Демоны Антарктоса
Джереми Робинсон


Проект "Бестселлер" #23


Внезапное смещение земной коры отбросило цивилизацию на грань вымирания. Исчезли Канада, Япония и большая часть Европы, США потеряли сорок штатов. Оставшиеся в живых миллиарды людей готовы сражаться за пригодные для обитания территории — но тогда тех, кого пощадила глобальная катастрофа, уничтожит новая мировая война.

Однако у этих миллиардов появилась надежда на спасение. Антарктида, изменив свое положение на планете, избавилась от вечных льдов и зацвела. Ее судьбу решит состязание, организованное ведущими нациями: те три страны, чьи экспедиции первыми достигнут центра материка, поделят его между собой.

Если только им не помешают очнувшиеся от вечного сна демоны Антарктоса…


Джереми Робинсон

Демоны Антарктоса


Посвящается отцу


Благодарности


Моя жена Хиллари принадлежит к тому типу женщин, которые составляют счастье человека, избравшего профессию писателя. Я не мог бы пожелать себе лучшей спутницы жизни. Она всегда и во всем поддерживает меня. Когда я сам себе казался безнадежным, Хиллари вдохновляла меня, и я снова брался за перо, день за днем оттачивая мастерство. Сегодня я чувствую уверенность в своих силах, и мне хочется поблагодарить ее за то, что она неизменно была рядом.

Моя дочь Аквила очень похожа на меня в детстве. Она неистощима на выдумки и шалости, без устали фантазирует, у нее кипучее воображение! Каждая наша совместная прогулка превращается в увлекательное путешествие. И я говорю своей дочери спасибо — за то, что она вытаскивает меня из кабинета, чтобы я мог ненадолго оторваться от работы и увидеть мир ее глазами.

Мой сын Соломон — самый веселый мальчик на свете. Он способен заразить радостью всех вокруг, и его неизменная улыбка озаряет сиянием даже самый мрачный день. У Соломона редкий дар возвращать людям хорошее настроение. Иногда это совершенно необходимо. Поэтому своим успехом я во многом обязан сыну.

А еще я очень признателен моим друзьям и первым читателям — Стэну и Лиз Трембли, Брайану Домбровски, Кейти Крисп, Саре Валери, Уолтеру и Таре Элли, Кристоферу и Эйми Улетте, Фрэнку Феррису, Карен Купер, Марку Байерсу и Тому Манговану — за их неизменное участие и то прекрасное время, которое мы провели вместе.

С теплом вспоминаю и Аквилу Коллиган (девушку, в чью честь мы назвали нашу дочь) — это она стала прототипом главной героини романа Мирабель Уитни. Кроме того, именно Аквила была первым ребенком, пробудившим во мне отцовские чувства.

Спасибо Джеймсу Роллинсу, Стиву Берри, Стиву Олтену, Стелу Павлоу и Скотту Сиглеру — выдающимся писателям — за поддержку и аннотации, украсившие мою книгу.

Впрочем, «Антарктос» не вышел бы в свет без Тима Шульта, издателя «Вэрайанс паблишинг», — он поверил в меня так сильно, что не только захотел напечатать мои книги, но и с головой нырнул в деловые отношения со мной. Думаю, впереди у нас долгий творческий путь.

И наконец, что бы я делал без своих близких? Кроме семейных отношений нас связывает крепкая дружба, и я хочу, чтобы каждый из них услышал от меня теплые слова. Папа, мама, Мэтт, Сэнди, Коул, Джош, Ариана, Эли и Авиа Грейс, именно с вами я делился творческими планами, и вы никогда не отказывались дать мне добрый совет.

О, прошу прощения, я совсем забыл, что у меня есть другие родственники, заслуживающие моей искренней признательности, — Роджер, Кейти, Аарон, Стасия, Джейсон, Кейти и Алекс. Признаться, я нередко подшучивал над ними… но, по крайней мере, шутки были смешными, а мои близкие всегда сохраняли чувство юмора, даже в сложные моменты жизни.

И наконец, нельзя не упомянуть Винсентов, моих дорогих и любимых дальних родственников, о которых я прежде говорил, что их слишком много, чтобы всех перечислить… Но сегодня я непременно сделаю это! Спасибо Бет, Хит, Эли, Чаку, Лауре, Шону, Андреа, Лили, Оуэну, Вайолет, Сету, Эмили, Брейди, Валери, Дарреллу, Элизабет, Исааку, Кэтрин, Джареду, Патрисии, Джиму, Джерри, Кейтлин, Клиффу, Марсии, Бекки, Джону и Беву. Отдельная благодарность Марку (которого я «убил» в предыдущем романе) и Кэтрин (Кэт), чья судьба описывается на страницах этой книги.


Чем быстрее развивается цивилизация, тем быстрее она умирает, чтобы ее место заняла другая.

    
Хэвлок Эллис. Танец жизни


Если бы Антарктида была музыкой, ее бы написал Моцарт. Если бы произведением живописи, ее сотворил бы Микеланджело. Если бы творением литературы — то ее бы создал Шекспир. И тем не менее она нечто еще более значительное и великое; единственное место на земле, которое остается таким, каким должно быть. Надеюсь, нам никогда не удастся ее приручить.

    
Эндрю Дентон


Антарктида представляет собой последнее белое пятно современной цивилизации. Она полна тайн, которые нам еще предстоит раскрыть, и призов, ждущих своего часа. Она умная женщина, которая прячет свои самые дорогие сокровища под юбкой из льда, и лично мне очень хотелось бы под нее заглянуть.

    
Д-р М. Кларк


Великий Боже, это ужасное место.

    
Р. Ф. Скотт об Антарктиде


Мертвые не оживут; рефаимы не встанут, потому что Ты посетил и истребил их, и уничтожил всякую память о них.

    
Книга пророка Исайи, 26:14


Пролог


— Твое ослиное упрямство становится опасным. Мы рискуем замерзнуть здесь до смерти.

— Эйми, ты знаешь, что означает твое имя?

— Разумеется. Возлюбленная.

— А тебе известно, кого еще так называли?

— Нет, Меррилл, неизвестно.

— Фрейю. Богиню любви и плодородия в скандинавской мифологии.

— Если ты думаешь, что я сейчас способна к любовным играм, можешь отправляться прямо в ад. Я родила тебе одного ребенка. И не намерена снова через это проходить.

— Ты имеешь в виду процесс рождения или зачатия?

— И то и другое, если не заткнешься.

— Ты неправильно поняла мои слова. Я только имел в виду, что Фрейя, скандинавская богиня любви, жила в очень холодной стране. Но, несмотря на холод, была очень любящей… и плодовитой… ой!

— Все твои обширные знания о Древнем мире не изменят того факта, что я смертельно замерзла и хочу есть, а до лагеря — целых пять миль.

— Только не бей меня больше. Я мог бы разрубить эту фоссилию[1 - Окаменелость.].

— Меррилл, ветка пролежала в огромном ледяном кубе миллион лет. Я думаю, она…

— Знаешь, возможно, она не такая древняя. И ты наверняка путаешь Антарктиду с Арктикой. Антарктида — континент… Подо льдом есть земля.

— Клянусь, я…

— Что?

— Небо!

— Господи… Что происходит?

— Меррилл?

— Заверни эту фоссилию, а я возьмусь за другую сторону. Привяжи покрепче!

— Не выходит! Меррилл!

— Эйми?

— Я не вижу тебя сквозь снег!

— Я здесь!

— Я ничего не вижу.

— Брось фоссилию. Иди на мой голос!

— А что это за шум?

— Не обращай внимания. Где ты?

— Меррилл, я… ой!

— Эйми? Продолжай говорить, чтобы я мог тебя найти! Эйми? Эйми!


СМЕЩЕНИЕ


Глава 1


Ангуте становилось все страшнее с каждым новым ударом весла, который уносил его каяк, сделанный из кости и кожи тюленя, в просторы Северного Ледовитого океана. Его воды были до странности спокойными. Мышцы охотника сводило судорогой, но не от холода. Он трясся от мучительного напряжения, ожидая, что с минуты на минуту из глубины поднимется кит. Кит, которого нужно убить. В пятьдесят семь лет справиться с шестидесятифутовым горбуном, а затем отбуксировать тушу к берегу было очень непросто, но Ангута не думал об этом. Мечта его жизни должна исполниться — это все, что его волновало.

Рукой в перчатке он стиснул копье с костяным наконечником, не обращая внимания на боль в артритных пальцах. Когда же чудовище всплывет на поверхность? Ангута три дня гнался за ним, питаясь только копченым лососем. Если он не убьет горбуна сейчас, ему придется вернуться с пустыми руками. А затем снова отправиться в одинокое плавание вдали от родных берегов. Нет, только не это.

— Плыви ко мне, кит, — пробормотал он сквозь толстый шарф, прикрывавший рот. — Плыви, я окажу тебе честь, подарю быструю смерть.

Ангута знал, что если он с первого удара попадет в глаз, копье проникнет в мозг и гигант умрет мгновенно. В противном случае животное потащит каяк за собой, и начнется многочасовое сражение. С одним гарпуном на морского зверя охотились только инуиты, и Ангута оставался единственным мужчиной в племени, который еще не добыл своего кита, хотя каждый год, с тех пор как ему исполнилось девятнадцать, выходил в море в поисках добычи. Он проклинал себя за то, что нашел, должно быть, самого крупного горбуна во всем океане. Ангута надеялся, что ему попадется неопытный двухлеток, которого совсем недавно пестовала заботливая мамаша, а вместо этого наткнулся на матерого самца, возможно, своего ровесника.

Утешало одно — он совсем не мерз. Шкуры, которые испокон веков спасали инуитов от холода, — карибу, медвежья и тюленья — укрывали охотника с головы до пят. Кроме того, за долгие годы бесплодной охоты Ангута убедился в пользе многих вещей, привезенных на Аляску европейцами, поэтому под мехом были непромокаемый костюм и термобелье военного образца. Глаза защищала маска, которая не только согревала кожу, но благодаря темным стеклам приглушала ослепительное сияние солнца на льду.

Он окинул взглядом гладкую поверхность воды, в которой, как в зеркале, отражалось небо, но не заметил ни малейшего движения. Его мысли унеслись вслед за парящими облаками. Ангута представил, как его жена Элизабет, француженка из канадского Квебека, кормит собак. Когда-то подобный брак считался большой редкостью, но теперь многое изменилось. А поначалу Ангуты сторонились, не могли простить, что он женщинам своего племени предпочел чужую. Однако неприязнь сородичей Ангуты не помешала им с Элизабет произвести на свет пятерых детей, и теперь у них семеро внуков. Ангута отчаянно скучал по семье и жалел, что их нет рядом и они не охотятся на кита вместе. Почему бы и нет? Его женитьба и дети-полукровки — разве это не нарушало обычаи его народа? Одним обычаем больше, одним меньше…


Глава 2


Глядя на флягу, которую он держал в руках, Дмитрий пожалел, что в ней вода, а не водка. Но желание почувствовать на языке чистый жар спиртного сразу же пропало. А ведь еще год назад все было иначе… К тридцати семи годам Дмитрий понял, что стал законченным алкоголиком. Кого могло это удивить в России, где люди от пьянства мерли как мухи? Наверное, каждый третий русский отдавал богу душу, зажав бутылку в руке, и Дмитрий Ростов смирился с тем, что его ждет такая же судьба… пока не встретил ее. Вику. Викторию Петрову.

— Дима, иди сюда, посмотри!

— Иду, Вика! — крикнул Дмитрий, пробираясь по каменистому берегу.

Изогнутую луком бухту Вадима окружали отвесные скалы. За ними начиналась бескрайняя тундра. Подобных мест, настоящих медвежьих углов, куда люди могли добраться только в середине короткого лета, на Карском море было великое множество.

Обогнув большой камень, Дмитрий чуть не столкнулся с Викторией; их лица почти соприкоснулись, и он пожалел, что этого не случилось. Она была в красной парке и плотных брюках. Ведь даже в июле ледяной воздух здесь жалил кожу — еще бы, они находились в доброй сотне миль севернее Полярного круга.

Удивленная неожиданным появлением Дмитрия, Виктория отшатнулась и, споткнувшись о камень, вскрикнула и потеряла равновесие.

— Вика!

Дмитрий стремительно выбросил вперед сильную руку и ухватился за рукав парки, сумев удержать девушку. И поблагодарил Бога за то, что трезв. Если бы это случилось год назад, она бы упала на камни, а он… он бы пьяно хохотал, глядя на нее. Но сегодня, когда до его сорокалетия оставалось десять дней, Дмитрий чувствовал себя новым человеком. Конечно, без помощи и поддержки Вики он ни за что бы не справился со своей бедой. Его карьера трещала по швам. Дмитрия ждало досрочное увольнение из рядов МЧС, но ему несказанно повезло — Виктория начала работать с ним в паре и увидела в нем нечто такое, что стоило спасать. У нее была железная воля, и она добилась того, что Дмитрий стал постепенно возвращаться к нормальной жизни.

Теперь он тщательно следил за собой. Каждый день принимал душ, чистил зубы, менял рубашки — от всего этого Дмитрий отказался, когда беспробудно пил. Бледный жалкий человек с жирной кожей и опухшим лицом полностью изменился — похудел, посвежел и даже как будто вырос, а когда наконец сбрил бороду, все увидели, какое красивое у него лицо. Недаром мать так гордилась внешностью сына.

Когда пришло время представить руководству отчет, доклад Дмитрия получил заслуженно хорошие оценки. Ему разрешили работать дальше. И это была заслуга Виктории.

Дело не в том, что Вика умела манипулировать чужим сознанием. Все обстояло гораздо проще — Дмитрий влюбился. Его напарница по службе, даже не подозревая об этом, завладела всеми его мыслями и чувствами, и он грезил о ней во сне и наяву… Все влюбленные немного сумасшедшие. Дмитрию так хотелось понравиться этой строгой девушке, что порой он надолго застывал перед зеркалом, потом внезапно срывался с места и принимался яростно драить свою квартиру, наводил на новую мебель ослепительный глянец — вдруг именно сегодня Вика зайдет к нему, так, на минутку, по какому-нибудь пустячному поводу. И тогда он наберется смелости и признается ей в любви. Дмитрий много раз представлял, как это произойдет… И вдруг сейчас, наедине с ней, среди дикой природы, он преисполнился невероятной решимости. Да и случай был подходящим…

Дмитрий помог Виктории подняться, и она оказалась так близко, что он уловил слабый аромат роз. Ее духи.

— Вика, ну как ты? Я не хотел тебя испугать.

— Все хорошо. Я в полном порядке.

Виктория посмотрела ему в глаза. Этот взгляд развеял всю отвагу Дмитрия и превратил его в четырнадцатилетнего мальчишку, пришедшего на первое в жизни свидание.


Глава 3


Глядя сверху на Портсмут, Мирабель Уитни решила, что поход за мороженым стоит отложить по крайней мере на несколько часов. Сейчас слишком жарко. Ее дом королевского пурпурного цвета, построенный еще в Викторианскую эпоху, стоял на вершине Проспект-Хилл, самого высокого холма на побережье Нью-Гемпшира, и Мирабель пришлось бы спуститься на две сотни футов, чтобы добраться до ближайшего магазина. С веранды ее спальни на втором этаже был прекрасно виден центр Портсмута, дальше простирался океан. Слева, на другом берегу реки Пискатакуа, разделявшей штаты Нью-Гемпшир и Мэн, находился городок Киттери, справа за полями и пастбищами темнел густой лес.

Вид с холма завораживал Мирабель. Во все времена года эта панорама казалась ей восхитительной. Она снова взглянула на город. Машины сплошными потоками ползли в уличных пробках, постепенно выбираясь на автострады. Лето, час пик.

«Сегодня вечером, — весело подумала она. — Сегодня вечером я куплю мороженое».

Девушка потянулась всем своим стройным телом, и между краем майки с тонкими бретельками и поясом шорт показалась полоска загорелой кожи. Мирабель любила солнце. Она с удовольствием подставила лицо лучам, ведь лето в Новой Англии было довольно сырым, и теплые дни быстро становились всего лишь воспоминанием…

Она глубоко вздохнула, собрала свои длинные светлые волосы в узел и закрепила их красивой заколкой, привезенной из Токио. Порыв ветра распахнул створку окна. Прохладный воздух коснулся обнаженных рук девушки, заставив ее вздрогнуть.

«С океана подул холодный ветер», — отметила Уитни.

Заколов непослушные пряди, она посмотрела на свое отражение в оконном стекле и решила, что похожа на принцессу Лею из мультипликационной версии «Звездных войн»… только смуглую и белокурую. Уитни улыбнулась. А все-таки она хорошо выглядит! Впервые за этот долгий год она поймала себя на подобной мысли. Вероятно, красота, открывавшаяся из окон, подействовала на Мирабель сильнее обычного, и это заставило ее рассмотреть себя повнимательнее… Может быть, и так, однако карие глаза Уитни, еще недавно затуманенные грустью, сегодня ярко сияли, отчего матово-золотистое лицо казалось еще прелестнее.

Тем не менее девушка знала: несмотря на то что внешне она ничем не отличалась от себя прежней, сердце ее все еще ныло; боль, испытанная год назад, не отступила окончательно. Ничто не помогало снять с души камень. Даже во сне Мирабель не могла полностью забыть о произошедшем. Поэтому приняла неожиданное решение: отправиться в Антарктиду.

Многие из тех, кто знал Уитни близко, отговаривали ее от этого безрассудного шага. Например, Синди Бекофф, ее подруга, которая профессионально занималась психологией, всерьез полагала, что Уитни попросту пытается сбежать от своих переживаний.

— Это так далеко, что дальше некуда, — твердила Синди. — Тебе нужно научиться справляться со своей болью, прежде чем пускаться в путь.

Но Уитни не сказала ей и не собиралась говорить, что вовсе не убегает от боли, а спешит ей навстречу. Ведь тот, кто заставил ее страдать, скрывается именно там, на ледяном материке…

…Ветер промчался над черепичной крышей и, сменив направление, задул в сторону океана. Уитни вдруг заметила, каким теплым стал воздух. Ее это удивило: казалось бы, только что надвигался холодный фронт — и вдруг снова жара! Конечно, Новая Англия славилась переменчивой погодой, однако такие атмосферные капризы были необычными даже для этих мест.


Глава 4


Задумавшись, Ангута пропустил момент, когда на поверхности воды появилась легкая рябь. Но в следующую секунду, заметив, как забурлило и вспенилось море, мгновенно очнулся от грез. Кит! Охотник поднял над головой копье и приготовился нанести удар.

Вода расступилась, и он увидел темно-серую шкуру горбуна. Ангута сосредоточился. Спешить нельзя, можно промахнуться и угодить в хвост, тогда чудовище начнет изо всех сил молотить им из стороны в сторону и утащит человека в темную глубину. Но вот на поверхности показалась громадная голова. Сейчас кит выплюнет струю воды, Ангута прицелится и…

Охотник почувствовал, как сердце замерло в груди, когда он встретился с противником взглядами, но животное не торопилось выдыхать воду, и Ангута боялся сделать лишнее движение. Он стоял, твердо упираясь ногами в дно каяка, так что все мышцы были напряжены до предела, и смотрел в глаза кита, затянутые катарактами. На сердце легла невыразимая тяжесть. Ангута подумал, насколько они с ним похожи. У этого существа, которое настолько отличалось от него самого, наверняка тоже большое потомство. Он также всю свою долгую жизнь плавал по Арктике. Сражался с волнами и ветром. Устал, постарел… Однако Ангута был прежде всего охотник, и времени на сантименты у него просто не оставалось. Годы странствий, бедствия, неудачи пронеслись перед его мысленным взором, и сострадание, которое он почувствовал к слепому киту, исчезло. В тот же миг Ангута сделал бросок. Его больные пальцы, до этого судорожно сжимавшие копье, с трудом разжались.

Он был уверен, что прицелился очень хорошо и наконечник вонзится в глаз горбуна, сразив его наповал. Веревка начала стремительно разматываться у ног Ангуты, гарпун, пролетев двадцать футов, коснулся белой глазницы кита — и отскочил от нее с такой силой и звуком, словно попал в камень.

Ничего не понявший охотник был раздосадован тем, что промахнулся и теперь придется доставать копье из воды, но каково же было его изумление, когда оно подпрыгнуло, ударившись о твердую поверхность.

«Здесь нет льда, — подумал он. — Может быть, это айсберг?»

Старик принялся оглядываться по сторонам. Мир вокруг был белым и безмолвным. Тогда он снова посмотрел на кита и увидел, что его шкура покрыта сверкающим на солнце льдом. И вдруг почувствовал, как мороз безжалостно впивается в кожу. Ангута успел удивиться: его арктическое снаряжение всегда надежно защищало его от холода, а сейчас ощущение было сродни тому, будто валяешься голышом в снегу.

Его начала бить крупная дрожь; ведь то, что было живым, не желало умирать. Он опять осмотрелся, тщетно пытаясь найти в замерзшей пустыне океана хоть какое-нибудь укрытие. Но очки запотели, и теперь преследователь видел не больше, чем его несостоявшаяся жертва, которая превратилась в ледяную глыбу.

Охваченный паникой и отчаянием, Ангута сорвал очки и ослеп окончательно. Глаза в считаные секунды превратились в кристаллики льда. Его пронзила дикая боль, он зашатался. В голове промелькнуло: Элизабет, дети, внуки… неужели… неужели это будет с ними?…

Застывшее тело Ангуты с грохотом повалилось на дно каяка.


Глава 5


Дмитрий не сводил с Вики глаз, пытаясь произнести слова любви, но губы не слушались. Он с трудом сглотнул и почувствовал, как внутри все сжалось. Затем отвернулся, избегая ее проницательного взгляда и сражаясь со смущением. Его спас счетчик Гейгера, который она держала в руках. Дмитрию пришлось вспомнить, что они вообще-то находятся на работе. Вика действительно могла обнаружить что-нибудь важное. Конечно, сейчас его меньше всего волновал уровень радиации, зато это давало повод нарушить неловкое молчание. Он нехотя повернулся к девушке.

— Ты хотела мне что-то показать?

Виктория сделала удивленное лицо, но Дмитрий не смотрел на нее, упорно уставившись на счетчик.

— Я… ну да… Хотела.

Виктория высвободилась из рук Дмитрия, подошла к берегу, на который лениво набегали холодные волны, и подняла счетчик Гейгера. Провела им справа налево. Сначала прибор щелкал медленно, потом с ускорением, а затем темп снова снижался. Она повторила свое движение еще два раза.

Дмитрий задумчиво разглядывал линию прибоя. Она выглядела вполне безобидно, но, возможно, источник радиации скрывается глубже, под землей. Он взглянул на показатели счетчика. Было очевидно, что излучение не слишком опасно.

Их отправили сюда, в эти безлюдные места, для обнаружения и исследования токсичных отходов. Во времена холодной войны Сибирь, куда столетиями ссылали воров, убийц и попросту людей, неугодных власти, была по большей части превращена в помойку. Теперь же, по прошествии стольких лет, ее наконец признали кладовой природы. Однако сибирские богатства сильно пострадали из-за человеческого варварства, и Дмитрий не сомневался, что они найдут множество доказательств наплевательского, более того, преступного отношения к этой суровой и прекрасной земле.

Он наклонился и откинул в сторону несколько мелких камней. И вдруг почувствовал, как его бросило в жар. На лбу выступила испарина. Дмитрий отнес это на счет усталости — он все еще был не в лучшей форме, — потом поднял камень и отшвырнул его в сторону. Под ним лежали камешки поменьше. Да, судя по всему, придется потрудиться.

— Дима?

Дмитрий повернулся и увидел, что Виктория снимает парку.

— Тебе не жарко? — спросила она.

— Да, есть немного. Давненько я булыжники не ворочал…

Он начал сильно потеть. Воздух стремительно нагревался. Дмитрий скинул парку.

— Дима… Радиация?

Дмитрий заглянул в глаза Вики и увидел в них страх. Неужели, когда он убрал камень, смертельное излучение вырвалось наружу? Он взял из ее руки счетчик и поводил им в воздухе.

— Нет, что-то другое, — покачав головой, сказал он.

Однако температура воздуха продолжала подниматься. У Дмитрия запершило в горле. Он сделал глоток воды и протянул флягу Виктории, которая с жадностью принялась пить.

В спину ударил порыв горячего и сухого ветра, словно из раскаленной печи. Пот моментально высох. Что-то здесь было не так.

— Нужно уходить! — сказал Дмитрий и посмотрел туда, где они оставили вертолет. До него требовалось пройти расстояние, примерно равное длине футбольного поля.

Дмитрий взял Вику за руку и помог ей перебраться через скользкие камни. От нехватки кислорода сердце отчаянно колотилось, и ему захотелось бежать отсюда со всех ног. Но он не мог оставить Вику. Она спасла ему жизнь. И он не позволит ей здесь умереть.

Виктория споткнулась, но Дмитрий успел ее подхватить. Он обнял девушку за плечи, и они поспешили к вертолету.

Жара становилась невыносимой. Дмитрий изо всех сил старался не закрывать глаза, но воздух был таким горячим, что смотреть было больно. Щурясь и моргая, он взглянул на Вику. Ее веки были плотно сомкнуты.

Они уже преодолели половину пути. Дмитрий ощущал, что его кожа натянута, суха, как пергамент, и вот-вот просто лопнет. Капельки пота, едва выступив, тут же испарялись. До его слуха донесся громкий треск. Он повернул голову и с ужасом увидел, что пестрый ковер летней тундры, еще несколько минут назад такой яркий и свежий, пожирает огонь. Темное облако ядовитого дыма ползло к берегу. Резко запахло серой, и Дмитрий начал задыхаться.

Он продолжал упрямо двигаться в сторону вертолета, волоча за собой Викторию. Шаг, другой, и ему пришлось подхватить ее на руки. Ее голова безвольно откинулась назад. Ударившись лодыжкой об острый камень, Дмитрий качнулся, уронил девушку и повалился на нее сверху.

Он хотел закричать, но ему не хватило дыхания. Его глаза, кожа и легкие были обожжены. Мелькнула безумная надежда, что Вика выживет в этой преисподней благодаря тому, что он закрывает ее своим телом. Из последних сил приподнявшись и взглянув в лицо той, которую так любил, Дмитрий понял, что Виктория уже мертва. «Так близко, — подумал он. — Она первый раз так близко».

С оглушительным грохотом взорвался бензобак вертолета, и это был последний звук, который услышал Дмитрий, охваченный пламенем.


Глава 6


Мирабель Уитни с сожалением оторвалась от своего отражения в оконном стекле. Внизу простирался Портсмут, и, казалось бы, все было по-прежнему — дороги забиты автомобильными пробками, кирпичные дома сияют в лучах солнца. И все-таки картина мира неуловимо изменилась. Не понимая, что могло нарушить привычную гармонию, Уитни перегнулась через раму.

Строберри-Бэнк, чистенький, ухоженный, цветущий и, как всякий городской парк в американской глубинке, кичащийся непременными достопримечательностями, был полон народа. Летом здесь часто проводили пикники, фестивали омаров, чили-вечеринки. Уитни принялась разглядывать толпу, пытаясь понять, что сегодня там происходит, и заметила, как морской ветер подхватил ослепительно белую вуаль. Свадьба.

Уитни быстро отвернулась, стараясь прогнать тяжелые воспоминания. Вид свадебного торжества разбередил ее рану. Лучше смотреть на океан, на его бесконечную синеву…

То, что предстало взору Уитни, моментально заставило ее забыть обо всем. Откуда взялась эта длинная полоса песка там, где прежде была вода? Пляж? Но Портсмут — портовый город. Чтобы позагорать, отправляются в Хэмптон или на север, в Оганквит…

Люди, гулявшие в парке, встревожились, многие поднялись на пристань, наблюдая за странным поведением стихии. Мирабель бросила взгляд на Пискатакуа и обнаружила, что река значительно обмелела, ее русло пересыхало на глазах. В устье еще поблескивал тонкий ручеек. Океан исчез, превратившись в голубую линию на горизонте, а его место заняли песчаные пространства. Тут и там торчали рыбачьи лодки; под солнцем, словно осколки зеркала, вспыхивала чешуя рыб.

Когда толпы людей бросились из парка на улицы города, Уитни догадалась, что происходит.

Цунами.

Недавно смертоносные волны обрушились на берега Индонезии, Индии и унесли множество жизней. Репортажи с мест катастрофы по большей части нагнетали эмоции, но иногда в них проскальзывала полезная информация. Правда, когда тебе угрожает гибель, правила безопасности вылетают из головы… В страхе, что времени для спасения почти не осталось, горожане полезли на крыши домов. За несколько минут верхний уровень пятиэтажной парковки был забит до отказа, люди толкались на лестницах, пытаясь подняться выше, но места всем уже не хватало.

Уитни спрашивала себя, должна ли она что-либо предпринять. Ее дом стоял высоко над морем, а попытка выбраться на автостраду номер шестнадцать, ведущую в горы, вряд ли увенчалась бы успехом. Тем не менее нужно было действовать.

Девушка прошла через спальню, великолепно обставленную, но сейчас заваленную грязным бельем. Она поспешила в гостиную, перепрыгивая через две ступеньки, быстро промчалась по комнатам, закрывая окна и запирая двери. Остановилась на мгновение у входной двери и выглянула наружу. Как ярко зеленела трава вокруг дома, когда-то принадлежавшего ее родителям! Как Уитни скучала по ним…

Тополя, росшие вдоль ограды, зашумели, согнувшись под порывом ветра. Он все усиливался и по-прежнему дул в сторону моря.

Уитни захлопнула дверь и поспешила в подвал, который два года назад превратился в фотомастерскую. По шесть месяцев в году она проводила в дальних поездках, снимая экзотические пейзажи и диких животных, к которым зачастую было опасно приближаться. Эта трудная работа нравилась ей, к тому же она приносила хорошие деньги. А дом… дом стал базой, где Мирабель отдыхала, проявляла пленки и приводила в порядок камеры.

Весь прошлый год она готовилась к экспедиции в Антарктиду. Полутемный подвал был завален запасами продовольствия. В главной комнате лежало все необходимое для выживания в ледяной пустыне, электронное оборудование рядами стояло на столах. Перегнувшись через спутниковые телефоны-навигаторы, она дотянулась до бинокля, схватила его и помчалась вверх по лестнице.

Пробегая через спальню, Уитни успела заметить время: полдень. У нее ушло пять минут на то, чтобы закрыть окна и двери и вернуться назад. Она выскочила на веранду и сощурилась от яркого солнца, стоявшего прямо над головой. Мирабель посмотрела в окуляры, и перед глазами замельтешили разноцветные круги. Она сфокусировала бинокль и навела на парковочный гараж. Люди на открытых площадках теснились, прижимаясь друг к другу, точно пингвины, спасающиеся от холода, причем некоторые из них стояли так близко к краю, что могли в любой момент свалиться вниз. Нижние уровни парковки тоже были забиты людьми. Те, кто занял место на лестницах, подталкивали впередистоящих в спину, пытаясь забраться повыше.

Уитни опустила бинокль и покачала головой. Затем снова поднесла его к глазам и повернулась в сторону океана… точнее, того места, где он раньше находился. Она различила лишь тоненький ручеек Пискатакуа, тянувшийся до самого горизонта.

Что же происходит, ломала она голову. Видимо, дно разверзлось и громадная карстовая воронка засосала всю воду… Другого ответа Уитни не находила.

Изучив панораму Портсмута, она убедилась, что, судя по всему, новость уже облетела город. Машины мчались прочь на полной скорости. Даже подразделения спецслужб старались убраться восвояси. Они не дураки — никакие сирены, мигалки и раздвижные лестницы не остановят надвигавшуюся стихию. Центр опустел, если не считать скованных страхом людей, которые столпились на крышах домов.

Уитни расхаживала по квартире, не зная, чем себя занять. Быстро помыла столы на кухне и вычистила мойку, что было довольно глупо, учитывая ситуацию. Когда ей надоело любоваться своим искаженным отражением в идеально отполированной раковине, она взглянула на часы. Прошел час.

Она снова посмотрела на парковочный гараж; складывалось впечатление, что давка там стала немного меньше. Люди, видимо успокоившись, начали спускаться на нижние уровни, некоторые даже вышли на улицу. Уитни хотелось крикнуть им, чтобы они бежали из города, но, казалось, будто диковинные события заставили их погрузиться в какое-то оцепенение. Они брели, словно в тумане.

Уитни нахмурилась и посмотрела наверх. Было начало второго, но солнце, как и прежде, стояло в зените. За прошедший час оно не тронулось с места.

Что это?… Все изменилось в одно мгновение.

Солнце сдвинулось с мертвой точки.

Ветер переменил направление и задул на юго-запад со стороны оголившегося океанского дна.

Похолодало, и становилось все холоднее с каждым новым порывом ветра.

Прикусив нижнюю губу, Уитни подняла бинокль.

И ее глазам предстала оптическая иллюзия — поверить, что это происходит на самом деле, было невозможно. Стена бело-голубой вихрящейся воды мчалась с северо-востока к берегу. Когда волна приблизилась, стало ясно: она настоящая. Цунами, гораздо более мощное, чем Уитни могла вообразить, летело на ее родной город.

Люди на верхнем этаже парковки увидели его первыми. И первыми поняли, что им не спастись. Уитни передернуло, когда в воздух поднялся громкий вопль отчаяния и страха. Слезы потекли по ее щекам. Они все умрут. А она может только стоять и наблюдать за их концом.

Мирабель уже видела смерть и знала, что не в ее силах смотреть на то, что сейчас случится. Она плотно закрыла двери веранды, повернулась и побежала в спальню. Далекие голоса смолкли. Она прислонилась к стене и сползла по ней на пол, надеясь, что вода не сумеет добраться до нее…

Следующая минута прошла в тишине, Уитни ждала. Мысленно она представляла обреченных на гибель, отталкивающих друг друга, топчущих тех, кто слабее. Она знала: человеческая природа такова, что ради спасения собственной жизни люди готовы перешагнуть через ближнего. Уитни не сомневалась, что жертвы появились задолго до того, как цунами обрушилось на город. Она всхлипнула, вспомнив, что офис Синди находится в центре Портсмута. Слезы потоком катились по ее лицу.

Через мгновение она снова услышала голоса. Они приблизились и стали громче.

Уитни встала, открыла дверь и вышла на веранду. Она выбрала для этого самый неподходящий момент. Семидесятифутовая волна промчалась через Портсмут и поглотила его. Люди на крышах домов погибли. Тех, кто находился на улицах, вода подхватила и закружила так же легко, как кирпичи, куски цемента, деревья.

Снова раздались крики:

— Откройте проклятые ворота!

Человек пятнадцать, вероятно жители соседних домов, поднялись на вершину холма и стояли у каменной стены с металлическими воротами высотой в восемь футов. И зачем только отец ее построил, от каких неведомых хищников он хотел защитить свою семью?! Уитни охватило негодование.

Тем временем вода, затопив город, упрямо поднималась выше. Сколько же потребуется времени, чтобы пробежать сто футов до ворот, отпереть их и успеть вернуться?

Слишком много.

И почему она не починила дистанционный пульт? Конечно, такие проблемы, как его ремонт, последние шесть месяцев ее мало волновали, но теперь Уитни злилась на себя.

Пол у основания лестницы слегка завибрировал — значит, времени действительно не осталось, — однако нужно было попробовать.

Уитни открыла засов входной двери, распахнула ее, спрыгнула вниз через пять ступенек крыльца и помчалась по подъездной дорожке. Она слышала рев воды, звон бьющегося стекла и жуткий скрежет металла — невидимый поток неумолимо продвигался вперед.

Не дожидаясь, пока откроются ворота, люди начали перебираться через них. Слева за гладкие металлические прутья цеплялась маленькая девочка. Похоже, о ней просто забыли. Уитни подскочила к ограде и полезла на нее с обезьяньей ловкостью. Затем подтянулась, чувствуя, как заныли мышцы плеч. Оказавшись наверху, она наклонилась и протянула девочке руку.

— Держись!

Пальцы девочки переплелись с пальцами Уитни, еще одно усилие и… Но вдруг какой-то обезумевший бородач, увидев, что спасение близко, подпрыгнул и повис на руке Мирабель, чтобы первым оказаться в безопасности.

— Отпусти! — завопила Уитни.

Металл больно впился в ладонь, которой она стискивала навершие ворот.

— Эмбер! — крикнул другой человек.

В его глазах плескался ужас. Он кинулся на того, кто пытался оттолкнуть девочку, и Уитни догадалась, что это отец Эмбер. Он обхватил шею мерзавца и стащил его с ворот, пиная ногами. Когда такая тяжесть повисла на ней, Уитни чуть не сорвалась вниз, но тут мужчины повалились на землю и принялись отчаянно колотить друг друга. Мирабель поняла, что отец готов умереть ради дочери, а когда дерущиеся откатились от ворот, уже знала, что так и будет.

Их накрыло с головой.

Уитни изо всех сил потянула к себе ребенка, но пальцы от напряжения ослабели. В следующий момент вода ударила девушку в грудь, точно взрывная волна, ее отбросило на десять футов, и она выпустила руку Эмбер. Люди исчезли, их смел водоворот, который свирепо ревел, как медведь с острова Кадьяк.

Уитни закричала, вскочила и помчалась к дому. У крыльца уже плескалась океанская вода. Новый поток хлынул сзади, подкатился под колени, пытаясь сбить с ног, но она бросилась вверх по ступеням, освободившись от мертвой хватки стихии.

Девушка влетела внутрь, заперла засов и поспешила к лестнице, надеясь, что та достаточно высока, чтобы спасти ей жизнь. Четыре прыжка — и вот она на верхней площадке. Когда Уитни шагнула в коридор, дом сотряс удар, сбивший ее с ног. Падая, она услышала громкий стук, но это не рушились старые стены, они выдержали натиск, — Уитни едва успела понять, что сильно ударилась о комод. Ее пронзила острая боль, и она провалилась во мрак.

Вокруг дома раздавались только жалобные стоны ломающихся досок и грохот бушевавшей воды.


Уитни пришла в себя и тут же схватилась за голову. В левом виске мучительно ломило. Она попыталась собраться с мыслями. Вспомнила чудовищную волну. Гибель людей. Ее охватили отчаяние, ярость и замешательство, они кружили около нее, словно дикий лев с взъерошенной шерстью и выпущенными когтями. Это были старые враги. Они хотели сожрать ее заживо. Собрав в кулак волю, которую закалили страдания минувшего года, Уитни заставила себя успокоиться. Силы понадобятся, чтобы принять то, что совершилось, какой бы мрачной ни оказалась действительность.

Мирабель все еще лежала на полу в коридоре. Она страшно замерзла, однако, ощупав себя, убедилась, что мокрая одежда высохла. Еле подняв голову, девушка посмотрела вниз — у основания лестницы воды не было.

Уже хорошо. Она с трудом повернулась, чтобы взглянуть на стоявший в комнате будильник, но его стрелки не двигались. Сколько же времени она пробыла без сознания? Вряд ли долго. За окном еще светло, хотя небо затянули серые тучи… Какое странное освещение для пасмурного дня…

Встать ей удалось только после невероятного усилия. В голове с каждым шаг ом взрывалась боль, и Уитни вдруг поняла, что идет с закрытыми глазами. Выставив перед собой руки, она прошла несколько шагов, остановилась и нащупала стеклянную раздвижную дверь, ведущую на веранду.

…И, вскрикнув, отдернула пальцы, словно от ожога. Ей было знакомо это острое ощущение. Его вызвал ледяной холод. Уитни распахнула глаза и заморгала от яркого сияния.

До самого горизонта простирался лед. Его кромка находилась всего в десяти футах ниже фундамента дома. С неба падал густой снег, словно Мирабель перенеслась на Северный полюс. Она не рискнула выйти на веранду в летнем платье — ей и отсюда было прекрасно видно, что вся территория от острова Мэн до Массачусетса погребена под многометровым слоем снега и льда.

Уитни оказалась в полном одиночестве, а этого она боялась больше всего. Больше громадной волны, больше холода. Для нее не было ничего страшнее, чем умереть, оставшись наедине со своими мыслями.


Глава 7


Для доктора Меррилла Кларка стало привычным каждый вечер преклонять колени, обращаясь к Всевышнему. Он молился о тех немногих близких, что у него остались, а еще просил Господа даровать ему покой, работу и здравый рассудок. Он знал, что в молитве должны звучать и слова благодарности, и личные просьбы, и мольбы о прощении, но к тому моменту, когда список личных просьб заканчивался, доктор начинал засыпать. Он хотел было произносить молитвы в другом порядке, но довольно скоро понял, какую боль ему причиняет перечисление собственных грехов. А главное — Меррилл не мог искренне восхвалять Бога после того, что произошло с Эйми.

Конечно, веры он не утратил и знал, что после смерти встретится со своей женой. Но почему, почему Создатель именно так распорядился их судьбами? Почему это случилось именно тогда? Неисповедим Божий промысел… Можно казнить только себя… День, когда Эйми исчезла в неожиданно налетевшей снежной буре, был самым страшным в жизни Меррилла Кларка. Белая пелена метели, ледяной воздух, дикий вой ветра преследовали его в кошмарах вот уже десять лет.

Буря чуть не отняла жизнь и у него самого. Но он добрался до лагеря, отогрелся в тепле… А сердце словно застыло навсегда. Он бросил свои исследования в Антарктиде, улетел домой, в Штаты, и вернулся только один раз, чтобы сделать фотографии для своей книги. В конце концов, древние кости пролежали во льдах миллион лет. Ничего не случится и с остатками человеческой цивилизации (именно ее следы он искал), на существование которой намекали карты времен Александра Великого.

Эйми была права.

Ему следовало ее послушать.

Его упрямство стоило ей жизни. Это был его самый главный грех, за который он никогда себя не простит. И в котором не сможет никому признаться.

С того дня минуло пять лет. Меррилл жил один в крошечной неряшливой квартирке в американском Кембридже и преподавал палеонтологию и антропологию в Гарварде. Он имел право читать лекции и по археологии, но это было выше его сил. Университетские корпуса и кампус, где всегда мельтешили люди, раздражали доктора, и поэтому в свободное от занятий время он работал дома, в своем кабинете.

Если не считать черного ньюфаундленда по кличке Везувий, дни Меррилла проходили в полном одиночестве. Он даже в церковь перестал ходить. Громадный пес был его единственной отрадой в жизни. Ночью Везувий растягивался на кровати доктора, а по утрам будил хозяина, вылизывая его лицо, и оба радовались так, будто встретились после долгой разлуки. И все-таки Мерриллу не хватало общения с людьми.

Он не хотел жениться снова. Хорошо, что была Мира, которая принимала его таким, как есть, и обожала Везувия. Они три года прожили в Портсмуте. Меррилл преподавал в университете Дарема. Жизнь здесь текла неспешно, воздух не отравлял легкие, как в больших городах. А Мирабель… с ней он не так остро чувствовал боль от потери Эйми. Она была для него даром небес. Ангелом. Он улыбнулся, представив ее полные губы, прищуренные в улыбке глаза, вспомнил тепло ее объятий. Он очень по ней скучал.

Присутствие Мирабель утешало его в самые тяжелые дни, и то, что он оставил ее, стало его вторым великим грехом. После того как Меррилл много лет старался забыть о своем истинном призвании, оно все-таки одержало над ним верх: он отправился в Антарктиду еще раз, и теперь навсегда, взяв с собой новое оборудование и Везувия. Приехав на базу, он обнаружил, что там ничего не изменилось — места раскопок, пять красных палаток, колья которых были прочно вбиты в твердый камень, и все их содержимое оставались в неприкосновенности.

Углубление для лагеря выдолбили в одной из самых сухих долин Трансантарктических гор в четырехстах милях к северу от полюса, где редко падал снег; а если и падал, его тут же уносили жестокие ветра. Обычно они дули из центральной части континента, поэтому с южной стороны палатки защищала стена из ящиков с провизией. Дно долины — три мили в длину и полмили в ширину — напоминало поверхность чужой планеты; плиты из гладкого коричневого камня лежали слоями и, поднимаясь вверх, образовывали крутые скалы. Валуны, венчающие их вершины, преграждали путь леднику, язык которого сползал по склону. За последние двенадцать тысяч лет это место промерзло насквозь.

Возвращение причинило Мерриллу боль, всколыхнув тяжелые воспоминания. Повсюду висели фотографии — его и Эйми, — ее одежда была аккуратно сложена на кровати. Казалось, здесь даже сохранился ее запах… Только через неделю Меррилл перестал плакать и приступил к работе.

Он с головой ушел в нее и сумел обнаружить три новых вида динозавров: двух мелких хищников и травоядного. Самой волнующей стала находка стены высотой в четыре фута, которую, по его представлениям, построили от десяти до двенадцати тысяч лет назад. Он знал, что над его открытиями будут смеяться на Большой земле, поэтому не стал о них сообщать. Динозавры никого не интересовали. С тех пор как в 1994 году останки динозавра — хищника, названного криолофозавром, — были найдены на седьмом континенте среди костей других животных, идея о том, что здесь в прошлые тысячелетия процветала жизнь, уже не вызывала сомнений.

Но тему, привлекшую внимание Меррилла, который сменил палеонтологию на антропологию, ученые обсуждали с исключительной страстью: существовала ли в Антарктиде цивилизация. Кто-то считал, что она развилась на самом южном из континентов до того, как он замерз. Большинство доказательств данной теории было весьма сомнительного толка, а ее сторонники по большей части являлись фанатиками гипотезы об Атлантиде и причиняли науке больше вреда, чем пользы. Но для Меррилла гладкая каменная кладка с почти незаметными соединениями служила верным признаком того, что здесь когда-то жили люди.

Однако он хотел знать больше. Наличие стены не могло быть бесспорным аргументом в научном споре. В конце концов, доктора могли обвинить в том, что он сам ее построил. А факты должны быть такими, чтобы к ним никто не смог придраться. Меррилл, словно одержимый, погрузился в работу, не обращая внимания на время суток и забывая о своем здоровье. Продовольствие ему доставляли на турбопропе «Дэш-7», который вылетал из Пунта-Аренаса, расположенного в самой южной точке Чили, пересекал весь континент и садился на станции Мак-Мёрдо[2 - Главная база антарктических экспедиций США.]. Затем груз везли на вертолете до долины Меррилла и там бесцеремонно вышвыривали в дверь. По большей части все оставалось в целости и сохранности, несмотря на падение с большой высоты. Припасы появлялись раз в месяц, но неделями оставались нетронутыми, пока голодные рези в желудке и жалобное повизгивание Везувия не напоминали Мерриллу, что жизнь следует поддерживать.

Так продолжалось бы до самой его смерти, но Бог снова нарушил его планы. Когда вечером двадцать первого июля, ровно через год после своего возвращения в Антарктиду, Меррилл опустился на колени, чтобы помолиться, земля содрогнулась. Палатка завибрировала, оборудование стало громко дребезжать. Сперва доктор забеспокоился, что пострадает древняя стена, но толчки усилились, и он испугался не на шутку — как бы вся долина не оказалась погребенной подо льдом и камнями.

Земля тряслась столь сильно, что Меррилл не мог устоять даже на коленях. А от звука, похожего на сердитое ворчание, который раздавался из громкоговорителей, у него заболели уши. Он тут же надел наушники и куртку с капюшоном, затем накрыл голову подушкой, чтобы приглушить грохот. Лежа на полу в своей палатке, Меррилл крепко обнимал Везувия, зажимая руками его уши, — ведь у собаки, весящей сто двадцать фунтов, слух гораздо тоньше, чем у человека.

Они провели так всю ночь. Через несколько часов толчки и шум стали привычными. В конце концов оба настолько устали, что погрузились в глубокий сон. Но и во сне Меррилла преследовали мысли о том, что он согрешил и не покаялся. Прошлое не желало его отпускать.


ПОСЛЕДСТВИЯ


Глава 8


Несмотря на шок, испытанный во время стихийного бедствия, когда побережье Нью-Гемпшира сначала затопила вода, а затем сковали льды, Уитни быстро обрела способность к разумным действиям и первым делом проверила телефоны. Они не работали. Электричество тоже отключилось. Ей стало ясно, что она отрезана от остального мира. Впрочем, если бы на ее месте оказался кто-нибудь другой, его бы давно уже не было в живых.

Арктический холод начал просачиваться сквозь стены старинного дома, заставив Уитни спуститься в подвал. Если бы не большое количество электрооборудования и не дизельный генератор, который удалось подключить к отопительному котлу, девушка наверняка бы погибла. Повозиться пришлось изрядно. Лишь через несколько часов Уитни смогла подсоединить шланг так, чтобы он не тек. К счастью, котел был полон масла, а генератор находился в доме, причем отработанный газ выводился наружу, иначе она быстро задохнулась бы. С помощью генератора Уитни включила электрический обогреватель и поставила регулятор почти на минимум, решив экономить топливо: неизвестно, сколько времени она просидит здесь… Еды ей хватит на месяц; если постараться, то на три. Днем подвал освещало ослепительное солнце, проникавшее сквозь крохотное окошко, в пасмурную погоду — приглушенное сияние снегов, вечером девушка зажигала свечу, и мерцающее пламя было единственным, что скрашивало ее одиночество.

Она круглые сутки не снимала арктический костюм и вишневого цвета стеганую куртку на гусином пуху. Иногда, чувствуя себя нелепо, Уитни скидывала ее. Но ненадолго — непобедимый холод быстро давал о себе знать. Ночью она забиралась в спальный мешок — внутри он нагревался до сорока градусов по Цельсию. Тихое гудение генератора убаюкивало ее, и она много спала. Продукты ела холодными, прямо из банок. Что было хуже всего, так это стоявшее в углу зловонное ведро, которое превратилось в туалет.

Дни тянулись томительно. Уитни несколько раз перекладывала запасы, приборы, вещи, лишь бы не сидеть без дела. Она знала, что иначе займется самокопанием и это будет началом конца. Но однажды, когда она в десятый раз перебрала пять пар термоносок, ее мысли просочились сквозь старательно возведенные барьеры. Сперва воспоминания были приятными: о том, как она вместе с родителями ходила в Музей науки в Бостоне или на матчи «Ред сокс» в Фенвее, как исследовала американский Стонхендж в Салеме, в родном Нью-Гемпшире… Детские впечатления дарили радость и на некоторое время отвлекли ее от мрачной реальности.

А потом веселые мгновения улетучились… И она осталась наедине с недавним прошлым. Со своей болью. С тем, кто ее причинил.

Уитни не могла больше сопротивляться нахлынувшей тоске и, пытаясь отогнать мысли о самоубийстве, запела «О благодать», а потом повторила снова и снова. Это был любимый гимн ее отца.

— Где ты сейчас, папа? — спросила она вслух.

Ее положение становилось все тяжелее. Еда заканчивалась. Из ведра отвратительно пахло. Что ж, скоро иссякнет топливо для генератора, и тогда мерзкий запах станет самой меньшей из ее проблем. Если бы она догадалась прихватить с собой календарь и отмечать в нем прошедшие дни, то знала бы, что минул уже целый месяц.

На тридцать первый день одиночного заключения Уитни поняла, что больше не вынесет, и разрыдалась, как ребенок, спрятав лицо в складках спального мешка. Она плакала без конкретной причины, обо всем сразу, и слезы текли по ее щекам несколько часов кряду. А потом она уснула.

Просыпалась Уитни теперь очень медленно.

Но в этот раз что-то заставило ее сразу открыть глаза.

Она оглядела подвал, лежа без движения в своем мешке. Яркий лунный свет пробивался сквозь окно. Темные очертания ящиков с припасами выглядели так же, как и во все предыдущие ночи. Все стояло на своих местах.

Девушка прислушалась. Ветер промчался по дому, который ответил жалобными стонами и скрипами. Ее внезапно обострившийся слух улавливал каждый шорох, каждый стук. По правде говоря, раньше она не обращала на эти звуки внимания.

Что же изменилось?

Уитни поглубже зарылась в спальный мешок, она замерзла.

Потянувшись вбок, она посмотрела на обогреватель. Индикатор не горел. Она высвободила руку и прикоснулась к прибору. Холодный.

Уитни вскрикнула, сообразив, почему в доме стало так тихо. Генератор замолчал. У нее больше не было электричества.

Безнадежность проникла в ее спальный мешок, как нежеланный любовник, причиняющий боль. Она зарылась поглубже, с головой, чтобы спрятаться от холода. Оставаться в доме, где нет тепла? Сразиться со стихией? Она не сомневалась, что оба пути ведут к смерти, но предпочитала погибнуть, сделав все возможное для своего спасения. Уитни быстро заснула, и ей снился снег.


Глава 9


Толчки, сотрясавшие долину, не прекращались. Меррилл, кое-как доковыляв до полога палатки, высунулся наружу, и его в очередной раз вытошнило. Еда не удерживалась в желудке, а теперь в нем и вовсе ничего не осталось. Земля содрогалась по меньшей мере уже месяц. Иногда это было вполне терпимо, но в такие дни, как сегодня, Меррилла отчаянно мутило. Он ввалился обратно, прополз по полу на четвереньках и лег рядом с Везувием.

За последние несколько дней оба пару раз пытались выйти наружу, но передвигаться было невозможно — под ногами все ходило ходуном. Свежие ссадины на коленях напоминали доктору о его недавней прогулке: он выбирался за водой и едой, если трясло не так сильно. К грохоту оба уже привыкли, и когда Меррилл заговаривал с собакой, ему приходилось кричать. Везувий вряд ли хорошо понимал человеческую речь, но доктору казалось невежливым молчать, и он частенько обращался к ньюфаундленду.

Меррилл положил голову на подушку и заглянул в карие глаза Везувия. Собака смотрела на него с выражением, напоминающим глубокую задумчивость.

— Знаешь, что я думаю: это землетрясение, если его можно так назвать, наверняка воздействует на весь континент.

Везувий приподнял одну бровь и моргнул.

— Видишь ли, оно равняется примерно шести баллам по шкале Рихтера.

Везувий вздохнул.

— Не веришь? Я ведь жил в Сан-Франциско. И знаю, что такое землетрясения. А это — сильнее всех, что мне довелось пережить. Вот только я не понимаю, где находится эпицентр. Если мы рядом с ним, тогда землетрясение, если не считать того, что оно никак не кончается, не такое уж и страшное.

Меррилл убедился, что собака внимательно на него смотрит, и продолжил:

— Однако меня беспокоит причина этого явления. Как тебе уже известно, температура воздуха начала подниматься.

На докторе были футболка и шорты, вернее, брюки с отрезанными штанинами.

— О чем это говорит? Вероятно, мы с тобой стали свидетелями пробуждения вулкана. Да, мне прекрасно известно, что я не вулканолог, но как еще можно объяснить изменение температуры? Ты же не предлагаешь ничего другого. Наверное, мы находимся рядом с поднимающейся магмой…

Земля содрогнулась сильнее обычного, Везувий заволновался, поднял голову и прислушался, а Меррилл задержал дыхание.

Ньюфаундленд успокоился и вновь преданно воззрился на хозяина.

— Понимаешь, я вдруг подумал, что веду себя глупо, оставаясь здесь, — сказал Меррилл. — Если район на самом деле сейсмически активен и скоро потечет лава, скалы нашей маленькой долины вряд ли нас защитят.

Меррилл пополз к выходу из палатки. Стараясь не наступить на месиво неаппетитного вида, которое еще недавно было содержимым консервных банок, он вылез наружу и выпрямился. Везувий тут же оказался рядом. Слегка опираясь на его мощный загривок, Меррилл сделал шаг вперед и… Земля вздыбилась так стремительно, что он не удержал равновесия, упал и сильно ударился. Везувий плюхнулся рядом и принялся облизывать его лицо.

— Да, я уже не такой ловкий, как раньше, правда, приятель? — Меррилл вздохнул и посмотрел на далекие скалы, среди которых извивалась узкая тропинка, ведущая к перевалу. — И не надейся, что мы в ближайшее время отсюда выберемся.

Они снова забрались в палатку, где одеяла и подушки немного смягчали тряску.

Меррилл задумался. Неужели ему суждено умереть в этой долине? Впрочем, будет справедливо, если его дни закончатся здесь. Ведь Эйми погибла тут из-за него. Если бы не его уверенность в том, что мстительный бог Ветхого Завета превратился в милосердного Отца, о котором говорится в Евангелии, Меррилл счел бы все происходящее карой небес. Наказанием за сокрытые им грехи.

— Ты устроил слишком грандиозное шоу для одного человека, — подняв голову, сказал Меррилл Богу.

Везувий вопросительно взглянул на хозяина.

— Я разговаривал с Богом, — объяснил ему доктор.

Он был человеком привычки и всегда молился перед сном, однако сейчас ему захотелось нарушить прежний распорядок жизни. Меррилл прокрутил в голове обычный список просьб, обращенных к Создателю: здоровье, работа, конец землетрясения — новый пункт, появившийся недавно. Раньше во время молитвы наступал момент, когда его неудержимо клонило в сон, но сегодня Меррилл твердо решил высказаться полностью.

— Господи… я согрешил. И Ты это знаешь. Конечно знаешь. Так что говорить нет смысла, но дело совсем в другом, верно?

Меррилл посмотрел на Везувия. Пес прикрыл глаза.

— Я знаю, что Ты хочешь от меня услышать, но я еще не готов. Я не достоин милости, поскольку согрешил снова… Конечно, я согрешил больше, чем два раза… Мне кажется, я должен объяснить Тебе причину своих поступков… Хотя… Тебе ведомы мои дела и мысли. Ты видишь даже те грехи, в которых я был виновен, сам того не подозревая. Теперь я их тоже осознаю.

Мерриллу показалось, что вокруг поутихло и толчки стали слабее. Такие паузы случались время от времени, давая возможность выйти, чтобы облегчиться и принести еду. Но сейчас важнее было другое.

— Прости меня, Господи, за то, что я оставил Миру. — Голос Меррилла дрогнул, когда он произнес ее имя. — Мое прошлое и все находки и открытия, вместе взятые, ничего не значат по сравнению с ней. Пожалуйста, если у Тебя еще осталось сострадание, позволь мне… и Везувию пережить это, чтобы мы могли вернуться домой. Прости меня.

Меррилл вытер нос рукавом и замер. Неужели? Земля продолжала содрогаться, но с гораздо меньшей силой, чем прежде. Он быстро произнес «аминь» и поспешил наружу. Везувий последовал за ним.

Доктор убедился, что может устоять на ногах, и, не зная, сколько продлится перерыв, побежал через лагерь к последнему ящику с припасами, который еще оставался невскрытым. Он принялся отдирать доски руками. Отчаяние придавало ему сил, и дерево поддалось. Конечно, следовало взять из палатки ломик, но Меррилл не стал возвращаться, боясь не успеть до начала новых толчков.

Он ухватился за планку, державшуюся не слишком надежно, и три раза дернул на себя. Не вышло. На четвертой попытке Меррилл призвал на помощь все свои силы. Доска оторвалась, и он полетел на гладкие каменные плиты. Отшвырнув планку, доктор поднялся на ноги.

И застыл на месте. Странно, вся долина была видна как на ладони. Вибрации, из-за которых он так долго ничего не мог разглядеть, почти не ощущались. Шум постепенно стихал, превращаясь в еле слышное ворчание.

— Оно уходит! — воскликнул Меррилл, и его оглушил собственный голос. За прошедший месяц он привык перекрикивать адский грохот.

И тут его внимание привлек новый звук: плеск воды.

У основания ящика собралась лужа, влага бежала маленькими ручейками по дну долины. На мгновение Меррилл подумал, что он нечаянно открыл контейнер для питья, находившийся в ящике. Но воды было слишком много. Везувий подбежал поближе и принялся с энтузиазмом ее лакать.

Меррилл проследил взглядом за струйкой, огибавшей древнюю стену и скелеты динозавров. Источник явно находился за пределами долины.

— Невозможно, — удивился Меррилл. — Здесь повсюду лед.

Или уже нет? Вот же сам он стоит в летней одежде, а воздух кругом теплый и сырой, словно августовским днем в Майами.

Меррилл отыскал глазами перевал и помчался к нему что есть духу. Везувий весело скакал то с одной, то с другой стороны. Когда доктор начал подниматься по тропинке, ньюфаундленд, по своему обыкновению, вырвался вперед. Мирабель говорила ему, что так собака пытается показать, кто главный.

Шагая вверх, Меррилл дал себе слово: он попросит, чтобы следующий вертолет с припасами приземлился около лагеря. Он не держал радиоприемник на базе, не хотел, чтобы ему мешали. Но пришло время отсюда выбираться. «Мы скоро увидимся, Мира», — подумал Меррилл.

Он нагнал Везувия на том месте, где подъем переходил в спуск. Пес резвился в луже и весело лаял, привлекая внимание хозяина. Но доктору было не до того. Впереди открылась панорама, заставившая его остолбенеть от изумления. Месяц назад мир вокруг сиял белизной, за исключением неба и Трансантарктической гряды. Пейзаж оставался пустынным, но теперь все стало серым и коричневым. Антарктида освободилась ото льда, и нигде не было видно ни одного вулкана.

Континент растаял.


Глава 10


Пронзительный холод атаковал Уитни, но не мог помешать ей двигаться вперед, и она радовалась тому, что ее красно-желтый зимний комбинезон с честью выдерживал испытание благодаря внешнему слою из гортекса и отличному утеплителю. Следы тянулись за ней по снегу до самого горизонта. Впереди раскинулась плоская белая равнина.

Уйти оказалось легче, чем ей представлялось. Совсем недавно Уитни подумывала продать поместье, но боялась, что не сможет пережить разлуку со своим прошлым. Сейчас же, когда дом превратился в смертельную ледяную ловушку, она оставила его без сожалений. Девушка шла по снегу уже пять часов, но куда — не знала, как не имела понятия и о том, пересекла ли она границу Нью-Гемпшира. Покинув свое ставшее ненадежным укрытие, она направилась на юг. Ориентиром послужили ее окна, выходившие на море. А еще у Мирабель был компас, но она ему не доверяла. Он честно показывал север в противоположной стороне от океана, где находился запад. Теперь, когда океан и земля замерзли и стали неотличимы друг от друга, Уитни вполне могла идти по поверхности океана и не знать этого.

Прежде чем отправиться в путь, она старательно собрала рюкзак. Сначала — продовольствие на неделю. Затем самая большая драгоценность — цифровая камера «Кэнон ЕОС 1Д Марк II» с двухсотмиллиметровым объективом и системой стабилизации изображения. Разрешение в двадцать мегапикселей, скорость съемки восемь с половиной кадров в секунду и память на тысячи снимков — в общем, ничего лучшего на тот момент придумано не было. О пленке беспокоиться не приходилось, поэтому камера прекрасно служила в полевых условиях. За ней последовали маленькая палатка, спальный мешок, запас теплой одежды, кошки, ледоруб, бинокль и аптечка первой помощи. Последним в рюкзак отправился пистолет девятого калибра «таурус миллениум». Прежде Уитни держала оружие и две запасные обоймы в потайном кармане своей сумочки, застегнутом на молнию. Она надеялась, что теперь оружие вряд ли понадобится, и тем не менее без него ей было не по себе, даже сейчас, когда на много миль вокруг не осталось живой души. Вдруг что — и она сможет себя защитить. Так было спокойнее. Пожалуй, в экипировке не хватало только лыж. Правда, в последние дни Уитни научилась радоваться малому, и ее вполне устраивали снегоступы.

А главным плюсом были подготовительные курсы для путешествия в Антарктиду. Поэтому Мирабель шла так быстро.

«На следующей неделе я уже буду в Бостоне», — не без иронии подумала она.

Уитни очень на это рассчитывала. О, именно Бостон мог выдержать такую бурю. Конечно, город стоит на берегу океана, и волна наверняка прокатилась по нему, но небоскребы — «Джон Хэнкок» и «Пруденшиал», а также Федеральный резервный банк — наверняка торчат из-подо льда. А внутри скрываются те, кому удалось спастись. Она рассчитывала найти пристанище, а потом снова идти на юг.

Но через несколько часов пути Уитни сбавила темп. У нее устали ноги, и она начала задыхаться. Девушка посмотрела на часы: половина седьмого вечера. В это время летом до захода оставалось всего два часа, но сейчас солнце висело высоко в небе. Мирабель уже видела нечто подобное, когда в детстве впервые отправилась в круиз с родителями. Они отплыли от побережья Аляски вечером, который плавно перетек в рассвет; казалось, будто дневное светило не хочет покидать небеса. Сегодня оно вело себя как в арктических широтах.

И тут вдалеке Уитни заметила блеск.

Она упала на колени, сбросила рюкзак и нашарила бинокль. Схватила его и навела на блестящий предмет.

Крест. Сверкающий золотой крест. Уитни не могла от него оторваться и постепенно начала различать отдельные детали. Верхушка колокольни, как маяк, торчала из-под снега.

