Тропа волка
Джек Хиггинс


Шон Диллон #3


В течение почти полувека покоился на дне шотландского озера утерянный во время авиакатастрофы текст соглашения с подписями заинтересованных сторон, продлевающий на сто лет аренду Гонконга Великобританией. Мафиози Сицилии и США решают найти этот документ и использовать его в своих целях. В то же время по заданию спецслужб в поиски соглашения включается гениальный международный террорист Шон Диллон.


Джек Хиггинс

Тропа волка


Салли Пальмер,

с любовью


Пролог


ЧУНЦИН

Август 1944 года.


Пилот Джо Кейн, лейтенант транспортного дивизиона Королевских ВВС, усталый и продрогший до костей, обеими руками сжал штурвал. Он медленно подал его вперед, направив машину из легкой дымки на высоте трех тысяч футов[1 - В 1 футе — 0,3048 м. — Прим. ред.] вниз, в сплошной дождь.

Самолетом, что пробил черную тучу и ураган, был «Дуглас DC-3», знаменитая «Дакота» — воздушный извозчик как американских, так и Королевских ВВС, которые вместе использовали его для доставки снаряжения китайской армии Чан Кайши с аэродрома Ассам, на севере Индии. На этом пути им приходилось преодолевать «чертов Гамп», как звали в объединенном авиаотряде Гималайский хребет, и полностью выложиться для того, чтобы уцелеть в самой трудной на свете летной обстановке.

— Вот он, кэп, — сказал второй пилот, — прямо по курсу. В трех милях.

— А у них опять затемнение фиговое, — заворчал Кейн, и это было похоже на правду. Жители Чунцина в этом отношении были поразительно ленивы, и огни горели по всему городу.

— Так, идем на посадку, — проговорил Кейн.

— Сообщение с диспетчерской вышки, — донесся сзади голос радиста.

Кейн переключился на УКВ и вызвал вышку:

— Это Милашка Нэнси. Что там у вас?

— Идет на посадку важный борт. Заходите на круг, — отозвался равнодушный голос.

— Черт вас побери! — взорвался Кейн. — Мы только что пропилили тысячу миль[2 - В 1 миле — 1,609 км. — Прим. ред.] над Гампом. Устали, продрогли, и топливо на исходе.

— Справа и ниже вас особо важный рейс. Заходите на круг. Будьте любезны, подтвердите получение.

Тон диспетчера был непререкаем.

Второй пилот посмотрел за борт, потом оглянулся.

— Футов пятьсот под нами, кэп. Еще одна «Дакота». Судя по опознавательным знакам — американская.

— Ладно, — устало бросил Кейн и положил самолет в вираж.

Человек, стоявший на пороге домика начальника наземной команды, вглядывался в пелену дождя и вслушивался в шум моторов заходившей на посадку первой «Дакоты». На нем был мундир вице-адмирала британского флота с накинутым на плечи плащом. Его звали лорд Луис Маунтбеттен, и он приходился королю Англии племянником. Воин, удостоенный многих наград, Маунтбеттен занимал пост Верховного командующего союзными войсками в Юго-Восточной Азии.

Прикуривая, задержался за его спиной американский генерал в очках в стальной оправе — «Кислый Джо» Стилуэлл, заместитель Маунтбеттена и одновременно начальник штаба Чан Кайши, лучший в союзных войсках эксперт по Китаю, свободно говорящий на кантонском диалекте.

Стилуэлл присел на перила крыльца.

— Вот и великий Председатель Мао.

— А что же с Чан Кайши? — задал вопрос Маунтбеттен.

— Нашел предлог для поездки во внутренние районы. Не стоит усердствовать, Луис — Мао и Чан никогда не объединятся. Им обоим нужна одна вещь.

— Китай? — спросил Маунтбеттен.

— Вот именно.

— Ну ладно, мне только хотелось напомнить тебе, Джо, что здесь не Океания. В Китае двадцать пять японских дивизий, и с начала апрельского наступления они одерживают победу за победой. И ты знаешь это лучше всех. Нам нужен Мао и его коммунистическая армия. Все упирается в это.

На их глазах «Дакота» коснулась посадочной полосы. Стилуэлл проговорил:

— Точка зрения Вашингтона проста. Чан получил от нас достаточно по ленд-лизу.

— А какова отдача? — спросил Маунтбеттен. — Он тянет резину, бережет амуницию и снаряжение для гражданской войны с коммунистами, которая неизбежна после изгнания японцев.

— Гражданской войны, в которой он, скорее всего, возьмет верх, — заметил Стилуэлл.

— Ты действительно так думаешь? — Маунтбеттен в сомнении покачал головой. — Как тебе известно, Запад на Мао и его сторонников смотрит как на сельских революционеров, амбиции которых не идут дальше передачи земли крестьянам.

— А ты так не считаешь?

— Честно говоря, я думаю, что они больше, чем русские, вполне в состоянии, я уверен, вышвырнуть Чан Кайши с материкового Китая, а после войны одержать верх.

— Интересная мысль! — отозвался Стилуэлл. — Но, если ты озабочен тем, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей,[3 - «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» — название популярной в США нравоучительной книжки Дейла Карнеги. — Прим. пер.] это твои трудности. Вашингтон тут тебе не партнер. За новые поставки оружия и амуниции платить придется твоей стране, а не Америке. У нас хватит забот с послевоенной Японией. А с Китаем вам придется разбираться самим.

«Дакота» подползла прямо к ним и замерла. Двое из наземной команды подкатили к самолету трап и начали ждать, когда откроется дверь.

— Так ты не считаешь, что я слишком многого хочу от старины Мао?

— Черт возьми, конечно же, нет! — рассмеялся Стилуэлл. — Сказать по правде, Луис, если он согласится, то я не представляю, чем он сможет расплатиться за помощь, которую вы собираетесь ему предоставить.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок! Старая истина на случай, если он согласится.

Дверь «Дакоты» открылась, и в проеме показался молодой китайский офицер. Мгновение спустя появился Мао Цзэдун в кителе простого покроя и в кепке с красной звездой. Бросив взгляд в сторону встречающих, он чуть помедлил, а потом стал спускаться по лестнице.

Председателю Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуну в тот год исполнилось 51, он был на гребне политической карьеры и считался признанным мастером партизанской войны и талантливым полководцем. Кроме того, он был непримиримым врагом Чан Кайши, и сторонники того и другого политика вели между собой открытую войну — вместо того чтобы объединиться против японцев.

В кабинете начальника наземной команды Председатель Мао сел за стол хозяина, и за его спиной встал молодой офицер. Рядом с Маунтбеттеном и Стилуэллом находился майор британской армии, левый глаз которого закрывала черная повязка, а эмблема на фуражке свидетельствовала о принадлежности ее хозяина к горным стрелкам. Место у стены за ним занял капрал в форме того же полка, под мышкой у которого была папка.

На хорошем кантонском диалекте Стилуэлл проговорил:

— Председатель Мао, я счастлив быть переводчиком на нашей встрече.

Мао некоторое время молчал, с непроницаемым лицом глядя на него, потом на превосходном английском (способность, которую он демонстрировал крайне редко) ответил:

— Генерал, у меня очень мало времени.

Стилуэлл в изумлении уставился на него, а Мао обратился к Маунтбеттену:

— Кто этот офицер и человек с ним?

— Майор Иан Кэмпбелл, Председатель, один из моих помощников, — ответил Маунтбеттен, — капрал — его ординарец. Оба из полка горных стрелков.

— Ординарец? — переспросил Мао.

— Солдат-слуга, — пояснил Маунтбеттен.

— А, понимаю. — Мао с загадочным видом кивнул и обратился к Кэмпбеллу: — Шотландские горные стрелки, правильно? Странный вы народ! Англичане истребляли вас, согнали ваш народ с вашей земли, а вы воюете за них.

— Душой и телом я горец, — отвечал Кэмпбелл, — и за моими плечами тысячелетняя история замка лаэрда Лох-Ду и его окрестностей, она была за плечами моего отца и деда, и, если англичане нуждаются в моей помощи, почему бы не помочь им?

Мао улыбнулся и повернулся к Маунтбеттену:

— Мне нравится этот человек. Уступите мне его на время.

— Это невозможно, Председатель.

Мао пожал плечами.

— Тогда займемся делом. У нас мало времени. Не позже чем через полчаса я должен отправиться в обратный путь. Каковы ваши предложения?

Маунтбеттен бросил взгляд на Стилуэлла. Тот пожал плечами, и адмирал обратился к Мао:

— Наши американские друзья не в состоянии поставлять оружие и боеприпасы вам и вашей армии.

— Но генералиссимус получит от них все, что захочет? — поинтересовался Мао.

Он остался на удивление спокоен, а Маунтбеттен продолжал:

— Мне кажется, я нашел решение. Что, если Королевские ВВС организуют ежемесячную доставку в Куньмин через Гималаи десяти тысяч тонн различного оружия и боеприпасов?

Мао извлек из старинного серебряного портсигара сигарету, и молодой офицер поднес ему огня. Председатель выпустил длинную струю дыма.

— И чем я смогу отплатить за такую щедрость?

— Есть кое-что, — ответил Маунтбеттен. — Я хочу сказать, что мы вправе рассчитывать на кое-что. Это было бы только справедливо.

— Что же вы имеете в виду?

Маунтбеттен тоже закурил, подошел к открытой двери, выглянул наружу, в дождь. Потом обернулся.

— Договор об аренде Гонконга Великобританией. Срок его истекает 1 июля 1997 года.

— И что же?

— Я хотел бы продлить его на сто лет.

Воцарилось долгое молчание. Мао откинул голову на спинку стула и выпустил струю дыма в потолок.

— Мой друг, мне кажется, от этого дождя у вас слегка помутился рассудок. Правитель Китая — генералиссимус Чан Кайши. По разрешению японцев, разумеется.

— Но японцы уйдут, — сказал Маунтбеттен.

— И что же?

В комнате воцарилась тишина. Маунтбеттен повернул голову и подал знак. Капрал щелкнул каблуками и передал свою папку майору Кэмпбеллу. Кэмпбелл открыл ее и извлек документ, который он протянул через стол Председателю.

— Это не договор, а соглашение, — пояснил Маунтбеттен, — я назвал его «Чунцинским соглашением». Если вы прочтете его и скрепите своей подписью над моей, то этим вы согласитесь продлить договор по Гонконгу на сто лет в случае, если когда-либо в будущем получите власть над Китаем. В обмен на это Правительство Его Величества полностью удовлетворит все ваши военные потребности.

Мао Цзэдун изучил документ и посмотрел на Маунтбеттена в упор.

— У вас есть ручка, лорд Маунтбеттен?

Ручку предложил проворно шагнувший вперед капрал. Мао подписал документ. Майор Кэмпбелл достал еще три копии и положил их на стол. Мао, а вслед за ним Маунтбеттен, подписали каждую из них. Мао вернул ручку Кэмпбеллу и встал.

— На сегодня писанины достаточно, — сказал он Маунтбеттену, — теперь мне пора лететь.

Он направился к двери, но Маунтбеттен проговорил:

— Одну секунду, господин Председатель, вы забыли забрать свой экземпляр Соглашения.

— Потом, — обернулся Мао, — когда его заверит своей подписью Черчилль.

— Черчилль? — Маунтбеттен удивленно посмотрел на него.

— Конечно. Естественно, это не должно задержать доставку оружия, но я рассчитываю получить свою копию с подписью именно этого человека. Здесь могут быть какие-либо трудности?

— Нет. — Маунтбеттен взял себя в руки. — Разумеется, нет.

— Отлично. А теперь я должен идти. Очень много работы, джентльмены.

Он вышел и, сопровождаемый молодым офицером, спустился с крыльца, прошел к «Дакоте» и поднялся на ее борт. Дверца закрылась, трап убрали, и самолет начал выруливать на старт. Стилуэлл разразился хохотом.

— Черт меня побери, если в своей жизни я видел более странную сцену. Вот это тип! Что же нам теперь делать?

— Послать проклятую бумагу в Лондон на подпись Черчиллю, разумеется.

В дверях Маунтбеттен обернулся и сказал майору Кэмпбеллу:

— Иан, я собираюсь дать вам шанс поужинать в «Савойе». Немедленно отправляйтесь в Лондон с пакетом от меня премьер-министру. Я слышал, что приземлился еще один самолет?

— Да, сэр, «Дакота» из Ассама.

— Отлично! Распорядитесь, чтобы ее заправили и развернули на взлет. — Маунтбеттен бросил взгляд на капрала. — Таннера вы можете взять с собой.

— Спасибо, сэр.

Кэмпбелл начал собирать бумаги, чтобы сложить их в папку, но Маунтбеттен заметил:

— Три экземпляра. Один — Мао, второй — премьер-министру, а третий — президенту Рузвельту. Но ведь я подписал четыре?

— Я взял на себя смелость сделать еще одну копию, сэр, на случай всяких неожиданностей, — объяснил Кэмпбелл.

— Умница, Иан, — кивнул Маунтбеттен, — ну так поспешайте. В «Савойе» — не больше одного вечера, и сразу назад.

— Разумеется, сэр.

Кэмпбелл отдал честь и вышел в сопровождении Таннера. Стилуэлл закурил сигарету.

— Странный он малый, этот Кэмпбелл.

— Глаз он потерял под Дюнкерком, — заметил Маунтбеттен, — и там же заработал свой Воинский крест. Лучшего помощника у меня не было.

— А что это за сказки про лаэрда Лох-Ду? — спросил Стилуэлл. — Вы, англичане, слегка с приветом.

— Кэмпбелл вовсе не англичанин. Он шотландец, и, более того, он горец. В качестве лаэрда Лох-Ду он является главой ветви клана Кэмпбеллов, и эта традиция, Джо, родилась еще до того, как викинги стали плавать в Америку.

Маунтбеттен подошел к двери и стал вглядываться в проливной дождь. Стилуэлл присоединился к нему.

— Неужели мы победим, Луис?

— Да, — кивнул Маунтбеттен, — но меня больше всего заботит, что будет после этого.


У себя на квартире майор Кэмпбелл брился, а Таннер по-солдатски тщательно паковал его вещевой мешок. Они были вместе в детства: отец Таннера служил лесничим в имении Лох-Ду. Вместе им довелось пережить и трагедию Дюнкерка. Когда Кэмпбелл начал работать в Штабе объединенных операций в Лондоне у Маунтбеттена, он взял с собой капрала в качестве своего денщика. Потом тот последовал за ним в Командование Юго-Восточной Азии. Однако для Джека Таннера, отличного солдата (медаль за воинскую храбрость подтверждала это!), Кэмпбелл никогда не будет никем иным, кроме как лаэрдом.

Майор вышел из ванной, вытирая руки. Он поправил свою черную глазную повязку, пригладил рукой волосы и надел китель.

— Портфель готов, Джек?

Таннер приподнял его.

— Бумаги здесь, лаэрд.

Когда они были наедине, он всегда обращался к Кэмпбеллу по титулу. Кэмпбелл попросил:

— Открой его и вынь четвертую, лишнюю, копию.

Таннер сделал то, что ему приказали, и передал майору бумагу. Это был бланк Верховного командования Объединенными силами в Юго-Восточной Азии с подписью Мао на английском и на китайском и подписью Маунтбеттена.

— Посмотри, Джек, — сказал Кэмпбелл, складывая листок, — это кусок истории. Если Мао победит, Гонконг останется британским до первого июля 2097 года.

— Вы думаете, что так и будет, лаэрд?

— Кто знает… Сначала нам надо выиграть войну. Дай-ка мне Библию.

Таннер отправился к столику, на который были выложены личные вещи майора. Библия была размером шесть дюймов[4 - В 1 дюйме — 0,0254 м. — Прим. ред.] на четыре в окладе серебряной чеканки. Кельтский крест на нем был отчетливо различим. Библия старинная. Несколько столетий Кэмпбеллы брали ее с собой, уходя на войну. Ее нашли в кармане предка майора, убитого в битве при Куллодене, где он сражался на стороне «Красавчика» — принца Чарльза. Ее же сняли с тела дяди майора, убитого на Сомме в 1916 году. Иан Кэмпбелл возил ее с собой повсюду.

Таннер открыл ее. Внутренняя сторона обложки Библии тоже серебряная. Таннер осторожно поддел ее ногтем и развернул. Под ней обнаружился небольшой тайник. Кэмпбелл сложил листок до нужного размера и уложил в тайник, после чего закрыл крышку.

— Это важный секрет, Джек, только ты и я знаем о нем. Поклянись клятвой горца хранить его.

— Клянусь, лаэрд. Положить ее в мешок, лаэрд?

— Нет, я положу ее в карман, предназначенный для карты.

В дверь постучали. Таннер открыл, и в комнату вошел лейтенант Кейн. В руках он держал теплые летные куртки и сапоги.

— Это пригодится вам, сэр. Над частью Гампа скорее всего придется лететь на двадцати тысячах футов. Там жуткий холод.

Молодой летчик выглядел усталым, вокруг глаз залегли черные круги.

— Мне очень жаль, что так получилось, — проговорил Кэмпбелл, — я знаю, что вы только что приземлились.

— Все в порядке, сэр. У меня есть второй пилот, Жирард. Мы можем подменять друг друга. Есть еще штурман и радист. Мы справимся. — Он улыбнулся. — К тому же отказать лорду Маунтбеттену вряд ли кто решится. Думаю, что до самого Дели такого человека не найдется.

— Правильно. И от Дели до Лондона тоже.

— Хотел бы я проделать ту часть пути. — Кейн открыл дверь и выглянул в дождь. — Похоже, это будет продолжаться вечно. Проклятая страна! Увидимся в самолете, сэр.

Он ушел.

— Джек, нам надо пошевеливаться, — произнес Кэмпбелл.

Они натянули на себя летные сапоги и тяжелые летные куртки на овчине. Закончив с этим, Таннер поднял вещевые мешки, свой и майора.

— Ступай, Джек.

Таннер вышел. Кэмпбелл оглядел комнату, надел фуражку, потом взял Библию, засунул ее в карман своей летной куртки, предназначенный для карты, и застегнул его. Странно, но он чувствовал себя более чем усталым. Словно он подошел к последней черте. Но тут его горская кровь дала себя знать: стряхнув с себя мрачное предчувствие, он повернулся и шагнул в дождь, вслед за Таннером направляясь к «Дакоте».

От Чунцина до Куньмина четыреста пятьдесят миль. Они дозаправились и вышли на самый опасный участок пути, пролегавший над Гималаями, в пять с половиной сотен миль — до Ассама.

Погода была мерзкой — непрестанный дождь, буря и воздушные вихри грозили разбить самолет. За последние два года на этом участке погибло несколько сотен экипажей — Кэмпбелл знал это. Это было, вероятно, самое опасное летное задание как в Королевских, так и в американских ВВС. Он спрашивал себя, что заставляет людей добровольно браться за подобную работу. С этой мыслью он и уснул, а когда проснулся, они уже заходили на посадку в Ассаме, где им снова предстояло заправиться.

Оставшийся до Дели кусок пути составлял семьсот миль, но условия полета здесь были уже совсем иными. Голубые небеса, тепло и почти полное безветрие. «Дакота» шла на десяти тысячах футов, и Кейн передал штурвал Жирарду, а сам отправился в салон, чтобы пару часов поспать.

Кэмпбелл снова задремал и проснулся оттого, что радист тряс Кейна за плечо:

— Через пятнадцать минут Дели, кэп!

Зевая, Кейн поднялся.

— Этот кусок пути — словно перина, правда? — улыбнулся он Кэмпбеллу.

Когда он поворачивался в сторону кабины, раздался взрыв. Из левого двигателя полетели куски металла, а потом повалил густой черный дым. Винт остановился, и «Дакота» накренилась и круто пошла вниз, Кейна сбило с ног.

Кэмпбелла бросило назад на перегородку с такой силой, что он едва не потерял сознание. Все дальнейшее происходило с ним, словно в кошмарном сне: мир рушился вокруг него, а потом удар о землю, запах гари и чьи-то крики.

Он осознал, что находится в воде, попытался сфокусировать зрение и увидел, что его тащит по рисовому полю Таннер, взор которого страшен, лицо окровавлено. Капрал выволок его наверх на плотину, потом повернулся назад и по колено в воде поспешил к «Дакоте», которая полыхала теперь очень сильно. Когда до самолета оставалось полпути, страшный взрыв разнес его в клочья.

Остатки «Дакоты» усеяли собой все вокруг. Таннер повернулся и устало побрел назад. Он поднял майора выше на плотину и разыскал жестяную коробочку с сигаретами. Когда он закуривал, его руки дрожали.

— Мы живы? — удалось прохрипеть Кэмпбеллу.

— Похоже на то, лаэрд.

— Боже милостивый! — Пальцы Кэмпбелла шарили по груди.

— Библия… — прошептал он.

— Не тревожьтесь, лаэрд, она в целости и сохранности.

Таннер вытащил ее из кармана, но в это время для Кэмпбелла стихли все звуки и пропали все краски, оставив после себя лишь тихий мрак.


В Чунцине Маунтбеттен и Стилуэлл сверяли с картой сводки о наступлении японцев, в руки которых перешла уже большая часть аэродромов союзников в Восточном Китае.

— А мне показалось, что мы уже начали выигрывать эту войну, — заметил Стилуэлл.

— Мне тоже так показалось, — кисло улыбнулся Маунтбеттен.

Дверь открылась, и в комнату вошел адъютант с телеграфным бланком в руках.

— Прошу прощения за беспокойство, сэр, но эта телеграмма из Дели помечена грифом «Срочно».

Маунтбеттен прочел телеграмму и выругался про себя.

— Хорошо, можете идти.

Адъютант вышел, а Стилуэлл спросил:

— Плохие новости?

— У «Дакоты», в которой летел Кэмпбелл, отказал двигатель, и она разбилась почти у самого Дели. Взорвалась уже на земле. Судя по всему, все документы и все мои донесения погибли вместе с ней.

— Кэмпбелл погиб?

— Нет, этот капрал вытащил его. А вот весь экипаж погиб. У Кэмпбелла серьезное ранение в голову. Он в коме.

— Будем надеяться, что он выкарабкается, — проговорил Стилуэлл, — во всяком случае, вы кое в чем оказались отброшены назад: ваше «Чунцинское соглашение» обратилось в пепел. Что вы собираетесь делать дальше? Попытаться убедить Мао подписать еще одно?

— Сомневаюсь, что мне когда-либо удастся снова встретиться с Мао. Наши с ним отношения всегда определяла поговорка «С паршивой овцы хоть шерсти клок», и серьезно я не рассчитывал, что из этого дела выйдет что-либо путное. Во всяком случае, мой опыт подсказывает мне, что китайцы редко дают возможность дважды укусить их за одно и то же место.

— Согласен, — заметил Стилуэлл, — старый лис скорее всего уже пожалел, что поставил свою подпись под этой бумагой. А как с поставками оружия?

— О, мы проследим, чтобы он получил все требуемое, потому что хотим, чтобы он активно действовал на нашей стороне против японцев. Эта затея с Гонконгом никогда не была серьезным делом, Джо. Я счел, что на этой сделке мы должны получить какую ни на есть выгоду, а кроме Гонконга нам с премьер-министром ничего в голову не пришло.

Маунтбеттен подошел к настенной карте.

— А теперь покажите мне, где точно располагаются передовые части японцев.


1993

ЛОНДОН


Глава 1


Нора Белл вышла из такси возле лестницы Святого Джеймса на Уоппинг-Хай-стрит. Она расплатилась с водителем и пошла пешком — невысокая темноволосая девушка в кожаной куртке, обтягивающей черной мини-юбке и коротких сапожках на высоком каблуке, — по виду хиппи. Она шла грациозной походкой — в каждом шаге участвовало все ее тело. Таксист видел, как она под сильным дождем раскрыла зонтик, он глубоко вздохнул и отъехал.

У ближайшего угла она остановилась, чтобы купить «Ивнинг стандард». На первой странице газеты была только одна новость — сегодня прибыл в Лондон американский президент для встречи с премьер-министрами Израиля и Великобритании по поводу событий в Палестине. Она сложила газету, взяла ее под мышку и свернула за угол, направляясь вниз к Темзе.

Молодому человеку, стоявшему в дверях дома напротив, было, вероятно, лет восемнадцать. Он был в высоких шнурованных ботинках, в джинсах и в потрепанной летной куртке. Кольцо в левой ноздре и татуированная свастика на лбу выдавали в нем типичного представителя того племени подонков, которые рыскают по улицам города в поисках жертвы. Девушка представлялась легкой добычей, и он устремился за ней, в последний момент перейдя на бег, чтобы схватить ее сзади и рукой зажать ей рот. Она не сопротивлялась и держалась совершенно спокойно. Это должно было бы насторожить его, но он плохо соображал, одержимый сексуальным возбуждением.

— Делай то, что я скажу, — прошипел он, — и я тебя не обижу.

Он потащил ее к воротам заброшенного склада. Она проговорила:

— Нет нужды быть грубым.

К его изумлению, она сама поцеловала его, лаская его язык своим. Еще сжимая ее зонтик, он не мог поверить в свою удачу, а она уже протянула свою руку, нащупывая его напрягшийся член.

— О Боже! — простонал он и снова поцеловал ее, уверенный, что другой рукой она задирает свою юбку.

А она нашла то, что искала, — пружинный нож, засунутый за резинку чулка на ее правой ноге. Она высвободила руку с ножом, лезвие щелкнуло, и она распорола им его левую щеку от глаза до подбородка.

Он завопил и отпрянул назад. Приставив острие к его подбородку, она спокойно спросила:

— Хочешь еще?

Он был напуган до смерти — как никогда раньше в своей жизни.

— Нет, ради Бога, нет!

Она вытерла лезвие о его куртку.

— Тогда вали отсюда.

Он вышел под дождь, но потом обернулся, прижимая платок к щеке.

— Сука! Я разделаюсь с тобой за это.

— Ничего подобного. — Ее акцент несомненно был акцентом ольстерских ирландцев. — Ты поскорее побежишь в ближайшую больницу, тебя там заштопают, и все это происшествие послужит тебе впредь наукой.

Она проследила, как он выходил, потом сложила нож, засунула его обратно за верхнюю резинку чулка, покинула склад и продолжила путь к Темзе. Там она прошла по набережной и остановилась наконец у старого склада, в воротах которого была маленькая калитка. Она открыла ее и вошла внутрь.

Там царил полумрак, но в дальнем конце склада в застекленной конторке горел свет. Когда она направилась к нему, из темноты возник молодой смуглый человек с браунингом в руке.

— А ты кто такой? — спросила она.

Дверь конторки открылась, и из нее вышел невысокий мужчина в бушлате со взъерошенными темными волосами.

— Это ты, Нора?

— А кто же еще? — ответила она. — А это твой друг?

— Али Халаби, познакомься, это Нора Белл. Проходите.

— Извините меня, — сказал араб.

Она не обратила внимания на его слова и стала подниматься по лестнице. Молодой человек последовал за ней, не преминув с одобрением отметить про себя аппетитность бедер, которые туго обтягивала юбка.

Когда она вошла в офис, человек в бушлате обнял ее за плечи.

— Черт меня побери, ты все хорошеешь! — и торопливо поцеловал ее в губы.

— Побереги свои песни для других.

Она положила зонт на стол, открыла сумочку и извлекла из нее пачку сигарет.

— Под юбкой у меня спрятано кое-что, Майкл Ахерн. Я слишком давно знакома с тобой.

Она зажала сигарету губами, и араб торопливо поднес к ней свою зажигалку. Он повернулся к Ахерну.

— Леди тоже в вашей организации?

— Нет уж, я не собираюсь в эту поганую ИРА,[5 - Ирландская республиканская армия, террористическая организация ольстерских католиков. — Прим. пер.] — сказала она. — Мы по части кайфа, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Мы с Норой вместе были в Ольстерских добровольных силах, а потом в «Красной руке Ольстера», — объяснил Ахерн, — пока нам не пришлось заняться другим делом.

Нора хрипло рассмеялась.

— Пока нас не выбросили оттуда. Старое бабье, вот что они такое. Мы, видите ли, убивали больше католиков, чем они считали нужным.

— Понимаю, — сказал Али Халаби. — Так вы против католиков или против ИРА?

— А мне без разницы, — ответила она, — я из Белфаста, мистер Халаби. Мой отец был армейским сержантом, и его убили в Фолклендской войне. А в восемьдесят шестом бомбой ИРА на улице были убиты мои мать, младшая сестренка, старый дедушка — все мои родные. Можете считать, что с тех пор я занята местью.

— Но мы готовы рассмотреть любые предложения, — дружелюбно заметил Ахерн, — деньги нужны каждой революционной организации.

Внизу скрипнула калитка. Али вытащил свой пистолет из-за пазухи, а Ахерн направился к двери.

— Это ты, Билли?

— Как всегда, я.

— Неужели Билли Квигли? — спросила Нора.

— Кому же еще быть, — Ахерн повернулся к Али, — еще один, кого выкинули из «Красной руки». Когда-то мы с Билли сидели вместе в тюрьме «Мейз».

Квигли оказался маленьким крепким человечком в старом дождевике. У него были редкие светлые волосы и лицо уставшего от жизни человека. Он выглядел старше своих лет.

— Бог мой, это ты, Нора?

— Привет, Билли!

— Ты получил мою весточку? — спросил Ахерн.

— Да, я бываю в «Вильгельме Оранском» в Килберне почти каждый вечер.

Ахерн пояснил Али:

— Килберн — ирландский квартал Лондона. Там много хороших ирландских пивных — и католических, и протестантских. А это, кстати, Али Халаби из Ирана.

— Так в чем же все-таки дело? — спросил Квигли.

— Вот в этом. — Ахерн взял в руки номер «Ивнинг стандард» со статьей о приезде американского президента. — Али представляет здесь группу иранских фундаменталистов, которая называется «Армия Аллаха». Они — скажем так — глубоко сожалеют о сделке Арафата с Израилем по новому статусу Палестины. Еще больше их расстраивает тот факт, что американский президент председательствовал на их встрече в Белом доме и дал им свое благословение.

— И что же? — спросил Квигли.

— Они хотели бы, чтобы я взорвал его во время пребывания в Лондоне. Они поручают это мне, потому что на этом поприще я пользуюсь определенным авторитетом.

— За пять миллионов фунтов, — вставил Али Халаби, — не будем забывать об этом.

— Половина которых уже переведена в Женевский банк. — Ахерн улыбнулся. — Послушай, Билли, ты представляешь себе, какого жару мы зададим ИРА, имея оружия на миллион фунтов?

Лицо Квигли было белее мела.

— Американский президент? Ты не посмеешь, даже ты!

Нора рассмеялась резким хриплым смехом.

— Да нет, он очень даже посмеет.

— Ты со мной, девочка? — Ахерн повернулся к ней.

— Да. Я ни за что на свете не упущу такую возможность.

— А ты, Билли?

Квигли облизал сухие губы. Он колебался. Ахерн положил ему руку на плечо.

— Так да или нет, Билли?

Вдруг Квигли улыбнулся.

— А почему бы нет? Двум смертям не бывать! Как мы это сделаем?

— Давайте спустимся вниз, и я кое-что покажу вам.

Ахерн первым спустился вниз и включил там свет. В углу склада обнаружился покрытый толстым слоем пыли автомобиль. Ахерн смахнул пыль, и оказалось, что это серый микроавтобус компании «Бритиш телеком».

— Черт побери, где тебе удалось раздобыть это? — удивился Квигли.

— Кто-то толканул его мне несколько месяцев назад. Я собирался нафаршировать его пятью сотнями фунтов взрывчатки «Семтекс» и оставить возле одного из этих католических пабов Килберна, чтобы вытряхнуть душу из этих ублюдков из Шин фейн,[6 - Шин фейн (ирл. Sinn Fein — букв. «Мы сами») — ирландская национально-освободительная организация, связана с ИРА. — Прим. ред.] но потом решил приберечь его для какого-нибудь действительно важного случая. — Ахерн приветливо улыбнулся. — И теперь такой случай подвернулся.

— Но как вы собираетесь все это организовать? — поинтересовался Али.

— В Лондоне сотни таких машин. Без всяких помех они могут парковаться где угодно, потому что обычно они стоят над открытым люком, пока ремонтники делают свое дело.

— И дальше? — спросил Квигли.

— Не спрашивай меня как, но из надежных источников я раздобыл расписание визита президента. Завтра в десять утра из американского посольства на Гросвенор-сквер он отправляется на Даунинг-стрит, 10. Они следуют по Парк-лейн и возле Грин-парк поворачивают на Конститьюшн-Хилл.

— Ты уверен, что они так и поедут? — спросила Нора.

— Они всегда ездят так, роднуля, уж ты поверь мне. — Он обернулся к Квигли и Али. — Вы двое оденетесь в униформу «Телекома» — она лежит в микроавтобусе — и припаркуетесь на полпути на Конститьюшн-Хилл. Там еще растет огромный бук. Вы не сможете не заметить его. Повторяю, паркуете машину, открываете крышку люка, расставляете свои знаки и так далее. Вам надо быть там в девять тридцать. В девять сорок пять вы пешком отправляетесь через Грин-парк к Пиккадилли. Там есть несколько мужских туалетов, где вы сможете избавиться от своей униформы.

— А потом что? — спросил Али.

— Мы с Норой будем сидеть в машине, выжидая подходящего момента. Когда президентская кавалькада поравняется с телекомовским микроавтобусом, я нажму на кнопку и взорву его. — Ахерн улыбнулся. — Это сработает, уверяю вас. Скорее всего, никто из кавалькады не уцелеет.

Наступило молчание, на лице Квигли было написано какое-то благоговение, а бледное лицо Норы было возбуждено.

— Ну ты голова! — выговорила она.

— Думаешь, получится?

— Да, конечно.

Он повернул голову к Али.

— А вы? Вы хотите принять участие?

— Сочту за честь, мистер Ахерн.

— А ты, Билли?

— Про нас песни будут складывать, — ответил Квигли.

— Ты молоток, Билли! — Ахерн бросил взгляд на часы. — Сейчас семь. Я бы перекусил. Как ты, Нора?

— Идет, — ответила она.

— Отлично. Я забираю телекомовский микроавтобус прямо сейчас. Сюда я больше не вернусь. Вас двоих я подберу на Мэл в девять утра. Вы добираетесь туда по отдельности и ждете меня у ворот парка напротив Мальборо-роуд. Нора будет следовать за мной в машине. Вы двое сядете в микроавтобус, а мы поедем за вами. Вопросы есть?

Али Халаби дрожал от возбуждения.

— Я не могу ждать.

— Отлично, отправляйтесь прямо сейчас. Мы расходимся по одному.

Араб вышел, а Ахерн повернулся к Квигли и взял его за руку.

— Ну что, на этот раз большое дело, правда, Билли?

— Самое большое, Майкл.

— Отлично, мы с Норой уезжаем сейчас. Иди и открой для нас ворота. Ты остаешься, чтобы погасить свет, а потом тоже уходи.

Нора забралась на сиденье рядом с шофером, но Ахерн покачал головой.

— Пересядь назад, чтобы тебя не было видно, а мне передай одну из этих оранжевых курток. Мы должны выглядеть как следует. Если полицейский увидит тебя, он может заподозрить неладное.

На спине куртки красовалась надпись «Телеком».

— Он все равно ничего не поймет, — решила она.

Ахерн рассмеялся и вырулил на улицу, махнув рукой Квигли, закрывавшему за ними ворота. Они проехали только несколько ярдов,[7 - В 1 ярде — 0,9144 м. — Прим. ред.] а потом свернули во двор и выключили двигатель.

— В чем дело? — спросила она.

— Сама увидишь. Иди за мной и помалкивай.

Он осторожно открыл калитку и вошел внутрь. Квигли был в конторке; они слышали его голос, а потом, когда добрались до нижних ступеней лестницы, смогли разобрать, что он говорил.

— Да, бригадира Фергюсона. Срочно.

Наступила пауза.

— Тогда соедините меня с ним, черт вас побери! Дело идет о жизни и смерти.

Ахерн вынул из кармана «вальтер», поднимаясь по лестнице, навернул на него глушитель. Нора шла за ним. Дверь в конторку была открыта. Квигли сидел на краю стола.

— Бригадир Фергюсон? — сказал он в телефон. — Это Билли Квигли. Вы говорили, что можно звонить только тогда, когда будет что-то важное. Так вот, важнее быть не может. Майкл Ахерн, эта сучка Нора Белл и некий иранец по имени Али Халаби собираются завтра взорвать американского президента.

Снова наступила пауза.

— Да, я тоже должен участвовать в этом деле. Так получилось, что я не мог отка…

— Ах, Билли, детка, — сказал Ахерн, — ябедничать нехорошо…

Когда Квигли повернул к нему лицо, Ахерн выстрелил ему между глаз.

Квигли опрокинулся на стол, а Ахерн взял трубку.

— Вы еще слушаете, бригадир? Это Майкл Ахерн. Вам придется подыскать себе нового агента.

Он положил на место трубку, погасил в конторке свет и повернулся к Норе.

— Пошли, дорогая.

— Так ты знал, что он доносчик? — спросила она.

— Да. Думаю, что именно поэтому они так быстро выпустили его из «Мейз». Вспомни, он был приговорен к пожизненному заключению. Наверняка ему предложили сделку.

— Какая сволочь! — воскликнула она. — А теперь он нас всех заложил.

— Вовсе нет, — возразил Ахерн, — видишь ли, Нора, все идет именно так, как я и запланировал.

Он открыл дверь микроавтобуса и помог ей забраться внутрь.

— Сейчас мы заедем куда-нибудь перекусить, а потом я расскажу тебе, как мы на самом деле доберемся до президента.


В 1972 году, осознав растущую опасность терроризма, тогдашний премьер-министр Великобритании отдал распоряжение об учреждении небольшого элитного разведывательного подразделения, которое в кругах разведки довольно ехидно прозвали «личной армией премьер-министра», поскольку подчинялось оно только его канцелярии.

Бригадир Чарльз Фергюсон возглавлял это подразделение со дня его основания, пережил нескольких премьер-министров и не имел абсолютно никаких политических пристрастий. Его кабинет помещался на четвертом этаже Министерства обороны и смотрел окнами на Хосгардз-авеню. Он допоздна засиделся на работе, когда его соединили с Квигли. В своем форменном галстуке и твидовом пиджаке он выглядел довольно неопрятно. Когда в дверь постучали, он стоял у окна и смотрел в него.

Возраст вошедшей в кабинет женщины приближался к тридцати, на ней был прекрасного покроя брючный костюм и очки в черной оправе, контрастировавшие с ее коротко остриженными рыжими волосами.

Она была похожа на референта большого начальника или представителя по связям с общественностью, но на самом деле была старшим инспектором-детективом Специального отдела Скотланд-Ярда, прикомандированным к Фергюсону в качестве его помощника после преждевременной смерти при исполнении служебных обязанностей ее предшественника. Ее звали Анна Бернстейн.

— Что-нибудь случилось, бригадир?

— Можно сказать, что да. Когда вы работали в антитеррористическом отделе Скотланд-Ярда, вам приходилось слышать имя Майкла Ахерна?

— Ирландский террорист из протестантов-оранжистов. Не помню, участвовал ли он в «Красной руке Ольстера»?

— А имя Норы Белл?

— О да, — сказала Анна Бернстейн, — девочка с очень незавидным будущим.

— У меня был глубоко законспирированный информатор по имени Билли Квигли. Только что он позвонил мне и сообщил, что Ахерн подготовил покушение на американского президента. Покушение должно состояться завтра. Ахерн привлек к заговору Квигли. Кроме того, в нем участвуют Белл и иранец по имени Али Халаби.

— Простите, сэр, но я знаю, кто такой Халаби. Он состоит в «Армии Аллаха». Это фундаменталистская группировка крайнего толка, яростно противящаяся израильско-палестинскому соглашению.

— В самом деле? — заметил Фергюсон. — Это интересно. Но еще интереснее то, что Квигли был застрелен в то самое время, когда он делал свой доклад мне. Ахерн даже имел наглость взять трубку и заговорить со мной. Он назвал себя и предупредил, что мне понадобится новый агент.

— Хладнокровный мерзавец, сэр.

— О да, этого у него не отнять. Во всяком случае, оповестите всех: антитеррористический отдел Скотланд-Ярда, МИ-5 и службу безопасности американского посольства. Службе охраны президента эти сведения будут особенно интересны.

— Будет исполнено, сэр.

Она повернулась к двери, но Фергюсон остановил ее:

— И вот еще что. Для этого дела мне нужен Диллон.

— Диллон, сэр? — обернулась она.

— Шон Диллон. И не притворяйтесь, что вы не знаете, о ком я говорю.

— Единственный Шон Диллон, которого я знаю, сэр, является самым кровавым среди всех боевиков ИРА. Если я не ошибаюсь, в феврале девяносто первого года, во время войны в Персидском заливе, он пытался взорвать премьер-министра и Военный совет.

— И ему это почти удалось, — заметил Фергюсон, — но сегодня, старший инспектор, он работает на наше подразделение, и вам придется свыкнуться с этим. Только что он выполнил сложнейшее задание, связанное с распоряжением премьер-министра, и это избавило королевскую семью от весьма серьезных неприятностей. Мне нужен Диллон, разыщите его. И немедленно.


У Ахерна была студия в переоборудованном складе возле канала в Кемдене. Он загнал телекомовский микроавтобус в гараж, а потом повел Нору к тому, что раньше являлось грузовым лифтом. Студия была обставлена очень просто: циклеванный и покрытый лаком дощатый пол, несколько ковров тут и там, два или три больших дивана. На стене — современная живопись.

— Отлично! — сказала она, — но не похоже, чтобы это было твое жилье.

— А оно вовсе и не мое. Я взял его в аренду на полгода.

Он открыл бар, отыскал там бутылку ирландского виски и плеснул его в два стакана. Один он протянул Норе, а с другим подошел к окну и вышел на площадку, под которой простирался канал.

— Так что же происходит, Майкл? — спросила она, — я хочу сказать, что теперь у нас почти не осталось шансов взорвать президента на Конститьюшн-Хилл.

— А я никогда и не считал, что подобные шансы у нас есть. Если ты помнишь, Нора, я никогда не позволял своей левой руке знать, что делает правая.

— Объясни, — попросила она.

— После звонка Квигли — куда бы завтра ни поехал президент — они везде будут настороже. Теперь проследи за ходом моих мыслей. Если на том намеченном пути к Даунинг-стрит, 10 произойдет неудачный взрыв, они вздохнут с облегчением, особенно если на этом месте найдут останки Халаби.

— Продолжай.

— Они не будут ожидать другого покушения в тот же день.

— Боже, — проговорила она, — так ты задумал это все с самого начала и подставил Квигли.

— Бедняге не повезло. — Ахерн коснулся ее рукой и налил себе еще виски. — Когда они получат завтра свой взрыв, то решат, что все уже позади. Но это не так. Видишь ли, завтра в половине восьмого вечера американский президент, премьер-министр и избранные гости сядут в прогулочный катер «Джерси Лили» на пирсе Кадоган набережной Челси. Им предстоит вечер на Темзе с видом на здания парламента, полный развлечений и коктейлей, который закончится на пирсе Вестминстера. Организатором программы является фирма «Орсини и компания», в которой мы с тобой работаем официантами.

Он открыл ящик и извлек из него две выданные службой безопасности личные карточки.

— Меня зовут Гарри Смит — имя отличное и не наводящее на размышления. Обрати внимание на фальшивые усы и очки в толстой оправе. Их я добавлю позже.

— Мэри Хант, — прочла Нора, — звучит превосходно. Где ты добыл мое фото?

— У меня нашлось старое. Я попросил знакомого фотографа подретушировать его и добавить очки. Вечеринка будет на носовой палубе, если погода позволит.

— А как с оружием? Как мы пронесем его мимо охранников?

— Об этом я позаботился. До вчерашнего дня мой помощник был членом команды. В пожарном ведре на дне ящика с песком в одном из мужских туалетов он оставил два завернутых в пленку «вальтера» с глушителями, и это было сделано после обыска, устроенного службой безопасности.

— Очень разумно!

— Я не камикадзе, Нора, и намерен остаться в живых после этого покушения. Стрелять мы будем с верхней палубы. Мы используем глушители на пистолетах — и все будет выглядеть так, словно у президента сердечный приступ.

— А что будет с нами?

— У кормового ограждения находится надувная лодка. Мой помощник проверил ее. У нее есть подвесной мотор. В начавшейся панике мы спустим ее на воду и направимся к другому берегу.

— Если паника окажется действительно паникой.

— В этом мире нет совершенства. Так ты со мной?

— Да, — ответила Нора, — до конца, Майкл, что бы ни случилось.

— Умничка, — он обнял ее и прижал к себе, — а теперь не пойти ли нам перекусить? Я просто умираю с голоду.


Глава 2


— Он странный парень, этот Шон Диллон, — проговорил Фергюсон.

— Я бы даже заметила, что это мягко сказано, — отозвалась Анна Бернстейн.

Они сидели на заднем сиденье служебного «деймлера» Фергюсона, прокладывавшего себе дорогу сквозь уличные заторы Вест-Энда.

— Он родился в Белфасте, его мать умерла при родах. Отец перебрался работать в Лондон, и мальчик пошел в школу уже здесь. У него обнаружился замечательный актерский талант. Год он проучился в Королевской академии актерского искусства и сыграл одну или две роли в Национальном театре. У него также выдающиеся способности к языкам, к любому — от ирландского до русского.

— Все это очень впечатляет, сэр, но все же кончил он профессиональным убийцей во Временной организации ИРА.

— Да, и случилось это из-за того, что его отец по дороге домой в Белфаст попал в случайную перестрелку и был убит патрулем британской армии. Диллон поклялся отомстить, прошел ускоренный курс обучения боевиков в Ливии и с тех пор никогда не оглядывался назад.

— А как он попал из ИРА на международную сцену?

— Разочаровался в «благородных целях» ИРА. Порой Диллон абсолютно безжалостен. За свою жизнь он убивал много раз, но, когда бомба убивает случайных женщин и детей, это совсем другое дело. Можно сказать, что это не его стиль.

— Вы считаете, что у него есть некие моральные принципы?

Фергюсон рассмеялся.

— Ну конечно, у него никогда не было постоянных привязанностей. Он работал на Организацию освобождения Палестины, но служил и специалистом по подводным работам в Израиле.

— За деньги, разумеется.

— Естественно. Нашему Шону нравится жить среди дорогих вещей. Оплачена была и попытка взрыва на Даунинг-стрит. За ней стоял Саддам Хусейн. И все же полтора года спустя на легком самолетике, нагруженном медикаментами для боснийских детей, он летит на Балканы и не берет за это ни гроша.

— Что же случилось, в облаках с ним побеседовал Бог или что-нибудь еще?

— Какая разница? Сербы, мягко говоря, сняли с него розовые очки. Мне удалось убедить их избавить его от услуг расстрельной команды, и в благодарность за это он стал работать на меня, начав все с чистого листа.

— Простите, сэр, но этот лист никогда не будет чистым.

— Дорогой старший инспектор, в нашей работе часто случается, что для поимки одного вора следует воспользоваться помощью другого. Если вы собираетесь работать со мной и дальше, то вам придется привыкнуть к этой мысли.

Он выглянул в окно. Они сворачивали на Графтон-стрит.

— Вы уверены, что он именно здесь?

— Так мне сказали, сэр. Это его любимый ресторан.

— Отлично, — сказал Фергюсон, — я тоже не прочь перекусить.


Шон Диллон сидел в баре на втором этаже ирландского ресторана Маллигана и, глядя в вечернюю газету, разделывался с дюжиной устриц и маленькой бутылкой шампанского. Это был невысокий человек (ростом не больше пяти футов и пяти дюймов), с волосами столь светлыми, что они казались седыми. На нем были темные джинсы, старая черная кожаная летная куртка, а на шее белый шарф. Самым странным в нем были глаза, прозрачные и бесцветные, они напоминали воду над каменным дном, а постоянная ироничная складка в углах рта придавала ему вид человека, который не воспринимает жизнь слишком серьезно.

— Так вот вы где, — проговорил Фергюсон, в ответ на что Диллон поднял глаза и застонал. — Спрятаться вам некуда — во всяком случае, сегодня. Я бы тоже заказал дюжину вот этих и пинту «Гиннесса».

Стоявшая рядом официантка слышала это. Диллон обратился к ней по-ирландски:

— Благородный господин — англичанин, девушка, но его мать, упокой, Господи, ее душу, была ирландкой, поэтому дайте ему то, что он просит.

Девушка улыбнулась ему преданной улыбкой и удалилась. Фергюсон сел за столик, а Диллон поднял глаза на Анну Бернстейн.

— А ты кто будешь, девочка?

— Это старший инспектор-детектив специального подразделения Анна Бернстейн, мой новый помощник, и я не хотел бы, чтобы вы испортили мне ее. Так где же мой «Гиннесс»?

А потом в первый раз произошло то, что потрясло Анну Бернстейн: Диллон встал и улыбнулся, и такой улыбки она раньше не видела. Теплая и очаровывающая, она совершенно меняла его. Анна шла сюда, готовая к тому, что этот человек ей не понравится, но теперь…

Он взял ее за руку.

— И что же такая славная еврейская девушка делает в этой скверной компании? Хотите шампанского?

— Нет — я на службе. — Она слегка смутилась и села.

Диллон отправился к стойке, вернулся с еще одним стаканом и налил в него шампанского.

— Если вы устали от шампанского, вы устали от жизни.

— Ерунда, — проворчала она, но стакан взяла.

Фергюсон расхохотался.

— Поосторожнее с ней, Диллон, в прошлом году она столкнулась с выбегавшим из супермаркета бандитом с обрезом в руках. К несчастью для него, на той неделе она занималась системой охраны американского посольства и в ее сумочке был «смит-вессон».

— Так вам удалось убедить его оставить стезю греха? — спросил Диллон.

— Что-то вроде того, — кивнула она в ответ.

Появились устрицы и пиво для Фергюсона.

— У нас проблема, Диллон, жуткая проблема. Старший инспектор, расскажите ему.

Проблему она изложила в нескольких коротких предложениях. Когда Анна закончила, Диллон вынул из серебряного портсигара сигарету и закурил ее от старомодной зажигалки «зиппо».

— Итак, что вы об этом думаете? — спросила она.

— Ну, что известно точно, так это то, что Билли Квигли мертв.

— Но ему удалось поговорить с бригадиром, — возразила Анна, — а из этого следует, что Ахерн наверняка отменит операцию.

— С какой стати? — сказал Диллон. — У вас нет ничего, кроме утверждения, что он собирается завтра взорвать президента. Где? Когда? У вас нет ни малейшей догадки на этот счет, а я готов побиться об заклад, что список мероприятий у президента очень длинный!

— Так оно и есть, — согласился Фергюсон. — Утром на Даунинг-стрит встреча с премьер-министром и израильским премьером. Вечером увеселительная прогулка на катере по Темзе, а между ними целая куча разных мероприятий.

— И ни одно из них он не захочет отменить?

— Боюсь, что нет. — Фергюсон покачал головой. — Мне уже звонили с Даунинг-стрит. Президент против малейших изменений программы.

Анна Бернстейн спросила:

— Вам известно, что за человек Ахерн?

— О да, — отозвался Диллон, — пару раз он пытался убить меня, а потом мы встречались с глазу на глаз в Дерри на мирных переговорах.

— А его подружка?

Диллон покачал головой.

— Какой бы ни была Нора Белл, это для нее не главное. Секс для нее не главное. Она была простой девчонкой из обычной семьи, пока бомба ИРА не вычеркнула эту семью из жизни. А сегодня она своими руками задушила бы папу римского.

— А Ахерн?

— Он странный тип. Для него это всегда было чем-то вроде игры. Он блестящий комбинатор. Не забуду его любимую поговорку: «Я не хочу, чтобы моя левая рука знала, что делает правая».

— И что это должно значить? — спросил Фергюсон.

— Только то, что Ахерн никогда не является тем, чем хочет казаться.

Немного помолчав, Фергюсон проговорил:

— На это дело брошены все до последнего агенты, и мы рассчитываем, что нам достанут хотя бы не очень хороший снимок этого человека.

— И даже еще более скверный снимок девушки, — добавила Анна Бернстейн.

Фергюсон проглотил устрицу.

— Есть идеи, как найти его?

— Пожалуй, что да, — сказал Диллон. — В Килберне есть протестантский паб «Вильгельм Оранский». Я мог бы навести там справки.

— Так чего же мы ждем? — Фергюсон проглотил последнюю устрицу и встал. — Поехали.


Пивная «Вильгельм Оранский» в Килберне с фреской, изображавшей только что победившего в битве при Бойне короля Вильгельма, удивительным образом воссоздавала атмосферу Белфаста. Таким мог бы быть любой оранжистский паб в Шанкилле.

— Вы двое не очень-то впишетесь в обстановку бара, — заметил Диллон. Втроем они сидели на заднем сиденье «деймлера», остановившегося у паба. — А мне нужно поговорить с человеком по имени Пэдди Дрисколл.

— И кто он — большая шишка? — спросил Фергюсон.

— Ну, скажем, сборщик взносов. Подождите меня здесь. Я пойду через задний вход.

— Ступайте с ним, старший инспектор, — распорядился Фергюсон.

Диллон вздохнул:

— Ладно, бригадир, но за старшего я.

Фергюсон кивнул.

— Делайте, что он скажет.

Диллон выбрался из машины и направился к пабу.

— Оружие у вас с собой? — спросил он.

— Разумеется.

— Отлично! Никогда не знаешь, что случится через минуту в этом злобном мире.

У входа во двор он задержался, чтобы достать из-за пояса сзади «вальтер», надеть на него глушитель и спрятать его в кармане летной куртки. Под дождем они пересекли мощенный булыжником двор, прислушиваясь к доносившейся из бара музыке: какой-то лоялистский оркестр наяривал там «Шарф, который носил мой папаша». Через окна была видна большая кухня, на которой за столом невысокий седоволосый мужчина занимался бумагами.

— Это Дрисколл, — прошептал Диллон, — заходим.

Сквозняк из открытой двери пошевелил бумаги на столе Дрисколла, он поднял от них глаза и увидел входящих в комнату Диллона и Анну Бернстейн.

— Мир дому сему, — начал Диллон, — но самая интересная часть нынешнего вечера еще впереди, Пэдди, сынок.

— Боже мой, Шон Диллон!.. — На лице Дрисколла был написан откровенный ужас.

— И еще твой личный старший инспектор-детектив. Сегодня с тобой обойдутся вежливо.

— Чего вы хотите?

Анна прислонилась к двери, а Диллон пододвинул стул и сел за стол напротив Дрисколла. Он вынул сигарету и закурил.

— Майкл Ахерн. Где он может быть?

— Господи, Шон, я не видел его уже несколько лет.

— А Билли Квигли? Не говори мне, что его ты тоже не видел, потому что мне известно, что он регулярно тут выпивает.

Дрисколл попытался выкрутиться:

— Конечно, Билли бывает все время, но вот Ахерн… — Он передернул плечами. — Он скверный человек, Шон.

— Да, но я еще хуже.

Быстрым движением Диллон извлек из своей куртки «вальтер», прицелился и выстрелил. Раздался глухой хлопок, и мочки левого уха Дрисколла не стало. Дрисколл со стоном поднес руку к уху, из которого лилась кровь.

— Диллон, ради Бога! — закричала Анна.

— Не думаю, чтобы Бог имел к этому какое-нибудь отношение. — Диллон снова поднял «вальтер». — А теперь другое.

— Не надо, я все скажу! — простонал Дрисколл. — Ахерн звонил сюда вчера. Он оставил для Билли сообщение. Я передал его ему около пяти вечера, когда Билли зашел, чтобы выпить.

— Что это было за сообщение?

— Они должны были встретиться на Уоппин-Хай-стрит. Склад «Оливерс». Кирпичная пристань.

Дрисколл шарил по карманам в поисках платка, всхлипывая от боли. Диллон сунул пистолет в свою летную куртку и встал.

— Ну вот, — проговорил он, — как видишь, это не заняло много времени.

— Вы подонок, Диллон, — сказала Анна Бернстейн, открывая дверь.

— Это мне уже говорили. — Диллон обернулся на пороге. — Еще одна вещь, Пэдди. Вчера вечером Майкл Ахерн убил Билли Квигли. Это известно точно.

— Боже мой! — отозвался Дрисколл.

— Вот именно. И на твоем месте я держался бы подальше от всего этого.

И Диллон осторожно закрыл за собой дверь.


— Может быть, вызвать подмогу, сэр? — спросила Анна Бернстейн, когда «деймлер» въезжал на Кирпичную пристань Темзы.

Фергюсон опустил стекло и выглянул наружу.

— Не думаю, чтобы в этом была нужда, старший инспектор. Если он и был здесь, то давно уже ушел. Выйдем и посмотрим.

Первым пошел Диллон с «вальтером» наготове в левой руке. Он шагнул в калитку и нащупал на стене выключатель. Вспыхнул яркий свет. Около лестницы Диллон нашел еще один выключатель, зажег свет в конторке и первым направился наверх. Билли Квигли лежал на спине на дальнем конце стола. Диллон отошел в сторону, пряча «вальтер» в карман куртки, а Фергюсон и Анна Бернстейн прошли вперед.

— Это он, сэр? — спросила Анна.

— Боюсь, что да, — вздохнул Фергюсон. — Позаботьтесь о нем, старший инспектор.

Она занялась рацией, а Фергюсон решил спуститься вниз по лестнице. Диллон последовал за ним. Фергюсон вышел на улицу и остановился у перил набережной. Диллон встал рядом. К ним подошла Анна. Фергюсон нарушил молчание:

— Так что вы об этом думаете?

— Не верю, будто он не знал, что Билли информатор, — ответил Диллон.

Фергюсон повернулся к Анне:

— А что это значит?

— Если Диллон прав, сэр, то Ахерн затеял с нами какую-то игру.

— А что это за игра? — спросил Фергюсон.

— Бывают ситуации, бригадир, когда не остается ничего, кроме ожидания, и это как раз тот самый случай, — заметил Диллон. — Если вы хотите знать мое мнение на этот счет, то здесь все проще простого. Мы во власти Ахерна. Завтра что-то произойдет, и будет это очень скоро. И тогда-то я и начну что-то думать по этому поводу, но никак не раньше.

Диллон закурил от своей «зиппо», повернулся и направился к «деймлеру».


На следующее утро за несколько минут до девяти Ахерн на телекомовском микроавтобусе подъехал со стороны Мэл к воротам парка, что напротив Мальборо-роуд. Нора следовала за ним в «тойоте». Али Халаби в зеленом анораке и джинсах ждал у ворот. Он поспешил навстречу.

— Квигли не пришел.

— Садитесь.

Араб сел в микроавтобус, и Ахерн передал ему одну из оранжевых телекомовских курток.

— Он заболел. У него хроническая астма, и возбуждение спровоцировало приступ.

Ахерн пожал плечами.

— Не важно, обойдемся без него. Все, что вам требуется сделать, это довести микроавтобус. Мы с Норой будем следовать за вами до места. Вам останется только выйти, открыть крышку люка и пешком пройти через парк. Вы не передумали участвовать в деле?

— Нет, конечно, — ответил Халаби.

— Отлично! Тогда следуйте за нами, и все будет в порядке.

Ахерн вылез из машины. Халаби сел за руль.

— Аллах акбар! — сказал он.

— Конечно, сынок. — Ахерн повернулся и пошел к Норе, которая ждала его в «тойоте», припаркованной у обочины.


Сидя за рулем, Нора проделала весь путь: миновав Букингемский дворец, она свернула к Гросвенор-плейс, а назад возвращалась по Конститьюшн-Хилл мимо парка. По команде Ахерна она остановила машину у тротуара возле бука. Ахерн высунул из окна руку с поднятым вверх большим пальцем. Они тронулись с места, когда к тротуару подруливал телекомовский микроавтобус. Мимо катил обычный поток машин. Ахерн дал Норе отъехать ярдов на пятьдесят и снова велел остановиться. Они видели, как из микроавтобуса вышел Халаби. Он обошел его и открыл заднюю дверь. Потом с ломиком в руках вернулся к люку, нагнулся и поддел крышку.

