Спящий сфинкс
Джон Диксон Карр


Гидеон Фелл


Странные и непредсказуемые события подстерегают героев известного американского писателя, автора более 60 детективов. В романе «Спящий сфинкс» майор Холден расследует гибель одной из сестер-красавиц старинного рода Деверо, и его, естественно, ждет по ходу дела много странного и непредсказуемого.


Джон Диксон Карр

Спящий сфинкс


Глава 1


По левой стороне дороги зеленели аллеи Риджент-парка, с правой высилась чугунная ограда прихода Святой Екатерины. Прямо за огороженной территорией церкви, укрываясь в тени деревьев, тянулся ряд внушительных домов, выделявшихся на фоне пыльной листвы.

Дом номер 1 по Глочестер-Гейт – наконец он увидел его.

Смеркалось. Из парка доносился птичий гомон. Дневной жар еще окутывал улицу в центре Лондона, странно напоминавшую деревенскую. Мужчина замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, ухватившись за один из прутьев ограды. Что это? Неужели паника? Очень похоже…

Множество раз представляя себе возвращение домой, он не ожидал такого поворота событий. За семь лет все здесь слишком изменилось. Пусть не разрушилось полностью, но стало совершенно иным.

Сегодня днем он решил, что уже осознал это изменение в полной мере. Но человеку свойственно ошибаться – осознание начиналось только сейчас. Ему – сэру Дональду Холдену, майору, предположительно погибшему вместе с 4-м Глибширским, – сегодняшний день показался вечностью. Сейчас перед его взором представал не белый особняк с величественными колоннами, где его могла ждать Силия, а 307-я комната в военном министерстве и сидящий за столом Уоррендер.

– Ты хочешь сказать, – Холден словно услышал собственный голос со стороны, – что уже больше года меня считают мертвым?

Уоррендер даже не пожал плечами – это был бы слишком трудоемкий жест, – лишь дернул верхней губой, подтверждая сказанное.

– Боюсь, старина, именно так, – признался он.

Дональд не мог скрыть изумления:

– Но как же Силия?..

– Вот те раз! Так ты что, женат?

Воцарившееся в комнате молчание еще больше подчеркнул щелчок колпачка авторучки. Человек за столом вертел ее, словно собираясь что-то записать.

– Мы с тобой оба знаем, – Уоррендер наконец нарушил тишину, – что, если какому-нибудь парню поручают опасную работу, вроде твоей, когда мы вынуждены делать вид, что он по-прежнему приписан к своему полку, ему разрешается сообщить об этом жене и своему адвокату. По-другому бывает только в книжках да в кино. Знаешь, мы все-таки умеем относиться к людям по-человечески.

– Но я не женат, – вяло возразил Холден.

– Значит, помолвлен?

– Нет, даже не помолвлен, – откликнулся майор. – Я не предлагал ей руку и сердце.

– Ах вот оно что, – пробормотал собеседник со вздохом облегчения и, словно ставя точку на неприятной теме, водрузил колпачок авторучки на место. – Тогда другое дело. А то я было испугался, что проворонил важное событие.

– Нет, ты ничего не проворонил, – отозвался Дональд. – И как давно я считаюсь мертвым?

– Если мне не изменяет память, ты погиб во время штурма, – смущенно заговорил Уоррендер. – Эх, забыл я название этого местечка… Но если хочешь, могу прямо сейчас выяснить по документам. Точно помню, что это случилось в апреле, перед самым концом войны. С того дня прошел год и три с небольшим месяца. Неужели Каппельман не сказал тебе?

– Нет, – пожал плечами Холден.

– Черт бы побрал его безалаберность! – воскликнул хозяин кабинета. – Тебя представили к награде, все газеты об этом трезвонили.

– Спасибо.

– Слушай… – начал было Уоррендер, но осекся и вскочил из-за стола; он выглядел худущим и измотанным, хотя был всего на каких-нибудь лет пять старше самого Холдена. Постукивая костяшками пальцев о стол, мужчина продолжил: – Когда Джерри раскололся, это послужило сигналом к бегству для остальных. Фон Штебен удрал в Италию, и нам позарез нужно было его поймать. Ты был тем человеком, который сумел это сделать. Но у противника тоже существует разведывательная служба. Итак, ты «умер», как и некоторые другие наши люди, и получил прекрасный шанс выиграть. В итоге ты поймал Штебена. Старик, помнится, был очень доволен этим делом. Слушай, неужели ты действительно не стремился к подобной награде?

– Господи, нет, конечно! – заявил Дональд.

Собеседник погрустнел:

– Сейчас это уже не важно. – Он глянул в окно, выходившее на Уайтхолл. – Война окончилась год и три месяца назад. Ты больше не служишь ни в армии, ни в МИ-5, ни где-то еще. Но ты хоть понимаешь, что совсем недавно подобная похвала значила чертовски много?

Майор покачал головой.

– Я и не жалуюсь, – ответил майор, задумчиво глядя на приятеля. – Я только… тяжело привыкать ко всему этому.

– Свыкнешься, – произнес Уоррендер и вдруг спросил: – Слушай, куда ты смотришь?

– На тебя, – отозвался Холден. – Ты поседел, а я заметил это только сейчас.

Они снова погрузились в молчание, нарушаемое лишь шумом транспорта, доносившегося с Уайтхолла. Потом Уоррендер невольно пригладил волосы тощей рукой и скривился в улыбке.

– Знаешь, я тоже не замечал, – заявил он. – Пока война не кончилась.

– Ну ладно, пойду я, – неловко проговорил Холден и протянул товарищу руку. Тот пожал ее.

– До свидания, старик. Удачи тебе. Ты бы как-нибудь позвонил, может, сходим пообедаем вместе.

– Спасибо, обязательно, – кивнул Дональд.

И, не отдавая чести, так как был в штатском, майор направился к двери. Холден уже взялся за ручку, когда Уоррендер, поколебавшись, окликнул его:

– Подожди, Дон!

– Да? – отозвался тот.

– Черт возьми! – взорвался человек за столом. – Я тебе больше не начальник. Можешь ты нормально поговорить со старым приятелем?

– Да говорить особенно не о чем.

– В аду тебе будет не о чем говорить! – отрезал собеседник. – Иди сюда. Садись и возьми сигарету.

Холден не торопясь вернулся, испытывая облегчение, которое он не позволил бы заметить даже Уоррендеру. Дональд опустился на обшарпанный стул рядом со старым товарищем, который, попыхивая сигаретой, придвинул ему пачку и тоже сел. Дым от двух сигарет вяло колыхался в спертом, казенном воздухе кабинета.

– А вот ты совсем не поседел, – укоризненно заметил Уоррендер. – Ты совершенно здоров, вот только нервы… К тому же у тебя на редкость светлая голова, подобная… подобная… короче, я часто завидовал тебе. Минутку!.. Подожди-ка… – Он замолчал и задумчиво прищурился. – О боже, столько всего приходится держать в голове! – Он ткнул сигаретой в сторону стеллажей, плотно уставленных папками. – Два года назад! Ты ведь титул получил, правильно?

– Да, – коротко подтвердил Дон. – Баронета.

Приятель присвистнул:

– А в деньгах это как-то выражается?

– Очень приличная сумма, по-моему. Только, помнится мне, – Холден выпустил клуб дыма, – что я считаюсь погибшим. Поэтому мои деньги наверняка уже достались кому-то другому.

– Ну сколько раз тебе повторять, – простонал Уоррендер с официально-мученическим видом, – что только в кино военное министерство информирует адвокатов тех ребят из разведки, которых решено считать погибшими. У тебя все в порядке: твоему адвокату сообщили.

– Вот как? – вежливо удивился Холден.

– Так что не бери в голову, – успокоил собеседник и, оживившись, уточнил: – Значит, теперь вы сэр Дональд? Поздравляю. И как вы себя ощущаете?

– Не знаю. – Дон пожал плечами. – Нормально.

Приятель смерил его проницательным взглядом:

– А вот тут, мой дорогой друг, позвольте вам не поверить. – В его тоне слышалась искренняя озабоченность. – Боюсь, после выполнения последнего задания в Италии вы чуточку повредились мозгами. Почему вы не ликуете и не пляшете фанданго? – Он на секунду замолк. – Неужто из-за этой Силии?

– Да.

– Так-так… А фамилия ее?

– Деверо, – тихо произнес майор. – Силия Деверо.

Со своего стула Холден мог видеть на рабочем столе Уоррендера маленький перекидной календарь и страницу с красной цифрой «10». Среда, 10 июля. Воспоминание оказалось столь ярким, что он на мгновение зажмурился. Потом поднялся и подошел к окну.

После относительной прохлады кабинета уличный жар, плавивший мостовую Уайтхолла, казался нестерпимым. На смену самому дождливому за последнюю четверть века июню пришел раскаленный июль; палящее солнце слепило глаза, кровь почти вскипала в жилах. Мимо протарахтел красный автобус, поблескивая свежей краской на некогда обшарпанных боках. Мешки с песком, колючая проволока – все эти знаки войны уже были убраны с Уайтхолла, и восстановилось нормальное движение транспорта. Семь лет…

Да, семь лет прошло с того дня, девятого июля, когда Марго Деверо обвенчалась с Торли Маршем. Венчание состоялось в маленькой деревушке Сент-Жиль в «Касуолле». Мысли Дональда крутились вокруг этой свадьбы, ставшей добрым предзнаменованием.

Он не мог не помнить, что семь лет назад в этом отдаленном уголке Уилтшира стояла такая же нестерпимая жара, как сегодня. Слепящая зелень касуоллских лужаек и сверкающая гладь воды во рву, окружавшем «Моут-Хаус», подчеркивала уютную прохладу крохотной церквушки. В полумраке белые, голубые, сиреневые платья женщин сливались с букетами цветов.

Скамьи за спиной были переполнены гостями, оттуда то и дело доносился шорох и кашель. Сам он, как шафер жениха, стоял позади и чуть правее Торли, а Силия, исполнявшая роль подружки невесты, стояла напротив, рядом с Марго. Сквозь прозрачные поля ее огромной шляпы Дональд мог любоваться мозаичными окнами церкви.

Кто же сказал, что церкви похожи на пещеры, где пираты прячут сокровища? Это сравнение в свое время буквально поразило его, врезавшись в память. А церквушка и впрямь напоминала пещеру своим запахом и атмосферой – мерцающими в полумраке пыльными стеклами витражей, медными подсвечниками…

Лица Торли Марша он не видел – только широкую, могучую спину, обтянутую дорогим черным сукном. Спина эта излучала спокойную доброжелательность, как и вся натура этого молодого, подающего надежды биржевого маклера. И все же Торли отчаянно волновался. Через прозрачную дымку белоснежной вуали Холден мог разглядеть четкий профиль Марго. Цветущая, добродушная и веселая, она считалась в семье красавицей, и Силия, с ее аристократическими чертами, всегда чуть склоненной головой и лиловыми тенями на веках, подчеркивала здоровую прелесть сестры.

Как он радовался за Марго и Торли! В тот день он пребывал в блаженной уверенности, что их брак будет счастливейшим в мире.

«Я, Марго, беру тебя, Торли… – слабым эхом отдавалось от церковных стен хрипловатое контральто, – в законные мужья». И дальше вслед за священником: «…не разлучаться ни в радости, ни в горести, ни в богатстве, ни в нищете, ни в болезни, ни в здравии…»

Волнение, охватившее его, было так же осязаемо, как аромат цветов, струившийся от задних скамей с приглашенными. От волнения спирало дыхание. Дональд не осмеливался взглянуть на Силию.

Он так разволновался из-за возложенной на него миссии, что едва не уронил кольцо. Или это у Торли дрогнула рука, когда Дон, как положено шаферу, передавал обручальное кольцо жениху? Еще немного, и им с Торли пришлось бы ползать на карачках перед всей этой толпой, шаря по полу в бестолковых поисках. Паника, вызванная возможностью столь неприятного конфуза, рассеялась, как только мистер Рейд в белом стихаре наклонился к ним и заговорщицким шепотом произнес: «Пожалуйста, положите кольцо на Библию».

Вероятно, чтобы друзья перестали мусолить его в руках. Они с Торли несколько минут недоуменно пялились друг на друга, словно проницательная церковь для их же блага поручила им какое-то особенно сложное задание.

Окончание свадебной церемонии с ее бесконечным преклонением колен на специальные молитвенные подушечки стало моментом наивысшего накала эмоций. Все присутствующие бросились целоваться и обниматься. Ему вспомнилась старенькая бабушка («вторая мамочка», как ее называли), восьмидесятилетняя старушка, чье выбеленное временем лицо казалось сильно напудренным, которая беспрестанно утирала платочком выцветшие глаза. Была там и Оби в своей смешной шляпке. Оби, когда-то выпестовавшая обеих сестер, оставалась в тени во время всеобщего шумного ликования. Присутствовал и сэр Дэнверс Локи, посаженый отец, и старый доктор Шептон, недоверчиво взиравший на все происходящее из-под пенсне, и двенадцатилетняя малышка Дорис Локи. Девочка, вместе с подружками носившая за невестой цветы, по какой-то причине вдруг разразилась слезами и даже отказалась участвовать в продолжавшемся празднестве. Что же касается Силии…

В это мгновение невозмутимый голос Уоррендера пробудил Холдена от воспоминаний.

– Ну так что же, старина? – терпеливо спросил он.

– Прости, – отозвался Холден.

Выбросив окурок в окно, он обернулся к собеседнику и улыбнулся. Тот участливо разглядывал худощавую фигуру друга в оконном проеме. Узкое, интеллигентное лицо, потемневшее на итальянском солнце, тоненькие усики, непроницаемый, загадочный взгляд.

– Задумался, – объяснил майор. – Вспомнилась свадьба Марго и моего друга Торли Марша. Они обвенчались семь лет назад, перед самой войной.

Уоррендер вопросительно приподнял бровь:

– Марго?

– Да, старшей сестры Силии. Марго тогда было двадцать восемь, а Силии не больше двадцати одного. Их осталось трое в семье: Силия, Марго и старая бабушка, они обычно называли ее «второй мамочкой». – Дональд негромко рассмеялся. – Знаешь, эти свадьбы, вспоминающиеся через много лет, почему-то начинают казаться забавными. Только вот почему?

– Забавная мысль, – усмехнулся Уоррендер. – Но…

– А я думаю, – задумчиво продолжал Холден, – все, что вызывает сильные чувства, кажется потом смешным. Все – от брачной церемонии до снарядов, падавших тебе на голову. Только на свадьбах присутствует… Как же ее назвать? Какая-то благостная атмосфера, что ли… И о них всегда вспоминают, смеясь: «А помнишь, как ты?..» – Он замолчал, потом, словно желая убедить и не думавшего сомневаться приятеля, прибавил: – Марго действительно красавица. Знаешь, она никогда не была так очаровательна, как в тот день. Она вся сияла. Высокая, каштановые локоны струятся под белоснежной фатой, карие глаза сверкают, а на щеках веселые ямочки. Марго часто смеялась. Она вообще из тех неукротимых девчонок, которые становятся капитанами хоккейной команды в школе. Понимаешь? А вот Силия… Господи, Силия!..

– Послушай, Дон, и что ты зациклился на этой свадьбе?

– Потому что с нее все началось, – вздохнул майор. – Все было так романтично! А потом я упустил свой шанс.

– Как же ты его упустил? – поинтересовался Уоррендер.

Холден помолчал некоторое время, потом продолжил:

– Я встретил Силию вечером. Одну. На тропинке среди деревьев, возле той самой церквушки. И я…

Снова перед его глазами до боли отчетливо и живо возникли события того дня, даже оттенок неба и ароматы трав. Зал для торжественных приемов в «Касуолл-Моут-Хаус», жаркое солнце, превращающее черное сукно костюмов и накрахмаленные рубашки в душные железные доспехи; серо-коричневый камень здания, отражающегося в сверкающей воде… Деверо жили в поместье «Касуолл» с незапамятных времен, когда это местечко еще называлось Касуоллским аббатством. Некто Уильям Деверо купил эти владения у Генриха VIII.

Дональд отчетливо видел накрытые столы в огромной зале, перестроенной еще в восемнадцатом столетии. Помнил заздравные тосты и чтение поздравительных телеграмм, общую суету и возбуждение. Потом, когда торжество кончилось, новобрачных увезли в машине Торли.

– Как раз начинало смеркаться, – продолжал Холден. – И мне пришло в голову пройтись. Я не ожидал встретить кого-либо по дороге, да и не стремился к этому, мне хотелось побыть в одиночестве. Я направился к церкви, располагавшейся между деревней и «Касуолл-Моут-Хаус». Церковный двор был обнесен оградой, а от задних ворот начиналась тропинка, вьющаяся среди буковых деревьев. Там-то я и увидел Силию. Я здорово устал после этой церемонии и, наверное, перенервничал. Несколько секунд мы стояли неподвижно, в двадцати шагах друг от друга, а потом я подошел к ней и сказал…

– Продолжай, – попросил собеседник, стряхивая пепел прямо на стол.

– Я сказал Силии: «Я люблю тебя и буду любить вечно. Но я беден, и мне нечего предложить тебе…» – «Мне это безразлично! Слышишь, безразлично!» – крикнула она, а я сказал: «Давай не будем больше говорить об этом, ладно?» Она отшатнулась, словно я ее ударил, и ответила: «Пусть так и будет, если ты этого хочешь». И я устремился прочь так быстро, будто за мною гнался дьявол.

Уоррендер выпрямился и раздраженно раздавил окурок в пепельнице.

– Тупоголовый осел! – воскликнул он.

«Всего десять секунд!» – размышлял Холден. За те десять секунд, что потребовались Дональду для пересказа беседы с Силией, все переживания, подавляемые месяцами, снова захлестнули его. Среди зеленого сумрака, среди влажного благоухания деревьев перед ним, сцепив руки, стояла Силия. Стройная, сероглазая, с каштановыми, как у Марго, локонами, но совсем не похожая на свою полную жизни сестру. Всего каких-нибудь десять секунд, и все его мечты рухнули. Да, Уоррендеру есть за что ругать приятеля!

– Ты тупоголовый осел! – повторил Уоррендер с ноткой безумия в голосе.

– Да, – спокойно согласился Дон. – Теперь я тоже так думаю. И все же… – Он тряхнул головой и уставился в стол. – И все же я не был так уж не прав.

– Вот те раз!

– Нет, Фрэнк, ты сам посуди. В тридцать девятом году Деверо владели Касуоллом и сотнями акров земли. Им принадлежал большой дом здесь, в Лондоне, рядом с Риджент-парком. И деньги. Много денег. – Холден помолчал. – Не знаю, каковы размеры их состояния теперь. Скорее всего, оно увеличилось, ведь Торли подавал большие надежды в Сити и наверняка неплохо заработал во время войны. Разумеется, законным путем, – поспешно прибавил он, заметив нахмуренные брови приятеля.

– Неужели? – поинтересовался Уоррендер. – Что-то я стал недоверчив. Ну и?..

– А кем был в тридцать девятом я? Преподавателем языков в Лаптоне? С годовым доходом в три сотни фунтов? Конечно, это одна из старейших частных школ, да и на жизнь хватало, жаловаться мне не на что. Но содержать семью! Я просто не мог себе этого позволить.

– Но теперь-то ты – сэр Дональд Холден, обладатель очень даже недурного состояния!

– Да. – В голосе Дона чувствовалась горечь. – Только какой ценой оно мне досталось? Я унаследовал титул после гибели на фронте двух моих братьев, замечательных людей. Не знаю, смогу ли я хоть немного походить на них… Ну ладно, давай вернемся к Силии…

– Давай, – улыбнулся собеседник. – И что же дальше?

– Теперь я повзрослел и понимаю, что повел себя как последний осел. Только что толку говорить теперь об этом?! Я потерял ее, Фрэнк, и тут уже ничего не поправишь.

Уоррендер вскочил из-за стола:

– Не говори глупостей! Что значит – потерял? Она что, замужем?

– Не знаю, – пожал плечами Дональд. – Очень возможно.

– Ну а эти люди… ее семья… – задумался его товарищ. – Где они сейчас? В Лондоне?

– Думаю, да. Кроме бабушки, которая умерла зимой сорок первого. Но остальные, насколько мне известно, живы и здоровы.

– А когда ты последний раз видел Силию? – внезапно спросил Уоррендер.

– Три года назад.

– Но ты ей хоть писал?

Холден мрачно взглянул на приятеля, потом мягко напомнил:

– Ты же сам говорил, Фрэнк, что, когда Джерри раскололся, у тебя появилось для меня много работы. В сорок четвертом я был в Германии, в сорок пятом ты послал меня в Италию ловить Штебена, а последние пятнадцать месяцев – ты пойми, целых пятнадцать месяцев! – я считался погибшим.

– Черт бы побрал мою забывчивость! – яростно воскликнул Уоррендер. – Прости. Это все проклятый Каппельман со своей халатностью!..

– Да забудь ты об официальной стороне, Фрэнк. Давай лучше будем смотреть правде в глаза.

Возможно, от палящего через окно солнца на висках Дона проступили капли пота. Он отошел от окна – загорелый, подтянутый, решительный и такой же загадочный, как непроницаемый взгляд его глаз. Лишь его пальцы выстукивали беспокойную дробь на столе в кабинете.

– Когда мы уходим в армию, – проговорил наконец он, – мы почему-то считаем, что за время нашего отсутствия оставшиеся дома друзья, как и весь порядок вещей, должны сохраниться неизменными. Но это не так. Никто не остается прежним. И более того, от людей нельзя этого требовать. Знаешь, странное дело… Вчера, в свой первый лондонский вечер, я ходил на спектакль…

– Он ходил на спектакль! – насмешливо передразнил Уоррендер.

– Да нет, погоди! – нетерпеливо перебил Дональд. – Сейчас все объясню. Главного героя пьесы тоже считают погибшим. Вот он возвращается и начинает рвать и метать, потому что жена, как выяснилось, не проливала о нем слез скорби. Да и чего можно было ожидать от нее после стольких лет разлуки? Ведь ее жизнь переменилась – новые лица, новые встречи… А вся эта посмертная верность давным-давно канула в Лету вместе с рыцарями и их прекрасными дамами. Если вообще когда-нибудь существовала. После гибели мужчины женщина постепенно понимает, что могла бы найти утешение с кем-то другим, и такие мысли всего лишь разумны. А что касается Силии, то после того моего идиотского поступка… – Он помолчал, потом добавил: – Конечно, вчера вечером я еще не знал, что меня считают погибшим. Но эта непреодолимая пропасть прошедших лет… она все равно разделяла нас! И ни словечка, ни черточки друг от друга! Знаешь, выйдя из этого театра, я чувствовал себя тенью, призраком. И вот теперь я узнаю о своей «смерти». – Холден нервно рассмеялся. – Нет, ты представь: теперь я узнаю все это!

– Чепуха! Ничего страшного, – возразил Фрэнк. – Лучше скажи, ты все еще любишь эту девушку?

– И он еще спрашивает! – взорвался Дон.

– Прекрасно, – терпеливо произнес товарищ. – И где она теперь? По-прежнему живет вместе с Марго и этим, как его там?..

– Когда я слышал о ней последний раз, она по-прежнему жила вместе с Марго и Торли.

– Ладно, мы это уточним, – решил Уоррендер. – А где они могут быть сейчас: в Лондоне или в «Касуолле»?

– В Лондоне, – ответил Холден. – Вернувшись вчера вечером в отель после этой жуткой пьесы, я наткнулся на свежий номер «Тэтлер». Там была фотография Торли. Он выглядел таким же гладким и ухоженным, как его «роллс-ройс» у подъезда особняка на Глочестер-Гейт.

– Отлично! – обрадовался приятель и кивком указал на целую батарею телефонных аппаратов: – Давай, позвони ей.

Последовала долгая пауза.

– Фрэнк, я не могу.

– Почему? – настаивал Уоррендер.

– Сколько раз тебе повторять? Меня считают убитым. У-би-тым, – раздраженно отчеканил майор. – Забыл? Силия не такая невозмутимая, как ее сестра. Она очень чувствительна. «Вторая мамочка», бывало, говаривала… – Он осекся.

– Что говаривала? – не понял собеседник.

– Да так, ничего. Ты только представь, если Силия подойдет к телефону. Возможно, конечно, она замужем или вообще уехала из Лондона… Но что, если она сама снимет трубку?

– Хорошо, – устало согласился Уоррендер. – Можно попробовать по-другому. У этого Торли, надо понимать, имеется офис в Сити? Ты свяжись с ним и объясни ситуацию. – Уоррендер, седой и измотанный, взволнованно смотрел на друга в упор. – Послушай, Дон, с этим пора кончать. Ты почему-то считаешь себя парией. Так ты скоро совсем изведешься. И учти, если ты сейчас не найдешь номер, я это сделаю сам.

– Нет, Фрэнк! Подожди!

Но Уоррендер уже взялся за трубку.


Глава 2


И вот теперь, когда последние слабые лучи закатного солнца золотили верхушки деревьев Риджент-парка, а на противоположной стороне улицы, за приходом Святой Екатерины, уже виднелись выстроившиеся в ряд высокие особняки, Дональд Холден все еще не верил, что все более или менее уладилось.

Он постоял еще немного, держась за один из прутьев ограды церковного прихода, и с тяжестью на сердце продолжил путь.

Узкая мощеная дорожка, уводившая в сторону от главной улицы, тянулась теперь вдоль плетеного забора, сменившего старинное чугунное литье и огибавшего дома полукружием.

Особняк под номером 1, в котором сейчас, возможно, находилась Силия и в котором определенно жили Марго и Торли, находился к нему ближе многих.

Громадный, внушительный, как и раньше. Выстроенный из гладкого белого камня, он возносился на высоту трех этажей, увенчанный с фасада массивными коринфскими колоннами, подпиравшими полый козырек, на котором сгрудились несколько обшарпанных статуй. Разве здесь что-то изменилось? Да…

Даже в сумерках между начищенными до зеркального блеска окнами фасада можно было разглядеть аккуратную черную трещину. Одна из статуй на крышке слегка покосилась. Конечно, Риджент-парку во время бомбежек доставалось куда сильнее, но Холден не мог припомнить, чтобы он видел эту трещину раньше. Возможно, она…

Хорошо, вперед!

Сейчас Дон был уверен – насколько в этом мире можно быть хоть в чем-то уверенным, – что вся семья уже знает о его «воскрешении». Хотя телефонный звонок Уоррендера в офис Торли никак нельзя было назвать успешным. Холден снова представил себе лицо Фрэнка, когда тот с начальственным высокомерием громил по телефону чужой персонал. Известие о том, что полковник Уоррендер из военного министерства желает переговорить с мистером Торли Маршем по делу чрезвычайной важности, судя по доносившимся из трубки возгласам, вызвало легкий переполох. Потом на другом конце провода послышался хорошо поставленный голос встревоженного секретаря.

– Простите, сэр, но мистера Марша сейчас нет в офисе, – сообщил мужчина (в это мгновение сердце Дональда упало). – Он позвонил сегодня утром и сообщил, что останется дома. Если у вас серьезное дело, вы можете связаться с ним по домашнему телефону. Я могу быть вам еще чем-нибудь полезен?

Полковник прочистил горло.

– Насколько мне известно, – начал он, сопровождая каждое слово постукиванием авторучки о стол, – у мистера Марша имеется невестка. Мисс Силия Деверо. – Пока служащий шевелил мозгами, пытаясь понять, что от него требуется, Уоррендер, не переставая стучать по столу, продолжил: – Имеются у вас какие-нибудь сведения о мисс Деверо?

– Сведения, сэр? – недоуменно переспросил собеседник.

– Да, да, сведения.

В наше время благоговейный трепет обычного гражданина перед органами правопорядка настолько велик, что бедняга секретарь, вероятно, перепутал военное министерство с департаментом внутренних дел или даже со Скотленд-Ярдом. Должно быть, он принялся гадать, кто из семейства мог влипнуть в неприятную историю.

– Во время войны, сэр, мисс Деверо работала секретаршей члена парламента мистера Дерека Херст-Гора, – неуверенно начал чиновник. – Чем она занимается сейчас, мне неизвестно. Если бы вы могли дать мне чуточку больше информации относительно того… э-э… какие именно сведения хотели бы получить…

– Я имею в виду, не замужем ли она, – пояснил Фрэнк уже менее официальным тоном.

Голос секретаря сорвался от удивления. Холден, склонившийся над аппаратом, чтобы слышать каждое слово, нервно вцепился в край стола.

– Не замужем ли?! Насколько мне известно, нет.

– Так-так, – рассудительно продолжал полковник. – Тогда, быть может, помолвлена?

Собеседник на другом конце провода заюлил:

– Насколько я помню, сэр, не так давно ходили какие-то разговоры о помолвке с мистером Херст-Гором, но вот было ли о ней официально объявлено…

– Благодарю вас, – сухо произнес полковник и повесил трубку. Официальность исчезла с его лица. – Вот и все, старина, – сказал он, – теперь тебе осталось послать длинную телеграмму этому Торли. Даже если она попадет в руки Силии, это все равно немного смягчит неожиданность твоего появления. Поболтаешься где-нибудь в окрестностях, пока не доставят депешу, а потом наконец увидишься со своей девушкой. А потом… Ладно, сам разберешься. Удачи, парень.

Поболтаться было где.

Теплая летняя мгла окутывала парк и дом номер 1 по Глочестер-Гейт. Где-то вдалеке прогудело такси, а в остальном тишина вокруг стояла такая, будто находишься где-то в деревне или, например, в «Касуолле». Холден слышал даже шум собственных шагов по асфальту. Он уже свернул на боковую дорожку, и лишь небольшое расстояние отделяло его от высокого каменного крыльца. Но тут Дон снова остановился.

Возможно, его смутили неосвещенные окна, из-за которых дом казался пустым. Но такого просто не могло быть. Дверь обязательно откроет старая нянька, толстуха Оби, а возможно, и сама Силия.

«Мистер Дерек Херст-Гор, член парламента», – крутилось в голове у Холдена.

Справа дом огибала узкая, выложенная плитами дорожка, заканчивающаяся у кирпичной стены внутреннего дворика. После недолгих колебаний Дональд выбрал этот путь, вдоль которого тянулись увитые розами шпалеры. Он решил, что время ужина уже прошло и обитатели дома собрались в гостиной на втором этаже, в задней части дома, где есть маленький, украшенный чугунными перилами балкон, на который снизу ведет отдельная лестница. Конечно, лучше всего отправиться прямо туда.

Пока Дон шел по дорожке, сладко-горькие воспоминания вновь нахлынули на него. Сколько раз в садике во внутреннем дворе он пил чай с Силией! Часто сиживала там и Марго – в шезлонге, с модным журналом в руках или с очередным детективом: она читала книги лишь о преступлениях или судебных расследованиях. И именно в этом садике, так изменившемся с довоенных времен, «вторая мамочка» в своей неизменной шали жадно следила за огненными полосами прожекторов, бороздивших ночное небо во время воздушных налетов.

Поскольку Уилтшир считался безопасной зоной, Торли благоразумно собирался вывезти Марго на время бомбежек в «Касуолл», но «вторая мамочка» категорически отказалась покидать дом. Холдену словно наяву слышался сейчас ее хриплый настойчивый голос, в котором звучали нотки удивления: «Мое дорогое дитя, как это глупо с их стороны думать, что нас можно запугать подобной ерундой!» При этих словах со всем рядом, в Риджент-парке, упала бомба, и от взрыва в доме зазвенели все люстры, а бабушка продолжала: «Нет, их наглость просто бесит меня. Поэтому я и не хочу уезжать отсюда сейчас, хотя не слишком люблю Лондон». И еще: «Умирать? Дитя мое, я подожду, пока на касуоллском церковном кладбище закончат сооружать новый склеп. А то старый набит уже просто неприлично». И тут взгляд ее выцветших глаз становился жестким. «Мне пока рано умирать. Я должна присматривать за делами. Какими делами? Видишь ли, дитя мое, есть в нашем роду одна странная особенность. У одной из моих внучек все в порядке, но за другую я беспокоилась еще во времена ее детства. Нет, рановато мне на тот свет».

Но страшной зимой сорок первого года, когда вместе со снегом на землю сыпались бомбы, она слишком долго простояла на ветру, наблюдая за лучами прожекторов, а через неделю умерла от пневмонии. Говорят, Силия плакала дни и ночи напролет и тоже отказалась покидать город. Силия…

Стряхнув с себя эти воспоминания, от которых перехватывало горло, Холден торопливо прошел мимо розовых шпалер в сад, застывший в гнетущем безмолвии. Коротко подстриженные лужайки, солнечные часы, сливовые деревья вдоль восточной стены – все словно таяло в предвечерних сумерках, уже начинавших скрадывать очертания предметов.

Выходящие в сад окна тоже не светились. Но это невозможно! В доме должен быть хоть кто-нибудь! Да и рамы в гостиной распахнуты настежь.

Холден осмотрел заднюю стену дома. Чугунная лесенка вела наверх, на узкий балкон с литыми перилами, расположенный футах в пятнадцати от земли. Высокие застекленные двери слева вели в гостиную, а такие же двери справа – в столовую. Комнаты выглядели нежилыми, а на первом этаже все окна и задняя дверь были закрыты.

Удивляясь собственному нахальству, Дон поднялся по металлической лестнице. Ему казалось, он никуда и не уезжал – так живы были воспоминания. Чугунный пол балкона знакомо громыхал под ногами. Выудив из кармана зажигалку, он приблизился к одному из окон гостиной и щелкнул огоньком.

– Эй! Кто-нибудь есть дома? Я…

В темноте комнаты вскрикнула женщина; Дональд от неожиданности выронил зажигалку, и она загромыхала по полу. «Вот осел! Вот идиот! Я все-таки добился того, чего пытался избежать!»

В гостиной ничего не изменилось – те же темно-зеленые стены, то же венецианское зеркало в витиеватой золотой оправе над беломраморным камином. Даже все до одной подвески на люстре остались на местах. Покрытые белыми чехлами мягкие кресла напоминали в темноте застывшие привидения, однако комната явно не пустовала. Холден отчетливо различил фигуру Торли Марша и… девушки (слава богу, оказавшейся не Силией). И не Марго. Похоже, Торли и незнакомка стояли рядом друг с другом, но, заслышав голос Дональда, шарахнулись в разные углы комнаты. В доме воцарилась напряженная тишина, от которой звенело в ушах.

– Торли, это я, Дон Холден! – быстро заговорил майор. – Я жив и… Ты получил мою телеграмму?

Голос приятеля, обычно густой и зычный, сейчас дрожал:

– Кто?..

– Говорю же тебе, это я, Дон, – продолжал успокаивать друга Холден. – Произошла ошибка, и меня считали убитым! Ты получил мою телеграмму?

– Теле… – Мужчина хлопнул ладонью по карману пиджака, потом, прочистив горло, медленно и отчетливо, хотя все еще потрясенно, произнес: – Телеграмма…

– Это правда, Торли! – тихонько проговорила девушка. («Кто она такая?» Холден не мог различить ее лица, но голос, юный и нежный, расслышал хорошо.) – Ты действительно получил телеграмму! Тебе доставили ее как раз в тот момент, когда ты вышел встречать меня. Ты просто забыл распечатать ее и положил в карман.

– Дон?! – пробормотал Марш, неуверенной походкой направившись к балкону.

Холден наклонился и поднял зажигалку. Он проклинал себя за опрометчивость: надо же так обрадоваться встрече с другом, чтобы не сообразить, каким шоком может оказаться для Торли его внезапное появление. Но если приятель еще не читал телеграмму, выходит, Силия тоже ничего не знает?

Торли, в темном костюме, черно-белым пятном выплыл из темноты и на мгновение застыл в молчании. Он почти не изменился, только прибавил в весе, раздобрев телом, и стал круглее лицом, отчего его красивые черты казались мелковатыми. Лоб биржевого маклера теперь пересекали ровные горизонтальные морщины, зато в черных гладких волосах не проглядывало ни единой седой нити. Наконец Торли опомнился:

– Старина! Дружище! – Казалось, будто ледяная стена между ними наконец рухнула. В искреннем порыве обняв Дональда, приятель похлопал его по спине и начал сбивчиво и торопливо объяснять: – Видишь ли, твое появление так неожиданно… Ты должен понять… И потом, эти обстоятельства… После всего случившегося…

«После всего случившегося?» – эхом отдалось в мозгу Дона.

– Ну ладно. Как твои дела, дружище?

– У меня все замечательно, – отмахнулся Холден. – Но послушай, Силия…

– Ах да, Силия… – Марш запнулся и опустил глаза. – Силия… Ее сейчас здесь нет.

Сердце Дональда упало. Может, им и не суждено больше увидеться? Наверное, она теперь вместе с этим членом парламента, мистером Дереком Херст-Гором? Что ж, возможно, это и к лучшему.

Раздался щелчок выключателя, в комнате стало светло. Торли и Холден обернулись. Девушка стояла у небольшого столика возле софы, еще держа руку на кнопке настольной лампы с темно-желтым абажуром, и пыталась выглядеть невозмутимо уверенно.

Невысокой светловолосой девушке в синем платье и белой шляпке было лет девятнадцать, хотя из-за модной прически и макияжа она выглядела старше. Дону поначалу показалось, что он с ней незнаком. И все же это миловидное личико, эти сердитые голубые глаза и избалованный ротик вызывали у Холдена какие-то смутные ассоциации.

Ну да, конечно! Касуоллская церковь и маленькая двенадцатилетняя девочка с цветами, которая…

– Вы дочь сэра Дэнверса Локи? Малышка Дорис?

Девушка нахмурилась – видимо, обиделась на слово «малышка». Медленно повела головой из стороны в сторону, то ли пряча глаза от яркого света, то ли просто кокетничая, и улыбнулась.

– Как мило, что вы меня помните! – И тут же обиженно выпалила: – Только очень скверно с вашей стороны появляться вот так внезапно!

– Да, мисс Локи, это была непростительная глупость, – вежливо произнес Дональд. – Приношу свои извинения.

Этот официальный, учтивый тон заставил Дорис Локи покраснеть.

– О нет, все в порядке. Ничего страшного. – Она взяла со стола перчатки и сумочку. – Боюсь, мне все равно пора идти.

– Нет! Куда ты? – недоуменно воскликнул Торли.

– Но разве я не говорила тебе о своем обещании Ронни Меррику? Мы собирались встретиться в «Кафе Ройял» и пойти куда-нибудь потанцевать. – Дорис повернулась к Холдену. – Знаете, этот Ронни просто душка. Очень возможно, я выйду за него замуж, потому что этого хочет мой отец. Говорят, однажды он станет великим художником. Я имею в виду Ронни, конечно, а не моего отца. Но он еще так молод!

– На год старше тебя, – возразил Торли.

– Я всегда говорила, – заметила Дорис, пряча глаза, – человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. – Затем она произнесла другим тоном: – Давайте, мистер Холден! Что же вы? Скажите, что фраза «Столько лет, на сколько он себя чувствует» неграмотна, что грамматика здесь просто убийственная! Вы же никогда не пропускаете мимо ушей таких выражений. Давайте, скажите!

Холден рассмеялся:

– Грамматика скверная, мисс Локи, но ничего «убийственного» я здесь не вижу.

Но девушка продолжала смотреть на него исподлобья. Какая-то непохожесть на других, прямота и обаяние читались в глубине ее глаз.

– Вы были единственным, – заявила она внезапно, – кто был страстно влюблен в Силию. И как вы ни старались скрывать ваши чувства, о них всем было известно. И теперь… Дело в том, что они… О боже! – Мисс Локи скомкала в пальцах сумочку. – Простите, я должна идти. – И она бросилась к двери.

– Подожди! – крикнул ей вслед Торли, рванувшись вслед за ней всем своим мощным телом. – Позволь мне хотя бы посадить тебя в машину!

Но дверь уже захлопнулась. По лестнице застучали каблучки, потом послышался громкий стук входной двери, на который люстра откликнулась мелодичным звоном.

«Дело в том, что они…» Что это значит? Все-таки мистер Дерек Херст-Гор, член парламента?

Марш, грузный и медлительный, сделал еще несколько неуверенных шагов в сторону двери, потом повернулся к Дональду. Перебирая в кармане монетки, он начал торопливо объяснять:

– Это Дорис Локи, дочка старины Дэнверса, владельца большого поместья близ «Касуолла». Старик коллекционирует маски. Каких только там нету! Даже одна железная, принадлежавшая палачу в Германии, ей несколько сотен лет. Странное хобби, правда? Зато денег у него что на свинье грязи!.. И связи, конечно. Он знает много нужных людей в деловом мире и…

– Торли! Очнись!

Приятель осекся, потом растерянно произнес:

– Что такое, старина?

– Подожди, Торли, – мягко напомнил Дон. – Все это мне известно. Ведь я знаком с Локи. Ты забыл?

– Ах да, конечно знаком! – Мужчина провел рукой по лбу. – Знаешь, чертовски трудно снова расставить все по своим местам!

– Еще бы, я это тоже заметил.

– Значит, тебя не убили во время того знаменитого штурма? – допытывался Марш. – И ты не получил орден?

– Боюсь, что нет, – улыбнулся Холден.

– А знаешь, парень, ты меня подвел, – заявил приятель с бледной тенью прежней улыбки. – Я везде хвастался твоими подвигами! – Вдруг он нахмурился: – Подожди, тогда что же с тобой случилось? Ты оказался в плену? Но почему перестал писать? И вернулся только сейчас, хотя война давно закончилась?

– Торли, я работал в разведке, – объяснил майор.

– В разведке?

– Да. Со мной происходило одно, а в газетах печаталось совсем другое. Но об этом позже. Мне бы хотелось…

– Значит, и про титул баронета тоже было вранье? – разочарованно протянул Марш. – А, ладно! Теперь это уже не важно. А я, помню, тогда подумал: вот не повезло человеку – получить такое огромное состояние и возможность, наконец, распоряжаться собственной судьбой и через пару месяцев погибнуть в бою. Бедняжка Силия…

– Ради Христа, Торли, перестань болтать!

Приятель заморгал изумленно и обиженно, как большой ребенок.

– Прости! – тут же извинился Холден, мгновенно взяв себя в руки. – Вечно из лучших побуждений говорю или делаю что-нибудь не то. Ты не обиделся?

– Господи, нет, конечно!

– Как ты и говорил, Торли, все это уже не важно. Мой рассказ может подождать. Лучше расскажи, как у тебя дела?

Старый друг ответил не сразу. Подойдя к софе, возле которой горела лампа, он сел и, сложив руки на коленях, уставился в пол. Его красивое лицо с мелкими чертами казалось невыразительным, как и темные глаза. В доме царила сверхъестественная тишина. Даже из темноты сада не доносилось ни единого шороха.

Дональд рассмеялся.

– Знаешь, когда я шел сюда… – Он смолк, внезапно осознав, что ему не удастся развеселить собеседника, и удивившись этому. – Когда я сюда направлялся, я вспоминал «вторую мамочку».

– Да? Странно… – Марш искоса глянул на собеседника.

– Слушай, – улыбнулся Холден, – признавайся: вы с Марго уже успели обзавестись потомством? «Вторая мамочка», помнится, все огорчалась оттого, что вы не спешили продолжить род. Действительно, Торли, как поживает Марго? Кстати, где она?

Торли остановил на лице друга бессмысленный взгляд, потом перевел его на мраморный камин в другом конце комнаты.

– Марго умерла, – ответил он.


Глава 3


Внезапное потрясение – и смутное ощущение, будто Торли произнес нечто совсем другое, будто ему просто послышалось, заставили Холдена онеметь.

Тишина. Ни звука, даже тиканья часов. Единственные в комнате бронзовые часы на каминной полке под венецианским золоченым зеркалом молчали уже много лет. Взгляд майора скользнул по зеркалу, по старинному буфету с севрским фарфором и снова уперся в Торли. Тот по-прежнему сидел под лампой, сложив руки на коленях и низко опустив голову.

Только теперь Холден заметил еще одну деталь: на приятеле был не просто темный, а черный костюм, и галстук, так выделявшийся на фоне белого воротничка рубашки, тоже был черным.

– Умерла? – отважился переспросить Дональд.

– Да, – ответил Торли, не поднимая глаз.

– Но это невозможно! – вскричал Холден, словно пытаясь убедить Торли в невероятности только что произнесенных слов. – Ведь Марго никогда не болела! Ни одного дня! Как это случилось?.. Когда?..

Торли прокашлялся:

– В «Касуолле». Больше полугода назад, перед самым Рождеством. Мы все тогда поехали в наше поместье на Рождество.

– Но как же так? – не унимался Дон. – От чего?..

– Кровоизлияние в мозг, – нехотя произнес Марш.

– Кровоизлияние в мозг? Что это такое?

– Не знаю, – раздраженно бросил Торли. – Говорят, от этого часто умирают.

Холден заметил, что внутренне приятель сильно изменился и даже голос его стал грубее. Сейчас в этом голосе слышалась ярость.

– Черт его знает! Спроси у доктора Шептона. Помнишь старого доктора Шептона? Он пытался спасти ее. И я сделал все, что мог. – Он помолчал и добавил: – Бог свидетель, я сделал все, что мог.

– Прости, Торли, – прервал Дональд затянувшееся молчание. – Я понимаю, тебе неприятно беседовать о случившемся. Поэтому я больше не буду говорить о твоей жене, кроме нескольких сочувственных слов… чтобы выразить, как я…

– Не надо, все в порядке. – Впервые за все это время Марш наконец поднял глаза и, помолчав, хрипло произнес: – Мы с Марго были… очень счастливы.

– Знаю.

– Очень счастливы, – упрямо твердил Торли, упершись кулаком в колено. – А теперь все кончено. И от рассуждений на эту тему никому не станет легче. – Несколько секунд он тяжело дышал, будто с усилием проталкивая воздух через узкие ноздри, потом прибавил: – Нет, я не возражаю, можно обсудить это сейчас. Только не задавай слишком много вопросов.

– Тогда, Торли, расскажи, как же все-таки это случилось? – попросил майор.

Торли неуверенно начал:

– Я уже говорил, что это произошло в «Касуолле»? За два дня до Рождества. Марго, Силия, я и еще один славный малый, Дерек Херст-Гор… Ты что-то сказал?

– Нет, – отмахнулся Дон. – Продолжай.

– Мы вчетвером поехали вечером в «Уайдстэрз», поместье Дэнверса Локи, поужинать и немного поразвлечься. Там были Локи с женой, Дорис и один невыносимо самонадеянный молодой идиот, Рональд Меррик, додумавшийся зарабатывать на жизнь пудами налепляя краску на холст. Он как теленок ходит за Дорис, а Локи почему-то мечтает устроить их свадьбу.

– Торли, давай не будем отвлекаться! Говори о Марго.

Приятель крепче сжал кулаки:

– Мы немного опоздали туда, потому что в «Касуолле» не было горячей воды. Наш старенький нагреватель в холода вечно бастует. Оби не могла его как следует починить целые сутки. Зато вечеринка удалась. Мы придумывали разные игры… – Торли помолчал в нерешительности. – Я не заметил, чтобы Марго плохо себя чувствовала. Правда, она показалась мне чересчур возбужденной, взвинченной, но она всегда так выглядела, когда во что-нибудь играла, ты же знаешь.

Майор кивнул, представив себе веселую кареглазую женщину с ямочками на щеках. Он всегда причислял ее к тому типу открытых, бесхитростных натур, которые легко могут рассмеяться, или заплакать, или сболтнуть лишнее. Натур, с которыми никак не вязалось понятие смерти.

А Торли продолжал:

– С вечеринки мы уехали очень рано, около одиннадцати. Все были трезвые как стеклышко. Или почти трезвые. Уже в половине двенадцатого мы все лежали в постелях. По крайней мере, я так считал… Подожди-ка, ты был в «Касуолле» после начала войны?

– Нет, – коротко ответил Холден. – Со дня твоей свадьбы не был. В первое же военное лето до меня дошли слухи, что в «Касуолле» расквартированы войска.

Марш покачал головой.

– Ну нет, – проговорил он даже не с улыбкой, а с выражением странного удовлетворения или самодовольства, которого Дон прежде за другом не замечал. – Уж об этом-то я позаботился! Между прочим, и из моей родни никого не потеснили. Ты же понимаешь, старина: все можно устроить, если знать обходные пути. Ладно, слушай дальше. Помнишь Длинную галерею в «Касуолле»? Мы с Марго, – он облизнул пересохшие губы, – занимали несколько комнат прямо над нею. У каждого собственная спальня и гостиная, а между спальнями расположена общая ванная. В ту ночь я очень плохо спал – все время ворочался и просыпался. Около двух я услышал, как кто-то зовет или стонет со стороны комнат Марго. Я вскочил и сначала направился в ванную, но там было темно. Я включил свет, потом заглянул в спальню жены, но там тоже были только тишина и мрак, а постель оказалась нетронутой. Потом я увидел под дверью в гостиную полоску света и вошел. Марго, так и не снявшая вечернего платья, лежала на спине поперек шезлонга. Она была без сознания, но ее тело судорожно дергалось, а лицо было какого-то странного цвета.

Торли замолчал и перевел взгляд на дверь, потом продолжил рассказ:

– Я испугался, но будить никого не хотел, поэтому потихоньку спустился вниз и позвонил нашему домашнему врачу. Доктор Шептон прибыл через пятнадцать минут. К тому времени Марго частично пришла в себя, но ее мучило удушье, а тело словно окоченело. Она, похоже, не осознавала происходящего. Доктор объяснил, что этот припадок, вероятно, вызван нервным перевозбуждением и скоро пройдет. Мы перенесли Марго в кровать, врач дал ей успокоительное и обещал вернуться утром. Всю ночь я просидел у жены, держа ее за руку. Но Марго не полегчало, наоборот, ей становилось все хуже. В половине девятого вернулся доктор: я сам открыл ему. Старик Шептон выглядел мрачным, он высказал подозрение на внутримозговое кровоизлияние. Насколько я понимаю, это случается, когда сосуды лопаются в мозгу. Было ужасно холодно, но обитатели дома еще спали. А в девять часов, на восходе солнца, она… она умерла.

Они долго молчали. Последние слова Марша прозвучали как-то жалобно, он поднял виноватый взгляд на Холдена, словно желая добавить еще что-то, но передумал. Поднявшись, Торли подошел к окну и уставился в сад.

– Медицинское заключение составлял Шептон, – проговорил он, не оборачиваясь, нервно перебирая в кармане монеты. – Раньше я с подобными заключениями не сталкивался. Это такая бумага, похожая на огромный чек с отрывным корешком, который доктор оставляет себе, вручая тебе само свидетельство о смерти. А ты должен отправить его по почте в архивный отдел. Только я забыл это сделать…

– Понимаю, – произнес Холден, хотя на самом деле эти бумажные дебри были для него темным лесом.

И подумать только! Разве испытывал он по дороге в этот дом хотя бы смутное беспокойство, хотя бы инстинктивное ощущение произошедшего здесь несчастья? Нет, ничего подобного он не чувствовал. И все же что-то было… Образ черного водоворота, в котором кружились кошмарные лица и видения… И самое страшное – впечатление, что Силия тоже как-то связана с этой бедой.

– Понимаю, – повторил он. – Это все, что ты хотел мне рассказать?

– Да. Можно прибавить только, что бедная Марго похоронена в новом фамильном склепе на касуоллском церковном кладбище, – грустно закончил Марш. – Всего два дня оставалось до Рождества! Мы… – Тут Торли опомнился: что-то во фразе Дональда, видимо, насторожило его. Биржевой маклер перестал звенеть в кармане монетами и отвернулся от окна. – Что значит «все, что я хотел тебе рассказать»?

Холден беспомощно всплеснул руками:

– Ну, не знаю, Торли!.. Только… я впервые слышу, чтобы Марго была нездорова!

– А никто и не говорит, что она была больна, – раздраженно заявил приятель. – Здоровье у нее было отменное, а такое несчастье может случиться с каждым. Доктор так и сказал.

– Смерть от перевозбуждения на вечеринке? – с сомнением произнес майор.

– Послушай, Дон, ты что, сомневаешься в компетентности Шептона или в его порядочности? – разозлился Марш.

– Нет! Конечно нет! – успокоил его Холден. – Только…

– Понимаю, старина, ты потрясен, – сочувственно проговорил приятель. – Как и все мы поначалу. Это произошло так внезапно и так ужасно! – В его глазах блестели слезы. – Но эта трагедия еще раз напомнила о том, что каждый из нас может встретить свою смерть в расцвете лет.

Торли потоптался на месте, словно не решаясь затронуть какую-то очень важную тему.

– И вот еще что, Дон, – наконец отважился он. – Завтра я еду в «Касуолл». Ненадолго, конечно. Между прочим, впервые после случившегося. Знаешь, старина, я подумываю о продаже поместья.

Дональд был потрясен:

– Продать «Касуолл»?! Это при твоих-то доходах?

– А почему бы и нет? – с вызовом спросил Марш.

– Ну, знаешь, ответом на твое «почему бы нет» вполне может послужить его четырехсотлетняя история.

– Вот в этом-то все дело. – Голос друга изменился. – Это место нездоровое. Нездоровое как раз из-за своего почтенного возраста. Все эти древние портреты… Они создают тягостную атмосферу… – И, не потрудившись как-либо пояснить свое заявление, вдруг заметил: – К тому же там трудно набрать прислугу, а главное – мы никогда не сможем так выгодно продать эти земли, как сейчас.

– А что Силия думает по этому поводу? – с ноткой иронии в голосе поинтересовался Дональд.

Приятель проигнорировал вопрос и упрямо продолжал:

– Как я уже сказал, мы с Сил ней завтра уезжаем в поместье. И знаешь, старина, при любых других обстоятельствах я был бы только рад твоему обществу…

В комнате повисло неловкое молчание.

– При любых других обстоятельствах? – сухо повторил Холден.

– Да. – Торли снова уставился в пол.

– Стало быть, я не приглашен в «Касуолл»? – проговорил майор подчеркнуто учтиво.

– Дон, бога ради, ты просто не понимаешь! – воскликнул приятель почти жалобно.

– А что здесь можно не понять? – удивился Дональд. – Однако, Марш, если Силия едет с тобой…

– Дон, в ней-то все и дело! – объяснил Марш. – Я не хочу, чтобы ты виделся именно с Силией.

– Вот как? – вежливо поинтересовался Холден. – Почему же?

– Не встречайся с ней хотя бы сейчас, – попросил приятель. – Может быть… позже…

– Торли… – Холден засунул руки в карманы. – Я уже понял, что последние несколько минут ты с преувеличенной дипломатичностью пытаешься сообщить мне о какой-то проблеме. Так что же ты собираешься мне сказать? Почему ты стремишься избежать нашей встречи с Силией?

– Да ничего особенного, дружище, пробормотал Марш. – Просто…

– Ответь мне! – приказал майор. – Почему ты не хочешь, чтобы я виделся с Силией?

– Хорошо, если ты настаиваешь, отвечу. – Торли сохранял невозмутимый вид. – Мы немного обеспокоены состоянием ее рассудка.

Теперь молчание казалось нескончаемым.

Если не считать круглого пятна света от настольной лампы, в который попадали только зачехленная софа да край ковра на полу, гостиная была погружена во мрак – и итальянское зеркало, привезенное в семнадцатом столетии кем-то из предков Деверо, и буфет с сервским фарфором из Версальского дворца, и диванчик времен Первой империи, притулившийся у дальней стены. А за окном над садом в бледном свете восходящей луны уже мерцало несколько звезд.

Дональд Холден прошелся по комнате, не замечая всего этого великолепия. Его шаги гулко отдавались в тишине. Приятель молча наблюдал за ним. Наконец Холден остановился перед Торли и заглянул ему в глаза:

– Ты что, хочешь сказать, что Силия ненормальная?

– Ну что ты! Ни в коем случае! – насмешливо произнес Торли, растянув губы в фальшивой улыбке. – Конечно, все не настолько серьезно. Наверняка любой хороший психиатр вылечит ее. Если только Силия согласится сходить к нему. Во всяком случае… – Он помедлил. – Я надеюсь, что болезнь не окажется гораздо серьезнее.

