Соло для любимого
Джилл Брейди








Мечтающая о карьере эстрадной певицы Бранда Скотт получает в подарок от отца маленькое заурядное кафе, которое с помощью друзей превращает в уютный ресторан в стиле ретро. На его сцене она и начинает петь. Менеджер приехавшей в Сан-Франциско на гастроли заходящей поп-звезды попадает на выступление Бранды и влюбляется не только в ее голос и талант, но и в саму девушку…






Джилл Брейди

Соло для любимого





1


— Я хотела бы, чтобы ты перевел на мое имя ресторан на Колумбус-стрит. Что ты об этом думаешь? — Бранда со скучающим видом полировала пилкой ноготь.

Грехэм Скотт, сильный мужчина с рыжими волосами и усами, отложил в сторону «Геральд трибюн».

— Я просто счастлив, что ты не потребовала от меня Белый дом. Однако зачем тебе этот старый ящик на Колумбус?

Бранда внимательно изучала свои руки.

— «Гурман» никогда не приносил большого дохода, папа. С самого начала это были напрасно вложенные деньги.

— Согласен. Именно поэтому мне любопытно, почему ты так живо им заинтересовалась.

Она посмотрела на отца и улыбнулась. У девушки была очаровательная улыбка, которая не раз наводила мужчин на определенные мысли.

— У Язона и Барта есть фантастическая идея.

Отец откашлялся.

— Меня удивляет, что у обоих твоих старинных поклонников появилась идея.

— Что, собственно, ты имеешь против них? Язон все-таки изучает архитектуру, а…

— От случая к случаю, — прервал он ее. — Когда не знает, куда ему деваться от скуки, и абсолютно ничего хорошего не может поделать со временем.

— Это не так, папа. Он серьезно относится к занятиям. А Барт, кстати, тоже вовсе не прохлаждается в гараже своего отца.

Грехэм Скотт посмотрел на дочь. Она была взволнована, и это ей очень шло. Бранда, собственно, не была красавицей. Однако в девушке было что-то привлекательное. Грива ярко-рыжих локонов, ясные зеленые глаза, многочисленные веснушки на носу, которые всегда ее раздражали. Однако веснушки придавали лицу характерное лукавое выражение, что так подходило к ее веселой натуре.

— Нет ли у тебя желания рассказать об идее, Бранда?

Она бросила пилку на стол, засунула руки в карманы кофты и улыбнулась отцу.

— Мы хотим полностью переделать «Гурман», папа. Он больше не будет закусочным рестораном. А превратится в бар в стиле сороковых годов, которые теперь снова возрождаются… со свечами и солистами. Ты понимаешь, что я задумала, папа?

— В конце концов, я же не вчера родился. — Грехэм почесал подбородок. — И ты полагаешь, это что-то даст?.. — В его вопросе улавливались скептические нотки.

— Это последний крик моды. В Нью-Йорке уже есть несколько таких заведений. Почему же не открыть их в Сан-Франциско? Норд-Бич как будто создан для этого. К тому же среди его многочисленных ресторанов и баров нет ни одного подобного. Мы будем первыми. И поэтому, папа, я нахожу эту идею превосходной.

Скотт усмехнулся:

— Ты действительно обладаешь силой убеждения.

Бранда нервно стукнула ногой о пол.

— Так я получаю «Гурман», папа? Ты даришь его мне? Тогда мы с Бартом и Язоном сможем сразу приступить к работам. Мы выметем хлам и обновим заведение полностью. Все должно быть на уровне. Новый бар должен стать просто великолепным!

— И когда все свершится, ты собираешься обслуживать гостей, как я погляжу? Поэтому изучаешь музыку и историю? — Он покачал головой.

— Ресторан лишь одна часть плана, папа. Возможно, я куда лучший бизнесмен, чем ты думаешь. И именно в этой сфере раскроются мои подлинные способности.

Отец недоверчиво посмотрел на дочь.

— Значит ли это, что ты недовольна своими занятиями и хочешь их прекратить? Я все же знаю тебя, Бранда.

— Об этом мы поговорим потом, папа. Дай мне сначала переоборудовать ресторан. Я хотела бы видеть, что из этого получится. И убедиться, смогу ли воплотить свои задумки. — Однако свои истинные замыслы Бранда пока не хотела раскрывать отцу. Иначе он был бы совершенно огорошен.

— О'кей, — ответил Грехэм. — Ты имеешь на это право. Я, собственно, и так предполагал отказаться от «Гурмана».

Бранда подошла к отцу, села к нему на колени и обняла его.

— Ты просто чудо, папа! У меня нет слов. Барт и Язон сделают большие глаза. Они как раз не были уверены, что ты согласишься с моим планом.

Грехэм Скотт мягко освободился от Бранды. Он снова внимательно посмотрел на нее.

— О ком же из своих почитателей ты все-таки печешься? Ты влюблена в Барта или твое сердце завоевал Язон?

— Завоевал? — Бранда рассмеялась. — Мы же не на войне. Однако если ты желаешь знать правду, то я ни в одного из них не влюблена. Оба милы и симпатичны. Но я не могла бы причинить боль Барту, влюбившись в Язона. И наоборот. В противном случае у кого-то разорвется сердце.

— Ну и как пойдут события дальше? — спросил Грехэм. — Ты же не можешь полностью отказаться от любви.

— И это говорит мне мой отец?! — удивленно воскликнула Бранда.

— Боже, девочка, в каком столетии мы живем? Тебе двадцать четыре года, и ты прекрасно выглядишь. Когда-нибудь появится тот, кто захочет тебя и кого захочешь ты. И это будет не просто легкий флирт в полумраке вагона.

Она возмутилась:

— Ну перестань, папа!

— Ты полагаешь, что я не знаю, как это происходит? В глубине души я рад, что ты отвергаешь и Барта, и Язона. Для своей дочери я хочу нечто особенное.

— Ты считаешь, что я оправдаю такие надежды? — съязвила Бранда.

— Я уверен в этом. Ты умная и красивая девушка, не говоря уж о скромном приданом, с которым ты вступишь в брак. — Грехэм ухмыльнулся.

— Я выбрала очень правильных родителей, — заметила Бранда. — Это что-то значит — иметь богатого отца. — Она снова поцеловала его в щеку. — Во всяком случае, я тебе очень благодарна за «Гурман». Обо всем остальном можешь не беспокоиться.

Грехэм Скотт поднялся и, подойдя к письменному столу, достал чековую книжку.

— Папа, я сказала, что мы сделаем все сами.

Он подписал чек и передал его Бранде.

— Купи себе красивую блузку к открытию ресторана.

Бранда бросила взгляд на чек. Затем снова обняла отца.

— Это будет самая шикарная блузка, которую я когда-либо имела. За пять тысяч долларов можно приобрести нечто неповторимое.

— Я все же знаю, что необходимо для постройки такого сарая. Постарайся как можно лучше, крошка. Возможно, ты осуществишь задуманное и достигнешь таких оборотов капитала, о которых другие только мечтают.

— Я на это твердо нацелена, папа, — ответила девушка.




Бранда стояла у забора рядом с Язоном и следила за Бартом Фленегэном, мужчиной среднего роста с темно-русыми волосами, который объезжал рыжую кобылу. В августе он намеревался принять участие в родео в городе Сан-Диего.

У него хватало мужества удерживаться в седле. Кобыла вовсе не желала, чтобы ее объезжали, это было заметно невооруженным глазом, и старалась сбросить всадника. Но Барт не был склонен сдаться так быстро. В конце концов, это была не первая лошадь, которую он укрощал.

Язон покусывал соломинку. Вечерний ветер теребил его пепельные волосы, которые спадали на лицо. Серо-голубые глаза насмешливо поблескивали.

— Еще пять минут, Барт, и она справится с тобой, — крикнул он другу.

— Если это пари, то я принимаю его, — сказала Бранда. — Я уверена, что Барт приструнит Молодую Леди.

Язон, усмехнувшись, посмотрел на нее.

— Ты знаешь, Бранда, я безумно втюрился в тебя.

Бранда рассмеялась.

— Да, я знаю это, Язон.

— Раз так, что ты мне ответишь?

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, Язон. — Девушка так очаровательно улыбнулась, что Язон не смог рассердиться на нее. — У меня новость для вас обоих. Папа перевел на мое имя «Гурман».

— Ого! — Язон выплюнул соломинку. Он обнял Бранду и на секунду прижал ее к себе.

Она быстро освободилась от его объятия.

— Такого восторга я не ожидала, — призналась девушка.

Мимо на строптивой кобыле проскакал Барт, чуть приостановившись рядом с ними.

— Что произошло? Вы обручились?

— Чушь! — ответила Бранда. — Я сказала Язону, что папа отдал нам «Гурман».

— Йо-хо-хо! — заорал Барт. И так как он на секунду отвлекся от Молодой Леди, та сделала крупом неуловимое движение вперед, и Барт, описав большую дугу, шлепнулся на траву. — Проклятая бестия, — прошипел он и поднялся, потирая спину.

— А если бы мы поспорили? — улыбнулся Язон.

— Оставь бестию в покое и иди сюда! — крикнула Бранда Барту. — Мы должны переговорить. Может быть, пропустим по стаканчику в «Клиф Хаузе». Дело стоит того. Теперь мы действительно можем строить планы.

Мужчины согласились. В открытом «линкольне» Язона они поехали по скоростной автостраде в северном направлении к знаменитому ресторану. Отсюда хорошо были видны Тихий океан и ближние Тюленьи Скалы. Здесь отлично кормили, и все трое знали об этом.

Они выбрали бурбон с содовой. Официант быстро принес напитки. Бранда пила наравне с друзьями.

— Мы должны сразу приступить к работе, — сказала девушка. Ее нежной натуре вовсе не были присущи сила и энергия, которые требовалось сейчас проявить. — Я заказала на завтрашнее утро рабочих. Старье необходимо вымести. А затем мы сделаем все так, как предложил ты, Язон.

— Я займусь хламом, — ответил он.

— Вначале отделочные работы, — посоветовал Барт. — Стены должны быть обшиты деревянными панелями. Я предлагаю красное дерево. Все должно выглядеть как бы немного старым и прокуренным.

— И, когда все будет готово, расправим крылья! — воскликнула Бранда. — О Боже, я едва могу дождаться этого момента!

Барт крепко сжал ее руку.

— Ты будешь первой певицей в ресторане, девочка. И я уверен, что ты их всех пленишь. Возможно, наступит день и появится влиятельная персона, которая направит твою карьеру в нужное русло.

— Что ты тут болтаешь? — обрезал его Язон. — Если такая персона действительно объявится, мы лишимся Бранды. В Сан-Франциско даже певицы не делают карьеры.

— В этом случае мы прежде всего должны думать о Бранде, — возразил Барт.

Девушка сделала глоток и посмотрела в окно на океан.

— Наконец-то я смогу сделать то, о чем всегда мечтала. Конечно, выступать в собственном ресторане — не такое уж великое дело, — сказала она. — Однако я найду дорогу к сердцу публики. И, возможно, в один прекрасный день решусь взойти на сцену.

— Таков с самого начала был твой план, — вспомнил Барт.

Бранда улыбнулась ему в ответ.

— Возможно. Однако идея со старой закусочной принадлежит Язону. Ну, ребята, мы должны подумать о названии. «Гурман» скончался, к тому же заведение не является больше закусочным рестораном. Мы должны подыскать новое название, которое бы сразу раскрывало суть.

— Может быть, «Голубая гавань»? — предложил Язон. — Или «На юге Тихого океана»?

Бранда покачала головой.

— Нет, оно должно быть более четким. Мы могли бы назвать его «Сачмо» или «Чарли Чаплин». Но тут нет ничего выдающегося.

Барт неожиданно стал насвистывать какую-то мелодию. Язон и Бранда уставились на него, и вдруг девушка ударила от восторга ладонью по столу.

— Точно, это оно!

Барт и Язон улыбнулись. И тогда все трое, как по команде, воскликнули:

— Ка-са-бланка!

Бранда была по-настоящему увлечена.

— Именно так мы и назовем ресторан — «Касабланка». Это будет нечто совершенно новое и совершенно старинное. Нечто абсолютно сенсационное. Это будет суперзаведение.

— Мы трое сделаем его таким, — объявил Барт, и его карие глаза засветились. — Мы как раз те самые люди, которые нужны для этой работы. «Касабланка» станет новой достопримечательностью Сан-Франциско.

Язон улыбнулся Бранде.

— Уже потому, что там будет выступать Бранда. Возможно, загорится новая звезда. И именно отсюда, из нашей «Касабланки», она начнет свой победоносный путь по миру.

— Не сходите с ума, ребята, — рассмеялась Бранда. — До этого еще далеко. И вообще, на такую перспективу я не загадываю.

— Нет, ты сделаешь это! — Язон поднял руку. — Я знаю тебя, девочка. Как часто ты говорила нам о своей мечте стать знаменитой поп-певицей!

Девушка поводила стаканом по столу.

— Я хотела бы петь старинные песни. Я хотела бы петь то, что раньше слушали в таком ресторане.

— Ясно, для «Касабланки» это подходит, — сказал Барт. — Но если ты действительно сделаешь карьеру?

— Да кто же заинтересуется мною? — возразила она.

— Подожди, — попросил Язон. — Все начинали с малого. Или ты, Бранда, полагаешь, что Барбара Стрейзанд проснулась однажды утром и нашла на своей подушке контракт на миллион долларов?

— Я чувствую, что должна петь, — промолвила Бранда. — Это мое призвание.

— И у тебя прелестный голос, — заметил Барт.

Девушка иногда пела им обоим в маленьком баре, когда расходились посетители. Бранда была знакома с владельцем бара, и тот доверял всем троим охранять заведение. Язон и Барт производили внушительное впечатление.

— В один прекрасный день ты станешь звездой первой величины, — уверил ее Язон. — Ты будешь стоять высоко-высоко. И кто знает, захочешь ли ты тогда общаться с нами.

— Что за глупости?! Как ты можешь говорить такое, Язон? Ты полагаешь, что я забуду своих лучших друзей? Я вас безумно люблю обоих.

Барт и Язон взглянули на улыбающуюся Бранду.

— Лучше, если бы ты остановила свой выбор на ком-то одном, — произнес Барт с кривой усмешкой.

— Вы оба мне слишком дороги. Не требуйте от меня такого решения. Пусть все будет так, как оно есть.

— Поговорим лучше о «Касабланке», — предложил Язон. — Нам многое надо продумать. Для флирта с Брандой мы всегда найдем время.

Барт влюбленно посмотрел на девушку, которая быстро обратилась к Язону.

— Ты абсолютно прав. Мы не можем допустить никакой ошибки. Все должно быть в лучшем виде. Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы открыть ресторан?

Язон задумчиво покачал головой.

— Если рабочие будут аккуратно приходить и если мы сами станем действовать четко, то открытие может состояться через четыре недели.

— Ты в своем уме?! — Барт постучал по лбу. — Как ты это себе представляешь? Знаешь, что такое четыре недели?

— Это четыре недели, — сказала, улыбаясь, Бранда.

— Исключено. — Барт покачал головой. — За такой срок это невозможно.

— А я говорю — возможно. — Язон осушил свой стакан. — Сегодня вечером мы все точно рассчитаем и с завтрашнего утра начнем. Готов поспорить, что мы управимся за четыре недели.

«Пора прекратить глупый спор», — подумала Бранда. И сказала решительно:

— Мы согласны с тобой, Язон. Если что-то твердо задумано, то оно осуществится. Я уже заранее волнуюсь о том, что скажут мама и папа, когда впервые увидят «Касабланку».

— Они просто не узнают ресторан, — пообещал Язон.




Бранда лежала в постели и слушала шум океана. Дом родителей находился как раз на западе Сан-Франциско. До пляжа было совсем близко.

Девушка не могла заснуть. Было уже далеко за полночь, когда она вернулась домой. А до этого работала в своем ресторане. Бранда уже называла ресторан «своим», поскольку отец нотариально перевел его на имя дочери. Он хочет предоставить Бранде шанс проявить себя. Ему импонировало, что в ней обнаружилась такая деловая жилка.

О том, что у девушки были совершенно иные планы, он не подозревал. Как и о ее сильном увлечении искусством. Бранда хотела создать свой собственный мир, свою индивидуальную атмосферу к тому времени, когда впервые состоится ее публичное выступление.

«Касабланка» должна была стать именно таким местом. И когда Бранда начинала думать об этом, то приходила в сильное возбуждение. Барт прилично играл на фортепьяно, он мог бы аккомпанировать ей. Все здесь нужно сделать так, как это было в ресторанах сороковых годов.

Бранда вспоминала прочитанные книги, фильмы тех лет, которые часто смотрела по телевидению. Она была совершенно уверена, что «Касабланка» будет иметь успех. Люди придут просто из интереса, который следует разжигать и поддерживать. Естественно, мечтая о популярности ресторана, она думала прежде всего о родителях. Сама же грезила совсем о другом.

Заветной мечтой Бранды было выпустить диск с несколькими песнями. Ее имя должно стоять первым в музыкальном рейтинге. Девушка обладала тщеславием и желала себе головокружительной карьеры. Возможно, все начнется именно с «Касабланки»…

Иногда она думала и о том, чтобы влюбиться в какого-нибудь симпатичного парня. При этом Барт и Язон в расчет не принимались. Братья были милыми, хорошими людьми. А то, что они оба были немного влюблены в нее, льстило Бранде, но совсем не трогало.

Иногда у нее появлялись совершенно безумные желания и влечения, не имевшие ничего общего с карьерой. Ей хотелось провести ночь с мужчиной, который бы сделал ее бесконечно счастливой. Она мечтала лежать с ним обнаженной в огромной кровати и не чувствовать ничего, кроме его нежности, его бесконечного желания. Любить по-настоящему — это должно быть как землетрясение. Любить так, чтобы земля ходила ходуном.

Испытает ли она такое чувство? Но нельзя требовать сразу всего. Успех и личное счастье редко приходят одновременно. И Бранда знала это.

Однако девушка всегда была оптимисткой и верила в то, что, обладая сильной волей, можно многого добиться. Нужно лишь чуточку везения, и на такое везение Бранда рассчитывала. До сих пор судьба была к ней благосклонна. Почему же теперь должно что-то измениться? Нет вопроса, за четыре недели они подготовят «Касабланку» к открытию. Все работают, словно сумасшедшие. Иногда отец интересовался, как идут дела, однако ни разу не пришел посмотреть.

Бранда считала, что это нормально. Родители должны увидеть уже готовый результат, тем больше будет их удивление.

С одной стороны, девушка сомневалась, нужно ли ей петь на открытии. Однако, с другой стороны, это отвечало программе, стилю ресторана и вообще… Почему она не должна петь? Родители наверняка отнесутся снисходительно. Они никогда не догадаются, что за этим скрывается.

Бранда никогда не говорила о своих самых тайных желаниях. Она знала, что отец был бы просто ошарашен. Ведь он хотел, чтобы она продолжала учебу и, умудренная знаниями, сотворила бы нечто разумное. Но у Бранды не было никакого желания творить разумное. Она хотела петь. Она хотела покорять людей. Она хотела восторгов и обожания, горячей страсти и почитания. И прежде всего она хотела иметь славу и популярность, как у Мадонны или Тины Тернер… Это, должно быть, чудесное состояние — находиться в центре внимания, увлекая людей своим голосом…

Возможно, однажды ей удастся добиться этой цели. Барт, Язон и даже новый ресторан не смогут ее остановить. Если такой день наступит, ничто не удержит ее в Сан-Франциско. А такой день должен наступить, потому что Бранда твердо в него верила.




2


Язон оказался более или менее прав в своем прогнозе. Спустя четыре недели заурядный ресторан превратился в оригинальное вечернее заведение.

Вечером, накануне официального открытия, Бранда сидела за белым роялем «Стейнвей» и напевала. Она была совсем одна в зале с деревянными панелями, который, несмотря на свои большие размеры, казался уютным. Ресторан обладал шармом. Здесь чувствовались высокий класс и стиль.
		Мне нечего тебе дать, кроме любви, бэби.



		Любовь — единственное, чего у меня в избытке, бэби.








Бранда пела вполголоса. В зале царил полумрак. Горело лишь несколько задрапированных шелком ламп. Повсюду на столиках стояли свечи. Завтра вечером должна была состояться премьера.
		Счастье не покинет тебя, и я уверен,



		Ты всегда найдешь все, что ищешь,



		Но мне нечего тебе дать, кроме любви, бэби…








Вошел Язон. Последние дни он отсутствовал, занятый написанием важной работы по архитектуре. Мужчина стоял в середине зала с сигаретой во рту и усмехался. Его светлые волосы, как всегда, спадали на лоб. Бранда заметила Язона, поманила пальцем. Он приблизился.

— Фантастика, девочка!

— Ты имеешь в виду интерьер? — Бранда обвела рукой помещение. — Или мое пение?

— И то и другое. — Язон вынул сигарету изо рта, повернулся и похвалил: — Здесь просто сказочно. Это произведет эффект разорвавшейся бомбы.

Бранда убрала руки с клавиш.

— Все выглядит так, как мы задумали. И для этого ты сделал немало, — сказала она.

Язон прислонился к роялю. Он снова посмотрел в пустой зал.

— Надеюсь, завтра вечером здесь не будет ни одного свободного места. Премьера должна стать сенсацией.

Девушка откинула назад рыжие волосы и рассмеялась.

— Ты говоришь так, будто мы находимся в мюзик-холле. Но это только бар, Язон.

— Кстати, световая реклама на улице плохо работает. Я хотел сказать тебе об этом, когда вошел. Но был настолько ошеломлен тем, что увидел и услышал… — Язон усмехнулся.

— Что со светом? — спросила Бранда, вставая.

— В слове «Касабланка» не горит буква «с». Необходимо к завтрашнему дню это поправить.

Бранда прошла в офис, где находился пульт управления световой рекламой, и нажала на одну из кнопок.

— Лучше, если на сегодняшний вечер мы выключим рекламу. Иначе гости придут раньше времени. Завтра рано утром я вызову электрика. До вечера все будет в порядке.

— Где Барт? — поинтересовался Язон.

— Он собирался приехать, пропустить стаканчик. Но ты ведь знаешь, что у нас с транспортом.

Бранда снова подошла к роялю и с нежностью провела ладонью по полированному дереву.

— Это, должно быть, «Стейнвей»? — спросил Язон, стоявший рядом.

— Разумеется. Благодаря инструменту заведение сразу становится классом выше.

— Благодаря тебе оно становится на десять классов выше, — патетически воскликнул Язон.

— Никаких лавров авансом. Возможно, завтра я буду не в голосе, — рассмеялась Бранда.

— Твой голос безукоризнен. И никто не требует от тебя верхнего «си».

— Этого мне еще не хватало! На такое мой голос не способен. Дай мне сигарету.

Язон вынул из кармана пачку. Бранда взяла сигарету, и он поднес зажигалку.

— Завтра надо будет не забыть о цветах. — Язон бросил свою сигарету в пепельницу, стоявшую на рояле.

— Все заказано.

Неожиданно Бранда занервничала.

— Что мне завтра надеть? Платье, естественно, должно соответствовать общему стилю. Не кричащее и не современное.

— Сохраним стиль ретро, — предложил Язон. — Или ты наденешь что-нибудь белое, а ля Мэрилин Монро в «Проклятом седьмом году», или декольтированное черное платье в стиле Риты Хейуорт.

Бранда кивнула.

— Я думала об этом. Черное. Да, я остановлюсь на этом. — Она дотронулась до своих рыжих локонов. — Черное идет к моим волосам.

— Я согласен. Но ты, девочка, можешь надеть все, что пожелаешь, и всегда будешь сказочно выглядеть.

— Что ты этим хочешь мне внушить, Язон? Я отнюдь не красавица. И знаю это.

— Абсолютно красивые женщины нагоняют смертельную скуку. Твое лицо очаровательно, и от тебя исходит огромная энергия. А когда поешь, то становишься настолько сексуальной, что у мужчин завтра вечером отвиснут челюсти, а мозги сдвинутся.

— И это все, что я могу сдвинуть?

— Послушай-ка, — засмеялся Язон. — Тебе все по плечу, за что ни возьмешься.

