Ученик магов
Дебра Дойл

Джеймс Д. Макдоналд


Школа волшебников #1






Все прочили юному Рэндалу будущее рыцаря — до тех пор, пока в ворота замка его дяди не постучался странствующий волшебник.

К своему удивлению, Рэндал обнаружил, что обладает магическими способностями. Он оставил привычную жизнь в замке и отправился поступать в Школу волшебников.

Вскоре мальчик узнал, что на пути постижения магии его поджидает немало опасностей. Чтобы спасти Школу, ему пришлось сразиться со смертельным врагом, магом-предателем…






Дебра Дойл, Джеймс Макдоналд

Ученик магов





Глава 1

Гость в замке Дун


— Говорил я, дождь пойдет, — проворчал Рэндал, хмуро глядя на капли дождя, темными пятнышками скакавшие по пыльным камням во дворе замка Дун. Через минуту-другую булыжная мостовая покроется слоем липкой грязи.

— А я говорил, что сэр Паламон все равно нас под дождь выгонит, — добавил его кузен Уолтер, шагая к толстым деревянным столбам в человеческий рост, на которых все рыцари и оруженосцы замка Дун тренировались в умении владеть мечом.

Уолтеру недавно исполнилось шестнадцать, и он уже носил настоящие металлические доспехи Рэндал же в свои двенадцать с небольшим все еще довольствовался подбитым тканью кожаным панцирем Он с завистью смотрел на двоюродного брата: как ловко тот рубит по столбам — то высоко, то низко, то слева, то справа «До чего же, наверно, это здорово — тренироваться в настоящих доспехах», — думал мальчик.

Вдруг за спиной зазвенели шпоры, и Рэндал обернулся. Посреди двора, засунув пальцы за пояс, стоял сэр Паламон, мастер военных искусств замка Дун.

— Рад вас видеть, мальчики, — приветствовал он ребят. — Что ж, приступим к занятиям.

Рэндал стиснул рукоятку меча. Снова и снова он взмахивал тяжелым клинком над головой, со свистом рассекал им воздух и вкладывал все силы в разящие удары. Но вдруг на полувзмахе его прервал хриплый голос сэра Паламона.

— Повторим еще раз. Не забудь сделать шаг вперед!

Рэндал опять взмахнул клинком Сэр Паламон покачал головой и достал свой меч.

— Придет день, — сказал опытный воин, — когда у тебя не будет щита, не будет доспехов, не будет друзей, стоящих рядом, — а будут только твой меч и твое мастерство. Они навсегда останутся с тобой. А теперь смотри!

Мастер взмахнул мечом, как будто разрубая ногу противнику. В последний миг он выпрямил руку и шагнул вперед, вложив всю свою силу в смертоносный удар.

— Вот так, — сказал сэр Паламон. — Целься в точку за спиной противника. Попробуй.

Рэндал занес меч. Нахмурясь, попытался представить перед собой врага — его рост, расстояние, на котором он находится. Он видел точку, куда должен прийтись удар, — за спиной у воображаемой фигуры. Мальчик сделал выпад и нацелился острием меча именно туда.

— Так-то лучше, — похвалил его сэр Паламон. — Тренируйся больше, не витай в облаках, и мы сделаем из тебя рыцаря.

От ворот замка донесся крик:

— По дороге кто-то идет!

Налетел порыв ветра, капли дождя хлестнули Рэндала по лицу.

— Хватит на сегодня, — услышал он голос сэра Паламона, направлявшегося к воротам — Погода совсем испортилась, идите под крышу.

Рэндал нарочно замешкался, снимая стеганые учебные доспехи; ему не меньше сэра Паламона хотелось посмотреть, кто же к ним пришел. В эти дни, когда в стране не было единого короля и могущественные феодалы вели бесконечные битвы за власть, мало кто отваживался странствовать в одиночку.

На первый взгляд новоприбывший не представлял собой ничего особенного: человек лет сорока, с короткой темной бородой, в руке посох — длинный, выше его роста На нем была просторная рубаха из выцветшего желтого полотна и толстый плащ из серой шерсти, обернутый вокруг пояса, один конец которого незнакомец закинул на плечо. «Далеко же от дома он зашел», — подумал Рэндал Так одевались лишь полудикие горцы с севера.

Незнакомец заговорил. Произношение у него и вправду оказалось певучее, северное.

— Приветствую вас! Я Мэдок, странник, к вашим услугам.

Сэр Паламон внимательно оглядел незнакомца с головы до ног.

— И какие же услуги вы можете нам оказать?

— Поделиться новостями, — ответил Мэдок. — И полюбопытствовать об ужине…

Рэндал увидел, что на губах у сэра Паламона появилась улыбка.

— Колдун, да?

— Волшебник, — поправил Мэдок.

Рэндал широко распахнул глаза Этот северянин пришел пешком, без оружия, но тем не менее говорил с сэром Паламоном как с равным. Даже Уолтер, сын владельца замка и без пяти минут рыцарь, не мог позволить себе так разговаривать с учителем военного дела.

Сэр Паламон, однако, только кивнул:

— Рады вас видеть, мастер Мэдок.

Они направились мимо конюшен и кузницы к главной башне, а Рэндал остался стоять, изумленно глядя им вслед. «Настоящий волшебник!» — с восторгом думал он. Ему никогда прежде не доводилось видеть волшебников, если не считать деревенской знахарки, и приезд Мэдока наполнил душу странным тревожным покалыванием — таким, какое ощущаешь, когда в затекшую ногу или руку медленно возвращается жизнь.

Тем же вечером в дымном главном зале замка Дун был устроен пир. Как раз настала очередь Рэндала прислуживать за хозяйским столом. Лорд Элайн усадил волшебника по правую руку от себя, на почетное место возле сэра Иоганна, самого старшего рыцаря в замке. За ужином разговор шел только о политике, все — и гость, и хозяева — были мрачны. Рэндал думал: интересно, было ли когда-нибудь время, чтобы люди не хмурили брови и не качали озабоченно головами, обсуждая положение дел в стране? Но, сколько ни старался, он не мог припомнить такого. За год до его рождения единственная дочь короля Роберта таинственно исчезла из колыбели, а сам король умер год спустя, и с тех пор герцоги и графы беспрерывно дрались за корону.

Когда Рэндал унес пустые тарелки, лорд Элайн обратился к волшебнику.

— Что-то невеселая у нас беседа складывается, мастер Мэдок. Не рассеете ли нашу тоску своими заклинаниями?

Рэндал взволнованно встрепенулся. Именно этого он и ждал с той самой минуты, как Мэдок заговорил с сэром Паламоном и назвал себя. Волшебства. Настоящего волшебства.

Чародей встал, поклонился лорду Элайну и дамам. Потом вышел из-за стола на середину зала и произнес отрывистое повеление. Все факелы в зале погасли.

Наступила кромешная тьма. И вдруг, неведомо откуда, появились и рассыпались по залу разноцветные огни. Заиграла музыка — поначалу тихо, неторопливо, затем все громче и радостнее. Неведомый Рэндалу инструмент выводил чудесные, неземные мелодии. В такт музыке кружились и плясали огненные шары, струились водопады света, сверкающие узоры переливались на стенах. Мальчик восхищенно затаил дыхание. Но вскоре музыка начала стихать, щемяще прозвенели и растаяли в воздухе последние аккорды, потускнели огни. Мэдок произнес еще одно заклинание. Факелы на стенах снова ярко вспыхнули.

Гости разразились аплодисментами, но Рэндал стоял как завороженный, все еще во власти волшебного видения. Его захлестнул благоговейный восторг, на миг он забыл обо всем на свете. «Интересно, что чувствуешь, — думал он, — когда вызываешь из ничего такую красоту?»

За столом лорд Элайн одобрительно кивнул и сказал:

— Вы сделали нам чудесный подарок, мастер Мэдок, и я от души благодарен вам. Но времена нынче трудные Не могли бы вы заглянуть в будущее и открыть, что ждет нас впереди?

— Иногда, — ответил Мэдок, — лучше не знать, что готовит нам судьба. К тому же многие пророчества слишком смутны и не приносят пользы. Но для вас и ваших близких, лорд Элайн, я постараюсь, — волшебник оглядел зал. — Подайте мне чашу. Если можно, неглубокую и широкую.

Рэндал откликнулся первым Не успели другие оруженосцы сделать и шагу, как он уже нырнул в чулан за боковой стеной главного зала. Там он направился прямо к резному деревянному буфету, где хранилась посуда, достал большое блюдо из темной глины и вернулся в зал.

— Подойдет, мастер Мэдок?

Волшебник окинул блюдо быстрым взглядом.

— То, что надо, — сказал он. — Подержи его, пожалуйста. Вот так.

Мэдок расстегнул кожаный кошель, висевший на поясе, и достал оттуда что-то очень маленькое — Рэндалу показалось, кусочек хрусталя. Стиснув камушек в правой руке, волшебник провел сжатым кулаком над пустой чашей и запел на языке, какого Рэндал никогда не слышал.

Блюдо в руках у Рэндала похолодело, темная поверхность подернулась влажной дымкой, над ней заклубился туман. Свечи на праздничном столе за спиной у волшебника затрепетали и вспыхнули голубым пламенем. Дуновение холодного ветра взъерошило волосы Рэндала. Туман сгустился еще сильнее, и вдруг блюдо стало таким тяжелым, что мальчик едва не выронил его из рук — оно до краев наполнилось водой.

Свечи на столе снова запылали алым. Их отражения заплясали на поверхности воды. Но под яркими язычками вода была темной… «Нет, погодите-ка, я вижу какие-то краски», — подумал удивленный Рэндал.

Под водой виднелось что-то зеленое — цвет был сочный, как поле после летнего дождя, сверкающий, как изумруд. Глубокая зелень разлилась по дну блюда. В зеленой лужице Рэндал узнал молодую траву весеннего луга, на которой зловещими тенями мелькали бесчисленные копыта, копыта черных коней. Казалось, прошли века, время остановилось; низкий голос Мэдока, то усиливаясь, то стихая, нараспев произносил непонятные фразы, а по траве беззвучным галопом неслись и неслись черные кони.

Волшебник хрипло выкрикнул последние слова заклинания. Картина потускнела, Рэндал удивленно вглядывался в пустое блюдо. Очнувшись от наваждения, он встряхнул головой и поднял глаза. Возле него стоял Мэдок. Все, кто был в зале, глядели на сурового северянина, и на их лицах светилась целая гамма чувств — от изумления до едва прикрытого ужаса.

У Рэндала задрожали руки. Это зрелище совсем не напоминало веселую пляску огней; на сей раз магия что-то всколыхнула у него глубоко в душе, затронула потаенные струны.

По знаку лорда Элайна Рэндал отнес блюдо обратно в буфет и занял привычное место рядом с Уолтером Шум в зале становился все громче. Рэндал ткнул двоюродного брата в бок и тихо спросил:

— Видел?

Он ждал ответа, все еще немного дрожа. «А если он не видел? — думал Рэндал. — А если не видел никто, кроме Мэдока… и меня?»

Но Уолтер лишь бросил на него озадаченный взгляд.

— Ты о чем? Я видел, как волшебник произносил предсказания. Ты что, опять спал на ходу?

«Ничего он в блюде не видел, — понял Рэндал. — А я видел». Это открытие не прибавило ему радости. Он не понимал, что все это означает, но чувствовал, что произошло нечто важное. А вслух только сказал:

— Я слушал невнимательно. Разве Мэдок что-то говорил?

— Конечно! — воскликнул Уолтер. — Он сказал пару слов о каждом из нас. Видел бы ты, как радовался сэр Паламон! Колдун предсказал ему, что тот примет участие в великой битве и покроет себя вечной славой.

Рэндалу подумалось, что вряд ли такую судьбу можно считать счастливой — особенно если неясно, будет ли слава прижизненной или посмертной. Но он по опыту знал, что у Уолтера другой взгляд на вещи.

— А про меня он что-нибудь говорил? — спросил мальчик.

— Нет, про тебя — ничего, — ответил кузен. — Однако остальные предсказания были хорошими. Отец остался доволен.

После ужина Рэндал сел на ступеньку винтовой лестницы, ведущей на верхние этажи башни, и стал ждать. Лорд Элайн отвел гостю покои наверху, а не просто угол в общем зале. Рэндал хотел поговорить с волшебником, когда тот пойдет спать. Вскоре волшебник вышел из зала; увидев мальчика, он остановился у лестницы.

— Добрый вечер, малыш, — сказал Мэдок. — Ты что-то хотел?

Рэндал встал.

— Мастер Мэдок, сегодня вечером, когда вы смотрели в чашу, что вы там увидели?

— Что увидел? Будущее, что же еще.

Уши у Рэндала горели от смущения, но идти на попятную было поздно.

— Да. Но как оно выглядело? Я видел только зеленое поле и черных коней.

— Неудивительно, — усмехнулся Мэдок. — С твоим-то военным воспитанием.

— Но все остальные вообще ничего не видели! — голос Рэндала сорвался, и он покраснел еще сильнее.

Мэдок вздохнул.

— Тогда расскажи мне об этих конях.

— Просто черные кони, вот и все. Они скакали галопом. — Рэндал закрыл глаза и воскресил в памяти увиденную картину. К его удивлению, она оказалась столь же яркой, как и в первый раз. Спустя минуту мальчик опять открыл глаза. — Это было на каком-то поле, не знаю где именно. Мастер Мэдок, это что-нибудь означает?

— Может быть, — проговорил волшебник. — Почему тебя так интересуют эти твои лошади?

— Потому что я их видел, — упорствовал Рэндал. — Потому что никто больше ничего не видел, кроме вас — Он помолчал, набрал побольше воздуха и выпалил, смущаясь и волнуясь одновременно: — Может быть, это означает, что я тоже могу стать волшебником?

Он умолк и долго стоял, глядя в пол. Наконец тишину разорвал тихий смех волшебника.

— Малыш, если бы я умел жонглировать тремя мячиками, разве я сделался бы от этого хорошим циркачом? Не каждый, кто видит картины в чистой воде, предназначен для колдовства. А теперь иди спать.

Рэндал со вздохом повиновался.

Настало утро, серое и холодное. По двору замка Дун хлестал проливной дождь — сегодня тренировки на мечах наверняка не будет. В главном зале царили суета и оживление, но Мэдок, видимо, не искал тепла и общества. Рэндал тщетно обыскивал все закоулки огромного помещения.

Незадолго до полудня он нашел волшебника на площадке башенной лестницы. Мэдок сидел в нише возле высокого, узкого окна и при пробивавшемся снаружи тусклом свете читал небольшую книгу в кожаном переплете. Дождь сюда не заливал — внешние стены замка были чуть ли не в метр толщиной, — но от пронизывающего ветра Рэндал невольно застучал зубами. Неужели волшебнику не холодно?

Мальчик подошел и робко спросил:

— Вы долго пробудете у нас?

Волшебник пожал плечами, не оборачиваясь.

— Пока мне здесь не надоест, или пока я не надоем лорду Элайну, — он помолчал. — Пожалуй, еще денек.

«Всего один день!» — в отчаянии подумал. Рэндал. У него упало сердце. Когда волшебник уедет, начнется прежняя скучная и однообразная жизнь. Мэдок снова углубился в чтение. Мальчик постоял, глядя на него, а потом спросил:

— Волшебники всегда так много читают?

— Никогда не встречал волшебника, который не читает книг, — ответил Мэдок.

— Ну и ну! — отозвался Рэндал. В замке Дун никто не умел читать, кроме, пожалуй, лорда Элайна. — Я тоже мог бы научиться.

— Все еще хочешь стать волшебником?

Рэндал кивнул.

— Очень, сэр. Научите меня?

Чародей со вздохом закрыл книгу.

— Оставайся лучше в Дуне, — посоветовал он. — Перед тобой открывается блестящее будущее.

— Вы не прочитали мое будущее, — возразил Рэндал. — Мне Уолтер так сказал.

— Кое-что бывает ясно с одного взгляда, — сказал волшебник, — и незачем смотреть в воду в поисках ответа. Сэр Паламон считает, ты делаешь успехи.

— А если я не хочу такой судьбы, как у сэра Паламона? — воскликнул Рэндал — Если я хочу стать как вы?

— Зачем тебе становиться волшебником, малыш? Ты и понятия не имеешь, что это такое. — Чародей поднялся и впился в мальчика пылающим взором. Северянин был не так высок, как лорд Элайн или сэр Иоганн, но Рэндалу все равно пришлось поднять голову, чтобы встретить его взгляд. — Всю жизнь тебе будет хватать могущества только на то, чтобы накликать на себя беду. Ты будешь голодать чаще, чем наедаться досыта, и больше бродить по опасным дорогам, чем спать под теплой крышей. А если ты переживешь все это, состаришься и станешь седобородым мудрецом, то, оглянувшись вокруг, увидишь, что все твои друзья давно умерли. Возвращайся к дяде, малыш. Такая жизнь не для тебя.

— Но… — хотел было возразить Рэндал.

— Ступай вниз, сказано тебе!

Мальчик повиновался. Серый дождливый день тянулся невыносимо долго, и до вечера Рэндал больше не видел волшебника.

За ужином Мэдок снова устроил в зале представление из огней и музыки. Оно было еще красивее, чем накануне, но музыка, на сей раз звучала печально. Затем перед волшебником загорелась огненная искра, потом еще и еще одна. Мерцая, они закружились в воздухе и соединились в сверкающее золотое дерево, втрое выше рослого мужчины.

На миг огненное дерево застыло в праздничном великолепии, сияющие цветы усыпали его ветки. Затем на глазах у опечаленного Рэндала оно поникло, состарилось, сбросило листья и рассеялось во мгле.

После трапезы Рэндал не остался веселиться с приятелями, а направился в тесную спальню, которую занимал вместе с Уолтером. Там он, не раздеваясь, бросился на кровать и долго лежал, глядя в темноту. Чудесные творения Мэдока лишили его покоя — сам не понимая почему, он чувствовал, что в них крылся какой-то потаенный смысл, предназначенный только для него.

«Но что это за смысл? — терялся в догадках мальчик. — Значит ли это, что, если я стану изучать магию, моя жизнь будет погублена зря? Или как раз наоборот?»

Рэндал снова и снова задавал себе этот вопрос, но не находил ответа. Совсем запутавшись в догадках, он уснул.

Наутро дождь прекратился. Еще до конца не проснувшись, Рэндал ощутил дыхание ясного дня: запах чисто вымытых камней, молодой травы, влажной земли, согретой солнцем. Он соскочил с кровати и, жмурясь, застыл: в комнате никого не было.

«Опять проспал, — с досадой подумал он. — Уолтер уже ушел».

Он выскочил из спальни и бегом спустился по лестнице. Никто в главном зале не остановил его и, видно, даже не заметил. Мальчик вышел во двор. Там тоже никого не было. Под ярким солнцем блестели камни мостовой, ворота были раскрыты. Сам не понимая почему, Рэндал вышел из замка и спустился на луг.

Ушел он недалеко, всего лишь до невысокого, поросшего травой холма. Там он взобрался на вершину и разлегся на траве, глядя в ясное голубое небо.

Он вздрогнул, различив странный шум, еле слышный, но отчетливый. Издалека доносился топот копыт. Мальчик сел и обернулся. Далеко, у самого горизонта, скакал отряд всадников. На изумрудной зелени полей кричащими пятнами выделялись яркие знамена.

Рэндала охватил страх. «Они едут за мной, — почему-то подумалось ему. — Я знаю — они едут за мной». Если он так и будет стоять на холме, его заметят… а может, уже заметили.

Он побежал вниз по склону, но налетел на какое-то препятствие и упал. Перед ним выросла стена. Он не видел ее, но пальцы чувствовали могильный холод шершавого камня. Стена была высокая — даже подпрыгнув, он не смог дотянуться до верха. И прохода в ней не было: он ощупал ее всю, но не нашел ни единой щели. Глухая стена опоясывала вершину холма.

Охваченный паникой, Рэндал упал на колени, прижимая ладони к незримой преграде. «Только бы они меня не увидели, — думал он. — Нужно найти выход. Сквозь стену нельзя, через верх нельзя — придется проползти снизу».

Он принялся вырывать из упругого дерна кустики травы, выгребать горстями мягкую землю, торопливо копая лаз под невидимой стеной. Палец наткнулся на острый камушек, ноготь сломался, потекла кровь. А за стеной, точно зловещий гром, грохотали копыта. Рэндал вытащил из темной норы крошащийся камень и продолжал копать…

Мальчик проснулся и долго лежал, дрожа всем телом и хватая ртом воздух, в сером предутреннем свете. В другом конце комнаты сладко посапывал Уолтер.

«Это был сон», — понял Рэндал. Но что предвещает этот сон? Что он значит? Мальчик встал, оделся, выскочил из замка и быстро зашагал к воротам.

— Что случилось за ночь? — окликнул он стражника у ворот.

— Ничего особенного, — отозвался тот. — Никто не выходил, только волшебник.

— Волшебник? Мастер Мэдок?

Стражник кивнул.

— Сказал, не хочет злоупотреблять гостеприимством.

Ушел. Рэндал стиснул кулаки. Руку пронзила боль; он опустил глаза и увидел, что ладони испачканы в земле. Из-под ногтя, сломанного во сне о камень, тонкой струйкой сочилась кровь.

«Ты хотел ответа? — сказал он себе. — Ты его получил. Уходи сейчас же или оставайся навсегда. Выбор за тобой».




Глава 2

Дорога в Тарнсберг


День клонился к вечеру, а Рэндал все шел и шел. Далеко позади остались серые каменные стены замка Дун. Лучи заходящего солнца позолотили теплой желтизной белесую пыль Королевской дороги. Мальчик остановился и вгляделся вдаль.

Он вышел из замка еще до рассвета. Забежал на минуту к себе, оделся по-походному — в крепкие сапоги и простую тунику, запахнулся в самый теплый плащ. Он не знал, долог ли будет путь. Стражник у ворот указал, в какую сторону ушел Мэдок, но кто знает, долго ли волшебник будет держаться Королевской дороги, не свернет ли?

Слева на перевязи висел короткий меч — единственное оружие в замке Дун, которое Рэндал с чистой совестью мог назвать своим. Отец подарил его мальчику в день, когда тот покинул родной кров и отправился в замок дяди учиться рыцарскому мастерству.

«Уже, наверное, весь замок знает, что я ушел», — думал Рэндал. Целый день он в ужасе ждал, что за спиной вот-вот раздастся топот копыт и над ним вырастет разъяренный сэр Иоганн, или сэр Паламон, или сам лорд Элайн. Но стояла тишина, и Рэндалу даже стало немного обидно: неужели в замке Дун никому до него не было дела и никто даже не заметил, что он исчез?

Размышляя над этим, он все-таки брел дальше. Воздух становился все прохладнее. Незадолго до наступления темноты легкий ветерок принес запах дыма от костра, смешанный с ароматом жарящегося мяса. У Рэндала потекли слюнки, но, несмотря на чувство голода, он не пошел прямиком к костру. В те дни даже на Королевской дороге было полным-полно грабителей и разбойников.

Вместо этого Рэндал свернул в лесок слева от дороги. Он двигался бесшумно, будто вышел вместе с кузеном Уолтером охотиться на кроликов среди холмов вокруг замка Дун, и вскоре на маленькой полянке заметил костер. Тот был совсем небольшой, а возле него сидел человек в шафранно-желтой тунике и серой шерстяной накидке.

«Мэдок», — обрадовался Рэндал, шагнул вперед и хотел было окликнуть волшебника, но вдруг заколебался. Еще не поздно вернуться в замок, к дяде и к той жизни, которая была ему хорошо знакома. Лорд Элайн, конечно, накажет его, накажет сурово, но в конце концов поверит любой истории, какую Рэндал выдумает, чтобы объяснить, где и почему он пропадал целый день, и вскоре обида забудется.

Но если он сейчас подойдет к костру и Мэдок его не прогонит — тогда, к добру или нет, жизнь его переменится навсегда. Мальчик еще немного постоял в сомнении и наконец решился.

— Добрый вечер! — воскликнул он и вышел из кустов на поляну.

Мэдок обернулся — неожиданный гость, казалось, совсем не удивил его. Рэндал подошел к костру и остановился шагах в десяти от волшебника Ноги внезапно отказались ему повиноваться.

Мэдок гостеприимным жестом пригласил его к костру.

— Садись, поужинаем.

У мальчика внезапно стало легко на душе, словно перед ним рухнула невидимая преграда. Ноги сами понесли его к костру. Он вступил в круг света и заметил на земле темную линию. Мэдок повторил свой жест, и на миг линия засияла слабым бледно-голубым светом Рэндал заметил, что она кругом огибает поляну. Через мгновение свет померк.