— Мальчонка-то вовсю старается, — процедил Ахерн.

Он вынул из кармана небольшую пластмассовую коробочку дистанционного управления и нажал кнопку. За их спинами микроавтобус обратился в огненный шар, а две проезжавшие мимо него машины были взрывной волной отброшены через улицу.

— Вот что значит много знать. — Ахерн похлопал Нору по плечу. — Все отлично, девочка! Билли обещал им, что будет взрыв, и они его получили.

— Это дорого нам обошлось. Без Халаби вторую половину денег мы не получим.

— Два с половиной миллиона фунтов на счете в швейцарском банке — неплохая дневная выручка, Нора. Не будь жадиной. А теперь сматываемся.


Полдень уже давно остался позади, когда Анна Бернстейн, войдя в здание Министерства обороны, застала Фергюсона в его кабинете за рабочим столом.

— Есть что-нибудь новое? — спросил он.

— Не очень много, сэр. Как ни странно, но от Халаби осталось достаточно, чтобы идентифицировать его. Хотя бы по отпечаткам пальцев. Похоже, что в момент взрыва он был на мостовой, а не в микроавтобусе.

— А остальные?

— При взрыве пострадали две машины. Водитель первой, женщина-врач, умерла мгновенно. Во второй машине ехали мужчина и женщина на открытие распродажи — оба в реанимации. — Анна положила отчет на стол. — Квигли оказался прав, и теперь у Ахерна, по крайней мере, кончились патроны.

— Вы так думаете?

— Сэр, вы видели распорядок дня президента. Он должен был проехать по Конститьюшн-Хилл около десяти, направляясь на Даунинг-стрит. Ахерн наверняка знал это.

— А взрыв?

— Случился преждевременно. Такие вещи частенько происходят, вы знаете об этом, сэр. Халаби не был профессионалом. Я внимательно ознакомилась с его досье. У него диплом бухгалтера Лондонской школы экономики.

— Ну что ж, это звучит убедительно. По крайней мере, для меня.

— Но не для Диллона. Кстати, где он сейчас?

— Здесь где-то. Он то появляется, то пропадает.

— Он не поверил бы даже собственной бабке.

— Думаю, что именно поэтому он и жив, — заметил Фергюсон. — А вы налейте себе кофе, старший инспектор!


В квартире-студии в Кемдене Ахерн, стоя перед зеркалом в ванной, поливал бриллиантином волосы. Он зачесал их назад с пробором посередине, затем осторожно нанес клей на изнанку темных накладных усов и пристроил их на место. Потом надел очки в роговой оправе и сравнил свой вид с фотографией на карточке службы безопасности. В комнату вошла Нора. На ней была аккуратная черная юбка и белая блузка, а волосы собраны сзади в тугой узел. Как и он, она была в очках. В больших очках в черной оправе. Ее трудно было узнать.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она.

— Потрясающе, — отозвался он, — а я?

— Отлично, Майкл, высший класс!

— Прекрасно. — Он вышел из ванной и направился к бару. Оттуда он извлек бутылку «Бушмиллз» и два стакана. — Это не шампанское, Нора, это доброе ирландское виски.

Он разлил виски и поднял свой стакан.

— И за нашу страну!

— И за нашу страну! — повторила она старый лоялистский тост.

Он осушил свой стакан.

— Отлично! Теперь не забыть бы коробку со столовыми приборами, и можно трогаться.


Было около половины седьмого, когда Фергюсон и Анна Бернстейн вышли из здания Министерства обороны. Фергюсон велел своему шоферу отвезти его домой на Кавендиш-сквер. Дверь открыл Ким, в прошлом — капрал гуркхских[8 - Гуркх — представитель народности, живущей в Непале. — Прим. ред.] частей, а потом долгие годы — личный слуга бригадира.

— Вас ждет мистер Диллон, бригадир.

— Спасибо, Ким, — поблагодарил Фергюсон.

Диллон стоял в гостиной у открытого французского окна со стаканом в руке. Он обернулся.

— Я тут похозяйничал, надеюсь, вы не возражаете?

— Где вы пропадали? — спросил Фергюсон.

— Я прошелся по своим старым источникам. ИРА не имеет никакого отношения к этому делу. Это все Ахерн — и это меня беспокоит.

— Могу я узнать почему? — поинтересовалась Анна Бернстейн.

— Майкл Ахерн, — отвечал Диллон, — один из самых блестящих организаторов, каких я когда-либо знал. Он очень умен, сообразителен и очень, очень непрост. И, как я уже говорил, он не позволяет своей левой руке знать, что делает правая.

— Так вы думаете, что у него еще есть сюрпризы для нас?

— Несомненно. Вам это может показаться надуманным, но мне кажется, что все — от доноса и смерти Квигли до так называемого случайного взрыва телекомовского микроавтобуса на пути следования президента — было придумано заранее.

— Вы это серьезно? — спросила Анна.

— Вполне. Покушение провалилось, и мы, по идее, должны расслабиться. Дайте-ка мне взглянуть на распорядок мероприятий президента.

Анна протянула ему листок, а Фергюсон налил себе выпить.

— Надеюсь, что на этот раз вы ошибаетесь, Диллон.

— Вот, пожалуйста, — проговорил Диллон, — прогулка по Темзе с коктейлем на катере «Джерси Лили». Премьер-министр, президент и премьер-министр Израиля. Здесь он и ударит, вот здесь-то он с самого начала собирался ударить, а все остальное было лишь «дымовой завесой».

— Вы с ума сошли, Диллон, — высказался Фергюсон. — Вы точно сошли с ума. — Потом он повернулся и бросил взгляд на лицо Анны Бернстейн. — О Господи! — промолвил он.

Она взглянула на часы.

— Половина седьмого, сэр.

— Так, — сказал он, — мы едем. У нас не слишком много времени.


А в это самое время Ахерн и Нора припарковывали свою «тойоту» на Чейни-Уок. Выйдя из машины, они пешком направились к пирсу Кадоган. Возле причала сгрудились десятки полицейских машин, толпились агенты в штатском, а путь к месту посадки преграждала арка переносного электронного детектора, которую миновать было невозможно. Возле нее стояли два дюжих молодца в синих костюмах.

— Секретная служба, телохранители президента, — определил Ахерн. — Мне кажется, что свои костюмы они покупали в одном магазине.

Личные карточки Ахерна и Норы были приколоты на лацканы их курток. Когда они добрались до арки, Ахерн улыбнулся одному из охранников и протянул ему пластмассовую коробку.

— Простите за беспокойство, но здесь две сотни ножей, вилок и ложек. У вашей машины могут сгореть предохранители.

— Отдайте ее мне и проходите, — сказал охранник.

Они прошли через арку, охранник открыл коробку и рукой пошуровал столовые приборы. В это время к причалу подкатили несколько лимузинов.

— Слушай, парень, это израильский премьер-министр, — обратился к охраннику его товарищ.

— Вам придется оставить эту коробку здесь, — сказал охранник Ахерну. — Проходите.

— Как прикажете. — Ахерн шагнул на сходни. Нора последовала за ним. Наверху Ахерн проскользнул в дверь и сразу направился к туалету, вспоминая заученный план помещений.

— Подожди здесь, — приказал он Норе у дверей мужского туалета с номером четыре на двери.

В туалете какой-то мужчина стоял у умывальника. Ахерн тоже принялся мыть руки. Как только за мужчиной закрылась дверь, Ахерн направился в угол к красному пожарному ведру, разгреб в нем песок и извлек два завернутых в пленку «вальтера» с глушителями. Один он заткнул себе за пояс сзади, а другой спрятал в форменной куртке. Выйдя из туалета и убедившись, что поблизости никого нет, он передал второй «вальтер» Норе, которая спрятала его под мышку левой руки, в карман блузки.

— Теперь пошли, — скомандовал Ахерн.

В этот момент голос с сильным итальянским акцентом обратился к ним:

— Вы, двое, что вы тут делаете?

Обернувшись, они увидели приближавшегося к ним по коридору седовласого мужчину в черном пиджаке и брюках в полоску.

— Кто вас прислал?

Ахерн, который сразу же оценил положение, ответил:

— Синьор Орсини. Мы должны были работать сегодня в буфете французского посольства, но в последнюю минуту он распорядился, чтобы мы ехали сюда. Он подумал, что вам может не хватить персонала.

— И он прав. — Метрдотель повернулся к Норе. — Вы займетесь бутербродами. А вы — вином, — добавил он, обращаясь к Ахерну. — Это наверху и налево. И пошевеливайтесь.

Он повернулся и поспешил прочь.


Когда Фергюсон, Диллон и Анна в «деймлере» подъехали к катеру, премьер-министр и президент уже были на борту, а команда готовилась убрать трап. Втроем, с Фергюсоном впереди, подъехавшие бросились вверх по трапу, а два охранника поспешили им наперерез.

— Бригадир Фергюсон. Полковник Кэнди здесь?

Рослый седой мужчина в черном пиджаке и полосатом галстуке спешил к ним по палубе.

— Все в порядке! Что-нибудь случилось, бригадир?

— Это мои помощники — Диллон и старший инспектор Бернстейн.

Трап за его спиной был убран, команда отдала швартовы, и «Джерси Лили» отплыла.

— Боюсь, что может случиться. Вы помните взрыв сегодня утром? Сейчас мы уверены, что это был отвлекающий маневр. У вас есть фото этого Ахерна. Пожалуйста, предупредите всех ваших людей. Вполне может оказаться, что он сейчас на катере.

— Хорошо. — Кэнди не стал спорить и обратился к двум охранникам: — Джек, вы берете на себя корму, а вы, Джордж, переднюю половину. Я буду рядом с президентом. Предупредите всех.

Охранники повернулись и поспешили выполнить приказ. Фергюсон сказал:

— Ну хорошо, а мы займемся нашей обычной работой, да?

В вечернем воздухе слышалась музыка: на носу играл джазовый квартет. Кругом толпились люди, главным образом политики и сотрудники лондонских посольств. Президент, премьер-министр и израильский премьер были среди них. Официанты и официантки предлагали всем присутствующим вино и бутерброды.

— Какое столпотворение! — проговорил Фергюсон.

Появился, спеша по трапу, Кэнди.

— Минут через десять «Большая тройка» скажет несколько слов. После этого мы проплывем мимо здания парламента и высадимся на Вестминстерской набережной.

— Отлично. — Фергюсон повернулся к Диллону, когда американец потрусил прочь. — Все эти опасения — пустое дело.

— Возможно, что его и нет здесь, — сказала Анна, — может быть, вы ошибаетесь, Диллон.

Но тот словно не слышал ее.

— У него должен быть путь отступления. — Диллон повернулся к Фергюсону: — На корму! Поищем на корме!

Он быстро направился в заднюю часть судна, расталкивая людей на своем пути. Диллон перегнулся через кормовое ограждение и тотчас же обернулся.

— Он здесь.

— Откуда ты знаешь? — спросил Фергюсон.

Диллон снова перегнулся за борт и потянул за канат. Показалась надувная лодка с подвесным мотором.

— Вот его путь отступления, — показал он, — вернее, это был его путь отступления.

Он протянул руку и отцепил звено, удерживавшее канат. Лодка исчезла в темноте.

— А что теперь? — спросила Анна.

В этот момент раздался голос из громкоговорителя:

— Дамы и господа! Сейчас перед вами будет выступать премьер-министр.

— Он не самоубийца, — рассуждал Диллон, — поэтому не станет продвигаться к президенту через толпу. — Он посмотрел вверх на рулевую рубку, возвышавшуюся над тремя уровнями палубы: — Вот это где! Наверняка оттуда!

Он бросился наверх по лестнице. Анна следовала за ним по пятам, а Фергюсон спешил изо всех сил позади. На первой палубе Диллон огляделся, но там никого не было, и он поторопился на следующую. Когда он поднялся на нее, премьер-министр произнес в микрофон:

— Я горжусь честью представить вам президента Соединенных Штатов.

В этот самый момент, когда Диллон поднялся на эту палубу, он увидел, что в ее дальнем конце Майкл Ахерн открывает дверь салона и входит в него, а за ним следует Нора Белл с подносом, накрытым белой салфеткой.


Салон был пуст. Ахерн прошел вперед и выглянул из окна вниз, на носовую палубу, где перед микрофоном стояли президент, британский и израильский премьеры. Ахерн открыл окно и вытащил свой пистолет.

Дверь за его спиной тихо открылась, и в ней появился Диллон с «вальтером» наготове.

— Ты ведь никогда не отказываешься от своих планов, да, Майкл?

Ахерн обернулся. Рука с пистолетом была у его бедра.

— Шон Диллон, старый ублюдок. — Рука взметнулась вверх.

Диллон дважды попал Ахерну в сердце из пистолета с глушителем, отбросив его на переборку. Онемевшая Нора Белл стояла рядом, судорожно сжимая поднос в руках.

— А теперь, — сказал Диллон, — если под этой салфеткой у тебя пистолет и если ты надеешься добраться до него, мне придется убить тебя, Нора, хотя никому из нас это не понравится. Будь умной ирландской девочкой, поставь поднос на стол.

Медленно, очень медленно Нора Белл проделала все так, как ей было приказано, и поставила поднос на ближайший стол. Опуская правую руку с «вальтером», Диллон повернулся к Фергюсону и Анне.

— Ну вот, все хорошо, что хорошо кончается!

А за его спиной Нора задрала юбку, в одно мгновение извлекла из-за чулка пружинный нож, обнажила лезвие и вонзила нож в спину Диллона. Диллон со стоном уронил на пол «вальтер».

— Вот тебе, сволочь! — крикнула Нора, выдернула нож и еще раз вонзила его в Диллона.

Диллон пошатнулся, оперся о стол и на мгновение повис на нем. Нора занесла свой нож, чтобы ударить в третий раз, но Анна Бернстейн успела опуститься на колено, выхватить «вальтер» Диллона и послать пулю точно в середину лба Норы. В это время Диллон скользнул со стола и завалился на спину.


В полночь в Лондонской клинической больнице, одной из самых больших больниц в мире, Анна Бернстейн сидела в холле второго этажа, недалеко от палаты Диллона. Вид у нее был измученный, что вовсе не удивительно, но диета из черного кофе и сигарет позволяла ей еще кое-как держаться на ногах. Дверь в дальнем конце коридора распахнулась, и, к изумлению Анны, в ней появились Фергюсон, а за ним американский президент и полковник Кэнди.

— Господин президент возвращался в американское посольство… — начал Фергюсон, но президент перебил его:

— Однако в этих обстоятельствах я почувствовал, что должен заехать сюда. Вы — старший инспектор Бернстейн, как я понимаю? — Президент протянул ей руку. — Я вечно буду благодарен вам.

— Гораздо большим вы обязаны Диллону, сэр. Именно он разгадал этот заговор и именно он понял, что они на катере.

Президент подошел к окошку палаты и заглянул в него. Опутанный проводами и трубками Диллон лежал на больничной койке, а возле него сидела медицинская сестра.

— Как он?

— Интенсивная терапия, сэр, — ответила Анна, — после четырехчасовой операции. Она ударила его ножом дважды.

— Я привез сюда профессора Генри Беллами из госпиталя Гая, господин президент, — проинформировал Фергюсон, — это лучший хирург в Лондоне.

— Хорошо, — кивнул президент. — Я в долгу у вас и ваших людей, бригадир. И никогда этого не забуду.

Он направился к выходу, а полковник Кэнди проговорил:

— И слава Богу, что это случилось именно так, как случилось: мы сможем избежать огласки.

— Понимаю, — ответил Фергюсон, — этого никогда не было.

Кэнди последовал за президентом, а Анна Бернстейн сказала:

— Полчаса назад я видела профессора Беллами. Он приходил посмотреть Диллона.

— И что он сказал? — нахмурился Фергюсон. — Он ведь поправится, да?

— Да, он останется жив, сэр, но дело в том, что Беллами считает, будто Диллон не сможет быть прежним Диллоном. Она почти искромсала его.

Фергюсон положил руку ей на плечо.

— А ты в порядке, дорогая?

— Вы хотите спросить, не переживаю ли я из-за того, что сегодня застрелила человека? Ничуть, бригадир. Я вовсе не славная еврейская девушка, которую выдумал Диллон. Скорее, я еврейская девушка из Ветхого Завета. Белл была убийцей в юбке, и она заслужила смерть. — Анна вытащила сигарету и закурила. — Нет, я переживаю из-за Диллона. Он проделал отличную работу и заслужил лучшую участь.

— А мне показалось, что он вам не понравился, — проговорил Фергюсон.

— Значит, вы ошиблись, бригадир. — Она посмотрела в окошко на Диллона. — В том-то и дело, что он слишком понравился мне, а в нашей профессии это не сулит ничего хорошего.

Она резко отвернулась и пошла прочь. Фергюсон мгновение колебался, потом бросил еще один взгляд на Диллона и последовал за ней.


Глава 3


Двумя месяцами позже по другую сторону Атлантического океана, в нью-йоркской больнице Всемилостивой Богородицы, когда на землю опустились сумерки, на ночное дежурство заступал Тони Джексон — высокий и красивый двадцатитрехлетний молодой врач, только год назад получивший диплом Гарвардской медицинской школы. Благотворительная больница Всемилостивой Богородицы, главную часть персонала которой составляют монахини, не самое удачное место для прохождения ординатуры.

Но Тони Джексон был идеалистом. Он хотел настоящей врачебной практики и, без сомнения, получил ее в этой больнице, начальство которой до сих нор не могло поверить, что им повезло заполучить такого блестящего молодого врача. Ему нравились монахини, большую часть пациентов он находил очаровательными. Платили ему мало, но деньги для него не главное. Его отец, рано умерший от рака блестящий манхэттенский адвокат, оставил ему значительное наследство. К тому же по матери его дед, известная фигура в строительном бизнесе «Маленькой Италии» (района Нью-Йорка, населенного выходцами из Италии), время от времени помогал им деньгами.

Тони любил ночные дежурства с их особой атмосферой, характерной для всех больниц всего мира. Они давали возможность быть самостоятельным. Начало смены он проводил в отделении несчастных случаев, где приходилось иметь дело с самыми разными пациентами, — от людей, которым надо было зашивать ножевые порезы лица, до наркоманов, мучившихся без своей отравы. Эти пациенты доставляли ему немало хлопот, но к полуночи их поток иссякал.

В одиночестве он сидел за чашкой кофе с сандвичем в маленьком кафетерии, когда дверь отворилась и в нее заглянул молоденький священник.

— Меня зовут отец О’Брайан, я из церкви Святого Марка. Меня вызвали к шотландскому джентльмену, мистеру Таннеру. Насколько я понимаю, он нуждается в причастии.

— Простите, святой отец, я только что заступил на дежурство и не в курсе дела. Позвольте мне проверить список.

Быстро просмотрев список, он кивнул:

— Джек Таннер — это, наверное, он. Поступил сегодня после обеда. Семьдесят пять лет, британский подданный. Приступ случился с ним в доме его дочери в Куинсе. У него отдельная палата на третьем этаже, номер восемь.

— Благодарю вас, — сказал священник и исчез.

Джексон допил свой кофе и рассеянно проглядел «Нью-Йорк таймс». Новостей было немного: взрыв бомбы ИРА в лондонском Сити, статья о Гонконге — британской колонии в Китае, которая должна вернуться под китайское управление 1 июля 1997 года. Похоже, что британский губернатор колонии старался всякий раз, когда ему предоставлялся для этого случай, ввести подлинно демократическую систему голосования, что вызывало раздражение у китайских властей. Это не сулило Гонконгу ничего хорошего, после того как его передача Китаю состоится.

Раздосадованный и обеспокоенный, Джексон отбросил газету, встал и пошел к выходу. Двери лифта в коридоре открылись, и из лифта вышел отец О’Брайан.

— А, это вы, доктор. Я сделал для бедняги все, что мог, но он, похоже, долго не протянет. Вы не поверите, но он из горной Шотландии! Его дочь вышла замуж за американца.

— Интересно, — заметил Джексон, — мне всегда казалось, что шотландцы — протестанты.

— Дорогой мой, только не в горной Шотландии, — ответил ему отец О’Брайан. — В горах католическая традиция очень сильна. Ну ладно, я пошел, — улыбнулся он. — Спокойного вам дежурства.

Джексон проводил священника глазами, потом встал, прошел к лифту и поднялся на третий этаж. Выйдя из лифта, он увидел, что из восьмой палаты вышла и направилась к своему столу сестра Агнесса — сегодняшняя ночная дежурная.

— Только что я видел отца О’Брайана, — сообщил Джексон. — Он сказал мне, что мистер Таннер выглядит неважно.

— Вот его карта, доктор. Хронический бронхит и эмфизема.

Джексон просмотрел записи.

— Емкость легких только двенадцать процентов, давление крови невероятно низкое.

— Я только что прослушала его пульс, доктор. Очень нерегулярный.

— Давайте взглянем на него.


Лицо Джека Таннера было худым и изможденным, а его редкие волосы — белыми, как снег. Глаза его были закрыты, и он прерывисто дышал. Время от времени из его горла рвались резкие хрипы.

— Кислород? — спросил Джексон.

— Давали час назад. Я сама давала.

— Да-да, но она не дала мне сигарету. — Джек Таннер открыл глаза. — Разве это такая уж страшная вещь, а, доктор?

— Вы сами прекрасно знаете, мистер Таннер, — с укором заметила сестра Агнесса, — что вам это запрещено.

Джексон наклонился, чтобы проверить присоединение трубки, и заметил шрам на правом боку пациента.

— Это что, пулевое ранение?

— Точно. Я получил пулю в легкое, когда служил в частях горных стрелков. Это было еще до Дюнкерка в 40-м. Я умер бы, если бы лаэрд не вынес меня. Ему тоже не повезло: он потерял тогда глаз.

— Лаэрд, вы говорите? — Джексон внезапно заинтересовался, но Таннер так закашлялся, что его кашель почти перешел в судороги. Джексон схватил кислородную маску.

— Дышите ровно и не спеша. Вот так.

Позже он снял маску, и Таннер слабо улыбнулся.

— Сейчас я вернусь, — сказал ему Джексон и вышел из палаты.

— Вы сказали, что его дочь живет в Куинсе?

— Да, доктор.

— Не будем терять время. Сейчас же пошлите за ней такси и запишите это на мой счет. Не думаю, что он долго протянет. Я пойду и посижу с ним.


Джексон пододвинул к кровати стул.

— Так что вы говорили о лаэрде?

— Это был майор Иан Кэмпбелл, кавалер Креста «За воинскую доблесть» на ленте, самый храбрый человек из всех, кого я знал. Лаэрд замка Лох-Ду на западе горной Шотландии. Его предки владели им столетия.

— Лох-Ду?

— Это по-гэльски «черное озеро». Для всех, кто вырос там, это место навсегда место «темной воды».

— А вы знали лаэрда с детства?

— Мы вместе росли. Вместе учились стрелять куропаток и оленей. Рыбалка там была лучшей в мире. Но потом началась война. Мы оба служили в резерве, и, когда началась заваруха, нас отправили прямо во Францию.

— Вам много довелось пережить?

— Мы едва выбрались оттуда живыми, но потом лаэрда взяли на штабную работу к Маунтбеттену. Слышали о нем?

— Граф Маунтбеттен, которого подорвала ИРА?

— Подонки! И это после всего, что он сделал во время войны! Он был главнокомандующим войсками в Юго-Восточной Азии. Лаэрд был одним из его помощников, и он взял меня с собой.

— Это было, наверное, интересно.

Таннеру удалось улыбнуться.

— Говорят, что есть обычай давать приговоренному к смерти сигарету?

— Говорят.

— А я ведь приговорен, правда?

Джексон поколебался секунду, потом вынул пачку сигарет.

— Как и все мы, мистер Таннер.

— Вот что я скажу вам, — начал Таннер. — Вы даете мне одну из этих сигарет, а я расскажу вам о «Чунцинском соглашении». Когда-то я поклялся лаэрду молчать о нем, но теперь, похоже, это уже не имеет значения.

— Каком соглашении?

— Эта интересная история стоит одной сигареты, док.

Джексон закурил сигарету и вложил ее в губы Таннера. Старик затянулся, откашлялся и вновь затянулся.

— Боже, как чудесно! — Он откинулся на подушку. — Так с чего же начать?


Таннер, очень ослабевший, лежал с закрытыми глазами.

— А что было после крушения «Дакоты»? — спросил Джексон.

Старик открыл глаза.

— Лаэрд был тяжело ранен. Мозги, знаете ли, вещь хрупкая. Три месяца он лежал в коме в госпитале в Дели, и я — его ординарец — не отлучался от него. В Лондон нас послали морем, и к тому времени конец войны был уже предопределен. Многие месяцы он провел в отделении мозговой травмы Госпиталя для военнослужащих имени Гая, но полностью так и не поправился. От крушения он получил ожоги и почти полностью потерял память. В начале 46-го он был так близок к смерти, что я упаковал его вещи и послал их домой в замок Ду.

— И он умер?

— Он прожил еще двадцать лет. Мы вместе вернулись в имение. Он бродил по окрестностям и радовался, как ребенок. Я исполнял каждое его желание.

— А как насчет его семьи?

— Он так и не женился. Он был помолвлен с девушкой, которая погибла во время бомбежки Лондона в 40-м. У него была сестра, леди Роуз, хотя все звали ее леди Кэтрин. Ее мужа, баронета, убили во время североафриканской кампании. С тех пор она сама управляет имением, хотя сейчас ей восемьдесят. Живет она в домике привратника, а само здание иногда сдает внаем богатым янки или арабам на время охотничьего сезона.

— А «Чунцинское соглашение»?

— Из этого ничего не вышло. Лорду Луису и Мао больше не довелось встретиться.

— Но четвертый экземпляр уцелел в Библии лаэрда, вы спасли его. Он не попал в руки властей?

— Он так и остался лежать в Библии лаэрда. В конце концов, его хозяином был лаэрд, а он не захотел ничего никому рассказывать. — Таннер пожал плечами. — А потом прошло столько лет, и теперь это, похоже, не имеет значения.

— Но мне-то вы рассказали?

Таннер слабо улыбнулся.

— Это потому что вы славный малый, который заговорил со мной и дал мне сигарету, напомнившую мне давно прошедшее время, дождь над Чунцином, Маунтбеттена и вашего генерала Стилуэлла.

— А что стало с Библией?

— Как я сказал вам, все вещи майора я отослал к нему домой, когда решил, что он умирает.

— И Библия была отправлена в Лох-Ду?

— Можно сказать, что да. — Какие-то мысли заставили Таннера рассмеяться, и он снова зашелся кашлем.

Джексон снова достал кислородную маску, но в этот момент дверь отворилась, и сестра Агнесса впустила в палату пару средних лет.

— Мистер и миссис Грант.

Женщина бросилась к протянутой руке Таннера. Ему удалось улыбнуться. Он глубоко дышал, а она низким голосом заговорила с ним на языке, которого Джексон никогда не слышал.

— Это гэльский, доктор. Они всегда говорят друг с другом по-гэльски. Он приехал к нам погостить. В прошлом году его жена умерла в Шотландии.

В этот момент Таннер перестал дышать. Его дочь зарыдала. Джексон бережно отвел ее к мужу и склонился над пациентом. Некоторое время спустя он повернулся к ним.

— Мне очень жаль, но он скончался, — сказал он просто.


На этом все могло бы и кончиться, если бы Тони Джексона не поразило совпадение темы рассказанной Таннером истории с тем, что он прочел в «Нью-Йорк таймс» о Гонконге и его отношениях с Китаем. Особую роль сыграло и то, что Таннер умер рано утром в воскресенье, а по воскресеньям, если его расписание дежурств позволяло, он всегда обедал в доме своего деда в «Маленькой Италии», который его мать после смерти его бабки содержала в особом стиле, привычном для ее отца.

Деда Джексона, в честь которого он получил свое имя, звали Антонио Мори. Только по странному стечению обстоятельств он стал американцем по рождению, потому что его беременная им мать приплыла с Сицилии, из города Палермо, как раз к тому моменту, когда пришла пора произвести его на свет на Эллис-Айленд. Поторопись она на сутки, и маленький Антонио по рождению не стал бы американцем.

У его отца были нужные друзья — друзья из мафии. Антонио недолго оставался простым рабочим, «друзья» пристроили его сначала в бизнес с оливковым маслом, потом в «ресторанный бизнес». Он умел держать язык за зубами, всегда делал то, что ему говорили, и благодаря этому в конце концов достиг финансового благополучия и высокого положения в строительной индустрии.

Когда его дочь вышла замуж не за сицилийца, он смирился с этим, как он смирился со смертью своей жены от лейкемии. Его зять, богатый англосаксонский адвокат, принес в семью респектабельность, и его смерть также пошла на благо семьи: Мори и его любимая дочь снова были вместе, да еще с умницей-внуком, который был так талантлив, что учился в самом Гарварде. И не важно, что был он не от мира сего и выбрал медицину. Мори мог заработать достаточно денег для всех них, потому что он был в мафии, он был не последним в кругу «семьи Луки», глава которой, дон Джованни Лука, хотя и вернулся на Сицилию, был «Capo di tutti Capi» — «боссом всех боссов мафии». Уважение, которым пользовался Мори, не купить ни за какие деньги.


Когда Джексон приехал в дом своего деда, его мать Роза, все еще красивая, несмотря на седину в темных волосах, на кухне вместе с прислугой Марией готовила еду. Увидев сына, она расцеловала его в обе щеки и легонько отодвинула от себя.

— Ты выглядишь ужасно! Под глазами синяки.

— Мама, я с ночной смены. Мне удалось поспать только три часа, потом я принял душ и приехал сюда, потому что я не хочу, чтобы ты расстраивалась.

— Умница! Иди поздоровайся с дедушкой.

Джексон направился в гостиную, где он застал Мори за чтением воскресной газеты. Он наклонился, чтобы поцеловать деда в щеку, а Мори проговорил:

— Я слышал, что сказала тебе твоя мать. Она права. Ты делаешь добро, но убиваешь себя. Вот, выпей красного вина.

Джексон взял стакан из его рук и с удовольствием отпил.

— Хорошее вино!

— У тебя было интересное дежурство? — Мори искренне интересовался делами внука. Он даже надоел своим друзьям рассказами о нем.

Сознавая, что дед многое ему позволяет, Тони подошел к большому окну, открыл его и закурил сигарету.

— Ты помнишь свадьбу Солаццо в прошлом месяце?

— Да.

— На ней ты говорил с Карлом Морганом, ты представил меня ему.

— Ты произвел на мистера Моргана хорошее впечатление, он сам мне сказал об этом. — В голосе Мори была гордость.

— А, так вы с ним говорили о деле?

— Глупости! Какие у нас с ним дела?

— Ради Бога, дедушка, я не дурачок, и я люблю тебя, разве ты не понимаешь, что, получив какой-то жизненный опыт, я не могу не понять, в каком бизнесе ты участвуешь?

Мори медленно кивнул и взял в руки бутылку.

— Еще вина? Что ж, расскажи мне, куда ты клонишь.

— Ты и мистер Морган говорили о Гонконге. Он упомянул об огромных средствах, вложенных в небоскребы, отели и в прочее, и выразил беспокойство, что же со всем этим станет, когда управлять Гонконгом будут китайские коммунисты.

— С этим все ясно. Миллиарды долларов пойдут коту под хвост, — заметил Мори.

— Вчера в «Таймс» была статья о том, что Пекин недоволен, что англичане хотят ввести демократическую политическую систему, прежде чем они уйдут из Гонконга в 97-м.

— Ну и что? — спросил Мори.

— Правильно ли я понимаю, что ты и твои друзья имеете деловые интересы в Гонконге?

— Можно сказать, что так, но что из этого следует?

— А что, если я скажу тебе, — начал Джексон, — что в 1944 году Мао Цзэдун вместе с лордом Луисом Маунтбеттеном подписал документ, получивший название «Чунцинское соглашение», по которому согласился в случае, если он когда-либо придет к власти в Китае, продлить договор по Гонконгу еще на сто лет в обмен на помощь англичан в борьбе против японцев?

Дед долгим внимательным взглядом смотрел на него, потом встал, закрыл дверь и вернулся в свое кресло.

— Расскажи подробнее, — велел он.

Джексон так и сделал, и, когда он кончил, его дед надолго задумался. Потом встал, прошел к своему столу и вернулся от него с небольшим диктофоном.

— Повтори-ка все это снова, все, что тот старик рассказал тебе. Не пропуская ни единого слова.

В этот момент Роза открыла дверь.

— Обед почти готов.

— Пятнадцать минут, дорогая, — обратился к ней отец, — поверь мне, это важно.

Она нахмурилась, но вышла, притворив за собой дверь. Мори повернулся к внуку.

— Итак, как я сказал, все слово в слово, — и включил диктофон.


Когда Мори тем же вечером добрался до стадиона для занятий поло в Клендейле, шел дождь. Тем не менее под зонтиками и под деревьями было достаточно зрителей, потому что сегодня играл Карл Морган, а Морган был в хорошей форме: гандикап в десять голов свидетельствовал, что он — первоклассный игрок. Ему было пятьдесят, но выглядел он отменно: шесть футов росту, широкие плечи и шевелюра до шеи.

Его волосы были иссиня-черными — наследство от матери, племянницы дона Джованни, которая во время мировой войны вышла замуж за отца Карла, молодого армейского офицера. Его отец служил доблестно и честно, прошел и корейскую, и вьетнамскую войны и, выйдя в отставку бригадным генералом, поселился во Флориде, где вместе с женой пользовался всеми благами, которые ему давало положение его сына.

Он и сам был вполне респектабельным, вполне достойным фоном для сына, который после окончания в 1965 году Йельского университета пошел добровольцем во Вьетнам в десантные войска. Из Вьетнама он вернулся с двумя медалями за ранение, Серебряной звездой и вьетнамским Крестом за доблесть. Перед героем войны с такими рекомендациями распахнулись двери Уолл-Стрита, а потом и бизнеса гостиничной строительной индустрии. В конце этого пути он стал миллиардером, уважаемым всеми на любом уровне — от Лондона до Нью-Йорка.

В поло шесть периодов, или «чукка», по семь минут каждый, а в командах играют по четыре игрока. Морган был нападающим, и это давало его команде большой атакующий напор, потому что инициатива исходила от него.

Шла финальная «чукка», когда Мори вышел из автомобиля, и шофер, успевший обежать вокруг машины, раскрыл над ним зонтик. В нескольких шагах от него у машины стояла красивая молодая женщина с выразительным лицом. На ее плечи был накинут плащ. Ростом она была около пяти футов и шести дюймов, длинные светлые волосы лежали на плечах, у нее были высокие скулы и зеленые глаза.

— А она красавица, эта дочь мистера Моргана, — заметил шофер.

— Приемная дочь, Джонни, — поправил его Мори.

— Да, конечно, я забыл. Но она взяла его имя и все такое. И какая жалость, что ее мать так умерла. А имя у нее странное — Аста.

— Шведское, — пояснил Мори.

Аста Морган подпрыгнула и завопила:

— Мочи их, Карл, мочи!

Несущийся на полном скаку к чужим воротам Карл Морган бросил взгляд по сторонам, сверкнул белозубой улыбкой и оттер молодого форварда чужой команды. Своей левой ногой он поддел его стремя и совершенно против правил выбросил форварда из седла. Спустя мгновение он был уже у ворот и забил мяч.

Когда игра завершилась победой, он, омываемый дождем, легким галопом приблизился к Асте и соскочил с лошади. Слуга принял поводья, а Аста протянула ему полотенце. Потом она закурила и передала ему сигарету. Улыбаясь, она смотрела на него так, словно вокруг никого не было.

— Похоже, что девочка нравится ему.

— Похоже, — кивнул Мори.

Морган обернулся, увидел его и помахал рукой. Мори приблизился.

— Рад тебя видеть, Карл. И тебя, Аста. — Он тронул поля своей шляпы.

— Чем могу быть полезен? — спросил Морган.

— Я по делу, Карл. Вчера вечером выяснилось кое-что, что может тебя заинтересовать.

— Но ничего такого, о чем ты не мог бы рассказать при Асте, правда? — спросил Морган.

Мори мгновение колебался.

— Нет, конечно, нет. — Он вынул из кармана маленький диктофон. — У моего внука Тони в больнице Всемилостивой Богородицы прошлой ночью умер один мужчина. Перед смертью он рассказал Тони потрясающую историю. Я думаю, Карл, она тебя заинтересует.

— Отлично, давай только уйдем из-под дождя.

Морган помог Асте забраться в автомобиль и сам последовал за ней. За ними в машину сел Мори.

— Ну так вот, слушайте. — И он включил диктофон.


Когда запись кончилась, Морган продолжал сидеть молча, с застывшим лицом, и сигарета свешивалась из угла его рта.

— Какая удивительная история! — вымолвила Аста.

Ее голос был низок и приятен, а произношение скорее английским, чем американским.

— Ты могла бы выразиться и покрепче.

Морган повернулся к Мори.

— Я беру это с собой. Мой секретарь распечатает и пошлет дону Джованни в Палермо секретным факсом.

— Я правильно сделал?

— Ты все сделал отлично, Антонио. — Морган взял его за руку.

— Это не я, Карл, это Тони. Я не знаю, что с ним делать. Кончил Гарвардскую медицинскую школу, проходил практику в больнице Мэйо, был блестящим студентом, и вот тебе на — работает за гроши у монахинь в больнице Всемилостивой Богородицы.

— Не мешай ему, — сказал Морган, — он свою дорогу найдет. Я вот отправился во Вьетнам, Антонио, и теперь этого у меня никто не отнимет. Не надо мешать, когда парень из состоятельной семьи сам лезет в ад, не имея в том нужды. Это кое о чем говорит. Он не останется там навечно, но то, что он был там, всю его жизнь будет заставлять людей смотреть на него иначе. Он славный малый.

Морган положил руку на плечо Мори.

— Эй, надеюсь, я не произвожу впечатление слишком расчетливого?

— Нет, — запротестовал Мори, — вовсе нет. Таким, как он, можно гордиться. Спасибо, Карл, спасибо тебе. А теперь мне пора. Аста! — Он кивнул в ее сторону и вылез из машины.

— Ты очень хорошо сказал о Тони, — заметила Аста.

— А это правда. Он блестящий малый. В конце концов он попадет на Парк-авеню, но в отличие от других тамошних прекрасных врачей он навсегда останется врачом, который поработал на окраине, среди монахинь, в занюханной больнице Всемилостивой Богородицы, а это за деньги не купишь.

— Ты циник, — определила Аста.

— Нет, золотце, я реалист.

— А теперь поехали. — Он пересел за руль. — Я умираю с голоду. Сегодня мы с тобой ужинаем в ресторане.


Когда они, заканчивая свой ужин в ресторане «Четыре сезона», перешли к кофе, официант принес им телефонный аппарат.

— Международный звонок, сэр. С Сицилии. Джентльмен сказал, что это срочно.

Хриплый голос по телефону было невозможно спутать ни с каким другим.

— Карло, это Джованни.

Морган выпрямился на своем стуле.

— Дядя? — Он перешел на итальянский. — Какой приятный сюрприз! Как дела?

— Все отлично, особенно после твоего факса.

— Я правильно поступил, что поставил тебя в известность обо всем этом?

— Настолько правильно, что я хочу, чтобы ты вылетел сюда ближайшим рейсом. Это очень серьезное дело, Карло, очень серьезное!

— Отлично, дядя! Я буду у тебя завтра. Здесь со мной Аста. Дать ей трубку?

— Я лучше посмотрю на нее, ты возьми ее с собой. Жду вас, Карло.

В трубке щелкнуло; официант приблизился и взял ее.

— Что все это значит? — спросила Аста.

— Похоже, что Джованни действительно счел это дело о «Чунцинском соглашении» очень серьезным. Он хочет видеть меня завтра в Палермо. И тебя, дорогая, тоже. Тебе пора посмотреть Сицилию.

И он жестом подозвал официанта.


На следующее утро они прямым рейсом долетели до Рима, где Моргана с дочерью ждал частный реактивный самолет, который доставил их в аэропорт Пунта Раиса, что в двадцати милях от Палермо. Там уже дежурил «мерседес» с шофером и громилой в синем нейлоновом плаще, с высокими скулами и плоским носом боксера-профессионала. Боксер производил впечатление человека огромной физической силы и был скорее похож на славянина, чем на итальянца.

— Главный телохранитель дяди — Марко Руссо, — шепнул Морган Асте. Он улыбнулся и протянул гиганту руку: — Привет, Марко, давно не виделись. Это моя дочь, Аста.

Марко изобразил подобие улыбки.

— Очень приятно! Добро пожаловать на Сицилию, синьорина. Рад видеть вас снова, синьор. Дон Джованни не в городе, он на вилле.

— Отлично, тогда поехали.


Вилла Луки расположилась на окраине деревни у подножия Монте-Пеллегрино, возносящейся к небесам в трех милях к северу от Палермо.

— Во время одной из Пунических войн карфагеняне в течение трех лет держали на этой горе оборону против римлян, — рассказал Морган Асте.

— Завораживающее место, — заметила Аста.

— Оно словно всасывается в кровь. — Морган развернул местную газету, которую дал ему Марко. — Вчера вечером спрятанной в машину бомбой убиты трое солдат, а сегодня утром священник был застрелен в спину, потому что его подозревали в доносе.

— По крайней мере, у тебя все в порядке.

Он взял ее за руку.

— Все, что я делаю, Аста, совершенно законно, в этом вся суть. Мои деловые интересы и деловые интересы моих партнеров чисты, как первый снег.

— Я знаю, дорогой, — сказала она, — ты, наверное, самый заслуженный из ветеранов. Дедушка Морган — генерал, а ты — герой войны, миллиардер, филантроп и один из лучших игроков в поло в мире. Поэтому, когда мы последний раз были в Лондоне, принц Чарльз попросил тебя сыграть в его команде.

— Он ждет меня в следующем месяце.

Она рассмеялась, а он добавил:

— Не забывай только одного, Аста. Настоящая власть не в Нью-Йорке. Ее держит в руках пожилой человек, к которому мы сейчас едем.

В этот момент «мерседес» свернул в управляемые электроникой ворота, встроенные в древнюю стену высотой пятнадцать футов, и вдоль тропического сада направился к величественной вилле в мавританском стиле.


Приемная была огромной. Ее черно-белый паркет устлан коврами, по стенам — дубовая мебель XVII века итальянской работы, горел камин, а через большие французские окна открывался чудесный вид в сад.

Лука с сигарой в зубах сидел на диване с высокой спинкой; его руки сжимали серебряный набалдашник трости. Он был грузен — не меньше шестнадцати стоунов,[9 - В 1 стоуне — 6,34 кг. — Прим. ред.] его седая борода была аккуратно подстрижена, и во всем его облике было что-то от римского императора.

— Иди сюда, детка, — обратился он к Асте и, когда она приблизилась, расцеловал ее в обе щеки. — Ты все хорошеешь. Уже полтора года прошло с тех пор, как мы виделись с тобой в Нью-Йорке. Я так опечален внезапной смертью твоей матери в прошлом году.

— Такие вещи случаются, — заметила она.

— Я знаю. Джек Кеннеди сказал однажды, что тот, кто верит в справедливость в этой жизни, серьезно дезинформирован. Иди сюда, садись рядом.

Она сделала то, что он предложил, и он поднял глаза на Моргана.

— Ты хорошо выглядишь, Карло. — Лука неизменно называл его так.

— И вы, дядя, выглядите прекрасно.

Лука протянул руку, и Морган поцеловал ее.

— Мне нравится, когда твоя сицилийская половина проявляет себя. Ты очень правильно сделал, дав мне знать об этом Чунцинском деле, а Мори проявил здравое суждение, обратившись к тебе.

— Главную роль тут сыграл его внук, — заметил Морган.

— Да, конечно. Молодой Тони — хороший мальчик. Он идеалист, и это хорошо. Нам нужны наши святые, Карло, они помогают нам прилично выглядеть перед всем остальным миром.

Он щелкнул пальцами, и слуга в белом подошел к нему.

— «Зибоббо», Альфредо.

— Сейчас, дон Джованни.

— Тебе это понравится, Аста. Вино с острова Пантеллерия, в которое для аромата добавлен анис. — Он повернулся к Моргану: — Тут как-то Марко возил меня в деревню, на твою ферму в Валдини.

— И как там?

— Похоже, что управляющий и его жена ведут себя вполне прилично. Славное тихое место. Тебе надо что-то делать с ним.

— Дед родился там, дядя. Это кусок настоящей Сицилии. Разве я могу изменить его?

— Ты славный мальчик, Карло. Пусть ты наполовину американец, но у тебя сицилийское сердце.

Пока Альфредо открывал бутылку, Морган сказал:

— Да, вернемся к «Чунцинскому соглашению». Что вы о нем думаете?

— В гонконгские отели и казино мы вложили миллиарды, и нашей собственности будет нанесен чувствительный удар, если в 1997 году Гонконг отойдет коммунистам. Все, что может задержать это, благо.

— Но будут ли конкретные реальные последствия, когда этот документ обнаружится? — спросила Аста.

Дон Джованни принял бокалы с «Зибоббо» у Альфредо.

— Китайцы неспроста позаботились о том, чтобы оформить изменение статуса Гонконга через ООН. Сегодня им нужно все — от международного признания до Олимпийских игр. Если всплывет документ, под которым стоит подпись «святого Мао Цзэдуна», кто знает, что из этого выйдет?

— Это так, — согласился Морган, — но все равно они начнут кричать о подделке.

— Да, — вставила Аста, — но есть одно важное обстоятельство. Это не подделка, это настоящая вещь! Мы знаем это, и любому эксперту придется признать подлинность.

— Она умница, твоя девочка. — Лука похлопал Асту по коленке. — Мы ничего не теряем, Карло. А с этим документом в руках мы сможем по меньшей мере затянуть процедуру, а то и что-нибудь посерьезнее. Даже если мы потеряем наши миллионы, я не хотел бы, чтобы это произошло безболезненно для китайцев и особенно для англичан. Ведь их вина, что дело не было улажено много лет назад.

— Странно слышать такое от вас, — заметила Аста. — Я думала, что именно это и пытался сделать Маунтбеттен тогда, в сорок четвертом.

Джованни расхохотался и поднял свой бокал.

— Еще вина, Альфредо.

— Так что вы предлагаете? — спросил Морган.

— Найти эту серебряную Библию. Когда мы заполучим ее, мы получим договор.

— Судя по тому, что рассказал Таннер, она должна быть где-то в замке Лох-Ду, — вставила Аста.

— Вот именно. Здесь-то и загвоздка. Сразу же, как только я получил твой факс, я попросил моего лондонского адвоката выяснить ситуацию с замком. В настоящее время он арендован арабским шейхом, принцем крови из Омана, так что с этим ничего не поделаешь. Шейх живет там и никуда не уедет до следующего месяца. Мой адвокат от твоего имени арендовал замок на следующие три месяца.

— Отлично, — сказал Морган, — этого достаточно для подготовки. Библия должна быть где-то там.

— Я дал своему адвокату инструкции все подготовить и проследить, чтобы эта леди Кэтрин Роуз, сестра Кэмпбелла, лично участвовала в подписании договора об аренде. На встрече с ней он заговорил о Библии: сказал ей, что слышал легенду о том, что все лаэрды брали ее с собой в сражения. Позвонив мне после встречи с леди, он сообщил, что она очень стара, ведет себя не совсем адекватно и что она ответила ему, что не видела Библию много лет.

— Есть одна интересная деталь, — заметила Аста. — Как говорит Тони Джексон, он спросил Таннера: «Значит, Библия была отправлена в Лох-Ду?»

— А Таннер ответил: «Можно сказать, что и так», — перебил ее Морган.

Аста кивнула.

— И Тони говорит, что потом Таннер рассмеялся. Мне это кажется довольно странным.

— Странно это или нет, но Библия должна быть где-то там, — заключил Лука, — и ты найдешь ее, Карло. — Он встал. — А теперь давайте пообедаем.

У дверей холла стоял Марко Руссо, и, когда они проходили мимо него, Лука заметил:

— На случай, если тебе понадобится немного мускулов, ты возьмешь с собой Марко. — Он потрепал Марко по щеке. — В горной Шотландии, Марко, тебе понадобится теплая одежда.

— Как скажете, капо.

Марко открыл перед ними дверь столовой, где в готовности ожидали два официанта. А Альфредо забрал из гостиной вино и бокалы, отнес это на кухню и оставил у раковины, чтобы позже посудомойка вымыла посуду.

— Теперь я могу уходить? — обратился он к повару и вышел, закурив сигарету. Через сад он направился к дому для прислуги.

Альфредо Понти был прекрасным официантом, но он был еще лучшим полицейским, одним из нескольких специальных агентов, присланных с материка. Работу у Луки ему удалось получить три месяца назад.

Когда ему надо было связаться с начальством, он обычно звонил из деревни, но сейчас оба его соседа по дому, повар и горничная, были на работе, и в доме он остался один. Во всяком случае, услышанное им сегодня показалось ему настолько важным, что он решил рискнуть. Он снял трубку телефона на стене, что висел в конце коридора, и набрал палермский номер. Ему ответили сразу.

— Гаджини, это я, Понти. У меня есть кое-что. Сегодня вечером прилетел Карл Морган со своей приемной дочерью. Я слышал, как он рассказывал Луке интереснейшую историю. Вы слышали о «Чунцинском соглашении»?

Паоло Гаджини, майор итальянской секретной службы со штаб-квартирой в Риме, выдававший себя в Палермо за бизнесмена, ответил:

— Это что-то новенькое. Подождите, я включу диктофон. Слава Богу, что у вас отличная память. Так, можете рассказывать. Выкладывайте все.

И Альфредо начал свой рассказ. Когда он закончил, Гаджини заметил:

— Отличная работа, хотя я не вижу, как это нам может пригодиться. Я буду на связи с вами. Соблюдайте осторожность.

Альфредо повесил трубку и направился к своей кровати.


В своей палермской квартире Гаджини сидел в раздумье. Он мог сообщить новость в Рим, но вряд ли она кого-нибудь там заинтересует. Всем известно, кто такой Карл Морган, но у него комар носа не подточит, все законно. Во всяком случае, все, что он натворит в Шотландии, будет касаться в первую очередь британских властей. Эта мысль заставила Гаджини вспомнить о его старинном друге из британской разведки. Гаджини улыбнулся. Он любил этого человека. Он взял свою шифрованную записную книжку и нашел там номер Министерства обороны в Лондоне. Когда оператор отозвался, он сказал:

— Дайте мне, пожалуйста, бригадира Чарльза Фергюсона. Это крайне важно и срочно!


Двумя часами позже, когда Морган и Аста уехали, Альфредо проснулся оттого, что его расталкивал склонившийся над ним Марко.

— Капо хочет видеть тебя.

— А в чем дело?

Марко пожал плечами.

— Понятия не имею. Он на террасе.

Марко вышел, а Альфредо быстро оделся и последовал за ним. Он особенно не тревожился. Вот уже три месяца все шло как по маслу. Альфредо был всегда начеку. Вот и сейчас он спрятал за пояс небольшой «браунинг».

Он нашел Луку сидящим в плетеном кресле. Марко стоял рядом, опершись о косяк. Старик спросил:

— Ты недавно звонил по телефону?

Во рту Альфредо пересохло.

— Да, двоюродному брату в Палермо.

— Ты лжешь, — сказал Марко, — у нас прибор, который прослеживает, куда звонят. Он не зарегистрировал ответа номера, по которому ты звонил. Этот номер не может быть прослежен.

— А это значит, что он может принадлежать только секретной службе, — продолжил Лука.

Альфредо повернулся и бросился в сад, в сторону ограды. Марко выхватил свой револьвер с глушителем.

— Не убивай его! — закричал Лука.

Марко попал ему в ногу, и Понти упал, но на земле повернулся и вытащил из-за пояса свой «браунинг». Марко, которому не оставалось выбора, выстрелил ему между глаз.

Лука шагнул вперед, опираясь на свою трость.

— Бедный малый, такой молодой! А они не оставляют своих попыток. Убери его, Марко.

Он повернулся и заковылял прочь.


Глава 4


Фергюсон сидел за своим столом, когда Анна Бернстейн вошла и положила на его стол папку.

— Здесь все о Карле Моргане.

Фергюсон откинулся на спинку стула.

— Расскажите мне сами.

— Его отец — бригадный генерал в отставке, а мать — племянница Джованни Луки, из чего следует, что при своем Йельском дипломе, наградах за вьетнамскую войну и положении в ресторанном и строительном бизнесе он всего лишь ширма мафии.

— Кое-кто сказал бы, что он — новое, «законное» лицо мафии.

— При всем моем уважении к закону, бригадир, я не могу не назвать это чушью.

— Ай-яй-яй, старший инспектор, как грубо! В этой тенденции можно ведь усмотреть и положительную сторону.

— Бандит есть бандит, даже если на нем костюм от Бриони и он играет в поло с принцем Чарльзом.

— Не могу не согласиться. Вы проверили, что происходит в замке Лох-Ду?

— Да, сэр. В настоящее время его арендует принц Али бен Юсеф из Омана. Он проживет там до следующего месяца.

— Не очень-то приятная новость. С арабскими принцами всегда чертовски трудно иметь дело.

— Кое-что еще, сэр. Карл Морган уже арендовал замок на три месяца после отъезда принца.

— А зачем ему это понадобилось? — Фергюсон нахмурился, а потом кивнул головой. — Библия. Она ему нужна.

— Вы хотите сказать, что ему придется искать ее, сэр?

— Скорее всего. Что еще можете рассказать об имении?

— Оно принадлежит леди Роуз — сестре Кэмпбелла. Она никогда не была замужем.[10 - Так у автора. На стр. 61 говорится, что ее мужа баронета убили. — Прим. ред.] Она живет во флигеле. Ей восемьдесят лет, и здоровье у нее неважное. — Анна заглянула в папку. — У меня тут написано, что в аренду сдается также небольшая охотничья хижина. Она называется Арднамурчан Лодж. Это в лесных угодьях, примерно в десяти милях от усадьбы.

Фергюсон кивнул.

— Послушайте, давайте пойдем самым простым путем. Закажите «лир» из Гатвика, как только будете готовы, летите туда и свалитесь леди Роуз как снег на голову. Скажите, что хотите снять эту охотничью хижину на мое имя. Скажите, что всегда интересовались этими местами, потому что ваш дед в войну служил вместе с Кэмпбеллом. Потом заведите разговор о Библии. Насколько мы можем судить, она лежит у нее на ночном столике.

— Отлично, сэр, так я и сделаю.

Телефон на столе зазвонил, она сняла трубку, послушала и положила ее на место.

— У Диллона в госпитале последний осмотр.

— Я в курсе, — отозвался Фергюсон.

— Насчет Библии, сэр. Вы действительно считаете, что она может просто лежать где-нибудь на виду?

— Сказать по правде, я не совсем уверен. Об этом наверняка подумали Лука с Морганом. И то, что они снимают имение в аренду на три месяца, говорит скорее о том, что они отлично знают: это не так.

— Логично. — Она положила на его стол еще одну папку.

— Медицинская карта Диллона. Утешительного здесь мало.

— Да, профессор Беллами говорил мне об этом. Именно поэтому он и устраивает ему сегодня утром последний осмотр. После этого Диллон должен явиться ко мне.

— Его карьера закончена, да, сэр?

— Похоже, что так, но это не ваша забота, а моя. Так что отправляйтесь в Шотландию и разыщите там все, что сможете. Я тем временем поговорю с премьер-министром. На данном этапе телефонного звонка будет достаточно, но я считаю, что ему следует знать о том, что рано или поздно произойдет.


— Можете одеваться, Шон, — обратился к Диллону Беллами, — жду вас в моем кабинете.

Диллон поднялся с кушетки, на которой профессор осматривал его. Кожа его обвисла на костях, черные круги окружали глаза. Оглянувшись в зеркало, он увидел припухшие рубцы от швов — последствие двух операций, спасших ему жизнь после того, как его искромсала Нора Белл.

Он медленно оделся, ощущая жуткую слабость. Потом в специальный карман на левой стороне своей куртки положил «вальтер», который, казалось, весил тонну. Затем он направился в кабинет, где за своим столом сидел Беллами.

— Как самочувствие?

Диллон помрачнел.

— Поганое. Слабость, нет сил и изнуряющая боль. — Он покачал головой. — Это надолго?

— Время лечит, — объяснил Беллами. — Она искромсала вам всю спину. Задеты желудок, почки, мочевой пузырь. Вы осознаете, как близко вы были от смерти?

— Да, доктор, — ответил Диллон, — но что мне делать теперь?

— Вам нужен отдых, продолжительный отдых, и лучше на солнце. А что касается боли… — Он пододвинул к Диллону пузырек. — Я увеличил вам дозу морфия до четверти грана.

— Спасибо. Вы не успеете и глазом моргнуть, как я стану наркоманом. — Диллон медленно поднялся со стула. — Ну, я пошел. Все это надо обговорить с Фергюсоном.

Когда он был в дверях, Беллами добавил:

— Вы всегда можете мною располагать, Шон.


Анна, которой до отлета из Гатвика оставался час, улаживала последние детали своей поездки во внешнем отделе. Лох-Ду находился в местности, которая называлась Мойдарт, — на северо-западе Шотландии, недалеко от моря. Местность эта представляла собой около ста двадцати квадратных миль гор, а также пустошей, поросших вереском, она крайне малолюдна. Одна вещь была очень кстати: в пяти милях от Лох-Ду находился старый заброшенный аэродром (его называли Арднамурчан). Во время войны его использовали Королевские ВВС как запасную авиабазу. «Лир» вполне мог приземлиться там. До этого аэродрома — четыреста пятьдесят миль, так что полет займет, скорее всего, полтора часа. После этого ей надо на чем-то добраться до замка. Она набрала телефонный номер флигеля и попросила подозвать леди Роуз.

Трубку сняла женщина с сильным шотландским акцентом, но минуту спустя ее сменила хозяйка. Ее голос был совсем иным — усталым и дрожащим.

— Кэтрин Роуз слушает.

— Леди Роуз? Я хочу спросить, могу ли я приехать к вам и поговорить от имени моего клиента. — И она объяснила свою просьбу.

— Конечно, дорогая. Я вышлю за вами моего садовника Ангуса. Жду вашего приезда. Кстати, зовите меня просто леди Кэтрин. Меня здесь все так называют.

Анна опустила трубку и надела пальто. В этот момент в дверях появился Диллон. Вид у него был ужасный, и сердце ее сжалось от жалости.

— Привет, Диллон, рада вас видеть.

— Что-то сомневаюсь, девочка. А я вот могу сказать, что вы выглядите аппетитно. Большой босс у себя?

— Он ждет вас. Простите, я спешу — «лир» ждет меня в Гатвике, а оттуда мне предстоит полет в Шотландию.

— В таком случае не буду задерживать. Мягкой посадки. — Он постучался в дверь Фергюсона и вошел.


— Да хранит вас Бог, — произнес Диллон.

Фергюсон поднял на него глаза.

— Ты кошмарно выглядишь.

— Что ответить на это? — отозвался Диллон. — Повторю: пусть вас Бог хранит, а я, раз уж вижу тут бренди, помогу себе сам. — Он налил себе, залпом выпил и закурил.

— Не слишком здоровые привычки для больного человека, — заметил Фергюсон.

— Не будем терять время… Вы отпускаете меня на волю пощипать травку?

— Боюсь, что да. Видишь ли, твое назначение не было оформлено официально, и это чертовски усложняет дело.

— Понятно — все хорошее происходит под занавес.

Он налил себе еще, а Фергюсон продолжил:

— Так тебе полагалась бы пенсия, но в твоем случае выбить ее, боюсь, не удастся.

