Рыцарь из моих снов
Дафна Клэр


Она видела его во сне — каждую ночь этот мужчина приходил к ней, и она знала, что любит его. Но кто он?

Кэтрин Кромвелл, известная фотомодель, красавица, невеста преуспевающего человека, казалось, должна быть счастлива. Если бы не эти сны.

И вот однажды…


Дафна Клэр

Рыцарь из моих снов


ГЛАВА ПЕРВАЯ


Мужчина ее мечты.

Она узнала его. Узнала по тому, как внезапно остановилось ее дыхание, по тому, как мгновенно отказали ноги; и казалось, в вертикальном положении ее удерживает только нечеловеческое напряжение.

Мужчина внезапно поднял голову, почувствовав ее взгляд в переполненном людьми шумном зале. Их глаза встретились.

Черные брови поднялись в немом вопросе, в сине-зеленых глазах мелькнул чисто мужской интерес.

— Кэти? — Кэллум дотронулся до ее руки, и она вздрогнула. — Кэти?

От напряжения заболели глаза, и она часто заморгала.

— Извини, я задумалась.

Такие знакомые черты лица жениха, его безупречно уложенные соломенные волосы, эти добрые синие озабоченные глаза — все это было теперь так далеко, совсем в другом измерении.

Черные волосы незнакомца, густые брови, высокая фигура, вечерний костюм, непринужденная поза, одна рука — в кармане пиджака. Почему же он казался чужим в этом элегантном собрании? Возможно, потому что был слишком огромен, широк в плечах?..

— Я принесу тебе что-нибудь выпить, — предложил Кэллум. Он взял два бокала у проходившего мимо официанта. — Тебе это просто необходимо сейчас. Наверное, твоя простуда так и не прошла. Ты похудела. — Он отвел прядь рыжеватых волос с ее лица.

Кэтрин заставила себя улыбнуться.

— Все в порядке, правда. — Она сделала глоток холодного сухого вина. И опять улыбнулась. — Моделям нужно быть худыми.

Кэллум ответил ей улыбкой.

— Я бы не хотел, чтобы ты была слишком худой… — Он прикоснулся своим бокалом к ее. — За нас… за наше будущее.

Ее вдруг охватила необъяснимая паника. К счастью, к ним подошла знакомая пара. Мужчина похлопал Кэллума по плечу, а женщина потребовала показать ей кольцо.

Кэтрин послушно протянула левую руку с кольцом, украшенным одним большим и двумя маленькими бриллиантами, и сама с некоторым недоумением посмотрела на него, будто забыв о том, что оно покупалось при ней и Кэллум тут же надел его ей на палец, удовлетворенно заметив, что кольцо сделано словно специально для нее.

Она постаралась вернуть себе то ощущение тепла, что совсем недавно переполняло ее. Взглянув на Кэллума, Кэтрин заметила, что тот запнулся и вопросительно смотрит на нее.

Она приветливо улыбнулась и отпила еще глоток из своего бокала. Она даже отдаленно не представляла, о чем шел разговор.

Толпа начала перемещаться в соседний зал — к накрытым столам. Кэллум взял у нее из рук пустой бокал и поставил его на поднос. Кэтрин уже не чувствовала под собой ног. Возможно, она слишком много выпила на пустой желудок?

Вечер был организован с благотворительной целью — в поддержку вдовы и детей новозеландского альпиниста, несколько месяцев назад погибшего во время восхождения на Гималаи. После обеда с речью должен был выступить друг погибшего, участник той же экспедиции Закери Бэллантайн. Его портрет был помещен вскоре после трагедии во всех новозеландских газетах — изможденный бородатый мужчина с пристальным взглядом казавшихся темными глаз.

Все газеты и телевизионные агентства гонялись за ним, но он избегал журналистов и отказывался от интервью. И вот кто-то смог уговорить Бэллантайна выступить сегодня вечером.

Человек, приковавший к себе внимание Кэтрин, сидел за столиком на небольшом возвышении рядом с микрофоном. Кэтрин позволила себе только раз взглянуть на него и тут же отвела глаза. Различить вкус пищи, которую автоматически поглощала, она была не в состоянии. Кэтрин очнулась только тогда, когда ее желудок взбунтовался против шоколадного торта с кремом. Она отодвинула от себя тарелку и взяла бокал. Он был пуст — опять! Итак, обычная норма уже превышена, но, когда Кэллум вновь наполнил ее бокал, она лишь благодарно улыбнулась жениху и поднесла вино к губам.

Он обнял ее за плечи и слегка сжал их.

— Ты в порядке? — спросил он шепотом, глядя на ее нетронутый десерт.

— Разумеется. Ты же знаешь, я никогда не ем сладкого, и потом — я уже просто объелась!

Он улыбнулся и щекой потерся об ее висок.

— Тебе это полезно. — Слегка откинувшись назад, он оглядел ее плечи и глубокое декольте. — Ты вполне можешь позволить себе поправиться. Конечно, ты и так восхитительна! — Он крепче сжал ее плечи. — Не могу дождаться, когда мы наконец останемся наедине. — Он взял ложечку, отломил немного торта и с улыбкой поддразнил: — Ну, открой ротик.

Кэтрин засмеялась и покачала головой, но Кэллум продолжал настаивать, так что ей пришлось открыть рот и проглотить торт. Он оказался слишком жирным, поэтому, когда Кэллум захотел повторить попытку, она, улыбаясь, отвела его руку.

— Я в самом деле не могу больше есть.

Кэллум тоже улыбался.

— Ты измазалась в креме… — Он наклонился и слизал крем с уголка ее губ.

Послышался чей-то смех, и Кэтрин резко отпрянула от жениха и обернулась. Взгляд наткнулся на глядящие на нее в упор темно-зеленые глаза.

Она почувствовала, как румянец залил ее лицо, а в зеленых глазах незнакомца появилась насмешка. Какого черта! Ее охватила злость, тут же сменившаяся каким-то безотчетным страхом.

Кэллум тем временем продолжал:

— Я только хотел подразнить тебя…

— Я знаю. — Она вновь повернулась к нему. — Все в порядке. — Кэллум всегда очень тонко чувствовал ее настроение. Собственно, это и было одной из причин, почему она полюбила его.

Подали кофе. Солидная женщина, председатель комитета, представила гостя, произнеся длинную речь о его полной приключений жизни альпиниста. Рассказала и о его путешествии в Антарктиду, и о том, как он помогал строить больницу в Непале, и о покорении высочайших вершин мира. Наконец она предоставила слово Закери Бэллантайну.

Свет в зале погас, освещенной осталась только импровизированная сцена. Кэтрин почему-то совершенно не удивилась, когда увидела, кто именно подошел к микрофону. Просто без бороды она его не узнала.

Бэллантайн окинул взглядом зал, и Кэтрин показалось, что его глаза вспыхнули. Не при виде ли ее? Потом он начал говорить.

Кэтрин уставилась на чашку с кофе, взяла ложку, потом осторожно положила ее на блюдце. Она пила черный кофе без сахара.

При первых же звуках низкого голоса Кэтрин почувствовала, что он отдается в ее душе до боли знакомым звоном. Она прислушивалась именно к голосу, не вникая в смысл слов и не отрывая взгляда от белой скатерти. Наконец она подняла глаза, а он как будто ждал этого момента: сделал паузу, посмотрел прямо на нее, потом сверился с листком бумаги, который держал в руке, засунул его в карман и продолжил свою речь.

Кэтрин изо всех сил старалась сдержать бешеный ритм своего сердца, убеждая себя, что он никак не мог разглядеть в темном зале кого-либо.

Рядом шевельнулся Кэллум, все еще обнимавший ее за плечи, и у нее появилось непреодолимое желание стряхнуть его руку.

