«Роза пирата»
Джанет Линфорд


Немало испытаний выпадает на долю юной, пылкой и очень независимой Розалинды Кэвендиш. И только получив первые горькие уроки суровой действительности, она поняла, что же все-таки является главным в жизни любящей женщины. Не случайно именно ей доверяет свою тайну скрывающийся ото всех под черной маской легендарный и благородный Король Нищих.


Джанет Линфорд


«Роза пирата»


Scan, OCR amp; SpellCheck: Santers

ТКОАСТ, 1996

Оригинальноеназвание: Lynnford Janet «Pirate’s Rose», 1995

ISBN 5-697-00023-5

Перевод: Вигдорчик А.Г., Шляфирнер М.А.


Аннотация


Немало испытаний выпадает на долю юной, пылкой и очень независимой Розалинды Кэвендиш. И только получив первые горькие уроки суровой действительности, она поняла, что же все-таки является главным в жизни любящей женщины. Не случайно именно ей доверяет свою тайну скрывающийся ото всех под черной маской легендарный и благородный Король Нищих.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


Глава 1


Солнечное июньское утро было уже на исходе, когда Розалинда Кэвендиш услышала позвякивание дверного колокольчика в мануфактурной лавке своего отца. Девушка стояла на коленях перед огромным деревянным ящиком и даже не подняла головы.

– Джон, там кто-то пришел! – крикнула она юноше, прислуживающему в лавке, и вновь погрузилась в свои мысли.

Розалинда должна была во что бы то ни стало вскрыть этот ящик и как можно скорее проверить последнюю партию товара, прибывшую морем из Антверпена. Нахмурив лоб от напряжения, она ловко вставила ломик в щель. Крышка жалобно заскрипела, но не поддалась.

«Боже, – молилась девушка про себя, – пусть дурные предчувствия обманут меня. Сделай так, чтобы на этот раз весь товар был в порядке».

Шаги посетителя гулко отдавались в тишине пустой лавки. «Кто-то в тяжелых сапогах», – машинально отметила девушка, не отрывая взгляда от ящика.

– Сейчас приказчик займется вами! – крикнула Роз, почувствовав, что он уже стоит у прилавка, прямо за ее спиной.

Роз продолжала осматривать ящик со всех сторон. Никогда еще ей не приходилось заниматься таким делом. Но в эти дни она бралась за любую работу. С тех пор как ее мать вновь была занята маленьким ребенком, все домашние заботы легли на плечи Розалинды. А когда серьезно заболел отец, она стала и полновластной хозяйкой в лавке: никому другому отец не соглашался доверить свои дела. Она так нежно любила своих родных, что готова была ради них преодолеть любые трудности.

Наконец-то Роз нашла подходящую щель и всем телом навалилась на ломик. Гвозди с громким скрежетом поддались, и взору девушки открылись горы тончайшего кружева. «Вот так-то лучше», – с радостью подумала она. Все, казалось, было в полном порядке. Нет никаких причин для волнений. Все было просто замечательно. И вдруг она застыла: ее взгляд остановился на огромном темном пятне. Улыбка сползла с лица Розалинды. Она приподняла один слой, затем второй… Неужели чернота дошла до дна? Наконец девушка выпрямилась, сдувая налипшие на лицо ниточки. Снова все безнадежно испорчено! Уже девятая партия товаров за последние шесть месяцев. Этот груз обошелся им в полтораста фунтов стерлингов. А еще шесть таких же сундуков находятся на складе в Пуле. С ними скорее всего случилось то же самое. Капитан судна совершенно не позаботился о том, чтобы оградить груз от морской воды.

Розалинде ничего не оставалось сделать, как запихнуть все обратно. Ее охватило отчаяние. С каждым днем прибыли становилось все меньше и меньше. «Этого капитана давно следовало бы уволить», – подумала она и решила сразу же идти в порт, чтоб разобраться с ним на месте. Однако Джон все еще не появлялся из дальней комнаты.

– В самом деле, – пробормотала она, понимая, что сейчас не может никуда отойти, – где вечно пропадает Джон, когда он нужен?…

Покупатель все еще ждал. Откинув назад густые каштановые волосы, Роз поправила на голове чепец, который надевала, чтобы хоть как-то спастись от пыли. Отец был против того, чтобы она обслуживала покупателей, ведь для этого в лавке были приказчик господин Грэй и его ученики – Джон и Том, но никого из них не было на месте, и девушке пришлось самой заняться покупателем.

– Что вам угодно, сэр? – спросила она, оборачиваясь.

Розалинда замерла от неожиданности, увидев перед собой молодого статного мужчину, одетого во все черное. Что-то завораживающее было во всем его облике. Черный плащ с мягкими складками крепился черным шнурком на широкой груди. Тонко расшитый черный камзол отлично сидел на стройной фигуре. Черные облегающие штаны, черная шляпа, даже волосы и борода и те были черными.

Взгляд девушки невольно скользнул вниз. Она увидела высокие черные сапоги, подчеркивающие сильные мускулистые ноги незнакомца, позолоченную шпагу – не какую-нибудь декоративную рапиру, а именно тяжелую шпагу с рукояткой, украшенной драгоценными камнями. Удовлетворив свое любопытство, Розалинда вновь перевела взгляд на лицо мужчины: чрезмерно худое, изысканно красивое и в то же время очень суровое. Он тоже пристально разглядывал ее.

– Да благословит вас Господь, юная леди. Наконец-то вы удостоили меня своим вниманием, – сняв шляпу с пушистым черным пером, он щелкнул каблуками и почтительно поклонился. – Что мне угодно? – продолжил он, повторив на свой лад ее вопрос. – А вы уверены, что у вас есть то, что мне угодно?

Его синие глаза так вызывающе смотрели на девушку, что она отвернулась с раздражением. И без того слишком много дел, а она должна еще выслушивать бессмысленные вопросы.

– Почему бы и нет? – взяв себя в руки, ответила она вопросом на вопрос.

– Ну пожалуйста, не сердитесь, – сказал мужчина и вдруг улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов.

Внезапно его лицо столь резко переменилось, что Розалинда изумилась. Суровое выражение, надменный взгляд – все мгновенно исчезло. Она была так поражена этой переменой, что все грустные мысли куда-то улетучились. Завороженная его ослепительной улыбкой, она даже забыла, что должна спешить.

– Я наблюдал, как вы изучали содержимое этого ящика, – сказал он, поняв наконец, что завладел ее вниманием. – И когда вы то выпрямлялись, то ныряли в него с головой, я сказал себе: «Либо там внутри что-то очень важное, либо она просто сошла с ума». Теперь я наконец вижу, что вы не сумасшедшая. Поэтому мне очень любопытно: что же там на дне ящика? Неужели нечто такое, что огорчило вас?

– Да, – ответила она, – но с этим я разберусь. Я всегда нахожу какой-нибудь выход.

– А что же будет с тем, из-за кого все это произошло?

– Уж с ним-то я точно разберусь!

Внезапно он громко рассмеялся, откинув голову назад. Роз чуть не подпрыгнула от неожиданности и с досадой подумала: «Интересные мужчины слишком много мнят о себе и слишком много себе позволяют».

– Что в этом смешного? – строго спросила она. – Я выходила и из более сложных ситуаций.

– О, в этом-то я не сомневаюсь. И мне не хотелось бы оказаться на месте этого несчастного, которому вы собираетесь задать взбучку. По-моему, вы слишком решительная юная особа. Или я ошибаюсь?

– Да, вы правы, – она в ярости перекладывала рулон ткани. – Но я не такая уж юная.

– В этом я, пожалуй, с вами согласен. Мне следовало бы сказать – решительная и на этом остановиться.

Его пристальный взгляд заскользил по ее телу, задержавшись на стройной шее и на тонкой талии. Девушке стало не по себе. Она невольно поправила блузку и подумала о том, как бы повежливее выпроводить незнакомца. Однако ни одно из слов, приходящих ей на ум, вежливым назвать было никак нельзя. Ей захотелось просто повернуться и выйти, но она сдержалась: нельзя потерять покупателя.

– Я здесь для того, чтобы продавать товары, – резко сказала она. – Итак, сэр, что бы вы хотели приобрести?

Он ухмыльнулся в ответ. И Розалинда вдруг с удивлением поняла, что не в силах оторвать взгляда от его губ, таких притягательных и чувственных. Девушка решительно одернула себя. Хватит, ему больше не удастся вывести ее из себя: в конце концов она здесь хозяйка.

– Я жду, сэр, – сказала она, всем своим видом показывая, что не допустит больше никаких пустых разговоров; однако втайне ей было интересно, как незнакомец поведет себя дальше.

– Ну, раз вы так настаиваете, – пожал он плечами, – я бы хотел приобрести дамский веер из перьев, разумеется, только очень хорошего качества. Можете ли вы мне что-нибудь предложить?

Роз приподняла ключи, прикрепленные на ленте у талии, и направилась к ящику, где хранились веера.

– Это наши лучшие, – любезно сказала она. – Белые страусовые перья из Южной Америки. Но я вижу, что вы во всем черном. Может быть, ваша леди тоже в трауре?

– Да, вы угадали. Она потеряла мужа, и мне хотелось бы хоть чуть-чуть взбодрить ее какой-нибудь хорошенькой вещицей. Но я ровным счетом ничего не понимаю в этих дамских безделушках, – кивнул он в сторону вееров. – Посоветуйте, пожалуйста, какой из них лучше.

Роз еще раз внимательно пересмотрела веера. Уж в них-то она знала толк: отец ей рассказал буквально все о веерах, когда они впервые получили этот товар.

– Веер предназначается для знатной леди?

– Да, – ответил он.

– Тогда я рекомендую вам вот этот.

Она достала другой веер, на этот раз черный, с серебряной ручкой. Каждое перо было украшено мельчайшими серебряными блестками, и когда Розалинда стала грациозно обмахиваться веером, они ослепительно засверкали.

– Великолепно! – произнес он, с восхищением глядя на девушку. И было непонятно, восхищался мужчина ею или веером. Кто же этот таинственный незнакомец? Предчувствие чего-то необыкновенного захлестнуло Розалинду.

– Вы не могли бы красиво упаковать веер? Я хочу подарить его прямо сегодня.

– Конечно. Может быть, вас интересует что-нибудь еще?

– Пожалуй, я купил бы тонкого кружева.

Девушка скептически посмотрела на него.

– Все наше кружево испорчено, и вам, по-моему, это хорошо известно.

– Я об этом ничего не знал, – извиняющимся тоном ответил он. – Можно мне все-таки взглянуть?

Она молча провела его в дальнюю часть магазина и показала злосчастный ящик. Мужчина рассматривал кружево несколько минут, ощупывая его сильными руками.

– Я покупаю, – сказал он, выпрямляясь. – Весь ящик.

Розалинда чуть было не раскрыла рот от удивления.

– Но это невозможно, – изумленно пробормотала она. – Оно испачкано все насквозь. Посмотрите хорошенько.

Она хотела сказать еще что-то, но громко чихнула и замолчала.

– У вас нитки на носу. – И он протянул тонкий носовой платок. – Если у вас есть еще ящики с таким кружевом, я хочу купить и их.

– Продать вам испорченное кружево? Но это было бы настоящим грабежом с моей стороны.

– Ну ладно, для начала я намерен купить хотя бы один ящик. Сколько он стоит?

Розалинда протянула ему носовой платок и назвала цену кружева.

– Что-то слишком дешево, – возразил он. – Вы же не получите никакой прибыли.

Она печально покачала головой:

– Какая прибыль может быть от некачественного товара?

– Тогда по крайней мере возьмете то, что вы за него заплатили. Пускай без прибыли, зато без потерь.

Розалинда готова была согласиться, но внезапно все нужные слова вылетели из головы. Она словно онемела, завороженная его пристальным взглядом. Однако незнакомцу этого было недостаточно. Он хотел увидеть ее улыбку, и Розалинда не выдержала и улыбнулась.


Кристофер Говард искренне обрадовался этой улыбке. Целую минуту наслаждался он красотой девушки: бездонной глубиной ее карих глаз, каскадом вьющихся каштановых волос, выбивающихся из-под чепца, тонкой талией. Но было в ней еще и нечто иное, более ценное, чем просто красота, что таилось в совершенном овале лица, нежной целомудренной улыбке. Будь его воля, он не отрываясь смотрел бы на эту девушку целый день.

Однако надо было спешить: получение графского титула внесло в его жизнь множество изменений. Он уже не был предоставлен самому себе, и это вызывало легкую досаду.

– Итак, – кашлянул он, неохотно прервав затянувшуюся паузу, – я готов расплатиться.

С трудом взяв себя в руки, Розалинда тоже вышла из оцепенения. Она стремительно подошла к прилавку и стала упаковывать веер. Как можно было позволить себе такую слабость? Что это с ней сегодня? Обычный джентльмен пришел за покупками, а она ведет себя как настоящая идиотка. «Но, – оправдывала она себя, – не такой-то уж и обычный: ведь он захотел купить все кружево».

– Что же вы будете делать со всем этим? – вопрос непроизвольно сорвался с ее губ.

– С чем? А, с кружевом… – Кристофер в задумчивости погладил ухоженную шелковистую бородку. – Я отдам его той же леди, по крайней мере все хорошие куски. Ну а остальное? Что ж, может быть, служанки в Лалуортском замке станут самыми нарядными служанками.

Служанки? У Розалинды чуть не раскрылся рот от удивления, уже второй раз за сегодняшний день.

– Очень благородно, сэр, – сказала она. – Конечно, это не мое дело, но вы, возможно, захотите привести в порядок грязные куски. Это можно сделать в горячей воде с большим количеством щелока. Только нужно следить, чтобы кружево находилось в щелоке не слишком долго…

Он прервал ее взмахом руки:

– Прошу вас, не беспокойтесь. – Его заботливый голос ласкал слух. – У вас и без того много дел. И скорее всего совсем мало времени, чтобы подумать о себе.

Она перестала упаковывать веер и в замешательстве посмотрела на него:

– Но я и не собирать думать о себе. Это было бы очень эгоистично.

– Совсем нет, если думать о душе или о смысле жизни. Но я понимаю, что на это у вас совсем не остается времени. Хотя, поверьте, это как раз то, чего нам всем не хватает.

Розалинда смотрела на него, не скрывая удивления.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Отец полностью обеспечивает нас, и я ни в чем не нуждаюсь. А о своей душе я размышляю в церкви по воскресеньям. И не думаю, что кто-нибудь поступает иначе. Кроме того, у меня есть чувство долга. Что же еще нужно?

Незнакомец ничего не ответил. Но взгляд его, казалось, проник ей в самую душу.

Роз упаковывала веер и слышала лишь, как монеты падают на деревянный прилавок. Внезапно звон монет прекратился. Чуть повернув голову, девушка увидела широкую грудь в черном камзоле, почти касающуюся ее плеча, и протянутую вперед руку. На какую-то долю секунды Розалинде даже показалось, что он хочет обнять ее. Это была совершенно безумная мысль. Как она только могла подумать об этом? Желая объясниться, девушка решительно взглянула на него и… вновь утонула в безбрежной синеве его глаз – словно воды Дорсетского моря сомкнулись над ее головой.

Как зачарованная смотрела она на сильную мужскую руку с мозолями от рукоятки шпаги. Казалось, это длилось целую вечность. Наконец он взял ее ладонь, перевернул и высыпал остальные золотые монеты.

– Вам недостает совсем иного. – Голос его стал глухим. – Но об этом мы поговорим в следующий раз.

Розалинде почти всегда было неприятно ощущать близкое присутствие мужчин рядом с собой. Но от этого незнакомца исходил такой приятный, такой будоражащий аромат мускуса, кожи и чего-то еще неведомого, что внутри у нее все напряглось. Властным движением он зажал ее ладонь с монетам и отступил на шаг.

– Будьте любезны объяснить, что вы имеете в виду? – потребовала она. – Не очень-то вежливо делать такие намеки.

Кристофер чуть наклонил голову и задумался. Что имел в виду? Этого он, конечно, не мог произнести вслух. Он имел в виду то, что она прелестна и свежа, как бутон цветка на рассвете. Сидит в этой лавке, спрятанная ото всех, как будто в ожидании именно его, и именно сегодня.

Кристофер отогнал от себя эти мысли. В прошлом году он дал себе зарок не иметь дела с женщинами и пока твердо следовал ему. Однако эта серьезная девушка с лицом ангела, эти злосчастные ящики с кружевом… Нет, сегодня он совершал абсолютно необъяснимые поступки.

– Вы правы, – в конце концов ответил он, – Я не слишком вежлив. Просто я считаю вежливость бесполезным качеством, – он пожал плечами. – Но это – мой самый большой недостаток.

Услышав эти слова, Розалинда снова невольно улыбнулась. А он продолжал:

– Я могу поклясться, что вы улыбаетесь крайне редко и почти никогда не смеетесь, – он указал пальцем на ее лоб. – А когда я вошел, вы были обеспокоены и печальны.

– Я улыбаюсь, когда есть чему улыбаться…

– Но это случается крайне редко, – закончил он ее фразу. – Очень обидно. Особенно для такой юной особы.

– Вы со мной разговариваете, как с ребенком, – Розалинда отвернулась и стала пересчитывать монеты, демонстративно бросая каждую по отдельности в специальный ящичек. – А мне уже, между прочим, двадцать один год.

– Двадцать один? – с сомнением переспросил он.

– Да… осенью мне исполнится двадцать один год.

Его рассмешило это уточнение:

– Значит, хмурый взгляд принадлежит не вам, а кому-то еще, кто во много раз старше. Я в этом нисколько не сомневаюсь. А вот улыбка, – он выдержал паузу, – улыбка наверняка ваша.

Розалинда метнула на него сердитый взгляд. «Сейчас последуют какие-нибудь бессмысленные комплименты и глупые признания», – подумала она. Сколько ей уже пришлось выслушать этих пустых признаний от разных мужчин!

Но незнакомец все так же невозмутимо смотрел на нее. И только обволакивающее тепло исходило от всего его существа.

– Обещайте не подшучивать надо мной!

– А я и не шучу. Просто хочу видеть вас веселой и счастливой.

– Вы позволяете себе слишком много, сэр. Моя личная жизнь вас абсолютно не касается. – Розалинда жестко поставила его на место.

– Прошу вас, не обижайтесь. – Незнакомец взял ее руку в свои ладони и нежно сжал. – Запомните одну простую вещь: чье-то лицо становится открытой книгой лишь в том случае, если кому-нибудь станет очень интересно читать его.

Розалинда отвернулась и едва справилась с охватившим ее смущением.

– Вы не должны так говорить, сэр.

– Почему вы так несправедливы ко мне? Ведь я ровным счетом не сделал вам ничего дурного!

Ей было нечего возразить на это. Ей, которая никогда не лезла за словом в карман, на сей раз пришлось промолчать.

– Верьте мне, прошу вас, – нежно произнес он.

– Верить вам? В чем и с какой стати? – Она вырвала руку и стала приводить в порядок прилавок. – Вы говорите загадками. А у меня нет ни времени, ни настроения разгадывать их. И вообще, почему вы не уходите?

– Неужели вы всегда отрицаете вещи, которых не понимаете? В высшей степени неразумно, мисс. Хочешь не хочешь, а когда-нибудь все равно придется разбираться. Я лишь хотел немного помочь вам в этом, – он рассмеялся. – Но, к сожалению, должен идти. И прежде чем уйти, я угадаю ваше имя.

Розалинде сделалось не по себе. Этот дерзкий человек брал на себя смелость угадать ее имя! Она скрестила руки на груди и стала наблюдать за ним. Кристофер целую минуту вглядывался в ее лицо.

– Роза, – наконец вымолвил он и остановился. – Кожа нежная, как лепесток розы. Глаза светятся и блестят, как росинки. Нет, ни одно другое имя так не подходит вам, как Роза.

Он стоял прямо против нее и, казалось, был очень доволен собой.

– Вы закончили свой монолог? – резко спросила она. – Так вот, если вы мните себя поэтом, то глубоко заблуждаетесь. Роза – не мое имя.

– Ага, вот и шипы показались! Нет, все-таки я прав.

– Ваши слова не имеют ко мне никакого отношения, – прервала она его, – хотя бы только потому, что принадлежат вам.

Розалинда была вне себя от его самонадеянности. Но к ее ярости примешивалось чувство благодарности за купленное кружево. Она в сердцах схватила тяжелую деревянную катушку с тесьмой и сжала ее изо всех сил.

– Сердитесь? – кивнул он, указывая на катушку.

– Да, – выдавила она.

– Тогда запустите ею в меня.

– Не говорите ерунды!

– Ну же, я жду, – поддразнивал он, наступая на Розалинду.

Не помня себя от гнева, девушка отпрыгнула назад и запустила в него катушкой. Мужчина со смехом отбил ее обеими руками, и катушка с грохотом упала на пол. Мгновенно злость ее куда-то улетучилась.

– Ну что, теперь стало легче? – Он водрузил катушку на место.

Как ни странно, Розалинде действительно стало легче.

– Ну, теперь я спокоен, – он прищурился. – И если вы больше не сердитесь, должен признаться: мне очень хочется вас поцеловать. – Кристофер испытующе посмотрел на нее.

– Что?! – с негодованием воскликнула она, почувствовав, что думает о том же самом. – Вы ведете себя крайне неприлично, сэр!

– А я предупреждал вас, что не очень-то вежлив, – промолвил он извиняющимся тоном. – Но по крайней мере я честен. И прошу вас, не сердитесь больше: я совершенно не хотел вас обидеть.

– Я не сержусь, сэр, но вам не следует говорить такие вещи.

– Никогда?

Лицо его выразило разочарование. Он как-то весь поник, в глазах было такое страдание, что Розалинде стало не по себе, ей даже захотелось успокоить его.

– Конечно, в этом нет ничего страшного: вы же не подкрепили свои слова действиями. Но согласитесь, в приличном обществе не ведут такие разговоры, по крайней мере люди, которые только что познакомились.

«Неужели он не понимает таких вещей?» – подумала она и подняла глаза. И что же? Дерзкий незнакомец едва сдерживал смех. Глаза его искрились лукавством. Да он просто насмехается над ней! В ярости Розалинда схватила аккуратно упакованный в холщовый мешочек веер и швырнула его в наглого незнакомца.

– Немедленно уходите! Надеюсь, дверь вы отыщете без труда.

Он на лету поймал веер и, опустив голову, виновато побрел к двери. Однако на полпути обернулся.

– И все же, когда мы увидимся в следующий раз, я буду называть вас Розой. Согласны?

– Мы больше никогда не увидимся, – резко выпалила она и неожиданно добавила: – Если только по делу…

Внезапно обида вновь захлестнула ее:

– Вы просто невыносимы!

– Так ли это, моя прелестная, моя розовощекая Роз? тихо сказал он сам себе и добавил уже громко: – Я пришлю кого-нибудь за первым ящиком, а затем найду покупателя и на все остальные. И не забывайте, на этот раз я заставил вас лишь улыбнуться. В следующий раз я заставлю вас рассмеяться, – он пристально посмотрел на девушку и добавил: – А может быть, и что-нибудь еще.

С этими словами он вышел. Дверной колокольчик звякнул, как ей показалось, резче обычного.

Роз дотронулась рукой до пылающей щеки. Господи, на кого она сейчас похожа! И в этот момент она вдруг поняла, что за волнующий загадочный запах окутывал ее, пока в лавке был таинственный незнакомец. Конечно, как же она сразу не вспомнила? Это был сладковатый запах гвоздики!

Розалинда посмотрела в окно и увидела, как незнакомец вскочил верхом на вороного коня и стремительно умчался прочь.


Глава 2


Убедившись, что незнакомец скрылся из вида, Роз, не отдавая себе отчета, стремительно подошла к полке, где хранились зеркала для покупателей, взяла одно и стала придирчиво себя разглядывать. Что же все-таки произошло? Девушка коснулась пальцами щек. Она, которую никто никогда не мог смутить, вдруг залилась пунцовой краской. Возможно ли такое?

Разглядывая себя в зеркале со всех сторон, девушка пыталась представить, какой ее мог видеть таинственный незнакомец.

«Что за безумный день! – думала Розалинда, едва справляясь с водоворотом чувств, захлестнувших ее. – Сначала испачканное кружево, затем этот странный человек со своими дерзкими речами… Следовало бы залепить ему хорошую пощечину». Она всегда поступала таким образом, если мужчины пытались зайти слишком далеко. Но ей почему-то совсем не хотелось вести себя с ним, как с другими. Может быть, испорченный товар был тому причиной? Как он решился купить эти кружева?

Уже за один только такой поступок можно было в него влюбиться…

«Влюбиться? Что за чушь!» – резко прервала она свои нелепые мысли. И как только могло это прийти ей на ум? В жизни она не влюблялась и не собиралась даже думать об этом. А то, что она вела себя так необычно… Что ж, это совсем не добавляет ему доверия, а, наоборот, делает его еще более опасным.

Лучше всего поскорее забыть о нем, приказала себе Розалинда. Он наверняка точно такой же, как и все, кто пытался ухаживать за ней. Говорят о ее красоте, а на уме лишь ее приданое. И никому, абсолютно никому не важно, что творится у нее на душе. Это вообще никого не интересует, кроме ее отца…

Грустные мысли нахлынули на Розалинду. Дорогой и нежно любимый отец! Ее опора и защита… Он всегда был для нее центром Вселенной. А сейчас отец так тяжело болен. Врач посоветовал морской воздух, спокойный, размеренный образ жизни. И вот они покинули свой роскошный дом в Лондоне и переехали сюда. Но Розалинда совсем не сожалела об этом. Она была готова на все ради выздоровления отца.

– Госпожа Розалинда, что вы здесь делаете? – прервал ее грустные размышления наконец появившийся откуда-то Джон.

Он сладко позевывал, почесывая спину, и был явно обескуражен, увидев хозяйку в лавке.

– Джон!… – Розалинда быстро оглянулась и спрятала зеркальце. – Где ты пропадал? Между прочим, приходил покупатель.

– Что? – Он таращил сонные глаза. – А где господин Грэй? Где Том?

– У Грэя сегодня свободный день, и ты это прекрасно знаешь. – А Том, – она вспомнила, что отец сокрушался по поводу его исчезновения. – И именно ты, Джон, должен был заняться с покупателем, – закончила она строго.

– Простите, госпожа, я случайно вздремнул в задней комнате, но уверяю вас, это больше никогда не повторится.

Роз строго посмотрела на юношу, но потом смягчилась:

– Ты служишь у нас давно, поэтому на сей раз я тебя прощаю. Ну, а теперь, – и она вручила ему метлу, – подмети, приведи здесь все в порядок и замотай потуже катушку с тесьмой. Посмотри, что творится. Вот на этой тесьма совсем запутана.

«Нельзя швыряться катушками», – подумала Розалинда и быстро отвела взгляд, стараясь поскорее забыть об этом.

Джон схватил метлу и начал с усердием подметать пол.

– А что это за покупатель был у нас? – наконец осмелился спросить он.

– Не знаю, – ответила Розалинда, отмечая последнее поступление денег в расчетной книге. – Какой-то джентльмен, я никогда не видела его прежде.

Джон уже было открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но в это время хлопнула задняя дверь. Пухленькая девчушка в туго накрахмаленном чепце и переднике вбежала в лавку, сделав реверанс, и затараторила:

– Прошу прощения, госпожа Розалинда, но требуются ваши указания на кухне. Что делать со всеми этими людьми, которых нанял ваш отец, чтобы подготовиться к приему гостей? У одного из них – вши. Это какой-то ужас! А повар только и делает, что хихикает над ними. Вам бы лучше поскорей прийти домой!

– Боже мой, я совершенно забыла! – с тревогой сказала Розалинда. – Ведь через несколько часов съедутся гости. – И она торопливо накинула плащ.

Девушки быстро шли вверх по дороге, ведущей через холм. Розалинда то и дело останавливалась и терпеливо поджидала едва поспевающую за ней служанку. Наконец они приблизились к очень большому и красивому деревянному дому, возвышающемуся в конце улицы, и, тихонько проскользнув в боковую дверь, направились прямо в спальню Розалинды.

– Пожалуй, мне следует переодеться прямо сейчас, а то потом совсем не будет времени. Я собираюсь надеть вот это, – она указала на свое самое лучшее платье, разложенное на кровати, – помоги мне зашнуровать корсет. И потуже.

Марджери ловко помогла своей госпоже.

– Что за покупатели были сегодня в лавке? – спросила она.

– Всего один и был, – Роз старалась стоять неподвижно, чтобы не мешать служанке застегивать многочисленные крючки на спине. – Судя по платью – местный. Я продала ему веер и…

– Вы сами стояли за прилавком! – неодобрительно нахмурилась Марджери. – Ах, госпожа, вы не должны этого делать. А где были Том и Джон?

Роз на секунду задумалась. Если она нажалуется на этих непутевых мальчишек, кому будет от этого легче?

– А почему, собственно, я не могу уделить внимания покупателю? – спросила она, переводя разговор в другое русло. – Я же дочь хозяина.

– Ох, сколько раз я вам говорила, – Марджери с готовностью переключилась на любимую тему, мгновенно позабыв о Джоне и Томе. – Вы не просто дочь хозяина. Вы дочь самого богатого и уважаемого купца в Лондоне. Да что в Лондоне – во всей Англии! Вы ни в коем случае не должны оставаться в лавке наедине с незнакомыми мужчинами. Что подумал бы ваш отец, узнай он об этом? А что подумал обо всем этом джентльмен, которому вы продали веер!

– Ни о чем он не подумал! Почему он должен о чем-то думать? – резко сказала Розалинда, чувствуя, как начинает краснеть.

– Уверяю вас, что подумал. Уж я знаю кое-что о мужчинах. Всего лишь минутку наедине с такой прелестной девушкой, как вы… Итак, что же произошло? Он позволил себе какую-нибудь вольность? – Марджери протянула хозяйке голубую парчовую верхнюю юбку, отороченную кружевом.

– Абсолютно ничего не произошло. – Роз пожала плечами. – Он просто купил то, что ему было нужно, и ушел. Вероятнее всего, я его больше никогда не увижу. И вообще, Марджери, уже поздно. Скоро начнут съезжаться гости. Пожалуй, пойду посмотрю, что там творится.

– О, я еще не закончила! Сегодня вы не должны появляться перед гостями без мантии.

– Как все это надоело! Одевание занимает столько времени! А как дети? Они уже одеты?

Марджери старательно привязывала украшенный лентами кружевной рукав.

– Анжелика по крайней мере одета, а остальные… Вы сами знаете, с ними очень трудно справиться.

– Марджери, а теперь расскажи мне честно, что происходит на кухне?

Лицо служанки вытянулось.

– Я не хотела этого говорить при Джоне, но люди, которых нанял ваш отец, чтобы они доставили нам паштеты, мясо и все остальное, – они все словно с ума посходили!

– Как так – с ума посходили? – Теперь, когда платье было в порядке, Розалинда с распущенными волосами сидела перед зеркалом и недоуменно смотрела в него на свою служанку.

– Болтают без умолку, вот как! – Марджери достала гребень и начала расчесывать длинные вьющиеся волосы своей госпожи. – С ума сойти можно от их беспрерывной болтовни и сплетен. Вся эта чепуха про пиратов, будто бы они собираются высадиться на нашем побережье, – она поделила волосы на две части и начала заплетать косы. – Наняли вроде нормальных парней, и то ли на них жар вертелов так подействовал, то ли что-то еще, но они словно взбесились: порываются куда-то бежать прямо среди ночи. Никогда еще не было такой неразберихи!

Роз достала сапфировые серьги и приложила их к ушам. Это были единственные украшения, которые дочь позволила отцу купить для нее.

– Хорошо, я пойду на кухню и поговорю с ними. А что папа? Он отдыхает, как предписал ему врач?

– Отдыхает. Сейчас с ним ваша матушка. Так что вам бы лучше пойти на кухню, прежде чем эти люди разбегутся на ночь глядя. А главный поставщик, с которым ваш повар имеет дело, потому что его соус самый лучший во всем Дорсете, – так вот, он говорит, что пираты будут бесплатно раздавать вещи.

Роз метнула на Марджери строгий взгляд.

– Здешние пираты никогда не раздают вещей. Они высаживаются в Лалуортской гавани и все, что привозят с собой, продают по немалым ценам.

– Я знаю. Но это наши, местные. От них знаешь чего ожидать. А те, другие, – пираты из Голландии, их называют Морскими Бродягами. Кто знает, что у них на уме! Говорят, они просто раздают людям товары, награбленные с испанских галеонов.

Роз от неожиданности перестала возиться с серьгами и удивленно посмотрела на Марджери:

– Морские Бродяги? Они ни за что не придут в Западный Лалуорт!

Марджери самодовольно скривила губы:

– Попробуйте объяснить это тем сплетникам на кухне!

Розалинда повернулась к зеркалу и, застегивая серьгу, обдумывала неожиданную новость. Кто не слышал о Морских Бродягах! Эти мятежные духом люди были родом из Голландии. Под предводительством принца Оранского боролись против тирании короля Испании не только на суше, но и на море. Но, как ни странно, больше всего на свете Розалинде хотелось, чтобы они высадились здесь и расшевелили этот сонный город. Тем не менее она твердо сказала:

– Они не придут сюда. Я уверена в этом.

– А вдруг придут? – Марджери переключилась на свою любимую тему. – Вы только подумайте, Морские Бродяги! Здесь, в Дорсете! Люди благородного происхождения, изгнанные из своей страны за неповиновение испанскому королю.

Роз критически посмотрела на свою прическу.

– Я не знаю, – сказала она, – но олдермен Тренчард говорит, что король Филипп к ним весьма снисходителен. Боже мой, Марджери, что ты навертела у меня на голове? Я бы предпочла что-нибудь попроще. Служанка стала покорно переделывать прическу.

– И потом, – продолжала Розалинда решительно, – это вообще нас не касается. Наша королева призывает соблюдать нейтралитет, и мы его соблюдаем. А их предводитель – Король Нищих, – что ж, он, возможно, и благородного происхождения. Но только он один.

– О, Король Нищих! – Марджери закатила глаза и поставила зеркало перед Розалиндой, чтобы та могла разглядеть свою прическу. – О нем грезят многие девушки. Говорят, он галантен, отважен и благороден. Настоящий бог моря! Вот мужчина как раз для вас, госпожа. Всем мужчинам мужчина.

– Что за чепуху ты говоришь, Марджери! – Розалинда на этот раз была удовлетворена своей прической и теперь собиралась сменить туфли. – Этот человек – разбойник.

– Вы только представьте себе, – продолжала Марджери, не слушая Розалинду, – отважный красавец в развевающемся плаще, с черной маской на лице, высаживается здесь, в Дорсете, чтобы разыскать самую прелестную из женщин. О, если бы я вдруг очутилась в его объятиях, я бы…

– Вздор, Марджери, – прервала ее Розалинда, – перестань болтать.

– Не знаю, что с вами делать, – вдруг жалобно сказала служанка, протирая туалетный столик, – вы слишком много работаете и совершенно не интересуетесь мужчинами. Посмотрите, скольких достойных людей вы уже отвергли.

– Их интересует только мое приданое, – холодно объяснила Роз.

– А господин Тренчард? Он ведь очень богатый человек. И так сильно влюблен в вас.

– Это совсем не то, – сказала Роз, доставая флакончик с духами. – Тренчард – деловой партнер. С ним я говорю лишь о ценах и товарах. Придержи, пожалуйста, пояс в этом месте, – переменила она тему разговора, – пока я прикреплю флакончик.

У Марджери было скептическое выражение лица, но она продолжила свой допрос:

– А что все эти мужчины, которых выбрала ваша матушка? Они приглашены на бал?

– Думать об этом не хочу.

– Ну что вы, госпожа! Это будет потрясающе: все джентльмены, жаждущие вашей руки.

Розалинда недовольно поморщилась, но спорить не было времени.

– Ты займись Люсиндой, – приказала она, – а я посмотрю, что там у мальчиков.

С этими словами она застегнула на талии пояс и быстро вышла.

Спустя минуту Роз вошла в спальню своих младших братьев. Здесь царил хаос. Джонатан, высокий парень лет шестнадцати, лежал, перегнувшись через подоконник. К счастью, он был уже одет в новый камзол и бархатные панталоны, обшитые стеклярусом. Джонатан многозначительно подмигнул сестре, и ее почему-то охватило смутное беспокойство.

Тринадцатилетний Мэтью в задумчивости сидел с парой разодранных чулок в руках, а младший, Чарльз, препирался с няней. Ему недавно исполнилось восемь лет.

– Я не надену этот гадкий камзол! – Он выворачивался из рук пожилой женщины, пытавшейся натянуть ему камзол через голову. – Ни за что не надену: сегодня очень жарко.

– Как не стыдно, господин Чарльз, – увещевала няня, – сегодня будет столько важных гостей. Вы должны достойно выглядеть за столом. Пусть все обратят внимание на ваши хорошие манеры.

– Я те покажу хорошие манеры! – мальчик грозно помахал кулаком.

Няня в изумлении подскочила:

– Где вы научились этому, господин Чарльз?

Джо и Мэтью тут же отвернулись к окну и стали о чем-то оживленно беседовать, делая вид, что не замечают происходящего. Розалинда стремглав подскочила к младшему брату и схватила его за руку.

– Тише, дорогой. Ты будешь одеваться сам, – сказала она мягко, отдавая ему камзол.

Чарльз посмотрел на нее в замешательстве. Ненавистная одежда была у него в руках. Розалинда нежно поцеловала брата в голову и показала, как удобнее держать камзол, чтобы надеть его.

– Если поторопишься, то после обеда тебя ждут сладкие леденцы.

– Правда? И малиновые будут?

– Обязательно, – ответила Розалинда и стала так осторожно натягивать ему камзол, что мальчик был уверен, будто одевается сам.

– Мэтью, – обратилась она к среднему брату. – Почему ты до сих пор не надел чулки?

– Они порвались. Это все Джо виноват.

– Ничего страшного.

Закончив одевать Чарльза, Розалинда достала пару чистых чулок из комода, кинула их брату и повернулась к Джонатану:

– А ты чего сидишь окно подпираешь? Лучше бы помог мне чем-нибудь. И кстати, где ты был вчера вечером? Мама спрашивала о тебе.

– Ты, Розалинда, лучше занимайся другими делами. Истинное удовольствие наблюдать, как у тебя все замечательно получается, – Джонатан намеренно не отвечал на ее вопрос. – Ты просто превосходно справляешься с ними. – Он кивнул на младших братьев.

Розалинда не успела ему ничего возразить, как в комнату с плачем вбежала шестилетняя Люсинда и бросилась ей на шею. За девочкой следом вошла вконец измученная Марджери.

– Она не дает мне красные ленты, – всхлипывала девочка, указывая на Марджери. – Мама бы мне обязательно дала.

– Не огорчайтесь, милочка, – стала успокаивать ее няня, – ваши желтые ленты тоже очень красивы. И потом надо поторапливаться, а то обед остынет.

– Но желтые ленты – старые, – снова разрыдалась Люсинда, – а я хочу новые! Я хочу красные ленты!

Няня вопросительно посмотрела на Марджери. Девушка не знала, что ей делать, и была очень расстроена. Обе они повернулись к Розалинде.

– Принеси красные ленты, Марджери, – обратилась Розалинда к служанке, села на табурет и поманила к себе Люсинду.

– Иди ко мне, Люсинда, я тебе что-то скажу. Девочка подошла, устроилась у нее на коленях и доверчиво заглянула в глаза.

– Ты можешь сегодня вечером надеть красные ленты – серьезно сказала Роз, – но после этого мы уберем их до следующего месяца. Весь июнь ты должна носить желтые ленты, и лишь потом можно снова взять красные. Сегодня мы просто делаем исключение. Ты меня поняла?

– Да, Розалинда, – кротко прошептала девочка. А не могла бы я в виде исключения также носить их и по воскресеньям?

– Нет, дорогая, – Розалинда шутливо коснулась пальцем кончика носа девочки, но взгляд ее остался непреклонным, – а завтра, когда будешь заниматься рукоделием, ты вышьешь к тому же лишний узор. Надо же как-то заслужить право надеть сегодня вечером новые ленты!

– Лишний узор, – захныкала Люсинда, собираясь расплакаться, – это слишком жестоко!

– Вполне равноценный обмен, – старшая сестра была неумолима.

В это время в комнату вошла няня с красными лентами, и девочка сразу притихла.

Розалинда стала причесывать сестру.

– А где Анжи? – спросила она Марджери, завязав ленты Люсинде.

Анжи уже давно одета. Я разрешила ей пойти на кухню буквально на несколько минут.

– Ох, Марджери, по-моему, ты зря ее отпустила.

Розалинда не могла не проверить, что творится на кухне. Слуги непрерывно ссорятся с людьми, которых нанял отец. Удивительно будет, если дело не кончится дракой. А маме так тяжело сейчас! Она самозабвенно ухаживает за отцом, следит, чтобы он выполнял все предписания врача. У нее неважный цвет лица в последнее время… Нужно поторапливаться, чтобы все успеть… Неуверенные детские шаги отвлекли девушку от невеселых дум: в дверях стояла трехлетняя малышка Анжелика и обворожительно улыбалась, размахивая большой ложкой из-под джема. Няня и Марджери смотрели на девочку в немом оцепенении. Ее самое нарядное платье было измазано джемом.

Розалинда застонала от отчаяния. Тем не менее все, как всегда, с надеждой смотрели только на нее.

– Да… Здесь уже ничего не поделаешь, – Розалинда быстро схватила сестричку за руку. – Анжи, тебя и двух минут нельзя оставить без присмотра. Что ты натворила?

– Это все джем виноват, – уверенно сказала малышка, с надеждой глядя на старшую сестру.

– Виноват джем, а мыть тебя должна я, – сказала Розалинда, увлекая за собой девочку. В своей комнате она намочила испачканную одежду водой из кувшина. – С тобой надо держать ухо востро: никогда не знаешь, в какую неприятную историю ты попадешь. Где ты их только выискиваешь?

– Это они выискивают меня.

Роз отмывала руки сестре и старалась спрятать улыбку.

– Что случилось, Рози? – прошепелявила Анжелика.

Дрожь пробежала по телу девушки, когда она услышала это имя. Рози, Роз… Розалинда мгновенно вспомнила таинственного незнакомца в лавке, назвавшего ее Розой.

– Ничего не случилось, дорогая. – И она поцеловала малышку в мягкую щечку. – Просто я думаю о наших именах.

– А что ты о них думаешь?

– Ничего особенного. Удивляюсь только, как это мы умудрились назвать тебя Ангелом.


Глава 3


Было уже около двух часов пополудни, когда Розалинда наконец управилась с детьми, переодела Анжелику и пошла проверить слуг. На кухне царила тревожная атмосфера: люди возбужденно перешептывались, из разных углов доносились обрывки разговоров о Морских Бродягах. Розалинда стала их успокаивать, убеждая не ссориться, не волноваться и – что самое главное – не верить сплетням о пиратах. В конце концов волнение понемногу улеглось, и только тогда Розалинда почувствовала себя вправе приступить к обеду.

Войдя в обеденный зал, она сразу же подошла к отцу и преклонила перед ним колени. Господин Генри Кэвендиш восседал на старинном стуле с высокой резной спинкой. Он благословил старшую дочь и после этого жестом разрешил всем остальным занять свои места за столом. Роз быстро проскользнула на свое место и сидела, отрешенно опустив голову на протяжении всей молитвы: она надеялась избежать неприятного разговора о кружеве. Однако ей не повезло.

– Ты сегодня слишком долго была в лавке, дочь моя. Надеюсь, кружево доставили вовремя, – отец сложил руки на животе и смотрел на нее в упор.

Роз отвела глаза, обдумывая ответ: отца нельзя расстраивать ни при каких обстоятельствах.

– Простите, отец, но я была занята с покупателем и совсем забыла о времени. Он как раз заинтересовался кружевом. Так что оно уже продано, и к этому вопросу можно не возвращаться.

– Заинтересовался и сразу купил. Как это так? – в первый раз подала страдальческий голос Джоан Кэвендиш. – Слава Господу, что он не оставляет нас своим вниманием. А что же Том и Джон? Что они делали в это время? Твой отец платит им, на мой взгляд, даже слишком много, а они все время отлынивают от работы. Если бы мы до сих пор жили в Лондоне, они бы себе этого не позволяли.

Вдруг она словно забыла о негодных слугах и пригрозила пальцем Анжелике, которая извивалась и ерзала на скамье. Не успела матушка продолжить разговор с Розалиндой, как Анжелика опрокинула на себя суп, залив при этом и платье, и скатерть, и стол…

«Как раз вовремя», – обрадовалась про себя Роз и вместе с матерью стала приводить все в порядок. В это время Джонатан почувствовал вдохновение и стал пихать Мэтью ногой под столом, пока тот не завопил дурным голосом. Чарльз, в свою очередь, начал дергать Люсинду за волосы, а она в ответ запустила в него хлебом. Не выдержав этого, Генри Кэвендиш в ярости вскочил на ноги и закричал:

– Мэтью, Джонатан, прекратите немедленно! Чарльз! Люсинда! Вы сейчас же отправитесь в детскую! Что это такое? Человек не может в собственном доме спокойно посидеть за столом. – Он жестом подозвал лакея. – Быстро приведите сюда няню.

Когда самых младших детей увели и вновь воцарился покой, разговор перешел совсем в другое русло.

– Розалинда, дорогая, – осторожно начала разговор мать, – знаешь ли ты, почему мы устраиваем сегодня бал?

С безразличным выражением лица Роз сосредоточилась на супе. Обычно она с нетерпением ждала таких праздничных приемов, где можно было вкусно поесть, потанцевать и немножко развлечься. Но только не сегодня.

– Послушай, доченька, – оправдывающимся тоном заговорила мать, – на этот раз мы пригласили нескольких весьма достойных молодых людей. Нам хотелось, чтобы ты повнимательнее к ним пригляделась и, возможно, выбрала одного из них.

– Но мое место здесь, с вами, – Розалинда решительно положила ложку. – Разве я могу уйти из дома? Раньше вы никогда не настаивали на моем замужестве.

– Ты для нас дороже любого сокровища, дитя мое. Даже не представляю, как мы будем здесь жить без тебя! Однако тебе все же следует выйти замуж: на то есть веские причины. Сейчас тебе папа все объяснит.

Мать замолчала, откашлялась и с надеждой посмотрела на мужа.

– Баранина сегодня просто превосходна, – пробормотал Генри Кэвендиш, вытирая салфеткой подбородок.

Эти слова, сказанные невпопад, выдавали его волнение. Он не знал, как лучше приступить к этому непростому разговору. Почувствовав его замешательство, Джоан пришла на помощь мужу.

– Дорогая, – сказала она тихо, – есть еще один претендент на твою руку. – Она немного помолчала, покусывая нижнюю губу. – Ты ни за что не догадаешься, кто это.

– Кто же? – спросила Розалинда, старательно очищая апельсин.

– Джордж Тренчард, глава нашего городского собрания.

– Тренчард! – Глаза Розалинды расширились от удивления. – Вы шутите, мама. Ему, наверное, уже за тридцать. К тому же он совсем недавно похоронил свою жену.

– Все это так, – кивнула мать. – Но с тех пор прошел уже год, и теперь он вновь подумывает о женитьбе. Тренчард хочет найти девушку, которая подарит ему сыновей. Что в этом дурного?

– Я не хочу выходить замуж. Пока я предпочитаю оставаться одна, – ответила Роз, решительно тряхнув головой.

– О, дочь моя! – Мать воздела руки к небу. – Видят небеса, лучше бы тебе не отвергать его. Такой достойный и важный господин! Конечно, он еще не достиг положения твоего отца. Но это и неудивительно: ведь твой отец – самый уважаемый и преуспевающий купец в Лондоне.

– Был преуспевающим и уважаемым, – поправил ее Генри Кэвендиш. – Был, – еще раз хмуро повторил он.

– Чепуха, – С нарочитой беспечностью продолжала ее мать. – Ведь мы переехали сюда ненадолго, чтобы твой отец подышал морским воздухом и поправил здоровье. Так вот, мясная лавка господина Тренчарда приносит огромные прибыли: я слышала, он снабжает мясом даже лондонский рынок. К тому же, моя дорогая, он прекрасно сложен и нравится молодым девушкам.

– Кстати, приглашен еще один джентльмен из Лалуортского замка. Он тоже очень нравится девушкам, – отец в задумчивости поглаживал длинную седую бороду. – Как его зовут? – обратился он к жене.

– Кристофер Говард, – нахмурилась она. – Это новый граф Уинфорд. Он стал им совсем недавно, после смерти старшего брата. Но об этом джентльмене даже думать не стоит, дочь моя. – Она предостерегающе пригрозила пальцем Розалинде; казалось, этот палец у нее всегда был наготове для кого-либо из своих шестерых детей. – В самом деле, – продолжала она, – он слишком знатный и могущественный и никогда ничего общего не будет иметь с простыми людьми. Мы для него лишь грязь под ногами. Вот увидишь. Лучше послушайся отца и обрати внимание на кого-нибудь из тех, кого мы пригласили для тебя. Не нравится тебе Тренчард – выбери кого-нибудь другого. А этот граф… Отец пригласил его только из вежливости, его и вдовствующую графиню. Иначе нельзя было поступить, ведь будет почти весь город.

– Это правда, Розалинда, – грустно согласился отец. – Недавно я подал прошение о грамоте на дворянство. Но даже если его удовлетворят, то мы станем джентри [[1] нетитулованное мелкопоместное дворянство (англ.). – Здесь и далее примеч. ред.]… – продолжал он оправдывающимся тоном.

– Даже в этом случае, – прервала его жена, – мы будем для графа всего лишь преуспевающими купцами, не более того… Покойный граф и его супруга были так высокомерны… – Она даже засопела от обиды, вспомнив, с каким пренебрежением относились к ним Говарды. – Люди говорят, что этот новый граф очень балует жену покойного брата, покупает ей бесчисленные подарки.

Розалинда слушала все это с большим вниманием.

– Так новый граф покупает вдовствующей графине подарки? – переспросила она.

– Да, – ответила мать, – я слышала именно так.

– Теперь я понимаю. По-моему, это как раз он купил все наше кружево, даже несмотря на то, что оно было испорчено… – сказала Роз, не подумав, и сразу же осеклась.

– Испорчено? – Отец даже привстал на стуле. – Кружево было испорчено? Как это так?

– Да н-ничего особенного, папочка, – заикаясь, успокаивала его Розалинда, – попало немножко воды…

У отца потемнело лицо от гнева.

– Целый ящик фламандского кружева! Такой дорогой груз из Антверпена! Ты говоришь, все испорчено? – никак не мог успокоиться он.

– Умоляю вас, отец, не волнуйтесь, – она безуспешно пыталась успокоить его. – Ведь все уже продано.

Но отец в ярости вскочил со стула и стукну кулаком по столу.

– Все этот бездельник, этот подлец капитан! По его милости пришел в негодность уже не один груз, не так ли? Я чувствовал, я знал, что дело плохо кончится и на этот раз! Безответственный негодяй! Сколько уже раз я требовал от него принять все меры, чтобы сохранить наш груз, и все напрасно! Все напрасно! Раз за разом мы получаем совершенно негодный товар. Как ему это только удается? Дырки он там просверливает для морской воды, что ли? А может, просто сбрасывает ящики с баркаса по пути к причалу?

Роз вскочила на ноги и бросилась к отцу. В минуты такого безудержного гнева у него мог начаться тяжелый приступ.

– Пожалуйста, отец, успокойтесь, сядьте. Вы ни в коем случае не должны волноваться. Я в ближайшее время поговорю с капитаном. Один ящик уже целиком продан, и на все остальные обещали найти покупателя.

Джоан напряженно наблюдала за происходящим. Даже любимица Розалинда не смела приблизиться к отцу, когда он бывал так рассержен. А гнев захлестывал его все больше и больше.

– Нет, ты не будешь говорить с капитаном! – буквально зарычал он и, швырнув салфетку на пол, начал топтать ее ногами. – Это мое дело! Я поговорю с ним сам! Я ему голову оторву! Ни за что не буду терпеть больше этого издевательства! Девять партий товара по его милости пришли в полную негодность. Никогда в жизни я не нес еще таких убытков. Дела приходят в полный упадок. Это становится настолько невыносимым, что… – он не докончил фразу, покачнулся и судорожно вцепился в кресло.

Роз в ту же секунду подскочила к отцу. Его багровое от гнева лицо вдруг стало серым.

– Генри, Генри, что с тобой?

Джоан подбежала и подхватила мужа под руку. Розалинда подхватила отца с другой стороны, и вместе они усадили его в кресло.

Джоан расстегнула Генри воротник и стала обмахивать носовым платком. Голова его запрокинулась, глаза были закрыты.

– О Генри, дорогой, очнись, скажи хоть что-нибудь! Что с тобой?

– Все хорошо, – едва выдохнул он, открывая глаза, и слабо кивнул. – Все обошлось, дорогая. Пожалуйста, дай мне глоток воды.

– Подойди ко мне, дитя мое, – жестом подозвал отец Розалинду, как только жена вышла из комнаты. Девушка опустилась на колени возле отца. – Помоги мне, дочь моя. Ты должна мне помочь, – почти прошептал он.

– Конечно, отец, конечно. Я ни за что не покину вас. – Она прижала к щеке его руку, едва сдерживая слезы.

– Нет. – Он едва покачал головой. – Я не о том. За последние годы ты столько сделала для семьи. А с тех пор как мы переехали сюда из Лондона, я почти полностью переложил на тебя и наши торговые дела. Это, безусловно, моя ошибка. Но я так верю в тебя! Я чувствую, что мои дни сочтены. Обещай мне, что серьезно подумаешь о своем отношении к господину Тренчарду. О вашем совместном будущем.

Розалинда не верила своим ушам и еле сдерживала слезы.

– Неужели ты хочешь, чтобы я вышла за него замуж? Он намного старше меня и…

– А я не старше твоей матери? – резко прервал ее отец уже окрепшим голосом. – На двадцать лет, а мы прожили жизнь очень хорошо. Любовь может прийти с годами.

Дочь с болью посмотрела на него, понимая, что скрывается за этими словами.

– Но почему, отец? Почему? Нам всегда так хорошо было всем вместе дома. Вы никогда не настаивали на моем замужестве. Что случилось?

– Я знаю, Розалинда, ты не хочешь выходить замуж, – отец избегал ее взгляда. – Ты очень независима и сама прекрасно ведешь дела. А я, в свою очередь, сам подталкивал тебя к этому, более того, радовался твоим успехам, – он тяжело вздохнул. – Я не имел права этого делать. Это была серьезная ошибка… Теперь ты слишком самостоятельна и своенравна, чтобы подчиниться воле мужа. А ведь большинство мужчин ждут от жен именно этого – кротости и послушания. Вот почему я так долго откладывал решение о твоем замужестве.

При этих словах слезы показались на глазах Розалинды. Не в силах сдержать их, она резким движением вытерла глаза.

– Я не могу бездумно подчиняться какому-то незнакомому человеку, отец. И не буду! Ни за что. Тем более если это кто-нибудь вроде тех шутов, которые сватались ко мне в Лондоне. Ничего не смыслят в делах. О чем бы я ни спросила – ни одного дельного ответа. Ну пожалуйста, отец, мне бы так хотелось остаться с вами.

Тень страдания пробежала по лицу отца. Роз понимала, что такие слова ранят. Ведь она всегда была его любимым ребенком. Комок подступил к горлу девушки. О, если бы она могла, как в детстве, броситься ему на шею и забыться! Но сейчас это, увы, никак не решило бы их сложных проблем. Отец, словно угадав мысли дочери, привлек ее к себе и нежно гладил по голове.

– Я знаю, Розалинда, тебе будет очень тяжело покинуть наш дом. Признаюсь, мне и самому невыносимо думать об этом, – его взгляд выражал неподдельное страдание. – И мне было бы легче на душе, если бы я знал, что ты хоть чуть-чуть любишь своего будущего мужа.

– Но я совсем не люблю господина Тренчарда!

– Я знаю, дочь моя. Но что поделаешь? – Он вновь погладил ее по голове, и его голос зазвучал твердо: – Дела у нас совсем плохи. Тебе самой уже не под силу справиться с ними. И оставим это, – он покачал головой, не желая выслушивать ее возражения. – Я совсем не умаляю твоих способностей. Но пойми, дорогая, этим делом должен заняться сильный, опытный человек, который смог бы остановить развал. – Он устало опустил голову. – Кроме того, мое желание продиктовано также чисто практическими причинами. Я не могу передать мое дело тебе, ведь ты еще не достигла двадцати одного года. В конце концов это просто не принято. Исключение составляют лишь вдовы. В любом случае, девочка моя, эта ноша не по тебе: ты слишком доверчива, слишком уязвима. Я выберу достойного человека по своему разумению. И я намерен это сделать как можно скорее. Он станет официальным опекуном твоих младших братьев и сестер и будет представлять наши деловые интересы до тех пор, пока Джо не достигнет совершеннолетия. Я рассмотрел все возможные варианты и пришел к выводу, что Тренчард как раз подходит для этой роли. Он и о тебе будет заботиться и дела наши приведет в порядок.

– Но, возможно, он не захочет взять меня в жены, – начала Розалинда с надеждой.

Однако отец устало прервал ее:

– У меня есть все основания полагать, что захочет, – он метнул на нее строгий взгляд и добавил: – Несмотря на твою сильную волю и своенравный характер. Я трезво оценил этого человека, и он мне кажется достойным во всех отношениях: сильный, способный, порядочный, обладает значительной властью, всегда в курсе всех новостей. Все обращаются к нему за советами, да и ты сама не исключение. Он явно оказывает тебе знаки внимания. Что ж, если нет человека, которого любишь ты, есть по крайней мере тот, который любит тебя.

– Но будет ли он искренне дорожить нашим делом, отец? И при чем тут я?

– Если он будет твоим мужем, это, безусловно, будет в его интересах. Теперь пойдем дальше, Розалинда. Ты ведь должна подумать и о матери. Если вдруг я завтра умру, кто о ней позаботится? Женщина, одна, шестеро детей…

В этот момент в комнату вернулась мать Розалинды. Услышав последнюю фразу мужа, она поставила кувшин с водой и запричитала:

– О, Генри, умоляю, не говори о смерти. Разве и без того недостаточно тяжело? Розалинда, – обратилась она к дочери, – ты совсем отстранила меня от дел и все делаешь по-своему. Но на этот раз ты должна послушаться нас. Ведь от этого зависит благополучие всей семьи. – И мать громко разрыдалась.

Розалинде было невыносимо больно слышать эти слова. Она и сама чувствовала, что беда неотвратимо надвигается на их дом. С каждым днем здоровье отца ухудшалось. Он мог умереть в любой момент, оставив их совершенно беспомощными и беззащитными. Что могло означать ее нежелание выходить замуж за Тренчарда по сравнению со всем этим?

Роз напоила отца водой и протерла его лицо влажной салфеткой. Грустные мысли не оставляли ее ни на секунду. Она должна что-то предпринять, прежде чем беда обрушится на семью! Отец, мать, младшие братья и сестры – все они были настолько дороги ей, что Розалинда не задумываясь пожертвовала бы своей жизнью ради их спасения. Однако такой жертвы от нее и не требовалось. Всего-то что нужно – это выйти замуж за человека, которого выбрал для нее отец. Поэтому Розалинда, стиснув зубы, как ни в чем не бывало стала готовиться к приему гостей.


Глава 4


В этот вечер множество свечей в серебряных канделябрах ярко освещали дом Кэвендишей. В примыкающем к парадному обеденном зале за длинным столом рядом с матерью сидела Розалинда и наблюдала за гостями, расположившимися по обе стороны стола. Смех, гомон, веселая болтовня – все это создавало обычно столь милую ей атмосферу радости и беззаботности. Стол ломился от яств: жареный поросенок, украшенный яблоками; лебедь, красовавшийся в самом центре; вишневый пирог гигантских размеров; паштеты, кремы и разная другая снедь.

Но вот начались танцы. Разгоряченные пары со смехом проносились по галерее. Нежелающие танцевать стояли вдоль стен и пели под звуки флейт, скрипок, хлопая в такт. Все, казалось, были очень довольны. Вечер удался на славу.

– Спасибо, но я уже больше не могу есть. – Розалинда вежливо отказалась от фруктового пирога, который мать уговаривала ее отведать.

– Ты сегодня вечером почти ни к чему не притронулась, – мать взяла большой кусок пирога и положила себе на блюдо.

При виде густого красного сиропа, стекающего с ножа, Розалинде стало нехорошо. Не в силах больше находиться за столом, она вскочила, задев скатерть. Венецианский графин при этом слегка подпрыгнул, и несколько капель мальвазии упало ей на платье.

– Я… я хочу танцевать, – в замешательстве пробормотала она.

Двое молодых людей подскочили к ней с поклонами.

– Всегда к вашим услугам, прелестная госпожа… Почтем за честь…

Смутившись, что заговорили одновременно, юноши внезапно замолчали и уставились друг на друга. В этот момент раздались чьи-то уверенные шаги, и веселая болтовня внезапно стихла: к Розалинде приближался самый влиятельный человек во всем Западном Лалуорте – Джордж Тренчард.

– Позвольте мне, госпожа Розалинда. – учтиво поклонился он с невозмутимым выражением лица.

Розалинда смущенно кивнула, удивленная легкостью его походки, необычной при таком солидном весе. Она подняла глаза и внимательно посмотрела ему в лицо. Темные густые волосы прямой челкой падали на лоб. В этом было нечто мальчишеское, что совершенно не вязалось с его широкими плоскими скулами и массивным квадратным подбородком. Что скрывалось за этим обликом? Упрямство? А может, сильная воля? Наконец она заглянула в его серо-зеленые глаза. Маленькие, быстрые, настороженные, они никак не соответствовали его внушительной внешности.

Но… все это ровным счетом не имело никакого значения. Этот человек был надежным, сильным, влиятельным. Только это от него и требовалось… Она оперлась на предложенную руку. Кончиками пальцев девушка ощутила жар его тела.

– Я долго и терпеливо ждал этого момента, – сказал Тренчард тихо, чтобы никто больше не услышал.

Розалинда взглядом скользнула по залу. Гости притихли и, казалось, внимательно наблюдали за дочерью хозяина дома. Наконец она отыскала отца: он умиротворенно покачивал головой, сидя за длинным обеденным столом. На секунду их взгляды встретились. Едва заметным движением головы он одобрительно кивнул дочери.

Сердце Розалинды забилось. Итак, все решено! Она спасет свою семью. Она знает, как это сделать!

Не говоря ни слова, Роз крепче сжала локоть Тренчарда, и они направились в танцевальный зал.

Лишь только зазвучала музыка, Розалинда взглянула на свою руку, утонувшую в огромной ладони Тренчарда, и паника вновь овладела ею. Но она быстро взяла себя в руки. Нельзя давать волю эмоциям!

– Во время танца обычно полагается о чем-нибудь беседовать, – сказала она Тренчарду. – Начинайте же.

– Довольно необычный способ завязать беседу, – разгоряченное лицо Тренчарда приняло загадочное выражение. – Я-то надеялся, что вы сами хотите поговорить со мной и не только потому, что этого требует этикет.

– Да-да, конечно, – согласилась Роз торопливо. – Просто сейчас никак не могу выбрать тему для разговора. Поэтому, может быть, вы предложите что-нибудь сами?

Мужчина посмотрел на нее быстрым оценивающим взглядом и сказал:

– Хм, тема для беседы с молодой леди… Что ж, очень хорошо, давайте поговорим о деле. Вы не против?

Роз облегченно вздохнула. Тема, предложенная Тренчардом, пожалуй, была единственной, которая могла хоть чуть-чуть отвлечь ее в данный момент. Роз согласно кивнула в ответ.

– Итак, о чем вы хотели бы услышать? О ценах в Антверпене? Или, может быть, о последних новостях про итальянский шелк?

– О, цены в Антверпене – это очень интересно…

– Счастлив, что могу немного развлечь вас, – он улыбнулся, обнажив великолепные зубы.

– Поверьте, для меня это больше чем просто развлечение, – горячо сказала она, удивляясь тому, что его улыбка так раздражает ее, как, впрочем, и все остальное. – Я должна решить, какой товар закупить в следующий раз.

– У вас какие-нибудь неприятности, Розалинда? – Его лицо приняло выражение озабоченности. – Я уже не раз говорил, что вы можете полностью мне довериться.

– Нет, мне просто интересно, что там выгодно продается.

Тренчард замолк на несколько секунд, сконцентрировав свое внимание на танце.

– Сахар, – неожиданно сказал он. – Вы не прогадаете с сахаром. Цены в Антверпене твердые и не колеблются, как в других городах.

– Итак, Антверпен все еще остается самым выгодным местом для торговли?

– Бесспорно.

– Значит, сахар, – Розалинда слегка расслабилась, ободренная его уверенным тоном.

Мысли сразу заработали в привычном направлении. Итак, сколько же ящиков они могут продать? Если уволить злополучного капитана, то можно нанять другой корабль, рассчитанный на больший груз, и тогда… Она целиком погрузилась в расчеты.

– Но есть нечто такое, что гораздо привлекательнее для меня, чем этот сладкий груз. – Его голос перешел на хриплый, доверительный шепот. – Если позволите, я поведаю вам об этом.

– Только не сейчас, пожалуйста, – попросила Розалинда и полностью сосредоточилась на цифрах.

Взгляд ее упал на левую руку Тренчарда, и она увидела тонкую полоску грязи под ногтями своего кавалера. Надо смотреть на него как можно меньше.

– Сахар, пожалуй, действительно выгодный товар, – продолжала она как ни в чем не бывало. – А что еще продается выгодно? Мясо? Я слышала, у торговцев мясом дела идут хорошо.

– Это у меня дела идут хорошо, – поправил ее Тренчард уже совсем обычным тоном. – Но у других нет такой смекалки и сноровки, поэтому дела их далеко не блестящи. Розалинда, я хочу поговорить с вами серьезно. – В его голосе зазвучали нотки раздражения.

Розалинда наклонилась, чтобы приподнять юбки для следующей фигуры.

– И я хочу того же, – ответила она. – Минуту назад вы пожелали рассказать мне о чем-то очень приятном для вас. Что же это?

В ответ дыхание его участилось.

– Шерсть, – вдруг неожиданно выпалил он девушке в затылок, обходя вокруг нее в танце. – Цены на шерсть поднялись этим летом до небывалого уровня. В этом году ожидается суровая зима, – с этими словами Тренчард снова оказался перед ней, поклонился и вновь взял ее за руку. – Вы можете очень дешево купить шерсть в Уилтшире, там же ее соткать, а на обратном пути сразу же продать. Закупите как можно больше и продайте как можно скорее. Поверьте мне, вы получите огромную прибыль!

– Закупить как можно больше и продать как можно скорее, – повторила вслух Розалинда, обдумывая эту возможность. – Да, конечно. Надеюсь, что успею сделать все вовремя.

– Вы неумно делаете, Розалинда, что не доверяетесь мне. По-моему, вы просто недопонимаете, что я во многом могу помочь вам.

– Вы и так уже помогли. Шерсть – это как раз то, что нужно.

Роз вновь погрузилась в цифры и расчеты. У нее даже глаза сузились от напряжения. Конечный результат обрадовал ее. Ну конечно же, шерсть! Это и есть правильный выбор.

– Я знаю, что вы снова получили очередную партию негодных товаров, – неожиданно сказал Тренчард.

Роз остановилась как вкопанная, вздрогнув от его бестактного заявления.

– Признайтесь же, Розалинда. Вы и ваш отец пытались скрыть это. А я, в свою очередь, хранил молчание, чтобы спасти репутацию вашей семьи. Но я знаю о ваших потерях. Сколько же вы потеряли на этот раз?

Его слова болью отозвались в душе Розалинды. Кто же мог ему все это рассказать? Капитан? А может быть, Том или Джон? Роз, с трудом взяв себя в руки, спокойно посмотрела ему в глаза. Эти маленькие бегающие глазки, казалось, видели все насквозь.

– Я не говорила ничего, потому что…

– Достаточно притворяться и делать вид, что ничего не произошло, – нетерпеливо прервал он девушку и, схватив ее за руку, вновь повлек вслед за танцующими. – Я знаю все, что происходит в Западном Лалуорте. Все!

Розалинде стало не по себе. Больше всего ей хотелось сейчас избавиться от этого человека.

– Здесь нечего обсуждать, – холодно ответила она. – Мы возместим все потери. Я уже нашла покупателя на один ящик с кружевом. И он обещал мне помочь продать псе остальное.

– Нашли покупателя? – В глазах Тренчарда промелькнуло удивление. – На заведомо негодный товар? Кто же, интересно, способен на такую глупость?

– Я не знаю. – Ей совершенно не хотелось рассказывать Тренчарду о таинственном незнакомце. Кроме того, Розалинда говорила чистую правду: ведь она действительно ничего о покупателе не знала, за исключением имени. – Он сказал, что пришлет кого-нибудь за этим ящиком.

– Никого он не пришлет, – заявил Тренчард уверенно. – Просто какой-то мошенник и негодяй захотел поболтать с хорошенькой девушкой и наобещал с три короба. Все это не более чем сказка для детей.

У Розалинды сжалось сердце.

– Вы должны остерегаться таких мужчин, дорогая. И кстати, не позволил ли он себе каких-нибудь вольностей в обмен на такое выгодное предложение?

– Конечно, нет! – с раздражением ответила Розалинда и внезапно почувствовала к Тренчарду такое отвращение, что лицо ее вспыхнуло от гнева.

– Рад это слышать, – продолжал он бесстрастно. – Мне было бы крайне неприятно узнать, что какой-нибудь грубиян доставил вам беспокойство своей бесцеремонностью. В этом случае я бы вызвал его на дуэль. Имейте в виду, я прекрасно владею рапирой и при случае могу доказать это.

Танец разделил дам и кавалеров: они оказались друг против друга по обе стороны зала. Мужчины выполняли танцевальные фигуры, стараясь произвести благоприятное впечатление на своих дам, внимательно наблюдавших за ними. При этом они очень напоминали красующихся павлинов, наверное, поэтому танец и назывался «павана».

Теперь, когда Джордж отошел на значительное расстояние, Роз могла спокойно рассмотреть его. Он наверняка берет уроки фехтования у искусного мастера, поэтому так легко двигается, несмотря на свою массивную фигуру.

Розалинда с неприязнью смотрела на женщин, оказавшихся с ней в одном ряду. Все они внимательно наблюдали за Джорджем: молоденькие девушки смотрели на него с нескрываемым восхищением, замужние – пытаясь скрыть завистливые взгляды. Он, конечно же, был далеко не самым интересным мужчиной среди танцующих, но, безусловно, чувствовал себя здесь главным.

Когда они вновь соединились в танце, Роз была раздражена до предела и твердо сказала Джорджу:

– Никаких дуэлей.

– Тогда пусть этот негодяй лучше не приближается к вам!

– Он должен ко мне прийти для того, чтобы расплатиться за кружево.

– Ведь я уже говорил вам – никто не купит кружево, если оно никуда не годится, – монотонно проговорил Тренчард.

– Вы хотите сказать, что я совершенно не разбираюсь в людях. А я полагаю, у меня достаточно опыта, чтобы сообразить, когда человек говорит правду, а когда лжет.

Тренчард внимательно посмотрел на нее.

– Вы, кажется, очень раздражены сегодня, Розалинда. Может быть, вам душно?

Розалинда вырвала свою руку. Не хватало еще, чтобы он уже начал поучать и диктовать свои условия! Она повернулась и стремительно направилась в другой конец зала, подальше от танцующих пар.

Здесь стоял полумрак и было прохладнее; Роз остановилась между двумя ширмами и прислонилась к стене. Приятная прохлада умиротворяюще подействовала на нее: гнев исчез. Неожиданно она ощутила присутствие Джорджа.

– Мой отец считает, что я должна связать с нами свою жизнь, – произнесла она, не поворачивая головы. – Он полагает, что вы самый достойный претендент на мою руку. Но я не уверена, что вообще готова выйти замуж за кого-либо.

