Скажи мне «люблю»
Дейзи Томпсон








Дина Ватсон пережила позор и унижение в день свадьбы — ее жених Эван Камерон не пришел на венчание. Доверчивый юноша стал жертвой коварных планов своего лучшего друга, но в причастности к таинственному исчезновению жениха подозревают Дину. Спасаясь бегством, девушка попадает в аварию и приходит в себя в доме незнакомого мужчины.






Дейзи Томсон

Скажи мне «люблю»





Глава 1


Сейчас, оглядываясь назад, я совершенно четко понимаю, что именно заставило меня принять предложение Эвана. Без сомнения, он нравился мне гораздо больше всех знакомых мужчин, но моему самолюбию льстило, что Эван Камерон выбрал себе в жены меня, Дину Ватсон, дочь простого сельского врача, постоянно нуждавшегося в деньгах и никогда не игравшего какой-либо заметной роли в жизни общества. И несмотря на тот факт, что вокруг столь блестящего жениха всегда вились целые толпы красивых девушек из богатых семей, он остановил свой выбор на такой скромной особе.

Эван Камерон был единственным сыном и, собственно говоря, единственным ребенком сэра Дугальда Камерона, владельца судоходной линии. Кроме громкого имени, молодой человек обладал массой всяческих других достоинств. Он отличался привлекательной внешностью и добродушным характером, что и делало его самым завидным женихом.

Я знала Эвана практически всю свою жизнь. Особняк Камеронов, или замок Камерон, как его называли местные жители, располагался на окраине Инсфери, где мой отец был известен как «доктор» и где я родилась и выросла.

Мать Эвана скончалась сразу же после рождения сына, и первые годы жизни ребенок много болел. Пока мальчику не исполнилось лет одиннадцать, отцу часто приходилось его навещать и следить за здоровьем своего маленького пациента.

Хотя Эван был старше меня на год, мы ходили в один класс небольшой частной школы, находившейся в нашей деревне. Затем, чуть позже, мы начали вместе заниматься танцами.

Эван Камерон рос тихим, застенчивым ребенком, и другие дети то и дело дразнили и обижали его. Мне всегда приходилось вставать на его защиту, так как я ненавидела, когда с кем-то поступали жестоко и несправедливо. И вполне естественно, что очень быстро мы стали друзьями.

Инсфери была чудесным местом для ребятни. Одной стороной эта небольшая деревушка выходила к морскому заливу, там мы учились плавать и ловили мелкую рыбешку. К противоположной ее окраине подступали болота, где мы любили весной собирать лягушачью икру и исследовать многочисленные овраги и родники.

Нас здорово распекали за то, что порой мы возвращались домой грязными и промокшими, неся в руках банки с липкой, студенистой икрой, из которой в дальнейшем надеялись вырастить головастиков, а из них, если очень повезет, — лягушек. Но Эван ничего не имел против этих нравоучительных лекций, если я оставалась с ним, чтобы поддержать его.

Надо признать, я скучала по своему товарищу, когда его отправили в пансион для продолжения обучения. Но как только начинались каникулы он, возвратившись домой, первым делом бежал ко мне, чтобы убедиться в том, что я по-прежнему питала к нему дружеские чувства.

И мы опять ходили на танцы, играли в теннис или гольф, катались в лодке по реке.

Время от времени сэр Дугальд устраивал светские приемы в своем замке, и тогда я не видела Эвана целый день. Меня никогда не приглашали на эти праздники, так как я была всего лишь дочерью доктора, а Эван сидел дома и развлекал избранных гостей отца.

Окончив школу, мой друг поступил в университет, а я осталась в Инсфери и стала репортером местной газеты. Меня увлекла эта работа, и через два года я начала писать собственные статьи на разные темы.

Иногда я подумывала о том, что мне следует уехать из Инсфери и попробовать силы в одной из центральных газет. Но я не была амбициозным человеком. Жизнь в Инсфери отличалась спокойствием и неторопливостью, и меня это вполне устраивало. Периодически в нашей деревушке что-нибудь да происходило и нарушало монотонность будней. А кроме того, на выходные приезжал Эван и увозил меня в город, где мы находили себе интересные развлечения.

Теперь я прекрасно понимаю, что рано или поздно Эван обязательно сделал бы мне предложение выйти за него замуж. Это было неизбежно. И я с радостью согласилась, так как меня привлекала безмятежная жизнь в качестве хозяйки великолепного особняка.

Наступил июнь.

Мы собирались пожениться следующей весной, потому что отец Эвана, не слишком обрадованный выбором сына, решил в августе послать его в офис фирмы в Нью-Йорке. Ему предстояло провести там три месяца, чтобы получить некоторое представление об экспорте и ведении дел с иностранными клиентами.

В июне казалось, что до пятнадцатого марта еще очень много времени. Но как-то так получилось, что эти несколько месяцев пролетели совершенно незаметно, и до моей свадьбы осталась всего неделя.

В этот день я проснулась, почувствовав теплый луч солнца на щеке. Минуту или две я лежала не шевелясь, стараясь вернуться к реальности из уютного забытья.

Потом потянулась, сбросила одеяло, встала с кровати и, все еще потирая глаза и зевая, подошла к окну.

Моя спальня располагалась в задней части дома, и ее окна выходили на окруженный живой изгородью большой сад, спускавшийся к реке.

Яркое солнце ослепительно сверкало на все еще обледеневшей крыше гаража и на покрытой мелкой рябью воде в заливе. Но холмы, что находились на другом берегу реки, были окутаны сероватой дымкой тумана.

На тонких нитях паутины, тянувшихся от карниза крыши к окну, осели небольшие круглые шарики инея, что делало творение паука похожим на кружевную обеденную салфетку, какие бабушка имела обыкновение вязать крючком, когда я еще была маленькой девочкой.

Тем утром я вдруг как-то особенно ясно увидела привычные вещи, словно они впервые предстали моему взору. То же я почувствовала и по отношению к себе самой. Мне казалось, будто моя душа вылетела из тела и беспристрастно и внимательно рассматривала его со стороны.

Мне захотелось избавиться от этого странного и даже несколько неприятного ощущения. Я широко распахнула окно и глубоко вдохнула свежий морозный воздух. Но это не помогло. Мне по-прежнему казалось, что одна часть меня выполняет простые обычные движения, а вторая моя половина со стороны наблюдает за этим.

Я с удивлением спрашивала себя, все ли невесты испытывают перед свадьбой нечто подобное. Возможно, психологи назвали бы это странное ощущение «предсвадебным напряжением». Но как бы такое состояние ни называлось, мне оно явно не нравилось. Мое тело дрожало, словно в лихорадке, от дурного предчувствия.

На замерзшую лужайку прямо передо мной прилетели две воробьихи и сразу же затеяли драку. Воробей, сидевший на крыше беседки, смотрел на них сверху вниз взглядом, в котором, и я была готова поклясться в этом, сквозило презрение и сознание собственного превосходства.

Громкое чириканье дерущихся птиц и ритмичное воркование черных дроздов на ветвях остролиста были единственными звуками, нарушавшими утреннюю тишину.

Я бросила взгляд на небольшие дорожные часики на каминной полке — подарок моей матери. Она купила их для меня лет пять назад, незадолго до своей смерти, и я очень дорожила ими.

Стрелки показывали без четверти семь. Скоро все в доме проснутся. Тетя Эмми начнет снимать бигуди со своих светлых пушистых волос. Она упорно отрицала, что прибегает к помощи этих нехитрых приспособлений, и всегда прятала их в тумбочку, чтобы никто не смог раскрыть секрет ее привлекательности.

Отец включит электрическую бритву и попросит меня принести ему чашку чая. А мне пора принимать душ, завтракать, одеваться и отправляться на работу в офис. Мне показалось странным, что сегодня не слышно телефона. Обычно звонки раздавались с раннего утра до позднего вечера, а иногда и ночью.

Что ж, надо торопиться, подумала я и вдруг засмеялась. О чем это я думаю! Сегодня мне не нужно идти в офис и выполнять домашнюю работу. Ведь сегодня я выхожу замуж. Тетя Эмми предупредила меня еще вечером, что утром я могу подольше полежать — она сама принесет мне завтрак в постель.

Телефон молчал, потому что мы попросили оператора переключать все звонки на больницу. Сегодня будет все по-другому. Сегодня день моей свадьбы!

Внезапно я почувствовала, что готова разрыдаться. Мне вдруг страстно захотелось, чтобы сегодня не было никакой свадьбы, чтобы жизнь шла так же, как и прежде.

Я вернулась в кровать и попыталась выбросить из головы мрачные мысли. Но мне это не удалось. Волнение охватило меня с новой силой. Как я могу спокойно лежать в течение шести часов и ничего не делать?

Я опять поднялась и накинула потрепанный шерстяной халатик. Моя старая повседневная одежда по-прежнему висела в шкафу. А новые наряды были старательно упакованы в чемоданы и ждали своего часа. С ними мне предстояло отправиться в путешествие на медовый месяц и начать новую жизнь.

Спустившись на цыпочках по лестнице, я включила паровой котел, развела огонь в камине и прибралась в гостиной. Затем покормила своих канареек, почистила им клетку, насыпала свежего зерна и налила чистой воды. Увидев Джои, маленькую домашнюю кошечку, я присела на корточки и стала гладить ее за ушами до тех пор, пока она не заурчала как генератор электростанции. Я улыбнулась и отправилась на кухню готовить завтрак.

Джои встала и побежала следом. Она переходила за мной из комнаты в комнату и, стоило мне остановиться, прижималась к моей ноге и начинала умоляюще мурлыкать, выпрашивая очередную порцию ласк.

Поставив чайник на плиту, я присела на стул и впервые в этот день подумала об Эване. Интересно, что он сейчас делает? Но, впрочем, нетрудно догадаться, что может делать молодой человек после холостяцкой вечеринки. Без сомнения, он спит.

По словам Эвана, он и его лучший друг Майк Хендерсон накануне собирались отправиться в город, чтобы встретиться там со своими знакомыми.

Мои брови сами собой неодобрительно съехались на переносице. Мне не слишком нравился Майк Хендерсон, и меня постоянно преследовало какое-то странное чувство, когда я думала о нем. В последние месяцы Эван еще сильнее сблизился со своим другом, и это беспокоило меня.

Но в то же время я понимала, что именно так привлекало Эвана в Майке. Майк делал то, о чем Эван мог только мечтать. Майк участвовал в военной кампании в Корее и был награжден медалью за храбрость. Кроме того, он уже успел объездить весь мир, и у него в запасе было огромное множество всевозможных историй, которые он то и дело рассказывал с небрежным видом, а Эван жадно ловил каждое слово.

Я слышала от кого-то, что тетя оставила Майку большое состояние, и он жил на широкую ногу. Ему нравились быстрые машины и роскошные гостиничные номера. И такой образ жизни неизбежно привел к тому, что от наследства не осталось и следа.

Чтобы как-то продержаться на плаву, Майк поступил на службу в нью-йоркский офис Камеронов и таким образом появился на орбите Эвана.

Хендерсон приехал в Глазго, чтобы встретиться с сэром Дугальдом и лично поговорить с ним о некоторых своих идеях, касающихся торговли. И я была совершенно уверена в том, что Эван недавно ездил в Нью-Йорк только за тем, чтобы увидеться с Майком.

Мне не нравилось все усиливающееся влияние Майка на Эвана, но справедливости ради стоит заметить, что, скорее всего, это во мне говорила ревность. Когда Хендерсон находился поблизости, Эван предпочитал его общество моему. К тому же Майк действительно был очень милым человеком. Изредка он вдруг начинал испытывать силу своего обаяния на мне, и я чувствовала, что тоже подпадаю под его влияние.

Майк Хендерсон являлся прямой противоположностью Эвана во всем: и внешне, и по характеру. Он был крупным, темноволосым и очень уверенным в себе и своих чарах. Его манеры отличались изысканностью и светскостью. В то время как Эван, мой Эван, был среднего роста, со светлыми волосами и белой кожей. И несмотря на его положение в обществе и происхождение, на нем всегда словно лежала печать робости и сомнения в своих силах.

Думая об Эване, я всегда ощущала прилив теплых, нежных чувств. Характер его с годами почти совсем не изменился. В минуты душевной тревоги Эван и теперь постоянно нуждался в моей поддержке.

Бедняжка Эван! В детстве он мечтал стать бесстрашным путешественником и исследователем. Но как только предпринимал попытку повторить подвиги других, более смелых мальчишек, обязательно что-нибудь случалось, и его предприятие терпело фиаско. В такие моменты Эвану особенно была нужна моя помощь.

Таким образом, наш брак выглядел вполне естественным продолжением нашей дружбы. Неожиданно я поймала себя на том, что мне не нравится ход собственных мыслей. Размышляя о нашем совместном будущем, я иногда сильно сомневалась, что правильно поступила, приняв предложение Эвана.

Я не могу сказать, что не любила его, но мои чувства можно было назвать скорее материнскими. А это, с моей точки зрения, не является достаточным основанием для вступления в брак. Разве не должно быть чего-то еще между супругами? Страсти, желания физической близости?

Но стоило мне задуматься над этим, как тут же я заставляла себя выбросить все из головы. Я уже достаточно долго размышляла об этом. Практически несколько лет. А сегодня день моей свадьбы — не самое подходящее время для подобных сомнений. И тем не менее, странное ощущение раздвоенности, вдруг возникшее у меня с утра, подсказывало, что я совершаю ошибку, что мне следует немного подождать. Ведь замужество предполагает не только платоническую дружбу двух людей, живущих под одной крышей.

Но сейчас сомнения снова тревожили меня. Я почувствовала, что начала дрожать. Что мне сейчас не помешало бы, так это чашечка крепкого кофе, горячего и сладкого. Надеюсь, это поможет мне прийти в себя.

Я достала из холодильника кувшин молока, но мои руки так сильно дрожали, что он выскользнул из пальцев, с грохотом упал на стол и раскололся, а молоко тут же вылилось на скатерть, каскадом стекло вниз и образовало большую белую лужу на полу.

Шум испугал Джои, и она в одно мгновение скрылась под плитой, а канарейки принялись пронзительно чирикать.

Я бросилась убирать беспорядок и мыть пол. В этот момент в комнату вошел отец. На нем была пижама и он еще не успел до конца проснуться: глаза сонные, волосы взъерошенные.

— Дина! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь в такую рань! Ты бы лучше еще немного поспала!

Я попыталась изобразить улыбку, но вместо этого мои губы задрожали, и из глаз брызнули слезы.

В следующую секунду отец обнял меня, прижал к себе и ласково погладил по голове.

— Ну, ну, малышка, успокойся! — Он смущенно прокашлялся и добавил: — Отправляйся-ка в свою комнату, и сегодня для разнообразия я принесу тебе кофе.

— Я отвратительно себя чувствую, отец, — зарыдала я. — Со мной что-то творится с самого утра. Я не могу понять, что это такое! — Я снова задрожала, словно в лихорадке, руки и ноги сделались ледяными. — Мне кажется, что должно случиться что-то ужасное.

— Ну что ты! — Отец внимательно посмотрел мне в глаза. — Ты просто очень волнуешься. Это все нервы! — И он заговорил со мной голосом, каким обычно разговаривал с пациентами. — Я бы тебе посоветовал…

Не успел он закончить фразу, как в кухню вошла тетя Эмми. Как ни странно, в ее волосах были бигуди. Наверное, она просто забыла о них.

— Что происходит, Дина? — Она подошла ко мне и крепко обняла за плечи. — Ты же должна была отдыхать. У тебя сегодня тяжелый день! Дэвид! — Она повернулась к моему отцу. — Отведи Дину в комнату, и мы с ней выпьем там по чашечке чая.

Было так странно наблюдать, как тетя Эмми, всегда очень нерешительная и робкая, попыталась командовать и взять ситуацию под свой контроль, что я начала хихикать.

Отец серьезно заглянул мне в лицо, затем снова обнял и направился в мою комнату. По дороге он сухо заметил:

— Помни, Дина, теперь у нас будет новый начальник. Твою работу возьмет на себя тетя Эмми. Не так ли, Эмми?

Эмми улыбнулась, нервно провела рукой по голове и, внезапно обнаружив, что забыла снять бигуди, покраснела до самых корней волос.

— О боже! О боже! — в ужасе прошептала тетя, но отец притворился, что ничего не заметил, а мне этот забавный эпизод помог взять себя в руки и успокоиться.

Утро пролетело совершенно незаметно, и вот уже пришла Маргарет Ангус, моя лучшая подруга, которая на сегодня отпросилась с работы, чтобы помочь мне подготовиться к свадьбе, надеть подвенечное платье и уложить волосы.

Наконец приготовления подошли к концу. Маргарет бросила на меня одобрительный взгляд, и мы улыбнулись друг другу в зеркале. Отец всегда шутил, что наша дружба основывается на способности противоположностей притягиваться друг к другу. Я была высокой, темноволосой, с серыми глазами и имела довольно вспыльчивый характер. Маргарет же, невысокая пепельная блондинка с голубыми глазами, отличалась сдержанностью и уравновешенностью. Именно эти качества делали ее почти идеальной медицинской сестрой.

Тетя Эмми, выглядевшая очень молодо и изящно в своем светло-голубом костюме, быстро вошла в мою комнату и сообщила, что такси уже ждет. И прежде чем отправиться в церковь, она и Маргарет по очереди поцеловали меня в обе щеки.

Машина, в которой предстояло ехать мне и отцу, стояла у наших ворот — большой старомодный «роллс-ройс», украшенный атласными лентами и так тщательно отполированный, что все окружающие предметы отражались в нем, словно в зеркале. В нем было что-то солидное и незыблемое, не подверженное времени. И как раз из-за этого машина производила мрачное впечатление. Меня снова охватило нехорошее предчувствие.

— Этот автомобиль скорее походит на катафалк, чем на свадебный фаэтон! — сказала я отцу и нервно рассмеялась.

Он на мгновение перестал крутить в руках шляпу, подошел ко мне и чуть встряхнул за плечи.

— Соберись, Дина, — резко произнес он, но его голос слегка дрожал, и я поняла, что отец тоже на грани срыва.

— Отец! — умоляюще проговорила я. — Я не знаю, что со мной сегодня такое. Я просто хочу, чтобы мы с Эваном как-нибудь без лишнего шума побыстрее зарегистрировались. — И, отвернувшись к окну, добавила: — Я ненавижу всю эту суету. Ягненок перед закланием чувствует себя гораздо лучше, чем несчастная невеста перед публичной церемонией бракосочетания.

Я старалась придать небрежность своему тону, но розовые розы у меня в руках сильно дрожали, выдавая мое внутреннее состояние.

— Нам пора, — уныло вздохнула я, страстно желая, чтобы вся неприятная процедура поскорее закончилась. Но в ответ отец покачал головой.

— Если ты себя сейчас так чувствуешь, хотя обычно достаточно хладнокровно справляешься с любой ситуацией, то можешь представить, каково сейчас бедняге Эвану? — спросил он и улыбнулся. — Давай дадим ему немного времени первым добраться до церкви и успокоиться, прежде чем приедем мы.

Я в сотый раз поправила вуаль, присела и сняла свои очень модные, но не слишком удобные туфли. Отец молчал, и тишину нарушало только отчаянное мяуканье Джои, которую предусмотрительно заперли на кухне, чтобы она не мешалась под ногами.

Затем, минут через десять, отец нервно посмотрел на свои часы и прочистил горло.

— Полагаю, вот теперь нам пора, — сказал он. — Я сейчас скажу шоферу, что мы готовы.

Около наших ворот уже собралась целая толпа местных детей, желавших увидеть невесту. Они толкались, пихали друг друга и смеялись от возбуждения.

Я постаралась изобразить счастливую улыбку и помахала рукой старой миссис Бенсон, которая в своем инвалидном кресле сидела у окна гостиной и тоже наблюдала за мной.

Хотя я прекрасно осознавала, что наша свадьба с Эваном обязательно вызовет повышенный интерес у местной публики, все же не ожидала увидеть у входа в церковь столько народу. И, разумеется, я не предполагала, что соберется такое количество фоторепортеров! Они облепили все ступени церкви, образовав нечто вроде почетного караула.

— Отец! — Я крепко вцепилась в его руку.

— Все хорошо, Дина. Нам следовало догадаться, что все будет именно так. В конце концов, просто невозможно представить, чтобы свадьба сына миллионера не вызвала ажиотажа среди представителей местной и национальной прессы!

— О! — Я глубоко вздохнула. — Смешно, но я редко думаю о том, как Эвана воспринимают окружающие люди. И кто он. О боже! Как мне хотелось бы сейчас сбежать отсюда!

Машина остановилась. Я еще раз глубоко вздохнула и крепко сжала руки, чтобы они перестали дрожать.

Как только я вышла из «роллс-ройса», за моей спиной тут же послышались возгласы «О!», «Ах!» и даже «Ну разве она не хорошенькая!». Лица всех присутствующих были обращены ко мне, и я сделала то, что и ожидалось от счастливой невесты. Я улыбалась и кивала головой, но, когда мы с отцом, наконец, скрылись от солнечного света в прохладном полумраке церкви, с облегчением перевела дыхание.

Тяжелые дубовые двери закрылись за нами, и шум толпы сразу стих. Я на мгновение остановилась, стараясь успокоиться. Маргарет Ангус подошла ко мне и попыталась приободрить нежной улыбкой.

Мы стояли в небольшом коридоре перед вторыми, более узкими дубовыми дверями, ведущими в основную часть церкви. Из-за них доносились приглушенные голоса гостей, собравшихся на церемонию, и торжественные звуки органа.

У дверей замер церковный служка, который должен был подать нам сигнал входить внутрь.

Прошло несколько секунд. Мои глаза постепенно привыкали к полумраку, я продолжала дрожать, теперь не только от волнения, но и от холода — солнечный свет никогда не проникал под этот сводчатый потолок.

С удивлением я обнаружила по обе стороны от дверей две огромные вазы из белого камня. Они были наполнены свежими цветами: белыми лилиями, словно сделанными из воска, белоснежными нарциссами и гиацинтами.

В душном коридоре их аромат казался особенно резким, насыщенным, тяжелым до тошноты.

Туфли опять начали жать, и я то и дело переступала с ноги на ногу. От нервного напряжения у меня на верхней губе выступили капельки пота.

«О Боже, Боже, только бы это все быстрее закончилось», — умоляла я, ощущая, как колотится мое сердце. Я с нетерпением посмотрела на служку, но он по-прежнему не шевелился. Гости все так же переговаривались между собой, а низкие звуки органа настраивали всех на торжественный лад.

«А я стою, чего-то жду», — вдруг всплыли в голове слова из старой школьной песенки, и я почувствовала безумное желание пропеть их вслух.

Мои ладони стали влажными от волнения — я изо всех сил пыталась держать свои чувства под контролем и, стараясь сосредоточиться на чем-нибудь, что могло бы отвлечь меня от происходящего, принялась рассматривать цветочные композиции.

Они были великолепны. Местный продавец цветов превзошел самого себя. Но только зачем, ах, зачем он в ту же самую вазу вместе с белыми гиацинтами поставил кроваво-красные анемоны?

Я украдкой бросила взгляд на Маргарет. Интересно, заметила ли она это? Ведь она, как медсестра, скорее всего, верила в примету, что красное в сочетании с белым предвещает смерть.

Размышления о смерти невольно вызвали в моей памяти картину траурной процессии в Провансе, свидетельницей которой я однажды стала. У лошадей, везших катафалк, были султаны, по форме и цвету напоминавшие белые лилии.

«Мы погибли в расцвете лет», — внезапно всплыла перед глазами надпись, прочитанная несколько лет назад на военном мемориале. Я вздрогнула. Почему сегодня мне в голову приходят такие мрачные мысли?

Отец нервно кашлянул и достал из кармана носовой платок, чтобы вытереть пот со лба.

Уже в третий раз с тех пор, как мы вошли в коридор, прозвучал один и тот же органный рефрен.

С каждой минутой я все сильнее и сильнее мерзла. Жаль, что я не воспользовалась советом тети Эмми и не надела что-нибудь шерстяное под свадебное платье.

— Если они не поторопятся, я просто окоченею! — пробормотала я Маргарет на ухо. — Как ты думаешь, они знают, что мы здесь ждем?

— Разумеется, они знают, что мы здесь! — Всегда спокойная и невозмутимая Маргарет почему-то ответила очень резко. — Служка сразу же сделал им знак, как только мы вошли сюда.

— Может быть, священник просто забыл, что сегодня свадьба, и не пришел? — Я вспомнила старого рассеянного пастора, который двадцать два года назад крестил меня в этой же церкви и все проповеди которого я давно знала наизусть.

— Есть вещи, о которых мистер Браун не забывает никогда. — Отец нахмурился и посмотрел на часы в сотый раз. — Это свадьбы и похороны.

Он снова прокашлялся.

— Я даже не могу и предположить, что вызвало такую задержку.

Внезапно кто-то громко постучал во входную дверь церкви. Служка почти бегом бросился со своего места через весь коридор, чтобы открыть засов.

На пороге был Майк Хендерсон в безукоризненно чистом и отглаженном костюме, но лицо молодого человека выглядело озабоченным. Он быстро вошел, захлопнул за собой двери и тяжело вздохнул.

Отец с беспокойством посмотрел на Майка и сделал пару шагов к нему навстречу. А я, не шевелясь, стояла на месте и молча, в изумлении глядела на друга своего жениха.

— Хендерсон! Что все это значит? Зачем ты пришел сюда? Где Эван? Где до сих пор, черт возьми, Эван? — Он схватил Майка за руку и с силой дернул ее.

Молодой человек осторожно освободился из цепких пальцев отца и устало провел ладонью по лбу.

— Я старался убедить его! — Голос Майка долетал до меня словно сквозь толстый слой ваты. — Но он не хотел ничего слушать. Просто не хотел ничего слушать!

Я не могла подойти к Хендерсону: ноги отказывались мне повиноваться.

— Эван не придет! — резко бросил Майк и, нервно вскинув голову, посмотрел мне прямо в глаза. — Свадьба отменяется!




Глава 2


На мгновение мне показалось, что жизнь остановилась и в мире ничего не существует, кроме вот этого холодного, мрачного коридора, похожего на склеп. Будто не понимая, что происходит, я во все глаза продолжала смотреть на Майка.

Этого не может быть! Просто мне все это снится! Сейчас я очнусь, и весь этот кошмар исчезнет. Все снова будет хорошо!

— Свинья! Натуральная свинья! — Незнакомый, стальной голос отца вырвал меня из состояния забытья и вернул к жестокой реальности. Это вовсе не сон. Это самый настоящий кошмар!

Из центральной части церкви опять раздались вступительные такты торжественной органной пьесы. По-прежнему было слышно, как переговариваются гости. Они, мои друзья и знакомые, в этот момент еще не знали, что со мной случилось.

Я увидела, как служка двинулся по проходу между скамьями. Скоро все присутствующие услышат эту историю. С недовольным видом они станут говорить, что только напрасно пришли в церковь, что свадьба не состоится, что Эван Камерон в последнюю минуту передумал. Что я — отвергнутая, несчастная невеста!

Внезапно до моего сознания, наконец, дошло, что же именно сейчас со мной происходит. Я вдруг почувствовала страшную слабость и едва устояла на ногах. Я дрожала как в лихорадке и не могла сдержать рыданий. Резко развернувшись, я почти швырнула свой букет в руки Маргарет, затем подобрала пышные юбки и бросилась к входной двери. Низкие ступеньки, удивленные лица женщин и детей, фоторепортеры с щелкающими камерами — все слилось у меня перед глазами в неясную, будто смазанную картину. Добравшись до машины, я с силой дернула ручку дверцы.

— Отвезите меня домой! — еле выговорила я. — Как можно скорей!

После минутного колебания испуганный шофер кивнул мне в знак согласия. Откуда-то сзади до меня долетел голос отца — он просил меня подождать. Но я не могла ждать ни секунды. Я не могла видеть лица этих людей, смотревших на меня с открытыми от удивления ртами.

Я поспешно забралась на заднее сиденье и со злостью сорвала с головы фату и свадебный венок из жемчуга.

Мы быстро ехали по центральной улице деревни, и я сидела в углу, сжавшись в комочек, чтобы стать как можно незаметнее, чтобы прохожие, попадавшиеся нам по дороге, не увидели бы меня.

Наконец мы добрались до дома, и, прежде чем «роллс-ройс» успел остановиться, я распахнула дверцу и выпрыгнула из автомобиля. Нога запуталась в пышных оборках юбки, и я чуть не упала на асфальтовую дорожку. Подняв платье выше колен, я бросилась бежать к крыльцу, благодаря Бога за то, что по рассеянности забыла закрыть входную дверь. И сейчас мне не нужно было искать ключ под камнем у входа, где мы обычно его прятали.

В спальне я скинула свои тесные белые туфли и рывком попыталась расстегнуть «молнию» на свадебном платье. Но неожиданно она зацепилась за шелковую нижнюю рубашку. Я снова дернула ее изо всех сил и вырвала клочок ткани из сорочки.

Хотя торжественный прием должен был состояться в загородном отеле на окраине деревни, из сентиментальных соображений мне хотелось отправиться в свадебное путешествие из своего дома. Поэтому вещи, в которые я собиралась переодеться после венчания, лежали на кровати в моей комнате. Но у меня не возникло желания надеть модный костюм и шляпу. Я открыла шкаф и разыскала там старые черные брюки, сверху натянула толстый свитер и зеленый замшевый пиджак, всунула ноги в удобные туфли без каблука. Что ж, я готова.

Мне нужно уйти из дома до того, как вернется отец или кто-нибудь еще. Я просто не могла никого сейчас видеть, поэтому так торопилась. У меня не было времени даже на то, чтобы поправить макияж и пригладить волосы.

Я только захватила ключи от машины, чековую книжку, немного наличных и чемодан, который так тщательно упаковала для свадебного путешествия. Затем вышла из дома и направилась в гараж, находящийся с другой стороны сада.

Наш гараж открывался на задние дворы, и поэтому никто не заметил, как я выкатила машину, села в нее и завела мотор. Уже через несколько минут я мчалась по дороге в Глазго.

В первое мгновение, узнав, что Эван Камерон бросил меня, я испытала настоящий шок. А теперь чувствовала, что задыхаюсь от ярости.

И в самую первую секунду, когда я, споткнувшись, вбежала в свою спальню, я пообещала себе отомстить Эвану за его безобразный поступок.

Как мило мы прогуливались накануне в саду. Ах, если бы он только набрался храбрости и сказал мне о своем решении. Мой дорогой, робкий Эван! Ах, если бы он сказал мне хотя бы сегодня утром! Я бы не подверглась такому унижению.

Я все еще слышала щелканье этих фотокамер, снимавших мое позорное бегство из церкви. И совсем не требуется богатого воображения, чтобы представить, какого рода истории появятся в газетах.

Без сомнения, все будут мне очень сочувствовать. Но я в этом не нуждалась! Я хотела сделать Эвану так же больно, как он сделал мне. Хотела чем-то испугать его, даже желала ему смерти, так сильно в этот момент я его ненавидела.

Я резко затормозила на перекрестке и, будто в знак протеста, взвизгнули шины. Обычно я всегда очень аккуратно вожу автомобиль, но сегодняшний день был исключением. Я хотела сейчас только одного — быстрее добраться до Эвана.

«Эван, — снова задавала я себе один и тот же вопрос, — ну почему ты так со мной поступил? Что, что заставило тебя так вести себя? Почему ты вдруг стал таким смелым? Кто придал тебе храбрости?»

Движение на дороге было довольно оживленным, и мне пришлось немного сбавить скорость. Но я по-прежнему вела машину автоматически — меня занимало только то, что случилось утром.

Почему Эван бросил меня? Я видела его перед днем свадьбы, и он выглядел как обычно. Возможно, был несколько взволнован и проявлял нетерпение, когда я напоминала ему о всяких мелочах. Но ведь я находилась точно в таком же состоянии.

Значит, когда мы встречались с ним накануне свадьбы, он уже знал, что не хочет жениться на мне. Почему же тогда он не сказал мне об этом? Зачем было заставлять меня так страдать?

Я приближалась к Глазго. Движение становилось все оживленнее. Поля постепенно сменялись виллами и бунгало. Огромные рекламные щиты, выраставшие с двух сторон дороги, уродовали и без того не слишком привлекательный урбанистический пейзаж.

На них улыбающиеся красотки и красавцы навязчиво рекомендовали пить то или это, курить это или то. На других плакатах проезжих настойчиво приглашали посетить Нью-Йорк.

«Нью-Йорк».

Когда я увидела это слово, выведенное большими флуоресцентными буквами на одном из щитов, то сразу вспомнила, что Эван почти ничего не рассказывал о своей поездке туда. Я пыталась расспрашивать его о Нью-Йорке, но он только небрежно отмахивался от вопросов, и его физиономия немедленно приобретала скучающее выражение. Эван лишь говорил, что ему не нравится чересчур напряженный ритм жизни в Штатах. Этим и ограничивались его рассказы.

Я озабоченно нахмурила лоб. Думая об этом сейчас, я пришла к выводу, что, вернувшись из поездки, Эван стал каким-то другим. Он выглядел задумчивым, часто раздражался, но я была очень занята приготовлениями к свадьбе, поэтому не придала особого значения такой ерунде.

Размышления совершенно поглотили мое внимание, и только в последнюю секунду мне в глаза бросился красный свет светофора. Я так резко затормозила, что водитель следовавшей за мной машины не успел сбавить скорость и врезался в мой автомобиль. Чуть позже, поворачивая налево, я забыла включить поворотник, чем вызвала злые окрики и неистовые гудки. Я решила хотя бы ненадолго перестать думать об Эване и сконцентрироваться на дороге.

Без сомнения, Эван покинул Инсфери в тот момент, когда Майк поехал в церковь, чтобы сообщить собравшимся печальное известие. Он бы не смог остаться дома и посмотреть в лицо женщине, с которой так поступил. Слишком робкий, он был на это не способен. Наверняка он нашел себе пристанище в какой-нибудь глухой дыре, где надеялся спрятаться от всех. Скорее всего, Эван забился в номер в каком-нибудь маленьком отеле на окраине города. Вполне возможно, именно в том, в котором мы останавливались с ним, когда приезжали в Глазго развлечься.

Машины двигались все медленнее и медленнее, а вскоре, переезжая через реку, я случайно встала не в тот ряд и попала в пробку, так что потеряла довольно много времени.

Бросив взгляд на часы, я увидела, что прошло уже около двух часов с той минуты, как Майк сообщил мне пугающие новости. Но, как ни странно, мой гнев не только не стих, а наоборот — усилился.

Именно ярость заставляла меня гнать «роллс-ройс» все быстрее и быстрее. Я не хотела думать о прошлом и уж тем более о будущем. Меня интересовало только самое ближайшее время, а именно секунда, когда я, наконец, окажусь лицом к лицу со своим трусливым экс-женихом! А уж потом…

Я скажу Эвану все, что я о нем думаю. Негодяй! Я никогда в жизни не испытывала такой ненависти к кому-нибудь! Злость и ненависть — эти слова были лишь бледным отражением того, что я сейчас чувствовала.

Он еще поплачет у меня! Я собиралась прибегнуть к самому эффективному оружию в борьбе против Эвана — сарказму. Несмотря на робость, он никогда не боялся физического насилия, но насмешка, колкость уязвляли его и действовали безотказно.

Скоро он упадет передо мной на колени и попросит пощады! Раньше, вплоть до этого несчастного утра, Эван всегда ждал от меня поддержки, сочувствия, понимания и всегда получал их. Но сегодня все по-другому. Сегодня ему никто не подставит плечо, чтобы он мог порыдать на нем.

Наконец я выбралась из пробки и свернула на боковую улицу, но здесь движение тоже оказалось достаточно оживленным. Люди возвращались после ленча в офисы и подыскивали место, чтобы припарковать машину. Каждый норовил опередить соседа, и менее проворные водители бросали испепеляющие взгляды на своих удачливых собратьев.

Я находилась в ста ярдах от цели, когда вдруг заметила машину Эвана, припаркованную на другой стороне улицы. Я довольно улыбнулась. Что ж, я не ошиблась в своих предположениях. Надеюсь, в дальнейшем все пойдет именно так, как я и планировала.

Мне пришлось дважды объехать вокруг квартала, чтобы найти себе место. В конце концов я втиснулась между грузовиками в соседнем переулке.

А теперь к мистеру Эвану! Я выключила мотор, вышла из машины, захлопнула дверцу и с досадой обнаружила — мои руки так сильно трясутся, что я просто не в состоянии попасть ключом в замок. Ноги вдруг сделались ватными, и мне пришлось на мгновение опереться на капот, чтобы не упасть. Я застыла на месте, пытаясь прийти в себя. От ненависти у меня потемнело в глазах.

Водитель грузовика, проходивший мимо, как-то странно на меня посмотрел. Немного поколебавшись, он слегка приподнял кепку в знак приветствия и осторожно спросил:

— С вами все в порядке, мисс?

Я быстро кивнула в ответ.

— Я просто устала. Я долго ехала, — пробормотала я. Собственный голос показался мне чужим. — Просто у меня слегка затекли руки и ноги.

С трудом изобразив улыбку, я поблагодарила мужчину за проявленную заботу и направилась к отелю, но кожей чувствовала, что его глаза продолжают внимательно за мной следить.

Свернув за угол, я увидела несколько машин, которые медленно подъехали к отелю и остановились. По иронии судьбы эта процессия оказалась свадебным кортежем. Из первого автомобиля вышли жених и невеста, а из остальных — гости.

Вестибюль уже до отказа был набит нарядными гостями, они оживленно разговаривали, улыбались, приветствовали друг друга. Я, должно быть, выглядела довольно странно в своих потертых черных слаксах и старой замшевой куртке. Но меня это мало волновало. Довольно грубо проложив себе дорогу сквозь толпу, я, наконец, оказалась у лестницы.

Мне даже не пришлось спрашивать клерка, в каком номере находится Эван. Я сама раньше останавливалась в той же самой комнате. В те более счастливые дни мы вместе ходили на танцы или посещали театр.

Звук моих шагов заглушал толстый ковер на лестнице, но сердце так сильно билось в груди, что казалось, его стук слышен даже, несмотря на монотонный гул голосов, в вестибюле.

Я почти бегом поднялась по ступенькам и в одну минуту очутилась у двери пятого номера. Мне не терпелось поскорее увидеть человека, который так унизил меня.

Громко постучав и не получив ответа, я дернула за ручку. Дверь оказалась не запертой, и я смело ее распахнула.

Сначала я не заметила Эвана. Увидев, что дверь в спальню, располагавшаяся в противоположной стороне гостиной, открыта, я сразу же направилась туда. Но вдруг какое-то неожиданное шевеление сбоку привлекло мое внимание.

На диване перед электрическим камином в грациозной позе возлежал Эван с бокалом виски в руке.

Он испуганно поднял глаза и посмотрел на меня, когда я подошла ближе. Его волосы были взлохмаченными, а костюм помятым. Похоже, он в нем спал. Лицо покраснело, но в глазах, обращенных ко мне, я увидела столько грусти, тоски, какой-то муки, что мне сразу же захотелось, как и прежде, немедленно обнять его, приласкать и пожалеть. Но приступ жалости угас в ту же секунду, в которую и возник. И я стояла перед ним — воплощенная Немезида.

С трудом поднявшись с дивана, он залпом осушил остатки виски в бокале и с вызовом посмотрел на меня покрасневшими глазами.

— Дина! Что ты здесь делаешь? — Он попытался поставить бокал на стол. — Майк сказал мне, что он все передал тебе…

— Тебе не кажется, что тебе самому следовало бы сказать мне это! Ты не мужчина, а слизняк! — Я выплевывала слова ему в лицо.