«Волшебство, — подумал Рэндал и снова испытал восторг, какой ощущал в парадном зале замка Дун. — Невидимая волшебная стена, такая же, как в моем вчерашнем сне».

Северянин заговорил первым.

— Что заставило тебя уйти так далеко от дядиного замка?

— Хочу стать волшебником, — ответил Рэндал.

Мэдок покачал головой.

— Я уже сказал, малыш: я не тот, кто может выучить тебя.

Рэндал понял, что Мэдок говорит правду. Он вспомнил слова, слышанные им от знахарки в деревне, — о том, что ложь и магия не уживаются в одних устах, и сделал еще одну попытку.

— Но если вы не можете выучить меня волшебству, мастер Мэдок, может быть, вы отведете меня туда, где научат?

Мэдок улыбнулся, и Рэндал понял, что на этот раз вопрос был поставлен правильно.

— Это в моих силах, — ответил северянин. — Прежде чем ляжет снег, ты увидишь город Тарнсберг и тамошнюю Школу волшебников.

— Но сейчас еще только весна, — возразил Рэндал. — Что я… что мы будем делать до тех пор?

«Я не могу вернуться в Дун, — подумал он. — У меня не хватит духу уйти во второй раз».

— Будем путешествовать, — ответил Мэдок — Пройдем по Королевской дороге. А ты, — добавил он, — научишься читать и писать. Это необходимо для поступления в школу. Уж этому-то я могу тебя научить. Не волнуйся, малыш, тебе будет чем заняться в пути.

Северянин умел держать слово. Вскоре Рэндал убедился, что он не менее строгий учитель, чем сэр Паламон, и не хуже управляется со звуками и буквами, чем тот — с мечом и щитом. Они шли все дальше и дальше по Брисландии, вечер за вечером Рэндал ложился спать с тяжелой головой — перед глазами у него плясали длинные строки непонятных значков. Но вскоре значки начали обретать смысл — учение началось.

Однажды вечером, недели через три после ухода из замка Дун, Рэндал и Мэдок укрылись от непогоды в сгоревшем доме. Путь выдался тяжелым. Весь день они брели по изрытой пустоши, где незадолго до того прошла чья-то армия. Уныло чернели опустевшие весенние поля, никто не сеял и не боронил — крестьяне разбежались или были перебиты, только лошади, спотыкаясь, ковыляли по вспаханной земле. Среди развалин некогда процветавшей деревни лежали непогребенные тела людей и животных.

Как ни спешили Мэдок и Рэндал, до наступления ночи они так и не успели покинуть разоренные края. В опустевшей деревне, где они устроились на ночлег, дома без крыш зияли разбитыми окнами.

Рэндалу было не по себе. За ужином, состоявшим из воды и овсяных лепешек, испеченных на горячих камнях, у него не лезли из головы мысли о выжженной пустыне, через которую они прошли. Графство Дун жило в мире с соседями, но, сколько помнил себя Рэндал, угроза войны всегда была главной заботой лорда Элайна.

При воспоминаниях о дяде в душе Рэндала снова зашевелилась тревога. Он посидел немного, обхватив руками колени, а потом сказал:

— Надеюсь, в замке Дун все идет хорошо. Если бы они искали меня, то давно бы нашли.

Мэдок смотрел в костер.

— Знай, малыш: вечером накануне ухода я поговорил с твоим дядей и поведал ему о твоем будущем. Он знает, где ты.

Рэндал поднял голову.

— Но ведь вы не прочитали мое будущее!

— Я этого не говорил. Я сказал только, что некоторые вещи ясны и без колдовства. И одна из таких вещей — твое будущее.

— Вы мне расскажете?

— Нет. Знать будущее иногда бывает вредно, и сейчас именно такой случай.

Мэдок набрал дров, сложил их в очаг разрушенного дома и произнес короткое заклинание. Дрова вспыхнули, прогнав ночную стужу. Затем волшебник сотворил огненный шар, осветивший покинутую комнату.

— А теперь давай заниматься.

Но сегодня Рэндалу было не до уроков. Мысли путались. После нескольких неудачных попыток Мэдок поднял глаза от страницы книги, служившей учебником для Рэндала, — того самого небольшого томика, который он читал в башне замка Дун.

— Что тебя тревожит? Увиденное сегодня?

— Нет, — ответил Рэндал. Но, поколебавшись, поправился: — Да. — Тут его беспокойные мысли опять перепрыгнули с одного на другое, и он добавил: — Той последней ночью в Дуне я видел сон, — он сбивчиво пересказал странное видение и закончил: — Никогда еще сны не казались мне такими настоящими… Он что-нибудь означает?

— Все на свете что-нибудь означает, — отозвался Мэдок. — Важно только угадать, что именно.

— Так что же вы скажете о моем сне?

— Со всадниками все ясно, — ответил Мэдок. — Если они тебя поймают, ты навеки будешь обречен вести жизнь рыцаря и дворянина. Невидимая стена — это волшебство, оно накладывает на тебя больше ограничений, чем доля рыцаря. Магия сдерживала тебя, заставляя принять решение.

— И все? — разочарованно проговорил Рэндал; он-то думал, разгадать его сон будет куда труднее.

— Отчасти, — сказал Мэдок. — Не все сновидения легко раскрывают свой смысл.

Рэндал на миг задумался, а затем спросил:

— Вам тоже снятся вещие сны?

— Как ты думаешь, почему я стал волшебником? — вместо ответа сказал Мэдок — Мне приснился сон. Вещий.

Волшебник замолчал, глядя в костер.

— Я видел себя в доме наподобие этого, я сидел перед костром, как сейчас, и разговаривал с юношей.

Рэндал молчал, ожидая продолжения. Пошел дождь. Через какое-то время волшебник заговорил снова.

— Много лет назад, так много, что и подумать страшно, мне казалось, что сон сбылся. Я нашел кров в заброшенной хижине у северных границ. Я тогда был вольным подмастерьем, совсем юным, едва закончил начальный курс обучения в Школе, и четыре года за партой не дали мне ничего, кроме незаслуженной уверенности в своих силах. Пошел дождь, и я увидел, что не я один нашел прибежище в этой хижине. Вошел молодой рыцарь. Он приблизился к моему костру и спросил, нельзя ли присесть рядом. Дождь лил целую неделю, и мы успели хорошо узнать друг друга. Он сказал, что его зовут Роберт, он смотритель северных границ, а его отец — Великий Король, и сам он когда-ни-будь станет Великим Королем.

Волшебник поворошил палкой в костре. Взгляд его устремился куда-то вдаль.

— «Значит, ты сын Великого Короля, — ответил я. — А я — троюродный брат короля Страны Эльфов». Вряд ли хоть один из нас поверил другому. Будь он в самом деле смотрителем границы, его задачей было бы защищать Брисландию от моего народа, и он ни за что не подружился бы с неотесанным горцем. Но, как выяснилось, он говорил чистую правду.

Волшебник помолчал еще.

— Пока в стране правил Великий Король, никаких войн не было. Не горели деревни, не бродили по дорогам шайки разбойников. Но король умер двенадцать лет назад. И с тех пор страна не знает мира. — Снова наступила тишина. — Почему я захотел стать волшебником? Уж наверно, не для того, чтобы увидеть столько несчастий.

Мэдок встал, подошел к провалу в стене и долго всматривался в ночную тьму. Дождь лил все сильнее и сильнее.

Наконец Рэндал осмелился заговорить.

— То дерево из света, которое вы показали нам в Дуне, — сказал он — Оно тоже несло какой-то смысл?

— Да, — устало ответил Мэдок. — Я спрашивал тебя, хочешь ли ты, чтобы плоды твоего разума завяли среди каменных стен. А теперь спи.

Рэндал завернулся в плащ и лег у костра. Он смотрел на волшебника, пока не заснул, но за все это время Мэдок ни разу не пошевелился, не сказал ни слова.

Наступила осень, приближалась зима, а путники шли все дальше и дальше. Болота сменились каменистыми пустошами, за ними выросла гряда высоких холмов. Дальше путь лежал через свежеубранные поля, где холодными утрами на траве лежал иней. Наконец дорога поднялась на перевал, и впереди показался серый каменный город на берегу морского залива.

Рэндал остановился во впадине между двумя холмами и уставился на город во все глаза. Он никогда не видел сразу столько домов. «Деревня Дун — песчинка по сравнению с таким муравейником, — думал он. — Она целиком уместилась бы на рыночной площади этого города».

У него за плечом Мэдок тихо произнес:

— Если тебя где-нибудь и научат волшебству, то только здесь. Знакомься: Тарнсберг, город, где находится Схола Сорсериа.

— Что находится? — переспросил Рэндал. Он понял, что эта фраза произнесена на том самом языке, на каком Мэдок читал заклинания, но слова не имели для мальчика никакого смысла.

— Схола Сорсериа, — повторил Мэдок — На Древнем Наречии это означает «Школа волшебства».

— Древнее Наречие, — проговорил Рэндал. Он никогда не слыхал такого названия. — Это язык магии?

Мэдок покачал головой.

— Нет, малыш. Просто язык, на котором много лет назад говорили в одной южной стране. Им пользуются волшебники — это их общий язык, они все могут говорить на нем, из какой бы страны ни пришли.

— Значит, мне тоже придется выучить его? — спросил Рэндал.

— Ты же научился читать, верно? — спросил в свою очередь волшебник, и Рэндал кивнул.

— Ну, вот, — продолжал Мэдок, как будто этим кивком Рэндал ответил на свой же вопрос. — Посмотрим, примут ли тебя в Школу. Пойдем, малыш.

Он стал спускаться по склону холма, и Рэндал пошел следом, хмуро поглядывая на обернутую плащом спину волшебника.

«Примут ли меня в Школу… — думал он. До сих пор ему не приходило в голову, что столь долгое путешествие может закончиться неудачей. Эта мысль привела его в ужас. — А что мне делать, если волшебники меня не примут? Куда я пойду?»

Но, оказавшись внутри городских стен, он уже не успевал ни о чем размышлять. Тарнсберг оказался шумным, многолюдным и пропитанным резкими запахами; этот город совсем не походил на его тихие и уединенные родные места, и мальчик старался держаться поближе к Мэдоку. А северянин уверенно прокладывал путь по узким извилистым улочкам. Наконец они подошли к уютной, нарядной таверне под вывеской «Смеющийся Грифон». Парадная дверь была открыта, хозяева ждали посетителей. Мэдок вошел в таверну, Рэндал — за ним.

После пестрой уличной толчеи зал «Смеющегося Грифона» казался сумрачным, как пещера. Пахло элем, дымом и жарящимся мясом. Мэдок заговорил с мужчиной в фартуке, стоявшим у кухонных дверей. У Рэндала с самого утра во рту маковой росинки не было, и он с надеждой смотрел на волшебника.

В ожидании ужина мальчик огляделся. Как и все виденное им в Тарнсберге, таверна была огромна: в обеденном зале уместилось бы две или три небольших сельских харчевни. Рэндал заметил, что таверна не испытывает недостатка в посетителях.

В одном углу за столом сидела компания юношей и девушек; они внимательно слушали мужчину постарше, который расхаживал вокруг стола и что-то непрерывно говорил. На ораторе были длинные одежды из небесно-голубого атласа; золотая кайма и струящиеся рукава были столь же чужды окружающему миру, как и грубый северный наряд Мэдока.

Почти все слушатели носили будничную, довольно поношенную одежду. У всех у них поверх обычного платья были надеты свободные черные накидки. Рэндалу стало интересно — может быть, это какие-то знаки отличия?

За годы прислуживания у стола лорда Элайна Рэндал выучился искусству прислушиваться к беседе так, чтобы никто этого не замечал. Вот и сейчас он пустил в ход это умение и с удивлением понял, что попал на урок. Глубоким голосом с сильным акцентом человек в голубом читал лекцию о методах волшебства.

— Что такое, спросите вы, жизненная сила? Это то, что движет магией, то, благодаря чему она возможна, — мужчина в голубом замолчал, а молодежь лихорадочно записывала его слова на обрывках бумаги или в книжечках с кожаными переплетами. — Жизненная сила присутствует везде, — продолжал он. — Везде и во всем. Но наша сила лучше развита просто потому, что мы знаем о ней. А теперь скажите, — он указал на одну из слушательниц, — каков главный символ жизненной силы?

— Кровь, учитель, — ответила девушка. — Потому что если из тела вытечет кровь, то уйдет и жизнь.

Человек в голубом кивнул.

— Но существуют предметы волшебного искусства, — сказал он, — которые содержат жизненную силу, хотя и не являются живыми существами. Кровь — это символ и ничего больше, но очень мощный символ. Кто из вас хотя бы слышал о других сферах бытия? Чем дальше вы удалитесь от вашей собственной сферы, тем труднее удержаться там и еще труднее сохранить силу. По этой причине сферы хаоса и порядка оказывают мало влияния на нас. Но если обитатель одной из этих сфер отведает вкуса крови… которая является символом жизненной силы… то его мощь в нашем мире станет неимоверной.

Рэндал не до конца понимал то, что говорил этот человек, но все равно был восхищен. Он бы слушал и дальше, но в эту минуту Мэдок принес ужин: два мясных пирога, от которых исходил ароматный пар, и графин темно-корич-невого сидра. Мальчик с волшебником устроились за свободным столом, и Рэндал с жадностью принялся за еду. Едва он допил из кружки последние капли сидра, как за их столик сел человек в голубом.

— Мэдок! Ах ты, старый конокрад, какая нелегкая тебя сюда принесла?

Рэндал чуть не поперхнулся сидром. Что себе позволяет этот разряженный незнакомец? Даже лорд Элайн разговаривал с Мэдоком почтительно! Но Мэдок только рассмеялся.

— В своих странствиях я кое-что отыскал, — сказал он — Послушай, Краннах, — и он заговорил на языке, которого Рэндал не понимал. Это было не Древнее Наречие, и, конечно, не хорошо знакомая речь Брисландии.

Пока мужчины были погружены в беседу, Рэндал улучил минуту и еще раз оглядел комнату. Компания, ранее слушавшая человека в голубом, рассеялась: одни сидели, погрузившись в книги и бумаги, другие разбились на кучки по двое-трое и углубились в серьезные разговоры. В них не чувствовалось того веселья, какое наполняло беседу Мэдока и его друга; наоборот, они казались чем-то обеспокоенными.

«Кто это? Ученики Школы волшебников? — задумался Рэндал. — Но почему же они такие мрачные?» Их суровые лица встревожили его: если он станет учеником, то ему предстоит узнать, почему никто из них не улыбается.

Из размышлений Рэндала вывел голос Мэдока.

— Знакомься, малыш, это мой друг Краннах. Он согласился представить тебя Регентам Школы.

Рэндал перевел взгляд с Мэдока на мужчину в голубом.

— Значит, у меня в самом деле есть шанс выучиться волшебству?

— Есть, есть, — ответил мастер Краннах. — Если Регенты, управляющие Школой, тебя примут, и если ты сумеешь найти наставника, который станет обучать тебя, а еще если у тебя хватит силы духа на это.

Он внимательно посмотрел на Рэндала.

— Мастер Мэдок говорил мне, что тебе не хватает подготовки и что ты только недавно решил изучать волшебство. Боюсь, из-за этого учиться тебе будет труднее. Но если ты всерьез решил посвятить себя магии, то Школа с радостью примет тебя.




Глава 3

Школа волшебников


Рэндал прожил в «Смеющемся Грифоне» еще три дня. Он спал в одной из небольших комнат наверху, а почти все оставшееся время проводил в обеденном зале, прислушиваясь к беседам Краннаха с группами студентов. Мэдок то приходил, то уходил по своим делам, ничего не объясняя.

Утром на четвертый день волшебник разбудил Рэндала на заре и подождал, пока мальчик оденется. Сероватое небо над улицами едва начало светлеть, в небе еще светились последние утренние звезды. Не сказав по дороге ни слова, Рэндал и Мэдок пришли к огромному каменному зданию в центре города и поднялись на крыльцо. Невысокая широкая лестница привела их к тяжелой деревянной двери. Та была закрыта; из узких ниш по обеим сторонам от двери на Рэндала смотрели резные фигуры мужчин и женщин.

На верху лестницы волшебник остановился и обернулся к Рэндалу.

— Сегодня утром ты предстанешь перед лицом самых главных волшебников — Регентов Школы. Они станут задавать тебе вопросы. Будь уважителен и говори правду.

— О чем они спросят?

Мэдок жестом велел Рэндалу замолчать — дверь распахнулась. В проеме стоял человек в капюшоне Он поманил Рэндала. Мэдок слегка подтолкнул мальчика вперед.

— Здесь, малыш, я тебя покидаю. Удачи.

Рэндал шагнул через порог, и тяжелые двери закрылись за ним Безмолвный проводник повел его вверх по длинной лестнице. Вместо балясин в деревянных перилах были гротескные фигуры человекоподобных существ и вымышленных животных, вырезанные так тщательно, что казались живыми. На верхнем этаже проводник указал на еще одну закрытую дверь. Перед ней они долго стояли в молчании.

Неожиданно, без единого звука, дверь распахнулась. Перед Рэндалом открылась большая комната, длиннее главного зала в замке Дун и почти с таким же высоким потолком. Все стены, от пола до потолка, занимали полки с книгами. Через высокие витражные окна струились бледно-молочные лучи раннего утра, но куда более яркий свет исходил от пары канделябров со множеством свечей, стоявших на столе в дальнем конце комнаты.

За столом в деревянных креслах с высокими резными спинками сидели в ряд пять человек. Двое были старыми — у мужчины и женщины посередине ряда в волосах блестели серебряные пряди, а лица были изрезаны морщинами. Третьего Рэндал уже знал; это был мастер Краннах, он встречал его в таверне. Четвертый казался намного моложе, почти как рыцари в замке лорда Элайна; у него были густые золотистые волосы и красивое лицо.

Пятым был Мэдок. А мальчик-то думал, что тот остался снаружи! На остальных четырех волшебниках были тяжелые накидки из роскошного черного бархата; откинутые капюшоны открывали подкладку из ярко-алого атласа. Но северянин носил свою привычную шафранную тунику и серый плащ, а сзади на спинке стула висела такая же черная накидка, и Рэндал не сомневался, что Мэдок владеет ею по праву. Видимо, его друг и наставник в самом деле великий маг, думал мальчик, если сидит с Регентами Школы как равный среди равных.

Молчаливый проводник подвел Рэндала к столу и исчез в тени. Мальчик остался лицом к лицу с Регентами.

Долго, очень долго царила тишина. Рэндал стоял прямо и спокойно, как его учили в те дни, когда он был оруженосцем, и ждал. Наконец самый старый волшебник заговорил.

— Вижу, ты носишь меч, — сказал он.

Рэндал кивнул, продолжая молчать.

После еще одной долгой паузы старик велел:

— Отбрось его.

Рэндал медленно расстегнул пояс. Короткий меч перешел в его руки незадолго до переселения в замок Дун; прежде он принадлежал его отцу, а до этого — отцу его отца Рэндал держал ножны с мечом и чувствовал знакомую тяжесть. Каждая клеточка его тела знала, как ловко ложится в руку этот меч, как свистит его клинок при взмахе. Поколебавшись, он отшвырнул меч и услышал, как лязгнуло о камни тяжелое лезвие.

Железный звон медленно растаял, и Рэндалу стало горько и одиноко. Тишину нарушил Мэдок, и голос его показался мальчику странно незнакомым — это был голос чужака, а не привычного спутника в многомесячных странствиях.

— Почему ты хочешь стать волшебником?

Рэндал поднял глаза на северянина. Этот же самый вопрос Мэдок задавал ему и прежде, но мальчик до сих пор не нашел на него ответа. В отчаянии он произнес единственное, что пришло в голову.

— Потому что я не хочу быть никем другим.

Светловолосый мужчина на другом конце стола бросил на Мэдока взгляд, значения которого Рэндал не понял, и спросил:

— Сколько книг ты прочитал?

— Ни одной, мастер.

— Тогда учиться тебе будет трудно, — сказал светловолосый, будто жалея Рэндала. — Большинство учеников до поступления к нам прочли хотя бы один том.

Мастер Краннах поманил Рэндала.

— Подойди сюда, мальчик.

Рэндал приблизился к столу. Вдруг, к его удивлению, Краннах вручил ему зеркало — настоящее, стеклянное, а не просто кусок полированного металла.

— Держи, — велел волшебник. — И не выпускай, пока я не скажу.

Рэндал кивнул.

— Хорошо, мастер.

Через минуту он почувствовал, что зеркало в его руке становится теплее. Рукоятка все нагревалась и нагревалась, стала сначала горячей, потом раскаленной. Зеркало замерцало, между пальцами струился его голубовато-белый свет. Рэндал прикусил губу. Ему казалось, он снова в замке Дун и слышит голос сэра Паламона; в тот день, когда Рэндал на тренировке сломал ключицу, мастер военных искусств говорил: «Рыцарь не кричит от боли».

Рэндал перевел взгляд на величественную группу за столом. «И волшебники тоже не плачут, — сказал он себе. — Если я сейчас закричу, то никогда не стану волшебником…»

Он так углубился во внутреннюю борьбу, что не сразу заметил, как зеркало начало меняться. Рукоятка уже не обжигала пальцы. Она была тепловатой и мягкой и раздувалась, становясь все толще и толще. А потом зашевелилась.

Теперь Рэндал держал в руке не простое зеркало. Вокруг его руки обвилась длинная зеленая змея. В воздухе мелькал раздвоенный язык; змея разинула пасть и бросилась на мальчика. Острые зубы глубоко вонзились в шею Рэндала. Тело пронзила невыносимая боль, чувство онемения охватило лицо, расползлось по груди и рукам. Пальцы тоже потеряли чувствительность. В отчаянии мальчик; изо всех сил стискивал чешуйчатую извивающуюся тварь.

«Если выпущу, я никогда не стану волшебником…»

Затем онемение достигло глаз. Комната расплылась и почернела. Перед тем, как потерять сознание, мальчик услышал голос Мэдока: тот властно заговорил на Древнем Наречии.

И в тот же миг пелена спала с глаз Рэндала. Зеркало в его руке опять было всего лишь зеркалом и отражало его собственное бледное, испуганное лицо.

Дрожа всем телом, Рэндал смотрел на свое отражение. Будто во сне, он снова услышал голос старика.

— Тебя приняли в школу — на испытательный срок. Знаешь ли ты, почему я велел тебе бросить меч?

— Потому что волшебники не носят оружия, — ответил Рэндал. — Это все знают.

— Отчасти это так, — сказал колдун. — Но этот жест символизирует конец твоей прежней жизни и начало новой. Ты должен оставить позади свои старые детские вещи.

Рэндал едва не усмехнулся. Ему представилось, как вспылил бы сэр Паламон, если бы при нем кто-нибудь назвал меч, пусть даже тренировочный, «детской вещью».

Потом заговорила женщина. Взгляд ее был чист и уверен; Рэндалу показалось, что она неведомым образом прочитала его мысли.

— Тебе придется усвоить ряд правил, — сказала она. — Во-первых, ты никогда не должен ни нападать, ни защищаться мечом, клинком или любым другим рыцарским оружием. Они запретны для тех, кто владеет магическим искусством. Во-вторых, ты обязан всегда говорить правду и только правду.

«Это легко», — подумал Рэндал.

Женщина печально покачала головой.

— Нет, — возразила она. — Нелегко.

Рэндал вздрогнул. «Неужели она вправду умеет читать мысли?»

— Нет, — ответила женщина. — Я не читаю твои мысли. Просто каждый новичок, приходящий сюда, думает об одном и том же. Считай это первым уроком: не каждый удивительный трюк есть проявление волшебной силы.

На этом разговор окончился. Безмолвный проводник Рэндала снова появился из тени и вывел его из здания на длинную галерею, тянувшуюся вдоль стен. Откуда-то издалека доносились аппетитные запахи готовящейся пищи, слышался гул голосов.

Как только они дошли до конца галереи, проводник остановился и откинул капюшон. Перед Рэндалом предстал улыбающийся юноша, на вид чуть-чуть постарше его кузена Уолтера, оставшегося в замке Дун.

— Привет, — поздоровался юноша. Его акцент звучал непривычно для ушей Рэндала — он не походил ни на певучий северный говор Мэдока, ни на резкие гортанные тона в речи Краннаха. — Познакомимся же, раз уж нам предстоит прожить здесь вместе не один год. Кто ты такой?