— Странно, но почему-то не возникает ощущения, что ты находишься на вершине мира, — между тем продолжал Закери Бэллантайн. — Стоя на Эвересте, глядя на горы внизу — этот вечный пейзаж! — начинаешь воспринимать лишения, усилия, опасности как бы в перспективе. Понимаешь, что все это было не зря. Каждый альпинист мечтает попасть на Эверест. Бен и я впервые поднялись на него вместе — это было пять лет назад. Я никогда не забуду этого момента.

Он опять остановился, глядя в пол. Кто-то стукнул чашкой о блюдце, кто-то подвинул стул.

Бэллантайн медленно поднял глаза.

— После покорения такой вершины только и делаешь, что ищешь все более трудные подъемы, неизведанные маршруты и непокоренные вершины.

— Вопрос лишь зачем? — прошептал Кэллум на ухо Кэтрин.

Она покачала головой, так как и сама не поняла, но внезапно почувствовала непреодолимое желание понять, поэтому начала внимательно прислушиваться к словам рассказчика, боясь пропустить хоть слово.

— Всегда впереди есть еще одна гора. — Мужчина на сцене сжимал микрофон. — Еще одна опасность, риск, еще одна Цирцея, зовущая мужчин пожертвовать своей жизнью ради нее…

Голос зазвучал тише, мужчина смотрел на свою руку, сжимающую микрофон. И на этот раз уже никто не нарушил тишину. Кэтрин была уверена, что на несколько секунд он совершенно забыл о своей аудитории и о подготовленной речи. Наконец Бэллантайн разжал пальцы и сунул руки в карманы.

— Мужчины, — медленно произнес он, устремив свой взгляд вдаль, — так же как и женщины, совершают ошибки. А горы этого не прощают. В прошлом году они забрали лучшего друга, которого я когда-нибудь имел или буду иметь. Бен Стори был моим лучшим другом. — Он медленно повернул голову и посмотрел прямо на Кэтрин. Его взгляд был сама боль. — Самый лучший друг, самый лучший альпинист, самая крупная личность, которую я когда-либо встречал. Мне так его не хватает.

И он сделал шаг назад, в тень. Но его боль уже охватила Кэтрин. Она закрыла глаза, стараясь совладать с ней, тело пронзила дрожь, а горло свело от сдерживаемых рыданий.

Когда она вновь открыла глаза, Бэллантайн, уже под аплодисменты, спускался со сцены и садился за столик. Кэллум наконец снял руку с ее плеча, чтобы поаплодировать вместе со всеми.

Женщина, сидящая напротив, салфеткой вытирала слезы.

Что ж, не я одна растрогана его словами, сказала себе Кэтрин. Он произвел одинаковое впечатление на всех женщин в зале.

Цель вечера состояла в том, чтобы собрать средства в помощь семье погибшего, и речь Закери Бэллантайна служила именно этой цели. Безусловно, он был предан своему другу. Кэтрин, вне всякого сомнения, было очень жаль женщину, потерявшую мужа, но вот понять человека, добровольно рисковавшего своей жизнью и знавшего при этом, что от него материально зависят близкие ему люди, она так и не смогла.

Что заставляет некоторых людей совершать безумные поступки исключительно ради того, чтобы повысить адреналин в крови? Как это странно и совершенно непонятно!

Заметив, что Закери Бэллантайн поднялся, чтобы пожать руку молодой хорошенькой женщине, которая подбежала к его столу выразить восхищение, Кэтрин неожиданно почувствовала раздражение. Как они могут — такие мужчины, как он, авантюристы по природе, — заставлять женщин любить себя, а потом беззаботно бросать свою жизнь на алтарь мальчишеской мечты?! Это так несправедливо и жестоко!

Молодая женщина между тем улыбалась, ее белая рука без обручального кольца лежала на руке Бэллантайна, и она с серьезным видом что-то говорила ему, видимо выражая свой восторг. Этому мужчине ничего не стоило вскружить ей голову.

— Дурочка, — прошептала Кэтрин.

— Что? — Кэллум наклонился к ней.

Она покачала головой:

— Ничего. Мы уже можем уйти?

Больше она этого не вынесет, не сможет справиться с нараставшим раздражением. Может быть, Кэллум прав: она еще не совсем пришла в себя после гриппа.

— Разве ты не хочешь поговорить с почетным гостем? — спросил Кэллум.

Кэтрин растерянно посмотрела на толпу окруживших его людей и проговорила:

— Нет. У него и так полно обожателей. И потом, я… устала.

Кэллум удивленно поднял брови. Откуда такой язвительный тон? Он встал и отодвинул ее стул.

— Тогда пошли. Я поймаю такси.

Он никогда не садился за руль, если собирался пить. И это чувство ответственности было еще одной чертой, которая привлекала Кэтрин. Уж он-то никогда не заставит ее переживать из-за какой-нибудь безумной авантюры.

Кэллум отправился за такси, оставив ее в фойе.

Ей не следовало столько пить! Голова кружилась, и Кэтрин оглянулась в поисках стула. В холле было лишь два стула, и их занимала парочка молодых людей, страстно увлеченных разговором.

Закрыв глаза, она прислонилась к стене.

— С вами все в порядке?

При звуке этого голоса Кэтрин резко выпрямилась и открыла глаза. Перед ними сразу же поплыли темные круги, а лоб покрылся испариной. В следующую секунду сильные руки подхватили ее. Кэтрин откинула голову назад. Головокружение потихоньку проходило, и она посмотрела на своего спасителя. Он тоже глядел на нее.

Глаза Закери Бэллантайна, казалось, проникали в самую душу. Она заметила крошечный белый шрам в углу его рта, почувствовала запах мыла и еще чего-то такого, что навевало воспоминания о сосновом боре и заснеженных вершинах. Лосьон после бритья?

— Да, со мной все в порядке. Спасибо.

— Вы очень бледны. — Бэллантайн все еще поддерживал ее.

— У меня недавно был грипп. — Он ослабил хватку, но пальцы продолжали поглаживать ее кожу. Кэтрин с трудом перевела дыхание. — Вы уже уходите? — спросила она. Наверняка еще десяток людей жаждут поговорить с ним.

— Нет, я просто шел мимо и увидел, как вы, страшно бледная, стоите тут одна. — Он улыбнулся. — Я даже подумал, что вы можете потерять сознание.

Ни у одного мужчины не было такой улыбки…

По тому, как потемнел его взгляд, а улыбка сошла с губ, Кэтрин стало ясно: он уловил искру, промелькнувшую между ними. Вот его ноздри слегка вздрогнули, темные ресницы на миг прикрыли глаза, и он уставился на ее губы.

У Кэтрин снова закружилась голова. Бэллантайн, видимо, почувствовал это, так как еще крепче сжал ее в своих объятьях. Кэтрин изогнулась, прижавшись к нему всем телом, он наклонился, губы его слегка приоткрылись…

Но в этот миг раздался голос Кэллума:

— Все в порядке, Кэти, я поймал машину… Что здесь происходит?

Кэтрин дернулась, оттолкнув Закери.

Тот неторопливо опустил руки и только потом обернулся.

— Кто вы? — бесцеремонно спросил он мужчину, которого видел весь вечер рядом с Кэтрин.

Кэллум, казалось, был сбит с толку.

Кэтрин наконец пришла в себя. Она взяла Кэллума за руку и встала с ним рядом.

— Это Кэллум Стюард, — сказала она. — Мой жених. Мистер Бэллантайн решил, что я теряю сознание, Кэллум, — объяснила она. — Он поспешил помочь мне.

Щеки Кэтрин горели. Вряд ли жених поверит, что еще несколько минут назад она была бледна как полотно.