— Дина! Послушай! Ты просто обязана меня выслушать!

Но я вовсе не собиралась выслушивать его извинения. Меня уже тошнило от его нытья. Язык непроизвольно выплевывал те слова, которые всю дорогу до Глазго крутились в моей голове.

— Нет! — взорвавшись, вскрикнула я. — Для разнообразия ты теперь, Эван Камерон, послушаешь меня. Ты всю жизнь пытался прятаться от проблем, а не решать их. Ты, видите ли, слишком мягкий, чтобы разбираться с последствиями той неразберихи, которую сам и устроил. Я всегда служила буфером между тобой и жизнью с тех самых пор, как ты научился ползать. И как ты обошелся со мной! Дина, то, Дина, это, Дина, помоги мне, Дина, объясни мне. Просто противно вспоминать, сколько раз я вытаскивала тебя из разных передряг.

Теперь, вероятно, ты больше не нуждаешься в моих услугах, потому что у тебя есть Майк Хендерсон. Теперь он может постоять за тебя. Ведь он мужчина, его плечи гораздо шире, чем мои, и он светский человек… — Я остановилась, чтобы перевести дух. — Что ж, я очень рада, что Майк осмелился взять на себя твое бремя. Он выполнил за тебя всю грязную работу. И если бы не он, ты не смог бы бросить меня, не смог бы сказать, что не хочешь на мне жениться. И, возможно, до конца дней я тащила бы на себе этот крест.

Я на секунду замолчала, Эван схватил меня за руку и воскликнул:

— Дина! Пожалуйста, послушай меня! Я не хотел, чтобы все так получилось!

Я резко дернула рукой.

— Ха! Он не хотел! — передразнила я. — Ты никогда ничего не хочешь, Эван! Ты только делаешь то, чего хотят другие.

Мне пришлось засунуть руки в карманы куртки, чтобы он не заметил, как они дрожат. Затем, чуть не задыхаясь от гнева, я заговорила сухим, отстраненным тоном:

— Возможно, это моя вина, Эван. Уж я-то должна была знать, чего от тебя можно ожидать. Но, может быть, все дело в том, что мне не хотелось замечать твои слабости из-за своей глупой детской привязанности к тебе.

— Дина! — Эван почти выкрикнул мое имя, но я не обращала на него внимания и говорила все громче и громче. Я почти перешла на крик.

— Я слепая идиотка! Я знала, каким застенчивым ты всегда был. Как ты боялся принимать какое-либо решение. Но мне казалось, что ты повзрослел и смог преодолеть свою робость, научился стоять на собственных ногах. Ха! — усмехнулась я ему в лицо. — Как можно было так ошибаться! Тебе нужна не жена, а нянька. Ты не мужчина! — Задыхаясь от ярости, я уже кричала. — Нет, ты совсем не мужчина! Может, именно поэтому ты не захотел на мне жениться? — продолжала я его оскорблять.

— Дина! — Раскрасневшееся от возбуждения лицо Эвана вдруг сделалось мертвенно-бледным. — О боже, Дина! Это невыносимо! Это… — Он рухнул на диван и закрыл лицо руками.

Я смотрела на Эвана без всякого сожаления и не чувствовала ни малейшего раскаяния за то, что оскорбила и унизила его.

На полу у его ног я вдруг заметила красную гвоздику. Странно, он покупал цветы, уже заведомо зная, что не явится в церковь.

Неожиданно Эван взял себя в руки. Он встал, положил ладонь мне на плечо и пристально посмотрел в мои глаза. Я настолько удивилась его поведению, что не успела ничего ответить, а только, открыв рот, поглядела ему в лицо.

— Я люблю тебя, Дина, — медленно произнес он. — Я не хотел сделать тебе больно. Я всегда тебя любил, и ты единственный человек, которого я всегда буду любить…

— Любить? — Я в изумлении сделала шаг назад. — Что ты знаешь о любви, Эван Камерон? Если бы ты любил меня или хотя бы просто хорошо ко мне относился, ты не подверг бы меня такому унижению!

— Дина! — застонал он. — Ты должна понять, что я не собирался унижать тебя…

— Ах, ты не собирался унижать меня! — эхом повторила я. — Но тем не менее это у тебя отлично получилось. Единственное, чего я не могу понять, почему нельзя было сказать мне заранее, что ты не хочешь жениться. Скажем, неделю назад или хотя бы вчера вечером…

— Дина! Пожалуйста, выслушай меня! — умоляющим голосом проговорил Эван. — Разве я не хочу жениться на тебе! Я и сейчас этого хочу! До сегодняшнего утра я и не сомневался, что сегодня мы с тобой поженимся…

— А потом твои нервы сдали, я полагаю! — Я снова набросилась на него. — Кажется, такое с тобой происходило и раньше. Помнишь, однажды ты сдавал экзамены и хорошо знал ответы на все вопросы, но почему-то не смог ничего рассказать. А еще, помнишь, ты заболел перед теннисным матчем! Но мне казалось, это все уже позади. И я уж никак не предполагала, что женитьба на мне может довести тебя до нервного срыва! До истерики!

— Это никакая не истерика! — закричал Эван. — Все дело в тебе! — И внезапно в нем проснулся годами дремавший темперамент. — Знаю, я сделал то, за что мне всегда будет стыдно, я никогда не прощу себе этого до конца своей жизни. Но я не хотел сделать тебе больно. Я все надеялся, надеялся и надеялся, что все как-то образуется в конце само собой. Собственно говоря, я и не думал, что мне стоит о чем-то беспокоиться, пока не прочитал о деле Бенсона в газетах.

Я уставилась на Эвана, словно он лишился последних остатков здравого смысла.

— О чем это ты там лепечешь? О каком еще деле?

— Разве ты не читала? Последнее время газеты о нем только и писали. О боже! — Он облокотился о камин. — Мне не давало это покоя ни днем, ни ночью. А что, если и меня оно коснется? Я решил написать в Мексику, чтобы как следует все разузнать.

Я смотрела на него с раскрытым ртом. Мне показалось, что он потерял способность адекватно воспринимать действительность от большого количества выпитого виски.

— Сегодня утром я получил ответ, — резко вскрикнул он. — Мне кажется, что это случилось сто лет назад, но это было только сегодня утром…

— Послушай, Эван, — заговорила я. — Меня не интересуют какие-то там письма из Мексики или другой страны, и я не знаю, какие ты подыскиваешь оправдания для своего возмутительного поведения, но вот что я скажу тебе, Эван Камерон! — Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — Я не хочу тебя видеть! Никогда больше! Я больше не хочу с тобой разговаривать и даже дышать одним воздухом!

— Дина! — Эван протянул ко мне руки. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Если бы ты только выслушала меня!

Он попытался обнять меня, но я вырвалась из его рук и отскочила в сторону.

— Не приближайся ко мне, Эван Камерон! — закричала я. — Сейчас же отойди от меня! Или я сделаю что-нибудь, о чем потом мне придется пожалеть!

— Дина!

— Оставь меня! Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу! — Я бросала слова ему в лицо, пытаясь высвободиться из объятий, так как он снова обхватил меня руками. Я оттолкнула его со всей силы, на которую только была способна.

Эван сделал шаг назад, наступил на гвоздику и поскользнулся. «Что ж, очень символично», — подумала я. Как ни странно, но от вида этого раздавленного цветка гнев, переполнявший меня, вдруг испарился, а остались лишь грусть, разочарование, опустошение.

Теперь мне хотелось только одного — убежать далеко-далеко, куда-нибудь на край света, подальше от всех.

Задыхаясь от рыданий, со слезами на щеках, я отвернулась от Эвана и выбежала из комнаты, с шумом захлопнув за собой дверь. Грубо растолкав группу смеющихся гостей в вестибюле, я бросилась к выходу. В моих глазах стояли слезы, поэтому я не видела, с каким удивлением и испугом люди смотрели на меня.

В тот момент я и не подозревала, какую роль сыграет это происшествие в моей дальнейшей судьбе.

Добежав до своей машины, я забралась внутрь и разрыдалась. Того мира, к которому я привыкла и в котором уютно жила многие годы, больше не было. И я не знала, как начать строить что-то новое.




Глава 3


В пять часов я уже мчалась по шоссе, ведущему из Глазго. В Стерлинге я решила остановиться и перекусить.

К этому времени я уже сумела немного успокоиться. Мой эмоциональный взрыв явился своеобразным катарсисом, душевным очищением и разрядкой. Все вдруг показалось мне нереальным, ненастоящим, каким-то глупым спектаклем. Но, как ни странно, я ощутила в себе покой и умиротворение, чего не испытывала в течение вот уже нескольких недель.

И мне захотелось остаться в этом состоянии, когда ничего не чувствуешь, когда сердце не сжимается от необъяснимой тревоги. Я хотела только вот так, ни о чем не думая, ехать, ехать и ехать в ночь.

Перекусить я остановилась в маленьком переполненном придорожном кафе. Музыкальный автомат играл какую-то заунывную мелодию, и она удивительным образом совпадала с моим внутренним состоянием.

Посетители кафе, сидевшие за столиком, за который присела и я, похоже, были поглощены разговором и не обратили на меня ни малейшего внимания. Я с удовольствием и наслаждением принялась за большую порцию картофеля с мясом, гренки и горячий ароматный кофе.

Я ничего не ела с самого утра. Без сомнения, эмоциональная встряска и голод сказались на мне. Голова слегка кружилась, а тело было будто невесомым. Но, съев свою порцию и дожевывая последний кусок гренок, я вдруг почувствовала радость и удовлетворение. Что ж, жизнь в действительности не так уж и плоха, как нам иногда представляется!

Уже стемнело, и мелкий дождь, который только начинался, когда я подъезжала к кафе, перерос в настоящий ливень. Ветер тоже усилился, но в своей машине я ощущала себя в полной безопасности от упругих холодных прутьев дождя, под прямым углом хлеставших по лобовому стеклу. Иногда, правда, казалось, что дворники не справятся с этой яростной атакой. Воздушные потоки, проникавшие в щели моего бокового окна, издавали зловещие завывающие звуки. Картина бури дополнялась однообразным монотонным шумом работающего мотора.

Я ехала по причудливой дороге, напоминавшей американские горки в Гринлоанинге, затем миновала Блэкфорд, потом — по бесконечной улице в Октерарде, все дальше и дальше среди непрекращающегося дождя и темноты, изредка неожиданно выруливая под яркие пятна придорожных фонарей. Вскоре вдалеке я увидела огни Перта.

От Перта я собиралась свернуть на большую северную дорогу, но нечаянно пропустила нужный поворот и оказалась в совершенно незнакомом мне месте.

Это конечно же не имело большого значения, так как я все равно не направлялась в какое-то определенное место. Я решила ехать до тех пор, пока не кончится бензин. «Там-то и придется заночевать», — подумала я.

Но судьба распорядилась по-другому. Ветер вскоре достиг ураганной силы, и временами стало трудно управлять машиной. Мне казалось, что буря — это какое-то живое существо, злой дух, который в безысходной ярости рвал деревья, гнул их к земле и завывал в мокрых ветвях. Вдруг, проезжая крутой поворот, я услышала оглушительный треск.

В мутном свете передних фар я успела увидеть, как прямо передо мной огромное дерево раскололось пополам и кусок ствола полетел прямо на меня. Резко затормозив, я свернула в сторону. «Роллс-ройс» съехал с дороги в канаву, и дерево упало в нескольких дюймах от меня. Его ветки проскребли по крыше и капоту.

Я попыталась дать задний ход, но передние колеса прочно увязли в жидкой грязи.

Теперь оставалось только ждать, когда кто-нибудь проедет мимо и вытащит из канавы мою машину. Похоже, это не самая оживленная трасса, а поэтому придется, по всей вероятности, сидеть здесь до утра.

Вверху прямо надо мной качалась и скрипела большая береза. В любую минуту она могла сломаться и рухнуть на крышу автомобиля. Я испугалась, воображение уже нарисовало картину — дерево падает, и я оказываюсь в ловушке.

Сидеть и ничего не делать было просто невозможно. Все дороги куда-нибудь ведут. Наверняка где-то поблизости здесь есть дома и фермы. Возвращаться бесполезно. В течение достаточно долгого времени, пока я ехала, мне не попадались ни огни, ни жилье, поэтому разумнее идти вперед. Может, за поворотом я найду какое-нибудь убежище.

Я вылезла из машины, и моя нога сразу по щиколотку провалилась в липкую грязь. С трудом выбравшись из канавы, я наконец оказалась на твердом асфальтовом покрытии. Я оставила боковые огни включенными и попыталась разглядеть участок дороги и упавший кусок дерева. Взявшись с одной стороны за ветки, я решила отодвинуть этот обломок в сторону. Но он был огромным и тяжелым, я даже не смогла сдвинуть его с места. Тогда я попыталась перелезть через него. Моя одежда уже успела промокнуть под дождем, а руки стали влажными и холодными. Вдруг ноги соскользнули со ствола, и я упала, больно стукнувшись носом.

Я хотела встать, но тут острая боль внезапно пронзила мою ногу. Она возникла в щиколотке и поднялась выше к колену. Чтобы не закричать, я закусила нижнюю губу и, тяжело дыша, опустилась на дорогу.

Дождь изо всей силы продолжал меня поливать, и я снова попыталась встать, но из-за боли не смогла опереться на ногу. Из носа потекла кровь и закапала на пиджак.

«О боже, что же мне теперь делать?» — с ужасом подумала я, и на глаза у меня навернулись слезы. Совершенно ясно, что с такой ногой невозможно пройти и сотню ярдов, но, с другой стороны, если я останусь здесь, то просто умру от холода и боли. Ветер по-прежнему яростно дул, а ливень, похоже, не собирался останавливаться.

Если мне удастся забраться в машину и достать чемодан, я смогу переодеться в сухое.

Я крепко сжала зубы и поползла вдоль упавшего ствола к автомобилю. Слезы ручьями текли у меня по щекам, сливаясь с холодными струями дождя. Я находилась всего в полудюжине ярдов от своей цели, но от страха, боли и слабости мне казалось, что необходимо преодолеть расстояние не меньше мили.

Не выдержав такого напряжения, я застонала. Обычно даже в самых критических ситуациях я старалась сдерживать свои эмоции. Но сейчас это было невозможно.

Находясь в состоянии близком к панике и отчаянию, я вдруг услышала шум мотора приближающейся машины. Как только автомобиль показался из-за поворота и осветил меня фарами, я начала сильно размахивать руками.

Машина затормозила и остановилась рядом с деревом. Дверца распахнулась, и передо мной возникла большая квадратная фигура.

В темноте было трудно разглядеть подходившего ко мне человека, но для меня не имело значения, кто именно пришел мне на помощь.

— Полагаю, вы доктор Ливингстон? — Я попыталась придать голосу оттенок уверенности и радости, но тут нервы у меня сдали, и, когда мужчина наклонился надо мной, я почувствовала, что моя голова закружилась, а зубы предательски застучали. Внезапно в глазах у меня все потемнело, и я потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу в старомодном шезлонге перед камином. Я быстро осмотрелась.

Стены этой странной комнаты до самого потолка были отделаны дубовыми панелями. Вверху они смыкались над головой в виде небольшой арки, украшенной затейливой резьбой. Прямо передо мной находился камин, очень большой, высокий, с латунной отделкой, на которой играли отблески пламени. На широкой каминной доске стояли причудливые деревянные и каменные фигурки.

Опустив глаза, я заметила, что мои ноги лежали на китайском коврике с орнаментом из насыщенно синих и темно-бордовых полосок. На другой стороне ковра спал кот, чем-то сразу напомнивший мою Джои.

Низкий торшер сзади меня был единственным источником света в комнате, если не считать огня в камине. Я постаралась собраться с мыслями и обдумать все произошедшее.

Я наконец сообразила, что лежу не в своих мокрых брюках, свитере и куртке, а в теплом мужском халате под стеганым одеялом. Кто, интересно, спас меня и отнесся ко мне с таким участием?

Я предприняла попытку подняться на ноги, но стоило мне только зашевелиться, как сразу позади меня раздался низкий мужской голос с легким шотландским акцентом.

— Не двигайтесь, мисс… мисс Стэнли!

— Мисс Стэнли? — эхом отозвалась я, а затем улыбнулась. — Как скажете, доктор Ливингстон!

— Думаю, все будет хорошо! — Мужчина чуть ближе подошел ко мне. — Выпейте вот это, а затем вы расскажете, как я смогу найти ваших родственников и друзей, чтобы рассказать им о случившемся с вами несчастье.

Я взяла в руки бокал с бренди, который он мне протянул, и сделала несколько глотков. Необходимо тщательно обдумать мое нынешнее положение и принять какое-то решение. Мне как раз совсем не хотелось, чтобы родственники и друзья узнали, где я нахожусь.

Ведь я пыталась убежать от своей прежней жизни, но как это объяснить незнакомцу? Но, с другой стороны, ему может показаться странным, если я скажу, что никто не станет обо мне беспокоиться.

От нескольких глотков бренди я почувствовала, как тепло медленно разливается по телу от горла до самых кончиков пальцев на руках и ногах. А вместе с ним меня начало охватывать приятное спокойствие и забытье. Сейчас не стоило поддаваться этому чувству, ведь я должна подумать, что же делать дальше. Но мои мысли стали путаться, и я поняла, что засыпаю в этом уютном кресле перед теплым камином. Сейчас мне хотелось только спать, спать и спать, и забыть все на свете, что до сих пор волновало меня. Забыть Эвана, унизительную сцену в церкви, ссору в отеле.

— Итак, — мои мысли прервал низкий голос с легким шотландским акцентом, — так кому же мне позвонить?

— Не нужно никому звонить, — быстро ответила я. — Собственно, никто не станет обо мне беспокоиться дня два.

— Да? — удивился незнакомец.

— Да, — твердо ответила я. — Я здесь на каникулах. Мне необходимо собрать материал для цикла статей о шотландских крепостях и замках. Дело в том, что я работаю внештатным журналистом.

— Значит, вы журналист? — Мужчина сел на ковер рядом с котом и с интересом посмотрел на меня. — Вы не похожи на журналиста.

Я улыбнулась:

— Да? А как, по-вашему, должен выглядеть журналист?

Он нахмурился, и две морщинки пролегли у него на лбу. Голубые глаза внимательно смотрели на меня из-под густых темно-каштановых бровей.

— На них на всех есть клеймо, если так можно выразиться. По крайней мере, у всех успешных женщин-журналисток, которых я встречал, оно было. Некая жесткость. Для них люди не представляют интереса сами по себе. История, газетный материал, сюжет — вот только что их интересовало и имело значение. Это было важнее личных переживаний, важнее собственной семьи, важнее всего!

Он закурил сигарету и бросил обгоревшую спичку в огонь. У меня создалось впечатление, что незнакомец определенно не любил женщин-журналисток и поэтому с таким раздражением говорил о них.

— Думаю, вы не правы! Мы все разные! — запротестовала я.

— Но я имел в виду только успешных! — возразил он и хитро мне подмигнул.

— Почему вы решили, что я отношусь к неуспешным? — сердито спросила я.

Он прямо поглядел на меня, и снова я заметила, какие голубые у него глаза. Его лицо с тяжелым подбородком было не лишено привлекательности, оно обладало какой-то своеобразной грубоватой красотой. Когда я посмотрела на него, мне показалось, что меня словно ударило током. Я быстро отвела глаза.

— У успешных журналисток в венах вместо крови текут чернила, — продолжал он меня дразнить. — Если бы в ваших венах текли чернила, вы бы, превозмогая боль, подползли к телефону и сделали бы из своего происшествия драматическую историю, а не лежали бы здесь перед камином, как беспомощная женщина!

— О! — вскрикнула я и попыталась выбраться из-под одеяла, но незнакомец бросился к шезлонгу и заставил меня опять опуститься в кресло. Когда его рука коснулась моей, я ощутила какое-то странное покалывание.

— Я просто пошутил. — Его лукавая улыбка показалась мне необыкновенно очаровательной. — Если вы не хотите никому звонить, тогда позвоню я.

Он собрался выйти из комнаты и шагнул из пятна света, падавшего от торшера, в темноту. Я внимательно следила за ним.

Тепло от огня в камине, приятное расслабляющее ощущение от выпитого бренди и самое главное — заботливое отношение к себе со стороны хотя бы какого-то человека — все это успокаивающе действовало на мои напряженные нервы.

Я осторожно повернула голову, чтобы получше разглядеть эту красивую комнату. Вдоль противоположной стены располагалось множество полок с книгами самых разнообразных размеров и цветов.

Около окна, завешенного тяжелыми шторами темно-бордового цвета, находился огромный стол из темного дуба. С одной его стороны стояла печатная машинка и лежала рукопись. Чуть подальше — магнитофон, какие-то камни и осколки разбитой чашки.

Интересно, кто же этот мужчина, который так любезно приютил меня, размышляла я. Он показался мне весьма приятным в общении и привлекательным внешне. Кроме того, его манеры выдавали образованного и хорошо воспитанного человека. Он, без сомнения, нравился женщинам, но вряд ли незнакомец относился к категории дамских угодников.

Судя по предметам, находящимся на столе, можно было предположить, что хозяин этого жилища — писатель. «Писатель, — я широко улыбнулась сама себе, — который не слишком-то любит своих коллег противоположного пола. Или, возможно, он учитель или лектор. Думаю, его имя о чем-нибудь сказало бы мне, но мы еще не успели представиться друг другу».

«Интересно, женат ли он, — подумала я. — Наверное, это его жена переодела меня». Я озабоченно наморщила лоб. Разумеется, женщина настояла на том, чтобы положить меня сюда, к камину. Но эта пижама, в которой я оказалась, явно не из женского гардероба.

Я еще плотнее обернулась одеялом, когда незнакомец вернулся в комнату.

Он подошел к камину и толкнул ногой наполовину обгоревшие поленья. Они упали в глубь камина, и от них поднялся целый фонтан искр. Послышался треск, и снова появились небольшие языки пламени. Затем мужчина наклонился и положил новое полено на раскаленные угли. Постояв немного перед огнем, он оглянулся и со спокойной улыбкой посмотрел на меня.

— Я пытался дозвониться до своей кузины, — медленно проговорил он. — Думаю, если бы сегодня ночью в доме оказалась другая женщина, то всем было бы лучше. — Мужчина пожал плечами.

Он понимал, что складывается не совсем удобная ситуация, и старался как можно мягче и деликатнее мне все это объяснить.

— Я не смог до нее дозвониться. — Он подошел к стулу у камина и сел. — Думаю, что ураган, который сломал дерево у дороги, мог повредить и телеграфные столбы.

— Вы хотите сказать, что телефон не работает?

— Боюсь, что так. Неудобно, правда? — Мужчина наклонился и стал гладить кота. — Придется, по всей видимости, обойтись без сиделки. Но что значат условности для такой эмансипированной женщины, как вы!

— Но… но ведь вы не хотите сказать, что живете здесь совершенно один! — слабо пискнула я.

— Боюсь, что дела обстоят именно так. — Его ответ укрепил меня в моих подозрениях.

Кровь прилила к щекам, и я почувствовала, что краснею от пяток до кончиков ушей.

— Значит, значит, это вы… — Я запнулась и еще плотнее закуталась в одеяло.

— Моя дорогая девочка, скромность — очень похвальное качество для девушки, но всему есть свое время и место. Если бы я не снял с вас мокрую одежду, то сейчас бы вы умирали от пневмонии, и никакой доктор уже не согласился бы колоть вам пенициллин!

Он поднялся со своего места, словно почувствовав, что я очень смущена и хотела бы ненадолго остаться одна.

— Я пойду поставлю чайник. Чашка кофе и яичница с беконом могут сыграть решающую роль на пути к вашему выздоровлению.

Мужчина остановился около двери, и, хотя с кресла мне этого было не видно, я догадалась, что он улыбается.

— Ах да, чуть не забыл. Раз уж мы так близко знакомы, думаю, можно назвать друг другу свои имена. Меня зовут Джонни Армстронг. — Он снова подошел ко мне и протянул квадратную загорелую ладонь.

— А я Дина Ватсон. — Я вытащила руку из-под одеяла и тоже подала ему. Он крепко ее пожал.

— Приятно познакомиться, Дина Ватсон. — В его глазах по-прежнему таилась улыбка. — На самом деле очень приятно!

И опять я ощутила, как сквозь мое тело будто прошел электрический разряд. И я постаралась побыстрее отдернуть свою руку.

Джонни Армстронг бросил взгляд на часы, стоявшие на камине.

— Скоро передадут последние новости. Я включу радио, и вы послушаете их, пока я буду готовить для нас ужин, а потом поделитесь со мной самой интересной информацией.

Когда Джонни покинул комнату, диктор Би-би-си начал читать сводку новостей. Я почти не слушала. Надо признаться, события, случившиеся где-то на другом конце света, мало меня интересовали. Что-то сообщили о беспорядках в Африке, затем рассказали о прибытии в Лондон какой-то кинозвезды, потом последовали новости о разрушительном урагане, промчавшемся по северной части страны. И вдруг я услышала сообщение, которое сперва не привлекло моего внимания. Сухой голос диктора передавал, что в одном из отелей Глазго было найдено тело мужчины, погибшего при загадочных обстоятельствах.

«Труп мужчины, — продолжало вещать радио, — был опознан, и удалось установить личность неизвестного. Им оказался Эван Камерон, сын сэра Дугальда Камерона, владельца судоходной линии Камерон».

Диктор зачитывал сводку новостей дальше, но я больше не услышала ни одного слова. Я не могла поверить своим ушам.

По радио сказали, что Эван мертв. Что он был найден мертвым в отеле в Глазго.

Я задрожала, мои зубы застучали, мне вдруг стало очень холодно под этим толстым одеялом.

Эван мертв! Но как это могло случиться? С ним все было почти в порядке, когда я в последний раз его видела. Разве что выпил немного лишнего. Но молодые и здоровые люди, такие как Эван, не умирают просто так!

Да, диктор сказал что-то еще. Что-то о загадочных обстоятельствах его смерти. Я старалась не думать об этом, но мозг отказывался мне повиноваться. Может, он покончил жизнь самоубийством?

У меня все еще не попадал зуб на зуб, когда в комнату вошел Джонни Армстронг с подносом, уставленным всякими блюдами. Он поставил свою ношу на маленький столик у камина и собрался налить кофе в чашки.

— Какой кофе предпочитаете? Черный, со сливками, с сахаром? — спросил Джонни и повернулся ко мне лицом.

В следующую секунду он поставил кофейник на стол, подошел ко мне и взял мою ледяную руку в свою.

— Что случилось, деточка? Вам нехорошо? — Джонни слегка потер мою руку и потом положил ее под одеяло. — Черт возьми, этот телефон, — нахмурился он. — Я должен был сразу же отправиться за доктором!

Мне следовало сказать ему, что дело совсем в другом. Я не заболела и не пострадала в результате несчастного случая. Но мои зубы стучали так сильно, что я не могла произнести ни звука.

Армстронг подошел к шкафу, налил в бокал еще немного бренди и вернулся с ним ко мне. Так как руки у меня продолжали трястись, он встал на колени рядом со мной и поднес бокал к моим губам. Я сделала несколько глотков и почувствовала, что постепенно перестаю дрожать.

Армстронг с беспокойством за мной наблюдал.

— Я мог бы съездить за доктором Глизоном на машине, но мне страшно оставить вас одну. Но сам я вряд ли чем-то смогу вам помочь.

Ураган с неистовой яростью снова набросился на дом, оконные стекла звенели от барабанной дроби дождя, ветер завывал, как бешеный зверь. Похоже, буря не только не ослабевала, но, наоборот, с каждой минутой становилась все сильней.

— Нет-нет, не надо никуда ехать! — Я с трудом нашла в себе силы, чтобы заговорить. — Слишком опасно выходить из дома в такую погоду. Вы можете попасть в аварию на дороге! — Я покачала головой. — Ни в коем случае!

— Я несу за вас ответственность. Если с вами что-нибудь случится…

— Со мной все в порядке! — прервала я его. — Правда. Я просто расстроилась из-за новостей, которые услышала по радио!

Армстронг с удивлением посмотрел на радиоприемник, по которому сейчас передавали спокойную музыкальную пьесу.

— Ваши родственники еще не подали для вас сигнал SOS? — попытался пошутить Джонни, чтобы хоть как-то развеять мрачное настроение.

Никто из нас еще не знал, насколько близко к правде оказалось его замечание. В ответ я покачала головой. Хотя я дала себе клятву никому не рассказывать о том, что со мной случилось, то ли выпитое бренди, то ли заботливое отношение ко мне этого незнакомца развязало язык, и я тут же выболтала всю свою историю жизни и закончила ее описанием трагических событий сегодняшнего дня.

Когда я замолчала, Джонни прикурил сигарету, оперся о каминную доску и посмотрел на меня сверху вниз.

— Ну и денек у вас выдался! — медленно проговорил он. — Ну и денек!

— Вы не думаете, что Эван покончил жизнь самоубийством? — спросила я с беспокойством. — Возможно, с ним случилось какое-то несчастье?

— Если Камерон совершил самоубийство, вы не должны в этом обвинять себя, Дина. Никогда. Я не вижу, в чем можно было бы вас обвинить.

— Но если вдруг он обнаружил, что неизлечимо чем-то болен, и решил, что по этой причине я никогда не выйду за него замуж…

— Но ведь Камерон бросил вас, Дина, — настойчиво сказал Джонни. Он опять назвал меня по имени, будто мы были знакомы с ним уже очень давно. — В любом случае, я думаю, ваш Эван, — мне послышалось легкое презрение в его тоне, — просто собирался вылить на вас всю эту не слишком приятную историю, вместо того чтобы держать ее при себе. Я знаю, существует некая условность — о мертвых либо хорошо, либо ничего, тем не менее хочу заметить: в какую бы беду ваш жених ни попал, а, по всей видимости, именно это с ним и случилось, ему следовало набраться мужества, чтобы с открытым забралом встретить неприятности.

Джонни бросил сигарету в огонь.

— Камерон должен был понять, что вы всегда встанете на его сторону, что бы он ни сделал, — продолжал он, глядя на меня внимательными глазами, словно что-то взвешивая и оценивая. — И еще, — задумчиво произнес Армстронг, — думаю, придет день, когда вы будете радоваться тому, что Эван не явился на свадьбу.

— Что вы имеете в виду? — резко спросила я.

— Когда дело подошло к свадьбе, вы не так уж и хотели выходить замуж за вашего друга детства. Ведь так? — Я попыталась вмешаться, но он предупредительным жестом остановил меня. — Смею заверить, вы, без сомнения, любили его, но как младшего брата, как беззащитного ребенка. Ваши глубинные эмоции не были затронуты. По крайней мере, я делаю такой вывод исходя из ваших же слов. Полагаю, вы оба хотели пожениться просто потому, что знали друг друга очень давно и окружающие ожидали этого от вас. Кроме того, никто из вас никогда не любил кого-то другого. Поэтому вы сами решили, что ваш брак — естественный результат вашей дружбы. Вы, Дина, знали, что из вас получится хорошая жена, хозяйка, а в дальнейшем, без сомнения, примерная мать. — Джонни вдруг неожиданно, резким жестом потушил только что зажженную сигарету. — Насколько я могу судить, Эван пробудил в вас материнские инстинкты чуть ли не с того самого момента, как вы научились ползать. Кроме того, вы взвалили на себя заботу еще о ваших тете и отце и отлично присматривали за ними все эти годы! Но моя дорогая! — Он сердито посмотрел на меня. — Возможно, вам никто не говорил этого раньше, но вы не совсем подходите на роль женщины, которая ограничивает свою жизнь только удовлетворением материнских инстинктов. Собственно говоря, — его голубые глаза снова свирепо блеснули, — мне кажется, для кого-то вы могли бы стать великолепной любовницей!

— О! — Мои щеки покрылись ярким румянцем. — О! — На этот раз я задрожала от гнева. Я отбросила в сторону одеяло и попыталась вскочить на ноги, чтобы посмотреть в лицо человеку, решившему поиздеваться надо мной. Но мою щиколотку вновь пронзила острая боль, я пошатнулась и чуть не упала, чем испортила эту бурную сцену.

Джонни легко меня подхватил и помог опять сесть в кресло.

— Все в порядке, мисс Ватсон, — сказал он официальным тоном. — Не нужно меня бояться. Вы здесь в полной безопасности!

Я отвернулась и спрятала лицо в подушку. Сейчас я была более одинокой и несчастной, чем когда-либо.

То, что я ощутила сейчас, не должна чувствовать приличная, хорошо воспитанная молодая леди. Но когда руки Джонни подхватили меня и помогли снова устроиться в кресле, я уже знала, что влюблена. Еще несколько часов назад я даже не могла и предположить, что такое вообще может со мной произойти. Я влюблена в этого удивительно привлекательного мужчину, который спас меня.

Думаю, ученые правы, когда низводят любовь до уровня обычных химических реакций в организме. Внутри меня сразу что-то произошло, как только я смогла хорошо разглядеть Джонни Армстронга. Я просто физически ощущала его обаяние.

К своему стыду, я поняла, почему рассердилась на Джонни. Вовсе не замечание, что я могу стать великолепной любовницей, вызвало у меня такой бурный протест. Я просто огорчилась, что он остался глух к моим чарам. Ведь Джонни сказал, что с ним я в полной безопасности, он даже и не пытался соблазнить меня. Не слишком приятно, когда мужчина, который нравится тебе, не видит в тебе привлекательную женщину!




Глава 4


Джонни Армстронг дал мне несколько минут, чтобы успокоиться, а затем уже во второй раз пригласил к ужину. Я ела механически.

— Думаю, завтра утром мне лучше отправиться домой, — бесстрастно проговорила я. — Смерть Эвана все изменила.

— Я отвезу вас утром к своему врачу. Он осмотрит вас и скажет, можно ли вам садиться за руль и ехать, — решительно заявил Джонни. — А пока вам надо прийти в себя и хорошо поспать.

— Но…

— Я просто пытаюсь помочь вам, Дина. Но если вы считаете, что вам следует поступить по-другому, что ж, вы вольны делать то, что находите правильным. — Он вздохнул и взял поднос.

Мне было приятно, что Джонни опять назвал меня по имени, и, вероятно, он понял это, так как на его губах снова появилась легкая полуулыбка.

— Трудно ожидать, Дина, что я смогу держаться на расстоянии, которое предполагается рамками формального общения, — пошутил он и, обращаясь ко мне на «ты», добавил: — Тем более, что мне предстоит отнести тебя на руках в спальню и уложить в постель.

— Не беспокойтесь, мне здесь очень хорошо! — пробормотала я.

— У меня отличная комната для гостей, в которой и электрический камин, и электрическое одеяло. Поэтому возражения не принимаются! — Он отвернул край одеяла и поднял меня на руки. — А теперь обхвати меня за шею и крепко держись. Лестница очень крутая, к тому же я еще не закончил наверху ремонт.

Пока Джонни поднимался по ступенькам, ему приходилось несколько раз наклонять голову, чтобы не удариться о поперечные балки, и моя щека иногда касалась его небритого подбородка. Я чувствовала его нерешительность и сильнее прижималась к нему, одновременно ощущая исходящие от него силу и нежность.

Джонни тяжело дышал, когда мы наконец добрались до комнаты для гостей. Он осторожно опустил меня на кровать.

В этой небольшой спальне с низким потолком и минимумом мебели в виде кровати и туалетного столика Джонни показался мне просто огромным. Хотя он был немногим выше среднего роста, но широк в плечах; его движения отличались легкостью, свойственной людям, занимающимся спортом.

Сначала, увидев предметы, лежавшие на столе в гостиной, я предположила, что он писатель или ученый. Теперь же я почувствовала, что ошиблась.

Он выключил свет и собрался уходить.

— Если тебе что-нибудь потребуется, крикни. Может, тебе что-то еще нужно? Не стесняйся, говори, пока я не ушел.

— Только одно, Джонни. — Я сделала ударение на его имени. — Я уже успела все выложить о себе. А о тебе я ничего не знаю!

— Уже слишком поздно для рассказов на ночь, Дина, но если тебе будет спокойнее от этого, — он ухмыльнулся, — то мне двадцать семь, жены нет, по профессии — археолог.

Сделав один шаг, Джонни оказался у двери.

— Надеюсь, это удовлетворило твое любопытство? А теперь — спокойной ночи!

Он тихо закрыл за собой дверь, а я осталась лежать в темноте и смотреть на ситцевые занавески, прикрывавшие маленькое слуховое окно.

Я уснула почти мгновенно и крепко проспала всю ночь. Наутро меня разбудил настойчивый стук в дверь.

— Можно войти? — Низкий голос Джонни сразу возвратил меня к реальности. Нет, это не сон!

Не дождавшись ответа, он открыл дверь и вошел в комнату. В руках он нес мои чемоданы.

— Я не знаю, что тебе может понадобиться, — весело сказал он. — Те вещи, которые были на тебе вчера, еще не высохли. В любом случае, они в таком виде… в грязи и крови, что я думаю, тебе потребуется приложить немало усилий, чтобы их отчистить.

Сейчас я не беспокоилась насчет одежды. Меня волновало совсем другое. Мои мысли снова и снова возвращались к сообщению о смерти Эвана, и теперь я просто не знала, что же мне делать.

— Моя машина далеко отсюда?

— Прямо за углом, — ответил Джонни. — Она немного увязла в болоте, но дерево уже убрали, и скоро трактор вытащит ее.

Он раздвинул шторы.

— Сегодня отличный день, — сообщил он и выглянул в окно. — Ураган бушевал всю ночь. В нашем районе он повалил множество телеграфных столбов и деревьев.

— Как ты думаешь, понадобится много времени, чтобы вытащить машину? — прервала я его. — Я не хочу доставлять тебе неудобства…

— Боюсь, что ты далеко не уедешь с такой щиколоткой! — в свою очередь перебил Джонни и кивнул на выпуклость под одеялом, где, как он догадывался, должна была лежать моя распухшая нога. — Я все же думаю, тебя следует показать доктору Глизону, а потом… — Он робко пожал плечами. — Ведь ты сказала, что не едешь в какое-то определенное место. Поэтому можешь остаться у меня на день или два.

Я подняла глаза и посмотрела ему в лицо, чтобы убедиться, что Джонни не шутит. Но он выглядел совершенно серьезным. Хотя мне и хотелось воспользоваться его предложением, я чувствовала, что не могу этого сделать.

— Я не могу… — начала я.

Молодой человек прервал меня:

— Значит, договорились. Сейчас я проверю, все ли в порядке. Потом мы отправимся к доктору, а затем я все-таки разыщу свою сестру и попрошу ее переночевать здесь.

— Но…

Звонок во входную дверь не дал нам продолжить разговор.

— Это, должно быть, Шина, — сказал Джонни. — Я пойду открою ей. Ванная комната внизу слева. Если ты не сможешь спуститься сама, крикни, и я отнесу тебя. — Он весело улыбнулся мне и исчез.

Я все еще была одета в старую пижаму Джонни. Сначала я собиралась снять ее перед сном, но потом передумала. Встав из кровати, я нечаянно наступила на длинный пояс и чуть не упала. Левая нога по-прежнему сильно болела, но, по крайней мере, теперь я могла хотя бы опираться на нее. Я кое-как допрыгала до туалетного столика, где Джонни оставил мои чемоданы, и попыталась их открыть. Но ничего из этого не получилось.

Должно быть, я их заперла на ключи, которые оставила в своей сумочке. Но где она теперь? Может, я потеряла ее, когда перелезала через дерево, или оставила в машине. Я просто не могла вспомнить. Я очень внимательно осмотрела комнату, но, разумеется, не нашла пропажу.