— Это была только шутка. Я дрожу от нетерпения и немного от страха. Уверена, что вечером здесь соберется целая куча влиятельных людей. Кое-что уже указывает на это. Ты действительно думаешь, что я смогу выстоять перед такой публикой?

— Перед любым из этого мира, Бранда.

Дверь открылась. Появился Барт в кожаной куртке винного цвета, черной рубашке «Ролли» и светло-серых брюках.

— Хай, люди! Теперь вся команда в сборе! — Он подошел, приветствуя Бранду и Язона. — Где обещанная выпивка?

— Обслужи себя сам, — ответила девушка. — Ты знаешь, где бар. И принеси нам чего-нибудь! Ты что будешь, Язон?

— Для меня один бурбон со льдом.

— А мне лимонную водку, — попросила Бранда.

— Тогда я подключаюсь. — Барт стал орудовать за стойкой. — Ты уже знаешь, Бранда, что завтра вечером тебе придется выдержать конкуренцию? При всех волнениях за последние недели мы едва ли могли рассчитывать на это.

Бранда и Язон повернулись к нему.

— Ты о чем?

— Салли Пил выступает завтра и послезавтра в театре «Золотые ворота». Конечно, вечером. Публика хлынет туда.

— Господи, кто такая Салли Пил? — Язон достал новую сигарету. — Вот если бы здесь была Мадонна!

— Ну, не начинай своих штучек, — возразила Бранда. — Ты знаешь, что у Салли Пил с ее «Что такое любовь?» в течение шести недель был самый высокий рейтинг.

— Это было в прошлом году, — уточнил он.

— Несмотря на это, она звезда, — рассмеялась Бранда.

Подошедший с напитками Барт заметил:

— Но у нее нет ресторана.

— Именно, — кивнул Язон. — Ее выступление совсем из другой оперы.

— Если бы я могла конкурировать с Салли Пил! Вы, наверное, имеете крепкие нервы! — Бранда потерла виски.

— Согласен, ты не можешь с ней конкурировать, — поддакнул ей Язон. — Ты классом выше.

— Что ты мне опять стараешься втолковать, Язон? Хочешь вселить в меня мужество, да?

— Разве ты в этом нуждаешься? Я полагаю, что у тебя его достаточно, и это хорошо. Увидишь, завтра все пойдет как по маслу, — пообещал он.

Бранда поставила стакан на столик.

— Я могу еще немного порепетировать. Будешь мне аккомпанировать, Барт?

— К вашим услугам, дорогая.

Барт сел на стул и положил руки на клавиши.

Девушка наклонилась к роялю и взяла несколько нот.

— Сыграй вот это, Барт. Он усмехнулся.

— «Я смотрю тебе в глаза, крошка…»

— Когда справитесь с этой увертюрой, вы, собственно, можете начинать, — проговорил нетерпеливо Язон.

— Может быть, вот эту песню? — Барт наиграл «Время проходит мимо».

— Нет-нет. Это прозвучит несколько диковато для открытия, — возразила Бранда.

— Спой то, что ты пела, когда я вошел. Эту песню я особенно люблю. — Язон встал рядом с Брандой.

— О'кей. — Она не заставила себя упрашивать и сделала знак Барту.

— «Мне нечего тебе дать, кроме любви, бэби».

— О Боже, как ты это сказала! — Барт положил руку на сердце.

— Перестань пороть ерунду! Это не предложение. Давай играй!

Барт подобрал мелодию, и Бранда запела. Ее мягкий и низкий голос, ее манера растягивать звук немного напоминали стиль пения Марлен Дитрих.

Когда Бранда закончила петь, Язон наградил ее аплодисментами. Барт оказался в ударе. Он играл одну мелодию за другой и хотел, чтобы Бранда продолжала пение. Стоило зазвучать музыке песни «Леди-бродяга», Бранда тотчас же подхватила:
		…Она очень голодна перед ужином в восемь.



		Она любит театр и никуда не опаздывает.



		Она не церемонится с людьми, которых ненавидит.



		И вот почему: она — леди-бродяга…








— О Боже! Ты обязательно должна завтра это спеть, — заявил Язон. — Такое всегда трогает.

— У меня свой репертуар. — Бранда отпила из стакана. — В него входит «Ты делаешь мне больно». Ну а для начала я спою «Ты со мной в моей душе».

— Ясно, — сказал Барт. — Нечто подобное и ожидают люди. Кто завтра вечером будет думать о Салли Пил?!

— Заполучить бы ее менеджера! Тогда можно было бы ни о чем не беспокоиться. — Глаза Бранды приняли мечтательное выражение.

Переглянувшись с Язоном, Барт спросил девушку:

— Ты действительно хочешь сделать великую карьеру? Но почему не можешь удовлетвориться тем, что каждый вечер посетители этого ресторана будут безумствовать от твоего пения, что все будут приходить сюда, чтобы увидеть и услышать тебя?

— Я хочу полного успеха, — усмехнулась Бранда. — Хочу ощутить, что значит быть наверху, окруженной ликованием и обожанием. Я хочу это узнать.

— У тебя есть трамплин, — сказал Язон.

— Давайте еще раз все проверим, чтобы завтра не было накладок. — Бранда взяла новую сигарету из пачки, которую Язон бросил на рояль. — Завтра вечером все должно быть в ажуре.

— На нас ты можешь положиться, — заверил ее Язон.

— Я разузнал. Салли приезжает завтра с Оливером Ратбоном, который выпускает ее пластинки. Они остановятся в отеле «Фэрмонт», — сообщил Барт, сидящий рядом с Язоном за стойкой бара.

Язон отпил из своего стакана. После того как Бранда попрощалась с ними, она заскочила в бар «Кондор», расположенный через два квартала на Колумбус-стрит. Играл джаз, однако зал был наполовину пуст.

— Ты полагаешь, что доберешься до этого типа? — спросил Язон.

— А что? Нет проблем! Мне уже кое-что пришло в голову. Я очень тактично обращу его внимание на Бранду. Что-то в этом роде надо организовать. Нельзя доверяться случаю. Если этот тип уже в городе, он должен побывать в «Касабланке».

— Говорить ты умеешь, — ухмыльнулся Язон.

— И в этом все дело. Почему этот Ратбон должен пройти мимо выпивки, чтобы послушать Бранду? Свою дозу на ночь он должен принять не в баре отеля.

— «Фэрмонт» — шикарная гостиница, — заметил Язон. — И бар там превосходный. Мне действительно интересно, удастся ли тебе заманить его в «Касабланку».

— Весь вопрос в силе убеждения. Мы все же решили сделать кое-что для Бранды. Потому нельзя сидеть сложа руки.

Язон мрачно смотрел перед собой.

— В сущности, мы действуем против самих себя, — промолвил он. — Если Бранда действительно сделает карьеру, она улизнет, скажем, в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или еще куда-нибудь. И мы увидим, как без нее затрещит «Касабланка».

— Людям, которые будут приходить в наше заведение, в сущности, безразлично, кто поет. Они не ждут звезд. Они хотят хорошую музыку и благоприятную атмосферу. А это мы можем им обеспечить и без Бранды.

— Счастье, что она не слышит нас, — хмыкнул Язон.

— Ты читаешь мои мысли. Конечно, Бранда — супер. Молва разнесет, что ее выступления — это нечто. Люди будут сюда приходить ради Бранды. Но когда «Касабланка» завоюет себе имя, тогда дело начнет крутиться и без нее. Так мы будем что-нибудь делать для Бранды или нет?

Язон кивнул.

— Это уже решено.

— Тогда оставь мне этого Ратбона. Ему необходимо только завтра или послезавтра, пока он здесь, не пройти мимо «Касабланки». Все остальное сделают Бранда и ее голос.

— Ты думаешь, мы в состоянии объективно о ней судить?

— Да, — ответил Барт. — Конечно, в состоянии. Я твердо убежден: в один прекрасный день она окажется наверху. Тогда ее имя будет светиться огромными мигающими буквами на Бродвее, и люди начнут драться за билеты, чтобы услышать Бранду.

— Нашу Бранду, — произнес Язон.

— Звезду, которую открыла «Касабланка», — добавил Барт. — Подумай только, Язон. Владеть таким заведением всегда было моей мечтой, и Бранда позаботилась об этом — отец передал ей ресторан. За это мы должны быть благодарны девушке. Мы обязаны ей помочь. Одна она никогда ничего не добьется.

— Я уже вижу тебя ее менеджером. Ты летаешь с ней по свету, а я остаюсь один в «Касабланке».

— Ерунда! — возразил Барт. — У меня нет никакого желания путешествовать. Я слишком привязан к своей земле. Я люблю Сан-Франциско и до дурости влюблен в «Касабланку». Ты разве не находишь, что тривиальный ресторан превратился в чудесное заведение?

— На Колумбус-стрит может произойти сенсация, — согласился Язон.

— И не только здесь, — продолжал Барт. — Вот увидишь. «Касабланка» выдержана в стиле сороковых годов, и люди, имеющие парочку лишних долларов, уже, считай, наши клиенты.

— Те, которые хорошо помнят Хэмфри Богарта и его фильмы, — заметил Язон.

— Положись на меня, придет и молодежь. «Касабланка» — волшебное слово. От ресторана ждут нечто такое, как от «Кафе Рик», например. И мы предложим им это.

Язон рассмеялся.

— Наш ресторан уже намного благородней.

— И в любом случае одну песню Бранда должна петь на бис. Публика будет ждать этого. — Последнее замечание Язона Барт прослушал.

— Организовано просто фантастически, — добавил Язон. — Собственно, невозможно, чтобы все вдруг пошло вкривь и вкось.

— Скрести пальцы, — ухмыльнулся Барт. — Постучи по дереву и сплюнь три раза. Для меня величайшей удачей было бы, если бы этот проклятый Оливер Ратбон появился здесь. В любом случае мы должны держать для него лучший столик. Бранда ни о чем не должна знать. Тогда она не станет нервничать и почувствует себя естественно и спокойно. В этом случае ее голос будет звучать великолепным образом.

Язон и Барт подняли стаканы.

— За стопроцентный успех завтра вечером, — торжественно произнес Язон.




— Сан-Франциско! — бросила Салли с отвращением. — Я едва могу дождаться, когда мы снова окажемся в Нью-Йорке.

Стоя у окна элегантного салона, относящегося к числу наиболее дорогостоящих апартаментов фешенебельного отеля «Фэрмонт», она смотрела на Мэйсон-стрит, по которой струился транспортный поток.

Оливер бросил лед в принесенный официантом напиток и опустился в одно из широких кресел, обитых парчой.

— Откуда такое нетерпение, дорогая? Здесь все будут лежать у твоих ног. Грандиозный успех обеспечен. — Он рассмеялся. — Поверь мне.

Салли машинально погладила свои гладкие длинные волосы платинового цвета.

— В Сан-Франциско нет соответствующей атмосферы, — сказала она. — По крайней мере, для меня. Я люблю только Нью-Йорк. Мне необходим горячий асфальт Бродвея под ногами. Здесь же меня ничто не трогает.

— Ты должна выдержать это турне, Салли. Ты знаешь, что случилось с твоими последними зонгами. По рейтингу они оказались на двадцать шестом месте. К этому мне нечего добавить. — Замечание Оливера прозвучало как предостережение.

Она в гневе обернулась к стройному мужчине, который спокойно сидел в кресле.

— Ты будешь теперь всегда меня этим попрекать? Все дело в глупом тексте. Да и музыка недостаточно запоминающаяся. В песне нет внутренней энергии. Но, черт возьми, дело не во мне, или ты хочешь намекнуть, что я сижу на надломленном суку?

— Зачем ты себя заводишь, Салли? Такое случается со всеми топ-звездами. Нельзя вечно находиться на вершине. Это удается лишь десяти из тысячи. Ты сама знаешь, что ты — не Тина Тернер.

— Оставь меня в покое, — прошипела Салли. — Ей уже почти пятьдесят, а ведет себя так, будто ей еще двадцать.

— Однако ей удается это, крошка. И как удается! Возраст вообще не играет никакой роли.

— Ладно, ладно, я знаю, что ты хочешь мне этим сказать. Почему мы в последнее время постоянно спорим, Оливер?

Он посмотрел на нее и вздохнул.

— Я не хотел сделать тебе больно. Однако дело у нас больше не клеится. Что-то перестало работать.

— Ты сыт мною по горло, да? — фыркнула она.

— Так резко я не хотел выразиться. — Оливер улыбнулся. Когда он улыбался, то выглядел очень симпатичным.

— В сущности, мы уже много недель как разошлись. Нас удерживают только деловые связи.

— После твоей аферы с Ральфом. Уже тогда наша страсть держалась на волоске.

Салли топнула ногой.

— Ты теперь всегда будешь попрекать меня Ральфом?!

Он покачал головой.

— Кто был влюблен в него по уши — ты или я?

— Ну, хорошо, поговорим о чем-нибудь другом. Останемся на две ночи в Сан-Франциско. Затем — Лос-Анджелес. Я едва могу дождаться этого.

— Ты должна была бы что-нибудь выпить. Это тебя успокоит, — заметил Оливер.

— Чтобы снять напряжение, я предпочитаю горячую ванну. Ты ведь знаешь меня. Если я вначале что-нибудь выпью, то за первым глотком неизбежно последует продолжение. А сегодня вечером, когда я буду стоять на сцене, мне не хочется быть на взводе. Тогда мне ничего не удастся сделать.

— Только спокойствие, — сказал Оливер. — Ты сделаешь это.

— Мы встретимся через час в Лунже. — С этими словами Салли исчезла в ванной.

Оливер осушил свой стакан и покинул номер. Он обещал Салли сопровождать ее на отдельных этапах турне. Но после Сан-Франциско она останется со своим менеджером. Салли Пил была еще знаменита, и ее имя собирало полные залы. Однако она уже не являлась суперзвездой, как пару лет назад. А также той женщиной, в которую он был когда-то влюблен.

За последние месяцы она здорово изменилась. Главное — то и дело заводила романы, чего Оливер совершенно не понимал. Он мечтал о девушке, которая принадлежала бы только ему. Собственно, вполне естественное желание. Однако большая любовь была не для Салли.

Завтра он скажет ей, что не поедет в Лос-Анджелес. Салли, конечно, возмутится, она вообще легко взрывается. Но Оливер не поддастся этому. Сейчас ему настоятельно нужна была новая певица, из которой он мог бы сделать звезду. Это должна быть какая-нибудь девушка из народа, природный талант. Нечто подобное давно уже приходило ему в голову. Но найти такую девушку было нелегко. Это как в лотерее вытянуть крупный выигрыш.

Новая песня, которую он купил для Салли, тоже не станет великим хитом. Салли теперь относится к делу вяло, без интереса и недостаточно серьезно. Быстрый успех испортил ее.

Ей следовало бы понять, что необходимо отступить. В любом случае она уже не будет первой. И это место оставалось вакантным.

Когда Оливер вошел в свой номер, зазвонил телефон. Без особого любопытства он взял трубку.

Звонил портье.

— Здесь мистер Барт Фленегэн, который настоятельно хочет с вами переговорить. Найдется ли у вас для него время, мистер Ратбон?

Оливер задумался. Барт Фленегэн? Имя ничего ему не говорило. Однако почему бы не узнать, чего хочет этот господин? Кроме того, он в данный момент свободен. А насколько он знает Салли, пройдет больше часа, прежде чем она появится в Лунже.

— Пропустите ко мне мистера Фленегэна, — коротко ответил Оливер.




3


Бранда пела. Ее теплый голос заполнял помещение. Все разговоры стихли. Люди, собравшиеся на открытие нового ресторана, а их было немало, смотрели на певицу, которая стояла рядом с белым «Стейнвеем».

На ней было узкое черное платье с открытыми плечами, подчеркивающее ее прекрасную фигуру. Ее полная грудь благодаря узкому корсажу привлекала к себе мужские взгляды. Они задерживались и на пылающих локонах Бранды, которые ниспадали на ее смуглые плечи. Весь облик девушки словно излучал эротические флюиды. А ее пение лишь усиливало это ощущение.
		Ты у меня в душе,



		Ты глубоко в моем сердце,



		Так глубоко в моем сердце,



		Что стал частицей меня.



		Ты у меня в душе…








Барт аккомпанировал на рояле. Вечер начинался превосходно. Родители Бранды приехали с целой командой из гольф- и теннисного клуба. О наплыве посетителей позаботилась устная пропаганда. Открытие «Касабланки» становилось многообещающим.

В ресторане царила своя, особая атмосфера. В этот вечер горели только свечи на столиках. Здесь же стояли букеты оранжевых цветов, которые распространяли сладкий аромат. Это не было грубое, пестрое ночное заведение, где оглушительно гремела музыка. Оно отличалось стилем и классом и было рассчитано на совершенно особый тип людей.

И все же Барт был недоволен. «Почему до сих пор нет этого проклятого Оливера Ратбона? Он же обещал ему прийти. Ну, прямо, конечно, он так не сказал. Но почти…»

Взгляд Барта остановился на Язоне, который в этот вечер был занят обслуживанием посетителей. Тот сейчас стоял у двери, поскольку напитки никто не заказывал. Все были увлечены пением Бранды. И она продолжала петь.

Барт был теперь рад, что ничего не сказал ей об Оливере. Если он не появится! Бранда была бы так разочарована. Конечно, о своем разговоре с Оливером он сообщил Язону. И вот сейчас такое!

Как проклятый добивался Барт обещания от Ратбона, что тот придет. Это должно было стать неожиданностью для Бранды. Теперь уже почти полночь. Шоу в театре «Золотые ворота» давно закончилось. Где же, черт возьми, Оливер?

Барт уговорил Бранду начать петь поздно вечером. Ему хотелось, чтобы Оливер услышал ее. И вообще, гости должны были вначале как следует осмотреться, привыкнуть к обстановке, выпить. Тогда возникнет соответствующее настроение, чтобы слушать Бранду.

Она, конечно, не нуждалась в создании какой-то особой атмосферы. Ее голос звучал сильно и томно, нежно и пронзительно. Каждую песню Бранда пела с удивительно верной интонацией.

Песня закончилась, и публика зааплодировала. Бранда поклонилась.

Барт приветливо улыбался гостям. Он снова посмотрел на Язона, который пожал плечами. «Проклятый Оливер Ратбон!» — подумал Барт.

— Спой это, Бранда! — раздался голос из зала.

Бранда поняла сразу. В ресторане, носящем это имя, должна была прозвучать эта Песня. Иначе и быть не могло. Она посмотрела на Барта. Тот протянул:

— Как время проходит мимо…

В этот момент открылась дверь, и в зал вошел высокий стройный брюнет. Язон подпрыгнул, будто его ударило током. Не будучи знаком с Оливером Ратбоном, парень сразу понял, что это он. Язон провел Оливера к зарезервированному столику, откуда хорошо было наблюдать за Брандой. Слышно же ее было повсюду.

— Что будете пить? — спросил Язон.

— Виски с содовой. — Оливер вынул сигарету. Язон исчез, чтобы обслужить почетного гостя. Тот посмотрел на Бранду, поддавшись на миг настроению зала.

«Что это за женщина! — подумал Оливер. С первого же мгновения Бранда произвела на него впечатление. — Какой голос! Какая сила, какое наполнение и какая нежность! Правда, материал еще сырой, необработанный. Но какое обаяние!» Едва увидев, что Язон поставил перед ним виски, рассеянно взял стакан, сделал глоток, неотрывно глядя на Бранду.

Барт, заметив приход Оливера, усмехнулся и неожиданно обрадовался. «Этот Оливер Ратбон все-таки славный парень. Он оправдает его надежды и Бранды, вероятно, тоже».

Бранда пока ни о чем не подозревала. Она самозабвенно пела, целиком отдаваясь красивой старой песне. И гости с трепетом внимали пению. Девушка исполнила еще две песни, прежде чем публика отпустила ее.

Расчет Барта оказался верным. Бранда сумела предстать перед этим Ратбоном и продемонстрировать ему, на что она способна. Оливер также увидел, с каким восторгом ее принимают зрители. Сама того не подозревая, девушка подыграла Барту в осуществлении его плана. Когда Бранда кончила петь, все бешено зааплодировали. Барт смотрел только на Оливера Ратбона. Тот тоже хлопал и при этом так улыбался! Барт глубоко задышал.

Он поклонился, когда Бранда протянула ему руку, приглашая встать рядом. Ее глаза сияли, лицо светилось. Было заметно, что она чувствовала себя превосходно.

— Ну, девочка, что я говорил? — шепнул ей Барт, освобождая свою руку из ее ладони, чтобы пойти помочь Язону. Тот в это время закладывал кассету в стереоустановку. Зазвучала танцевальная музыка сороковых годов. Гости начали танцевать. Атмосфера была просто волшебной.

Бранда подошла к столику, где сидели родители.

— Ты была великолепна, дорогая. — Мать Бранды, Чарлин, обняла дочь. — Я и не подозревала о твоих скрытых талантах.

На лице отца играла широкая улыбка.

— Во что вы превратили наш старый, жалкий «Гурман»! Это просто неописуемо, Бранда. А то, что ты здесь проделала с музыкальной точки зрения, просто сенсация. Это готово для сцены. Невероятно, но песни, которые ты раньше распевала в ванной, звучали совсем по-другому.

Его друзья, сидевшие рядом, засмеялись. Бранда присела к столику. Отец подал ей бокал.

В то время как все вокруг с воодушевлением говорили о ресторане и о выступлении Бранды, она украдкой поглядывала на запоздавшего гостя. Девушка, разумеется, заметила и его появление, и то, как он смотрел на нее во время выступления. Бранда не знала, чем это объяснить, но между ними будто вспыхнула искра. Этот мужчина заинтересовал ее. Очень даже заинтересовал.

Барт и Язон в это время готовили в баре напитки для гостей. Дел было сверх головы. Если в ресторане все и дальше пойдет таким образом, они должны будут позаботиться об официанте. Это стало ясно уже теперь. Однако сегодня вечером им приходилось все делать самим.

— Что теперь? — спросил Язон. — Не следует ли нам посадить Бранду за его столик?

— Каким-то образом мы должны это устроить. — Барт опустил оливки в стаканы с мартини. — Нам нужно свести их.

— Похоже, Оливер заинтересовался.

Барт ухмыльнулся:

— Это и есть цель нашего предприятия. — Он быстро взглянул на Бранду, которая все еще сидела за столиком родителей.

В это мгновение оба заметили, как Оливер встал, подошел к Бранде и пригласил ее на танец. Барт и Язон увидели, как девушка поднялась и пошла с ним танцевать. Между столиками образовался не очень большой круг, где все же можно было двигаться.

— Видимо, наше вмешательство излишне, — произнес Язон. — Оливер взял инициативу в свои руки.

— Мне это тоже больше по душе. Теперь нам надо только удостовериться, что он на крючке. — Барт потер руки.

— А Бранда даже не подозревает, с кем она танцует. — С этими словами Язон взял поднос и исчез.

Бранда танцевала с Оливером. Когда он подошел к ее столику, девушка почувствовала волнение. Неужели возможно передавать мысли на расстояние? Она так хотела, чтобы он пригласил ее танцевать!

Теперь этот мужчина держал ее в своих руках. Он был почти на голову выше Бранды. Его пиджак пропах табаком «Вирджиния» и весьма экзотическим одеколоном.

— У вас фантастический голос, — сказал Оливер. — Я не предполагал, что обнаружу здесь нечто подобное.

— Звучит так, как будто вы находитесь в поисках, — произнесла Бранда с улыбкой.

— Угадали. — Оливер тоже улыбнулся. — Возможно, вы тот природный талант, который я как раз ищу.

— Зачем вы его ищете? — Девушка выжидающе посмотрела на него светло-зелеными глазами.

Оливер слегка наморщил лоб.

— Значит, вам неизвестно, кто я?

— А что я должна знать? Кто вы? Президент Соединенных Штатов?

— Ну, он-то, вероятно, вам известен, — рассмеялся Оливер.

— Тогда ответьте мне: вы не местный, правда?

Мужчина кивнул:

— Вы угадали.

— Ясно, что вы не из южных штатов. Нью-Йорк? — Бранда вопросительно посмотрела на него.

— Я живу там уже несколько лет, — ответил он.

— Имеете дело с Бродвеем? — допытывалась она дальше.

Он снова кивнул.

— И это тоже, мисс Скотт.

— Итак, вы знаете, кто я. Покажите же наконец вашу визитную карточку. Я страшно любопытна.