Но Кэллум нежно обнял ее за талию.

— Ты упала в обморок?

— Почти. Но сейчас все в порядке. — Она решилась взглянуть на Бэллантайна. Ироническая улыбка у него на губах сменилась вежливым полупоклоном.

— На вашем месте я бы не оставлял невесту одну. Кажется, она была готова упасть на руки любому прохожему.

Кэтрин с трудом перевела дыхание.

— Вовсе нет. У меня лишь на мгновение закружилась голова. Теперь все прошло.

— Да, думаю, с мисс все в порядке, — заметил Бэллантайн.

— Тем не менее, — искренне отозвался Кэллум, — я вам очень благодарен! Спасибо, что поддержали Кэти, мистер Бэллантайн. Нам, кстати, очень понравилась ваша речь. — И он протянул руку, которую тот, слегка помедлив, пожал.

— Спасибо.

— Спасибо вам за то, что вы помогли моей невесте. А теперь простите, но нас ждет такси. Пойдем, дорогая…

Все время, пока они шли к выходу, Кэтрин чувствовала, что Закери Бэллантайн смотрит им вслед. Но так и не обернулась.

Зак Бэллантайн был мечтой каждой женщины. Его друг, погибший в горах, тоже был на редкость хорош собой. Кэтрин вспомнила его фото, опубликованное сразу после гибели, — улыбающийся молодой бог на фоне заснеженной горы, солнце золотит его волосы, капюшон парки откинут назад, на шее висят солнечные очки.

На той же странице была опубликована и фотография его вдовы с младшим ребенком на руках, второй прижался к ее коленям.

Кэтрин даже вспомнила строки под фотографиями: «Альпинист погиб на пути к своей мечте». Это были слова Венди Стори, женщины, которая поддерживала его безумные авантюры и даже родила ему детей. Как и все, она восхищалась его храбростью. Но Кэтрин больше восхищала отвага этой смелой подруги альпиниста.

— Слава Богу, — сказала она Кэллуму, усаживаясь в машину, — что у тебя нет желания покорять горы.

— Откуда ты знаешь? — многозначительно спросил он.

Кэтрин с ужасом посмотрела на жениха.

Кэллум рассмеялся и обнял ее.

— У меня есть другие желания, — прошептал он ей на ухо.

Она позволила поцеловать себя и даже ответила на поцелуй. Но что-то было не так. Воспоминания о зеленых глазах, в которых так явственно читался неподдельный интерес, завладели ею.

Когда такси остановилось у дверей ее дома, прическа Кэтрин была слегка растрепана, а Кэллум тяжело дышал. Он поспешил расплатиться с шофером и устремился за невестой.

Как всегда, она приготовила кофе, и они уселись рядом на мягком диване в гостиной, но когда Кэллум обнял ее, Кэтрин прошептала:

— Я действительно устала…

Он погладил ее волосы.

— Конечно, любимая. Я эгоист.

— Нет. Ты лучше всех. Я… я не совсем еще выздоровела. Извини.

— Не волнуйся об этом! — Он поцеловал Кэтрин в лоб. — Я подожду, когда ты совсем поправишься.

Он действительно лучше всех! Так почему же она даже не может смотреть на него? Почему вдруг возникло чувство, что, если Кэллум сейчас же не уйдет, она закричит?

И Кэтрин поцеловала его в губы, а затем быстро поднялась, чтобы он не успел передумать. Собирая чашки, она проговорила:

— Может быть, в следующий раз…

Любой мужчина затащил бы ее в постель в тот самый момент, когда надел на ее палец кольцо, а может быть, и еще раньше. Кэллум действовал гораздо тоньше. Он был готов ждать подходящего случая. И когда этот подходящий случай был из-за болезни отложен, ежедневно посылал цветы, звонил по телефону и даже являлся лично, чтобы предложить помощь и купить продукты.

Кэтрин же хотелось остаться одной, питаться супами из пакетиков и апельсиновым соком, только бы не показываться жениху в таком виде. Когда она наотрез отказалась от его помощи, Кэллум позвонил сестре Кэтрин, и Миранда стала ежедневно приносить ей куриный бульон и лекарства.

Пока Кэтрин была на кухне, Кэллум по телефону вызвал такси. Она тщательно вымыла и вытерла чашки, закрыла и убрала сахарницу. Когда она уже вешала кухонное полотенце, в дверях появился Кэллум.

— Ну, я пошел, — сказал он. — Такси сейчас подъедет.

Она проводила его до двери, и Кэллум нежно поцеловал ее и улыбнулся.

Кэтрин тут же вспомнила, как Зак Бэллантайн держал ее в своих объятьях. Кожа у него значительно грубее, отчего-то подумала она.

Закрыв за Кэллумом дверь, Кэтрин несколько минут стояла, прислонившись к ней лбом. Что произошло с ней сегодня вечером?

Потом Кэтрин приняла душ, надела теплую ночную рубашку и забралась под одеяло. Долгое время она лежала в темноте с открытыми глазами.

Когда она наконец заснула, к ней пришел он.

Опять все было как всегда.

Мужчина держит ее в своих объятьях и говорит что-то, что она не может услышать. Потом она чего-то пугается, у нее перехватывает дыхание, она погружается в мертвую тишину, и вдруг глубокий мужской голос ясно произносит:

— Доверься мне.

От этого голоса испуг проходит, она успокаивается. Потом чувствует, как он целует ее в губы, наполняет ее своим дыханием и теплом и это тепло проникает в ее тело. Вот он берет ее на руки и выносит из темноты на свет. Она открывает глаза и смотрит на него.

Она так часто видела этот сон, что уже заранее было известно: яркое солнце за спиной мужчины не даст разглядеть его черты и она так и не узнает, как он выглядит.

Но в этот раз все иначе! Его глаза — цвета морской волны, волосы темные и вьющиеся, а плечи и грудь — широкие и мускулистые.

Он смотрит на нее и улыбается. Она чувствует, как ее губы раскрываются, а в его глазах разгорается яркое пламя.

Потом он наклоняется, касается губами ее губ, и… Кэтрин проснулась.

Сердце колотилось, как будто она бежала стометровку, простыни все смяты под разгоряченным телом. Кэтрин села в кровати, зажгла настольную лампу, откинула со лба волосы и посмотрела на часы.

Она спала меньше часа.

Откинувшись на подушки, Кэтрин не стала гасить свет и лежала, уставившись в стену напротив.

Раньше ей никогда не удавалось увидеть мужчину из своих снов. Иногда она даже просыпалась в слезах оттого, что никак не могла разглядеть его.

Сейчас в первый раз она увидела его лицо.


ГЛАВА ВТОРАЯ


— Ты же знаешь, что я не демонстрирую купальные костюмы. — Кэтрин вернула каталог своему агенту.

Хэтти Фишер вздохнула.

— Ты ограничиваешь свои возможности. И потом, такие условия…

— Да, деньги неплохие.

— Понимаешь, рекламное агентство просило именно тебя!

— Весьма польщена, но все же отказываюсь.

— А больше у меня для тебя ничего нет — кроме шампуня.

— Ну и ладно! Немного передохну. Кэтрин постаралась не выдать беспокойства.

Из-за гриппа пришлось расторгнуть некоторые контракты, и теперь она была занята только в одном показе. Модельный бизнес в Новой Зеландии не слишком велик, а летать, как раньше, в Австралию или куда-то еще она не могла из-за обещания, данного Кэллуму. Так что, видимо, придется и в самом деле отдохнуть, благо деньги у нее есть.

* * *


— Покататься на лыжах? — Кэллум с сомнением смотрел на нее, размешивая сахар в кофе. Кэтрин позвонила ему в офис и предложила пообедать в их любимом кафе на окраине города. — Думаешь, это разумно? Ведь ты еще так слаба после болезни!