Тренчард положил руку ей на плечо. Она почувствовала, какие у него горячие короткие толстые пальцы. Он испытующе посмотрел ей в глаза и сказал:

– Вам недостает хитрости, Розалинда. Признаюсь, я размышлял о том, хорошо это или плохо, – он посмотрел на нее в ожидании ответа и, не дождавшись, продолжал: – Однако вы всегда настойчиво идете к своей цели, и в этом мы очень похожи друг на друга. Мы могли бы многого добиться вместе. У меня есть все, чтобы достичь в жизни высокого положения. И я, Розалинда, мог бы многое вам дать.

– Вы, вероятно, хотели что-то сказать о любви? – спросила она, не в силах больше слушать его.

– А разве я упоминал это слово? По-моему, нет.

Это было чистой правдой. Он ни разу не произнес слова «любовь».

– А я и не жду от вас никакой любви, – с безнадежностью в голосе тихо ответила Розалинда.

Тренчард помолчал минуту.

– Тогда давайте заключим сделку, – вымолвил он наконец. – Я могу разрешить все ваши проблемы, если вы согласитесь выйти за меня замуж. Я позабочусь и о вас, и о вашей семье. Поверьте, вы ни в чем никогда не будете испытывать нужды.

– Отец мне говорил то же самое, – еще тише сказала Роз, медленно повернувшись к нему.

– Ваш отец чрезвычайно умный и проницательный человек. Как для него, так и для меня спокойствие и благополучие семьи – важнейшая и неотъемлемая часть жизни. А с вами, Розалинда, у нас очень много общего. Мы очень похожи. Меня восхищают ваша рассудительность, ваш разумный и взвешенный подход к делу. Так что соглашайтесь на мое предложение.

Он возвышался над ней такой большой, такой внушительный и надежный, что она даже немного растерялась. Все, что он говорил, казалось очень разумным. Почему же она так колеблется? Отчего ей так тоскливо?

– Я… я согласна, – вдруг неожиданно для себя вымолвила девушка.

– Тогда я объявлю о дне нашего венчания сегодня же, здесь на балу.

У Роз все сжалось в груди. Решение принято. Итак, конец всем семейным проблемам. Ведь именно этого она так страстно желала. Но сердце ныло и так бешено колотилось, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

– Нет, – едва выдохнула она, не в силах совладать с собой, – прошу вас, не объявляйте пока о нашем решении. Я все сделаю, как вы хотите. Мы обвенчаемся. Но сначала у нас будет помолвка в кругу семьи. Затем мы определим день свадьбы. И пожалуйста, прошу вас, никаких публичных объявлений. Во всяком случае, не сегодня.

– Что ж, согласен. Помолвка состоится сегодня же, ну а день свадьбы назначим позже. Обещаю вам, все будет в самом лучшем виде. Ну а теперь давайте скрепим наше согласие поцелуем.

Меньше всего на свете ей хотелось целовать этого человека. Она никогда до этого не целовалась с мужчинами, да у нее и не возникало подобного желания. Разве что сегодня утром, в лавке… «Что за ерунда, – рассердилась на себя Роз. – Если я хотела сегодня поцеловать совершенно незнакомого человека, почему бы мне не поцеловать Тренчарда? Его-то я по крайней мере знаю».

Она повернулась к Тренчарду и решительно подняла лицо. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Всем своим существом она ощутила жар его прикосновения. Внезапно девушку обдало резким запахом помады для волос, и ей стало нехорошо. Она видела перед собой лишь размытые очертания его лица. Роз закрыла глаза и сжала кулаки. Он жадно впился в ее губы поцелуем и тут же отпрянул. Это продолжалось какие-то доли секунды. Девушка, к своему удивлению, не ощутила никакого отвращения: она вообще ничего не почувствовала.

Итак, все было позади. Розалинда вздохнула с облегчением. Все произошло, как и должно было произойти, – без всяких эмоций. Она чувствовала себя совершенно обессиленной.

– Не хотите ли слегка освежиться? Может быть, немного вина?

– Нет-нет, спасибо. Я, пожалуй, побуду здесь, пока музыканты отдыхают. Мы еще побеседуем с вами.

Он вежливо поклонился и направился к танцующим, а Роз почувствовала, что силы потихоньку возвращаются к ней.


– Ну что, добились чего-нибудь? – приветственно кивнул Тренчарду его смуглолицый слуга Пол Саттон, стоявший у входа в обеденный зал. Его лицо исказила гримаса, означавшая, видимо, некое подобие улыбки. Этот человек явно нервничал, переминаясь с ноги на ногу. Он был значительно ниже Тренчарда, но тоже двигался легко, был гибок и, вероятно, ничем не уступал в силе своему хозяину.

Тренчард хмуро посмотрел на кувшин, из которого только что пил, и резким движением отодвинул его. – Это вино просто омерзительно. Убери его прочь.

Саттон убрал деревянный кувшин и торопливо подал Тренчарду другой, на этот раз хрустальный.

– Простите, сэр. Это новый рецепт. Винодел очень просил, чтобы я уговорил попробовать его.

– И ты уступил этим просьбам, разумеется, за некоторую плату, – Тренчард презрительно посмотрел на слугу, взял другой стакан и залпом осушил его. – Да, каждому в этой жизни своя цена, – пробормотал он и устремил свой взгляд на Розалинду, все еще стоявшую в одиночестве в конце зала.

– Ну и какова же цена мисс Кэвендиш? – спросил Саттон, проследивший за взглядом хозяина.

– Я думаю, что нынче узнал ее, – ответил Тренчард, сузив глаза.

– Хм, это значит, что вы ничего не добились, – слуга понизил голос, так как совсем рядом прошла парочка. – Уверяю вас, вы буквально помешались на этой Розалинде Кэвендиш. Это просто какая-то болезнь. Почти одиннадцать лет миновало, как умер ваш отец. С тех пор вы преуспеваете во всех своих делах и вот впервые не можете добиться того, чего хотите. – Его изъеденное оспой лицо выражало явное неодобрение. – И кто же доставляет вам все эти неприятности? Кто? Девушка, холодная, упрямая и бесчувственная, как… как этот кувшин. – Он щелкнул пальцем по деревянному сосуду, который держал в руке.

Тренчард холодно посмотрел на него и отхлебнул еще вина.

– Выбирай выражения, Саттон. Не подобает незаконнорожденному так со мной разговаривать!

Его слова произвели ожидаемый эффект. Лицо Саттон а стало багровым.

– Очень прошу вас, сэр, никогда не упоминать об этом. Моя мать была честной и трудолюбивой женщиной. И только потому, что мой отец не успел жениться, прежде чем я…

– Довольно, – прервал его Тренчард. – Ты время от времени забываешься, и это выводит меня из себя. Твоя задача не болтать, а помогать мне в достижении моих целей. И поверь, в случае успеха ты будешь вознагражден.

Саттон что-то пробормотал себе под нос.

– Что ты там бормочешь? – резко спросил Тренчард, оглянувшись.

– Я сказал, что все еще не понимаю, чем вас так прельщает мисс Кэвендиш. Конечно же, она хороша собой, кто с этим спорит? Но в ней нет ни капли сердечности и теплоты.

Взгляд Тренчарда вновь устремился на Розалинду. Он внимательно изучал ее.

– Она не флиртует и не кокетничает ни с кем, как другие девушки в Лалуорте. Ты это имеешь в виду? – сказал он, обращаясь к Саттону. – Она целеустремленная, преданная, энергичная. К тому же имеет хорошее образование и чрезвычайно сообразительна. Прежде чем сделать свой выбор, я долго размышлял. Все эти, как ты их называешь, сердечные девушки в Лалуорте – легкомысленные и пустые создания. У них на уме одни лишь наряды и подарки. Нет, я предпочитаю Розалинду Кэвендиш такой, какая она есть.

– Она богата – вот что на самом деле вам более всего нравится в мисс Кэвендиш. Уже почти год как вы только и думаете о ней: бродите по городу в надежде случайно встретить ее. А эти бесчисленные визиты к ним домой и в лавку?

На этот раз Тренчард не обратил внимания на дерзкие речи слуги.

– Я неплохо изучил ее за последний год, – продолжал он совершенно спокойно. – Розалинде необходимо было осознать, какие блага я могу дать ее семье. Сегодня вечером мы наконец преодолели первый барьер.

Вы хотите сказать, что… – начал Саттон.

– В ближайшее время у нас будет помолвка. Если ты думал, что она откажет мне, то просто недооцениваешь меня.

– Я имел в виду совсем другое, – стал оправдываться Саттон. – Она ведь происходит из семьи известнейшего лондонского купца и стоит гораздо выше вас по положению в обществе…

– По происхождению – да, но уж никак не по положению, – ответил Тренчард и вновь пристально посмотрел на Розалинду. Подобие улыбки вновь мелькнуло на уродливом лице Саттона:

– Вы хотите сказать, что все-таки получили назначение? Наконец-то! Итак, теперь вы, лейтенант, второе лицо в Дорсете и подчиняетесь непосредственно сэру Кристоферу Хэттону!

– Замолчи, – властно приказал Тренчард. Ему совсем не хотелось, чтобы Саттон растрезвонил эту новость до тех пор, пока он сам не поставит в известность майора и второго олдермена. – У меня, кстати, есть важное задание для тебя. Необходимо срочно доставить одно послание.

– Кому? – с любопытством спросил Саттон.

– Испанскому послу в Лондоне. Я хочу, чтобы ты отправился в путь немедленно. Передай ему кожаный футляр, что лежит у меня на конторке. Там внутри письмо для него. Вот его адрес в Лондоне, – он протянул Саттону маленький клочок бумаги.

– Что за дела у вас с ним?

Тренчард в упор посмотрел на Саттона, решая, как отреагировать на этот наглый вопрос.

– Это правительственное дело, – наконец ответил он. – Тайный советник королевы хочет, чтобы мы с другими южными странами обеспечивали безопасность испанских судов на Английском канале.

При этих словах лицо Саттона приняло торжественное выражение.

Тренчард снисходительно рассмеялся.

– Теперь у тебя появится много работы. Я буду получать комиссионные, а кроме того, дополнительную плату от всех этих просителей, которые будут рады отблагодарить, если я замолвлю за них словечко ее величеству или господину тайному советнику.

– Мы так долго ждали этого дня! Можно мне рассказать новость всем в доме? – умоляюще попросил Саттон.

– Что ж, расскажи, – сказал Тренчард, зная заранее, что Саттон сделает это и без разрешения. – Но больше никому. В первую очередь новость должны узнать от меня мэр и второй олдермен. Они это, безусловно, оценят должным образом. А дома скажи, чтобы все пока держали язык за зубами: кто будет болтать – тому не поздоровится. Осторожность прежде всего.

Он бросил на Саттона жесткий взгляд. Саттон кивнул и тут же исчез.

Тренчард молча допивал вино. Он вновь посмотрел туда, где несколько мгновений назад стояла Розалинда. Однако девушки не было. Он поискал ее глазами по всему залу и сделал еще глоток вина. Взгляд его случайно упал на руку, и он увидел полоску грязи под своими ногтями. Он со злостью достал кинжал и удалил грязь, надеясь, что никто этого не заметил. Раздражение захлестывало его. Куда же делась невеста? Ничего, сейчас он разыщет ее.


Розалинде не терпелось порадовать отца, рассказать о том, что она выполнила его желание. Но отец был занят. Он сидел в обеденном зале рядом с непомерно полной дамой, которая обмахивалась веером и беспрерывно о чем-то говорила. Роз знала эту даму и понимала, что вмешаться в разговор просто невозможно. Кроме того, Тренчард стоял у самого входа в обеденный зал, и нельзя было незаметно проскользнуть к отцу, не столкнувшись лицом к лицу с будущим мужем. А этого ей совершенно не хотелось. Розалинда стояла в растерянности. Ей просто необходимо было вырваться отсюда и перевести дух. И тут она увидела праздно прогуливавшегося старшего брата и стремительно направилась к нему.

– Джо, давай прогуляемся вместе. – Она взаяла его под руку, не зная, с чего начать разговор.

– О, я вижу, ты благополучно улизнула от главного господина Тренчарда, – сказал он, одарив ее своим обычным бесстрастным взглядом. – Все только и делают, что шепчутся о вас. Чем же он тебя развлекал? Рассказами об отбивных и бифштексах?

Но, увидев тревожный взгляд сестры, Джо мгновенно изменил свой той и стал серьезным:

– Что произошло? В чем дело, Розалинда?

– Я приняла важное решение, Джо. Я выхожу замуж.

– За кого? За Тренчарда? Все знают, что он без ума от тебя, Розалинда, но он не стоит тебя, поверь мне. И пусть он даже станет главным олдерменом, но в душе все равно останется мясником.

– Без толку спорить и что-то доказывать. – сказала Розалинда. удивляясь участию безразличного ко всему брата. – Отец и я… мы полагаем, что это разумный шаг. Он разрешит все наши деловые проблемы. А то, что он без ума от меня… Тут ты ошибаешься. Тренчард не тот человек, который поддается чувствам.

Джо усмехнулся.

– Что ты знаешь вообще о мужчинах? Он будет с утра до вечера совать нос в твои дела, контролировать все твои расходы.

– Я знаю, он поможет нам выпутаться из проблем и наладить дело. Подумай, что мы будем делать, если отца не станет?

Джо побледнел.

– Даже страшно подумать! Это будет ужасная беда для всех нас. Но твой муж, кем бы он ни был, возьмет семейные дела в свои руки, так как я еще несовершеннолетний. Об этом не следует забывать. А мне совсем не хочется, чтобы этим человеком оказался Тренчард.

– Почему, Джо? – Роз посмотрела с любопытством на брата, который никогда не высказывался так определенно.

– Ну, потому что он… – Джо оглянулся и увидел Тренчарда, облокотившегося о стену у входа в обеденный зал. – Потому что он плохо обращается со слугами, – неуверенно закончил он.

– Это всего лишь сплетни. Ведь у тебя нет никаких доказательств, – не сдавалась Роз. – Причина совсем не в этом, Джо.

– Ну хорошо, – вздохнул юноша, – я расскажу тебе, только отцу ни слова. Он рассердится, даже если узнает, что я лишь намекаю тебе на это.

Роз вспыхнула и даже хотела отдернуть руку.

– Если ты хочешь сказать, что Джордж был неверным мужем, я все равно не поверю тебе. Папа ни за что на свете не допустил бы нашего брака, если бы это было так.

Но Джо крепко сжал руку сестры, его лицо вдруг голо суровым, и он сейчас был очень похож на отца.

– Розалинда, существуют вещи и похуже, чем супружеская измена, – задумчиво сказал Джо. – Я совсем не хочу сказать, что он бил свою жену или оскорблял ее. Это нечто совсем личное, но я слышал об этом из надежных источников, и скорее всего это правда. А привычки мужчины, как известно, отражают его характер. Я не хочу, чтобы ты приносила себя в жертву нашему благополучию. Мы должны найти какой-то другой выход.

Роз удивленно приподняла брови.

– Я даже не знаю, что тебе ответить, Джо. Мы раньше никогда не разговаривали с тобой так серьезно и доверительно.

– Но ведь перед нами никогда и не стояли такие важные вопросы. Видит Бог, настало время принимать серьезные решения, – он ласково погладил ее руку. – Если отец вдруг умрет и я унаследую наше семейное дело, то все равно ничего не смогу предпринять самостоятельно. Тренчард и пальцем не пошевелит, чтобы хоть чему-нибудь научить меня. А ты… ты даже пикнуть не посмеешь.

– Но я не вижу другого выхода, – Розалинда взволнованно покачала головой, понимая, что Джо совершенно прав.

– А ты подумай хорошенько. Не будь такой бестолковой, обычно ты лучше соображаешь.

– Я не бестолковая, – вспыхнула Роз. – И вообще, я не желаю больше выслушивать всю эту бессмыслицу. Почему мы вдруг заговорили о папиной смерти? Ему еще жить и жить. Посмотри, какой он веселый сегодня.

Они одновременно посмотрели на отца. Он улыбался и шутил с окружающими, постукивая башмаком в такт задорной мелодии.

– Он выглядит лучше, – в голосе Джо прозвучали непривычно мягкие нотки. – Даже лучше, чем на прошлой неделе.

– Да, да, конечно, – согласилась Роз и внезапно умолкла, вспомнив о своем обещании Тренчарду.

Заметив это, Джо ласково улыбнулся сестре.

– Ну-ка, взбодрись немного. В конце концов у нас бал! Ты же не хочешь испортить праздник всем гостям? А я сейчас покажу тебе одну интересную персону. Посмотри, кто к нам пожаловал.

Розалинда проследила за его взглядом и увидела высокую леди в бальном открытом черном платье, которая с надменным видом что-то говорила жене господина майора. В руках у леди был тот самый прекрасный веер из черных страусовых перьев.

– Вдовствующая графиня Уинфорд, – выдохнула Розалинда. – Думает, что она такая важная и недосягаемая только потому, что замужем за графом.

– Была замужем за графом, – поправил ее Джо. – А сейчас, вероятно, ищет себе другого мужа, поэтому и почтила своим присутствием наш дом, – он невольно выпрямился, повернувшись к графине.

– Ты думаешь, она здесь одна? – с сомнением спросила Роз. – Мне кажется, ее должен был сопровождать новый граф.

– Да, но он не пришел. Я слышал, что у него какие-то неотложные дела.

Розалинда замолчала. Ей вновь стало не по себе. Внезапно она почувствовала чей-то взгляд и сжала руку брата, чтобы привлечь его внимание.

– Маргарет здесь. А я думала, что мать не отпустит ее сегодня.

– Где же она?

Девушка уже увидела его, кокетливо встряхнула златокудрой головкой и очаровательно улыбнулась в ответ.

Роз не могла не заметить радости Джо.

– Я полагаю, ты должен идти к Маргарет. Но не забудь, пожалуйста, потом помочь нам все убрать. Мы должны будем пересчитать посуду и убедиться, что ничего не пропало. Итак, я на тебя рассчитываю и не желаю выслушивать завтра твои объяснения, будто ты случайно уснул или что-нибудь в этом роде.

– Клянусь честью, все будет в порядке, – Джо был счастлив. – Какая же ты иногда бываешь скучная, милая сестричка, все время что-то считаешь и пересчитываешь. Неужели тебе не хочется повеселиться? – Он состроил гримасу, пытаясь рассмешить ее.

Розалинда строго посмотрела на брата и тут же грустно улыбнулась:

– Во всяком случае, Джо, меня веселят совсем другие вещи. Сейчас я бы с удовольствием отдохнула: у меня был очень тяжелый день.

– Тогда иди и приляг, – сказал он. – Ты сегодня и так потрудилась более чем достаточно.

Внезапно в дальнем конце зала показался человек в яркой одежде, жонглирующий разноцветными шарами.

– Смотри-ка, кажется, началось представление. Я должен посмотреть, как он это делает, – Джонатан, казалось, забыл обо всем на свете и стоял как вкопанный между Маргарет и жонглером, словно решая, кому из них отдать предпочтение. – Во всяком случае, сестричка, постарайся не пропустить представления. Оно будет просто замечательным. А в конце выступят борцы.

– Хорошо, – нерешительно пообещала Роз, внимательно разглядывая зрителей.

– Ну, Роз, пожелай же мне удачи. Я хорошо выгляжу?

Она неодобрительно посмотрела на брата.

– Я не буду желать тебе удачи, Джо. Во всяком случае, в том, что ты имеешь в виду. Пусть Маргарет подарит тебе нежный поцелуй, и не более. И поправь, пожалуйста, воротник.

Юноша расправил кружевной бант, чмокнул ее в щеку и скрылся в толпе вслед за своей девушкой. А Розалинду вновь захватили грустные мысли. Слова брата взволновали ее. Обычно сестра не прислушивалась к его словам: уж слишком часто он болтал всякую ерунду. Но на этот раз Джо был очень серьезен. Вот только почему он назвал ее бестолковой? И отчего брат так убежден, что она не будет счастлива с Тренчардом? «Я не хочу, чтобы ты приносила себя в жертву нашему благополучию», – сказал Джо.

Роз больше не могла оставаться на балу. Куда ни посмотришь, знакомые лица. Да еще этот самодовольный Тренчард! Ей было просто необходимо побыть одной, как следует обдумать свое решение. Она тихонько вышла и поднялась вверх по ступеням.

– Я так на него сердита, – послышался вдруг дрожащий голос из комнаты. – Я просто вне себя от гнева.

– Успокойтесь, пожалуйста, моя госпожа, устраивайтесь вот здесь! Сейчас мы поправим вашу прическу, и настроение сразу улучшится, – мягко говорил другой женский голос.

Розалинда замерла на последней ступеньке лестницы и облокотилась о перила. Она совсем не собиралась подслушивать чужие разговоры, но за дверью, кажется, находилась вдовствующая графиня Уинфорд, леди Мэри Говард, и Роз не могла преодолеть свое любопытство.

– Что за нелепый бал! – недовольно говорила графиня. – Акробаты, фокусники, всякие провинциальные штучки…

– Говорят, в конце будет интересное представление, – робко заметила служанка.

– Ой, ты помяла мне шляпку. Убери руки, – из-за двери слышался звук пощечины. – Поправь воротник, он совсем сбился назад.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Затем графиня заговорила вновь.

– Я все еще сержусь на Кита. Он должен был сопровождать меня сегодня вечером, но вместо этого куда-то пропал. Что у него за дела? Что с ним происходит? Вообще, Энни, должна тебе сказать, он одни из самых необычных людей, каких я когда-либо встречала.

– Но вы же знали его еще юношей, не так ли? И тогда, если вы помните, он был как все. Более того, я нахожу, что он стал мягче и терпеливее с тех пор.

– В этом нет ничего странного. Поверь мне, вся его сговорчивость и уступчивость лишь для того, чтобы затащить девушку к себе в постель. Только это и было у него на уме в юности. Не думаю, чтобы с тех пор он сильно изменился. И все его так называемые дела – только ширма. На самом деле просто волочится за какой-нибудь девушкой. Поздно вечером он вдруг встает и уходит. Пропадает где-то всю ночь и возвращается домой смертельно усталым. Однажды ночью я долго не ложилась. Он, конечно же, не ожидал меня увидеть и попытался ускользнуть, не сказав ни слова. Однако я успела увидеть кровь на его рубашке. Пятно уже высохло и потемнело, но готова поклясться, это была кровь.

– Какой ужас, мадам! – Служанка судорожно вздохнула. – Вы думаете, его жизни угрожает опасность?

– Не исключаю, – громко рассмеялась Мэри. – Со стороны какого-нибудь мужа-рогоносца.

Роз заглянула в дверь. Да, она не ошиблась, это была леди Мэри Говард. Итак, теперь она точно знала имя таинственного незнакомца, который на ночь глядя уходит из дома. Но что означает кровь на его рубашке? Девушка замерла, надеясь услышать что-нибудь еще.

– Я буду всячески избегать его, мадам. Не дай Бог влипнуть в историю с каким-нибудь мошенником, – сказала Энни. – Да и вообще с любым другим джентльменом, – с поспешной горячностью добавила она.

– Но все же в нем, безусловно, есть и хорошие черты, – неожиданно смягчилась леди Говард. – Взгляни, какой веер он мне подарил.

Служанка восхищенно заохала.

– Он часто делает мне такие подарки, потому что понимает, как я тоскую после смерти Гарри. Но тем не менее все время оставляет меня одну. И если он не уходит на ночь к беспутницам, то обязательно едет в Лондон, чтобы проверить свои корабли, будь они неладны. Хотя, конечно, именно они принесли ему редкое богатство, – она понизила голос. – Доля наследства, оставшегося от Гарри, просто смехотворна по сравнению с его собственными деньгами. Я просто глазам не поверила, когда он показал мне свою бухгалтерскую книгу.

– Надо же, я никогда и подумать не могла, что он так богат. Не скажу, чтобы он очень хорошо одевался… Странно, что еще ни одна девушка не прибрала его к рукам. Ведь он уже не юноша, – поддакивала служанка.

– Ему двадцать шесть лет, – сообщила Мэри. – И я надеюсь, что он не женится. По крайней мере это случится не скоро. Я бы хотела оставаться хозяйкой Лалуортского замка как можно дольше.

Розалинда услышала шуршание шелковых юбок: леди Говард встала. Боясь быть замеченной. Роз быстро направилась в свою спальню. «Кровь на рубашке» – эти слова не давали ей покоя. Она проворно сняла бальное платье и надела простую одежду. Накинув старенький плащ, она вышла на лестницу, дошла до боковой двери и тихо выскользнула на улицу.


Глава 5


На улице было совсем темно, но это нисколько не смущало Роз. Она быстро миновала владения своего отца и по извилистой, топкой, замшелой тропинке направилась к морю. Девушка прошла через поле, заросшее папоротником, спустилась с обрыва и наконец почувствовала под ногами прибрежный песок Лалуортской бухты. Ей сразу стало как-то легче. Шуршание песка, плеск поды – все это успокаивало и помогало собраться с мыслями. Здесь, в спокойной обстановке, можно как следует продумать все неожиданные события минувшего дня: сначала этот ящик с поврежденными кружевами, потом тяжелый разговор с отцом, и в результате решение выйти замуж за Тренчарда. Однако Роз никак не могла сосредоточиться. Она как бы наблюдала все это со стороны, не имея возможности что-то изменить. Никогда прежде Роз не чувствовала себя так беспомощно Для нее всегда было законом слово отца, который во всех своих действиях руководствовался только благополучием семьи. Он совершенно прав. Ей, наверное, пора уже выходить замуж, и Тренчард – вполне подходящая партия. Но было в Тренчарде что-то отталкивающее, чему противилась вся ее натура. Это чувство усилилось после разговора с братом, обычно безразличным к семейным делам. Он был так резко настроен против Джорджа и, по существу, противоречил воле отца. Нужно было бы осадить мальчишку! Но Роз не сделала этого. Более того, в душе она была согласна с ним. Это означает, что она сомневается в правильности решения отца. От этой мысли девушку пробрала дрожь.

Она попыталась переключиться на что-нибудь более приятное и вдруг вспомнила утреннего покупателя, который оказался Кристофером Говардом, новым графом Уинфордом. Почему этот человек не выходил у нее из головы? Его слова, манера говорить, поступки – все было таким волнующим! Никогда до этого подобные чувства не овладевали ею. Внезапно она услышала звук шагов и, повернувшись, увидела мужскую фигуру в темном, развевающемся на ветру плаще. Он уверенно направлялся прямо к тому месту, где стояла она. Роз молниеносно юркнула за уступ скалы и притаилась. Однако было поздно: незнакомец уже заметил ее. Он порывисто схватил ее за руку, пытаясь вытянуть из-за скалы.

– Кто вы такая и что здесь делаете? – властным тоном спросил он.

– Немедленно отпустите меня! – крикнула девушка, стараясь вырваться. – Эта бухта не ваша собственность. Она принадлежит всем горожанам, и я могу здесь находиться, когда захочу.

В это время луна показалась из-за темного ночного облака и осветила незнакомца. В свете луны она увидела маску на его лице, и странная мысль пронзила девушку в это мгновение. Продолжая вырываться из сильных рук мужчины, она тем не менее внимательно вглядывалась в него. Неужели она права? Эти руки были ей уже знакомы, и, несмотря на черные кожаные перчатки и маску, несмотря на гнев и холодность этого человека, она узнала его. Это был граф Уинфорд.

– Девушкам не следует гулять по ночам, тем более в этой бухте, – жестко сказал он, внимательно изучая ее. – По крайней мере если они не ожидают встречи с любовником или не хотят, чтобы кто-нибудь невзначай перерезал им горло. Я еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете? Быстро отвечайте, и покончим с этим.

– Мне просто захотелось побыть одной, сказала она, не обращая внимания на его командный тон, даже сквозь кожаные перчатки ощущая жар его рук, который против воли будил неведомые до сих пор чувства.

– Совсем одной? – с подозрением спросил он. – Но такая ночь не время для прогулок.

Роз едва справилась с охватившим ее волнением.

– Все очень просто. Сегодня вечером у нас был прием. Все радовались и веселились, кроме меня. Вот я и сбежала оттуда, чтобы побыть одной. Вы бы на моем месте поступили точно так же, милорд.

Он склонил голову набок и усмехнулся:

– Как я понимаю, вы намекаете на то, что знаете меня. – Он сдернул перчатки и сжал ее плечи тонкими пальцами, в темноте казавшимися светлыми ручейками, стекающими с плеч девушки. – Итак, вы меня узнали, моя прекрасная, моя несравненная Роз. Это несмотря на то, что я так хорошо замаскировался. Даже мои собственные матросы не узнают меня в таком виде. Как же так? Может быть, вы волшебница или колдунья?

– Чепуха, – выпалила Розалинда.

Сердце ее бешено колотилось, словно хотело выпрыгнуть наружу. Наверное, она просто заболела. Ей было так жарко, будто она стояла под палящим летним солнцем. Но это не болезнь. Все дело заключалось в этом человеке, властно сжимавшем ее плечи. Она не могла оторвать глаз от его чувственных губ, не прикрытых черным бархатом маски. А глаза, блестевшие сквозь прорези маски, буквально пронзали ее насквозь.

– Вы хотели, чтобы я узнала вас, – прошептала девушка. – Иначе не подошли бы так близко.

– Боюсь, что вы правы, моя милая Роз. Мне следует соблюдать осторожность. – Его голос стал глухим, и он крепко сжал ее плечи. – Но раз уж так случилось и мы оказались рядом, давайте радоваться этому. Успокойтесь, Роз, со мной вы в безопасности.

Однако она имела все основания сомневаться в этом. Утром граф признался, что хотел бы поцеловать се. А сегодня вечером она невольно услышала от леди Говард о его фривольных отношениях с женщинами. Внутренний голос предостерегал Роз от возможных последствий этой странной встречи. Но впервые в жизни она не смогла (или не захотела?) прислушаться к голосу разума. В воздухе витал знакомый уже аромат гвоздики и мускуса, смешанный с запахом моря. Этот удивительный запах совершенно сводил ее с ума. Не отдавая себе отчета, Роз вдруг протянула руку и нежным движением убрала прядь полос с его лба. Как бы в ответ на этот жест Кристофер наклонился и припал к ее губам.

у Роз закружилась голова. Многие мужчины хотели добиться права поцеловать ее. Но все сначала пытались ухаживать за ней и были так предсказуемы, что Роз всегда могла дать им достойный отпор. Этот же поцеловал ее так внезапно… А его губы… Неожиданно нежные и одновременно властные. Роз попыталась вырваться из его объятий. Однако чувства, захлестнувшие ее, вновь взяли верх над разумом. Она закрыла глаза, и ее руки беспомощно упали вниз. Кристофер уже обнимал Роз за талию и осыпал ее лицо жаркими поцелуями. Как прекрасны и сладостны были его прикосновения! Неведомое до сих пор желание пробудилось в ней и разлилось по всему телу.

Роз сама не заметила, как одна ее рука оказалась у него на плече, а вторая – на широкой сильной груди. Она ощущала его сильное тело, так тесно прижавшееся к ней. Однако ей хотелось большей близости и она просунула руку под плащ.

Забыв обо всем на свете, Роз была полностью во власти своих новых ощущений.

Внезапно он изо всех сил прижал ее к себе. Гибкое тело послушно подалось навстречу, и желание с новой силой захлестнуло ее. Сердце бешено колотилось и, казалось, было готово выпрыгнуть наружу. Кристофер с новой силой припал к ее губам, и они слились в страстном поцелуе.

Внезапно все оборвалось… Усилием воли, даже несколько грубо, он отстранился от девушки и отступил назад.

– Вы слишком стремительная молодая особа, – прошептал он, не отрывая от нее взгляда.- Вообще я порой плохо себя контролирую, и это не секрет для многих, – добавил он, все еще не отпуская ее.

Розалинда вспыхнула от гнева, сообразив наконец, что он имеет в виду.

– Да как вы смеете даже предполагать такое… вы просто грубиян! – Она отпрянула от графа. – Почему вы все время нарочно злите меня? Прошу вас, уходите немедленно.

– Сегодня утром я был лишь невежливым, а сейчас уже превратился в грубияна. – И Кристофер вызывающе усмехнулся.

– Вы сами виноваты, – сказала Розалинда, поправляя прическу. – Всякий раз, когда мы встречаемся, вы делаете или говорите что-нибудь неприличное. Вы просто наглец.

Он пожал плечами как ни в чем не бывало.

– Вы должны мне дать возможность искупить спою вину. Не отказывайтесь, вы же умеете сострадать. Давайте мирно прогуляемся вдоль берега. – И добавил, увидев, как она отпрянула назад: – Не бойтесь, я больше не буду вас целовать.

Роз колебалась: очень хотелось сказать «да», хотя она и понимала, что должна отказаться. Ей следовало бы вернуться домой, помочь привести все в порядок, побыть с родителями. Это человек из высшего общества, граф. А дома ее наверняка дожидается Тренчард, чтобы обсудить помолвку. Одна эта мысль заставила откинуть прочь все сомнения.

– Хорошо, – ответила Роз, едва коснувшись его локтя кончиками пальцев и готовая в любой момент отдернуть руку.

Они не спеша пошли вдоль берега по гальке. Роз твердо решила больше не смотреть в глаза Кристоферу, или просто Киту. Это было слишком опасно. Поэтому она молча уставилась куда-то поверх его головы.

– Мне кажется, что этот прием доставил вам мало удовольствия, более того, полагаю, он в чем-то очень разочаровал вас, – начал он. – А утром, когда я впервые увидел вас, вы были расстроены. В чем дело?

– Нет, все в порядке, – ответила Роз, игнорируя его последние слова. – Бал прошел хорошо, как обычно.

– Вы чем-то очень обеспокоены, – настаивал Кит. – Это видно даже в темноте. Кто так расстроил вас, Роз?

Она остановилась и внимательно посмотрела на спутника. Затем отдернула руку и встряхнула головой. При этом одна коса упала ей на плечо.

– Не стоит об этом вспоминать.

Кристофер загородил дорогу.

– Скажите же мне, что так беспокоит вас? – спросил он настойчиво. – Клянусь, я не отпущу вас до тех пор, пока не узнаю, в чем дело.

Роз попыталась вырваться, испугавшись его тона.

– Кто вы такой, чтобы я вам рассказывала о своих заботах? И почему они вас так беспокоят?

В ответ он улыбнулся своей магической улыбкой и притянул ее к себе. У Роз не было сил, и ей совсем не хотелось вырываться из этих железных тисков.

– Меня всегда беспокоит, если человек попадает в беду, – он убрал прядь волос с ее лица. – И если кто-нибудь досаждает вам, я буду рад избавить нас от этого человека.

– А если от него не так просто избавиться и он будет отстаивать свои интересы шпагой?

Граф вновь ухмыльнулся.

– Если бы этот человек был не способен бороться, он бы с самого начала не стал намеренно доставлять другим неприятности. Все в этом мире связано.

– Вы всегда смеетесь в лицо опасности?

– Это гораздо лучше, чем поддаваться ей, уверяю вас, – сказал он тихо. Его руки нежно гладили ее щеки, волосы, шею. Он словно не мог оторваться от этого прелестного существа, оказавшегося в его объятиях. – Ну не бойтесь, расскажите же мне, – прошептал он. – Кто эта загадочная личность, которая способна привести в негодность целый ящик тончайших кружев?

Роз задумалась. При этом лицо ее приняло тревожное выражение.

– Мы пока еще сами не знаем, то ли все подстроено специально, то ли это цепь случайных совпадений, – неожиданно для себя поддержала этот разговор Роз. – А еще… – Она вдруг прервалась на полуслове.

– Что еще?

– А еще… еще я очень благодарна вам за ваше предложение помочь, – бодро ответила Роз, передумав говорить о своих подозрениях относительно капитана. – И если найду виновника всех этих неприятностей и захочу избавиться от него, я обязательно подумаю о вас.

Кристофер смотрел на нее в упор. Лицо его было серьезным и даже жестким. Однако, услышав последнюю фразу, он снова ухмыльнулся.

– Вы хотите сказать, что вспомните обо мне, лишь, когда найдете виновника всех ваших бед? Неужели вы не вспомните о том, как я… – он на секунду замялся, подбирая слова, – как я замечательно повеселил вас сегодня?

– Вы совсем не такой уж весельчак, каким хотите казаться, – мгновенно нахмурилась она.

– Неправда, вы находите меня достаточно веселым, выражаясь вашими словами, – настаивал он. – Ну что же, хватит, не имею ни малейшего желания спорить с вами. Я предпочел бы быть вам полезным. Когда я повезу груз в Голландию или во Францию, то, возможно, смогу что-нибудь узнать об импорте.

– У вас есть собственные корабли? А чем вы торгуете и что у вас за корабль? Мы обычно нанимаем корабли, когда нам нужно, но мне так хотелось бы иметь свой собственный! Я часто прошу отца об этом, но он ни за что не соглашается. Говорит, их слишком дорого содержать. Интересно, – продолжала она без всякого перерыва, – сколько времени вы плывете до Антверпена и где обучался ваш штурман? И потом, где была изготовлена его астролябия?

– Прервитесь на секунду, – Кит со смехом поднял руки. – Я не могу сразу ответить на все паши вопросы. Давайте начнем все по порядку. Итак, что может девушка знать об астролябиях?

– Поверьте мне, гораздо больше, чем большинство мужчин, – с горячностью ответила она. – Я беседовала со многими капитанами и научилась определять широту и прокладывать курс и, между прочим, делаю это не хуже других. Сорок раз я плавала в Амстердам, а во Францию и того больше, – гордо закончила она.

– Надеюсь, это было не в последнее время, – Кит посмотрел на нее с нескрываемым интересом. – Ведь моря сейчас далеко не безопасны.

– К сожалению, я уже не плавала два года. У меня тяжело болен отец. Но мы отправляем шерсть и хлопок в Голландию и на обратном пути закупаем итальянский шелк. Думаю, что как-нибудь в ближайшее время я все же проделаю этот путь.

Кит посмотрел на нее внимательно.

– Так, значит, вы учились пользоваться астролябией. Ну а как же ваш отец? Одобрял он это увлечение? Ведь с помощью астролябии проводят измерения по звездам, которые, как известно, видны лишь на ночном небе.

– Не могу сказать, чтобы он всегда был от этого в восторге, – неохотно ответила девушка.

– Ну, в таких случаях вы его просто не ставили в известность, не так ли? Вылезали через окно и все равно продолжали свои занятия по мореходству.

– Что-то в этом роде, – покорно согласилась Роз. – Особенно когда мама бывала в таком раздраженном состоянии, что мне было совершенно необходимо уйти из дома. Однако уверяю вас, это было совсем не опасно. Господин Дженкннс всегда потом провожал меня прямо до дома.

– Готов поклясться, что он делал это с превеликим удовольствием, – без тени иронии произнес Кит. – И тем не менее я не понимаю, что толку во всем этом? Уверяю вас, это совсем неподходящее занятие для девушки.

– Вы просто ничего не понимаете, – с горячностью ответила Роз. – Это как раз очень подходящее занятие, особенно если вы раздражены чем-то, – она нетерпеливо перекинула косу через плечо. – Вот, например, если мой брат очень досаждает мне, я стараюсь заняться расчетами: беру морские карты, инструменты. Там по крайней мере все надежно и недвусмысленно. Меня это очень успокаивает.

Услышав такой довод, Кристофер громко расхохотался. Однако, увидев реакцию девушки, мгновенно оборвал смех.

– Простите меня, пожалуйста. Торговля и все, что с ней связано, безусловно, очень серьезное занятие.

Он попытался вновь завязать разговор, но девушка не желала больше говорить на эту тему. Кит спокойно наблюдал за ней. Роз взобралась на камень с острой вершиной и собиралась перепрыгнуть на другой. Она с трудом удерживалась на месте, расставив руки в стороны для равновесия. Роскошные волосы девушки сияли и переливались в лунном свете, а развевающийся на ветру плащ казался гигантскими крыльями. Кит с восторгом любовался этим сказочным видением. Однако сердце его сжималось от боли и жалости. Уж он-то знал, что может твориться на душе, если дела идут наперекосяк.

Розалинда тем временем перепрыгивала с камня на на камень. Кит наблюдал за ее грациозными движениями. Один раз она чуть было не оступилась. Пожалуй, эта девушка была слишком уж нетерпелива и отчаянна. Да, если она не будет осторожнее, это может закончиться… Едва он так подумал, как Роз, в очередной раз прыгнув на камень, так что Кит еле успел подскочить, буквально рухнула на него. Несмотря на то, что Кит был ростом не менее шести футов, удар был неожиданно сильным. Просто непонятно, как он удержался на ногах.

Однако вместо того чтобы поблагодарить его, она вдруг громко закричала:

– Пустите меня, сэр!

Он попытался высвободить руку, но запутался в плаще и коснулся ребер девушки.

– Немедленно прекратите это! – срывающимся голосом закричала Роз. – Вы… ваша рука… – Она согнулась, не в силах больше промолвить ни слова.

Кит наконец понял, что ей просто щекотно.

– Ну что, пощекотать еще немного? – улыбнулся он.

– Ой, не надо! – Она извивалась в его руках; Роз с детства совершенно не переносила щекотки. – Немедленно прекратите, вы делаете это нарочно.

Однако Кит оставлял ее просьбы без внимания и только вызывающе ухмылялся.

– Я сказал, что заставлю вас смеяться, вот я и сдержал свое слово, хотя это, конечно, не самый лучший способ. Вам следует почаще смеяться, моя милая Роз. У вас такой замечательный смех.

– Ой, я не могу… вы… – кричала Роз, закатываясь в смехе. – Прекратите сейчас же… ой, я нас умоляю. – Она вся содрогнулась от нового нарыва смеха, схватившись за живот. – Отпустите меня, пожалуйста, я сделаю все, что пожелаете.

– Все, что я пожелаю? Буквально все? Вы не шутите?

– Ой, честное слово, – с трудом вымолвила Роз.

– Ну что ж, я вам верю, – сказал он и прекратил щекотать, но крепко обнимал ее за талию.

Роз перевела дух. Конечно, следовало бы оттолкнуть его, но у нее просто не было сил. К тому же было удивительно приятно ощущать тесное кольцо этих сильных рук. Наверное, сейчас он потребует еще одного поцелуя: ведь она обещала сделать все, что он скажет. Ну что ж, обещание есть обещание.

– Ваш плащ падает, – подхватил он соскальзывающий с плеч плащ.

– Кто же в этом виноват? – сказала она и вновь натянула плащ на плечи. – Я просто удивлена. Неужели вы не могли придумать что-нибудь получше, чтобы заставить меня рассмеяться? Например, сказать что-то остроумное.

– Я хотел действовать наверняка, а потому применил надежный способ.

– А щекотка – надежный способ?

– Что касается вас, то да. У вас слишком аналитический склад ума, чтобы смеяться простым шуткам. Что же касается физического превосходства, то здесь у меня явное преимущество.

– Думаю, что как раз в этом все дело. Ну ладно, говорите скорее, что вы хотите, и покончим с этим.

– Что я хочу? – удивленно переспросил он. – А что вы имеете в виду?

– Вы прекрасно знаете, что имею в виду. Я дала обещание исполнить ваше желание. Я думаю, что поцелуй или что-нибудь в этом роде вполне удовлетворит вас. Во всяком случае, это самое большее, на что вы можете рассчитывать.

Кит разразился громким смехом. Едва успокоившись, он шепнул ей на ухо:

– Вы можете оставить при себе все свои поцелуи. Я хочу совсем другого. И коли вы обещали исполнить любую мою просьбу, то должны держать слово.

– Я не отказываюсь от своего обещания, – сказала Роз с некоторой опаской. – Конечно, при условии, что это не принесет мне вреда.

– Тогда обещайте, что вы будете смеяться каждый день или хотя бы улыбаться. Это пойдет вам на пользу, Роз. Смех – лучшее лекарство для души.

Она обескураженно посмотрела на Кристофера, понимая, что он совершенно прав. Этот человек абсолютно непредсказуем. Никогда нельзя предвидеть, что он сделает или скажет в следующий момент. Она стояла в замешательстве, не зная, что сказать.

– Обещайте же, Роз, – настаивал он. – Дайте мне слово, что вы будете смеяться. Или по крайней мере вспоминать обо мне и улыбаться. Это все, о чем я вас прошу.

Роз внезапно почувствовала сильную усталость, и ей вдруг безумно захотелось спать.

– У вас весьма странная манера вести беседу, – пробормотала она. – Вы иногда говорите такие непонятные и бессмысленные вещи…

– Неужели? – Он погладил ее по волосам. – Это, наверное, когда я сказал, что вы цветок, прекрасный и ароматный.

Роз опустила глаза и утвердительно кивнула, боясь встретиться с ним взглядом.

– А может быть, когда я сказал, что ваши губы подобны лепесткам розы?

– Именно так, – ответила девушка, не в силах совладать с желанием смотреть в лицо этому человеку. – В общем, когда вы говорите всю эту чепуху…

– Почему же это чепуха, Роз? Я не понимаю.

– Ну потому, что… Потому, что это напрасная трата времени, – неуверенно произнесла она, пытаясь собраться с мыслями. – Мы абсолютно ничего не значим друг для друга. К чему же тогда говорить такие слова? В этом нет никакого смысла. Мы бы могли поговорить о каких-нибудь более полезных вещах.

Он приподнял ее лицо за подбородок и серьезно заглянул в глаза.

– Что касается меня, то это отнюдь не пустая трата времени. Созерцать прекрасное – кто осмелится назвать это пустой тратой времени? А вы, милая Роз, безусловно, прекрасны, хотя постоянно отрицаете это. Я не понимаю, почему?

– Что в этом толку? – Роз была настроена скептически. – Моя красота бесполезна: она не кормит мою семью, не может защитить от болезни, не помогает в деле…

– Зато она доставляет радость другим людям, – он ласково погладил ее по щеке.

– Кому же? – Роз с трудом выдержала его взгляд.

Удивительно, но больше всего она почему-то опасалась не его ответа, а своей собственной необъяснимой реакции на слова и поступки этого человека.

– Мне, – просто ответил он и обнял ее за талию.

Она заглянула в его глаза, темно-синие и глубокие, как воды Дорсетского залива, столь милого ее сердцу. Необъяснимая благодать разлилась по ее телу.

Вдруг раздался пронзительный крик чайки. Странно, ведь эти птицы редко кричат по ночам. В это же мгновение Кит отпустил ее и резко повернулся к морю. Глядя на его спину. Роз почувствовала какую-то опустошенность.

– Похоже, мне пора идти, Роз. Меня ждут неотложные дела. Вы же, дорогая, должны поскорее вернуться домой.

– И не подумаю, – резко ответила Розалинда. Гнев внезапно захлестнул ее. Как смеет он так себя вести? Сначала поцеловал ее, а теперь отсылает прочь. – Я, между прочим, пришла сюда, чтобы побыть одной. Вы, сэр, просто помешали мне.

– Виноват, простите. – Он быстро обернулся и вдруг встал перед ней на колени. – Умоляю вас, простите меня.

– Вам действительно следует вымаливать моего прощения, – сказала она с дрожью в голосе, осознавая, что больше не может сердиться на него. – Вы дерзко вели себя по отношению ко мне. А я этого не люблю.

Кит испытующе посмотрел на нее в ответ.

– Возможно, мне больше не следует беспокоить вас такими встречами. Поверьте, я не буду вам досаждать, если вы действительно этого не хотите. Но прошу вас, подумайте как следует, прежде чем ответить. Ведь все зависит только от вашего решения.

– Мне этого не нужно, – твердо сказала она, хотя все ее существо бунтовало против такого ответа. – Мне не нужны лишние переживания. У меня и без того их более чем достаточно.

– В таком случае я больше не буду беспокоить вас, – он быстро поднялся с колен, внезапно вновь обретая облик таинственности. – Но прежде чем я уйду, хочу, чтобы вы дали мне слово никому не рассказывать о том, что видели меня здесь. Ведь это моя тайна. Уверен, что вы и так никому ничего не скажете, но мне хотелось бы услышать это из ваших уст.

– Тайна? – рассеянно переспросила Роз, думая лишь о том, как ей не хочется с ним расставаться. – Будьте уверены, я ни при каких обстоятельствах не выдам вашу тайну.

Кит очень внимательно посмотрел на нее. Затем указал на маску, которую держал в руке, и сказал:

– Поверьте, весь этот маскарад отнюдь не прихоть. Это мой долг. Ни одна душа в Западном Лалуорте не знает об этом. Так что вручаю вам свою тайну.

Роз жадно ловила каждое его слово. Очевидно, все это было чрезвычайно важно для него, иначе зачем бы он взял с нее обещание. Никто не должен знать, что он был здесь, на берегу, в ночное время в этой странной черной маске, ожидая какой-то таинственной встречи. Роз была переполнена чувством гордости. Никогда прежде она не ощущала такого радостного прилива чувств.

– Ни одна душа не узнает от меня об этом, – прошептала она и, не отдавая себе отчета, нежно погладила его скулы кончиками пальцев. – И если вам понадобится когда-нибудь моя помощь, я сделаю все, что в моих силах.

– Не думаю, что дело дойдет до этого, но в любом случае я вам очень благодарен.

Он накрыл ладонью ее пальцы и слегка коснулся их губами. Затем резко повернулся и быстро зашагал вдоль берега.

Розалинда села на камень и как завороженная смотрела на его удаляющуюся фигуру. Туман сгущался, и теперь были слышны только всплески воды от весел, но вскоре и они утихли.


Глава 6


Не отрывая глаз Кристофер Говард пристально смотрел, как морские волны с шумом и ревом яростно набрасываются на прибрежные скалы, вздымая мириады брызг. Вместе с тем он внимательно следил за своим слугой, который, ловко лавируя между гребнями волн, отводил лодку от берега. Наконец они вышли в открытое море. Вдали сквозь туман чуть забрезжил тусклый огонек. Они поплыли прямо на этот свет. Вскоре перед ними предстал корабль – одномачтовое судно с поднятыми парусами.

Когда они приблизились к кораблю, Кит условно прокричал чайкой, и через мгновение в ответ на этот сигнал в лодку спустили веревочную лестницу. Он стремительно вскарабкался по ней, перепрыгнул через борт и оказался на палубе «Ворона».

– Наконец-то! Я уж думал, ты никогда не появишься, – капитан Курт Филипс крепко пожал Киту руку, и они уединились в каюте на корме.

– Думаешь, встретимся? – взволнованно спросил Курт. – Вдруг мы разминемся в тумане?

Кит снял шляпу с плащом и бросил их вместе с маской на койку.

– Успокойся. Нечего зря нервничать раньше времени.

– А я волнуюсь именно сейчас. Почему ты опоздал? Кто-то что-то заподозрил? – Курт сел на высокий стул, сжав руки на коленях. Они слегка дрожали.

Кит достал из деревянного короба сухое печенье и с аппетитом принялся грызть его.

– Не понимаю, как ты можешь в такой момент есть?

Кит недоуменно посмотрел на него.

– Я сегодня не обедал: было слишком много работы, Кит покончил с печеньем и не спеша подошел к иллюминатору. – Слухи вигают в городе. Даже мои слуги и те сплетничают о Короле Нищих.

– Я тоже об этом слышал, – Курт скептически ухмыльнулся. – Все говорят, что он скоро появится в Дорсете. Однажды он как будто уже был здесь и раздал беднякам все товары. В Лалуорте он прослыл настоящим героем. Однако я никак не могу понять, почему он и сейчас выбрал именно это место.

– Тем не менее он скоро появится здесь, – загадочно сказал Кит.

– Ты с ним встречался, что ли? – Курт быстро взглянул на своего друга, пытаясь понять, что ему известно.

Кит отрицательно покачал головой.

– Нет, но вот что я получил, – он извлек из маленькой коробочки листок и протянул его Курту.

– Откуда она у тебя?

– Кто-то из экипажа «Ворона» принес ее вместе с этим, – Кит достал из сумки на поясе мешочек и бросил его на стол рядом с запиской. Мешочек издавал острый запах гвоздики. – Какой-то неизвестный моряк передал ему это. Сказал, что для меня. Гвоздика с Канарских островов, это добыча пиратов.

– Да не придавай ты этому значения. Может быть, это просто какой-то розыгрыш.

Увидев, что Кит никак не прореагировал на это, Курт продолжал в отчаянии:

– Ты просто неисправим! Нельзя быть таким доверчивым. Вот ты уверен, что записку прислал Король Нищих, а это, возможно, ловушка. Смотри, тут даже не указано твое имя.

Взяв в руки записку, Курт прочел вслух: «Послание верному слуге ее величества».

– Подписывается как доверенное лицо принца Оранского, даже имени своего не сообщает, – взволнованно сказал он, придя в отчаяние от невозмутимого спокойствия Кита. – Ну хорошо, давай посмотрим на это с другой стороны. Что, если ты прав? Что, если это действительно от Короля Нищих? Он ведь не более чем просто пират и вполне может окончить свою жизнь на виселице.

– Если он пират, то мы с ним одного поля ягоды, мне кажется, ты об этом забываешь, – возразил Кит.

– Но мы служим королеве.

– А он – принцу Оранскому в качестве адмирала его флота. И потом, кто его считает пиратом? Испанцы? А как они, по-твоему, представляют себе нас? Мы все, как ты верно заметил, можем окончить свою жизнь на виселице или на острие шпаги, – он пристально посмотрел на Курта. – Я хочу, чтобы ты понял, почему я принял такое решение. Ты прекрасно знаешь, что Король Нищих давно будоражит мое воображение. Я думаю о нем как о каком-то божестве. Мне кажется, что это человек благородного происхождения. Он пожертвовал всем, что имел, даже своим именем, чтобы под маской Короля Нищих служить идее, которую считает справедливой. Мы не знаем о нем абсолютно ничего, даже его настоящего имени. Но с тех пор как я по просьбе ее величества стал работать против Испании, меня не оставляет в покое одна мысль. Мне кажется, мы должны объединить наши силы с этим человеком и вместе противостоять общему врагу. Поэтому я намерен встретиться с ним и ни за что на свете не упущу этот шанс.

– Каким образом и где? – Курта не оставляла мысль о расставленной ловушке. – Признаться, я не в восторге от этого поручения королевы. Чересчур оно опасное.

– Согласен. Королева попросила меня об этой услуге год назад в Уайтхолле. Я готов был отказаться, столько неприятных воспоминаний нахлынуло на меня в том месте. Отец повез меня туда с тринадцатилетним братом, когда мне было семь лет. Гарри был представлен ее величеству, а меня оставили на заднем дворе. Я, конечно, играл там и весь испачкался в пыли, за что получил хорошую взбучку, – Кит с горечью усмехнулся. – Мой отец считал детство болезнью, которой надо переболеть. Хорошие манеры вбивались ремнем. Он был самым холодным человеком на свете.

– Ты никогда не рассказывал мне об отце, – тихо произнес Курт, увидев, как резко изменилось настроение Кита.

– Я стараюсь не думать о нем, – с болью в голосе сказал Кит. – Он бил меня за каждый проступок, а чаще всего вообще без всякой причины. Я был у него не единственным козлом отпущения. Слуг избивали каждый божий день за малейшие промахи. Братца-то моего как наследника оберегали, что давало ему повод издеваться надо мной. Видимо, брат считал, что это особое отношение к нему – результат любви отца. Однако он ошибался. Граф Уинфорд вообще никого не любил, он даже не понимал, что такое любовь.

Курт поразился, услышав враждебные нотки в голосе Кита. Оказывается, несмотря на восемь лет знакомства, он многого не знал о Ките.

– Теперь ведь ты сам граф Уинфорд.

– Да, это так, – произнес Кит, сжав рукоять шпаги. – И я, унаследовав имя и титул своего отца, дал себе клятву ни в чем не быть похожим на него.

– Ты совсем другой, – быстро заверил его Курт


- Ты хорошо обходишься со слугами, с родственниками…

– Я имею в виду не эти внешние проявления, – прервал его Кит и потер лоб, удивленный собственной откровенностью.

Он не похож на своего отца. Разве не так? Он все еще судорожно сжимал эфес шпаги. Усилием воли он заставил себя опустить шпагу и медленно подошел к лоцманской карте. Привычное чувство уверенности вернулось к нему.

– Прости меня, Курт, я просто не в себе сегодня вечером. Возвращение в Лалуорт после стольких лет, этот титул, будь он проклят… Я совершаю поступки, которые сам не могу объяснить. – Кит вспомнил о покупке целого ящика испорченных кружев. А безрассудная страсть к этой девушке?

– Ты больше заслуживаешь этого титула, чем твой отец или брат, – настаивал Курт. – Они жили лишь для себя, а ты верно служишь королеве, делаешь все, чтобы предотвратить вторжение Испании. Филипп – самый могущественный правитель в христианском мире, и ее величество опасается его.

– О да, Филипп мечтает править Англией, ведь Голландия уже находится под его властью. Он забывает, что Голландия досталась ему в наследство от отца, сам бы он никогда не овладел ею. Он замучил свой народ пытками, инквизицией, задушил высокими налогами. Нет ничего удивительного в том, что люди все свои надежды связывают с принцем Оранским, возглавившим их борьбу.

– Пока король Филипп не расправится с бунтовщиками, он ни за что не решится на завоевание Англии, – Курт на мгновение замолк и призадумался. – Ты, кстати, так и не объяснил, почему опоздал.

Кит с грустной задумчивостью вглядывался в беспросветную темень.

– Я задержался… Словом, меня задержали некоторые дела.

– Женщина, конечно, – недовольно заметил Курт. – Мне бы следовало догадаться. Они всегда ходят за тобой по пятам.

– Эта совсем не такая, она не похожа на других, резко оборвал его Кит.

– Я ничего не имею против женщин, – Курт рассмеялся. – Тебе это прекрасно известно. Но ведь надо и меру знать: у тебя их более чем достаточно. Не подумай только, что я тебе завидую. Я бы просто растерялся, будь у меня столько женщин. Но все же расскажи мне, – продолжал он, – что это за женщина, которая так задержала тебя? Откуда она родом? Из этих мест?

Кристофер неопределенно пожал плечами. Он думал о Роз и не понимал, почему она так волнует его. Сколько же у него было женщин?! И искушенные в любовных утехах проститутки, и благородные богатые дамы, и их служанки – все они прибегали к разным ухищрениям, мечтая о том, чтобы он соблазнил их. Некоторые ждали от него денег, другие – физического наслаждения… Все они были так похожи друг на друга, особенно в темноте. Кристофер устал от этих женщин. Теперь, став графом, он поклялся себе держаться от них в стороне. И целый год не нарушал своей клятвы.

Но вот ему встретилась девушка. В прежние времена он соблазнил бы ее и сразу же забыл навсегда. Раньше было просто и легко. Но сейчас все изменилось: больше никаких «просто и легко» не существовало.

Кит потер лоб, пытаясь прогнать эти мысли. Что же в Роз такого особенного? Она поистине прекрасна, как цветок. Но когда он сказал ей об этом, девушка неожиданно повела себя агрессивно. Даже не попыталась хоть чуть-чуть пококетничать с ним. Это было очень странно. Так же странно и необычно, как и ее разговоры об астролябиях и морских картах. Мысли Кристофера вновь обратились к ее лучезарной, чарующей улыбке, освещающей прелестное личико. Просто какая-то напасть! Почему ему так приятно думать о Роз?

Курт, покашливая, ждал ответа на свой вопрос.

– Да, она из здешних мест, – глухо проговорил Кит, подошел к столу и склонился над картой. – Довольно пустой болтовни: у нас много дел.

Курт тоже склонился над картой.

– Это предполагаемый курс. – Кит провел пальцем линию. – Мой агент говорит, что нужно искать «Санта Марию де ла Розу». Это военный корабль, значит, там оружие. Однако его используют и как торговое судно для перевозки грузов. Известно, что на нем будут какие-то депеши от короля Филиппа герцогу Альбе, губернатору Голландии. Но самое главное не это. Как только мы захватим корабль, я должен буду обыскать кабину капитана и найти секретное послание.

– Сколько это займет времени? Неужели так же много, как в прошлый раз? – простонал Курт. – Нам же надо избавиться от корабля.

– Я сделаю все быстро, – пообещал Кит. – Эти депеши – достаточно большие свитки бумаги с печатями короля. Найти их не составит особого труда. Но послание… Они всегда бывают тщательно спрятаны. На этот раз известно, что послание укрыто в какой-то дамской вещице. Это должно облегчить задачу. Ведь дамская безделушка в каюте капитана должна сразу броситься в глаза, если, конечно, он их не коллекционирует, – усмехнулся он и заговорил о другом. – А команда? Ты обо всем договорился? Они отгонят корабль?

– Послушай, – начал Курт, – я нанял людей для определенной работы. Оговорил с ними все условия. Но почему бы нам просто не забрать этот документ и не покинуть корабль?

– Тогда они догадаются, что мы не пираты. Мы должны внушить им, что нам нужны лишь их товары. Кроме того, если мы бросим корабль на произвол судьбы, он может вновь попасть к испанцам.

Курт покачал головой.

– Я тебе уже сказал – с людьми все оговорено. Они отведут корабль на юг и оставят у берегов Брилля.

– Вот и хорошо, – ответил Кит. – Принцу Оранскому товары пригодятся.

Курт согласно кивнул головой.

– Я взял в команду Нэда Руска, как ты приказал. Он доведет корабль до берега. Он всегда ходил на «Верном» в торговых рейсах, минуя все испанские патрули, и… – Курт запнулся. – Прости меня, Кит, я не хотел…

Кристофер отвернулся, стараясь отогнать от себя печальные воспоминания, но память вновь вернула к трагическим событиям минувших дней, когда его корабль был захвачен испанцами. Их обвинили в контрабанде, хотя это был обычный торговый рейс. Господь тогда миловал его, но вся команда погибла от рук испанцев в тот же день. Он сам избежал этой участи только благодаря вмешательству английского посла. И Говард поклялся отомстить испанцам за жизнь пострадавших.

– Клянусь отомстить за них, действуя достойно и во имя благородной цели, – прошептал он. – Кажется, сегодня мне представляется именно такой случай, – он поднял голову и посмотрел на Курта. – Ты уверен, что все люди, которых ты нанял в этот раз, не имеют семей?

– Да, насколько мне известно. Конечно, у некоторых из них остались на берегу возлюбленные, которые ждут их.

– С этим ничего не поделаешь, – сказал Кит, усаживаясь в кресло. – Я могу сделать лишь то, что в моих силах. Надеюсь, ты предупредил всех о возможной опасности. Если их захватят на этом корабле испанцы, то им не будет пощады.

Разговор о возлюбленных вернул Кита к мысли о Роз. Он вспомнил ее поцелуй. Эта девушка была словно видение: каскад вьющихся каштановых волос, божественная фигура, совершенный овал лица. Она казалась благоразумной, однако в глубине этого цветка была скрыта пламенная, всепоглощающая страсть. Ее поцелуй, нежный смех – все это подтверждало его догадку. Он на мгновение замер, вспоминая сладость их неожиданной встречи… Роз нужно больше смеяться. Почему его огорчает, что она мало смеется? И вообще – почему его так волнуют ее дела? Не хватало ему еще играть роль благочестивого джентльмена! Просто какое-то безумие! С этим надо покончить раз и навсегда!

Прошло около двух часов. Мужчины поднялись на палубу, чтобы проверить курс. Морские брызги время от времени обдавали их с ног до головы. Курт заметно волновался. Кристофер же стоял совершенно спокойно, широко расставив ноги и внимательно вглядываясь вдаль.

– Вон справа по борту, – указал Кит на едва различимый вдали силуэт корабля. – Ты уверен, что это наш корабль?

– Похоже на то.

Спустя несколько минут они уже не сомневались в том, что это был «Верный»: громадный галеон подавал им сигналы. Прекрасный быстроходный корабль. На его борту было установлено восемь больших шестидесятифунтовых пушек, не считая огромного количества мелких огнестрельных орудий. Этот замечательный военный корабль принадлежал Кристоферу Говарду.

– Его светлость и я перейдем на борт «Верного», – сказал Курт первому помощнику, ожидавшему приказаний. – Этой ночью мы больше не нуждаемся в вашей помощи. Возвращайтесь в Лалуортскую бухту и вставайте на якорь. Оставьте одного человека присмотреть за кораблем, а остальные пусть идут домой, – с этими словами он передал управление помощнику и поспешил вслед за Китом.

Ухватившись за леер, он следил за приближающимся «Верным». Внизу с ревом разбивались о борт корабля волны. Вслушиваясь в рев волн, Курт молил Бога, чтобы корабли не столкнулись в ночном бушующем море. По его мнению, только чудо могло их спасти от этого.

Тем временем Кит перелез через леер и, не раздумывая ни секунды, спрыгнул вниз. Он пронесся над водой, держась за веревку, и благополучно опустился на палубу соседнего корабля.

«Проклятие», – подумал Курт, понимая, что настал его черед. Он огляделся, покрепче взялся за веревку и… отбив себе зад, опустился рядом с Китом. Какой дьявол попутал его связаться со всеми этими делами?

Кит не обратил на него никакого внимания. Он уже был всецело поглощен разговором с капитаном «Верного». Руск был невысоким коренастым мужчиной. Однако он обладал недюжинной силой и прекрасно знал свое дело.

Уже около часа они плыли по водам Английского канала, высматривая испанцев. Кит прошел вперед и стоял у бака, не в силах сдержать волнение. Мысли его были четкими и ясными – морской ветер всегда помогал сосредоточиться, а раскачивавшийся на волнах корабль словно передавал ему энергию морской стихии. Он страстно любил море и этот корабль, верой и правдой служивший в опасном и благородном деле.

Кит неотрывно смотрел на море и наконец увидел желанную цель – «Санта Марию де ла Розу», шедшую курсом на Антверпен. Этот корабль был значительно больше «Верного». Но «Верный» был быстрее. Да, нелегко будет этому тяжелому, груженному сахаром и корицей кораблю уйти от их преследования.

Кит подозвал Руска:

– Приготовь пушки к бою. По моему сигналу дайте залп из передней и боковой пушек, перезарядите и вновь будьте наготове. Если они не сдадутся после нескольких залпов, нужно приблизиться и пройтись огнем по палубам. Потом мы возьмем их на абордаж.

Руск вернулся к штурвалу и отдал распоряжения своему помощнику.

– Ты не хочешь взять шпагу потяжелее?

Курт указал на шпагу, которую принес из каюты. Кит отрицательно помотал головой и вынул свою шпагу из ножен.

– Пора начинать.

Курт не мог оторвать взгляда от соседнего корабли. Всю свою жизнь он мечтал стать таким же сменим, как Кит, которому, казалось, было неведомо чувство страха. Он поборол его в себе вместе с воспоминаниями о прошлом, полном унижений. Курту было страшно. Любой ценой они должны попасть на борт чужого корабля, найти капитана и заставить его сдаться. В противном случае нужно сражаться до конца. Но каким будет этот конец?

Спустя несколько минут они приблизились к испанскому судну. Оттуда доносились крики. Кит приказал поднять красный вымпел, предупреждающий об атаке, и дал команду стрелять. В ночи прогремел залп, и небо сразу же заволокло дымом. В течение минуть, Кит ничего не видел, но когда дым рассеялся, он рассмотрел две пробоины в борту «Санта Марии» почти на уровне ватерлинии.

Кит выжидал, рассматривая, что происходит на «Санта Марии», и заметил другой корабль. Корабль был меньше «Верного» и находился примерно на расстоянии пяти кабельтовых.

– Что это слева по борту? – спросил он Курта, не отрывая взгляда от испанцев.

– На испанский корабль не похож, – ответил Курт, пытаясь разглядеть флаг на незнакомом корабле.

В это время со шканцев ударили мелкие орудия. Настал момент для абордажа.

И вдруг случилось нечто неожиданное: «Санта Мария» нанесла ответный удар, и в корпусе «Верного» зазияла огромная пробоина.

Откуда ни возьмись появились испанцы, вооруженные шпагами и кинжалами. Кит отчаянно отбивался от испанцев, продвигаясь по верхней палубе к корме, где располагалась каюта капитана. Этой ночью он чувствовал себя непобедимым. Его удары были точны и сокрушительны. Наконец Кит оказался у каюты капитана. Он навалился плечом на дверь и открыл ее. Капитан, казалось, не был удивлен. Он словно поджидал кого-то, сжимая рукоять шпаги в одной руке и кинжал – в другой.

Каюта была маленькой, с низким потолком. Кит, тяжело дыша, приблизился к капитану. Всего лишь мгновение они в упор смотрели друг на друга. Испанец был высоким, мускулистым и, видно, не из робкого десятка.

– Сдавайтесь, – тихо, но отчетливо произнес Кит по-испански.

– Ни за что, – капитан с ненавистью смотрел на Кита и попытался нанести удар шпагой.

Кит парировал удар, пытаясь оттеснить капитана в узкую часть каюты. Между ними завязалась жестокая схватка. Наконец Кит искусным приемом нанес быстрый прямой удар и ранил капитана в руку. Тот выпустил оружие, и в то же мгновение Кит угрожающе приставил шпагу к горлу капитана. Испанец медленно поднял голову и посмотрел на него с выражением бессильной злобы. Он обладал фигурой атлета и прекрасно владел шпагой, но Кит оказался сильнее. Недаром, будучи в Лондоне, он долгие часы практиковался у лучших мастеров фехтования. Повинуясь воле победителя, подкрепленной недвусмысленными движениями шпаги, капитан встал на колени.

– Сдавайтесь, – повторил Кит, едва переводя дыхание. – Мне нужен лишь корабль и груз. Вы можете забрать своих людей и покинуть корабль.

– Убираться? Каким образом? – переспросил капитан, не веря своим ушам.

– Возьмите баркасы, – Кит перекрестился, достал четки из мешочка на поясе и поцеловал их. – Я не хочу, чтобы на моей совести была ваша смерть. – Кит выжидающе смотрел на капитана. Какое унижение испытают испанцы, пристав к берегам Франции на баркасах! Более того, о нем пойдет молва не просто как о пирате, а как о борце за веру. Никто не догадается, что он служит английской королеве. Испанцы будут уверены, что послание спокойно лежит на своем месте.

– Негодяй, – злобно процедил капитан. – Англия еще поплатится за это.

Кит прищурился и в упор посмотрел на капитана сквозь прорези маски.

– Поберегите силы, – он кинул шпагу капитана Курту, и тот ловко поймал ее. – Они вам пригодятся, когда будете грести на баркасах.

Капитан тяжело поднялся, придерживая раненую руку. Подталкиваемый шпагой Кита, он вышел к команде и отдал приказ прекратить сражение. Спустя некоторое время вся испанская команда погрузилась на баркасы.

– Пусть постигнет вас всех Божья кара, презренные английские пираты! – крикнул капитан Киту из баркаса. – Даже если вы и католики.

Кит безжалостно ухмыльнулся.

– Я-то думал, вы предпочтете смерти подобный исход, – он слегка наклонился. – Я даю вам шанс. Здесь не так уж далеко до берега, – он жестом показал на юг.

Когда лодки отплыли от «Санта Марии», Кит повернулся к ним спиной, глубоко вздохнул и посмотрел на небо.

Сквозь ночной туман показались звезды. Кит спрятал шпагу в ножны и отдал команду взять «Санта Марию» на буксир. Он ликовал. Итак, флот короля Филиппа опозорен. И это только начало.

Кит оглянулся и, убедившись, что никто не обращает на него внимания, направился в каюту капитана.

Поиски следует начать с конторки. Вот они, депеши. Кит осторожно взял бумаги, с которых свешивались печати. На крышке конторки лежали шкатулка для компаса, чернильница, несколько перьев и какая-то мелочь. Однако никакой дамской безделушки здесь и в помине не было. Он обыскал каждый уголок маленькой каюты, но ничего похожего на дамскую вещицу или хотя бы футляр от нее не обнаружил. Кит обследовал дощатый пол – и вновь ничего. Сверху слышались крики его людей: они делили между собой добычу.

Кит в отчаянии стиснул зубы. Он ведь и представления не имел, что ему нужно искать. Легко сказать – найти дамскую безделушку. Кит сорвал одеяла с койки и прощупал каждый кусочек в надежде отыскать искусно спрятанную вещицу. Все безрезультатно! Кит уставился на портрет, висевший на стене, по обеим сторонам которого в качестве украшения были прикреплены два веера.