Реакция Дона оказалась неожиданной – он расхохотался. Марш был потрясен.

– Неужели это смешно? – укоризненно спросил он.

– А разве нет? – улыбнулся Холден.

– И что тебя так развеселило? – обиделся приятель.

– Во-первых, я не верю ни одному слову об этой дурацкой болезни. – Мысль о том, что нежная сероглазая Силия может быть сумасшедшей, вызвала у Дональда новый приступ смеха. – А во-вторых…

– Да?

– Я знаю, зачем тебе эти хитрые маневры. Ты хочешь избавиться от меня, чтобы освободить местечко для вашего замечательного мистера Херст-Гора.

– И в мыслях не было! – воскликнул Торли в искреннем возмущении и тут же задумчиво прибавил: – Думаю, выбрав тебя, Силия сглупила бы. Если бы она была в состоянии выйти замуж. Ты только представь, этот парень умудрился сохранить место в парламенте после ухода консерваторов! Нет, он далеко пойдет! Не то что ты… Прости, конечно, старик! Ведь ты у нас не слишком состоятельный человек, правда?

– Безусловно, – согласился Холден. Его ошеломили слова Марша: «Если бы она была в состоянии выйти замуж». Но волнение заставило его собраться. – Но давай оставим в покое мистера Дерека Херст-Гора и вернемся к вопросу о ненормальности Силии.

Торли смутился:

– Не произноси ты это слово! Оно мне не нравится.

– Ладно, давай назовем это душевным расстройством, – предложил Дональд. – И как же оно выглядит?

Приятель отвел глаза:

– Она говорит странные вещи.

– Какие именно? – настаивал майор.

– Просто невыносимые! Безумные, ужасные слова! – Внезапно Торли взглянул на собеседника и побледнел. – Дон, я очень люблю Силию. Больше, чем ты мог бы предположить, знай ты все обстоятельства этого дела… Пойми, мы не можем допустить скандала! Но если она будет продолжать говорить все это…

– Что, например? – холодно поинтересовался Холден.

– Прости, старик, – развел руками Марш. – У меня сейчас нет времени вдаваться в подробности.

– А если я сам скажу тебе? – заявил майор.

– То есть как это?

– Она, случайно, не говорила, что считает смерть Марго неестественной?

Бледные вечерние звезды над садом заглядывали в окно. Торли и Холден застыли в молчании. Наконец Дональд продолжил:

– Скажи, Торли, даже если бы Силия совершенно обезумела, – Дон передернулся от этой мысли, – почему ты так беспокоишься по поводу нашей встречи? В конце концов, я ведь старый друг вашей семьи и не могу причинить ей вреда. Или ты уверен, что Силия вовсе не сошла с ума, а просто говорит правду о смерти Марго? И ты боишься, что я поддержу ее? – Холден приблизился на несколько шагов. – Послушай, Торли, а ведь ты прав. Я действительно поддержу ее. И если ты попытаешься строить против Силии козни, то берегись! Это всего лишь маленькое дружеское предупреждение.

Приятель отвернулся, и его ответ прозвучал почти жалобно:

– А ты изменился!

– Я изменился?! – удивленно воскликнул Дон. – А ты сам…

– Изменился?! – Марш был удивлен не меньше. – Не думаю. Я по-прежнему удачливый бизнесмен, и, если у нас с тобой, старина, дойдет до… разногласий, мы еще посмотрим, кто одержит победу: мастер виртуозных комбинаций, – он самодовольно похлопал себя по груди, – или ты. – Торли прервал свой эмоциональный монолог и закончил смущенно: – Только ты должен понять, хотя бы ради нашей давней дружбы, что несправедлив ко мне.

– Неужели? Если бы я мог надеяться, что это правда!

– Это действительно так, Дон. – Приятель замялся. – Тебе и в самом деле необходимо знать, почему я пока против вашей встречи с Силией?

– Разумеется, – отозвался Холден. – Ну и почему же?

– Дело в том, что Силия почти забыла тебя.

Это были единственные слова, способные выбить у Холдена почву из-под ног. Торли проговорил сочувственно:

– Дон, давай смотреть правде в глаза. – Подойдя ближе, он положил руку на плечо Дональда. – Когда-то Силия очень любила тебя. Ты, насколько я понял из рассказа Марго, сначала ухаживал за нею, а потом вдруг предложил больше не касаться этой темы.

– Я был законченным кретином! – воскликнул Дон.

Собеседник пожал плечами:

– Очень возможно. Хотя я с тобой не согласен. Но дело в том, что ты предоставил ей достаточно времени, чтобы забыть тебя. Представляешь, что может случиться, если ты вдруг объявишься?

– Но почему непременно должно что-то случиться? – упрямо произнес Дональд.

– Силия находится в довольно серьезном душевном разладе, – менторским тоном начал Марш. – Погоди, я вижу, ты не веришь! Но можешь ты хотя бы понять, что смерть Марго стала для нее страшным ударом? Ты же помнишь, она обожала Марго!

Холден не мог не признать правоты этих слов.

– Да, Марго всегда была для нее чем-то вроде идола.

– А сколько раз ты виделся с Силией после начала войны? – поинтересовался Торли.

– С сорокового года только дважды, – вздохнул Дональд. – Потом Глибширский отослали в Африку, а в сорок третьем я уже выполнял спецзадания для разведки. Я ведь лингвист, ты же знаешь. И…

– Вот видишь? С сорокового года только дважды, – сочувственно усмехнулся собеседник. – Пойми, Дон, Силия сейчас не в себе. Ты наверняка знаешь, что «вторая мамочка» беспокоилась за нее еще с детских лет. Скажу честно, Дон. Если ты, воскреснув из мертвых, попытаешься оживить в ней прежние чувства теперь, когда она уже забыла тебя, я не отвечаю за последствия. Ты способен это понять?

– А что мне еще остается?

– К счастью, как я уже сказал, Силии не будет весь вечер. Но взгляни на дверь и представь себе ее потрясение, если она неожиданно вернется и внезапно увидит здесь тебя. Если ты еще дорожишь ею, Дон… Если ты дорожишь хоть чем-нибудь! Пожалуйста, не рискуй!

Холден схватился за голову:

– Но… Что ты хочешь от меня? Что я должен сделать?

– Уйти, – твердо сказал Торли.

– Уйти?!

– Да. По той же лестнице, через балкон. Тем же путем, каким ты явился, когда мы с Дорис приняли тебя за пр… – По некотором размышлении Маршу не понравилось слово «призрак». Молча он посмотрел через плечо в окно. – Странно. Мне послышались шаги. Должно быть, померещилось. – Повернувшись, он взял Холдена за руку. – Уходи, Дон. Ты сам во всем виноват. Не думаю, что Силия обрадуется твоему возвращению. У тебя были неплохие шансы, но ты все испортил.

– Так случилось потому… – начал оправдываться Дональд.

– Знаю, – оборвал его Марш. – Потому что ты зарабатывал гроши. Я уважаю тебя за этот поступок. Но она восприняла твои слова как пощечину. Сейчас она забыла тебя, но представь, что может произойти, если…

Торли вдруг замолчал. Отпустив руку Дональда, он смотрел мимо него, в сторону двери. Выражение лица приятеля заставило Холдена обернуться.

Тем временем дверь отворилась и в комнату вошла Силия.


Глава 4


Дверь, расположенная в правом углу комнаты, напротив окна, открывалась внутрь. Силия еще сжимала дверную ручку, когда яркий свет из холла, ворвавшийся в комнату, окружил сиянием ее фигуру. Позже Дон припомнил, как Силия, словно пытаясь оправдать свой приход или предупредить кого-то в комнате, с порога торопливо заговорила:

– Кажется, я забыла здесь свою сумочку. Решила прогуляться по парку и…

В это мгновение она увидела Холдена. В комнате повисла тишина. Все трое замерли, как парализованные. В некотором смысле это можно было назвать правдой, особенно что Холден сейчас не мог бы произнести ни слова, даже ради спасения собственной жизни. Он кожей ощущал свет настольной лампы, заливающий его лицо, словно это были потоки обжигающего жара. Дональд чувствовал себя кроликом, попавшим в ловушку, неспособным ускользнуть и раствориться в сумерках.

После множества дней и ночей, заполненных лишь грезами, перед ним стояла Силия из плоти и крови. И она нисколько не изменилась. Широкий лоб, изящные дуги бровей над серыми мечтательными глазами, маленький носик, легкий изгиб уголка губ, словно выражающий недоумение перед несовершенством мира, и прямые каштановые волосы, при чесанные на косой пробор и свободно спадающие на спину. Все та же (слава богу!) нежно-розовая кожа, свойственная лишь здоровым.

Человеческая память склонна к исполнению реальности, и мы всегда ожидаем от нее какой-нибудь каверзы. В глубине души мы, вопреки надежде, не верим, что реальная встреча окажется ярче воображаемой. Но для Холдена все было по-другому. Все было гораздо глубже, острее и мучительнее, чем он мог представить. Только бы все не разрушить! Только бы не обидеть Силию внезапно… Секунды неумолимо бежали. Холдену так много хотелось сказать в эти уже упущенные мгновения! Силия неподвижно стояла, так и держась за дверную ручку, – стройная, в белом платье и красных туфлях на босу ногу. Потом она заговорила:

– Тебя посылали куда-то со специальным заданием. – Ее голос звучал как-то напряженно, неестественно. Она откашлялась и заговорила спокойнее: – С каким-то особо важным боевым заданием, – повторила она. – Вот почему ты не приезжал и не писал.

Словно со стороны Дон услышал собственный голос:

– Кто тебе сказал?

– Никто, – просто ответила она. Казалось, множество воспоминаний проносилось перед ее мысленным взором. – Просто я поняла это, когда тебя увидела.

Лицо ее задрожало, будто девушка готова была расплакаться.

– Привет, Дон! – прошептала она.

– Привет, Силия.

– А я вот… собиралась пойти в парк прогуляться, – сказала она и вдруг отвернулась, открыв взгляду Холдена изящный изгиб шеи. – Не хочешь… пойти со мной?

– Конечно хочу! – воскликнул Дональд. – Так ты не верила в мою…

– Нет, верила… – Она задумалась, пытаясь выразиться поточнее. – Я верила этому. И все же какое-то время я… – Она вдруг запнулась. – Пойдем, Дон! Пожалуйста, пойдем!

Холден подошел к девушке, ступая медленно и осторожно из-за дрожи в коленях. В какой-то безумный миг ему в го лову пришла нелепая мысль, что, если недостаточно осторожно поставить ногу, она может запросто пройти сквозь доски пола. И тут его осенило:

– Ты сказала «в парк», Силия? Значит, ты весь вечер была дома?

– Конечно, – удивленно кивнула она. – А почему ты спрашиваешь?

Дональд обернулся к Маршу.

– Нам с тобой нужно будет обсудить пару вопросов, – холодно произнес он. – Но спешить ни к чему: сначала мы втроем отправился завтра в «Касуолл».

Торли побледнел.

– Отправимся завтра в «Касуолл»? – недоуменно переспросил он.

– Да. Ты заявил, что хочешь продать его, – напомнил Дон. – Ты уже нашел покупателя?

– Нет, – забормотал приятель, оправдываясь. – Пока еще нет, но…

– Тогда я куплю его! – рявкнул майор, ловя себя на желании как следует накричать на Марша. – Я совсем забыл уведомить тебя, что сообщение о моем вступлении в наследство отнюдь не было шуткой. Это правда. – И вместе с Силией вышел из комнаты.

Молчаливые и равнодушные к окружающему миру, влюбленные брели, словно по пустыне, к входной двери. Они не разговаривали, потому что им слишком многое нужно было поведать друг другу и трудно было начать. Стеклянный шар люстры освещал висевший в холле портрет, изображающий высокого джентльмена в коротком камзоле с развевающимися по ветру волосами. Под ним, на маленькой медной табличке, была выгравирована надпись:


«ЭДВАРД ЭГНЬЮ ДЕВЕРО, эсквайр.

Портрет работы сэра Г. Рэйбурна».


Дональд заметил, что Силия вздрогнула, мельком глянув на портрет, словно что-то припомнила. Ему хотелось рассказать об отправленной телеграмме и о том, что Торли не распечатал ее. Почему Торли не сделал этого? Ведь с помощью телеграфа посылают лишь самые срочные известия. Обычно телеграммы читают сразу по получении. Если человек не вскрывает конверт с сообщением, значит, в этот момент его отвлекло что-то более важное. Эта телеграмма прибыла в дом одновременно с неожиданно повзрослевшей малышкой Дорис Локи. Стоп!

На этом воспоминании Холден решил пока прервать свои размышления, чтобы не зайти в тупик.

Тем временем они с Силией уже выбрались из дома в теплые вечерние сумерки, медленно миновали боковую дорожку и ступили на улицу, залитую ровным светом фонарей.

– Перейдем здесь, – внезапно произнесла Силия.

– Здесь?

– Да, на другую сторону, – объяснила она спокойно. – Там ярдов через пятьдесят будет вход в парк. А пересечь улицу лучше сейчас.

«У Силии железные нервы», – отметил Холден. Разве нашлась бы другая женщина, способная воспринять такое неожиданное известие столь невозмутимо, лишь немного изменившись в лице и на миг опустив глаза. Похоже, его внезапное «воскрешение» отнюдь не сразило ее. Дональд думал так до тех пор, пока посреди пустынной проезжей части ноги спутницы вдруг не подкосились, так что девушка чуть не упала.

– Силия! – встревоженно воскликнул Дон.

Она, тяжело дыша, прижалась к нему.

Холден бережно поддерживал Силию, когда из-за поворота вдруг выскочил автомобиль и, ослепляя желтыми глазами фар, понесся прямо на них. Только когда машина, обдав их воздушным вихрем и отчаянной руганью водителя, пронеслась мимо на полной скорости, Дональд немного опомнился. Схватив Силию на руки, он отнес ее на обочину, поставил на ноги и нежно поцеловал.

Прижимаясь к нему и плача, девушка наконец проговорила:

– Ты знаешь, что сейчас впервые в жизни поцеловал меня?

– Знаю, – мрачно улыбнулся Дон. – Когда-то я был двадцативосьмилетним ослом, какого еще поискать.

– Нет, не был! – пылко возразила спутница. – Ты только…

– Я только собирался сообщить, что мы с тобой упустили много времени, которое, однако, можно наверстать. Будем?

– Нет! – Силия задрожала в его объятиях.

Потом девушка ласково провела рукой по плечам Дональда, словно желая удостовериться в его реальности. Откинув голову, она пристально глядела на Холдена: на губах ее играла улыбка, хотя изящно вылепленное задумчивое лицо было мокрым от слез. Сияющие серые глаза девушки всматривались в его лицо снова и снова, словно пытаясь разглядеть что-то в бледном свете фонарей.

– Я хотела сказать: не здесь! И не сейчас! Мне нужно снова привыкнуть к тебе.

– Я люблю тебя, Силия, – нежно произнес Дон. – И всегда любил.

– Значит, мы любим друг друга! – улыбнулась спутница.

Дон Холден чувствовал, что теряет голову от счастья. Его вдруг осенило:

– Силия, милая! У нас даже есть тому доказательство! Ты слышала, что прокричал тот водитель?

Силия недоумевала:

– Он обругал нас.

– Да. А точнее, прокричал: «Бога душу мать!» Пусть это звучит грубо, но в сказанном есть здравое зерно. Ты только вспомни истории о знаменитых влюбленных: Дафнисе и Хлое, Гере и Леандре, Пираме и Фисбе… Впрочем, зачем углубляться во тьму веков. Возьми хотя бы Викторию и Альберта!.. Как много их было, подобных судеб. Вообрази: стоят двое посреди дороги, прильнув друг к другу, и ничего вокруг не замечают!

– Я люблю тебя, когда ты так говоришь, – серьезно заявила Силия. – И романтика здесь ни при чем. Мир становится светлее и радостнее. Где ты был, Дон? Без тебя мне было так плохо! Где ты был?

Холден попробовал рассказать; выходило коротко и довольно бессвязно.

– Ты… Ты поймал шарфюрера фон Штебена? – восхищенно переспросила девушка. – Этого палача из Дахау, похвалявшегося, что его никто не сможет взять живьем?

– Его необходимо было взять живьем, Силия, – объяснил Дон. – Теперь его повесят. Скоро.

– Да, но… как это случилось?

Холден чувствовал, что ее бьет нервная дрожь.

– Конечно, потребовалось время, чтобы выследить его и загнать в угол, – туманно заявил Дональд. – Потом была заварушка.

– Пожалуйста, Дон, как это происходило? – настаивала девушка.

– Он переоделся в священника. Мы выследили его в одной из церквей, милях в трех от Рима. Я достал его выстрелом в коленную чашечку. Он катался от боли по земле, визжал. А потом…

– Говори, Дон! – Она еще сильнее прижалась к нему.

– Помнишь нашу встречу возле касуоллской церкви после свадьбы Марго? Я еще тогда сказал самую глупость в своей жизни! Так вот, заметив мерзкую физиономию Штебена в широкополой шляпе священника, высунувшуюся из-за могильной плиты на церковном кладбище, я подумал: все самые серьезные события в моей жизни почему-то случаются у церкви.

Силия долго молчала, прежде чем оглянулась по сторонам, и уже другим тоном встревоженно проговорила:

– А ведь мы до сих пор стоим под фонарем! Что, если появится полицейский? Давай поскорее перейдем через улицу. Пожалуйста, Дон!

Они торопливо перешли дорогу. Ярдов через пятьдесят действительно показался вход в парк. Они не обратили внимания на громадную тень – слишком громадную для человеческой фигуры, – которая, пропустив влюбленных мимо, будто материализовалась, выступив из мрака под деревьями. Нет, они не заметили этой черной тени.

Ночные ароматы парка окутали их. Посыпанная ровным гравием широкая дорожка вилась между карликовыми каштанами. Лунный свет, яркий и переливчатый, как мыльные пузыри, придавал предметам нереальные очертания. Силия в белом платье выглядела бы неземным, нематериальным существом, если бы Холден не сжимал ее ладонь в своей.

Наконец Силия заговорила тихим, напряженным голосом:

– Дон, мне нужно посвятить тебя в одну тайну. Именно теперь, когда я снова становлюсь собой.

– Что ты имеешь в виду? – встревоженно спросил Холден.

– Когда я думала, что ты погиб…

– Не надо об этом! – умоляюще воскликнул Холден. – Все это теперь в прошлом!

– Нет, пожалуйста, дай мне закончить. – Девушка остановилась и заглянула ему в глаза. – Когда я узнала, что ты погиб, я стала равнодушной ко всему окружающему. Потом на Рождество умерла Марго. Торли говорил тебе?

– Да, – только и ответил он.

Легкий ветерок всколыхнул листву первым за весь вечер свежим дуновением.

– Ты знаешь, как это бывает, когда… – Силия сжала руки на груди, – у тебя внутри все перепутывается. Тебе приходит в голову нечто, какая-то навязчивая идея, которая представляется необыкновенно важной, не то чтобы случившееся с Марго на самом деле не имело значения, наоборот! Просто теперь все не кажется таким сложным. – Помолчав, она продолжила: – Ты начинаешь совершать поступки, о которых и не мечтал в обычное время. Вроде того, что я натворила после Рождества. И все-таки я была права! Права!

Холден обнял ее за плечи.

– Силия, милая, о чем ты?

– Послушай, Дон, мы с тобой не просто гуляем, – предупредила девушка. – Нас ожидает встреча.

– Встреча? – удивился Дональд. – И с кем же?

– С доктором Шептоном, – ответила она. – Я посвятила его в одну тайну. Его – и никого другого.

– Он, кажется, лечил Марго?

– Да. Сегодня я узнала, что он приехал в Лондон посоветоваться со своим другом, психиатром из Девоншир-Плейс, по поводу моей проблемы, – объяснила Силия. – Пригласить его домой я не могу. Понимаешь? Не могу! Дома за мной шпионят. Они думают, что я сумасшедшая.

Это признание из уст самой Силии покоробило Холдена, однако он тут же рассмеялся:

– Неужели?

– Разве Торли не говорил тебе? – изумленно спросила спутница.

– Говорил, – мрачно отозвался Холден. Гнев и возмущение начали закипать в нем при одном воспоминании о елейном голосе Торли, пытавшегося разрушить его счастье и убить мечты, готовые стать реальностью. – Да, говорил! И чем больше я общаюсь с мистером Торли Рудди Маршем, которого когда-то считал своим лучшим другом, тем меньше его узнаю!

– Дон, значит, ты не веришь, что я… Нет, подожди, не целуй меня! Я хочу кое-что объяснить тебе.

Серьезный тон девушки убедил его.

– Если я не передумаю, – прошептала Силия, – произойдет что-то ужасное! И все же я права! К тому же я не вижу путей к отступлению. Единственный человек мог бы защитить меня, старинный друг «второй мамочки»… Но теперь, когда я написала в полицию…

– В полицию? – заинтересовался майор. – Что же ты написала?

– Пойдем, – позвала спутника Силия.

Справа вереница деревьев уступила место высокой чугунной решетке. Силия проскользнула в приоткрытую калитку. Холден последовал за ней.

Внутри оказалась детская площадка, с трех сторон огороженная решеткой, а с четвертой – низеньким заборчиком, за которым виднелся сумрачный парк. Лунный свет, заливавший площадку, порождал причудливые, зловещие тени вокруг качелей, каруселей и большой продолговатой песочницы. Утоптанная почва под ногами пахла пылью. Ни одно место на земле не выглядело таким безжизненным и заброшенным, будто площадка предназначалась для игры мертвых детей.

Силия остановилась перед каруселями и толкнула вертушку. Тихонько скрипнув, те закрутились, то опускаясь, то поднимаясь.

– Дон, – произнесла девушка, – Марго умерла не от кровоизлияния, а от яда. Она покончила с собой.

Холден предполагал, что может услышать что-то подобное, и все же слова эти застигли его врасплох. Он ждал, что… А чего же еще он ждал?

– Говорю же тебе, она покончила с собой! – почти прокричала Силия.

– Но почему? – воскликнул майор.

– Потому что Торли отравил ей жизнь. – Карусели замедлили вращение, и Силия снова с силой крутанула их. Теперь она заговорила спокойнее: – Скажи, Дон, ведь ты говорил, что Торли был твоим лучшим другом? Как бы ты мог описать его?

– Не знаю. – Дональд пожал плечами. – Он очень изменился. По-моему, для него теперь главное – преуспеть в жизни. А раньше он всегда был несколько флегматичным, добродушным и общительным.

– Ты правда так думаешь? – произнесла девушка.

– Я всегда считал его именно таким, – ответил Дон.

– А вот я видела, как он бил Марго по лицу ремнем для правки бритвы, а потом, швырнув в кресло, душил. И это не один раз. Это продолжалось в течение трех или четырех лет.

Итак, краски начали сгущаться, события принимали все более зловещий оборот.

Карусели тихонько покачивались в лунном свете, а Силия дрогнувшим голосом продолжала:

– И я не думаю, чтобы она заслуживала подобного обращения. Марго была такой… безобидной! Да, да, безобидной. Она никому на свете не причинила бы вреда. Ты ведь знаешь это, Дон!

Холден действительно знал это.

– Да, быть может, ей не хватало интеллигентности и артистичности, о которой все время твердит Дэнверс Локи, – продолжала Силия. – Зато она была красавицей! И вот такой славный малый, весельчак… По словам Торли, в правильности которых я уверена, дело не в какой-то другой женщине. Я думаю, это просто жестокость. Торли всегда был слишком благоразумен и осмотрителен, чтобы выплескивать свое раздражение на посторонних, поэтому страдала Марго.

Холден пытался осмыслить услышанное.

– И как давно это началось?

– Примерно через год после смерти «второй мамочки». Марго тогда очень переживала. Все время плакала украдкой, не отвечала на мои расспросы. Я для нее была всего лишь «маленькой сестричкой», хотя мне уже двадцать восемь.

– Но ведь они с Торли любили друг друга? – недоумевал Дональд.

– Да она ненавидела его! И неужели ты думаешь, что Торли хотя бы на мгновение влюбился в нее? Ничего подобного! – гневно воскликнула собеседница. – Он женился ради денег и положения в обществе. В глубине души, Дон, ты должен был догадываться об этом.

– Но, черт возьми, Силия, почему она терпела?! – взорвался Холден. – Почему не бросила его, не подала на развод?

Силия вновь яростно толкнула колесо, и оно замелькало в лунном свете.

– Фразы о жестоком обращении… – она скривила губы, – звучат нелепо и смешно, когда читаешь их в газете. «Мой муж избивает меня!» Будто потасовка бродяг в дешевой пивнушке! Но на самом деле это не смешно, это ужасно! Только некоторые женщины помешаны на благопристойности. Они боятся досужих сплетен – вот и терпят такое обращение. Марго очень страшилась скандала. И Торли, разумеется, тоже. Даже сильнее, чем Марго. Только причины у них были разные: Торли, собиравшийся баллотироваться в парламент на ближайших выборах, опасался испортить себе карьеру, Марго была такой…

– «Положение обязывает»? – подсказал Дональд.

– Что-то похожее. Это «вторая мамочка» ее так воспитала. – Глаза Силии блестели, лицо побледнело. – Видишь ли, Дон, в Марго чувствовалась респектабельность. В отличие от меня. Что ты улыбаешься? Я и в самом деле не такая. – Ее голос зазвучал громче. – Но, Дон, ты не представляешь, насколько мне стало легче теперь, после нашего разговора. Насколько легче!

И они снова обняли друг друга. Потом Силия продолжила:

– Марго скорее предпочла бы умереть, чем поделиться с кем-то. – Девушка печально вздохнула. – Так оно и случилось. Теперь ты понял? Она больше не могла терпеть и приняла какой-то яд. Какой – не понял даже доктор. И умерла. Умерла «естественной» смертью.

Сердце Холдена билось гулко и тяжело.

– Послушай, Силия, а тебе не приходила в голову другая версия? – осторожно поинтересовался он.

– Что ты имеешь в виду?

– Марго не выглядела способной на самоубийство, – пояснил майор. – Ты не думала о другом варианте?

– О другом? – удивленно переспросила спутница.

– Об убийстве.

Страшное слово, которое Дон не рискнул бы произнести при других собеседниках, показалось прозвучавшим неестественно громко. Оно словно прогремело в ночной тишине, облетев площадку и гулко отдаваясь между всеми этими качелями, каруселями и песочницами.

Холден почувствовал, как Силия напряглась. Она стояла с опущенной головой, каштановые локоны закрывали лицо, и он скорее ощутил, нежели увидел, взмах ее ресниц.

– С чего ты это взял? – наконец прошептала она.

– Просто заметил сегодня вечером пару странностей. – Дональд пожал плечами. – Но они могут ничего и не означать.

– То… Торли? – выдохнула девушка.

– Я не сказал, что именно Торли, – отозвался Холден, хотя он подразумевал именно это. И вдруг у него вырвалось: – Просто у меня возникли подозрения. Я подумал… Да какая, собственно, разница!

– Если бы это было правдой! – выкрикнула Силия в крайнем возбуждении. – О, если бы это только было правдой! Как бы я хотела, чтобы он получил сполна за все причиненные ей страдания! – Она кивнула. – Да, я думала об этом, Дон! Конечно же думала! Только, боюсь, это не может оказаться правдой.

– Почему?

Силия колебалась.

– Потому что я не вижу причины, заставившей его убрать с дороги Марго. Я не вижу ни одного мотива. Я думаю, что Марго… была ему даже полезна! Можно привести и другие аргументы. В ночь смерти Марго переодевала платье. И потом, этот пузырек с ядом, стоявший на видном месте…

– Подожди! – воскликнул Дональд. – Что еще за платья и пузырьки?

– Милый, ты все поймешь, когда появится доктор Шептон, – откликнулась девушка. – Но главная причина, по которой я не подозреваю Торли, даже не в этом. Просто Марго раньше уже пыталась покончить с собой.

Опять перед мысленным взором Холдена возникли черные бурлящие воды. Этот образ преследовал его весь вечер.

– Раньше? – эхом повторил он. – Когда?

– Примерно за год до смерти.

– И каким же способом она пыталась уйти из жизни? – уточнил майор.

– Приняла стрихнин.

– Стрихнин?! – Дональд был поражен.

– Да. Я уверена, что яд был именно стрихнином, поскольку сама выяснила все по справочнику. У нее проявились вполне определенные симптомы – конвульсии, сжатие челюстей… Доктору Шептону удалось спасти ее, а позже Марго мне сама призналась. Или почти призналась…

– Здесь что-то не так, Силия, – возразил Холден. – Если мне не изменяет память, Марго, кроме детективов, никаких книжек в руки не брала.

– Не-е-ет, ты не прав, – откликнулась девушка. – Сестра долго увлекалась хиромантией и разными предсказаниями. Но детективы тоже любила. А вот я – нет. Я их не выношу. И очень странно, что ты упомянул детективы, потому что…

– На самом деле, Силия… – Дональд судорожно пытался что-то припомнить. – Однажды мы с Марго обсуждали нашумевший судебный процесс над Жаном Пьером Вакье. Там как раз речь шла об использовании стрихнина.

– Вот как? К сожалению, я в этом ничего не смыслю, – отозвалась спутница. – Так что же?

– Стрихнин занимает одно из первых мест в списке ядов, причиняющих жертве мучительные страдания. Ни один человек в здравом рассудке не выберет этот яд для самоубийства. Марго никогда не решилась бы выпить его по собственной воле!

Силия изумленно смотрела на собеседника:

– Но… Марго доверилась мне, хотя и не отважилась многого рассказать. Мне показалось, Торли тогда испугался. Потому что уже через несколько недель после выздоровления Марго снова выглядела счастливой и веселой. Как до замужества. И такой она оставалась… почти до самой смерти. – Силия замолчала, потом вдруг насторожилась, вглядываясь в темноту. – Слышишь? – прошептала она. – Молчи! Кто-то идет сюда от дороги!


Глава 5


Силия выскользнула из объятий Холдена, и впрямь услышавшего чьи-то шаги. Но когда на площадке из лунного света возникла темная фигура, Дональд сразу узнал в ней доктора Эрика Шептона.

Доктор Шептон, высокий, крепко сложенный, сутуловатый человек, всегда был немного близорук и шагал неуклюже, приволакивая ноги. Несмотря на возраст, он был по-юношески бодр и энергичен, а взгляд за толстыми стеклами пенсне временами приводил в смущение своей проницательностью. Голова его блестела лысиной, по бокам которой пушились остатки седой шевелюры. Круглый год старый семейный врач носил один и тот же темный костюм и жилет с золотой цепью, а сейчас этот комплект дополняла поношенная летняя шляпа. Он стоял, озираясь, и вглядывался в темноту, пока не заметил Силию.

Необъяснимый страх Силии, который должен был бы развеяться с приходом доктора Шептона, как ни странно, усилился. Холден с удивлением заметил, что девушка в настоящей панике, словно ей вспомнилось что-то ужасное.

– Мне следовало предупредить тебя, – шепнула она. Потом в голосе Силии зазвучали интонации человека, защищающегося от смертельной опасности. – Я здесь, доктор Шептон! – пискнула она задушено. – Ужасно сожалею, что вытащила вас из дому настолько поздно и в такое странное место.

Доктор зашаркал огромными ботинками в их сторону.

– Нет-нет, ничего страшного, – успокоил он девушку, словно ночные свидания на детских площадках входили в обычный распорядок его жизни. Этот пожилой человек, по обыкновению, выглядел вечно извиняющимся: привычка, которую он выработал еще во времена своей викторианской молодости, когда социальный статус врача в обществе почему-то был невысоким. Но изучающий взгляд доктора не отрывался от Силии. – К тому же это место неподалеку от вашего дома. Хотя мне пришлось вас поискать. Я, знаете ли, человек не городской и в Лондоне просто теряюсь.

Приглядевшись наконец, он обнаружил, что Силия не одна. Поскольку за прошедшие годы доктор видел Холдена всего раза три-четыре и не знал о его мнимой гибели, то и объяснения не понадобилось.

– Доктор Шептон! – продолжала Силия безжизненным тоном. – Это мистер… Прошу прощения, сэр Дональд Холден. Вы конечно же помните сэра Дональда?

– Безусловно, – пробормотал врач, на самом деле не помнивший Дона. – Э-э… Здравствуйте, сэр. – Он приподнял допотопную шляпу.

– Сэр Дональд только что вернулся из-за границы, – пояснила Силия.

– Неужели? Очаровательные там места! Жаль только, туда сейчас сложно выбраться. – Голос его вдруг сделался жестким. – А теперь, моя дорогая, если джентльмен нас извинит…

– Нет! – воскликнула Силия. – Я хочу, чтобы Дон остался!

– Но, насколько я понимаю, моя дорогая, вы хотели поговорить со мною наедине?

– Повторяю вам, я хочу, чтобы Дон остался! – настаивала девушка.

Доктор Шептон отвесил легкий поклон майору:

– У вас, сэр, э-э… вероятно, имеются какие-то особые причины, чтобы… Или?..

– Да, сэр, – ответил Холден, вторя его официальному тону. – У меня имеется весьма веская причина. Мисс Деверо, как я смею надеяться, очень скоро станет моей женой.

Эрик Шептон, умудренный годами и обычно выглядевший рассеянно-равнодушным, не смог сдержать изумленного возгласа. От Дональда не укрылся озабоченный взгляд доктора, брошенный в его сторону и тут же заставивший его пожалеть о сказанном. Врач нервно поправил пенсне.

– Вот как? – Он улыбнулся. – Это, конечно, прекрасно. Примите мои поздравления. Только… Думаю, вы извините меня, – вкрадчиво продолжал Шептон. – Мы ведь не будем проявлять поспешность в таком интимном деле? Правда же?

– Почему бы и нет? – сухо поинтересовался Холден.

Эти слова, словно щелчок кнута, словно вызов, повисли в тишине. Доктор Шептон предпочел сделать вид, что не расслышал их.

– Так зачем же, моя дорогая, вы хотели увидеться со мной? – обратился врач к Силии голосом, снова исполненным терпения и доброжелательности.

– Я… – Силия взглянула на Дона и запнулась. – Я хотела рассказать вам о смерти Марго.

– Опять? – вежливо удивился доктор.

– Я…

– Послушайте, моя дорогая… – Сдвинув древнюю шляпу на затылок, он взял девушку за руку. – На Рождество, вскоре после смерти вашей несчастной сестры, вы пришли ко мне и рассказали… э-э… о случившемся той ночью. Помните?

– Разумеется, помню! – откликнулась собеседница.

– Так зачем же опять ворошить эти воспоминания, волновать себя ужасными подробностями? Теперь, через полгода после ее кончины?

– Потому что появились новые факты! Или… появятся завтра ночью. – Силия колебалась. – Потому что Дон снова со мной и я хочу рассказать об этом и ему тоже! Я поведала ему о…

Эрик Шептон покрутил головой, вглядываясь в темноту.

– Вы что же, рассказывали этому джентльмену о жестоком обращении Марша с вашей сестрой? – недоверчиво произнес он.

– Да!

– И о… неудавшейся попытке миссис Марш отравиться стрихнином? – Теперь в голосе врача звучала ирония.

– Да!

– И о том, что приключилось с вами в Длинной галерее вскоре после смерти миссис Марш?

– Нет! – Даже в неверном лунном свете Дон заметил, что лицо Силии стало белее полотна. – Нет, об этом я не говорила! Но, боже мой!.. – Она вздохнула с неподдельным отчаянием, отозвавшимся в сердце Холдена болезненным уколом. – Неужели никто не хочет выслушать, что на самом деле произошло в ночь отравления Марго?

– Доктор, почему бы нам не выслушать ее? – сказал Дональд, и в голосе его прозвучало больше доброты, чем в словах.

– Как хотите. – Шептон бросил на майора странный взгляд. – Возможно, так оно и лучше. Э-э… Тут найдется где присесть?

Присесть было негде. «Если только на качели?» – пришло в голову Холдену. Но Силия уже задумчиво разглядывала огромный прямоугольник песочницы.

Медленно подойдя к ней, девушка присела на один из бортиков, свесила ноги внутрь и, откинув голову, подняла лицо к луне. Доктор Шептон, не раздумывая, опустился рядом с нею. Дональд примостился с другой стороны.

Силия опустила глаза. Теперь она разглядывала песок, словно завороживший ее. Сухой, прогретый за десять дней африканского пекла, пришедшего на смену затяжному дождю. Зачерпнув пригоршню, Силия разжала пальцы, и песок заструился на землю.

– Песок… Замок… Спящий сфинкс!.. – воскликнула она вдруг, и ее смех, ясный и звонкий, эхом разнесся по площадке. – Простите, мне стало смешно: песок… замок… спящий сфинкс…

– Остановитесь, моя дорогая, – довольно резко заявил доктор.

– Да, да, конечно! – произнесла девушка, приходя в себя.

– Вы хотели что-то рассказать нам, не так ли? О том, что случилось за два дня до Рождества?

– Да, до Рождества, – повторила Силия, закрыв глаза.

– Я уже говорила Дону, – начала она свое повествование, – что Марго в те дни выглядела гораздо счастливее, чем даже до замужества. У сестры сияли глаза, она кружилась по дому, тихонько напевая. Однажды я в шутку сказала ей: «У тебя, наверное, появился любовник!» Марго покачала головой и заявила, что собирается к гадалке, какой-то там мадам с Нью-Бонд-стрит, которая уже напророчила ей невероятные события в будущем. Потом, в октябре, опять начались эти ужасные сцены с Торли. Мне было слышно сквозь запертую дверь, как он кричал на нее. Но приблизительно в начале декабря обстановка опять разрядилась. Когда мы поехали в «Касуолл» отмечать Рождество, все были милы и учтивы друг с другом. – Силия отшвырнула ногой песок. – Я люблю «Касуолл», – просто проговорила она. – Стоит зайти в дом и затворить за собою дверь, как возникает впечатление, будто ты попал в прошлое. Синяя гостиная, Лакированная комната… А Длинная галерея?! А старая детская? – Она перевела дыхание. – Ладно, я продолжу. Поехали мы небольшой компанией. Может быть, Торли рассказывал тебе, Дон? Марго, Торли, я и Дерек, конечно.

Это «конечно» вывело Холдена из себя.

– Я подозреваю, – раздраженно заявил он, зачерпнув пригоршню песка и с силой отбросив его в сторону. – Я подозреваю, что Дерек – это мистер Дерек Херст-Гор, член парламента?

Девушка удивленно посмотрела на него:

– Да. А ты что, знаком с Дереком?

– Нет! – отрезал Холден с холодной яростью. – Но я ненавижу эту свинью!

– Но ты же его совсем не знаешь! – запротестовала собеседница.

– В том-то и дело, Силия. Если бы я общался с ним, то не испытывал бы к нему такого отвращения. Но мы не знакомы, поэтому я заранее ненавижу его. И что же этот кре… И что же этот парень собой представляет?

– Знаешь, он очень симпатичный. Высокий, вьющиеся волосы… – Силия заметила на лице Холдена презрительную гримасу. – Но он вовсе не женоподобен. Наоборот, у него такой решительный подбородок. А еще очень добрая улыбка и красивые зубы. Дон!.. – В глазах девушки отразился испуг. – Но ты ведь не подумал…

– Если я не ошибаюсь, ты одно время работала у него секретаршей, – напряженно произнес Дональд. – Или это только слухи?

– Да, работала. И он пытался поухаживать за мной.

– Понятно.

Даже в темноте было заметно, как Силия покраснела. Отведя взгляд в сторону, она зачерпнула еще горстку песку, который медленно заструился сквозь ее пальцы.

– Дон, я… Я не уверена, что ты меня правильно понял. Если бы Марго завела себе любовника, я не стала бы ее упрекать. Думаю, я даже порадовалась бы за нее. Но сама я никогда бы так не поступила. Ты хоть понимаешь? Все это время я мечтала только о тебе.

– Прости, Силия, я все понял, – проговорил Холден после неловкой паузы. – Я все понял и…

Он вдруг вспомнил, что они не одни. Доктор Шептон, неподвижный, как сфинкс (и откуда в голову Дональда пришло такое сравнение?), сидел в углу песочницы, ссутулив плечи и упершись в колени большими узловатыми руками. Опустив голову, он исподлобья наблюдал за майором. В этом загадочном взгляде читалось откровенное желание оценить гостя Силии. Наконец врач перевел взгляд на девушку.

– Насколько я понял, моя дорогая, – обратился он к Силии, – вы приехали в «Касуолл» днем двадцать третьего декабря и все четверо собирались в тот вечер в гости?

Собеседница кивнула, закусив губу.

– Да, собирались, – подтвердила она, не сводя глаз с Холдена. – В гости к семейству Локи, в «Уайдстэрз». Наш багаж прибыл следом за нами, и мы как раз переодевались. Запомните эту подробность, пожалуйста, это очень важно. По-моему, Дон, ты еще не был в «Касуолле», когда Марго и Торли устроили себе апартаменты над Длинной галереей. Переделали все на современный манер: ванна из черного мрамора, стены покрыты зеленой плиткой… Гостиную Марго обставили мебелью светлых тонов, а спальня, сообщающаяся с ванной, была вся розовая. Комнаты Торли примыкали к ванной с другой стороны. Я хочу, чтобы ты представил себе расположение помещений, потому что это очень важно. Вечер был довольно холодный, шел снег, но в доме было тепло, ведь Торли заготовил на зиму тридцать тонн угля. Да, тридцать тонн. Зато нагреватель, как обычно, сломался, и Оби таскала нам наверх горячую воду в ведерке. Я переоделась раньше сестры и постучалась к ней в спальню. Марго была еще не готова – стояла перед огромным трельяжем в одном белье и чулках, что-то нашаривая на туалетном столике. Увидев меня, она попросила: «Дорогая, сходи в ванную и взгляни, не оказался ли мой лак для ногтей в аптечном шкафчике?» Я пошла посмотреть. В шкафчике над раковиной стояло около тридцати разных флаконов, но лак бросился мне в глаза. Я уже протянула к нему руку, как вдруг заметила пузырек с ядом. Да, да, именно пузырек с ядом! – выкрикнула Силия.

Доктор Шептон метнул на нее быстрый взгляд и произнес успокаивающе:

– Ну конечно, дорогая, вы уже рассказывали мне об этом. Только попробуйте припомнить, какой яд был в пузырьке.

Холодок ужаса пополз по телу Дона Холдена, проникая в самое сердце. Однако Дональд не понимал причины страха.

– Какой именно яд был в пузырьке? – допытывался доктор профессионально ласковым голосом.

– Не знаю! – раздраженно ответила девушка. – Откуда же мне знать?

– Но вы можете описать этот пузырек? – настаивал Шептон. – Как он выглядел?

– Могу, – пожала плечами Силия. – Круглый, коричневатый, граммов на пятьдесят или сто. На флакон был приклеен ярлычок с крупными красными буквами, предупреждавшими: «Осторожно! Яд!»

– Это был аптекарский ярлычок? Была там еще какая-нибудь надпись, кроме этих двух слов?

– Н-нет… Может, я просто не помню! – засомневалась собеседница. – Но главное, доктор Шептон, этот пузырек был новехонький! Вы понимаете, о чем я? Он выглядел не так, как остальные склянки – пыльные, с полустертыми этикетками. Могу поклясться, его туда только что поставили!

– Продолжайте, моя дорогая.

Силия вцепилась в руку Холдена.

– Забавно, что поначалу пузырек меня совсем не напугал. Он стоял открыто, на самом виду… Ведь если кто-то собрался отравиться (особенно после неудачной попытки принять стрихнин, как поступила Марго), то вряд ли станешь оставлять флакон с ядом на самом видном месте, между глазными каплями и баночкой с тальком. Я отнесла лак сестре и подождала, пока она оденется. Марго надела серебристое шелковое платье, в котором смотрелась великолепно. Пожалуйста, Дон, запомни: серебристое платье! Я никак не могла решиться, потом все же спросила: «Марго, а что это за пузырек там, в аптечке?» Она обернулась и удивленно поинтересовалась: «Какой пузырек?» Но в этот момент вошел Торли. Ледяным голосом он сообщил, что мы опаздываем уже на полчаса, и с бесконечными «пожалуйста» попросил нас поторопиться. Торли вообще старался быть учтивым весь вечер. При этом он был так бледен, что Оби даже забеспокоилась, не приболел ли он, и смотрел на мир бешеными глазами. Однако он вел себя очень вежливо. А вот Марго была возбуждена. Не знаю, как еще можно описать ее состояние. У нее был такой вид, будто она что-то задумала. В машине мы молчали, только Дерек все смеялся и шутил, но Торли не был склонен отвечать на его шутки. А у Локи после ужина… Торли рассказывал тебе?

– Он сказал, вы развлекались какими-то играми.

– Играми! – Силия передернулась. – А он не рассказывал тебе про самую отвратительную, когда мы изображали казненных убийц?

– Нет.

Дональд все больше и больше нервничал. Картина, описанная Силией, если не считать мороза и падающего снега, ни как не походила на рождественский праздник. Эрик Шептон молчал и не двигался, а девушка продолжала:

– Ты видел у сэра Дэнверса коллекцию масок на стенах? Некоторые из них – просто фантазия художников, но есть и посмертные слепки с лиц настоящих преступников. Все маски можно надевать, они раскрашены и смотрятся как живые.

Холден откашлялся.

– Нет. Я о них не знал.

– Мы тоже не знали, пока сэр Дэнверс не отвел нас в одну из комнат и там при свечах, чтобы впечатление оказалось сильнее, не продемонстрировал их нам. Все были немного навеселе, иначе хозяину не пришла бы в голову подобная затея. Кроме нас и сэра Дэнверса, там были леди Локи и малышка Дорис, а еще юный Ронни Меррик, по уши влюбленный в Дорис. Я никогда не забуду эти ужасные маски! Когда сэр Дэнверс впустил нас в комнату и зажег свечу, они уставились на нас со стен своими пустыми глазницами, словно живые! Сэр Дэнверс объяснил, что лишь некоторые из них, не уточняя, какие именно, являются настоящими посмертными слепками, хранившимися раньше в музеях Скотленд-Ярда, на Сентр-стрит и на улице Сюрете в Париже. Их раскрасили уже позже, тогда-то они и стали похожи на лица казненных. У всех были настоящие волосы, бороды, а у нескольких – даже следы от веревки на шее…

– Силия, ради бога, перестань изводить себя!

Ладонь девушки стала холодной и дрожала, но она отпустила руку Холдена. Доктор Шептон оставался неподвижным и молчаливым, а Силия упрямо повествовала:

– Хозяин предложил нам сыграть в «убийцу», нацепив «физиономию» какого-нибудь известного злодея. Потом, после совершения убийства одним из нас, мы должны будем отвечать на вопросы, стараясь говорить так, как мог бы это сделать изображенный нами преступник. Сэр Дэнверс раздал нам маски, назвав каждому имя его персонажа. Всем, похоже, эта идея понравилась, или они только притворялись довольными. Наверное, эта игра может быть захватывающей для того, кто много читал о преступлениях и способен перевоплотиться в злодея. Торли достался окончивший жизнь на гильотине Ландрю, что-то вроде французского Синей Бороды. У него была такая страшная рожа – узкий лоб, рыжая борода… Дереку досталась маска Джорджа Джозефа Смита, маньяка, убивавшего невест в ванной. Об этих двоих я слышала. А вот Марго… Она вдруг заявила: «Я не хочу играть мамашу Дайер с ее отвратительной физиономией! Дайте мне роль Эдит Томпсон». Дорис Локи изображала миссис Пирси с лошадиными зубами. А леди Локи, как и ее супруг, искушенная в игре, вызвалась быть рыжей Кейт Уэбстер. Похоже, все остались довольны. Только Ронни Меррик, по-моему чувствовавший себя не в своей тарелке, тихо прошептал мне: «А мне достался какой-то доктор Баканен. Не представляю, кто это такой и что я должен говорить. Вы не поможете мне?» Я тихонько рассмеялась: «А я Мария Маннинг и тоже не знаю, кто это такая». Потом вперед выступил сэр Дэнверс. Его задачей было вести расследование. Он надел старинную железную маску семнадцатого века, которую носил палач в Германии. Из-за заостренной нижней части она напоминала лисью морду. Когда Дэнверс Локи неожиданно навис надо мною, я от страха вцепилась в руку Ронни. Но остальным было весело. Все так увлеклись игрой, что никак не могли остановиться. Подвал, в котором мы играли, был озарен отблесками единственного спиртового светильника в форме чаши, стоящего в холле. Он мерцал синеватым дрожащим пламенем, и в этих ужасных масках с всклокоченными волосами и выпученными глазами мы походили на живых людей. Все блуждали вверх и вниз мимо чаши синеватого пламени. Лысый череп Ландрю, жидкие усики доктора Баканена, гротескное лицо миссис Пирси с торчащими зубами… Они стонали и жаловались (конечно, это была всего лишь игра), а иногда внезапно бросались друг на друга, перед тем как снова исчезнуть во тьме. Мне досталась самая ужасная маска. У Марии Маннинг лицо было распухшее, один глаз заплыл, хотя когда-то она была хорошенькой женщиной. Я еще, помнится, подумала: «А что, если моя маска – настоящий посмертный слепок лица казненной? Что, если я смотрю сейчас сквозь глазницы женщины, окончившей жизнь на эшафоте?» Наконец послышался крик: мнимое убийство свершилось.

Силия перевела дыхание.

– Забавно. – Она нервно рассмеялась. – Забавно, что «убитой» оказалась Марго. Я почувствовала облегчение, когда наконец включили свет и сэр Дэнверс начал перекрестный допрос. Не могу не признать, что некоторые изображали своих персонажей просто блестяще. Особенно Дерек. Он полностью растворился в образе Джорджа Джозефа Смита, убийцы невест.

– В этом я не сомневаюсь, – ехидно вставил Дональд.

– Он профессиональный адвокат и помнит подробности всех громких судебных дел. Но было что-то скверное в этом перекрестном допросе. – Силия сцепила руки. – Происходящее не нравилось мне. Не знаю, по какой причине. Возможно, мы просто выпили лишнего и устали. А сэр Дэнверс все вел и вел свое расследование, но никак не мог вычислить убийцу. Казалось, этот кошмар никогда не кончится. Но тут леди Локи, отбросив обычное хладнокровие, воскликнула: «Давайте прекратим игру! Признайтесь, кто виновен?» Тогда малышка Дорис сняла с себя маску и объявила: «Я, миссис Пирси. Убив свою соперницу, я изрубила тело на куски и вывезла его из дома в детской коляске. На этот раз мне удалось выйти сухой из воды!» Тут все дружно расхохотались, и жизнь вернулась в обычное русло, – закончила девушка.


Глава 6


– Вернулась в обычное русло, – повторил Холден, постаравшись скрыть иронию.

На мгновение Дон забыл, что собеседники сидят в детской песочнице в темном закоулке Риджент-парка и время близится к полуночи. Он представил себя в «Уайдстэрз», в холодном зале среди уродливых масок с искривленными ртами. Именно этого добивалась Силия.

Младшая сестра Марго глядела на мир глазами поэта, мечтателя. На ее мысли и поступки сильно влияли любые внешние впечатления: цвета и очертания предметов, плотность ткани и интонации голоса. Все эти детали она могла воспроизвести с удивительной точностью. Зато внутренний смысл событий, как и скрытые мотивы человеческого поведения, таящиеся за взглядом или жестом, всегда оставались для нее загадкой.

Девушка вообще была чужда подозрительности. Ей никогда не приходило в голову… Ей не приходило в голову, внезапно подумал Дональд, что Торли Марша и Дорис Локи может связывать неистовая и опасная страсть.

Мысль была мимолетна, однако отделаться от нее оказалось непросто. Когда Холден вспомнил Торли и Дорис, отскочивших друг от друга при его внезапном появлении, нераспечатанную телеграмму и все странности в поведении приятеля сегодня вечером, зародившееся подозрение переросло в уверенность.

Разумеется, эта связь могла возникнуть уже после смерти Марго. В конце концов, Торли вдовствовал уже больше полугода, и если бы зашла речь о свадьбе, то, кроме разницы в возрасте (Торли было под сорок, а Дорис недавно отметила свое девятнадцатилетие), ничто не могло препятствовать этому браку. Напротив, с финансовой точки зрения Торли Марш был для мисс Локи наиболее выгодной партией. Оставался только один мрачный, не дающий покоя вопрос.

Предположим, их роман начался до смерти Марго. Мог Торли, каковы бы ни были его отношения с Марго, зайти настолько далеко, чтобы…

Дональд очнулся от сумбурных размышлений, услышав тихий шепот Силии, адресованный доктору Шептону, который отвечал обычным снисходительно-спокойным тоном:

– Разумеется, моя дорогая. Но вы понимаете, какое сильное впечатление произвели на вас эти маски убийц? Очень, очень сильное впечатление…

– Согласна, – произнесла девушка сдавленным голосом. – Но таким образом я частично ответственна за смерть Марго!

– Чепуха! – воскликнули двое мужчин почти одновременно: Шептон все же немного опередил Холдена.

Но Силия и не подумала отказаться от своих слов.

– Я знала о пузырьке с ядом в шкафчике, – настаивала она. – Я видела Марго в этом странном состоянии, словно она приняла какое-то важное решение. И чтобы понять, какое именно, особой сообразительности не требовалось. И все-таки после возвращения в «Касуолл» что сделала я? Я не додумалась поговорить с Марго или вылить этот злосчастный яд в раковину. Меня, видите ли, так расстроила атмосфера этой игры, что я совсем расклеилась и не могла пошевелить даже пальцем. У меня было достаточно времени, чтобы помешать сестре, – ведь мы вернулись рано, в начале двенадцатого. Но я поспешила к себе в комнату и легла в постель. Странно, но я чувствовала себя такой разбитой, будто целый день играла в теннис. У меня кружилась голова, и я с трудом смогла раздеться. Быть может, на меня так подействовал выпитый шерри. Потом я уснула, и мне привиделось, что я стою на высокой открытой площадке, а внизу колышется огромная толпа, распевающая мое имя на мотив «О, Сюзанна!». Это был ужасный, отвратительный кошмар! Толпа росла и подступала все ближе к помосту, но я ничего не могла различить, потому что на голову был надет какой-то белый мешок. Потом вокруг моей шеи затянули намыленную веревку. Это все, что я вспомнила… Кто-то схватил меня за плечо и встряхнул. Я проснулась и увидела Торли. За окном светало, комната была залита золотистым светом. Торли, всклокоченный, небритый, стоял в одном халате и, как только я открыла глаза, сказал: «Вставай, Силия. Твоя сестра умерла».

Теперь, когда близилась кульминация ее рассказа, девушка преобразилась. В голосе Силии больше не слышалось дрожи и нервозности, напротив, произносимые ею слова звучали четко, ясно и даже жестко. Холден еще никогда не видел свою возлюбленную такой твердой и решительной. Сейчас Силия сидела очень прямо, слегка изогнув изящную шею и упершись ладонями в бортик песочницы. Она была прекрасна, как никогда. Холодным, металлическим голосом, чеканя слоги, она продолжала:

– Торли не воскликнул: «Марго умерла!» Он произнес именно так: «Твоя сестра умерла», будто адвокат или служащий похоронного бюро. Я еще только взглянула на него, а он уже начал сбивчиво объяснять: «Ночью – Марго так и не ложилась – ее хватил удар. Я вызвал доктора Шептона, мы вместе отнесли ее в постель и сделали все, что могли. А через некоторое время он скончалась». Он рассказал, как нашел ее лежащей в шезлонге, а затем сообщил: «Доктор Шептон сейчас внизу, пишет заключение о смерти». Вот и все. Я ничего не ответила, вскочила, надела халат и побежала в спальню к Марго. Шторы не были опущены, в окно светило оранжевое солнце. Марго, с удивительно безмятежным лицом, лежала на кровати в измятой ночной рубашке. В январе сестре должно было исполниться тридцать шесть, и она обожала молодежь! Я не прикасалась к ней: у нее был такой же неживой вид, как у мертвой «второй мамочки». Я просто смотрела на тело, наверное, целую вечность, а потом побежала в ванную. Руки у меня совсем не дрожали, пока я рылась среди склянок в аптечном шкафу, но пузырек с ядом, который я заметила вечером, исчез.