— Меня звать Рэндал.

Юноша с любопытством взглянул на него.

— Рэндал — и все?

Мальчик на минуту задумался. Он решил стать волшебником по своей воле, не посоветовавшись с семьей, поэтому ему показалось нечестным воспользоваться родовой фамилией.

— Да, Рэндал — и все, — ответил он. — До поры до времени.

Юноша кивнул, не удивившись.

— А я Питер, издалека, из южных стран, — представился он с легким поклоном. — Был учеником госпожи Пуллены — той самой дамы, с которой ты только что беседовал. Потом стал вольным подмастерьем, отправился путешествовать самостоятельно, а теперь вернулся, чтобы сдать главный экзамен на мастерство. Госпожа Пуллена время от времени дает мне небольшие поручения — «раз уж ты все равно не в классе и не тратишь слишком много времени на учебу, поработай немножко на меня».

Питер так умело подражал голосу волшебницы, что мальчик невольно рассмеялся. Но вдруг, опомнившись, замолчал.

— Не тревожься, — ободрил его Питер. — Если смех помогает тебе освоиться, смейся, сколько душе угодно.

Питер провел Рэндала по галерее в соседнее здание. Они поднялись по крутой деревянной лестнице на третий этаж. Гобеленовые занавесы, свисавшие со стропил, разделяли верхнюю залу на небольшие закутки.

Рэндал выглянул в окно и убедился, что Школа состоит не из одного строения, как ему показалось вначале. Она представляла собой хаотичное нагромождение зданий самых разных размеров и стилей, соединенных то тут, то там бесчисленными переходами и арками.

Посреди длинного зала Питер остановился и позвал:

— Эй, Боурин!

— Чего тебе? — отозвался откуда-то ворчливый голос.

В ту же минуту из-за тяжелого гобелена высунулась рука и отдернула занавес. За ним открылся альков. Там, откинувшись на спинку большого деревянного кресла, сидел высокий юноша, перед ним на столе лежала раскрытая книга. Он сердито поднял глаза на Питера.

— Не видишь, я занят?

— Как же мне видеть, ты же спрятался, — ответил Питер. — Кем ты меня считаешь, колдуном?

Боурин окинул его хмурым взглядом.

— Тысячи шутов ищут себе покровителей, а ты бесплатно сыплешь шутками направо и налево. Чего тебе нужно на этот раз?

— Нужна комната для моего друга, — ответил Питер. — Его зовут Рэндал, он только что прибыл.

— Посели его с Гаймаром, — посоветовал Боурин. — Во всех остальных комнатах уже живут по двое-трое. А теперь, если у тебя нет более серьезных дел, оставь меня в покое. Завтра я должен представить экзаменационное видение для мастера Лэрга.

— Кто это был? — спросил Рэндал, спускаясь по лестнице. — И кто такой мастер Лэрг?

— Боурин? — переспросил Питер. — Он недавно едал экзамены. А сейчас работает над выпускным шедевром — это волшебство, которое ты должен представить Регентам, чтобы доказать, что достоин звания мастера. Школа предоставила Боурину стол и кров за то, что он присматривает за учениками помладше. Что касается мастера Лэрга, ты его уже видел.

Рэндал вспомнил свою беседу с Регентами.

— Который из них?

— Светловолосый, с краю, — ответил Питер. — Сидел подальше от мастера Мэдока. — Юноша покачал головой. — Двое лучших волшебников нашего времени, а живут, как кошка с собакой. Помяни мое слово, северянин в Школу носа не покажет, пока мастер Лэрг будет тут учителем.

У Рэндала шевельнулись дурные предчувствия. Он-то рассчитывал, что мастер Мэдок будет рядом с ним хотя бы в первые дни этой новой, незнакомой жизни. К тому же мальчик не понимал, почему два мастера-волшебника могут ссориться и враждовать, будто два захолустных барона из-за передвинутой границы владений. Неправильно это.

Рэндал одернул себя: откуда ему знать, как поступают мастера-волшебники среди равных себе. Питер, похоже, не находит ничего удивительного в неприязни между Мэдоком и мастером Лэргом.

Спустившись на первый этаж, Питер остановился возле небольшой двери под лестницей.

— С комнатой для тебя мы определились, — сказал он, — теперь давай подыщем тебе накидку и книгу.

Он открыл дверь — за ней обнаружился длинный чулан с уходящими вдаль рядами стеллажей. На верхних полках лежали стопки аккуратно свернутой черной одежды; ниже Рэндал заметил ряды одинаковых переплетенных в кожу книг, небольших, способных уместиться в дорожной сумке или глубоком кармане. Питер окинул Рэндала с головы до ног оценивающим взглядом и взял накидку с одной из средних полок.

— Это накидка ученика, — сказал он, протягивая платье Рэндалу. — Будешь носить ее поверх повседневной одежды — тогда весь Тарнсберг будет знать, что ты учишься в Школе.

Рэндал просунул руки в широкие рукава, и накидка ловко опустилась ему на плечи. Она пришлась как раз впору. Теперь он был одет, как те слушатели лекций из «Смеющегося Грифона». Рэндал спросил себя, много ли пройдет времени, пока на его лице прочно утвердится такое же озабоченное выражение.

Он обернулся к Питеру. Юный подмастерье достал с полки одну из книг и протянул Рэндалу. Мальчик взял ее и пробежал рукой по тугим пергаментным листам. В книге ничего не было написано, если не считать шести строчек на первой странице.

— Она же пуста! — воскликнул Рэндал.

— Ненадолго, — успокоил его Питер. — Ты сам ее заполнишь, пока будешь учиться. Для начала напиши на обороте обложки свое имя — ты ведь умеешь писать, правда? И выучи наизусть заклинание на первой странице.

— Для чего оно?

— Оно успокаивает разум и сосредоточивает внимание, — ответил Питер. — Будет срабатывать, когда ты научишься пускать его в ход. А до тех пор может оказывать противоположное действие. Теперь поговорим о еде…

Рэндал рассеянно слушал указания Питера — как найти обеденный зал, когда и куда прийти на первый урок. «Когда ты научишься пускать его в ход», — сказал вольный подмастерье. Видимо, чтобы читать заклинания, мало иметь талант и знать нужные слова. Надо многому выучиться.

В завершение Питер сообщил, что до ужина мальчик может быть свободен. Рэндал хотел подняться наверх, в спальню, которую ему предстояло делить с пока еще неизвестным Гаймаром, но затем передумал и вышел на галерею. Крытая дорожка тянулась вдоль стены, огибая внутренний сад с фонтаном. Мальчик сел на широкий каменный бордюр и еще раз пробежал глазами заклинание, написанное на первой странице книги.

К его огорчению, слова показались бессмысленными, даже когда он прочел их вслух по слогам. Он вспомнил, что Мэдок называл Древнее Наречие языком волшебства, и начал понимать, почему Питер говорил: «Когда ты научишься пускать его в ход…»

«Я даже не понимаю, о чем в нем говорится, — подумал мальчик. — Как же мне заставить его работать?»

Он закрыл книгу и долго наблюдал, как две большие золотые рыбки ходят кругами в мутных водах пруда. «Что я затеял? Зачем пришел сюда? — спрашивал себя Рэндал. — А вдруг мастер Краннах и мастер Лэрг правы, и учение окажется для меня слишком тяжелым?» Он в унынии смотрел, как рыбы то поднимаются к поверхности из зеленоватой глубины, то снова исчезают, и вдруг услышал за спиной шаги. Кто-то подошел и остановился рядом.

— Ты здесь новенький, да? — спросил веселый голос. — Новичка сразу видно.

Рэндал хмуро взглянул через плечо.

— Кто вы?

— Я Николас, — ответил незнакомец, высокий юноша с пробивающейся каштановой бородкой. — Друзья зовут меня Ник.

— Вы мастер или нет?

Ник рассмеялся:

— До мастера мне далеко. Я всего лишь ученик.

Рэндал смутился — ему следовало бы сразу узнать черную накидку, такую же, какая была теперь у него самого. Он еще не успел привыкнуть к новому одеянию. Но юноша, кажется, не обиделся, и Рэндал, осмелев, спросил:

— Ты живешь в спальном корпусе?

Ник покачал головой.

— У меня своя комната в городе, как почти у всех старшекурсников. Там не так много народу, и еда получше.

Рэндал удивленно заморгал.

— У вас что, обычай такой — всегда на все жаловаться?

— Как бы тебе сказать, — прищурился Ник. — Это помогает провести время. Поживешь здесь пару месяцев — станешь таким же ворчливым, как и все мы.

— Возможно, — вздохнул Рэндал и снова посмотрел на Ника. Бородатый юноша был явно старше и Питера, и Боурина — и ненамного моложе самого мастера Лэрга, сидевшего утром среди Регентов. — Ты давно здесь учишься?

— Скоро восемь лет, — ответил Ник.

У Рэндала упало сердце.

— Учиться надо так долго?

— Нет, — усмехнулся Ник. — Это мне пришлось так долго. — Великовозрастный ученик бросил камушек в фонтан и продолжил: — Мне здесь нравится, поэтому я оттягиваю выпускные экзамены, сколько могу. А что плохого? У меня своя комната над мастерской плотника. В уплату за кров я немного помогаю ему — присматриваю за домом когда он уходит покупать материалы, предсказываю, пойдет дождь или нет.

Рэндал бросил на него вопросительный взгляд, а Ник поспешил объяснить:

— Должен же я был хоть чему-то научиться за столько лет. У меня самый долгий срок ученичества за всю историю Школы.

— А какой был самый короткий? — с любопытством спросил Рэндал.

— Два года, — ответил Ник. — Столько проучился мастер Лэрг, конечно же.

— Конечно же, — эхом откликнулся Рэндал, вспомнив о светловолосом мастере. — Все говорят, он хороший волшебник.

— Великолепный, — с жаром подхватил Ник — Мне никогда с ним не сравняться. И никому никогда не сравняться. Ну да хватит об этом. Кто-нибудь удосужился объяснить тебе, как: организована жизнь в этом заведении?

Рэндал покачал головой.

— Мастер Мэдок и Питер рассказали кое-что, но немного.

Старшекурсник сел рядом с Рэндалом на бордюр фонтана.

— Тогда давай я тебе расскажу. Первые года два ты будешь ходить на уроки и учить основы. После этого пройдешь промежуточные экзамены. Если сдашь успешно, сможешь учиться у одного из старших мастеров — например, у Пуллены или у Лэрга. Но самое трудное начнется, когда ученичество подойдет к концу. Ты станешь вольным подмастерьем и будешь с помощью магии прокладывать собственный путь в жизни, пока не подготовишься к выпускным экзаменам и не продемонстрируешь свое мастерство Регентам.

Ник бросил в фонтан еще один камушек. Крупная золотая рыбка плеснула хвостом и исчезла в тенистой глубине.

— Скоро будет большой выпуск, — проговорил он. — В королевстве нет порядка, и путешествовать в наши дни стало опасно. Особенно если ты не имеешь права носить оружие и толком не научился волшебству. Многие из тех, кто уйдет в странствие, уже не вернутся. Сгинут без следа.

Закончив речь, юноша помрачнел. Рэндал вспомнил слова Мэдока, сказанные им в замке Дун: «А если ты переживешь все это, состаришься и станешь седобородым мудрецом, то, оглянувшись вокруг, увидишь, что все твои друзья давно умерли».

Но мимолетная тень быстро исчезла с лица Ника. Он выпрямился и снова улыбнулся Рэндалу.

— Тебе рано об этом беспокоиться, — сказал юноша. — Вот начнется учеба, увидишь: тебе и без того хватит хлопот.




Глава 4

Волшебники и ученики


Весь остаток дня Рэндал пытался выучить заклинание, помогающее сосредоточиться. Он твердил себе, что теперь, наконец, совершает настоящее волшебство, но в душе понимал, что просто прочитать слова — дело нехитрое, а сотворить из них заклинание гораздо труднее. Звучные слоги безжизненно таяли в воздухе, и он не чувствовал, того беспокойного покалывания, какое пробежало по его коже, когда Мэдок творил волшебство в замке Дун.

До наступления сумерек он научился произносить слова заклинания без запинки, не подсматривая в книгу, но волшебства все равно не было. Теперь он понимал, почему ученики Краннаха в «Смеющемся Грифоне» казались такими озабоченными, и начал догадываться, почему споры были излюбленным времяпрепровождением всех учеников и вольных подмастерьев, которых ему доводилось встречать. «Но я все равно не понимаю, — говорил он себе, — почему такое непочтение к мастерам сходит им с рук».

Колкое замечание, которое лорд Элайн или сэр Паламон сочли бы непростительной дерзостью, здесь, в Школе, становилось отправной точкой горячей дискуссии на час, а то и дольше. Вскоре Рэндал заметил, что мастеров-волшебников хлебом не корми — дай поспорить с учениками. Первый же ужин Рэндала в трапезной — просторном зале, где ученики ели за длинными столами, во главе которых сидели учителя, — показал мальчику невероятную тягу волшебников к противоречиям.

Пища была простая и скромная — грубый хлеб, тушеная чечевица, отварные овощи. Рэндал, не жалуясь, жевал свою порцию, он считал, что не дело ученику ворчать из-за скудной еды. Однако другие студенты были настроены не так смиренно.

— Бобы, бобы, опять бобы, — проворчал юноша рядом с ним, лениво ковыряя ложкой чечевицу. — Мы, цвет и надежда мира, не можем даже наколдовать себе приличной еды.

Мастер, сидевший во главе стола, — его, как сообщил Питер, звали Тарн — услышал слова ученика или, точнее, их недовольный тон.

— Ты спрашиваешь, почему мы не можем взять червей и сухие листья и превратить их в редчайшие деликатесы? Давайте обсудим. Хотите, чтобы я сделал это?

Волшебник закрыл глаза и пробормотал заклинание. Миска с овощами посреди стола превратилась в серебряное блюдо с жареным фазаном.

— Вот так, — обратился он к спорщику. — Как ты думаешь, почему мы не делаем этого каждый день?

Юноша был уже не рад, что затеял этот разговор.

— Потому что вы хотите воспитать в нас смирение? — отважился он сказать через мгновение.

Мастер Тарн вздохнул.

— Если бы это было возможно. Нет. У кого есть другие соображения?

Все молчали.

— Неужели ни у кого нет никаких идей? — Мастер Тарн указал на Рэндала. — Как ты думаешь, почему мы не создаем пиров каждый день с помощью волшебства?

Рэндал почувствовал, как глаза всех собравшихся за столом устремились на него. Он не ожидал, что его, не успевшего толком сотворить ни одного заклинания, вовлекут в такой спор. Наконец он дал ответ, который казался ему слишком очевидным для серьезного обсуждения.

— Потому что на самом деле жареного фазана здесь нет.

Мастер Тарн удивленно посмотрел на него.

— Первые проблески разума. Это приятно. Тарелка с овощами, чем бы она ни казалась, всегда останется тарелкой с овощами, — он указал на жареную птицу. — То, что мы здесь видим, все равно представляет собой растительное вещество. Не хуже и не лучше, чем оно было прежде.

У Рэндала рот наполнился слюной. Он своими глазами видел золотистую румяную корочку и вдыхал аппетитный теплый аромат, но не отважился прикоснуться к еде.

— Можешь отведать, — предложил ему мастер Тарн, словно прочитав мысли мальчика. Ты поверишь, что в самом деле съел жареную птицу, но организм не обманешь. То, что ты видишь перед собой, — всего лишь иллюзия, и действует она только на разум.

Один из мастеров за соседним столом обернулся и громко заявил:

— Чушь. Полнейшая ерунда. Иллюзии воздействуют на разум не сильнее, чем мираж. Иллюзии действуют на воздух, и вы видите то, чего здесь нет.

Мастер Тарн отвернулся от учеников и сцепился с коллегой-волшебником.

— А я утверждаю, что иллюзии — это ожившие мечты.

— Ничего подобного, — спорил второй мастер. — Создания, лишенные разума, тем не менее откликаются на умело созданную иллюзию.

— Покажите мне создание, лишенное разума, — потребовал мастер Тарн. — Даже собаки видят сны.

Первоначальная тема разговора была давно забыта, дискуссия уходила все дальше в заоблачные высоты. В спор втянулись мастера за другими столами, каждый предлагал все новые доводы в пользу того или иного мнения. В конце концов иллюзия распалась, на столе снова появилась тарелка с овощами.

— И часто такое случается? — спросил Рэндал своего побежденного соседа, вернувшегося к тарелке с чечевицей, с которой и начался спор.

Ученик покачал головой.

— Каждую неделю, а то и чаще. Никто не знает, как действуют иллюзии, и никто не может доказать свою точку зрения, поэтому страсти накаляются до предела.

На другом конце стола, тихо смеясь, сидел болезненно бледный худощавый мальчишка примерно одних лет с Рэндалом. Новичок удивленно посмотрел на него. Привычная ученическая накидка на этом мальчике была сшита из тонкого черного шелка, одежда под ней тоже казалась богатой.

— Что тут смешного? — осведомился Рэндал.

Мальчик покачал головой.

— Вы, ребята, относитесь ко всему этому слишком серьезно.

Рэндалу не понравился его тон: «Вы, ребята». У него запылали уши.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он как можно тише.

Мальчишка окинул Рэндала снисходительным взглядом и улыбнулся.

— Вы прислушиваетесь к Тарну и Иссену, будто вам не все равно, как работают заклинания.

— Конечно, не все равно! — Рэндал хмуро оторвался от тарелки с чечевицей и попытался облечь в слова только что пришедшую, незнакомую мысль. — Если ты творишь иллюзию и она воздействует на чей-то разум… разве это не то же самое, что сказать ложь?

Его собеседник покачал головой.

— Невероятно… Ты не пробыл здесь и дня, а уже успел стать занудой, как все остальные.

Рэндал не знал, что ответить. Он молча доел чечевицу и хлеб. Трапезная все еще гудела от споров между мастерами и старшекурсниками.

После ужина он отправился в комнату, отведенную ему Боурином. Зайдя внутрь, Рэндал без всякого удовольствия обнаружил, что в единственном кресле восседает тот самый неприятный мальчишка, с которым он только что спорил в трапезной. Мальчишка, не снимая сапог, закинул ноги на подоконник.

— Что ты тут делаешь? — осведомился Рэндал.

— Могу спросить тебя о том же самом, — сказал мальчишка, не вставая. — Я здесь живу. Гаймар, к твоим услугам.

— Я тоже здесь живу, — сообщил Рэндал. — Меня Боурин поселил с тобой.

Гаймар не обрадовался.

— Поселил, вот как? — раздраженно проворчал он. — А я-то думаю, что за куча барахла валяется в моей комнате.

— В нашей комнате, — поправил его Рэндал. Ему казалось, что один шерстяной плащ и посох, который он вырезал для себя по дороге, вряд ли можно назвать «кучей барахла», но в свой первый школьный день ему не хотелось затевать ссору.

Мальчишка пожал плечами.

— Называй как хочешь. Надеюсь, ты не из тех зубрил, что работают целыми днями и учатся ночи напролет. В любом случае не мешай мне спать своими разговорами.

— Не стану, — коротко пообещал Рэндал.

Он поймал себя на том, что далее после столь краткого знакомства мальчишка ему очень не нравится. Неприязнь эта не стала меньше по прошествии многих дней и недель. Гаймар прогуливал урок за уроком и отвечал презрением мастерам, учившим его, но запоминал каждое новое заклинание с какой-то небрежной легкостью. Глядя, как трудно даются Рэндалу чтение и письмо, Гаймар не проявлял ни капли сочувствия. Бывший оруженосец все еще сражался с языком Брисландии — а приходилось изучать еще и Древнее Наречие. От таких усилий мальчик изо дня в день ложился спать с покрасневшими глазами и головной болью.

В отчаянии Рэндал попытался записывать новые слова на листок и читать их вслух. Но Гаймар, с легкостью читавший про себя на обоих языках, заявил, что новичок ему мешает, и выгнал того из общей комнаты.

Зажав в руке листок со словами, Рэндал мрачно поплелся куда глаза глядят. Он в нерешительности постоял на галерее, раздумывая, куда идти, затем повернул в библиотеку. На полпути вверх по широкой деревянной лестнице с причудливыми резными перилами он повстречал своего друга Ника.

— Ты, никак, в библиотеку собрался? — спросил старшекурсник. — Напрасно. Она закрыта. Сегодня Регенты экзаменуют одного вольного подмастерья, поэтому нам, простым смертным, придется искать для занятий другое место.

Рэндал вздохнул.

— Кто же кандидат, и каковы его шансы на успех?

— Это Боурин, — ответил Ник. — И, на мой взгляд, ему бояться нечего. Если все пройдет успешно, нынче вечером мы будем звать его «мастер Боурин». А до тех пор толпа учеников, жаждущих позаниматься, набьется в трапезную, и ты не услышишь даже собственных мыслей. Пойдем лучше поработаем ко мне.

Через полчаса Ник привел Рэндала к себе — в комнату на чердаке над плотницкой мастерской на окраине Тарнсберга. С крюков в стене свисала верхняя одежда, на шатком столике в углу стояли оловянный кувшин и кружка, над изголовьем узкой кровати висела лютня. Все остальное пространство было заполнено книгами, свитками, волшебными инструментами, они переполняли полки, громоздились на кровати, на единственном стуле.

— Добро пожаловать в мое скромное обиталище, — пригласил друга Ник. — Я хорошо помню, каково мне приходилось в первый год в Школе. Поэтому, если захочешь уединиться на часок-другой, приходи ко мне. Я скажу старому Джону Плотнику, что ты парень хороший, и он будет пускать тебя сюда, когда меня нет дома.

— Спасибо, — поблагодарил Рэндал и через минуту добавил: — Ты уже давно учишься в Школе… Ты знаешь Гаймара?

Ник поморщился.

— Ты что, сцепился с ним?

Рэндал кивнул.

— Я с ним в одной комнате живу. И, кажется, я ему не очень-то нравлюсь.

— Гаймару никто не нравится, — отозвался Ник. — Он младший сын лорда откуда-то с востока, и его семье вздумалось завести в своих рядах волшебника. У парня есть талант, есть темперамент, поэтому они оплачивают ему комнату и учебу в Школе, да еще и присылают денег на жизнь. Но ему самому больше всего хочется стать бароном, как отец.

— Забавно, — вздохнул Рэндал. — Именно от такой судьбы я и сбежал.

— Так я и думал, — сказал Ник. — А Гаймар, наверное, понял, кто ты такой, в первый же миг, как тебя увидел. И за это тоже невзлюбил.

— Так что же мне делать?

— Не обращай на него внимания, — посоветовал Ник — Насколько сумеешь.

Рэндал вздохнул.

— Пожалуй, это можно считать практикой в искусстве сосредоточения. — Он развернул свой свиток пергамента со списком слов и вслух начал зубрить: — Форс, фортис, фортем…

Время от времени скрываясь от суеты в комнате Ника, Рэндал постепенно начал овладевать сложным словарем и грамматикой языка волшебников. Но, как; Питер дал ему понять в первый же день, для овладения волшебным искусством недостаточно было просто знать слова.

Однажды, спустя несколько месяцев после прибытия в Тарнсберг, Рэндал сидел за столом в одном из классов на верхнем этаже Школы. Рядом с ним сидели одноклассники — ученики, поступившие в Школу за последний год. Сегодня мастер Тарн давал урок по зажиганию свечи. Возле учительской кафедры в высоком канделябре уже горела одна свеча. Посреди стола лежала целая корзина новеньких, незажженных свечей, перед каждым учеником стоял простой деревянный подсвечник.

Мастер-волшебник расхаживал перед классом и оглядывал столы, за которыми сидели ученики.

— Зачем зажигать свечу? — спросил он. Никто не ответил, и он продолжал: — Поставим вопрос иначе: зачем пускать в ход волшебство для решения такой простой задачи?

Он взял незажженную свечу и коснулся ее фитилем пламени свечи, горящей в канделябре. Фитилек вспыхнул, мастер Тарн поставил свечку в пустое гнездо канделябра. Один из учеников склонился над тетрадью.

— Погоди, — остановил его Тарн. — Это можешь не записывать. Я скажу, когда надо будет писать. Сейчас просто смотрите, что я делаю.

Ученик смутился. Рэндал потихоньку закрыл свою тетрадь — он тоже приготовился записывать слова учителя.

Тарн продолжал урок.