— Меня зовут Оливер Ратбон, и я, собственно, пришел сюда, чтобы услышать ваше пение.

— Ратбон… — повторила Бранда. Неожиданно ее осенило: — «Ратбон-Рекордс»?

Улыбка на лице Оливера стала еще шире.

— Вы готовая кандидатка для участия в телевизионных викторинах!

— О! — воскликнула Бранда. — Мистер Ратбон собственной персоной. Этого не может быть! Ради всего святого, что погнало вас в Сан-Франциско?

— Мое чутье на необычный талант, — ответил он.

— О, нет. Меня вам не провести. О нашем скромном ресторане вы ничего не могли слышать в Нью-Йорке. К тому же его открытие состоялось лишь сегодня.

— Я сопровождал Салли Пил. Как вам, вероятно, известно, вечером она выступала в театре «Золотые ворота». А потом я совершил прыжок сюда.

— Совершенно случайно? — Лицо девушки выражало недоверие.

Он кивнул.

— Можно сказать и так. Во всяком случае, я не раскаиваюсь ни одной секунды. И очень рад был услышать вас и счастлив танцевать с вами. Вы просто замечательны, мисс Скотт.

Она в упоении слушала и не могла поверить.

— Зовите меня Бранда.

— О'кей, мое имя вам известно.

Во время танца Оливер прижал ее к себе сильнее. И Бранда вдруг почувствовала, как задрожала.

Все это было подобно чуду. Глава известной фирмы появился точно в нужный момент. Это было слишком сенсационно, чтобы казаться правдой.

Бранду, однако, беспокоило и смущало не только данное обстоятельство, но и сам Оливер, который сразу ей понравился. Она ощущала давление его рук, которые крепко держали ее. Его дыхание касалось щек девушки, и она неожиданно почувствовала возбуждение: по спине пробежала дрожь, сладко заныло внизу живота… Эти ощущения повергли ее в смятение.

— Вы ошеломлены? — улыбнулся Оливер.

— Не то слово! К счастью, я заранее не знала, что вы придете, иначе бы очень волновалась.

Оливер на мгновение утонул в глубине ее сверкающих зеленых глаз.

— Я не ожидал встретить здесь такую, как вы, нечто совершенно невероятное.

— Не смущайте меня, Оливер. Во мне нет ничего особенного.

— И все же это так, Бранда. И, если вы ничего не имеете против, я в будущем возьму на себя ответственность за вас. Я хотел бы сделать с вами пластинку. Что вы об этом думаете?

Бранду как будто ударила молния.

— Это не шутка? — спросила она, заикаясь.

— Сегодня ночью я делаю только серьезные предложения, — усмехнулся Оливер.

Как он посмотрел на нее! У Бранды появилось ощущение, что кровь в ее жилах потекла быстрее. Голова закружилась. Пожалуй, слишком много для первого раза. Сначала открытие ресторана, затем щедрые комплименты от человека, который знает в этом толк. И, наконец, это необъяснимое спонтанное влечение, которое она с первого мгновения почувствовала к Оливеру.

— Не хотите ли это обсудить? — тихо спросил он. — Пойдемте за мой столик. Я надеюсь, что у вас на сегодня нет больше никаких других обязанностей.

— Вообще никаких, — ответила Бранда. Она готова была всем пожертвовать, лишь бы провести остаток вечера с этим мужчиной. И не только потому, что его звали Оливер Ратбон.




— Как это Бранда не подошла к нашему столику? — Грехэм Скотт посмотрел на Бранду и Оливера, которые разговаривали вот уже почти полчаса. — Кто этот мужчина?

Барт поставил напитки на столик и тихо произнес:

— Это Оливер Ратбон, руководитель «Ратбон-Рекордс». Как я понимаю, мистер Скотт, Бранда находится на пути к славе.

Мать Бранды тотчас резко обернулась, чтобы рассмотреть Оливера.

— Этот парень выглядит чудесно. Похоже, он имеет несколько миллионов долларов на счете.

— Видимо, вы не ошибаетесь, миссис Скотт.

Грехэм наморщил лоб.

— Как этот человек попал сюда? Разве бывают в жизни такие случайности?

Барт потер подбородок.

— Если события немного подтолкнуть… — Это прозвучало как признание.

Грехэм Скотт взглянул на него.

— Выходит, что это вы все организовали?

— Бранда с ее голосом не может замыкаться на «Касабланке». А поскольку Ратбон находился как раз в городе, я подумал, что не будет ничего дурного, если пригласить его на открытие ресторана.

— А как же с ее занятиями?

Чарлин положила ладонь на руку мужа.

— Сегодня вечером ты не должен об этом думать, Грехэм, — попросила она. — Пусть Бранда получит удовольствие! Не будем вмешиваться. И вообще нам пора закругляться. На десять утра я договорилась о теннисе.

Супруг пробормотал нечто невразумительное, и Барт поспешил обслужить соседний столик. Ему весьма нравилось развитие событий сегодняшнего вечера. Все произошло так, как он и думал. Даже немного лучше.

Бранда и Оливер увлеченно беседовали и, казалось, позабыли обо всем вокруг себя. Барт не ожидал, что девушка произведет такое впечатление на Ратбона.

Около двух часов ночи гости начали расходиться. Одними из первых ушли родители Бранды с друзьями. Спустя час ресторан заметно опустел. Барт и Язон позволили себе наконец выпить в баре.

Язон угрюмо смотрел на Бранду с Оливером. Свечи на их столике давно догорели, но оба продолжали сидеть, словно ночь не имела конца.

— Ты сотворил нечто прекрасное, — пробурчал Язон. — Взгляни на них! Похоже, они обсуждают не только деловые вопросы.

Барт потер подбородок.

— Это не было запланировано, — возразил он. — Я на это не рассчитывал. Но ты же видишь, жизнь играет по своим правилам.

— Мне вспомнилось вчерашнее изречение Бранды. — Язон иронично усмехнулся. — Что она на все готова ради карьеры, но никогда в жизни не переспит с боссом.

— Верно, она говорила это.

— Видимо, она изменила свое мнение. — Язон закурил.

— Но это совсем иное, — возразил Барт. — Мне думается, она делает это не ради карьеры. Я верю, что Бранда не изменит своим принципам. Но тут, кажется, оба внезапно влюбились друг в друга. Похоже, дело обстоит именно так. А когда влюбляются, спят вместе, это однозначно. Чем была бы любовь без секса?

— Ты думаешь, что он тоже загорелся?

Барт понимающе усмехнулся:

— Да, ты только посмотри на него. Он просто пожирает Бранду взглядом. Он уже давно «снял» с нее платье и то, что у нее под платьем…

— Прекрати! Я не желаю слушать ничего подобного! Это нервирует меня! — гневно воскликнул Язон.

— Но все именно так, дружище. Мы должны отступить. Я тоже бы с удовольствием занялся с Брандой любовью, поскольку она мне очень нравится. Однако она запала не на меня. И не на тебя тоже. Должен был появиться кто-то, подобный Оливеру Ратбону. — Барт пожал плечами.

— Кто знает, что он за тип! И почему, собственно, глава фирмы по выпуску пластинок сопровождает эту Салли Пил? Это ненормально.

— Человеческие взаимоотношения представляют собой тайну. Кто знает, что связывает его с Салли Пил?

— И тогда появляется Бранда, — фыркнул Язон. — И все прочее забыто? Ты как считаешь? А вдруг этот парень задумал что-то бесчестное, и мы должны бросить ему в пасть Бранду?!

— Да кто говорит об этом? — захохотал Барт. — Она сама бросилась к нему. Такое бывает. Лучше не будем больше об этом думать. Мы установили стрелку, и теперь они встретились друг с другом. Что происходит с их чувствами, не должно быть нашей проблемой.

Барт зевнул. Язон пошел отдать счета последним гостям. Немного погодя Оливер попрощался с Брандой. Она проводила его до двери и закрыла ее на ключ. Полные ожидания Барт и Язон смотрели на нее, когда девушка вернулась в бар.

Бранда была похожа на человека, пережившего нечто необыкновенное. Сейчас она казалась совсем другой девушкой, чем та, которую они знали еще некоторое время назад. Она как будто светилась изнутри. Было видно, что Бранда влюбилась.

— Ну, как все прошло? — спросил небрежно Барт.

Она прислонилась к стойке бара. Ее улыбка была несколько рассеянной.

— Он — чудесный мужчина.

Барт и Язон переглянулись.

— И это все, что ты можешь о нем сказать? Не густо… — Язон сделал большой глоток.

— Он хочет выпустить пластинку со мной. — Она радостно рассмеялась. — Послезавтра я лечу с ним в Нью-Йорк. О, ребята, я пока еще ничего не могу сказать, что я об этом думаю!

— Ты летишь с ним в Нью-Йорк? — Язон, казалось, лишился сил.

Барт только усмехнулся.

— Да, — ответила Бранда. — Да, я решилась. Очень давно я ждала такого шанса. Оливер сделает меня известной. Однако это не так важно. Совершенно неважно, по сравнению… Ребята, очень хочется быть с ним. Думаю, я влюбилась, — произнесла она мечтательно.

— Именно так, девочка. Этого нельзя не заметить. Если спросить меня, то ты втрескалась именно в того парня.

Отстраненный взгляд Бранды вернулся на землю.

— Может быть, это безумие, чистое безумие. Но я ничего не могу с собой поделать. И это должен был быть именно Оливер! — Еще не веря, она покачала головой.

— Еще один крохотный скотч перед сном? — спросил Барт. Он взял стакан с полки, положил туда лед, налил немного скотча и подвинул стакан Бранде. — Выпьем за твой успех, девочка!

Язон также поднял свой стакан. Они чокнулись.

Бранда улыбнулась.

— Спасибо вам, мальчики. Я, разумеется, знаю, кому обязана появлением здесь Оливера.

— Чтобы соблюсти точность, ты обязана этим Барту, — сказал Язон.

Бранда пропустила это замечание мимо ушей.

— У меня ощущение, что я стою на пороге волнующего, совершенно волшебного времени. «Касабланка», кажется, принесет мне счастье.

— Когда ты с ним встречаешься снова? — пробурчал Язон.

Бранда тихо рассмеялась:

— Завтра вечером он придет сюда опять. А послезавтра мы летим в Нью-Йорк.

Язону это не понравилось.

— Все идет слишком быстро. Мы не рассчитывали на то, что ты так скоро нас покинешь.

Бранда быстро положила свою ладонь на левую руку Язона.

— Вначале мы сделаем одну запись, и я вернусь обратно. А как все пойдет дальше, я пока еще не могу сказать.

— В самом деле? — Барт закурил. — Я не верю, что ты быстро вернешься, Бранда. Я наблюдал за этим Ратбоном. Он, кажется, совершенно без ума от тебя. А когда двое без ума друг от друга, они хотят быть вместе. Что тебе Сан-Франциско, если он останется в Нью-Йорке? Я иначе вижу развитие событий.

— Этот Оливер… — промолвила Бранда и задумчиво провела указательным пальцем по губам.




4


Они танцевали. Бранда ощущала руки Оливера на своей коже. Белое платье, в котором она была в этот вечер, оставляло спину обнаженной почти до талии.

Она чувствовала по всему телу пронзающую дрожь желания. Как возбуждали ее эти руки, сильные, теплые, нежные. И рот Оливера был совсем близко, этот манящий рот, который умел так восхитительно улыбаться.

В зале царил полумрак. На двух столиках еще горели свечи и частично освещалась стойка бара. Бранда и Оливер были одни. Звучала тихая музыка, подчеркивающая интимность обстановки и еще больше сближавшая их.

Оливер пришел к десяти часам. Ресторан был опять заполнен до отказа. Однако столик для него, естественно, зарезервировали. На этом настояла Бранда.

Она снова пела под аккомпанемент Барта. На этот раз она не была столь непринужденной, как накануне вечером. Девушка, собственно, пела только для Оливера, и он лишь нашел подтверждение своему вчерашнему впечатлению.

Бранда была сокровищем, еще не ограненным алмазом. Ее голос был полон красок и чувственности. Эта девушка родилась, чтобы петь, чтобы сделать карьеру. И он, Оливер, тот человек, который обеспечит ей карьеру.

Но это было еще не все. Как она его очаровала… своей выразительной внешностью, своими движениями, такими грациозными, естественными и в то же время содержащими в себе столько эротики!

Да, Оливер влюбился в Бранду — это точно. Он чувствовал, что и Бранда испытывает к нему влечение. Мужчина заметил это еще вчера вечером и был очень рад.

Они снова танцевали и продолжали беседовать друг с другом. Конечно, Бранда должна была заботиться и о других гостях — ресторан бурлил. Но она постоянно возвращалась к Оливеру.

Оливер дождался, пока не ушел последний посетитель. А следом за ним и Барт с Язоном. Он был влюблен в Бранду и желал ее, как ни одну женщину. Когда она прижималась к нему, Оливер чувствовал, что она тоже хочет его.

Это желание угадывалось по ее глазам, губам, таким манящим и невероятно соблазнительным. Бранда выглядела девочкой, мечтающей о поцелуе.

Она на самом деле бредила о том, чтобы ее коснулись эти мужские губы, чтобы она почувствовала их теплоту. Это было желание, от которого у нее почти перехватывало дыхание.

Когда это случилось и язык Оливера страстно проник ей в рот, Бранде показалось, что это был первый поцелуй в жизни. Ее бросило в жар, словно мощное пламя охватило все ее тело. Она вновь ощутила возбуждение, от которого не могла избавиться еще вчера вечером. Бог мой, как сильно она влюбилась в Оливера! Как она хотела его!

Однако это было совершенно невозможно. Бранда уже твердо решила, что никогда не будет спать с тем, от кого зависит ее карьера.

Но с Оливером все было иначе. Когда он целовал ее и крепко, как сейчас, держал в своих руках, девушка забывала о карьере, пластинках и популярности. Тогда она думала только о том, как было бы прекрасно лежать обнаженной в постели с этим мужчиной, целиком и полностью ощущая его.

Когда танец закончился, Оливер нежно погладил ее по голове. Его улыбка была одновременно и мягкой, и требовательной.

— Знаешь ли ты, Бранда, что я влюблен в тебя, как сумасшедший?

Этот хриплый нежный голос! Она снова почувствовала дрожь во всем теле.

— Тогда мы в равных условиях, — прошептала Бранда. — Ты понравился мне с первого взгляда.

Он поцеловал ее в шею. Его поцелуй был продолжительным и безумно возбуждающим. Они все еще передвигались как лунатики в ритме тихой музыки. Бранда чувствовала, как дрожат ее ноги.

Еще никогда раньше она не хотела так мужчину. Чувствовать его кожу, его губы повсюду на своем теле… Она даже была напугана охватившим ее сильным желанием.

— Ты настолько очаровательна, что я теряю рассудок! О, Бранда, я едва могу дождаться этого!.. Скажи мне, что ты тоже хочешь меня.

— Я люблю тебя, Оливер. Я хотела бы быть с тобой. Боже, да, я хочу тебя.

Постепенно возбуждаясь, он стянул бретельки с ее плеч. Бранда была настолько напряжена, что даже самые нежные его прикосновения сводили ее с ума. Он стал гладить ее обнажившиеся груди. Их розоватые соски были упругими и горячими. Когда Оливер целовал их, Бранда тяжело дышала.

— Я весь вечер любовался тобой, как ты прекрасна! — тихо произнес Оливер. — Ты так меня возбуждаешь, что я ни о чем больше не могу думать.

— Поцелуй меня, Оливер, — прошептала Бранда. — Как я хочу этого! Как ты мне нужен!

Она почувствовала его губы на своих губах. Их языки коснулись друг друга в страстной игре. Оливер снова начал гладить ее. Его нежные настойчивые руки скользнули под короткую юбку Бранды, осторожно прикоснувшись к внутренней стороне ее бедер. Девушке казалось, что она больше не выдержит.

Когда же он отодвинул в сторону ее крошечные трусики и дотронулся до ее мягкого, влажного лона, в нетерпении ожидавшего Оливера, Бранда застонала, вся воспламенившись. Она погрузила руки в его шевелюру, теснее прижалась к нему, превратившись в сплошное желание!

— Идем, — промолвила она. Так, должно быть, говорила Ева перед грехопадением.




Оливер последовал за ней в маленькое помещение, расположенное за баром. Стоявшая там широкая кожаная кушетка являлась реликтом прошлых лет. Немного потертая, но еще стильная.

Бранда зажгла маленькую лампу на письменном столе. Девушка вся дрожала от возбуждения, и Оливер снова поцеловал ее, прежде чем начал раздеваться. Бранда сбросила платье, сняла трусики. Ее туфли на высоких каблуках остались лежать на ковре.

Она нашла нагое тело Оливера красивым, стройным, мускулистым. С первого же мгновения хотела дотронуться до него. И когда почувствовала в своей руке его твердый пульсирующий член, то поняла, что пути назад нет. Бранда хотела ощутить его в себе очень глубоко. Девушка была убеждена, что Оливер сделает ее безумно счастливой.

Они лежали рядом на кушетке. От приглушенного света их тела выглядели еще привлекательнее и соблазнительнее. Ее маленькие груди были упругими и округлыми, что так любил Оливер. Он начал целовать и ласкать их. Когда Бранда раскрыла бедра, Оливер, не в силах сдерживать свою страсть, жестко и требовательно вошел в нее.

— О, Бранда, Бранда! — стонал он.

— Я люблю тебя, Оливер… — Ногти Бранды впивались в его спину, оставляя полосы. Она была так безудержна, как никогда в жизни. Она еще ни разу так не любила. — Сейчас, сейчас, Оливер! — чувственно шептала Бранда. Голос словно не принадлежал ей, а когда она достигла пика, и вовсе отказал.

Они крепко держали друг друга, и их тела и губы слились так, что казалось, никогда не разъединятся.

— И такое может быть! — прошептала Бранда, когда все осталось позади и Оливер с глубоким вздохом опустился рядом с ней.

— Все дело в тебе, Бранда. Ты прекрасна.

Она положила голову ему на плечо, дотронулась до его твердой груди, бедер. Девушка казалась оглушенной. Но это была настолько прекрасная глухота, что она просто не находила слов.

Затем они сидели, тесно прижавшись друг к другу, курили, пили старое французское вино из бутылки, стоявшей на столике рядом с Оливером. Они были так близки, так доверительны, как будто знали друг друга уже много лет. Новое понимание, новая улыбка были в глазах влюбленных, когда они смотрели друг на друга. Это было чувство абсолютного единения.

Бранда была без сил. Она действительно занималась любовью с Оливером! Она сделала то, чего никогда не хотела делать. Однако девушка не желала больше об этом размышлять. В конце концов, это ее личное дело. Она легла с Оливером в постель, потому что влюбилась в него. Только поэтому.

Будет лучше, если она никому об этом не расскажет. Кто же ей поверит? Хотя это и было правдой, чудесной правдой. Она хотела Оливера, она снова будет с ним. Бранда чувствовала, что это лишь начало чудесного времени.

— Завтра вечером я покажу тебе свой дом в Гринвич-Вилледж, и ты всю ночь проведешь со мной, дорогая.

— Я безумно рада, что окажусь в Нью-Йорке, — сказала Бранда.

— А я рад тому, что завтра снова буду с тобой. — Оливер нежно погладил ее по щеке. — Я чувствую, что уже больше не смогу без тебя, Бранда.

— Так происходит, когда влюбляешься.

— У меня еще ни с кем так не было. Нет, неверно, — поправил себя Оливер. — Для меня это новое, очень волнующее открытие. — Его слова прозвучали искренно.

— А что с Салли Пил? — Бранда еще вчера хотела задать ему этот вопрос. — Это же ненормально, что глава фирмы по выпуску пластинок сопровождает звезду.

Оливер рассмеялся:

— Да, между мной и Салли кое-что было. Но это уже давно прошло. Для Салли секс — это то, что можно делать с каждым. Когда я это осознал, все кончилось. Если я сплю с девушкой, то для меня это значит очень многое. Секс ради секса — для юнцов, которые хотят это испробовать. Я уже вышел из такого возраста.

Бранда продолжала интересоваться:

— Но Салли… Как она выглядит? В каких отношениях она с тобой теперь?

— Она полагает, что, несмотря ни на что, я еще принадлежу ей, хотя прекрасно знает, что это не так. Она из той категории женщин, которые всегда ждут шестого акта, когда занавес уже давно опущен. Завтра утром она полетит в Лос-Анджелес одна.

— У Салли сильный голос.

— Когда-то у нее был очень хороший голос, и поэтому я двигал Салли. Правда, не совсем бескорыстно. — Оливер ухмыльнулся. — Она и впредь будет зарабатывать определенную сумму, но пик ее карьеры прошел. К тому же Салли слишком мало работает над собой и верит, что все ей упадет с неба.

— Ты действительно хочешь быть со мной? Ты на самом деле влюблен в меня?

— О, Бранда, дорогая, разве ты этого не видишь? Разве ты этого не почувствовала? С тобой все иначе. Меня теперь, в сущности, не беспокоит, сделаю ли я с тобой пластинку. Гораздо важнее остаться с тобой наедине.

В момент блаженного расслабления Бранда восприняла эти слова в порядке вещей. Однако знала, что завтра оценит совсем по-другому. В любом случае она желала докопаться до истины: действительно ли ее голос может очаровать миллионы людей. Да, она стремилась очутиться однажды наверху. Но она также хотела сохранить Оливера.

В правдивости его слов Бранда не сомневалась. Она верила в чувство Оливера. Этот рот, руки, прекрасное тело, которое сделало ее счастливой, не могли лгать.

— Завтра вечером в Нью-Йорке. — Бранда улыбнулась Оливеру. — Как чудесно жить!




— Куда ты запропастился? Где ты был все это время? — Салли стояла в дверях своего номера, когда Оливер возвратился ночью в отель. На ней был только белый атласный халат. Она нервно курила. Глаза гневно сверкали.

Он улыбнулся:

— Мне жаль, что я вернулся в отель слишком поздно, мамочка.

Салли не приняла его иронии. С яростью она набросилась на Оливера:

— Я ждала тебя после выступления. Потом поехала в отель, где в баре выслушивала болтовню двух идиотов. Где же ты пропадал, Оливер?

— Салли, ты хочешь сейчас, в три часа утра, устроить мне сцену? Мне не до того.

— Утром в девять уходит моя машина в Лос-Анджелес. Когда ж мы успеем переговорить?

— Не знаю, о чем нам следует переговорить, Салли. Не злись на меня, но я смертельно устал.

Оливер прошел к своему номеру на противоположной стороне коридора и вставил в дверь ключ. Когда он открыл, Салли последовала за ним.

— От чего же ты смертельно устал? — Салли пытливо посмотрела в его лицо. — Чем ты занимался, Оливер?

Он вздохнул, снял пиджак и бросил его на кресло.

— Если это допрос, то давай отложим его до следующего раза, — попросил Оливер.

Салли с силой топнула ногой, чуть не вывихнула ее и чертыхнулась.

— Ты самый подлый тип из тех, кого я встречала. Почему ты оставил меня одну в этом идиотском городе?

— Не преувеличивай, Салли. И, ради Бога, не драматизируй все и вся. Разве твои фанаты не задержали тебя надолго после концерта?

— Ах! — Салли в ярости бросила сигарету на ковер. — Этот Сан-Франциско как болезнь!

— Однако ты имела успех на обоих концертах. Что тебе еще надо? А завтра в Лос-Анджелесе определенно будет еще лучше.

— Без тебя меня ничто не радует.

— В самом деле? — Оливер, усмехаясь, приподнял бровь. — Для меня это новость. А как же тогда тот случай с Ральфом?

— О Боже, — фыркнула она. — Ты опять начинаешь об этом! Ты что, вообще не можешь забыть этого ничтожного слизняка?

— Безусловно, его не воодушевит, если он узнает, что был, оказывается, только слизняком, — заметил Оливер.

— А как иначе назовешь его? Ты знаешь, что я, в сущности, хотела лишь тебя, Оливер.

— Пожалуйста, только не объясняйся мне теперь в любви, Салли. — Оливер усмехнулся. — Ты знаешь, что поезд ушел. Уже давно между нами ничего нет. Зачем, скажи, реанимировать труп?

— Кого ты встретил сегодня вечером? — не сдавалась она.