Диллон улыбнулся.

— Помнишь Мишеля Арона — подонка, которого я прикончил в девяносто первом в Бретани после того дела с Даунинг-стрит? Он должен был положить на мой счет два миллиона, но надул.

— Помню, — сказал Фергюсон.

— Перед уходом я навел порядок в его сейфе. Разной валютой, но набралось примерно на шестьсот тысяч фунтов. Так что со мной все в порядке. — Он допил содержимое своего стакана. — Ну что ж, работать на вас было сплошным удовольствием. Я действительно так считаю, но мне лучше идти своим путем.

Когда он уже коснулся дверной ручки, Фергюсон произнес строгим официальным тоном:

— И вот еще что, Диллон. Полагаю, что при вас, как обычно, «вальтер». Буду вам очень обязан, если вы оставите его на моем столе.

— А катись-ка ты, бригадир, — буркнул Шон Диллон и вышел из комнаты.


Глядеть из иллюминатора во время полета в Мойдарт было интересно: край английских озер с высоты тридцать тысяч футов, потом Шотландия — устье Ферт-оф-Форт, Грампианские горы справа, а затем острова Эгг, Рам и на севере — Айл-оф-Скай. «Лир» развернулся на восток к огромному сверкающему зеркалу Лох-Шил, но перед ним лежали охотничьи угодья, замок Лох-Ду и само озеро — черное и отпугивающее. Штурманские обязанности выполнял второй пилот, он и показал Анне во время снижения на посадочную полосу, полуразвалившиеся склады, пару ангаров и старую диспетчерскую вышку:

— Аэродром Арднамурчан. База спасателей во время большой войны.

Между ними и замком лежало озеро, и еще при заходе на посадку Анна заметила направлявшийся к ним от замка старенький фургончик. «Лир» остановился. Оба пилота, которые были военными летчиками, спустились вместе с ней, чтобы размять ноги.

— Медвежий угол, старший инспектор, глухомань, — бросил первый пилот, лейтенант Лейси.

— Вы, лейтенант, получше присмотритесь к этому месту. Боюсь, что это не последний наш визит сюда, — ответила она и зашагала в сторону фургона.

Водителем был мужчина в кепке и твидовой куртке с красной физиономией, опухшей от неумеренного потребления виски.

— Я Ангус, мисс. Их милость послали меня встретить вас.

— А я Бернстейн, — представилась она и забралась на сиденье рядом с водителем. Они отъехали, и она начала разговор: — Вы представить себе не можете, как важно для меня попасть сюда!

— Почему, мисс? — спросил он.

— О, мой дедушка знал старого лаэрда, майора Кэмпбелла, еще с войны. Они вместе служили у лорда Маунтбеттена на Дальнем Востоке.

— А мне об этом ничего не известно, мисс. Мне лишь шестьдесят четыре, и я был только в гражданской обороне, да и то это было в сорок восьмом.

— Понимаю. Мой дедушка говорил мне, что у лаэрда был ординарец родом тоже из имения, капрал Таннер. Вы его знали?

— Ну как же, конечно, знал, мисс. Он долго был управляющим имением. А недавно поехал погостить к дочери в Нью-Йорк и там умер. Это приключилось совсем недавно.

— Вот несчастье!

— Смерть никого не минует, — заключил Ангус.

Слова его прозвучали как цитата из плохой пьесы, да к тому же он произнес это с шотландским акцентом. Анна умолкла. А фургон преодолел огромные старинные железные ворота и остановился возле флигеля.


Леди Кэтрин Роуз была старой и утомленной, ее лицо испещрили глубокие морщины. Она сидела в кресле с высокой спинкой, колени прикрывал плед. Гостиная, где она принимала Анну, была обставлена со вкусом, в основном, вещами старинными. В камине горел огонь, но высокое окно было открыто.

— Надеюсь, вы не будете возражать, дорогая. — Она указала Анне на окно. — Видите ли, мне нужен свежий воздух. Мои легкие уже не те, что прежде.

Приятная полноватая женщина лет пятидесяти с лишним внесла поднос с чаем и ячменными лепешками и поставила его на стол красного дерева.

— Чай разливать? — спросила она с тем же шотландским акцентом, что был у Ангуса.

— Не беспокойся, Джин, я уверена, что мисс Бернстейн с этим справится. Можешь идти.

Джин улыбнулась, подобрала соскользнувшую на пол шаль и накрыла ею плечи старой леди. Анна разлила чай по чашкам.

— Итак, — произнесла леди Кэтрин, — вы представляете бригадира Чарльза Фергюсона, я правильно вас поняла?

— Да. И он хотел бы знать, есть ли возможность арендовать для охоты Арднамурчан Лодж. Я беседовала с вашими агентами в Лондоне, но мне дали понять, что главное здание уже арендовано.

— Так оно и есть, и ни больше ни меньше как арабским шейхом — очень милым человеком с несколькими детьми, которые все время забегают ко мне. Он очень щедр. Он присылает мне еду, которую я не могу есть, и бутылки «Дом Периньон», которое я не могу пить.

Анна поставила свою чашку на боковой столик.

— Да, и мне сказали, что он пробудет у вас еще месяц, а после него замок арендует американский джентльмен.

— Да-да, мистер Морган. Он скандально богат. Я видела его снимок в журнале «Тэтлер», он играет в поло с принцем Чарльзом. Его адвокат прилетал ко мне, как и вы, на реактивном самолете. Он снял за́мок на три месяца.

К чаю леди Кэтрин так и не притронулась.

— Там в серебряной шкатулке сигареты. Достаньте мне одну, милочка, и курите сами, если хотите. — Она взяла сигарету слегка дрожащей рукой. — Вот это лучше, — продолжила она, затягиваясь, — курение прочищает мои легкие. Итак, вернемся к делу. Арднамурчан Лодж свободен, и все разрешения на охоту есть. Олень, а со следующего месяца и куропатка, рыбная ловля. Там две ванные, пять спален. Я могу дать прислугу.

— В этом нет нужды. У бригадира есть слуга, он же и готовит еду.

— Очень удобно. А вы тоже приедете?

— По крайней мере, часть времени и я буду здесь.

— Бригадир, должно быть, не беднее этого американца: частные самолеты и все прочее. Чем он занимается?

— Разные дела на международной арене. — Анна поспешила сменить тему. — Я вот рассказывала вашему садовнику, как важно для меня попасть сюда. Я впервые услышала о Лох-Ду маленькой девочкой от отца моей матери. Во время Второй мировой войны он служил армейским офицером и был на Дальнем Востоке при штабе лорда Луиса Маунтбеттена. — Анна придумывала подробности по ходу своего рассказа. — Его звали Горт, полковник Эдвард Горт. Ваш брат не упоминал о нем?

— Боюсь, что нет, дорогая. Видите ли, Иан в сорок четвертом году в Индии попал в ужасную авиакатастрофу. Он остался жив только благодаря смелости своего ординарца — капрала Джека Таннера, с которым они вместе выросли здесь, в имении. Мой брат долгие годы был прикован к больничной койке. Травма мозга, знаете ли. Полностью он так никогда и не поправился. А о войне он никогда не говорил. Сказать по правде, бедняга вообще говорил мало. Он стал не вполне умственно полноценным человеком.

— Какая трагедия! — воскликнула Анна. — Мой дед никогда не рассказывал этого. Кажется, последний раз он видел его в Китае.

— Это было, наверное, еще до катастрофы.

Анна встала и налила себе еще чаю.

— Я могу сделать что-нибудь для вас?

— Дайте мне еще одну сигарету, дорогая: это мой единственный порок, и, если принять во внимание мой возраст, так ли он серьезен?

Анна выполнила ее просьбу, потом подошла к окну полюбоваться величественным замком, что расположился вдали.

— Как это великолепно — зубчатые стены и башни. Именно так я это себе и представляла. — Она обернулась. — Я безнадежный романтик. Меня зачаровал нарисованный в моем воображении по рассказам деда портрет лаэрда клана. Волынки, юбочки-килты и все такое прочее. — Анна отошла от окна. — Да, и была еще одна весьма романтическая деталь. Дед сказал мне, что майор Кэмпбелл всегда носил с собой Библию в серебряном окладе — семейную реликвию. Она была при нем в Дюнкерке, но ходили разговоры, что все Кэмпбеллы на протяжении столетий брали ее с собой на войну.

— Да, это так, — отозвалась леди Кэтрин. — Достоверно известно, что она была найдена в кармане Рори Кэмпбелла, павшего в битве при Куллодене, в сражении за принца Чарли, «Красавчика». Вы вспомнили об этой Библии, а я не вспоминала о ней много лет. Мне кажется, она пропала при авиакатастрофе.

— Понимаю, — сказала Анна осторожно.

— Точно известно, что пропало все, кроме бедного Иана и Джека Таннера, конечно. — Она вздохнула. — На днях я слышала, что Джек умер в Нью-Йорке, куда поехал повидаться с дочерью. Прекрасный человек! Долгие годы он был управляющим в моем имении. С новым управляющим, Мердоком, одно горе. Вы знаете этих людей — имея диплом колледжа по специальности «управление имениями», они считают, что все на свете знают.

Анна кивнула и встала.

— Так значит, мы можем снять Арднамурчан Лодж?

— Как только пожелаете. Оставьте мне адрес, и я велю Мердоку выслать вам контракт.

Анна была уже готова к этому, извлекла из своей сумочки конверт и положила его на стол.

— Вот. Офис бригадира находится на Кавендиш-сквер. Можно попросить Ангуса отвезти меня к самолету?

— Вы найдете его в саду.

Анна взяла ее руку, холодную и невесомую.

— До свидания, леди Кэтрин.

— До свидания, дорогая. Вы очень милая молодая женщина.

— Благодарю вас.

Анна повернулась лицом к большому окну, а леди Кэтрин проговорила:

— Странное совпадение! Когда этот адвокат был здесь, он тоже справлялся о Библии. Этот мистер Морган, оказывается, читал о ней в статье про легенды горных шотландцев в каком-то американском журнале. Очень странно, правда?

— Действительно странно, — ответила Анна, — он, наверное, был очень разочарован, не найдя ее в музейной витрине?

— Именно это мне и показалось. — Старуха улыбнулась. — До свидания, моя дорогая.

Анна нашла Ангуса в саду с лопатой в руках.

— Вам пора обратно, мисс?

— Пора.

Когда они шли к машине, подъехал «рэнджровер», и из него вышел рослый молодой человек мрачного вида, одетый в охотничью куртку и егерскую шляпу. Он подозрительно посмотрел на Анну.

— Это мисс Бернстейн, — доложил ему Ангус. — Она приезжала к хозяйке.

— По поручению моего клиента, бригадира Чарльза Фергюсона, — добавила Анна. — Леди Кэтрин согласилась сдать нам Арднамурчан Лодж.

— Мне она ничего об этом не говорила, — нахмурился молодой человек. Он поколебался, но потом протянул ей руку: — Стюарт Мердок, управляющий имением.

— Я связалась с ней только сегодня утром.

— Тогда понятно. Меня два дня не было, я ездил в Форт-Уильям.

— Я оставила ей свои координаты и теперь буду ждать контракта. — Она улыбнулась и села в фургон. — Извините, я должна спешить. В Арднамурчане меня ждет самолет. Уверена, мы еще увидимся.

Ангус сел за руль, и они тронулись. Мердок, сдвинув брови, глядел им вслед, а потом прошел в дом.


«Лир» оторвался от земли и стал круто набирать высоту, быстро забираясь на свои тридцать тысяч футов над землей. Анна посмотрела на часы. Было только начало третьего. Если повезет, она будет в Гатвике в половине четвертого, а при попутном ветре даже раньше. Еще час, чтобы добраться до Министерства обороны. Анна взяла трубку и попросила второго пилота соединить ее с Фергюсоном.

Его голос звучал чисто и отчетливо:

— Как съездили?

— Прекрасно, сэр, аренда Арднамурчан Лодж у нас в кармане. А вот с Библией не повезло. Старая леди не видела ее много лет. Она всегда считала, что Библия пропала при крушении самолета.

— Да, но нам известно, что она не пропала, не так ли?

— Похоже на то, что нам предстоит уик-энд на природе, посвященный поискам кладов.

— Вы хотите сказать, старший инспектор, что Морган к таким поискам уже приступил?

— Да. Так как же мы организуем это дело?

— Не знаю, хотя я кое-что придумал. Подъезжайте, старший инспектор, я буду ждать вас в своем кабинете.

Она положила трубку на место, приготовила себе чашку быстрорастворимого кофе и с журналом в руках откинулась на спинку кресла.


Добравшись до Министерства, она нашла Фергюсона нервно меряющим шагами свой кабинет.

— Ну, наконец вы здесь, я уже почти отчаялся, — торопливо проговорил он. — Не снимайте пальто, мы заставляем премьер-министра ждать.

Он схватил с вешалки свое пальто, взял малаккскую трость и направился к выходу. Она последовала за ним, слегка ошарашенная.

— Что случилось, сэр?

— Некоторое время назад я позвонил премьер-министру, и он сказал мне, что хотел бы видеть нас сразу, как только вы возвратитесь. Так что давайте поспешим.


«Деймлер» без малейшей задержки был пропущен через служебные ворота в конце Даунинг-стрит. Фактически самая знаменитая в мире дверь открылась перед ними в ту же секунду, когда они вышли из машины. Помощник принял у них пальто и проводил наверх по лестнице, мимо портретов всех предыдущих премьеров, и по коридору. В дверь кабинета важной персоны он постучал осторожно.

Они вошли, дверь за ними затворилась, и премьер-министр поднял глаза от стола.

— Здравствуйте, бригадир.

— Премьер-министр, позвольте представить вам мою помощницу, старшего инспектора-детектива Анну Бернстейн.

— Здравствуйте, старший инспектор, — кивнул ей премьер-министр. — Бригадир, меня более чем заинтриговал ваш сегодняшний звонок. Расскажите мне все, что вам удалось узнать по этому делу.

Фергюсон подробно рассказал ему все, не пропустив ни малейшей детали.

Когда он закончил, премьер-министр повернулся к Анне:

— А теперь расскажите мне о вашем сегодняшнем визите в это место.

— Конечно, господин премьер-министр.

Когда и она закончила, тот спросил:

— А не может ли случиться, что леди Кэтрин ошибается?

— Полностью исключено, премьер-министр. Она абсолютно уверена, что много лет не видела эту Библию.

Повисла тишина — премьер-министр погрузился в раздумья.

Нарушил молчание Фергюсон:

— Какие для нас будут распоряжения?

— Найти эту проклятую вещь прежде, чем это сделают они, бригадир. С Гонконгом у нас и так хватает забот. С Гонконгом кончено, мы уходим оттуда — это решено. Поэтому, если этот документ существует, вы должны найти его и сжечь. И я не хочу, чтобы в это дело впутались китайцы: это дорого нам обойдется. Постарайтесь, чтобы наши американские родственники тоже не сунули в него нос.

— Премьер-министр, — осмелилась вступить в разговор Анна, — вы действительно верите в возможность существования такого документа?

— Боюсь, что да. После звонка бригадира сегодня утром я поговорил с одним весьма уважаемым джентльменом, ему сейчас за девяносто, а во время войны он занимал высокую должность в Министерстве по делам колоний. Он рассказал мне, что много лет назад до него доходили слухи о «Чунцинском соглашении». Правда, они всегда опровергались как миф.

— Так каких действий вы ждете от нас?

— Вряд ли мы можем просить у шейха Али бен Юсефа разрешения на обыск здания, и вряд ли мы можем послать туда взломщиков.

— Он покидает замок через четыре недели, после чего туда сразу въезжает Морган, — пояснила Анна.

— Конечно, он въедет, почему бы нет? А когда он поселится там, у него будет достаточно времени для любых действий, которые он сочтет необходимыми. — Премьер бросил взгляд на Фергюсона. — Но вы в Арднамурчан Лодж не будете спускать с них глаз. Что вы конкретно собираетесь предпринять?

— Придется импровизировать, сэр, — улыбнулся Фергюсон.

Премьер-министр улыбнулся в ответ:

— Обычно это у вас хорошо получается. Итак, за дело, бригадир, не подведите! А теперь прошу простить меня.

Когда они усаживались на заднее сиденье «деймлера», Анна спросила:

— А что теперь?

— Через три-четыре недели мы едем в Арднамурчан Лодж, чтобы оказаться там до приезда Моргана. А до этого я хочу узнать о нем все. Используйте все международные полицейские связи. Я должен знать, где он находится и что делает.

— Хорошо.

— А теперь позвольте мне пригласить вас на ужин. Я думаю, мы поедем в «Блумз» в Уайтчепеле. Вы не сможете отказаться, старший инспектор, это лучший еврейский ресторан Лондона.


Выйдя из здания Министерства обороны, Диллон взял такси до Стейбл-Мьюз, что рядом с квартирой Фергюсона на Кавендиш-сквер. Там, в глубине двора, мощенного булыжником, у него был коттедж с двумя спальнями. К тому времени, когда он добрался до него, боль в теле снова усилилась, он лег в постель, проглотив одну из прописанных Беллами пилюль морфия.

Морфий моментально отключил его сознание, и, когда он проснулся, уже стемнело. Диллон встал, дошел до туалета и умылся. Отражение в зеркале показало, что вид его ужасен. Пожав плечами, он спустился вниз, где взглянул на часы. Было половина восьмого. Он понимал, что ему следует что-нибудь съесть, но уже сама перспектива принятия пищи пугала его.

Он подумал, что прогулка может прочистить его мозги, и по дороге ему попадется какое-нибудь кафе. Он открыл входную дверь. В свете уличного фонаря, что горел на углу, он увидел, что моросит дождь. Диллон натянул на себя куртку, ощутив тяжесть «вальтера» в кармане. Секунду он раздумывал: может, оставить его дома, но потом решил, что эта проклятая штуковина стала почти частью его тела. Он набросил на себя старый дождевик, прихватил черный зонтик и вышел на улицу.

Он шатался по улицам, лишь один раз зайдя в паб на перекрестке, где взял большую порцию бренди и пирог со свининой, который оказался столь отвратительным, что, откусив первый кусок, он выбросил его.

Диллон продолжил свой бесцельный поход. Тем временем опустился туман, который скрывал дальний конец улицы и создавал странное впечатление, что мир замкнут и принадлежит тебе. Диллон ощутил смутное чувство тревоги, по всей вероятности, вызванное наркотиком. Где-то в отдалении на Биг-Бене пробило одиннадцать, звук этот был странно приглушен туманом. Наступила тишина, которую затем нарушила противотуманная сирена речного судна, и он понял, что находится совсем рядом с Темзой.

Далее перед ним открылась река. Лавка на углу была еще открыта. Он зашел в нее и купил пачку сигарет. Обслужил его молодой пакистанец.

— Нет ли поблизости какого-нибудь кафе? — спросил Диллон.

— Их полно на Хай-стрит, но если вам нравится китайская кухня, то тут за углом, на Китайской пристани, есть ресторан «Красный дракон».

— Интересное название! — заметил Диллон, дрожащими руками зажигая спичку.

— Когда-то тут причаливали чайные клиперы, спешившие с грузом чая нового урожая из Китая, — объяснил молодой человек. Потом, поколебавшись, он добавил: — С вами все в порядке?

— Я только что из больницы, не беспокойтесь, — ответил Диллон. — Но тем не менее спасибо за сочувствие.

Он зашагал по улице мимо высоченных зданий складов. Дождь заметно усилился. За ближайшим углом Диллон увидел сквозь дождевые потоки сверкающего неоном красного десятифутового дракона. Он закрыл свой зонтик, отворил дверь и вошел в нее.

Перед ним открылся длинный узкий зал со стенами в темных панелях, бар полированного красного дерева и пара дюжин столиков, каждый из которых был накрыт белоснежной льняной скатертью. Несколько изящных вещиц на полках и китайские акварели на стенах служили украшением ресторанчика.

Посетитель был только один — китаец, лет, по крайней мере, шестидесяти, лысый, с плоским загадочным лицом. Ростом он был не выше пяти футов, очень толст и, несмотря на свой светло-коричневый габардиновый костюм, поразительно смахивал на стоящую в углу бронзовую статую Будды. Он ел рыбу с мелко нарезанными овощами вполне западной вилкой и не обратил внимания на Диллона.

За стойкой бара стояла молоденькая китаянка. Ее волосы украшал цветок, на ней было черное шелковое платье с вышитым красным драконом, точно копировавшим своего уличного собрата.

— Прошу прощения, — сказала она на прекрасном английском, — но мы только что закрылись.

— И у меня никаких шансов получить порцию виски? — спросил Диллон.

— К сожалению, у нас лицензия только на обслуживание за столиками.

Она была очень красива — черные волосы и бледная кожа, темные внимательные глаза и высокие скулы. Диллону захотелось протянуть руку и дотронуться до нее. Потом красный дракон на ее темном платье ожил и начал извиваться. Он закрыл глаза и схватился руками за стойку.

Однажды на Средиземном море во время подводных работ по подъему израильтянами двух быстроходных палестинских катеров, потопленных ими во время ночной высадки террористов, у него на глубине пятьдесят футов кончился воздух. Когда, полуживой, он всплыл, у него было точно такое же чувство, что из темных глубин он выплывает к свету.

Державший Диллона поразительно крепкой хваткой толстяк усадил его на стул. Диллон сделал несколько глубоких вдохов и улыбнулся.

— Прошу простить меня. Некоторое время я болел и сегодня, видимо, слишком долго пробыл на ногах.

Выражение лица толстяка не изменилось, а девушка сказала на кантонском диалекте:

— Я справлюсь, дядя, заканчивайте свой ужин.

Диллон, который довольно хорошо знал кантонский диалект, с интересом выслушал ответ мужчины:

— Ты думаешь, что они все-таки придут, племянница?

— Кто знает? Это худшие из чужеземных дьяволов, гной из зараженной раны! На всякий случай я еще некоторое время оставлю дверь открытой. — Она улыбнулась Диллону: — Пожалуйста, простите нас. Дядя очень плохо говорит по-английски.

— Ну что вы! Если можно, я еще немного посижу здесь.

— Хотите кофе? — спросила девушка, — очень крепкого с бренди?

— Спасибо, бренди — это чудесно, но не найдется ли у вас чашки чая, дорогая? Я пью его с детства.

— Чай у нас есть всегда.

Она улыбнулась ему и пошла к бару, из которого достала бутылку бренди и стакан. В этот момент за окном остановилась машина. Девушка замерла на минуту, потом подошла к краю стойки и посмотрела в окно.

— Они приехали, дядя.

Пока она огибала стойку бара, дверь открылась, и в нее вошли четверо. Шедший первым был шести футов роста, с лицом жестким, скуластым, в коротком пальто из твида, по виду очень дорогом.

Он вполне дружелюбно улыбнулся.

— Вот мы и снова вместе, — сказал он. — Вы приготовили все для нашей встречи?

У него был очевидный белфастский акцент. Девушка ответила:

— Вы теряете время, мистер Макгуайр, вы здесь ничего не получите.

Двое спутников Макгуайра были чернокожими, а третий — альбинос с такими светлыми ресницами, что они казались почти прозрачными. Он-то и сказал:

— Не заставляй нас трудиться, детка. До сих пор мы обращались с тобой по-божески. «Кусок» в неделю за заведение — что-то вроде этого? Да вы отделались сущими пустяками!

Она покачала головой.

— Ни пенни.

Макгуайр вздохнул, взял из ее рук бутылку бренди и бросил ее в зеркало бара. Зеркало разлетелось на мелкие кусочки.

— Это только цветочки. Теперь ты, Терри.

Альбинос метнулся вперед, его правая рука ухватилась за ворот платья девушки и разодрала его до пояса, обнажив одну из ее грудей. Он притянул ее к себе и рукой схватил за грудь.

— Так, а это что у нас такое?

Толстяк бросился к девушке, но Диллон свалил на пол стул, чтобы загородить ему дорогу.

— Не вмешивайтесь, дядя, я все улажу! — крикнул он по-китайски.

Вся четверка обернулась к Диллону. Макгуайр еще улыбался.

— Ой, у нас еще и герой тут есть.

— Отпустите ее, — приказал Диллон.

Терри ухмыльнулся и крепче прижал к себе девушку.

— Нет, она мне слишком нравится.

Горечь, гнев и боль последних нескольких недель, словно желчь, подступили к горлу Диллона. Он выхватил «вальтер» и выстрелил наугад в воздух, добив остатки зеркала бара.

Терри отпустил испуганную девушку.

— Посмотрите на его руки, — прошептал он, — они у него дрожат.

Макгуайр не выказал никаких признаков страха.

— Его акцент напомнил мне родные места, — заметил он.

— Мне плевать, откуда ты, сынок, — сказал ему Диллон, — из Шанкилла или с Фоллз-роуд. Брось сюда свой бумажник.

Без малейших колебаний Макгуайр бросил свой бумажник на стол. Он был набит банкнотами.

— Вижу, что вы заканчиваете свой обход, — проговорил Диллон, — ну что ж, на покрытие ущерба здесь хватит.

— Эй, да там почти два «куска»! — возопил Терри.

— Остаток пойдет вдовам и сиротам. — Диллон бросил взгляд на девушку. — И никакой полиции, договорились?

— Хорошо.

За ее спиной открылась дверь кухни, и оттуда вышли два официанта и повар. У официантов в руках были кухонные ножи, у повара — топор мясника.

— На вашем месте я бы удалился, — посоветовал Диллон, — эти люди довольно свирепы, когда их разозлят.

Макгуайр ухмыльнулся:

— Я запомню тебя, дружок. За мной, ребята. — Он повернулся и вышел.

За окном послышался звук заводимого мотора, и машина отъехала.

Собрав весь остаток сил, Диллон откинулся на спинку стула и спрятал «вальтер».

— А теперь бы я выпил бренди.

Странно, но девушка была в гневе. Она повернулась на каблуках и мимо официантов бросилась на кухню.

Официанты последовали за ней, а Диллон спросил:

— Я что-нибудь не так сделал?

— Пустяки, она просто расстроена, — пояснил толстяк, — я налью вам бренди.

Он подошел к бару, достал новую бутылку и два стакана, вернулся и сел рядом с Диллоном.

— Вы крикнули мне по-китайски. Вы часто бываете в Китае?

— Несколько раз я бывал там, но не часто. И главным образом в Гонконге.

— Поразительно. Я сам из Гонконга, и моя племянница тоже. Меня зовут Юань Тао.

— Шон Диллон.

— Вы ирландец, в Китае бываете только изредка, а на кантонском диалекте говорите прекрасно. Как это получилось?

— Да так уж получилось. Некоторые вот в уме считают быстрее компьютера.

— И что же?

— А у меня что-то вроде этого с языками. Я просто впитываю их. — Диллон отпил немного бренди. — Я так понимаю, что эти типы приходили к вам и раньше?

— Думаю, да. Я прилетел только вчера. Насколько мне известно, они делают поборы здесь и в других местах уже несколько недель.

Девушка вернулась, переодевшись в брюки и свитер. Она все еще сердилась и, не обращая внимания на своего дядю, спросила Диллона:

— Что вам здесь нужно?

Юань Тао вмешался:

— Мы многим обязаны мистеру Диллону.

— Ничем мы ему не обязаны, он все напортил. И разве может быть случайностью, что он здесь оказался?

— Может показаться странным, но это так, — ответил Диллон. — Дорогая девочка, жизнь полна случайностей.

— А какого сорта люди в Лондоне носят с собой оружие? Только бандиты!

— Боже, — обратился Диллон к Юань Тао, — ну и логика у нее! Я мог бы оказаться полицейским или последним из рыцарей, вроде Чарльза Бронсона, занятых искоренением зла. — Бренди ударило ему в голову. Он встал. — Ну, я пошел. Все было очень занятно. — Он вышел из ресторана до того, как они смогли остановить его.


Глава 5


Диллон был обессилен, полностью обессилен, и тротуар, казалось, плыл под его ногами. Он брел вдоль улицы, которая вывела его к Темзе. Он прислонился к парапету, глядя в туман и чувствуя, что по реке идет судно. Его мысли путались, все происходило в замедленном темпе, и он не слышал подошедшего к нему сзади, пока чья-то рука не обвилась вокруг его горла, перекрывая ему дыхание. Другая рука залезла ему в карман и вытащила оттуда «вальтер». Диллона толкнули на парапет. Некоторое время он висел на нем, потом повернулся и шагнул вперед.

Альбинос Терри держал «вальтер» в руке.

— Ну вот мы и снова встретились.

У тротуара стоял черный лимузин. Диллон чувствовал, что за его спиной есть еще кто-то. Он глубоко вздохнул и собрался с силами. Резким движением правой ноги он дотянулся до руки Терри, и «вальтер» через перила полетел в Темзу. Диллон резко отвел голову назад, разбив нос человеку сзади, и бросился бежать по тротуару. Свернув за угол, он оказался на заброшенном причале перед наглухо забитыми воротами.

На углу его догнал лимузин, так что у ворот на него снова напали. У первого в руках был железный лом, который грохнул по воротам, когда Диллон бросился на землю и покатился, стараясь уклониться от ударов ногами. Потом он поднялся на ноги, и один из четверки прижал его к воротам.

Макгуайр, закуривая сигарету, стоял у лимузина. Он сказал:

— Ты сам хотел этого, приятель, очень хотел. Давай, Терри, порежь его ломтиками.

Рука Терри извлекла из кармана старомодную «опасную» бритву, которую он раскрыл, делая шаг вперед. Он был совершенно спокоен, а лезвие бритвы тускло блестело в свете уличного фонаря. В сыром воздухе откуда-то донесся крик. Терри и Макгуайр обернулись на него. Из дождя возник Юань Тао.

Пиджак его габардинового костюма был мокрым, а сам он в чем-то изменился. Он приближался с какой-то странной неумолимостью, словно ничто в мире не могло остановить его. Макгуайр сказал:

— Ради Бога, уберите эту развалину.

Парень с железным ломом обогнул лимузин и, замахиваясь, бросился навстречу Юань Тао. Китаец принял удар лома своей левой рукой без видимого ущерба для нее. В то же время его правый кулак коротким винтообразным движением достиг груди бандита, и тот беззвучно рухнул на землю.

Юань Тао на секунду склонился над ним, но этого времени Макгуайру хватило, чтобы обогнуть лимузин и замахнуться ногой. Пожилой мужчина поймал его ногу и легко повернул ее — Диллон мог бы поклясться, что слышал хруст ломающейся кости, — а потом Юань Тао поднял Макгуайра и бросил его через капот машины. Тот со стоном упал на землю. Юань Тао обошел лимузин. Лицо его было абсолютно бесстрастным. Человек, державший Диллона сзади, отпустил его и бросился наутек.

Терри поднял свою бритву.

— Ну ладно, толстячок, займемся сперва тобой.

— А как же моя очередь, ты, ублюдок? — спросил Диллон и, когда Терри повернулся, стукнул его кулаком в зубы, вложив в удар весь остаток своих сил.

Терри свалился на мостовую, изрыгая ругательства окровавленным ртом, а Юань Тао наступил ногой на его руку и носком отбросил бритву.

В это время к ним подъехал фургончик и затормозил. Пока из него вылезал повар, из-за угла показались два официанта, державшие за руки беглеца.

— Я бы посоветовал им не резать его на ломтики, — сказал Диллон по-китайски. — Он понадобится вам, чтобы отогнать эту колымагу отсюда.

— Разумный совет, — ответил Юань Тао, — и слава Богу, что вы остались одним куском.

— Справедливо сказано. Я начинаю понимать, чем была недовольна ваша племянница. Вы, вероятно, только и мечтали, что Макгуайр вернется?

— Я специально прилетел из Гонконга по просьбе моей племянницы Су Инь. Она телеграммой попросила меня помочь ей. Я не мог отказать, это было бы против семейных традиций, хотя я и исполнял обет в одном из наших монастырей.

— Монастырей? — спросил Диллон.

— Я должен объяснить, мистер Диллон: я шаолиньский монах, если вы знаете, что это такое.

— Я-то знаю. Знал бы об этом Макгуайр. Это значит, думаю, что вы владеете кунг-фу?

— Я «темный мастер», мистер Диллон, у нас это высшая ступень. Я изучал это всю мою жизнь. Думаю, что мне следует остаться здесь еще на две-три недели, чтобы убедиться, что неприятностей больше не будет.

— На вашем месте я не беспокоился бы. Думаю, что они все поняли.

Макгуайр, Терри и один из чернокожих все еще лежали на земле, а повар и два официанта подвели четвертого. Юань Тао подошел к ним, что-то сказал по-китайски и вернулся.

— Они все здесь уладят. Су Инь ждет нас в своей машине возле ресторана.

Они пошли назад, обогнули угол и увидели возле «Красного дракона» темную машину. Когда они приблизились, из нее вышла девушка и, не обращая внимания на дядю, спросила Диллона по-китайски:

— С вами все в порядке?

— Теперь да.

— Мне стыдно за мое поведение. — Она сделала поклон. — И я заслужила наказание, как правильно сказал мой уважаемый дядя. Пожалуйста, простите меня.

— Вам не за что просить прощения, — заметил ей Диллон.

От реки донесся вопль.

Су Инь повернулась к дяде:

— Что это?

— Этот червяк с белыми волосами, который осрамил тебя перед нами. Я велел им отрезать его правое ухо.

Лицо Су Инь не дрогнуло.

— Спасибо, дядя.

Она еще раз поклонилась и затем повернулась к Диллону.

— Вы должны теперь поехать к нам, мистер Диллон, — предложила она, на этот раз по-английски.

— Дорогая девочка, я ни за что на свете не упущу такой возможности, — ответил он и сел в машину.


— Если вы изучали дзюдо или каратэ, то вы слышали о киаи — силе, которая позволяет человеку творить чудеса физической мощи. Однако ее обретают только величайшие из мастеров и только после долгих лет упорных тренировок, причем тренировок и умственных, и физических.

— Ну, у вас она наверняка есть, эта сила, — сказал Диллон, сидя по шею в ванне с такой горячей водой, что пот струился по его лицу. — У меня и сейчас перед глазами железный лом, отскочивший от вашей руки.

Юань Тао в старом халате сидел на корточках, прислонившись к стене, и наблюдал за ним сквозь пар. Диллон продолжил:

— Однажды в Японии меня повели посмотреть на восьмидесятилетнего дзэн-священника с высохшими как щепки руками. Весил он, я думаю, не больше семи стоунов. Он сидел, а два каратиста с черными поясами беспрерывно старались напасть на него.

— И что же?

— Без малейших усилий он отбрасывал их. Позже мне сказали, что источником его силы было то, что они называли «танден», или второй ум.

— Который развивается только годами медитации. Все это — достижение древнекитайского искусства шаолиньской монастырской борьбы. Оно пришло к нам из Индии в VI веке вместе с дзэн-буддизмом и было развито монахами монастыря Шаолинь в провинции Ухань.

— Это своего рода забава для монахов? Я помню, мой дядя, католический священник, в детстве научил меня кулачному бою. Он сам в молодости участвовал в боях, но такое…

— У нас есть поговорка: войны можно избежать, только подготовившись к ней. Монахи эту истину усвоили. Много веков назад мои предки постигли это искусство и передали его по наследству. Много веков они сражались на стороне бедняков против злодеев, даже когда это были слуги императора. Мы служим нашему обществу.

— Вы имеете в виду общество триад? — спросил Диллон. — Я всегда считал их китайской разновидностью мафии.

— Подобно мафии, они начинали как тайное общество для защиты бедных от богатых землевладельцев, и подобно же мафии, годы спустя, они разложились, но не все.

— Я читал об этом, — сказал Диллон, — вы хотите сказать мне, что состоите в триаде?

— Как и мои предки, я являюсь членом общества «Тайное дыхание» — старейшего из всех и основанного в Ухани в XVI веке. В отличие от других мое общество не подверглось перерождению. Я — шаолиньский монах, но у меня есть и деловые интересы, в этом ничего странного нет. И запугать меня не может никто.

— Так боевое искусство досталось вам в наследство?

— Разумеется. Существует много методов, много школ, но без «чи» они ничто.

— А что это такое?

— Особая энергия. Когда она накоплена под пупком, то обладает мощью, которая несравненно больше простой физической силы. Это значит, что кулак является просто точкой приложения этой мощи. В ударах с размаху, которые используются в западном боксе, нужды нет. Я бью только на несколько дюймов, закручивая кулак при ударе. Результатом бывает разорванная селезенка или сломанная кость.

— В это я охотно верю, но вот отбитый вашей рукой железный лом… Как вам это удалось?

— Практика, мистер Диллон, пятьдесят лет практики.

— Столько времени у меня нет. — Диллон вылез из ванны, и Юань Тао подал ему полотенце.

— Недели дисциплины и прилежания могут творить чудеса, а вам, я думаю, не надо начинать с азов. На вашей спине шрамы от ножевых ран, а на левом плече след пулевого ранения. Кроме того, у вас еще был пистолет. — Он пожал плечами. — Вы не простой человек.

— Нож в спину я получил совсем недавно, — ответил Диллон, — две операции спасли меня, но подорвали мой организм.

— А чем вы занимаетесь?

— Я работал на британскую разведку. Сегодня утром меня выгнали. Сказали, что для этого дела я больше не гожусь.

— Они ошиблись.

Повисла долгая пауза. Потом Диллон спросил:

— Вы хотите сказать, что беретесь помочь мне?

— Я ваш должник, мистер Диллон.

— Э, бросьте, вы справились бы и без меня. Я только мешал вам.

— Но вы не знали, что мешаете, а это меняет дело. Человеческие побуждения — вот что важно. — Юань Тао улыбнулся. — Так вы хотите доказать своим сослуживцам, что они ошиблись?

— Черт меня побери, конечно, хотел бы, — ответил Диллон, но, пока Юань Тао передавал ему халат, он колебался, продолжить ему или нет. — Но я хотел бы, чтобы наши отношения с самого начала были честными.

— И что же?

Диллон выпрямился и надел халат.

— Долгие годы я был членом Временной организации ИРА и стоял не на самом последнем месте в списках лиц, разыскиваемых Королевской полицией Ольстера и британской разведкой.

— И все же вы пошли к ним на службу?

— Ну, у меня был небогатый выбор.

— А теперь у вас в душе что-то переменилось?

Диллон усмехнулся:

— Есть ли на свете вещи, которые вы не знаете? И потом, имеет ли это какое-то значение?

— А почему же нет? Увидев, как вы сегодня ударили одного из этих людей, я понял, что вы занимались каратэ.

— Занимался, но совсем недолго. Получил «желтый пояс» и готовился к черному, но потом мне стало некогда заниматься этим.

— Хорошо. Я думаю, что мы с вами сможем добиться многого. Но теперь нам нужно поесть. Вам надо снова нарастить мясо на костях.

По коридору он провел Диллона в гостиную; стиль обстановки которой можно было назвать смесью европейского и китайского. Су Инь сидела с книгой у камина в черном шелковом брючном костюме. Она поднялась им навстречу, и Юань Тао сказал ей:

— У меня новость для тебя, племянница. Мистер Диллон три недели будет нашим гостем. Тебе это не доставит неудобств?

— Конечно же нет, дядя. Сейчас я подам ужин.

Она направилась к двери, открыла ее, через плечо бросила взгляд на Диллона и улыбнулась ему впервые после их встречи.


Морган и Аста прилетели в Лондон утром четвертого июля. В Хитроу их ждал «роллс-ройс», присланный из лондонского отделения фирмы.

— В «Беркли»? — спросила Аста.

— Конечно. Это лучший отель Лондона. Я заказал там «веллингтонгский номер» с двумя спальнями и чудесной оранжереей на крыше.

— И «Харродс» рядом, — добавила она.

Он взял ее за руку.

— Разве я когда-нибудь запрещал тебе тратить мои деньги? Сейчас я высажу тебя — у меня дела в офисе, но скоро вернусь. Не забудь, что у нас сегодня вечером прием в американском посольстве в честь Дня независимости. Надень что-нибудь эффектное.

— У них глаза повылезут от удивления.

— Не сомневаюсь, дорогая. Твоя мать гордилась бы тобой.

Он взял ее за руку, и «роллс-ройс» тронулся с места.


Постучав и войдя в дверь кабинета Фергюсона, Анна Бернстейн застала его склонившимся над рабочим столом.

— Бумаги, бумаги, бумаги… — Он выпрямился. — Что у вас?

— Из Арднамурчан Лодж мне звонил Ким. Он благополучно добрался туда на выделенном вами «рэнджровере». Он сказал, что поездка была довольно утомительной, горы напомнили ему Непал, но домик произвел на него самое приятное впечатление. И особенно Дженни — повариха леди Кэтрин, которая встретила его пирогом с мясом и картошкой.

— Отлично, а что Морган?

— Шейх выезжает из замка в воскресенье утром. Управление воздушным движением выделило ему окна для вылета из Арднамурчана. Я проверила: Морган тоже подал заявку на утро этого дня для полета своего частного самолета в Арднамурчан. Боюсь, что у нас не будет времени на проникновение в замок между вылетом шейха и прибытием Моргана.

— А где он сейчас?

— Час назад прилетел в Хитроу со своей приемной дочерью. Ему заказан «веллингтонгский номер» в «Беркли».

— Боже, герцог перевернулся бы в гробу!

— Сегодня вечером Морган будет на приеме в американском посольстве.

— Это значит, что и мне придется заскочить на эту тусовку. Ну да ладно. С тем, другим, делом, все в порядке?

— Да, сэр.

— Отлично. Увидимся позже.

Он вернулся к своей работе, когда Анна вышла из кабинета.


Диллон очнулся от глубокого сна, чтобы увидеть, что сквозь занавешенное окно пробивается тусклый свет раннего вечера. Он был один. Повернув голову, он посмотрел на соседнюю подушку, еще хранившую отпечаток ее головы, потом встал, подошел к окну и сквозь полузадернутые занавески поглядел на мощенную булыжником Стейбл-Мьюз.

Был прекрасный вечер. Он направился к гардеробу, чувствуя себя отдохнувшим, бодрым и, что самое главное, не разбитым, как обычно, в последнее время. Его глаза были спокойны, голова ясна, а ощущения в желудке объяснялись обыкновенным голодом. Он встал перед зеркалом и осмотрелся. Он словно помолодел и был в лучшей физической форме во всех отношениях. Когда он оглядел в зеркало свою спину, то увидел, что воспаленные послеоперационные швы превратились в белые полоски. Это было поразительно. После той ночи в Уоппинге не прошло и месяца. Юань Тао сотворил чудо. Диллон оделся и пошел в ванную на звук льющейся воды. Открыв ее дверь, он увидел под душем Су Инь.

— Это я, — сказал он. — Мы сегодня поужинаем вместе?

— Ты все время забываешь, что на мне бизнес, — ответила она.

— Мы могли бы поесть позже.

— Хорошо, посмотрим, а пока иди и делай свои упражнения.

Он прикрыл дверь и вернулся в спальню. Там было прохладно и тихо, только издали доносились уличные звуки. Он почти физически ощутил тишину и стоял, полностью расслабившись, вспоминая древний стих, которому его научил Юань Тао.
		В движении будь подобен водному потоку,


		В покое — зеркалу.


		Отзывчив будь, как эхо.


		И незаметен, будто вовсе нет тебя.


Все животные, кроме человека, сохранили способность полностью расслабляться. Это самый важный из даров природы. Если эту способность развить в себе при помощи строгой дисциплины и системы тренировок, которой, по крайней мере, тысяча лет, то она может дать сверхчеловеческую силу. В ней источник внутренней энергии «чи», жизненная сила, которая даёт человеку гибкость ребенка и мощь тигра.

Он сел на пол, скрестив ноги, полностью расслабился и начал вдыхать носом и выдыхать ртом. Он закрыл глаза и положил на левое ухо правую руку. Через пять минут, дыша глубоко и ровно, он сменил позу: накрыл левой ладонью правое ухо. Потом — оба уха скрещенными руками.

Мрак объял его, и, когда он наконец открыл глаза, во рту у него был холодок. Он сделал глубокий, вызывающий дрожь вдох и встал. Его конечности, казалось, налились силой. Интересно, что сказал бы на это Беллами, но результаты были налицо. Его руки больше не тряслись, взгляд стал ясным, а физическая сила неожиданно велика.

В этот момент вошла Су Инь в кремовых слаксах и ярко-оранжевой испанской рубашке. Она расчесывала волосы.

— У тебя такой вид, словно ты доволен собой.

— А почему бы мне не быть довольным? Я провел послеобеденное время в постели с поразительно красивой женщиной, и все же я чувствую себя Самсоном.

Она рассмеялась.

— Ты безнадежен, Шон. Вызови мне такси.

Он набрал привычный номер, потом повернулся к ней.

— А как насчет сегодняшнего вечера? Мы можем поужинать в «Ритце» и заглянуть в кабаре.

— Это невозможно. — Она поднесла руку к своему лицу. — Я знаю, как хорошо тебе было в последнее время, но в этой жизни нельзя иметь все. — Она помолчала. — Ты скучаешь по Юань Тао, да?

— Очень, и это странно, ведь он уехал всего пять дней назад.

— А по мне ты так же скучал бы?

— Конечно. Но почему ты спрашиваешь?

— Я возвращаюсь домой, Шон. Моя сестра с мужем открывают в Гонконге новый ночной клуб. Дядя звонил мне вчера, им нужна моя помощь.

— А как же «Красный дракон»?

— Они вполне успешно справятся под началом старшего официанта, которого я сделала управляющим.

— А я, — спросил он, — как со мной?

— Ты хочешь сказать, что любишь меня?

Шон помялся с ответом, и этого оказалось достаточно.

— Нет, Шон, какое-то время нам было хорошо вместе. Так хорошо, как только может быть двоим в этой жизни, но все проходит, и теперь мне надо возвращаться домой.

— И как скоро?

— В этот уик-энд, наверное. — В дверь позвонили, и она схватила свой портфель. — Это такси. Я должна бежать, у меня полно дел.

Он проводил ее до двери. Такси ждало с работающим мотором. На пороге она остановилась.

— Это не конец, Шон. Ты будешь звонить мне?

Он быстро расцеловал ее в обе щеки.

— Конечно.

Но он не будет звонить ей, он это знал, и это знала она; он мог судить об этом по тому, как она задержалась перед тем, как сесть в машину: она посмотрела на него так, словно это было в последний раз. Дверца хлопнула, и она уехала.


Он пробыл под душем уже добрых пятнадцать минут, размышляя, когда в переднюю дверь позвонили. Неужели она вернулась? Он надел халат и вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. За дверью оказался мужчина в коричневом комбинезоне с записной книжкой в руке. За ним был припаркован микроавтобус «Бритиш телеком».

— Простите за беспокойство, сэр, но сегодня утром поступило уже четыре жалобы на отказ телефона с этого участка. Могу я проверить вашу распределительную коробку?

Он протянул Диллону удостоверение «Бритиш телеком» с фотокарточкой, выписанное на имя Дж. Смита.

— Разумеется, почему бы и нет? — Диллон повернулся и повел монтера по коридору. — Распределительная коробка под лестницей. Я сейчас вернусь к вам, только оденусь.

Он поднялся наверх, вытер волосы, причесался, надел старый тренировочный костюм и кроссовки и спустился вниз.

Монтер возился под лестницей.

— Все в порядке? — спросил Диллон.

— Думаю, да, сэр.

Диллон повернулся, чтобы через гостиную пройти на кухню, но остановился, увидев посреди комнаты большую бельевую корзину.

— А это еще что такое? — поинтересовался он.

— А это для вас.

Из-за двери возник второй монтер в такой же униформе и с автоматической «береттой» в руке. Он был немолод, и у него было доброе морщинистое лицо.

— Послушай, сынок, в твоей пушке нет нужды, ты просто скажи мне, что тебе нужно. — Диллон подошел к огромному викторианскому камину и положил руку на его полку.

— Не ищите «вальтер», который висел у вас на гвоздике прямо в дымоходе, сэр, мы уже изъяли его, — объявил пожилой. — Лучше ложитесь на пол с руками за головой.

Диллон сделал, как ему было приказано, а к ним присоединился Смит.

— Спокойно, мистер Диллон, — сказал он, и Диллон почувствовал, что в его правую ягодицу воткнулась игла.

Что бы это ни было, это было приятно. Вот так: сейчас ты здесь, а через мгновение уже где-то далеко.


Он вернулся к действительности так же быстро, как и покинул ее. Была ночь, и единственным источником света в комнате служил ночник на тумбочке возле односпальной кровати, на которой он лежал. На нем все еще был его тренировочный костюм; даже кроссовки с него не сняли. Он спустил ноги на пол и успел сделать два глубоких вдоха, когда за дверью раздались голоса и послышался звук поворачиваемого в замке ключа. Диллон поспешно лег и закрыл глаза.

— Он все еще спит. Это нормально, док?

Говорил Смит, Диллон узнал его голос.

Кто-то ответил ему:

— Надо посмотреть.

Чьи-то пальцы пощупали пульс на запястье его правой руки, потом расстегнули молнию у его воротника, и к его груди приложили стетоскоп.

— Пульс отличный, сердце прекрасное, — сказал врач и одно за другим поднял веки Диллона и посветил в них. Врач был высокий, с бледным лицом, индус в белом халате. Невероятным усилием воли Диллону удалось удержаться и не моргнуть.

— Но он скоро проснется. С этими наркотиками трудно рассчитать дозировку, она для каждого своя. Посмотрим еще через час.

Дверь за ними закрылась, и в замке снова повернулся ключ. Кроме того, были задвинуты две щеколды. Диллон вскочил на ноги, подбежал к двери и прислушался. Тратить время и силы на дверь не имело смысла, это было ясно. Подойдя к окну, он отодвинул штору и немедленно наткнулся на прочную решетку. Диллон выглянул наружу. Дождь лил как из ведра, и из щели в водосточном желобе как раз над его головой капала вода. За окном был сад с высоким забором футах в пятидесяти от дома.

Если над ним водосток, то над потолком может быть только крыша. Мог оказаться еще и чердак, но убедиться в этом можно было только одним способом.

У стены стояли небольшой деревянный стол и стул. Диллон пододвинул стол к краю окна и взобрался на него. Штукатурка потолка оказалась такой старой и рыхлой, что, когда он нажал на нее локтем, она сразу поддалась и кусками посыпалась на пол. Он быстро расширил дыру, руками отрывая деревянные планки. Когда отверстие стало достаточно большим, Диллон спустился на пол, поставил стул на стол и взобрался на него. Подтянувшись наверх, он обнаружил над собой только гулкое темное пространство и крышу, сквозь щели которой тут и там просачивался свет. Он осторожно двинулся по чердаку, стараясь ступать только на балки. Чердак был большим и простирался, очевидно, над всем домом. Он походил на кроличий садок с перегородками и карнизами. Наконец Диллон добрался до люка, и осторожно поднял его. Под ним оказались небольшая не освещенная площадка и лестница, ведшая вниз, откуда струился слабый свет.

Диллон спустился на площадку, сделал остановку, прислушался и двинулся по ступенькам вниз. Оказавшись в конце ярко освещенного длинного коридора, он остановился в раздумье, но тут дверь слева от него открылась, и из нее вышли Смит и врач-индус. Смит мгновенно — Диллон не мог не отдать ему должное — выхватил «вальтер» из своего кармана, но Диллон был уже рядом и воткнул свой кулак в его живот, а потом встретил коленкой его лицо, когда Смит согнулся пополам. Падая, Смит выронил «вальтер», и Диллон подхватил его.

— Все в порядке, сынок, — сказал он доктору, — только ответы. Где я?

Индус был смертельно перепуган.

— В приюте Святого Марка в Холланд-парк, мистер Диллон. Пожалуйста, уберите пистолет, — его руки тряслись, — я ненавижу оружие.

— Вы будете ненавидеть его еще больше, когда я закончу с вами. Что здесь происходит? Кто все эти люди?

— Пожалуйста, мистер Диллон! — Теперь в голосе индуса звучала мольба. — Я просто работаю здесь.

В этот момент раздался резкий возглас. Диллон обернулся на него и увидел в дальнем конце коридора своего второго похитителя. Тот доставал «беретту», и Диллон, не целясь, выстрелил в него из «вальтера». Человек опрокинулся назад. Диллон толкнул индуса в комнату, повернулся и бросился вниз по ступеням. Еще до того, как он добрался до низу, монотонными гудками взвыла сирена. Добравшись за считанные секунды до коридора на нижнем этаже, Диллон не раздумывая побежал прямо к дальней двери, торопливо отпер ее и кинулся в сад.

По-прежнему лил проливной дождь, похоже, что Диллон попал на задний двор, а откуда-то с другой стороны дома до него доносились крики людей и собачий лай. Он пересек лужайку и бросился в кусты, поднятой рукой защищая лицо от веток, пока не добрался до стены. Она была футов пятнадцать высотой с колючей проволокой поверху. Можно было взобраться на ближайшее дерево и с него перепрыгнуть через стену, но натянутая на этом уровне черная проволока выглядела зловеще. Диллон поднял лежавшую на земле большую ветку и бросил ее на проволоку, вспыхнула яркая искра.

Диллон повернулся и побежал вдоль стены. Теперь лаяли несколько собак, но дождь должен был помочь ему сбить их со следа. Так он добрался до дороги, ведущей через ворота во внешний мир. Ворота были закрыты, и возле них стояли два человека в беретах и маскировочных костюмах. В руках у них были армейские винтовки.

К воротам подъехал «лендровер», и человек в гражданском вышел из него и направился к часовым. Диллон повернулся и пошел назад к дому. Сирена внезапно умолкла. Диллон выждал некоторое время у черного входа, откуда он недавно бежал, и открыл дверь. Коридор был пуст, и Диллон прокрался по нему к подножию лестницы. Здесь он остановился.

Издали доносились голоса. Некоторое время Диллон прислушивался к ним, потом осторожно ступил на лестницу. Здесь они будут искать его в последнюю очередь — на это он, по крайней мере, мог надеяться. Он поднялся до коридора верхнего этажа. Смит и второй похититель исчезли, но, пока Диллон стоял, обдумывая свои дальнейшие действия, дверь справа от него открылась, и из нее второй раз за эту ночь появился доктор-индус.

Его огорчение было почти вселенским.

— О Боже, мистер Диллон, я думал, что вы благополучно сбежали.

— Я решил вернуться к вам, — сообщил ему Диллон, — однако вы мне еще не представились.

— Чоудри, доктор Имас Чоудри.

— Отлично! А теперь я расскажу вам, как мы поступим дальше. Здесь должен быть человек, который всем командует. Вы отведете меня к нему. А если не отведете, — дулом «вальтера» он тронул подбородок Чоудри, — вам придется возненавидеть оружие еще сильнее.

— Уверяю вас, мистер Диллон, в насилии нет нужды. Я сделаю все, что вы прикажете. — И он повел Диллона сначала вниз по лестнице, а потом по коридору второго этажа к устланной ковром площадке. Отсюда дугообразная парадная лестница вела в величественный холл. В саду все еще лаяли собаки, но в холле стояла такая тишина, что было слышно тиканье старинных часов в углу холла.

— Дальше куда? — прошептал Диллон.

— Вон туда, вниз, в дверь красного дерева, — ответил Чоудри.

— Ну так пошли.

Они спустились по застланным ковром ступеням и пересекли холл. У двери Чоудри сказал:

— Это библиотека, мистер Диллон.

— Ну так с Богом, — проговорил Шон, — открывайте дверь.

Чоудри так и сделал, и Диллон втолкнул его внутрь. По стенам комнаты висели книжные полки, а в большом камине ярко пылал огонь. Возле камина стояла старший инспектор-детектив Анна Бернстейн и разговаривала с двумя фальшивыми монтерами.

Она с улыбкой обернулась.

— Проходите, мистер Диллон. С вашей помощью я только что выиграла пять фунтов. Я поспорила с этими двумя джентльменами, что в конце концов вы придете именно сюда.


Глава 6


Машина, которая привезла Диллона в его коттедж на Стейбл-Мьюз, осталась ждать его, а он направился к себе. Он переоделся в серые брюки, темно-синюю шелковую рубашку и твидовый пиджак. Прихватить с собой бумажник, портсигар и зажигалку и вернуться к машине было делом нескольких минут — и вскоре он был уже на Кавендиш-сквер и звонил в дверь квартиры Фергюсона. Открыла Анна Бернстейн.

— На вас что, возложены уже и обязанности по дому? — спросил он. — А где Ким?

— В Шотландии, — ответила Анна, — и сейчас вы узнаете почему. Вас ждут.

Она провела его по коридору в гостиную, где они застали Фергюсона в кресле у камина за чтением вечерней газеты. Он спокойно взглянул на вошедших.

— А вот и вы, Диллон. Должен сказать, что вы выглядите отлично. Вы в полной готовности.

— К новым тренировкам?

— С помощью практического испытания я сэкономил кучу времени и выяснил, насколько справедливы доклады о вашем состоянии, которые я получал. — Он бросил взгляд на Анну. — На видео снято все?

— Да, сэр.

Он снова повернулся к Диллону:

— Бедняге Смиту вы определенно задали взбучку, а что касается его коллеги, то он переиграл вас с «вальтером». — Фергюсон покачал головой. — Да, Диллон, если вас расшевелить, вы способны на многое.

— Добрый Боженька отблагодарит вас за доброту к несчастному сироте, — ответил Диллон. — А есть ли у бедного сироты хоть малюсенький шанс, что он узнает от вас, к чему вся эта чертовщина?

— Есть, — ответил Фергюсон, — бутылка «Бушмиллз» на столике. Достаньте досье, старший инспектор.

— Ну, вот и спасибо, — насмешливо произнес Диллон, подошел к столику и налил себе.

Фергюсон продолжал:

— Если бы я не увидел все это собственными глазами, не поверил бы, что такое возможно. Замечательный специалист этот Юань Тао. Хотел бы я иметь такого!

— Ну что ж, вы всегда можете попробовать купить его, — заметил Диллон.

— Не думаю, — сказал Фергюсон, — у него три завода в Гонконге и одна из крупнейших на Дальнем Востоке пароходных линий, не говоря уже о более незначительных вещах, вроде ресторанов и прочего. Разве я вам не говорил?

— Нет, — ответил Диллон и улыбнулся. — Да он и не пойдет к вам. Не такой он человек, бригадир.

— Его племянница, похоже, очень красивая девушка.

— Красивая. Она тоже возвращается в Гонконг в этот уик-энд. Держу пари, что вы этого не знали.

— Какая жалость! Нам придется подыскать вам другое развлечение.

— Уверен, что с этим проблем у вас не будет, — проговорил Диллон.

— Как всегда, вы попали в самую точку. Мне в любом случае хотелось вернуть вас, но тут подвернулось нечто особое, что, по моему мнению, требует участия Диллона. Начну с того, что тут замешана довольно привлекательная молодая женщина, но к ней мы еще вернемся. Давайте досье, старший инспектор.

— Вот оно, сэр. — Анна протянула ему папку.

— Вы слышали о человеке по имени Карл Морган?

— Миллиардер, владелец отелей, финансист и прочее, — ответил Диллон. — Его имя не сходит со страниц светской хроники. Тесно связан с мафией. Его дядя — человек по имени Джованни Лука. На Сицилии он — «Capo di tutti Capi» — «босс всех боссов».

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Фергюсон.

— Тысячу лет тому назад, когда я работал на некую подпольную организацию с названием ИРА, сицилийская мафия была одним из наших главных поставщиков оружия.

— Действительно, — сухо заметила Анна Бернстейн, — было бы полезно дать вам лист бумаги и попросить подробно изложить все это.

— Неплохая мысль! — отозвался Диллон.

Она протянула ему папку.

— Ознакомьтесь с этим.

— С величайшим удовольствием!

— Я приготовлю чай, сэр.

Она вышла, а Диллон уселся в кресло у окна и закурил. Когда он закончил чтение, она вернулась с подносом и села рядом с ним у камина.