Я подошла к двери и открыла ее. Снизу до меня донеслись голоса. Один, низкий, принадлежал Джонни, а второй, высокий и немного резкий, — его сестре.

— Джонни! — позвала я.

Голоса смолкли.

— Там внизу нет моей сумки? В ней ключи от чемоданов.

— Минутку, Дина! Сейчас посмотрю. — Я слышала, как Джонни прошел в гостиную, а затем его торопливые шаги раздались на лестнице.

— Вот твоя сумка, Дина! — Он протянул ее мне. — Шина — моя двоюродная сестра. Тебе нужна сейчас ее помощь?

— Думаю, я справлюсь сама. Спасибо. — Я взяла из рук Джонни сумку. — Ты ей рассказал обо всем?

— Не обо всем, Дина. Только о несчастном случае.

Он спустился и пошел в гостиную. Я вернулась в комнату, закрыла дверь и больше не могла слышать голоса Джонни и его сестры.

Одежда, приготовленная для медового месяца, который мы собирались провести на континенте, здесь, в деревенском доме, была неуместной. Единственным подходящим нарядом оказалось плотное шерстяное платье серого цвета с тонким коричневым поясом. Моя щиколотка так распухла, что я не могла надеть узкие коричневые туфли, которые предполагалось носить вместе с платьем. Поэтому пришлось удовольствоваться парой синих мокасин, я, к счастью, после долгих раздумий все же положила их в чемодан, когда собирала вещи.

Пока я одевалась, к дому подъехала машина — был слышен шум мотора и шорох шин по гравию. Выглянув в окно, я увидела, что это Джонни пригнал мой автомобиль.

Затем я снова вернулась к туалетному столику, расчесала свои короткие вьющиеся волосы и тщательно наложила макияж. Бросив на себя последний взгляд в зеркало и убедившись, что сделала все возможное при сложившихся обстоятельствах, я осторожно спустилась по ступенькам вниз.

Большой кот, который вчера лежал на ковре, медленно подошел ко мне и потерся о мои ноги, пока я в нерешительности стояла перед закрытой дверью гостиной. Я наклонилась и ласково потрепала его за ушами, он ответил мне громким урчанием. Посчитав это хорошим знаком, я выпрямилась и решительно постучала в дверь.

— Входи, Дина! — позвал меня Джонни. — А ты быстро. — Он встал и прошел через комнату, чтобы дать мне руку. — Вы ведь не встречались с Шиной раньше, — просто сказал Джонни, словно мы с ним были старые друзья, а не случайные знакомые. — Шина, это Дина Ватсон. Дина, моя двоюродная сестра Шина Блэк.

Я протянула руку и попыталась сделать вид, что не растерялась. Шина выглядела совсем не так, как, с моей точки зрения, должна выглядеть кузина!

Не знаю почему, но в моей голове сразу сложился портрет родственницы Джонни: она обязательно будет старше его, в типичной для сельской местности одежде, скромной и робкой.

Но Шина Блэк оказалась полной противоположностью тому образу, который я себе напредставляла. Она была невысокой, хрупкой девушкой с пепельными волосами и даже немного моложе меня. Шотландский твидовый костюм так замечательно на ней сидел, что вывод напрашивался сам собой — он стоил целое состояние.

Оттенки зеленого в пиджаке и юбке удачно подчеркивали цвет ее глаз, которые сужались и становились очень проницательными, когда смотрели на меня. У меня сразу возникло ощущение, что Шине Блэк я тоже не слишком-то понравилась. Причиной нашего антагонизма явились, по всей видимости, чувства, которые мы обе питали к Джонни Армстронгу.

— Джонни рассказал мне о том, что с вами случилось. — От голоса Шины повеяло леденящим ветром. — Рада видеть, что вы уже можете передвигаться самостоятельно. — Она засмеялась, и ее смех напомнил мне хруст ломающегося льда. — Из слов Джонни я сделала вывод, что у него тут на руках калека.

Я ощутила внезапное желание ответить ей какой-нибудь колкостью, но Джонни быстро подошел ко мне, взял за руку и повел к креслу, в котором я сидела вчера вечером.

— Пожалуйста, Шина, будь так добра, приготовь нам всем по чашечке кофе, — попросил он, и его голос прозвучал на удивление резко. — Ты знаешь, где у меня все лежит.

Шина заколебалась. Ей совсем не хотелось выходить из комнаты и оставлять своего кузена наедине с другой женщиной, но у нее не было выхода, и она нехотя отправилась на кухню.

Когда она ушла, я спросила у Джонни, слушал ли он утренние новости.

— Я совсем забыл об этом. Я торопился побыстрее добраться до машины и забрать вещи, пока этого не сделал кто-нибудь еще! Ты, думаю, обрадуешься — дорогу расчистили, а твоя машина стоит позади дома. С ней, кажется, все в порядке, но я все равно ее осмотрю, прежде чем ты сядешь за руль.

— Ты так добр ко мне, Джонни. Я даже не знаю, что и сказать.

— Тогда лучше не говори ничего! — Он улыбнулся и по-дружески пожал мне руку.

— Телефон уже работает? — спросила я. — Думаю, мне все же надо позвонить домой и узнать, что случилось.

— Нет, линию еще не восстановили, — сообщил он. — Наверное, понадобится день или два, чтобы все привести в порядок.

— Не хочу показаться тебе, Джонни, неблагодарной, но так как я не могу связаться с родными по телефону, мне нужно вернуться домой прямо сейчас и узнать, что же там происходит, — задумчиво проговорила я.

Втайне я надеялась, что он будет удерживать меня, уговаривать остаться, но вместо этого он одобрительно кивнул:

— Я рад, что ты собираешься так поступить, Дина. Разумеется, я с самого начала думал, что это единственно возможный и правильный шаг, но я не хотел навязывать тебе свое мнение. — Он взял мою руку в свою. — Не имеет значения, когда ты вернешься домой. Все равно сплетен и разговоров не избежать. Поэтому лучше побыстрее с этим покончить.

Он чуть сильнее сжал мои пальцы, и я посмотрела ему в глаза. От его прикосновения по моему телу пробежала дрожь. Джонни конечно же прав.

— Если я выеду сейчас, то доберусь до дома часа через три, — подсчитала я.

— Умница! — улыбнулся он мне.

В эту минуту на пороге гостиной появилась Шина с подносом в руках. Увидев, что мы сидим так близко друг к другу, улыбаемся, и Джонни держит меня за руку, Шина помрачнела и с грохотом почти бросила поднос с чашками и кофейником на стол.

Молодой человек предусмотрительно убрал свою руку.

— Ты быстро вернулась, Шина. Кофе пахнет чудесно. Дина предпочитает очень крепкий, черный и с сахаром. И мне такой же.

— Я знаю, какой ты любишь. Я довольно часто его тебе делала.

Она наклонилась над столиком, чтобы спрятать от кузена выражение своих глаз. Ее раздражение было вполне объяснимо. Шина, без сомнения, любила Джонни и поэтому сердилась, когда на горизонте появлялась возможная соперница. Она почувствовала бы себя гораздо счастливее, если б могла осознать, что ее кузен точно так же отнесся бы к любому, кто попал в беду и нуждается в его помощи.

Кроме того, я не представляла для нее никакой опасности. Хотя мне Джонни очень нравился, он дал ясно понять, что я не принадлежу к тому типу женщин, который мог бы пробудить его эмоции.

У ворот раздался автомобильный гудок. Молодой человек поднялся.

— Ага, а вот и почтальон. Сейчас посмотрим, что там за новости. — Джонни посмотрел на меня, затем на Шину и вышел из комнаты.

Шина передала мне чашку кофе.

— Похоже, вы хорошо знаете Джонни, — заметила она, внимательно глядя на меня. — Странно, что он никогда не упоминал вашего имени раньше.

Я спросила у Шины, что именно ее кузен рассказывал ей обо мне. Но на самом деле меня это мало интересовало, и я почти не слушала объяснения собеседницы. Я с нетерпением ждала возвращения Джонни. Он должен был принести газеты, и из них я хоть что-то узнаю о смерти Эвана.

— Мы просто случайные знакомые, — вежливо уверяла я Шину. — Поэтому нет ничего удивительного в том, что он не упоминал обо мне. — Я с рассеянным видом снова помешала кофе.

— Вы познакомились в экспедиции? Вы тоже археолог? — продолжала расспрашивать кузина Джонни.

— Археолог? — переспросила я, стараясь сосредоточиться на нашем диалоге. Но напряжение, с которым я ожидала Джонни, мешало мне это сделать. К тому же он задерживался, и я начинала волноваться еще сильнее. — Что вы, я вовсе не археолог. Я работаю журналистом.

— Журналистом! — В тоне Шины проскользнуло пренебрежение. — У Джонни совершенно нет времени для женщин-журналисток. Он считает их назойливыми сплетницами! — Она поднесла чашку кофе к губам и сделала глоток, но ее глаза при этом по-прежнему пристально наблюдали за мной. — Когда-то давно он был помолвлен с одной из них, но тогда я еще не общалась с ним так близко.

Если это и не являлось предупреждением «руки прочь от Джонни», то очень сильно напоминало его!

— Я хорошо знаю мнение Джонни о моих коллегах, — уверила я Шину. — Он сразу же мне об этом сказал. И, думаю, если бы не несчастный случай, вряд ли бы он стал со мной общаться.

— Прошлым вечером вы не собирались встречаться с Джонни? — с подозрением спросила девушка.

— Я даже не знала, что он здесь живет, — честно призналась я и очень обрадовалась, когда предмет нашего диалога наконец вошел в комнату, чем и прекратил эту не совсем приятную дискуссию.

Я с нетерпением посмотрела на него, но в руках у Джонни оказались только письма.

— Почтальон рассказал мне о том, что сегодня ночью наделал ураган, — объяснил молодой человек свою задержку. — Дорога отсюда до Перта заблокирована в нескольких местах упавшими деревьями.

Он быстро проглядел почту.

— Похоже, сегодня будет много работы, Шина, — сказал Джонни, и его слова удивили меня. — Может, ты займешься всем этим сама? А статьи мы пока отложим.

Потом повернулся ко мне и объяснил:

— Я не говорил тебе, Дина, но Шина не только моя кузина, она также работает моим секретарем, и вообще она — моя правая рука. Шина принимала участие в моих двух последних экспедициях, и если она только захочет, то станет отличным археологом.

Девушка победоносно взглянула на меня.

— Нам просто необходимо заняться сегодня статьями, Джонни, дорогой, — официальным тоном проговорила она. — Там еще много работы, а кроме того, нам надо продолжить подготовку к нашей поездке в Северную Африку в сентябре. — Она забрала у него письма.

— Мы продолжим со статьями, когда я вернусь из Глазго! — Тембр его голоса сделался еще ниже, и заметнее стал шотландский акцент.

— Глазго? — чуть не задохнулась Шина. — Когда ты собираешься в Глазго? Ты ничего раньше не говорил о поездке в Глазго!

— Я только сейчас принял такое решение, Шина. Когда ты делала кофе, Дина решила немедленно вернуться домой. Но ведь очевидно, что с такой распухшей лодыжкой нельзя вести автомобиль, поэтому я намереваюсь отвезти Дину в Глазго в своей машине.

— О! — одновременно воскликнули Шина и я.

— Да, Шина, дорогая, — Джонни как будто не замечал нашего удивления, — ты постарайся выполнить одна как можно больше работы, а Дина, — он как-то очень странно на меня посмотрел, — упакует свои вещи, пока я подгоню машину к крыльцу.

— Ты можешь довезти меня только до Перта, а там я сяду на поезд, — предложила я.

— Я довезу тебя до дома, — резко сказал Джонни. — Кроме того, у меня в Глазго есть кое-какие дела.

— Почтальон говорил, что дорога до Перта заблокирована, — вставила Шина.

— Но можно добраться по окружной дороге. Мы так и сделаем, — возразил Джонни. — Если ты в чем-то будешь сомневаться, Шина, оставь это до моего возвращения.

— А ты сегодня приедешь? — спросила она.

— Надеюсь, что да. Дина, допей сначала кофе, а потом соберешься. Я сейчас принесу вниз твои чемоданы.

Я видела, что Шине не очень-то понравилась затея Джонни. Она положила письма на стол и стала нетерпеливо барабанить пальцами по спинке стула. Потом открыла рот, чтобы сказать что-то, но передумала и принялась быстро просматривать письма.

Я поставила чашку на поднос и отнесла все это на кухню. Там, напротив старой плиты, были разложены мои вещи, которые, по всей видимости, уже высохли. Но тем не менее надеть их я не могла, так как куртка, свитер и брюки затвердели от грязи, и в некоторых местах на них оказались бурые пятна — запекшаяся кровь.

Взглянув с отвращением на одежду, я взяла старую газету, лежавшую в стопке на плите, и завернула в нее вещи.

Затем посмотрела в окно и увидела, что машина уже ждет меня около дома. Захватив сверток, я вышла на улицу и положила его в багажник. Потом снова вернулась в гостиную и забрала свою сумочку. В это время Джонни спустился со второго этажа, неся чемоданы и верблюжье пальто.

Он поставил чемоданы на пол и помог мне надеть пальто. Я попрощалась с Шиной и направилась к машине. Джонни задержался на несколько минут в доме. Затем, садясь за руль, он протянул мне утренние газеты.

— Лучше будет, если ты сначала на это посмотришь! — проговорил он и завел мотор. — Я рад, что Шина не видела этого, а иначе она могла бы по-своему все истолковать!

Я не понимала, что Джонни имел в виду, и с озадаченным видом взяла газету. Увидев фотографию на середине первой страницы, я почувствовала, что не могу дышать. Камера запечатлела мое бегство из церкви. Рядом с этим снимком располагался другой, гораздо меньшего размера, с изображением Эвана. Я начала читать статью, сопровождавшую фотографии. И чем дальше читала, тем сильнее билось мое сердце; потом стала кружиться голова, и я не могла понять смысла слов, которые выхватывали из текста мои глаза.

Эван Камерон был найден в номере отеля с пробитой головой. Полиция разыскивает молодую женщину, которую видели выходившей из комнаты покойного за двадцать минут до того, как горничная обнаружила труп.

Далее следовало подробное описание моей внешности. Упоминались и зеленая куртка, и черные слаксы. Кроме того, нашелся какой-то свидетель, утверждавший, что видел молодую женщину, выбегавшую из отеля в состоянии крайнего возбуждения.

Полиция разыскивает исчезнувшую свидетельницу, а возможно, и подозреваемую для дачи показаний!




Глава 5


Джонни Армстронг с бешеной скоростью гнал машину в Перт. Я сидела рядом с ним, уставившись в газету и потеряв способность думать.

Через некоторое время молодой человек сбавил скорость, взглянул на меня и спросил:

— Ну и?..

Я тупо посмотрела на него. Прошло несколько минут, прежде чем я обрела дар речи и еле слышно прошептала:

— Эван не покончил жизнь самоубийством! — Единственный вывод, который я была в состоянии сделать. — Я думала…

— Не имеет значения, Дина, что ты думала, — резко оборвал меня Джонни. — Разве ты не догадываешься, о чем думает полиция?

— Полиция? — удивленно спросила я.

Джонни потряс меня за плечо:

— Послушай ты, маленький глупыш! Разве ты не понимаешь, как они видят это дело? Эван поставил тебя в дурацкое положение. Ты в ярости поехала к нему. И сразу после твоего визита его нашли с разбитой головой. Ты исчезаешь… Дина, неужели ты не понимаешь? В полиции думают, что ты это сделала!

— Не говори глупостей, Джонни. С какой стати они так будут думать? И к тому же, — добавила я, — ты ведь уже в подробностях знаешь, что именно случилось. Эван был жив, когда я уходила.

— Ты уверена в этом?

— О чем ты говоришь! — Я сердито поглядела на Джонни. — И не смотри на меня так! — закричала я и тут же почувствовала, что меня начинает охватывать страх. — О, Джонни! Ты ведь не думаешь… — Я в отчаянии откинулась на спинку сиденья. — Я не убивала Эвана!

В течение нескольких секунд голубые глаза Джонни напряженно вглядывались в мои, затем он взял в ладони мои руки и крепко сжал их:

— Дина! Я верю тебе. Что случилось с Камероном после того, как ты его оставила одного, можно только гадать. Но сейчас тебе будет непросто. Именно поэтому я решил доставить тебя в Глазго как можно раньше. Мы немедленно отправимся в полицию и объясним все, как есть.

— Объясним? — переспросила я каким-то чужим голосом, во рту у меня все пересохло. — Разве мне нужно что-то объяснять? Я не убивала Эвана! У меня не было причин убивать его. Да я бы никогда этого не сделала, какой бы вред он мне ни причинил! Я никогда не убиваю людей, если даже на них злюсь! — Мой голос задрожал.

— Ты бы очень удивилась, если б увидела, какими бывают убийцы, — раздраженно заметил Джонни. — Именно поэтому полиция так жаждет тебя увидеть. А кроме того, полагаю, ты могла бы им помочь.

— Но как, Джонни?

— Расскажи им все точно так же, как ты рассказала мне. Если это не поможет, по крайней мере, тебя вычеркнут из круга подозреваемых. А затем у них появится новая версия.

— Я не была бы так в этом уверена. А вдруг они не поверят мне? А вдруг…

— Не стоит сейчас строить какие-либо предположения, Дина. Оставь это полиции. — Он мягко пожал мою руку.

— Сейчас, Джонни, я думаю о том, кому могло понадобиться убить беднягу Эвана. Ведь он совершенно безобидное существо.

— Скорее всего, его убил какой-нибудь грабитель, которого Камерон случайно застал на месте преступления, — спокойно сказал Армстронг. — Соберись, малышка. Чем скорее мы разделаемся с этим, тем будет лучше!

Всю оставшуюся дорогу мы хранили молчание. У меня снова возникло неприятное ощущение какой-то пустоты внутри. Если бы сейчас со мной не оказалось Джонни, то, возможно, я так и не дошла бы до полицейского участка!




Глава 6


Очутившись в стенах отделения полиции, я почувствовала, что вполне смирилась с необходимостью сделать тот шаг, на который подвигнул меня Джонни. Теперь мне просто не терпелось побыстрее рассказать свою историю и покончить с этим тяжелым делом.

Джонни Армстронг собирался подождать меня, а потом отвезти домой. Но я находилась в таком взвинченном состоянии, словно слишком сильно перекрученная пружина, что не выдержала и грубо рявкнула:

— Ты и так сделал очень много для меня сегодня, Джонни. Тебе лучше сейчас поскорее вернуться к себе, чтобы Шина не волновалась о тебе.

Молодой человек странно на меня посмотрел и спросил:

— Ты этого хочешь, Дина?

Я кивнула, и он протянул мне руку.

Огромным усилием воли я заставила себя не схватиться за эту руку. Слишком многое со мной случилось за очень маленький промежуток времени. Меня бросили, затем я влюбилась, потом меня практически обвинили в убийстве бывшего жениха…

Я чувствовала себя совершенно несчастной, стоя здесь, в этой маленькой тесной комнатке. И никого со мной рядом, кроме мужчины, принадлежащего другой женщине. Гордость запрещала мне просить у него помощи.

Как бы то ни было, мне не требовалось сочувствие дядюшки в исполнении Джонни Армстронга. И я знала, чем быстрее я положу конец нашей недолгой дружбе, тем лучше будет для меня.

Мы холодно пожали друг другу руки, и, не глядя ему в глаза, я повернулась и пошла в главную приемную.

Я сразу же сообщила офицеру, сидевшему за столом, кто я и зачем пришла. Он с любопытством на меня посмотрел, а затем, попросив немного подождать, вышел.

Вернувшись в кабинет, дежурный офицер сказал, чтобы я следовала за ним, и повел меня по узкому коридору. В течение нескольких секунд, идя за полицейским, я успела взять себя в руки и успокоиться. Теперь я была готова ответить на любые вопросы.

Инспектор Рейд, который вел дело об убийстве Эвана, оказался пожилым мужчиной с седеющими волосами и очень круглыми карими глазами, придававшими его лицу чуть удивленный вид. Под аккуратно подстриженными усами прятались узкие, тонкие губы. Во всем облике мужчины чувствовались настороженность и сознание собственной силы.

В комнате, где меня допрашивали, находился другой полицейский и еще женщина-полицейский, которая делала какие-то записи. Но я едва заметила их присутствие.

Я хотела поскорее рассказать свою историю. Но сначала пришлось соблюсти все официальные формальности, включавшие ответы на вопросы о том, как меня зовут, где я живу, чем занимаюсь. Все это казалось мне совсем ненужным и неважным. Когда же, наконец, пришло время изложить то, о чем, собственно, я и собиралась рассказать, меня охватило какое-то оцепенение.

Инспектор Рейд опять стал задавать мне вопросы.

Когда я приехала в отель? Сразу ли я пошла в номер к Камерону? Откуда я знала, в какой комнате он остановился? Спрашивала ли я о чем-либо регистратора?

Я попыталась изложить инспектору все по порядку, так как я это помнила, но у него снова и снова возникали различные вопросы, на которые он хотел немедленно получить исчерпывающие ответы.

— Выглядел ли мистер Камерон как-то особенно в тот момент, когда вы с ним разговаривали? Отличалось ли его поведение от того, как он обычно вел себя? — сыпались на меня вопросы полицейского.

— Разумеется! — воскликнула я. — Он прекрасно понимал, как низко поступил со мной. И ему было стыдно. Еще он немного выпил.

— А обычно мистер Камерон часто употреблял спиртные напитки?

Я отрицательно покачала головой:

— Насколько я помню, Эван не любил виски. Странно, но тогда я не придала этому никакого значения!

— Значит, он действительно очень расстроился, раз выпил столько.

— Полагаю, у него была причина! — вежливо ответила я.

— Думаю, что так. — Инспектор прочистил горло. — Скажите, пожалуйста, мисс Ватсон, вы не заметили чего-нибудь странного в комнате Камерона?

— Странного?

— Да. Какой-нибудь беспорядок. Может, он искал что-то в своих чемоданах или в шкафах.

Я снова покачала головой:

— Нет, в комнате было убрано, и я не заметила, чтобы там стояли какие-нибудь чемоданы. Единственное, что в номере говорило о пребывании там человека, так это бутылка виски на столе и цветок на полу.

— Цветок на полу?

— Да, цветок. Но мне кажется несколько странным, что Эван принес его, — усмехнулась я. — Хотя, возможно, эта красная гвоздика была вставлена в петлицу его свадебного костюма. Когда я вошла в комнату, она лежала на полу у дивана.

— Гм. Понятно. — Инспектор нахмурился. — Больше вы ничего не заметили?

— Ну, — я задумалась, — вообще-то Эван сам выглядел странным — несколько помятым и потрепанным. У меня сложилось впечатление, что он спал в одежде.

— А в комнате больше никого не было?

Я покачала головой:

— Почему вы это спросили? Что заставило вас так подумать?

— Мы должны все принимать во внимание, мисс Ватсон. Вам, разумеется, не слишком приятно будет отвечать на следующий вопрос, но и тем не менее… Вы не могли бы предположить, почему мистер Камерон передумал жениться на вас?

Я пожала плечами:

— Я, честно, не знаю, инспектор.

— Здесь не может быть замешана другая женщина?

— Другая женщина? — удивилась я. — Но почему вы об этом спрашиваете? Эван никогда не обращал внимания на других женщин!

Полицейский задумчиво потянул свой ус за кончик.

— И Камерон не объяснил вам причины своего поведения, когда вы его спрашивали?

— Эван упомянул о каком-то письме, которое он получил в то утро. И вроде бы из-за него он не мог на мне жениться.

— Письмо? — Инспектор пристально взглянул мне в глаза. — Он говорил, что содержалось в письме?

— Нет. Собственно говоря, я и не помню, о чем он там бормотал. Единственное, что осталось у меня в памяти, так это то, что письмо пришло из Мексики.

— Письмо из Мексики? Это вам о чем-то говорит?

— Боюсь, что нет. Я даже и не подозревала, что Эван кого-то знает там. Но возможно, я просто что-то не так поняла. Мы в этот момент кричали друг на друга, — объяснила я. — Просто я была так расстроена, что ничего не хотела слушать, хотя он и пытался мне о чем-то рассказать.

— Значит, из Мексики? — медленно проговорил инспектор. — Не очень-то это помогает. Вы уверены, что больше он ничего не говорил?

Я нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на своих воспоминаниях:

— Думаю, ничего серьезного. Какие-то обрывки фраз. Если вдруг я что-то вспомню, то сразу же сообщу вам.

Несколько секунд мы молчали, и инспектор продолжал крутить свой ус.

— Вы ушли из номера сразу же, как только он сказал вам про письмо? — спросил полицейский, предварительно заглянув в свои записи. — Не могли бы вы сказать, в котором часу это произошло?

— Боюсь, я не скажу точно.

— Кто-нибудь видел, как вы уходили?

— В тот день в отеле был свадебный прием, и в вестибюле находилось множество гостей. Возможно, кто-нибудь из них меня заметил.

Снова повисла пауза, но вдруг я спросила:

— Инспектор, прошу вас, расскажите, как погиб Эван. Когда вчера вечером я услышала в новостях о его смерти, то подумала, что он покончил с собой!

Полицейский внимательно на меня посмотрел.

— Разве вы не читали об этом в газетах? — поинтересовался он. — Камерона стукнули по голове каким-то тупым предметом.

Я вздрогнула.

Вывод напрашивался сам собой — тот, кто так жестоко разделался с Эваном, без, сомнения, должен был весь испачкаться в крови.

— Вы подозреваете кого-нибудь? Кто бы это мог быть?

Инспектор, снова прищурившись, поглядел на меня, а затем покачал головой:

— Вероятно, какой-нибудь грабитель. Кто-то рылся в чемоданах мистера Камерона и в шкафах.

— Грабитель! — воскликнула я. — Но как он мог попасть в комнату? Если только Эван вышел на минуту из номера, а затем вернулся и обнаружил незнакомого мужчину…

— Его бумажник оказался нетронутым. А там было немало денег, — будто размышляя вслух, проговорил он.

— Может быть, вор запаниковал, — предположила я. — О, как это все ужасно.

Снова напряженная пауза. Все присутствующие, казалось, с любопытством уставились на меня.

— Вы уверены, что вам нечего добавить к сказанному? — спросил инспектор.

Я пожала плечами:

— Не думаю, что я могу еще чем-то помочь. Если что-то вспомню, непременно дам вам знать.

Через несколько минут, закончив с формальностями, я покинула офис. К моему удивлению, Джонни Армстронг все-таки ждал меня в своей машине.

— Ты в порядке, Дина? — поинтересовался он, открывая мне дверцу. — Запрыгивай, поедем куда-нибудь выпьем крепкого кофе и перекусим. А потом я отвезу тебя домой.

— Почему ты ждал, Джонни? — спросила я, с благодарностью посмотрев на него, и села рядом. — Я так грубо обошлась с тобой!

— Да, именно так ты и поступила, — улыбнулся молодой человек. — Но, к счастью, я понимаю, ты вовсе не имела в виду то, что говорила. Ведь должен же быть около тебя кто-то, кто подставит тебе крепкое плечо, когда ты выйдешь из полицейского участка. И вот я здесь. Ну, как все прошло?

— Все были очень добры ко мне, — мягко ответила я. — И тем не менее, ты даже не представляешь, какой виноватой я себя там почувствовала! Я чувствовала себя настоящей преступницей, хотя ничего не сделала. Не хотела бы я оказаться перед инспектором Рейдом, если б была действительно виновной!

Я достала из сумки косметичку и поправила макияж. Затем повернулась к Джонни и улыбнулась ему.

— Джонни, ты даже не представляешь, как я рада, что ты меня подождал!

— Ерунда, — грубовато ответил он. — Не люблю бросать своих друзей в затруднительном положении. — Он завел мотор машины. — Но мы все-таки выпьем по чашечке кофе, прежде чем отправиться в Инсфери.

— Но ведь ты не можешь везти меня в Инсфери! — запротестовала я. — Иначе ты не вернешься сегодня к себе! Знаешь, Джонни, в пять пятнадцать есть поезд до моей деревни. — Я посмотрела на часы. — Я позвоню отцу, и он встретит меня на станции.

— Я могу тебя сам отвезти! — стал возражать Джонни.

— Спасибо, Джонни, за предложение, но, мне кажется, всем будет гораздо удобнее, если я отправлюсь домой одна. Мне и так очень много придется объяснить отцу, а еще…

— А еще объяснять появление какого-то странного мужчины. Так ведь? — прервал меня Джонни с улыбкой. — Хорошо, Дина. Если ты этого хочешь, так оно и будет!

Мы выпили кофе в буфете на станции, а затем Джонни отнес мои чемоданы в поезд. Он прошел через несколько вагонов, прежде чем нашел свободную полку и положил на нее мои вещи.

— Не нужно ждать, пока поезд отправится, — сказала я ему, робко улыбнувшись. — Ты и так слишком много для меня сделал. Я даже не знаю, как тебя благодарить за все. — Я протянула руку. — Спасибо, Джонни. Прощай!

Мы пожали друг другу руки, и он вышел из вагона, хлопнув дверью.

— Я еще увижу тебя, Дина, — крикнул он мне в окно. — Не забывай, что твоя машина стоит у моего дома! Я проверю, все ли с ней в порядке, и тогда приеду на ней в Инсфери. Можно?

— О, Джонни! Ты действительно этого хочешь? — передразнила я и радостно ему улыбнулась. Внезапно будущее показалось мне не таким уж мрачным. — Ты уверен, что это тебя не затруднит?

— Думаю, мне очень захочется узнать, как ты поживаешь, — объяснил он. — Мне никогда не нравились незаконченные истории.

Раздался свисток, поезд дернулся и медленно покатил по рельсам. Я выглянула в окно, чтобы помахать Джонни рукой, но он уже отвернулся и своей особенной, я бы сказала раскованной, походкой направился к зданию вокзала.




Глава 7


Я вышла из поезда в Инсфери, держа в каждой руке по чемодану. Поправив макияж и расчесав волосы, я глубоко вздохнула, гордо подняла подбородок и все время, пока, почти уже не хромая, шла к дому, старалась не опускать его.

«Вот так», — подбадривала я сама себя.

Распрямив плечи, я шествовала прочь от длинной, полупустой платформы.

Вместе со мной из поезда вышло еще несколько человек. Я искоса наблюдала за ними, обдумывая, как мне следует к ним относиться, и с беспокойством ждала, как они отнесутся ко мне. Я заверяла себя, что ничего не изменилось, что надо вести себя так, словно ничего не произошло. Но, разумеется, это было нелегко.

Первой меня заметила миссис Инглис, жена моего бывшего школьного учителя английского языка. Она прошла мимо с таким видом, словно вокруг меня образовалось ядовитое облако, рядом с которым небезопасно находиться. Поведение моей знакомой так меня потрясло, что я остановилась и стала молча смотреть ей вслед.

В это время мимо прошло еще несколько человек. Они жили на другом конце Инсфери, и я знала их только в лицо. Напряженный вид прохожих выдавал их сомнение и нерешительность. Они не знали, как им поступить, — то ли улыбнуться, то ли проигнорировать меня.

Неожиданно к горлу у меня подступил ком. Я ожидала, что мое появление вызовет лишь некоторое любопытство окружающих, поэтому была поражена таким пренебрежительным отношением. Я растерянно оглянулась, надеясь увидеть хотя бы одно дружеское лицо, и, к своей радости, обнаружила тетю Эмми, бегущую вдоль платформы навстречу мне.

— Дина! Бедная малышка! — запыхавшись, пробормотала она и тепло обняла меня за плечи. — Как хорошо, что ты наконец вернулась домой! Мы так беспокоились, и все вокруг говорили такие ужасные вещи. Но теперь ты здесь! Пусть сами убедятся! — Она почти выкрикнула последние слова.

— А что обо мне говорят? — поинтересовалась я.

Тетя Эмми покраснела.

— Всякую ерунду! — резко бросила она. — Но ты ведь знаешь, какими злобными могут быть люди!

Мы проходили мимо контролера, и он, посмотрев на нас, вдруг улыбнулся.

— Рад видеть вас снова дома, мисс Ватсон, — сказал он, и его нехитрое приветствие мгновенно подняло мое настроение.

Миновав зал ожидания, который выходил прямо в парк, я почти столкнулась в дверях с отцом Эвана. От неожиданности мы сначала замерли на месте, но потом я пришла в себя и робко ему улыбнулась. Он же смерил меня с ног до головы ледяным взглядом и молча прошел мимо!

Все еще не веря своим глазам, я оглянулась и посмотрела ему вслед, на его прямую, жесткую спину. Затем инстинктивно, поддавшись чувствам, сделала несколько шагов, пытаясь догнать и остановить мистера Дугальда. Но тетя Эмми, с красными от гнева щеками, решительно схватила меня за руку и потянула назад.

— Оставь его, Дина! Он слишком расстроен, чтобы думать о чем-то еще! — тихо проговорила она и потащила меня на стоянку такси. — Хотя почему он и другие думают, что ты как-то причастна к смерти Эвана, я не понимаю!

Она помогла мне поставить чемоданы в машину и забралась вместе со мной на заднее сиденье.

— Но почему они все так считают?

— Многие обстоятельства и факты против вас, мисс Дина! — объяснил старый Керр, водитель такси, не пытаясь скрыть свой интерес ко мне. — Молодой господин Камерон скверно поступил с вами. А затем, и это известно всем, вы вышли из его номера в гостинице незадолго до того момента, как его тело обнаружила горничная. Ну и, кроме того, мисс Дина, — он покачал головой, — люди завистливы и не любят молоденьких хорошеньких девушек!

— Но неужели, — вскрикнула я, — те, кто меня хорошо знал, и в самом деле поверят, что я хладнокровно могла проломить голову бедному Эвану! Да я и мухи никогда не обидела!

— Ты удивилась бы, о чем здесь болтали, — мрачно улыбнувшись, проговорила тетя Эмми. — Вот и наступило время разобраться, кто тебе друг, а кто — враг!

На следующее утро я поняла, что она имела в виду.

Люди, которых я знала с детства, которые считались моими друзьями, проходили на улице мимо, не останавливаясь, или просто поворачивались ко мне спинами. Иногда, не успев отвернуться, они краснели и, неловко пробормотав «привет», торопились поскорее отойти в сторону.

Те, кого я не знала или знала не очень хорошо, останавливались и смотрели на меня так, словно перед ними был какой-то экзотический экспонат. Мой поход в магазин за кормом для кошки превратился в настоящий кошмар, и домой я вернулась подавленная и огорченная.

Тетя Эмми пыталась подбодрить меня, втянуть в разговор и непременно выяснить мое мнение о новом рецепте омолаживания кожи, который она вычитала в одном из журналов. А отец тихо бродил по дому мрачнее тучи.

Сегодня пациенты почти не беспокоили его телефонными звонками. Сначала я не связывала это молчание с собой. Я неудачно пошутила, сказав, что внезапно в Инсфери все вдруг выздоровели. Для бедной тети Эмми это замечание стало последней каплей, и она горько разрыдалась.

— Люди могут быть такими жестокими! — пробормотала она. — Какое несчастье, что на нашей дороге появился Эван Камерон!

— Достаточно, — резко оборвал ее отец, но, начав, тетя Эмми уже не могла остановиться.

— Какая несправедливость! — причитала она. — Эван так гадко обошелся с нашей девочкой, а потом позволил себя убить какому-то бандиту, которого, возможно, он также обманул. А теперь, вместо того чтобы пожалеть Дину, все оказались настолько глупы, что стали ее обвинять в убийстве Эвана!

— Тетя Эмми! — воскликнула я, чуть не задохнувшись.

— Но это правда, Дина! Ты ведь слышала, что сказал таксист, и сегодня утром наши знакомые проходили мимо тебя, не здороваясь и отворачиваясь, именно по этой причине! Они говорят, что Эван узнал, будто у тебя на стороне есть любовник, и поэтому отменил свадьбу; что ты пришла в бешенство, потому что боялась потерять наследство, ради которого и выходила замуж за Камерона! Они говорят, ты боялась, что он изменит свое завещание! — Тетя Эмми быстро глотнула ртом воздух, переводя дыхание после долгой тирады. — Я не знаю, кто начал распускать эти слухи!

— Тетя Эмми! О чем ты говоришь? Эван прекрасно знал, что меня никто не интересовал, кроме него. И что это ты там упомянула насчет завещания?

Эмми посмотрела на меня глазами, полными слез:

— Мы понимаем, что ты ничего не знала о деньгах, иначе ты бы сказала нам об этом. Но мистер Дугальд заявил полиции, что его сын, когда вернулся из Нью-Йорка, составил завещание. В нем было сказано, что все свои деньги Эван оставляет тебе, а по словам его отца, эта сумма не менее пятидесяти тысяч долларов!

— Я не верю! — закричала я. — Зачем Эвану нужно было это делать? Он никогда не говорил мне об этом, а к тому же зачем составлять завещание, если мы даже еще не успели пожениться? — Я покачала головой. — Похоже, это просто очередная глупая сплетня!

Отец посмотрел мне прямо в глаза:

— Нет, Дина. Это все правда. Сэр Дугальд сразу же отправился в полицию, как только услышал о том, что тебя видели около отеля Эвана, и практически обвинил тебя в убийстве своего сына! Он считает, что ты это сделала из-за денег!

— Что за нелепость! — удивилась я, переводя взгляд с отца на тетю Эмми. — Я никогда не интересовалась состоянием Эвана. И вы знаете это!

Отец обнял меня за плечи:

— Мы знаем это, дорогая, но, боюсь, сэру Дугальду мысль о том, что кто-то считает наличие денег неважным, кажется невероятной!

— Я сожалею, что вернулась домой! — простонала я.

— Ты не должна так говорить, Дина! — Отец нахмурил брови. — В данный момент ситуация представляется весьма и весьма запутанной, но, без сомнения, полиция скоро разберется, в чем дело, и тогда всем этим дуракам, которые подозревают тебя в убийстве Эвана, станет стыдно!

— А сейчас, — вставила тетя Эмми с горечью, — некоторые пациенты твоего отца боятся приходить к нему в клинику на консультации. Они, похоже, думают — какова дочь, таков и отец!

— О нет! — В это я просто была не в состоянии поверить. — Я уверена, что твои пациенты, отец, не могут быть такими идиотами!

— Не могут? — Тетя Эмми тщетно старалась подавить рыдания. — Еще как могут! — И она бросилась вон из комнаты.

Я осталась стоять, чувствуя, как меня охватывает настоящая паника.

Если даже люди, которые знали меня всю жизнь, называют меня убийцей, то что же должны думать в полиции? Разве они захотят разрабатывать какую-нибудь другую версию, если все говорит против меня? Вспомнив, как странно инспектор смотрел на меня в кабинете, я вздрогнула.

Если бы я могла доказать, что невиновна! Если б хоть кто-нибудь помог мне это сделать!

В это мгновение в дверь позвонили.




Глава 8


Я слышала, как тетя Эмми прошла по коридору, торопясь открыть входную дверь.

— Майк! — раздался ее возглас.

— Здравствуйте, мисс Ватсон, можно мне войти? Говорят, Дина вернулась домой, я бы хотел с ней встретиться. — Его вежливый голос был слышен в гостиной. — Думаю, ей сейчас очень нелегко, поэтому она, наверное, обрадуется, если около нее будет друг.

— Как хорошо, что вы пришли! — Я представила, как глаза тети Эмми опять увлажнились от слез, а из горла вырвался вздох облегчения. — Все действительно очень грустно, а люди вокруг так ужасно себя ведут! Вы даже не представляете, с чем нам пришлось столкнуться!