Силия немного помолчала и возобновила рассказ:

– Через некоторое время я вернулась в спальню, чтобы снова взглянуть на Марго. Весь дом, казалось, умер вместе с нею. И вдруг… Меня словно молнией пронзило! Я заметила одежду сестры, которую Торли с доктором разбросали второпях. А теперь я хочу напомнить вам сказанное раньше. В тот вечер Марго надевала серебристое шелковое платье. Но то, которое сейчас висело на спинке стула, было другим – черным. Черным, бархатным, с глубоким вырезом и бриллиантовой застежкой на левом плече. Я никогда не видела ее прежде в этом платье. Остальная одежда – чулки, черные туфли с пряжками из искусственных бриллиантов, белье и пояс – валялась на полу и в ногах постели. Наверное, именно в этот момент я и поняла все. Марго была романтична и сентиментальна. Это черное платье, должно быть, было чем-то дорого ей, поэтому, вернувшись домой, она и облачилась в черное платье, будто приготовившись к праздничному ужину. Так могла бы поступить и я, решившись покончить с собой. Хотя, признаюсь, у меня никогда не хватило бы на это смелости. Марго приняла яд, выбросила пустой пузырек в окно ванной, а потом направилась к себе в гостиную, легла в шезлонг и стала ждать смерти. Она часто говорила, что способна на такой поступок, и вот теперь совершила его. Я бросилась в ее гостиную. Там горел свет – сестра, конечно, и не подумала выключить лампу. За каминной решеткой мне бросилась в глаза кучка пепла – еще один шанс убедиться в собственной правоте. Дело в том, что Марго вела дневник. Она каждый день исписывала страницу за страницей; не представляю, как у нее это получалось, сама я никогда не смогу вести ежедневные записи. Дневник всегда лежал на одном и том же месте – большая кожаная тетрадка с замочком скрывалась в ящике китайского столика красного дерева. Я нашла тетрадку: замочек был открыт, а страницы дневника за весь год вырезаны. А в камине… Помню, я заметила странную деталь: возле камина лежало сразу две кочерги. Одна из них с медной ручкой была из спальни Марго. Но в самом камине не осталось никаких обрывков бумаги – все до единой страницы сгорели в огне и превратились в пепел. Похоже, Марго по-прежнему предпочитала выглядеть респектабельно во всем. Она не пожелала, чтобы кто-то узнал ее тайну. Я стояла посреди комнаты и растерянно озиралась. Атласная мебель, темно-красный ковер, шторы… И проклятый шезлонг, в котором Торли душил ее… И тогда меня словно охватило безумие. Я выскочила из гостиной и через спальню с мертвой Марго снова помчалась в ванную. Стремясь во что бы то ни стало убедиться, что флакона с ядом нет в аптечке, я принялась еще раз по очереди перебирать все склянки. На этот раз руки мои дрожали. Пузырьки со звоном падали в раковину, когда я вдруг подняла глаза и увидела Торли Марша. Он стоял на пороге спальни и, держась левой рукой за дверной косяк, смотрел в мою сторону. Высокое двустворчатое окно из цветного стекла в ванной никогда не запиралось, и я помню прикосновение холодного ветра к моей шее. Торли грубо крикнул: «Какого черта ты тут делаешь?» А я взорвалась: «Это ты сделал!» Тогда он шагнул ко мне, и я закричала: «Ты убил ее! Убил своей жестокостью так же верно, как если бы собственноручно влил этот яд ей в глотку! Ты сделал это и ты заплатишь сполна, Торли Марш!» Левой рукой он схватился за висевший на стене ремень для правки бритвы, а я воскликнула: «Давай, бей меня этим ремнем, как ты бил Марго! Только не жди, что я буду терпеть это так же покорно!» Он ничего не ответил, и вдруг на его лице возникла улыбка, от которой меня затошнило. Он улыбался словно мученик, возносящийся к небесам в сонме ангелов. Наконец этот лицемер произнес: «Силия, я понимаю, ты убита горем. Возьми себя в руки и пойди оденься». Он развернулся и ушел к себе в спальню, захлопнув дверь.

Силия снова замолчала. Все это время, упоминая о Торли, она говорила холодным, ровным, лишенным эмоций голосом. В конце своей повести она снова отшвырнула ногой песок, но голос ее звучал почти непринужденно:

– Сестру похоронили в новом фамильном склепе на касуоллском кладбище. Ты помнишь, Дон, как «вторая мамочка» всегда хотела быть похороненной в новом склепе, потому что в старом, по ее словам, было «уже тесно»?

– Помню, – кивнул Дональд.

– Желание «второй мамочки» так и не было исполнено. Новый склеп закончили уже после ее смерти. А примерно за день до похорон Марго, чтобы, по выражению Марша, придать солидности новому склепу, туда перенесли несколько старых гробов с останками предков Деверо. Даже в смерти бедной сестре не нашлось места рядом со «второй мамочкой» и с нашими родителями! Нет, ее положили с… – В голосе Силии зазвучали ярость и боль. Резко вскочив, она выпрыгнула из песочницы и остановилась, тяжело и прерывисто дыша. – Доктор Шептон, вы были врачом Марго, – обратилась к собеседнику девушка. – Скажите хоть что-нибудь!

– Да, доктор. Я собирался задать вам тот же вопрос, – мрачно заметил Холден.

Врач неопределенно хмыкнул и неуклюже поднялся на ноги. Холден тоже встал. Привычно поправив пенсне, все тем же снисходительным тоном Эрик Шептон проговорил, обращаясь к Силии:

– Итак, моя дорогая?

– Что значит «итак»? – не поняла девушка.

– Теперь вы чувствуете себя лучше?

Силия недоумевала:

– Да, конечно… Но…

– Вот именно! Поэтому мудрая католическая церковь и использует такой полезный прием, как исповедь. Хотя, конечно, – его широкое лицо скривилось в насмешливо-извиняющейся ухмылке, – в наши дни все древние приемы имеют научное название. А теперь, девочка, могу я, как старый друг вашей семьи, попросить вас об одной маленькой услуге? Вы не согласитесь оказать мне ее?

– Конечно, я согласна! – взволнованно произнесла сестра Марго. – Что я должна сделать?

– Отлично! – Доктор задумался. – Насколько я понял, завтра вы уезжаете на несколько дней в «Касуолл»? Если не ошибаюсь… э-э… мистер Марш собирается осмотреть владения перед их продажей?

Холден заметил удивление Силии, хотя это сообщение не должно было быть для нее новостью. Но доктора Шептона сейчас занимали совсем другие мысли.

– Пре-крас-но! – удовлетворенно заявил он. – Несколько дней на свежем воздухе – что может быть лучше?! Я и сам не выношу Лондон. А вот когда вы вернетесь, Силия, вы сможете выполнить мою просьбу.

– Какую? – В голосе Силии слышалась тревога.

Доктор Шептон порылся сначала в левом кармане жилета, потом в правом и извлек наконец визитную карточку. Повертев кусочек картона в руках, он торжественно вручил его девушке.

– Моя дорогая, когда вы вернетесь, посетите, пожалуйста, человека, адрес которого здесь записан. Очень вас прошу! Это великолепный специалист в области душевных расстройств, зарекомендовавший себя с самой лучшей стороны. Я хочу, чтобы вы поведали ему…

Дон Холден почувствовал, будто ему только что съездили по морде, однако на Силию слова врача произвели еще более болезненное впечатление.

– Но это же психиатр! – возмутилась она. – Вы специально приехали в Лондон, чтобы посоветоваться с ним обо Мне? Значит, вы по-прежнему не верите ни единому моему слову?

– Ну… видите ли… – Эрик Шептон поджал губы. – Как говаривал известный персонаж по любому поводу: «Что есть истина?» Дело в том…

– Доктор! – Дон едва сдерживал гнев. – Думаю, вы должны ответить на один вопрос! Мы с вами только что выслушали откровенный и убедительный рассказ, основанный только на фактах. А теперь скажите, верите вы услышанному или нет?

Доктор задумался.

– Прежде чем я отвечу вам, позвольте мне выслушать мнение мисс Деверо по поводу одной проблемы. – И он обратился к девушке: – Следуя логике вашей истории, предположим, что миссис Марш покончила с собой. Предположим, она сделала это потому, что муж грубо обращался с нею и превратил ее жизнь в ад.

– Да. – Глаза Силии блестели из-под длинных ресниц.

– Тогда скажите, чего вы добьетесь, устроив неприглядный скандал или, того хуже, потребовав посмертного вскрытия? С точки зрения правосудия мистеру Маршу не может быть предъявлено никаких обвинений, и вы, моя дорогая, должны это понимать. В этой ситуации вы не можете уповать на закон.

– Знаю, – спокойно проговорила Силия. – Но я могу обесчестить его. Я сумею проткнуть его толстую шкуру. Я могу уничтожить его, и я это сделаю.

– Дитя мое… – всполошился Шептон.

– Подождите! Разве это несправедливо? – возразила девушка.

– Но неужели вы опуститесь до обычной мести? Я давно знаю вас, моя дорогая, и никогда не замечал за вами мстительности. Неприятно, если теперь вы позволите этому чувству взять верх над разумом.

– При чем тут мстительность? – вмешался Холден. – Речь идет об элементарной справедливости!

– Ах да, – вздохнул доктор. – Как же я не догадался? А скажите, сэр, вы сами верите в самоубийство миссис Марш?

– Нет, – ответил Холден.

– Значит, не верите?

– Нет, не верю, – подтвердил майор. – Я считаю, что ее убили преднамеренно.

Крупные узловатые пальцы доктора Шептона невольно разжались, старая панама выскользнула из его руки и упала в песочницу. Судя по всему, мысль об убийстве до сих пор не приходила ему в голову. Врач наклонился, поднял шляпу и снова выпрямился:

– Вы считаете, это было убийство? Дорогой, дорогой…

Ироничный тон врача привел Дональда в ярость и уничтожил в его душе всякое доверие к Шептону.

– Послушайте, доктор! – взорвался Дон. – По-моему, даже непрофессионал мог бы задаться вопросом, почему абсолютно здоровый человек вдруг умирает от кровоизлияния в мозг!

– Я мог бы объяснить вам, в чем дело, – с заговорщицкой улыбкой проговорил доктор, вертя в руках шляпу. – Завтра утром я собирался вернуться в Уилтшир первым же поездом, но вначале я кое-что расскажу вам. Я остановился в маленьком отеле… Где же это?.. Ах да, Уэлбек-стрит… Конечно, на Уэлбек-стрит. Почему бы вам не заглянуть ко мне, скажем, часов в десять?

– Нет! – Силия устремила на Дональда полный ужаса взгляд. – Не ходи, Дон! Он… Он хочет поговорить с тобою с глазу на глаз! Он наговорит тебе про меня всяких гадостей, а я даже не смогу оправдаться!

– Успокойся, Силия, – нежно произнес Холден.

– Но ты ведь не пойдешь к нему? Правда не пойдешь?

– Благодарю вас, доктор, за любезное приглашение, – обратился к врачу Дональд. – Но боюсь, я не смогу принять его. А сейчас я прошу вас все-таки ответить на вопрос о смерти Марго Марш.

– Пожалуйста, сэр, – вздохнул доктор, косясь на девушку. – Но заметьте, не я это предложил!

– Очень хорошо. Хоть что-то в этой истории прояснится. Силия говорила мне, что уже написала в полицию…

Сутулые плечи Эрика Шептона вздрогнули.

– Написала в полицию?!

– Да, позавчера, – подтвердила девушка.

Холдену тяжело давался миролюбивый тон, особенно в самые напряженные моменты беседы.

– А я собираюсь завтра утром обратиться в Скотленд-Ярд, – сдержанно сообщил он. – К тому же у меня есть друг в военном министерстве, некто Фрэнк Уоррендер. Он также мог бы оказать помощь в расследовании обстоятельств этого дела.

– Молодой человек, – в спокойном голосе доктора чувствовалась вековая усталость, – вы просто не ведаете, что творите. Вы влюблены, а любовь – не помощник правосудию. Это трагическая история. Поверьте, действительно трагическая.

– Я вполне это осознаю, доктор, – кивнул Дональд. – Я сам очень любил Марго.

– Вы требуете, чтобы я в присутствии этой молодой леди изложил вам факты, касающиеся и ее тоже? Факты, которые могут вас очень расстроить, а для мисс Деверо стать источником глубоких душевных страданий?

Холден растерялся:

– Ладно… Если вы ставите вопрос таким образом…

– Я на этом настаиваю, – спокойно проговорила Силия.

Вдруг совсем близко, в буйной зелени парка, послышался встревоженный женский голос, настойчиво зовущий кого-то. Голос этот приближался, сопровождаемый тяжелыми шагами, заставлявшими хрустеть гравий дорожки за оградой детской площадки. Шум шагов иногда прекращался, видимо, человек останавливался, вглядываясь в темноту, а испуганный, встревоженный голос продолжал звать:

– Мисс Силия! Мисс Силия!

Кричала Оби – ее голос Дон узнал бы из тысячи. Фамилия старой служанки звучала как О'Брайен, однако с годами черты ее ирландского происхождения сгладились, и женщина стала просто Оби. Старомодная и хлопотливая, она выпестовала Силию и Марго и любила их, как никто на свете.

– Да, это Оби, – подтвердила Силия. – К сожалению. Торли напугал ее, и теперь няня впадает в панику, даже когда я просто выхожу прогуляться. Давайте не будем откликаться. – И, заметив, что Дональд все же собирается отозваться, прибавила: – Говорю же, не откликайся! Может, она не догадается зайти на площадку. Итак, доктор!

– Да, моя дорогая?

– Разве вы не собирались рассказать о чем-то Дону? – упрямо спросила девушка.

– Ну, если это поможет не вмешивать Скотленд-Ярд или какие-то другие ведомства… – Эрик Шептон отер рукавом пот с лица. – Мисс Деверо, наверное, рассказывала вам о грубом обращении мистера Марша со своей женой? О том, как он вел себя с миссис Марш один на один? И о якобы увиденной однажды сцене, когда мистер Марш набросился на жену и начал душить ее?

– Рассказывала, – кивнул Холден. – И что?

– Ничего. Просто во всей этой истории нет ни слова правды.

– Мисс Силия… Мисс Силия! Мисс Силия! – Звенящий в ночной мгле крик слился с последними словами доктора.

Шептон предостерегающе поднял руку.

– Мистер Марш, – заявил врач, – никогда не делал ничего подобного. Напротив, я могу засвидетельствовать, что он показал себя истинным джентльменом, как выражаются люди моего поколения. В отношениях с супругой он был сама доброта.

– Мисс Силия! Мисс Силия! Мисс Силия!

– Кроме того, молодой человек, не следует верить и заявлениям мисс Деверо о так называемой попытке миссис Марш отравиться стрихнином. Это полная чепуха. В доме просто-напросто не могло быть стрихнина. И взять этот яд ей было неоткуда. Я утверждаю это со всей уверенностью.

– Мисс Силия!.. Мисс Силия! Мисс Силия!..

– Господи! Да замолчит эта женщина когда-нибудь или нет? – взмолился Холден, развернулся в сторону парка и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнул: – Мы здесь, Оби! На детской площадке! – Снова оборачиваясь к доктору, Дон чуть не свалился в песочницу.

– Миссис Марш жаловалась, обращаясь ко мне, на обычное недомогание, – продолжал доктор. – Я наблюдал этот случай и знаю совершенно точно, что стрихнин – лишь вымысел Силии. – Он помолчал и, теребя цепочку на жилете, озабоченно прибавил: – И если бы ее фантазии этим и ограничились, я не воспринял бы эту романтическую историю всерьез. Но, к сожалению, я вынужден признать, что несколько раз между нами произошло… э… так сказать… неизбежное непонимание.

– Ага! Непонимание! – оживился Холден. – Вы все-таки уходите от прямого ответа. Значит, произошло что-то, ставшее причиной непонимания?

– Сэр, вы позволите мне закончить? – напыщенно заявил Шептон.

– Пожалуйста, продолжайте.

– Заблуждения Силии относительно кончины миссис Марш, умершей якобы от яда, находившегося в бутылочке, которой (уверяю вас!) на самом деле не существовало, – эти заблуждения выросли на почве других фантазий. Очень опасных фантазий.

– Для кого опасных? – усмехнулся Дон. – Для Торли Марша?

– Для нее самой. К сожалению, вы не слышали самого худшего. Силия не призналась вам, что ночью после смерти сестры видела призраки, блуждавшие по Длинной галерее?

И снова тишина, от которой лопались барабанные перепонки…

– Возможно, видение возникло под влиянием неизгладимого впечатления, произведенного на нее ужасными масками в доме Локи, – продолжал доктор. – Но… Она не говорила вам?

– Нет, – отрезал Холден.

Силия инстинктивно отпрянула назад.

– Дорогое мое дитя! – сочувственно воскликнул Шептон. – Не отчаивайтесь, никто вас не винит! Мы просто хотим помочь вам выздороветь. И я… – Лицо врача сморщилось в жалостливой гримасе. – Я, старый деревенский доктор, уверяю вас, что этот джентльмен, подумав и остыв немного, согласится с нашим решением. А это, кажется, мисс Оби?

– Да, это мисс Оби, – пробормотал Холден сквозь зубы.

В нескольких шагах от них, раскрасневшаяся, с вытаращенными глазами и вздымающейся от волнения грудью, стояла Оби.

– Оби, посмотри на меня! – воскликнул Дональд. – Узнаешь?

– Мистер Дон! – Удивление на ее лице сменилось укором. – Да как же мне не признать вас?! К тому же мистер Торли предупредил меня о вашем приезде. Он… Ой! Совсем забыла! – Оби прикрыла рукой рот. – Мистер Торли велел мне называть вас «сэр Дональд» и вести себя с вами полюбезнее, а все потому, что он собирается заключить с вами выгодную сделку. Только, сэр, простите меня, ради бога, – сейчас мне нужно непременно проводить мисс Силию домой…

– Послушай, Оби! – Холден остановил ее взглядом. – Не представляю, много ли ты услышала из болтовни доктора Шептона, но я знаю: ты всегда любила Силию. Ответь: слова Шептона – ложь?

Порыв холодного ветра прошелестел в листве деревьев; качели, тоненько скрипнув, вдруг сами закачались. Старая няня захныкала и запричитала, но она не могла освободиться от тяжелого взгляда Холдена.

– Нет, мистер Дон, это правда, – пробормотала она упавшим голосом.


Глава 7


Высокие вымахали травы на полях вокруг «Касуолла».

Следующим вечером, одиннадцатого июля, когда от изнуряющей жары бесполезно было прятаться в тени буков на краю поля, подступающего с юга к самому дому, Дон Холден все же стоял под деревом, прислонившись спиною к стволу, с двадцатой по счету сигаретой в зубах и пытался думать.

Плодородные земли, питаемые подземными источниками, простирались на мили вокруг, густые травы наполняли знойный воздух дурманящим ароматом. На западе, за деревьями, небо уже покрылось нежной позолотой. Приземистый серовато-коричневый замок готовился ко сну.

На самом деле замок не был большим и состоял лишь из узких двухэтажных галерей, окружавших внутренний двор. Но из-за протяженности обширного двора, где некогда были построены конюшни, пекарни и пивоварни, ныне давно пустующие, «Касуолл» казался громадным, особенно в сумерках. И все эти постройки, пережившие уже семь сотен лет, окружал ров с водой.

Семь сотен лет…

Ни единого камня из катапульты, ни одной боевой стрелы не упало в этот ров с тех пор, как в тринадцатом столетии могущественная леди Д'Эстервиль превратила эти, уже в ту эпоху древние строения в аббатство. Действительно, кто станет нападать на монастырь? Монахини, семенившие с молитвой по переходам монастыря, разводили во рву карпов для своих нехитрых трапез. Но Реформация уничтожила аббатство, а потом некто Уильям Деверо, звеня туго набитым кошельком, позаботился нашпиговать «Касуолл» итальянской мебелью и живописью фламандских мастеров.

Если здесь есть еще и привидения…

Дональд, уныло копавшийся в мрачных воспоминаниях, болезненно поморщился при мысли о привидениях. Распрямившись, он выбросил окурок. «Перестань! – приказал он себе. – Сейчас же перестань ломать голову! От этого не полегчает. Ты просто должен поверить». – «Да? – прошептал ему на ухо дьявол. – Поверить кому?»

И как бы ни старался Дон повернуть свои мысли в другое русло, его ум рано или поздно вновь обращался к сцене, разыгравшейся вчера вечером на детской площадке. К той минуте, когда Оби горестно выдавила из себя: «Это правда!» Силия, не проронив ни единого слова, сорвалась с места и помчалась домой. Холден вспомнил, как Оби неуклюже заковыляла следом за девушкой, а смертельно обиженный доктор Шептон, холодно попрощавшись, зашагал прочь. И как сам Дональд, словно чувствуя себя негодяем из второсортной пьесы, решил остановить Силию и добиться от нее ответов на свои вопросы, но на пороге дома номер 1 по Глочестер-Гейт его встретил оскорбленный Торли, не слишком тактично преградивший приятелю путь. Но и в тот момент Торли прежде всего заговорил о деле:

– Послушай, Дон, ты серьезно думаешь купить «Касуолл»?

– Ты о чем? – изумился Холден. – Ах… да, конечно!

– Тогда нам есть что обсудить. – Марш оглянулся на освещенный холл. – Не мог бы ты завтра поехать в поместье на поезде вместе с Оби и поварихой? Конечно, и в машине хватило бы места – с нами едет только Дорис Локи, – но мне бы хотелось на некоторое время разлучить вас с Силией. Ты и так оказал ей сегодня медвежью услугу.

– Это я оказал ей медвежью услугу?! – резко произнес Дональд.

– Да. На правах друга я могу тебе сказать, что…

– Друга?! Ха! Это после всей той лжи, что ты вывалил на меня сегодня? – возмутился майор. – «Силии нет дома»! «Силия забыла о тебе»!

Торли взглянул ему в глаза:

– Однажды, старик, ты поймешь, что я лгал ради блага Силии и твоего блага. – Он пожал плечами. – Впрочем, поступай как знаешь. В конце концов, это будут твои похороны…

Его похороны…

И вот теперь, стоя в вечернем мареве под буком и глядя на отражающийся в водах рва тусклым желто-коричневым пятном «Касуолл», Холден ломал голову, пытаясь найти ответ на очень простой и ясный вопрос. Да, вопрос, буквально сводивший его с ума, был предельно прост и ясен. Одно из двух: либо Торли Марш, которого Дон всегда считал своим лучшим другом, оказался елейным лицемером, женился на Марго Деверо ради денег, дурно с нею обращался, а потом по каким-то неизвестным причинам убил жену или толкнул на самоубийство.

Либо Силия Деверо, его первая и единственная любовь, оказалась психически неуравновешенной особой, угрожающей со временем превратиться в опасную безумицу, а ее обвинения – плодом собственной больной фантазии.

«Вот такой простой выбор. Других вариантов быть не может. О господи!..»

Холден изо всех сил ударил кулаком в узловатый ствол бука, потом дрожащими руками достал еще одну сигарету, нервно прикурил и выпустил клуб дыма.

Разумеется, Дональд не сомневался, на чьей он стороне в этом споре. Он любил Силию. И его рассудок подсказывал, что девушка права. Спокойно, стараясь отрешиться от тоскливых мыслей, Холден твердил себе, что хорошо знает Силию как душевно здорового человека и верит каждому ее слову…

«А ты уверен?» – снова нашептывал дьявол.

Он был почти уверен, но в этом «почти» и заключалась вся сложность. Всю прошлую ночь и ранние утренние часы, сидя перед распахнутым окном своего номера в отеле, майор пытался сформулировать какое-то неуловимое и непонятное ощущение, приводившее его, человека обычно уравновешенного, в состояние близкое к бешенству. Наконец Дональд понял, что его возмущает всеобщее безразличие к рассказу очевидца. С Силией обращаются как с ненормальной, каждое ее слово воспринимается с подозрением. А ведь она ясно и подробно поведала о буйных ссорах между Торли и Марго, о замеченном в шкафу пузырьке с ядом и его исчезновении, о ночном переодевании в черное платье и сожженном дневнике. И все эти факты доктор Шептон снисходительно и насмешливо отбросил, как полный бред, даже не попытавшись найти им какое-то объяснение. Пусть иное, но все же объяснение. Даже если врач считал, что девушка галлюцинирует или бредит, все равно, хотя бы из соображений элементарной порядочности, он должен был попробовать непредвзято разобраться! Холден вдруг вспомнил, как однажды его друг, известный адвокат Фредерик Барлоу, упомянул о некоем поразительно гениальном джентльмене по имени Гидеон Фелл. Вот если бы…

Бессознательно снова прислонившийся к дереву, погруженный в глубокие раздумья, Холден вдруг услышал оклик. Подняв глаза, он с удивлением заметил мисс Дорис Локи.

Дочь Дэнверса Локи стояла почти по колено в густой траве и озорно улыбалась. Однако улыбка ее быстро увяла. Мужчина и девушка смерили друг друга оценивающими взглядами. Дон припомнил, что Дорис приехала из Лондона в одной машине с Силией и Торли, и сообразил, что она уже наслышана о событиях прошлой ночи.

Девушка подошла, шелестя подолом голубого платья по траве. В лучах заката ее старательно уложенные волосы отливали золотом. Пухлое личико Дорис было совсем детским, но округлые формы принадлежали зрелой женщине. Она старалась выглядеть весело и беззаботно, но за этой искусной маской Холден с удивлением заметил скрытую напряженность.

– Здравствуйте, Дон Угрюмо! – дерзко заявила она.

Дональд улыбнулся:

– Здравствуйте, миссис Пирси!

Девушка удивленно посмотрела на него, прищурив глаза, потом рассмеялась:

– Это вы о прошлогодней вечеринке, когда я играла убийцу? Говорят, у меня неплохо получилось. – Дорис не без самодовольства оглядела себя. – Мы веселились на Рождество, как раз в ту ночь… – Она умолкла.

– Да, – продолжил Холден без видимого интереса, – как раз в ту ночь умерла Марго.

– Печально, правда? – небрежно проронила собеседница. – А вы когда приехали?

Майор изучал ее взглядом.

Дорис Локи, несомненно, знала, что Силию Деверо считают нездоровой, страдающей каким-то психическим расстройством. Наверняка о «ненормальности» его возлюбленной осведомлено множество посторонних. Однако Холден надеялся, что Дорис Локи (или сэру Дэнверсу, или леди Локи, или пресловутому Дереку Херст-Гору) неизвестны подробности «бредовых» обвинений Силии. В них были посвящены только доктор Шептон и домашние, заинтересованные в сохранении тайны. Холдену вспомнилось старое незыблемое правило: «Работай в перчатках – будешь уверен, что не оставил следов!»

– Когда я прибыл сюда? – повторил он. – Шестичасовым поездом. Торли встретил меня.

Дорис потупилась:

– Вы… Вы виделись сегодня с Силией?

– Нет, – покачал головой Дональд.

– Совсем?

– Совсем. – Догоравшая сигарета обожгла пальцы, и Дон бросил ее в траву, где она еще некоторое время дымилась. – Силия отдыхает, поскольку так распорядился доктор. А мы с Торли только что поужинали.

– А я… – Скрытая настороженность девушки уступила место смущенной улыбке. – Кстати, как мне вас называть?

– Называйте меня Дон Угрюмо, – усмехнулся Дональд. – Это имя мне вполне подойдет. Бог знает почему оно мне понравилось.

Дорис почувствовала растущую симпатию к Холдену.

– Из-за… Силии? – поколебавшись, спросила она.

– Да. И еще из-за некоторых обстоятельств.

– Знаю, – понимающе кивнула она и, осторожно выбравшись из травы, приблизилась к дереву. Похоже, после этих нескольких фраз между ними установилось полное взаимопонимание. – А знаете, Дон Угрюмо, некоторым моим знакомым тоже понравилось это ваше имя.

– Кстати, Дорис, вы, случайно, не помните, как была одета Марго во время игры в «убийцу»?

– А зачем вам это знать? – встревожилась собеседница.

– Просто Силия… – Холден увидел, что на сердце у Дорис полегчало. – Силия призналась, что никогда не видела Марго в таком замечательном наряде.

– Ах вот оно что! – фыркнула девушка.

– Я сразу заинтересовался, что за необыкновенное платье на ней было. Правда, прошло уже более полугода, и вы, наверное, не вспомните.

– Почему же? Очень хорошо помню, – на удивление сухо отозвалась Дорис. – На миссис Марш было серебристое платье. Оно ей совершенно не подходило. Не то чтобы она скверно выглядела… Для своих лет вполне сносно, просто платье ей было не к лицу.

– Серебристое. А она не могла быть в тот вечер в черном бархате?

– Наверняка не в черном, – заявила девушка. – Точно! Только…

Смутное воспоминание промелькнуло в голубых глазах Дорис. Холден отметил это почти инстинктивно.

– Смерть Марго оказалась большим потрясением для Торли? – сочувственно сказал он. – Да и для вашей семьи, видимо, тоже. Ведь вы дружили домами. Он позвонил вашим родителям, когда произошла трагедия?

– Да, позвонил. Рано утром. – Мысли собеседницы блуждали где-то далеко.

– И вы, наверное, сразу же все поехали в «Касуолл»? – допытывался Дональд.

– Да, сразу же. Родители тогда не хотели меня брать. – Милое личико девушки помрачнело на секунду, но она тут же с усмешкой прибавила: – Представляете, Дон Угрюмо, как забавно! Я вот только что наконец сообразила… Пока родители разговаривали с Торли…

– Да, Дорис? И что же?

– Я взбежала наверх по другой лестнице и заглянула в комнату этой женщины. Только на минутку. И знаете, что я там увидела? Черное бархатное платье, висевшее на стуле у кровати. И серые чулки. Капроновые. Да, я помню, они были капроновые.

Выстрел, сделанный наугад, пришелся в цель, в самое яблочко.

Холден, стараясь выровнять дыхание и сохранить непринужденный вид, бессмысленно разглядывал желтовато-коричневый фасад «Касуолла». Над конюшенным двором белым порхающим пятнышком взмыл ввысь голубь. Во рву что-то плеснуло, и по поверхности воды пошла мелкая рябь.

Мрачная повесть Силии, обвиняемой близкими в сумасшествии, нашла теперь подтверждение в словах ничего не подозревающей девушки, оказавшейся единственным свидетелем, потому что по каким-то личным причинам она до мельчайших подробностей помнила события, связанные с Марго.

– Торли… – начал Холден.

– А что Торли? – торопливо переспросила Дорис.

Дон улыбнулся:

– А вам нравится Торли, правда?

– Д-да… Я бы сказала, что нравится. – Дочь Дэнверса Локи старалась произнести эту фразу небрежно, но вспыхнувший румянец выдал истинные чувства.

Холден насторожился.

– Так вы говорите… Торли сейчас дома? – смущенно поинтересовалась девушка. – Вы ведь только что поужинали?

– Да. И очень сытно.

– Не сомневаюсь. – Дорис, помолчав, добавила: – Торли всегда знает, что делает. Он говорил мне, что заставил весь черный рынок ходить по струнке, вот так. – Ее палец прочертил в воздухе невидимую линию. – Торли вообще такой: если поставит себе цель, то ни за что не отступит и обязательно добьется своего. Даже если придется… пройти по бревну!

– Пройти… где? – удивился Холден.

– А-а… Ничего особенного. Это маленькое приключение произошло в тот же день, о котором я рассказываю. Незадолго перед игрой в «убийцу». Вы знаете Форелий ручей, что течет здесь неподалеку?

– Кажется, припоминаю.

– Мы с Торли и Ронни охотились за огромной голубой форелью, поселившейся в заводи под старым кленом. – Настороженность и искусственность бесследно исчезли; теперь с Холденом разговаривала обыкновенная девушка. – Мы давно не могли ее выследить, эту форель, – такая она оказалась хитрющая. Зато охотиться на нее было ужасно интересно! Так вот через заводь перекинуто бревно, и Ронни наивно попытался перебраться по нему на другой берег, но свалился в воду. Тогда Торли воскликнул: «А теперь смотри!» И прошелся по бревну туда и обратно с закрытыми глазами! Вы только представьте – с закрытыми глазами!

Холден мрачно кивнул.

– Я просто хотела сказать, – спохватилась собеседница, – что мне нравятся такие мужчины. – Она пристально посмотрела на Холдена и прибавила: – А знаете, Дон Угрюмо, вы, между прочим, очень симпатичный!

– Правда? – усмехнулся майор. – Спасибо, Дорис.

– Я раньше этого не замечала.

– Наверное, вы просто повзрослели.

– Конечно повзрослела. – Дочь Дэнверса Локи распрямила плечи, чтобы казаться выше, и вдруг сердито взглянула на Дональда: – А вы… Вы все это время убивались по Силии?

– Да. Но вы очень помогли мне.

– Я помогла?! – удивилась девушка.

– О боже, конечно!

Проигнорировав его ответ, Дорис как ни в чем не бывало заявила:

– Я смотрю, вы совсем как мои родители! Они ужасно ругались, когда я в одиночестве отправилась в Лондон на несколько дней. – Девушка рассмеялась, и на ее. личике вдруг появилось совсем взрослое выражение. – А ведь кое-чему я могла бы поучить свою собственную маму!

– Понимаю, – кивнул Холден. – Только…

– Только, – с жаром перебила она его, – зря они встали в позу из-за такой ерунды! Подумаешь, несколько дней в городе! Все! Мое терпение лопнуло, и сегодня вечером я с этим покончу!

– Покончите с чем?

– Сами увидите. – Дорис покачала головой с глубокомысленным видом. – Есть некоторые тайны, связанные с определенными людьми, возможно даже мертвыми, и эти тайны очень важны. Одну из них сегодня услышат!

– То есть?

– Узнаете, – решительно пообещала собеседница. – А теперь, Дон Угрюмо, мне пора. Очень приятно было поболтать.

– Подождите, Дорис! – встревоженно крикнул Дональд. – Остановитесь!

Но девушка, мелькнув платьицем, уже бежала по высокой траве к дому.

Холден понял, что назревает скандал. За внешней непринужденностью Дорис скрывались возбуждение и отчаянная решимость. Дон окинул окрестности растерянным взглядом. На западе, за деревьями, тянувшимися вдоль дороги, возвышалась касуоллская церковь, с которой Холдена связывало столько воспоминаний. К церкви прилегало кладбище, расположенное на склоне холма, а в миле или чуть больше, у дороги в Чиппенхэм, стоял большой современный особняк, носивший название «Уайдстэрз».

Оттуда-то и прибежала взвинченная Дорис. Холдену вспомнились ее слова: «Зря они встали в позу из-за такой ерунды! Подумаешь, несколько дней в городе!» И этот смех, и этот взрослый взгляд… «Кое-чему я могла бы поучить свою собственную маму!» Точно, скандал!..

Землю окутали мягкие сумерки. Узкие окна «Касуолла» уже не блестели в солнечном свете. На темном фоне воды светлой полоской вырисовывался каменный мост через ров, построенный в восемнадцатом веке, во время капитальной перестройки здания. Чуть подальше, возле конюшенного двора, был перекинут еще один мостик, по которому сейчас весело прыгали воробьи.

Холден медленно побрел к дому. Потускневшие позолоченные стрелки часов над конюшенным двором показывали двадцать минут девятого. «Есть некоторые тайны, связанные с определенными людьми, и эти тайны очень важны». Ладно, к черту! Почему он должен беспокоиться о Дорис? В конце концов, разве не она доказала правдивость рассказа Силии?

Шаги Холдена захрустели по гравию дорожки. От самого моста к главному входу замка вела выщербленная временем лестница высотою в два пролета и шириною футов в тридцать. Без нее здесь было не обойтись – жилые ярусы «Касуолла» располагались над полуподземными монастырскими помещениями, где находились ставшие ныне частью музейной истории покои первой аббатисы.

Ступив на древнюю лестницу, Холден не мог не почувствовать дыхания прошлого. Ощущение усилилось, когда за спиной закрылась входная дверь, по ночам запиравшаяся с помощью замысловатых приспособлений, состоящих из многочисленных засовов и болтов. Несмотря на степенный возраст, «Касуолл» был жив. Замок дышал, он шевелился во сне и… навевал грезы.

Грезы. Грезы Силии…

Реконструированный огромный холл, сверкающий белизною резного камня, был обставлен немногочисленными предметами более современной мебели, призванными приглушить его холодную торжественность. Однако ковры казались заплатами на каменном полу, огромная цвета бордо софа терялась в гулком пространстве, а медные канделябры выглядели игрушечными. Дональд вспомнил, что именно здесь, в этом зале, Марго праздновала свою свадьбу с Торли, подобно другим девушкам из рода Деверо, жившим много лет до восшествия на престол королевы Елизаветы.

Сейчас в холле не было ни души.

Пройдя через зал, Холден вошел в высокую, звенящую эхом Расписную комнату. Зеленые стены украшали старинные фрески, почти выцветшие от яркого света. Отсюда, из небольшого стенного алькова, в Длинную галерею вела устланная ковром лестница. Холдену вдруг снова послышались слова сутулого доктора, отчетливо прозвучавшие в тишине: «Силия не призналась вам, что ночью после смерти сестры видела призраков, блуждавших по Длинной галерее?»

Нет! Силия не сумасшедшая! Она сейчас здесь, в этом полном таинственных чар и грез замке; «отдыхает», как ему сообщили. Неудивительно, если она действительно увидела нечто… нечто, выползающее из этих стен между светильниками. Предположим, что он, Дональд Холден, поднимется сейчас по этим ступеням, тихо войдет в Длинную галерею и увидит…

Дон начал бесшумно подниматься по лестнице.

Галерея, представлявшаяся узкой из-за своей длины, тянулась с юга на север. Коричневая ковровая дорожка покрывала деревянный пол. В дальнем конце галереи из-под арочного проема вверх уходила еще одна лесенка, ведущая в Синюю гостиную. Свет проникал в помещение сквозь три больших окна-фонарика, расположенных в глубоких нишах.

Рядом стояли курительные столики, кресла модной расцветки и стеллажи с книгами. Но самое сильное впечатление здесь производили портреты предков Деверо, поразительно живые и яркие, полностью занимавшие западную стену. Дневной свет за окнами начинал меркнуть; казалось, и здесь Царило безлюдье.

И тут Холден застыл на месте, услышав голос, молодой и такой жалобный, что сжималось сердце. Его обладатель, очевидно, полагал, что он здесь один; он бормотал негромко, но звук отчетливо разносился под высокими сводами.

– Господи, помоги мне! Пожалуйста! – молил жалобный голос. – Пожалуйста, Господи, помоги!

Слова звучали немного наивно, но с подкупающей искренностью. В алькове среднего окна, низко опустив голову и прикрыв лицо руками, скорчился в кресле худощавый длинноногий юноша в спортивном костюме.


Глава 8


Холден, крадучись, снова спустился по лестнице. Когда кто-нибудь, не важно, по какой причине, ищет уединения, чтобы излить свои чувства, не стоит демонстрировать ему, что его исповедь подслушана.

Поэтому майор выждал несколько секунд в комнате с фресками, прежде чем, нарочито громко покашливая, поднялся по лестнице и медленно двинулся вдоль ряда портретов, пристально следивших за ним со стены.

Худощавый длинноногий юноша лет девятнадцати-двадцати теперь откинулся на спинку кресла и сидел прикрыв глаза ладонью, словно от яркого света, и глядя на поле сквозь окно алькова.

– Здравствуйте! – произнес Холден, остановившись рядом с ним.

– Добрый вечер, сэр!

Автоматически, как встает школьник при появлении в классе учителя, юноша попытался вскочить, но Дональд, улыбнувшись, жестом остановил его:

– Моя фамилия Холден. А вы Рональд Меррик, не так ли?

Юноша удивленно смотрел на Дональда. Выражение душевной муки, еще несколько мгновений назад искажавшее лицо незнакомца, бесследно исчезло.

– Точно, – ошеломленно подтвердил он. – А откуда вы знаете?

– Просто догадался. Хотите сигарету?

– Сп… спасибо.

И в этот момент Холден понял, что обрел союзника, потому что этот молодой человек инстинктивно признал в нем родственную душу, учителя, достойного уважения и доверия.

– Скажите, сэр, – юный Меррик торопливо чиркнул спичкой? – вы до войны не работали в Лаптоне?

– Работал, – кивнул Дон.

– Значит, это о вас рассказывал Том Клаверинг! И… подождите-ка!.. Вроде бы Дорис слышала от Силии, – его глаза загорелись, – что вы служили в МИ-5? Неужели в разведке?

– Совершенно верно.

Темноволосый симпатичный Рональд, чья внешность заставляла вспоминать героев Байрона, был не лишен лоска. Холден внимательно наблюдал за юношей, пока тот курил, сидя в кресле, в старом спортивном костюме с кожаными заплатами на локтях. У Меррика было лицо художника и руки художника, а в душе кипела неудовлетворенность, присущая художникам, однако волевой подбородок указывал на сильную натуру, как и жесткий разворот плеч.

– И вам приходилось жить под чужим именем? – Восхищенный молодой человек зачарованно смотрел на Дональда. – И прыгали с парашютом?

– Иногда и такое случалось, – улыбнулся Дон.

– Вот это да! – восторженно выдохнул Рональд Меррик, и его тело напряглось. Вероятно, в его воображении собственная несчастная судьба казалась жалкой противоположностью этой блестящей и увлекательной игре, состоящей из переодеваний, погонь, прыжков с парашютом и лихого одурачивания офицеров гестапо, какой обычно выглядит жизнь разведчиков в захватывающих боевиках.

И вдруг, в отчаянии ударив кулаком по подлокотнику, Рональд выпалил:

– Скажите, сэр, ну почему жизнь такая?.. Такая…

– Мерзкая штука? – подсказал Холден.

– Да, именно, – немного удивленно подтвердил Меррик.

– Потому что она часто такая и есть, Ронни, – вздохнул майор. – Я тоже иногда размышляю об этом.

– Вы?!

– Да. Все зависит от обстоятельств.

Ронни долго рассматривал кончик дымящейся сигареты, потом прокашлялся и спросил:

– Скажите, сэр, вы знакомы с Дорис Локи?

– Да, я давно ее знаю, – откликнулся Рональд.

– И конечно же знакомы с… – лицо его помрачнело, – с мистером Маршем?

– Да. И с ним.

– А вы знаете, что они сейчас вместе здесь, в Синей гостиной? Я случайно открыл дверь, а они там…

Молодой человек оборвал свою речь на полуслове и, затушив сигарету о стеклянную поверхность столика, порывисто вскочил на ноги и принялся измерять шагами пространство перед оконной нишей. Меррик даже не усомнился, способен ли Холден понять его слова. Он, словно шестиклассник в беседе с учителем, просто не сомневался, что тот осведомлен обо всем на свете.

– Нет, сэр, я просто не могу этого понять! – горячо воскликнул юноша.

– Не можете понять чего? – поинтересовался Дональд.

Ронни взъерошил волосы.

– Я не могу понять, что Дорис нашла в нем?! В этом человеке, годящемся ей в отцы! – возмущался он. – Теперь понимаете, о чем я?

– Вы говорите о Дорис и мистере Марше?

– Конечно. Причем заметьте, – Ронни картинно положил руку на спинку кресла, – я считаю себя человеком широких взглядов. Подобные слабости время от времени случаются с людьми. Они – часть человеческой природы, которую мы не в силах изменить. Если вы, – он озабоченно нахмурился, – понимаете, что я имею в виду.

– Думаю, что понимаю.

– Но следует хотя бы соблюдать приличия! – Ронни колебался. – Например, покойная миссис Марш…

У Холдена кровь застучала в висках, но он с невозмутимым видом продолжал рассматривать кончик сигареты.

– И что же миссис Марш? – проговорил он.

– Нет, ничего особенного. Просто, решив завести любовника (заметьте: я не утверждаю, что она это сделала!), она бы предпочла мужчину своего возраста. Думаю, даже намного ее старше. Но Дорис… – Юноша уже забыл о Марго. – Дорис совсем другая, правда?

– Дорис – девушка другого плана, одухотворенная, не похожая на остальных людей. Однако, насколько мне известно, между нею и мистером Маршем не произошло ничего называемого «дурным».

Ничего подобного Ронни, похоже, и не воображал. Одна лишь мысль о такой возможности приводила молодого человека в ужас, и он гнал ее от себя.

– Это просто дурацкая прихоть! – возмущался Меррик. – Так случается в романах. Только я все равно не понимаю… – Его голос дрожал. – Не понимаю, что Дорис нашла в нем! Торли Марш ничего общего не имеет с тем типом мужчин, которые сводят женщин с ума. Когда мы встретились с Дорис вчера вечером в Лондоне и отправились танцевать, я спросил, позволит ли она мне появиться сегодня в «Уайдстэрз». Дорис сказала «да», но запретила ехать вместе с нею, потому что она собиралась отправиться в машине… – лицо его исказилось, – с мистером Маршем. Но когда я прибыл в дом сэра Дэнверса, ее там не было. Тогда я пришел сюда, надеясь найти ее…

И он, конечно, нашел ее.

В тот момент, когда Ронни Меррик произнес свои последние слова, в помещении появились трое.

В одну дверь вошел сэр Дэнверс, в другую – Дорис и Торли Марш. Все трое остановились и на несколько секунд застыли неподвижно. С их появлением, не предвещавшим ничего хорошего, в галерее воцарилась зловещая тишина. За окнами сгущались сумерки, постепенно обволакивающие лица портретов на противоположной стене. Полутьма приглушала блеск позолоченных и черных рамок, скрадывая их богатство, и окрашивала полотна в мрачные тона.

Сэр Дэнверс ожил первым. Скрипя половицами, он медленно зашагал по коричневой ковровой дорожке. Дорис и Торли двинулись ему навстречу. Все трое встретились посередине галереи, как раз напротив оконной ниши. Холден и Ронни Меррик по-прежнему находились в алькове, однако, похоже, остались незамеченными.

Локи в свои пятьдесят с небольшим умудрялся выглядеть изысканно и утонченно даже в провинциальных брюках гольф. В одной руке сэр Дэнверс держал кепи, в другой – деревянную трость. Отливающие сталью волосы с проседью, высокий лоб, густые темные брови на скуластом лице. крючковатый нос, напоминающий клюв хищной птицы, рот, обычно хранящий безмятежную улыбку. Сейчас облик его выражал лишь вежливую готовность выслушать объяснение.

Зато глаза девушки блестели, лицо раскраснелось, и она первой нарушила молчание.

– Скажи ему, Торли! – воскликнула она.

Торли неловко улыбнулся.

– Скажи ему!

Марш попытался «подправить» выражение лица, словно это было не лицо, а галстук.

– Послушай, старина Локи, – тихо и доверительно произнес он. – Я надеюсь, ты будешь рад поздравить меня. Мы с Дорис решили пожениться.

Локи никак не отреагировал на эту новость: не кивнул и даже не пошевельнулся. Торли, уже раскрывший объятия, замер в нерешительности. Взгляд биржевого маклера упал на Ронни Меррика, и он тут же помрачнел, однако заговорил учтивым тоном:

– Думаю, мы можем извинить вас, молодой человек.

– Да, конечно… – забормотал юноша, словно очнувшись от кошмара. – Прошу прощения за непрошеное вторжение. Примите мои поздравления.

С этими словами Меррик направился к двери, наткнувшись по дороге на низенький стульчик. Вся его долговязая фигура источала презрение.

– Ронни! – нерешительно окликнула художника Дорис. В ее голосе зазвучали нотки раскаяния. – Ронни, подожди! Я не хотела…

– С ним все в порядке, – успокаивающе произнес Торли, погладив девушку по руке. – Пусть идет. А вот твой отец…

Отец Дорис тем временем наконец заметил Дональда, и на лицо его вернулась неизменная улыбка – секрет мужского обаяния, – от которой оно сразу же помолодело лет на десять. Положив на столик кепи и трость, он дружески пожал руку скитальцу.

– Мой дорогой Холден! – воскликнул он. – Как я рад снова видеть вас! Мы все были счастливы узнать, что ваша смерть оказалась… «военной хитростью»! – И, заметив, что Холден тоже собирается удалиться, решительно запротестовал: – Нет-нет, не уходите! Вы должны остаться. Расскажите, как все происходило в Италии? А в Испании вам удалось побывать?

– Отец! – рассердилась Дорис.

– Да, дорогая? – Локи отпустил ладонь Дона и обернулся.

Глаза дочери, из-за обильного макияжа казавшиеся сейчас невыразительными, были полны возмущения.

– А на меня ты не мог бы обратить внимание? Мы с Торли давно любим друг друга и решили пожениться, как только…

– Как только мистер Марш перестанет носить траур? – закончил за нее сэр Дэнверс, скользнув взглядом по одежде будущего зятя.

Все молчали. Это был удачный укол рапирой. Развернув кресло спинкой к окну, Локи сел. За окном виднелся темнеющий ров с водой и зеленые поля с редкими купами буков. Глубоко уязвленный, Торли пристально посмотрел на Дэнверса.

– А я думал, ты мне друг! – неожиданно выпалил он.

– А я действительно твой друг, – заявил Локи, слегка кивнув.

– Но я люблю ее! – с неподдельной искренностью воскликнул Торли.

Дорис, держась за его рукав, смотрела на Марша с нескрываемым обожанием. Дональда почему-то тронула эта картина.

– Я люблю ее, – с достоинством повторил Торли. – Тогда какие же могут быть причины, финансовые или… быть может, социальные, способные воспрепятствовать нашему браку?

– Никаких, – ровно ответил собеседник.

– Тогда в чем же дело?

Отец Дорис устроился поудобнее, положив ногу на ногу.

– Давай отвлечемся от некоторых соображений, сейчас, как я полагаю, не имеющих значения. Юный Меррик, которого ты со свойственной тебе утонченной учтивостью только что выставил за дверь…

– Да, знаю. И мне очень жаль. – Марш провел рукой по лбу. – Но это досадная помеха…

– Это не досадная помеха, а сын моего старинного друга лорда Сигрейва. И к тому же, как я надеюсь, большой талант.

– Ну да, художник, – насмешливо произнес Торли, уставившись в потолок.

– Прошу прощения, пока юноша еще не художник, а живописец, – поправил его Локи. – А можно ли будет называть его художником, покажет время. В наш век почти не осталось хороших живописцев. Большинство боится работать с цветом и деталями. А вот Рональд не из трусливых. Он занимался у самого Дюфрена, лучшего мэтра в Европе. – Сэр Дэнверс сжал в замок длинные пальцы. – И оно того стоит. Ладно! Все это не важно.

– Да, не важно, – согласился Марш. – И я рад, старина (и прости мне эту прямоту!), что ты это понимаешь. В таком случае что, черт возьми, плохого в нашем с Дорис желании пожениться?

– А ты не видишь препятствий? – поинтересовался собеседник.

– Нет!

– Возможно, их и в самом деле нет, – с расстановкой проговорил Локи. – Только, прежде чем моя дочь станет твоей второй женой, я хотел бы поточнее узнать, отчего умерла первая.

Уронив на пол давно погасшую сигарету, Дон опустился на стул, обитый красным бархатом. Все это время он испытывал странное чувство, будто леди Деверо на портрете семнадцатого столетия пристально наблюдала за ним со стены. Эта иллюзия оказалась настолько сильной, что Холден поспешил отвести глаза от портрета, уставившись на Торли как раз в тот момент, когда последние слова Локи произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Дорис, до которой, видимо, не дошли слухи о самоубийстве Марго, отпустила руку Торли и изумленно уставилась на отца.

– Ты разговаривал с Сидней! – Торли почти кричал.

– Прошу прощения?.. – недоуменно произнес сэр Дэнверс.

– Ты разговаривал с Силией! С этой свихнувшейся, полоумной…

– Эй, Торли, полегче! – одернул приятеля Дональд, резко встав.

– Уверяю тебя, – возразил Локи, удивленно приподняв брови и бросив быстрый взгляд на Дона, – я не разговаривал с мисс Деверо. Я даже не виделся с нею. Я же понимаю, что бедняжка больна…

– Ее так называемая «болезнь» заключается в том, что девушка обвиняет Торли в грубом обращении с Марго, ставшем причиной ее самоубийства, – сухо информировал Холден.

Однако этим пояснением он решил ограничиться – не стоило посвящать посторонних в подробности этого запутанного дела. Последние слова майора буквально повисли в воздухе, оставив Локи и Дорис в состоянии крайнего изумления.

– Неужели? – медленно проговорил отец Дорис.

– Это ложь! – возразил несостоявшийся зять.

– Неужели? – с невозмутимой учтивостью повторил Локи, вопросительно глядя на Торли.

– Говорю же тебе, это ложь! – настаивал Марш. – Ну почему мне суждено быть самым непонятым человеком на земле?! А что касается смерти Марго… – Он облизнул пересохшие губы. – Если ты не разговаривал с Силией, то кто же тебе рассказал?

– Никто, – спокойно ответил собеседник.

– Но остальные ничего не говорят об этом! – в отчаянии воскликнул Торли.

– Безусловно. По крайней мере, вслух. Но послушай, мой дорогой Марш!..

– Да?..

– Твоя жена в полном здравии ужинает в моем доме, вместе с тобою возвращается домой, а через каких-нибудь двенадцать часов умирает. Больше можно ничего не говорить, – тоном школьного учителя произнес Локи. – Только если ты думаешь, что никто в округе не придал этому значения, значит, ты просто витаешь в облаках.

– Понятно, – подавленно пробормотал Торли и отвернулся.

Однако у Дорис слова отца вызвали совсем другую реакцию. Жалость к возлюбленному и презрение к его гонителям читались в ее наполнившихся слезами глазах. Девушка смотрела на Торли как на героя или мученика, окруженного плотным кольцом врагов. Марш ответил ей храброй улыбкой и насмешливо пожал плечами, давая понять, что готов сражаться вместе с нею.

Так оно и было. Впрочем, малышка Дорис, уже решившаяся на открытый бунт, заметив, что отец собирается что-то сказать, взяла себя в руки.

– Дорис!

– Да, отец?

– Пойми меня правильно, детка. Я не утверждаю, что слухи о нашем друге Марше обязательно правдивы.

– Значит, нет? – С ее губ чуть не сорвалось: «Надо же, как мило!»

– Надеюсь, что нет, – вздохнул сэр Дэнверс. – Однако речь идет о твоем благополучии. Это единственная причина, заставившая меня затронуть эту тему.

– Ты хочешь сказать, что защищаешь меня? – снова сорвалась на крик Дорис.

– Я бы не стал называть это защитой, детка!

– Не стал бы? Зато я назову! – гневно воскликнула девушка. – Хорошо тебе сидеть в уголочке в кресле в позе Вольтера, Анатоля Франса или кого-нибудь в этом роде!.. А ведь мы с тобой разговариваем при посторонних и не у себя дома. Но я твердо решила выйти замуж за Торли! Да, да, я в свои девятнадцать лет имею на это право! Или ты думаешь, я этого не сделаю? И теперь ты пытаешься защитить меня!

– Есть и другие препятствия, моя дорогая, о которых я не стал упоминать. Кроме всего прочего, вас разделяет огромная разница в возрасте.

– Правда? – улыбнулась Дорис, очень довольная собой. – А я не думаю, что это станет серьезной проблемой.

– Откуда тебе знать? – возразил Локи.

Его дочь пожала плечами и рассмеялась:

– Оттуда! На официальном языке это называется «интимной близостью».

– Дорис! – завопил Торли, потрясенный таким откровенным признанием на публике. Нервным жестом он попросил присутствующих успокоиться.

Дэнверс Локи побледнел как полотно.

– Интимная близость… – с трудом выговорил он.

– Это правда, папочка! – возбужденно заявила девушка. – Я могу выразиться пожестче, если хочешь.

Ее отец нервно барабанил пальцами по подлокотникам.

– И как долго длится ваша… интимная близость? – сухо поинтересовался он. – Неужели вы стали близки еще до смерти миссис Марш?