Ну конечно же! Как он сразу их не заметил! Кит сорвал веера со стены и, сгорая от нетерпения, стал обследовать первый. Он просмотрел каждое перышко, ощупал каждую выемку ручки и вновь ничего не обнаружил. Кит принялся рассматривать второй веер. На этот раз он отломал ручку и даже заглянул в полости перьев. И там ничего не было. Не в силах поверить этому, Кит разломал пополам ручки вееров и тщательно осмотрел каждую часть. Однако и на этот раз его поиски не увенчались успехом.

Расстроенный, Кит вышел из каюты и запер ее на ключ. Он встал возле бака, скрестив руки на груди, и безучастно наблюдал сквозь прорези в маске, как люди делят добычу.

Внезапно взгляд его на чем-то задержался. Это был корабль, который они обнаружили еще до захвата «Санта Марии». С тех пор как испанцы благополучно отбыли к берегам Франции, он заметно приблизился и чего-то терпеливо ожидал. «Неужели это и есть желанная встреча?» – промелькнула невероятная мысль, но Кит отогнал ее. Сейчас не время мечтать. Нужно посмотреть, что испанцы натворили с «Верным». Он подозвал Курта, и они пошли на верхнюю палубу, чтобы обследовать пробоину.

Вдруг на палубе появился неизвестный пожилой матрос. Он тихо стоял и ждал, когда на него обратят внимание.

– Подожди, сейчас нам некогда. Видишь, мы делом заняты, – сказал ему Курт.

– Мне нужно передать это хозяину, – настойчиво сказал матрос, вынимая что-то из-за пазухи.

– Я же сказал, не сейчас, – раздраженно повторил Курт.

– Что там такое? – стоя вполоборота, Кит протянул руку и взял маленький мешочек. И сразу почувствовал острый запах гвоздики.

– Откуда это? – взволнованно спросил он незнакомца.

Старик молча указал на маленький голландский корабль. Теперь он подошел так близко, что можно было прочесть его название, написанное белыми буквами: «Надежда».

– Не обращай внимания, – предостерегающе сказал Курт, схватив Кита за руку. – Если им нужно, пусть сами сюда явятся. Эй ты, послушай, – требовательно обратился он к матросу, который уже собирался возвратиться на свой корабль. – Кто твой хозяин?

Старый матрос оскалился. Почерневшие, изъеденные зубы, острые черты лица, редкие волосы торчком – от всего его облика веяло чем-то зловещим. Однако все это не только не останавливало Кита, а, наоборот, безудержно влекло. Какая-то непреодолимая сила тянула его вслед за этим странным человеком.

Курт стоял как вкопанный. Старик не спеша подошел к перилам, ловко перемахнул через них и исчез. Кит направился вслед за ним.

– Не ходи, прошу тебя. Вдруг это ловушка? – Курт схватил Кита за руку.

– Я должен идти. Ведь его послали за мной, разве ты не понимаешь?

– Подожди минутку, – продолжал настаивать Курт, все еще пытаясь отговорить друга. – Пусть это даже один из Морских Бродяг, но откуда ты знаешь, что Король Нищих там, на борту? И смотри, ветер поднимается. Не ходи, говорю тебе, останься.

Кит отрицательно покачал головой и пристально посмотрел на голландский корабль.

– Я должен найти ответ.

– Почему ты так уверен, что найдешь его там?

– Я должен рискнуть, – решительно ответил Кит и, быстро подойдя к перилам, перемахнул через борт.

Курт в одиночестве стоял на палубе и с тревогой наблюдал, как ялик стремительно направился к «Надежде».


На борту голландского корабля его уже поджидал старый матрос. Он проводил Кита к каюте на корме корабля и остановился. Дальше Кит должен был идти один.

Комната утопала во мраке. После того как дверь закрылась за ним, Кит пригляделся и различил в тусклом свете фонаря человека в черном плаще, склонившегося над столом. Кит не видел его лица, но от этого человека исходила какая-то необыкновенная энергия. Кит физически ощущал это. Инстинктивно он сделал шаг вперед.

Человек встал и выпрямился. Это был настоящий атлет. Однако во всех движениях сквозило нечто такое, что выдавало его преклонный возраст.

Кровь стучала в висках у Кита. Сегодня ночью он одержал важную победу, однако ясно осознавал, что главное – впереди.

Мужчина стремительно подошел к нему и откинул капюшон плаща. Кит замер от волнения: прямо на него, излучая неистовую силу, смотрели глаза человека-легенды. Да, перед ним был Король Нищих – Кит в этом больше не сомневался.


Глава 7


В ночной тишине два человека стояли лицом к лицу, пристально вглядываясь друг в друга.

– Почему, – наконец прошептал Кит, не в силах оторвать взора от глаз собеседника, – почему вы послали за мной?

Он замолк, вспоминая легенды о Короле Нищих, которые можно было услышать повсюду: и в крохотных пивнушках, и при дворе королевы Елизаветы.

– Тем не менее я безмерно рад этому обстоятельству, – продолжал он. – Я с трепетом произносил ваше имя с юношеских лет, ваши подвиги всегда вдохновляли меня. Я хотел стать похожим на вас, разгадать вашу тайну и узнать, кто же вы на самом деле. Простите меня.

Высокий мужчина повернулся к фонарю, осветившему его царственное лицо, обрамленное длинными локонами посеребренных временем волос. Из-под густых суровых бровей на Кита смотрели проницательные голубые глава, немного выцветшие от времени. Их взгляд проникал в самые затаенные уголки его души.

– Вы ищете ответы на свои вопросы! – С этими словами убеленный сединами старец склонился над жаровней и стал греть руки. – С тех пор как я начал задаваться вопросами, я и сам все время ищу на них ответы… А теперь скажите честно: что именно вас интересует?

Киту стало не по себе. Он почувствовал себя человеком, пытающимся вторгнуться в чужую жизнь. Ведь никто, за исключением принца Оранского, не знал истинного имени Короля Нищих. Для всех он был просто легендой, порой слегка приукрашенной, порой чрезмерно романтичной. Однако никто не посягал на ореол таинственности, сопутствующий этому человеку.

– Итак, вижу, вы и сами не знаете. Ну что ж, я не удивлен. – Он говорил по-английски с сильным акцентом, выдававшем в нем немецко-голландское происхождение. – Вы еще слишком молоды и, подобно другим молодым людям, ищете встреч со мной. Но поверьте, моя тайна не освобождает меня от горьких размышлений, – он протянул руку к черной маске, лежавшей на столе. – В течение долгих лет я плавал по водным просторам, страстно желая понять кое-что в этой жизни. И одно я понял очень хорошо: самое важное – это научиться правильно задавать вопросы.

– И как часто вам это удавалось?

– Всего лишь несколько раз.

Король Нищих поднял глаза и пристально посмотрел на Кита. И снова Кит почувствовал магически притягательную силу этого человека, которой невозможно было противостоять.

– Однако многое еще осталось без ответа, – продолжал Король Нищих. – Возможно, нам и не следует этого знать, а может, нужно просто подождать. Вот я сижу и жду, а время идет, – он испытующе посмотрел на Кита. – Вы захватили корабль нынешней ночью, и так искусно, будто всю жизнь только и нападали на испанцев, хотя я знаю, что это не так.

– Вы ошибаетесь, – ответил Кит, улыбаясь. – Я пират и умею захватывать корабли с товарами. Я знаю, как побеждать своих врагов и на море, и на суше.

– Пират? – рассмеялся Король. – Пираты если и не расправляются сразу со своими пленниками, то уж по крайней мере никогда не проявляют о них заботу. Вы же погрузили их на лодки. Таким образом, для меня очевидно, что вы не пират. Расскажите, с какой целью вы захватили испанское судно?

Улыбка сползла с лица Кита. Этот человек видел его насквозь. Но по какой-то неизвестной причине Кит был рад этому обстоятельству. Ему страстно хотелось в этот момент, чтобы кто-нибудь его по-настоящему понял.

– Вы правы, – сказал он, слегка наклонив голову. – Я служу королеве Англии. Мне было приказано захватить этот корабль, и я захватил его. Таким образом я сдержал данное мною слово.

– Вы ищете тайны, скрытые в море, – уверенно сказал Король. Его глаза светились пониманием.

Кит удивленно посмотрел в ответ.

– Вы удивляетесь, как я об этом узнал? – продолжал Король Нищих. – Дело в том, что и я занимаюсь тем же. Наша цель – борьба против Испании.

– О, – вздохнул с облегчением Кит. – Король Филипп обладает большой силой, но он злоупотребляет ею. Я слышал, что при его попустительстве творит герцог Альба в вашей стране. Зверски пытает купцов, а потом убивает их. Посылает на мученическую смерть мужчин, женщин и даже беззащитных детей. Такой же режим он собирается установить и в Англии.

– Мы должны бороться против него. – Король Нищих замолчал на мгновение, не спеша подошел к жаровне, зачерпнул совком угли и положил их в горящую золу один за другим.

– Смотрите, как они горят, – сказал он мрачно. – Так же и я сгораю от стыда за свою жизнь. Сколько раз у меня опускались руки и я хотел бросить все. Я молил Бога, чтобы он дал мне покой. Но


видно, мне не суждено жить мирной жизнью.

Эта исповедь доносилась до Кита из глубины темной комнаты.

– Как вы могли испытывать стыд? – Кит сделал шаг вперед, озадаченный неожиданным отчаянием, прозвучавшим в голосе этого человека. Оглянитесь. Ведь вы единственная надежда тех людей, кто мечтает освободиться от гнета испанских законов и молит Бога, чтобы флот принца правил на морских просторах. Вы не можете отстраниться от этой борьбы сейчас, когда победа так близка.

Король Нищих горько улыбнулся.

– Как мне вам объяснить? Вы молоды, полны энергии, порывисты… Когда-то и я был таким же, как и вы, энергичным и полным жизненных сил. Я верил, что мои цели благородны. С тех пор прошли годы. Я многого лишился из-за своих собственных ошибок, – он пожал плечами. – Некоторые потери были невелики. Признаться, я даже не ощутил их. Иные… Вы, к счастью, пока еще не можете понять этого чувства, когда подкрадывается старость и ясно ощущаешь, что тебе осталось не так уж много. Однако я все еще не сдаюсь.

Кит внимательно смотрел на этого человека, пытаясь понять, сколько ему лет. Пятьдесят? А может, и больше?

– Я восхищаюсь вашим мужеством, – сказа Кит, осознавая, что его слова лишние: блеск в глазах и без того выдавал его чувства, – и тем, как вы мужественно продолжаете борьбу. Я тоже боролся…

Он замолк, удивленный тем, что сказал. С чем же он боролся и когда? Неужели он еще не освободился от воспоминаний?

– С чем же вы боролись? Расскажите мне, – слова Короля Нищих проникали в самую душу.

Киту вновь показалось, что этот человек видит его буквально насквозь.

– Я думаю, что это мое прошлое. Оно гнетет меня. Но я не могу, не имею права поддаваться этому чувству.

– Расскажите же мне о вашем прошлом, – Король Нищих приблизился к Киту и внимательно заглянул ему в глаза. Морщинистой рукой он по-отечески сжал его пальцы. – Я должен знать все о вас. Кто вы?

Кит рассказал о себе и назвал свое имя, будучи не в силах далее скрывать его. По какой-то непонятной причине слова его отозвались болью в сердце этого седовласого человека. Черты лица его заострились, Король Нищих постарел на глазах. Казалось, что груз его собственных забот и воспоминаний стал еще тяжелей.

– Говард? – слова его отчетливо прозвучали в тишине. – Я так и думал. Продолжайте же, я слушаю. Откуда вы?

– Из Дорсета.

На лице Короля вновь отразилась боль.

– Впрочем, мне это известно. Расскажите мне, Кристофер, а где ваш отец?

– Он в могиле…

– А ваш старший брат?

– Он тоже умер, чуть больше года назад.

– И вы… вы сейчас граф Уинфорд? – Король Нищих пристально посмотрел в глаза Киту.

Кит молча кивнул в ответ. Лицо Короля выражало такое страдание, что Киту хотелось как-нибудь поддержать, успокоить его. Он и сам испытывал такую боль, что не мог вымолвить ни слова. В чем же причина страданий этого убеленного сединами человека?

Король Нищих внезапно повернулся и стал шагать взад и вперед по каюте, что-то бормоча под нос, как бы убеждая себя в чем-то. Эта внутренняя борьба продолжалась в течение нескольких мгновений. Наконец он остановился перед Китом.

– Откровенность за откровенность. Взамен я открою вам свое имя. Это справедливо.

– Не делайте этого. Вы не должны раскрывать своей тайны. Это слишком опасно, – неожиданно для себя возразил Кит, хотя всю свою сознательную жизнь он страстно желал услышать это имя.

Король Нищих встретился с ним взглядом, и Кит ощутил себя уже причастным к тайне этого человека.

– У меня есть причины, чтобы открыть вам свое имя. Поверьте мне, если бы я не хотел этого сделать, ничто бы на свете не заставило пойти меня на подобный шаг. Но вы, Кристофер Говард, вы никогда меня не предадите.

Эти слова запали в душу Кита, вызвав в не недавние воспоминания. Он вспомнил прелестную Роз. В Лалуортской бухте она поклялась хранить в тайне его имя, и эта девушка сдержит слово.

Король Нищих наклонил голову и какое-то время в молчании теребил крестик у себя на шее. Наконец он выпрямился во весь рост.

– По рождению я Филипп де Монморанси. Достигнув зрелости, я получил графский титул и заслужил звание рыцаря Золотого Руна. В своей прошлой жизни я был губернатором и адмиралом Голландии. Филипп Второй считался моим другом. Именно я переправил его на своем корабле в Испанию, когда отец, Карл V, передал ему правление Испанией и Голландией. Я был его самым близким, доверенным лицом.

Кит тяжело опустился на койку: он не верил своим ушам.

– Но Филипп казнил вас! Это знают все. Вас обвинили в измене. Герцог Альба обезглавил вас на городской площади в Брюсселе вместе с графом Эдмонтским. Даже несмотря на то, что вы были, простите, я хотел сказать, что вы католик. Так поступили, чтобы запугать народ.

– Это произошло в 1565 году, – произнес граф голосом, хриплым от волнения. – Долгих восемь лет тому назад. Как видите, меня не казнили. Я обязан своей жизнью какому-то несчастному, неизвестному мне бродяге. Я был тайно вывезен из Брюсселя принцем Уильямом. Теперь вы понимаете, почему я служу ему.

Кит не мог скрыть своего изумления:

– Это просто чудо. Я не знал… даже в самых невероятных грезах я не мог вообразить…

– Думаете, что встретили человека, Божьей милостью вырванного из лап смерти? – граф громко рассмеялся. – Нет, навряд ли Божья благодать распространяется на меня. Подумайте, чего я лишился. Мой дом, мои земли, мой доход – все отошло испанскому королю. Кто-то, неведомый мне, живет в моем доме, спит на моей кровати, собирает ренту с моих людей, которые служили мне верой и правдой. А мой наследник… – его голос понизился почти до шепота. – Мой наследник мертв…

Слова графа как выстрелом поразили Кита.

– Вы, конечно, озлоблены, но я не осуждаю вас за это. Я бы на вашем месте тоже…

– Нет, я не озлоблен. – Голос графа прогремел в маленькой каюте.

Киту показалось, что граф рассердился на него. Однако спустя мгновение Король Нищих продолжал спокойным тоном:

– Никогда не озлобляйтесь. Это не приведет ни чему хорошему. Признаюсь, сначала злоба переполняла меня. Но я научился с ней справляться. Нужно подняться над этим чувством, отвлечься на другие дела, – граф рассмеялся. – Знаю, это звучит глупо: я вас поучаю, как мальчишку. Рассуждаю, как какой-нибудь философ, который уже и не представляет себе реальной человеческой жизни. Но все же скажу вам еще раз, что зло порождает зло, а это очень опасно.

Граф подошел к Киту и дружеским жестом положил ему на плечо морщинистую руку.

– Вместе у нас кое-что получится. Вы сохранит мою тайну, а я помогу вам. Пойдемте на «Санта Марию». Мы вместе найдем послание.

– Я сам отыщу его. – Кита насторожила резка смена темы разговора. – Мне не нужна помощь.

– Так ли это? – Король Нищих пронзил Кристофера своим пытливым взглядом. – В таком случае зачем вы здесь? Я отвечу: ваши поиски пока безрезультатны. Я всего лишь направлю вас, – он жестом предложил выйти из каюты.

На палубе Кит встал лицом к ветру, который уже поменял направление, и попытался оценить его силу. Больше медлить нельзя! Скоро ветер разведет их корабли.

«Санта Мария де ла Роз» стояла на якоре, выжидая, как лживая куртизанка, которая много обещает, но не торопится выполнять свои обещания. Тем временем обе команды, английская и голландская, злобно переругивались на ее борту.

– Пусть все поделят между собой, – приказал Кристофер Курту и Руску, стремительно проходя мимо; вслед за ним шел Король Нищих в маске. – Проследите за тем, чтобы всем было поровну и чтобы никто нас не беспокоил. Мы должны посовещаться.

Они вошли в каюту капитана, и Кит запер дверь. Некоторое время Король внимательно смотрел на компас.

– Я знаю, где это может быть спрятано, – наконец сказал он. – Нужно найти дамскую вещицу. Попробуйте отыскать ее сами.

– Я тщательно осмотрел всю комнату, каждый дюйм, но это все, что я нашел, – он указал рукой на два веера. – Однако в них ничего не спрятано.

– Подумайте внимательно, Кристофер, – граф пронзительно посмотрел на него. – Это некая дамская вещица, но не такая, которую смогли бы оценить большинство знакомых вам женщин.

Кит снял маску и внимательно осмотрел кабину, не совсем понимая, что имеет в виду граф.

– Большинство женщин, естественно, предпочитают веера. Но представьте себе иную женщину, ту, которая любит вещи практичные, удобные, женщину, которая…

– Женщины не бывают практичными, – прервал его Кит, подойдя к конторке. – Они никогда не направляют свой ум на какие-нибудь благие дела. Это самовлюбленные создания, помешанные на всякой мишуре и безделушках.

– Тогда просто вообразите себе женщину такого типа, – нетерпеливо прервал его граф, – если уж вы никак не можете поверить, что они существуют в природе. Какая бы вещица привлекла ее внимание?

– Хм, такая женщина предпочла бы, наверное, что-нибудь в этом роде. – Кит взял с конторки изящную шкатулку для компаса. – Если бы ее сделать должным образом, то в зазоре между отделением для компаса и дном можно кое-что спрятать. Таким образом, наша мудрая женщина, заимев такую шкатулочку, могла бы использовать ее по прямому назначению – для хранения компаса и одновременно как тайник. – Кит, удивляясь своей догадке, перевел взгляд на графа. – Ну конечно, здесь есть щель!

– Откройте шкатулку.

Кит аккуратно снял верхнюю часть шкатулки. Однако маленькое отделение под компасом было пусто. Кит внимательно осмотрел его.

– Как я и предполагал, здесь двойное дно.

Он осторожно нажал на тонкую деревянную пластинку.

Они нашли то, что искали!

– Приятная новость – оно зашифровано обычным способом, – сказал граф де Монморанси, взяв в руки свернутый кусочек бумаги. – Я научу вас, как расшифровать это. И прошу вас, Кристофер, называйте меня просто Филиппом. Между нами должны быть дружеские отношения.

– Хорошо, Филипп, – Кит все еще не мог оторвать взгляда от шкатулки. – Блестяще задумано и прекрасно изготовлено: потайное отделение почти невозможно различить. Теперь понятно, почему я не мог обнаружить ее. С моей точки зрения, большинство женщин предпочли бы совсем другу шкатулку для своих безделушек: что-нибудь украшенное лентами, кружевом, драгоценными камнями.

– Не все женщины одинаковы, – сказал Филипп, вздохнув. – Вам никогда не следует забывать об этом, Кристофер.

– Теперь я вижу, что вы правы, Филипп, – ответил Кит. – Ее величество, безусловно, не похожа на других женщин. Я должен доставить ей это сообщение как можно быстрее.

– Я сделаю для себя копию, – сказал Филипп, – а вы доставите оригинал Елизавете. Передайте ей, пожалуйста, привет от принца Оранского и просьбу о помощи. Мы очень нуждаемся в поддержке Англии.

– Можете не сомневаться, я все передам.

– А как вы поступите с этим кораблем? – спросил Филипп. – И вообще, как вы прежде поступали с захваченными кораблями? Насколько я понимаю, продажей груза вы не занимаетесь.

– Единственное, что меня интересовало при захвате, – это послание. Полагаю, получение прибыли в подобной ситуации просто неэтично. Это противоречит моим принципам. Порой я привозил кое-какие ценные подарки для ее величества. Пожалуй, возьму кое-что и на этот раз. Однако она никогда не примет в дар что-либо испанского происхождения. Ну а корабль? Думаю, оставлять его на произвол судьбы небезопасно: испанцы могут вновь захватить его, и тогда они обнаружат, что послание пропало.

– Вы должны завести корабль в бухту Дорсета, – прервал его Филипп, – и раздать товары беднякам, конечно, после того как мы вознаградим команды наших кораблей. Англичане должны знать, что голландцы их друзья. Наши страны должны сплотиться и отстаивать свою независимость.

– Почему я? – воскликнул удивленно Кит.

Почему бы вам самому не сделать это?

– Я не был там более пяти лет, – вздохнул Филипп. – С Дорсетом у меня связаны невеселые воспоминания… Я больше не появлюсь в тех местах. Это должны сделать вы.

– Но они примут меня за вас, – запротестовал Кит. – Вы не представляете себе, какие легенды ходят в Дорсете о Морских Бродягах и их благородном вожде, Короле Нищих. Вы не знаете, с какой скоростью распространяются такие вести.

Услышав эти речи, Филипп расхохотался. Его настроение явно улучшилось. Впервые с момента их встречи лицо его выражало неподдельную радость.

– Пусть они вас примут за меня! Это прекрасно! Вы молоды, полны энергии. Пусть они подумают, что Король Нищих родился заново. Испанцы преследуют его, предпринимают все меры, чтобы уничтожить, а он всякий раз как феникс восстает и пепла, молодой и сильный. Так пойдите же в Дорсет, Кристофер, сделайте все, чтобы наши народы были дружны. Мы, голландцы, очень нуждаемся в этом.

Задор Филиппа был заразителен. Кит моментально проникся этой идеей. Конечно, им надо объединить усилия и выстоять против общего врага. Граф Уинфорд встал на колени перед Королем Нищих и взял его руку.

– Граф де Монморанси, вы подарили мне веру – Его голос слегка дрожал от нахлынувших чувств, но он не стеснялся этого. Впервые, с тех пор как Кристофер стал графом, он почувствовал, что идет к долгожданной цели. – Не знаю, достоин ли я вашего доверия, но принимаю это предложение. Я сохраню вашу тайну и, клянусь честью, все силы отдам борьбе за Англию и Голландию, за наши общие цели.

– И я, – прошептал Филипп, – я клянусь бороться за то же, пока у меня есть силы.


Глава 8


Прошло немало времени с того момента, как Кристофер Говард таинственно исчез в ночи, а Розалинда все еще сидела на камне, зачарованная неожиданной ночной встречей. Куда же он направился, этот загадочный граф Уинфорд? Вряд ли кто-нибудь без серьезной на то причины глубокой темной ночью выйдет на лодке в море. Девушка сгорала от волнения и любопытства.

Должно быть, он поплыл навстречу какому-нибудь кораблю. Ведь леди Мэри говорила, что Кристофер часто уходит из дома по ночам. Она, конечно же, полагает, что в этом замешана женщина. Однако это ошибка. Какие могут быть любовные приключения в самом центре Лалуортской бухты? И потом, эта маска…

«Наверное, он сейчас уже плывет по каналу», – с завистью подумала Роз. О, как бы она хотела сейчас быть вместе с ним!

Итак, Кристофер Говард выходит в море глубокой ночью, когда никто не может его остановить… Роз даже подпрыгнула на камне от осенившей ее идеи. Если бы она могла плавать в Антверпен, она бы самостоятельно наладила семейное дело! И не нужен Тренчард! Отцу вряд ли понравится эта идея – он скорее всего не согласится. Ну что ж… Роз все равно спросит его, просто для очистки совести. Но если даже отец не даст согласия, она все равно сделает по-своему. Выскользнет потихоньку ночью, когда все спят. Роз уже поступала так в Лондоне. Она даже поежилась от этой дерзкой мысли. Встав с камня, попыталась по положению луны определить время. Луна едва серебрилась сквозь облака. Боже, неужели она нашла выход?!

«Антверпен, – подумала она. – Я поплыву в Антверпен и спасу семью от разорения». Роз повеселела и вспомнила о поцелуе графа, таком страстном, что заставил ее на мгновение забыть обо всем на свете.

Розалинда наконец взяла себя в руки и пошла по тропинке вдоль утеса. Все мысли ее были о новом знакомом. Очень многое в Кристофере Говарде настораживало и даже пугало, например, его удивительная проницательность. Неужели он был прав и она действительно так напугана именно предстоящим замужеством? Это невероятно. В Джордже нет ничего такого, что бы могло ее испугать. Просто она не хочет выходить замуж. Она слишком независима, чтобы подчиняться кому-либо. А Тренчард, став мужем, не потерпит такой самостоятельности.

Вот граф Уинфорд совсем другой человек. Господи, ну почему она беспрестанно думает о Кристофере? Ведь он знатный вельможа и не может иметь ничего общего с девушкой ее круга. А кроме того, эти его любовные приключения. У Розалинды они вызывали досаду и даже гнев. Однако все это не имело ровным счетом никакого значения по сравнению с тайной, которой был окутан этот необыкновенный человек. Конечно, он чем-то пугал ее, но, с другой стороны, именно Кристофер всецело завладел ее вниманием. Еще ни одному мужчине не удавалось добиться этого. Что же могла означать его маска? Самые невероятные предположения одолевали девушку, она невольно повернула в противоположную сторону от дома и неожиданно для себя направилась в Лалуортскую бухту.

Спустя полчаса она добралась до места и остановилась, внимательно глядя вниз, на дно залива, покрытое буйной растительностью. Здесь было очень глубоко, и местные пираты облюбовали это место дл пристанища своих галеонов, возвратившихся с добычей из плавания. Отсюда они тайно переправляли в город награбленное добро. Сколько раз она с Марджери представляла себе эту картину!

– Проходите сюда.

Розалинда вздрогнула от неожиданности, услышав мягкий женский голос. Она различила очертания женской фигуры, появившейся из-за кустарника.

– Ждать лучше не здесь, – женщина взял Розалинду за руку и повлекла за собой. – Пойдемте присядем вместе с остальными.

Роз стало не по себе. Она узнала жену ткача. У женщины было восемь детей, все они ютились в крохотном домике в самой бедной части Западного Лалуорта. Однажды она просила милостыню около их дома: дети ее нередко голодали. Тогда Розалинда приказала повару дать несчастной женщине три буханки свежего хлеба, а потом отправила к ней с посыльным большую корзину со всякой снедью. Теперь, спеша вслед за этой женщиной, Роз испытывала невероятное волнение. Возможно, именно сегодня ночью она разгадает секрет Кристофера…

Они продирались сквозь кустарник. Порой башмаки девушки увязали в какой-то грязи. Кто же эти люди, ожидающие здесь пиратское судно? Женщины взобрались на крутой холм. Снизу слышался плеск моря.

– Идемте-ка побыстрей, – мягко подгоняла ее жена ткача. – Вы, видно, никогда раньше не приходили сюда. Вас что, хозяин лавки послал? Ничего, не падайте духом: провизии сегодня хватит, вот увидите. Уверяю вас, вы не пожалеете, что пришли. Этой ночью все ждут чего-то особенного.

Внезапно женщина куда-то исчезла, а Роз оказалась на высоком уступе перед темным проломом в скале и с опаской заглянула внутрь. Неужели ее спутница скрылась в этой страшной пещере? Но другого пути просто не было. Девушка стояла перед входом в пещеру, не решаясь войти. Она вдруг вспомнила, как четырехлетней девочкой проснулась ночью в детской. Было уже совсем поздно, и няня ушла к себе. За окном ревела буря. Она от страха свернулась калачиком и молила Господа, чтобы поскорей настало утро. Сейчас ею вновь овладели детские страхи.

«Надо немедленно взять себя в руки», приказала себе Роз. В конце концов она взрослая и самостоятельная девушка. К тому же не так уж и темно, ведь светит луна. Уму непостижимо: такая смелая и даже дерзкая, а тут вдруг испугалась темноты. «Я должна во что бы то ни стало узнать эту тайну», – подумала Роз, глубоко вздохнув, и вошла в пещеру. Там столпилось довольно много людей.

Они стояли и сидели, тесно прижавшись друг к другу. Роз скорее ощущала их присутствие, чем различала отдельные силуэты.

– Садитесь, – шепнул кто-то, дотронувшись до ее руки. Роз присела прямо там, где стояла, и прислонилась к холодной стене пещеры.

Должно быть, прошло немало времени, возможно даже не один час. Но Роз не ощущала этого: она пребывала в каком-то нереальном мире, где не было ни времени, ни пространства. Целый день она боролась с собой, пытаясь выкинуть из головы мысли о графе. Сейчас она прекратила эту бесполезную борьбу. Его тайна безудержно влекла Розалинду – так ветер гонит парусное судно по безбрежным морским просторам к заветному берегу.

Девушка успокоилась, напряжение спало: здесь царила атмосфера доброжелательности всех этих разных людей, объединенных какой-то одной целью. Розалинда всегда очень трезво смотрела на вещи и не верила в чудеса, а сейчас сидела в пещере и, отгородясь от реальности, ждала чего-то необыкновенного. Ее немного разморило, и она задремала.

– Корабль прибыл, – раздался чей-то шепот, который был услышан во всех уголках пещеры. – Он уже здесь, давайте поторапливайтесь.

Люди двинулись к выходу. Увлекаемая общим потоком, она выбралась наружу, глубоко вдохнула чистый ночной воздух и оглянулась. Взятый на буксир баркасами, к берегу медленно приближался большой корабль.

Мужчины стремительно спускались вниз, заходя в воду по колено, садились в маленькие лодки и плыли к кораблю. Это были бедняки из Западного и Восточного Лалуорта. Многих из них Розалинда знала в лицо. Она еще раз внимательно осмотрелась в надежде получить подтверждение своим тайным домыслам.

– Давайте подождем здесь, – заговорила какая-то женщина позади нее. – Мужчины сейчас все перенесут, а мы поможем отвезти. Уж сегодня-то вдоволь наедятся все, кто голодал целую неделю.

– А нас не поймают? – спросила Роз. – Это все-таки преследуется законом. – Она никогда не читала романов о пиратах и никогда не задумывалась над этим вопросом, хотя слухи о пиратах то и дело возникали в разных концах Лалуорта.

– Олдермен с удовольствием задержал бы нас, – сказал проходящий мимо мужчина. – И люди из королевской охраны тоже. Все из-за испанцев. Ее величество вынуждена делать вид, что мы якобы не любим и не признаем Морских Бродяг. Она запрещает им причаливать к нашим берегам, а олдермен должен следить за исполнением ее приказов.

Морские Бродяги? Розалинда была совершенно обескуражена этой новостью.

– Уверена, что он ошибается, – сказала он стоящей позади девушке. – Этот корабль не из Голландии.

– Вы правы, он не из Голландии, но и не из Англии, – девушка закашлялась. – Кто-то говорил, что это испанский корабль, но команда состоит из голландцев. Вот послушайте.

Розалинда отчетливо услышала обрывки голландских фраз на фоне родной английской речи. Итак, Морские Бродяги здесь, на берегах Англии!

Однако не было больше времени на размышления. Мимо нее одна за другой проплывали нагруженные лодки, а вдоль всего берега стояли люди, с надеждой и волнением ожидающие их. Они приготовились выгружать многочисленные сумки, баулы, бочонки и ящики – все, чем были наполнены лодки.

Роз наблюдала, как бережно они принимали ношу и быстро уносили ее. В бочонках и сумках был сахар. В воздухе витал запах корицы, гвоздики и других специй, привезенных из Нового Света. Она уже выбрала баул, чтобы отнести его наверх, как вдруг раздался властный голос.

– Друзья мои, здесь еще много товаров. Продайте их, а деньги раздайте больным и нуждающимся.

Роз мгновенно огляделась. Кому же принадлежал этот магический голос, уже не первый раз заставлявший сердце бешено колотиться? Наконец ее взгляд остановился на высоком мужчине, который стоял внизу около лодок и, по всей видимости, отдавал распоряжения.

К нему подбегали люди и принимали из его рук баулы. Они относили поклажу и возвращались, ожидая новых указаний. Все готовы были выполнить любые распоряжения этого человека. Роз неотрывно наблюдала за ним. Этот таинственный человек непринужденно и быстро отдавал приказы, кого-то подбадривал, кого-то поправлял. Его речь изобиловала голландскими словами. Роз стояла как загипнотизированная, не в силах оторвать от него взгляд.

На какое-то мгновение блики луны осветили его фигуру, и она увидела черный плащ, окутывавший его широкие плечи, гордую посадку головы и, наконец, то, что окончательно развеяло все ее сомнения, – черную маску на лице.

Дрожь пробрала Розалинду от кончиков пальцев до самой глубины души. Итак, самые невероятные ее предположения оправдались. Это был Кристофер Говард.

– Да, ничего не скажешь, на него приятно посмотреть, – бесцеремонная девица ткнула Розалинде прямо в бок огромным окороком. – Но что касается меня, я бы лучше его потрогала.

– Кого? – Розалинда оглянулась в недоумении, сделав вид, что не понимает, о ком идет речь.

– Его, кого же еще? – Девушка опустила свою ношу и указала на пирата. – Не думайте, что вы единственная любуетесь им нынешней ночью. Прошло больше года с тех пор, как он последний раз ступал на землю Западного Лалуорта, но мы хорошо помним его. Все, что имеет, он с огромной радостью отдает другим, а такое невозможно забыть. В свое время этого пирата самого обобрали до нитки. Уже за одно это мы любим его.

– Не хотите ли вы сказать, что он с легкостью дарит свою благосклонность? – негодующе спросила Розалинда.

– Поговаривают, что он знает путь к сердцу женщин, но это всего лишь слухи, – она понизила свой голос до шепота. – Никто из нас еще ни разу не приблизился к нему – ни мужчина, ни женщина. Он даже близко никого не подпускает к себе.

– Разве он никогда не останавливался в Пуле или каких-нибудь других городах?

– Нет, только в Лалуорте, – уверенно ответила девушка, поднимая свою ношу на плечо. – Он никогда не причаливал в других местах, но сюда приходил довольно часто. По крайней мере так было несколько лет тому назад. И вот он снова здесь! Недаром говорят, что он приходит сюда в надежде найти свою потерянную любовь.

С этими словами она пошла дальше, а Роз так и стояла, не в силах сдвинуться с места, и пристально смотрела вниз на одиноко стоящую фигуру в черном плаще. «Не может быть, – протестовало все ее существо, – чтобы он искал какую-то другую девушку. Он ищет меня, и только меня! При свете дня эта мысль, наверное, показалась бы абсурдной. Но сейчас, лунной ночью, она была совершенно естественной и реальной. Не давая себе отчета в том, что делает, Роз стала спускаться к берегу. Очутившись всего в нескольких ярдах от пирата, она остановилась. Весь мир с его заботами и проблемами куда-то исчез. Розалинда видела только этого загадочного человека и больше всего на свете мечтала очутиться в его крепких объятиях.

Он интуитивно почувствовал ее присутствие и, оглянувшись, сразу увидел девушку и решительно направился к ней.

Гул толпы мгновенно утих. Все пристально смотрели на Роз. Дрожа от волнения, Роз смотрела на приближавшегося Короля Нищих. Он остановился совсем рядом и медленно оглядел ее с ног до головы.

Наконец их взгляды встретились: о эти глаза, сверкнувшие сквозь прорези маски!

Вдруг он сбросил тонкие кожаные перчатки и обнял ее. Счастье буквально оглушило Розалинду. Она была готова всю жизнь провести в этих жарких объятиях. Пират привлек ее к себе и поцеловал. Женщины, стоявшие вокруг, как зачарованные наблюдали за этой сценой.

Роз ликовала. Сердце выпрыгивало из груди. На этот раз поцелуй был совсем иным, не таким, как в Лалуортской бухте: его губы медленно и нежно ласкали ее. Он как бы признавался и искал ответа. Желая продлить это волшебное мгновение, Розалинда крепко обвила руками его шею…

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Он вдруг нежно, но решительно отстранил ее, отступил на шаг и низко поклонился, прощаясь. Через минуту Король Нищих, не оглядываясь, уже шел к кораблю.

Роз чувствовала себя одинокой и совершенно опустошенной. Слезы навернулись у нее на глаза.

Люди поспешно забирали последние товары, а экипаж судна уже размещался в баркасах, чтобы отбуксировать галеон в открытое море.

Выйдя из оцепенения, Роз схватила какой-то мешок и стала взбираться на холм вслед за остальными. Она вдруг почувствовала страшную усталость. Сколько пришлось пережить за этот длинный день и за эту удивительную ночь! Окружавшие ее люди старались держаться на почтительном расстоянии. Она была центром внимания нынешней ночью – ведь именно ее из всех выбрал знаменитый Король Нищих!

Итак, Роз наконец узнала правду. Никто и никогда не услышит от нее и слова об этом. Ведь теперь это их общая тайна. О Боже, неужели Кристофер Говард, граф Уинфорд и есть тот самый легендарный Король Нищих!


Глава 9


Несмотря на усталость, Розалинда никак не могла уснуть. В жизни ее все так круто переменилось! Она непрестанно думала о Короле Нищих, лишившем ее сна и покоя.

Роз встала рано, чтобы проследить, все ли убрано после пира. Оказалось, что Джон распорядился обо всем с вечера. Мысленно поблагодарив его, она поспешила в отцовский кабинет, чтобы привести в порядок счета. Прежде всего нужно посмотреть, насколько поставка шерсти возместит их потери.

Ночное колдовство рассеялось, и она осталась один на один со своими проблемами. Если бы удалось уговорить отца отпустить ее в Антверпен! Только тогда их дела еще могут наладиться. И Роз придется убедить его в этом. Когда он увидит счета, то наверняка согласится.

– Входи, папа, – Розалинда отбросила о сторону перо. – Посмотри на последние счета. Хотя я и продала кружева, положение у нас довольно печальное.

– Ничего, ничего, деточка, Тренчард все уладит. Не волнуйся.

Отец неуклюже сел рядом. Лицо его было бледно, под глазами – темные круги.

– Ты вчера рано ушла спать?

Он погладил ее по голове. Розалинда виновато опустила глаза, догадавшись, что отец слышал, когда она вернулась, что он не спал и волновался из-за нее.

– Я не могла заснуть, папа. Я ходила гулять.

Оба они знали, что это неправда, но отец ничего не сказал.

– Папа, я думала… – нерешительно начала Розалинда. Согласится ли он? – Позволь мне плыть в Антверпен со следующей поставкой. Если я буду на корабле, никто не посмеет портить наш груз.

Все. Она сказала. Розалинда распрямила плечи и ждала его ответа.

– Нет! – резко возразил он. – Этого я не позволю. Твое место дома. – Он устыдился своих резких слов и немного смягчился: – Розалинда, я не могу разрешить тебе плыть одной через Ла-Манш и Северное море. Раньше ты плавала со мной, никто не осмеливался обидеть дочь хозяина. Но одной! Нет, это слишком опасно.

– Папа, нам ведь нужны деньги. Этот капитан такой сапожник, он портит все наши товары. А теперь этот груз из Лондона. Он и его повредит, да?

– Не знаю. – Отец закрыл глаза ладонью. – Все очень плохо, но Джордж сумеет поправить дела. Он сумеет…

– Позволь мне уволить капитана. Папа, дай мне свое согласие.

Отец тяжело покачал седой головой.

– Нет, Розалинда, это моя обязанность. – Он замолчал и прижал руку к груди. – Что-то мне нехорошо.

– Отчего же ты сразу не сказал, что плохо себя чувствуешь? – Розалинда мгновенно позабыла свои тревоги. – Папа, тебе надо отдыхать. Не надо притворяться, что ты хорошо себя чувствуешь, если это неправда.

Он устало прильнул к дочери.

– Я думала, что тебе стало лучше, – нежно сказала она, целуя его лысеющую голову. – Вчера вечером ты так хорошо выглядел.

– Да. Я старался. Этот пир так много значил для твоей матери и для детей. Я хотел выздороветь ради вас всех. Но столько неприятностей…

Розалинда попыталась сказать, что сама все уладит, но он перебил ее:

– Нет, это моя обязанность – заботиться о тебе, а я ее не выполнил. Вчера за столом я высказался слишком резко, но лишь из-за стыда, что я не могу выполнить свой долг. Не пойми меня неправильно. Я благодарен тебе, Розалинда.

Дочь опустилась на колени, и он обнял ее за плечи:

– Я доверяю тебе больше всех. Но пришла пора тебе стать женщиной, женой.

– Я не хочу этого, – тихо сказала Розалинда, стараясь скрыть жгучий страх, охватывающий ее при мысли о замужестве.

Отец только покачал головой:

– Ты взрослая женщина, и, как бы я ни любил тебя, нам надо думать о твоем будущем. Ты должна выйти замуж, и Джордж…

– …не так уж торопится, – решительно перебила его Розалинда. – Вчера вечером мы с ним обо всем договорились. Он вовсе не спешит.

Отец откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее:

– У меня сложилось другое впечатление. Он настаивал на помолвке через две недели.

– Через две недели? – У Розалинды пересохло в горле. – Ты уверен? Ну не важно… – Не дожидаясь его ответа, она поднялась, подошла к камину и смешала вино с водой в высоком графине. – Завтра я поеду в Пул готовить следующую поставку. Выпей вино. Доктор сказал, что оно поможет тебе.

Отец послушно взял стакан.

– Чем мы будем торговать в этот раз? Я думал, хлопком…

– Шерстью, – твердо сказала Розалинда, вычищая камин. – В Антверпене низкие цены. Я подсчитала стоимость и прибыль.

Отец одобрительно кивнул:

– Тренчард мне посоветовал то же самое.

– Да, он подал идею, – подтвердила Розалинда, – но предлагал и другие варианты, а я выбрала шерсть. И я уже подумала о капитане. У него большой корабль, и это нам выгодно.

– А, ну хорошо. – Отец потягивал вино. Вдруг судорога исказила его лицо.

– Папа, тебе больно?

– А… да нет, уже прошло. – Он улыбнулся. – Я хотел сказать тебе… с утра я послал за адвокатом изменить завещание. Опекуном будет твой муж, как только ты выйдешь замуж.

Розалинда отвернулась, не желая думать о смерти отца. Нужно думать о другом. Она подметала у камина. У них маленький камин, а вот у Тренчарда большой – он выстроил себе роскошный дом напоказ в центре города. Ей до него нет дела, но придется там жить. И камины такие огромные, словно в замке…

Сильный грохот испугал Роз. Она обернулась и увидела, что отец потерял сознание. Графин выпал у него из рук и разбился на мелкие осколки.

– Папа! – Розалинда бросилась к нему. Руки у него были холодные и безжизненные, упавшим сердцем она приложила палец к его шее и почувствовала еле слышное биение пульса.

– Марджери! – крикнула она. – Скорее сюда! И лакей!

Бледная от испуга горничная влетела в кабинет. Все в доме знали, что это могло значить.

– Пошли за доктором! – приказала Розалинда лакею. – И помоги Марджери принести матрас из спальни! Быстрее!

Она наклонилась над отцом, разминая его запястья и протирая лицо влажным платком.

– Больно… – простонал он.

– Сейчас, сейчас, папа, все будет хорошо. Мы уложим тебя спать, и тебе будет легче. Не волнуйся. Все будет хорошо, как в прошлый раз.

Марджери и лакей принесли матрас. Вошла дрожащая мать с огромными от страха глазами:

– Он?…

– Входи, мама, – Розалинда протянула ей руку. – Подержи его, пока я приготовлю матрас. За врачом уже послали.

Позже, когда врач осмотрел отца, его перенесли наверх и уложили в огромную постель. Розалинда матерью сидели возле него, пока горничные задергивали занавески, поправляли простыни, взбивали подушки. Лицо у отца было серого цвета, и это очень тревожило Розалинду.

– Он поправится. – Голос матери задрожал. – Как в прошлый раз.

Отец закрыл глаза, выражение его лица смягчилось, и он заснул.

Розалинда встала.

– Пусть отдохнет, наберется сил. Через несколько дней отец выздоровеет.

Она вышла из комнаты и зарыдала. Отец умирал. В отчаянии Розалинда убежала в тихий домашний солярий, чтобы остаться одной. Там можно сесть на скамью и дать волю слезам. Но нет, ему нельзя умирать. В отце смысл ее жизни.

Розалинда была из тех, кто предпочитает не ждать, а действовать, потому она вытерла глаза и задумалась. «Довольно! – твердо сказала она себе. – Довольно!» Она займется поставкой, она поплывет в Антверпен. Она сама поправит их дела, и ей не придется выходить замуж за Тренчарда.

Она решительно подошла к столу, полистала трактат де Во по навигации, затем взяла астролябию и осторожно погладила сверкающую медь. Это была ее собственная астролябия, которую отец специально заказал, после того как узнал, что Розалинда по ночам выскакивает на палубу, чтобы учиться у штурмана. Он даже нанял для дочери преподавателя, окончившего лучшую навигационную школу в Португалии. И потом отец с дочерью всегда плавали вместе. Она любила вспоминать эти времена, и сегодня, когда отцу было так плохо, эти воспоминания не выходили у нее из головы.

И кое-что еще бередило ее сердце – граф, как он посмотрел на нее в бухте. Роз сказала ему, что умеет пользоваться астролябией, на самом же деле она еще много чего умеет. У нее есть свои собственные книги с изображениями побережий Англии, Франции и Голландии, есть и свои собственные, очень редкие и ценные карты.

Но сами числа интересуют Роз куда больше, чем навигация. Когда она смотрит в расчеты, кто-то как будто нашептывает ей на ухо ответы. Как это происходило, ей было неясно.

Глубоко вздохнув, Розалинда подняла астролябию и посмотрела через диоптр в окно, словно измеряя высоту звезды.

Звезд на небе не было. Светило солнце. Внезапно она вспомнила свой вчерашний сон – о Короле Нищих. Она задрожала и покрылась гусиной кожей, вспомнив его поцелуи, его темную фигуру на палубе испанского галеона, черную развевающуюся накидку, его лицо в бархатной маске.

Что другие знали о нем? Ничего! Ибо там, на берегу, только Роз узнала его. Во сне она крепко сжимала его секрет в ладони. Он светился, как звезда, жег ее плоть. Секрет графа, доверенный ей одной. Эта боль наполнила ее новым, необъяснимым желанием.

Сон разбудил ее. Роз сердито проснулась, села на кровати, желая забыть графа. Но он молча вторгался в ее сны, в ее жизнь. Настойчиво. Сладко. Образ во сне сливался с образом реального графа, и ей было страшно. Граф жил двойной жизнью. И, понимая это, она терялась, и незнакомое ей прежде чувство разрывало сердце.

Устало покачав головой, Розалинда отложила астролябию, взяла перо и стала высчитывать высоту церковной колокольни, просто чтобы отвлечься, ибо числа успокаивали ее.

– Розалинда, можно мне войти?

Розалинда виновато обернулась, сама удивляясь своему чувству вины.

– Ты никогда не спрашиваешь моего позволения, Джонатан. Войди, если хочешь. – Она указала на стул. Он медленно сел.

– Как отец? – нерешительно спросил Джон, словно почувствовав ее раздражение. – Не сердись, Розалинда. Прости, что меня не было дома.

Розалинда закрыла глаза и прижала пальцы к вискам:

– Ты не виноват, что был в лавке. Просто трудно одной заниматься всем, когда отец болен. Он поправится, но я бы предпочла, чтобы ты был рядом, дома.

– Как вчера?

– Да, как вчера, – согласилась Розалинда и поняла, отчего у нее это чувство вины – ведь вчера это именно она уклонилась от работы, а не Джон. – Благодарю тебя за то, что ты выполнил мои обязанности, – не без труда добавила она.

– Это не важно. – Джон встал, засунул руки в карманы и подошел к окну. – Это мелочь. Меня беспокоит отец. Ему пришлось расплатиться.

– Что ты имеешь в виду? – Розалинда подпрыгнула на месте. – Расплатиться за что?

– Все было очень странно, – продолжал Джон, глядя в окно. – Я слышал, как Тренчард набросился на отца из-за того, что ты ушла. Он ничего не сказал, но я знаю, что твои уход оскорбил Тренчарда.

– Откуда ты знаешь?

– Я кое-что слышал, – Джон внимательно поглядел на сестру. – Я уже сказал тебе. Тренчард настаивал на дате помолвки. Потом он потребовал, чтобы отец изменил завещание и назначил его опекуном. И хотел, чтобы адвокаты сделали это сегодня.

– А что ответил папа? – Розалинда едва дышала.

Он отговорился. Ты знаешь, как он умеет.

Тренчард был очень резок и намекнул, что отец еще пожалеет об этом. Он намерен во что бы то ни стало добиться своего.

– Нет! – Розалинда сжала руки. – Мне об этом никто ничего не сказал!

Джон пожал плечами, впрочем, это не был его обычный жест равнодушия.

– Отец взял с нас слово. Сказал, что у тебя так довольно переживаний. – Он обернулся и пристально поглядел на нее: – Я хотел бы знать, каковы твои планы? Я имею в виду помолвку.

Розалинда не могла ответить ни да, ни нет – одно толкало ее в объятия Тренчарда, другое означало нарушить данное отцу слово. Она молчала и вертела перо в руках.

– Ты замышляешь что-то против воли отца. Что, Розалинда? Я никому не скажу. Я клянусь.

– Да, папа не одобряет мой замысел, – Розалинда смущенно отвернулась.

Джон внимательно смотрел на нее, сложив руки за спиной.

– Я не одобрю, если ты выйдешь за Тренчарда.

– Если мой замысел удастся, это не понадобится, – твердо ответила Розалинда. – Но ты мне в этом не помощник.

– Подожди минуту! – Джон огорченно откинул волосы со лба. – Послушай, сестра! Я знаю, что я не работаю, как ты, что отец во всем полагается на тебя. Но мне не нравится перспектива нашего будущего, и я сделаю все, что смогу, дабы изменить его.

Розалинда подняла глаза на брата, разглядывая его точеные черты, его еще детскую красоту, густые темные волосы, высокий лоб, карие глаза, такие серьезные, что она отвела взгляд.

– Я хотела твоей помощи, Джон, но ты всегда был таким…

– …незрелым эгоистом, – закончил за нее Джон с некоторым сарказмом. – И думал лишь о своем удовольствии. Знаю, ты этого никогда не говорила, но думала. Поверь, я готов измениться. И хочу помочь. Я понимаю, что тебе одной со всем не справиться.

Розалинда вцепилась в край стола и изумленно посмотрела на брата:

– Что ты сказал?

Джон смутился:

– Перестань, Розалинда. Для чего мне повторять столько раз? Я хочу помочь тебе и отцу. Вчера вечером, услышав, как Тренчард разговаривал с отцом, я поклялся, что помогу тебе. Я знаю, что он мечтает возглавлять нашу торговлю, а я этого не хочу. Поэтому скажи, Розалинда, что мне нужно делать, и клянусь, я помогу тебе.

Розалинда молчала, разглядывая стол из орехового дерева. Ее шаловливый брат был серьезен, как никогда.

– Кое-что ты можешь сделать… – начала она.

– Что? – с готовностью отозвался Джон. – Вызвать Тренчарда на дуэль? Я уже тренировался с клинком.

– Нет, ни в коем случае! Он превосходно владеет рапирой, – испугалась Розалинда. – Он специально учился. Кроме того, – она вновь приняла назидательный тон, – неужели ты по-прежнему хочешь стать аристократом? Мы торговцы. Отчего ты хочешь большего?

– Когда-нибудь королева сделает меня рыцарем, – Джон извлек из материнской шкатулки три ярких клубка шерсти и стал подкидывать их, как вчерашние жонглеры. – И я хочу заранее подготовиться к этому. Ты сама говорила, Розалинда, что, если чего-то хочешь, надо за это бороться. – Один клубок упал и укатился под скамью, и Джон полез за ним.

– А ты хочешь только Маргарет, – с раздражением уточнила Розалинда. – А ее родители не согласны, потому что отец Маргарет – сквайр и не хочет, чтобы его дочь стала женой сына торговца. Нам далеко до них со всей их землей.

– Да, я хочу Маргарет, – Джон нашел клубок и продолжал подкидывать, затем поймал все три левой рукой. – И я намерен в конце концов завоевать ее. И для этого я готов на все.

– На все, на все? – усомнилась Розалинда.

– Да, но мне нужна твоя помощь. Как я могу заслужить ее? Заниматься лавкой и не быть неряхой? – Он убрал шерсть на место. – Сидеть с отцом и держать его за руку? Давать команды горничным и лакеям? Поручи мне что-нибудь другое. Я не хочу заниматься ерундой.

Розалинда была растрогана:

– Это правда? Ты сделаешь все, о чем я попрошу?

– Клянусь.

Она наконец поверила ему.

– Я рада. Если хочешь помочь мне, Джон, займись завтра лавкой, а я поеду в Пул. Ты можешь составить опись тканей из последней поставки, хотя бы тех, которые не испорчены.

– Да, сестра. – Джон был явно разочарован. – Я рассчитывал на что-нибудь поинтереснее, но я выполню твою просьбу. Я же обещал. А ты должна помочь мне с Маргарет.

– Как договорились, – нехотя согласилась Розалинда.

– Я отплачу тебе той же монетой.

Она заметила озорной огонек в его глазах.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь… – осторожно начала она.

– Понимаешь, – весело ответил брат. – Я помогу тебе, ты поможешь мне. Если ты хочешь увидеть своего… кто бы он ни был, ладно, ладно, и не вздумай отрицать. По тебе же видно, что ты с кем-то познакомилась.

Розалинда смущенно прижала руки к вискам и зажмурилась. При всем своем эгоцентризме Джонатан был крайне проницателен. Безусловно, со вчерашнего дня что-то в ней изменилось, и она сама не знала, в какую сторону.

– Послушай, Розалинда, – Джон сел на скамью перед нею. – Мне нужна твоя помощь, тебе может понадобиться моя. Отец не одобрит твоих исчезновений по ночам. В этот раз он ничего не сказал, но в следующий он, наверное, не смолчит.

– Я не собираюсь бегать по ночам, – возразила Розалинда.

– Это ты так думаешь, – многозначительно кивнул Джонатан. – Но по-моему, лучше заранее подготовиться.

– Тебя не переспоришь, – Розалинда сложила руки на груди.

– Тогда и не спорь, – весело ответил Джон. – Довольно руководствоваться только трезвым разумом.

– Не всегда это правильно, Розалинда. Согласись на мое предложение, и покончим с этим.

Уговоры брата напомнили ей другого человека.

– Хорошо, – вдруг сказала она, сама не зная почему. – Когда ты хочешь увидеть Маргарет?

– Завтра, – не задумываясь ответил Джон. – Когда ты вернешься из Пула. А я пока займусь лавкой, и все будет в порядке. Я не обману твоего доверия.

И впервые в жизни Розалинда поверила ему.


Глава 10


На следующий день верная своему слову Розалинда отправилась на набережную Пула, чтобы расторгнуть соглашение отца с капитаном, а затем встретиться с двумя другими и осмотреть их корабли. Решив нанять одного из них, девушка вернулась за своей лошадью, ожидавшей у склада с товарами.

День был жаркий, и Розалинда встала в тени, обмахиваясь простым бумажным веером. Она была уверена, что не ошиблась в выборе капитана: верный семьянин, уроженец Западного Лалуорта, у него большой корабль с дюжиной пушек. Если все удастся, они заработают тысячи фунтов. Эта мысль очень понравилась Розалинде.

Как хорошо прошел день! Сначала пришел человек из Лалуортского замка, принес деньги за купленные графом кружева и заверил, что его светлость планирует вторую покупку. Теперь он сама договорилась с капитаном. Розалинда легко впрыгнула в седло и сделала знак сопровождающему ее конюху. Она вернется домой, расскажет все отцу и успокоит его.


Кит Говард вынырнул из-за груды корзин, за которыми прятался, сел и задумчиво поглядел в завешенное облаками небо. Он проверял припасы на «Вороне», слонялся по набережной в ожидании поставки соленого мяса и вдруг услышал голоса.

– Простите, капитан, – настойчиво твердил женский голос. – Мне неприятно увольнять вас, но на сей день вы испортили сорок шесть тюков ситца, двести метров льняного батиста и двести шестьдесят сахарных голов. Вы хотите, чтобы я перечислила прочие товары, которые вы умудрились испортить за последние шесть месяцев? Неужели непонятно, что мы не можем продолжать работать с вами?

Один взгляд, и сердце Кита сжалось – эта девушка, которую он назвал Розой, бесстрашно стояла перед капитаном в два раза выше ее. На ней была белая рубашка с тканым зеленым лифом. Солнце сверкало в ее каштановых волосах, обрамляя ореолом золотых лучей тяжелые, уложенные на затылке косы. Кит вспомнил, как губы его прикоснулись к ее нежной высокой шее, к мягким губам… При солнечном свете красота Роз ослепляла еще сильнее, чем в темном магазине.

Капитан умолял дать ему еще один шанс, и, поглощенная беседой, она не видела ничего вокруг. Кит поднял кусок дерева и начал рассеянно обрубать его кинжалом. Капитан называл ее госпожа Кэвендиш. Госпожа Розалинда. Да, Кит почти угадал, назвав ее Розой. И она дочь торговца; впрочем, об этом Кит догадался. Спорит она, как мужчина, – как странно при ее красоте! Розалинда… Девушка с именем розы. Как розы, цветущие в Лалуортском замке, напоминающие Киту о матери. Он постарался прогнать эти воспоминания. Куда приятнее думать о Розалинде – вспоминать бледный бутон ее уст до поцелуя, вдруг заалевший от соприкосновения с его губами…

Впрочем, довольно чувственных мечтаний! Другое волновало его. Что? Ах да, этот ее разговор с капитаном. Они плывут в Антверпен, и это Киту совсем не нравится. Хотя она сама рассказала об этом в Лалуортской бухте, но тогда ему было не до того. Они торгуют с врагами Англии. Об этом мало кто знает, но испанцы хозяйничают в Антверпене вовсю, все больше подчиняя себе местное население.

Кит прошел по палубе к баркасу, который доставит его на «Ворон». На душе у него было неспокойно. Кто-то специально портит товары Кэвендишей, и вовсе не этот глупый капитан. В этом Кит уверен.

Проверка припасов на «Вороне» вдруг показалась ему пустяком, и он поручил ее помощнику. А сам отправился искать Курта Филипса.


– Ну что, сегодня пойдем в налет? – Курт осторожно скрестил ноги, ибо не привык носить шелковые чулки. Ему очень нравилось в Лалуортском замке, а еще больше нравилось воображать, что теперь он будет здесь жить. Впрочем, может, теперь так и будет, ибо Кит стал графом.

Сидящий напротив него в красном бархатном кресле Кит смотрел в окно. Хорошо хоть он сегодня не в черном, подумал Курт, разглядывая темно-серое одеяние друга. Ни рюшей, ни манжет, как полагается графу, который часто бывает при королевском дворе. Никаких роскошных одежд, хотя он и без того всегда великолепен, отметил Курт с некоторой завистью.

– Может быть, позже, – наконец ответил Кит, подходя к окну. – Но сначала у меня к тебе поручение, которое надо выполнить сегодня.

– С удовольствием. – заверил его Курт.

– Я попрошу тебя сходить к торговцу Генри Кэвендишу. Во-первых, я хочу купить у него несколько корзин кружева. У него есть очень хорошее кружево из Фландрии, но в дороге его немного испортили. Оно хранится на складе в Пуле. Купи все. – Он протянул Курту несколько крупных золотых монет. – Расплатись и скажи, что придешь еще.

Курт только присвистнул:

– Что же ты собираешься делать с таким количеством кружева?

Кит нетерпеливо отмахнулся:

– Это очень дешево для такого кружева, и я не верю, что оно все испорчено. Я хочу, чтобы ты непременно купил это кружево у господина Кэвендиша. И еще – он ищет корабль для перевозки товаров в Голландию. Предложи ему «Ворон». Не говори ему, что «Ворон» принадлежит мне. И вообще – обо мне ни слова. Просто предложи купцу свои услуги как капитан корабля.

– Конечно, – согласился Курт, – а что за товар?

– Шерсть. На обратном пути могут быть какие-нибудь еще мелочи, может, кружево. Скажи, что у тебя большой опыт и много пушек.

– Пушек? – Курт выпрямился и поднял брови. – Может быть, мне предложить ему «Смельчака»? На «Вороне» всего шесть пушек.

– «Смельчак» дороговат для него, если я попрошу настоящую цену, – возразил Кит. – Иначе Кэвендиш заподозрит, что здесь что-то не то. «Ворон» подойдет ему. Теперь осталось самое трудное.

– Что?

– Ты должен убедить его не плыть в Антверпен. Предложи ему Харлем или Эдам. Или любой другой город, поддерживающий принца Оранского.

– Если он хочет плыть в Антверпен, – растерянно сказал Курт, – как я могу переубедить его? Что я скажу?

– Скажи ему, что в Эдаме более высокие цены, а то, что он хочет купить в Голландии, наоборот, дешевле. Объясняй как хочешь, но надо удержать его от торговли в Антверпене. Иначе – ты же знаешь – придется помешать ему. Теперь, когда Морские Бродяги доверяют мне, я обязан остановить его.

Курт понимающе кивнул, уверенный в успехе своей миссии.


Через час он уже входил в лавку Кэвендишей, разглядывая аккуратно сложенные полотна и с удовольствием вдыхая аромат, исходящий от товаров высокого качества. «Да, они процветают, – подумал он, заметив безупречно чистый пол, белоснежный потолок без паутины. – Хотел бы я работать на владельца такой лавки». Расправив камзол и почтительно сняв шляпу, Курт обратился приказчику:

– Я желал бы поговорить с господином Кэвендишем. Насколько мне известно, он ищет корабль для перевозки товаров. Я хотел бы предложить ему свой корабль.

Приказчик учтиво спросил его имя и послал ученика за хозяином:

– Он узнает, свободен ли хозяин, и если нет то узнает, когда господин Кэвендиш сможет вас принять.

Курт поблагодарил и стал от нечего делать наблюдать за тем, как второй ученик продает ленты деревенской девушке, предлагая ей то голубую, то желтую, то зеленую…

– Добрый день, капитан Филипс!

Курт изумленно обернулся, услышав нежный голосок. Перед ним стояла девушка, прекрасней которой он никогда не видел. Идеальный овал лица, глубокие карие глаза цвета мокрых осенних листьев и во всем облике такое чудное спокойствие и благородство. Тоненькая, стройная, в строгой юбке и блузке, простота которых только подчеркивала ее красоту. Курт скомкал шляпу в руке и начал потеть.

– Простите, сэр, – мягко сказала она, заметив его смущение, – за то, что я вышла к вам вместо отца. Доктор велел ему отдыхать после обеда. Я госпожа Кэвендиш. Вы можете изложить мне свое дело.

– Я знаю, – забормотал Курт, изо всех сил пытаясь не терять головы, – что вы… что у вашего отца есть кружево на продажу. Из Фландрии. Я хочу купить его.

Лицо девушки стало грустным.

– Простите, сэр, у нас очень мало кружева, и оно из Франции, а не из Фландрии. Пожалуйста, пойдемте со мной, и я покажу вам.

Курт смутился, но отступать и не думал:

– Не хочу спорить с вами, госпожа Кэвендиш, но я слышал, что у вас на складе в Пуле есть фламандское кружево. И я слышал, что вы продаете его недорого.

– И вы хотите его купить? Вы знаете, оно все испорчено.

– Знаю. – Курту вдруг очень захотелось сделать что-нибудь для нее. – Я сумею использовать это кружево. Вот деньги.

– Вы уверены? – Она по-прежнему пребывала в растерянности. – Я не хочу, чтобы вы потом пожалели о такой покупке.

– Абсолютно уверен, – заверил ее Курт. – хочу разрезать его на куски и продать в Лондоне бедным женщинам, у которых нет денег на дорогое кружево. Они будут рады приобрести хоть немного дешевого.

– Очень хорошо. – Роз слегка улыбнулась ему. – Я не возьму с вас больше, чем мы сам заплатили за этот товар.

От ее улыбки у Курта стало легко на душе, и он с радостью продолжил свою миссию.

– Теперь же я хочу предложить свои услуги. Насколько я понимаю, ваш отец ищет корабль с капитаном. У меня очень хорошая пинасса, и я готов везти ваши товары в Голландию.

– Да, я искала нового капитана, – спокойно ответила Розалинда. – И вы производите впечатление опытного моряка. Расскажите мне вашем корабле.

– В нем пятьдесят тонн, – гордо объяви Курт, словно «Ворон» был его собственным кораблем. Шесть пушек из лучшей меди отлиты в Германии.

– Пятьдесят тонн? – неуверенно повторил девушка. – К сожалению, для меня этого недостаточно. Но все равно спасибо большое за ваше предложение.

Дочь хозяина повернулась, чтобы уйти, и Курт понял, что разговор окончен.

– Мадам, то есть госпожа, – расстроенно забормотал он, в то время как ему хотелось прокричать: «У меня хороший корабль. Быстрый как ветер. Не отказывайте мне, я же обещал Киту».

Девушка оглянулась.

– Да поймите же, у меня будет тяжелый груз, поэтому мне не нужен быстрый корабль, а нужно больше пушек. Но большое спасибо.

– Если когда-нибудь мне понадобится корабль поменьше, – сказала она, сжалившись над Куртом, – я обязательно вспомню о вас. Обещаю.

– Вы говорите так, словно вы сами поплывете, – вдруг брякнул он.

– Так оно и есть, – подтвердила она.

– Это нелегкое путешествие. Не для женщин.

– Так говорят многие мужчины, – спокойно ответила Роз. – Но я уже плавала, и много раз.

– Только не плывите в Антверпен, – выпалил Курт, пытаясь выполнить хоть часть поручения.

– Почему же?

– Он в руках испанцев. Не надо торговать с ними.

Это рассердило Розалинду:

– Мы торгуем там, где нам выгодно. Конфликт между Испанией и Голландией нас не касается. Англия держит нейтралитет – такова политика королевы.

– Ах, госпожа… – вздохнул Курт.

Он-то знал, как обстоят дела на самом деле, но не имел права говорить об этом с кем попало. Ему оставалось только поклониться, понимая, что безнадежно провалил дело, порученное графом. У порога Курт не выдержал и обернулся. Она стояла у прилавка и разговаривала с похожим на нее юношей – такие же каштановые волосы и такая же чистая кожа. Неожиданно госпожа Кэвендиш взглянула на Курта и слегка улыбнулась. Он споткнулся о дверь и чуть не упал.

Боже, как она хороша! Нет, теперь ему не забыть это ангельское лицо. Интересно, знает ли ее Кит?


Розалинда же тут же забыла о покупателе. Ее ждали другие, более важные дела. И все же весь день она думала о графе: распоряжалась в лавке и думала о нем, говорила с кухаркой и думала о нем. К вечеру Роз так устала от этого! Она целый день пыталась забыть о графе Говарде. Теперь же она стояла в столовой зале и считала фамильное серебро. У отца было много серебра, у каждого прибора был свой номер. В детстве Роз так и запоминала серебро по порядку. Может быть, хоть теперь ей удастся сосредоточиться и наконец забыть о Кристофере Говарде.

Номер семьдесят три – большая серебряная супница. Семьдесят четыре – поднос, подаренный ее родителям на свадьбу. Теперь серебряные вилки. Семьдесят пять, семьдесят шесть. И ничего такого особенного в этом графе нет. Семьдесят семь, семьдесят восемь. Ну красив, ну и что? Семьдесят девять, восемьдесят. Тогда отчего же она все время о нем думает? За сегодняшний день уже семнадцать раз. Нет, теперь уже восемнадцатый. Восемьдесят, восемьдесят одна. Нет, все неверно! Черт! Ну сколько можно отвлекаться?

Розалинда перестала считать, вспоминая, как Кит смотрел на нее в бухте, когда доверил ей свой секрет и когда поцеловал. Секрет Короля Нищих жил в ней, обжигая ее сердце.

При мысли о нем Роз не могла сдержать улыбки. Она знала, что Кит вовлечен в какие-то серьезные махинации, и это очень беспокоило ее.

О, как странно, как не похоже на нее – стоять и глядеть в пространство, вспоминая прикосновение его губ, тепло его рук. Какое странное, незнакомое ей ощущение!

Розалинда услышала голоса слуг, пробудившие ее к действительности. Довольно вздора! Хотела подумать о нем одно лишь мгновение и забыть, а вместо этого размечталась, как Джонатан или, еще хуже, самая нерасторопная горничная.

Она наконец пересчитала все двадцать четыре вилки и уложила их в коробку. Теперь – серебряные тарелки. Обычно это занятие успокаивало Розалинду. Пять больших блюд, шесть серебряных салатниц с узорными крышками, серебряная солонка на подставке. Улыбка по-прежнему не сходила с ее губ.

Нельзя быть такой легкомысленной, одернула она себя. Надо поправить финансовое положение семьи. Ее отец всю жизнь работал, отсюда его богатство, если не работать, то ничего не будет – ни денег, ни дома, ни еды. Ее сестрам нужно приданое, да и братьям кое-что полагается.

Механически она расставила большие блюда, но вновь вспомнила графа – как ветер развевал его густые волосы, черно-синие при лунном свете, вспомнила его улыбку. Мысли о нем оказались такими же настойчивыми, как он сам, так неожиданно вторгшийся в ее жизнь.

Она принялась яростно тереть фартуком пятно на блюде, хотя знала, что это царапина. Наконец выпрямилась и огорченно вздохнула – нет, старайся или не старайся, забыть Короля Нищих невозможно.

Внизу кто-то позвонил в дверь. Она услышала, как лакей открывает, и стала расставлять серебро на полках – каждую вещь на свое место.

– Госпожа Розалинда, к вам… – В дверях появился лакей, огромная фигура за ним загораживала свет.

Розалинда удивленно обернулась и увидела Тренчарда. Сердце ее заколотилось.

– Оставь нас! – скомандовал Тренчард лакею, щелкнув пальцами. – Розалинда, дорогая! Как приятно, что ты сейчас свободна.

– Я занята, считаю тарелки.

Она отвернулась, не желая видеть его. Наверное, Тренчарда позвал отец – сегодня он впервые встал с постели.

Гость прошелся по комнате, внимательно глядя на оставшуюся на столе одинокую тарелку. Покраснев, Розалинда убрала ее в буфет. Теперь он видел, что девушка закончила дела.

– Бедняжка моя, – ласково сказал Тренчард, поглаживая свою бобровую шапку. – Что-то беспокоит тебя?

Розалинда уставилась на эту несчастную шапку, смятую в его огромных лапах.

– Черт! У всех торговцев иногда бывают причины для беспокойства. – Она сложила руки на груди, чтобы скрыть внезапно овладевшую ею дрожь.

– Поведай мне твои причины для беспокойства.

Его глаза впились в нее. Она снова отвернулась, чтобы поправить занавеску, не зная, о чем говорить.

– Розалинда, – Тренчард неодобрительно поцокал языком и положил шапку на стол. – Ты часто употребляешь это слово. Оно не подобает леди.

Она почувствовала, что ее терпению наступает конец, и резко сказала:

– Я хочу отсрочить обручение по крайней мере на два месяца.

Тренчард нахмурился.

– Нас ждут в церкви через два дня.

Розалинда встала за высоким стулом, осторожно разглядывая своего собеседника:

– Я знаю. Но ситуация изменилась. Здоровье отца ухудшилось. Надо подождать…

– Чушь! – почти крикнул жених. – На каком основании мы будем менять дату? Никакой отсрочки!

Розалинда в гневе стиснула зубы – этого она и боялась. Тренчард шагнул к ней, и она невольно отпрянула назад.