— Что ж, нетрудно догадаться! — ответил Майк Хендерсон оживленно. — Где Дина?

— Она в гостиной, Майк. Разрешите мне взять вашу шляпу и пальто, а потом я пойду и приготовлю для вас чай. Полагаю, вам он необходим после длинной дороги, — проговорила тетя Эмми. — Дина будет рада вас видеть!

Я заколебалась. Рада ли я на самом деле видеть сейчас Майка? Он был довольно необычным человеком и никогда особенно мне не нравился. Его слишком учтивая и вкрадчивая манера держаться настораживала меня. Кроме того, он казался мне несколько высокомерным и чопорным. Мне просто не нравился такой тип мужчин, и после общения с ним я чувствовала себя уставшей. Поэтому мне всегда хотелось побыстрее от него избавиться. Но возможно, я несправедлива к нему. Несмотря на то, что Майк Хендерсон был довольно заметной фигурой, он не побоялся встать на непопулярную сторону, не стал избегать общения со мной при сложившихся плачевных обстоятельствах.

Руководствуясь именно этими соображениями, я поприветствовала Майка гораздо теплее, чем обычно, и протянула ему навстречу обе руки:

— О, Майк! Как здорово, что ты пришел! А мы уже решили, что все друзья отвернулись от нас!

— Дина! — Майк взял мои руки и крепко их пожал. — Бедняжка. Как тебе сейчас должно быть тяжело! — Он с сочувствием посмотрел мне в глаза.

Такое неожиданное проявление доброты потрясло меня, и, к своему стыду, я расплакалась.

— Бедная девочка! — Майк обнял меня, и я разрыдалась, уткнувшись в его плечо.

Успокоившись, я осторожно высвободилась из его объятий.

— Прости, мне жаль, что я устроила этот спектакль, Майк, — я вытерла слезы, — но ты не представляешь, каково жить в такой враждебной обстановке. Все смотрят на меня так, словно именно я убила беднягу Эвана!

— Ты сейчас переживаешь трудное время, но скоро полиция разберется и найдет настоящего убийцу, и этим болванам будет стыдно, — утешал меня Майк.

— Я уже гораздо лучше чувствую себя! — слабо улыбнулась я ему. — Хотя мне кажется, что полиция не станет утруждаться поисками какого-то мифического преступника, если есть я. Ведь нет ничего проще, чем обвинить меня.

— Но в полиции работают не дураки, — возразил Майк. — Не беспокойся, все выяснится!

Тетя Эмми вошла в комнату с подносом.

— Я сказала Дэвиду, что вы здесь, Майк, и он через минуту присоединится к нам, — сообщила она и протянула молодому человеку его чашку. — И, Майк, — быстро добавила тетя, — вы единственный, кто может знать это, — скажите, почему Эван передумал в последнюю минуту? Почему он так обошелся с Диной? Почему, Майк, почему?

Майк поставил свою чашку с блюдцем на подлокотник небольшого диванчика, на котором сидел, и начал было говорить, но вдруг осекся и замолчал. Судя по всему, он что-то скрывал.

— Майк! Ты должен нам все объяснить! Что Эван тебе сказал? — спросила я.

— Какое это имеет значение теперь, Дина. От этого никому легче не станет, к тому же Эвана уже нет. Нам не стоит вести свое расследование.

Я ощутила раздражение.

— Послушай, Майк, ты просто обязан рассказать мне о том, что знаешь. Ты не находишь, что молчание несправедливо по отношению ко мне? Он был болен? Может, он встретил кого-то? Майк, я должна знать!

— Нет, Дина, твои предположения не имеют ничего общего с реальностью, — медленно ответил Майк, снова ставя чашку. — Дело вот в чем: Эван просто решил, что не создан для семейной жизни и что сделал ошибку. Он также сказал… — Майк заколебался, а затем торопливо добавил: — Он сказал, что ты выходишь за него замуж только… нет, Дина, я не могу продолжать.

— Майк! Ты должен! Я настаиваю.

— Что ж, — Майк опять запнулся, — я знаю, конечно, что это неправда, но Эван считал, что ты, Дина, выходишь за него, чтобы получить деньги и положение в обществе!

Меня словно ударили по лицу, на глаза сразу навернулись слезы, Майк увидел это и с сочувствием посмотрел на меня:

— Я не хотел говорить тебе, Дина, но, возможно, это даже к лучшему, что в конце концов ты все это узнала.

— Но почему, черт возьми, он так думал! — Я перевела взгляд с Майка на тетю Эмми. — Он же всегда знал, что такие вещи меня мало беспокоят! Он должен был это знать! — закричала я. — Он знал меня очень хорошо, так же как и я его!

— Но, похоже, ты все-таки не знала его так хорошо, как тебе казалось, — мягко заметил Майк.

Временное облегчение, которое я испытала от появления Майка, исчезло, и мое настроение сделалось еще мрачнее. Если Эван сам был такого низкого мнения обо мне, неудивительно, что и его отец считал точно так же! Но что заставило Эвана так думать? Может, кто-то специально пытался оклеветать меня? А если да, то почему? И кто?

— Пей чай, Дина! — резко сказала тетя Эмми, глядя на мое побледневшее лицо. — И ни о чем не беспокойся. Судя по тому, что нам тут рассказал Майк, похоже, у Эвана что-то случилось с головой, и это просто счастье, что ты не вышла за него замуж!

Она повернулась к Майку.

— Позвольте сказать вам, Майк Хендерсон, что я не знаю, откуда Эван набрался этих глупых идей, будто Дина выходит замуж за его кошелек. Но вот что я знаю точно — Дина дала Эвану столько, что вряд ли он когда-либо смог бы возместить ей это. Она заменила ему мать с самого начала их дружбы. Она помогала ему выбраться из любой неприятности, давала ему стабильность, любовь, приятное чувство защищенности. Он всегда знал, что есть кто-то, на кого можно положиться при любых обстоятельствах! А это не так уж мало, — тихо добавила она. — Уверена, что Эван понимал это и поэтому любил ее. И уважал. — Она в упор взглянула на Майка. — Иначе зачем бы ему составлять завещание перед свадьбой и оставлять Дине целое состояние? Почему Эван так торопился с этим?

Глаза Майка сузились, он явно был удивлен.

— Я не знал, что Эван составил такое завещание! Когда он это сделал?

— Сразу же по возвращении из Нью-Йорка, — ответил мой отец, входя в комнату. Он подошел к гостю и протянул ему руку. — Приятно видеть вас, Майк. Вы единственный из друзей Эвана, кто навестил нас, и мы это ценим.

— Я всегда восхищался Диной и любил Эвана. — Майк пожал отцу руку. — Всегда считал себя другом обоих. — В его тоне послышался оттенок высокомерия, и я увидела, как нахмурился отец. Он никогда особенно не любил Майка, считая его слишком манерным и не совсем искренним.

— Чашку чая, Дэвид? — нарушила тетя Эмми неловкую паузу.

— Гм. Спасибо, Эм. — Отец снова обратился к Майку: — Почему вы вдруг заинтересовались завещанием Эвана, когда я входил в гостиную?

На вопрос ответила тетя Эмми:

— Майк утверждает, будто Эван думал, что Дина была заинтересована только в его деньгах и положении в обществе. А я спросила, зачем в таком случае Эван еще до свадьбы написал завещание, в котором оставлял Дине огромную сумму!

— Разумеется, Эван знал Дину слишком хорошо, чтобы предположить такую нелепость! — взорвался отец. — Только неделю назад в этой самой комнате он говорил мне, что для него существует только одна девушка, что никто не может даже сравниться с ней, и он никогда не покинет ее.

— Как странно это сейчас звучит! — воскликнула я. — Похоже, у него было что-то на уме!

— Он еще что-нибудь говорил? — поинтересовался Майк. — Может, намекал, что попал в какую-нибудь беду?

— Боюсь, я не обратил должного внимания на его слова. — Отец нахмурился. — Возможно, он пытался рассказать мне что-то, но тут зазвонил телефон, — он бросил взгляд на часы, — и мне пришлось срочно идти в больницу, чтобы взглянуть на рентгеновские снимки.

Отец сделал глоток чая.

— Вы молодец, что зашли к нам, Майк. И не забывайте навещать нас, когда будете в наших краях, — сказал он на прощание и вышел из комнаты.

Майк принялся опять расспрашивать меня о том, что я делала после того, как он в церкви сообщил нам о решении Эвана. Мне не хотелось повторять эту историю еще раз, но я не могла отказать Майку — он проделал такой длинный путь из Глазго только лишь для того, чтобы увидеть меня, — и очень кратко, опуская детали, рассказала все сначала, закончив эпизодом с упавшим деревом и знакомством с Джонни Армстронгом, спасшим меня.

— Этот Армстронг, похоже, порядочный парень, — подвел итог Майк.

Я не стала описывать Хендерсону, как выглядел Джонни, а лишь упомянула, что тот по профессии археолог. И, по всей видимости, Майк решил, что мой новый знакомый — профессор почтенного возраста с седыми волосами и длинной бородой!

Вдруг мой гость задал совершенно неожиданный вопрос:

— Кстати, Дина, когда ты видела Эвана в отеле, он был один в номере?

— Разумеется! — Я уставилась на него с удивлением. — Неужели ты думаешь, что я бы не сказала, если б там находился кто-то еще! Можешь не сомневаться, я бы обязательно упомянула об этом! Тогда люди перестали бы подозревать меня в том, что именно я — последний человек, видевший Эвана живым!

— Почему вы спросили об этом? — Тетя Эмми с любопытством посмотрела на Майка.

Тот равнодушно пожал плечами.

— Просто я думаю обо всех возможностях, — ответил Хендерсон и прикурил сигарету. — Дина, ты уверена, что рассказала мне обо всем, что случилось с тобой и с Эваном в тот день?

— Я рассказала тебе все то же самое, что и в полиции! — сердито проговорила я.

— В таком случае у них не слишком много зацепок, чтобы дальше проводить расследование. — Майк стряхнул пепел с сигареты в камин. — Но странно, что Эван не объяснил тебе, почему не явился на свадьбу.

— Но он не обвинял меня в том, что я собираюсь выйти замуж за мешок с деньгами! — грубо бросила я. — Он что-то бормотал о каком-то письме из Мексики или еще откуда-то. Да, — я наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться, — думаю, больше он ничего не говорил. Но я так кричала на него, что просто не слышала, о чем Эван хотел мне сказать.

— Значит, он все-таки сказал что-то еще! — воскликнул Майк.

— Я повторяю тебе, Майк, он много чего говорил, — раздраженно заметила я, — и когда начинаю думать об этом, то вспоминаю, что действительно Эван… — Я потерла виски в надежде освежить память, но это не помогло. — Я не могу вспомнить, что это было. Возможно, память ко мне вернется ночью — ты же знаешь, как происходят такие вещи! — спокойно улыбнулась я. — Если все-таки я что-то вспомню, то непременно позвоню тебе, чтобы удовлетворить твое любопытство!

— Не думаю, что это так важно, иначе ты бы не забыла об этом и рассказала все в полиции, — сделал вывод Майк и погасил сигарету.

— Вероятно, — ответила я. — Инспектор очень старался оживить мою память во время нашей беседы. Но, честно говоря, мне бы не хотелось еще раз подвергаться такому допросу!

Тетя Эмми собрала чашки и поставила их на поднос.

— Мне нужно сделать кое-какие покупки до закрытия магазинов, — объяснила она на пороге комнаты.

— Я пойду вместо тебя, тетя Эмми, — предложила я.

— Я не знаю. — Она заколебалась. — Ты же знаешь, как это выглядело сегодня утром. Я не волнуюсь, но…

— Я довезу Дину на машине до магазина и обратно, — разрешил Майк нашу проблему. — Если меня увидят с ней, возможно, это переломит общественное мнение.

— Как вы любезны, — просияла тетя Эмми. — В таком случае я смогу немного отдохнуть перед ужином. Я что-то так устала за последние дни! — вздохнула она, и я увидела, что, несмотря на искусно наложенный макияж, ее милое лицо было очень утомленным.

Таким образом, я отправилась в магазин вместе с Майком, и, пока мы делали покупки, мне приходилось игнорировать холодные взгляды моих бывших друзей. Я хотела быстрее все купить и вернуться домой. Надо заметить, что даже Майк облегченно вздохнул, когда мы наконец вышли из магазина.




Глава 9


Поздно вечером к нам заглянул местный констебль Боб Макензи, которого я знала с детства. Он держался со мной очень официально и сухо.

— Инспектор Рейд из Глазго просил меня зайти к вам, мисс Ватсон. — Он прочистил горло. — Он просил передать мне одежду, которая была на вас днем пятнадцатого марта.

От удивления я даже приоткрыла рот.

— Одежду, которая была на мне днем пятнадцатого марта? — повторила я как попугай. — Вы имеете в виду в день убийства? Зачем, черт возьми, она понадобилась инспектору?

Лицо Макензи стало похожим на помидор.

— Просто хочет проверить ее, — пробормотал он.

— А, понятно, для идентификации! — весело объявила я. — Но ведь я сказала, что была в тот день в отеле. Ему не нужно искать подтверждений этому.

— У инспектора есть на то свои причины, — напыщенно ответил Макензи.

— Что ж, — пожала я плечами, — если так надо, пусть так и делает! Я сейчас принесу вещи… — Тут я остановилась и беспомощно развела руками. — Но у меня их нет!

— У вас их нет? — Констебль почти закричал. — Что вы хотите сказать?

— Моя одежда в доме мистера Армстронга в Пертшире. Я провела там ночь после несчастного случая.

— Значит, она в доме мистера Армстронга? — недоверчиво переспросил Макензи. — В таком случае я советую вам немедленно связаться с вашим другом и попросить его не трогать эти вещи. А инспектор Рейд пошлет кого-нибудь из местного полицейского участка забрать их.

Он направился к двери.

— Спокойной ночи, мисс Ватсон, — холодно попрощался он. — Извините, что побеспокоил вас.

Когда Макензи уходил, в дом вошел мой отец. Но вместо того, чтобы, как обычно, весело поприветствовать его, молодой констебль лишь слегка кивнул и стремительно скрылся в темноте.

— Какая муха его укусила? — с удивлением спросил отец, идя за мной в гостиную. — Он был здесь в качестве друга, пациента или кого-то еще? — Он старался придать своему голосу бодрые нотки, но в его глазах застыла тревога.

— Боюсь, это служебный визит, — ответила я, поморщившись. — Он хотел, вернее, инспектор Рейд хотел получить вещи, которые были на мне в день убийства Эвана.

Отец пристально на меня посмотрел:

— Я не заметил, чтобы Макензи нес что-то в руках, когда столкнулся с ним у дверей. Только не говори мне, что ты отказалась выполнить его требование!

— Разумеется, нет! — сердито возразила я. — Я просто сказала, что здесь в доме нет этой одежды. Вещи были такие грязные и мокрые после аварии, что мне пришлось их оставить в доме Армстронга, точнее, в багажнике моей машины.

— В таком случае все в порядке. — Отец взял трубку и закурил. Я заметила, что у него дрожат руки, и подумала, что, наверное, он неважно себя чувствует. Меня охватило беспокойство.

Отец тяжело опустился в свое любимое кресло и молча стал смотреть на огонь в камине. Через несколько минут он поднял голову и взглянул на меня:

— Дина, ты понимаешь, зачем полиции потребовалась твоя одежда? Макензи объяснил это тебе?

Я отрицательно покачала головой:

— Полагаю, это для опознания, хотя Бобби не подтвердил этого.

— Иди сюда, Дина.

Я подошла к отцу и встала около него. Он нежно взял мою руку в свою.

— Ты, такой невинный ребенок, оказалась втянутой в грязную игру. — Он вздохнул, затем продолжил: — Но мы должны принять реальность такой, какова она есть, Дина. Ты знаешь, Эвану нанесли удар в голову, но ты не думаешь, что его ударили несколько раз? — мрачно спросил отец.

— Бедный Эван! Его голову превратили в кровавое месиво, поэтому у того, кто совершил это преступление, обязательно должны были остаться пятна крови на одежде! — Я содрогнулась. — Кошмар! Бедный Эван! Бедный, бедный мальчик! — Впервые за последнее время на меня нахлынули прежние чувства, которые я питала к своему жениху. И только сейчас я до конца поняла, какая произошла трагедия. Мои ноги вдруг стали ватными, я присела на стул рядом с отцом и уткнулась лицом в его руки.

— И именно поэтому полиция собирается осмотреть одежду, которая была на тебе в тот день. Они ищут пятна крови!

— О нет! — в ужасе вскрикнула я. — Но там… там есть пятна крови!

— Что ты имеешь в виду? — Лицо отца стало мертвенно-бледным.

— Вспомни! Я же говорила тебе, что стукнулась носом и залила все кровью. На моем пиджаке полно кровавых пятен!

Отец облегченно вздохнул:

— Это все?

Я непонимающе смотрела на него.

— Ты думал, я собираюсь признаться в убийстве Эвана? — резко спросила я.

Он поднялся с кресла и потрепал меня по плечу:

— Я совсем не имел это в виду, дорогая. Мы просто все сейчас на грани, и порой даже не знаешь, что и думать. Но, слава богу, теперь можно быть уверенным в одном — когда полиция найдет твой пиджак, они смогут вычеркнуть тебя из списка подозреваемых!

— А как же пятна крови?

— Кровь будет идентифицирована как твоя.

— Ты уверен? Ты совсем-совсем уверен в этом?

Отец ободряюще сжал мои плечи:

— Можешь не сомневаться. Помнишь, ведь Эван не раз сдавал кровь в больнице, и, насколько я помню, у вас были разные группы.

— Слава богу! — с облегчением вздохнула я. — Но что будет, если…

— Никаких «если», Дина. А теперь посиди пока здесь перед камином, а я принесу тебе чего-нибудь выпить, — сказал он и слабо мне улыбнулся.

— Думаешь, я должна позвонить Джонни, то есть мистеру Армстронгу, и рассказать, что случилось? Ему нужно приготовиться к вопросам полицейских.

— Не думаю, что это повредит, — осторожно заметил отец. — Полагаю, мистер Армстронг крайне сожалеет о том, что ты встретилась на его пути. По твоей милости теперь и у него неприятности!

Он пошел за вином, а я, оставшись одна, подошла к телефону и набрала номер.

— Алло? Алло?

В трубке послышался высокий, несколько резкий и неприятный женский голос:

— Пайнтриз, двенадцать.

— Пожалуйста, пригласите к телефону мистера Армстронга. Это Дина Ватсон.

— О! Это вы! А это Шина Блэк. Боюсь, мистер Армстронг сейчас очень занят и не может подойти к телефону. Можете оставить ему сообщение.

Я заскрипела зубами.

— Я хотела бы поговорить с ним сама. Это срочно.

— Боюсь, я не смогу его отвлечь.

— Пожалуйста, мисс Блэк, — умоляющим голосом произнесла я. — Я должна поговорить с ним.

— Хорошо, я спрошу его, но… — В ее голосе послышалось сомнение. — Джонни, дорогой, — раздалось в трубке, — звонит та женщина, с которой ты разыгрывал странствующего рыцаря. Она настаивает на разговоре с тобой.

Она намеренно унизила меня, и я почувствовала, что начинаю злиться. В то же время я ощутила укол ревности. Что Шина делает в такой поздний час в доме Джонни? Мне это совсем не нравилось, но я понимала, что не имею ни малейшего права ревновать Джонни к ней. Из разговора с Шиной я сделала вывод, что она и Джонни помолвлены, поэтому та имела полное право находиться рядом с ним по вечерам. Тем не менее как же мне не нравилось такое положение вещей!

— Дина! — Его голос по телефону казался еще ниже, а шотландский акцент сильнее. — Что-нибудь случилось?

Я постаралась успокоиться и сосредоточиться.

— Я звоню насчет своей одежды, — сделала я вступление. — Ты знаешь, что я оставила ее у тебя в доме, точнее, в багажнике своей машины, которая все еще стоит на твоем дворе.

— Ты что-нибудь забыла в одном из карманов?

— Мне бы очень хотелось, чтобы дело было только в этом! — вздохнула я. — Нет, дело в том, что полиция хочет получить эти вещи.

— Полиция?

— Да, они хотят исследовать пятна крови на ней, — устало объяснила я.

— О боже! — выдохнул Джонни на другом конце провода. — Бедная девочка! У тебя тяжелые времена!

— Послушай, Джонни. Вещи завернуты в старую газету и лежат в багажнике моей машины. Ты должен знать это, чтобы отдать полиции, когда потребуется.

— Думаю, полицейские не появятся здесь до утра, — сказал Джонни, и я по звуку догадалась, что он чиркнул спичкой, чтобы прикурить сигарету.

— А ты как себя чувствуешь, Дина? Как твоя щиколотка? В порядке?

— Да, да, все нормально, — грустно ответила я.

— Я буду завтра на конференции в Глазго, — сообщил он. — Знаешь, твою машину осмотрели и проверили. Она исправна. И я вот что думаю — завтра утром я пригоню ее в Инсфери, а в обед вернусь в город.

— Нет! — закричала я, но мое сердце радостно подпрыгнуло при мысли, что завтра я увижу Джонни опять. — Ты не должен менять свои планы из-за меня, — добавила я в надежде, что он не послушает меня. — Просто попроси кого-нибудь в местных гаражах доставить мои вещи в Инсфери.

— Разве ты не хочешь со мной встретиться? — поддразнил он меня.

— Разумеется, хочу! — Я была рада, что он не видит, как покраснели мои щеки. — Да, но как ты доберешься обратно до дому? Ведь поезда идут отсюда не так часто, как хотелось бы.

— Шина отвезет меня. Она тоже собирается на конференцию и поедет в моей машине. Так что утром встретимся. Хорошо?

— Хорошо! — Я повесила трубку.

— И что он сказал? — поинтересовался отец, входя в комнату.

Я широко улыбнулась:

— Джонни приедет к нам завтра на моей машине.

— Я думаю, тебе очень повезло, что ты встретила такого любезного джентльмена, как мистер Армстронг, — вмешалась в разговор тетя Эмми. — Но ведь он археолог, а они все очень приятные люди!

— Не думаю, что все археологи такие же, как сэр Мортимер Уиллер! — Отец не смог сдержать улыбки. Тетя Эмми обожала красавца — ведущего одной телевизионной программы, который был по профессии археологом. И эта ее любовь служила предметом постоянных семейных шуток.

Тетя Эмми проигнорировала его замечание.

— Должна признаться, что с нетерпением жду встречи с мистером Армстронгом, — продолжила она, словно и не слышала шпильки брата. — Несомненно, он очень добрый человек.

— И порядочный, — согласно кивнув, проговорил отец. — Буду рад лично поблагодарить его за все, что он сделал для тебя, Дина.

Вспомнив все, что Джонни сделал для меня, я густо покраснела и отвернулась в сторону. Я надеялась, что тетя Эмми и отец припишут внезапный прилив крови к моему лицу согревающему эффекту бренди. И быстро сообщила им, что Джонни приедет сюда не один.

— С ним будет его кузина, Шина Блэк, о которой я вам рассказывала. Еще она его секретарь, — сказала я. — Она приедет на его машине, чтобы затем они могли вернуться вместе домой.

Тетя Эмми задала несколько вопросов о Шине. На самом ли деле она — кузина Армстронга? Хорошенькая ли она? Всегда ли они вместе работают?

Я, как могла, удовлетворила любопытство тети, которая, как все старые девы, была заядлой сводницей. Она с пониманием покачала головой.

— Полагаю, в один прекрасный день они поженятся, — пробормотала тетя Эмми. — Так всегда случается с людьми, если они нравятся друг другу, если у них много общего и они постоянно рядом.

Я мрачно кивнула в знак согласия. Тонизирующий эффект, какой оказали на меня голос Джонни и предвкушение завтрашней встречи, мгновенно исчез при одной только мысли — главную роль в его жизни всегда будет играть Шина.




Глава 10


Инспектор Рейд из Глазго приехал к нам домой на следующее утро, а следом за ним появились Джонни Армстронг и Шина Блэк. Я как раз представляла инспектора отцу и тете Эмми, когда двое новых гостей позвонили в дверь.

Полицейский кивком поприветствовал Шину и Джонни, а затем попросил меня поговорить с ним с глазу на глаз. Отец предложил нам пройти в его приемную, небольшую квадратную комнатку в конце коридора, всегда чисто убранную, насквозь пропитанную запахом антисептиков.

Инспектор сел за стол отца и посмотрел на меня холодными голубыми глазами. Неожиданно я поймала себя на мысли, что его аккуратный, будто промытый вид и бесстрастная манера поведения как нельзя лучше подходят к окружающей обстановке.

Помощник Рейда устроился на кушетке для осмотра больных. Меня же инспектор попросил сесть на стул с прямой спинкой прямо напротив стола.

Я начинала нервничать.

— Мистер Армстронг звонил вам сегодня с утра? — поинтересовался инспектор.

— Нет. А зачем? — заикаясь, спросила я. — Разве он должен был это сделать?

Рейд внимательно и сосредоточенно глядел на меня:

— Возможно, это удивит вас, но ни в машине, ни в доме мистера Армстронга мы не нашли и следов одежды, которая была на вас пятнадцатого числа.

Я почувствовала, что задыхаюсь.

— Но это невозможно! Я сама положила вещи в багажник своей машины!

— Вы уверены в этом?

Я кивнула:

— Совершенно уверена, инспектор. Когда мистер Армстронг ушел на второй этаж за моими чемоданами, я на кухне завернула слаксы, свитер и куртку в газету. Одежда была вся в земле, — я наморщила нос, — в засохшей грязи, и я решила не брать ее с собой, а отнести в багажник машины.

— Уверяю вас, мисс Ватсон, человек, который утром осматривал вашу машину, не обнаружил там никакого свертка.

— Но я клала их туда! — закричала я. — Хотя, возможно… — Мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Хотя — что, мисс Ватсон?

— Мою машину осматривали в гараже. Может, рабочие вытащили сверток… — Я беспомощно пожала плечами.

— Вашу машину не осматривали в гараже, мисс Ватсон. Мистер Армстронг сам это сделал.

— В таком случае… — Я потрясла головой. — Вы уверены, что в багажнике ничего нет? Возможно, ваш человек просто не обратил внимания на газетный сверток?

Инспектор отрицательно покачал головой:

— Единственное… мистер Армстронг говорит, что в этой части графства бродит множество мелких ремесленников, жестянщиков, которые, возможно, и украли вашу одежду.

— Неужели он никого не видел? — с отчаянием спросила я.

Инспектор с любопытством на меня посмотрел.

— Мы проверяем всех подозрительных субъектов в этом районе, — продолжал он. — Кстати, вы больше ничего не вспомнили из разговора с мистером Камероном в отеле?

— Нет, ничего существенного, — пожав плечами, сказала я.

— Что ж, если вдруг все же что-то вспомните — дайте нам знать немедленно! — быстро проговорил он.

Затем инспектор простился со мной и вместе со своим помощником вышел через боковую дверь. Я же, задумчивая и обеспокоенная, направилась в гостиную.

— Мистер Армстронг рассказал нам о том, что твои вещи пропали, — взволнованно глядя на меня, сообщил отец. — Что тебе сказал инспектор?

— Ему это не понравилось! Кроме того, мне показалось, он не верит, что какие-то там бродячие ремесленники украли их, — вздохнула я. — А я просто ума не приложу, что с ними могло случиться!

— Боюсь, инспектор не много знает о семьях местных жестянщиков, — вставил Джонни. — Они, как старьевщики, подбирают все, что плохо лежит. Как бы то ни было, полиция уже идет по следу, и, полагаю, все выяснится через день или два.

Тетя Эмми передала мне чашку кофе:

— Выпей, дорогая. Уверена, тебе надо немного взбодриться!

— Вы действительно очень плохо выглядите! — Впервые за все время обратилась ко мне Шина, и ее высокий голос сразу вызвал у меня приступ раздражения.

Сама она выглядела превосходно.

Ее прическа являла собой верх совершенства, а макияж был наложен так искусно, что трудно было определить, где косметика, а где ее собственная кожа. Костюм болотного цвета и шелковая блуза того же оттенка с золотой нитью подчеркивали ярко-зеленый цвет ее глаз.

— Принимая во внимание, через что пришлось пройти Дине, я считаю, что она держится молодцом! — подбодрил меня Джонни, и я с благодарностью посмотрела на него. Но на лице Шины появилась такая приторная улыбка, что слова ее кузена стали казаться фальшивыми и натянутыми.

— Я сказала твоим друзьям, что мы не ожидали их раньше полудня, — проговорила тетя Эмми, ставя на столик круглое блюдо с печеньем.

— Когда мы узнали о путанице с потерянными вещами Дины, то решили немедленно приехать к вам, — объяснил Джонни.

— Но как же ваша конференция! — вспомнила я. — По-моему, она должна была состояться с утра.

— Это не так уже важно, — попытался уклониться от этой темы молодой человек.

Во входную дверь позвонили. Отец пошел открывать.

Я очень удивилась, увидев, что рядом с отцом на пороге гостиной возник Майк Хендерсон. Хотя он и говорил мне, что снова приедет навестить меня, я никак не ожидала, что это случится так быстро.

Я представила Майка Шине и Джонни. Шина с холодным любопытством взглянула на гостя, но, к моему удивлению, Майк не уделил ей должного внимания. Эта девушка, несомненно, относилась именно к тому типу женщин, который нравился Хендерсону. Уверенная в себе, красивая, элегантная и, судя по качеству одежды и опрятности ее туфель ручной работы, явно принадлежавшая к миру людей, обладавших материальным достатком.

Как ни странно, Майк проявил куда больший интерес к Джонни, тот, в свою очередь, ответил незнакомцу высокомерным и немного подозрительным взглядом. У меня сразу появилось неопределенное чувство, что мужчины не понравились друг другу.

— Вы совсем не похожи на того человека, которого я ожидал увидеть, мистер Армстронг, — прямо заявил Майк.

Я нервно засмеялась:

— Полагаю, Майк представил себе, что ты, Джонни, довольно старый и с козлиной бородой.

— Не имеет никакого значения, как вы выглядите, — дружеским тоном заговорил Майк. — Я всегда буду вам благодарен за помощь, которую вы оказали Дине. — Он повернулся ко мне: — Есть какие-нибудь новости?

— Боюсь, бедняжка Дина опять попала в затруднительное положение! — вмешалась Шина и снисходительно посмотрела на меня. — Похоже, она потеряла важное доказательство своей невиновности.

— Я ничего не теряла! — сердито заметила я.

— Что это за доказательство? — потребовал объяснений Майк, и я кратко рассказала ему, в чем состояла проблема.

— Полагаю, скоро полиция разыщет этого грязного воришку! — нахмурившись, проговорил Майк. — Но ты не должна беспокоиться, Дина. Скоро все прояснится. Должно же это когда-то произойти!

— Вы, вероятно, были другом мистера Камерона, мистер Хендерсон? — спросил Джонни.

— Да. А почему вы задали такой вопрос?

— Просто интересуюсь. Как именно он объяснил вам, что не собирается жениться на Дине?

Глаза Майка сузились. Он раздраженно посмотрел на Джонни — какая наглость спрашивать об этом!

— Я уже объяснил все Дине, и не думаю, что она захочет расстраиваться, слушая эту историю опять! Правда, Дина?

— Когда Майк приехал за Эваном, чтобы отвезти его в церковь, мой жених сказал, что не хочет этой свадьбы, потому что я якобы выхожу за него замуж из-за денег! — с горечью проговорила я.

— Так и сказал? — задумчиво переспросил Джонни. — Хотел бы знать, почему вдруг у него возникла такая мысль?

Шина с любопытством покосилась на меня, а я ответила ей вызывающим взглядом.

— Он и вас вовлек во все это, мистер Хендерсон! — продолжал Джонни. — Вам, вероятно, было не слишком приятно сообщить в церкви такие новости.

— Да уж, приятного мало, — холодно отозвался Майк. — Но кто, кроме меня, мог это сделать?

— Разумеется, кроме вас и жениха в то время в доме никого не было.

— А когда мистер Камерон сообщил вам о своем намерении не являться в церковь, на нем был свадебный костюм? — мрачно спросила Шина.

Майк покачал головой:

— Нет, он все еще ходил в пижаме, когда я к нему приехал.

Джонни предложил Майку сигарету.

— Вы видели его после церкви? Полагаю, что да, — продолжил Джонни, не дав своему собеседнику возможности ответить.

— Ну, я должен был вернуться к нему. Он находился в таком состоянии, что его нельзя было оставлять одного. — Хендерсон замолчал и облизнул губы. — Я боялся, что он сделает что-нибудь с собой.

— И что он сказал, когда вы вернулись? — Теперь Шина с любопытством смотрела на Майка.

— Когда я появился в замке, то Эвана там не нашел, — объяснил Майк. — Тогда, решив, что, возможно, он отправился в дом, где я остановился на пару дней, я поехал туда, но и там не обнаружил друга.

В раздражении Майк сломал пополам сигарету.

— Я сел и стал думать, что бы я сделал в данный момент, если б был на месте Эвана. Вряд ли мне бы захотелось остаться в Инсфери; скорее всего, я бы отправился в свое пристанище в Глазго. Переодевшись, я поехал в город. Когда я входил в отель, там было уже полно полицейских…

Он снова прикурил.

— Сначала я подумал, что приехал слишком поздно, что Эван уже покончил жизнь самоубийством. — Руки Хендерсона заметно дрожали. — Возможно, я скажу странную вещь, но я обрадовался, что это было убийство. Если бы Эван сам наложил на себя руки, я бы никогда не простил… — Он пожал плечами. — Я бы всю жизнь обвинял себя в этом.

— Представляю, какой вы испытали шок! — с сочувствием сказала Шина Блэк.

— Да, — согласился Майк, в его голосе послышалось напряжение. — Смерть Эвана потрясла меня. Мы были хорошими друзьями. — Он замолчал, его сигарета медленно тлела, пепел сыпался на пол.

— Эвану Камерону очень повезло с другом, — мягко произнесла Шина и нежно пожала Майку руку. Я взглянула на Джонни, он казался раздраженным и озадаченным. Вероятно, ему не слишком нравилось, как его кузина вела себя с Хендерсоном.

Часы пробили двенадцать.

— О господи! Уже двенадцать часов! — вскрикнула тетя Эмми. — Я даже еще не успела подумать, что приготовить на ленч, а теперь еще трое гостей…

— Мы не останемся на ленч, — возразил Джонни. — Мы с Шиной пообедаем в местном отеле.

Тетя Эмми с упреком повернулась к нему:

— После того как вы проделали такой длинный путь, мистер Армстронг, и за то, что вы так заботились о Дине, самое маленькое, что мы можем для вас сделать, так это пригласить на ленч!

Меня рассмешило такое окончание фразы тети Эмми. Ленч в обмен на все то, что для меня сделал Джонни!

Я посмотрела ему в глаза, и он весело подмигнул мне.

— Ну, раз вы так ставите вопрос, — Джонни взглянул на тетю, — как мы можем отказаться!

Тетя Эмми просияла от удовольствия, и я полагаю, поведение Джонни подтвердило ее точку зрения, что все археологи очень приятные люди!




Глава 11


Пока я чистила картошку, Шина с радостью приняла предложение Майка прокатиться в его машине и посмотреть местные достопримечательности, а Джонни отправился с моим отцом в сад, где тот хотел продемонстрировать гостю альпийский домик.

Тетя Эмми накрывала в столовой стол, она достала очень красивую скатерть из брюссельского кружева, которой пользовались только в особенных случаях. В центре она поставила вазу с цветочной композицией из нарциссов и тигровых лилий. Цветы отражались в блестящих серебряных ложках. Во время ленча даже Шина отметила, как эффектно были аранжированы цветы.

Когда мы поели и я понесла посуду на кухню, во входную дверь неожиданно позвонили.

Я поспешила ее открыть и, к своему удивлению, обнаружила на пороге дома инспектора Рейда и его помощника.

— Мисс Ватсон, не уделите ли вы мне еще пару минут, — мрачно сказал он, и мое сердце опустилось. В этот момент я отчетливо осознала, как много накопилось всяких фактов, свидетельствующих против меня в деле об убийстве Эвана.

— Не хотите зайти, инспектор? — быстро спросила я. — Мы как раз собрались за столом…

— Простите, что помешал, — извинился Рейд, — но мы прямо сейчас возвращаемся в Глазго, и нам не хотелось бы больше терять времени.

Я снова проводила его в кабинет отца, но на этот раз он не присел. Когда помощник закрыл дверь, инспектор заговорил:

— Мисс Ватсон, мы провели почти все утро в доме сэра Дугальда Камерона. Мы пытались найти что-нибудь такое, что бы могло пролить свет на прошлое Эвана Камерона и косвенным образом указать нам на причину его смерти.

— Но ничего такого просто не существует! — воскликнула я. — Жизнь Эвана — открытая книга! Думаю, что никто на свете не мог вынашивать против него каких-то коварных планов, да и сам Эван и мухи бы не обидел!

— Но ведь вам он сделал больно, мисс Ватсон!

Я покачала головой.

— Не понимаю, почему он так поступил, — согласилась я. — Сейчас, когда я думаю об этом, то прихожу к выводу, что в основе его поведения лежит какая-то действительно важная причина, хотя один Бог знает, что это может быть!

— Помните письмо из Мексики, о котором вы говорили, — продолжил Рейд. — То самое, которое пришло Камерону утром в день его смерти. Оно могло бы дать нам в руки путеводную нить, но мы ничего не нашли в его бумагах — ни конверта с мексиканскими марками, ни письма, ни адреса.

— Я же уже объясняла вам, что Эван сказал, будто письмо из Мексики, но я не стану этого утверждать. Письмо могло прийти откуда угодно. Я была так расстроена, что просто не придала его словам никакого значения… Я просто не слушала его.

Инспектор пропустил мое отступление мимо ушей.

— Мы допросили служанку, но она ничего не помнит. Она говорит, что была слишком занята приготовлениями к свадьбе и не обратила внимания, откуда пришли письма.

— Возможно, почтальон вспомнит! — с надеждой предположила я.

— Мы спросили и его. Он сказал, что Камероны часто получали почту из-за границы, но он не помнит, доставлял ли он письма именно в этот день.

— О!

— Мы также поинтересовались у сэра Дугальда о друзьях его сына, проживающих в Мексике, но тот поклялся, что Эван никого там не знал.

— Значит, я, скорее всего, ошиблась, — вздохнула я. — Интересно, что же в таком случае сказал Эван?

— Постарайтесь все же вспомнить. Нам бы это очень помогло, — нахмурив брови, попросил инспектор. — Любая мелочь может иметь значение.

Полицейские ушли, а я вернулась в столовую.

— Я только что видел, как инспектор из Глазго вышел из нашего дома, — сказал отец. — Что ему было нужно на этот раз?

— Он продолжает задавать мне вопросы о нашем разговоре с Эваном. Надеется, что я вспомню что-нибудь еще, — объяснила я.

— Похоже, они думают, что ты, Дина, знаешь больше, чем говоришь, — заметил Майк Хендерсон. — Почему бы не сказать им все сразу? Эвану уже не поможешь, а для тебя это могло бы сыграть решающую роль. Полиции важно все, даже самые несущественные, на первый взгляд, детали.

— Мистер Хендерсон прав, — вмешался в разговор Джонни.

— Но я рассказала инспектору все, что знала. Все, что помнила! — нетерпеливо вскричала я.

— Оставьте бедную девочку в покое и давайте закончим наш ленч, — раздраженно проговорила тетя Эмми. — Если вы будете мучить ее, то она расстроится еще больше!