— Говорят, горный воздух лечит. Да и потом, в Вакапапе прекрасные условия!

— Ну хорошо. Если ты поселишься в приличном отеле…

— Более чем приличном! Там есть замечательная старая гостиница под самыми облаками.

Недавно проснувшийся вулкан, покрывший пеплом окрестные снега, посеял панику среди туристов, но те, кто остался, наслаждались теперь фантастическим зрелищем — фонтанами из камней и огня. Лыжные маршруты еще не открывали, курорт терпел убытки, так что проблем с номерами быть не должно.

— Но ты можешь простудиться, — не успокаивался Кэллум. — Вдруг будет рецидив?

— Я буду очень осторожна, тем более у меня есть удобная одежда для гор. Главное — не остывать и не перегреваться.

— Я бы не отпустил тебя одну, но понимаешь… в банке вряд ли удастся взять отпуск именно сейчас.

Да, конечно, Кэллум Стюард занимал высокий пост в банке и не хотел рисковать своим положением из-за такого пустяка, как недельный отдых. И это тоже черта его характера.

— Мне бы хотелось, чтобы ты поехал, — сказала Кэтрин и тут же почувствовала, что это неправда. — Но ведь ты же не катаешься на лыжах, и к тому же это всего на одну неделю. Ты даже не заметишь моего отсутствия. — Она как будто оправдывалась.

— Неправда! Я буду каждый день скучать по тебе.

Кэтрин рассеянно улыбнулась.

— Правда? Я тоже. — Наверняка это из-за болезни все ее чувства так притупились. Когда она окончательно выздоровеет, способность любить вернется к ней. Она протянула руку, и Кэллум сжал ее. — Я люблю тебя, — прошептала она.

Он сильнее сжал ее пальцы, потом поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь.

— Я тоже люблю тебя. Очень… — глухим голосом произнес он.

У Кэтрин сжалось сердце. Она отвела глаза — и почувствовала облегчение, когда Кэллум наконец отпустил ее руку.

— Я уже заказала билет, — сказала она. — Улетаю завтра утром.

— Так… — он прокашлялся, — так быстро?

— Ну раз уж я решила… — Кэтрин пожала плечами.

— Да, но… Сегодня вечером ты, конечно, будешь собираться?

Кэтрин заставила себя посмотреть на жениха, и взгляд получился извиняющийся.

— Мне многое надо успеть сделать, — кивнула она.

— Когда вернешься… — Кэллум с надеждой улыбнулся.

— Вернусь совсем здоровой, — пообещала она. — И сразу же позвоню тебе.

* * *


Снег на горных склонах сверкал и переливался в лучах зимнего солнца. Крохотные фигурки лыжников выписывали зигзаги на трассах. Заснеженные вершины прятались в облаках.

Кэтрин взбиралась по склону на подъемнике, щеки ее разрумянились на морозе. Подняв глаза к вершине горы, она уже в сотый раз задавала себе вопрос: что толкает туда мужчин, подобных Заку Бэллантайну? Подниматься к вершине затем, чтобы потом съехать с нее на лыжах, — это одно. Но карабкаться по голой скале, преодолевать ледяные поля, падать в пропасти ради единственной цели: достичь вершины — это совершенно другое!

Первый раз Кэтрин встала на горные лыжи, когда ей пришлось фотографироваться для журнала по туризму. Ей требовалось изобразить новичка, что, впрочем, было совсем нетрудно, так как именно новичком она и являлась. Затем она взяла несколько платных уроков — во-первых, потому, что это занятие ей понравилось, а во-вторых, Кэтрин всегда считала, что, если уж представляется возможность чему-нибудь научиться, этим надо пользоваться. И она оказалась права: вскоре ей удалось получить несколько заказов на демонстрацию зимней спортивной одежды для лыжников.

Подъемник доставил ее примерно на середину склона. С такой высоты она спокойно могла спуститься. Снег был исчерчен лыжнями во всех направлениях. Кэтрин надела солнечные очки и полетела вниз, наслаждаясь скоростью и свободой.

Она упала всего раз, и то удачно.

Когда она спускалась в последний раз, мимо пронесся мужчина в темно-синем с желтым спортивном костюме.

Кэтрин с восхищением и изрядной долей зависти проследила за широкоплечей фигурой, мчащейся с огромной скоростью, но в то же время изящно. Наверняка он спускался чуть ли не с самой вершины, откуда стартовали только лыжники экстра-класса. У подножия горы она попыталась разыскать лыжника глазами, однако темно-синего с желтым костюма нигде не было видно.

В гостинице Кэтрин пообедала, приняла горячую ванну и занялась своей кожей. Здесь, в горах, надо быть особенно осторожной. И в ход пошел увлажняющий крем. Наконец она улеглась в кровать с книжкой, но вскоре крепко уснула, и никакие сны ее не тревожили.

На следующий день Кэтрин решила попробовать спуститься с третьего уровня. Если он окажется не по силам, она вновь перейдет на свой обычный, менее трудный склон.

На этот раз подъемник доставил ее гораздо ближе к вершине горы. Сегодня облака ее не закрывали, и Кэтрин не заметила никаких следов недавнего пробуждения вулкана. Вершина казалась прекрасной и недостижимой, такой же, как и легенда, связанная с ней. По этой легенде, гора в далекие времена была женщиной, из-за которой поссорились ее возлюбленные, соседние горы-мужчины. Один, Таранаки, в обиде ушел к побережью и застыл там в гордом одиночестве. Его соперник Тонгариро остался неподалеку, время от времени выпуская обиду в виде облаков вулканического пара.

Рядом с Кэтрин, которая все никак не могла решиться на спуск, промчалась пара лыжников.

А не выпить ли ей для бодрости чашку кофе в расположенном неподалеку кафе? И, оставив лыжи при входе рядом с другими, она вошла внутрь.

Сидя за столиком и наблюдая за лыжниками, Кэтрин вдруг услышала, как кто-то произнес:

— Большое спасибо.

Повернув голову, она увидела в дверном проеме мужчину в темно-синем с желтым лыжном костюме. Высокий темноволосый мужчина.

Нет, сказала она себе, ты все выдумываешь. И тут же вскочила, не выпив и половины чашки, и, не успев даже сообразить, что делает, устремилась к выходу.

Она увидела, как мужчина застегивает ботинки, и подождала, когда он выпрямится. А потом и он увидел ее.

— Здравствуйте, мистер Бэллантайн, — сказала Кэтрин.

Сначала он удивленно поднял брови, затем в его глазах заплясали огоньки, и он произнес мягким голосом:

— Привет… Кэти.

— Кэтрин, — поправила она. — Кэтрин Кромвелл.

Зак Бэллантайн кивнул.

— Кэтрин… — Он немного грассировал, поэтому ее имя прозвучало как-то по-иностранному.

— Я видела вас вчера, — продолжала она, — на среднем склоне, но вы слишком хорошо катаетесь для этого уровня.

— Вчера я бежал кросс, а потом просто спустился с горы.

— У вас, наверное, большой опыт.

Он окинул глазами ее фигуру: розовый лыжный костюм, распущенные по плечам волосы, — и что-то новое появилось в его взгляде.

— Да, есть некоторый опыт. А вы как?

Кэтрин отвела глаза.

— Я только вчера приехала. Подумала, что, может быть, спущусь с этого склона, но, наверное, мне не хватит храбрости.

— А ваш жених здесь?

Она качнула головой.

— Нет, он не смог выбраться. И потом, он не катается на лыжах.

Зак улыбнулся уголками губ и кивнул:

— Понятно. — Они немного помолчали. — Хотите, я спущусь с вами?