— Занятное дельце это «Чунцинское соглашение»!

К досье было пришпилено несколько фотографий, и на одной из них был Морган в костюме для поло.

— Это он. Словно на рекламе одеколона после бритья.

— Он очень опасный человек, — сказала Анна, разливая чай, — не стройте иллюзий на этот счет.

— Я знаю, девочка, — откликнулся он. На других снимках Морган был со знаменитостями, а на одном — вдвоем с Лукой.

— Он знаком со всеми.

— Уж это точно.

— А кто это? — спросил Диллон. На последнем фото Морган был снят на борту своей яхты в гавани Канна. Он сидел в кресле на палубе с бокалом шампанского в руке и смотрел на опершуюся о перила молодую девушку. На вид ей было лет шестнадцать, ее светлые волосы спадали на плечи, а наряд ограничивался бикини.

— Его приемная дочь, Аста. Фамилию она взяла его, — пояснила Анна.

— Шведка?

— Да. Снимок сделан больше четырех лет назад. Через три недели или около того ей исполняется двадцать один.

— У нас где-то есть ее фото из «Тэтлера», где она с Морганом на скачках в Гудвуде. Очень, очень красива.

— Я сказал бы, что Морган того же мнения, если судить по тому, как он на нее смотрит на этом снимке.

— А почему вы обратили на это внимание? — спросил Фергюсон.

— У него на лице всегда улыбка, улыбается он и на остальных снимках, а вот на этом — нет. Он словно говорит: «Тебя я воспринимаю серьезно». А как насчет ее матери? Ее нет ни на одном из снимков.

— Она утонула год назад, занимаясь подводным плаванием на греческом острове, который называется Гидра, — ответила Анна.

— Несчастный случай?

— Отказал акваланг, как сказано в свидетельстве о смерти, но у нас есть копия заключения афинской полиции. — Анна извлекла из досье бумагу. — Бригадир сказал мне, что вы эксперт в подводном плавании. Вам будет интересно.

Диллон быстро прочел бумагу и поднял на нее озабоченный взгляд.

— Это не несчастный случай. Клапан был поврежден намеренно. Этим и закончилось?

— Полиция даже не возбудила уголовного дела против Моргана. Эту бумагу я получил из архива, с помощью нашего друга из греческой разведки, — заметил Фергюсон. — У Моргана огромные инвестиции в греческое судоходство, а также в игорный бизнес, отели. Сверху поступило распоряжение прекратить расследование.

— Оно ни к чему и не привело бы, — заметила Анна, — если принять во внимание его деньги, власть и влияние.

— Итак, мы считаем, что он убил жену или организовал ее убийство, — сказал Диллон. — Но почему он это сделал? Она была богата?

— Да. Но в этом смысле ей было далеко до него, — ответил Фергюсон. — Мне кажется, что она слишком много знала.

— А вы согласны с этим? — обратился Диллон к Анне Бернстейн.

— Пожалуй. — Она взяла в руки фотографию на яхте, — но возможно, что за этим другое. Возможно, что ему была нужна Аста.

— Я тоже так подумал, — кивнул Диллон и обратился к Фергюсону: — Так что нам предстоит с ним сделать?

Фергюсон взглянул на Анну, и она взяла инициативу на себя:

— Морган приезжает в замок Лох-Ду в ближайший понедельник. Бригадир и я отправляемся туда в пятницу. Мы летим на старый аэродром в Арднамурчане и селимся в охотничьем домике, куда уже отправился Ким.

— А что насчет меня?

— Вы мой племянник. У меня ведь мать ирландка, помните? Вы приезжаете к нам несколькими днями позже.

— Почему?

— По нашим сведениям, Аста не едет вместе с Морганом. Она собирается на бал в «Дорчестере», который в понедельник устраивает бразильское посольство. Приглашен был Морган, но вместо него идет она, — объяснила Анна. — Мы выяснили, что во вторник она летит в Глазго, а оттуда поездом добирается до Форт-Уильяма и дальше до Арисейга, куда за ней пришлют машину.

— Как вам удалось разузнать все это? — спросил Диллон.

— Ну, скажем, у нас есть дружеские связи среди персонала «Беркли», — ответила Анна.

— А зачем ехать поездом до Глазго, когда она могла бы лететь прямо в Арднамурчан на самолете Моргана?

— Черт ее знает! — вмешался Фергюсон. — Возможно, она хочет поехать красивой дорогой. Поезд идет по самым живописным местам Европы.

— Так что же делаю я?

— У старшего инспектора имеется приглашение на бал бразильского посольства в понедельник вечером, напечатанное золотыми буквами, на имя некоего Шона Диллона, — проговорил Фергюсон, — и вот этот черный смокинг для вас, Диллон. У вас ведь нет черного смокинга?

— Конечно, нет, да и зачем он официанту из «Савоя»? Так что же я делаю, когда окажусь на этом балу?

Впервые за весь вечер голос Анны Бернстейн зазвучал неуверенно.

— Ну, вы попытаетесь познакомиться с ней.

— Вы хотите сказать, закадрить ее? А совпадение не покажется странным, когда чуть позже мы снова встретимся в Арднамурчан Лодж?

— Именно так мной и задумано, мой мальчик. Вы помните наше небольшое приключение на Виргинских островах? — Фергюсон повернулся к Анне. — Вы наверняка читали этот отчет, старший инспектор. Ныне покойный досточтимый синьор Сантьяго и его разношерстная команда знали, кто мы, а мы знали, кто они и что у них на уме. Ситуация, которую я называю «мы знаем, что вы знаете, что мы знаем».

— И что же дальше?

— Морган с нечистыми намерениями едет в Лох-Ду — медвежий угол горной Шотландии, и вдруг обнаруживает, что рядом, в Арднамурчан Лодж, на другом берегу озера, поселились соседи, приехавшие поохотиться. Милый мой, он наведет о нас справки в тот же миг, когда узнает о нашем существовании, и мечтать не стоит, что мы можем использовать фальшивые имена. С той компанией, с которой он водится, и особенно при его мафиозных контактах в Лондоне, его совсем не затруднит вычислить нас.

— Прекрасно, это я усек, но я знаю вас, старого пройдоху, и знаю, что в рукаве у вас есть еще кое-что.

— Учтивые речи, не правда ли, старший инспектор? — Фергюсон усмехнулся. — Да, конечно, есть. Как я уже сказал, я хочу, чтобы он знал, что мы рядом, что мы дышим ему в затылок. Я прослежу, разумеется, чтобы история о том, что Морган снял Лох-Ду, а Аста вместо него поехала на бал в бразильское посольство, попала в колонку светских сплетен «Дейли мейл». Вы потом всегда сможете сказать, что прочли это в газете и были заинтригованы, потому что вы уже встретились на балу. Вы решили бросить все свои дела и поехать в Лох-Ду, чтобы увидеть ее еще раз. Для Моргана, правда, это не довод: он уже заподозрит неладное.

— А это не слишком опасно, бригадир? — спросила Анна Бернстейн.

— Конечно, опасно, старший инспектор, поэтому нам и нужен Диллон. — Он улыбнулся и встал из кресла. — Уже поздно, а ужин заказан. Вы оба, должно быть, умираете с голоду. Я везу вас в зал «Савойя» с видом на Темзу. Прекрасный оркестр, старший инспектор, вы сможете блеснуть там в танце со страстным партнером, а он сможет удивить вас.


В понедельник, как только сгустились сумерки, Диллон уже прибыл в «Дорчестер». Свой модный темно-синий плащ он оставил в гардеробе. Его вечерний костюм от Армани был абсолютно традиционен и безупречно сшит: однобортный пиджак с шелковыми лацканами, черные запонки на манжетах белоснежной рубашки. Диллон был искренне доволен своим видом и надеялся, что Аста Морган разделит его мнение. В баре он выпил бокал шампанского и прошел в зал, где предъявил свое приглашение и был допущен к процедуре представления послу и его супруге.

Его имя было объявлено, и он выступил вперед.

— Мистер Диллон? — с некоторой неуверенностью в голосе спросил посол.

— Из Министерства обороны, — ответил Диллон. — Так любезно с вашей стороны пригласить меня. — Он повернулся к жене посла и галантно поцеловал ее руку. — Мои поздравления по поводу вашего туалета, он великолепен.

Она вспыхнула от удовольствия, и, отходя, он слышал, как она по-португальски сказала своему мужу: «Очаровательный человек!»

Зал был полон, играл оркестр. Наряды женщин отличались изысканностью, большинство мужчин были во фраках, хотя тут и там мелькали мундиры военных и сутаны священников. Хрустальные подсвечники, зеркала подчеркивали атмосферу блеска и роскоши. Диллон взял у проходившего мимо официанта бокал шампанского и направился в толпу, ища глазами Асту Морган, но не находя ее. В конце концов он вернулся ко входу, закурил и стал ждать.

Только почти час спустя он услышал, что объявляют ее имя. Ее волосы были зачесаны наверх и открывали лоб и высокие скандинавские скулы. По выражению ее лица было видно, что ей наплевать на все и на всех. На ней было перетянутое поясом вызывающе простое платье из черного шелка с подолом заметно выше колен и черные чулки. На цепочке черная сумочка типа почтальонской. На нее обратили внимание, потому что с послом и его женой она беседовала довольно долго. «Видимо, извиняется за Моргана», — подумал Диллон.

Наконец она сошла по ступеням и остановилась, чтобы открыть сумку. Она достала из нее золотой портсигар ручной работы и стала искать зажигалку.

— Черт побери! — выругалась она.

Диллон шагнул к ней с горящей «зиппо» в правой руке.

— Уверен, что, кроме этого, здесь вам ничего не нужно, правда?

Она спокойно смерила его взглядом и прикурила.

— Благодарю.

Когда она повернулась, чтобы уйти, Диллон приветливо заметил:

— Эти каблуки высотой по крайней мере шесть дюймов. Осторожней при ходьбе, девочка, гипсовая повязка — навряд ли хороший аксессуар к этому платью.

Она широко раскрыла глаза от изумления, а потом рассмеялась и отошла.


Аста, казалось, знала всех. Она со всеми успела перекинуться парой слов, переходя от группы к группе и изредка позируя фотографам светской хроники, — определенно, она была известна. Диллон старался держаться поблизости, не упуская Асту из поля зрения. Он ждал удобного случая.

Она немного потанцевала с несколькими партнерами, среди которых оказались сам посол, два министра и один-два известных актера. Случай представился Диллону примерно через час, когда он увидел, что она танцует с членом парламента, известным бабником. Танец кончился, но тот продолжал держать ее за талию и не отпустил, когда они вышли из танцевального круга. Они стояли у буфета, девушка пыталась избавиться от него, но партнер по танцу держал теперь Асту за кисть.

Диллон действовал молниеносно.

— Дорогая Аста, прости, что я задержался. Дела.

Мужчина, нахмурившись, отпустил ее, и Диллон поцеловал ее в губы.

— Шон Диллон, — прошептал он.

Она оттолкнула его и произнесла капризно:

— Ты настоящая свинья, Шон, только и умеешь, что извиняться. У тебя что, одни дела на уме?

Диллон взял ее за руку, не обращая ни малейшего внимания на члена парламента.

— Я кое-что придумал. Пойдем потанцуем.

Оркестр играл фокстрот, и она легко подчинялась танцевальным движениям.

— Черт меня побери, девочка, у вас это здорово получается! — заметил он.

— Я училась в частной школе. Дважды в неделю у нас были уроки танца. Девочки танцевали друг с другом, конечно. Вечный спор был из-за того, кому быть кавалером.

— Могу себе представить. Знаете, когда я был белфастским мальчишкой, мы скидывались, чтобы один из нашей ватаги мог купить билет на танцплощадку и потом открыть пожарный вход и впустить всех.

— Ну и шпана! — вставила она.

— Да, в шестнадцать лет у нас не было денег, но было много фантазии. Все девочки были одеты в ситцевые платья, и от них пахло тальком, которым они пудрились.

Она улыбнулась.

— Мы жили в бедном районе. Косметика была нам не по карману.

— Там вы и научились актерскому искусству?

— О каком искусстве речь?

— А, бросьте, — сказала она, — вы очень ловко втерлись только что. Теперь я должна быть благодарна вам, не так ли?

— Вы полагаете, что мы вместе уйдем в ночь и там я осуществлю свои темные замыслы относительно вас? — Он улыбнулся. — Простите, милочка, у меня на сегодня другие планы, и у вас, мне кажется, тоже.

Он остановился на краю танцевального круга и поцеловал ей руку.

— Было очень мило, но поищите себе лучшего партнера. — Он повернулся и зашагал прочь, а Аста удивленно глядела ему вслед.


Пианиста из бара «Дорчестер» Диллон считал лучшим в Лондоне. Когда ирландец вошел, он помахал Диллону, и тот подошел к роялю.

— Ты сегодня выглядишь, как аристократ, парень. Что случилось?

— Бал бразильского посольства. Великие и могущественные иногда любят подурачиться.

— Бывает и такое. Хочешь подменить меня? А я бы сбегал в туалет.

— С удовольствием!

Диллон сел на стул пианиста. Подошел улыбающийся официант:

— Как обычно, мистер Диллон?

— «Крюг», приятель, не марочный.

Диллон достал из своего старого серебряного портсигара сигарету, закурил и заиграл «Туманный день в Лондоне» — свою любимую мелодию.

Так он и играл, держа в зубах сигарету, дым которой поднимался вверх. Погруженный в музыку, он в то же время был абсолютно уверен, что рядом с ним очутилась Аста Морган.

— А вы, как я посмотрю, человек со многими талантами.

— Мой старый враг как-то назвал меня сносным ресторанным пианистом — но это так, грехи молодости.

— Старый враг, вы сказали?

— Мы участвовали в одном судебном процессе, но разошлись во мнениях относительно его исхода, скажем так.

— Судебном процессе, мистер Диллон? Это что-то серьезное.

— Я принес тяжелый груз. — Подошел официант с бутылкой «Крюга» в ведерке. Диллон кивнул ему.

— Еще, пожалуйста, бокал для леди. Мы сядем вон там, в кабинке.

— «Я — чужак в этом городе», — проговорила она строку из песни.

— «Мне здесь никто не знаком», — продолжил он, — спасибо Гершвинам, Джорджу и Айре. Они, наверное, любили этот старый город. А песню эту написали для картины «Девушка в беде». И пел ее Фред Астер.

— Я слышала, он и танцевал немного.

В этот момент вернулся негр-пианист.

— Парень, у тебя получается.

— Но не так хорошо, как у тебя. Садись.

Диллон встал, а пианист сел на свое место.

Они устроились в кабинке, Диллон дал Асте прикурить и подал бокал шампанского.

— Я вижу, что вы человек образованный и высоких стандартов, и вдруг пьете не марочное вино, — заметила она, пригубив «Крюг».

— Лучшее шампанское из всех — не марочное, — ответил он. — Оно уникально. Это смесь сортов, и это известно немногим. Они читают то, что написано на этикетке, а это очень поверхностно.

— А вы еще и философ. Чем вы занимаетесь, мистер Диллон?

— Стараюсь работать как можно меньше.

— Мы все стараемся. Вот вы упомянули о процессе, не о работе и не о профессии, а о процессе. По-моему, это интересно.

— Боже, Аста Морган, мы в лучшем баре Лондона пьем «Крюг», а вы заводите разговор о серьезном.

— Откуда вам известно мое имя?

— Ну, оно известно «Тэтлеру», известно «Хэлло» и всем остальным светским журналам, со страниц которых вы не сходите. Ни для кого не секрет, что вы и ваш отец вращаетесь в высших сферах. В прошлом месяце вы были даже на приеме у королевы-матери, храни ее Бог, а я, маленький мальчик-ирландец, стоял у окна, прижавшись носом к стеклу.

— Я была на этом приеме, потому что у моего отца конюшня скаковых лошадей, а вы, мне кажется, никогда в жизни не стали бы стоять, упершись носом в стекло. У меня сильное подозрение, Диллон, что вы скорее разобьете это стекло и влезете в окно. — Она встала из-за стола. — Теперь моя очередь уйти. Все было занятно, и я благодарна вам за ваше вмешательство. Хэмиш Хант — свинья, когда напьется.

— Такая девушка, как вы, дорогая, введет в искушение и римского кардинала. И без всякого вина, — ответил ей Диллон.

На секунду она заколебалась, ее злость прошла, и выглядела она немного неуверенно.

— К чему комплименты, мистер Диллон, да еще в этот час ночи? Приберегите их на будущее.

Диллон посмотрел ей вслед, потом поднялся и последовал за ней. Он быстро расплатился, взял свой плащ, надел его и вышел в роскошный холл отеля «Дорчестер». Возле выхода ее не было. Подошел швейцар.

— Машину, сэр?

— Я ищу Асту Морган, — сказал ему Диллон, — но, похоже, мы разминулись.

— Я отлично знаю мисс Морган, сэр. Она сегодня была здесь на балу. Ее шофер, скорее всего, ждет ее у бокового выхода.

— Спасибо.

Диллон обошел здание и зашагал по тротуару. Мимо него по Парк-лейн спешил поток машин. Несколько лимузинов у тротуара ждали своих пассажиров, и, когда Диллон приблизился к ним, из двери появилась Аста Морган в довольно экстравагантном черном плаще с поднятым капюшоном. Она остановилась и стала разглядывать вереницу лимузинов, явно не находя свой. Затем она двинулась по тротуару. В этот момент из двери отеля вышел член парламента Хэмиш Хант и направился в ее сторону.

Диллон перешел на бег, а Хант схватил Асту за руку и прижал к стене. Его руки полезли к ней под плащ, голос звучал громко. От него несло спиртным.

— Ну пожалуйста, Асти, только один поцелуй.

Она отвернулась от него, а Диллон дернул его за плечо. Хант с удивлением обнаружил его рядом, а Диллон носком ботинка ударил его по голени, потом сильно наступил на ступню и, наконец, резким и коротким движением головы ударил в лицо. Хант опрокинулся назад и сполз по стене вниз.

— Опять нализался, — сказал Диллон. — Что скажут его избиратели?

Он взял Асту под руку и отвел в сторонку.

В этот момент из-за поворота выехал «мерседес», и из него выскочил шофер в униформе.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать, мисс Аста. Полиция согнала нас с этого места, и мне пришлось сделать круг.

— Все в порядке, Генри.

Хант сидел на земле, прижавшись спиной к стене. По тротуару к нему направлялся полицейский, и Аста, открыв заднюю дверь «мерседеса», потащила Диллона внутрь.

— Садитесь, нам лучше убраться отсюда.

Он последовал за ней, шофер сел за руль, и «мерседес» влился в уличный поток.

— Ой, мэм, какой у вас грандиозный автомобильчик, а я, бедный ирландский сельский мальчик, приехал в город заработать фунт-два.

Она громко рассмеялась.

— Бедный ирландский мальчик! В жизни не слышала такого вранья, мистер Диллон. Если это правда, то вы первый бедный ирландский мальчик, на котором я вижу костюм от Армани.

— А, так вы заметили?

— Если есть область, в которой я являюсь экспертом, так это мода. Это мои грехи молодости.

— Да, конечно, ведь вы уже чертовски пожилая женщина, Аста Морган.

— Ну ладно, — произнесла она, — куда вас отвезти?

— А вы отвезете, куда я скажу?

— Куда я смогу, по крайней мере.

Он нажал кнопку и опустил стекло, отгораживающее салон от водителя.

— Отвезите нас на набережную к парламенту, шеф, — попросил он и вновь поднял стекло.

— На набережную к парламенту? — спросила она. — Это зачем?

Он предложил ей сигарету.

— А вы никогда не видели этих старых фильмов, где парень с девушкой бродят по набережной и смотрят на Темзу?

— В то время меня еще не было на свете, мистер Диллон, — сказала она и наклонилась, прикуривая, — но один раз я готова попробовать что угодно.

Когда они доехали до набережной, начался дождь.

— Пройдемся пешком, — предложил Диллон.

Она снова опустила стекло.

— Генри, мы пойдем пройдемся. Вы подберете нас у моста Ламбет. У вас есть зонт?

— Конечно, мисс Аста.

Он вышел, чтобы открыть им дверь, и раскрыл большой черный зонт, который принял у него Диллон. Аста взяла Диллона под руку, и они пошли вдоль набережной.

— Вы настроены достаточно романтично? — спросил он.

— Никогда бы не подумала, что вы романтик, — ответила она, — но если вы имеете в виду, нравится ли мне все это, то да. Мне нравятся дождь, ночной город и чувство, что за углом тебя может ждать что-то необычное.

— Сегодня это будет скорее всего уличный попрошайка.

— Вот теперь я вижу, что вы не романтик.

Он помолчал, достал сигареты и протянул одну ей.

— Да нет, я вас понимаю. Тысячу лет назад, когда я был молодым и глупым, мне казалось, что жизнь полна бесконечных возможностей.

— И что случилось?

— Случилась жизнь. — Он рассмеялся.

— Вы не любите распускать нюни, не правда ли? Я хочу сказать, что там, с этим уродом, Хэмишем Хантом, вы обошлись круто.

— И как, по-вашему, это меня характеризует?

— Вы можете постоять за себя, а это не совсем обычно для человека в вечернем костюме стоимостью по меньшей мере полторы тысячи фунтов. Чем вы занимаетесь?

— Ну вот — судите сами. Я занимался в Королевской академии актерского искусства, но это было давно. Я играл Люнгстранна в ибсеновской «Женщине с моря» в Национальном театре. Это тот, который все время кашляет.

— А потом? Я думаю, что вы оставили театр, иначе слышала бы о вас.

— Не совсем. Можно сказать, что я проявляю заметный интерес к тому, что можно назвать театром улиц там, у меня на родине.

— Странно, — проговорила она, — если бы мне пришлось угадывать вашу профессию, я сказала бы, что вы солдат.

— Ну что за умница!

— Черт вас возьми, Диллон! — сказала она. — У вас загадка на загадке!

— Вам придется снимать их с меня слой за слоем, как шелуху с луковицы, но на это потребуется время.

— А это как раз то, чего у меня нет, — заметила Аста, — завтра я еду в Шотландию.

— Знаю, — сказал Диллон, — сегодня утром в «Мейл» Найджел Демпстер упомянул об этом в своей колонке сплетен: «Карл Морган едет охотиться в горную Шотландию». В самом конце колонки. Было также сказано, что вы едете вместо него на сегодняшний бал, устроенный бразильским посольством.

— Вы хорошо информированы.

Они дошли до моста Ламбет и увидели ждавший их «мерседес». Диллон помог ей сесть.

— Спасибо за сегодняшний вечер.

— Я подвезу вас, — предложила она.

— В этом нет нужды.

— Не глупите, мне интересно посмотреть, где вы живете.

— Для вас я разобьюсь в лепешку. — Он занял место рядом с ней. — На Стейбл-Мьюз, Генри, это недалеко от Кавендиш-сквер. Там поближе я расскажу, как ехать.


Когда они свернули на мощенную булыжником улицу, дождь все еще лил. Он вышел и захлопнул дверцу. Аста опустила стекло и осмотрела коттедж.

— Все окна погашены. У вас нет подруги, Диллон?

— Увы, нет, но вы можете зайти на чашку чая, если хотите.

— О, нет, для одной ночи слишком много событий, — рассмеялась она.

— Ну, тогда в другой раз.

— Не думаю. Сказать по правде, я не знаю, увидимся ли мы еще.

— «Корабли, которые разошлись в ночи»?

— Что-то вроде этого. Домой, Генри. — Она подняла стекло, и «мерседес» тронулся.

Диллон некоторое время смотрел ему вслед, а потом пошел к двери. Он улыбался.


Глава 7


На небольшой железнодорожной станции близ озера царил покой, и Диллон вышел из последнего купе, стараясь не привлекать к себе внимания. Следить за ней было легко. «Лир» доставил его в аэропорт Глазго рано утром, и он подождал, пока Аста прилетит утренним рейсом из Лондона. Потом он следил за ней по дороге на центральный вокзал. Скрываться на пути от Глазго до Форт-Уильяма было тоже легко, потому что поезд был битком набит туристами, собравшимися осмотреть Лох-Ломонд и живописную панораму гор Шотландии. В маленьком местном поезде от Форт-Уильяма до Арисейга стало сложнее, потому что пассажиров было немного и ему приходилось прятаться — поэтому он сел в крайнее купе в самый последний момент. Станция, на которой они сейчас находились, называлась, если верить доске на будке кассы, «Шил». Поезд стоял здесь довольно долго. Пейзаж вокруг был очень красив: горы вздымались на три тысячи футов в чистое голубое небо, солнце играло в водопаде, который через гранитные уступы низвергался к березкам.

Внезапно на платформу сошла Аста Морган. На ней была кожаная куртка, льняные брюки и кожаные ботинки. Аста казалась ярким пятном на мирном пейзаже. Она подошла к контролеру, стоявшему у барьера. Короткий разговор, взрыв смеха, и вот она уже за барьером.

Контролер подошел к проводнику, стоявшему у открытой двери вагона рядом с Диллоном.

— У тебя одним пассажиром меньше, Том.

— Это как?

— Эта красотка, мисс Морган, с соломенными волосами и мордашкой, за которую можно благодарить Бога, кстати, ее отец — тот самый Морган, который только что снял замок Лох-Ду, — она пойдет через горы. Выгрузи ее багаж в Арисейге и оставь записку.

Диллон сгреб в охапку свой плащ и метнулся к проводнику.

— Вы хотите сказать, что есть прямая дорога через горы?

— Это зависит от того, куда вы хотите попасть.

— В Арднамурчан Лодж.

Проводник кивнул:

— Через вершину Бен-Брек, а потом еще двенадцать миль пешком на той ее стороне. А вы вместе с бригадиром Фергюсоном, новый съемщик?

— Бригадир — мой дядя; он будет ждать меня в Арисейге. Может быть, вы скажете ему, где я, и отдадите ему мой багаж?

Диллон сунул ему в руку пятифунтовую бумажку.

— Можете на меня положиться, сэр.

Проводник дунул в свой свисток и влез на подножку вагона. Диллон повернулся к контролеру.

— Так как мне идти?

— Через деревню и по мосту. Тропинка проходит через березовую рощу. Это нелегкая дорога, но вы с нее не собьетесь: путь отмечен пирамидками из камней. А с вершины уже ровная дорога — вниз, в долину.

— А погода не испортится?

Мужчина посмотрел на горы.

— К вечеру небольшой туман и дождик. На вашем месте я бы не стал задерживаться в пути. И не теряйте времени на вершине! — Он улыбнулся. — И молодой леди я это сказал, сэр. Девушке не стоит идти одной.

— Я последую вашему совету, — улыбнулся в ответ Диллон. — А насчет девушки — будет жаль, если она вымокнет.

— Очень жаль, сэр.


В деревенской лавке он купил две пачки сигарет и две полуфунтовых плитки молочного шоколада. Это все-таки не шутка — двенадцать миль на той стороне, не считая подъема. Что-то говорило ему, что он проголодается, прежде чем доберется до Арднамурчана.

Он прошел улицу и пересек мост. Сжатая скалами с боков тропинка вилась среди берез, круто поднимаясь наверх. Было прохладно и сумрачно, и весь мир остался внизу. Его вновь обретенная энергия помогла Диллону наслаждаться каждой секундой пути. Признаков, что Аста рядом, не было, но пока это его вполне устраивало.

Заросли деревьев поредели — и он вышел на скалистый склон. Потревоженные им куропатки и ржанки нет-нет, да поднимались из кустов вереска. Наконец он вышел на усеянную валунами равнину, которая простиралась до подножия Бен-Брек. Здесь он увидел Асту — на склоне горы в шести-семи сотнях футов над собой.

Она оглянулась, и он присел за скалу. Когда он несколькими секундами позже поднялся, она уже скрылась за склоном горы. Похоже, Аста шла быстро: она молода, здорова, а тропа ясно видна.

Был, конечно, другой путь, но только глупец воспользовался бы им — прямо вверх по склону через скалы к вершине. Диллон достал карту Мойдарта и оценил ситуацию. Потом он посмотрел вверх. Черт его побери, ему понадобятся только крепкие нервы, и в случае удачи он обгонит ее! Он потуже затянул пояс плаща и устремился наверх.


Со вновь обретенными им силами начало подъема не составило для Диллона труда, но через полчаса он достиг спускавшейся уступами площадки, покрытой щебнем и не закрепленными камнями, на которых предательски скользили его ботинки. Он принял влево и обнаружил водопад, замеченный еще на станции, и от скалы к скале двинулся вверх, навстречу воде.

Когда наконец он добрался до плоской равнины у вершины и перед ним оставались только последние скалы, они уже не казались такими страшными, как снизу, со станции. Скалы были сплошь изрезаны трещинами и проходами, ведущими к вершине. Он огляделся, проверяя свой маршрут, съел полплитки шоколада, убедился, что его плащ цел, и двинулся вперед, энергично карабкаясь и проверяя надежность каждого шага. Один раз он взглянул вниз и увидел в долине под собой игрушечную железнодорожную станцию. Когда он посмотрел вниз в следующий раз, станция уже скрылась в дымке тумана. Внезапно подувший ветер принес холод.

Когда несколькими минутами позже Диллон перевалил через хребет, туман уже окружил его со всех сторон. Он имел достаточный опыт восхождений и знал, что нужно делать в таких случаях — остановиться и ждать. Так он и поступил. Закурил сигарету и стал размышлять о том, как обстоят дела у Асты Морган. Прошло не меньше часа, пока внезапный порыв ветра не рассеял пелену тумана и внизу под ним не открылась залитая вечерним светом мирная долина.

Сложенная из камней пирамидка на некотором расстоянии от него отмечала вершину, но признаков, что Аста здесь, не было. Он напрямик пошел к тропинке и по ней вернулся назад до места, откуда внизу, в трех тысячах футах под ним, было видно железнодорожное полотно, но Асты и оттуда не было видно. Значит, она обогнала его на вершине, что совсем не удивительно, если учесть, что она шла по тропинке и туман не был для нее помехой.

Он повернулся и по тропинке направился к спуску на другой стороне горы, но внезапно остановился как вкопанный, когда перед ним вдруг открылась потрясающая по красоте картина. Море вдали было спокойно, и острова Рам и Эгг казались вырезанными из картона, а на темнеющем горизонте виднелся Айл-оф-Скай — последний кусок суши перед Атлантикой. Великолепнее зрелища он в жизни не видел. Полюбовавшись, он двинулся вниз.


Аста устала, и ее правая лодыжка начинала ныть — память о старой травме, полученной на горных лыжах. Перейти через Бен-Брек оказалось труднее, чем она думала, а ей еще оставалось преодолеть двенадцать миль пути. То, что раньше казалось ей занятной идеей, теперь оборачивалось довольно утомительным делом.

Дорога по долине была сухая, пыльная и хорошо утоптанная. Спустя некоторое время Аста оказалась перед воротами с табличкой: «Имение Лох-Ду. Вход воспрещен». Ворота были заперты на замок, и она перелезла через них и заковыляла дальше. За поворотом перед ней открылся небольшой охотничий домик возле ручья. Его дверь была заперта, но окно с тыльной стороны оказалось распахнутым. Она забралась в него и оказалась на небольшой кухне.

В сгущающихся сумерках здесь было довольно темно, но она разглядела керосиновую лампу и коробку хозяйственных спичек. Она зажгла лампу и стала осматривать другие комнаты. В них также были вымытые добела стены и дощатый пол, а в камине лежали заготовленные дрова. Она взяла спичку, разожгла камин и села в одно из высоких кресел, внезапно почувствовав, что очень устала. От камина пошло приятное тепло, и ее лодыжка перестала ныть. Она подбросила в камин сосновых поленьев и вдруг услышала звук подъехавшей машины. В замке повернулся ключ, и передняя дверь открылась.

Появившийся человек был среднего роста, с угрюмым невыразительным лицом, поросшим щетиной. На нем был затасканный твидовый костюм и кепка на соломенных до плеч волосах, а в руках он держал двустволку.

— Это что тут такое? — спросил он.

Аста спокойно ответила:

— Что вам угодно?

— Вот-те на — что мне угодно! — воскликнул он. — Вы забрались в чужие владения! Как вы попали сюда?

— Через кухонное окно.

— Не думаю, что боссу это понравится. Он тут новый. Только вчера он приехал, этот мистер Морган, но мне не нужно два раза смотреть на человека, чтобы узнать крутого. Я думаю, он вызовет полицию, когда узнает об этом.

— Не говорите ерунды! Я подвернула ногу, когда шла через Бен-Брек, и мне нужен покой. Вы оказались здесь, и вы меня подвезете.

Он подошел к ней и положил свою трясущуюся руку на ее плечо.

— Может, подвезу, а может, и нет.

Его опухшее лицо и запах виски изо рта внезапно вызвали у нее отвращение.

— Как вас зовут? — спросила она.

— А, вот так-то лучше! Фергюс, Фергюс Мунро.

Она резко оттолкнула его от себя и отпрянула в сторону.

— Не валяйте дурака, Фергюс Мунро!

Бросив свое ружье, он яростно бросился на нее:

— Ах ты, сука, я проучу тебя! — Он вцепился в нее, ухватившись за край блузки под кожаной курткой. Тонкая ткань разорвалась от левого плеча до груди.

Она отчаянно закричала и бросилась на него. Ее ногти вонзились в его правую щеку, когда за его спиной в просвете дверного проема возникла мужская фигура.


Сначала Диллон очень сильно ударил его по почкам, потом схватил за шиворот, проволок через всю комнату и бросил головой об стену. После удара Мунро упал на одно колено. Ему удалось схватить двустволку, но Диллон выбил ее из его рук и схватил за правую кисть. Коротким энергичным движением он вывернул ее и снова кинул Мунро, тот вновь ударился головой об стену. С окровавленным лицом Мунро поднялся и бросился в открытую дверь.

Диллон пошел было за ним, но Аста остановила его криком:

— Оставьте его!

Положив руку на дверной косяк, Диллон колебался, но потом закрыл дверь и обернулся.

— С вами все в порядке?

Снаружи донесся звук стартера.

— Да, все хорошо. Что это?

— Он на машине.

Она откинулась на спинку кресла.

— Я уже начала впадать в отчаяние, Диллон, мне начало казаться, что вы так никогда и не догоните меня. Что вы тут делаете?

— Так, видно, пришло время для исповеди, — сказал он. — Мой дядя, бригадир Чарльз Фергюсон, снял для охоты расположенное недалеко отсюда местечко Арднамурчан Лодж — это часть имения Лох-Ду.

— Да? Отец будет очень удивлен. Ему никогда не нравилось делить что бы то ни было с кем бы то ни было.

— Да, так вот, когда я прочел заметку в колонке сплетен «Дейли мейл» и увидел ваш снимок, я не смог устоять перед искушением по блату раздобыть приглашение из бразильского посольства, чтобы увидеть вас.

— Так я вам и поверила!

— Можете мне поверить — вы задели меня за живое.

— С вами я не удивлюсь ничему, но и не поверю ни одному вашему слову. — Она ступила правой ногой и сморщилась от боли. — А, черт!

— Болит?

— Старая травма.

Она задрала брючину на правой ноге, и он снял с нее ботинок и носок.

— Я так надеялась, что вы догоните меня.

— А я решил выбрать короткую дорогу, но она оказалась более длинной. Мне пришлось сидеть и пережидать туман.

— А я продолжала идти и в тумане. Я заметила вас еще на вокзале в Глазго. Выходя из туалета, я увидела, что вы покупаете карту в газетном киоске. Я дождалась, пока вы сядете в поезд, и только потом села сама. Это было очень занятно, особенно когда в Форт-Уильяме вы пересели на тот же поезд, что и я.

— Так значит, вы сошли с поезда, чтобы разоблачить меня?

— Разумеется.

— Черт меня побери, Аста, я вынужден преклонить перед вами колени.

— Это обещание? За нами, шведами, репутация сексуально озабоченных.

Он рассмеялся.

— Лучше я займусь этой ногой, пока Фергюс Мунро плетется в замок Лох-Ду рассказать свою слезливую историю. Я думаю, что у нас скоро будут гости.

— Надеюсь. У меня нет ни малейшего желания идти дальше пешком.

Диллон взял в руку ее ступню, которая слегка распухла, на ней виднелся неровный шрам.

— А это у вас откуда?

— Горные лыжи. Было время, когда меня считали кандидатом в Олимпийскую сборную.

— Вам не повезло. Сейчас я принесу лампу.

Он отправился на кухню, пошарил по ящикам и нашел несколько кухонных полотенец. Одно из них он намочил в холодной воде и вернулся в гостиную.

— Холодный компресс вам не помешает. — Он умело перебинтовал ее лодыжку. — Устали?

— Не очень. Голодна, это да.

Он вынул из кармана плаща одну из полуфунтовых плиток шоколада.

— Для фигуры не очень полезно, но это подкрепит вас.

— Диллон, вы волшебник! — Она жадно набросилась на шоколад, а он закурил сигарету и подсел к огню. Внезапно она прекратила жевать. — А как же вы?

— Я уже подкрепился. — Он вытянул ноги. — Славное здесь место. Рыба в ручье, олени в лесу, крыша над головой и сверх всего опора в жизни в виде славной девушки вроде вас.

— Нет уж, увольте! Весьма пресная жизнь, на мой взгляд.

— А вы слышали старую итальянскую поговорку: «Прожить можно на хлебе и поцелуях»?

— Или на шоколаде. — Она показала на то, что осталось от плитки, и оба они рассмеялись.

Диллон встал, подошел к двери и открыл ее. Светила полная луна, и единственным доносившимся звуком было журчание ручья.

— Мне кажется, что мы остались последними живыми людьми на земле, — проговорила она.

— Однако этому приходит конец — сюда едет машина.

Он вышел на крыльцо и стал ждать.


Подъехали два джипа. За рулем одного из них был Фергюс Мунро, рядом сидел Мердок. Первым вылез Мунро, за ним, с другой стороны, управляющий с ружьем в руках. За рулем второй машины сидел Карл Морган. Он тоже вылез, в овчинном тулупе его фигура казалась неестественно могучей.

Мердок что-то сказав Мунро и взвел курки своей двустволки. Мунро открыл дверцу джипа, и Мердок тихонько свистнул. Из джипа донеслась какая-то возня, и рядом с Мердоком в сумерках возникла неясная тень.

— А ну-ка, возьми его, песик.

Собака стремительно бросилась на Диллона, и он узнал в ней добермана-пинчера — одну из самых крутых в мире бойцовых пород. Он сделал шаг навстречу.

— Славный песик, — сказал он и протянул руку. — Собака замерла на месте, и из глубины ее глотки раздалось злобное рычание.

Мунро проговорил:

— Это он, мистер Морган. Это он напал на меня, а его баба там внутри, надо думать.

Морган сказал:

— Это частное владение, друг мой! Вам не следовало бы заходить сюда!

Собака снова угрожающе зарычала, но Диллон тихо свистнул и издал сквозь зубы при помощи кончика языка странный звук. Уши собаки опустились, и Диллон потрепал ее по морде и погладил.

— Боже праведный! — произнес Мердок.

— Это просто, если знать кое-какой секрет, — объяснил Диллон. — Я научился у одного человека, который был когда-то моим другом. — Он усмехнулся. — Позже он пожалел, что вообще чему-либо учил меня, но такова жизнь.

— Кто вы такой, черт побери?! — резко спросил Морган.

Тут на сцене появилась Аста.

— Карл, это ты? Слава Богу, что ты сюда приехал!

Она с крыльца бросилась к нему, и изумленный Морган поспешил ей навстречу, чтобы заключить в свои объятия.

— Аста, ради Бога, объясни, что происходит?

Он повел девушку в хижину, а Мунро спросил Мердока:

— Аста? Какая еще, к черту, Аста?

— Сдается мне, что тебя ждут очень большие неприятности, сынок, — бросил Диллон, повернулся и вслед за Морганами направился в хижину. Доберман не отставал от него ни на шаг.

Аста снова сидела в кресле, а Морган стоял на коленях возле нее и держал за руку.

— Это был кошмар, Карл! Я сошла с поезда в Лохайлорте и пошла через горы. По дороге я подвернула ногу и чувствовала себя ужасно, когда обнаружила эту хижину и забралась в нее через кухонное окно. А потом появился этот человек, который сейчас приехал с тобой. Он страшно напугал меня.

Морган встал.

— Который сейчас приехал со мной? — повторил он и побледнел.

— Да, Карл, и он угрожал мне. — Ее рука дотронулась до разорванной блузки. — Сказать по правде, он вел себя, как скотина, но появился мистер Диллон, была драка, и Диллон выбросил его.

В глазах Моргана она прочла решение — смертный приговор. Он повернулся к Мердоку, стоявшему в дверях:

— Вы поняли, кто это? Это моя дочь, Аста. Где этот ублюдок Фергюс, который привез нас сюда?

Ответом ему был рев заведенного двигателя. Морган оттолкнул в сторону Мердока и выбежал наружу, но лишь за тем, чтобы увидеть удаляющийся джип.

— Догнать его? — спросил Мердок.

— Нет, — сказал Морган, разжимая кулаки. — Мы разберемся с ним позже. — Он повернулся к Диллону и протянул ему руку. — Меня зовут Карл Морган, и я, похоже, у вас в большом долгу.

— Диллон, Шон Диллон.

Морган повернулся к Асте.

— Так ты хочешь сказать мне, что сегодня пешком прошла через эти чертовы горы?

— Поначалу это показалось мне забавной идеей — прийти к тебе пешком и удивить тебя.

Морган обернулся к Диллону, закуривавшему сигарету, и тот упредил его вопрос.

— Я направляюсь к своему дяде, бригадиру Чарльзу Фергюсону, чтобы вместе с ним принять участие в охоте. Он арендовал здесь местечко Арднамурчан Лодж.

В глазах Моргана промелькнуло нечто, но вслух он произнес:

— Значит, мы будем соседями. Вы что, тоже сочли удачной идею пешком пройти через горы?

— Отнюдь нет, эта мысль показалась мне крайне неудачной, что мне подтвердил и контролер, когда ваша дочь на станции сошла с поезда. Честно говоря, пункт ее конечного назначения я прочел на ярлыках ее багажа. Я вышел размять ноги и увидел, что она сошла. Когда я спросил контролера, в чем дело, он объяснил мне, что она решила идти пешком через горы. Как я уже сказал, он не одобрил этого решения. Не понравилось оно и мне, и я решил идти за ней. К сожалению, я выбрал другую дорогу и задержался из-за тумана, так что догнать ее я смог только в этой хижине.

Аста устало произнесла:

— Боюсь, что сегодня я наделала глупостей. Теперь мы можем ехать, Карл?

Она вовсю играла, и Диллон, сам актер, видел это, но этого не замечал Морган, который обнял ее в порыве внезапной жалости.

— Конечно же, едем. — Он посмотрел на Диллона. — Мы можем подвезти вас — нам по пути.

— Это было бы прекрасно, — ответил Диллон.


Дорога шла вниз, в долину. Машину вел Мердок, а Диллон и Морган сидели на большой скамье в кузове. Аста поместилась между ними, а на полу в ногах у них лежал доберман. Диллон трепал его за уши.

— Мне сказали, что это сторожевой пес, — покачал головой Морган, — а у вас он чуть ли не мурлычет.

— Между нами духовная связь, мистер Морган. Я ему нравлюсь.

— Скорее, он влюблен в вас, — заметила Аста, — ничего подобного я не видела.

— И все же я не хотел бы оказаться на месте непрошенного гостя, который перелез через забор и оказался с ним лицом к лицу.

— Так значит, бригадир Фергюсон — ваш дядя? — спросил Морган. — Я еще не имел удовольствия встретиться с ним, потому что сам только вчера поселился в замке Лох-Ду.

— Да, — проговорил Диллон, — понимаю.

— Бригадир на пенсии или работает?

— О, он долгие годы прослужил в армии, а теперь является консультантом деловых фирм по всему свету.

— А вы?

— Время от времени помогаю ему. Что-то вроде посредника, если можно так выразиться. У меня способности к языкам, и он находит мою помощь полезной.

— Уверен, что это так.

Мердок снизил скорость и въехал в ворота, а потом направил машину по узкой дорожке к домику, освещенному изнутри, возле которого и остановился.

— Арднамурчан Лодж!

По ветровому стеклу снова забарабанил дождь.

— И вот так шесть дней в неделю его приносит с Атлантики, — заметил Морган.

— Подумать только, — удивилась Аста, — сейчас мы могли бы быть на Барбадосе!

— А мне кажется, в нем есть своя прелесть, — отозвался Диллон.

Она протянула ему руку.

— Надеюсь, что у меня будет шанс отблагодарить вас по-настоящему. Может быть, завтра?

— У нас для этого много времени, — сказал Морган, — и я обязательно что-нибудь придумаю. Вам обоим нужно время, чтобы прийти в себя.

Когда Диллон вышел из машины, Морган последовал за ним.

— Я провожу вас до двери.

В этот момент дверь хижины распахнулась, и на пороге появился Фергюсон.

— Боже мой, Шон, это ты? Мы получили твою записку в Арисейге, но я все равно начал беспокоиться. Что случилось?

— Это длинная история, дядя. Я расскажу ее вам потом. Позвольте представить вам нашего соседа, Карла Моргана.

— Сердечно рад. — Фергюсон протянул Моргану руку. — Ваша слава бежит впереди вас. Вы зайдете на минуту что-нибудь выпить?

— Нет, я спешу отвезти дочь домой, — ответил Морган, — как-нибудь в другой раз.

— Наверное, мы будем охотиться вместе, — добродушно произнес Фергюсон.

— Да, но об этом меня не предупредили, когда я подписывал договор, — заметил Морган.

— Дорогой мой, я уверен, что проблем между нами не будет.

— Да, их не должно быть, поскольку мы не будем стрелять с противоположных сторон, — улыбнулся Морган. — Спокойной ночи. — Он сел в джип и уехал.

— Он догадался обо всем, — проговорил Диллон.

— Конечно, догадался, — подтвердил Фергюсон, — ну да ладно, уйдем из-под этого проклятого дождя, и ты расскажешь мне про свои приключения.


Когда джип добрался до замка Лох-Ду, Морган помог Асте вылезти и сказал Мердоку:

— Вы идете с нами, нам нужно поговорить.

— Хорошо, мистер Морган.

Окованную железом огромную дубовую дверь перед ними распахнул Марко Руссо, одетый в черную куртку и брюки в полоску.

— Боже мой, Марко, — приветствовала его Аста, — вы теперь дворецкий?

Она была, наверное, единственным человеческим существом, которому он когда-либо улыбался, и теперь он тоже улыбнулся ей:

— Да, ненадолго пришлось им стать, мисс Аста.

— Вели горничной приготовить ванну, — распорядился Морган и обратился к Мердоку: — А вы подождите в кабинете. — Он провел Асту через величественный рыцарский зал и усадил в огромное дубовое кресло возле горящего камина. — Так этот Диллон шел за тобой через горы? Почему?

— Он же объяснил тебе.

— Это все ерунда.

— Ну, он знал, кто я и куда направляюсь, правда, не из ярлыков на багаже.

— Объясни.

И она рассказала и про бал, организованный бразильским посольством, и про статью в «Дейли мейл», и про все остальное.

— Мне следовало бы знать обо всем этом раньше, — проговорил Морган, когда она закончила.

— Почему?

— Как только я услышал о новом жильце в Арднамурчан Лодж, я навел о нем справки. Бригадир Чарльз Фергюсон, Аста, является начальником элитного отдела британской разведки, обычно занятого борьбой с терроризмом, и подотчетен только премьер-министру.

— Ничего не понимаю.

— Они знают о «Чунцинском соглашении», — проговорил он.

— Боже мой! — воскликнула Аста. — Диллон работает с ними? — Она покачала головой. — Теперь понятно…

— Что тебе понятно?

— Я сказала тебе, что Диллон избавил меня от этой свиньи Хэмиша Ханта на балу. Но я не сказала тебе, что потом Хант полез меня лапать на Парк-лейн. Он был страшно пьян, Карл, и вел себя ужасно.

Его лицо снова побледнело.

— И?

— Появился Диллон и отлупил его. Но я никогда не видела, чтобы так били. Он не сделал ни одного лишнего движения.

— Настоящие профессионалы так и работают. — Морган улыбнулся. — Значит, я не просто его должник, а должник дважды. — Он помог ей встать. — Ступай и прими ванну. А потом поужинаем.

Когда она ушла, он позвал:

— Марко?

Сицилиец возник из тени.

— Да, синьор?

— Слушай внимательно. — И он очень коротко пересказал по-итальянски суть событий.

Когда он закончил, Марко буркнул:

— Похоже, он отчаянный парень, этот Диллон.

— Сейчас же поезжай в Лондон. Мне нужны ответы на мои вопросы, и у них на это только час, так и передай им.

— Как скажете, синьор. — Он ушел, а Морган направился в кабинет. Это была уютная комната с книжными полками по стенам, выходящими на террасу высокими окнами и горящим камином. Мердок стоял возле него и курил, глядя на огонь.

Морган сел за письменный стол, выдвинул ящик и достал из него чековую книжку.

— Ну так вот…

— Да, мистер Морган!

Мердок пересек комнату и подошел к Моргану. Тот выписал чек и протянул его управляющему. Мердок посмотрел на чек с изумлением.

— Двадцать пять тысяч фунтов! За что это, мистер Морган?

— За преданность, Мердок. Мне нравятся жадные люди, и у меня сложилось впечатление, что вы именно такой.

Мердок словно оцепенел.

— Если вы так считаете, сэр…

— Да, я так считаю, Мердок, и у меня для вас есть еще одна хорошая новость. После моего отъезда вы получите такую же сумму, конечно, при условии, что окажете мне некоторые услуги.

Мердок вновь овладел собой, и на его лице мелькнула едва заметная улыбка.

— Разумеется, сэр. Все, что вам будет угодно.

— В течение семи веков лаэрды Лох-Ду брали с собой в сражения серебряную Библию, — объяснил Морган. — Даже если они погибали, она всегда возвращалась в имение. Была она и со старым лаэрдом, когда его самолет разбился в Индии в сорок четвертом году. У меня есть основания полагать, что она вернулась в замок, но где она сейчас, Мердок?

— Леди Кэтрин, сэр…

— Ничего не знает, она не видела ее долгие годы. Библия здесь, Мердок, она где-то спрятана, и нам необходимо найти ее. Вы поняли меня?

— Да, сэр?

— Поговорите об этом со слугами. Скажите им, что это ценная семейная реликвия и что нашедший ее получит награду.

— Я так и сделаю, сэр.

— А теперь можете идти.

Мердок уже открыл дверь, когда Морган снова обратился к нему:

— Да, вот еще что, Мердок.

— Да, сэр?

— Бригадир Фергюсон и Диллон не на нашей стороне.

— Понимаю, сэр.

— Хорошо, и не забудьте: я хочу, чтобы этот подонок Фергюс Мунро был найден, и желательно сегодня.

— Слушаюсь, сэр.

— И еще одна вещь. В Арднамурчан Лодж есть кто-нибудь из персонала имения?

— У Фергюсона есть свой человек, сэр. Гуркха, его личный слуга. Есть еще садовник леди Кэтрин, Ангус. Он присматривает за садом и ежедневно подвозит дрова.

— Его можно купить?

— Думаю, да, — кивнул Мердок.

— Отлично. Мне нужны уши и глаза. Займитесь этим и разыщите Фергюса.

— Будет сделано, сэр. — Мердок вышел и закрыл за собой дверь.

Морган некоторое время сидел в раздумье, а потом бросил взгляд на библиотечную лестницу. Внезапно он встал из-за стола, приставил лестницу к одной из полок на стене и взобрался на нее. Он встал на самую верхнюю ступеньку и принялся снимать с полки книгу за книгой, внимательно разглядывая их.


Глава 8


После ванны Диллон облачился в удобный спортивный костюм и устроился в кресле у камина напротив Анны Бернстейн. Он только что отчитался о событиях сегодняшнего дня, и Фергюсон возился в углу с бутылками из бара.

— Вы выпьете что-нибудь, старший инспектор?

— Спасибо, нет, сэр.

— Ну а мальчику подойдет бренди, я думаю.

— Поход был довольно долгий, — сказал Диллон, принимая от бригадира стакан. — Так какого вы мнения?

— О Моргане? О, он обо всем знает, это ясно из нашего короткого разговора.

— И каков будет его следующий ход? — спросила Анна.

— Не знаю, подождем до завтра. — Фергюсон сел. — Кстати, с правом на охоту и рыбную ловлю, интересная ситуация. Ким рассказал мне, что накануне нашего приезда он удил рыбу в Лох-Ду, и к нему подошли какие-то подонки из числа служащих этого Мердока и в не очень вежливых выражениях предложили ему убраться.

— Кто они были?

— Я навел справки. Бродяги, последние остатки распавшегося клана. Знаешь, всякая такая романтическая шотландская чушь. Со времен Куллодена они якобы скитаются по горам. Старый Гектор Мунро и его отпрыски. Я видел их вчера в деревне, ничего романического в них нет. Горстка оборванных вонючих бродяг. Старый Гектор, Фергюс…

— Это тот, с которым я уже имел беседу.

— И еще один брат, Рори, здоровенный увалень с косичкой. Я спрашиваю себя, Диллон, почему они ведут такую жизнь? Еще эти серьги в ушах. В конце концов, сейчас не семнадцатый век.

Анна рассмеялась, а Диллон ответил:

— Просто они из другого мира, бригадир. Вы говорите, что они прогнали Кима с его места?

— Да, и я послал его в замок к этому управляющему, Мердоку, с письменной жалобой. Я написал ему, что собираюсь передать жалобу главному констеблю графства.

— А каков был ответ?

— Мердок мигом прибежал сюда с извинениями. Обещал их приструнить, заливал тут мне насчет арктической крачки, которая якобы гнездится в Лох-Ду и которую нельзя беспокоить. Извинялся за семейку Мунро, обещал выставить их из имения и так далее.

Диллон подошел к бару, налил себе еще одну порцию бренди и вернулся к камину.

— Официально мы здесь для того, чтобы стрелять оленей в лесу и ловить рыбу в озере?

— Конечно, — ответил Фергюсон, — и заметьте, что Моргану это не нравится. Я хочу сказать, что он ясно дал это понять сегодня, не так ли?

— Пусть он потерпит. Завтра я иду прямо в клетку к тигру. У нас есть рыболовные снасти?

— И рыболовные снасти, и все для охоты.

— Отлично, завтра утром я отправляюсь рыбачить. Думаю, там полно форели.

— Навалом, мой мальчик. Четвертьфунтовая,[11 - В 1 фунте — 0,453 кг. — Прим. ред.] а попадается и фунтовая.

— Прекрасно, после завтрака я иду к озеру с удочкой.

— От этих Мунро можно ждать неприятностей, — проговорила Анна, — если они поймают вас, особенно после стычки с Фергюсом. Я была в деревне вместе с бригадиром и видела их. Это действительно страшноватая компания. Мне кажется, что они из тех, кто не привык быть битым.

— Я тоже к этому не привык. — Диллон допил свой стакан. — Встретимся за завтраком.

И он отправился спать.


В это самое время Марко с листом бумаги в руках вошел в громадный холл замка, где у камина лицом к лицу сидели Аста и Морган.

— Факс из Лондона, синьор.

Морган быстро прочел бумагу и громко рассмеялся.

— Боже мой, только послушайте: эта Бернстейн — старший инспектор-детектив Особого отдела Скотланд-Ярда, но смешнее всего с Диллоном. Шон Диллон, в прошлом актер, Королевская академия актерского искусства и Национальный театр; прекрасный лингвист, говорит на многих языках; первоклассный пилот, опытный водитель. Боже милостивый, он работал на израильтян в Бейруте!

— А что же он там делал?

— Скорее всего, топил катера палестинцев. Он не очень-то разборчив, этот мистер Диллон. Работал почти на любого, о ком ты только могла слышать, не исключая и КГБ в прежние времена.

— Ты хочешь сказать, что он что-то вроде наемника? — спросила Аста.

— Можно сказать и так, но до этого он был членом «Временного» крыла ИРА[12 - Члены и сторонники «Временного» крыла выступают за объединение Ирландии путем вооруженной борьбы и террора. — Прим. ред.] и был там одним из самых беспощадных боевиков. Есть даже основания подозревать, что во время войны в Персидском заливе он участвовал в нападении на резиденцию премьера на Даунинг-стрит.

— Тогда почему он работает на Фергюсона?

— Я полагаю, что англичане были единственными, на кого он еще не работал. Ты знаешь, они так неразборчивы и готовы использовать любого, лишь бы это отвечало их целям.

— Опасный человек, — заметила Аста. — Очень интересно!

Морган протянул факс Марко.

— Нам и прежде случалось обламывать опасных людей, не так ли, Марко?

— И не раз, синьор. Еще будут распоряжения?

— Принеси мне кофе и скажи Мердоку, что я хочу видеть его немедленно.

Аста встала.

— Пойду спать. Мы сможем завтра покататься верхом?

— Почему нет? — Он взял ее за руку. — Спокойной ночи.

Она поцеловала его в лоб и отправилась наверх по великолепной лестнице. Морган достал сигару, отрезал кончик и закурил. Появился Мердок в мокром дождевике.

— Ну? — спросил Морган.

— Боюсь, что нам не повезло: этот старый ублюдок Гектор Мунро пьян в стельку. Он говорит, что Фергюс отправился на вечернюю прогулку и что больше его не видели. Лжет, конечно.

— И что вы предприняли?

— Я обыскал их вонючие фургоны. Ему это не понравилось, но я настоял.

— Мне нужен Фергюс, — настаивал Морган, — я хочу разобраться с ним лично. Он протянул свои грязные лапы к моей дочери, а это никому еще не сходило с рук. Завтра достаньте его мне.

— Хорошо, мистер Морган, спокойной ночи, сэр.

Мердок вышел, а Марко принес кофе. Пока он наливал его, Морган обратился к нему по-итальянски:

— Что ты думаешь о нем?

— О Мердоке? Кусок дерьма, синьор. Человек без чести, дорожит только деньгами.

— Я тоже так думаю. Приглядывай за ним. А сейчас можешь идти спать.

Марко вышел, а Морган продолжал в задумчивости сидеть, потягивая кофе и глядя на огонь.


А в восемь часов утра следующего дня он сидел за рабочим столом своего кабинета, разбирая деловые бумаги. В это время в дверь постучали, и на пороге появился Мердок.

— Я привел Ангуса, сэр.

— Пусть войдет.

Вошел Ангус, стянул с головы твидовую кепку и стал нервно мять ее в руках.

— Мистер Морган, сэр.

Морган посмотрел на него.

— Вы кажетесь мне практичным человеком, Ангус. Я прав?

— Надеюсь, что да, сэр.

Морган выдвинул ящик стола, достал оттуда пачку купюр и через стол пододвинул ее Ангусу. Тот взял ее.

— Пятьсот фунтов. Когда в Арднамурчан Лодж будет происходить что-то необычное, вы должны позвонить Мердоку.

— Обязательно позвоню, сэр. — Ангус даже вспотел.

— Сегодня утром вы там были?

— Отвозил, как обычно, дрова, сэр.

— Что-нибудь случилось?

— Мистер Диллон завтракал пораньше, чтобы пойти на рыбалку на Лох-Ду. Он интересовался у меня, где лучше клев.

Морган кивнул.

— Прекрасно. Можете идти.

Ангус вышел, а Мердок произнес:

— Если Мунро встретят его, ему несдобровать.

— Именно об этом я и подумал.

Морган улыбнулся, и в этот момент в кабинет вошла Аста в костюме для верховой езды.

— Так вот ты где, — обратилась она к нему. — А обещал, что сегодня мы покатаемся верхом.

— А почему бы и нет? — Он бросил взгляд на Мердока. — Приготовьте лошадей, вы едете с нами. — И усмехнулся: — Нам нужно посмотреть на озеро.