– Я же не отказываю. Но отец мой болен, потому свадьба несвоевременна. Вы разве не видите, в доме все время врачи…

Он, кажется, пожалел свою невесту.

– Ваши дела плохи. Очень. Как же я могу помочь, если ты все время отталкиваешь меня? – Тренчард наблюдал за ней, словно читая ее мысли. – Я согласен подождать, – наконец добавил он, улыбнувшись и обнажив острые ровные зубы. – Ты ведь понимаешь, что наш союз будет лучше для всех. Я даю тебе еще три дня. Отсрочка обручения на три дня. Через пять дней я зайду за тобой, и мы сразу пойдем в церковь.

Розалинда кивнула, не решаясь ответить ему. Есть еще пять дней! Она схватила метлу и начала подметать.

– Я же не могу помочь, не будучи твоим мужем. По крайней мере не могу помочь тебе в открытую…

– У нас, право, все уже намного лучше, – заспорила Розалинда. – За испорченные кружева заплатили, и другой человек купил все, что осталось.

Глаза Тренчарда округлились:

– Все купил?

– Все! – уверенно заявила Розалинда, отодвигая скамью. – К концу недели один из кораблей отцовской компании должен прийти в Лондон. От них нам тоже положена часть прибыли, хотя в основном для пайщиков.

Тренчард разгладил свой мягкий шелковый камзол. Розалинда заметила, как он в удивлении поднял левую бровь.

– Я не знал, что у твоего отца доля в лондонских кораблях. Что ж, это очень хорошо. Да, Розалинда, я забыл сказать. У меня есть для тебя свадебный подарок.

– Подарок? – Розалинда отложила метлу. – Зачем? Не нужно.

– Нет, это не обычный подарок, – Тренчард самодовольно улыбнулся. – Хорошие новости. Ее величество назначила меня заместителем в Дорсете. Я буду работать на самого генерал-губернатора Дорсета, сэра Кристофера Хэттона.

Розалинда была поражена. Как это он получил такое назначение? Всем известно, что генерал-губернаторы обычно так заняты при дворе, что вся власть оказывается в руках их заместителей. И власть эта безгранична – они набирают солдат на военную службу, управляют финансами, защищают страну от нападения.

– Такая честь, – пробормотала Розалинда стараясь скрыть свое удивление.

Тренчард, казалось, наслаждался произведенным впечатлением:

– Я же говорил тебе, Розалинда, что буду расти. Вот и доказательство. Это лишь мой первый шаг по этой лестнице. Подумай, какая честь для твоего отца породниться с заместителем генерал-губернатора в Дорсете, а для тебя – быть первой леди Дорсета.

Розалинда покачала головой. Да, правда, первые леди вращаются в высших кругах общества. Там можно познакомиться с новыми покупателями, кавалерами и пэрами. Заманчиво. Но ей-то это все зачем?

Власть ей безразлична, а процветать Кэвендиши смогут и без Тренчарда. Она не собирается замуж и твердо решила плыть в Антверпен.

– Я еще никому не говорил, – доверительно сказал Тренчард. – Я хотел, чтобы ты была первой. – Он торжественно выдвинул стул и сделал ей знак сесть. – Сегодня вечером я поделюсь своей удачей с твоим отцом. Он придет ко мне вместе с лордом-мэром и приходским священником, и я сообщу им.

Тренчард положил руки ей на плечи и начал поглаживать ей спину.

Розалинда устала, и его прикосновение было даже приятно. Она не волновалась – жених дал ей пять дней, а за это время столько всего может произойти!

– В моей новой должности, – продолжал он, – море вокруг Дорсета окажется в моем ведомстве. Если кто-то будет портить твои товары, мы очень скоро узнаем кто. Разумеется, после того как ты станешь моей женой.

– О Джордж, я знаю, что вы не верите мне, – сказала она, – но наши дела улучшаются, перспективы очень благоприятны.

– Розалинда, ты оптимистка. Достойная черта. – Тренчард погладил ее напряженные плечи. – Но помни, все может обернуться очень плохо. Особенно когда женщина одна занимается торговлей. Посмотри, пока что у тебя неприятностей все больше и больше.

– Дело вовсе не в том, что я женщина! Вы говорите так, словно это моя вина.

– Конечно, нет, – успокоил он. – Но помни, я предложил тебе свою помощь. Конечно, до нашего венчания я буду занят своими официальными обязанностями. Пока ты не станешь моей женой, я не смогу назначить специальный патруль.

Напоследок он крепко стиснул ее плечи:

– Теперь я должен поговорить с твоим отцом. Через пять дней я приду к тебе с утра. И, воля Божья, отсюда мы пойдем прямо в церковь. Счастливо, моя любовь. – Он спокойно улыбнулся. – Приятных сновидений.

Джордж Тренчард сжал ее руку и не оглядываясь вышел.


* * *


Розалинда сидела на стуле с закрытыми глазами. Его прикосновение удивило. Ей даже показалось, что, может быть, все не так уж страшно и можно выйти замуж за человека, у которого такие ласковые руки.

Но конечно, все это глупости и из-за этого замуж не выходят. Она ценит свою свободу и готова слушаться отца, но не мужа, ибо отец любит ее и интересы дочери для него важнее всего.

Внизу снова постучали, и лакей открыл. Несомненно, это пришел мэр. Она слышала глубокий бас отца, приветствующего гостей, ведущего их в лучшую залу. Она выглянула в коридор. Дверь действительно была приоткрыта. Тренчард рассказывал о своем назначении, все поздравляли его.

Роз вернулась в столовую и взяла свечу. Можно уже ложиться спать. Она устала, и ей незачем дожидаться, пока гости уйдут. Вдруг она услышала голос Тренчарда:

– Если эти Морские Бродяги еще раз окажутся в Дорсете, мы схватим их. Королева говорит, что из-за них Англия в большой опасности. Мы должны выполнить свой долг. Джентльмены, вы готовы?

Хотя Розалинда и не собиралась подслушивать, – при этих словах Тренчарда дрожь пробежала у нее по спине. Она застыла на месте.

– Ее величество издала королевское воззвани с обещанием Филиппу Испанскому, что в Англии не будет убежища голландским пиратам. Потому, если Морские Бродяги высадятся здесь, с нашего согласия или без, нас могут обвинить в нарушении этого обещания. И это может послужить поводом к войне с Испанией.

– Это ужасно, – ответил ему мэр. – Англия проиграет эту войну. Вы правы, Джордж. Мы должны следить за этими Морскими Бродягами. Если мы схватим их, они уже не осмелятся вернуться.

Розалинда задрожала.

– Вот именно, – подтвердил Тренчард. – Вам первым я скажу, что именно для этого королева и назначила меня заместителем. На прошлой неделе я говорил об этом с ее тайным советником. Моя обязанность – очистить наши порты от Морских Бродяг.

В ответ снова раздались поздравления с таким достойным назначением.

– Советники королевы доверили мне свои опасения, со значением продолжал Тренчард. – Она боится, что если испанцы узнают о том, что мы предоставляем кое-кому убежище, то они могут использовать это как предлог для нападения. А с какой стороны, вы думаете, они нападут?

– Конечно, с нашей, – невесело ответил ему отец Розалинды. – Но что мы можем сделать? Я понимаю ваше рвение, друг мой, но в последние несколько лет голландцев здесь не было.

Молчание воцарилось в комнате, и девушка представила себе бледного больного отца, сидящего между этими людьми, которые ждут его поддержки. Она чувствовала, что отцу эта роль неприятна.

– Нет. Генри, вы не знаете, – прервал молчание Тренчард. – Меньше чем две недели назад они были здесь на краденом корабле. Неужели вы об этом не слышали? Я сам видел их товары: испанский перец, гвоздика с Канарских островов…

– Откуда вы знаете, что корабль краденый? – взволнованно спросил священник. – Может быть, все законно. Я сам люблю свежий перец…

– Я знаю, что краденый, – сердито перебил его Тренчард. – Они высадились в Лалуортской бухте, которую хотят сделать своей постоянной базой. Им нужно где-то чинить корабли и запасаться провизией, и они имели наглость выбрать мою территорию. Я поставил в бухте дозор, но мне нужна в аша помощь. Мне нужны люди и фонды. Я намерен также расставить дозор по всему побережью. Сам Адмирал обещал дать мне корабль.

Корабль! Розалинда уже ничего не слышала от ужаса. Если они будут следить за бухтой и побережьем, то могут поймать того, кто здесь недавно высадился. Сердце ее забилось еще сильнее.

Розалинда решилась и быстро пошла по коридору, заглянула на кухню – кухарка склонилась над жаровней, сгребая угли и бормоча что-то себе под нос. Задняя дверь была приоткрыта, конюхи и слуги наверняка заняты своими делами и не войдут в дом до ухода гостей. Никем не замеченная, девушка выскочила на улицу. Подняв юбки, чтобы ни за что не зацепиться, она обогнула угол дома и скрылась в тени сада. Какое-то дурное предчувствие не оставляло ее. Почему она должна прятаться в собственном доме? У нее же могут быть свои дела.

Зажегся свет, и открылась парадная дверь. Розалинда спряталась. Она слышала голоса мэра и Тренчарда, ожидающих, когда подадут лошадей.

Джордж Тренчард, спускаясь с крыльца в сад, испытывал противоречивые чувства относительно успеха своей миссии. Ему казалось, что в темноте было некое предупреждение; он быстро оглянулся, как ястреб в поисках жертвы, но все было тихо. Он видел выстроенные в ряд дома лавочника, сапожника, других торговцев. Все неподвижно, все же он продолжал осматриваться, сам не зная почему.

Рядом шли конюх, ведущий лошадей, и мальчишка с зажженными фонарями. Не обращая на них внимания, Тренчард вглядывался в темноту.

Он мог поклясться, что видел, как мелькнула женская юбка и девичья коса исчезла в дверном проеме.

Изображая необыкновенную сердечность, он попрощался с Кэвендишем, пожелал всем спокойной ночи и взгромоздился в седло. Он еще выяснит, кто там прятался. Да и поведение Розалинды показалось ему сегодня подозрительным. Почему? Он и сам не знал. Но девушка почему-то хотела отложить обручение. Тренчарду даже показалось, что она избегает его.


Глава 11


Дрожа от ночной прохлады, Розалинда прибежала к Лалуортскому замку. Она видела свет в окнах и теперь гадала, в какой из комнат граф. Год назад вместе с отцом и матерью Роз была на приеме, устроенном прежним графом. Она вошла в сад и стала считать окна. Должно быть, четвертое окно от левой башни. Да, там горел свет.

А еще – грешно горела кровь в ее венах при мысли о нем. Неужели она с ума сошла, зачем пришла сюда?

Нет, это все не важно, Роз знает, зачем она здесь – чтобы предупредить графа. Мимо цветущих кустов – скорее к замку!

Это был не средневековый замок – один из Говардов построил его в этом столетии, потому вокруг него не было ни рва, ни громоздкой стены, ни даже ворот. Лишь чистые широкие дороги и извилистые песчаные дорожки, ведущие к югу сквозь сад-лабиринт, но Розалинде сейчас было не до этой красоты. Она уверенно направилась к окну, в котором горел свет.

В саду было темно, и она хорошо видела в окно ряды книг в комнате, портрет на стене, большой мраморный камин, огромный серебряный канделябр. Горячий воск капал на стол, за которым сидел Кристофер Говард и что-то писал. Роз видела, как он вдруг остановился и откинулся на спинку стула, запустив пальцы в волосы.

Она вдруг вспомнила тепло его рук, пробудивших в ней такие непонятные чувства. Той ночью в бухте, к собственному удивлению Розалинды, ей хотелось, чтобы Кит целовал и обнимал ее. Было так сладостно ощущать силу и жар его тела…

Кристофер обмакнул перо в чернила и вновь углубился в работу. Розалинда тоже очнулась. Черт! Под самым окном розовый куст! Огромный разросшийся куст с тяжелыми бутонами. И повсюду этот сладкий, дурманящий аромат. Она попыталась было проскользнуть за листвой, прижавшись к стене дома, но юбка зацепилась за коварные шипы.

– Черт! – вскрикнула Розалинда, ибо острые шипы ранили ее сквозь тонкую ткань. – Черт и тысяча чертей! Ну зачем здесь этот идиотский куст?! – В отличие от большинства женщин она не любила розы. Хорошо, конечно, пить шиповник зимой и приправлять блюда розовым уксусом летом, вот и все. А этот проклятый куст превратил ее благое намерение в ад. Роз пыталась высвободиться, не замечая красоты бледно-розовых цветов. Длинный шип впился ей в кожу, но наконец девушке удалось вырваться и подтянуться на карнизе.

Кит просматривал длинный список арендаторов, которых сегодня посетил. Вписав последнее имя, он откинулся назад. Завтра управляющий должен сопоставить этот список с арендной платой. Граф заметил, что некоторые из них процветают, некоторые – нет. Надо помочь тем, у кого низкая прибыль, найти возможность поправить их дела.

Кит уронил перо на стол и потянулся. Ну и денек. Он объехал всю усадьбу вместе со своим новым управляющим, узнал все, что мог – где пасутся овцы и коровы, что посажено. Столько всего еще нужно посмотреть… Каким же бездельником был его брат! Большинство дел он поручил старому управляющему, а тот обманывал его. Впрочем, Гарри и не мог бы управлять сам, ибо всегда все принимал за чистую монету и не пытался вникать в суть. Кита же всегда интересовала суть вещей – то, что подчас скрывается за обманчивой внешностью.

В детстве он наблюдал за матерью, отцом, братьями, пытаясь понять, что движет их поступкам. Чаще всего он наблюдал за отцом, изучал его, как урок, трудный и ненавистный.

Отец измучил всю семью своей холодностью и безразличием, настаивая на беспрекословном выполнении придуманных им строгих правил. Правила вместо доброты, вместо любви. Слуги страдали меньше, но и их наказывали за всякое непослушание. Графу Уинфорду не было дела до своей семьи. Главное для него – дисциплина. Он учредил строгий режим – когда надо вставать, когда есть, когда молиться, когда работать или учиться и когда ложиться спать. За малейшее нарушение этого режима Кита каждый раз строго наказывали (и случалось это довольно часто). А мальчик никак не мог понять, для чего нужен этот режим.

И тогда он сбежал из Западного Лалуорта, поклявшись никогда не возвращаться к отцу. Кит обрел свободу в открытом океане, но и там продолжал свои наблюдения за моряками. Эта привычка очень помогала ему в жизни и скоро стала его второй натурой – смотреть, слушать, узнавать все о человеке. Когда хорошо знаешь людей, от них можно добиться чего угодно. То же относится и к женщинам. Многие женщины отдавались ему, ибо он знал, как им понравиться.

Кит посыпал бумагу песком и теперь ждал, пока высохнут чернила. Сегодня ему не все удавалось. Он хотел, чтобы Кэвендиш нанял его корабль, но увы!

– Дочь хозяина вышла ко мне, – рассказывал ему Курт. – Юная госпожа Кэвендиш, представляешь? Она отвергла «Ворон». – Курт был явно не в себе от злости. – Она сказала, что недостаточно пушек!

Кит расхохотался. Он хотел защищать Роз, а она отказалась, словно почувствовала, от кого исходит это предложение.

А капитан, который испортил ее последний груз! Кит пошел посмотреть на корабль, спрятанный в одинокой бухте подальше от глаз людских. В борту – безобразная дыра от пушечного выстрела. Вот почему груз испорчен. Капитан и его команда чудом уцелели.

– Кто напал на вас? – спросил Кит мрачно сидящего на палубе капитана.

Тот ответил уклончиво. Значит, боялся сказать. А это означает только одно: у Розалинды Кэвендиш есть враги. Или у ее отца.

Кит разгладил бороду и задумался. Он послал Курта вместе с Брауном, новым управляющим, в город послушать сплетни. И что же они узнали? За Розалиндой Кэвендиш ухаживает главный олдермен, мясник, заработавший много золота на лондонском рынке. Наверняка он и расстроил ее на балу. Кит решил последить за ним в ближайшие недели.

Далее. Розалинда собирается торговать в Антверпене. То, что она сказала Курту, очень разозлило графа. Но он еще сам предупредит ее, и она не посмеет. Слишком она независима, эта девушка, а в женщине эта черта, пожалуй, наихудшая. Почему же она интересует его? Такая упрямая и настаивает на своих правах. Как мужчина! Кит задумался – а может, именно это ему и нравится?

Но если он считает ее привлекательной, что несомненно, то почему же так странно ведет себя с Розой? Вовсе не так легко и просто, как с другими. С другой стороны, ради одной ее улыбки он готов на любое безрассудство. Странно. Интересно, испытывал ли его отец подобное чувство к его матери или к какой-нибудь другой женщине?

При мысли об отце Кит снова расстроился, и лицо его стало грустным, как в детстве, когда отец обвинял его в очередном проступке. О нет, Кристофер Говард никогда не попадет в удушливые узы брака! Они так портят характер, когда приходится делать и говорить то, что неприятно! Кит ненавидел отца-тирана. Но все же не мог поверить, что граф хотел быть таким отвратительным. Что-то, видимо, повлияло на него.

Но что? Кит покачал головой и положил пергамент на стол, разглаживая его грубые края. Ему, сыну, этого не узнать. В детстве отец не разговаривал с ним, а когда Кит вырос, было уже слишком поздно. Он не успел понять отца. Но ясно, что женитьба плохо повлияла на графа, а появление детей – еще хуже.

А вот Король Нищих – прямая противоположность отцу. Кит был очень доволен собой, а главное тем, что они стали союзниками. Он вдруг почувствовал себя па плаву. Королева не рекомендовала ему якшаться с голландцами, но она часто говорила одно, а подразумевала другое. Кит же в глубине души понимал, что королева хочет помочь Голландии, но действовать в открытую не может. Потому он и решился поступить на свой страх и риск и теперь вовсе не жалел об этом.

Кит открыл ящик в столе из розового дерева, достал мешочек с гвоздикой и глубоко вдохнул. Как тепло Король Нищих пожал ему руку! Нет, он больше не Король Нищих, а Филипп, граф Монморанси. Человек огромного мужества, человек из плоти и крови, со своей судьбой и своим именем. Теперь Кит может принять его мистический облик, стать загадочным Королем Нищих, странствовать по морю и быть самому себе хозяином.

Он вновь вспомнил ту ночь в бухте, когда жители Дорсета чествовали его и он увидел их дар – девушку, символизирующую всех женщин, жаждущих его любви. Роз. Кит поцеловал ее там, на виду у всех, и почувствовал себя легко и свободно, как никогда прежде.

Стук прервал его воспоминания.

– Войдите, – рассеянно сказал он, подумав, что это его новый управляющий Браун.

Стук повторился. Кит взглянул на дверь и спрятал гвоздику в стол.

– Входи, Браун! – громко повторил он. – Я не занят. – Он распахнул дверь – в темном коридоре никого.

Озадаченный, он вернулся в комнату. Да, стук был какой-то странный – словно стучали не по дереву… Он закрыл дверь и вгляделся в огромное окно. Да там чье-то лицо! И не просто чье-то, а лицо, обрамленное двумя косами.

– Боже праведный! – Кит вздрогнул, узнав ее. Тут же сладчайшее желание вспыхнуло у него в крови. Значит, Роз сама пришла к нему!

Но он не знал, хорошо это или плохо, и потому выругался. Что девушка делает под его окном? В их последнюю встречу Кит обещал не искушать ее. Теперь же она искушает его. «Ничего от этой дочери купца хорошего, одни неприятности», – решил Кристофер Говард, вспомнив, как она отвергла его корабль. Он резко открыл окно.

– Господи, Роз, что ты здесь делаешь? – надменно спросил он. – Мой управляющий мог бы застрелить тебя.

Растрепанная Розалинда поморщилась.

– Ну и приветствие! Я знала, что ты удивишься, но все же надеялась… – Она осуждающе покачала головой. – Я рассчитывала хотя бы на вежливость, но ты даже не можешь протянуть мне руку. Ну ничего. Она укоризненно взглянула на Кита, – справлюсь сама.

Не обращая внимания на его изумленное лицо, Розалинда подтянулась на карнизе и забралась на подоконник.

– Меня не интересует, что ты думаешь. Я решила прийти и предупредить тебя об опасности. – Она тяжело дышала. – Так что, прежде чем отправлять меня домой, выслушай.

Кит был совершенно сбит с толку.

– Ну хорошо, – недовольно сказал он. – Залезай. Хотя мне не следовало бы впускать тебя. Что если тебя кто-нибудь видел?

Розалинда не слушала его, стараясь поднять ноги над подоконником и путаясь в многочисленных юбках. Она чуть не упала. И Кит без всякого предупреждения схватил ее в охапку и легко внес в комнату.

– Отпусти меня! – Розалинда отбивалась руками и ногами, оскорбленная его дерзостью: обращаться с ней, как с мешком зерна! – Немедленно отпусти меня!

Внезапно граф Уинфорд покорился, опустил ее на пол и быстро задернул тяжелые шторы.

– Черт! – пробормотала она, растирая уколотую шипом руку. Снова ведет себя оскорбительно по отношению к ней. Может быть, ей не следовало приходить сюда?


Тренчард затаился в кустах возле Лалуортского замка. Он сначала направился в город, но передумал. Своими же глазами видел, как девушка, похожая на Розалинду, поднималась на холм. Он решил подождать и посмотреть, что будет.

Теперь Тренчард уже не сомневался. Девушка, которая влезла в окно к графу, выругалась в точности как дочь Генри Кэвендиша. Он спрыгнул с лошади и пошел к черному ходу.


– Ну что ж, давай послушаем, – Кит отошел от окна, – какие же важные новости заставляют девушку среди ночи лезть ко мне в окно? Не сомневаюсь, что тебе удалось испортить мой лучший розовый куст.

– К черту розовый куст! – воскликнула Розалинда. – Ничего не случилось с твоим идиотским растением. Оно чуть не разорвало меня на куски. Вот смотри! – Роз показала ему руку.

– У тебя кровь. – Кит схватил ее за запястье и закатал рукав.

Она уныло сморщила нос:

– Это еще не самое худшее. Посмотри, что сталось с моими чулками. А они стоят по два шиллинга каждый.

Встав в центре комнаты на персидский ковер, Розалинда приподняла юбки, обнажив свои стройные ноги. Сквозь дыры в чулках Кит видел ее белоснежную кожу. От этого зрелища кровь хлынула ему в голову. Он усадил Розалинду на стул и встал перед ней на колени, не в силах оторвать глаз от ее изящных лодыжек. Затем Кит лизнул свой носовой платок и нежно дотронулся до ее ноги:

– Позволь мне перевязать твою рану.

Он осторожно вытер кровь, как бы невзначай поднимая юбки и обнажая ее колени. Девушка совсем растерялась и беспомощно глядела на него.

– Бедная Роз, – прошептал он, бережно снимая с нее туфлю. – Это моя вина.

Подвязка легко соскользнула с ее ноги, за ней – чулок. Розалинда крепко вцепилась в край стула – прикосновения Кита были мучительны, и вся ее решимость куда-то улетучилась.

– Ничего страшного, – слабо запротестовала она, но Кит, казалось, не слышал ее. – Оставь, прошу тебя.

Он усмехнулся, провел пальцем по ее ноге, затем двумя пальцами обхватил щиколотку.

– Нет уж, сделай мне одно маленькое одолжение, и я буду счастлив.

– Какое одолжение? – Розалинда нервно облизала губы.

Вместо ответа он наклонился и теплыми губами прикоснулся к ее коже. Она ощутила приятное возбуждение. Откуда Кит так хорошо знает ее тело: сперва нашел ее самое щекотное место, теперь это?… Неведомое прежде ощущение пронзило ее тело – скрутило сердце и странной дрожью отозвалось в животе. Против воли руки ее потянулись к его благоухающим кудрям, голова откинулась назад, и она вздохнула.

– Черт, – прошептала она, – ну зачем ты это делаешь?

Он поднимал юбки, обнимал ее талию и целовал ее гладкую кожу.

– Потому что ты мой цветок, Роз. Всякий раз, когда я вижу тебя, мне хочется вкушать, вдыхать твой сладкий аромат, ощущать тебя в своих объятиях. Это нормально, дорогая. Отчего ты не хочешь расслабиться?

– Вовсе так не должно быть, если я этого не хочу, – спорила она, пытаясь подавить свои чувства. – Твоя логика неверна. Перестань.

Но он гладил ее ноги, не позволяя Роз забыть эти странные незнакомые ощущения. Кит положи голову ей на колени:

– Не надо сомневаться, когда есть страсть.

Надо подчиниться ее зову.

– Чушь, – пробормотала Розалинда, пытаясь овладеть собой. – У нас есть важные дела. – Но она так и не смогла остановить Кита, а он осторожно расстегивал пуговицу за пуговицей на ее рубашке. – Я должна сказать тебе, – выдохнула она, – про верховного олдермена. Его назначили заместителем в Дорсете.

– Ну и что?

Он прижался губами к ложбинке над ее грудями, и она почувствовала, как его тепло переливается в нее. Роз казалось, что нужно срочно что-то сделать, но она не знала что. Девушка ощутила, как соски ее сделались твердыми, и ей вдруг дико захотелось сорвать с себя рубашку.

– Дело в том, что… – Ее мысли смешались в танцующее бессвязное пламя. – Он хочет схватить тебя.

– Это меня не удивляет. – Он погладил ногу Роз выше колена. – Дорогая, назови меня по имени. Зови меня Кит. Всегда называй меня Кит.

– Кит, – простонала она с закрытыми глазами.

Она думала, что будет легче, но стало только хуже: еще острее она ощутила его прикосновение. Розалинда открыла глаза:

– Ты не слушаешь меня! У него есть корабль. Или будет, если ему понадобится. Он замышляет схватить тебя. Понимаешь?

Кит отпрянул от нее и сел на пол:

– Что у него есть?

Наконец-то он услышал ее! Теперь, когда он перестал целовать ее, Роз могла говорить:

– У него есть корабль, то есть не его, а адмиральский, но, как он говорит, для работы. Ему поручено схватить Морских Бродяг, если они приблизятся к нашему побережью. У него много пушек.

– Какой корабль? – взволнованно спросил Кит. – Сколько тонн?

Розалинда отчаянно покачала головой:

– Этого я не слышала. Но тебе надо быть осторожным. Очень осторожным.

– Осторожным? – Кит расхохотался; он чувствовал себя таким сильным и отважным после того как поцеловал ее. – Это тебе надо быть осторожней, если ты влезаешь в окно к мужчине среди ночи. Ты хоть думала, – он вновь обнял ее за талию, – что это может скомпрометировать тебя? Что, если бы я не был джентльменом? Что, если бы я уложил тебя в постель?

– Я не боюсь, – усмехнулась она. – Без моего желания ничего не случится. А этого желания у меня нет.

Она наклонилась, чтобы надеть чулок. Одна коса упала ей на плечо, и Кит впервые заметил, что коса достает ей до талии. Ему захотелось распустить эти толстые блестящие косы и растрепать каштановые локоны.

– К тому же, – добавила она, невозмутимо натягивая чулок, – у меня была задача предупредить тебя, и я ее выполнила. Какой смысл переживать из-за того, что думают люди? Это их дело.

– С такими мыслями ты можешь попасть серьезную беду! – Кит резко встал. Раззадорила его, а теперь не хочет думать о последствиях! – Лучше послушай свою страсть. Мысли до добра не доведут.

– Что же такого плохого в моих мыслях?! – возмутилась Розалинда, надевая туфлю. – Эта информация важна для тебя, потому я и пришла сюда. Олдермен, несомненно, может повредить тебе. Я знаю, что ты собираешься…

– Тебе нельзя плыть в Антверпен, – перебил ее Кит: не мог же он говорить с ней о своем пиратстве! – Там нельзя торговать. Антверпен в руках испанцев.

Розалинда растерянно взглянула на него:

– Откуда ты знаешь о моих планах? Разве я говорила тебе?

– Не важно, откуда я знаю. Ты должна остаться дома. Тебе нельзя плыть.

– Я всегда торговала с отцом… – начала она.

– Но отец ведь не поплывет с тобой?

– Нет, но…

– Никаких но. Женщине одной нельзя плавать. Я запрещаю тебе. Ты должна остаться в Западном Лалуорте.

Розалинда нахмурилась:

– А кто тогда будет сопровождать мой товар в Голландию? Кто будет отвечать за его сохранность? Кто закупит товары? Ты не понимаешь, в каком мы положении! Все будет хорошо, если я сама за всем прослежу…

– Там опасно, – резко сказал он, теряя терпение. – Вы можете нарваться на испанские патрули. Еще хуже, ты можешь нарваться на мужчин, которые…

– Чепуха! – возразила Розалинда. – В этот раз у меня будет большой корабль с пушкой. Никто и не осмелится приблизиться к нам.

– Осмелятся, если поплывешь в Антверпен. У тебя ничего не выйдет, потому что ты не мужчина.

– Я и не пытаюсь быть мужчиной! – Вышедшая из себя Розалинда топнула ногой. – Я человек и умею логически мыслить. Почему, если я делаю то же самое, что и ты, это значит поступать как мужчина? Но если ты сделаешь то же самое, что я, значит и ты поступаешь как женщина…

– Это не одно и то же. Женщины нелогичны. Они думают только о тряпках и о женихах.

– Ко мне это не относится! – отрезала Розалинда и смерила Кита уничтожающим взглядом. – Я поплыву в Антверпен.

Кит застонал и отвернулся. Ну какой смысл спорить, если ее все равно не переубедишь! В чем-то она даже права – одежда действительно не интересует ее. Ходит все время в юбках и в рубашках. А что касается мужчин, то ходят сплетни, что мисс Кэвендиш отклонила дюжину предложении.

– Испанские торговцы вооружены. – все-таки попытался он объяснить как можно более тактично, – их флот в Ла-Манше сражается с голландцами. Голландские торговцы, тебя как англичанку не тронут, но есть еще французские пираты. И я скажу тебе вот что… Морские Бродяги топят всех, кто плывет в Антверпен. Они поклялись мешать торговле с испанцами.

– Да? – Розалинда откинула косы за плечи и внимательно посмотрела на графа. – Расскажи мне об их планах.

Кит не знал, как этой упрямице сказать, почему нельзя плыть в Антверпен, что ему все равно придется задержать ее. Но девушка и так уже знала слишком много, и это было опасно.

– Я тоже зарабатывал на жизнь торговлей, ка ты, – осторожно начал он, вдруг заметив, что говорит с ней на равных. – И я служу королеве. Благодаря этому у меня есть доступ к тайной информации.

– Да? Какой?

– Я сражаюсь с испанцами. – С какой легкостью Роз заставила его проболтаться! – Больше тебе ничего не надо знать. Это мое задание. Не знаю, почему я доверяю тебе, но верю, что ты не предашь меня.

Роз улыбнулась. Это было так неожиданно, что Кит чуть не сел мимо стула. Как она прекрасна! Как прелестно ее овальное лицо и глубокие карие глаза, обрамленные густыми ресницами! Ничего удивительного в том, что за ней ухаживали все в Западном Лалуорте и его окрестностях.

– Мне не следовало говорить тебе. Это очень опасно, – ворчливо добавил он.

– Для меня ничего не опасно.

– Это неправда, Роз. Я могу помочь тебе, могу разобраться с твоими бедами.

– Спасибо, я сама могу с ними разобраться.

– Нет, ничего не выйдет, если ты поплывешь в Антверпен. У меня есть предчувствие, и совсем не доброе.

– Жаль, – сказала она, вызывающе сложив на груди. – К сожалению, я так и не услышала ни одного разумного довода. Я сказала, что поплыву Антверпен, и это решение остается в силе.


Внизу, на кухне Лалуортского замка, все было тихо. Слуги легли спать, остался только повар. Когда пришел управляющий, повар наполнил дв графина пивом.

– Присаживайся, Браун. Его светлости мы уж не понадобимся. Он у себя в кабинете, сидит скрипит пером и уже не выйдет. Иногда там и засыпает.

Джоффри Браун устало вздохнул и сел на табурет.

– Это хорошо, – пробормотал он, жадно заглатывая пиво. – А то я вот-вот свалюсь, мы сегодня объехали все владения графа. С его светлость не полентяйничаешь.

– Да уж, – согласился повар, доставая горшок из огня. – Вот. – Он запустил пальцы в сочны куски мяса. – Осталось от обеда.

Они молча ели и пили. Отблески огня в камине отражались в блестящих медных чайниках, вкусно пахло терпкими травами.

– Странный он, его светлость, – нарушил молчание повар. – Но служить у него хорошо. Иногда он куда-то исчезает, иногда его нет по нескольку дней. Не то что старый хозяин, но он лежит на кладбище, и ты никогда не знал его.

Браун кивнул.

– Я знал графa задолго до того, как он стал лордом. Он платит по-честному. И я готов служить ему.

– Да, – согласился повар. – Хотя при старом хозяине у меня на кухне было больше прав. Этот все время приходит и смотрит, что я делаю, и велит мне сделать все по-другому. Старый хозяин вообще не заходил сюда. Но я не жалуюсь, – торопливо добавил он. – Теперь работа легче, а это самое главное. – Он понизил голос: – Старый хозяин был тяжел на руку. А после него лорд Гарри и его жена. Она просто черт в юбках и всегда бранилась. Хорошо, что они больше не верховодят. Я рад, что лорд Кристофер поставил ее на место.

Браун понимающе кивнул:

– Признаюсь, я избегаю вдовствующую графиню. Ей не угодишь. Она, наверное, скоро снова выйдет замуж и уедет.

Неожиданно в дверь постучали. Повар осторожно пошел открывать, зная, что вся прислуга спит. Он слегка приоткрыл дверь, но нежданный посетитель огромного роста – он был одет как джентльмен: в длинной шелковой мантии, шелковых брюках и дорогой шляпе – толкнул ее и вломился в кухню.

– Чего вы хотите? – крикнул повар, испуганно отскакивая от посетителя, и вдруг узнал гостя: – О, да это же главный городской олдермен. Ваша честь, – на всякий случай добавил он.

– Не будет никаких беспокойств, если ты проведешь меня к его светлости, и поскорее, – холодно сказал Тренчард, останавливаясь у огня и тверд глядя на Брауна.

– Его светлость почивает, – вмешался повар, чувствуя, что это и есть настоящее беспокойство. – Он не принимает посетителей так поздно.

– Я не посетитель. – Тренчард нетерпеливо оттолкнул Брауна и направился в господскую часть замка. – Если ты не покажешь мне, я сам найду.

– Остановитесь, туда нельзя! – Браун и повар бросились за ним. – Нельзя вторгаться в покои его светлости!

– А мне надо пройти к нему, – с угрозой голосе отвечал Тренчард.

Повар взглянул на его решительное лицо и богатые одежды и сдался.

– Вот сюда, – покорно сказал он. – Он кабинете.

Повар зажег свечи и провел олдермена вверх по лестнице и по коридору. Они остановились у двери, за которой горел свет. Беспокойно глядя на Тренчарда, повар не мог понять, что ему нужно в стол поздний час. Впрочем, граф, слава Богу, дома и занят всего лишь своими счетами. Никто ничего не знал о ночных отсутствиях графа – он уходил, и никто в замке не знал куда. Повар постучал.


Кит услышал стук и бросился к камину. Розалинда почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. Если кто-нибудь увидит ее!… Погибла репутация – но это не самое страшное. Это отразится на всей семье. Скандал повредит торговле. Она бросилась к окну.

– Нет, вот сюда! – Кит сделал ей знак вернуться.

Он прислонился спиной к резной розе, украшающей дубовую стену слева от камина. Стена бесшумно раздвинулась, и изумленная Розалинда увидела потайную комнату.

– Дыра для священников? – прошептала она. – Здесь прятали католических священников.

– Здесь прячут всех, кого нужно, – нетерпеливо возразил Кит. – Говарды уже давно не католики. Давай быстрее. Чего ты ждешь?

– Тебе не следует поверять мне свои секреты, – сказала она, не двигаясь с места. – Ты же сам сказал, что мне лучше не знать…

– Никогда еще не видел женщины, которая бы спорила столько, сколько ты, – Кит схватил ее за руку и подтолкнул в потайную комнату. – Давай. И не вздумай выходить отсюда, пока я не скажу. Он потянулся к резной розе. – Не знаю почему, но, кажется, тебе суждено знать все мои секреты. – Он нажал на розу, и стены тихо сомкнулись.

В комнате было совсем темно, почти как в Лалуортской бухте. Розалинда осторожно опустилась на пол. Ей оставалось лишь беспомощно слушать и ждать.

И тут в кромешной тьме ее пронзила страшная догадка. Она отчаянно ощупала ногу в надежде, что ошиблась. Но нет. Роз не ошиблась. Чулок сполз у нее с ноги, ибо подвязка осталась в кабинете.


Глава 12


Одна в этой затхлой темноте! Розалинда похолодела от страха, как только услышала стук в дверь. Сердце ее забилось сильнее: кто мог узнать, что она здесь?

Впрочем, как только она услышала голос, все стало на свои места: Джордж Тренчард, конечно же, видел, как она выбежала из дома, и решил поймать ее. Жених явно разозлился, когда она отложила обручение. Но Тренчард держал себя в руках, был спокоен и бесстрастен, как и она. И как же теперь поведет себя разгневанный олдермен?

Может быть, раздумает жениться на ней? Это ей только на руку, при условии, что никто не узнает почему. Но он может, напротив, и настоять на свадьбе. В любом случае, если Тренчард захочет, он сумеет помешать ее торговле. Розалинда закрыла глаза и страстно помолилась, чтобы он поскорее ушел.

Девушка молилась, у нее появилась слабая надежда. Если Кит поведет себя правильно, то Тренчард подумает, что ошибся. С другой стороны, если он не найдет ее, то посчитает, что она успела убежать, и начнет сплетничать.

Никогда еще Розалинда не чувствовала себя столь беззащитной. Лишь тонкая стена отделяла ее от позора. Казалось, Тренчард вот-вот увидит ее сквозь стену и разорвет на тысячу кусочков. Страх колотил ее, как злая лихорадка. Она слышала, как Тренчард допрашивал Кита:

– Добрый вечер, ваша светлость! Вы одни?

В голосе его слышалась уверенность в обратном. Розалинда представила себе, как его хищные глаз рыщут по кабинету.

– Вы видите кого-нибудь еще? – холодно ответил Кит: ледяная пауза. – Господин олдермен, в столь поздний час я не принимаю посетителей. Я только что закончил сегодняшние дела (Розалинда почти увидела, как он кивнул на разложенные на столе бумаги и перья) и собирался отдохнуть. Будьте так любезны, изложите свое дело покороче, чтобы я мог удалиться. – И граф демонстративно зевнул.

Тренчард ответил не сразу:

– Вы, вероятно, не знаете о моем новом назначении. Завтра об этом будет знать весь город. Я думал, что вы захотите, чтобы я предупредил вас заранее.

Розалинда прижала руку к груди, надеясь успокоить колотящееся сердце. Она вся дрожала. Лишь бы Кит выдержал! Если Тренчард не найдет ее, все еще может окончиться хорошо.

– Ее величество назначила меня заместителем генерал-губернатора, – объявил Тренчард. Розалинда чуть не рассмеялась, так торжественно звучал его голос. – Вы знаете о моих новых обязанностях.

Тренчард прошелся по комнате. Половицы заскрипели под его тяжелыми шагами. Розалинда понимала, что если пошевелится, то он может услышать… Она попыталась не думать об этом мяснике, вдруг получившем такую власть. Но до чего же она несчастна! Как все было спокойно и тихо еще неделю назад, и неожиданно все так изменилось. Да, клевета может нанести непоправимый удар ее отцу. Честные домохозяйки перестанут покупать в их лавке, если поверят, что она гулящая. Розалинда никогда особо не заботилась о своей репутации, но хорошо знала ей цену. А Тренчард был убежден, что она здесь.

Что-то тяжелое, наверное книга, со стуком упало на пол. Розалинда подпрыгнула от ужаса. Вот-вот Джордж начнет барабанить в стену и требовать, чтобы она вышла. Холодный пот выступил у нее на лбу. Кит молчал, вероятно, холодно глядя на Тренчарда.

Открылась дверь в противоположном конце кабинета. Тишина, потом дверь захлопнулась с таки грохотом, что Розалинда вздрогнула. Душа ушла в пятки, и она едва дышала. Расправляя юбки, она отползла подальше от стены. Опять этот сползающий чулок! И что будет, если Тренчард увидит ее подвязку, которая валяется где-то там на полу?!

– Вы что-то ищете? – спросил Кит с нескрываемым презрением. – Не пришли же вы сюда среди ночи для того, чтобы сообщить мне о своем назначении.

– Тсс, тсс, не смущайтесь. Я не предъявляю полномочий на обыск. Пока! – Розалинда слышала его голос очень ясно, должно быть, он стоял возле камина.

– Тогда будьте любезны оставить меня, – резко ответил граф. – Мне пора отдыхать, вы можете прийти в другой раз.

– В другой раз, угу, да. – Розалинда слышала как скрипит под ним пол. – И что же я тогда найду?

Они стояли всего лишь в нескольких шагах от нее. Розалинда затрепетала и осторожно отползла еще дальше, желая просочиться сквозь щели, как пламя свечи.

Кит тоскливо зевнул:

– По правде говоря, господин Тренчард, вы все время на что-то намекаете, но у меня нет ни малейшего представления, на что. Вы утомили меня, хотел бы проститься с вами.

– Сперва я должен предупредить вас, Уинфорд! – в голосе Тренчарда зазвучали зловещие ноты. – Видите ли, вас долго не было в Лалуорте. Раньше все было по-другому – власти не обращали внимания на неблагоразумные поступки граждан. Я же пытаюсь знать все, кто что делает. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

– Я рад, что вы столь серьезно относитесь к своим обязанностям.

– Да, и намереваюсь преуспеть в моей должности, – огрызнулся Тренчард. – Пусть аристократия и привилегированный класс, но и они известны своими неблагоразумными поступками.

– То есть?

– То есть у меня есть наблюдательность. О некоторых личностях в Западном Лалуорте мне уже известно нечто такое, что может заинтересовать Королевскую палату.

– Правда? – растягивая слова, переспросил Кит. – И что же это может быть?

– Морские Бродяги! – ответил Тренчард. – Не так давно они были в Западном Лалуорте. Хочу, чтобы вы знали, граф, я намерен прекратить их визиты. Я вздерну их на виселицу.

– Для этого вам понадобится целое войско.

– Об этом мне ничего не стоит попросить генерал-губернатора. Он уже прислал мне троих.

– Уже троих? Какая щедрость!

Розалинде безумно хотелось треснуть Кита по затылку за то, что он нарочно дразнил Тренчарда.

Олдермен все больше раздражался, а Розалинду все сильнее охватывал страх. Ведь Кит действительно был виновен во всем, на что намекал Тренчард. Вопрос, знает ли об этом Тренчард?

– Это еще не все! – выпалил Тренчард, крайне раздраженный иронией Кита. – Я скажу вам кое-что еще. Не смейте брать того, что принадлежит мне! Понятно?

– Нет, – вежливо ответил Кит. – У меня не ничего вашего. Потрудитесь пояснить.

– Титул не спасет вас! – Тренчард явно теряя терпение. – Я бы советовал вам быть осторожнее!

– Правда?

Тренчард вновь зашагал по комнате, сотрясая пол.

– Мои люди везде, ваша светлость. – В его тон послышалась угроза. – Они видят то, о чем вы и не догадываетесь. Например… Мне известно, что по ночам вы уплываете на несколько дней, а когда возвращаетесь, то на рубашке у вас почему-то кровь.

Розалинда вздрогнула. Эти слова показались ей зловещими. «Кровь на рубашке» – так говорила графиня.

– У вас верные сведения, но сплетники, которые придают моим отлучкам слишком большое значение, глубоко заблуждаются. – сухо сказал Кит. – Я плаваю, ибо я занимаюсь торговлей. Мои корабли идут из Лондона или из Портсмута. Иногда я встречаю их. И ничего более. А что касается крови, у моряков бывают ранения. Это неизбежно. Я делаю все, что могу, чтобы оказать им первую помощь.

– Понятно. – Тренчард не скрывал своего сарказма. – Великий капитан Говард, легендарный торговец, не говоря уж о накопленном им богатстве, на карачках оказывает первую помощь своим матросам. Как трогательно, и как трудно в это поверить! У меня куда более правдоподобное объяснение вашим странным ночным исчезновениям и появлению крови на вашей рубашке.

Воцарилось зловещее молчание. Розалинда еле дышала.

– Мы оба знаем, о чем идет речь. – Слова Тренчарда повисли в воздухе. – И в этом случае, – продолжал он, – вы ничем не отличаетесь от других. Нет, предательства вам не простят, это я гарантирую. Вас вздернут на виселицу вместе с другими плутами.

– Объяснитесь! – Голос Кита не предвещал ничего хорошего.

– Я говорю, – пояснил Тренчард, – что вы ведете опасную игру, и вас поймают, это я обещаю. Вы думаете, что никто не знает, но заместитель генерал-губернатора знает обо всем.

– Браун! – холодно позвал Кит, открывая дверь. – Браун! Пожалуйста, выведите этого джентльмена. Тренчард, мы закончили на сегодня. Я прошу вас покинуть меня.

Розалинда отступала все дальше и дальше в глубь комнаты. Она и подумать не могла, что Тренчард станет угрожать графу. Ее собственные проблемы показались ей незначительными по сравнению с опасностью, грозящей графу. Каким-то образом Тренчард узнал о нем то, что, кроме нее, никто не знал. «Боже, спаси нас! – повторяла она. – Этот человек хочет погубить графа способен на это».

Ощутив, сколь велика опасность, она инстинктивно отодвинулась еще дальше и вдруг почувствовала, как исчезает пол под ногами. Пустота, и она падала – вниз, вниз, в кромешную тьму.


А наверху в кабинете продолжалась словесная битва.

– Вы угрожаете мне без всякого основания! – Кит по-прежнему не терял самообладания, хотя и показал Тренчарду на дверь. – Если вы сомневаетесь в моей верности ее величеству, то спросите ее. Раз уж вы ее так хорошо знаете.

Тренчард нахмурился и схватился было за висящую на боку шпагу. Кит снова твердо указал ему на дверь:

– Сэр, я бы попросил вас оставить меня и впредь не беспокоить. Я запрещаю вам вторгаться в мои покои.

Несмотря на внешнее спокойствие, граф чувствовал себя удивительно неловко, ибо заметил подвязку Розалинды. Осторожно выпроваживая Тренчарда, он молился, чтобы тот не смотрел на пол. Подвязка лежала у кресла посреди комнаты.

Тренчард улыбнулся, заметив неловкость Кита. Его хищные глазки оглядывали комнату. Он шагнул к двери и вновь остановился. За дверью его ждали Браун и повар.

– Я уйду, когда сочту нужным, и не раньше. Сначала продолжим. Вы признались, что занимаетесь делишками, которые вам хотелось бы сохранить в тайне.

Тренчард издевательски щелкнул языком, прекрасно зная, что ни в чем подобном Кит и не думал признаваться.

– И делишки эти очень неприятные. Ну-с, посмотрим… А пока не забывайте об окровавленной рубашке. Вы можете хоть всю ночь гадать, кто сказал мне. Кто-то из ваших слуг? Гм?… Но вы же не захотите никого несправедливо уволить, а? Видите, я уже знаю вас. Вы строите из себя такого благородного с теми, кто служит вам, вытаскиваете людей из канавы и даете им место, кормите их семьи, чтоб они не голодали. Но запомните, в этом городе не любят вашу благотворительность. Нет ничего хорошего в попытке изменить естественный порядок вещей. Люди, которым вы помогаете, низкого происхождения, и нечего им высовываться. Вы скор это и сами поймете.

Кит угрожающе зарычал, но Тренчард уже не мог остановиться.

– Теперь мы будем часто встречаться. С моей стороны это очень благородно – предупредит вас. Но большего благородства не ждите от меня. Если мы встретимся в море, закон будет на мое стороне.

– Довольно! – прохрипел Кит. – Убирайтесь!

– Ах, он сердится! – хихикнул Тренчард. на всякий случай отступая к двери. – Кто сердится, тот не прав. Сегодня я не скрещу с вами шпаги. В другой же раз наверняка. Адье!

Кит захлопнул за гостем дверь, чуть не прищемив ему пятку, яростно оглядываясь и не зная, на чем выместить свою злость. Ему страстно захотелось схватить шпагу и догнать наглого олдермена.

Вместо этого Кит быстро поднял подвязку Розалинды, спрятал ее в карман, затем шагнул к камину и прислонился к резной розе. К черту Тренчарда! Можно было предположить, что за Розалиндой следили. Как глупо, что он даже не увел ее в другую комнату! Он, правда, не знал, что главный олдермен настолько уж без ума от нее.

Стена медленно раздвинулась. Для Кита – даже слишком медленно. Ему хотелось сломать ее, чтобы скорее увидеть Розалинду. Она, наверное, вне себя от страха. Скорей всего даже в слезах.

– Роз! – глухо позвал он. – Выходи, дорогая!

Молчание.

Он пошарил в темноте – должно быть, она в глубоком обмороке. Руки его ощупывали пыльный пол. Розалинды не было, и он тихо выругался, догадавшись, что с ней случилось. Черт и черт побери!

Розалинда скоро поняла, что упала не в пустоту. Под ней были узкие крутые ступени. Она пыталась встать, но никак не могла побороть свой страх. С детства она боялась темноты, но теперь эта ненавистная тьма скрывала ее, ибо еще больше она боялась Тренчарда.

Внезапно ее рука нащупала что-то твердое и холодное. Маленькая железная шкатулка. Осторожно, чтобы не уронить (ибо Тренчард мог услышать грохот), Роз подняла ее. Она догадалась, что это трутница, поскольку нащупала твердые черепки и мягкую корпию. Это и спасло ее от темноты: ударила кремнем, и корпия вспыхнула. Розалинда достала из шкатулки свечу, зажгла, затем наступила на корпию, чтобы потушить огонь, и огляделась.

Каменные стены. Она пошла вниз по лестнице, лишь бы скрыться от тех, кто наверху, кто бы ни встретился ей внизу. Чем ниже Роз спускалась, тем влажнее становились стены. Она почти бежала вниз. Скорей бы оказаться дома! Дома ей всегда было тепло и хорошо, но два человека в ее жизни все изменили.

Один хочет, чтобы она стала его женой, и ни перед чем не остановится. У него власть и сила, и он накажет любого, кто осмелится помешать ему. Другой же – перед ним трудно устоять – вовлечен в политические интриги, а это очень и очень опасно. Служит королеве и наряжается голландским пиратом в угоду бедным. С таким человеком она никогда не будет спокойна.

Поворот. Другой дороги нет – можно идти либо вперед, либо возвращаться, но и назад она не пойдет.

Она наступила на что-то неровное и чуть не упала.

Что же это?

Высоко держа свечу, она осмотрела пол. Одного камня не было на месте. Но углубление гладкое и ровное. Она ощупала стену, справа была дверь. Ничего необычного, хотя…

Пальцы ее нащупали углубление в стене. Роз толкнула, и дверь распахнулась.

Она вошла в крохотную комнатку, осторожно осмотрела дверь, чтобы та не захлопнулась за ней.

Посреди комнаты стояла огромная кровать, завешенная поблекшими красными бархатными занавесками. Связанные шелковыми ленточками, они обнажали шелковое покрывало. У стены стояли два стула и стол, на нем – свеча с фитилем. Розалинда зажгла фитиль, и комната наполнилась сладчайшим ароматом розового масла.

На столе также стояла резная деревянная шкатулка. Розалинда нерешительно прикоснулась к ней. Красное дерево, решила она. Капля воска обожгла ей руку. Она подняла руку ко рту и оглянулась. Что-то в этой комнате было успокаивающее. Розалинда открыла шкатулку. Внутри лежало письмо со сломанной толстой красной печатью. Красная печать на бумаге, как кровь, как талисман. Это чужое письмо. Она ведь должна узнать, чья эта комната!

Смятая бумага развернулась под ее руками, словно письмо часто перечитывали. «Моя дражайшая возлюбленная, – начиналось оно, – моя дорогая Анна…»

Ей стало стыдно. Нет, такие письма нельзя читать. Розалинда отложила его и, чтобы успокоиться, стала считать свой пульс. Страх наконец оставил ее, но девушкой овладело любопытство. Эта волшебная комната – место встречи любовников. Нерешительно она взглянула на дату: 1568 год. Пять лет назад. Она покачала головой и подошла к кровати. Две подушки. Здесь лежали любовники, возможно, давали друг другу клятвы. На полу Розалинда нашла цепочку с маленьким серебряным крестиком, переплетенным с розой. Она подняла его. Тонкая работа, изящная великолепная роза.

Она положила крест на пол и схватила письмо, охваченная горячим желанием узнать эту романтическую историю.

«Не хочу больше писать о своих бедах. С тобой мне хочется забыть обо всем. Твое прикосновение облегчает мои страдания. Твой поцелуй исцеляет мою боль. Так было всю жизнь, с нашей самой первой встречи, когда ты была еще маленькой девочкой. Теперь я потерял все, кроме тебя. Вечна только любовь, моя дорогая, и потому не отчаивайся. Я должен идти на корабль, но я еще приду к тебе, клянусь, хотя многочисленные силы и хотят помешать мне. Ты мое сокровище, моя драгоценность, я целую твое любимое лицо тысячу раз. Филипп».

Розалинда, взволнованная, смотрела на темные строчки. Ей захотелось уйти из этого тайного укрытия. Она быстро задула свечу, открыла дверь и побежала по темному коридору. Она знала, что коридор выведет в пиратскую бухту. В конце его была скрытая за пещерой тайная дверь. Очевидно, те, кого Розалинда встретила в бухте, не знали о ней. У входа в пещеру она остановилась, оглядываясь, не поставил ли Тренчард свой дозор.

Приложив пальцы к виску, она пыталась успокоиться. Она убежала из той комнаты под Лалуортским замком, ибо сокрытая там тайна чужой любви испугала ее. Роз старалась убедить себя, что это все темнота; темнота спугнула ее.

Но это неправда. Она ведь выбежала из той комнаты, где было светло, и сама устремилась в темноту, лишь бы уйти… от чего? От вечной любви, страсти мужчины и женщины. Одна строка из письма преследовала ее: «Вечна только любовь».

Каково было испытывать такую страсть, измеряющую время и расстояние, соединяющую их, несмотря на разлуку, ибо они верили друг другу? От одной мысли об этом ей хотелось плакать, хотя она не была сентиментальна. Горький аромат роз вторгся в ее память.

«Кит!» – прошептала она про себя. Как странно было называть его по имени. Она потрогала рану на ноге – боль уже прошла. Но осталась сладостная боль от прикосновения его рук, его губ…

Она опустилась на колени, оглядываясь. Начался дождь, и где-то вдалеке прогремел гром. Розалинда совсем растерялась в этой темноте. Она узнала столько всего о себе самой, и не все ей было приятно. Она думала, что давно перестала бояться темноты.

Но темнота вновь обступила ее и мучила, как и ворвавшийся в ее жизнь Кит. Раньше Роз всегда руководствовалась доводами разума. Такой человек, как Тренчард, мог спасти семью, помочь ей в торговле, с ним она никогда не нарушит закона.

Но до чего же она дошла, если допускает мысль о нарушении закона?! Ее отец, столь хорошо знающий людей, рекомендовал Тренчарда. А она не послушалась. Вместо этого убежала из дома среди ночи влезла в окно к мужчине, чтобы предупредить его об опасности, которой он подвергался, нарушая закон, тот самый закон, который защищает их! О Боже, что с ней такое происходит? И поделом, что ее чуть не поймали, и. несомненно, на этом все и кончится.

Розалинде хотелось скрыться от всего мира. Она, наверное, сошла с ума, ибо из двух мужчин она предпочитала Кристофера Говарда. Какой нелогичный выбор! Никогда прежде ее не мучили подобные мысли. Теперь же, на двадцать первом году жизни, когда ей полагалось бы стать умнее, она вдруг поглупела и мыслит так же, как ее брат Джон – веселый клоун, шут. Он тоже отвергает Тренчарда и его благоразумие, человека их класса, который хочет жить спокойно и достойно.

А долг? Ее первейшая обязанность в жизни – служитъ своей семье. Отец и мать любят друг друга.

Но как бы ни хотел ее Тренчард, Роз понимала, что он никогда не будет так же заботиться о ней. А Кит? Своими обманчивыми поцелуями точно так же искушал ее, отрывая от родных и близких.

Она заметила дозорного и спряталась в пещеру. Более чем когда-либо теперь она хотела быть помощницей отцу. Если она станет женой Тренчарда, деньги отца сольются с его богатством, и она потеряет свою независимость. Ей придется довольствоваться его роскошным новым домом в Лалуорте или постоянным местом в церкви, за которое он платил. В сознании Роз дело отца сливалось с его любовью и гарантировало ей свободу и связь с семьей. Именно этим она дорожила больше всего на свете.

Розалинда приняла два серьезных решения: позабыть все нежные чувства к Киту и отказать Тренчарду. Дозорный прошел мимо нее, она выскользнула из пещеры и под дождем помчалась домой.


Глава 13


Через три дня Кит стоял перед зеркалом в дорожном костюме. Курт Филипс сидел на кровати.

– Ты едешь к королеве? – тоскливо спроси Курт. – Что ты расскажешь ее величеству о Короле Нищих?

– Достаточно для того, чтобы она согласилась помочь ему, – Кит корпел над пуговицами камзола. – Но не более. Почему ты спрашиваешь?

– Да нет, просто так. – Курт провел пальце по сложному узору кипрского покрывала. – Я подумал, что ты скажешь ей о донесении.

Кит отошел от зеркала и засмеялся.

– Сгораешь от любопытства? И не пытайся скрыть. Я слишком хорошо знаю тебя.

– Ты видишь сквозь меня, – проворчал Курт. – Иногда это неприятно. Почему бы тебе не завести лакея, который бы помогал тебе одеваться?

– Ненавижу, когда вокруг меня суетятся слуги. – Кит наконец-то застегнул последнюю пуговицу. – Ты жалуешься, что я вижу сквозь тебя. Но я ведь не приношу тебе никакого вреда. – Он похлопал друга по плечу. – Ты выглядишь, как старая кроличья шкура. В чем дело?

– Ничего, – кисло ответил Курт, поднимая перчатки и шляпу с кресла.

– Поедем со мной в Лондон! Я свожу тебя в Гринвич, представлю королеве.

– Правда? И я увижу ее величество? У меня же нет подобающего костюма…

– Ничего. Я куплю тебе костюм в Лондоне – такой, что барышни будут заглядываться и руки у них зачешутся от желания поскорее раздеть тебя. – Кит хихикнул, поднимая упакованные кожаные мешки. – Я научу тебя манерам, а ты поможешь мне убедить Елизавету, что Голландии необходима ее помощь.

– Я… я не знаю, что сказать ей, – забормотал Курт, не веря своему счастью и вдруг поняв, что в присутствии величайшей в христианском мире королевы он будет косноязычным. – Что я скажу? Я не знаю, что в донесении.

– Узнаешь, – хмуро пообещал ему Кит. – И тогда пожалеешь об этом.

И они тотчас расстались – Кит зашагал к конюшням Лалуортского замка, Курт же пошел пешком через весь город к своему маленькому дому поменять белье и предупредить женщину, которая помогала ему по хозяйству. Сердце его колотилось от радости: он едет в Лондон!

Кит оседлал любимую лошадь и поскакал в лавку Кэвендиша, хотя и не был уверен, что это правильно.

К несчастью, все в городе знали его – мужчины приподнимали шляпы и кланялись, женщины делали реверанс так низко, что их юбки волочились по земле. Это беспокоило его, но еще больше волновало то, что предстояло увидеться с Розалиндой.

От этой мысли ему становилось немного не по себе. Еще ни одна женщина не волновала его настолько, чтобы он жаждал увидеть ее. Но дело не в этом. Ему нужно всего лишь предупредить эту упрямую девицу раз и навсегда, чтобы она оставалась в Лалуорте и не смела показываться в Антверпене. Иисусе Христе, это же опасно для ее жизни, не говоря уж о торговле. Роз надо остаться дома, где никто не побеспокоит ее, кроме Тренчарда, что уже само по себе грустно. Этот человек считает Роз своей собственностью, правда, судя по слухам, он имеет на то все права, поскольку намерен взять ее в жены.

После визита олдермена Кит понял, что лучше оставить девушку в покое. Но в ту ночь он очень беспокоился. Кит прошел весь подземный ход до дома Кэвендишей и два часа сидел на холме под дождем, пока не увидел ее в окне с южной стороны дома. Она закрывала ставни. Только тогда граф Говард вернулся домой.

Но спал он недолго. На рассвете Кит проснулся в сильной тревоге. Если Роз поплывет в Антверпен, ее ждут неприятности. Война – дело серьезное, а девушка уже слишком много знает. Нет, надо непременно еще раз предупредить ее строго-настрого.

Кит не знал, где лучше искать ее – в доме или в лавке, и решил начать с дома.

Слуга тотчас узнал его и был так изумлен, что чуть не начал заикаться. Хозяин, сказал он, отдыхает, но он позовет мадам Кэвендиш.

Дама тотчас же спустилась, суетясь и бормоча ерунду:

– Ах, ваша светлость, какая честь… – Она положила лучшие подушки на резной стул. – Садитесь, садитесь! Выпейте мальвазии. Съешьте сладкую розу. – Она протянула ему коробку со сладостями. – Мы изготовили их сегодня вместе с моей старшей дочерью.

Кит отломил кусочек розы и решил ничего не спрашивать о Розалинде, а подождать, пока та появится сама.

Через несколько минут мадам Кэвендиш извинилась и побежала к мужу, который отдыхал, пообещав привести его собственной персоной.

Вскоре появилась Розалинда. Конечно же, ей доложили о приходе графа. Она учила Люсинду атласному шитью. Меньше всего она ожидала графа в их доме. И как смотреть ему в глаза после той ночи? Горячие поцелуи Кита все еще жгли ее кожу, хотя она и пыталась забыть об этом. Порывисто развязав накрахмаленный фартук, она спустилась вниз.

Кит заранее решил, что предупредит ее и уйдет. Но когда Роз вошла, сердце его радостно взметнулось, как белокрылая чайка под сияющим летним солнцем, и он уже не знал, что сказать.

– Зачем ты пришел? – резко спросила Роз, прислонясь спиной к двери. – Мой отец сейчас спустится.

Кит справился со своим волнением и поцеловал ей руку:

– Какое радостное приветствие, – он улыбнулся. – У тебя такие утонченные манеры.

Розалинда покраснела и отдернула руку.

– Сегодня я должен уехать в Лондон, – просто сказал Кит, глядя прямо ей в лицо. – Мне нужно переговорить с тобой.

– О чем же?

Но, глядя в ее бархатные глаза, он уже забыл о чем. Ему казалось, что он тонет в их глубине.

– Тебе надо быть осторожней, – прошептала Роз. – Он убьет тебя.

– Убьет?! – Эти слова вывели его из оцепенения.

– Ты не знаешь, какие у Тренчарда связи.

– Это ты не принимала его всерьез, – парировал он, чувствуя, как томно бурлит в нем кровь.

– Я ошибалась. – Она твердо посмотрела ему в глаза. – Но теперь знаю. Я для него его суженая, и своим приходом сюда ты бросаешь ему вызов. Неужели ты хочешь драться на дуэли?

– Я не думаю, что олдермен решится вызвать меня.

– Скорей всего ты прав. Он найдет более вероломное средство. Следи за тем, что ты ешь и пьешь.

– Ты смеешься! – Кит вовсе не ожидал получить от нее предупреждение. – Я думаю не о нем, а о нас с тобой.

– А что у нас с тобой может быть? – возмущенно спросила Розалинда.

Кит молчал, зная, что она права.

– Ничего! – жестко ответила она на свой же вопрос. – Тебе хорошо известно, что мы принадлежим к разным классам. У меня дела. Извини.

– Нет, я не извиню тебя! – Он схватил ее за руку. – То ты целуешь меня, то делаешь вид, что тебе нет дела до меня. Признайся, что я тебе небезразличен.

Роз обернулась.

– Может быть, и да, – к его изумлению, согласилась она. – Но это не имеет значения и никогда не будет иметь. По правде говоря, лучше бы мы никогда не встречались. У каждого из нас свой путь, свои обязанности.

– И твоя обязанность – плыть в Антверпен?

Она кивнула.

– Ничего хорошего из этого не выйдет. – Кит наконец-то вспомнил, зачем пришел. – Я запрещаю тебе плыть. Если ты решишься плыть в Антверпен, то подвергнешь свою жизнь опасности. Я запрещаю тебе. Когда я вернусь через две недели ты должна быть здесь.

– Объясни, почему! – потребовала она, сложив руки на груди.

– Я объясню. – Он нахмурился, раздраженный ее упрямством. – Потому что прошу тебя остаться дома. Я вернусь, чтобы увидеть тебя дома.

Он разозлился, поняв, что она не придала значения его предупреждению. На самом деле она даже не слушала его, а пристально смотрела на дверь. Приложив палец к губам, она сделала ему знак молчать. Он шагнул вперед, чтобы заставить ее слушать, но она вдруг резко распахнула дверь.

Трое маленьких детей ввалились в гостиную. По их виноватым лицам Кит понял, что они подслушивали под дверью.

– Как не стыдно! – упрекнула их Розалинда. – Снова подслушивали. Вы же мне обещали, что больше не будете! Что же мне, отослать вас в ваши комнаты?

Нет, невозможно! Все трое прижались к ней и не отпускали, цепляясь и крича. Розалинда пыталась успокоить их.

– Я ждал тебя, Розалинда, – ныл мальчик, дергая ее за руку. – Ты обещала рассказать мне сказку. Я устал ждать. Я хочу мою сказку.

– Нет! – закричала девочка лет шести, повиснув на сестре с другой стороны. – Она помогает мне вышивать. Сказки в другой раз!

Кит нетерпеливо отвернулся.

Самая младшая девочка молчала, спрятавшись за юбкой Розалинды, и смотрела на графа круглыми глазами.

– Успокойтесь, – строго сказала Розалинда. – У нас важный гость. Вы не должны забывать о хороших манерах. – Она кивнула на Кита, и все дети повернулись к нему. – Иди сюда, Чарльз. Покажи, как ты можешь поклониться графу Уинфорду. Я знаю, что папа учил тебя.

– Не надо! – запротестовал Кит, желая поскорее остаться наедине с Розалиндой. – Детям вовсе не нужно ничего изображать передо мной. Лучше попроси их вы…

– Очень даже надо! – Розалинда строго взглянула на него. – Так они учатся дисциплине.

– Иди сюда, Чарльз! – она подтолкнула мальчика к Киту. – Как папа тебя учил?

Чарльз вышел вперед, нисколько не робея.

– Доброе утро, ваша честь. – И он искусно поклонился графу. – Я надеюсь, вы в добром здравии? Но я думаю, я должен называть вас «ваша светлость»… – Он смутился и дернул себя за подбородок. – Ваша светлость, – поправился он, вновь поклонился и чопорно ждал похвалы.

Кит почувствовал на себе взгляд Розалинды. Она явно ждала от него соответствующего ответа. Он недовольно опустился на колено перед мальчиком.

– Очень приятно познакомиться, господин Кэвендиш. Что это у вас?

Чарльз засиял от удовольствия и извлек из мешочка тростяной свисток:

– Это сделал мой брат. Таких больше нет, правда?

Он изо всех сил дунул в свисток. Девочки заткнули уши и завизжали.

Их визг показался Киту хуже свиста. Чарльз с гордой улыбкой отступил к двери.

– И они, – Кит покорно показал на девочек, – так же хорошо кланяются?

– Девочки не кланяются. – Розалинда посмотрела на него, как на дурака. – Еще раз встань на колено.

Он осуждающе посмотрел на нее. Этот взгляд всегда помогал ему, где бы он ни был – на корабле или в замке со слугами. Но она не обратила ни малейшего внимания.

– Делай то, что я говорю, – скомандовала она и что-то шепнула девочкам.

Пришлось подчиниться. Граф казался смешным самому себе – на одном колене, со шляпой в руке. Даже королева не заставляла его столько ждать в такой позе. Он сурово нахмурился, глядя на девочек. Кит не умел обращаться с детьми, и сейчас ему вовсе не улыбалось этому учиться. Старшая девочка, Люсинда, остановилась перед ним.

– Он сердится, – и повернулась к Розалинде. – Ты уверена, что можно?

– Абсолютно уверена, дорогая.

Девочка торжественно повернулась к нему. У нее были такие же яркие бархатные глаза, как у ее старшей сестры… Он опять взглянул на Розалинду и, не в силах отвести взгляд, вдруг почувствовал, как Люсинда обхватила его за шею и прижалась теплыми губами к его щеке чуть выше бороды. Младшая девочка последовала за ней, обняла его пухлыми ручками и чмокнула его в другую щеку липкими, пахнущими мятной карамелью губками. Кит почувствовал, как кровь приливает к его лицу.

Он вырвался из детских объятий, а Розалинда захохотала и подтолкнула девочек к двери:

– Все, все. Можете идти наверх. – Ей было весело, и девочки тоже тихонько хихикали.

– А ты не ревнуй, – сказала Розалинда Киту, закрывая за ними дверь. – Видишь, и тебе тоже досталось.

Кит встал и раздраженно посмотрел на нее.

– Я не ревную.

– Конечно, ревнуешь, – Розалинда приблизилась к нему. От смеха ее щеки порозовели, а карие глаза заблестели. – Ты позеленел от злости, когда они повисли на мне. Тебя что, никто никогда не целовал.

– Ты делаешь все, чтобы отвлечь меня от главного, – Кит смотрел на нее сурово. – Я предупреждаю тебя, чтобы ты оставалась в Западном Лалуорте, иначе нарвешься на неприятности.

Лицо Розалинды стало серьезным.

– Вы еще узнаете, милорд, что меня не так легко испугать.

– Ну и зря. – Он схватил ее за руку и притянул к себе – В конце концов, это в твоих интересах. В дверь постучали. Розалинда отпрянула от нег и негодующе одернула юбку.

В комнату вошел Джонатан, сразу направился к окну и отдернул занавеску, за которой прятался Чарльз.

– Я так и знал! – Джон вытащил мальчуган из укрытия. 


- Я прошу у вас прощения, – Джон обратился к графу, – за беспокойство, причиненное малышами. Отец сейчас придет. А ты уходи! – он подтолкнул Чарльза к двери. – И ты тоже! – Он повернулся и поймал младшую девочку, вбежавшую вслед за ним и прячущуюся за юбками Розалинды.

– Хочу Лозу, – закапризничала она, протягивая ручки к Розалинде, но Джон поднял ее на руки и вынес из комнаты.

Кит повернулся к Розалинде, которой явно не понравилось, как девочка назвала ее. Они снова были вдвоем, несмотря на открытую дверь.

– В общем, так, – сказал Кит, тоже чувствуя себя неловко. – Тебе нельзя уезжать отсюда. Я думаю, что ясно выразился. Если ты не послушаешь меня, я буду вынужден помешать тебе.

– Ты выразился ясно. – Лицо ее было абсолютно спокойно. – Я хорошо слышу каждое слово.

– Но ты не собираешься слушаться меня, да? – Кит заглянул ей в глаза. – После твоих страшных предупреждений мне, да и тебе не помешает осторожность. Я поговорю с твоим отцом и попрошу его не пускать тебя в Антверпен.

Розалинда невольно вздернула подбородок.

– Говори ему что хочешь.

В этот момент в комнату вошел отец, и дальнейшая часть визита прошла со всеми формальностями и шутками, беседой о торговле, о товарах и прочих мирских делах.

Через двадцать минут Кит ушел, сказав все, что мог. Господин Кэвендиш только хихикал и говорил, что будет беречь свою «яркую жемчужину», как он любовно называл Розалинду.

Но Киту этого было недостаточно. Он беспокоился о Розалинде, ибо так и не знал, останется она дома или нет. Конюхи привели его лошадь. Он долго проверял подпругу: отчего-то ему было грустно уезжать. В последний раз он оглянулся на дом Кэвендишей.