Налетел порыв ледяного ветра, и Мирабель вздрогнула. Солнце клонилось к западу. Похоже, ночь все-таки будет. Она повесила бинокль на шею, застегнула рюкзак и направилась в сторону церкви. В сторону убежища.


Глава 11


У Меррилла отчаянно болели мышцы, когда он карабкался по склону Маунт-Блад: еще бы, если у основания горы угол подъема составлял градусов тридцать, то через милю становился почти вертикальным. Доктор внимательно смотрел под нога, выбирая дорогу, а в мыслях представлял знакомую местность. Внизу, в полумиле отсюда, простиралась его долина. Слева находился ледник Лив, который незаметно переходил в шельфовый ледник Росса, плавучий слой льда длиной в четыреста миль, заканчивающийся в море. Когда Меррилл поднимался сюда, у него начинало слепить глаза от яркой белизны.

Везувий подал голос, призывая хозяина с вершины Маунт-Блад.

— Я в хорошей форме, но я же не собака!

Пес снова залаял.

Меррилл остановился, чтобы немного отдышаться. Он боялся смотреть по сторонам — ведь привычный пейзаж наверняка изменился до неузнаваемости. Страшно подумать, сколько часов он провел, исследуя этот континент, — больше, чем кто-либо другой! Много было потерь в его жизни, а теперь еще и земля, которую он считал почти домом, становилась чужой.

Везувий носом подтолкнул руку Меррилла, требуя, чтобы тот его погладил. Доктор потрепал пса по голове и наконец решился взглянуть по сторонам.

Ньюфаундленд заскулил, а Меррилл поморщился. Увидев диковинное зрелище, он невольно слишком сильно стиснул мохнатый загривок собаки. Солнечные очки, которые он захватил с собой, не пригодились. Да, оказывается, лед растаял не только по краям долины… Всегда покрытые снегом пики Вишбоун-Ридж, Моррис-Пик и Таск были оголены, точно найденные при археологических раскопках кости, пролежавшие в земле две тысячи лет. Ледник Лив перестал существовать. Вместо него появилась глубокая долина, заполненная камнями величиной с дом, из расщелины, где прежде находился ледник Зотикова, вытекала прозрачно-голубая река. Она исчезала за горой Мерсик-Пик, чьи каменные стены тоже полностью освободились от снега и льда. Такой знакомый мир, белый, холодный и сухой, превратился в свой призрак, влажное пространство, которое прорезали несколько мелких русел и одна полноводная река. «Река Лив», — догадался Меррилл.

Он опустился на большой камень, открыл флягу и сделал глоток. Глядя на противоположную сторону долины, по которой несла свои хрустальные воды река Лив, Меррилл не верил своим глазам. Он видел океан точно так же, как с балкона спальни в Портсмуте. От шельфового ледника Росса осталось лишь несколько айсбергов. Всего за месяц ледяная шапка Антарктиды растаяла.

— Боже праведный… — Меррилл снова встал. — Мира.

У него в мозгу пронесся вихрь сведений и образов. Он мучительно пытался выудить из памяти цифру, которую называли на бесчисленных симпозиумах.

— Сто семьдесят футов. — Меррилл повернулся к Везувию. — Они сказали, что уровень океана поднимется именно на такую величину, если растает лед в Южном полушарии. Но дом Миры на двести футов выше уровня моря. Она могла спастись, если, конечно, знала о катастрофе… А если она вышла за покупками? Или на пляж? Или… или…

Было ли время, чтобы эвакуировать население? Предупредили ли людей о наводнении? Волна могла промчаться по планете прежде, чем кто-нибудь понял, что случилось. Должно быть, погибли миллионы людей, произошли страшные разрушения… Но сейчас Мерриллу было плевать на это. Его мысли занимал только один человек.

Мирабель.

Меррилл помчался вниз по склону, чтобы как можно скорее связаться с внешним миром. Не имея радиоприемника, он мог лишь включить свой спутниковый передатчик и надеяться, что кто-нибудь уловит его сигнал и прилетит за ним. Море Росса его совершенно не интересовало. Древняя стена, полностью обнажившаяся и тянущаяся на сотни футов, не имела ни малейшего значения. Кости и закованные в лед останки неведомых науке существ, уносимые потоками талой воды, его не занимали.

Везувий осторожно прыгал по каменистому склону, уже понимая, куда направляется Меррилл. Собака умчалась далеко вперед, в восторге от теплого воздуха и ветерка, сладко пахнувшего чем-то незнакомым. Меррилл заволновался, оторвал взгляд от неровной земли и приставил руки ко рту рупором, собираясь позвать пса.

Но вместо этого издал пронзительный крик, зацепившись ногой за торчащий булыжник, полетел вперед, приземлился на гладкую каменную плиту, соскользнул на десять футов вниз и упал на что-то менее твердое.

Меррилл со стоном встал на ободранные колени и, морщась от боли, оперся расцарапанными ладонями о податливую почву.

— Неужели?

Прежде он видел в Антарктиде лишь камни, обдуваемые сильными ветрами. Но сейчас перед ним была земля: темно-коричневая, почти черная, мягкая и тучная. Меррилл провел руками по ее поверхности и нащупал высушенную солнцем корочку. Он тут же вспомнил, как они с Эйми работали вместе в саду. Грядки были сухими, словно припорошенными пылью, но чуть глубже сохранялась животворящая влага. Там отлично росли помидоры. Эйми их очень любила. Меррилл погрузил пальцы в почву, добрался до прелого слоя и вытащил небольшую щепотку. Ее запах пробудил воспоминания о прошлом.

Но тут его внимание привлекло нечто такое, что бросало вызов здравому смыслу. Меррилл наклонился пониже и принялся вглядываться в крошечное чудо. Он уже целый год не видел этого цвета. Зеленый.

Доктор провел пальцами по ростку размером с дюйм. Он прикасался к нему нежно, точно к маленькому ребенку.

— Жаль, что ты этого не видишь, Эйми, — прошептал Меррилл, пораженный до глубины души.

Он долго любовался растением, дав себе слово вернуться сюда утром, чтобы понаблюдать, как оно развивается. А потом стал думать о Мире… Если она жива, он обязательно приедет сюда вместе с ней и назовет новое растение в ее честь. Ей это понравится.


Глава 12


Картина, представшая ее глазам, напомнила Уитни последние кадры «Планеты обезьян»: статуя Свободы стоит покореженная и наполовину засыпанная песком. Разница заключалась только в том, что перед девушкой торчала колокольня, занесенная снегом… А обезьян, возможно, уже не было нигде. Город, вне всякого сомнения, лежал у нее под ногами, скованный льдом. Уитни видела только плоскую белую равнину, простиравшуюся до горизонта. Как и во многих городках Новой Англии, колокольня возвышалась над остальными зданиями, и впервые церковь стала для Уитни символом надежды, которую дарила всем людям, — надежды на спасение.

Над ее головой сверкал золотой крест, приведший ее сюда. Он сиял ослепительно ярко, несмотря на то что небо затянули темные тучи. Судя по всему, начиналась буря, и Мирабель очень хотелось поскорее оказаться в укрытии. Она приблизилась к церкви.

Колокольня, похоже, не пострадала. Вероятно, похороненное под снегом здание тоже сохранилось без особых разрушений. Однако вход Уитни найти не могла. Деревянный шпиль затвердел от мороза — и хоть бы одна доска оказалась прогнившей… Две его грани были плоскими, но две другие были обшиты планками, приколоченными горизонтально, под углом друг к другу, так что между ними оставались щели. Девушка попыталась расшатать перекладины. Увы. Однако другого слабого места у колокольни Уитни не обнаружила.

Ветер усилился, и холодный воздух пробрался под комбинезон. Погода менялась. Мирабель снова посмотрела на небо, по которому мчались тучи. И ей стало нехорошо, когда она догадалась, что именно к ней приближается.

Уитни слышала про арктические ураганы, их еще называли полярными циклонами. По рассказам моряков, они налетают на корабль с безумной яростью, ломая его в щепки. Ветры, дующие со скоростью сто пятьдесят миль в час, вспенивают морскую воду и снег, и эта мешанина бурлит, словно кипящее варево, а куски льда летят по воздуху, точно снаряды… Такой вихрь надвигался прямо на Уитни. Стихия, не сумев прикончить ее во время первой попытки, решила завершить начатое.

«Идите к черту», — подумала Уитни.

Сделав шаг назад, она решила навалиться на одну из досок всем весом своего тела. Если удастся сломать ее, она либо свалится на перекрытие, либо рухнет с десятифутовой высоты. Но понимала, что должна рискнуть. Сломанная кость лучше, чем смерть от свирепого холода. После трех попыток она остановилась и потерла плечо. Первые крупные снежинки начали падать с неба. Колючий воздух жалил кожу.

— Я тупица, — сказала Мирабель вслух.

Бросив рюкзак на лед, она открыла его и сунула внутрь руку, чтобы отыскать среди плотно упакованных вещей ледоруб. Это был не совсем топор в традиционном смысле, зато крепкий и острый. Она принялась рубить планки по краям. Через пять минут мышцы правой руки заныли. Ладонь страшно саднило. Холод мучил Уитни, ее сотрясала крупная дрожь. В месте соединения со стеной перекладина поддавалась, но сломать ее совсем не получалось.

«Оно должно быть не очень крепким», — подумала она.

Крупные снежинки сменила бесконечная лавина мелких, летящих горизонтально на огромной скорости. Мирабель оглянулась на приближающийся ураган. Сквозь белую пелену снега виднелся уходящий ввысь столб торнадо. Его приближение сопровождалось громким шипением и густым снегопадом, залепляющим лицо. Еще несколько мгновений — и Уитни перестала что-либо различать вокруг.

Она схватила рюкзак, немного отступила назад и изо всех сил нанесла по шпилю удар ногой. С громким треском планка разлетелась на куски. Отверстие оказалось достаточно широким, и Уитни, не раздумывая, прыгнула в него.

Ее обступил мрак, и она тут же почувствовала приступ клаустрофобии. Достала маленький фонарик, включила, и его луч выхватил из темноты фрагменты стен маленького, не больше общественного туалета, помещения с высоким конусным потолком. Кроме паутины, здесь ничего не было.

Ветер, закрутив снежные клубы, с ревом ворвался вслед за ней сквозь дыру. Похоже, она спаслась от урагана ненадолго; сомнительно, что колокольня устоит перед торнадо.

Уитни топнула ногой, не в силах справиться с охватившей ее яростью. Пол оказался крепким, но, что гораздо важнее, звук был глухим. Ей вряд ли удастся прорубить настил. Опустившись на колени, она стала искать люк или дверцу и вскоре обнаружила небольшое металлическое кольцо, вделанное в доски. Она просунула в него пальцы и дернула. Деревянная крышка, покидая свое гнездо, жалобно заскрипела. Оказалось, что это обычная панель.

Отложив ее в сторону, Уитни заглянула в отверстие. В свете фонарика она увидела длинную лестницу, ведущую вниз, и начала спускаться по ступенькам, поставив кусок дерева, закрывавший отверстие, на место. Шум бури сменила тишина. Рюкзак, висевший на одном плече, цеплялся за стенку, но Мирабель не стала останавливаться, чтобы его поправить. Лестница кончилась довольно быстро. Примерно на тридцать футов ниже того места, где Уитни проникла внутрь, находилась большая квадратная комната. Пустая, если не считать лестницы и двери высотой в три фута — без ручки.

Она толкнула дверь, и та легко и бесшумно распахнулась. Уитни ощутила теплое дуновение, которое было напоено ароматами, напомнившими ей о детстве. По воскресеньям большую часть дня они с родителями проводили в церкви. Ее окутал запах деревянных скамеек, старых книг, мелков. Переступив порог, она высветила фонариком маленький круглый столик, заваленный карандашами, бумагой и наполовину пустыми стаканами с замерзшим соком. «Воскресная школа», — поняла Уитни. Какой беспорядок! В большинстве воскресных школ, в которые она ходила, стаканы с соком, оставленные на столе, приравнивались к преступлению.

Уитни вышла из помещения и зашагала по коридору, по дороге распахивая двери. Она обнаружила еще два кабинета в том же виде, что и первый: прерванная работа, недопитый сок. У торцевой стены находилась глубокая кладовка, до отказа забитая церковными принадлежностями: старая кафедра, микрофоны, стопка непригодных к употреблению псалтырей, несколько подносов с чашами для причастия и коробка с какими-то белыми палочками.

«Нет, это не палочки, это свечи», — подумала Уитни.

Она пробралась между сваленными в кучу предметами. Коробка была полна доверху, в ней лежали сотни использованных рождественских свечей. Девушка достала одну, но зацепилась локтем за поднос с чашами, и ей пришла в голову идея. Проблема решена: свечи подарят ей свет и тепло. Правда, во время праздничной службы люди держат их в руках, поэтому здесь не было подсвечников, но для этой цели вполне сгодятся чаши.

— Благодарю тебя, Господи, за то, что церкви такие запасливые, — сказала она, улыбнувшись.

Мирабель рассовала по карманам свечи и чаши и вышла из кладовки, решив вернуться сюда еще раз. Она быстро обследовала остальные помещения, а потом поспешила вниз по лестнице на первый этаж. Прочные двойные двери из дуба вели в алтарь. Освещая себе дорогу тусклым фонариком, она добралась до кафедры священника. Уитни предполагала, что тепло в храме сохранится недолго, но у нее не было другого места для ночлега. Впрочем, церковь в ее представлении с детства связывалась с чем-то безопасным…

Уитни поставила двадцать чаш для причастия в ряд на подиуме, и тихий звон стекла эхом прокатился по залу со сводчатым потолком. Засунув в них свечи, девушка достала зажигалку из рюкзака и поднесла к одной из них, а затем, как делала множество раз во время рождественских служб, зажгла остальные свечи от первой.

Когда веселые огоньки осветили молитвенный зал, Уитни огляделась и увидела прихожан, которые сидели на скамьях, склонив в молитве головы… Все они превратились в ледяные статуи.


Глава 13


Вернувшись в лагерь, Меррилл включил аварийный передатчик. Эмоции немного отпустили его, и он собирался еще побродить по окрестностям: осмотреть древнюю стену, с которой стаял снег, поискать останки реликтовых животных и уникальные растения. Но едва вошел в палатку, почувствовал непреодолимое желание лечь и отдохнуть. Его тут же сморил сон.

Меррилл проспал остаток дня и всю следующую ночь. Столь глубокое забытье было вызвано страшной усталостью — мучительно долго продолжалось землетрясение, а потом хлынули новые впечатления.

Доктору снился старый сон. Он сидит на заднем сиденье родительского «шевроле» горохового цвета, за которым гонится злобный дилофозавр. Машина мчится по проселочной дороге, по обеим сторонам растут высокие деревья. Чудовище не отстает. В радиоприемнике раздается сигнал, а затем сообщение, что их заметили. Новости всегда заканчивались тем, что в них рассказывали про смерть его родителей, убитых динозавром.

Меррилл проснулся совершенно спокойный, сон больше не пугал его, как в детстве. Именно это по иронии судьбы пробудило в нем интерес к динозаврам, и в конце концов он стал палеонтологом. Впрочем, древние ящеры стали ему безразличны, когда в его жизни появилась другая страсть — желание понять природу человека. Он начал изучать мировую историю, получил степень доктора антропологии и археологии, но не отказался полностью от прежней профессии, занявшись раскопками мест, где можно было обнаружить и исчезнувших животных, и культурный слой. Во время своей первой экспедиции он нашел скелет саблезубого тигра, а вокруг лежали останки его несчастных жертв. Гигантский хищник был людоедом.

В конце концов научные интересы привели Меррилла в Антарктиду. Когда он впервые заявил о том, что собирается изучать цивилизацию и вымерших представителей фауны седьмого континента, коллеги принялись над ним потешаться. Критики замолчали только после того, как он обнаружил криолофозавра.

Прошло десять лет, и вот доказательства существования людей и животных на ледяном материке буквально всплыли на поверхность. Меррилл нахмурился, сел на кровати и принялся тереть виски. Он не знал, заинтересуется ли кто-нибудь его открытиями после глобальной катастрофы, которой подвергся мир.

«Не важно, я все равно считаю, что это интересно», — подумал он.

На мгновение его мысли вернулись к Мирабель, и у него сжалось сердце. В памяти всплыло ее милое лицо. Тревога за ее судьбу совершенно измотала его. Но что пользы от этих страданий — пока не прилетит вертолет, чтобы забрать его отсюда, он все равно ничего не сможет предпринять. Значит, нужно взять себя в руки, не отчаиваться, а заняться делом — к примеру, разработать план детального изучения найденной им стены.

Тишину разорвал пронзительный лай Везувия.

Пса не было на его обычном месте. Меррилл рывком поднялся с кровати, на которую накануне рухнул не раздеваясь, и выскочил наружу.

Он вдруг остро ощутил незнакомый сладкий запах. Словно в комнату внесли огромный букет и его аромат заполонил пространство. Доктор, щурясь от яркого света, достал из кармана солнечные очки. Затемненный ландшафт стал значительно четче, и Меррилл ахнул. Голубые, оранжевые, желтые, красные цветы усеивали склоны, выглядывая из зеленой травы. За одну ночь долина превратилась из голой пустоши в мечту ботаника.

Везувий снова залаял, и Меррилл попытался отыскать его по голосу. Ага, ньюфаундленд прячется за ящиком с припасами. Меррилл осторожно, стараясь оставаться незамеченным, заглянул туда. Везувий лежал в ручье, засунув голову под ящик. Вода обтекала мощное тело собаки, унося прочь кружащиеся листья и лепестки.

Сначала Меррилл испугался, что пес каким-то образом застрял, а выбраться самостоятельно не может, и бросился к нему. Но Везувий вытащил голову из-под деревянного днища и опять загавкал. Меррилл мог бы поклясться, что собака улыбается.

Что он затеял?

Везувий, не обращая на хозяина особого внимания, что было на него совсем не похоже, с видом глубокой заинтересованности снова нырнул под ящик. Он так же вел себя дома, когда теннисный мячик закатывался под диван.

— Везувий, — позвал доктор.

Пес продолжал его игнорировать.

Меррилл подошел поближе и наклонился, но ничего любопытного не заметил. Он вздохнул.

— Честное слово, если ты влюбился в камень…

Меррилл мягко положил руку на бок Везувия, и тот отреагировал ровно так, как ожидал доктор: немедленно отодвинулся, освобождая хозяину место. Но опущенная голова и подергивающиеся лапы говорили о том, что он с нетерпением ждет возможности вернуться на свой пост.

Опустив руки в холодную воду, Меррилл полез под дощатый настил. Там было темно, и он различил лишь смутные тени — скорее всего, камни — и поблескивание ручейка. Неожиданно один из камней сдвинулся с места и метнулся к его лицу.

Меррилл, вскрикнув, дернулся назад и с размаху сел на свежую траву. Однако успел увидеть, как из-под ящика выскочила маленькая зверушка и шмыгнула в ямку. Везувий тут же ринулся в погоню, пытаясь прижать беглеца лапой, а потом принялся, как заведенный, раскапывать землю. Меррилл почти ничего не успел разглядеть, только серое пятно… Тем не менее это было живое существо, которое дышало воздухом.

«Может, в ящике пряталась мышь?» — задал себе вопрос доктор. Нет, решил он. Она превратилась бы в кусок льда прежде, чем началась великая оттепель. А вдруг окоченевший воришка отогрелся и ожил? Ведь некоторые виды лягушек проводят зиму в спячке, а весной просыпаются. Однако это создание не относилось к классу земноводных. Оно двигалось иначе, и Меррилл мог бы поклясться, что видел шерсть. К тому же он никогда не слышал, чтобы млекопитающее замерзло и при этом не умерло… если только…

Меррилл затаил дыхание. Есть еще одно объяснение.

Ангидробиоз. Иными словами, жизнь без воды. Существуют организмы — растения, насекомые, паразиты, — клетки которых в определенные периоды обезвоживаются и обменные процессы в них прекращаются. Самыми известными являются артемии, которых называют морскими обезьянами. Этих неприхотливых рачков дети радостно скармливают своим любимым аквариумным рыбкам, а между тем в способности к ангидробиозу им нет равных. Меррилл улыбнулся. Морских обезьян только что свергли с их трона.

Антарктида представляла собой идеальное место для того, чтобы вести так называемую скрытую жизнь, которая внешне мало чем отличалась от смерти. Здесь было настолько холодно, что тот, кто оказывался на открытом воздухе без защиты, подвергался сублимации. Вместе с тем этот континент, вопреки мнению большинства, являлся самым сухим на планете. «Лед не мокрый», — с усмешкой объяснял Меррилл оппонентам, высказывавшим сомнения на сей счет. Он принадлежал к группе ученых, считавших, что Антарктида замерзает и оттаивает приблизительно каждые пять тысяч лет. Теперь, когда лед вернулся в свое жидкое состояние, находившиеся в спячке семена — и существа — пробудятся, как после долгого ночного сна.

Меррилл рассмеялся, наблюдая за тем, как Везувий старательно раскапывает землю вокруг норки. Интересно, кто еще может проснуться после пяти тысяч лет ангидробиоза?


Глава 14


Испуганная Уитни несколько минут стояла без движения, разглядывая мертвецов. Покрытые кристалликами льда лица блестели в пламени свечей… Мужчины, женщины, дети сидели на скамьях в разных позах, у многих головы были опущены, руки сжаты перед грудью. Церковь сумела дать достойный отпор цунами — внутри было совершенно сухо, — но холод убил людей до того, как они успели что-либо предпринять.

Мирабель медленно обвела их взглядом. Две пожилые женщины с закрытыми глазами прижимаются друг к другу. Отец держит на руках дочь, которой не больше шести; его объятие даже после смерти оставалось крепким и надежным. Возле него — большая семья, они взялись за руки, черты искажены ужасом. Мать кормит грудью малыша, теперь они соединены навечно.

Уитни всхлипнула, и этот звук эхом прокатился по высокому храму. Никогда в жизни она не видела ничего более печального.

Самое странное, что она им завидовала. Никто здесь не умер в одиночестве; рядом были друзья, родные или просто люди, которых объединяли общая беда и общая вера. А Уитни, даже если ее пощадит ураган и она увидит солнце и траву, похоже, суждено до конца жизни оставаться без семьи.

Она не отрывала взора от странного места упокоения, где равенство перед лицом вечности было столь очевидным, и думала о своих родных. В детстве родители казались ей безупречными и бессмертными. Уитни не могла представить их себе по отдельности… О, она ошибалась тогда. А теперь страшная катастрофа оборвала прежние связи с миром… Все, кого она знала, — ее друзья и большая семья, жившие в Мэне, Нью-Гемпшире и Массачусетсе, — возможно, тоже погибли. Замерзли, как эти прихожане.

Опустив ладонь, которой она зажимала свой рот, чтобы не закричать от страха, девушка села за кафедру. Стул из темного дерева был украшен искусной резьбой и обит красной тканью. «Как трон», — отметила про себя Уитни. Подростком она отказывалась ходить в церковь, считая ее законы и правила слишком строгими и угнетающими, а служителей веры — чересчур властолюбивыми. Ее возмущало, что они обращаются с ней, словно с невежественной простолюдинкой.

Она повернула голову направо и вздрогнула, увидев еще один труп, восседавший на соседнем, столь же роскошном стуле. Это был прекрасно одетый мужчина с ухоженными руками, лысый. Мирабель заглянула ему в лицо. Оно светилось покоем и умиротворением. Человек принял свою кончину, полностью уповая на волю Божию. В окоченевших пальцах он сжимал Библию.

Изумленная Уитни догадалась, что это пастор. Он, видимо, умер, читая своим прихожанам проповедь о спасении. Люди, увидев, как сильно отступило море, вероятно, пришли в храм в поисках ответа у высшей силы или надеясь, что здесь они будут в безопасности. Когда в город ворвалась вода, священник наверняка понял, что всех их ждет смерть, и, скорее всего, рассуждал о милосердии небес и вечной жизни. А потом смотрел, как умирают люди, один за другим, и холод сковывает их тела. На глаза Мирабель навернулись слезы, и она почувствовала уважение к этому человеку, который остался на своем посту до самой последней минуты. Увидит ли он оттуда, где сейчас находится, как она тоже умрет в этой церкви, превратившейся в общую гробницу?

— Не волнуйтесь. — Мирабель наклонилась и прочитала имя, написанное черными чернилами на именном жетоне. — Пастор Джефф, я не умру. Не сегодня. И не здесь.

Немного согревшись, Уитни достала спальный мешок, чтобы провести ночь на полу, за кафедрой, между пастором и его паствой. Спать рядом с таким количеством покойников было дико, но торжественное лицо пресвитера навевало спокойствие, к тому же Мирабель боялась одиночества больше, чем мертвых тел. Она зажгла еще несколько свечей, и в молельном зале стало светлее и теплее.

Кто знает, сколько времени ей придется провести здесь. Она снова опустилась на свой стул рядом с пастором, вздохнула и посмотрела на Библию. Она не открывала ее с самого детства и решила, что сейчас самый подходящий для этого момент. «Впрочем, здесь все равно больше нечего читать», — усмехнулась она про себя. Ухватившись за книгу, Уитни потянула ее на себя, и она легко выскользнула из рук покойного. Девушка принялась листать страницы. Толщина Писания внушала ей трепет.

Взглянув на неподвижные черты пресвитера и его лысую голову, блестевшую в свете свечей, она произнесла:

— Итак, пастор Джефф, с чего вы посоветуете мне начать?

Ей ответил голос из прошлого:

— Начни с начала.

Так сказал ей отец, услышав этот вопрос двадцать лет назад.

Она нашла Книгу Бытия и погрузилась в библейский текст. Не замечая времени, Уитни читала о сотворении мира, потопе, Каине и Авеле, Вавилонской башне — истории, выученные когда-то, но постепенно потускневшие в памяти. Теперь, когда она стала взрослой, они показались ей гораздо интереснее. В них было множество диковинных подробностей, которых она не замечала прежде. Когда она дошла до жизнеописания Авраама и Иакова, а затем приступила к Исходу, ее одолел сон.

Уитни не знала, сколько она проспала, но неожиданно открыла глаза — она не шевелилась, затаив дыхание и боясь даже моргнуть. Звук, разбудивший ее, повторился: стук, стук, стук. Кто-то топал наверху. Может, не все прихожане погибли? Вряд ли. В зале не осталось ни одного живого человека. Видимо, незваные гости — судя по шагам, их было несколько — влезли внутрь через колокольню. Они двигались быстро. Когда Уитни проверяла помещения наверху, то делала это старательно и не спеша, пытаясь найти что-нибудь полезное. Но пришельцы, видимо, очень торопились и их интересовало что-то определенное. Уитни стало страшно: вдруг они ищут ее? Никто не мог знать, что она находится здесь, но ничего другого в голову ей не приходило.

Их намерения были неизвестны, и у нее разыгралось воображение. Год назад Уитни разуверилась в человеческой доброте. И с тех пор, сталкиваясь с незнакомыми людьми, не ждала от них ничего хорошего. Конечно, многие своими поступками доказывали, что она ошибается. Сейчас было то же самое. Она предположила худший сценарий — трое мужчин явились сюда, чтобы ее изнасиловать, а потом убить.

Если так, их ждет сюрприз. Уитни оглянулась на пастора. Выражение его лица нисколько не изменилось. Впрочем, даже если бы это произошло, она бы, наверное, не удивилась.

— Здесь есть место, где можно надежно спрятаться? — шепотом спросила она. Его мертвые глаза взирали на молящуюся паству. Она в ужасе сглотнула… но других вариантов все равно не было. — Спасибо.

Уитни выхватила пистолет и задула свечи. В темноте она пробралась к третьему ряду скамей, проскользнув мимо пары прижавшихся друг к другу пожилых женщин, села и склонила голову в молитве.


Глава 15


Раньше палатка, где размещалась походная лаборатория и хранились записные книжки Меррилла, была полупустой, а теперь напоминала заполненный образцами сарай. Меррилл, поспешно обрабатывая находки, вносил в каталог каждое новое растение, попадавшееся ему на глаза. Он обнаружил даже двух маленьких насекомых, спрятавшихся под камнем около ручья. Еще ему предстояло поймать или хотя бы увидеть одно из существ, на которых охотился Везувий, и он не сомневался в успехе.

Доктор насчитал семнадцать разновидностей цветов, три — травы и четыре — крупных растений с жесткой корой, которые очень быстро развивались. Было любопытно, какой вид они примут. Меррилл в буквальном смысле слова видел, как они растут. Он наблюдал за одним из них — за полчаса ствол вымахал на шесть дюймов, и его украсили три листочка. Жизнь захватывала пространство Антарктиды. Молодая поросль выпирала из земли стремительно, как игрушка из губки, разбухающей в воде.

Прошло три дня с тех пор, как Меррилл активировал аварийный датчик, но за это время ни разу, даже вдалеке, не заметил ничего похожего на вертолет. Сперва он все откладывал обследование еще одной древней стены, недавно показавшейся из-подо льда приблизительно в миле отсюда, так как боялся пропустить появление спасателей. Но теперь он полагал, что ему придется ждать их долго. В мире появились гораздо более важные проблемы, чем освобождение старика из добровольной ссылки. В этом он был уверен.

Утром, собрав несколько новых образцов растений и оставив их в лаборатории, Меррилл позвал Везувия, и они поднялись по извивающейся горной тропинке, ставшей скользкой от мха. Меррилл с горы мог разглядеть только верхнюю часть постройки. Интересно, велико ли ее сходство с той, полуразрушенной, которую он нашел в долине?

Меррилл сделал большой глоток из фляги. Вода из ручья, протекающего по долине, была свежей, холодной, хотя воздух новой Антарктиды, теплый и влажный, как в тропиках, словно окутывал все вокруг душным одеялом. Стерев со лба пот, Меррилл свистнул, позвав Везувия, и направился к стене.

Каменная кладка тянулась вдоль линии горизонта, от гор до моря Росса. Доктор пришел к выводу, что именно такое расположение позволило ей выстоять во время великой оттепели. Если бы она шла вдоль берега, тающий лед снес бы ее и разбросал обломки.

Меррилл уже прошагал одну милю, поэтому заново прикинул расстояние до стены и ее размеры и заторопился. Через час за спиной осталось еще три мили. Меррилл уже мог различить фрагменты грандиозной постройки. Было ясно, что сооружение невероятно высокое. Он приметил открытое место, где росли незнакомые виды цветов и трав, но не стал задерживаться и побежал.

Прошло довольно много времени с тех пор, как Меррилл бегал в последний раз. Он обрадовался, что находится в достаточно приличной физической форме и что усилия, которые ему приходится прикладывать, не слишком сказываются на работе сердца и легких. Он прибавил скорость, наслаждаясь ветерком, развеявшим духоту. Везувий мчался рядом, высунув из пасти влажный язык. Если бы он не затормозил всеми лапами, когда его накрыла прохладная тень стены, то врезался бы прямо в нее.

Меррилл остановился в нескольких шагах от гигантского сооружения и посмотрел вверх.

— О господи…

Стена достигала примерно двадцати пяти футов в высоту и была построена из обработанных каменных блоков размером с микроавтобус, пригнанных друг к другу так, что соединений почти не было видно. В первый момент Меррилл подумал, что невозможно возвести такую громаду, не прибегая к современным технологиям. Но потом вспомнил, что многие говорили то же самое про египетские пирамиды или Великую Китайскую стену. «Нет, — решил он, — это сделано руками человека… но кем?»

Вероятно, по аналогии с прошлым, для строительства стены потребовалось огромное количество рабов, и здесь наверняка остались неоспоримые свидетельства этого. Доктора охватило невероятное волнение при мысли, что поток тающего льда мог унести в море бесценные артефакты и погубить дело всей его жизни.

«Я непременно найду здесь что-нибудь интересное, — подумал он, — Иначе быть не может».

Меррилл повернулся к Везувию, который старался держаться на безопасном расстоянии от стены.

— Везувий! Принеси косточку!

Ньюфаундленд просто обожал закапывать косточки, теннисные мячи и палки. Услышав приказ, он спешил продемонстрировать одно из своих бесценных сокровищ и находил что-нибудь подходящее, даже если он ничего на этом месте не зарывал. Везувий не подвел хозяина, решив, что в земле спрятана какая-то замечательная вещь, тут же опустил нос и забегал зигзагами около стены. Он очень тщательно выполнял свою работу.

Через пять минут Везувий радостно залаял и приступил к раскопкам. Из-под его задних лап летели комья земли и корни растений. Когда Меррилл подошел, пес уже успел выкопать яму глубиной в фут. Через минуту лохматый труженик явно наткнулся на что-то твердое.

— Везувий, подожди.

Пес мгновенно подчинился, зная, что хозяин все доделает за него и в награду бросит найденный предмет, чтобы он его принес. Навострив уши, Везувий наблюдал, как Меррилл забирается в яму. Да, что-то действительно прощупывалось. Вот появился белый краешек. Доктор начал осторожно стряхивать с него землю. Очистив несколько дюймов, Меррилл остановился и почесал в голове. Он не имел ни малейшего представления, что это такое.

Положив пальцы на холодную поверхность, он провел ими до того места, где находка торчала из грунта. Нащупал небольшую выпуклость, которая резко обрывалась, и потянул на себя. Предмет слегка сдвинулся с места. Меррилл вцепился в него обеими руками и дернул изо всех сил. Тот неожиданно поддался, и ученый повалился на спину. Выпрямившись, он увидел, что Везувий пришел на подмогу и с рычанием тащит из ямы большую кость. Достаточно крупную, чтобы принадлежать динозавру, включая криолофозавра. Но она не имела никакого отношения к ящерам, и озадаченный доктор не сдержал изумленного возгласа.

Это была человеческая бедренная кость длиной в пять футов.


Глава 16


Уитни прочитала множество приключенческих романов — пока часами дожидалась подходящего момента, чтобы сделать снимок какого-нибудь редкого зверя, — и почерпнула из них много полезных сведений: к примеру, выбитые из жизненной колеи герои успокаивались, взяв в руки свое любимое оружие. Каким-то непостижимым образом холодная сталь ствола и его вес давали им сверхъестественную уверенность. Размахивая ржавым мушкетом, потомок захиревшего рода мог сделать невозможное, даже если у него оставался один выстрел. У Мирабель в магазине было двенадцать пуль, но она страшно нервничала и сомневалась, что сможет ранить буйвола с десяти шагов. Она привыкла прицеливаться, держа в руках камеру, а не пистолет, и от мысли, что ей придется послать пулю в живое существо, ее затошнило.

Но кто-то за ней сюда явился. Три человека, чьи шаги эхом раздавались в церкви, приближались к ней. Двое шли очень медленно, один направлялся к лестнице.

Уитни напрягла зрение. Напрасно — кругом царила кромешная тьма. Окна были завалены снегом, который засыпал крышу церкви до половины колокольни. Он был непреодолимой преградой, лишившей Уитни света и возможности выбраться наружу, минуя тех троих, которые за ней охотились…

Она стиснула рукоятку пистолета, отчаянно надеясь, что к ней вернется уверенность в себе. И тут дверь в храм со скрипом распахнулась, грохнув о стену.

Хотя каждая клеточка ее существа требовала, чтобы она сорвалась с места и бросилась бежать, Уитни сидела совершенно неподвижно, едва дыша, усилием воли пытаясь смирить удары сердца. Она рискнула бросить взгляд в сторону двери — в проеме стоял высокий широкоплечий человек с фонариком в руках. Уитни уловила звук, похожий на посапывание, и догадалась, что вошедший принюхивается. «Проклятье», — подумала она. Дым свечей. Он понял, что она здесь.

Мужчина вошел внутрь, и его тяжелые сапоги прогремели по деревянному полу. Он остановился, очертил лучом фонарика круг. Похоже, несчастные замерзшие прихожане не произвели на него впечатления, и он упрямо продолжил свои поиски.

Не поднимая головы, Уитни постаралась казаться такой же неподвижной, как соседи. Если этот человек посветит ей в лицо, он заметит, что ее кожа не блестит, как у сидящих рядом мертвецов. Может, ей повезет и преследователь решит, что она уже ушла отсюда?

Луч дважды скользнул по ней, а потом переместился в переднюю часть храма, где замер на несколько мгновений. Вошедший увидел пастора… и свечи. Но это говорило лишь о том, что кто-то их жег. Это вполне мог быть пастор, который предпринял отчаянную попытку спастись от холода. Длинный тип, освещая себе дорогу, затопотал к кафедре.

Уитни осмелилась скосить глаза в его сторону. Фонарик светил нестерпимо ярко, и она чувствовала себя обнаженной на виду у всего мира. Прежде чем опять уставиться в пол, она заметила, что мужчина держит большую винтовку, и содрогнулась от ужаса. Ее девятимиллиметровый пистолет показался ей детской игрушкой. Если бы у этого здоровяка были нож или бита, обойма с двенадцатью пулями могла бы пригодиться… Что же делать? Судя по всему, он сурвивалист[3 - Человек, готовящийся выжить в экстремальных условиях (атомный взрыв, террор, экологическая катастрофа).] из нью-гемпширских латиносов, долбаный искатель приключений, да и ружье у него в руках подтверждало, что намерения у него, мягко говоря, не слишком благородные.

Она услышала, как мужчина поднялся на кафедру. Стук металла о дерево говорил о том, что он положил свое оружие. Уитни отчаянно захотелось его пристрелить. В тире она показывала вполне приличные результаты, и, хотя ни в коей мере не считала себя снайпером, одна из двенадцати пуль вполне могла попасть в цель… если ей удастся унять дрожь в руках. «Нет, — подумала Уитни, — мне не пробраться мимо его дружков». Она могла рассчитывать только на одно — сидеть тихо и надеяться, что они ее не найдут.

— Я знаю, что ты здесь, малышка, — смеясь, заявил громила. У него был сильный латиноамериканский акцент, приправленный бравадой.

«Отлично, — подумала Уитни, — влюбленный мачо явился, и как раз вовремя».

Она не произнесла ни звука, застыв в молитвенной позе.

— Воск еще теплый, — сказал он.

Луч фонаря по очереди остановился на каждом из прихожан. Когда свет упал на Мирабель, она почувствовала боль во всем теле, словно свело все мышцы. Затем яркое пятно скользнуло прочь.

Через минуту мужчина вздохнул, поднял оружие и направился к первому ряду скамеек. Он шел слева направо, тыча металлическим корпусом фонарика в замерзшие щеки прихожан. Изучив первый ряд, на котором сидели двадцать два мертвеца, он пошел быстрее. Занялся вторым рядом, постукивая по лицам погибших, иногда один раз, иногда несколько.

Он справился со вторым рядом за сорок секунд, перешел к третьему — тому, на котором сидела Уитни, — двигаясь еще быстрее. «Возможно, он рассчитывает, что я не выдержу и сорвусь с места», — подумала она. Ее ноги отчаянно ныли, ей и вправду хотелось вскочить и помчаться к двери, но она сидела, как прикованная к скамейке.

Сурвивалист пробирался по проходу, задевая колени покойников, словно ему срочно потребовалось сходить в туалет, до того как начнется служба. Он находился уже близко от Уитни. Она слышала все тот же звонкий звук, когда металл постукивал по заледеневшей плоти. И вдруг ее больно ударили по скуле.

Неожиданно ее охватило чувство, какого она до сих пор никогда не испытывала. Рассудок затмила бешеная ярость, придавшая ей сил. Уитни бросилась вперед и, ухватившись за винтовку, толкнула проклятого латиноса, прижала дуло пистолета к его подбородку и как следует надавила.

— Брось оружие, или я нажму на курок, — велела она.

Мужчина, не говоря ни слова, выпустил из рук приклад, и он рухнул на пол между скамьями.

— А теперь фонарик.

Она знала, что тяжелый фонарик в умелых руках может стать смертельно опасным.

Фонарик упал на колени мертвой женщины, прислонившейся к своей сестре или подруге рядом с Уитни, и застрял в складках одежды вертикально, осветив лицо преследователя. У него были смуглая кожа и темные, слегка взъерошенные волосы, видимо, из-за того, что он снял капюшон. Карие глаза сверкали. Она не заметила в них страха, и это вызвало у нее беспокойство. Его губы тронула улыбка.

Ну кто станет улыбаться, когда одно неверное движение грозит пулей в голову? «Он, наверное, не в себе», — подумала Уитни. Лучше спустить курок прямо сейчас, пока он не решил вступить с ней в схватку. Она еще сильнее стиснула пальцы вокруг рукоятки.

— Я бы на твоем месте не стал это делать, — сказал мужчина. — Ты можешь поранить кого-нибудь этой штукой.

Уитни переместила дуло к его кадыку, и он начал задыхаться.

— Назови одну уважительную причину, по которой мне не стоит это делать, — ответила она.

Мужчина приподнял бровь и криво усмехнулся.

— Если наше свидание плохо закончится, тебе не повезет, как насчет такой причины? — прохрипел он.

Уитни собралась нажать на курок, но ее остановил громовой голос:

— Оружие на пол!

Он говорил без акцента. Уитни покосилась на дверь, не убирая пистолета от шеи своего врага. Там стояли мужчина и женщина, оба целились в Уитни. Она могла убить латиноамериканца, но эти двое нашпигуют ее пулями прежде, чем он испустит последний вздох. Она оказалась в ловушке.

— Мы не желаем вам вреда, — сказал второй охотник за скальпами, еще здоровее первого.

— Дерьмо собачье.

Он опустил ствол и двинулся в ее сторону.

— Стойте! Я не хочу его убивать.

Мужчина рассмеялся.

— Легче сказать, чем сделать.

— Что…

Мимолетное движение — и Уитни почувствовала резкую боль в запястье, а в следующее мгновение улыбчивый брюнет наставил ей в лицо ее же пистолет.

— Он прав, малышка, легче сказать, чем сделать.

— Кто вы такие, черт подери? И что вам от меня нужно?

Крупный мужчина положил свою винтовку на ближайшую скамейку, направил луч фонарика так, чтобы она могла его рассмотреть, и протянул руку.

— Капитан Стивен Райт. Подразделение специального назначения США.

Уитни посмотрела в серые глаза Райта и не увидела в них дурных намерений. Он говорил правду.

— Вы спасательный отряд?

— Нет, мисс Уитни, мы здесь исключительно ради вас.

Латиноамериканец убрал пистолет, перевернул его и отдал Уитни.

— Кроме того, малышка, нам некого спасать, — сказал он, все так же улыбаясь половиной рта.


Глава 17


С тех пор как в Антарктиде произошло грандиозное землетрясение и лед растаял, дни становились все длиннее и длиннее. В это время года Меррилл привык работать в постоянных сумерках, но сейчас здесь было так же светло, как в Нью-Гемпшире летом.

Буйная растительность стремительно захватывала новые территории — доктор в жизни не видывал ничего подобного. Самым быстрорастущим деревом, о котором он когда-то читал, была азиатская павлония, прибавлявшая в высоту двадцать футов в год. Но, судя по его наблюдениям, некоторые виды местных растений могли с легкостью побить этот рекорд. Эта земля выглядела заколдованной. «Волшебный лес», — думал Меррилл и улыбался, покачивая головой.

Несколько приземистых деревьев, росших неподалеку от лагеря, начали цвести. Казалось, в лепестках пульсирует алая кровь — как у просвечивающих на солнце роз. По лазурному небу плыли белые, словно вылепленные из ваты, облака. «Уж не перенесся ли я в рай?» — спрашивал себя Меррилл. Правда, в эдемском саду вряд ли летало столь огромное количество кровососущих насекомых. Впрочем, если бы их не было, в прежнее время сюда толпами повалили бы туристы и здесь мгновенно появились бы курорты и тематические парки. Уникальные деревья срубили бы, новые виды растений уничтожили, а на берегу насыпали бы свежий песок. И все ради чего? Чтобы создать антарктический Диснейленд? Поставить аттракцион «Русские горки»? Подобные развлечения и стремление пощекотать себе нервы не делают чести представителям гомо сапиенс.

«Тем больше причин продолжать работу» — сказал себе Меррилл.

Он возвращался к стене, заросшей густым пурпурным мхом, несколько раз и посылал Везувия на поиски костей. Отходить далеко от ямы не приходилось, и доктор надеялся, что тело несчастного гиганта не потревожил поток льда. Они нашли плечевую кость, несколько пястных и лучевую — все от левой руки. Меррилл, изучая останки под увеличительным стеклом, обнаружил едва заметную линию перелома посередине лучевой кости — она срослась прекрасно. Самой серьезной и эффектной находкой стала нижняя челюсть. Справа целиком сохранились пять зубов. Два задних были кривыми коренными, обычного вида, а три соседних — острыми, точно специально заточенными. Но никаких признаков искусственного повреждения эмали доктор не нашел. Они выросли такими. Громадный человек мог срывать мясо с костей так же легко, как лев.

Однако Мерриллу и Везувию предстояло откопать остальные части скелета. Доктору хотелось узнать, являлся ли этот мужчина отклонением от нормы или существовали и другие, такие же, как он. Вне всякого сомнения, он был великаном, как библейский Голиаф. Судя по размерам бедренной кости, его рост достигал по меньшей мере двенадцати футов — на три фута выше самого высокого человека, известного истории. Для подобных гигантов, страдавших ранним артритом и другими болезнями суставов, любая физическая деятельность представляла серьезную проблему, не говоря уже об усилиях, которые требовались для строительства стены.

Мерриллу пришло в голову, что человек, чей скелет он нашел, мог быть королем или даже живой святыней. Если он отличался от всех остальных и с трудом передвигался, ему, вероятно, поклонялись как божеству и всюду носили на руках. В таком случае почему его оставили умирать? Катастрофа? А может, великан наблюдал за строительством стены несколько тысяч лет назад, когда континент замерз?

Меррилл потер виски. Он встал, отвернулся от разложенных на столе костей и потянулся. У него начала болеть голова, что случалось редко, если только он не забывал надеть очки. Но сейчас доктор был в очках. Он снял их, оставил на столе и вышел из палатки.

Возле нее в странной позе лежал Везувий. Его язык вывалился из пасти.

— Везувий! — позвал Меррилл, но пес не пошевелился.

Доктор опустился на колени и положил руку на грудь собаки. Везувий дышал медленно, с трудом. В этот момент у самого Меррилла больно перехватило дыхание. Вот в чем дело — на растущих повсюду высоких деревьях, у которых не было нижних ветвей, раскрылись цветы, и в воздухе клубились облака желтой пыльцы.

«У бедного Везувия приступ аллергии», — сообразил Меррилл и, обхватив могучее тело пса, потащил его в палатку, где пыльца до них не добралась бы. Но закашлялся и едва не задохнулся от мучительных спазмов, сжимавших горло. С каждым шагом перед глазами у него вспыхивали мириады пляшущих огней; почти ослепший, он доволок собаку до входа в палатку, и они вместе повалились на пол без сознания.


Когда Меррилл пришел в себя, вокруг уже царил полумрак. Должно быть, наступил вечер. Он посмотрел на Везувия.

— Эй, приятель, — позвал он пса.

Пес заморгал, подполз к хозяину и принялся оглушительно колотить хвостом по полу. Меррилл, поморщившись, приподнял голову. Она еще кружилась, но с легкими все было в порядке, он мог свободно дышать.

Вдруг ньюфаундленд дернулся, словно его ударило током, вскочил и навострил уши.

— Что такое, Везувий?

Пес зарычал, выразив беспокойство. Меррилл нахмурился. Только пылесос вызывал у собаки такой страх.

Доктор выглянул наружу. Перемены были налицо. Деревья стали в два раза выше, а их вершины покрылись овальными листьями, которые образовывали почти непроницаемый полог. Сквозь него кое-где пробивались тонкие лучики солнца. Неужели стволы так вымахали за день или Меррилл был без сознания больше суток? Он не мог узнать это наверняка, но ворчание в желудке подсказывало, что времени минуло немало.

Красные лепестки опали, засыпав землю ярким ковром, который мог бы украсить лучшие церемонии Голливуда. Везувий вылез из палатки, потянул носом и стал чихать. Он все еще нервничал. Воздух был напоен густыми ароматами. Меррилл слышал журчание ручья неподалеку, но уже не мог его разглядеть. Да и скалы, окружавшие долину, исчезли под густыми кронами.

Тут Везувий что-то учуял, и его шерсть встала дыбом. Таким Меррилл его еще не видел. Инстинкты, доставшиеся псу в наследство от общих с волками предков, предупредили его об опасности. Но что им грозит? Меррилл огляделся по сторонам. Он ничего не слышал, ничего не видел и не улавливал никаких новых запахов.

Неожиданно в джунглях раздалось глухое квохтанье — словно большое животное подражало голосу птицы. И тут Меррилл понял, почему волновался Везувий. Какое-то существо пряталось в зарослях ярдах в двадцати. Доктор почувствовал на себе его изучающий взгляд. Оно не могло быть слишком крупным, поскольку его полностью скрывали кусты, но Меррилл знал, что самые грозные хищники берут не ростом.

Учитывая обстоятельства, все живые существа, очнувшиеся после спячки, должны быть невероятно голодны. Что может быть опаснее, чем приближаться к гризли, проснувшемуся после долгой зимы? А существа, населявшие Антарктиду, спали тысячи лет. Тут даже завзятые вегетарианцы попытаются сожрать все, что попадется им на глаза. Получалось, что им с Везувием, двум откормленным млекопитающим, грозит серьезная опасность.

Пес яростно залаял. Меррилл напрягся, не зная, чего ожидать. Внезапно диковинное существо, издавая громкие птичьи крики, выпрыгнуло из кустов и помчалось прочь.

Меррилл вздохнул с облегчением и погладил собаку.

— Я знал, что не зря взял тебя с собой.


Глава 18


Те трое, что шли по следам Мирабель, были прекрасно подготовлены к новым условиям. Они передвигались на снегоходах, каждый из которых тащил за собой трейлер на лыжах, заполненный всем необходимым для выживания. Среди этого скарба нашлось несколько фонариков, работающих от батареек, и церковь залило тускло-желтое сияние, осеняя лица замерзших прихожан теплой аурой жизни. Затем появилась печь на пропане, достаточно большая для двух кастрюль с суповой смесью. Обычно Уитни относилась к такой еде без особого энтузиазма, но горячее есть горячее, к тому же она ужасно проголодалась. А когда Райт достал из рюкзака четыре портативных пропановых обогревателя и запасные баллоны, рассчитанные на много дней, Уитни радостно рассмеялась. Это было настоящее богатство! После приятного знакомства все четверо с максимальными удобствами устроились на ночлег, чтобы утром отправиться на юг.

Латиноамериканец, которого звали Виктор Круз, служил подрывником в корпусе морской пехоты США. Он был красивый мужчина — резко очерченные скулы, роскошные черные волосы, блестящие карие глаза — и прекрасно знал об этом. От него исходили уверенность и ощущение силы. «Прямо герой романа», — фыркнула про себя Уитни. Он постоянно проверял и перепроверял припасы, желая убедиться, что маленький отряд ни в чем не будет нуждаться по дороге домой. Где находился дом, девушке не сказали.

Все трое почему-то молчали о том, что произошло с миром. Видно, пытались оценить Уитни — вдруг правда о действительности выведет ее из равновесия и это значительно усложнит их миссию? Странные люди. Она провела столько ночей в слезах, оплакивая смерть родных и друзей. Она знала, что миллионы людей погибли. Что может быть хуже? Поэтому Уитни с полным основанием считала: после всего этого ее вряд ли удастся слишком сильно ошеломить.

Больше остальных Мирабель заинтересовала женщина. Сейчас она уже второй раз за день хмуро чистила свою снайперскую винтовку. Ее звали Кэтрин Феррел, но, когда Райт представлял ее Уитни, она перебила: «Называй меня Феррел». И с тех пор не произнесла ни единого звука. Но у Мирабель сложилось впечатление, что Феррел понимает окружающих без слов, причем с опережением. Однажды Райт подошел к Кэтрин и не успел даже рта раскрыть, как та молча подняла с пола баллон с пропаном и протянула ему.

— Спасибо, — сказал он.

Феррел кивнула и, отвернувшись, стала прикреплять баллон к последнему портативному обогревателю. Уитни решила, что эта женщина, вероятно, обладает экстрасенсорными способностями, и собралась проверить свою теорию. Улучив момент, она уставилась на Феррел, думая о том, как великолепно та смотрелась бы в порнофильме про тюрьму в роли крутой зэчки, которая избивает новеньких. Быстрее, чем Уитни успела отвести глаза, Феррел подняла голову и выдержала ее взгляд.

— Хочешь трахнуться по быстрому?

Уитни с трудом сглотнула. Эта женщина ненормальная!

— Только мои любовники имеют право так на меня пялиться, — заявила Феррел.

Круз с улыбкой на лице плюхнулся рядом с Уитни.

— Вот почему я всегда так на нее смотрю. Верно, Феррел?

Кэт прищурилась, и в ее глазах появилась насмешка.

— Я могу попасть в мышь с девятисот метров. Хочешь узнать, что я умею делать с близкого расстояния?

— Ты снайпер? — спросила Уитни.

— Ну, это же очевидно, — проговорил Круз. — Думаешь, эта пукалка для свиней ненастоящая?

— Пукалка для свиней? — Впервые за все время Феррел отбросила в сторону свою сдержанность. — Это «Паркер Хейл М 85». С шестисот метров я смогу отстрелить тебе обе руки всего двумя пулями. И, прежде чем ты почувствуешь боль, прикончить выстрелом в голову.

— Я слышал, что британские Л96А1 гораздо лучше, — сказал Круз.

Феррел подняла свое оружие и нацелилась Виктору в лоб. Она умудрилась собрать его за несколько секунд, Уитни не успевала следить за ее движениями. Сердце отчаянно колотилось у нее в груди. Нет, Феррел не сумасшедшая, она хладнокровная убийца.

Впрочем, Круз не обратил на угрожающий жест никакого внимания. Более того, он подмигнул Феррел и послал ей воздушный поцелуй.

— Будет ужасно обидно, если ты нажмешь на курок, Киска Кэт. Я могу нечаянно дернуться. — Он кивком показал на пистолет, который держал у своего колена, направив в грудь Феррел.

— Молодец, — улыбнувшись, похвалила его Феррел и опустила винтовку.

— Я стараюсь, — ответил Круз, крутанул пистолет на пальце и, схватив за дуло, протянул Уитни. — Спасибо, что позволила им попользоваться.

Уитни была озадачена. В отличие от Райта эти двое вели себя совсем не как военные, подчиняющиеся дисциплине. Скорее, они походили на парочку головорезов.

— И в каком подразделении ты служишь? — спросила она у Феррел.

— Я не служу в армии, — усмехнувшись, ответила Кэт.

Круз откинулся на спинку стула и скрестил ноги.

— Она наемница.

К ним подошел Райт, сел и протянул Уитни обжигающе горячую чашку с супом.

— Кэт сотрудничала с отрядами спецназа во время… миссий, не слишком известных общественности.

Уитни сделала глоток. Слишком горячо.

— Как они называются? Черные операции?

Райт кивнул.

— А разве у армии, или военно-морского флота, или у кого там еще нет собственных снайперов?

Феррел весело рассмеялась.

— Таких хороших, как я, нет.

— Я все равно не понимаю, почему…

— Законы или соглашения — не для меня. Я стреляю в того, в кого приказывают, и не оставляю следов.

— Ты наемная убийца? — широко раскрыв глаза, спросила Уитни.

— Лучшая из всех, что есть, — кивнула Феррел.

Уитни испугалась. Кто эти люди и что им на самом деле нужно? Она повернулась к Крузу.

— А ты? Ты действительно специалист по подрывным работам?

Райт, смакуя обжигающую похлебку, снисходительно посмотрел на нее.

— Уитни, тебе нужно знать только одно: мы самые лучшие и мы на твоей стороне.

Она приподняла бровь и наградила Райта сердитым взглядом.

— Она крутая малышка, кэп. Я думаю, лучше ответить на ее вопрос, пока она не рассердилась, — сказал Круз.

Райт пожал плечами и снова занялся своим супом.

— Военно-морские силы США. Специалист-подрывник. Как и Феррел, самый лучший.

— Но?

— Всякое может случиться. Когда Феррел промахивается…

— Это произошло всего один раз, — резко перебила его Феррел.

— И тем не менее. Когда она промахивается, она стреляет повторно и доделывает свою работу. Если я совершаю ошибку, второй попытки не бывает. Все умирают.

— И сколько же раз ты ошибся? — спросила Уитни.

— Один.

— Сколько человек погибло?

Круз опустил глаза и принялся изучать красный тканый ковер.

— Больше трехсот — мужчины, женщины, дети. В Афганистане. Талибы прятались в пещере, и мы не знали, что они взяли в заложники всю деревню.

— Звучит так, будто твоей вины не было.

— Когда погибают триста человек, всегда кто-то виноват. Это была моя операция. Мне следовало послать разведчиков. — Круз покачал головой. — Последние четыре года я провел в Левенуэрте[4 - Военная тюрьма в Канзасе.].

— Странно, — проговорила Уитни.

— Что?

— В новостях про это ничего не говорили.

— Когда триста мирных жителей погибают черт знает где, — процедила Феррел, — про это не рассказывают в новостях.

— О… — Уитни вопросительно посмотрела на Райта. Его холодные глаза стального цвета, казалось, поглощали свет, суровое лицо было непроницаемым. — А ты?

Круз рассмеялся.

— Он у нас настоящий бойскаут, малышка.

— Начал в ВМС и постепенно добрался до спецназа, — ответил Райт. — А там возглавлял особые операции, вырабатывал стратегию и командовал экспедиционным корпусом.

— Я же сказал, настоящий бойскаут, — прокомментировал Круз.

Уитни испытала некоторое облегчение — хотя бы один из них настоящий офицер. Однако она никак не могла понять, кто и почему приказал этой троице спасти именно ее. Уитни не прошла военной подготовки, не знала ничего важного. Она фотографировала природу и диких животных.

— Почему вы трое?

Ее вопрос заставил Райта оторваться от чашки.

— Мы самые лучшие, — сказал он.

— Дерьмо. Я уверена, от нашей армии не вы одни остались — если бы так, вы не стали бы рисковать своими задницами ради моего спасения. За мной мог прийти кто угодно. Чтобы вытащить кого-то из снега, не требуются лучшие специалисты. Не понимаю, что вас объединяет, но не сомневаюсь: общее есть. Что?

Уитни по очереди посмотрела в глаза всем троим.

— Ты бегунья, верно? — наконец проронил Круз.

— Отвечай на вопрос, — потребовала Уитни.

— Мы тоже своего рода бегуны, — сказал Круз. — Я убегаю от вещей, которые взрываются. Кэт бегает за теми, кого ей велено прикончить. А Райт просто бегает по кругу. — Он рассмеялся. — Дело в том, малышка, что все мы способны пробежать марафонскую дистанцию, и даже больше.

Уитни прикусила губу, пытаясь понять, что он имеет в виду. Но ей ничего не пришло в голову, и она спросила:

— Почему?

— Потому что там, куда мы направляемся, нам придется побегать, чтобы остаться в живых.

«Неправильный я задала вопрос», — подосадовала Уитни.

— Почему я?

Райт поставил пустую кружку на пол и принялся щелкать суставами пальцев.

— Нам нужна твоя помощь, чтобы кое-кого найти.

— Кого?

— Доктора Меррилла Кларка.

Уитни не смогла скрыть удивление:

— Что? Почему? Я не понимаю.

— Учитывая ваши отношения…

— Мы не поддерживаем отношений, но…

— Совершенно верно. Мы считаем, что только ты можешь помочь нам отыскать доктора Кларка.

— А зачем он вам вдруг понадобился?

— Он обладает информацией, жизненно важной для успеха нашей миссии.

— Какой миссии?

— Сохранение Соединенных Штатов.

Круз хлопнул ее по спине, словно они были давнишними друзьями.

— Мы спасем нашу страну, малышка. Разумеется, то, что от нее осталось.

Уитни сердито на него посмотрела. Ей не нравилось вытягивать из людей информацию, которую она имела право знать. Не нравилось разговаривать про доктора Кларка. Не нравилось, когда ее фамильярно бьют по спине. И Круз ей не нравился.

— Еще раз назовешь меня «малышка», и я заплачу Феррел, чтобы она показала мне свое снайперское мастерство.

Феррел рассмеялась, но ее смех скорее напоминал низкое рычание.

— Я сделаю это бесплатно… малышка.


Глава 19


Уитни дрожала от холода, который мучил ее вот уже пять дней, с тех пор как маленький отряд покинул церковь. Они мчались по равнине, засыпанной жестким снегом. Крепко держась за Райта, она ощущала страшное напряжение во всем теле. Не мороз и не скорость были тому причиной. Уитни до сих пор не могла оправиться от потрясения после рассказа капитана…

Вашингтон и все, что в нем находилось — Пентагон, Белый дом, Капитолий, — исчезло под сотнями футов снега и льда. Уитни узнала, что президент и его ближайшее окружение покинули планету, когда налетела волна, а следом ледяной воздух, но остальные жители округа Колумбия — за исключением нескольких счастливчиков, подготовившихся к встрече со стихией, — погибли. Правда, в центре континента жертв было меньше.

Вода поглотила громадные пространства, устремившись на несколько сотен миль в глубь от побережья, до самых истоков крупных рек, и уничтожила все живое, прежде чем на эти территории набросился смертоносный мороз. А за пределами досягаемости страшных волн миллионы людей медленно умерли от холода в своих домах. Но были и те, кто не испугался опасного пути на юг и достиг мест, пригодных для существования. Беженцев приняли Флорида, Джорджия, Алабама, Миссисипи, Луизиана, Техас, Нью-Мексико, Аризона и Южная Калифорния. Никто не знал, что произошло с Гавайями; скорее всего, там все погибли. Аляске тоже серьезно досталось, по ее берегам прокатилось цунами, а потом резко упала температура воздуха. Однако военные подразделения, размещавшиеся на подземных базах, сумели спастись и доложили об этом, когда все успокоилось. Вскоре там потеплело, льды растаяли, но, не считая нескольких сотен людей, Аляска опустела…

Ситуация оказалась гораздо хуже, чем предполагала Уитни. Когда Райт наконец рассказал ей в подробностях о катастрофе, она проплакала полночи, пока не заснула, и весь следующий день. Цифры, несмотря на то что были неточными, наводили ужас. В Канаде не осталось никого. Как и большая часть Соединенных Штатов, она стала жертвой наводнения, за которым последовало резкое похолодание. В Японии выжило около пяти тысяч человек. Филиппины были стерты с лица земли. Индонезия полностью разрушена, но сотням тысяч человек удалось спастись. Куба и Доминиканская Республика перестали существовать, их смыли бушующие волны. Австралия почти вся замерзла — только северные территории сохранились в прежнем виде. Мексика и большая часть Южной Америки понесли не слишком большой урон. В Центральной Америке и в северной части Южной Америки похолодало на двадцать градусов, а южные ее районы страдали от засухи, ставшей причиной многочисленных пожаров.

Россия и большая часть Европы превратились в пустыню. Вулканические извержения уничтожали города и деревни, огонь испепелял леса, чудовищные песчаные бури проносились над землей, срывая с нее остатки растительного покрова. Северное полушарие стало необитаемым, хотя в странах вроде Китая, на всем Ближнем Востоке и в Северной Африке воцарился настоящий рай.

Территории у побережья всех стран подверглись опустошению. У Мирабель ком подступил к горлу, когда она вспомнила число погибших: полтора миллиарда. Как сказал Райт, это заниженная оценка размеров бедствия. О некоторых странах вообще ничего не было известно, а ресурсы, необходимые для того, чтобы выяснить их судьбу, отсутствовали. Предполагалось, что общее число жертв колеблется между двумя и двумя с половиной миллиардами — почти половина населения земного шара. И люди продолжали гибнуть от болезней, голода, засухи или холода.

Но даже несмотря на то, что смерть выкосила столько народу, бездомных беженцев негде было поселить, места не хватало. Повсюду свирепствовали эпидемии, запасов продовольствия было мало, и, учитывая, что правительства многих стран потеряли свою власть, большая часть мира начала погружаться в хаос. Всего одиннадцать государств поддерживали внутренний порядок и сохраняли влияние на другие нации. Соединенные Штаты, снова объединившийся Советский Союз, Китай, Индия, вновь созданный Арабский Альянс, сражающееся за выживание и недавно сформированное Европейское Королевство, Южная Африка — которая расширила свои границы и поглотила другие африканские страны, расположенные далеко на севере, до самого Конго, — и страны Южной Америки: Перу, Чили, Аргентина и Бразилия. Их главы, обсуждая судьбу планеты, пришли к выводу, что необходимо срочно действовать. О том, какие шаги они собирались предпринять, Райт не мог объяснить Мирабель до особого разрешения. И добавил, что для него первая хорошая новость за долгое время — встреча с ней, живой и невредимой.