— Мне бы не хотелось затруднять вас. Зачем вам терять время на начинающего лыжника?

— Никакая вы не начинающая! Вчера вы держались довольно уверенно. — И, заметив ее удивленный взгляд, поспешил добавить: — Я узнал… ваш костюм. Ну как, едем?

Кэтрин стояла перед простым выбором: или принять его предложение, или повернуться и уйти кататься на более безопасное место.

Она сделала шаг вперед и встала на лыжню.

* * *


Звук скользящих по снегу лыж напоминал рвущийся шелк. Сумасшедшая скорость отбросила волосы Кэтрин назад. Она так поспешно встала на лыжи, что забыла надеть шерстяную шапочку.

Краем глаза она видела рядом с собой сине-желтое пятно костюма Зака, который пару раз отъезжал от нее, делая полупетлю, а потом возвращался, приспосабливаясь к ее скорости.

— Все в порядке? — крикнул он, и Кэтрин рискнула взглянуть на него, увидела белозубую улыбку и улыбнулась в ответ:

— Да!

На финише она упала в сугроб, и он, тут же подъехав, помог ей подняться.

— Ну как?

— Замечательно! — Она отряхивала снег с костюма, а Зак протянул руку, чтобы стряхнуть снег и с ее волос.

Он дотронулся до ее щеки, и даже через перчатку Кэтрин почувствовала что-то такое, от чего перестала улыбаться и прикрыла глаза. Даже попробовала сделать шаг назад, забыв, что на ней лыжи, и снова бы упала, если бы ее вовремя не подхватили.

— Спасибо. — Ей вдруг стало трудно дышать, и не только от стремительного спуска. — И спасибо за то, что помогли мне спуститься. Без вас я бы ни за что не решилась!

— Решились бы!

Она взглянула на него, но так и не смогла понять, о чем он думает.

Зак отвернулся, посмотрел вверх и спросил:

— Не хотите попробовать еще раз?

Почему бы и нет? После ощущений, вызванных последним спуском, более легкие маршруты казались уже неинтересными. И она кивнула:

— Да. Но теперь вам не нужно дожидаться меня.

Они поднялись на подъемнике на вершину и немного постояли там молча на морозном воздухе. Зак ждал, когда Кэтрин первая начнет спуск. Она была уже где-то на середине пути, как вдруг за ее спиной раздался крик и мимо в притворной панике промчались два молодых человека. Если эти двое проехали слишком близко, то уж третий, которого она заметила боковым зрением, казалось, неминуемо врежется в нее! Кэтрин сделала судорожное движение в сторону, и он промчался мимо, а она, не удержавшись, покатилась, переворачиваясь, к подножию горы, больно ударившись головой о припорошенный снегом камень.

— Кэтрин! — Зак резко притормозил рядом, отстегнул ботинки от лыж и склонился над ней. — Вы в порядке?

Постепенно снежный мир вокруг перестал кружиться.

— Ударилась головой, но, кажется, ничего не сломала, — смогла выговорить она.

Зак выругался:

— Что за бестолковый народ! Любители острых ощущений… Лежите спокойно. Покажите, где больно.

Она дотронулась рукой до шишки на лбу и поморщилась.

Бэллантайн снова выругался.

— Дайте я посмотрю. — Он наклонился над Кэтрин, снял перчатки и осторожно отвел назад ее волосы. — Ммм… здоровая шишка! Голова не кружится?

— Нет! Правда…

— Что? — Он нахмурился, приподнял ее голову и начал рассматривать лицо.

— Уже все прошло. — Кэтрин ощущала теперь лишь сильное сердцебиение.

Рядом затормозил еще один лыжник.

— Никто не пострадал?

— Подождите минутку, — попросил Зак лыжника и, обернувшись к Кэтрин, сказал: — Если у вас сотрясение мозга, то тут есть врач…

— Ну что вы, какое сотрясение мозга!

Он еще раз внимательно взглянул на нее и кивнул лыжнику:

— Все в порядке, спасибо.

Мужчина помахал им рукой и понесся вниз.

Кэтрин взяла пригоршню снега и приложила к шишке.

— Надо было надеть шапочку, — сказал Зак.

— Я сняла ее в кафе, а надеть забыла.

— Ну как же так можно? — Он рассердился.

И что, он теперь откажется сопровождать ее?

— Извините, — пробормотала Кэтрин. — Я опять испортила вам спуск.

— Не думайте об этом. У меня впереди еще пять дней.

Значит, у него такая же путевка, как и у нее?

— Я что-то не встречала вас в гостинице.

— Я остановился у друга. — Он замолчал. — А что, вы искали меня там?

Кэтрин удивленно посмотрела на него.

— Прошу прощения?

Зак Бэллантайн покачал головой.

— Не обращайте внимания. Если я помогу, сумеете встать?

Она могла бы обойтись и без его помощи, но ей совершенно не улыбалась перспектива еще раз потерять равновесие и упасть. Кэтрин медленно поднялась на ноги. Зак поддерживал ее за талию и при этом не сводил с нее слегка насмешливых, все понимающих глаз.

— Спасибо, теперь я сама.

Он не убрал руки, и Кэтрин сердито глянула на него.

— Я понимаю, вам могло показаться, что я намеренно влезаю во всякие истории, чтобы у вас был повод спасти меня, но это совсем не так! И уж точно не ради вас я взобралась на эту гору! — Она ужаснулась при мысли, что он действительно мог так подумать. — Я вообще не в восторге от альпинистов; и потом, если вы забыли, я обручена…

— Я не забыл, — ответил он. — А вы?

Кэтрин вспыхнула.

— Нет! — Как могло такое прийти ему в голову!

Она напряглась и попыталась просунуть руку между спиной и его рукой, но лишь еще больше изогнулась и прильнула к Заку, а он еще крепче обнял ее за талию. И мягко произнес:

— А могу я заставить вас… забыть?

И голос, и лицо — все было точно таким, каким являлось ей во сне. На секунду ей даже почудилось, что все это не наяву. Казалось, даже воздух вокруг них стал неподвижным, словно застыл в ожидании.

Но как только Кэтрин почувствовала, что его губы почти касаются ее губ, она тут же отпрянула.

— Нет!

— Хорошо, — легко согласился Зак, отпуская ее. Он поднял ее лыжную палку и вежливо протянул.

Как неловко! Конечно, Бэллантайн сбит с толку ее поведением! Впрочем, она и сама была сбита с толку.

— Дело в том, — сказала Кэтрин, — что вы напоминаете мне одного человека, которого я… знала очень давно.

— Это не ваш жених?

Кэтрин отрицательно качнула головой.

— А он знает… об этом человеке?

— Там и знать нечего!

— Нечего? — Зак коротко рассмеялся. Кэтрин сердито взглянула на него, а он продолжал: — Мне кажется, у вашего жениха серьезная проблема.

— Никакая это не проблема! — возразила она. — Вы просто не понимаете. — Да в этом, впрочем, и не было никакой необходимости.

— А мистер Как-его-там понимает?

— Его зовут Кэллум. — Кэтрин начинала злиться. — Ему не о чем беспокоиться, и, простите меня, это вообще не ваше дело!

— Может, и не мое. Но вот что я вам скажу: будь я с вами обручен, а вы смотрели на другого мужчину так, как смотрите сейчас на меня, то мне было бы о чем беспокоиться. И я бы что-нибудь предпринял.

— Например, что?

Он задумался.

— Вам, наверное, не понравится это…

Насилие? Она презрительно поджала губы.

— Конечно, все вы, альпинисты, такие грубые!

— Да, — согласился Зак, и глаза его засверкали. А потом он поцеловал ее в губы, причем проделал это с таким мастерством, которое, совершенно очевидно, трудно приобрести в горах.