Розалинда стояла у окна. Он быстро отвернулся, словно его застали за чем-то непристойным, вскочил на лошадь и помчался прочь по песчаной дороге.

Черт все эти дети! Их вмешательство в разговор разозлило его. «Так они учатся дисциплине», сказала Роз. Ну и дисциплина! Его воспитывали по-другому. Правда, если б не появление детей, они могли бы поссориться. Его так разозлило упрямство Роз, но теперь гнев уступил место какому-то иному странному чувству, охватившему Кита, когда девочки целовали его.

Эти поцелуи были приятны, хотя он и чувствовал себя полным идиотом. Почему-то ему была приятна нежность ее сестер. Более того, он чего-то хотел от самой Роз. Но и не внезапного признания, столь удивившего его. С другой стороны, Кит не мог представить себе, чтобы она вела себя как другие женщины, хотевшие его, отчаянно кокетничавшие с ним и сразу ложившиеся к нему в постель… Нет, он не этого хотел! Но, Боже небесный, и она ведь может быть ласковее!

Она знает о его подземном ходе! Она знает о тайной каморке! Она знает о его маске и о ночных похождениях. И она знает его интимные желания. Он доверил этой девушке свою жизнь и теперь ждал от нее слова – хоть какого-нибудь слова… И не дождался. Ни одного нежного слова, как от других женщин. А если бы?… Что тогда? Неужели бы он потом и ее бросил, как других?

Кит покачал головой. Нет, она дочь респектабельного торговца, поэтому между ними ничего быть не может. И, повернув лошадь в сторону Лондона, он решил, что лучше все оставить как есть.


Глава 14


Розалинда отошла от окна. Ей хотелось и ругаться, и смеяться. Черт, до чего же граф любит приказывать! Он велел ей остаться в Лалуорте и отказаться от плавания. Девушка решила, что он ей совсем не нравится. Кит хочет подчинить ее себе, а это уже опасно!

Роз вспомнила его лицо и расхохоталась. Он был такой смешной, когда девочки целовали его. Конечно, Розалинда проучила его, и поделом, нечего быть таким собственником. Она же должна была показать, что ей дорога свобода. Всего десять минут наедине и граф мог склонить ее к чему угодно. Хорошо, что она не стала рисковать и разрешила детям нарушить их беседу.

Далее, сегодня утро шестого дня. С минуты на минуту должен прийти Тренчард. Встреча с графом помогла ей подготовиться. Роз чувствовала себя сильной. Еще два дня – и она будет в море, тогда Тренчард не сможет принудить ее к замужеству. То есть не сможет до ее возвращения, а потом у них будут деньги и уже не понадобится выходить замуж за этого грубияна.

Разглядывая свои туфли, Розалинда опустила глаза и повторила слова, подготовленные для Тренчарда. В дверь позвонили, и она спокойно встала. Но когда Джек открыл дверь, на пороге появился высокий худой человек, весь в пыли и с обожженным солнцем лицом. Гонец протянул Джеку запечатанное письмо.

– Для хозяина, – Джек, поклонившись, отдал ей письмо. – Гонец говорит, из Лондона.

– Джек, отведи его, пожалуйста, на кухню. – Розалинда взяла письмо. – Он пришел издалека, попроси повара угостить его. – Она кивнула усталому гонцу. – И найди маму. Она заплатит гонцу.

Розалинда не стала провожать их на кухню, как полагалось по этикету. Ей не терпелось узнать новости. Она схватила толстое письмо и побежала- в гостиную. Им так нужны хорошие вести из Лондона об их последнем корабле.

Не закрывая двери, Розалинда сломала печать, поставленную главным секретарем компании. Она быстро просмотрела письмо, уронила его на пол и заплакала.

Розалинда не слышала, как пришел Тренчард. Он молча вошел в комнату, поднял упавшее письмо и прочел его.

– Моя бедная Розалинда! Мне так жаль! – Он положил ей руку на плечо.

– Корабль папиной компании… погиб, – рыдала она. – Мы никогда не окупим этот долг. Папины пайщики вложили деньги в этот корабль.

– Да, серьезная беда, – согласился он, присаживаясь на табуретку рядом, и взял ее за руку. – Как там сказано?

– Пираты, – еле слышно ответила Розалинда, вытирая глаза и чувствуя себя совершенно раздавленной.

Она приготовилась к битве с Тренчардом, вооружившись всевозможными аргументами, дабы отговорить его от женитьбы на ней. Но это уже чересчур!

– Какие? – Тренчард взял письмо, поскольку Розалинда не ответила. – Надо же, Морские Бродяги! – Он поднял встревоженные глаза. – Ужасно, Розалинда, ты должна позволить мне помочь тебе. – Он встал и поднял ее на ноги. – У этих негодяев целый корабль со всеми товарами. Я должен остановить этих плутов, чтобы они не причинили тебе еще большего вреда.

– И для этого я должна выйти за вас замуж? – обреченно спросила она.

Роз не собиралась спрашивать его в лоб, но на пространные рассуждения и вежливые объяснения уже не было сил. Она знала, что Тренчарду нужно.

– Я прощу тебе эту невежливость. – Он ласково гладил ее ладонь своими ручищами. – При условии, что больше это не повторится.

Она безвольно покачала головой. Тренчард видел подвязку. Но это уже не важно. Если даже товары украдены не самим Королем Нищих, его люди все равно в ответе.

Розалинда уныло вздохнула, заметив на Тренчарде его парчовый костюм, который он надевал на бал. Самый нарядный зеленый костюм! Это не случайно. Следующий вопрос подтвердил ее подозрения:

– Ты готова идти в церковь?

– Вы хотите венчаться?

– Моя дорогая, я нисколько не сомневаюсь в том, что мы созданы друг для друга, – мягко сказал он и погладил ее по щеке. – Неужели ты сомневаешься в моей искренности? Я хочу заботиться о тебе, Розалинда. Мы вернемся из церкви, и я сразу пошлю деньги в Лондон для поддержки ваших пайщиков. Иначе они будут очень недовольны, когда узнают о судьбе своего вклада.

Розалинда кивнула, поняв, что другого выхода у нее нет. И дело не только в том, что они должны пайщикам не одну сотню фунтов. Просто человек, которому она верила, обманул ее. Кит со своими пиратами ограбил их корабль, возможно, даже не зная, что это корабль ее отца. А графу и дела до этого нет. Он казался Розалинде честным человеком, доверившим ей свою тайну. Теперь же она знала, что это неправда, что он грабитель. Вот почему Кит хотел, чтобы она осталась дома и не мешала ему подло грабить ни в чем не повинных людей.

А Тренчард знает о ее побеге из дома, чтобы среди ночи предупредить этого дьявола, и по-прежнему готов принять ее.

– Ты должен обо мне плохо думать.

– Нет, милая. – Он нежно закрыл ее рот свое рукой. – Это уже не важно.

– Я бы хотела сама отвечать за свою торговлю.

– Женщине это не под силу. Я не позволю тебе.

«И правда не позволит», – мрачно подумала она.

– Позволь мне переодеть платье, – безрадостно сказала невеста. – И позови маму и Джонатана. Мы пойдем в церковь.


Она уходила из дома такая расстроенная, что ей было почти все равно. Но Джонатан всю дорогу смотрел на нее так презрительно и осуждающе, что она задумалась. Может быть, ей еще не придется венчаться? Надежды мало, но вдруг?… Джонатан же сказал ей: «Найди другой способ». Что с ней? Неужели же она так глупа, что не может ничего придумать?

И все-таки Розалинда настояла на том, чтобы обеты произносили de verbis futuro, отчего обручение не вступало в законную силу.

Вернувшись из церкви, она сразу ушла в отцовский кабинет, чтобы остаться одной. Тренчард – это последний шанс. Но самое главное – кто-то должен противостоять Морским Бродягам, и этот кто-то – она сама. Вновь преисполненная решимости, Роз уже не сомневалась, что непременно поплывет в Антверпен.

На следующий день она перенесла отплытие корабля на неделю раньше. Теперь подготовка будет изнурительной, но жажда мести подогревала ее. Никакой высокомерный граф, или Король Нищих, или кем бы он там ни был не помешает ей выручить отца. Роз сделает все что нужно, и, если вдруг встретится с Китом в плавании, ему придется несладко. Она выскажет все, что думает, и если он после этого осмелится грабить ее, то им уже займется Тренчард.

Все последующие дни Роз усердно готовилась к плаванию. Она купила нужные товары, их доставили в Пул и погрузили на нанятый ею корабль. Надо было запастись продовольствием и кое-что починить. Она сама нанимала моряков, подгоняя всех – от капитана до юнг. Розалинда работала не покладая рук и никому не признавалась, что сама собирается плыть в Антверпен. Все верили, что она просто готовила корабль, даже Тренчард. Все, кроме Джона.

Накануне отъезда Джон заглянул в ее комнату:

– Что ты делаешь?

Склонившись над сундуком, Розалинда виновато посмотрела на брата:

– Просто прибираюсь. – И она быстро сунул в сундук толстую книгу.

– Правда? Прибираешься? – Джон вдруг открыл сундук и заглянул в него. – Что-то мне не верится. – Я хотел бы знать, что ты замышляешь.

– Ничего, – сухо ответила Розалинда, захлопнув сундук и чуть не прищемив брату руку.

– По-моему, это больше чем ничего, – строго сказал он, подражая отцу. – Мне кажется, Розалинда Кэвендиш, ты что-то замышляешь. Готов держать пари, что ты собираешься в Антверпен.

– С чего это ты решил?

– Я вижу, что у тебя в сундуке, – Джон самодовольно улыбнулся. – Сестра моя, ты меня не проведешь. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. – Он пристально поглядел ей в глаза. Роз отвела взгляд и нахмурилась.

Джону тут же захотелось развеять ее опасения:

– Не думай, что я кому-нибудь скажу. Он похлопал ее по плечу. – Я не проговорюсь, обещаю. И верю, что ты все делаешь на благо семьи.

Розалинда, казалось, не верила ему. Она напряглась и сжала кулаки.

– Ты не скажешь отцу и Тренчарду?

– Разве я не доказал, что мне можно верить? Я же не рассказывал о том человеке, с которым ты встречалась ночью после бала.

– Я не встречалась…

– Неправда, я знаю, что встречалась, но никому об этом не говорю. Я помог тебе в лавке, и ты могла на меня положиться. Я никому не скажу, если ты сделала все что надо. У тебя есть горничная или кто-нибудь?

Розалинда успокоилась, наконец поверив брату.

– Да, да, я все продумала. Как только мне удастся, я найму горничную и лучше такую, которая никого не знает. Ты ведь знаешь, Джон, что я должна плыть с этим грузом, но все так боятся и говорят, что это очень опасно. Поверь, я не ищу беды и хочу, чтобы все прошло спокойно. Но в случае необходимости я сделаю все, что понадобится.

– Несомненно, – согласился Джон. – Представляю тебя в схватке с дюжиной пиратов. – Он шутя замахнулся шпагой.

– Бесстыдный мальчишка, – упрекнула его Розалинда. – Даже не шути так. Если мы встретим пиратов, я сразу же начну стрелять из пушек. Я запасусь порохом и ядрами.

– Розалинда, я буду молиться за тебя. Я бы сам не рискнул отправиться в такое путешествие.

– Тебе и не придется. Я все сделаю за тебя.

– Все, кроме одной вещи.

Розалинда остановилась:

– Какой же?

– Твоего отъезда. Я организую его. Иначе ка ты уйдешь из дома? Отец сразу узнает. А когда ты взойдешь на корабль, об этом будет знать капитан, и ему придется отослать тебя домой.

Розалинда беззаботно пожала плечами:

– Я что-нибудь придумаю.

– Тебя поймают. Особенно теперь, когда ты обручена с Тренчардом. Он следит за тобой, как ястреб.

– Ты много знаешь! – Розалинда поднял упавшую на пол рубашку. – Капитан не узнает, что я на корабле. И Тренчард не узнает.

– Правда? – Джон изумленно взглянул на нее. Ты что, спрячешься? Нет, это очень опасно. Одно дело – плыть с отцом, другое – одной и беззащитной. Так нельзя.

– Я тщательно выбирала капитана. Это добропорядочный семьянин, у него есть дочери. Он не позволит своим людям обидеть меня.

Джон поднял глаза к потолку и фыркнул:

– Будем надеяться, что все обойдется. Иначе же пеняй на себя.

– Как обнадеживающе! – сказала она. Давай-ка братец, поговорим о чем-нибудь другом. Что в лавке?

– Все прекрасно. Много покупателей. Жена мэра купила полотна на портьеры. Теперь, вышивая их, дочери мэра будут целый год ходить с исколотыми пальцами. Я прибрался, посчитал все деньга и записал.

– Молодец, Джонатан!

– Значит, мне можно повидать Маргарет? Я не видел ее с самого бала, – спросил Джон с тоской в голосе.

– Но ты же сам знаешь, ее отец запретил вам встречаться, и наш тоже.

– Я знаю, – Джонатан помрачнел. – Но я люблю ее, и ты сама знаешь, что это такое.

– Откуда мне знать? – рассердилась Розалинда.

Джон укоризненно погрозил пальцем, как часто делала Розалинда.

– Думаешь, я не заметил, как ты бродишь вокруг дома и мечтаешь о нем? А теперь он и сам приходит к тебе…

– Вовсе нет! – вспылила Розалинда. – Он пришел только предупредить меня, и все.

– Предупредить? О чем же? Значит, граф тебя любит. Признайся, что и ты его.

Розалинда замахнулась на него фартуком.

– Джон, я устала от этого разговора! Беги к Маргарет и оставь меня в покое.

– Какая ты упрямая, Розалинда!

– Беги! Потом расскажешь.

– Будь осторожна, Розалинда. Я знаю, что ты делаешь все это ради семьи. – Джон умоляюще посмотрел на сестру. Он вдруг наклонился и поцеловал ее в щеку.

Розалинда была очень смущена столь редким проявлением нежности. Джон выскочил из комнаты в прекрасном настроении, торопясь к Маргарет, но уже из коридора обернулся и заметил, что у Розалинды грустные глаза. Брату стало искренне жаль ее.

Довольный похвалой сестры, он прибежал в Лалуортскую бухту, где договорился встретиться с Маргарет.

А вот и она. Джон спрятался за перевернутой рыбацкой лодкой. Когда Маргарет проходила мимо, он выскочил из укрытия и схватил девушку за талию. Она радостно обняла его.

– Я боялся, что ты не придешь. Все хорошо любимая?

– Все хорошо, Джонатан. – Маргарет обвила руки вокруг его шеи и подставила губы для поцелуя.

Он не заставил себя просить и пылко поцеловал ее.

– Ты негодник, Джонатан Кэвендиш, улыбнулась она, освобождаясь из его объятий, ты всегда искушаешь меня.

– Неправда. Тебе самой приятно.

Он взял ее за руку и повлек к скалам. Джон развязал тесьму, стягивающую ее пушистые волосы в толстые косы. – Когда я с тобой, Маргарет, я так хочу… хочу… ах, черт… – И снова поцеловал ее. – Ты знаешь, что я хочу сказать. Когда же настанет счастливый день?

– Когда тебе исполнится двадцать один год. Когда ты будешь совершеннолетним, мы сможем делать что захотим, и никто не сможет помешать нам.

– Ох! – Она откинула голову и томно вздохнула. Как ты дорог мне, Джонатан!

– А ты мне. – Джон прислонился к скалам и прижал ее к себе. – Если бы мне был двадцать один год! Я бы обвенчался с тобой, и привел тебя сюда, и прямо здесь уложил бы тебя.

– Джон! – засмеялась Маргарет, уже привыкшая к его несколько грубоватым шуткам. – Все же увидят! Все придут сюда и будут смотреть!

– Ну и пусть! – Джон ущипнул ее за нос. Пускай все знают, что ты принадлежишь мне.

Не переставая смеяться, Маргарет отодвинулась и стала заплетать косу. Джон дергал за тесьму и пытался помешать ей, но она отпрыгнула в сторону.

– Расскажи мне о покупателях, Джонатан, – попросила она. – В лавке новые шелка?

– Да. – Он сделал шаг назад и восторженно посмотрел на Маргарет. – На прошлой неделе я распаковал целую поставку из Генуи. У нас есть желтый шафран, который так пойдет к твоим золотистым волосам и подчеркнет твои красивые глаза.

Маргарет прищурила карие глаза с золотыми точечками:

– Хотя бы тебе они нравятся. Мама говорит, что такие глаза приносят несчастье. Последнее время она все время чего-то боится, все время причитает, что я должна хорошо и поскорее выйти замуж.

– Она все так же ненавидит меня?

– Нет, она не ненавидит тебя. Просто…

– Просто она не хочет, чтобы дочь сквайра породнилась с торговцем. – Джон поднял камень с песка и бросил его в море. – Но это неизбежно произойдет, и более того, – он торжественно посмотрел на нее. – Маргарет, я хочу тебе кое-что сказать. Меня это беспокоит, иногда мне больно, и я должен сказать тебе.

– Может быть, это грипп, – пошутила девушка.

Джон нахмурился:

– Тебе хорошо известно, о чем. Выслушай меня серьезно.

– Ну говори, – согласилась Маргарет, убедившись, что он совершенно серьезен.

Джон откашлялся.

– Я… я люблю тебя, Маргарет. И я хочу, чтобы мы с тобой дали друг другу клятву. – Он помолчал, затем добавил: – Тогда мы с тобой будем законно соединены.

Маргарет побледнела.

– Я люблю тебя, Джонатан. Но поклясться навсегда, когда нам только шестнадцать лет? А вдруг ты потом передумаешь? В нашей семье все так плохо, и ты потом еще не захочешь породниться с нами. А моя мама безумно рассердится, если узнает. – Она содрогнулась от этой мысли. – Да и твой отец не одобряет. Он слишком практичен, а моя мать все время слишком боится нарушить какой-нибудь закон.

– Да, конечно, все сложно, – мрачно согласился Джонатан. – Расскажи мне обо всем. Что слышно с последними тяжбами?

– Ничего хорошего. Мама такая строптивая и все время настаивает, чтобы мы предъявили иск то одному, то другому. Она никогда не довольна тем, что отец дает ей, всегда хочет большего, отец болен и не хочет ссор. – Глаза ее наполнились слезами. – Иногда мама кажется мне слабоумной, она воображает из себя больше, чем жена сквайра. Вчера она не впустила в дом Люси, мою подругу, отец которой был всегда так любезен и давал нам в кредит, когда мы не могли заплатить. Но она говорит, – Маргарет запищала, изображая высокий голос матери: – «Люси всего лишь дочь сапожника. Ты что, не можешь найти себе друзей получше?»

– Скажи, что не можешь, – рассердился Джон, – и более того, что ты собираешься замуж за сына торговца. Я не хочу давить на тебя, Маргарет, но почему же нет? Мы ведь можем держать это в тайне, пока не представится подходящая возможность сказать. И я буду заботиться о тебе, клянусь!

– Ах, Джонатан! Я не знаю, что и ответить тебе. Я люблю тебя, правда люблю. – Маргарет улыбнулась ему. – Но мне так страшно! Раньше она была веселая и смеялась. Но когда отец заболел, она стала такой мрачной, все время волнуется.

– То же самое и с моей мамой, – сказал Джонатан. – Теперь она ждет ребенка и стала еще хуже. Но давай не будем об этом думать. Давай наслаждаться оставшимся временем, а то скоро мне придется возвращаться в лавку.

Маргарет снова погрустнела.

– Но мы же были вместе всего двадцать минут.

Джон обнял ее:

– Мне не хочется уходить, но я обещал Розалинде. Если я буду хорошо работать, она поможет уговорить отца дать согласие на наш брак. Понимаешь, любимая? Чтобы ты стала моей, я должен как следует выполнять свои обязанности.

– Понимаю, Джон. Конечно, ты прав.

– Ой, чуть не забыл. У меня для тебя подарок.

Лицо Маргарет просветлело – она так редко получала подарки!

– Какой?

– Закрой глаза, дорогая, – сказал Джон. – Это сюрприз.

Маргарет послушно закрыла глаза и протянула ему руки.

– Теперь открой!

Маргарет радостно вскрикнула, увидев шпульку из слоновой кости:

– Джон, какая красивая! Мне теперь будет веселее плести кружева и думать о тебе!

– Я буду очень рад, хотя предпочитаю, чтобы ты забросила свое кружево и была со мной.

– Джон, – Маргарет надула губки, – я вовсе не забываю о тебе, когда работаю.

– Ты права. Забудь, что я сказал, – Джон поспешил загладить свою ошибку. – Посмотри на свой подарок. Прочти, что я написал. – Он повернул шпульку и показал крошечные буковки на гладкой поверхности.

Маргарет восторженно вдохнула:

– «Мое чудо, моя Маргаритка». Джон, это я?

– Я хотел написать наши имена, как делают все мужчины, когда дарят шпульки своим возлюбленным, но боялся, что твоя мама отберет ее у тебя. Ты же знаешь, что я считаю тебя своей маргариткой.

Маргарет улыбнулась, и Джон поцеловал ее.

– Я найду способ повидаться с тобою завтра, дорогая, – продолжал Джон. – Я что-нибудь придумаю. Ты же знаешь, что с Розалиндой иногда очень трудно. Но она столько работает, что другая на ее месте не выдержала бы и двух недель. Есть тайна, которую, кроме меня, никто не знает.

– Какая? – шепотом спросила Маргарет, задохнувшись от его поцелуя. – Или мне тоже нельзя знать?

– Я скажу тебе, если ты обещаешь никому не говорить.

– Обещаю.

– Она влюблена в графа. Да, в того, из замка. А прежде мою сестру мужчины не интересовали.

– В графа? Боже мой! – Глаза Маргарет расширились. – Я слышала, что он приходил к вам домой. Никогда бы не подумала, что твоя сестра любит его. Откуда ты знаешь?

– Она просто замучила меня на балу, – хихикнул Джон, – расспрашивая, явился он или нет. Его пригласили, но он не пришел. Потом и Роз исчезла. После того как дала согласие Тренчарду. Это не шутка.

– Согласна. – Маргарет тоже стала очень серьезной. – Но откуда ты знаешь, что она встречалась с графом на самом деле, когда ушла с бала?

Джон задумался:

– Я как-то почувствовал. Когда граф пришел к нам, у Розалинды было такое выражение лица, она так вела себя… Я уверен, что она любит его, хотя сама, может быть, этого не осознает.

Маргарет удивленно покачала белокурой головкой:

– Да, в Лалуорте все стало как-то странно. Сначала это, потом испанский корабль.

– Какой испанский корабль? – удивился Джон. – Я был целый день в лавке и ничего не слышал.

– Это и есть новости, – заверила его Маргарет. – Огромный корабль называется «Гран Грифон», причалил в Лалуортской бухте и потребовал убежища, ибо они боятся пиратов. – Маргарет вздрогнула и сжала губы. – Как бы то ни было, мэр предоставил им убежище, и они здесь. Говорит, адмирал маркиз де Вега – один из любимцев короля Филиппа. Он и его люди остановились у Тренчарда, потому что он первый олдермен в городе и у нег самый большой дом. Наши гостиницы не подходят аристократам. Повсюду на улицах испанские моряки. Я даже боялась идти сюда.

Джон взял ее за руки:

– Тебе надо было послать мне записку, и я бы пришел за тобой. Не так уж я занят в лавке, чтобы не беспокоиться о твоем благополучии. Я провожу тебя домой, но ты подумай о моем предложении. Больше всего на свете я хочу, чтобы мы дали друг другу клятву.

– Я тоже люблю тебя, Джонатан. И я обещаю подумать об этом.

Джон помог ей подняться.

– Испанский корабль. Моя сестра влюблена в графа. Даже не знаю, чем все это кончится.


Глава 15


С раннего утра Розалинда работала не покладая рук – дома и в лавке. Вечером ей еще пришлось вытерпеть визит своего суженого и посидеть с ним в гостиной. К счастью, недолго, ибо ему нужно было идти к испанской делегации. Розалинда вздохнула с облегчением, когда Тренчард ушел, не получив ни малейшего удовольствия ни от его общества, ни от выпрошенного им поцелуя в щечку.

Полночь. Теперь все в доме легли спать, а Розалинда сидела в комнате перед зеркалом, изучая свое отражение. У нее болела голова. Она поднесла руку ко лбу и разгладила появившиеся от усталости морщинки. Надо успокоиться. Сегодня ей надо покинуть дом и проникнуть на «Чашу».

Девушка поспешно выпрямилась, откинула назад косы и завязала их в узел, потом собрала чистое белье. Надо торопиться – неизвестно сколько времени понадобится, чтобы попасть на корабль.

Розалинда открыла дверь и прислушалась. Из главной спальни доносился храп отца. У конюшни лаяла собака, и эхо жутко гаркало ей в ответ.

Глядя на деревянный пол в коридоре, Розалинда подумала о близких и любимых людях, которых она оставляла, и прочла две молитвы. Одну о матери – пусть ребеночек в ней растет здоровый и сильный. Вторую – об отце: чтобы его здоровье не ухудшалось до ее возвращения. За последнюю неделю ему не стало хуже, но и лучше тоже не было. Потом она помолилась обо всей семье – о сестрах и братьях и в особенности о Джонатане. После ее отъезда все останется на нем. Она прошептала отдельную молитву о Джонатане.

Взгляд Роз упал на верхнюю ступеньку, и она вспомнила, как Анжелика, еще совсем маленькая, сидела здесь и кричала, чтобы Розалинда отнесла ее вниз. К глазам подступили слезы. Вдруг ей показалось, что в холле кто-то есть.

«Успокойся, – приказала себе Роз. – Это только мое отражение в зеркале». Она стала разглядывать себя, но лицо под накидкой было бледным и испуганным. Как больно расставаться с родителями!

В холле скрипнула дверь. Розалинда нырнула в свою комнату и закрыла дверь. Может быть, мать вышла выпить воды. Послышались чьи-то шаги, и в дверь постучали.

Розалинда похолодела от страха. Ведь она в дорожном костюме!

Дверь медленно отворилась, и появилась голова Джонатана.

Он молча вошел и сделал си знак отойти к окну, подальше от двери.

– Ты готова? Проводить тебя на корабль?

На сердце потеплело, когда она поняла, что он пришел помочь ей. Никогда еще он не был таким внимательным. Все же она заставила себя отказать ему:

– Я должна идти одна. Но ты можешь помочь. Втяни простыню в окно, когда я уйду.

– Втянуть… – Глаза Джонатана распахнулись, словно ставни. – Ты полезешь в окно? – Он посмотрел вниз. – Ты погибнешь.

– Не погибну. – Розалинда надела старые перчатки. – Пожалуйста, отдай письмо отцу. Завтра утром, но не рано, чтобы я уже была далеко. Я вернусь через месяц.

Джон недоверчиво покачал головой:

– Боже мой, Розалинда! Какая ты упрямая! Почему ты не можешь выйти с черного хода? Я запру за тобой.

– Чтобы я разбудила кухарку? – Розалинда уничтожающе посмотрела на брата. – У нее такой чуткий сон, и она так преданно охраняет свою драгоценную кухню. Нет, я полезу в окно. Мне не впервой.

– Ты уже лазила? Когда?

Джон испуганно смотрел, как она скручивает простыню и привязывает ее к кровати. Розалинда завязала крепкий узел и спустила простыню из окна.

– Я часто лазила в окно в Лондоне, когда была помоложе. И никто никогда не знал. Почему, ты думал, на мне все время все рвалось?

Сейчас Джону было не до шуток.

– Бог с тобой, Розалинда. Я буду молиться тебе. Обязательно.

– Заботься о маме и папе.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал Джон крепко, по-мужски пожав сестре руку.

Через минуту Роз ощутила под ногами твердую землю и помахала Джону, Он втянул простыню в окно и долго смотрел, пока ее фигурка в темной накидке не исчезла в конюшне. Вот она вывела свою кобылку с окутанными мешковиной копытцами и исчезла за углом дома.

Джон немного подождал, затем спустил простыню в окно и последовал за старшей сестрой.


Улицы Западного Лалуорта были пусты, даже пивная закрыта на ночь. Розалинде нужно было проскакать много миль на юг – в Пул. Она выбрала кратчайшую дорогу через центр города. Конечно, ее могут увидеть, но что поделать? Надо торопиться, иначе корабль уйдет без нее.

Дом Джорджа был освещен. Тренчард развлекал испанцев, а от них в Западном Лалуорте одни беспокойства: пристают к девушкам по всему городу, надоедают приказчикам в магазине, требуя снизить цены. Зато на какое-то время испанцы отвлекли от нее Тренчарда и еще просветили его, что шерсть в Антверпене идет по баснословно высокой цене.

А граф все еще в Лондоне, поэтому о нем можно не думать. Уж он-то не помешает ей, а если его Морские Бродяги побеспокоят ее на море, то Кристофер Говард за это поплатится.

Пол Саттон вышел проветриться перед ужином. Он дышал воздухом и лениво смотрел на скачущую мимо лошадь и вдруг весь напрягся, ибо сразу узнал Розалинду Кэвендиш, посмотрел ей вслед маленькими хитрыми глазками и быстро вошел в дом своего господина.


Розалинда спешила в Пул. Дорога показалась ей длинной, и она прильнула к своей кобыле, обнимая ее теплую шею, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Дважды она вздрагивала от шороха и тревожно оглядывалась. «Ничего страшного, – успокоила она себя. – скорей всего ночная птица ил бездомная собака».

Когда вдали показалась набережная Пула, Розалинда облегченно вздохнула и спрыгнула с кобылы. Снимая тяжелое седло, она погладила спину животного:

– Прости, моя девочка, я забыла причесать тебя. И мне следовало взять с собой овса для тебя. – Отчего-то она медлила, не желая расставаться с кобылой и все обнимая гладкую теплую шею.

Но мешкать было нельзя.

Надев на кобылу удобную узду, Розалинда привязала ее в сарайчике возле отцовского склада. Утром, когда люди выйдут на работу и увидят ее, все будут знать, где Розалинда. Нельзя только, чтоб отец волновался.

Подойдя к воде, она стала искать какую-нибудь лодку. «Чаша» стояла на якоре лишь наполовину в воде. На корабле двое дозорных – она сама поставила их. Один должен стоять на корме, другой – на носу. Между двумя дозорными она установила бочку. Одну-единственную пустую бочку среди остальных, наполненных питьевой водой. В ней-то она и спрячется, пока корабль не выйдет в открытое море.

Найдя маленькую шлюпку, она развязала веревку, подняла юбки и… вдруг услышала шаги. Она обернулась.

– Что вы… – она не договорила, ибо внезапно почувствовала безумную боль в голове, пошатнулась и упала почти в объятия незнакомца. Тщетно она выворачивалась из его крепких рук. Мысли ее заволоклись туманом, в глазах потемнело. Изо всех сил Розалинда сопротивлялась жгучей боли и ослепляющей темноте, но ноги подкосились, и она упала на колени.

Проснулась она скорее рассерженная, нежели испуганная. Казалось, прошла целая вечность. Застонав, Розалинда села и ощупала голову. Проклятый негодяй, так ударить ее! Она открыла глаза, поморщилась от боли и попыталась понять, где находится.

В комнате была дорогая мебель, кровать с вышитыми занавесками. На стене висел дорогой мужской костюм и несколько шляп. Посередине комнаты возвышался полированный стол из вишневого дерева, возле него – выдвинутый стул, словно кто-то только что сидел здесь. Множество свечей освещало комнату.

Осторожно встав на ноги, Розалинда сделала несколько шагов. Перед глазами заплясали черные точки, и она схватилась за кровать, чтобы не потерять сознание. Постепенно туман перед глазами рассеялся, и девушка подошла к окну.

Кровь застыла в ее венах. Она увидела зелень в центре Лалуорта. Это означало, что она в доме Джорджа Тренчарда.

Разгневанная Розалинда распахнула окно и посмотрела вниз. Голова болела, словно по вискам колотили молотком. Расстояние до земли намного больше, чем из ее спальни.

Ее затошнило. Все от этого удара по голове. Что ж, придется потерпеть, ибо отдыхать ей нельзя. Розалинда огляделась вокруг. Как же ей выбраться из этого дома? Девушка, приложив ухо к двери, прислушалась. Может быть, ей удастся выскочить незамеченной. Ведь такой большой дом…

Но она услышала голоса, и это разрушило ее надежды. Без малейшего угрызения совести она прислушалась. О чем здесь говорят? Она должна знать.

– Мы поплывем вместе. Я настаиваю на этом, – донесся до нее голос Тренчарда. Он сказал что-то еще, чего она не расслышала. У его собеседника был сильный испанский акцент. Должно быть, маркиз де Вега, испанский адмирал. От напряжения в голове снова зашумело. Куда это они поплывут вместе? Розалинда дернула за ручку двери. Заперто.

– Я клянусь вам, что мы ускользнем от них, – убеждал Тренчард. – Мы приплывем в Антверпен и благополучно доставим ваше сообщение в Брюссель.

– А что, если будет целый флот? – спросил де Вега.

– Морские Бродяги? – насмешливо переспросил Тренчард. – У них очень мало денег. Но если мы увидим их, я вызову флот королевы. Это мое право как заместителя генерал-губернатора. Вам обещана помощь Англии, и я прослежу, чтобы она была вам оказана.

– Очень хорошо, – проворчал де Вега. – Его величество рассчитывает, что герцог получит это донесение в отличие от того, что случилось с предыдущими.

– Конечно, конечно, – заверил его Тренчард. – Я схвачу пиратов, которые грабили ваши корабли. Даю вам слово. Я узнал о них недавно – точнее, о том, который причиняет вам больше всех неприятностей.

Глаза Розалинды расширились. Они говорили о Морских Бродягах. Очевидно, Кит грабил и испанцев. Хотя ей не было до него никакого дела, почему-то захотелось плакать.

– Тогда поймайте виновных, – сухо сказал д Вега. – Его величество наградит вас, если вы избавите нас от этих паразитов.

– Столько же, сколько за мои предыдущие услуги?

– Больше, – пообещал испанец. – Мы ненавидим этих Морских Бродяг.

– Они и для меня чума, уверяю вас, – ответил Тренчард. – Но скоро это кончится. На днях я сыграл с ними милую шутку – украл корабль, удрал с товарами и все списал на них. А вот и мой слуга. Саттон, будь добр, отвели его светлость вниз, к угощению. Я скоро спущусь. Только проведаю свою жену.

Жену! Украл корабль! Черт! Розалинда в ужасе отпрянула от двери. Ноги у нее были как ватные и почти не слушались ее. Раздумывать было некогда.

В дверную скважину вставили ключ. Но дверь не открылась.

Розалинда на цыпочках вернулась к двери, удивленная. Может быть, Джордж передумал? Снова послышались голоса, и, забыв осторожность, она прижала ухо к двери и услышала голос Джорджа:

– Черт, ну что ты тянешь? Я не хочу, чтоб лакей привел его светлость. Иди исполняй свои обязанности.

– Сначала скажите мне правду. Вы не говорили мне, что служите королю Филиппу. Но это так, да? Значит, вы обманывали, что служите только королеве.

В голосе Тренчарда звучал гнев.

– Ты подслушал мой разговор с де Вега. Это непростительно! Я прогоню тебя.

В ответ раздалось хихиканье:

– Я никогда не перил тому, что вы рассказывали, будто все это золото у вас от королевы. У нее нет таких средств. Вы продались испанцам и рассказываете им все! Что же они пообещали вам помимо золота, а? Должность в новом правительстве, когда они захватят Англию? Титул? Что бы то ни было, я хочу свою долю.

Розалинда ожидала услышать отказ Тренчарда, но ее суженый, очевидно, знал лучше, что делать в подобных случаях:

– Ты получишь, что тебе причитается.

– Титул.

– Титул тебе не положен, и ты сам это прекрасно знаешь. Иди вниз! Впереди еще полно работы. Эти гости только начало. Я для них буду незаменим, когда они станут готовиться к захвату Англии. Мне понадобится помощь, и не только твоя.

Розалинда дрожа отступила от двери. Что она слышала! Испанцы готовят захват Англии. Всем известно, что испанцы хотят напасть на Англию, но обнаружить существующий заговор – это уже серьезно! Впервые она по-настоящему испугалась.

Ключ в двери повернулся. Розалинда похолодела. Ей показалось, что она задыхается. На пороге стоял Джордж Тренчард, еще выше и огромнее, чем обычно.


Возле огромного дома Тренчарда в кустах прятался Джонатан Кэвендиш. Он видел, как трое мужчин похитили его сестру, ибо тайно следовал за ней до самого берега. Случилось то, чего он боялся, и теперь юноша бессильно сжимал кулаки, не зная, что же делать.

Несколько минут назад открылось окно на третьем этаже, и Джон увидел тонкую женскую фигурку. Это наверняка Розалинда. Но во всех комнатах этого чудовищного дома испанцы, повсюду испанцы. Как же спасти ее? Одному против всех…

Может быть, подождать до утра и все рассказать отцу? Он может прийти и потребовать Розалинду домой. Даже если Тренчард будет все отрицать, отец имеет право обыскать дом…

Но нет, до утра Тренчард может заставить Розалинду стать его женой. Надо срочно что-то придумать. Сестра может в любую минуту утратить свою целомудренность, и тогда ничто не спасет ее от этого брака. Надо спасать Розалинду.


В нескольких шагах от Джонатана в тени кустов Кристофер Говард тоже с ненавистью смотрел на огромный дом олдермена, проклиная свою необходимость прятаться.

Всю неделю Кит еженощно отлучался с «Ворона», причаленного в нескольких милях от бухты. Всю неделю он наблюдал за Тренчардом, следил за каждым его движением, подслушивал под окнами, а к утру исчезал.

Ни одна душа не знала, что граф в Лалуорте, а не в Лондоне. Иначе бы он тут же освободил Розалинду. Кит видел, как какой-то мерзавец нес ее на плече. И, наверное, это ее брат, юный Кэвендиш, сидит в кустах и переживает за сестру.

Кит сжал рукоятку шпаги. Как жаль, что он не может сейчас выйти из укрытия и вызвать Тренчарда на дуэль! С каким бы удовольствием он убил эту скотину! Но нельзя. Иначе испанцы узнают о том, что граф следил за ними, перестанут действовать в открытую, и он не узнает их планов.

Тренчард заодно с испанцами. Теперь Кит знал это точно и понимал, почему олдермен становился все наглее, считая, что ему все позволено.

И еще… Всю неделю Кит наблюдал и за другим объектом, словно потерянная душа, бродя возле деревянного дома Розалинды Кэвендиш.

«Что это за безумие?» – в отчаянии спрашивал он себя. С тех пор как он сказал ей: «Хватит! Признайся, что я тебе не безразличен», а она ответила: «Может быть, и да», – Кит не находил себе места. От этих слов Роз мир его превратился в хаос, и он вел себя подобно безумцу. Киту казалось, что больше всего в жизни он ценил свою свободу, но сопротивляться чарам этой удивительной девушки не мог, он был привязан к Роз шелковыми нитями своих невыносимых страстей.

И потому он здесь, как только Роз оказалась в беде. Более того, Кит был уверен, что Господь в своей бесконечной мудрости послал его, чтобы спасти дочь Генри Кэвендиша. Кит закрыл лицо капюшоном и бесшумно шагнул вперед.


В этот же момент из-за куста вышел Джонатан и решительно направился к дому Тренчарда, ничего не замечая вокруг себя. Вдруг чья-то рука схватила его за воротник и подняла в воздух. Джонатан похолодел от страха.

– Отпусти меня! – завопил он, пытаясь вырваться.

– Тсс… Хочешь поднять на ноги охрану? Тише! Твое имя?

– Кэвендиш, – выдохнул Джон, пытаясь разглядеть своего собеседника.

Разбойники имя не спрашивают, а бьют и забирают деньги. Кит откинул капюшон.

– Лорд Уинфорд! – удивленно воскликнул Джон. – А я думал, вы в Лондоне.

Уинфорд показал на дом Тренчарда:

– Мы должны освободить твою сестру, и побыстрее.

– Да, да. Она вон там. – Джон показал на окно, из которого выглядывала Розалинда. – Я видел ее несколько минут назад.

– Держи. Вот что нужно делать. – Уинфорд протянул ему моток веревки.


– Розалинда, любовь моя, тебе лучше? Я рад. – Тренчард осторожно вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Розалинда от страха не могла двинуться с места. Она хотела обрушить на него всю свою ярость, целый град упреков. Но нельзя! Если она хочет убежать отсюда, надо быть осторожней.

– Господин Тренчард, – с трудом заговорила она, – Джордж, почему я здесь?

– Лучше спросить, почему ты оказалась на набережной в Пуле после полуночи, – улыбнулся Тренчард. – Я сам себе задавал этот вопрос и не мог ответить.

Розалинда задумалась. Надо уговорить олдермена отвести ее домой. Надо устыдить его…

– Вы так заботитесь о том, где я, и бьете меня по голове.

– Розалинда! – Тренчард в ужасе поднял брови. – Ничего подобного! Ты была в беде, и я спас тебя. А ты мне не веришь.

– Как я могу верить вам? – Розалинда отпрянула в сторону. – Когда я в вашей спальне!

– Это у меня комната для гостей. Просто я здесь кое-что храню. – Он кивнул на висящую на стене одежду. – Но кое в чем ты права. Небольшое изменение планов. Мы венчаемся завтра. Я решил больше не откладывать.

Розалинду охватила паника.

– Завтра! Но я не желаю венчаться завтра! Я не успею подготовить белье! Отведите меня к отцу! – приказала она, стараясь не терять достоинства. – Я хочу домой. Немедленно!

– Розалинда, будь умницей! Ты же понимаешь, в каком ты трудном положении. Твой отец знает, что тебя нет дома? Да или нет? – Тренчард поднял брови, на этот раз вопросительно. – Что подумает твой отец, если ты явишься домой среди ночи в моей компании? Что подумает весь город? Видишь, я должен обо всем думать.

Розалинда покачала головой и отступила к кровати. Он говорил так умно, и впервые она разгадала его подлинные намерения. Он казался Розалинде таким надежным, но следил за ней, когда она бежала в Лалуортскнй замок. Он притворялся верным олдерменом Лалуорта – и предавал свою страну. Она получила письмо о том, что Морские Бродяги украли ее товары, – а несколько минут назад она слышала, как Тренчард признался в воровстве.

Он все приближался к Розалинде, а она отступала, пока не ударилась о кровать, повернулась и вскочила на кровать. Голова у нее вновь закружилась, и черные точки снова заплясали перед глазами.

– Я думаю, что мы слишком долго ждали. – И Тренчард начал расстегивать свой парчовый камзол.

Розалинда с отвращением взглянула на его лучший камзол, ибо терпеть не могла этот ярко-зеленый цвет.

– Не будем больше откладывать, – мурлыкал жених, расстегивая последнюю пуговицу, долго ждал этого момента, когда заслужу твою благосклонность.

Глаза Тренчарда как-то странно блестели. Он сбросил камзол на пол и расстегнул рубашку.

– Ты знаешь, что может случиться с девушкой, которая ходит одна по ночам? К счастью дл тебя, у меня честные намерения. Эти господа внизу думают, что мы уже обвенчаны. Но завтра уже так и будет.

Розалинда в отчаянии огляделась по сторонам. На тумбочке возле кровати стоял медный кувшин. Она схватила его.

– Розалинда, дорогая, будь разумной. Я намного сильнее тебя. – Он расставил ноги и согнул руку, продемонстрировав ей играющие под рубашкой мускулы. – Тебе ничего не удастся. Я намерен показать тебе, как восхищаюсь твоей красотой. Прямо сейчас.

– Почему ты… – Она судорожно искала слов, чтобы выиграть время и еще крепче стиснула медный кувшин. – Почему ты так настаиваешь на венчании? Я же сказала тебе, что хочу подождать.

– Но я хочу заботиться о тебе, дорогая. Мой отец никогда не заботился о моей матери. Он предпочитал других женщин. Но я не такой. Ты можешь положиться на меня.

– А как же твоя мать? – спросила Розалинда, лишь бы тянуть время в надежде, что он не преминет рассказать о своей матери.

Острые глазки Тренчарда стали грустными.

– Она умерла от лихорадки. Я пытался спасти ее, но отец забрал все деньги и оставил нас. Я не мог ни заплатить врачу, ни купить еду или лекарства не знал, чем помочь ей. Мы были только вдвоем, еще задолго до того, как отец ушел.

Он опустил голову, но Розалинда почему-то не могла ударить его и поставила кувшин на кровать.

– Сколько тебе было лет, когда мама умерла?

– Одиннадцать.

– Почти как Мэтью.

– Да, – мягко подтвердил он, глядя в глаза девушке, сел на кровать и потянулся к ней.

Розалинде вдруг стало жаль Тренчарда. У него такое грустное прошлое, и, очевидно, он любит ее. Раньше она ничего не испытывала к Тренчарду; теперь же чувствовала отвращение и жалость. Он совершил непростительные преступления против своей и ее страны, и все из-за того, что пережил в прошлом. Хотя, если бы Тренчард и не совершил никаких преступлений, совместная жизнь с ним все равно превратилась бы в ежедневный кошмар, ибо ее раздражали бы все ограничения, наложенные на нее его «заботой». Розалинда не знала, что делать. Ведь прежде всего этот человек должен предстать перед правосудием. Она должна выполнить свой долг.

Раздался выстрел.

Внизу закричали. Тренчард прислушался. Розалинда сидела не дыша.

– Господин Тренчард, скорее сюда! – Кто-то взбежал по лестнице и забарабанил в дверь. – Лорд де Вега ранен.

– Черт! – Тренчард вскочил на ноги и повернулся к ней. – Я скоро вернусь. Не двигайся. – Он вылетел из комнаты, но не забыл запереть дверь на замок. – Поднимите на ноги дозорных! – крикнул он, сбегая по лестнице.

Ненависть захлестнула Розалинду. Он же опасный преступник и пытается обмануть ее. Нет, надо бежать во что бы то ни стало. Розалинда осторожно села и опустила голову. Этот выстрел – дар Господний.

Она встала и сделала несколько шагов. Снова эти черные точки перед глазами! Только бы не упасть в обморок. Перед ней на полу лежал камзол Тренчарда. Из его кармана выкатился резной деревянный ароматический шарик – такие носят и мужчины, и женщины. Розалинда подняла его и приложила к носу, моля Бога, чтобы у шарика был острый аромат. Она вдохнула сильный запах кедра, и ей стало легче.

– Розалинда! Ты здесь?

«Нет, мне не легче, – мрачно подумала Розалинда. – Теперь уже слуховые галлюцинации».

– Розалинда! Хватай за веревку. Слышишь меня?

Голос звучал из огромного роскошного камина. Возможно ли это?…

Розалинда бесстрашно сунула голову в камин, который внизу остыл. Большой грязный дымоход, она вполне могла бы там поместиться. Свисающая сверху веревка пощекотала ей лицо.

– Джонатан? – тихо позвала она. – Это ты?

– Да, сестренка. Обвяжи веревку вокруг талии.

Она послушалась, и брат потащил ее наверх.

– Боже мой, как я рада тебя видеть! – Розалинда вылезла на крышу и глубоко вдохнула свежий воздух.

– Скорее, надо бежать, – прошептал Джон, сжимая ее руку и осторожно балансируя на крыше. – Лезем на это дерево!

Джонатан всегда любил жонглерство и акробатику, а Розалинда со страхом смотрела на него: дерево так далеко…

– Я, наверное, не смогу, Джон. – Голос ее дрожал, хотя она и пыталась взять себя в руки. – Такая крутая крыша.

– Садись, – приказал брат, не оборачиваясь, – и ползи.

«Это будет очень долго, – подумала она. – А ведь нужно попасть на «Чашу» до отплытия. Черт! Кит же сказал ей: «Если ты решишься плыть в Антверпен, твоя жизнь в опасности». Розалинда осторожно поставила ногу на узкий карниз крыши, взмахнула руками и сделала первый шаг. Ей казалось, что она идет уже целую вечность, но расстояние до дерева не уменьшалось, было бесконечно долгим. Надо было что-нибудь считать, чтобы успокоиться.

Шаг за Анжелику, она тоже всегда попадает в какие-нибудь неприятности. Два за Люсинду, она всегда так крепко обнимает ее. Даже в присутствии графа, которого это явно поразило. Надо же ей было придумать – заставить сестренок поцеловать Кита. Как он разозлился! Но Розалинда тут же вспомнила его объятия и покраснела. Ну почему же она все время думает о графе? Как странно!

Три Чарльз с его хныканьем и хитрыми улыбками. Несмотря на ночную прохладу, на лбу у нее выступили капельки пота. Четыре – Джонатан. Спасибо тебе, Господи, за Джонатана! Пять… шесть… семь… восемь… девять… Она шла медленно, стараясь не думать ни о чем, кроме успокаивающих чисел.

Внизу кто-то кричал, бегали люди. Не обращая на них внимания, Розалинда считала шаги.

Десять… Одиннадцать… Двенадцать… Образ Кита продолжал мучить ее. С какой страстью он предупреждал ее, что надо остаться дома! И это уже ее вина, что она не послушались. И все-таки она должна плыть в Антверпен.

– Еще немного, Розалинда, и все. Еще чуть-чуть. – Джон давно ждал ее на дереве. – Ты уже почти здесь, – громко прошептал он.

Она подняла на брата взгляд, чтобы проверить, сколько «еще чуть-чуть». И тут нога соскользнула. Розалинда успела ухватиться за край крыши и повисла. Сердце оглушающе колотилось, вместо дыхания из горла слышались хрипы.

Кит вздрогнул, оттого что камень ударил ему в плечо. Как только он прицелился в окно Тренчарда и выстрелил прямо в лорда де Вега, этот тип выскочил и бросился за ним. Он мчался как ветер, этот черт. Бог знает, как он успевал останавливаться и поднимать эти камни.

Кит побежал, спрятался за домом и побежал в обратную сторону, на юг: надо добраться до «Ворона». Он остановился, чтобы перевести дух, и прислушался. Догадался ли преследователь о том, что Кит обманул его?

В тишине раздались шаги. Человек постоянно останавливался, чтобы определить, в какую сторону убежал Кит.

Граф снова покружил вокруг домов и побежал на север. Правда, теперь он попадет на «Ворона» только к утру. Но это не важно. Кит сделал свое дело – создал сумятицу в доме Тренчарда. Оставалось только надеяться, что Джон успел помочь Розалинде.


Джонатан видел, как внизу суетились и бегали люди. Слава Богу, никто не смотрел, что происходит наверху. Розалинда висела на одной руке. Джон быстро и осторожно прошел к ней.

– Держись за мою руку, сестренка. Сейчас я помогу тебе.

Никогда Джон не думал, что ему придется говорить эти слова старшей сестре.

– У меня кружится голова. – Розалинда прижалась к брату. – Они ударили меня по голове. Так больно.

Джон еще крепче обнял ее.

– Я знаю. Я видел.

– Ты пошел за мной, да?

Это был не вопрос, а констатация факта, и он думал, что Роз будет ругать его. Вместо этого она прошептала:

– Спасибо тебе. Я больше никогда не усомнюсь в тебе. Я буду доверять тебе во всем.

– Еще рано благодарить меня, – хрипло сказал он, окрыленный ее благодарностью. – Нам надо еще спуститься.

– И тебе надо отвести меня на корабль.

– Ты не передумала плыть в Антверпен?

– Нет.

– Но, Розалинда, у тебя же болит голова. Тебе трудно сохранять равновесие. По-моему, тебе нужно вернуться домой и лечь в постель.

– Если я останусь дома, то наши дела не улучшатся, а только ухудшатся, я поплыву в Антверпен.

– Хорошо, Розалинда. Как хочешь.

– Джон, если ты подсадишь меня на дерево, то я смогу с него спуститься.

Джон покорно кивнул. Они благополучно спустились и нырнули в тень за домом. Лошадь Джона была привязана недалеко от дома Тренчарда.

– Садись, Розалинда, – Джон помог ей забраться в седло и сел сзади.

– Который час? Корабль уходит на рассвете. Я не опоздала?

– Уже минуло три часа, но не бойся, я посажу тебя на «Чашу». – Джон натянул поводья, чувствуя угрызения совести из-за того, что не сказал Розалинде о роли Кита в ее освобождении, но граф велел молчать. – У меня с математикой не так хорошо, как у тебя. Но я рассчитал, мы успеем, – заверил Джонатан сестру.


Лишь на рассвете усталый Кит добрался до Пула и, выйдя на набережную, притаился в укрытии. Он оглядывал гавань, высматривая «Чашу». Кит хотел догнать Джонатана и Роз, чтобы взять ее с собой, пусть даже силой увести на «Ворона». Если уж она все равно убежала из дома и так хочет плыть в Антверпен, то какая разница, на каком корабле? Теперь уж он не упустит Роз. Таков был план Кристофера Говарда, графа Уннфорда.

Кит никак не рассчитывал, что этот слуга Тренчарда будет его так упорно преследовать. Более часа они играли в кошки-мышки на темных улицах Западного Лалуорта. Но у Кита было преимущество, он вырос в этом городе, знал его как свои пять пальцев. Он помнил места, в которых прятался от отца, а тот искал его целыми часами и, найдя, тащил его домой наказывать: сарай за домом сапожника, огромный ящик, в котором пивовар хранил бревна. Все это помогло обмануть того, кто гнался за Китом этой ночью.

Внимательно осматривая бухту, Кит искал «Чашу» и не видел ее. Только рыбацкие лодочки. Неужели случилось то, чего он так боялся: «Чаша» ушла в море.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ


Глава 16


Вот уже двое суток Кит не отрывал глаз от горизонта в поисках корабля Розалинды. Ветерок трепал его волосы и накидку. Он приплыл сюда, на север, с самого побережья Дорсета, и по всем законам навигации ему уже полагалось бы встретить «Чашу». Но английского корабля нигде не было… Дьявольская загадка!

Он спешил на долгожданную встречу с Филиппом. Впереди дюжина кораблей Морских Бродяг, возглавляемых «Надеждой», охраняли вход в гавань Антверпена. Кит дал команду плыть вперед и пошел в каюту капитана.

– Кристофер, друг мой, как я рад тебя видеть…

Кит оказался в объятиях Филиппа. – Друг мой, какое облегчение видеть тебя в целости и сохранности при твоей опасной работе!

Стягивая тяжелые перчатки, Кит смотрел, как Филипп бросает уголь в жаровню, и ощутил неожиданное тепло, согревавшее его больше, чем жар камина после холодного морского ветра.

Почувствовав аромат горячего цыпленка в пряном соусе, Кит ощутил мучительный голод и набросился на еду с огромным аппетитом. За трапезой он поведал старшему другу о своих приключениях в Западном Лалуорте: о том, как он обнаружил заговор Тренчарда, и о том, что испанцы потребовали установить свой контроль за гаванью. Все это слетело с его губ, словно исповедь:

– Испанский корабль плывет сюда с новым донесением. Маркиз де Вега доставит его герцогу Альбе в Антверпен. Надо выждать. Они сами приплывут в наши руки.

– Прекрасно! Ты много узнал. – Филипп протянул ему блюдо с мясом. – Ешь, прошу тебя.

Кит вновь с удовольствием принялся за жаркое.

– Ты не представляешь себе, как это вкусно. Я уже неделю не ужинал по-настоящему.

– Боже мой! – негодующе воскликнул Монморанси, подливая ему вина. – Как это вредно для здоровья: ночные путешествия без отдыха и без пищи, это подрывает твои силы. Зато теперь мы знаем, что Тренчард в сговоре с нашим врагом, что он предатель Англии. Значит, испанцы готовят вторжение. А что говорит твоя королева?

– Королева сказала – уничтожь его, но сама хочет остаться незамешанной. Ее светлость безжалостна. Я предпочел бы арестовать его во имя королевы.

– Невозможно. – Филипп рассеянно провел рукой по седым густым волосам. – Если твои соотечественники узнают, что предатель жил среди них и пользовался доверием короны, они утратят веру. Они станут подозревать друг друга. А раздоры несут погибель стране. Ты должен избавить Лалуорт от этого человека, не разглашая его тайны. Может, тогда мы остановим вторжение.

– Нелегкое дело, но поговорим об этом позже. Ты даже не спросил, какие новости я принес для тебя.

Филипп кивнул, и Кит подивился его спокойствию. «Должно быть, это приходит с возрастом», – решил он, разглядывая морщины Филиппа, которые, казалось, украшали, а вовсе не старили благородное лицо графа.

– Ее величество желает помочь тебе… – Кит сделал паузу перед неприятным сообщением. – К сожалению, она не может действовать в открытую.

Филипп оставался невозмутимым.

– Это неудивительно. Наши союзники часто прибегают к отговоркам.

– Прости меня. – Кит чувствовал себя очень неловко. – Но сейчас мы не можем начать войну: наш флот так мал, Испания сокрушит нас.

– Не надо извиняться. На все воля Божья.

– Подожди… Есть и добрая новость. Королева не может опустошить свою казну, но она одолжит деньги у аристократии. У меня есть средства, чтобы снарядить корабли. Ты говоришь, люди хотят покинуть те земли в твоей стране, где правят испанцы, – мы отправим их к принцу Оранскому.

– Благодарю тебя.

Холодный ответ Филиппа огорчил Кита. Он мучительно старался найти иной способ помочь:

– Нужен безопасный порт для твоего флота. Я найду такое место на побережье Дорсета.

– Нет. – Филипп твердо покачал головой. – Я уже говорил тебе, что в Дорсет не пойду.

– Но там есть прекрасные укрытия. Я знаю замечательные гавани. Я мог бы найти надежных людей, поставлять припасы…

– Дело совсем в другом, – Филипп отвел взгляд. – Я не хочу говорить об этом, но… там, в Дорсете, была женщина… Ее больше нет…

С болью в сердце Кот вспомнил о Розалинде.

– О, я понимаю! О таких чувствах лучше забыть. От них только одни страдания.

Филипп смотрел на него с изумлением.

– Ты правда так думаешь?

– А почему это удивляет тебя?

Филипп резко вскочил со стула, отбросив его в сторону, но выражение лица его оставалось непроницаемым:

– Расскажи мне, Кристофер, я хотел бы знать, отчего у тебя такие мысли. Неужели твой отец тоже так думал?

– Вовсе нет! – возразил Кит. – Я сам хозяин своих помыслов и чувств. Просто, покинув родительский дом, я поклялся ни к кому и ни к чему не привязываться. Все эти эмоции бессмысленны. Думаю, ты согласишься со мной. Ведь и ты не хочешь возвращаться в Дорсет, не хочешь вспоминать свою боль…

– Не совсем так, дорогой мой юный друг. Я люблю эту женщину, – с невыразимой тоской сказал граф.

Признание застало Кита врасплох, он недоверчиво посмотрел на гордого и неприступного Короля Нищих.

– Что тебя удивляет? Любовь давала нам силы. Иногда мне казалось – это единственное, что у меня есть. – Филипп закрыл глаза, и лицо его сохраняло благородное спокойствие. – Как ты можешь называть бессмысленным то, что придает смысл твоей жизни?

Но Кит не слышал его. Он был потрясен услышанным. Этот человек, перед которым он преклонялся, сказал, что любит! Любит женщину, давно ушедшую из жизни… Кит содрогнулся, ощутив приступ невыносимой боли. Не в силах что-либо произнести, он не сводил глаз со своего кумира.

– Ты мне не веришь? – Филипп сел рядом с Китом. – Так слушай, я расскажу тебе.

В молодости я познакомился с девушкой. Она приехала в Голландию на поезде английского посла. Будучи его единственной дочерью, она сопровождалась свитой, благоговевшей перед нею.

Я часто встречал ее при дворе короля Карла в Брюсселе, танцевал с ней, обедал в ее обществе, ездил с ней кататься, хотя и всегда в сопровождении. Мы полюбили друг друга.

Узнав, что она обручена, я был вне себя и поклялся вызвать его на дуэль, убить его…

Мой отец запер меня в комнате, не позволив мне устроить скандал и повредить дипломатическим отношениям между нашими странами. И хотя я знал, что мои намерения безумны, я не мог совладать с собой.

Мудрый отец остановил меня: держал под замком и стражей, пока я не одумался.

Я был несовершеннолетним. Я сидел в своей комнатке, думал и понял, что убийство ее жениха ничему не поможет. У моей возлюбленной было большое приданое, ее собирались выдать за английского аристократа. И все же я решился написать ей о своей страстной любви. Она получила мое послание, это знаю совершенно точно, ибо его обнаружил отец моей возлюбленной. Он устроил невероятный скандал, увез ее в Англию и обвенчал с титулованным женихом. Чуть позже и меня обвенчали с девушкой, выбранной моим отцом. В конце концов, когда у меня родился сын и появились обязательства, я решил, что моя юношеская любовь прошла. Я ошибся. Много лет спустя, будучи в Англии по государственным делам, я вновь увидел ее. Ей уже было двадцать пять, мне – двадцать девять. Мы оба познали горечь супружеской жизни без любви и потому поддались искушению. Лишь однажды. Но этого неожиданного свидания было достаточно для того, чтобы убедиться: мы все еще любим друг друга.

На следующий день она уехала в Дорсет, в имение мужа, полная решимости впредь не поддаваться искушению. О, эта женщина дорожила своей честью! Но я стал тайно навещать ее. Она отказывалась от физической близости со мной, но мы часто виделись и говорили обо всем на свете до глубокой ночи. В дорсетском замке ее мужа была потайная комната, где мы встречались. Сердце мое разрывалось от боли, ибо ее муж был холодный и жестокий человек. Ни о какой любви с его стороны не могло быть и речи, он был пуст и ничего не мог дать ни одной женщине. У них во многом были разногласия, например, в воспитании детей. Да, как это ни горько было сознавать, но моя любимая была несчастна.

Кит побледнел и сжимал подлокотники стула.

– И у меня в семье было так же. Мой отец был холодный человек, неспособный любить ни мать, ни нас, настоял на том, чтобы нас воспитывали по строгим… – Он вдруг замолк, пораженный неожиданной догадкой.

Граф Монморанси, знаменитый Король Нищих, не стал мучить Кристофера Говарда.

– Да, моя возлюбленная была твоей матерью, моей светлой розой, описанной в легендах, которых ты, может быть, и не слышал. Я звал ее «моя любимая Анна».

Кит похолодел, он не мог оторвать взгляд от своих побледневших рук.

– Моя мать и ты… Не могу поверить! – Кит сжал виски. – Как она могла? Мать предала его…

– Нет! – Филипп вскочил и быстро зашагал по каюте. – Ты считаешь, что она виновна. Нет, виновен твой отец, его эгоизм и бесчувственность! Пусть твоя мать и была неверна, но в этом его вина! В течение пяти лет мы встречались тайно, но после той встречи в Лондоне она не позволяла даже притронуться к себе. Лишь потом она изменила свое решение. Не знаю, почему, но через пять лет она согласилась любить меня и душой, и телом. – Филипп остановился и в отчаянии покачал головой. – Но ведь ничего бы этого не было – ни наших встреч, ни нашей любви. – если бы твой отец был добрее к Анне. Несмотря на его равнодушие, годами она выполняла свой долг, рожая ему детей, и не соглашалась оставить мужа, хотя я умолял ее уехать со мной. Скажи мне, Кристофер, что он дал ей, твоей матери? Что он дал тебе? Любовь? Тепло?

– Нет, конечно, я…

Кит не мог избавиться от болезненного видения: мать за столом, напротив отца, ее хрупкая фигура, гордая и прямая. Он вспомнил ее увядающую красоту, нежность, с которой она смотрела на него, и буря гнева померкла перед этим воспоминанием.

– Месяцами мы не встречались, – продолжал Филипп, – и все это время она выполняла долг жены и графини, ибо дорожила честью. Для меня же в жизни не было иной женщины, кроме Анны. Моя жена умерла при родах. Но Анна не соглашалась оставить твоего отца. Она родила ему двух сыновей и двух дочерей. – Граф заметил, что Кит вздрогнул. – Да, я знаю о твоих сестрах, умерших в младенчестве, одна – до твоего рождения, другая – после. Твой отец даже не пытался утешить мать: он считал, что девочки никому не нужны. Анна считала их смерть наказанием за то, что не любила мужа. Только она одна могла так думать. Но скажи мне Кристофер, скажи, что твоя мать получила взамен за свои страдания? Вспомни!

Кит вдруг увидел мать – сначала молодую и красивую, но потом видение исчезло, и он вспомнил ее больной и измученной, лежащей в огромной кровати. Горничная сказала ему, что мать потеряла ребенка, тяжело больна и может умереть. Воспоминание отступило, и Кит почувствовал себя столетним стариком.

Он устало пожал плечами:

– Согласен, я не вправе винить ее. Но почему же она не ушла от отца?! Я же ушел! Я ушел из дома при первой возможности. И потом, в нашем замке не было потайной комнаты, только потайной тоннель…

Филипп смотрел на него чуть не с упреком.

– Мы встречались в потайной комнате, под замком. О существовании этой комнаты никто не знал.

– Но это был замок моего отца. Он должен был знать.

– Значит, его отец не сказал ему. Должно быть, твой дед не считал нужным доверять эту тайну твоему отцу. Может быть, ему было что скрыть. Лишь после его смерти твоя бабка рассказала Анне.

Кит нахмурился, не в силах переварить все сказанное.

– Мне она никогда не говорила. Впрочем, я так редко видел ее, когда вырос. Она умерла от оспы за год до смерти отца. Ты знал об этом, да?

Филипп утвердительно кивнул:

– Многим удается выздороветь, а Анна умерла. Я думаю, она умерла от сердечной боли из-за неудачного брака. Об этом слишком тяжело думать. Мне легче вспоминать ее здоровой и счастливой в моих объятиях, какой она была при каждой нашей встрече.

– Я считал ее слабой.

– Слабой?!

Кит почувствовал ярость в голосе Филиппа. Король Нищих возвышался над ним, сжимая кулаки. Взгляд его, только что нежный, когда он говорил о любви, стали жестким и холодным.

– Ты жаждешь маски Короля Нищих, – прошипел Филипп, – и ты смеешь называть другого слабым? Ты хочешь спокойно отойти в сторону, никому ничем не обязанный? Но за маской нельзя спрятаться от своих чувств! Одиночество преследует тебя. Оно неотступно и все страшнее с каждым годом. Я это знаю. И вижу его в твоих глазах.

Кит тоже рассердился:

– Я вовсе не прячусь! И вовсе не хотел твоей маски! Если помнишь, ты сам настоял, чтобы я ее взял. Это был твой выбор!

Филипп виновато отвернулся.

– Я не хотел говорить столь резко. – Он наклонился к жаровне и стал греть руки. – Я разволновался. Прости меня. Но помни мое предупреждение. – Граф посмотрел на Кита в упор. – Слишком уж тебе нравится роль Короля Нищих. Ты хочешь жизни беззаботной и радостной, после которой остается лишь пустота, как у твоего отца и брата. Тебе все равно придется от нее отказаться.

Кит не слушал его.

– Скажи мне, – с тревогой в голосе прошептал он, схватив за рукав графа, – скажи, я твой сын?

– Как я уже говорил, до твоего рождения мы были близки лишь однажды. Я сам часто задумывался нал этим вопросом, но ты родился через восемь месяцев. Слишком рано. Анна сказала, что ты не мой сын. И все же в чем-то мы очень похожи.

Кит подошел к зеркальцу, висящему на стене, и увидел озадаченное выражение своего лица. Он повернулся к Филиппу, сравнивая его черты со своими.

– Мы никогда не узнаем точно, течет ли в тебе моя кровь, – задумчиво произнес Филипп. – Но не это главное. Важно знать самого себя. И сейчас ты ищешь свою судьбу, и я заклинаю тебя продолжать. Ты найдешь ее. Но истинную свободу ты познаешь, лишь поверив в любовь, какая соединяла меня и твою мать.

Кит откинулся на спинку стула, отчаянно пытаясь успокоиться и примириться с прошлыми страданиями.

– Я должен обо всем подумать, – наконец устало сказал он. – Благодарю тебя за то, что сказал мне правду. Конечно же, я ценю дружбу. Но она не мешает моей свободе.

Филипп наконец улыбнулся.

– Я многого от тебя жду. Доверия, веры, приятия меня как Короля Нищих.

– Это я даю тебе с радостью.

– Вот видишь! – Филипп радостно улыбнулся. – Это и есть любовь. Между двумя мужчинами. Между мужчиной и женщиной. Она не обременяет, а дается с радостью.

Кит не мог успокоиться. Отвернувшись к зеркалу, он сражался с фантомами прошлого. «Любить женщину – это жертвовать своими интересами», – говорил ему внутренний голос. «Любить – значит разменивать свою жизнь на глупости и банальности» – так он думал раньше, но теперь ему хотелось освободиться от этих мыслей. Чьи слова? Его отца? Он не мог вспомнить. Но отца не было в живых, а человек, стоящий перед ним, любил его как сына. Отец же, который Кита вырастил, никогда никого не любил.

– Помолимся, – Филипп повернулся к серебряному кресту на стене. – Надо захватить донесение. Мы должны быть готовы к прибытию испанского корабля.

Кит еще не оправился от потрясения, но, последовав за Филиппом, встал на колени. Скрипнул кожаные сапоги. Филипп перекрестился. Кит прикрыл лицо ладонью.

Вдруг гулкий залп сотряс воздух. Оба вскочили на ноги. Юнга ворвался в каюту без стука.

– Пушки стреляют! – завопил он. – Там два корабля!

– Испанских? – гаркнул граф, выбегая на палубу. Кит спешил за ним.

– Не знаю наверное, господин.

Они выскочили на палубу. Вдали большой галеон преследовал маленький корабль. Кит выхватил бинокль. На девственной белизне парусов большого корабля он увидел кровавый испанский крест. Сердце его забилось, рука нащупала кинжал.

– Я пойду за донесением. – Он повернулся к Филиппу. – Прошу тебя заняться вторым кораблем. Я уверен, там что-то очень важное, иначе испанцы не стали бы его преследовать. Похоже, это английский корабль.

Кит вновь поднес бинокль к глазам, и у него перехватило дыхание. Сжимая рукоятку кинжала, он выдохнул:

– Проклятие!

Как он мог позволить застать себя врасплох! Он следил за испанцами… Вновь нахлынули воспоминания, ибо он узнал английский корабль. Это была «Чаша», на борту которой находилась его Роз.

Кит вспомнил Западный Лалуорт, их страстный поцелуй, ее чарующую улыбку, когда он поверил свою тайну, ее последние слова, от которых замирало сердце: «Может быть, и да, но лучше бы мы никогда не встречались». К черту ее отказ!

– Есть. Я захвачу его, – ответил Филипп, не замечая смятения Кита. – Я не позволю ему уплыть в Антверпен. Если он интересен испанцам, то может быть интересен и мне. Приготовиться к бою! Очистить палубы! Пушку держать наготове, стрелять только по моей команде! Мы должны напугать английский корабль и заставить сдаться. «Смельчак» займется испанцами.

Кит старался не думать о Розалинде. Сейчас надо выиграть битву. Он послал двух матросов приготовить шлюпку.

– Я отправляюсь на «Смельчак», – он протянул руку Филиппу. – Успеха тебе!

– И тебе! – Филипп пожал ему руку, потом стиснул Кита в объятиях. – С Богом.


Глава 17


Розалинда в волнении ходила по каюте, не зная, что делать. «Чаша» неслась по воде, как птица. И все-таки ее скорость была недостаточна…

– Надо что-то делать… Надо что-то делать… – шептала она, терзая распущенные косы.

Испанский корабль преследовал их. Роз увидела его с кормы – во время прогулки. Маленькое пятнышко неотступно надвигалось с ужасающей скоростью. А нагруженная «Чаша» не может идти быстрее… В бинокль ей удалось увидеть название: «Гран Грифон». Тренчард?…

Раздался страшный взрыв. За ним последовал глухой звук, сотрясший «Чашу». Боже праведный, в них стреляют! Розалинда решилась: схватила рулетку и веревку, вложив в карман. Остальное снаряжение спрятала под накидкой.

Розалинда бросилась к капитану.

– Стреляйте! – приказала она, стараясь перекричать грохот. – Испанцы атакуют нас! Стреляйте в их мачты!