Да, Уитни приняла вызов судьбы и победила. Но почему ее личность имеет такое значение? Мир, вне всякого сомнения, не слишком пострадал бы, лишившись фотографа, снимающего дикую природу.

Когда Мирабель спросила, что произошло с Антарктидой и теми, кто там находился, включая доктора Кларка, Райт ответил, что седьмой континент находится «в состоянии постоянного изменения». Такое определение могло означать все, что угодно.

— Ну, как ты там? — крикнул Райт, сидевший впереди.

Уитни вернулась в мир пронзительного холода и голых, безжизненных пейзажей. Она пожалела, что капитан прервал ее размышления.

— Хорошо, — ответила она.

— Осталось всего два дня, — сказал Райт. — Затем немного потеплеет. В Форт-Беннинге, в Джорджии, ждет военный вертолет — он доставит нас в Даллас.

— А что в Далласе? — Уитни пыталась перекричать вой ветра, несущегося навстречу.

— Новая столица, президент, вице-президент, представители государственной администрации.

— А зачем нам туда? Мне казалось, мы собираемся в Антарктиду.

— Я же сказал, — отрывисто объяснил капитан, — Антарктида находится в стадии постоянного изменения. Когда мы отправились за тобой, никто не знал, существует ли она еще. Если речь пойдет о всемирном плане, мы получим приказ лично от президента.

Уитни даже представить не могла, каким таким важным знанием может располагать Кларк. Мир вокруг разваливался на части, миллиарды людей погибли, а им вдруг понадобился доктор Кларк — единственный из всех! Зачем?

— Мы встретимся с президентом?

Райт кивнул.

— Скоро ты все поймешь.

Уитни сообразила, что разговор закончен, и огляделась по сторонам.

Слева Круз сгорбился за рулем своего снегохода. За прошедшие дни спецназовец смягчился, и они рассказали друг другу, как им удалось пережить цунами, беспорядки, жуткий холод. Он даже перестал называть ее малышкой.

Феррел ехала справа, немного отставая. Она сидела с вызывающе прямой спиной, словно предлагая ветру столкнуть ее с сиденья.

Кэт держалась настороже и ни с кем не разговаривала. Все время — если они не мчались по снегу, не перекусывали или не укладывались спать — она чистила свою проклятую снайперскую винтовку. Как будто ей было в кого стрелять.

— Пока я не останусь последней сукой на земле, — сказала Феррел однажды вечером, — всегда будет в кого стрелять. Не думай, что, если с миром случилась катастрофа, все станут паиньками.

— А по-моему, ничего другого не остается, если мы хотим пережить все это, — вздернула подбородок Уитни.

Феррел насмешливо фыркнула.

— Думаешь, человечество никогда не проходило через такое? А голод, наводнения, войны? В конце концов, они делают нас сильнее. Слабаки не добудут себе еды, копуши утонут. Если солдат плохо соображает — он покойник. Остаются лучшие из выводка. Так что катастрофа — это еще одна проверка. Природа мудра — кто еще нас сожрет, кроме нас самих? — поэтому, как только люди слишком уж расплодятся, происходит естественный отбор. Возможно, еще миллиард погибнет, прежде чем все это закончится. Или больше. Выживут самые сильные, умные и быстрые. — Она с любовью похлопала рукой по винтовке. — Вот почему я совсем не волнуюсь за свое будущее.

Слова Феррел звучали в голове Уитни. Неужели наемница права? Но тогда трагедия, страшнее которой после библейского потопа не случалось, — всего лишь начало конца… Жизнь на земле станет намного хуже. Дело не только в голоде и болезнях. Есть убийца пострашнее.

Война.


Глава 20


Ощущение приближающейся опасности не покидало Уитни весь последний час. Они шли по центру Далласа. В первый и единственный раз, когда она бывала здесь, пахло плавящимся асфальтом и выхлопными газами. Столбик термометра показывал сорок градусов в тени. Сейчас же температура вряд ли достигала десяти, а в воздухе стояла густая вонь отбросов и нечистот. Улицы были забиты беженцами. Некоторые из них расположились прямо на тротуарах, где устроили себе жилье. В городе царила такая неразбериха, что Уитни с тоской вспоминала обжигающий холод храма. Замерзшие прихожане излучали спокойствие, в отличие от истерических толп людей, жужжащих, точно разъяренные пчелы, забывшие дорогу в свой улей. Многие проходили через город, направляясь к мексиканской границе. Но поговаривали, что она вот-вот закроется.

Казалось, одновременно с законными гражданами Соединенных Штатов, покидающими родину, решили вернуться домой все нелегальные эмигранты… Ползли слухи, что непрекращающийся поток беженцев, направляющихся на юг, будет остановлен на мексиканской границе при помощи оружия. Там уже скопилось множество народу и шла подготовка к штурму. Кровавая бойня будет продолжаться до тех пор, пока у защитников Мексики не закончатся боеприпасы, но худшее начнется после этого. Мексиканцы и американцы начнут убивать друг друга даже за самый крошечный клочок земли на юге. Миллионы погибнут, если вскоре не будет принято конструктивное решение.

Какое отношение к этому имеет доктор Кларк, Уитни даже представить не могла. Самое крупное его достижение — это книга «Антарктос» о древней цивилизации Антарктиды и обитавших там динозаврах. Они вместе путешествовали по континенту, складывая части головоломки. Мирабель делала для Меррилла фотографии. Когда его коллеги не приняли книгу, у него испортились с ними отношения. Однако в мире существовали люди, гораздо больше знавшие про седьмой континент, чем Кларк; некоторые из них были военными. Почему же им срочно понадобился именно он?

Сильный удар в плечо вырвал Уитни из задумчивости, и она полетела на асфальт, оцарапав ладони. Маленькие камешки вонзились в кожу, обожгли, точно горячие угли.

— Смотри, куда идешь, задница! — завопила она и, обернувшись, увидела женщину, которая держала на руках ребенка с бессильно откинутой назад головой. Та закричала, умоляя помочь ей.

Крепкая рука поставила Уитни на ноги, но она не отводила взгляда от несчастной.

— Неужели мы ничего не можем для нее сделать?

В глазах Райта мелькнуло сострадание, но через секунду на его лице застыло решительное выражение. Нет, они не могли помочь ни ей, ни ее ребенку. Уитни отряхнула пыль с одежды. Она столько времени не вылезала из зимнего комбинезона, что теперь чувствовала себя в джинсах довольно странно. Прибыв в Форт-Беннинг, все четверо переоделись в гражданское, чтобы их не приняли за представителей власти. Иначе обитатели улиц не дали бы им прохода своими расспросами и требованиями объяснить, что же им делать дальше. Но Уитни и ее товарищи ничего не смогли бы ответить.

Им выдали синие джинсы и потрепанные грязные куртки, чтобы они не отличались от беженцев. Вертолет высадил их за границей города, и с тех пор они передвигались пешком. Друг с другом не разговаривали, слишком велико было напряжение. У каждого имелось оружие, на всякий случай, но оно не помогло бы в плотной толпе, где время от времени возникала такая давка, что впору задохнуться.

Через полчаса после высадки отряд добрался до переулка, в котором разбили лагерь какие-то мужики, довольно крепкие с виду. Уитни насчитала около пятнадцати человек. Они напоминали далласских ковбоев, собравшихся на мирные посиделки. Однако переулок за ними был пустым, и это показалось девушке весьма странным по сравнению с запруженными народом улицами и площадями. Райт подошел к высокому мужчине и заговорил с ним, Феррел и Круз остались стоять. Круз взял Уитни за руку.

— Не подходи к ним слишком близко. Это очень нервные ребятишки.

Уитни не разобрала слов капитана, так тихо они беседовали. Через минуту кордон расступился ровно настолько, чтобы могли пройти четыре человека. Но тут ошивавшийся поблизости тощий оборванец громко закричал:

— Эй, они проходят внутрь!

Очевидно, запертый переулок не остался незамеченным теми, кто устроился неподалеку.

Худой человек метнулся к открывшемуся проходу, но ему навстречу вышел могучий страж и схватил его за горло. Послышался треск, и бедолага упал навзничь. Уитни прижала ладонь к губам, ее толкнули вперед, и строй сомкнулся у нее за спиной.

Нарушителя спокойствия убили быстро и без единого вопроса со стороны Райта, тащившего за собой Уитни. Они быстро шагали по переулку к единственной двери в тупике. Им предстояло встретиться с президентом.

— Подними руки ладонями вверх, — сказал Райт, когда они остановились около металлической двери.

Он постучал два раза, засов сдвинулся, появилась пара глаз, изучая прибывших с головы до пят.

Уитни неожиданно почувствовала себя членом преступной группировки. То, что они делали, было неправильно. Убит человек. А они, одетые как все, чтобы не привлекать внимания, стоят перед дверью, которая открывается лишь для избранных, и их рассматривает неизвестный тип с голубыми глазками-бусинками.

Дверь распахнулась, и капитан пожал открывшему руку. Уитни тут же его узнала.

— Мистер вице-президент, — сказал Райт.

— Никаких формальностей, — проговорил вице-президент. — Называйте меня Кайл.

— Хорошо, Кайл, — ответил Райт. — Я рад снова вас видеть.

— Жаль только, что обстоятельства складываются не слишком благоприятно, Стивен.

Вице-президент похлопал Райта по плечу.

— Может, следующий раз будет удачнее.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Я знаю. — Взгляд вице-президента остановился на Уитни, и ей показалось, что она раздета. — А это…

Райт кивнул.

— В таком случае наши шансы становятся выше, — улыбнулся вице-президент.

— С одного на миллион до двух, — сказал Райт.

Вице-президент коротко рассмеялся и жестом пригласил их войти.

— Идемте. Он вас ждет.

Уитни шла последней, и вице-президент придержал для нее дверь. Она не знала, что ей делать: помахать ему, сделать реверанс или пожать руку. Она встретилась с ним глазами, и он с улыбкой протянул ей руку.

— Рад с вами познакомиться, мисс Уитни. Надеюсь, все это для вас не слишком тяжело. Я знаю, что мы просим от вас слишком многого.

Внутри у Уитни все сжалось.

— Мне еще не сказали, что я должна сделать.

Вице-президент помрачнел.

— О, понятно. Тогда следуйте за мной.

Он запер металлическую дверь, около нее встал охранник, а они быстро пошли по длинному, тускло освещенному коридору, который, казалось, все сужается. Уитни вскоре поняла, что это не так, просто нервы разыгрались, а измученное тело требует только одного — провалиться в благословенную бездну бесчувствия, поэтому она видит мир искаженным. Мирабель испытывала ужас перед предстоящей встречей. Она знала, что ее попросят сделать что-то очень опасное. Скорее всего, ей придется отправиться в Антарктиду — но это ее вполне устраивало, она все равно туда собиралась. Однако происходящее имело отношение к Кларку. Вот что пугало ее больше всего на свете.

Увидеть его теперь, когда прошло столько времени… Она даже не знала, что ему скажет. Судьба мира непостижимым образом находилась в его руках, и все же после всего содеянного им она бы с радостью его пристрелила. Причем считала бы свой поступок правильным… Уитни покачала головой и постаралась прогнать усталость. Она не могла позволить себе участвовать в этой встрече, думая о посторонних вещах, как нередко делала на школьных занятиях. Потому что если сейчас она что-нибудь упустит, результат будет помечен не красными чернилами, а ее кровью.


Глава 21


Уитни елозила на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. Она не голосовала за того, кто сидел напротив. По правде говоря, она вообще не ходила на выборы. Вдруг это как-нибудь выплывет в их разговоре? Хотя у президента сейчас совсем другие проблемы…

Президент — или Джеймс, как ей велели его называть, — оказался выше, чем она представляла, а его рукопожатие было не по возрасту крепким. В ясных умных глазах светилась уверенность, но под ними залегли темные тени, и кожа выглядела нездоровой. Должно быть, он мало спал, но держался бодро — зачесанные назад седые волосы, голубые джинсы, футболка… с чужого плеча, как показалось Уитни.

Он с минуту молча смотрел на нее. Она же глазела по сторонам, делая вид, что ее совсем не волнует его оценивающий взгляд.

Уитни обратила внимание, что в помещении две двери и у каждой стоит охрана. Гражданская одежда резко контрастировала с автоматами, висевшими на плечах. Большой зал, наверное тысячи две квадратных футов, освещали ряды утопленных в стенах светильников. Та часть, куда их пригласили, походила на Овальный кабинет, каким она видела его на фотографиях, только без стен. Здесь расположились разные ведомства. Один угол занимал, судя по всему, центр связи — четыре консоли с компьютерами, большой экран и карты мира. Рядом стоял длинный стол с обитыми бархатом стульями, совсем как в зале для корпоративных совещаний. Дальше находилась прекрасно оборудованная кухня. Вдоль дальней стены шла дорожка для боулинга — всего одна — со стоящими в ряд кеглями и шарами, приготовленными для игры.

Уитни мысленно обошла огромную комнату и вернулась на место. И обнаружила, что Джеймс продолжает за ней наблюдать, а Круз, Феррел и Райт сидят и терпеливо ждут, когда закончится пауза. Уитни не привыкла тратить даром драгоценные минуты и очень не любила, если на ее время покушался кто-то другой. Чужая медлительность вообще ее раздражала. И она после всего пережитого не желала делать исключения ни для кого. Даже для президента.

Уитни встала, проигнорировав сердитый взгляд Райта, и прошлась по залу, чувствуя, как за ней наблюдают все присутствующие, включая охранников. Ей казалось, что их глаза впиваются ей в затылок. Она справилась с малодушным желанием снова сесть на стул, подошла к дорожке для боулинга, взяла один из шаров и взвесила на ладони. Не слишком тяжелый. Вставив пальцы в гнезда, Уитни отступила назад и подняла его к подбородку, как показывал ей отец. Затем два быстрых шага вперед — и шар помчался по дорожке. Правая нога скользнула вбок, на левую пришелся весь вес ее тела. Она смотрела, как снаряд летит к цели. Попала! Треугольный строй разлетелся, справа остались стоять четыре кегли ближнего ряда.

— Четыре всадника, — сказала Уитни. Так отец называл кегли, расположенные по сторонам от центра.

Девушка, забыв о том, что на нее смотрят, взяла второй шар. Три кегли справа с треском взмыли в воздух.

— Проклятье, — пробормотала она.

Быстро прицелившись, она сделала третий бросок, направив мяч прямо по центральным стрелкам. Он ударил в оставшуюся кеглю и сбил ее. Идеальная десятка.

Уитни повернулась и оказалась лицом к лицу с Джеймсом. Он улыбался.

— Неплохо, — сказал он, наклонился и нажал на кнопку, чтобы восстановить позицию.

Когда кегли заняли свои места, Джеймс зацепил пальцами подкатившийся снаряд, отошел назад и опустил руки вдоль тела. А потом метнул шар и сбил восемь кеглей. Оставшиеся девятая и десятая покачнулись, но устояли. Одна из них была центральной, а вторая — последней слева. Сложная ситуация.

Президент послал второй шар в правую часть центральной кегли, и она полетела назад и налево, сбила вторую, и обе упали в корзину.

Джеймс повернулся к Уитни и победоносно улыбнулся.

— Показательные выступления, — прокомментировала она.

— Я не люблю проигрывать, — ответил Джеймс.

Уитни надавила на кнопку, чтобы вернуть кегли на позицию, встала на место президента, а он сел у нее за спиной. Держа шар, Уитни ощущала его вес, гладкую поверхность, крутанула его. Затем подняла к подбородку, прицелилась, сделала шаг вперед, и снаряд покатился по дорожке. Сначала возникло ощущение, что он сильно отклонился от цели, но в следующее мгновение шар изменил направление движения и ударил в центральную кеглю под небольшим углом, заставив остальные резко взлететь в воздух. Когда стук затих, оказалось, что Уитни сбила все до одной.

Она повернулась к президенту.

— Я тоже не люблю проигрывать.

Джеймс захлопал в ладоши.

— Высший класс, юная леди!

Уитни уселась рядом с президентом на скамейку из эры семидесятых, придававшую этой части комнаты традиционный вид зала для боулинга.

— Может, скажете мне, что здесь происходит?

Джеймс провел рукой по волосам.

— Дело в том, что длительное молчание обнаруживает слабости людей… или, как в вашем случае, их сильные стороны. Теперь я знаю, что вы решительны, изобретательны и у вас есть характер…

— И?

— А еще вы нетерпеливы. — Он улыбнулся. — Мисс Уитни, я президент Соединенных Штатов. Самое долгое молчание, которое кому-либо удалось выдержать в моем присутствии, длилось пять минут. А вы… только что выбили девятнадцать очков за четыре минуты. — Он громко рассмеялся.

— Не сочтите мои слова неуважением, сэр, но в данный момент четыре минуты молчания, даже при том, что мы играли в боулинг, — серьезная трата времени.

— Вы совершенно правы, мисс Уитни. К несчастью, вашему отъезду мешают определенные обстоятельства. Так что, боюсь, нам придется немного подождать. К тому же, если я приму решение передать судьбу страны в ваши руки, я должен вас хотя бы чуть-чуть узнать. — За добродушной интонацией президента скрывалась озабоченность.

— Да, сэр, — сказала она, вспомнив, кто перед ней. Но встретилась с ним глазами, и напряжение отступило. — Сэр, я была бы вам очень признательна — по меньшей мере, — если бы вы сказали мне, что вам нужно от доктора Кларка и почему требуется моя помощь, чтобы его отыскать.

Президент встал и направился в кухню.

— Разумеется, вы наверняка озадачены не меньше мухи, попавшей в паутину к пауку. — Он открыл холодильник, достал бутылку воды и бросил ее Уитни. — Разумеется, в моих словах нет ничего метафоричного. Вернитесь к своим друзьям…

Уитни оглянулась на Райта, Круза и Феррел, по-прежнему сидевших на своих местах.

— …а я расскажу вам, что происходит, — продолжил он. — И тогда мы сможем вывести вас, ребята, на старт.


Глава 22


Президент опустился в бархатное кресло напротив Уитни и так стиснул переплетенные пальцы, что побелели костяшки. Игривый тон исчез. А сам он будто стал меньше ростом. Казалось, силы его на исходе.

Какая тяжесть должна лежать на душе у этого человека, пожалуй, самого влиятельного в мире! Ведь если кого-то можно обвинить в недальновидности и бездействии, повлекших за собой смерть миллионов граждан, так это его. Потеря сорока штатов из пятидесяти едва не сломила его дух.

Голос президента сорвался, когда он заканчивал рассказ о глобальных разрушениях. Слушая все это снова, Уитни осознала, насколько тяжело их положение.

— …И поскольку сцену покинули Канада, Япония и большая часть Европы, боюсь, что нам предстоит иметь дело с огромным количеством врагов. — Президент покачал головой.

— Но почему все это произошло? — спросила Уитни. — Я не понимаю. Метеорит? Вулкан?

— Насколько мне известно… — Президент посмотрел на Райта. — Поправьте меня, если я ошибусь.

Райт кивнул.

— …толщина земной коры на континентах в среднем равняется двадцати милям; под океаном — около шести. Забудьте все, что вы знаете про тектонические пласты, мы говорим про земную кору в целом. Это несколько отдельных плит; они соединены между собой и плавают на мантии Земли, которая до самого ядра состоит из расплавленных слоев. Иными словами, мы все дрейфуем по морю лавы, мисс Уитни. Иногда кора сдвигается. Эту теорию впервые выдвинул доктор Чарлз Хэпгуд в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. Он предположил, что земная кора пережила несколько смещений, и среди доказательств привел пример: в Сибири обнаружили мамонта, который замерз так быстро, что во рту у него остался пучок травы.

— Примерно то же самое произошло с моим родным городом, — сказала Уитни, вспомнив Портсмут и свою подругу Синди.

Она мрачно подумала, что, возможно, через пять тысяч лет какой-нибудь археолог найдет их и узнает, что они ели.

— Другими доказательствами являются кораллы, обнаруженные на Ньюфаундленде, а также тот факт, что в пятистах милях от Северного полюса росли кипарисы. Кроме того, и об этом вам прекрасно известно, в Антарктиде найдены свидетельства, доказывающие правоту доктора Хэпгуда. Окаменевшие папоротники, пни деревьев, даже останки динозавров. Все это указывает на то, что когда-то мир был совсем другим, причем тектонический сдвиг не может служить исчерпывающим объяснением данному явлению. Более того, есть кое-что еще…

Уитни, от волнения подавшись вперед, сидела на самом краешке стула. Пока ничего нового для себя она не услышала, но впервые теория была преподнесена как реальность, не вызывающая сомнений.

— У нас есть карта, — сказал президент. — Правда, не целиком, отдельных частей не хватает, но для наших целей она годится. На ней очень четко показана береговая линия и большая часть внутренней территории Антарктиды, но…

— У вас есть карта Пири Рейса? — перебила изумленная Уитни.

Она читала, что исследователям удалось обнаружить только маленький кусочек оригинала. Карту составил в 1513 году Пири Рейс, адмирал турецкого флота, на основе древних документов, хранившихся в императорской библиотеке Константинополя. Некоторые свитки, теперь утерянные, относились к четвертому веку до Рождества Христова, однако Рейс использовал и более ранние источники. На этой карте, которая была подробнее многих современных, седьмой континент изображался до оледенения.

Президент улыбнулся.

— Вы про нее слышали?

— Всякий, кто хоть раз побывал в Антарктиде, о ней знает. Это легендарная карта.

Президент кивнул и потер нос.

— А ваш доктор Кларк посвятил ей целую главу в своей книге. Бьюсь об заклад, он бы с радостью прибрал ее к рукам.

Уитни отчаянно хотелось еще раз спросить про Меррилла, но она промолчала.

— Мы соединили нашу карту, сильно увеличенную, с фрагментом карты Пири Рейса. Теперь у нас есть полное и точное географическое описание континента. Думаю, доктор Хэпгуд, не задумываясь, пошел бы на убийство, чтобы заполучить документ, столь чудесно подтверждающий его теорию смещения земной коры. — Президент оперся о подлокотники, устраиваясь поудобнее в своем кресле. — Большинство ученых категорически не признали теорию Хэпгуда, но он был прав. К счастью, недавняя катастрофа оказалась не такой страшной, как он предсказывал.

— Могло быть еще хуже? — потрясенно спросила Уитни.

— Намного, — кивнув, проговорил Райт. — Представь, что все до единого вулканы на Земле начали извергаться. Сильные землетрясения разрушили бы все сооружения на планете, а громадные подземные запасы воды поднялись бы на поверхность и вместе с растаявшим на полюсах снегом затопили континенты.

— Глобальное наводнение. Обещание выполнено, — пробормотала Уитни.

— Вы это о чем? — спросил президент.

Уитни смутилась. Она не верила в библейские пророчества, но ответила на его вопрос:

— Я вспомнила про Ноев ковчег. Бог обещал, что не вся земля окажется под водой. Вообще-то я всегда считала, что потоп, о котором сказано в Священном Писании, — местный случай, но, судя по вашим словам, он мог быть всемирным.

— Я регулярно хожу в церковь, но такая мысль не приходила мне в голову, — проговорил президент. — Скажите-ка, когда произошел Великий потоп?

— Считается, что примерно пять или шесть тысяч лет назад; но кое-кто утверждает, что двенадцать. Мне представляется, что двенадцать более правильная цифра, но это всего лишь мое предположение.

Президент хлопнул себя по колену.

— Загадка решена!

Уитни удивленно на него посмотрела.

— Хэпгуд выдвинул гипотезу, что смещение земной коры происходит каждые двенадцать тысяч лет или около того. Библейские записи вполне могли оказаться точными.

Уитни покачала головой. Она уже давно относилась к Книге Бытия как к художественной литературе и выдумке. События, описанные в ней, были такими фантастическими, что бросали вызов логике. Но вот она сидит здесь, ей удалось остаться в живых после катастрофы, вызвавшей потоп библейского масштаба. Наука подтвердила правдивость Писания.

— Почему люди не уничтожены полностью, как тогда?

— Ты спрашиваешь, есть ли другая причина кроме того, что Бог нас пощадил? — спросил Райт.

— Я не верю в Бога, — сказала Уитни. — Почему земля нас пощадила?

— Смещение прошло относительно гладко, — ответил Райт. — Вся земная кора расшаталась, и пласты сместились каскадами. Проснулось лишь несколько вулканов. Землетрясения были очень сильными в некоторых районах, но только около крупных линий тектонического сброса. Большинство людей погибло из-за резкого изменения температуры воздуха: они либо замерзли, либо сгорели. Наводнения произошли лишь потому, что сдвинулась суша. Водяные массы снесло к югу Западного полушария и к северу Восточного, однако они стремились на прежнее место. Их движение началось позже, и тогда громадная волна пронеслась по континентам. Растаявшие льды Северного и Южного полюсов снова замерзли, образовав новые полюса. Уровень воды поднялся не слишком сильно и сейчас почти вернулся в норму.

— Но как вообще происходит смещение коры? Как она может расшататься?

— Хэпгуд утверждал, что, поскольку Земля вращается по орбите, возникают небольшие колебания из-за того, что на полюсах собирается лед.

Уитни сразу поняла, что он имеет в виду.

— Особенно на юге — ведь Антарктида перевешивает арктические льды.

Президент наставил на Уитни палец.

— Точно. Но колебания оставались равномерными и лишь время от времени слегка выходили за обычные пределы.

— До сих пор?

— Возьмите, к примеру, большой мандарин. Это будет у нас модель земного шара. Отделите кожуру, но не снимайте ее, и вы получите примерное представление о том, как выглядит земная кора. А теперь надавите сверху и снизу, причем снизу посильнее, и начните его вращать. Как вы думаете, что произойдет?

— Он выскользнет.

Когда Уитни произнесла эти слова, ей сразу стало все ясно.

— Мм, — согласился президент.

— А где находятся новые полюса? Как далеко мы сместились?

Президент посмотрел на Уитни.

— Стивен, ты не возражаешь…

Райт взял карту в отсеке связи и положил на стол президента. Тот развернул ее, чтобы все могли увидеть.

Уитни узнала континенты, хотя очертания их изменились, а некоторые маленькие острова полностью исчезли. Карта показалась ей необычной, словно картограф начертил ее, пребывая на Южном полюсе. Антарктида находилась сразу под экватором.

— О!

— Правильная реакция, — сказал президент. — Кора сдвинулась на сорок градусов, и новый Северный полюс образовался где-то около Северной Дакоты. Мы считаем, что это, скорее всего, самое крупное смещение в истории, потому что оно прошло плавно. Другие подвижки были более интенсивными и оттого быстрее прекратились.

— Значит, Соединенные Штаты…

— Исчезли, — договорил за нее президент. — Если материк не сместится снова на юг, северные штаты останутся навечно подо льдом — этакая северная версия Антарктиды.

Уитни начала подозревать, что он хочет сказать.

— Только не теперешней Антарктиды. Она наверняка растаяла.

Президент повернулся к Райту.

— Хорошо, что вы ее спасли. Девочка отлично соображает. — Он снова взглянул на Уитни. — Прошел целый месяц, прежде чем мы догадались обратить внимание на Антарктиду. А еще через два дня получили снимки со спутника.

Президент засунул руку в центральный ящик стола, достал пять фотографий и бросил их поверх новой карты мира.

То, что Уитни увидела, заставило ее затаить дыхание. Общие очертания совпадали с той Антарктидой, которую она хорошо знала, но все изменилось. Во-первых, материк больше не был белым; он стал зеленым, если не считать нескольких голубых пятен, похожих на громадные озера.

— Судя по всему, седьмой континент не просто оттаял, — сказал президент. — Он расцвел.

— Форма тоже изменилась.

— Нам кажется, что да, — проговорил Райт и достал другую карту.

Он развернул ее и положил рядом с фотографиями. Уитни сразу поняла, что перед ней карта Пири Рейса. Очертания берегов полностью совпадали со снимками.

— Когда весь лед на поверхности континента растаял, он поднялся, возможно, футов на двадцать над уровнем моря. Там возник новый мир.

— А что сообщает Мак-Мёрдо?

— Ничего.

— «Восток»?

Президент покачал головой.

— Мы предполагаем, что станции унесены льдами.

— В Антарктиде находилось около пяти тысяч человек, — произнесла Уитни. — Неужели все погибли?

— По сравнению с двумя с половиной миллиардами, мисс Уитни, это не так уж и много.

Мирабель опустила голову.

— В таком случае почему вы заинтересовались…

— Доктором Кларком? — перебил ее президент. — Кларк является одним из ведущих специалистов по Антарктиде. Никто не прожил там дольше, чем он. А вы, хотя по профессии просто фотограф, провели в путешествиях по континенту больше времени, чем кто-либо еще, имеющийся в моем распоряжении. Кларк — наша главная ставка, и мы надеемся, что он приведет нас к цели. А вы группа поддержки.

— И кого он поведет за собой?

Президент широким жестом обвел комнату, показывая на Уитни, Райта, Круза и Феррел.

— Вас четверых.

Уитни вдруг охватило раздражение.

— И какова же цель?

— Гонка, — ответил Райт. — Попытайтесь понять, в каком положении оказался весь мир: целые континенты непригодны для жилья. Сколько людей лишились домов, но для них нет места в тех регионах, где еще можно существовать. Большая часть прежнего Северного полушария из-за жестокой жары или холода превратилась в пустыню. Антарктида же — наоборот. Континент размером с Северную Америку стал процветающим.

— Так в чем проблема? — спросила Уитни. — Почему там не селят тех, кому больше негде жить?

— Не все хотят делиться, — ответил Райт. — Появились новые страны и союзы, и они рассматривают эту ситуацию как возможность играть главенствующую роль.

— Значит, будет война.

— Не совсем, — вмешался президент. — Мы смогли избежать конфликта, предложив новое, не такое кровавое решение.

Уитни поморщилась.

— Вы хотите сказать, что мы не в состоянии победить в войне?

Президент откинулся на спинку кресла и, прежде чем ответить, несколько мгновений обдумывал ее вопрос.

— У нас имеется флот, военно-воздушные силы, пусть ограниченные, однако численность сухопутных войск значительно сократилась. Мы по-прежнему обладаем технологическим преимуществом, но в количественном отношении проигрываем. Нужно совсем немного времени, чтобы Китай или Арабский Альянс сбросил нас со счетов. Если бы у нас не было ядерного оружия, которое может уничтожить оставшиеся четыре миллиарда людей, наши противники уже наверняка были бы здесь. Разумеется, если мы первыми запустим ядерные ракеты, то нет сомнений, что все остальные последуют нашему примеру. В общем, мир оказался в тупике.

— А эта гонка — каковы ее условия? — спросила Уитни.

— Международные переговоры через различные посольства и по спутниковой связи продолжались неделю, за ними наблюдали все оставшиеся члены ООН, и нам удалось достигнуть соглашения. Единственное мирное решение, одобренное всеми, — это старая добрая гонка с целью захвата территорий, как было в прежние времена на Западе, — пояснил президент. — Первые три государства или союзы стран, сумевшие добраться до географического центра Антарктиды, разделят континент на три равные части. Участников одиннадцать, но нескольким из них мы просто не можем позволить победить. Меня пугает исключительная уверенность Арабского Альянса. Представьте, что у нас будет общая граница с ними… или с новым Советским Союзом… В этом случае война неизбежна — слишком много плохого в нашей общей истории. И мы сомневаемся, что они будут вести себя порядочно, учитывая сложившуюся ситуацию…

— Эта гонка простая, без всяких хитростей, — продолжал президент после паузы. — Но самая длинная и опасная в истории человечества. Стартовые точки будут находиться на побережье, у растаявших шельфовых ледников Росса, где начнете гонку вы, Рённе, Эймери, Фильхнера… Вам знакомы эти названия?

Уитни медленно кивнула, словно ее только что спросили, понимает ли она, где ее повесят.

— Вам не только придется пройти пешком тысячу миль неисследованной территории, но предстоит иметь дело с другими командами, которые тоже стартуют у моря Росса, — продолжал президент. — Китаем, Арабским Альянсом и Европейским Королевством. Вы встретитесь с европейской командой после того, как пройдете пятьсот миль в глубь континента, и дальше двинетесь к цели вместе, так что проблем не будет. Как поведут себя китайцы, неизвестно, однако Арабский Альянс, вне всякого сомнения, настроен враждебно. Кроме того, нас беспокоят Советы, но они отправятся в путь от моря Эймери вместе с Бразилией и Южной Африкой. В Антарктиде нет законов, и у гонки нет никаких правил, кроме одного — добраться первым.

Уитни прикусила губу, впервые поняв, какой опасной будет их миссия.

— Каковы шансы открытого конфликта с Китаем и Арабским Альянсом?

— Боюсь, очень высоки, — сказал Райт. — Мы рассчитываем на скорость, хитрость и более развитую, чем у остальных, разведку — и вот тут должны сыграть свою роль вы с доктором Кларком. Китайцы собрали солидный отряд из двухсот человек, возможно разделенный на десять групп. Если наши пути с ними пересекутся, нам придется бежать к финишу со всех ног.

Уитни была потрясена.

— Так почему мы не задействуем большее число людей?

— Двести черепах не могут победить зайца, — произнес Райт.

— Но они могут его съесть, — широко улыбаясь, вставил свое слово Круз, впервые за все время.

Никто ему не ответил, и он откинулся на спинку стула.

Уитни наклонилась вперед.

— Я понимаю необходимость гонки. Понимаю, в каком положении оказался весь мир и зачем я вам нужна. Но если в Антарктиде все погибли во время катастрофы, почему вы так уверены, что доктор Кларк жив?

— Через шесть недель после смещения мы уловили сигнал бедствия, который поступил из Антарктиды через джи-пи-эс. Мы провели серьезную работу, чтобы выяснить, кто его отправил, и поняли, что это доктор Кларк.

С самого начала Уитни хотела знать, что с ним случилось, но боялась спросить. Сейчас она испытывала смешанное чувство облегчения и разочарования.

— Отсюда вы полетите в Бразилию, в Чили получите дополнительное оборудование, а потом отправитесь в Антарктиду. Найдете Кларка, в случае необходимости займетесь его здоровьем, а затем вас по воздуху доставят на стартовую позицию.

— И когда начинается гонка?

— Через два дня.


Глава 23


От вихря бурной деятельности, в эпицентре которого оказалась Уитни сразу после сюрреалистичной встречи с президентом, у нее голова шла кругом. Когда четверка, стараясь не слишком бросаться в глаза, выбралась из Далласа, их на вертолете доставили в Техас на военно-воздушную базу Шеппард. Они пересели в транспортный самолет «С-5 Гэлэкси», затем туда загрузили их снаряжение, сложенное в ящики, кроме того, на борт поднялись одиннадцать команд по три человека в каждой. Райт объяснил, что это наблюдатели, которые должны следить, чтобы участники гонки стартовали строго в назначенное время. По внешнему виду они напоминали мирных граждан, может быть ученых, однако, по словам капитана, этих людей набирали из отрядов особого назначения. Если что-то пойдет не так, они смогут защитить себя с оружием в руках… или умереть, пытаясь это сделать.

Пока они летели, Уитни решила вздремнуть, позволив четырем мощным двигателям «С-5» заглушить ее тревогу. Но никак не могла успокоиться, пока не начала думать про Сэма. Интересно, как бы он отнесся ко всему этому? Она представила себе его милую улыбку, громкий смех, бледное лицо человека, который большую часть времени проводит перед монитором, составляя программы. Самыми серьезными приключениями в жизни для него были компьютерные игры и пейнтбол. Однажды Сэм отправился вместе с ней в Африку, но провел всю последнюю неделю над ямой, вырытой в земле. Монтесума пересек океан, чтобы отомстить[5 - «Местью Монтесумы» называют диарею, настигающую путешественника в тропиках или субтропиках.]. Уитни улыбнулась, вспомнив, как он потом целый месяц над собой потешался. Однако каждая шутка, над которой хохотала Мирабель, была его способом напомнить ей, чтобы она никогда больше не звала его с собой. Она и не звала.

Ты бы полетел сейчас со мной, Сэм? Но, не успев ответить на собственный вопрос, Уитни провалилась в сон.

Она проснулась, когда они приземлились на военно-воздушной базе в Центральной Бразилии, где самолет заправили топливом и проверили его исправность. На борту были те, в чьих руках находилась судьба Соединенных Штатов, поэтому никто не хотел происшествий в воздухе над Аргентиной. Уитни рассказали, что американцев допустили на бразильскую базу из политических соображений — здесь не желали, чтобы Китай, Арабский Альянс или Советы заполучили Антарктиду. Бразилии во время катастрофы досталось не слишком сильно, и потому она могла им помочь.

Под гул двигателей Уитни снова погрузилась в забытье. Она не хотела показаться необщительной, просто у нее было ощущение, что очень скоро ей придется совсем мало спать. Над Уругваем самолет попал в зону турбулентности. Мирабель буквально вытряхнуло из очередного сновидения. Она вытерла влажные губы и заметила, что Райт, сидевший в кресле через проход, смотрит на нее.

— Удивительно, как ты спишь в таком шуме, — улыбнувшись, сказал он.

Уитни устало усмехнулась. Она сделала глубокий вздох, и в ноздри ударил неприятный запах разогретого металла.

— В полевых условиях учишься спать, когда появляется возможность.

— На съемках дикой природы, так?

Уитни кивнула.

— Бывала в опасных переделках?

— С животными?

— Нет, вообще. Включая животных.

— И исключая мощный арктический циклон, загнавший меня в церковь, которая превратилась в глыбу льда после того, как земная кора сместилась и прикончила треть населения планеты? — с улыбкой спросила она.

— Да, тут ты права, — рассмеялся Райт. — В таком случае как насчет животных?

Уитни выпрямилась в своем кресле.

— В пустыне Мохаве меня укусил скорпион, но хуже всего было, когда на меня в Калифорнии напала пума.

— Я слышал про этих кошек пару необычных историй, — проговорил Стивен. — Поразительно, что ты осталась жива.

— Знаешь, меня это тоже удивляет. Она схватила меня, прижала к земле и собиралась перегрызть горло, а я беспомощно размахивала складным ножичком. И нечаянно попала ей в нос, у нее даже кровь появилась. Вдруг пума исчезла так же быстро, как появилась.

— Боже праведный! Ты была в национальном парке?

Уитни не удержалась от смеха, и Круз, который крепко спал на сиденье перед Райтом, зашевелился.

— Я гостила у друзей в Южной Калифорнии и отправилась рано утром на пробежку. Пума выскочила из-за клумбы с цветами… кажется, их называют «райские птички».

— Ты берешь с собой нож на пробежку? — весело спросил Райт.

Уитни засунула в карман руку, достала и раскрыла складной нож.

— Никогда не выхожу без него из дома.

— Ты же знаешь, что их теперь запрещено проносить на борт самолета, — сказал капитан.

Уитни повернула голову в сторону главного грузового отсека, где стояли «хаммеры» с пулеметами, ящики, подписанные боеприпасы и ряды оружия, расставленного вдоль стены.

— Слушай, мне кажется, содержимого этого самолета хватит, чтобы устроить переворот в маленькой стране, — произнесла она.

— Эй, — позвал ее Круз, который тер сонные глаза, — а где в Южной Калифорнии ты была?

— Недалеко от Лос-Анджелеса. В городке Ла-Кресента — типичное калифорнийское местечко.

Круз резко выпрямился.

— Проклятье, ребята, я вырос в Глендейле.

— Там очень красиво, — сказала Уитни, и Круз согласно закивал. — Хотя мне больше нравилась Пасадена.

Круз помахал рукой в воздухе, словно ловил муху.

— Фу! Пасадена — это для туристов.

Райт, Круз и Уитни проговорили несколько часов, рассказывая друг другу о своей жизни и приключениях. Только Феррел не принимала участия в беседе и не открывала глаз. Круз сообщил Уитни, что она может спать в любой обстановке. «Кошка дремлет», — посмеивался он. Сон слетал с нее мгновенно, и в следующую секунду она начинала действовать.

— Как будто кто-то дергает ее за резинку, — сказал Круз, — она подскакивает в воздух и готова к подвигам.

За разговорами, которые становились все откровеннее, время прошло быстро. Когда они приземлились в Чили, там царил настоящий хаос. На аэродроме шла спешная посадка в вертолеты, которые по очереди поднимались в воздух. К грузовым отсекам подвозили оружие. Оборудование вынимали из ящиков и перепаковывали. Гонщики переодевались в защитные костюмы для тропиков, шнуровали походные ботинки, проверяли, на месте ли амуниция в забитых до отказа рюкзаках. Через полчаса они были готовы прорубить себе путь в самых непроходимых джунглях.

Прежде чем сесть в вертолет, Райт отвел Уитни в сторону и протянул ей оружие. Она такого еще не видела.

— Это ХМ-двадцать девять — штурмовая винтовка. Комбинированное оружие с двумя пусковыми модулями, разрывное.

На лице девушки отразилось непонимание.

— Рад, что у тебя есть вопросы. Сейчас объясню, — сказал Райт. — Верхнее дуло стреляет разрывными пулями с использованием огневого контроля. Баллистический компьютер, способный определять расстояние, дает возможность программировать каждый выстрел, до одного метра. Пули знают, где им следует разорваться.

— И где же?

— Внутри цели.

Уитни постаралась скрыть гримасу отвращения.

— Понятно.

— Нижнее дуло — это стандартная винтовка, которая может поразить почти все, что передвигается на ногах, от одной до четырех.

— На одной ноге?

— Ну, нам следует присматривать за злодеями, прыгающими на деревяшке. — Райт подмигнул и, не дождавшись ответной улыбки, продолжил: — Считай его автоматом со страховкой. Если ты не можешь попасть в цель, отправь несколько разрывных пуль в центр мишени, и шрапнель сделает все, что требуется.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — Уитни подозревала причину, но надеялась, что ошибается.

Она привыкла к своему девятимиллиметровому пистолету, который уже прикрепила к поясу, но та штука была совсем из другого мира.

Райт взял вторую винтовку ХМ-29 и по очереди протянул Уитни обе.

— Это твоя, а это для доктора Кларка. Отдашь ему, когда будем на месте. Я знаю, что ты некоторое время стреляла в тире. Справишься?

— А у меня возникнет необходимость?

— Лучше быть готовым ко всему.

— Ты и в самом деле настоящий бойскаут, — рассмеялась Уитни.

Через десять минут она, прижав к себе два хитроумных орудия убийства, сидела между Крузом и Райтом в «ХМ1 Найтхок», одном из личных вертолетов президента. По плану они должны были несколько раз дозаправиться во время полета над океаном на авианосцах, стоящих по всему маршруту. Феррел снова крепко спала, не обращая внимания на грохот лопастей.

На Мирабель нахлынули новые впечатления. Аромат кожаной обивки салона смешивался со свежим запахом только что выданного обмундирования; мягкий плюш комфортного кресла резко контрастировал с тяжестью холодного металла ХМ-29 у нее в руках. Уитни окружали солдаты, специально обученные убивать, готовые к вторжению в мир, о котором человечество ничего не знало несколько тысяч лет. Она не могла представить себе более фантастической обстановки.

Уитни взглянула на часы. Еще два часа — и она столкнется со своими старыми и новыми страхами. Снова увидит Меррилла. Примет участие в гонке, которая решит судьбу мира. В английском словаре не нашлось бы определения трепету, охватившему все ее существо. Уитни предстояло самое важное испытание в жизни, которое потребует всех ее сил — физических, умственных, духовных. И она знала, что не готова к этому.


Глава 24


Резинка стягивала в хвост светлые, влажные от сырости волосы Уитни, и она напоминала ребенка, вымазавшего голову желтым мелом. Впрочем, еще больше она походила на современную амазонку — белокурая девушка с выразительными чертами смуглого лица, увешанная оружием и снаряжением, необходимым для выживания в сложных условиях.

«По крайней мере, — усмехнулась Уитни, когда это сравнение пришло ей на ум, — у меня обе груди на месте». В детстве ее ужаснул рассказ отца о том, что амазонкам выжигали левую грудь, чтобы она не мешала им стрелять из лука. Еще больше поразили ее соревнования по стрельбе из лука, когда она увидела их впервые. Все спортсменки были на редкость плоскогрудыми, казалось, со многими поступили не лучше, чем с девочками из племени воинственных мужененавистниц… Позже она узнала, какую чудовищную конструкцию представляют собой спортивные лифчики.

Мирабель поежилась в своем новом, военного образца бюстгальтере. Он впивался в тонкую кожу под грудью, и девушке очень хотелось его поправить. Но если Круз заметит это, он непременно что-нибудь скажет. Впрочем, неудобное белье беспокоило ее гораздо меньше, чем предстоящий прыжок с вертолета.

Они зависли над зеленым пологом, словно внизу был Мадагаскар, а вовсе не Антарктида. Уитни не могла справиться с потрясением с того самого момента, как увидела побережье: зеленое с голубыми пятнами озер. Неужели за прошедшие два месяца безжизненные земли, закованные в лед вот уже несколько тысяч лет, превратились в тропический рай, где мог бы процветать туристический бизнес?

Рядом с ней, одетые в одинаковую камуфляжную форму оливкового цвета, стояли Круз, Феррел и Райт. Они выглядели уверенными в себе, даже возбужденными. Эти люди были профессионалами. Самыми лучшими. Убийцами. Героями. Она смотрела на них и понимала, что никогда не станет такой, как они.

Пока Уитни раздумывала, не отказаться ли от участия в гонке, Круз и Феррел выпрыгнули в открытую дверь вертолета. Вниз уходили страховочные веревки, которые натянулись, когда десантники промчались сквозь сомкнутые верхушки деревьев и исчезли под ними. Через двадцать секунд в микрофонах летных шлемов Уитни и Райта послышался голос Круза:

— Цербер вызывает Феникса. Конец связи.

— Я тебя слышу, Цербер, — ответил капитан. — Как там зона приземления? Конец связи.

— Несколько веток на пути вниз, — ответил Круз. — Но на земле чисто. Конец связи.

— Понял. Освободите место, к вам пополнение.

Райт, увидев, что Уитни напугана, положил руку ей на плечо и ободряюще произнес:

— Не выпускай веревку, остальное сделают ремни. Прыгаем на счет «три».

Она кивнула, искривив губы в вымученной улыбке и беззвучно повторяя цифры за капитаном…

…Уитни опомнилась уже внизу. Она приземлилась гораздо мягче, чем предполагала. Круз помог ей снять ремни. Как только они с Райтом освободились от них, он просигналил вертолету, и веревки скользнули сквозь листву вверх. Через несколько минут рев двигателей стих.

В джунглях царила тишина. Увидев пышные зеленые заросли, Уитни тут же представила множество обезьян, скачущих по деревьям, — ведь она была прекрасно знакома с тропическими лесами, где ей не раз приходилось делать снимки. Однако никто не прыгал по громадным ветвям, венчающим высоченные стволы и торчащим в стороны, точно спицы гигантского зонтика. У корней росла редкая трава — сквозь густые кроны внутрь проникало слишком мало солнечного света.

— Как тихо, — проговорила Мирабель.

— Пожалуй, даже слишком, — сказал Круз и рассмеялся. — Давайте-ка, ребята, повеселее.

Он сделал шаг, и земля у него под ногами ожила. Вокруг его щиколотки змеей обвилась петля и подняла его в воздух на десять футов вниз головой.

— Какого дьявола? — Круз скорее рассердился, чем испугался.

Уитни заметила, как качнулась одна ветка. С нее спускалась веревка, которая опутывала соседний ствол. На ней-то и висел подрывник.

— Не двигайтесь! — крикнула девушка, догадавшись, что здесь расставлена ловушка, да не одна. Но опоздала. Обе ноги Райта опутала другая веревка, его протащило через низкий кустарник, а в следующее мгновение он уже болтался в воздухе рядом с Крузом.

Уитни посмотрела на Феррел.

— Не шевелись, — предупредила она наемницу.

Но по выражению глаз поняла, что та не собирается ее слушаться.

— Проклятье, — сказала Феррел. — Мы тут как готовые мишени.

С невероятной скоростью и ловкостью она выхватила кошку с тросом, которую забросила на ближайшее дерево, затем подпрыгнула, забралась на него и начала карабкаться по стволу. Уитни догадалась, что она задумала. Обе веревки были закреплены на верхней ветке. Феррел могла освободить своих товарищей, не делая опасных шагов по земле. Только Кэт не оценила логику того, кто устроил эти хитрые конструкции. Она задела ботинком нарост на коре, и раздался тихий щелчок.

— О, дерь…

Ветка на другой стороне дерева высвободилась, обогнула ствол и сбросила Феррел на землю. И тут же сработала вторая ловушка. Самодельная сеть с привязанными к краям камнями упала сверху, где она была спрятана среди листьев.

Феррел не стала тратить силы на то, чтобы высвободиться. Она что-то проворчала, усаживаясь, в ее глазах пылала ярость.

— Ну, умница, кто установил ловушки и откуда, черт подери, ты про них знаешь? — взглянув на Уитни, спросила она.

Уитни не стала ей отвечать, потому что ее внимание привлек шум в кустах. К ней приближалось какое-то невысокое, но крупное существо. Потом оно остановилось.

Уитни поставила свою новую винтовку на ведение огня, как показывал ей Райт, и стала ждать, когда появится враг.

— Малышка! — прошептал сверху Круз.

— Я же тебе говорила, чтобы ты меня так не называл, — сказала Уитни, не отводя глаз от кустов.

— Как пожелаешь, подружка! Только сними предохранитель!

Уитни посмотрела на свое оружие. Предохранитель был на месте. Когда она сдвинула пальцы, чтобы его снять, зверь выскочил из кустов. Мелькнул черно-коричневый мех, огромное животное подпрыгнуло и повалило ее на землю.

Она могла бы поклясться, что Круз выругался по-испански, но ей было не до того — ее собирался сожрать хищник, каких Уитни до сих пор видеть не доводилось. Однако пронзительной боли, которую должен почувствовать тот, кого едят заживо, не было. Что-то влажное коснулось ее лица и зажмуренных глаз. Снова и снова.

Она открыла глаза и увидела счастливую лохматую морду.

— Везувий!

Уитни схватила пса за голову и принялась трясти, а он то бросался снова лизать ее, то радостно лаял.

Шорох листьев за спиной заставил Уитни отвернуться от собаки. Перед ней стоял мужчина, которого она хорошо знала, правда, теперь он выглядел иначе. Длинная всклокоченная борода, к одежде прикреплены листья и веточки — техника камуфляжа, освоенная ею давным-давно, как и способ расстановки ловушек максимально близко друг от друга, для большей эффективности. Он был похож на дикаря, но сердце подсказывало ей, что это тот самый человек. Тот, кого она так давно любит и кто так неожиданно ее оставил.

— Ми… Мира?

Уитни поднялась на ноги, оттолкнув Везувия, который продолжал прыгать вокруг нее, и швырнула на землю оружие и рюкзак.

— Привет, папа.


ГОНКА


Глава 25


Ян Якобсон постарался не дернуться, когда лезвие коснулось кожи. Он никогда не любил сам брить голову, но в полевых условиях выбора не было. Его команда прибыла на антарктическое побережье накануне. Скоро, как только все участники займут свои стартовые позиции вдоль побережья, начнется гонка к центру континента.

Бритва в руке у Яна была тупой по сравнению с той, которой пользовался Йонас, его лондонский парикмахер, а маленькое карманное зеркальце так сильно искажало отражение, что казалось, будто бреешь конус. Ян провел бритвой спереди назад в последний раз и промыл ее водой из фляги. Ему никогда не нравились собственные волосы. Стоило им отрасти на четверть дюйма, как они превращались в дурацкие кудряшки, совершенно не вязавшиеся с образом сурового воина, не знающего жалости. Служба в британском отряде особого назначения накладывала определенные обязательства.

Впрочем, армии Великобритании больше не существовало. Как и самого государства. Страны Старого Света объединились в Европейское Королевство… только вот пригодных для жизни мест на его территории почти не осталось. А это означало, что в числе первых трех претендентов до цели должна добраться команда Яна Якобсона.

Она состояла из десяти человек — по трое англичан и французов, двое испанцев, один немец и один итальянец. Общим языком, к счастью, был английский. Якобсон не знал другого.

Он убрал бритву в рюкзак и застегнул его, наклонился проверить, туго ли завязаны шнурки, и поднял с земли оружие. Затем прошел через поляну, расчищенную накануне миноносцем, который стоял на рейде неподалеку. Таким простым способом была создана удобная площадка для команды и делегатов от других соревнующихся стран, которые присутствовали здесь, чтобы наблюдать за стартом.

Якобсон посмотрел на часы. Еще пятнадцать часов! Он ненавидел ожидание.

Около большого камня посреди зеленого поля, которое тянулось до шумевшего футах в трехстах океана, беседовали трое серьезных мужчин в деловых костюмах — китайские делегаты. На них были солнечные очки и полосатые галстуки. Должно быть, им не хотелось привлекать к себе внимание, но все же Якобсон с улыбкой остановился перед ними, решив заверить, что с его командой никаких проблем нет и не будет.

— Добрый день, джентльмены. Кто-нибудь из вас говорит по-английски?

— Немного, — кивнул один из них.

— Уже все команды находятся на стартовых позициях? — спросил Якобсон.

— О нет, — ответил делегат. — Американцы еще не прибыли.

— Проклятые янки, — буркнул Якобсон. — Нам не следовало выпускать из своих рук колонии. Тогда они были бы пунктуальнее.

Делегат явно не понял, что он имел в виду, и вопросительно на него посмотрел.

— Ладно, забудем, — сказал Якобсон. — Спасибо вам за помощь.

Он сообразил, что китаец недостаточно хорошо говорит по-английски и получить у него информацию не удастся. На самом деле Яна совершенно не беспокоило опоздание американцев. Он знал, что они задумали. И, если честно, на это рассчитывал. Европейцы должны были встретиться с командой США примерно через пятьсот миль после начала гонки. Они планировали добраться до цели вместе, а третьими предположительно станут бразильцы. Дальше они объединятся против Китая и Советов, двух передовых коммунистических стран, а также против Арабского Альянса. И тогда в Антарктиде победит демократия.

Арабский Альянс не представлял серьезной угрозы. Учитывая ограниченные возможности и тактику, направленную на самоуничтожение, они прикончат друг друга прежде, чем успеют добраться до остальных. Кроме того, другие государства не хотели, чтобы они одержали победу, и этот факт лишал их надежды на лидерство. На Ближнем Востоке испокон веков царил настоящий хаос, и никто не желал иметь таких соседей.

По дороге в лагерь Якобсон взглянул на антарктический лес. Знать бы, что их там ждет… Растения, выросшие здесь с невероятной скоростью, были совершенно незнакомыми. Аппетитные с виду плоды могли оказаться несъедобными, прикосновение к ядовитым листкам угрожало серьезной инфекцией и даже смертью. Все слышали доклады о том, что в джунглях видели мелких животных — здесь стремительно развивались новые формы жизни. Путешествовать через самую негостеприимную местность на земле было бы безопаснее, поскольку люди знали бы, чего ждать, кого избегать и куда стрелять. Здесь они были слепы. Густой полог листьев не позволял провести разведку со спутников. Рельеф изменился, когда растаял лед, и континент поднялся над уровнем моря более чем на двадцать футов. Место, где сейчас стоял Якобсон, всего два месяца назад находилось под водой.

Бывший британский военнослужащий остановился и провел рукой по бритой голове. Несмотря на тупую бритву и кривое зеркало в пластиковой рамке, он вполне прилично справился со своей задачей. Осталось всего несколько шероховатых участков. Якобсон надеялся, что сумеет выйти целым и невредимым из этого жуткого предприятия, и Йонас приведет его в порядок… если он жив, конечно. Каким ужасным местом стал их мир! Якобсон вздохнул, понимая, что впереди его и товарищей ждет несколько кошмарных недель.


Глава 26


Доктор Кларк слушал отчет о катастрофе, стиснув зубы. Райт выложил ему все через несколько минут после того, как Меррилл освободил их из ловушек и нейтрализовал те, что не сработали. Время от времени доктор распахивал глаза и недоверчиво качал головой, но ни разу не перебил. Да, мир погрузился в хаос, но, в общем, человечество выжило. Событие, которое могло уничтожить людской род, возможно, сохранит его на вершине эволюции.

Более жуткой истории ему еще не приходилось слышать, однако она занимала его внимание не полностью. Меррилл думал о своей дочери, которую не видел вот уже два года. Она, сложив на груди руки, стояла с каменным лицом неподалеку от него. Но дистанция, разделявшая их, сейчас была больше, чем когда Мира находилась на другом краю земли. И от этого у Меррилла разрывалось сердце.

Райт закончил рассказ о гонке.

— Первая команда, которая доберется до географического центра Антарктиды, разделит континент с двумя другими лидерами. — Капитан посмотрел на Меррилла, дожидаясь подтверждения, что тот его понял. — Доктор Кларк?

— Я не уверен, что даже с моей помощью мы сможем найти то место, куда вы хотите попасть, — сказал Меррилл. — Антарктида велика, и заблудиться здесь совсем не сложно.

— У нас есть карты, — возразил Райт.

Меррилл фыркнул.

— В течение последних двенадцати тысяч лет Антарктиду покрывали льды, в некоторых местах толщиной с милю. Карта не поможет.

Райт достал большие фотографии, сделанные из космоса. Меррилл разглядывал их, не в силах сдержать волнение. Как все изменилось! Изображение было великолепным, четким, но…

— На этих снимках мы видим только горы, реки и массу зелени. Толку от них никакого.

— А что, если мы соединим их с внутренней картой? — лукаво предложил Райт.

— Я уже сказал, что она бесполезна, если только ей не двенадцать тысяч лет.

Райт достал из рюкзака маленький картонный футляр, открыл его и развернул большую карту.

— У нас найдется по экземпляру для всех.

Меррилл затаил дыхание.

— Что… это такое?

— Вы слышали про Пири Рейса? — спросил капитан.

— У вас есть полная карта Пири Рейса? — У Меррилла от изумления отвисла челюсть. — Дайте посмотреть! Давайте сюда!

Меррилл выхватил карту у Райта и принялся ее изучать. Он моментально нашел участок, который знал досконально, — там, где Африка ближе всего подходила к седьмому континенту. Береговые линии полностью совпадали. Значит, он держал в руках подробную карту Антарктиды, ее внутренних и прибрежных районов, и этому бесценному документу было более двенадцати тысяч лет — считалось, что оригинальные источники относятся еще к дошумерской эпохе, когда появились письменность и мореходное искусство. Меррилл даже представить не мог, что когда-нибудь увидит полную карту… пусть даже и копию.

— Я сделаю все, что вы хотите, — сказал Меррилл. — Но у меня одно условие.

— Какое?

— Я хочу прогуляться с дочерью.

— А я не уверен, что это хорошая идея. — Райт кивнул на Уитни, которая, поджав губы, смотрела в землю. — Мне кажется… вы ее огорчили.

— Очень сильно, — сказал Меррилл. — И именно по этой причине нам нужно уладить все сейчас. Вы же не хотите, чтобы мы остановились посреди гонки, чтобы начать выяснять отношения?

Райт повертел шеей, чувствуя, как хрустят позвонки.

— Сколько времени вам нужно?

— Два часа.

— Два… — По выражению лица Меррилла капитан понял, что тот не намерен отступать. — Два, и не больше. Если вы не вернетесь вовремя, мы притащим вас обоих силой.

— Что же, это честно, — заявил доктор Кларк, который уже собрался встать, но передумал. — Капитан Райт, скажите, а почему вместе с Мирабель не прилетел Сэм?

— Кто? — удивленно спросил Райт.

— Сэмюэль Уитни. Муж Миры.

Капитан испытующе глянул на доктора, а затем на его лицо набежала тень.

— О нет. — У Меррилла к горлу подкатил ком. Он догадался.

— Она овдовела около года назад, доктор Кларк. Вы не знали?

Меррилл встал и молча скрылся в тени джунглей.

Через десять минут он вернулся в лагерь. Его глаза покраснели, щеки были влажными. «Какой же я проклятый дурак!» — думал доктор. Он оставил Миру одну. Все это время он охотился за древними реликвиями, а его дочь, которую он любил больше всего на свете, страдала. Он бросил ее, предоставив в одиночку справляться с самыми тяжелыми переживаниями в жизни. Он знал, что значит потерять свою половинку и как такая утрата меняет человека. Как она может его раздавить.

Меррилл пнул ногой стоявший около него ящик, потом поднял голову и увидел небо сквозь прорехи в листве, образовавшиеся из-за его ловушек.

— Господи, что же я наделал!

— Папа? — услышал он, словно издалека. — Папа, ты здесь?

— Здесь, — ответил Меррилл, и его голос сорвался.

Мирабель подошла ближе и, увидев его слезы, не могла сдержать свои. Он потянулся к ней, обнял и прижал к себе, всхлипывая, точно ребенок.

— Мне так жаль, малышка. Так жаль.

— Его больше нет, папа. Сэм погиб. — Уитни выпустила на свободу боль, которая надрывала ее душу целый год, и задохнулась от плача. — Его застрелили. Мы… мы поздно возвращались домой… на нас напали грабители… — Рыдания мешали ей говорить.

Меррилл еще сильнее прижал ее к себе. Он не мог найти подходящих слов, не умел утешать. За прошедшие десять лет он так и не сумел смириться с собственной потерей. Доктор гладил дочь по спине, тихонько покачивая, как ребенка, чувствуя, как его рубашка становится мокрой от ее слез, а потом сказал единственное, что пришло ему в голову:

— Я тебя люблю.

Меррилл чуть-чуть отодвинулся, заглянул дочери в лицо, и у него перехватило горло. Ее карие глаза, кофейного цвета кожа и светлые волосы разбудили в его сердце воспоминания об Эйми. Она была археологом из Южной Африки, изучала культуру древних племен. Они познакомились на симпозиуме, подружились, а вскоре у них начался роман. Мира родилась через два года. И вот их дочь стоит перед ним, такая взрослая, что успела выйти замуж и овдоветь.

Слабо улыбнувшись, Уитни сказала:

— Я тоже тебя люблю.

Меррилл расплылся в улыбке и снова обнял ее. Потом отодвинулся и сказал:

— Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.

Она вытерла нос.

— Я тоже.

— Мне так жаль, — проговорил Меррилл, затем откашлялся и добавил: — Это было ужасно? Ну… катастрофа? Что осталось от Портсмута?

— Ничего. Он перестал существовать.

— О… и скольким людям удалось спастись?

— Насколько мне известно, одному.

Глаза Меррилла широко раскрылись.

— О господи! Ты единственная?

— Как и ты, — кивнув, ответила Мирабель.

— В каком смысле?

— Ты единственный, кто остался здесь в живых.

— В регионе? Станция Мак-Мёрдо разрушена?

— Ты единственный, кто выжил на всем континенте.

Меррилл покачал головой, но, похоже, нашел объяснение случившемуся:

— Он за нами присматривает.

— Я сейчас не в том настроении, чтобы рассуждать о Боге, — сказала Мира.

Меррилла ее слова нисколько не удивили; у него тоже было не то настроение, чтобы говорить о Боге. Его занимало совсем другое. Нечто такое, что могла оценить только его дочь, а не тупицы военные, прилетевшие вместе с ней.

— Хорошо, — кротко произнес он, лишив ее возможности обороняться, и взглянул на часы. — У нас осталось час и сорок пять минут. Времени достаточно, но придется поторопиться.

Меррилл взял Мирабель за руку и повел в противоположную сторону лагеря, к тропинке, которая исчезала в тенистых джунглях.

— Куда мы идем?

— Мне нужно тебе кое-что показать. Нечто совершенно невероятное.


Глава 27


Генерал Куан-Йин Зау окинул взглядом идеальный строй своих солдат. Для выполнения этой важнейшей миссии под его командование выделили двести человек. Зау гордился оказанной ему честью. Перед ним стояли отборные воины, включая его собственного сына, капитана Ли Зау — его заместителя.

Ли шел вдоль строя, осматривая форму и оружие солдат, оценивая их выправку. Если он обнаружит недочеты, провинившегося с позором отправят домой. Впрочем, Зау не питал никаких иллюзий. Профессионализм и безупречный внешний вид его армии мгновенно развеются, как песок под ветром, едва они войдут в джунгли и начнут свой путь к центру Антарктиды. А нынешнее представление устроено, исключительно чтобы запугать соперников. Он видел, что делегаты от других стран наблюдают за китайской командой с изумлением. Разумеется, демонстрация столь жесткой дисциплины заставит их трепетать, и они тут же бросятся докладывать об этом своему руководству. Запугивание творит на поле боя чудеса.