Вода в Лох-Ду была даже чернее, чем обещало его название. Этим серым утром озеро было тихо и спокойно, гладь его лишь слегка рябила под накрапывавшим дождем. На Диллоне были болотные сапоги, старый дождевик и непромокаемый капюшон австралийских пастухов — все это он нашел в хижине.

Он закурил и неспешно собрал удилище. Кругом были заросли вереска высотой по пояс, а за ними стена деревьев. Из вереска взлетела ржанка. Ветер подернул рябью поверхность озера, из воды за песчаной косой неожиданно выпрыгнула на высоту в добрый фут форель и снова скрылась.

Диллон вдруг забыл обо всем на свете и в мыслях оказался снова на овечьей ферме своего дяди в графстве Даун. Он вспомнил уроки этого великого искусства рыбной ловли, которые дядя давал своему юному племяннику. Привязал «мушку», рекомендованную Фергюсоном, видимо, его собственного изготовления, и принялся за дело.

Первая дюжина его бросков была скверной и неумелой, но потом старые навыки стали вспоминаться, и ему удалось подцепить пару форелей по четверти фунта. Дождь все еще не кончился. Диллон отмотал еще пару ярдов лески, размахнулся удилищем и забросил «мушку» за песчаную косу, где поверхность воды резал черный плавник. Этот бросок получился самым точным из всех, «мушка» скользнула по поверхности, и тотчас леска натянулась, а удилище согнулось.

Ловись, рыбка, большая и маленькая. Катушка заскрежетала, когда заглотнувшая крючок форель рванулась на глубину, и Диллон зашагал вдоль песчаной косы, осторожно стравливая леску. Леска вдруг ослабла, он подумал, что рыба ушла с крючка, но оказалось, что она только набиралась сил, чтобы секундой позже снова натянуть леску. Он водил ее добрых десять минут, прежде чем решился достать сачок. Из сачка он вынул трепещущую рыбину, отцепил крючок и направился к берегу.

— Чтоб мне сдохнуть, — раздался хриплый голос, — отличный улов! Нам будет чем позавтракать.

Произнесший эти слова мужчина был стар — лет семидесяти по меньшей мере. На нем был видавший виды твидовый костюм, а шотландский берет прикрывал седину. Обветренное и испещренное морщинами лицо старика поросло многодневной щетиной, а в правой руке он держал ружье.

В зарослях вереска стояли еще двое. Один — рослый, широкий в кости и с дежурной улыбкой на лице. «Рори», — подумал про себя Диллон. Другой был Фергюс, со свежей ссадиной на щеке и перекошенным от злобы ртом.

— Это он, па, тот ублюдок, который напал на меня, — заверещал Фергюс, вскидывая свое ружье.

Рори оттолкнул ружье в сторону, и оно выстрелило в землю.

— Сколько раз тебе говорить, братец, чтобы ты не делал глупостей, — проговорил он по-гэльски.

Диллон, чей родной язык был ирландским, без труда понимал их речь, понял он и слова Гектора: «А он не кажется силачом», с которыми тот набросился на него с кулаками.

Диллон легко уклонился, но поскользнулся, и упал в воду. Когда он поднялся, старик стоял с наведенным ружьем.

— Я не сразу тебя застрелю, храбрец, — сказал он по-английски, — у тебя есть шанс. Ну, давай шагай помаленьку.

Диллон повиновался, а Фергюс проговорил:

— Подожди, я разделаюсь с тобой, гад, — и замахнулся прикладом ружья.

Диллон легко уклонился от удара, и Фергюс упал на колено.

Рори поднял его за шиворот.

— Ты будешь меня слушать, или намылить тебе шею? — спросил он по-гэльски и толкнул его вперед.

— Бог в помощь, но он вряд ли чему-нибудь научится, — ответил ему Диллон по-ирландски, — некоторые всю жизнь так и остаются детьми.

Рот Рори в изумлении раскрылся.

— Боже милостивый, ты слышал, па? Это самый странный гэльский, который я слышал.

— Потому что это ирландский, язык королей, — пояснил Диллон, — и он достаточно похож на твой, чтобы мы могли понимать друг друга.

И Диллон зашагал впереди них.


Из-под деревьев поднимался туман и доносились детские голоса. Он понял, что они ведут его не к Моргану и что он ошибся в своих расчетах. Они вышли на поляну, где раскинулся импровизированный лагерь. Здесь стояли три старых фургона с провисшим и многократно латаным брезентом. Они мало соответствовали романтической идее фургонов переселенцев. На всем здесь было клеймо бедности — от неряшливой одежды женщин, которые сидели на корточках у костра и пили чай, до голых пяток ребятишек, игравших на траве возле тощих лошадей.

Фергюс толкнул Диллона в спину, и тот едва удержался на ногах. Женщины в испуге разбежались. Дети прекратили свою игру и подошли поближе поглазеть. Гектор Мунро сел на старый ящик, освобожденный одной из женщин, положил ружье себе на колени и вытащил из кармана трубку. Фергюс и Рори стояли чуть позади Диллона.

— Нападение на одного из нас — это нападение на нас всех, мистер Диллон, или как вас там? Очень жаль, что вы этого не знали. — Он набил табаком свою трубку. — Рори, давай.

Рори быстрым движением завернул за спину руки Диллона. Старик промолвил:

— Отведи душу, Фергюс.

Фергюс быстро подскочил и сначала правой, а потом левой рукой несколько раз ударил Диллона в живот. Диллон не сдвинулся с места, только напряг мышцы. Фергюс ударил его справа по ребрам.

— А теперь займемся твоей смазливой мордашкой, — сказал он, — подними-ка ему голову, Рори.

Чтобы ухватиться за волосы Диллона, Рори пришлось отпустить одну его руку. Взметнувшаяся нога Диллона попала Фергюсу между ног, а затем он в полуобороте локтем достал подбородок Рори. Верзила отпустил его и отпрянул назад. Диллон бросился бежать, но тут же растянулся на земле, споткнувшись о ногу, подставленную одной из женщин.

Диллон отчаянно катался по земле, стараясь избежать пинков, которыми все жители табора, включая детей, стремились наградить его, когда раздался топот копыт и чей-то голос после выстрела произнес:

— Немедленно прекратите это, черт вас побери!

Женщины и дети разбежались, а Диллон поднялся на ноги и увидел перед собой Мердока на лошади с ружьем у бедра. За ним по поляне скакали Карл Морган и Аста. Диллон заметил, как Фергюс спрятался под одним из фургонов.

— Сиди там, дурья твоя башка! — прошипел по-гэльски Рори и тут же с тревогой посмотрел на Диллона, вспомнив, что тот его понимает.

К ним подскакал Карл Морган. Бока его лошади вздымались от быстрого галопа.

Потянув узду вправо, он заставил лошадь развернуться, и своим крупом она так толкнула Гектора Мунро, что тот едва устоял на ногах.

Морган сразу взял инициативу в свои руки:

— Скажите им, кто я, — приказал он.

— Это мистер Карл Морган — новый арендатор замка Лох-Ду, — представил его Мердок, — и ваш работодатель.

— Ну и что? — произнес Гектор Мунро.

— А то, что сними свою шапку, пес невоспитанный, — ответил ему Мердок, наклонился со своей лошади, сорвал со старика его берет и бросил на землю.

Рори шагнул было вперед, но Диллон крикнул ему по-ирландски:

— Спокойно, парень, всему свое время и место.

Рори, нахмурившись, отступил, а его отец сказал:

— Этот человек, Диллон, ловил рыбу в озере, и мы только исполняли свой долг.

— Не лги мне, Мунро, — прошипел Мердок, — мистер Диллон — племянник бригадира Фергюсона — арендатора Арднамурчан Лодж, и не говори мне, что ты этого не знал. Вы, проходимцы, знаете все, что происходит в округе, еще до того, как это случается.

— Ну, хватит, — вмешался Морган и посмотрел вниз на Мунро. — Вы хотите продолжать работать в имении?

— Ну конечно, сэр, — ответил старик.

— Тогда вы знаете, как следует вести себя в будущем.

— Да, сэр. — Мунро поднял свой берет с земли и надел его.

— А теперь насчет твоего сына, Фергюса. Он оскорбил мою дочь, и он мне нужен.

— Мы давно уже не видели его, сэр, я сказал это мистеру Мердоку. Если он обидел юную леди, я прошу прощения, он такой шалопай, этот Фергюс.

— Иногда его не бывает по несколько дней, — вставил Рори. — И кто знает, где его носит? — Он украдкой бросил взгляд на Диллона, но тот хранил молчание.

— Ну что ж, я могу подождать, — проговорил Морган. — Так мы поедем, мистер Диллон?

— Со мной все в порядке, — сказал Диллон, — я вернусь назад за своими удочками.

Он приблизился к стременам Асты и взглянул на нее.

— С вами все в порядке? — спросила она.

— Все отлично, — ответил Диллон. — Такие упражнения я делаю каждое утро перед завтраком для аппетита.

— Я свяжусь с вами позже, Диллон, — проговорил Морган. — Поехали, Аста. — И он поскакал прочь.

Диллон повернулся в сторону лагеря на опушке. Из-под фургона вылез Фергюс, и Диллон обратился к нему по-ирландски:

— Так вот ты где, мелкая сволочь! На твоем месте я поостерегся бы.

Диллон отправился на берег и отыскал там свою удочку и садок для рыбы. Когда он собрался уходить, из-за деревьев появился Рори Мунро.

— А почему ты прикрыл Фергюса, ведь ты и он вовсе уж не друзья? — спросил он по-гэльски.

— Это правда, но Морган нравится мне еще меньше. И имей в виду, что к девушке это не относится. Если Фергюс дотронется до нее еще раз, я обломаю ему обе руки.

Рори рассмеялся:

— А тебе, парень, палец в рот не клади.

— Да уж, не советую, — заметил Диллон.

Рори угрюмо посмотрел на него, но потом его губы медленно растянулись в улыбке.

— Может случиться, что придется это сделать, — сказал он, повернулся и зашагал прочь.


За чашкой чая возле камина в Арднамурчан Лодж Диллон давал Фергюсону и Анне Бернстейн подробный отчет о событиях сегодняшнего утра.

— Итак, заговор зреет, — заключил Фергюсон.

— Вам повезло, что Морган подоспел вовремя, — проговорила Анна. — Опоздай он немного, и вы сейчас могли бы оказаться в больнице.

— Да, счастливый случай! — заметил Фергюсон.

— Вы знаете, что я в него не верю, — отозвался Диллон.

— Вы считаете, что за всем этим стоял Морган? — нахмурилась Анна.

— Не уверен, но думаю, что он предвидел это. Поэтому он и оказался там.

— Вполне возможно, — кивнул Фергюсон. — Отсюда возникает вопрос, как он узнал, что сегодня мы собирались на рыбалку.

— Что я знаю точно, так это то, что жизнь — большая загадка, — сказал Диллон. — Интересно, что нас ждет дальше.

— Обед, мой мальчик. Я подумал, что нам следует заехать в деревню и отведать деликатесов из тамошнего паба. Думаю, что там кормят чем-то особенным.

— Так вы завсегдатай пивных, бригадир? — спросила Анна Бернстейн.

— И вы тоже, старший инспектор, хотя я не думаю, что еда там окажется кошерной.

— Я выясню это, — предложила Анна, — помнится, Ангус сегодня работает в саду.

Она открыла стеклянную дверь, вышла и несколькими минутами позже вернулась.

— Он говорит, что в «Гербе Кэмпбеллов» неплохая кухня. Пастуший пирог или что-то в этом роде.

— Настоящая еда, — отметил Фергюсон. — Решено. Поехали!


Морган с Астой стояли на террасе наверху лестницы, когда к ним подошел Мердок.

— Только что звонил Ангус. Наши друзья идут обедать в «Герб Кэмпбеллов».

— Да? — отозвался Морган.

— А это может создать интересную ситуацию. Послезавтра здесь местная ярмарка и праздник горцев. Уже сейчас кругом полно бродячих ремесленников, торговцев лошадьми и тому подобной публики. Скорее всего, там будут и Мунро.

— Действительно? — Морган улыбнулся и повернулся к Асте. — Мы ведь не можем пропустить такое зрелище? — Марко! — крикнул он.

Руссо появился у открытого окна.

— Приготовь машину — мы едем в деревню выпить. Машину поведешь ты. У меня предчувствие, что твоя помощь может понадобиться.


Пивная «Герб Кэмпбеллов», сложенная из серого гранита, была очень старой, и только вывеска над дверью сияла свежей краской. Диллон припарковал машину напротив через улицу, которую они с Анной и Фергюсоном пересекли, уступив дорогу молодому цыгану на лошади без седла и еще трем другим. На стене висел плакат, объявлявший о ярмарке и празднике в Арднамурчане.

— Похоже, что будет весело, — заметил Фергюсон, открыл дверь пивной и вошел первым.

Внутри был уютный старомодный бар того типа, который в прежние времена обслуживал только женщин. Здесь было пусто, но следующая дверь вела в большой зал с балками на потолке. Здесь стойка была длинной и с мраморной столешницей, за ней теснились ряды бутылок, отражавшихся в огромном зеркале. В камине горели брикеты торфа, в зале стояли столы со стульями, а в кабинках деревянные сиденья с высокими спинками. Не то чтобы яблоку было негде упасть, но человек тридцать или даже больше в зале находилось, в основном это были приехавшие на ярмарку цыгане и местные старожилы в кепочках и гетрах, а иногда в шотландских беретах и при пледах, как стоявший у края бара с Рори и Фергюсом Гектор Мунро.

Говор в зале внезапно смолк, когда в двери появился Фергюсон со своими спутниками. Хозяйка вышла из-за стойки, вытирая руки тряпкой. На ней был старый джемпер ручной вязки и слаксы.

— Добро пожаловать, бригадир, — сказала она с горским акцентом и протянула ему руку. — Меня зовут Молли.

— Я рад, что попал сюда, дорогая, — отозвался он. — Я слышал, что готовят у вас прекрасно.

— Пожалуйте сюда. — Она отвела их в кабинку рядом с камином и повернулась к залу. — Пейте, что налито, пока я обслужу этих проклятых англичан, — проговорила она по-гэльски.

Шон Диллон сказал по-ирландски:

— Вы неосторожны, хозяйка, и сделали большую ошибку, но я прощу ее вам, если вы принесете виски «Бушмиллз».

С открытым от удивления ртом хозяйка обернулась, потом схватилась руками за голову.

— Ирландец? Ты, должно быть, славный парень, и я постараюсь угодить тебе. — Они уселись на свои места, и она, уже по-английски, добавила: — Сегодня рыбный пирог, если вы настроены поесть. Свежая треска, лук и картошка.

— Для меня это звучит как сладкая музыка, — обратился к ней Фергюсон. — И еще мне «Гиннес», леди, светлое пиво и все, что вы с моим другом выберете.

— Вот такой мужчина мне по душе, да еще со славным шотландским именем.

Она удалилась, а они продолжили беседу. Диллон закурил.

— Вот тот человек с каменным лицом и в берете, который стоит у края бара, это Гектор Мунро. С поврежденным лицом — Фергюс, а верзила с квадратными плечами, который смотрит на вас, Анна, любовь моя, с таким обожанием — это Рори.

— Он совсем не в моем вкусе, — вспыхнула Анна.

Диллон повернулся и кивнул Мунро.

— Не знаю, не знаю: после пары порций виски и в сумерках, возможно, он не так уж и плох.

— Вы ублюдок, Диллон!

— Знаю, мне это уже говорили.

Гектор Мунро вытер рот тыльной стороной ладони и подошел к ним, расталкивая людей плечами.

— Мистер Диллон, вы оказали моему сыну услугу, — он говорил по-английски, — и за это я вам благодарен. Наверно, мы повели себя сегодня неправильно.

— Это мой дядя, бригадир Фергюсон, — представил Диллон.

— Мне знакомо имя Фергюсон, — сказал Мунро, — несколько Фергюсонов живут неподалеку отсюда, в местечке Томентоул. Они сражались на нашем левом фланге под Куллоденом, где против нас были проклятые немцы короля Георга.

— У вас хорошая память, — заметил Фергюсон, — с тех пор прошло почти двести пятьдесят лет. Да, мои предки сражались под Куллоденом на стороне принца Чарльза.

— Благослови вас Бог. — Мунро пожал бригадиру руку и отошел к бару.

— Ну, сегодня у нас вечер воспоминаний, — проговорил Фергюсон, когда Молли принесла им выпивку. Она поставила ее на стол, когда дверь в зал распахнулась и на пороге появились Морган и Аста, а за ними — Мердок и Марко.


В пабе снова воцарилась тишина. Морган оглядел зал и затем направился вместе с Астой к Фергюсону и его компании. Марко остался у бара, а Мердок подошел к Молли. Морган и Аста сели на скамью напротив Фергюсона.

— Какая приятная неожиданность, бригадир. Вчера вечером у меня не было возможности познакомить вас с моей дочерью. Аста. Бригадир Фергюсон.

— Очень приятно, моя дорогая, — сказал ей Фергюсон. — С моим племянником вы знакомы. А эта очаровательная девушка — мой секретарь, мисс Анна Бернстейн.

Мердок отошел от бара со стаканами и бутылкой белого вина.

— Не слишком богатый выбор, сэр. Это шабли.

— Ну, если они делают его не на заднем дворе, то это пойдет, — пошутил Морган. — А что насчет еды?

— Пирог с рыбой и картошкой, дружок, — ответил Фергюсон. — У них бывает только одно блюдо.

— Пирог с рыбой — так пирог с рыбой, — проговорил Морган, — мы ведь не в «Каприсе».

— Действительно, — заметил Фергюсон, — это совсем другое место.

— Вот именно.

Мердок налил вина, и Морган поднял свой стакан.

— За что же будем пить?

— За посрамление наших врагов, — предложил Диллон. — Добрый ирландский тост.

— И очень подходящий к случаю.

Аста немного отпила из своего стакана и обратилась к Анне:

— Приятно познакомиться с вами, мисс Бернстейн. Странно, но за все время нашего знакомства Диллон ни разу не упомянул о вас. И вот, встретив вас, я понимаю почему.

— Почему бы вам немного не помолчать? — спросил Диллон.

Ее глаза в ярости расширились, а Морган нахмурился. Но тут к нему наклонился Мердок и что-то прошептал на ухо. Морган обернулся в сторону бара. В дверь пытался выскользнуть Фергюс.

Морган крикнул по-итальянски:

— Задержи его, Марко, это тот человек, который мне нужен.

Марко положил руку на грудь Фергюса и оттолкнул его назад. Гектор Мунро и Рори выступили вперед.

— Отпусти моего сына, или ты будешь иметь дело со мной.

— Мунро, я спрашивал тебя о твоем сыне, и ты мне сказал, что ничего о нем не знаешь, — проговорил Морган. — Я твой хозяин и вправе ждать с твоей стороны лучшего отношения.

— Мой сын — это мое дело. Что касается этого, касается всех нас.

— Избавь, пожалуйста, меня от этой болтовни. Он оскорбил мою дочь и должен за это заплатить.

Теперь Фергюс выглядел испуганным до смерти, а его застывшее побелевшее лицо выражало отчаяние. Он попытался вывернуться из рук Марко, но тот легко поймал его, схватил за шиворот, развернул и поставил на колени перед Морганом.

В зале воцарилась мертвая тишина.

— Ну так вот, ты, животное… — начал Морган.

Рори налетел, как вихрь.

— Так на́ тебе! — крикнул он и что было силы ударил ногой по пояснице Марко.

Сицилиец вздрогнул, развернулся, блокируя следующий выпад Рори, и ударом правой по левой щеке Рори кинул его, тот спиной ударился о стойку бара.

Сжавшийся от страха на полу Фергюс не упустил свой шанс — вскочил на ноги и бросился к двери. Оглянувшийся Марко кинулся было ему наперерез, но вовремя подставленная Анной Бернстейн нога заставила его растянуться на полу. Фергюс пулей вылетел за дверь.

— Ужас, не правда ли? — обратился Фергюсон к Моргану. — Ее никуда нельзя брать с собой.

Когда Марко поднялся, Рори бросился на него от бара, но Диллон прыжком встал на его пути.

— Эта собака — моя, — по-ирландски сказал он Рори, — а ты будь умницей и иди пей свое пиво.

Рори с яростью в глазах уставился на него, но потом сделал глубокий вдох.

— Как скажешь, ирландец, но, если он еще раз коснется меня пальцем, он будет мой.

Он повернулся и направился к стойке бара.

— Это странно, — обратился Фергюсон к Моргану, — но после встречи с вами жизнь приобрела для меня совсем другой смысл.

— Неужели? — дружелюбно спросил Морган, и в этот момент появилась Молли с огромным подносом, уставленным тарелками с рыбным пирогом.

— Черт меня побери, пахнет вкусно, — просиял Фергюсон. — Подкрепимся, ведь я уверен, нам понадобятся все наши силы.


Позже, уже на улице, Морган сказал:

— Я вот подумал насчет завтрашнего ужина. Мне кажется, что было бы уместно пригласить на него и леди Кэтрин.

— Прекрасная мысль, — ответил Фергюсон, — мне она по душе.

— Вы ездите верхом, Диллон? — спросила Аста.

— Это мой любимый способ передвижения.

— В таком случае, может быть, вы присоединитесь к нам завтра утром? Лошадью мы вас обеспечим.

— Считайте, что вы меня заполучили, — отозвался он. — А мой дядя обещал взять меня завтра на оленью охоту. Вы никогда это не пробовали?

— Оленья охота? Звучит просто восхитительно. — Она обернулась к отцу. — Карл, я хотела бы пойти.

— Боюсь, что это не в моем вкусе, да и дела у меня есть на завтра.

Фергюсон произнес приветливо:

— Мы будем счастливы видеть вас среди нас, дорогая, если, конечно, у мистера Моргана нет возражений.

— С какой стати я буду возражать? Идея прекрасная.

— Мы заедем за вами, — предупредил Фергюсон, — в половине десятого. — Он приподнял свою твидовую шляпу: — До завтра. — Затем повернулся и зашагал к своему «рэнджроверу».

— Что ж, поехали и мы, — сказал Морган, и Аста направилась к припаркованной машине.

Мердок приблизился к Моргану и прошептал ему на ухо:

— Одну секунду, сэр! У меня есть идея, где можно найти Фергюса.

— В самом деле? — заинтересовался Морган. — Ну что ж, завезем мисс Асту домой, а потом вы расскажете мне об этом.

* * *


В Арднамурчан Лодж Фергюсон сбросил пальто и встал спиной к камину.

— Ну, и какие у вас впечатления?

— Громила, карауливший у дверей, сэр, его нынешний телохранитель, некто Марко Руссо, — пояснила Анна Бернстейн. — Я навела справки в службе иммиграции. Он въехал вместе с Морганом. По данным итальянской полиции он известный боевик мафии и член «семьи» Луки.

— Грязная работенка, если вы хотите знать мое мнение. — Фергюсон повернулся к Диллону. — Так что за чушь насчет оленьей охоты вы там несли?

— А вы никогда не охотились на оленя, бригадир? — Диллон сокрушенно покачал головой. — Тогда вы еще не жили. И это вы, представитель высших кругов общества!

— Разумеется, я охотился на оленя, — ответил ему Фергюсон, — и держите, пожалуйста, свое высокомерие при себе. Я только хочу знать, на кой черт нам завтра девчонка? Вы явно хотели этого, поэтому я и пригласил ее.

— Не совсем в этом уверен, — проговорил Диллон, — но мне хотелось бы узнать ее немного получше. Это может что-нибудь нам дать.

— Усвойте одну вещь, Диллон, — вмешалась Анна Бернстейн. — Это очень жесткая, способная и умная юная леди. Если вы полагаете, что ей неизвестен источник денег Моргана, то заблуждаетесь, откройте глаза и поглядите трезво. Они два сапога пара. Я готова биться об заклад, что ей отлично известна цель их пребывания здесь.

— Именно поэтому я и намерен поработать с ней, — ответил Диллон.

— Я согласен с вами, — сказал Фергюсон, — как и решено, мы идем завтра на охоту. Ким несет ружья, а вы остаетесь здесь, старший инспектор, и отвечаете за оборону базы.

— Как скажете, сэр!

Фергюсон повернулся к Диллону.

— Что-нибудь еще?

— Да, сегодня ночью я решил нанести визит в замок. Посмотреть самому, что там происходит. Вы не возражаете?

— Отнюдь нет. Мне тоже приходило в голову, что это хорошая идея. — Фергюсон улыбнулся. — Странно, но при встрече Морган производит впечатление вполне культурного человека. Как вы считаете?

— Не заметила этого, сэр, — ответила Анна Бернстейн, — что касается меня, то для меня он тот же гангстер, но в хорошем костюме.


Глава 9


Фергюс ворочался на раскладушке в старой охотничьей хибарке на западном берегу Лох-Ду и время от времени прикладывался к бутылке виски. Он больше не дрожал от страха, события в пабе были позади, но злость душила его, особенно при мысли об Асте.

«Ах ты, сучка, — думал он, — это все из-за тебя. — Он снова приложился к бутылке. — Ну, погоди! Я еще доберусь до тебя».

Внезапно дверь с треском распахнулась, и появился Мердок.

— Он здесь, сэр, — отрапортовал Мердок, — и в хибару вошел Морган с хлыстом в руке и в сопровождении Марко.

— Так вот ты где, кусок дерьма, — прошипел Морган.

Фергюс обезумел от ужаса. Он вскочил на ноги с бутылкой виски в руке.

— Послушайте, этого не надо, это была ошибка, я не знал, кто она.

— Ошибка? — спросил Морган. — Да, это была твоя ошибка, гадкая свинья! — Он повернулся: — Марко!..

Марко натягивал кожаные перчатки. Фергюс внезапно разбил о кровать бутылку виски, залив ее, и угрожающе выставил вперед заостренные края бутылки.

— Я покалечу вас, клянусь, покалечу!

Марко шагнул вперед, и Фергюс замахнулся бутылкой. Сицилиец отбил его руку в сторону и нанес ему сокрушительный удар под ребра. Фергюс выронил бутылку и завалился на кровать.

— Отойди от него, — изрек Морган.

Марко отступил, и Морган сделал шаг вперед.

— Ты поднял свою грязную лапу на мою дочь!

Он хлестал Фергюса по лицу плеткой снова и снова, а Фергюс, визжа от боли, пытался защититься от плетки руками. Морган наносил удар за ударом, потом отошел, и к делу вновь приступил Марко. Ударом в лицо он опрокинул Фергюса на пол и стал методично бить его ногами.

— Достаточно.

Марко отступил назад, а Фергюс остался лежать на полу, постанывая. Морган повернулся к выходу и увидел Мердока, который стоял в дверях и выглядел не менее испуганным, чем Фергюс.

— Есть проблемы? — спросил Морган.

— Нет, мистер Морган.

— Отлично. Тогда пошли.

Он вышел первым, они сели в машину, Марко устроился на месте водителя, и поехали.


Чуть позже, в наступающих сумерках, на пороге хибары появился Фергюс. С окровавленным лицом он выглядел ужасно. Он постоял, шатаясь из стороны в сторону, и потом заковылял вниз к озеру. Он зашел на мелководье и опустился на колени, плеская водой себе на лицо и на голову. Боль в голове была невыносима, такой у него никогда не бывало. Милосердным избавлением стало, когда свет в его глазах померк и он ничком упал в воду.


Было одиннадцать вечера, и дождь лил как из ведра, когда Анна Бернстейн остановила «рэнджровер» у стены замка Лох-Ду.

— Боже, — проговорила она, — этот дождь не кончится никогда.

— Вот вам и милая Шотландия, — отозвался Диллон. Он был во всем черном — свитер, джинсы, кроссовки, а теперь еще и натянул на голову черную горнолыжную маску с прорезями только для глаз и рта.

— Вы вполне вписываетесь в обстановку, — заметила Анна.

— Идея в этом и состоит.

Он натянул тонкие черные кожаные перчатки, вынул из бардачка «вальтер» и навернул на него новый короткий глушитель «харли».

— Боже мой, Диллон, вы не на войну собираетесь!

— Это вам так кажется, радость моя. — Он засунул пистолет за пояс, и сквозь прорезь маски мелькнула его белозубая улыбка. — Ну вот, можно и в дорогу. Ждите. Я должен прийти через час. — Он открыл дверцу и вышел из машины.


Стена была всего в двенадцать футов высотой — перебраться через нее не составляло труда. Пара уступов, на которые можно поставить ногу, и вот он уже наверху и прыгает в мокрую траву. Диллон пересек рощицу, вышел на открытую поляну и потрусил к замку, чтобы сделать последнюю остановку в сени нескольких рядом стоящих деревьев, за которыми до освещенных окон простиралась ровная лужайка.

Дождь не переставал. Диллон стоял, слегка прикрытый деревьями, когда большая дубовая парадная дверь вдруг растворилась, и из нее появился Марко Руссо с доберманом. Марко дал доберману пинка, очевидно, таким образом приглашая его отправить естественные нужды, и скрылся внутри. Собака постояла, принюхиваясь, потом задрала ногу. Диллон свистнул тем тихим странным свистом, который в свое время прозвучал в охотничьей хижине. Доберман поднял уши, а потом понесся к нему.

Диллон присел, гладя его уши и позволяя ему лизать ладони.

— Славный малыш, — тихо похвалил он. — А теперь делай, как тебе говорят, и не поднимай шума.

Диллон пересек лужайку и заглянул в высокое окно. Это был кабинет, у камина сидела Аста и читала книгу. В черной шелковой пижаме она выглядела весьма привлекательно. Он двинулся дальше. Собака не отставала от него. Заглянув в узкое окно, он увидел пустой холл.

Направившись к дальнему концу стены, Диллон услышал голоса, доносившиеся из открытой стеклянной двери. Занавеска была почти задернута, и он осторожно шагнул внутрь. В большой гостиной он увидел Моргана и Мердока. У одной из стен располагалось несколько книжных полок, и Морган был занят тем, что ставил на них книги.

— Я прощупал каждый дюйм этой комнаты, проверил каждую книгу, выдвинул каждый ящик и осмотрел все полки буфетов. То же самое я проделал в библиотеке. Ни малейшего следа! Что насчет прислуги?

— Все получили указания, сэр, и каждый горит желанием получить обещанную вами тысячу фунтов, но результатов пока нет.

— Библия должна быть где-то здесь, прикажи людям не ослаблять поиски.

Доберман взвизгнул, проскользнул в дверь и побежал к Моргану, который неожиданно приветливо встретил его:

— Ах ты бродяга, где тебя носило? — Он наклонился, чтобы потрепать собаку. — Боже, да он весь мокрый, так и простудиться недолго. Возьми его на кухню, Мердок, и полотенцем вытри досуха, а я иду спать.

Мердок вышел, ведя добермана за ошейник, а Морган повернулся и подошел к окну. С минуту он постоял возле него, глядя в ночь, потом пересек гостиную, погасил свет и вышел.

Диллон последовал за ним и немного задержался у двери, прислушиваясь. Затем он слегка приоткрыл дверь и услышал голоса Асты и Моргана, доносившиеся из открытой двери кабинета.

Морган сказал:

— Я иду спать. А ты не собираешься?

— И мне пора, — ответила Аста. — Если я поеду завтра на оленью охоту, мне понадобится много сил.

— И ума, — добавил Морган. — Слушай все, что говорят Фергюсон и Диллон. Все слушай и все запоминай.

— Хорошо, о повелитель! — Она рассмеялась, и они оба вышли из кабинета. Рука Моргана лежала на ее талии.

— Ты умница, Аста, каких больше нет.

Странно, но зрелище того, как они вместе поднимаются по величественной лестнице, для Диллона оказалось своего рода сюрпризом: в их поведении не было и намека на близость. На верхней площадке лестницы Морган поцеловал Асту в лоб.

— Спокойной ночи, любовь моя, — сказал он и направился в свою сторону, тогда как она пошла в свою.

— Черт меня побери, — прошептал Диллон, — если я что-нибудь понимаю.

Он немного постоял в раздумье: идти дальше не имело смысла. Он узнал важную вещь: они не преуспели в поисках Библии. Для одной ночи этого достаточно, но дело в том, что сведения достались ему просто так, безо всяких усилий.

С другой стороны, почему бы ему сейчас не выпить — заглядывая через окно в кабинет, он заметил там бар. Он открыл дверь и торопливо пересек большой холл в направлении кабинета. Когда он проник туда, откуда-то вылетел доберман, заскользил лапами по паркету, пытаясь затормозить, и проскользнул мимо Диллона в кабинет.

Диллон закрыл за собой дверь и зажег лампу на одном из столов.

— Ах ты иезуит! — С этими словами он потрепал пса за ушами.

Добравшись до бара и не найдя там ирландского виски, он удовольствовался шотландским. Со стаканом в руке он подошел к камину и в задумчивости глядел в огонь, когда дверь за его спиной открылась. Пока он поворачивался, вытаскивая «вальтер», в кабинет вошла Аста. Она сначала не заметила его, закрыла дверь и обернулась.

Без малейших признаков страха она стояла и смотрела на него, а потом спросила:

— Неужели это вы, Диллон?

Диллон тихо рассмеялся:

— А вы, девочка, действительно на стороне Моргана, да?

За спиной он засунул свой «вальтер» за пояс и стянул с себя черную маску.

— А на чьей же стороне мне еще быть? Ведь он мой отец, разве не так?

— Приемный отец. — Диллон достал сигарету из серебряной табакерки, стоявшей на кофейном столике, и прикурил ее от своей неизменной «зиппо». — Приемный отец от мафии.

— Для меня он отец: он единственный настоящий отец, который у меня когда-либо был. Первый вариант был не отцом, а крысой, вынюхивавшей в округе каждую юбку. Жизнь моей матери он превратил в ад. Это был Божий подарок, когда в один прекрасный день его машина съехала в кювет и он сгорел вместе с ней.

— Такое, наверное, пережить тяжело.

— Это было избавление, Диллон, и через год или через два моя мать встретила Карла — лучшего мужчину в этом мире.

— Правда?

Аста тоже взяла сигарету из табакерки.

— Послушайте, Диллон, я знаю о вас все. Карл рассказал мне и об ИРА, и обо всем остальном, и о том, кто такой старый добрый Фергюсон на самом деле.

— Да, конечно, он рассказал вам обо всем. Держу пари, что вы можете наизусть прочесть «Чунцинское соглашение».

— Конечно, могу. Карл рассказал мне все.

— Вот что удивительно: есть один Карл Морган, который смотрит на меня с обложек светских журналов, игрок в поло, человек года, миллиардер. Но где-то в тени есть другой Морган, занимающийся отмыванием грязных денег, торговлей наркотиками, проституцией, игорным бизнесом и вымогательством.

Она подошла к стеклянной двери, открыла ее и некоторое время смотрела на дождь.

— Не стройте из себя святошу, Диллон, ведь вам тоже есть о чем рассказать. Как насчет всех этих лет, проведенных во «Временной» организации ИРА? Скольких солдат вы убили, скольких женщин и детей взорвали?

— Как мне ни горько разочаровывать вас, но за всю свою жизнь я не взорвал ни одной женщины и ни одного ребенка. Солдат — да, я убил нескольких солдат, но то, в чем я участвовал, было войной. Помнится, в бейрутской гавани я взорвал пару палестинских катеров, но они плыли, чтобы высадить в Израиле террористов, поставивших себе целью взрывать женщин и детей.

— Хорошо, я поняла вас. Но что вы делаете сейчас здесь?

— Удовлетворяю свое любопытство, вот и все. Я хотел узнать, увенчались ваши поиски успехом или нет, но из подслушанного мной разговора Моргана с Мердоком понял, что Библии нет и следа.

— Она должна быть здесь, — проговорила Аста. — Таннер сказал, что Библия вернулась в имение. — Она вдруг нахмурилась. — Я, кажется, наговорила вам лишнего? Я хочу сказать, что вы и Фергюсон не приехали бы сюда, если бы не знали обо всем.

— Правильно, — подтвердил он. — И о лорде Луисе Маунтбеттене, и о лаэрде Иане Кэмпбелле, и о крушении «Дакоты» в Индии.

— Можете не продолжать. Карлу, наверное, было бы интересно узнать, как вы до этого докопались, но я не думаю, что вы мне это расскажете.

— Увы, это секретная информация. — Он допил свой стакан. Из холла послышались какие-то звуки. — Ну, я пошел. — Он снова натянул на голову черную маску и на пороге стеклянной двери попрощался:

— До завтрашнего утра.

Дверь кабинета открылась, и вошел Морган. На его лице было изумление.

— Боже, Аста, ты меня удивляешь. Я думал, что ты уже в постели.

— Я спустилась сюда за своей книжкой и, представь себе, застала здесь Диллона.

— Вот как? — Глаза Моргана сузились.

— Он выглядел ужасно таинственно. Весь в черном и с маской на лице. Совсем как «Шакал» Карлос в «черную субботу» в Бейруте. Он только что ушел.

— А зачем он приходил?

— Хотел узнать, что у нас происходит. Он подслушал, видимо, твой разговор с Мердоком о том, что найти Библию не удается.

Морган налил себе бренди и подошел к Асте, стоявшей возле окна.

— Им известно все, Карл, и о Маунтбеттене, и о капрале Таннере, и о лаэрде — все.

— А как тебе удалось все это выудить из него?

— Очень просто, Карл. Я ему нравлюсь, а никаких секретов он мне не открыл. Он не рассказал мне, как они все это разузнали, да и ты сам мне говорил, что они наверняка все знают, иначе человек вроде Фергюсона сюда не приехал бы.

Морган кивнул.

— И им наплевать, что нам это известно. Интересная тактика. — Он отпил еще бренди. — Они все еще ждут тебя утром?

— Да.

— Отлично. — Он допил и закрыл стеклянную дверь. — А теперь — в постель, и на этот раз без всяких приключений.


— Итак, палуба расчищена для рукопашного боя, — сказал Фергюсон.

— Вы говорили, что хотите, чтобы он чувствовал, как мы дышим ему в затылок, — напомнил ему Диллон.

— Да, это хорошая тактика, не так ли, старший инспектор? — Он повернулся к Анне Бернстейн, которая стояла, опершись о его стол.

— Я полагаю, что да, сэр. Если, конечно, мы играем в сыщиков и воров.

— А вы считаете, что именно этим мы и занимаемся?

— Простите, сэр, но мне не кажется, что в данном случае хозяева положения мы. Нам известно, что Морган что-то задумал, а ему известно, что мы знаем это. Не уверена, что в этом есть большой смысл.

— Он появится, моя дорогая, когда на свет Божий выйдет Библия.

— А объявится ли она? А если объявится, если сегодняшней ночью они вдруг найдут ее в ящике какого-нибудь стола? Тогда они сядут в свой «лир» и утром пересекут границу этой страны, и мы ничего сделать не сможем.

— Ну что ж, нам остается только ждать, не так ли?

Ким принес на подносе чай. Анна обратилась к Диллону:

— А вы что об этом думаете?

— Возможно, что вы правы, но у меня есть предчувствие, что это не так. — Он подошел к окну, открыл его и прислушался к дождю, барабанящему по крыше террасы. — Я не думаю, что Библия валяется где-нибудь в случайном месте, где горничная, протирая пыль, может вдруг обнаружить ее. — Он повернулся к Анне: — Вы помните, что ответил Таннер, когда доктор спросил его, вернулась ли Библия в Лох-Ду?

— Да, он ответил: «Можно сказать, что так…»

— И потом рассмеялся. Как вы думаете, почему он рассмеялся?

Анна пожала плечами.

— Это какая-то шутка, понятная только ему.

— Вот именно. В этом-то и есть загадка, а сегодня я столкнулся с еще одной загадкой.

— Какой же?

— Когда я сегодня шпионил в замке Лох-Ду, я был свидетелем того, как Морган и Аста шли спать, — ответил Диллон.

— И что же?

— Эта сцена была совсем не такой, какой я ожидал ее увидеть. В ней не было ни малейшего намека на секс. На верхней площадке лестницы он поцеловал ее в лоб, и они разошлись каждый в свою сторону.

— Это очень интересно, — проговорила Анна.

— Очень, если принять версию, что мотивом убийства им ее матери были его планы в отношении Асты. — Диллон допил свой чай и усмехнулся. — Ну что ж, вы можете запустить на полный ход свой аналитический механизм Особого подразделения Скотланд-Ярда, моя радость, а что касается меня, то я иду спать. — И он отправился к себе.


На следующее утро впервые за два дня дождь прекратился. Когда ведомый Кимом «рэнджровер» подрулил к подъезду замка Лох-Ду, Аста с Морганом уже ждали его. На ней был шотландский берет, кожаная куртка и клетчатая юбка.

— Вполне в духе местных традиций, — заметил Диллон, вылезая из машины.

— Доброе утро! — Фергюсон сиял. — Хорошая погода — к удаче. Я так рад, что этот чертов дождь кончился.

— Я тоже рад, — проговорил Морган. — Как вам спалось, бригадир?

— Отлично. Спал как сурок. Это все горный воздух.

Морган повернулся к Диллону:

— А вам?

— Я как кошка, мне достаточно только подремать.

— Это, должно быть, отличное качество. — Морган снова повернулся к бригадиру. — А как вы насчет того, чтобы вместе поужинать? В семь вечера вас устроит?

— Великолепно! — ответил Фергюсон. — Фрак и бабочка?

— Разумеется, и пригласите эту вашу секретаршу. А я постараюсь убедить леди Кэтрин присоединиться к нам.

— С нетерпением буду ждать ужина. Итак, до вечера?

Морган помог Асте сесть в машину.


К тому времени, когда солнце поднялось и день уже был в полном разгаре, Диллон почти забыл о цели своего прихода в это дикое и пустынное место. Они шли пешком, взбираясь по склону и удаляясь от долины. Морган и Аста шли впереди, а Фергюсон с Кимом — за ними.

Настроение, в котором пребывал Диллон, можно было назвать расслабленным удовлетворением. Сказать по правде, девушка ему нравилась. Ему никогда не хватало времени на женщин — издержки профессии, как он обычно формулировал это, — и на завязывание длительных отношений, но в данном случае было что-то такое, что глубоко затронуло его. Путники общались мало, сосредоточившись на подъеме, и в конце концов вышли на гребень скалы и там остановились. Долина под ними алела вереском, а далекое море с разбросанными в нем островами было спокойно.

— Не думаю, что я видела что-нибудь более прекрасное, — проговорила Аста.

— А я видел, — отозвался Диллон.

Ветер прижимал ее юбку к ногам, обозначая бедра. Она сняла берет и тряхнула головой, рассыпав на солнце свои почти белые волосы. Она идеально вписывалась в картину — золотая девушка среди золотого дня.

— У нас волосы почти одного цвета, Диллон. — Она села на камень. — Вполне может быть, что мы с вами родственники.

— Боже упаси, девочка. — Он прикурил две сигареты, прикрывая огонь ладонью от ветра, одну передал ей и лег на землю подле нее. — В Ирландии полно русых. Тысячу лет назад Дублин был столицей викингов.

— Я этого не знала.

— Вы рассказали Моргану о моем вчерашнем визите?

— Конечно, рассказала. Фактически, вы лишь чуть-чуть разминулись. Шум из холла, который вы слышали, был шумом шагов Карла.

— И что же вам пришлось ему сказать?

— Послушайте, Диллон, не слишком ли много вы хотите за свою сигарету? — Она рассмеялась. — Ну да ладно, я рассказала ему все, что вы рассказали мне про «Чунцинское соглашение» и про все остальное, но ведь вы хотели, чтобы я это сделала, не правда ли?

— Абсолютно верно.

— Карл сказал, что он не против. Он запросил справку на Фергюсона в тот самый момент, когда узнал, что тот поселился в Арднамурчан Лодж, и уже через несколько часов знал все и о нем, и о вас. Он знал, что вам, скорее всего, известно, что здесь происходит, иначе зачем бы вы сюда приехали. Он не дурак, Диллон. Он вряд ли занимал бы свое нынешнее положение, если бы был им.

— А вы действительно много думаете о нем, а?

— Как я уже сказала вам вчера вечером, Диллон, про вас мне известно все, поэтому не тратьте время на рассказы о том, какой плохой человек Карл. Это как об стенку горох.

— А у вас сельская лексика.

— Не беспокойтесь, образование я получила хорошее, — ответила она. — Частная англиканская школа для девочек, потом Оксфорд.

— Неужели? Я бы не сказал, что вы натерли мозоли на коленках в молитвах.

— Вот ублюдок! — произнесла она дружелюбно.

В этот момент из-за склона появились Фергюсон и Ким с ружейными чехлами и старомодным цейсовским биноклем на шее.

— Вот вы где! — Фергюсон плюхнулся на землю. — А я старею. Достань нам кофе, Ким.

Гуркх сложил на землю ружейные чехлы, открыл висевшую у него на плече сумку для провизии и извлек из нее термос и несколько бумажных стаканчиков, которые он наполнил и раздал по кругу.

— Это просто чудесно, — заметила Аста. — Я уже целую вечность не бывала на пикниках.

— Забудьте это слово, юная леди, — сказал ей Фергюсон. — Мы находимся в серьезной экспедиции, целью которой является продемонстрировать вам тонкости оленьей охоты. А теперь пейте, и в путь.


Продираясь через залитый солнцем вереск, Фергюсон напоминал себе известное охотничье правило, согласно которому к оленю с его невероятным чутьем можно приближаться только с подветренной стороны.

— Стрелять, надеюсь, вы умеете? — спросил он Асту.

— Разумеется. Карл учил меня, главным образом на глиняных тарелочках. После этого я много раз охотилась с ним на куропаток.

— Ну что ж, это уже кое-что.

Они шли битый час, когда Ким внезапно показал рукой.

— Вон там, сагиб.

— Всем лечь, — скомандовал Фергюсон, и Ким передал ему бинокль.

— Отлично. — Фергюсон дал бинокль Диллону. — В трех сотнях ярдов. Две самки благородного оленя и самец. Превосходные рога.

Диллон взглянул.

— Боже мой, действительно, — сказал он и передал бинокль Асте.

Пока та наводила бинокль на резкость, олень и самки вышли на открытое место.

— Какая прелесть! — вздохнула она и повернулась к Фергюсону: — Неужели мы будем стрелять в этих прекрасных созданий?

— Опять эти дамские штучки! — проговорил Фергюсон. — Мне надо было это предвидеть.

Диллон объяснил:

— Вся прелесть в том, чтобы выследить оленя, Аста. Это как игра. Поверь мне, олень — вовсе не беспомощное создание. Нам повезет, если мы сумеем приблизиться к ним на сотню ярдов.

Ким послюнявил палец и поднял его.

— Мы с подветренной стороны, сагиб, все в порядке. — Он посмотрел на небо, где собирались облака. — Думаю, ветер скоро переменится.

— Тогда не будем терять время, — предложил Фергюсон, — достань мое ружье.

Это была старая винтовка «Джексон и Уитни» с цилиндрическим затвором. Фергюсон тщательно зарядил ее и сказал:

— Помни, они ниже нас.

— Знаю, — отозвался Диллон. — Целиться надо ниже. Пошли!


Следующий час был самым увлекательным в жизни Асты. Вслед за Кимом они двинулись по лощинам вниз.

— Ким разбирается в этом деле, это видно, — сказала Аста Диллону во время одной из остановок в пути.

— Еще бы, — согласился Фергюсон, — в свое время он был лучшим охотником на тигров в Индии.

Добравшись наконец до зарослей вереска, вытянувшись в цепочку, они ползком стали пробираться к небольшой полянке, где Ким дал им знак остановиться, а сам осторожно выглянул поверх ветвей. Олень с явным удовольствием ощипывал ветки на расстоянии не более чем семидесяти пяти ярдов от них.

— Дальше нельзя, сагиб. — Он посмотрел вверх. — Ветер уже меняется.

— Правильно. — Фергюсон передернул затвор, посылая патрон в ствол. — Честь стрелять предоставляется вам, дорогая.

— Правда? — Аста зарделась и с радостью приняла у него винтовку. Поудобнее оперевшись на локти, она крепко прижала винтовку к плечу.

— Не дергайте спуск, выжимайте его плавно, — учил ее Диллон.

— Я знаю.

— И цельтесь ниже, — добавил Фергюсон.

— Хорошо.

Прошло, казалось, довольно много времени, и вдруг она повернулась на бок и протянула винтовку Фергюсону.

— Я не могу этого сделать, бригадир. Олень слишком красив, чтобы убивать его.

— Все мы умрем рано или поздно, — философски заметил Фергюсон. В этот момент олень поднял голову.

— Ветер сменился, сагиб, и он нас почуял, — объяснил Ким. В тот же миг самец и две самки стремглав бросились в заросли папоротника.

Диллон стал кататься по земле, хохоча, а Фергюсон чертыхнулся и бросил сердитый взгляд на Диллона.

— Не вижу ничего смешного, Диллон, абсолютно ничего смешного.

Он протянул винтовку Киму.

— Ладно, убери ее обратно и вынимай сандвичи.


Позже, по дороге домой, они сделали остановку для отдыха на гребне горы, откуда открывался прекрасный вид на долину перед замком, на дальнем конце которой располагался Арднамурчан Лодж. На озере Диллон обратил внимание на то, чего прежде не замечал. Возле замка на озере имелся причал, к которому был пришвартован катер.

— Дай-ка мне бинокль, — обратился он к Киму. Сфокусировав его, он увидел двадцатифутовую моторную лодку с рубкой. — Не знал, что здесь это есть, — сказал он, передавая бинокль Фергюсону.

— Вы о лодке? — спросила Аста. — Она сдана в аренду вместе с замком. Называется «Кэтрин».

— Вы уже использовали ее? — спросил Диллон.

— Не было случая. Рыбалка не интересует Карла.

— Она лучше нашей. — Фергюсон перевел бинокль на хлипкий причал возле Арднамурчан Лодж на другом краю озера с привязанными к нему вельботом с подвесным мотором и весельной лодкой. Потом отдал бинокль Киму: — Ладно, двинулись дальше.

— Сказать по правде, эта дорога мне надоела, — сказала Аста. — А мы не можем спуститься напрямик, Диллон?

Диллон вопросительно посмотрел на Фергюсона, но тот только пожал плечами.

— Для этого годитесь скорее вы, а не я. Если вы готовы, конечно. Пошли, Ким.

И он продолжил путь по прежней дороге.

Диллон взял Асту под руку:

— Ну что ж, пошли, и смотрите под ноги, чтобы еще раз не подвернуть лодыжку.

Они двинулись вниз.


Путь вниз, к озеру, по склону оказался не слишком трудным. Впереди на расстоянии в тысячу футов шел Диллон, тщательно выбирая дорогу, а когда путь стал полегче, он взял Асту за руку, и они начали спускаться вместе. Внезапно она потеряла равновесие и упала, увлекая за собой Диллона и смеясь. Пару раз они перекувырнулись и оказались на мягкой подушке из покрывавшего полянку вереска. Она лежала на спине, не в силах перевести дыхание, а Диллон приподнялся на локте, чтобы взглянуть на нее. Ее смех умолк, она привстала и коснулась губами его лица. В тот же миг он забыл обо всем, кроме цвета ее волос и запаха духов. Когда они поцеловались, ее тело вдруг стало мягким и податливым. На что еще может надеяться мужчина в этом мире?


…Он откинулся на спину, а она присела.

— Я спрашивала себя, когда ты решишься, Диллон. Все было очень хорошо.

Он достал из своего портсигара пару сигарет, раскурил их и передал одну ей.

— Объясним это высотой. Мне очень жаль.

— А мне нет.

— А должно было бы быть. Я на двадцать лет старше тебя.

— Это, наверное, что-то ирландское, — высказалась она, — или от дождя. Любовь размокает под дождем?

— А какое отношение любовь имеет к этому?

Она выпустила струю дыма и легла, заложив за голову руку.

— Вот так романтик!

Он сел.

— Не обманывай себя, Аста, ты меня не любишь.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Ты же сам сказал: какое отношение имеет к этому любовь?

— Моргану это не очень понравилось бы.

Она села и пожала плечами.

— Морган не распоряжается моей жизнью.

— Да? А мне показалось, что именно этим он и занят.

— Черт бы тебя побрал, Диллон! — В ярости она затушила свою сигарету о камень скалы. — Испортил такой прекрасный день. Ну, мы идем наконец?

Она встала и направилась вниз по склону. Через некоторое время он тоже встал и последовал за ней.


Минут через тридцать они достигли озера и направились вдоль берега. После происшедшего на поляне они не перекинулись ни единым словом, но сейчас Диллон проговорил:

— Так и будем дальше молчать?

Она рассмеялась и взяла его за руку.

— Ты свинья, Диллон, но ты мне нравишься.

— Благодаря моим неотразимым чарам… — начал Диллон, но вдруг умолк.

Они подошли к западной оконечности озера, и старая охотничья хибара, где Морган и Марко выяснили свои отношения с Фергюсом, была слева от них. А Фергюс все еще лежал лицом вниз на мелководье.

— Боже мой! — воскликнула Аста. — Это, кажется, труп?

— Похоже на то.

Они подбежали к воде и добрались до песчаной косы. Она остановилась у кромки воды, а Диллон дошел по мелководью до трупа и перевернул его лицом вверх.

Аста непроизвольно вскрикнула:

— Фергюс!

— Да. — Диллон вернулся на берег. — И, я сказал бы, основательно избитый. Подожди меня здесь.

Он направился в охотничью хибарку. Аста смотрела ему вслед. Он вышел через минуту.

— По беспорядку внутри можно определить, что драка была там. Когда они ушли, он, скорее всего, пошел умыться к берегу и упал в воду. Что-нибудь в этом роде.

— Несчастный случай, — проговорила она, ее лицо было странно спокойным. — Это несчастный случай.

— Можно расценить это и так, — заметил Диллон. — Уверен, что Морган именно так и сделает.

— Послушай, Диллон. — Она повернулась к нему и схватила его за рукав. — Пожалуйста, ради меня, не вмешивайся в это дело. Предоставь его мне, я сама все улажу.

Страстность в ее голосе была чем-то новым для Диллона. Он ответил:

— Мне начинает казаться, что я совершенно тебя не знаю, Аста. Ладно, пусть Морган сам выпутывается из этого дерьма.

— Спасибо, — кивнула она. — А теперь я пойду домой. — Она пошла прочь, но потом остановилась и обернулась: — Увидимся сегодня вечером.

— Ни за что на свете не упущу этой возможности.

Она поспешно удалилась. Диллон еще раз взглянул на тело у песчаной косы, потом поднялся на откос и выбрался на дорогу. Он шел по ней минут пять, а потом позади него раздался гудок. Обернувшись, он увидел приближающийся «рэнджровер».

Фергюсон открыл ему дверцу.

— А где девушка?

— Она пошла к замку напрямик.

Диллон сел, и Ким нажал на газ.

— Должен отметить, что вы выглядите задумчивым, приятель.

— На моем месте вы выглядели бы точно так же, — ответил Диллон, закурил сигарету и приступил к отчету.


Когда Аста вошла, Морган, сидевший за рабочим столом в своем кабинете и беседовавший с Марко, повернулся и улыбнулся ей:

— Хорошо провела время?

— Да, пока все не стало ужасно.

Улыбка исчезла с лица Моргана, и он сказал Марко:

— Ты можешь идти.

— Нет, пусть он останется. Скажи, ты нашел Фергюса, да? И ты избил его?

Морган достал сигару и отрезал ее кончик.

— Он заслужил это, Аста. Кстати, а как ты об этом узнала?

— Мы с Диллоном только что нашли его труп. Он лежал в озере на мелководье лицом вниз как раз напротив старого охотничьего домика. Должно быть, он упал в воду и захлебнулся.

Морган посмотрел на Марко, потом отложил в сторону сигару.

— Что сделал Диллон?

— Ничего. Я попросила его предоставить это дело мне.

— И он согласился?

Она кивнула.

— Он сказал, что оставляет тебя самого выпутываться из этого дерьма.

— Да, именно так он и должен был поступить, — кивнул головой Морган. — И Фергюсон тоже. Зачем старому доброму бригадиру впутываться в полицейское расследование, во всяком случае, сейчас. — Он посмотрел на Марко. — А оно никуда не приведет без трупа, не правда ли?

— Да, синьор.

Морган встал из-за стола.

— Прекрасно, так позаботимся о нем. Ты останешься здесь, Аста. — Он вышел, вслед за ним вышел и Марко.


Фергюсон и Диллон ждали под деревьями, подступавшими к озеру близ Арднамурчан Лодж, как раз напротив небольшого причала. В руках ирландца был бинокль. Темнело, но еще вполне можно было различить моторную лодку «Кэтрин», идущую вдоль берега на дальней стороне озера.

— Вон они, — проговорил Диллон и подправил резкость.

Морган слева в рубке подавал лодку кормой к берегу, Марко стоял на корме. Когда он спрыгнул в воду, Морган пошел на корму, чтобы помочь ему. Минуту спустя над перилами появилось тело Фергюса. Морган вернулся в рубку и направил лодку к середине озера. Диллон передал бинокль Фергюсону.

— Похоже, что Марко привязывает цепь к трупу, — сказал бригадир и покачал головой. — Какие мерзавцы!

Он вернул бинокль Диллону, который снова подфокусировал его, чтобы увидеть, как Марко спускает труп через борт в воду. Труп сразу пошел ко дну, и секунду спустя «Кэтрин» дала ход и направилась в сторону замка.

— Ну, так что? — спросил Диллон, поворачиваясь к Фергюсону. — Вас устраивает такой исход дела?

— Думаю, что да. Слов нет, преступление совершено, но это — дело полиции, и мне, сказать по правде, не очень хотелось бы, чтобы замок Лох-Ду наводнили местные констебли. Наша дичь покрупнее, Диллон.

— Сомневаюсь, что старший инспектор Бернстейн согласилась бы с вами, — заметил Диллон, — она очень трепетно относится к выполнению буквы закона.

— Вот поэтому мы и не скажем ей ни слова обо всем этом.

Диллон закурил следующую сигарету.

— В одном можно быть твердо уверенным. Беднягу Фергюса не хватятся по крайней мере несколько дней. Его родичи будут думать, что он где-нибудь прячется.

— Морган на это и рассчитывает. Насколько я понимаю, он не собирается долго торчать здесь.

Фергюсон встал.

— Пошли, нас ждет ужин. Такой интересный вечер должен иметь достойное завершение.


Глава 10


Они добрались до замка в самом начале восьмого. Диллон сидел за рулем старенького сельского фургончика, составлявшего часть инвентаря Арднамурчан Лодж. И он, и Фергюсон были в вечерних костюмах, а Анна Бернстейн надела кремовый шелковый брючный наряд. Дверь им открыл Марко, одетый в куртку «Альпака» и полосатые брюки. С бесстрастным лицом он проводил их в холл, где у камина стоял Морган, а на софе рядом с леди Кэтрин Роуз сидела Аста в зеленом шелковом платье.

— А, вот и вы, — сердечно приветствовал их Морган, — проходите. Я полагаю, вы знакомы с бригадиром Фергюсоном, леди Кэтрин?

— Ну как же, разумеется. Он заходил ко мне с этой очаровательной девушкой, мы пили чай.

Анна не успела удивиться, потому что Фергюсон взял ее под руку.

— Сердечно рад видеть вас снова. Думаю, вы не знакомы с моим племянником, Шоном Диллоном.

— Очень рада, мистер Диллон.

Диллон пожал холодную сухую руку. Старая леди понравилась ему сразу же.

— Сердечно рад.

— Вы ирландец? — спросила она. — Я люблю ирландцев. В большинстве они плутишки, но очень милые. Вы курите, молодой человек?

— Это мой единственный порок.

— Ну и врунишка! Не угостите меня сигаретой?

— Леди Кэтрин, простите ради Бога. — Морган взял со стола серебряную табакерку и принес ее. — Я и понятия не имел…

Она взяла сигарету и прикурила от зажигалки Диллона.

— Я курила всю мою жизнь, мистер Морган, и теперь мне нет смысла бросать.