Капитан Уэллхам рассеянно взглянул на нее и продолжал отдавать свои приказы. Как тщетно пытался он уговорить девушку вернуться домой! В Дувре он простоял несколько часов, умоляя ее возвратиться в Лалуорт. Она и слушать не хотела! Стремилась в Антверпен и сулила ему столько золотых монет, что он не мог отказаться…

Господи помилуй, мрачно подумал он. Надо было оставить ее в Дувре. Теперь же, когда испанцы начали стрелять, эта сумасшедшая выскочила из каюты! Если испанцы не потопят их, убьют всех мужчин, а ее возьмут в плен. А она так беспечна! Хотя, безусловно, знает море – в этом он уже убедился! Но сейчас некогда разговаривать с ней.

– Слышите, капитан? – крикнула Розалинда, но он не слушал.

Кто же, кто поймет, что надо стрелять с кормы, – ведь бортовые орудия пришли в негодность?! Она бросилась к люку, рванула кольцо и чуть не упала с лестницы, ибо корабль накренился от нового взрыва. Еще одно прямое попадание.

– Оттяните пушку назад! Наклоните ее, мы собьем мачту испанцев!

Матросы глядели на нее с изумлением. Все хорошо знали ее – половину экипажа наняла госпожа Кэвендиш в Пуле и платила им жалованье, поэтому они беспрекословно выполняли ее приказы. Но до сих пор команды касались лишь груза, теперь же она приказывала им сражаться. На палубе воцарилось молчание.

– Да ей-богу, – закричал наконец кто-то, – смотрите, что они с нами делают! Будем сражаться!

Трое матросов тут же выкатили пушку на четырех колесах.

Розалинда быстро извлекла из кармана рулетку и принялась измерять дуло и казенную часть пушки.

– Что вы делаете, госпожа? – командоры смотрели на нее, потрясенные.

– Изучаю пушку. – Розалинда мысленно просчитывала расстояния. – Я не знаю ее. Мне надо посчитать, как далеко она стреляет. – Она спрятала рулетку и веревку и достала третий инструмент.

– Боже праведный, а это что такое? – изумились моряки.

Розалинда установила на пушке прямоугольное металлическое мерило.

– Это большой трензель, – пояснила она, глядя на испанский корабль. – Наклоните пушку! Она должна целить выше! Вот так! Теперь готовьтесь стрелять!

Трое мужчин с готовностью повернули большую медную пушку.

Испанцы неумолимо приближались. Розалинда видела их, видела, что они вновь готовятся стрелять.

– Готовность! – скомандовала она. – Фитиль… пли!

Английская пушка выстрелила с оглушительным грохотом. Воздух наполнился огнем и дымом. Запахло горящей серой.

– Прямое попадание в брам-стеньгу! – крикнула Розалинда. – Думаю, мы попали в мачту! – Она выглянула из орудийного порта, и увиденное обрадовало ее. – Заряжайте еще! Будем сбивать их пушки по одной!

– Госпожа Кэвендиш, спуститесь вниз! – Капитан Уэллхам был не на шутку встревожен. – Вам нельзя здесь оставаться. Это опасно. Что скажет ваш отец?

– Но мы сбили их главную мачту! – Розалинда размахивала трензелем. – Мы все снесем! Все их брасы!

В этот момент раздался еще один выстрел.

– Капитан! За нами корабли!

Розалинда и капитан переглянулись и помчались на верхнюю палубу. С юга шла флотилия кораблей.

Кто это? Не французы! Розалинда пыталась разглядеть флаг. Невозможно… невозможно поверить… она знала, кто это.

– Флот Морских Бродяг! – вскрикнула она, вне себя от радости. – Голландцы! Это голландские корабли! Идут нам на помощь!

Капитан недоверчиво взглянул на нее, но Роз не обращала внимания. «Спасибо тебе, Кит! Спасибо тебе!»

Один корабль уже оторвался от других и мчался навстречу испанцам. Розалинда выскочила на корму, чтобы увидеть отступление преследователей. Какие трусы!

На палубе рядом с испанским капитаном стоял Тренчард. Стиснув зубы, она отвернулась.

– Они пропустят нас! – торжественно объявила она и позволила капитану отвести ее в рубку.

Он настаивал на этом с самого начала плавания, считая, что там Роз будет в безопасности. Сейчас же она была слишком счастлива, чтобы противиться.

Капитан с беспокойством взирал на приближающуюся флотилию. Два корабля остались позади.

– Их так много! Они могут ограбить нас! Я слышал, у них не хватает продовольствия.

– Нет, нет! – заверила его Розалинда. – Король Нищих им не позволит. Я знаю. Они пропустят нас к Антверпену. Надо найти флагманский корабль и отблагодарить Короля Нищих.

Ничего искать не пришлось: флагманский корабль приближался. На палубе стоял человек в черной накидке.

– Именем принца Оранского, куда вы плывете?

Капитан хотел ответить, но Розалинда опередила его:

– Благодарим вас за оказанную помощь! Мы плывем в Антверпен. Еще раз примите нашу искреннюю благодарность.

– Стойте! – закричал Король Нищих. – Я захватываю ваш корабль!

Розалинда не верила своим ушам.

– Что?! – возмущенно вскричала она. – Нам должно завтра быть в порту! Вы не можете нас задержать!

– Mогy! – угрожающе проревел Король Нищих. – Приказываю вам примкнуть к нашему флагу, или же я сшибу вашу грот-мачту.

Его корабль неотступно приближался. Розалинда увидела, как заряжаются пушки.

– Чего вы хотите? – Она не помнила себя от ярости. – Мы плывем в Антверпен, и это правда! Мы честные торговцы, что вам от нас нужно?

– Я запрещаю вам торговать в Антверпене! И, предупреждаю, не вздумайте сопротивляться! Нас слишком много!

– И слушать не хочу! – Розалинда повернулась к капитану. – Поднимайте паруса, капитан! Мы плывем дальше!

– Ни с места!

Розалинда смерила Короля Нищих презрительным взглядом. Он схватил веревку, привязанную к рею, и прыгнул. Она еще не успела понять, что происходит, как пират приземлился на их палубе и, откинув капюшон, предстал перед нею. Розалинда помертвела, разглядев полное решимости, обветренное лицо совсем не молодого пирата.

– Кто вы такой? – вскричала она, отступая.

– Я Король Нищих. – Великан обхватил ее огромными ручищами и, прежде чем она опомнилась от ужаса, повлек ее за собой по палубе и схватил веревку… Розалинде показалось, что она падает в море: ветер свистел в ушах, она качнулась в воздухе и изо всех сил вцепилась в великана. Они приземлились на его корабле, и она почувствовала под ногами твердую палубу.

– Отпусти меня, негодяй! – в гневе отпрянула она от захватившего ее в плен чудовища, стараясь поскорее забыть, как в страхе бесстыдно цеплялась за него. – Мошенник…пират! Я думала, что Король Нищих пришел нам на помощь… Вместо этого вы берете меня в плен! Хотите ограбить меня? Но я не позволю вам! Вы ничего не получите!

– Я вижу, нам есть о чем поговорить, – Король Нищих смотрел на нее сердито, и Розалинда запнулась. Вид у него был довольно угрожающий.

– Занимайтесь своими делами! – приказал пират глазеющим матросам. – Эта леди находится под моим покровительством. – И, взяв ее под локоть, повел на корму.

– Куда вы ведете меня? Мне надо вернуться на свой корабль! – Розалинда сопротивлялась как могла, забыв все приличия.

– Тебе нельзя возвращаться на «Чашу». Там слишком опасно! Ты останешься со мной.

– Пошлите за моим сундуком! – закричала Розалинда. – Мне нужен мой сундук!

– Принесите сундук! – приказал Король Нищих. – И поживее, чтобы мы могли плыть! – И гневно смотрел на Розалинду. – Пленница требует сундук! Ты должна быть благодарна судьбе, что жива!

Он втолкнул Розалинду в каюту и запер дверь.

– Я не буду ничьей пленницей! – завопила Розалинда. – Я убью тебя, если ты надругаешься надо мной! Я убью себя!

Король Нищих вернулся:

– У меня нет ни малейшего желания прикасаться к тебе! Прекрати эту истерику!

Он прислонился к двери, и девушка вдруг заметила, что он тяжело дышит: его утомила схватка с ней. «Может быть, сдаваться еще рано…» Но он дождался, пока принесли ее сундук, и тотчас ушел, заперев Розалинду в каюте.


Казалось, что прошло несколько часов. Она устала, проголодалась и кипела от злости, когда наконец пришел старик невежа, говорящий лишь по-голландски, и жестом велел следовать за ним. На палубе она увидела, что идет дождь. Король Нищих, по-прежнему огромный и устрашающий, усадил ее в лодку, и они поплыли к другому кораблю. Несмотря на ливень и огромные волны, грозящие поглотить их, она увидела, что они плывут к английскому кораблю.

– На борт, госпожа!

Король Нищих указал на веревочную лесенку, свисающую с борта. Промокшая до костей, Розалинда желала лишь спасения от этого тирана – хоть на край света! Но вокруг была только вода. Вздохнув, она послушно полезла наверх. Длинные юбки путались и мешали ей…

На палубе Король Нищих привел ее в маленькую, темную каюту, вошел вслед за ней и закрыл дверь. «Может быть, его удастся вразумить», – подумала она и уже приготовила очередную словесную тираду, как вдруг почувствовала за спиной… Она обернулась и разозлилась еще сильней:

– Как же я сразу не догадалась, чьих это рук дело? Кристофер Говард! Жалкий плут, притворившийся Королем Нищих! Теперь-то я знаю правду!

Кит вопросительно смотрел на Филиппа.

– Освобождена по твоему пожеланию, Кристофер. – Король Нищих кивнул на Розалинду. – Помни, она сегодня уже натерпелась. Я не так уж мягко обошелся с ней. Барышня перепугалась…

– Ничего подобного! – вспылила Розалинда. – Мне противно, мне…

– Рано или поздно она бы все равно узнала, – сказал Кит, словно Розалинды не было рядом с ними. – А теперь прошу тебя, оставь нас. Леди ослушалась меня, и я хотел бы сказать ей, что я об этом думаю.

Король Нищих усмехнулся и сделал шаг к дверям, явно не желая принимать участия в их споре. На пороге возникли два матроса.

– А вот и сундук леди!

Розалинда уловила сарказм в голосе Короля Нищих.

Как только дверь за ними закрылась, Розалинда вновь дала волю гневу.

– Я должна тебе кое-что сказать, Кристофер Говард! Если ты граф, это не дает тебе права захватывать мой корабль! Прежде всего ты не имеешь права командовать мною! Я этого не потерплю!

Кит по-прежнему не отвечал ей. А она никак не могла успокоиться: как посмели так гнусно похитить ее и еще преподнести графу как трофей! И обращаются с ней, как с какой-то бесправной дурочкой! Сжав кулаки, Роз приготовилась обрушиться на него с новыми проклятиями.

– Ты даже не поблагодаришь меня за то, что я спас тебя от испанцев? Эти черти сбежали, когда я начал стрелять из пушки.

Розалинда ответила словом, которое леди произносить не подобает.

На Кита, казалось, это не произвело никакого впечатления.

– Может, мне не следовало спасать тебя в Западном Лалуорте? Я ведь сказал тебе, чтобы ты…

– В каком еще Лалуорте? – горячо перебила Розалинда. – Тебя там не было!

– Правда? А кто, по-твоему, застрелил адмирала? Это было не так уж легко.

Ах, вот оно что! Значит, это Кит спас ее в Западном Лалуорте, скрывшись за спиной ее брата.

– Для чего ты, грязный хам, – зашипела она, – сперва притворился Королем Нищих, затем обманул меня…

Кит направился к двери.

– Я предпочитаю твоему темпераменту битву с испанцами. Я оставлю тебя, чтобы ты успокоилась. Может быть, позже мы сумеем поговорить. Никогда еще не видел я женщину в таком гневе и такой страсти.

– Я не в гневе! Я разумна, просто я сержусь…

– Разумна? Ха-ха! – Кит откинул голову и разразился своим оскорбительным смехом. – Если и есть у тебя трезвый разум, Розалинда Кэвендиш, все равно в одном твоем мизинце больше страсти, чем у всех жителей Дорсета! Это мне в тебе и нравится. И уж в дверях добавил: – Все-таки я лучше подожду. Даже я могу не выдержать такой страсти.

– Я не страстная! – Розалинда загородила ему путь, пытаясь убедить.

Кит решительно отодвинул ее, смерив непристойным, по мнению Роз, взглядом.

– Нет? – вкрадчиво переспросил он. – Поживем – увидим.


– Видишь, они преследуют! Я же говорил тебе, – Джордж Тренчард поспешно отодвинулся от борта «Гран Грифона». – Скажи своим людям, пусть заманивают «Смельчак» на север. Мы возьмем его подальше от флота Морских Бродяг.

Лорд Франциско де Вега нахмурился, глядя на английский корабль, и погладил левую руку на белой перевязи.

– Не знаю, насколько это разумно. Погода меняется. – Он поднял глаза к небу, на котором грозно собирались черные тучи.

Тренчард усмехнулся и поправил новый зеленый камзол:

– Чуть появилась тучка, ты сразу же сдаешься. А его величество убеждал меня, что ты самый бывалый капитан.

– Бывалый капитан знает, что нельзя перед штормом лезть в холодную воду, – отрезал де Вега. – Надо искать безопасное укрытие.

– Ты хочешь заполучить это донесение или нет? – зарычал Тренчард. – Тебе следовало бы с большим рвением выполнять приказы его величества!

– А тебе следовало бы с большей аккуратностью относиться к столь важному документу. Как можно было оставить его в комнате с этой девицей? Твоя слабость к ней поставила нас в трудное положение. Я уверен, король Филипп знает, что произошло.

Тренчард бросил на испанца зловещий взгляд и попытался объяснить:

– Дело в том, что ее участие в этой истории нам поможет. Она хочет плыть в Антверпен. Нам нужно лишь захватать корабль, прикончить всех мужчин и доставить ее туда, куда она хочет. Госпожа Кэвендиш сочтет меня своим спасителем, позволит сопровождать ее и, сама того не зная, передаст донесение герцогу. В то же время мы захватим и этого английского пирата, который так досаждает твоему флоту. Наша пушка больше. Мы сможем убить сразу двух зайцев.

– А «Чаша»?

– Ее захватили Морские Бродяги. Они пираты-в этом леди сама убедится. Ха-ха-ха.

– А как ты объяснишь, что мы бомбили ее корабль? – не унимался де Вега.

– Это совсем нетрудно, – ответил Тренчард, обретая прежнюю уверенность. – Я говорил с ее отцом, после того как она убежала из Лалуорта. Он знал обо всем – дочь оставила ему письмо. С позволения отца я и следил за ней, заботясь о ее безопасности. Мы несколько раз сигналили кораблю, желая переговорить с капитаном, но они открыли огонь. Теперь я должен выполнить свой долг – спасти ее.

– Гладко придумано, – оценил де Вега. – Не зря его величество сотрудничает с тобой. Хорошо, поплывем на север. Во что бы то ни стало мне нужно это послание.


Кит и Филипп следили за маневрами испанцев.

– Не люблю пунктуальность, – усмехнулся Кит. – Нам не следует плыть за ними, иначе попадем в ловушку…

Испанский корабль развернул паруса и устремился на север. Филипп посмотрел на зловещие черные тучи, плывущие с юга.

– К черту! – наконец решил он. – Пойдем за ними. Если останемся возле моего флота, эти трусы не станут сражаться. Рискнем!

– Точно! – согласился Кит. – Нам не страшна никакая буря, а другого шанса заполучить донесение не будет.

– Хватит ли у тебя воды и припасов, если ветер отнесет нас? – спросил граф Монморанси.

– Достаточно на несколько дней, – заверил Кит. – Ты не боишься оставлять свой корабль?

– Боюсь, – Филипп в последний раз взглянул на «Надежду», оставшуюся с другими кораблями Морских Бродяг. – Но еще больше я боюсь оставлять тебя наедине с этим предателем. Испанцы умеют сражаться.

Кит ухмыльнулся и отдал команду плыть на север. Розалинда слушала, как начиналась буря. Ветер выл, обшивки корабля скрипели и стонали.

Зачем Кит запер ее здесь? Она даже не знает, что происходит! Сначала корабль шел быстро, очевидно, догоняя испанцев. Потом – медленней. Она услышала пушечный выстрел.

«Пожалуйста, только не в этот корабль! – молилась Роз. – Господи, не дай нам утонуть!»

Корабль накренился, и девушка схватилась за койку. Да, здесь она не может сражаться с Тренчардом! К своему жгучему стыду, почувствовав полную беспомощность, она расплакалась, и это ее еще больше рассердило.

Справа и слева от каюты были орудийные посты. Снова она выглянула в иллюминатор. Раздался выстрел. Должно быть, пушки на корме прямо под ней. Нет, отсюда ничего не видно. Значит, испанцы у подветренного борта. Розалинда с трудом добрела до второго иллюминатора. Молния осветила испанский корабль, и Розалинда увидела его название – «Гран Грифон». Все тот же корабль! Но кое-что изменилось: его пушки горели. Розалинда стиснула кулаки и стала молиться, чтобы Кит потопил испанцев: «Господи, пожалуйста, иначе они убьют нас!»

Ветер истошно завыл, корабль накренился и затрещал. Начался страшный шторм. Гремел гром, хлестал дождь… Розалинда выглянула в иллюминатор и увидела, как «Гран Грифон» исчезает во мраке бури…

Распахнулась дверь каюты, и вошел Кит. От него пахло дождем и ветром. Вода стекала с его накидки и шляпы, на полу образовалась лужа. Розалинда хмуро смотрела на него. Кит так же хмуро оглядывал ее: взгляд его задержался у нее на груди. Девушка вздрогнула, заметив, что платье ее разорвано, шея и грудь обнажены. Юбка разошлась так, что она боялась смотреть вниз. Кит улыбнулся.


Глава 18


– Мерзавец! – выкрикнула Розалинда, отступая от него. – Ты посмел обмануть мое доверие! Ты знаешь, что я собиралась плыть на корабле моего отца, но в тебе нет уважения к честным торговцам. Ты захватил мой корабль! Я ненавижу тебя! – Она топнула ногой. – Больше я тебе не верю и никогда не поверю! Никогда, никогда!

Кит молча приблизился к ней, по-прежнему улыбаясь.

– Что ты делаешь? Чего ты хочешь? – отпрянула она в сторону.

В маленькой каюте ей некуда было бежать. А он не отступал от нее.

– Господи! – выдохнула она, в панике прижимаясь к стене. – Не трогай меня! – закричала Роз, пытаясь оттолкнуть его.

– Ты ослушалась меня, Розалинда. – Кит тяжело дышал, пораженный неведомым прежде ощущением. – Я велел тебе оставаться дома, но тебе захотелось приключений. Подумай только, что могло произойти, если бы Тренчард одолел нас. В этот раз твоя хваленая логика покинула тебя.

– Но ничего не случилось! – Розалинда ощутила его сильные руки на своих плечах и знакомое волнение, которое мог вызвать только Кит. – Если бы не ты, я бы уже была в Антверпене. Отвези меня на мой корабль!

– Поздно, красавица. – И самодовольно хмыкнул; этого момента он ждал с тех пор, как потерял ее корабль в Западном Лалуорте. – Я собираюсь преподнести тебе два урока – о том, как надо меня слушаться, и о твоей страсти, которой, как ты считаешь, не существует. Я хочу доказать тебе обратное. Урок начинается.

Он поцеловал ее в шею, и Розалинда затрепетала. Отчего так приятны его прикосновения? Кит распустил ей волосы, они упали на плечи, и он вновь поцеловал ее. Розалинда прижалась к нему, взволнованная неясным желанием. А буря не затихала. Ветер выл, корабль трещал. Внезапно ее качнуло к Киту, и, влекомая непреодолимой страстью, Роз зарылась в его волосы, жесткие и соленые от моря обхватила его шею. Кит со стоном потянул корсаж, роняя пуговицы на пол и жадно целуя ее. У Роз были мягкие страстные губы.

– Теперь, – тяжело выдохнул он, – ты забудешь свою логику, перестанешь подчиняться ей… Покажи мне, какая ты, Розалинда… – Он поднял ее на руки и положил на койку. – Скажи, Розалинда, что любишь меня. Подари мне свою страсть.

– Зачем? – Розалинда отодвинулась от него. – Зачем ты это делаешь, если знаешь, что я не могу сопротивляться?

– Если б ты не любила меня, в тебе бы не было такой страсти. Это как раз очень логично, Розалинда. Скажи, что любишь меня. Скажи.

– Я не люблю…

– Любишь. Ты свободна. Твое сердце свободно любить, кого ты пожелаешь. И ты выбрала меня.

– Ничего подобного. Я люблю только…

– Себя? Нет, ты не эгоистка. Признайся, что любишь меня. Мы с тобою связаны и идем одной дорогой. Я твое второе «я», хочешь ты этого или нет.

– Я не понимаю, что ты говоришь. Не понимаю…

– Нет, понимаешь. Ты любишь меня и потому хочешь моих прикосновений.

Кит раздевал ее, расшнуровывал корсаж, снимал юбки. Даже закрыв глаза, она ощущала его взгляд на своем теле. Выражение его лица приводило ее трепет. Он жаждал ее.

– Со мной и только со мной, – шептал он, – тебе это нравится. Я говорил, что открою тебе некоторые факты. Вот один из них. Признай, признай правду.

– Господи, помоги… Я… хочу тебя… – простонала Роз под его пожирающим взглядом.

Кит скинул камзол и рубашку.

– Совершенство, – прошептал он, лаская Роз и пораженный ее красотой. – Я дам тебе блаженство, но ты должна сказать эти слова.

Она вздохнула. Его руки давали ей наслаждение о котором она и не подозревала.

– Пожалуйста, Кит, – взмолилась она, закрывая глаза, – не надо! Не заставляй мое тело предавать меня!

– Оно и не предает тебя. Ты просто становишься сама собой – дикой и страстной.

– Нет! Я осторожна и живу рассудком.

– Я освобожу тебя, Роз. Оставь свою логику отдайся чувствам.

Кит с радостью видел, что разбудил ее тело. Но как покорить ее рассудок? Если она признается в своих чувствах, то тело может взять верх над разумом. Но для этого он должен обуздать свои чувства, а это становилось все труднее. Он никогда не бы хладнокровным и сказал об этом еще при первой их встрече.

Медленно он провел пальцами по ее плечу и поразился самому себе – ничего подобного не испытывал он с другими женщинами. Заглянул в ее глаза, светло-карие, и понял, в чем дело. Она чиста, непорочна и готова была ради него пожертвовать всем своим будущим. В нем пробудилось желание защищать ее, заботиться о будущем Роз. Он наклонился, отвел шелковый локон с ее лица и поцеловал сочные губы.

– У тебя красивые плечи. Ты когда-нибудь видела их?

– Нет, я не могла.

– Роз, я буду твоим зеркалом. Посмотри в мои глаза. Что ты чувствуешь?

Его голодный взгляд испугал ее. Она поняла, что Кит сильнее ее, и все-таки стремилась подавить желание. От восторга и страха Розалинда закрыла лицо руками, но он взял ее руки в свои.

– Что ты чувствуешь, Роз? Ответь!

– Я горю… внутри.

– Что еще? – Его руки смеялись над силой воли Розалинды, лаская ее живот и бедра. – Не бойся, Роз, я хочу чувствовать тебя везде, знать о тебе все.

– Везде?! – вскрикнула она, глядя в его ненасытные глаза и снова попробовала овладеть собой. – Это не очень разумно. Я думаю, лучше остановиться.

Кит замер, но не убрал руку:

– Ты думаешь? В том-то и дело, Роз, что ты слишком много думаешь. Предоставь своим чувствам решать, и тогда ты поймешь, что я прав.

Он засмеялся. Ее страсть еще сильнее разжигала его желание. Но Кит знал, что делает: сегодня нужно показать, что он умеет владеть собой, и дать ей наслаждение, пощадив ее девственность… Он ласкал ее нежные груди, точеные плечи, тонкую талию и горячие бедра. Кожа у нее была как шелк, но живая и светящаяся. Он нежно раздвинул ее ноги:

– Доверься мне, Роз, тебе будет хорошо.

– О Боже! – простонала она. – Я не хочу этого, не хочу…

Его пальцы не верили этим словам. Они жгли ее магическим огнем, наполняли страстной влагой. От прикосновений Кита кожа горела, она крепко прижалась к нему, испытывая все растущее наслаждение. Его дыхание обжигало ее – она вдруг поняла, что больше не может переносить этот восторг, эти волны чистого – чего?…

То, что было до этого, не шло ни в какое сравнение. Пламя вспыхнуло, унося ее на головокружительную высоту, далеко на край света…

– Скажи! – потребовал он. – Скажи то, что я хочу услышать.

– Я люблю тебя! – выкрикнула Роз, и она была счастлива.

Но он не останавливался, и секунды превратились в бесконечность… А потом Кит нежно успокаивал ее. И, ощущая его прикосновения. Роз знала, что любит его больше всех…

Потом она лежала в объятиях Кита, он осыпал ее поцелуями, шептал какие-то безумные слова. Роз обвила его шею руками и прижалась губами к его губам. Она смотрела на любимого и улыбалась.

И в полутемной каюте он увидел эту завоеванную им улыбку и погладил ее растрепавшиеся локоны, густые распустившиеся косы. Теперь он не отпустит ее от себя.

Кит и сам удивился тому, что так обрадовался ее улыбке, ее словам «Я люблю тебя».

Казалось, что время остановилось, а они так и лежат и будут лежать – она уставшая и счастливая в его объятиях, он, торжествуя и любуясь ее красотой.

Только сейчас Кит понял, что ревнует ее к Джорджу Тренчарду, с которым она была помолвлена, хотя и знал, что Роз не любит олдермена.

– Я хочу спросить тебя, – прошептал он, стараясь скрыть тревогу. – Почему испанцы преследовали тебя? Какая была их главная цель?

Кит надеялся, что она расскажет, как отвергла Тренчарда, но Розалинда вдруг перестала улыбаться. Она села, оттолкнула его и попыталась натянуть рубашку.

– Понятно, – холодно сказала она, – это все было продумано. Нет, нет, не трогай меня.

Она встала и начала одеваться.

Кит был поражен ее реакцией и разгневан. Он-то хотел услышать, как она бежала от Тренчарда, а Роз…

– Если ты имеешь в виду мои ласки, – так же холодно ответил он, – то я всего лишь последовал твоему приглашению. Тебе нужен был мужчина, чтобы удовлетворить твою страсть. Испанцы ту вовсе ни при чем.

– Конечно! – рассерженно сказала она. – Значит, только ради меня ты заставил сказать, что я люблю тебя.

– Тебе самой было приятно сказать правду.

– Вовсе нет! – Розалинда даже ногой топнула.

– А должно быть приятно. Женщине нужен мужчина. Так устроен мир, – не успокаивался Кристофер.

– Тогда мы живем в разных мирах, ваша светлость. – Розалинда надменно завернулась в накидку. – Я не устаю жалеть, что встретила тебя. Ты дал мне физическое удовольствие, но это ничего и значит. Мне нужно большее – то, чего ты не способен дать.

Кит, еле сдерживаясь, стиснул зубы и протянул ей влажное полотенце:

– Освежись.

Роз швырнула полотенце, оно ударило Киту в грудь и упало на пол.

– Не смей напоминать о том, что произошло между нами! Мне не следовало позволять тебе прикасаться ко мне, но ты всегда делаешь только то, что хочешь!

– Доля женщины – замужество и послушание мужу. И ты научишься слушаться.

– Доля женщины – быть спутницей, а я спутница моего отца. Он доверяет мне. Он верит в меня. И мне не нужно подчиняться ни ему, ни кому другому. А ты! Тебе нужны сведения, ты вытаскиваешь их из меня бесчестным способом – и мне должно быть все равно?! Ты командуешь мною – и я должна повиноваться?!

– Ты ослушалась меня, хотя знала, как опасно плыть в Антверпен, но ты предпочла учиться на своих ошибках. – Лицо его стало суровым. – Итак, мы возвращаемся к изначальному вопросу: почему ты покинула Западный Лалуорт, если я велел тебе оставаться дома?

Розалинда откинула за спину свои роскошные волосы и презрительно поглядела на Кита:

– А я думала, что ты-то поймешь. Ты ведь сам плаваешь.

– Да, и поэтому ты должна слушать меня. У меня больше опыта. Если бы ты побывала в Антверпене…

– Я была там, – резко ответила Розалинда.

– Когда? Два года назад? Тогда все было по-другому.

– А что было по-другому, ваша светлость? – съязвила она. – Говори, я слушаю. Просвети меня! И позволь мне не верить тебе слепо.

Роз знала, что эти слова приведут его в ярость.

– Ради всего святого, женщина, ты толкаешь меня на преступление! – Он схватил стул и изо всех сил ударил им по столу. Стол подпрыгнул, а стул рассыпался на миллион щепок. – Я говорю тебе, что мы сражаемся с Испанией, сражаемся как можем, не объявляя открытой войны. День и ночь я вместе с Морскими Бродягами пытаюсь освободить Голландию, а ты хочешь торговать с нашими врагами. Торговать с Испанией!

– Повтори еще раз, что ты сейчас сказал! – воскликнула Розалинда.

– Испанцы – наши враги, а я тайный посланник ее величества флоту Морских Бродяг и принц Оранскому, – уже спокойно пояснил Кит. – Я никому не говорил об этом и тебе не должен был говорить.

Теперь разозлилась Розалинда и бросилась на него с кулаками:

– Кристофер Говард, мерзавец, мерзавец! Почему ты не сказал мне?! Я думала, что Антверпен – нейтральный город! Так все говорили.

– Нейтральный! – завопил Кит, хватая ее за руки. – Да, когда-то был нейтральный! Но два месяца назад король Филипп увеличил налоги, чтобы присвоить себе десятину народного добра, и ввел инквизицию в Голландии. Тогда-то все и изменилось! Разве ты об этом не слышала?

– Нет. – Она бессильно опустила руки и заплакала.

– Ты не слышала, что сделал герцог Альба? В прошлом месяце он вздернул на виселицу двенадцать известных торговцев на глазах их жен и детей за то, что они отказались платить проклятый налог.

Кит осторожно смахнул слезу с ее щеки.

– Я ничего не знала. Я думала, что это не наша война и ничего не изменилось…

Она вдруг замолчала и закрыла рот руками:

– Я же обо всем узнавала только от Тренчарда. Он рассказывал мне о каждом торговом корабле в Западном Лалуорте. Капитаны должны были докладывать олдермену Тренчарду перед разгрузкой. Капитаны моего отца тоже докладывали ему.

– Тренчард душил правду в Западном Лалуорте. Все сведения он искажал ради своей выгоды.

Розалинда покачала головой и тихо сказала:

– А я-то верила всему, что он говорил.

– Не вздумай винить себя, Роз. – Кит обнял ее. – Тренчард намеренно обманывал тебя и действовал довольно хитро. Я сам не подозревал его до той ночи в Лалуортском замке. Но и тогда я не догадался, что он обманывает тебя.

– Her, нет! Разве ты не понимаешь? Я тоже виновата, потому что сама хотела верить, что в Антверпене все в порядке и что мы можем там торговать по высоким ценам. А подлый Тренчард говорил мне то, что я желала услышать.

Она бросилась на койку, уткнулась в одеяло отчаянно зарыдала. Кит сел рядом, положил руку е на голову и ласково сказал:

– Не переживай так. Никто из нас не подозревал Тренчарда. Он казался честным человеком, выполняющим свой долг, и по долгу службы ему полагалось встречаться с испанцами. Я очень долго ни о чем не догадывался. А уж в нашем маленьком изолированном городе все были у него в руках.

Истина безобразна. Герцог Альба в заговоре с королем Филиппом: они хотят убить принца Оранского и подавить восстание в Голландии. Испанский корабль, который напал на твой, вез последнее донесение от короля. Люди королевы узнали, как расшифровывать их, и мы каждый раз нападаем на корабли и похищаем донесения. И теперь нам во что бы то ни стало надо получить это последнее сообщение. Испанцы готовят убийство принца, но мы не знаем, где и когда.

Розалинда села, глаза ее распухли от слез. Задыхаясь, она достала маленький резной ароматический шарик и поднесла его к носу.

Кит смотрел на нее во все глаза:

– Роз, это же испанский кедр. Откуда это у тебя?

– Это мне дал Тренчард… – Розалинда сделала глубокий вдох. – То есть не совсем дал, он…

– Покажи мне! – Кит резко схватил ароматический шарик.

Розалинда была поражена его резкостью.

– Вот оно! – в восторге крикнул Кит и вскочил на ноги.

Он быстро выдернул пробку и осторожно двумя пальцами вынул из шарика полоску бумаги.

– Что это? Неужели ты хочешь сказать, что донесение было у меня?! Что в нем говорится?

– Господи! – Кит швырнул шарик на стол. – Код не тот! Филипп! – заорал он, распахивая дверь. – Филипп, они опять изменили код!

В дверях появился Король Нищих, невозмутимый, словно ничего не произошло:

– Донесение? Чудесно! – Он расправил листок на столе. – Надо вооружиться терпением. Нам всегда удавалось расшифровывать их. И в этот раз получится, но потребуется больше времени.

– Я надеялся, что мы сразу узнаем. Мы могли бы сразу что-нибудь придумать, а теперь придется ждать, – расстроенно сказал Кит.

– Боюсь, подождать все равно придется, – с иронией произнес Король Нищих. – Буря не утихает и продлится Бог знает сколько.

Розалинда взглянула на него с ненавистью: этот человек забрал ее корабль. Она вцепилась в Короля Нищих:

– Верните мне корабль! Обещайте, что вернет мой корабль.

– Что ты говоришь?

Розалинда чуть не задохнулась: он был такой огромный, что ей пришлось откинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. Это раздражало ее: он был выше даже Кита.

Король Нищих, не скрывая удивления, сложил руки на груди. Ей удалось изобразить надменный взгляд, дабы скрыть свое смущение перед стареющим великаном с длинными седыми кудрями.

– Отдайте мой корабль!

– Ты желаешь рассчитаться? – прорычал он глядя сверху вниз на английскую барышню

«Так вот какова она, возлюбленная Кристофера, хотя тот никак не признается!» Граф Монморанси постарался вести себя, как подобает страшному пирату: «Пусть малышка потрясется от страха. Сама виновата – просто замучила его со своим кораблем. Пусть подрожит. Пусть попросит повежливее. Впрочем, она красавица». Он пристально смотрел в ее удивительные глаза, освещаемые тусклым светом качающейся под потолком лампочки. «О, да она совсем не испугалась!»

– Я отдам корабль, – наконец согласился он, – только если ты поплывешь, куда я тебе скажу.

Эти слова и властный голос прозвучали для Розалинды, как удар плети. Она высокомерно вздернула подбородок и холодно посмотрела на него:

– Я устала от мужских приказов. А ведь я даже не знаю, кто вы.

Граф продолжал хмуро разглядывать ее. «С ней надо поосторожнее, эта девушка на многое способна. Кит выбрал ее, следовательно, она может достойно соперничать с мужчинами. И видимо, умна, и в смелости ей не откажешь». Филиппу пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Он знал, что делать и потому только кивнул Кристоферу:

– Позаботься о леди. Мы все устали, а она, наверное, еще и очень замерзла.

«Еще как!» – подумала Розалинда. В ее туфлях булькала вода, платье промокло, когда она поднималась на этот корабль, но совсем забыла, пока Король Нищих не напомнил об этом. Ей вдруг захотелось подойти к этому громадному суровому человеку и согреть свои холодные руки в его больших теплых ладонях…

Ей даже захотелось бы укрыться под его накидкой – так они с отцом гуляли по Лондону, когда она была маленькой… Ей так холодно, так хочется… Она заставила себя прекратить эти смехотворные фантазии. Нужно действовать очень осторожно, чтобы пират вернул корабль…

Хлопнула крышка металлического сундука. Розалинда подпрыгнула: она совсем позабыла о Ките! А тот принес тяжелое шерстяное одеяло, уложил ее на койку и укутал. Куда теплее, чем то легкое одеяльце, которым он укрывал ее до этого!

– Великолепно! – похвалил его Король Нищих. – Теперь покорми ее.

Кит достал тарелку с хлебом и сыром и извиняющимся тоном предложил:

– Роз, у нас нет ничего горячего. Из-за шторма мы не можем развести огонь.

В ней тут же проснулся голод, и Розалинда схватила бутерброд. Ведь она обедала так давно!

Кит протянул ей оловянный флакон с водой. Ей так захотелось переодеться в сухую чистую одежду, выпить горячего, лечь в теплую постель…

– Теперь, – Король Нищих встал перед ней, – я думаю, тебе полезно узнать, кто я. Я Филипп де Монморанси-Нивель, граф Горна, адмирал флота принца Оранского и носитель его каперского свидетельства.

Розалинда поглядела на него подозрительно, пораженная его неожиданной откровенностью, но хорошее воспитание в ней взяло верх над гневом.

– Очень приятно познакомиться, – натянуто сказала она.

Граф раскатисто засмеялся:

– Напротив, госпожа Розалинда! Вам вовсе не приятно знакомиться со мной. Вам было бы приятнее выцарапать мне глаза, и я вас понимаю. Я помешал вашей торговле, и вы сердитесь на меня. Вы требуете свой корабль назад, а это вопрос спорный, ибо в данный момент он не принадлежит никому из нас. И вам хотелось бы поскорее остаться наедине с Кристофером. Но я вас не оставлю в покое, – твердо сказал он. – Вы слишком умны и многому можете научить меня. И я собираюсь учиться у вас.

Розалинда отвернулась от его всепроникающего взгляда.

– Я ничего не скажу вам, если мне этого не захочется. Я не боюсь вас. И не понимаю, как вы могли так запросто поверить мне свою тайну, если, конечно, это не розыгрыш.

– Кристофер доверяет тебе, потому и я доверяю, – просто ответил Филипп. – Уверяю тебя, в людях он редко ошибается.

Розалинда взглянула на него недоверчиво: ну и дьявол, сочиняет точно так же, как Кит. Он же ее враг, а полностью обезоружил совсем не нужным ей доверием. Ну как теперь бороться с таким человеком? Оставалось лишь одно – смягчиться.

– Кажется, Кит доверяет и вам. Наверное, я должна последовать его примеру.

– Было бы неплохо.

Граф улыбнулся и из страшного пирата превратился в обаятельного джентльмена с ласковым взглядом. Она с удовольствием смотрела на обоих мужчин – таких высоких и с одинаково гордой осанкой. Филипп… что-то его имя напоминало. Но что? Филипп… Обычное имя. Но кто-то… что-то… Нет, она никак не могла вспомнить…

Граф принес ей сухие шерстяные носки, и, когда он наклонился к ней, Розалинда увидела на его шее маленький серебряный крестик. Изящный крестик с одной цветущей розой.

И она вспомнила! Такой же крест она видела в комнате под Лалуортским замком! Значит, это любовник Анны, тот, кто написал письмо, найденное ею в потайной комнате! С нарастающим волнением Розалинда смотрела на графа, пытающегося найти сухую одежду в сундуке. «Если он и есть Филипп, то кто же тогда Анна? Нет, не вдовствующая графиня! Ее звали Мэри, и по возрасту она не подходит! Она, Розалинда, была в Лалуортском замке с отцом уже больше года назад. Там что-то говорили о прежней графине, ныне умершей. Леди Анна! Да!…»

– Вы граф Монморанси, – выпалила Розалинда, – а вы не были…

– Обезглавлен? – закончил Филипп, к ее счастью, не поняв, что она хотела спросить, и протянул ей льняную рубашку. – Да, так говорили… Но, как видишь, я жив и здоров. Отсюда рождение Короля Нищих. Для моих людей я граф Филипп, и только. Романтика, но на самом деле необходимость.

Розалинда отложила пустую флягу в сторону и решила больше не расспрашивать. Ни к чему! Она уже знала: именно этого человека страстно любила мать Кита. Украдкой она всматривалась в графа сравнивала его с Китом, еще не понимая, отчего сходство их так важно. Но они похожи – телосложением и осанкой, оба высокие и статные…

Филипп, в свою очередь, заметил, как закрылись ее глаза и поникли плечи Кита. Все трое устали, но надо еще выслушать Розалинду. Он сел на стул и придвинулся поближе к ней.

– Ну, милая, расскажи мне, почему испанцы преследовали тебя. Мне это очень нужно знать.

Розалинда поморщилась: снова военные тайны! В памяти вдруг всплыла одна строчка из его письма, которая заставила девушку вздрогнуть: «Вечна только любовь». Она почувствовала головокружительную радость, но тут же приказала себе забыть и отвечать на вопросы. Она рассказала о том, как ее ударили по голове и она оказалась в доме Тренчарда, не зная, спас он ее или похитил, как затем с помощью брата ускользнула по дымоходу и скрылась на отцовском пароходе.

– Я не думала, что Тренчард соизволит следовать за мной. Хотя теперь я знаю, что он связан с испанским королем Филиппом. – Она состроила гримаску. – И думаю, что уже давно…

– Итак, ты случайно завладела ароматическим шариком. Ясно. Насколько я понимаю, Тренчард и его испанские сообщники не знают содержания донесения. – Филипп был очень доволен.

Кит уже сидел за столом, согнувшись над закодированным посланием. Буря утихла. На отдельном листке бумаги он начертал различные коды и по очереди пробовал их. Любопытство овладело Розалиндой, и она придвинулась к нему. Аккуратные ряды чисел.

– Странно, – пробормотала она. – Это не тот код, который заменяет числа на буквы алфавита. – А предыдущие коды были проще? – спросила она, не отрывая глаз от послания.

– Да, – хрипло ответил Кит. – Нам и с ними пришлось поработать, но там все было вполне логичным. Этот посложнее.

Розалинда позабыла обо всем и с радостью погрузилась в изучение чисел. Филипп наблюдал за ней. Кристофер, занятый числами, не обращал на девушку внимания. Надо и ей отдохнуть. Она озябла и устала. Столько всего пережить!

Граф принял решение: схватил донесение и спрятал в свой камзол.

Розалинда изумленно подняла глаза:

– Почему?… Ах да! – Она понимающе улыбнулась. – Нам понадобится несколько дней на расшифровку, да?

– Так точно, госпожа… Розалинда. У меня большой опыт по расшифровке этих кодов, и каждый труднее предыдущего. Сейчас же тебе лучше поспать. И нам тоже! – Граф слегка топнул ногой, заметив негодование Кита. – Уже поздно. Ты, милая, будешь спать в этой каюте. Если захочешь умыться, в кувшине осталась вода. Завтра я принесу горячую. Запри дверь за нами. Кристофер!

Король Нищих сделал повелительный жест. Кит неохотно встал, но подчинился. Розалинда осталась одна. Послушно умылась, сняла мокрую одежду и повесила на стул просохнуть. Натянув огромную льняную рубашку и шерстяные носки, она со вздохом упала на набитый перьями матрас, но заснуть не могла.


Глава 19


Розалинде хотелось спать. Все тело ныло, словно умоляя ее отдохнуть, забыться сном, но душа бодрствовала. В памяти прокручивался разговор с графом Филиппом, Китом… Она стремилась быть рассудительной и бесстрастной. И пришла к выводу, что Кит прав: она любит его.

«Боже, – подумала она, зажимая рот кулаком, чтоб не разрыдаться. – Не может быть! Как это я, такая осторожная и расчетливая, снизошла до любви?! После столь долгой обороны! И воля моя непреклонная не помогла!» Но факты налицо: яростная страсть, овладевавшая ею, испытанное блаженство и невыносимая мука от сознания того, что она принадлежит ему!

«Нет!» – Она с криком, разрывающим горло, откинула одеяло, которым укрыл ее Кит. Нет и еще раз нет! Ей нельзя любить его, ибо любовь означает замужество, а замужество – конец радостям жизни. Придется отказаться от роли главы семьи, подчиниться мужу, посвятить себя рождению детей! Взять хотя бы ее мать и бабку: жена всего лишь бессловесное имущество! Но отец признает достоинства Розалинды, ее любовь к числам, он познакомил ее с величайшими математиками Англии, Франции и Голландии.

Но таких, как отец, больше нет! Розалинда заставила себя успокоиться, вспомнить свое последнее путешествие в Голландию задолго до этой испанской войны. Как они счастливо жили в Лондоне и отец ее был совершенно здоров! Какие это были безоблачные дни. Отец был самым образованным и почитаемым джентльменом в Компании торговых авантюристов, и она была рядом с ним.

Девочке было всего десять лет, когда он впервые взял ее в путешествие. Мать тоже была с ними во Франции – маленькие остались на попечении их преданной няньки. Тогда Розалинда и полюбила плавание. Числа привлекали ее задолго до этого. Во время плавания она освоила астролябию, компас и розу ветров. В двенадцать лет она по ночам вылезала в окно и училась у отцовского штурмана, но продолжалось это недолго. Отец, узнав об этом, не выпорол ее, а упрекнул самого себя и нанял ей учителя. К пятнадцати годам девушка сопровождала отца каждое плавание и помогала ему вычислять широту с помощью солнца и звезд.

Она никогда не забудет судьбоносное плавание в Голландию, когда в разговоре с лоцманом впервые услышала о фламандце по имени Жерард Меркатор.

– Папочка, пожалуйста, – умоляла она, – познакомь меня с ним. Говорят, что он рисует карты и талантливый математик, знает, из чего состоят земля и вода. Я хочу услышать его теорию. Обещай мне! – Он снисходительно улыбался и гладил ее по голове, ее сильный и любящий папа.

– Не надо бы, – говорил он, откидывая назад седеющие волосы. – Что скажет твоя мама, если я буду знакомить тебя с мужчинами?

– А мы будем только втроем – ты, я и он, – не отступала Розалинда, встав на цыпочки и пытаясь поцеловать его в щеку. – Или кто-нибудь еще, если ты найдешь того, кто тебя представит. Обещай мне!

Отец сдался, ибо слишком любил дочь. А она… Она обожала его, так как именно отец пробудил ее ум к огромному миру знаний. Поздно вечером они слушали Меркатора. Хозяин гостиницы принес свечи, и Розалинда не отрывая глаз смотрела, как Меркатор вычерчивает схемы и расчеты в подтверждение своей теории. Она задавала ему многочисленные вопросы и, делая вид, что все знает, тут же хваталась за перо…

Замужество положит конец всему. Все прекрасное исчезнет, как морской туман под жарким утренним солнцем. Но самое страшное – отец ее умирает. И, уткнувшись в одеяло, она зарыдала.

Выплакавшись, Розалинда успокоилась и задумалась. Нет, она не выйдет замуж за Кристофера Говарда, хотя он и намекнул. Даже если отец умрет. Но она скоро вернется и спасет его, освободит мать, чтобы та могла все время посвящать отцу, найдет лучших врачей. А когда ей исполнится двадцать один год, станет его компаньоншей. И никто не отнимет у нее законных прав. «У меня будет своя собственность, свои деньги, я смогу делать, что захочу. Когда мне исполнится двадцать один год…»

Внезапная мысль пронзила ее. «Какой сегодня день?» Она утратила счет времени. «Сегодня должно быть двадцатое сентября, через три дня я стану совершеннолетней, и у меня появятся законные права!» Эта мысль понравилась ей. Не придется больше зависеть от мужчин. Пусть Джонатан остается в своей гильдии, она же будет по-прежнему помогать отцу. А любовь нужно забыть.

Приняв решение, Розалинда наконец приготовилась спать, под скрип корабля, грохот волн и вой ветра.


Бледная утренняя жемчужина. Мягкая спираль сновидений. Кит вздрогнул. Снова она здесь, шелковая завлекающая сирена, посещающая его по ночам, манящая исполнением его желаний. Искушающая и насмехающаяся. Когда Кит тянулся к ней, она исчезала. Старый повторяющийся сон. Сегодня он не хотел ее – несуществующей. Но теперь все было по-другому. Он задержал дыхание, боясь надеяться.

Мгновение бесконечное и молчаливое.

Впервые он ясно видел ее: удивительно прекрасное лицо, светящиеся глаза. Земля, воздух, вода и огонь соединялись и преклонялись пред ее славой. Она вышла из эфира, где летали ангелы, – к нему.

Она роняла одежды. Ее всегдашняя юбка с шорохом упала на пол. Соскочил такой же безыскусный корсаж. Она сняла рубашку и обнажила точеные плечи, сияющие белизной.

Кит жаждал ее всем существом, не только телом. Вместо камня в груди просыпалось трепещущее сердце. Но она стеснялась, а он горел в ночи. Ради нее Кит пойдет и в огонь и в воду. Он готов на все, лишь бы обладать ею. Тонкая талия, горящие бедра, постоянство рядом с его изменчивостью – противоположности, готовые соединиться.

Его жажда все возрастала. Он подчинялся солнцу и языческим звездам. Желание поработило его. Он коснулся околдовавших его обнаженных плеч. Груди ее были словно бутоны в ожидании его губ. Наклонившись, он уловил их благоухание. Чистота ее вошла в него. «Я люблю тебя». Впервые он услышал ее слова. Это достойная женщина, и он должен быть достоин ее любви. Он хотел этого больше всего на свете. Он ждал ее тепла…

Сновидение прервалось. Начался кошмар с бездонной пучиной. Он пытался побороть его, вернуться в прежнее сновидение, но кошмар навалился, отвергая все на свете.

Вот он совсем маленький – лет пять. В комнате стоит мать, красивая, как роза, в блестящих одеждах. В руках у нее красиво завернутый подарок – для него… запрещенный отцом. Вот она запустила волчок. В голове его закружились чудесные цвета и зазвенел ее смех. Это его день рождения. Боже, как он любил ее – светлую и радостную, так не похожую на отца. Кит вдруг задрожал от страха.

Прижимая палец к губам, она покачала головой, умоляя его молчать. Ему нельзя громко смеяться, нельзя признаваться…

И, как злое видение, вошел граф Уинфорд. Молчаливый. Зловещий. Потребовал игрушку назад.

Пальцы его побелели, схватившись за ненавистную мальчику трость. Она с оглушающим грохотом ударила его по ботинку.

– Нет! – крикнул Кит, невинный и отважный. – Это мой волчок! От мамы!

Он жалобно заплакал и попытался убежать, но отец поймал его. Одним ударом трости сломал волчок. Второй удар пришелся по его плечам. Удары мешались со словами, которых ребенок не понимал… «Немедленное послушание… страх Божий… идиотская безделица…»

Мать стояла и смотрела. Слезы катились по ее щекам. Она не решилась защитить сына и тоже оказалась виновата. Упреки рушились на нее, словно удары: «бесполезная женщина», «уклонение от обязанностей»…

Киту показалось, что он задыхается от ненависти к отцу. Он ненавидел его требования – дисциплину, уроки, постоянный самоконтроль… Ему так хотелось того, что дарила ему мать – смех, игру, любовь.

Задыхаясь, он упал на колени перед отцом, сжимающим его горло. Матери не было. Оставался лишь этот суровый человек и его ненавистная дисциплина.

Потом было утомительное путешествие. Пять дней на коне в Оксфорд с отцом и братом. Слишком много занятии для пятилетнего, шестилетнего, семилетнего мальчика, оставленного со старшим братом и наставником в школе.

Тоска по матери. Он вернулся в Западный Лалуорт, а ее там не было. Он искал ее повсюду. Какая была пустота в душе, когда он узнал, что ее отправили далеко на север…

– Нет! – Кит пытался прийти в себя, стряхнуть с себя эту руку…

– Кристофер! Проснись! – Рука продолжала трясти его.

Пробудившись, он увидел Филиппа и с облегчением вспомнил, где находится. Он спал в гамаке, подвешенном на палубе. Солнце светило ему в лицо. Сощурившись, он выпрыгнул из гамака:

– Как непристойно так долго спать! Что же ты меня раньше не разбудил?

– Тебе нужно было отдохнуть. Я велел твоим людям не трогать тебя. – Заботливый голос Филиппа успокаивал его, как благовонная мазь кровоточащую рану. – Расскажи мне свой сон, Кристофер.

Кит прикрыл глаза, но кошмарное сновидение заволокло его сознание. Сдавило горло, как в детстве отцовская рука.

– Когда я был маленьким, я… Мама принесла мне подарок. Был мой день рождения, пять лет. Я любил играть с мамой, но отец считал это слабостью. Он верил в строгую дисциплину и говорил что мама не умеет воспитывать во мне страх Божий. Я был еще неразумен и думал отстоять игрушку, ослушаться его, сказать ему, что не хочу делать уроки, а хочу играть и быть с мамой, которая любит меня…

Образ матери вспыхнул в памяти, как факел, Кит ясно увидел ее улыбку. А как она смеялась когда он обыгрывал ее в бадминтон! Он ощутил е руку на своем плече и вдруг почувствовал на плече другую ласковую руку, открыл глаза и увидел синие глаза Филиппа.

– Кажется, мое непослушание оказалось последней каплей. Отец послал меня в Оксфорд вместе со старшим братом, а когда я вернулся в Лалуорт матери там не было. Он отправил ее в другие имения по каким-то бессмысленным делам. Теперь я понимаю, что он сделал это специально, чтобы ограничить ее влияние на меня. Отец воспитывал детей с помощью равнодушных слуг, выполняющих его волю. Иногда я пытаюсь вспомнить, как я любил ее в детстве, но не могу.

Филипп страдальчески поморщился. Кит с любопытством наблюдал за ним.

– Ужасно, правда? Жаль, что ты меня раньше не разбудил. Нельзя лентяйничать на своем же корабле.

– Ты и не лентяйничаешь. Я уже позавтракал, – сказал Филипп, поднимаясь за ним. – Тебе оставили горячую пищу. Ничего особенного, но кок все же старался. Когда поешь, мы поговорим с тобой.

Кит на палубе ожидал, что Розалинда вот-вот выйдет из капитанской кабины. Но она, как назло, не появлялась. Он вздрогнул, вспомнив первый сон. Все неправда – он никогда не полюбит женщину так, как он любил мать. Как это больно… Как он доверял ей, обожал ее. А она исчезла.

И в далеком Оксфорде Кит выплакивался по ночам, ненавидя отца и ненавидя ее… Вдруг он вспомнил слова отца: «В тебе слишком много страсти, Кристофер Говард. Я научу тебя усмирять ее». За отлынивание от уроков Кита запирали в комнате, за верховую прогулку без позволения сажали на хлеб и воду.

Потом он впервые познал женщину и по ночам мечтал о женском тепле. Отец узнал об этом, и снова в ход пошла ненавистная трость. После таких порок Кит не мог ни сидеть, ни лежать на спине и по нескольку дней хромал.

К тому времени, когда матери было разрешено находиться в замке одновременно с Китом, она уже превратилась в тень, бесшумно скользящую по дому. Вскоре он ушел из дома.

И вновь его мысли вернулись к Розалинде. О. это наслаждение на ее прекрасном лице! Он дал ей свободу, бескорыстно раскрепостил ее, обуздав свою страсть, но разжигая ее… Ошибался отец, ибо Кит способен обуздывать страсть. Просто раньше он нарочно безрассудно растрачивал ее – каждую ночь с новой женщиной. Одна за другой, и всегда в поисках нового он следовал их зову.

Прошел год с тех пор, как он последний раз обладал женщиной. Целый год. Теперь же одна только мысль о Роз пробуждала его желание. Он оглянулся, проклиная медлительность девушки. Ему так нужно увидеть ее, посмотреть ей в глаза.

Проклятие и еще раз проклятие! Довольно думать о ней! Другие, любившие его, только мешали Киту! Да, мешали, висели на нем, просили того, чего он не мог дать. Кит меньше всего хотел, чтобы его любили те, кого не любит он.

Кристофер встал к рулю. Земли не видно. Небо, накануне темное, теперь было невинно-голубое. И яркое солнце. И высокие облака. Волны обволакивали корабль, как бы прося прощения за вчерашнее.

Вчерашнее… Розалинда, вечная Роз! Он провел руной по запутанным волосам. Черт! Ему понадобится расческа и надо умыться. Это ведь все ради нее! Кит решил прекратить свои попытки забыть ее. Он заметил Филиппа внизу и спустился, чтобы сменить его на палубе.

– Если тебя беспокоят расчеты, – сразу успокоил его Филипп, – то я все сделаю сам, хотя думаю, ты тоже можешь.

– Лучше с твоей помощью. Пока что я позволил Райтману попробовать астролябию. Он знает немного, но я обещал ему…

Кит замолчал, увидев Розалинду в его накидке.

По спине волосы были заплетены в две толстые длинные косы, свежий ветер развевал мелкие локоны. Она казалась совсем юной. Он, не говоря ни слова, оставил Филиппа и подошел к возлюбленной.

– Доброе утро, моя Розалинда. – Он еле удержался – так захотелось потрогать ее локоны.

– Доброе утро. Но я не твоя.

– Ты в этом уверена?

– Нет. Но не обольщайся. Я никогда ничего не делаю, когда не уверена.

Кит глубоко вздохнул и шагнул к Роз, но сдержал себя и не прикоснулся к ней, а просто встал рядом.

– Как всегда, ты руководствуешься логикой, – Кит схватил ее косу и кончиком пощекотал свою ладонь. – Очевидно, ты хочешь остаться свободной.

– Впервые с начала этого путешествия ты сказал нечто разумное, – резко ответила она.

– Дай мне шанс, и я скажу что-нибудь еще.

– Например, милорд? – Как всегда, Розалинда смотрела на него вызывающе.

– Мы же договорились, Роз. Давай больше не ссориться. Мы уже обсудили все камни преткновения…

– Лишь то, что касается моего корабля и плавания в Антверпен, милорд.

– Я же просил называть меня Кит. – В голосе его был упрек.

Она беспокойно вглядывалась в морскую гладь.

– Где мы… Кит?

– Я не знаю.

– Как не знаешь? Разве штурман не высчитал? Он должен знать.

– Розалинда, это не так быстро делается.

Она недоверчиво фыркнула и поправила накидку на плечах.

– Надо позавтракать. Позволь мне проводить тебя.

– Очень хорошо, – деревянным голосом сказала Розалинда. – Я ведь в твоей власти.

– Правда? А я думал, что ты не бываешь ни в чьей власти.

– Я лишь хотела сказать, что в настоящий момент я завишу от твоего гостеприимства. И я надеюсь, сэр, что вы не воспользуетесь этим. Вы уж зашли слишком далеко.

Мужественно сдерживая улыбку. Кит отвел ее в рубку, где ее ждал горячий завтрак:

– Обещаю постараться.

«Но впрочем, – добавил он про себя, – к моему большому сожалению, вряд ли мне это удастся».

Когда Кит вернулся к Филиппу, Райтман с карандашом в руке возился над морскими картами.

– Он скоро закончит? – тихо спросил Ки Филиппа, избегая взгляда моряка.

– Ты бы лучше… Доброе утро, госпожа Кэвендиш, – галантно пошутил граф, увидев Розалинду. – Вы обедали?

– В некотором смысле.

Кита поразило, как она улыбнулась Филиппу и как тот улыбнулся ей в ответ. Между ними существовало какое-то понимание, о котором Кит не знал, и это разозлило его. Он отвернулся от них. Розалинда расспрашивала Филиппа о погоде, об их местоположении и о чем-то еще. Моряки искоса бросали на нее взгляды, смущенные присутствием женщины на борту. Ночью Кит слышал ворчание по поводу того, что, мол, «Смельчак» не дамский пароход и барышни здесь ни к чему. Сейчас же Кит наблюдал, как трое моряков натирали палубу, и каждый, окуная швабру в ведро, недовольно поглядывал на Розалинду. Она отошла от Филиппа и стояла теперь возле Райтмана. Жаль, что нет Курта Филипса – он остался на «Вороне». Вот и рулевой мрачно взглянул на Розалинду. Голос Розалинды прервал его мысли:

– Это неверно. Вы неправильно определяете направление. Надо вот так.

Она выхватила из рук Райтмана компас и опустила его в большую чашу с водой.

– Вот, – Райтман коротким пальцем указал на стрелку. – Это Север.

Розалинда энергично замотала головой, приподняла чашу и аккуратно подложила полярный камень вниз, пояснив:

– Это поправит азимут от небесного полюса к магнитному полюсу.

Райтман изумленно уставился на нее. Моряки перестали натирать пол.

– Теперь игла будет показывать правильно, – Розалинда поставила чашу на место. – Этого бы не случилось, если бы у вас был фламандский компас.

– У меня хороший компас… – начал Райтман.

– Красивый, но неточный. Вы не замечали, что он всегда неточно указывает меридиан? – Розалинда взглянула на его вычисления. – Неправильно, придется все делать с самого начала.

– Но послушайте! – разгневанный Райтма обратился к матросам за поддержкой. – Не надо, чтобы женщина указывала мне, что делать! Я…

– В чем дело? – сухо спросил подошедший Кит.

– Этот человек, – поспешила ответить Розалинда, – все сделал неправильно. Я пытаюсь показать ему, как надо, но он и слушать не хочет.

Райтман упрямо глядел на палубу.

Моряки не расходились. Кит нахмурился. Проклятие, в какое положение она поставила его, публично высмеяв штурмана! Теперь надо сделать выбор: заступиться за Райтмана и тем самым оскорбить Роз или же поддержать ее и обидеть моряков. Но для капитана команда прежде всего, и Кит твердо взял Розалинду под руку:

– Госпожа, я должен подумать. Пройдемте со мной в каюту. Я проверю ваши расчеты и сообщу вам мое решение.

– Святая Дева! – Она попыталась вырваться. -Тебе, что, нужны еще доказательства?!

Забыв о приличиях, Кит притянул Роз к себе.

– Милая, – прошипел он, – эти люди не привыкли к женщинам на корабле. Моряки скорее вышвырнут тебя за борт, чем позволят оскорбить одного из них.

Розалинда наконец посмотрела вокруг себя и впервые заметила разгневанные лица матросов. С несвойственной ей поспешностью она схватила Кита за рукав.

– Я знал, – мрачно сказал он, – что, как всегда, ты, дорогая, сделаешь разумный выбор и поступишь логично. Но я не позволю тебе так вести себя на моем корабле. – Кит вошел за ней в каюту и захлопнул дверь. – У нас и так трудная ситуация, не хватает только ссор на корабле. С людьми в море нельзя так разговаривать. Да еще учить их по своим безделушкам. Типичная женщина! – И он презрительно указал на сундук.

Это все плод фантазии, не может она управлять кораблем. К тому же Кита разозлило ее сегодняшнее поведение: вчера она говорила, что любит его, а сегодня вся любовь уже прошла. Он молча разложил карту на столе и углубился в расчеты.

– Ты считаешь себя таким умным и сильным, а сам ничего не замечаешь! – парировала Роз, доставая ключ от сундука.

– Чего же я не замечаю? – произнес Кит сквозь зубы.

– Прежде всего того, что на этом корабле я самый опытный штурман. – Она вставила ключик в замок сундука и пыталась повернуть его. – Тот невежда на палубе не сможет ничего определить, он совершенно некомпетентен.

– Не тебе судить. Я капитан, и я решаю, кто штурман.

– Если ты доверяешь ему, то и ты некомпетентен.

У Кита потемнело в глазах от ярости, но он лишь сухо ответил:

– Не торопись критиковать. При минимуме знаний Райтмана и тебе бы не многое удалось.

– Но моя подготовка лучше, и потому мне удается многое. И я сейчас докажу тебе это. – Ей наконец удалось поднять крышку сундука. Она достала астролябию. Меньше всего изумленный Кит ожидал увидеть астролябию.

– Боже праведный, это что еще?

Розалинда, поджав губы и одарив его презрительным взглядом, отложила астролябию в сторону и извлекла из сундука маленькую книжку.

Кит тут же вырвал у нее книжку:

– Какая красота! Смотри! Это побережье, Харлем и Бредерод. Прекрасное изображение!

Он перевернул страницу, пораженный тем, какие сокровища содержал ее сундук.

Розалинда смотрела на него с видом победительницы:

– А ты думал, что я привезла с собой платья да безделушки? Почему же тогда я сплю в твоей рубашке? Почему мне не во что переодеться? – Она указала на свою мятую юбку.

Кит бросил на Роз сердитый взгляд и снова углубился в книгу. В дверь постучали. Вошел Филипп.

– Смотри, Филипп, книга штурмана! – воскликнул Кит.

– Садитесь, пожалуйста, граф, – Розалинда указала на стул, но Филипп не двинулся с места разглядывая книгу. – Я хочу начать, – бормотала она, взяв его под руку. – И не когда-нибудь, а прямо сейчас…

Филипп сел, не отрывая глаз от книги:

– Воистину чудесно! Откуда она у тебя, Кит?

Кит не слышал, склонившись над сундуком, о уже изучал другую книгу.

– Она была у меня в сундуке, – дерзко объявила Розалинда, – в котором, как вы думали, я храню всякую мишуру. Еще у меня есть двуглавая горгулья.

Ни Кит, ни Филипп, казалось, не слышали ее. Никакого ответа.

– Черт! Я так и думала! – Она вырвала книгу из рук Кита.

Кит был явно раздражен.

– Разве ты не видишь, что я читаю?

– Я хотела привлечь твое внимание! Где тот невежда? Я хочу ему тоже объяснить!

– Послушай! – Кит нехотя встал с пола. – Зачем тебе штурман? Я сказал, что сам решу, кт будет штурманом, и сдержу свое слово. Пока же я еще не решил.

– Ищешь предлога заставить меня замолчать? Ничего, я покажу тебе! Я покажу вам всем троим! Тебе, Филиппу и невежде! Сейчас я пошлю за ним. Этот невежда явится сюда со своими инструментами, и, когда я закончу объяснение, он поймет свои ошибки. – Она распахнула дверь и крикнула пораженному юнге: – Пошли за штурманом! – Затем холодно скомандовала: – Скажи, пусть возьмет с собой инструменты и карты. Капитан ждет его.

Кит подождал, пока она закроет дверь.

– Ты не смеешь унижать Райтмана!

– Значит, его имя – Райтман [[2] Right – правильный, man – человек (англ.).]. Спасибо, что сказал! Я всего лишь просвещу вас всех. Ты хотел доказательств – ты их получишь!

– Я не сомневаюсь, что ты умеешь производить расчеты! Ты училась штурманскому делу, но при благоприятных обстоятельствах, когда корабль шел в заданном направлении. Уверена ли ты, что справишься сейчас, когда информации так мало? Может, мне лучше попробовать самому?

– Кристофер Говард! – вскрикнула Розалинда, уперев руки в бока. – Не смей насмехаться надо мной! Я представлю тебе точные расчеты! И граф Монморанси будет судьей! – Она улыбнулась Филиппу: – Если мне удастся убедить вас в моей правоте, Кристофер послушает меня?

Филипп с трудом сдержал улыбку:

– Я думаю, надо дать даме шанс. Хуже от этого не будет.

– Может быть хуже, но в другом смысле, – не скрывая сомнения, согласился Кит.

Появился Райтман со свернутой картой и астролябией.

Розалинда указала на табуретку, не давая ему сказать ни слова, и. взяв рапиру Кита, подошла к висящей на стене карте.

– Господа, позвольте привлечь ваше внимание к определению широты.


Глава 20


Кит ожидал услышать милый лепет: женщина не может управлять кораблем. Однако, как только Розалинда взяла в руки астролябию и пустилась в часовое рассуждение о том, как надо ловить солнечный свет, стало ясно, что она отлично знает, о чем говорит, и это развеселило Кита. Во многом она похожа на мужчину. У нее мужская логика, мужская прямота, способность говорить то, что думает. Но она не мужчина. И он не мог относиться к Роз, как к Курту, или к Нэду Руску, или даже к Филиппу.

Она углубилась в вычисления, не обращая никакого внимания на следящих за ней мужчин.

Кит сидел, как прикованный, и глядел на Розалинду. Она чертила, высчитывала и тихо, почти про себя, поясняла, что делает, часто останавливалась, выпрямлялась и молча застывала на месте, словно прислушиваясь к себе. Глаза ее блестели. Каждое движение Роз волновало его, словно тайна, касающаяся лишь их двоих. Как же ему хотелось обладать этой чудесной Розой!

– Если мы находимся здесь, в Северном море, – говорила она, показывая на карту, безучастная к его волнению, – а я думаю, то так оно и есть, тогда основные ветры дуют с севера на северо-восток. – Она нашла соответствующее место в тексте и подняла книгу так, чтобы они увидели роз ветров, показывающую северный и северо-восточный ветры.

Кит замер, вдруг увидев себя маленьким мальчиком, сидящим в кладовой Лалуортского замка и перебирающим страницы огромного маминого гербария. Он вспомнил аромат розовой воды, которую служанки собирали из садовых цветов. Сами розы он забыл, но в его памяти вдруг всплыл образ маленького английского мака – дикой розы ветров, цветущей в августе на всех лугах Западного Лалуорта. Не изнеженная красотка, а лечебное растение, помогающее против воспаления глаз, способное даже изгонять смертельный яд. Такой силой обладал этот крохотный цветок…

– Если мы хотим вернуться туда, откуда пришли, – продолжала Розалинда, – то нам должно плыть в этом направлении. – Она взяла карандаш и начертила кривую от Северного моря к голландскому побережью. – Но я думаю, что сначала нам надо повернуть на восток, ведь нам понадобится свежая вода. – Она указала на ютландское побережье. – Ну что, господа? Вот я и рассчитала, как нам вернуться туда, где мы были перед штормом. Каковы следующие задания?

– Браво, госпожа Розалинда! – Филипп, хранивший молчание в течение последнего часа, бросил пронизывающий взгляд на Кита, затем встал и подал ей руку. – Ваше умение обращаться с числами достойно математика-мужчины. Поздравляю! – Он поднес ее руку к губам. – У меня есть следующее задание. Вы могли бы просчитать курс вот сюда? – Он указал на карту. – Через две недели я должен встретиться здесь с моим флотом.

Розалинда хмуро взглянула на карту:

– Но это же Зудер Зее! Я думала, вы хотели плыть в Антверпен.

– Антверпен занят испанцами. Мы не можем там останавливаться. Наша база находится в Энкхусене. – Он показал на карту. – Там мы встретимся с принцем Оранским. Даже редкие встречи с ним придают людям мужества. Теперь же я пойду к рулевому и скажу ему, куда плыть. Пойдемте, сэр. – Филипп сделал знак Райтману. – Претворим расчеты госпожи Розалинды в практику.

Словно выполняя желания Кита, Король Нищих и штурман направились к двери.

Кит благодарно поглядел им вслед. На большее он и не был способен – в такое смятение привела его кривая, начерченная на карте Розалиндой. Перед ним стояла женщина, не хуже его умеющая направлять корабль, женщина, дорожившая лоцманской книгой больше, чем платьями и безделушками, женщина, получающая удовольствие от вычисления поправок к широте, женщина, знающая, что кратчайшее расстояние между двумя точками на морской карте не прямая линия… Киту хотелось взять ее на руки и ласково прошептать, какое она сокровище.

– Ты знаешь проекцию Меркатора, – мягко сказал он.

Розалинда устала от расчетов и обсуждений и взглянула на него сердито.

– Конечно, знаю! Нечего так удивляться. Я жду твоего ответа: буду ли я штурманом?

Но он не слышал вопроса и протянул руку, чтобы пригладить ее выбившиеся локоны.

– Не насмехайся надо мной, Кристофер, – Роз отступила от него. – Я же выполнила свою часть контракта.

Кит попытался обнять ее за талию.

– Ты обещал решить, буду ли я штурманом, – настаивала она, желая сейчас только одного – чтобы сердце ее не билось так сильно от его прикосновений. – Мои расчеты верны. Ты не можешь этого отрицать.

Кит наконец заметил ее волнение.

– Неужели для тебя это важнее всего? Нет штурманом будет Райтман.

– Кристофер! – в ужасе воскликнула она. – Но мы попадем в Финляндию! – Казалось, что Роз сейчас заплачет. Но она сдержалась.

– Ты не поняла меня. – Кит был уверен, что принял правильное решение, и хотел поскорее покончить с этим. – Райтман останется штурманом, а ты его ментором. Твои знания – его действия. Матросы будут видеть его у руля, и это успокоит их. Так лучше, Розалинда. И для тебя, и для меня, и для них.