А впереди — настоящее сражение. Его люди вооружены вовсе не затем, чтобы воевать с деревьями. Ли знал, что американцы и европейцы не хотят иметь общую границу с китайцами и сделают все, чтобы им помешать. «Пусть попробуют, — думал Зау, — им нас не остановить». Благодаря вовремя полученным разведывательным данным он был уверен, что ряды американцев поредеют задолго до того, как доберутся до цели… если они вообще смогут приблизиться к ней. Советы займутся ими…

Учитывая тот факт, что русские будут отвлекать менее серьезных претендентов на победу, воины Поднебесной без помех придут к финишу. И позаботятся о том, чтобы в Антарктиде воцарился коммунизм, который так долго главенствовал в Китае, а Советы превратил в супердержаву. Весь мир увидел, что произошло, когда страна лишилась коммунистических корней: в ней воцарились нищета и отчаяние. Именно по этой причине китайцы рассчитывали разделить континент с новым Советским Союзом, принимая во внимание не только сходство политических взглядов, но и общие в прошлом границы. Все это обещало сделать переходный период в отношениях двух государств гладким и легким.

Что же до третьей страны, которая разделит с ними Антарктиду, так лучшего варианта, чем Южная Африка, не сыскать. Она не только находится в весьма выгодном географическом положении — от бывшей ЮАР до антарктического побережья всего шесть часов лёта, — но и в случае чего не сможет противостоять вторжению, даже если проигнорирует эту угрозу. Превосходный план!

Ли закончил инспекцию и пришел к выводу, что все готовы к маршу. Генерал Зау почувствовал, как его переполняет гордость. Не за сына, а за свою армию. Она была безупречна.

— Генерал. — Ли подошел к нему, щелкнул каблуками и отдал отцу честь.

— Доложите обстановку, — приказал ему Зау.

— Все люди в полном порядке и готовы выступить в джунгли.

Зау кивнул.

— Пусть остаются на своих местах до тех пор, пока не начнется гонка.

Ли замер, и Зау посмотрел ему в глаза.

— Капитан?

— Прошу меня простить, сэр, — сказал Ли. — Но температура воздуха сейчас больше тридцати пяти градусов при очень высокой влажности. Солдаты в полном обмундировании, им может грозить обезвоживание. Сэр, до начала гонки шесть часов.

В глазах Зау вспыхнул гнев. Он не собирался спускать собственному сыну такую наглость и влепил юноше пощечину. Ли был потрясен, но продолжал настаивать на своем:

— Отец…

Зау ударил его снова, причем так сильно, что появилась кровь. Генерал наклонился к мальчишке и сердито прорычал:

— Вы скажете солдатам, чтобы они оставались в строю до тех пор, пока не начнется гонка. Если я увижу, что кто-то хотя бы чуть-чуть расслабился, вы его пристрелите. Вы меня поняли, капитан?

Губы Ли на мгновение дрогнули, но он взял себя в руки и отдал идеальный салют.

— Слушаюсь, сэр!

И резко развернулся, собираясь уйти.

— Капитан! — позвал его Зау, заставив сына остановиться. — Если вы еще раз назовете меня «отец», когда вы в форме, я собственноручно вас пристрелю, а тело отправлю домой вашей матери.

Ли едва заметно кивнул.

— Идите, — разрешил Зау.

Ли, выпрямив спину, пошел прочь — безупречная осанка, ноги и руки напряжены.

Мальчик еще очень молод, и в голове у него путаница. Зау не сомневался, что из него когда-нибудь получится великолепный командир, но следовало немного поработать над его приоритетами. Когда мир погружен в хаос, времени на удовлетворение юношеских желаний нет. Да, Ли хотел стать фотографом, а вовсе не солдатом. Он гонялся за девушками и писал им стихи. Витал в облаках. Но участие в этой миссии покажет ему, что гораздо важнее служить своей стране. Он узнает, что проливать кровь врагов Китая — это настоящее искусство, а вопль смерти — поэзия, такая прекрасная, что срывается с уст лишь раз в жизни… Его ненужная любознательность иссякнет, неразумная воля будет сломлена, и Ли сумеет привести Поднебесную к великому будущему.

А если сын окажется недостойным, Зау бросит его в пути. Ему трусы не нужны. Они готовятся создать новый мировой порядок, где не будет места хаосу и аморальности, на их место придут дисциплина и иерархия. После того как они получат Антарктиду, заселят ее и начнут строительство под знаменем коммунизма, стабильность и процветание вернутся в мир… а их нацию возродит новая супервласть.


Глава 28


Уитни заметила, как отец посмотрел на пистолет, висевший у нее на поясе. Он никогда не любил оружие и был ярым пацифистом. Он выступал против смертной казни и часто повторял: «Мы все грешники, Мира. И заслуживаем шанс на прощение. Убийство в ответ на убийство — это все равно убийство. Разве человек, привязанный к электрическому стулу, может кому-нибудь угрожать? Преступник, запертый в тюремной камере, не опасен для общества».

Она же возражала ему, заявляя, что общество не должно платить за еду для убийцы и даже за воду, которую он спускает в туалете. Если же он мертв, оно может о нем забыть и двигаться дальше. Этот довод никогда не срабатывал; в ответ Уитни слышала: «Убить человека, чтобы получить деньги, или для того, чтобы их сэкономить, — это одно и то же. Нам не дано права распоряжаться чужой жизнью. И не нам приговаривать душу к адским мукам. Убийца может заслужить прощение, Мира».

Что скажет отец, узнав, что Сэм погиб из-за часов? Его убийца, двадцатилетний паренек, получил пожизненное. Нет, он не заслужил столь мягкого приговора. Нельзя позволить жить человеку, который легко отнимает жизнь у другого! Даже если остаток своих дней он будет гнить в тюрьме.

— Хороший пистолет, — заметил отец.

Уитни так удивилась, что споткнулась о корень. Она не ожидала подобного комментария. В нем не было даже намека на сарказм.

— Тебе его военные дали? — спросил Меррилл, на ходу отодвигая ветки кустов. Он шагал впереди по темной тропинке, уводившей их далеко в лес. — Будь осторожна, там впереди по обе стороны ловушки.

— Это мой пистолет, — ответила Уитни.

— А ты умеешь из него стрелять?

— Я могу попасть в банку из-под кока-колы с пятидесяти ярдов… стоя неподвижно.

— Неплохо, — сказал Меррилл.

Уитни была озадачена. Страстный противник оружия радуется тому, что у нее есть пистолет?

Меррилл взобрался на большой камень, за которым начинался подъем на склон.

— Кажется, я видел у тебя и другое оружие. — Он повернулся и, протянув Уитни руку, втащил ее на вершину заросшего мхом валуна.

— Да. Штурмовую винтовку ХМ-двадцать девять. Страшнее не бывает. Дуло двойное: верхнее с программным управлением, стреляет разрывными пулями, нижнее стандартное.

— Ты умеешь с ним обращаться? — удивленно спросил Меррилл.

— Пока нет, — ответила Уитни. — И надеюсь, мне не придется.

— Не слишком на это надейся, — проронил Меррилл.

— Папа… — Интонация дочери заставила доктора остановиться. — Что происходит? Ты же ненавидишь оружие.

Меррилл вытер лоб банданой.

— Да, ненавижу, — подтвердил он. — Но осознаю, что в определенных ситуациях иметь его полезно.

— В каком смысле?

— Возьмем, к примеру, твой пистолет. Я понимаю, почему ты его купила и всюду носишь с собой. Знаешь, если бы твоя мать погибла от рук человека, я, возможно, пересмотрел бы свое отношение к смертной казни.

Меррилл глубоко вздохнул. Жара и влажность отнимали у него силы. Он проделывал этот путь каждый день, но не привык разговаривать на ходу. С Везувием особенно не побеседуешь…

— Кстати, а где Везувий? — спохватился Меррилл.

— Я оставила его с Райтом. Они успели подружиться.

— Нам следовало взять его с собой, — сказал Меррилл.

Уитни видела, что отец по-настоящему нервничает. Везувий оставался его единственным спутником на протяжении всех этих лет, и потерять его было все равно что потерять члена семьи.

— С ним все будет хорошо, — заверила она.

— Я беспокоюсь не о нем, — ответил Меррилл. — Везувий здорово научился распознавать опасность и предупреждать меня о ней.

— О какой опасности ты говоришь? — удивленно спросила Уитни. — На сотни миль вокруг никого нет. А гонка начнется только через шесть часов.

— Мира, я поставил ловушки задолго до того, как узнал про последствия катастрофы и, кстати, про вашу дурацкую гонку.

Уитни затаила дыхание. Действительно, если ловушки нужны для того, чтобы добывать пищу, почему их так много? Кроме того, зачем Мерриллу нужно, чтобы они выдерживали большой вес?

— Ты видел что-то подозрительное?

— Ничего. Пока, — ответил он. — Но я чувствую опасность. У меня на голове шевелятся волосы, и в ушах стучит кровь. Словно какое-то первобытное чувство предупреждает, что я должен соблюдать осторожность. Как правило, Везувий улавливает эти сигналы одновременно со мной. Мне неизвестно, что там скрывается, — произнес доктор, глядя в темноту джунглей, — но я знаю, что оно за мной наблюдает.

Уитни огляделась по сторонам. Ее отец никогда не отличался мнительностью. Иррациональные вещи его не интересовали, если не считать религию и древнюю мифологию. Он был скучным человеком — для него все было либо черным, либо белым. Но она же не знала, что ему пришлось пережить в Антарктиде, ведь он здесь жил один, да еще так долго…

— А у тебя нет никаких мыслей насчет того, кто это может быть?

— Иди за мной, — сказал Меррилл, прибавив шагу. — Уже близко.

Через десять минут они вышли к толстенному стволу, закрывавшему обзор. Доктор повернулся к Уитни.

— За этим деревом то, что я искал всю жизнь… но теперь жалею, что нашел это. Если мои опасения верны, то мне, пожалуй, понадобится такая же, как у тебя, винтовка — ХМ-двадцать девять.

Уитни не смогла сдержать улыбку. Ее отец любил устроить настоящее представление, прежде чем показать свою находку.

— Это хорошо, потому что я уже устала таскать с собой твою.

Меррилл был взволнован, предвкушая эффект, который произведет его открытие на Мирабель.

— Они дают мне оружие?

— Да, но оно предназначено для того, чтобы стрелять в людей.

— Люди — это меньшая из наших проблем.

Уитни следом за отцом обошла дерево и вскрикнула, когда увидела огромную стену. Она была построена из гигантских камней, обработанных замысловатым способом. Мастерство строителей поражало. Уитни быстро сбросила рюкзак и достала фотоаппарат. Через пару секунд она уже щелкала объективом с разных точек и расстояний, забыв про отца и не замечая, что он машет ей рукой. Наконец она оторвалась от съемки и побежала к нему. Меррилл стоял футах в тридцати от нее возле выкопанной под стеной ямы.

Увидев, что на дне, Уитни ахнула. Там лежали скелеты очень крупного человека и хищного динозавра. Казалось, они сжимают друг друга в объятиях. Челюсти животного сомкнулись на человеческом черепе; шея, судя по всему, была сломана. Грудную клетку чудовища пронзал длинный меч, который выглядел как новенький. Эти двое погибли в сражении одновременно. Уитни перевела взгляд на голову динозавра и узнала витую костяную корону над глазами.

— Криолофозавр.

— Очень хорошо, — похвалил ее Меррилл. — Но этот человек не такой большой, как другие…

— Его рост не меньше десяти футов!

— Десять футов и три дюйма. Посмотри-ка лучше на верзилу, которого я вытащил оттуда. — Доктор показал на расположенное вдалеке место раскопок.

Пробные раскопы были сделаны на расстоянии десяти футов друг от друга, и в каждом третьем вырыты глубокие ямы. Ее отец не терял времени зря.

— Четырнадцать футов и пять дюймов, — с гордостью сообщил ей Меррилл.

— Невозможно.

— Земная кора сдвинулась на сорок градусов, убила два с половиной миллиарда людей, растопила Антарктиду, которая превратилась в тропические джунгли, занимающие такую же площадь, как Штаты, а ты мне говоришь о невозможности существования человека ростом четырнадцать футов?

У нее не было оснований не верить отцу. В конце концов, за последние два месяца произошло столько невероятных событий…

— Значит, это… народ великанов?

— Вот именно.

— Кем же они были? Есть идеи?

— Ничего существенного, но кое-какие мысли у меня появились.

— Расскажешь?

Уитни показалось, что отец воспринял ее интерес к древним гигантам как попытку восстановить прежнее доверие.

— Конечно, — ответил он.

Мирабель наклонилась над ямой. Ей представилась сцена насилия и смерти, чей жуткий слепок пережил тысячелетия.

— Ты боишься их? Великанов?

— Нет. Они очень велики, но все же это люди. Думаю, они не могли бы выжить в условиях сублимации. Виды эндемиков, что совершенно очевидно, приспособлены к циклам замораживания и оттаивания, а эти огромные существа — скорее всего, пришельцы из других мест. Однако в отличие от них криолофозавр в состоянии переждать жестокий мороз — благодаря ангидробиозу, конечно, — а затем проснуться в целости и сохранности.

— Интересно: задумка природы или эволюция постаралась?

— Не важно, — ответил Меррилл. — Значение имеет тот факт, что криолофозавры вернулись — вместе с другими древними обитателями Антарктиды.

Уитни с сомнением посмотрела на него.

— С чего ты так решил?

Меррилл показал на край ямы. На земле отпечатались следы.

— Они появились на следующий день после того, как я это нашел.

Уитни присела, чтобы разглядеть их получше. В дополнение к трем пальцам с когтями имелся четвертый — сзади. Он был глубоко вдавлен в землю. Она навела камеру на след и начала снимать.

— Это потрясающе, папа. Правда.

Мирабель, увлекшись, слышала только щелканье затвора, однако Меррилл благодаря долгой жизни среди дикой природы отличался более тренированным слухом. Он насторожился и вдруг схватил дочь за руку. Уитни с неохотой оторвалась от объектива и увидела, что доктор пристально вглядывается в заросли.

— Что там такое?

Меррилл распластался на краю ямы и высвободил из скрюченных фаланг мертвого воина доисторический меч.

— Приготовь свою винтовку, — сказал он. — К нам приближается нечто громадное.


Глава 29


Эти псы поджали свои драные хвосты. Ахмед аль-Азиз видел страх в глазах делегатов. Не только американцев. Китайцы, европейцы, советские, бразильцы — все его боялись. Они стояли перед ним футах в тридцати, смотрели в его сторону, но быстро отворачивались, когда он встречался с ними взглядом. Возможно, они понимают, что Аллах на его стороне. Они испытали на себе гнев Всевышнего и теперь знают правду: Он благословил Ближний Восток и проклял неверных.

Штаты лишились большей части своих территорий. Миллионы американцев замерзли насмерть или утонули. Они заслужили такую судьбу. Советы, нарушив границы искони мусульманских земель, сгорели за свои преступления. Европейцы тоже понесли кару. В то время как Ближний Восток стал таким, каким был когда-то, и его голые, безжизненные пески превратились в цветущие сады.

Да, конечно, Израиль тоже выиграл, и теперь евреи слишком заняты, чтобы принимать участие в гонке. Новый Арабский Альянс объявил им джихад. Пусть технологическое преимущество на их стороне — благодаря своей численности и нескончаемому потоку мучеников народ Пророка скоро восстановит свои законные границы.

С его помощью воины Магомета одержат победу и здесь. Неважно, кто разделит с ними континент, — новые земли, подаренные Всевышним, рано или поздно будут очищены от гяуров.

Аль-Азиз перевел холодный взгляд с делегатов на слуг Аллаха и солдат Арабского Альянса, с нетерпением ждавших начала гонки. Они решили использовать стратегию, которая всегда приносила успех: двадцать человек отправятся к цели, а тринадцать пар, снабженных достаточным количеством взрывчатки, чтобы стереть с лица земли вражеские команды, выполнят другое задание. Они по очереди уничтожат себя, обеспечив себе место в раю, и унесут с собой жизни ближайших соперников Альянса. Тогда он станет единственным победителем. Остальные страны вступят в сражение за свободные две трети Антарктиды, и за это время воины ислама организуют оборону по всему континенту. Они объявят джихад и развяжут решающую битву за то, чтобы весь материк целиком и полностью принадлежал правоверным.

Аль-Азиз засунул руку в карман черной жилетки и нащупал квадраты С-4, прикрепленные к его телу. Каждый член его группы представлял собой живую бомбу. Взрывчатка не была активирована, но в случае необходимости на это уйдут считаные секунды. Кроме того, у них имелись гранатометы, мортиры и автоматы АК-47. При помощи оружия они разорвут гяуров на части, а затем, когда противников охватят ужас и смятение, промчатся сквозь их ряды и станут мучениками Аллаха.

— Ахмед, — позвал Абдул, его напарник, потом подошел поближе и прошептал ему на ухо: — Почему бы нам не прикончить этих шакалов прямо сейчас и не начать гонку? Всего один из нас легко превратит их в прах. И пусть птицы обчистят их кости.

Абдула сжигала ненависть к миру. Его родные погибли при взрыве бомбы, предназначенной Саддаму Хусейну. Аль-Азиз тоже не слишком жаловал диктатора, но тот не уничтожил всю его семью одним ударом. За это преступление Абдул мечтал отомстить неверным много лет. Однако стремление убивать делало его безрассудным и не слишком полезным.

— Нет, — ответил Аль-Азиз. — Как ты считаешь, лучше прикончить змею или этих червей? — Он посмотрел Абдулу в глаза. — Они пустое место. Если враги узнают, что мы убили их представителей и стартовали раньше срока, они пришлют целые армии, чтобы нас остановить. А мы не можем зря терять время. Мы должны следовать этому единственному правилу, чтобы выполнить праведное дело во славу Аллаха.

Абдул задумался над его словами, пытаясь принять решение, и его взгляд остановился на делегатах. Китайцы вели себя сдержанно. Бразильцы громко болтали между собой. Американцы делали вид, что они спокойны, но их лица были напряженными. Один из них заметил, что Абдул на них смотрит… и улыбнулся!

— Нет! — со страстью прошептал он. — Они неверные, и мы объявили против них джихад. Позволить им уйти отсюда живыми — значит погрешить против Бога. Они должны умереть.

Аль-Азиз вздохнул. Разумеется, Абдул прав. Но это нелегко, и нужно все проделать правильно. Он взял напарника за плечи.

— Мы подождем до начала гонки. Пусть они свяжутся со своими начальниками и доложат, что мы стартовали вовремя. Когда они решат, что мы ушли, ты вернешься и прикончишь их. А я один исполню все назначенное.

Абдул ухмыльнулся.

— Спасибо, Ахмед. Я буду ждать тебя в раю вместе с девственницами.

Аль-Азиз улыбнулся в ответ.

— Я скоро к тебе присоединюсь. А теперь расскажи остальным, что мы задумали, чтобы никто другой не пришел сюда тоже.

Подразделения мусульманских солдат, как правило, не общались между собой, но их час приближался, и важность миссии допускала нарушение протокола. Ахмед не сомневался, что кроме Абдула найдутся еще желающие стать смертниками, а он не мог рисковать больше чем одной ячейкой.

Аль-Азиз не боялся, что ему придется участвовать в гонке в одиночку. Всевышний его благословит.

— Великий Аллах, — прошептал он. — О, я не подведу. Укрепи во мне дух, как в пророке Магомете, пусть Твоя милость пребудет со мной, чтобы я смог уничтожить жалких псов и исполнить Твою волю.


Глава 30


Меррилл весь дрожал, хоть и делал вид, что ему все нипочем, размахивая кривым мечом, точно древний воин. Прежде он участвовал лишь в словесных баталиях… Уитни удивилась, что отец так напуган. Она не могла поверить, что след на земле оставил живой динозавр.

Не спуская глаз с джунглей, Уитни выхватила пистолет и медленно подняла его, напряженно пытаясь уловить шелест листьев или мелькание тени. Каким-то непостижимым образом ее отец смог услышать, вернее, почувствовать приближение неведомого существа. Она не замечала ничего, что указывало бы на его присутствие.

— Папа, я ничего не вижу, — сказала она.

Он знаком показал, чтобы она замолчала, и сделал шаг вперед, повернувшись одним ухом в сторону густых зарослей.

— Я привык к голосу джунглей, — сказал Меррилл. — Говорю тебе: там кто-то есть.

И тут Уитни тоже уловила звук — будто наждаком трут о дерево. Казалось, он доносится издалека, но, если отец прав, лучше не рисковать.

— И что нам делать?

— Обычно я пережидаю опасность вместе с Везувием, — пожав плечами, ответил Меррилл. — Мне кажется, тот, кто там прячется, не видел раньше собак. Люди местным обитателям знакомы. — Меррилл кивнул на яму, где лежали гигантские скелеты, сплетенные в смертельном объятии. — Мы здесь не первые, а вот такие существа, как Везувий, тут никогда не жили.

— А теперь, когда его рядом нет…

— Я не знаю.

Уитни огляделась в поисках пути к спасению. Увы. Они стояли спиной к древней стене высотой в двадцать пять футов. Джунгли простирались на сотни ярдов вокруг. Доктор и Мирабель оказались в ловушке.

Раздался резкий звук трения. Уже ближе.

— А почему бы нам просто не убежать? — предположила Уитни.

Если они не станут терять время и ретируются прежде, чем существо приблизится, возможно, им удастся добраться до своего отряда.

Меррилл покачал головой.

— Слишком много ловушек.

— Мы побежим по тропинке.

— Не получится.

— Почему?

Меррилл показал на участок джунглей, где тропинка выходила на поляну. Папоротники колыхались.

— У нас гости.

Блестящая темно-зеленая спина с красной полосой на мгновение поднялась над зарослями, а потом исчезла. Уитни начала задыхаться. Сердце отчаянно колотилось, пытаясь выскочить из груди.

— Дерьмо.

Меррилл строго взглянул на нее.

— Извини, — сказал она, чуть не рассмеявшись. Неизвестное чудовище вот-вот их сожрет, а отца беспокоят ее словечки! Она увидела, как он помрачнел.

— Это неприемлемо, — заявил Меррилл.

— И правда. — Уитни не смогла удержаться от язвительной интонации. — Ты не думал, что нас съедят заживо, когда мы снова встретимся и помиримся?

— Я не с тобой разговариваю.

Уитни сперва испугалась, что доктор начал сходить с ума — ведь он так долго пробыл в одиночестве. И тут вспомнила, что он привык разговаривать вслух с Богом. Меррилл сосредоточенно наклонил голову, губы его беззвучно шевелились.

— Не думаю, что это нам поможет, — сказала она.

— У тебя есть идеи получше? — спросил доктор.

Деревца на краю поляны, примерно в двадцати футах от тропинки, закачались и на миг расступились в стороны; чуть поодаль дрожали листья. Значит, здесь не одно чудовище, а больше! Они окружены…

Уитни взяла меч у Меррилла. Какой тяжелый! Она сомневалась, что отец сможет как следует им взмахнуть. В руках великана клинок казался маленьким, хотя был огромным и таким массивным, что вряд ли годился для сражения.

— Эй, что ты…

Уитни сунула пистолет в руки Мерриллу.

— Стреляй во все, что выйдет из джунглей. А у меня появилась идея получше. — Она сбросила рюкзак, вытащила из него моток веревки, быстро привязала один конец к мечу и выпрямилась. — Отойди в сторону.

Меч взвился в воздух и перелетел через стену. Веревка легла на неровный шов в камне, куда Мирабель и целилась. Когда звон металла стих, она подергала за веревку, пока та не натянулась, потом повисла на ней всем телом, и веревка выдержала.

Забрав пистолет у отца, Уитни сказала:

— Ты первый.

Меррилл открыл рот, но она заставила его замолчать.

— У нас нет времени на споры, папа, давай шевели задницей!

Доктор схватился за веревку и начал подтягиваться наверх, упираясь в кладку ногами. Он поднимался не слишком быстро. Уитни навела пистолет на папоротники. Когда Райт показал ей ХМ-29, она пришла в панический ужас, но сейчас отчаянно жалела, что не взяла винтовку с собой. У нее не много патронов, и ей крупно повезет, если она сможет поразить хотя бы одного криолофозавра, — если, конечно, в джунглях прячутся именно они.

Кусты задрожали, и наждачный скрежет разнесся уже со всех сторон. Спасения не было. Она подняла голову. Меррилл почти добрался до вершины стены.

Из зарослей донесся клекот, словно загомонила стая гигантских птиц. Ветки стали дико раскачиваться, и Уитни поняла, что ее единственный шанс на спасение — немедленно лезть вверх. Не сделав ни одного выстрела, она убрала пистолет в кобуру и бросилась к веревке. И едва начала подниматься, как услышала шум — трещали и гнулись стволы деревьев, сыпались на землю листья.

Чудовища пошли в атаку.

Через несколько мгновений джунгли прорезал неистовый визг. В нем чувствовались удивление и возмущение. По характерному свисту, который издавали с силой разгибавшиеся ветки, Уитни догадалась, что часть ловушек сработала. Она ускорила темп и взобралась на стену за пятнадцать секунд. Недаром в школе она быстрее всех лазала по канату. Учителя часто повторяли, что математика пригодится ей в жизни больше других наук, но теперь Мирабель твердо знала, что самой необходимой дисциплиной является физкультура.

Уитни вскрикнула, когда ее схватили за руку, подняла голову и увидела отца, со всклокоченной бородой, грязного, взмокшего, как борец на ринге. Он втащил ее наверх, и она на краткий миг ощутила себя в безопасности. Сделав три глубоких вдоха, Мирабель глянула вниз. Веревка, на которой она лежала, туго натянулась под чьей-то тяжестью.

Уитни вытащила свое оружие и крикнула:

— Закрой уши!

Она быстро выстрелила три раза, и веревка лопнула. Раздались грохот и вой.

— Умница! — похвалил ее Меррилл, который тем временем подтянул к себе меч по другой стороне стены. Он подцепил его за рукоятку и положил рядом с собой.

— Что теперь?

Уитни прислушалась. Она уловила скрежет когтей по камню — хищники не сдавались. А еще до нее донесся звук, вселяющий надежду: шум вертолетного винта.

Она принялась вглядываться в небо и увидела пролетающий вдалеке вертолет — товарищи их искали. И тут Уитни вспомнила про наушники. Она надела их и включила.

— Райт, это Мирабель, ты записываешь?

— Уитни, где ты, черт тебя побери? — сердито спросил Райт. — Гонка начинается через четыре часа!

— На нас напали, — ответила Уитни.

— Где вы?! — закричал капитан.

Уитни взяла у отца меч и подняла так, чтобы от клинка отразились лучи солнца.

— Выгляни в левое окно.

Уитни увидела, что вертолет развернулся налево и направился прямо к ним.

— В вас стреляют? Нам приготовиться к бою?

Мирабель свесилась вниз, но никого не обнаружила под стеной. Чудовища сбежали, видимо испугавшись незнакомого громкого звука.

— Нет, — ответила Уитни. — Они ушли.

— Кто это был? — спросил Райт. — Ты видела форму?

Уитни не сдержала нервного смешка.

— Ты не поверишь, если я тебе скажу.

Через минуту отца и дочь на специальных ремнях подняли в воздух и втащили в вертолет. Уитни с удивлением обнаружила в нем Райта, Круза, Феррел и Везувия. Пилот подождал, пока новые пассажиры пристегнутся, и они полетели над пологом леса в сторону стартовой площадки. Скоро начнется самое сложное испытание из всех, в которых им когда-либо доводилось участвовать.


Глава 31


Деревья плотной стеной сомкнулись вокруг. Даша Попова не ожидала, что джунгли окажутся столь густыми, впрочем, особой паники не испытывала. Она знала, что надо делать. Ей приходилось работать в тропиках прежде. Пожалуй, немного тревожил ее только слабый солнечный свет, с трудом пробивающийся сквозь листву. Она предпочитала темноту. К сожалению, все здесь было для нее непривычным. Этот лес такой странный… Даже воздух казался горьким.

Перешагнув через большой камень, Попова вляпалась в вязкую глину, с трудом вытащила ногу и выругалась. Ее чистые сапоги испачкались. Попова понимала, что очень скоро она вся вывозится в грязи, но ей хотелось подольше сохранить одежду чистой. Это почему-то помогало двигаться быстрее. Даша задержалась возле влажной впадины, в которой валялись комья земли, смешанные с почерневшей травой. Пахло гнилью. То, что так долго пребывало в замерзшей почве, теперь пропитывалось влагой и разлагалось.

Она двинулась вперед, прорубая дорогу между лианами ударами мачете. Попова шла медленно, но у нее была фора в целый день. Ее имя не значилось в списке участников гонки. Если Дашу убьют или возьмут в плен, соотечественники будут отрицать, что им известно о ее существовании; и это утверждение никто не сможет оспорить, поскольку она не служила в армии. Задача Поповой была предельно проста: опередив остальные команды, убивать их членов одного за другим. Воздействовать таким образом на их моральное состояние. Постараться ранить побольше людей, чтобы их задержать. А еще лучше — уничтожить. Официальная команда России состояла из десяти военнослужащих, все они были отличными бойцами, но никто из них не относился к убийству так же хладнокровно, как Попова.

Здесь, в Антарктиде, основную опасность для нее представляла американка Кэтрин Феррел. Обе проходили подготовку у одного и того же специалиста. Обе являлись киллерами высочайшего класса, причем верно служили своей родине. Убийцы-патриотки. Вот почему именно Феррел была первой и главной мишенью Поповой. Как только ее удастся убрать, Попова сможет действовать спокойно, не опасаясь ответных ударов.

Она продиралась сквозь джунгли уже в течение десяти часов и прошла около двадцати миль. Предстояло преодолеть еще сорок, чтобы оказаться возле американской команды, и до тех пор она не могла позволить себе отдыха. Уставшие люди вряд ли будут ждать нападения после первого дня гонки. Попова хотела застать противника врасплох.

Что это? Она принюхалась и застыла на месте. Сильный запах гниения, преследовавший ее на всем пути, изменился. Она со страхом поняла, что это вонь разлагающейся плоти. Попова переложила мачете в левую руку, а правой вытащила пистолет. Легкий ветерок шевелил ее светлые волосы.

Она принялась с остервенением рубить вставшие на пути растения. Когда стволы рухнули на землю, перед ней открылась прогалина, и в следующее мгновение Даша нажала на курок — ей показалось, что она видит человеческие фигуры. Две пули попали в ближайшую из них, но обе отскочили, не причинив вреда.

— Проклятье, — пробормотала она, сообразив, что стреляла по статуям. Страх она испытывала редко, не испугалась и сейчас, однако огорчилась из-за пустой траты патронов.

На небольшой поляне кругом стояли изваяния, смутно напоминавшие истуканов с острова Пасхи. Каждое было высечено из цельного куска камня. Не головы и даже не бюсты — статуи в полный рост, от головы до пят, воины или древние божества, вооруженные мечами, копьями, топорами и гигантскими молотами. Высота их составляла около двадцати футов.

Как такие высокие скульптуры могли сохраниться во время таяния льдов? Почему их не смыло водой, мчавшейся с материка в океан? Попова опустилась на колени возле одного изваяния и увидела, что его основание уходит в землю. Трудно предположить, насколько глубоко, но если статуи простояли тысячи лет, значит, не меньше чем на высоту каждой из них.

Хотя ей хотелось рассмотреть истуканов получше, она не могла задерживаться. Попова решительно пересекла круг, и вдруг ее что-то остановило. Статуи наблюдали за ней! Двенадцать пар гигантских глаз взирали на нее сверху вниз.

Нет, не на нее. Их взгляды были направлены в центр поляны. Попова посмотрела под ноги и обратила внимание, что земля здесь неровная — похоже, ее тонкий слой лежит на камнях.

Из любопытства она присела, коснулась мягкой земли пальцем и попыталась вытащить один из камней… Но это оказался совсем не камень. Даша держала в руках череп без нижней челюсти, размером с голову большой собаки. Он производил отталкивающее впечатление. Узкая морда с жутковатыми пустыми глазницами. Выступающий над ними гребень, который выглядел противоестественно. И только после того, как Попова увидела похожие на пилы острые верхние зубы, она догадалась, что это череп древнего ящера.

Поразмыслив, Попова пришла к выводу, что перед ней доисторическое капище. Наверное, жители здешних мест приносили в жертву динозавров. Но они же такие огромные! Она повертела свою находку и решила, что это, конечно, детеныш, с ним-то можно справиться. Когда Антарктида будет принадлежать России, она обязательно доложит начальству о своем открытии. Пусть ученые поломают головы. Интересно, может, она даже прославится!

Наемница бросила череп и улыбнулась. Пожалуй, те, кто создал эти статуи, заслуживают ее уважения. С мечом и копьем в руках они убивали громадных свирепых ящеров, которым не было равных среди хищников. Попова вновь углубилась в джунгли, на прощание дав каменным гигантам обещание вернуться:

— Охота вновь начинается. Вы еще будете мной гордиться.


Глава 32


— Я не могу оставить его здесь! — закричал Меррилл. — Мне пришлось бросить в лагере другие находки, и это ужасно, но меч… меч бесценен для истории!

До старта оставалось добрых полчаса, когда американская команда добралась до исходной позиции, и тут Райт завел неприятный для доктора разговор:

— Он слишком тяжелый, мистер Кларк.

— Тогда я тоже останусь.

— Данный вариант не рассматривается.

— Вы не можете заставить меня идти с вами, — заявил Меррилл непререкаемым тоном, словно Райт был его подчиненным, но вовремя спохватился, осознав, что ведет себя как четырнадцатилетний подросток. Он попытался объяснить капитану, какое огромное значение для науки имеет это вещественное свидетельство древнейшей культуры. Однако тому было все равно.

Райт устал слушать, вытащил пистолет и направил его в лоб Меррилла.

— Отдайте меч делегатам. Они позаботятся о том, чтобы его сохранить.

Доктор был ошеломлен. Никогда прежде на него не наводили оружие. Он сомневался, что Райт нажмет на курок, но зрачок направленного на него дула производил гнетущее впечатление.

— Я никому не доверю меч! — продолжал настаивать на своем Меррилл.

В этот момент боковым зрением он заметил, что к нему кто-то стремительно приближается. Кларк решил, что сейчас Феррел или Круз просто-напросто отнимут у него меч, однако не мог отвести взгляд от пистолета. Дуло оставалось совершенно неподвижным. Райт продолжал смотреть Мерриллу в глаза и не видел, как к нему подскочила Мирабель.

Она не слишком грациозно подпрыгнула и двинула Стивена ногой так, что он отлетел в сторону. Меррилл решил, что дочь занималась карате, когда проходила стрелковую подготовку. Однако Райт легко сделал кувырок, снова оказался на ногах и наставил оружие на Мирабель.

Меррилл с удивлением наблюдал, как его дочь выхватила свой девятимиллиметровый «таурус» и теперь оба целились друг другу в головы. Доктор ожидал, что переговоры начнет Райт, но первой заговорила Уитни:

— Если ты еще раз наведешь ствол на моего отца, я тебя пристрелю.

Меррилл не знал, действовала ли Мирабель сознательно или в припадке гнева, но она сумела его убедить. Судя по всему, ей удалось произвести впечатление и на Райта. Он опустил оружие.

— Что ж, это справедливо.

Райт принялся стряхивать пыль с одежды, но Мирабель не опускала дуло.

Капитан улыбнулся.

— Я бы не стал в него стрелять.

Она не шевелилась.

— Я даже не снял оружие с предохранителя.

Ее рука не дрогнула.

У Меррилла мелькнула догадка, превратившаяся в уверенность: Мира никогда не поступила бы так, если бы не смерть Сэма. Сейчас ненависть к его убийце вышла из-под контроля и выплеснулась наружу. Райту грозила серьезная опасность, хотя он этого не понимал. Доктор шагнул вперед и положил руку на пистолет Уитни.

— Дорогая, убери эту штуку.

Она послушно сунула пистолет в кобуру и бросила на Райта мрачный взгляд.

— Больше никогда так не делай.

Он кивнул.

К ним торопливо подошел Круз с рюкзаком за спиной. Его глаза сияли в предвкушении волнующего приключения.

— Осталось десять минут, собирайте вещи, отправляемся.

Но Райт не успокаивался.

— Оставьте эту штуку, или вы не пойдете с нами.

— Вы нуждаетесь во мне, — возразил Меррилл.

— Уитни справится и без вас.

Меррилл скорее продал бы душу дьяволу, чем позволил бы им забрать у него Миру. Он с тоской посмотрел на бесценный меч, представил мастеров-великанов, которые выковали клинок и рукоять. Каменный век еще не закончился в 6000 году до нашей эры, когда появились первые бронзовые изделия. Но меч был сделан по меньшей мере на шесть тысяч лет раньше — и из другого металла. Меррилл не мог точно определить, что это за сплав, но сомневаться не приходилось — у него в руках реликвия довольно развитой цивилизации.

Доктор поднял голову. Мирабель закидывала за спину рюкзак. Вновь она остро напомнила ему Эйми… Меррилл перевел взгляд на древнее оружие.

«Я сумасшедший», — подумал он и отбросил его в сторону. Меч зазвенел, ударившись о камень, и Меррилл вздрогнул. Ему показалось, что лезвие сломалось. Клинок действительно отделился от рукояти, однако между ними оставалось какое-то соединение. Даже Райт заинтересовался, когда доктор поднял с земли свою драгоценность. Скрежет металла, трущегося о металл, прозвучал довольно громко. Меррилл сразу догадался, что большой клинок служил ножнами, и вытащил оттуда громадный кинжал. Им можно было добить врага, разделать добычу после того, как будет нанесен первый страшный удар сплеча. Двойное оружие годилось и для войны, и для охоты. Работа поражала воображение.

Меррилл внимательно изучил кинжал. На изогнутом лезвии примерно двухфутовой длины были начертаны знаки — вероятно, древний текст.

— Вам доводилось видеть что-нибудь похожее? — спросил Меррилл, показывая клинок Райту.

Райт покачал головой.

— Впечатляет… но вы все равно не можете взять его с собой.

— Вот уж нет, — проворчал Меррилл, вытаскивая свой мачете и заменяя его кинжалом.

Райт вздохнул.

— Через пять минут мы войдем в джунгли, доктор Кларк. Разрешите помочь вам надеть рюкзак.

Меррилл улыбнулся.

— Благодарю вас.

— Не стоит благодарности, — усмехнулся Райт. — Лучше постарайтесь защитить меня от вашей дочери. Не характер — порох!

Улыбка Меррилла стала еще шире.

— Вы даже не представляете, какая она вспыльчивая.


Глава 33


Аль-Азиз с Абдулом и двенадцать других маленьких отрядов Арабского Альянса начали гонку пять минут назад. Их поглотили сумеречные джунгли. Делегаты остались стоять на поляне. Большинство из них уже доложили своему начальству, что исламская группа отправилась в путь вовремя и все прошло спокойно.

Вот теперь Аль-Азиз вознес молитву Аллаху — пусть Абдулу сопутствует успех. Эти псы еще не знают, какая участь им уготовлена. Его напарник уже двигался в сторону побережья — он нападет на них сзади. Задолго до того, как прибудет транспорт, чтобы забрать их домой, они превратятся в кровавое месиво, а их внутренности будут разбросаны по земле. Абдул об этом позаботится.

С самого детства Аль-Азиз был уверен, что у Всевышнего особые планы на его жизнь и он лишь орудие Его воли. Абдул нашел свой путь — он станет мучеником. Ахмед собирался вскоре последовать за ним.

Он обернулся к берегу и поднес к глазам бинокль. Вот и делегаты. Он видел их всех очень отчетливо. Если кто-то из них и подавал признаки волнения, то только не американцы. Эти трое спокойно стояли, скрестив руки на груди и время от времени поглядывая по сторонам.

Аль-Азиз быстро опустил бинокль, когда один из мужчин посмотрел в его сторону. Они наблюдают! Эти псы им не доверяют! Типичные американцы. Подозрительность — одна из отвратительных черт этой нации. Похоть, жадность, зависть, ложь, обман, убийство и хаос — вот что породила Америка. Так его учили, и он твердо усвоил: порядок может быть достигнут лишь через джихад. Да, необходима священная война против зла в мире. Иными словами, против всего того, что представляли собой Соединенные Штаты.

Он не сразу обрел свою веру. Его отец был миролюбивым человеком, хорошим плотником и мусульманином. Но он погиб во время «Бури в пустыне»[6 - Военная операция США против Ирака в 1991 г.]. «Оказался не в том месте и не в то время», — сочувственно сказал Аль-Азизу один солдат. Никаких других объяснений он не слышал. Тогда ему было всего десять. Однако мать Ахмеда вовсе не считала смерть мужа нелепой случайностью. Ее горе и возмущение не знали предела. Она с детьми бежала из Ирака в Пакистан и сделала все возможное, чтобы привить им идеи джихада.

Довольно долго Аль-Азиз внутренне сопротивлялся, когда людей расстреливали, вешали и резали на куски прямо у него на глазах. Он не мог принять это, но ему некуда было деваться, и он научился обращаться с оружием и взрывчаткой. Порой ему казалось, что он здесь чужой и никогда не станет таким, как все. Однако те, кто не выполнял законы джихада, могли покинуть общину лишь одним способом — ногами вперед. И по мере того как шло время, учение, проповедовавшее насилие и столь сильно отличавшееся от убеждений его отца, оскорбляло душу Аль-Азиза все меньше и меньше.

Семена ненависти, брошенные в податливую почву, проросли, и когда американцы развернули кампанию под лозунгом «Освобождение Ирака», он уже был готов к войне без перемирия и без пощады. Страну вновь наводнили иностранные войска, пролилась кровь невинных людей. Таких, как отец Аль-Азиза, который учил сына любить жизнь и которого тот не мог забыть. Все зло мира сосредоточилось для него в солдатах американской армии.

В тот день, когда его мать подошла к вражескому контрольно-пропускному пункту и взорвала бомбу, прикрепленную к ее груди, забрав с собой на тот свет пятерых неверных, Аль-Азиз окончательно понял смысл джихада. Его мать стала мученицей, она обессмертила свое имя, добровольно отдав свою жизнь ради прославления имени Аллаха. Аль-Азиз вычеркнул из памяти все, что говорил когда-то отец, и вступил в «Джамаат Ансар аль-Сунна», экстремистскую группировку, поставившую перед собой цель вернуть Ирак в лоно ислама. Однако жалкому человеку неведом высший промысел. Через шесть месяцев произошла страшная катастрофа, и арабский мир объединился. Аль-Азиз, его ближайший друг Абдул и шестеро братьев по «Ансар аль-Сунна» вызвались участвовать в антарктической миссии, как только о ней стало известно.

Теперь они здесь, чтобы исполнить волю Аллаха. Он улыбнулся. Его мать гордилась бы им. И Аль-Азиз шепотом прочел суру Корана. Пусть никто не заметит Абдула и он сумеет довести начатое до конца! Спустя несколько минут он вновь поднял бинокль и обнаружил, что американцы отвернулись и что-то увлеченно обсуждают между собой.

Его напарник бежал, низко пригибаясь к земле, а потом спрятался за большим камнем. Он находился совсем рядом с гяурами, на расстоянии менее пятидесяти ярдов, и мог преодолеть эту дистанцию за несколько секунд. Аль-Азиз видел, как Абдул осторожно выглядывает из-за камня. Он выбирал подходящий момент. Милостивый и Милосердный любит терпеливых мужчин, а тех, кто не умеет ждать, часто постигает неудача. Ахмед бросил взгляд в сторону делегатов. Никто не смотрел в сторону Абдула.

Смертник выскочил из-за камня и стремглав помчался к ним. Сейчас он выкрикнет слова благодарности Аллаху и взорвет бомбу, прикрепленную к его телу. Его душа отправится на небо, а неверные шакалы низринутся в ад. Он находился в десяти шагах от цели, когда на его груди появилась красная клякса.

Аль-Азиз ахнул. В Абдула стреляли!

Его глаза резанула вспышка — снайпер затаился неподалеку от того места, где Абдул вышел из джунглей. Вторая пуля попала в его правую ногу. Он упал, но, умирая, не забыл о своем долге и поднял лицо к небу. Его большой палец почти прикоснулся к детонатору. Возможно, он не сумеет убить всех, но многие погибнут.

Еле удерживая бинокль трясущимися руками, Аль-Азиз наблюдал за агонией своего друга, силившегося нажать на кнопку, чтобы вознестись прямо в рай… Но из джунглей раздался третий выстрел — прямо в запястье. Рука упала. Абдул не сумел выполнить то, к чему стремился.

Несколько мгновений Аль-Азиз размышлял, не завершить ли ему самому дело, начатое его напарником. Но удастся ли ему продвинуться дальше его — ведь кто-то не зря поставил снайпера в джунглях.

«Нет, — решил Аль-Азиз. — Аллах выбрал для меня лучший путь».

Он отвернулся от поляны и углубился в джунгли. Гонка началась.


Глава 34


Джунгли наполнял монотонный свист металлических клинков, рассекающих стволы и стебли. Построившись в шеренгу, пятнадцать китайских солдат прорубали широкую тропу — в дальнейшем здесь можно будет проложить шоссе. Труд не из легких, но какой смысл отряду из двухсот человек пробиваться вперед поодиночке — ведь тогда они не смогут даже увидеть, не то что поддержать друг друга!

Такова была теория генерала Зау. Плотный строй и эффективная работа позволят им первыми прибыть к финишу. Каждые десять минут бойцы авангарда уступали место второму ряду, а сами отходили в сторону и отдыхали, пока мимо шли остальные. Следующие пятнадцать принимались за дело, и отряд неуклонно двигался вперед, не снижая скорости.

Солдаты не успели слишком утомиться, но, конечно, каждый знал, что произойдет, если кто-то потеряет силы и упадет. Его пристрелят. Зау не был жестоким человеком; он испытывал огромную гордость за своих людей, ведь все вместе они олицетворяли могущество своей родины. Он следил за тем, чтобы его подчиненные не страдали от жажды, и надеялся, что благодаря разумному режиму работы все как один останутся в строю.

Зау был даже уверен, что ему не придется никого расстреливать.

Однако очень скоро оказалось, что он ошибся.

Генерал с самого начала выбрал для себя позицию в центре отряда. Ведь если он погибнет в сражении, начнется хаос. Безусловно, в этом случае командование примет Ли, но у Зау не было уверенности, что мальчик справится с таким крупным подразделением. Он еще к этому не готов.

И вдруг, окруженный своими верными солдатами, Зау заметил, что порядок нарушен. Люди замедлили шаги. Через минуту весь отряд застыл на месте. Зау знал: только его сын мог отдать такой приказ. Именно Ли следил, чтобы смены происходили через каждые десять минут, он отвечал за работу передовой шеренги.

Жаль, что придется расстрелять сына. Но если серьезной причины для остановки нет, у него не будет выбора. Если он выкажет снисхождение хотя бы к одному человеку, пусть даже члену семьи, в отряде может наступить раскол. Однако очень скоро Зау понял, что у его заместителя имелись веские основания для такого приказа. Сжатый кулак в середине каждой шеренги означал, что получена команда занять оборону.

Генерала охватили самые разные эмоции. На них напали? Опасность? Так скоро? Нет, этого не может быть. Даже если американцы решили их атаковать, им потребуются недели, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние! Эта мысль вызвала у Зау страх: неужели сын совершил ошибку и ему придется его расстрелять?!

Бойцы вокруг начали действовать. Те, кто находился с краю, опустились на одно колено и прицелились в окружающие заросли. Остальные подняли винтовки, но продолжали стоять. Любое живое существо, показавшееся из джунглей, будет уничтожено залпом. Генерал испытал чувство гордости: силы врага, даже объединившись, не смогут противостоять ярости его людей.

Прошла минута. Солдаты замерли в напряженном внимании. Однако атака не началась, и стало ясно, что ее не будет. Тогда генерал с пистолетом в руке зашагал вперед. Его приветствовал задыхающийся солдат с мачете в руке. Он явно вернулся из передней шеренги.

— Почему мы остановились? — спросил Зау. — Докладывай.

Солдат вздохнул и сказал:

— Сэр, командир Ли исчез.

Брови Зау полезли вверх, а сердце сбилось с привычного ритма. Неужели его сын дезертировал?

— Объясни.

— Мы прорубались сквозь джунгли. Раздался непонятный звук. — Говоривший запнулся и опустил глаза. — Странный шум, словно… лай собак. Вой. Но очень громкий.

Зау кивнул, ничем не выказывая охватившего его гнева. Какой-то вой явился причиной их возмутительной задержки и побега его сына!

— Капитан Ли приказал остановиться и прислушаться к шуму. Он опасался, что рядом враг.

«Глупо», — подумал Зау. Если бы Ли сохранил рассудок, то сообразил бы, что настоящие враги еще очень далеко.

Солдат продолжал:

— Ли взял с собой в разведку пятерых солдат. И отдал приказ перейти к обороне.

— И?

— Ли и разведчики не вернулись. — Солдат опустил голову и замялся.

— Рядовой, — сказал Зау и направил пистолет ему в грудь, — закончи свой рапорт в течение следующих тридцати секунд. Китай не может терять время из-за отдельных трусов.

Солдат встал по стойке «смирно», стараясь не нарушать устав.

— Сэр, из джунглей доносился шум схватки.

— Но я не слышал выстрелов.

— Выстрелов не было, сэр. — Китаец не сводил глаз со своего мачете. — Я и еще девять человек отправились вслед за капитаном Ли. Мы нашли тела…

Генералу стало нелегко скрывать свои эмоции. Его отряд нес потери — но никто ни разу не выстрелил. Какой позор!

— Они… сэр, они…

— Отведи меня к ним.

На лице рядового появилось облегчение — ему больше не нужно было ничего говорить. Он поклонился, повернулся на каблуках и поспешно зашагал обратно. Зау последовал за ним, обратив внимание на шепоток, который пробежал по рядам его подчиненных. Он решил, что должен немедленно положить этому конец.

Генерал уверенно и спокойно, словно ничего не произошло, подошел к передней шеренге. Он обязан подавать пример вверенному ему подразделению. Зау звучно отдал приказ передним двум шеренгам. Тридцать человек тут же отошли немного назад, держа оружие наготове, и тот, кто докладывал обстановку Зау, повел их за собой.

— Они довольно близко, — сказал солдат, показав на заросли.

Генерал кивнул и велел сопровождающим идти за ним на некотором расстоянии с винтовками наперевес. Он решительно двинулся вперед.

…Никогда прежде, за все годы военной службы, ему не приходилось видеть ничего подобного. На его глазах людей расстреливали, закалывали штыками, их разрывало на куски снарядами. Но все это меркло перед сценой, которую ему довелось наблюдать сейчас. На земле лежали четыре голых трупа. Их четвертовали, головы отсекли.

Постаравшись не ступить в лужу крови, Зау наклонился над несчастными. Конечности были не отрезаны, а, похоже, с дикой силой оторваны. Запястья и лодыжки раздавлены, как будто их зажали в тиски и дернули. Из разодранной плоти торчали кости. Головы валялись в стороне, на лицах застыл ужас. Некоторые черепа треснули, словно под чудовищной пятой.

Как и докладывал солдат, следов Ли не было. Зау обследовал окружающую территорию и обнаружил истоптанную землю — здесь прошло нечто тяжелое. Он посмотрел наверх и заметил несколько сломанных веток. Враг напал оттуда.

Что ж, для выводов вполне достаточно.

Генерал решительно продрался сквозь кустарник и прокричал команду, по которой все солдаты направили оружие на деревья. Построив свой отряд, Зау обратился к тому, кто доложил ему об исчезновении Ли.

— Как тебя зовут?

— Джан Шан, — ответил солдат.

— Ты будешь исполнять обязанности Ли. Обойдешь это место, а потом снова двинешься в прежнем направлении. И не останавливайся. Люди должны держаться вместе. Больше противник не застанет нас врасплох.

— Есть, сэр. А как поступить с капитаном Ли, сэр?

— Если он вернется, приветствуй его. Как положено. Если найдешь его тело, доложи мне. Если он не вернется, что ж… тогда он для нас потерян.

Джан кивнул.

Зау вернулся на свое место в центре отряда. Мысль о том, что сын попал в плен, терзала его еще мучительнее, чем предполагаемое дезертирство Ли. Зау ощутил укол совести, ведь он поверил в худшее и готов был расстрелять мальчика. А тот действовал разумно и смело. Зау вспомнил собственного отца, который однажды бросился к нему на выручку, когда мальчишки постарше колотили его. Отец объяснял ему, что слабых защищать благородно, но его слова заглушила жажда мести, которая тогда вспыхнула в сердце Зау. А теперь, когда его собственный сын более всего в нем нуждается, он оставляет его в руках врагов. Ли почти наверняка будут допрашивать и пытать — такой судьбы не заслуживает ни один солдат.

Когда гонка завершится их победой, он попросит разрешения найти тех, кто напал на его людей и сына. Голос сердца звучал громче, чем прежде. Генерал Зау Куан-Йин дал себе слово, что отомстит.


Глава 35


— Значит, вы верите, что прежде здесь жили великаны? — спросил Круз, обернувшись через плечо. Не дождавшись ответа, он нанес мощный удар мачете по стоящему у него на дороге деревцу и ногой отбросил срубленный ствол в сторону.

Каждый шаг требовал больших усилий. Сзади пробирались через джунгли Меррилл, Уитни и Райт. Везувий трусил рядом с Мирабель, толкал носом ее ладонь, чтобы она его погладила. Феррел ушла вперед, на разведку.

Меррилл остановился возле поваленного ствола.

— Ну, они не такие, конечно, как Веселый Зеленый Великан[7 - Персонаж из популярной рекламы овощей.], — задумчиво произнес он, — но я сказал бы, что их можно считать настоящими гигантами.

Последние четыре дня идти было очень тяжело, и они стали больше разговаривать друг с другом. Это отвлекало от трудностей пути — ноющих мускулов, липкого пота, москитов, налетавших на них тучами. Они побеседовали о классических автомобилях, мексиканской кухне, любимых книгах, а теперь обсуждали находки Меррилла.

Доктор начал потихоньку раздражаться. Круз решительно не соглашался с его гипотезами. Подобное отношение со стороны коллег не удивило бы Меррилла, но сомнения какого-то подрывника вызывали у него возмущение.

Круз продолжал рубить лианы и кустарники, расчищая довольно широкий проход для остальных.

— И какого они роста? Восемь футов? Девять?

Меррилл вздохнул. Он заранее знал, как отреагирует Круз.

— Те, кого я нашел, были от десяти до пятнадцати футов.

Круз громко рассмеялся.

— «Лейкерс»[8 - Баскетбольная команда «Лос-Анджелес Лейкерс».] мог бы использовать парочку таких парней, верно? А ты, случайно, не нашел новый сорт табака, пока жил тут совсем один?

— Послушай, малыш, — вмешалась Мира, — у тебя будет право критиковать моего отца после того, как ты научишься делать еще что-нибудь кроме взрывов и тако[9 - Мексиканские лепешки (исп.).].

Круз фыркнул.

— Ты на завтрак скушала тестостерон, Уит?

— У тебя-то его на всех хватит.

— Хочешь, я с тобой поделюсь?

После таких разговоров Мерриллу страшно хотелось треснуть Круза по башке кинжалом — плашмя, конечно, — однако он решил вернуться к исходной теме.

— Мирабель видела кости. Она подтвердит мои слова.

— Это правда, — кивнула она. — И насчет криолофозавра тоже.

— Криоло… как ты сказала?

— Криолофозавр, — проговорил Меррилл. — Местный хищник, похож на аллозавра, только поменьше. Длина от морды до хвоста — от десяти до двадцати футов. Их останки впервые обнаружены на горе Киркпатрик, неподалеку от того места, куда мы направляемся. На голове у них высокий поперечный гребень, напоминающий корону. Он начинается сразу над глазами, вероятно, служит не только для защиты, но и для нападения, но не исключено, что предназначался для привлечения противоположного пола.

— Извините, что я встреваю в вашу ученую беседу, — заговорил Райт, который почти все время молчал, боясь потерять бдительность. — Но как тебе удалось найти динозавра и гигантского человека в одной яме? Люди появились на земле через много тысяч лет после того, как эти монстры вымерли.

— Совершенно верно, — сказал Меррилл. — Считается, что криолофозавры жили в юрскую эпоху, и я не стану с этим спорить, но полагаю, что они сумели адаптироваться к периодам замерзания и потепления, через которые регулярно проходила Антарктида.

— И как часто такое случалось? — поинтересовался Райт.

— Каждые двенадцать тысяч лет, плюс-минус тысяча. К сожалению, пока нашу науку трудно назвать точной.

— И эти динозавры погибли во время последнего похолодания, когда люди уже жили в Антарктиде?

— А разве я сказал, что они вымерли? Нет-нет, я так не говорил.

— Ну конечно, я просто сделал вывод…

Меррилл повернулся к дочери.

— Ты им не рассказала?

Мира широко раскрыла глаза.

— Я думала, это сделал ты.

Рука Круза с мачете замерла в воздухе. Он резко обернулся.

— Чувствую, мы сейчас узнаем нечто новое.

Меррилл посмотрел на встревоженного Райта.

— Криолофозавры… не вымерли, капитан. Они сейчас где-то неподалеку.

Райт заметно побледнел. Круз вновь рассмеялся и принялся рубить лианы.

— Ты уверен? — спросил Райт.

Меррилл кивнул.

— Нет никаких оснований считать, что они вымерли. Из того факта, что они существовали двенадцать тысяч лет назад, следует, что они адаптировались к периодическим изменениям климата в Антарктиде. Если это правда, то они уже здесь, стараются отвоевать свою территорию — так же как и джунгли.

Райт вздохнул.

— Так вот кто на вас напал возле стены?

— Мы не видели, кто на нас напал, — ответила Мирабель.

— Однако они оставили следы, — добавил Меррилл, которому не хотелось, чтобы его слова вновь поставили под сомнение.

— Достаточно, — прервал его капитан. — Теперь я должен знать все, что науке известно о криолофозаврах. Меня интересуют способ передвижения, манера нападения, реакции.

— Эти твари подобны тираннозаврам. Они хищники и питаются своими жертвами, возможно, поедают их живьем. У них пилообразные зубы, которыми они рвут мясо, проглатывая его кусками. Ученые пришли к выводу, что столь огромные существа должны охотиться в одиночку… но по опыту я знаю, что это не так. Мы не видели особей, которые атаковали нас, но мы их слышали. Большая группа. Боюсь, их было не меньше двадцати.

Меррилл нервно потер ладони. При мысли об ужасных ящерах ему хотелось бежать куда глаза глядят.

— Каждая лапа, — справившись с волнением, продолжал он, — которая является вполне функциональной конечностью, — не то что у тираннозавров, — заканчивается тремя острыми, точно бритва, когтями. Задние лапы снабжены тремя такими же крючьями, а также изогнутым в противоположном направлении четвертым когтем, как у велоцерапторов.

— Я тоже смотрел «Парк юрского периода», док, — крикнул, обернувшись, Круз.

— Прекрасно, представьте, что перед вами стремительный, сообразительный, яростный хищник, который вдвое меньше тираннозавра, — и вы получите криолофозавра. Лучший из лучших пожирателей всего, что движется, — и в старом, и в новом мире. Стоит ли удивляться, что он такой живучий? С ним, пожалуй, может сравниться только крокодил.

Райт мрачно кивнул, но сохранил хладнокровие.

— Есть ли у них слабые места?

Меррилл криво улыбнулся.

— Тут особо не о чем говорить. О них вообще мало известно. Мне удалось обнаружить единственный полный скелет криолофозавра, и у меня не было времени на его изучение. Я ничего не могу сказать о его привычках и поведении.

— Когда ты в следующий раз что-нибудь вспомнишь, поделись со мной, — устало сказал Райт. — Кто-то из нас мог погибнуть.

— Со всем уважением, капитан, но если криолофозавр атакует, я сомневаюсь, что нам удастся его остановить. Выход один — бежать.

— А если швырнуть в него связку гранат? Поможет? Ему каюк, мы в дамках, — вмешался Круз. — Да я с нетерпением жду такой возможности. Не каждый день удается взорвать чей-то кошмар.

Меррилл решил не обращать внимания на реплику Круза, который явно старался вывести его из себя. Но латиноамериканец замолчал и прижал руку к наушнику.

— Кажется, я слышу Феррел, — сказал он.

Словно в ответ Крузу, зарычал Везувий. Шерсть у него на загривке встала дыбом, и он напрягся, собираясь кинуться в атаку. Что-то напугало пса.

Райт покосился на Меррилла. Если Феррел попадет в беду, виноват будет антрополог. Однако тот, судя по всему, с нетерпением ждал щелчка, означавшего начало контакта, и выказал искреннюю радость, услышав голос Кэтрин. Но то, что она сказала, никому не понравилось.

— Райт, это Феррел. Ты меня слышишь?

— Да, — ответил Райт. — Что случилось?

— У нас появилась компания.

— Сколько?

— Один человек.

— Вы контактировали?

— В некотором смысле. — В голосе Феррел послышался гнев. — В меня стреляли.

— Детали.

— Снайперская пуля. Задела руку, но я сумела перевязать рану.

Меррилл растерялся. Еще несколько мгновений назад он опасался появления существа из детских кошмаров, и вдруг начинаются приключения из разряда современных стрелялок. За ними охотится снайпер! «Интересно, — подумал он, — долго ли я смогу выдерживать подобные развлечения? Ведь я уже далеко не юноша».

— Угроза поражения сохраняется? — спросил Райт.

— Нет. Она ушла.

— Ты была так близко к стрелку?

— Нет. Я ее не видела.

— Ее?

— Я узнала пулю. Я пользуюсь такими же. Сделана вручную, как нас учили.

Райт негромко выругался.

— Феррел знает, кто в нее стрелял? — спросила Мира.

— Мы оба знаем, — ответил Райт. — Даша Попова. Ровесница и соперница Феррел. Обе были довольно мелкими киллерами, когда ими заинтересовалась подпольная сеть наемников «Вооруженный ответ». Им требовались оперативницы, а у Поповой и Феррел был талант. Они вместе проходили подготовку и стали снайперами — в течение нескольких лет даже вместе воевали, впрочем, насколько я понял, так и не подружились. «Вооруженный ответ» распался после того, как ЦРУ провело расследование и устроило рейд, в результате которого всех лидеров отряда уничтожили. Феррел и Попова снова ударились во фриланс, только теперь превратились в мастеров своего дела. Попова решила работать на русских и с тех пор очень опасна для нас. Несмотря на то что холодная война официально закончилась в конце восьмидесятых, втихую она продолжалась до самой катастрофы. В некотором смысле она идет и сейчас. Мы не раз пытались вывести Попову из игры, но всякий раз терпели неудачу.

— Только из-за того, что ни разу не посылали меня, — послышался голос Феррел в наушниках. — И спасибо за путешествие в прошлое.

Казалось, Райт знает, что она намерена делать дальше, и потому громко сказал:

— Не нужно ее преследовать. Ты меня слышишь, Кэт?

После недолгой паузы Феррел ответила:

— Извини, Райт. Убрать Попову способна только я. А рядом с вами я стану для нее легкой мишенью.

— А как же мы? — вмешался Круз.

— Она захочет сначала разобраться со мной. Попова понимает, что реальную угрозу для нее представляю только я.

— А что будет, если ты потерпишь неудачу? — спросила Уитни.

— Вы все погибнете.

Это было последнее, что они услышали от Феррел. Она отключила связь.

Райт помрачнел, но усилием воли заставил себя успокоиться. Вытащив мачете, он обошел Уитни и Меррилла.

— До тех пор, пока мы не услышим Феррел, нам следует удвоить скорость.

— А если она с нами не свяжется? — спросил Меррилл.

— Тогда мы будем бежать все время.

Именно этого Меррилл и боялся. Он был в очень хорошей форме и мог пробежать некоторое расстояние, но переживал, что в силу возраста не сумеет угнаться за остальными. К тому же рюкзак и огромная винтовка даже ходьбу делали нелегким испытанием. Если придется ускориться с таким снаряжением, он не выдержит и часа.

Когда Райт углубился в джунгли, на бегу срубая лианы, Меррилл обернулся к дочери. Она выглядела встревоженной.

— Не беспокойся обо мне, — сказал он. — Я не отстану.

Однако он солгал. Если Феррел постигнет неудача, он станет первой жертвой. Самый слабый из стаи плетется в хвосте, и хищник его убивает. Таковы законы природы. Именно они правят этим миром.

Он устремился вперед, рядом трусил Везувий. За ними следовала Уитни, замыкал отряд Круз. Они бежали марафонским шагом, огибая деревья, продираясь сквозь кустарник.

Казалось, сами джунгли пытались им помешать. Меррилл сосредоточился на беге. Он знал, что размышления о силах, которые им противостоят, лишь приведут к потере энергии и собьют дыхание.