Появился Марко с бутылкой «Кристалла» в ведерке и с шестью бокалами на подносе. Он поставил поднос на стол и на плохом английском спросил:

— Открыть шампанское, сэр?

— Только не для меня, — сказала леди Кэтрин, — шампанское я уже не пью. Вот водку с очень сухим мартини я могу себе позволить. На этом я прожила всю войну, на этом и на сигаретах.

— Я приготовлю. — Аста направилась к бару, а Марко открыл шампанское.

— Так значит, вы служили во время войны, леди Кэтрин? — спросил ее Фергюсон.

— Конечно, служила. Сегодня я слышу эту чушь про то, стоит ли допускать девушек в военную авиацию или не стоит. — Она презрительно фыркнула. — Старые бредни! Я с сорок четвертого года была пилотом во вспомогательной транспортной авиации. Нас считали отчаянными девчонками.

Аста принесла мартини и села рядом, зачарованно слушая.

— А чем вы занимались?

Старая леди пригубила бокал.

— Превосходно, моя дорогая. Мы перегоняли самолеты с заводов на военные аэродромы, освобождая летчиков для сражений. Я летала на всем, впрочем, как и все наши. На «спитфайрах» и «харрикейнах», а один раз даже на бомбардировщике «ланкастер». На военных аэродромах наземные команды не верили своим глазам, когда я снимала шлем и они видели мою прическу.

— Все-таки это было, наверное, очень опасно? — спросила Анна.

— Один раз я разбила при посадке «харрикейн», он перевернулся колесами вверх. Моей вины не было, отказал мотор. В другой раз «глостер гладиатор» — были такие бипланы — начал вдруг разваливаться в воздухе, и мне пришлось прыгать с парашютом.

— Боже мой, — воскликнул Морган, — это поразительно!

— Да, это была нелегкая работа, — отозвалась она. — В нашем отряде погибли шестнадцать девушек, но в конце концов мы ведь победили, не правда ли, бригадир?

— Конечно, победили, леди Кэтрин.

Она подняла свой пустой бокал:

— Пусть кто-нибудь нальет мне еще, и я с любовью оставлю вас веселиться дальше.

Аста пошла, чтобы сделать ей еще один коктейль, а Морган сказал:

— Боюсь, что леди Кэтрин не чувствует себя достаточно хорошо для ужина.

— Теперь мне, как воробью, хватает маковой росинки. — Она приняла от Асты бокал и посмотрела на Моргана. — Ну как, вы уже нашли Библию?

Моргана чуть удар не хватил.

— Библию?!

— Да, Библию, мистер Морган. Я знаю, что по вашему распоряжению слуги перерыли весь замок. Чем она так важна?

Морган уже овладел собой:

— Это легенда вашей семьи, леди Кэтрин, ее драгоценная реликвия. Я подумал, что было бы замечательно разыскать ее и преподнести вам.

— Действительно. — Она повернулась к Анне, и в ее взгляде была скрытая насмешка. — Мне удивителен этот внезапный интерес к Библии, но я ничем не могу тут помочь. Я не видела ее в течение долгих лет. Мне кажется, что она пропала во время той авиакатастрофы, которая так изувечила моего брата.

Морган взглянул на улыбающегося Фергюсона и сделал решительную попытку сменить тему разговора:

— Скажите мне, а когда был построен замок, леди Кэтрин?

Аста встала и направилась к стеклянной двери в конце холла. Она открыла ее, и Диллон последовал за ней на террасу. Гул голосов в холле остался за их спинами.

Силуэты березок чернели на фоне изрезанного горами ярко-алого неба. Она взяла его под руку, и они зашагали через лужайку. Диллон закурил и предложил сигарету ей:

— Хочешь?

— Нет, спасибо, я затянусь твоей. — Она так и сделала, а потом вернула сигарету ему. — Какое мирное и старое место; корни здесь уходят глубоко. Каждому нужны корни, ты согласен, Диллон?

— Возможно, что корни — это люди, а не место, — отозвался он, — взять, например, тебя. Твои корни, пожалуй, Морган.

— Резонно, ну а как насчет тебя, Диллон?

— А у меня корней, пожалуй, нет нигде. Есть, конечно, дядя или тетя с несколькими двоюродными братьями где-то в Ольстере, но никого, кто захотел бы вдруг навестить меня. Плата за славу.

— Скорее, за дурную славу.

— Знаю, знаю, я самый хулиганистый мальчик в округе. Поэтому Фергюсон и подобрал меня.

— Знаешь, ты мне нравишься, Диллон, у меня такое чувство, что мы знакомы тысячу лет, но что мне с тобой делать?

— Ждать, моя девочка. Уверен, что что-нибудь тебе в голову придет.

На террасе появился Морган и позвал:

— Аста, ты где?

— Мы здесь, Карл. — Они вернулись и поднялись ка террасу. — Что случилось?

— Леди Кэтрин собирается уходить.

— Жаль, мне хотелось бы, чтобы она побыла еще. Удивительная женщина!

— Единственная в своем роде, — подтвердил Морган. — Но она собирается идти. Я провожу ее до флигеля.

— Не надо, — попросила Аста. — Я это сделаю сама, а ты оставайся с гостями, Карл. Нам надо соблюдать приличия.

— Мне пойти с вами? — спросил Диллон.

— Да нет, тут только триста ярдов по дорожке, — ответила она. — Я вернусь тотчас же.

Они вошли в холл, и леди Кэтрин проговорила:

— Наконец-то вы пришли. А я уже решила, что вы заблудились.

Она поднялась, опираясь на свою палку, и Аста обняла ее за плечи.

— Нет, конечно, нет, и я сейчас провожу вас домой.

— Вы славная девушка. — Леди Кэтрин повернулась к остальным. — Спасибо за восхитительный вечер. Прошу навещать меня в любое время. Всем спокойной ночи.

Морган взял ее под руку и вместе с Астой проводил до парадной двери. Минутой позже с улицы донесся звук мотора, и вскоре Морган вернулся. Он щелкнул пальцами и сказал Марко:

— Еще шампанского.

Марко наполнил бокалы, а Фергюсон обвел взглядом величественный холл с развешанным по стенам оружием, охотничьими трофеями, доспехами.

— Удивительная коллекция! Влечет к себе неведомой силой.

— Согласна, — проговорила Анна, — если вы собрались убивать.

— А вы не чересчур резки в суждениях? — спросил Морган.

Она отпила шампанского.

— Если бы это была музейная экспозиция, ее скорее всего назвали бы «Похвальное слово войне». Посмотрите, например, на эти скрещенные под щитами здоровенные мечи. Их единственным предназначением может быть только отрубание чьих-нибудь рук.

— Ошибаетесь, — дружелюбно заметил Диллон, — двуручные мечи предназначались для отделения голов. Это оружие шотландских горцев, а щит над ними назывался «тарг». Отсюда пошло «таргет» — мишень.

— Действительно, и именно этот щит, на который вы смотрите, был в Куллоденской битве у тогдашнего Кэмпбелла, — объяснил Морган. — Кэмпбелл погиб, сражаясь за принца Чарли, «Красавчика».

— Боюсь, что я не могу разделить его благородных чувств, — высказалась Анна.

— У вас совсем нет чувства гордости за историю? — спросил Фергюсон.

— Для меня это непозволительная роскошь, бригадир, не забывайте, что я еврейка. Перед моим народом всегда стояла задача просто выжить — во все времена.

Повисло молчание, которое было нарушено Диллоном:

— Да, это, пожалуй, лучший из всех, которые я знаю, способ прервать разговор.

В этот момент открылась дверь и появилась Аста:

— Ну вот, я передала ее в руки доблестной Дженни. А теперь мы можем поесть? Я просто умираю с голоду.

— Мы ждем только тебя, дорогая, — ответил ей Морган, взял ее под руку и повел в обеденный зал.


Зал был великолепен: стены отделаны дубовыми панелями, на столе серебро и тончайший хрусталь, горящие свечи в величественных серебряных подсвечниках. Еду подавал Марко и две молодые горничные в черных платьях и белых передниках.

— Мы сторонники простой пищи, и я уверен, что присутствующие разделяют с нами это наше убеждение, — провозгласил Морган.

Его понятие о простоте включало в себя белужью икру, копченого лосося и жареных фазанов с приправой, запиваемых марочным «Шато Пальмер».

— Совершенно восхитительно! — заметил Фергюсон, занявшись своим фазаном. — У вас здесь, должно быть, прекрасный повар.

— О, наша повариха вполне справляется с простыми блюдами, но фазанов жарил Марко.

— А он человек разнообразных дарований. — Фергюсон взглянул на Марко, который с невозмутимым лицом наполнял бокалы.

— Да, можно сказать и так, — согласился Морган.

Вскоре после этого Марко исчез: Диллон заметил, что убирали со стола горничные.

— А что вы предпочли бы в качестве изюминки ужина? — спросила Аста.

— Ну, наверное, какой-нибудь оригинальный пудинг? — высказал догадку Фергюсон.

— Нет, это не столь простая вещь, бригадир, это блюдо, на котором Марко специализируется, — сказал ему Морган.

В этот момент в комнату вошел сопровождаемый двумя горничными Марко с огромным блюдом, накрытым серебряной крышкой. Он поднял крышку, и по залу распространился восхитительный аромат.

— Канноло, — восхищенно проговорила Аста.

— Да, самое знаменитое на всю Сицилию и очень простое сладкое блюдо, — начал объяснять Морган. — Трубочки из теста, заполненные кремом.

Фергюсон попробовал кусочек и покачал головой:

— Ничего себе простое блюдо! Ваш человек — гений. Где он мог научиться так готовить?

— Его отец держал в Палермо маленький ресторанчик, и он еще мальчишкой постиг все секреты кухни.

— И другие секреты тоже, — прибавил Диллон.

— Да, друг мой, — спокойно поддержал его Морган. — И я подозреваю, что у вас с Марко много общего.

— Послушай, Шон, давай сосредоточимся на еде, — вмешался Фергюсон. — Будь умницей.

Они расселись вокруг камина в холле с чашками йеменского кофе «мокко» — самого изысканного в мире.

Фергюсон взял сигару.

— Да, Морган, должен сказать вам, что лучшей простой пищи я в своей жизни не пробовал.

— Мы хотели доставить вам удовольствие.

— Вечер получился приятнейший, — заметил бригадир.

Диллон с трудом сдерживал смех. Это какое-то безумие — вся эта игра, участниками которой они все были, и обмен любезностями между бригадиром и человеком, который на их глазах несколькими часами раньше избавлялся от трупа Фергюса Мунро.

— Ну что ж, — сказал он, — если мы играем в детские игры, я, с вашего позволения, пошлепал бы по клавишам.

— Все к вашим услугам, — сказал ему Морган.

Диллон направился к роялю и поднял крышку. Рояль был очень старый, «Шидмайер», но звук оказался вполне приличным, когда он попробовал несколько клавиш. Диллон закурил и сел за рояль. С сигаретой в зубах он стал импровизировать на любимые темы.

Подошла Анна, оперлась о рояль и стала слушать, попивая кофе.

— Вы не перестаете удивлять меня, Диллон.

— В этом секрет моего неувядаемого обаяния. Вам сыграть что-нибудь?

Аста, нахмурясь, наблюдала за ними, и Анна шепнула:

— Как интересно — она ревнует, мне думается. Что вы затеваете, Диллон?

— Как вам не стыдно! — проговорил он в ответ.

За их спиной Морган произнес:

— Аста сказала мне, что оленья охота получилась очень увлекательной.

— Да, — ответил ему Фергюсон, — только когда мы подкрались к благородному оленю так близко, что могли заглянуть ему в глаза, и я дал Асте винтовку, она не смогла нажать на курок. Она сказала, что ей жаль убивать такое прекрасное животное.

— Это характеризует вас с хорошей стороны, Аста, — откликнулась Анна на эти слова.

— Он был такой величественный, — объяснила Аста.

— Все равно это была ужасная глупость, — высказался Фергюсон.

— Нет, я думаю, что старший инспектор права, — подытожил Морган. — Олень не может защищаться. У быка на арене есть, по крайней мере, рога, которые он может пустить в дело.

Наступило молчание, которое первым нарушил Диллон:

— Вот и вы вышли на арену, приятель.

— Ну что ж, вышел — так вышел. — Морган улыбнулся Анне. — Простите, старший инспектор, я не должен был этого знать, да?

— Да нет, я этого не сказал, — ответил ему Фергюсон.

— Туман рассеялся, и все мы видим, где находимся, — высказался Диллон.

— И на этой высокой ноте давайте попрощаемся. — Фергюсон встал. — Как бы там ни было, вы гостеприимный хозяин, мистер Морган. Я надеюсь, что вы позволите мне когда-нибудь отплатить вам тем же.

— С нетерпением буду ждать.

Марко открыл им дверь, и они вышли на лестницу. Небо было усеяно облаками и при этом залито каким-то странным мерцающим светом.

— Что это? — спросила Анна.

— Аурора бореалис, — ответил ей Диллон, — северное сияние.

— Это самое красивое, что я когда-либо видела, — сказала Аста. — Чудесная ночь для автомобильной прогулки. Можно, Карл?

— Будь благоразумна, Аста, уже поздно.

— Ты просто зануда и ничего не смыслишь в развлечениях. — Она повернулась к Фергюсону. — Возьмете меня с собой, бригадир? А ваш славный гуркх потом отвезет меня обратно.

— Разумеется, моя дорогая, если у вас есть желание.

— Тогда все улажено. — Она побежала в замок.

— Не беспокойтесь, я сам доставлю ее домой, — сказал Диллон Моргану.

— Именно этого я и опасаюсь, — ответил тот.

В дверях появилась Аста в шубе из голубой норки.

— Если вы готовы, то я тоже. — Она поцеловала Моргана в щеку. — Я ненадолго. — И вместе с Анной она забралась на заднее сиденье фургончика.

Диллон сел за руль, Фергюсон — на переднее сиденье рядом с ним, и они тронулись с места.


Дорога вдоль озера была фантастическим зрелищем: северное сияние отражалось в темной воде, и казалось, что озеро горит странным серебристым огнем.

— Изумительно! — проговорила Аста. — Я так рада, что поехала с вами.

Когда они огибали восточную оконечность озера, Диллон перешел на низкую передачу, чтобы взобраться на вершину поросшего лесом холма. Старенькая машина отлично слушалась водителя. Они перевалили через вершину и начали спуск, который был очень крутым, с одним или двумя поворотами. Когда машина разогналась под уклон, Диллон нажал на педаль тормоза. Педаль без всякого сопротивления провалилась до пола.

— А, черт! — воскликнул он.

— Что случилось? — спросил Фергюсон.

— Тормоза отказали.

— Боже мой, почему? По дороге в замок они были в порядке.

— С тех пор машина постояла на стоянке у замка, — высказался Диллон и предпринял отчаянную попытку перейти на более низкую передачу.

Между тем скорость была уже очень велика. Со скрежетом Диллону удалось включить третью скорость, когда они домчались до первого поворота дороги.

— Держись! — крикнул Фергюсон, и Диллону резким поворотом руля удалось удержаться на дороге. Машина проскребла своим боком скалу.

— Ради Бога, остановите машину, Диллон! — закричала Аста.

Но он не мог этого сделать. Фургон вырулил на прямой участок дороги, в конце которого их ждал еще один довольно крутой поворот. Диллону снова пришлось употребить все свое мастерство старого автогонщика, чтобы вписаться в поворот, и это почти удалось ему: идя впритирку к гранитной стене, они коснулись ее слева и отскочили. Это спасло их, потому что на следующем прямом спуске Диллон наконец сумел овладеть управлением: уклон стал поменьше. Постепенно скорость снизилась, он перешел на первую передачу и затормозил ручным тормозом.

Молчание нарушил Фергюсон:

— Это могло кончиться очень плохо.

— Пойдем посмотрим, в чем дело, — сказал Диллон.

В ящичке он нашел фонарь, вылез из машины и поднял капот. Фергюсон стоял рядом, а минутой позже к ним присоединились Анна и Аста.

Диллон посветил под капотом и кивнул головой.

— Так и есть.

— Что там? — спросила Анна.

— Видите бачок вон там? Он для тормозной жидкости, только он пуст. Клапан в верхней части вырван, скорее всего, при помощи отвертки. Нет жидкости, нет и тормозов. Это гидравлическая система.

— Нас могли убить, — сказала Анна, — всех нас. За что?

— Я думаю, что Аста знает за что.

Аста прижала к горлу воротник своей норковой шубы и вздрогнула:

— Но почему Карл сделал это?

— Гораздо важнее, почему он хотел сделать это с вами, дорогая, — обратился к ней Фергюсон, — ведь он не препятствовал вашей поездке с нами.

Ответа на его слова не последовало. Фергюсон обратился к Диллону:

— Машина может ехать?

— Да, до домика дорога прямая, и я поеду на первой передаче.

— Отлично, поехали.

Фергюсон помог женщинам сесть в машину.


— Думаю, что вам это поможет, — сказал Фергюсон Асте, которая все еще куталась в норковую шубку, сидя возле горящего камина в гостиной домика. Он протянул ей бренди, и она взяла большой стакан обеими руками, посмотрела в него и одним глотком осушила. Она сидела, все еще держа в руке стакан, и Диллон бережно взял его у нее и потом обернулся к Фергюсону.

— У нее небольшой шок, — объяснил он.

Она встала, сняла шубу и бросила ее на стул.

— К черту шок! Я в ярости, Диллон, я чертовски зла!

В этот момент из кухни появились Анна и Ким, который стал разливать кофе. Старший инспектор протянула чашку Асте.

— Сядьте, Аста, и успокойтесь.

Аста взяла чашку и села.

— С вами все понятно, но почему меня? Я не понимаю.

— Думаю, что вы поймете, если подумаете не спеша, — проговорил Диллон.

— Из-за его связей с мафией и всем прочим? Хотите сказать, что я слишком много знаю? Но я всегда много знала.

— Да, но выплыло нечто более важное, вы ведь знаете.

Анна Бернстейн удивленно посмотрела на него, и Фергюсон объяснил ей:

— Поступая на работу в мой отдел, вы подписали Акт о служебных тайнах, в котором сказано, что все, что произойдет в течение вашей службы, не подлежит разглашению, не так ли?

— Разумеется, сэр.

— Диллон… — приказал он.

— Я обнаружил труп Фергюса Мунро на мелководье Лох-Ду сегодня днем. Со мной была Аста. По моему мнению, он был жестоко избит. Я сказал бы, что после этого он упал в воду и захлебнулся.

— Боже! — воскликнула Анна.

Диллон повернулся к Асте. Она добавила:

— Я попросила Диллона не давать этому факту огласки.

— Почему? — спросила Анна.

— Потому что в какой-то мере это произошло по моей вине. Это из-за меня Карл решил проучить Фергюса.

— Понимаю. — Анна обернулась к Фергюсону. — Иными словами, сэр, вы скрыли от правосудия обстоятельства уголовного преступления, по меньшей мере, непреднамеренного убийства.

— Совершенно верно, старший инспектор. Если хотите еще печальных подробностей, то мы с Диллоном наблюдали, как Морган и человек по имени Марко грузили труп на борт моторной лодки «Кэтрин». Затем они обвязали его куском цепи и утопили посреди озера.

— И вы будете стоять в стороне и позволите, чтобы это сошло им с рук? — спросила Анна.

— Тут вы ошибаетесь, моя дорогая, — вмешался Диллон. — Кара настигнет их позже.

— Вот именно, — подтвердил Фергюсон. — А мы должны заниматься более важными делами. — Он взял ее за руку, посадил на диван и за плечи притянул к себе. — Я выбрал вас своим помощником, потому что считаю вашу голову самой светлой в Скотланд-Ярде.

— Решили подольститься, бригадир?

— Ничуть. Вспомните свою анкету. Внучка уважаемого раввина, дочь блестящего профессора медицины, вы получили звание магистра психологии в Кембридже. Вы могли выбирать любую работу, но попросились на должность рядового полицейского в Брикстоне и благодаря своим способностям поднялись по служебной лестнице. Мне нужна ваша помощь в работе, но это не обычная полицейская работа. Наша работа — своего рода сложная игра. Для нас в ней важен результат.

— Потому что он оправдывает средства?

Диллон нагнулся к ней, взял ее за руки и потянул к себе.

— Прости нас Бог, но Фергюсон прав, — иногда оправдывает. Это называется наименьшим из зол.

Он обнял ее, и она склонила голову ему на плечо. Но потом выпрямилась и едва заметно улыбнулась.

— В Национальном театре, Диллон, вы, вероятно, пользовались успехом. Со временем вам пожаловали бы и дворянство. А вы вместо этого пошли в ИРА! — Она повернулась к Фергюсону. — Сэр, в чем моя задача?

Он кивнул головой в сторону Асты. Анна села рядом с ней и взяла ее за руку.

— Когда я сказала Моргану, что вы хотите поехать с нами, он не стал возражать. Я права?

— Думаю, да, — ответила Аста.

— Будем логичны. Он метил в нас и не имел в виду нас, но, когда шанс подвернулся, когда вы сказали, что едете с нами, он не сказал «нет».

Аста молча смотрела на нее. Она облизала пересохшие губы.

— Но почему? Ведь он любит меня.

— Его счеты с вами подошли к итоговой черте, Аста. Да, вы все знали о его связях с мафией и об остальном, но вы не понимаете, что здесь речь идет об ответственности. — Анна покачала головой. — Даже если Фергюс захлебнулся после избиения, в обвинительном заключении речь будет идти о непреднамеренном убийстве, а это сулит Карлу Моргану семь лет в Олд-Бейли, и в английских судах адвокаты мафии не так всемогущи, как в американских. Семь лет, Аста, семь лет для миллиардера и игрока в поло, который привык к удобствам и роскоши. У него не было другого выбора. Вы знаете слишком много.

Аста вскочила на ноги и зашагала по комнате. Вдруг она остановилась и обернулась:

— Но он всегда был так добр ко мне. Я не верю в это.

Фергюсон повернулся к Диллону.

— Вы думаете, что пора?

— По-моему, да.

— Достаньте греческое досье, старший инспектор, — попросил Анну Фергюсон.

Анна пошла к столу, а он продолжил:

— Слово за вами, Диллон.

Диллон взял Асту за руку, отвел к камину, усадил на диван и сам сел рядом с ней.

— То, что мы сейчас покажем вам, Аста, отвратительно, отвратительней не бывает. Это касается острова Гидра и несчастного случая с вашей матерью при нырянии с аквалангом.

Аста сдвинула брови.

— Я вас не понимаю.

— Сейчас поймете, дорогая, — сказал ей Фергюсон и передал протянутую Анной Бернстейн папку. — Прочтите это.


Аста отложила в сторону папку и осталась сидеть со сжатыми кулаками.

— Это невероятно!

— Вы сами видели, — сказал ей Фергюсон, — технические подробности точны. Кто-то испортил акваланг вашей матери.

— Может быть, это несчастный случай? — спросила она с отчаянием.

— Это не несчастный случай. — Диллон сел рядом и взял ее за руку. — Я подводник-профессионал, Аста. Поверьте мне, клапан в акваланге вашей матери был испорчен намеренно. А теперь скажите мне, кто мог это сделать? Вы можете назвать кого-нибудь, кто желал бы вашей матери зла? — Он покачал головой. — Только Карл, Аста. Мы считаем, что истина в том, что она знала слишком много.

Аста закрыла глаза и глубоко вздохнула. Открыв глаза вновь, она уже полностью взяла себя в руки.

— Я не прощу ему этого. Что угодно, но только не это. Что я могу сделать?

— Вы можете помочь нам, — проговорил Фергюсон. — Держите нас в курсе событий в замке. Самое главное, что вы можете для нас сделать, это сообщить, когда он найдет Библию.

— Да, я сделаю это. — Она еще раз глубоко вздохнула. — Можно еще бренди?

— Разумеется, дорогая. — Фергюсон сделал знак Диллону, тот встал и пошел к бару. Он вернулся со стаканом и передал его Асте.

Анна села рядом с ней.

— Скажите, Аста, вы уверены, что справитесь с этим? Я хочу сказать, что вам придется вернуться в замок, улыбаться Моргану и делать вид, что ничего не случилось.

Аста ответила:

— Мы похоронили маму на родине, в Швеции, куда ее тело было доставлено из Афин самолетом. И вы знаете что? Он стоял у могилы моей матери и плакал. — Она выпила бренди одним глотком: — Я постараюсь, чтобы он заплатил за это, даже если это будет последним делом моей жизни. — Она поставила стакан на кофейный столик и встала.

— Я отвезу вас, — предложил Диллон.

Аста пошла к двери, взяла свою норковую шубу, надела ее и обернулась:

— До сих пор поиски Библии не увенчались успехом, несмотря на то, что Карл объявил порядочную награду тому, кто найдет ее.

— Спасибо за эти сведения, — сказал Фергюсон.

— Что касается планируемых действий, то завтра мы собираемся на праздник и ярмарку в деревню. Это, кажется, все.

— А сейчас я отвезу вас, Аста, — повторил Диллон.

Уже на пороге она еще раз обернулась.

— Чуть не забыла. Садовник Ангус куплен Карлом.

— Мы учтем это, — ответил Фергюсон.

Она вышла, и Диллон последовал за ней.


Всю обратную дорогу к замку она не проронила ни слова, сидя за его спиной и кутаясь в воротник норковой шубы.

— Ты в порядке? — спросил он, когда они подъехали к воротам.

— О, да, — кивнула она, — обо мне не беспокойся, Диллон. Свою роль я сыграю.

Они проехали по дорожке и остановились у ступеней. Не успели они выйти из машины, как парадная дверь открылась, и на пороге появился Морган.

— Я уже начал беспокоиться, — сказал он, пока Диллон обходил машину, чтобы открыть дверь Асте.

— Прости, Карл, — проговорила она, поднимаясь по ступеням, — но мы едва не попали в ужасную катастрофу.

Он немедленно насторожился.

— А что случилось?

— У фургона отказали тормоза, — объяснил Диллон. — Прохудился бачок для тормозной жидкости, и она вытекла. Машина довольно старая.

— Диллон спас нас, — продолжила Аста. — Вел машину под гору, как Найджел Менселл. Я уже решила, что нам крышка.

— Боже мой! — Морган обнял ее. — Как мне отблагодарить вас, Диллон?

— Это был только инстинкт самосохранения, — ответил ему Диллон. — Я всегда борюсь за выживание, мистер Морган.

— Я пойду, Карл, — проговорила Аста. — Думаю, мне лучше лечь в постель.

Она вошла в замок, а Морган обернулся к Диллону, садившемуся в «рэнджровер»:

— Еще раз спасибо. Вы будете на ярмарке завтра?

— Думаю, да.

— Отлично, там и увидимся. — Он вошел в дверь и закрыл ее за собой.

— Увидимся, ублюдок, увидимся!.. — бормотал Диллон, отъезжая от замка.


Глава 11


На следующий день был местный праздник. Улицы поселка Арднамурчан были запружены людьми со всех окрестностей и теми, кто проехал много миль, чтобы побывать на ярмарке и посмотреть на гулянье. Там были бродячие ремесленники и цыгане на лошадях и с лошадьми на продажу. Фергюсон, Диллон и Анна приехали незадолго до обеденного времени, поставили «рэнджровер» у церкви и пешком отправились в «Герб Кэмпбеллов».

— Я думаю, сначала мы немного подкрепимся, а потом — веселиться на ярмарку, — объявил Фергюсон.

— До полудня еще десять минут, бригадир, — напомнила ему Анна, — так что это квалифицируется как пьянство с утра.

— Если бы выпивке суждено было погубить меня, старший инспектор, она сделала бы это очень давно, во времена войны в Корее, когда я был лейтенантом двадцати одного года от роду. Я сидел в заваленном снегом окопе в двадцатиградусный мороз, а китайцы десятками тысяч все перли и перли на меня в атаку. Тогда я спасался только ромом.

Он толкнул дверь, и они вошли. В зале с баром было яблоку негде упасть, сидячих мест не было, но он, приветливо улыбаясь, проложил себе дорогу к стойке, за которой Молли и четверо ее помощниц крутились словно заводные.

— «Гиннесс», — подозвал Фергюсон, — три кружки! — и обратился к Анне: — Это чрезвычайно калорийно.

Им подала сама Молли.

— Вы собирались поесть, бригадир?

— Была такая идея, — ответил он.

— Сегодня ничего особенного, только корнуоллские пироги.

— Немного неожиданно с учетом того, что мы в Шотландии,[13 - Шотландия — северная, а Корнуолл — юго-западная оконечность Великобритании. — Прим. пер.] но почему бы и нет? Нам всем по пирогу.

— Хорошо. Вон там кто-то освобождает столик возле камина. Садитесь, я вас обслужу.

Она была права — из-за столика поднялись сразу трое, и Фергюсон поспешил через толпу, чтобы занять места. Он сел, довольно потирая руки:

— Нет ничего лучше, чем денек в сельской глуши.

— Разве нет дел поважнее, сэр? — спросила Анна.

— Ерунда, старший инспектор, человек иногда должен отдыхать.

Молли принесла пиво и три пирога. Они оказались огромными.

— Если покажется мало, то на ярмарке есть палатка с закусками, — предупредила она.

Фергюсон расплатился.

— Будем иметь в виду, милочка.

Фергюсон пригубил пиво и попробовал пирог.

— Боже, как вкусно!

— Прекрасно, сэр, но что же все-таки дальше? — спросила Анна.

— А чего бы вам хотелось? — задал вопрос Диллон.

— Не знаю. Фактически, все, что мы знаем, это то, что Морган избавился от Фергюса и вчера вечером пытался избавиться от всех нас. Я считаю, что это равносильно объявлению войны.

— Да, но теперь на нашей стороне Аста, — заметил Фергюсон, и как раз в этот момент в зале появилась Аста в сопровождении Моргана и Марко.

Она сразу заметила их и направилась прямо к их столу. На ней был тот же берет, который она надевала на оленью охоту, и клетчатая юбка. В зале не было, казалось, мужчины, который не обратил бы на нее внимания.

— Вот вы где, — улыбнулась она.

Диллон уступил ей место.

— Сегодня вы выглядите особенно уверенно.

— Так я себя и чувствую. Готовность к бою, Диллон. Мне кажется, что это то, что мне нужно.

За ее спиной Морган что-то сказал Марко, и тот отправился к стойке, а Морган присоединился к компании.

— Как вы себя чувствуете? Аста рассказала мне про вчерашнее происшествие. Это просто ужасно.

— По меньшей мере, это пощекотало нам нервы, — ответил ему Фергюсон, — но молодой человек не потерял самообладания и вел машину, как Стирлинг Мосс в свои лучшие годы. — Он улыбнулся. — Это дела давно минувших дней, но хотя бы один британский гонщик не зря ел свой хлеб, я так думаю.

Марко принес две кружки светлого пива, одну отдал Моргану, а другую — Асте, и удалился к выходу. Аста сказала:

— На ярмарке бывает так интересно, я с нетерпением жду ее.

Дверь зала распахнулась, и на пороге возник Гектор Мунро с Рори. Увидев компанию у камина, он остановился и в знак приветствия поднес руку ко лбу.

— Ваш сын так и не нашелся, я вижу? — спросил Морган.

— Фергюс поехал в гости к родным, мистер Морган, — ответил Гектор. — Думаю, что он вернется не скоро. — И отошел к бару.

Фергюсон допил свое пиво.

— Прекрасно, мы пойдем погуляем. — Он встал. — Увидимся позже, мистер Морган.

Он направился к выходу. Диллон и Анна последовали за ним.


На ярмарке имелась палатка с закусками, две-три детские карусели и импровизированный боксерский ринг, который пока пустовал. Главным делом сейчас была продажа лошадей, и компания присоединилась к толпе зевак, наблюдавших, как цыганята орудовали уздечками, демонстрируя аллюр своих лошадей. Диллон заметил Гектора и Рори, оценивающе разглядывавших пару лошадей.

Он подошел к ним, закурил и сказал по-ирландски:

— Этой паре дорога только на живодерню.

— Мне что, нужны советы? — по-гэльски отозвался Гектор.

Рори ухмыльнулся:

— А ты, парень, эксперт?

— Мальчишкой я провел достаточно времени на ферме моего дяди в графстве Даун и теперь могу отличить клячу от доброго коня.

Он улыбнулся им, а потом вернулся к своим.

— Развлечения только начинаются, — проговорил Фергюсон. — Пошли дальше.

Для детей устраивались забеги на пятьдесят ярдов и бег в мешках, а взрослым были предложены более интересные соревнования. Здоровенные дяди пытались влезть на столб толщиной с телеграфный, кто-то тренировался в метании молота и прыжках в длину, был даже хоровод под завывание шотландских волынок.

Вдали в толпе появились Морган и Аста, за ними следовал Марко. Аста, увидев Диллона, помахала ему рукой. Он тоже помахал ей в ответ и переключился на уже начавшиеся соревнования по борьбе. Мускулистые кряжистые мужчины в клетчатых юбочках боролись с энергией и мощью, которым позавидовали бы борцы сумо. Толпа криками подбадривала их.

— Неслабые ребята. — Фергюсон извлек свою фляжку, отвинтил крышку и сделал глоток. — Что твой Самсон. Это ведь он раскидал филистимлян налево и направо, а, старший инспектор?

— Кажется, он, сэр, но, по правде сказать, я в этом не особенно компетентна.

— Я так и думал.

А потом толпа переместилась к боксерскому рингу, увлекая их с собой.

Диллон сказал:

— Ну, а вот это нам больше знакомо.

— Что это? — спросила Анна.

— Я бы сказал, что это старинные призовые бои. Но лучше сами посмотрите, что будет происходить.

Под канаты на ринг поднырнул мужчина средних лет в шортах и боксерских бутсах. У него был сплющенный нос профессионального боксера и шрам над бровью. Сзади на его старой нейлоновой майке красовалась надпись «Тигр Грант».

— Черт возьми, парень побывал в переделках! — заметил Фергюсон.

— И в серьезных, — добавил Диллон.

В этот момент к ним подошла Аста, а Марко пробирался к ней и Моргану. Сицилиец бросил пристальный взгляд на «Тигра Гранта».

— Чувствуется, что Марко не новичок в этом деле, — заметил Диллон.

— В свое время он был чемпионом Сицилии в полутяжелом весе, — проинформировал Морган. — Двадцать два боя.

— И сколько из них он выиграл?

— Все. Три по очкам, двенадцать — нокаутом, а в семи судья прекратил бой за явным его преимуществом.

— Неужели? Буду знать, что на узкой дорожке с ним лучше не встречаться.

Морган посмотрел на Диллона, и в его глазах что-то промелькнуло, но в тот момент маленький человечек в твидовом костюме и такой же кепке поднялся на ринг, держа в руках пару боксерских перчаток. Он обратился к публике, призывая ее к тишине:

— Здесь много мужчин спортивного вида, и я хочу дать вам шанс заработать. — Он вынул из кармана пачку купюр. — Пятьдесят фунтов, друзья, получит любой, кто продержится три раунда против «Тигра Гранта». Пятьдесят фунтов!

Долго ждать ему не пришлось. Диллон увидел у другого края ринга двух крепких молодых людей, беседовавших с Мунро. Один из них стянул с себя куртку, отдал ее Рори и нырнул под канаты.

— Я готов, — объявил он, и толпа одобрительно загудела.

Маленький человечек помог ему надеть перчатки. «Тигр Грант» снял халат и передал его тому, кто исполнял роль секунданта. Человечек спрыгнул с ринга и вынул из одного своего кармана секундомер, а из другого — колокольчик.

— Каждый раунд по три минуты. Начали!

Молодой человек азартно набросился на Гранта, поддерживаемый одобрительными выкриками из толпы. Аста вцепилась в руку Диллона.

— Какое увлекательное зрелище!

— Скорее, избиение младенцев, — заметила Анна Бернстейн.

Она оказалась права: Грант, легко уклонившись от размашистых ударов, сделал быстрый шаг вперед и коротким и мощным ударом в живот послал на пол своего противника, который скорчился от боли. Толпа неистовствовала, пока секундант и маленький человечек помогали незадачливому юноше спуститься с ринга.

Человечек снова поднялся на ринг.

— Есть еще желающие?

А на ринг уже карабкался второй из стоявших рядом с Мунро парней:

— Сейчас ты получишь за моего брата!

Грант остался невозмутимым. Остался таким он и тогда, когда, услышав звон колокольчика, парень яростно бросился на него. Грант двигался из стороны в сторону, защищался от сыпавшихся градом ударов и в конце концов разделался с молодым человеком точно так же, как и с его братом.

Толпа взревела, а Анна проговорила:

— Это ужасно!

— Могло быть гораздо хуже, — отозвался Диллон. — Грант мог сделать из них две отбивные, но не стал. Молодец.

Вдруг Диллон заметил, что Морган что-то говорит Марко. Из-за рева толпы разобрать он ничего не смог, но сицилиец сбросил с себя куртку, пролез под канатом и оказался на ринге секундой раньше, чем Рори Мунро.

— Еще один спортсмен, — объявил маленький человечек, но его улыбка несколько сникла, когда он шнуровал, перчатки на руках Марко.

— Уверенности, похоже, у него убавилось, — заметил Фергюсон.

— Хотите пари, бригадир? — спросил Морган. — Скажем, на сто фунтов.

— Не потеряй свои деньги, — предупредил Диллон Фергюсона.

— Меня не надо об этом предупреждать, мальчик. Извините, нет, Морган.

Колокольчик прозвенел, но Марко остался стоять с опущенными руками. Зрители затаили дыхание. Грант пригнулся, сделал ложное движение, а потом бросился вперед. Марко с поразительной быстротой уклонился от удара в сторону, развернулся и дважды ударил Гранта по ребрам с такой силой, что толпа встретила эти удары гулом. Голова Гранта беспомощно откинулась назад, и Марко нанес ему по подбородку короткий и мощный удар. Грант рухнул на пол, подобно мешку с углем, и остался лежать. Над толпой пронесся вздох изумления.

Опустившись на колено, маленький человечек пытался с помощью секунданта вернуть Гранта к жизни, а Марко нервно шагал по рингу, подобно встревоженному зверю.

— Деньги, где мои деньги? — потребовал он, протягивая правую руку в перчатке к человечку и поднимая его на ноги. Испуганный, тот вынул из кармана пачку и отдал ее Марко.

Итальянец обошел ринг, размахивая пачкой купюр над головой.

— Кто-нибудь хочет их получить? — выкрикнул он.

Из публики раздались кошачьи вопли и неодобрительные выкрики, когда маленький человечек и секундант уводили Гранта с ринга, и вдруг раздался голос:

— Я разделаюсь с тобой, ублюдок!

На ринг взбирался Рори Мунро.

Марко ногой толкнул к нему запасную пару перчаток, а Диллон заметил:

— Для драки в пивной он, может быть, и годится, но тут он просто совершает самоубийство.

Рори решительно бросился вперед и тут же пропустил первый прямой удар Марко. Правда, ему удалось при этом и самому съездить сицилийцу по правой скуле. Марко сделал финт и опять ударил его в бок, а Рори опять прямым ударом попал ему по правой скуле, содрав с нее кожу. Марко отступил назад, поднес перчатку к щеке и увидел на ней кровь. В его глазах мелькнула ярость, он бросился вперед и ударил Рори по ребрам — один, второй, а затем и третий раз.

— Он переломает ему ребра, если не остановится, — проговорил Диллон.

Фергюсон кивнул.

— А этот громила не остановится.

Рори закачался с искаженным от боли лицом, а Марко несколько раз ударил его по лицу, свое при этом прикрывая перчаткой. Публика неодобрительно загудела, но Марко, не обращая внимания на недовольство, отступил назад, примериваясь к последнему удару по Рори, который стоял, качаясь и беспомощно опустив руки.

— О Боже, нет! — выкрикнула Анна.

Диллон проскочил под канат, встал между Марко и Рори и первым протянул руку сицилийцу:

— Хватит, он свое получил.

Он повернулся к Рори, взвалил его на себя и отнес в угол. Там он снял с него перчатки и через канаты спустил вниз, в руки отца и добровольных помощников.

— Будь я лет на тридцать моложе, я сам разделался бы с ублюдком, — по-гэльски сказал старший Мунро.

— Не думаю, — отозвался Диллон.

Он обернулся и увидел, что Марко стоит, глядя на него и уперевшись перчатками в бока.

— Ты тоже хочешь получить свое, ирландский пес? — спросил он по-итальянски.

— Рискни, — ответил Диллон на том же языке.

— Тогда надевай перчатки.

— Зачем они нужны? — Диллон пинком сбросил перчатки с ринга. — В них я не причиню тебе вреда.

Это была рассчитанная наживка, и Марко проглотил ее.

— Ну что ж, тем лучше.

— Нет, Диллон, нет! — крикнула Аста. — Он убьет тебя!

«В движении будь подобен водному потоку…» — так Юань Тао учил его. Полное спокойствие, полный контроль. Это был уже не матч по боксу, и Марко допустил крупную ошибку.

Сицилиец первым бросился на него и нанес удар прямой. Диллон уклонился, согнув левое колено, развернулся и ударил Марко в бок коротким закрученным ударом, которому научил его Юань Тао. Марко взвыл от боли, а Диллон нанес ему еще один такой же удар и развернулся, задев его по зубам обратной стороной локтя.

Толпа завопила, Диллон направился в свой угол, но Марко, демонстрируя поразительную живучесть, яростно бросился на него и ударил уже повернувшегося Диллона под левую скулу. Диллон отлетел к канатам, отскочил от них и упал на пол, а Марко ногой с размаху пнул его по ребрам.

Теперь публика безумствовала, а Диллон откатился в сторону и поднялся на ноги.

— Сынок, ты начинаешь надоедать мне, — предупредил он, и, когда сицилиец вытянул руку для следующего удара, Диллон схватил его за кисть, перегнул в локте, развернувшись к Марко спиной, и бросил его через канаты головой вниз к ногам Фергюсона, Моргана и двух женщин.

Когда Марко перевернулся на спину, уже спрыгнувший с ринга Диллон поставил ногу ему на горло.

— Лежи тихо, как добрый пес, не то я тебе сломаю шею.

— Кончай, Марко, это приказ, — проговорил Морган по-итальянски. Он протянул Марко его куртку и повернулся к Диллону: — Вы удивительный человек, друг мой.

— Герой! — Аста схватила его под руку.

— Не герой он, а порядочный дурак, — высказался Фергюсон. — А теперь, Диллон, пошли к палатке, я уверен, что после всего этого нам следует немного выпить.

Он повернулся и первым направился прочь из толпы болельщиков, каждый из которых хотел похлопать победителя по спине.


Под шатром было довольно малолюдно: большинство предпочло гулять по хорошей погоде. Фергюсон подошел к импровизированному бару, устроенному на длинных козлах. Диллон и Анна сели за один из столиков. Анна достала свой платок и смочила его водой из стоявшего на столе кувшина.

— У вас ссадины, Диллон. Боюсь, что придется даже накладывать швы.

— Посмотрим. Сейчас я ничего не чувствую.

— Хотите приложить платок?

— Пусть лучше подсохнет. — Он закурил.

— Такими вещами вы потихоньку убиваете себя.

— Вы рассуждаете, как фашисты. Потом вы запретите выпивку, а затем секс. — Он усмехнулся. — И не останется ничего.

— Я всегда считала, что у вас инстинкт саморазрушения, — проговорила она, продолжая, однако, улыбаться.

Подошел Фергюсон с выпивкой на подносе.

— Для нас с вами скотч, Диллон, а для старшего инспектора — джин с тоником.

— Я предпочла бы чай, сэр, и Диллону он тоже не повредил бы. — Анна встала и направилась к бару.

— Подобное я уже видел, — сказал Фергюсон. — Когда эта девушка выйдет замуж, она станет одной из тех еврейских матерей, о которых вы читаете в книгах. Она железной рукой станет управлять своим мужем и указывать, кому что следует делать.

— Бригадир, по-моему, вы стареете. У меня есть для вас новость. Есть куча мужчин, готовых встать в очередь, чтобы Анна Бернстейн железной рукой правила ими.

В этот момент у входа в палатку появилась Аста. Она осмотрелась, заметила их и подошла.

— Вот вы где!

Она села, и Диллон спросил ее:

— А где Морган?

— Повез Марко в Арисейг, в местную больницу. Он боится, что вы сломали ему ребро. Я сказала, что до замка я доберусь сама.

— Хорошие новости! — отозвался Фергюсон.

К ним подошла Анна с подносом, нагруженным чашками и двумя чайниками.

— Я увидела, что вы пришли, — сказала она Асте. — Угощайтесь.

Аста поставила чашки и блюдца на стол, а Анна стала разливать чай.

— Вам не кажется, что Диллон был великолепен?

— Как сказать…

— Но послушайте, старший инспектор, ведь тот несчастный заслужил все, что с ним случилось, правда заслужил.

В палатку вошел Гектор Мунро и направился к бару. Компания Фергюсона наблюдала, как он купил полпинты виски и повернул к выходу. Но тут он заметил их и, секунду поколебавшись, подошел.

Поздоровавшись с девушками, обратился к Диллону по-гэльски.

— Вы ждете от меня слов благодарности, не так ли?

— Отнюдь, — ответил Диллон по-ирландски. — Как он?

— У него дубленая шкура, но от этого ублюдка ему все-таки досталось. — Он вдруг усмехнулся. — А знаете, Диллон, вы тоже порядочный подонок.

Он ушел, а Аста спросила:

— Это был гэльский?

— Да, а отвечал я по-ирландски. Языки очень похожи.

— Он благодарил вас за спасение сына? — спросила Анна.

Диллон усмехнулся:

— Да он в жизни ни разу никому не сказал спасибо, ни разу.

Кто-то воскликнул: «Ага, вот вы где!» — и все обернулись на голос. Мимо посетителей к ним пробиралась леди Кэтрин, опираясь на свою палку. Под другую руку ее держала Дженни.

— Дорогая миледи, — Фергюсон поднялся ей навстречу, — какая неожиданность видеть вас, да еще посреди этого столпотворения!

Дженни помогла ей сесть, и леди Кэтрин объяснила:

— Это своего рода обязанность. Видите ли, люди ждут меня. — Она обратилась к Диллону: — Я издалека увидела вас на ринге. Довольно неприятное дело, и вряд ли это спорт. Боже, что он сделал с вашим лицом!

— Вы правы, мадам, но он выглядит еще хуже, — ответил Диллон.

Она улыбнулась и повернулась к Фергюсону:

— К сожалению, я должна идти, мне нельзя переутомляться, но я буду иметь в виду.

— Иметь в виду что, леди Кэтрин?

— Библию. Мне тут пришла в голову одна мысль. Почему бы вам по дороге домой не заглянуть ко мне? Мы бы обсудили это дело. — Она тяжело поднялась. — Пошли, Дженни, нам пора. Всем до свидания.

Она двинулась сквозь толпу, опираясь на руку Дженни, и Анна заметила:

— Похоже, что в скором времени мы выясним что-то новое о книге…

— Наверняка, — поддержал Фергюсон. — Сказать по правде, мне не терпится узнать, что же она желает сообщить нам. А вы что об этом думаете, Диллон?

Диллон нахмурился и закурил.

— Что бы это ни было, здесь что-то необычное. Не думаю, что она посоветует поискать в третьем ящике письменного стола в кабинете или еще где-нибудь в этом роде. Это что-то такое, что даже не может прийти нам в голову.

— И Карлу тоже. — Аста повернулась к Фергюсону. — Мне можно поехать с вами, бригадир? Я была бы рада посмотреть, как вы обходите Карла.

— Конечно, моя дорогая, почему бы и нет? — улыбнулся Фергюсон. — В конце концов, вы же теперь играете за нашу команду.


В Лох-Ду «рэнджровер» вел Диллон. Перед отъездом он разыскал пункт «скорой помощи» на ярмарке, и теперь на его правой щеке красовался пластырь, хотя дежурившая в пункте дама из бригады «скорой помощи» больницы Святого Иоанна настоятельно советовала ему обратиться за полноценной медицинской помощью.

— Ты в порядке, мой мальчик? — спросил его Фергюсон, когда они покидали машину у дверей флигеля.

— Я в порядке, не берите в голову, — усмехнулся Диллон. — Я уже об этом и думать забыл.

Фергюсон постучал в дверь, и через некоторое время ее открыла Дженни.

— Их милость в гостиной.

Фергюсон пошел первым. Леди Кэтрин сидела в кресле у камина с пледом на коленях.

— Вот и вы. Проходите, рассаживайтесь. Чаю и печенья, Дженни, и откройте окна, здесь довольно душно.

— Разумеется, ваша милость, — ответила Дженни и исполнила распоряжение.

Все расселись, Диллон сел у фортепьяно и взял сигарету.

— Отлично, — сказал он.

— Угостите и меня одной палочкой, способствующей раку, и передайте мне фотографию в серебряной рамке, которая стоит на пианино.

— С удовольствием, мэм. — Он сделал все, о чем она просила: дал огня, а потом сходил за фотографией. На снимке была молодая женщина в летной куртке Королевских ВВС и в шлеме времен Второй мировой войны, стоявшая на фоне «спитфайра». Было ясно, что это леди Кэтрин.

— Вы похожи на кинозвезду в одном из этих старых военных фильмов, — сказал он, передавая фотографию Фергюсону.

Тот улыбнулся.

— Это потрясающе, леди Кэтрин, просто потрясающе. — Он передал снимок Анне и Асте, сидевшим рядом на диване.

— Да, это было незабываемое время. Знаете, ведь меня наградили Орденом Британской империи. Вот я рассказала вам про военное время вчера вечером, и все как наяву представилось вновь. Воспоминания не дали мне заснуть до утра. Припомнились и разные удивительные случаи, и отважные женщины, погибшие в ту войну. И вдруг я вспомнила одно довольно странное происшествие. Замечательная летчица по имени Бетти Кей-Джопп пилотировала «барракуду» над Шотландией и попала в плохую погоду. Она приводнилась на Ферт-оф-Форт, и самолет затонул на глубине сорок футов. Бетти, однако, удалось из него выбраться… подобрала ее рыбацкая лодка.

— Удивительная история, — отозвался Фергюсон, — но какое отношение она имеет к Библии?

Леди Кэтрин терпеливо объяснила:

— Думая об этом случае, я вспомнила о «лизандере», упавшем в Лох-Ду при попытке сесть на аэродром в Арднамурчане. И я вспомнила: на нем везли вещи моего брата.

— Насколько я помню, было это в марте сорок шестого года. Должна вам сказать, что в той ужасной катастрофе в Индии мой брат получил не только травму мозга, но и довольно серьезные ожоги правой руки, и, когда было решено, что его можно перевозить, его направили в городок, который назывался Ист-Гринстед.

— А вот что я знаю об этом, — перебил ее Фергюсон. — Там была клиника, основанная Арчибальдом Макиндоу. Он специализировался на пластических операциях летчиков, получивших тяжелые ожоги.

— Это был замечательный человек, — подтвердила леди Кэтрин. — Его пациентами являлись не только военные летчики, как мой брат, например.

— А что было дальше? — спросил ее Диллон.

— У Иана возник серьезный рецидив, из-за которого потребовалась новая операция на мозге. Джек Таннер все еще был с ним, выполняя обязанности денщика. Врачи уже махнули на брата рукой, ожидая, что он вот-вот умрет.

— И что же? — спросил Фергюсон.

— Как раз тогда к нему пришел его бывший сосед по палате, который был с братом рядом в течение нескольких месяцев, военный летчик, коммандер Кит Смит. Потом, кажется, он достиг высоких званий, но тогда он возвращался, чтобы продолжать службу. Его назначили командовать аэродромом на острове Сторновей, одном из архипелага Гебридских островов. Лететь туда он должен был на «лизандере», пилотируя его самостоятельно.

— «Лизандер»? — спросила Аста. — Что это за самолет?

— Это был высокоплан с не убирающимся шасси. Я много летала на нем. Имелись места для пилота и двух пассажиров. Мог взлетать с очень короткой полосы.

Фергюсону едва удавалось сдерживать нетерпение.

— Понимаю, но при чем тут коммандер Смит?

— А его путь на Сторновей лежал как раз через базу Арднамурчан, тогда действующую. И, поскольку все решили, что мой брат уже не жилец, он и предложил Джеку Таннеру собрать его вещи, чтобы он, сделав остановку в Арднамурчане, мог передать их нам. Потом он собирался заправиться и продолжить путь на Сторновей.

— Боже! — вздохнула Анна Бернстейн. — Теперь мне все ясно.

Леди Кэтрин продолжила:

— Тогда я как раз была дома в отпуске. Погода стояла ужасная: штормовой ветер и низкие облака. Я не видела, как это произошло: все случилось очень быстро. При заходе на посадку над озером отказал мотор, и машина камнем рухнула в воду. Она тут же затонула, но летчику удалось спастись на надувной лодке.

Наступило молчание, которое нарушила Аста:

— Теперь все понятно. Когда Таннер рассказывал эту историю Тони Джексону в больнице, он говорил, что послал все вещи лаэрда в Лох-Ду, когда решил, что тот умирает.

— А Джексон спросил его, вернулась ли Библия в Лох-Ду, — вставил Диллон.

— И Таннер сказал: «Можно сказать, что так», и, по словам Джексона, рассмеялся, — медленно проговорила Анна. — Я все время думала об этом.

— Ну что ж, теперь все прояснилось. — Фергюсон повернулся к леди Кэтрин. — Попыток поднять самолет не было?

— Не было оборудования. Кит Смит, конечно, приходил поговорить со мной, кстати, очень приятный человек. С ним все было как-то не очень понятно: он не летал ни на истребителях, ни на бомбардировщиках, себя в шутку называл извозчиком, но у него был орден за доблестную службу и два креста за выдающиеся летные заслуги. Я часто думала об этом… Так вот, как я уже сказала, они оставили «лизандер» лежать на дне. Засекли его координаты и прочее, так он сказал мне. — Она улыбнулась. — Вот такие дела! Библия Иана лежит на дне озера в одном из его чемоданов, если от него что-нибудь осталось, разумеется. Давайте еще выпьем чаю.

— Мы и так отняли у вас много времени, дорогая леди Кэтрин, — сказал ей Фергюсон.

— Ерунда, я настаиваю. — Она колокольчиком подозвала Дженни.

Фергюсон кивнул Диллону и направился к двери на террасу. Диллон последовал за ним. Когда они вышли, Фергюсон сказал:

— Теперь нам необходимо действовать быстро. Вызовем «лир», и я хочу, чтобы вы и старший инспектор слетали в Лондон и проверили все это по архиву ВВС.

Диллон, нахмурившись, взял его за руку. Фергюсон обернулся и увидел Ангуса с садовыми ножницами в руках. Он подстригал плющ.

— Это вы, Ангус? — спросил Фергюсон. — И давно вы здесь?

— Тут надо было немного подровнять плющ, сэр. Я уже закончил. — Он торопливо собрал срезанные ветки, бросил их в свою тележку и покатил ее прочь.

В открытом окне появились Анна и Аста.

— Думаете, он подслушивал? — спросила Анна.

— Несомненно, — ответил Диллон. — Именно этим этот мерзавец здесь и занимался. А сейчас он пойдет прямо к Моргану.

— Совершенно верно. — Фергюсон повернулся к Асте. — Когда увидите Моргана, вы должны все рассказать ему, чтобы не выдать себя, понимаете? Это укрепит ваши позиции.

— Да, — кивнула Аста.

— Отлично. — Он взглянул на часы. — Если я свяжусь с офисом немедленно, они смогут сразу же послать за вами дежурный «лир». Диспетчерская служба обеспечит «зеленую улицу», так что задержки не будет. — Он пожал плечами. — Самолет прибудет сюда в пять. Немедленно собирайтесь — вы летите в Лондон.

— А потом? — спросил Диллон.

— Посмотрите записи в архиве ВВС, попробуете найти описание местоположения «лизандера» и возьмете необходимое для поисков оборудование. — Он улыбнулся. — Похоже, что вам придется припомнить навыки работы с аквалангом, Диллон.

— Похоже на то, — подтвердил тот.

Фергюсон повернулся и вошел в комнату. Они слышали, как он попросил:

— Простите, миледи, не могу ли я воспользоваться вашим телефоном?


Глава 12


Двумя часами позже Аста увидела, что к замку подъехал джип и из него вышли Морган и Марко. Половина лица сицилийца была перебинтована. Крутившийся возле замка Ангус подошел к ним, когда Морган и Марко стали подниматься по лестнице. Они довольно долго беседовали, потом Морган достал из бумажника несколько купюр и отдал их садовнику. Морган снова направился к двери. Марко и Аста были уже в кабинете и ждали его у камина.

Когда дверь кабинета открылась и вошел Морган, Аста вскочила с места и подбежала к нему:

— Слава Богу, вы вернулись. С Марко все в порядке?

— Ему сделали рентген. Трещины двух ребер, но, к счастью, только трещины. На лицо наложили швы.

— Диллона тоже зашивали, — заметила она.

— Ты его видела?

— Видела всех, Карл. Леди Кэтрин пригласила нас на чай и рассказала нечто сенсационное.

— В самом деле? — спросил он и закурил сигару. — Слушаю тебя…


Когда она закончила, он встал и стал прохаживаться из угла в угол.

— Да, это похоже на правду.

— И что ты теперь собираешься делать?

— Ждать, моя дорогая. Пусть они сделают всю работу: Диллон — профессионал-подводник, не забывай. Если они получат координаты самолета, он спустится и поднимет багаж.

— А потом?

— А потом мы увезем его отсюда. В Арднамурчане у меня самолет, и мы сможем смыться очень быстро.

— И ты думаешь, что Диллон с Фергюсоном будут стоять в стороне и позволят тебе это?

— Положись на меня, Аста.

С другого берега озера донесся звук взлетающего самолета. Они вышли на террасу как раз вовремя, чтобы увидеть взмывающий в вечернее небо «лир».

— Ну, вот они и принялись за дело. — Он улыбнулся и обнял ее за плечи. — Я с оптимизмом смотрю на это дело, Аста, все должно получиться.

— Документ может оказаться испорченным, — высказалась она. — Столько лет в воде!

— Это так, — согласился он, — но я думаю, что в Библии он вполне мог сохраниться. — И улыбнулся: — Доверься мне.


В «лире» Диллон и Анна сидели по разные стороны прохода напротив друг друга.

— Сплошные волнения, не правда ли? — проговорил Диллон, — ни минуты покоя!

— В Скотланд-Ярде было спокойнее, — отозвалась она.

Во встроенном баре он нашел маленькую бутылочку виски, вылил ее в пластиковый стакан и добавил воды.

— Но зато удобства как дома.

— Вода без виски была бы полезнее для вас, особенно на этой высоте, Диллон.

— Кошмар! — возмутился он, — мне никогда ничего не удается сделать правильно.

— Что же ждет нас дальше? — Она откинулась на спинку.

— Мы разыщем все, что осталось от этого «лизандера».

— Может статься, что архивные записи того времени будет трудно найти.

— Да, тогда существовало Министерство авиации, теперь же — Министерство обороны, в котором вы и служите. Но, если вы не найдете, то кто же? — Он усмехнулся. — Власть, Анна Бернстейн, все дело в ней. Садитесь-ка лучше на телефон и поторопите их там, в информационном центре.

— Нет, это потом, — возразила она, взяв трубку, — сперва закончим с вашим лицом.

— Спаси меня, Боже, — простонал Диллон, — такой мамаши у меня еще не было.

Он скрестил руки на груди и закрыл глаза.


Попутный ветер был так силен, что до Гатвика они долетели за час и двадцать минут, и еще через час, примерно в половине восьмого, Диллон лежал на спине в небольшой операционной Лондонской клинической больницы, а профессор Генри Беллами, сидя рядом с ним, зашивал его левую щеку.

— Больно? — спросил он.

— Ничуть, — ответил Диллон.