— На то, чтобы научиться зажигать свечу, существует три причины. Во-первых, вы учитесь самоконтролю. Стараетесь осторожно направлять свои усилия к нужной цели. Во-вторых, вы учитесь технике. Если заклинание будет наложено неверно, вы сразу увидите это — свеча не загорится. Третья и самая очевидная причина — умение зажигать свечу без подручных средств наверняка пригодится вам в жизни.

Мастер замолчал. Убедившись, что внимание учеников полностью направлено на него, Тарн продолжил:

— И еще одно замечание. Пока вы не овладеете в достаточной степени самоконтролем и техникой, не пытайтесь творить это заклинание в деревянном доме, если поблизости не будет учителя! Теперь начнем.

Рэндал взял из корзины свечу и установил ее в подсвечник. С минуту он пристально глядел на толстый цилиндр из пчелиного воска, проговаривая про себя слова огненного заклинания.

Он слышал, что колдовство это несложное — хорошенько потренируешься, и тогда повторять слова заклинания и делать колдовские пассы станет необязательно. Но Рэндалу до этого было далеко. Вскоре одна из самых старательных учениц сумела зажечь свечу. Рисуясь перед другими, она магическим путем загасила свечу, сотворив небольшой порыв ветра, затем снова зажгла ее. Однако ее ликование продлилось недолго: мастер Тарн заметил ее успехи и задал проработать ряд более сложных заклинаний. В довершение он заставил свечу вспыхнуть ярко-зеленым пламенем, и огорченная девочка безуспешно пыталась повторить его подвиг.

Все это время Рэндал изо всех сил всматривался в холодный фитилек своей свечи. Она и не думала гореть. Он еще раз прочитал слова заклинания. Никакого толку. Рэндал огляделся. Все остальные ученики, даже те, кто прибыл в Школу позже него, уже справились с заданием и гордо поглядывали на яркие язычки пламени.

Рэндал услышал шаги у себя за спиной. Он обернулся и увидел мастера Тарна Тот стоял и сверху вниз смотрел на него.

— Какие у тебя трудности, ученик Рэндал? — спросил волшебник. — Зажечь пламя — одно из самых легких магических упражнений.

— Мастер Тарн, у меня ничего не получается, — робким голосом признался Рэндал.

— Перескажи мне слова.

Рэндал прочел заклинание от начала до конца. Мастер внимательно выслушал, затем кивнул.

— Так я и думал. Ты пропустил одно слово. И произношение у тебя… необычное, если не сказать больше. Попытайся еще раз. И произноси слова четче.

Рэндал попробовал снова. И опять ничего не получилось.

— Достаточно ли времени ты уделяешь изучению Древнего Наречия? — спросил мастер Тарн. Не успел Рэндал ответить, как: он продолжил: — Скажи мастеру Боурину, пусть запишет тебя на дополнительные занятия. Они тебе очень нужны.

Рэндал вздохнул. Где найти время? Несмотря на все уроки Мэдока в пути, Боурин уже назначил ему дополнительные занятия по письму, чтению и теории. Но он не стал возражать. Сон и еда, очевидно, считались в Школе наименее важным времяпрепровождением, особенно для учеников.

— Да, учитель, — покорно произнес он.

— А теперь попытайся еще раз.

Рэндал снова принялся за заклинание: слова, жесты, мысли. Все силы души он сосредоточил на свече. Долго, очень долго ничего не происходило. Затем свеча согнулась пополам и переломилась. Середина ее оплавилась.

— На этот раз хоть какой-то теплоты добился, — заметил мастер Тарн и грустно посмотрел на упавшую свечу. — Не забывай, только одному кандидату из десятка тех, кто приходит в Тарнсберг, дозволяют стать учеником. И только один из десяти учеников становится вольным подмастерьем. Задумайся над этим.

Мастер снова вышел на середину класса.

— На сегодня занятие окончено, — сказал он ученикам. — Жду вас на следующей неделе в это же время.

Рэндал принялся собирать вещи.

— Нет, — остановил его Тарн. — Ты останься. И тренируйся, пока не получится.

Рэндал чуть не сгорел со стыда. Не поднимая глаз на товарищей, он кивнул и сосредоточенно уставился на свечу.




Глава 5

Суматоха


На берегу бухты располагался Тарнсбергский порт. Каждое утро, когда вода сверкает и искрится в ярком свете зари, возвращались из моря рыбацкие лодки. Однажды осенью Рэндал стоял у высокого окна в спальне и смотрел, как розовеют под лучами восходящего солнца треугольные паруса кораблей.

Утреннее солнце озарило ласковым светом раскрытую страницу переплетенной в кожу тетради, над которой Рэндал просидел всю ночь, пока Гаймар не потребовал, чтобы он погасил свечу и лег спать. За долгие месяцы учения — а прошел уже почти целый год — Рэндал стал писать намного увереннее, но почерк оставался неразборчивым, и на первые страницы книги было страшно смотреть.

Рэндал уже успел заполнить почти половину книги. Он записывал в нее мысли и комментарии полудюжины учителей, а также множество небольших заклинаний. Но до сих пор ему с трудом удавались даже самые простые чары, и он чувствовал, что находится ненамного ближе к постижению тайн волшебства, чем в первые дни учения в Школе.

«Я пробуду здесь вдвое дольше Николаса, но не выучу и половины того, что знает он», — с горечью думал Рэндал, натягивая тунику.

За последний год мальчик сильно вырос, одежда, в которой он пришел из Дуна, стала коротка и тесновата в плечах, поэтому в Школе ему взамен старого выдали новое платье. Полученный костюм, из которого тоже кто-то давно вырос, оказался великоват и к тому же сильно поношен, однако был удобным и теплым. Рэндал затянул пояс и набросил на плечи черную накидку ученика, надеясь, что она закроет заплаты на потертой тунике.

За окном, в гавани, рыбаки убирали паруса и сушили сети. На улицах города становилось оживленнее — сельские жители торопились к открытию рынка. Рэндал еще немного постоял у окна, любуясь мирной сценой, и в который раз задумался о том, как идут сейчас дела в замке Дун и сильно ли лорд Элайн рассердился на него за внезапный отъезд.

«Прошло больше года, — думал он. — И никто не прислал мне весточки. Сообщила ли им Школа, что я здесь?»

Он не знал, что думали о его отъезде обитатели замка Дун и что они рассказали его семье. «Да вспоминают ли они меня вообще? Или давно забыли?»

Вздохнув, Рэндал отвернулся от окна и взял кусок пергамента, который лежал на столе, придавленный небольшим осколком горного хрусталя. Во время подготовки бесконечных заданий Рэндал пристально смотрел на этот прозрачный камушек, пытаясь сосредоточиться, но без особого успеха. Вчера после ужина Гаймар с плохо скрываемым злорадством вручил ему записку, и в тот вечер все силы Рэндала ушли на то, чтобы скрывать, как сильно напугало его это послание.

Оно гласило: «Утром я буду свободен. Обязательно найди меня: твоя учеба продвигается слишком медленно. Боурин».

Поначалу Рэндал решил найти Ника и спросить его совета. Тому, кто гордится самым долгим сроком обучения в Школе, такие записки должны быть хорошо знакомы.

А может, и незнакомы. Когда было нужно, Ник безукоризненно выполнял любое волшебство. У него был природный талант. А Рэндал успел окончательно увериться, что у него такого таланта нет. Каждый, самый крошечный успех давался ему с нечеловеческими усилиями, и успехов этих было слишком мало. Даже у Гаймара, одинаково презиравшего и Школу, и волшебство вообще, получалось гораздо лучше.

Рэндал бросил неприязненный взгляд на товарища по комнате, посапывавшего на своей кровати, и размашистым шагом вышел из спальни. «Если Боурин уже проснулся, — думал он, — лучше покончить с делом как можно скорее».

Он нашел Боурина в трапезной, за завтраком. Молодой мастер, видимо, разжигал огонь в кухонном очаге — может быть, заклинаниями, а может, более привычными способами. Рэндалу припомнилось, что в замке Дун повариха и кухонная прислуга каждый день принимались за работу задолго до рассвета.

Боурин поднял глаза на вошедшего.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал молодой мастер. — Садись.

Рэндал повиновался. Здесь, совсем рядом с кухней, ноздри ему щекотал аппетитный запах каши, приправленной сушеными фруктами и медом. Завтрак сегодня, для разнообразия, будет вкусным. Но записка от Боурина отбила у него всякий аппетит.

— Вчера вечером я получил твою записку, — сказал Рэндал.

— Рад, что ты решил не откладывать дело в долгий ящик, — ответил Боурин. — Это хорошо. — Молодой мастер отодвинул остатки завтрака и сложил руки на скатерти. — Рэндал, ты хороший парень. Ты мне нравишься. Почти все относятся к тебе хорошо. Но этого мало. Твои успехи в учебе неудовлетворительны.

Рэндал опять кивнул. «Сейчас, наверно, меня вышибут», — подумал он и крепко стиснул под столом кулаки. Изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул, он сказал:

— Да. Я знаю.

Боурин сочувственно вздохнул.

— Мы понимаем, что ты ни в чем не виноват. Просто твоя подготовка оказалась недостаточной. Но это не меняет дела. Ты один из учеников, за которых никто не платит, поэтому к тебе предъявляются повышенные требования. Скоро, в начале второго года твоей учебы, тебя ждут экзамены, и если ты их не сдашь, тебе придется покинуть Школу. Понимаю, что это несправедливо, тем более, что ученики, которые платят за учебу, могут посещать занятия сколько угодно, пока хватает денег. Но так уж устроен мир.

— Понимаю, — сказал Рэндал. — Но что мне делать?

Молодой мастер покачал головой.

— Не знаю. Тренируйся как: можно больше, старайся овладеть самоконтролем, отрабатывай технику. У тебя огромный природный талант, Рэндал, и мы не хотим потерять такого ученика из-за того, что у него проблемы с освоением знаний.

Смущенный и подавленный, Рэндал вышел из Школы и побрел по улицам Тарнсберга. «Значит, у меня все-таки есть природный талант, — подумал он и грустно усмехнулся. — Что проку мне с этого таланта, если я не умею им пользоваться?»

Мальчик не знал, куда бы пойти. Уроки начнутся только в десятом часу, а если вернуться в спальню, то придется все утро сносить насмешки Гаймара. Поэтому Рэндал немного побродил по улицам, а потом решил отправиться на другой конец города, в плотницкий квартал, надеясь застать Николаса дома. «Может быть, он подскажет, что мне делать».

— Стой!

Крик, донесшийся издалека, вывел Рэндала из задумчивости. Он остановился и огляделся по сторонам. Повсюду, закрывая обзор, высились каменные дома, трех- и даже четырехэтажные. Рэндал немного успокоился. На улице он был один, а крик доносился откуда-то издалека. Окликали явно не его.

— Стой! — закричали опять. — Держи вора!

И тут Рэндал понял. Суматоха началась на рыночной площади. Теперь все законопослушные граждане, услышавшие крик о помощи, побросают свои дела и кинутся в погоню за нарушителем. Народ заполнит улицы, растечется по аллеям и переулкам. Если толпа поймает несчастного, его растерзают на месте, поэтому воришка пустит в ход всю свою ловкость и проворство, чтобы уйти от расправы.

Пока Рэндал стоял и размышлял, крики начали приближаться. Погоня двинулась в его направлении. Разъяренные голоса раздавались все ближе. Мало ему своих неприятностей, не хватало еще нынешним утром попасть в гущу погони! «Если я побегу, — подумал Рэндал, — они подумают, что я и есть вор, и погонятся за мной. Лучше убраться с дороги подобру-поздорову».

Он отступил назад, в узкий проем между двумя зданиями. Там едва хватало места для худенького ученика-волшебника и для пустой бочки из-под дождевой воды.

Крики толпы звучали все ближе.

— Стой! Держи вора!

Рэндал поморщился. Он жил в городе уже почти год и успел понять, что в погоню — слепую, злобную — охотно включаются все, даже те, кто понятия не имеет, что же натворил несчастный воришка.

«Тоже мне, развлечение, — с неприязнью подумал он. — Кровожадные негодяи».

Затем сквозь гул приближающейся толпы Рэндал услышал топот бегущих ног. В узкую щель рядом с ним втиснулась щуплая оборванная фигурка. Воришка, зажав под мышкой буханку хлеба, беспомощно переводил взгляд с Рэндала на глухую стену в конце переулка.

Юный волшебник мельком успел заметить узкое остроносое лицо и большие голубые глаза. Задыхаясь, беглец прошептал:

— Не выдавай! — и нырнул в дождевую бочку.

Рэндал вышел обратно на улицу и обернулся в сторону площади. По мостовой с громким топотом приближалась толпа. Даже самый маленький из них, с презрением заметил Рэндал, был старше и выше несчастного беглеца.

Заметив Рэндала, предводители погони бросились к нему.

— Эй, ты! Колдуненыш! — выкрикнул коренастый толстяк, в котором Рэндал узнал Освальда Пекаря, чья лавка находилась неподалеку от Школы. — Не видал здесь мальчишку?

Рэндал покачал головой.

— Нет, не видал. Здесь ни один мальчишка не проходил.

Пекарь нахмурился.

— Ну, ты уж точно не тот, кто нам нужен. Негодник, наверно, побежал в другую сторону. — Освальд повернулся к толпе и заорал: — Должно быть, потеряли его на Пудинговой улице!

Он нехотя побрел назад. Толпа, все еще крича: «Стой! Держи вора!» — повернула вспять и двинулась обратно к площади.

Рэндал дождался, пока последние из горожан не скрылись за углом, и подошел к бочке. Сунув руку внутрь, он сгреб край туники и вытащил прячущегося беглеца — маленького, кожа да кости, одетого в рваные лохмотья.

Рэндал встал между бочкой и выходом из переулка. Не выпуская беглеца, осмотрел его с головы до ног.

— Ну и повезло же тебе, — медленно произнес он. — Если бы меня спросили, не видал ли я здесь вора, мне пришлось бы ответить, что видал.

Беглец не выказывал особой благодарности.

— Так почему же не сказал?

— Потому что вижу, что ты не…

Но Рэндал не успел закончить. Незадачливый воришка вывернулся и побежал к улице. Рэндал едва сумел схватить его за подол грязной, рваной туники.

— Потому что, как я уже сказал, — закончил Рэндал, крепче сжимая беглеца, — я вижу, что ты не мальчишка.

Это и вправду была девочка — немытая, голодная, и Рэндал с удивлением заметил, что она примерно его возраста.

— У тебя глаз поострее, чем у этого дурака пекаря, — только и сказала она.

— Дурак он или не дурак, — возразил Рэндал, — но у Освальда глаз достаточно острый, чтобы заметить, как ты украла хлеб. Пустое это занятие — воровство, особенно в городе, где каждый волшебник может наложить защитные чары.

Девочка пожала плечами.

— Я голодна.

— Пусть ты и голодна, — сказал Рэндал, — все равно тебе нельзя больше разгуливать по улицам в такой одежде. Если тебя кто-нибудь узнает, толпа опять бросится в погоню и разорвет тебя на клочки.

— Что поделаешь? — вздохнула девочка. — Ничего другого у меня нет.

Рэндал постоял немного, размышляя. Ему не хотелось брать на себя ответственность за полуголодную неумелую девчонку-воришку, но ничего другого не оставалось — не бросать же ее на растерзание озверевшей толпе!

Он вздохнул. «Каждый шаг влечет за собой определенные последствия, сказал бы мастер Тарн».

— Пойдем со мной, — скомандовал он. — Тут неподалеку есть местечко, где тебе ничего не будет грозить. Там я тебя накормлю.

Вскоре они пришли к Нику, в комнату над плотницкой мастерской Ник сидел на помятой кровати и настраивал лютню. Рэндал разместился, скрестив ноги, прямо на дощатом полу, а девочку усадили в единственное кресло, и она ту же вцепилась зубами в украденную буханку хлеба. В другой руке она сжимала ломоть сыра, который Ник выпросил у Плотниковой жены.

На глазах у Рэндала девочка откусила огромный кусок сыра, торопливо прожевала и проглотила. Затем набила полный рот хлебом.

— Не ешь так быстро, — предупредил Рэндал — Живот заболит.

Девочка кивнула и продолжила жевать.

— Меня зовут Рэндал, — представился мальчик. — А это Николас.

Ник налил воды из кувшина в кружку, и девочка отхлебнула большой глоток, потом указала на себя.

— Лиз.

И, не продолжая беседы, опять откусила по огромному куску хлеба и сыра и принялась жевать дальше. Лишь умяв все до последней крошки, она откинулась на спинку кресла и удовлетворенно вздохнула.

— Спасибо, — поблагодарила она — В первый раз наелась за много дней.

Теперь, когда она немного успокоилась и не дрожала от страха, ее голос звучал чисто и звонко; говорила она на языке Брисландии с непривычным, хотя и приятным акцентом.

Рэндал с любопытством взглянул на нее.

— Откуда ты? — спросил он. — Ясно, что нездешняя.

— Я пришла из южных земель, — ответила девочка. — Окситания, Вендалузия, Меридок…

— Откуда именно? — уточнил Николас. Бородатый ученик все еще перебирал струны лютни.

— Отовсюду, — откликнулась Лиз. — И ниоткуда. Думайте как хотите. — Она склонила голову, прислушиваясь к дребезжащим звукам, которые Ник извлекал из лютни.

— Если я доживу до шестидесяти, то сорок лет из них проведу, настраивая эту штуковину, — пожаловался Ник.

Лиз протянула руку к инструменту.

— Так ты ее никогда не настроишь, — сказала она. — Дай мне.

Николас вручил девочке лютню, и два ученика с удивлением увидели, как тонкие грязные пальцы девочки быстро и умело натянули струны.

Закончив работу, девочка подняла глаза от инструмента и сказала:

— Разве вы, волшебники, не знаете заклинаний для таких дел?

— Мы еще только учимся, — смущенно ответил Рэндал.

Николас кивком подтвердил его слова.

— Кроме того, даже учителя в Школе тебе скажут, что нет смысла настраивать инструменты с помощью магии.

— Почему? — спросила Лиз.

— Ну… — замялся Ник. — Одно дело — просто настроить лютню. Это легко для некоторых. Но затем нужно поддерживать ее в таком состоянии. Ничто не должно меняться ни в дереве, ни в струнах, ни в колках, иначе ноты опять зазвучат фальшиво. А воспрепятствовать переменам — значит остановить время.

— Но нельзя играть музыку вне времени, — возразила Лиз. — Так не бывает.

— Вот именно, — подтвердил Ник и задумался. — Я слыхал, только эльфы и демоны, которые живут в иных сферах, где время остановилось… только они научились делать инструменты, которые никогда не меняются.

— Как эльфийские мечи, — подтвердил Рэндал. — Они никогда не ржавеют и не тупятся.

— Это все сказки, — грустно улыбнулась Лиз. — В жизни все совсем иначе.

Не успели ученики ответить, как она опять взяла лютню и заиграла. Полилась нежная мелодия. Девочка запела высоким чистым голосом:
		Одежда ее, как трава, зелена,



		А плащ алым шелком подбит.



		В серебряной гриве ее скакуна



		Златой колокольчик звенит..








Рэндал уже слышал эту песню в парадном зале Дуна. Но на сей раз история земного человека, который полюбил королеву эльфов и ушел с ней, показалась ему не столько волшебной, сколько печальной. Когда в тишине, под стропилами неприбранного чердака, замерли последние аккорды, Рэндал украдкой смахнул слезу, а Николас посмотрел на Лиз с нескрываемым уважением.

— Клянусь солнцем, луной и звездами, — воскликнул великовозрастный ученик, — если ты умеешь так играть на лютне, почему же ты воровала хлеб в булочной Освальда?!

— Я была голодна, — ответила девочка, как раньше, в переулке. — Путешествуя по деревням, я могла музыкой зарабатывать себе на хлеб, но в Тарнсберге удача покинула меня.

— Ты добиралась из южных земель в одиночку? — переспросил Рэндал, не веря своим ушам.

Лиз покачала головой.

— Со мной была семья… Нас было много, целая труппа, все артисты. Мы могли делать все, что хотела публика, — петь, танцевать, разыгрывать спектакли. И за наше искусство люди платили хорошие деньги. Медь, серебро… Однажды даже золото, на герцогской свадьбе. Потом мы услышали, что в Брисландии уже двадцать лет не выступала ни одна труппа, поэтому решили пойти на север, посмотреть здешнюю публику.

Она дернула за струны лютни, и те отозвались резким взвизгом.

— Мы перешли через окситанскую границу и побрели по этой стране. Через два месяца на нас напали разбойники. Я ненадолго уходила, чтобы купить дюжину яиц у жены крестьянина. Только это меня и спасло: когда я вернулась, никого не было в живых.

Девочка замолчала, ее глаза потемнели. Перед ней проплывали страшные картины недавнего прошлого. Потом она собралась с силами, встряхнула головой, отгоняя горькие воспоминания, и продолжила:

— Разбойники похитили все, включая костюмы. Не оставили даже грошового свистка.

— Прости, — проговорил Рэндал, хотя знал, что никакими словами тут не поможешь. — Я бы хотел…

— Хотениями сыт не будешь, — перебил его Ник. — Знаешь что, мадемуазель Лиз, возьми эту лютню. Держи у себя столько, сколько будешь в Тарнсберге. Скажи Плотниковой жене, пусть наполнит тебе ванну, и попроси чистое платье: она добрая женщина, не откажет. Потом иди к владельцу «Смеющегося Грифона» и скажи, что тебя прислал Николас. Он пустит тебя развлекать песнями вечерних посетителей.

На губах Лиз снова заиграла улыбка, худощавое лицо словно засветилось изнутри. Рэндал, глядя на девочку, так и не придумал, что сказать. Он знал, что в Брисландии после смерти монарха наступили тяжелые времена: в замке Дун давно уже ни о чем другом не говорили. Но рассказ девочки пробудил в нем такую сильную боль, какой никогда не вызывали политические дискуссии. Он хотел помочь, но чувствовал полную беспомощность.

«Что я могу сделать? — с горечью думал он. — Я всего лишь ученик волшебника, да к тому же не очень хороший».

Когда Лиз помылась и переоделась в новое чистое платье, Рэндал показал ей дорогу к «Смеющемуся Грифону», а сам пошел на уроки в Школу. Утренний разговор с Боурином привел его в мрачное настроение, и знакомство с девочкой-музыкантшей не прибавило радости.

Поэтому он ничуть не удивился, когда первый урок в десять часов закончился полным провалом. Сколько ни старался, он не сумел создать даже простой свет для чтения — яркий сгусток холодного пламени, который почти все ученики без труда умели вызывать к концу первого года обучения. На девятой или десятой попытке свет, наконец, загорелся, но какой! Яркая бело-голубая вспышка едва не ослепила его, а пальцы покрылись пузырями от ожогов.

— Контролируй свою силу! — со вздохом посоветовал мастер Тарн. — Ты читаешь малозначительное заклинание с таким пылом, будто призываешь демонов в магический круг. Иди, смажь ладони целебной мазью, потом возвращайся, и мы снова займемся теорией.




Глава 6

Тучи сгущаются


Прошло несколько недель. Дела у Рэндала шли все так же и даже хуже. Заклинания, которые и раньше казались ему трудными, вообще перестали получаться. Другие, например, свет для чтения, если и срабатывали, то вкривь да вкось. Мысль о грядущем экзамене отравляла жизнь, как мрачная туча.

Даже успехи, которых Лиз достигла в «Смеющемся Грифоне», не особенно поднимали ему настроение. Посетителям таверны, в основном волшебникам и их ученикам, так нравилось ее пение, что хозяин согласился дать ей кров и стол за то, что она развлекает гостей. Но Рэндал, хоть и был доволен, что девочке больше не приходится бродить по дорогам, воровать и голодать, все-таки завидовал ее успехам. У девочки-певицы был талант, который хорошо служил ей и откликался, когда она призывала его на помощь.

Но даже артистке Лиз, которая умела играть на лютне, исполнять акробатические трюки и петь разные баллады, совсем недавно приходилось красть хлеб, чтобы не умереть от голода. А чем же может прокормить себя неудавшийся волшебник?

«Может быть, вернуться в Дун?» — подумал мальчик, но тотчас же отбросил эту мысль. Он покинул замок давным-давно; много месяцев прошло с тех пор, как он надевал учебные доспехи и брал в руки меч. «Я уже забыл все, что знал о мастерстве рыцаря, и не научился никаким волшебным искусствам. Да они и не пустят меня обратно».

Рэндал пришел к неутешительному выводу, что пока обучение только сделало его никчемным и бесполезным и не принесло никаких хороших результатов.