И тут доктор вспомнил знаменитое изречение президента Франклина Делано Рузвельта: «Есть только одна вещь, которую следует бояться, — это страх». Увы, Рузвельт ошибался. Он никогда не бывал в Антарктиде.


Глава 36


Ян Якобсон радовался тому, что остальные выдерживают заданный им темп. Он не тратил силы на то, чтобы рубить лианы и кустарник. Он не замедлял шага, когда шипы впивались ему в ноги. В результате они на целый день опережали собственный график и почти наверняка лидировали в гонке. Конечно, мало добраться до цели первыми, нужно занять там прочную позицию. Но для этого необходимо преимущество во времени, которое позволит им подготовиться.

Однако усталость взяла свое. Якобсон выдохся, начал хватать воздух ртом — хотя его учили, что это неправильно. И ощутил в воздухе отвратительную примесь. Привкус смерти. Он насторожился, но страшный запах исчез, его унес ветер. Листья зашелестели, нет, загрохотали — от малейшего дуновения огромные ветки в этом лесу словно стукались друг о друга. Из-за шума деревьев можно не услышать звука чужих шагов. Впрочем, полагал Якобсон, при такой скорости встреча с врагом маловероятна.

Ему нравились тяжелые физические нагрузки и было хорошо знакомо состояние мышечной радости — в особенности он любил бег, позволявший расслабиться и отвлечься. Сейчас все его мысли притягивала Антарктида. Тайна нового века. Она не просто оттаяла, на ней возникла жизнь, прежде неизвестная. Якобсон вспомнил о коллекции своих книг по мифологии — интересно, в древности сюда ступала нога человека?

Когда он был мальчишкой, его семья отправилась на Лох-Несс — и это произвело на него неизгладимое впечатление. Они провели на озере три дня, но никто из них не заметил ничего необычного. Однако истории, которые рассказывали местные жители, поразили Яна. Он вернулся в эти места подростком, организовав собственную экспедицию — для себя самого. У него не было оборудования, если не считать старой восьмимиллиметровой камеры с двойным увеличением, но скудная экипировка меньше всего волновала юного искателя приключений. Он взял напрокат лодку и целый день провел на озере. Вечером ему удалось снять десятисекундный фильм, в котором фигурировал разрезающий воду странный объект с тремя горбами. Этого оказалось достаточно, чтобы сделать Яна героем новостей и разжечь его жажду открытий.

После армейской службы он пустился на поиски новых впечатлений. Все свободное время Якобсон посвящал изучению таинственных уголков планеты. Он отправился в Канаду, чтобы увидеть снежного человека. В Мексике хотел найти чупакабру[10 - «Козий вампир», мифическое существо, сосущее кровь из домашних животных.]. В Конго — мокеле-мбембе[11 - Полуслон-полудракон, согласно местным поверьям обитающий в Центральной Африке.]. Он путешествовал по всему миру, движимый страстным желанием стать свидетелем чуда. И ему повезло — он попал в новую Антарктиду и принял участие в удивительной гонке. Якобсон был счастлив, его переполняли благоговение и восторг. Похожие чувства он испытал бы, если бы ему довелось участвовать в полете на Марс.

Якобсон так замечтался, что не заметил глубокой впадины впереди. Земля резко пошла под уклон, он не удержал равновесия на бегу и покатился вниз. Однако сумел ухватиться за ветку, которая, к счастью, росла низко. Он ушибся, но, по крайней мере, не переломал себе кости. К нему на помощь поспешил один из французов, и через мгновение Якобсон снова стоял наверху.

Он хотел поблагодарить товарища за помощь, но волна ощущений нахлынула на него, и слова застряли в горле. В нос ударил запах гниения. Какофония бомбардировала барабанные перепонки — казалось, рядом птичий базар. Шум шел снизу, куда он только что чуть не упал.

Ян переглянулся с французом. Между тем сзади собралась вся группа, люди растерянно хватались за оружие. Якобсон подполз к краю обрыва и глянул вниз. Дикий ор издавала стая крупных птиц — если их можно было так назвать — ростом никак не меньше трех футов. Их было пять. Они напоминали пингвинов: черная спина, белая манишка. Длинные ярко-оранжевые перья росли над бровями, переходя в двойной хохолок. Крошечные крылья не могли поднять их в воздух, но каждая из птиц обладала парой мощных ног и острым загнутым клювом. Они пронзительно кричали и клевали падаль. Человеческую.

Смерть, очевидно, наступила давно, жалкие останки никто не смог бы опознать.

Француз свесился вниз рядом с Якобсоном.

— Мой бог, что это за существа?

Якобсон пожал плечами. Он понятия не имел. Даже в любимых книгах по мифологии он не встречал ничего подобного. Птицы напоминали объевшихся стероидов пингвинов, скрещенных со страусами. В любом случае отряд не мог из-за них задерживаться.

Однако у француза возникла другая идея.

— Интересно, каковы они на вкус? — задумчиво проговорил он.

Якобсон положил руку на винтовку француза и покачал головой.

— Почему нет? — спросил француз. — Мы идем с опережением графика, сейчас самое подходящее время для привала.

— Мы сделаем привал, когда я скажу… — Тут Якобсон заметил, что птицы смолкли.

Он посмотрел вниз. Четверо этих тварей пялились на него, казалось, темные зрачки пытаются пронзить его насквозь. Пятая исчезла.

Оранжевый сполох мелькнул в кустарнике слева, и она атаковала Якобсона, нацелившись клювом в его горло. Он уже не успевал выстрелить из тяжелого ружья, а потому выхватил нож и нанес быстрый удар. Клинок описал широкую дугу. Якобсон почувствовал, как лезвие, преодолев сопротивление живой плоти, рассекает ее. Клекот стервятника захлебнулся и затих. Ян увернулся, и его поверженный противник рухнул на француза. Тот вскочил с громким воплем, его голову и грудь залила брызнувшая из раны кровь. Птица была мертва.

Стая продолжала наблюдать за Якобсоном, словно оценивая его. Пернатые монстры совершенно не боялись человека. Более того, видели в нем будущую жертву. Даже в мифах звери предпочитали избегать встречи с людьми. Но эти были другими. Они вызывали страх и омерзение.

Якобсон поднял винтовку, намереваясь покончить с ними. Но прежде чем он успел выстрелить, что-то привлекло внимание бескрылых пожирателей падали, и они повернули головы к джунглям. Перья у них на головах встали веером — очевидно, это был знак опасности. Без единого звука они быстро побежали к кустарникам и очень скоро скрылись из виду.

Француз приподнял мертвую птицу и сказал:

— Теперь я могу ее съесть?

«Лягушатники всегда поглощены мыслями о еде», — поморщился Якобсон и вырвал добычу из его рук.

— Не веди себя как павиан!

Тот хотел обидеться, но увидел, что все остальные направили свое оружие в сторону леса.

— Что это? — прошептал француз.

— Кое-кто похуже этих, — ответил Якобсон, кивая туда, где недавно пировала стая стервятников. Дерево далеко впереди вдруг покачнулось и рухнуло на землю. — Причем гораздо хуже.


Глава 37


Спускаясь по склону холма, Уитни почувствовала, как потянуло холодком. «Интересно, откуда так дует», — подумала она. Но плотная листва закрывала обзор до тех пор, пока они не оказались у подножия. На равнине деревья поредели, и… впереди показалась голубая полоса! А еще через минуту путешественники вышли к огромному озеру.

Его берега терялись вдали, сливаясь с линией горизонта. Легкий ветерок доносил свежие запахи влажной земли и цветов. Как похоже на весну в Новой Англии! По сравнению с душной жарой леса здесь был рай — столбик извлеченного из рюкзака термометра медленно опустился на пятнадцать градусов ниже. Приятному разнообразию антарктического климата обрадовались все без исключения, в том числе и Везувий.

Пес забежал в озеро по самое брюхо и принялся жадно лакать воду. В джунглях во время изнурительного перехода его мучила одышка, он все чаще вываливал наружу язык, выказывая усталость, но сейчас заметно повеселел.

Уитни присела на корточки, зачерпнула живительную влагу ладонями, сделала пару глотков и ощутила прилив энергии. Боже мой, она пьет самую чистую на Земле воду! В течение тысяч лет здесь лежал глетчер, поэтому в ней нет и толики вредных примесей. Утолив жажду, Мирабель улыбнулась. «"Поланд-спрингс"[12 - Американская марка питьевой воды. Производится в городе Поланд (штат Мэн).] не имеет с этой прелестью ничего общего», — подумала она. Потом вспомнила, что Поланд погребен под горами снега и льда, и вкус воды сразу утратил волшебство.

Райт покрутил свой коммутатор и громко произнес в микрофон:

— Феррел, ты меня слышишь? Ты на связи?

Уитни расслышала лишь шум помех. Райт сорвал наушник.

— Не работает? — спросила Уитни, предполагая, каким будет ответ.

Райт покачал головой.

— Помехи. — И обратился ко всей группе: — Рация отрубилась, так что не расходитесь далеко.

Свежая вода и прохлада озера стали настоящей отрадой для усталых путников. Тем не менее у них возникли серьезные затруднения. Если они решат обойти озеро, то потратят неделю или даже больше…

— Ты знаешь, где мы находимся? — поинтересовалась у отца Уитни.

Меррилл огляделся по сторонам.

— Понятия не имею. — Он похлопал капитана по спине. — Похоже, вы выбрали проводником не того парня.

— Значит, ты не знаешь этого места? — разочарованно протянул Райт, поставив рюкзак на берег.

— Ни в малейшей степени, — осерчал доктор. — Не забывайте, это вовсе не город, в котором я вырос. Антарктида — целый континент. Я не сумел бы выучить его вдоль и поперек, даже если бы прожил здесь всю жизнь. Я… — Тут он смолк, уставившись в пространство.

Уитни проследила за взглядом отца. Он смотрел на далекую гору.

— Что это? — спросила она.

— Шея Старого Гуся, — воскликнул Меррилл, показывая на вершину. Ее очертания действительно напоминали изгиб гусиной шеи.

— Так ты понял, где мы? — с надеждой спросил Райт.

Меррилл улыбнулся и кивнул.

— В прошлый раз все покрывал толстенный слой снега и льда. — Он махнул рукой: — Наша стоянка находилась там. Конечно, это место изменилось.

— Я никогда здесь не бывала, — призналась Уитни. — А ты как сюда попал? — Ей тут же стало неловко. Кому, как не ей, знать ответ!

— Вместе с твоей матерью, — сказал доктор, глядя в лазурные воды озера. — Знаешь, ей бы здесь понравилось.

— Да, очень понравилось бы, — ответила Мирабель. — Быть может, она все это видит.

— Хорошая попытка, юная леди. — Меррилл слабо улыбнулся. — Но я знаю, что ты не веришь в Бога. И не думаю, что ты права насчет матери. Мертвые уже не с нами.

Уитни покачала головой. Какой неутешительный взгляд на мир.

— Звучит не слишком оптимистично.

— Вовсе нет, — возразил Меррилл. — Когда-нибудь я снова увижу твою маму. А сейчас меня больше тревожит то, что творится у тебя в душе.

— Не волнуйся за меня, — сказала Уитни, хотя втайне обрадовалась, что отец до сих пор о ней беспокоится.

Его постоянно волновали вечные вопросы — например, состояние чьей-то души… Чьей души? Древние цивилизации, библейские события, динозавры — вот что было обычной темой их разговоров… Прошлое всегда значило для него больше, чем настоящее. Однако теперь Мирабель находила, что отец изменился, минувшее словно потеряло над ним былую власть. В последнее время его гораздо больше занимало то, что происходит здесь и сейчас. И еще она, Мира.

— Я молился о тебе каждую ночь, — сказал Меррилл. — О твоей безопасности. И о том, чтобы ты меня простила.

Уитни заглянула в глаза отца. В них стояли слезы.

— Забудь, папа. Это не твоя вина.

— Мне следовало быть рядом.

— Я понимаю, почему ты ушел, — проронила она. — Теперь понимаю… Пустота возникла в твоем сердце после того, как мама… Разве ты виноват? Ты ничего не мог сделать. — Уитни обняла отца. — Это древняя история. — Она улыбнулась.

Это было его любимым выражением, которое она помнила с детства. Он всегда так выкручивался, когда не хотел вдаваться в подробности. И наверное, эта манера передалась ей.

Оба рассмеялись. Меррилл слегка отстранился от дочери, его глаза все еще оставались влажными, но в них сияли искры радости.

— Древняя, как египтяне?

— Дошумерская, — ответила Уитни.

Меррилл рассмеялся.

— Моя любимая!

— Эй, — послышался акцент Круза. — Кончайте эти глупые игры в дочки-матери, ладно? У меня от вас мигрень.

— А у тебя была мама, Круз? — ядовито спросила Уитни.

Тот попытался придумать остроумный и едкий ответ, но ничего подходящего ему в голову не пришло, и он тихонько выругался по-испански.

Уитни повернулась к Райту, который решил перебрать вещи в своем рюкзаке. На земле рядом с ним лежал аккуратно сложенный голубой материал.

— Как ты думаешь, в какую сторону нужно идти, чтобы быстрее обогнуть озеро? — спросила она.

Райт показал рукой в сторону противоположного берега.

— Не смешно, — сказала Уитни. — Я не так хорошо плаваю.

Райт улыбнулся.

— Я тоже. — Он потянул прикрепленный к голубому прямоугольнику шнур, которого Мира не заметила. Послышалось шипение. Вскоре прочная надувная лодка уже плавала у берега.

— Я ведь был бойскаутом, помнишь?

Уитни вскинула брови.

— Это озеро есть на фотографиях, сделанных со спутника, — продолжал Райт. — Когда участвуешь в гонках, глупо пускаться в путь, не зная, что тебя ждет. — Капитан сделал знак Крузу, тот вытащил два складных весла из своего рюкзака и отдал одно Райту. — Все на борт!

Везувий с довольным видом выбрался из воды, старательно отряхнулся, обрызгав стоящих рядом, и гавкнул. Его морда выражала полнейшую невинность. Уитни обеспокоенно взглянула на собаку.

— А как быть с ним?

Райт склонился к псу и принялся осматривать его лапы, а тот пытался лизнуть его в нос. Капитан, отбиваясь от наскоков Везувия, подошел к Мерриллу.

— Лодка довольно прочная, она должна выдержать, если этот дружище вздумает скрести ее когтями, но лучше не рисковать. У тебя, конечно, нет щипчиков, чтобы сделать парню педикюр?

Меррилл покачал головой и нахмурился. Уитни встревожилась. Она очень хорошо представляла, что когти пса могут сделать с их плотом. Нужно что-нибудь придумать. Отец с ума сойдет, лишившись Везувия! Однако у Райта появилась идея.

Через несколько секунд он вытащил из рюкзака две пары носков и опустился на колени рядом с собакой.

— Лапу, — сказал Райт. Везувий поднял переднюю лапу, и Райт надел на нее носок. Потом повторил ту же процедуру с остальными тремя лапами пса. Щелкнув пальцами, Райт обратился к Крузу: — Липкую ленту.

Круз покачал головой.

— И все для собаки. — Он протянул ленту Райту. — Ты же знаешь, она может понадобиться.

— Мне много не надо, — заверил его Райт, аккуратно наматывая ленту вокруг собачьих лап, чтобы носки прочнее держались. Закончив работу, он погладил ньюфаундленда по голове. — Хороший мальчик. — В награду он получил широкую улыбку Уитни. Райт повернулся и отдал ленту Крузу. — Теперь мы можем отплывать.

Мирабель легко представляла себя рядом с таким человеком, как Райт. Однако подозревала, что между ним и Феррел что-то есть. Им было хорошо вдвоем, хотя они тщательно это скрывали. Женская интуиция подсказывала Уитни, что Райт тревожится за Кэт, которая погналась за русской. Он постоянно прислушивался к звукам, доносящимся из джунглей, но явно не потому, что был озабочен своевременной подготовкой обороны. В его глазах всякий раз вспыхивал огонек надежды, но никто не появлялся из зарослей, и ему далеко не всегда удавалось скрыть разочарование. Бойскаут и убийца. Уитни покачала головой. Поди тут разберись. Райт не хотел оставлять Феррел одну, но Уитни понимала, что выбора у них нет. Возможно, киллерша уже мертва. И если они не будут двигаться вперед, их ждет такая же участь.

Когда они отплыли от берега, Мирабель успокоилась. Райт и Круз мерно поднимали и опускали весла. Лодка легко шла по тихой воде. Уитни сняла рюкзак и сапоги, рядом устроился Везувий. Она прилегла, болтая ногами в прозрачной воде, и ее охватила дремота.

Однако мысль о том, что отец сказал о Боге, не давала ей покоя. Он был настолько крепок в своих убеждениях, что Уитни не могла их просто отбросить. Меррилл обладал выдающимся интеллектом, и она это знала. Тем не менее для нее он оставался прежде всего папой, близким, родным человеком, и его религиозные убеждения никогда не производили на нее впечатления. Но теперь, когда в мире произошли катастрофические изменения и каждого из них постигла личная трагедия, Мира нуждалась в духовной опоре.

Меррилл был убежден, что снова встретится с ее матерью. Однако Уитни сомневалась, что когда-нибудь увидит Сэма. Он ушел навсегда. Ее отец цеплялся за надежду, смысл которой ускользал от Уитни. Речь шла не просто о желании воссоединиться с тем, кого ты любишь; тут было нечто более глубокое, сложное, оставшееся незыблемым, когда весь мир рухнул в тартарары. Нет, единственное, что не изменилось, — вера ее отца, что говорило о многом. Впервые в жизни Уитни чувствовала интерес к этой стороне его жизни. Ей были известны стандартные постулаты, которым учит церковь, и она удивлялась тому, как Мерриллу удавалось примирить свои знания о древней истории с тем, что написано в Библии, и считать правдой совершенно невероятные вещи. Она решила обязательно задать отцу этот вопрос, но ее убаюкали плеск весел и журчание поднимавшихся из глубины пузырьков.


Глава 38


Потоки оскорблений, которые обрушила на себя Попова, заглушили физическую боль. Впервые за всю свою карьеру она промахнулась. И в какой момент!..

Она не понимала, как Феррел сумела почувствовать ее присутствие. Попова так тщательно замаскировалась, что увидеть ее было невозможно. Она набросала на себя куски дерна, и на ней не было ни капли парфюма. Кроме того, ветер дул в ее сторону, а потому Феррел не могла уловить ее запах. Попова сохраняла полную неподвижность, ее скрывал кустарник на вершине холма, когда она увидела пробирающуюся через джунгли соперницу.

Ей очень повезло, что она сумела первой заметить американку. Попова тщательно прицелилась, положила указательный палец на спусковой крючок и мягко надавила на него. Сквозь оптический прицел ей показалось, что она сделала точный выстрел. Феррел упала назад. Но, почти коснувшись земли, она вдруг энергично перекатилась вбок и мгновенно спряталась за деревом.

Попова вскочила на ноги через секунду после того, как поняла, что промахнулась, и бросилась в джунгли. Она знала, что ее позиция обнаружена и Феррел тут же попытается нанести ответный удар. Еще через несколько мгновений взрыв разнес ее импровизированное убежище, сбив Попову с ног. Однако она быстро поднялась и помчалась дальше, стараясь менять направление, чтобы ее труднее было преследовать. Она знала, что теперь Феррел попытается свести с ней счеты, и мысль об этом вызвала у нее улыбку.

Игра в кошки-мышки началась. Осталось найти ответ на вопрос: кто будет кошкой, а кто мышкой.

Пробежав милю, Даша замедлила шаг, но вовсе не из-за того, что устала, — нет, она заметила отличное место для засады. Высокая груда камней, похожая на курган, поднималась почти на тридцать футов, пробивая зеленый полог листвы. Попова полезла наверх — с высоты она сможет с легкостью обнаружить приближающуюся Феррел.

Оказавшись на вершине, наемница привела в боевую готовность винтовку и присела на плоскую твердую плиту. Оглядевшись, чтобы выбрать удобную позицию, Попова замерла от удивления. За холмом был вырыт котлован около четверти мили в диаметре. Его окружали каменные глыбы, вкопанные в землю, некоторые напоминали статуи, которые она уже видела прежде.

Карьер. А камни вытесаны руками человека.

Впрочем, это не могло заинтересовать Попову надолго. Во всяком случае, до тех пор, пока где-то рядом находилась Феррел. Сначала Даша разберется с ней, а когда американцы придут ее искать, покончит и с ними. Она улеглась на живот и поудобнее пристроила винтовку. Теперь оставалось следить за любым, даже самым незначительным движением, попавшим в поле зрения. Феррел больше не будет легкой мишенью, ведь она уже знает о грозящей ей опасности, но не сможет приблизиться к Поповой, не обнаружив себя.

Десять минут прошли быстро. Следующие двадцать тянулись очень медленно. Миновал еще час — он показался Поповой бесконечным. Быть может, Феррел вернулась в свой отряд? Она сразу отбросила эту мысль, вспомнив, как медленно и методично та работает. А вот сама Попова предпочитала действовать стремительно.

Она сообразила, что Феррел почти наверняка ее идентифицировала. Если ей удалось найти пулю, она обо всем догадалась. Поэтому и передвигалась еле-еле. Она рассчитывала, что Поповой не хватит терпения.

«У нее ничего не выйдет», — подумала Даша. Если потребуется, она готова ждать весь день и всю ночь. Феррел может ползти черепашьим шагом, но ее неизбежно ждет смерть.

Время шло, и Попова погрузилась в размышления. Тем не менее все ее чувства были обострены до предела. Все-таки Феррел умудрилась каким-то непостижимым образом увернуться от пули. Значит, сумела засечь засаду. Попова слышала, что ее соперница, прозванная Кошкой, обладала шестым чувством, предупреждавшим ее об опасности. И всегда считала, что этот слух распространяет сама Феррел, чтобы напугать своих врагов. Но теперь ее уверенности поубавилось.

Однако она не любила думать о пустяках.

Поднялся ветер, раскачав кроны. Зашуршали большие листья, застонали стволы. Если Феррел пойдет в атаку, она сделает это сейчас. Попова полностью сконцентрировалась, готовая в любой момент стрелять на поражение.

Солнечные лучи просачивались сквозь шумящую листву волнами, то озаряя фигуру затаившейся снайперши, то отбегая прочь. И вдруг мелькание теней прекратилось. Что-то загораживало падающий сверху свет. Кто-то стоял над ней.

Попова перевернулась, как пантера, перехватила винтовку и за несколько секунд выпустила всю обойму. Лишь после того, как патроны закончились, она прекратила нажимать курок. Растерянность и ужас отразились на ее лице. Все ее пули попали в цель, однако тот, в кого она метила, продолжал спокойно стоять. Казалось, его только забавляет стрельба, хотя кровь сочилась из отверстий, пробитых на его груди. На Попову с тем же выражением, какое бывает у ребенка, изучающего муравья под лупой, взирало чудовище.

Она закричала, точно баньши, и это было последнее мгновение ее жизни.


Феррел замерла на месте.

Она слышала выстрелы и крик Поповой.

Кэт медленно пробиралась вслед за ней по кронам деревьев. Она знала, где та будет ее поджидать. С самого начала она опережала русскую на один шаг и прекрасно видела, как Попова пряталась в кустарнике. Даже позволила ей разок пальнуть. Напоследок. Все по-честному. Феррел знала, что больше Поповой такая возможность не представится. Однако не рассчитывала, что кто-то другой доберется до нее раньше.

Теперь Кошка Кэт заторопилась, перепрыгивая с одной ветки на другую без прежних предосторожностей, не боясь демонстрировать свою легендарную ловкость, — пуля снайпера ей больше не грозила. Вот этот курган, где залегла Попова. Феррел остановилась и прислушалась.

Ничего, кроме шума листвы, она не уловила. Правда, заметила, что в одном месте верхушки деревьев метались так, словно ветер там дул сильнее. Странно. Перед нею, куда ни кинь взгляд, расстилалось изумрудное покрывало джунглей. Дальше высился горный кряж. Трансантарктическая гряда, решила Феррел. В остальном все имело самый обычный вид. Она еще раз повернулась туда, где только что энергично раскачивались макушки лесных великанов. Все стихло и успокоилось.

Феррел спустилась пониже и сквозь листву рассмотрела курган, где находилась позиция Поповой. Ее снайперская винтовка лежала, погнутая и сломанная, посреди лужи багрового цвета. Красные ручейки медленно стекали по камням.

Что же произошло с Поповой? Неизвестно. Ясно одно: она мертва. От нее осталось кровавое пятно.

И тут раздался треск! Дерево, на котором сидела Феррел, затряслось и начало падать, словно его подрубили снизу. Но она успела прыгнуть, ухватиться за соседний ствол, затем соскользнула на землю и, не оглядываясь, побежала.

Тот, кто прикончил русскую, раздавив ее, точно муху, вернулся, а она даже не почувствовала этого! Умение нового врага бесшумно передвигаться — и убивать — превосходило понимание Феррел. Она осознавала, что у нее нет ни единого шанса на спасение. Деревья валились у нее за спиной, земля дрожала. Кто-то огромный гнался за Феррел, заходясь в леденящем душу вое.


Глава 39


Райт и Круз напряженно работали веслами. Мерриллу казалось, что у него выдался свободный денек на озере Уиннипесоки. Конечно, сейчас оно замерзло, как и большая часть водоемов Нью-Гемпшира, — да что там, вся Америка подо льдом! — и он никогда больше не увидит удивительных старых городков, расположенных на его берегах. Вулфборо, Мередит, Лакония, Алтон-Бей… Все они исчезли. Меррилл вздохнул. Очень скоро им на смену появятся новые поселения в Антарктосе.

Доктор начал называть Антарктиду ее древним именем. Ему казалось, оно больше подходит континенту, хотя не сомневался, что со временем его переименуют. Ведь от того места, где он раньше находился, теперь очень далеко… У него на коленях лежал большой лист бумаги — карта Пири Рейса, и Меррилл, оторвавшись от грустных мыслей, принялся внимательно изучать ее. У него не было такой возможности с того самого момента, как он ее увидел, и сейчас доктор воспользовался случаем, стараясь побольше запомнить.

Меррилла поразило, насколько детально прорисованы все подробности. Несмотря на то что тысячи лет эта земля спала под снежным покровом, топография изменилась незначительно. Долины были шире и глубже, это очевидно, но лед послужил защитным барьером против эрозии, которая постепенно меняет рельеф, защитил его от ветров, приливов и прочих разрушительных явлений. В результате карта Пири Рейса показывала все в точности таким, каким оно было двенадцать тысяч лет назад.

Все бухты и изгибы береговой линии были тщательно нанесены на карту. Не забыты речные системы, озера, горные кряжи, показаны характерные особенности географии внутренних районов. Меррилл повернул карту и положил палец на то место, где, по его представлениям, они сейчас находились. Вот озеро, которое они переплывали. В него впадало несколько рек, а одна большая вытекала в океан. Если придется вернуться к побережью, то самый лучший вариант — сплавиться по ее течению.

Меррилл принялся изучать территорию вокруг озера и обнаружил на карте несколько любопытных деталей. У них за спиной остался глубокий овраг, полный камней. На фоне воды было нарисовано несколько продолговатых фигур. А перед ними танцевали два существа — то ли люди, то ли обезьяны. Доктор задался вопросом: поскольку точны географические детали, не могут ли быть достоверными другие изображения? Однако как разгадать эту тайну…

Он провел пальцем в сторону океана, повторяя тот путь, который они проделали, и задержался возле своего лагеря. Меррилл с удовлетворением отметил, что здесь показана обнаруженная им стена, только она была значительно длиннее, вдавалась глубоко в долину, а потом шла вдоль берега. А по другую сторону громадного сооружения, которую ему тогда не удалось исследовать… Доктор протер глаза. Быть не может! Пири Рейс обозначил на склоне горы город — судя по рисунку, построенный из таких же обтесанных камней, что и стена! Рядом была тщательно вычерчена ступня, размером ненамного меньше границ поселения.

По спине Меррилла пробежал холодок, и он ощутил растущее возбуждение. Карта подтвердила его находку. Изображение указывало, что в Антарктосе действительно жили великаны. Очевидно, здесь еще очень многое предстояло исследовать.

Меррилл собрался рассказать Райту и Крузу о своем открытии, но тут Мира проснулась и с криком поджала ноги. Везувий вскочил и навострил уши.

— Что случилось? — спросил доктор.

Мирабель оглядела лодку, потом голубую гладь озера, словно что-то искала.

— Тебе приснился кошмар? — спросил Круз.

Они с Райтом перестали грести и схватились за оружие.

Она покачала головой.

— Это не было сном. Что-то коснулось моей ноги.

Райт положил весло и поднял ХМ-29.

— Можешь описать свои ощущения?

— Ну… — протянула она, — нечто гладкое и довольно мягкое.

Везувий залаял на воду; однако выглядел скорее веселым, чем рассерженным, и шерсть на его загривке, обычно встававшая дыбом, когда его что-нибудь тревожило, оставалась гладкой. И все же что-то находилось рядом с лодкой.

Райт и Круз направили свое оружие на воду, молча дожидаясь появления опасности. Меррилл взглянул на озеро, а потом вновь перевел взгляд на карту, где были нарисованы удлиненные существа. На бумаге они не производили особого впечатления, но кто знает? В целом их очертания что-то напоминали. Конические туловища, маленькие головы. Похожи на торпеды, только с глазами. Кто же это такие?

Когда лодку сотряс удар снизу, Меррилл понял, что очень скоро они это узнают. Райт и Круз перебирались от одного борта к другому, дожидаясь, когда можно будет стрелять, но ничего не видели. Однако доктор заметил, как мимо кормы проплыла тень длиной в десять футов. Он сглотнул и произнес:

— Ничего себе.

— Что такое? — спросил Райт.

Жуткий высокий звук разнесся над водой.

Несколько мгновений Меррилл ничего не мог сказать.

— Что ты видел?

— Оно большое, — сказал Меррилл. — Около десяти футов.

— Переходи на разрывные пули, — велел Райт Крузу. — И постарайся не задеть лодку.

Круз кивнул и вновь прицелился. Капитан с недоумением повернулся к Мерриллу, а потом к Мирабель, которые завороженно глядели в глубину.

— Чего вы ждете? — поинтересовался он.

Меррилл взял свой ХМ-29 и неуверенно поднялся, слегка продавив дно лодки. Он не представлял себе, какие ощущения испытывает человек, стреляющий из ружья, не говоря уже о пальбе разрывными пулями. «Неужели нельзя обойтись без такого оружия?» — с досадой подумал доктор, с трудом справившись с предохранителем. Но в днище вновь что-то ткнулось, и он, потеряв равновесие, нечаянно нажал на курок. Раздался выстрел, пуля, вжикнув, ударила в дерево приблизительно на высоте человеческого роста — берег был уже довольно близко. Ствол перерубило пополам, Меррилла отшвырнула назад сильная отдача, и они рухнули в озеро одновременно. Винтовка упала на дно лодки.

Доктор вынырнул на поверхность и закашлялся. Вода оказалась ледяной. Если воздух напоминал парную, то она еще хранила холод ледника. Да и глубина здесь могла быть в тысячи футов. Между тем темно-серая спина быстро приближалась к Мерриллу.

Везувий залаял и попытался прыгнуть в воду. Мира с трудом его сдерживала.

— Стреляйте! — закричала она.

— Он слишком близко! — сказал Райт. — Нужно переключиться на обычные патроны!

Пока Райт и Круз возились со своими автоматами, животное приблизилось, и Меррилл различил светлые и темные пятна, покрывавшие его шкуру. И тут он его узнал!

— Не надо стрелять, — прохрипел он.

Существо подплыло к Мерриллу и толкнуло его в грудь, не слишком сильно, однако этого было достаточно, чтобы доктор погрузился с головой. Солнечный свет пронизывал воду, и он увидел напротив большие черные глаза, в которых не было злобы. Потом обитатель озера отпрянул в сторону, и Меррилл вынырнул на поверхность.

Его тут же втащили в лодку. Круз и Райт осторожно опустили мокрого Меррилла на дно.

— Ну как ты? — кинулась к нему Мира.

— Все отлично, — ответил тот с широкой улыбкой.

— Он чокнулся, — проворчал Круз.

— Я всегда был немного сумасшедшим, — отозвался Меррилл. — Однако опасность нам не грозит.

— Это чудовище пыталось тебя сожрать! — угрюмо заметил подрывник.

— Нет, оно просто проявило любопытство… Их там много.

Лодку еще раз толкнули, и все свесились за борт. Большая тень проплыла под водой совсем рядом. Круз прицелился.

— Нет! — закричал Меррилл, отталкивая дуло в сторону. — Это всего лишь тюлень.

Круз удивился.

— Тюлень?

— Это тюлени Уэдделла, — пояснил Меррилл. — Они едят только рыбу и для нас не опасны.

— Тюлени живут в океане, — возразил Райт. — Как они сюда попали?

— Из озера вытекает река, которая впадает в океан, — объяснил Меррилл. — Она есть на карте Пири Рейса. Если тюлени жили здесь до того, как Антарктида замерзла, они могли уплыть в океан. А когда континент оттаял, наследственная память заставила их вернуться. Должно быть, им подходит и морская, и пресная вода.

И, словно в ответ на слова Меррилла, большой тюлень вынырнул около борта и уставился на них.

— Будь я проклят, — расхохотался Райт.

Тюлень пошевелил усами и фыркнул.

Мира наклонилась и погладила его по голове.

— Я вижу, ты очень любопытный парень, верно? — Он затрубил и нырнул. — И любишь покричать.

Везувий залаял и вновь попытался прыгнуть в озеро. Ему хотелось поиграть с новыми приятелями. Мирабель крепко держала пса, наблюдая, как на поверхность поднимаются пузыри.

Десятка два тюленей, от шести до десяти футов длиной, высунулись из воды. Они с любопытством изучали людей, и порой кто-то из них, сделав изящный пируэт, ненароком задевал лодку. Райт и Круз вновь взялись за весла, а Мира и Меррилл принялись разговаривать с животными, поглаживая тех, кто подплывал поближе. Отец и дочь так радовались, точно встретили старых друзей.

Тюлени сопровождали лодку до причала, а потом долго кружили футах в тридцати от берега. Уитни помахала рукой Аргусу — это имя она дала вожаку, который первым осмелился с ними познакомиться. И вскоре путешественники вновь углубились в джунгли, где их поджидали куда менее дружелюбные существа.


Глава 40


Якобсон устал держать оружие наперевес, однако продолжал стоять, готовый в любое мгновение открыть огонь. Но пока никто не атаковал их. С того места, откуда гонщики заметили странных, похожих на пингвинов птиц, разглядеть, что творилось в джунглях, было невозможно — сквозь просветы в кустарнике просматривалось футов десять в глубь леса, и не дальше. Отряд приготовился к обороне, надеясь, что враг не сумеет их найти.

Вдруг послышался звук, напоминающий трущуюся о камень наждачную бумагу.

— Что это такое? — прошептал француз.

Якобсон сердито посмотрел на него, пожал плечами и приложил палец к губам. «Этому только бы жрать и болтать», — подумал он с неприязнью.

Затем раздался клекот. Так могла бы кричать стая гигантских индеек, охваченных ужасом. Гонщики навели стволы на деревья. Но какой смысл стрелять, пока не появилась реальная цель?

Только теперь Якобсон сообразил, что они совершили фатальную ошибку, оставив свой тыл без защиты. Когда затрещали ветки и во все стороны полетели листья, он бросился в сторону, увлекая за собой француза. Дальше все происходило словно в кошмарном сне. Из зарослей выскочили жуткие существа и кинулись на людей.

Прозвучало всего несколько бесполезных выстрелов. Бой закончился, так и не начавшись. Через десять секунд все товарищи Якобсона были мертвы. И лишь после того, как монстры принялись рвать тела на части, оцепеневший от ужаса англичанин распознал в них динозавров. Их оливково-зеленые шкуры, покрытые темно-бордовыми полосами, казалось, невозможно пробить обычными пулями. Желтые змеиные глаза метали ярость, ящеры щелкали мощными челюстями, показывая пилообразные клыки величиной с кинжал, — каждый искал жертву и не желал уступать ее сородичам. Они прижимали убитых к земле острыми когтями, одним движением срывали с них одежду и пожирали.

Не отводя глаз от чудовищной трапезы и стараясь остаться незамеченными, Якобсон и француз осторожно пятились, но внезапно земля у них за спиной содрогнулась. Они обернулись и увидели огромного динозавра, страшилище в тридцать футов ростом, которое могло бы без труда проглотить человека в два приема. Его отвратительная морда была низко опущена, лапы напряжены. Еще мгновение, и он ринется на людей.

Ошеломленные, они замерли на месте. Ящер, уверенный, что его добыча никуда не денется, потянул ноздрями воздух. Уловив запах крови, исходивший от формы французского солдата, он взревел и шагнул вперед. Отчаянный крик несчастного смолк, когда страшные челюсти ухватили его за голову и рывком оторвали от земли…

Шум привлек внимание другого хищника, помельче. Он пронзительно заклекотал и прыгнул на Якобсона. Реакция бывшего британского военнослужащего была мгновенной — годы тренировок не пропали даром, к тому же его подстегивал страх. Он сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и швырнул в открытую пасть нападавшего. Тот щелкнул зубами и проглотил ее.

— А вот тут ты ошибся, — сказал Якобсон.

Он отпрыгнул как можно дальше и скатился вниз, туда, где недавно пировали диковинные птицы. Сзади раздался приглушенный взрыв, во все стороны полетели куски мяса. Часть динозавров обратилась в бегство, других сильно ранило осколками, и они с воем рухнули на землю. Тридцатифутовое страшилище, сожравшее француза, испустило злобный рев. Якобсон слышал, как оно топочет наверху, явно намереваясь его отыскать.

Пригибаясь и прячась за кустами, англичанин бросился в джунгли. Он остановился, чтобы отдышаться, лишь оказавшись достаточно далеко от места ужасной бойни, будучи в полной уверенности, что преследователь потерял его из поля зрения. А потом помчался со всех ног. С такой скоростью он еще не бегал никогда. Ян знал, что надолго его не хватит и скоро ему придется снова устроить себе передышку, но сейчас хотел как можно сильнее оторваться от стаи людоедов.

На бегу Якобсон заметил на рукавах пятна и какие-то ошметки отвратительного вида — его обрызгало после взрыва. Если ящеры почуют этот запах, ему не спастись. Необходимо вычистить одежду и двигаться дальше, к месту встречи с командой США. Если они еще живы.


Глава 41


Озеро осталось позади, и теперь передвигаться было гораздо легче. Влажность и духота поубавились, сквозь полог леса пробивалось больше солнца — здесь росли хвойные деревья, похожие на гигантские сосны. Казалось, высоченные стволы, достигавшие сотни футов, вытянулись вверх благодаря каким-то сверхэффективным удобрениям. На конце каждой иголки висела маленькая красная ягода. В воздухе витал цитрусовый аромат, мешавшийся с запахами нагретой коры и сухой почвы.

Феррел пропала неделю тому назад, и ее товарищи потеряли надежду на то, что она присоединится к отряду. Райт ушел в себя и большей частью молчал. Он заявил, что искать Кэт не имеет ни малейшего смысла: у них не было времени, к тому же после ее ухода они прошли сотню миль. Если Феррел жива, то нет никакой уверенности, что она идет в том же направлении. Их могло разделять громадное расстояние. Очевидно, такое решение далось капитану нелегко, но его правота не вызывала сомнений.

В этот день они решили разбить лагерь пораньше, когда солнце только начало садиться. Команда опережала свой график, и все очень устали. Круз развел костер — на обед им удалось подстрелить какого-то мохнатого зверька. Райт освежевал его и поджарил на огне. Меррилла на миг кольнула совесть — ну как можно съесть существо, которое вернулось к жизни после анабиоза, продолжавшегося двенадцать тысяч лет! Однако доктор знал, что мясо прекрасно поддерживает силы. А силы были на исходе… Он сел поближе к огню и начал горячо молиться.

Меррилл благодарил Бога за то, что Он защищал и направлял их в течение этих трудных дней, просил о благополучном возвращении Феррел. Взглянув на своих спутников, он с удовлетворением заметил, что Райт, не открывая глаз, произнес: «Аминь». Сидевшая напротив Уитни улыбнулась.

— Ты забыл о еде, — сказала она.

— Он знает, что мы Ему за это благодарны, — немного смущенно ответил Меррилл и мысленно вознес хвалу Господу, даровавшему им сытную трапезу.

Райт разделал тушу и разложил порции в маленькие металлические тарелки, которые путешественники достали из своих рюкзаков. Все принялись за еду. Везувий получил сердце, печень и язык и успел покончить с ужином и улечься прежде, чем Меррилл попробовал стряпню Райта.

Доктор откусил кусочек и был поражен нежностью и ароматом мяса. Наверное, капитан работал поваром, перед тем как пошел служить в армию. Впрочем, они уже давно держали вынужденный пост, может, поэтому Мерриллу показалось, что он за всю свою жизнь не ел ничего вкуснее. Впервые за последние две недели он не чувствовал голода.

Похоже, остальные придерживались такого же мнения. В течение десяти минут никто не произнес ни слова. Когда остались одни кости, все устроились поудобнее, наслаждаясь приятным ощущением сытости.

— Значит, ты веришь всему, что написано в Библии? — спросил Круз.

— Что ты имеешь в виду?

— Истории про Адама и Еву, про потоп…

Меррилл кивнул.

— Да, верю.

Круз приподнялся на локте.

— Но почему? Разве есть научные доказательства того, что весь мир затопило? Ведь должны были остаться… ну, я не знаю… какие-то следы. Я никогда не читал об этом.

— Что ж, тогда тебе повезло.

Мира перехватила улыбку, промелькнувшую на губах Меррилла. Он любил рассуждать на эту тему.

— О чем ты? — удивился Круз.

— Дело в том, что я ученый, — ответил Меррилл.

Подрывник наградил его белозубой улыбкой, блеснувшей в свете костра. Он явно получал удовольствие от разговора.

— Ну, если у вас есть доводы, мистер ученый, поделитесь ими со мной.

— Доктор наук, с вашего позволения. — Меррилл расправил плечи и глубоко вздохнул. Он давно не читал лекций, и сейчас ему захотелось проверить, способен ли он изложить материал скептически настроенным слушателям. — Давай поговорим о потопе. На эту тему спорили и спорят очень много, либо принимая эту теорию, либо отвергая ее.

Круз кивнул.

— Для начала неплохо. — Он показал на свой подбородок, словно говоря: «Давай бей!» — Я весь внимание.

— Каковы главные догмы, отрицающие Великий потоп? Они кому-нибудь известны? — Меррилл решил оценить подготовленность своей аудитории. Конечно, он знал, что думает Мирабель, но как насчет остальных?

— Слишком мало воды, — заявил Райт.

— Верно, — кивнул Меррилл. — Однако данное мнение ошибочно. Во-первых, ледники тают, в чем мы убедились на личном опыте, и одно это существенно повышает уровень Мирового океана. Когда земная ось изменила положение в прошлый раз, лед на полюсах мог исчезнуть на довольно длительный срок. Во-вторых, под землей имеются обширные запасы воды, которая при определенных обстоятельствах — скажем, при серьезном смещении земной коры — может выйти на поверхность, еще сильнее увеличив зону затопления. Кроме того, существуют некоторые географические особенности, но о них редко вспоминают. Глубина Марианского желоба в Тихом океане составляет одиннадцать тысяч метров — это на тридцать шесть тысяч футов ниже уровня моря. Мы предполагаем, что впадина существовала до потопа, но что, если она появилась в результате его?

— Давление воды в сочетании с ослаблением земной коры, — добавил Райт.

— Правильно. — Меррилла слушали с гораздо большим вниманием, чем в студенческой аудитории, и это вдохновляло его. Очень скоро его товарищи будут иметь представление обо всем, что знает он сам. — Образуются океанские депрессии, ледники вновь замерзают, вода частично уходит под землю. В итоге уровень воды понижается.

— А как же Гильгамеш? — спросила Уитни.

Меррилл не сомневался, что она обязательно вступит в разговор, и с нетерпением ждал этого момента. Мира прекрасно разбиралась в древней истории, но ее учили люди, не умеющие взглянуть на проблему изнутри и обладавшие слишком узким кругозором. Наука и религия часто менялись местами — так считал Меррилл. Ученые боялись искать истину, стараясь придерживаться удобных взглядов. Его коллеги в основном опирались на теорию Большого взрыва и дальнейшей эволюции, прекрасно обходясь без веры. Но на самом деле тайна Большого взрыва — все из ничего — давала столько доказательств существования Бога, что у многих это вызывало тревогу.

Что же до эволюции, то Меррилла не смущало, что человек произошел от более простых видов, — у него не было ни малейшего желания утверждать, будто ему ведом Божий промысел, — просто жизнь не могла возникнуть сама по себе; это событие было статистически невозможным. Исследователи пришли к выводу, что случайное исходное формирование протеина, кирпичика земной жизни, математически недоказуемо.

Научные теории никогда не оскорбляли религиозного чувства Меррилла. И не подрывали его веру. Просто рассуждения о том, что Большой взрыв противоречит существованию Бога, вызывали у него раздражение. Доктор даже подозревал, что его коллеги создали собственную конфессию, не хуже прочих, — их доктрина столь же быстро менялась в зависимости от бытовых нужд. Что же исповедовали они?

Убеждения, не основанные на неопровержимых доказательствах.

Они цеплялись за выдумки тех, кто чванился своими степенями и одновременно подтасовывал факты, чтобы получить признание, увековечить свое имя. Это было преступлением против истинной науки, какого не совершалось с 1616 года, когда Римско-католическая церковь запретила книгу Коперника «Об обращении небесных сфер». Апологеты современного научного мировоззрения отвергали труды беспристрастных авторов с той же эффективностью и с меньшим количеством возражений. Подлинную науку тихо душили люди, утверждавшие, что они ее поддерживают. Они боялись тех, кто глубоко копал… Это всегда вызывало гнев Меррилла, но он понимал, что сейчас лучше оставить свои эмоции при себе.

Между тем Уитни продолжала:

— …И как можно объяснить, что во всех культурах присутствует легенда о потопе? История Гильгамеша не единственная. Тебе не кажется более естественным предположить, что древние иудеи просто адаптировали мифы для своей религии?

— О потопе действительно упоминается в преданиях разных народов мира, что лишь подтверждает постулаты Библии. Такое могло произойти только в том случае, если свидетельство о катастрофе передавалось из поколения в поколение, начиная с тех, кто уцелел после нее: Ноя и его семьи.

— И все? — воскликнула Уитни. — Таков твой ответ?

— А ты хочешь услышать нечто большее? — Меррилл усмехнулся про себя. Он не сомневался, что Уитни рассчитывает поймать его на противоречиях, загнать в угол, но сейчас она задала простой вопрос, на который существовал простой ответ. Доктор решил пояснить свою точку зрения остальным. — Девяносто пять процентов мировых мифов о потопе утверждают, что вся поверхность земли оказалась под водой. В Древнем мире это считалось непреложным фактом. Семьдесят процентов говорят, что спасение человечества зависело от лодки. Семьдесят семь — что вместе с людьми выжили животные. Семьдесят восемь процентов полагают, что жизнь была дарована избранной семье. Мне продолжать?

Уитни слегка смутилась.

— Продолжай, конечно.

— Все это, конечно, интересно, — заявил Круз, — но где физические доказательства? Можно предположить, что впадины появились после потопа, но серьезных оснований все равно нет.

— Осадочные породы, — ответил доктор. — Они формируются в водной среде. Камни разрушаются, и фрагменты переносятся на новое место. Вот и доказательства: семьдесят процентов поверхности планеты покрыто осадочными породами, которые могли возникнуть только под водой. — Меррилл поднял в воздух указательный палец. — И прежде чем кто-нибудь из вас начнет возражать, я добавлю: оставшаяся часть земной поверхности состоит из вулканических пород, результата постоянных извержений. А из этого следует, что вся планета могла находиться под водой.

Круз ухмыльнулся.

— Вода не могла полностью накрыть горы.

Теперь пришел черед Меррилла смеяться.

— Осадочные породы обнаружены на вершине Эвереста.

— Вот как?

— Именно так, Круз. Даже самая высокая вершина мира когда-то была затоплена. Это научный факт. Но поймите — в отличие от своих противников я готов рассмотреть и другие возможности. Нельзя исключать, что на месте Эвереста прежде находился океан. Я не могу утверждать это, лишь хочу сказать: есть основания считать, что ветхозаветные события происходили на самом деле. Но наука это полностью отрицает. А я верю, что в Библии написана правда.

— Я никогда не понимал, как в ковчеге поместилось по паре всех животных, — признался Райт. — Ведь их миллиарды!

— Это сегодня их много, — ответил Меррилл. — Однако существуют ключевые виды, которые в результате естественного отбора превращаются в новые. Собаки тому прекрасный пример. — Везувий навострил уши. — Не ты, Везувий. — Пес тут же опустил голову. — Ною не требовалось брать на корабль все породы собак, к тому же в те времена многих не было и в помине. Для этого вполне хватило бы двух волков. В результате сегодня известны тысячи разновидностей псовых. С остальными животными произошло то же самое. От одной пары могли произойти бесчисленные вариации. Я уже не говорю о видах, которые исчезли за последние двенадцать тысяч лет. Ковчег, в соответствии с размерами, приведенными в Библии, мог взять на борт сто тридцать семь тысяч животных. По всей вероятности, там находилось почти семьдесят пять тысяч. И они занимали около шестидесяти процентов пространства лодки. Оставалось еще место для людей со всеми их припасами. Если отбросить предубеждения, то можно считать, что потоп был реальностью.

Все довольно долго молчали, обдумывая слова Меррилла. Он был рад, что возражения не посыпались сразу. Похоже, слушали его внимательно. Даже Мирабель.

— Значит, ты веришь, что спаслись только Ной, его семья и животные? — спросил Круз.

— Да, — ответил Меррилл, но тут же спохватился: — То есть нет.

Мира с удивлением посмотрела на отца.

— А кто еще уцелел?

Мысли беспорядочно теснились в голове Меррилла. Почему же он не подумал об этом раньше? Сейчас все показалось ему совершенно очевидным.

— Исполины[13 - Или нефилимы, в Пятикнижии и некоторых неканонических еврейских и раннехристианских писаниях существа, появившиеся в результате связи сыновей Господа (в некоторых толкованиях — ангелов) и дочерей человеческих.].

Прежде чем Меррилл успел объяснить, что он имел в виду, послышался треск, а Райт и Круз схватились за оружие. Однако Везувий даже не залаял, лишь поднял уши. Доктор сразу догадался, что Феррел вернулась.

Она продралась сквозь кустарник и упала на землю рядом с Мерриллом. Он возблагодарил Всевышнего, что Райт и Круз не нажали на спусковые крючки, — в противном случае Феррел была бы мертва. Она и без того выглядела едва живой. Райт отшвырнул оружие, бросился к ней и подхватил ее на руки.

— Огонь, — хрипло сказала она. — Потушите огонь.


Глава 42


Тяжелая взрывчатка на поясе у Аль-Азиза мешала ему двигаться быстро, но он знал, что именно это оружие — залог его непобедимости, и упорно шагал вперед. Испытания сделают его награду более ценной, а все остальное не имело значения.

«Интересно, как там остальные двенадцать групп?» — думал он. Встретились ли они с врагом? Приняли смерть за веру? Хотя он никогда бы в этом не признался, ему не хватало Абдула. Они должны были быть вместе, сражаться бок о бок. Однако его друг слишком рано отдал свою жизнь. И самое ужасное, что он не взял с собой ни одного гяура. В результате Ахмеду придется в одиночку бороться со страхом смерти, который преследует любого вставшего на путь мученичества. Его учили избавляться от подобных мыслей — они вели к сомнениям, колебаниям и в конечном счете к никчемной гибели. Но он послушен воле Аллаха. И не потерпит поражения.

Аль-Азиз смахнул пот, застилающий глаза, и остановился, чтобы передохнуть. В джунглях было полно мелких насекомых, которые зудели и кружились над ним. Жару становилось все труднее переносить, мольбы о спасительной прохладе оставались без ответа. Кожа стала скользкой от пота, одежда неприятно липла к телу. Из-за резких запахов джунглей араб начал задыхаться, поэтому перестал дышать носом. Влажность, облако пыльцы, мошки, липнувшие к ноздрям, — все это казалось пыткой.

Он мечтал о пустыне. О сухом песке и полуденном обжигающем солнце. Почему люди так хотят заполучить Антарктиду? Конечно, эти земли имеют важнейшее стратегическое значение, и если они не достанутся Америке, она не станет сверхдержавой. Зато Арабский Альянс сможет изменить мир. Такова его святая цель.

Сделав большой глоток из фляги, Аль-Азиз снова принялся рубить своим мачете лианы и кустарник, стараясь думать лишь о том, чтобы двигаться вперед.

Через несколько минут выпитая им вода выступила на коже. Жажда не проходила, ноги совсем отяжелели. Однако Ахмед не поддался слабости. Фанатичная вера толкала его вперед. Он поднял взор к небу, желая найти там поддержку, но неловко поскользнулся, вытянул перед собой руки и, ломая кустарники, покатился вниз. В своем молитвенном рвении он не заметил обрыва.

Сильный удар заставил его зажмуриться. Взрывчатка! Если он не выполнит свой долг, его смерть будет напрасной. Аль-Азиз не желал столь бесславной судьбы. Нет, все в порядке. Он немного успокоился, потер ушибленный бок и сел. В следующий момент у него перехватило дыхание.

Такой ужасной бойни ему еще не приходилось видеть. Повсюду валялись растерзанные тела. Однажды ему попался труп человека, съеденного дикими собаками. Но это выглядело гораздо страшнее. Словно на людей напали дэвы и разорвали их на части. Аль-Азиз собрал свои рассыпавшиеся вещи, взял на изготовку АК-47 и осторожно приблизился к убитым.

Он нашел несколько личных знаков и понял, что это европейская команда. В самом деле, не сказочные же чудовища их уничтожили! Скорее всего, здесь нужно искать следы взрыва.

Когда он их обнаружил, у него отлегло от сердца, но лишь на пару мгновений. Каждая группа несла с собой столько взрывчатки, что можно было бы сровнять джунгли с землей в радиусе пятидесяти футов. А тут куски мяса и обломки костей разметало, судя по всему, небольшой гранатой.

Аль-Азиз обошел поле боя и наткнулся на широкую просеку, ведущую на юг. Кто проложил ее здесь? Неужели… неужели она появилась по велению Всевышнего?

— Хвала Аллаху! — закричал Аль-Азиз.

Перед ним засиял свет истины. Его миссия настолько священна, что ее поддерживает Тот, Кто посетил мир смертных, чтобы уничтожить Своих врагов. Аллах сошел на землю, чтобы помочь Аль-Азизу и показать ему путь к спасению.

Откровение ниспослано ему как пророку! От этой мысли кровь исламского смертника закипела, сердце забилось быстрее, но все еще мучила слабость в ногах и хотелось пить. Он оглянулся на изуродованные тела и увидел лежащую рядом с оторванной рукой флягу. Она оказалась полной! Аль-Азиз стал жадно пить, а потом прикрепил ее к поясу.

Аллах обеспечил его всем необходимым для джихада. Аль-Азиз побежал, он знал, что эта дорога обязательно приведет его к врагам. И недалек тот день, когда он придет туда, где его ждет награда.


Глава 43


Американская команда свернула лагерь с первыми лучами солнца. Остаток предыдущей ночи они провели, промывая и бинтуя многочисленные царапины Феррел. Кроме того, у нее были сломаны два пальца на левой руке. Она выглядела так, словно провела пару раундов с молодым Майком Тайсоном. В ее темных глазах, прежде глядевших спокойно и уверенно, плескался страх. Она непрерывно озиралась, как загнанный охотниками зверь.

Хриплым голосом Феррел поведала обо всем, что ей довелось пережить: о жуткой смерти Поповой и своем бегстве от огромного существа, долго гнавшегося за ней по джунглям. Описать его Кэт не могла, поскольку не видела, однако оно, бесспорно, отличалось нечеловеческой мощью: раздавило русскую, как насекомое, и с легкостью, будто спички, ломало деревья. Рассказывая об этом, Феррел судорожно сглотнула. И все-таки ей удалось ускользнуть от преследования. Она прыгнула с высокой скалы в озерцо и сломала пальцы, ударившись о дно. Выбравшись на берег, Феррел бросилась в лес, придерживаясь исходного направления. Чтобы бежать быстрее, ей пришлось бросить рюкзак и оружие…

Но сейчас, отметила Уитни, глядя на Феррел, которой отдали ХМ-29 Меррилла, только синяки говорили о том, что с ней произошли какие-то неприятности. Наемница слегка прихрамывала, а ее раны наверняка болели, но она полностью пришла в себя и демонстрировала полную боевую готовность. Мирабель сделала вывод, что эти качества заложены в ней с детства. «Интересно, — размышляла она, — каким оно было, если она способна так быстро восстановиться после страшных испытаний? Все та же Кошка… А вот выражение глаз у нее изменилось, стало напряженным».

Уитни совершенно не хотелось думать о чудовище, до смерти напугавшем Кэт. Отец настаивал, что это криолофозавр, но никто, в особенности сама пострадавшая, не соглашался с ним. Она утверждала, будто за ней гналось разумное существо, которое умело думать и строить планы.

— Никакой динозавр, пусть даже самый умный, не смог бы так долго идти по моему следу.

Мира ей поверила — эта женщина могла превращаться в призрака.

День прошел довольно спокойно. Однако разговаривать никому не хотелось. Уитни прислушалась к звукам леса. Потрескивание стволов, мирный шелест хвои, унизанной красными ягодами, перекличка смешных мелких зверьков, забравшихся на макушки деревьев… Все бы неплохо, если бы не вонь собственного немытого тела, бесконечно раздражавшая Мирабель. Отряд шел слишком быстро, и времени на личную гигиену не оставалось. Все остальные щедро пользовались дезодорантами, но Уитни все равно ощущала неприятный запах пота, который ничем нельзя было перебить. Тесный лифчик военного образца сдавливал ее полную грудь и усугублял страдания. Бедной Мире казалось, что ей на шею повесили ожерелье из разрезанных луковиц. Она уже не могла думать ни о чем другом.

И когда послышался странный шум, Уитни поначалу даже обрадовалась тому, что наконец отвлечется. Действительно, в следующий момент всякие мелочи вроде отсутствия водопровода перестали ее волновать. Лес вокруг наполнился шуршанием и скрежетом — словно закипела работа в плотницкой мастерской. Однако здесь, на Антарктосе, эти звуки означали нечто иное.

— Криолофозавры, — тихо произнес Меррилл.

Уитни сжала рукоять пистолета.

Везувий принялся отчаянно лаять, шерсть у него на загривке встала дыбом.

— Заткните ему пасть! — резко сказал Круз. — Он нас выдаст.

— Они уже знают, где мы находимся, — проговорил доктор. — И лишь его лай удерживает их от немедленного нападения.

Райт взял Меррилла за плечи и посмотрел ему в глаза:

— Ты знаешь об этих существах больше всех. Что ты предлагаешь?

На глазах у пораженной Уитни ее отец из усталого старого ученого и теолога превратился в главнокомандующего.

— Нужно тихо отступить. Бегство только спровоцирует атаку. Следует найти позицию, которую удобно оборонять, чтобы они могли напасть на нас только с одной стороны.

— Зачем его слушать? — проворчал Круз. — Что мы будем делать после того, как сами загоним себя в ловушку?

Меррилл усмехнулся.

— Пусть враг наступает плотным строем. — Он похлопал по стволу винтовки Райта. — А мы обрушим на него адский огонь.

Круз не сумел скрыть улыбку.

— Мне нравится ход твоих мыслей.

— Так и поступим, — решил Райт. — Феррел, ты пойдешь первой. За ней Меррилл и Уитни. Мы с Крузом… — Тут пес грозно зарычал. — И с Везувием прикроем вас. Вперед.

Феррел повела отряд. Она шла быстро, но не переходила на бег. Остальные следовали за ней, стараясь держаться вместе. Со всех сторон доносился треск.

Обнаружив высокую груду камней, образовавших природный бастион в форме подковы, они пробрались внутрь и приготовились к обороне. Везувий продолжал лаять. Словно почувствовав, что добыча попалась в ловушку, стая торжествующе заревела. Шум стоял чудовищный.

Уитни подняла тяжелую винтовку. У нее дрожали руки. Неужели смерть застала их врасплох?


Глава 44


Смерть была кругом — близко, как никогда прежде.

Генерал Куан-Йин Зау видел ее множество раз, но все меркло перед тем, что происходило здесь. С пронзительными криками его люди гибли один за другим.

Они храбро сражались, но через считаные минуты после атаки противника их ряды были прорваны. Враг поверг китайцев в ужас мощью и яростью. Некоторые перестали стрелять и, опустив оружие, ждали конца, покорившиеся своей судьбе, как коровы на скотобойне. Но Зау не собирался сдаваться. Он швырнул пару гранат в нападавших и, прежде чем раздался взрыв, поднял чей-то брошенный автомат и прошил их очередью.

Несколько бойцов его отряда упали, милосердно убитые осколками, но атакующие почти не пострадали. Одних солдат они просто растоптали, других отшвыривали в сторону так, что они ударялись о стволы деревьев. Третьих разрывали на части. А кое-кого — и их судьба представлялась самой страшной — брали живыми.

Как Ли.

Десять минут назад подразделение китайской армии двигалось вперед с опережением графика. Эффективная машина, прокладывающая себе путь через джунгли, как гусеница, поедающая лист.

Вдруг привычный гомон леса стих. Зау приказал занять оборону. Его солдаты сделали это превосходно. Что может защитить лучше, чем надежные огневые рубежи?

И тут послышался вой. Такой низкий и громкий, что Зау испугался за свой слух. То был боевой клич врагов. Когда они пошли в наступление, затрещали деревья. Земля содрогалась.

Сначала Зау решил, что кому-то из конкурентов удалось доставить на континент танки. Конечно, очень трудно осуществить такой замысел незаметно, но оно того стоило. Однако, увидев первого из атаковавших, генерал вспомнил обстоятельства похищения Ли. Эти огромные существа вполне были способны на такое.

Люди Зау обрушили на них шквал огня — на континенте генерал не видел подобного. Грохот сотен стреляющих автоматов и буханье ручных гранатометов сливались в оглушительную какофонию. Лес снесло на полмили. Однако после того, как солдаты перезарядили оружие, выяснилось, что четверо разъяренных чудовищ остались целы и невредимы. Такое невозможно было представить! Они либо уклонялись от снарядов, либо каким-то непостижимым образом умудрялись их поглощать. Когда один из гигантов приблизился, подозрения Зау подтвердились. Существо принимало на себя пули и гранаты — а деревья за его спиной стояли в неприкосновенности. Чудовище разинуло пасть и завыло, словно насмехаясь над жалкими попытками причинить ему вред. Противник оказался неуязвимым.

С этого момента генерал понял, что он и его подчиненные обречены, но не желал признать свое поражение. Зау приказал подготовиться к новому залпу, но враг уже ворвался в их ряды, сбивая направо и налево.

Начался хаос. Около пятидесяти человек побежали в джунгли. Сто пятьдесят погибли или получили смертельные ранения. Зау был единственным, кто продолжал сопротивляться.

Гиганты двинулись к нему. Он уже давно расстрелял все патроны в своем пистолете и бросил его на землю. Кругом валялись автоматы погибших. Зау подхватил очередной из них и выпустил всю обойму в приближающегося титана. Бесполезно — пули пробивали кожу, входили в тело, и кровавые раны тут же затягивались. Казалось, древний Гуань Юй, бог войны, спустился на землю, чтобы завершить то, что начала страшная катастрофа.

Патроны в обойме закончились, а враги находились совсем рядом. Из последних сил Зау бросился к противотанковому реактивному ружью. Он схватил его, перекатился и выстрелил. Генерала отбросило отдачей, спину обжег вырвавшийся сзади столб пламени. Он приземлился на четвереньки, продолжая смотреть на чудовищ.

Первый из них отпрянул в сторону, и ракета пролетела мимо, ударив прямо в лоб стоящего за ним гиганта и оторвав ему голову. Тело рухнуло на трупы китайских солдат, как срубленное дерево.

Зау почувствовал гордость — ему удалось покончить с одним из врагов. Задача казалась безнадежной, но теперь он нащупал их слабое место. Если бы его люди не струсили, они могли бы одержать победу. Теперь же, оставшись в одиночестве, Зау знал, что все кончено.

Бросив гневный взгляд на своего мертвого спутника, великан схватил генерала и сдавил, сломав ему обе руки. Изогнувшись от боли, Зау попытался закричать, но в легких не осталось воздуха. Через мгновение он ощутил сильный толчок в спину. Тиски разжались. Его волосы развевал ветер.