— Работа детектива чем-то напоминает работу археолога, — раздался резкий голос Шины. — Раньше мне никогда не приходило в голову это сравнивать, возможно, потому, что преступление… — она с отвращением пожала плечами, — было для меня отвлеченным понятием. Но теперь, когда я оказалась вовлечена в расследование убийства, могу сказать с полной определенностью, что вижу между этими двумя профессиями некую параллель.

— И в чем именно она состоит? — Майк посмотрел на красивую девушку, сидящую за столом прямо напротив него.

— В методах, мистер Хендерсон.

— Чем же похожи наши методы и методы полиции, Шина? — с интересом спросил Джонни.

Щеки Шины слегка зарумянились — внимание всех присутствующих было приковано к ней. Она нахмурила брови, пытаясь сконцентрироваться.

— Что ж, давайте рассмотрим для начала преступление как таковое. Полиция раскрывает преступление точно так же, как археологи, так сказать, обнаруживают разбитую вазу или кувшин, относящийся к какому-то неизвестному периоду, в месте, где раньше никто и ничего не находил. «Где же отколотая часть этого кувшина? — спрашивает археолог. — Настоящий ли он? Как он сюда попал?» Археологи и полицейские задают себе одни и те же вопросы. Кто? Что? Почему? Зачем? Никто из них не вправе допустить ошибку, потому что один неверный шаг может превратить всю их работу в мыльный пузырь. Поэтому они пытаются сложить кусочки головоломки в единое целое. Иногда это может занимать довольно большой промежуток времени. Этот процесс состоит из исключения ненужных элементов и логического построения в единое целое элементов нужных. Часто процесс исключения является более значимым. Уничтожив возможное, вы оставляете вероятное!

— Что ж, такая аналогия вполне допустима, — согласился Майк, — но я хочу заметить, что существует одно очень важное различие. Полицейские ограничены во времени. Время — их главный враг. Археологи же могут работать с такой скоростью, с какой им нравится.

— Разумеется! Но у полиции есть одно, и очень существенное преимущество, которое не идет ни в какое сравнение с этим! Они могут задавать свои вопросы живым. Мы же должны читать книги мертвых!

— В случае убийства полиции приходится делать то же самое! — сухо заметил отец. — А теперь прошу меня извинить — через несколько минут у меня начнется прием.

Когда он вышел, я предложила тете Эмми подать кофе в гостиную, и, пока она провожала Шину, Майка и Джонни в комнату, я убрала на столе и отнесла грязную посуду на кухню.

Мой кофе уже остыл, когда я присоединилась к остальным. Они обсуждали достоинства и недостатки нового гоночного автомобиля, недавно появившегося на рынке. Если выразиться точнее, то это Майк и Шина участвовали в дискуссии, а Джонни только слушал их.

— Полагаю, уже существует целый список желающих приобрести эту модель, — сказал Майк. — Я тоже собираюсь купить ее.

— Если вы приобретете эту машину, я бы удовольствием взглянула на нее, — сообщила Шина.

— Когда я куплю ее, то обязательно приглашу вас на ней прокатиться, мисс Блэк. Не часто встретишь женщину, которая интересуется подобными вещами.

— Я, например, не разделяла интерес Эвана к гоночным автомобилям, — вмешалась я. — Мне очень не понравилось, когда Эван и Майк однажды ехали наперегонки из Глазго в Инсфери.

— Как-то раз я покрыл это расстояние за двадцать пять минут, — проинформировал собравшихся Майк. — Рекорд Эвана — тридцать две!

Шина вспыхнула от возбуждения:

— Вот это да! Мне нравится скорость!

— Я с радостью отвез бы вас обратно в город! — предложил Майк.

— Да? — задыхаясь от восторга, переспросила Шина. — О! — Она повернулась к Джонни: — Ты ведь не против, Джонни?

— Нет, если мистер Хендерсон пообещает доставить тебя целой и невредимой! — согласился Джонни, но, судя по выражению его лица, такое предложение его не особенно воодушевило. Как глупо, что Шина так ведет себя и заставляет Джонни волноваться!

Она повернулась к Майку:

— Когда вы едете?

Хендерсон, то и дело посматривавший на свои часы, немного поколебался, а потом ответил:

— Сначала мне нужно увидеться по делу с сэром Дугальдом Камероном. У меня с ним назначена встреча на два часа. Но, полагаю, это будет недолго. Мы можем сразу из замка отправиться в Глазго.

— Я надеялся взглянуть на подземные пещеры, прежде чем мы уедем отсюда, — проговорил Джонни. — Доктор Ватсон сказал, что здесь есть одна, совсем недалеко, в нескольких милях отсюда.

— Я не одета для загородной прогулки! — возразила Шина. — Ведь мы собирались провести вторую половину дня в Глазго. Ты не забыл об этом? Кроме того, мне нужно зайти в магазины.

— Так как мистер Хендерсон предложил отвезти тебя в Глазго, Шина, я не вижу причины, по которой я бы не мог остаться здесь и сам осмотреть эту пещеру. — Он бросил взгляд на часы. — Мы могли бы встретиться у центральной телефонной станции, скажем, в пять. У тебя будет достаточно времени, чтобы обойти множество магазинов.

На мгновение воцарилась тишина. Очевидно, Шина, несмотря на свое желание прокатиться в «ягуаре» Майка, не хотела оставлять Джонни одного до пяти часов.

— Если вы хотите поехать со мной, то мне пора, — довольно резко произнес Хендерсон. — Мне необходимо вернуться в город к трем, но прежде обязательно нужно встретиться с сэром Дугальдом.




Глава 12


Страстное желание Шины Блэк увидеть замок Камерон, смешанное с энтузиазмом по поводу долгой поездки в машине Майка, оставило не самое приятное впечатление.

Я рассеянно проследила, как эти двое садятся в автомобиль, а затем уезжают в направлении дома сэра Дугальда. Через мгновение я повернулась к Джонни, чтобы объяснить, как лучше добраться до пещеры, в которую он собрался.

— Честно говоря, я надеялся, что смогу уговорить тебя съездить туда вместе со мной, — сказал он.

Я почувствовала, как мое сердце радостно подпрыгнуло в груди. Несколько часов вместе! И я смогу показать ему свои самые любимые места! Я сразу же забыла обо всех неприятностях, которые на меня навалились за последние дни.

— С удовольствием! — с радостью откликнулась я. — Только дай мне время надеть подходящие туфли и чулки. Нам придется оставить машину у шоссе и пройти пешком по болотам.

Таким образом, мы провели несколько часов вместе, гуляя по болотам и исследуя подземную пещеру и ее окрестности. Обратно мы вернулись по узкой тропе, которая петляла вдоль моря до самой дороги.

К концу прогулки моя щиколотка снова немного распухла и стала болеть, и я начала прихрамывать.

Джонни сразу это заметил.

— Какой я эгоист! — воскликнул он. — Я совершенно забыл о твоей больной ноге, когда попросил погулять со мной. — Он снял пиджак и расстелил его на траве. — Садись, тебе нужно отдохнуть.

Пока я сидела на земле, растирая лодыжку, Джонни сорвал несколько веток ивы с сережками. Он хотел преподнести этот букет тете Эмми. Затем осторожно помог мне подняться, взял меня за руку, и мы направились к машине.

Мы сидели в его автомобиле, и Джонни рассказывал мне о странах, в которых ему довелось побывать по работе.

— Думаю, тебе понравилось бы в этих дальних краях, Дина, — мечтательно произнес он. — Перу, Мексика…

Мексика! У меня вдруг перехватило дыхание, и Джонни с беспокойством посмотрел на меня.

— Что-то не так с твоей щиколоткой? — спросил он.

Я отрицательно покачала головой:

— Просто ты заговорил о Мексике, и это сразу напомнило мне об Эване.

— Ты очень любила его, Дина?

— Я… — Я замолчала. Мне нравился Эван. Мне даже казалось, что я любила его, но никогда я не испытывала того, что сейчас чувствовала к мужчине, сидящему со мной рядом.

— До дня нашей свадьбы, — медленно, подбирая слова, произнесла я, — мне казалось, что именно так и любят. Я очень хорошо к нему относилась и не могла даже представить, что моим мужем может быть кто-то другой.

Прихоть ли это моего воображения, или на самом деле на лице Джонни промелькнуло довольное выражение? Но это мгновение было столь мимолетным, что я не могла сказать наверняка, почувствовал ли он облегчение от моих слов или я просто выдавала желаемое за действительность.

— А Эван? Как он к тебе относился?

— Отец Эвана всегда пытался подыскать ему другую женщину, — ответила я. — Он думал, что я не слишком подходящая партия для его единственного сына. Сэр Дугальд видел женой Эвана либо женщину из деревенской семьи, либо обладательницу миллионного состояния.

— Вероятно, Эвану было непросто идти против воли отца. — Джонни нахмурился. — И он раньше никогда не пытался расстаться с тобой?

— Иногда он приглашал на прогулку другую девушку, но лишь потому, что она просто гостила в замке Камерон и ему приходилось исполнять свой долг гостеприимного хозяина. Он всегда мне рассказывал о таких случаях.

— Полагаю, он очень любил тебя, если смог противостоять отцу в этом вопросе. Поэтому то обстоятельство, что он бросил тебя в день свадьбы, выглядит довольно странно. Я не понимаю смысла его поступка.

— Пожалуйста, Джонни, давай забудем о моих личных проблемах. — Я с умоляющим видом повернулась к нему, и он ободряюще мне улыбнулся. Солнечный свет подчеркивал приятный загар на лице Джонни, а его глаза вдруг стали пронзительно-голубыми. Мое сердце оглушительно забилось от переполнявших меня чувств; я испугалась, что Джонни может услышать стук, и отвернулась в сторону.

Он завел машину, и мы поехали. Прошло несколько минут, прежде чем мой спутник снова заговорил:

— Спасибо, Дина, за этот прекрасный день. Надеюсь, тебе было так же хорошо, как и мне.

Я боялась выдать взглядом то, что происходило у меня в душе в эту минуту, поэтому продолжала упорно смотреть прямо перед собой.

Когда мы вернулись в Инсфери, уже начинало темнеть, но было еще достаточно светло, чтобы мы могли прочитать заголовки, набранные крупным шрифтом на разворотах газет, выставленных в газетных киосках.

«Мертвец оставил шестьдесят тысяч» — увидели мы на одном.

«Покинутая невеста наследует состояние» — сообщал другой.

«Сэр Дугальд Камерон оспаривает завещание» — вторил им третий.

Я испуганно сжалась на своем сиденье. Радостное настроение, возникшее у меня после прогулки, исчезло без следа.

— Ты видишь это, Джонни? Почему они не могут оставить меня в покое?

— История ради истории. Помнишь, я говорил тебе об этом, да ты должна бы и сама это знать, как успешная журналистка, которой, по-моему, ты все-таки не являешься! Не важно, если ты делаешь кому-то больно, главное, у твоих читателей есть о чем поболтать! Похоже, сэр Дугальд имеет против тебя зуб, — продолжал Джонни. — Он никогда не простит тебя за то, что не смог убедить сына жениться на другой женщине.

— Мне не нужны деньги Эвана! Его отцу совершенно незачем оспаривать это завещание. Я пойду к нему прямо сейчас и скажу, что он может оставить все себе, если это ему поможет справиться с горем!

Мы свернули на дорогу, ведущую к моему дому, и тут нас ожидал очередной сюрприз.

Зеленый «ягуар» Майка Хендерсона стоял у наших ворот.

Я с удивлением повернулась к Джонни:

— Интересно, что заставило его вернуться?

Он как-то странно на меня посмотрел:

— Возможно, он очень любит Инсфери.

Я отрицательно покачала головой.

— Боюсь, опять что-то случилось, — обреченно вздохнула я.

Мы почти бегом бросились в дом, чтобы услышать историю, которая дала новую почву для газетных сплетен.




Глава 13


Нас ждал не один Майк. Вместе с ним вернулась и Шина. Она явно была раздражена.

— Что случилось? — потребовала я объяснений. — Сломалась машина?

— Весь мой день пошел насмарку! — закричала девушка. — Сначала вместо того, чтобы отправиться на конференцию, которая была важна для нас обоих, Джонни опять начал разыгрывать из себя странствующего рыцаря. Помчался в деревню, чтобы оказать услугу, о которой его не просили. — Шина бросила на Джонни взгляд, который, по ее мнению, должен был уничтожить его. — А теперь еще это!

— Полагаю, за эту часть фиаско вина лежит на мне! — извиняющимся тоном вставил Майк.

— Не нужно тратить время на извинения! — вспыхнула девушка. — Я и так слишком много потеряла сегодня времени на не интересующие меня вещи. Поедем скорее отсюда, Джонни.

Тетя Эмми осторожно попыталась сгладить острые углы:

— Может, выпьете по чашечке чая перед отъездом?

— Я сожалею, мисс Ватсон, — резко ответила Шина. — Мы не можем терять больше ни минуты.

Тетя Эмми смутилась и не знала, как себя дальше вести, но Джонни ласково ей улыбнулся и сказал:

— Мы выпьем чая как-нибудь в другой раз. — Он взял ее руку в свою и нежно пожал. — А сейчас сходите и посмотрите, что мы с Диной привезли для вас!

Все вместе мы пошли к машине, Шина замыкала процессию. Джонни открыл багажник и достал оттуда огромный букет из веток с пушистыми соцветиями в виде сережек. От него сразу повеяло чудесным сладковатым ароматом.

— Это великолепно! — воскликнула тетя Эмми. — Он мне очень нравится! — И она с удовольствием взяла охапку веток из рук Джонни.

— До свидания, мисс Ватсон. — Шина протянула руку тете, но та не смогла ее пожать из-за букета. — До свидания, — с холодной вежливостью она повернулась ко мне. — Надеюсь, что пропавшая одежда скоро отыщется, и полиция не будет нас больше беспокоить.

Девушка даже не подумала пожать мне руку и, тут же повернувшись ко мне спиной, направилась к машине.

— До свидания, мисс Ватсон. — Джонни снова дружески пожал руку тете Эмми.

— До свидания, Дина. — На несколько мгновений он задержал мои пальцы в своих ладонях, теплых и крепких. — Спасибо тебе за чудесный день. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Я буду думать о тебе.

— Поторопись, Джонни! — нетерпеливо крикнула Шина.

— Извини, Дина, я не попрощался с твоим отцом, — спокойно проговорил молодой человек. — Сделай это за меня, когда он вернется.

Он сел в свой автомобиль и помахал нам рукой. А мы с тетей Эмми стояли на дорожке и смотрели, как машина сначала тронулась с места, потом медленно набрала скорость и вскоре скрылась за поворотом.

Я вернулась в дом.

— А теперь, Майк, расскажи, пожалуйста, что же все-таки произошло и почему ты не отвез мисс Блэк в Глазго.

— Сэр Дугальд куда-то ушел, — сообщил Майк. — Я приехал в замок, как мы и договаривались, в два часа, но его там уже не было!

— Это не похоже на сэра Дугальда. Ведь он сам назначил встречу! — нахмурилась я. — Ты уверен, что его не было где-нибудь поблизости?

— Совершенно уверен, Дина. Видишь ли, когда я приехал, дворецкий сказал, что сэр Дугальд пьет кофе в башне в своем кабинете, окна которого выходят на скалы. Я поднялся по спиральной лестнице и постучался в комнату. Никто не ответил. Я снова постучал, потом еще раз. Ответа так и не последовало. Тогда я спросил позволения войти и открыл дверь кабинета. На столе я сразу заметил чашку с недопитым кофе. По всей видимости, сэр Дугальд только что был там. Я немного подождал его, полагая, что он вернется через минуту-другую. Но тот так и не появился. Тогда я спустился вниз и сказал об этом дворецкому. Он поискал отца Эвана в библиотеке, в комнате для приема гостей, в спальне, но нигде в доме не нашел его. Потом садовник осмотрел сад, сходил в летний домик и в оранжерею — все безуспешно. Сэр Дугальд бесследно исчез. Дворецкий очень расстроился, потому что хозяин не говорил ему, что уходит, а наоборот, предупредил, что ожидает гостя. Меня попросили подождать еще полчаса, и я решил показать Шине окрестности, чтобы немного развлечь ее. Но когда и через полчаса сэр Дугальд не вернулся, я понял, что ждать его бессмысленно. Я сказал дворецкому, что возвращаюсь сюда и немного побуду у вас, а он пообещал позвонить мне и сообщить, когда господин вернется в замок.

Майк закурил сигарету.

— Поэтому, разумеется, мне пришлось отложить поездку в Глазго, вот Шина и рассердилась.

— Сэр Дугальд еще не звонил? — поинтересовалась я.

Майк отрицательно покачал головой:

— Я сам недавно звонил в замок, но его все еще нет.

— Возможно, его срочно вызвали в город по какому-нибудь делу.

Руки Майка слегка дрожали. Покрутив в пальцах сигарету, он бросил ее в камин.

— Если бы было так, как ты говоришь, — сердито заметил Хендерсон, — то он, без сомнения, предупредил бы дворецкого об отъезде и перенес бы встречу со мной на другое время. Из-за этой нелепой истории мне пришлось отменить еще одну свою встречу в Глазго, куда я должен был отправиться сразу после разговора с сэром Дугальдом.

Вскоре пришел отец. Он не слишком обрадовался присутствию Майка. Хендерсон и раньше не вызывал особой симпатии у Дэвида, а в последнее время отец открыто выражал недовольство по поводу того, что Майк постоянно вился вокруг меня.

Я быстро объяснила, что случилось, и попросила еще раз осмотреть мою щиколотку, так как она снова распухла и болела.

Войдя к нему в кабинет, я легла на кушетку, и отец внимательно осмотрел мою ногу.

— Недели две придется воздержаться от прогулок по болотам, и пару дней я бы не рекомендовал тебе садиться за руль.

Он наложил на щиколотку тугую повязку, и я, прихрамывая, собралась выйти в коридор. Вдруг неожиданно зазвонил телефон.

— Мне взять трубку в гостиной? — поинтересовалась я.

— Не беспокойся, Дина. Я отвечу из кабинета. — Он поднял трубку. — Доктор Ватсон слушает.

Я уже открыла дверь, но отец жестом попросил меня задержаться. Его лицо стало очень серьезным.

— Когда это случилось? Двадцать минут? Где его нашли?

Ему что-то долго объясняли.

— Внизу на скалах! — повторил он. — Да, да. Я отменю сегодня вечерний прием и немедленно приеду к вам.

Отец положил трубку и повернулся ко мне. Я никогда не видела его таким напряженным и мрачным.

— Это звонил Боб Макензи.

— Констебль Макензи?

— Разумеется! — коротко ответил он. — Какие-то рыбаки нашли на скалах труп чуть ниже замка Камерон.

Я на мгновение перестала дышать. Я уже знала, что сейчас скажет отец.

— Они не могли сначала разглядеть, что это было, и один из них подплыл к берегу и залез на выступ скалы. Это оказался труп сэра Дугальда, Дина. Он, по всей видимости, упал со скалы или из окна своего замка!




Глава 14


Отец иногда помогал местным полицейским, когда к нему обращались. Вот и теперь он быстро собрался и отправился в замок Камерон, попросив меня сообщить пациентам, что сегодня приема не будет.

В коридоре его ожидали человек шесть. Я объяснила им, что доктора срочно вызвали и он не скоро вернется. Посетители без возражений покинули наш дом, я закрыла боковую дверь и повесила на нее табличку «Приема нет».

Когда я вернулась в гостиную, Майк все еще сидел там. Тетя Эмми пыталась занять гостя разговором, но по выражению ее лица было ясно, что она напряжена и чувствует себя неловко.

Гость же, удобно расположившись в кресле отца перед камином, курил сигарету и листал журнал.

— Майк не хочет сегодня вечером возвращаться в город. Он все еще ждет, что сэр Дугальд позвонит ему, — доложила тетя, и я догадалась, Хендерсон надеялся, что я предложу ему переночевать у нас. Мне так же этого не хотелось, как и тете Эмми. Меня раздражало, что Майк считал подобное гостеприимство само собой разумеющимся.

Мне даже стало любопытно, как изменится ситуация, когда я сообщу ему новости.

— Сэр Дугальд мертв! — прямо объявила я. — Несколько минут назад позвонили по телефону и вызвали отца в замок Камерон, потому что на скалах прямо под окнами дома нашли тело сэра Дугальда!

Тетя Эмми прижала руку к сердцу и рухнула в ближайшее кресло.

— О нет! — прошептала она. — Какой ужас! — Ее руки тряслись, а милое пухлое лицо вдруг в одно мгновение сделалось старым и измученным.

— Что? — словно не осознав до конца, что произошло, переспросил Майк. — Он поскользнулся? Зачем он полез на скалы? В таком-то возрасте!

— Я ничего не знаю! — Я покачала головой. — Все, что мне известно, так это то, что какие-то рыбаки обнаружили его и сообщили в полицию. Поэтому-то отца и вызвали.

Дрожащие пальцы тети Эмми нервно перебирали складки на ее юбке. Она выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание.

— Послушай, Майк, — решительно заговорила я. — Думаю, тебе следует покинуть нас. Полагаю, полиция захочет допросить тебя, когда станет известно, что ты был сегодня в замке. Но меня не слишком радует, что они опять придут сюда и вконец расстроят тетю Эмми.

Мои слова поразили Майка, но прежде, чем он успел запротестовать, я твердо заявила:

— Ты сможешь снять комнату в гостинице, где ты останавливался в начале недели. Позвони портье прямо отсюда, если хочешь, и договорись, а потом, пожалуйста, уходи. Тетя Эмми больше не выдержит всего этого.

Майк поколебался несколько секунд.

— Простите, если я доставил вам неудобства! — сухо проговорил он.

— Майк, все было отлично, — горячо заверила я его, — и твое участие неоценимо, тем более в такое трудное время, когда все от нас отвернулись. Но, пойми, сейчас нам хочется побыть одним!

Взгляд Хендерсона чуть смягчился.

— Вы не станете возражать, если я зайду к вам утром? — спросил он. — Боюсь, что это событие заставило журналистов снова собраться в стаю и, возможно, тебе, Дина, понадобится рядом друг.

— Спасибо, Майк. — Я проводила его к двери. — Ты был великолепен, и я уверена, Эван гордился бы таким преданным другом.

Я не стала дожидаться, пока он сядет в свой «ягуар» и уедет. Вместо этого я отправилась в кабинет отца, взяла там с полки бутылку бренди, налила немного в маленький бокал и понесла его тете Эмми. Я попросила ее выпить это, а сама поднялась наверх в ее комнату, чтобы выключить электрическое одеяло у нее на кровати.

Вернувшись, я заметила, что щеки тети слегка порозовели, но руки все еще дрожали. Тетя Эмми — мягкая и нежная душа, слишком много пережила за эти дни, начиная с неудавшейся свадьбы и заканчивая трагической смертью сэра Дугальда. Просто удивительно, что она еще так долго продержалась.

— Тетя Эмми, мне кажется, тебе надо подняться к себе и немного полежать, дорогая. — Я ласково ей улыбнулась и потянула за руку. — Ты просто перенервничала за последние дни. А нам совсем не хочется, чтобы ты заболела.

Она медленно встала и прижалась ко мне, я обхватила ее за плечи, и так мы простояли несколько минут.

Наконец я отстранилась, взяла ее за руку и сказала:

— Пойдем, дорогая, ты ляжешь в кровать, а я принесу тебе выпить чего-нибудь горячего и аспирин. Ты должна попытаться немного поспать.

Она уснула довольно быстро. Тетя Эмми была крайне измучена и физически, и морально. Напряжение последнего времени и домашняя работа сказались на ее самочувствии. Что ж, когда все закончится, возьму ее с собой куда-нибудь отдохнуть.

Спускаясь по лестнице, я услышала, как на улице хлопнула дверца машины — это вернулся отец.

Он вошел в дом с мрачным и усталым видом. Я взяла у него пальто, шляпу и медицинский саквояж, а он сразу прошел в гостиную, остановился перед камином и, задумчиво глядя на огонь, стал потирать руки.

Прежде чем расспрашивать его, я отправилась на кухню и приготовила крепкий черный кофе. Затем взяла кофейник с чашками, принесла все это в гостиную и поставила на столик.

— Спасибо, малышка. — Отец тяжело опустился в большое кресло. — Ты всегда точно знаешь, чего я хочу.

Я поцеловала его в лоб и передала чашку кофе:

— Бедный папочка!

— Мы все бедные! — устало проговорил он. — Где тетя Эмми?

— Я уложила ее в кровать, и она уже спит. — Я сделала глоток кофе. — Отец, что случилось с сэром Дугальдом?

— Все выглядит так, как будто он выпал из окна башни замка.

— О нет! — Я чуть не расплескала кофе. — Ты ведь не хочешь сказать… — я немного поколебалась, прежде чем продолжить, — что он покончил жизнь самоубийством!

— Полиция думает, что это, возможно, несчастный случай.

— Несчастный случай? — Я нахмурилась. — Если ты уверен в том, что сэр Дугальд упал из окна башни, то каким образом это может быть несчастный случай?

Теперь нахмурился отец.

— Полицейские поднимались в его кабинет? — продолжала я спрашивать.

— Кажется, они собирались это сделать, когда я уходил. — Отец посмотрел на меня. — Почему ты думаешь, что это не несчастный случай?

— Если бы ты хотя бы раз побывал в комнатах башни замка, ты бы не задал такой вопрос! — ответила я. — Там окна находятся на расстоянии больше чем два с половиной фута от пола, и расположены они в самом центре внешней стены. А ее толщина достигает, по крайней мере, четырех футов. А кроме того, окна открываются вовнутрь!

— Кажется, я начинаю понимать, на что ты намекаешь! — медленно проговорил отец. — Действительно, сложно выпасть из такого окна случайно!

— Это невозможно. Бедный сэр Дугальд! — Я смахнула слезу. — Он, скорее всего, забрался на подоконник и сам бросился вниз!

— Все отмечают, что он вел себя достаточно странно после смерти Эвана. — Отец покачал головой. — Могу представить, как тяжело пережить смерть единственного ребенка. И все-таки… — Он нахмурился. — Конечно, трудно догадаться, что происходит в закоулках человеческой души и как человек может прореагировать на то или иное событие, но готов поклясться, что сэр Дугальд не принадлежал к типу людей, склонных к суициду!

Он отхлебнул кофе.

— Бедняга! — Отец снова покачал головой. — Бедный, бедный старик!

Чуть позже позвонил Майк и рассказал, что к нему приходили полицейские и задавали вопросы о его визите в замок Камерон.

— Они спрашивали, не слышал ли я каких-нибудь криков или шума, — сообщил Хендерсон. — Полицейские считают, что я мог что-то заметить или услышать, потому что он упал из окна практически в то же самое время, когда я приехал в замок.

— Бедный, бедный! — Я невольно повторила за отцом те же слова.

— Возможно, на него что-то нашло в этот момент или закружилась голова, — предположил Майк, — но не думаю, что мы когда-нибудь об этом узнаем!

Сперва я тоже собиралась высказать свое предположение по поводу смерти сэра Дугальда, но не стала. В сущности, это не имеет никакого значения!

Я поблагодарила Майка за звонок и повесила трубку. Отец уже ушел в свой кабинет; в доме было тихо. Я походила по комнате, посидела в кресле, посмотрела в окно. Мне стало вдруг совсем грустно и одиноко. Может, позвонить Джонни Армстронгу и рассказать ему последние новости? Я подошла к телефону и уже начала набирать номер, но потом передумала.

С какой стати я должна обременять Джонни своими неприятностями? Он не имеет совершенно никакого отношения к произошедшей трагедии. Он уже сыграл свою роль в моей жизни, и, хотя я страстно хотела слышать его, голос разума подсказывал мне, что несправедливо преследовать Джонни и осложнять его жизнь своими заботами. Если я буду надоедать ему, он может потерять ко мне всякий интерес и станет обо мне плохо думать.

Мы вместе провели незабываемый день, который останется в моей памяти навсегда. И пусть все будет именно так!

На следующий день все газеты пестрели заголовками, сообщавшими о смерти сэра Дугальда.

Хотя ни в одной статье не было ничего определенного, некоторые журналисты явно намекали на существование некоей связи между смертью отца и сына.






«ТРАГИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ

УБИТОГО ГОРЕМ ОТЦА!»

«СЭР ДУГАЛЬД ВЫБРОСИЛСЯ

ИЗ ОКНА ЗАМКА!»





Подобные заголовки с вариациями можно было видеть во всех местных газетах.

По почте мне доставили вместе с двумя-тремя анонимными письмами и письмо от моей подруги Маргарет Ангус, которая подробно рассказывала о своей работе в больнице. Кроме того, она сообщила, что в следующие выходные, возможно, ей удастся приехать ко мне в гости.

Ее веселое и жизнерадостное письмо пришлось как нельзя кстати и очень поддержало меня.

С самого раннего утра телефон в нашем доме звонил почти непрерывно. Это были и пациенты, и репортеры, которые опять хотели взять у меня интервью, и какие-то невероятно грубые и ужасные незнакомцы, побоявшиеся назвать свое имя, но имевшие наглость обвинить меня в смерти сына и отца!

Отец после одного из таких звонков сразу же связался с полицией и попросил принять соответствующие меры, но местные силы правопорядка уже и так из кожи вон лезли, стараясь контролировать ситуацию и пресекать попытки любопытствующих проникнуть на место недавней трагедии или преследовать людей, имеющих косвенное отношение к несчастью.

Муж сестры сэра Дугальда и его адвокат незамедлительно прибыли в Инсфери. Они согласились с тем, что нет никакого смысла откладывать похороны Эвана, назначенные на это утро. Предполагалось, что сначала в замке пройдет небольшая служба, а затем на здешнем кладбище состоится погребение.

Рано утром в нашем доме появился Майк Хендерсон, потом пришел шурин сэра Дугальда, дядя Эвана, и попросил моего отца присутствовать на церемонии. Мне же было позволено остаться дома, так как на мою долю и без того выпало немало тяжелых испытаний.

Мне стало любопытно, знал ли родственник сэра Дугальда, что тот вряд ли бы захотел видеть меня и моего отца на похоронах своего сына, так как считал именно меня виновной в его смерти. Но независимо от того, афишировал отец Эвана свои взгляды или нет, я прекрасно поняла, что дядя Эвана не разделял их. И проявление дружеского участия с такой неожиданной стороны особенно тронуло меня в столь грустный день.

Майк Хендерсон и отец отправились на церемонию, а я поднялась наверх к тете Эмми. Сегодня она выглядела уже гораздо лучше, но все еще не слишком хорошо себя чувствовала. На самом деле я даже была рада этому обстоятельству, так как тетя сегодня весь день собралась провести в кровати, что спасло ее от грубых телефонных звонков, назойливых репортеров и любопытных незнакомцев, разгуливающих по нашему саду и заглядывающих к нам в окна.

Когда я попыталась прогнать их, они просто проигнорировали меня, и мне пришлось опустить все шторы на первом этаже и больше не открывать входную дверь. Я также позвонила на местную телефонную станцию и попросила не пропускать к нам сегодня до вечера входящие телефонные звонки.

Я не беспокоилась о пациентах отца: они хорошо знали — если телефон отключен, значит, доктор находится в больнице, через дорогу от нашего дома.

Я бродила по комнатам, ожидая возвращения отца, и ни на чем не могла сосредоточиться. Все валилось у меня из рук. Я снова взяла утренние газеты, собираясь их прочитать еще раз. Возможно, я пропустила что-нибудь важное. Внезапно я поймала себя на мысли, что из человеческой трагедии, смерти всегда получается статья или просто заметка, которую люди охотно читают. Будь то смерть миллионера, владельца пароходной компании, о которой пишут на первой странице, или смерть маленькой, никому не известной девочки, сбитой на дороге пьяным водителем и найденной где-нибудь в канаве у обочины.

Наконец вернулся отец. Я вздохнула с облегчением. Как хорошо, что теперь я не одна. Он поможет мне справиться со всякими назойливыми и грубыми зеваками.

Майк Хендерсон пришел вместе с отцом. Они оба выглядели уставшими.

Новости о похоронах разлетелись по Инсфери как лесной пожар, и последовавшая реакция оказалась просто невероятной. Полицейские кордоны подкреплялись активистами из добровольных организаций по поддержанию общественного порядка из близлежащих деревень, но все равно им не удалось сдержать толпу зевак, ворвавшуюся на кладбище и затоптавшую множество соседних могил в попытке пробраться поближе к гробу Эвана и как следует все рассмотреть.

— Это просто кошмар! — рассказывал отец. — Пустые вытаращенные глаза, суета, пропихивающиеся к гробу любопытные, желающие наблюдать процесс погребения, стоя в первых рядах! Просто животные!

Он поинтересовался состоянием Эмми, я ответила на его вопросы, а затем рассказала про звонки и мое решение отключить на несколько часов телефон.

— Приготовь, пожалуйста, что-нибудь поесть, Дина. Я сейчас снова ухожу, у меня накопилось множество вызовов. И вечером, полагаю, придут пациенты. — Он вздохнул.

Майк тоже остался на ленч, а потом предложил отвезти меня за покупками. Я обрадовалась, потому что моя щиколотка снова дала о себе знать после беготни по лестнице к тете Эмми и обратно. К тому же следовало сделать довольно много покупок, и было бы тяжело нести все одной.

Я удивилась, сколько народу в этот час посещают магазины, как много прохожих на улице. Все сразу уставились на меня, когда я вышла из зеленого «ягуара» Майка, стали перешептываться и толкать друг друга локтями.

— Тебе нужно отсюда уехать, — сказал Майк, когда мы подъехали к дому. — Послушай, Дина…

Но я не стала слушать, так как увидела из окна, что у нашего дома на противоположной стороне дороги стоит полицейская машина. Из нее вышел инспектор, который вчера приезжал к нам из Глазго.

— Похоже, у нас снова неприятности! — прервала я Майка. — Спасибо, что отвез меня в магазин! — Я взяла свои покупки. — Увидимся позже.

Инспектор Рейд ждал меня у входной двери.

— А вот и вы, — быстро проговорил он. — Я жду вас. Просто подумал, что кто-то всегда должен быть на дежурстве в доме доктора.

— Да, почти всегда кто-то есть, — подтвердила я. — Но сегодня все иначе. Тетя Эмми в постели, отец на вызовах, и, так как мы должны что-то есть, мне пришлось сходить в магазин.

Я открыла дверь и пригласила всех в дом, а помощник инспектора взял часть моих пакетов, так как они выскользнули у меня из рук. Поблагодарив его за любезность, я попросила положить все на небольшой столик в коридоре.

Затем мы прошли в гостиную.

— Садитесь, пожалуйста, инспектор, и скажите, чем я могу вам помочь. — Я старалась говорить ровным, спокойным тоном, хотя, когда я увидела полицейских у своего дома, у меня внутри все задрожало от нехорошего предчувствия.

— Вы здесь в связи с само… — я внезапно поймала себя на мысли, что вместо слова «смерть», у меня чуть не вырвалось «самоубийство», — со смертью сэра Дугальда?

— Нет, мисс Ватсон, наш визит не имеет отношения к тому, что случилось в замке, — произнес инспектор. — Я все еще расследую убийство Эвана Камерона. Мы пришли к заключению, что он не был убит каким-то случайным грабителем, поэтому сейчас стараемся установить связь между его смертью и тем фактом, что он не смог прийти на свадьбу.

Я крепко стиснула руки, чтобы они перестали дрожать.

— Я не понимаю, как я могу помочь вам, инспектор. Я уже рассказала все, что знала.

— Мы все еще не нашли вашу пропавшую одежду, мисс Ватсон, — сообщил он, и мне не понравилось, как мрачно сжались его губы. — Мы опросили всех жестянщиков и обыскали их жилища, всех более или менее подозрительных типов, проживающих поблизости от дома Армстронга в Пайнтриз. Единственного, кого мы не допросили, так это старого Маккея. Но в данный момент его местонахождение еще не установлено. Все остальные явно не имеют никакого отношения к вашей одежде.

— Неужели вы думаете, что вор может признаться, что совершил кражу, и тут же выложит похищенную вещь, которая подтвердит факт воровства? — с негодованием закричала я. — Судя по тому, как вы себя ведете, можно сделать вывод, что вы предпочитаете верить ворам и всяким подозрительным личностям, а не мне!

Я вскочила с места и сердито топнула ногой, но тут же мою щиколотку пронзила острая боль, и я упала прямо на руки инспектора.

— Видимо, ваша лодыжка все еще беспокоит вас, мисс Ватсон, — заметил он.

— И не она одна! — грубо ответила я. — Хотела бы я знать, почему вы так уверены в том, что никто не мог украсть одежду из моей машины!

— Дело в том, — осторожно проговорил инспектор, — что у нас есть еще показания мисс Блэк. Она утверждает, что целый день работала в кабинете мистера Армстронга, окна которого выходят во двор, и никто за это время не подходил к дому вплоть до двенадцати часов ночи. Она это запомнила очень хорошо, так как примерно в этот час мистер Армстронг вернулся из Глазго. Мисс Блэк не видела никаких подозрительных людей, которые слонялись бы по двору или около ворот.

— Полагаю, мисс Блэк и ночью находилась на боевом посту! — зло бросила я.

Я сразу представила, с каким удовольствием Шина Блэк сделала свое заявление, прекрасно понимая, в какое неприятное положение меня ставит. Она, вероятно, все еще злилась за вчерашний безнадежно испорченный день, и сейчас у нее появился отличный шанс взять реванш.

Инспектор не обратил внимания на мое замечание.

— Вы должны понимать, мисс Ватсон, что эта одежда — важное вещественное доказательство, которое может подтвердить либо вашу невиновность, либо, наоборот, — вину. И ее исчезновение выглядит довольно странно. Не правда ли?

Я беспомощно на него уставилась.

— Я нахожусь в таком состоянии, что не могу даже думать! — устало сказала я. — Знаю только то, что я положила вещи в багажник своей машины. Они же не могли сами уйти оттуда!

— Нет, мисс Ватсон, они, разумеется, не могли этого сделать! — согласился инспектор и странно на меня посмотрел. — Возможно, старый Маккей в конце концов ответит на этот вопрос!

Рейд кивнул ассистенту, давая понять, что разговор завершен и можно идти. Я наблюдала в окно, как полицейские сначала идут по дорожке, затем садятся в машину и уезжают. Следствие зашло в тупик, и все факты обернулись против меня. Я чувствовала себя озадаченной и сбитой с толку.

Зачем кому-то, даже и какому-нибудь мелкому воришке, понадобилось красть непонятный сверток, который, на первый взгляд, напоминал всего лишь связку старых газет? Но одежда все-таки исчезла, а это означало, что кто-то ее украл.

Возможно, в дальнейшем этот кто-то, узнав, что полиция разыскивает вора, запаниковал и просто сжег свою добычу. Если одежду никогда не найдут, что будет со мной?

У меня по спине пробежали мурашки. Мне стало страшно!




Глава 15


Когда инспектор ушел, я поднялась к тете Эмми узнать, как она себя чувствует. К моей радости, она крепко спала и не подозревала, что в дом снова приходили полицейские.

Я присела к ней на кровать и стала гладить кошку, которая уютно свернулась на одеяле у тети в ногах. «Что же теперь делать?» — постоянно задавала я себе один и тот же вопрос.

Тетя Эмми пошевелилась во сне, что-то пробормотала, чего я не смогла разобрать, и перевернулась на другой бок. Вероятно, она действительно очень измучилась за последние дни, потому что проспала уже почти целые сутки.

Стараясь не разбудить ее, я тихо встала, вышла из комнаты и медленно спустилась по ступенькам.