— А я и не знал, что это касается тебя, Салли. Разве мы не договорились, что наша частная жизнь является личным делом каждого?

Женщина настороженно посмотрела на него.

— Ясно, здесь замешана девчонка. Где ты ее нашел? Что ты с ней делал? Она так же хороша в постели, как я?

— Возьми себя в руки, Салли. — Ярость теперь охватила Оливера. — Это тебе не идет. Ты все же весьма разумная девочка, которая умеет справляться с жизнью и знает, как следует себя вести.

— Ты будешь мне указывать, когда я выпадаю из роли, а когда нет? Что ты себе, собственно, воображаешь?

— Ничего, — сказал Оливер. — У меня, помимо всего прочего, только одно желание — лечь наконец в постель.

— Разве ты только что не вылез из другой постели? — прошипела она.

— Достаточно, — твердо произнес он. — Даже если бы это было и так, Салли, это тебя не касается. Сбереги свои силы для завтрашнего дня. В Лос-Анджелесе ты будешь нарасхват.

— Мне плевать на карьеру, — закричала женщина. — Мне плевать на весь шум, на хлопоты, которые с ней связаны. Я хочу спокойной жизни. Хочу иметь мужа и детей, дом где-нибудь в Лонг-Айленде.

— Не кажется ли тебе, что о своих планах на будущее тебе следовало бы говорить с кем-то другим?

— Оливер, все не могло пройти. — Голос Салли стал вдруг нежным и ласковым. — Ты же знаешь, я всегда хотела только тебя.

— Лучше всего будет, — возразил он, — нам закончить этот разговор. — Он ни к чему не приведет. Завтра я возвращаюсь в Нью-Йорк.

Салли изумленно уставилась на него. Затем ее снова прорвало:

— Ты хочешь оставить меня одну в Лос-Анджелесе? Ты действительно это задумал? Ты не можешь так со мной обойтись, Оливер!

— Не знаю, зачем я тебе там нужен. Кроме того, там будет Томас, твой менеджер, который с удовольствием возьмет на себя все хлопоты.

Она зло рассмеялась:

— Да, Том с удовольствием взял бы меня.

— О'кей, это твоя проблема, Салли. А мне крайне необходимо возвратиться завтра в Нью-Йорк.

— Зачем, Оливер? Что стряслось? Ты же говорил, что будешь сопровождать меня в Лос-Анджелес.

— Обстоятельства изменились, Салли. Подумай немного об этом. А сейчас будь хорошей девочкой и ступай спать! Сон тебе крайне необходим. Я знаю, что концерты здесь требуют большого напряжения.

— Позволь мне этой ночью остаться у тебя. Я ничего не хочу, только ощущать твое тело. Мне иногда бывает так холодно.

— Нет, Салли. — Оливер отрицательно покачал головой. — Ты знаешь, к чему это приведет. Мы не должны начинать все сначала. Что прошло — то прошло.

— Вот уж никогда не предполагала, что в один прекрасный день ты меня так отошьешь, — пробормотала она.

— Я считаю, что мы по-дружески прояснили некоторые проблемы. Пусть это так и останется, Салли.

— Здесь существует еще кто-то, я чувствую. — Салли попыталась справиться с рыданием. — В этом вопросе я никогда не ошибалась. Ты не одурачишь меня.

— Я не собираюсь тебя дурачить, Салли. Прежде всего, я не хочу сегодня ночью дискутировать на эту тему. У нас обоих завтра кое-какие дела. Мы должны поспать пару часов.

— О'кей, я понимаю. Однако наш разговор не окончен. Разве я не имею на тебя никаких прав? — Неожиданно она перестала всхлипывать.

— Салли, пожалуйста. Я знаю, у тебя превосходный голос. Но не злоупотребляй им, ради Бога, сегодня ночью. Мы не одни в отеле. Я хотел бы избежать проблем.

В своем возбуждении Салли не заметила, что говорит слишком громко и горячо. Ей ничего не стоило собрать своим криком весь отель, настолько она была разъярена. Но в то же время она понимала, что ни яростью, ни лестью Оливера не проймешь. В эту ночь она вынуждена была отступить. Больше ей ничего не оставалось.

— Я хочу точно знать, что ты завтра будешь делать в Нью-Йорке. И не беспокойся, узнаю! — С этими угрожающими словами Салли вышла.

Она с удовольствием хлопнула бы за собой дверью. Но к чему-то подобному в этих старых феодальных отелях были готовы. Дверь не хлопнула. С тихим, нежным звуком она мягко закрылась за Салли.

Оливер пошел в спальню и разделся. Великий Боже, как он будет рад, когда Салли окажется в Лос-Анджелесе, а он — в Нью-Йорке! Зачем он вообще позволил уговорить себя сопровождать ее в этом турне? Салли вполне бы справилась сама. И сразу бы нашла какого-нибудь утешителя, если она вообще нуждается в утешении.

Салли брала от жизни все, что хотела, и все, что могла получить. Она всегда была страшно эгоистичной. Вначале это не смущало Оливера, так как он был очарован ею. Но теперь от прежнего очарования почти ничего не осталось.

Бросившись в постель и натянув на голову одеяло, Оливер сразу же забыл о Салли. Все его мысли были о Бранде, о том, как сильно он влюбился в нее. Разумеется, он думал также о том, как сделать из нее звезду. Но это было уже на втором плане. Девушка таила в себе нечто, что полностью овладело его существом.

Она была совсем не похожа на Салли. В объятиях Бранды Оливер обрел полное успокоение и счастье, о которых до сих пор и не ведал. Он будет рад увидеть ее снова, вместе с ней лететь в Нью-Йорк и показать ей свой дом.

Как они будут любить друг друга в его широкой французской кровати! Оливеру не требовалось много фантазии, чтобы вообразить это. Вообще было просто чудесно влюбиться в такую очаровательную девушку, как Бранда Скотт!




5


На протяжении почти всего полета в Нью-Йорк Оливер держал руку Бранды в своей. И отпускал лишь тогда, когда стюардесса занималась сервировкой. Бранде было приятно, что он держит ее руку. Она чувствовала себя защищенной и как никогда счастливой.

В минувшую ночь девушка спала всего пару часов, но не ощущала усталости. Она все еще была переполнена прекрасным чувством, пережитым прошедшей ночью в объятиях Оливера.

Думая о Нью-Йорке, Бранда возбуждалась, как ребенок. Три года назад она уже была в этом городе вместе с родителями.

Тогда на Бранду произвели впечатление Бродвей, Тайм-сквер, Манхэттен, Бруклин, богатые магазины на Пятой авеню и вообще городе в целом. В Гринвич-Вилледж, о котором она много слышала, ей не удалось попасть — не хватило времени. И теперь девушка радовалась предстоящей перспективе.

Там жил Оливер. Все для Бранды происходило словно во сне. Она чувствовала его руку, она видела его улыбку и до сих пор все еще не верила.

Ночью в «Касабланке» исполнились ее самые горячие желания. Она встретила мужчину, в которого влюбилась от всего сердца (что за упоительную ночь они провели!) и который сделал ее безумно счастливой. Кроме того, она, похоже, находилась на пути к тому, чтобы стать звездой. Что еще могла пожелать себе Бранда!

С родителями она попрощалась вчера поздней ночью. Конечно, те были ошеломлены, узнав, что дочь улетает в Нью-Йорк вместе с Оливером Ратбоном. Бранда успокоила их. Путешествие не будет вечным, и она обязательно вернется в Сан-Франциско. Кроме того, ей двадцать четыре года, и она сама может отвечать за свои поступки.

— Что все это значит? Сначала ты открываешь заведение, отняв у меня ресторан на Колумбус-стрит, а затем хочешь исчезнуть? Что за стиль, Бранда? — недовольно воскликнул отец.

Бранда сообщила о пластинке, которую Оливер хочет сделать вместе с ней, сказала, что она должна воспользоваться этим шансом. Это должно было окончательно убедить родителей.

Барт и Язон сопровождали Бранду и Оливера до аэропорта. Оба ее друга выглядели подавленными, хотя всячески старались скрыть это, желая Бранде удачи. Улыбаясь, смотрел Оливер, как девушка обнимала их на прощание и давала обещание вскоре опять появиться в «Касабланке».

— На этих двоих ты можешь положиться, — заметил Оливер, когда после паспортного контроля они покупали кое-какие мелочи. — Они искренни с тобой. И, как я вижу, оба влюблены в тебя.

— Да, они такие, — ответила Бранда. — Однако никто из них не вскружил мне голову. Должен был появиться кто-то другой. — При этом она так нежно улыбнулась Оливеру, что его бросило в жар.

Во время полета они должны были многое рассказать друг другу. Оливер сообщил о своих сотрудниках, о людях, которые работали на него, с которыми ей придется иметь дело. Девушка еще никогда не бывала в студии звукозаписи и не знала, что там происходит. Оливер все ей объяснил.

— Я никогда не смогу этого сделать без сопровождения или фонограммы, просто не смогу. — Бранда пришла в сильное волнение.

Оливер улыбнулся:

— Сопровождающая музыка будет звучать для тебя в наушниках. Нет проблем. Мы хотим оптимально использовать твой голос. У меня уже есть для тебя одна песня, которую тебе будет несложно спеть. Собственно, ее должна была получить Салли. Однако в ее исполнении запись песни вряд ли можно будет продать по нужной цене. Поэтому «Субботнюю ночь» я отдаю тебе.

— Я никогда не пела современные зонги. Мне больше по душе старые песни, ты это уже знаешь. «Ты прикипела к моей душе» или что-то в этом роде. Я не смогу справиться с этим, Оливер.

Он успокаивающе погладил ее по руке.

— Не будем спешить, дорогая! Ты попробуешь. Попытка — не пытка, не так ли? Когда ты справишься с этой песней — а я в этом нисколько не сомневаюсь, — тогда мы сможем перейти к стилю ретро. Почему нет? С твоим голосом можно продавать все.

— Ты действительно знаешь, как вдохнуть в меня мужество. — Бранда улыбнулась. — Это составляет часть твоей работы? Чем ты, собственно, занимаешься?

— У меня для всего есть люди, — усмехнулся Оливер. — Я полагаюсь только на свою интуицию в поисках настоящего голоса и настоящей песни. Все остальное уже не мое дело.

— Ты никогда не ошибался, никогда не терпел поражения? — спросила она.

— Все было! От ошибок никто не застрахован. Иногда интуиция меня подводила. Однако в большинстве случаев я угадывал. Так будет и с тобой, Бранда.

Девушка суеверно скрестила указательный и средний пальцы. Об успехе нельзя заранее кричать во все горло.

— Во всем остальном вопрос упирается в менеджмент и паблисити, — продолжал Оливер. — Когда все в студии убеждены, что твоя запись удачна и ты действительно сделала все, что могла, то остального достигаем просто за счет рекламы. И тогда уже заносим тебя в рейтинговую таблицу.

— Как это конкретно происходит? — поинтересовалась Бранда.

— Мы рекламируем тебя в прессе, по телевидению. В Штатах нет такого издания для фанатов, которое не знало бы твоего имени, не имело бы твоей фотографии. Я мыслю себе это именно так. Когда первая пластинка поступает на рынок и радиостанции во всю трубят об этом, спрос возрастает сам собой. Мы, как правило, сразу же запускаем диск, а иногда организуем турне, чтобы твои фанаты могли переживать за тебя воочию. Так должно быть, так хотят люди.

— О Боже! — воскликнула Бранда. — Я никогда не смогу этого. Все так внове для меня.

Оливер окинул ее взглядом.

— Ты хочешь сделать карьеру или нет?

— Думаю, что да, — вздохнула девушка. — Я думаю, что решилась.

— Теперь ты в пути. — Оливер рассмеялся. — Я бы сказал, что ты влюбилась в нужного человека.

Бранда недовольно заерзала в кресле, закинула ногу на ногу.

— Знаешь, это единственное, что мне не нравится во всей истории. Я поклялась никогда не спать с импресарио, о любви я вообще не думала. Известно, как все это происходит. А именно этого мне не хотелось.

— Но разве это не прекрасно, дорогая? Разве то, что произошло с нами, не чудо? — тихо и нежно спросил Оливер.

— Да, Оливер. Все действительно так. — И она тихо пропела: — «Какие изменения принесет день за двадцать четыре небольших часа?»

Он еще больше заулыбался.

— Это верно. За двадцать четыре часа может многое измениться. Когда я прилетел в Сан-Франциско, то не ожидал найти там такую девушку, как ты. А сейчас я не хочу никакой другой.

Оливер положил свою руку на колено Бранды и ласково погладил его. Когда рука скользнула немного выше, Бранда задрожала.

Это было опять то же чувство, которое сводило ее с ума, это горячее, дикое желание. Она снова захотела, чтобы Оливер крепко держал ее в руках, чтобы их тела прижались друг к другу. При этой мысли у нее пересохло в горле. Девушка нежно убрала его руку.

— Потерпи. Скоро будем в Нью-Йорке, — сказал он тихо, поднеся ее руку к губам и поцеловав каждый пальчик в отдельности. Потом коснулся своими влажными губами ее ладони, и Бранда снова почувствовала поднимающуюся внутри нее горячую волну. Никогда раньше секс не значил для нее столько, сколько сейчас, с Оливером. Прежде она так легко не возбуждалась.

— Я не могу дождаться, — прошептала Бранда.

Оливер взглянул на часы.

— Еще два часа — и мы совершим посадку в аэропорту Кеннеди.

Бранда натянула юбку на колени.

— Расскажи что-нибудь о своем доме, — попросила она.

— Я надеюсь, что миссис Дорсет не бросила меня на произвол судьбы. Все-таки я отсутствовал шесть дней.

— Кто такая миссис Дорсет?

— Джой Дорсет — моя экономка, очень сноровистая особа. Без нее я бы просто погряз бы в тотальном юношеском хаосе. Она работает у меня уже шесть лет, с тех пор, как отец возложил на меня ответственность за «Ратбон-Рекордс» и я купил дом на Кристофер-стрит.

— Мне всегда интересно, как живут люди, — заметила девушка непринужденно. — А ты меня особенно интересуешь. Жилище многое говорит о человеке…

— Я надеюсь, тебе у меня понравится. В противном случае ты должна будешь переехать в отель.

— Означает ли это, что в Нью-Йорке мы будем жить вместе? — Ее голос слегка задрожал.

— А ты как думала, любимая? Ты полагала, что я смогу тебя бросить хотя бы на секунду?! Конечно, я хочу, чтобы ты была со мной, моя новая суперзвезда.

— Признайся же, что хочешь меня выгодно продать и только это у тебя на уме. — Бранда улыбнулась, но в ее глазах было острое внимание.

Оливер надавил указательным пальцем на кончик ее носа.

— Да, только это у меня на уме, крошка. Я хочу поэксплуатировать тебя и превратить твой голос в кучу долларов.

— Я не верю ни одному твоему слову, — рассмеялась она.

Оливер привлек ее к себе и поцеловал.

— Я хочу тебя, Бранда, и ты должна это знать. Все остальное — лишь сопутствующие моменты. Ты хочешь пластинку, хочешь видеть, как это делается, — я помогу тебе. Но, что бы из этого ни вышло, ничего не должно измениться. Мы любим друг друга. Только это ценно. Только это важно для меня. Деньги я могу делать с другими.

Бранда прижалась лицом к его щеке. Она любила теплоту его кожи. Она любила тайные интимные прикосновения. Как сильно желала она остаться с Оливером наедине. Когда они окажутся в доме Оливера на Кристофер-стрит, она прежде всего хотела бы увидеть его спальню.




Такси сначала мчалось на запад через Бликер-стрит до Шестой авеню. Затем на север, позади главной торговой улицы Гринвич-Вилледж до Шеридан-сквер, где свернуло налево, на Кристофер-стрит. Бранда была в восторге.

Жилой зеленый массив с двух- и четырехэтажными зданиями из кирпича или песчаника и декоративными ступеньками был очаровательным. Все выглядело романтично, немного в старинном стиле.

Оливер внимательно смотрел на Бранду. Выразительное лицо девушки отражало все ее чувства, когда такси остановилось перед домом номер тридцать.

— Нет, — сказала она. — Мне не нужен никакой номер в отеле.

Оливер рассмеялся. Они вылезли из машины. Оливер расплатился с шофером и взял оба чемодана. Горели старинные уличные фонари. Где-то вдалеке раздавались крики мальчишек, игравших в футбол. В остальном в этом романтическом уголке Нью-Йорка царила вечерняя тишина.

— Если бы не чемоданы, я перенес бы тебя через порог, — признался Оливер.

— Для этого мне нужны белое платье, фата и кольцо на пальце, — серьезно ответила Бранда.

— Об этих вещах мы должны будем переговорить. О, девочка, я не могу выразить словами, как я рад, что мы с тобой одни.

— Давай все-таки войдем внутрь, Оливер, — попросила она.

Оливер открыл наружную дверь, и они оказались в просторном холле. Крутая лестница вела наверх. Элегантный стиль интерьера произвел впечатление на Бранду. Но как только Оливер решил обнять девушку, как дверь в гостиную отворилась и в лучах яркого света появилась целая куча людей.

— Для замечательного дорогого парня, для замечательного дорогого парня, для замечательного дорогого парня, которому никто ни в чем не может отказать…

Бранда просто остолбенела. Она была в состоянии, близком к обморочному. Оливер тоже судорожно глотал воздух. К ним подошел мужчина лет под тридцать, среднего роста, с карими глазами и трехдневной щетиной.

— Неожиданно, не так ли?

— Привет, Джек, — ответил Оливер. — Могу я познакомить тебя с Брандой Скотт?

— Боже милосердный, надеюсь, мы не совершили никакой ошибки? Нам казалось, что ты будешь рад попасть, как говорится, с корабля на бал.

Все остальные стояли в дверях и выжидающе улыбались.

— Кто же нас выдал? — удивился Оливер.

Джек почесал затылок и снова взглянул на Бранду.

— Не можешь догадаться? Это Салли решила сделать тебе приятное.

Оливер заскрежетал зубами, но потом заставил себя улыбнуться.

— И миссис Дорсет подыграла вам, правда?

— Угадал. Она также нашла, что неожиданная вечеринка — безумно интересная вещь. Но почему Салли ничего не сказала о твоей спутнице?

— Оставим это, — ответил Оливер и взял Бранду под руку.

Она была так разочарована, что не знала, о чем ей следует говорить. Моментально девушку окружили друзья Оливера и начали знакомиться с ней, задавая кучу вопросов. В руках Оливера и Бранды оказались стаканы с виски.

— Вы ведете себя так, будто я отсутствовал недель шесть. — Оливер не мог отказать себе в этом колком замечании. Он ненавидел внезапные вечеринки, они были противны ему до смерти. А уже сейчас он желал этого меньше всего.

— Неважно, сколько ты отсутствовал, дорогой, — заметила роскошная блондинка. — Ты должен знать, что у тебя есть друзья, которые рады снова встретиться с тобой.

— Ты прелесть, Русти. Это действительно гениальная идея! — Интонация, с которой Оливер произнес эти слова, внушала сомнения в их искренности.

— Мы повсюду расставили цветы. Ты уже заметил? Ты должен себя прекрасно чувствовать, снова вернувшись домой. — Русти смерила взглядом спутницу Оливера.

Бранда вымученно улыбалась. Она так безумно радовалась, что останется наедине с Оливером. Она хотела укрыться в его объятиях, почувствовать его совсем близко… И вдруг такое!

— Холодная закуска в музыкальном салоне. — Джек широко раздвинул старинную дверь.

Мерцали свечи, экзотические фрукты украшали длинный стол. Все говорило о том, что гости разойдутся не раньше, чем опустошат буфет.

— Хочешь закусить, дорогая? — Оливер посмотрел на Бранду.

У нее еще хватило сил сохранить на лице улыбку.

— Сначала я бы хотела что-нибудь выпить, — ответила девушка.

— Я такого же мнения.

Бранда оглядела присутствующих, и от нее не ускользнуло, что Русти все время наблюдает за ней. Это был совершенно особый взгляд, который «доставал» Бранду и приводил в смущение. Русти являлась одной из секретарш Оливера, а также очень близкой подругой Салли, которая на взлете своей карьеры постоянно делала ей дорогие подарки. Русти не забывала этого. Она была связана с Салли и озаботилась появлением Бранды.

Все это Бранда уловила в ее взгляде. В первый же момент Русти ей не понравилась. Бранда не знала почему, но неожиданно ее охватило какое-то странное чувство.




Вечеринка была в полном разгаре. Стереоустановка гремела на весь дом, в стаканах не переводились напитки. Все танцевали, смеялись, в полной мере наслаждаясь праздником-сюрпризом.

У Бранды не было никакой возможности переговорить с Оливером наедине. Вокруг них постоянно находились люди. Немного выпив, девушка взглянула на происходящее спокойнее, хотя удовольствия от царившего веселья не испытывала.

В сущности, друзья Оливера были милыми людьми. Они хотели сделать ему приятное. На них нельзя сердиться. А то, что все это придумала Салли со своей интуицией, об этом Бранда не думала.

Где-то после одиннадцати Оливер показал Бранде дом. Девушка захотела немного освежиться. Он повел ее наверх, где находились ванная комната и спальня.

— Иди снова вниз, к остальным. — Бранда оттолкнула от себя Оливера, который принялся страстно ее целовать. — Иначе они что-нибудь подумают о нас, начнутся разговоры.

— Разве это так плохо, дорогая? Пусть все знают, что мы любим друг друга. Боже, как я испугался, когда увидел всю эту ораву.

— А я стояла, как громом пораженная. Мне-то думалось, что ты и я… — она запнулась.

— Да, крошка, — ответил Оливер. — Я тоже этого хотел. После обеда ни о чем другом не мог думать.

— Спустись вниз, — быстро сказала Бранда и исчезла в ванной.

Когда она минут через пять вышла оттуда, то услышала низкий голос Оливера из спальни:

— Иди сюда, дорогая! Иди ко мне!

Бранда распахнула приоткрытую дверь. Обнаженный Оливер лежал на французской кровати и улыбался ей. Девушка быстро закрыла за собой дверь.

— Ты что, сошел с ума? — Она подошла к кровати, не отрывая взгляда от Оливера. Увидела смешинки в его глазах, заметила, как он возбужден, и сама почувствовала возбуждение.

— Ты знаешь, что я схожу с ума по тебе. — Он вытянул руки и привлек Бранду к себе на кровать. Начал гладить ее плечи, расстегнул блузку. Свой песочный жакет Бранда давно сняла.

Оливер ласкал ее грудь, отчего соски выпрямились и стали упругими. Затем прильнул к ее рту. Бранда истосковалась по его губам, по дикой, страстной игре его языка.

Когда рука Оливера скользнула между ее бедер, нежно коснувшись самых интимных мест, девушка застонала. Неожиданно она испуганно приподнялась.

— Мы должны, по крайней мере, запереть дверь. Нас будут искать. Представь себе, если кто-нибудь войдет.

— Это тебе очень помешает? — Оливер улыбнулся.

— Еще бы! — ответила она. — Я не смогу расслабиться и получить от тебя никакого наслаждения.

— Как если бы я был бокалом шампанского. — Оливер рассмеялся, соскочил с кровати и повернул ключ в двери.

Бранда сбросила туфли, юбку и трусики. И теперь лежала совершенно нагая, ожидая Оливера. Она была так возбуждена, что едва могла владеть собой. Оливер сел на корточки рядом с кроватью и стал осыпать поцелуями тело девушки — ее грудь, живот, нежную округлость лона. После того как он осторожно раздвинул ей бедра, Бранда не могла больше сдерживаться. Почти сразу у нее наступил оргазм.

Секундой позже Оливер вошел в нее. У Бранды от новой волны желания перехватило дыхание. Почему она не может насытиться этим мужчиной? Почему он делает ее почти безумной? Но и бесконечно счастливой…

Они не могли оторваться друг от друга. Когда Оливер уже готов был взорваться изнутри, он еще сильнее вжался в ее тело и бурно разделил финал страсти с Брандой, которая во второй раз взлетела на вершину наслаждения.

— О, любимая, ты сводишь меня с ума, — прошептал Оливер, легко и нежно целуя ее. — Я никогда не переживал ничего подобного.