Вот в таком мрачном настроении однажды днем в конце лета Рэндал подошел к дверям спальни, которую по-прежнему делил с Гаймаром. Как обычно, сосед по комнате восседал в единственном кресле. Он откинулся на спинку, положил ноги на стол и, развлекаясь, вызывал разноцветные световые шары, а потом заставлял их лопаться, рассыпаясь дождем ярких искр.

Рэндал долго смотрел на него, едва сдерживая нарастающее в душе раздражение.

— Больше ни до чего додуматься не смог?

Гаймар создал дюжину золотистых шаров и принялся ладонью подбрасывать их в воздухе.

— А тебе-то какое дело? Ты и этого не умеешь.

Рэндал скрипнул зубами.

— Я учусь, — процедил он. — И когда-нибудь…

— Жди-пожди, — насмешливо бросил Гаймар. Один из золотых шаров лопнул с громким треском. Вихрь золотистых искр закружился вокруг оставшихся мячиков. — Ты уже больше года здесь надрываешься и до сих пор не можешь даже свечку зажечь.

Ничего не ответив, Рэндал бросился на койку и мрачно уставился в темные проемы между стропилами. На другом конце комнаты с хлопками взорвались еще три шарика.

— Прекрати, — наконец процедил он.

Гаймар хихикнул. Над головой Рэндала вспыхнуло сразу с полдюжины золотых и серебристых шаров. Они запорхали, как мотыльки, сталкиваясь и рассыпая гроздья сверкающей огненной пыли.

— Я сказал — прекрати, — повторил Рэндал.

— С какой стати?

— Перестань, а то хуже будет! — взвился Рэндал.

Серебряный шар опустился чуть ли не к самому его носу, покрутился немного и взорвался. Рэндал вскочил с койки. Гаймар все так сидел, закинув ноги на стол. Увидев, насколько Рэндал раздражен, он сотворил еще одну гроздь разноцветных мячиков.

— И куда это ты собрался? — лениво поинтересовался Гаймар. Шарики взорвались все разом, рассыпав вихрь переливчатых огней.

— Вот куда, — ответил Рэндал и выбил из-под соседа стул.

Гаймар рухнул на пол, но проворно поднялся. Его лицо исказилось от злобы.

— Я тебе покажу, бесталанный невежа!

Он выхватил из воздуха горсть пламени и швырнул ее в Рэндала.

Колдовать Гаймар умел лучше, чем целиться. Огненный шар пролетел над головой Рэндала, опалив волосы, и ударился в занавески на окне.

Не помня себя от ярости, Рэндал бросился на противника, и Гаймар, забыв все колдовство, кинулся в драку. Он молотил соперника кулаками, брыкался, кусался, царапался. Мальчишки, сцепившись, катались по полу и с грохотом налетали на мебель.

Вдруг Рэндал почувствовал, что поднимается в воздух. Невидимая рука оторвала его от врага и швырнула на пол в полушаге от Гаймара. Тяжело дыша, Рэндал поднял глаза и увидел Боурина. Тот стоял посредине длинной спальни. Позади молодого мастера, там, где в занавески ударился огненный шар, плотная ткань дымилась.

Боурин сурово смотрел на учеников.

— В чем дело? — потребовал ответа он. — И почему будущие волшебники дерутся кулаками, будто двое простых мальчишек с конюшни?

Рэндал с трудом поднялся на ноги. «Будь горд, мальчик, всегда стой прямо, — услышал он, будто наяву, голос сэра Паламона — Рыцарь ни перед кем не падает на колени».

Через мгновение Гаймар тоже поднялся на ноги. Боурин переводил взгляд с одного мальчишки на другого.

— Кто начал первым?

Наступило молчание. «Волшебники всегда говорят только правду», — напомнил себе Рэндал.

— Я, — признался он.

Боурин пристально посмотрел на него.

— Понятно. Можешь объяснить, почему?

Рэндал вспомнил, как Гаймар небрежно жонглировал огненными шарами, воскресил в памяти волшебное представление из света и музыки, сотворенное Мэдоком в тот день, когда изумленный оруженосец впервые увидел чудеса магии, подумал о том, как нелегко далось бродячей артистке Лиз ее удивительное мастерство. Что он мог ответить? Любое объяснение показалось бы хаотической смесью всех этих картин, и никто не разглядел бы в его словах истинной причины драки…

— Нет, сэр.

— Понятно, — повторил Боурин, бросил взгляд на опаленные занавески и снова посмотрел на учеников. — Драка в спальне — серьезное происшествие, и я обязан доложить обо всем Регентам. Однако… я думаю, на этот раз мы сможем избежать неприятностей, если вы сумеете найти себе раздельное жилье.

Рэндал кивнул. Он не хуже других знал, что спальный корпус заполнен до отказа.

— Вы хотите сказать — в городе?

— Если нужно — да, — кивнул мастер.

Гаймар самодовольно ухмыльнулся.

— Мой отец уже оплатил проживание в Школе на весь этот год.

Боурин бросил на него укоризненный взгляд.

— Я думал…

— Не волнуйтесь, — перебил Рэндал, не давая Гаймару ответить. — Я сумею найти жилище в городе.

«Ник наверняка знает, где снять комнату, — подумал он. — А если нет, то, может быть, Лиз мне подскажет».

В тот вечер Рэндал не пошел ужинать в трапезную. Вместо этого он направился в плотницкий квартал, туда, где Ник снимал комнату.

— Что это у тебя лицо так вытянулось? — спросил бородатый ученик, едва Рэндал показался на пороге. — Что стряслось?

Рэндал устало опустился на единственный стул.

— Меня выгнали из спального корпуса.

— Выгнали? — удивленно переспросил Ник. — Что же ты натворил?

Рэндал пожал плечами.

— Подрался с Гаймаром.

— Рано или поздно это должно было случиться, — только и сказал Ник. И, помолчав немного, добавил: — Семья Гаймара богата, у них хватит денег, чтобы снять ему комнату в любом уголке Тарнсберга. Почему же выселяться должен ты?

— Потому что драку начал я, — ответил Рэндал. Сейчас ему не хотелось ничего объяснять, даже своему лучшему другу. — Потому я и пришел к тебе — спросить, не знаешь ли ты, где в городе можно найти комнату… дешевую, — добавил он. — Чтобы за нее заплатить, мне придется выполнять мелкие поручения.

Ник бросил на приятеля странный взгляд.

— Если кто-нибудь и сомневается, что ты рано или поздно станешь мастером-волшебником, у тебя появилась возможность разубедить их.

Его тон встревожил Рэндала.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего особенного, — ответил Ник. — Всего лишь то, что завтра утром эта комната будет свободна.

— Что? — Рэндал не поверил своим ушам и повнимательнее оглядел комнатку на чердаке. Погрузившись в собственные тягостные мысли, он не сразу заметил, что Ник разбирал вещи — какие выбросить, а какие оставить. Бесчисленные книги были упакованы в стопки и перевязаны шнурками, вечно раскиданная одежда аккуратно сложена на кровати.

— Не может быть! — поразился Рэндал. — Неужели ты наконец сдался и допустил, чтобы тебя сделали вольным подмастерьем?

— Не совсем, — поправил его Ник. — Вчера вечером я долго беседовал с Джоном Плотником. У него дальний родственник на севере, в Синжестоне, занимается плотницким ремеслом, и ему нужен помощник, которому он, возможно, когда-нибудь оставит свою мастерскую, поскольку ни сыновей, ни племянников у него нет.

Рэндал удивленно посмотрел на товарища.

— И ты хочешь стать учеником плотника?

— Гораздо лучше, — ответил Ник. — Старый Джон подал в Гильдию запрос, чтобы меня признали подмастерьем. Он сказал, что, время от времени помогая ему, я научился большему, чем обыкновенные ученики за весь срок обучения.

— Но… ты же столько лет изучал магию! — недоумевал Рэндал. — Почему же теперь хочешь уйти?

— Хороший плотник всегда найдет себе дело, — пояснил Ник. — А я уже достаточно долго играл в волшебника. Наигрался. Если бы я по-настоящему хотел стать волшебником, давно бы уже отправился в странствие.

Рэндал всмотрелся в лицо друга. Ясно было одно: Ник говорил серьезно.

— Уезжаешь завтра?

— Да, — ответил Ник. — Утром на север отправляется караван торговца солью, и я пойду с ним, если успею собраться вовремя.

— Ну… тогда удачи тебе, — Рэндал старался не выдать грусти. До сих пор он не сознавал, как сильно ему нужны советы Ника, как помогают они ему в каждодневных школьных заботах.

— Не вешай носа, — подбодрил приятеля Ник. — Пойду в «Смеющийся Грифон», скажу Лиз, чтобы оставила лютню себе. Хочешь сходить со мной?

— Пожалуй, нет, — покачал головой Рэндал. Сейчас у него не было настроения веселиться в таверне. — Лучше я тебя здесь подожду, если не возражаешь.

— Правильно, — кивнул Ник. — Погоди, пусть в спальном корпусе все уладится, а потом уже вернешься и заберешь вещи. — Юноша вышел. Его шаги громко простучали по лестнице и стихли вдалеке.

Рэндал остался в спальне и долго разглядывал аккуратные стопки книг по колдовству, разложенные на столе и на полу. Комната никогда не была так чисто прибрана. Он подумал — интересно, что Ник собирается делать с книгами? Наверно, вернет в Школу, как сам Рэндал возвращал одежду, из которой вырос.

«Не понимаю я людей, — с горечью подумал Рэндал и уронил голову на руки. — Вот Гаймар — у него в руках полным-полно магической силы, а что он делает? Играет в огненные шарики. А Ник… Гаймар ему в подметки не годится, а Ник все-таки оставляет магию, чтобы стать простым плотником.

Что же говорить обо мне? Магия — единственная вещь на свете, к которой я стремлюсь, и при этом я не могу даже разжечь свечу».

Но Мэдок говорил, что у него, Рэндала, есть задатки волшебника. А северянин лгать не станет — не для того он взял мальчика с собой в долгое путешествие из Дуна в Тарнсберг, по дороге выучил читать и писать. Он бы не стал тратить столько сил на бесталанного неумеху. Он считал, что мальчику надо дать возможность проявить себя.

«Возможность. Всего лишь призрачный шанс. Одну попытку. Никто не сказал, что когда-нибудь я в самом деле добьюсь успеха. Может быть, я буду биться над учением много лет, даже дольше, чем Ник… а потом мне все равно придется уйти. Пасти овец или заняться еще чем-нибудь».

Эта мысль напугала Рэндала. Ему вдруг невыносимо захотелось узнать — пусть не наверняка, пусть хотя бы получить намек, что его старания не останутся безуспешными. Мальчику вспомнилось видение, которое он различил в магической чаше Мэдока, когда тот прорицал судьбу в Дуне, и сон, пригрезившийся той же ночью.

После этого, припомнилось ему, все казалось таким ясным и понятным. И теперь его разумом медленно завладела еще одна мысль. Поначалу он отгонял ее, но она становилась сильнее и сильнее.

«Может быть, если попытаться еще раз, я сумею добиться большего».

Он подошел к столику, где стояли кувшин и глиняная кружка. Обычно в кувшине у Ника была свежая вода из кухни. Рэндал заглянул внутрь и увидел, что Ник еще не успел опорожнить кувшин, чтобы упаковать его.

«Хорошо», — подумал мальчик и налил немного воды в кружку. Потом поставил кружку на стол и долго смотрел на гладкую поверхность воды. Ученики первого и второго курсов не изучали предсказание будущего с помощью воды и магического кристалла, но Рэндал не раз слышал, как мастера обсуждали этот способ со старшими учениками. И еще он помнил гадание Мэдока в замке Дун.

Для начала ему нужен был какой-нибудь предмет, чтобы сосредоточить на нем внимание. Рэндал покопался в поясной сумке и вытащил кусочек горного хрусталя. Он поднял кристалл над водой, как давным-давно делал Мэдок, и на Древнем Наречии начал читать заклинание.

Медленно, очень медленно воздух на душном чердаке становился прохладнее, вода в кружке потемнела. Наконец в глубине появилось пятно странного цвета — тусклого, уродливого, зеленовато-сероватого, как небо над горизонтом перед грозой. Краска разлилась и заполнила кружку от края до края.

Рэндал различил пустынную равнину, над которой собирались серовато-зеленые облака. Посреди плоской, мертвой земли стоял юноша. Предгрозовой ветер злобно трепал на нем разорванные лохмотья черной ученической накидки.

«Это я», — подумал Рэндал. Как только он узнал себя, на твердой, как железо, земле появилось еще одно зеленое пятно — на этот раз здорового, радостного цвета. Под его ногами из выжженной почвы пробивался тонкий зеленый росток.

«Он вырастет ненамного, — подумал Рэндал. — Бесплодная земля иссушит его корни».

Юноша в видении повернулся и что-то вытащил из утоптанной земли у себя за спиной.

«Меч, — с удивлением увидел Рэндал. И вдруг понял: — Мой меч. Тот, что подарил отец. Тот, что я отбросил здесь».

Юноша в видении взял меч и, как лопатой, принялся вскапывать и рыхлить землю вокруг беспомощного ростка. Невероятным усилием он разбил один комок утрамбованной почвы, потом еще один. На растении распустилось еще несколько листков.

И тут цветок начал расти все быстрее и быстрее, выпускать побег за побегом, будто радовался, что Рэндал высвободил его из каменной темницы. Над головой загрохотал гром, разразилась гроза. Жестокий ливень обрушился на иссушенную землю, мгновенно впитываясь в почву там, где взрыхлил ее Рэндал. Намокшая накидка прилипла к телу. Меч в руке зашевелился, начал менять форму. Рэндал сжимал в руке уже не грозное оружие, а длинный посох странствующего волшебника.

Над пустынной равниной завывал ветер. Юноша поднял посох над головой, и повсюду из земли начали пробиваться все новые и новые ростки. Вскоре пустыня покрылась ярким зеленым ковром. Серые тучи рассеялись, открыв голубое, как сапфир, небо. Воздух стал теплым, повеяло неведомыми ароматами, в лучах солнца заколыхалось бескрайнее зеленое море свежей травы.

После таких трудов Рэндала одолела усталость. Он прилег среди цветов и уснул…

Проснулся он в темной комнате. Невыносимо болела голова, в висках стучало. Вокруг что-то бормотали еле слышные голоса, кто-то прикладывал к его лбу прохладную мокрую тряпицу.

— Где я? — пробормотал он.

— Очнулся, — сказал кто-то. Голос был мягкий и звучал где-то неподалеку. Рэндал понял, что это Лиз. Он осмотрелся и увидел, что маленькая артистка стоит у изголовья койки и прикладывает ему ко лбу влажную тряпочку.

— Давно пора, — произнес другой голос, более низкий.

— Ник? — еле слышно спросил Рэндал, чуть повернул голову и увидел бородатого ученика — бывшего ученика, напомнил он себе. Тот встревоженно смотрел на мальчика.

— Угадал, — отозвался Ник. — Это я. Мы пришли из «Смеющегося Грифона» и нашли тебя на полу — ты лежал, холодный как лед. Что ты тут затеял?

Рэндал снова закрыл глаза.

— Пытался заглянуть в будущее.

— Когда рядом с тобой никого не было?! — с укором, чуть ли не сердито вскричал Ник. — Ты пустил в ход столько энергии, что хватило бы вышибить дух из десяти волшебников, не говоря уже о неоперившемся ученике. Тебе еще повезло, что мы вернулись вовремя.

— Спасибо, — устало поблагодарил Рэндал. «По крайней мере, теперь я знаю, что у меня есть силы, остается только научиться пускать их в ход, — подумал он. — Надо радоваться и этому». Но сейчас он чувствовал только полное изнеможение и больше ничего.

— Больше так не буду, — пообещал он.

— Да уж, постарайся, — поддержал его Ник. — Если тебя не будет в живых, как: я стану хвастаться на старости лет, что был знаком с тобой?

Рэндал не успел ответить — его перебила Лиз.

— Что ты видел, расскажи, — попросила она. — Ты ведь разглядел будущее, правда?

— Да, — ответил Рэндал. Его снова начало клонить в сон — слишком много сил отняло у него видение. «Я должен продолжать учиться, — думал мальчик. — Должен успеть пустить в ход мое волшебство, прежде чем грозовые облака, разразятся дождем».




Глава 7

Учеба продолжается


Рэндал попытался заглянуть в будущее. Эта попытка едва не убила его, но все же принесла полезные плоды. Мальчик приобрел уверенность в будущем, поверил в свое предназначение; у него уже не было тоскливого ощущения, будто между ним и магией воздвигнута непреодолимая стена и он безуспешно бьется головой об эту стену. Если он и не достиг еще уровня остальных учеников-второкурсников, то, по крайней мере, улучшил свое мастерство настолько, чтобы не чувствовать себя посмешищем для всего класса.

Переселение из спального корпуса в бывшую комнату Ника также пошло ему на пользу. Не отвлекаясь на разговоры с другими учениками, он сумел найти больше времени для учебы и даже выкраивал часы на то, чтобы помогать плотнику в мастерской, отрабатывая стол и кров. Но самое лучшее — ему больше не приходилось терпеть издевки Гаймара.

Все чаще пуская в ход заклинания для мелких чудес, он научился увереннее обращаться с ними. Вызвать холодное пламя для чтения — для этого требовалось усилие воли и больше ничего, тогда как свечи и масло для ламп стоили денег. Промучившись неделю из-за того, что приходилось бросать занятия на закате, он научился вызывать холодный свет и поддерживать его, работая над книгами. По-началу он не мог, как другие ученики и волшебники, просиживать в библиотеке всю ночь напролет, потому что плотник закрывал свою мастерскую задолго до темноты, — вот мальчику и пришлось выучить заклинания, запирающие и отпирающие замки, чтобы возвращаться домой, когда захочется.

Когда наступил день переводных экзаменов, Рэндал волновался, но — впервые за много месяцев — в нем пробудился, пусть слабый, лучик надежды. Он проснулся спозаранку, надел чистое платье, поверх него ученическую накидку и пошел по тихим улицам в Школу. На этот раз двери парадного зала сразу же распахнулись перед ним, и он в одиночку поднялся в библиотеку.

«Когда я впервые попал сюда, — подумал он, входя в большой зал, сверху донизу заполненный свитками и книгами, — я даже не знал, как называется такая комната».

На этот раз пять мастеров-волшебников опять ждали его за длинным столом. Посредине восседала госпожа Пуллена, один из Регентов, принявших его в Школу, по бокам от нее — мастер Тарн и мастер Краннах. Все так же за одним концом стола сидел молодой светловолосый мастер Лэрг… а на другом, подальше от него, небрежно перекинув через спинку парадную мантию, расположился чародей Мэдок.

«Хорошо, что он здесь, — подумал Рэндал. — Надеюсь, он мне поможет». Хоть Рэндал и считал северянина своим другом, все же вряд ли Мэдок вступился бы за мальчика, если бы не видел в нем скрытых возможностей.

Госпожа Пуллена сложила руки на полированной столешнице.

— Ученик Рэндал, — произнесла она. — Для начала вызови нам холодное пламя.

«Свет для чтения… это нетрудно». Рэндал на миг сосредоточился — у него над головой, чуть позади, в воздухе заплясал маленький язычок беловато-голубого пламени.

Госпожа Пуллена кивнула:

— Теперь погаси свечи.

Рэндал представил себе, как желтоватые огоньки гаснут один за другим, и вполголоса пробормотал слова заклинания, обращающего его желание в силу. Свечи погасли, над черными фитильками зазмеились тонкие струйки дыма.

Волшебники переглянулись. Рэндал усилием воли не дал холодному пламени погаснуть. Госпожа Пуллена заговорила снова:

— Хорошо, ученик… Теперь зажги свечи еще раз.

Это было потруднее. Когда восковые свечи в ветвистых подсвечниках вспыхнули опять, у Рэндала на лбу выступили капли холодного пота.

Вопросы продолжались. Преврати стол в плоскую каменную плиту. Объясни, почему создать иллюзию — это не то же самое, что сказать ложь. Назови пять основных применений магического круга. Нарисуй простой круг. Сделай его волшебным. Теперь отключи его.

Когда экзамен подошел к концу, в высокие окна библиотеки уже струился яркий полуденный свет. Рэндал не знал, хорошо он сдал экзамен или плохо, — он так устал, что не было сил даже волноваться. Мальчик валился с ног, все тело ныло, будто он много часов тренировался в бое на мечах с сэром Паламоном в замке Дун.

— Ты свободен, ученик, — сказала госпожа Пуллена — Подожди за дверью, мы тебя позовем.

Рэндал вышел из библиотеки. Только сейчас он понял, что экзамен утомил его куда сильнее, чем ему показалось сначала. Едва за спиной закрылась дверь, как колени мальчика подогнулись, и он привалился спиной к стене, чтобы не упасть.

«Подожду здесь», — решил Рэндал.

Он соскользнул вниз по полированному дереву двери и сел на пол. Посидел немного, не шевелясь и ни о чем не думая. Затем, слегка придя в себя, он обнаружил, что слышит голоса волшебников, доносящиеся из библиотеки.

«Они говорят обо мне, — понял он. — А я подслушиваю. Это нехорошо».

Но все-таки он не поднялся и не пошел к лестнице. Из щели между дверью и косяком доносился ясный, четкий голос госпожи Пуллены:

— …владение собой недостаточно для ученика второго курса, а техника по меньшей мере не отработана. Я склоняюсь к отчислению.

Отчисление. Рэндал больно прикусил губу. «Она хочет вышвырнуть меня отсюда».

— Прошу вас изменить свое мнение, госпожа Пуллена, — Рэндал узнал гортанный акцент мастера Краннаха. — Все, что вы сказали, правда, но вы не могли не заметить заложенных в мальчике возможностей. Вы видели, как он погасил свечи? Он не призывал на помощь ни воду, ни порыв ветра.

— Грубая сила не приносит пользы, если ученик не владеет техникой, способной ее обуздать, — это заговорил Тарн — за два года долгих мучительных уроков Рэндал успел хорошо узнать голос молодого мастера. — А его владение теорией недостаточно. Мы не имеем права выпускать в свет волшебника, который не понимает, как и зачем он творит чудеса. Я голосую за отчисление.

— А я считаю, что Школа не имеет права выставить его за дверь полуобученным, — Рэндал безошибочно узнал северный акцент Мэдока. — Далеко не каждый ученик, придя сюда, умеет учиться.

Рэндал услышал приглушенный смех Краннаха.

— Что верно, то верно. Я хорошо помню мастера, который постучал в нашу дверь, не умея делать ничего — только рассказывать дурацкие анекдоты и ругаться на своем варварском диалекте.

Мэдок ответил что-то на языке, которого Рэндал не понимал, дождался, пока смех Краннаха смолкнет, и продолжил на языке Брисландии:

— В некоторых вещах опыт — лучший учитель. Я считаю — надо дать мальчику время. Пусть попробует.

— Итак, мы имеем два голоса за отчисление, — сказала госпожа Пуллена, — и два голоса за то, чтобы его оставить. Мастер Лэрг, вы еще не сказали своего слова. За что вы проголосуете?

Наступило долгое молчание. За дверью Рэндал затаил дыхание. Потом услышал ровный, чуть ли не шелковистый голос светловолосого колдуна:

— Каким бы странным это ни показалось многим из вас, я впервые в жизни вынужден согласиться с мастером Мэдоком. В мальчике заложено слишком много способностей, мы не можем прогнать его. Я бы рекомендовал оставить его здесь на испытательный срок. Проверим его еще раз через несколько месяцев.

Рэндал облегченно вздохнул. Он прошел испытание… хоть и был на волосок от гибели.

В тот же день, немного позже, Рэндал решил заглянуть в «Смеющийся Грифон» и послушать пение Лиз, выступавшей по вечерам перед посетителями. Теперь у юной артистки был уже не такой голодный, изможденный вид, хотя в короткой тунике все по-прежнему принимали ее за мальчишку. В эту таверну часто заходили волшебники, привыкшие видеть суть вещей под их внешней оболочкой; они, вероятно, догадывались, что слушают пение девочки, но никто не спешил раскрыть правду о ней.

Аплодисменты не смолкали, монеты дождем сыпались на тарелку, стоявшую перед певицей. Наконец она замолчала и, словно защищаясь, выставила вперед руки.

— Прошу вас, — сказала она. — Если перепою все песни сейчас, что я буду петь вам завтра?

Девочка-певица, провожаемая добродушными замечаниями, покинула импровизированную сцену в середине зала и села за столик в углу рядом с Рэндалом.