– Ты не веришь мне, – холодно сказала она.

– Розалинда, будь умницей. У тебя огромны талант. Надо помогать другим. – Он подошел к столу и начал нетерпеливо складывать книги и карты.

– Я не хочу учить! И Райтман – плохой ученик. Голова у него деревянная, как этот стол. – Она постучала по столу кулачком, отчего книги подпрыгнули.

– Будь справедливой. Откуда ты знаешь, что он глуп? – Кит одарил ее уничтожающим взглядом.

– Он все неправильно рассчитал.

– Потому что его не научили рассчитывать правильно. Я только начал с ним заниматься. Он из крестьянской семьи и без всякого образования. К тому же у него нет твоего опыта. Так передай ему…

– Я не умею передавать опыт. Я могу лишь рассказать факты.

– Мореходство – это не факты. – Кит вновь погладил ее косу. – Научи его магии, – нежно прошептал он.

Розалинда вздрогнула от его прикосновения, но строго ответила:

– Мореходство – это не магия, а всего только числа. Ничего больше.

– Неправда, – простонал он, не отрывая взгляда от маленьких холмов под ее рубашкой, и погладил один из них. – Все равно что сказать, поцелуй – это лишь соприкосновение уст.

– О Боже! – вскричала Розалинда, с ужасом отпрянув от него.

Она снова была во власти его рук. Когда Кит прикасался к ней, Роз забывала обо всем. Она схватила со стола книгу и прижала ее к груди.

– Не бойся, любимая. – Руки Кита вновь похитили ее и унесли из действительности в созданный им волшебный мир.

Она выпустила книгу из рук, и та со стуком упала на пол. Поцелуй был больше, чем соприкосновение уст. Его теплые губы ждали ответа на вечный вопрос. Роз прижалась к нему, с любовью ощущая его сильное тело…

– Ты согласна? – вопрошал Кит, наклонившись к ней. – Ты будешь учить Райтмана?

– Я ни на что не согласна… – бормотала она сопротивляясь наслаждению.

– Ты не сердишься? – И он нежно укуси мочку ее уха зубами.

– Да, сержусь! – Ноги Роз вдруг ослабели. – Ты пользуешься нечестными приемами.

Кит притянул ее к себе так, что Роз ощутила очаг его страсти. Ну отчего же она всегда уступает ему? Внезапный страх сжал горло. Нет, нет, она же может целиком оказаться в его власти. Это невыносимо! Она хотела сказать ему об этом, но Кит дернул за ленточки и распустил ее шелковистые косы.

– Что ты делаешь?! – Роз попыталась остановить его. – Я целый час приводила голову в порядок. Прекрати!

Но поздно… Густые, как вуаль, волосы окутал ее плечи.

– Кристофер! – закричала она, отчаянно ударяя его кулачками.

Кит обнял ее и уложил на мягкий матрас.

– Роз, позволь мне доставить тебе удовольствие.

Он скинул сапоги, и Роз вдруг почувствовала как желание вспыхнуло в ней. Оно жгло ее сладострастным пламенем. Кит поймал руки Роз и страстно искал ее губы. Наконец его язык ворвался в ее рот, как разбойник, но бесконечно сладкий.

– Ой Кит! Я все равно не согласна с твоим суждением и не согласна с тем… что ты со мной делаешь.

– Моя роза ветров… – Он ласкал ее грудь. – Ты должна научиться любить свою страсть.

– У меня ее нет.

– Неправда. Что ты чувствуешь, когда я целую тебя? Ты создана для любви… Пойдем со мной, Розалинда. Пойдем в мечту.

– Не могу. Я не мечтательница.

– А ты попробуй. Сделай глубокий вдох.

К своему собственному удивлению, она засмеялась:

– От этого не мечтают. – Ей вдруг стало хорошо и спокойно в его объятиях. – По-моему, глубокий вдох и мечтание – это разные вещи.

Кит заметил, что она натянута как струна. Ему не терпелось подготовить Роз, перед тем как излить свою страсть. Вчера ему удалось обуздать себя, но и он не может ждать вечно. Надо успокоить ее.

– Ничего ты об этом не знаешь, – пошутил он. – Закрой глаза, и я поучу тебя. Что тебе еще делать?

Розалинда сомневалась. Впрочем, он прав: неотложных дел у нее нет. Она закончила свои расчеты, Филипп занят с рулевым. Ей вовсе не хотелось учить Райтмана, но Кит не желал обсуждать свое решение. Впервые за несколько месяцев у нее оказалось свободное время. Роз откинулась на подушки и закрыла глаза:

– И что я должна делать?

– Вначале надо расслабиться. Попробуй.

– Я и так пробую! – огрызнулась Розалинда.

– Тогда я начинаю. – Вопреки ее ожиданиям Кит не прикасался к ней. – Представь себе что-нибудь, что ты любишь.

– Корабль, – мгновенно среагировала она.

– Хорошо, корабль.

Она неохотно закрыла глаза.

– Ты на корабле, – бормотал он. – Не на таком большом, как этот. На маленьком корабле, ты одна, с одним парусом. Ты плывешь по спокойным, спокойным волнам посреди голубого моря.

– Теплого моря? – ее глаза широко распахнулись. – Оно холодное…

– А ты представь себе Средиземное море, – Кит закрыл ее глаза поцелуем. – Не надо задавать вопросов. Это не твой обычный мир, где все понятно. Это твоя фантазия. Я поведу тебя в плавание, а ты слушай.

– Хорошо, – проворчала Розалинда, не понимая, почему слушает его. Впрочем, было приятно лежать рядом с ним без этой пожирающей ее страсти.

– Теперь ты на воде. Твой кораблик легкий, и быстрый, и послушный…

– Голландский корабль? – перебила Розалинда.

– Не важно. Ты просто плывешь – спокойно и счастливо. Светит солнце, и вода такая чистая и голубая.

Розалинда ощутила неожиданный душевный покой.

– Теперь дыши глубже, наполни легкие воздухом.

Она послушно вздохнула и поразилась, насколько это успокоило ее Расслабились ее плечи и спина. Старый воздух хлынул из ее легких. То же самое она испытала лишь в пещере возле Лалуортской бухты. Роз почувствовала, что уплывает куда-то – между сном и явью, привязанная к действительности лишь покоем и голосом Кита:

– Ты плыла вокруг бухты. Теперь ты плывешь на берег. Лодка послушна тебе.

Розалинда уже видела песчаное дно. Подняв голову, она вдохнула чистый воздух суши и вышла на берег.

– Перед тобой покрытый травой холм, – продолжал голос Кита. – Сияет солнце, и тебе хочется посидеть на теплой мягкой травке. В траве растут маленькие белые цветы. Потрогай их, Розалинда. Протяни руку.

Она сидела на холме рядом с Китом, и ветерок раздувал ее волосы. Запах свежескошенного сена, жужжание пчел, собирающих мед. Кит сорвал цветок и дал ей.

– Это роза ветров, – голос Кита пробивался сквозь сон. – Дикий мак. И ты как роза ветров. Твоя подлинная сила в твоей дикой сущности.

– Откуда ты знаешь? – спросила Розалинда беззвучно, одними губами.

– А ты почувствуй сама.

Она открыла глаза и протянула к нему руки:

– Покажи мне.

Ты правда этого хочешь?

– Да. Я хочу тебя, Кит.

Любовь росла в ней. Она помогла ему раздеть себя. Ее юбка, столько раз промокшая и высушенная, упала на пол, за ней корсет, за ним – ее рассудительная логика, отброшенная бесстыдно в тот момент, когда он стянул ее чулки и подвязки.

Роз взглянула в его глаза и увидела, как она красива. Он разделся и оказался таким же прекрасным, как и в одежде. «Даже лучше», – решила Розалинда. Она ощутила его широкую грудь, крепкие мускулы, сужающиеся к животу, и с любопытством опустила глаза вниз. Никогда прежде она не видела обнаженного мужчину во всем достоинстве. Рука ее невольно скользнула вниз и почувствовала гладкую бархатистую кожу, она обхватила ствол двумя пальцами и подивилась его твердости.

Кит простонал и разжал ее пальцы:

– Спрячь свою дразнящую ручку. А то на этом все и кончится. А разве ты этого хочешь?

– Кончится? Почему?

– Потом поймешь.

Притягивая ее к себе. Кит нащупал маленький мешочек под подушкой, открыл и брызнул что-то ей на грудь и наклонился, чтобы слизать. Волны наслаждения накатили, когда язык его коснулся ее сосков. Потом Кит поцеловал ее в губы, и Роз возбудил сильный пряный вкус его языка. Он брызнул пряное зелье ниже и облизал ее живот, стал спускаться ниже…

– Кит! – вскрикнула она. – Неужели мужчина может дать такое наслаждение?! Прошу тебя… – Роз заглянула в его глаза и успокоилась: да, она нужна Киту. А он увидел в глазах любимой покорное доверие. Да, она готова – но к чему? Согласится ли она стать его женой, его собственностью?

К тому же их судьба находится в руках госпожи Фортуны с того самого момента, когда он впервые привел Розалинду на борт «Смельчака». Кит жаждал любви, а Роз излучала эту любовь.

Ему казалось, что он вот-вот взорвется от желания, так безумно хотелось познать ее глубину, ее тайну… И он провалился в ее горячие недра. Розалинда вздрогнула от боли. Ей показалось, что она тонет в этом шторме. В ней вспыхнул огонь – дикий и первобытный…

– Розалинда… – Кит прошептал ее имя, прижавшись губами к ее шее. – Моя Роз, сожми меня…

И он застонал, вырастая и распухая в ней. Роз прыгнула в пламя страсти и закричала, сгорая в очищающей, исцеляющей любви…

– Я люблю тебя, – прошептала она, уже успокоившись. – И ты любишь меня. Скажи мне!

Зачем, зачем она сказала это? Он же дал ей свободу чувствовать и говорить, а сам отстранился и вскочил.

– Кристофер! – Розалинда в страхе села на кровати, прижав колени к подбородку. – Почему ты не отвечаешь мне?

– Я никогда никого не любил.

– Но это нечестно, – она пыталась спорить с ним. – Ты отнимаешь у меня то, что я даю тебе.

Его молчание обидело Роз. Кита же интересовало другое:

– Скажи, Роз, ты будешь учить Райтмана?

Она бросила на него мрачный взгляд. Отчего-то они не стали ближе, и в глазах Кита застыло страдание.

Она встала с кровати и босиком подошла к нему:

– Кит, я же не моряк, которым надо командовать. Неужели ты не видишь разницы?

Нагота Роз смутила его, он отвернулся и стал одеваться.

– Значит, ты отказываешься отвечать, Роз?

– Ты не прав, заставляя меня отвечать на это вопрос в такой момент. За что ты сердишься?

– Я сержусь на тебя, – сухо сказал он, – за то, что ты хочешь все делать по-своему.

– Неправда! – крикнула она. – Это ты все хочешь по-своему! И ты такой непредсказуемый. Сначала соблазняешь меня, потом командуешь мной.

– Я не соблазнял тебя. Я пытался помочь тебе.

– Ты помог мне. Ты помог мне понять, что я люблю тебя. Но как ты отплатил мне за мою любовь! Может быть, я вовсе не люблю тебя. Может быть, я глупа и сентиментальна.

– Прекрати, Розалинда! – Кит выпрямился и сердито взглянул на нее. – Я больше не спрашиваю твоего согласия. Райтман будет штурманом, и это приказ. Ты или будешь учить его, или же вообще забудь об управлении этим кораблем. Я заберу твои инструменты и карты. Понятно? – И он направился к двери. – Чертовски душно. Пойду проветрюсь.

Он вышел, со злостью хлопнув дверью.

Розалинда упала на стул, держа в руке астролябию. В глазах у нее стояли слезы.

Кит бесцельно слонялся по кораблю. К черту ее, к черту! В раздражении он поднялся на главную мачту, где, как всегда, стоял дежурный моряк. Невозможно найти уединения даже на собственном корабле! А ему так хотелось побыть одному.

Вздохнув, он спустился в кладовку и просмотрел их припасы, лишь бы чем-нибудь занять себя. Пахло плесенью и влагой.

Да, он хотел высвободить страсть Розалинды, научить ее доверять своим чувствам. Но, когда увидел ее сияющее от радости лицо, ему самому стало безумно больно. Он в клетке. Как голуби, которых берут в долгие плавания ради свежего голубиного мяса.

Он ощутил себя таким беззащитным. Роз испытывала и любовь, и страсть. Но Кит способен только на страсть. Он не может любить. Как больно сознавать это! Он удовлетворил свою страсть, сделал ее женщиной, а в душе у него… пусто.

Со злостью он отбросил мешок с провизией в сторону, недовольный собой и недовольный количеством припасов.

Розалинда наконец оделась и вышла из каюты – не может же она всю жизнь там сидеть, хотя Кит, конечно же, хочет, чтобы она не выходила! Она проголодалась, но время ужина давно прошло, и никто не звал ее. Надев неизменную юбку, завернувшись на сей раз в свою накидку, она вышла на палубу в поисках Кита или Филиппа.

Ни того, ни другого не было видно. Она нашла обоих в кладовке. Кит окинул ее мрачным взором.

– Госпожа Розалинда! – с неизменной вежливостью приветствовал Филипп.

– Выведи ее отсюда! – прорычал Кит, не поднимая головы от мешков с зерном.

Филипп крепко взял ее под руку и вывел на палубу.

– Что случилось? – тревожно спросила Розалинда.

– Припасы. Они кончаются. Многое погибло во время краткой битвы с испанцами и во время шторма. Само по себе это не так страшно, но и воды осталось немного, а это может обернуться трагедией.

Розалинда раздраженно оглянулась. Вокруг собирались моряки. Кит вышел из кладовки, поднялся к ним и заговорил. Он назвал их добрыми и верными друзьями, поблагодарил за верность и замолчал. Моряки насторожились.

– Шторм застиг нас врасплох, – продолжал Кит. – Мы не могли сопротивляться ветру. Теперь мы направимся к ближайшему берегу в поисках воды и продовольствия, а потом продолжим путь в Голландию. Не бойтесь, это нас не задержит надолго. Наш штурман, – он показал на Райтмана, – знает свое дело. Но пока мы не придем в порт, придется немного сократить пайки. В Голландии все получат тройное жалованье.

Моряки ответили радостным гулом.

– Дневной рацион будет состоять из овсянки, соленого мяса и хлеба, – закончил капитан.

Раздался всеобщий вздох и отдельные выкрик из толпы:

– Мы помрем с голоду!

– Я не выдержу!

– Капитан, как скоро мы достигнем порта?

– Завтра мы дойдем до ютландского побережья, – ответил Кит. – До этого вся работа будет облегчена. Да, еще есть лимоны – я не забыл о них. Каждый из вас получит по лимону сегодня и по пол-лимона послезавтра.

– А вода? – выкрикнул кто-то. – Сколько воды?

– Я думаю, по пинте в день.

Вновь раздались взволнованные возгласы.

– Это только сегодня и частично завтра. Взбодритесь! Я разделю с вами все тяготы, – обещал Кит. – И через две недели мы встретим голландский флот. Думайте о тройном жалованье. Все мы знавали времена и похуже.

Моряки заворчали, Розалинде показалось, что они о чем-то спорят. Потом Руск выступил вперед.

– Мы будем терпеть вместе с тобой, капитан! – он поклонился Киту. – Но она, – и Руск пальцем показал на Розалинду, – это она во всем виновата. Женщина на корабле приносит несчастье.

Кит кивнул в знак согласия, и Розалинда гневно сделала было шаг вперед, но рука Филиппа легла ей на плечо, и он покачал головой. Все смотрели на нее, и тишина воцарилась на корабле. Впервые Роз почувствовала себя одинокой женщиной на корабле среди враждебно настроенных мужчин.

Кит с громким смехом хлопнул Руска по плечу:

– Поверь мне, нашим положением мы обязаны испанским стервецам. Это они заманили нас в Северное море во время шторма. Но мы отомстим им. Мы еще сразимся с ними, это я обещаю вам. Второй раз «Гран Грифон» от нас не уйдет. – И доверительно добавил: – А про поверье забудь. Эта женщина – моя будущая жена и графиня и, стало быть, слушается меня беспрекословно. Она будет находиться в моей каюте и лишь изредка выходить на палубу.

Розалинда похолодела от ужаса. На лицах матросов не было никакого удивления. Она же поверить не могла тому, что только что услышала. Кит избегал ее взгляда…

Ужин был скудный – маленький кусок даже не сваренного соленого мяса и глоток воды. И она еще должна притворяться, что любуется на море, а на самом деле учить Райтмана. Штурман очень старался, хотя она разговаривала с ним сквозь зубы. Теперь он добивался ее одобрения, но Розалинда и не думала быть снисходительной. Обойдется без похвалы – он же мужчина!

Когда она вернулась в каюту, было уже темно, но гнев ее не утих. Хотя было не поздно, большинство матросов разошлись по каютам, дабы сберечь свои силы.

– Черт! – пробормотала Роз, пытаясь умыться соленой водой. Ну зачем она уехала из Лалуорта?! Она хотела сопровождать свой товар, а Кит не дал ей. Она хотела спасти корабль и матросов, а Кит не дал. А где теперь ее товар? – Я должна выполнить свой долг, – громко сказала она. – Я нужна моей семье.

Слезы затмили ей глаза. Она вспомнила бледное, как подушка, лицо отца. Он не должен волноваться о ней. Отец наверняка прочел ее письмо. Роз пылко молилась, чтобы он не волновался о ней и не губил свое здоровье. Она думала об этом, когда уезжала, но все же решилась, ибо нужны были деньги, чтоб платить кредиторам. В письме она заверила отца, что все будет хорошо.

От этих мыслей Розалинда лишь сильнее разозлилась. Во всем виноват Кит. Если бы не он, «Чаша» сейчас была бы в Антверпене…

Впрочем, она не права. Она ведь не знала правды об Антверпене. Ей стало стыдно за свою ошибку. Но Кит все же интриган. Как он успокоил моряков насчет припасов! И как он обошелся с ней, сказав ей правду лишь когда захотел, а не тогда, когда ей нужно было знать! Моряки теперь считают его своим спасителем, а кто он ей? Любовник? Муж? Она произнесла эти слова вслух с язвительной гримасой. Какие фальшивые слова! Он же все время чего-то добивался: сделать ее своей собственностью, потом – научить ее подчиняться. Да, она заметила, как эти слова постоянно переплетались в его речах – брак и подчинение, К черту его, не хочет она быть его графиней! Она хочет быть самой собой.

Умывшись, Розалинда выпила вина за неимением воды. Вино оказалось кислым, и она чуть не подавилась.

– Ненавижу его! – Эти слова сорвались у нее с языка, и слезы нахлынули на глаза. – Лишь бы Кит оставил меня в ближайшем порту, чтобы мне больше никогда не видеть его!

– Какая неблагодарность за все, что я для тебя сделал!

Розалинда подпрыгнула, услышав его ледяной голос, и смятенно прижала полотенце к груди:

– Никакой неблагодарности. Если тебе так уж хотелось что-нибудь для меня сделать, можно было бы сначала у меня спросить.

– Спросить о чем? – Он закрыл дверь каюты, сел на стул и начал стягивать высокие черные сапоги.

– Боже мой, а ты не знаешь? – Розалинда в ярости встала перед ним, сжав кулаки. – Конечно, если ты даже не знаешь, что спрашивать, чего же от тебя ждать?

Кит уже скинул камзол, повесил на гвозди и молча расстегивал рубашку.

– Ч-что ты делаешь? – удивленно пробормотала она, отступая. – Ты раздеваешься?

– Как вы наблюдательны, госпожа! Мне надоело спать на палубе. Я остаюсь здесь.

– Нет! – Розалинда попятилась.

Ее вдруг затрясло. Она слишком хорошо знала Кита.

– Ты не останешься здесь!

Он, не отвечая, продолжал раздеваться. Роз бросилась к двери.

– Тогда я буду спать на палубе! – крикнула она, в панике не находя дверной ручки.

– Ты будешь спать на этой койке. – твердо сказал Кит, схватив ее за руки.

– Нет! – заплакала она, не в силах вырваться. – Нет!

– Придется. Больше негде.

Она почувствовала себя в ловушке.

– Как ты мог сказать им… – выкрикнула она. – Это вранье…

Его горячее дыхание участилось.

– То, что ты моя будущая графиня?

– Я не буду твоей женой!

Его пальцы крепко сжимали ее плечи.

– Пусти! – крикнула она. – Мне больно!

Он отпустил ее:

– Ты правду говоришь, что не хочешь быть моей графиней?

– Я не хочу быть такой женщиной, какую ты ищешь.

– Я предлагаю тебе то, ради чего другая была бы способна убить соперницу, а ты отвергаешь.

– Ты не предлагал мне, а навязал.

Он в гневе притянул ее к себе:

– А ты согласишься? Ты больше не будешь сопротивляться мне, Роз! Довольно я от тебя вытерпел.

Она вздрогнула от его яростного взгляда.

– Ты сам пожалеешь об этом, если обвенчаешься со мной! – выкрикнула она. – Мы будем ссориться каждый Божий день, прямо как сейчас!

– В таком случае хуже не будет.

Он заключил ее в объятия столь быстро, что у нее закружилась голова, и положил на кровать, а сам продолжал раздеваться.

– Кристофер, – неуверенно начала она, отодвигаясь к стене, – ты хоть для приличия не ложись спать без одежды…

– Я и не собираюсь спать.

Она разглядывала его сильное тело.

– Я все равно не подчинюсь тебе, – дрожащим голосом пробормотала она. – Я скорее умру.

Он улыбнулся холодно и бессердечно:

– Да, жаль, что ты спуталась со мной. В силу необходимости мы должны обвенчаться. Я не хочу, чтобы говорили, что я обесчестил тебя. Я сделаю тебя честной женщиной, даже если ты этого не хочешь.

– Не надо, Кит! Найди мне спутницу, и я вернусь в Лалуорт, и никто не узнает.

– Догадаются. Это повредит твоей торговле, общество отвергнет твоих сестер.

Роз знала, что он прав, и отчаянно пыталась придумать выход из положения.

– Ты не любишь меня! – выпалила она. – Ты сам сказал, что никогда никого не любил.

– Я обязан жениться на тебе.

– Держу пари, ты никогда прежде не чувствовал себя обязанным жениться. Отчего же сейчас все изменилось?

– Ты не поверишь, Розалинда Кэвендиш, но я, как и ты, верю в долг и честь.

– Долг и честь! – крикнула она, прижимаясь к стене. – Это долг и честь?

– Да.

Он выглядел великолепно, и Розалинда не могла глаз отвести от него. Словно греческий бог, о котором она читала в отцовских книгах. Кожа его отражала свет свечи, и Роз с восторгом, как в прошлый раз, глядела на его возбужденную плоть. Хотя сейчас было опасней, ибо она знала, какое наслаждение он может дать.

– Боже, спаси меня от долга и чести, – прошептала она, пытаясь отвести взгляд. – Боже, спаси нас обоих.

– Смотри на меня, Розалинда. Я люблю, когда ты смотришь на меня.

– Мне нельзя смотреть. – Голос ее стал совсем хриплым. – Мы оба пропадем.

– А что же у нас пропадет?

Она задумалась. А что, действительно, она потеряет, кроме свободы и независимости, которые он так ценит для себя, но не для нее?

– Ты не понимаешь, – сказала она со вздохом, пытаясь избежать требовательного взгляда его синих глаз.

– Я понимаю лучше, чем ты думаешь. Посмотри на меня, моя Розалинда.

Его голос гипнотизировал ее, и она, как всегда, покорилась.

– Сначала юбки! – скомандовал он. – Затем – чулки и носки.

Она слепо подчинилась ему. Когда осталась одна рубашка, она взглянула на него умоляюще.

Кит сам стянул с нее рубашку. Она, как птица, взлетела в воздух и плавно опустилась на пол. Розалинда вздохнула и шагнула в объятия Кита.

– Ты не прав, – сказала она, откидывая голову. – Я ведь всего лишь дочка скромного торговца.

Кит не привык к подобным речам в устах женщин, и ее честность подкупила его.

– И я не был рожден графом, Розалинда. Я всего лишь младший сын, ничем не лучше тебя.

– Я ужасно строптивая, – серьезно сказала она.

– А то я этого не знаю!

Руки Кита соскользнули с ее плечей – белых и прекрасных, как в его сне, – и опустились на бледно-розовые соски, она вздрогнула от наслаждения. Но и этот ответ не удовлетворил ее.

– Ты можешь взять себе в жены ту, которую ты полюбишь, Кристофер. Зачем тебе жертвовать собой ради меня?

Ему не хотелось продолжать этот спор, руки его уже жадно сжимали ее тонкую талию и пылающие бедра.

– Назад пути нет, – прошептал он, укладывая ее на кровать. – При нашей страсти любовь не имеет значения.

– Разве довольно одной страсти?

Ответа Роз не дождалась, ибо страсть уже жгла его нестерпимо, и он вновь ненавидел себя за это. Что делать – она его, его, она принадлежит ему… Кит проник в нее осторожно, боясь причинить ей боль… Нет, нет, он обуздает свой пыл ради нее. Внезапно ему стало трудно дышать, и он судорожно глотал воздух, потом осыпал поцелуями ее лоб и щеки. Он не мог, не мог оставить ее…

Она слегка застонала.

– Сейчас, сейчас, мой цветок. Будет немножко больно, потерпи…

Боже небесный, это ему нужно терпение! Он жаждал нырнуть в нее, словно безумный зверь, жаждал всего, что она может дать.

– Скажи, что ты любишь меня! – нетерпеливо прохрипел он, но она лишь извивалась под ним. Кит заглянул ей в лицо и увидел золотистые карие глаза, полные любви. Если б он только мог поверить в любовь!

– Это безумие! – прорыдала она в его ухо.

– Нет! – Он непременно хотел услышать магические слова. – Скажи, что это!

– Любовь! – прокричала она. – Я люблю тебя, Кристофер Говард! Хотя я этого и не хочу… – Она обвила его руками и уткнулась ему в плечо, сотрясаемая сладчайшими конвульсиями, и он, необычайно счастливый от этих слов, выплескивал свою страсть и желал лишь, чтобы это длилось вечно…

Роз заснула, а он разглядывал ее, спящую. Да, эта женщина любит его, хочет она этого или нет. И хочет он этого или нет, она нужна ему, необходима как воздух.


Глава 21


Третье утро на море было свежим и солнечным. Ветер дул в паруса с северо-запада, и корабль шел к пункту назначения. Розалинда смотрела на солнце и размышляла. Впрочем, ночью все уже было решено: она станет женой Кита, может быть, неохотно, но все же пойдет за него замуж. Нет, нет, она не сдается, но бывают вещи неизбежные, и это одна из них.

Да, вчера все было по-другому: Кит не ушел от нее, и она заснула в его оъятиях. Но все равно он высокомерный плут, властный над ее и своими чувствами. Он не верит ей, не верит никому из-за того, что вырос с таким отцом. Но Роз научит его, наверняка научит! Непонятно, откуда такая уверенность. Неразумно думать, что можно изменить другого. Но утром она ощутила нечто такое, отчего на душе у нее стало очень светло. Как на полотне итальянского художника, имя которого она не могла вспомнить. Обычный рисунок углем – мадонна с младенцем. Но сколько любви излучал этот рисунок! Конечно, ничего общего с ней и Китом. И все же ночью она испытала такое же благоговение – благоговение перед их любовью…

– Так правильно, госпожа? Я подсчитал все числа.

Розалинда вновь вернулась к действительности, удивленно взглянув на сидящего рядом с ней Райтмана, о присутствии которого успела забыть. Кит настоял на ежедневных занятиях. Сейчас она учила рассчитывать, сколько проплыли за ночь, как определить их нынешнее положение и поправить сегодняшний маршрут. Еще важнее было установить, скоро ли они достигнут суши.

Роз по-прежнему злилась на Кита за Райтмана – без него она рассчитала бы все намного быстрее!…

Райтман протянул свои записи – он трепетал перед ней. Кивнув, она принялась изучать его каракули.

– Вот здесь неправильно. – Роз нахмурилась: каждый день ему надо высчитывать одно и то же – пройденное расстояние, и каждый день он делает одну и ту же ошибку.

Райтман грустно посмотрел на нее.

Прежде бы она пристыдила его и велела бы самому отыскать ошибку. Теперь же сердце ее смягчилось:

– Ничего страшного, вы стараетесь, вы каждый раз ошибаетесь, давайте я покажу вам. – И она терпеливо объяснила ему.

Кит, подслушивавший за дверью, усмехнулся и пошел по своим делам. План его удался: Райтман оказался хорошим учеником, а Розалинда – хорошим учителем. Если бы только нрава в ней было поменьше! Он знал, то так и будет, ибо он сам испытывал удовлетворение, обучая Курта и других. Теперь она увидит, какую пользу приносит ее талант. А талант у нее безусловный. Она бредит числами. Ночью Кит слышал, как во сне Роз вычисляла пройденное расстояние.

Он спустился по лесенке и пошел проверить запас воды, которой оставалось крайне мало. Через час Розалинда закончила занятие с Райтманом, доведя его до умственного изнеможения, и вышла на палубу проветриться. Господи, как хочется пить! Сейчас кормчий – Филипп. Она знала, что Кит и Филипп по очереди сменяют моряков у руля. Пройдясь по палубе, она прошла к рулю.

– Доброе утро, госпожа Розалинда. У вас все в порядке?

Филипп всегда говорил с ней безупречно вежливо, и она улыбнулась ему в ответ.

– Да, но стакан воды не помешал бы.

– Да, никому бы не помешал. – Он облизал сухие губы. – Я предпочитаю думать и говорить о чем-нибудь другом. Как ваши уроки с молодым матросом?

– С логикой у него неплохо, – нехотя сказала она. – Но образования слишком мало. Он с трудом удерживает карандаш в руке и едва умеет считать. Мне приходится ему все объяснять.

Филипп взглянул на нее сочувственно:

– Да, нелегкая задача учить других, моя милая. Почти столь же трудно, как самому учиться впервые. Иногда тщетно ищешь доступное объяснение, а ученик все равно не понимает. Я-то хорошо знаю подобные случаи. И устаешь от этого, как от физического труда. Зато как приятно видеть уважение в глазах учеников.

Розалинда кивнула. Филипп, казалось, понимал ее, в отличие от Кита, который отчитывал за нетерпимость и неуважение к ученику.

– А вы скучаете по своему кораблю? – спросила она, дабы переменить тему. – Вы же капитан, адмирал флота.

– Нам должно учиться принимать то, что происходит в нашей жизни.

Розалинда вздрогнула:

– Это так трудно!

– Не тебе одной. А что тебе трудно принять?

Розалинда помолчала, чувствуя себя виноватой, потом прошептала:

– Замужество.

– Почему? – мягко спросил он. – Кит любит тебя.

Она удивленно взглянула на него. Сегодня он выглядел моложе и беззаботнее, без черной накидки и маски, в белой рубашке, с седой гривой.

– Вы же говорите это, чтобы утешить меня и защитить его. Не надо. Он не умеет любить и не изменится.

– Жизнь меняет людей.

– Как она изменила вас? – Он зачем-то опустил руку в карман, и она уловила терпкий аромат – аромат пряностей под подушкой у Кита, и коснулась щеки Филиппа: – Простите меня.

– За что? – Его синие глаза смотрели на нее с удивлением, словно вызывая на откровенный разговор.

– За все, что было в вашей жизни.

– В моей жизни до сих пор много всего. И главное – я нужен моему принцу.

– Если бы только я умела принимать жизнь, как вы… Я хотела бы быть, как вы. – Она взглянула на него с восхищением.

– А я… Я хотел бы быть на тридцать лет моложе.

Он проговорил это с такой тоской, что слез подступили к ее глазам. Несмотря на все свое мужество, этот человек оплакивал годы, проведенные в разлуке с любимой. И только Роз знала об этом. Слеза катилась по ее щеке, Филипп протянул руку, и слезинка упала на его перчатку, расползаясь темным пятном по коже, и другая слеза последовала за ней. Как он растрогал ее одной фразой! Обхватив руль одной рукой, Филипп стянул перчатку и нежно вытер ей слезы платком.

– Ну почему Кристофер не может быть кк вы? – мягко сказала она. – Сын как отец…

Он вздрогнул:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я была в потайной комнате под Лалуортски замком. Я… видела ваше письмо к Анне. Оно все еще там. И крест с розой.

Она помолчала, не желая рассердить его. Но в глазах его была одна печаль.

– Анна говорила мне, что Кристофер – сын Генри, ее мужа.

– Она не хотела обременять вас ответственностью за его судьбу. – Розалинда положила руку ему на плечо. – Она же знала, что у вас не будет никаких законных прав на сына. И Анна знала своего мужа. Расскажите мне о нем – о приемном отце Кита.

Раздался свист, возвещающий конец вахты Филиппа, и через несколько минут явился сменяющий его помощник капитана. – Филипп повел ее на палубу. Они стояли, смотрели на море, и граф тихо рассказывал ей то, что знал о Генри Говарде, и о своей любви к Анне, о долгих годах разлуки и скоротечных свиданиях.

– Лишь однажды мы были любовниками до рождения Кита. Через много лет после нашей первой встречи я был при дворе Елизаветы, и там вновь увидел ее, мою прекрасную Анну, отец которой разлучил нас.

Филипп смотрел вдаль, и Розалинда положила руку ему на плечо. Ей хотелось облегчить его боль, напомнить, что это в прошлом, но она поняла, что для него это никогда не станет прошлым. Эта боль жила в его душе, и он не забывал о ней.

– Мы думали, что уже никогда не увидимся, и встреча была потрясением для нас обоих. Мы немного обезумели и в ту ночь стали любовниками прямо в саду. Но лишь однажды. Потом ее мучили угрызения совести – не знаю отчего. Она уже родила мужу наследника. – Лицо Филиппа потемнело. – Я думал, что Кит мой сын, но Анна все отрицала. Впрочем, даже если он был сыном Генри, я все равно должен был увезти их. Генри считал, что детей нужно держать в строгости, у него была железная воля, а это уже опасно. Он был холодный и бесчувственный, Анна говорила, что наша жизнь будет кошмаром, ибо он способен на все. А я был бессилен против него. Теперь же Кристофер рассказал мне, что Генри разлучил его с матерью, когда он был совсем маленьким. А я верил тому, что Анна мне говорила – мол, все в порядке. Теперь я знаю, почему она согласилась видеться со мной, почему вновь позволила стать ее любовником – ведь как раз в то время Генри отнял у нее Кита… – Голос его слегка задрожал. – Мы стали встречаться в той потайной комнате под Лалуортским замком. Мне было хорошо с ней, и я думал, что все в порядке. Я не могу простить себе этого.

Розалинда крепче обняла его, с трудом дотянувшись до его плечей, желая оградить его от этой боли – маленькая утешительница. В горле у не стоял ком, в глазах – слезы:

– Вы верили ей, потому что иначе было б слишком тяжело.

– Я предпочел быть трусом.

– Трус не мог бы вынести того, что вынесли вы.

Кит со злостью наблюдал за ними. Он не слышал, о чем они говорили, но видел, с каким сочувствием Розалинда слушала Филиппа. С ним она никогда так не разговаривала! Никогда не утешала его, сказала, что любит, а сама все время сердится на него. Кит отвернулся. «Это все от жажды, – подумал он. – И матросы неспокойны».

Он пошел по своим делам, лишь бы не видеть Розалинды и Филиппа.

Но все мысли его вертелись вокруг нее. С утра Роз открыла глаза и улыбнулась ему такой счастливой улыбкой. Он назвал ее графиней, чтобы сделать приятное, но она тут же рассердилась и перестала с ним разговаривать. Кит безумно разозлился: ведь он не командовал и не помыкал ею, а назвал именем, которое любой другой польстило бы. А потом он узнал, что Роз еще не занималась с Райтманом, и как следует отчитал ее, а Роз обозвала Кита тираном и выскочила из каюты. Но она же сама виновата: ведь он капитан корабля, и все должны подчиняться ему. Все. Беспрекословно.


Через час он увидел ее на корме: она делала вид, что дышит воздухом, а сама украдкой следила за Райтманом, который возился с компасом и астролябией. Тогда Кит спрятался и стал подслушивать.

Розалинда раздраженно следила за Райтманом, сердце у нее надрывалось каждый раз, когда он неправильно держал астролябию. Она старалась быт терпеливой во что бы то ни стало, хотя Кит и сказал, что у нее никакого терпения.

В конце концов она отвернулась и попыталась притвориться, что любуется морем. Рассеянно она откусила сухое печенье, оставшееся от обеда, такое твердое, то она чуть не сломала зубы, и такое сухое, что приходилось подолгу держать во рту каждый кусок. И тут только заметила, то вокруг собрались моряки, тихо совещающиеся меж собой. До не доносились обрывки их слов:

– Мы так и не увидим суши. Мы умрем о жажды…

– Или от голода. Никогда прежде такого с графом не случалось. Это все она. Она принесла на несчастье.

Розалинда поняла, что говорят о ней, и огорчилась Ну чего от нее хотят – чтобы она бросилась в воду и освободила их? Она храбро обернулась подошла к ним.

– Доверьтесь Райтману! – Смирила она свою гордыню. – Он очень хороший штурман и знает что делает. Ваш капитан сам проверил его расчеты и знает, что они верны. Вы должны доверять ему. Он же никогда не подводил вас.

Моряки изумленно качали головами, не ожидая, что она осмелится заговорить с ними.

– Вы должны верить! – продолжала Роз. – Он говорит, что до ночи мы увидим берег. Я в этом тоже уверена.

На самом деле ничего подобного Райтман не говорил. Розалинда сама определила это с утра.

Моряки молчали. Один из них жадно глядел на печенье в ее руках. Лица у всех были серые от недостатка воды. Она протянула печенье матросу:

– На, возьми. Я же не работаю, ты знаешь.

Он не задумываясь схватил его и проглотил, отвернувшись от своих товарищей. Позже, уже за работой, он слегка улыбнулся ей черными зубами. У нее самой ныло в желудке, но она была рада, что отдала печенье. Если б можно было наловить рыбы, но сетей у них не было, а для того чтобы удить рыбу, они слишком быстро идут. Скорость сейчас важнее еды: ведь еда не поможет, когда кончится вода. Роз пошла в каюту отдохнуть и по дороге заметила, что один из юнцов, натирающих пол, едва держится на ногах. Вдруг он с грохотом рухнул на палубу и потерял сознание.

Розалинде стало жутко. Позвали врача, но тот ничего не мог сделать: недостаток воды, юноша съел весь свой дневной рацион, когда починил снасти на главной мачте. Он был моложе Розалинды и, может быть, на год старше Джонатана.

В семнадцать лет умереть от жажды – нет, этого нельзя допустить!

Юношу отнесли на бак и оставили там.

Розалинда поспешно устремилась в кладовку, где хранили воду. Старик, сторожащий драгоценные бочки, встал при ее появлении. Она протянула ему большую оловянную меру:

– Дайте, пожалуйста, все, что мне полагается сегодня!

– Все?! – Старик изумленно смотрел на нее. – Нет, госпожа, сейчас не надо. Еще слишком рано, а вы уже выпили четверть. Давайте я вам налью еще четверть, – уговаривал он. – А попозже все остальное.

– Я хочу все сейчас, – настаивала она, удивляясь сама себе.

Старик нехотя наполнил ее чашу, и она осторожно понесла драгоценную воду потерявшему сознание юноше. Тот уже открыл глаза и безжизненно лежал на боку.

– Сидеть можешь? – Она опустилась перед ним на колени. – Давай я помогу тебе. – Она обхватила его за плечи и приподняла. Он оказался куда тяжелее, чем она думала, – без сомнения, ему нужно много воды. Она поднесла чашу к его губам.

– Не надо так много сразу, – Розалинда отодвинула чашу, продолжая поддерживать его плечи. – А то ты можешь выплюнуть. Это все тебе, поэтому не торопись.

Целый час она сидела возле него и поила его. Глаза его наконец заблестели.

Убедившись, что юноша вне опасности, она отвела его на бак, попросила уложить его спать, а сама направилась в каюту Кита. Если ей удастся заснуть, то, может быть, удастся забыть жажду. Впереди еще полдня и весь вечер без воды. Одна эта мысль удручала Роз, но она растянулась на койке и задремала, полная решимости дотерпеть до полуночи.

Она проснулась от лязга дверной щеколды. Кто-то вошел в каюту.

– Моя графиня?

Она не отвечала. Снова он демонстрирует свое превосходство! К тому же Кит не любит ее, а на меньшее она не согласна.

– Роз?

Он положил руку ей на бедро.

– Да, – промычала она, не поворачиваясь.

– Ах, на это ты отвечаешь. Успех! Ты предпочитаешь быть моей розой.

– Из двух зол лучше меньшее, – сухо ответила Роза инда.

– Понятно.

Он отпустил ее, отошел от кровати и скинул камзол.

Розалинда закрыла глаза и представила себе огромную Лалуортскую бухту. Испанский корабль, Король Нищих… Вода… Как ей хотелось бы окунуться в восхитительную глубину бухты и пригоршнями черпать воду… и прямо в пересохшее горло… Она уже слышала охлаждающее журчание водопада – как же хочется пить!

Розалинда в ужасе вскочила, поняв, что действительно услышала журчание воды!

– Что такое? Неужели я уже брежу?!.

Наклонившись над столом, Кит выжал половинку лимона в чашу с водой, сел на кровать и поднес холодный металл к ее губам.

Она пила, с благодарностью глядя на него и держа его руку – вкуснейшая вода с лимоном! Но все она не выпьет. Ведь он отдает ей свой дневной рацион. Роз выпила половину и подтолкнула чашу к нему. Кит прижался губами к тому же краю, с которого пила она, и залпом проглотил все до последней капли.

– Я видел, что ты сделала. Я восхищен тобой.

В ответ она нашла его губы. Они были нежны и теплые. Руки ее гладили его плечи и спину.

– Ты отдал мне свою воду… – начала она.

– Я бы отдал тебе все, что у меня есть.

Это было маленькое признание, хотя и доказательство его щедрости. И еще он обещал ей страсть – не любовь.

Вторая половинка лимона сморщилась, на ней были черные пятнышки. Но мякоть – твердая и желтая. И он поднес лимон к ее губам.

– Открой.

Она подчинилась. Лимонный сок хлынул в ее уста подобно жидкому золоту. И каюта, и Кит – все засияло и запрыгало вокруг. Но он не давал ей остановиться.

– Еще, еще, хоть смочишь горло, – настаивал он, смеясь, потом выжал немного лимонного сока в расщелину между ее грудями, как бы невзначай слизал: – Какая же ты разная – и кислая, и сладкая!

Дыхание Розалинды участилось:

– Ты тоже приносишь мне и муку, и облегчение. – Она вздрогнула, ибо он задрал ее рубашку и начал разглядывать ее обнаженную плоть.

Ее тело вновь содрогнулось, словно от лимонной кислоты. Он обрызгал всю ее лимонным соком, потом слизал. Маленькая капелька на шее. Он поцеловал ее. Немного за ухом. Он зажал ее ухо зубами, пока она не задрожала.

– Что ты делаешь со мною? – прошептала она.

– Спасаю тебя от цинги, – пошутил он, сжимая лимон сильными пальцами.

Роз вопросительно поглядела на него, вся во власти его взгляда. Она была в его власти с самого начала, еще с той первой встречи в магазине. Он всегда мог делать с ней все что хотел. Его уста припадали к ее плоти, и она что-то кричала, не разбирая слов. Роз в опасном восторге потянулась к нему, заставив его застонать.

– Кристофер, пожалуйста! – умоляюще прошептала Роз, так и не понимая, отчего ж она так жаждет его?…

Когда все было позади. Кит сел на кровати, и она – рядом, не в силах оторваться от него. – Почему ты не хотел любить меня в первый раз? – вопрошала она, прижимаясь к нему.

– Мне хотелось давать, а не брать.

Она удивленно заглянула в его глаза цвета морской синевы:

– Я не понимаю. Почему?

– Во мне слишком много страсти. Я должен обуздывать ее.

– В тебе – страсть?! – поразилась она. – Может быть, в тебе и есть страсть, но, как правило, ты ведешь себя, как самый холодный и бесстрастный человек на свете.

– Только с этого года, – мрачно сказал он, глядя в сторону.

– Но неужели ты не понимаешь? – продолжала она, стараясь выговориться. – Ты же слишком хорошо владеешь и собой, и другими, их чувствами, их действиями – и своими тоже. Это…

– Минутку, – резко перебил Кит. – Что ты этим хочешь сказать? – В глазах его зажглось мучительное любопытство.

– То, что я сказала, – осторожно продолжала Розалинда. – Ты не хочешь походить на своего отца. Но все же ты в чем-то похож на него. Твой отец хотел подчинять себе во что бы то ни стало, и это желание было его страстью. Подумай об этом, и ты увидишь, что я права.

Кит закрыл глаза. Да, отец подчинял себе его и других. Да, это была его страсть – подчинять. А Кит – сын своего отца. Ужасно подумать, что у его холодного, бесчувственного отца была страсть, разрушающая все вокруг него…

Он встал с кровати и сел за стол, уставившись в пустоту.

– Безобразная ирония, – донесся до него голос Розалинды. – Но это правда, и некоторые люди посвящают всю свою жизнь тому, чтобы отнимать у других радость. Я думаю, и он…

Кит вдруг вскочил, бросился к ней и прижал ее к себе.

– О Боже, ты права! – Он вцепился в нее так, словно от этого зависела вся его жизнь.

– Да, – выдохнула она, пытаясь освободиться, чтобы не задохнуться от нахлынувшего желания.

– Я обещаю, что ты станешь моей женою, как только мы придем в порт… – Голос его сломался на последнем слове.

– Да, да, ты уже говорил. – Она наклонилась и поцеловала его…

На этот раз ей казалось, что он отмеряет страсть – точно и рассчитанно. Он проник в нее осторожно, и Роз испустила глубокий сладкий вздох. Увы! Все же слишком осторожно! Она чуть не кричала от огорчения. Боже, ну отчего, отчего так медленно?! Подсознательно Кит по-прежнему подавляет в себе ту страсть, которую осуждал его отец, ибо у отца его была другая страсть… Сама она чувствовала себя словно порох, дразнимый медленной спичкой – вот-вот и ее охватит пламя… Но Кит… его спина и грудь оставались прохладными и сухими.

Она рассердилась, пытаясь доставить ему наслаждение, сопоставимое с тем, которое он дал ей. Он вздрогнул и погладил ее по щеке:

– Нет! Я владею собой! Я сам решаю, когда…

– Сейчас! – выкрикнула она. – Не отодвигайся от меня! Если это и есть страсть, то такой страсти я не хочу! Хватит владеть собой!

Он пораженно уставился на нее:

– По-твоему, я должен быть, как животное?

– Да! – почти крикнула она, впиваясь в него. – Но ты не животное! Я безумно хочу тебя! Я хочу, чтобы и ты безумно хотел меня!

– Я хочу тебя, – изумленно проговорил он. – Иначе бы ничего не получилось.

– Так покажи мне, – настаивала она, пытаясь укусить его плечо. – Покажи мне, как ты хочешь меня.

Лицо его потемнело:

– Хорошо, но только сейчас, только один раз.

Она улыбнулась, не зная, что будет дальше.

Он начал медленно, но тут же ее возбуждение увлекло его, и он яростно погружался в нее, она обвила рукой его шею и чувствовала, как их поглощает шторм, и они оба на гребне волны взлетают все выше…

Розалинда заснула, обессиленная, в его объятиях, в чудесной мягкой кровати, в розовом тумане удовольствия, впервые с самого начала путешествия ощущая странный покой. Перед тем как сомкнулись ее веки, Роз смотрела на Кита и думала, что это начало, и теперь спала с радостной улыбкой на лице.

Кит не будил ее, удивленно разглядывая свою Роз – радостную и спокойную. Пусть лучше спит: все равно на ужин почти ничего не осталось. Он оделся и пошел на палубу проверить, что происходит на руле.


Розалинда проснулась одна в каюте. Было темно, и она не знала, который час. Она стала на ощупь искать одежду, потом вспомнила то, что предшествовало ее сну, и покраснела. Но тут же сказала себе: она почти что его жена, так что нечего краснеть.

Мучаясь с пуговицами корсета, Роз покачала головой. Как странно: такая радость среди всех ее бед. Может быть, радость всегда приходит вместе с печалью? Радостью надо утешаться, ибо впереди ее ждут неприятности. Тренчард не преминет отомстить.

Пуговицы не слушались, и она отбросила корсет. Сейчас все спят, кроме вахты. Она наденет рубашку и юбку. В темноте она нащупала свою астролябию и вышла из каюты.

Корабль вел Руск. Кит поставил песочные часы и дремал у руля. Вскоре после полуночи Киту снилось его прошлое. Ему пятнадцать лет, он выпускник Оксфорда, убежавший от отцовских слуг, ибо в тот вечер выиграл большую сумму в карты, и впервые в жизни с деньгами он направился в Бристоль.

Хозяин корабля не поверил его рассказу, что он сирота. Но это никого не волновало. За небольшую плату, компенсирующую его неопытность, хозяин взял Кита, предупредив, что будет тяжело, особенно для молодого избалованного джентльмена. С самого начала Кит стремился убедить его в обратном, ибо знал, что никому не под силу придумать более жесткие правила, чем его отцу, и никто не может суровее наказать за непослушание. В действительности жизнь на корабле показалась ему нетрудной: работай до ночи, а потом спи. Никакого сравнения с жесточайшими правилами отца, главным из которых было: никаких удовольствий. Ни смеха, ни пения, ни шуток, ни поцелуев. Все это он считал проявлением эмоциональной слабости и наказывал за это поркой.

Капитан же ударил Кита лишь однажды, когда он не выполнил своих обязанностей. С тех пор Кит выполнял его требования, работая аккуратно и с радостью. Все ему нравилось на корабле, и благодаря чувству юмора и бесшабашной песне на устах все полюбили юношу. Моряки стали ему и друзьями, и семьей: вместе они трудились, вместе посещали пабы и таверны, где тратили свои жалкие шиллинги и кутили с красивыми девками. Для Кита это была свобода. К тому же новые друзья внушили, что торговля – его удел.

Однажды в порту, поддавшись сердечному порыву, он написал письмо своей тихой, почти забытой матери, ибо больше никого на свете его исчезновение не волновало, а Киту так хотелось хоть кому-нибудь рассказать о своей счастливой жизни. Он и написал ей, что никогда прежде не был столь счастлив. Правда, своего адреса он не указал, дабы отец не отыскал его. Еще два года он странствовал с корабля на корабль и учился торговле. Раз в два месяца Кит писал матери, так никогда и не оставляя своего адреса.

В восемнадцать лет он встретил Курта Филипса во время плавания в Голландию. Они подружились, и по возвращении в Англию он все-таки написал матери адрес друга. И о чудо! Она ответила радостным письмом, была счастлива уже тем, что сын счастлив, и еще прислала денег – целое состояние из завещания ее бабушки. На эти деньги Кит купил свой первый корабль, прибавив себе пару лет, чтобы все было законно. Корабль он назвал «Ворон».

Дальше все шло относительно неплохо. Он взял Курта с собой в плавание, и они заработали денег на первом грузе. Правда, в следующем плавании на них напали французские пираты с побережья. Кит сражался с ними, как безумный, вложив в эту битву всю ненависть, которую он испытывал к отцу. Французы отступили в страхе перед безумным англичанином. С тех пор он процветал. Нет, пираты не отстали – они всегда нападают на торговцев. Но он всегда побеждал их – до столкновения возле испанского побережья с теми, кто оказался не пиратами. Испанские власти обвинили его в грабеже. Все его люди были убиты, груз отобран.

Кит заскрипел зубами. До чего же он ненавидел испанцев! Ненавидел!

Ему удалось спасти свой корабль, он купил новый груз, уплыл в другую страну и продолжал копить деньги. С женщинами ему тоже везло. Кит понял, что может завоевать любую, стоит лишь пальцем поманить. Служанки таверн, служанки знатных дам – все охотно ложились к нему в постель. Потом он стал заигрывать и с дамами, и они столь же охотно откликались на его зов. Лучше всего были замужние женщины – их привлекало его молодое сильное тело, а его и опыт, а если от этих забав рождались дети, то мужья считали их своими.

Дела его еще улучшились, когда в Дувре он встретил своего дальнего родственника, главного адмирала Англии лорда Говарда Эффингема. У Эффингема были большие связи. Кит оказал ему некоторые услуги, как, например, бесплатный перевоз английских войск на грузовом судне. За это Кит получил приглашение быть представленным самой королеве. Он почувствовал опьяняющий восторг, опустившись перед ней на колени. Ему уже исполнился двадцать один год, и он не зависел больше от отца.

Королева оценила подвиги молодого красавца и стала приглашать его ко двору каждый раз, когда он был в Лондоне. Кит всегда приносил ей ценные дары, зная, что она не только государственный деятель, но еще и женщина, тешащая свое тщеславие и любящая драгоценности.

Вскоре после нападения испанцев он перестал получать письма от матери, прежде приходившие регулярно, день в день. Сначала он не обратил на это внимания, опечаленный своими потерями. Потом в Уайтхолле, при королевском дворе, он встретил своего брата, заговорил с ним и спросил проклятого виконта, как здоровье матери.

– Она умерла, – ответил он. – От оспы.

Кит быстро забыл о ней, не желая думать о прошлом. Мать исчезла из его жизни столь же тихо, как и прожила свою жизнь. Эта женщина умерла, и все забыли о ней. Кит тогда не оплакивал ее, а сейчас вдруг ощутил глубокую скорбь. Он любил ее, когда ему было три, четыре, пять лет, а потом просто привык жить без нее.

Ветер вдруг переменился. Кит почувствовал это в своем полузабытьи и зашевелился, просыпаясь. Он уставился на верхнюю палубу.

Она была там, в вихре ветра.

Ошеломленный Кит вскочил па ноги. Туман сгустился над кораблем, но на палубе мерцала подернутая дымкой фигура. Не может быть…

Ее длинные волосы развевались, спадали на лицо. Он пытался разглядеть женщину. Она не видела его, взгляд ее был устремлен на небо. Она протягивала руки вверх, словно прося заступничества у звезд. Вихрь чувств вновь охватил его, как в том сне, который он поведал Филиппу. Любовь хлынула сквозь плотину в его душе, словно мечта пятилетнего мальчика, и боль хлынула вместе с ней. Он увидел мать, сидящую на скамье в Лалуортском саду с охапкой роз на коленях. Ему тогда было года три или четыре, и он дразнил ее, отрывал стебли от роз и прятал их в ее юбки, а потом укололся шипом, из пальца потекла кровь, и он заплакал, а мать отбросила розы и схватила его на руки, чтобы поцеловать больной пальчик.

Туман сгущался. Она стояла в десяти шагах от него, на верхней палубе. Только подняться он рядом с ней. Но тело Кита оставалось тяжелым и неподвижным. Он хотел идти к ней и боялся. Что Кит скажет ей? «Зачем ты оставила меня? Мне было плохо без тебя. А ты слушалась отца и не протестовала».

Анна опустила руки, глядя на него сквозь туман неподвижно, в прозрачном белом платье, облегающем ее стройное тело. Кит больше не мог выдержать этого – слишком больно… Нельзя разрушать плотину. Он с криком оторвался, закрыл глаза и пытался забыть, как он научился забывать все, когда отец воспитывал его. Воспоминания всегда отступали, оставляя в нем чувство опустошения.

Но не сегодня. Сегодня он не забудет. Эта вечная печаль – утрата матери, любовь или ненависть, он сам не знал что. Просто боль, которой он стремился избежать…

Неожиданно теплая рука легла ему на лоб. Он вздрогнул, увидев Розалинду. Что она тут делает? Она же не выходит по ночам… Под мышкой у нее была тяжелая медная астролябия. На ней были рубашка и юбка без корсета. Босиком. Белые рукава развевались на ветру, и распущенные волосы обрамляли ее ангельское лицо. Потрясенный, Кит взглянул на пустую верхнюю палубу, потом на Роз.

– Небо частично ясное, – спокойно сказала она. – Я хорошо разглядела Полярную звезду. По моим расчетам, мы скоро увидим берег.

Кит отвернулся. Значит, это Розалинду он видел, а вовсе не призрак матери. Как глупо! Он схватил Роз в объятия вместе с ее астролябией и хрипло попросил:

– Пойдем в постель!

Он отнес ее в каюту и уложил на койку, положил астролябию на стол и сбросил с себя одежду.

– Теперь ты! – выдохнул он.

Она встала перед ним, тоненькая и гордая. Ее юбочка упала на пол, как в его сне. Рубашка соскользнула, обнажив ее белые плечи и высокую грудь, бедра и длинные стройные ноги. Но это был не сон, а живая, теплая женщина. Он прижал ее к себе, ощущая ее очаровательную сладость. Киту хотелось подарить ей восторг, которого она никогда в жизни еще не испытывала. То, что он дал ей до этого, не в счет. «Но как?…» Он повторял про себя этот вопрос, осыпая поцелуями ее лицо и шею. Да, когда он обнимал свою Роз, то чувствовал себя самым сильным человеком на свете.

Да, да, она же тоже хочет силы! Силы быть самой собой, не изменяясь. И Кит вдруг понял, что он может дать ей.

– Иди сюда, моя сладкая, – лихорадочно прошептал он, садясь на табуретку и притягивая ее к себе. – Я покажу тебе, как надо любить меня.

Глаза ее расширились, и он заглянул в их бархатную глубину. Изумленная, она не двинулась с места.

– Это же твое заветное желание, – подразнил он ее. – Ты же сама хочешь владеть мною, и тебе это частично удается.

– Я не верю тебе, – прошептала она. – Ты всегда подчиняешь себе женщину.

Кит откинул голову и захохотал:

– Я тебя подчиняю? Если ты и подчиняешься мне, то лишь потому, что мои приказы разумны и совпадают с твоими желаниями. Согласись, Розалинда. Если бы тебе пришлось выбирать господина, то я ведь самый разумный, да?

– Нет. Ты сам все решаешь.

– Тогда не верь мне.

– Я не говорила, что не верю тебе.

– А к чему говорить? Ты и так не веришь мне. – Он помолчал, давая ей время обдумать его слова. – Ты была права, когда решила, что я не верю тебе. Но и ты себе не веришь. Теперь же я предлагаю тебе первую скрипку в нашей любви. Возьми же ее, Розалинда.

Она уверенно подняла голову и села к нему на колени, держась за его плечи и медленно опускаясь. Его тело пронзило ее…

– Еще бы… – пробормотала она, откинув голову так, что ее волосы щекотали его колени. Он наклонился вперед и поцеловал ее холодную белоснежную шею.

– Ох… – опять промурлыкала она. – Только не останавливайся.

– Ты сама реши, как ты хочешь: быстро или медленно, нежно или страстно.

– А вдруг это будет слишком нежно для тебя? Или слишком медленно? И ты все равно сделаешь так, как ты захочешь.

Их глаза встретились. Впервые он понял, как она боится подчинения. Как же он раньше не замечал? Потому-то она так и упряма с ним, противится его приказам и настаивает на своих правах. Но он покажет ей, что бояться не надо…

– Ты решаешь. Розалинда. Как тебе больше нравится.

Недоверие в ее глазах не исчезло, но она последовала его приглашению – сперва робко, потом – более уверенно, пробуя то медленно, то быстро, поднимаясь и спадая ему на колени. Он закрыл глаза и прислонился к стене. – Можно мне прикасаться к тебе руками? спросил он, предоставляя ей всю свободу.

– С моего позволения. – отозвалась она.

Ее дыхание и движение участились. Он нежно коснулся ее сочного розового соска. В ответ вся она задрожала от наслаждения. Кит не знал, насколько его хватит, но старался не опережать ее.

– Скажи, когда, моя радость, – пропыхтел он, – все, как ты хочешь.

Она впилась ему в плечи, заставив и Кита содрогнуться, затем дико вскрикнула. Он с ревом рванулся навстречу, и Роз, испустив последний крик, распласталась у него на груди.

Они молча сидели на табурете, и Кит гладил ее лицо и волосы, довольный своим решением: если и это не убедило Роз, то он бессилен.

– Мы у берега, – прошептала она, поглаживая его бороду и гладко выбритую щеку. – Я уверена.

– Откуда ты знаешь?

– Я люблю твои плечи и руки…

– Не меняй тему. Откуда ты знаешь, что мы у берега?

– По запаху…

Час спустя Кит проснулся от зычного голоса дозорного:

– Эй, земля!

С гордостью он посмотрел на свою спящую Роз.


Глава 22


После этой ночи Розалинда успокоилась. И к счастью для Кита. Последующие тяжелые дни полностью лишили его какого бы то ни было равновесия.

Наутро он стоял на борту и молил Фортуну, чтобы где-нибудь причалиться. Все напрасно, сия дама не повиновалась ему. В этой Богом забытой стране побережье состояло из широких пустынных равнин. Они проплыли несколько часов и нигде не могли подойти к берегу. Везде песок и дюны, лагуны и болото. Может быть, там и текла пресная вода среди морской травы но добраться до нее они не могли. По всему берегу песок лежал неровными полосами, грозящими посадить их на мель. Кит чувствовал с каждым мгновением нарастающую ярость, и то же самое чувствовали его матросы – все до единого.

Небо было скучное, цвета грязного олова. Смахивая вечно лезущие в глаза волосы. Кит глядел на Райтмана, измеряющего глубину. Один раз они уже нашли место, где можно было пристать. Матросы начали было наполнять бочки водой из источника, но местные жители не любили иностранцев и прогнали их вилами и ружьями. Кит не хотел неприятностей, и они поплыли дальше. Зато теперь было хоть немного воды. Злой и раздраженный, Кит вернулся в каюту.

Розалинда радостно протянула ему чашу.

– Что это? – мрачно спросил он.

– Пей, – настаивала она. – Я знаю, что тебе не хватило воды. Я оставила тебе немного своей. Скольким еще не хватило?

Он промолчал. Почти дюжине, да и остальным досталось по глотку. Он осушил чашу и с грохотом поставил ее на стол.

– Хоть теперь-то ты не будешь спорить? – Она разложила перед собой книги и карты.

– Где мы? – спросил Кит.

Розалинда захлопнула книгу.

– До реки или источника нам еще далеко.

– Зато недалеко до другой радости, – Кит скинул камзол и рубашку и через минуту уже стоял перед ней обнаженный.

– Пойдем в кроватку, – попросил он…

Потом Роз томно лежала в его объятиях и считала черные волоски на его руке – такие черные, кожа его тоже была намного темнее ее. Она думала, на кого будет похож их первый ребенок…

– Поговори со мной, – прошептала она. – Меня нужно развлекать.

– Дамский сюжет, – пробормотал Кит. – О чем?

Розалинда побледнела и молча отвернулась. Эти слова напомнили ей Тренчарда. Кит взглянул на нее с болью:

– Поговори с Филиппом. Может, он развлечет тебя.

– Нет уж! – парировала Роз, прижимая свои губы к его губам, хотя это и становилось опасным – они одни и обнаженные…

– Девушка, которая воет по-кошачьи, – он наклонился поцеловать ее.

– Мошенник, – прошептала она, когда его губы начали искать ее ухо.

– А, я знаю твою беду, – Кит поднялся с кровати. – Ты хочешь есть. Оттого-то ты и строптива.

– Я не строптива, – Розалинда откинулась на спину и сложила руки на груди.

– Что ты ищешь? – она села на койке. – Только не лимон!

– Нет, не лимон, – Кит вернулся к ней. – Нечто специально припрятанное для такого момента. Специально для тебя.

Это было отвратительное засохшее печенье. Розалинда молча взяла его и стала грызть, пока кусочек его не раскрошился у нее во рту. – Мне понадобится целый день, чтобы съесть это.

– Хорошо. Твой рот будет при деле.

– Тогда, – сказала она, – говори ты. Расскажи мне о твоей матери.

– Нечего рассказывать, – нехотя ответил Кит. – Она была робкая и незаметная. Во всем слушалась отца. Когда я убежал на море, я иногда писал ей. Не знаю почему. Тогда у меня уже не было никаких чувств к ней. Наверное, дань памяти – дань тому, как я когда-то любил ее.

Розалинда задумчиво жевала.

– А эта память что-нибудь меняет для тебя?

– Вряд ли. – Кит отстранился и сложил руки за спиной.

– Расскажи что-нибудь о матери. Как она выглядела?

– Маленькая и худенькая.

– Как я?

– Нет, – Кит пристально посмотрел на Роз. – Меньше, чем ты. Хотя цвет волос, наверное, такой же. Темные волосы я унаследовал от отца вместе с другими неприятными чертами.

– А глаза? – продолжала вопрошать Розалинда. – У тебя ее глаза?

– Ее глаза… Я не помню, какого они были цвета, – Кит проговорил это так быстро, что Роз не поверила ему.

– Ну, не важно… Расскажи что-нибудь, что ты о ней помнишь. Что она говорила, как.

Розалинда молчала, не мешая Киту вспоминать.

– Я помню, как я лазил на вишню в саду за домом, – тихо сказал он. – Мне, наверное, еще и не было трех лет.

Розалинда прижала свою рубашку к губам, дабы скрыть торжествующую улыбку. Она была права она знала, что у Кита есть и приятные воспоминания!

– Всю неделю я наблюдал, как мальчишки с кухни лазили на вишню, собирали ягоды для пирога и джема, – продолжал Кит с закрытыми глазами – Я не мог дождаться, когда же мать позовет меня гулять, что случалось не часто. – Он нахмурился. – Ей приходилось ждать, пока уедет отец, хотя тогда я этого и не понимал. А одного меня не пускали. Как бы то было, когда я добрался до дерева, ужасно расстроился, поскольку не мог дотянуться до ягод. Мать подняв меня и смеялась над моим желанием залезть на дерево Я мог бы свалиться и разбить голову, но помню, чтоочень рассердился, когда она наконец сняла меня. – Кит замолчал, и Розалинда взволнованно смотрела на него, не зная, что теперь делать. Наконец он открыл глаза:

– Вот видишь, я вспомнил. Ты довольна?

– А что ты при этом чувствовал?

– Тогда или сейчас? – резко спросил он.

– Тогда.

– Я чувствовал, что мать всегда нервничала, чего-то боялась. Мы никогда не бывали вместе в присутствии отца. Если слуги объявляли о его возвращении, мать тут же отсылала меня в детскую. Ведь она не должна была испытывать к ребенку личной привязанности, надо было лишь поручать меня слугам и не обращать на меня внимания.

– А твой брат?

– Его я почти не знаю, хотя помню, что с ним у меня были сплошные неприятности. Когда мне было лет семь, я частенько ложился спать с синяками от брата да еще выпоротый отцом или наставником.

– Неужели тебе не легче, когда ты вспоминаешь, как мать любила тебя?

– Нет. – Кит вскочил и натянул рубашку. – Она слишком легко сдалась, согласилась со всеми решениями отца. Этого я не могу забыть.

– Но как мать могла сопротивляться? Ведь это был ее муж.

Кит обиженно смотрел на Роз:

– Ты защищаешь ее? Она не могла спорить с мужем ради счастья своего ребенка?!

– Да, не могла. Он же отослал ее в другие имения. – Розалинда прикусила губу и ждала.

Кит отвернулся, натянул камзол и, не говоря больше ни слова, вышел.

Ну что поделаешь с его озлобленностью? Может быть, он когда-то любил мать, но обстоятельства убили эту любовь, ведь Кит считает, что мать предала его. Потому-то он и вычеркнул из памяти все прошлое. Юности своей он тоже не помнит, а то, что помнит, лишено каких бы то ни было чувств.

Розалинда уткнулась в книги. Но как ей жаль Кита! Жаль одинокого маленького мальчика, один на один с жестоким отцом, выросшего без теплых чувств и воспоминаний.


На следующий день Кит охотился с моряками на ютландском побережье. Розалинда работала за широким столом в его каюте, перед ней – серебряная чернильница, несколько свежих перьев и чистый белый лист бумаги. Пытаясь забыть мучащую ее головную боль, она думала, чем же сегодня заняться. Только не вычислением их местоположения – это она высчитывала уже столько раз! Роз потерла ноющий висок и попробовала забыть Кита и свои переживания. Она рассчитает приливы! – вот и ответ на ее дилемму. Она притянула к себе белый лист, окунула перо в чернила, быстро начертила таблицу.

Сейчас сентябрь. В таблице – дни и числа. Отчего ее жизнь не может быть такой же упорядоченной, как раньше? В доме ее отца дни текли спокойно и без переживаний. Теперь же будущее так неясно.

Не надо отвлекаться. Теперь надо вычислить объем их корабля и объем его части, погруженной в воду. Нет, даже числа не помогают успокоиться.

Роз посмотрела на маленький компас, украшенный розой ветров. Кит сравнивал ее с этим цветком.

А в действительности любовь почти ничего не изменила. Сейчас ей кажется, что она любит Кита. Но в повседневной жизни это исчезнет.

Розалинда перевела взгляд на карту, висящую на стене. Прежде всего она реалистка, и главное для нее – ответственность перед родителями, братьями и сестрами, самыми важными людьми в ее жизни. Без нее семья погибнет, разорится. Этого нельзя допустить.

Но на другой чаше весов – Кристофер Говард, граф Уинфорд, господин ее сердца. Хотя все это чепуха. Одно дело – играть в любовь на корабле. Но что будет, когда они вернутся в Англию? Ее вновь призовет чувство долга, а Кит будет разрывать ее на части, требуя, чтобы прежде всего она служила ему, – не случайно он так добивался ее признания.

Неизвестно еще, не станет ли он вмешиваться в ее торговлю. Ибо муж – главное в жизни жены. А если у нее будут дети? Он заставит ее сидеть дома и смотреть за ними. Братья и сестры никогда не были Роз в тягость, ибо родители никогда и не пытались привязать ее к ним. Страшила только одна мысль – утратить свою свободу.

Нет, невозможно! Ей необходима независимость. И когда она вернется в Западный Лалуорт, ей первым делом придется отправиться в Лондон и встретиться с пайщиками, чтобы возместить ущерб, причиненный Тренчардом. Ее семья пребудет в Западном Лалуорте лишь временно, пока здоровье отца не поправится.

Мысль о Тренчарде заставила Роз задрожать от бессильной злости. Она вычеркнула его из памяти до тех пор, пока не сможет отомстить. Теперь недолго осталось ждать. Розалинда Кэвендиш рассчитается с ним за все его предательства.

Она застонала и закрыла лицо руками.

«Как несправедливо», – негодующе подумала Роз. Мир устроен несправедливо – отец много раз говорил об этом, советуя ей дорожить своими близкими: только они никогда не обидят, потому что любят ее.

Но в этом-то и беда: если Кит не любит ее, если для него Роз всего лишь мимолетная страсть, то когда-нибудь он не преминет обидеть ее. Роз не может быть уверена в том, что ей удастся научить Кита любить так глубоко, как она сама способна. Как же можно выходить за него замуж? Безумие!


Пока Розалинда терзалась своими дилеммами, тот, кого она боялась больше всех на свете, стоял у входа в приемную Фернандо Альвареза де Толедо, правителя Нидерландов и герцога Альбы, расправляя свой парадный зеленый камзол.

– В Антверпене всегда такой дождь? – спросил Тренчард своего мрачного спутника.

– Всегда, – сухо ответил Франциско де Вега, без конца теребя голубую ленту с орденом Золотого Руна. – Весной еще хуже. Я предпочитаю Севилью с ее солнцем и цитрусами.

Тренчард не ответил, продумывая свою речь, обращенную к герцогу Альбе – то заготовленную им длинную версию, то краткую, потом – возможные вопросы, лениво оглядываясь, но не замечая ни позолоченных потолков, ни полированного дерева, украшающего стены, двери и окна отеля, в котором герцог всегда останавливался, будучи в Антверпене. Стражник у двери кашлял, шаркал ногами и поигрывал своей шпагой.

– Ты уверен, что этому гонцу можно доверять. – Голос де Вега прервал размышления Тренчарда. – Не хотелось бы думать…

– Молодец наверняка унесет наш секрет с собой в могилу, – ответил Тренчард, не оборачиваясь, и подумал про себя: «Самая большая правда, сказанная мною когда бы то ни было».