Повинуясь внезапному порыву, я решила позвонить Майку, но в гостинице мне ответили, что он уже упаковал чемодан и уехал в Глазго. Я сердито бросила трубку и чуть не уронила маленькую вазу с букетом из веток и анемонов, которую тетя Эмми поставила на стол.

Я с нежностью дотронулась до пушистых соцветий, и в моей памяти сразу возник тот замечательный день, который мы провели вместе с Джонни.

Джонни. Как мне хотелось сейчас быть рядом с ним. Я уверена, что он мог бы помочь мне усыпить мои страхи своим разумным и практичным взглядом на вещи. Но эти мечты никогда не станут реальностью. Джонни Армстронг за сотни миль отсюда; Джонни Армстронг и не вспоминает про меня; Джонни Армстронг с удовольствием возвратится к своей древней рутине.

Он и Шина Блэк будут работать вместе в его кабинете, читать научные статьи, записывать свои исследования, обсуждать планы на будущее, готовиться к экспедиции в Северную Африку и, без сомнения, радоваться тому, что я наконец исчезла из их жизни.

Джонни так дружелюбно отнесся ко мне не потому, что я это я, а потому, что я — человек, который попал в беду. Он точно так же отнесся бы к кому угодно — молодой женщине, старику, ребенку. И тот день, который мы провели вместе и который так много значил для меня, для него не имел какого-то особенного значения.

Я не могла больше находиться наедине со своими мыслями. Мне необходимо куда-то уйти сейчас. Просто невыносимо было сидеть в четырех стенах.

— Ты здесь, Дина? — долетел до меня сверху голос тети Эмми.

Я поторопилась к ней, захватив с собой тарелку с печеньем и стакан апельсинового сока.

— Мне сегодня гораздо лучше, дорогая, — поприветствовала она меня, когда я вошла в комнату. Теперь она действительно напоминала прежнюю себя.

— Я хочу немного прогуляться, — сказала я. — Если я переключу телефон на спальню отца, ты не могла бы отвечать на звонки?

— Разумеется, Дина. Я сейчас встаю и одеваюсь. — Она взяла сок. — Ты выглядишь так, словно тебе тоже не помешало бы немного отдохнуть!

— Со мной все в порядке! — торопливо проговорила я. Мои нервы были напряжены до предела, я не могла сидеть около тети и обмениваться любезностями, и уж тем более мне не хотелось обсуждать с ней то, что беспокоило меня больше всего.

— Я пойду, — улыбнулась я. — Надеюсь, с тобой все будет в порядке? — И я нежно поцеловала ее в щеку. — Я недолго.

Надев свое верблюжье пальто, я вышла из дома и прошла через сад к гаражу, чтобы взять машину.

Хотя отец просил меня не садиться за руль, я подумала, что небольшая прогулка не причинит особого вреда моей ноге. Мне было просто необходимо хотя бы на час выбраться из Инсфери.

Гараж оказался не заперт. Я почти никогда не закрывала двери на замок, хотя отец постоянно напоминал мне об этом. Я вошла внутрь и села в машину.

Впервые с того памятного дня, проведенного с Джонни Армстронгом, я оказалась в своем автомобиле. К своему удивлению, я обнаружила, что в пепельнице целая груда окурков и весь салон засыпан пеплом. Я сама никогда не курила и с трудом переношу табачный дым и грязь, которую курильщики имеют свойство оставлять кругом после себя.

Помнится, Джонни почти не курил, пока вез меня из Пертшира, но тем не менее он мог бы убрать весь этот мусор.

Я ссыпала окурки и пепел на старую жестяную крышку в углу гаража и несколько минут стояла и смотрела на эту кучку. Единственный сувенир, который я получила от Джонни Армстронга! Забавно, но свидетельство нашей дружбы оказалось весьма символичным. Быстрая вспышка, недолгая жизнь и неожиданный конец.

Я вернулась к машине. И на этот раз обнаружила две заколки светлого цвета, лежавшие на сиденье рядом с водителем, а резиновый коврик на полу был усеян множеством маленьких дырочек от металлических шпилек на женских туфлях.

Во мне снова зашевелилось раздражение. Но не потому, что все это выглядело непривлекательно, а потому, что здесь с Джонни была Шина. Я взяла заколки и выбросила их через открытую дверь гаража на задний двор.

Они перевернулись в воздухе, блеснув на солнце, и упали куда-то в траву. Я подняла коврик и посмотрела, можно ли сделать с ним что-нибудь. Кое-где дырки оказались пробиты насквозь.

«Черт возьми эту Шину, — зло подумала я. — Она не имела никакого права находиться в моей машине и портить все вокруг своими дурацкими туфлями».

Дурацкими туфлями? Я снова задумалась. Когда я увидела Шину впервые, то, могу сказать точно, она была в твидовом костюме и в мягких туфлях на низком каблуке. Я отлично помню эти туфли! Из великолепной кожи и так ловко сидевшие на ее ногах, что я сразу подумала — они, без сомнения, ручной работы. У них просто не могло быть металлических каблуков, так же как не могло быть и у туфель, в которых она приезжала вчера. Впрочем, Шина вообще вряд ли носит такую обувь. Разве что по специальному случаю.

Значит, в машине находилась не Шина. Джонни, вероятно, просто кого-то подвозил, решила я, и эта мысль подействовала на меня успокаивающе.

Я выехала из гаража в переулок, повернула на восток, но не успела проехать и сотню ярдов по неровной дороге, как сразу поняла — отец прав, мне действительно не стоило садиться за руль.

Моя щиколотка заныла так сильно, что ехать дальше не представлялось возможным.

Я сбавила скорость и хотела свернуть в узкий переулок, но тут острая боль пронзила ногу, и я не сумела выполнить поворот. Машину стало заносить, а затем она остановилась, почти полностью перегородив дорогу.

Я уткнулась головой в руль и заплакала от бессилия. Вдруг с другой стороны переулка ко мне направился незнакомец. Он подошел к автомобилю и вежливо поинтересовался, не нужна ли мне его помощь.

Я объяснила, что случилось с моей щиколоткой, и мужчина предложил отвезти меня обратно в гараж. Ничего другого мне не оставалось, и я уступила ему место водителя, а сама села рядом. Незнакомец начал разворачиваться и после маневров, довольно сложных даже для человека с обеими здоровыми ногами, наконец выправил машину в нужное положение.

Он доставил меня в гараж и помог выбраться из автомобиля. Я поблагодарила его.

— Даже не знаю, что бы я делала, если б не вы, — сказала я. — Мне очень повезло, что вы оказались в нужном месте в нужное время!

К моему удивлению, мужчина вдруг вспыхнул и смутился.

— Рад был вам помочь, мисс Ватсон, — заикаясь, проговорил он и заторопился к выходу.

Потом я заперла ворота гаража на замок.

Я никогда в жизни не видела этого человека, тем не менее он назвал меня по имени.

Возможно, он видел меня на фотографиях в газетах? Вот почему он меня знает. И, наверное, поэтому так смутился.

Но все эти доводы выглядели как-то неубедительно. Я прикусила губу и задумалась. Прежде всего, почему этот человек находился в переулке? Там вообще очень редко проезжали машины: дорога вела в тупик.

Вдруг меня осенило, и я решила проверить свою догадку. Открыв дверь гаража всего на несколько сантиметров, я осторожно выглянула в образовавшуюся щель.

Высокий незнакомец по-прежнему стоял на противоположной стороне переулка, там, где грунтовая дорога выходит на главное шоссе. Выглянув еще раз через двадцать минут, я снова увидела его.

Похоже, инспектор Рейд не просто так интересуется моими действиями — куда я хожу, с кем встречаюсь, чем занимаюсь. Есть причина для такого интереса.

Инспектор считает, что я виновна в смерти Эвана. И пока не найдет доказательств обратного, будет вести за мной наблюдение, чтобы в один прекрасный день я не сбежала. Да он в любую минуту может появиться у нашей двери с ордером на мой арест!

Я вернулась в гостиную и, к своему изумлению, обнаружила там тетю Эмми, опять развлекающую Майка Хендерсона.

— Я думала, ты уехал в Глазго! — воскликнула я. — Так мне сказали в гостинице, когда я туда позвонила.

— Ты мне звонила! — воскликнул Майк. — Что случилось?

— Хотела кое о чем тебя спросить, — уклончиво ответила я, не желая при тете Эмми обсуждать серьезность моего положения. Я боялась, что подобные новости снова повергнут ее в шок.

— Что-нибудь личное? — Казалось, нервы Майка напряжены до предела — он так сильно сжал кулаки, что у него побелели суставы пальцев.

Интересно, он догадывается о том, что я собираюсь ему сказать? Впрочем, ничего удивительного, если Майк уже понял это. Ведь он видел полицейскую машину у ворот нашего дома, а инспектор Рейд вряд ли появился бы тут, если б у него не было никаких свежих новостей по делу.

— Да, — кивнула я.

— В таком случае, если твоя тетя не возражает, давай пойдем куда-нибудь, где сможем спокойно поговорить, — предложил он.

Я была искренне удивлена дружескому участию и готовности помочь, которые Майк демонстрировал со дня смерти Эвана. До этого Хендерсон держался со мной неизменно вежливо, но несколько официально, словно понимал, что не слишком интересовал меня.

— Моя машина у ворот. Предлагаю проехаться вдоль берега, — продолжал Майк.

— Ты себя хорошо чувствуешь, тетя Эмми? — поинтересовалась я. — Ты сможешь отвечать на телефонные звонки?

— Разумеется! — бодро ответила она. — Отдых пошел мне на пользу, я снова в отличной форме! А теперь идите. Когда вернетесь, вас будет ждать что-нибудь вкусненькое!

Я нежно обняла ее за плечи и пошла по дорожке за Майком к его машине.

Мы проехали по улицам Инсфери, а затем свернули к дороге, ведущей к побережью. Майк гнал «ягуар» с такой скоростью, что в одном месте, где шоссе не было огорожено, его автомобиль чуть не задел овцу, мирно пощипывающую траву.

Я стала нервничать еще больше и попросила его ехать немного помедленнее.

— Я не любитель гонок! — Я попыталась придать своему голосу беззаботность. — Советую приберечь свое мастерство для любительниц быстрой езды!

— У меня нет других девушек, кроме тебя, не важно, более быстрых или менее! — возразил Майк.

Я не поверила ему, но решила промолчать.

Сейчас мы ехали по той же самой дороге, что и с Джонни, но все почему-то выглядело совершенно иначе.

Ночью прошел сильный дождь, и трава была примятой. Дул пронзительный, холодный ветер, а море, еще недавно такое спокойное и ласковое, до самого горизонта вздыбилось от больших, тяжелых волн, увенчанных белыми гребнями. Приблизившись к берегу, эти буруны, словно в бессильной ярости, набрасывались на скалы и, забрызгав их пеной, шипя, отступали обратно.

Майк продолжал гнать машину все дальше и дальше.

— Майк! — запротестовала я. — Мы ведь поехали не для того, чтобы участвовать в гонках. Мне необходимо поговорить с тобой.

— Я тоже хотел бы сказать тебе кое-что! — откликнулся он и свернул с шоссе на грунтовую дорогу.

Хендерсон остановил машину, выключил мотор, повернулся на своем сиденье и прямо посмотрел мне в лицо.

— Послушай, Майк, — начала я, но он схватил мою руку и, глядя мне в глаза, заговорил сам.

— Нет, Дина! Прежде чем ты что-либо скажешь мне, я хочу задать тебе один вопрос. — Он с силой сжал мои пальцы. — Дина, ты выйдешь за меня замуж?

Я так удивилась столь неожиданному предложению, что открыла рот.

— Не смотри так на меня, Дина! — Он выпустил мою руку и поискал в кармане сигареты. — Ты ведь наверняка догадалась, что я к тебе чувствовал.

— Майк! Я никогда даже и… Я… Я… — Я облизнула губы, ища подходящие слова. — Я знаю, ты хороший друг. В эти ужасные дни ты поддержал меня. Но я всегда думала о тебе только как о друге Эвана.

Он прикурил сигарету дрожащими руками.

— Если бы я не был другом Эвана, — тихо проговорил Майк, — то давно предложил бы тебе выйти за меня!

Я с озадаченным видом покачала головой:

— Майк, я не понимаю!

— Я влюбился в тебя с первого взгляда, как только тебя увидел. Ты помнишь этот день?

Я хорошо помнила нашу первую встречу. Когда нас представили, у меня мелькнула мысль, что Майк Хендерсон совершенно не тот человек, который мог бы стать Эвану другом. А Майк, в свою очередь, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, дополнившим неприятное впечатление, которое у меня о нем сложилось.

— Да, я помню нашу первую встречу, — осторожно сказала я.

— Я знал, что ты не сможешь ее забыть! — возбужденно воскликнул Майк. — И, уверяю тебя, если бы ты была обручена с кем-то другим, а не с Эваном, я бы сделал все возможное и невозможное, чтобы расстроить помолвку. Но Эван был моим другом, — вздохнул он и глубоко затянулся.

— Майк! Я не могу в это поверить! — Мне было крайне неловко. — Такие женщины, как я, совсем тебе не подходят!

— А какие мне подходят?

Я вспомнила девушек, которых видела с Майком раньше. Все они отличались внешней красотой, но в них сразу чувствовалась какая-то жесткость характера. Подруги Хендерсона принадлежали к тем слоям общества, где женщинам полагается носить норковое манто и бриллианты. Я же, по словам моего отца, была просто «милой девчушкой». Девушки Майка обладали трезвым умом и практичностью, и ни одна из них никогда бы не попала в такую переделку, в какую угодила я.

— И что ты мне на это ответишь? — резко спросил он.

И прежде чем я сообразила, что он собирается делать, подался вперед, притянул меня за плечи к себе и с силой поцеловал в губы.

Я попыталась вырваться.

— Нет, Майк, нет! — Я была на грани истерики, но все же постаралась взять себя в руки. — Я никогда даже и не подозревала, что ты так ко мне относишься!

Я бы ни за что не отправилась с Майком на прогулку, если б знала, что он решил сказать мне и сделать. Никогда раньше я не попадала в такую ситуацию, а поэтому и не знала, как из нее выйти.

Мне не хотелось делать Майку больно, потому что я хорошо понимала, как тяжело любить кого-то без взаимности.

Я попробовала успокоить его:

— Майк, извини, но, честное слово, я совершенно ничего не чувствую к тебе. — Я отодвинулась от него, насколько это было возможно. — Я даже никогда и не думала о нас с тобой в таком плане.

— Потому что между нами всегда стоял Эван.

Он снова подвинулся ко мне и схватил за плечо.

— Ты должна выйти за меня, Дина, — свирепо прошептал он. — Ты обязана!

Я уперлась спиной в дверцу машины, чувствуя, как ручка впивается в мой позвоночник.

— Только не говори нет, Дина! — продолжал настаивать он. — Ты говоришь, что не любишь меня, что никогда не думала обо мне как о муже, но все это не имеет значения. Ты научишься меня любить! Ты сможешь привыкнуть! — Он заставлял меня смотреть ему в глаза. — Дина! Я дам тебе все, что ты захочешь! Мы будем жить в Нью-Йорке, самом лучшем городе на свете. Ты будешь встречаться с людьми, которые…

Я просто не знала, что сказать. Такого Майка я не видела и даже не догадывалась, что он существует. Собственно говоря, я вообще не думала о нем раньше.

Однажды Эван заметил, что если Майк что-то задумал, то будет стремиться осуществить свой план любыми средствами. Мне вдруг стало страшно.

— Не продолжай, Майк, пожалуйста! — попросила я.

— Но разве ты не понимаешь, Дина! — резко ответил он. — Я хочу жениться на тебе не только ради своего блага, но и ради твоего! — Покачав головой, он добавил: — Ты же не сможешь жить здесь, в Инсфери! Среди всех этих людей, которые считают тебя виновной в смерти Эвана. Ты просто сойдешь с ума! — Его пальцы сжали мое плечо. — Выходи за меня, Дина. Я возьму официальное разрешение на выезд, и завтра мы будем уже далеко от всех этих неприятностей! — Наконец он отпустил меня и отодвинулся. — Что ты скажешь? — уже спокойнее спросил Майк.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, Майк, по-прежнему «нет». Если бы сейчас я ответила тебе «да», то твое поспешное предложение лишь дало бы почву для дальнейших сплетен, меня стали бы презирать еще больше, чем раньше. Не надо забывать: одной из причин, по которой меня якобы бросил Эван, была та, что у меня существовал другой мужчина!

— Стоит ли обращать внимание на все эти глупости! — зло перебил Майк. — Дина, ради себя самой ты должна выйти за меня замуж!

Я упрямо мотала головой:

— Прости, Майк, я не могу.

Некоторое время Майк сидел очень тихо, не шевелясь, затем дрожащими пальцами взял сигарету и прикурил. Он молча докурил ее до самого фильтра, а затем решительно вдавил окурок в пепельницу.

— Прости, Дина, — наконец проговорил Майк каким-то странным, чужим голосом. — Что ж, раз так, — он завел мотор машины, — значит, пусть так и будет.

Мы ехали домой в полной тишине. Никто не проронил ни слова.




Глава 16


Признание Майка так разволновало меня, что я даже забыла, о чем, собственно, сама хотела ему рассказать.

Увидев одного из местных констеблей, я сразу вспомнила об этом, но теперь совершенно невозможно было обременять Майка своими проблемами. После того как я отвергла его предложение, он явно не в настроении давать советы.

Майк довез меня до дома, но заходить отказался. Хотя я знала, что тетя Эмми специально приготовила что-то вкусное для него, не стала приглашать еще раз. А когда он ушел, вздохнула с облегчением.

Я чувствовала, что с меня на сегодня уже достаточно. В какую сторону ни повернись — кругом одни неприятности. Но, похоже, меня поджидал еще один сюрприз.

Войдя в дом, я услышала, что в гостиной отец разговаривает с каким-то мужчиной. Решив, что это кто-то из его пациентов на минуту задержался после консультации, я осторожно постучала в дверь.

— Заходите! — крикнул отец.

Мое сердце сразу замерло, когда я увидела, кто находился в комнате.

Это оказался полицейский, сержант, которого я прежде не видела. А вместе с ним был и тот высокий человек, который помог мне в переулке развернуть машину.

— Здравствуй, Дина, — поприветствовал меня отец и нежно обнял за плечи, стараясь немного приободрить. — Эти джентльмены интересуются, не ездила ли ты прошлой ночью в Престуик.

— В Престуик? Прошлой ночью? — Я покачала головой. — Зачем бы мне это могло понадобиться?

— Я сказал им, что со своей щиколоткой ты вряд ли смогла бы даже вывести машину из гаража, уж не говоря о том, чтобы ехать в Престуик, — объяснил отец.

— Сегодня в обед я добралась только до середины переулка! — Я повернулась к моему спасителю. — Ведь так?

Высокий мужчина закивал в подтверждение моих слов и улыбнулся. Это, пожалуй, была единственная дружелюбная улыбка, которую мне довелось видеть на лицах полицейских за последнее время.

— Совершенно верно, мисс Ватсон. Я полностью согласен с вашим отцом, что вы не могли самостоятельно уехать далеко.

— В таком случае почему вы решили, — теперь я повернулась к сержанту, — что я прошлой ночью ездила в Престуик?

— Дело в том, что в два часа ночи недалеко от престуикского аэропорта видели машину, по описанию в точности совпадающую с вашей, — ответил он. — Полиция разыскивает ее в связи с гибелью молодой женщины!

Я испытала шок, но постепенно пришла в себя.

— Послушайте, сержант! — сердито воскликнула я. — На дорогах можно встретить дюжины таких же машин, как у меня! Похоже, если кого-то убивают, это означает только одно — я снова виновата. По-моему, в моем лице полиция нашла отличного козла отпущения, на которого можно свалить все нераскрытые преступления!

— Дина! — перебил отец, пытаясь остановить меня.

— Все в порядке, сэр, — спокойно сказал сержант и опять обратился ко мне: — Видите ли, мисс Ватсон, проблема в том, что совпадает не только описание, но и регистрационные номера!

Я почувствовала, как у меня от щек отлила кровь.

— Но как это может быть! — воскликнула я. — Я никуда не ездила вчера ночью, а моя машина находилась в гараже в полной безопасности.

— В полной безопасности? — переспросил отец, подняв брови. — Ты никогда не запираешь гараж, Дина!

Я вспыхнула:

— И что? Почему кто-то должен брать мою машину, чтобы покататься? — Я покачала головой. — Нет, вы ошибаетесь.

— Боюсь, что нет, — возразил сержант. — Можно нам осмотреть вашу машину?

— Разумеется! — ответила я. — Мне нечего прятать!

Мы направились к гаражу, и тут я кое-что вспомнила.

— Стойте! — Я резко остановилась, и сержант чуть не столкнулся со мной. — Возможно, вы правы, утверждая, что кто-то брал мою машину! Идемте! Скорее! — И я, прихрамывая, побежала по дорожке.

Открыв гараж, я молча показала на кучку окурков, лежавшую в углу.

— Я не курю. Это я нашла в пепельнице своей машины около водительского кресла, когда в обед собралась немного прокатиться.

Сержант поднял жестяную крышку, на которую я высыпала окурки.

— Сначала я подумала, что это осталось от мистера Армстронга, — объяснила я. — Он перегнал мою машину вчера из Пертшира. Но теперь я в этом не уверена. — Я покачала головой. — Точно знаю, что Джонни обязательно бы все почистил, прежде чем вернуть автомобиль.

Двое полицейских обошли машину, чтобы осмотреть ее переднюю часть.

— Есть еще кое-что! — обратилась я к ним. — Думаю, здесь рядом с водителем была женщина.

— Что вы нашли? — напрягся сержант.

— Когда в обед я чистила машину, то на сиденье обнаружила две светлые заколки, — добавила я. — Если хотите, можете поискать их в траве вон там. Я их туда выбросила.

Полицейские переглянулись.

— Что-нибудь еще, мисс Ватсон?

— О да, — сказала я. — Кто бы ни была эта женщина, на ней были туфли с металлическими шпильками. Резиновый коврик под ногами оказался весь в маленьких дырочках.

Сержант открыл дверцу машины и наклонился над ковриком. Через минуту к нему присоединился второй полицейский.

— Очень интересно, мисс Ватсон. Очень интересно. Может, еще что-то хотите сообщить нам?

Я покачала головой:

— Нет, больше ничего. Надеюсь, это поможет.

Сержант странно на меня посмотрел, словно решая в голове какой-то ребус.

— И мы надеемся на это, мисс Ватсон, — произнес он, а затем еще раз, решительнее, повторил: — Да, искренне надеюсь, что поможет!

В доме раздался звук гонга, возвещавший, что ужин готов.

Полицейский взглянул на меня:

— Вы больше нам не нужны, мисс Ватсон. Вы и доктор можете идти. Мы занесем вам ключи от гаража, когда будем уходить.

— Что ты думаешь, отец? — спросила я, когда мы направились к дому. — Действительно, похоже, кто-то прошлой ночью брал мою машину. Но зачем? И еще наехали на несчастную женщину!

— Даже не знаю, что и думать, Дина. — Отец растерянно пожал плечами. — Я ничего не могу понять.

Разумеется, никому из нас и в голову не пришло связать смерть неизвестной девушки из Престуика и мое затруднительное положение.

Мы решили ничего не говорить тете Эмми о том, что полицейские рассказали нам о машине и ночном происшествии. Но я поставила отца и тетю в известность о неожиданном предложении Майка.

Они были поражены точно так же, как и я.

— Я никогда не подозревала, что ты так ему нравилась! — воскликнула тетя Эмми. — Ему, конечно, приходилось тщательно скрывать свои чувства, пока Эван был жив!

— Майк и в самом деле проявлял к тебе внимание с тех пор, как погиб Эван! — признал отец. — Но я не думал… — Он покачал головой. — Я очень рад, что ты ему отказала, Дина. Брак двух людей, диаметрально противоположных во всем, обречен на неудачу.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Отец поднялся с кресла, чтобы взять трубку, а я стала помогать тете Эмми собирать посуду.

— Это тебя, Дина! — позвал отец. — Мистер Армстронг!

Я чуть не бросила тарелки на стол. «Джонни, — радостно подумала я. — Джонни!» Я побежала к телефону так быстро, как только могла, невзирая на боль в щиколотке.

Отец протянул мне трубку и пошел к себе в кабинет.

— Алло, Джонни.

— Дина, я только сейчас узнал о смерти сэра Дугальда. Мы были тут недалеко на раскопках, иначе я бы услышал эту новость раньше. Я сразу захотел позвонить тебе. С тобой все в порядке?

В каком-то смысле со мной действительно все было в порядке, потому что позвонил Джонни. Значит, он думал обо мне. Но я понимала, что он хочет услышать другое.

— Сегодня какой-то сумасшедший день, — начала я, не зная, в каком свете лучше представить сегодняшние события. — Так много всего случилось. Я бы сказала, слишком много!

— Что ты имеешь в виду? — Мне показалось, или я действительно услышала беспокойство в его голосе.

— Во-первых, как ты понимаешь, смерть сэра Дугальда опять перевернула все с ног на голову. Потом, в этот день хоронили Эвана. Репортеры и зеваки просто атаковали нас со всех сторон. А это, поверь, не так уж и приятно.

— Я предупреждал тебя насчет журналистов! — усмехнулся в трубку Джонни. — Теперь ты, без сомнения, хорошо поняла, каково быть на другой стороне. Я имею в виду, каково быть человеком, о котором пишут.

— Тебе не нужно ничего больше говорить, Джонни. В будущем, если я не оставлю свое ремесло, то, клянусь, буду сочинять только сказки и романы!

— Скажи мне, Дина, вот что. В газетах пишут, что сэр Дугальд погиб в результате несчастного случая. — Он помолчал, а затем добавил: — Это так?

— Честно говоря, я так не думаю. Он не мог выпасть из окна своего кабинета случайно. Ты бы со мной согласился, если б увидел эту комнату. Нет, мне кажется, сэр Дугальд не смог пережить смерть Эвана и сам… сам выпрыгнул из окна.

— Совершил самоубийство?

— А что это может быть еще?

— Возможно, кто-нибудь столкнул его.

— Для чего бы этот кто-нибудь стал его сталкивать, Джонни? Надеюсь, никто больше не думает так, как ты! — продолжала я. — Если кому-нибудь придет такая мысль в голову, ты, к счастью, сможешь обеспечить мое алиби. Иначе наверняка меня сочтут виноватой и в смерти сэра Дугальда тоже.

— Тоже? А в чем еще тебя обвиняют?

— Инспектор Рейд усматривает некую связь между смертью Эвана и тем фактом, что он не явился на свадьбу. Они все еще разыскивают мою одежду, но, похоже, ни жестянщики, ни местные воры не брали ее. — Я остановилась, но затем, словно какой-то дьявол подтолкнул меня, добавила: — Кроме того, Шина сказала полиции, что машина весь день простояла у нее на виду и никто не мог пробраться к ней незамеченным.

— Шина сказала так в полиции? — Голос Джонни задрожал от гнева. — Она не говорила мне этого!

— Впрочем, полицейские держат под подозрением еще одного человека, который, по их мнению, мог бы украсть вещи. Некий Маккей.

— Старик Маккей! — изумленно воскликнул Джонни. — Я просто не могу себе представить, что Маккей может здесь что-то украсть!

— Если это так, Джонни, то можно не сомневаться, инспектор Рейд скоро снова нанесет мне визит, — проговорила я дрожащим голосом. — Ко всему прочему, он еще поставил полицейского наблюдать за мной.

— Тебе показалось!

— Нет, Джонни, я не ошиблась. Я точно знаю, потому что именно этот полицейский и еще один сержант приходили сегодня к нам в дом и спрашивали, когда я в последний раз выезжала куда-нибудь на своей машине.

— Но с такой щиколоткой ты просто не в состоянии куда-либо выезжать. Ведь так?

— Нет, Джонни. Я пыталась, но не смогла. Но кто-то другой воспользовался моей машиной, поехал на ней в Престуик и убил там молодую женщину, — закончила я.

— Дина! — закричал Джонни. — О чем ты говоришь!

— Кто-то прошлой ночью взял мою машину, Джонни, и убил молодую женщину, — повторила я.

— Убил? Но как?

— Насколько я поняла, машина сбила женщину и не остановилась. Кто-то успел заметить номер, и таким образом след привел ко мне!

— Мне что-то это совсем не нравится, Дина. Кто была та женщина?

— Ее личность еще не установлена. Джонни, ты подвозил кого-нибудь в моей машине сюда в Инсфери?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Просто поинтересовалась. Есть кое-какие следы, говорящие о том, что рядом с водителем сидела женщина.

— Знаешь, все выглядит так, будто кто-то хотел прокатить свою подружку на твоей машине. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

— Нет, — быстро ответила я. — Полиция сейчас работает над этим.

— Да уж, выдался у тебя денек, — с сочувствием проговорил Джонни.

— Есть еще кое-что, Джонни. — Я на мгновение заколебалась, раздумывая, стоит ли сообщать ему еще и эту новость, но потом решила, что ничего страшного в том нет.

— Да?

— Сегодня в обед Майк Хендерсон попросил меня выйти за него замуж.

— Что? — крикнул Джонни в трубку так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

— Майк сделал мне предложение, — повторила я.

— Почему?

Вопрос мне показался несколько странным.

— Он сказал, что любит меня. Что полюбил меня с первого взгляда, но раньше я была девушкой Эвана, поэтому он не хотел нам мешать.

— Ты знала, что он чувствует к тебе?

— Наоборот, мне всегда казалось, что я ему не слишком-то нравлюсь, — честно призналась я.

— А ты, Дина? Что ты думаешь о Майке?

— С ним все в порядке. Он был очень добр ко мне в последнее время.

— И ты собираешься выйти за него?

— Не говори глупостей, Джонни. Мне Майк совсем не нравится. Он совсем не мой тип.

— Многие женщины им восхищаются, — сухо заметил он. Я помнила, как Шина была им очарована. — Но как бы то ни было, — продолжал Джонни, — глупо со стороны Хендерсона касаться вопроса о замужестве сейчас. Это лишь даст пищу для новых сплетен.

— Именно это я и сказала ему, но он совершенно не хотел меня слушать. Майк говорил, что, если я соглашусь, он сразу же увезет меня из Инсфери.

— И тем не менее, ты отказалась, Дина. Бедный Хендерсон! Ему, должно быть, очень плохо сейчас.

— Плохо? — переспросила я. — Скорее он просто разозлился на меня!

— Не огорчайся, Дина. У него должно было хватить здравого смысла, чтобы не навешивать на тебя сейчас еще и это. И еще, Дина…

— Да, Джонни?

— Если тебя что-то будет беспокоить, сразу же звони мне. Хорошо?

— Что ж…

— Обещаешь?

— Хорошо, Джонни.

— Я постараюсь приехать в Инсфери чуть позже на этой неделе. Береги себя, Дина.

— До свидания, Джонни! — Я повесила трубку, но еще некоторое время с задумчивым видом постояла около стола.

Джонни беспокоился обо мне. Джонни хотел, чтобы я ему звонила. Он снова приедет, чтобы увидеть меня.

Совсем еще недавнее прошлое казалось мне таким далеким, что у меня даже возникло ощущение, будто все произошло не со мной, а с кем-то другим. Я забыла о трагических событиях, которые нагромождались друг на друга. Все, о чем мне хотелось думать и о чем я могла думать, так это о предстоящей в конце недели встрече с Джонни Армстронгом.

Весь оставшийся вечер я предавалась спокойным размышлениям и мечтам, пока наконец не очутилась в постели и не начала засыпать. И тут неприятности, о которых я так старалась забыть, снова навалились на меня.

Сначала мне приснился Майк. Мы встретились с ним в первый раз, и он сразу же сделал мне предложение. И это событие вызвало целый ряд странных ассоциаций, пробудило к жизни подсознание.

Я услышала голос Эвана, представлявшего мне своего друга. В нем слышалась надежда на то, что этот человек понравится и мне тоже. Затем сцена сменилась другой. На этот раз я увидела замок Камерон, потом Эвана, стоящего у флагштока. Вдруг он быстро развернул огромный флаг, на котором было написано: «Мне нравится Майк». Через мгновение за этой картиной последовала новая — сэр Дугальд выпрыгивает из окна, а потом мчится за мной и прогоняет из замка.

Я бежала и бежала, пока не оказалась вдруг в церкви, где орган играл музыку, под какую к алтарю выходит невеста. Но на этот раз церковь была пуста. Только я одна стояла посередине. Через мгновение рядом со мной появился Эван. Он стоял и смотрел на меня. Я протянула к нему руки, но он отвернулся и пошел прочь от меня.

Я стала его звать, и тут полицейский в форме констебля, но с лицом инспектора Рейда злобно посмотрел на меня и проговорил: «Помни о том, что он сказал!»

Я оттолкнула полицейского в сторону и побежала за Эваном. Он наконец повернулся ко мне, но я так далеко находилась от него, что едва могла расслышать то, что он говорил мне.

— Прости, я не могу на тебе жениться, Дина. Я должен отправиться в Мексику по делу Бенсона!

Неожиданно я проснулась. Во сне я вдруг вспомнила слова Эвана, о которых забыла сказать инспектору Рейду на допросе. Слова, которые я тщетно пыталась вспомнить в течение всех последних дней.

Дело Бенсона. Именно так! Эван упоминал о деле Бенсона в связи с письмом из Мексики.

Но что это за дело? Я села в кровати, чувствуя, как моя ночная рубашка прилипла к влажному от пота телу, и включила настольную лампу.

Дело Бенсона. Наверняка это было что-то важное, раз Эван заговорил о нем.

Интересно, действительно ли это может представлять хоть какое-то значение для полиции, или это просто след в никуда, так же, как и письмо из Мексики?

Сказать об этом инспектору или не стоит? Может, они только посмеются надо мной и подумают, что я хочу запутать расследование. Что же делать?

Я снова забралась под одеяло, но заснуть уже не смогла.

Как объяснить, как доказать в полиции, что я не пытаюсь запутать следствие? Я думала и думала. Может, я случайно говорила об этом Джонни? Возможно, он что-то вспомнит. Устав мучиться от неразрешимых вопросов и всяких догадок, я спустилась вниз к телефону.

Дрожащими пальцами я набрала номер Джонни Армстронга.

Когда он отозвался на другом конце провода, я выложила все сразу без всяких преамбул.

— Это я, Джонни. Дина! Мне сейчас приснился очень странный сон. Это, конечно, не имеет значения, но я вдруг вспомнила о деле Бенсона!

— Подожди секундочку, Дина! Я еще не совсем проснулся. Так что там насчет дела Бенсона?

От его спокойного мягкого тона ко мне сразу вернулась способность трезво мыслить и рассуждать.

— Джонни, ты помнишь историю, которую я рассказала тебе после аварии в Пертшире? О том, как Эван бросил меня, и о нашей последней встрече в отеле в Глазго.

— Да, Дина, разумеется. А что случилось?

— Джонни, я говорила тебе, что Эван сказал мне, будто его действия зависели от каких-то событий, связанных с неким делом Бенсона?

— С делом Бенсона? — задумался Джонни. — Кажется, да, ты упоминала об этом, Дина. А в чем дело?

— Я забыла сказать об этом самом деле Бенсона в полиции! Я не понимаю, как такое могло со мной случиться, но действительно это просто выпало у меня из головы, а сегодня ночью в моей памяти всплыла эта фраза. Пожалуйста, Джонни, посоветуй, что мне делать. Стоит ли мне теперь рассказать об этом в полиции? Ведь они считают, что существует связь между убийством Эвана и тем, что он не явился на свадьбу!

— Дело Бенсона, — медленно проговорил Джонни, словно что-то вспоминая. — Мне кажется… часы бьют.

В этот момент раздался звон еще одних часов. Теперь у меня в комнате. Оказывается, сейчас было три часа ночи.

— О, Джонни! Три часа! Боже, ты, должно быть, решил, что случилось что-нибудь ужасное! Но когда я проснулась, все это представлялось мне таким важным, что я решила сразу же тебе позвонить. Это так глупо. Я, похоже, доставляю тебе одни неприятности! — виноватым голосом закончила я.

К моему удивлению, Джонни рассмеялся.

— Да уж, Дина! Ты очень непредсказуемая молодая особа! — весело сказал он. — Но я рад, что ты мне позвонила. Честно. И еще, Дина…

— Да, Джонни?

— Я все же думаю, что ты должна рассказать в полиции о деле Бенсона, но только утром. Полагаю, это может помочь. А сейчас отправляйся в постель, детка!

— Спокойной ночи, Джонни!

— Спокойной ночи, дорогая, — проговорил он так тихо, что я едва могла разобрать его слова.




Глава 17


После ночного разговора с Джонни я отправилась в постель и заснула спокойным глубоким сном без всяких кошмаров. Даже в половине восьмого, когда прозвенел будильник, я его не услышала. Проснулась я только оттого, что тетя Эмми испуганно трясла меня за плечо.

— Дэвид просил тебя помочь ему сегодня утром в приемной, — объяснила она.

Я быстро приняла душ, выпила чашку кофе, съела тост и пошла к отцу.

У меня не было времени, чтобы рассказать ему или тете Эмми о странном сне и звонке Джонни, хотя я и собиралась обсудить с ними все это. Кроме того, я хотела еще позвонить по этому вопросу в полицию, но потом передумала, решив, что, скорее всего, они сами свяжутся со мной, и тогда-то я и сообщу им последние новости.

А пока в коридоре приемной начали собираться матери с детьми, и я принялась помогать отцу.

Утро выдалось очень занятым, так как в одном из окрестных городов на побережье был зарегистрирован единичный случай полиомиелита, и все встревоженные матери привели детей на профилактическую прививку.

Перед лицом серьезной опасности женщины забыли, что я подозреваюсь в убийстве, и вместо того, чтобы бросать на меня гневные взгляды и игнорировать мое присутствие, как они поступали в течение этой недели, радостно поприветствовали меня и с удовольствием воспользовались моей помощью в приемной.

Когда я провожала их до дверей, они со смущенным видом выражали сочувствие по поводу смерти Эвана и уверяли меня, что скоро все обязательно выяснится.

Последний пациент покинул приемную около полудня, и я быстро закончила оформлять карточки и заносить туда сведения о прививках.

После чего я поднялась в свою спальню, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Стоя перед зеркалом и расчесывая волосы, я случайно посмотрела в окно и на мгновение замерла. Наш сад выглядел таким милым и мирным в лучах весеннего солнца! Я вздохнула, с сожалением подумав, что очень скоро эта тишина и покой будут нарушены.

Потом я подошла чуть ближе к окну, пытаясь разглядеть, дежурит ли по-прежнему в переулке полицейский, но из-за крыши гаража ничего не было видно.

Потом я спустилась вниз и помогла тете Эмми перенести глубокие тарелки для первого в столовую.

— Слышали, они, кажется, установили, кто была та бедняжка, — сказала озабоченно тетя Эмми, когда мы сели за стол обедать.

— Какая бедняжка? — переспросил отец.

— Да та, которую сбили у Престуика.

Отец посмотрел на меня, а я на него. Мы не говорили тете Эмми о подозрениях полиции. Она не знала, что наезд был совершен именно на моей машине. Мы с отцом снова переглянулись, раздумывая, донеслись ли до тети местные слухи, и если да, то какие.

— Кто тебе о ней рассказал? — резко спросила я. — Наверное, полицейские приходили сегодня утром, пока мы с отцом были в приемной.

Тетя Эмми с удивлением взглянула на меня:

— Я прочитала о ней в утренних газетах, но, разумеется, у вас с утра не было времени на это.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, конечно. Кто она и что о ней говорят газеты?