Прикованная к земле, Кэтрин не смогла даже двинуться. Паника, смешанная с горячей волной страсти, окутала ее, губы ее раздвинулись, и она пылко ответила на поцелуй. Раздался свист, а потом чей-то смех. Кэтрин попыталась высвободиться из объятий.

Зак поднял голову и посмотрел на нее.

— Будь я твоим женихом, я бы очень даже беспокоился, — повторил он.

Кэтрин все-таки удалось высвободиться, хотя она с большим трудом смогла восстановить равновесие и нормальное дыхание.

— Это было…

— Прекрасно? — подсказал он.

— Ужасно! — фыркнула Кэтрин.

Закери улыбнулся.

— Не думаю, что совсем не умею целоваться.

Он смеется над ней!

— Ты не имеешь права целовать меня!

— Не заметил, чтобы ты возражала.

— Я возражаю!

Зак лишь рассмеялся.

— Ну да, уже после…

— А раньше я не могла — я же не знала, что ты собираешься делать!

Он как-то странно взглянул на нее.

— Не знала, но хотела узнать.

Кэтрин собралась было возразить, но лишь сжала губы. Она действительно хотела узнать две вещи. Что именно Бэллантайн сделал бы на месте Кэллума? Как он умеет целоваться? Что ж, по правде говоря, она почти поощряла Зака.

И Кэтрин отвернулась от него, придя в ужас от собственных мыслей.

— Спасибо за помощь! Теперь я прекрасно справлюсь сама.

Но он пошел рядом с ней к подъемнику.

— Голова болит?

— Нет.

— Если почувствуешь себя плохо…

— Не почувствую! Однако думаю, что мне все-таки лучше спускаться по более легкой трассе.

Она сделала шаг к подъемнику.

— Ну, если тебя это удовлетворит… — протянул он.

Кэтрин смотрела прямо перед собой, избегая его взгляда, а потом подъемник унес ее прочь.

* * *


Она пила бренди в баре гостиничного холла вместе с двумя молодыми американками, когда появился Закери Бэллантайн. На нем были джинсы и шерстяной свитер. Он огляделся, заметил Кэтрин, кивнул и направился к стойке бара.

Кэтрин продолжала разговаривать с новыми знакомыми, но краем глаза заметила, что Зак взял стакан и пошел по направлению к ним.

Когда он остановился перед их столиком, Кэтрин вынуждена была поздороваться с ним.

— Привет, Кэтрин. — Он вытащил ее шерстяную шапочку из кармана и положил на столик. — По-моему, ты ее потеряла.

— Спасибо.

— Можно к вам присоединиться? — обратился он к американкам.

— Да, конечно! — Они подвинулись, освобождая место.

Кэтрин представила его, и Зак, улыбаясь, завел светскую беседу с девушками. Как быстро очаровал он их своей улыбкой и рассказами о горных восхождениях! Но едва Кэтрин допила бренди и встала, чтобы уйти, он немедленно поставил стакан на стол и попрощался с собеседницами.

— Рад был познакомиться, — бросил он уже на ходу, устремляясь за Кэтрин. — Мне надо с тобой поговорить.

— О чем? — Она направилась было к лестнице, но Зак, взяв ее за руку, повел к двум креслам в углу холла.

Кэтрин неохотно подчинилась.

— Я хотел извиниться, — сказал он, — за то, что вообразил, будто ты нарочно встретилась со мной. И за тот поцелуй… хотя не могу сказать, что жалею о нем. Мне очень понравилось.

— Ну что ж, извинения приняты, спасибо. Думаю, твоей вины здесь нет. Ты, наверное, привык к такому вниманию со стороны женщин…

Он улыбнулся.

— Меня одаривают вниманием не так уж часто, к сожалению. Я хотел пригласить тебя в бар, но…

— Лучше в другой раз, — предложила Кэтрин.

— Отлично! Ловлю тебя на слове! — Он явно расслабился и откинулся в кресле, улыбаясь. — Ты ведь модель, верно? Должно быть, поэтому я узнал тебя на том обеде, где… мы познакомились.

Значит, вот почему он слишком пристально смотрел на нее! Конечно, Кэтрин привыкла к тому, что ее узнают. И все же сейчас было что-то не так… Но ведь и она узнала в нем мужчину из своих снов…

— Наверное, ты видел мою фотографию в журналах или по телевизору, — предположила она.

— Нет, если бы я видел тебя по телевизору, вспомнил бы! Я его мало смотрю, а в последние годы вообще все время жил за границей.

— Ну да, лазил по горам!

— Угу. В Индии, Южной Америке… везде, где есть горы. — И, заметив, что она нахмурилась, добавил: — Не одобряешь?

Кэтрин пожала плечами.

— Я просто этого не понимаю. Когда ты сегодня рассказывал про горы, я поняла, что ты в них влюблен. А мне это кажется таким…

— Ненужным? — Зак рассмеялся. — Лишь тот, кто любит горы, может меня понять. Это ведь преодоление самого себя, преодоление всех невзгод, которые только может бросить против тебя природа, и, наконец, покорение вершины. Доказываешь самому себе, что на что-то способен!

— Снова и снова? Пока не погибнешь? Как твой друг Бен?

Лицо его вдруг окаменело.

— Извини… я не хотела напоминать…

Зак покачал головой.

— Все в порядке. — Он помолчал, внимательно разглядывая носки своих ботинок. — Я уже привык терять друзей в горах. Не многие из нас доживают до преклонного возраста.

И тут Кэтрин взорвалась:

— Ты так спокойно к этому относишься? Просто пожимаешь плечами и говоришь: «Бедняга Бен или бедняга Дик, или Том, или Гарри»?

— Вовсе нет! Но лишь в горах начинаешь понимать, как на самом деле мало значит человеческая жизнь. А Бен погиб, делая…

— То, что он хотел делать? Я знаю! Но добавь: он оставил после себя жену и детей!

— Венди знала, на что шла, когда выходила за Бена замуж. До того как у них появились дети, они вместе ходили в горы.

— А потом она перестала, а он — нет?

Бэллантайн развел руками.

— В этом была его жизнь.

— А твоя?..

Он, помолчав, сказал:

— Я не женат.

Ему около тридцати, подумала Кэтрин, он на несколько лет старше ее.

— А был?

Он посмотрел на нее потемневшими глазами.

— Почти — пару раз. Но они хотели, чтобы я бросил альпинизм.

Кэтрин поднялась.

— До встречи, мистер Бэллантайн!

Она хотела было пройти мимо Зака к лестнице, но он схватил ее за руку.

— Завтра? — спросил он. — На верхней трассе? Не хотелось бы думать, что ты не поднимешься туда, опасаясь встретиться со мной.

Но у нее не было причины не подниматься туда. Они оба все прекрасно поняли: вряд ли могло произойти что-то еще. И что вообще может произойти на горном склоне, заполненном лыжниками? Соблазн боролся со здравым смыслом.

И Кэтрин произнесла слабым голосом:

— Может быть.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Когда на следующий день Кэтрин приехала на гору, Зак Бэллантайн как раз выходил из кафе. Она сказала себе, что это просто совпадение, не может быть, чтобы он сидел и смотрел в окно, ожидая, когда ее доставит сюда подъемник.

Лениво улыбнувшись и не сказав ни слова, он поднялся с ней к началу спуска, подождал, когда она поедет вниз, и потом сам начал спуск, оставляя параболические следы на снегу.

Кэтрин тоже ринулась вниз, копируя его движения и с восторгом ощущая, как прекрасно слушается ее тело. На этот раз она закончила спуск удачно и, гордая собой, посмотрела на Зака.