— Как; дела? — спросила она. — Выдержал экзамен?

Он кивнул и не сумел сдержать радостной улыбки.

— Выдержал. Прошел.

— Отлично! — воскликнула Лиз и обняла его.

— Ну… не то чтобы отлично, — замялся он. — Меня оставили на испытательный срок.

— Что значит — «на испытательный срок»? — спросила девочка.

— Значит, что через несколько месяцев они вызовут меня на повторный экзамен, — пояснил Рэндал. — И если мои успехи окажутся недостаточными, меня выгонят.

— Не выгонят, — послышался знакомый голос.

Рэндал испуганно вздрогнул и, оглядевшись, увидел за соседним столом Мэдока. Перед мастером-волшебником стояли кувшин и высокая пивная кружка; казалось, он давно уже с удобством расположился тут и отдыхал.

— Почему — не выгонят? — спросил мальчик — Откуда вы знаете?

— Потому что, — ответил волшебник, — мы с мастером Краннахом поручились за тебя своей репутацией.

— Понятно, — протянул Рэндал. Он задумался — почему Мэдок не упомянул мастера Лэрга? Но спрашивать о третьем человеке, подавшем голос против отчисления, было все равно что признаться, что он подслушивал за дверями библиотеки. Рэндал решил не развивать тему. — Постараюсь не разочаровать вас.

— Учись, делай успехи, — сказал Мэдок, — тогда и не разочаруешь.

Волшебник повернулся к Лиз, которая молча сидела, прислушиваясь к разговору.

— Мне казалось, я знаю всех знаменитых бардов Брисландии, — сказал он, — но теперь я вижу, что ошибался.

Лиз слегка покраснела.

— Я не бард, мастер волшебник, а всего лишь странствующая актриса, пою для развлечения публики, и в Брисландии я такая же чужестранка, как и вы.

— Как: бы ты себя ни называла, — сказал Мэдок, — и откуда бы ты ни пришла, у тебя есть талант.

Девочка-певица смущенно опустила голову, и Рэндал заметил, что ее пальцы крепче сжали гриф лютни.

— Я пою как умею, чтобы заработать себе на ужин. Кстати, об ужине: мне пора идти. Мой ужин в эту минуту стынет на кухне.

Она удалилась, ловко протискиваясь сквозь толпу. Рэндал поглядел ей вслед, потом обернулся к Мэдоку.

— Мне кажется, вы ее немного напугали.

— Может быть, — ответил волшебник — Не каждого бродячего актера можно назвать бардом, и не каждый хочет им стать. — Он со вздохом откинулся назад и прислонился к стене. — Среди моего народа барды — уважаемые люди.

— Больше, чем волшебники? — спросил Рэндал, вспомнив насмешки, которые Краннах адресовал Мэдоку сегодня утром.

— На севере от магии мало толку, — вздохнул Мэдок — Люди верят в магию и осознают ее могущество, но не считают нужным питать к ней уважение. Твои друзья в Дуне думают точно так же — просто они более вежливы.

Рэндал подумал о сэре Паламоне, который с самой первой встречи звал волшебника «мастер Мэдок», и о лорде Элайне, который усадил Мэдока на самое почетное место за столом.

— Я вас не понимаю.

— Люди нас боятся, — ответил Мэдок. — Они доверяют тому, что можно увидеть и почувствовать, и предпочитают, чтобы враг стоял перед ними лицом к лицу. Но мы можем изменить облик и сущность этого мира, и сражаемся мы среди теней. Как ты думаешь, — внезапно спросил он Рэндала, — почему волшебникам запрещено пользоваться рыцарским оружием?

Рэндал покачал головой.

— Не знаю.

— Ты хочешь сказать, что мастера в Школе назвали тебе столько разных причин, что ты не можешь выбрать из них какую-то одну, — подсказал Мэдок. — Что ж, вот тебе еще одна причина, подумай над ней: этот запрет должен напоминать и нам, и людям наподобие твоего дяди о том, что настоящий волшебник не ищет земной славы.

Волшебник допил кружку и встал.

— Мне пора в путь, — сказал он.

— Уже? — разочарованно протянул Рэндал. — Но ведь вы только недавно пришли.

— Тарнсберг — без сомнения самый лучший и самый веселый из городов Брисландии, — сказал Мэдок. — Но спроси любого мастера, и он скажет тебе, что я никогда не задерживаюсь надолго на одном месте.

— Когда вы вернетесь?

Мэдок пожал плечами.

— Кто знает? Не забывай об учебе, занимайся серьезнее, и увидишь — ты и без меня неплохо справишься.

Волшебник направился к двери, оставив Рэндала за столом одного. Посидев еще немного, мальчик расплатился за свою кружку сидра и отправился домой.

Прошло несколько дней. Как-то Рэндал работал в школьной библиотеке. Сегодня он учился создавать магические круги. Кончиком пальца он начертил на темном дереве столешницы круг. Потом, не отрывая пальца от стола, изобразил волшебные символы на севере, юге, востоке и западе. Пропел еще несколько слов на Древнем Наречии — и магический круг начал светиться.

Рэндал вздохнул с облегчением. Никогда еще это колдовство не получалось у него так хорошо, как сегодня. Если бы научиться с такой же легкостью творить настоящий, большой магический круг…

— Отличная работа.

Рэндал вздрогнул и испуганно обернулся. Позади него, в нескольких шагах, стоял мастер Лэрг. Школьная мантия на молодом светловолосом волшебнике была накинута поверх длинной туники из темно-пурпурного бархата, и Рэндал в своей поношенной одежде почувствовал себя рядом с ним еще неуютнее.

Однако Лэрг смотрел на него без превосходства, наоборот — заинтересованно. Ему явно понравилось, как ловко Рэндал создал магический круг.

— Вижу, со времен экзамена ты добился немалых успехов.

— Спасибо, сэр, — отозвался Рэндал. Он с любопытством прикидывал, что же еще скажет мастер, но вопрос прозвучал совершенно неожиданный:

— Ты не думал о том, кто станет твоим наставником на третьем году обучения?

Рэндал покачал головой. Ему еще не приходило в голову, что по окончании основного двухлетнего курса он должен найти наставника, который станет обучать его глубинным тонкостям мастерства. Какой смысл беспокоиться о будущем, если тебя того и гляди отчислят из школы после экзаменов за второй курс?

А теперь… если бы здесь был Мэдок, то и говорить было бы не о чем. Но северянин опять отправился в странствие, и неизвестно, когда вернется.

— Может быть, мастер Краннах… — начал Рэндал.

— У Краннаха и так слишком много учеников, он не в силах уделять им должного внимания, — перебил Лэрг. — Боюсь, он может непоправимо испортить новичка с твоими способностями.

Рэндал забыл о вежливости.

— Какими еще способностями? — с горечью воскликнул он. — Я едва только приступаю к изучению вещей, которые другие ученики с легкостью освоили в первые же шесть месяцев.

— Знаю, — ответил Лэрг. — Но именно способности мешают тебе, когда ты пытаешься сотворить самое простое волшебство. Вспомни те свечи, которые ты погасил на экзамене.

— Помню, — ответил Рэндал. «Я хорошо помню, как стоял, обливаясь потом, после того как сделал самую простую вещь, для которой другим стоит только взмахнуть рукой». — А что неладно с этими свечами?

— Почти все студенты, — ответил Лэрг, — загасили бы эти свечи порывом ветра — легко, незатейливо, напрямик. Такой ответ и предпочтителен в большинстве случаев. Мало кто из учеников догадался бы призвать на помощь проливной дождь или густой туман и залить пламя водой. Но почти никогда не видим мы новичков, которые сделали бы то же, что и ты: погасили свечи усилием воли.

«Вот, значит, как я добился этого, — подумал Рэндал. — Как всегда, пришел к цели самым трудным путем».

— Это был неверный ответ?

— И да, и нет, — отозвался Лэрг. — Нет — потому что ты продемонстрировал нам небывалую силу, и да — потому что ученики не в состоянии управлять такой силой.

Рэндал задумался. Приятно было слушать, как мастер-волшебник в глаза хвалит твою силу; даже Мэдок никогда не говорил этого напрямик. Однако эта похвала не помогала ему решить возникшую задачу.

— Но если мастер Краннах не может взять меня в ученики, то кто же возьмет?

— Я, — ответил мастер Лэрг и достал из кармана какой-то маленький шарик, изрезанный бороздками. Приглядевшись, Рэндал узнал персиковую косточку. Мастер протянул косточку Рэндалу: — Посади ее.

Рэндал удивленно распахнул глаза.

— Куда?

— Куда хочешь, — ответил Лэрг. — Например, сюда. — Мастер-волшебник вытянул палец над столом и заговорил на Древнем Наречии. Тяжелый стол вздрогнул, расплылся и превратился в деревянную кадку с землей.

Воздух в библиотеке стал прохладнее, и Рэндалу подумалось, что это не иллюзия — стол в самом деле превратился в то, что мальчик видел перед собой. Лэрг ободряюще кивнул, и Рэндал закопал персиковую косточку в мягкую почву.

— А теперь, — приказал мастер Лэрг, — сделай так, чтобы она проросла.

Рэндал испуганно покачал головой.

— Я не умею… я никогда не изучал таких сложных заклинаний.

— И все равно ты сможешь. Так же, как ты загасил свечи — Лэрг говорил настойчиво, но твердо. — Представь себе, как семя раскрывается, пробивается росток… произнеси слова, которые приведут твою волю в действие.

Рэндал повиновался. Он почувствовал, как внутри у него нарастает колдовская сила, такая мощная и необузданная, что стоит чуть расслабиться — и она выплеснется через край, захлестнет его с головой и развеется, прежде чем он успеет пустить ее в ход. Тут он услышал голос Лэрга — тот читал заклинание, направляющее силу по нужному пути. Могучий поток стал спокойнее. Из земли в деревянной кадке проклюнулся зеленый росток.

Тонкий стебелек рос на глазах; вот на нем появились листья, вскоре он превратился в тонкое деревце, покрылся пышными розовыми цветами. Дерево выросло таким высоким, что верхние ветви упирались в потолок. Мгновение спустя лепестки с цветов опали, на зеленых ветвях налились соком золотистые персики.

— Сорви, отведай, — предложил Лэрг.

Рэндал сорвал с ветки спелый персик. Плод оказался тяжелым, налитым, желтоватая бархатистая кожица была липкой от сока. Пока Рэндал стоял, сжимая персик, с дерева облетели листья. Не прошло и минуты, как перед мальчиком в кадке земли остался лишь голый искривленный ствол.

Лэрг произнес еще несколько слов на Древнем Наречии. И снова Рэндал ощутил, как в воздухе повеяло прохладой, и кадка с облетевшим деревом опять превратилась в полированный стол.

— Приходи ко мне в кабинет завтра в полдень, — велел мастер Лэрг. — На первый урок.

Мастер-волшебник размашистым шагом вышел из библиотеки. Черная мантия развевалась у него за спиной, хлестала по ногам. Рэндал долго стоял, глядя на спелый персик у себя в руке, и никак не решался надкусить его.




Глава 8

Меч и круг


Зима принесла в Тарнсберг морозы, снег и ясные звездные ночи. Потом снег растаял, вечера стали длиннее, на улицах повеяло теплым дыханием ранней весны.

Каждый день Рэндал шел в кабинет к Лэргу и учился премудростям высшего искусства магии — строил магические круги, создавал сложные иллюзии, управлял светом и пламенем. Мастер-волшебник вел его, помогал обуздывать силу, когда она готова была выйти из повиновения. Рэндал постигал науку гораздо быстрее, чем прежде.

Но сегодня створчатые окна в кабинете у Лэрга были распахнуты, бархатные шторы раздвинуты, впуская внутрь теплый весенний ветерок и послеполуденное солнышко. Рэндал сидел на низенькой деревянной табуретке и внимательно слушал наставления мастера-волшебника о том, как повелевать природными стихиями.

— Эти методы пригодятся тебе, чтобы вызывать духов земли, воздуха, огня и воды.

— Эти духи — они ведь не демоны, правда? — робко спросил Рэндал.

За те шесть месяцев, что он проучился у мастера Лэрга, мальчик узнал очень много о теории волшебства. Однако до сих пор ни на одном из уроков ему не доводилось вызывать природные силы и других духов. Школа не запрещала такие заклинания, но пускать их в дело осмеливались только самые могущественные волшебники — вызов духов считался самой опасной областью магии и мог привести к гибели как самого волшебника, так: и тех, кто находился поблизости.

В ответ на вопрос Рэндала мастер Лэрг только покачал головой.

— Демоны живут в иных сферах бытия, — объяснил он. — А природные стихии, напротив, накрепко связаны с нашим физическим миром, хотя и не входят в него. Следовательно, вызвать их довольно просто. На это способен даже ученик, если его хорошенько обучить.

— Понятно, — протянул Рэндал. Он догадывался, каким будет его сегодняшнее задание, и оно не прибавляло ему храбрости. «Даже если я сумею вызвать духа стихии, — думал он, — я все равно не знаю, какую работу поручить ему. Но научиться все-таки будет полезно».

— Для начала, — объявил Лэрг, — создадим магический круг достаточной силы. Приступай.

Рэндал встал. На столе мастера лежала волшебная палочка из черного дерева.

— Какую природную стихию вызовем? — спросил мальчик. — И какой величины должен быть круг?

— Вызовем огненного духа самого низшего ранга, — сказал Лэрг. — Достаточно круга диаметром в локоть.

Рэндал взял волшебную палочку и очертил на полу круг диаметром ладони в три. «Это будет примерно локоть, — сказал он себе. — Теперь рисуем символы».

Он отметил значками все четыре стороны света и нарисовал между ними иероглифы, представляющие все четыре природные стихии, которые только что перечислил Лэрг: землю, воздух, огонь и воду. Потом отступил на шаг от своего рисунка и вопросительно взглянул на мастера, ожидая новых указаний.

Лэрг мимоходом взглянул на круг и кивнул.

— Пока что ты все делаешь очень хорошо.

Он смерил Рэндала взглядом, будто оценивая его силы, потом подумал и произнес:

— И еще кое-что, прежде чем ты начнешь читать заклинание. Подойди вон к тому сундуку в углу и раскрой его. Достань то, что найдешь внутри.

Рэндал подошел к огромному, окованному железом сундуку и с трудом приподнял тяжелую крышку. Внутри обнаружилась стопка свернутых накидок и туник из плотного бархата разных оттенков, а поверх них, завернутое в полотнище красного шелка, лежало что-то длинное и узкое. Рэндал осторожно взял в руки шелковый сверток.

Едва коснувшись странного предмета, он понял, что это такое. Дрожащими пальцами мальчик развернул алые шелка и вытащил тяжелый длинный меч. Уже около трех лет его руки не касались оружия, тем более такого грозного. Рукоятку обвивала тонкая проволока из чистого золота, на головке эфеса поблескивал большой багряный рубин, по клинку разбегались переливчатые рисунки — такую сталь умеют выделывать лишь мастера из далеких южных земель.

Рэндал поднял меч — оказывается, его рука еще не отвыкла держать оружие. Пальцы сами собой ловко обхватили рукоять.

«Но для чего нужен меч волшебнику?» — недоумевал он.

Позади него раздался голос Лэрга. Мастер-волшебник будто подслушал его мысли:

— Когда вызываешь духов природных стихий, не говоря уже о демонах и более могучих силах, огромное значение имеет символика. Строго говоря, при обращении со столь слабыми существами не обязательно опираться на мощь и власть, заключенные в церемониальном клинке. Достаточно было бы простой волшебной палочки. Лишь тем, кто отваживается призвать самых могущественных духов, приходится обуздывать их силу сталью. Но если ты желаешь освоить высочайшие вершины магии, то должен и на низшем уровне практиковаться, применяя технику, необходимую для уровня высшего. Для этого тебе и нужен стальной меч.

Рэндал полюбовался, как играет солнечный луч на гладком, без единой зазубринки, клинке. Ни одного пятнышка, ни одной царапинки от точильного камня. «Это оружие не рыцарское, — подумал он. — Его держат завернутым в шелка с той самой минуты, как выковали, и ни разу это лезвие не перерубило даже тончайшего волоска».

— Теперь, — приказал Лэрг, — положи меч за пределами круга так, чтобы эфес указывал на запад. Потом вдохни магическую силу в круг и прочитай заклинание вызова.

Рэндал послушно опустил меч, снова взял волшебную палочку и, взмахнув, вытянул ее над магическим кругом. Прошептал слова заклинания на Древнем Наречии — и круг ожил, замерцал переливчатыми огнями.

Теперь пора было переходить к заклинанию для вызова духов. Рэндал нервно облизал губы и еще раз повторил текст про себя. Даже ученик знал, какие опасности подстерегают того, кто осмелится вызывать магические силы: малейшая оговорка, один неправильно произнесенный звук, одна трещинка в круге — и неосторожный волшебник сам падет жертвой тех сил, к которым отважился воззвать.

Но долгие месяцы учебы придали Рэндалу уверенности, и слова заклинания шли одно за другим у него в мозгу без единой запинки. Он сосредоточился, набрал полную грудь воздуха и заговорил.

Рэндал почувствовал, как волшебная сила нарастает внутри него, но затем снова начинает слабеть. Так случалось всегда, когда он пытался заняться магией высшего уровня.

Не размышляя, он усилил самоконтроль и продолжил декламировать слова заклинания.

— Фиат! — закончил он на Древнем Наречии. «Да будет так».

В середине круга появилась маленькая оранжевая фигурка — существо размером с куклу, целиком состоящее из пламени. Существо качнулось и затрепетало, будто в комнату сквозь раскрытые окна ворвался сквозняк, грозящий его затушить. Затем оно словно бы почувствовало себя увереннее, стало ярче и плотнее. Огненный человечек сделал шаг, другой, будто проверяя границы своей свободы, — сначала он остановился у одного края круга, потом направился к другому, оставляя за собой небольшие дымящиеся следы.

Нагулявшись, огненный человечек остановился, и Рэндал понял, что тот наконец его заметил. Он всей кожей чувствовал настороженный взгляд пылающего существа. Потом огненный дух с подозрением покосился на меч, лежащий возле границы мерцающего круга.

— Ты меня вызывал… — раздался у мальчика в мозгу голос огненного духа, тихий, как шепот.

— Да, я тебя вызывал, — вслух подтвердил Рэндал.

— Что ты от меня хочешь?..

— Хочу? — переспросил Рэндал. — Ничего.

— Но ты меня вызвал… — в неслышном телепатическом голосе огненного существа проступало боязливое нетерпение. — Приказывай, а то я не смогу вернуться обратно!..

— Не хочу я ничего тебе приказывать, — пожал плечами Рэндал.

— Все равно ты должен!.. — Дух огня вспыхнул сердитым ярким пламенем, ударившись о границы круга сразу со всех сторон. — Прикажи!..

Рэндал нахмурился, размышляя.

— Тогда я приказываю тебе назвать свое имя и прийти еще раз, когда я тебя призову!

Огненный человечек снова сжался до размеров куклы.

— Меня зовут Огонек… Вызови меня еще раз, и я явлюсь к тебе на службу…

— Хорошо, — сказал Рэндал. — Теперь можешь идти. Я освобождаю тебя.

Дух огня снова вспыхнул, как факел на ярком ветру. Рэндал подождал немного, желая убедиться, что тот исчез окончательно, и погасил магический круг.

— Молодец, — похвалил его Лэрг, когда последние следы магического круга погасли и меч был возвращен в свои шелковые покрывала. — Видишь, как это на самом деле легко — вызывать духов природы?

Рэндал нехотя кивнул. Это колдовство хоть и требовало огромной силы, на самом деле оказалось простым — даже, пожалуй, слишком простым. Как-то не верится, что такими несложными средствами можно удержать огненного духа.

— Все-таки я не понимаю, для чего нужен меч, — признался мальчик Лэргу. — Я и раньше читал о заклинаниях, вызывающих духов, но нигде не упоминалось об оружии…

— Не все тонкости нашего ремесла можно без опаски доверить бумажной странице, где прочитать их может любой глупец. Высшая магия испокон веков передавалась от учителя к ученику, из уст в уста. А некоторые вещи я обнаружил сам, когда пытался выйти за пределы, наложенные замшелыми традициями.

— Вот оно что, — протянул Рэндал — Но все-таки зачем нужен меч?

Лэрг, казалось, слегка разозлился. Но мимолетная тень тут же слетела с его красивого лица, и он продолжил ровным наставническим тоном:

— Как я уже говорил, меч — всего лишь символ, в данном случае — символ власти. Силы природы и другие подобные духи, особенно те, кто обитает в иных сферах бытия, имеют ограниченный разум и почти ничего не понимают. С ними нужно говорить так, — заключил мастер, — чтобы они поняли.

Рэндал медленно кивнул. Доводы Лэрга были понятны ему, но все-таки в процедуре вызова осталась какая-то недосказанность, тревожившая его. Мальчик не мог выбросить из головы воспоминание о духе огня — о том, как беспокойно тот расхаживал по магическому кругу, будто дикий зверь в клетке.

Весь остаток дня Рэндал размышлял о случившемся, а под вечер направился в «Смеющийся Грифон». За ужином Лиз будет петь там, а потом он сможет с ней поговорить. После того как Ник уехал на север, а Мэдок отправился в странствия, у Рэндала во всем Тарнсберге не осталось близких друзей, кроме нее.

Когда он добрался до таверны, уже стемнело, и зал был полон народа. Лиз пела, и нежные звуки лютни вторили ее мелодичному, чистому голосу. Рэндал купил себе кружку сидра и уселся в свой привычный уголок — ждать, пока девочка освободится.
		Покойся же с миром, о рыцарь жестокий,



		Ты долго злодействовал, жизни губя.



		Семь девушек сгинули в бездне глубокой,



		Восьмая ж сгубила тебя.








В дымном воздухе таверны затихли последние звуки древней баллады. Посетители «Смеющеюся Грифона», без сомнения, давно знали сказку о жестоком рыцаре и храброй деве, победившей его, но тем не менее восторженно рукоплескали артистке. На прощание девочка-певица поклонилась публике, отбросила со лба прядь черных волос и направилась между столов к Рэндалу.

— Выступая перед волшебниками, я совсем разучусь развлекать более взыскательную публику, — пожаловалась она, усаживаясь рядом с другом. — Они так аплодируют, будто никогда не слыхали музыки.

— Они рады признать настоящее мастерство, — ответил Рэндал. — Во всем. — Он снова замолчал, вспомнив чарующую музыку, которую давным-давно в замке Дун извлек из ничего Мэдок.

Мальчик поставил кружку с сидром на стол и сотворил уменьшенную копию светящегося дерева, которое некогда вызвал мастер Мэдок вместе со своей музыкой. Но изображение рассыпалось, едва вспыхнув, и от него осталась лишь легкая золотистая дымка в воздухе над столом, да и та скоро рассеялась. Рэндал уронил руки на колени и тяжело вздохнул.

Лиз внимательно наблюдала, как растет, а затем блекнет светящееся творение Рэндала. Потом она с любопытством взглянула на хмурое лицо мальчика.

— Что с тобой? — спросила она. — Вспомни, всего полгода назад ты с трудом мог зажечь свечи. А сейчас у тебя получается такая красота! Неплохие успехи.

— Успехи-то неплохие, — грустно повторил Рэндал. — Но…

Он вздохнул и рассказал Лиз о том, какой урок провел с ним сегодня мастер Лэрг. Описал духа огненной стихии и то, как он метался и проверял границы своей магической тюрьмы.

— Ему хотелось только одного — скорее уйти отсюда, но он умолял меня сначала отдать ему приказ!

— Многие рады были бы оказаться на твоем месте, — с невеселой усмешкой заметила Лиз. — Есть такие люди, которых хлебом не корми — дай кем-нибудь покомандовать.

— Ну, я-то этому не радовался, — возразил Рэндал. — И если это и есть высшая магия, я не уверен, что горю желанием ею заниматься.

Он произнес эти слова, и сам испугался. Но затем с удивлением понял, что говорит искренне. «Я учусь совсем не тому, что хотел бы знать».

— Тебе бы нужно поговорить с мастером Мэдоком, когда он вернется в город, — посоветовала Лиз. — Он не из тех, кто ради забавы заставит искры из костра прыгать через кольцо.

Несмотря на уныние, Рэндал улыбнулся.

— Это верно, он не из таких. Но кто знает, когда он вернется? Может быть, через много месяцев. А что мне делать до тех пор?

Девочка склонила голову и внимательно всмотрелась в лицо друга.