— Да ничего особенного, — ответила тетя Эмми. — Только то, что полиция надеется окончательно идентифицировать тело уже к завтрашнему утру или даже сегодня к обеду. — Она вздохнула. — Очень грустно. Бедняжка проделала такой длинный путь только для того, чтобы погибнуть под колесами машины неосторожного водителя.

— Тетя Эмми! — Я сердито нахмурилась. — Ты не сказала, кто эта девушка, по мнению полиции. Почему они сразу не могут опознать труп?

— Видишь ли, дорогая, дело вот в чем. Стюардесса одного из трансатлантических самолетов, который делал посадку ночью в Престуике незадолго до гибели несчастной девушки, прочитала затем в лондонских газетах об этом инциденте и сразу вспомнила пассажирку, подходившую под описание. Она летела рейсом из Нью-Йорка.

— Погибшая девушка прилетела из Нью-Йорка! — воскликнула я. — Что, черт возьми, может делать человек из Нью-Йорка на окраине Престуика ранним утром?

— Довольно много американцев живут недалеко от Престуика, — возразила тетя Эмми. — Возможно, она приехала навестить каких-нибудь родственников и заблудилась.

— Но, раз она приехала издалека, родственники, по идее, должны были встретить ее в аэропорту, — задумчиво произнес отец. — Полагаю, стюардесса ошиблась. Сейчас все молодые девушки одеваются и причесываются совершенно одинаково.

— А в газетах что-нибудь говорится о водителе машины? — поинтересовалась я. Честно говоря, меня больше беспокоило, кто и зачем взял мой автомобиль.

— Да, дорогая. Полиция уже установила, кому принадлежала машина, и скоро они арестуют этого негодяя!

Я вздрогнула, услышав слово «арестуют». Целую неделю я жила как на пороховой бочке и поэтому сейчас не на шутку испугалась.

Также целую неделю мне пришлось будто раздваиваться и существовать в параллельных мирах. В одном я была Диной Ватсон, молодой, привлекательной девушкой, пережившей по воле судьбы несколько несчастий подряд, но сумевшей все же с ними справиться и даже успевшей влюбиться в весьма привлекательного мужчину.

В другом мире, который казался даже реальнее, чем первый, я являлась Диной Ватсон, брошенной невестой, чей жених погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Той самой Диной Ватсон, которая числилась в списке подозреваемых под номером один, потому что против нее накопилось такое количество фактов, свидетельств и показаний, что она уже сама удивлялась, почему полиция до сих пор не арестовала ее.

Дрожащими руками я поднесла чашку с кофе к губам. Если бы я только могла доказать свою невиновность. Если бы только полиция приняла к рассмотрению версию, по которой убийцей Эвана был вор, застигнутый на месте преступления! Но они считают, что Эван Камерон стал жертвой человека, которого хорошо знал. Иначе в комнате обязательно бы остались какие-нибудь следы борьбы. Но ничего подобного обнаружено не было. Кроме того, полицейские уверены, что между убийством Эвана и его неожиданным решением отменить свадьбу есть прямая связь.

А кто может желать Эвану зла сильнее, чем его бывшая невеста, брошенная перед алтарем? И никто не в состоянии подтвердить тот факт, что после бурной сцены с выяснением отношений я вышла из номера, оставив Эвана живым и невредимым.

Противопоставить этому снежному кому обвинений я могла лишь скромное утверждение, что я не убивала своего жениха. Вдобавок я давала неясные, туманные объяснения, почему Эван не явился на свадьбу, — какой-то лепет о письме из Мексики и деле Бенсона.

Я медленно поставила чашку обратно на блюдце и повернулась к тете Эмми.

— Тетя Эмми, — спросила я с надеждой, — ты слышала что-нибудь о деле Бенсона?

Больше всего на свете тетя Эмми любила читать газеты, особенно разделы, посвященные светской хронике. Она была в курсе всех последних событий: кто за кого вышел замуж, кто на ком женился, знала, кто в королевском семействе и в каких родственных отношениях состоял друг с другом вплоть до десятого колена, кто куда ездил отдыхать на праздники, кто чем увлекается, где прошел очередной светский прием.

Тетя Эмми не сумела бы процитировать и двух строк Шекспира или правильно сложить две колонки цифр без загибания пальцев, но зато она отлично помнила, что, где и когда произошло в светском обществе за последние месяцы. И у меня возникло ощущение, что будет гораздо быстрее и проще спросить о деле Бенсона тетю Эмми. Если действительно об этом писали в газетах, то она, без сомнения, сможет пролить свет на события. И мне не придется идти в библиотеку, чтобы рыться там в пожелтевших подшивках газет, разыскивая неизвестно что.

— Дело Бенсона, Дина? Дело Бенсона? — сосредоточенно повторила она. — Ты имеешь в виду скандал по поводу двоеженства Стэнли Бенсона? — Она налила себе еще одну чашку кофе и откинулась в кресле с довольным видом ребенка, неожиданно оказавшегося в центре внимания. — Ты не можешь не помнить, Дина, дело Бенсона! — воскликнула тетя удивленно. — Об этом писали все газеты в течение нескольких дней!

Я покачала головой:

— Боюсь, я не помню.

— Это случилось как раз после Рождества, — начала тетя Эмми. — Кажется, тогда вы с Маргарет Ангус были на ферме.

— Теперь понятно, почему я не в курсе, — ответила я. — Мы с Маргарет не ходили в деревню за газетами.

— Неужели ты совсем ничего не знаешь? — Тетя Эмми просияла. — Это было так интересно! Правда, Дэвид? — Она посмотрела на моего отца.

— Уверен, что так и было, Эмми. Ты пока расскажи об этом Дине, а я пойду немного отдохну перед вечерним обходом.

Он встал из-за стола и ушел в свою комнату, а тетя Эмми принялась в мельчайших деталях подавать мне лакомые кусочки из светских историй.

— Я знаю, ты совсем не обращаешь внимания на светскую хронику, но, возможно, ты помнишь свадьбу Стэнли Бенсона, владельца целой серии заводов по производству текстиля, с Эйврил Адамс, девушкой из светского общества, которая стала топ-моделью.

Эйврил Адамс! Конечно! Я помнила эту свадьбу. Она потрясающая красавица — высокая, стройная, с милым лицом. Трудно забыть рекламу, где она советует использовать какую-то зубную пасту и демонстрирует ослепительную улыбку. В течение двух лет, какой журнал ни откроешь, кругом — Эйврил Адамс.

Потом появились прически а-ля Эйврил Адамс, потом платья, как у Эйврил Адамс, а потом начали называть тюльпаны и розы в ее честь.

Мужчина, за которого она вышла замуж, совсем не являлся публичной фигурой. Стэнли Бенсон был всего лишь сыном портного из Ист-Энда, но обладал живым умом и деловой хваткой. К тому времени, когда Стэнли Бенсон женился на этой девушке, он уже входил в двадцатку самых богатых людей Лондона.

Эйврил Адамс внесла в этот брак свою красоту и семейные традиции, восходившие еще к началу нормандских завоеваний. А вкладом Стэнли Бенсона стали его ум, ловкость и чековая книжка.

Брак продлился всего шесть месяцев. Пара отправилась в Нью-Йорк, где Эйврил встретила мужчину, принадлежавшего к элите общества. Он был красив, как голливудский актер, и несравнимо богаче Стэнли. Эйврил Адамс остается в Америке, разводится с Бенсоном и выходит за миллионера-плейбоя.

Эту часть истории я слышала и раньше, но, кажется, у нее есть продолжение.

— Да, тетя Эмми, — подтвердила я. — Я помню Эйврил Адамс.

— А ее развод?

— Я помню, она осталась в Нью-Йорке и отказалась возвращаться к Бенсону. Он не захотел дать ей развод, но Эйврил все же смогла получить свободу, оформив развод там, где власть не проявляет такой жесткости в отношении этого закона. Затем она снова вышла замуж. Собственно говоря, — я нахмурилась, пытаясь сконцентрироваться на воспоминаниях, — он ведь тоже вскоре женился. Газеты писали что-то о его романе с секретаршей…

— Все правильно, дорогая, именно в этом и оказалась проблема, из-за которой случился весь этот скандал.

— Какой скандал?

— Скандал явился результатом ошибки, и весьма досадной ошибки. Вот почему газеты подняли такую шумиху вокруг всего этого дела.

Когда тетя Эмми начинает что-то рассказывать, она всегда делает это по-своему, очень медленно, отвлекаясь на множество мелких и не всегда нужных подробностей. И ничто на свете не может ускорить этот процесс. Так что мне ничего не оставалось, как нетерпеливо крошить в пальцах печенье и ждать, пока тетя наконец доберется до сути дела.

— Пожалуйста, продолжай, тетя Эмми, — поторопила я ее.

— Очень жаль, что ты не читала об этом в газетах, Дина. Это было так интересно, так захватывающе! Ты даже не представляешь, сколько невинных людей пострадало в результате этой путаницы!

Она налила себе еще кофе.

— Мне их всех очень жаль! — Тетя вздохнула. — Я имею в виду и Эйврил Адамс с ее американским миллионером, и Стэнли Бенсона с его секретаршей из Голдерз-Грин, мечта которой так и не сбылась. Все шло так прекрасно, и вдруг грянул гром.

Голубые глаза тети Эмми загорелись от возбуждения.

— Видишь ли, Дина, когда Стэнли Бенсон уже начал готовиться к свадьбе, он вдруг обнаружил, что еще официально не разведен с Эйврил Адамс!

— Что?!

— Да, дорогая! Они оказались еще не разведены официально. По крайней мере, по английским законам! И пока не начат бракоразводный процесс, Стэнли по-прежнему будет считаться мужем Эйврил Адамс. А бедная секретарша не сможет стать второй миссис Бенсон! Что же касается Эйврил, то ей не угрожает никакая опасность до тех пор, пока она не покинет Америку. Но если миссис Бенсон появится в Англии, то сразу же будет объявлена двоемужницей. — Тетя Эмми хихикнула. — Теперь очень сложно выбраться из этой ситуации. Я только лишь знаю, что Бенсон обратился в суд и предъявил иск Эйврил Адамс, который она в своем положении не имеет возможности опротестовать!

Я сидела и размышляла над словами тети Эмми, но никак не могла понять, каким же образом вся эта история повлияла на решение Эвана не являться на свадьбу.

— Прежде всего, я не понимаю, как это все могло произойти. — Я встала и начала убирать со стола. — Мне всегда казалось, что если ты разведешься в одной стране, то, следовательно, это будет считаться законным актом в любом месте.

— Так и есть, дорогая, — тетя Эмми помогла мне поставить чашки на поднос, — но, очевидно, Эйврил Адамс так торопилась поскорее выйти замуж за своего миллионера, что не хотела ждать положенное время и отправилась туда, где подобные вещи делаются очень быстро и вопросы обычно не задаются. Точно вспомнить не могу, но, кажется, она ездила в Мексику.

— В Мексику! — Я так испугалась, услышав слово «Мексика», что чуть не выронила из рук тарелки.

— Дина! В чем дело? Ты выглядишь так, словно увидела привидение.

— Мексика! — снова повторила я. — Мексика!

Я поставила тарелки на полку и села на маленький стульчик рядом, заставляя себя сосредоточиться.

Эван что-то бормотал о деле Бенсона и о Мексике. И все это каким-то образом было связано с тем, что он не пришел на свадьбу. Если раньше я не видела никакого смысла в словах бывшего жениха, то теперь связь между делом Бенсона и Мексикой явно просматривалась.

Я думала и думала, пока вдруг у меня в голове не мелькнула догадка. На первый взгляд она казалась совершенно абсурдной и невероятной, если только…

Если только Эван уже не был на ком-нибудь женат! И в Мексике он пытался получить развод.

Но это абсолютно нелепо! Абсурд! Полный абсурд! Я покачала головой.

Зачем, в таком случае, Эвану нужно было обручаться со мной, если он любил другую девушку? Вероятно, он сначала развелся и лишь потом сделал предложение мне. А если это так, то на ком Эван был женат? И если он действительно был женат, то почему все держалось в секрете?

Тетя Эмми продолжала оживленно болтать со мной, но я не обращала на нее никакого внимания: меня целиком захватили собственные мысли.

— Тетя Эмми, — прервала я ее, — когда я посещала курсы секретарей в Глазго, Эван общался с какой-нибудь другой молодой девушкой?

— Ты прекрасно знаешь, что нет, Дина, хотя его отец приглашал множество хорошеньких девиц в замок, чтобы отвлечь его от тебя.

— И он никуда не отлучался в это время из Инсфери? — Я нахмурилась.

— О чем ты думаешь, Дина! — удивилась тетя Эмми, укладывая ножи и вилки в специальную коробку. — Даже когда он учился в университете, всегда возвращался домой на субботу и воскресенье. Единственный раз, когда он уезжал, так это в Нью-Йорк прошлой осенью. Ты разве не помнишь? А когда Эван вернулся, то выглядел таким несчастным, что было сразу понятно, он явно скучал там без тебя.

Я почти не слышала последней фразы тети. У меня в голове будто пульсировали два слова — Нью-Йорк.

Эван уезжал в Нью-Йорк на несколько недель и, когда вернулся, я точно помню, был очень расстроен. Все время о чем-то думал, все его раздражало, и прошел без малого месяц, прежде чем наши отношения стали такими же, как раньше.

Что же случилось с ним в Нью-Йорке? Может, встретил другую девушку, полюбил ее и женился на ней? Если дело заключалось только в этом, то Эвану следовало прежде всего сказать об этом мне. Я никогда не встала бы между ним и его счастьем.

Но если Эван был женат, то как он мог допустить, чтобы я продолжала в полном неведении готовиться к свадьбе? Единственное, что могло бы хоть как-то оправдать его поступок, — это то, что, находясь в Нью-Йорке, он успел и жениться, и развестись! Я чуть не рассмеялась от своего невообразимого предположения! Зная Эвана, такое трудно даже представить!

Эван, если его никто не подталкивал в спину, никогда не спешил, что бы ни делал. Прежде чем что-либо предпринять, он все очень долго обдумывал, просчитывал, прикидывал возможные за и против и только потом принимал решение. И часто результатом такого мучительного раздумья становился упущенный шанс.

Эван не был человеком действия, в отличие от Джонни Армстронга и Майка Хендерсона. Он отличался робостью, нерешительностью и постоянно нуждался в чьей-то опеке.

Поэтому даже сама мысль о том, что Эван на ком-то скоропалительно женился, казалась смехотворной!

Но предположим, только предположим, что он все же женился. Разве его жена, прочитав о смерти мужа, осталась бы в стороне? Полагаю, она тут же приехала бы в Инсфери и заявила о своих правах. Ведь Эван Камерон был очень богат, а по шотландским законам ей можно претендовать на часть замка и значительную часть поместья.

И тем не менее, эта тайная свадьба выглядела полной нелепостью. Я с грохотом поставила на место последнюю тарелку.

— Ради бога, Дина! — заволновалась тетя. — Будь поосторожней! Это наш единственный обеденный сервиз!

— Извини, тетя, я просто задумалась.

— О боже! Я забыла сказать тебе! Полицейский из Глазго! Он уже приходил сегодня утром, но я сказала, что ты очень занята в приемной, и он собрался заглянуть к нам чуть позже!




Глава 18


У меня сразу пересохло во рту, как только я услышала от тети Эмми такие новости. Почему инспектор Рейд хочет опять видеть меня? Ведь прошло совсем мало времени. Возможно, нашли мою одежду?

А если это так, значит, теперь смогут доказать мою невиновность! Теперь я снова вздохну свободно!

— О чем со мной хотел поговорить инспектор? — спросила я дрожащим голосом. — Он что-нибудь говорил тебе?

— Нет, а что такое? Он только сказал, что зайдет позже и побеседует с тобой, — ответила тетя Эмми. — Он согласился со мной, что не стоит тебя отвлекать, пока ты работаешь в приемной.

— И он даже не намекнул, зачем я ему понадобилась? — настаивала я.

Тетя Эмми покачала головой:

— Нет, дорогая. Сказал лишь, что заедет к нам по пути из Престуика около половины четвертого. И добавил, что будет тебе очень обязан, если ты сможешь с ним встретиться.

— Даже и словом не обмолвился, для чего я потребовалась! — вздохнула я. — Жаль.

— Инспектор выглядел очень озабоченным, Дина. Похоже, у него есть над чем поразмышлять. К тому же его наверняка замучили журналисты, требующие немедленно арестовать кого-то! Ой, чуть не забыла. Тебе звонил Майк Хендерсон! — Голос тети Эмми стал немного напряженным. — Он спросил, не собираешься ли ты идти в магазины, но я ответила, что ты занята и что я сама сделаю нужные покупки.

Она замолчала и дрожащей рукой поправила тщательно причесанные волосы.

— Возможно, не к месту сказано, но, Дина, Майку следует быть благоразумнее. Он все время вьется вокруг тебя, а это, сама понимаешь, может дать пищу для глупых сплетен. И, принимая во внимание твое нежелание выходить за него, необходимо прямо попросить Майка оставить тебя в покое на какое-то время.

— Бедняга Майк! — Я покачала головой. — Он был так добр ко мне, так пытался помочь, что у меня не хватит смелости сказать ему это. Очень не хочется в его глазах выглядеть неблагодарной и грубой.

— Ему следовало с большим пониманием и тактом отнестись к твоему решению и не навязывать свое общество. Я буду рада, если он наконец уедет в Нью-Йорк! — твердо сказала тетя Эмми.

— Уедет в Нью-Йорк?

— Да, он что-то говорил, будто его вызывают в главный офис фирмы в Нью-Йорке. Похоже, там считают, что он слишком долго отсутствует.

Я пошла в свою комнату, чтобы переодеться. На улице вдруг резко похолодало, и все небо затянуло черными, тяжелыми тучами. В комнате стало так темно, что пришлось включить свет, хотя было только два часа дня. Поднялся сильный ветер, и из трубы стал доноситься звук, напоминающий завывания злой сирены.

Верхушки деревьев качались из стороны в сторону и зловеще скрипели, предвещая начало урагана. Весь залив покрылся пенистыми волнами, от них в воздух взлетали мельчайшие брызги, образуя туманную пелену.

Я стояла и смотрела в окно на разворачивающуюся передо мной картину, которая одновременно и пугала, и завораживала. В предчувствии бури чайки устремились к берегу.

Прогноз погоды обещал ураган на западном побережье, с мокрым снегом, градом и, возможно, громом.

Все маленькие лодчонки и катера уже заблаговременно спрятались в укрытие. И только большой белый паром упорно боролся с черными волнами, его желтые трубы были единственным цветным пятном среди этой серо-черной круговерти.

Внезапно вместе с порывами ветра на дом обрушился град. Казалось, пол под ногами и крыша заходили ходуном. Перед окном повисла непроницаемая пелена, скрывшая от меня все вдали.

Я отвернулась и начала переодеваться. Сначала натянула теплый желто-золотистый свитер с воротником-стойкой, а затем надела клетчатую шотландскую юбку. Эти вещи были самыми теплыми и жизнерадостными, если так можно выразиться, в моем гардеробе. Я не случайно выбрала именно этот наряд. Мне хотелось чего-то веселого в противовес мрачному настроению природы и неприятному разговору с инспектором Рейдом, который предстоял мне меньше чем через полчаса.

Тетя Эмми постучала в мою дверь и предупредила, что собирается немного полежать. Я причесалась и поправила макияж, затем спустилась в гостиную, чтобы почитать.

Огонь в камине начал затухать, и я подложила туда несколько небольших поленьев, затем на мгновение замерла и смотрела, как искры веером устремляются в трубу. Потрескивание дров, неистовство урагана за окном, завывание ветра и секущие плети града напомнили мне о другой ненастной ночи, когда я сидела, уютно завернувшись в одеяло, в кресле перед камином в доме Джонни Армстронга в Пертшире.

Всего лишь чуть больше недели назад я даже не подозревала о существовании Джонни Армстронга, но с тех пор так много произошло разных событий, что теперь мне казалось, наше знакомство длится годами. Джонни оказался очень привлекательным человеком с целым набором замечательных качеств — кроме мягкости, доброты, умения сопереживать, можно назвать еще целый десяток других свойств. Так хорошо узнать человека можно лишь после длительного общения с ним.

Я понимала, что мое желание немедленно поговорить с Джонни о своих проблемах, обсудить с ним мои теории, воспользоваться его поддержкой при беседе с инспектором выглядело по-детски эгоистично. Невозможно постоянно обременять постороннего человека своими бедами. Я должна научиться держать удар самостоятельно, не прячась за чью-то спину.

Я посмотрела на часы. Еще немного, и я узнаю, что же инспектор от меня хотел. Мои мысли крутились вокруг возможного поворота событий, который мог резко изменить всю мою жизнь. Что, если меня действительно арестуют?

Я встала и пошла в коридор перед приемной отца, собираясь порыться в стопке журналов, лежавших там на журнальном столике. Может, я найду что-нибудь, что еще не успела прочитать. Кроме периодических изданий, которые выписывал отец, пациенты приносили что-нибудь интересное, чтобы чем-то заняться в ожидании своей очереди.

Пролистав несколько еженедельных иллюстрированных журналов со светской хроникой, я взяла тот, лицо на обложке которого показалось мне знакомым. Затем я отправилась обратно в гостиную, уселась в низкое кресло, больную, туго забинтованную ногу положила на табуретку рядом и прочитала подпись под фотографией на обложке: «Эйврил Адамс, самая красивая модель из высшего света, живет в Нью-Йорке. Ее развод с мистером Стэнли Бенсоном не считается действительным в Англии». Вдруг зазвонил телефон.

Я тяжело вздохнула. Отца не было дома, тетя Эмми отдыхала — значит, мне придется подойти и ответить на звонок, хотя я сейчас была не в том настроении, чтобы выслушивать жалобы пациентов и проявлять сочувствие.

Очень неохотно я прохромала к столу, все еще с журналом в руках.

— Дом доктора Ватсона! — с заученной интонацией проговорила я, рассеянно рассматривая обложку. С усами, которые я подрисовала, Эйврил Адамс не стала выглядеть лучше.

— Дина? Это ты? — Это оказался Майк. Он тяжело дышал.

— Да, Майк, тетя Эмми сказала, что ты звонил сегодня, но я помогала отцу в приемной.

— Мне нужно было срочно увидеть тебя, Дина. Тетя передала тебе, что меня немедленно вызывают в Нью-Йорк?

Я добавила к лицу Эйврил Адамс очки с толстой оправой.

— Да, Майк, она сказала мне об этом. Когда ты уезжаешь?

— Сегодня в обед, но сначала я хотел бы увидеться с тобой, Дина!

Его голос звучал очень напряженно и настойчиво, но мне совсем не хотелось встречаться с Майком еще раз и снова выслушивать его предложение. С меня этого уже достаточно! Моя рука машинально обводила слова «развод в Мексике», получались весьма художественные виньетки. Вдруг я остановилась — какая-то смутная идея мелькнула у меня в голове.

— Послушай, Майк, я хотела у тебя кое-что спросить. Ты не знаешь, встречался ли Эван с какой-нибудь женщиной в Нью-Йорке?

На другом конце провода повисла пауза.

— Послушай, Майк, если ты знаешь что-то, пожалуйста, расскажи мне об этом. Мне уже не будет больно, но это может оказаться важным!

— Важным! — Голос Майка вдруг сделался словно надтреснутым. — Что ты имеешь в виду?

Я заколебалась:

— Дело в том, что я вспомнила еще кое-что. Эван в отеле говорил мне о каком-то деле Бенсона. И я узнала, в чем оно состоит. Бенсоны развелись, но в Англии этот развод сочли незаконным. Майк, может, я просто сошла с ума, но я вообразила, что Эван женился в Нью-Йорке на какой-то девушке.

— Ради бога, Дина, о чем ты говоришь! — зло прошипел Майк. — Если б Эван встречался с кем-нибудь, мне бы это было обязательно известно. Уверяю тебя — это всего лишь плод твоей фантазии!

— Это только предположение, Майк! Извини, что я тебя так расстроила!

— С чего ты взяла, что я расстроился? — Майк неприятно рассмеялся в трубку. — Как тебе могла прийти в голову такая глупость? — Он помолчал. — Ты, случаем, не сообщила об этом еще кому-нибудь?

— Я только что об этом подумала! — с вызовом бросила я, чувствуя, как во мне нарастает раздражение от насмешливого тона Майка. — Хотя, не скрою, я собиралась рассказать об этом инспектору Рейду. Он придет ко мне сегодня в половине четвертого.

— Инспектор просто поднимет тебя на смех! — безапелляционно заявил Хендерсон. — Ты знаешь, о чем он хочет поговорить с тобой?

— Тетя Эмми передала мне, что он уже заходил утром, но я была занята, поэтому он предупредил, что придет позже на обратной дороге из Престуика.

— Из Престуика? — эхом повторил Майк, а затем замолчал на несколько секунд.

Я продолжала раскрашивать обложку, раздумывая, как мне следует вести себя с Майком, когда мы встретимся. Разумеется, если он уедет в нью-йоркский офис, мне не о чем беспокоиться. Но если вдруг решит остаться в отделении фирмы в Глазго, без сомнения, у меня возникнут определенные трудности, потому что мое «нет» Майк не принял за окончательный ответ.

— Послушай, Дина, ты пока будешь дома?

— Да, Майк.

— Дина, мне совершенно необходимо увидеться с тобой сегодня. Ведь у тебя найдется полчаса до прихода инспектора?

— Не думаю, Майк. Ты так добр ко мне и так много мне помогал. Я так тебе благодарна, но сейчас, наверное, не стоит…

— Обещаю, я не стану расстраивать тебя снова, — быстро заверил Майк. — Возможно, это мой последний шанс увидеть тебя перед отъездом.

— Я приеду проводить тебя в аэропорт! — твердо ответила я. — Тетя Эмми считает, что люди и так слишком много сплетничают обо мне и нашей семье. А твои частые визиты только усугубляют дело.

— Не нужно говорить тете Эмми о том, что ты едешь ко мне. Собственно, лучше вообще никому не знать о нашей встрече, — умоляюще проговорил Майк. — Я прямо сейчас приеду на то место, знаешь, где ваш переулок подходит совсем близко к берегу. Никто не увидит нас. Там довольно пустынно, да и в такую погоду мало кто рискнет выйти на прогулку.

— Майк, мне что-то не очень…

— Пожалуйста, Дина! Неужели я прошу слишком многого?

Я на мгновение перестала водить ручкой по журналу, меня удивила отчаянная настойчивость в голосе Майка.

— Я вся вымокну, пока дойду туда! — закричала я.

— Но ты увидишь меня! — удовлетворенно заметил он. — Хотя, если ты не хочешь идти так далеко, мы можем… Подожди. — Он замолчал. — Я могу забрать тебя на автобусной остановке за углом твоего дома. Там идти всего минут пять. Ты сделаешь это для меня, Дина?

— Хорошо, — неохотно ответила я. Затем он положил трубку. Не прошло и пяти минут, как я пожалела о том, что согласилась встретиться с ним.

Но я все же пошла в зал и надела плащ. Выходить на улицу, где бушевал ветер и поливал дождь, совсем не хотелось. Я уже собралась позвонить Майку сама, чтобы отменить нашу встречу, но сообразила, что не знаю, где он сейчас находится.

Я застегнула плащ, подняла капюшон и всунула ноги в резиновые сапоги.

Взглянув в зеркало, я убедилась, что очень сильно напоминаю пугало, но в данный момент меня мой внешний вид мало волновал. Вдруг я услышала над головой шаги тети Эмми — она встала с кровати. И так как я не собиралась объяснять ей, куда отправляюсь, то предпочла побыстрее выскользнуть в боковую дверь, которой обычно пользовались только пациенты. От нее к дороге вела тропинка, отделенная от дорожки, которой пользовались мы, живой изгородью из остролиста.

Пока я шла на остановку, мне не попался ни один человек. Да это и неудивительно, погода была просто отвратительной. Каждый порыв ветра едва не сбивал меня с ног, и, когда я добрела до дороги, мне пришлось схватиться за металлическую ограду сада, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Я наклонила голову, чтобы уберечься от ударов градин, которые жгли щеки и руки, как раскаленные иглы. С трудом добравшись до автобусной остановки, я укрылась под навесом. Через несколько минут подъехала машина Майка, окатив меня грязной водой.

Он открыл боковую дверцу своего зеленого «ягуара», но я никак не могла залезть внутрь, потому что моя мокрая одежда стала неуклюжей и тяжелой, к тому же от ветра дверца несколько раз захлопывалась передо мной.

Вода потоками стекала с капюшона и плаща, капая мне в сапоги и образуя довольно большие лужи на полу машины.

— Майк, извини! Надеюсь, я не слишком запачкала эту чудесную обивку! — пробормотала я, но Майк, казалось, даже не слышал меня. Он заводил мотор, и, прежде чем я договорила, «ягуар» рванулся вперед.

— Ты сказала кому-нибудь, что идешь на свидание со мной? — внезапно спросил Майк.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, мне удалось выйти из дома незамеченной и не пришлось никому ничего объяснять. Думаю, я даже успею вернуться, прежде чем тетя Эмми поймет, что я куда-то уходила!

Я повернула край плаща так, что холодная вода перестала попадать мне в сапоги. Оттого, что в салоне было жарко, а на улице холодно, окна быстро запотели, и я не могла ничего за ними разглядеть.

Я с удивлением думала о том, почему Майк так хотел меня видеть. С тех пор как я села в машину, он задал мне всего один вопрос про тетю, а потом замолчал. Я тоже ничего не говорила. Пауза затягивалась. Легкий стук дворников о лобовое стекло лишь подчеркивал неловкое молчание.

Мне захотелось посмотреть Майку в лицо, я повернулась, и вода с капюшона стекла мне за воротник. Я никогда раньше не видела Хендерсона в таком мрачном настроении. Губы превратились в одну прямую узкую линию, взгляд сделался тяжелым и неподвижным. В нем было даже что-то пугающее, словно Майк находился в крайнем возбуждении, которое все же старался держать под контролем. Я продолжала гадать, что же могло так его расстроить, но спросить не решалась.

Мы по-прежнему молчали, и я вдруг с облегчением подумала о том, что Майк Хендерсон очень скоро уезжает в Америку, и я больше его не увижу.

Странно, что никогда раньше я не замечала настоящего Майка. Его истинный характер скрывался под приятной внешностью и утонченными манерами. Да, собственно говоря, я и не проявляла к нему особого интереса. Он принадлежал к высшему свету и слишком зависел от его законов. Материальные ценности представляли для него самый главный интерес в жизни. Шикарные машины, элегантная одежда, дорогие аксессуары, изящные и ухоженные женщины. Его никогда не интересовали жители пригородов, относящиеся к среднему классу, которые не живут, а выживают, еле сводя концы с концами.

Прежде я воспринимала Майка именно таким — эгоистичным, холодным циником. Но после смерти Эвана мое мнение об этом человеке изменилось. Вместо того чтобы отвернуться от меня и занять сторону сэра Дугальда, он, наоборот, был очень внимателен ко мне, оказал моральную поддержку моей семье, признался мне в любви и даже предложил выйти за него замуж.

Тот Майк Хендерсон, которого я знала раньше, никогда бы не снизошел до общения с дочерью небогатого доктора.

Я снова посмотрела на Майка. На этот раз я обратила внимание на его дорогой костюм безупречного покроя, галстук ручной работы, рубашку из чистого шелка, кожаные автомобильные перчатки, купленные не в обычном универмаге, — и я была озадачена.

Как он, одетый с иголочки, мог терпеть меня рядом с собой в таком виде? Возможно, Майк так крепко сжал губы потому, что я испачкала и залила водой дорогую обивку на креслах его «ягуара»?

В конце концов я не выдержала этого молчания.

— Майк, нам не стоит уезжать слишком далеко, — сказала я ему. — Ты не забыл, что у меня встреча с инспектором Рейдом меньше чем через час?

— Не беспокойся, Дина, — грубовато ответил он, — я не забуду!

Он резко свернул в сторону с главной трассы и направил машину на узкую дорогу, которая сначала огибала поле, затем проходила вдоль края скал и через милю опять сливалась с основным шоссе, ведущим к переулку, в котором находился мой дом.

Летом по этой дороге часто ездили отдыхать к скалам, в тени которых всегда можно было укрыться от жаркого солнца. Но в это время года здесь встречались только фермеры, привозившие с моря водоросли и удобрявшие ими свои поля.

На дороге то и дело попадались ямы и рытвины, за окном продолжал стеной идти дождь, и я боялась, что мы обязательно где-нибудь застрянем, а потом не сумеем выбраться без посторонней помощи.

Я не могла понять, почему Майк предпочел именно этот путь. Единственное, чем можно было объяснить его выбор, — желанием побыть наедине, без свидетелей. Мы подпрыгнули на какой-то кочке, и я от неожиданности вскрикнула.

— Послушай, Майк! Какого черта тебе понадобилось ехать по этой дороге в такую погоду! Ты сломаешь машину или просто застрянешь в какой-нибудь яме! И никто здесь не сможет нам помочь!

Майк даже не счел нужным мне ответить. Наконец мы остановились у самого края скал, и он выключил мотор.

Я пошевелилась на сиденье. Мне было очень неудобно и жарко в плаще, промокшие чулки липли к ногам.

Майк не спеша снял перчатки и вытащил сигарету из изящного золотого портсигара, а затем так же медленно вставил ее в рот.

— Майк! — нетерпеливо воскликнула я, устав дожидаться, когда же он наконец объяснит причину, по которой вынудил меня на эту встречу. — Я не могу заставлять инспектора ждать. Пожалуйста, рассказывай быстрее, в чем дело? — И я инстинктивно схватила его за руку.

Он резко оттолкнул мою руку, словно я вызывала у него отвращение, потом дрожащими пальцами прикурил сигарету от пламени маленькой голубой зажигалки с инкрустацией — и продолжал хранить молчание.

Я чувствовала, как во мне зреет раздражение.

— Майк! В чем дело? Ведь ты меня вытащил сюда не для того, чтобы любоваться окрестными пейзажами!

Он медленно поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза:

— Возможно, что и для этого тоже, Дина! Я уеду в Нью-Йорк в понедельник, сразу после похорон сэра Дугальда. Хочу запомнить свой последний день в Инсфери.

— О! — Я не могла придумать, что бы такое, соответствующее минуте, сказать. Чувствуя всю неловкость момента, я отвернулась и протерла ладонью запотевшее стекло.

Дождь кончился, а ветер уже слегка разогнал массивные черные облака, которые тянулись до самого горизонта. Кое-где в промежутках мелькало чистое небо, и совершенно неожиданно то тут, то там появлялись полосы солнечного света.

Море же внизу, у подножия скал, все еще бурлило и ревело. Тяжелые свинцовые волны в разводах желтой пены продолжали набрасываться на каменистый берег.

— День сегодня не очень-то и веселый, — заговорила я. — Надеюсь, твои последние воспоминания о Шотландии не будут такими же грустными.

Майк открыл дверцу.

— Здесь очень душно, давай немного пройдемся!

— Майк! Давай без глупостей! В любую минуту снова может пойти дождь! Мы можем промокнуть, а у тебя к тому же даже нет пальто!

— Дина, пожалуйста! Не отказывай мне в последней просьбе! — Его слова прозвучали очень мягко, но выражение глаз Майка совершенно не соответствовало этой интонации.

Я заколебалась.

— Пожалуйста, Дина. Разве я многого прошу?

Очень неохотно я поставила ноги на землю, и Майк нетерпеливо схватил меня за руку, помогая выбраться наружу.

В течение нескольких секунд мы стояли, глядя друг другу в глаза; пальцы Майка еще сильнее стиснули мою руку.

— Майк! Ты делаешь мне больно! Отпусти! — вскрикнула я.

— Отпустить тебя, Дина? — хрипло повторил за мной Майк. — Теперь я уже не смогу отпустить тебя.

Мне стало немного страшно.

— Майк, что за глупости. Я же сказала, что не хочу выходить за тебя замуж. Будь благоразумным. Давай сядем в машину и вернемся домой. — Я попыталась вырвать руку из цепких пальцев Майка, но он схватил меня за вторую и сжал запястья, словно в тисках.

Над нашими головами парили большие чайки. Их тела и крылья мелькали яркими белыми пятнами под черными тучами, а печальный, скорбный крик напоминал стенания плакальщиков на арабских похоронах.

Под нами бурлило и стонало море, волны яростно налетали на огромные острые камни, россыпью лежавшие у основания скалы, на вершине которой мы с Майком боролись.

— Майк, немедленно меня отпусти! — снова закричала я. — Мне больно! — Я опустила голову, пытаясь его толкнуть, но он продолжал крепко меня держать. И не просто держать — он заставлял меня отступать назад! Шаг за шагом, мимо машины к самому обрыву!

— Майк! Что ты собираешься сделать? Ты хочешь убить нас? — Я была в панике.

Он засмеялся. От его жестокого, нервного смеха у меня по спине побежали мурашки.

— Не нас, Дина! — И он еще сильнее сдавил мне руки. — Не нас! А только тебя!

— Нет, Майк! Нет! — Я изо всех сил дернулась в сторону, пытаясь освободиться. — Ты, должно быть, сошел с ума!

— Нет! — Он помолчал немного, а потом добавил: — Не сошел! Ну, если только чуть-чуть! — и заставил меня сделать еще шаг назад. Мы поравнялись с капотом «ягуара».

— Видишь ли, дорогая, я с самого начала думал, что, если к тебе вернется память, это может стать опасным для меня. Хотя ты этого и не понимаешь, но ты знаешь слишком много, чтобы помешать мне жить спокойно. Помнишь, ты говорила мне сегодня о деле Бенсона? А вдруг вечером ты вспомнишь еще что-нибудь, что говорил тебе Эван и что может меня уничтожить. Я не могу так рисковать. Что ж, твое самоубийство поставит жирную точку во всей этой истории, особенно когда полиция обнаружит, что твои вещи были сожжены на вашем заднем дворе.

Я почти не слушала его. Мне хотелось только одного — спастись из цепких рук Майка. Еще секунда — и он сбросит меня со скалы. Я не хотела умирать!

Если я не хочу умирать, то мне надо побыстрее что-то придумать! Сейчас не время для жалких причитаний и слез. Не помогут и мои слабые попытки вырваться из железных, безжалостных рук убийцы. Под маской утонченности Майк скрывал животные инстинкты и звериную хитрость.

И я, вместо того чтобы оказывать ему сопротивление, вдруг резко расслабилась и добровольно сделала два шага назад. От неожиданности Хендерсон споткнулся и нагнулся вперед. Я подняла колено и с силой ударила его в пах.

Он вскрикнул от боли и мгновенно ослабил хватку. Я вырвалась и, пока Майк продолжал корчиться, толкнула его сзади. Он упал на багажник машины, а я повернулась и кинулась бежать по дороге по краю скалы. В этот момент я не замечала острой боли в щиколотке; не замечала сильных порывов ветра, которые в любой момент могли сбросить меня со скалы; не замечала внезапно начавшегося града, коловшего лицо и руки, не замечала ничего! Единственное, что я сейчас чувствовала, — страх и желание выжить, спастись, убежать от Майка Хендерсона!

Я бежала и бежала, не оглядываясь. На мгновение у меня перехватило дыхание, и я остановилась, но через секунду бросилась снова вперед. Из-за шума волн я не слышала, преследует меня Майк или нет. Я даже не знала, на каком расстоянии от меня находится человек, который хотел меня убить.

Мое сердце оглушительно стучало в груди, опять перехватило дыхание, и я поняла, что не смогу пробежать больше ни ярда.