Она лежала совершенно неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Ее бедра дрожали. Она была сейчас единым существом с Оливером. Высшего блаженства девушка еще не испытывала. Она находилась совсем в ином мире, в другом измерении.

Спустя минуту Бранда вернулась к реальности. Она услышала гремящую музыку, встала и поспешно схватила одежду.

Оливер попытался ее удержать. Он хотел еще раз ее обнять, прошептать на ухо, как сильно он ее любит. Но настроение Бранды было уже испорчено.

Она вдруг осознала неловкость ситуации. Внизу, в гостиной, находились друзья Оливера. Каждое мгновение кто-то мог подняться по лестнице. Допустим, ей не следует скрывать, что она полюбила Оливера. Но Бранде было бы стыдно быть застигнутой в такой ситуации.

Увидев запертую дверь спальни, все сразу все поймут. Нет, она не хотела краснеть. Девушка быстро направилась в ванную, услышав за спиной смех Оливера. Он тоже сразу же начал одеваться.

Как только Оливер открыл дверь спальни, снизу донесся голос Джека:

— Где ты прячешься, Оливер? Куда ты дел Бранду?

Бранда вышла из ванной, поспешно застегивая блузку.

Оливер еще раз притянул ее к себе, быстро поцеловал и улыбнулся.

— Я люблю тебя, — сказал он. Затем крикнул вниз: — Мы идем, Джек. Я показывал Бранде дом. Через две минуты мы будем внизу.

— Нашли время, — пробурчал Джек и снова исчез в гостиной.




6


В Лос-Анджелесе Салли была принята на ура. Она уже давно не знала такого успеха. Фанаты бушевали и орали. После концерта певица раздавала автографы, пока у нее не заболели пальцы.

Счастливая Салли возвратилась в элегантный отель «Бонавентура», своими зеркальными башнями напоминавший старинный замок и одновременно космический корабль. Она снова была довольна собой. В этот вечер она отдала всю себя без остатка.

Оливер прочтет о ее сенсационном успехе — в этом женщина не сомневалась. И, возможно, признает тогда, что она все еще на взлете своей карьеры. Он обязан будет — она потребует этого — снова о ней позаботиться.

Салли все же зависела от Оливера. Не только потому, что он выпускал пластинки. Оливер был фантастическим любовником, и чувственная Салли умела это ценить.

Почему он теперь не с ней? Концерт мог стать поводом для праздника. Она упала бы в его объятия, и они бы страстно любили друг друга, как прежде. Об этом мечтала Салли, сидя в одиночестве в гостиничном номере.

Внизу, в холле, ее ожидали несколько репортеров. Они хотели взять у певицы интервью и, естественно, отметить успех. Бар в отеле работал допоздна. Салли очень хотелось выпить, но с большим удовольствием она бы сделала это с Оливером.

Что она могла бы предпринять, чтобы он снова заинтересовался ею? Его разговоры о шестом акте — просто абсурд. Между ними все же было некое горячее чувство, делавшее их обоих счастливыми. И оно не могло вдруг исчезнуть.

Не позвонить ли ему домой, в Нью-Йорк? С иронической улыбкой Салли подумала о своем сюрпризе. Друзья, разумеется, не бросили ее на произвол судьбы. Джек пришел в настоящий восторг от идеи устроить неожиданную вечеринку.

Когда речь идет о вечеринке, друзья всегда тут как тут. А домашний бар Оливера, конечно, ломится от яств. У него полно экзотических лакомств — от крымского шампанского до боливийского кокосового ликера.

Оливер, определенно, еще не спит. Он должен узнать о ее сенсационном успехе в Лос-Анджелесе. Надо все же позвонить ему. Но Салли не сделала этого. Что-то удержало ее. Она подсознательно чувствовала: у Оливера сейчас плохое настроение. Салли прекрасно знала, как он ненавидел неожиданные вечеринки. И для него не составит труда узнать, кто все подстроил. Однако почему он улетел в Нью-Йорк? И отчего так внезапно? Он же обещал сопровождать ее в Лос-Анджелес. Вероятно, за этим стоит женщина. Салли вдруг захотелось обсудить все с Русти. Ведь та в данный момент выступает в роли наблюдателя на месте событий. Но вызывать Русти сейчас? Тогда Оливер сразу узнает, что она за ним шпионит и что это ее идея с вечеринкой. Кроме того, лучше, если информацию о концерте в Лос-Анджелесе он получит из газет.

Салли решила переодеться и спуститься вниз к журналистам. Она всегда умела хорошо ладить с прессой. И почему, собственно, не выпить с молодыми людьми? Тем положительней будут их сообщения о ней. А теперь она нуждается в благожелательной прессе.

Салли прекрасно понимала, что ее голос уже не звучит так, как пару лет назад. Злоупотребление выпивкой и курением не прошло бесследно. После первого крупного успеха она расслабилась, позволила себе слишком долго почивать на лаврах, полагая, что солнечные лучи славы никогда не померкнут.

Но фанатов нельзя было обмануть. Они заметили, что певица сдала, что кое-что ей удается не так, как прежде.

Возможно, что теперь, в Лос-Анджелесе, у Салли открылось второе дыхание. И она снова вызовет интерес у Оливера. Он больше всего любил успех. А она была его творением. Может быть, ей следует только выждать.

Ладно, пусть в Сан-Франциско Оливер завел легкую интрижку. Во время их последнего ночного разговора в отеле «Фэрмонт» Салли почти убедилась в этом. Она, будучи не первый день знакома с Оливером, знала, как он после этого выглядит.

Какой оскорбленной она себя почувствовала, как это ее раздражало! Однако что, собственно, произошло? Большинство мужчин используют благоприятно складывающиеся обстоятельства. Это еще далеко от катастрофы и уж никак не означает конца света. Оливер провел всего одну ночь с другой — какой уж тут криминал!

Почему же она так взяла это в голову? У нее есть все основания для оптимизма. Правда, в последние месяцы ее рейтинг несколько упал. Но это изменится. Разве она всегда не верила в счастливую звезду?

Было уже четыре часа утра, когда Салли вернулась в номер и сразу легла в постель. Она отлично побеседовала с журналистами и отметила с ними успешное выступление. Теперь женщина хотела только спать.

Но уже через три часа ее разбудил телефонный звонок. Разъяренная, она натянула на голову одеяло. Она совсем не выспалась и не хотела сейчас ни с кем говорить.

Телефон не смолкал. Салли сбросила одеяло, сон вдруг исчез. Возможно, Оливер уже прочитал газету. Она сняла трубку. Голос Русти, казалось, звучал совсем рядом.

— Я должна переговорить с тобой, Салли. Ты была абсолютно права в своих догадках. Вчера вечером Оливер появился с девчонкой.

Это прозвучало, как взрыв бомбы. Салли села на кровати, отбросила назад свои платиновые волосы.

— Что случилось, Русти? О чем ты мне рассказываешь?

— Это правда. Мне жаль, Салли. Задумка с вечеринкой удалась на славу. Мы все были здесь. Ты бы только видела, какие лица стали у Оливера и этого рыжеволосого ничтожества. Неожиданность была полная.

Силы покинули Салли. Она предполагала всякое. Но чтобы Оливер мог быть таким… Женщина почувствовала, как краска заливает ей лицо. Каким же образом она появится теперь перед друзьями?!

— Ты меня слышишь? Ты еще у телефона? — спросила Русти, удивленная молчанием Салли.

— Разумеется, я у телефона. — Она попыталась говорить медленно и спокойно. — Что представляет собой эта баба?

— Ее зовут Бранда Скотт, и Оливер привез ее из Сан-Франциско. Похоже, что он хочет сделать из нее звезду. Во всяком случае, она здесь, чтобы записаться на пластинку.

Салли показалось, что кровать под ней сейчас рухнет. Слишком много для одного раза! Мало того, что у Оливера появилась другая, она должна еще петь! И он сделает с ней пластинку.

— Я считаю, ты обязана это знать, — проговорила Русти. — Оливер опять шагает проторенной дорогой. Вспомни, как у тебя все начиналось. Здесь ситуация схожая. Эта Бранда подпишет контракт, и он поможет ей взойти на вершину. А параллельно у них будут постельные отношения. Вот такой он неоригинальный.

Салли ударила кулаком по одеялу. Боже милостивый, в какую она пришла ярость! Женщина чувствовала необходимость что-то предпринять, чтобы разрядиться. Например, бросить пепельницу в стенку или что-то в этом роде.

— Ты уже слышала раньше что-нибудь о Бранде Скотт? — спросила Русти.

— Никогда. Она не может быть чем-то особенным. — Салли, взяв себя в руки, попыталась придать своему голосу уверенность.

— Ты ведь знаешь Оливера. Он может сделать из нее нечто особенное. Все зависит от того, насколько она ему понравилась. Это же мужчины! — презрительно прошипела Русти.

Салли вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной. Еще сегодня ночью она была полна далеко идущих планов. А теперь Оливер более чем наглядно показал ей, что она ему абсолютно безразлична. Черт возьми, кто она такая — эта Бранда Скотт?

— Итак, Оливера ты можешь списать. Во всяком случае, на ближайшее время. Я не знаю, о чем ты думаешь, однако ты четко дала мне понять, что по-прежнему хочешь его. Советую: пока лучше не вмешивайся в его дела. Истории подобного рода, как ты знаешь, рано или поздно заканчиваются. И он, вероятно, поймет, что ты для него значишь. И если к тому времени ты все еще будешь испытывать к Оливеру чувства…

— Лучше всего мне было бы вылететь сейчас в Нью-Йорк и выкинуть что-либо совсем необычное, — решила Салли. — Но я не могу прекратить турне. Нужно думать о контракте. Оливер застраховался огромной неустойкой. Если я нарушу сроки, должна буду платить, пока не посинею.

— У тебя остались Сан-Диего и Лас-Вегас, — попыталась утешить ее Русти. — А потом вернешься в Нью-Йорк. Во всяком случае, ты теперь знаешь ситуацию.

— Да, теперь я в курсе! Спасибо, что проинформировала меня. Крыса Оливер! Но дома я отплачу ему.

— Делай это обдуманно, Салли. Твои пластинки в его руках.

— Получит он меня! Расскажи, как выглядит эта Бранда Скотт, — прошипела Салли в трубку.

После состоявшегося разговора Салли не могла больше уснуть, настолько была возбуждена и разгневана. Оливер действительно оказался невероятно мерзким типом. Он вытащил девчонку из Сан-Франциско и теперь собирается помочь ей сделать карьеру.

И зачем ему это? Обязательно нужно впадать в крайности, чтобы лечь с девчонкой в постель?

Лучше всего было бы сейчас позвонить Оливеру и устроить ему сцену. Однако он ненавидел сцены, и Салли поняла, что не следует этого делать. Ревность и страх бушевали в ее душе. Она знала, на что способен Оливер, когда что-то засядет ему в голову. Если та девица обладает хоть небольшим голосом, он вознесет ее наверх. И никакая конкуренция ей не помешает. Салли не представляла, что же ей делать.

Прежде всего надо выступить в Сан-Диего и Лас-Вегасе. И там тоже оказаться на высоте. А когда она вернется в Нью-Йорк, то в один прекрасный день возьмется за эту Бранду Скотт.

Безусловно, эта Бранда — простодушная девица, которая влюбилась в Оливера и безгранично поверила ему. Но Салли откроет ей глаза на сущность Оливера. Кроме того, расскажет, как долог и тернист путь к славе.

А если все обстоит иначе? Если эта Бранда Скотт решила с ним спать только для того, чтобы заполучить контракт на выпуск пластинки? Салли знала, что в Штатах хватает девиц такого сорта.

Она быстро разберется, что из себя представляет Бранда Скотт. Если она действительно заботится только о карьере, тогда Салли, в сущности, нечего опасаться. Тогда афера скоро закончится, как только эта бабочка добьется своей цели.

Но если речь идет о любви, тогда хуже. Оливер может быть чертовски романтичен. В таком состоянии мужчине нельзя доверять. Она знает его… Салли решила заказать у дежурного по этажу завтрак в номер. Надо было начинать новый день. Спать она больше не могла, требовалось кое-что обдумать.

* * *


Когда Оливер представил Бранду в «Ратбон-Рекордс», там вначале не особенно увлеклись его идеей. Менеджер по записи также не испытывал удовольствия от перспективы делать с Брандой пластинку. Этот вид протекции нашли некорректным. Слух о том, что девушка была подругой босса, быстро распространился.

Бранда в первый день пребывания на студии была страшно взволнована. Вначале она пела слабо и жалобно. Но постепенно овладела собой. И тогда ее голос стал таким, каким его слышал в «Касабланке» Оливер: сильным, нежным, эротичным. На студии все были поражены.

Казалось, на этот раз боссу действительно улыбнулось счастье. Записанная песня звучала впечатляюще. То, что у Бранды не все сразу ладилось, было в порядке вещей. Ведь девушка не обладала опытом.

Время в запасе имелось, и постепенно все на студии пришли к убеждению: «Субботняя ночь» станет хитом. Не было вопроса — с голосом Бранды эта песня должна получить высокий рейтинг.

Бранду не смущало, что она снова и снова должна была петь одно и то же до тех пор, пока студийцы не остались довольны. Когда девушка затем прослушала готовый материал, то сама была потрясена. Неужели это действительно ее голос, который таким чудесным образом звучал в записи? Она была просто восхищена.

— А ты все время считала, что не сможешь петь современные зонги, — заметил Оливер, когда они сидели в ресторане на Мэдисон-авеню. — При этом ты выглядишь великолепно, как поп-певица.

Бранда в замешательстве пригладила волосы.

— Что, действительно звучало неплохо?

Оливер с улыбкой посмотрел на нее.

— Сколько же комплиментов ты хотела бы услышать, дорогая Бранда? Все были очарованы пластинкой. Мы ее запустим на всю катушку, положись на меня! Для тебя теперь начинается самый напряженный этап. Фотосъемка, ты знаешь, о чем я говорю. Завтра рано утром в фотостудии тебя будут фотографировать. Нам нужен сногсшибательный снимок на футляр для пластинки, а также серия фотографий для прессы. Положись на мой фотоотдел. Вскоре в штате Нью-Йорк едва ли найдется человек, который не будет знать твоего имени. Если я начинаю дело, то основательно.

— У меня жутко бьется сердце, Оливер, — призналась Бранда.

Он погладил ее по руке.

— Я думал, что сильное сердцебиение начинается у тебя, когда я с тобой.

— Но это нечто другое, Оливер. — Бранда облизала губы кончиком языка.

— Разве ты этого не хотела? Разве не об этом всегда мечтала? И теперь ты должна через это пройти. Я дам пресс-конференцию, представлю тебя журналистам. Что касается радио, то у нас прекрасные отношения с Национальной радиовещательной компанией и Американской радиовещательной корпорацией. Мимо «Субботней ночи» никто не должен пройти. Разумеется, тебе надо будет дать интервью одной из этих радиостанций. Так положено. Однако волноваться на этот счет не следует. Наши менеджеры по связям с прессой хорошо тебя подготовят.

— Если все это не будет выше моих сил, — простонала она.

— Ты сделаешь это, Бранда, ведь я уже готов найти для тебя пару новых зонгов, которые мы запишем на диск. Они должны прозвучать сразу же после одиночной пластинки.

— А мои старинные песни? — спросила девушка уныло.

— Это мы сделаем в любом случае. Все песни, которые ты любишь.

Бранда тяжело задышала.

— Я особенно рада пластинке. Барт и Язон смогут прокручивать ее в «Касабланке». Мне неловко, что я бросила обоих на произвол судьбы.

— Они ангажируют на переходный период новую певицу. Это не проблема. Такую девушку, в конце концов, можно найти. Барт и Язон не дураки. Могу поспорить, что «Касабланка» станет процветающим заведением.

— Я завидую моим друзьям. И, когда стану знаменитой — чего я очень хочу, но во что не могу до конца поверить, — буду выступать в «Касабланке». И всем этим я обязана тебе, Оливер. — Она с нежностью взглянула на него.

— Мы созданы друг для друга, крошка. Я смотрю на это так. Мы встретились в нужное время и в нужном месте. Это, должно быть, судьба.

— Да, — сказала Бранда, — я тоже так думаю, Оливер.

— Когда «Субботняя ночь» получит рейтинг, возьмем на пару дней отпуск. Что ты об этом думаешь? Мы могли бы полететь во Флориду или на Багамы. Мальдивы мне тоже нравятся.

— А «Касабланка»? Я должна когда-нибудь вернуться туда.

Оливер снова коснулся ее руки.

— В один прекрасный день, Бранда, ты должна будешь сделать выбор. Я не могу без тебя. И хотел бы, чтобы ты осталась со мной. А в Сан-Франциско по разным причинам я не могу жить. В конце концов, в Нью-Йорке у меня дело.

— Это звучит так… решительно.

Оливер засмеялся. Пара клиентов за соседним столиком обернулись в его сторону. Но его это не смутило.

— Слово «решительно» имеет для тебя неприятный оттенок? Ты полагаешь, что не сможешь со мной ужиться?

— Очень многое сразу приходит мне в голову, Оливер. Я вообще не знаю, что мне следует думать о будущем. И пока не хочу о нем думать. Будь что будет.

— О'кей, — согласился Оливер. — Я совершенно не хочу на тебя давить, сладость моя. Наступит время, и ты поймешь, чего хочешь. Но до этого ты должна насладиться успехом. Что касается «Касабланки», я бы тоже с удовольствием посетил ее. Но мы еще поговорим об этом.

— Все произошло так быстро, — промолвила Бранда. — Когда у нас появилась идея относительно ресторана, мне и не снилось, что вскоре после открытия я улизну. И я никогда не думала, что так быстро и так сильно влюблюсь. Но это случилось. И теперь я буквально разрываюсь на части.

— Подожди, пока пластинка появится на рынке. Если все пойдет, как я рассчитываю, тебя также затребуют телекомпании. Ты будешь нарасхват, и дел окажется невпроворот, Бранда.

— Да, да, я вовсе не возражаю, — согласилась девушка. — Но в то же время хочу быть с тобой, Оливер, чтобы у нас было время друг для друга.

— Неужели я могу забыть об этом? Мы все устроим, дорогая. И не позволим лишать нас свободного времени. Но пока ты еще не наверху. Пока ты еще не звезда.

— Но потом, когда это свершится, когда это действительно произойдет? Ты как-то говорил о турне. Я не знаю, смогу ли я вообще стоять перед большой аудиторией. Выступать в «Касабланке» — это совсем другое. Там я находилась на своей территории, имела, так сказать, свою игру. И люди, которые приходили в ресторан, возможно, не были особенно критично настроены. Однако выступать в каком-либо огромном концертном зале…

— Боишься? — спросил Оливер нежным голосом. — Я буду рядом с тобой, Бранда. Я не оставлю тебя одну. А главное, не забывай, что ты всего этого сама хотела.

— Мне действительно страшно, — призналась Бранда. — Если все пойдет по задуманному тобой плану, если я однажды стану знаменитой, ты веришь, что я смогу вернуться на круги своя?

— Что бы ты ни решила, я буду рядом. Я люблю тебя, Бранда, и ты нужна мне. Близость с тобой сводит с ума, твой образ постоянно преследует меня… Подниматься можно вечно. И ты не должна обращать никакого внимания на «Ратбон-Рекордс». Я не опутываю тебя пожизненными контрактами. У меня нет к тебе чисто меркантильного интереса.

Бранда заулыбалась.

— Ты всегда знаешь, как меня успокоить. Это я люблю в тебе, Оливер. Иногда я спрашиваю себя: может быть, все твои планы слишком грандиозны для меня?

— Прими их в качестве эксперимента, — ответил он. — Ты, к счастью, не должна этой работой зарабатывать себе на жизнь. У тебя есть отец, который имеет кучу денег, у тебя есть «Касабланка». Пусть это придает тебе спокойствие и уверенность.

Бранда взяла Оливера за руку.

— Ты придаешь мне спокойствие и уверенность, ты даешь мне гораздо больше, Оливер. Мы познакомились совсем недавно, но стоит мне только представить свою дальнейшую жизнь без тебя, как появляется чувство, будто я беспомощно плыву в пустоте. Настолько много перемен за последнюю неделю. И со мной, и во мне тоже.

— Я люблю тебя, Бранда, не забывай об этом. Не забывай об этом никогда. Твоя карьера и то, что нас связывает, — две разные вещи. Но мы объединили их. Мы все же знаем, чего ждем друг от друга.




7


Барт и Язон накрывали на вечер столики, украшали их свежими цветами, меняли оплывшие свечи. Каждое утро приходила женщина и убирала ресторан, а также маленькую кухню. Все остальное Барт и Язон делали сами.

Они обслуживали посетителей, а позже, часам к десяти, Барт садился за рояль и играл. Собственно говоря, «Касабланка» уже давно перестала быть рестораном, где можно как следует поесть. Супы еще подавались, а также легкие вторые блюда, которые без проблем разогревались в микроволновой печи.

За это время «Касабланка» перешла в разряд избранных заведений Сан-Франциско. Но Барт и Язон считали, что дела могли бы идти лучше, выступай здесь снова певица. Иногда они перезванивались с Брандой. Но в данный момент девушка и думать не могла о возвращении.

Язон как раз расставил последние вазы с цветами и подошел к эспрессо, чтобы выпить чашку кофе и выкурить сигарету. Играло радио. Барт вытирал пыль с рояля.

— Я слышал об одной негритянке, которая недавно выступала в «Красной подвязке». Говорят, весьма приличная певица. Классный голос. И в настоящее время она свободна. Что ты скажешь, если бы мы ее пригласили?

— Она в самом деле хороша?

— Так говорят.

— И ты считаешь, что у нее репертуар Бранды? Ты ведь знаешь, что хотят слушать наши посетители.

— Мы могли бы побеседовать с ней. У меня есть номер ее телефона. Что-то же нам надо делать, Язон. Заведение хотя и неплохо функционирует, но можно было бы достичь большего.

— Не хватает Бранды, — пришел к выводу Язон. — Дело в этом.

— Кто знает, вернется ли она вообще когда-нибудь! — Барт сел за рояль и решил немного побренчать, как вдруг его насторожил голос радиоведущего:

— Мы приветствуем слушателей, у вас тоже повышенное настроение? Так и должно быть в конце недели. В домах становится шумно от вечеринок. А кто хочет веселиться на природе, может выезжать полностью экипированным. Температура в конце недели обещает быть прежней. Примерно около 86 градусов [1 - По Фаренгейту.]. И вот именно для вас появился новый «горячий» диск, который обещает стать гвоздем недели. Вызвавшая сенсацию Бранда Скотт поет «Субботнюю ночь»…

Язон поперхнулся кофе и закашлялся.

— Барт, ты слышал? Великий Боже! — Он усилил громкость.

Это был голос Бранды, какой-то металлический и вместе с тем теплый, проникающий в душу. Язон забыл о кофе. Барт прирос к своему месту. Оба молча слушали. Когда ведущий вновь продолжил свою веселую болтовню, Язон выключил радио.

— Ну, что ты теперь скажешь? — Он упал на стул у стойки бара. — Я считаю, что Бранда добилась своего. Ударная песня.

— Подобного я и опасался. — Барт встал и взял сигарету. — Девушка далеко пойдет. Но я всегда это знал. Я был тем, кто напустил на нее Ратбона. Проклятье, Бранда делает карьеру!

— Она должна прислать нам пластинку. Мы обязательно проиграем ее здесь! — Язон был в восторге.

— Но эта «Субботняя ночь» совершенно не наш стиль! На что Бранда пошла? Конечно, она сумеет справиться и с этим. Но, Бог мой, как вспомню ее песню «Ты со мной в моей душе», так сердце замирает…

— Наша Бранда… — все еще влюбленно промолвил Язон.

— У меня странное чувство, словно мы ее потеряли. — Барт закурил. — Можно по-разному относиться к этой песне, но в ней что-то есть. В рейтинговой карте она не будет на двадцать восьмом месте. Я чувствую хит кончиками пальцев.

— И Оливер Ратбон, кстати, тоже, — добавил Язон.

— Возможно, я поступил неверно. Мы не должны были дать ей уйти. — Внезапно вид у Барта стал совершенно подавленный. — Я ведь хотел сделать как лучше. Хотел дать ей шанс, которого она так ждала.

— Ты что, надеялся, что она тебя за это полюбит?