– Да, папочка. Задолго до нее!

– То есть получается, что ради тебя… – выдавил сэр Дэнверс. – Ради тебя!.. Мистер Торли Марш мог ускорить кончину своей жены?

– Локи! Побойся Бога! – взмолился Торли.

– Торли, по почему бы нам не поговорить откровенно? – вмешалась Дорис. – Ты что, стыдишься своей любви ко мне? Я, например, ни капельки не стесняюсь, а, наоборот, горжусь! Но я хочу, чтобы они поняли тебя и увидели, какой ты храбрый, добрый и благородный!

– Да, Торли, расскажи нам, какой ты храбрый, добрый и благородный, – с мрачной иронией заметил Холден.

– Подождите минуточку! – поспешила защитить своего героя Дорис. – Если вы собираетесь наговорить всяких гадостей, то дайте сначала мне объяснить кое-что. Я не решалась рассказать этого раньше. – Девушка проглотила ком в горле. – Вот вы все нападаете на Торли… А он слишком горд, чтобы оправдываться. Иначе вы бы многое узнали! Да, я была любовницей Торли. Но кто был любовником Марго Марш?

Локи даже привстал от удивления, хотя тут же снова опустился в кресло. Зато Холден вскочил и подошел к Дорис.

– У Марго был любовник? – требовательно спросил он.

– Да! – презрительно отозвалась собеседница.

– И кто же это был? – настаивал Дональд.

– Не знаю. – Мисс Локи развела руками. – Даже Торли не знал. – Вспышки гнева у Дорис всегда были кратковременными. Вот и сейчас пристальный взгляд отца укротил ее пыл. Она снова вцепилась в рукав возлюбленного, хотя и не думала сдаваться. – Эта женщина, – не скрывая ненависти, продолжала она, избегая называть Марго по имени, – эта женщина была законченной лицемеркой и так тщательно скрывала свои похождения!.. Да, она была ужасно скрытной и изворотливой, так что никто не догадывался о ее грехах. А она буквально сходила с ума по своему любовнику, особенно перед самой смертью! Да, да, буквально сходила по нему с ума! Но я не знаю, кто это был… Вы и сами могли бы заметить ее состояние…

– Дорис, – перебил ее отец. – Давай забудем твой обширный опыт в подобных отношениях и твое, как выяснилось, вполне зрелое понимание человеческих страстей. Лучше скажи: тебе не приходило в голову, что миссис Марш могли попросту отравить?

– Я… не…

– Не приходило, детка? – сочувственно поинтересовался сэр Дэнверс.

– Не знаю. – Дорис покраснела. – И мне наплевать на это. Просто я не хочу, чтобы вы валили все грехи на Торли, ведь эта женщина тоже изменяла ему. Однако Торли решился на любовную связь лишь тогда, когда она окончательно испортила ему жизнь. И не надо говорить, что он был грубым или жестоким с нею и «ускорил ее кончину»!

– Хорошо, Дорис, – мягко заметил Холден. – Только тогда и не нужно называть Силию сумасшедшей.

– Силия – просто прелесть, Дон Угрюмо. – Девушка обратила к Дональду раскрасневшееся лицо. – Но бедняжка свихнулась. Торли рассказал мне. Свихнулась, свихнулась, совсем свихнулась!

Дорис и Торли переглянулись.

– Господа, – произнес вдруг Локи. – Думаю, не было бы преувеличением сказать, что мы с вами вконец запутались.

Он встал.

Холден вдруг осознал, что они собрались как раз под апартаментами, где совершилось (если это правда!) преступление. Прямо над ними, этажом выше, в гостиной, нашли бьющуюся в конвульсиях Марго, а рядом, в спальне, она умерла.

Наверное, похожая мысль посетила Локи, потому что он вдруг быстро глянул на потолок, потом, сцепив пальцы, невозмутимо продолжил:

– Так или иначе, но мы теперь все окончательно запутались, и нам нужно как-то распутать эту историю. Мы словно попали в паутину… И это не абстрактная проблема, она касается каждого из нас! С другой стороны, как нам разобраться в этой паутине, если мы не можем заметить ее, а можем только ощущать ее присутствие? Мы даже не вполне осознаем, в чем суть проблемы! Но пока мы не решим эту задачу, мы не сможем спать по ночам спокойно. К сожалению, в данный момент я не способен найти решение, и мне кажется, остальные тоже находятся в затруднении. Но кто же тогда может разрешить ее? Кто?..

Вместо ответа, с порога раздался голос Оби, громогласно объявившей:

– Доктор Гидеон Фелл!


Глава 9


– Он самый! – прогремел доктор Фелл, показавшийся в дверном проеме.

Как его грузное тело смогло протиснуться в дверь, оставалось загадкой, не говоря уже о преодолении перед тем нескольких ступенек. Однако доктор Фелл проделал это.

Словно огромный колобок, перекатывающийся по полу в развевающейся накидке, он шагал, обеими руками опираясь на трости, а локтем придерживая шляпу. Густая шевелюра с проседью обрамляла улыбающееся румяное лицо с тройным подбородком и очень маленьким носом, на котором кое-как помещались очки в роговой оправе. Вполне бандитские усы, похоже уже несколько дней не знавшие расчески, изгибались над смеющимся ртом. Мощная фигура доктора Фелла излучала тепло, будто разгоревшийся камин.

Впечатление неподдельного достоинства, внушаемое обликом этого человека, было несколько подпорчено нелепым видом его жилета, верхняя часть которого была засыпана сигарным пеплом, а из кармашка торчал большой, сложенный вдвое конверт с тщательно выведенной надписью: «Не забыть!»

Вся галерея буквально заходила ходуном под его тяжелой поступью, и могло показаться, что портреты (на которых последние отблески цвета выхватывали из тьмы то красное пятно офицерского мундира, то белое – парика) возмущенно задребезжали рамами при его приближении. Бросив мимолетный взгляд на картины, Гидеон Фелл остановился в опасной близости от них, словно пытаясь исследовать их свойства. Затем он вспомнил о цели своего визита. Приблизившись к неподвижной группе у окна, он громко прокашлялся, что прозвучало почти как боевой клич.

– Мистер Торли Марш?

Торли, бледный как полотно, но снова выглядящий флегматичным, кивнул.

– Сэр Дэнверс Локи?

Локи улыбнулся, отвесив легкий поклон.

– А вы… э-э… видимо, будете мисс Дорис Локи?

Дорис, украдкой смахнув слезу, пробормотала что-то невнятное, ошеломленно глядя на эту внезапно выросшую над нею глыбу.

– Ага! – воскликнул доктор, довольный своей сообразительностью, потом обернулся к Холдену и вдруг разразился смехом.

В недрах его огромной туши зародилось утробное кудахтанье, постепенно переросшее в небольшое землетрясение. От громового хохота пепел, покрывавший верхнюю часть жилета, рассеялся, окружив фигуру пыльным облаком, а очки в роговой оправе подпрыгнули на носу. Лицо Гидеона Фелла побагровело, глаза увлажнились, а из гигантской утробы продолжали доноситься все новые и новые раскаты. Эффект был такой же, как от записанного на пластинку смеха, к которому всегда присоединяешься, сам не зная почему.

Холден, готовый присоединиться к хохоту незваного гостя вместе с Дорис и ее отцом, все же сумел спросить:

– Неужели я так смешно выгляжу?

Доктор Фелл умолк. На лице его возникло озадаченное выражение.

– Сэр, – с неподдельным огорчением проговорил он, с трудом переводя дыхание. – Я прошу простить меня! Я действительно прошу прощения!

И он рассыпался в преувеличенно многословных извинениях. Видимо, доктор Фелл придавал немалое значение человеческим чувствам. Положив шляпу и одну из тростей на столик, он нащупал съехавшие очки и водрузил их на нос.

– Ведь вы… э-э… поймете мое состояние? – обеспокоенно обратился он к Дональду. – Этот прискорбный инцидент произошел только потому, что вы, сэр, неосознанно помогли мне завершить кое-что… Клянусь древними развалинами Афин!.. Я не мог поверить в такую удачу! Видите ли…

– Послушайте, что все это значит? – вмешался Марш.

Доктор Фелл, опираясь на трость, придвинулся к нему:

– Да, да, сэр! Позвольте объяснить вам причину этого внезапного вторжения.

– Ничего страшного, даже рад вашему визиту, – поспешил уверить собеседника Торли, изобразив слабое подобие своей былой сердечной улыбки.

– Видите ли, – принялся вещать доктор Фелл, бесцельно прохаживаясь по галерее, – это уже не первый мой визит в «Касуолл». Когда-то я имел честь быть близко знакомым с покойной миссис Эндрю Деверо, которую, насколько мне известно, вы называли «второй мамочкой».

– «Вторая мамочка»? – пробормотал Торли.

Дону вспомнились загадочные слова Силии, произнесенные прошлой ночью: «Я не знаю, как мне теперь выпутаться. Есть только один надежный человек, старинный друг „второй мамочки“…» Возможно, она имела в виду доктора Фелла. Но Холден не успел обдумать эту идею, потому что Гидеон Фелл обратился прямо к нему.

Сунув руку в карман, доктор извлек оттуда листок, вырванный из маленькой записной книжки, и протянул его Дональду.

– Прежде чем мы… хр-р-р-р… продолжим беседу, – одышливо проговорил он со странным для такого рассеянного человека возбужденным блеском глаз, – не соблаговолите ли вы взглянуть вот на это послание и сказать, насколько верно его содержание.

– Прошу прощения? – ошеломленно произнес Дональд.

– Сэр, пожалуйста, прочтите это, – настаивал доктор Фелл с легким раздражением в голосе, потрясая перед лицом Дона бумажкой.

Холден взял листок в руки. К тому времени сумерки сгустились настолько, что трудно было разобрать хотя бы пару слов, но взгляд собеседника был столь многозначителен, что, опустившись на банкетку у окна, Дональд поднес листок к стеклу и принялся разбирать текст послания. В вечернем безмолвии, окутавшем «Касуолл», отчетливо доносился тихий плеск воды во рву.

Постепенно Холден начал различать написанные карандашом строки.


«Я не могу говорить в чьем-либо присутствии. Не затруднит ли вас после наступления темноты сопровождать меня на кладбище в качестве свидетеля и присутствовать при отпирании склепа. Необходимо проверить, не навещали ли его призраки. Просто ответьте „да“ или „нет“ и верните мне листок».


Дональд перечитал записку дважды, не отводя взгляда. Ни единый мускул не дрогнул на лице Холдена, когда он наконец оторвался от бумажки и, вернув ее доктору, подтвердил:

– Да, здесь все верно.

– Доктор Фелл, вы что-то хотели объяснить нам? – учтиво напомнил сэр Дэнверс Локи.

– Я говорил, что все мои визиты в этот дом, кроме единственного, носили приятный характер. К сожалению, вынужден подчеркнуть, что это посещение носит характер официальный.

– Понятно, – буркнул Торли. – И чьи же интересы вы представляете?

– Я нахожусь здесь по поручению суперинтендента Мэддена, представляющего полицию графства Уилтшир, а также столичного отдела уголовных расследований, – веско произнес Гидеон Фелл. – Речь пойдет, как вы догадываетесь, о смерти миссис Марш.

– Так я и знал! – прошептал вдовец и, дойдя до конца галереи, нажал на три выключателя. Помещение окутал мягкий свет, льющийся с потолка и из-под красных абажуров настольных ламп, расположенных в оконных альковах. Затем Марш вернулся к нахмурившемуся доктору Феллу, нетерпеливо вышагивающему взад-вперед перед оконным проемом.

– Дело весьма и весьма деликатное, – произнес представитель полиции. – Поэтому Хэдли решил сначала направить сюда меня, на случай, если слухи подтвердятся.

– Ах вот оно что! – облегченно вздохнул Марш. – И вы обнаружили, что слухи не подтвердились.

– Нет, – подчеркнуто многозначительно ответил доктор Фелл.

– Хорошо, тогда давайте разбираться, – откликнулся Торли. – О чем у нас пойдет речь?

– Во-первых, по моему мнению, здесь произошло убийство. Миссис Марш была отравлена. Я даже могу определить, каким именно ядом. И сделал это почти наверняка кто-то из семи участников игры в «убийцу» вечером двадцать третьего декабря. Подождите, подождите!.. – внезапно воскликнул он, хотя никто из присутствующих даже не пытался возразить или перебить его. – Прежде чем высказать свое мнение, пожалуйста, выслушайте мое предложение.

– Предложение? – удивился биржевой маклер. – То есть вы намекаете, что дело можно было бы замять?

Доктор Фелл сделал вид, что не расслышал этих слов.

Чувствуя, как что-то жесткое упирается ему едва ли не в самое горло, – это был тот самый большой конверт с пометкой «Не забыть!», именно для этой цели и засунутый в верхний карман жилета, – доктор вытащил письмо и взвесил в Руке.

– Вот здесь у меня находится очень длинное послание, адресованное в Скотленд-Ярд, с изложением всех подробностей дела. Кроме того, благодаря неким обстоятельствам, которые нет необходимости сейчас освещать, я способен разобраться в этой запутанной истории гораздо лучше, чем большинство из вас. – Он перевел взгляд на Локи: – Войдя сюда, сэр, я слышал, как вы взывали к небесам, умоляя разрешить вашу проблему. На самом деле все не так плохо, как кажется. Мое предложение заключается в следующем: ответьте правдиво на мои вопросы, и я разрешу вашу проблему.

В комнате воцарилась тишина.

– И когда же это нужно делать? Сейчас? – поинтересовался сэр Дэнверс Локи.

– Возможно, чем раньше, тем лучше. Для начала я мог бы устроить обмен мнениями между мисс Силией Деверо и мистером Торли Маршем.

И снова сердце Дональда возбужденно забилось, как и у каждого из присутствующих.

– Вы уверены, что сумеете? – с сомнением в голосе отозвался Локи.

– Уверен ли я?! – взревел Гидеон Фелл, откинув голову и издав шипение, напоминающее звук, производимый раскаленным очагом, когда тот поливают водой. – Клянусь бородами афинских старейшин! И этот человек еще спрашивает, уверен ли я!

– Я всего лишь имел в виду… – примирительно начал сэр Дэнверс.

– А судья?.. Судья до конца уверен? Суд присяжных до конца уверен? Да что там! Сам ангел, охраняющий небесные врата, до конца уверен? Да конечно же я не уверен! – Доктор Фелл закончил этот цветистый монолог извиняющимся тоном и почесал нос конвертом, который держал в руке. – Но я обещаю сохранить услышанное в тайне.

С этими словами он проковылял к окну и уселся возле лампы с красным абажуром.

– И кто же написал это письмо? – презрительным тоном поинтересовался биржевой маклер.

– Это письмо? Мисс Силия Деверо.

При упоминании этого имени Дорис Локи вздрогнула, словно при ней заговорили о прокаженной.

– Торли, я только сейчас поняла, в каком ужасном положении ты оказался!

– Не волнуйся, дорогая, – успокоил Марш свою возлюбленную и, улыбнувшись, похлопал ее по руке. – Все будет хорошо.

– Разве я когда-нибудь сомневалась в тебе! Но Силия!.. Наверное, она совсем не отвечает за свои поступки! – Голос девушки внезапно изменился. – Так ли уж обязательно Силии здесь присутствовать?

– Я полностью согласен с мнением доктора Фелла – ее присутствие здесь обязательно, – мрачно заявил Холден. – С вашего позволения, я поднимусь к девушке и приведу ее сюда.

Марш замотал ухоженной шевелюрой:

– Знаешь, старина, я бы не стал этого делать! Силия отдыхает, и я распорядился, чтобы ее не беспокоили.

– Торли, в этом доме я всего лишь гость, – угрожающе начал Дон. – Но если ты берешь на себя смелость отдавать такое распоряжение…

Брови приятеля поползли вверх.

– Если ты хочешь услышать правду, старик…

– Да? – иронично отозвался Дональд.

– Силия не хочет видеть тебя. Не веришь? Спроси Оби.

– Это истинная правда, сэр, – подтвердил доктор Фелл, глядя в глаза Холдена. – Я только что беседовал с мисс Деверо, и она действительно отказывается видеть вас. Девушка заперлась у себя в комнате.

Дональда замутило, и он почувствовал, будто падает в бездну. Когда Холден вспомнил их встречу прошедшей ночью, Силию в его объятиях под уличным фонарем, их разговор о любви, – когда все эти сцены вновь проступили перед его глазами, происходящее показалось ему невероятным. Взгляды собравшихся были устремлены на Дона – взгляды, в которых читалась жалость.

Однако глаза доктора Фелла говорили: «Вы должны довериться мне. Гром и молния, вы должны довериться!» Вид доктора был столь красноречив, что не было необходимости произносить эти слова вслух.

Дону тут же припомнились другие слова, написанные карандашом:


«Я не могу говорить в чьем-либо присутствии. Не затруднит ли вас с наступлением темноты сопровождать меня на кладбище в качестве свидетеля и присутствовать при отпирании склепа, чтобы проверить, не навещали ли его призраки?»


Кошмар снова становился явью. С другой стороны, Дональд понял, что у них с Гидеоном Феллом скоро появится общая тайна. Он вдруг с радостью осознал, что они стали союзниками. Доктор Фелл, видимо, выступает на его стороне, а тем самым и на стороне Силии.

А Дэнверс Локи продолжал:

– Доктор, каковы же ваши вопросы?

– Ах да! Как человек исключительно деликатный, – проговорил доктор Фелл, дернув к себе столик, с которого попадали головные уборы и трости собравшихся, – как человек исключительно деликатный… – настаивал он, не переставая рывками подтягивать к себе стол и уронив чудом не разбившуюся лампу, – я хотел бы подойти к этому вопросу с величайшей осторожностью.

– Разумеется, – согласился Локи, поднимая с пола лампу и возвращая ее на столик.

– Э-э… благодарю, – произнес Гидеон Фелл.

Все уселись в кресла лицом к говорящему вокруг столика, а Торли примостился на подлокотнике кресла Дорис.

Мрачное предчувствие разом одолело всех. Доктор выложил на стол конверт и, приложив пальцы к вискам, закрыл глаза.

– Я прошу вас припомнить тот вечер двадцать третьего декабря, когда вы играли в «убийцу».

– Почему вас интересует именно игра? – заинтересовался Локи.

– Сэр, давайте договоримся, что вопросы задавать буду я, – напыщенно ответил собеседник.

– Простите. Итак?

– Я хочу, чтобы все присутствующие, особенно вы, сэр Дэнверс, подробно обрисовали мне эту игру. Итак, ваши гости и члены вашей семьи надевают личины известных убийц. Сами вы выбираете себе стальную маску палача. Голубое мерцание спиртовой чаши-светильника высвечивает в полумраке мрачные лица.

В комнате воцарилась тишина, слышно было только шумное дыхание доктора Фелла.

– Насколько я понял, сэр Дэнверс, вы лично раздавали маски игрокам?

– Разумеется.

– В тот день вы впервые продемонстрировали гостям свою коллекцию?

– Да.

– По какому принципу вы раздавали маски? – спросил представитель полиции, не открывая глаз. – Не руководствовались ли вы хотя бы отдаленным сходством между участником игры и его персонажем?

Локи выпрямился в кресле и улыбнулся. Свет от лампы подчеркивал его посеребренные сединой волосы и выступающие скулы.

– Бог ты мой, нет, конечно! – смущенно воскликнул он. – Даже наоборот! И я готов подтвердить это!

– Да, пожалуйста, – кивнул доктор.

– Например, миссис Торли Марш… – Локи продолжал улыбаться, хотя все остальные поежились, словно в комнате появился призрак Марго. – Так вот, миссис Марш я собирался выдать маску старухи Дайер, но она отказалась. Марго захотела во что бы то ни стало играть Эдит Томпсон. И я даже догадываюсь почему. Миссис Томпсон, как известно, была редкостной красавицей.

– Да-да… – пробормотал Гидеон Фелл, на секунду приподнявший веки, для того чтобы бросить любопытный взгляд на своего собеседника.

– А моя супруга, – продолжал сэр Дэнверс, – вообще играла Кейт Уэбстер, эдакую здоровенную бой-бабу, ирландку. Что же касается малышки Дорис… – Локи только махнул рукой. – Теперь, надеюсь, вы понимаете?

– Понимаю. Но почему вы решили, что игроки справятся со своими ролями, если не были выбраны случайно.

– Не вполне случайно. Видите ли, обладая такой обширной и разнообразной коллекцией масок…

– Так, так?..

– …а также располагая внушительной подборкой криминальной литературы, я удостоверился, что все наши друзья (за исключением бедняжки Силии, которой отвратительна преступная тематика) прекрасно знакомы с биографиями своих персонажей. Разумеется, я не имею в виду новичка в нашей компании – мистера Херст-Гора.

– Да, да, мистер Херст-Гор, – пробормотал доктор Фелл.

– К счастью, член парламента превосходно справился с возложенной на него задачей. Он был просто восхитителен в роли Смита, душителя невест.

Старинный друг «второй мамочки» приоткрыл глаза, украдкой бросив взгляд в сторону Дорис Локи, до сих пор пребывавшей в состоянии благоговейного трепета перед этой живой горой. Сейчас мисс Локи выглядела маленькой девочкой и все время пыталась нащупать руку Торли, сидевшего рядом.

– Хорошо, – кивнул доктор. – А теперь давайте поговорим о том, как выглядела в тот вечер миссис Марш. Сэр Дэнверс, не могли бы вы описать ее поведение?

– Я… э-э… не вполне понял вопрос, – недоуменно отозвался собеседник.

– Я имею в виду ее эмоциональное состояние перед отъездом домой, где после мнимого убийства она стала жертвой настоящего, – пояснил Гидеон Фелл. – Понимаете?

– Если выражаться старым театральным языком, – задумчиво проговорил Локи, – миссис Марш вела себя как королева трагедии.

– Так-так… А у вас не возникало впечатления, будто она приняла серьезное решение?

– Точно! – согласился пожилой джентльмен. – Вы сейчас очень правильно выразились!

– Вы согласны с этим, мистер Марш? – внезапно спросил доктор Фелл.

– Ерунда все это! – Торли прикоснулся к волосам Дорис, но тут же отдернул руку, словно осознав всю неуместность своего жеста. – Марго всегда так выглядела! Я говорил об этом Дону Холдену вчера вечером. Она всегда казалась взвинченной.

– А все из-за ее мужчины!.. – вырвалось у Дорис.

Доктор Фелл широко раскрыл глаза:

– Прошу прощения?

– Я ничего не говорила, – прошептала девушка, вздрогнув. – Нет, правда, ничего не говорила.

– Ладно. – Трудно было разобрать за очками на мясистом красном носу, поверил ли доктор Фелл ее словам. – Тогда скажите, мисс Локи, вы согласны с только что прозвучавшими умозаключениями о состоянии миссис Торли Марш?

– Боюсь, я не могу вам помочь. – Девушка дернула плечиком. – Если честно, я весь вечер не обращала внимания на эту женщину.

«Осторожней, маленькая дурочка! – подумал Дональд. – Осторожней!»

– Конечно, – спохватилась дочь сэра Дэнверса, прежде чем доктор Фелл успел разоблачить ее ложь, – по ходу игры я «убила» ее. Но только потому, что эта женщина оказалась рядом со мной. Знаете, трудно не заметить в полумраке серебристое платье.

– Вот-вот, оно ведь было именно серебристое? – поспешил вмешаться в разговор Дон. – Вы, Дорис, как всякая нормальная женщина, прекрасно запоминаете цвета и фасоны. Правда?

– Д-да! – В голосе Дорис слышалось облегчение. – Разумеется, я помню.

Гидеон Фелл перевел взгляд на Торли:

– А вы, мистер Марш, согласны с этим утверждением? Платье было серебристым?

– Кажется, да, – неуверенно отозвался тот. – Я не очень обращаю внимание на женские наряды. Не сомневаюсь, доктор Фелл, что вы тоже. Просто иногда замечаешь, что платье женщине к лицу, а иногда наоборот. Но я обычно не задумываюсь почему. Но…

– Что?

– Да, мне кажется, вспоминается какое-то серебристое одеяние без рукавов. Оно бросалось в глаза. Знаете, Марго в посмертной маске миссис Томпсон… Она выглядела даже хуже, чем после своей кончины. – И биржевой маклер содрогнулся всем телом.

– Понятно, – откликнулся Гидеон Фелл. – Итак, ваша компания (как я понял, это были вы, миссис Марш, мисс Деверо и мистер Херст-Гор) покинула «Уайдстэрз» около одиннадцати вечера?

– Да! – кивнул Торли.

– И к этому времени ваша жена еще выглядела абсолютно здоровой?

– Именно так, – подтвердил Марш. – Здоровее некуда.

– Доктор Фелл, позвольте, – перебил его Локи.

– Да? Что такое?

– Вы имеете право упрекнуть меня за вмешательство в ваши расспросы, но мне как-то не по себе от ваших последних слов. Что значит «еще выглядела»? Не подразумеваете ли вы, что Марго могли отравить в моем доме?

– В этом нам еще предстоит разобраться. Впрочем… – Внезапно в голосе доктора зазвучал отзвук прежнего рева, он шумно фыркнул и стукнул кулаком по столу. – Нет! Нет! В таком случае яд начал бы действовать гораздо раньше!

– Ах вот оно что! – с видимым облегчением воскликнул сэр Дэнверс.

– Правда, тогда возникает другой вопрос. Скажите, миссис Марш, случайно, не появлялась в вашем доме чуть раньше – скажем, за несколько часов до игры в «убийцу»?

Едва заметное удивление появилось в глазах Локи, но он не выдал своих чувств.

– Да. Как ни странно, была, – просто ответил хозяин «Уайдстэрз».

– Позвольте узнать, с какой целью?

– Думаю, – улыбнулся Локи, – просто так, поздороваться… Они тогда только что прибыли из Лондона. Хотя… нет… Подождите-ка, я вспомнил. Марго сказала, что ищет мужа. – У Локи был озадаченный вид. – Да, своего мужа!

– И она встретилась с ним?

– Нет. Наш друг Марш к тому времени ушел к ручью с Дорис, где, как я слышал, демонстрировал умение ходить по бревну с закрытыми глазами. – Локи, безукоризненно владеющий интонациями, приправил фразу изрядной порцией иронии. – Я припоминаю, миссис Марш хотела, чтобы я или моя супруга попросили Торли поскорее вернуться домой, – ей срочно требовалось с ним побеседовать.

Старинный друг «второй мамочки» долго не сводил взгляда с Локи, потом откинулся на спинку кресла:

– И что же такое срочное жена сообщила вам, мистер Марш?

– Абсолютно ничего! – В голосе Торли слышалось откровенное возмущение. – Я же повторяю снова и снова: она всегда себя так вела! Она…

– Сэр, – перебил его доктор Фелл. – А не намеревалась ли она попросить у вас развода?

И снова в комнате повисла гнетущая тишина.

Развод? Холден задумался. Марго собиралась потребовать развода! Нет, не может быть! Впрочем… Если отнестись серьезно к заявлению Дорис о существовании у Марго Деверо любовника, что подтверждалось некоторыми деталями в рассказе Силии, то дело менялось в корне. В любом другом случае Марго ни за что не решилась бы развестись и скорее предпочла бы мириться с любыми бедами семейной жизни. Но если она страстно влюбилась и захотела выйти замуж за своего избранника, – то да!

– Поверьте, мне жаль, но я вынужден повторить вопрос. – Доктор и впрямь выглядел огорченным. – Но не намеревалась ли ваша супруга потребовать развода?

– Нет, – буркнул Торли, отводя глаза.

– В таком случае, сэр, я вынужден перейти к еще более неприятным и болезненным для вас вопросам. – Гидеон Фелл Дотронулся до конверта, лежащего на столе. – Вам конечно же известны детали выдвигаемых Силией Деверо обвинений?

– Уж кому-кому, а мне они хорошо известны! – бросил Марш.

– И в частности, ее утверждение, что вы однажды ударили свою жену по лицу ремнем?

– Да! – крикнул Торли. – Но это была всего лишь…

– Всего лишь что? – отрывисто спросил доктор Фелл.

Он даже привстал с кресла, едва не опрокинув лампу. Однако это движение было попыткой надавить на собеседника или напугать его. Торли соскользнул с подлокотника и выпрямился.

– Что это было, мистер Марш? – настаивал собеседник.

– Всего лишь ложь! – отрезал Торли. – Наглая ложь!

Доктор Фелл разочарованно опустился в кресло, словно потухший вулкан, только что извергнувший потоки лавы и тучи пепла.

– Хорошо, возьмем другое высказывание. Правда ли, что вы своим поведением вынудили вашу супругу предпринять попытку самоубийства, приняв стрихнин?

– И это ложь, – твердо ответил вдовец.

Отвратительные подробности этой истории вновь становились известны посторонним. Слушая их, Локи и его дочь сидели неподвижно, словно парализованные.

– А, например, утверждение, что в ночь смерти вашей жены в аптечном шкафчике был обнаружен пузырек с надписью «Яд»?

– Там никогда не было такого пузырька! – раздраженно воскликнул маклер.

– Или вот еще…

– Прекратите! – крикнул Торли, потянувшись рукой к воротничку рубашки, глубоко вздохнул и уже совершенно спокойным тоном добавил: – С меня достаточно. Такого издевательства не вынес бы ни один человек.

– Вот как? – вежливо произнес доктор.

Но Торли уже полностью взял себя в руки.

– Послушайте, сэр, все эти грязные сплетни в мой адрес – просто пустая болтовня, и я мог бы доказать мою правоту в любой момент. Я не пытался защитить себя до сих пор только потому, что не хотел нарушать приличий. Но теперь – хватит! – И в тот момент, когда симпатии большинства присутствующих были на стороне этого несчастного, загнанного в угол человека, тон Торли изменился, и иллюзия мгновенно развеялась. – Господи, да у меня уже в печенках сидит семейная жизнь и эти полоумные сестрицы! Одна холодна как лед, другая окончательно свихнулась! И этот заплесневевший дом… Хоть бы он сгнил ко всем чертям! И эти мерзкие портреты… – Он махнул рукой на стену. – Пусть вытворяют что угодно! Силия говорит, они могут… Силия… Я ведь хорошо относился к ней. Я делал для нее все, что мог! И я терпел все ее выкрутасы, пока она не выносила своих бредней на люди! Но теперь пусть она только попробует высказать что-либо подобное в присутствии посторонних! Пусть только попробует!

Хотя никто не услышал ни шагов, ни скрипа половиц, но вдруг за спиной у Торли беззвучно возникла Силия.


Глава 10


Мисс Деверо во вчерашнем белом платье замерла неподвижно, устремив спокойный взгляд на Торли. В этих серых глазах с черными, чуточку расширенными зрачками невозможно было прочесть ни единой эмоции, даже гнева. А позади нее…

Позади нее, поддерживая девушку под локоть собственническим жестом, стоял высокий незнакомец, чей возраст находился где-то между молодостью и зрелостью. Уверенная манера держаться, широкая улыбка, обнажавшая роскошные зубы, и безукоризненного покроя дорогой серый костюм выдавали в спутнике Силии человека влиятельного и высокопоставленного. Картину полного благополучия завершала шикарная, волнистая шевелюра, даже цветом напоминавшая львиную гриву.

Торли, повинуясь какому-то инстинкту, обернулся в их сторону.

– Дерек?! – удивленно воскликнул он. – Какого черта ты здесь делаешь?

«А вот и мистер Дерек Херст-Гор собственной персоной!» – подумал Холден. Хотя эту свинью он узнал бы и без возгласов приятеля. Правда, с мнением Дональда вряд ли бы кто согласился, скорее майора обвинили бы в несправедливости, ибо каждому известно, что мистер Херст-Гор – славный малый и отлично разбирается во всем, к чему прикладывает руку.

– Что я здесь делаю? – повторил член парламента доверительным тоном. – Ты же знаешь, я везде успеваю. – Дерек снисходительно улыбнулся. – Вообще-то я приехал сюда вместе с доктором Феллом. Мы остановились в местной гостинице.

Продолжая улыбаться, мистер Херст-Гор взглянул на Марша пристально и многозначительно, словно намекая на что-то.

– Торли! – произнес он наконец.

– Да, Дерек?

– Запомни – никакого скандала! – глядя на Марша все тем же многозначительным взором, проговорил мистер Херст-Гор.

– Но послушай, Дерек! Теперь они говорят об убийстве! – жалобно произнес Торли.

– Знаю.

– Но…

– Подумай о предстоящих выборах! – веско проговорил член парламента.

Холден не видел лица приятеля, но даже со спины было заметно, что ход мыслей Торли переменился. Марш приподнял руку, защищая глаза.

– Единственного, – заявил мистер Херст-Гор, продолжая самоуверенно держать мисс Деверо под локоть, – не должен допускать государственный деятель. Он не должен выставлять себя на посмешище.

Несколько мгновений Торли не шевелился, потом вдруг обратился к Силии. В голосе его зазвучала теплота и нежность.

– Силия, моя дорогая девочка, тебе не следовало сегодня спускаться!

С этими словами биржевой маклер подкатил к девушке мягкое кресло на колесиках, отчаянно заскрипевших по деревянному полу, устланному коричневым ковром. Силия вздрогнула от его прикосновения, словно от ожога, однако поведение Марша настолько ошеломило ее, что девушка позволила усадить себя в кресло.

– Если ты и дальше будешь слушаться, – укоризненно прибавил Марш, – то дяде Торли придется строго поговорить с тобою. Кстати, я еще не хвастался, что достал для тебя редкий портвейн? Только не спрашивай, как я его раздобыл. – Он заговорщицки подмигнул ей. – Такого вина в Лондоне не сыщешь!

– Торли, я не понимаю тебя! – Силия растерянно взглянула на собеседника.

– Да, я, как всегда, «неподражаем и блистателен»! – гордо заявил вдовец. – И чего же ты не можешь постичь?

– Минуту назад ты выкрикивал в мой адрес угрозы, а теперь собираешься угощать дорогим портвейном!

– Живи сам и давай жить другим! – пожал плечами маклер. – Это мой девиз. В конце концов, Силия, мы с тобою вдвоем умудрялись мирно уживаться под одной крышей целых полгода.

– Да. Но только потому… – Силия смолкла, не закончив фразы.

– Почему же ты спустилась к нам сейчас, девочка? – с нажимом произнес Марш.

– У меня была назначена встреча с доктором Феллом.

Торли не мог скрыть удивления:

– Ты знакома с доктором Феллом?

– Да, – просто кивнула сестра Марго. – И очень хорошо.

Впервые за сегодняшний день взгляды Силии и Холдена встретились, и даже на расстоянии оба почувствовали, как между ними протянулась незримая нить. Однако Силия тут же покраснела и отвернулась.

– Полагаю, – проговорила она, сглотнув ком в горле, – все присутствующие уже знакомы друг с другом? Кроме мистера Дерека Херст-Гора и… сэра Дональда Холдена.

Тени сгущались. Соперники пожали друг другу руки.

– Весьма рад! – Член парламента сверкнул белозубой улыбкой. Вблизи его лицо, обрамленное волнистой шевелюрой, выглядело гораздо старше, а глаза смотрели жестко и проницательно. – Вас, должно быть, удивил мой визит? Не удивляйтесь – я успеваю повсюду. А с Силией мы старые Друзья и не раз чудесно проводили время!

«Надо же! Так уж и чудесно?» – мысленно съязвил Холден.

– Мы только что беседовали в ее комнате, – учтиво продолжал мистер Херст-Гор, излучая доброжелательность. – И Силия поведала мне вашу историю.

– Вот как? – с вежливым интересом произнес Дональд.

– И знаете, что я подумал? Что вы – будто не указанный в пьесе персонаж. Вас нет в списке действующих лиц, а вы вдруг появляетесь. Такой таинственный незнакомец.

– Странно, но я нечто подобное подумал о вас, – отозвался Холден.

– Мой дорогой друг, неужели?! – воскликнул Дерек. – И что же вы подумали?

– Я представил вас на сцене в роли Мефистофеля, а Торли должен быть Фаустом.

Глаза мистера Херст-Гора сузились.

– Вы, похоже, очень тонко чувствуете некоторые детали, – с невольным уважением проговорил он.

– Я надеюсь, мы все постараемся тонко ощущать разные детали, чтобы разобраться с этим убийством, – бросил Дон.

– Ну да! – Дружелюбно рассмеявшись, мистер Херст-Гор, казалось, пропустил мимо ушей смысл этих слов. – Думаю, с помощью доктора Фелла мы быстро разберемся со всякой мрачной чепухой, со всеми этими дурацкими убийствами и самоубийствами. Все вернется на круги своя, и мир снова будет прекрасен, вот увидите. И знаете, я бы даже сказал…

– Эй! – пророкотал от окна громоподобный бас. Доктор Фелл напомнил о себе еще и резким постукиванием металлического наконечника трости о пол. Совсем как заправский пират, он вращал головой из стороны в сторону и шевелил своими бандитскими усами, грозно раздувая ноздри. – Сэр, я чрезвычайно признателен вам за доверие и хотел бы надеяться, что мир снова будет прекрасен. Меня также радует (гром и молния, действительно радует!), что здесь установилась хотя бы внешняя дружелюбная атмосфера. Ведь в этой уютной маленькой нише, где мы с вами расположились, сам воздух пропитан ненавистью. Сдерживайте свои эмоции, иначе мы зайдем в тупик.

– Вы, кажется, проводили здесь опрос свидетелей? – вмешалась в разговор Силия.

– Есть только один свидетель, которого я хотел бы выслушать, – ответил доктор.

– Да? И кто же это? – поинтересовался Торли.

– Вы, разрази меня гром! – ответил Гидеон Фелл. От грозного пиратского вида не осталось и следа. Старинный друг «второй мамочки» подался вперед, упершись левым локтем в стол. – Там, наверху, – он указал тростью на потолок, – умерла женщина. Ее умертвили с такой изобретательностью, что любой врач в такой ситуации принял бы смерть пациентки за естественную. Непосредственно над нами находится та самая ванная комната, где в аптечке был обнаружен (или не был обнаружен) флакон с ядом.

– Был! – крикнула Силия.

– Нет, не был, – спокойно возразил Торли.

Но Гидеон Фелл не счел нужным обратить внимание на эту перепалку.

– В течение трех последовавших за принятием яда часов – между половиной двенадцатого, когда все обитатели дома разошлись по спальням, и четвертью третьего, когда доктор Шептон осмотрел женщину в первый раз, – мистер Марш был единственным человеком, видевшим жертву, подходившим близко, прикасавшимся к ней и слышавшим ее голос. Если мистер Марш не утаит правды, мы установим истинный ход событий. Но если блистательному мистеру Херст-Гору удалось убедить нашего друга хранить молчание… А у меня есть основания полагать, что это так…

Дерек Херст-Гор издал протестующий возглас, между тем как Торли, выступивший из-за спинки кресла Силии, вышел на середину.

– Я обещал вам рассказать о произошедшем в ту ночь. И я сдержу свое слово, – заявил он.

– Прекрасно! – одобрительно воскликнул доктор и направил палец на Торли: – А теперь опишите всю картину событий снова. Вы вчетвером вернулись от Локи. Что случилось потом?

– Ничего… Мы все отправились спать.

– Нет, нет! Так дело не пойдет! – простонал доктор Фелл, сморщившись и прищелкнув пальцами. – Пожалуйста, поподробнее! Вы же не рухнули в постель прямо с порога?

– Почему? Силия, например, так и поступила, – пожал плечами маклер. – Насколько я понял, игра в «убийцу» очень расстроила и утомила ее. По правде сказать, я и сам не испытывал особого удовольствия.

– Что в это время делали остальные? – настаивал доктор.

– Марго, Дерек и я прошли через галерею в Синюю гостиную. Там уже горел камин и стоял графин с виски. Комната… была уже убрана к празднику, а елку мы собирались наряжать на следующий день.

Холден внимательно разглядывал лица собравшихся. У сэра Дэнверса Локи выражение лица несколько отстраненное и в то же время настороженное. У Дорис, раскрасневшейся явно не от духоты, – расстроенное. Похоже, услышанное лишило ее дара речи. Девушка сейчас вряд ли смогла бы произнести хоть слово, даже в случае крайней необходимости. Член парламента прислонился к стене и опустил глаза. А Силия…

Что, черт возьми, случилось с Сидней?! Почему девушка не хотела видеть его? Отчего она даже сейчас отводит взгляд? И какая причина заставила Силию всем своим видом предупреждать: «Держись на расстоянии!»?

Похоже, трюк Гидеона Фелла сработал: казалось, доктор заколдовал Торли, и тот безропотно начал свой рассказ, будто находясь в гипнотическом трансе. Словно наяву перед собравшимися всплывали темные галереи «Касуолла», древние покои, погруженные в холодный полумрак. Еще живая Марго в серебристом платье и двое ее спутников поднимаются в Синюю гостиную, где их ждет графин с виски.

– Прекрасно, мистер Марш, и что же было дальше? – пророкотал доктор Фелл.

– Я включил радио. На всех волнах звучали рождественские гимны.

– Тогда еще один очень важный вопрос – и вы весьма обяжете меня, если не станете иронизировать, – вы были пьяны?

– Нет! – замахал руками собеседник. – Все мы только немного… Мы были трезвы как стеклышко. Впрочем… я таки изрядно выпил.

– Сильно? – сочувственно уточнил друг «второй мамочки».

– Нет, не в стельку, конечно. Но перед глазами немного плыло. И меня раздражало все окружающее. – Он помолчал и добавил: – Забавно: раньше алкоголь веселил меня, а теперь наоборот.

– А ваша жена? – продолжал доктор. – Как она чувствовала себя?

– Марго выпила довольно много, но алкоголь, как ни странно, почти не подействовал на нее, – отозвался вдовец.

– А мистер Херст-Гор?

– А вот старина Дерек как следует нализался. Даже взялся декламировать монолог Гамлета или какую-то чушь в том же духе. Я помню, как он выразил шутливую надежду, что ночью не случится пожара, потому что после такой вечеринки его из пушки не разбудишь.

– А потом? – поинтересовался Гидеон Фелл.

– Потом? Ничего. Марго допила свое виски и заявила: «Похоже, вы оба выглядите не слишком бодро, в отличие от меня. Может, разойдемся по спальням?» Так она и сделала.

– Комнаты Силии Деверо и мистера Херст-Гора находились далеко от ваших собственных апартаментов? – продолжал выяснять доктор.

– В другом крыле дома.

– Вы можете припомнить еще какие-нибудь подробности, касающиеся этого отрезка времени? – Зычный голос доктора Фелла зазвучал еще более вкрадчиво и завораживающе: – Думайте! Думайте! Думайте!

– Да, я слышал, как Оби запирала на ночь замки парадной Двери и черного хода, – отозвался Марш. – От этих засовов всегда столько шума!

– И больше ничего? А что произошло, когда вы с женой поднялись наверх, в свои комнаты?

– Марго открыла дверь в свою спальню, я направился к себе, – откликнулся вдовец. – Вот и все.

– Вы обменялись какими-нибудь словами? – допытывался доктор.

– Нет, нет. Ни единым словом!

Похоже, Торли не просто рассказывал о событиях, он заново переживал случившееся. События прошлого вновь становились для него реальностью.

– И что было дальше?

– Я чувствовал себя скверно. Мне всегда паршиво, если перебираю лишнего, а потом еще приходится сбрасывать с себя всю эту сбрую: развязывать галстук, расстегивать пуговицы на рубашке!.. Ноги вечно заплетаются, пальцы не слушаются… Короче, я кое-как натянул пижаму и поплелся в ванную чистить зубы.

– В ванную, – кивнул Гидеон Фелл. – А дверь из ванной в спальню супруги была открыта или закрыта?

– Закрыта и заперта изнутри.

– Каким образом вы узнали, что дверь заперта изнутри?

– Так случалось всегда, – пожал плечами Торли.

– Вы почистили зубы. А потом?

– Вернулся в спальню, закрыл дверь и лег. Но в тот вечер я не был настолько пьян, чтобы сразу уснуть.

– Продолжайте!

– Эта ночь была не из тех, когда стоит положить голову на подушку, как кровать под тобой начинает куда-то уплывать, и ты проваливаешься в небытие, – одним словом, меня не сморил беспробудный сон. Временами я погружался в тяжелое забытье, потом снова приходил в себя, то засыпал, то просыпался, – в общем, в голове все перепуталось. В конце концов я довольно крепко уснул, потому что после внезапного пробуждения выяснилось, что прошло довольно много времени.

– Что же вас разбудило? – заинтересовался доктор Фелл. – Вспомните! Может, какой-то шум?

– Не знаю. – Торли задумчиво покачал головой. – Потом мне почудился голос Марго – будто она стонала или звала на помощь откуда-то издалека.

– Продолжайте!

– Я сел на постели и зажег свет. Меня по-прежнему мутило, и голова трещала, но я порядком протрезвел. Часы показывали два. Потом я прислушался и снова уловил эти стоны – они были ужасны. Я встал с постели и поплелся в ванную.

Все, не шевелясь и затаив дыхание, молча слушали рассказчика.

– Свет в ванной был зажжен? – произнес доктор.

– Нет. Но я включил его. Дверь в спальню Марго была распахнута, – продолжал Марш. – Да, и вот еще что! Пока я спал, Марго, похоже, принимала ванну.

– Принимала ванну?!

– Да. На краю ванной висело полотенце, а пол был залит водой. Я помню, что здорово разозлился, – противно было ступать босиком по этим лужам! Я вернулся к себе, надел шлепанцы и снова вошел в ванную комнату. Там ничего не изменилось. Тогда я заглянул в спальню к Марго.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Гидеона Фелла, рукой он по-прежнему упирался в стол, зато зрачки внезапно расширились, словно доктор что-то вспомнил или сообразил. Однако это неуловимое изменение не разрушило чар, околдовавших Торли. Голоса собеседников теперь звучали громче, и Торли все дальше и дальше углублялся в события той печальной ночи.

– Я заглянул в спальню. Свет не был зажжен, но я и так заметил, что комната пуста.

– Шторы были задернуты? – быстро спросил доктор Фелл.

– Нет. Поэтому-то я и разглядел, что жены нет в спальне, – через окно проникал слабый свет, наверное звездный. Покрывало на постели оставалось несмятым, а тишина и холод царили как в склепе. Потом я снова услышал стоны и крики, раздававшиеся так близко, что у меня мурашки побежали по коже. Под дверью в гостиную Марго я заметил полоску света.

– Продолжайте! – подбодрил рассказчика доктор.

Торли говорил громко и быстро:

– Я отворил дверь. В комнате было тепло – в камине еще горел огонь. Все светильники на стенах были зажжены. Возле столика я увидел шезлонг со множеством подушек.

– Продолжайте!

– Марго лежала на спине, только слегка завалившись на бок. Из горла у нее вырывалось невнятное бормотание. Я позвал ее: «Марго!» – она застонала и скрючилась, но глаз не открыла. Я попробовал усадить ее прямо, хотя жена никогда не была особенно легкой, но голова Марго все время клонилась вперед. Я пробовал встряхнуть ее, чтобы привести в чувство, но и это не помогло. Тогда я по-настоящему испугался и сломя голову бросился в ванную.

– Пузырек с ядом все еще находился в шкафчике? – быстро спросил собеседник. – Вы нашли его?

– Нет, он исчез! Марго могла… – Торли осекся на полуслове.

Наступила мертвая тишина. Торли все понял. Голос его дрожал и ломался, когда он медленно повторил: «Могла…» Затем вдовец окончательно сник, застыл, словно окаменелый, темные глаза потускнели и стали безжизненными.

Доктор Фелл наконец распрямился.

– Итак, мы только что узнали, – в его ровном голосе не слышалось удовлетворения или какой-либо иной интонации, – что в шкафчике действительно, как и утверждала мисс Силия Деверо, находился коричневый пузырек с надписью «Яд».

И снова никто не пошевельнулся. Собравшиеся не отваживались нарушить гробовое молчание, заполнявшее галерею.

– Это была ловушка! – в отчаянии крикнул Марш. – Самая настоящая ловушка! Подлая и бесчестная!

– Ничего подобного, – спокойно возразил Гидеон Фелл, кладя трость на стеклянную поверхность столика. – У меня, сэр, были все основания подозревать вас во лжи. Если вы знали о существовании флакона с ядом в аптечке, то, найдя жену при смерти, должны были первым делом броситься в ванную, проверяя, на месте ли пузырек. Видит бог, я всего лишь подтолкнул вас к откровенности, и не более. Теперь понимаете?

Дэнверс Локи, элегантный и надменный, поднялся.

– Уже поздно, – заметил он. – Думаю, Дорис, нам пора.

Силия тоже встала, глаза ее блестели.

– Я вовсе не хочу торжествовать победу, Торли, – проговорила она. – Но только больше никогда, никогда в жизни не называй меня сумасшедшей. – Она вдруг обернулась к Холдену и, едва сдерживая слезы, протянула к нему руки. – Дон, милый!..

Дональд бросился к возлюбленной и долго сжимал ее ладони, не в силах отвести глаз от ее лица, точно так же, как вчера вечером в парке.

– Господи! Да послушайте же меня! – взмолился Марш.

Все разом взглянули в его сторону.

– Я хочу все объяснить! В конце концов, я имею на это право! – Он проглотил тяжелый ком в горле. – Да, действительно, я солгал! Но солгал единственный раз! Ведь я хотел как лучше! Я…

– Единственный раз? – перебил его Холден, сейчас не испытывающий к Торли даже ненависти – только презрение. – Да нет, Торли, ты у нас сущий ангел! Ангел, да и только! Ведь остальные твои слова – чистая правда? Так надо понимать?

– Да, правда! – обиженно заявил маклер.

– Нет, Торли, ты пытался внушить всем, что Силия страдает галлюцинациями, Марго не переодевалась посреди ночи в черное платье. Но Марго действительно сменила наряд после вечеринки, и есть свидетель, подтвердивший это.

– Вот как? – холодно заметил Торли. – А ты, я вижу, уже вообразил, что видишь всех насквозь. Ну и кто же этот обличитель?

– Твоя заступница – Дорис Локи.

Дорис не смогла сдержать взволнованного возгласа. Ее отец мгновенно шагнул вперед, словно намереваясь защитить дочь даже от взглядов присутствующих.

– Думаю, Дорис, нам действительно пора.

Снаружи послышались торопливые шаги, и в комнату влетела Оби. Подбежав к доктору Феллу, она что-то быстро зашептала ему на ухо. Тот засуетился и принялся выбираться из-за стола, торопливо запихивая в карман конверт.

– Силы небесные! – воскликнул он. – Как я мог забыть! У меня же встреча! Церковный сторож, надо полагать, как всегда, пьян? Ну так как же, мой дорогой Холден? – Доктор, Рассеянно моргая, несколько минут озирался по сторонам, потом, поправив на носу очки, сказал: – Моя внушительная Комплекция не позволяет мне нагнуться, а между тем какими-то непостижимыми путями моя шляпа и трость оказались под столом. Если вас не затруднит… э-э… Благодарю! Вот так-то лучше. И позвольте напомнить вам, что нас уже ожидают.

И этот невероятный человек выбрался из алькова, помогая себе обеими тростями. Его уход оказался таким внезапным, что Локи возмутился:

– Но, доктор Фелл!..

– Да?

– Разве ваш опрос уже окончен?

– Окончен?! Хм! Я бы так не сказал, – прогудел доктор. – Но думаю, ситуация существенно прояснилась.

– Прояснилась? Прекрасно! – удовлетворенно заметил Локи. – Что ж, вы заявили, что сможете распутать эту историю, и мне кажется, вам это удалось. И что вы теперь предполагаете делать?

– Делать?! – удивленно переспросил человек-гора.

– Наш друг Марш был уличен во лжи. Я сейчас не стану цитировать дословно его измышления, – с достоинством произнес сэр Дэнверс. – Так что же вы, как представитель полиции, собираетесь с ним делать?

– Делать?! – снова переспросил доктор Фелл с неожиданной свирепостью. – А что, гром и молния, вы прикажете с ним делать? Этот человек не виновен!

Холден уже в который раз почувствовал, что в голове у него все смешалось.

– Не виновен? – удивился Локи. – Как это – не виновен?

– Мистер Марш никогда не оскорблял свою жену и никогда не обращался с нею дурно, – веско произнес доктор. – Он не доводил ее до самоубийства и не убивал.

Силия, спрятав лицо в ладонях, раскачивалась из стороны в сторону. Дональд обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

Зато по лицу мистера Херст-Гора, все это время предпочитавшему оставаться в тени, разлилась блаженная улыбка, словно бы говорящая: «Вот видишь? Разве я не сказал тебе, что все будет хорошо? Я все великолепно уладил!»

Холден не выдержал:

– Доктор Фелл, неужели вы, несмотря на вопиющую очевидность фактов, утверждаете, что Силия… что она не в своем уме?

– Бог ты мой! Нет, конечно! – прогремел Гидеон Фелл, стукнув наконечниками обеих тростей об пол. – Разумеется, она в своем уме! – Впервые за весь разговор старый друг «второй рамочки» посмотрел на девушку. В этом взгляде смешались нежность, доброта и озабоченность. – Может быть, мистер Марш мне и не поверит, – заявил доктор, – но эта девушка психически абсолютно здорова. Однако я обязан убедиться… Разрази меня гром, во что бы то ни стало обязан!.. Что она не…

– Что она не… что? – резко переспросил Локи.

– Сэр, у меня назначена встреча, – холодно проговорил Гидеон Фелл, превозмогая одышку.

И, взмахнув своей чудовищной накидкой, он повернулся и тяжеловесно зашагал к выходу.


Глава 11


В ясном безоблачном небе светила полная луна, окутывая серебристым сиянием касуоллские поля.

Холден торопливо пересекал каменный мостик. Впереди маячила фигура доктора Фелла, ковылявшего в сторону дороги. За лугами начиналась земля касуоллской церкви.

Дональд продирался по высокой траве вслед за доктором, вероятно не расслышавшим его шагов. Углубившись в свои мысли, друг «второй мамочки» разговаривал вслух, так что у стороннего наблюдателя могли бы возникнуть подозрения относительно здравости собственного рассудка Гидеона Фелла. Время от времени, поддавшись эмоциям, доктор взмахивал в воздухе тростью. Дону удалось различить последние слова.

– Если бы только он не надел шлепанцы! – воскликнул этот невероятный человек, в очередной раз взмахнув в воздухе тростью. – Подумать только! Если бы на парне не было шлепанцев!

Холден окликнул доктора. Тот очнулся от раздумий и, обернувшись, остановился под каштаном на обочине. Теперь его Широкополая шляпа покоилась не под мышкой, а на голове.

– Э-э!.. – пробормотал Гидеон Фелл, вглядываясь в темноту и узнавая Холдена. – А я думал, вы не пойдете.

– Я бы и не пошел, если бы Силия не попросила, – отозвался майор. – И в самом деле, доктор Фелл, как вы могли так внезапно все бросить?

– Бросить что?

Дон кивнул в сторону замка:

– Вы оставили за спиной бушующее пламя страстей!

– Я, признаться, тоже испугался, что они… э-э… вцепятся друг другу в глотки, – заметил доктор Фелл, с виноватым видом поправляя на носу очки. – И чем они там занимаются? Не передрались еще?

– Нет, – покачал головой Дональд. – Просто сидят и тупо смотрят друг на друга. Как вы могли уйти, оставив их в таком состоянии? Вероятно, вы сказали или слишком мало, или слишком много!

– Вы свидетель, что я пытался уходить от некоторых вопросов. Но все присутствующие так разволновались, что мне не удалось отделаться незначащими фразами. Пришлось говорить правду.

– Но в чем эта правда? – допытывался Дон.

– Хм-м…

– Позвольте мне понять вашу позицию. Торли Марш дважды попался на наглой лжи – он объявил бредовыми слова Силии о пузырьке с ядом и переодевании в черное платье. Но вы почему-то объявили этого человека невиновным. По-вашему, он ангел, не прикасавшийся к жене пальцем и не убивавший ее?

– Но суть именно в этом! – нахмурился доктор Фелл. – Именно из-за его лжи я и понял, что по поводу убийства мистер Марш ответил чистую правду!