— А должно быть очень больно. — Беллами бросил иглу в лоток, протянутый ему сестрой. — Операция на жизненно важных органах высшего уровня сложности — одна из лучших моих работ. Я даже статью написал о ней, она была напечатана в «Ланцете».

— Замечательно, — перебил его Диллон, — вы обессмертили мое имя для потомков.

— Не говорите глупостей! — Беллами промокнул тампоном шов и затем заклеил его пластырем. — Я собрал вас по кусочкам вовсе не для того, чтобы вы покушались на самоубийство.

Диллон опустил ноги на пол, встал и протянул руку за курткой.

— Я в полном порядке. Вы же настоящий медицинский чародей.

— С помощью лести вы не получите ничего. Оплатите счет, и, если у вас будет настроение, когда-нибудь расскажете мне секрет вашего чудесного выздоровления, мне это очень интересно.

Они вышли в коридор, где их ждала Анна Бернстейн.

— Шесть стежков, старший инспектор, и прежним красавцем он уже больше не будет.

— Вы думаете, что ее это волнует? — спросил Диллон.

Анна поправила воротник его куртки.

— Он пьет ирландское виски, профессор, и слишком много курит. Что мне с ним делать?

— Она не сказала, что я еще и картежник, — добавил Диллон.

Беллами громко рассмеялся:

— Ну вот что, бездельники, катитесь-ка отсюда. Мне надо работать. — И он зашагал прочь.


У ночного дежурного по информационному центру Министерства обороны обычно мало работы. Сегодня дежурила вдова по имени Тина Гонт, женщина лет пятидесяти с внешностью мамаши-наседки. Ее муж, армейский сержант, погиб во время войны в Персидском заливе. Она видела секретный доклад Диллона, была заинтригована и даже несколько напугана его террористским прошлым, но приняла его вполне любезно.

— Архив ВВС периода Второй мировой войны и первых послевоенных лет — «Харлингемский архив», как мы его называем, — еще существует, но находится в Суссексе. У нас имеются его компьютерные микрофиши, разумеется, но на них лишь краткое резюме. Так что боюсь, что не смогу помочь вам.

— Не могу поверить, что такая очаровательная женщина, как вы, не поможет нам! — пошел в наступление Диллон.

— Ну что он за человек, старший инспектор? — спросила Тина Гонт.

— Самый кошмарный мужчина в мире, — ответила Анна Бернстейн. — Давайте начнем с послужных списков. Коммандер Кит Смит.

— Так, сейчас посмотрим. — Пальцы дежурной проворно забегали по клавишам, и она устремила взгляд на экран. Затем, нахмурившись, помедлила.

— Коммандер Смит, орден за доблестную службу, крест за выдающиеся летные заслуги с лентой, Орден Почетного Легиона. Боже, настоящий ас! — Она покачала головой. — Только вот чего я не понимаю. Мой отец в войну был пилотом бомбардировщика «ланкастер», и моим хобби всегда было собирание сведений о летчиках-героях воздушной «Битвы за Британию». Так вот, об этом летчике я никогда не слышала.

— Странно, — проговорила Анна.

Тина Гонт еще раз поиграла клавиатурой, потом снова откинулась на спинку стула.

— Еще более странно — в досье секретный блок данных. Здесь только его звание и награды, но нет послужного списка.

Анна взглянула на Диллона:

— Что вы об этом думаете?

— Кто из нас фараон — вы или я? Сделайте что-нибудь.

Она вздохнула:

— Ладно, я позвоню бригадиру. — И она вышла.


Тина Гонт стояла, держа телефонную трубку у уха и кивала головой.

— Хорошо, бригадир, я это сделаю, но мне нужно будет заручиться вашей поддержкой. — Она положила трубку. — Бригадир заверил меня, что завтра на моем столе будет лежать допуск по первой форме за подписью Секретаря по национальной безопасности. С учетом обстоятельств я согласилась обойти некоторые формальности.

— Отлично, — сказал Диллон, — тогда приступим к делу.

Она снова вернулась к клавиатуре и опять сдвинула брови.

— А теперь ссылка на ОСО.

— ОСО? Что это? — спросила Анна.

— Отдел специальных операций, — объяснил ей Диллон. — Учрежден британской разведкой по распоряжению Черчилля, чтобы координировать движение Сопротивления в Европе.

— «Чтобы в Европе земля горела под ногами оккупантов», — так он сказал, — пояснила им Тина Гонт и снова что-то набрала на компьютере. — Ага, теперь все понятно.

— Объясните и нам, — попросил Диллон.

— В Темпсфорде была эскадрилья, которую называли «Особая часть № 138». Ее звали еще «лунной эскадрильей», и она была полностью засекречена. Даже жены летчиков думали, что их мужья летают на обычных транспортных самолетах.

— А чем они занимались? — спросила Анна.

— На окрашенных в черный цвет бомбардировщиках «Галифакс» они сбрасывали агентов на парашютах во Франции. Они летали также и на «лизандерах».

— Вы хотите сказать, что они приземлялись на оккупированной территории и забирали их обратно? — спросила Анна.

— Да, это были настоящие герои.

— Итак, мы знаем, как коммандер Кит Смит заработал все эти награды, — подытожил Диллон. — А когда он умер?

Тина Гонт снова посмотрела на экран:

— Даты смерти здесь нет. Родился он в девятьсот двадцатом. В ВВС поступил в тридцать восьмом, в возрасте восемнадцати лет. В отставку ушел в звании маршала авиации в семьдесят втором. Награжден высшими наградами.

— Боже! — воскликнул Диллон. — А у вас есть его адрес?

Тина Гонт снова поиграла на клавиатуре и снова откинулась назад.

— Домашнего адреса нет, ведь, как я уже предупреждала, информация на микрофише крайне скудна. Если вам нужны более подробные сведения, завтра вам придется запросить «Харлингемский архив».

— Черт, — сказал Диллон, — опять терять время! — И улыбнулся Тине Гонт: — Но ничего, вы очень помогли нам, дорогая. Бог воздаст вам.

Он направился к двери, а Анна задержалась.

— У меня есть одна мысль, Тина. У вас есть сведения о больнице для пациентов, получивших сильные ожоги, которая во время войны помещалась в Ист-Гринстед?

— Она и сейчас там находится, это Госпиталь Королевы Виктории. Некоторые из их пациентов ежегодно проходят там осмотр и консультации. А что?

— Смит лежал там. Ожоги рук.

— Ну что ж, я могу дать вам телефон госпиталя.

Тина взглянула на экран, записала в своем блокноте номер, вырвала листок и протянула его им.

— Огромное вам спасибо, — поблагодарила Анна и вышла вслед за Диллоном.


В кабинете Фергюсона было тихо. Анна сидела на краешке стола, держа в руке телефонную трубку, и ждала. Наконец ей ответили:

— Так, маршал авиации сэр Кит Смит, — произнес безымянный голос. — Да, маршал авиации был у нас на ежегодном обследовании в июне.

— Отлично, а не могли бы вы дать мне его домашний адрес? — И Анна стала записывать. — Большое спасибо. — Она обернулась к Диллону: — Хемпстед-Вилледж, представляете себе?

— Все возвращается на круги своя. — Диллон бросил взгляд на часы. — Почти половина десятого. Сегодня беспокоить старика не стоит. Поедем к нему завтра утром. А сейчас пойдем перекусим.


Они сидели в музыкальном зале «Дорчестера» и пили шампанское. Официантка принесла яичницу и копченую лососину.

— И это вы называете «перекусить»?

— А что плохого в том, чтобы брать от жизни лучшее, если это вам по карману? Эта мысль не давала мне покоя, когда английские парашютисты охотились за мной в закоулках и канализационных трубах Дерри.

— Снова вы об этом, Диллон, я ничего не желаю знать. — Она попробовала копченого лосося. — Как, по-вашему, примет нас маршал авиации?

— Думаю, что хорошо. Всякий, кто сумел получить столько наград, сколько получил он, и подняться так высоко, как поднялся он, поневоле должен быть замечательным малым. Готов держать пари, что он помнит все до малейших деталей.

— Это мы выясним завтра утром.

Официантка принесла кофе, а Анна достала свою записную книжку.

— Давайте составим список оборудования, которое вам понадобится, и начнем в Министерстве с этого.

— Хорошо. Там знают, что нам нужно. Маска, нейлоновый гидрокостюм среднего размера с капюшоном, потому что будет холодно. Перчатки, ласты, четыре водолазных пояса с двенадцатифунтовым грузом, акваланг, регулятор плавучести и полдюжины пустых баллонов для воздуха.

— Пустых? — переспросила она.

— Да, нам лететь на довольно большой высоте. Кроме того, нужен воздушный компрессор фирмы «Джексон» с электроприводом. С его помощью я накачаю баллоны. Еще нужен компьютер для подводников «Орка».

— Что-нибудь еще?

— Триста футов нейлонового фала, соединительные звенья с карабинами, пара подводных фонарей и большой нож. Кажется, все. Да, еще пару автоматов «стерлинг» с глушителями. — Он улыбнулся. — Для отпугивания нахлебников.

Анна спрятала записную книжку в свою сумочку.

— Прекрасно, а теперь могу я идти? У нас завтра напряженный день.

— Разумеется.

Она направилась к выходу, а Диллон задержался, чтобы заплатить по счету. Когда они вышли в холл, он спросил:

— Как насчет того, чтобы переночевать на Стейбл-Мьюз?

— Нет, Диллон, я хочу сделать приятный сюрприз своей маме.

Шофер Фергюсона подал «деймлер» к подъезду, и швейцар открыл для нее дверцу.

— Ах, как чудесно! — откомментировал Диллон. — Какое проявление дочерних чувств.

— Черт бы вас побрал, Диллон! — возмутилась она. «Деймлер» тронулся.

— Такси, сэр? — спросил швейцар.

— Нет, спасибо, я пройдусь, — ответил Диллон, закурил сигарету и зашагал прочь.


На следующее утро в половине десятого Диллон и Анна на «деймлере» Фергюсона подъехали к особняку в тихом районе неподалеку от Хэмптон-Хит. Шофер остановил машину на улице, а они через маленькую калитку в высокой стене проникли в небольшой садик, разбитый перед коттеджем, построенным в викторианском стиле. Моросило.

— Здесь просто чудесно! — отметила Анна, протягивая руку к колокольчику у парадной двери.

Некоторое время спустя им открыла темнокожая женщина средних лет.

— Чем могу быть полезна? — спросила она с характерным для Западной Индии акцентом.

— Мы из Министерства обороны, — объяснила ей Анна, — я понимаю, что сейчас рано, но мы очень хотели бы видеть сэра Кита, если это возможно.

— Сейчас рано, но только не для него, — улыбнулась женщина. — Он уже почти час в саду.

— В такой дождь? — спросил Диллон.

— Никакая погода для него не помеха. Сюда, пожалуйста, я провожу вас.

По мощенной плитами дорожке она повела их за угол, на задний дворик.

— Сэр Кит, к вам гости.

Она покинула их, и Анна с Диллоном поднялись на небольшую террасу, стеклянные двери которой вели в дом. На другом конце лужайки они увидели невысокого мужчину в штормовке и панаме, который подрезал розы. Тот обернулся к ним, и они увидели, что его загорелое лицо с живыми голубыми глазами все еще красиво.

Маршал подошел к ним.

— Доброе утро, чем могу быть полезен?

Анна достала свое удостоверение и протянула ему.

— Я старший инспектор-детектив Анна Бернстейн, помощник бригадира Чарльза Фергюсона из Министерства обороны.

— А меня зовут Диллон, Шон Диллон. — Ирландец протянул хозяину руку. — Я работаю на то же учреждение.

— Понимаю, — кивнул головой маршал авиации. — Я знаком с работой бригадира Фергюсона. После отставки я пять лет работал в Объединенном комитете трех родов войск по безопасности. Насколько я понимаю, ваше дело связано с безопасностью?

— Вот именно, сэр Кит, — подтвердила Анна.

— Но оно относится к давнему периоду, — вставил Диллон. — К тем временам, когда вы на «лизандере» потерпели аварию на озере Лох-Ду в горной Шотландии. Сорок шестой год.

— Да, это весьма давние времена, — удивился старик. — Проходите в дом, я попрошу Мэри заварить чай, чтобы мы могли поговорить об этом. — И через стеклянную дверь он вошел внутрь.


— Это было так давно, — начал сэр Кит.

Экономка принесла на подносе чай.

— Спасибо, Мэри, — поблагодарил он, — мы управимся сами.

— Я разолью чай, если позволите, — сказала Анна.

— Разумеется, моя дорогая. Так что же именно вас интересует?

— С майором Ианом Кэмпбеллом вы познакомились в ожоговом центре в Ист-Гринстед? — спросил Диллон.

— Да, именно там. — Сэр Кит показал свои руки. Кожа кистей была тонкой и блестящей, а на левой руке отсутствовал средний палец.

— Это память о «Мессершмите-262» — реактивном истребителе, который немцы сделали-таки к концу войны. Февраль сорок пятого. Меня он сбил над северной Францией. Я был на «лизандере» и тягаться с ним, как вы сами понимаете, не мог.

— Да, мы смотрели ваше досье в Министерстве обороны, — сказал Диллон, — и узнали, что вы работали в ОСО. Нам пришлось попотеть, чтобы получить к этому доступ. Вы все еще засекречены.

— Да, черт их побери, засекречен. — Он принял от Анны чашку и рассмеялся.

— Мы узнали о вас от сестры Иана Кэмпбелла, — сообщила Анна, — леди Кэтрин Роуз.

— Так она еще жива? Она была летчицей транспортной авиации во время войны. Замечательная женщина!

— Да, и она живет все там же, в своем имении Лох-Ду, — проговорил Диллон, — именно она рассказала нам, как вы упали в озеро на «лизандере».

— Да, это было в марте сорок шестого. Я летел на новое место службы, на Сторновей. На Арднамурчан садиться пришлось в жуткую погоду, и при заходе на посадку у меня отказал мотор. Хорошо еще, что мне удалось быстро выбраться из кабины: машина затонула почти мгновенно. — Он размешал ложкой сахар в чашке. — А почему это вас заинтересовало?

— Вы помните, что перед отлетом вы зашли в Ист-Гринстед и узнали там, что Иан Кэмпбелл вот-вот умрет? — спросила Анна.

— Да, но я слышал, что потом он поправился.

— Вы сказали его ординарцу, что летите на Сторновей, и предложили захватить вещи лаэрда, чтобы оставить их в Арднамурчане?

— Совершенно верно, два его чемодана. Из-за них я должен был сесть в Арднамурчане обязательно. — Его взгляд стал озадаченным. — Но какое это имеет значение?

— В одном из этих чемоданов была вещь, которая имеет государственное значение.

— Боже, что же это такое?

Анна заколебалась.

— Видите ли, сэр Кит, это дело засекречено. Мы действуем по личному указанию премьер-министра.

— Да уж наверняка, если в этом участвует Фергюсон.

Диллон повернулся к Анне:

— Послушайте, девочка, у него наград воз и маленькая тележка, его сама королева сделала рыцарем, он дослужился до маршала авиации. Если он не умеет хранить секреты, то кто тогда умеет?

— Да, вы правы, — согласилась она, — конечно, правы. — И обратилась к сэру Киту: — Но это строго конфиденциально.

— Даю слово.

Она рассказала ему все о «Чунцинском соглашении».


Сэр Кит порылся в нижнем ящике письменного стола и извлек из него старую картонную папку и сложенную карту. Все это он протянул им через стол:

— В папке копия отчета об аварии. Был разбор происшествия — не могло не быть, — но меня полностью оправдали. — Он поднял руки. — Их состояние никогда не мешало мне летать.

— А как насчет карты? — спросил Диллон.

— Смотрите сами. Выпущенная Картографическим управлением карта района. Крупномасштабная, как видите. — Он развернул карту, на которой были показаны озеро Лох-Ду, замок и Арднамурчан Лодж. — Я тщательно засек ориентиры, когда «лизандер» пошел ко дну. Видите красную линию от маленького причала у Арднамурчан Лодж? Вот здесь я и упал в озеро.

Диллон провел пальцем вдоль линии.

— Ну что же, все совершенно ясно.

— Сто двадцать ярдов к югу от причала. Место отмечено крестиком, и я знаю, что отмечено правильно, потому что ребята с аэродрома абордажным крюком протралили это место и вытащили кусок фюзеляжа.

— И какая там глубина? — спросил Диллон.

— Примерно девяносто футов. В Министерстве авиации решили, что не стоит пытаться поднять его. Для этого надо было везти специальное оборудование, да и война, в конце концов, закончилась. Самолеты шли на слом, к чему волноваться? Другое дело, если бы в нем было что-нибудь ценное.

— А оно было, только никто об этом не знал, — заметила Анна.

— Да, судьба любит подшутить над нами. — Смит повернулся к Диллону: — Как я понимаю, вы собираетесь заняться спасательными работами?

— Да, я опытный ныряльщик. Я спущусь туда и посмотрю, что там можно найти.

— Боюсь, что после стольких лет не слишком много. Вам нужна карта?

— Да, я хотел бы взять ее. Я обязательно верну ее вам.

Анна встала.

— Мы отняли у вас столько времени. Но вы действительно очень помогли нам.

— Надеюсь, что помог. Я провожу вас.

Он проводил их до парадной двери и открыл ее.

— Не судите строго старикашку вроде меня, дорогая, но я должен сказать, что со времен моей молодости полиция сильно изменилась в лучшую сторону.

Во внезапном порыве она поцеловала его в щеку.

— Для меня было честью познакомиться с вами.

— Удачи вам обоим с этим Морганом. Постарайтесь взять над ним верх, Диллон, и передайте мой привет Фергюсону.

— Обязательно, — пообещал Диллон, и они сошли со ступенек на дорожку.

— Да, и вот еще что, Диллон! — крикнул сэр Кит, когда они дошли до калитки.

Они обернулись, и Диллон спросил:

— Да?

— Если вещи все еще там, то вы найдете не два, а три чемодана: один из них мой. После сорока семи лет я не жду многого, но было бы забавно получить его назад.

— Я постараюсь, чтобы вы его получили, — ответил Диллон, и они вышли на улицу.

Они сели в «деймлер», и Анна сказала:

— Совершенно потрясающий человек.

— Да, таких теперь больше не делают, — отозвался Диллон. — Куда теперь?

— В Лэмбет, в магазин подводного снаряжения. Они получили заказ на все эти штуки, которые вы перечислили. Управляющий сказал, что они будут готовы к полудню. Он хотел бы, чтобы вы проверили все перед тем, как это будет отправлено в Гатвик.

— А два «стерлинга», которые я просил?

— Они в багажнике. Я забрала их у оружейника в Министерстве перед тем, как заехать за вами сегодня утром.

— Вы просто золото, — сказал Диллон. — Ну, тогда поехали.


Склад магазина в Лэмбете был завален всевозможным оборудованием для подводного плавания. Управляющий, человек по фамилии Спейк, лично отбирал вещи, и они с Диллоном проверили по списку каждый из заказанных предметов.

— Получается порядочная куча, — заметила Анна, — неужели вам действительно понадобится все это? Вот это, например, для чего?

Она взяла в руки желтый прибор с надписью «Орка», а Диллон объяснил:

— Это ниточка, на которой будет висеть моя жизнь, дорогая. Это компьютер, который скажет мне, на какой глубине я нахожусь, сколько я там пробыл и сколько еще могу пробыть. Он даже предупредит меня, если я стану всплывать слишком быстро.

— Понятно, — сказала она.

— Он понадобится мне не меньше, чем вот это. — Шон поднял тяжелый оранжево-зеленый гидрокостюм из нейлона. — Там внизу будет весьма холодно и очень темно. Это не Карибское море!

— Насчет видимости, мистер Диллон, — вступил в разговор Спейк. — Вот два фонаря, которые вы заказали. Я даю вам новые флотские фонари с галогенными лампами. Яркость их вдвое сильнее.

— Превосходно, — отметил Диллон, — тогда все. Поскорее доставьте это в Гатвик.

— На это потребуется не меньше двух часов, сэр, а может быть, и три.

— Сделайте это как можно быстрее, — попросила Анна.

Когда они сели в «деймлер», Диллон спросил:

— Когда, по-вашему, мы вылетим?

— Часа в три, — ответила она.

— Прекрасно. — Он взял ее за руку. — У вас и у меня есть немного свободного времени. Как насчет того, чтобы заехать к Маллигану и заказать устриц и пива? В конце концов, завтра мне предстоит нырять черт знает куда.

— Черт побери, Диллон, а почему бы и нет? — Она рассмеялась. — Мы это заслужили. Едем к Маллигану, устрицам и пиву!


Глава 13


Полет из лондонского Гатвика проходил вполне гладко до последнего участка пути, на котором появились низкие облака и пошел сильный дождь. Когда они заходили на посадку над озером, лейтенант Лейси объявил по динамику:

— Начальство предупредило бригадира о нашем прибытии. Он уже выехал вам навстречу.

Шасси «лира» коснулись земли, и во время пробега по полосе они увидели «ситейшн», стоявший в одном из ангаров.

— А этот что здесь делает? — спросила Анна.

— Я сказал бы, что он стоит на стреме, чтобы можно было быстренько смыться, — ответил Диллон, — и это правильно, я бы тоже так сделал.

Открывая для них дверь, лейтенант Лейси сказал:

— Вы тут не одни, старший инспектор.

— Это личный самолет мистера Карла Моргана, в настоящее время проживающего в замке Лох-Ду, — объяснил ему Диллон.

— Этого игрока в поло?

— Да, сынок, — рассмеялся Диллон. — Это что, главная его характеристика?

По выщербленному бетону к ним направлялся «рэнджровер». За рулем был Ким, а Фергюсон сидел рядом. Машина затормозила, и бригадир вышел.

— Все нормально?

— Лучше и быть не может, — ответил Диллон. — Я раздобыл карту озера с точным указанием места. Кстати, угадайте, кто оказался пилотом «лизандера»?

— Кто же?

— Маршал авиации сэр Кит Смит, — сказала Анна.

Фергюсон был искренне удивлен.

— Ну конечно же! Как мне это не пришло в голову, ведь леди Кэтрин назвала нам его имя! В сорок шестом он был коммандером.

— Мы погрузим все это в «рэнджровер», бригадир, если ваш человек поможет нам, — сказал Лейси.

— Разумеется. — Фергюсон кивнул Киму, а сам вытащил из «рэнджровера» большой зонт и раскрыл его.

— Похоже, что самолет Моргана получил здесь постоянную прописку, — заметила Анна.

— Да, и этот гусь здесь сам и наблюдает за нами — рядом с ангаром, где стоит «ситейшн»; я видел их джип. Сейчас, скорее всего, их бинокли направлены в нашу сторону.

— Ну, тогда мы покажем им кое-что интересное, — предложил Диллон. — Лейтенант, передайте мне эти два автомата «стерлинг».

Лейтенант так и сделал, а Фергюсон улыбнулся.

— Удачная мысль! Старший инспектор, подержите, пожалуйста, мой зонт!

С видом знатока он взял в руки один из «стерлингов», осмотрел его и заметил:

— Отлично, давайте выйдем на открытое место, чтобы они могли рассмотреть как следует, что у нас есть.

Они с Диллоном так и поступили, некоторое время постояли под дождем и затем вернулись к «рэнджроверу».

— Достаточно, — решил Диллон и положил автоматы на заднее сиденье.

— Вы похожи на двух маленьких мальчиков, играющих в гангстеров на школьном дворе, — сказала Анна.

— Ах, если бы так, старший инспектор, а то ведь приближается момент, когда все дело станет совсем не шуточным. Только что я сделал Моргану своего рода прямое предупреждение, но надо убедиться, что оно дошло. Пойдемте-ка пройдемся.

Он направился прямо к ангару с «ситейшн», а остальные пошли за ним втроем под одним огромным зонтом. Подойдя поближе, они увидели джип и Моргана с Марко, приникших к нему. С другой стороны самолета суетились двое в летных комбинезонах. Анна сунула руку в свою висевшую на правом плече сумку.

— В этом нет нужды, старший инспектор, — пробормотал Фергюсон. — Войну нам он еще не объявил. — И громко сказал: — А, вот и вы, Морган. Здравствуйте.

— Здравствуйте, бригадир. — Морган шагнул вперед. Марко с забинтованным лицом последовал за ним, не спуская глаз с Диллона.

— Удачно съездили, старший инспектор? — спросил Морган.

— Удачнее не могло быть, — ответила она ему.

— Кто бы мог подумать, — он повернулся и посмотрел на гладь озера, чуть подернутого дождем, — что она пролежала там на дне все эти годы. «Темная вода», ведь так оно называется по-гэльски? Многозначительное название, Диллон. Боюсь, что вам нелегко придется там, внизу.

— Кто знает… — отозвался Шон.

— Я вижу, что ваш самолет в полной готовности, — заметил Фергюсон.

— Да, мы уезжаем завтра с утра. Вылет назначен на восемь. Если смотреть правде в глаза, то ваша взяла, бригадир, и с меня хватит красот замка Лох-Ду и этого нескончаемого дождя.

— Неужели? — спросил Фергюсон. — Карл Морган опускает руки? Верится с трудом!

— А вы ведь неплохой спортсмен, не правда ли, Морган? — спросил Диллон.

— Разумеется, — холодно ответил Морган.

— Ну что ж, передавайте привет Асте, мы ведь скорее всего больше не увидимся с ней, — попросил Фергюсон.

— Непременно.

— Что ж, нам пора ехать.

Когда они возвращались к «лиру», Анна проговорила:

— Я не верю ни одному его слову. Никуда он не летит.

— А если летит, то собирается вернуться, — добавил Диллон. — Не знаю как, но вернется обязательно.

— Конечно, вернется, — поддержал его Фергюсон. — Мы снова возвратились к той игре, с которой начинали. Мы знаем, что он собирается вернуться, а он знает, что мы это знаем. — Он покачал головой. — Совершенно исключено, чтобы он отступил сейчас. Это против его натуры. Вы когда-нибудь видели, как он выбивает противника из седла в поло? В этом весь Морган. Он обязательно должен победить, какую бы цену за это ни пришлось заплатить.

— Я думаю, что в этой ситуации нам может помочь Аста, сэр, — высказалась Анна.

— Хорошо. Попробуем использовать ее.

У «лира» их встретил Лейси.

— Все сделано, бригадир. Можем еще чем-нибудь помочь?

— Пока ничем, лейтенант, возвращайтесь в Гатвик. Как обычно, от вас требуется полная готовность.

— Я прослежу за этим лично, бригадир.

— Отлично, тогда отправляйтесь. — Он обернулся. — А вы, орлы, садитесь в машину. Мы едем.

Они забрались в «рэнджровер», Ким сел за руль, и машина тронулась. «Лир» за их спиной уже запускал двигатели.

* * *


Морган вошел в кабинет, налил себе бренди и сел у камина. Он потягивал напиток, наслаждаясь его вкусом, когда дверь открылась и вошла Аста.

— Я слышала, как садился самолет. Они вернулись?

Он кивнул.

— Выгрузили кучу подводного снаряжения, а потом Фергюсон с Диллоном нарочито демонстрировали пару автоматов «стерлинг» — спектакль был устроен специально для меня. Затем у нас была очень милая беседа.

— И?..

— Я сказал Фергюсону, что выхожу из игры и улетаю завтра в восемь утра.

— И они поверили тебе?

Он усмехнулся.

— Конечно, нет. Фергюсон отлично знает, что я так или иначе вернусь. И важно, что мне известно о том, что он ожидает этого, так что весь вопрос во времени.

— А что ты решил?

— Там в ведерке, дорогая, бутылка шампанского, — улыбнулся Морган. — Ступай открой ее, и я расскажу тебе.


В гараже Арднамурчан Лодж горел свет, и подводное снаряжение было аккуратно разложено на полу. Ровно гудел компрессор, а Диллон показывал Киму, как зарядить баллон.

Вошла Анна и, сложив руки на груди, стала наблюдать за происходящим.

— А он понимает, что делает?

— Ким? — Диллон рассмеялся. — Гуркхе достаточно показать только один раз. — И сказал Киму: — И так все шесть баллонов.

— Хорошо, сагиб, все будет сделано.

Диллон последовал за Анной в боковую дверь и через кухню в гостиную, где за письменным столом сидел Фергюсон.

Он поднял на них глаза.

— Все в порядке?

— Пока да, — ответил Диллон.

— Отлично. Итак, наш план прост. Как только Морган вылетает, мы приступаем к работе. Вы охраняете дом, старший инспектор, а мы — Ким, я и Диллон — едем на шлюпке.

— Диллон, я ничего не понимаю в подводном плавании, — сказала Анна. — Так что не сердитесь на меня за идиотские вопросы. Насколько это трудно и сколько это займет времени?

— Ну, начну с того, что опущусь я очень быстро, груз на поясе поможет мне. Если координаты сэра Кита верны, я доберусь до самолета за считанные минуты, но там будет темно, и неизвестно, каков грунт — может оказаться и футов десять ила. Еще очень важная вещь — глубина. Чем глубже, тем больше нужно воздуха. Просто удивительно, как лишние десять-пятнадцать футов глубины сокращают время пребывания на дне. В идеале я хотел бы придерживаться спортивных нормативов подводного плавания, потому что, если я выйду из них, при подъеме мне придется останавливаться для декомпрессии, а на это нужно время.

— Это почему?

— Чем глубже вы опустились и чем дольше там пробыли, тем больше азот насыщает вашу кровь. Это как газ в бутылке шампанского, который только и ждет, чтобы вскипеть пузырьками. От него вас может скрючить, вы превратитесь в калеку, а то и вовсе помрете. — Он улыбнулся. — Лекция окончена.

— Должна сказать, что для меня все это звучит не очень ободряюще.

— Со мной все будет в порядке. — Он встал и налил себе «Бушмиллз». — У меня есть идея, бригадир.

— Какая?

— Послать на аэродром завтра утром Кима с биноклем. Я хочу сказать, что мы услышим взлет самолета, но неплохо убедиться, что на его борту не одни пилоты.

— Хорошая идея, — одобрил Фергюсон и посмотрел на часы. — Сейчас одиннадцать. Но у меня есть идея получше, Диллон: не предпринять ли вам еще один ночной визит в замок? Может быть, вам удастся поговорить с Астой?

— Я удивлена, что она не позвонила нам, — сказала Анна.

— А меня это не удивило. Девочке очень опасно звонить, когда она не абсолютно уверена, что Моргана нет, — ответил ей Фергюсон. — Нет, вам нужно отвезти туда Диллона, старший инспектор, как в тот раз. Посмотрим, что из этого выйдет.


Дождь все еще шел, когда Анна подъехала к замку Лох-Ду и выключила зажигание. Как и в прошлый раз, Диллон был весь в черном. Он вынул свой «вальтер» и проверил его, а затем засунул его сзади за пояс.

— Похоже, что мы повторяемся.

— Да, и мне кажется, что вам стоит придумать что-нибудь новенькое, — улыбнулась Анна.

Он натянул на голову свою зловещую маску с отверстиями только для глаз и губ:

— Я мог бы, скажем, поцеловать вас.

— В этой маске? Не пугайте меня, Диллон. Отправляйтесь-ка лучше на работу.

Дверца осторожно закрылась, и он мгновенно растворился в темноте.


Со стеной он управился точно так же, как и в прошлый раз. Затем пробежал по открытому месту и остановился среди деревьев, вглядываясь в освещенные окна замка. Спустя некоторое время стеклянная дверь кабинета открылась, и в проеме появился Морган с сигарой. За ним стояла Аста в свитере и брюках. В руке у нее был зонтик.

— Куда ты собралась? — спросил Морган.

— Выгулять собаку. Ты можешь составить нам компанию, Карл.

— В такой-то дождь? Я не сумасшедший. Не гуляй слишком долго! — бросил он и вернулся в комнату.

Она раскрыла зонтик и спустилась на террасу.

— Ко мне, песик, — позвала она, и доберман стрелой вылетел из кабинета на лужайку.

На ее краю стоял небольшой летний домик, и Диллон шагнул к его стене. Собака остановилась как вкопанная и негромко зарычала. Диллон издал тот знакомый тихий свист. Собака подошла к нему и лизнула руку.

— Ты где, песик? — позвала Аста.

— Здесь, — тихо ответил Диллон.

— А, это ты, Диллон. — Она подошла и сложила зонтик. — Что тебя интересует на этот раз?

— О, я не хотел, чтобы ты уехала, а мы не поговорили, — начал он. — Ведь вы улетаете завтра утром? — Он снял маску.

— В восемь, — сказала она.

— Да, и Морган нам так сказал на аэродроме. Он так достойно принял свое поражение. Так достойно, что мы не поверили ни одному его слову. Он вернется назад, да, Аста?

— Он и не ждал, что вы поверите ему, он подтвердил это мне. — Она кивнула. — Он сказал, что вы будете ждать его возвращения, так что единственный вопрос заключается в правильном выборе времени.

— Правильно это когда?

— Мы вылетаем на «ситейшн» в восемь. Карл сказал, что ожидает, что вы опуститесь в озеро, как раз когда мы будем в полете.

— И что потом?

— Ты знаешь, сколько до Арисейга?

— Около двадцати миль.

— Совершенно верно. Там есть еще один старый военный аэродром вроде Арднамурчана. Вдвоем с Марко они отогнали туда машину из замка, а сами вернулись на джипе. «Ситейшн» сядет там сразу после вылета из Арднамурчана, и мы вернемся в замок на машине. Пилоты час подождут в Арисейге, а потом вернутся в Арднамурчан.

— И застанут нас со спущенными штанишками?

— Вот именно.

— Ну ладно, мы подумаем, что тут можно сделать. — Он положил руку ей на плечо. — Как ты, держишься?

— Да, — ответила она. — Держусь прекрасно.

— Умница. — Он снова натянул маску на голову. — Не теряй веры. — И растворился в темноте.

На террасе появился Морган.

— Ты здесь, Аста?

— Да, Карл, я иду, — ответила она и пошла через лужайку, одной рукой держа над собой зонтик, а другой — собаку за ошейник.


Ким был на аэродроме в половине восьмого. Чтобы его не заметили, он добрался до него пешком и устроился со своим биноклем на опушке небольшой рощицы. «Ситейшн» в ангаре был виден отлично. Ким наблюдал, как два пилота возились возле самолета, заканчивая проверку, а потом подъехал джип. Он остановился рядом с ангаром, и из него вышли Морган и Аста. Подошли двое летчиков, состоялся короткий разговор, и летчики взяли из машины багаж. Морган с Астой вошли в ангар, а Марко загнал джип внутрь.

Ким подождал. Спустя некоторое время двигатели были запущены, «ситейшн» выкатился на открытое место, вырулил на взлетную полосу и развернулся против ветра. Ким видел, как он домчался до конца полосы и взмыл в серое небо. Ким встал и побежал домой.


Уже одетый в гидрокостюм Диллон катил тачку с четырьмя баллонами к мосткам, где Анна и Фергюсон ждали его в шлюпке. Дождь лил немилосердно, но, несмотря на это, над водой стоял слой тумана высотой футов десять-двенадцать, существенно ограничивавший видимость. Фергюсон был в куртке с капюшоном, Анна — в старом дождевике и фетровой шляпе, которые она нашла в чулане. У причала стояла небольшая лодка, в ней было на несколько дюймов воды.

Когда Анна поднялась с сиденья шлюпки, чтобы помочь ему, Диллон попросил ее:

— Оттолкните эту лодку, чтобы она не мешала.

Она так и сделала, и он начал передавать баллоны Фергюсону. Послышался рев взлетающего самолета.

— Они полетели, — сказал Фергюсон.

— Да, — отозвался Диллон. — Четырех баллонов мне должно хватить. А если повезет, понадобится даже меньше. Поеду за остальным.

Он откатил тачку обратно к домику и погрузил в нее оставшиеся вещи, включая и два автомата. Когда он снова отправился к причалу, из-за деревьев появился бегущий Ким. Он догнал Диллона почти у шлюпки.

— Ты видел, как они улетели?

— Да, сагиб, они приехали на джипе. Я видел, как Морган и леди вышли из машины и сели в самолет. Этот человек, Марко, тоже был с ними. Он загнал джип в ангар. Самолет вырулил из ангара и взлетел очень быстро.

— Ты хочешь сказать, что они садились в него в ангаре? — спросил Диллон.

— Да, сагиб.

Диллон нахмурился и молча продолжил передавать в шлюпку вещи.

— Вы чем-то озабочены? — спросил Фергюсон.

— Да, есть несколько причин.

— Я их не вижу. Он сам рассказал нам, что улетает. Мы ожидали от него подвоха, и Аста объяснила нам, что он задумал. А Ким видел, как они взлетели.

— Он видел, как взлетел самолет, — проговорил Диллон. — К черту все это, поплыли!

Ким прыгнул в шлюпку, а Диллон передал вниз остаток вещей. Два автомата Фергюсон положил на кормовую скамью.

— Одно могу сказать твердо, ребята. Тот, кто попытается напасть на нас, когда у нас такие пугачи, — сумасшедший.

— Будем надеяться, что это так. — Диллон помог Анне подняться на мостки. — Но будьте начеку.

— Не беспокойтесь, у меня есть вот это. — Она вынула из кармана «вальтер».

— А я жив сейчас только потому, что вовремя побеспокоился. — Он спрыгнул в шлюпку, сел на корму и завел подвесной мотор.

Анна отвязала веревку и бросила ее в лодку.

— Удачи! — пожелала она, и шлюпка отчалила.

— Однако я беспокоюсь — вы иногда делаете глупости, хотя это сходит вам с рук, — крикнул Диллон и направил шлюпку по плавной дуге.


Анна посмотрела им вслед, а потом повернулась и зашагала к дому. Войдя через парадную дверь, она сняла дождевик и старую шляпу. Она продрогла и промочила ноги. Поежившись, она решила сварить себе кофе и отправилась на кухню. Когда над раковиной она наливала воду в кофейник, сзади раздалось поскрипывание половиц. Дверь кухни распахнулась, и в нее вошел Гектор Мунро с обрезом в руках.

А ее «вальтер» остался в дождевике… «Ах, Диллон, — подумала она, — ты прав, дура я несчастная!» Она повернулась и стремительно бросилась в открытую дверь, но только затем, чтобы оказаться в объятиях Рори Мунро. У него тоже был обрез, и он без труда поймал ее одной рукой.

Его разбитое и заросшее щетиной лицо было ужасно, но он широко улыбался:

— И куда же ты летишь, птичка?

Он осторожно втолкнул ее в кухню, где Гектор набивал свою трубку, сидя на краешке стола.

— Будь умной девочкой, и тебе не причинят вреда. Для тебя тут есть уютный сухой погреб, мы уже проверили.

— И без окон, из которых можно бежать, — добавил Рори. — А дубовую дверь с двумя задвижками можно сломать разве что пожарным топором.

— Так что, если будешь вести себя хорошо, — продолжил Гектор, — мы даже не станем связывать тебе руки.

— Видишь, как тебе повезло? — спросил Рори.

Она отошла в другой конец кухни и повернулась к ним лицом.

— Вы работаете на Моргана, ведь так? Но почему? — Она обратилась к Рори: — Вспомните, что произошло на боксерском ринге. Посмотрите, что этот зверюга Марко сделал с лицом вашего сына!

— Но мистер Морган не виноват в этом, к тому же ведь это спорт. Мой мальчик не умер от его кулаков. — Старик поднес спичку к своей трубке. — А потом за помощь ему он отваливает нам аж десять тысяч фунтов.

— И что он задумал?

— А вот вы посидите здесь и потом сами увидите, — ответил ей Гектор Мунро.

Она набрала воздуха в грудь.

— А вы знаете, что я — офицер полиции?

Рори громко рассмеялся, а Гектор сказал:

— Что ты несешь, дочка? Всем известно, что ты — секретарша бригадира.

— Я могу показать вам свое удостоверение, дайте мне достать его. Я старший инспектор-детектив Скотланд-Ярда.

— Старший инспектор-детектив? — Гектор с сожалением покачал головой. — У нее поехала крыша, Рори. — Он встал, шагнул к двери погреба и открыл ее: — Давай, кончай с ней.

Рори втолкнул ее в погреб, захлопнул за ней дверь и задвинул щеколды. Она не удержалась на ногах и пролетела несколько ступенек, больно ударившись коленом. И только тогда она вспомнила то, что должна была сказать, то единственное слово, которое могло что-то изменить: Фергюс.

Анна поднялась по ступенькам, нашла выключатель и зажгла свет. Она забарабанила кулаками в дверь.

— Выпустите меня, — кричала она, — я расскажу вам важную вещь. Это он убил вашего сына, это он убил Фергюса!

Но отвечать ей было уже некому.


Под дождем Гектор Мунро с сыном вошли на причал. Они слышали, как шумел мотор шлюпки на озере, но из-за тумана не видели ее. Пройдя по мосткам, они добрались до весельной лодки.

— Черт побери, да в ней воды дюймов девять! — проворчал Рори.

— Черпак под скамьей, так что давай, поработай!

Гектор вынул из кармана старинные серебряные часы и открыл их.

— Особо спешить нам не нужно. По моим расчетам у нас в запасе полчаса.

Рори положил обрез и спустился в лодку, проклиная залившую ему ботинки воду. Он взглянул на небо, откуда сыпался дождь.

— Господи, хоть бы у Фергюса там, где он сейчас, была крыша над головой.

— Не переживай, скоро ему не надо будет больше прятаться, они уедут.

Рори взял черпак и приступил к работе.


Фергюсон сел за руль, а Диллон разбирался с картой. Спустя какое-то время ирландец проговорил:

— Это примерно здесь.

Фергюсон повернулся и посмотрел на видневшиеся над слоем тумана трубы охотничьего домика и лес за ними.

— Да, по отметкам сэра Кита это та линия. Глушите мотор.

Лодка лишь слегка дрейфовала, и он повернулся к Киму, который уже бросал за борт якорь.

Большой моток нейлонового троса Диллон разрезал на два куска длиной по сто футов и закрепил карабины на их концах. К каждому из них он прицепил по поясу с грузом, а другие концы дал Киму, чтобы тот привязал их к средней скамье шлюпки.

— Бросай, — приказал он, и гуркх бросил пояса в воду.

Диллон надел капюшон своего гидрокостюма и пристегнул к ноге нож в оранжевом чехле. Потом он собрал свое снаряжение, присоединив баллон с воздухом к надувному жилету, а компьютер «Орка» — к клапану давления. Ким подержал тяжелый баллон, пока Диллон застегивал ремни жилета на груди. Затем он прицепил пояс с грузом, надел перчатки и присел, чтобы надеть ласты. В лодке такой формы и таких размеров это было трудновато, но что же делать! Он взял один из фонарей и привязал его к кисти левой руки. Поплевав на стекло маски, он ополоснул ее водой и надел. Потом сел на корму, проверил, чтобы воздух свободно поступал через загубник, помахал рукой Фергюсону и опрокинулся назад через борт.


Проплыв под килем шлюпки, он добрался до якорного троса и привычно двинулся по нему вниз, изредка останавливаясь для того, чтобы выровнять давление в ушах с помощью глотательных движений. К его удивлению, вода оказалась довольно прозрачной: темной, но чем-то напоминающей дымчатое стекло.

Он опускался вниз ногами, подтягивая себя за якорный трос, помня, что рядом еще два других. Посмотрев на компьютер, он увидел, что глубина сорок футов. Потом сразу шестьдесят, семьдесят, семьдесят пять. Здесь было темнее. Он включил мощный фонарь и увидел дно.

Оно было совсем не таким, как он ожидал. Никакого ила, напротив, большие участки песка, а между ними — плавно колеблемые течением нескончаемые, длиной по меньшей мере футов шесть, плети водорослей.

Зависнув над дном, он сверился с «Оркой», чтобы засечь время, и поплыл в сторону от якорного каната, освещая себе путь лучом галогенного фонаря. Самолет он увидел почти сразу, сначала как темную тень с опущенным носом и поднятым хвостом.

Звездообразный мотор был отчетливо различим из-за коррозии фюзеляжа. Даже трехлопастной винт был на месте. Фонарь кабины был откинут назад: очевидно, Смит после удара о поверхность озера выбирался из кабины в спешке. Проржавевший металлический трап вел в пассажирский отсек. На фюзеляже угадывались опознавательные знаки Королевских ВВС.

Диллон просунул голову в отсек пилота. Здесь все было на месте, правда, оставались одни остовы: приборная панель, ручка управления. Диллон повернулся и втиснулся в пассажирский отсек. Здесь были два сиденья, от которых остался только металлический каркас, — кожа и ткань давно сгнили.

Чемоданы стояли здесь. Странно, но он никогда ни секунды не сомневался, что они здесь будут. Один — металлический, два других — кожаные. Когда он коснулся рукой одного из кожаных чемоданов, тот стал рассыпаться. Диллон провел перчаткой по металлическому, и на нем выступило нацарапанное имя. Оно состояло из трех слов. Первые два разобрать было совершенно невозможно, но третье, после того как он потер его, оказалось именем «Кэмпбелл».

Первым он вытащил металлический ящик и поставил его на песок рядом с «лизандером», а потом вернулся за двумя остальными. Один из них сохранился довольно хорошо, но другой развалился прямо в руках. Когда он раскрылся, из него посыпалась полуистлевшая одежда, разъеденные водой предметы туалета, остатки пилотки и фрагменты кителя с эмблемой Королевских ВВС в виде крыльев над орденской планкой. Это явно был чемодан Кита Смита. Диллон порылся в куче лохмотьев и извлек из нее почерневший серебряный портсигар. Хоть что-то из дорогих ветерану вещей! Диллон сунул его в карман надувного жилета и поплыл назад, к двум волочившимся по дну тросам от шлюпки. Он зацепил чемодан карабином одного из тросов, вернулся к металлическому ящику, принес его и тоже закрепил на другом канате.

Выждав, чтобы убедиться, что все в порядке, он начал подъем со скоростью один фут в секунду.


Фергюсон и Ким, сидевшие в ожидании под проливным дождем, внезапно услышали звук мотора. Фергюсон быстро взял один из автоматов, передал его Киму, а другой оставил себе и встал наизготовку.

— Не раздумывай, — предупредил он Кима. — Если это Морган и его человек, Марко, они убьют нас, ничуть не колеблясь.

— Не бойтесь, сагиб, я убивал много раз, сагиб это хорошо знает.

Раздался высокий и чистый голос:

— Это вы, бригадир? Я Аста.

Фергюсон заколебался и велел Киму:

— Будь наготове.

Из тумана медленно выплыла «Кэтрин» — моторная лодка имения Лох-Ду. В ее рубке за штурвалом стояла Аста. На ней были резиновые сапоги, белый свитер и джинсы.

— Я одна, бригадир, можно мне подойти?

— Что случилось? — спросил Фергюсон. — Ким видел, что вы улетели на «ситейшн».

— Нет, — ответила она, — улетели Карл и Марко. Карл велел мне вернуться в замок на джипе и ждать его. Вы видели, как я входила в ангар, Ким?

— Да, мэмсагиб.

— В самолет сели Морган и Марко, а я позже вернулась в замок на джипе.

Ким повернулся к Фергюсону и виновато проговорил:

— Простите меня, сагиб-бригадир, я ушел, когда самолет взлетел, и не видел, как мэмсагиб отъезжала.

— Не переживай. — Фергюсон опустил свой автомат. — Прими трос от мэмсагиб и привяжи его к шлюпке.

Аста заглушила мотор и подошла к борту.

— Диллон все еще под водой?

— Да, он опустился примерно пятнадцать минут назад.

— Как кстати! — Дверь каюты отворилась, и из нее появился Карл Морган с мощным «браунингом» в руке, а за ним Марко с израильским автоматом «узи».


Глава 14


Именно в этот момент Диллон всплыл на поверхность и замер, глядя на них всех. Потом он поднял свою маску.

— Аста, в чем дело?

— Дело в том, что нас, похоже, обошли, — сказал Фергюсон.

Диллон посмотрел Асте прямо в глаза.

— После того, что он сделал с твоей матерью, ты на его стороне?

Лицо Моргана потемнело от гнева.

— Ты мне заплатишь за свою грязную ложь. Аста рассказала мне все. Я любил свою жену, Диллон, любил больше всех на свете. Она подарила мне дочь, которой у меня никогда не было, и ты считаешь, что я мог убить ее?

Наступила тишина, которую нарушал лишь шум дождя.

— Ну что ж, вы сто́ите друг друга, — проговорил Диллон.

Морган обнял Асту.

— Она свое дело сделала: рассказала вам о моем плане лететь в Арисейг, опустив только ту деталь, что в действительности мы и не собирались садиться в самолет. Я знал, что один из вас будет следить за нами, скорее всего, ваш человек, Фергюсон, и мы подождали в ангаре, пока он не ушел. В бинокль я видел, как он побежал в лес. После этого нам оставалось только поставить Асту за штурвал этой лодки, пока мы с Марко прятались в каюте. Бедный старый бригадир попался на эту удочку, Диллон. Не правда ли, странно, что я всегда добиваюсь своего, а?

— Да, — сказал Фергюсон, — у вас все получилось удачно. Но не без помощи дьявольской руки.

— Разумеется.

— Вы здесь, Мунро? — спросил Морган чуть погромче.

— Подплываем, — ответил старший Мунро, и весельная лодка показалась из тумана. На веслах сидел Рори.

— Что с женщиной?

— Заперта в подвале.

Их лодка стукнулась о нос моторной лодки, и они поднялись на ее борт.

Морган посмотрел вниз на Диллона.

— Ну, вот мы и в финале пьесы. Самолет нашли?

Диллон не ответил, плавая на поверхности и глядя на него. Морган проговорил:

— Не думай провести меня, Диллон. Если попытаешься, я отстрелю бригадиру голову, а мне бы этого не хотелось, потому что в отношении него у меня другие планы.

— В самом деле? — спросил Фергюсон.

— Да, и вам они понравятся. Я собираюсь взять вас с собой в Палермо и там продать одной из самых экстремистских арабских проиранских группировок. Они будут счастливы получить в свои руки такой высокий чин британской разведки. Вы знаете, что это за люди, Фергюсон, они живьем сдерут с вас шкуру дюйм за дюймом. Прежде чем они закончат это, вы запоете и запляшете, бригадир.

— А у вас богатое воображение, — заметил Фергюсон.

Морган кивнул Марко, и тот влепил очередь из своего «узи» в воду. Она прошла рядом с Диллоном.

— Не заставляй меня ждать, Диллон, следующая очередь разрежет твоего босса пополам.

— Отлично, я все понял. — Диллон взял в рот мундштук, опустил маску и исчез под водой.

На этот раз он не стал искать якорный трос, а просто развернулся и пошел головой вниз. Дна он достиг слева от «лизандера», на участке, поросшем колышущимися водорослями. Когда он включил фонарь, то первое, что он увидел, был лежащий на спине Фергюс Мунро с опоясывающей его цепью. Его лицо распухло и покрылось пятнами, глаза выпучены, но узнать его было можно. Диллон опустился ниже, разглядывая Мунро, потом достал нож и разрезал веревку, связывавшую цепь. Труп начал всплывать, и Диллону пришлось ухватиться за куртку Фергюса, чтобы притянуть его ко дну и снова закрепить там.

Оставив труп на песчаном участке, он отцепил от троса более хлипкий из чемоданов и привязал его к тросу с металлическим ящиком. Потом он вернулся к трупу, обвязал его освободившимся канатом и закрепил замок. После этого он дернул за канат и начал подъем.

Когда Диллон выплыл на поверхность, Ким с Фергюсоном все еще выбирали трос. Показались чемоданы, Диллон отвязал кожаный и передал его Киму. Чемодан уже разваливался, он лопнул в руках у гуркха, рассыпая по шлюпке полуистлевшую одежду.

— Здесь ни черта нет, — констатировал Морган, свешиваясь через перила и глядя вниз, в шлюпку. — Тащи другой, Диллон, другой.

Диллон прислонил металлический ящик к носу шлюпки, а Фергюсон и Ким перегнулись через борт, чтобы принять его. Диллон прошептал:

— Если вам удастся выпрыгнуть, я могу дать вам подышать под водой, но только одному. Через минуту я снова погружусь, и я хочу, чтобы вы, Ким, обязательно выбрали второй трос, это очень важно.

— Спасибо за предложение, — прошептал в ответ Фергюсон, — но я никогда не любил плавать, так что вынужден его отклонить. А вот Ким, наверное, думает иначе.

— А ну, пошевеливайтесь там! — крикнул Морган.

Они перевалили ящик через борт и опустили его на дно шлюпки. Металл ящика почернел и оброс водорослями.

— Откройте его, — приказал Морган.

Фергюсон попробовал открыть запоры, но они не поддавались.

— Здесь все проржавело, и чемодан не открывается.

Диллон вытащил нож из чехла на ноге и протянул его Киму. Ким по очереди подцепил запоры ящика и вырвал их, потом просунул острие ножа под крышку и надавил, действуя ножом как рычагом. Крышка ящика неожиданно открылась. Внутри была одежда, заплесневевшая, но в поразительно хорошем состоянии. Сверху лежал форменный китель, на погонах которого еще были видны майорские звездочки.

— Живее, черт вас возьми! — Свесившийся через перила Морган был вне себя от нетерпения. — Вывалите его!

Ким перевернул ящик, высыпая его содержимое на дно шлюпки, и тотчас показался завернутый в желтую клеенку предмет размером с книгу.

— Разверни его, парень, разверни! — скомандовал Морган.

Фергюсон слой за слоем развернул клеенку, и в его руках оказалась Библия в почерневшем от времени серебряном окладе.

— Похоже, что это то, что все мы искали, — проговорил он.

— Ну-ка, открой ее, посмотрим, там ли бумага.

Фергюсон взял у Кима нож и его острием поддел внутреннюю сторону переплета. Крышка секретного отделения со щелчком открылась, и под ней оказалась сложенная бумага. Фергюсон развернул ее, прочел и потом с непроницаемым лицом посмотрел вверх.

— Похоже, это и есть четвертый экземпляр «Чунцинского соглашения».

— Передайте его мне. — Морган опустил руку вниз. Фергюсон заколебался, но Марко угрожающе поднял ствол «узи».

— У вас есть шанс умереть сейчас же, — прорычал Морган. — Выбирайте.

— Хорошо. — Фергюсон протянул бумагу наверх.

— А теперь поднимайтесь сами, — сказал Морган и повернулся. — А вы, Диллон…

Но в это время Диллон погрузился в воду. Марко дал бесполезную очередь по воде, а Ким пригнулся и стал быстро выбирать трос. На поверхность вдруг всплыл совершенно ужасный труп Фергюса Мунро.

— Боже, это же Фергюс! — закричал Гектор Мунро, свешиваясь через перила.

Рори присоединился к нему, вглядываясь в воду.

— Что с ним, па?

— Спросите своего друга Моргана. Это он и его приспешник избили Фергюса до смерти, — сказал Фергюсон.

— Ах вы, сволочи! — закричал Гектор Мунро. Он и его сын обернулись, поднимая свои обрезы, но было уже поздно: Марко сразил их длинной очередью из «узи», и они оба через перила свалились в воду.

— Ныряй, Ким! — крикнул Фергюсон, и гуркх головой вниз прыгнул с шлюпки в темную воду. Мощными гребками он устремился вниз, а Марко сверху всаживал пулю за пулей в воду.


Любому опытному ныряльщику известен способ «ныряния с напарником», когда на двоих один акваланг и воздухом из загубника двое дышат по очереди. На глубине двенадцати футов Диллон поймал Кима за ногу, подтянул к себе, вынул изо рта мундштук и протянул Киму. Старый солдат, тридцать лет проведший в походах, все понял сразу: вдохнул воздух и отдал мундштук обратно.

Обняв Кима, Диллон заработал ластами, направляясь к берегу. Из акваланга они дышали по очереди. Спустя некоторое время Диллон показал большим пальцем вверх и начал подниматься. На поверхности он очутился в пелене тумана. Никаких признаков лодок не было. Секундой позже рядом всплыл, откашливаясь, Ким.

— Что было после того, как я нырнул? — спросил Диллон.

— Когда труп показался на поверхности, Мунро обезумели. Марко застрелил их обоих из автомата.

— А бригадир?

— Сагиб крикнул мне, чтобы я прыгал.

Диллон услышал звук моторной лодки, двинувшейся на большой скорости, но не в сторону замка.

— Интересно, куда бы это они могли направиться? — поинтересовался он.

— Прямо напротив аэродрома есть старый бетонный причал, которым пользовались военные летчики, сагиб. Они, наверное, поплыли туда, — предположил Ким.

— Чтобы бежать, не теряя времени, — добавил Диллон, и в тот же миг раздался рев запущенных двигателей «ситейшн».

— Этот причал где-то здесь неподалеку, поэтому двинулись скорее к нему! — скомандовал Диллон.

И поплыл к берегу.


Десять минут спустя они выбрались на берег. Диллон сбросил с себя акваланг и прямо в гидрокостюме побежал к охотничьему домику. Ким трусил следом. Ирландец настежь распахнул входную дверь и направился прямо в кабинет. Там в верхнем ящике стола должен был лежать «браунинг». Он оказался на месте. Когда Диллон проверял его, вбежал Ким.

— Что прикажете, сагиб?

— Я поспешу к аэродрому. Ты выпустишь мэмсагиб из подвала и расскажешь ей, что случилось.

Он пронесся напрямик через лужайку за домом. Возиться с «рэнджровером» не имело смысла, пешком быстрее, и он побежал, благо, эластик гидрокостюма надежно защищал его ноги. Он бежал по лесу, петляя среди деревьев, и все время слышал звук моторов «ситейшн». Когда он оказался на опушке, увидел, как самолет выруливает на взлетную полосу и разворачивается против ветра. В тот самый момент Морган, Аста и Марко с автоматом, направленным в спину Фергюсона, появились из-за угла главного ангара и поспешили к «ситейшн». Диллон остановился и стал наблюдать, как они садились в самолет. Задержать его он был не в силах. Секундой позже «ситейшн» взревел, промчался по взлетной дорожке и взмыл в небо.


Когда Диллон вернулся в Арднамурчан Лодж и открыл дверь, навстречу ему бросилась Анна.

— Что случилось? Я слышала, как взлетал самолет.

— Вот именно. У Моргана все было продумано до мелочей. Он даже не стал возвращаться в замок, не потратив зря ни одной минуты. Я прибежал на аэродром как раз тогда, когда он, Аста, Марко и бригадир садились в самолет. И они тут же взлетели.

— Я уже связалась со штабом и попросила узнать про рейс, который они заказали.

— Хорошо. Свяжись с ними еще раз и попроси Лейси снова, как и вчера, прилететь сюда.

— Я уже распорядилась и об этом, Диллон, — доложила она.

— Вот что значит школа Скотланд-Ярда. Пойду переоденусь.


Когда он вернулся, на нем были черные джинсы, белый свитер и старая черная летная куртка. Анна сидела за столом Фергюсона в гостиной с телефонной трубкой в руке. Вошел Ким с кофейником и двумя чашками на подносе.

Анна повесила трубку.

— Они заказали рейс на Осло.

— В этом есть резон. Им надо поскорее выбраться из нашего воздушного пространства. Куда дальше?

— После заправки они летят прямо в Палермо.

— Ну что ж, он так и сказал. Он везет документ Луке.

— А как же бригадир?

— Ким разве не сказал тебе? Он собирается продать его арабским фанатикам или кому-то из Ирана.

— Мы можем остановить их в Осло?

Диллон взглянул на часы.

— Судя по всему, сейчас они собираются сесть. Ты представляешь себе, сколько времени уйдет на то, чтобы по мидовским каналам связаться с норвежским правительством? Нет, Анна, они намного опережают нас.

— Тогда остается итальянское правительство и власти Палермо.

Диллон закурил.

— Это лучшая из шуток, которые я слышал за последнее время. Мы говорим сейчас о доне Джованни Луке, самом влиятельном человеке на Сицилии. По его приказу там убивают судей.