— Никогда не думала, что у меня может так хорошо получиться! — не смогла она удержать своего восторга.

— Никто не знает, на что способен, пока не попробует, — улыбнулся Зак в ответ и предложил: — Пойдем выпьем чего-нибудь, а потом повторим еще разок.

Она согласилась.

Они стали кататься вместе каждый день, пили кофе, а вечером и более крепкие напитки. Однажды Зак спросил, всегда ли она хотела быть моделью. Кэтрин засмеялась и ответила, что нет и ее мечтой было стать библиотекарем, на что рассмеялся он.

— Я заканчивала школу, когда подруга попросила продемонстрировать платье, которое она сшила на конкурс портних. Мы заняли третье место, а после показа одна из судей спросила, не хочу ли я заняться демонстрацией моделей профессионально. Подруга пришла в восторг и уговорила меня поехать в агентство. И… ну, с этого все и началось. А ты? Как ты стал альпинистом?

— Я занимаюсь лыжами с десяти лет, но вначале мне больше нравились кроссы, чем альпинизм. Альпинистом я стал позже. В университете я познакомился с Беном, и на каникулах мы отправлялись в горы.

— А что ты делал в университете?

— Получал ученую степень.

— Поэтому ты и оказался в Антарктиде?

— Ну-у… я занимался подвижкой льдов и много лазил по горам. А потом мы с Беном поднялись на Эверест и так стали профессионалами.

— То есть ты зарабатываешь на жизнь альпинизмом?

— Ну да: горный гид, тренер новичков… А между делом я совершаю восхождения на горы, которые еще никто не покорял.

— Но ведь наверняка снаряжение высокогорной экспедиции — дело дорогое.

— Я получаю деньги от различных научных институтов на проведение исследований в условиях высокогорья: состояние снега и льда, геологическая информация, изучение процессов в окружающей среде, ну и так далее. Некоторые фирмы поставляют нам экипировку и оборудование. Бен легко находил спонсоров, к тому же он был очень фотогеничный. — Зак грустно усмехнулся. — Он тоже иногда демонстрировал модели одежды, а я его дразнил за это. Вы никогда с ним не встречались?

Кэтрин покачала головой.

— Но твоя семья наверняка беспокоится о тебе.

— Моя мать погибла в автокатастрофе, когда мне было четырнадцать, а отец умер от опухоли мозга несколько лет назад. Брат женился и живет с семьей в Англии. Мы поддерживаем с ним связь, но он слишком занят, чтобы еще беспокоиться и обо мне.

— Как рано ты потерял мать! — Сама Кэтрин до сих пор тяжело переживала смерть отца в прошлом году и представила, каково было Заку в четырнадцать лет.

— Смерть неизбежна. — Он замолчал. — Просто я узнал это раньше, чем другие.

Слишком рано, подумала она.

— И поэтому ты занялся альпинизмом? — Потеряв мать, Зак наверняка решил победить судьбу, снова и снова бросая ей вызов и рискуя собственной жизнью.

— Ну, безусловно, это отвлекло меня от всяких мыслей… Когда поднимаешься в гору, все время надо думать о следующем шаге. Если этого не сделать, он может оказаться последним.

— Это я и имела в виду, — удовлетворенно произнесла Кэтрин.

Он взглянул удивленно.

— Что ты имела в виду?

Не надо было произносить эти слова; но теперь он ждал объяснения.

— Просто я подумала… наверное, ты хотел показать, что можешь победить смерть, и это из-за смерти твоей матери…

Она обидела его? Зак выглядел растерянным.

— Возможно, — наконец медленно произнес он. — Я никогда раньше не задумывался об этом.

Кэтрин виновато улыбнулась.

— Я не хотела заставлять тебя заниматься психоанализом.

— Ничего страшного. — Он смотрел на нее так, словно видел впервые. Кэтрин не поднимала глаз от своей чашки. Потом он встал: — Ну что, прокатимся еще разок?

* * *


На пятый день его не оказалось в кафе. Кэтрин выпила нехотя две чашки кофе и только тут увидела, как Зак поднимается в подъемнике.

Когда Кэтрин подошла к двери, он, улыбаясь, сказал:

— Спасибо, что дождалась меня.

Она и не отрицала. Конечно же, она ждала его! У нее возникла мысль, что на самом деле она ждала его уже очень давно. Много лет…

Ерунда! Он просто случайный знакомый, которого она, может быть, больше никогда и не увидит. Очень привлекательный мужчина, но не первый, кто привлек ее внимание. Ей на роду написано встречаться с привлекательными мужчинами, даже после свадьбы с Кэллумом, так что к этому надо привыкать.

Загадочный мужчина, который прижимал ее к сердцу и шептал на ухо ласковые слова, больше не являлся ей во сне. Она слишком уставала, чтобы видеть сны. Но это была здоровая усталость, заставлявшая ее с нетерпением ожидать начала следующего дня. И с каждым днем Кэтрин каталась на лыжах все лучше и лучше, изо всех сил пытаясь достичь уровня Закери Бэллантайна.

Трасса была пустой, лишь фигурки нескольких лыжников виднелись у подножия горы. Они начали спуск одновременно, потом Зак неожиданно взял влево. Кэтрин поехала направо, стараясь не выпускать его из виду, и потом, когда он снова изменил направление, заскользила ему навстречу. Она заметила, что он рассмеялся, очевидно прочитав ее мысли. Где-то в середине трассы они съехались, а затем опять разъехались.

Если бы на месте Зака был другой, это было бы настоящим сумасшествием, поскольку Кэтрин была еще начинающей горнолыжницей, но она знала, что на Бэллантайна можно полностью положиться.

Когда они оказались у подножия, группа людей, ожидавших подъемник, бурно зааплодировала им. Кэтрин рассмеялась, глядя на Зака, и они вместе подняли руки в триумфальном приветствии.

Посмотрев на склон и увидев целую серию почти идеальных «восьмерок», она прошептала:

— Просто не верится, что это сделали мы.

Возможно, больше так не получится никогда? И, как бы отвечая ей, Зак произнес:

— В первый раз всегда получается лучше всего.

Именно поэтому он все время старается найти новые горные вершины, которые еще никто не покорял!

— Завтра мой последний день… — сказала Кэтрин.

Взгляд его был устремлен к самому пику горы, где лежал нетронутый снег. Потом он внимательно посмотрел на нее и сказал, почти приказывая:

— Пойдем вместе на эту вершину.

— На вершину?

— Ты ведь никогда раньше этого не делала, правда?

Кэтрин покачала головой.

— Ничего сложного. Этот подъем — для новичков. Сегодня я научу тебя некоторым приемам — например, как вести себя во время падения. Найдем пологий склон, чтобы попрактиковаться. Надо только как следует экипироваться.

— Тебе будет скучно со мной.

У него на лице появилось странное выражение. Зак снова посмотрел на вершину.

— Обещаю, что скучно не будет.

Они нашли не очень крутой склон, совсем недалеко от горнолыжной трассы, и Зак показал ей, как пользоваться ледорубом, как исследовать снежный покров, чтобы не провалиться в наст, покрывающий рыхлый снег. Он научил ее, как вести себя во время падения и как взаимодействовать с партнером в одной связке.

Поинтересовался Зак и размером ее лыжных ботинок и на следующее утро, буквально на рассвете, принес ей всю экипировку.

— Взял напрокат, — коротко объяснил он.

Зак заставил Кэтрин повторить вчерашний урок, потом показал, как очищать ледорубом от снега шипы на новых, горных ботинках.

— Это надо обязательно делать, иначе ты будешь скользить.

Они перекусили, написали в журнале о своем предполагаемом маршруте и времени возврата и начали восхождение.