Холден изумленно уставился на собеседника:

– Знаете, доктор, подобный парадокс мог бы…

– Сэр, я не создаю парадоксы, а объясняю реальную ситуацию, – напыщенно заявил человек-гора.

– Хорошо. Тогда давайте разбираться дальше, – вздохнул Дональд. – По вашим словам, Силия никогда не теряла рассудка (честь вам за них и хвала!), однако затем вы туманно намекнули…

– Ни на что я не намекал! – возразил доктор.

– Тогда получается, что и Силия, и Торли говорили правду? – не сдавался Дон. – И что эти долгие месяцы они жили не понимая друг друга? Так?

Глаза доктора Фелла блеснули в лунном свете из-под низко надвинутой шляпы.

– Да! Именно так! – Он стукнул по земле тростью.

– Но это же невозможно! – воскликнул Дональд.

– Почему?

– Потому что Силия и Торли противоречат друг другу! Их утверждения невозможно совместить, как нельзя смешать масло с водой. Любой человек либо говорит правду, либо лжет.

– Не обязательно, – возразил Гидеон Фелл.

– Но как же так?!

– Когда-нибудь я поведаю вам всю историю целиком, и вы измените свое мнение. А пока у нас есть просьба, которую надлежит выполнить.

– Ладно, – согласился Холден. – Простите мою настойчивость, доктор Фелл, но я хотел бы задать последний вопрос.

– Какой же?

– Как получилось, что вам известно об этом преступлении гораздо больше, чем можно было бы узнать из письма мисс Деверо в Скотленд-Ярд? Что за игра ведется между вами и Силией? А я могу поклясться, что такая игра идет. Она и вам рассказала о смерти Марго?

– Нет! – рявкнул доктор, яростно заколотив тростью по траве. – Если бы только она рассказала мне! – Он понизил голос и задышал ровнее. – Вам, возможно, известно, что Силии Деверо после смерти сестры мерещились привидения?

– Да, – кивнул Дон. – Только Силия не страдает галлюцинациями!

– Вот именно, – согласился доктор Фелл. – Как раз благодаря этим россказням о привидениях я и понял, что девушка не страдает галлюцинациями.

И снова Дональд не смог сдержать удивления:

– Доктор Фелл, боюсь, я понимаю вас не лучше, чем Торли. За каких-то две минуты вы произносите второй парадокс! Посудите сами: все ждут судью, выносящего смертный приговор, а вместо него приходите вы и начинаете говорить загадками, играть словами. Я, как и Силия, начинаю приходить в отчаяние.

– Говорю же вам, – собеседник Дональда энергично взмахнул тростью, – в моем умозаключении нет никакого парадокса или игры слов! Вы и сами могли бы догадаться, если бы внимательнее изучили очевидные факты. А сейчас… – Он помедлил. – Сейчас мы идем открывать склеп. И…

– И что?

– И это только часть нашей задачи, – прошептал доктор Фелл. – Должен признаться, я ужасно боюсь! Пойдемте!

Они пересекли дорогу и ступили на луг. Чуть поодаль, в тени дубов, буков и кипарисов, высилась касуоллская церковь.

Внутри этого древнего храма, чья история насчитывала много веков, стояло каменное изваяние сэра Уолтера Д'Эстервиля. Одетый в кольчугу, ногами он попирал мраморного льва – скульптурная группа символизировала участие Д'Эстервиля в крестовых походах. Когда сэр Уолтер погиб в Палестине, осененный знаменем с черным крестом тамплиеров, леди Д'Эстервиль дала монашеский обет, и «Касуолл-Хаус» стал аббатством. А каменное изваяние древнего рыцаря, как и сам «Касуолл», и поныне осталось памятником нетленной любви.

Эта церковь была священным хранилищем памяти. «Я, Марго, беру тебя, Торли… – словно наяву слышалось хрипловатое контральто, – в законные мужья». И снова призрачный голос: «Отныне и навеки… И в радости и в горести… И в богатстве и в бедности… И в болезни и в здравии… До скончания…»

Дональд даже мог бы различить цвета нарядов и расслышать звуки органа.

Двое мужчин подошли к невысокой чугунной ограде. Тронутая ржавчиной калитка была открыта. За нею виднелась сама церковь; обогнув ее слева, можно было выйти на тропинку, где когда-то Холден встретил Силию.

Сейчас по левую руку от Дона возвышалась западная стена церкви с высокими стрельчатыми окнами, справа аркой нависали ветви высоких раскидистых буков. Холдену был хорошо знаком запах запекшейся на дневном жаре земли и влажный аромат пропитанной росой травы – дыхание самой земли навевало мысли о вечности. Лунный свет пробивался сквозь густую неподвижную листву. Дон заново переживал встречу на тропинке и другие встречи с Силией.

– О чем вы задумались? – раздался рядом осторожный возглас доктора Фелла.

– «Куда бредем?.. Куда все подевалось?» – процитировал Холден старые строки, напевно прозвучавшие в тишине.

Спутник молча кивнул, ступив под тень кипарисов, где из неухоженной травы выглядывали почерневшие и покосившиеся от времени надгробия. Западная часть кладбища поднималась в гору. Там, на склоне, освещенном луной, могильные камни походили на уродливые деревья.

Дону вдруг вспомнилась Италия, деревенское кладбище и черный зрачок пистолетного дула, следящего за ним из-за каменного надгробия. Но внезапно все воспоминания улетучились. Впереди, на ровной площадке, замыкая длинный ряд могильных плит, вырастало из земли приземистое строение, которого Холден прежде не видел: тяжелый серый камень, аккуратные колонны и железная дверь посередине.

Восклицание Дональда прозвучало неожиданно громко в кладбищенской тишине:

– Это что же?..

– Новый склеп? Похоже, да! – кивнул Гидеон Фелл, тяжело дыша то ли от быстрой ходьбы, то ли от внезапного волнения. – А старый, – добавил он, – вон там, на холме.

– И что теперь будем делать? – уже спокойнее произнес Холден.

– Дождемся моего друга Кроуфорда, а потом снимем печать и отопрем склеп.

– Снимем печать? – удивился Дон.

– Да. И быстренько осмотрим его изнутри. Больше ничего.

– Но как же мистер Рейд, старый викарий? Разве такое надругательство над покойником ему понравится?

– Викарий живет по ту сторону холма и ничего не узнает, – успокоил Холдена доктор Фелл. – А что до мистера Уиндлзхэма, кладбищенского сторожа, то у меня есть основания надеяться, что этот достойный человек уже изрядно нагрузился пивом и не захочет ни во что вмешиваться.

– И что же вы ожидаете увидеть в склепе?

Оставив вопрос Дональда без ответа, доктор одышливо проговорил:

– Лучше послушайте, что я вам расскажу.

Стуча тростями по гравию дорожки, он подошел к одному из могильных камней, едва выступавших из земли справа от склепа, и присел.

– Так уж получилось, что я невольно оказался игрушкой в руках судьбы, – начал Гидеон Фелл, снимая шляпу и кладя ее на камень рядом с собой. – На Рождество… Да-да, на прошлое Рождество я гостил в Чиппенхэме у профессора Уэстбери. А через два дня мне вдруг пришло в голову навестить миссис Эндрю Деверо.

– Миссис?..

– Именно. «Вторую мамочку», которой уже несколько лет не было в живых. – И он с горечью прибавил: – Настолько «часто» в годы войны мы встречались с друзьями! Иные уж на небесах, а мы все считаем их живыми и пребывающими в добром здравии. Со свойственной мне беспечностью я не послал телеграмму и никак не сообщил о предполагаемом приезде, а просто взял такси и отправился за тридевять земель, в «Касуолл». Среди множества стоявших перед домом машин мне бросился в глаза катафалк. – Доктор Фелл прикрыл руками глаза. – Мой дорогой Холден, вы не представляете моей растерянности! Я просто не знал, что делать! Мой приезд оказался совершенно некстати. Я уже попросил шофера повернуть обратно, когда увидел бегущую ко мне по мостику…

– Силию? – догадался Дональд.

– Точно!

Собеседник снова умолк и задумался.

– Я сразу заметил, что девушка явно не в себе. Нет, нет, постойте! Я имел в виду нечто совсем иное! Я хотел сказать, что Силия выглядела сильно взволнованной и ее смятение передалось мне. Мисс Деверо попросила меня зайти на несколько минут в дом по делу, как она выразилась, чрезвычайной важности, причем, по возможности, незаметно. И мы действительно проникли в «Касуолл» незамеченными. Силия провела меня через черный ход и галерею наверх, в старую детскую.

Легкий ветерок колыхал траву и тихо шуршал ветвями кипарисов, порождая вокруг причудливую игру теней. Холдена беспокоила явная тревога спутника, то и дело с опаской поглядывавшего на дверь склепа, словно в дверном проеме могла внезапно возникнуть чья-то фигура. Беспокойство доктора постепенно передавалось Дональду.

– Да, Силия говорила вчера что-то о детской, – пробормотал майор. – Значит, она рассказала вам о…

– Об обстоятельствах смерти ее сестры? – догадался доктор.

– Да!

– К сожалению, только вкратце, – посетовал Гидеон Фелл. – И теперь понятно, почему она не рассказала больше. После гибели Марго она пошла к Эрику Шептону и вывалила на его голову всю историю целиком. Доктор – старый друг семьи и отнесся к мисс Деверо с терпением и вниманием, однако сразу заподозрил у нее психопатию. Черт бы побрал этого Шептона! – с досадой добавил Фелл.

Холден не мог не согласиться с собеседником.

– Доктор Фелл, вы видели Шептона?

– Да, – кивнул тот.

– Ну и как вы думаете: его провели или он просто болван?

Гидеон Фелл покачал головой:

– Нет, этого человека не проведешь, и он не болван. Он крепкий орешек и умеет держать язык за зубами. Так чертовски хорошо умеет, что даже…

– Даже – что? Продолжайте!

– Что чуть не разрушил с полдюжины жизней, – мрачно закончил доктор Фелл.

– Но мы говорили о чем-то другом? – напомнил Холден. – О Силии?

Понизив голос, его собеседник продолжил:

– Мисс Деверо сообщила, что ее сестру похоронят в тот же День, и слезно умоляла меня помочь ей в одном деле. Ну как я мог ей отказать? Силия обещала не совершать ничего противозаконного и никому не причинять вреда своим поступком. Мы Должны были действовать под прикрытием темноты, чтобы не опасаться помехи со стороны обитателей поместья. Ее наивность и доверчивость обезоружили меня, я был тронут до глубины души. А потом…

– Позвольте мне, доктор Фелл, закончить рассказ самой! – раздался вдруг совсем рядом знакомый голос.

Ветерок снова зашелестел листвой, и, сопровождаемая волной смутных шорохов, появилась Силия. Но девушка приближалась не со стороны церкви, а шла коротким путем, через кладбище. Натыкаясь на могильные плиты и хватаясь рукой за надгробия, она осторожно пробиралась среди трепещущих теней. Подойдя к Холдену и доктору Феллу, Силия взглянула на склеп и, вздрогнув, проговорила:

– Доктор Фелл, может, нам отложить нашу затею?

Человек-гора задумчиво смотрел в землю.

– Почему же вы хотите оттянуть время, моя дорогая?

– Я ужасно нервничаю! – Девушка обернулась к Холдену и растерянно улыбнулась. – Может… Может, мне это только привиделось?..

– Разумеется, мы могли бы забыть о вашей затее, если бы не письмо в полицию! – Доктор начал терять терпение. – В нем вы обратили внимание на факты, которые могут быть обнаружены сегодня при открытии склепа.

Дональд вспомнил, что девушка говорила примерно то же самое доктору Шептону вчера вечером, однако не упоминала о склепе.

С тяжелым вздохом Силия подошла поближе к Холдену и заглянула ему в глаза:

– Я не могла рассказать тебе о моем видении, Дон! Не могла! И поэтому нервничаю весь день. Я даже не хотела видеться с тобой. Но теперь я, наоборот, хочу, чтобы ты выслушал. Только, пожалуйста, не смейся! Хочешь, считай меня сумасшедшей, только не смейся.

– Я и не собираюсь, – успокоил возлюбленную Дон.

– Через два дня после Рождества, когда Марго положили… сюда, – девушка кивнула на склеп, – мы с доктором Феллом проделали одну операцию. После окончания похорон, когда все ушли с кладбища, мы с наступлением сумерек вернулись сюда. У меня был ключ от склепа. Вообще-то ключ принадлежит Торли, но я знала, где он хранится. Можешь считать меня чудовищем, только, пожалуйста, не смейся! Итак, мы с доктором Феллом открыли дверь, кое-что… кое-что сделали внутри и снова закрыли ее. Доктор по моей просьбе опечатал замок – залепил его специальной глиной и приложил свою печать, которая существует в единственном экземпляре. А потом…

– Ну же, Силия, продолжай! – воскликнул Дональд.

– Потом доктор уехал, забрав с собой печать и ключ. Мы договорились хранить совершенное в тайне до тех пор, пока я не напишу ему. – Силия вдруг замолчала и начала озираться по сторонам. – Не знаю, что заставило меня решиться на такой поступок, но мы сделали это! – произнесла она наконец.

– Сделали, но зачем? – удивился Холден.

– Не знаю. Возможно, из-за видения, явившегося мне в Длинной галерее ночью после смерти Марго. – Силия по-прежнему не поднимала глаз на Дональда, но, нуждаясь в чьей-то поддержке, придвинулась поближе к доктору Феллу. Страх ее, как ни странно, прошел, в движениях появилась уверенность, хотя девушка сидела на одной из могильных плит в каких-нибудь двадцати шагах от склепа. – Все началось как сон, – пояснила она. – Был канун Рождества, сочельник, только он оказался совсем не таким веселым, как мы надеялись. Марго была мертва, она убила себя, а ведь в прошлом самоубийство считалось страшным грехом! И вот в рождественскую ночь я легла в постель и уснула. Во сне я стояла на пороге Длинной галереи одна, в полной темноте, лишь за окнами ярко сияли звезды. Внезапно я заметила, что в комнате совершенно пусто, остались только портреты на стене. Я еще, помнится, во сне подумала: «Наверное, мебель специально вынесли из галереи, чтобы освободить ее для танцев и игр». И вдруг в дальнем алькове возникло бледное лицо. Даже часть лица, профиль с единственным открытым глазом. Разглядев волнистые волосы, высокий воротник-стойку и кусочек красного кителя, я узнала генерала Деверо, погибшего при Ватерлоо. А потом… Я почувствовала толчок, ощутила внезапный холод и поняла, что проснулась. В ужасе я обнаружила, что стою на пороге Длинной галереи, вокруг кромешная тьма и лишь свет звезд проникает в окна. Мое тело заледенело, потому что на мне не было никакой одежды, кроме ночной рубашки. Я нащупала под ногами ко вер, и сердце мое бешено заколотилось. Потом я дотронулась до стены и ощутила, что она настоящая. Все в комнате было настоящим. Затем мне почудилось, будто чьи-то пальцы схватили меня за горло, а я ужасе отшатнулась и заметила полупрозрачные лица и фигуры, заполнившие галерею. Будто портреты ожили и сошли со стен. Лица призраков были перекошены от злобы, и мне показалось, что их гнев направлен на меня. Галерея буквально наполнилась ненавистью, а эти существа продолжали медленно приближаться ко мне. Мою душу охватил ужас, потому что теперь, вблизи, я могла разглядеть, какой смертью умер каждый из них. Глаза скончавшихся в своей постели были закрыты, а лица напоминали застывшие маски. Те, кто принял насильственную смерть, смотрели широко раскрытыми глазами, радужную оболочку которых окружали белые кольца. Там была мадам Рамбуйе (я узнала ее по кудряшкам), вся разбухшая от водянки, и Джастин Деверо в накрахмаленном жабо – в боку у него зияла кровавая рана. Все эти давно умершие люди были настолько реальны, что можно было почувствовать прикосновение их пальцев! Они медленно миновали одно окно, затем другое, отбрасывая на ковер черные тени, а я по-прежнему не находила сил шевельнуться. Призраки подобрались уже совсем близко, и только тогда я поняла, что их злоба направлена не на меня, а на женщину, в ужасе прижимавшуюся к стене у меня за спиной. А мертвецы перешептывались друг с другом, сначала тихо, потом все громче, но их ропот доносился до меня словно сквозь плотную ткань. Потом генерал Деверо, во лбу которого зияли две огромных дыры от пуль, протянул руку и, схватив меня за запястье, оттащил в сторону. А остальные, не обращая на меня внимания, продолжали хором твердить: «Прогоните ее! Прогоните ее! Прогоните ее!»


Глава 12


Силия почти прокричала последние слова и смолкла. Она сидела спрятав лицо в тени, так что Дональд не мог различить его выражения. Затем в напоенном влажном ароматом трав воздухе разнесся ее ясный и звонкий смех.

– Прекрати! – резко сказал Холден.

– Прекратить? – удивилась девушка. – Что?

– Этот смех!

– Пр-прости, Дон… – задыхаясь, произнесла она. – По-моему, здорово, что я вчера не рассказала тебе эту историю на ночь. Правда?

– Что… Что случилось потом в галерее?

– Не знаю. – Силия покачала головой. – Оби нашла меня там на рассвете лежащей на полу. Няня испугалась, что я заработаю воспаление легких, все охала и порывалась уложить меня в постель, обложив грелками. Но я даже не простыла – я не так чувствительна к холоду, как бедняжка Марго.

При этих ее словах Гидеон Фелл согнулся и слегка отодвинулся.

– Силия!.. – вздохнул Холден.

– Да, Дон?

– Ты хоть понимаешь, что все эти ужасные фигуры померещились тебе?

– Померещились? – Теперь девушка сидела боком, и ее профиль был ясно виден в лунном свете. Необычайный блеск в глазах и жесткий изгиб губ резко контрастировали со всем ее нежным обликом. – Нет, Дон, они были настоящие. До них можно было дотронуться! Я действительно видела их!

– Силия, ты помнишь вчерашний вечер? И слова доктора Шептона? Как ни прискорбно, я вынужден согласиться с одной его мыслью…

– Я не обижаюсь на тебя, Дон. – Силия отвернулась. – С твоей стороны вполне естественно считать меня су…

– Да нет же! – горячо воскликнул Холден. – Это был обычный кошмар! Мне не раз снились такие, а то и похуже. – «Господи, помоги мне! – взмолился он про себя. – Сделай так, чтобы мои слова не обидели ее!» – И Шептон прав – эти видения навеяны проклятой игрой в «убийцу». Этими мерзкими масками, будь они трижды неладны!

– Дон! – запротестовала девушка. – Пожалуйста!

– Силия, ты же умный человек, – в отчаянии продолжил мужчина. – Пораскинь мозгами! Ведь эти лица из твоего кошмара напоминали маски! И даже эти голоса… Вспомни, ты сама сказала, – они доносились приглушенно, словно сквозь какую-то материю. Именно так звучали ваши голоса, когда вы во время игры надевали маски.

– Дон, но я…

– Подожди, давай посоветуемся с доктором Феллом. Что вы на это скажете, доктор?

– Скажу, что нам пора переходить к делу, – задумчиво проговорил тот.

– Переходить к делу?

– Да. Пора открывать склеп. – Он грузно поднялся, уронив одну трость и опираясь на другую.

– Но что, черт возьми, вы ожидаете у…

– Мне надлежало дождаться инспектора Кроуфорда, – веско произнес Гидеон Фелл, не обращая внимания на вопрос Холдена. – Инспектор позвонил и предупредил о приезде, об этом мне сообщила мисс Оби, но, по-видимому, задержался в дороге! Думаю, мы должны открыть дверь без него.

Но тут раздался голос:

– Минуточку, сэр!

Все трое едва не подпрыгнули на месте от неожиданности. Холдену даже показалось, что доктор пробурчал себе под нос какое-то ругательство.

Хрустя гравием, спотыкаясь и тяжело дыша, к ним несся средних лет человек в твидовом костюме и летней шляпе. В темноте невозможно было разглядеть его лицо, заметны были только его выдающиеся усы, вероятно песочного, желтого или рыжего цвета.

Официально поприветствовав Гидеона Фелла, незнакомец доложил:

– Извините, задержался. Шина на велосипеде прокололась. – Потом, отдышавшись и приосанившись, он спросил: – Хочу узнать, сэр, я здесь присутствую официально или неофициально?

– В настоящий момент неофициально, – успокоил собеседника доктор.

– Ага! – вырвался из-под громадных усов вздох облегчения. – Я, конечно, знал, что мы не совершаем ничего незаконного, и все же решил на всякий случай одеться в штатское!

Доктор Фелл представил своим спутникам инспектора Кроуфорда, представляющего полицию графства Уилтшир, и спросил:

– Вы захватили все необходимое?

– Да. Фонарь, нож и лупу, – доложил инспектор, похлопав себя по карманам. – Как было велено, сэр.

Похоже, Кроуфорду совсем не нравился окружающий пейзаж, так затравленно он озирался по сторонам.

– Тогда давайте посмотрим, что обнаружится у меня, – произнес доктор Фелл и принялся шарить по карманам. После непродолжительных поисков он извлек электрический фонарик и маленький, завязанный шнурком мешочек из непромокаемой кожи, который тут же протянул инспектору Кроуфорду.

Потом доктор светил фонариком инспектору, пока тот, развязав мешочек, вытряхивал на ладонь тяжелое золотое кольцо с печаткой, рисунок которой Холдену не удалось разглядеть.

– Итак, инспектор? – напыщенно проговорил Гидеон Фелл.

– Сэр, вот оно, кольцо. – Кроуфорд поднес перстень ближе к глазам. – Но печатка до чего странная! Я такого замысловатого рисунка отродясь не видывал! А вот эта штуковина внизу, вроде спящей женщины…

– Замысловатая штуковина, говорите?! – взревел доктор Фелл и от души выругался.

– Тише, сэр! – испуганно зашипел инспектор Кроуфорд, его встопорщившиеся усы в лунном свете отливали рыжиной.

– Прошу прощения, – буркнул доктор, виновато втянув голову в плечи. – Только как же этому перстню не быть причудливым?! Ведь это такая замечательная вещь! Я лично на Рождество ездил к известному коллекционеру и благополучно положил это кольцо к себе в карман. А потом начисто забыл о нем! Оно так и лежало у меня в кармане, когда… Ладно, это не важно! – Старинный друг «второй мамочки» осветил перстень фонариком. – Эта драгоценность, инспектор, была изготовлена по особому заказу австрийского князя Меттерниха, и можете поверить на слово мне или профессору Уэстбери, что другого такого кольца на свете не существует.

– Ишь ты! – удивился представитель полиции.

– Оно было создано во времена «черного кабинета» Меттерниха, – взволнованно продолжил объяснять доктор. – Рисунок печатки уникален, так что подделка исключена. – Доктор Фелл осветил фонариком вход в склеп. – Двадцать седьмого декабря, инспектор, я запер эту дверь, залепил замок пластилином, купленным в художественном салоне, и запечатал перстнем. Сегодня днем я собственными глазами убедился, что печать осталась нетронутой. Не хотите ли убедиться в этом сами?

Инспектор Кроуфорд пожал плечами:

– Я специалист по отпечаткам пальцев. Сэр, это мой хлеб.

После недолгого замешательства они все вместе подошли к входу в склеп. Теперь, вблизи, можно было разглядеть аккуратные колонны по бокам, сделанные не из простого камня, а из пестрого мрамора. Замочная скважина на тяжелой двери, выкрашенной серой краской, была залеплена пластилином, для непосвященного взгляда неотличимым от окружающей поверхности. Доктор Фелл светил фонариком, а инспектор Кроуфорд, наклонившись, поднес кольцо к оттиску и принялся сличать оба рисунка с помощью увеличительного стекла.

Дон украдкой скосил глаза на Силию. Та, низко опустив голову, неровно и тяжело дышала. Бессознательно девушка нащупала его руку и, сама того не замечая, вцепилась в нее.

Их окружила вязкая, давящая тишина.

Десять долгих минут инспектор Кроуфорд, сгорбившись и не поднимая головы, сравнивал изображения, лишь изредка позволяя себе расслабить напряженные мышцы. Ночное безмолвие нарушало лишь тихое шуршание в траве какого-то маленького зверька.

Наконец Силия нарушила молчание:

– Не могли бы вы…

– Тише, мисс! – оборвал ее полицейский. – Тут нельзя торопиться!

А Холден, глядя в глаза возлюбленной, думал: «Почему мне кажется таким знакомым выражение ее лица? Когда же я видел его?» Странная гамма чувств, сквозившая в облике девушки, что-то напоминала ему. Но что? Где раньше он мог заметить нечто похожее? Луч фонарика в руках детектива скользнул в сторону.

– Вы правы, сэр, – объявил наконец Кроуфорд, распрямившись и поспешив отойти подальше от железной двери, словно внушавшей суеверный ужас. – Могу поклясться, отпечаток подлинный!

– А не могли бы вы поклясться также и в том, что склеп выстроен прочно? – поинтересовался Гидеон Фелл.

– Вне всякого сомнения, сэр! – ответил Кроуфорд, возвращая ему перстень и кожаный мешочек.

– Вы в этом вполне уверены? – настаивал доктор.

– Я бывал здесь пару раз, когда Брет Фармер только строил его, – отозвался полицейский. – Стены в восемнадцать дюймов толщиной, каменный пол, ни вентиляционных отверстий, ни окон.

– Стало быть, сэр, если за этот отрезок времени в склепе что-то переменилось, то только в результате действия живых существ или неживых предметов, находящихся внутри? – уточнил доктор Фелл.

– Переменилось? – переспросил инспектор.

– Да, – подтвердил собеседник.

– Да бросьте вы, сэр! – неожиданно громко возразил Кроуфорд. – Что могло случиться в этом лежбище мертвецов?

– Может быть, ничего, а возможно, и многое. Соскребите ножом пластилин с замка, и мы увидим.

– Не могли бы вы поторопиться? – почти выкрикнула Силия.

– Тише вы, мисс! – шикнул на нее инспектор.

Под перекрестными лучами обоих фонариков полицейский принялся очищать замок.

Холден не мог не признать, что давно так не волновался, даже в самые напряженные последние месяцы войны. Пока инспектор орудовал ножом, Дональд мучительно пытался сообразить, при каких обстоятельствах он видел точно такое же выражение на лице Силии и что эта мешанина чувств должна означать. Оно прочно ассоциировалось у Холдена с какой-то опасностью, с какой-то рискованной ситуацией…

– Надеюсь, ключ войдет, – пробормотал Кроуфорд. – Надеюсь, не застрянет… Пластилин-то, я вижу, забился внутрь! Правда, скважина большая – авось все обойдется. Давайте ключ, сэр! Ага, спасибо!.. Ну вот, кажется, вошел!

Раздался щелчок – ключ повернулся.

– Отлично! – воскликнул Гидеон Фелл. – Дверь открывается вовнутрь. Толкайте!

– Послушайте, сэр!.. – Полицейский нерешительно повернулся к доктору Феллу. – Вы действительно считаете, что внутри что-то есть и оно может выскочить оттуда?

– Конечно же нет! – успокоил его собеседник. – Толкайте дверь!

– Вы правы, сэр. И что это я!

Петли заскрипели. Силия отвернулась.

Лучи обоих фонариков скользнули в темноту. Всего пару секунд, показавшихся часами, пятна света оставались неподвижными, потом медленно поползли вниз, вверх, крест-накрест…

Инспектор Кроуфорд не выдержал и выругался. Рука его, державшая фонарик, совсем не дрожала, зато левым плечом он так вжался в дверной косяк, словно собирался проломить стену. Рыжие усы торчали дыбом.

– Гробы кто-то сдвинул! – ахнул он, обернувшись к доктору Феллу. – Посмотрите, их кто-то сдвинул!

– Точнее было бы сказать – «разбросал», – невозмутимо поправил его друг «второй мамочки». – Разбросал с такой недюжинной силой, что… Инспектор!

– Да, сэр?

– Когда я запер и опечатал эту дверь, в помещении находилось четыре гроба. Один – с телом миссис Торли Марш, три остальные принадлежали ее дальним предкам и были принесены сюда из старого склепа, чтобы… – Доктор Фелл прочистил горло. – Чтобы, так сказать, составить ей компанию. Гробы стояли в два уровня, один поверх другого, прямо посередине склепа. Посмотрите теперь на эти гробы!

Силия, дрожавшая всем телом, по-прежнему смотрела в другую сторону, но Холден подошел поближе и заглянул внутрь через головы обоих сыщиков.

Голый, как каменный колодец, если не считать двух небольших боковых ниш, склеп располагался на четыре ступени ниже уровня земли и был заполнен густой, зловещей тьмой.

Один из гробов – такие изготавливали в девятнадцатом столетии – стоял в причудливой позе, кокетливо приподнятый и прислоненный к дальней стене. Другой, совсем новенький, поблескивающий свежей краской и, должно быть, принадлежавший Марго, лежал вдоль стены слева. Третий, очень старый, был отброшен чуть ли не к самой двери. И только четвертый, самый древний и выглядящий очень мрачно, остался на месте.

– А теперь посмотрите на пол, – привлек внимание инспектор доктор Фелл.

– Он…

– Да, он покрыт слоем песка. – Доктор нарочито отчетливо произносил каждый слог. – Слоем превосходного белого песка, равномерно распределенного по всей поверхности. Он был рассыпан здесь до того, как могилу запечатали. А теперь посмотрите! Посветите-ка фонариком!

– Я свечу, сэр… – неуверенно отозвался полицейский.

– Гробы были подняты и разбросаны в стороны, поверхность песка тоже утратила гладкость, но взгляните: на ней нет ни единого человеческого следа, ни единого отпечатка!

Голоса собеседников, отражаясь от стен, вырывались наружу. Из зияющей чернотой гробницы веяло влажным теплом, вызывающим дурноту. Дону почудилось, что один из гробов, словно подгулявший пьяница, прислонившийся к задней стене и покачивающийся, сейчас, того и гляди, рухнет.

– Но это просто невероятно! – В голосе Кроуфорда звучало недоумение, естественное в подобной ситуации для всякого нормального человека.

– Разумеется, невероятно, – согласился доктор. – Однако вы можете убедиться в реальности происходящего собственными глазами.

– Значит, вы и эта юная леди, – полицейский бросил быстрый взгляд на Силию, – вместе закрыли и опечатали гробницу?

– Именно так.

– И зачем вы сделали это, сэр?

– Чтобы проверить, не произойдет ли здесь какого-нибудь сверхъестественного явления, вроде того, последствия которого мы сейчас наблюдаем, – невозмутимо заявил Гидеон Фелл.

– И кто же, по-вашему, мог устроить весь этот разгром? Неужели мертвецы?

– А кто же еще?

– Нет! – не соглашался Кроуфорд. – Вероятно, кто-то все же проник сюда снаружи и перевернул все вверх тормашками.

– Как? – безжалостно спросил собеседник.

Одного слова, прозвучавшего как выстрел, вполне хватило, чтобы вернуть поток мыслей инспектора в русло логики. Однако после длительного молчания Кроуфорд вновь высказал сомнения:

– Доктор Фелл, вы, наверное, дурачите меня? – В его беспомощном взгляде читалась мольба.

– Ничего подобного! – возразил доктор. – Я сказал вам сущую правду.

– Но, сэр! Знаете ли вы, как изготавливаются современные гробы? Знаете, сколько они весят?

– Признаться, я пока ни одного не примерял, – усмехнулся доктор Фелл.

– А я должен признаться, что меня удивляет ваша радость! – Кроуфорд смерил собеседника пытливым взглядом. – У вас такой вид, будто… – Он на секунду задумался. – Будто вы только что вздохнули с облегчением. Честное слово, сэр! Но почему? Неужели нас могло ожидать здесь нечто гораздо более ужасное?

– Не исключено. – Доктор многозначительно кивнул.

Инспектор отчаянно затряс головой, как человек, только что вынырнувший из воды.

– Во всяком случае, полиции тут делать нечего, – заключил Кроуфорд и вопросительно посмотрел на доктора Фелла. – Ведь это происшествие совсем не по нашей части, я имею в виду полицию, если гробы в склепе вдруг устраивают пляску. Это уж дело самого Всевышнего. Или дьявола. Но никак не наше!

– Что верно, то верно, – согласился собеседник.

– Начальство, сэр, велело мне выполнять ваши распоряжения, – продолжал инспектор. – И мне известны некоторые подробности об этом мерзавце, который… – Тут представитель закона, видимо, вспомнил о профессиональной этике и осекся. – Одним словом, сэр, мне известно о ваших планах. Мы пришли сюда за фактами, но посмотрите! – Распрямившись, Кроуфорд опустил руку в густую черноту и медленно провел лучом фонарика по разбросанным гробам и песку. – Все они – покойники, – проговорил он. – А какой нам прок от мертвецов? На что они могут сгодиться? Разве только понадобятся для посмертного вскрытия? А вот этот малый… – Инспектор направил луч на самый зловещий и древний гроб, с едва сохранившимися остатками погребального орнамента. – Этот малый, похоже, не подойдет для вскрытия.

– Это Джастин Деверо, – торжественно объявил Гидеон Фелл. – Он погиб на дуэли в Барн-Элмз примерно триста с лишним лет до вашего рождения.

И снова ледяной страх сковал их сердца.

– Ишь ты! Неплохо! Только на дуэлях-то ему, видать, драться больше не придется, – ухмыльнулся полицейский. – Это уж как пить дать! О том я и толкую. И что я здесь делаю? Зачем, интересно, начальство послало меня сюда? Здесь нет ни… – Но тут Кроуфорд запнулся на полуслове и даже задержал дыхание. И голос, и поведение его разом изменились. – Смотрите, сэр!

– Что там такое? – оживился доктор Фелл.

– Поначалу я этой штуки и не заметил, потому что смотрел на пол. Но вы только взгляните туда! Вот в ту левую нишу в стене!

А в нише, покрытый грязью и пылью, но все же тускло поблескивающий в свете инспекторского фонарика, валялся маленький коричневый пузырек. Округлая бутылочка емкостью примерно в пятьдесят граммов, закрытая пробкой, с видневшимся сбоку краешком ярлыка с какой-то надписью.

– Даже если бы я не слышал этой истории, – угрюмо заметил инспектор Кроуфорд, – я бы все равно сообразил, что это такое!


Глава 13


Дональд обернулся и посмотрел на Силию. Теперь она стояла лицом к склепу, но немного в стороне и по-прежнему не смотрела на сыщиков. Однако возлюбленная Холдена утратила прежний безучастный вид.

– Силия, дорогая!.. – нежно произнес Дон.

– Неужели ты еще можешь называть меня так? – хрипловато откликнулась девушка. – И способен думать обо мне без отвращения после сегодняшнего?

– Что ты такое говоришь, Силия?

– Я чудовище! – прошептала она. – Я самое настоящее чудовище!

– Не говори чепухи! – Холден обнял любимую за плечи и поцеловал. Все было как прежде, их чувства друг к другу не изменились. – Только тебе не стоит больше оставаться здесь! Не нужно смотреть на мертвых, лучше возвращайся в дом! Ты только сильнее расстроишься, если решишь остаться.

– Нет! – крикнула Силия. – Пожалуйста, не отсылай меня домой. Я обязана быть здесь! Я должна посмотреть, что там внутри!

Над склепом повисла зловещая тишина.

Инспектор Кроуфорд и Гидеон Фелл так и стояли на пороге, только доктор чуть отступил от входа, погасив свой фонарик, а инспектор светил своим внутрь гробницы и все время растерянно оглядывался на спутника.

– Какие будут распоряжения, сэр?

Доктор Фелл очнулся:

– Э-э… Хорошо бы вам пройти туда и подобрать пузырек. – И с необъяснимой свирепостью вдруг добавил: – Или вы боитесь покойника, которому, по вашим словам, больше не сражаться на дуэлях?

– Нет, сэр, не боюсь! – отрапортовал полицейский с достоинством.

– Тогда, пожалуйста, пойдите и подберите его.

Силия и Холден молча наблюдали.

Работенка пришлась Кроуфорду явно не по вкусу. Осторожно преодолев несколько ступенек, он, видимо, счел, что переступил запретную черту, и добросовестно вошел в логово клыкастых чудовищ.

Однако, оставив на песке отпечатки подошв, он остановился, чтобы убедиться в отсутствии посторонних следов. Луч его фонарика подрагивал. Доктор Фелл светил ему в спину. Поискав на песке чужие отпечатки и не обнаружив таковых, Кроуфорд направился к левой стене, где футах в пяти от лежавшего на полу новенького гроба валялась коричневая склянка.

– Посветите-ка сюда, сэр! – прогудел из склепа голос инспектора. – Фонарик-то мне придется положить в карман, чтобы взять пузырек обеими руками. На нем могли остаться отпечатки пальцев, и я не хотел бы их смазать.

Теперь при свете только одного фонарика, желтым электрическим глазом разгонявшего вязкую тьму, полицейский разнервничался. Наклонившись, он схватил злополучный пузырек одной рукой за пробку, пальцами другой обхватил донышко, потом, споткнувшись о новенький гроб и потеряв равновесие, выругался:

– Проклятье! Это не ее собственный…

– Спокойно! – отозвался с порога доктор Фелл.

– Вы правы, сэр, – хрипло проговорил инспектор. – Не надо суетиться. Посветите-ка на пол впереди меня.

И через несколько секунд он стоял рядом с доктором.

– Вот он, сэр! – Кроуфорд тяжело дышал, пот стекал по его лицу. – А пробка крепко завинчена, на ней отпечатки врядли остались.

Он потряс в воздухе своей добычей. На ярлычке вверху стояла надпись: «Осторожно!» – и чуть ниже, красными заглавными буквами: «Яд».

Гидеон Фелл пристально посмотрел на Силию:

– Теперь вы понимаете, почему доктор Шептон не верил вам?

– Боюсь, я не понимаю вообще ничего, – растерянно откликнулась девушка.

– Когда Шептон спрашивал вас о пузырьке, вы упорно твердили, что на нем была единственная надпись. Та, которую мы видим сейчас. Обычно на аптечных ярлыках обязательно указывается имя фармацевта или изготовителя и дается короткая справка о составе вещества. Здесь же кто-то, судя по всему… – Доктор Фелл запнулся на полуслове. – Инспектор!

– Да, сэр?

– Поднесите склянку поближе, я хочу рассмотреть ее!

В свете луча, направленного на этикетку, возникло розовое лицо, казалось отделившееся от тела, затем из темноты высунулась рука, чтобы поправить съехавшие очки.

– Но эти слова напечатаны на машинке, а не написаны от руки, – заметил доктор. – Правда, напечатаны… э-э… весьма и весьма посредственно: буквы неровные, скачут. Похоже, здесь работал дилетант. Диле… – Он вдруг опустил фонарь, задумчиво уставившись в темноту, потом спросил: – А ну-ка, вспомните: никто из вас не видел в старой детской игрушечной печатной машинки? Цветной, с тремя видами шрифтов.

– Такая машинка действительно хранится в детской, – отозвалась Силия. – Только не понимаю, доктор Фелл, как вы обо всем догадываетесь?! Послушайте, я хотела спросить вас…

– Торли Марш знает о существовании этой машинки? – перебил ее доктор.

– Да. Но…

– А нельзя мне взглянуть на нее? – настойчиво продолжал он.

– Конечно можно! В удобное для вас время. Но, пожалуйста, скажите… – Мисс Деверо протянула руку, едва не коснувшись бумажки, но Кроуфорд вовремя остановил девушку. – Ведь это не мог быть тот самый пузырек?

Ее удивление казалось странным.

– Господи, мисс, да чего же вы еще ожидали?! – воскликнул полицейский.

– Да нет, я только… – растерянно пробормотала Силия.

– Насколько я понимаю, мисс, вы искали именно эту склянку? – поинтересовался инспектор. – Теперь же, когда мы нашли ее, у вас такой удивленный вид, будто вы сейчас впервые услышали о существовании пузырька с ядом. Что же вы тогда ожидали обнаружить?

– Не знаю, – замотала головой девушка. – Я сморозила глупость. Пожалуйста, простите меня.

– Инспектор, – вдруг торопливо заговорил Гидеон Фелл. – а ведь это удача, что пробка оказалась закрыта! Даже если вещество было в растворе, все равно мог остаться осадок. Вы можете связаться с патологом?

– В Чиппенхэме? Обижаете, сэр! – с укором проговорил Кроуфорд. – Тамошний эксперт – лучший в Англии.

Пошарив по карманам в поисках блокнота и карандаша и после бесплодных усилий приняв предложенные Дональдом, доктор черкнул на листке пару слов, вырвал его из блокнота и протянул инспектору.

– Ну вот, а теперь, – возбужденно продолжал он, засовывая блокнот Холдена в собственный карман, – отправляйтесь к вашему специалисту и попросите его сделать пробы на присутствие этих двух компонентов. Сначала в большой дозе, потом в малой. И если…

Полицейский, хмурясь, заглянул в листок.

– Сэр, но это же два очень известных яда! Разве такой эффект произвела бы их смесь на несчастную леди?

– Возможно.

– Доктор! – не выдержал майор. – И что же это за яды? Вы пока не назвали их. Видите ли, я сам неплохо разбираюсь в отравляющих веществах, так не могли бы вы просветить меня насчет причины гибели Марго?

– Мой дорогой друг, – доктор Фелл задумчиво поскреб лоб, – здесь нет никакой тайны. Все очень просто, и я не собираюсь ничего скрывать. Яд, которым…

– Тише! – вдруг прошипел Кроуфорд. – А ну-ка, выключите фонарик!

Окружающее погрузилось во мрак, даже луна скрылась за облаками.

– Слышите голоса у церкви? – прошептал Кроуфорд.

Доктор опустил тяжелую ладонь Холдену на плечо.

– Слушайте меня внимательно! – зашептал он. – Мы не можем допустить, чтобы нам помешали, а эти полуночники где-то совсем близко. Тихонько подкрадитесь к ним и вспугните. Вытворяйте что угодно, но избавьтесь от них. Давайте Действуйте!

И Дональд покинул своих спутников.

И надо же было такому случиться – стоило Дону наконец снова нащупать утерянный было душевный контакт с Силией, как ему снова помешали! Но существовал ли контакт на самом деле?

Чтобы не хрустеть гравием, Холден пробирался по траве. Двигаясь быстро и бесшумно, он на ходу анализировал события. Внутри каменной коробки с единственной дверью и неповрежденной печатью на замочной скважине кто-то исполнил среди гробов дьявольский танец смерти, не оставив при этом ни единого следа на песке.

Картина, представшая его взору, не просто ошеломила, а ставила в тупик. Казалось, случившемуся не было никакого разумного объяснения. В сверхъестественные силы Дональд не верил, но, даже если бы такие силы существовали, вряд ли они ограничились бы подкинутым пузырьком. Но тогда как все это могло произойти? Если представить…

Вдруг в тишине у церкви Дон явно различил два голоса и остановился, спрятавшись в тени бука.

На тропинке, ведущей к церкви, как раз на месте их памятной встречи с Силией, стояли Дорис Локи и Ронни Меррик, такие же несчастные, какими были Холден и его избранница семь лет назад.

Освещенные луной юноша и девушка стояли поодаль друг от друга (как когда-то Дон и Силия), прислонившись к церковной стене с выцветшими от времени витражами, и, смущенно потупившись, ковыряли землю мысками туфель.

– Вот и все, – заявила Дорис, только что закончившая длинный монолог, – о чем говорилось сегодня. Просто мне хотелось выговориться, а то тяжело носить в себе столько впечатлений.

– Спасибо, что выбрала меня, – мрачно съязвил Ронни, пнув ногой гравий.

Дорис опешила:

– И не считай себя таким особенным. С тем же успехом я могла бы поделиться новостями с кем-нибудь другим! А ты что здесь делал?

– Сидел на крыше.

– Что?!

– Сидел на крыше, – повторил Ронни.

– Ну и глупо! – сказала Дорис. – И чем ты там занимался?

– Перспектива. Знаешь, сверху предметы всегда видны под правильным углом. Но ты вряд ли поймешь профессиональные термины.

– «Профессиональные термины»! «Вряд ли поймешь»! – передразнила Дорис. – Ох, как мы любим нагнать на себя солидности! – Она взяла себя в руки и вдруг спросила: – Ронни, а с какой стороны крыши ты сидел: с той или с этой?

– С той, обращенной к «Касуоллу». – Юноша поднял бледное лицо к небу, откинув со лба черные волнистые волосы. – Знаешь, если честно, я хотел броситься вниз и умереть. Только здесь невысоко. Я много раз спрыгивал с этой чертовой крыши. А ты почему спросила?

– Знаешь, Ронни, здесь сегодня происходит нечто интересное, – задумчиво произнесла девушка.

– Что значит «интересное»?

– Этот пузатый господин толковал о встрече и о церковном стороже. Ты хоть понимаешь, Ронни, что это значит? – Мисс Локи приблизилась поближе к юноше. – По-моему, они решились на посмертное вскрытие этой женщины! Давай-ка мы с тобой…

Дональд, уже собиравшийся удалиться, не ожидая от юной парочки особого вреда, вынужден был остаться, понимая, что авантюризм девушки все испортит. Прочистив горло, Холден выступил из темноты на дорожку прямо между молодыми людьми.

– Сэр! – воскликнул Рональд.

– Дон Угрюмо! – вскрикнула Дорис.

Радость, с какой они бросились навстречу Холдену, не могла не растрогать. Для этих юноши и девушки Дональд был своим, его молодые люди охотно принимали в свою компанию. В другое время Холден порадовался бы этому обстоятельству, но сейчас, когда неумолимо бежали минуты, а там, в склепе…

– Дорис, где ваш отец? – быстро поинтересовался майор.

– Пошел домой. Мы с ним возвращались домой и встретили Ронни. Отец почему-то решил, что я предпочитаю общество Ронни, и оставил нас. – Девушка насупилась. – я считаю, он поступил грубо и неделикатно.

– Грубо?! – воскликнул Меррик. – Как ты можешь так говорить об отце?! Грубо! Скажешь тоже!

Но Дорис трудно было сбить с толку. Сейчас ее интересовали только слова Холдена.

– Дон Угрюмо, а здесь правда происходит что-то необыкновенное?

– Послушайте, Дорис, я не буду лгать вам, убеждая, что здесь не совершается ничего необычного, – отозвался Холден. – Но я надеюсь, вы достаточно благоразумны, чтобы пойти домой. – И, чувствуя назревающий мятеж, он прибавил: – Если хотите, я могу немного проводить вас. Мне нужно серьезно поговорить с вами.

На самом деле сказать майору было нечего. Мысли его кружились вокруг Силии и гробов, раскиданных по полу в склепе. Однако эта фраза была единственным выходом из положения.

– Ну… Раз такое дело, то пойдемте! – согласилась мисс Локи.

В неожиданной и странно настороженной тишине все трое двинулись по дорожке вокруг церкви к шоссе. Тропинка через луга существенно сокращала расстояние до «Уайдстэрз».

Холден шагал между молодыми людьми, разделяя их, как стена. Дону даже казалось, будто он слышит биение их сердец.

– Дорис, – осторожно начал Дональд, – сегодня на закате вы выражали намерение поднять бунт. И я должен признать, вы сдержали слово.

– Сдержала? Разве? – жалобно проговорила девушка. – Мы с Торли все равно собирались пожениться. Во всяком случае, как только… Думаю, вы понимаете!

Холден послал ей предостерегающий взгляд.

– А сегодня вечером я просто попыталась ускорить события, – оправдываясь, произнесла мисс Локи.

– Скажите, Дорис, что вы теперь думаете о Торли Марше? – поинтересовался Холден.

– Что он просто прелесть!

– Ха! Ха! Ха! – не выдержал Ронни. Потом юноша внимательно посмотрел на Дональда: – Как вам это нравится, сэр? Из слов Дорис я понял, что ее упитанный ухажер сначала лупил свою жену, а потом и вовсе отравил ее. И после этого она называет своего ловеласа «прелестью»!

– Дон Угрюмо, не могли бы вы заткнуть рот этому злопыхателю, пока я не закончу? Кстати, если уж на то пошло, Торли ни в чем подобном не виноват!

– Ха! Ха! Ха! – раздалось ей в ответ.

– Послушайте, я обращаюсь к вам двоим – перестаньте ссориться! – вмешался Холден.

После короткой заминки все продолжили путь. «Что сейчас делается в склепе?» – напряженно размышлял Дональд.

– Я… Я люблю его! – внезапно заявила Дорис. – И все же Торли разочаровал меня сегодня.

– Почему, Дорис? – ровным голосом спросил майор. («Спокойно, Ронни!») – Почему?

– О нет, вовсе не из-за мнимых избиений этой женщины. Торли никогда ее не бил. – Глаза девушки засияли. – Но я бы скорее восхищалась им за это!

– Это с чьей стороны посмотреть, – заметил Холден.

– Если бы меня поколотили, я бы восприняла трепку спокойно. – Мисс Локи метнула быстрый взгляд на Ронни через плечо майора. – А вот у тебя вряд ли хватило бы смелости отлупить меня. Нисколечко в этом не сомневаюсь!

– Ну и напрасно! – резко бросил юноша, высовываясь из-за плеча Холдена с другой стороны.

– Эй, перестаньте! – снова вмешался тот.

Ситуация действительно перестала быть смешной, потому что бескровное лицо юноши еще больше побледнело и начало подергиваться, а в его голосе Дональд ясно слышал опасные нотки, какие майору не раз доводилось слышать в голосах взрослых мужчин, и означали они решимость.

– Вы сказали, Дорис, что мистер Марш разочаровал вас сегодня, – напомнил Холден.

– Да. Когда его начали осыпать гадкими вопросами, я решила, что он сейчас сотрет всех в порошок. Но Торли Этого не сделал. А мне он всегда казался похожим на брокера с Уолл-стрит из моего любимого фильма…

– Опять кино! Ну хоть вы скажите, сэр… – не выдержал Ронни, заранее состроивший трагическую мину.

– Эй, полегче! – огрызнулась Дорис.

Но Меррик не унимался:

– Приводишь ее в кинотеатр, а на экране какой-нибудь здоровенный «шкаф» крушит все на своем пути, как дикарь с Борнео. И что вы думаете? Она закатывает глаза, вздыхает и тает от восторга. Между прочим, в реальной жизни этого крутого парня слуги просто спустили бы с лестницы.

– Речь, достойная отпрыска лорда Сигрейва! – съязвила девушка.

Они подошли к бордюру шоссейки. Парочка не прекращала перепалку, а Холден все раздумывал, как бы повежливее откланяться. Но тут слова, нечаянно оброненные мисс Локи, заставили майора насторожиться.

– Знаешь, Ронни, что больше всего меня бесит? Во всем виновата эта женщина!

– Как это? – Глаза юноши изумленно распахнулись.

– Помнишь, я тебе когда-то говорила, что Марго Марш сходит с ума по какому-то незнакомцу?

– По тому красавчику средних лет, с которым Джейн Паултон застукала ее однажды на Нью-Бонд-стрит?

«А вот это новость!» – подумал Холден.

– Джейн тогда не разглядела его лица, – пояснила девушка, – поэтому нам ничего о нем не известно. И все же… – Она задумалась. – Несмотря на мои сегодняшние речи в защиту Торли, мне иногда кажется, что мистер Марш знает этого человека, только почему-то не хочет признаваться. Если вы найдете любовника этой женщины, вы узнаете, кто отравил ее!

– Вздор! – вдруг выкрикнул Меррик.

– Вздор?

– Если этот тип крутил с нею роман, – уверенно заявил Ронни, – зачем ему убивать? Любовник ничего не выигрывал в случае смерти Марго.

– Эта женщина раздражала его, и он убил ее, – предположила мисс Локи. – Или предмет ее чувств был семейным человеком, а она хотела женить его на себе. Вот он и отравил ее.

– Или это был какой-нибудь политикан, опасавшийся скандала! – Юноша не мог скрыть сарказма. – Может быть, это был мистер Этли?

– Да говорю же тебе!..

– Дорис! – осторожно, но решительно перебил юную леди Холден.

Все трое остановились.

Они уже миновали дом викария и часть высокой тисовой изгороди. Впереди замаячили огни «Уайдстэрз», в темноте даже можно было различить фасад с полукруглой лестницей, давшей дому это название.

– Дорис, что это вы сейчас говорили о Марго и о Нью-Бонд-стрит? – В мыслях майора уже начала вырисовываться картина смерти Марго. – Вы понимаете, что это может оказаться важным свидетельством? Ваши слова ведь могут оказаться правдой!

– О господи! – Дочь сэра Дэнверса побледнела. – Но ведь вы не выдадите меня?

– Конечно нет, – уверил девушку Дональд, выяснивший наконец причину ее беспокойства. – Я никому не выдам источника этой информации.

– Дон Угрюмо! – Во взгляде мисс Локи промелькнула жалость. – Силия… Силия никогда ничего не замечает. Она даже не догадывалась все это время о нас с Торли! Но неужели она не говорила вам, что эта женщина уже очень давно ходила к гадалке на Нью-Бонд-стрит? Там-то она, вероятно, и подцепила себе ухажера!

Холден вспомнил. Его возлюбленная действительно упоминала о визитах Марго к таинственной гадалке, за которыми обычно следовала целая череда ссор с мужем.

– Гадалка? – произнес он вслух. – Вроде бы некая мадам?..

– Да. Мадам Ванья. Нью-Бонд-стрит, 566. Только в этом доме, если хотите знать, нет никакой мадам Ванья. Так что «гадание» оказалось враньем!

– Прошу прощения?

– Враньем, Дон Угрюмо, обыкновенным враньем! – Дорис сердито топнула ножкой. – Просто там любовники встречались, чтобы избежать огласки! В квартире несуществующей гадалки. И никто ни о чем не догадывался! Вот так в наше время можно… – Девушка взглянула на Ронни и осеклась. – Не знаю, насколько правдивы все эти слухи, – проговорила она смущенно. – Я просто пересказываю их вам, вот и все.

– Тогда последний вопрос, Дорис. – Видя состояние юноши, Дональд успокаивающе опустил руку ему на плечо. – Вы сказали, что вы и мистер Марш… – («Спокойно, Ронни!») – давно собирались пожениться. Так?

– Да… Я на это надеялась. – Глаза девушки вдруг погрустнели.

– Что ж, в вашем желании нет ничего удивительного, раз уж Марго была влюблена в своего загадочного незнакомца. Но почему же нельзя было прийти к компромиссу? В конце концов, в наше время разводы уже не вызывают скандалов в обществе.

Мисс Локи снова воспрянула духом, в сотый раз бросившись на защиту избранника:

– Торли считал себя обязанным заботиться об этой женщине. Я называю его принципы донкихотством и даже глупостью, но изменить ничего не могла. Да что толку болтать? Она умерла, и теперь это не имеет значения.

– Послушайте, Дорис! – задумчиво произнес Холден.

– Д-да?

– Я не осмелюсь давать вам советы, но своим легкомысленным поведением вы можете навредить себе. Возможно, вам следовало бы прислушаться к увещеваниям отца. – Дональд похлопал Меррика по плечу. – Во всяком случае, подумайте о моих словах. Хорошо?

– Спасибо, Дон Угрюмо, – иронически поблагодарила собеседница и тут же выпалила: – А знаете, какая у меня идея? Если на Нью-Бонд-стрит не осталось никаких следов, вы все равно узнаете, кто отравил ее!

– Каким образом? – осведомился майор.

– Эта женщина, как никто другой, обожала вести дневники. Она не могла спокойно пройти мимо чистого листка бумаги, не нацарапав на нем очередного душевного излияния. Или, например, я не удивлюсь, – Дорис разгорячилась не на шутку, – если вы обнаружите у нее под кроватью целый сундук с ядами и прочей подобной чертовщиной. Что-нибудь обязательно отыщется, я не сомневаюсь!

– Хорошо, Дорис, – успокаивающе кивнул Дональд. – а сейчас, если вы позволите…

– Дон Угрюмо! – Мисс Локи от неожиданности растерялась. – Вы не можете просто развернуться и уйти.