— Для начала иди домой и хорошенько выспись. Ты в последние дни от усталости с ног валишься. Может быть, тебе нужен другой учитель. Мастер Лэрг тебе не подходит.

Шагая к плотницкой мастерской, Рэндал думал над словами девочки. До позднего вечера он не мог отделаться от тревожных мыслей. Мальчик лег в постель и долго лежал без сна, глядя, как ползет по полу серебристый лунный луч, и прислушиваясь к тихому шуму ночного города.

Наконец он заснул, беспокойно ворочаясь. И увидел сон.

В этом сне он шел по улицам Тарнсберга, точно так же, как: в тот день, когда впервые попал сюда. Он приблизился к открытой двери в «Смеющийся Грифон» и вошел в таверну. Зал был пуст, даже в очаге не пылал огонь. Мальчик поднялся по лестнице в ту самую комнату, где он остановился в свою первую ночь после приезда, и, не постучав, распахнул дверь.

Рэндал вошел в комнату — и очутился под открытым небом посреди толпы. Со всех сторон его окружали знатные господа, торговцы, волшебники в развевающихся мантиях. При виде мальчика они дружно поклонились и отступили на шаг. Рэндал обнаружил, что стоит на высокой горе, вздымающейся над Тарнсбергом, а у ног его, на берегу полукруглой бухты, раскинулся город.

Толпа пошла хороводом вокруг Рэндала, начала кружиться все быстрее и быстрее, очертания людей расплывались, и вот уже он не мог различить ни одного лица, ни одной фигуры — лишь вихрь смутных теней. Над вершиной горы повеял ветер, заголосил, завыл, будто стая диких зверей, оголодавших за долгую зиму.

Бешеный вихрь теней, кружащихся вокруг Рэндала на ревущем ветру, придвинулся, сомкнулся теснее и затем снова отдалился. Мальчик пытался разглядеть людей, но их лица расплывались, стоило ему взглянуть на них прямо в упор, хотя при взгляде искоса те казались отчетливыми и знакомыми.

«Наваждение!» — понял он и выкрикнул на Древнем Наречии слова, проясняющие зрение и открывающие истинный мир.

Едва последние звуки заклинания сорвались у него с языка, как он увидел, что у расплывчатых фигур вообще нет лиц. Вместо них красовались маски. Безликие тени кружились и плясали вокруг него, как; на чудовищном маскараде. Рэндал протянул руку и сорвал маску с ближайшего танцора — под ней оказалась другая маска, еще более безжизненная.

Откуда-то донесся странный шум — то ли громовый взрыв хохота, то ли оглушительный рев медной трубы, и толпа танцоров расступилась, открывая перед Рэндалом ярко освещенный проход в склоне горы. Свет манил мальчика, и он шагнул внутрь.

Шагнул — и снова очутился на улицах Тарнсберга. Но город изменился — теперь уже Мэдок не назвал бы его самым лучшим и светлым в стране. На улицах не было видно ни души, пустая булыжная мостовая тонула под грудами мусора.

Из темного переулка под ноги Рэндалу вывалился целый ворох грязного хлама. Он отшатнулся от вонючей груды, затем опять шагнул вперед. Среди рвани и сора его глаза различили книгу. Тяжелый том из школьной библиотеки валялся поверх кучи гниющих объедков; позолоченные страницы и разноцветные чернила блистали среди смрада и разложения, будто драгоценные камни.

«Ей здесь не место, — в ужасе подумал Рэндал и подхватил книгу. — Надо вернуть ее в Школу».

Но Школа оказалась такой же покинутой и разоренной, как и весь город. Библиотека, в которой он дважды стоял перед лицом экзаменаторов, опустела, на полу лежал слой пыли, в воздухе повис нездоровый запах плесени. Рэндал подошел к ближайшей полке, заставленной грязными потрепанными томами, и хотел было поставить на нее найденную книгу.

Но книга вывалилась на пол. Рэндал поднял ее, сдул пыль и поставил обратно, но она опять упала.

Рэндал в третий раз водрузил книгу на место, и она рухнула в третий раз, при падении раскрывшись. Зашелестели страницы.

Рэндал поднял книгу и увидел, что страницы исписаны незнакомым почерком. Он присмотрелся, но прочитать ничего не смог — язык тоже оказался незнакомым. Это была не речь Брисландии, не Древнее Наречие, вообще ни один из тех языков, о которых было известно Рэндалу. Он с трудом вчитывался в странные слоги, мысленно сопоставляя их с языками, слышанными в Школе, но не мог уловить ни одного намека. Этот диалект не походил ни на грубоватый родной язык Краннаха, ни на протяжную южную речь Лиз, ни на певучий северный говор мастера Мэдока.

Как Рэндал ни старался, он не мог понять смысла слов, и ему стало грустно. А вдруг книга содержит важные знания, рассказывает о магических тайнах, которых ему никогда не постичь, как ни пытайся? Толстый том в кожаном переплете внезапно стал тяжелым, таким тяжелым, что мальчик не удержался на ногах и опустился на колени, прямо на пыльный дощатый пол заброшенной библиотеки.

Он хотел выпустить книгу из рук, но не мог. Она делалась все тяжелее и тяжелее, вот уже под ним затрещали прогнившие доски… Наконец пол не выдержал, проломился, и под громкий треск дерева Рэндал полетел вниз…

И проснулся.

Он по-прежнему лежал на узкой кровати на чердаке над плотницкой мастерской. В комнате никого не было, и некому было разбудить его, вывести из призрачного забытья. Видимо, ночью он метался в бреду: одеяло обвилось вокруг его разгоряченного тела, кожа стала влажной от пота. Сквозь слуховое окошко пробивались первые лучи утренней зари.

Рэндал чувствовал себя усталым и разбитым, все тело болело. За несколько ночных часов он словно постарел на много лет. Собравшись с силами, мальчик с трудом выпутался из сбившихся простыней и встал с кровати. Холодный утренний воздух обжег разогретую кожу, Рэндал поежился.

Он подошел к столу, умылся водой из кувшина, смыл с тела липкий пот. Потом оделся, накинул поверх платья черную накидку ученика-волшебника.

Собравшись, он тихонько спустился по лестнице и вышел на опустевшую улицу.




Глава 9

Кровь волшебника


Ранним утром на улицах Тарнсберга было тихо, горожане еще спали. Но даже при этом в городе не чувствовалось того запустения, которое поразило Рэндала во сне.

Из бесчисленных кирпичных труб на крышах домов поднимались клубы дыма. Рэндал шел по кварталу пекарей и поваров, и ноздри ему щекотал запах свежевыпеченного хлеба. То тут, то там со стуком начали распахиваться деревянные ставни на окнах, и из домов вырывались на улицу сонные голоса пробудившихся горожан. Где-то неподалеку, на соседней улице, погонщик гнал на базар стадо коров, и тяжелая повозка, запряженная волами, с грохотом катилась по выщербленной булыжной мостовой.

Рэндал оглядывал улицы, будто видел их впервые. «Теперь я понимаю, почему Мэдок назвал этот город красивым, — думал он. — Дело не в домах, не в горах, не в океане… дело в том, что все здесь — живое».

— Рэндал!

Заслышав голос Лиз, он остановился. Девочка бежала к нему со стороны «Смеющегося Грифона».

— Что случилось? — спросил он. Лиз обычно выступала в «Смеющемся Грифоне» допоздна, до самого закрытия, и редко поднималась в столь ранний час.

— Спешу тебе сказать, — запыхавшись, выпалила она, — твой друг, мастер Мэдок, в городе. Пришел сегодня утром, ни свет ни заря, когда повар разводил огонь в очаге.

Мэдок вернулся. До этой минуты Рэндал не осознавал, как сильно ему не хватает помощи и совета сурового северянина.

— Скажи ему, что мне нужно поговорить с ним, — попросил он Лиз. — Сегодня же утром. Я приду в «Грифон» до полудня.

— Но почему не сейчас? — спросила Лиз. — Когда мы туда дойдем, он наверняка уже позавтракает.

Рэндал покачал головой.

— У меня есть дела. Сначала нужно закончить с ними.

— В такую рань?

— Да, в первую очередь, — ответил Рэндал. — Ночью я видел сон.

— Ты видел что? Ах, да. Как тогда, когда ты пытался заглянуть в будущее?

— Не совсем. На этот раз я не хотел ничего предвидеть, — Рэндал немного помолчал. У него перед глазами снова проплыло странное видение. — Но… помнишь, о чем я говорил тебе вчера?

— Вот поэтому я и прибежала за тобой. Пойди, поговори с Мэдоком сейчас.

Рэндал с улыбкой посмотрел на нее.

— Спасибо. Но сегодняшний сон открыл мне по крайней мере одно из того, что мне необходимо было узнать: мастер Лэрг — неподходящий учитель для меня, и я иду сказать ему об этом.

Лиз ответила ему встревоженным взглядом.

— Но ведь тебе необходим учитель. Ты сам мне говорил.

— Может быть, меня согласится взять Краннах, если он не очень занят. Или же Тарн, или Иссен. А если и они меня не возьмут… — Рэндал пожал плечами. — Тогда я или найду себе другого учителя, или постараюсь сам добиться всего, что сумею. Но прежде всего нужно предупредить об этом мастера Лэрга.

— А это не может подождать? Мне кажется, лучше сначала поговорить с Мэдоком.

— Нет, — ответил Рэндал. — Сначала я схожу к Лэргу.

Лиз с подозрением покосилась на него.

— Как хочешь. Увидимся в «Грифоне» после завтрака.

Она побрела обратно, а Рэндал решительно зашагал по утренним улицам к Школе. Его лица касались первые лучи восходящего солнца. Дойдя до парадной двери Школы, он постучал. Открыл ему один из старших учеников — зевающий, заспанный. Рэндал прошел по веренице залов в то крыло, где жили мастера.

Почти все ученики и мастера еще спали, по коридорам ходили лишь некоторые — те, кто встал раньше всех. Навстречу Рэндалу попалась пара учеников в темных накидках — оба новенькие, поселившиеся в спальном корпусе уже после того, как Рэндал переехал в городскую комнату. Он остановился поздороваться с Питером — тем самым юношей, что провожал его до дверей библиотеки на первый экзамен.

Питер недавно сдал свои выпускные экзамены и, подобно Боурину, теперь сам носил парадную мантию мастера. Увидев Рэндала, он приветствовал его своей обычной улыбкой, правда, немного сонной.

— Что привело тебя сюда в такую рань? — поинтересовался Питер. — Мне казалось, ученики переселяются из спального корпуса лишь затем, чтобы никто не мешал им спать допоздна.

— Странно, — отозвался Рэндал. — Мне казалось, именно за этим же вольные подмастерья становятся мастерами-волшебниками.

— Но только не те, кто желает остаться в Школе, — сказал Питер. — Должен же кто-то вставать спозаранку и заклинаниями разжигать огонь в кухонном очаге, чтобы свежий хлеб поспел вовремя. Как ты думаешь, кто этим занимается? Уж наверно, не старшие мастера. Они ночи напролет погружены в свое колдовство и не выходят раньше полудня.

— Ну, не все, — возразил Рэндал. — Мастер Лэрг часто работает рано по утрам.

Питер внимательно оглядел Рэндала с головы до пят.

— И, похоже, затаскивает к себе в помощь учеников из города, — хмыкнул он, поразмыслив немного. — Что ж, удачи тебе в сегодняшних трудах. Пойду будить кухонную прислугу.

Рэндал пошел дальше — в тот конец Школы, где жили старшие мастера. Лэрг занимал целое крыло с башенкой, поднимавшейся над верхним этажом, куда вела узкая винтовая лестница, тесная и полуобрушившаяся, освещаемая лишь узкими окошками на каждом этаже. Поднимаясь все выше, Рэндал видел впереди, во мраке, тусклый желтоватый свет, пробивавшийся из-под двери самой верхней комнаты в башне. Видимо, там и работал в этот час мастер-волшебник.

«Хорошо, — подумал Рэндал — Не придется будить его».

Он постучал в дверь.

— Войдите! — донесся изнутри голос Лэрга. Рэндал еще раз порадовался — голос учителя звучал весело, видимо, он не разозлился на то, что ему помешали. Нередко Лэрг сердился, когда его отрывали от работы, и тогда становился придирчивым, не прощал ученикам ни малейших оплошностей. Если мастер в хорошем настроении, распрощаться с ним будет легче.

Рэндал легонько толкнул дверь. Она распахнулась и тихо закрылась у него за спиной. Оглядевшись, Рэндал увидел мастера; тот, видимо, занимался колдовством всю ночь напролет: шторы на створчатых окнах были задернуты, не впуская в комнату ни лучика солнечного света, а свечи, расставленные по углам, почти догорели. В воздухе струился слабый желтоватый дым, ноздри Рэндалу защекотал едкий сладковатый запах ладана.

Однако насторожило мальчика не только это. Вся атмосфера в комнате была пропитана мощным, всепроникающим волшебством, дыханием могучих чар. Года три назад Рэндал не почувствовал бы никаких перемен, а всего полгода назад не сумел бы определить их источник. Но месяцы учебы, проведенные с мастером Лэргом, не пропали зря, хоть мальчик и решил найти себе другого учителя: сейчас он безошибочно ощущал присутствие мощного колдовства.

Мастер Лэрг сидел в своем любимом кресле в дальнем конце комнаты. На светловолосом волшебнике была мантия, которую он надевал лишь в самых торжественных случаях — тяжелая накидка из пурпурного бархата, расшитая золотой нитью. Узор на ней сплетался из магических символов. Учитель выглядел усталым, но довольным. Какие бы заклятия он ни творил, подумал Рэндал, они были трудными, но прошли успешно. Увидев мальчика, Лэрг поднялся и подошел к нему.

— Доброе утро, Рэндал. Я тебя ждал.

Рэндал неуверенно остановился. «Но я же решил прийти сюда всего полчаса назад!»

Лэрг улыбнулся.

— Если бы ты смог поучиться у меня еще немного, то узнал бы, что от мастера-волшебника мало что остается скрытым — тем более скорый приход ученика.

«Тогда он знает и то, зачем я пришел сюда», — подумал Рэндал. А вслух спросил:

— Что вы имели в виду, сказав «если бы ты смог поучиться еще немного»?

Лэрг указал на невысокую табуретку, на которой Рэндал обычно сидел во время занятий.

— Присаживайся, — пригласил он. — Сейчас объясню.

Рэндал сел. Мастер Лэрг снова занял свое место в кресле и откинулся на спинку, соединив кончики пальцев.

— Помнишь, какой вопрос задали тебе, когда ты впервые пришел в Школу? — заговорил он. — Почему ты хочешь стать волшебником? И такой же вопрос зададут тебе на последнем, выпускном экзамене на звание мастера.

Мастер-волшебник смотрел на Рэндала из-под полуопущенных век и улыбался, будто размышлял над какой-то скрытой, известной лишь ему одному шуткой.

— Почему ты хочешь стать волшебником? — повторил он. — Никто еще, по мнению Регентов, не дал достойного ответа на этот вопрос, и никто никогда не даст.

Доверительный тон мастера и собственное решение искать другого учителя придали Рэндалу смелости, и он сказал:

— Может быть, никто и не знает правильного ответа.

Лэрг негромко рассмеялся.

— Школьные Регенты уж точно не знают. В их руках заключена такая сила, о которой и помыслить страшно, но они ею не пользуются. Самому слабому из них достаточно было бы шевельнуть пальцем — и все королевство Брисландия рухнуло бы к его ногам, как спелый персик с дерева.

«Истинный волшебник не ищет земной славы», — явственно зазвучали в голове у Рэндала слова Мэдока, некогда сказанные им в обеденном зале «Смеющегося Грифона».

— Мне кажется, — произнес Рэндал, — Регенты нашей Школы не стремятся править ни королевством Брисландией, ни любой другой страной.

— Это еще раз доказывает, какие они глупцы, — поморщился Лэрг. — В королевстве давным-давно нет правителя, и рано или поздно кто-нибудь захватит его, нравится это нашим школьным деятелям или нет.

— Кто-нибудь? — переспросил Рэндал. Ему вспомнился сон — хоровод призрачных фигур, крутящийся вокруг него, и Школа, лежащая в развалинах. — Вы хотите сказать — кто-нибудь из волшебников?

Лэрг снисходительно улыбнулся.

— Ты не так уж безнадежен. Может быть, я и смог бы оставить тебя при себе, но не стану. Все-таки твоим первым учителем был Мэдок. Они с Краннахом были правы по крайней мере в одном — в тебе действительно заложены громадные возможности. Жалко, что я не сумею помочь тебе пожать их плоды.

— Да, но… именно за этим я и пришел к вам, — смущенно произнес Рэндал. — Я хочу сказать, что не смогу больше быть вашим учеником.

— Нет, — возразил Лэрг. — Ты пришел, потому что я призвал тебя. Ты мне нужен, Рэндал… Я надеялся отложить это до более удобного случая, но очень скоро ты начал ускользать от меня, и я решил больше не тянуть.

Рэндал медленно кивнул.

— Вы меня призвали… Теперь я понимаю, почему я отказался поговорить с мастером Мэдоком перед тем, как прийти сюда.

— Мэдок в городе? Тогда времени у меня осталось совсем мало, и я рад, что ты здесь, со мной, — воскликнул Лэрг. — Я не мог допустить, чтобы ты увиделся с ним, — он мог бы что-нибудь заподозрить. Я никогда не любил твоего северного приятеля… и он, с прискорбием замечаю, никогда мне не доверял, — светловолосый волшебник рассмеялся. — Может быть, он в последнюю минуту перед концом все-таки поймет, что был прав.

— Перед концом? — неясные подозрения, терзавшие Рэндала, вспыхнули с новой силой, к горлу подступил комок. — Что вы задумали?

Лэрг самодовольно ухмыльнулся.

— Задумал? Убить их всех, что же еще?

— Как — уб… — на страшном слове голос Рэндала предательски задрожал, мальчик замолчал, собрался с силами и, стараясь говорить твердо, произнес — Как?

— Мне помогут демонические сферы, — усмехнулся Лэрг. — Всю ночь я колдовал, готовил врата, и теперь мне осталось только одно — найти кровь, чтобы расплатиться с демонами за помощь.

Рэндал похолодел.

— Вы собираетесь уничтожить всю Школу, — процедил он. — Демоны получат крови с лихвой.

— Да — к тому времени, как они закончат свою работу, — сказал Лэрг. — Но высочайшие правители демонического мира берут плату вперед — сначала кровь, затем бойня.

Рэндал сцепил пальцы на коленях, чтобы руки не дрожали.

— Полагаю, кровь должна быть человеческая? — осведомился он.

— Естественно, — подтвердил Лэрг. — Повелители демонов — не какие-нибудь черти или гремлины, которые довольствуются овечьей кровью или флягой масла. Им нужна человеческая кровь, а самые могущественные из них станут служить лишь в уплату за кровь волшебника.

«Теперь я все понимаю, — подумал Рэндал. — Вот почему он взял меня в ученики и научил меня так многому и так быстро. Вот почему он ненавидит Мэдока. И вот почему он призвал меня к себе нынче утром».

Мальчик вскочил на ноги и метнулся к двери. Табуретка с грохотом упала и покатилась по полу.

Лэрг сделал небрежный жест рукой. Воздух вокруг Рэндала вспыхнул мерцающими сине-пурпурными искрами, сгустился, и мальчик с разбегу налетел на невидимую преграду. Удар отбросил его назад, и он упал. Рэндал с трудом поднялся на ноги.

Под невидимым барьером мерцал магический круг, такой огромный, что в нем умещалась почти вся комната. Кресло Лэрга стояло за пределами круга, огненную линию обрамляли дымящиеся свечи. По четырем сторонам света светились голубоватым пламенем магические знаки. Они были знакомы Рэндалу, он читал о них в школьной библиотеке — это были символы повелителей демонов, таких могущественных, что даже мастера-волшебники редко отваживались произносить вслух их имена.

«Я в ловушке», — подумал мальчик. В отчаянии он произнес единственное заклинание, которое могло бы помочь, — простое отпирающее заклятие, которое он в совершенстве освоил после того, как Джон Плотник три вечера подряд запирал двери, едва стемнеет.

— Бесполезно, — усмехнулся Лэрг. — Ты в моих руках, ученик, вместе со всей твоей магией.

Он еще раз повел рукой, и свечи снова вспыхнули, озарив комнату дымным оранжевым светом. В их сиянии Рэндал увидел то, чего прежде не замечал — а может быть, Лэрг за разговором не давал ему заметить этого. Совсем рядом со светящейся границей круга стоял небольшой медный котелок на коротких ножках, а поперек него лежал огромный меч с позолоченной рукояткой. Рубин на головке эфеса поблескивал в пламени свечей, словно большая капля крови.

Лэрг поднялся на ноги и встал над котлом. Широко простер руки и принялся читать заклинание на Древнем Наречии, призывая властителей демонического мира по именам и обещая им жертвенную кровь. Отведав крови, они будут обязаны исполнять его волю и не причинят ему вреда — так говорилось в заклинании.

— Принципес демонорум инвоко…

Звучные слова гулким эхом прокатывались по тесной каморке. Рэндал стоял в центре круга и прислушивался к голосу мастера, устроившего перекличку повелителей тьмы. Стены комнаты замерцали багровым светом. Рэндал понял, что скоро они рухнут под напором гостей из демонических сфер. Тогда властители демонов ринутся в наш мир и потребуют уплаты за труд — крови волшебника.

Его крови.

Рэндал едва сдержал испуганный вскрик. Где-то в глубинах сознания он, будто наяву, услышал голос сэра Паламона — мастера военных искусств замка Дун. «Никогда не поддавайся панике, мальчик. Паника только мешает думать».

Рэндал стиснул кулаки.

«Но что же еще мне делать? — спросил он у этого давно забытого голоса. — Он мастер волшебства, а я всего лишь ученик — и к тому же вся магия, какую я знаю, находится в его власти».

И опять ему послышался голос сэра Паламона: «Придет день, когда у тебя не будет щита, не будет доспехов, не будет друзей, стоящих рядом, — а будут только твой меч и твое мастерство. Они навсегда останутся с тобой».

Рэндал хорошо помнил заповедь наставника. Он снова посмотрел на позолоченную рукоятку меча, лежащего на медном котле — совсем рядом, но все-таки за пределами круга, а значит, недосягаемого для него.

— Вените, вените, принципес демонорум… — нараспев декламировал Лэрг.

Рэндал опять впал в отчаяние, но тут к нему пришло еще одно воспоминание — звук собственного голоса, разговор с маленьким существом, трепещущим в воздухе, слишком слабым, чтобы убежать из-под власти мальчика: «Приказываю тебе назвать свое имя и прийти снова, когда я тебя позову».

— Огонек, — вполголоса пробормотал он, едва слыша себя за громоподобным речитативом Лэрга.

В дальнем углу комнаты, за оранжевым заревом свечей и призрачным мерцанием магического круга, засиял язычок пламени. В мозгу у Рэндала прошелестел еще один голос — тихий, слабенький шепот огненного духа.

— Ты звал меня, и я пришел… У тебя есть приказ или я могу удалиться?

Рэндал старался говорить не громче этого беззвучного шепота.

— Только одно поручение, Огонек, и потом можешь идти. Видишь меч, лежащий поперек котла?

Язычок пламени затрепетал и снова засветился ровнее.

— Злая вещь… вижу…

— Хорошо, — сказал Рэндал и неуверенно замолчал. То, что он задумал, непоправимо — если он не умрет через минуту на этом месте, то всю жизнь будет страдать от последствий своего поступка. Он колебался еще с мгновение, потом опять заговорил с духом огня. — Всего лишь втолкни этот меч в круг, и тогда можешь идти.

Пламенный язычок в углу комнаты погас и вспыхнул снова возле котла. Над мечом заплясал трепещущий огненный вихрь. Лэрг, ничего не подозревая, продолжал читать заклинание.

«Давай!» — мысленно приказал Рэндал, и Огонек засиял ярче прежнего, потом рассыпался веером оранжевых искр. Меч соскользнул с котла, железное лезвие громко лязгнуло об пол. Котел покачнулся и с грохотом опрокинулся.

Теперь кончик лезвия находился внутри магического круга.

Лэрг прекратил пение. Не дожидаясь, пока мастер-волшебник повернется к нему, Рэндал схватил меч за самый кончик и втащил в круг. При этом отточенное лезвие глубоко врезалось в ладонь мальчика.

Лэрг поднял руку, губы его опять зашевелились. Рэндал услышал голос мастера — тот произносил первые слова нового заклинания, призванного вогнать жертву (то есть мальчика) в оцепенение и сделать ее беззащитной.