Они помолчали, лишь стражник продолжал кашлять.

– Ты попросишь у герцога рекомендации к его величеству королю Филиппу? – вновь заговорил де Вега, мешая Тренчарду повторить про себя свою речь. – Все наоборот. Вопрос в том, понадобится ли герцогу рекомендация его величества. Очень может быть.

– Тогда ты поплывешь со мною на «Гран Грифоне», когда мы соединимся со всем флотом?

Тренчард фыркнул, намеренно демонстрируя пренебрежение к приглашению:

– Я нужен тебе для уверенности. Если опять придется спасать твою шкуру.

– Я хочу только…

Распахнулась дверь, ведущая в приемную герцога, откуда вышли два бюргера в богатых одеждах. Стражник поклонился им и впустил Тренчарда и де Вега.

Тренчард представился встал перед герцогом и ждал, хотя пресмыкание перед этим чиновником было очень неприятно. Но избежать этого было невозможно, ибо в его лице восседала вся власть короля Испании в Голландии. Его многочисленные блестящие военные победы свидетельствовали о силе испанского герцога. Он медленно, не спеша расправлялся с трудолюбивыми голландскими бюргерами, умеющими лишь производить и продавать примитивные товары и осушать свою землю, дабы море не затопило ее. Джордж Тренчард заметил седые виски и пронзительный взгляд герцога – тот явно знал о них все. Лишь бы герцог позволил говорить…

Но герцог не спешил: изучал какие-то бумаги и лишь через несколько минут поднял взор на них. Его речь была краткой:

– Де Вега, вы доставили последнее донесение его величества. Молодец. Его перевели. – Он порылся в бумагах и извлек толстую пачку, исписанную мелким почерком.

Де Вега слегка поклонился и ничего не сказал. Тренчард испытывал желание толкнуть адмирала. «Скажи что-нибудь, идиот, – мрачно подумал он. Молчание не помощник тому, кто ищет продвижения по службе».

– Мы довольны, что донесение по морю дошло благополучно, – продолжал Альба. – Но мне сообщили, что посланный в то же время по суше гонец не добрался до места назначения. – Герцог пронзительно взглянул на де Вега. – Его тело нашли вчера вечером в Гейте, в таверне. Он пил и гулял – фатальное сочетание. Послания не было ни у него на теле, ни в его вещах. Мы должны предположить, что враги ограбили его и теперь могут узнать наши планы.

Де Вега молчал. Тренчард с удовлетворением подумал о нашедшем достойное применение кинжале.

– Прошу прощения у вашей светлости, – выступил он, осмелев. – Тот, кто захватил послание, не сможет перевести его. Им ни за что не узнать намерений короля Филиппа.

– Вы тот самый англичанин, о котором говорил его величество? – уклончиво спросил герцог.

– Да, ваша светлость, он самый. И готов быть полезным. – Тренчард грациозно поклонился. – Его сувереннейшее величество весьма доволен моей преданностью. Я рад служить ему.

Герцог снова опустил взгляд на донесение.

– Мы считаем, что настала пора сразиться с непокорными подданными в Голландии. Корабли, войска и припасы – все готово и ждет приказа. Разведка сообщила мне, что принц Оранский продвигается на север к своим крепостям в Голландии и Зеландии. Морские Бродяги, этот его сброд, несомненно, поплывут навстречу ему в Зудер Зее.

– Его величество приказывает нам найти подходящий момент для осуществления наших планов. – Он вновь внимательно посмотрел на Тренчарда, словно читая его мысли. – Его величество пишет, что посылает нам особую поддержку. Что вы предлагаете?

Тренчард повел бровью. Значит, герцог признавал его потенциальную силу и бросал ему вызов.

– Насколько я понимаю, его величество упомянул меня в своем донесении, и я счастлив сказать, что владею особой информацией о расположении флота Морских Бродяг, а также подробной информацией об одном их английском приверженце.

Он говорил четко, с легким испанским акцентом – к счастью, говорил он лучше, чем читал. Альба, казалось, обдумывал это предложение, потом наконец сказал:

– Мы позволим вам плыть с де Вега на «Гран Грифоне». Завтра – встреча с нашим главнокомандующим флота, графом фон Боссу. – И герцог вновь углубился в бумаги, словно посетители уже ушли.

Тренчард вышел, кланяясь. Он был очень доволен результатом беседы, хотя ему и не пришлось произнести свою речь – все равно итог благоприятный. Максимилиан де Хеннин, граф фон Боссу – голландский приверженец испанского короля и главнокомандующий объединенного испанско-голландского флота в голландских водах. Боссу будет рассчитывать на его информацию, а он, Тренчард, будет участвовать в финальной атаке на Морских Бродяг. И он уверен, что испанцы победят.


Розалинда нашла Филиппа на палубе. Он разделывал кролика. Охотникам удалось убить несколько кроликов луком и стрелами. Они принесли их на корабль и снова ушли охотиться, чтобы пополнить кладовку корабля. «Два или три кролика на двадцать голодных мужчин… и одну голодную женщину», – подумала Розалинда, наблюдая, как Филипп ловко разделывает тушку. Она узнала нож, обычно висящий в каюте Кита, в футляре на стене.

– Иди сюда, Розалинда, поговори со мной.

Бас Филиппа напугал: как это он узнал, что Роз стоит за его спиной?

С деланным безразличием она осторожно подошла и села на корточки.

– Ты чем-то обеспокоена, дочь моя? – Он быстро взглянул на нее из-под густых бровей.

– Нет. То есть… да, – призналась Роз, чувствуя себя несчастной. – Я не хочу назад.

Филипп внимательно посмотрел на нее, потом вновь занялся кроликом и быстро снял шкуру.

– Надо высушить ее как следует. Я мог бы сделать из нее муфточку, чтобы у тебя зимой не мерзли руки. Ты будешь в ней просто красотка.

Розалинда еле-еле улыбнулась.

– Ты неспокойна, – сказал он. – И никто тебя в этом не винит. Но самокопанием себе не поможешь. Надо строить планы и двигаться вперед.

– Раньше я делала, что хотела. Но теперь… теперь… – Она не могла сформулировать свои мысли и уныло покачала головой.

– С замужеством жизнь изменится, – помог ей Филипп.

– Да, – согласилась она. – Вот именно.

От одной мысли о замужестве ей становилось нехорошо. Филипп, очевидно, почувствовал это, отложил нож, тщательно вытер руки и обнял ее за плечи:

– Розалинда, ты же никогда не узнаешь, пока не рискнешь. Прими любовь как подарок судьбы. Иначе ты всю жизнь будешь думать о том, что потеряла. А любовь бесценна.

Розалинда потерлась щекой о его рубашку. С ним было так спокойно и хорошо, прямо как с отцом.

– Но замужество – это не всегда любовь, – грустно сказала она, играя с его перламутровой пуговицей. – Иногда получается так, что муж – хозяин, жена – его собственность. И это ужасно… угнетает, – добавила она наконец, не желая подробнее объяснять свои страхи.

– Правда? – Филипп недоверчиво поглядел на нее. – И твоя жизнь с отцом… угнетала тебя?

– Конечно же, нет. Мы вместе работаем, советуемся друг с другом. Мы вместе взвешиваем различные варианты, потом вместе решаем.

– Мы?

– Да, мы, – ответила Розалинда несколько нетерпеливо. – Я работаю не одна. Мы работаем вместе. Даже если его нет рядом, я всегда думаю о нем. Я даже слышу его голос, знаю, что бы он сказал.

– Правда? – серьезно спросил Филипп.

– Вы хотите сказать, что у меня может быть то же самое с Китом? Нет, это невозможно. Он слишком подчиняет меня себе, велит мне что-нибудь делать, и я должна вскакивать и бежать. Иначе бранит меня.

– Когда Кит последний раз бранил тебя?

– Вчера утром, по поводу Райтмана. Он такой скучный, но Кит хочет, чтобы я учила его. «Эти занятия приносят неоценимую пользу вам обоим», – она передразнила назидательный тон Кита. – Это, конечно, шутка, но мое мнение не важно, я должна делать только то, что мне говорят. Иначе меня посадят в клетку с водой и крысами.

Филипп откинул голову и захохотал, прямо как Кит. Розалинда отпрянула от него и отвернулась со словами:

– Мне не нравится подобный ответ.

– Извини, моя розочка, я не хотел обидеть тебя. Неужели Райтман ничего не запоминает?

– Нет, запоминает, – Розалинда сжала пальцы. – Но мне приходится вбивать это в него. Так можно и бревно обучить.

Филипп опять рассмеялся, а Розалинда, обидевшись, отвернулась, глядя на берег. Ей почудилось движение за дальними деревьями – может быть, возвращаются охотники.

– Я никогда не любила учить других, я слишком нетерпелива. Я люблю числа, но для большинства они загадка, а люди боятся того, чего не понимают.

– Тут ты права. Люди боятся Короля Нищих, потому что он таинственен.

– И любят его, – добавила она, не отрывая взгляда от берега.

– Те, у кого чистая совесть, любят его. Те, за кем числятся грязные дела, боятся его, ибо он борется за права слабых против обижающих их сильных.

– И я хотела бы бороться за это.

– А ты уже причастна к борьбе, – Филипп облокотился на поручень рядом с нею. – Ты же обучаешь Райтмана.

– Я об этом даже не задумывалась. Вы хотите сказать, что так с моей помощью у него будет хорошая профессия? – Розалинда даже раскраснелась.

– Не расстраивайся, подружка. – Филипп взял ее ладошку в свою огромную ручищу, согревая ее. – Мы познаем себя и других, в этом состоит наш жизненный опыт. Но я скажу тебе, что Райтман совершенно преобразился с тех пор, как стал заниматься с тобой. Целыми днями он учит числа.

Розалинда опустила голову, смущенная этим откровением.

– Ты ведь не знала об этом, да? – улыбнулся Филипп. – И не замечала, как он старается заслужить твою похвалу, которая для него теперь важнее похвалы Кита. А это немало. Райтман неглуп и счастлив, что ты занимаешься с ним. Да и Кит не сомневается в твоем таланте.

– Ничего такого у меня нет, – резко ответила Розалинда.

– Разве?

– В любом случае я устала от переживаний.

– Они скоро кончатся.

– Но мне придется стать женой Кристофера, и тогда мне не удастся… Я бы отказала ему…

– Ты уже обещала ему, – перебил ее Филипп. – Я знаю. Он сказал мне. Но подумай, милая, что у тебя есть без него?

– Независимость.

– Этого у тебя не отнимешь. А что у тебя здесь, в сердце?

Розалинда нахмурилась, пытаясь понять. Все было так просто и ясно, когда она говорила с Филиппом, но один на один с Китом способность здраво рассуждать, казалось, покидала ее.

Раздался радостный крик дозорного: вернулись охотники. Те, что помоложе, прыгали и дурачились. Двое мужчин несли свежего оленя. Оленина на ужин! У Розалинды даже колени задрожали при мысли о сытном ужине. Мясо было восхитительно вкусным. Наконец-то нашлась работа для кока, и моряки впервые за несколько дней наслаждались обильной едой. Потом они целый день отдыхали на палубе, некоторые даже спали.

Близился вечер, и Розалинда, насытившись двумя огромными кусками мяса, сидела на шканцах. Хотя вина не было и все залили жажду водой, однако настроение было отличное. Она впервые заметила, что не было никакой враждебности. Моряки перестали считать, что Роз принесла им беду.

Она радостно улыбалась Тому – юноше, которому она отдала свою воду. Джок, старик, съевший ее печенье, помахал ей рукой, передавая по кругу ведро с водой. Даже Руск признал ее, дружелюбно улыбаясь.

Роз увидела Кита на передней палубе вместе с моряками, и он, словно почувствовав ее взгляд, обернулся. Потом встал и медленно пошел к не по дороге останавливаясь поговорить то с тем, то с другим.

– Госпожа Розалинда, не откажите в любезности выйти со мной на прогулку! – Кит в шутку опустился на колени и прижал руку к сердцу, целуя ее руку.

– С удовольствием, – ответила она, – но мы не можем выйти на прогулку. Здесь некуда выходить.

– Есть, – прошептал он ей на ухо. – Позволь показать тебе. Вот сюда.

Кит повел ее к баркасу, стоящему в тени «Смельчака», помог ей спуститься по веревочной лестнице, сам сел на носу и начал грести.

– Куда мы плывем?

– Тебе не положено все знать.

Кит повернул лодку на север. Весла послушно опускались в его сильных руках, описывая изящные дуги в темной воде, и поднимались в воздух, описывая мерцающие полукруги. Он сидел спиной к Роз, и она могла спокойно любоваться им. Его сильные, мускулистые руки сжимали весла. У нее слегка задрожало в животе, словно она приняла опасную дозу алкоголя.

Кит остановился у маленькой речки, едва заметной за тростником. Они вошли в чистое устье – здесь речка расширялась, и соленая вода сменялась пресной. Полная луна светила над водой, превращая все вокруг в дрожащее серебро.

Лодка уткнулась в песок, и Кит выпрыгнул и протянул руку Розалинде.

Унылый берег превратился в волшебный пейзаж; Роз села на бревно и скинула туфли, с наслаждением вдыхая запах влажной земли.

Она услышала плеск за спиной и испугалась: одна в темноте. Тревожно огляделась: где же Кит? Он стоял по колено в воде и совершенно нагой.

Розалинда чуть не вскрикнула, увидев его гладкое мускулистое тело – словно возвышающийся над морем Нептун. Он был прекрасен – гордая голова, широкие сильные плечи, узкие бедра.

– Иди сюда, – тихо позвал он, брызнув в ее сторону.

Вода показалась ей холодной, и в лунном свете она медленно сбросила одежду, стараясь не глядеть на Кита. Затем распустила косы и нырнула.

Холодная вода приятно обожгла ее.

– Господи, спасибо тебе за воду! – кричала она, зачерпывая серебряную луну. – Я теперь всегда буду ценить ее!

– Я видел людей, умирающих от нехватки воды. – Кит стоял за ней, отбрасывая темную тень.

– Где? – Розалинда шагнула к нему.

Он неторопливо опустился в воду.

– В Средиземном море. Ты умеешь плавать, Розалинда?

– Нет. А ты?

– Да, я умею. И тебе надо научиться, раз ты так часто бываешь в плаваниях. Как же отец не научил тебя?

– Негде было. Где? В Темзе, возле Уайтхолла? У Лондонского моста, чтобы все видели? Нет о никогда не учил меня, хотя знаю, что сам он умеет плавать.

– Иди сюда, – приказал Кит, выходя из воды.

Было так легко подчиняться ему! И Роз вышла за ним, движимая непонятным мучительным желанием дать ему радость, которой он не знал. Ведь его жизнь состояла из потерь и боли. Она взяла Кита за руки и стала молить всех богов о чуде.

А он держал руки любимой в своих и любовался ее красотой в лунном свете. Его пульс участился. Он хотел обладать ею всей: ее телом, сердцем, душой ее мыслями, хотя и знал, что Роз всего лишь женщина, а значит, может предать его, но сейчас это было не важно.

Кит боялся причинить ей боль и решил, что лучше научит ее плавать, и это доставит ему такое удовольствие, которое он никогда не забудет, даже если она предаст его. Кит взял Роз за плечи и показал, как плавать:

– Вот так руками, и так ногами. Попробуй. Сначала руками, потом ногами.

Розалинда попробовала, плескаясь в мелкой воде. Ей удалось оторвать ноги от песчаного берега и проплыть несколько шагов к Киту. Он поймал ее и крепко прижал к груди, и Роз ощутила его желание. Она засмеялась, вывернулась из его объятий, гладкая, как русалка, улыбаясь ему, как тогда в Лалуортской бухте.

– Иди сюда, Розалинда.

– Нет, ты иди ко мне, – поддразнила она, отступая к берегу.

Кит последовал за ней.

В глубокой воде лежало дерево, обвитое травами и гнилой растительностью. Розалинда ушибла ногу. Вода здесь была какая-то непрозрачная и вязкая. Розалинда отскочила, но было поздно: что-то проснулось в грязи, и нечто тяжелое навалилось на нее. Роз вскрикнула, попятилась и в панике поняла, что падает, и вода сомкнулась у нее над головою. Роз ощутила смертельную хватку воды и стала задыхаться. Острая боль обожгла ее правую ногу. Она бешено боролась с водой и с обидчиком. Кит был где-то рядом, пытаясь защитить ее.

Наконец ей удалось обрести опору, и Роз вынырнула, кашляя и задыхаясь. Кит с кем-то сражался. Она с трудом дышала. Вода превратилась из чуда в проклятие – Роз чуть не задохнулась!

Кит стоял в воде с кинжалом. Ее глаза расширились от ужаса: она увидела уплывающее морское животное, оставляющее в воде пятна крови, и зарыдала. Горло и нос горели, как и раненая нога. Kит взял ее на руки и вынес из воды.

– Боже! – прошептала она. – Ненавижу темноту.

– Гад, – кратко сказал он. – Вырос большой и наглый без людей. И хотел съесть тебя. Боже, он ранил тебе ногу!

Она застонала.

– Надо перевязать. Я разорву рубашку.

– Не надо! – Она с трудом села. – Не порти свою рубашку. Моя нога в порядке…

– Сиди спокойно и дай мне перевязать. Надоели мне твои упрямые споры! – Кит с треском разорвал рубашку и заботливо перевязал ей ногу.

Роз ворчала, ибо ненавидела, когда с ней возились. Дома она сама всем помогала.

– Я одену тебя.

– Я сама!

Но Кит первый схватил ее рубашку так, что Роз пришлось бы драться с ним, а это было ниже ее достоинства.

– Я предпочитаю одеваться сама, ненавижу, когда меня балуют.

– А, значит, я тебя балую.

Кит молча смотрел, как она надевает нижнюю юбку, застегивает корсет. Подхватив туфли и носки, она пошла к лодке. Возле самой воды он протянул ей руку:

– Мне позволено помочь тебе забраться в лодку?

Но она вскарабкалась в лодку без его помощи.

Он мрачно взглянул на Роз, столкнул лодку в воду и вскочил сам.

– Когда мы вернемся на корабль, ты вымоешь ногу и перевяжешь ее чистой тряпкой. У меня есть чистые лоскуты. Моя рубашка несвежая после охоты. Поешь – и спать.

Почему-то его слова душили Розалинду, словно темная вода.


Глава 23


Розалинда долго не могла заснуть, а потом очнулась в слезах от плохого сна. Темно. Бесконечная тьма из ее детства нахлынула на нее. Воды сомкнулись над ее головой. Она задыхается.

– Нет! – вскрикнула она и села на кровати ударившись головой о низкую балку. Нога болела и, сообразив наконец, где находится. Роз прислонилась к стенке и горько зарыдала.

– Что случилось? – сонно спросил Кит. – Нога болит?

– Нет. – Она прижалась к стене, чтобы почувствовать успокаивающий ход корабля. Потом вспомнила: вечером Кит велел сниматься с якоря они плывут на юг. И все из-за нее! Они даже не успели запастись достаточной провизией.

– Ложись. Тебе надо отдохнуть.

Он не упрекает ее, виновато подумала она. Значит, Кит способен на доброту. Даже не сказал, что она помешала им запастись провизией, так глупо наступив на этого гада. Она же хотела только подразнить Кита!

Доброта Кита не помогала ей, а только увеличивала ее страхи. Она не хочет принадлежать мужчине и Роз отодвинулась от него.

– Розалинда, ложись. Помимо твоего темперамента, у тебя нет никаких оснований ссориться со мной, – раздраженно сказал он.

Вот она и рассердила его. Теперь начнут ссориться, а она этого терпеть не может.

– Я совершенно здорова, – огрызнулась она, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Можешь спать спокойно.

– К черту, Розалинда, хватит сердить меня!

Он ударил кулаком по стене.

– Как только я предлагаю тебе помощь или утешение, чему другая бы только радовалась, ты ведешь себя так, словно я пытаюсь отравить тебя. – Он вновь ударил по стене, вымещая свой гнев: – Мне надоело! Слышишь?

Роз вся съежилась от этого крика, но кошмар не давал ей успокоиться. Она встала и зашаталась на непослушных ногах – только бы подальше от него.

Темнота окружила Розалинду. Темнота, Кит, страх – все переплелось в мыслях, пытаясь победить ее. А она не хотела быть побежденной.

– Если тебе надоело, то оставь меня в покое! – крикнула она. – Мои желания не имеют для тебя никакого значения! Ты хоть раз можешь оставив меня в покое?

– Не могу! – проорал он. – Один Бог знает как мне этого хочется! Я клялся, что ничего не хочу, кроме случайных постельных связей.

– А ты так и обращаешься со мной! – крикнула она, потрясенная его откровением. – Когда тебе нужна женщина, ты обращаешься ко мне, а после этого ты сразу забываешь обо мне, как и об остальных женщинах, с которыми спал.

Розалинда перевела дыхание. Она обвинила его в чем-то ужасном, о чем она на самом деле не думала, а если и думала, то не отдавала себе в этом отчета Но если Кит не любил ее, то что она для него? Всего лишь временное физическое удовольствие?

Кит напряженно молчал, очевидно, раздумывая над ее словами. Наконец заговорил:

– Я могу понять, отчего ты так говоришь: я же сам сказал, что не способен любить так как тебе хотелось бы. Но это не значит, что ты для меня то же самое, что и другие женщины, которых признаюсь, было много, поскольку ты, кажется, знаешь все о моем прошлом. Но клянусь тебе я всегда относился к тебе иначе. Я хочу взять тебя в жены, и никто из них…

– Ах, я должна радоваться, что ты не хотел их. Потому что ты наконец снизошел до брака с женщиной, с которой ты делишь ложе. И я должна быть навеки благодарна. Лучше бы я осталась старой девой, как и собиралась. Я была счастлива без мужа.

Как она и ожидала, Кит разгневался:

– Тогда зачем ты согласилась стать моей женой?

– А если бы я не согласилась, ты что, отпустил бы меня?

– Нет, – промычал он сквозь зубы. – Нет. Потому что она оставила меня. Понимаешь? Я не отпущу тебя.

Его слова ошеломили Роз, и она замолчала. Она не понимала этого. Или не отдавала себе в этом отчета. Теперь же она поняла. Ее страх поник перед его болью. Боль Кита была куда глубже, чем его страх. Она всего лишь отстаивала свою свободу и независимость, а Кит годами был в плену у жизни без любви.

– Я не оставлю тебя, – сказала она.

Ей самой эти слова показались глупыми, но она знала, что это правда. Она попыталась вернуться к нему на кровать, но по дороге в темноте больно ударилась о стол. На кровати его не было.

– Оставишь, – его голос доносился из темноты, как крик раненого зверя. – Может быть, и не физически. Но в конечном счете эта твоя любовь испарится. Это так ясно, когда мы ссоримся. Однажды тебе надоест, и на этом все кончится Розалинда искала его обеими руками. Черт побери, да где же он?

– Я обещала тебе.

– Обещание ничего не значит. Меня оно бы уж точно не остановило. Когда перестанешь любить меня, ты забудешь свое обещание. Но я не отпущу тебя.

Она не могла найти его в кромешной тьме, слепо ощупывая кровать, пока не поняла, что он прижался к стене, как она сама сидела до этого.

– Я отдала тебе свое сердце, – прошептала Роз.

– Пустые слова. Они ничего не значат, – рассмеялся Кит.

– Нет! – Слезы выступили у нее на глазах. – Ты не веришь мне. Да?

Кит вдруг выхватил ее из темноты и привлек к себе. Они долго сидели так. прижавшись друг к другу, раскачиваясь и страдая от непролитых слез, а потом она робко поцеловала его в щеку.

Кит клялся ожесточить свое сердце против нее, не желая страдать, но не мог устоять перед ее красотой и теплом, не мог подавить в себе ту мучительную жажду непонятного ему чувства, которое она называла любовью.

– Какая разница, верю я или не верю, – солгал он, роняя поцелуи на ее волосы и шею, чувствуя, как часто бьется ее сердце.

Когда Роз перестанет любить его, ему придется смириться с этой болью, тоскливо подумал Кит.

Розалинда на секунду испугалась, но тут же успокоилась, ее страх не имел значения. Ибо его страх был сильнее. Она-то знала, что такое любовь, – знала материнскую нежность и отцовскую поддержку, а Кит ничего этого не знал и тщетно, отчаянно желал того, во что сам не верил.

Губы их соприкоснулись, и Роз горячо поцеловала его. Пусть, пусть он делает с ней, что хочет…

Кит знал, что она ждет его, и сам уже не мог остановиться – ведь он чуть не потерял любимую. Когда увидел, что Роз тонет, у него сердце едва не разорвалось от страха. Нет, он не отдаст ее никому. Может быть, однажды Кит утратит эту веру в нее, но до тех пор она принадлежит ему…

И Кит взял ее, она застонала и зашептала слова любви, которых он жаждал больше всего на свете.


На рассвете они увидели германские берега, а во второй половине дня – острова голландского архипелага. Филипп поднял адмиральский флаг, и их ту же пропустили в северный портовый город Энкхусен. Там их ждали Морские Бродяги – весь флот. Розалинда увидела причаленную среди них «Чашу» и пожелала скорей пойти на свой корабль. Но ей это не удалось: Кит, как всегда, строго-настрого велел ей оставаться на борту «Смельчака», а сам пошел на берег. Им предстояло готовиться к венчанию. Не желая спорить с ней, Кит 


ушел с Филиппом.

Розалинда смотрела им вслед, расстроенная. Снова Кит ведет себя как хозяин. Решение выйти за него замуж, принятое во время их идиллии на корабле, вновь казалось ей неправильным решением запутанного уравнения – как ни старайся, ответ неверен. Надо было сказать «нет», а она сказала: «да».

Стоя перед крошечным зеркалом, Розалинда критически разглядывала себя, не зная, как она должна готовиться к венчанию. Волосы ее свисали на плечи, рубашка стала серой от соленой воды и мыла. К тому же у нее и свадебного платья нет. Черт возьми, она не тщеславна, но и ей полагалось бы свадебное платье. И ванна. Роз вспомнила дом. Ее чудная, украшенная орнаментами ванна наполнялась восхитительным паром, когда Марджери наливала горячую воду в ее комнате у камина. И аромат сладкого лавандового мыла в кладовой. Слезы вновь выступили у нее на глазах, когда она вспомнила дом и отца…

В дверь постучали. Вошел Том с двумя ведрами воды. За ним два моряка внесли медную ванну. Розалинда глядела на них с удивлением.

– Капитан приказал, – пояснил Том, заметив ее замешательство, и вылил одно ведро в ванну, затем другое, повернулся и пошел, чтобы вновь наполнить их. Моряки зажгли жаровню, и в каюте стало тепло и сухо. При всей своей нелюбви к приказам, Розалинда с нетерпением смотрела, как моряки наполняли ванну. Горячая ванна – божественное наслаждение!

– Очень горячо, Том! – Она опустила один палец в воду. – Ты хочешь сварить из меня суп?

Том покраснел, как осеннее яблоко.

– Нет, госпожа, то есть ваша милость. – Он сконфузился, не зная, как обращаться к ней. – Кок сказал нагреть. Я лишь выполнял приказы.

– Да ладно тебе, – мягко сказала Розалинда. – Я пошутила. Разве мне не разрешено шутить с тобой?

– Ах да, – Том покраснел еше сильнее. – Я польщен. Я очень уважаю вашу милость. То есть… мы все уважаем вашу милость.

Теперь покраснела Розалинда.

– Капитан велел тебе говорить комплименты его жене?

Том Ввгдянул на нее с подлинным изумлением:

– Прошу прощения, нет. Мы все и так воздавали бы вам должное как его жене – в любом случае. Но мы любим вас за вас самих, если позволите.

Должно быть, выражение ее лица смутило юнца, потому что он поспешил добавить:

– Прошу прощения, ваша милость… То есть госпожа. – Он шаркнул ногой в грубом башмаке. – Мне не следовало говорить этого, но это правда. Вы же могли не отдавать мне воду, а Джоку – печенье. Но вы отдали.

– Вы больше не хотите сбросить меня за борт?

Розалинда увидела такой ужас в его глазах, что с трудом удержалась от смеха, поблагодарила его и отпустила. Но в дверях Том замешкался.

Розалинда положила чистую рубашку Кита на кровать, чтобы надеть после мытья. Рубашка оказалась очень жесткой и неприятной на ощупь от многочисленных стирок в соленой воде. Юноша по-прежпему маячил в дверях.

– Что такое? – спросила она, разглаживая складки на рубашке.

– Мы, то есть… команда хотела бы…

– Ну говори! – проворчала Розалинда. Что вы хотели бы?

– Мы хотели бы устроить пир для вас, – горячо сказал он. – Нам же заплатили.

Он радостно похлопал по карману, и Розалинда поняла, что ему не терпится потратить полученное утром тройное жалованье.

– Возвращайтесь на «Смельчак» после венчания, – попросил он. – Мы приготовим еду для вас и для его милости.

– Том, – Розалинда шагнула к нему и взглянула в его серьезное лицо, – команда послала тебя спросить?

В ответ он только снова покраснел.

– Тогда мы придем, – пообещала она. – А вы все, если хотите, приходите в церковь.

– Да, госпожа, – он радостно кивнул головой. – Мы придем.

Итак, Розалинда отправилась в церковь не с родителями, братьями и сестрами, как она всегда представляла себе свадьбу. Выходило, что сейчас ее семья состояла из тридцати мускулистых матросов, и посаженым отцом был граф де Монморанси.

Роз шла по маленькой голландской церкви, чистая и благоухающая после ванны, облаченная в неожиданно купленное Китом новое шелковое лазурно-голубос платье. Так долго она прикрывалась своей логикой, боясь полюбить мужчину, что привыкла довольствоваться семьей и работой, ведя спокойную и безмятежную жизнь с родителями, братьями и сестрами. Розалинда внушила себе, что замужество не для нее, и никому не удавалось переубедить ее.

Кристофер Говард все изменил. Впервые в жизни она полюбила – страстно, нелогично, необратимо, радостно раскрыв ему свое сердце. В Ките она нашла родственную душу – с теми же интересами и с тем же тяготением к свободе.

Но на этом их сходство кончалось. Розалинда выросла в любви – Кит в страхе. Ее учили быть с людьми – он же выбрал одиночество как убежище oт боли. Она всегда восхищалась своим отцом, который своей безусловной любовью воспитывал в ней самоуважение. Кит же лишь ненавидел и боялся своего отца.

Сможет ли Роз изменить мужа? Да, сможет.

Величественные мелодии органа наполнили маленькую церковь. Филипп, одетый в новый камзол вел ее к алтарю. Рука Филиппа согревала ее, она подняла к нему лицо, и его синие глаза успокоили ее. Кит стоял у алтаря рядом с мужчиной в сером камзоле, в котором она узнала Курта Филипса, капитана, предлагавшего ей «Ворон» в Западном Лалуорте. Значит, он с самого начала работал на Кита. Она чуть рассердилась, но туг же успокоилась, поняв, что Кит заботился о ней.

Они прошли последнюю церковную скамью. Священник ждал у алтаря. Кит стоял в нескольки шагах от нее. Ему полагалось бы идти к ней навстречу, но он стоял неподвижно, словно камень из портландской каменоломни возле Лалуорта. Розалинда отпустила руку Филиппа и сама пошла к жениху. Видно, такова ее судьба – всегда делать первый шаг к нему, подавляя свою гордость. Если она и рискует своим будущим, то радостно и охотно. Роз доверчиво взяла Кита за руку.

Лицо его скривилось, и она испугалась, ощутив страх Кита. Но он тут же надел на себя маску самообладания и повел ее к священнику.

Произнесли обеты, команда «Смельчака» прокричала громкое «ура!», и Кит повел новоиспеченную графиню Уинфорд к выходу.

Вдруг перед ними предстал высокий сорокалетний красавец с голубыми глазами и каштановыми волосами и галантно поцеловал Розалинде руку. Увидев Филиппа, преклонившего колено перед принцем, она с благоговением и благодарностью поняла, что на ее скромной свадебной церемонии присутствовал Вильгельм фон Нассау, принц Оранский. Неудивительно, что подданные так любили его, ибо глаза его, обращенные к Розалинде, излучали тепло.

– Ваше высочество, какая честь! – Она сделала глубокий реверанс, Кит поклонился, и принц протянул руку Филиппу.

– Для меня честь быть здесь. – Он с восхищением смотрел на невесту.

Розалинда смущенно покраснела в ответ:

– Согласится ли ваше высочество оказать нам честь, отобедав с нами на «Смельчаке»? Мы можем предложить лишь скромное гостеприимство, но то, что у нас есть, все ваше.

– Я с удовольствием приму ваше приглашение. Завтра же, – принц кивнул Филиппу, – мы займемся делом.

Розалинда храбро выступила вперед:

– Вы позволите нам помочь вам? Мы сделаем все, что в наших силах, в благодарность за преданность графа де Монморанси.

Они вернулись на «Смельчак». Вечер был необычайно красив: луна освещала чернильно-черное небо с сияющими звездами над огромной бухтой Зудер Зее. Во время пира на корабле моряки устроили фейерверк.

Потом Кит отнес жену в каюту, где они долго и не спеша предавались любви, услаждая друг друга, как им никогда и не снилось. Розалинда уснула, усталая и счастливая. «Чаша» и месть Тренчарду подождут.

Утром она открыла глаза и сразу почувствовала на правой руке тяжелое золотое кольцо. Она – жена.

И все сомнения теперь остались в прошлом.

Роз тихо встала, стараясь не разбудить Кита и натянула купленную им шелковую ночную рубашку, в которой почувствовала себя колдуньей. Задумчиво она села за стол, раскрыла зашифрованное донесение испанцев и вскоре углубилась в цифры, забыв обо всем остальном. Бессмысленные цифры, в которых должен быть какой-то смысл: один, шесть, один. Два, восемь, один. Три, три, четыре, два.

Роз задумалась. Может быть, помолиться, и Бог раскроет ей ответ. Странно, что она молится по-английски, а Филипп, которого она как-то вечером застала за молитвой, – по-латыни, но Бог слышит их обоих. Они оба молились об одном и том же и благополучно приплыли в Голландию. А испанцы тоже молятся по-латыни, как Филипп. И этот противный герцог Альба, наверное, читает ту же Библию. А что общего между ним и Филиппом? Значит, общая религия не помогает людям понять друг друга.

Внезапно Розалинда судорожно схватила перо. Вот оно! Латынь. Молитвы. Надо спросить Филиппа…

Слава Богу, Роз легко нашла Филиппа: как она и думала, он вернулся на «Надежду» для беседы с принцем. Оба очень удивились, когда девушка вошла к ним в каюту в сопровождении дозорного. Филипп так просто решил, что она сошла с ума, когда попросила у него Библию на латыни. Впрочем, Библию он дал и велел проводить Роз на «Смельчак».

Она подрезала фитиль свечи и зажгла ее перед раскрытой книгой. Вот донесение, вот первое число – она нашла его в книге…

– Розалинда, еще ночь. Что ты делаешь? – проворчал проснувшийся Кит. – Ты спала не больше четырех часов.

– Ничего, – сухо ответила она, не поворачиваясь.

Вот так. Придется встать, чтобы посмотреть что делает жена, побранить ее и отвести в постель. В каюте было прохладно и стоял аромат весенних роз.

Эти духи Кит купил Розалинде в день свадьбы. Такими всегда душилась его мать.

Он нашел их в маленькой голландской аптеке и не смог устоять. Эта женщина родила Кита, из-за нее умерли все его чувства, и о ней он думал, венчаясь с другой женщиной.

Когда Кит вернулся на «Смельчак» с дарами для своей суженой, Розалинда принимала горячую ванну. Он открыл флакон и втер сладкую эссенцию в ее соблазнительное тело. Мокрые волосы Роз спутались, и он расчесал их, вдыхая аромат весенних роз.

Теперь же, в темноте, он вдохнул аромат роз, подошел к Роз и поцеловал ее в щеку.

Она молча указала ему на книгу.

– Латынь? Откуда у тебя… – Кит внимательно всмотрелся в ее записи. – Розалинда! Ты… Ты раскрыла код!

Он сел к столу и потянулся к ее перу:

– Ты читай буквы, а я буду писать – так будет быстрее. Испанцы все делают обстоятельно, даже секреты свои описывают по нескольку страниц. Прошу тебя, начинай. – Он заметил, что она усмехнулась.

– Ты согласен писать под мою диктовку?

– Это ничего не значит! – зарычал он. – Я тебе ни в чем не уступаю!

– Даже моей гениальной логике?

– Да, ты гений. И невозможная нахалка. Начинай, – ухмыльнулся Кит.

Розалинда читала числа, потом отыскивала соответствующую главу, стих и слово. Перо скрипело в руке Кита, постепенно его записи превращались в разумный текст.

– О Боже! – Он резко вскочил и ударил по стулу. – Тут написано, что испанцы готовят нападение на нас через два дня. Они рассчитывают захватить флот Морских Бродяг врасплох и убить принца Оранского.

– Не может быть! – Розалинда пыталась прочесть его почерк. – Что ж ты раньше не сказал? Надо поскорее закончить письмо.

Они оба трудились без устали до рассвета. Лишь когда солнце забрезжило над горизонтом, Кит послал гонца к Филиппу и принцу Оранскому с сообщением о содержании послания.

В тот же день состоялся военный совет. Розалинда непременно пожелала участвовать. Она сидела в углу и слушала капитанов со всех кораблей флота, Кита и Филиппа.С ними был и мэр Энкхусена, и капитан гарнизона. Целый день они карпели над картами, посылали гонцов в город за припасами и орудиями, собирали людей, готовых сражаться на море и на суше.

В полдень Розалинда заснула и проспала несколько часов. Проснувшись, она исправила карты приливов в Энкхусене, затем проверила их точность в самой бухте. Проведя несколько часов в лодке, к вечеру она ужасно устала. Том греб, а Роз измеряла глубины, отмечала ориентиры.

Ночью новая графиня Уинфорд крепко спала. Благодаря ей испанцы не захватят их врасплох, голландцы успеют подготовиться. И, несмотря на приказы Кита, несмотря на яростный спор между мужем и женой, в этой битве Роз будет с ними.


Глава 24


Пятнадцатого октября, как и было сказано в послании, Морские Бродяги увидели флотилию врага. Над каждым парусом гордо красовался испанский флаг.

Розалинда была на «Смельчаке». Внезапно золотистое полуденное спокойствие разорвал пушечный залп.

Солнце отражалось в голубой воде Зудер Зее, ослепляя ее своим сиянием. Как обманчив этот радостный свет! Ведь все вокруг готовились к битве. Роз тяжело вздохнула. Этот пушечный залп, наверное, был предупреждением.

Ожидание казалось ей смертным приговором. Теперь она была почти уверена, что ей не следует находиться здесь, но Роз не послушалась Кита и спряталась в сундуке. А ведь муж предупреждал ее.

– Теперь я твоя жена. Я пойду с тобой, – упрямо настаивала она на своем.

– Ты моя жена и поэтому должна слушаться меня.

– Дьявол!

– Если будешь упорствовать, то увидишь дьявола.

– Я его уже вижу.

Он расхохотался. Кит научился превращать их ссоры в смех.

– Все же тебе лучше уступить мне, – твердо сказала она. Ты же знаешь, что я все равно где-нибудь пролезу.


Он испытующе взглянул на нее:

– Да, к этому у тебя пристрастие.

– Может, у меня к чему-то еще пристрастие, – поддразнила она, обняв мужа.

Никогда Роз не думала, что замужество так приятно. Кит полностью принадлежит ей. Ну не совсем…

Она вспомнила их последнюю близость. Нет называть ее последней – дурная примета. Последняя перед битвой! Отчего же у Кита тогда столь мрачное настроение? Неужели ей всегда придется терпеть его неожиданные перепады настроения?

Когда Роз выбралась из своего укрытия, грустная картина предстала перед ней.

Корабли Морских Бродяг выстроились клином в ожидании боя. Вокруг вырос целый лес мачт – двадцать две голландские каравеллы, многочисленные пинассы и маленькие лодки.

Голландские солдаты охраняли берег бухты, чтобы помочь мятежному флоту. С ними – горожане, готовые отстаивать свой город и свою свободу.


Ветер дул с запада. Первые испанские корабли вот-вот приблизятся. Роз Говард со страхом смотрела на «Гран Грифон», уверенная, что Тренчард там. Он-то уж не погнушается военными трофеями в случае победы! Прогремели испанские пушки, и началась битва.

Розалинда закрыла дверь в каюту и стала молиться о победе. Черный дым клубился в прозрачном воздухе. Невыносимо – так она ничего не увидит!

Она почувствовала, что «Смельчак» изменил курс. Кит должен быть на передней палубе. Значит, по его приказу Реске повернул румпель.

Розалинда представила себе ход битвы. Первые голландские корабли должны врезаться в испанский клин, остальные прикрывают их сзади. Испанские галеоны тяжелее, и пушек на них больше. Сумеют ли голландцы прорвать их ряды?

Она снова прижалась к иллюминатору Голландский корабль, идущий за ними, отстал, «Смельчак» вырвался вперед, сотрясаясь от каждого взрыва. Ветер переменился! Закрыв глаза Роз пыталась узнать, в какую сторону. Если бы она была на палубе, то быстро бы сумела определить его направление.

Она приоткрыла дверь. С подветренной стороны возвышался с четырьмя тяжелыми мачтами красавец «Гран Грифон», медленно маневрирующий своими пушками. «Смельчак» быстро обходил его слева. «Лишь бы «Гран Грифон» пошел за ним», – помолилась Розалинда, изо всех сил налегая на дверь.

«Смельчак» продолжал палить в испанцев. Слева другие испанские корабли сражались с голландскими. Пока все шло по плану – им удалось прорвать


испанский клин.

«Смельчак» шел к берегу, и Розалинда не видела «Гран Грифона». Сгорая от нетерпения, она выскочила из своего убежища и помчалась на шканцы.

Грохнула испанская пушка. Пятнадцатикилограммовый снаряд пронесся над их палубой. «Лишь бы не попали в мачты», – взмолилась Розалинда сидя на корточках у самой кормы. Если бы можно было встать и посмотреть!

Она быстро выглянула за борт. «Смельчак» шел к берегу, на север от города, за ним – «Гран Грифон». Кит подождет испанцев, потом развернется и начнет стрелять. Роз видела, как моряки собираются на марсель, и понимала, что здесь она попадет под обстрел. Но вот «Гран Грифон» оказался так близко, что Розалинда видела лица испанцев и Тренчарда на шканцах, он тоже заметил Роз и с ледяным спокойствием протянул руку, поманив ее. Она почти слышала его рассудительный голос: «Еще не поздно, иди сюда, Розалинда. Нам суждено быть вместе».

Нет, она не может вынести даже мысли о нем. Набравшись мужества, она перебежала на противоположную сторону корабля. Снова бабахнула пушка. Снаряд рассек мачты «Гран Грифона». Тяжелый залп испанской канонады сотряс воздух. Взрыв – и несколько английских моряков с криком исчезли в облаке черного дыма…

Розалинда в ужасе закрыла лицо руками. В горле у нее пересохло. Таков конец дорогих ей людей. Их тела, лежащие на палубе, – вот она, тошнотворная действительность! Слезы затмили ей глаза, покатились по щекам, в ноздри ударил едкий запах дыма. Почему мужчины не могут не воевать? Она хотела быть на корабле, чтобы помочь Киту. И теперь, чтобы не сойти с ума, над было вспомнить, зачем она здесь. Взяв себя в руки, она прикинула расстояние от берега и направилась к пилоту.

Они обходили испанский корабль слева, заманивая его к берегу. Тяжелый галеон следовал за ними. Осторожно забравшись на противоположный борт, Розалинда стала измерять глубину. Она скоропалительно уменьшалась. Впереди отмель. Надо сворачивать.

Она отчаянно пыталась привлечь внимание пилота, потом крикнула ему. Тот удивленно поглядел на нее, но, послушавшись Розалинду, изменил направление, и корабль устремился в глубокие воды. Розалинда с облегчением вздохнула и вновь принялась за измерение глубины. Опять все мельче, опять они идут на мель. Она громко закричала. Человек на палубе кивнул и передал информацию Киту, которого Розалинда не видела.

Корабль Тренчарда все время шел за ними. Если бы заманить «Гран Грифон» на мель…

Она продолжала измерять глубину. Но вот к воску на свинце прилип песок. Розалинда быстро сравнила размер обоих кораблей, просчитала глубину прилива, поблагодарив Бога, что накануне тщательно проверила карты приливов и запомнила ориентиры. Ей удалось вычислить точную глубину прилива в это время дня. «Смельчак» легче может здесь пройти. «Гран Грифон» тяжелее и глубже сидит в воде.

Она вновь крикнула лотовому, чтобы повернули к берегу, испанцы – за ними. «Гран Грифон» выпалил из передней пушки.

Розалинда закричала, огромный снаряд пролетел мимо, едва не задев ее. Еще один ударил по корме с тошнотворным взрывом. Еще – и она услышала крики раненых. Черт подери испанцев и черт подери Джорджа Тренчарда! Он разбомбит их корабль, убьет их людей…

Она открыла глаза и вновь решительно стала измерять глубину. Плыть прямо вперед. Песчаное дно. Перед ними отмель, которую она запомнила вчера. Вода кишела сломанными мачтами и снарядами.

Глядя во вспененную воду, Розалинда представила себе отмель, считая секунды, моля Бога о скорости. Взволнованно она повернулась к испанскому кораблю. Огромный Джордж Тренчард прятался за мачтой, по-прежнему глядя на нее. Она прижалась к вельсам и задрожала. Если ее расчеты неверны, «Гран Грифон» вот-вот настигнет их. Она отвернулась, чтобы не зарыдать.

«Смельчак» коснулся песчаного дна. Лотовой вопросительно посмотрел на нее, ожидая команды развернуть корабль. Но Роз верила в свои расчеты и покачала головой. В памяти всплыло все дно, от мели и мелководья этой бухты. Задержав дыхание, она ждала неизбежного.

Вновь громыхнула испанская пушка, и рот Тренчарда растянулся в безобразной улыбке. Он уже праздновал победу.

И именно в этот момент его «Гран Грифон» сел на мель. Розалинда сощурилась: да, расстояние между кораблями увеличилось.

– Сели на мель! – радостно крикнула она лотовому.

Матрос сразу понял и сообщил капитану, и тут Розалинда упала, чуть не потеряв сознание от пережитого напряжения.

– Нам удалось! – выдохнула она прибежавшему Киту. – Смотри!

Растерянный Кит помог ей подняться.

Испанцы толпились на палубе, выбрасывая тяжести за борт, чтобы облегчить корабль. Но – бесполезно!. Огромный корабль не мог сдвинуться.

– Мы выиграли! – крикнула Розалинда.

Кит встревоженно схватил ее за руку:

– Иди сюда. Битва еще не кончена. Мы должны обойти испанцев, чтобы никто не мог уйти, пока наши люди на берегу не схватят их. Через минуту мы спустим якорь. Ты должна быть в каюте. Они же будут стрелять из пушек!

Розалинда вырвалась из его рук:

– Я не хочу сидеть в каюте. Я хочу быть здесь и все видеть.

– Нет! Ты пойдешь в каюту… – Он вдруг побледнел и нахмурился.

Розалинда обернулась. Испанцы спустили баркас с открытыми бочками. Тренчард издевательски поклонился им, размахивая горящим факелом, и быстро бросил его в баркас. Испанец, спустившийся с корабля на веревке, сильно оттолкнул баркас, и волна понесла его к «Смельчаку». Бочки со смолой тут же загорелись, наполняя бухту жарким пламенем.

Розалинда в ужасе глядела на баркас, превратившийся в погребальный костер – ветер нес его прямо на «Смельчак».

Кит крепко схватил ее за руку, и они помчались на корму. Искры плясали на ветру, пламя подбиралось к тимберсам и парусам. Кит втолкнул ее в каюту, захлопнул дверь и побежал к матросам, приказав им вытравить цепь.

Розалинда смотрела в иллюминатор и видела приближающийся огонь. Даже в каюте пахло горящей смолой. «Смельчак» погибал. Она распахнула дверь и увидела, как их парус превратился в сплошное пламя.

Надо бежать. На «Смельчаке» два баркаса – более чем достаточно для спасения всей команды. Моряки уже спускали их. Она бросила последний взгляд на горящий парус.

– Быстрее, миледи! – Том отчаянно потяну ее вниз.

Моряки вокруг прыгали в воду, спасаясь от пламени. Розалинда знала, что прыгать в воду нельзя – от тяжести мокрых юбок можно утонуть. Она быстро подобрала юбки и полезла через борт. С главной мачты отлетел правый брамсель, ударил по палубе, и перепуганный Том с воплем кинулся в воду. Розалинда, спускающаяся по веревочной лестнице, оглянулась на корабль.

Кит покидал корабль последним.

– Кристофер! – закричала она, хватаясь за борт и упираясь ногой, чтоб не поскользнуться. – Быстрее!

В глазах его было отчаяние – капитан прощался со «Смельчаком». И туг огромный кусок оторвался от главной мачты – груда горящих обломков. Кит ринулся вперед, но горящее дерево вдруг ударило его по спине, и он упал.

Раздался жуткий крик. Розалинда, перекатившись на палубу, поняла, что это кричала она – от страха. Кит неподвижно лежал лицом вниз.

Розалинда оступилась. Справа от нее упал кусок грот-рея, но она все-таки добралась до Кита. Роз резко потянула его, и он застонал.

– Пойдем, – всхлипнула она, увидев безобразный ожог на его плече и окровавленный затылок.

– Иди без меня, Розалинда. Я не могу… – И Кит открыл глаза – синие, как море в Дорсете.

– Нет! Вставай. Пожалуйста, Кит. – Роз бессмысленно тянула его, не отдавая себе отчета в том, что муж не может подняться. Ведь он же такой большой и сильный. Тут только она заметила, что его левая нога странно согнута. «Сломана», – подумала она и осмотрела палубу, освещенную горящими обломками. Слева был кромешный ад.

– Спасайся, – еле слышно попросил Кит.

– Я сейчас вернусь! – крикнула она изо всех сил, лишь бы он не сомневался.

Роз с трудом докарабкалась по горящей палубе к носу корабля и увидела «Ворон», направляющийся к ним, чтобы подобрать их людей.

– Курт! – закричала она, отчаянно маша руками и прыгая. – Курт! На помощь!

Он должен заметить ее, он не мог не видеть, что капитана с женой нет в баркасах. Она сорвала с себя нижнюю юбку и подняла над головой, словно белый флаг. И Курт увидел ее. Или кто-то еще. Не важно кто, лишь бы помогли ей. Розалинда дождалась, пока Курт не спрыгнул с «Ворона» в баркас «Смельчака», и помчалась назад к Киту.

Он неподвижно лежал возле горящей мачты. Он уже сдался.

Ярость охватила ее:

– Черт бы тебя побрал, Кристофер Говард! Сядь и помоги мне вытащить тебя отсюда.

Пламя пылало все выше. Удастся ли к нему проскочить или придется обходить? Черт, размышлять уже некогда. Она схватила моток веревки и ударила им, стараясь хоть ненадолго прибить пламя. Она проскочила сквозь притихшее пламя, встала на колени и взяла руку Кита.

Он открыл глаза.

– Я не уйду без тебя, – зло сказала она. – Поэтому если ты не хочешь моей смерти, давай помогай. Я не уйду одна. Не уйду, слышишь, Кристофер Говард?

Роз тянула, подталкивала его, пока не удалось посадить Кита. Злость придавала ей силы, и какими-то нечеловеческими усилиями она заставила его опереться на здоровую ногу. Он тяжело повис на Роз, и она потащила его к правому борту, надеясь, что там будет Курт.

Если удастся обойти горящие мачты, то они спасены.


Курту Филипсу показалось, что он в аду. Трое моряков с трудом управляли баркасом. Вокруг него корабли или горели, или извергали пушечный огонь.

Кричали те, кто стрелял, кричали те, кто умирал. А впереди горел любимый корабль графа Уинфорда «Смельчак».

Курт в ужасе взирал на корабль. Где же графиня? Если она сейчас не появится, корабль может взорваться. И тут он увидел ее. Она помахала ему и вновь исчезла.

С борта свисала веревочная лестница. Курт поймал ее обеими руками. Вдруг на борту показался ботинок, затем нога. О, это был Кит. Левая нога его странно висела. Курт крепко держал лестницу.

Капитан и его жена спускались очень медленно. Кит был практически беспомощен.

– Я не могу помочь ему отсюда! – крикнула Розалинда. – Боюсь, что он упадет.

– Я поймаю его. – Курт велел морякам держать лодку у самого корабля и полез по лестнице.

Кит оступился. Розалинда вскрикнула, но ему удалось удержаться. Голова его безвольно свисала, глаза закрылись, хотя он и старался не потерять сознания от боли. Наконец Курт и матросы втащили его в баркас.

– Садитесь, моя леди. Мы положим его голову вам на колени, – поторопил Курт Розалинду, и она прыгнула. Потерявшего сознание Кита осторожно уложили на дно лодки. Моряки быстро погребли к берегу. А позади них, в море, горели два корабля – «Смельчак» и «Гран Грифон». Очевидно, ветер переменился, и пламя перешло и на «Гран Грифон».

Мощный грохот сотряс Зудер Зее. Это «Смельчак» раскололся на миллион осколков.

Курт потянулся к Киту. Глаза друга были закрыты. Слава Богу, он не видел, как только что погиб его любимый корабль.

Розалинда склонилась над мужем. Волосы ее опалились, лицо было в крови и саже.

– Ничего, – горячо шептала она, и слезы текли по ее грязным щекам. – Ничего, Кристофер, все будет хорошо.


Эпилог


В тот октябрьский день голландцы одержали великую победу, взяв в плен адмирала испанского флота, графа фон Боссу, вместе с его кораблем. Четыре крупных испанских корабля и полдюжины маленьких сдались голландцам. Победа обеспечила спокойствие на Зудер Зее и голландское превосходство на Северном море.

Розалинда узнала об этом лишь на следующий день. Прежде всего она отправилась в Энкхусен и нашла врача для Кристофера. Сломанную ногу забинтовали, раны на спине смазали лечебной мазью. Ожог, к счастью, оказался неопасным.

Розалинду больше тревожил удар в голову. Кит был без сознания, и никто не мог сказать, как это отразится на его рассудке. Остаток дня и всю ночь бредил. Все это время Розалинда находилась рядо с ним, отказываясь спать и прислушиваясь к его малейшим желаниям.

На следующее утро Кит открыл глаза. Роз сидела рядом, протирая его лоб холодной водой.

– Я здесь, – прошептала она.

Кит не сразу вспомнил, где он и с кем. Наконец он узнал Розалинду.

– Ты осталась на корабле из-за меня, – удивленно спросил он. – Почему?

– Какой глупый вопрос! Потому что я люблю тебя. Я ни за что не оставлю тебя, если я нужна тебе, Кит, неужели ты этого не понял?

– Нет. Прости меня.

Слезы выступили у него на глазах, и Кит быстро закрыл их. Он чувствовал себя слабым и глупым, ибо лежал раненый, а другие завершали битву. Он взял руку Роз и прижал к своей щеке.

– Я думал, что женщины беспомощны, – сдавленно проговорил он.

– Некоторые женщины. – Одна коса у нее распустилась, и она нетерпеливо перекинула ее через плечо. – Я не твоя мать. – Лицо ее вдруг приняло торжественное выражение. – Ей с самого начала не повезло, потому что ее мужем был Генри Говард. Но теперь ты можешь найти в своем сердце силы простить свою мать?

Кит еле заметно кивнул, вспоминая взгляд Розалинды, когда он открыл глаза на горящей палубе. Такой же взгляд был у его матери в тот день, когда отец отобрал у Кита ее подарок. Боль снова обожгла его, но тут он внезапно вспомнил. Не только отцовское воспитание, не только материнские слезы. Все вдруг изменилось.

Отец вошел в комнату, увидел игрушку, потребовал отдать ее, Кит запротестовал. Поднялась ненавистная трость и сломала великолепный волчок. Трость опять поднялась и ударила Кита.

И тогда… мать с криком бросилась на отца, сильно ударила его, и он отлетел к стене. Трость выпала у него из рук, и Кит был свободен.

Спрятавшись под столом, он слушал, как мать спорит с отцом, осуждает его метод воспитания детей. Кит сидел, смотрел, слушал, и ему показалось, что мама победит.

Но нет. Отец вышел из себя и послал за слугами. Они держали ее, пока отец наказывал их непослушного сына. Отец вытащил Кита из-под стола и пять раз ударил тростью. Он всегда бил его тростью за непослушание, и с каждым годом увеличивалось количество ударов. Кит на всю жизнь запомнил эти удары, но как он мог забыть, что мать защищала его!

Он застонал. Мать и прежде часто вступалась за сына. Но муж ее был сильнее. Розалинда права. Мать не могла сопротивляться ему.

– Спасибо тебе за это.

Голос Розалинды вернул его к действительности.

– За что? – Кристофер был удивлен.

Она нежно погладила его по щеке:

– За то, что ты позволил убедить тебя. Во имя памяти твоей матери я никогда не предам тебя.

– Да, – сказал он, вспомнив любовь и храбрость в ее глазах на горящей палубе. – Ты не способна на предательство.


Уже на следующий день Кит ходил с костылем. Розалинда все время была рядом. Как хорошо, когда о тебе заботятся, с любовью и бескорыстно. Впервые в жизни он поверил в любовь, бескорыстие и верность.

Как только Кит смог выходить, он заказал экипаж. Но сперва он отправил гонца в Англию сообщить родителям Розалинды о том, что их дочь жива, здорова и счастлива. Затем они сели в экипаж и поехали на набережную.

– Розалинда, вот твоя «Чаша». Я хочу, чтобы ты проследила за разгрузкой и торговлей. Я согласен сопровождать тебя. Но предупреждаю, что ты все должна решать сама.

И Розалинда поняла, что он так пытается сказать, что не будет ей мешать оставаться во главе отцовского дела. Муж позволил ей все решать самой и обещал помогать, если понадобится.

К вечеру Кит пожалел, что согласился сопровождать ее. Роз утомила его, затаскав по большим магазинам, а потом еще пошла на рынок, где приценивались торговцы. Она так хорошо торговалась, что уже к вечеру обо всем договорилась.

На следующий день состоялась торжественная церемония, на которой Вильгельм фон Нассау, принц Оранский, принимал своих верноподданных и вручал адмиралу Морских Бродяг специально изготовленную медаль в честь победы под Энкхусеном. Зала была заполнена солдатами, бюргерами, их женами и детьми и прочими горожанами, которые чокались, пили и хлопали, когда произносились речи.

Потом принц пригласил лорда Кристофера Говарда, графа Уинфорда, выйти вперед.

– Лорд Кристофер Говард, – сказал Вильгельм, и все в зале слышали его, – мы перед вами в вечном, неоплатном долгу за ваше мужество и преданность, которые помогли нам одержать эту победу. Вы пожертвовали столь многим ради нашего на рода. Да благословит Бог вас, вашу королеву и всех англичан.

Раздался грохот аплодисментов. Но туг произошло неожиданное. Принц продолжил:

– Я хотел бы также попросить графиню Уинфорд, Розалинду Говард, выйти и тоже принять нашу благодарность.

Розалинда была настолько изумлена, что ноги плохо слушались ее. Она пробралась сквозь толпу к помосту, где ждал принц. Кит с гордостью смотрел на жену.

– Без помощи графини, – продолжал принц Вильгельм, – и ее гениальной расшифровки кода мы бы не знали о готовящемся испанском нападении на наш флот. Мы у нее в вечном долгу.

Принц наградил Кита и Розалинду медалями с голландским львом и подорскими розами королевы Елизаветы. Хотя Розалинда улыбалась и делала реверансы, душа у нее болела за Кита, ибо она знала, как дорог ему был «Смельчак». После церемонии Роз очень хотелось бьггь с мужем, но она отпустила его побродить по набережной с Куртом и вспомнить былое.

Теперь, когда битва закончилась и Кит выздоровел, у нее было еще одно дело. Филипп сопроводил ее в городской гарнизон, где находились пленные испанцы. Среди них не было англичанина по имени Джордж Тренчард и никого похожего на него.

Розалинда вернулась к Киту озадаченная. Она же видела олдермена на борту «Гран Грифона». Неужели ему удалось спастись? С этой беспокойной мыслью Розалинда упаковала свой штурманский набор в один сундук, купленные ей Китом одежды в другой и стала готовиться к их возвращению в Англию.

У Кита тоже было немало дел перед отъездом. Самым важным из них была встреча с Филиппом, остановившимся в отеле вместе с принцем Оранским.

– Я должен сейчас возвращаться в Англию. Но я вернусь к тебе, Филипп, и помогу Голландии, я обещаю.

Филипп тепло обнял его.

– Теперь ты женатый человек, Кристофер. Тебе должно оставаться дома и растить наследников. Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью, добывая испанские послания. Я запрещаю тебе.

– Но испанцы по-прежнему беспокоят вас. Они беспокоят и мою страну.

– Мы придумаем что-нибудь новое, – пообещал ему Филипп. – Что-нибудь, не требующее твоего непосредственного присутствия.

Кит недоверчиво покачал головой, обнял Филиппа и прошептал по-голландски:

– Большущее тебе спасибо, отец.

Филипп весело взглянул на него:

– Я вижу, ты наконец все решил насчет нашего родства. Никогда я не был столь уверен в этом.

– Нет, я решил, что не так уж важно, что там на самом деле. – Он смущенно взглянул на Филиппа. -Ты мне все равно что отец, и, поскольку у меня нет другого, я подумал…

– Я понял.

Филипп еще раз обнял Кита, и они простились. Кит почувствовал, что на душе у него стало легче, и вернулся к Розалинде, как никогда счастливый.


Дома, в Западном Лалуорте, радостно отмечали возвращение Розалинды. Отцу стало лучше, и он встретил их в Пуле и торжественно привез дочь домой.

Там ее ждали мать и восторженные братья и сестры, все повисли на ней и требовали рассказа о ее приключениях. Джонатан, правда, выглядел грустным и усталым. При первой же возможности она отвела его в сторону:

– Тебе пришлось много пережить в мое отсутствие?

Он кивнул и отвел взгляд.

– В магазине все в порядке? Мама, папа? Дети?

– С ними все в порядке.

– Маргарет?

Выражение его лица изменилось, и Розалинда поняла, в чем причина его плохого настроения. Отец Маргарет умер, и мать отправила ее на север к родственникам. Розалинда как могла утешила брата.

Через несколько дней молодоженам предстояла неотложная поездка в Лондон. Там Роз раздавала долги отцовской компании, а Кит отправился к королеве, ибо нужно было получить ее позволение на брак.

Королева, конечно же, не одобрила его выбора, пока он не встал перед ней на колени.

– Ваше величество, я желаю жениться, чтобы иметь наследников и подругу для утешения в старости.

– В старости! – фыркнула Елизавета. – Он говорит о старости. Когда ты будешь в два раза старше, тогда можешь говорить о старости. Ладно, я выберу тебе жену.

– Я уже выбрал, ваше величество. Ее зовут Розалинда Кэвендиш.

Королева, казалось, не слышала его:

– Многие дочери моих приближенных ищут себе мужей. Я выберу тебе одну из них.

На это Кит ничего не ответил, а положил ей на колени резную деревянную шкатулку, открыл ее, и пораженная королева увидела сто блестящих кусков золота.

– Там, откуда они пришли, есть еще больше. – Он сделал знак своему слуге, тот вышел и вернулся с другим слугой: оба согнулись под тяжестью сундука с золотом стоимостью в две тысячи английских фунтов. – Испанцам, – пояснил Кит, – не пришлось это использовать.

Выражение лица Елизаветы изменилось, ибо ее казна скудела с каждым днем. Она милостиво улыбнулась Киту:

– Хорошо, милорд, и скоро ли свадьба?

– Скоро, – ответил он, не признаваясь, что уже обвенчался с Розалиндой.

– Я пришлю вам подарок, – решила Елизавета, – и буду крестной вашего первенца.

– Это будет огромная честь для нас, ваше величество.


Тем не менее были и неприятные известия. Однажды Розалинда вернулась в лондонский дом Говардов и увидела, как Кит, нахмурившись, читает какое-то письмо.

– Плохие новости? – Она не могла представить, что еще могло омрачить их счастье.

– Тренчард, – ответил Кит.

Розалинда побледнела.

– Я не могу понять, для чего он рискнул всем и ввязался в битву с испанцами, – начала она. О мог бы остаться в Лалуорте, и о его предательстве никто бы не знал. А теперь он, конечно, не может вернуться в Англию.

– Согласно этому письму, все зависит от будущего. Секретарь ее величества Франсис Вальсингхам – мой приятель. У него есть агенты за границей, работающие на Англию. В ответ на мой запрос они обнаружили англичанина, проживающего при дворе испанского короля. Это его привилегированный советник.

Розалинда еще больше побледнела:

– И это Тренчард?

– У него другое имя, но описание не оставляет никаких сомнений.

Кристофер внимательно следил за ее реакцией. На лице Розалинды отразилось волнение:

– Но почему же он там?

– Нужно понять его логику, – сухо ответил Кит. – Сперва он делал ставку на победу испанцев в битве при Энкхусене. Испанцы сильны. И он знал, что если они победят, то я не вернусь в Лалуорт. Тогда никто не мог бы помешать его возвращению и помешать ему работать на две страны. Он хотел одним ударом одержать великую победу и избавиться от меня.

– Я бы выдала его, – негодующе заявила Розалинда. – Я бы мешала ему во всем.

Кит горько усмехнулся:

– Это для него не важно. Как только ты стала бы его женой, он мог сочинить любую историю и если помнишь, он большой мастер сочинять. Если бы ты не соглашалась с ним, он мог высечь тебя, изолировать, посадить в сумасшедший дом, все что угодно. Испанцы наверняка много чего наобещали ему, потому он рисковал, но, очевидно, и в случае их проигрыша он не так уж много потерял и даже выиграл.

– Но его дом в Лалуорте, – заспорила Розалинда, – и его магазин. Их-то он потерял.

– Он никогда не был глупым, – Кит постучал по письму. – Люди Вальсннгхама узнали, что его магазин был продан на прошлой неделе за бесценок, а деньги вложены в иностранные предприятия. Все совершенно законно.

– Да, умен. А дом в Лалуорте?

– Сдан, – твердо сказал Кит, бросая письмо на стол. – За недорогую цену, с объяснением, что его владелец за границей по состоянию здоровья.

– Но Тайный совет может отобрать его дом, – cnop.ua огорченная Розалинда. – Они могуг забрать его земли. А его пост заместителя?

– Они не могут отобрать его дом до слушания в суде. А Тренчард нанял очень хорошего адвоката защищать свои интересы. В его отсутствие невозможно доказать его вину. Он говорит, что уехал за границу по состоянию здоровья. Могут понадобиться годы для юридического рассмотрения. А свой пост он очень хитро продал.

Розалинда застонала от огорчения.

– Как он может советовать испанскому королю? Что он знает такое ценное, за что получил привилегии?

– Он знает, как лучше завоевать Англию, – грустно сказал Кит. – А это ценные сведения. Ничего, Розочка. Давай забудем о нем. Ему тебя не достать, а это главное. Если когда-нибудь Тренчард станет мешать нам, мы разделаемся с ним. Сейчас же нам нужно стать супругами по английскому закону.

Кит обнял ее, и она согласно кивнула. О Тренчарде лучше забыть.

Итак, Кит и Розалинда вторично обвенчались в Западном Лалуорте. Кит надел ей на палец кольцо, и священник провозгласил их мужем и женой перед Богом и людьми. Она встала на колени, и он водрузил на ее сияющие косы наследную корону графини Уинфорд. И весь народ веселился в церкви и на улицах Западного Лалуорта.

Розалинде было приятно, что теплее всех их приветствовала бывшая вдовствующая графиня Уинфорд, присутствующая на торжестве вместе с своим новым мужем, богатым рыцарем с севера.

Кит сказал, что леди Мери счастлива в новом браке и даже ждет ребенка – чего его брат так и не дал ей.

В ту ночь в большом зале Лалуортского замка состоялось празднество с многочисленными тостами, плясками и музыкой. Потом отец Розалинды собрав свою семью в небольшом холле.

– Я изменил свое завещание, – обьявил он улыбаясь новобрачным и обнимая свою жену, – за время отсутствия Розалинды живот ее матери раздулся в ожидании нового члена семьи. – Изменил по настоянию твоей матери и моего нового зятя. – Он глубоко вздохнул и продолжил: – После моей смерти, как и положено, моя жена унаследует третью часть состояния, включая этот дом. Но поскольку Розалинде уже двадцать один год и она замужняя женщина, то она и будет наследницей моего дела. Розалинда также будет опекать своих братьев, пока они не достигнут совершеннолетия, и потом они вольны стать ее компаньонами или же получить свою долю, согласно их пожеланию. Так пожелала твоя мать, не правда ли, дорогая? – Он взял Джоан за руку. Розалинда изумленно посмотрела на Кита: – Ты тоже пожелал этого? Как чудесно! Он озорно рассмеялся:

– Это же ты любишь торговлю, а не Джон. А?

Джон согласно кивнул.

– А остальные еще малы, – добавил Кит.

– Меня торговля не интересует, – громко объявил Чарльз. – Она может взять мою долю. Я возьму золото.

– Подожди, пока ты вырастешь, тогда и решишь, – сказала Розалинда, гладя мальчика по голове.

Она была очень довольна. Она знала, что теперь отец спокоен, он уверен, что старшая дочь позаботится и о младших, и о торговле. Потому отец и выглядел здоровым и счастливым.

Кит смотрел только на Розалинду и, сидя рядом с ней за столом, наклонился к ней и прошептал:

– Хватит с нас этого пиршества блудословия. Я дам тебе знак, и ты тихо выйдешь. Потом я за тобой.

Так они и сделали и наконец уединились в спальне Кита под звуки доносящегося снизу веселья.

– Милая моя, – Кит обнял се. – Мог ли я подумать, что ты станешь моей женой?

– Ну и как она тебе? Старая и некрасивая? Строптивая? – Роз слегка укусила его за шею.

Он с притворным гневом стал душить ее поцелуями, пока она еще и еще раз не сказала, что любит его. Это признание зажгло Кита, словно жаровня.

– Да, старая и некрасивая, моя Роз, – прошептал он, нежно и страстно овладев ею. Ах Розалинда, – вздохнул Кит после испытанного ими наслаждения, – как давно я люблю тебя!

– Любишь? – Розалинда восторженно улыбнулась. – Ты, Кристофер Говард, сказал, что любишь? Я думала, ты не знаешь такого слова.

– О, я узнал его недавно и не скажу от кого.

– Скажи, пожалуйста, – попросила Розалинда, изображая полное неведение. – Кто же мог научить тебя этому слову?

Но Кит задумался, и лицо его стало серьезным.

– Моя мать, когда я был маленьким. Трагедия, что я перестал верить в любовь. И счастье что теперь я вновь понял, как это прекрасно – любить. Это же просто чудо! Я не хочу, чтобы мой сын рос без любви, – Кит погладил ее по животу. – Это будет сын.

Розалинда изумленно посмотрела на мужа:

– Сын? Почему ты так думаешь?…

– Посчитай дату, – Кит самодовольно улыбнулся. – Или наш сын уже хозяйничает в твоем животике, или же твое тело ведет себя очень странно. Странно, что ты со своим математическим умом не подумала об этом.

– Может бьггь, ты и прав, лорд Говард, – дерзко ответила она. – Но незачем считать себя таки умным. Ты стал безнадежным романтиком, какого я никогда в жизни не видела, и только и бормочешь о любви и младенцах. Где же твоя логика?

– У меня ее нет. Во мне сплошная страсть. Я с радостью оставляю логику тебе, моя любимая.

Розалинда рассмеялась в его объятиях, наконец безоглядно поверив, что Кит любит ее и при этом позволит жене самой распоряжаться своей судьбой – то, чего ей хотелось больше всего на свете.


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


notes


[1] нетитулованное мелкопоместное дворянство (англ.). – Здесь и далее примеч. ред.


[2] Right – правильный, man – человек (англ.).