– Простите, Дорис, – отозвался Холден. – Я не могу объяснить, но меня ждет чрезвычайно срочное дело.

– А я говорю, вы не можете уйти просто так! – настаивала девушка. – Вот же наш дом!

– Знаю, но мне нужно…

– Вам нужно зайти к нам и выпить чего-нибудь, – категорично заявила собеседница. – Смотрите, вон и отец вышел! Он видел вас, так что теперь не отвертитесь.

Отвертеться было действительно трудно.


В «Уайдстэрз» сэру Дональду Холдену был оказан радушный, быть может, слишком радушный прием. Старинные дедовские часы в холле, в котором на Рождество играли в «убийцу», показывали двадцать пять минут двенадцатого. Перед Холденом выставили блюдо с сандвичами и виски с содовой. На часах уже без двадцати двенадцать. Леди Локи, стройная, все еще привлекательная дама, несколько постаревшая со времени их последней встречи, очаровательно щебетала, сидя под развешанной на стене коллекцией масок. До полуночи всего две минуты. Сэр Дэнверс озабоченно сообщил, что завтра утром отбывает в Лондон, и продемонстрировал Дональду недавно приобретенные картины. На часах – восемнадцать минут первого.

Без пятнадцати час семейство Локи наконец распрощалось с гостем, и Холден, едва захлопнулась дверь, помчался как сумасшедший.

Всю дорогу Дон привычно беседовал вслух с самим собой, улыбался, что-то припоминал на ходу, складывая воедино разные части головоломки, и к концу пути знал наверняка, как была отравлена Марго.

Холден пока не догадывался, кто убийца, зато знал, как тот Действовал. Разрозненные детали становились частью единой картины. Теперь майор мог объяснить, как было совершено убийство, которое при наилучшем исходе должно было выглядеть естественной смертью, а при наихудшем – самоубийством.

Кладбище, как он и ожидал, было пустынным. Железная дверь склепа (при виде ее Холден внутренне содрогнулся, представив, что находится за ней) была заперта. Пока Дональд на ощупь пробирался к кладбищенским воротам, ему мерещились какие-то бесформенные тени, следующие по пятам.

Даже «Касуолл-Моут-Хаус» был уже погружен во мрак, только высокие окна холла светились призрачным желтым светом. Дон толкнул входную дверь. Внизу у горящего камина сидела Оби, терпеливо дожидавшаяся возможности запереть дом на ночь. Завидев Холдена, старая няня поднялась ему навстречу:

– Мистер Дон!

– Все, как я понимаю, уже разошлись? – спросил майор, немного успокоив дыхание.

– Да, мистер Дон. И мисс Силия, и мистер Торли поднялись к себе.

– Однако твое лицо выглядит встревоженным. Здесь что-то произошло?

– Мисс Силия, сэр…

– Что с нею?! – воскликнул Дональд.

– Мисс Силия и этот солидный джентльмен, доктор Фелл, вернулись домой около часа назад…

– Инспектор полиции был с ними? – быстро спросил Холден.

– Инспектор полиции?! – вскрикнула Оби, прижав руку к груди. – О нет!

– Так. И что же случилось?

– Сначала они вместе поднялись в бывшую детскую, – продолжала старушка. – Я знала, мистер Дон, что мне не следовало ходить за ними, но ничего не могла с собой поделать!

– Ну, это простительно, Оби, – улыбнулся Дон. – Что произошло потом?

– Потом они направились в бывшие апартаменты миссис Марго и мистера Торли. Мистер Торли теперь не спит в своей прежней спальне, и его можно понять. – Няня сглотнула комок, вставший в горле от волнения. – Да… Они стали обыскивать эти комнаты, перебирали вещи; особенно долго они копались в старой гостиной миссис Марго. Слова до меня не доносились, потому что обе двери были закрыты, но все было спокойно. А потом… – Оби запричитала громче. – Перед тем как отправиться ночевать в гостиницу, этот солидный джентльмен что-то сказал мисс Силии. Потом дверь в коридор вдруг отворилась, и оттуда вышла мисс Силия, бледная как полотно! Она даже не заметила меня и, с трудом передвигая ноги, побрела к себе! – Старая няня тяжело вздохнула и немного успокоилась. – Но вы, мистер Дон, не волнуйтесь, – утешила она Холдена. – Ложитесь в постель и спите спокойно!


Глава 14


Первой, кого увидел Холден, открыв глаза на следующее утро, в пятницу двенадцатого июля, была все та же Оби.

Дональду отвели ту же самую комнату наверху, в южном крыле дома, которую он обычно занимал, приезжая в «Касуолл». Громадная кровать из резного дуба в стиле Тюдоров, со столбиками, державшими полог, по своим размерам вполне могла бы подойти самому доктору Феллу. Пробудившись, Холден ощутил тепло, хотя солнце палило сейчас с другой стороны дома, потом услышал за дверью звон посуды.

– Я подумала, мистер Дон, что лучше принести вам завтрак сюда, – проговорила извиняющимся тоном запыхавшаяся старушка. – Жаль было будить вас к утреннему чаю, а сейчас уже одиннадцать.

Холден, тараща спросонок глаза, сел на постели.

– Нет, ну что за безобразие! – возмутился он.

– Что-то не так, мистер Дон? – забеспокоилась пожилая женщина.

– Вы, Оби, вдвоем с мисс Кук обслуживаете весь дом, и вас еще заставляют разносить завтрак по спальням! – раздраженно воскликнул Дональд. – Неужели Торли не может… – Он осекся, взяв себя в руки.

Старая няня заботливо поставила перед ним поднос с завтраком.

– Если бы вы только знали, мистер Дон, как мне приятно услужить вам, – проговорила она.

– Спасибо, Оби, – улыбнулся Холден. – А мисс Силия уже встала? Она спускалась вниз?

– Нет. – Оби уставилась в пол. – Зато солидный джентльмен уже здесь. Он… сейчас в бывшей детской и просил вас, как только вы позавтракаете и оденетесь, поспешить к нему.

Услышав о просьбе доктора Фелла, Холден испытал только легкое беспокойство, никакие тягостные предчувствия не терзали его душу. Однако, когда через полчаса, приняв ванну и побрившись, Дональд поднялся в детскую, он обнаружил, что дела обстоят куда хуже, чем можно было предполагать.

Детская комната Марго и Силии, которую он нашел не без труда, располагалась в том же крыле дома, что и спальня Дона. Душное, пыльное и очень длинное помещение освещалось двумя высокими узкими окнами, выходившими на запад. Ровно посередине между ними располагался камин. Старый каминный экран заслонял ржавую решетку. Стены понизу выглядели обшарпанными, кроме двух обширных прямоугольников на месте больших шкафов, набитых куклами и игрушками, а пальмовая циновка на полу почернела от времени.

Два больших кукольных домика с несколькими обитателями, свисающими из окон на манер пьяниц, были задвинуты в угол. В другом углу сиротливо стояла серая в яблоках лошадка-качалка, каким-то непостижимым образом сохранившая свой волосяной хвост. Все предметы покрывал густой слой пыли, придававший комнате мрачный и заброшенный вид.

Гидеон Фелл, сбросивший накидку, сидел у камина в кресле, некогда верно служившем старой Оби. Изо рта доктора торчала давно потухшая изогнутая пеньковая трубка, а в руках он сжимал облезлый резиновый мячик, время от времени в глубокой задумчивости стуча им об пол.

Завидев Холдена, доктор Фелл оставил мяч в покое.

– Доброе утро, сэр, – произнес он, вынимая трубку изо рта.

– Доброе утро, – откликнулся Дональд. – Только, боюсь, сейчас уже не утро, я немного припозднился. Вчера вечером меня…

– Задержали, я так понимаю? – Гидеон Фелл хмуро изучал мяч. – А я сегодня, наоборот, успел насовершать подвигов. Встал в восемь часов, прогулялся до «Уайдстэрз», наведя там кое-какие справки. – Он поднял глаза на Холдена: – А еще я получил доклад из полиции.

– Вот как? – Дональд, занятый разработкой собственной версии, не смог оценить многозначительного взгляда.

– Скажите, сэр, – продолжал доктор. – Вы готовы предложить свою помощь в этом, прямо скажем, малоприятном деле?

– Разумеется! – горячо воскликнул Дон.

– Тогда не могли бы вы выполнить еще одно поручение: отправиться сегодня дневным поездом в Лондон и наведаться по адресу, который я вам назову?

«Снова какое-то дурацкое поручение!» – возмущенно подумал Холден. Его молчаливое негодование готово было выплеснуться наружу.

– Нет, сэр, – холодно ответил Дональд. – К поездке в Лондон я не готов.

– Э-э… – закряхтел доктор, с несколько виноватым видом разглядывая валявшийся на полу мяч.

– Я объясню вам причину своего отказа, но сначала я хотел бы уточнить, правильно ли отгадал адрес, – чуть более вежливо пояснил майор. – Некто мадам Ванья, дом 566 по Нью-Бонд-стрит. Верно?

Доктор Фелл, уже снова взявшийся за мяч, замер на месте, потом внимательно взглянул на Холдена и поправил на носу очки.

– Неплохо! – удивленно произнес он. – Очень даже неплохо! Что еще мы можете мне рассказать?

– Ну-у, сэр… – У Холдена пересохло в горле. – Не могли бы вы сначала вернуть мне блокнот, который позаимствовали вчера вечером?..

– Бог ты мой! Так это ваш?! – воскликнул человек-гора в порыве искреннего и весьма бурного раскаяния, от которого стул заходил под ним ходуном, а из трубки посыпался пепел. – Вот ведь странно! А я еще подумал: откуда он у меня? Пожалуйста, возьмите! Погодите-ка… И вот еще чей-то карандаш!

– Благодарю, – кивнул Холден.

– Так, и… что вы собирались делать?

У Дональда застучало в висках – Гидеон Фелл устроил ему что-то вроде допроса.

– Доктор Фелл, возможно, я и не прав, но я намерен воспользоваться вашим же собственным приемом.

– Приемом?! Каким?

– Я сейчас запишу буквально в двух словах ту информацию, которую считаю ключом к разгадке тайны. – Холден черкнул на листке пару слов, сложил его и протянул собеседнику. – А теперь скажите, прав я или нет.

Отложив трубку и мяч в сторону, доктор Фелл долго держал перед лицом листок, прежде чем громогласно объявить:

– Сэр, я полный дурак! – И, подняв руку, чтобы предвосхитить какие-либо комментарии, продолжал: – Возможно, вы скажете, что моя глупость и так бросается всем в глаза и не нуждается в столь откровенных признаниях. Однако, слыша подобные слова в течение многих лет, в особенности от своей супруги и суперинтендента Хэдли, я до настоящего момента все же не вполне им верил. Но, клянусь древними развалинами Афин, теперь я с ними согласен! Как я мог отказать вам в проницательности?!

К Дональду начала возвращаться уверенность.

– Стало быть, сэр, мои предположения верны? То, о чем я написал, – реально?

– Так близко к реальности, что разница почти незаметна. Быть может, только совсем незначительная, и вы вскоре сами ее поймете. – Скомкав листок, доктор швырнул его в пустой камин. – Я был самым последним ослом, думая, что вы не способны понять… э-э… кое-каких деталей, которые, впрочем, и впрямь способны поставить других в тупик! Мой мальчик, вы не представляете, как вы меня порадовали!

Дон улыбнулся:

– Тогда, доктор Фелл, вы наверняка поймете, почему я не хочу сейчас срываться и мчаться в Лондон.

Гидеон Фелл растерянно моргал.

– Во всей этой истории, – продолжал Холден, – меня по-настоящему заботит только Силия.

– Это понятно, но…

– Мы с нею обрели друг друга после долгой разлуки. Но как только мы остаемся с нею наедине, обязательно появляется очередной доброжелатель и все портит! То мне говорят, что врачи прописали ей покой и мне нежелательно с нею видеться, то посылают куда-нибудь со срочным поручением, как вы сейчас отправляете меня в Лондон. Но, черт возьми!.. Я не хочу ничего этого делать! Мне надоело исполнять бесконечные приказы и распоряжения! Я просто хочу быть вместе с Силией, сидеть с нею рядом часами, днями, неделями, месяцами! Вот так я и собираюсь жить дальше, и если…

Гидеон Фелл, изумленно приоткрывший рот по время этой прочувствованной тирады, разочарованно взглянул на Холдена, потом прошептал:

– Боже мой! Значит, вы так ничего и не поняли?

– Что значит «ничего не понял»? – раздраженно произнес Дон.

– У вас ясная голова, раз вы додумались вот до этого! – Доктор махнул рукой в сторону скомканного листка в камине. – Вы сумели уловить тонкую взаимосвязь деталей и тем не менее не замечаете очевидного…

– Чего же я не замечаю?

– Мой дорогой Холден, – мягко проговорил доктор Фелл. – Неужели вы не понимаете, что через несколько дней Силию могут арестовать за убийство?

В комнате повисла тишина, и произнесенные слова словно плавали в ней. Плавали среди пыли, обшарпанных понизу стен, почерневших циновок, шкафов с игрушками и кукольных домиков. Однако Дональд не утратил спокойствия.

– Это такая чушь, о которой даже не стоит упоминать, – сказал он.

– Так уж и чушь? – фыркнул собеседник. – А вы задумайтесь! Попробуйте пошевелить мозгами.

– Я думаю, – солгал Дон.

– Неужели вы не видите оснований для обвинения, которое может быть выдвинуто против Силии? – настаивал доктор.

– Но против нее не может быть выдвинуто никакого обвинения!

– Хр-р-р… Присядьте, – одышливо проговорил человек-гора.

Дональд взял старый стул, уселся напротив доктора Фелла и закурил сигарету.

– Подождите! – перебил он доктора, открывшего уже было рот. – Вы сами-то верите…

– В невиновность Силии? – закончил за Дона собеседник. – Ну конечно же верю! Так же, как и вы. И я не сомневаюсь, что, хорошенько поработав головой, вы увидите лицо настоящего убийцы. – Гидеон Фелл, кряхтя, подтащил свое кресло поближе и с серьезным видом продолжил: – Но вопрос не в моей уверенности, а в том, чему верят Хэдли и Мэдден. Обстоятельное письмо мисс Деверо в полицию и разговор в среду вечером на детской площадке (который, уверяю вас, был подслушан!), да еще события прошлой ночи… Видите ли, необдуманные поступки Силии сыграли с нею злую шутку.

Холден глубоко затянулся сигаретой.

– То есть эти люди утверждают, что Силия отравила сестру? – уточнил он.

– Да, они склонны так думать.

– Но тогда они быстро убедятся в абсурдности этой версии, – облегченно вздохнул Дон. – Силия любила Марго.

– Вот именно – любила! В том-то и дело.

– И что? – допытывался майор. – Какой же тут мотив?

Доктор Фелл, не сводя пристального взгляда с окаменевшего лица собеседника, спокойно произнес:

– Силия искренне полагала, что Торли Марш устроил ее сестре собачью жизнь. Девушка ни секунды не сомневалась в своей правоте. Она и сейчас уверена в жестокости мистера Марша. Вы согласны?

– Да, – кивнул Дональд.

– Силия считала сестру несчастнейшей из смертных. Мисс Деверо была убеждена в невозможности для миссис Марш развода и долгожданного освобождения. Девушка искренне верила, что миссис Марго всерьез мечтает о смерти. Так говорила ей сама миссис Марш. Вот почему…

Сигарета в пальцах Холдена слегка дрогнула.

– Значит, эти умники из полиции считают, что Силия отравила Марго из милосердия? – возмутился он.

– Боюсь, что так, – согласился собеседник.

– Но это полное безумие!

– Да, – спокойно признал доктор Фелл. – Как раз об этом они и думают.

Наступила пауза.

– Подождите минутку! – зычно гаркнул доктор Фелл, утихомиривая собеседника. Грозный взгляд доктора был прикован к лицу Дона. – Я хорошо понимаю ваше смятение и очень вам сочувствую. Но если вы потеряете голову – мы все пропали! Сейчас я не располагаю доказательствами, способными опровергнуть обвинения полиции, основывающиеся на очевидных фактах. Только мы вдвоем можем помочь Силии Деверо выпутаться из этой жуткой истории. Только мы – и никто другой! Мы с вами, надеюсь, рациональные люди, хотя и сидим в детской среди пыльных игрушек и рассматриваем вполне разумные доводы. Так как? – с долей юмора спросил друг «второй мамочки». – Будем продолжать размышлять вместе?

– Простите, доктор, – хрипло извинился Холден. – Я уже взял себя в руки.

– Вот и отлично! – Гидеон Фелл извлек из кармана красный платок, отер вспотевший лоб и затем приступил к делу. – Прежде всего, я прошу вас взглянуть на эту улику. – Доктор Фелл извлек откуда-то из-под своей объемистой туши сложенный лист бумаги.

– Что это? – заинтересовался Холден.

– Это список. Список реальных убийц, ставших персонажами в небезызвестной игре в «Уайдстэрз» вечером двадцать третьего декабря. Я записал имена преступников, а также дату и место проведения суда в хронологическом порядке. Пожалуйста, взгляните.

Холден, стараясь сохранять невозмутимость, взял в руки бумагу. Гидеон Фелл внимательно наблюдал за ним.

В список входили:


Мария Маннинг, домохозяйка (Лондон, 1849). Казнена вместе с мужем за убийство Патрика О'Коннора.

Кейт Уэбстер, горничная (Лондон, 1879). Казнена за убийство хозяйки, миссис Томас.

Мэри Пирси, содержанка (Лондон, 1890). Казнена за убийство соперницы, Фобби Хогг.

Роберт Баканен, врач (Нью-Йорк, 1893). Казнен за убийство жены, Энни Баканен.

Дж. Дж. Смит, многоженец (Лондон, 1915). Казнен за убийство трех жен.

Анри Дезире Ландрю, также многоженец (Версаль, 1921). Казнен за убийство десяти женщин и одного ребенка.

Эдит Томпсон, кассирша (Лондон, 1922). Казнена вместе с любовником Фредериком Байуотерсом за убийство мужа, Перси Томпсона.


– Я не стану говорить о личностях убийц из этого списка, – продолжал доктор Фелл. – Разве только выражу уверенность в невиновности миссис Томпсон, а также замечу, что миссис Пирси следовало отправить в Бродмур, а не казнить. Однако позвольте обратить ваше внимание на первое имя.

– Мария Маннинг, чья роль досталась Силии, – заметил Холден, глубоко затягиваясь сигаретой.

– А мисс Деверо питает отвращение к преступлениям, ненавидит их всеми фибрами души и за свою жизнь не прочла ни строчки из детективных романов! Сэру Дэнверсу Локи пришлось смириться с невежеством Силии в этом вопросе, когда он поручил роль Марии Маннинг именно ей.

– Согласен, – кивнул майор. – И что из этого следует?

– Однако по возвращении домой в тот вечер у девушки было видение, – продолжал доктор. – На редкость живое и очень страшное. Она, наверное, рассказывала вам?

– Да, припоминаю.

– Ей привиделось, будто она стоит на открытой площадке с обмотанной вокруг шеи веревкой и белым мешком на голове, а внизу возбужденная предстоящей казнью толпа распевает ее имя на мотив «О, Сюзанна!».

Безотчетный страх закрался в душу Дональда. Молча он обвел взглядом обшарпанные стены комнаты, где, будучи детьми, играли Силия и Марго.

– В этом видении, – безжалостно продолжал доктор Фелл, – описана истинная правда. Дело в том, что в 1849 году песня «О, Сюзанна!» была очень популярна в народе. И толпа на площади Хорстмонгер, собравшаяся поглазеть на повешение, всю ночь распевала эту песню, заменив припев на слова «О, миссис Маннинг!». – Гидеон Фелл снова отер влажный лоб и продолжал: – В наши дни этот факт мало кому известен. В свое время о нем упоминал Чарльз Диккенс в письме, опубликованном «Тайме», выражая протест против публичных казней. Писатель считал это явление безнравственным и унижающим человеческое достоинство. Но повторяю, это весьма малоизвестная подробность, и человек, знакомый с ней…

– Много читал об известных судебных процессах прошлого? – закончил за него Холден.

– Да, – подтвердил собеседник. – Или, по мнению полиции, питает нездоровое влечение к преступной тематике.

Дон натужно рассмеялся:

– Это ерунда! Подобные аргументы яйца выеденного не стоят! Силия могла узнать эту подробность от кого угодно. Например, во время пресловутой игры от одного из участников. И в превращении случайно услышанного факта в деталь реалистичного кошмара также нет ничего удивительного.

– Верно, – согласился доктор. – Но согласитесь, подобные совпадения способны вызвать подозрение. Хэдли обратил особое внимание на постоянно встречавшиеся в письме Силии упоминания о каком-то факте, который непременно должен обнаружиться при отпирании склепа ночью одиннадцатого июля. А теперь обратите внимание на даты! После Рождества по настоятельной просьбе Силии Деверо мы отправляемся к склепу, отпираем его, тщательно рассыпаем по полу песок, снова запираем дверь и опечатываем ее. Деверо вручает мне ключ и перстень, затем я уезжаю. Дальше целых шесть месяцев я не получаю от нее ни строчки! Потом неожиданно, как гром среди ясного неба приходит письмо, в котором Силия просит сдержать обещание и сопровождать ее при распечатывании склепа. Одновременно девушка обращается в полицию. Так в чем же дело? – вопрошал Гидеон Фелл. – Чего она так долго ждала? Какое событие должно было произойти в этот промежуток времени? Есть у вас какие-нибудь мысли на этот счет?

– Никаких, – покачал головой Холден.

– Тогда, – грустно произнес доктор, – у меня припасены для вас плохие новости.

– Что ж, давайте посмотрим какие.

Убрав красный платок в карман, доктор Фелл извлек на свет уже знакомый Холдену мешочек. Развязав его, он вытряхнул на ладонь крупный золотой перстень с печаткой.

– Спящий сфинкс! – провозгласил человек-гора.

– Что такое спящий сфинкс? – полюбопытствовал Дональд.

– Нижняя часть рисунка. – Собеседник, хмурясь, разглядывал кольцо. – Та самая фигура, которую Кроуфорд принял за спящую женщину. Этот символ широко используется в области оккультизма, а его значение весьма подходит к данному случаю. Я мог бы прочесть целую лекцию о тайном смысле этого знака. Э-э… dignus… vindice nodus…

– Доктор Фелл, давайте не будем отвлекаться на всякую старушечью чепуху, – нетерпеливо прервал собеседника Холден. – Поведайте лучше ваши плохие новости!

Человек-гора неохотно оторвал взгляд от кольца:

– Как я уже упоминал, сегодня утром мне пришлось связаться с полицией.

– И что?

– Остатки содержимого найденного нами в склепе пузырька отданы на анализ, – сухо проинформировал собеседника доктор. – Мэдден направил в министерство внутренних дел запрос о разрешении на эксгумацию тела миссис Марш и проведение посмертного вскрытия.

– Понятно, – кивнул Дон. – Но как это касается Силии? Если наша теория верна…

Гидеон Фелл потряс рукой с растопыренными пальцами:

– На пузырьке найдены отпечатки пальцев Силии. Не чьи-нибудь, а Силии! – Помолчав, он прибавил: – Тут даже у меня не осталось сомнений, что она умышленно подбросила в склеп флакон из-под яда. Чтобы мы его нашли.


Глава 15


– Доктор, но вы же сами назвали нас рациональными людьми, рассматривающими только разумные доводы, – возразил Холден, потушив окурок о каминную решетку. – Но ваше заявление не укладывается в рамки нормальной логики. По-вашему получается, что Силия подкинула бутылочку из-под яда в гробницу.

– Да.

Собеседники напрасно старались придать голосам бесстрастность.

– И надо полагать, именно Силия просочилась в запечатанный склеп, не оставив следов, и расшвыряла гробы, словно теннисные мячики?

– Нет, – ровным голосом ответил доктор Фелл. – Ей не нужно было делать ничего подобного. Прошу отметить это особо. Мисс Деверо ничего не нужно было больше делать! Она просто ждала.

– Ждала?! – взорвался Дон. – Чего?

– С вашего позволения, сэр, я продолжу. – Доктор сжал перстень в ладони. – Девушка решилась на рискованную игру.

И тут Дональд вспомнил. Вспомнил ощущение, не дававшее ему покоя весь вечер. И понял, почему ему показалось знакомым выражение лица Силии.

Начало сорок четвертого года. Майнц-на-Рейне. Холден вместе с полузнакомой женщиной, швейцаркой, стоит у темного окна в полуразрушенном доме, прислушиваясь к вою сирен, предупреждающих о налете британской авиации. Женщина разворачивает небольшой сверток, в котором, как она рассчитывает, содержатся важные документы, позволяющие ей получить поддержку Британии и навсегда порвать с немцами. Дама не очень уверена в ценности украденных бумаг, но она надеется, что информация, содержащаяся там, ей поможет. Она не знает наверняка, насколько важны полученные ею сведения, но пытается рискнуть.

После объявления воздушной тревоги открывает огонь зенитная артиллерия. Лучи прожекторов скользят мимо окон, освещая лицо женщины. Холден успевает рассмотреть его выражение: приоткрытый рот, трепещущие ноздри, полуопущенные ресницы, скрывающие лихорадочный блеск глаз. Точно такое же лицо было у Силии, ожидающей, когда откроют склеп.

Холден вернулся в настоящее.

– Если Силия подбросила пузырек в гробницу, когда она могла это сделать? – обратился он к собеседнику.

– До того, как ее запечатали, – уверенно заявил этот невероятный человек. – Пока мы вдвоем обшаривали склеп. Я уверен, что до нашего там появления ниша была пуста. В этом я могу поклясться! Я не заметил, как мисс Деверо подбросила бутылочку, так как не ожидал ничего подобного. У нее не раз была возможность оставить что-нибудь в нише, пока мы в потемках рассыпали песок. И Силия – единственная, кто мог это проделать.

Холден судорожно вздохнул.

– А потом… – хрипло начал он.

– Продолжайте!

– Когда склеп опечатали, Силия ждала, пока не появится таинственная сила и не перевернет все вверх дном?

– Да, – подтвердил собеседник.

– Но, доктор Фелл, неужели вы верите в сверхъестественные силы? – в отчаянии воскликнул Дональд.

– Нет, конечно!

– Но послушайте! Как же тогда объяснить, что кто-то проник в опечатанный склеп и выбрался потом оттуда, не оставив следов? – недоумевал Холден.

– Ах, вы об этом?! – удивленно воскликнул Гидеон Фелл. – Эта загадка решается проще простого. Я с самого начала ожидал увидеть что-нибудь подобное.

Холден изумленно уставился на собеседника. А человек-гора, пыхтящий и отчаянно скрипящий стулом, в свою очередь, был искренне удивлен, как этот элементарный вопрос может беспокоить Дональда.

– Нам повезло, – добавил наконец доктор, – что весь этот полтергейст в склепе поставил Мэддена, Кроуфорда и прочих в тупик. Полицейские сейчас сбиты с толку и считают, что пузырек попал внутрь в тот же отрезок времени, когда были потревожены гробы, и что подбросили его туда призраки. Истинной причины они пока найти не могут, но, к сожалению, это вопрос времени. Эта загадка слишком проста, и самое большее через пару дней эти парни все поймут. Тогда пламя страстей разгорится с новой силой, и обвинение против мисс Деверо будет выглядеть следующим образом: Силия отравила сестру при помощи смеси ядовитых веществ, основным компонентом которой является морфин…

– Морфин? – недоверчиво произнес майор.

– Да, морфин, действие которого абсолютно безболезненно. По версии полиции, Силия хотела представить смерть сестры как самоубийство. И на это у нее имелась веская причина – мисс Деверо стремилась выставить Торли Марша перед всем миром как жестокого садиста, вынудившего жену свести счеты с жизнью. Якобы таким способом девушка хотела добиться, чтобы муж Марго получил по заслугам. Но этого не произошло. Семейный доктор посчитал смерть миссис Марш естественной. Силия кричала на всех углах, что сестра убила себя и что мистер Марш довел ее до этого отчаянного шага. Однако мисс Деверо быстро заставили замолчать. Избавившись от пузырька, девушка уже не имела возможности подсунуть его в комнату Марго, поэтому (мы все еще рассматриваем версию Скотленд-Ярда) она решила действовать иначе. Так появилась полубезумная фантазия о призраках в галерее, якобы гневно преследовавших Марго Марш. «Прогоните ее!» – кричали они, не желая допускать в общество достойных мертвецов самоубийцу. Разумеется, никто не поверил бы ее «видению». Но Силия твердо решила заставить окружающих поверить ее россказням, поэтому, при моем неосознанном участии, подбросила флакон из-под яда в нишу. Каким-то образом мисс Деверо догадалась, что в склепе произойдет полтергейст, и сделала на это ставку. Она ждала, чтобы могилу открыли и среди разбросанных гробов обнаружили пузырек, свидетельствующий, что сами мертвые восстали против Марго и Торли Марша.

Доктор Фелл умолк, восстанавливая дыхание. Надев перстень на палец, он задумчиво разглядывал его.

– Теперь-то вы представляете, что должно случиться? – наконец спросил друг «второй мамочки».

– Боюсь, что да, – кивнул Дон.

– Полиция до сих пор ломала голову над вопросом, кто мог проникнуть в склеп и расшвырять гробы, не оставив на песке ни единого следа, – тяжело дыша, продолжал доктор. – Но их вряд ли удовлетворит версия о сверхъестественных силах. Нет, черт возьми! Нет! Потому что…

– Почему?

– Потому что кто еще мог убить миссис Марш, если не сестра, у которой имелась бутылочка с ядом? Этикетка, наклеенная на пузырек, была напечатана на игрушечной машинке, хранящейся вон в том шкафу. На флаконе остались лишь отпечатки пальцев Силии, и она была единственной, способной оставить пузырек в склепе. А мне… Да помогут мне силы небесные!.. Мне ведь тоже придется давать показания.

Тяжелая тишина повисла в комнате.

Холден отодвинул стул и поднялся. Ноги дрожали и не слушались, кровь в висках пульсировала. Дон бесцельно заметался по комнате, углубившись в мысли и ничего не видя вокруг. Хорошо Гидеону Феллу говорить: «Не теряй головы!» Но как же ее не потерять, если все складывается хуже некуда? И все сходится! Многие слова и действия Силии теперь обретали смысл.

– Я не спрашиваю вашего личного мнения по поводу обвинения против Силии, – вежливо заметил Гидеон Фелл. – Но надеюсь, вы отдаете себе отчет в необходимости опровержения этой версии!

– Господи, конечно, я это понимаю! – воскликнул Холден. – Вы сможете оспорить версию полиции?

Доктор Фелл сжал кулаки и нахмурился, по-прежнему не отрывая взгляда от перстня.

– Я могу опровергнуть их обвинения… э-э… ответив, например: «Дело было так-то и так-то, сэр… Надеюсь, я не ошибся». Хотя после вчерашней ночи, когда я выложил перед Сил ней все карты, я еще раз уверился в правильности своих догадок.

– Так вот что ее так расстроило! – догадался Дональд.

– Да, расстроило, – кивнул доктор. – Но поскольку после вашего ухода инспектор Кроуфорд завладел отпечатками пальцев девушки, дав ей подержать серебряный портсигар, мне показалось правильным предупредить мисс Деверо об опасности.

– И что сказала Силия?

– Очень мало, гром и молния! Однако достаточно, чтобы я убедился в своей правоте. В то же время… – Доктор Фелл стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Нет, нет и нет! Мы не должны создавать путаницу и искать подтверждения противоположной точки зрения! Мы докажем истинность нашей. Умрем, но докажем!

– Если бы мы имели хотя бы малейшее представление о личности настоящего убийцы!.. – в отчаянии вскричал Дон.

– А я знаю, кто он, – просто проговорил доктор. – Я раскрыл эту тайну, опросив вчера вечером в галерее Торли Марша.

Холден, рассеянно глазевший в окно, обернулся, словно от удара бича.

Но Гидеон Фелл как ни в чем не бывало произнес:

– А теперь скажите, отправитесь ли вы по моему поручению?

– На Нью-Бонд-стрит? – уточнил майор.

– Да. Как вы сами понимаете, я не могу послать туда полицейского. Наши взгляды некоторым образом расходятся, и я не собираюсь снабжать их информацией. Так вы поедете?

– Да, – кивнул Дон. – Но что вы надеетесь обнаружить там? Ведь, по словам Дорис Локи…

Тон доктора Фелла изменился.

– Дорис Локи? А какое отношение ко всему происходящему имеет мисс Локи? – спросил он неожиданно резко.

– Это она назвала мне адрес в Лондоне.

И Холден поведал доктору о разговоре с девушкой. По мере развития повествования глаза доктора Фелла за толстыми стеклами очков все больше и больше округлялись.

– Подумать только, как любопытно! – воскликнул он шумно фыркнув. – Занятно, что благодаря женской интуиции Дорис Локи на наше туманное дело пролился свет, прояснивший такой важный момент!

– С другой стороны, Марго нет в живых уже более шести месяцев, и эта оккультная ширма могла за это время перейти в другие руки, – скептически заметил Дональд.

Доктор покачал головой:

– Напротив, у меня есть основания надеяться найти обстановку квартиры нетронутой. И жизненно важные для нас улики могут обнаружиться именно там. Я бы поехал сам, но мне необходимо остаться здесь, чтобы выяснить, не раскрыл ли кто-нибудь секрета гробницы.

– Да, в этом-то все и дело! – с горечью воскликнул Холден.

– То есть?

– Все дело в этом проклятом склепе! Взгляните-ка, доктор! – Майор взмахнул рукой в сторону окна, хотя доктор, сидевший далеко, не мог разглядеть пейзажа за стеклом.

А внизу, за бывшими конюшнями, пекарнями и пивоварнями, за вымощенным булыжником двором, над которым парили в небе голуби, за позолоченными стрелками старинных часов, за желтовато-зелеными лугами на кладбище среди кипарисов была хорошо различима та самая усыпальница.

– Она не дает мне покоя! – в сердцах бросил Дональд, сжимая кулаки. – Быть может, для вас все просто, а меня гробница просто сводит с ума. Она мешает мне думать. Я пытаюсь представить, кто мог проникнуть в склеп через опечатанную дверь, разбросать гробы и не оставить на песке ни единого следа. Кто? Черт возьми, кто это был? Вы скажете мне?

Человек-гора смерил его долгим угрюмым взглядом:

– Нет. Не скажу. По двум причинам.

– Вот как?

– Первая: вы должны, наконец, начать работать собственными мозгами, – грубо заявил доктор. – Иначе от вас не будет пользы. Я предлагаю вам самостоятельно разрешить эту маленькую загадку. Но если хотите, я дам вам довольно увесистую подсказку. – Доктор Фелл на мгновение закрыл глаза. – Вы помните момент, когда дверь в склеп открылась?

– Очень хорошо помню! – подтвердил Дон.

– Нижняя петля сильно заскрипела? – допытывался доктор.

– Да, – отозвался Холден. – Я помню этот звук.

– А когда Кроуфорд повернул ключ, замок открылся со звонким щелчком.

– Значит, кто-то пытался взломать дверь, – взволнованно начал Дональд. – Кроуфорд прав! Кто-то был там и…

– Нет, – возразил Гидеон Фелл. – Печать на замочной скважине осталась нетронутой. – И он подергал перстень, сидевший у него на пальце. – Это и есть моя подсказка. Теперь о другой причине моей скрытности. На самом деле вас тревожат мысли вовсе не о гробнице.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду? – вспылил майор. – О чем же я, по-вашему…

– Точнее, вы ломаете голову над тайной усыпальницы, чтобы избежать мыслей о чем-то другом. Хотите, я скажу, о чем вы боитесь размышлять?

Холден молчал, жмурясь от яркого солнца, бившего в глаза.

– Вы думали о Силии Деверо, – безжалостно продолжал доктор, не обращая внимания на отчаянный взгляд собеседника. – Вы думали: «Я знаю, она не совершала убийства. Я уверен, что не она отравила Марго. Но вдруг она и в самом деле сумасшедшая?»

– Господи, да я…

– «Потому что, – рассуждали вы, – как связать все эти факты? Как иначе объяснить ее упорные заявления, что Марго хотела смерти и однажды уже пыталась отравиться стрихнином? Что Торли Марш жестоким обращением довел ее до самоубийства? Как соотнести эти слова с последующим поведением Силии и ее россказнями о призраках в галерее?» Я правильно прочитал ваши мысли?

Холден, сжимавший кулаки, бессильно опустил их.

– Послушайте, – мрачно заявил он, – я сейчас пойду и выложу все это Силии.

Однако собеседник не предпринял попытки остановить его.

– Да. Возможно, так будет лучше, – неожиданно согласился он. – И хочу подчеркнуть еще раз: эта девушка такая же душевнобольная, как мы с вами. Только должен вас предупредить…

Дон, направившийся было к двери, остановился.

– Обвинение полиции против нее, – как ни в чем не бывало продолжал доктор Фелл, – выглядит таким ужасающе достоверным, потому что строится на реальных фактах. Силия лгала, и теперь мы пожинаем плоды ее лжи. Вам она не станет морочить голову.

– Я увижусь с нею и…

– Очень хорошо, – кивнул доктор. – Только… Сколько сейчас времени?

Вытянув шею, Холден разглядывал циферблат башенных часов.

– Начало первого. А почему вы спрашиваете?

– У вас всего десять минут, – пояснил доктор Фелл. – А потом вам придется бежать, чтобы успеть на поезд.

Дверь в коридор распахнулась, но не ударилась о стену, поскольку Дерек Херст-Гор придержал ее. Мистер Херст-Гор, в великолепно скроенном сером костюме, остановился на пороге, поочередно оглядывая Холдена и Гидеона Фелла. Грива рыжеватых волос придавала его степенной фигуре несколько экстравагантный вид.

– Э-э… прошу прощения, что помешал вашей беседе, – начал он, – но я нигде не мог найти хозяев, когда вдруг услышал ваши голоса.

Член парламента прошелся по комнате, безуспешно пытаясь выдавить из себя улыбку.

– Доктор Фелл, вы слышали? – не выдержал он. – Полиция обратилась в высшие инстанции за разрешением на проведение эксгумации тела Марго Марш.

– Знаю, – спокойно подтвердил доктор.

– Но почему вы не предотвратили этого?

Человек-гора откинулся на спинку стула. Даже в этой расслабленной позе он умудрялся сохранять грозный вид.

– Не предотвратил?!

– Но вы же не имеете себе равных в умении замять любое дело! – гнул свою линию Дерек Херст-Гор, размашисто жестикулируя. – Я же помню, как вам удалось спустить на тормозах знаменитый процесс, дошедший чуть ли не до Высокого суда правосудия. И еще один, о котором в начале войны шумела вся Шотландия. Я… признаться, рассчитывал на вашу помощь в этом отношении. А кроме того… Кроме того, все это просто чушь!

– Что именно? – вежливо уточнил доктор.

– Да все это! Мне же известны факты! – Взгляд члена парламента сделался жестким. – Доктор, вы знаете, где сейчас Торли Марш?

– Что?

– Где сейчас находится Торли Марш? – с нажимом повторил член парламента.

– Последний раз я видел его в «Уайдстэрз», сильно увлеченным беседой с Дорис Локи. Разве он все еще не с ней?

– О нет! – Собеседник покачал головой. – Он с сумасшедшей скоростью помчался на машине в Лондон. Но куда он так спешил?

Если Дерек Херст-Гор надеялся произвести впечатление, то результат превзошел все его ожидания. Доктор Фелл удивленно приоткрыл рот, взгляд его остекленел, а лицо (факт, в отношении Гидеона Фелла казавшийся невозможным) совершенно побелело.

– Бог ты мой! – прошептал доктор. – Я же сам слышал это! Слышал собственными ушами! – Он перевел взгляд на Дона. – Ведь вы же мне и сказали. А я так увлекся другими проблемами, что не обратил должного внимания… – И, топорща бандитские усы, он воскликнул: – Мой дорогой Холден, у вас больше не осталось времени! Вы должны во что бы то ни стало успеть на поезд. Подождите!

Но Дональд уже мчался искать Силию.


В коридоры галерей, ограждающих пространство внутреннего дворика, где когда-то прогуливались монахини, выходило несколько обитых кожей дверей. Постучавшись, Холден толкнул дверь спальни Силии и вошел.

Мисс Деверо, сидевшая перед туалетным столиком времен Королевы Анны в высоком алькове окна, расчесывала перед зеркалом волосы. Глаза влюбленных встретились.

Дон, едва сделав пару шагов внутрь комнаты с изящной старинной мебелью, спросил:

– Силия, скажи, ты лгала?

– Да, – спокойно ответила – девушка, положила расческу, поднялась из-за столика и повернулась к вошедшему. – Эту историю о призраках, якобы встреченных в сочельник, я выдумала от начала до конца. – В ее ясном голосе не слышалось дрожи. – В этой истории нет ни слова правды, и сама я не верю в привидения. Пожалуйста, молчи. Не говори ничего!

Несмотря на уверенный взгляд серых глаз, щеки Силии пылали. Ей было стыдно за собственные фантазии. Тонкие пальцы вцепились в край туалетного столика, и в напряженной тишине было различимо царапание ее кольца по полированной поверхности.

– Я хотела рассказать тебе правду еще во время нашего разговора на детской площадке, но мне было так стыдно признаваться в обмане… А потом пришел доктор Шептон, наговоривший тебе всякой ерунды… Я так и не успела все объяснить, а в четверг скрывалась, потому что чувствовала себя ужасно неловко. Потом, когда доктор Фелл при всех разнес историю Торли в пух и прах, я решила больше не таиться и сознаться в своем вранье. Но тут доктор объявил Торли невиновным, и все опять пошло наперекосяк. Тогда я сказала себе: «Хорошо. Подожду, пока не откроем склеп». – Холден заметил, как напряжены ее плечи под тонким серым шелком платья. – Я лгала тебе, Дон! Лгала! Можешь теперь презирать меня, я это заслужила!

Но Холден молчал, и его молчание было подобно нити в пустоте между ними.

– Почему ты молчишь, Дон? – не выдержала девушка. – Почему просто стоишь и смотришь на меня? Разве ты не понял? Я обманула тебя!

– И слава богу! – с невероятным облегчением выдохнул влюбленный.

– Что ты сказал? – недоверчиво прошептала Силия.

– Я могу повторить: и слава богу!

Колени у собеседницы задрожали, и она, отпустив край туалетного столика, почти упала в кресло.

– Значит, тебе все равно?! – воскликнула она в отчаянии.

– Все равно?! – крикнул Холден. – Да еще ни одна новость на свете так не радовала меня! – Он устремил исполненный величайшего облегчения взор в потолок. – Киммерийская Ночь окружала нас, во тьме завывали дышащие яростью чудовища… Но оказалось, что ты обманула меня. Кошмар безумия обернулся всего лишь причудливой фантазией, и теперь над нами снова светит солнце!..

– Ты… шутишь? – ошеломленно произнесла девушка.

– Да! То есть нет! Не знаю! – Дональд бросился к Силии. – Я был уверен, что ты выдумала встречу с призраками. В глубине души я знал это, но боялся твоей возможной веры в собственный вымысел, – сбивчиво объяснял он. – А еще я страшился… другой причины, из-за которой у тебя могло возникнуть такое видение. Но теперь я, слава богу, услышал, что это была только…

– Дон, бога ради, перестань тащить меня из-за стола! – взмолилась Силия. – Смотри, чуть не уронил пудреницу! То есть нет… бей и круши все вокруг, мне не жалко! Только…

– Только скажи, – прервал монолог девушки Холден, поднимая ее из кресла. – Доктор Фелл говорил тебе о подозрениях полиции?

– Полиции? – В голосе возлюбленной прозвучало усталое безразличие. – Это не важно. Главное – теперь я смогу посмотреть тебе в глаза!

– Тогда посмотри сейчас, – улыбнулся майор.

– Не буду! Не могу!

– Силия! – укоризненно воскликнул Холден и после продолжительной паузы добавил: – Тогда послушай. Мы обязаны вытащить тебя из этой истории, хочешь ты того или нет. Ведь это ты подбросила пузырек в нишу перед опечатыванием склепа, доктор Фелл прав? Это сделала ты?

– Да, – подтвердила девушка.

– Зачем ты сделала это, Силия?

На лице мисс Деверо отразилось отвращение и стыд за собственные поступки.

– Чтобы люди поверили, что призраки обвиняют Торли в гибели Марго. Ведь именно он во всем виноват, Дон! Правда! – Она помолчала. – Знаю, я вела себя по-дурацки. Я еще в среду сказала тебе, что сделала глупость. Но я была в отчаянии и не смогла придумать ничего другого.

– Где ты взяла пузырек? – внезапно спросил Холден.

– Дон, я понятия не имела, что это тот самый пузырек! – воскликнула девушка.

– Силия, самая сильная часть обвинения против тебя (и самая правдоподобная) заключается как раз в том, что после смерти Марго бутылочка из-под яда оказалась именно у тебя в руках.

– Но у меня ее не было! – возразила собеседница. – Я его нашла, случайно.

– Нашла?

– Ты же знаешь, все эти аптечные пузырьки одинаковые, – пояснила мисс Деверо. – Во всяком случае, я так думала. Любая склянка, внешне похожая на настоящую по форме и размерам, подходила для моих целей. Вспомни, какой пыльной и грязной она была, – вы даже с трудом разобрали надпись на этикетке.

– Так. И что же?

– Я нашла эту бутылочку в подвале, – продолжала Силия. – Среди огромного количества ненужных пузырьков и склянок. Все они были грязные, и я ни за что бы не подумала…

– Ты имеешь в виду подвал в «Касуолле»? – резко прервал ее майор.

– Что ты, Дон. Здесь вообще нет подвала, если не считать подземных монашеских келий. Я имею в виду подвал в «Уайдстэрз». Вот почему мне в голову не приходило считать пузырек настоящим. Я была уверена, что склянку из-под яда Марго выбросила в ров.

– Значит, ты нашла его в подвале дома в «Уайдстэрз»? – уточнил Дональд.

– Да.

Холден отошел от столика на несколько шагов и, жмурясь от яркого солнца, выглянул в окно. Стрелки часов на конюшенном дворе показывали пятнадцать минут первого.

Вот как раз такой шутки со стороны судьбы, подумал он с горькой иронией, следовало ожидать. Его возлюбленная в по исках похожего пузырька, сама того не зная, находит настоящий. И вот теперь возникает новое неопровержимое доказательство преступных замыслов этой незадачливой поборницы справедливости, которой не хватило знаний даже стереть собственные отпечатки пальцев.

Силия обнаружила пыльную склянку (что примечательно!) в «Уайдстэрз». Но можно ли доказать это и поверит ли полиция?

Дональду послышался слабо доносящийся из-за двери рев Гидеона Фелла, выкрикивающего его имя.

Силия дотронулась до его руки.

– И знаешь, Дон… – нерешительно произнесла она. – Я сама узнала это только вчера ночью… Это было только шутливое предположение, но оказалось, у Марго действительно был любовник.

– Как ты об этом узнала? – удивился Холден.

– Вчера ночью мы осматривали гостиную Марго. – Силия вздрогнула. – В ее китайской шкатулке лежал оплаченный счет.

– Какой счет?

– На годовую ренту… Да, представь себе, на годовую! Видимо, он не был ее минутным увлечением! На годовую ренту той самой квартиры в доме номер 566 по Нью-Бонд-стрит. Квартиры гадалки! Доктор воспрянул духом, узнав об этом. Квитанция датирована началом августа прошлого года. Доктор Фелл даже связался с лондонским центральным телефонным узлом и выяснил, что у них до сих пор зарегистрирован телефонный номер на имя некоей мадам Ванья. Только я не совсем поняла, что Гидеон Фелл теперь задумал…

Грозный рев доктора на этот раз прозвучал совсем близко.

– А я знаю, – вдруг отозвался Холден, очнувшись. – Он хочет послать на Нью-Бонд-стрит меня, в надежде обнаружить там какие-нибудь улики. И он считает, опоздай я на поезд, случится непоправимое. А времени сейчас… Силия!

– Да?

– Ты однажды сказала, что порадовалась бы за Марго, обзаведись та любовником?

– Да, сказала, – серьезно подтвердила девушка. – И не отказываюсь от своих слов.

– Милая, ты не права. Этот шаг был самым ужасным из всех, которые она могла совершить.

– Почему?

– Потому что для меня теперь ясно как день, – нахмурился Холден. – Когда мы найдем любовника Марго, мы найдем убийцу.


Глава 16


Любовника Марго…

А быть может, он на неверном пути?

Нью-Бонд-стрит встретила Дона Холдена роскошью и великолепием. В разгар дня он вышел из такси в самом конце Оксфорд-стрит, на пересечении обеих магистралей. Правда, нужная улица была значительно уже Лод-Бонд-стрит, и менее броские витрины магазинов уже не сражали наповал конкурентов, а после Оксфорд-стрит с ее невероятной толчеей и бесконечными людскими потоками, вобравшими в себя чуть ли не половину населения Лондона, и вовсе казалась захолустной.

Однако и здесь жизнь била ключом. Гигантские полотнища уличной рекламы с разноцветными буквами наперебой зазывали покупателей: «СОВРЕМЕННАЯ ЖИВОПИСЬ!» – гласил один, «ИЗВЕСТНЫЕ МАСТЕРА!» – заявлял другой, «ВСЕ ЛУЧШЕЕ В ФОТОГРАФИИ!» – безапелляционно провозглашал третий. Или просто коротко, по-французски информировал: «М-р Дог. САЛОН-ПАРИКМАХЕРСКАЯ!» И все это невероятное изобилие стекла сверкало под лучами солнца.

Рядом с магазинами, предлагающими столовое серебро и ювелирные изделия, торговали электроприборами, мехами, одеждой, фарфором. Тут же, по соседству, располагались художественные салоны и галереи, где на стенах висели картины в позолоченных рамах. За салонами тянулись длинные витрины, заполненные антикварной мебелью, завораживающей своим великолепием. Холден замечал все это краем глаза продираясь сквозь толпу и выискивая среди номеров домов нужный.

566 должен был находиться на левой стороне улицы, если лондонский муниципалитет со свойственным ему оригинальным чувством юмора не перенес нумерацию на другую сторону.

И наконец, вот он – 566!

Майор, шедший по правой стороне, ускорил шаг и юркнул в открытую дверь ближайшего подъезда, чтобы оттуда присмотреться к интересующему его дому. Дон немного удивился, обнаружив рядом на стене латунную табличку, гласившую, что наверху располагается «Бюро знакомства», гарантирующее стопроцентный результат и полную конфиденциальность. В другое время его заинтриговала бы подобная надпись и, возможно, сгорая от любопытства, он бы посетил это заведение. Но сейчас цель Дональда была иной.

Всю дорогу от Чиппенхэма до Паддингтонского вокзала Дон размышлял над последними указаниями доктора Фелла.

– У меня совсем не осталось времени на подробные объяснения, – заявил доктор, который вполне мог бы успеть проинструктировать Холдена, не трать он драгоценные секунды на ненужные разглагольствования. – Но я хотел бы обратить ваше внимание на загадку черного платья.

– Если вы хотите успеть на поезд, – вмешался Дерек Херст-Гор, великодушно предложивший отвезти Дональда на станцию, – вам лучше поторопиться.

– Нам теперь точно известно, – продолжал излагать Гидеон Фелл, неспособный прервать свой монолог из-за чьих-то слов, – что миссис Марш переоделась ночью в бархатное платье, в котором ее обнаружили умирающей. Она поступила так из каких-то сентиментальных соображений. Но из каких?

– Он может опоздать! – вмешалась мисс Деверо.

– Я опросил этих двоих. – Доктор Фелл кивнул на Силию и мистера Херст-Гора. – Сегодня утром я также задавал вопросы сэру Дэнверсу Локи, леди Локи, Дорис Локи, Ронни Меррику, мисс Оби и мисс Кук. Никто из них никогда не видел Марго Марш в черном платье, хотя некоторые из опрошенных заметили этот наряд в ее платяном шкафу.

– Это действительно так, – подтвердила Силия. – Но времени сейчас двадцать пять минут первого.

Доктор многозначительно посмотрел на Холдена:

– У меня нет ключа от квартиры в доме на Нью-Бонд-стрит. Надеюсь, вы знакомы с техникой взлома и проникновения в запертые помещения?

– В свое время меня этому учили, – сухо проговорил майор.

– И вы могли бы произвести тщательные поиски? – допытывался собеседник.

– Да! – кивнул Дональд. – Только я не знаю, что нужно найти.

Человек-гора схватился за голову:

– Черт! А я разве не объяснил?

– Нет, не объяснили, – заявил Дон. – И как я, по-вашему, обнаружу какие-нибудь улики, изобличающие убийцу, без ваших инструкций?

– Но, дорогой мой Холден, мне не нужны никакие улики! – возразил доктор.

Дональд был потрясен:

– То есть как – не нужны?..

– Нет, не так! – поспешно произнес доктор Фелл. – Просто раздобудьте мне факты, подтверждающие личность этого, так сказать, сердечного друга. И тогда я смогу понять, какими уликами располагаю. – И, промокнув вспотевший лоб, этот невероятный человек внезапно заявил: – Мой дорогой друг, вы проявляете непозволительную медлительность и тратите просто непостижимое количество времени на ненужные разговоры, в то время как вас ожидает неотложное дело. Поверьте, положение действительно серьезнее некуда! Там может произойти кража, а то и…

– Что?

– Трагедия, – озабоченно произнес доктор.

Когда по Нью-Бонд-стрит загромыхала целая вереница грузовиков, Холден инстинктивно юркнул в первый попавшийся дверной проем и рассмеялся привычному автоматизму собственных действий. До чего же странная штука эти старые рефлексы: никуда не пропадают! Даже будничная картина английского полицейского, регулирующего движение транспорта на пересечении с Гросвенор-стрит, сейчас вызывала невольную дрожь.

Майор снова посмотрел на другую сторону улицы, на дом 566.

Узкое четырехэтажное здание было построено примерно лет пятьдесят назад. Внизу располагался книжный магазин, чьи витрины пестрели дорогими переплетами. Слева от магазина размещалась картинная галерея, справа – магазин канцелярских принадлежностей, где на специальных подставках красовались самые разные виды почтовой бумаги и конвертов. Рядом с книжной витриной в дверном проеме виднелся длинный коридор, оканчивающийся лестницей, видимо ведущей в заднюю часть здания.

Дон обвел взглядом безжизненные на вид окна верхних этажей, на каждом по два окна, разделенных каменными колоннами. Первую пару окон закрывало рекламное полотнище с выведенной золотом надписью: «АРЧЕР.МЕХА». Две верхние пары окон, не имевших даже занавесок, зияли пустотой, не давая возможности выяснить, заняты ли помещения.

Значит, интересующая его квартира находится на одном из верхних этажей.

Холден перешел на другую сторону улицы.

Слева от двери под медным указателем с надписью «Седжвик amp; Ко лтд» он с удивлением обнаружил табличку меньшего размера, на которой значилось: «Мадам Ванья».

Дональд задумался, не могла ли Марго ради развлечения тайно практиковать ремесло гадалки и морочить голову самым настоящим клиентам? Подобные забавы, известные с незапамятных времен, снова сейчас в моде. Вот и Дорис Локи, похоже, их одобряет. К тому же предсказательство не запрещено законом, поскольку эта деятельность не связана с насилием. Но Марго… Могла бы этим заниматься Марго?

Плохо освещенный коридор с низким потолком заканчивался лестницей. Свежеотремонтированные коричневые стены еще пахли краской, ступеньки по краям сверкали новенькой медной оковкой.

Прокрадываясь по лестнице, Холден вынужден был постоянно напоминать самому себе, что находится в родной стране, в Англии, что война уже давным-давно закончилась, а на улице жаркий июльский полдень. И все же ладони его слегка вспотели, а в голову лезли старые воспоминания.

«АРЧЕР.МЕХА».

В длинный коридор выходила единственная дверь из золотистого полированного дуба с врезным замком. На лестничной площадке окно, за тусклыми стеклами которого темнеет соседний дом.