— Что ты вечно болтаешь, Язон! Я сделал это ради нее, не требуя ничего взамен.

— Да ладно! — Язон кивнул. — Поеду в Сити и куплю пластинку. Бранде не придет в голову прислать ее нам. Мне непременно нужно прослушать песню еще раз. Барт, я в полном отпаде. — Язон был уже у двери. — Вопрос в том, достану ли я здесь эту пластинку.

— У Ратбона все стопроцентно отлажено. Если песня Бранды передается по радиоканалам, то люди должны иметь возможность купить пластинку. Иначе система дает сбой. Поэтому не мчись, как ужаленный бык. Давай лучше подумаем, как нам пригласить Сильвер Дюк.

Язон вернулся к стойке бара. Обеими руками он провел по русым волосам.

— Голос Бранды меня просто электризует.

— Она всегда тебя воодушевляла, — ухмыльнулся Барт. — Но мы оба знаем, что Бранда не для нас. И нужно выбирать другие ориентиры. Это касается и певицы для «Касабланки».

— О, Бранда — это фантастика. — Язон устремил взгляд мимо Барта. — То, что она немедленно сделала нас своими деловыми партнерами, не требуя больших инвестиций, мне никогда не забыть. Теперь я могу продолжать свои занятия и закончить их, а затем, возможно, пересяду на другой поезд.

— Меня тоже ничто не заставит навсегда остаться в «Касабланке». — Барт скрестил руки на груди. — И как раз поэтому мы должны сделать все, чтобы эта кляча превратилась в рысака. Итак, попробуем с Сильвер.

— Прежде всего мы должны ее прослушать, — сказал Язон. — Сумеет ли она конкурировать с Брандой?

— Сейчас, безусловно, уже нет, — ответил Барт. — Я думаю, через неделю имя Бранды узнают повсюду. Парень, это будет сенсация, когда она появится здесь и как-нибудь споет разок свои старые песни!

— Если бы это действительно произошло…

— Мне кажется, я знаю Бранду лучше тебя. Она пойдет нам навстречу, если мы ее попросим. Просто надо немного подождать. Когда ее рейтинг станет очень высоким, мы привезем ее сюда хотя бы на пару дней.

— Вот уж тогда мы устроим! — Язон ухмыльнулся. — Ресторан будет ломиться. Барт, мы должны выпить по бокалу шампанского за здоровье Бранды.

* * *


Лас-Вегас. Последний пункт турне. Четырехдневная гастроль прочно удерживала здесь Салли. Два вечера были уже позади. Нельзя сказать, что успех у публики был потрясающим. Не в лучшем настроении сидела певица после полудня в своем номере и делала перед зеркалом макияж.

Только она собиралась провести тонкой узкой кисточкой стрелки на веках (что обычно требовало от нее повышенного внимания), как вдруг услышала по радио имя Бранды. Где бы Салли ни находилась, она всегда включала радио — просто ей нужен был шумовой фон. В этот момент рука дрогнула, и стрелка на веке протянулась до виска.

Чертыхаясь, она бросилась к радио, усилила звук. Бранда пела «Субботнюю ночь», и Салли стояла, затаив дыхание.

Пропади все пропадом, у этой девчонки был-таки голос! Салли была вынуждена не без зависти это признать. У, проклятый Оливер Ратбон! Ну и девчонку он подцепил! Нервы у Салли стали сдавать.

Она стояла и слушала пение Бранды, внутренне содрогаясь от гнева. Безусловно, она знала, как «делают» голос. Но то, что раздавалось из приемника, было настоящим. От ярости женщина побледнела.

«Ну и каналья эта Бранда Скотт! — думала она. — Оливер явно замыслил сделать из нее звезду. — Салли решительно не могла этого понять. — Господи Боже мой, как сумел он этого добиться за такой короткий срок? Разве эта девчонка была профи? Он что, услышал где-то в Сан-Франциско, как она поет, и затем стал клеиться к ней? Так или иначе, но в „Ратбон-Рекордс“ росла грозная конкурентка».

Как только песня закончилась, Салли снова приглушила звук. Она села перед зеркалом, разглядывая соскользнувшую стрелку на своем веке, снова чертыхнулась и взяла бумажную салфетку.

Песня, которую спела эта Бранда, была отличной. И голос — супер. Если «Субботняя ночь» не станет хитом, то значит, Салли ничего не понимает в своем деле. Но Бранда на сцене была еще новичком. Оливер должен будет пустить в ход все свое влияние, если хочет высоко ее вознести.

Но он имеет влияние. Кто это знает лучше Салли! Ее рука все еще была нетверда, когда она опять принялась за макияж. В конце концов бросила кисточку на столик и взяла сигарету.

Время не поджимало. Салли было чертовски кисло на душе, когда она думала о Бранде Скотт. Должно быть, та — хорошенький фруктик! Вероятно, одна из тех девиц, которые хотят иметь все. Карьеру, доллары и Оливера в придачу. Как же побороть ее?

Салли сознавала, что против Бранды сама она была просто старой тряпкой, что ее голос стал грубым и хриплым. А все излишества — сигареты, виски, бессонные ночи, проведенные в танцульках! Оливер ее предупреждал.

А теперь он еще тычет ей в нос этой девчонкой! Салли была в настоящем шоке. Сегодня вечером она должна здорово завестись, попробовать быть такой, как два года назад, когда только начинала. Она должна завоевать свою публику, очаровать ее. Нельзя больше эксплуатировать свою известность, довольствуясь тем, что успех и так есть!

Успех? А был ли он еще у нее? Турне не оправдало всех надежд Салли. Однако в начале недели она снова будет в Нью-Йорке и запишет новую песню, которую Оливер купил для нее.

Между тем Бранда с ее «Субботней ночью» будет стоять в рейтинговом списке. И поднимется наверх — в этом Салли не сомневалась ни минуты. Оливер снова будет ходить героем, человеком, у которого верное чутье. О, как он будет кичиться Брандой!

Салли с яростью притушила в пепельнице сигарету и снова принялась за стрелку на веке. Мысли лихорадочно работали. Она едва могла дождаться минуты, когда окажется в Нью-Йорке, чтобы поскорее познакомиться с этой Брандой Скотт.

Быть может, удастся расстроить все планы Оливера. Что-то она должна придумать. Она не может спокойно наблюдать, как Оливер сделает звезду из своей новой возлюбленной. О нет, надо что-то срочно делать.




Бранда сидела на краю постели в шортах и крошечных трусиках под ними. Она пила горячее молоко с медом. Оливер был в ванной, где принимал душ. Девушка слышала его громкое пение…

Что это был за вечер! Она впервые выступила со своей песней в концерте, который транслировали по прямому теле- и радиоэфиру. Вначале Бранде казалось, что она не сможет издать ни звука. Но потом все получилось само собой.

После окончания передачи она, дрожа, упала в объятия Оливера. Девушка была в таком напряжении, что чуть не заревела.

Однако Оливер сумел ее успокоить. Они поехали в маленький бар в Гринвич-Вилледж и выпили пару коктейлей. Бранда все еще находилась в возбужденном состоянии.

Конечно, она имела успех. Публика аплодировала, как безумная. Но, может быть, причина заключалась только в прекрасной песне, которую отыскал для нее Оливер? Песня целиком захватила людей и нашла отклик в их душах.

Несмотря на все это, выступление подействовало Бранде на нервы. Знать, что не имеешь права ошибиться и обязана победить, оказалось непосильной нагрузкой. Телепередачу записали. И если что-то не получилось, то ее ошибки увидят снова. Мысль об этом все время стучала в голове Бранды.

Она сама должна была почувствовать уверенность, поверить в себя и в свой талант. Пресса отнеслась к ней благожелательно. Но Бранда не очень верила в объективность журналистов. Слишком многие из них были хорошими друзьями Оливера.

Ее называли «голосом». Но Бранда помнила, что такую характеристику давали только Фрэнку Синатре, и поэтому была в растерянности.

Оливер вышел из ванной в пижаме кофейного цвета. Девушка нервно улыбнулась ему и снова отпила молока. Он опустился на постель, легонько прикоснулся кончиками пальцев к ее обнаженным плечам.

— Все в порядке, дорогая?

— Пожалуйста, оставь меня, Оливер! Я сегодня не в настроении.

— Что случилось, крошка? Все еще телевидение не дает тебе покоя? Но, Бранда! Моя маленькая, сладкая, испуганная Бранда… — Его теплая рука скользнула по ее плечам, руке. Бранда поставила стакан на ночной столик. — Ты пахнешь, как цветок персика, — произнес Оливер. — Ты вся такая аппетитная.

Бранда продолжала неподвижно сидеть, глядя перед собой. Однако она не осталась безучастной, когда Оливер нежно прикоснулся к ее груди. Соски превратились в твердые бутоны.

— Ты действительно не в настроении, крошка! — О, этот теплый, глубокий голос!

Оливер был совсем близко. Она чувствовала на своей спине тепло его кожи.

— Я знаю чудесный способ, как тебя успокоить, — тихо произнес он, и его рука скользнула вниз. Оливер расстегнул ее шорты и просунул свой палец под розовый шелк крошечных трусиков.

Бранда хотела сказать «нет». Она попыталась воспротивиться его соблазнительным прикосновениям, но не смогла. Руки Оливера словно обладали магнетизмом. Когда он начал ласкать ее между бедрами, девушка сладострастно вздохнула.

— Я чувствую, что ты хочешь меня, — прошептал он. — О, как я это чувствую, Бранда. — Он стал покрывать мелкими поцелуями ее спину.

Она ощутила острое желание, горячей волной разливающееся по телу. Оливер продолжал ее так возбуждать, что она уже не могла противостоять ему.

Она повернулась к нему, увидела его обольстительную улыбку, которая делала ее совершенно безвольной. Она ощутила его губы на своих грудях. В этот момент его руки стягивали с нее шорты, а затем трусики.

— Я люблю тебя, Бранда. Я хочу быть с тобой в тебе…

Со стоном она притянула его к себе. Дрожа от возбуждения, девушка расстегнула штаны его пижамы и спустила их с бедер. Его член был горячий, сильный и возбужденный. И когда Оливер поцеловал ее и его язык вошел в ее рот, бедра Бранды сами раскрылись. Она больше не чувствовала ни усталости, ни нервозности. Она хотела только одного — чтобы Оливер глубоко вошел в нее. И он сделал это, осторожно и страстно. Они двигались в одном ритме, и их сердца бились в унисон. О, это дивное ощущение внутри, которое все усиливалось, приближаясь к взрыву, потрясшему все ее существо! Они одновременно достигли пика наслаждения, и стоны Бранды Оливер задушил поцелуями.

— Ты очаровательна, когда не в настроении заниматься со мной любовью, — промолвил Оливер, немного успокоившись. Теперь его поцелуи были мягкими и нежными.

— Как я могу тебе противиться! С тобой так чудесно, Оливер! Это прекраснее всего, что я когда-либо ощущала.

— Я чувствую то же самое. — Он откинулся в сторону и улыбнулся. — Ты женщина, которой нельзя насытиться.

Бранда села на кровати и отбросила спутанные волосы с лица.

— Если это не просто комплимент!

— Разве это не самое прекрасное, что можно сказать женщине, которую любишь? — воскликнул он.

— О, Оливер, ты просто чудо! — Бранда нагнулась к нему и поцеловала. Затем поднялась и прошла в ванную.

Когда она вернулась, Оливер держал две зажженные сигареты, одну из которых протянул ей.

— Ты теперь чувствуешь себя лучше, сладость моя?

Бранда тихо рассмеялась.

— Да, — призналась девушка. — Теперь я опять в согласии с самой собой. Чего, собственно говоря, и хотела.

— Все прошло блестяще. И дальше будет так же, Бранда. Но не думай больше об этом, хотя бы сегодня ночью.

— Прием завтра вечером, — раздумывала она вслух.

— Все будет в порядке. Холодные закуски заказаны, а об остальном позаботятся миссис Дорсет и ее сестра. Мы закатим фантастический вечер.

— Многие из приглашенных влиятельные люди, — вздохнула Бранда. — Ужасно! Скорей бы уж все было позади. Я имею в виду не только завтрашний прием.

Оливер, смеясь, заключил ее в объятия.

— Для этого я и устраиваю этот вечер. Не волнуйся, если я что-нибудь затеваю, то делаю это так, как надо. Ты станешь новой звездой, которую каждый захочет иметь в своем шоу.

— Радио, телевидение, пресса… Я просто схожу с ума. — Вид у нее был несчастный.

— Да, мне действительно кажется, что у тебя в голове все немножко перепуталось.

— Ладно, не хочу сейчас думать об этом.

Они затушили свои сигареты.

Бранда прильнула к Оливеру.

— Когда ты меня так крепко держишь и находишься так близко от меня, что может со мной случиться?

— Вот это верная позиция. Постоянно думай об этом, и все тогда устроится само собой. Ты знаешь, что можешь на меня положиться. Я принадлежу тебе. Я всегда буду с тобой. Так какие же проблемы, Бранда?




Салли прилетела в аэропорт Кеннеди в десять часов и взяла такси до Трам-Тауэра, где договорилась в кафе встретиться с Русти. Салли хотела точно знать, что там происходит с Брандой Скотт, прежде чем увидеться с Оливером.

Подруга уже ждала ее. Перед ней стоял бокал с мороженым и огромным количеством сбитых сливок, которые она с жадностью поглощала. Завидев Салли, Русти вскочила, чтобы обнять ее.

— Ты похудела, не правда ли?

Белокурая певица пожала плечами и села к столу. Она улыбалась.

— Чего ты ожидала? Такое турне здорово выматывает кишки. Не говоря уже о других вещах, камнем лежащих у меня на душе.

— Оливер, — догадалась Русти.

— Не только он. Что там с Брандой Скотт? Какие новости?

— Она выпустила свою первую пластинку, которая фантастически расходится. Бранда, похоже, станет новой звездой «Ратбон-Рекордс». Вот такие дела.

Салли нервно схватила сигарету. Когда подошел официант, заказала кофе.

— Она действительно так хороша? — спросила Салли.

— Что я могу на это сказать, Салли? Ты прекрасно знаешь, я нахожу тебя лучше. Но она вовсе не плоха. И что Оливер может из нее сделать, ты тоже себе представляешь.

— Они все еще спят вместе?

— Она живет у него, — нерешительно ответила Русти.

Салли уставилась на подругу.

— Такого он мне никогда не предлагал.

— Если хочешь знать мое мнение, то я не понимаю, что особенного он в ней нашел. Я никогда не стала бы утверждать, что Бранда красавица. Конечно, она хорошо выглядит. Но эти веснушки…

Салли невесело засмеялась:

— Дорис Дей они сделали всемирно известной.

— Господи, это же было сотни лет тому назад! — Русти вновь принялась за свое мороженое.

— Что же мне делать, Русти? — в отчаянии воскликнула певица.

— Ты все еще на коне, Салли. Посмотри только, как на тебя смотрят люди. Тебя узнают. Ты — звезда.

— Но уже не у Оливера Ратбона, — скривила рот Салли.

— Какая-то Бранда Скотт не может сбить тебя с твоей позиции. Единственное, что тебе нужно, это новая песня, которая станет шлягером.

— Увы, это в руках Оливера. Все лучшее теперь — для его новой любви. Где я могу увидеть эту девицу?

— Ты имеешь в виду непосредственно? — ухмыльнулась Русти.

Салли зло усмехнулась и стряхнула пепел с сигареты.

— Во всяком случае, я хочу с ней познакомиться.

— Пусть тебя пригласят на вечер, который сегодня устраивает Оливер. Будет традиционный прием с завсегдатаями подобных сборищ. Этот вечер организуется специально для Бранды. Мне очень жаль, что я должна тебе об этом говорить.

Салли загасила сигарету и тотчас же взяла другую.

Русти смотрела неодобрительно, покачивая головой.

— Прекрати нещадно дымить. Это отражается на нервах, влияет на голос, о других вещах я уж молчу.

— Сливки тоже не эликсир здоровья.

— Разумеется, я очень толстею, — засмеялась Русти. — Но при этом прекрасно чувствую себя. А курение — это совершенно другое дело.

— Господи, да перестань! Сейчас не время дискутировать на эту тему.

— Мне кажется, твои нервы находятся не в лучшем состоянии, дорогая.

— Это турне! — объяснила Салли. — Все шло наперекосяк. По радио я услышала Бранду. Мне кажется, что ее песню передавали слишком часто.

— Влияние Оливера.

— Как будто я об этом не знаю! Самое лучшее, это позвонить ему и сказать, что я вернулась.

— Преподнеси ему сюрприз сегодня вечером на приеме. — Русти задумалась. — И знаешь что? Позвони Джеку. Он все устроит. Джек сегодня будет там и, насколько мне известно, один. Он спокойно возьмет тебя с собой.

— Возможно, что Оливер пригласит меня персонально.

— Вероятно, конечно, однако не очень реально. Оливер может предположить, что ты все знаешь о Бранде. Я думаю, вряд ли ему очень хочется, чтобы вы столкнулись друг с другом. Он лелеет и оберегает Бранду, словно она — хрустальная ваза.

— Так безумно он в нее втюрился? — прошипела Салли.

— Похоже, что именно так. Новая звезда, новая любовница. Ты ведь его знаешь. Оливеру время от времени требуется что-то новенькое.

— Если бы еще у этой девицы не было такого хорошего голоса, — сказала Салли.

— Оливер же ставит на качество. Чего удивляешься? Однако эту Бранду он стал бы продвигать, даже если бы ее голос был хуже.

Салли отпила глоток кофе.

— Она действительно живет у него?

— К сожалению, это так. Я хотела бы сообщить новости получше — увы. А почему ты спокойно не подождешь, пока эта афера не лопнет сама собой?

— Я должна увидеть эту Скотт. Просто обязана. Может быть, сумею немного подружиться с ней.

От изумления Русти уронила ложку.

— Подружиться? — повторила она. — Скажи, ты что, не в своем уме? Что у тебя в голове?

— Много чего, — улыбнулась Салли. — Возможно, сумею сказать ей пару нужных слов, как женщина женщине. Но сначала я должна завоевать ее доверие.

— Экс-возлюбленная беседует с нынешней. Вот Оливер-то порадуется. — Русти непонимающе покачала головой.

— В данном случае я исключаю Оливера из игры. — Салли погасила недокуренную сигарету. — Меня интересует только Бранда.

— Забудь о том, чтобы звонить Оливеру. И преподнеси ему сюрприз, появившись с Джеком. Поверь мне, это — лучший путь. Иначе весь твой план рухнет. И прежде всего, будь дипломатичной, Салли. Не делай ничего необдуманного. Оливер Ратбон — очень влиятельный человек в мире эстрады. И если он спишет тебя…

— И что? — вскинулась Салли. — В конце концов, я не новичок, который зависит от него. У меня есть имя в моем кругу. И без Оливера я не умру с голоду.

— Конечно, нет. Но я бы выбрала более простой путь. Зачем тебе липшие сложности?

— Я не могу избавиться от мыслей об Оливере, — вздохнула Салли. — В этом все дело.

— Он что, такой необыкновенный любовник? — поинтересовалась Русти, хотя отнюдь не была любопытной.

— Выше среднего. — Салли улыбнулась.

— Насколько я тебя знаю, ты имела много возможностей для сравнения, — заметила Русти насмешливо.

Салли откинула назад белокурые волосы.

— Назовем это опытом, — ответила она.

— Если бы тогда не было истории с Ральфом… — Русти ковыряла вафлю, которая застряла в бокале с мороженым.

— Каждый ошибается. Ральф — самая большая ошибка в моей жизни. Но что теперь поделать? Что было, то было. Я не могу ничего вернуть назад.

— Какому мужчине понравится, когда ему наставляют рога?

— Боже, ну и старомодный взгляд! Я не собственность Оливера, — возразила Салли.

— Никто не является ничьей собственностью. Однако этим ты обидела его. А Оливер не тот тип, который забудет такое.

— О'кей, он отплатил мне, сойдясь с Брандой. Но на этом ситуация могла бы быть исчерпана. Не исключено, что однажды мы сумеем снова начать с того места, где остановились.

— Ты прежде познакомься с Брандой Скотт, — посоветовала Русти.




8


Когда Бранда появилась в зеленом, как вода Нила, платье, все мужчины были ошеломлены. Платье удивительно сочетало в себе роскошь и элегантность. Разрез спереди доходил до колен. Матово отливающий щелк оставлял открытыми спину и плечи, но, несмотря на это, Бранда не нуждалась в корсаже. Материал поддерживался ее великолепным бюстом. Он был так вызывающе открыт взорам гостей, что у них перехватывало дыхание.

Оливер точно рассчитал выход девушки. Когда он знакомил ее с гостями, то был горд ею, как своим собственным произведением. Зеленое платье, декольте, рыжие волосы и исходившее от всего ее облика особое сияние делали Бранду самой обольстительной женщиной вечера.

Оливер пригласил издателей, главных редакторов, ведущих телевизионных программ, бизнесменов и журналистов. Бранда была не только звездой, она выступала также в роли хозяйки дома. И всем было ясно: руки прочь! Бранда принадлежит Оливеру.

Девушка наслаждалась тем, что находится в центре внимания, но все же ощущала волнение. Такого количества известных людей ей никогда не приходилось встречать на вечеринках. Но это была идея Оливера, и она понимала: так надо.

Внесли напитки. Все оживились. Бранда с восторгом впитывала комплименты, которые ей расточали. Однако то и дело поглядывала на Оливера, дабы убедиться, что она все делает правильно.

Вскоре после десяти появились Джек и Салли. Оливер не поверил своим главам. Он совсем не рассчитывал увидеть здесь Салли.

Белокурая певица была встречена радостными приветствиями и возгласами восхищения. Кто не знал знаменитую Салли Пил! Кроме того, она выглядела умопомрачительно в своих обтягивающих бедра брюках из черного креп-сатина и золотой с широким вырезом блузе поверх брюк, которая была завязана узлом на животе. В плоских золотых сандалетах на шнурках она казалась маленькой и хрупкой, что немедленно вызывало у всех мужчин желание защитить ее. Длинные гладкие волосы ниспадали на плечи.

Салли подошла к Оливеру и поцеловала его в щеку. Ее глаза сверкали, но он был на редкость спокоен.

— Хай, Оливер, — произнесла Салли. — Я вижу, ты удивлен моим появлением.

— Когда ты приехала в Нью-Йорк?

— Сегодня. Когда Джек попросил меня сопровождать его на этот вечер, я просто не смогла ему отказать. Сюрприз удался?

Оливер не ответил на вызов.

— Могу я тебе представить Бранду Скотт?

Салли разглядывала Бранду. Ее взгляды были подобны маленьким острым ударам кинжала. Но, протянув Бранде руку, почти сердечно улыбнулась.

— Я много о вас слышала, мисс Скотт.

— Называйте меня Бранда.

— О'кей. Мое имя вы знаете. Я просто очарована вашим исполнением «Субботней ночи». Это — фантастика! Твое чувство опять тебя не обмануло, Оливер.

— Это моя профессия, Салли. Что ты будешь пить?

— Бурбон с содовой, только не очень маленький.

— Я знаю твои аппетиты, — насмешливо улыбнулся он и отправился за напитком.

Салли посмотрела ему вслед.

— Потрясающий мужчина этот Оливер Ратбон. — Затем обратилась к Бранде: — Знает, как делаются дела. Здесь он неподражаем. Кроме того, умеет обходиться с красивыми женщинами. — Салли откинула назад волосы. — Говорят, вы хорошо с ним ладите.

Бранда почувствовала, что нужно быть очень осторожной. Несмотря на то что эта женщина вела себя так дружелюбно, почти сердечно, Бранда ей не доверяла. Салли и Оливер — это была старая история. А теперь она потеснила Салли. Какой женщине это понравится?

— У нас очень хорошие отношения, это верно, — ответила Бранда.

— Он всегда так поступает, старый плут. — Салли дерзко рассмеялась. — Едва находит голос, как тут же должен завладеть женщиной целиком. Это у него идея фикс. — Она закурила сигарету. — А когда катапультирует голос на вершину рейтинга и из своего нового открытия сделает звезду, тогда из него выходит воздух, и вся история перестает его интересовать. До тех пор пока не вынырнет очередная девушка, которая станет его протеже. И карусель завертится сначала.