Зау открыл глаза и увидел далеко впереди горы и большое озеро. Потом его резко перевернуло. Внизу колыхалось стремительно приближавшееся зеленое море джунглей. Краешком сознания он понимал, что его швырнули в воздух, словно камень. Он сдержал крик и приготовился к смерти. Генерал Зау хорошо сражался. Он неплохо командовал своими солдатами, а под конец уничтожил одного из самых страшных в его жизни противников.

Пробив слабо пружинящий слой верхних листьев, он ударился о ствол дерева и успел услышать, как трещит позвоночник. Когда его тело коснулось земли, он был уже мертв.


Глава 45


Уитни хотелось заткнуть уши. Жуткие скребущие звуки, которые издавали криолофозавры, когда терлись шкурой о деревья, резали слух. Их клекот раздавался совсем близко, она его уже слышала, карабкаясь вверх по многовековой стене вслед за отцом. Тогда они спаслись чудом. Мира не сомневалась, что сейчас начнется атака. Должно быть, только храбрый лай Везувия, не боящегося верной смерти, до сих пор удерживал голодных хищников.

Вздыбив загривок и оскалив клыки, пес охранял выход из убежища. В отличие от остальных схватка его не страшила, несмотря на то что силы были неравны.

— Переключите оружие на разрывные пули, если вы этого не сделали раньше. — Голос Райта заставил Уитни вздрогнуть, однако она тут же выполнила приказ.

Кустарники вокруг укрепленной позиции заколыхались — динозавры готовились к нападению. Перед стеной они вели себя так же. Уитни глубоко вздохнула. Если бы не винтовки, ее и товарищей ждала бы неминуемая гибель.

— По моей команде, — сказал Райт, — открываем огонь. И не жалейте патронов.

Все кивнули, показывая, что они готовы. Она видела, что ее отец посмотрел на маленький пистолет и нахмурился. Покачав головой, он вытащил свой древний меч и, словно старый рубака римской когорты, помахал им. Он неплохо справлялся. Гораздо лучше, чем она.

С того самого момента, как Уитни стала взрослой, она отрицала возможность жизни после смерти. Она не была законченной атеисткой, но так и не нашла неопровержимых доказательств пользы или вреда религии. Ее удивил и поразил рассказ отца о наводнении, в особенности потому, что минувшая катастрофа произошла у нее на глазах. Если отец прав, если Великий потоп действительно повторился, то одна из важнейших частей Библии получала подтверждение. В таком случае… что сказать обо всем остальном? Уитни всегда надеялась, что сумеет поколебать веру отца, но вышло наоборот. Ее убеждения изменились, а потому опасность, которая им сейчас грозила, показалась еще более серьезной.

Заросли задрожали сильнее, во все стороны полетели листья. Райт только этого и ждал.

— Ну а теперь покажем им! — крикнул он.

Уитни вздрогнула, когда Райт, Феррел и Круз открыли огонь разрывными пулями. Сначала раздавались звуки выстрелов, а потом в джунглях послышались взрывы, во все стороны полетели куски дерева, грязь… и кровь. Вой стих, и чудовища пошли в наступление.

Десять криолофозавров выскочили на поляну и устремились вперед, вытянув вперед когти передних лап и широко разинув пасти. Уитни в первый раз удалось их разглядеть. Это и в самом деле были жуткие существа, о которых говорил отец, — большие зубы, позволяющие рвать плоть, острые когти, вблизи казавшиеся еще более опасными. Гребень на голове подчеркивал могущество динозавров, их право царствовать на этих землях. Вот они, истинные властелины Антарктиды.

— Стреляй! Проклятье, стреляй! — крикнул ей Райт, выпуская очередь в наступающую орду.

Поднялось облако пыли, резко ухудшив видимость. Но вот чудовища вырвались из него и бросились вперед. Их осталось пять. Уитни навела автомат на ближайшего врага и нажала на курок.

Ничего не произошло.

«Дерьмо!» — Она выругала себя и сняла винтовку с предохранителя. Отец подбежал к ней, пытаясь прикрыть ее, но его выстрелы из пистолета не производили особого эффекта. Криолофозавр зашипел на него, словно хотел сказать: «Ты следующий», и бросился на Уитни.

У нее тряслись руки, когда она выпустила четыре пули, одну за другой. Первые две пролетели мимо и попали в землю, взметнув новые клубы пыли. Следующие попали в грудь динозавра; его отбросило назад, но он устоял на ногах. Через мгновение снаряды сработали: ящера разнесло на куски. Это произошло так близко, что взрывная волна сбила с ног Меррилла и Уитни…

Она приоткрыла веки, увидела яркую голубизну неба сквозь кроны деревьев, так похожих на сосны, и на долю секунды ощутила умиротворение. Частые взрывы, злобный рев криолофозавров и стук автоматных очередей доносились до нее, словно издалека. Потом она пришла в себя, и ее пронзила острая боль. Она потрогала голову, на пальцах осталась кровь. Очевидно, Мирабель ударилась обо что-то острое, когда упала.

Она то теряла сознание, то возвращалась к действительности. На мгновение ей померещилась Смерть с косой, которая будто парила в воздухе. Затем перед глазами у Миры прояснилось, и она поняла, что это не бред. На высоких камнях стояли два динозавра. Один средней величины, примерно в пятнадцать футов высотой, а второй вдвое крупнее, настоящий монстр. Тот, что был поменьше, спрыгнул на землю — и оказался в двадцати футах от Уитни. Такое расстояние он мог преодолеть одним прыжком.

Она перекатилась на живот и попыталась встать, но голова кружилась. С трудом поднявшись, Уитни отступила назад и споткнулась обо что-то мягкое. Обернувшись, она увидела отца, не подававшего признаков жизни. Она пошатнулась и, упав на колени рядом с ним, дотянулась до пистолета и несколько раз нажала на курок. Ничего.

В отчаянии Мирабель схватила древний меч, выпавший из руки Меррилла, и взмахнула им, пытаясь напугать криолофозавра. Тот, казалось, еще больше разозлился, испустил пронзительный крик и прыгнул вперед. Уитни отвела лезвие в сторону, готовясь нанести удар в подходящий момент. Она понимала, что это жалкое оружие против хищника, челюсти которого полны таких же клинков, но не собиралась сдаваться.

Сверху метнулась тень. Сначала Уитни решила, что это бесстрашный Везувий бросился на ее защиту. Но она ошиблась. Незнакомый человек с идеально выбритой головой оседлал криолофозавра и, стиснув его шею, с бешеной силой вонзил ему в горло длинный охотничий нож.

Боевой клич ящера превратился во влажный хрип. Человек вырвал острие из раны и нанес второй удар, в затылок, под самый гребень. Уитни невольно поморщилась, когда лезвие вышло из нижней челюсти. Тварь рухнула на землю.

Наступила тишина. Квохтанье раненых динозавров смолкло в джунглях. Огромный криолофозавр исчез. Уитни огляделась. Все члены их маленькой бригады, измученные и покрытые грязью, уцелели. Везувий, рыча, рвал зубами труп поверженного врага. Над левым глазом пса виднелась длинная царапина, наверное, останется шрам, но в остальном пес не пострадал, не иначе как грозное имя послужило ему защитой.

Райт, Круз и Феррел подняли свое оружие и окружили спасителя Уитни. Тот поднял руки и бросил нож. Залитое кровью лицо незнакомца, одетого в военную форму чужого образца, выражало дружелюбие. Мирабель исподтишка наблюдала за ним.

— Кто вы такой? — спросил Райт.

Тон капитана не оставлял сомнений: если ответ ему не понравится, этот человек разделит судьбу лежащих на земле динозавров.

— Ян Якобсон. Я единственный, кто остался из отряда европейцев.

Американцы сразу опустили стволы.

— Неужели? — пробормотал Круз. — Проклятье.

— Что с вами произошло? — спросил Райт.

Якобсон кивнул на мертвых криолофозавров.

— Они напали на нас. Мы находились на открытом месте, а эти твари застали нас врасплох и покончили с нашей группой за несколько минут. С тех пор они гонялись за мной. — Якобсон оглядел поляну. Он насчитал восемь убитых ящеров. — Похоже, я записался не в ту команду…

Райт присел, чтобы изучить рану, нанесенную ножом Якобсона.

— Ты и сам неплохо справляешься. — Капитан поднял клинок и протянул англичанину.

Затем он подошел к Уитни и доктору, который все еще лежал без сознания.

— Эй, Меррилл, — позвал Райт, осторожно похлопывая ученого по щекам, тот очнулся и принялся с криком размахивать руками.

Уитни опустилась рядом с отцом на колени.

— Папа, с тобой все в порядке. — Она положила руку ему на плечо.

Блуждающий взор Меррилла остановился на лице дочери и стал осмысленным. Он прижал к себе Мирабель, и из его глаз покатились слезы.

— Я думал, что потерял тебя, — прошептал он. — Потерял тебя…

Тем временем остальные тихо совещались.

— Это существо, которое убило Попову и преследовало тебя? — спросил Райт у Феррел, показав на криолофозавра.

Она покачала головой. Уитни не слышала ее ответа, но смогла прочитать его по губам:

— Они были… — Кэтрин слегка смутилась, — гораздо выше.


Глава 46


Аль-Азиз бежал, и его душу наполняла радость. Впрочем, он испытывал некоторое недоумение. Дорога, проложенная волей Аллаха, медленно, но верно сужалась, кроме того, от нее ответвлялись просеки. Еще немного — и она закончится тупиком. Однако с помощью Всевышнего он достиг этого места очень быстро, несмотря на задержку на старте, связанную с неудачей Абдула.

Вещи и взрывчатка больше не казались ему такими тяжелыми, как раньше. Ноги не болели от усталости. Он получил новый дар: бесконечную выносливость. Он опередит всех… и одержит победу. Аллах о нем позаботится.

Загудели часы Аль-Азиза, напоминая, что пришло время молитвы. Наступил полдень.

Араб расстелил молитвенный коврик и сверился с компасом. После катастрофы многие считали, что магнитные стрелки ведут себя довольно странно, и совершенно не принимали во внимание смещение земной оси. Тем не менее магнитные полюса существовали, но северное направление стало южным, и наоборот. Все зависело от того, в каком именно месте нового мира ты находился. Те, кто обладал острым умом — как Аль-Азиз, — быстро смекнули, в чем дело, и прекрасно управлялись с капризным прибором.

Он повернулся лицом к Каабе, священному храму в Мекке, поднял раскрытые ладони и произнес:

— Аллах акбар.

Затем обхватил левое запястье правой рукой, прижал их к животу и начал читать первую суру:

— Хвала Аллаху, Господу миров, Всемилостивому, Милосердному, Властителю дня Судного! Тебе поклоняемся мы и к Тебе взываем о помощи… — Аль-Азиз молился громко. Он не смог справиться с искушением и добавил от себя: — Помоги мне в моем стремлении завершить дело, которое Ты возложил на мои плечи. Яви мне волю Свою, укажи, куда идти. Открой мне моих врагов, чтобы я мог обрушить на них Твою святую месть.

Аль-Азиз вздохнул и, желая поскорее отправиться в путь, продолжал:

— Веди нас путем прямым, путем тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, что вызвали Твой гнев, и не заблудших.

В Открывающей суре евреи и христиане не назывались, но даже умеренные мусульмане знали, о ком идет речь. Задолго до катаклизма знакомый, который часто общался по Интернету со своим братом, изучавшим медицину в Лондоне, показал Ахмеду мусульманский сайт, очень простой и удобный. Там был выложен анимационный ролик о том, как правоверные должны молиться. Фильм считался образовательным, поэтому текст перевели на английский язык. Тогда, почти десять лет назад, многие на Ближнем Востоке считали, что Америку можно покорить мирными разговорами. Это была одна из причин, по которой ислам стал самой быстроразвивающейся религией в мире. Но Аль-Азиз и многие другие знали, что одной болтовни недостаточно.

Он смотрел этот ролик, благоговейно читая арабский текст вслед за диктором, но английская версия изрядно его развеселила. Авторы фильма, безусловно, отрицали терроризм и мученичество, но правду скрыть не удавалось. Администраторы сайта выдали свой перевод исходного текста: «…не тех, кто вызвал Твой гнев (евреи), не тех, кто заблудился (христиане)». Презрение и неприкрытая ненависть к иудеям и последователям Иисуса, почитаемые за истинное изъявление священной воли, просочились и в традиционный ислам. Стоит ли удивляться, что многие мусульмане охотно присоединились к джихаду, когда Америка потеряла большую часть своего могущества? Раньше страх перед этим почти всесильным злом заставлял их молчать. А теперь они получили свободу и могли действовать!

Все эти мысли вдохновили Аль-Азиза на импровизацию:

— …и американцев, которые также заслужили Твой гнев. Очень скоро им предстоит испытать его на себе благодаря джихаду, так уничтожь же их Своим могуществом.

Аль-Азиз поднял лицо к небесам и выкрикнул:

— Ами-инь! — Такова была традиция: если намаз начинался громко, то и завершаться он должен восклицанием.

Прежде чем воин ислама успел перейти к чтению очередной суры Корана, из джунглей выпорхнула стая птиц с сине-пурпурными хохолками и взмыла в небо. Сначала Аль-Азиз решил, что спугнул их своим «аминь», но потом посчитал это добрым знаком.

Аллах ответил ему.

Впервые в жизни Аль-Азиз не закончил молитву. Он оставил мачете, оружие и все свое снаряжение рядом с ковриком и направился в ту сторону, откуда вылетели птицы. Быть может, Всевышний хочет, чтобы Аль-Азиз стал его следующим великим пророком? Араб блаженно улыбался, продираясь сквозь буйные заросли, отводя зеленые лианы от лица. И очень скоро перед ним предстало место чудовищной бойни, по сравнению с которой останки европейской команды показались бы сущим пустяком.

От огромных луж крови и желчи шла ужасающая вонь. Вокруг валялись растерзанные в клочья мышцы и осколки костей. Куски красного мяса были аккуратно сложены на каменном алтаре. Ржавые металлические крюки пронзили гниющую плоть. Из подвешенных тел свисали вырванные внутренности. Разжеванные…

Ему пришлось отвернуться.

Все, что он знал о мире и Аллахе, о добре и зле и о себе самом, изменилось. Он упал на колени, опустил голову, но вместо слов молитвы из его рта хлынула неудержимая рвота.


Глава 47


Следующие три дня прошли спокойно. Отряд американцев вместе с Якобсоном довольно быстро продвигался вперед, и у них появилась надежда, что криолофозавры потеряли к ним интерес. Очевидно, эти существа не привыкли, чтобы жертвы оказывали им сопротивление. Меррилл надеялся, что у них не хватит мозгов, чтобы затаить обиду и желание отомстить.

Путешественники довольно долго поднимались в гору, но наконец лес начал редеть и перед ними открылось ровное плато. Уставший доктор облегченно вздохнул. Через некоторое время отряд вышел к полю, заросшему густой, высокой травой. Зеленые пятифутовые стебли отдаленно напоминали пшеницу, но были гораздо толще.

Феррел взобралась на дерево и доложила:

— Обойти поле невозможно. Придется идти через него.

Райт покачал головой. Все понимали, о чем он беспокоится. На открытом месте они будут хорошо видны, не смогут спрятаться в укрытии или занять удобную оборонительную позицию. Стоит зайти подальше, как они станут легкой добычей для врага.

Прохладный ветерок гладил жесткие листья на верхушках растений, их шелест напоминал шум статических помех. Райт нахмурился. Они даже не услышат, как приближается кто-то чужой.

— Просто замечательно, — пробормотал Якобсон.

Ян казался симпатичным парнем, он говорил с приятным акцентом и никогда не повышал голоса. Впрочем, у англичанина была небольшая странность — он тщательно следил за тем, чтобы его голова оставалась идеально гладкой. Иногда он на ходу доставал бритву и принимался соскребать крошечные волоски, которые успевали вырасти за несколько часов.

— Держите оружие наготове, со снятыми предохранителями, до тех пор, пока мы не пересечем поле, — приказал капитан. — Будем идти один за другим. Если заметите постороннее движение, сразу же стреляйте, пока оно не прекратится. Понятно?

Все молча кивнули. Первым пошел Райт, за ним Круз, Меррилл, Мирабель, Везувий и Якобсон. Феррел прикрывала тыл.

Когда они шагали по полю, ветер стих, воздух стал словно затхлым, начала донимать жара. Меррилл облизнул губы, и ему показалось, что его язык превратился в наждак. Он отвинтил крышку фляги и сделал пару глотков. Тревога не покидала его, и причины ее крылись вовсе не в неудобствах и тяготах путешествия. Доктор размышлял об опасностях, подстерегавших их группу. Остальные считали, что сюрпризы, которые так щедро преподносил им Антарктос, остались позади, но Меррилл их уверенности не разделял. Криолофозавры были не единственными обитателями материка, проснувшимися через двенадцать тысяч лет. Меррилл боялся, что предстоит встреча с еще более страшными хищниками. Он не нашел их следов при раскопках, но в мире, где жили тероподы средних размеров, такие как криолофозавры, всегда водились более крупные и опасные ящеры. Аллозавры, кархародонтозавры, тираннозавры и гигантозавры — на два метра длиннее и на две тонны тяжелее тираннозавров — вполне могли оказаться их антарктическими кузенами. К тому же новый континент отличался тем, что здесь то и дело сталкивались представители разных эпох, видов, наций.

По всей вероятности, с появлением современных людей стычки ужесточатся. Тем более нечто подобное уже происходило много веков назад — Меррилл вспомнил о скелетах гигантского человека и криолофозавра, сцепившихся в смертельной схватке. Возможно, стена защищала древние поселения от динозавров… Доктору очень хотелось, чтобы гонка поскорее закончилась и он смог вернуться к своей работе — его ждало столько открытий! Он надеялся, что Мира присоединится к нему, сделает фотографии, чтобы задокументировать их совместный труд. Они опубликуют его под названием «Возвращение в Антарктос».

Конечно, Меррилл понимал, что в ближайшее время мир не будет особенно интересоваться книгами по истории. Во всяком случае, до тех пор, пока миллионы людей, лишившихся крова и родины, не обретут жилье. Антарктос будет разделен, заселен и цивилизован. Наверное, будущим городам дадут имена уничтоженных. Нью-Бостон. Нью-Вашингтон. Нью-Нью-Йорк? Нет, этот вариант совсем не звучит. Меррилл не сомневался, что застроят, и довольно плотно, все побережье, не обойдут вниманием и большое озеро, которое они недавно переплыли. Парочка крупных населенных пунктов там точно появится…

Его отвлекла от размышлений странная вещь: стебли теперь высились ровными рядами, отстоящими друг от друга на несколько футов. Они напомнили Мерриллу кукурузные поля, где он работал в детстве. Нет, эти злаки не могли быть естественного происхождения.

— Растения не могут вырасти так сами по себе, — заявил Меррилл.

Райт остановил отряд.

— Ты уверен?

Меррилл кивнул.

— Да. Поле засеяно людьми.

— Ты думаешь, здесь кто-то уже живет? — спросила Уитни.

— Нет, — ответил Меррилл. — Вероятно, это местное растение, которое пробудилось после многовековой спячки, как и другие виды. Но оно не дикое. Много тысячелетий назад эту землю кто-то возделывал.

— Гиганты? — спросила Уитни.

— Исполины.

— Исполины? — неожиданно вмешался Якобсон и процитировал: — «Сильные, издревле славные люди».

Меррилл широко улыбнулся. Англичанин ему и раньше нравился, и теперь он знал почему. Он замечал в его глазах искорки интереса, которые выдавали в нем человека, неравнодушного к тайнам мироздания.

— Книга Бытия, глава шестая, — подтвердил доктор.

— Значит, они были здесь? — воскликнул Ян.

— Я так думаю, — сказал Меррилл, которому очень хотелось начать дискуссию.

Однако у Райта были совсем другие планы.

— Давайте не будем останавливаться, пока не перейдем поле. Я не хочу, чтобы мы привлекали внимание.

Якобсон кивнул, вновь превратившись в профессионального солдата, а Меррилл не сумел скрыть разочарование. Он занял свое место и мрачно зашагал вперед. Через пару секунд его похлопали по плечу. Он обернулся и увидел улыбающегося Якобсона, который поднял вверх большой палец и сказал:

— Мы поговорим об этом позже.

Доктор согласился. Научные споры и правда подождут, к тому же сейчас было неподходящее время для важных заявлений. Ведь если он не ошибся, эти земли нельзя считать пригодными для жилья или сельского хозяйства. Они могли быть чем-то заражены.

Меррилл постарался больше не думать об исполинах и вернулся к прежней теме — о новых городах и их названиях. Он вытащил карту Пири Рейса и, разглядывая на ходу, пытался отыскать место, где они сейчас находились. Вот озеро, за ним — леса и горы, переходящие в огромное плоское пространство, разделенное на квадраты. Полной уверенности у Меррилла не было, но он предположил, что это и есть поле, через которое они шли. Что же дальше? Он отметил небольшой участок леса, несколько высоких холмов, а потом…

Меррилл сложил карту так, чтобы она не дрожала. Так. Впереди большая гора, а на ее склоне изображено нечто вроде крепости. Верхняя часть сооружения напоминала человеческий череп. У подножия горы нарисована река, как будто вытекающая из недр, — возможно, ее исток связан с огромным подземным резервуаром, одним из тех, что сыграли роковую роль во время потопа.

Меррилла завораживала картина, созданная много лет назад. Он не мог оторвать взор от черепа, пытаясь понять, что он означает. Быть может, это предупреждение об опасности? Или скала вроде Старика Горы в Нью-Гемпшире? Рассматривая мелкие детали, Меррилл ахнул — он различил очертания двух огромных ног, переплетающиеся с изображением горы. Ему уже попадались похожие символы, но гораздо мельче.

Вдруг резко подул ветер, вырвал карту из рук доктора и потащил прочь. Меррилл бросился вдогонку.

— Кларк! — зашипел Райт. — Немедленно вернитесь!

Однако ученый не собирался терять драгоценный документ, до которого оставалось всего несколько дюймов. У каждого из группы имелся свой экземпляр, и если пропадет этот, другого у него уже не будет. Доктор сильно сомневался, что правительство выдаст ему дубликат.

Новый порыв поднял карту в воздух. Меррилл подпрыгнул, сумел ухватить ее за уголок, но не удержался на ногах и неловко упал.

Он приготовился к тому, что Райт обрушится на него с проклятиями, но ничего не произошло. Меррилл поднял голову. Подбежавшие к нему спутники смотрели на что-то за его спиной. Он обернулся и увидел посреди травы идеальный круг земли, усеянной растоптанными стеблями.

Вокруг валялись брюки, носки, шлемы — явно военная форма — и оружие. Отряд осторожно подошел поближе, опасаясь ловушки. Феррел обнаружила вышитую на одежде эмблему — красный прямоугольник с большой золотой звездой в верхнем левом углу и справа четыре звезды поменьше, расположенные в форме вертикального полумесяца.

— Китайцы, — сказала она.

Райт поднял один из десантных автоматов и протянул Мерриллу.

— Вооружайтесь, — сказал он.

Доктор осторожно взял его за ремень. Пожалуй, эта штука потяжелее пистолета, зато легче ХМ-29. Он знал, что в его руках любое оружие бесполезно, но из автомата у него было больше шансов попасть в цель, и Меррилл закинул его на плечо.

— Что здесь произошло? — спросила Мира.

— Круг на полях, — ответил Якобсон.

— Вздор, — вмешался Меррилл, всегда полагавший, что так называемые круги на полях[14 - Геометрические фигуры, обычно в виде колец и кругов, появляющиеся на полях, песке, болотах, а также на снегу и на льду.] были созданием шутников и безработных подростков и интересовали только энтузиастов уфологов.

— Существует гипотеза, что круги возникают из-за энергии внутри земли, — пояснил Ян. — Они, если можно так выразиться, выпариваются.

— Полная чепуха, — не сдавался ученый.

— Я удивлен, доктор Кларк, — с улыбкой сказал Якобсон. — Неужели вы не видите связи между исполинами, о которых вы так горячо рассуждали, и некоторыми необъяснимыми явлениями?

Мерриллу показалось, что у него в мозгу, как в механизме, бешено крутятся колесики, которые вдруг со скрипом тормозят и начинают вращаться в противоположную сторону. Якобсон был прав! С давних пор исполинам приписывали демонические способности. Похоже, они действительно ими обладали.

К ним подошел Райт.

— Послушайте, вы можете обсудить свои исторические бредни, после того как мы окажемся за пределами поля. Больше я не намерен вам это повторять.

— Согласен, — произнес Меррилл, но вовсе не потому, что опасался последствий. Ему самому хотелось побыстрее покинуть эту местность. — Но могу я попросить вас об одолжении?

Райт приподнял брови, показывая свое нетерпение, но дал возможность доктору высказаться.

— Держитесь подальше от очищенных участков. — И Меррилл с Якобсоном обменялись значительными взглядами. — Они могут быть опасными.

Остаток пути пришлось пробежать, продираясь сквозь густо растущие стебли. Они достигли леса уже на закате и разбили лагерь в темноте, стараясь не шуметь. Огонь не разводили. После того как все дела были закончены, Меррилл решил, что теперь они с Якобсоном смогут продолжить разговор. Однако до него донесся голос Миры:

— Вы чувствуете запах?

Меррилл втянул воздух и кивнул, хотя никто не мог его видеть.

— Дым, — сказал он.


Глава 48


Несмотря на протесты, Мерриллу пришлось остаться в лагере с Везувием, а остальные отправились на поиски источника дыма. Пес давно доказал свою преданность, но Райт не хотел, чтобы он своим лаем выдал их присутствие.

Шагая по темным джунглям, Уитни начала сомневаться, стоило ли ей идти вместе со всеми. Мало-помалу ею овладевало жуткое ощущение, которое парализовало ее в той страшной замерзшей церкви. Да, она стреляла из ХМ-29 и даже прикончила одного криолофозавра, но ей просто повезло. Ведь прежде она попадала лишь в силуэты гангстеров в тире. Она не была солдатом-героем. Не умела двигаться бесшумно, хотя ей приходилось подбираться к диким животным с камерой. Ну, еще она фотографировала хищников…

Уитни нахмурилась — в последнее время столько всего навалилось, что она совершенно забыла о необходимости делать снимки. Ее коллеги — если кто-либо из них остался в живых — будут ею недовольны. С другой стороны, бездействие умиротворяло ее, и она вполне себя оправдывала: новый мир был таким необычным, таким удивительным и завораживающим, что фотографии не смогут передать его своеобразие.

Низкая ветка шлепнула ее по лбу. Мирабель замерла, понимая, что звук может их выдать. Нет, ей не следовало идти со всеми. Однако ничего не произошло. Все было тихо.

Послышался шепот:

— Осторожно, малышка.

Круз знал, что сейчас она не станет с ним ругаться и замахиваться на него. Паршивец.

Группа двигалась медленно и бесшумно под предводительством Феррел. Запах стал более отчетливым, и Уитни подавила желание откашляться. Скоро они обнаружат, в каком месте загорелось, и уберутся отсюда подальше.

Разведчики поднялись по склону небольшого холма и остановились на вершине перед довольно крутым спуском на поляну. Уитни еще в лагере повязала голову темно-зеленым платком. Она была уверена, что темная кожа не выдаст ее во мраке, а вот светлые кудри будут маячить издалека. Убедившись, что ни одна прядка не выбивается наружу, она бросила осторожный взгляд вниз. В центре поляны ярко пылал костер. У огня на красном коврике сидела одинокая фигура. Человек что-то бормотал себе под нос, непрерывно раскачиваясь. Он был раздет до нижнего белья. Широкий пояс, обмотанный вокруг его тела, доходил до груди и напоминал корсет. Темная кожа и короткие черные волосы не позволяли определить происхождение этого одиночки — в гонке участвовало много людей с Юга и Востока. Вокруг него лежали предметы, неразличимые в неверных отблесках пламени. Поодаль маячили какие-то сооружения.

Отряд отступил назад. Взошла полная луна. Уитни разглядела лица своих товарищей, озаренные голубоватым светом, который пробивался сквозь редкие деревья. Райт заговорил, четко произнося каждое слово, хотя его голос оставался едва слышным.

— Феррел, Круз. Обойдите его с другой стороны. Атакуем по моему сигналу. Стреляем только в ответ.

Она скользнула направо, он налево. Оба беззвучно исчезли.

— Якобсон, пойдешь со стороны девятки. — Ян кивнул. — Уитни, ты на тройке.

Мира недоуменно подняла брови.

— Что?

— От меня на три часа.

Уитни догадалась, что он пользуется военными терминами для обозначения позиций, но все еще не понимала, что это значит.

Райт вздохнул.

— Справа от меня.

Уитни благоразумно удержалась от саркастического замечания. Она заняла указанное место, и они поползли вниз, не сводя глаз с незнакомца.

Он по-прежнему равномерно раскачивался, скрестив ноги, продолжая бормотать что-то невнятное. Слова разобрать не удавалось, но язык явно не был английским. Уитни показалось, что мужчина заметно нервничает. Райт медленно поднялся на ноги и знаком показал команде, что все должны последовать его примеру. Капитан шагнул на поляну, громко свистнул и побежал вперед, направив луч фонаря и ствол на сидящего человека. Через мгновение тот оказался в окружении.

Приблизившись к костру, Райт встал как вкопанный. Остальные также замерли на своих местах. Внимательнее взглянув на неизвестного, Уитни похолодела: на его поясе висели скрепленные между собой блоки взрывчатки. Она догадалась, что он из команды Арабского Альянса.

Райт взял на мушку его руку, сжимавшую детонатор. Сможет ли меткий выстрел остановить смертника? Уитни надеялась, что она никогда не узнает ответа на этот вопрос.

Мужчина не подал виду, что заметил их. Казалось, он бредит, повторяя одно и то же по-арабски. Мирабель провела достаточно времени в Египте, фотографируя Нил, чтобы узнать этот язык. Правда, понимала она всего несколько слов.

Однако Феррел свободно им владела.

— Убери руку от детонатора, — приказала она. — Прямо сейчас.

Мужчина быстро заморгал. На его лице отразился ужас, и Уитни испугалась, что он поддастся панике и взорвет бомбу; но, повернув голову к Феррел, он немного успокоился. Видимо, араб ожидал увидеть кого-то другого. Он начал внимательно всматриваться в лица остальных.

— Кто… кто вы такие? — спросил он у Феррел.

— Команда Соединенных Штатов, — ответила она.

Эту часть Уитни поняла.

Мужчина послушно разжал пальцы и опустил ладонь на землю. Облегченно вздохнув, он заговорил по-английски:

— Спасибо вам! Спасибо, что пришли!

— Мы здесь не на вечеринку собрались, — заметил Круз, не отводя в сторону оружие. — Почему ты нас так радостно встречаешь?

Араб немного смутился, но потом его лицо просветлело.

— Я думал… это они. Гиганты.

У Миры затряслись поджилки. Она сделала шаг вперед.

— Кто?

— Те, кто все это создал. — Мусульманин обвел поляну рукой.

«Да уж, — хмыкнула про себя Уитни, — отец бы изучил окрестности, прежде чем начинать охоту впятером на одного. Будем надеяться, здесь нет ловушек». Она огляделась, но дым щипал глаза и заставлял ее щуриться. Он нес не только аромат горящего дерева, но и запахи распада. Уитни старалась дышать ртом, не обращая внимания на вонь, но от сухого воздуха, полного пепла, саднило горло. Она отошла подальше от обжигающего пламени и с трудом сдержала крик ужаса.

В глубине поляны стояли деревянные колья, образующие круг. Каждый венчала человеческая голова. По чертам можно было узнать китайцев. На каменных алтарях лежали куски мяса, аккуратно разделанные на филе и образующие сложный узор. Несколько обнаженных безголовых тел свисало с крюков, из животов, словно лианы, торчали внутренности. Над самым большим алтарем висел крупный криолофозавр, выпотрошенный, как и человеческие тела. С него содрали кожу и натянули между двумя кольями, обнажив внутренние органы, мышцы и сломанные зазубренные ребра. Морда застыла в мучительной гримасе. Его разделывали живым. Он являл собой центр жуткой картины. Землю вокруг костра испещряли сложные символы. Шокированная Уитни еще раз посмотрела на рассеченные трупы и упала на одно колено, стараясь удержать рвоту. Здесь было совершено преступление — но не против китайцев, арабов или американцев. Это было преступление против человечества.

И когда араб заговорил, Уитни поняла, что и он это прекрасно понял.

— Меня зовут Аль-Азиз. Я очень хотел бы присоединиться к вашему отряду. Пожалуйста.


Глава 49


Вся группа отчаянно боролась с тошнотой. Якобсон упер ладони в колени и опустил голову. Он тяжело дышал. Круз закрыл рукой нос и рот. Даже Феррел была заметно потрясена. Она опустила оружие, глаза ее блестели от навернувшихся слез…

Только Райтом овладела ярость, а не отвращение и скорбь. Он прижал дуло ХМ-29 к виску Аль-Азиза.

— Что ты сделал? — прошипел он. — Что ты сделал с этими людьми?

Араба затрясло от страха. Его глаза широко раскрылись, и в них отразилось пламя костра.

— Я ничего не делал! — Он покачал головой. — Когда я пришел, здесь все так и было.

Райт ударил его ногой в плечо и повалил на землю, не обращая внимания на взрывчатку, прикрепленную к его поясу.

— Тогда кто разжег костер?

Лицо Аль-Азиза исказила паника.

— Я… я его разжег.

Райт отступил на шаг, продолжая держать допрашиваемого под прицелом. Он явно намеревался застрелить мусульманина. Однако Уитни не была уверена в его виновности. Представшая перед ними сцена выглядела нечеловечески жестокой. И потом, один человек не мог сотворить такое.

— Остановись! — закричала она.

Райт продолжал держать палец на спусковом крючке, но не выстрелил.

— Убери руку с моего плеча, Уитни.

— Он этого не делал. — Капитан молча слушал, что она говорит. — Посмотри на колья, Райт. Посмотри на алтари. А он один. Сколько форменных рубашек мы нашли на поле? Пятнадцать? Неужели ты думаешь, что он мог взять в плен пятнадцать китайцев, раздеть их, доставить сюда и…

Райт отвел взгляд от араба и посмотрел на Уитни.

— Кто-то должен за это ответить.

— Так и будет. Но не он.

Аль-Азиз трясся, словно животное, попавшее в медвежий капкан. Уитни стало его жалко.

Райт опустил оружие.

— Благодарю вас, — прошептал Аль-Азиз, склонив голову сначала в сторону Райта, а потом Миры. — Благодарю вас.

— Можешь пойти с нами, — заявил Райт, — однако ты должен отказаться от своего места на финише. Ты выходишь из гонки.

Тот кивнул.

— Согласен, я предпочел бы не участвовать в гонке и…

— Твое мнение меня не интересует, — оборвал его капитан. — Оружие тебе не дадут. И у тебя не будет права голоса.

— Значит, я ваш пленник?

Райт немного подумал.

— Если ты хочешь уйти, я не буду тебе мешать. Вот мои условия. Бомба у тебя на поясе в любом случае делает тебя террористом — и то, что ты ее не взорвал, ничего не меняет.

— Понимаю. После того как я увидел все это… я понял, что мог сделать с другими людьми… Я поворачиваюсь спиной к джихаду. И больше не могу исповедовать учение ислама.

Уитни не верила своим ушам. Она достаточно знала о фундаменталистах, чтобы понимать: подобное заявление, даже если оно сделано, чтобы обмануть врага, приведет Аль-Азиза к страшной смерти в любой из мусульманских стран. Однако ей казалось, что он говорит искренне.

Райт поманил Круза.

— Сними с него бомбу.

Круз шагнул к Аль-Азизу, но тот вскочил на ноги.

— Нет! Бомбу нельзя снять.

Райт вновь навел на него автомат.

— Сейчас не самое подходящее время для споров.

— Если ее снять, она взорвется, — сказал Аль-Азиз, дыхание которого стало прерывистым.

Райт оценивающе смотрел на солдата Арабского Альянса.

— Глупые террористы. — Он сердито тряхнул головой. — Для тебя это был билет в один конец.

— Мученичество достижимо только при потере жизни, — подтвердил Аль-Азиз.

Райтом опять овладел гнев, и Уитни заподозрила, что ему уже приходилось иметь дело с экстремистами. Глаза американца засверкали ярче, чем угли в костре. Это не укрылось от внимания Аль-Азиза.

— Я стал другим человеком, — заявил он. — Вам не следует меня бояться.

По губам Райта скользнула презрительная улыбка.

— Я вас никогда не боялся.

К ним подошел Якобсон.

— Азиз, ты можешь рассказать нам о тех, кто это сделал? О гигантах? — спросил он, стараясь успокоить всех.

На лице араба мелькнуло выражение ужаса, словно он заново переживал случившееся, и он едва слышно заговорил:

— В джунглях была широкая тропа. По ней я вышел к этому месту. Раздвинул листву… Меня вырвало.

Уитни верила, что он говорит правду. Ее мутило, и она надеялась, что рассказ окажется коротким. Больше всего на свете ей хотелось уйти отсюда.

— Я испугался, — продолжал Аль-Азиз, — и бросился в джунгли. Однако не успел убежать далеко. Они вернулись через час и принесли еще людей. Я смотрел, как они разделывают тела, и… — На глазах бывшего террориста появились слезы. — И они стали их есть.

Уитни почувствовала дурноту. Казалось, самые ужасные ночные кошмары воплощаются в жизнь.

— Они произносили множество… заклинаний.

Якобсон кивнул, показывая Аль-Азизу, что тот подобрал правильное слово.

— Потом они запихнули часть тел в большие сумки и ушли. — Глаза Аль-Азиза стали жесткими. — Я ждал, пока эти псы вернутся.

Уитни поняла. Он отказался от веры и от даров, положенных мученику, но был готов отдать жизнь, чтобы наказать этих чудовищ.

— Долго ты ждал? — спросила Уитни.

— Три дня. Я не думаю, что они придут снова.

Она больше не могла сдерживать любопытство.

— А как они выглядели?

— Молюсь, чтобы вы никогда их не увидели, — ответил Аль-Азиз. — Они были выше жирафов, пожалуй, более двадцати футов ростом, и приносили целые деревья для костра, словно те весили не больше, чем ветки.

— «Там видели мы и исполинов, сынов Енаковых, — начал цитировать Якобсон, — от исполинского рода; и мы были в глазах наших пред ними, как саранча, такими же были мы и в глазах их»[15 - Книга Чисел, 13:34.].

Все взгляды обратились к Якобсону.

— Откуда это? — спросил Аль-Азиз.

— Из Библии. Книга Чисел.

— Значит, ты знаешь, кто они такие?

Ян задумчиво произнес:

— Дети дьявола.

Райт нахмурился, подобрал одежду Аль-Азиза и бросил арабу.

— Одевайся. Мы уходим.


ИСПОЛИНЫ


Глава 50


Везувий, почуяв родные запахи издалека, предупредительно заскулил и завилял хвостом, так что доктор не удивился, услышав шаги и тихие голоса возле лагеря. Но как только Меррилл близко увидел озаренное лунным светом лицо Уитни, он сразу понял: произошло нечто ужасное. В ее широко раскрытых глазах метался страх. Меррилл бросился к ней.

— Мира, что случилось?

Она замотала головой и молча прошла мимо. Остальные следовали за ней. За Райтом и Крузом плелся незнакомец — лоб в морщинах, хмурое лицо, карие глаза, сильная челюсть, заросшая неровной бородой. Меррилл сразу же определил, что перед ним мусульманин. Под расстегнутой курткой у него на поясе топорщились блоки взрывчатки. Господи, экстремист-смертник! Доктор потянулся к пистолету, но тут из темноты джунглей выступили Феррел и Якобсон.

— Что здесь происходит? — с отвращением спросил Меррилл.

— Он теперь с нами, — ответил Райт.

И это все? Никаких объяснений?

— Он террорист! — закричал Меррилл.

— Это уже в прошлом, — сказал капитан.

Меррилл не мог понять, какие события заставили Райта забыть о здравом смысле. Лицо доктора покраснело от ярости.

— Я отказался от джихада, — торжественно произнес араб, глядя в землю. — И я более не приверженец ислама.

Ученый не сводил гневного взгляда с Аль-Азиза. Никто не знал, что у Меррилла были друзья, которые работали в Израиле на раскопках, изучая древние поселения греков, египтян и вавилонян. Однажды в пятницу вечером археологи отправились на рынок. Именно в это время двое шахидов пожелали отдать свою жизнь за жизнь четырнадцати случайных прохожих — в их числе оказались коллеги Меррилла. С тех пор у него были личные счеты с террористами.

Ученый не мог справиться с эмоциями.

— Мне наплевать на то, кто ты теперь. Вполне достаточно, что ты был экстремистом. Именно из-за таких, как ты, мир погрузился в хаос, а вы, — Меррилл показал на пояс Аль-Азиза, — продолжаете губить невинных. Мужчин, женщин, детей… вам наплевать, кто погибнет, вас интересуют только девственницы из волшебных сказок. — Доктор наклонился к Аль-Азизу. — У меня есть для тебя новость, приятель. Тебя не ждут прекрасные гурии. Тебе приготовлено специальное местечко в аду.

— Папа, — вмешалась Мира.

Он почувствовал, что дочь хочет, чтобы он остановился, но по ее тону понял, что она не будет настаивать. «Вот и хорошо, ведь я еще не закончил», — подумал Меррилл.

— Ты олицетворяешь неслыханное зло.

— Я знаю.

— Ты… Что?

— Я знаю, — повторил Аль-Азиз, — правду о том, кем я был и во что верил.

Ослепленный гневом доктор с трудом осмысливал слова араба. Он раскаивается в своих убеждениях? Быть того не может. Меррилл хотел обрушить на него новые обвинения, но что-то заставило его замолчать.

— Пожалуйста, — сказал Аль-Азиз. — Я понимаю, что не заслуживаю прощения, но все равно прошу вас: простите меня.

Меррилл напрягся. Все его существо жаждало мести — ведь этот человек помогал убивать сотни, даже тысячи людей. Но голос Бога, которому всю жизнь молился Меррилл, заглушил его горькие сомнения, требуя единственного, чего он не хотел дать, — прощения.

В его душе кипела борьба. Что выбрать? Месть. Милосердие. Возмездие. Сопереживание. Осуждение. Прощение. Меррилл не мог более сопротивляться — он понял, что должен сказать, — и опустил голову, не в силах посмотреть в глаза Аль-Азиза.

— Я прощаю тебя, — сказал он.

А потом произошла удивительная вещь — еще несколько минут назад он мог застрелить этого человека за подобную попытку: Аль-Азиз шагнул вперед и обнял Меррилла.

— Благодарю тебя, мой друг, — сказал араб. — Твое сердце больше моего.

Он заплакал. Меррилл тоже не смог удержать слезы. Ни один из них не думал, что примирение возможно. Годы ненависти и непонимания исчезли.

Радоваться пришлось недолго, ибо драгоценное время уходило, а между тем вопрос жизни и смерти не терпел отлагательств. На плечо доктора легла легкая рука. Он отстранился от Аль-Азиза и повернулся к Мире. Она улыбалась ему, ее влажные глаза блестели. Он взглянул на серьезные лица обступивших его товарищей — произошедшее глубоко взволновало каждого, однако никто из них не забыл об убийцах, которые были еще страшнее террористов.

— Расскажите же, в конце концов, что с вами случилось? — снова спросил Меррилл.

— Исполины, — ответила Мирабель. — Они живы.


Глава 51


У Меррилла подкосились ноги, и он присел на поваленное дерево.

— Что это значит?

— Живы и брыкаются будь здоров, — сказал Райт. — Воскресли, как криолофозавры. А может, отсиделись где-нибудь.

— Исполины? — Меррилл сомневался в осведомленности своих друзей, за исключением Якобсона, и обратился к нему: — Вы уверены?

— Совершенно, — подтвердил тот, — Если описание Аль-Азиза соответствует действительности.

Меррилл повернулся к новому члену команды.

— Ты их видел?

Аль-Азиз кивнул и, запинаясь, пересказал доктору свою ужасную историю во всех подробностях, причем, как убедился Меррилл, араб не читал Ветхого Завета и ничего не знал о нефилимах. Сбивчивое повествование бывшего экстремиста и предположения самого ученого, основанные на археологических находках, складывались в общую картину. Одно лишь вызывало у доктора недоумение: как великаны могли выжить в течение двенадцати тысяч лет в Антарктиде?

— Это очень плохо, — сказал Меррилл, когда Аль-Азиз умолк. — Совсем плохо.

Райт уселся напротив Меррилла.

— А говорил, что будешь бесполезен.

— Я начинаю жалеть, что ошибся, — пробормотал доктор.

Капитан хотел знать все о новом враге — так же как раньше о криолофозаврах. Меррилл сосредоточился, стараясь припомнить все почерпнутое им в Писании и других источниках.

Он встал, открыл свой рюкзак и вытащил старую книгу в черном кожаном переплете.

— Ты взял с собой Библию? — удивился Круз.

— Я всегда беру ее с собой, — ответил Меррилл, снова устраиваясь на упавшем стволе.

— Присаживайтесь, — предложил он остальным. — Это может занять некоторое время.

Все расселись вокруг, как дети, собравшиеся у походного костра, чтобы послушать страшную историю. Меррилл перелистал страницы до того места, где исполины упоминаются в первый раз, и начал читать вслух:

— «Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери; тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь: Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет». Подождите, здесь есть еще. «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время…» А вот самое главное, — сделав паузу, сказал Меррилл и продолжил чтение: — «И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю; ибо Я раскаялся, что создал их. Ной же обрел благодать пред очами Господа». — Доктор оглядел своих слушателей. — Это Книга Бытия, глава шестая, строки с первой по восьмую.

— А что означает «сыны Божии»? — поинтересовался Круз.

Настроение у Меррилла не было таким приподнятым, как прежде, когда он читал лекции студентам. Его всегда завораживала древняя история, но она стала реальностью, и сейчас ему совсем не хотелось говорить об этом. Он рассчитывал закрыть тему, рассказав все, что ему известно.

— Сыны Божии, — пояснил он, — были ангелами, bene Elohim на древнееврейском.

— Ангелами?

— Падшими ангелами, — уточнил Меррилл. — Демонами.

— Ах вот оно что.

— Ангелы, как и люди, обладали свободной волей. Без нее невозможно любить Бога. В противном случае мы все стали бы роботами. И вот некоторые из них сделали неправильный выбор, возжелав дочерей человеческих. От этой связи рождались исполины.

— Но… — Мирабель недоуменно посмотрела на отца.

Меррилл понимал: у нее словно земля под ногами разверзлась. Сначала доказательство существования потопа, теперь — исполинов… Библия оживала у нее на глазах, и она начала задавать вопросы:

— Но как могли ангелы… ну, ты понимаешь… иметь детей? Разве у них такой же генетический код, как у людей? Они были способны к продолжению рода?

— Ангелы и люди совершенно разные, — ответил Меррилл. — Ангелы бессмертны, у них нет души. Мы не знаем, как они выглядят, известно лишь, что они принимают тот облик, какой пожелают. В Книге Бытия, главе девятнадцатой, два ангела посещают Содом и останавливаются у Лота. Горожане, которые отличались извращенными нравами, окружили дом и потребовали, чтобы гостей вывели наружу… Это говорит о том, что к ангелам в человеческом обличье вполне можно испытывать противоестественное вожделение.

— Отвратительно, — поморщился Круз.

— Согласен, — кивнул Меррилл. — В результате Содом был уничтожен.

— Давайте про исполинов, — сказал Райт. — Уже поздно, а нам нужно встать с рассветом.

— Итак, потомки демонов, рожденные обычными женщинами, назывались нефилимами, что в буквальном смысле означает «падшие», от древнееврейского «нафал» — «падать». Они славились ростом, силой и порочностью — и упоминаются в Ветхом Завете под несколькими именами, которые им дали различные племена. Рефаим, эмим, хорим, зузим и авим — все они исполины. Они населяли мир до потопа, до тех пор, пока не спаслась всего одна семья.

— Ной… — Пораженная Уитни распахнула глаза.

Меррилл представил, как она складывает в уме отдельные части головоломки.

— Именно так, — продолжал он. — Большинство людей не берут исполинов в расчет, считая их второстепенными персонажами Библии. Но их влияние изменило облик планеты. Вполне возможно, что демонам было известно об Иисусе, которому предстояло спасти род человеческий. И еще они знали о чистоте его крови — речь в данном случае идет не о грехе. В родословной Христа, от Адама к Ною, Давиду и далее, ДНК остается неизменным, на сто процентов человеческим. Если бы исполинам удалось передать свои гены всем людям, Иисус не был бы зачат. Вот почему Бог стер с лица земли все население, за исключением одной семьи, — чтобы сохранить Своего сына. Когда Библия говорит о растлении мира, имеется в виду не моральная сторона, а генетика.

— Тогда почему исполины оказались здесь, если Бог их уничтожил? — спросил Райт.

Меррилл задумался и нашел два ответа — и оба ему не понравились.

— В тех строчках, которые я вам прочитал, были слова: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим» — значит, и после того. Иными словами, после потопа. Исполины, во всяком случае часть из них, спаслись. Древние шумеры также сообщали о неких великанах, описывая их как превосходных корабелов и мореплавателей. Весьма возможно, что исходным материалом для Пири Рейса послужила карта, начертанная исполином, не исключено, одним из тех, кто живет здесь и сейчас.

— Ты хочешь сказать, что они бессмертны? — На лице Райта появилось скептическое выражение, он очень надеялся, что Меррилл его разубедит.

Однако доктор кивнул.

— С такой необычной наследственностью это неудивительно. К тому же у исполинов нет души. В Книге пророка Исайи говорится: «Мертвые не оживут; рефаимы не встанут, потому что Ты посетил и истребил их…» Рефаимы — одно из хорошо известных племен исполинов, и в тексте ясно сказано, что они не поднимутся из мертвых; у них нет вечной души, но в отличие от их бессмертных отцов рефаимов можно убить.

— Наконец я слышу хорошую новость, — сказал Круз.

— Я бы не слишком рассчитывал, что это просто сделать, — заметил Меррилл. — Они пережили потоп и вторую попытку уничтожения, предпринятую Иисусом Навином, который привел евреев в Ханаан после смерти Моисея. Многие считают Навина — и даже Господа! — жестокими убийцами, завоевавшими Землю обетованную. Но они не рассматривали другую возможность — не исключено, что хананеи в то время переживали второе пришествие исполинов. Падшие ангелы вновь явились, и по сравнению с их потомками обычные люди, по свидетельству воинов Навина, были подобны саранче.

— Это из Книги Чисел, — неожиданно заговорила Феррел, которая сидела немного в стороне и внимательно наблюдала за джунглями. — Якобсон рассказывал.

— Значит, Иисус Навин уничтожил хананеев? — спросила Уитни.

Догадка осенила Меррилла только сейчас.

— Нет, — ответил он. — Некоторым из них удалось спастись, и я полагаю, что они до сих пор…

— Круги на полях! — перебил Якобсон, побледнев и подавшись вперед.

Доктор наморщил лоб, он не понял, куда клонит англичанин.

— Тысячи таких кругов, колец и прочих фигур найдены в самых разных уголках планеты, — торопливо пояснил свою мысль Ян. — Считалось, что это послания землянам, но теперь очевидно, что подобные знаки являются магическими символами исполинов… Мы видели круг в поле неподалеку отсюда. Круг идеальной формы. И одежду на земле, словно упавшую сверху… Это исполины, больше некому.

Меррилл содрогнулся. Неужели со времен потопа среди людей живут эти чудовища? И сейчас они так близко… Ему не хотелось об этом думать.

— Как бы там ни было, ясно одно: нефилимы ненавидят нас. Они завидуют нашим бессмертным душам — мы будем жить вечно, а они однажды перестанут существовать. И не воскреснут в Судный день. Пусть они обладают могуществом, полученным в наследство от демонов, гигантским ростом, нечеловеческой силой и физическим бессмертием, но души у них нет.

— А каннибализм имеет к ним отношение? — спросил Райт.

— Об этом в Библии не упоминается, но в пещерных рисунках и древних пиктограммах фигурируют великаны, способные нести бревна, которые не под силу сдвинуть и шестерым. Тут легко подсчитать… масса такого бревна должна составлять тысячу восемьсот фунтов. Ели ли они людей — это еще вопрос, конечно. А вот другие изображения и устные легенды некоторых племен описывают существ, чьи тела покрыты ритуальными татуировками, среди прочего говорится и о том, что они питаются человеческой плотью. И у них отталкивающая внешность. Двойной ряд зубов, длинные рыжие волосы, шесть пальцев на руках и на ногах, а в некоторых случаях — рога.

— Но тогда, — удивился капитан, — как они могли жить среди нас?

— Зубы можно вырвать. Волосы состричь. Лишние пальцы удалить хирургическим путем, как и рога. А рост… По теории естественного отбора, он мог уменьшиться до человеческого. Но если кто-либо из первых исполинов еще жив, то они вынуждены скрываться. Два часа назад я бы и сам не поверил в их существование.

— Я согласен каждый день иметь дело с криолофозаврами, только бы не видеть этих уродов, — проворчал Круз.

Все становилось на свои места. Исполины были самым древним и опасным врагом человечества. Меррилл даже заикнулся о том, что следует прекратить гонку, вернуться и обо всем рассказать, но тут же отказался от своей идеи.

Во всяком случае, реакция Райта на его предложение оказалась вполне предсказуемой. Поэтому они будут двигаться вперед, несмотря на трудности, и, коли карта Пири Рейса не лжет, путешественники вскоре выйдут к огромной горе.

Если им посчастливится дожить до этого момента, они своими глазами увидят крепость черепов.


Глава 52


Уважение Якобсона к американцам росло изо дня в день. Они сумели победить в схватке с криолофозаврами, уничтожившими его отряд. Они приняли его в свою команду без лишних вопросов и относились к нему как к профессионалу с самой первой встречи. Аль-Азизу, мусульманскому экстремисту, бывшему фанатику, просившему пощады и прощения, разрешили, пусть не на равных правах, остаться в отряде! Тот факт, что его не пристрелили на месте, многое говорил об этих людях.

Однако самое сильное впечатление на Якобсона произвел Меррилл. Без сомнения, ему приходилось сталкиваться с терроризмом, возможно, он потерял кого-то из друзей или родных. Его ярость была вполне объяснимой. И если бы он покончил с арабом, Ян понял бы его. Однако Меррилл этого не сделал. Он простил шахида. Какую боль выражало лицо доктора, когда Аль-Азиз попросил о прощении! А потом, когда Якобсону показалось, что Меррилл вот-вот отвернется, они с мусульманином обнялись. И это впечатлило Якобсона сильнее, чем смерть и кровь, которые он видел последнее время. Глубокая, неподдельная религиозность Меррилла, его искренняя вера в Бога давали Яну надежду, что мир все же объединится перед лицом страшного врага.

Отряд продвигался все ближе к центру континента. Меррилл пытался протестовать, и в глубине души Якобсон был с ним согласен, но верность королеве и родине толкала его вперед. Если оставался малейший шанс, что Антарктос, как теперь называл Антарктиду доктор, будет разделен между Европой и Америкой, а потом очищен от исполинов, следует идти до конца.

Но не только поэтому Ян хотел, чтобы путешествие продолжалось. У второй причины было имя. Ее звали Уитни — хотя он боялся признаться себе, что мечтает завоевать ее, и никогда не строил серьезных планов насчет женитьбы… Эта женщина завораживала его каждым своим словом или движением. Ее яркая красота поразила его с первого взгляда — светлые от природы волосы, кофейного цвета кожа, огненные глаза… Он не мог оторваться от них, чувствуя себя до ужаса неловко. Но Мирабель улыбалась ему, и тогда Якобсон переводил взгляд на ее манящие пухлые губы… Лишь отчаянным усилием воли он заставлял себя отвернуться. Когда Якобсон понял, что забывает о своих прямых обязанностях, он попросил разрешения перейти в арьергард. И все-таки ему не удавалось полностью сосредоточиться на наблюдении за потенциальным противником, который мог в любой момент появиться рядом…

Постепенно джунгли начали редеть. Меррилл сообщил, что до цели осталось два дня пути. Он доверял карте, и у него не было сомнений, что там же находится крепость исполинов. Они шли прямо к ней. Сохранилось ли древнее сооружение? Ведь двенадцать тысяч лет на него давили тонны льда. Однако гигантские полулюди-полудемоны каким-то образом выжили, и если они поселились у подножия горы, то станут защищать свои владения с библейским размахом. Когда Меррилл изложил свои опасения Якобсону, тот с улыбкой ответил, что когда евреи бились с исполинами, на их стороне был Бог. Впрочем, Ян сомневался, что за кем-нибудь из их команды — за исключением, быть может, Меррилла — будет присматривать Всемогущий.

Лес становился все более редким и низкорослым, тропа, по которой они шли уже несколько часов, круто забирала вверх. Недостатка кислорода пока не ощущалось, но скоро начнет кружиться голова и навалится усталость. Всем приходилось нелегко, но никто не просил сделать привал. Они ползли еле-еле, словно машина, в которой барахлит движок.

Якобсон убрал мачете. Лианы и кустарник исчезли. Вдруг идущая впереди Феррел предупреждающе подняла руки. Как было условлено заранее, Меррилл, Уитни, придерживающая Везувия, и Аль-Азиз тут же отошли назад, а Райт, Круз и Якобсон выдвинулись вперед. Когда замыкавший отряд Ян поравнялся с остальными, он понял, что насторожило Кэт.

Впереди часть леса была вырублена. В начале просеки, которая тянулась до самой вершины, стояла колонна высотой в тридцать футов, сильно напоминавшая египетский обелиск. Но если большую часть памятников в долине Нила покрывали иероглифы, то на этом был изображен лишь один, примерно в десяти футах над землей. С такого расстояния Якобсон не мог его хорошо разглядеть, однако общие очертания показались ему знакомыми.

Он сделал шаг вперед.

— Оставайтесь на месте, — сказал Райт. — Будем ждать, пока Феррел не даст знак.

Только теперь Якобсон заметил, что она словно испарилась.

Со стороны обелиска послышалась птичья трель. Там стояла Феррел и показывала большой палец, направленный вверх.

— Все спокойно, — прокомментировал Райт и жестом показал, чтобы остальные подтягивались.

Они двинулись вперед плотной группой. Капитан железной рукой управлял отрядом, что расходилось с понятиями Якобсона, прошедшего другую армейскую школу, но, возможно, именно по этой причине американцы не потеряли ни одного человека. Более того, отряд увеличился.

Отпущенный на свободу ньюфаундленд побежал вперед, к Феррел, которая, к удивлению Якобсона, наклонилась и потрепала пса по голове. Англичанин сомневался, что собаку стоило брать с собой, но не мог отрицать, что Везувий, после всех пережитых ужасов, удивительным образом поднимал людям настроение.

Оказавшись возле обелиска, который высился посреди пустоши, Якобсон был поражен его размерами. Скорее всего, его принесли сюда исполины, что лишь подтверждало их колоссальную силу. Теперь он сумел рассмотреть начертанный на колонне символ и сразу его узнал. Три параллельные линии пересекали три сдвинутых друг относительно друга кольца. Все прямые были разной длины, а нижняя, самая длинная, заканчивалась тремя короткими отрезками, напоминавшими хвостовое оперение.


— Это круг на полях, — сказал Якобсон.

— Ты думаешь? — усомнился Меррилл.

— Я уже видел похожий знак прежде.

— Но разве он не должен находиться среди полей? — удивился Круз.

— Так и было. Я разглядел его с высоты в две тысячи футов… когда летел в самолете над Англией. — Ян повернулся к изумленному доктору. — В прошлом году.

— И что же это означает? — спросил тот.

Якобсон пожал плечами.

— Понятия не имею. Никто не знает ответа. Вот почему круги вызывают такой интерес. Он может быть указателем расстояния. Или надгробной плитой.

— Или самым обычным знаком, которые есть повсюду, — предположила Феррел. — Типа «Посторонним вход воспрещен».

Уитни и Везувий обошли обелиск и направились к вершине горы, где заканчивалась просека. Якобсон не спускал с Уитни глаз. Ему повезло, что он оказался рядом и сумел спасти ее от криолофозавра; когда ей в следующий раз потребуется помощь, он должен успеть вовремя.

— Здесь дорога! — крикнула Мирабель. — И она тянется на мили вперед.

— Похоже, теперь мы будем двигаться быстрее, — с облегчением вздохнул Меррилл.

«Пожилой человек устал», — сочувственно подумал Якобсон. Впрочем, в этом не было ничего странного; он сам изрядно утомился. Удивительно, что Меррилл продержался так долго. Все-таки у него поразительная сила воли.

— Вовсе нет, — возразил Райт. — Мы пойдем по лесу до тех пор, пока это возможно.

Никто не стал спорить. Все понимали, что если отряд отправится по дороге, враг заранее узнает о его приближении… и приготовится к радушной встрече.


Глава 53


Остаток дня все молчали, опасаясь, что их могут услышать. Устали даже самые выносливые бойцы. Язык бедолаги Везувия свесился почти до земли… Уитни знала, что любой бегун, приближающийся к финишу, испытывает бессознательное желание притормозить. Однажды она участвовала в бостонском марафоне и уже еле держалась на ногах, как вдруг силы взялись непонятно откуда. Некоторые называют это вторым дыханием. Но когда впереди осталась сотня-другая метров, внутренний голос сказал ей: теперь можно помедленнее, не нужно так сильно стараться.

Сейчас и ей, и всем остальным приходилось нелегко, но они были живы — и это самое главное. Помощь свыше? Дар небес? Или просто слепое везение? Уитни, которая не верила в Бога, не взялась бы утверждать, что их отряд охраняет незримая сила, — и все же они столько раз чудом спасались от гибели. А ведь европейскую и китайскую команды очень скоро постигла ужасная судьба. Смерть шла за людьми по пятам… Сама Уитни едва не угодила в пасть криолофозавра. Если бы не Якобсон…

Мирабель поминутно оскальзывалась на влажному мху, и ее колени и ладони покрылись липкой грязью. Икры горели от непрерывного подъема. Идти быстро не получалось. Вокруг росли невысокие деревья, и сквозь густую листву изредка проглядывала синева. Все было чужим, и только небо оставалось таким же, как в родном Портсмуте…

Вскоре склон стал чуть ли не отвесным, поэтому отряд выстроился в цепочку. Последним по-прежнему шел Якобсон, перед ним взбирались в гору Уитни, Меррилл и Везувий — преданный пес то и дело останавливался и ждал отставшего хозяина. Райт, Феррел и Круз вели группу, за ними плелся Аль-Азиз, которого они не хотели выпускать из виду. Понятно почему — бомба на его поясе мешала полностью доверять ему. Правду ли он говорил о том, что ее нельзя снять, потому что она взорвется? Детонатор находился у Круза, но что с того — вдруг неуравновешенному арабу взбредет в голову покончить с собой?

Мирабель неловко ступила на мшистый камень, взмахнула руками и, опрокинувшись назад, покатилась вниз. Везувий залаял, а Меррилл закричал, но в следующий момент Якобсон ловко ухватился за рюкзак Уитни и задержал ее падение.

— Ты уже во второй раз меня спасаешь, — засмеялась она.

Якобсон улыбнулся в ответ.

— Кто знает, возможно, ты ответишь мне тем же?

Их взгляды встретились — в который раз за последнее время!

И ее словно захлестнула теплая волна. Уитни не просто испытывала интерес к Якобсону. Ее неудержимо влекло к нему. Откуда возникло это желание, как его объяснить? Она не знала. Солнце, природа, свобода, ощущение вседозволенности, как у подростков в летнем лагере? Ее пронзило острое чувство вины. Она так быстро забыла Сэма? Его нет всего год! Якобсон наклонился поближе, словно уловил горячие токи ее тела. Она сомкнула ресницы, и ее губы раскрылись. Сознание перестало сопротивляться зову любви. Поцелуй был коротким, но нежным, и, хотя Ян едва коснулся ее, Уитни задохнулась от удовольствия.

Он отстранился и поставил ее на ноги. Они обменялись улыбками, и Якобсон подмигнул ей.

…А потом исчез, взлетел, словно кто-то резко потащил его наверх. Через мгновение он скрылся в густой листве. Раздались гневный вопль и выстрелы. Англичанин сражался за свою жизнь.