Рэндал сомкнул окровавленные пальцы на рукоятке меча. Мысленным взором он увидел точку за спиной противника, где должен был завершиться удар. Мальчик, как его учили, встал в исходную позицию, потом взмахнул мечом, будто намеревался отрубить Лэргу ногу. Но в последний миг выпрямил руку и сделал шаг вперед, вложив всю силу в разящий выпад. Удар пришелся точно. Рука Рэндала оставалась внутри магического круга, но неживое лезвие с легкостью проникло за его пределы и достигло цели.

Острая сталь пронзила Лэргу живот, пригвоздив мастера-волшебника к стене комнаты. Потом тем же заученным движением Рэндал отступил на шаг назад, освобождая меч. Снова отвел меч за спину, занял оборонительную позицию, готовясь, если нужно, нанести еще один удар.

Лэрг, казалось, удивился. Его взгляд встретился со взглядом Рэндала.

— Странно, — сдавленно проговорил он. — Мне не приходило в голову, что волшебник может применить меч как оружие.

И в тот же миг мастер-волшебник рухнул на пол, истекая кровью, поперек границы магического круга.

Рэндал почувствовал, что круг распался. Магия кончилась. Позолоченная рукоять меча оттягивала ему руку невыносимой тяжестью. Он вспомнил, что говорила ему госпожа Пуллена на экзамене, в тот день, когда Регенты приняли его в Школу: «Ты никогда не должен ни нападать, ни защищаться мечом, клинком или любым другим рыцарским оружием. Они запретны для тех, кто владеет магическим искусством».

Но ему некогда было размышлять над тем, что же он натворил. Стены разверзлись, и в комнату, шипя и рыча, ворвался целый вихрь призрачных, бестелесных существ: это демоны из иных сфер, призванные Лэргом, явились отведать обещанной крови волшебника.




Глава 10

Раскрытые врата


Вспомнив, как повел себя Гаймар во время драки в спальне, Рэндал выхватил из воздуха огненный шар и швырнул его в ближайшего демона. Но страшное создание мимоходом слизнуло огонь, будто каплю сладкого меда, и издевательски расхохоталось.

«Мне конец, — подумал Рэндал — Если у повелителей демонов хватит мощи, чтобы стереть с лица земли Школу со всеми ее волшебниками, то разве в силах их остановить недоучившийся мальчишка?»

Демоны, пыхтя, один за другим вваливались в комнату. Глядя, как они прибывают, Рэндал вдруг понял, что им приходится с огромным трудом протискиваться сквозь узкую щель, соединяющую две разные сферы бытия. Лэрг так и не успел довести до конца серию заклинаний, распахивающих врата перед силами зла.

«Может быть, еще не все потеряно?»

Рэндал воздел руку и торопливо прочитал заклинание полной защиты. А вслед за ним — заклинание против ночных кошмаров, то самое, которому научила его старая нянюшка еще до того, как он покинул родительский кров. «Как бы там ни было, а вреда оно не принесет».

Но он понимал, что прежде всего нужно отвлечь демонов от красной лужи — от крови, вытекающей из-под поверженного тела Лэрга. Если они кинутся на Рэндала, то просто так он им не дастся — пусть сражаются. Схватка будет короткой, признался он себе, но даром он свою жизнь не отдаст.

— Эй, вы! — закричал он надвигающейся стае демонов. — Если хотите крови волшебника — подходите, отведайте моей!

Он опустил глаза — и вовремя: один из демонов уже подползал к его ногам, норовя слизнуть кровь, капавшую из порезанной руки. Рэндал поспешно убрал руку за спину и попытался вызвать удар молнии — этого он никогда еще не делал.

Мальчик почувствовал, как сила заклинания нарастает внутри него, но затем она вдруг затрепетала и едва не рассеялась.

«Я не ученик, — подумал он, сдерживая гнев. — Я настоящий волшебник! Лэрг сделал меня волшебником, и моя кровь нужна демонам. Что ж, я дорого ее продам!»

Нечеловеческим усилием воли Рэндал удержал колдовскую силу заклинания в узде и швырнул молнию в демона, пытавшегося слизнуть его кровь. Удар пришелся так близко, что огонь опалил мальчику волосы. Загрохотал гром, и демон развалился надвое.

В тот же миг раздался грохот, такой же оглушительный, как и удар грома, и дверь комнаты распахнулась. На пороге стоял чародей Мэдок, за спиной его сиял ослепительный свет. Лицо волшебника было сурово, жаркий ветер из демонических сфер откинул его темные волосы назад со лба. Мэдок поднял жезл над головой и выкрикнул грозные слова.

Демоны затрепетали, отвлеклись от Рэндала и обернулись — что там еще за новая угроза? Колдун-северянин воздел руки. Через комнату пролетел сноп пламени, и ближайший из демонов, пошатнувшись, отступил назад.

Рэндал наблюдал за битвой из дальнего конца комнаты. Нестерпимо болела порезанная рука — там, где он схватился за лезвие меча. За спиной у него какая-то бесформенная тень силилась протиснуться в тесную щель между мирами.

Мэдок выкрикнул еще один приказ на Древнем Наречии. Мелкие демоны врассыпную кинулись прочь от грозного северянина. Но главными его врагами являлись могущественные правители иных сфер бытия, и они-то были еще далеко не побеждены. Они не бросились бежать, а лишь теснее сомкнулись вокруг Рэндала, стоявшего с мечом в руке над окровавленным телом мастера Лэрга.

«Им нужно напиться крови, тогда они обретут свою полную мощь, — подумал Рэндал, и вдруг его осенило: — А что, если сотворить магический круг? Может быть, он удержит демонов, не подпустит их к крови?»

Взмахнув мечом, будто волшебной палочкой, он очертил вокруг мертвого тела магический круг. Сгрудившиеся чудовища взревели, но Рэндал стиснул зубы и продолжил работу. Сейчас он в самом деле был волшебником, и никакие ужасы демонических сфер не могли помешать ему закончить эту задачу.

Вот вспыхнула и засияла бело-голубая защитная линия магического круга, и Рэндал вспомнил слова Лэрга, услышанные накануне: «Обуздывай их сталью».

Он положил меч эфесом к западу.

Мэдок шагал через комнату, подходил все ближе к мальчику. Перед ним сиял ослепительный свет, такой яркий, что больно было смотреть. Из сияния выступили еще две фигуры. Рэндал узнал мастера Краннаха и госпожу Пуллену.

Госпожа Пуллена пропела заклинание, и в стороны от нее разлетелись снопы радужного света. Они впивались в демонов, и те начинали плавиться и оседать, как льдинки под жарким солнцем. Мастер Краннах гортанным голосом выкрикнул еще какие-то слова и указал на одного из демонов. Отвратительное чешуйчатое существо взорвалось и рассыпалось на куски.

Рэндал попытался сотворить еще один удар молнии, но сила, наполнявшая его, исчезла — он всю ее затратил на создание магического круга.

Над ним склонился громадный демон. Острые клыки тянулись к горлу мальчика. Рэндал, изловчился и швырнул огненный шар. Но шар получился слабым и бледным, он не шел ни в какое сравнение с теми шарами, какие Рэндал кидал в начале схватки. Силы мальчика были на исходе. Демон лишь отмахнулся от огненного сгустка, как от назойливой мухи, и снова ринулся в атаку.

И тут Мэдок прочитал заклинание в третий раз. Демоны взвыли, словно тысяча медных труб, настроенных не в тон, и, корчась, отползли еще дальше. Вместе с ними отшатнулся и тот демон, что напал на Рэндала.

Мастер Краннах запел что-то, медленно и монотонно. Рэндал узнал заклинание, которое творил Лэрг, — Краннах читал его в обратном порядке, называя демонов по именам одного за другим и приказывая им удалиться. Под его размеренный речитатив в комнату через раскрытую дверь вошли еще двое — Питер и Лиз. От быстрого бега мантия Питера развевалась у него за плечами.

У Рэндала подкосились ноги, он начал оседать. В тот же миг Питер подхватил его под одну руку, Лиз — под другую, и они успели удержать юного волшебника.

— Пошли отсюда! — закричал молодой мастер, с трудом перекрывая шум схватки. — Сейчас мастер Мэдок закроет врата!

Рэндал ничего не ответил. Изнеможение и боль одолели его. Шатаясь, он ковылял между Питером и Лиз, а они тащили его подальше из комнаты, вниз по винтовой лестнице. За спиной у них все громче слышались магические песнопения, с ними сплетались злобные вопли демонов и оглушительный грохот.

— Волшебники сами справятся, получше нас, — сказал Питер, заметив, что Рэндал бросил взгляд через плечо. — Ну и молодец он, твой друг!

— Еще какой, — подтвердил Рэндал. Но тут силы оставили его, и он опустился на нижнюю ступеньку лестницы. — Он появился как раз вовремя. Еще немножко — и было бы поздно.

— Мы всю дорогу бежали сломя голову, — сообщила Лиз. — Едва я рассказала мастеру Мэдоку все, что ты мне говорил вчера вечером, и он сразу понял — дело неладно. А уж когда я сказала ему, что с самого утра ты пошел к Лэргу…

Она кивком указала на Питера.

— Когда мы пришли сюда, то встретили твоего друга — он в тревоге бродил у лестницы. Сердце подсказывало ему, что с тобой что-то не в порядке, но у него не хватило духу без спросу ворваться к такому важному колдуну, как Лэрг.

— Мэдока такие сложности никогда не волновали, — заметил Рэндал.

— Видел бы ты, как он будил Краннаха и госпожу Пуллену, — с улыбкой подхватил Питер. — Пинком распахнул к ним двери и велел следовать за ним, будто разговаривает не с мастерами-волшебниками, Регентами Школы, а с неоперившимися учениками.

Рэндал с усталым вздохом прислонился головой к стене.

— Хорошо хоть, я все еще жив. А там уж пусть делают со мной, что хотят.

— О чем это ты — «пусть делают, что хотят»? — спросила Лиз. — Ведь не думают же они, что это ты вызвал всю эту кутерьму.

— Лэрг мертв, — ответил Рэндал. — Ты сама видела его труп посреди комнаты.

Лиз пожала плечами.

— После всего, что он натворил, вряд ли кто-нибудь станет сильно скучать по нему.

— Скучать, может, и не будут, — признал Рэндал, — но погиб он от меча, и убил его я.

— А это уже дело серьезное, — заключил Питер. — Тебе в самом деле придется несладко.

— Никак не пойму, о чем вы говорите, — с недоумением заявила Лиз.

— Волшебникам не разрешено носить оружие, — пояснил Рэндал. — Или пускать его в ход. Они могут использовать мечи только как магические символы. Сколько помнят люди, еще ни один волшебник испокон веков не поднимал оружия на другого. Я первый убил человека мечом.

— А что, лучше было бы погибнуть? — твердо возразила Лиз. — И твои Регенты наверняка скажут то же самое.

Такая точка зрения понравилась Рэндалу, и он старался убедить себя, что поступил правильно. В последующие дни у него была масса времени на размышления. С утра до вечера он то собирал свои скудные пожитки, уверенный, что его выгонят, то снова распаковывал в надежде, что ему все-таки разрешат остаться. Все волшебники Школы день и ночь проводили в бывшей комнате Лэрга — наводили там порядок, залатывали дыру между сферами бытия, изгоняли последних демонов. Ни у кого не было свободной минуты, чтобы поговорить с учеником, тем более с провинившимся, который опозорил себя едва ли не сильнее самого Лэрга.

Рана на руке мало беспокоила Рэндала. Благодаря мазям, повязкам, целительным заклинаниям глубокий порез быстро заживал, и к тому дню, когда мальчик отправился в библиотеку на собеседование с Регентами, на ладони у него остался лишь вспухший багровый шрам. Там, где острый меч рассек плоть, кожа навсегда останется туго натянутой, и теперь, что бы он ни взял в руки — меч рыцаря или лопату крестьянина, — ему нелегко будет сомкнуть пальцы на рукоятке. Острая боль всегда будет напоминать ему о проступке.

Однако для волшебника такая рана — не помеха.

«Дело совсем не в ране, — мрачно думал, он, дожидаясь вызова у дверей библиотеки. — А в том, что я и сам не знаю, останусь ли я теперь волшебником — хотя бы учеником». Он пытался убедить себя в том, что это не имеет значения, что он всегда может вернуться в Дун, обучиться военному делу и стать рыцарем, как его кузен Уолтер, или заняться ремеслом и уйти в подмастерья, как Ник… но в глубине души он понимал, что оба этих пути для него закрыты.

Дверь отворилась, и Рэндал вошел в библиотеку. Перед ним за длинным столом опять восседала группа волшебников — но на сей раз их было всего трое: Мэдок, Краннах и госпожа Пуллена.

Посредине сидела господа Пуллена.

— Ученик Рэндал, — произнесла она, когда мальчик подошел поближе. — Ты задал Регентам Школы трудную задачу. Мы долго обсуждали, как поступить с тобой.

— Да уж, верно, долго обсуждали, — усмехнулся Краннах. — Можно сказать, спорили не на жизнь, а на смерть.

Рэндал виновато опустил глаза.

— Простите. Мне очень жаль.

— Мы не думаем, что ты намеренно хотел стать предметом наших споров, — сказала госпожа Пуллена. Рэндалу послышалась в ее голосе веселая нотка, но он тотчас же отбросил эту мысль.

— Не так уж и давно, — продолжала госпожа Пуллена, — экзаменаторы проголосовали за то, чтобы оставить тебя в Школе, но только на испытательный срок. Нельзя отрицать, что с тех пор ты добился значительных успехов. Какие бы мотивы ни руководили мастером Лэргом, он был отличным учителем.

— Кроме того, — добавил Краннах, — девочка-певица Лиз сообщила нам, что у тебя возникли сомнения по поводу мастера Лэрга и ты хотел искать себе другого учителя. Эго говорит о хорошо развитом чувстве предвидения. И если бы в то утро ты не приложил огромных усилий, чтобы помешать Лэргу завершить свои чары, то Школу постигла бы, мягко говоря, горькая участь.

— Но, к несчастью, — после краткого молчания снова заговорила госпожа Пуллена, — остается еще вопрос о мече.

Рэндал стиснул кулаки. Правая рука запульсировала от боли, но он молча терпел и упрямо смотрел в пол. «Сейчас они вежливо поблагодарят меня и выставят за дверь».

— Когда волшебник пускает в ход рыцарское оружие, — продолжала госпожа Пуллена, — даже если этот волшебник — всего лишь ученик, такой поступок является грубым нарушением обычаев и традиций, и мы не можем оставить этот проступок безнаказанным. Неповиновение одного ослушника бесчестит все искусство волшебства.

— Но, с другой стороны, — заговорил Мэдок с певучим северным акцентом, — мальчику ничего другого не оставалось… Как бы вы сами поступили на его месте? Он решил пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти весь мир.

— И Школа благодарна ему за это, — кивнула госпожа Пуллена — Посоветовавшись, мы пришли к следующему решению. Твое ученичество можно считать законченным. Тебе присваивается звание вольного подмастерья.

Мастер Краннах улыбнулся.

— Кстати говоря, — добавил он, — обычный выпускной экзамен из нашей школы далеко не так сложен, как то испытание, через которое тебе довелось пройти. Мы никогда не швыряем ученика в полную комнату демонов, чтобы посмотреть, как он себя поведет.

Рэндал не верил своим ушам. Его захлестнула волна восторга, но, не успел он раскрыть рот, как госпожа Пуллена жестом остановила его.

— Однако, — заметила она, — это решение не окончательное. Ты воспользовался мечом как оружием. Это было вызвано необходимостью, но каждый поступок имеет свои последствия. Поэтому Регенты постановили: тебе запрещено производить магические действия до тех пор, пока этот запрет не будет снят.

Восторг Рэндала в тот же миг улетучился. Он стоял, в растерянности переминаясь с ноги на ногу. «Что такое волшебник без волшебства? — думал он. — Ничто! Но если я волшебник, как могу я стать кем-то иным?»

— Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, — сказал Мэдок, — Школа наложила бы на него связующее заклятие, чтобы он не смог заниматься магией. Но я считаю, тебе можно доверять. Госпожа Пуллена и мастер Краннах согласны со мной, поэтому мы ограничимся тем, что возьмем с тебя клятву. — Северянин впился в Рэндала суровым, пронизывающим взглядом — Ты даешь слово?

— Если ты не уверен в себе, — добавила госпожа Пуллена, — мы можем вместо обещания наложить на тебя связующее заклятие.

Рэндал покачал головой.

— Я дам слово, — произнес он, чувствуя ком в горле. Ему опять на миг показалось, что госпожа Пуллена улыбается, на этот раз одобрительно, но впечатление это было таким мимолетным, что тотчас развеялось без следа.

— Очень хорошо, — сказала она — Вольный подмастерье Рэндал, обещаешь ли ты не применять магическое искусство до тех пор, пока избранное нами доверенное лицо не снимет с тебя этого запрета?

Рэндал нервно сглотнул. Дать клятву отказаться от собственной магии… Недавно ему казалось, что рана от меча причиняет невыносимую боль, но эта боль оказалась куда острее.

— Обещаю.

Госпожа Пуллена кивнула.

— Мы принимаем твою клятву. Вольный подмастерье Рэндал, ты можешь идти.

Рэндал вышел из библиотеки. Он не знал, что ему делать дальше. Чего от него ждут? Сначала он немного побродил без цели по школьным зданиям: заглянул в классные комнаты, в трапезную, в спальный корпус, окинул взглядом длинные ряды спален, отгороженных занавесями. Потом вернулся к себе, в комнату над плотницкой мастерской, и начал собирать одежду и книги.

«Накидку ученика придется сдать в Школу, — подумал он, снимая черное одеяние и аккуратно складывая его. — И книги тоже. — Он обвел взглядом небольшую, сразу опустевшую комнату. — Совсем мало у меня имущества. Даже магию я не могу назвать своей».

Он покачал головой. Жалеть себя — дело пустое, ни к чему хорошему не приведет. Окинув комнату последним печальным взглядом, он спустился по лестнице. На улице немного постоял в нерешительности, потом направился в «Смеющийся Грифон».

Лиз выступала перед посетителями, собравшимися к обеду. Рэндал издалека услышал ее чистое звонкое пение — оно ясно доносилось сквозь приглушенный гул голосов.
		О, ответь мне, ответь сейчас



		И еще повтори сто раз…








Увидев друга, девочка продолжала петь, хотя на ее лице проступили любопытство и нетерпение. Рэндал прошел сквозь толпу к своему обычному столу в уголке и сел, погрузившись в мрачные размышления над кружкой яблочного сидра и дожидаясь, пока девочка закончит выступление.

Едва смолкли в дымном воздухе последние аккорды, Лиз опустилась на скамью рядом с Рэндалом.

— Какие новости? — спросила она. — Хорошие или плохие?

— Не знаю, — ответил он. — То ли хорошие, то ли плохие, — и он рассказал ей о разговоре с Регентами и об их решении. — Итак, я стал вольным подмастерьем, — подытожил он, — но не могу творить волшебство. А ни на что другое я не гожусь.

— У тебя есть семья, — наполнила Лиз. — Ты можешь вернуться домой.

— Нет, — ответил Рэндал не раздумывая.

Девочка озадаченно взглянула на него.

— Почему?

Он грустно улыбнулся.

— Я даже не спросил у них позволения, когда решил уйти из замка и стать волшебником.

— И ты думаешь, они тебя не примут обратно? — с сомнением спросила она. — Хороша же у тебя семейка!

Рэндалу вспомнились дядя, двоюродный брат Уолтер, другие обитатели замка Дун.

— Принять-то примут, — ответил он — Только не поймут.

— Тогда что же ты собираешься делать?

Он пожал плечами.

— Постараюсь заработать на жизнь, как сумею. И надеюсь, когда-нибудь Регенты освободят меня от клятвы.

— Ты можешь не только надеяться, но и действовать, малыш, — раздался знакомый голос с северным акцентом. На скамью напротив Рэндала уселся чародей Мэдок. — Хотя путешествие тебе предстоит нелегкое, юный подмастерье, у тебя есть надежда вернуть свою магию обратно.

— Куда я должен пойти? — с готовностью откликнулся Рэндал.

Мэдок усмехнулся.

— Я говорил Пуллене, что ты с радостью ухватишься за такую возможность… Помнишь мастера Болпеша?

— Нет, — признался Рэндал. — Кто он такой?

— Болпеш был старшим среди Регентов, — ответил Мэдок. — Он председательствовал на приемных экзаменах.

Рэндал вспомнил седобородого старика, который велел ему отбросить меч, и кивнул.

— Вспомнил.

— Некоторое время назад он ушел, чтобы заняться собственными исследованиями, и теперь живет в одиночестве в горах близ Таттинхема, — продолжал Мэдок. — Регенты постановили, что, если он освободит тебя от обета, ты станешь полноценным подмастерьем и сможешь заниматься волшебством, сколько захочешь.

В душе у Рэндала шевельнулась надежда. Лиз сидела рядом и с большим интересом прислушивалась к разговору. Вдруг она спросила:

— А в чем здесь подвох?

— Почему ты решила, что здесь есть подвох? — спросил Рэндал.

— Потому что ничего не бывает просто так, — ответила девочка. Потом с вызовом повернулась к мастеру Мэдоку: — Правда?

Мастер-волшебник улыбнулся. Видимо, настойчивость девочки ему понравилась.

— На этот раз — правда. Если Рэндал хочет получить от Болпеша разрешение заниматься волшебством, он должен попросить его об этом лично. А Таттинхэм очень далеко от Тарнсберга.

— Месяца четыре пути, — подтвердила Лиз. — А дороги кишат разбойниками, дикими зверями, льют дожди, холод пробирает до костей, хозяева гостиниц грабят постояльцев. И нельзя защитить себя ничем — ни магией, ни оружием. Я слишком хорошо помню, как это тяжело — скитаться по дорогам.

— Не волнуйся, — успокоил девочку Рэндал. Ее озабоченность немного удивила его. — Я справлюсь.

— Задача может оказаться труднее, чем ты думаешь, — сказал Мэдок. — Но ничего другого тебе не остается — Болпеш не покидал своей башни с тех самых пор, как поселился там.

— Почему бы вам сразу не убить Рэндала, и дело с концом? — язвительно бросила Лиз волшебнику. Ее темноголубые глаза сверкали гневом. — Или вы в самом деле думаете, что он сумеет добраться до Таттинхема в одиночку?

— Ничего другого мне не остается, — пожал плечами Рэндал.

— Мы не бросаем тебя целиком на произвол судьбы, — сказал ему Мэдок. — Мне бы очень не хотелось потерять тебя после всего, что ты сделал. Я расскажу тебе все, что знаю, об этой дороге, объясню, как найти башню, и наложу на тебя мои самые лучшие защитные чары.

По щекам у Лиз текли слезы. Она долго стояла и смотрела на Рэндала. Потом взяла лютню и отошла, сердито нахохлившись.

Мальчик поднялся, чтобы проводить ее, но Мэдок остановил его, положив ему руку на локоть.

— Она беспокоится за тебя, но ты должен научиться справляться сам, без чужой заботы. Учиться — дело нелегкое.

Северянин допил свою кружку и продолжил:

— Береги себя, малыш. Мир суров. И, быть может, когда-нибудь ты пройдешь весь трудный путь и станешь настоящим мастером-волшебником.

Лиз заняла свое обычное место на возвышении в центре зала. Рэндал прислонился к стене и стал слушать, как она исполняет старинную балладу, одну из тех, которые так любили все посетители «Смеющегося Грифона»:
		Я коня оседлаю,



		Первым в город примчусь,



		Я ведь доблестным рыцарем



		Гордо зовусь.








Эта история об истинной любви, о бегстве и чудесном спасении была долгой. Теплый голос Лиз и серебристые аккорды лютни, сливаясь, создавали волшебство столь же пленительное и могучее, как то представление из музыки и света, которое некогда сотворил Мэдок в замке Дун.

«Если бы три года назад я знал, какие испытания мне предстоят, — думал Рэндал, — то никогда бы не поверил, что сумею справиться с ними».

Но он справился и с благословения Регентов мог назвать себя вольным подмастерьем — почти волшебником. Сегодня подмастерье — а завтра, возможно, станет настоящим мастером.

Да, впереди его ждет трудное путешествие, и только после него он снова получит право заниматься магией, да и потом ему предстоят долгие странствия в ранге подмастерья — но разве труден будет дальний путь для человека, который сумел выдержать три года обучения в Школе волшебников?