Анна была расстроена — об этом было нетрудно догадаться по ее побледневшему лицу.

— Мы не можем отпустить их просто так, Диллон, Моргана и эту лицемерную стерву.

— О да, она сыграла свою роль отлично, не правда ли? — Он слабо улыбнулся. — Меня она обвела вокруг пальца.

— Плевать мне сейчас на твое мужское самолюбие, речь идет о жизни бригадира.

— Согласен, девочка. Свяжись снова с Управлением и объясни им, что тебе надо поговорить с майором Паоло Гаджини из итальянской разведки в Палермо. Он проявит больше интереса к этому делу. В конце концов, именно он сообщил Фергюсону об этом «Чунцинском соглашении». Кроме того, из того досье, которое ты показывала мне, видно, что он является и экспертом по Луке. Посмотрим, что он сможет придумать.

— Правильно, это хорошая мысль.

Она сняла трубку и принялась за дело, а Диллон вышел на террасу, закурил сигарету, задумчиво глядя на дождь.

Он слышал доносившийся до него голос Анны, говорившей по телефону, но его мысли были далеко. Он думал о Фергюсоне и о том, что может случиться с ним в Иране. Это была страшная тема для размышлений. Странно, но только в нынешней отчаянной ситуации он понял, что испытывает к бригадиру чувство искренней привязанности. О Моргане он думал с холодной яростью, а что касается Асты…

К открытой стеклянной двери подошла Анна.

— Я связалась с Гаджини в Палермо, проинформировала его о ситуации, и он хочет поговорить с вами.

Диллон вошел в комнату и взял трубку.

— Гаджини, я слышал о вас много хорошего, — сказал он по-итальянски. — Что бы вы посоветовали нам сделать?

— Я тоже слышал о вас, Диллон. Вы знаете, какие у нас здесь порядки — мафия повсюду. Если брать распоряжение суда об аресте, а это совсем не просто, уйдет куча времени.

— А как насчет пограничников и таможенников в аэропорту?

— Половина из них на содержании у мафии, как и полиция. О первом же моем официальном шаге Лука будет знать через пятнадцать минут.

— Но все же что-то вы можете сделать?

— Дайте подумать. Через час я позвоню вам.

Диллон положил трубку и обратился к Анне:

— Он перезвонит через час. Обещал подумать, что он может сделать.

— Какая чушь! — проговорила Анна. — Все, что нужно сделать, это послать на аэродром наряд полиции.

— Ты никогда не была на Сицилии?

— Нет.

— А я был. Это совсем другой мир. В ту же минуту, когда Гаджини подаст в полицию официальный запрос о встрече самолета, кто-то снимет трубку и сообщит об этом Луке.

— Даже из Управления полиции?

— Особенно из Управления полиции. Рука мафии дотягивается куда угодно. Это тебе не Скотланд-Ярд, Анна. Если Лука почувствует, что у него возникают проблемы, он тут же свяжется с Морганом и велит ему лететь куда-нибудь еще. Возможно, прямо в Тегеран, а этого мы хотим меньше всего.

— Так что же нам делать?

— Ждать, пока позвонит Гаджини, — сказал он, повернулся, и опять вышел на террасу.


Когда Гаджини меньше чем через час перезвонил, он был взволнован.

— Мои источники сообщают, что «ситейшн» не запросил посадки в Палермо.

— Но диспетчерская служба существует везде, даже на Сицилии, — заметил Диллон.

— Разумеется, мой друг, поэтому слушайте дальше. У Карла Моргана есть старая ферма недалеко от Палермо, в местечке Валдини. Он бывает там нечасто. Обычно там живет только управляющий с женой. Это давнишняя собственность семьи.

— И что же? — Диллон бросил взгляд на Анну, которая слушала разговор по другой трубке.

— Дело в том, что в прошлом году Морган оборудовал там взлетную полосу, скорее всего, для контрабанды наркотиков. Поле травяное, но размером с милю, а этого вполне достаточно для посадки «ситейшн».

— Вы хотите сказать, что именно это он и собирается сделать?

— Так отмечено в заявке на полет.

— А как же с пограничной и таможенной службами? — вмешалась в разговор Анна.

— Об этом Лука позаботился, старший инспектор.

Диллон спросил:

— Мы можем помешать им?

— Сомневаюсь. Это настоящий заповедник мафии. Вы не сможете пройти по деревне без того, чтобы вас не заметили. Каждый пастушок со своим стадом на вершине холма — часовой. Передвижения войск или полиции здесь невозможны.

— Понимаю, — проговорил Диллон.

Внезапно донесся звук заходящего на посадку «лира» из Гатвика.

— Каких действий вы ждете от меня, дружище?

— Дайте мне подумать. Только что сел наш самолет. Я дам вам знать. Одно могу сказать наверняка: мы летим в Палермо.

Он положил трубку, положила свою и Анна.

— Все это не слишком-то ободряет, — заметила она.

— Посмотрим. А сейчас — летим отсюда.


Из пилотской кабины вышел Лейси и наклонился к Диллону:

— До Гатвика час. Там мы заправляемся и сразу же стартуем на Палермо.

— Отлично, — отозвался Диллон. — Быстрота — это сейчас для нас главное, лейтенант.

Ким лежал в одном из задних кресел, закрыв глаза. Анна бросила взгляд назад, на маленького гуркха.

— А как быть с ним?

— Мы оставим его в Гатвике. Там, куда я направляюсь, ему делать нечего.

— А куда это?

— В Валдини, конечно.

— Но ведь Гаджини сказал, что это невозможно.

— В жизни нет ничего невозможного, Анна, всегда можно что-нибудь придумать.

Он протянул руку ко встроенному бару, достал небольшую бутылку шотландского виски, налил себе в пластиковый стаканчик и погрузился в раздумья.


Примерно за двадцать минут до посадки в Гатвике Лейси позвал к телефону Диллона. Его вызывал Гаджини.

— Интересные новости! Один из моих агентов работает в местном гараже неподалеку от резиденции Луки. Шофер Луки приезжал, чтобы заправить машину, он и передал хозяину гаража, что собирается ехать в Валдини.

— Ну что ж, — проговорил Диллон, — все сходится.

— Итак, мой друг, какие у вас идеи насчет того, как уладить это дело?

— Что вы скажете о посадке там?

— Они поднимут тревогу тотчас же после вашего приземления.

— А мне пришло в голову кое-что другое. Фергюсон однажды рассказал мне про парня по имени Иган, который работал на него и которому при похожих обстоятельствах понадобилось срочно попасть в одно место. Тоже на Сицилии, кстати, но лет десять назад.

— Я помню, конечно, этот случай. Он спустился на парашюте.

— Совершенно верно.

— Но он был профессионалом в этом деле. И прыгал он всего-то с восьмиста футов, мой друг.

— Конечно, он был профессионалом, кто спорит, но это могу и я. Я уже прыгал раньше. Свое дело я знаю, поверьте мне. Вы сможете достать самолет, парашют, оружие и прочее?

— С этим проблем не будет.

— Тогда до встречи на аэродроме, — попрощался Диллон и положил трубку.

— О чем вы говорили? — спросила Анна, но в этот момент загорелась табличка «Пристегните ремни», и самолет пошел на посадку в Гатвик.


Заправка заняла всего час. Анна отвела Кима в маленький служебный кабинет и вызвала такси.

— Мне бы лучше поехать с вами, мэмсагиб.

— Нет, Ким, вам надо вернуться на Кавендиш-сквер и подготовить все к возвращению бригадира.

— А он вернется, мэмсагиб, вы уверены?

Она глубоко вздохнула и против всех своих правил солгала ему:

— Вернется, Ким, я обещаю.

— Благослови вас Бог, мэмсагиб, — улыбнулся он и направился к такси.

Анна нашла Диллона в зале ожидания, где тот скармливал монеты автомату с бутербродами.

— Пластиковая жратва, но ничего другого нет. Хотите есть? Лично я умираю с голоду.

— Понятно. Но здесь можно подкрепиться.

— Да, и, если вы не хотите бутербродов с ветчиной, можно взять томатный сок и вареные яйца. А у стойки есть чай и кофе. Выбирайте.

Когда они вернулись к «лиру», от него как раз отъезжал заправщик. Лейси стоял возле самолета, а второй пилот уже был в кабине.

— Готовы вылететь по первому приказу, — объявил лейтенант.

— Отлично, тогда полетели, — ответил Диллон и вслед за Анной поднялся по трапу.

Они заняли свои места, и через несколько минут «лир» уже выруливал на старт.


Диллон подождал, пока они поднялись на тридцать тысяч футов, и налил чай в пластиковые стаканчики. Бутерброды они ели молча.

Наконец Анна спросила:

— Вы собирались рассказать мне, что будете делать.

— Несколько лет назад на Фергюсона работал парень по имени Иган, бывший летчик шведской авиакомпании. У него возникла необходимость быстро попасть в некое место, тоже на Сицилии.

— И как он справился?

— Спрыгнул с парашютом из маленького аэроплана с высоты восемьсот футов. При прыжках с этой высоты вы оказываетесь на земле через тридцать секунд.

На ее лице отразился искренний ужас.

— Вы, должно быть, сошли с ума!

— Ничуть не бывало. С земли это будет выглядеть так, словно мимо проносится самолет, очень низко, правда, им и в голову не придет, что я задумал. К тому же будет еще и темно.

— И майор Гаджини согласился на это?

— Не только согласился, но и любезно предоставляет мне подходящий самолет, оборудование, оружие — словом, все. Мне остается только прыгнуть. А вы сможете последовать за мной и приземлиться на «лире», скажем, через полчаса.

Он отпил чаю из своего стаканчика, а она сидела молча, с удивлением глядя на него.

— Во время вашего разговора с Гаджини я слышала, как вы ему сказали, что прежде прыгали с парашютом. Тогда я не могла понять, к чему вы говорите ему об этом. Теперь мне ясно.

— Ну конечно ясно, что уж тут непонятного?

— Ясно-то ясно, но вот мне почему-то кажется, что вы ему лгали. Я не думаю, Диллон, что в вашей жизни был хоть один парашютный прыжок.

Он подарил ей одну из самых обаятельных своих улыбок и взял сигарету.

— Это так, но все когда-нибудь приходится делать в первый раз, так что вам надо быть хорошей девочкой и не наябедничать Гаджини. Мне не хотелось бы, чтобы он передумал.

— Это безумие, Диллон! Может случиться что угодно. Прежде всего вы можете гикнуться к чертовой матери.

— Ай-яй-яй, такая хорошая девочка, а говорит такие нехорошие слова! — Он сокрушенно покачал головой. — А вы можете предложить что-нибудь другое? Ведь вы знаете все обстоятельства.

С минуту она молчала, а потом вздохнула:

— Говоря по правде, нет.

— Все очень просто, дорогая. Забудьте о «Чунцинском соглашении», а помните только о Фергюсоне. Никогда не говорите ему об этом, но я люблю-таки старика и не могу сидеть сложа руки и смотреть, как его волокут на казнь, когда я в состоянии помешать этому.

Он наклонился, взял ее за руку и улыбнулся, вложив много теплоты и огромного обаяния в свою улыбку.

— Ну, а теперь не выпить ли нам еще по чашке чая?


На снижение они пошли над морем, оставляя Палермо слева. Быстро смеркалось, и город уже подмигивал им своими огнями. В небе висело несколько кучевых облаков, но в общем-то оно было чистым. Светил месяц. Несколькими минутами позже они приземлились в Пунта Раиса, и Лейси, следуя указаниям диспетчерской, направил самолет в дальний угол аэродрома, где стояло много аэропланов.

Автомобиль руководителя полетов, отъехал в сторону, и Лейси заглушил двигатели. Перед ангаром на поле стоял невысокий человек в кепке и поношенной кожаной куртке. Когда Диллон и Анна спустились по трапу, он подошел к ним.

— Старший инспектор Бернстейн? Паоло Гаджини. — И он протянул руку. — Мистер Диллон? Очень приятно. Сюда, пожалуйста. По нашим сведениям, Морган приземлился в Валдини два часа назад. Его «ситейшн» вернулся сюда только что. Сейчас его заправляют, но сегодня он никуда не летит. Я видел, что пилоты покидали аэропорт.

Диллон обернулся: Лейси и второй пилот спустились по трапу.

— Вам лучше пойти с нами.

Они вошли в ангар, и Гаджини подвел их к большому застекленному офису.

— Вот, мой друг, здесь все, что я посчитал нужным приготовить для вас.

Там был парашют, автоматический пистолет «челеста» с глушителем, пистолет «беретта» в наплечной кобуре, «вальтер», темно-синий пуленепробиваемый жилет и прибор ночного видения.

— Все, кроме посудомойки, — констатировал Лейси. — Вы собрались на войну, мистер Диллон?

— Можно сказать, что так.

— А это маскировочный костюм, — продолжил Гаджини, — и парашютные ботинки. Молю Бога, чтобы они оказались нужного размера.

— Отлично. Пойду переоденусь, — сказал Диллон, — если вы покажете мне, где здесь мужской туалет. — И он обернулся к Анне. — Вы проинструктируете лейтенанта и его товарища, пока я буду отсутствовать. — И он последовал за Гаджини.


В этот самый момент роскошный «мерседес» Луки въехал в ворота усадьбы Валдини и по дорожке, усыпанной гравием, подъехал к ступеням парадного входа. Шофер помог Луке выйти из машины. Парадная дверь открылась, и появившийся из нее Морган поспешил вниз по лестнице навстречу гостю.

— Рад вас видеть, дон Джованни.

Они обнялись. Старик спросил:

— Так ты добыл его, Карло, несмотря на все препятствия? Я горжусь тобой и горю нетерпением увидеть его.

— Прошу вас, проходите, дядя, — пригласил Морган и повернулся к водителю. — А вы оставайтесь здесь. Я попрошу прислать вам что-нибудь поесть с кухни.

Он помог Луке подняться по ступеням и пройти в дом. Из гостиной вышла Аста, подошла и обняла его, а он крепко расцеловал ее в обе щеки.

— Карл сделал это, дон Джованни, он такой умный, правда?

— Не слушайте ее, — возразил Морган, — она сыграла в этом деле не последнюю роль, поверьте мне.

— Хорошо, ты обязательно расскажешь мне об этом.

Они прошли в гостиную, где возле камина сидел Фергюсон, а за его спиной стоял Марко с «узи» в руке.

— Так вот он, доблестный бригадир Фергюсон, — проговорил Лука, опираясь на свою палку. — Очень приятно.

— Вам — возможно, но не мне, — ответил ему Фергюсон.

— Ну, это понятно. — Лука опустился в большое кресло напротив Фергюсона и протянул руку. — Где оно, Карло?

Морган вынул документ из нагрудного кармана, развернул его и протянул старику.

— «Чунцинское соглашение», дядя.

Лука неспешно прочел его, поднял глаза и рассмеялся.

— Невероятно, не правда ли? — Он посмотрел на Фергюсона. — Вы только представьте, бригадир, какую кашу я смогу заварить с этой штукой!

— Я предпочел бы не думать об этом, — ответил Фергюсон.

— Не надо быть букой, бригадир. — Лука сложил листок и спрятал его у себя на груди. — Не портите нам праздник. Вы проиграли, мы выиграли. Я знаю, что перед вами неясное будущее, но мы ведь можем вести себя как цивилизованные люди.

Он улыбнулся Моргану.

— Хороший ужин и бутылку вина, Карло. Я уверен, что мы сможем сделать бригадира немножко более счастливым.


Диллон вернулся в маскировочном костюме и десантных ботинках. Он взял пуленепробиваемый жилет и надел его. Проверил «вальтер» и сунул его сзади за пояс под куртку, потом осмотрел «челесту». Гаджини, два пилота и Анна рассматривали разложенные на столе крупномасштабные снимки.

— А это что? — спросил Диллон.

— Аэрофотосъемка имения Валдини. Я взял это из архива Отдела по борьбе с наркотиками.

— Как вы думаете, не возникнут ли проблемы с посадкой? — спросил Диллон у Лейси.

— Не думаю. Полоса на лугу изрядной длины, да и фаза луны благоприятная.

— Отлично. — Диллон повернулся к Гаджини. — А что насчет самолета?

— Готовый к вылету «навахо чифтен» ждет вас за воротами ангара.

— А пилот знает, что ему предстоит сделать?

— Пилот самый лучший. — Гаджини развел руками. — Это я, Диллон. Разве я не говорил вам, что до перехода в разведку был военным летчиком?

— Ну что ж, это очень кстати. Сколько нам туда добираться?

— На «навахо» не больше пятнадцати минут.

— Прекрасно, — кивнул Диллон, — я управлюсь на земле за полчаса.

— Ясно, — кивнул в свою очередь Гаджини. — Я сразу же возвращаюсь сюда и лечу с остальными на «лире». В Валдини мы приземлимся как раз вовремя. А сейчас я пойду запускать мотор.

Диллон обратился к Лейси:

— На всякий случай я оставлю вам эту «беретту» в кобуре. — И поднял парашют. — А теперь покажите мне, как это надевается.

Лейси с изумлением посмотрел на него.

— Вы хотите сказать, что не знаете этого?

— Не надо слов, лейтенант, просто покажите мне.

Лейси помог ему надеть лямки, подтянул их и застегнул замок.

— Вы уверены, что справитесь с этим?

— Покажите мне, за что дергать, — ответил Диллон.

— Вот за это кольцо, и не мешкайте с этим, на восьмистах футах это опасно. У «навахо» дверь типа «эйр-стэйр». Откиньте ее, вываливайтесь и тут же дергайте за кольцо.

— Как скажете. — Диллон взял «челесту», повесил ее на грудь и надел на шею прибор ночного видения. Он повернулся к Анне: — Целоваться на прощание будем?

— Катитесь отсюда, Диллон, — ответила она.

— Будет сделано, мэм.

Пародийно отсалютовав ей, он повернулся, вышел из ангара и по бетону направился к «навахо», в кабине которого сидел Гаджини. Винты аэроплана уже вращались. Диллон поднялся по трапу и обернулся. Закрывая за ним дверь, Анна в последний раз посмотрела ему в глаза. «Навахо» начал выруливать на взлет.


Глава 15


Ночное небо было ясно до горизонта и усеяно звездами. В свете месяца земля просматривалась отлично. На высоте двух тысяч футов они летели вдоль глубокого ущелья, по обе стороны которого теснились горы, и, когда Диллон заглянул в один из иллюминаторов, он увидел белую ленту дороги, вьющуюся по дну ущелья.

Гаджини резко поднялся на две с половиной тысячи футов, чтобы обогнуть вершину в конце ущелья, и за ней начал спуск над открывшимся большим покатым плато.

Пятью минутами позже он выровнял машину на высоте восемьсот футов, повернулся и крикнул через плечо:

— Откидывайте дверцу. Цель может появиться в любую минуту, и я не хочу делать второй заход, чтобы дать им повод для подозрения. Когда я скажу, прыгайте! Удачи вам, мой друг!

Диллон неуклюже добрался до двери: мешал парашют. Он повернул ручку, и дверь вывалилась наружу, раскрыв ступеньки. Диллон схватился за корпус, удерживаясь в ревущем потоке воздуха, и выглянул наружу. Внизу слева была ферма, которая выглядела совсем как на фотоснимке.

— Пошел! — крикнул Гаджини.

Держась за поручень, Диллон сделал два шага вперед и стал падать головой вниз. В воздушной струе самолета он перевернулся, одновременно дергая кольцо парашюта. Бросив взгляд вверх, Диллон увидел слева от себя резко взмывающий самолет, звук двигателей которого уже затихал.


В гостиной фермы только что закончили с первым блюдом ужина, и Марко, снова в роли дворецкого, убирал посуду, когда они услышали звук самолета.

— Это еще что такое? — спросил Морган, вставая из-за стола и направляясь на террасу. Марко последовал за ним.

Шум самолета затихал справа. Подошла Аста.

— Тебя что-то беспокоит?

— Самолет. Он пролетел так низко, что на секунду мне показалось, что он собирается сесть.

— Диллон? — Она покачала головой. — Даже он не настолько безумен, чтобы решиться на это.

— Нет, конечно, нет. — Он улыбнулся, и они вернулись к столу.

— Какой-то самолет пролетел мимо, — объяснил он Луке и с гримасой притворного сочувствия повернулся к бригадиру. — На этот раз кавалерия не скачет вам на выручку.

— Жаль, — отозвался Фергюсон.

— Конечно, жаль. Однако продолжим ужин. Я отлучусь на минуту.

Он сделал знак Марко и вышел с ним в холл.

— Что это было? — спросил Марко.

— Не знаю. Самолет не делал попытки приземлиться, но летел уж очень низко.

— Наверное, вынюхивают что-нибудь? — предположил Марко.

— Вот именно, и, если кто-то приближается по дороге, об обстановке здесь им можно рассказать по радио.

Марко покачал головой.

— Поверьте мне, по дороге на двадцать миль нельзя не обнаружить себя.

— Ну что ж, пусть я излишне осторожен, но все-таки, какими силами мы располагаем?

— Управляющий Гвидо, я поставил его у ворот. И еще два пастуха, Франко и Вито Тоньоли. Оба они убивали для «семьи», так что это надежные люди.

— Поставь их в саду и приглядывай за всем. Я не хочу рисковать. — Он рассмеялся и положил руку на плечо Марко. — Это во мне заговорила моя сицилийская половина.

Он вернулся в гостиную, а Марко пошел на кухню, где Роза, жена управляющего, была занята у плиты, а братья Тоньоли сидели у края стола и ели овощной суп.

— Доедите потом, — приказал Марко, — а сейчас ступайте в сад и будьте начеку. Синьора Моргана беспокоит самолет, который только что пролетел.

— Как прикажете, — отозвался Франко Тоньоли, вытирая рот тыльной стороной ладони и снимая со спинки своего стула «лупару» — традиционное оружие мафии с незапамятных времен.

— Идем, — обратился он к брату, — есть работа.

Они вышли.

Марко взял стоявший на столе стакан красного вина.

— Тебе придется одной накрывать на стол, Роза, — сказал он, одним глотком осушил стакан, вынул из наплечной кобуры «беретту», проверил ее и вышел.


Тишина стояла необыкновенная. Диллон не чувствовал какого-то особого возбуждения. В лунном свете под ним простирался странный черно-белый мир, и ощущение было таким, как будто ты летишь во сне и время словно остановилось. Земля налетела на него внезапно, и после глухого удара он кубарем покатился по густой луговой траве.

Он полежал секунду, переводя дыхание, потом раскрыл центральный замок и освободился от парашюта. Ферма была футах в двухстах от него, на пригорке за оливковой рощицей. Довольно резво он побежал к ней и под прикрытием деревьев добрался до ее дальнего края. Отсюда до ветхой белой ограды фермы оставалось футов семьдесят пять. Направив свой бинокль ночного видения на ворота, он увидел в них Гвидо, управляющего. На нем была кепка и охотничья куртка, а в руках он держал ружье. Однако дело было не в ружье, а в висевшем над воротами старинном колоколе со свешивавшейся веревкой. Стоит один раз дернуть за нее, и вся округа будет на ногах.

Справа от Диллона прямо до стены доходил ров фута в два глубиной. Он спустился туда и осторожно пробрался по нему до стены. У стены росла высокая трава. Диллон снял «челесту» с глушителем и осторожно пополз вдоль стены, прячась в траве, которая, однако, кончилась ярдов за двадцать до ворот.

Стоя спиной к Диллону, Гвидо курил, глядя на звезды. Диллон поднялся и быстро двинулся вперед — уже по открытому месту. Когда до ворот оставалось десять ярдов, Гвидо обернулся, увидел Диллона и в изумлении открыл рот. Он потянулся рукой к веревке, но Диллон дал короткую очередь, которая подняла Гвидо над землей, убив мгновенно.

«Челеста» стреляла удивительно тихо, но времени терять было нельзя. Диллон оттащил тело Гвидо к стене и проскользнул в ворота. Он сразу сошел с дорожки и направился под укрытие субтропического сада. Трава здесь тоже была давно не кошена. Между олив Диллон осторожно пробрался к дому. Совершенно неожиданно хлынул дождь, один из тех ливней, которые обычны для этих мест в это время года, и Диллон затаился возле окон, за которыми слышались голоса.


Спускаясь по дорожке, Марко проклинал начавшийся дождь. Он поднял воротник и направился к воротам. Что Гвидо нет, он заметил сразу. Марко вынул свою «беретту», выглянул наружу и увидел тело у стены. Он схватил веревку и несколько секунд яростно звонил в колокол, а потом побежал к дому.

— Здесь чужие! — крикнул он. — Берегитесь! — И, пригнувшись, бросился к кустам.

В гостиной возник переполох.

— Что происходит? — спросил Лука.

— Звонил колокол, — сказал Морган, — что-то случилось.

— Кто бы мог подумать, разве такое возможно? — удивился Фергюсон.

— Заткнитесь, вы! — Морган направился к секретеру, в ящике которого оказалось несколько пистолетов. Себе он выбрал «браунинг», а Асте протянул «вальтер».

— На всякий случай, — объявил он.

В этот момент снаружи донесся ружейный выстрел.


Все началось с того, что Вито Тоньоли, испугавшись, стал звать своего брата:

— Франко, где ты? Что происходит?

Диллон на голос дал длинную очередь. Вито коротко вскрикнул и упал лицом в кусты.

Диллон крадучись перебежал под дождем и стал ждать. Через некоторое время он услышал треск кустов и голос Франко:

— Эй, Вито, я здесь.

Мгновение спустя он появился из кустов и остановился под оливой. Диллон не стал раздумывать и очередью из «челесты» повалил его в кусты. Падая, Франко разрядил свое ружье и застыл в неподвижности. Диллон подошел, чтобы разглядеть его, но за его спиной раздался щелчок взводимого курка.

Он услышал голос Марко:

— Ну, вот я и добрался до тебя, ублюдок. Положи оружие на землю и повернись.

Диллон бросил «челесту» на землю и спокойно повернулся.

— А, это ты, Марко, а я все гадал, где же ты прячешься?

— Дьявол разберет, как ты попал сюда, но теперь это уже не имеет значения. Важно то, что ты здесь и что мне предстоит удовольствие убить тебя собственноручно. — Одной рукой он поднял обрез Франко и спрятал «беретту» в кобуру. Потом крикнул: — Это Диллон, синьор Морган, я взял его.

— Думаешь, взял? — спросил Диллон.

— Ты видишь вот это? Это «лупара», которую мафия всегда использует для ритуальных убийств.

— Да, я слыхал об этом, — сказал Диллон, — но есть загвоздка, сынок, — у нее лишь два ствола, а Франко разрядил оба, когда падал.

Чтобы осознать сказанное и понять, что это правда, Марко понадобилась целая секунда. Он бросил обрез и полез рукой в куртку за спрятанной в кобуру «береттой».

— Прощай, сынок, — сказал Диллон.

Его рука нащупала спрятанный сзади за поясом «вальтер» с глушителем, он поднял его и дважды выстрелил. Обе пули попали Марко в сердце, отбросив его назад.

Диллон постоял, глядя на него, а потом вернул «вальтер» на место за поясом, наклонился и поднял «челесту». Он шагнул вперед, выглядывая из кустов на террасу, и дал длинную очередь по стене дома рядом с окном.

— Это Диллон, — крикнул он, — я здесь, Морган!


Морган стоял в гостиной у стола. С одной стороны был Лука, а Аста с «вальтером» в руке — с другой.

— Диллон, — крикнул он, — ты слышишь меня?

— Да, — ответил Диллон.

Морган обошел стол и взял Фергюсона за воротник.

— Вставайте, — велел он, — или я…

Толкая его сзади, он вывел бригадира от стола на террасу к открытому окну.

— Слушай меня внимательно, Диллон. Твой босс здесь, у меня, и я вышибу из него мозги, если ты не сделаешь то, что я скажу. В конце концов, ведь ради него ты пришел сюда?

Наступила напряженная тишина, в которой был слышен только шум дождя. Невероятно, но потом появился Диллон, с «челестой» в руках он поднимался по ступеням на террасу. Дойдя до нее, он остановился под дождем.

— Что дальше? — спросил он.

Держа «браунинг» у виска Фергюсона, Морган, пятясь, подвел его к краю стола. По одну сторону от него сидел Лука, по другую — Аста, правая рука которой прижимала к бедру «вальтер».

Диллон появился в дверном проеме — жутковатая фигура в маскировочном костюме, с прибитыми дождем волосами. Сказав несколько слов по-ирландски, он улыбнулся.

— Я сказал: «Да благословит Бог всех присутствующих!»

Морган проговорил:

— Одно неверное движение, и я…

— А с какой стати мне его делать? — Диллон подошел к ближнему краю стола и кивнул Асте. — У тебя в руке пистолет, девочка? Надеюсь, ты умеешь им пользоваться?

— Умею, — ответила та. Ее глаза чернели, как сквозные отверстия на бледном как мел лице.

— Тогда отойди от стола.

Она медлила, и он хрипло повторил:

— Ну же, Аста.

Она сделала шаг назад, и Морган проговорил:

— Не беспокойся, если он начнет стрелять из этой штуки, он уложит всех нас, а значит, и бригадира, не так ли, Диллон?

— Вот именно, — сказал Диллон. — Этот тучный джентльмен — ваш дядя Джованни Лука, я прав, Морган? Он тоже попадет в число жертв. Какая будет утрата для вашей почтенной «семьи»!

— Всему свое время, Диллон, — отозвался старик. — Я не боюсь.

— Уважаю вашу позицию, — кивнул Диллон, — но вы живете прошлым, капо, вы очень долго были хозяином жизни и смерти.

— Все когда-нибудь кончается, мистер Диллон, — сказал Лука, и в его глазах мелькнуло странное выражение.

— Кончайте этот балаган, Диллон, — прорычал Морган. — И положите оружие на стол, иначе мозги Фергюсона окажутся на этих тарелках, клянусь вам!

Диллон продолжал стоять спокойно, держа «челесту» в руках, и Фергюсон произнес:

— Я ненавижу грубые ругательства, мой мальчик, но думаю, что тебе требуется мое разрешение на то, чтобы открыть огонь по этой гребаной компашке.

Диллон вдруг улыбнулся только ему своей знамени той, полной обаяния, улыбкой:

— Храни вас Бог, бригадир, но я пришел сюда, чтобы увезти вас домой, и для этого я никак не собираюсь воспользоваться гробом. — Он подошел к столу, положил на него «челесту» и толкнул ее к другому краю стола. Она остановилась перед Лукой.

Морган вздохнул с облегчением и оттолкнул Фергюсона от себя.

— Так-то лучше, Диллон. Вы незаурядный человек, не могу не отдать вам должное.

— О, не надо льстить мне, сынок.

— Где Марко? — спросил Морган.

— Он проследовал по пути всего тленного вместе с двумя парнями в кепках, которые прятались в саду. — Диллон улыбнулся. — Да, не забыть бы еще одного у ворот. Итого четверо, Морган. Я почти сравнялся с портняжкой из сказки братьев Гримм. Тот одним махом убивал семерых, правда, это были мухи на куске хлеба, намазанном вареньем.

— Ублюдок, — проскрежетал Морган. — С каким наслаждением я прикончу тебя!

Диллон повернулся к Асте.

— Тебе, наверное, нравится все это? Занятно, не правда ли? Вполне в твоем духе.

— Говори все, что хочешь, Диллон, ты уже мертвец, — ответила она.

— Пока нет, Аста, и у нас еще есть о чем поговорить. — Он повернулся к Моргану. — Интересная девочка, правда? Выглядит так, словно сошла с пятьдесят второй страницы журнала «Вог», но имеет и изнанку. Обожает насилие. И все ей сходит с рук.

— Заткнись, — тихо произнесла Аста.

— С какой стати, милочка, особенно если твой Карл собирается разнести меня в клочья? Всего пару слов, приговоренный к смерти имеет на это право.

— Твой треп доведет тебя до могилы, — проговорил Морган.

— Да, она ждет всех нас, это как пить дать, важно только, кто как туда попадет. Взять, к примеру, вашу жену. Ведь с ней приключилась очень странная история.

«Браунинг» в руке Моргана вдруг словно налился свинцом, и он опустил его к бедру.

— О чем это ты, Диллон?

— Если я не ошибаюсь, она погибла при нырянии с аквалангом на острове Гидра в Эгейском море. Несчастный случай.

— Да, это так.

— Фергюсон получил копию заключения, составленного афинской полицией. На борту яхты были только вы, ваша жена, Аста и инструктор подводного плавания.

— И что же?

— У нее кончился воздух, и из заключения полиции следует, что это произошло не случайно. Клапан ее акваланга был намеренно испорчен. Было трудно доказать что-либо, особенно с таким влиятельным человеком, как великий Карл Морган, и дело сдали в архив.

— Ты лжешь! — прошипел Морган.

— Не лгу, я видел заключение. А теперь подумаем, кто мог пожелать ее смерти? Вряд ли инструктор, поэтому сразу исключим его. Мы решили, что это вы, и сказали об этом Асте, но на моторной лодке вы клялись, что это ложь, и, похоже, говорили правду. — Диллон пожал плечами. — В результате на подозрении только один человек.

— Ты ублюдок, Диллон! — завизжала Аста.

Поднятой рукой Морган дал ей знак замолчать.

— Это абсурд, этого не может быть!

— Прекрасно, раз уж вы собрались убить меня, ответьте мне только на один вопрос. Тогда, во время вечеринки в замке, тормоза нашей машины были испорчены. Если это сделали вы, то это означает, что вы хотели убить Асту: вы не возражали против того, чтобы она поехала в этой машине с нами.

— Что за чушь! — проговорил Морган, — я не дам волосу упасть с ее головы. Это был несчастный случай.

Наступило молчание, и Диллон повернулся к Асте. Она улыбнулась, и более страшного зрелища он не видел в своей жизни.

— А ты соображаешь, что говоришь? — спросила она, и ее рука с «вальтером» поднялась.

— Ты испортила тормозную систему и все-таки поехала с нами? — задал вопрос Диллон.

— Да. Я не сомневалась в тебе, Диллон. С тобой за рулем у нас были хорошие шансы выжить, но зато я знала, что вы во всем обвините Карла и этим я завоюю ваше доверие. — Она обернулась к Моргану: — Я это сделала ради тебя, Карл, так я могла узнавать о каждом шаге, который они собирались сделать.

— А ваша мать? — спросил Фергюсон. — Вы это сделали тоже ради Моргана?

— Моя мать? — Она посмотрела на бригадира пустыми глазами и снова повернулась к Моргану. — Это другое дело. Она стояла у меня на пути, она хотела удалить меня от тебя, а ей не следовало делать этого. Я ведь спасла ее, спасла от моего отца. — Аста улыбнулась. — Он слишком часто вмешивался в нашу жизнь. Ему нравились быстрая любовь и быстрые машины, и я позаботилась о том, чтобы в одной из них он съехал под откос.

Морган с ужасом посмотрел на нее.

— Аста, что ты говоришь?

— Пожалуйста, Карл, пойми меня. Я люблю тебя, я любила тебя всегда. Никто не любил тебя, как я, и ты ведь тоже любишь меня.

Ее лицо выражало настоящее безумие, и Морган, казалось, был убит этим.

— Люблю тебя? Была только одна женщина, которую я любил, и ты убила ее.

Его «браунинг» взметнулся, но рука Диллона была уже за спиной, на рукоятке «вальтера». Он сразил Моргана двумя пулями в сердце. Морган рухнул на пол, а Лука потянулся за «челестой». Диллон обернулся, протянул руку и выстрелил старику между глаз. Капо свалился со стула.

В этот же миг Аста с криком «Нет!» дважды выстрелила Диллону в спину. Его бросило на стол вниз лицом, а она повернулась и кинулась к дверям.


Диллону было трудно дышать. Откуда-то издалека до него доносился голос Фергюсона, который с отчаянием звал его. Нащупав руками край стола, он поднялся и с трудом добрался до ближайшего стула. Сел, глотая ртом воздух, потом потянулся к «липучке» своего бронежилета и расстегнул его. Осмотрев его, он обнаружил две застрявшие в нем пули.

— Как вам это понравится? — обратился он к Фергюсону. — Спасибо Господу Богу за современную науку и технику.

— Диллон, я уже решил, что вам конец. Вот, выпейте-ка!

Фергюсон налил красного вина в один из стоявших на столе стаканов.

— Себе я тоже налью.

Диллон осушил свой стакан.

— Господи, так гораздо лучше. С вами все в порядке, старый греховодник?

— Я никогда не чувствовал себя так хорошо. Откуда ты свалился?

— Гаджини довез меня сюда и выбросил с парашютом.

Фергюсон был изумлен.

— А я не знал, что ты это умеешь.

— Надо же когда-то учиться. — Диллон потянулся к бутылке и налил обоим по второму стакану.

Они чокнулись.

— Ты замечательный парень, Диллон!

— Не буду лицемерить, бригадир: есть люди, которые считают меня даже немного гением, но на эту тему можно дискутировать. Что там с нашей бумагой?

Фергюсон подошел к Луке, опустился на колено и нащупал внутренний карман старика. Он встал, повернулся и развернул бумагу.

— «Чунцинское соглашение», из-за которого весь сыр-бор и разгорелся.

— А теперь этому делу конец, — подытожил Диллон. — Доставайте спички, и мы сожжем эту проклятую бумагу.

— Да нет. — Фергюсон бережно сложил ее, вынул свой бумажник и спрятал в него документ. — Я думаю, что это лучше предоставить премьер-министру.

— Старый пройдоха! — воскликнул Диллон. — Заботитесь о своем рыцарском достоинстве?

Он встал, закурил сигарету и вышел на террасу. Фергюсон присоединился к нему.

— Интересно, где она сейчас? Я слышал звук машины, когда пытался вернуть тебя к жизни.

— Она уже далеко, бригадир, — сказал Диллон.

Сверху послышался звук самолета, и к лугу спустилась темная тень.

— Боже, а это еще что? — спросил Фергюсон.

— Анна Бернстейн прилетела за моими бренными останками, а с ней старина Гаджини. Он очень помог в этом деле. Вы его должник.

— Ну что ж, я не забуду об этом.


Анна Бернстейн стояла посреди гостиной рядом с Гаджини. Они озирались по сторонам.

— Боже, сказала Анна, — как в лавке мясника!

— Интересуетесь, что здесь произошло, старший инспектор? — спросил Фергюсон. — Что ж, я поведаю вам. — И он все рассказал, а когда закончил, она глубоко вздохнула, в порыве чувств подбежала и поцеловала его в щеку. — Это все Диллон, — заключил он.

— Да. — Она снова бросила взгляд на Моргана и Луку. — Похоже, он не берет пленных.

— Снаружи еще четверо, моя дорогая.

Анна вздрогнула: через стеклянную дверь входили Диллон и Гаджини. Итальянец остановился, глядя на лежащего Луку, и покачал головой.

— Не думал, что доживу до этого дня. В Палермо не поверят, что он мертв.

— А вы выставьте его в витрине в открытом гробу, как поступали с уголовниками на Диком Западе, — посоветовал Диллон.

— Диллон, ради Бога! — произнесла Анна.

— Анна, вы считаете, что я поступил плохо? — Диллон пожал плечами. — Это животное жирело не только на азартных играх, но и на наркотиках и проституции. Он в ответе за растление тысяч. Так пусть же горит в аду! — Он повернулся и вышел.


В Пунта Раиса шел дождь, а они ждали в офисе. В дверь заглянул Лейси.

— Готовы к полету, как только прикажете.

Гаджини сопровождал их к выходу из ангара и вышел с ними на поле.

— Странно все это получилось, бригадир. Когда я сообщал вам о «Чунцинском соглашении», мне казалось, что я делаю вам одолжение, а в конце концов вы оказали мне величайшую услугу. Вы избавили меня от Луки.

— Не я — Диллон.

— Не слишком расстраивайтесь, майор, — угрюмо заметил Диллон. — Завтра утром его место кто-нибудь займет.

— Верно, — подтвердил Гаджини, — но все равно это победа. — Он протянул Диллону руку: — Спасибо вам, друг мой. Я сделаю для вас все, что смогу, стоит вам только попросить.

— Я запомню это.

Они пожали друг другу руки, Диллон поднялся по трапу в «лир» и сел на одно из задних сидений. Фергюсон разместился напротив, а Анна рядом. Они пристегнули ремни, и моторы заревели. Несколько минут спустя они пронеслись по взлетной полосе и поднялись в воздух. Достигнув высоты тридцать тысяч футов, они вышли на крейсерский режим.

Лицо Анны было серьезно, и Диллон с вызовом спросил:

— Что-нибудь не так?

— Ничего удивительного: я устала, день был тяжелый, и я все еще чувствую запах пороха и крови, Диллон. Мне это совсем не нравится. — Внезапно она взорвалась: — Боже, вы только что убили шесть человек. Шесть, Диллон! Разве это вас не беспокоит?

— Что я слышу? — удивился Диллон. — Интерпретацию событий в духе доброй старой хасидской морали: когда тебя бьют по щеке, скорее подставляй другую?

— Ладно, перестаньте, я сама не знаю, что говорю. — Было видно, что она искренне расстроена.

— Тогда вы, возможно, взялись не за свое дело? — спросил Диллон. — На вашем месте я бы подумал об этом.

— А кем вы видите себя, может быть, палачом от имени общества?

— Ну вот что, вы, оба, прекратите! — Фергюсон открыл дверцу бара, вынул оттуда бутылку шотландского виски, налил в пластиковый стаканчик и протянул Анне.

— Выпейте. Это приказ!

Она глубоко вздохнула и протянула руку за стаканом.

— Спасибо, сэр.

Фергюсон налил щедрую порцию в другой стаканчик и передал его Диллону.

— Попробуй-ка и ты.

Диллон кивнул и отпил большой глоток, а бригадир налил порцию себе.

— Мы заняты делом, старший инспектор, постарайтесь запомнить это. Но, разумеется, если вы чувствуете себя несчастной и желаете вернуться к обычным обязанностям…

— Нет, сэр, — перебила она, — в этом нет необходимости.

Диллон снова потянулся за бутылкой и налил себе еще, а Фергюсон произнес:

— Хотел бы я знать, что случилось с той несчастной молодой женщиной…

— Черт ее знает! — отозвался Диллон.

— Самая настоящая сумасшедшая, — проговорил Фергюсон. — Это ясно как Божий день, но это не наша забота.

Он закрыл глаза и откинулся в кресле.


В это самое время Аста подъезжала к воротам виллы Луки. Она дала долгий сигнал, и за воротами появился охранник. Увидев ее, он поспешно открыл ворота, она въехала и остановилась у дома. Когда Аста вышла из машины, дверь открылась, и на пороге появился слуга Луки, Джорджо.

— Синьорина, вы одна? Капо и синьор Морган приедут позже?

Она могла сказать ему правду, но почему-то не сделала этого. И тут же поняла почему. Пока Лука жив, она может пользоваться его властью, а эта власть ей нужна.

— Да, — ответила она, — капо и синьор Морган остались в Валдини по делу. Свяжи меня с пилотом «лира». Как его зовут?

— Руффоло, синьорина.

— Да, правильно. Разыщи его и скажи, что я должна вылететь как можно скорее. Еще свяжись с нашим человеком в аэропорту. Там должен быть «лир» из Англии. Возможно, он уже улетел, но пусть о нем разузнают все, что только можно.

— Разумеется, синьорина.

Он поклонился, проводил ее в дом, закрыл двери и поспешил к телефону.

Она налила себе вина и встала у окна, глядя на террасу и потягивая из стакана. К ее удивлению, Джорджо вернулся очень быстро.

— Я разыскал Руффоло, синьорина, он уже на пути сюда, и вы были правы, английский «лир» улетел. На нем были два пилота и три пассажира.

Она удивленно посмотрела на него.

— Три, ты не ошибся?

— Да, три: женщина, солидный пожилой мужчина и невысокий мужчина с очень светлыми волосами. Наш человек не выяснил их имен, но он видел, как они садились.

— Понимаю. Хорошая работа, Джорджо! Дай мне знать, когда приедет Руффоло.


Аста разделась и встала под горячий душ. Все было как в дурном сне, так трудно было поверить, что Диллон жив… Мертв Карл, ее любимый Карл, мертв Лука, и всему виной Диллон… Как он мог даже нравиться ей?.. Диллон и Фергюсон… но особенно Диллон… они разрушили все, и они за это заплатят…

Она вышла из-под душа, вытерлась полотенцем, намазалась кремом, постоянно думая о мести. Наконец она надела платье и принялась расчесывать волосы. Зазвонил телефон. Она сняла трубку. Звонил Джорджо:

— Синьора, приехал капитан Руффоло.

— Отлично, я спускаюсь.


Когда она вошла в гостиную, Руффоло в рубашке без воротника, легкой куртке и слаксах уже ждал ее. Он встал, приветствуя ее, и поцеловал ей руку.

— Простите меня, синьорина. Я вышел пообедать, но Джорджо удалось связаться со мной. Чем я могу быть полезен вам?

— Пожалуйста, садитесь. — Она рукой показала ему на стул, а сама подошла к столику и стала открывать бутылку шампанского «Боллингер», которую Джорджо оставил в ведерке со льдом.

— Вы выпьете, капитан?

— С удовольствием, синьорина. — Его взгляд скользнул по зрелым формам ее тела, и он выпрямился на стуле.

Аста налила шампанское в два хрустальных бокала и один из них протянула ему.

— У меня к вам деликатное дело, капитан. Капо поручил мне особое задание. Завтра я должна быть в Англии, но неофициально, вы понимаете меня?

— Превосходно, синьорина. — Руффоло отпил шампанского. — Вы хотите сказать, что вам надо высадиться в Англии нелегально, не оставляя никаких следов своего прибытия, я правильно понял?

— Абсолютно правильно, капитан.

— С этим не будет никаких проблем. В Суссексе есть частный аэродром, которым мы пользуемся. Я бывал там прежде. Близ Лондона такое интенсивное воздушное движение, что, если я полечу со стороны моря на высоте шестьсот футов, нас никто не заметит. Ведь вам нужно в Лондон?

— Да, — ответила она.

— Только тридцать миль по автостраде. Никаких трудностей!

— Замечательно, — проговорила она, вставая и направляясь к ведерку с бутылкой. — Капо будет доволен. А сейчас позвольте мне предложить вам еще бокал шампанского.


Глава 16


«Деймлер» пропустили через служебные ворота на Даунинг-стрит на следующий день около шести вечера. На его заднем сиденье были Диллон, Фергюсон и Анна Бернстейн, но, когда шофер открыл дверцу, вышли только Фергюсон и Анна.

Фергюсон обернулся.

— Сожалею, Диллон, но вам придется подождать нас. Надеюсь, это будет недолго.

— Понимаю, — улыбнулся Диллон. — Зачем смущать мужика?

Они направились к двери, у которой дежурный полисмен, узнав Фергюсона, отдал ему честь. Дверь тут же открылась, и они прошли внутрь, где служащий принял у них пальто и малаккскую трость Фергюсона. Они проследовали за ним наверх и по коридору. Еще секундой позже он открыл перед ними дверь кабинета, где за письменным столом, заваленным бумагами, сидел премьер-министр.

Он оторвал глаза от бумаг и откинулся на спинку.

— Бригадир, старший инспектор, приветствую вас, садитесь.

— Благодарю вас, премьер-министр, — произнес Фергюсон, и они пододвинули стулья.

Премьер-министр взял со стола папку и открыл ее.

— Я прочел ваш отчет. Безусловно, первоклассная работа. Диллон, несомненно, действовал со своей обычной, несколько безжалостной, эффективностью.

— Да, премьер-министр.

— С другой стороны, без его помощи мы потеряли бы вас, бригадир, а это меня вряд ли устроило бы. Это было бы несчастьем для всех нас, не так ли, старший инспектор?

— Именно так, премьер-министр.

— А где Диллон сейчас, кстати?

— Ждет нас в моем «деймлере», премьер-министр, — ответил Фергюсон. — Я решил, что так будет лучше с учетом довольно неординарного прошлого Диллона.

— Разумеется. — Премьер-министр кивнул головой и улыбнулся. — Но вернемся к «Чунцинскому соглашению». — Он вынул листок из папки. — Замечательный документ! Он открывает поистине безграничные возможности, но, как я сказал вам при нашей первой встрече, связанной с этим делом, с Гонконгом хлопот у нас и так хватает. Мы уходим оттуда, и это решено. Именно поэтому я и приказал вам найти эту проклятую бумагу и сжечь ее.

— Мне пришло в голову, что вы предпочли бы сделать это своими руками, премьер-министр.

Тот улыбнулся:

— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, бригадир.

В викторианском камине ярко пылал огонь. Премьер встал, подошел к камину и положил бумагу сверху на дрова. От жара края бумаги сначала загнулись кверху, а потом ее охватило пламя. Мгновением позже она уже превратилась в кучку пепла.

Премьер-министр вернулся к своему столу.

— Я хочу поблагодарить вас обоих. — Он пожал им руки. — И поблагодарите от моего имени Диллона, бригадир.

— Хорошо, премьер-министр.

— А теперь прошу простить меня, я еду в палату общин. Внеплановые ответы премьера на вопросы депутатов. Мы не можем лишить их маленьких радостей.

— Понимаю, премьер-министр, — сказал Фергюсон.

Словно по мановению волшебной палочки, дверь за их спиной отворилась, и в ней вновь возник сотрудник, чтобы проводить их вниз.


— Все прошло удачно? — спросил Диллон, когда через служебные ворота они выехали на Уайтхолл.

— Можно сказать и так. Ему доставило удовольствие собственноручно бросить «Чунцинское соглашение» в огонь.

— Да, думаю, что это было ему приятно.

— Он просил бригадира передать вам его благодарность, — сказала Анна.

— В самом деле? — Диллон повернулся к Фергюсону, который сидел, сложив руки на серебряном набалдашнике своей малаккской трости. — Так что же вы молчите?

— Не хотел, чтобы ты зазнался, мой мальчик. — Он опустил стекло перегородки. — На Кавендиш-сквер! — Он откинулся на спинку кресла. — Мне кажется, нам всем стоит выпить у меня.

— О Боже, ваша честь! — начал Диллон. — Достоин ли я этого одолжения, шутка ли, великий человек зовет нас к себе?

— Не изображай балаганного ирландца, Диллон, это совсем не идет тебе.

— Виноват, сэр. — Теперь Диллон перешел на язык частного пансиона для детей аристократов. — Но я сочту за честь, если вы со старшим инспектором не откажетесь выпить у меня дома. — Он опустил стекло водителя. — Изменение маршрута, шеф. Едем на Стейбл-Мьюз.

Когда Диллон поднял стекло, Фергюсон со вздохом обратился к Анне:

— Вы должны извинить его. Видите ли, он долго служил актером.

«Деймлер» въехал на мощеный двор Стейбл-Мьюз и остановился у коттеджа Диллона. Диллон открыл парадную дверь и вошел. За ним прошла Анна. Фергюсон приказал шоферу:

— Подождите нас! — и последовал за ними, закрыв за собой дверь.

— А здесь и вправду хорошо, — проговорил он.

— Проходите в гостиную.

Диллон проник туда первым и нащупал выключатель. Свет зажегся, и в кресле у камина они увидели Асту Морган. На ней был спортивный костюм из черного вельвета и черный берет. Но что было более важно, у бедра она держала «вальтер» с навинченным глушителем.

— Какая прелесть! Я ждала тебя одного, Диллон, а явились все трое.

Ее глаза лихорадочно блестели, лицо было мертвенно бледным, а под глазами чернели круги.

— Не будьте дурочкой! — сказал ей Фергюсон.

— Да нет, я умничка, бригадир! Мое присутствие в стране сейчас не зарегистрировано, и, когда я закончу свое дело, ожидающий меня на маленьком аэродроме в Суссексе самолет вывезет меня из страны.

— Чего ты хочешь, Аста? — спросил Диллон.

— Повернись и положи руки на стол. Помнится, ты любишь держать пистолет сзади за поясом. Именно поэтому тебе удалось убить Карла.

За поясом ничего не оказалось. Аста проверила под мышками.

— Оружия нет, Диллон? Ты становишься легкомысленным.

— Видите ли, мы только что с Даунинг-стрит, — пояснил Фергюсон. — Там лучшая в мире система предупреждения. Попробуйте пронести через ворота любое оружие, и она поднимет жуткий тарарам.

— Ну что ж, кладите руки на стол и вы. — Фергюсон подчинился, и, когда и его обыск был закончен, она повернулась к Анне: — Высыпьте содержимое вашей сумочки на пол.

Анна выполнила требование, и по полу рассыпались пудреница, губная помада, кошелек, расческа и ключи от машины.

— Видите, оружия нет, бригадир сказал вам правду.

— Встаньте вон туда, — приказала Аста, — а вы подвиньтесь вправо, бригадир.

Диллон все еще стоял спиной к ней.

— Я думала, что убила тебя там, на ферме, Диллон. Я хочу знать, почему мне это не удалось.

— Бронежилет, — ответил Диллон, — они сейчас в большой моде.

— Да, в остроумии тебе не откажешь, — проговорила она, — но ты разрушил мою жизнь, Диллон. Ты отнял у меня Карла, и ты за это заплатишь.

— И что же ты предлагаешь? — спросил Диллон, осторожно раздвигая ноги.

— Пару пуль в живот — это заставит тебя покорчиться.

Анна Бернстейн схватила стоявшую на кофейном столике рядом с ней греческую статуэтку и метнула ее. Аста пригнулась и стала беспорядочно стрелять. Она попала Анне в левое плечо, и пуля отбросила ее спиной на софу. Диллон приготовился к броску, но Аста повернулась к нему и навела на него ствол «вальтера».

— Прощай, Диллон.

За ее спиной раздался щелчок: это Чарльз Фергюсон повернул в сторону серебряный набалдашник своей малаккской трости, и спрятанный в ней девятидюймовый клинок, сверкнув молнией, вонзился Асте в спину, проткнул сердце, и острие вышло из груди, порвав спортивный костюм.

У нее не было времени даже вскрикнуть. «Вальтер» вывалился из онемевшей руки, и она повалилась вперед, на руки Диллону. Фергюсон выдернул клинок. Аста изумленно посмотрела на свою грудь, потом перевела взгляд на Диллона, словно не веря в происшедшее. Затем ее колени подкосились, и она упала, заваливаясь на спину.

Диллон отпустил ее и шагнул к Анне, которая лежала на спине, прижимая руку к плечу. Сквозь ее пальцы сочилась кровь. Он вынул свой носовой платок и вложил его ей в руку.

— Прижми крепче. С тобой все будет хорошо, я обещаю. — Он обернулся и увидел, что Фергюсон держит в руке телефонную трубку.

— Да, профессора Генри Беллами срочно вызывает бригадир Чарльз Фергюсон.

Он стоял, ожидая ответа, с окровавленным клинком в руке. Трость валялась на полу.

— Генри? Это Чарльз. Огнестрельная рана в левом плече. Старший инспектор Бернстейн. Диллон сейчас привезет ее в Лондонскую клиническую больницу. Увидимся позже.

Он положил трубку на место и обернулся.

— Диллон, живо в «деймлер» и в больницу. Беллами будет ждать тебя.

Диллон помог Анне встать и бросил взгляд на Асту.

— А с ней что?

— Она мертва, остальное — моя забота. Не теряйте времени!

Он проводил их через холл, открыл дверь и довел до «деймлера», а потом вернулся в коттедж. Клинок лежал на столе, Фергюсон поднял его, вынул из нагрудного кармана платок и тщательно обтер лезвие. Он уложил клинок в малаккскую трость и встал, глядя на Асту. Потом снял трубку и набрал номер.

Спокойный, безликий голос отозвался:

— Да?

— Это Фергюсон. Необходимо забрать труп. Срочно. Я на Стейбл-Мьюз, это рядом с Кавендиш-сквер.

— Дом Диллона?

— Да. Я жду вас.

— Будем через двадцать минут, бригадир.

Фергюсон положил трубку, перешагнул через тело Асты, подошел к бару и налил себе виски.

* * *


Часом позже Диллон сидел в коридоре у операционной, в это время к нему присоединился Фергюсон.

— Как она? — спросил бригадир, садясь в кресло.

— Скоро узнаем. Беллами сказал, что нужно просто извлечь пулю. Он не предвидит осложнений. — Диллон закурил. — А вы вовремя подоспели, бригадир, я уже решил, что мне крышка.

— Как видишь, нет.

— Что вы сделали с той?

— Вызвал специальную команду, я ждал, когда они приедут. Ее отвезут в крематорий на севере Лондона, услугами которого мы иногда пользуемся. К завтрашнему утру она превратится в шесть фунтов серого пепла, и мне лично плевать, как они с ним поступят. А старшему инспектору мы ничего не скажем, пока она не поправится.

— Понимаю, — сказал Диллон. — Ранимая хасидская совесть!

Дверь операционной открылась, и на пороге появился Беллами, стягивая с лица повязку. Они мигом поднялись с кресел.

— Как она? — спросил Фергюсон.

— Прекрасно. Аккуратная чистая рана. Неделю в больнице, и все. Очень скоро она будет на ногах. А вот и она.

Сестра выкатила Анну на каталке. Под белой шапочкой ее лицо было измученным и бледным. Сестра остановилась, чтобы они смогли посмотреть на нее. Веки Анны дрогнули, потом открылись.

— Диллон, это ты?

— А кто же еще, девочка?

— Я рада, что с тобой все в порядке. Ты ублюдок, но почему-то ты нравишься мне. — Ее глаза снова закрылись.

— Везите ее, сестра, — велел Беллами и повернулся к Фергюсону. — Я уезжаю, Чарльз, увидимся завтра. — И он зашагал прочь.

Фергюсон положил руку на плечо Диллона.

— Думаю, нам тоже надо идти, дорогой мой мальчик, сегодня был тот еще день. Полагаю, что нам все же надо выпить.

— Куда же мы направимся? — спросил Фергюсон, когда «деймлер» тронулся с места.

Диллон опустил стеклянную перегородку.

— На набережную у здания Парламента, к мосту Лэмбет.

— Есть какая-нибудь особая причина? — спросил Фергюсон.

— Вечером после бала в бразильском посольстве мы с Астой Морган гуляли под дождем по этой набережной.

— Понимаю, — сказал Фергюсон, откинулся назад и больше не проронил ни слова.

Через десять минут «деймлер» подъехал к мосту. Дождь лил как из ведра. Диллон вылез из машины и приблизился к парапету набережной. Минуту спустя к нему присоединился Фергюсон с зонтом в руках.

— Я сказал, мой мальчик, она была самой настоящей сумасшедшей. Не терзай себя!

— Не волнуйтесь, бригадир, это просто процесс изгнания беса. — Диллон достал сигарету и закурил. — Что до меня, то пусть она горит в аду. А теперь пошли выпьем. — Он повернулся и зашагал к машине.


notes


Примечания


1


В 1 футе — 0,3048 м. — Прим. ред.


2


В 1 миле — 1,609 км. — Прим. ред.


3


«Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» — название популярной в США нравоучительной книжки Дейла Карнеги. — Прим. пер.


4


В 1 дюйме — 0,0254 м. — Прим. ред.


5


Ирландская республиканская армия, террористическая организация ольстерских католиков. — Прим. пер.


6


Шин фейн (ирл. Sinn Fein — букв. «Мы сами») — ирландская национально-освободительная организация, связана с ИРА. — Прим. ред.


7


В 1 ярде — 0,9144 м. — Прим. ред.


8


Гуркх — представитель народности, живущей в Непале. — Прим. ред.


9


В 1 стоуне — 6,34 кг. — Прим. ред.


10


Так у автора. На стр. 61 говорится, что ее мужа баронета убили. — Прим. ред.


11


В 1 фунте — 0,453 кг. — Прим. ред.


12


Члены и сторонники «Временного» крыла выступают за объединение Ирландии путем вооруженной борьбы и террора. — Прим. ред.


13


Шотландия — северная, а Корнуолл — юго-западная оконечность Великобритании. — Прим. пер.