Не видя врага, которого следовало взять на прицел, Райт, Феррел и Круз загородили собой остальных. Меррилл выхватил свой десантный автомат. Уитни стояла неподвижно и прислушивалась. Стрельба прекратилась одновременно с криками Якобсона. Через мгновение его тело упало на землю у их ног. Мирабель с трудом узнала изувеченный труп. Всего несколько секунд назад этот человек сумел заставить ее забыть о прошлом, дал надежду. А теперь он убит. Новая утрата! На глаза Уитни навернулись слезы. Но боль отступила — ей на смену пришел страх.

Она увидела нечто, стоящее всего в сотне футов, между стволами деревьев. Две конечности, подобные дереву, но имеющие форму огромных ног. Мирабель показала в ту сторону.

— Там.

— Разрывные пули, — прошептал Райт. — Две очереди по моей команде. Целиться в колени. А потом бежим изо всех сил.

Все, у кого был ХМ-29, в том числе и Уитни, прицелились.

— Огонь!

Восемь хлопков нарушили тишину, а затем четыре громких взрыва эхом раскатились по склону — пули попали в цель. Раздался вопль боли, от которого содрогнулась земля. Уитни бросилась за товарищами, но на бегу обернулась — и поняла, что их шансы на спасение невелики. Раны исполина зарастали прямо на глазах.

Они мчались наискось по склону, забирая вверх, и вдруг сильная рука схватила ее за плечо. Она отскочила, готовая открыть огонь, но это был Меррилл. Уитни быстро опустила оружие, ее охватил ужас — она чуть не застрелила отца. Видно, он забыл, что им угрожает! Его лицо выражало полную отрешенность.

— Папа, в чем дело? — спросила Уитни, пытаясь заставить его сдвинуться с места. — Нам нужно бежать!

— Звук, — сказал он. — Вой. Я его уже слышал. Когда Эйми…

На них налетел Круз и сильно толкнул Меррилла вперед.

— Шевелись, папаша! Или я тебя здесь брошу.

Уитни сжала руку отца. Тот не пошевелился.

— Я останусь с тобой, папа. И тогда мы умрем вместе. Ты этого хочешь?

Меррилл посмотрел ей в глаза, и отец с дочерью пустились вдогонку за остальными.

Однако охота на людей продолжалась. Уитни слышала гул шагов, треск падающих деревьев. Воздух наполнился свежим ароматом смолы. Исполины пробивались через лес, как человек сквозь высокую траву. И постепенно нагоняли беглецов.

Впереди несся Везувий, он уводил отряд от опасности, придерживаясь вполне определенного направления. Остановившись на вершине горы, он громко залаял. Его силуэт четко вырисовывался на фоне неба. Путешественники, не замедляя хода, рванули через перевал. Любоваться видами было решительно некогда.

Бежавшая сломя голову Уитни споткнулась, и Меррилл услышал, как она чертыхнулась. Она упала, заскользила вниз, но тут же вскочила на ноги. Однако отстала футов на двадцать.

Доктор обернулся, поджидая дочь, и Уитни увидела, что его лицо исказилось от ужаса. Она выстрелила еще прежде, чем он закричал:

— Мира, у тебя за спиной!

Уитни дважды промахнулась, огромный силуэт уже закрывал солнце; отдача отбросила ее назад. Она ударилась, почувствовала острую боль, но успела прицелиться. На этот раз ей удалось выпустить целую очередь практически в упор.

Увамп! Увамп! Увамп!

Пули, разорвавшиеся в теле гиганта, пробили дыры в его боках, кровь брызнула из ран. Громадное существо взвыло и рухнуло на колени, прижимая руки к груди. Любой уже должен был умереть. Однако исполин корчился не от боли, а от экстаза, словно страдание доставляло ему невероятное наслаждение. Наконец приглушенные взрывы стихли, и он разразился низким гортанным смехом. У него в горле булькала кровь.

Чертами он напоминал человека, но когда захохотал, обнажились острые зубы в несколько рядов. На ярко-рыжих волосах, не как у ирландца, а с красным оттенком, красовался золотой обруч с загадочными символами вроде пресловутых кругов на полях. Тело защищали доспехи, сделанные по типу древних из металлических пластин и шкур животных. Он походил на огромного викинга. Уитни вспомнила рассказы отца о великанах из индейских легенд и посмотрела на его руки. На каждой было по шесть пальцев.

Мифы не лгали. В Священном Писании говорилась правда. Мирабель воочию видела перед собой исполина.

Издалека донеслись выстрелы, и она поняла, что ее друзья также ведут бой и не придут ей на выручку. Уитни осталась одна.

В этот момент человек — карлик по сравнению с гигантским полудемоном — атаковал его сбоку с мечом в руке.

— Папа! Не надо! Беги! — закричала Уитни, но Меррилл не слышал ее или не хотел слушать.

— Нефилим! Подлая тварь! — взревел он, размахнувшись своим клинком, однако исполин спокойно подставил под удар предплечье и не спеша поднялся, не обращая особого внимания на копошащуюся под ногами букашку.

Его раны стремительно затягивались. Даже огромные дыры, оставленные разрывными пулями, превратились в быстро исчезающие шрамы. Когда Меррилл в очередной раз уколол гиганта острием, тот перехватил меч своей толстенной рукой и вырвал его из рук доктора. Меррилл отлетел на несколько футов и упал рядом с Уитни.

Повертев в мощных пальцах благородное оружие, исполин наклонился вперед и спросил громоподобным голосом:

— Где ты это взял?

Меррилл и Уитни удивленно переглянулись. Каждый из них задал себе один и тот же вопрос: «Они говорят по-английски?»

Казалось, он прочитал их мысли.

— За долгие годы у нас было много учителей. Мы немало о вас знаем.

Уитни чувствовала, что отец полон гнева. Он видел в исполинах библейских недругов человечества, их даже Бог назвал врагами.

— Значит, тебе известно, что наши души бессмертны. А твои дни сочтены!

— Видно, ты ученый малый. — Мелькнула кривая усмешка, обнажившая акульи зубы.

Тут его привлек какой-то запах, и он втянул носом воздух. Нагнувшись совсем низко, он обнюхал Меррилла и Уитни, оскалившись как волк. Желтые глаза хищно сверкали. Башка размером с огромный арбуз оказалась всего в нескольких дюймах от блестящих кудрей девушки.

— Волосы отличаются… — проворчало чудовище.

— Отойди от нее! — закричал Меррилл и вытащил пистолет.

Гигант зарычал. При желании он мог бы моментально расправиться с ними обоими, но почему-то медлил. Доктор уронил оружие, когда громадные челюсти над ним щелкнули, словно половинки кокосового ореха.

Исполин выпрямился и поднял сжатый кулак. Уитни испугалась, что он сейчас ударит отца, однако великан разжал пальцы, и у него на ладони оказалась пурпурная пыль, которую он сдул им в лицо. Мирабель потеряла сознание.

Если бы она не лишилась чувств, то почувствовала бы, как ее поднимают в воздух и куда-то уносят. Услышала бы отчаянные крики и стрельбу. Ее товарищи оборонялись из последних сил.

Здесь, в самом центре Антарктоса, надежды больше не осталось.


ОТКРОВЕНИЯ


Глава 54


— Еще двое слева! — предупредил Райт и выпустил очередь в эту сторону.

Он слишком поздно догадался, что исполин, атаковавший их сзади, не представлял главной угрозы, а просто заставил их выйти из укрытия — туда, где людей поджидали другие гиганты. Простая, но весьма эффективная стратегия, и Райт выругал себя за то, что не сумел ее распознать. Прежде он был способен на большее.

Когда беглецы почти достигли границы леса, капитан понял, что их отсекли от Меррилла и Уитни, и уже хотел развернуть свой отряд, но тут две темные фигуры поднялись над деревьями. Каждая возвышалась над землей футов на пятнадцать. Они стояли ниже по склону, но их лица, вернее, оскаленные, как у бешеных собак, морды находились на одном уровне с глазами Райта.

А потом они бросились вперед. Один из гигантов перед атакой опустился на четвереньки и взревел, словно разозленный гризли.

Группа рассыпалась, прячась между стволов, которые, с одной стороны, мешали исполинам двигаться быстро, а с другой — иногда превращались в топочущие колоннообразные ножищи. Врагов было много, и Райт не мог оценить их число. Разрывные пули давали минутную отсрочку, однако не производили особого эффекта. Регенерация у монстров происходила за считаные секунды. Похоже, Меррилл не ошибся. Это действительно исполины, отродье демонов, бессмертные и неуязвимые. Маленькому отряду, состоявшему из четырех человек и собаки, оставалось лишь бегство. Везувий по-прежнему вел их вперед, очевидно не заметив, что хозяин отстал.

Капитан с трудом увернулся на бегу, когда из-за ствола к нему протянулась огромная рука. Но что-то хлопнуло — и все шесть пальцев разлетелись в стороны. Райт оглянулся, и Феррел показала ему большой палец. Она никогда не промахивалась.

Они приближались к высокой скале у подножия склона, и у Райта возникла превосходная идея.

— Устрой что-нибудь по-быстрому, — закричал он Крузу, указывая вниз.

Он не сомневался, что подрывник поймет, что от него требуется, хотя и не очень представлял, как можно это сделать на бегу.


Райт ненормальный! Круз был лучшим в своем деле, особенно после того, как большинство претендентов на это звание погибли в катастрофе. Однако кэп хотел невозможного.

— Esto es una idea realmente mala, — пробормотал Круз.

— Что ты сказал? — спросил Аль-Азиз, когда они перепрыгивали через упавшее дерево.

— Неудачная идея.

— Расскажи, что надо делать. Я помогу.

Виктор знал, что капитан доверил бы арабу разве что хлопушку для мух, но выбора не было. Он не хотел повторить судьбу китайских солдат. Латиноамериканец быстро спустил рюкзак на одно плечо, расстегнул его и велел Аль-Азизу:

— Ищи черную коробку.

Они побежали рядом, и мусульманин принялся шарить в рюкзаке подрывника. Вдруг сзади в десяти футах прогремели взрывы. Круз вздрогнул, обернулся и увидел, как исполин рухнул на землю. Умница Кэтрин прикрывала их.

- ЎMierda santa! Как он подобрался так близко?

— Я нашел, — сказал Аль-Азиз.

Круз одним движением закинул рюкзак за спину. Спуск становился все более крутым, и они набирали скорость. Теперь он понял, что задумал Райт. Перед ними возвышалась мощная скала. Сначала Круз решил, что они промчатся вдоль ее края и взорвут эту махину, чтобы она похоронила преследователей, но заметил расселину шириной около четырех футов. Райт явно хотел, чтобы он запечатал проход. Однако заглушка должна оказаться солидной, чтобы остановить гигантов.

— Дай мне четыре блока С-четыре. И будь осторожен.

Ахмед старался изо всех сил. Он открыл коробку, которая тряслась у него в руках, передал Виктору взрывчатку, и тот зажал блоки под мышкой, как футбольный мяч.

— Теперь таймер и детонатор. Тебе придется соединить их и приладить провода.

Араб довольно быстро справился с заданием, однако такие вещи не следовало делать на бегу. Обычно провода закреплялись специальными колпачками. Бывший экстремист проявлял чудеса ловкости, но процесс занимал много времени.

Круз смотрел вперед. До каменной стены осталось сто футов. У них было всего несколько секунд.

— Поторопись!

Аль-Азиз закончил с первой парой проводов и принялся за вторую. Но случайно дернул, и они разъединились.

— У нас нет времени! — закричал он.

— Дай мне таймер, — потребовал Круз. — Я задержусь и сам все сделаю!

Ему совсем не хотелось останавливаться. Взрыв достанет исполинов даже на дистанции. Однако он был солдатом, к тому же у него имелись личные счеты с этими уродами.

— Есть другой способ, — заявил Аль-Азиз.

Скала нависала над ними. Оглушительный топот гигантов казался совсем близким. Везувий, Райт и Феррел уже вошли в расселину и бежали дальше, не оглядываясь.

— Мой детонатор все еще у тебя? — спросил араб.

«Ему не терпится в рай!» — подумал Виктор, а вслух ответил:

— Да, но ты как будто отказался от своей идеи вознесения…

— Я не собираюсь себя убивать. — Ахмед решительно размотал свой страшный пояс. Круз обомлел, но ничего не произошло. Несостоявшийся мученик покосился на него. — Я солгал. Вы могли меня застрелить.

Круз не сумел сдержать улыбку. Азиз был хитрым типом.

— У меня и сейчас есть такая возможность, — проворчал подрывник. — Брось свою бомбу в десяти футах от входа и лети так, словно у тебя ракета в заднице.

Они вбежали в пещеру, не сбавляя скорости. Аль-Азиз бросил бомбу.

— Дело сделано! — задыхаясь, крикнул он.

Круз попытался прикинуть расстояние. Взрывчатки на поясе у Аль-Азиза хватило бы, чтобы сровнять с землей городской квартал, а в расселине эта энергия окажется зажатой в узком проходе. Сила взрыва будет огромной. Круз посмотрел вперед — Райт и Феррел уже скрылись в темноте. Они находились в безопасности.

Круз обернулся — и увидел, как огромная фигура исполина заслонила свет, первый гигант уже входил в расселину. Нужно взрывать, у них остается совсем мало времени, но он и Азиз находились слишком близко от бомбы. И тут Виктор заметил щель сбоку. Он схватил араба за плечо и потянул за собой.

— Сюда! — И они нырнули в укрытие.

Четверо исполинов вошли в расселину и направлялись к ним. Они оказались прямо над бомбой.

— Попробуйте-ка собрать себя в кучу, diablos!

Круз нажал на кнопку детонатора. Никогда еще он не слышал столь мощного взрыва. Земля содрогнулась. С потолка посыпались камни. А потом до них долетело облако жара. Стена огня с ревом пронеслась по расселине.

Аль-Азиз мгновенно накрыл Круза своим телом, защищая его. Ведь тот все еще сжимал четыре блока С-4 и держал рюкзак, набитый взрывчаткой. Пламя опалило спину араба, обжигая открытые участки кожи, и он застонал от боли.

Потом затрясло еще сильнее. Казалось, внутри пещеры топочет стадо слонов. Аль-Азиз поднялся на ноги, Круз тоже встал и высунул голову из щели. Да, они сделали свое дело. Вход в пещеру был завален грудой камней, и латиноамериканец увидел огромную руку, торчащую из нее. Она не шевелилась.

Грохот не стихал. Круз посмотрел наверх.

— Назад! — Он упал плашмя и прижал Аль-Азиза к земле.

Сверху посыпались пыль и камни. Круз не выдержал и закричал.

Когда все смолкло, наступила полная темнота и поднялось столько пыли, что они не могли дышать. Круз понял, что они замурованы в толще камня и кислорода осталось совсем мало. Он даже пожалел, что не взорвал себя вместе с исполинами. Смерть от удушья отвратительна.


Глава 55


Взрыв сбил Феррел с ног, и она задохнулась. Если бы она, Райт и Везувий находились немного ближе к месту взрыва, они бы сгорели заживо. Скорее всего, Круз и Аль-Азиз погибли.

— Черт возьми, что они взорвали? — рявкнул Райт. — Проклятые идиоты!

Кэт была с ним согласна.

За последние десять минут отряд значительно сократился. Вот почему она предпочитала действовать в одиночку. Другие лишь тормозили ее работу. А порой гибли, оставляя в сердце зияющую пустоту. Сейчас она радовалась, что не успела узнать их лучше. Так легче. Тем не менее она начала уважать всех, с кем прошла этот путь по Антарктиде… Даже Аль-Азиза.

Феррел была не из тех, кто помнит старые обиды, даже если речь шла о террористах. В конце концов, она была наемной убийцей и их работа имела много общего. Все они солдаты, которые сражались за свои убеждения и принципы, верные или надуманные. И каждый прошел через жестокие испытания, в живых остались лишь лучшие из лучших.

Это был жестокий и холодный способ мышления, но Феррел знала, что вместе с гибелью других людей растут ее собственные шансы на успех. Она вновь убедилась, что работа в команде неудобна и обременительна. Все время нужно кого-то спасать. Постоянно переигрываются планы и меняются решения. А теперь они вместе с Райтом, единственным человеком, который был ей небезразличен, сумеют довести их миссию до конца и покинуть этот растаявший ад.

Райт протянул ей руку и помог подняться.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Ты же знаешь, что да.

Он притянул ее к себе и обнял.

— Нельзя винить мужа в том, что он тревожится из-за жены.

Даже правительство США не знало, что они женаты уже десять лет. Райт часто обращался к Феррел по службе, а иногда она прикрывала его незаметно. Изредка кто-то из оперативников замечал, что даже хорошо замаскировавшийся враг внезапно падает от чьей-то пули, но это не обсуждалось — разве что звучали шутки о боге со снайперской винтовкой. «Бог? — усмехалась потом Феррел. — Вообще-то стреляла я».

Они отдыхали вместе на своей яхте, когда начался потоп, и две недели сражались с гигантскими волнами и мощными течениями, прежде чем добрались до берега. Получив задание, Райт позаботился о том, чтобы Феррел оказалась в его команде. Это было ее первое официальное участие в правительственной операции. Оба знали, что их ждет опасная работа, но если им суждено погибнуть, они встретят смерть вместе.

Конечно, Кэтрин надеялась, что более вероятным исходом будет победа, и, кажется, не ошиблась. Кроме того, супруги играли свои роли, как заправские актеры. Никто не подозревал об их истинных отношениях, никто не знал про их поздние свидания. Да, они были лучше всех — поэтому сейчас они здесь.

Райт нежно поцеловал ее в губы. Перед кем было притворяться?

— Нам нужно двигаться дальше, — сказал он.

Она кивнула, и они зашагали вперед. Но почти сразу же Феррел остановилась.

— В чем дело? — спросил Райт.

— Я не вижу Везувия.

Ньюфаундленд топтался у скалы и скулил. Впервые за очень долгое время Феррел ощущала теплые чувства к кому-то, кроме Райта. Она немного смущалась своей привязанности к собаке, оправдывая себя тем, что Везувий показал себя верным и умелым воином — а эти качества Феррел уважала.

— Не беспокойся, — улыбнулся Райт. — Он нас догонит.

— Нет, я вернусь за ним, — возразила Кэт.

Она подбежала к псу, который умильно завилял хвостом. Их дружба тоже оставалась тайной для всех. Она опустилась на колени и заглянула в печальные карие глаза Везувия. Он потерял всю свою семью. Феррел потрепала его по голове.

— Пойдем, мальчик, нам пора.

Пес не отреагировал, уставившись на каменную стену.

— Послушай, — заговорила Феррел, которая чувствовала себя глупо, беседуя с собакой. — Возможно, они еще живы. И в таком случае мы их найдем.

Он не шевельнулся.

— Мирабель?

Пес поднял уши. Ей удалось привлечь его внимание.

— Мирабель и Меррилл, — продолжала она. Везувий махнул хвостом. Феррел поднялась и медленно пошла обратно. — За мной, мальчик. Мира и Меррилл.

Везувий бросил последний взгляд на скалу и догнал Феррел, поддев носом ее руку. Он трусил рядом на протяжении мили, пока они не добрались до заросшего лесом берега реки. Напротив высилась серая скала, в которой была вырублена крепость со стенами, воротами и башнями. А наверху красовался грубо высеченный череп. Человеческий. Та самая крепость, о которой рассказывал Меррилл.

На мгновение Феррел пожалела, что старика нет рядом. Он мог бы рассказать много интересного и наверняка дал бы полезный совет… Увы, придется обойтись без подсказок. Правда, это совершенно не тревожило Феррел.

— На другой берег и через лес, — сказал Райт.

Феррел приподняла бровь.

— У твоей бабушки было два ряда зубов и двенадцать пальцев?

— Жаль, что ты не видела ее бородавки, — усмехнулся Райт.

Прячась за деревьями, они отправились на поиски удобного места для брода. Река была довольно быстрой и широкой — около пятидесяти футов. Везувий держался рядом и вел себя тихо, словно чувствовал, что им лучше не привлекать к себе внимания. Феррел потрепала его косматый загривок, а потом отдернула руку. Она боялась слишком сильно привыкнуть к этому милому добродушному псу, потому что знала: он вряд ли выдержит дальнейшее путешествие. А Феррел плохо переносила потери. Так уж получилось, что живые существа, находившиеся рядом с ней, слишком часто погибали.


Глава 56


Уитни пришла в себя от страшного холода. Она лежала на каменном полу. Голова сильно болела, все тело ломило, а когда она попыталась приподняться и открыть глаза, ее ослепил яркий свет. Стук в висках усилился. Уитни потерла их и застонала.

Она с трудом села, обхватив плечи руками и щурясь, и обнаружила, что полностью обнажена. Скомканная одежда валялась тут же. Мирабель охватил страх — быть может, ее изнасиловали! — и она быстро провела рукой между ног, но крови не было. На коже блестели капельки воды — кто-то ее раздел и вымыл, во всяком случае, от нее больше не несло гнилым луком. Наверное, у исполинов чувствительные носы.

Уитни с отвращением натянула на себя грязную форму и огляделась. Судя по всему, ее бросили в тюремную камеру. Помещение было большим, примерно сорок на тридцать футов, с одним незастекленным окном, забранным металлическими решетками. У стен напротив друг друга стояли две кровати, накрытые одеялами. В дальнем углу зияла дыра в полу. Пятно возле края объяснило Уитни ее назначение. У запертой двери лежала куча тряпок. Рядом скорчилось неподвижное тело. Отец!

Она бросилась к нему. Меррилл до сих пор не очнулся, его сотрясала крупная дрожь. Уитни схватила с кровати одеяло, оказавшееся удивительно мягким, и накрыла его. Доктор пошевелился и схватился за голову.

— Это пройдет, — сказала Уитни.

— Мира, ты здесь?

— Мы в тюрьме исполинов.

Меррилл поморщился.

— Чем они нас вырубили?

— Каким-то порошком.

— Больше похоже на бейсбольную биту. Помоги мне встать. — Доктор протянул руку, но Уитни сконфуженно показала, что ему стоит заглянуть под одеяло, и отвернулась. — Что такое, Мира? Ой.

Меррилл оделся и начал понемногу приходить в себя.

— Это поразительно, — сказал он, проводя по стене ладонью, — Работа древняя, но тут такое смешение культур! Я просто в недоумении!

Уитни совершенно не интересовало, как построена эта кутузка. Важно было узнать, как из нее сбежать, чтобы добраться до побережья и покинуть этот проклятый континент.

— Полагаю, нам стоит подумать о других проблемах, папа.

— Верно, — ответил Меррилл, отворачиваясь от стены. — Ты права, извини. — Он подошел к зарешеченному окну.

Доктору удалось просунуть между прутьями голову, но плечи не проходили. Он выглянул.

— Там лишь коридор, — сказала Уитни. — Ничего интересного.

— Ты могла чего-то и не заметить.

— Папа, тебе не стоит…

Меррилл судорожно сглотнул и повернулся к дочери. Он увидел напротив такую же камеру, набитую трупами. Это были люди разных национальностей.

— Они… из других команд…

— Я же говорила, чтобы ты не смотрел.

— Мы не пленники. Мы скот для бойни, свежее мясо, — дрогнувшим голосом сказал Меррилл и крикнул: — Разве они древние герои? Дьявольское отродье!

Но сейчас рассуждения о морали приносили мало пользы. Следовало искать путь к спасению, иначе их просто съедят. Уитни собралась успокоить отца, но тут из коридора послышались два голоса — женский и мужской, низкий бас, явно принадлежащий исполину. Разговор шел на английском.

— Энки, пожалуйста. Они отличаются от остальных, — умоляюще проговорила женщина.

— Они такие же люди, как ты, учитель. И если я увижу, что они бесполезны, из них можно будет приготовить сытное блюдо.

— Нет, Энки, я уверена — у них есть знания, к тому же я нашла у них предметы, которые обычно берут с собой ученые.

После недолгой паузы последовал ответ исполина:

— Война между людьми и рефаимами началась вновь. Я не могу переносить их присутствие.

— Но у них была книга!

— Библия?

— Да, такая же, как у меня, когда ты меня нашел. И Энлиль сказал, что они узнали его. Этот человек назвал его первое имя.

Снова воцарилось молчание.

— Пожалуйста, господин, — сказала женщина. — Сохрани им жизнь и сам реши, обладают ли они мудростью. Я верю, что они окажутся полезными.

— Очень хорошо, учитель. Но если ты ошибаешься…

— Я знаю.

Голоса стихли. Они ушли. Уитни и Меррилл стояли рядом, вцепившись в прутья решетки. Их глаза встретились.

— Ты поняла, что они сейчас сказали? — спросил Меррилл.

Уитни кивнула.

— У нас есть друг. Возможно, это единственный шанс выбраться отсюда.

— Нет, — нетерпеливо прервал ее Меррилл. — Я об именах. Энки и Энлиль.

— И что тут такого?

— Это демиурги древних шумеров. Вероятно, бессмертные полудемоны, уцелевшие во время потопа, стали вождями и их почитали как богов. С исполинами связывают несколько мифов — о титанах, Пантеоне и Олимпе, Атлантиде, Валгалле. Думаю, все эти предания, считавшиеся плодом воображения, на самом деле основаны на фактах.

— Какие же они боги?

— Необразованные люди могли воспринимать их именно так. Нефилимов нельзя убить обычным способом. Они живут вечно. Гиганты, которые обладают нечеловеческой мощью, полученной от нечестивых отцов, в примитивном смысле — те самые языческие идолы, которым поклонялись наши предки. Но они не обладают высшей силой, какая есть лишь у единого Бога… Энки занимал почетное место в пантеоне шумеров. Он считался богом воды, плодородия и созидания. Его священная крепость называлась Курганом творения… — Меррилл помолчал, а потом на его лице появилась улыбка. — Весьма возможно, что сейчас мы находимся именно там.

— Папа, я не…

— Подожди, — перебил доктор. — Это еще не все.

— Я не понимаю, зачем сейчас рассказывать какие-то легенды! — выпалила Уитни.

— Знай своего врага.

Она поджала губы. Однако Меррилл был прав.

— После библейского Адама, — продолжал он, — первого короля шумеров, которого они называли Аллум, мир пал, и сыны Божии, восставшие ангелы, соединялись с земными женщинами. Энки был одним из первенцев. — Меррилл подпрыгнул и уселся на одну из кроватей. Она была такой высокой, что его ноги болтались в двух футах над полом.

— Он являлся ключевой фигурой в шумерской истории потопа. Энки будто бы научил мудреца Зиусудру, как спастись от предстоящего наводнения на корабле. Но это могла быть и вторая ладья. А исполины построили собственную и уплыли в Антарктиду. Помнишь, я читал вам вслух из Ветхого Завета о том, что нефилимы жили в те дни — и после них?

— Все это завораживает, — сказала Уитни, — но никак не может нам помочь.

Меррилл усмехнулся.

— Очень даже поможет.


Глава 57


Их окружал полнейший мрак, дышать становилось все труднее. И вовсе не из-за недостатка кислорода, а из-за густой взвеси, поднявшейся после взрыва. Круз нашарил в рюкзаке два фонарика, включил большой, а маленький отдал Аль-Азизу, потом достал бандану, намочил ее водой из фляги и завязал так, чтобы она прикрывала рот и нос. Нашелся платок и для его напарника.

Ахмед, весь покрытый серой пылью, выглядел как человек, спасшийся после серьезной катастрофы. Но Круз не заметил в его глазах паники, и его это порадовало. Ему совсем не хотелось оказаться в замкнутом пространстве со спятившим арабом. Впрочем, сидеть в каменной ловушке со здравомыслящим террористом было также не слишком приятно.

Через минуту кровь перестала стучать в висках, но скоро подрывник понял, что не только влажная ткань облегчает дыхание. В воздухе ощущалась тяга, несмотря на то что лаз, через который они сюда пробрались, полностью завалило.

Виктор поднялся, стукнувшись макушкой о каменный свод. Конусообразная ниша сильно сужалась кверху, и человек среднего роста не мог в ней выпрямиться полностью.

— Жаль, что у меня не кегля вместо головы, — проворчал он и снова опустился на колени.

— Воздух движется, — сказал Аль-Азиз, поднимая вверх ладонь.

— Я знаю, — ответил Круз. — Попытаемся выяснить, куда он уходит.

Они принялись за дело. Латиноамериканец водил лучом фонарика по стенам — яркий круг освещал серый камень, поблескивавший вкраплениями слюды. Она редко встречалась в его родной Калифорнии, но однажды, еще в школе, он ездил по путевке в Канаду, где туристам показывали слюдяную шахту, и привез домой немалый запас мягкого слоистого минерала. Зная, что это далеко не самый надежный и прочный материал, Круз занервничал — их темница могла в любой момент рухнуть.

— Здесь, — громко проговорил Аль-Азиз.

Он сидел на корточках и разглядывал длинную трещину. Подрывник устроился рядом и направил луч фонарика внутрь. Узкий туннель полого уходил вниз. Свет рассеивался через несколько футов, однако ток воздуха указывал, что где-то есть выход наружу.

Пролезть туда будет непросто, но других шансов не было. Возможно, здесь им не грозит гибель от удушья, но рано или поздно они умрут от недостатка воды и пищи. Стоило рискнуть.

— Нужно разведать, куда ведет лазейка. Если нам удастся добраться до внешней стены, которая будет не такой толстой, как эта, я устрою взрыв. — Виктор ткнул в свой рюкзак. — И мы выберемся отсюда.

Ахмед кивнул.

— Я пойду первым. Я меньше.

Круз согласился. Он совсем не рвался вперед. Ему вдруг показалось, что им предстоит погружение в море на большую глубину без специального снаряжения. Он ощущал, как толща скалы давит на него со всех сторон. Его охватил страх, ему показалось, что он тонет и легкие его судорожно сжимаются… Но он усилием воли стряхнул наваждение. Аль-Азиз уже втиснулся в туннель и медленно пробирался вперед.

Неожиданно он остановился.

— Привяжи свой рюкзак к моей ноге, — сказал араб. — Ты дотянешься до него, если потребуется.

«Да, а ты оставишь меня здесь, если я застряну», — с подозрением подумал Круз. Однако у него не было причин не доверять своему напарнику. Аль-Азиз спас его жизнь и рискнул собственной, рассказав, что может снять бомбу. Впрочем, прежде он лгал, заявляя, будто ее нельзя трогать. А ладно, будь что будет!

Виктор до половины залез в узкую расселину и быстро привязал рюкзак к ноге араба.

— Все, можешь двигаться дальше.

Аль-Азиз пополз вперед по-солдатски, опираясь на локти.

Круз опустился на колени и лег на живот. Через мгновение он очутился в холодной каменной утробе. Он приподнял голову и почувствовал, что его волосы касаются верхнего свода. Пространства для маневра совсем не оставалось. Он скользнул вперед, отталкиваясь пальцами ног и упираясь локтями. Не самый быстрый способ передвижения, но оба прошли хорошую школу и держали приличный темп. К тому же задачу облегчал небольшой уклон. Однако довольно скоро Круз понял, что они уже не сумеют вернуться назад.

Время текло медленно — казалось, минуло часа два, но на самом деле лишь двадцать минут, — а усталость навалилась моментально. Туннель постепенно сужался. Теперь каменные стены подступили так близко, что Круз уже не мог расставить локти. Ему удавалось протиснуться вперед всего на несколько дюймов за один рывок. Бока задевали за камни, а малейший выступ заставлял выкручивать тело по-змеиному, так, что трещали кости.

Прошел час. Виктор слышал лишь собственное тяжелое дыхание — ему в лицо летела пыль, которую взбивал Аль-Азиз. Последние десять минут из-за тесноты он уже не поднимал головы. Он ободрал бока, спину и живот о шершавый камень — словно сотни крошечных когтей вцеплялись в него, пытаясь удержать на месте. Ему пришлось вытянуть руки вперед, теперь он отталкивался только ногами. Еще дюйм. Еще сантиметр. И вдруг он остановился.

Круз рванулся вперед и застрял окончательно. Он ничего не видел впереди. Податься назад не получалось. Он лишь ощущал, как на него со всех сторон давит скала. Он не мог вздохнуть полной грудью. У него начала кружиться голова, и он запаниковал.

— Азиз! — Его крик эхом прокатился в замкнутом пространстве туннеля. От усилия больно сдавило ребра. — Я застрял!

Донесся невнятный ответ. Видно, рюкзак полностью забаррикадировал проход.

— Я вернусь за тобой, — наконец сумел расслышать подрывник.

Проклятый араб удалялся, оставив товарища гнить под землей. Шорох постепенно стих. Звуки уходили вместе с сознанием. Спазмы ужаса и давление со всех сторон привели к тому, что в легких Круза почти не осталось воздуха и он провалился в черную бездну.


Глава 58


Уитни снился Портсмут, то счастливое время, когда они с Сэмом были вместе, и она совсем не обрадовалась, проснувшись в тюрьме. Из коридора в камеру проникал отраженный свет от невидимого источника — он не мерцал подобно пламени и казался электрическим. Уитни высунулась наружу, и у нее сжалось горло. От мертвых тел шел запах разложения. Она поморщилась, снова легла и отвернулась.

У противоположной стены раздался шорох.

— Папа… — Уитни потянулась. — Что-нибудь изменилось?

— Боюсь, твой отец все еще спит, — послышался женский голос.

Мирабель ахнула и вскочила на ноги. Ее сердце отчаянно заколотилось в груди.

— Папа! — позвала она. — Просыпайся!

— У него кошмары, — сказала незнакомка. — Я дала ему кое-что, чтобы он мог спокойно поспать.

Лицо Уитни исказилось от страха. Что она сделала с отцом?

— Не беспокойся, — продолжала женщина. — Не надо меня бояться. — Она выступила из темноты, закутанная в плащ с капюшоном. Ее лицо скрывалось в тени.

Уитни с радостью отметила, что у нее обычный рост.

— Мы слышали ваш разговор с Энки.

— Он пришел в ярость после того, как один из его воинов погиб во время сражения, и собирался расправиться с вами, — сказала женщина в капюшоне.

Уитни не сумела скрыть удивление. Ее глаза заблестели.

— Исполина можно убить?

— Я никогда не видела, чтобы такое случалось. Они принесли несколько тел. Китайских солдат и одного из своих. Его звали Локи.

— Значит, ты… не с ними? И это не твой дом? — воскликнула Мирабель.

Женщина покачала головой.

— Меня привели сюда много лет назад. — Она всмотрелась в лицо Уитни. — В то время ты еще была подростком. Я знала, кто они такие, и исполины оставили меня здесь, чтобы я могла их учить.

— Чему?

— Нашим языкам. Нашей культуре. Положению вещей в современном мире. — Женщина потупилась. — Они мечтают о господстве над людьми, и я рассказала им все, что их интересовало.

Уитни уловила печаль в ее голосе.

— Ты сделала это, чтобы спасти свою жизнь. Я поступила бы так же.

Женщина бросила на нее быстрый взгляд.

— Другого выбора у тебя нет, если хочешь пережить эту ночь. Вскоре Энки начнет тебя допрашивать. Постарайся правильно отвечать на его вопросы.

— Почему ты нам помогаешь? — нахмурилась Уитни.

Женщина подошла к решетке. Она ухватилась за прутья, и Уитни увидела, что у нее черная кожа.

— Когда меня привели сюда, я решила, что моя жизнь кончена. Поддалась отчаянию. Я думала, Бог забыл обо мне, оставив умирать в этом аду. И тогда я сама отвернулась от Него. И только теперь я начинаю понимать, что пути Господни много сложнее, чем я представляла.

Уитни ничего не понимала. При чем здесь Провидение? Может, эта женщина плетет какие-то интриги?

Незнакомка повернулась к Мирабель.

— Разве я могла знать, что Антарктида растает, а люди начнут сражаться с исполинами? Что я снова буду заботиться о тебе, купать, как раньше? И…

Уитни поразилась и смутилась.

— Это ты меня мыла? — Она посмотрела на крепко спящего отца. — И его тоже? По какому праву?

Руки женщины медленно поднялись вверх. Они дрожали. На ее пальце блеснуло обручальное кольцо. Капюшон скатился на плечи, и бледный желтый свет упал на ее лицо.

Уитни показалось, что она смотрит в зеркало. Лишь кожа заметно темнее и волосы черные, а не светлые, но брови, рот, скулы, линия высокого лба…

— …Мама?

От наплыва чувств у нее закружилась голова. Эйфория, смешанная с глубокой печалью, охватила ее, и Мирабель упала на колени. Эйми тут же оказалась рядом. Она прижала к себе дочь, по ее щекам заструились слезы. Несколько минут они молчали, не разжимая объятий. Потом мать вытащила платочек и протянула его всхлипывающей Уитни. Ее покрасневшие веки часто моргали.

— Расскажи мне о своем отце, — попросила она.

Уитни видела, что Эйми заметно нервничает, и сразу поняла причину. Она боялась, что Меррилл не один.

— Он больше не женился, но все еще носит старое обручальное кольцо, — сказала Уитни. — Правда, изменился он сильно. После того случая папа уехал из Антарктиды и лишь в прошлом году вернулся сюда, чтобы завершить работу.

Эйми кивнула, и морщины у нее на лбу немного разгладились. Наверное, за многие годы она впервые услышала хорошую новость.

— Когда лед растаял, исполины стали часто выходить на промысел. Они и раньше похищали ученых с «Востока», Мак-Мёрдо и других баз. Некоторые из них были нашими коллегами; я со страхом и надеждой ждала, что увижу среди них твоего отца.

— Он был единственным, кто выжил в Антарктиде, — сказала Уитни и улыбнулась. — До настоящего момента.

— Благодарение Господу, — прошептала Эйми. — А что произошло с остальным миром?

Мира отвела взгляд. Она уже давно не думала о том, какая беда постигла планету. Столько всего стряслось потом… На ее глаза вновь навернулись слезы.

— Все так плохо? — встревожилась Эйми.

Уитни кивнула.

Мать ласково положила руку на ее голову. Мирабель с детства помнила этот милый жест.

— Я люблю тебя, малышка.

Уитни всхлипнула. Стены, которые, защищаясь от боли, она выстроила после исчезновения матери, начали таять.

— А как жила ты? — спрашивала Эйми. — Ты вышла замуж? У тебя есть дети?

Последняя преграда рухнула. Уитни разрыдалась, бросившись в объятия матери, словно незаслуженно обиженный ребенок. Эйми всегда была очень проницательной, она без слов поймет, что дочь потеряла любимого человека, ей не нужны подробности. Во всяком случае, сейчас. Как Мире не хватало ее душевного тепла, как сильно она в ней нуждалась!

Пол слегка задрожал, но Уитни не обратила бы на это внимания, если бы Эйми не отстранилась.

— Вытри слезы, сделай вид, что спишь, — велела она дочери. — Они идут.

Уитни прыгнула в кровать и повернулась к стене.

— И помни о том, что я сказала, — быстро зашептала Эйми. — Когда они будут задавать вопросы, отвечай на них правдиво. Но не рассказывай отцу обо мне. Он теряет способность ясно мыслить, когда волнуется.

Уитни кивнула. Меррилл не сразу оправится от потрясения, если узнает, что Эйми жива.

— Я еще увижу тебя?

— Если ты сумеешь выстоять сегодняшней ночью. Покажи, что ты им нужна. — Эйми шагнула к двери. — Я вернусь на рассвете. И тогда мы сможем поговорить.

Уитни услышала, как дверь камеры открылась, а потом захлопнулась. До нее донеслись удаляющиеся шаги, раздался низкий громкий голос. После короткого разговора все стихло.

Слезы вновь потекли из глаз Уитни. Увидит ли она еще раз свою мать? Встретятся ли ее родители? Мысль о том, что ей, возможно, не суждено стать свидетельницей их радости, была невыносима.


Глава 59


На рассвете Райт проснулся с чувством вины. За все годы армейской службы он не бросал своих людей на произвол. Да, его солдаты получали ранения, попадали в плен, иногда даже погибали. Но он не бежал прочь и делал для них все, что в его силах. За последние несколько часов он потерял пятерых. Один убит. Где четверо, неизвестно. Теперь уже не имело значения, что двое из них официально не состояли в отряде; как только они влились в команду, он принял на себя ответственность за их жизнь. Остались он сам, его жена и пес.

Но нужно было двигаться вперед, и они шли довольно быстро. Благодаря чувствительному носу Везувия и зорким глазам Феррел они удачно избегали встреч с исполинами. Однако задача оказалась совсем непростой. Великаны маячили повсюду. Будь их отряд немного больше, их бы обязательно заметили.

Земля задрожала — неподалеку прошли трое крепких молодцов. Американцы спрятались среди огромных валунов на берегу реки, и гиганты даже не взглянули в их сторону. «Кто замечает муравьев у себя на лужайке?» — усмехнулся Райт и кстати вспомнил библейскую цитату, которую приводил англичанин: «Как саранча, такими же были мы и в глазах их». Так оно и есть.

Из укрытия они наблюдали, как исполины ломают деревья. Через несколько минут они повалили более полусотни и часть уложили в воду, построив что-то вроде временного моста. Когда эти ребята уходили, каждый нес на плечах по три ствола. Райт не сомневался, что скоро они вернутся за остальными.

Интересно, что они делают с деревьями? Заготавливают дрова? Вряд ли. Зимы здесь не обещают. Должно быть, что-то строят. Но что?

Впрочем, вопросы могут подождать. Сейчас необходимо перебраться на другой берег. Капитан выглянул из-за камня. Он нигде не заметил исполинов, все спокойно.

— Никого нет, — сказал Райт.

Они с Феррел выскочили из своего убежища и вместе с Везувием побежали к реке, огибая деревья и кусты. Шум перекатов скрывал звуки их шагов. Воздух здесь дышал прохладой, а кристально чистая вода на вкус казалась сладкой. Такой Райту никогда не доводилось пробовать.

Он вскочил на самое большое дерево, брошенное в реку, но его, как всегда, опередил Везувий. Райт протянул руку Феррел — вовсе не из-за того, что она нуждалась в помощи, просто ему было приятно лишний раз прикоснуться к ней. Она не стала отталкивать его, мило улыбнулась и поблагодарила.

Везувий оставил своих товарищей далеко позади и вскоре уже приплясывал на той стороне. Огромная сосна — точнее, местная ее разновидность с длинной хвоей и красными ягодами — упиралась макушкой в противоположный берег. Она гнулась и раскачивалась под тяжестью идущих. Райта удивила гибкость дерева, наверное, работать с таким материалом одно удовольствие. Оставалось всего двадцать футов. Лес подходил близко к реке, и нижние ветки свисали почти до воды. Еще немного — и они ухватятся за них.

Но тут шерсть на загривке пса встала дыбом.

— Прыгай, — отчаянно прошептал Райт.

Феррел резко ускорила шаг, спрыгнула на берег, сразу же нырнула за куст и исчезла из виду.

Райт собрался последовать за ней, но услышал утробный голос, раскатившийся над ревущей водой. Он не выдержал и оглянулся. И правильно сделал. Пятеро исполинов вышли на берег, беседуя между собой. Они направлялись в его сторону. Если бы он побежал вперед, они непременно заметили бы его.

Капитан совершил маневр, достойный перепуганной белки, — он соскользнул в воду и спрятался за ветвями, изо всех сил цепляясь за кору. Он не знал, сколько ему придется тут торчать, но надеялся, что недолго. И не ошибся. Когда его пальцы стали уставать, ствол задрожал и поднялся в воздух, подхваченный одним из титанов. Райт набрал в легкие воздуха, нырнул и, поскольку на нем висели автомат и рюкзак со снаряжением, сразу пошел вниз. В данный момент это было только к лучшему.

Ноги Райта ударились в каменистое дно в десяти футах от берега. Переохлаждение ему грозило меньше всего, хотя перепад температур составлял около двадцати градусов. Он вцепился в корень, чтобы его не унесло быстрым течением, и понадежнее перехватил руки. Главное — потом оттолкнуться как следует, чтобы подняться наверх вместе с тяжелым снаряжением.

Сквозь прозрачный купол Райт видел, как исполины вытаскивают из реки одно дерево за другим. Титаны были сильнее, чем предполагал доктор Кларк. Каждый мог унести по шесть стволов, даже огромные сосны длиной в сотню футов они взваливали на плечи без труда.

Райт начал считать в уме. Он знал свои физические возможности, а подсчет помогал отвлечься от нарастающей боли в легких. Во время тренировок он мог задерживать дыхание на полторы минуты. Ему ни разу не удалось улучшить свой результат. Но если сейчас он всплывет, а враг все еще будет на берегу… что ж, двум смертям не бывать.

Через минуту и двадцать секунд в воде осталось два дерева. Исполины продолжали работать. Прошло десять секунд — одно бревно все еще лежало в воде.

Райт был на пределе. Каждая жилка его тела дрожала. Перед его глазами появились красно-белые круги, мозг требовал кислорода. Мышцы челюстей напряглись, инстинкт призывал раскрыть рот и сделать вдох, но капитан отчаянно сопротивлялся. Грудь болела так, словно собиралась взорваться.

Последний ствол поднят. Теперь нужно сделать толчок! Но у человека уже не осталось сил. Пальцы выпустили корень, и холодное течение подхватило Райта.


Глава 60


Они пришли на рассвете. Дверь камеры с громким стуком отворилась, разбудив Мирабель и Меррилла; прежде чем они успели сообразить, что происходит, им на головы нахлобучили колпаки и подняли с огромных кроватей.

Доктор ощутил, как толстая тяжелая рука стиснула его ногу, а потом что-то твердое с размаху уперлось в живот. Гигант забросил его на плечо, словно мешок с картошкой. Каждый его шаг болью отдавался во всем теле Меррилла. Исполин, который его нес, либо обладал тяжелой походкой, либо из желания позабавиться причинял ему страдания.

Однако собственная жизнь не слишком волновала Меррилла. Он понимал, что ему не следует говорить, но рискнул.

— Мира, ты здесь?

— Да, — последовал быстрый ответ.

— Молчать, — раздался низкий голос.

Путешествие продолжалось еще пять мучительных минут. Когда Меррилла опустили на пол, к его горлу подкатила тошнота. Он чувствовал себя как после головокружительного аттракциона в парке развлечений.

— Вы можете снять капюшоны, — произнес тот же бас.

Меррилл повиновался и увидел, что сидит на полу рядом с дочерью. Комната показалась ему огромной, хотя для хозяев она наверняка была самой обычной. Стены украшали вырезанные в камне сцены сражений между древними племенами и нефилимами. На некоторых барельефах люди поклонялись исполинам, на других исполины поедали людей. Меррилл нашел даже изображение потопа, причем не одну лодку, а две. На первой плыл человек, вторую покрывали символы властителей Антарктоса, спасшихся от наводнения на его берегах.

На тронах посередине зала восседали четверо гигантов, другой мебели здесь не было. Они облачились в длинные свободные одеяния, лица скрывали маски. Меррилл сразу их узнал.

Первая изображала черную жутковатую морду шакала и соответствовала Анубису, египетскому богу подземного мира. Рядом с ним сидел высокий исполин в маске ибиса с длинным кривым клювом, Тот, бог письменности и знания, которого греки называли Гермесом; Меррилл знал, что его настоящее имя — Нингиззида, он приходился сыном шумерскому богу Энки, который устроился правее. Самый крупный из четверки, он носил высокую корону, закрывавшую большую часть лица, сквозь отверстия в маске посверкивали желтые глаза. В центре короны переплелись две змеи, современный символ медицины. А рядом с Энки… Сначала Меррилл не мог определить, кто это. Рыжие волосы гиганта были заплетены в свисавшие на плечи косы. Его лицо закрывал шлем с двумя изогнутыми рогами. Знак на нем напоминал молнию. Но только после того, как доктор рассмотрел огромный молот с гравировкой, он понял: перед ним Тор, норвежский бог грома. Его молот имел собственное имя: Мьёльнир. Меррилл смотрел на самых древних и могущественных языческих богов.

Он встал на ноги и помог подняться Мире. Четверо гигантов молча наблюдали за ним, они ждали, какой будет реакция людей. Меррилла охватил ужас, но монстры являли собой такое страшное зло, что он не сомневался — Бог на его стороне.

Мирабель повернулась к отцу:

— Расскажи им все, что они хотят знать.

Меррилл наморщил лоб.

— Зачем?

— Просто верь мне, папа. — Она умоляюще посмотрела на него. — И не спрашивай меня ни о чем.

— Я сделаю даже больше, — прошептал в ответ Меррилл. — Я расскажу им то, чего я, как они считают, знать не должен. — Он начал по очереди показывать на каждого и называть их по именам: — Анубис. Нингиззида. Энки. Тор.

Исполины зашевелились и начали переглядываться. Доктор сумел их поразить. Они медленно сняли маски и шлемы. У каждого на голове сиял широкий металлический обруч. Похоже, они не расставались с этим головным убором.

— Очень хорошо, сын Ноя, — сказал Энки, голос которого рокотал, точно водопад. — Но мы пока не знаем ваших имен.

— Я доктор Меррилл Кларк, — сказал он, шагнув вперед, и открыл рот, чтобы представить Миру, но она встала рядом с ним и быстро сказала:

— Мирабель Уитни.

— Расскажите, что вам известно об исполинах?

— Все, — ответил Меррилл.

— Быть может, ты поделишься с нами своими познаниями? — раздраженно рявкнул Энки.

Меррилл описал двойственное происхождение нефилимов, их попытки помешать будущему спасению человеческой расы и причину, которая их к этому побуждала: зависть к истинному бессмертию. Он продолжал складывать фрагменты головоломки, которые сам сумел увидеть и понять сравнительно недавно. Он поведал им о потопе и о том, как Ной спасся в ковчеге и как исполины перебрались в Антарктос. Сюда же вошла часть рассказа, ставшая известной доктору только сейчас: исполины снова пришли, хотя их стало гораздо меньше, не только в Ханаан, но и в другие места. Они создали древние мифы и религии. По мере того как этносы развивались и отказывались от прежних верований, многие гиганты, распространившиеся по всему миру, стали возвращаться в Антарктиду, чтобы дождаться подходящего момента для окончательного развращения человечества.

Однако те, что поменьше ростом, смешались с населением Земли и живут среди людей… дожидаясь своего часа. Они стали влиятельными людьми, славными воинами, вождями. И когда исполины царской крови, правители Антарктоса, нанесут удар, их поддержат полукровки и их потомки, рассеянные по всему свету. О том, каково их число, можно только гадать, но не вызывает сомнений, что это будет мощная армия. Заговор существует не одно столетие, и развязка близка.

Когда Энки согласно кивнул, Меррилл прикусил губу. Если он прав, то человеческой расе угрожает очень серьезная опасность. И тут доктора озарило — он вдруг понял, с кем имеет дело… и чего они хотят. И произнес нужные строки громко, медленно и четко, по мере того как они всплывали в его феноменальной памяти.

— «По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была — вредить людям пять месяцев. Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион»[16 - Губитель (Откровение Иоанна Богослова, 9:11).]. — Меррилл наклонился к Уитни и тихо сказал: — Откровение Иоанна Богослова, глава девятая.

Она была потрясена. Строки из Библии с поразительной точностью описывали исполинов. И тут же получили подтверждение, когда Энки встал и шагнул к ним. Его широкая усмешка обнажила острые зубы, подобные львиным. Длинные рыжие волосы волнами спадали на плечи, а обруч на голове сверкал желтым золотом.

— Теперь ты знаешь все.

— Ты Аполлион? — ошеломленно спросил Меррилл.

— Нет, — ответил Энки. — Аполлион наш отец.

«Конечно, — подумал Меррилл, — сыновья демонов возвращаются, чтобы вести войну против человечества». Теперь все казалось таким прозрачным и очевидным. Однако Меррилл не мог принять такую реальность. Все это казалось слишком странным.

— Но у вас нет крыльев! И нет скорпионьих хвостов! Вы не можете быть…

Энки расхохотался, и его низкий голос эхом прокатился по огромной комнате. Меррилл прикрыл уши. Коротким движением исполин сорвал свои одеяния и остался в доспехах, его грудь прикрывал железный панцирь. За спиной взметнулись два крыла, черные и мясистые, подобные крыльям летучей мыши. Хвост, заканчивающийся пятидюймовым жалом, зазмеился позади.

Энки наклонился вперед.

— Дары нашего отца. — Из его рта пахнуло гниющей плотью, застрявшей между двойными рядами зубов.

Меррилл шагнул назад, чтобы прикрыть собой дочь. Ее пальцы вцепились в его плечи, и, охваченная ужасом, Мирабель прижалась к нему. Явился враг, о котором так давно предупреждала Библия. Ничего более страшного доктор Кларк и представить не мог. А ведь его считали пессимистом. Когда другие говорили: близится конец света, никогда еще не было так плохо, — он посмеивался: «Перед Армагеддоном будет гораздо хуже, вот увидите». Но любые предсказания бледнели перед действительностью.

— Уведите их, — сказал Энки стражникам, которые притащили Мирабель и Меррилла в тронный зал. Он не сводил огромных блистающих глаз с доктора. — Мы поговорим снова, когда ты своим скудным умом осознаешь безнадежность твоего положения. И тогда ты расскажешь все, что мы хотим знать о вашем мире, который собираемся уничтожить.


Глава 61


Виктор медленно приходил в себя, чувствуя, что на его тело что-то давит. Казалось, наступило холодное утро в Глендейле, он просыпается, чтобы идти в школу, но еще лежит, закутавшись в одеяло. Он попытался перекатиться на бок и не смог. Попробовал двинуть ногой. Никакого результата.

Затем он почувствовал тупую боль в плечах. Круз открыл глаза, и его обступил кромешный мрак. Он слегка повернул голову и ощутил затылком твердый камень.

Тут он вспомнил, что с ним произошло. Он все еще оставался в ловушке, замурованный в толще горы. Им овладела полнейшая безысходность, на глаза навернулись слезы, но когда подрывник окончательно упал духом, он услышал голос.

— Круз, ты меня слышишь?

Аль-Азиз вернулся! Он его не бросил! Впереди и чуть ниже замерцал свет.

— Я здесь, — отозвался латиноамериканец, стараясь произвести впечатление бесстрашного солдата. — А теперь, черт побери, вытащи меня отсюда.

— Сожалею, что я так долго отсутствовал, — сказал араб. — Рюкзак застрял в туннеле, и мне пришлось разобрать его.

Круз разозлился, хотя не знал, сколько прошло времени. Расторопный малый этот Азиз, ничего не скажешь!

Распотрошить барахло можно за несколько минут. Постой-ка, но как он мог это сделать, если волочил рюкзак за собой?…

— Аль-Азиз, где ты?

Круз ощутил прикосновение к своим пальцам.

— Рядом, — засмеялся напарник. — В пещере. У тебя нет оснований для страха, мой друг. Твои руки всего в нескольких дюймах от входа.

Крузу хотелось убедиться в этом собственными глазами. Свобода была близко, но он безнадежно застрял.

— У тебя есть идеи? — спросил подрывник.

— Ты должен покрепче сжать мои запястья. Я упрусь ногами в стену и попытаюсь тебя вытащить.

Круз понимал, что боками и спиной придется пожертвовать. Но лишь бы получилось!

— Набери воздуха, а потом полностью выдохни. Станешь чуточку потоньше.

Он последовал совету Аль-Азиза, сделал четыре коротких вдоха, а потом резко выдохнул. Его кисти затрещали, когда араб с силой потянул его к себе. Затем на фоне боли появилось ощущение, что он медленно перемещается вперед. Круз слышал, как напарник кряхтит от напряжения, но движение не прекращалось. Для человека, давшего клятву убить как можно больше американцев, он прикладывал невиданные усилия, чтобы спасти одного из них.

Каждый дюйм стоил мучений обоим, к тому же туннель у выхода стал еще уже. Несчастный Круз ощущал, как вдавливаются внутрь ребра. Если одно из них будет сломано и проткнет легкое, ему конец. Он открыл рот, чтобы попросить Аль-Азиза остановиться, но не успел. Последний рывок — и Круз словно пережил второе рождение: плечи и широкая грудь вышли наружу, и он вывалился в маленькую пещеру, а Аль-Азиз опрокинулся на спину. Первые вдохи дались подрывнику с большим трудом. Стиснутые ребра, возвращаясь в нормальное положение, причиняли сильную боль.

Отдышавшись, Круз принялся хохотать.

— Послушай, я думал, ты не вернешься.

Аль-Азиз сел.

— Я не оставляю друзей. — Потом обвел пещеру фонариком. — Кроме того, идти отсюда некуда.

Он не ошибался. Благодаря щелям в стене воздух здесь циркулировал, но крупных ходов они не обнаружили. Впрочем, Круз скорее предпочел бы умереть от голода, чем ползти еще по одному туннелю.

Луч отразился от стены и упал на дно, заблестевшее, как темное стекло.

— И здесь слюда.

Круз ударил рукоятью фонарика в пол и легко отколол кусок прозрачного минерала. Его внимание привлек характерный звук. Там определенно была пустота. Пожалуй, небольшой взрыв пробьет дыру, не наделав крупных разрушений. Если внизу свободное пространство, они найдут способ выбраться отсюда. Он взял детонатор и поставил пластину С-4 в углу пещеры.

Аль-Азиз сразу же понял план товарища, улегся у противоположной стены и закрыл голову руками. Круз присоединился к нему и нажал кнопку детонатора. Раздался громкий хлопок, и в воздух поднялось облачко пыли. Прикрывая нос и рот ладонью, Круз увидел пятидюймовое отверстие. Получилось!

Он встал на ноги и направился к провалу.

— Подожди! — крикнул Ахмед. — Послушай!

Круз остановился посередине пещеры и затаил дыхание. Донесся подозрительный шум — будто трескался лед. Он почувствовал, что пол под ним оседает. Подрывник попытался отскочить в сторону, но было поздно. Опора ушла у него из-под ног.

Через мгновение Круз и Аль-Азиз полетели вниз.


Глава 62


Охваченный яростью Меррилл расхаживал по камере и что-то бормотал себе под нос. Их водворили сюда час назад, и с тех пор он не мог успокоиться. Это сводило Уитни с ума.

— Папа, остановись. Ты не сможешь нормально соображать, если устанешь.

Меррилл замер на месте и посмотрел на дочь невидящими глазами.

— Никогда в жизни я не мыслил так ясно.

Она не могла понять, говорит ли отец правду или его разум помутился после встречи с исполинами, принявшими свое истинное обличье. Уитни и сама находилась в замешательстве. Эти хвостатые чудовища с крыльями словно сошли с библейских страниц, придавая им достоверность. Значит, отец не ошибался, но тогда кроме темных сил существует и высшая воля, на которую можно положиться! Однако состояние разума Меррилла внушало большие опасения.

— Они настоящие, — быстро заговорил доктор. — И их ведет разрушитель, Аполлион. Мы не в силах их остановить. Они пришли, чтобы подготовиться к заключительному сражению, Армагеддону.

— Папа…

— Кое-кто и вправду ожидал набега саранчи. Другие думали, что вертолеты «Апачи» начнут разбрызгивать нервно-паралитический газ. Но все они ошибались. Будет гораздо хуже.

— Папа.

Однако Меррилла было не так-то просто остановить.

— Я просто не могу поверить…

— Папа! — Уитни схватила отца за плечи и встряхнула его. У нее на глазах выступили слезы. — Мир сейчас в тебе не нуждается. Но ты нужен мне! Мы должны выбраться отсюда. Все остальное не имеет значения. Демоны. Ангелы. Конец света. Все это может подождать!

Доктор слегка обмяк, и на его лице появилось виноватое выражение.

— Важно одно: чтобы ты, я и мама спаслись. Мы… — Мирабель осеклась.

— Что ты сказала? — Меррилл побледнел.

Уитни мысленно повторила свои последние слова.

Проклятье. Ей не удастся убедить отца, что она оговорилась. Придется рассказать правду…

— Меррилл, — мелодично произнес кто-то сзади.

Он повернулся так быстро, что споткнулся. Его губы задрожали. Он узнал голос жены.

— Эйми. — Он покачнулся, ища опоры в воздухе. — Эйми…

Женщина, стоявшая в тени возле распахнутой двери, шагнула навстречу. У Меррилла подкосились ноги, и он упал на колени. Эйми бросилась к нему. Их залитые слезами лица оказались совсем рядом. Руки Меррилла коснулись ее щек.

— Это и правда ты. — Его глаза потемнели от боли. — Если бы я знал… Я бы отправился на поиски… Я…

— Ты не мог знать, что я осталась жива. — Эйми отвела спутанные седые волосы с его покрытого морщинами лба и нежно поцеловала. — Тебе не в чем себя винить. Теперь мы снова будем вместе.

Меррилл прижал ее к себе, и она разрыдалась на его груди. Мирабель, всхлипывая, подбежала к ним и обняла своих родителей. Они снова стали одной семьей! Общие переживания последних дней значили для нее больше, чем далекое детство. Что это, как не милосердный дар небес? Уитни не находила других слов, чтобы описать их счастливое воссоединение. Мир погрузился в хаос. Человечеству угрожал его злейший враг. Они в тюрьме, в гигантской крепости, в окружении злобных исполинов, и все же это был счастливейший момент в их жизни.

Однако Меррилл высвободился из объятий. В его взгляде появилась твердость — он принял взвешенное решение. От маниакального возбуждения не осталось и следа. На его плечи легла ответственность за жену и дочь, и теперь он знал, за что должен сражаться. Он с нежностью посмотрел на них и сказал:

— Мои любимые девушки… Пожалуй, пора уйти отсюда.

Эйми провела ладонью по его щеке.

— Я могу свободно ходить по крепости, но из нее нельзя выбраться. Все выходы тщательно охраняются.

Меррилл показал на груду разлагающихся тел в противоположной камере.

— Где их оружие?

— Ты не сможешь их убить, — горько вздохнула Эйми.

Он встал, полный решимости.

— «И выступил из стана Филистимского единоборец, по имени Голиаф, из Гефа; ростом он — шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его…»

Уитни по глазам матери поняла, что она тоже узнает слова библейского текста. При чем тут история Давида и Голиафа?… И вдруг ее осенила догадка. Шлем. Золотые обручи на головах исполинов. Они их защищают! Голиаф был исполином!

Меррилл продолжал цитировать:

— «И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицем на землю». — Он взял Эйми за руки и крепко поцеловал в губы. — У нас есть пращи получше, — сказал он. — И я больше не позволю разлучить нашу семью. Никогда.

Эйми кивнула.

— Идите за мной. — Она направилась к двери.

— Мы просто уйдем отсюда? — спросила Уитни.

Мать весело улыбнулась ей:

— В детстве ты ловила жуков и сажала в кувшин. Однажды ты забыла его закрыть, и они сбежали. Помнишь? Разве ты встревожилась из-за этого? Нетрудно было поймать новых. Так вот, мы для исполинов не более чем насекомые. Когда они поймут, что мы исчезли, то не станут нас искать.

С этими словами Эйми вышла в коридор и поманила их за собой.


Глава 63


Образы мелькали перед закрытыми глазами Райта. Кэтрин в их брачную ночь, быстрое любовное приключение в Вегасе. Его отец за рулем семейной лодки, плывущей вдоль побережья Флориды. Харрис, сержант, проклинающий его. Челюсти, щелкающие у самого лица.

Этот момент выпадал из памяти… Песьи клыки, черная морда, вода, пузыри. Лай. Затем челюсти появились снова, зубы ухватились за его плечо. Видения начали обретать физическую форму.

А потом пустота и мрак.

…Райт со стоном согнулся, закашлялся, и изо рта у него толчками полилась вода. Он хрипел, как раненное насмерть животное, а его легкие просили еще и еще воздуха.

— Стивен, — послышался тихий голос. — Стивен, с тобой все будет в порядке. Постарайся замедлить дыхание. Нас могут услышать.

Он поднял голову. Над ним склонилась Феррел. Везувий, похожий на мокрую крысу, сидел рядом и с тревогой поглядывал на Райта. Капитан уткнулся лицом в рукав, кое-как отдышался и попытался сесть, но жгучая боль уложила его обратно.

— Проклятье, что ты со мной сделала?

— КПР[17 - Кардиопульмональная реанимация.], дорогой, — с улыбкой ответила жена. — Я сломала тебе ребра. Извини.

Со второй попытки Райт, закряхтев, сумел с ее помощью приподняться.

— Не будь занудой. В постели я делала с тобой вещи и похуже.

Райт рассмеялся, и тут же его лицо исказила гримаса. Феррел знала, что он легче перенесет боль, если она будет шутить. В противном случае герой может заважничать. Везувий радостно завилял хвостом, разбрызгивая во все стороны воду.

— А что случилось с ним?

Феррел погладила пса по голове.

— Он тебя вытащил. Прыгнул в воду, как только увидел, что тебя уносит течение.

Райт не сумел сдержать улыбку — надо же, Везувий оказался едва ли не самым полезным членом их команды! — и вслед за этим почувствовал угрызения совести. Пес никогда не увидит своих хозяев.

— Забинтуй меня побыстрее. Нам пора выдвигаться.