К своему отчаянию, я услышала за спиной звук шагов. Майк бежал за мной по переулку — еще немного, и он схватит меня. А мне осталось совсем чуть-чуть, и я окажусь в безопасности своего гаража. До него всего каких-нибудь десять ярдов вниз по дороге.

Ворота гаража выходили прямо в переулок и были встроены в каменную стену в девять футов высотой. Сверху она была обмазана цементом с битым стеклом и по ней проходила колючая проволока. Таким образом стена защищала сад от набегов местных охотников за фруктами.

Мои руки судорожно схватились за ручку. Я умоляла Господа только об одном — чтобы полицейские или кто-либо другой, последним выходивший из гаража, не запер дверь на замок.

Я вскрикнула от радости, когда дверь свободно распахнулась передо мной. Почти ввалившись внутрь, я быстро закрыла засов. Майк Хендерсон с размаха ударил кулаками в дверь.

Несколько секунд я стояла, прислонившись лбом к холодной стене, не в силах двинуться с места. Из глаз текли слезы. Чувствуя, что не смогу дойти до дома, я доплелась до своего автомобиля и рухнула на сиденье, а затем принялась громко сигналить. Я очень надеялась, что эти гудки услышат в доме, несмотря на шторм, вой ветра и дробь градин по крыше. SOS, SOS, SOS!




Глава 19


Я не знаю, как долго просидела, опершись на руль. Слезы медленно ползли по моим щекам. Меня захлестнула волна эмоций: облегчение, страх, потрясение, изнеможение. Мое состояние можно было назвать близким к истерике.

Сквозь шум дождя и отчаянный звук сигнала я отчетливо слышала, как от ударов сотрясалась дверь гаража. Штормовой ветер был ли тому виной, или это Майк Хендерсон все еще пытался добраться до меня — я не знала.

Вдруг совершенно неожиданно распахнулась боковая дверь гаража. Я сжалась в комок, боясь даже оглянуться. Может, это Майк что-то придумал и перелез через каменную стену, а теперь идет ко мне!

Я знала, что сделала все, что могла, поэтому перестала давить на клаксон и закрыла лицо руками.

— Дина! С тобой все в порядке? — Радом со своим ухом я услышала взволнованный мужской голос. Он так напоминал голос Джонни Армстронга, что мне на мгновение показалось, я схожу с ума. Что бы он мог тут делать?

Я подняла голову: мое тело дрожало, зубы стучали, перед глазами все расплывалось из-за слез. У меня возникло ощущение полной нереальности — передо мной действительно стоял Джонни Армстронг.

За ним были видны еще несколько человек, но сначала я их не заметила.

— Джонни! — заплакала я, с трудом встала и, шатаясь, стала выходить из машины. Тут мои ноги подогнулись, и я чуть не упала, но Джонни легко подхватил меня и крепко обнял за плечи.

Я быстро глотнула воздух, стараясь справиться с рыданиями.

— Майк Хендерсон пытался меня убить! — еле слышно проговорила я. — Он там, в переулке. Наверное, он сошел с ума!

Джонни повел меня к боковой двери гаража, затем в сад. Там поднял меня на руки, а я прижалась к нему, как испуганный ребенок.

— Бедняжка! — Он с нежностью посмотрел на меня. — Бедняжка!

— Вы, пожалуйста, проводите мисс Ватсон в дом, а мы отправимся за Хендерсоном! — Инспектор Рейд стоял около нас. — Он не мог далеко уйти.

Я никого не замечала вокруг. Для меня сейчас в целом мире существовал лишь один человек.

— Джонни! Как ты оказался здесь?

— Не задавай вопросы, Дина. Сначала ты снимешь промокшую одежду, затем примешь теплую ванну и выпьешь немного бренди, чтобы успокоиться! — Джонни еще сильнее сжал меня в объятиях, и, надо признаться, это было очень приятно.

Он принес меня в коридор и посадил на стул. Взволнованная тетя Эмми захлопотала вокруг меня.

— Что случилось, мистер Армстронг? С ней все в порядке?

— Мы расскажем вам об этом чуть позже! — решительно заявил он. — Приготовьте, пожалуйста, для нее горячую ванну и сухую одежду, — попросил Джонни тетю Эмми и помог мне снять плащ и сапоги. — Доктор Ватсон, — обратился он к моему отцу, который в эту минуту входил в дверь и с изумлением смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену, — у вашей дочери шок. Полагаю, как врач, вы знаете, что нужно делать в таких случаях!

— Со мной все в порядке! — пробормотала я.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят! — твердо перебил Джонни. — Немедленно в ванну!

— Но…

— Никаких но! — прикрикнул он. — Немедленно!

Я поднялась и нехотя направилась сначала наверх в свою комнату. На лестнице я обернулась, но Джонни уже вел отца в гостиную, по дороге объясняя ему, что произошло.

Не торопясь, я вытерла волосы и лицо. Затем сняла мокрое белье, собираясь переодеться. Пока я делала все это, мои мысли крутились вокруг двух вопросов. Первый — почему Майк Хендерсон пытался меня убить? И второй — каким образом здесь очутился Джонни Армстронг? Ни на один из них я не могла ответить.

Буря постепенно стихала. Завывания ветра за окном были уже скорее заунывными, чем яростными, дождь кончился, а вот град все еще барабанил по стеклам. Я опустила шторы, чтобы не видеть печального мокрого сада и сгущающегося мрака, а также группы полицейских, собравшихся у дверей гаража.

Потом зачесала назад мокрые волосы, слегка попудрилась и подкрасила губы. Мои глаза казались ненормально огромными и черными на бледном лице. Но в остальном вид был вполне сносным.

Я медленно спустилась вниз.

Маленький диванчик пододвинули поближе к огню. Отец только что подложил в камин поленья, и они, загораясь, весело потрескивали. Джонни и отец сидели на стульях по разные стороны от камина, а тетя Эмми, как всегда, восседала на своем плетеном кресле.

Когда я вошла в комнату, мужчины поднялись мне навстречу.

— Ложись, Дина, на диванчик и постарайся расслабиться, — сказал отец и протянул мне маленький стаканчик с белым раствором, напоминавшим молоко. — И, пожалуйста, будь хорошей девочкой — выпей вот это.

У жидкости был отвратительный горький вкус, и я залпом ее проглотила, но ложиться на диван отказалась.

— Со мной все в порядке! — запротестовала я и села. — Я хорошо себя чувствую. О чем вы говорили? Джонни, что происходит! Как ты здесь оказался? Что-нибудь еще случилось?

Джонни поднялся, подошел ко мне и сел рядом, одну руку положив на спинку дивана за моей спиной.

— Я приехал, потому что очень беспокоился о тебе, Дина, — просто сказал он.

— Беспокоился обо мне? Но почему?

— После твоего звонка я подумал, что, возможно, ты возьмешь и забудешь рассказать полиции то, о чем рассказала мне. Поэтому сегодня рано утром я сам позвонил инспектору Рейду. И он очень заинтересовался этим. А кроме того, тоже начал беспокоиться о твоей безопасности. — Джонни улыбнулся мне, и его рука соскользнула со спинки дивана на мое плечо. — И вот я здесь!

— О! — многозначительно воскликнула я, внося свою лепту в наш диалог, и вдруг почувствовала, что краснею — Джонни нежно погладил меня по руке.

Отец громко прокашлялся.

— Я совершенно не понимаю, что же все-таки здесь происходит. Сначала умер Эван, и полиция обвиняла в этом Дину. Затем сэр Дугальд выпрыгнул из окна, а Майк Хендерсон пытался сбросить Дину со скалы! — Он встал с места и стал раздраженно ходить из угла в угол. — Определенно со всеми здесь что-то случается!

Тетя Эмми наклонилась вперед. Ее щеки порозовели от возбуждения, а волосы — что было совсем для нее нетипично — висели прямыми прядями. Она с любопытством смотрела на меня.

— Я тоже хотела бы, чтобы хоть кто-нибудь объяснил мне, что здесь происходит! — нетерпеливо потребовала тетя. — Что случилось, Дина? Я отдыхала у себя в комнате и думала, что ты тихо-мирно сидишь в гостиной. Но когда в дверь позвонили и ты не ответила, мне пришлось спуститься. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила у нас на пороге Джонни Армстронга. А тебя и след простыл. Я просто не могла поверить, что ты ушла из дома в такую погоду. Пока я бегала, искала тебя и звала, пришел инспектор. — Тетя удивленно пожала плечами. — Все так запуталось! — Она проворно поднялась со своего кресла. — Думаю, чашечка горячего кофе всем пойдет на пользу.

Я нервно рассмеялась: ну просто невозможно было удержаться. Все сидели с мрачными лицами и говорили об убийствах. А тетя Эмми решила, что сейчас самое время выпить по чашечке кофе!

Джонни немного сжал мое плечо. Отец с упреком взглянул на меня. Я с трудом подавила свой приступ смеха.

— Я думаю, тебе стоит отправиться в постель, Дина. Шок…

— Со мной, правда, все в порядке, отец. Честно. Я просто подумала о тете Эмми и ее традиционной чашке кофе — панацее от всего, от мигрени до убийства!

В дверь позвонили, и отец пошел посмотреть, кто пришел. Джонни убрал руку с моего плеча и сел ровно.

— Думаю, это полиция, — сказал он. — Ты сможешь отвечать на их вопросы?

— Мне бы и самой хотелось узнать ответы на некоторые вопросы, Джонни, — твердо проговорила я, и мне показалось, что он рад был это слышать.

— Умница! Чем быстрее все выяснится, тем лучше! И мы сможем возвратиться к нормальной жизни.

Отец вернулся в комнату в сопровождении инспектора Рейда и еще двух офицеров. Они разделись в коридоре и повесили куртки на вешалку, но их ботинки оставляли грязные следы на ковре.

— Как вы себя чувствуете, мисс Ватсон? — поинтересовался инспектор. — Вам пришлось нелегко.

Я вдруг ощутила, что опять начинаю дрожать. Перед глазами сразу всплыла картина того, что случилось со мной час назад. Джонни понял, в каком я состоянии, и взял мою руку в свои, словно делал так уже много-много раз.

— Вы… вы поймали его? — спросила я.

Инспектор кивнул:

— Да, мы поймали его, мисс Ватсон. Он сейчас в больнице. Хендерсон врезался в дерево, пытаясь скрыться.

— Бедный Майк! — пробормотала я. — Он объяснил вам, почему хотел меня убить?

— Разве вы не знаете, мисс Ватсон? И даже не догадываетесь?

Я покачала головой:

— Сначала я подумала, что он так на меня рассердился, потому что я отказалась выходить за него замуж. Но, кажется, дело не в этом.

На лице инспектора мелькнула мрачная ухмылка.

— Если бы вы вышли за него замуж, он бы не стал так торопиться и убивать вас сейчас. Хендерсон сделал бы это попозже, смею вас уверить! — Полицейский увидел озадаченное выражение моего лица. — Я все объясню чуть позже, мисс Ватсон, а пока вам необходимо сделать заявление о том, что произошло с вами сегодня.

Тетя Эмми вошла в гостиную с подносом, сервированным для чая, но, услышав слова инспектора, тут же поспешно ретировалась. Отец тоже вышел. Джонни же настоял на том, что останется, и я была очень благодарна ему за это.

Я стала подробно излагать события сегодняшнего дня. Вскоре мой рассказ подошел к моменту, когда я боролась с Майком Хендерсоном на краю скалы. Джонни так крепко сжал мои руки, что мне сразу вспомнилось, как Майк сделал то же самое, и как мне было больно, и как он тащил меня к краю пропасти, чтобы сбросить в нее.

Один из полицейских записал все, что я сказала, и потом прочитал мне мое заявление.

— Вы ничего больше не хотите добавить? — спросил инспектор Рейд.

— Только то, что сегодня в гараже я впервые была рада вас видеть, — попыталась пошутить я, чтобы разрядить мрачную атмосферу.

— К сожалению, нам часто приходится выполнять работу, которую не назовешь приятной, — отозвался инспектор. — Я очень хорошо понимаю ваши чувства! — Он мило мне улыбнулся. — А теперь, если вы удовлетворены заявлением… — Внезапно раздавшийся звонок телефона прервал его на полуслове.

— Отец ответит на звонок в приемной, — сказала я, когда один из полицейских двинулся к телефону.

Отец просунул голову в дверь:

— Это звонят вам, инспектор!

Рейд взял трубку.

— Буду прямо сейчас, — ответил он на короткую фразу и, повесив трубку, повернулся к одному из коллег. — Хендерсон пришел в сознание, но, говорят, он долго не протянет. Мы должны немедленно отправиться в больницу.

Прежде чем выйти, полицейский снова обратился ко мне:

— Я скоро вернусь, мисс Ватсон. Осталось еще кое-что. И надеюсь, вы поможете нам пролить свет на это!




Глава 20


Двумя часами позже Майк Хендерсон скончался в больнице. Перед смертью он сознался в трех убийствах. Инспектор вписал в пустые страницы уголовного дела его показания.

Как и многие другие убийства, эти выглядели страшными и бессмысленными. Их мотив был продиктован жадностью и эгоизмом.

Когда инспектор вернулся к нам домой, я подписала свои показания, и он приложил их к делу.

— Преступникам редко удается избежать наказания. Рано или поздно им приходится расплачиваться за содеянное.

— Почему вы стали подозревать Майка Хендерсона? — поинтересовалась я. — Мне казалось, что я — единственный подозреваемый и что вы собираетесь арестовать именно меня, — сконфуженно добавила я.

Мы все сидели в гостиной около камина: тетя Эмми, констебль и сержант с одной стороны, а я, Джонни и инспектор Рейд — с другой. Джонни удалось умаслить тетю и получить приглашение провести пару дней у нас в гостях.

— Разумеется, вас подозревали, — согласился инспектор. — У вас был мотив. Вы оказались в нужном месте в нужный момент, а после немедленно скрылись. Кроме того, ваша одежда бесследно исчезла. Вполне возможно, что вы попытались уничтожить ее, чтобы мы не могли обнаружить на ней пятна крови. Честно говоря, пропажа вещей направила нас по ложному следу. И еще… — он закурил, — обнаружилось кое-что, что никак не вписывалось в общую картину. В комнате убитого мы заметили, что кто-то обыскивал его карманы, ящики стола, шкафы, чемоданы. Мы отбросили версию об ограблении практически сразу. Обычно такие воры не залезают в комнаты, если в них кто-то находится. Во-вторых, они почти никогда не прибегают к насилию. В-третьих, им вряд ли пришло бы в голову оставить в карманах Камерона деньги, дорогие часы и золотой портсигар. Кроме того, никто не видел никаких подозрительных личностей в отеле. Вас же заметили. Значит, обратили бы внимание и на другого человека. Поэтому никого, кроме гостей со свадьбы, там не было.

— Тогда как… — прервала я его.

— Вы все узнаете через несколько минут, — ответил инспектор прежде, чем я успела задать свой вопрос.

— Как вы понимаете, у каждого убийцы есть определенный мотив. Будь то любовь или похоть, деньги или месть. Три из этих четырех мотивов определенно подходят к вашему случаю, мисс Ватсон! Вы могли убить Камерона в состоянии аффекта, так как он вас бросил самым унизительным образом. Или, вполне вероятно, вы могли убить его потому, что он оставил вам крупную сумму денег в своем завещании. Вы идеально подходили на роль убийцы, если бы не несколько странных фактов. Мне стало любопытно, почему убийца так тщательно обыскивал карманы Камерона и его чемоданы. Что он искал? Возможно, какие-нибудь документы, которые могли каким-то образом объяснить, почему Эван не явился на свою собственную свадьбу. Я все спрашивал и спрашивал себя, почему Камерон передумал жениться. Его отец и все ближайшие родственники были опрошены, но это не помогло, они ничего не сумели объяснить. Все они крайне удивились такому поведению Эвана и в один голос заявили, что это не в его духе. Единственное, что они предположили, так это то, что вы изменили ему с другим мужчиной. А потом, мисс Ватсон, вы появились в полицейском отделении Глазго и представили нам свою версию произошедшего. Вы утверждали, что никакие действия с вашей стороны не могли спровоцировать смерть вашего бывшего жениха. А затем, когда вы пересказали ваш последний разговор с Камероном, то смысла в нашей версии стало еще меньше. Я имею в виду то самое письмо из Мексики, из-за которого якобы Эван и не явился на свадьбу. Мы обыскали все, что можно, но так и не нашли даже и следа этого письма. И пришли к выводу, что либо вы просто ошиблись, либо это как раз и был тот документ, который убийца искал, а затем нашел, унес и, скорее всего, уничтожил.

Инспектор сел поудобнее.

— Если бы вы сразу упомянули о деле Бенсона, мисс Ватсон, возможно, мы гораздо раньше вышли бы на верный след, но я сомневаюсь, что это повлияло бы на ход событий. Да, думаю, мы все равно бы не заподозрили Хендерсона раньше.

— Значит, вы подозревали Хендерсона?

— Сначала нет. Мы знали, что он прибыл в отель сразу после самоубийства Камерона, и мы знали, что он был другом убитого. Обычно, когда ведется следствие, нам приходится всегда делать экскурс в прошлое всех подозреваемых. И прошлое Майка Хендерсона оказалось довольно любопытным. Что же мы имеем? А вот что: перед нами молодой человек, отличающийся весьма и весьма дорогими привычками и всегда готовый потратить крупную сумму денег. Но его единственным доходом является довольно умеренная зарплата, выплачиваемая фирмой, где он работал. Разумеется, ему оставила наследство его тетя, хотя эта сумма оказалась на удивление скромной. Одним словом, расходы Хендерсона никак не соответствовали его доходам. Несмотря на то, что Хендерсон являлся британским подданным, большую часть своей жизни он провел в Нью-Йорке. Мы написали нашим американским коллегам и попросили их выяснить все возможное о прошлом нашего подозреваемого. Их отчет прибыл только сегодня утром и содержал кое-какую полезную информацию. Не стану утомлять вас деталями, скажу только, что Хендерсон подозревался в шантаже, приносившем ему значительный доход. Он действовал в сговоре с женщиной, которую представлял всем как свою жену!

«Неужели Майк в самом деле шантажировал кого-то?»

— Это правда? — спросила я.

Инспектор утвердительно кивнул:

— Он и его жена играли в старые игры: завлекали богатых и известных людей в компрометирующие ситуации, а затем обещали предать дело огласке, если не будет выплачена определенная сумма.

— Какой ужас!

— Обычно Хендерсон выбирал жертву из богатых бизнесменов, приезжавших в Штаты на непродолжительное время. Он работал в судоходной компании Камеронов и ему было удобно подыскивать очередных клиентов. И вот в один злополучный день в Нью-Йорк приезжает Эван Камерон. Американские полицейские позднее охарактеризовали его как приятного молодого человека, доверчивого и не вращающегося в светских кругах. Ему никогда не попадался кто-нибудь подобный Майку Хендерсону. И Майку Хендерсону удалось привлечь к себе внимание Эвана. Перед смертью Хендерсон рассказал, что в дружбе с молодым Камероном он увидел для себя невероятные возможности. Эван, по словам Майка, был гусем, способным постоянно нести золотые яйца. И он постарался сделать все, чтобы очаровать вашего бывшего жениха, мисс Ватсон. Он разработал план действий. Без сомнения, как любой молодой человек, Камерон захотел посмотреть ночную жизнь Нью-Йорка. Майк сделал вид, будто не желает составлять ему компанию, заявив, что отец Эвана вряд ли одобрит намерение сына. И этим самым окончательно завоевал расположение сына своего босса.

Затем Хендерсон позволил уговорить себя и сообщил, что ради этого случая организует где-нибудь вечеринку со своими друзьями. В последнюю минуту Майк сказал, что не сможет пойти туда сам, и Эвану пришлось отравиться в клуб одному. Ни одного человека из этой компании Камерон не знал. Все шло по плану. Вскоре к нему подошла молодая, привлекательная девушка и завязала разговор. Когда они пили какие-то коктейли, в бокал Камерона подсыпали сильнодействующий транквилизатор. Утром молодой человек проснулся в кровати в какой-то странной комнате рядом с обнаженной женщиной. — Инспектор покачал головой. — Можете себе представить, какое потрясение испытал Камерон. В еще больший шок его повергли слова девушки. Она сообщила ему, что в середине ночи он отправился с ней за город. Там, проведя пару часов вместе с ней, Эван начал настаивать на том, чтобы они немедленно где-нибудь поженились. Их тут же доставили к мировому судье и скрепили брак. Девушка достала документ, подтверждающий ее слова. Это было свидетельство о браке!

— Значит, Эван был женат! — воскликнула я. — Почему он не сказал об этом никому?

— Хендерсону удалось приручить Камерона, — продолжил инспектор. — Этот мерзавец прекрасно понимал, как будет себя чувствовать Эван утром. Как он будет смущен и испуган. И так как в Нью-Йорке у Камерона не было никаких знакомых, к которым он мог бы обратиться в трудную минуту, то, естественно, Эван пошел к Майку. А тот именно этого и ждал, чтобы дать своему другу соответствующий совет.

План сработал. Камерон примчался к Хендерсону, и Майк предложил поступить следующим образом. Необходимо срочно оформить развод, сказал он. Но чтобы молодая женщина не стала этому препятствовать, ей необходимо заплатить довольно крупную сумму и плюс к этому компенсировать издержки за оформление документов. Камерон был готов заплатить столько, сколько потребуется. Он настаивал лишь на одном — документ о разводе ему должны отдать в руки.

По словам Хендерсона, ему не составило никакого труда как состряпать поддельный документ, удостоверяющий факт женитьбы, так и подготовить фальшивую справку о разводе. Он снял копию с настоящего свидетельства о разводе, сделанного в одном из мексиканских городов, и вписал в нее имена Камерона и его жены.

Инспектор бросил сигарету в огонь.

— Можете себе представить, как молодой Камерон обрадовался, когда друг так ловко вытащил его из этой ужасной переделки. Ваш жених, мисс Ватсон, просто не знал, как отблагодарить Майка Хендерсона за оказанную услугу. Именно этим и объясняются долгие и столь приятные каникулы Хендерсона здесь в Англии.

— С этого момента все, казалось бы, пошло как нельзя лучше, если бы не одно но. Когда приготовления к свадьбе шли полным ходом, Камерон вдруг случайно прочитал в газетах о деле Бенсона и понял, что развод, оформленный в других странах, а в частности в Мексике, недействителен в Англии.

— Это его очень обеспокоило. Ведь Бенсоны тоже разводились в Мексике. Значит, те же законы, которые были применены к ним, теперь используют и против него.

— Таким образом, он открыл свое свидетельство о разводе и нашел там адрес, по которому был выписан этот документ. Недолго думая, Камерон взял и написал письмо, в котором пытался выяснить, является ли акт его развода законным. Эван ничего не сказал об этом Хендерсону, потому что, как впоследствии оказалось, он просто не хотел снова утруждать своего друга!

Ответ из Мексики пришел вашему бывшему жениху рано утром в день свадьбы. Все члены семьи уже отправились в церковь, и в доме никого не осталось, за исключением самого Эвана и нескольких слуг. Затем за Камероном заехал Хендерсон, чтобы отвезти его в церковь.

Вы, без сомнения, можете догадаться, что содержалось в письме из Мексики! В нем сообщалось, что у них нет никаких записей о разводе, о котором Камерон делал запрос. И если существуют документы, подтверждающие факт расторжения брака, это может означать только одно — они фальшивые!

Полагаю, вы понимаете, что произошло дальше. Камерон не подозревал, что его свидетельство о разводе такое же фальшивое, как и свидетельство о браке. Поэтому он немедленно помчался к Хендерсону, чтобы рассказать о случившемся. Эван заявил, что не может жениться, так как в этом случае его объявят двоеженцем!

Хендерсон не мог открыть ему правды, так как этим выдал бы себя, но явно огорчился таким поворотом событий. Сначала он попытался уверить Эвана, что мексиканский клерк просто пропустил запись в книге регистраций или что-нибудь перепутал. Но Камерон настаивал на своем.

Он сказал, что не женится на вас, мисс Ватсон, чтобы не ставить вас в такое неприятное положение и не подвергать унижению. Ваш жених очень уважал вас и беспокоился о вашей судьбе. Именно поэтому в тот же день, когда он написал письмо в Мексику, Камерон составил завещание, по которому вы должны были получить солидную сумму. Что бы ни произошло, Эван таким способом пытался показать вам, как много вы значили в его жизни.

Инспектор замолчал, и воцарилась тишина. Эта мрачная история потрясла нас всех. Затем Рейд продолжил:

— Хендерсон, как вы понимаете, оказался в весьма затруднительном положении. Если жених отказывается явиться на свадьбу, то следует ожидать крупного скандала. Здесь выплывет и сфальсифицированная женитьба Камерона в Нью-Йорке, и участие в ней Майка. А это означало его конец. Шантажисту нет места в высшем обществе. А ему не хотелось быть ни нищим, ни изгоем.

Единственное, что он мог теперь сделать, — заставить Камерона замолчать. Но в данную минуту в церкви собрались гости, и жениха ждала невеста.

Хендерсон посоветовал Эвану во избежание скандала немедленно покинуть Инсфери и пообещал позже приехать к нему в отель в Глазго и рассказать о том, что произошло в церкви после заявления об отмене свадьбы.

Он также посоветовал прихватить с собой письмо из Мексики и свидетельство о разводе, чтобы проверить их подлинность. Потом они вместе собирались сходить к адвокату Эвана.

Очевидно, Камерон был слишком потрясен всем, что случилось, поэтому ему даже не пришло в голову возражать. Он отправился в Глазго, а Хендерсон — в церковь. — Инспектор задумчиво покачал головой. — Хендерсон совершенно хладнокровно заявил перед смертью, что у него тут же созрел план убить своего друга. Только так он мог избежать последствий. По крайней мере, он так считал.

Он приехал в церковь на своей машине, сделал заявление об отмене свадьбы и тут же отправился в Глазго, чтобы успеть туда вперед кого бы то ни было. Его заявления о том, что он искал жениха сначала в Инсфери, оказались ложными. Хендерсон просто хотел ввести нас в заблуждение относительно времени прибытия в отель.

— Боже, что за чудовище! — воскликнула тетя Эмми, а Джонни погладил мою руку, стараясь меня успокоить.

— Хендерсон подъехал к отелю и припарковался на площади прямо напротив здания. Выйдя из машины, он вдруг вспомнил, что на нем все еще утренний костюм, который слишком бросался в глаза. Обругав себя за собственную глупость, он решил отправиться на свою городскую квартиру и переодеться, как вдруг ему улыбнулась удача. Уже садясь в машину, он заметил свадебный кортеж, подъезжающий к отелю. Теперь он сможет легко смешаться с гостями и остаться незамеченным!

Хендерсон взял тяжелый гаечный ключ из своего набора инструментов, спрятал его под шелковым шарфом и вошел в отель. Никто не обратил на него внимания, когда он пересек вестибюль, поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в номер Камерона.

Эван бросился ему навстречу, требуя подробно рассказать обо всем, что произошло в Инсфери. Он схватил Хендерсона за лацканы пиджака, и именно в этот момент из петлицы на костюме Майка выпала красная гвоздика. Эта красная гвоздика, когда мы нашли ее, привела нас в полное недоумение, — добавил инспектор. — Мы никак не могли это объяснить.

— Я подумала, что она принадлежала Эвану! — вставила я.

— Красная гвоздика? — Инспектор снова покачал головой. — Вы, без сомнения, знаете, что жених всегда вставляет в петлицу белый цветок!

— О! Действительно! — Я откинулась на спинку дивана.

— Хендерсон закрыл дверь и увлек Камерона за собой в глубь комнаты. Затем он налил Эвану выпить, и тот, сделав пару глотков, сел на диван спиной к Майку. Хендерсон был уже готов нанести смертельный удар, но тут в дверь постучали. Это пришли вы, мисс Ватсон.

Хендерсон испугался и скрылся в спальне. Вы же понимаете, почему он так не хотел, чтобы кто-то видел его в компании Камерона!

Я содрогнулась от мысли, что могла застать Майка на месте преступления, если бы пришла на минуту позже!

— Вы остались в гостиной, мисс Ватсон, и, пока Хендерсон прятался в спальне, высказывали Эвану все, что о нем думаете.

Именно с этого момента ваша жизнь была в опасности. Хендерсон сказал, что Камерон упоминал не только о деле Бенсона, но еще и о том, что в тот день утром он получил письмо из Мексики. Любой умный человек, сопоставив два этих факта, мог легко уловить между ними определенную связь. Но, кроме этого, была еще одна вещь, о которой вы забыли, мисс Ватсон. А эта фраза являлась просто приговором Майку Хендерсону. Эван сообщил вам, что говорил с Хендерсоном уже после того, как тот побывал в церкви!

— Эван ничего не говорил о Хендерсоне, — запротестовала я. — Я бы обязательно запомнила это!

— Нет, мисс Ватсон, вы забыли. Но рано или поздно вы могли вспомнить об этом, так же как вспомнили вчера о деле Бенсона. А Хендерсон не мог так рисковать.

Я беспомощно пожала плечами:

— Не помню.

— Я освежу вашу память в таком случае. Камерон произнес следующую фразу: «Майк сказал мне, что он все передал…» Как я понимаю, это была его вступительная реплика. По ней можно понять, что Эван уже успел поговорить с Хендерсоном после того, как тот видел вас в церкви. Хотя Хендерсон на допросе отрицал это.

— Да, правда! Но я никогда не думала… Я была слишком занята тем, что кричала на Эвана…

— И вот что случилось позже, мисс Ватсон. Когда вы выбежали из комнаты, Хендерсон подошел к своему другу и нанес несколько смертельных ударов гаечным ключом. Он был особенно жесток, ведь он не мог допустить, чтобы Камерон все же выжил. А затем убийца спокойно вытер руки и стал хладнокровно искать фальшивое свидетельство и письмо из Мексики.

Мне не нужно говорить вам, что случилось потом. Вы и так все знаете. Но мне бы хотелось пересказать вам все это с точки зрения Хендерсона.

Он почистил свой забрызганный кровью рукав. К счастью для него, пятен крови почти не было заметно на темной ткани пиджака. Затем убийца вышел из номера, смешался с гостями, выбрался из отеля и отправился к себе в квартиру. Там он переоделся, избавился от своей одежды и орудия убийства, после чего почти сразу вернулся на место преступления.

Со стороны Эвана ему больше не грозила опасность. Но теперь надо было позаботиться еще об одном человеке. О вас, мисс Ватсон. Хотя вы находились в истерическом состоянии, все время прерывали своего жениха и не слушали его объяснений, Хендерсон не мог знать, что вы запомнили, а что нет. И когда вы исчезли, он потерял покой и сон, так как не представлял, чего ему ожидать. А когда вы вернулись в Инсфери, он тут же появился, чтобы узнать вашу версию произошедших событий, а также то, что вы рассказали в полиции.

В то время, как вы сами знаете, общее мнение было таково, что это именно вы совершили преступление, мисс Ватсон. Против вас накопилось слишком много свидетельств. Но чтобы поставить окончательную точку в этом деле, Майк Хендерсон решил выкрасть вашу одежду, в которой вы были в день трагедии. Он знал, что ее разыскивает полиция, чтобы идентифицировать пятна крови на ней. А это могло доказать вашу невиновность, чего он старался не допустить. Поэтому ночью на своей машине Хендерсон помчался в Пертшир в дом Армстронга и выкрал ваши вещи из багажника. Таким образом он собирался сделать из вас козла отпущения.

— Не могу в это поверить! — задыхаясь, проговорила я. — Как можно быть таким коварным и одновременно притворяться другом!

— Ведь он собирался жениться на вас, — напомнил инспектор. — Это лишь хитрый расчет. Если бы ему удалось это сделать, одновременно он убил бы двух зайцев: во-первых, он надеялся убедить вас, что те отрывочные сведения, которые всплывали в вашей голове, не имеют никакого значения; а во-вторых, он женился бы на очень богатой молодой женщине. Вы забыли, что Камерон оставил вам шестьдесят тысяч долларов.

— Да, совсем забыла! — просто сказала я. — Даже не могу поверить, что эти деньги мои.

— Но они твои, — вмешалась тетя Эмми, — и Эван хотел, чтобы они достались тебе. С ними можно сделать много полезного! — продолжала она. — Ведь есть же больничный фонд, а также фонд церкви при фабрике…

— Вы обсудите это позже, — поспешно перебил инспектор. — Я бы хотел рассказать вам всю историю, прежде чем вернусь в Глазго. Хендерсона поджидали еще две неприятности. Сначала он получил письмо от своей жены. Точнее сказать, бывшей жены — мы еще не установили, в каких они все-таки находились отношениях, — из Нью-Йорка. Она сообщала, что прочитала в газетах о смерти своего богатого «мужа» и собиралась потребовать ту долю денег и имущества, которые ей принадлежали, как она считала, по праву. И женщина хотела отправиться в Престуик, где Майк должен был ее встретить, помочь со всем этим и, таким образом, выдать себя! Кроме того, она писала, что отправила той же почтой, что и Майку, письмо сэру Дугальду, в котором извещала отца Эвана о приезде из Америки его невестки!

Вы знаете, что за этим последовало. Свое письмо Хендерсон получил утром и подсчитал, что сэр Дугальд получит свое около полудня. Именно поэтому Майк попросил сэра Дугальда о встрече в обед. Он надеялся перехватить послание своей жены. Но на этот раз почту доставили чуть раньше обычного, и Хендерсон понял, что опоздал!

Появившись в замке, он застал сэра Дугальда как раз за чтением этого письма. Можете представить себе, в каком состоянии был отец Эвана. Он пришел в бешенство из-за неразумного поведения сына и скандала, который грозил их семье. Свою ярость сэр Дугальд обернул против Хендерсона и стал выговаривать ему, что надо было лучше смотреть за Эваном в Нью-Йорке. Кроме того, старику показалось странным, что друг сына ничего не знал об этой женитьбе.

Что ж, Хендерсон уже убил однажды, чтобы избежать разоблачения, так что перед вторым убийством не стал долго раздумывать. Он ударил старого магната стеклянным пресс-папье по голове, а затем поднял тело и выбросил из окна башни, надеясь, что эту смерть спишут на несчастный случай.

— Он, должно быть, сошел с ума!

— Хендерсон называл это по-другому, — возразил инспектор. — Он считал это вынужденными мерами, к которым приходится прибегать ради защиты своих интересов!

Рейд прикурил сигарету.

— Избавившись от тела, Хендерсон забрал письмо из Нью-Йорка, а затем позвал дворецкого и сообщил об исчезновении сэра Дугальда. Но оставалась еще пара неразрешенных проблем. Во-первых, что делать с подругой из Нью-Йорка, а во-вторых, как поступить с вами, мисс Ватсон!

Он понимал, что теперь ему следует действовать очень осторожно, чтобы не привлекать внимания к своей персоне. Смерть отца Эвана могла быть воспринята как суицид или несчастный случай. Тем не менее не следует забывать, что Хендерсон находился в это время в замке, а значит, его могли заподозрить в убийстве.

В ту ночь он собирался встретить в Престуике свою подругу до того, как она успеет поговорить с кем-нибудь еще. И, разумеется, никто не должен был знать, что он туда ездил. Тем более что эта девушка должна была стать его третьей жертвой!

Он надел старый костюм, прихватил с вешалки из коридора в гостинице чью-то помятую шляпу и в таком виде выскользнул на улицу.

«Ягуар» он оставил на стоянке перед отелем, так как хотел обеспечить себе алиби — показать всем, что находится дома. Хендерсон, по всей видимости, был хорошо осведомлен о привычке мисс Ватсон не запирать гараж и решил воспользоваться этим. Марка вашего автомобиля очень распространенная, и Майк думал, что на него никто не обратит внимания. Он беспрепятственно выкатил машину из гаража и отправился в свою зловещую поездку!

Но, как ни странно, несмотря на тонкий расчет, удача отвернулась от него. Постовой полицейский записал номер автомобиля, когда Хендерсон нарушил правила дорожного движения около Престуика, недалеко от того места, где обнаружили труп молодой женщины — третьей жертвы Хендерсона. Мы довольно быстро вычислили его машину, и следы привели сюда к вам, мисс Ватсон.

Кусочек за кусочком мы собирали эту головоломку, пока мозаика вдруг не сложилась в определенную картину. Вот тогда-то мы и забеспокоились о мисс Ватсон. Особенно после того, как узнали, что Хендерсон неожиданно сделал ей предложение, и ему ответили отказом.

Если бы мы сразу установили, что женщина, погибшая на трассе, прилетела из Нью-Йорка, мы гораздо больше волновались бы за Дину. Но труп идентифицировали лишь сегодня к полудню.

Когда мы установили личность девушки, а также получили отчет американской полиции, где говорилось, что Хендерсон подозревался в шантаже, да плюс к этому — нам позвонил мистер Армстронг и сообщил о том, что вспомнила Дина, мы поняли: мисс Ватсон подвергается серьезной опасности со стороны Хендерсона, и поспешили в Инсфери. Но выходит, что опоздали!

Его пальцы с силой сжали сигарету и разломили ее на половинки. Инспектор смущенно прочистил горло.

— Слава богу, все позади. Это дело теперь станет достоянием прессы, что само по себе тоже испытание. Я даже рад, что Хендерсон погиб и не подвергнется суду.

Инспектор Рейд встал, и мы последовали его примеру. Он каждому по очереди пожал руку.

— Если мы когда-либо и встретимся с вами, мисс Ватсон, надеюсь, это случится при более счастливых обстоятельствах, — пошутил он на прощание.

Отец проводил полицейских до входной двери. Тетя Эмми, выглядевшая бледной и измученной, снова решила напоить всех кофе и отправилась на кухню.

Джонни Армстронг стоял спиной к камину, сцепив руки в замок за спиной. Его изможденный вид наводил на мысль, что в последние дни он мало спал и много волновался.

— Джонни, — я ласково коснулась его локтя, — умоляю, прости меня за то, что я втянула тебя в столь мрачное дело. Но я так благодарна тебе за помощь и сочувствие.

Молодой человек ничего на это не ответил. Казалось, его мысли витают где-то очень далеко.

— Надеюсь, я не слишком помешала твоей работе? — робко поинтересовалась я. — Шина, наверное, очень сердится из-за того, что ты так надолго отвлекся.

Мой взгляд скользнул по его лицу: высокому лбу, глубоким синим глазам, немного тяжеловатому подбородку. Складка между бровями Джонни разгладилась, он улыбнулся и посмотрел на меня.

— Боюсь, вы даже слишком помешали моей работе, юная леди, — сказал он. — А Шине — она ведь так привыкла с самого детства мной командовать — Шине совсем не понравилось, как ты меня отвлекла…

— О! — Я покраснела. — Прости, Джонни. Я чувствую себя виноватой.

— Да? И совершенно напрасно. — Он взял мою ладонь в свою. — А я вот об этом совсем не жалею. Мы знаем друг друга не так давно, и, наверное, еще слишком рано спрашивать, но, Дина… — Он запнулся.

— Джонни? — нежно прошептала я.

— Ты ведь чувствуешь то же самое, что и я, правда, дорогая? — Он поднял мои руки и прижал их к своим щекам. — Дина, выходи за меня замуж. Я хочу забрать тебя с собой в «Персию и Перу». — И Джонни улыбнулся, напомнив мне этой фразой один наш разговор.

— Чимборасо, Котопахи! — добавила я. — Иерусалим или Иерихон! Какое это имеет значение, Джонни, если мы можем быть вместе?

Я быстро положила его руку на свою талию, приподнялась на цыпочки и торопливо поцеловала Джонни в щеку. Тетя Эмми, входившая в эту минуту в комнату, смущенно опустила глаза и осторожно поставила поднос на чайный столик.