Дональд поднялся на следующий этаж. Здесь схожая обстановка, только поверхность точно такой же дубовой двери с врезным замком не украшена табличкой или пояснительной надписью. Плохо – с равной степенью вероятности здесь может располагаться как «Седжвик amp; Ко лтд», так и «Мадам Ванья». В первом случае лучше всего открыть дверь, войти и задать любой вопрос. Майор повернул ручку и очень осторожно нажал. Дверь оказалась не заперта, и он распахнул ее.

«Седжвик и K°» занималась продажей театральных костюмов.

Одного цепкого взгляда хватило Холдену, чтобы в деталях рассмотреть полутемную комнату с двумя окнами, выходящими в узкий переулок. Повсюду на высоких подставках развешены парики, невероятно схожие с настоящими шевелюрами. В углу возвышался женский манекен в мехах по моде девяностых годов прошлого столетия. Вдоль противоположной стены – высокие стеллажи с множеством костюмов, сложенных в стопки.

Дон уже собирался закрыть за собой дверь, как вдруг из темноты до него отчетливо донесся голос, проговоривший:

– …секрет склепа.

Холден так и замер у неплотно прикрытой двери. Похоже, он разобрал конец какой-то фразы, потому что бестелесный голос как ни в чем не бывало продолжал:

– Хотите, я открою вам секрет и объясню, как эти гробы оказались сдвинуты?

В глубине комнаты мелькнул свет, и Дональд, бросив взгляд сквозь цель между дверными петлями, сообразил, в чем дело.

Помещение фирмы «Седжвик и K°» состояло из двух смежных комнат, и в дальней, спиною к двери, перед трельяжем сидел посетитель, над головой которого только что зажегся свет.

Пол передней комнаты устилал толстый ковер. Дон бесшумно проскользнул через нее и осторожно заглянул в следующую.

В зеркале, лицом к которому сидел неизвестный, отражалась на редкость отталкивающая наружность: багровая, испещренная оспяными отметинами рожа с отвислым подбородком и заплывшими глазками, хитро и злобно взиравшими на мир из-под белого судейского парика.

Обладатель отвратительной физиономии любовался своим отражением. Задрав подбородок и водя головой из стороны в сторону, он с петушиным самодовольством разглядывал отвислые щеки. Его уродливые гримасы множились в тройном зеркале трельяжа. И вдруг две руки обхватили мерзкую рожу с обеих сторон, она вытянулась, и сквозь черные прорези проглянули два глаза.

Холден понял, что это маска. А когда руки стянули отталкивающую личину с головы, показалось задумчивое лицо сэра Дэнверса Локи.

– Очень недурна, но уж больно дорогая! – заключил хозяин «Уайдстэрз».

– Дорогая?! – с легким оттенком обиды проговорил собеседник. – Скажете тоже, «дорогая»! – Мелодичный и приятный голос принадлежал женщине средних лет и, вне всякого сомнения, француженке. – Да ведь эти маски работы самого Жуайе! – упрекнула она посетителя.

– Знаю, – отозвался Локи.

– Это его лучшие творения! Он создал их незадолго до смерти. – В голосе женщины добавилось укоризненных ноток. – Я же специально послала телеграмму, чтобы вы приехали посмотреть на них.

– Знаю. И весьма вам благодарен за это. – Сэр Дэнверс побарабанил пальцами по столику и, глянув в зеркало на невидимую собеседницу, совсем другим тоном произнес: – Хочу вам признаться, мадемуазель Фрей, мне очень приятно бывать здесь иногда и беседовать с вами.

– А это уже комплимент! – рассмеялась француженка.

– Но ведь вы не осведомлены ни обо мне, ни о моих делах! Вас волнует только толщина моей чековой книжки.

В зеркале над головой посетителя промелькнула тень, как если бы невидимая собеседница пожала плечами.

Неожиданно, словно желая облегчить беседу, Локи перешел на французский.

– Видите ли, мне нелегко откровенничать с домашними или с друзьями, – пояснил он. – А между тем у меня накопилось столько проблем!

– Вас можно понять, – отвечала мадемуазель Фрей тоже по-французски. – Но, надеюсь, об этих… гробах… месье говорил несерьезно?

– Напротив! – возразил сэр Дэнверс. – Вполне серьезно.

– Я сама недавно похоронила брата, – призналась женщина. – И должна вам сказать, похороны были произведены по высшему разряду. Гроб…

– Гроб этой дамы, – прервал женщину Локи, кося глазом в угол зеркала, – был изнутри деревянным, снаружи свинцовым, а сверху была дополнительная деревянная обшивка. Массивный, воздухонепроницаемый, практически вечный. И такой же принадлежал некоему Джону Деверо, при жизни бывшему министром при кабинете лорда Палмерстона. Его смертное ложе изготовили в середине девятнадцатого столетия. Гробы практически одинаковые, по восемьсот фунтов каждый.

– Вы имеете в виду цену? – удивленно спросила француженка.

– Нет, – отозвался собеседник. – Я имею в виду вес.

– Mais c'est incroyable! Это невероятно! Вы, наверное, шутите?

– Уверяю вас, нет.

– Но чтобы сдвинуть такую тяжесть, понадобилось бы человек шесть, не меньше! – воскликнула женщина недоверчиво. – А вы говорите, на песке не нашли никаких следов. Нет, это невозможно!

– Напротив, – покачал головой Локи. – Не нужно шести человек! Все станет очень просто и понятно, как только вы узнаете секрет.

Вот она, мрачная, тревожащая душу загадка!

Холден, неразличимый для остальных из-за отражающегося в зеркале света, словно прирос к полу.

– Подобные события, – продолжал Локи, – происходили дважды в Англии и один раз в местечке под названием Эзел в Прибалтике. В библиотеке Кае… то есть в одном доме (вы уж простите, я не стану упоминать названий) есть книга, где описано все до мелочей. Но сам я узнал о произошедшем в склепе вовсе не из утреннего разговора с доктором Фе… неким доктором философии… Ничего подобного! Я услышал эту историю с движущимися гробами, войдя сегодня со своим другом в поезд, от знакомого инспектора полиции. Тогда я объяснил ему, в чем хитрость, а он, этот Кроуфорд, пожал мне руку, сказав, что теперь они смогут кое-кого арестовать.

Кое-кого арестовать! Наверняка Силию! Дон почувствовал, как хрупкий, призрачный щит, до сих пор хоть немного защищавший его избранницу, разбился вдребезги. Бесшумно ступая по ковру, Холден осторожно попятился к двери. Однако задумчивое и напряженное выражение лица Локи в зеркале заставило его помедлить еще немного.

– Но меня беспокоят совсем другие вещи, – заявил Локи.

– Вот как? – сухо пробормотала его собеседница. – Не хотите ли посмотреть еще несколько масок работы Жуайе?

– Вы не верите мне? Думаете, я шутил насчет этих гробов?

– Месье – наш покупатель и может говорить все, что ему угодно, – холодно произнесла женщина. – В разумных пределах, конечно.

– Мадемуазель, прошу вас!.. – Локи в сердцах ударил ладонью по столу, его изысканное, лощеное лицо покрылось сетью мелких морщинок. В глазах читалась мольба. – Я был уже немолод, когда женился, – вздохнул сэр Дэнверс. – А сейчас у меня девятнадцатилетняя дочь.

Его собеседница смягчилась. Должно быть, новая тема разговора была доступна ее пониманию.

– И вы беспокоитесь о ней. Да?

– Да! – кивнул хозяин «Уайдстэрз».

– А она, вне всякого сомнения, хорошая, добродетельная девушка, – улыбнулась француженка.

– Что значит «добродетельная»? Я таких слов не понимаю, – проворчал Локи. – Такая же, как большинство девиц в наше время, бегающих по улицам и виляющих хвостом… Покажите-ка мне еще какую-нибудь маску!

– Постойте, месье! Зачем же так говорить? – В голосе мадемуазель Фрей слышались одновременно укор и насмешка.

– А что я такого сказал?

– Как – что?! Ваши слова циничны и очень некрасивы! – воскликнула собеседница.

– Но разве я виноват в черствости и бессердечии нынешней молодежи? – возразил Локи. – Вы согласны с моим мнением?

– Да бросьте вы!..

– Да-да. А иногда и просто безжалостна, – убеждал сэр Дэнверс. – И вовсе не из-за врожденной жестокости. А просто потому, что нынешнему поколению безразлично, как скажутся их поступки на судьбе других. Они думают только о себе. – Локи, не надевая, приложил к лицу еще одну маску. Искусно раскрашенная и напоминающая настоящее лицо личина запечатлела в себе черты девушки, нежной и невинной до кончиков длинных ресниц. – Все они слепы. Слепы и глухи ко всему, кроме собственных интересов, – продолжал мужчина. – Если им что-то понравится, они непременно должны заполучить желаемое. А попробуй объяснить юным эгоистам, что они не правы, и они, даже искренне согласившись с тобой, через мгновение уже напрочь забудут о твоих словах. Нет, юность – жестокая пора! – Он положил маску. – А теперь я хочу поделиться с вами, с чужим человеком, такими мыслями, которыми не стал бы делиться с женой.

– Месье, вы прямо пугаете меня! – с чувством воскликнула француженка.

– О, прошу прощения! – смутился сэр Дэнверс. – Если хотите, я сейчас же замолчу.

– Нет, почему же!.. Я охотно послушаю, только…

– Так вот, вчера вечером, – начал Локи, – когда нас всех опрашивал этот доктор философии, меня вдруг посетило одно предположение. Настолько невероятное, что я долго не мог поверить. Я и сейчас не могу поверить… Идея эта возникла у меня после вопроса, заданного как раз этим самым доктором Феллом. Он поинтересовался, не посещала ли та самая внезапно умершая леди, красивая, полная сил и здоровья, не посещала ли она мой дом днем двадцать третьего декабря? Я честно описал ее появление у нас, однако кое о чем сказать не решился. Да и теперь не рискну. Только вскоре после ее ухода я видел из окна своего кабинета, как наша гостья бродила по заснеженному полю. Но бродила не одна. – Локи примерил еще одну маску. На этот раз из зеркала усмехнулось лицо самого дьявола. – Если меня спросят, я отрекусь от своих слов или просто отшучусь, но спутник женщины протянул ей какой-то предмет. И теперь я почти уверен, что видел маленький коричневый пузырек! Тот самый пузырек…

– Подождите минутку, месье, – вдруг перебила отца Дорис женщина. – Мне кажется, входная дверь открыта.

Дьявольская маска исчезла. В следующие несколько мгновений началась целая цепочка перемещений.

Когда француженка вышла в переднюю, Холден был уже на лестнице. Однако он не собирался спасаться бегством, хотя имел все шансы скрыться незамеченным. В считаные секунды в голове Дона родились два плана, но он осуществил третий, как нельзя лучше подходивший для его целей.

Когда продавщица распахнула дверь в коридор, майор уже стоял напротив, вытянув руку, как если бы собирался постучаться.

Мадемуазель Фрей оказалась стройной, подтянутой женщиной лет тридцати пяти. Черноволосая, черноглазая, с ярко накрашенными губами, резко выделявшимися на бледном лице, француженка выглядела живой и миловидной, что вполне заменяло ей красоту.

Все еще пребывая под впечатлением разговора с Локи, она окинула Холдена рассеянным взглядом и, как он и ожидал, автоматически спросила по-французски:

– Et alors, monsieur? Vous desirez? {Итак, месье, что вы хотите? (фр.)}

– Прошу прощения, мадемуазель! – громко ответил Дональд на том же языке.

Он сделал это нарочно, на случай, если обрывки беседы донесутся до Локи. Ведь если хочешь, чтобы твой голос не был узнан, лучше всего заговорить на чужом языке, чтобы слушающий не уловил в твоей речи знакомых интонаций.

– Прошу прощения, мадемуазель, но мне нужна мадам Ванья.

– Мадам Ванья? – Темные глаза француженки по-прежнему отрешенно смотрели сквозь него.

– Да. – Холден старался имитировать английский акцент. – Эта дама предсказывает будущее.

– А-а! Мадам Ванья! – наконец опомнилась женщина. – Мадам не здесь, а этажом выше.

– Простите меня за беспокойство, мадемуазель! – извинился Дон.

– Не стоит, месье.

Дверь закрылась.

Холден торопливо поднялся на последний этаж. Здесь, под самой крышей, было очень жарко. В углу тускло горела крохотная лампочка. Свесившись вниз через перила лестничной площадки и стараясь особенно не высовываться, но в то же время не упускать из виду дверь «Седжвик и K°», майор напряженно ждал.


Глава 17


Интересно, черт возьми, что делает здесь Локи?

Впрочем, его появление может оказаться и простым совпадением. Помнится, вчера вечером в «Уайдстэрз» отец Дорис упоминал, что собирается сегодня в город. И нет ничего удивительного в желании сэра Дэнверса покупать маски на оживленной Нью-Бонд-стрит. Но почему именно в этом здании? Почему?..

И все же расчет Холдена был точным. Если бы Локи догадывался, что в квартире гадалки, этажом выше, Марго встречалась со своим таинственным любовником, как знала это Дорис, он вряд ли удержался бы и не заглянул наверх. Хозяин «Уайдстэрз» только что слышал, как незнакомец с явным английским акцентом справлялся по-французски о мадам Ванья. И это спустя полгода после смерти Марго! Учитывая к тому же активно ведущееся полицейское расследование.

В таком случае Локи обязательно должен зайти сюда под тем или иным предлогом! Обязательно!

И поэтому майор ждал. Но время шло, а ничего не происходило.

Между тем Дональд пристально оглядывал верхний этаж в поисках способа проникнуть в квартиру. Все тот же голый коридор с единственной дубовой дверью и врезным замком. Напротив, на лестничной площадке, такое же окно с видом на соседний дом, как и этажом ниже. Холден подошел к двери и попробовал повернуть ручку.

Разумеется, заперто. Без инструментов не обойдешься. Впрочем…

Потолок над лестничной площадкой низкий, а пожарного выхода на крышу, предусмотренного правилами, нигде не видно. Значит, пожарный люк находится в квартире мадам Ванья, так что проникнуть в запертое помещение можно с крыши.

А тем временем этажом ниже по-прежнему царила тишина.

«Ты совершил ошибку! – сказал себе Дон. – Дэнверс Локи ничего не знает, забудь о нем! Представь, что его здесь нет».

Распахнув обе створки окна на лестничной площадке, Дональд взобрался на подоконник и высунул голову на улицу. Расстояние до шершавой кирпичной стены соседнего дома равнялось всего паре футов. Большинство окон в доме выглядели нежилыми. Снизу, с земли, до которой пришлось бы лететь футов сорок, доносился запах плесени.

Холден выбрался на карниз и, держась за раму изнутри, подтянулся. Правой рукой он попытался схватиться за край каменного парапета крыши, но, даже полностью вытянув Руку, он не доставал до цели дюймов на восемнадцать. Значит, придется подпрыгнуть. Дон приготовился.

Внизу прогромыхал автобус. Далеко внизу, в просвете между домами, Дональд краем глаза различал движение сверкающих стеклами автомобилей. Приняв устойчивую позу и касаясь рамы только кончиками пальцев, Холден оттолкнулся и прыгнул.

В прыжке он потерял равновесие, но правая рука все же нашла опору. Потом левая. Подтянув колени и упираясь ботинком в дюймовой ширины выступ, Дон швырнул свое тело через парапет и как кошка вскочил на ноги.

Солнце слепило глаза. Только пару секунд спустя Дон понял, что его загадочное появление из ниоткуда вызвало изумление двоих рабочих на крыше соседнего дома. Рабочие тащили длинную и тяжелую деревянную вывеску, на которой черно-золотистые буквы возвещали: «БОББИНГТОН ИЗ БАТА». Головы работяг высовывались из-за вывески, как из-за забора. Рты их были открыты от удивления.

Холден не подал виду, что заметил мужчин на крыше. Он неторопливо и задумчиво окинул взглядом крышу, потом лениво вытащил из кармана блокнот и карандаш. Хмуро глянув на исцарапанную серую поверхность крыши, Дональд чиркнул в блокноте пару строк, потом немного прошелся, скрипя жестью, и сделал еще одну запись. Осмотрев центральный дымоход, одна из труб которого наклонилась почти на сорок пять градусов, майор сделал сразу несколько пометок, а потом с самодовольным, торжествующим видом громко, чтобы услышали рабочие, проговорил:

– Теперь они мне заплатят за все сполна!

– Вонючий стукач! Гнида! – крикнул один из работяг.

Другой промолчал, но презрение, исходившее от него, почувствовали бы даже ангелы на небесах. Потому что нельзя игнорировать тот факт, что в такой свободной и демократичной стране, как Англия, вам достаточно только намекнуть, что вы умеете профессионально «стучать» (то есть шпионить, вынюхивать и добывать компрометирующие сведения), как вас без колебаний примут где угодно. Деревянная вывеска на соседней крыше исполнила что-то вроде боевого танца, зато от возникшего было подозрения не осталось и следа.

– Гнида! – снова выкрикнул кипящий негодованием голос, и вывеска, словно подвыпившее четвероногое, продолжила путь к фасаду.

А между тем Холден обнаружил вход в комнаты мадам Банья.

Пожарный люк находился далеко сзади, у самого гребня крыши, рядом с невысокой дымовой трубой. По соседству располагалось наклонное застекленное окно, тщательно занавешенное изнутри и запертое на замок. Что же касается люка… Большинство домовладельцев во всем мире вряд ли вспомнят, заперт ли их чердачный люк. Но даже если таковой и окажется заперт на засов, прогнившая древесина или ржавая жесть легко поддастся острому ножу, просунутому под крышку. Пальцы Холдена нащупали в кармане складной нож.

Но он не осмеливался действовать, пока двое рабочих не закончат устанавливать вывеску на металлических шестах, укрепленных на фасаде здания. Поэтому Дон расхаживал взад и вперед по этой проклятой крыше, пряча перепачканные копотью ладони и строча в блокноте, пока пролетарии тянули резину и без конца пререкались.

Это был открытый всем ветрам участок кровли, напоминающий полянку среди леса печных труб. На юге в промежутках между дымоходами можно было различить сверкающие на солнце окна зданий на Пикадилли. На севере ветер развевал флаги над Селфриджем. Солнце медленно ползло под уклон. «Господи, когда же закончат эти рабочие? Могут они поторопиться?»

В воздухе пахло гарью, потому что…

Холден вдруг замер, уставившись на маленький дымоход у самого гребня. Тающий под порывами ветра, оттуда по верхнему краю крыши стелился, завиваясь кольцами, желтовато-серый дымок.

В темных, неосвещенных, запертых комнатах мадам Ванья, Давно пустующих после смерти Марго, кто-то есть! Этот человек пришел сюда раньше Дональда и теперь сжигает что-то в камине. Возможно, с этим дымком улетучиваются жизненно важные улики.

Нет! Плевать на рабочих – он больше не может ждать! Дон осторожно подергал крышку люка – на засов не заперто. Хорошенько поддав плечом, Холден распахнул ее и уперся взглядом в густую темноту. Что бы ни находилось там, внизу, это не могла быть комната, где неизвестный топил камин.

Холден бесшумно протиснулся внутрь, опустив за собою крышку и оставив лишь узенькую щелочку, в которую просачивался свет. Присмотревшись, Дон разглядел внизу ржавую газовую плиту и понял, что попал на кухню. Дальше располагалась ванная и две комнаты – цель его путешествия. Да! Вот она, закрытая дверь. Теперь нужно действовать бесшумно!

Спустившись прямо на плиту, майор расслабил мышцы и почти беззвучно спрыгнул на пол. Застарелая вонь засоренной раковины и мышиного помета усиливала гнетущую атмосферу, царящую в помещении. Благодаря полоске света над краем люка Дон как следует разглядел и раковину, и кухонные шкафчики, и линолеум на полу, и дверь, ведущую в комнаты.

Когда Холден взялся за ручку, на него пахнуло опасностью. Бывший разведчик ощутил близость насилия и смерти так же отчетливо, как ощущаешь напряженность, войдя в комнату, где только что произошла ссора.

Дон открыл дверь, коснувшуюся какой-то мягкой преграды – возможно, занавески. По-прежнему ничего не видя в кромешной тьме, он ощупал стены и наткнулся на другую дверь с торчащим в замке ключом, который Холден тут же бессознательно повернул.

Выставив вперед руки, майор нащупал за дверью тяжелые пыльные портьеры и бесшумно проскользнул внутрь.

– Ах ты, свинья! – прошептал в полумраке чей-то голос.

Холден замер.

Если даже этот шепот ему и померещился, то потрескивание огня в камине точно не пригрезилось. Приглядевшись, Холден заметил справа от двери широкую низкую софу, частично заслонявшую камин, однако больше ничего не смог различить в этом душном, пыльном сумраке. Угасавший огонь в камине по временам ярко вспыхивал, тяжелый запах горящей полированной древесины и какой-то плотной ткани наполнял комнату.

И тут началось.

Из-за софы, отчетливо вырисовываясь на фоне догорающего огня, возникла человеческая голова. Она поднималась медленно, с трудом, и постепенно начали проступать кон туры фигуры. Этот силуэт источал злобу. Покачнувшись, он вдруг опустил руку, и прямо в голову Холдену из темноты метнулся какой-то предмет. В полете он сверкнул собственным светом. Увернувшись, Дон услышал, как предмет тяжело ударился у него за спиной о дверь и, упав на ковер, медленно покатился в сторону камина. Тут Холден наконец разглядел его – это был хрустальный шар для предсказаний.

Пригнувшись, разведчик медленно двинулся на противника. Тот молча отступил. Удушливая гарь по-прежнему отравляла воздух. С каждым шагом Холдена фигура пятилась назад. Майор решил обогнуть камин и, напряженно вглядываясь в темноту, заметил, что незнакомец пытается нащупать что-то на стене. В следующий миг ему это удалось, но результат оказался для Дона неожиданным.

Щелкнул выключатель, и на столе посреди комнаты зажглась тусклая лампа в сферическом стеклянном абажуре. Холден опустил руки в немом изумлении.

Перед ним, держась за выключатель, стоял ошеломленный и растерянный Торли Марш.

Накрахмаленный воротничок маклера болтался на нескольких нитках, черный галстук съехал вбок и затянулся в тугой узел. Костюм Торли был весь перепачкан пылью, бледное лицо приобрело бессмысленное выражение, но, как и всегда, ни единая прядь покрытых лаком волос не выбилась из его тщательно уложенной прически.

Наконец взгляд бывшего приятеля прояснился.

– Дон! Старина! – воскликнул он дружески, слабо улыбнувшись.

Протянув Холдену руку, он неуверенно двинулся навстречу, но вдруг зашатался и рухнул лицом вниз.

Только теперь майор заметил на затылке Торли запекшуюся кровь и ржавые пятна на магическом кристалле.

– Торли! – окликнул он.

Мощная фигура на полу не шевелилась.

– Торли!

Холден бросился к лежащему Маршу и попытался приподнять его. Обхватив обмякшее тело под мышками, Дон, напрягая все силы, доволок его до софы.

– Торли! Ты слышишь меня?

Кое-как взгромоздив бесчувственного приятеля на подушки, Дон продолжал поддерживать его за плечи. Торли попытался заговорить. Губы раненого беспомощно задергались как у человека, страдающего заиканием, но он не смог произнести ни слова. Две крупных слезы покатились по бледным щекам.

Теплые чувства, которые Дональд когда-то испытывал к былому товарищу, вновь нахлынули на Холдена, и воспоминания о мягком характере приятеля, его бескорыстии и доброте замелькали перед глазами, словно картинки калейдоскопа. Если даже Торли сознательно пытался оговорить Силию… Все равно нельзя ненавидеть человека, который тяжело ранен и нуждается в помощи.

Марш был действительно серьезно ранен. Насколько серьезно, Дон не мог сказать с уверенностью, но еле уловимое биение пульса Торли ему совсем не нравилось. Тяжелый хрустальный шар, по весу не уступающий хорошей дубине, мог оказаться опасным и даже смертельным оружием.

Внезапно Холдена осенило: «Телефон!»

Доктор Фелл говорил об имеющемся здесь телефоне. Уложив приятеля на бок, Дональд обследовал комнату. Помещение и впрямь выглядело настоящим обиталищем пророчицы. Все здесь было черного цвета – и ковер, и портьеры на дверях, и занавеси на окнах, – за исключением лишь высокого кресла эпохи короля Якова, обитого красной камкой, стоявшего посреди комнаты рядом с резным деревянным столом. Видимо, оно служило сиденьем предсказательницы, а напротив стояло еще одно, предназначенное для посетителей.

На столе царил страшный беспорядок, судя по всему образовавшийся во время борьбы Марша с неизвестным врагом. У одной из стен Дональд заметил резной шкафчик с ключом в замке. Но телефона нигде не было видно.

В камине, шипя и испуская маслянистый дым, догорали куски полированного дерева и ткани. Схватив каминные щипцы и помогая себе руками, Дон выгреб содержимое на мраморную плиту перед очагом.

Да, все-таки он опоздал. Опоздал! Потому что неизвестный проломивший шаром голову приятеля, успел улизнуть.

На софе застонал Торли. Телефон! Надо искать телефон!

Обойдя комнату, майор наткнулся на еще одну дверь, ведущую в первое из двух смежных помещений, окна которого выходили на Нью-Бонд-стрит. Шторы здесь не были задернуты. Это была комната ожидания, очень похожая на приемную врача но нашпигованная всевозможной мистической атрибутикой. Здесь, на маленьком столике у стены, Холден обнаружил цель своих поисков.

Единственное, чем он мог сейчас помочь другу, – это набрать три девятки и вызвать «скорую». Но это означало поставить в известность полицию, что решительно противоречило планам доктора Фелла. Что же предпринять? Стоп! Есть идея!

Правую руку, которой Дон выгребал горящие куски дерева из камина, щипало и жгло, когда он крутил диск. Казалось, его не соединят никогда. И вот наконец…

– Военное министерство? – Голос разведчика прозвучал неестественно громко в тишине наполненной магическими предметами приемной. – Добавочный восемь четыре один, пожалуйста!

И снова пауза; слышна только вибрация стекол от проносящегося внизу транспорта.

– Добавочный восемь четыре один? – уточнил Холден. – Я хочу поговорить с полковником Уоррендером.

– Извините, сэр, но полковник вышел.

– Черта с два! – Дон представил, как секретарша на другом конце провода отпрянула от трубки. – Черта с два он вышел! Я же слышу, как он гремит стаканами у себя на столе! Передайте, что с ним хочет поговорить майор Холден по делу чрезвычайной важности… Алло! Фрэнк?..

– Да? – произнес знакомый ироничный голос.

В соседней комнате Торли Марш истерически рассмеялся. Жиденький, слабый и какой-то механический смех приятеля ударил по нервам. Веселье Марша казалось нездоровым, лихорадочным, а то и предсмертным.

– Фрэнк, у меня нет времени на объяснения. Не мог бы ты втайне организовать неотложную помощь из какой-нибудь частной клиники для серьезно раненного человека? Возможен пролом черепа. Сумеешь?

– Дон, это абсолютно невоз… – начал возражать полковник и вдруг спросил: – Слушай, Дон, а это, случайно, не связано с девушкой, похитившей твое сердце?

– В каком-то смысле связано.

– Вот те на! Ну и как, удалось тебе заглянуть ей под юбку?

– Фрэнк, мне сейчас не до шуток! – взорвался Холден.

Голос Уоррендера посерьезнел.

– Надеюсь, никаких грязных дел? – встревожился он. – Дай слово, что ты не влип в неприятности!

– Даю слово, – твердо ответил Дональд.

– Хорошо, – вздохнул Уоррендер. – Тогда диктуй адрес.

Холден назвал улицу и номер дома.

– Твоя неотложка будет там через десять минут, ни о чем не спрашивай. Расскажешь мне обо всем позже.

Полковник повесил трубку.

Холден опустился на стул. Рука горела огнем. Разведчик вдруг ощутил горький привкус поражения – ему не удалось появиться вовремя и перехватить убийцу. Кто же убийца? Не все ли равно? Дону поручили обыскать квартиру, и он, гори оно все синим пламенем, обыщет ее!

Холден вернулся в занавешенную мрачными черными портьерами комнату, где тусклый свет настольной лампы только подчеркивал густоту теней. Он ничем не мог помочь сейчас Торли, который пребывал в бессознательном состоянии, тяжело и хрипло дыша. Дональд принялся исследовать стол.

Разведчик с отвращением обнаружил, что съехавшая набок черная скатерть являлась на самом деле старинным погребальным покровом. Эта деталь наводила на мысли уже не о надувательстве, а скорее о ненормальности. Помятый вид ткани свидетельствовал о происходившей здесь борьбе. В нескольких местах виднелись пятна подсохшей крови.

На столе помимо подставки для шара Холден заметил только два предмета – голову ибиса из зеленого жадеита, лежавшую на самом краю, и плоскую бронзовую тарелку с выгравированным на ней символом и какой-то подписью. Рисунок показался Дону смутно знакомым. Стоп! Ну конечно! Такое же изображение красовалось на золотом перстне, которым доктор Фелл запечатывал дверь склепа. Майор склонился пониже, чтобы различить выгравированные строки.

«Это спящий сфинкс. Он грезит о Парабрахме – уделе, уготованном смертным. Человеческая его часть символизирует высшие начала, звериная – низшие. Он также олицетворяет собою две стороны человеческого естества: внешнюю, Представленную на обозрение всему миру, и внутреннюю, о которой догадываются лишь немногие».

Не задумываясь над мистическим смыслом этих фраз, Холден начал торопливо рыться в ящиках стола. Все они оказались не заперты и пусты. Ничего – ни монетки, ни забытой газеты. Дон попробовал поискать потайные отделения, но безуспешно. Может быть, с резным шкафчиком напротив камина ему повезет больше?

Торли, не приходя в сознание, громко стонал, пока Дональд отпирал дверцу ключом, торчавшим в замке. Внутри он обнаружил небольшую, вполне современную стальную коробку с картотекой, чьи незапертые ящики свободно выдвигались. Все карточки оказались девственно-чистыми, но Холден заметил, что многие попросту отсутствуют. Они были вырваны, как Дон определил на ощупь, уже давно.

Майор понял, что из картотеки бесследно исчезли имена клиентов мадам Ванья. Не найдя внутри больше ничего интересного, он принялся осматривать стенки деревянного шкафчика.

Это была старинная вещь работы времен флорентийского Ренессанса, украшенная резьбой с изображением древних гербов и ликов святых. Вероятно, этот мебельный шедевр попал в квартиру гадалки из Касуолла. Тихо присвистнув, Холден чиркнул зажигалкой и осветил нижнюю часть резьбы. Чтобы не слышать прерывистого дыхания Торли, напоминающего предсмертный хрип, Дон принялся размышлять вслух:

– Когда итальянский мастер, чьи кропотливые руки создали подлинное произведение искусства, не соблюдает пропорций, это уже интересно… А если одно из украшений-розочек вдруг оказывается крупнее остальных, это… Торли, ради бога, тише!

Приятель снова зашелся в приступе лихорадочного смеха.

– Пожалуйста, успокойся! – жалобно произнес Дон. – Я ничем не могу помочь тебе! Сейчас приедет «скорая»!

Об обожженной руке Холден забыл напрочь. Кровь стучала в висках. Опустившись на колени перед шкафчиком, Дональд нажал на розочку, казавшуюся явно крупнее остальных.

Раздался слабый щелчок, и снизу выдвинулся небольшой ящичек, доверху набитый серыми листами бумаги, исписанными торопливым, но четким и разборчивым почерком сестры Силии.

Это были любовные письма Марго, и верхнее было датировано двадцать вторым декабря.

Итак, поиски увенчались успехом.

Дон погасил зажигалку, уже начинавшую шипеть, и, стоя на коленях в полумраке, бережно взял в руки письмо. Разбирать небрежные строки не хотелось: Холдену мерещилось, будто покойная Марго, кареглазая, с ямочками на щеках, бродит где-то рядом.

Дональд встал, убрал зажигалку в карман и, вернувшись к столу, разложил письмо на погребальном покрове под лампой. Слова, написанные миссис Торли Марш, а вместе с ними и она сама начали оживать.


«Любимый!

Я не стану ни отправлять, ни вручать тебе лично это письмо, как отправляла другие. Наверное, я поступаю глупо, но письмо – единственный для меня способ быть с тобой, когда тебя нет рядом! Нет рядом! Нет рядом!.. Завтра или через пару дней все наконец разрешится. Поженимся мы или вместе умрем, но…»


Холден задумался. Эти фразы, по крайней мере частично, подтверждали определенную версию. Майор пробежал глазами письмо, сплошь состоявшее из интимных признаний. И внезапно прочел:


«Порой мне кажется, что ты меня совсем не любишь. Иногда мне даже представляется, что ты ненавидишь меня. Но ведь этого не может быть! Если ты и впрямь хочешь совершить задуманное нами, пожалуйста, прости меня за недостойные мысли! Я часто наслаждаюсь, снова и снова повторяя вслух твое имя. Повторяя и повторяя до бесконечности! Я говорю…»


Холден вдруг оторвался от письма, В гробовой тишине из передней до него явственно донесся звук, заставивший его насторожиться. Кто-то тихо стучался в дверь квартиры.


Глава 18


Конечно, это могли быть люди из «Скорой помощи». Впрочем, они вряд ли постучались бы так тихо и так неуверенно. И все же это могли быть они.

Торопясь к двери, Холден заметил на ковре окровавленный камень. Им-то, скорее всего, и пробили голову Торли Маршу. Нельзя, чтобы его видели эти люди из клиники.

Не думая об отпечатках пальцев, Холден подобрал камень, обтер его письмом Марго и положил на стол. Когда вы ставите прозрачный кристалл на ровную белую скатерть, несколько капелек оказываются почти незаметны.

Тихий стук возобновился.

Холден отодвинул настольную лампу подальше и, расправив плечи, вышел в переднюю. Вдохнув поглубже, он повернул ручку и, щелкнув замком, отворил дверь.

С порога на него смотрели Силия Деверо и доктор Гидеон Фелл, испуганные и встревоженные.

Дональд Холден, конечно, и сам не знал, кого он ожидал там увидеть: человека, зверя или черта, но уж точно никак не этих людей. Комкая в руке письмо Марго, он отступил назад.

– Ты… в порядке? – воскликнула Силия.

– Конечно. Но что ты здесь делаешь?

– Ты весь растрепан. Тут что, была драка?

– Да, тут была драка, но я в ней не участвовал.

Силия вошла, взгляд ее блуждал по комнате, которая больше всего походила на фешенебельную приемную врача. Постепенно глаза ее зажглись тайным изумлением. Доктор Фелл, взлохмаченный, где-то обронивший шляпу, накидку и одну из тростей, задыхался от спешки.

– Сэр, – начал он, причем голос доносился откуда-то из бездонных глубин его чрева, – наш друг инспектор Кроуфорд раскрыл тайну передвинутых гробов.

– Знаю.

– Знаете?

– Ему объяснил Дэнверс Локи. Локи сейчас здесь.

Глаза доктора Фелла вспыхнули.

– Здесь?!

– Нет, не в этой квартире, а этажом ниже. Он покупает маски в магазинчике под названием «Седжвик и K°». Возможно, он уже ушел, но в любом случае Кроуфорду рассказал он.

– Итак, насколько я понимаю, – прорычал доктор Фелл, проведя рукой по лбу, – мы должны уберечь юную леди от расспросов полиции до тех пор, пока не сможем – если сможем – что-нибудь доказать. – Он помолчал. – Мистер Херст-Гор весьма великодушно подкинул нас до города. Но он… гр-рм… высадил нас у Найтсбриджа, и мы еще час сюда добирались. – Доктор Фелл снова вытер лоб, словно боясь перейти к самому важному, потом спросил: – Итак, друг мой, что же здесь произошло?

Холден рассказал.

– Торли! – прошептала Силия. – Торли!

– Силия, пожалуйста, не ходи в ту комнату!

– Хорошо, Дон. Как скажешь.

Доктор Фелл слушал молча. Лицо у него было мрачное, но облегчение от него исходило не менее ощутимо, чем тепло от печки.

– Спасибо, – сказал он, заслонив рукой очки. – Вы хорошо поработали. А теперь подождите здесь оба, пожалуйста. И дверь пусть лучше остается открытой – помимо «скорой помощи» я жду еще нашего друга Шептона.

Холден изумленно воззрился на доктора:

– Шептона?

– Да. Я практически похитил из Касуолла этого почтенного джентльмена. Как раз в тот момент, когда тот покупал себе табак в деревенской лавке.

Без дальнейших объяснений доктор Фелл скрылся в соседней комнате. Холден и Силия недоуменно переглянулись в душных, горячих сумерках комнаты; потом Силия, опустив глаза, тихо проговорила:

– Дон…

– Да?

– Это письмо, которое ты держишь… Доктор Фелл мне многое рассказал… Это письмо Марго?

– Да.

– Можно я прочту его? – И Силия протянула руку.

– Силия, я не хочу, чтобы ты его читала! Я…

Слабая, чуть насмешливая и усталая улыбка тронула уголки ее губ и оттенила прозрачную нежность ее глаз.

– Дон, ты и правда считаешь, что мне не положено знать такие вещи? Ведь я сестра Марго и тоже могу сильно влюбиться, в общем-то это уже случилось. Ох, Дон!

– Хорошо. Держи.

В наступившей тишине они молча ждали.

Взяв письмо, Силия подошла к окну и отдернула занавеску, загремевшую деревянными кольцами. Сколько-то она медлила, опустив ресницы и сжимая сложенное письмо в руке.

А в соседней комнате, где на стенах висели черные драпировки, а на столе стоял прозрачный камень, слоновой походкой прохаживался доктор Фелл. Первым делом сквозь ездившие на носу очки он внимательно обследовал обгорелые остатки, извлеченные Холденом из камина. Потом он направился в конец комнаты, где за занавесками прятались еще две двери. Распахнув ту, что слева, он включил свет и заглянул в кухоньку, через которую Холден проник в квартиру. Затем доктор Фелл открыл другую дверь и тоже включил свет – так, что Холден увидел, что это ванная комната.

Силия стала читать письмо. Она читала краснея, но не поднимая глаз и не меняясь в лице.

А тем временем доктор Фелл, в каменной неподвижности постояв на пороге ванной, выключил свет и закрыл дверь. Он повернулся кругом, поднял свою косматую голову. И…

– Нет! – вскричала вдруг Силия. – Нет! Нет! Нет!

Холдена, пытавшегося наблюдать за ними обоими одновременно, от неожиданности бросило в жар.

Спохватившись и взяв себя в руки, Силия сказала:

– Прошу прощения. Но это имя…

– Какое имя?

– Человека, в которого была влюблена Марго. – Изумление, недоверие (быть может, смирение?) сквозило в голосе Силии. – «Иногда мне достаточно просто снова и снова повторять твое имя!» И здесь оно упоминается, наверное, раз шесть. – Силия задумалась, очевидно погрузившись в воспоминания. – Но это объясняет… это объясняет все! Дон, ты читал это письмо?

– Я начал, но тут как раз пришли вы с доктором Феллом. Ну и кто же эта свинья? Скажи!

Но тут, словно полицейский с ордером на арест, на пороге появился молодой врач в сопровождении двух санитаров с носилками. Деликатно постучав по открытой двери, он поинтересовался:

– «Скорую» вызывали?

Холден мотнул головой куда-то назад. Вновь прибывших встретил доктор Фелл, причем он тотчас же закрыл за ними дверь, и до слуха остальных донесся его громогласный речитатив.

Однако вслед за медиками по лестнице понимался еще кто-то. Вскоре в дверном проеме обрисовалась огромная сутулая фигура доктора Эрика Шептона, слегка запыхавшегося и с неизменной летней шляпой в руках и нимбом седых волос вокруг лысины. Любезный взгляд и упрямо сжатый рот чем-то неуловимо отличались от виденного Холденом на детской площадке.

– Силия, моя дорогая! – начал с порога доктор Шептон.

Силия не обратила на него внимания.

– Сначала это кажется невероятным! – проговорила она, глянув еще раз на письмо и принявшись складывать его гармошкой. – Но так ли это невероятно? Если вспомнить Марго? Нет. Это до ужаса верно.

– Но… Силия, дорогая!

Силия очнулась.

– Вы всю дорогу в машине не хотели говорить со мною, – продолжал полунасмешливо старый доктор. – Да и я, признаться, не очень-то люблю беседовать в присутствии посторонних, например мистера Херст-Гора. Но я всего лишь сельский врач. Я, наверное, совершаю гораздо больше ошибок, чем хотелось бы думать. И если я где-то ошибся…

– Доктор Шептон, – Силия широко раскрыла глаза, – Неужели вы думаете, что я обижаюсь на вас?

Доктор явно удивился:

– А разве нет?

– Я лгала, – сказала Силия с невыразимым спокойствием, скрывавшим боль. – Что же могли подумать вы, да и любой порядочный человек? Они, наверное, арестуют меня, и бог видит, что я это заслужила. – Она на мгновение прикрыла рукой глаза. – Но почему, почему вы не сказали мне?

– Потому что так было правильно, – сказал доктор с резкостью, уничтожившей всю его любезность. – И плевать я хотел на лондонских детективов, я и сейчас считаю, что был прав.

– Доктор Шептон, если бы вы только сказали мне!

Дверь в соседнюю комнату открылась.

У Холдена не было времени ломать голову над значением этих таинственных речей, хотя от него не ускользнули нотки боли и гнева в ее голосе.

Из соседней комнаты на носилках вынесли Торли Марша, до подбородка укрытого белой простыней. Торли так и не приходил в сознание. От его судорожных вдохов простыня часто вздымалась.

Молодой доктор мрачно обернулся к доктору Феллу:

– Надеюсь, вы понимаете, сэр, что нужно поставить в известность полицию?

– Сэр, – встрепенулся доктор Фелл, – разумеется! И можете положиться на мое слово – я самолично доложу в полицию. А что он?

– Не очень-то.

– Что ж, я имею в виду…

– Примерно один шанс из десяти. Осторожней, ребята!

«Нет, не могу я больше слышать эти стоны! – подумал Холден. – Возможно, конечно, Торли ничего не понимает и ничего не чувствует, может быть, он бродит где-то в потемках собственного сознания. Но даже в беспамятстве человек не может стонать просто так».

Силия, снова прикрыв рукою глаза, отвернулась, когда Торли выносили на лестницу. Никто не проронил ни слова. Когда его унесли, по лестнице, поминутно оглядываясь, поднялся сэр Дэнверс Локи.

Локи, облаченный в превосходно скроенный синий костюм, в серой шляпе и серых перчатках, с изящной тросточкой, безмолвно остановился на пороге. Скулы его заострились; во взгляде читалась растерянность.

– Если бы мне только сказали! – всхлипывала Силия. – Если бы мне только сказали!

Доктор Фелл, с трудом протиснувшись в дверь, вышел в переднюю. Лицо его пылало от возбуждения, когда он обратился к Холдену.

– Друг мой, все это зашло слишком далеко. Пора кончать. Эта чертова штука… – И он указал тростью на телефон. – В чем дело? Она какая-то дурацкая – никогда не вызывает тот номер, который надо. Может, у вас лучше получится? Наберете? – прогремел доктор Фелл, запустив пальцы в волосы.

– Конечно. Какой номер?

– Уайтхолл двенадцать-двенадцать.

Все вздрогнули, как от электрошока, при упоминании этого известного номера. Семь раз, щелкая, телефонный диск поворачивался, наконец Холден передал трубку доктору Феллу.

– Центральная полиция? – проревел в нее доктор Фелл, тряся тройным подбородком и вперив яростный взгляд в потолок. – Соедините меня с суперинтендентом Хэдли. Меня зовут… Ах, вы узнали меня по голосу? Отлично. Жду.

Словно не в силах больше выносить душную атмосферу этой комнаты, Силия открыла окно. Поток прохладного воздуха, приятный и очищающий, колыхнул парчовые занавески.

– Хэдли? – проговорил доктор Фелл, держа трубку словно кружку, из которой собирался отпить. – Да, это я. Я насчет этого касуоллского дела.

На другом конце провода что-то затараторили.

– Вот как? – Доктор Фелл был удивлен. – То есть вы только что получили приказ и уже провели посмертное вскрытие? И что это было? Морфин с белладонной? Ах вот как! Отлично!

Доктор Эрик Шептон, уставившись в пол, яростно замотал головой, словно отрицая услышанное. Зато у сэра Дэнверса Локи был вполне понимающий вид.

– Послушайте, я сейчас нахожусь в доме номер 566 по Нью-Бонд-стрит, на последнем этаже, – сообщил доктор Фелл. – Можете подъехать прямо сейчас?

С другого конца провода послышались протесты.

– Если подъедете прямо сейчас, – сказал доктор Фелл, – я представлю вам убийцу миссис Марш, покушавшегося также и на жизнь Торли Марша.

Силия открыла и другое окно, которое поддалось со скрипом. Никто не двигался и не проронил ни слова.

– Разумеется, я не шучу! – ревел в трубку доктор Фелл, яростно вращая глазами. – Здесь находятся несколько моих… гр-рм… друзей, и, возможно, со временем подойдет кое-кто еще. Я собираюсь пока начать рассказывать им историю. Так когда вас ждать? Отлично! – Он с грохотом повесил трубку и, повернувшись к присутствующим, изрек: – Будет Хэдли – будет арест.

Сэр Дэнверс Локи, осторожно кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, выступил вперед. Больше всего на свете Холдену сейчас хотелось узнать, что у Локи в голове. Вспоминая, как тот сидел перед зеркалом в обществе очаровательной мадемуазель Фрей и как он разглагольствовал о «черствости и бессердечности» собственной дочери, Холден не мог увязать одно с другим.

– Доктор Фелл, – сказал Локи. Выдержав паузу, он продолжил: – Вы и в самом деле собираетесь рассказать нам эту историю?

Нервное напряжение давало себя знать даже через вымученную любезность.

– Да, – ответил доктор Фелл.

– Тогда не будете ли вы возражать против моего присутствия?

– Напротив, сэр. – Доктор Фелл поймал падавшие очки. – Ваше присутствие – почти необходимое условие. – И, помолчав, он прибавил: – Я не стану задавать вам вопрос, который напрашивается.

– И все-таки я отвечу. – Локи кинул быстрый взгляд налево, в открытую дверь комнаты с черными драпировками, где на столе поблескивал кристалл. – Я не знал, что эти комнаты находятся именно здесь, – проговорил он, с болезненным усилием чеканя слова. – Правда, я подозревал, что они могут быть где-то…

– Где?

– В Лондоне. Видите ли, мы подслушиваем наших детей, так же как они подслушивают нас. Но то, что эти комнаты здесь, прямо над магазином, куда я два-три раза в год захожу купить маски, этого, клянусь, я не знал.

– Давайте перейдем в ту комнату, – отрывисто сказал доктор Фелл. – Возьмите стулья.

Пока все медленно перебирались с места на место, Силия подошла к Холдену и шепнула:

– Дон, что здесь сейчас будет?

– Хотел бы я знать!

Силия взяла Холдена за руку, но тут же отстранилась и побледнела, увидев, как он поморщился от боли. Взгляд ее стал нежнее.

– Дон! Что у тебя с рукой?

– Ничего страшного. Просто обжегся. Послушай, Силия, клянусь честью, ничего страшного, и умоляю тебя не паниковать. Тут у нас не «круглый стол». Тут сейчас будет жарко.

Это мнение, похоже, разделяли и сэр Локи, и доктор Шептон, которые несли свои стулья с таким видом, будто направлялись по меньшей мере в Мекку.

Все вопросительно смотрели на доктора Фелла, а тот, словно молчаливо призывая их запоминать каждое его движение, еще раз обследовал черную комнату. Он показал Холдену на потайной ящик с письмами Марго на дне флорентийского комода.

Верно истолковав этот жест, Холден вытащил ящик и поставил его на стол перед лампой. Силия бросила в него письмо, которое держала в руках. Доктор Фелл, взяв письмо, разгладил его и прочел. Потом он быстро пробежал глазами остальные клочки голубой бумаги, лежавшие в ящике. Затем, как следует изучив взглядом потолок, а потом ковер, он опустился в высокое красное кресло у стола.

– Эти письма… – начал было Локи.

Доктор Фелл не отреагировал.

Перед ним мерцал огромный прозрачный камень, напротив висел гробовой покров, причем на одной его стороне висела маленькая жадеитовая голова ибиса, на другой – эмблема с изображением спящего сфинкса. Доктор Фелл взял эмблему в руки.

– «Он также олицетворяет собою, – прочел он вслух, – две стороны человеческого естества: внешнюю, представленную на обозрение всему миру…» – Доктор Фелл положил сфинкса на стол. – Черт возьми! Вот уж верно сказано!

Когда все окончательно уселись, он выудил из кармана увесистый мешочек с табаком и изогнутую пеньковую трубку. Набив ее, он чиркнул спичкой и тщательно, неторопливо раскурил. Свет настольной лампы, преломляясь в кристалле, освещал его лицо.

– А теперь слушайте! – сказал доктор Фелл.


Глава 19


– Вы хотите назвать убийцу? – быстро спросил Локи.

– Ну нет. – Доктор Фелл покачал головой.

– Но вы же только что сказали…

– С этим мы подождем, – продолжал доктор Фелл, попыхивая трубкой. – Пока речь пойдет о той тайне, которая слишком многих ввела в заблуждение.

Даже спустя годы Холден помнил, кто где сидел в тот вечер. Силия и он сидели рядом на огромной бархатной софе, слишком роскошной для этой потайной комнаты. В клубах табачного дыма перед ними вырисовывался профиль доктора Фелла. Лицом к нему на стульях сидели Локи и доктор Шептон. Локи, наклонившись, барабанил пальцами по столу.

Доктор Фелл начал свой рассказ:

– Все это началось с трагического непонимания, длившегося годами. Все могло бы оказаться куда проще, если бы только кое-кто не молчал! Но этот вопрос не подлежал обсуждению, это было слишком пикантное, если не сказать позорное семейное обстоятельство. Этот вопрос должен был быть замят. И он был замят. Отсюда-то и выросли боль, и разочарование, и еще сильнейшее непонимание, и, наконец, убийство.

Доктор Фелл помолчал, отмахиваясь от дыма. Глаза его были устремлены на сэра Дэнверса Локи.

– Сэр, известно вам, что такое истерия? – спросил он.

Локи озадаченно нахмурился:

– Истерия? Вы имеете в виду…

– Нет, – перебил его доктор Фелл, – не тот стертый, неточный смысл, который мы обычно придаем этому слову. Чаще всего мы называем человека или его поведение истеричным, когда он просто сильно расстроен и не может сдержать эмоции. Нет, сэр! Я имел в виду нервное заболевание, имеющее в медицинской науке название «истерия». Если я буду сейчас рассуждать как профан и непрофессионал в медицине, то, не сомневаюсь, доктор Шептон поправит меня. Так вот, истерия, а точнее, совокупность определенных симптомов, называемых истерией, может проходить в сравнительно мягкой форме. Или она может создать интересный предмет исследования для невролога. Или она может перейти в сумасшествие.

Доктор Фелл снова помолчал.

Силия сидела не двигаясь, сложив руки на коленях, чуть наклонив голову, но Холден чувствовал, как дрожит ее тонкая рука.

Доктор Фелл продолжал:

– Позвольте мне назвать вам некоторые наиболее слабые симптомы истерии. Повторяю: слабые! Каждый из них в отдельности не обязательно является признаком истерии. Но нет настоящего истерика, который не обладал бы полным набором этих симптомов. Будь то мужчина или женщина.

– А мы в данном случае имеем дело с… – уточнил Локи.

– С женщиной, – ответил доктор Фелл.

И снова рука Силии задрожала.

– Истерик подвержен быстрой смене настроений, у него смех сменяется слезами по самым ничтожным поводам. Он часто говорит не думая, он любит находиться в центре внимания, ему просто необходимо, чтобы все смотрели на него, ему необходимо играть главную трагическую роль. Истерики обожают вести дневники, исписывая бесчисленные страницы изложением вымышленных событий. Истерик часто грозится покончить жизнь самоубийством, но никогда не делает этого. Истерик питает интерес к мистике, оккультизму и тому подобным вещам. Истерик…

– Подождите! – произнес Дональд Холден.

Голос его взорвал тишину, как выстрел.

– Вы хотите что-то сказать? – переспросил доктор Фелл.

– Да, хочу. Ведь сейчас вы описываете не Силию.

– А… – пробормотал доктор Фелл.

Холден собрался с мыслями, подбирая слова.

– Силия ненавидит быть в центре внимания, в противном случае она бы рассказывала свою историю повсюду. Силия никогда не говорит не подумав, – мне кажется, она даже слишком спокойна. Силия не стала бы вести даже самый простой, коротенький дневник, не говоря уже о таком, как вы описываете. Силия вслух признает, что никогда бы не нашла в себе смелости совершить самоубийство. Нет, доктор Фелл, вы дали сейчас не портрет Силии, а…

– А?..

– Вы дали сейчас абсолютно точный портрет Марго!

– Вот именно! – облегченно выдохнул доктор Фелл. – Надеюсь, теперь всем ясна сущность трагедии?

Он откинулся в кресле, элегантно взмахнув трубкой. После паузы он продолжил:

– Где-то далеко, по зеленым лужайкам прошлого, разгуливала Марго Деверо. Окружающие не понимали, кто она. Ведь она казалась здоровой, казалась веселой, ведь она любила игры, и все смеялись и аплодировали ей. Ее называли мужественной или даже свободной. И что же, если временами и были какие-то странности? Да, она была довольно нервной, ну что с того? Одним словом, окружающие ошибались все сильнее. Думаю, все вы слышали слова, которые любила повторять «вторая мамочка»: «Видите ли, есть в нашем роду одна странная особенность. У одной из моих внучек все в порядке, но за другую я беспокоилась всегда, даже когда она была еще ребенком». Разумеется, все думали, что эти слова относятся к другой сестре. И действительно, кто бы мог заподозрить Марго – веселую, подвижную, полную энергии? Невозможно! Даже самой Силии в голову не могло прийти, что Марго Деверо истеричка и что ее болезнь растет. Но «вторая мамочка» знала. Знал и семейный доктор. Оби и мисс Кук, будьте уверены, знали тоже. И вот они ждали (и бог знает, что думали при этом!), ждали, пока Марго не выросла и не превратилась в очень красивую девушку. Но даже и тогда трагедии можно было избежать, если бы не…

Холден весь вытянулся в струнку.

– Если бы не что? – нетерпеливо перебил он.

– Если бы Марго не вышла замуж.

Силия теперь дрожала чуть ли не всем телом. Холден старался не смотреть на нее.

Доктор Фелл хмуро продолжал:

– Не будем сейчас обсуждать физиологические причины, которые вызывают обострение истерии. Скажу только, что у истерика может появиться навязчивая идея. Например, такой человек может решить, что он слеп, и тогда он действительно как бы слепнет. Например, в случае Марго, будет опасно почти любое замужество. Если только мужем ее не станет единственно нужный человек, брак окажется катастрофой. Ибо ее заболевание имело сексуальные корни. Выйдя замуж, девушка обнаруживает (или думает, что обнаруживает, – а это одно и то же), что физическая близость с мужем вызывает у нее не просто страх, а панический ужас. Она кричит в голос, когда он приближается к ней. Малейшее его прикосновение вызывает у нее отвращение. И несчастный муж, пытаясь понять, что здесь не так и почему он вдруг превратился в прокаженного, сталкивается с разъяренной сумасшедшей. Это может длиться годами, оставаясь тайной для окружающих.

Доктор Фелл замолк. Обессиленный, но полный решимости продолжать, он не смотрел по сторонам, сосредоточив взгляд на прозрачном кристалле.