— Оливер не такой, — парировала Бранда.

Салли подняла вверх одну бровь.

— Вы уверены, что чертовски хорошо его знаете, не так ли? Только потому, что он говорит вам приятные вещи, уверяет в своей большой любви. Все это входит в обычный набор. Поверьте, мне знаком этот вариант. Оливер — хитрый, ловкий человек. Он просто помешан на том, чтобы влюблять в себя женщин. И как он этим наслаждается!

Оливер вернулся с напитками. Салли поблагодарила его. Прежде чем выпить, она снова откинула волосы за плечи.

— Я как раз рассказываю Бранде, какой ты невероятный парень, что перед твоим обаяниям невозможно устоять. Бранда знает, о чем я говорю.

Оливер рассвирепел. То, что появилась эта бестия Салли, его совершенно не устраивало. Бранда казалась немного растерянной.

— Половине того, что она говорит, ты не должна верить, — предостерег он.

— Тебе не нравится то, что я тебя так хорошо знаю? — Смех Салли звучал провокационно. — А чем, кстати, занята Шерри Спринг? Ходят слухи, что она совершенно озверела, желая получить контракт на пластинку.

— Шерри уже несколько недель ломится ко мне, терроризирует звонками. Но в данный момент нет времени ею заниматься, у меня другие дела.

— Кто такая Шерри Спринг? — спросила Бранда.

О, этот смех в глазах Салли! Раньше, когда она видела ее по телевидению или слышала по радио, ей очень нравилась певица. Теперь ее смех внушал Бранде страх.

— Шерри Спринг — весьма привлекательная молодая дама, — пояснила Салли. — И, как я уже сказала, она совершенно помешалась на том, чтобы войти в дело с Оливером. Ее все время убеждают, что она может хорошо петь. Разве Оливер еще ничего не рассказывал о ней?

— Оливер, нам нужен твой совет специалиста. — Джон Валлей, издатель крупной нью-йоркской газеты, подозвал его к себе. Вспомнив о своей роли хозяина дома, Оливер извинился перед Салли и Брандой и отправился за издателем.

— Вы выглядите сказочно в этом зеленом платье, — промолвила Салли. — Оно выгодно подчеркивает цвет волос. Сразу видно — он естественный. Я мечтаю о рыжих волосах. К сожалению, они мне не идут, как-то уже испробовала.

— Все зависит от типа, — заметила Бранда.

— Не отдавайте полностью свое сердце Оливеру, сладкая моя. — Салли вызывающе улыбалась. — Ваша преемница уже в пути. Шерри — достойная внимания молодая дама. И, поскольку вы уже поднялись достаточно высоко по лестнице славы, Оливер скоро потеряет к вам интерес.

Бранда пришла в ярость. Что она вообразила себе, эта Салли Пил! Как она посмела вмешиваться в ее личную жизнь!

— Меня совершенно не трогает, что Оливер продвигает других талантливых певиц. В конце концов, это его работа.

— Да послушайте вы! — Салли дерзко взглянула на нее. — Оливера надо принимать таким, каков он есть. Бесспорно, он обладает преимуществами, заставляющими иметь с ним дело. Как я заметила, сегодня вечером он собрал все сливки общества для того, чтобы вас хорошо приняли. Эта игра мне тоже знакома. У него все проходит по определенному плану. Мы же, по существу, только подыгрываем.

— Чего вы, собственно, хотите? Что пытаетесь мне внушить? — Тон Бранды стал жестче.

— Да что с вами? Я вас задела? Думала, наоборот, сделаю вам приятное, если передам кое-что из своего опыта. А вы можете мне верить или нет.

— Предпочитаю последнее. — У Бранды исчезло все дружелюбие к Салли. Она не позволит себя дурачить. Ревности девушка не испытывала. Или все же?

— Однажды вы вспомните о том, что я вам говорила. Но каждый живет своей жизнью, не так ли? Собственной судьбы не избежишь. — Салли насмешливо улыбнулась.

Бранда посмотрела в сторону Оливера, который все еще стоял в кругу нескольких мужчин. Она слышала, как он смеется. Бранда любила его смех, она любила этого мужчину.

До сих пор ее отношение к нему было очень простым и естественным. Теперь девушка оказалась сбитой с толку. Кто же он на самом деле, этот Оливер Ратбон? Почему она так слепо доверилась ему? А вдруг Салли права? Что, если Оливер был совсем другим? Она уже много слышала — при этом ничего особенно лестного — о людях его профессии. Безусловно, они используют свое положение. Однажды Бранда поклялась себе, что ни с кем из них никогда не вступит в связь.

— Мы еще увидимся, Бранда. — Салли кивнула девушке и подошла к одной из знакомых телевизионных ведущих.

Бранда отставила в сторону свой бокал и направилась в ванную попудрить нос. Эти проклятые веснушки! Господи, о чем она сейчас думает?! Разные мысли пронеслись у нее в голове. На что, собственно говоря, она рассчитывала, когда познакомилась с Оливером? Он был мужчиной, которому женщины открывают свои объятия, он знал самых роскошных дам Нью-Йорка. Бранда критически рассматривала себя в зеркало. Веснушки немного просвечивали через косметику. Да, выдающейся красавицей она никогда не была, так что же тогда она себе вообразила?

И почему Салли должна была ее обманывать? Что ей с того? Разумеется, она хотела вызвать ее ревность. Салли на это способна. И еще старалась заронить у Бранды сомнения в отношении Оливера. Неужели когда-нибудь сбудутся предсказания Салли? Неужели он даст ей упасть, когда она будет на самом верху? Эта Шерри Спринг явно ждала момента, чтобы приклеиться к Оливеру. И если она сумеет все это как следует обставить…

Бранда крепко ухватилась обеими руками за умывальник. Она вдруг почувствовала, как закружилась голова. На что тогда она надеялась? Прилетела на крыльях к Оливеру, отдалась ему сломя голову. И как теперь ей выбраться из этой истории?

Она действительно любила его, нуждалась в его близости, в его тепле. Ей необходимы были его страсть, его дивные объятия ночью в постели. Никогда девушка не думала о том, что все это может кончиться. Теперь это дошло до ее сознания. Бранде вдруг стало страшно, что она может потерять Оливера.

Но ни в коем случае нельзя этого ему показывать. И Салли не должна знать, что ее речи произвели на Бранду впечатление. Нужно выждать. В один прекрасный день станет ясно, является ли она для Оливера лишь одной из многих на его пути. До тех пор не стоит больше думать об этом. Она хотела наслаждаться каждой минутой, проведенной с Оливером, потому что сходила по нему с ума.




— Бранда должна вернуться, — угрюмо заявил Барт, сидя рядом с Язоном за стойкой бара.

В этот вечер «Касабланка» была наполовину пуста. Последние посетители ушли уже более часа назад.

Язон тоже не выглядел особенно счастливым.

— Проклятье! Кто мог ожидать, что у этой Сильвер будет другое предложение, — сказал он. — Если бы она стала у нас петь, вскоре об этом заговорили бы все.

— Возможно, Сильвер вовсе не так хороша. Мы должны присмотреть какую-нибудь другую певицу. Что-то надо делать. Может быть, мне следует просто позвонить Бранде и попросить ее вернуться.

Язон захохотал:

— Ну и нервы у тебя! Мы же только три дня назад разговаривали с Брандой, и ты знаешь все, что за это время произошло. «Субботняя ночь» — это номер один среди хитов. Бранда выпустила свою первую пластинку, и теперь она записывает вторую со старинными песнями. Ее голос каждый день звучит по радио, не говоря уже о выступлениях по телевидению. Нашу Бранду надо вычеркнуть.

— Но во время своего запланированного турне она же в состоянии ненадолго заглянуть к нам. Мы должны только хорошо это обставить. Не может же она совсем забыть «Касабланку». Ведь карьера поп-звезды очень непрочная. Сегодня ты наверху, а завтра уже вне игры.

— Но только не тогда, когда крепко завязан в деле, как Бранда. Этот Ратбон полностью завладел ею.

— Именно теперь, когда она так популярна, Бранда должна что-то сделать для «Касабланки». Это же была полностью ее идея, — настаивал Барт.

Язон скривился.

— Ты заварил эту кашу. Хотел помочь ей сделать карьеру. В конце концов, не я отправился к Ратбону в «Фэрмонт» и уговорил его приехать сюда.

— Господи, откуда мне было знать, что из этого получится, — защищался Барт. — Я и предположить не мог, что эти двое бросятся навстречу друг другу. И дела у них, похоже, обстоят прекрасно. Только мы остались в дураках.

— Может быть, она вернется, когда закончится ее турне. Она нам это обещала, разве нет?

— Конечно, — сказал Барт. — Но что это может означать для девушки, которая еще точно не знает, когда и где будет выступать. Она сейчас должна сделать карьеру. Когда существует такой спрос, как на Бранду, нельзя упускать ни одного шанса.

— Бедная Бранда, — вздохнул Язон.

— Ну, послушай! Разве она этого не хотела? И не об этом мечтала с самого начала? Теперь мечта сбылась. Кому такое выпадает? Я продолжаю быть уверенным, что поступил тогда правильно. Я желаю ей успеха.

— А нас она доведет до последней черты, — задумчиво произнес Язон.

— Но с «Касабланкой» дела не так уж плохи. Единственное условие — нам нужна певица.

— Бранда начинает свое турне в следующую пятницу в Лос-Анджелесе, — хмуро промолвил Язон. — Почему именно в Лос-Анджелесе?

Барт пожал плечами.

— Почем я знаю. У Ратбона, конечно, есть свой план. Поэтому он не дает ей раньше времени выступать в Нью-Йорке. То же самое, что с мюзиклами, которые сначала нужно прокрутить в провинции, прежде чем показывать на Бродвее перед критически настроенной публикой.

— Можно подумать, Бранда боится критики!

— Я не думаю, что она так самоуверенна, как тебе кажется. У нее есть свои комплексы, свои страхи. Она мне сама говорила, что боится этого турне.

— Страх перед публичным выступлением? Ерунда! — Язон махнул рукой.

— Это совершенно разные вещи: петь в студии, делать запись на телевидении или внезапно оказаться перед огромной массой людей. Требуются большие нервы. Для меня, например, не составило бы труда.

Язон ухмыльнулся.

— От тебя никто этого и не требует.

— Бранда очень чувствительна и ранима. Она нуждается в любви и восхищении со стороны публики. Если она этого не получит, то и в ответ не может ничего дать.

— Почему бы ей не взять публику штурмом? У нее есть свои фанаты с того времени, как песни Бранды стали такими популярными. И пластинка с новой песней безусловно станет шлягером. Итак, что касается турне, я не беру это в голову. Бранда сделает это одной левой. Жаль, что Сан-Франциско не включен в ее план!

— Об этом уже позаботился Оливер, — пробурчал Барт.

— Если бы она только пару раз выступила здесь, «Касабланка» вновь поднялась бы. Господи, это же и ее заведение тоже!

— Верно, — согласился Барт. — И я ей скажу об этом. Она не имеет права дать нам пропасть. Все начиналось здесь — нельзя забывать об этом. Чуточку блеска Бранды должно упасть и на «Касабланку».

— Разумеется, — ответил Язон. — Сделает она карьеру или нет, она обязана нам. И на это ее любимый Оливер ничего не может возразить.

— Ей необходимо только немного времени. — Барт взял свой стакан. — Сбылось! То, что это когда-нибудь случится, я не мог себе представить даже во сне. Наша Бранда — суперзвезда!

— Надо подождать, пока пройдет ее турне, — произнес Язон.




9


Бранда лежала в круглой черной ванне в роскошной, выложенной белым и черным кафелем ванной комнате Оливера. Ее высоко поднятые волосы были закреплены маленькими гребешками. Погрузившись в изумрудную пену, девушка слегка шевелила ступнями.

Она чувствовала себя немного утомленной и напряженной. Час тому назад Бранда вернулась из телестудии, где выступала в ток-шоу. Она исполнила песню, записанную на обороте ее первой пластинки. И, что случалось редко, этот номер тоже удался. «В твоих объятиях» передавали теперь так же часто, как и «Субботнюю ночь».

Бранда закрыла глаза, полностью отдалась теплой, мягкой воде и попыталась ни о чем не думать. Это было нелегко. Господи, чего только не произошло за последние недели!

Не было ни одного специального издания для фанатов, где хотя бы вскользь не упоминалось о Бранде. Даже многие солидные газеты дали интервью с ней, не говоря уже о выступлениях по радио и телевидению. После такого успеха девушка вдруг почувствовала страшную усталость.

Неужели этот взлет, подобный взлету кометы, был именно тем, о чем она мечтала? Вначале это было действительно так. Но тогда Бранда не думала о том, сколько потребуется от нее сил и напряжения. Завтра она будет в Лос-Анджелесе. Пленка с последней записью была заранее отправлена туда самолетом.

С ребятами ее джаз-оркестра у Бранды сложились прекрасные отношения. Они отлично понимали друг друга. И все-таки девушка боялась.

Ее первое выступление перед гигантской аудиторией должно было состояться в «Голливуд-Боул», в чашеобразном концертном зале под открытым небом. Сейчас, в летний период, эти концерты были особенно популярны среди калифорнийской публики. Билеты в «Голливуд-Боул», издавна пользующийся заслуженной славой, были почти мгновенно раскуплены.

Внезапно Бранда вспомнила о Салли. В последнее время она редко о ней слышала. Оливер сообщил Бранде, что Салли выпустила новую пластинку. Этой информацией он и ограничился, а Бранда больше не касалась небезопасной темы.

Она не хотела иметь с Салли ничего общего. И Оливер тоже, причем даже в том, что касалось бизнеса.

— Ты заснула или утонула, сладость моя? — послышался внезапно его приветливый голос.

Бранда открыла глаза и улыбнулась. Оливер вошел с двумя бокалами шампанского в руках и сел на край ванны. Он протянул ей бокал.

— Я действительно почти уснула. — Девушка приподнялась, взяла из рук Оливера бокал и поднесла его к губам. Ее груди, увенчанные пеной, возвышались над водой. Она сразу заметила особый блеск в глазах Оливера.

— Ты в любом виде изумительна, Бранда, — произнес он почти благоговейно, глядя на ее обнаженное тело.

Бранда отпила глоток шампанского, который мигом ее оживил.

— Завтра вечером… — произнесла она.

— Не думай сейчас об этом, крошка. Завтра все пройдет замечательно. Твои фанаты придут в неистовство и будут лежать у твоих ног. Обещаю грандиозный успех.

Она поставила свой бокал на белый столик возле ванны. Когда Оливер находился рядом с ней, девушка чувствовала себя в безопасности. Но будет ли так завтра вечером?

Он тоже отставил свой бокал, продолжая смотреть на Бранду тем нежным взглядом, который все глубже и глубже проникал в ее существо.

Внезапно она ощутила его руку в воде, почувствовала на своем теле нежное поглаживание. Когда Оливер коснулся груди, соски стали твердыми и острыми. Казалось, они стремились навстречу кончикам его пальцев.

Оливер нагнулся к ней и поцеловал. Стоило их языкам соприкоснуться, Бранду пронзило, словно током. Они целовались в неистовой страсти. Рука Оливера добралась до ее лона, и он начал нежно и мягко ласкать ее, пока Бранда не застонала.

В этот момент раздался звонок в дверь. Оливер недовольно оставил Бранду.

— Кто бы это мог быть? Явиться вечером, без предупреждения?

Бранда слегка вздохнула и улыбнулась.

— Когда ты откроешь, то узнаешь.

— А может, не стоит? — На лице Оливера тоже была улыбка. — Это, вероятно, что-нибудь совершенно неважное. В данный момент нет ничего существеннее, чем ты и я.

Снова позвонили. Бранда занервничала:

— Лучше пойди посмотри!

— Ну, если ты этого хочешь, любимая.

Оливер взял полотенце. Вытер руки. Концы рукавов рубашки намокли. Он совершенно не думал об этом, когда ласкал Бранду. Девушка была слишком соблазнительная и обольстительная.

Тихо ругнувшись, Оливер вышел из ванной.

Бранда снова погрузилась в блаженную теплоту воды. Она все еще чувствовала возбуждение между бедер и эту сладкую судорогу, идущую по спине. Когда Оливер был с ней нежен, девушка была готова тотчас идти ему навстречу. Это чувство делало ее совершенно безвольной.

Сейчас Оливер вернется. И она снова ощутит теплоту его рук, его губ. Чем все это закончится, Бранда знала заранее. И ей не хотелось ничего другого. Она лежала, полная ожидания, думая только о том, как это будет чудесно и волнующе, когда они сольются с Оливером.

Через какое-то время Бранда начала недоумевать. Почему Оливер не возвращается? Кто же задерживает его так долго? Наконец она решительно поднялась, смыла пену и вылезла из ванны. Взяв ярко-красное полотенце, лежавшее на табуретке, насухо вытерлась и скользнула в белый купальный халат. Взглянув в зеркало, девушка рассмеялась. Со спутанными и поднятыми вверх волосами она выглядела очень забавно. Бранда вынула из головы гребешки и положила их перед круглым зеркалом, встряхнула волосами, и они легли как надо, затем просунула ступни в кожаные домашние туфли на высоких каблуках и направилась к двери. Уже в коридоре она услышала, как Оливер разговаривает с женщиной.

Голос был ей незнаком. Что это должно означать? Кто это нагрянул к Оливеру поздно вечером без предупреждения? Это может быть либо тот, кто хорошо знает Оливера, либо человек, у которого хватает наглости явиться незваным.

Женский голос звучал мягко и вкрадчиво. Но Оливер реагировал очень резко. Бранда чувствовала, что он разгневан. Она открыла дверь и вышла в гостиную. Оливер стоял напротив юной девушки, которая что-то горячо ему объясняла. Бранда увидела брюнетку с неестественно светлыми голубыми глазами, которые удивленно уставились на нее. И еще она заметила, что у девушки была фигура, о которой могли мечтать многие женщины.

— Мисс Скотт, Шерри Спринг, — коротко представил Оливер, — которую я вовсе не ждал.

Шерри вызывающе улыбнулась.

— Теперь, Шерри, уходите. — Он указал на дверь. — Я уже все сказал. Кроме того, подобного рода наскоки я вообще не приемлю.

— Я уже сотни раз пыталась поговорить с вами. Когда-то это должно было произойти. Если хочешь чего-то достигнуть, нельзя ни перед чем отступать. Разве не так, мистер Ратбон?

— Убирайтесь! — прорычал он. — Согласуйте сроки с моей секретаршей.

— Вы даете слово, мистер Ратбон?

— Когда я вернусь из Калифорнии, посмотрим. Теперь у меня действительно нет времени.

— О'кей, я созвонюсь с вашей секретаршей, — со смехом проворковала Шерри. — Но вы так легко от меня не отделаетесь, мистер Ратбон. Я не позволю снова меня отфутболить.

Оливер препроводил непрошеную гостью к двери. Легким взмахом руки она попрощалась с Брандой. Стоило Шерри уйти, Бранда рухнула в кресло. Это была та самая девушка, о которой рассказывала Салли.

Она схватила сигарету. Эта малютка вела себя очень бойко. Она явно хотела добиться того, что вбила себе в голову. И снова возник страх, который Бранда до сих пор успешно побеждала, страх потерять Оливера.

Что там сказала Салли? Из Оливера выходит воздух, когда он вознесет девушку на самый верх. А Бранда была теперь на самом верху. Если турне пройдет успешно, значит, Оливер сделал очередную звезду. А что потом? Бранда нервно курила.

Оливер вернулся. Качая головой, он сел на ручку кресла Бранды, обнял ее за плечи.

— У этой Шерри Спринг не все в порядке с головой. Она явно сумасшедшая. Является в такое время сюда, чтобы поговорить со мной. Можешь такое понять?

Бранда загасила сигарету.

— Она понимает, как обратить на себя внимание.

— К сожалению. — Оливер тоже взял сигарету. — Иногда моя работа стоит мне поперек горла. Что себе воображает эта девчонка! Будто из каждого голосочка я могу сделать известнейшую поп-звезду.

— Тебе это уже не раз удавалось. — Бранда выглядела не очень счастливой. — Разве тебе не доставляет удовольствия творить звезд?

— Кое-что мне нравится гораздо больше, любимая.

Бранда не поддалась на это. Она была сбита с толку, раздражена. Шерри действительно хорошо выглядела. У этой малютки был темперамент. Для своей карьеры она готова была сделать все, что угодно. Оливер это знал. А если наступит такой момент, что он уступит?

— Забудь о Шерри! — Оливер бросил сигарету в пепельницу. — Совершенно напрасно ты забиваешь себе голову мыслями об этой девчонке. Она вообще ничего для меня не значит. Я люблю тебя, Бранда! Знаешь ли ты это?

Именно это она хотела слышать снова и снова. Это и успокаивало, и одновременно возбуждало ее. Но могла ли она действительно верить Оливеру?

Он наклонился к ней, прикоснулся ртом к ее губам, шее. Его рот был теплым и требовательным, страстным и трепетным.

— Сними купальный халат, — прошептал Оливер. — Я хочу видеть тебя обнаженной. Раздетая, ты меня невероятно возбуждаешь.

Когда он спустил халат с ее плеч, Бранда попробовала больше не думать о Шерри. Ее груди устремились навстречу Оливеру, и он начал своим языком нежно играть сосками. Эта горячая страсть во всем ее теле, лихорадочное желание ощутить его твердым глубоко внутри себя заставили девушку застонать. Оливер поднял Бранду на руки и отнес на кушетку. Они ласкали и гладили друг друга, их поцелуи становились все более жаркими. Как умел Оливер изгнать глупые мысли из ее головы! Она крепко прижалась к нему своим телом и почувствовала его возбужденный член, раздвинувший ее бедра. Она безумно хотела Оливера, немедленно и навсегда. И, когда он вошел в нее и начал двигаться твердыми и сильными толчками, потребовалось немного времени, чтобы они достигли высшей точки. И из уст Бранды вырвался чувственный крик.




Мысли о Шерри все же не оставляли Бранду в покое. И даже когда на следующий вечер она делала пред концертом макияж в своей гримерной. Это было совершенным безумием, что именно здесь, в Лос-Анджелесе, Бранда думала об этой девушке. Чего она боялась? Ведь Оливер любит ее. Почему она сомневается в этом? Почему вдруг стала таким скептиком? Нужно сосредоточиться на своем выступлении. В этот чудесный теплый летний вечер она выйдет под полукруглые своды «Голливуд-Боул». Начнет играть джаз-оркестр. Она возьмет в руки микрофон и начнет петь свою первую песню.

Девушка пела во время ток-шоу на телевидении и на записи в студии перед гостями. Уже не в первый раз она публично выступала на своей презентации. И все-таки сейчас было по-другому. Бранда заставила себя не думать о массе людей, которые сидели снаружи. Они пришли, чтобы увидеть и услышать ее. Это были ее почитатели, ее друзья. Она не должна думать ни о чем другом.

Вошел Оливер. Она увидела в зеркале лимонно-желтый кашемировый пуловер, который купила ему в Нью-Йорке, белые брюки. Оливер улыбался. Он поцеловал ее обнаженные плечи, выступавшие из короткого платья.

— Все прекрасно, Бранда!

Она приглушила блеск помады на своих губах. Возбуждение и страх внутри не покидали ее.

— Волнение перед выступлением должно быть, дорогая. Я не знаю никого, кто бы не испытывал такого волнения. Чем больше, тем лучше для дела. Поверь мне, так всегда бывает. Ты справишься! Ты покоришь публику. Они сойдут с ума от тебя.

Бранда встала, одернула короткое платье, почувствовав, что ее руки холодны, как лед. Оливер обнял девушку, на мгновение крепко прижал к себе.

Она мягко освободилась из его объятий.

— Оставь меня на пару минут одну, Оливер. Мне это нужно. Бог мой, так я еще никогда не волновалась.

Она попыталась улыбнуться, но неудачно.

— Хорошо, крошка, я пойду к остальным. Я с тобой и хочу, чтобы ты сегодня произвела фурор. — Оливер бросил на нее нежный взгляд, и Бранда осталась одна.

На сцене появился джаз. Публика аплодировала, свистела. Бранда глубоко вздохнула. Надо было выходить, изменить ничего нельзя. Это было ее выступление, ее вечер. Она не имела права разочаровывать публику.