Феррел приподняла бровь, шутливо отдала честь и сказала:

— Есть, сэр.

Через час на сломанные ребра была наложена тугая повязка, и ровно в полдень маленький отряд начал подниматься в гору, к крепости исполинов. Морфин, который дала Феррел, помогал идущему впереди Райту переносить боль, но у анальгетика был серьезный недостаток — он замедлял реакцию.

— Ложись, — прошептала Феррел, и Райт сразу понял, что она говорит серьезно.

Он оглянулся. Кэт и Везувий растянулись на земле за деревом. Мимо них прошествовали две пары огромных ног. Двое исполинов в доспехах и с мечами чудом не заметили Райта.

— С этого момента первой буду идти я, — сказала Феррел после того, как они скрылись из виду.

Тройка вышла из леса на каменистую дорогу, петляющую по склону вверх. Райт включил навигатор. Запрограммированное устройство начинало работать только в трех милях от конечного пункта — чтобы осталось достаточно энергии для отправки сигнала, который гарантирует, что Америка выиграла гонку. После катаклизма система связи практически не покрывала территорию Антарктоса. Единственный спутник находился на стационарной орбите, над целью их путешествия. Экран GPS показывал их положение и точку, соответствующую финишу, — на вершине горы, над черепом.

— Нам туда, — показал Райт.

Конечно, идти по дороге было слишком опасно, зато сейчас они могли издали заметить исполинов, возвышавшихся над низенькими деревьями, а сами вполне могли за ними прятаться. Райт решил, что стоит рискнуть.

Они добрались до пика через два часа без всяких приключений. На протяжении всего пути от побережья они неуклонно поднимались и достигли самой высокой точки в радиусе сотен миль — географического центра континента. Перед ними открывалась бескрайняя даль. В лазурном небе плыли легкие облака, на горизонте вырисовывались острые зубцы гор, между которыми пестрели долины, многочисленные реки разрезали зелень полей, огибали пологие холмы, сливались между собой, образуя огромные озера, а потом продолжали долгое путешествие к сияющему морю.

Райт присел на камень. Феррел примостилась рядом и обняла его, с удовольствием вдыхая свежий прохладный воздух.

— Медовый месяц, которого у нас никогда не было…

— Вот что я тебе скажу, — заявил он. — Если мы вернемся обратно, нам обоим не помешает хороший отдых. Куда бы ты хотела отправиться?

— Не думаю, что тропические острова все еще существуют, так что забудь об этом.

Райт перебрал в памяти немногочисленные отпуска. Куда они раньше ездили? Флорида-Кис. Ямайка. Япония. Все исчезло. Он вздохнул.

— Тогда назови любое другое место, где стоит побывать. Если оно осталось на карте, конечно.

— Ты на него смотришь.

Райт улыбнулся.

— Тогда вычеркиваем эту идею. Нужно побыстрее отсюда выбираться. Я бы предпочел провести месяц на замерзшем севере США, но ни за что не согласился бы вернуться сюда. — Он поднялся на ноги и осторожно вытащил из рюкзака навигатор. Через минуту заработал маяк, который каждые пять минут посылал сигнал, длившийся две секунды. Прибор проработает месяц. Зеленый огонек указывал, что все в порядке. Антарктида, во всяком случае ее третья часть, будет принадлежать Соединенным Штатам.

У них не осталось противников, а потому Райт мог со спокойной совестью покинуть континент. Он сомневался, что другие команды сумеют дойти до финиша. Спрятав маяк в кустарнике, капитан в последний раз огляделся по сторонам, наслаждаясь удивительным видом.

— Мне кажется, я должен что-то сказать, чтобы отметить этот момент. Мы только что сделали заявку на Антарктос для Соединенных Штатов. Придет день, и об этом напишут в учебниках истории. Но мне не удается подыскать подходящие слова.

Феррел провела ладонью по его волосам и сказала:

— А как тебе нравится мой вариант? — Она сжала правый кулак, выставив средний палец в сторону центра Антарктиды.

Райт рассмеялся. У его жены было чувство юмора, как у матроса, однако ему это нравилось.

— Вполне сойдет, — ответил он.

Везувий нарушил их праздничное настроение негромким рычанием. Райт почувствовал, как слегка задрожала земля.

У них появилась компания.

Стивен и Кэт молча подхватили рюкзаки и устремились в лес, подальше от дороги. Убедившись, что за ними нет погони, они начали спускаться. Райт надеялся, что им удастся незаметно проскользнуть мимо крепости, после чего начнется долгий обратный путь к побережью, где назначена встреча с военно-морскими силами США. Главное — соблюдать осторожность и избегать прямого столкновения с исполинами. Тогда все будет в порядке.


Глава 64


Туннели в крепости исполинов были лишены каких-либо украшений, лишь изредка попадались знаки, которые, как объяснила Эйми, чаще всего обозначали арсенал или склад. Чем более сложным оказывался символ, тем с большей вероятностью он соответствовал слову или даже целому предложению. Изображения попроще имели магический смысл и предназначались для ритуальной связи с демонами.

Мерриллу хотелось только одного: снова и снова обнимать жену, говорить о своей любви к ней и наслаждаться воссоединением семьи, но он не мог позволить себе такую роскошь. Следовало думать о спасении. Одна ошибка — и он потеряет все, что приобрел.

Когда они шагали к оружейному складу, доктор обратил внимание на удивительные светильники — стеклянные трубы длиной в три фута, торчащие из стен. Каждая давала приглушенный свет, словно лампочка в сорок ватт. Нечто похожее он видел на рисунках внутри египетских захоронений. Меррилл догадывался, какое сильное влияние оказали исполины на древние религии… Страшно подумать, что они творят в мире сегодня.

Доктор снова поймал себя на абстрактных размышлениях и рассердился. Пришло время воевать, а не выстраивать теории.

Склад находился довольно близко. Они добрались до него за пять минут, остановившись всего раз, когда мимо прошагал стражник. Меррилл заметил у него на поясе полумесяц с тремя звездами — символ Мецтли, ацтекского божества луны.

Военные трофеи хранились в таком же помещении, как их камера. Меррилл заглянул внутрь, увидел горы винтовок и автоматов и инстинктивно отшатнулся. Эйми распахнула дверь.

— Здесь нет замка? — спросил он.

— Им нечего бояться.

— Это скоро изменится, — заявил Меррилл.

Мирабель первой вошла внутрь — и отпрянула. Возле груды оружия на корточках сидел худой человек. На нем были обрывки оливково-зеленой военной формы и очки с треснувшими стеклами. На грязном широкоскулом лице застыло выражение, говорившее о том, что он видел вещи, которые будут преследовать его в кошмарах до конца дней. Азиат вскочил и поднял АК-47. Оторопевший Меррилл мог бы поклясться, что он готов выпустить в них всю обойму. Однако тот, очевидно, ждал кого-то другого.

— Не стреляй, — крикнула Уитни, поднимая руки.

Больше ничего говорить не потребовалось. Он опустил оружие, привалился спиной к стене и заплакал.

— Я сожалею, — с трудом выговорил он.

Мирабель подошла и положила руку ему на плечо.

— Все в порядке, — сказала она. — Мы уходим отсюда. Ты можешь пойти с нами.

Меррилл обратил внимание на красную эмблему с золотыми звездами, отдаленно напоминавшую символ Мецтли. Ученый уже видел этот знак раньше. На военной форме, разбросанной в поле.

— Ты китаец? — спросил доктор.

Тот кивнул.

— Ли Зау. Мой отец — генерал Куан-Йин Зау.

— Он здесь?

Ли покачал головой.

— Нет. Они все мертвы. — С минуту он не мог справиться с эмоциями. Его высокий голос зазвучал надтреснуто, и Меррилл, присмотревшись, понял, что перед ним совсем молодой человек, почти мальчик, убитый горем. — Они притаскивали сюда людей группами. И складывали недоеденные тела в соседние камеры. Те, кто уцелел, знали, что их тоже съедят. Мне удалось протиснуться сквозь прутья решетки. — Ли указал на следы, оставшиеся на груди и руках. — Я отыскал этот склад и собирался помочь своим соотечественникам. Но вместо этого прятался здесь… в страхе, что меня найдут. Я не сумел ничего для них сделать.

— Ты не мог их спасти, Ли, — сказала Мира. — Но можешь помочь нам.

Ее слова вернули китайцу присутствие духа. Он расправил плечи и вытер слезы.

— Скажите, что я должен делать?

Ли и Мирабель принялись выбирать подходящее оружие, а Меррилл и Эйми стояли на страже. Теперь у них появилась возможность поговорить наедине. Меррилл чувствовал себя как юноша на первом свидании. Это была его жена, но она так изменилась. Эйми выглядела ужасно усталой, возможно, она стала другим человеком…

— Они… хорошо с тобой обращались?

Эйми поймала его взгляд и слегка улыбнулась.

— Лучше, чем с другими. Они приводили сюда ученых из разных регионов Антарктиды и допрашивали их, пытались изучить язык. Однако все похищенные оказались плохими учителями. Мне помогло хорошее знание Библии. И чем больше я учила исполинов, тем лучше они ко мне относились, в конце концов предоставив относительную свободу. Правда, до потепления я никогда не выходила наружу. Было слишком холодно. Через несколько лет я привыкла к тусклому свету и ограниченному пространству. Только два месяца назад, после долгого перерыва, я вновь увидела солнце.

Глаза Эйми увлажнились.

— Я тосковала по миру, оставшемуся за пределами этой тюрьмы. И мне так не хватало тебя. — Она опустила взгляд и не стала вытирать катящиеся по щекам слезы. — Однако я предала человечество, помогая им.

Меррилл взял ее за руку.

— Я думаю, человечество тебя простит, — сказал он и улыбнулся. — Учитывая все обстоятельства.

Эйми рассмеялась и вытерла нос.

— А ты, мой дорогой муж? Чем занимался ты последние десять лет?

— Я покинул Антарктиду. Преподавал в Гарварде. Главным образом палеонтологию и антропологию. Ничего интересного. Мы с Везувием жили в Кембридже и…

— А кто такой Везувий?

— Пес. Ньюфаундленд.

— У тебя появилась собака?

— Кто-то должен был занять пустое место в моей постели. Ты предпочла бы, чтобы это была женщина?

— Меррилл, все эти годы… ты никогда…

Меррилл понял, о чем она хочет спросить.

— Мне такое даже в голову не приходило. Для меня женитьба — одноразовое мероприятие. — Его охватил гнев. Неужели Эйми сомневалась в нем после всего, что им довелось пережить вместе? А он-то думал, что их отношения оставили в ее душе неизгладимый след. — Разве ты забыла?

Эйми потупила глаза.

— Извини. Ты прав. — Она вскинула подбородок, и ее губы тронула улыбка. — В таком случае Везувию придется уступить мне свое место в твоей постели.

Меррилл усмехнулся в ответ.

— Так и будет. — На смену гневу пришло раскаяние.

Его жене пришлось так много перенести. Какое право он имеет сердиться на нее из-за ерунды? Просто чудо, что она сохранила ясность ума за годы, проведенные с исполинами! И доктор поспешил загладить свою вину, хотя Эйми в эту минуту любовалась Мирой, которая случайно нашла свой пистолет и теперь проверяла его, как настоящий профессионал.

— Ты помнишь, что значит твое имя?

— Любовь, — ответила она, почти не слушая Меррилла.

— А ты помнишь, кого зовут так же?

— Фрейю… но она вовсе не такая хорошая. — Эйми не отрывала взгляда от дочери.

Она явно думала о своем, и ее фраза сначала сбила Меррилла с толку, однако он быстро понял, на что намекала Эйми. Ему не доводилось видеть исполинов женского пола, но из этого не следовало, что их нет. Почему он решил, что потомство демонов может быть только мужского рода? Ведь богинь в мифологии насчитывалось не меньше.

— А где находятся их жены?

— Под землей. Вместе с детьми.

Меррилл раскрыл рот от удивления. Он не мог представить себе этих херувимчиков! Воображение нарисовало ему жутковатый образ: крылатые и хвостатые создания, превосходящие размерами взрослого мужчину.

— Да их там, должно быть, миллионы!

— Нет, — равнодушно ответила она, покачав головой. — Пока длились холода, еды было очень мало, а их дети рождаются быстро.

Глубокая печаль охватила Меррилла. Его жена провела здесь столько лет, что многое стало для нее привычным. Даже самое ужасное.

— Они их ели?

Эйми рассеянно кивнула. Ее занимала совершенно другая тема, и, глядя на Мирабель, она спросила:

— Что с ней случилось? Она кого-то потеряла?

— Она вышла замуж. Его звали Сэмюель Уитни. Хороший человек. Он… его убили.

Боль исказила ее лицо.

— Бедная малышка. Хорошо, что ты был рядом с ней.

Мерриллу показалось, что ему в сердце вонзили нож.

Эйми пристально смотрела на него.

— Честно говоря, я сбежал сюда. Она так сильно напоминала… тебя. Я испытывал боль, когда смотрел на Миру и слышал ее голос. Мы не виделись год. А когда встретились, я даже не знал, что Сэм погиб… За последний год она сильно изменилась.

— Я не понимаю, — сказала Эйми, высоко подняв брови, — Потеряв меня, ты предпочел бросить дочь и остаться в одиночестве? Она же часть тебя и меня. И ты от нее отказался?

— Нет! Просто я…

— Меня держали здесь против воли, но я бы сделала все, чтобы снова увидеть свою семью.

— Неужели ты думаешь, что я буду отрицать свою вину? Я должен был… — У него вырвалось глухое рыдание. — Но я потерял себя вместе с тобой. Перестал понимать, что важно, а что нет. А теперь, после того как за год Мира стала совсем другим человеком… я не знаю…

Эйми ласково коснулась его руки.

— Просто взгляни на нее моими глазами, — с легкой улыбкой сказала она. — Мирабель стала молодой красивой женщиной. Умной и умелой. Ты хорошо ее воспитал.

Доктор хотел что-то возразить, но жена приложила палец к его губам и посмотрела на Миру, которая закинула за плечо ХМ-29.

— Мы не в силах изменить прошлое. Но настоящее зависит только от нас.


Глава 65


Они падали в полной темноте. Без видимых ориентиров было трудно оценить скорость и расстояние. Казалось, они повисли в невесомости. Ощутив страшный удар, Круз решил, что он умер. Его тело окутал плотный холод, стало нечем дышать. Он понял, что еще жив и медленно погружается в воду. В полном мраке латиноамериканец не мог отличить верх от низа, правую сторону от левой. Он начал барахтаться, но намокший рюкзак тянул его в глубину. Сколько здесь — сто футов, больше? Однако Круз не собирался расставаться со своей взрывчаткой и утроил усилия. Дыхания не хватало, и он уже собирался бросить снаряжение, но тут его попытки всплыть увенчались успехом.

Он успел сделать несколько глотков воздуха, когда раздался голос Аль-Азиза.

— Сюда! Сюда! Здесь есть куда поставить ноги.

Круз завертел головой. Эхо разносилось со всех сторон.

— Я буду хлопать по воде ладонью, — негромко сказал араб. — Слушай.

Круз поплыл на боку — этот стиль плавания, которому он научился еще в детстве на Медвежьем озере, не отнимал много сил и оставлял одну руку свободной, что позволяло тащить за собой рюкзак. Прошло несколько минут, и он услышал плеск всего в паре футов от своей головы. Круз опустил ноги и сразу нащупал твердую опору. Аль-Азиз ухватил товарища за рукав и помог взобраться на груду холодных влажных камней.

— Куда мы попали? — спросил араб.

— Понятия не имею. — Круз нашел в рюкзаке фонарик и нажал на кнопку. Загорелся яркий свет. — Благодарение Богу за водонепроницаемые фонарики, верно?

— Я больше не говорю с Богом, — мрачно ответил Аль-Азиз.

— Все, что угодно, если это помогает твоей лодке плыть.

— У нас нет лодки.

Круз рассмеялся и поводил фонариком из стороны в сторону. Всюду, насколько достигал сильный луч света, темнела вода. Подземное озеро могло тянуться на мили. За их спинами поднималась вверх стена, терявшаяся во мраке. Виктор направил луч выше и различил каменный свод с вкраплениями слюды, в котором зияла дыра.

Ахмед тронул Круза за плечо.

— Ты слышишь?

Откуда-то донесся легкий плеск воды о камень, но не только — Круз уловил еще и хлюпанье. Он попытался определить направление странного звука и посветил в ту сторону. В скале чернело большое отверстие.

— Могу спорить, что из этого озера вытекает река.

Аль-Азиз не стал возражать.

— В таком случае нам нужно именно туда, — заявил подрывник.

Десять минут спустя они уже плыли вдоль стены, постепенно приближаясь к истоку. Вблизи они увидели, что воду действительно засасывает внутрь. Течение было не сильным, но оно потащит их в верном направлении. Первым рискнул Круз. Его сразу затянуло в дыру, но очень скоро он вынырнул с другой стороны. За ним последовал араб. Оказавшись на поверхности, они не сумели сдержать удивленные возгласы.

Солнечные лучи щедрым потоком лились через широкий вход в огромную пещеру и смешивались с сиянием массивных светящихся сфер, рядами укрепленных над огромными доками. Они тянулись на добрых полмили вдоль каменной стены. На них стояла целая флотилия кораблей. Все они — и старинные, напоминающие древние боевые галеры, и совсем новые, еще не готовые окончательно, — были сделаны из дерева и обшиты невероятной ширины досками. Только одна раса на земле могла построить столь мощные суда — исполины.

Круз улыбнулся. Нет, не зря он сберег взрывчатку.

— О чем ты думаешь? — спросил Аль-Азиз.

— У меня есть идея.


Глава 66


Попытка выбраться из крепости днем не сулила ничего хорошего. Но Энки собирался допросить пленников вечером, и отец с дочерью не были уверены, что переживут следующую ночь. Поэтому они решились на рискованный шаг. Какое счастье, что Эйми прекрасно знала все ходы и выходы, иначе они непременно заблудились бы.

Наблюдая, как она вовремя отступает в тень, резко сворачивает, прижимается к стене, чтобы избежать опасной встречи, Уитни подумала: интересно, как часто ее матери приходилось становиться невидимкой, чтобы выжить здесь? Удивительно, что никто из великанов не сделал из нее закуску.

Ее тревожила мысль о том, что ее мать могла принять сторону исполинов, ведь она провела среди них столько лет. А если она заманит их в ловушку? Но потом Уитни увидела, как отчаянно Эйми сжимает ладонь Меррилла. Нет, она ошибалась — ее родители до сих пор любят друг друга. Эйми была готова расстаться с любыми привилегиями, дарованными ей властелинами Антарктоса, лишь бы вновь быть рядом с мужем. Даже если это приведет ее к гибели.

«А как же я?» — подумала Уитни. Почему после долгой разлуки Эйми не пытается сблизиться с дочерью? Впрочем, и сама Мирабель держалась несколько отстраненно. Слишком многие годы их разделяли. Отец был рядом с ней, пока она училась в колледже, правда, сплоховал, когда она стала взрослой, но, несмотря на его бегство, их объединяли предыдущие девять лет. А для матери Уитни стала чужой. Зрелой и независимой. Видимо, Эйми не знала, с чего начать, и потому старалась проводить больше времени с мужем. И все-таки Мирабель жалела, что мать не выказывает желания узнать ее получше. Может, откладывает на потом? Что ж, она, Мира, не против. Если они спасутся…

А сейчас Эйми вела их по длинному коридору с куполообразным потолком. Длинному для человека — из конца в конец исполин сделал бы всего десяток шагов… или пару взмахов крыльями. Уитни видела впереди распахнутые двери, через которые лился солнечный свет. А еще дальше — длинную дорожку, идущую вдоль стены. Свобода была близка, но за пределами крепости беглецам придется нелегко: там не найти укромных уголков, где можно спрятаться от врага.

Эйми рассказала, что снаружи цитадель гигантов практически не охраняется. Они чувствуют себя здесь в полной безопасности. Однако у ворот стоят два стражника, и убить их можно только метким попаданием в лоб — но сперва нужно снять с них защитные обручи. А потом пленники должны бежать прочь не останавливаясь, пока полудемоны не спохватились и не бросились вдогонку. По правде сказать, затея представлялась Мире фантастической.

Они подошли к выходу во двор. Теперь следовало перейти защищенный высокой оградой мост длиной четыреста футов, подняться по гигантской лестнице, ведущей в туннель, и достичь задних ворот. Оттуда они попытаются выбраться на волю.

Уитни держала свой ХМ-29 наперевес, бедром ощущая приятный холодок девятимиллиметрового «тауруса». Она была готова к схватке не хуже, чем в первый день появления на Антарктосе. Ли вооружился несколькими гранатами, двумя полуавтоматическими пистолетами, но его главным козырем в смертельной игре оставался АК-47. Родители Уитни решили, что не станут брать оружие, опасаясь, что в перестрелке от них будет мало толку.

— Я надеюсь на помощь Создателя, — сказала Эйми. — Иначе зачем Он вновь собрал вместе нашу семью?

Мире хотелось думать, что ее мать права. Но разве Бог не позволил стольким людям умереть? Она выбросила эту неприятную мысль из головы, потому что ее внимание привлекло странное бормотание, словно кто-то монотонно повторял одно и то же. Она осторожно вытянула шею. Внизу стояли четверо исполинов в свободных одеяниях и масках. Они собрались вокруг кольца с двумя пересекающимися буквами V, выжженного на каменных плитах двора. В центре символа виднелось отверстие, края которого были испачканы чем-то темно-коричневым.

Уитни завороженно смотрела, как гиганты кинжалами полоснули себя по левым запястьям. Убрав клинки в ножны, они вытянули рассеченные руки — и их кровь потекла в черную дыру.

Мирабель отступила назад и повернулась к матери.

— Что они делают?

— Удобряют… континент, — ответила Эйми. — Земля пропитана их кровью и исцеляется с такой же скоростью, как исполины. Перед вами источник быстрого роста растений, благодаря этому ожили и древние существа, населявшие Антарктиду до оледенения.

И хотя объяснение было совершенно неправдоподобным, Уитни поверила матери. Возможно, теория криптобиоза, предложенная Мерриллом, и лежала в основе пробуждения жизни на материке, но невероятное плодородие почвы и возрождение вымерших животных казались сверхъестественными.

— А монотонное пение?

— Они беседуют с предками, — шепнула Эйми, и на ее лице появился страх. — Демоны часто посещают это место и приносят больше зла, чем худшие из исполинов.

— Они здесь? — изумилась Уитни. — Но где же?

— Их можно увидеть только в том случае, если они сами того захотят.

— А они могут заметить нас?

— Не думаю, — тихо произнесла Эйми, — Они ведут очень напряженную беседу. Если мы не будем шуметь, с нами ничего не случится.

Меррилл нахмурился и посмотрел на Уитни.

— А почему ты вообще беспокоишься? — спросил он. — Я считал, ты не веришь в существование демонов!

— Я признаю, что есть вещи, недоступные моему пониманию. В Библии есть ряд правдивых высказываний. Хотя из этого не следует, что все написанное в ней является истиной, — возразила ему дочь. — Давайте же уйдем отсюда.

Низко пригнувшись, она первой взошла на мост, стараясь держаться в тени ограды. Беглецы благополучно добрались до его противоположного конца, и Уитни остановилась, поджидая остальных.

Вдруг послышалась чья-то тяжелая поступь. По ступеням спускался гигант с огромным топором, который мог рассечь человека надвое только благодаря своему весу. Уитни отступила на шаг, прижалась к стене и бросила выразительный взгляд на своих спутников. Еще момент — и они погибнут.

Прежде чем она успела что-либо сообразить, Эйми решительно направилась к лестнице. Уитни открыла рот, но рука Меррилла коснулась ее губ. Очевидно, доктор всецело доверял своей жене. Она знает, что делать.

Даже если это полнейшее безумие.


Глава 67


Феррел переживала, видя, как Райт молча мучается от боли. Спускаясь по склону, они взяли изнурительный темп, который не собирались снижать, пока не окажутся подальше от крепости исполинов. Сломанные ребра тут же дали о себе знать.

Кэт прислонилась к дереву, делая вид, что утомилась.

— Нам нужно отдохнуть, — заявила она.

Райт остановился, стараясь успокоить дыхание. Его лицо покрылось потом, глаза устало смотрели на Феррел. И все же он нашел в себе силы усмехнуться.

— Ловко придумано.

— Позволь мне хотя бы нести твое оружие, — сказала Феррел.

ХМ-29 тянул на четырнадцать фунтов, рюкзак Райта — на все тридцать. Кэтрин хотела немного облегчить его положение.

Он кивнул и протянул ей винтовку, которую Феррел быстро привела в боевую готовность, закинув свою через плечо.

— Как только возникнет малейшая опасность… — произнес Райт.

— Конечно. — Она улыбнулась ему и вдруг спохватилась: — А где Везувий?

Пес исчез. Райт наклонился и указал на землю.

— Смотри.

Они пошли по цепочке следов. Им не могло прийти в голову отправиться дальше без полноправного члена их маленькой команды.

Везувия нашли десять минут спустя. Он лежал на холме, с которого хорошо просматривалась крепость, и тихонько повизгивал. Райт и Феррел устроились рядом. Пес бросил на них взгляд и опять повернул голову к мощным серым стенам.

— Что ты там увидел? — спросила Кэтрин, заливаясь краской и чувствуя себя персонажем сериала о Лесси.

Впрочем, Везувий всегда действовал разумно. Что-то привлекло его к этому месту.

Феррел выругала себя за потерю снайперской винтовки. Оптический прицел сейчас очень бы пригодился. Тут она вспомнила про мини-бинокль, поднесла его к глазам — и сразу поняла, что заинтересовало пса.

По мосту, пересекавшему открытый двор, шли Уитни и Меррилл вместе с двумя незнакомыми людьми. Все они низко пригнулись, чтобы их не заметили. Внизу четверо великанов исполняли странный хоровод, приплясывая и взмахивая руками в едином ритме. Феррел сфокусировалась на их лицах. Исполины раскачивались с закрытыми глазами. Она молча протянула бинокль Райту.

— На мосту Меррилл и Уитни.

Как только она произнесла эти имена, Везувий громко заскулил.

— Тихо, — строго сказала Феррел, ткнув пса в бок.

Он смолк, но продолжал отчаянно колотить хвостом.

— Мне кажется, я знаю, куда они направляются, — покрутив окуляры, произнес Райт. — Однако им потребуется помощь.

Он вернул бинокль жене, и она тоже нашла большие ворота неподалеку от моста. Их охраняли два стражника. Горстке людей, из которых двое безоружных, с ними не сладить.

Кэт тронула Райта за рукав.

— Нужно торопиться.

Предстояло сражение, в котором было очень мало шансов на победу. Воодушевленный Везувий повел маленький отряд в наступление.


Глава 68


Меррилл жестом показал дочери, что надо молчать, и отнял ладонь от ее губ. Они присели на корточки, прячась в глубокой тени. За углом в нескольких футах от них шла непринужденная беседа.

— Учитель, — почтительно сказал исполин.

— Азаг, — приветствовала его Эйми.

Доктор с трудом подавил желание посмотреть на это существо. Азаг был мелким, но крайне жестоким божеством, которого часто изображали с обоюдоострым топором.

— Не слишком ли рано для прогулки, учитель?

— Энки позвал меня на совет сегодня вечером, и я решила немного пройтись.

— Очень хорошо, — вежливо прорычал Азаг. — Да пребудет мир с нашими отцами.

— Да будет так.

Через мгновение легкая рука Эйми легла на плечо Меррилла.

— Я всегда с отвращением произносила эти слова.

— А у Азага есть топор? — не сдержав любопытства, спросил Меррилл.

— И довольно большой, — вместо матери ответила Уитни, видевшая орудие гиганта. — Но как он умудрился не заметить нас?

— Я встала с противоположной стороны, — пояснила Эйми. — Они всегда смотрят на меня, когда мы разговариваем. И хотя я ничего не могу им сделать, они все равно меня опасаются.

Для Меррилла причина оставалась очевидной — именно человеческая раса позаботилась о том, чтобы большая часть исполинов исчезла с лица земли. У них были все основания не верить людям, в особенности тем, кто знает, что Великий потоп затем и разразился, чтобы избавить человечество от полудемонов. Спаслись лишь самые удачливые из них, должно быть, их судно значительно превосходило размерами библейский ковчег. Тут доктору пришла в голову новая мысль. Исполины могут утонуть! Враг не так уж неуязвим!

Прежде чем увлекшийся Меррилл успел поделиться своим открытием, к нему наклонился Ли.

— Может быть, нам стоит двинуться дальше? — волнуясь, спросил китаец.

Действительно, промедление грозило гибелью. Эйми повела своих спутников вниз по лестнице — с тем же успехом они могли спускаться по крутому склону горы. Однако они довольно быстро добрались до ее подножия. Оставалось пересечь открытую площадку шириной в десять футов, отделявшую лестницу от темного туннеля, который вел к выходу из крепости. Придется оказаться на виду у четверых исполинов, исполнявших ритуал во дворе.

Однако Эйми даже не замедлила шага.

— Что ты делаешь? — прошептал Меррилл.

— Сейчас они не воспринимают нашу реальность. Когда исполины говорят со своими отцами, они способны видеть только мир духов.

Это утверждение показалось доктору абсолютно фантастическим, но он не стал возражать. Похоже, обучая исполинов, умница Эйми постаралась узнать о них самих как можно больше. И до сих пор не совершила ни одной ошибки.

Вслед за ней Меррилл перебежал дворик и нырнул в темноту. Уитни и Ли не отставали. Они спешили изо всех сил, но по мере приближения к выходу сбавили темп. В освещенном проеме маячили колоннообразные ноги охранников…


Глава 69


После бега Уитни никак не могла отдышаться, но вовсе не из-за физической усталости. Она долго занималась спортом, прошла пешком немалую часть Антарктоса. Однако сейчас каждая клеточка ее тела вибрировала от напряжения. Ноги подкашивались. Винтовка внезапно стала невыносимо тяжелой… От лютого страха сжималось горло.

Она понимала, что ее родители и Ли, чей дух был сломлен тяжелыми испытаниями, полагаются на нее и ждут ее указаний. Мирабель попыталась взять себя в руки. Она должна придумать план. От его разумности зависело их спасение.

— Мы с Уитни возьмем на себя стражников, — вдруг заговорил Ли, и она обрадовалась, что китаец не окончательно утратил инициативу. Его голос звучал не слишком уверенно, но все же он замещал своего отца на командной должности и прошел неплохую подготовку. — Безоружные пусть остаются в туннеле. — Он передернул затвор АК-47 и посмотрел на Уитни, ища у нее поддержки. — Я буду целиться в металлические кольца на их голове. Если мне удастся их сорвать, стреляй сюда. — Ли постучал себе по лбу.

Уитни сомневалась, что эта тактика сработает, но ничего лучшего предложить не сумела.

— Я выпущу несколько разрывных пуль, чтобы сбить их с толку.

Он одобрительно кивнул.

— Атакуй быстро и беспощадно.

Они решительно направились к выходу из туннеля, но тут на плечи Мирабель легли руки отца. Он развернул ее лицом к себе, глядя на дочь со слезами на глазах.

— Будь осторожна, — сказал Меррилл.

— Я люблю вас, ребята, — И она обняла их обоих.

— А мы тебя, — дрогнувшим голосом произнесла Эйми, — Да поможет тебе Бог.

Уитни последовала за Ли, стараясь не высовываться из тени, и вскоре они подобрались совсем близко к стражникам. Тело одного из них покрывала сложная татуировка. Второй украсил себя пирсингом — у него были проколоты брови, губы, щеки и уши. Вместо шлема он нацепил на голову череп динозавра. У обоих на поясах висели длинные мечи в ножнах, а блестящие доспехи напомнили Уитни снаряжение римских солдат и викингов. Щиты исполинам совершенно не требовались.

Она прицелилась в ноги, рассчитывая, что поднявшаяся пыль помешает чудищам заметить людей. Ну а если она сумеет в них попасть, тем лучше. Уитни положила палец на спусковой крючок.

Но тут земля содрогнулась от серии далеких взрывов — и это всех застало врасплох. Стражи обменялись несколькими словами на неизвестном Уитни языке. Затем тот, что нахлобучил на себя череп ящера, зашагал в ту сторону, откуда доносился грохот.

Ли и Уитни переглянулись. Сейчас самое время нанести удар.

Уитни сделала три выстрела подряд. Первые две пули ударили в каменистую землю. В воздух взметнулись клубы пыли. Третья попала в ногу гиганта. Тот взвыл от боли и наслаждения. Уитни боялась, что на шум сбегутся другие охранники, но, очевидно, основные их силы были брошены на более важный объект.

Пока она переключалась с разрывных пуль на обычные, Ли выпустил обойму в голову гиганта. Исполин снова заревел, когда пули, словно злые пчелы, стали жалить его лицо, рассекая плоть. Но на поврежденных местах тут же начиналась быстрая регенерация.

Две пули отскочили от металлической ленты, слегка сдвинув ее вверх. Ли продолжал стрелять, приближаясь к противнику. Уитни подняла ствол и ждала подходящего момента. Но татуированный страж расправил крылья и взлетел. Вихрь сбил Зау с ног, и китаец с криком выронил АК-47. Очевидно, он не видел гигантов в их истинном обличье, доставшемся им от демонов.

Исполин снижался кругами, словно коршун. Он приземлился рядом с Ли, так что задрожали камни крепости, наклонился и схватил маленького человека.

— Стреляй в него! — закричал Зау, однако Уитни не была уверена в своей меткости — к тому же у ХМ-29 была слишком сильная отдача.

Она бросила его и вытащила пистолет. Первый раз она промахнулась, зато остальные шесть пуль попали в обруч под острым углом и отскочили. Она тщательно прицелилась и снова нажала на курок. На этот раз ей сопутствовала удача. Полетели искры, и металлическое кольцо с громким стуком покатилось по камням.

Исполин удивленно посмотрел на упавший амулет, потом на Уитни, которая опять навела на него свой девятимиллиметровый «таурус», и отреагировал с невероятной быстротой. Он прикрыл голову рукой, и пуля попала в мясистую ладонь, которая тут же начала заживать. Гигант отшвырнул Ли и с ревом бросился на Миру, обнажив двойной ряд зубов.

Она успела трижды выстрелить — и в обойме закончились патроны. Через мгновение Уитни отлетела к стене, словно в нее ударил таран. Каким-то чудом ее ребра уцелели. Судорожно хватая воздух раскрытым ртом и чувствуя себя загнанной в угол, как мышь, она подобрала свой ХМ-29, но вскинуть не смогла — голова резко закружилась, пальцы разжались. Чудовище выло в двух шагах от нее.

Уитни зажмурилась, приготовившись к болезненной, но быстрой смерти. Затем раздался единственный выстрел, и вой моментально стих. Она открыла глаза.

Гигант пошатнулся, из дыры величиной с кулак, зиявшей посередине его лба, брызнула кровь. Стреляли сзади. Но кто? Ли лежал неподвижно. У Меррилла и Эйми не было оружия. И тут она услышала лай, а потом кто-то закричал:

— Шевели задницей, Уитни! Он сейчас упадет.

Райт!

Тень гиганта упала на Мирабель, и его тело рухнуло вперед. Она едва успела скользнуть в сторону. Везувий, Райт и Феррел ворвались в крепость через задние ворота. Кэт оценивающе осмотрела пробитый пулей затылок исполина.

— Как ты узнала, куда нужно целиться? — спросила Уитни.

— Ты сбила с его башки обруч. Кстати, отличный выстрел. Разве ты поступила бы так без серьезной причины? Поэтому я решила палить в голову.

Уитни улыбнулась. Умение этой женщины убивать обернулось для них благословением.

— Я бы разобралась с ним еще раньше, но это, — Феррел небрежно кивнула на ХМ-29, — не самое подходящее оружие для стрельбы с дальнего расстояния.

Они окружили бездыханное тело Ли. Райт нащупал пульс.

— Он жив.

Мирабель положила винтовку и заявила:

— Я его понесу.

Она не бросит здесь этого мальчика, который сумел победить свой страх и так отчаянно сражался! Уитни наклонилась, подняла миниатюрного китайца и взвалила его на плечо. И хотя он был на голову ниже ее и фунтов на пятнадцать легче, ей пришлось изрядно напрячься. Ни Райт, весь перебинтованный, ни Феррел, тащившая снаряжение, не могли ей помочь. Но навстречу уже спешили ее родители…

Отряд покинул крепость через ворота и поспешно двинулся вдоль стены вниз, к реке. Никто не пытался его остановить. Взрывы все еще гремели вдалеке, и до тех пор, пока эта канонада не прекратится, исполины не начнут разыскивать пропавших.

— Как вы думаете, кто нанес удар? — спросил Меррилл. — Может, военные что-то узнали?

Райт покачал головой.

— Нет, это не ракеты и не снаряды. Что-то другое.

— Похоже на бомбы с часовым механизмом, — заметила Феррел.

Действительно, каждые пятнадцать секунд раздавался новый взрыв. Райт рассмеялся.

— Будь я проклят, если это не Круз!

Они углубились в лес и вскоре вышли на берег реки, которая несла куски дерева и обломки корабельных досок. До брода было еще далеко. Неожиданно раздался знакомый голос с легким акцентом.

— Эй, гринго, вас подвезти?

Радостные улыбки озарили лица путешественников. Их товарищи живы! Виктор вел по течению лодку — по виду гребную шлюпку, которая не уступала вместимостью хорошей яхте. Через минуту она причалила к песчаной отмели. Двадцатипятифутовый корпус выглядел очень надежным. Аль-Азиз сбросил вниз толстые веревки, помахал рукой и крикнул:

— Быстрее, друзья. Нельзя терять время!

Сначала привязали Ли, осторожно подняли его и положили на дно. Эйми и Меррилл забрались сами и втащили на борт обмотанного тонким канатом Везувия, который продолжал из вежливости вилять хвостом.

— Ты следующая, — сказал Райт Мире.

Она моментально вскарабкалась наверх, повернулась, чтобы помочь капитану и Феррел, но боковым зрением уловила какое-то движение над головой. Над ними, закрывая собой солнце, реяло огромное существо, напоминавшее птеродактиля с широко распростертыми крыльями. И вдруг гигантская птица устремилась к ним.

— Смотрите! — закричала Уитни, показывая в небо.

— Стреляй по крыльям! — скомандовала Феррел.

Загремели залпы. Нападавший сумел увернуться от первых пуль, но Райт и Феррел знали свое дело — через мгновение перепонки были разорваны в клочья, и исполин рухнул в реку, подняв огромный фонтан брызг. Мощная волна подняла лодку и потащила ее вперед.

Райт и Феррел остались на берегу. Круз попытался развернуть судно, но капитан махнул ему рукой.

— Мы догоним вас ниже по течению! Уплывайте! — Латиноамериканец понял и вырулил на стремнину.

Колосс с ревом поднялся из воды, точно Левиафан, и бросился к Феррел и Райту, которые снова открыли огонь. Уитни узнала исполина — это был Энки. Искры отлетали от металлического обруча на его голове — пули явно достигали цели. Но через несколько мгновений сражавшиеся скрылись за излучиной реки. Уитни уже ничего не могла различить за стволами деревьев. Еще некоторое время вода доносила звуки пальбы, потом наступила тишина. Люди в лодке молча ждали, что будет дальше.

А потом они увидели, как Энки поднимается в небо и летит в сторону крепости. В руках он держал два тела.

— Проклятье! — прорычал Круз с искаженным от горя лицом.

Уитни, кусая губы, поняла, как сильно ей будет не хватать их обоих…

— Пора уносить ноги, — сказал Аль-Азиз.

— Но как? — спросил Меррилл. — Наша скорость зависит от течения.

— Мы можем заставить реку бежать быстрее, — заявил Круз, показывая зажатый в руке детонатор. — Советую держаться покрепче.

Раздался громкий крик Ли — он показывал на небо. Из крепости возвращался Энки с двумя другими исполинами. Они неуклонно приближались, словно бомбардировщики, пикирующие на цель.

Все перешли в центральную часть лодки.

— Ну давай! — крикнул доктор и крепко обнял Эйми и Уитни.

Круз нажал на детонатор. Издалека донесся мощный взрыв, и тут же они услышали гул, точно стонала сама земля.

Вода стала быстро прибывать.


Глава 70


По реке шла высокая волна, и Энки заколебался. Он либо решил, что она потопит судно, а такой исход нельзя было исключить — уж очень грозно ревел поток, — либо сам опасался наводнения. «Если вспомнить историю Мирового потопа, в этом нет ничего удивительного», — подумал Меррилл. Чудовища не зря боялись воды.

Однако в последний момент предводитель полудемонов передумал, и вся троица ринулась в погоню. Лодка двигалась не слишком быстро, а пенистый гребень был еще довольно далеко. Три тени пронеслись над головами людей и пропали из виду. Скорее всего, исполины ждут их впереди.

— У кого-нибудь есть оружие? — спросил Круз.

Все дружно покачали головами. Райт и Феррел погибли. Ли и Мирабель оставили свое оружие на месте схватки. Круз тоже.

— У меня есть это. — Ли показал на гранаты, висевшие у него на поясе.

Круз улыбнулся.

— Ну, тогда все не так уж плохо. Мы можем напоследок швырнуть их в эти уродливые морды.

— Подождите, — сказал Меррилл. — Вы слышите?

Из леса донеслись странные звуки, словно кто-то царапал дерево.

— Ложитесь на дно и молчите, — велел доктор.

Через минуту он осторожно выглянул из-за борта. Трое исполинов спокойно стояли в реке и ждали, когда вода принесет к ним добычу. Они хотели удостовериться, что никто не успел выпрыгнуть за борт. Меррилл взмолился, чтобы рев воды заглушил клекот, доносившийся из леса.

Энки расположился в центре, его крылья шевелились за спиной, словно он был готов в любой момент взлететь в небо. Металлический амулет исчез с его головы — вероятно, Райт и Феррел сумели его сбить.

Доктор узнал и двух его помощников. Слева Тор сжимал в руках свой могучий молот Мьёльнир, готовый разнести лодку на куски. С другой стороны от вождя встал Анубис. Он держал косу, как и положено властелину подземного мира. Эти трое олицетворяли древнюю силу земли, казалось, победить их невозможно.

Меррилл усмехнулся, когда кустарник по берегам реки задрожал. Сейчас сюда явится хищник столь же почтенного возраста. Воздух наполнился воплями, перекрывшими даже грохот громадного водяного вала, который обогнул излучину и устремился к корме лодки. В этот момент более двадцати криолофозавров выскочили с двух сторон на берег и набросились на исполинов.

Нападение оказалось для них неожиданным, но гиганты мешкали недолго и, пока затягивались их первые раны, сами перешли в наступление. Тор двинул динозавра молотом по загривку, и во все стороны полетели искры. Тот содрогнулся, и его огромное тело, дымясь, рухнуло в воду. Анубис взмахнул косой, одним ударом обезглавив сразу двух криолофозавров. Энки взревел, выхватил меч и вонзил его в сердце ближайшего врага.

Перевес уже склонялся в сторону исполинов, но затрещали деревья, из леса показался огромный ящер ростом в тридцать футов и вошел в реку. Сверкнули зубы, челюсти чудовища сомкнулись на шее Анубиса. Раздался отвратительный треск. Обезглавленное тело рухнуло в воду.

Гибель бессмертного соплеменника привела гигантов в замешательство. Тор опустил свой молот, и тут же трое криолофозавров прыгнули ему на грудь, сбив с ног. Лодка уже поравнялась с местом сражения, и у Меррилла почти не осталось надежды, что они сумеют проскочить между почуявшими кровь динозаврами и впавшими в ярость исполинами.

Однако Энки заметил гребень волны, догоняющий шлюпку, и взмыл в небо. В следующее мгновение судно вздрогнуло, рванулось вперед и промчалось над Тором и динозаврами, которых захлестнуло с головой. Меррилл потерял из виду властителя Антарктоса, но они мчались на такой скорости, что у него появилась надежда уйти от преследования.

Люди молчали. Им ничего не оставалось, как цепляться друг за друга. Меррилл заглянул в глаза жены и дочери. Неужели они спасены?


Глава 71


Никто из них не мог бы с точностью сказать, сколько прошло времени, но расстояние они преодолели огромное. Когда Уитни увидела знакомую надувную лодку на берегу большого озера, она поняла, что они плыли с колоссальной скоростью. Здесь, в устье, река замедлила свой бег, и слабое течение влекло новый ковчег в другое русло. Теперь их путь лежал к побережью океана.

Уитни встала и потянулась. Рядом тут же оказался Везувий, которому хотелось внимания. Она погладила его по голове, и он с довольным видом двинулся туда, где сидели Аль-Азиз, Ли и ее родители. Круз стоял у руля. Команда США покидала континент с тем же количеством людей, но в другом составе… Райт, Феррел и Якобсон навеки остались в Антарктиде.

Мирабель глядела в светлую холодную воду, вспоминая погибших, — они принесли себя в жертву, чтобы остальные могли спастись. Райт и Феррел разделили общую судьбу — и Уитни это показалось правильным. Она чувствовала, что другого конца они бы не приняли. А Якобсон, ее ангел-хранитель, первым пал жертвой исполинов. Его ей не хватало больше всего.

Она потеряла нескольких друзей, но столько обрела! Кто бы мог подумать, что здесь она встретит маму. Эйми положила голову на плечо Меррилла, и Уитни не могла сдержать счастливую улыбку. Какие они разные внешне, и как много их объединяет. Например, она, Мира.

Уитни провела ладонью по своим пушистым светлым волосам и поднесла ее к глазам. Ее кожа от природы была кофейного цвета. После всего, что им пришлось перенести, они вновь обрели друг друга. На мгновение она позволила себе подумать, что вера ее отца не лишена оснований. Но это настроение мгновенно улетучилось, когда Круз громко сказал:

— Мы не одни.

Подрывник смотрел в небо. К ним спускалась огромная фигура Энки. Он был один и без оружия. Может быть, исполин рухнет на них как бомба и попросту разобьет их лодку? Когда он сложил крылья и начал пикировать, Уитни в этом уже не сомневалась.

Энки летел вниз, точно снаряд. Все закричали и попадали на дно лодки. Тень закрыла солнце, мощный порыв ветра крутанул ладью — гигант раскрыл крылья, пролетел всего в нескольких футах над их головами и взмыл в небо.

Путешественники с удивлением обнаружили, что все еще живы.

— Он играет с нами, — сказал Аль-Азиз и закашлялся.

Затем Ли, схватившись за горло, упал как подкошенный. Опустилась на колени Эйми…

Над ними повис пурпурный туман. Лишь Уитни и Меррилл, знавшие, что это такое, задержали дыхание и закрыли нос и рот рукавами. Несмотря на эту предосторожность, Мирабель ощутила, что пыль начинает на нее действовать. Через минуту она лишится чувств, и Энки сделает с ними все, что захочет.

Она искала выход, но не находила. Ее взгляд по очереди натыкался на тела потерявших сознание спутников. Вот! Они с отцом одновременно потянулись к гранатам Ли. Меррилл посмотрел Уитни в глаза.

— Ты не можешь, — сказал он, взяв ее за руку.

Уитни подняла голову. Энки вновь начал снижаться.

— Я не хочу, чтобы мама тебя потеряла, — сказала она. — Ведь вы только что нашли друг друга.

— Я твой отец, Мира. Это мое дело.

Уитни показала на лежащую Эйми.

— Она нуждается в тебе больше, чем во мне, папа. Неужели ты не видишь дара, который получил после стольких лет?

Но решимость Меррилла лишь окрепла.

— Нет, ты не можешь. Ты еще не готова.

Уитни поняла. Отец тревожился о ее бессмертной душе. Она улыбнулась.

— Если Бог существует, если Он столь милосерден, как ты думаешь, тогда для меня еще остается надежда.

Глаза Меррилла стали влажными.

Уитни поцеловала его в лоб.

— Отпусти меня.

— Нет. — Пальцы Меррилла сжались так крепко, что Уитни пришлось вырвать руку.

Слезы брызнули из его глаз. Он в последний раз видел свою дочь. Оба это понимали. Меррилл на глазах слабел, сказывалось действие пурпурной пыли.

«Тем лучше», — подумала Уитни. Она не хотела, чтобы он увидел, как все закончится.

Энки вновь несся ей навстречу. Она схватила две гранаты, перебежала на корму и, дернув чеку, швырнула одну в сторону исполина. Недолет! Фонтан воды ударил вверх и рассыпался брызгами, не причинив гиганту ни малейшего вреда.

Теперь, когда она не прикрывала лицо рукавом рубашки, наркотик действовал стремительно. Мышцы Уитни стали непослушными, в мозгу проплывали странные образы. Она заставила себя сконцентрироваться, но в этот момент ее подхватили две могучие руки. Ветер разметал ее волосы и засвистел в ушах. И все же она помнила, что нужно сделать.

— Неужели ты думаешь, что от нас можно сбежать, дочь Ноя? И что ваше жалкое оружие для меня опасно?

— А кто сказал, что я метила именно в тебя?

Энки зарычал от злости.

— Бог попросил передать тебе послание, — засмеялась Уитни.

Черные крылья развернулись, и исполин, словно громадный нетопырь, завис в пятидесяти футах над водой. Желтые глаза вперились в Уитни.

— И в чем оно состоит?

Уитни постучала пальцем по железной пластине на его груди.

— Я положила его сюда.

Энки открыл рот, чтобы съязвить, но почувствовал, что под доспехом перекатывается что-то твердое.

— Что ты сделала?

— Тебе следовало бы надеть шлем, — пробормотала она заплетающимся языком.

В первый раз она увидела на лице исполина выражение ужаса. Сейчас это бездушное мерзкое существо превратится в прах. Энки разжал руки и поднес их к голове, а потом стал судорожно срывать доспехи, однако они не поддавались.

Мира летела вниз, чувствуя, как желудок сжался и все тело холодеет то ли от наркотика, то ли от пронзительного ветра. Через долю секунды сверху ударила волна жара, ускорившая падение. Потом ее окутала ледяная пелена. Угасающее сознание с трудом складывало кусочки головоломки в подобие чего-то целого. Она упала в озеро? Но не было ни жжения в легких, ни шума в ушах. Она медленно погружалась в пропасть. Какое мягкое дно — именно такой была ее последняя мысль.

Перед глазами Меррилла клубился туман, но он все-таки успел увидеть последние мгновения жизни своей дочери. На его глазах Энки подхватил ее и взвился в воздух. «Что он собирается сделать? — подумал Меррилл. — Может, хочет съесть ее живьем?» А потом… Мирабель упала в воду с огромной высоты. А через мгновение властителя Антарктоса разнесло на куски. Обугленный, лишенный головы труп рухнул в озеро — подобно демону, низвергнутому с небес. Меррилл подполз к борту, пытаясь разглядеть в воде тело своей девочки. Там, где она упала, озеро было гладким и блестело как зеркало.

Его дочь утонула.

У Меррилла не осталось сил даже для рыданий. Он повалился на палубу рядом с остальными. Лодка медленно дрейфовала по течению, которое несло ее к океану.


Глава 72


Путь к побережью занял две недели.

Они питались остатками концентратов, которые приберег на крайний случай запасливый Круз. К счастью, от жажды страдать не пришлось — вода в реке была гораздо чище и вкуснее, чем в системах коммунального водоснабжения. Они ни разу не видели криолофозавров, да и в небе не появлялись летающие чудовища. Похоже, опасность миновала.

Но эйфории по этому поводу никто не испытывал. Напротив, теперь, когда вокруг стало относительно спокойно, на путешественников навалилась хандра. Ли потерял отца и двести человек. Аль-Азиз лишился религии и смысла жизни. Круз — друзей. Но самая тяжелая утрата постигла Кларков — их единственная дочь погибла.

Меррилл или плакал дни напролет, отказываясь от пищи и воды, или сутками спал. Эйми, которую закалили жестокие испытания, переживала глубокую скорбь. Но надо было жить дальше, и она обратила всю свою нежность на Меррилла. За это он не переставал благодарить ее.

Когда доктор бежал от тоски в Антарктиду, у него не возникало сомнений, что придет день — и он снова увидит дочь, что они расстались ненадолго. Но теперь их ждет вечная разлука. Мира умерла.

Однажды ясной звездной ночью Меррилл рассказал о своей боли Эйми. Вокруг царила тишина, поэтому его слышали все.

Она ничего не ответила.

Да и кто мог сказать ему хоть слово?

Меррилл сидел на деревянной палубе с Везувием, положившим голову ему на колени, смотрел на мерцающие созвездия и вспоминал последние слова Уитни: «Для меня еще остается надежда». Его плечи затряслись от рыданий. И вдруг он ощутил в безмолвной тьме теплые, ободряющие прикосновения множества рук. Он был не один в своем горе, его друзья старались поддержать его. «Как странно, — думал Меррилл. — Горстка людей разных убеждений и национальностей объединилась перед лицом величайшего врага человечества». Возможно, у них действительно есть надежда.

Слезы его высохли, и он уснул. Его спутники тоже погрузились в глубокий сон. Река, тихо баюкая, несла их все дальше, до моря оставалось несколько миль. Никто не проснулся, когда спустя некоторое время лодка заплясала на соленых волнах — река встретилась с океаном…

От звука глухого удара Меррилл подскочил и принялся озираться по сторонам. В предрассветных сумерках он заметил огромную тень, закрывавшую часть неба. Остальные начали просыпаться, вглядываясь в темноту.

— Звезды погасли, — прошептал Ли.

Доктор почувствовал, как Эйми сжала его ладонь.

— Что это, Меррилл?

Спросонья ему сперва показалось, что вернулись исполины, чтобы покончить с ними. Однако страхам Меррилла не суждено было оправдаться. Слишком уж массивным выглядело темное пятно, к тому же отчетливо слышались плеск волн и постукивание деревянного борта обо что-то металлическое. Чтобы развеять всеобщую тревогу, Круз зажег фонарик.

Рядом вздымалась глыба серой стали. Круз поводил лучом из стороны в сторону и высветил самые лучшие слова из всех, что Мерриллу довелось прочесть в последние месяцы: «США Пребл».

Круз рассмеялся.

— Эсминец поддержки. Да благословит Бог военно-морские силы.

Круз открыл свой опустевший рюкзак и вытащил ракетницу, которую берег именно для такого случая. Подняв ее вверх, он нажал на курок. На эсминце вспыхнуло несколько прожекторов, и вскоре лодку залил свет.

— Эй, на палубе! — закричал матрос сверху. Однако его дружелюбный голос лишь маскировал угрожающие намерения. Меррилл чувствовал, что на них направлено оружие. — Имена и звания.

— Первый лейтенант Виктор Круз, морская пехота Соединенных Штатов.

— А остальные?

— Двое гражданских лиц, доктор Меррилл Кларк и доктор Эйми Кларк. — Круз повернулся к Аль-Азизу и Ли. — А вы можете представиться сами.

Ли выступил вперед.

— Капитан Зау Ли из народной армии Китая. Ваша команда меня спасла.

Аль-Азиз прикрыл глаза от слепящего света прожектора.

— А я Ахмед аль-Азиз, в прошлом солдат Армии Арабского Альянса. Я прошу политического убежища в США. Меня также спасли ваши люди.

— Со всем уважением, — продолжал Круз, — заявляю: мы рисковали своими задницами ради Соединенных Штатов, а в последние несколько дней ничего не ели. Поднимите нас на борт, пока я не взобрался вверх по якорной цепи.

Сверху послышался смех.

— Сейчас мы вас поднимем, лейтенант. Кстати, наши поздравления. Лишь ваша команда активировала маяк, от остальных нет никаких вестей. Хорошая работа.

Меррилл не смог сдержать улыбку. Среди всего этого хаоса Райт и Феррел успели завершить миссию. Еще одно проявление их верности и умения жертвовать собой. Меррилл надеялся, что армии всего мира будут чтить память этих замечательных солдат. А скольким еще придется отдать свои жизни… Во имя победы над Антарктосом люди Земли должны забыть прежние распри, иначе…

Иначе быть не может! Меррилл видел мужчин и женщин, в том числе и свою дочь, которые сражались и погибали, не думая о религиозных или политических разногласиях. Титанам бросает вызов не отдельная страна или группа государств. Войну объявляет человечество.


Глава 73


Жизнь на борту эсминца совсем не походила на приключения, которые довелось пережить героям из команды США. Здесь все подчинялось строгому распорядку. Завтрак. Обед. Ужин. Свободное время. Сон. Вечерами они засиживались в кают-компании, не в силах расстаться друг с другом. Меррилл первое время был обеспокоен тем, как примут его соотечественники Аль-Азиза и Ли, но к ним относились с подчеркнутым уважением. Об этом позаботился Круз, считавший их полноправными членами своего отряда.

Уцелевших участников антарктической гонки трижды индивидуально допрашивали. Всякий раз вопросы формулировались по-новому и следовали в другом порядке. Меррилл понимал, что отчет об экспедиции внушает военным, мягко говоря, некоторое недоверие, и боялся, что все это будет продолжаться бесконечно.

В дверь каюты постучали, и доктор решил, что наступило время четвертого раунда. Пришлось подниматься. Везувий соскочил с койки Меррилла и перебрался к Эйми, с которой успел подружиться. Меррилл поцеловал жену в щеку.

— Я скоро вернусь.

Эйми улыбнулась.

— Я тебя люблю.

— И я тебя.

Десять минут спустя Меррилл сидел на складном стуле в кабинете с голыми стенами и совершенно нейтральной атмосферой. Здесь отсутствовал даже намек на запах. Напротив устроился Коул Горски, который допрашивал его первые два раза. Меррилл знал, что он анализирует не только их рассказы, но и психическое состояние. Бывают же случаи коллективного сумасшествия.

Горски казался глубоко озадаченным. И было от чего. Истории, рассказанные всеми членами команды, не имели расхождений — но в них шла речь о крылатых гигантах, полудемонах из Библии, не говоря уже об оживших динозаврах, кругах на полях, мировом заговоре и массовом уничтожении людей. Этих чертовых авантюристов следовало признать безумными, и вместе с тем Горски не сомневался, что все допрошенные совершенно нормальны. Парадокс! Но на всякий случай он усаживался так, чтобы между ним и его очередным визави стоял металлический стол.

— Итак, доктор Кларк…

— Вам удалось найти какие-то отклонения от нормы в моем поведении? — не удержался от иронии Меррилл. Коул уже начал действовать ему на нервы.

Горски почесал в затылке.

— Ничего похожего. Более того, вы совершенно здоровы. Наша встреча вызвана другими причинами.

— Так в чем же дело? — нахмурился Меррилл.

— Дело в том, что я… беседовал с вами и другими… спасшимися членами команды. И пришел к выводу, что ваш рассказ, каким бы он ни казался невероятным, тем не менее совершенно правдив.

Брови Меррилла поползли вверх.

— Ах вот оно как.

— На самом деле у меня возник вопрос… в детстве я ходил в церковь. И если исполины действительно существуют, можем ли мы их победить — учитывая все, что нам известно о них из Библии? Есть ли у нас шанс?

— Всегда есть надежда, — повторил Меррилл последние слова Уитни.

— Да, полагаю, вы правы. — Горски встал. — Мы получили приказ вернуться в Техас. Президент и объединенный комитет начальников штабов хотят лично поговорить с вами.

— О чем?

— О военной тактике. О расположении укрепленных пунктов. Об оружии исполинов. Способах уничтожения. И тому подобное.

Меррилл был ошеломлен.

— Они намерены… захватить Антарктос?

— А чего вы ждали?

— Ну, я не совсем понимаю, как… Это не…

— Как вы знаете, наши радары не работают вблизи Антарктиды.

— Антарктоса, — поправил доктор.

— Верно. И наши спутники выходят из строя, когда оказываются над континентом. Президент считает, что наиболее эффективным будет упреждающий удар.

Наверное, президент прав. Но прежде чем Меррилл успел высказать свое мнение, на корабле раздался сигнал тревоги. На миг ему показалось, что началась атака исполинов. Всякий раз, когда происходило что-то необычное, его охватывал страх. Он уже начал подумывать о синдроме навязчивых состояний. Но скоро услышал крик, объясняющий причину тревоги:

— Человек за бортом!

Вслед за психологом Меррилл выбежал на палубу. Здесь разгулялся ветер, не стихавший со вчерашнего дня. Поплотнее запахнув плащ военного образца, доктор подошел к корме, где матросы вытаскивали несчастного.

Далеко внизу, на волнах, подрагивала голубая надувная лодка.

— Мира! — выкрикнул Меррилл внезапно севшим голосом и кинулся к перилам. — Мира! Я иду!

Спасательная команда отступила в сторону. На палубе эсминца лежала его дочь. Ее лицо покрывали синяки и кровоподтеки, но глаза, блестящие, полные жизни карие глаза, смотрели на него.

— Папа…

Меррилл упал на колени и прижал ее к себе, целуя ее волосы и израненные руки.

— Дорогая моя, что с тобой сделали? Как ты?

— Нуждается во внутривенных вливаниях, и ей бы не мешало поесть, — сказал медик морской пехоты. — Но в остальном, если не считать нескольких царапин, с ней все в порядке. Через неделю она будет здорова.

— Мира, но разве такое возможно? Я видел, как ты утонула.

— Мне помогли.

Меррилл недоуменно посмотрел на дочь.

— Старые друзья, — улыбнулась Уитни.

Один из моряков ее понял.

— Сэр, мне кажется, она говорит о них, — сказал он, показывая в воду.

В холодных волнах резвилось более двадцати тюленей Уэдделла, длинные тела легко уходили вниз, а потом снова появлялись на поверхности.

— Если Бог использовал кита, почему бы Ему не прибегнуть к помощи тюленя? — задумчиво произнес подошедший Коул.

Охваченный радостью, доктор рассмеялся, но именно в этот момент он понял одну вещь. Библия не ошибается. И эта история об Ионе так же правдива, как и Откровение Иоанна Богослова. Он процитировал пришедший ему на память отрывок: «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них».

Меррилл посмотрел в глаза Коула.

— Скажите президенту, чтобы он отвел войска. Чтобы защищать нашу родину.

— Но что будет с Антарктидой… с Антарктосом? — смутился Коул.

— Скажите, что заявка на Антарктос уже подана… двенадцать тысяч лет назад. И человеку здесь не место. Пока.

Он повернулся к Уитни, и все его дурные предчувствия растаяли. Его семья вновь стала полной. О большем он и просить не мог, и это произошло благодаря грандиозному плану, который начал осуществляться много тысячелетий назад, плану, недоступному человеческому пониманию.

Раздался сигнал тревоги, и матросы стали разбегаться по своим постам, а Меррилл сделал то, что постоянно делал в последнее время: посмотрел на небо. На сей раз его страхи материализовались. Высоко, под самыми облаками, крылатые существа улетали от берегов Антарктоса, чтобы сеять в мире зло. Но Бог, Который даровал Мерриллу несказанную милость, вернув ему жену и дочь, по-прежнему был здесь, у Него оставалось еще много работы, и все происходящее вершилось по Его воле.

А не по воле человека.

И не по воле ангелов, демонов или их потомков.

— «Да будет воля Твоя»[18 - Евангелие от Матфея, 6:10.], — прошептал Меррилл.

Он с любовью посмотрел в глаза Уитни, поднял ее на руки и понес внутрь корабля. Господи, может, найдется место на земле, где его семья будет в безопасности!

Да будет воля Твоя.


notes


Примечания


1


Окаменелость.


2


Главная база антарктических экспедиций США.


3


Человек, готовящийся выжить в экстремальных условиях (атомный взрыв, террор, экологическая катастрофа).


4


Военная тюрьма в Канзасе.


5


«Местью Монтесумы» называют диарею, настигающую путешественника в тропиках или субтропиках.


6


Военная операция США против Ирака в 1991 г.


7


Персонаж из популярной рекламы овощей.


8


Баскетбольная команда «Лос-Анджелес Лейкерс».


9


Мексиканские лепешки (исп.).


10


«Козий вампир», мифическое существо, сосущее кровь из домашних животных.


11


Полуслон-полудракон, согласно местным поверьям обитающий в Центральной Африке.


12


Американская марка питьевой воды. Производится в городе Поланд (штат Мэн).


13


Или нефилимы, в Пятикнижии и некоторых неканонических еврейских и раннехристианских писаниях существа, появившиеся в результате связи сыновей Господа (в некоторых толкованиях — ангелов) и дочерей человеческих.


14


Геометрические фигуры, обычно в виде колец и кругов, появляющиеся на полях, песке, болотах, а также на снегу и на льду.


15


Книга Чисел, 13:34.


16


Губитель (Откровение Иоанна Богослова, 9:11).


17


Кардиопульмональная реанимация.


18


Евангелие от Матфея, 6:10.