И Холден с содроганием вспомнил теперь свадебную церемонию в касуоллской церкви – пестроту праздничных нарядов и музыку, тихим эхом разливающуюся под сводами. Как он мог не понять тогда, что означают эти слезы и эти странные взгляды «второй мамочки» и старой преданной Оби? Как мог он не разглядеть сомнения во взгляде доктора Шептона? А Торли Марш? Как он мог быть так слеп и не разглядеть перемен, за семь лет произошедших с Торли? Все – настроение, выражение лица, даже отдельные словечки Торли – теперь обрело для Холдена смысл. Ярче всего он помнил слова Торли на вчерашнем допросе в галерее, когда доктор Фелл спросил: «Как вы узнали, что дверь в спальню вашей жены заперта изнутри?» – «Так было всегда», – отвечал Торли. Или это признание, сделанное таким плачущим голосом: «Раньше алкоголь веселил меня. Теперь нет».

– Доктор Фелл, – осторожно вмешался в рассказ Холден. – Хорошо, что вы говорите так прямо, но вам не кажется, что в присутствии Силии…

– Я все знаю. – Силия внезапно повернулась и прижалась щекой к его плечу. – Я уже слышала все это сегодня днем. Но не знала раньше. Доктор Фелл! Расскажите им о… о припадках.

– Да, гром и молния! – Голос Фелла изменился. Он отложил в сторону потухшую трубку. – Истерик в такой ситуации подвержен припадкам. Их может вызвать одно слово, один взгляд. Иногда не нужен даже и повод. Муж женщины, с которой случился истерический припадок, вполне способен растеряться, а то и совсем потерять голову. Чтобы прекратить эти нескончаемые пронзительные вопли, он может ударить жену по лицу ремнем или даже броситься душить ее, лишь бы только не слышать этих отвратительных криков. Когда припадки становятся регулярными, уже необходима для их прекращения медицинская помощь. Со стороны это выглядит как столбняк – руки и ноги коченеют, начинаются корчи. И человек непосвященный может запросто принять такой припадок за отравление стрихнином. – Доктор Фелл перевел сердитый взгляд на Дэнверса Локи. – И вот больная истерией женщина поступает так, как поступила бы на ее месте любая другая больная, – она «признается» Силии Деверо, что приняла стрихнин, так как не в силах больше выносить «тяжести жизни». Неужели странно, что другая девушка, совершенно нормальная, но перепуганная до безумия, потому что никто не позаботился ей ничего объяснить, не понимает, что происходит? Боже мой, а чего вы хотели?

Доктор Фелл взял себя в руки. Задыхаясь, он откинулся на спинку кресла и, прикрыв очки рукой, некоторое время сидел молча, потом очень спокойно обратился к доктору Шептону:

– Сэр, я не вправе оспаривать ваши профессиональные знания и то, как вы применили их в этом конкретном случае.

– Благодарю вас. – Доктор Шептон пристально смотрел на него.

– Но почему вы не сказали Силии?

Доктор Шептон, несмотря на то что выглядел очень старым и усталым, по-прежнему крепко сжимал губы. Сжимая в толстых узловатых пальцах летнюю шляпу, он сидел, немного наклонившись вперед.

– Да, жаль, конечно! – пробормотал он, покачав головой. – Очень жаль!

– Я с вами полностью согласен.

– Но неужели вы не понимаете? – продолжал доктор Шептон. – Я боялся… Мы все боялись, что…

– Что Силия, сестра Марго, тоже может оказаться истеричкой? И что, рассказав ей о болезни сестры, вы можете навредить ей самой?

– Собственно, да.

– Спокойно, Силия, – пробормотал Холден.

– Но разве до смерти Марго Марш у вас имелись для этого хоть какие-то основания?

– Риск был. Риск был всегда!

– Сэр, я задал вам другой вопрос. Были у вас какие-нибудь основания считать Силию больной?

– Нет! Нет! Я уже объяснял два дня назад сэру Дональду Холдену, – доктор Шептон показал шляпой – кому, – что относительно этого так называемого отравления стрихнином Силия может… ошибаться!

– Значит, она могла ошибаться?

– Да. И я готов был рассказать сэру Дональду все, если бы он откликнулся на мое приглашение и приехал ко мне в отель. А на ваш первый вопрос я отвечу: «Нет». У меня не было конкретных оснований подозревать Силию в истерии до тех пор, пока…

Доктор Фелл подался вперед:

– Пока, как выразился кто-то из наших знакомых, ей не начали где попало мерещиться призраки. Так это звучало?

– Да. – Неожиданно доктор Фелл захохотал. Он, этот смех, сотрясающий основы мироздания, начался где-то между полами жилета. Он всколыхнул альпаковый костюм своей мощью – мощью всепобеждающего веселья. Но, заметив вдруг оскорбленный взгляд Шептона, доктор Фелл зажал рот рукой и повернулся к Холдену. – Простите меня! – воскликнул он. – Со мной случаются иногда подобные вспышки. Как тогда, в галерее, когда мы впервые встретились. Но когда мы разберемся со всей этой ядовитой ерундой, думаю, вы присоединитесь ко мне и тоже посмеетесь. А теперь попробуйте вспомнить вечер среды, когда начинались сумерки.

– Помню.

– Как вы впервые направлялись к дому возле Риджент-парка.

– Ну, помню, – сказал Холден.

– Так вот, я шел за вами по пятам.

– Вы… что делали?!

– Я шел за вами по пятам! – с гордостью объявил доктор Фелл. – Вернее, я шел по пятам за кем-то. Помните, я сказал вам, что вы позволили мне закончить то, что казалось невозможным закончить? Поначалу, конечно, я следовал за вами неосознанно. Позвольте мне объяснить. – Все оживление сошло с лица доктора. В неверном свете облик его казался мрачным и даже угрожающим. – Письмо Силии Деверо в полицию пришло двумя днями раньше. Его вручили мне, так как я уже знал кое-что об этом деле с тех пор, как опечатывал склеп. В этом письме подробно излагалась вся история, включая и призраков в галерее, и я встревожился. У меня зародилось подозрение, что в лице старшей из сестер мы имеем дело со случаем истерии на сексуальной почве…

Тут сэр Дэнверс Локи почему-то вздрогнул.

– …а в лице младшей – возможно, с истерией нервной. Наверняка я не знал, и мне нужно было выяснить точнее. Поэтому в среду вечером, прихватив с собою письмо, я отправился в дом на Глочестер-Гейт, чтобы задать там пару вопросов. Впереди меня по улице, – доктор Фелл кивнул на Холдена, – шли вы, направляясь в тот же дом. Я не имел ни малейшего понятия о том, кто вы и какое место занимаете во всей этой истории. Но вы вошли через черный ход, и я последовал за вами. Я видел, как вы поднимались по ступенькам чугунной лестницы на балкон, смежный с гостиной. Я видел, как вы щелкнули зажигалкой и заглянули в окно. Я слышал, как вскрикнула девушка (это была Дорис Локи), а затем послышался громкий мужской возглас. Все это казалось так любопытно, что я поднялся за вами наверх.

– И что было дальше?

– Стоя на балконе, я услышал почти всю эту горькую, скорбную повесть. Сплетенные судьбы! Сокрытые страдания. Я понял, кто вы. Я понял, что Торли Марш искренне считает Силию безумной, а она его – жестоким садистом. Я слышал, как Торли Марш умолял вас уйти. И отворилась дверь. И Силия Деверо встала на пороге. – Доктор Фелл пристально посмотрел на Холдена: – Вы забыли, что вас считали погибшим?

Холден хотел было встать, но снова опустился на диван. Доктор Фелл кивком указал на Силию, которая сидела отвернувшись.

– Вот перед вами девушка, – сказал он, – которая якобы настолько больна, что ей повсюду мерещатся призраки. Ее никто не предупреждал, что этот человек жив, она искренне полагала, что он погиб. Все, что она видит, – внезапную вспышку и его лицо в свете единственной лампы в темной комнате. И все же… Она знает. Я снова вижу, как она в белом платье стоит, прислонившись к двери. Глаза сообщили мозгу, мозг сообщил сердцу. Она не спрашивает. Она знает: «Тебя посылали на какое-то важное задание, вот почему ты не приезжал и не писал» – вот что сказала она и тут же, чуть наклонив голову: «Здравствуй, Дон!»

Холден никогда бы не подумал, что голос доктора Фелла может звучать так нежно.

Но доктор, задумчиво отвернувшись, не смотрел на Силию. На минуту он снял очки, заслонив рукою глаза, затем сказал, повернувшись к Локи и доктору Шептону:

– Джентльмены, я намерен обратиться с запросом в Королевскую коллегию психиатров. Пусть они разберутся и ответят. И если эта девушка окажется хотя бы в малейшей степени психически нездорова, в таком случае я – покойный Адольф Гитлер. Пусть они мне ответят!

Наступила долгая пауза.

– Правильно! – одобрительно воскликнул Локи, хлопнув себя по коленкам. – Напишите в Королевскую коллегию! Отличная идея!

– Вы так говорите, – обиженно вскричал доктор Шептон, – будто… – Его голос дрожал. – Вы так говорите, будто я хотел повредить Силии!

– Простите! – сказал доктор Фелл. – Я знаю, что это не так. Просто вы ошибались. Если хотите, обвиняйте девушку во лжи. Но только давайте кончать с этим методом умолчания, который чуть не довел ее до помешательства и до настоящих галлюцинаций!

– А что вы называете… э-э… методом умолчания?

– Тайну болезни Марго Марш, которая и привела к ее убийству. Сейчас я объясню, как это произошло. – Доктор Фелл взял в руки потухшую трубку. – Давайте для начала вернемся к тому вечеру в среду, когда я смотрел и слушал, стоя на балконе гостиной. Меня тогда… гр-рм… чуть было не заметили. Помните, мой дорогой Холден, Торли Маршу показалось, будто он слышал на балконе чьи-то шаги? Так вот, он их действительно слышал.

– Вот оно что!

– Да. Но уже начав следить за вами, я решил не останавливаться. Когда вы с Силией вышли из дома (еще раз простите), я последовал за вами. Когда переходили улицу по дороге в Риджент-парк, вы вполне могли заметить маячившую сзади огромную тень. Но как бы там ни было, стоя за оградой детской площадки, я услышал всю историю с начала до конца. От вас, Силия, – прибавил он, повернувшись к ней. – Я слышал ее всю, во всех безумных деталях, во всех оттенках, со всеми тончайшими нюансами. И черт побери, это было откровением: Ибо, если исходить из того, что Марго истеричка, то становилось ясно – гроза приближалась неумолимо. За год до смерти Марго изменилась. Она вдруг почувствовала себя счастливой. У нее засияли глаза. Она часто смеялась и что-то напевала. Даже ее сестра – человек совсем не наблюдательный – сказала ей: «У тебя, наверное, завелся любовник?» Это был тот самый единственный случай из сотни – больная истерией женщина встретила нужного мужчину и влюбилась в него. Внешние признаки истерии, как обычно бывает в таких случаях, исчезли, но катастрофа была неминуема. А почему? Да потому, что ей хотели помешать! Ей нужен был конкретный человек, но он не мог стать ее мужем, потому что Торли Марш отказался дать ей развод.

– Послушайте, доктор Фелл, – перебил его Холден. – Все это сейчас не так важно! – Он перевел взгляд на Локи. – Вы не будете против, если я позволю себе небольшую откровенность?

Локи удивленно приподнял брови:

– Почему я должен быть против?

– Потому что это касается Дорис.

– Ах, Дорис! Понимаю. – Локи сжал в руках перчатки и трость, лежавшие у него на коленях. – Нет. Вовсе нет. Конечно нет!

– В таком случае, доктор Фелл, – продолжал Холден, – в чем же заключалась загвоздка? Если Торли хотел жениться на Дорис, а Марго любила кого-то еще, почему они не могли мирно договориться? Почему Торли отказался дать развод?

– У него имелась на то самая весомая причина в мире, – ответил доктор Фелл. – И вы поймете какая, когда узнаете всю правду. Возможно, сейчас это прозвучит для вас несколько загадочно, но я хотел бы пояснить это, задав вам один вопрос. Это очень серьезный вопрос, так что не относитесь к нему легкомысленно.

– Хорошо, – пообещал Холден.

– Тогда скажите честно, вы по-прежнему ревнуете Силию к Дереку Херст-Гору?

Наступила мертвая тишина, такая, что слышно было, как ветер колыхал занавески. Свежий воздух наконец-то проник и в духоту этой квартиры.

Силия Деверо изумленно обернулась к Холдену.

– Дон! – вскричала она. – Неужели ты правда думаешь, что я… что Дерек и я…

– Пожалуйста, отвечайте на вопрос, – потребовал доктор Фелл. – Вы по-прежнему ревнуете ее к мистеру Херст-Гору?

– Нет, – честно ответил Холден. – Когда я только услышал о нем и даже когда впервые увидел, то он заставил меня поскрежетать зубами. Но это быстро прошло. Сейчас я считаю его вполне порядочным человеком.

– Ага! – прогремел доктор Фелл, вытаращив глаза. – И почему вы так считаете? Не потому ли, что в глубине души знаете, что являетесь более удачливым соперником?

Холден почувствовал, что краснеет.

– Мне бы не хотелось выражаться именно в таком…

– Ну скажите, сэр, это так?

– Да. Но какое отношение это имеет к Марго и Торли?

Доктор Фелл оставил без внимания этот вопрос.

– Я не стал бы акцентировать внимание на положении дел в семье Марш, – продолжал он, – если бы вчера оно не обнаружилось так откровенно. Но представьте себе, какая взаимная ненависть, какие громы и молнии таились в сердцах этих людей, когда за два дня до Рождества они отправились в «Касуолл»! За много месяцев до того истеричка повстречалась со своим любовником. Первое время все шло спокойно. Потом, в октябре, как мы узнали из рассказа Силии Деверо, между мистером и миссис Марш начались отчаянные ссоры. Их было слышно даже через закрытые двери. Торли Марш знал все или слышал все. Думаю, что мы можем смело утверждать: мистер Марш знал, кто был любовником его жены.

– Почему вы так думаете? – спросил Локи.

– Сэр, так считает ваша собственная дочь. Во всяком случае, именно так она сказала Холдену, – ответил доктор Фелл. – Если Марго хотела развода, она наверняка назвала мужу имя любовника. Потом (обратите внимание!) наступает период опасного затишья, пока разрабатываются планы на жизнь. Но все это разрешается трагедией, когда Марго с мужем и сестрой за два дня до Рождества едут в «Касуолл». Представьте себе силу этой сцены, описанной Силией, что произошла накануне праздника! Торли Марш весь вечер бледен как полотно, так что Оби решает, что он болен: у него яростные и мертвые глаза. Он подчеркнуто вежлив. Его жена, напротив, вся буквально светится радостью, как сказали вы, сэр Дэнверс. И мы не можем упустить это из виду. Позже, днем или на закате – уже после короткого визита в «Уайдстэрз», где она разыскивала мужа, – она предпринимает последнюю попытку и пытается договориться с ним о разводе. Но Торли Марш отказывает. Она и на мгновение не может себе представить, что ее муж, как бы это сказать, питает чувства к Дорис Локи. Нет! Она считает, что это только ее дело! Все прочее не имеет значения. Марго Марш решилась. Это было типичное решение истерички.

Доктор Фелл помолчал, указав пустой трубкой в сторону Холдена.

– Холден попал в точку или почти в точку, когда написал на клочке бумаги и передал мне три слова. Он угадал, каково было решение Марго и ее любовника. Скажите теперь этим джентльменам, что это было!

– Но… – начал было Холден.

– Скажите им!

Локи и доктор Шептон, вытаращив глаза, смотрели на Холдена. Всеобщее напряжение достигло такой степени, что никто, за исключением доктора Фелла, не мог усидеть на месте спокойно.

– Если мы решили, что это было убийство… – начал Холден.

– Продолжайте!

– Если мы решили, что это было убийство, то есть только одно объяснение, почему оно так походило на самоубийство. Марго действительно среди ночи переоделась в черное платье: словно для торжественного ужина, как сказала Силия. У Марго имелся пузырек с ядом, который, как нам теперь известно, содержал смесь морфина и белладонны. И я написал для доктора Фелла: «Договор о самоубийстве».

Локи даже вскочил:

– То есть вы хотите сказать…

– Да, да. Договор о самоубийстве, заключенный между Марго и ее любовником. Ночью в условленный час любовники, находясь в разных местах, каждый по отдельности и оба одновременно должны были принять яд. Но он-то с самого начала не собирался выполнять свою часть договора. В этом и заключался безукоризненный способ убийства.

Потрясенный, Локи уронил на пол шляпу, перчатки и трость.

– Доктор Фелл, это правда? – недоуменно спросил он.

– В известной мере, да.

– В известной мере?

– Если это правда, – продолжал Холден, – это означает убийство на расстоянии. Убийце вовсе не нужно было проникать в дом.

– И все же он проник в него, – сказал доктор Фелл.

– Проник в дом?! – прошептал Локи пересохшими губами.

– Да.

– Но…

– Я же сказал вам, – раздраженно воскликнул доктор Фелл, – что люди, больные истерией, на самом деле никогда не кончают с собой! Да, Марго Марш страстно желала совершить самоубийство ради любви. Она искренне верила, что это у нее получится. И она даже могла бы выпить яд.

– Тогда в чем же дело?

– Но, как человек, страдающий истерией, увидев первые признаки смертельного отравления, она бы не выдержала. Она бы начала звать на помощь и использовала бы ситуацию как оружие, как рычаг, чтобы надавить на Торли Марша и добиться чего хотела. Одним словом, она бы не умерла, если бы только…

– Продолжайте!

– Если бы только, – сказал доктор Фелл, – кто-то не прокрался в дом и не ударил ее так, чтобы она потеряла сознание. Потеряла сознание! И тогда яд спокойно сделал свое Дело. Так что, как видите, убийца был в доме.

– Слава богу! – вырвалось у Локи, у которого от волнения вздулись на шее вены. – Слава богу!

– Почему вы так говорите?

– Я понимаю, это жестоко! Очень жестоко! – спохватился Локи. – Но я все равно скажу. Убийца был в доме, и слава богу! Потому что иначе убийцей мог оказаться Торли Марш. Хотя нет, этого быть не могло! Или Силия Деверо. Нет, такое тоже невозможно! Или… Дерек Херст-Гор.

– Не обязательно, – заметил доктор Фелл.

– Господи! – взорвался вдруг доктор Шептон. – Да объясните, в конце концов, что вы хотите сказать!

– Как вам будет угодно, – согласился доктор Фелл. – Хотите, я прямо сейчас покажу вам убийцу?

– Где? – спросил Локи, озираясь.

– Видите ли, – сказал доктор Фелл, – в рассказе Силии Деверо содержались вполне ясные указания – например, где искать убийцу. Я приехал в четверг вечером в «Касуолл», задал вопросы и получил на них желаемые ответы. Клянусь вам, я получил даже больше ответов, чем хотел. – Доктор Фелл медленно поднялся на ноги, отодвинув огромное кресло. – Что до того, как убийца оказался в доме…

– Кто бы он ни был, он бы никак не смог войти с улицы! – не сдержавшись, перебил его Локи.

– Почему?

– Каждый вечер замок надежно запирается и превращается в неприступную крепость, – объяснил Локи. – Которую окружает ров шириною тридцать футов, а глубиной – двенадцати.

– Да, – сказал доктор Фелл. – Вот это я и хотел сказать.

– То есть?.. Где сейчас этот убийца?

– Здесь, – ответил доктор Фелл.

И в это мгновение какая-то тень заслонила свет, падавший из двери. Это была тень высокого человека средних лет, а именно суперинтендента Хэдли из отдела криминальных расследований. Но эффект был такой, что все присутствующие подпрыгнули на месте, словно это был не Хэдли, а…

– Вы не туда смотрите, – сказал доктор Фелл.

– Куда бы мы ни смотрели, кончайте! Вы же сказали, что убийца здесь! – закричал Локи.

– По правде говоря, он находился здесь все это время. Вот почему я решил вызвать Хэдли и ускорить ход событий. Нашему отравителю сильно досталось во время драки с Торли Маршем, он уполз на поиски воды и потерял сознание.

– Уполз?! Куда?

– В ванную.

Медленно приблизившись к дальней стене, доктор Фелл отдернул черную бархатную занавеску. За ней оказалась дверь в ванную.

Доктор открыл дверь. Холден заметил, что там теперь горит свет, который раньше был выключен.

Силия вскрикнула.

В ванной, шатаясь от слабости, стоял человек. В руке он держал маленькое тонкое лезвие безопасной бритвы. Оно сверкнуло, когда он поднес его к горлу. Доктор Фелл бросился вперед и заслонил собою зрелище, но все успели увидеть бледное лицо, изумленный взгляд и темные волосы надо лбом. Убийцей оказался не кто иной, как Рональд Меррик.


Глава 20


На следующий вечер в просторной гостиной дома номер 1 по Глочестер-Гейт все подробности истории были выяснены до конца.

Собрались все трое – Силия, Холден и доктор Фелл. Комната, отметил про себя Холден, выглядела точно так же, как четыре дня назад, когда он шагнул сюда через балконную Дверь: единственным источником света была настольная лампа возле огромного дивана, где сидел доктор Фелл, хмуро поглядывая на дымящуюся в его пальцах сигару. Силия, примостившаяся напротив на подлокотнике кресла Холдена, не сводила с доктора глаз.

– Значит, Ронни Меррик был любовником Марго и убил, – спокойно проговорила она.

– Ну… – неопределенно пробормотал доктор Фелл, глядя в пол.

– Кажется, я все сразу поняла, когда увидела в письме Марго его имя. – Силия закусила губу. – Но… Ронни! Ему не было и двадцати!

– В этом-то все и дело, – заметил доктор Фелл.

– О чем вы?

– Меррик был капризным, избалованным, тщеславным и неуравновешенным сынком знаменитого пэра. По уровню своего психического развития он едва ли мог полностью осознавать собственные поступки. Однако закон не принимает такие вещи во внимание, и так что хорошо, что он…

– Покончил с собой? – подсказал Холден и вдруг потребовал: – Расскажите нам об этом.

– Да будь оно все неладно! – посетовал доктор Фелл.

Он откинулся на спинку дивана, отчего лампа на столе закачалась, осветив на мгновение неровным светом зеленые стены, мраморный камин и огромное венецианское зеркало. На низеньком столике прямо перед доктором стоял графин с виски, стаканы и кувшин с водой, но он пока к ним не притрагивался. Моргая, он огляделся по сторонам в поисках пепельницы и, не найдя таковой, отщипнул прогоревшую часть сигары и убрал ее в боковой карман, обсыпав при этом собственный жилет. Повертев в руках очки, он еще несколько раз затянулся и перевел взгляд на Силию.

– Вашей сестре нравились молодые люди, – сказал он.

– Знаю, – кивнула Силия.

– Это и было всему причиной. Вы сами говорили, что, увидев ее мертвой, подумали: «Она так любила мальчиков!» Я помню, как дрожал ваш голос при этих словах. Поэтому начинать поиски было лучше всего с какого-нибудь красивого юноши. Но давайте на время забудем об этом. В вашем рассказе меня более всего поразили две детали. Обе они связаны с вашей игрой в «убийцу», а именно – с реальными прототипами ее персонажей. Во-первых, Марго в тот раз отказалась изображать старуху Дайер. Нет, той ночью она выбрала себе роль миссис Томпсон. Эта дама, если вы помните, стала сообщницей убийцы своего мужа и совершила это ради любви к Фредерику Байуотерсу, который был намного моложе ее. Совпадение? Едва ли. Другой, показавшийся мне существенным момент, – это то, что именно Ронни Меррику, и никому другому, досталась роль доктора Роберта Баканена из Нью-Йорка. Вы знакомы с его историей?

– О! Нет! Нет! – простонала Силия, отчаянно замотав головой, потом посмотрела на Холдена и улыбнулась. – Знаю, – прибавила она. – Они собирались выдвинуть против меня ужасное обвинение, потому что мне приснилось, будто я стою на плахе перед толпой, распевающей «О, Сюзанна!». Но на самом деле я не виновата! Дерек рассказал мне эту историю в машине, когда мы возвращались домой с вечеринки.

– Так и есть! – взревел доктор Фелл.

– Что «так и есть»?

Доктор какое-то время занимался своей сигарой.

– В пятницу я согласился с Холденом, – проговорил он наконец, – что обвинение против вас яйца выеденного не стоит и случившемуся можно найти добрый десяток объяснений. Но притом, что все занимались этой ерундой, просто поразительно, что никто не заметил некоей грубейшей ошибки, совершенно в тот вечер. Вы помните игру в «убийцу»?

– Еще как помню!

– Юному Меррику выпала роль доктора Баканена, и, по вашим словам, он был обескуражен и сказал вам что-то вроде: «Мне достался какой-то доктор Баканен. Понятия не имею, кто это такой и что от меня требуется. Вы не знаете?» Так?

– Да.

– Но я лично был в «Касуолле» и опрашивал там всех – в том числе сэра Дэнверса Локи, Дорис Локи и Торли Марша. Локи сказал, что игра задумывалась как импровизация, но он подстроил так, чтобы за исключением вас, Силия, и, разумеется, мистера Херст-Гора, все до единого участники прочитали заранее нечто о своих персонажах. Он даже подсовывал им материалы из своего архива. Понимаете? Локи незачем лгать. И уж наверняка он постарался, чтобы Меррик, его протеже, Молодой человек, которого он мечтал видеть своим зятем, ознакомился как следует с историей доктора Баканена. Тогда почему Меррик растерялся и солгал вам, когда ему досталась эта Роль? Давайте рассмотрим факты. Доктор Баканен в 1893 году отравил свою жену, женщину средних лет, страдавшую истерией. Он отравил ее морфием, к которому была подмешана небольшая доза белладонны: белладонна устраняет внешние проявления отравления, а именно – сужение зрачков. Белладонна также порой вызывает у отравленного морфием человека нечто похожее на истерический припадок, и поэтому врач запросто может принять такую смерть за естественную, сочтя ее результатом кровоизлияния в мозг. Так тогда и случилось.

Доктор Фелл немного подался вперед.

– Ну, – продолжал он, – относительно причины смерти Марго Марш у доктора Шептона не возникло сомнений. Так ведь? Насколько я понимаю, любовник Марго панически боялся ее и желал ее смерти. По ее предложению они договорились вместе покончить с собой. Каждый по отдельности, но в условленное время должен был принять яд. И это дало молодому человеку шанс. Между прочим, из писем мы узнали кое-что еще. Морфий раздобыла она сама по разным рецептам и отдала его любовнику, чтобы тот сделал из него раствор. Она думала, что это будет чистый морфий, – смерть от него безболезненна. Белладонну, которую легко раздобыть, он добавил сам. После доктора Баканена даже самому неопытному преступнику негде было здесь ошибиться. Но убийца не мог положиться на этот план полностью, даже если бы имел дело с нормальной женщиной. А что, если она в последний момент передумает? Или примет яд, а потом начнет звать на помощь? Нет, он должен был удостовериться сам, он должен был быть рядом с нею. Когда я расспрашивал сэра Дэнверса, Дорис и Торли Марша в галерее, я обнаружил одну интересную вещь. Помните, днем накануне убийства Ронни Меррик упал в воду?

Силия удивленно взглянула на Холдена, потом на доктора Фелла.

– Э-э, я вижу, вы припоминаете! – Доктор махнул сигарой в сторону Холдена. – Так вот, поразительным мне показался не тот факт, что Торли Марш сумел перейти по бревну с завязанными глазами, а то, что такой гибкий и проворный молодой человек, как Ронни Меррик, свалился в воду. Но допустим, вы собираетесь той же ночью проникнуть тайно в «Касуолл-Моут-Хаус». В парадную и боковые двери вы не войдете – они надежно заперты. Единственное, что вам остается, – это…

– Переплыть ров? – задумчиво спросил Холден.

– Вот именно! Разгадка здесь. Куда как неразумно раздеваться и проникать в дом нагишом, даже если б дело происходило и не холодной декабрьской ночью. Значит, вам придется как-то объяснить на следующий день хозяевам или слугам, почему вся ваша одежда мокрая. Но если вы намочили ее до того, ни у кого не возникнет подозрений. Далее. В рассказе Торли Марша о ночи убийства была одна поразившая меня деталь. Помните, он сказал, что Марго среди ночи, видимо, принимала ванну? Он подумал так, как он сам же и объяснил, потому что пол в ванной был мокрый, а на краю самой ванны лежало полотенце. Но такое объяснение показалось мне неубедительным, поскольку я к тому времени уже слышал по меньшей мере от двоих людей, что в среду вечером в «Касуолле» не было горячей воды и устранить поломку удалось только на следующий день. Даже чтобы умыться, воду приходилось носить наверх в ведерках. – Доктор Фелл посмотрел на Силию: – Вы – верите, дорогая моя, что ваша сестра стала бы принимать холодную ванну посреди ночи в конце декабря?

– Это полная чушь! – вскричала Силия. – Марго не выносила холода! Я даже, помнится, сама говорила вам об этом тогда, в церковном дворе.

– Ага! И что еще вы нам говорили?

– Что?

– Если мне не изменяет память, вы сказали, что окно в ванной не запирается.

– Д-да… Его створки не сходятся.

– А что находится за этим окном? – поинтересовался доктор Фелл.

На этот вопрос ответил Холден:

– Толстая вертикальная канализационная труба. Помню, я видел ее из окна галереи, когда читал на стекле вашу записку.

– Как по-вашему, Ронни Меррик, человек молодой и ловкий, мог бы взобраться по трубе?

– Нет сомнения. Он был отличным верхолазом; ему удавалось даже забираться на шпиль касуоллской церкви.

– Итак, – заключил доктор Фелл, – теперь нам понятно, что лужа на полу в ванной осталась не потому, что кто-то принимал ванну. Но, к сожалению, Торли Марш надел шлепанцы перед тем, как зайти в спальню жены. Если бы на нем только не было шлепанцев! Тогда бы он наверняка заметил мокрые следы, оставленные тем, кто проник в ванную через незапирающееся окно. Следы молодого человека, снедаемого ненавистью к даме своего сердца и дошедшего до убийства.

Силия соскользнула с подлокотника кресла:

– Доктор, вы проницательны, как сам дьявол!

Доктор Фелл, похожий скорее на всклокоченного воробья, прищурился на нее поверх очков:

– Неужели?

– Вы все разложили по полочкам, – дрожа проговорила Силия. – Ваши доводы прочны… как веревка на виселице. Но… пожалуйста. Меня не волнуют доводы. Я хочу знать – почему? Почему они поступили так? Как мог Ронни совершить такую ужасную вещь? Зачем Марго…

– Ну да, – пробормотал доктор. – Ронни Меррик… Представьте себе молодого человека, – начал он наконец, – с байронической внешностью, еще не оперившегося, но, по общему признанию, очень талантливого, привыкшего, что любой его каприз исполняется. Он всегда получал все, что хотел. И вот теперь он захотел Дорис Локи. Понимаете – его любовь к Дорис была искренней, романтической и слепой! Конечно, он любил не Дорис, а какую-то вымышленную девушку, но такое часто случается с молодыми людьми. Он любил Дорис сильно и надеялся жениться на ней – отметьте это особо, потому что это желание и привело его к убийству. Что же до вашей сестры… – Доктор Фелл замялся.

– Доктор Фелл, – взмолилась Силия, – пожалуйста, не нужно деликатничать. Я хочу знать все!

– Историю их романа вы можете узнать из писем, которые она писала как дневник, но не отправляла. Я прочел их сегодня все, но не советую вам этого делать. Разрази меня гром, какая удача, что их не придется зачитывать в суде! Что же до нашего мальчика, то поначалу эта связь льстила ему. Гордость победителя. Хотя временами он чувствовал себя и пленником тоже, одурманенный сильнейшим наркотиком на этом свете. А потом, как это всегда случается со всеми желторотыми выпускниками закрытых пансионов, он ощутил себя униженным. Это все так разительно отличалось от того, что он испытывал – или думал, что испытывает, – по отношению к Дорис Локи. Л он возненавидел Марго. А ее страсть со временем только распалялась. Он полностью охладел к ней, а она сделалась как одержимая и, к его ужасу, завела речь о браке. Торли Марш, который явно был в курсе всего, перепугался не меньше. Вы не задумывались, почему Торли Марш относился к юному Меррику с такой неприязнью? – Доктор Фелл посмотрел на Холдена: – Помните, как он, рассказывая вам о смерти жены, вдруг разразился целой тирадой? Можно назвать и другие случаи.

– Да, – согласился Холден. – Когда Торли и Дорис признались Локи, что собираются пожениться, Торли заметил Меррика и сделался мрачнее тучи. Он чуть ли не выставил парня из дома.

– Ну вот. Но с чего бы это? Ревность к Дорис? Клянусь памятью предков, нет! Торли знал, что девушка предпочла его, это было ясно как день. А когда выбрали тебя, ты не станешь ненавидеть побежденного соперника. Скорее ты станешь считать его отличным парнем, которому немного не повезло. Я намекнул вам на это, когда спросил, как вы относитесь к Дереку Херст-Гору. Теперь вам понятно, почему Торли Марш хотел сохранить все в тайне и почему он никогда не согласился бы на развод?

– Кажется, да, – пробормотала Силия. – Он боялся стать посмешищем.

– Вот именно! Если бы она развелась с ним или он – с ней, все равно правда вылезла бы наружу, к удовольствию всех его знакомых и приятелей. «Представляете? – радостно провозглашалось бы в клубе. – Жена Марша бросила его ради двадцатилетнего мальчишки! Вот это да!» А попытайся он объяснить кому-нибудь, что его жена истеричка, не выносящая его прикосновений, его в лучшем случае сочли бы грубияном, а в худшем – еще больше посмеялись бы.

Холдену вспомнилась еще одна сцена.

– «Выставить себя на посмешище», – произнес он. – Так сказал Херст-Гор, когда вы пытались убедить Торли рассказать всю правду и вам это почти удалось. Тогда Херст-Гор вмешался и заставил Торли молчать. Как по-вашему, наш друг Дерек знал все?

– Я в этом уверен. Он поддерживал Торли в его амбициях. Однако давайте вернемся к ситуации, сложившейся перед смертью Марго Марш. Для юного Меррика связь с нею стала просто невыносимой. Теперь он не просто сторонился своей бывшей возлюбленной, а панически боялся ее. Она могла сделать все, что угодно. А если Дорис узнает? Тогда он не женится на Дорис! Жизнь его рухнет! Напуганные дети иногда становятся безумно жестокими. Меррик, когда я беседовал с ним позднее в «Уайдстэрз», даже внушал некую симпатию. Но он был человек взбалмошный и неуравновешенный – вы и сами это видели – и совершенно не умел смотреть на вещи трезво. Как любой юнец подобного склада, мечтающий избавиться от любовной связи, он нашел только один выход. Он окончательно потерял голову и решил убить надоевшую любовницу. Марго предложила умереть вместе. А Меррик, благодаря невольной подсказке Локи, прочел о другой страдающей истерией женщине: миссис Баканен. Она умерла от отравления смесью морфина и белладонны, и врачи приняли ее смерть за естественную. Могло ли быть так? Я так и вижу, как Меррик ломает голову над этим вопросом и решает попробовать. Тогда я попытался вычислить, когда именно он передал жертве пузырек с готовым ядом. Я знал, что в тот роковой день Марго была в «Уайдстэрз», но не встретилась с Мерриком. И лишь прошлым вечером я узнал, что Меррика видели, когда он, идя от Форельего ручья, укутанный поверх мокрой одежды, встретился с Марго в поле возле «Уайдстэрз»…

– И отдал ей пузырек с ядом! – вмешался Холден. – Локи видел, как он сделал это!

Доктор Фелл удивленно заморгал:

– Да, верно. Локи сам сказал мне вчера вечером. Но откуда узнали об этом вы?

– Я случайно подслушал разговор Локи с некоей мадемуазель Фрей. Локи в тот момент пытался поставить все точки над «i» и разобраться в снедавших его подозрениях. Да! И когда он произнес ту пламенную речь о «бездушии» современной молодежи, он говорил вовсе не о Дорис. Он имел в виду Ронни Меррика.

– Но… что же Марго? – спросила Силия.

– Ваша сестра вернулась в «Касуолл» с обыкновенным коричневым пузырьком (прошу заметить – без этикетки!) и решила предпринять последнюю попытку уговорить мужа. Вот тогда-то она и…

– Напечатала на машинке этикетку, – прошептала Силия.

– Да, – подтвердил доктор Фелл. – Я так и вижу, как она потрясает этим пузырьком перед Торли и кричит: «Смотри! Знаешь, что это такое? Дай мне свободу, или я выпью сегодня ночью этот яд! Отпусти меня к Ронни, или я умру!» Но Торли Марш не поверил ей – слишком часто он слышал от нее подобные угрозы. Кроме того, он заметил, что этикетка напечатана на игрушечной машинке. (Помните, я спросил его, знает ли он о ее существовании?) В результате Марго поставила пузырек на видное место – в аптечном шкафчике – и взвинченная до предела отправилась на вечеринку в «Уайдстэрз». – Сигара доктора Фелла давно потухла. Он положил ее на столик, задумчиво уставившись на кувшин с водой. – Нам нет нужды возвращаться к событиям того вечера, за исключением самого убийства. Когда Ронни Меррику досталась роль доктора Баканена, он не на шутку испугался. Но отступать было некуда! Вечеринка окончилась. Время шло. «В Уайдстэрз» все уже спали. Тогда около часу ночи – именно в это время любовники договорились принять яд – Меррик украдкой выбрался из «Уайдстэрз» и направился в сторону «Касуолла». Под пальто на нем была одежда, промокшая в ручье. Он скинул пальто, переплыл ров и взобрался наверх по трубе. Он мог видеть свою жертву – все ставни были открыты, а вдоль окон всех ее комнат шел карниз. Меррик обнаружил свою бывшую любовницу в одной из комнат, теперь она переоделась в черное бархатное платье.

– Доктор Фелл, – перебила Силия, – но что это за платье? Никто из нас его прежде не видел! Оно было…

– Черное бархатное платье, – пробормотал доктор, – для черной бархатной комнаты.

– Как это?

– Вы, конечно, знаете, что ваша сестра, прежде чем всю ее жизнь заполнила страсть к Меррику, была гадалкой. Многие женщины и до нее поступали так же. Это давало выход ее истерии, страсти и ненависти к жизни. Когда начался ее роман с Мерриком, все это было забыто. Мадам Ванья исчезла. Картотеку с фамилиями клиентов уничтожили, дверь заперли на замок, а комната гадалки превратилась в святилище страсти, в конечном счете погубившей эту женщину. Черное платье она носила, будучи мадам Ванья, и в нем она позировала Меррику, когда тот рисовал ее портрет.

– Рисовал ее?.. – удивился Холден.

– Тьфу ты пропасть! – взорвался доктор Фелл. – Вы что, не обратили внимания, что горело в камине? И не уловили запах горелой ткани?

– Уловил.

– И обгорелые планки, сколоченные прямоугольником с обрывками того, что вполне могло быть натянутым на них холстом. А обломки полированного дерева, прежде бывшие мольбертом. И освещение в комнате подходящее. Вы, возможно, заметили, как я искал вмятины на ковре? Но эта огромная, покрытая бархатом софа… Ладно, не будем об этом.

Силия, похоже, хотела что-то сказать, но передумала.

– Вы… вы рассказывали нам об убийстве. О том, как Ронни проник в дом, переплыв ров, и как Марго перед смертью облачилась в черное платье. Что же было дальше?

Доктор Фелл задумался.

– О том, что случилось дальше, нам не сможет поведать ни один живой свидетель, так что позвольте мне рассказать вам, как я себе это представляю. Разумеется, Меррику не хотелось никого убивать, но он убедил себя, что ему во что бы то ни стало нужно избавиться от этой женщины – иначе он никогда не сумеет жениться на Дорис Локи. И вот, пристроившись на трубе, он заглядывает в незакрывающееся окно ванной и видит там свою жертву – та стоит перед зеркалом, держа в руке стаканчик со спиртовым раствором морфия и белладонны. Вот она, беспечно махнув рукой, подносит стакан к губам и выпивает его содержимое. Но он не позволяет себе быть беспечным. Меррик пробирается в ванную через окно. Он почти ничем не рискует. Пьяный муж храпит без задних ног в соседней комнате, остальные далеко. А Марго если и удивилась его внезапному появлению, то почти наверняка подумала, что он пришел только для того, чтобы умереть вместе с нею. Он задержался ненадолго – чтобы вытереть полотенцем мокрые волосы и руки. Марго жестом приглашает его пройти в гостиную, он следует за ней. По дороге, в спальне, он незаметно прихватывает оружие… Вы, конечно, догадались – какое? Железную кочергу, которую Силия нашла на следующее утро в гостиной Марго. На пороге гостиной Меррик ударяет свою жертву сзади кочергой по голове – не сильно, так, чтобы не убить и не поранить, просто чтобы она пробыла в беспамятстве, пока морфий не подействует необратимо. Потом он переносит красивое безвольное тело в теплую комнату и укладывает его в шезлонг. Теперь надо найти и уничтожить дневник, хранящийся в китайской шкатулке. Меррик находит его и сжигает. Наш юный Байрон к тому времени уже окончательно продрог и близок к обмороку. Но он возвращается в ванную, моет стакан, из которого пила Марго, а пузырек кладет себе в карман. После этого он гасит свет в спальне и в ванной и спускается в ров по трубе.

Доктор Фелл замолчал и тяжело вздохнул:

– Но Марго Марш цепко держалась за жизнь. Спустя час, частично придя в сознание, она, уже умирающая, принялась звать на помощь. Торли Марш услышал ее крики и бросился в гостиную. И там, разрази меня гром, он пережил не лучшие минуты! Разумеется, это мог быть обычный истерический припадок. Но Торли вспомнил о пузырьке с ядом. Боже, неужели она исполнила угрозу?! Торли Марш бросается к аптечному шкафчику. Пузырька нет!

Доктор Фелл снова глубоко вздохнул, теребя дужку очков:

– Примерно это я и держал в уме, когда впервые расспрашивал нашего друга Марша. Судя по тому, как он с самого начала твердил всем и каждому, что врач констатировал естественную смерть, он, по меньшей мере, не исключал возможности самоубийства. Поэтому-то, боясь скандала, и лгал. Однако, если бы мне удалось поймать его на слове и заставить подтвердить то, о чем я догадывался, я обрел бы почву под ногами. И мне это удалось. Помните, я сказал вам, что не вижу здесь никакого парадокса? Именно благодаря тому что Марш лгал, я понял, что он честен.

– Но при этом, – возразил Холден, – Торли не поделился с доктором Шептоном своими подозрениями, что Марго могла покончить с собой.

– Да. Потому что доктор Шептон, если вы помните, твердо заявил, что это истерический припадок и даже не очень серьезный. А потом было уже поздно. Поэтому он лгал.

– И все-таки я не понимаю Торли! – в сердцах воскликнул Холден. – Я так и не знаю, что мне следует сделать: извиниться перед ним или свернуть ему шею!

– Однако же Торли понять, наверное, проще всего, – возразил доктор Фелл. – Торли Марш – от природы добрый и хороший человек. Он любит своих друзей и готов ради них пойти на любые хлопоты, с тем лишь условием, что это не нанесет серьезного ущерба его собственным интересам. – Доктор Фелл помолчал. – Вот так-то. И теперь лишь Божьей милостью…

В комнате воцарилась тишина.

– Да, – сказал Холден, – все мы ходим под богом.

– И все-таки я ненавижу его, – тихо проговорила Силия. – Ненавижу даже теперь, когда знаю, что Марго была… такая и что он никогда не обижал ее. Не знаю, наверное, это ужасно говорить так, когда он…

– Да, кстати, как он? – поинтересовался доктор Фелл.

– Пока неизвестно. Дорис сейчас в больнице, мы ждем ее с минуты на минуту. – Силия помолчала, потом заявила твердо: – Я ненавижу его! За то, что он лгал – говорил, что я сумасшедшая, и что Марго умерла естественной смертью, и что не было никакого пузырька, хотя сам прекрасно знал, что все это не так! Дон, милый, я наделала много глупостей! Но ты ведь не винишь меня за это?

– Нет, конечно!

– И я тоже, – сказал доктор Фелл. – Но, гром и молния, вы заставили меня поработать мозгами! – Он покачал головой и проговорил, обращаясь к Холдену: – Помните, во время разговора в галерее я сказал вам, что девушка абсолютно здорова и находится в полном рассудке? Да, она утверждала, что видела привидения, но, увидев вас, почему-то не приняла вас за Призрак – и это означало, что она не страдает галлюцинациями. В то же время мне необходимо было убедиться, что она не…

– Что она не?..

– Не подтасовывает факты! – сказал доктор Фелл. – Благоговейный страх выразился вдруг на его лице. – Когда мы отправились распечатать склеп, я был порядком напуган. Да, да, ужасно напуган! Не потому, что боялся чего-то потустороннего, как вы, наверное, подумали. Просто я опасался, что, если она, как можно было заключить из ее письма, подсовывала ложные улики, полиция обвинит во всем ее. Когда мы открыли склеп и там все на первый взгляд казалось нормальным, если не считать сдвинутых гробов, я испытал такое облегчение, что даже инспектор Кроуфорд заметил это. Я начал на всякий случай сбивать Кроуфорда со следа, пытаясь убедить его, что никто не мог проникнуть в опечатанный склеп, и вдруг, в тот самый момент, когда я уже решил, что все обошлось, он наткнулся на этот проклятый пузырек, который могла подбросить только Силия. Я снова впал в отчаяние.

– Доктор Фелл, но почему же все-таки гробы оказались сдвинуты? – спросил Холден.

– Ах да, это… – проговорил доктор Фелл с виноватым видом. – Боюсь, моя болтовня запутала не только Кроуфорда, но и вас.

– Да какая там болтовня! Вчера Локи заявил, что два новых гроба – Марго и некоего Джона Деверо – весят по восемьсот фунтов каждый. Кто мог расшвырять их?

– В этом-то и заключалась моя уловка. Я хотел сбить с толку Кроуфорда и нарочно употребил это слово – «расшвыряли». На самом деле гробы никто не расшвыривал, их приподняли.

– Ну хорошо, пусть приподняли. Но как или кто?

– И снова, – сказал доктор Фелл, – ключ к разгадке – вода.

– Вода?!

– Современные гробы воздухонепроницаемы, а стало быть, водонепроницаемы. Они могут плавать.

Холден недоуменно смотрел на доктора. Доктор Фелл объяснил:

– Земли вокруг «Касуолла», как вы должно быть заметили, богаты грунтовыми водами. Немцы называют их…

– «Grundwasser!» – пробормотал Холден, осененный внезапным озарением. – «Grundwasser!»

– Вот именно. Они поднимаются почти до поверхности земли осенью и весной, а летом и зимой их уровень спадает. Всякий, кто хорошо знает здешние места, мог бы побиться об заклад, что осенью и весной этот склеп затопляет. Как вы видели, он расположен на четыре фута ниже уровня земли. И там очень сыро. Кроуфорд, пройдясь по склепу, оставил четкие следы на песке, чего не случилось бы, будь песок сухим. Водонепроницаемые гробы подняло на четыре фута, и они плавали по склепу, пока вода не спала. А вот самый старый гроб, пролежавший под землей с шестнадцатого столетия и подгнивший, с места не сдвинулся, так как в него залилась вода. Гроб, захороненный в восемнадцатом веке, лишь немного развернуло и сдвинуло, только и всего. Вы… вы понимаете, о чем я?

– Да, – изумленно проговорил Холден.

– Ничего подобного в Касуолле прежде не происходило, – продолжал доктор Фелл, – потому что этот склеп – новый. И, кроме старого склепа на холме, куда не достигают грунтовые воды, он – единственный на всем кладбище. Но такие явления часто наблюдались в других местах.

– Стало быть, песок на полу…

– Естественно, на нем не было никаких следов! Поднимающаяся и спадающая вода, сместившая гробы, стерла их. Черт возьми, я же дал вам тогда зацепку! Новый замок, расположенный довольно высоко, вне досягаемости воды, открывается со звонким щелчком. Зато нижняя дверная петля издает скрип и скрежет. Почему? Потому что она заржавела от воды! От воды!

– И все?

– Да, – сказал доктор Фелл. – Только и всего.

– Я преступница, Дон! – проговорила Силия сдавленным голосом. – Я прочла об этом в книге и решила воспользоваться случаем. Ты очень зол на меня?

– Не говори глупостей, милая! С какой стати?

– Но доктор Фелл, наверное, обижается?

– Да, обижаюсь! Гром и молния!

– Вы имеете на это полное право. Я ужасно перед вами виновата. Мне жаль, что так получилось! Я искала пузырек, похожий на настоящий, и нашла его в подвале в «Уайдстэрз», куда Ронни, наверное, спрятал его. Я взяла этот пузырек и подбросила его в склеп, когда мы с вами ходили опечатывать его. Конечно, вы вправе обижаться на меня!

– Чепуха, дитя мое! – возразил доктор Фелл. – Меня обижает вовсе не это, а то, что вы не захотели довериться мне. Если бы вы поделились со мною своими намерениями, я мог бы научить вас куда более эффективным способам подбрасывать ложные улики, и вам бы не пришлось сочинять эту нелепую историю с привидениями.

– Но я была в отчаянии! Торли усмехался и называл меня сумасшедшей. Тогда я решила впрямь притвориться сумасшедшей и посмотреть, как ему это понравится. А вместо этого меня стали подозревать.

– Теперь понятно, почему вы так долго не обращались в полицию, – вы ждали, когда грунтовые воды поднимутся, а потом, летом, спадут.

– Да. Но, как назло, июнь выдался ужасно дождливый, и в склепе еще могла оставаться вода, поэтому я не решалась начать игру. Но в июле установилась жара, поэтому я рискнула. А Торли… – Силия вдруг замолкла.

Дверь в холл отворилась, и на пороге появилась Дорис Локи. Глаза ее, явно припухшие от слез, блуждали по сторонам. Следом за нею вошел ее отец. Он очень переменился, словно за один день постарел на десять лет.

Силия заботливо придвинула им стулья. Дорис поблагодарила ее вежливым жестом.

– Торли лучше, – сообщила она и вдруг прибавила: – Это я во всем виновата!

– Вы?! – удивилась Силия.

– Это моя вина, что Торли и Ронни оказались на Нью-Бонд-стрит. И подрались. – Она посмотрела на Холдена: – Но и ваша тоже, Дон Угрюмо!

Холден уставился в пол.

– Да. Боюсь, это так, – признался он.

В глазах Дорис снова заблестели слезы.

– Никогда не забуду тот вечер в четверг, когда мы с Ронни и Доном Угрюмо возвращались в «Уайдстэрз» через луга!

Холден тоже хорошо помнил эту прогулку, особенно теперь, когда многое стало понятно.

А Дорис продолжала:

– Дон Угрюмо расспрашивал меня о любовнике той женщины, и я рассказала ему про квартиру на Нью-Бонд-стрит и даже предложила ему поехать туда и самому посмотреть. Представляете? И это в присутствии Ронни!

– Дорис! – тихо пробормотала тень сэра Дэнверса Локи.

– Я заметила в тот вечер, что с Ронни что-то не так! Этот голос, этот блеск в глазах! Но разве могла я подумать, что Ронни… Ронни, и никто другой, был любовником той женщины?! – И она посмотрела на Холдена, словно на великого оракула, ошибившегося в предсказаниях. – Как же так, Дон Угрюмо?!

– Милая Дорис, – запротестовал Холден. – Откуда мне было догадаться, если вы говорили о каком-то красавчике средних лет?! Вы сказали, что ваша подруга, Джейн Такая-то, утверждала, будто видела его…

– Джейн не говорила, что он был средних лет!

– Не говорила?!

– Джейн Паултон сказала только, что он «красавчик». Это Ронни, когда я рассказала ему, все переиначил. «Средних лет», – сказал он и нарочно часто повторял это. И вы в тот вечер услышали эти слова не от меня, а от Ронни.

– Подождите. Давайте-ка вспомним!

– Давайте, Дон Угрюмо.

– В самый первый раз, когда я только познакомился с Ронни, он вдруг почему-то завел речь о любовнике Марго, упомянув о том, что это человек именно «средних лет».

«Как все просто, когда ты уже знаешь правду!» – подумал Холден. Как легко было сейчас понять, что чувствовал и думал Меррик, которому он всегда симпатизировал, стоя ошеломленный и подавленный, в галерее или бредя по ночным лугам и слушая рассуждения Дорис об убийце? «Она раздражала его, и он ее убил», – прозвучал в голове Холдена голос Дорис. И эти слова, как ни странно, оказались горькой правдой.

Сэр Дэнверс Локи расстегнул воротник рубашки.

– Доктор Фелл, будьте так добры, проясните для меня еще один момент!

– Если смогу.

– Насколько я понимаю, – проговорил бледный как полотно Локи, – миссис Марш в глубине души не собиралась умирать. Именно поэтому, даже договорившись с любовником об этом двойном самоубийстве, она не отказалась от квартиры на Нью-Бонд-стрит. Так?

– Полагаю, да.

– Но Меррик этого не знал. Так?

– Да. Но когда ваша дочь заговорила об этой квартире, у него возникли сомнения. Разумеется, у него оставался ключ, и он на следующее утро, на одном поезде с вами, поехал в Лондон. Но он не мог отправиться по нужному адресу прямо с вокзала, потому что вы направлялись туда же, в магазин готового платья…

– Клянусь, я ни о чем не подозревал!

– Зато Торли обнаружил его там, – с горечью проговорила Дорис. – Утром я рассказала Торли, о чем мы говорили накануне, и он помчался на машине в город посмотреть, не осталось ли в квартире улик. У него тоже был ключ – ключ этой женщины. Он застал Ронни в квартире, и между ними произошла страшная драка.

Дорис содрогнулась, представив себе вживе эту картину.

Локи посмотрел на доктора Фелла:

– Ну а вы, поняв, в чем дело, послали туда Холдена. Да. Да… Теперь все понятно. – Локи, больше похожий на бледную тень человека, какое-то время колебался, потом сказал: – А теперь я бы хотел кое от чего отречься!

– Отречься?! – удивленно воскликнула Силия.

– Дорис! – проговорил сэр Дэнверс почти официальным тоном. – Я противился твоему браку с мистером Маршем. Признаюсь, я не доверял ему. Поначалу я даже думал, что он убийца. И только сегодня ночью, обдумав все окончательно… Дорис, твой отец был не прав! Я пытался принудить тебя… Одним словом, я отрекаюсь от прежних намерений! И если ты хочешь выйти замуж за этого человека…

Дорис, сидевшая на подлокотнике кресла, внимательно слушала отца.

– Но я не хочу выходить за Торли!

Локи был потрясен:

– Не хочешь?! Почему?

– Не знаю. Просто не хочу, и все. Силия!

– Да, дорогая?

– Вот ты всегда любила Дона Угрюмо. Так?

– Мне бы не хотелось обсуждать это на людях, – улыбнулась Силия, посмотрев на Холдена. – Но это так. Я любила его и люблю.

– А у нас с Торли все по-другому, – сказала Дорис и, помолчав, прибавила: – Он не тот, за кого я его принимала. Он – слабак.

Все молчали. Наконец Локи, пытаясь изобразить улыбку, проговорил:

– Дорис, не могу сказать, что твое решение мне не по душе. Ты молода, и у тебя все впереди. Меня утешает, что, по крайней мере, Бог миловал тебя от…

– Отец, не говори гадостей о бедном Ронни! – вскричала Дорис.

Все продолжали молчать, а Дорис, встав с кресла, подошла к окну и выглянула в залитый лунным светом сад.

– Ронни, – сказала она, – был сильным. По-настоящему сильным. – В ее голосе звучало с трудом скрываемое восхищение. – Я никогда не думала, что он такой! Я считала его слабаком и даже не догадывалась, что он способен на настоящий поступок! Что бы он там ни сделал, но я считаю, таким и должен быть мужчина! Теперь я жалею, что не вышла за него!

Из груди доктора Гидеона Фелла вырвался звук, который можно было принять за ироничный вздох. Задумчиво покачав головой, он наклонился к низенькому столику, открыл графин с виски, налил в стакан весьма внушительную порцию и добавил в нее совсем немножко воды.

Всем своим видом он излучал добродушную иронию, когда, поднимая бокал, объявил:

– Я пью за человеческую натуру!