Когда девушка вышла на сцену, раздались неистовые крики и визг зрителей. Овации не смолкали. Бранда стояла в ярком свете софитов, рука на микрофоне. Она посмотрела на своих музыкантов. Джаз заиграл.

Бранда открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. Она ощущала сухость в горле и перехватывающий дыхание ужас. Шли секунды, и девушка чувствовала, что сейчас умрет здесь, на месте. Она хотела закричать, что-то сделать, но оставалась нема, как рыба. Закружилась голова. В горле засел страх, готовый задушить ее.

Публика заволновалась. Музыканты, продолжавшие играть, тоже были в замешательстве. Бранда смотрела в темноту амфитеатра. Она стояла, словно пригвожденная. Внезапно один из зрителей крикнул, Бранда не поняла, что именно. Кто-то засмеялся. Смех отозвался у нее в ушах. В отчаянии она снова попыталась овладеть голосом. Но губы продолжали лишь беззвучно шевелиться. Больше она не могла выдержать и стремглав убежала со сцены.

Крики. Визг. Смех. Бранда зажала уши. Дрожа всем телом, упала в гримерной на стул. На лбу выступил холодный пот.

Подошел Оливер, растерянно посмотрел на нее.

— В чем дело, Бранда? Что случилось? Почему такая паника, дорогая?

Она хотела что-то сказать, но лишь хрипела. В бессилии девушка подняла руки. Ее глаза были полны слез.

— Ради Бога, Бранда! — воскликнул Оливер. — О Боже мой!

Она снова попыталась ответить и опять не смогла произнести ни звука. У нее было чувство, что в следующий миг голова просто взорвется. Кровь бросилась к вискам.

Руководитель джаза ворвался в уборную.

— Что значит этот спектакль, Бранда? Черт возьми, что случилось?

— Немедленно врача! Врача срочно! У Бранды пропал голос! — закричал Оливер. — Выйди и скажи людям, Чарли. Мне очень жаль, но сейчас ничего нельзя сделать. Бранда не сможет сегодня петь.

Чарли уставился на Бранду. Затем вышел.

— Я отвезу тебя в отель. — Оливер накинул на Бранду белый жакет и вывел на улицу к автостоянке.

Она подчинилась его воле. Девушка оцепенела. Происходящее казалось нереальным, словно кошмарный сон, от которого она должна была сейчас пробудиться. Бранда не помнила, как оказалась в отеле.

Пришел врач. Поговорив с Оливером, довольно поверхностно осмотрел Бранду.

— Я не вижу никаких отклонений, — констатировал он. — По-моему мнению, это связано с психикой.

Врач взял шприц и впрыснул ей что-то в руку. Бранда подчинялась всему. Несколько секунд спустя она почувствовала расслабление. Сразу навалилась усталость.

— Теперь она должна спать, ей требуется абсолютный покой. Завтра все может измениться. — Голос врача доносился до нее, как сквозь толстый слой ваты. Бранда успела увидеть вымученную улыбку Оливера, а затем погрузилась в сон.




10


Бранда спала долго. Когда она утром проснулась, Оливера в номере уже не оказалось. После вчерашнего фиаско ему нужно было кое-что уладить. Портье отеля разбудил его в восемь часов.

Оливер был рад, что Бранда не слышала телефонного звонка.

Появились журналисты, которые хотели получить подробную и точную информацию о случившемся. Широко разрекламированная Бранда Скотт явила собой жалкое зрелище. Что же в действительности стояло за этим?

Бранде потребовалось всего несколько секунд, чтобы все вспомнить. Она села, откашлялась. Такое ощущение, словно она выпила бутылку виски. Ей было чертовски плохо.

— Оливер, — позвала она тихим, хриплым голосом. Но все же это был голос. Бранда почувствовала безграничное облегчение. Правда, оно тотчас же прошло, как только она подумала о вчерашнем провале. Она стояла перед гигантской аудиторией и не могла издать ни звука. Как это было ужасно! Как постыдно! Девушка вскочила с постели. У нее все еще кружилась голова, но она не обращала на это внимания.

О Боже, какие неприятности она причинила Оливеру! Что теперь с ним будет? Бранду охватила паника. Она бросилась в ванную. Нужно одеться и бежать сломя голову отсюда, где она потерпела столь позорное поражение.

Все газеты сообщат об этом. Журналисты будут драть глотки. Она стала посмешищем, невероятным посмешищем. Бранда не знала, как с этим справиться, что ей делать.

Если она останется, журналисты все равно отыщут ее. Начнут допрашивать с пристрастием. О Боже, ей было страшно.

Нет, ей необходимо исчезнуть и залечь на дно. Даже Оливер не должен ее найти. Она просто не могла себе представить, как будет смотреть ему в глаза после того, что произошло. Но как же случилось такое? Ничего подобного Бранда даже вообразить не могла. Видимо, это было волнение, страх, шок, который ее парализовал.

Она не создана для сцены. Теперь это нужно осознать. Хотела достичь того, что оказалось ей не по плечу. У нее не было ни психической силы, ни внутренней твердости, необходимых для такого типа карьеры. Мечты развеялись.

Бранда приняла душ и оделась. Она решила выйти через черный ход, взять такси и тотчас же ехать в международный аэропорт. Бранде хотелось туда, где все начиналось, домой, к родителям, к Барту и Язону, в «Касабланку». Внезапно Сан-Франциско показался ей сущим раем, островом счастья. Дома ее примут с распростертыми объятиями и не станут донимать вопросами, будет время прийти в себя. А это ей теперь ой как требовалось. Оливер, должно быть, страшно нервничает. Ведь она его так опозорила! Сможет ли он это забыть? Теперь она сумеет убедиться, насколько сильно его чувство. Когда-нибудь, в будущем, она узнает, было ли это для Оливера серьезно. Или его только интересовало сделать из нее звезду, благодаря которой увеличится его счет в банке.

На самом деле было просто безумием думать подобным образом после всего, что между ними произошло. Все дело только в Салли. Ее слова поселились в душе Бранды, как вирус. И затем вот этот позор вчера вечером. По сути, не было ничего удивительного в том, что она запаниковала. «Держи себя в руках», — приказала она себе, спускаясь через некоторое время по лестнице. Девушка умышленно избегала лифта. В своем красном брючном костюме, в низко надвинутой на лоб черной мягкой шляпе с полями, которая так сильно напоминала дикие семидесятые годы, она поспешно сбегала вниз. В руках у Бранды была только дорожная сумка, а под мышкой зажата дамская. Из-за того, что пришлось быстро ретироваться, она не могла забрать чемоданы со своим гардеробом.

Внизу, в холле, девушка наткнулась прямо на старшего портье. От встречи она не пришла в восторг, однако улыбнулась.

— Я могу быть вам чем-то полезен, мисс Скотт? Представители прессы находятся в маленьком конференц-зале вместе с мистером Ратбоном.

— Именно журналистов я бы не хотела видеть. Наверное, здесь есть запасный выход. У меня срочные дела.

Увидев дорожную сумку Бранды, старший портье сделал вид, что ничего не заметил.

— Ну, разумеется, у нас есть запасный выход, мисс Скотт. Позвольте, я покажу вам дорогу.

Все прошло даже лучше, чем она ожидала. Нащупав в своей сумочке десятидолларовую купюру, девушка незаметно положила ее в руку портье. Она знала, что в отеле все оплачивается.

— Если бы вы еще нашли мне такси, — попросила Бранда.

— Ну, разумеется.

Только когда они отъехали, девушка сообщила шоферу маршрут:

— К международному аэропорту, и как можно скорее.

Водитель, казалось, не очень интересовался поп-музыкой. Во всяком случае, он и вида не подал, что знает, кого везет. Для Бранды не было бы ничего более неприятного, чем разговаривать о вчерашнем происшествии, да еще с незнакомцем. В аэропорту она поспешила к билетной кассе. Следующий самолет на Сан-Франциско вылетал только через сорок минут. Бранда соображала: сорок минут она как-нибудь скоротает. А затем Лос-Анджелес останется позади. Только оказавшись в зале ожидания и спрятав лицо за газетой, она немного успокоилась. Бранда была уверена, что сделала правильный шаг. Конечно, она поддалась панике и даже не попрощалась с Оливером. Но, может быть, он это поймет.

Одно Бранда знала наверняка. Больше она никогда не будет выступать перед большой аудиторией. До сих пор еще девушка не избавилась от шока. Эти ужасные секунды, когда она оставалась абсолютно немой! Листая газету, Бранда внезапно наткнулась на свое фото и сразу закрыла страницу. Теперь ей не хотелось читать о том, что о ней пишут. Безусловно, ничего хорошего. Она продолжала нервничать. А вдруг Оливер решит ее искать? Девушка со страхом ждала, что по радио назовут ее имя. Оливеру достаточно было рассуждать логически, чтобы раскрыть ее план. Куда ей было еще ехать, как не в Сан-Франциско?

Однако Бранда напрасно опасалась — никто ее не разыскивал. Девушка немного успокоилась. Через пару часов она будет дома. И рано или поздно позабудет о провале в Лос-Анджелесе. Оставался только один вопрос — ее отношения с Оливером.




Оливер закончил беседовать с журналистами и поднялся на лифте наверх. Пора было будить Бранду. Когда он уходил, девушка спала мертвым сном, и Оливер не хотел ее тревожить. Надо надеяться, что она преодолела шок вчерашнего вечера и к ней вернулся голос. Иначе нужно будет показать ее специалистам. Скорее всего, Бранда перенапряглась в последние недели — в этом все дело. Жесткие сроки, многочисленные записи пластинок, презентации. Может быть, она все-таки не приспособлена для этой суровой профессии? И он неосмотрительно взял слишком высокий темп? Но Бранда сама не хотела медлить.

Оливер прошел через служебные помещения отеля к спальне. Когда он открыл дверь, то увидел, что постель пуста. Он постучал в ванную:

— Бранда?

Никакого ответа. Оливер открыл дверь. Ванная была пуста. Куда Бранда спряталась? Не могла же она растаять в воздухе?

Может быть, она спустилась позавтракать? При этой мысли Оливер улыбнулся: исключено. После того, что случилось вчера вечером, Бранда не решилась бы завтракать под пристальными взглядами посетителей. Он начинал нервничать. Открывал дверцы шкафов. Гардероб Бранды был на месте, даже чемоданы, которые она привезла с собой. Но когда Оливер осмотрел все повнимательнее, то обнаружил, что исчезли ее косметика и дорожная сумка. В него закралось ужасное подозрение. Бранда уехала. Но что она задумала? И куда она сбежала? Он был в полном замешательстве. Может быть, она оставила ему сообщение у портье? Оливер позвонил. Старший портье подтвердил, что он вызвал такси для Бранды, но, к сожалению, не мог сказать, куда она поехала.

Положив трубку, Оливер закурил. Надо оставаться совершенно хладнокровным и попытаться рассуждать логически. Безусловно, Бранда не поехала к какому-то врачу по собственной инициативе. Она ведь никого здесь не знала. Следовательно, это отпадает.

Почему она убежала? Почему она убежала от него? Страх? Паника? Стыд после провала?

Только бы она не совершила какого-нибудь необдуманного поступка! Господи, это ведь не катастрофа, то, что она вчера вечером лишилась голоса! Такие вещи случались и с оперными певицами. Внезапно Оливер почувствовал, что боится за Бранду.

Куда могла отправиться девушка, которая хотела спрятаться? Да, именно так надо это расценивать. В конце концов, он знал Бранду, знал, насколько девушка чувствительна. Она опозорилась и теперь хотела укрыться в пещере, чтобы зализывать свои раны.

Сан-Франциско! Конечно! Как же он сразу не догадался! Она поехала домой. Там никто ее не найдет.

В аэропорт! Оливер заказал по телефону такси и спустился на лифте в холл. Если Бранда действительно полетела в Сан-Франциско, он найдет ее имя в списке пассажиров. Возможно, на его счастье, самолет еще не вылетел. По дороге в аэропорт Оливер нервно курил. Господи, как он волновался! Со вчерашнего вечера ведь кое-что изменилось. Все прошло иначе, чем он предполагал. Но чаще всего Оливеру приходила мысль, что Бранда просто сбежала. Значит, не доверяла ему? Стыдилась его? Но ведь он любил ее и был бы с ней, чтобы утешить. Почему девушка этого не поняла?

В справочной Оливеру сообщили, что самолет на Сан-Франциско стартовал пять минут тому назад и что среди пассажиров находится Бранда Скотт. Ему не оставалось ничего другого, как упаковать в отеле свои вещи и отправиться в Сан-Франциско другим самолетом. Сейчас он должен быть рядом с Брандой.




Барт как раз полировал стойку бара, когда перед «Касабланкой» остановилось такси. Через секунду в зал вошла Бранда. Барт смотрел на нее, как на пришельца с другой планеты. Она бросила дорожную сумку на стул и подошла к своему приятелю.

— Великий Боже, ты ли это? — Барт обнял и поцеловал ее в щеку. — Ты похудела, девочка! Видно, в последнее время было многовато нагрузок для тебя.

Нервы у Бранды не выдержали, и она разразилась рыданиями. Барт был потрясен. Он абсолютно не понимал, что произошло.

— Сядь, девочка! Я сделаю тебе кофе. И потом ты расскажешь, что у тебя на сердце. Случилось что-то нехорошее? Я надеюсь, это не связано с проклятым Оливером Ратбоном?

Девушка села за стойку, вытащила носовой платок и высморкалась. Теперь она успокоилась и смогла даже улыбнуться.

— С Оливером это связано косвенно.

Барт уже запустил эспрессо.

— Ты хочешь со мной поделиться, Бранда?

Девушка проглотила слюну. Она начала рассказывать все, что с ней произошло. Ее голос звучал нетвердо и тихо. От услышанного Барт испытал шок.

— Но голос у тебя не пропал. Ты ведь можешь говорить. Как же это могло произойти, Бранда?

— Ты спрашиваешь меня? Я бы тоже очень хотела знать. Видимо, это был страх, волнение перед выступлением, трудно сказать. Во всяком случае, я никогда не смогу снова петь перед большой аудиторией. С этим покончено.

— Хочешь сказать, что собираешься отказаться от своей карьеры? Послушай, ведь ты была уже наверху.

— Совершенно верно, Барт. Но «горный» воздух мне не подходит. Я ничего этого больше не хочу, — промолвила Бранда, заставив себя рассмеяться.

Барт поставил перед ней чашку эспрессо и спросил:

— Не означает ли это, что ты возвратилась к нам? Если начнешь петь в «Касабланке», твой голос снова станет чудесным.

Она взяла сигарету из пачки, которая лежала на стойке. Барт поднес зажигалку.

— Я пока вообще не знаю, чего хочу. Мне только хотелось как можно скорее уехать из Лос-Анджелеса. Даже Оливер не знает, где я прячусь.

— Что между вами происходит? Что-то не ладится?

— Я его люблю, — ответила девушка. — Но я не знаю, как он теперь ко мне относится. Представь себе на минуту, Барт: Оливер столько в меня вложил, а я испортила все дело.

— Какая чепуха! — Он покачал головой. — Что ты такое себе внушила, Бранда? Хорошо, один раз у тебя случайно пропал голос. Ну и что? Ты думаешь, что из-за этого твои пластинки будут хуже продаваться? Или Оливер станет жить впроголодь? Пресса позаботится о том, чтобы хорошенько раздуть историю, что лишь принесет Оливеру доход.

— Ты действительно так думаешь? Ты совершенно искренне так думаешь, Барт?

— Совершенно искренне! — кивнул он. — Если бы ты попробовала еще раз, возможно, все было бы совершенно иначе.

Тотчас же в глазах Бранды появилось выражение затравленности.

— Нет, — сказала она решительно. — Нет, больше никогда я не сделаю этого. Не хочу иметь ничего общего с шоу-бизнесом. Вчера вечером был момент, когда я почувствовала, что не приспособлена для такой карьеры. Я попробовала и провалилась.

— Провалилась! Что ты себе вообразила, Бранда! Так сразу не получают первый номер в рейтинговой таблице. Ты ведь можешь заработать кучу денег, и твой горячо любимый Оливер тоже.

— Несмотря на это, я его опозорила. — Девушка обреченно махнула рукой.

— От этого ощущения ты должна освободиться, и чем скорее, тем лучше. Но, несмотря ни на что, я невероятно рад твоему приезду. Извини, не успел тебе об этом сказать. И Язон тоже сойдет с ума. Мы так надеялись, что ты когда-нибудь посетишь нас.

Бранда криво улыбнулась.

— И это должно было произойти вот таким образом!

— Мы по-прежнему любим тебя, Бранда. И «Касабланка» нуждается в тебе. Итак, если ты решила спрыгнуть, то знай, где можешь приземлиться. Правда, я еще окончательно не уверен в том, что ты вернулась в Сан-Франциско. Ты слишком привязана к Оливеру Ратбону. И если этот парень тебя действительно любит, то он увезет тебя обратно. Это мне совершенно ясно. Будет именно так и никак иначе. — Барт закончил фразу вздохом.

— Я не знаю, как отреагирует Оливер. Я действительно не знаю. Почему такой человек, как он, должен бежать за мной вдогонку?

— Всегда бегут за женщиной, которая украла у тебя сердце. Если он не будет тебя искать, тогда ты поймешь, что нужно просто выкинуть Оливера из головы и сразу же забыть о нем.

— Он понятия не имеет о том, где я нахожусь.

Барт рассмеялся:

— Для этого ему требуется сделать один звонок. Неужели ты думаешь, что он даст тебе бесследно исчезнуть? В данный момент ты ведь все еще звезда. И то, что произошло в Лос-Анджелесе, будет предано забвению.

— Я должна поехать к родителям. — Девушка допила кофе. В самолете по пути в Сан-Франциско она немного поела. Без аппетита, просто не хотела внезапно свалиться от голода.

— Останься ненадолго, — попросил Барт. — Я попробую тебя морально мобилизовать. А когда придет Язон, он поддержит меня. Ресторан еще не открывался. И у нас есть еще время пообщаться. Господи, как мне не хватало этих бесед с тобой, Бранда.

— Мне вас тоже не хватало. Совершенно честно, Барт. Какие планы мы здесь строили! Сколько радости нам все это доставляло и сколько страхов, что у нас не получится!

— Да, — согласился он. — А потом я привел Оливера.

— Видимо, все так и должно было случиться. У нас было такое прекрасное время. — Голос Бранды звучал неуверенно.

— Если то, что вас связывало, называется любовью, то она не прошла. И у тебя нет причин вешать нос. Подожди и прежде всего успокойся. Тебе сейчас нужно одно — время. Отстранись от ситуации, и все потом станет на свое место.

— Ты всегда обладал особой способностью утешать меня, — грустно улыбнулась девушка.

— Для чего же тогда друзья?

Вошел Язон, проклиная все на свете, потому что долго не мог припарковаться. Увидев Бранду, бросился к ней, заключил ее в объятия, закружил. Он был совершенно вне себя от радости.

— Это просто фантастика, что мы можем снова видеть тебя, девочка! Что ты тут делаешь? Почему приехала и сколько пробудешь здесь?

— Слишком много вопросов сразу. Лучше отпусти меня. — Бранда была рада, когда в целости и невредимости снова села за стойку бара.

— У нее случился прокол в Лос-Анджелесе. — Барт коротко рассказал, что произошло.

Язон сел рядом с Брандой.

— Это, наверное, было ужасно. Господи, если представить себя в твоей шкуре… Неприятная была ситуация, а?

— Это был ад, — коротко ответила Бранда.

— И теперь она хочет с этим завязать. — Барт дал Язону чашечку кофе. — Теперь она сыта по горло шоу-бизнесом.

— Ты думаешь, что сумеешь это сделать? — Язон смотрел на девушку, словно видел ее впервые. — Иметь такую популярность — это должно быть классно.

— Больше всего мне хотелось бы выйти замуж и родить детей.

Барт и Язон посмотрели на нее.

— Ты действительно этого хочешь? — Барт не мог поверить в услышанное.

— Да. Я представляю себе это менее утомительным, чем турне. — Бранда улыбнулась. — И вообще вечные презентации — это ужасно. Мне этого больше не надо.

— Нервы, — изрек Язон. — Прежде всего тебе надо успокоиться. Шок еще не прошел.

Она гневно посмотрела на него.

— Я знаю совершенно точно, что мне нужно.




Тотчас по прибытии в Сан-Франциско Оливер позвонил родителям Бранды и переговорил с Грехэмом Скоттом. Тот был совершенно ошарашен известием о том, что их дочь находится в Сан-Франциско, а он ничего об этом не знает.

Оливер успокоил его и рассказал какую-то историю. Теперь ему было абсолютно ясно, где найти Бранду. Если ее не было дома, она могла находиться только в «Касабланке». Он взял такси и поехал туда.

В ресторане уже были посетители. Барт, который стоял за стойкой, сразу увидел Оливера. И, опередив его вопрос, сказал:

— Она там, в офисе. Я полагаю, вы хотите ее видеть.

— Еще как!

Язон как раз собирался показать Бранде несколько фотографий, которые были сделаны в «Касабланке», когда вошел Оливер. Язон посчитал, что теперь ему самое время исчезнуть. В этот момент он был лишним.

— Что случилось, Бранда? Почему ты от меня убежала? — Оливер подошел к письменному столу, за которым сидела девушка.

— Я больше не могла, Оливер. Я была совершенно сломлена. Честно говоря, не думала, что после вчерашнего вечера ты захочешь меня знать.

— Твой голос! — Оливер улыбался. — Твой голос вернулся, Бранда.

— Да, — промолвила она. — Но это мало что меняет. Я больше не буду выступать публично. Никогда больше, Оливер. Того, что произошло в Лос-Анджелесе, мне вовек не забыть.

— Никто не принуждает тебя к этому, Бранда. Разве я не повторял всегда, что ты свободна в своих решениях? Для меня ничего не изменится, если ты решишь бросить шоу.

Бранда была в недоумении.

— А как же пластинки, а все те деньги, которые ты в меня вложил?

Смеясь, он заключил ее в объятия.

— Это все было мне неважно, любимая! Я хотел сделать тебе приятное, поскольку ты этого желала. Для меня намного лучше, если ты будешь принадлежать мне одному. А ты этого еще хочешь, Бранда? Тогда просто забудем обо всем остальном. Важно только то, что мы чувствуем друг к другу. Ведь и сама ты думаешь точно так же.

— Ты такой чуткий, ты удивительный, Оливер. — Бранде снова хотелось зареветь. Она испытывала невероятное облегчение от того, что Оливер приехал, от того, что он ей сейчас сказал.

— Я люблю тебя, Бранда. И я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Ты действительно думаешь, что на моих делах может отразиться вчерашний эпизод? Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Бранда, чтобы ты чувствовала себя уверенно и счастливо. Все остальное для меня неважно.

— И ты говоришь это совершенно искренне?

— Иначе разве бы я приехал? Скажи, за кого ты меня принимаешь? Что ты, собственно говоря, обо мне думаешь, Бранда?

Она думала о Салли, о Шерри Спринг. А также о том, что она просто дура. Оливер любит ее, теперь девушка была уверена в этом.

— Может, я сумасшедшая, но мне кажется, что сегодня лучший день в моей жизни. — Бранда обняла его шею руками. — И теперь я знаю, как все будет дальше.

Оливер крепко прижал ее к себе. Он тоже улыбался.

— Я тоже знаю, моя любимая. Больше ты от меня не убежишь, даже если мне придется помешать этому с помощью золотого кольца. Знаешь, о чем я говорю? Ты имеешь что-нибудь против?

— Почему я должна быть против? — Бранда теснее прильнула к нему. — Я безумно хочу выйти замуж за Оливера Ратбона. — И добавила: — Хочу иметь сына, который будет похож на тебя.

Оливер тихо рассмеялся.

— За то время, пока мы навестим твоих родителей и вернемся в Нью-Йорк, он уже будет находиться в производстве. А когда сотворим мальчика, то запланируем девочку, которая будет такой же сладкой и желанной, как ее мать. У нас куча дел, Бранда.

— Я за, — произнесла девушка.

И, когда Оливер поцеловал ее и она почувствовала его властный страстный рот, Бранда вновь ощутила то сильное желание, которое мог пробудить в ней только этот мужчина.




Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


notes



Примечания





1


По Фаренгейту.