Зак привязал Кэтрин к себе веревкой, хотя первая часть маршрута проходила по легкому, почти пологому, склону.

— Следи за тем, чтобы веревка была все время натянутой, — напоминал он.

Когда подъем стал круче, он заставил ее идти впереди, чтобы в случае чего оказать ей помощь. Когда Кэтрин почувствовала, что от напряжения заболели ноги, а лоб покрылся испариной, он объявил:

— Ну вот, можно и передохнуть немного.

Она заметила, что Зак тоже стирает пот со лба.

— И тебе все это нравится? — спросила она.

Он взглянул на нее и коротко рассмеялся.

— А тебе нет?

Она огляделась вокруг и признала:

— Вид действительно впечатляющий.

— Стоит того?

А вот с этим она еще не могла согласиться.

— И как высоко мы будем забираться? — Кэтрин искоса взглянула на скалу: в некоторых местах она была настолько отвесной, что даже не держался снег.

Зак ответил не сразу, и она посмотрела на него, прикрыв глаза ладонью: солнце находилось за его спиной.

— А ты как хочешь?

— Не до самого верха, — ответила она. Потом быстро добавила: — Мы ведь и не успеем туда добраться, не так ли?

— Да, — согласился он, помолчав. — Особенно если ты к этому не готова.

Чувствуя, что замерзает, она вскочила на ноги.

— Ну, может, продолжим?

— Ты готова? — Он взглянул на скалу.

— Если ты готов, то и я готова!

Он как-то странно посмотрел на нее, и легкая улыбка пробежала по его губам.

— Помни, что я тебе сказал. Если что-то не так, тут же дай мне знать.

Сначала все было хорошо и подниматься было совсем не тяжело. Она уверенно пошла впереди него по нетронутому снегу, потом вдруг почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног, выкрикнула его имя, отчаянно пытаясь вспомнить инструкции.

Соскользнув с припорошенного выступа, Кэтрин начала падать, потеряв от страха голову. Но Зак остановил падение, и, придя в себя, она увидела его в нескольких метрах над собой.

Следуя его спокойным, четким инструкциям, Кэтрин снова взобралась на покрытый снегом склон. Он крепко держал веревку и натягивал ее по мере того, как девушка приближалась к нему.

Прерывисто дыша, она упала к нему в объятья.

— Ничего себе — подъем для новичков!

— Все в порядке! — Его дыхание щекотало ей ухо, руки еще крепче обняли ее. — Все в порядке, я не отпущу тебя.

Она вся дрожала, в мозгу поплыли видения из ее снов, калейдоскоп сложился в знакомую картину.

— Ты… спас мне жизнь, — сказала она и не узнала собственный голос.

Зак схватил ее за плечи.

— Не преувеличивай. Но мне все-таки не следовало тащить тебя сюда, — нахмурившись, признался он.

— Тащить меня?.. — Она не считала, что ее пришлось тащить. Взглянув на нейлоновую веревку, которая все еще связывала их, добавила: — Хотя да, пожалуй, ты прав.

И Кэтрин подняла на него глаза, ожидая, что он рассмеется ее шутке, но Зак лишь натянуто улыбнулся.

— Ты смелая женщина.

Смелая? Кэтрин покачала головой.

— Вряд ли. — Но сейчас было не время говорить о ее страхах и разных фобиях. Закери Бэллантайн, альпинист, наверняка не сможет их понять. — А тебе когда-нибудь приходилось спасать чью-нибудь жизнь? — спросила она.

У него потемнели глаза.

— Я не смог спасти Бена.

И опять она почувствовала волну боли — ту, что исходила от него и тогда, когда он говорил о своем друге на благотворительном ужине. Кэтрин сжала его руку. Не стоит говорить банальные слова утешения: он слышал их десятки раз.

Зак не поднял глаз, но крепко пожал в ответ ее руку. Несколько минут они сидели молча, потом так же молча поднялись и продолжили подъем.

Через некоторое время Зак сказал:

— Пора начинать спуск.

Кэтрин даже удивилась — столько разочарования принесли ей эти слова. Ведь и речи не было о том, чтобы достичь вершины! Зак велел ей не расслабляться, несмотря на то, что подъем окончен, и она послушно пошла за ним.

— Многие гибнут как раз на спуске, потому что теряют бдительность, — говорил он.

Когда они достигли подножия горы, пошел легкий снежок. Зак предложил:

— Я довезу тебя до гостиницы.

Кэтрин дрожала от холода, поэтому с радостью согласилась. Ждать автобуса совсем не хотелось.

— Оставайся здесь. — Зак скрылся за снежной завесой.

Спустя несколько минут он подъехал на машине и открыл перед ней дверцу:

— Залезай!

Он включил печку, и Кэтрин почувствовала, как ноги окутывает блаженное тепло. Зак напряженно всматривался вперед, снегопад и ветер усиливались с каждой минутой. Он оказался совершенно прав: им удалось спуститься с горы не только до темноты, но и до снегопада.

Машина остановилась у дверей гостиницы.

— Спасибо, — сказала Кэтрин и почувствовала, что надо что-то добавить. — И спасибо за то, что отвел меня в горы.

— Мне самому хотелось. — И, как бы смущаясь, Зак предложил: — Давай поужинаем вместе.

Она посмотрела на освещенный холл гостиницы.

— Где?

Зак задумался.

— Можно у меня в коттедже?

— А кто еще там будет?

Он помолчал немного, прежде чем ответить.

— Мои друзья — за границей. Только я.

— Но если будет идти такой снег, мы не сможем выбраться оттуда.

— Да. А ты возражаешь?

— Возражать может Кэллум.

Зак кивнул.

Кэтрин не могла поступить так с Кэллумом. Или с собой. Странное влияние, которое этот мужчина имел на нее, на ее чувства, тем не менее не оправдывало предательства по отношению к жениху, предательства ее собственных принципов. И вообще — нельзя было из-за этого ставить под угрозу все ее будущее.

— Я не могу.

Он опять кивнул, как будто ждал такого ответа.

— Тогда, может быть, поужинаем в гостинице? Против этого твой жених не возражал бы?

— Уверена, что нет. Хорошо.

Кэллуму явно не понравилась бы та буря чувств, которая охватывала ее при мысли о неизбежном и скором расставании с Заком Бэллантайном. Перспектива больше никогда не увидеть этого мужчину повергала Кэтрин в панику.

— Сейчас я съезжу в коттедж, переоденусь, а к семи подъеду сюда — устраивает?

Она кивнула. Поздно отступать, с облегчением сказала она самой себе.

— Езжай осторожно. Нет, не выходи, я дойду сама. — Ее пугала мысль, что он может сейчас дотронуться до нее.

Она вообще не представляла, как сумеет просидеть с ним весь вечер и не выдать своих чувств. Хорошо хоть, что они будут не в одиночестве.

Добравшись до своего номера, Кэтрин решила сразу же позвонить Кэллуму. Ей необходимо было поговорить с ним, услышать его голос, напомнить себе, что человек, за которого она собралась замуж, ждет ее в Окленде. Напомнить себе, за что она любит его — за доброту, чувствительность, за его чувство юмора и честность. Если бы Кэллум уехал в отпуск на неделю без нее, она бы на сто процентов была уверена, что он не проведет его с другой женщиной.

На том конце провода был включен автоответчик. Кэтрин положила трубку, потом, подумав, позвонила снова и оставила тщательно продуманное сообщение: «Я ужинаю кое с кем здесь, в гостинице. Идет снег. Встретимся завтра вечером. Люблю тебя».

Что же заставляет ее чувствовать себя предательницей?

Надо позвонить Заку и сказать: «Извини, ужин отменяется. Спасибо и до свидания».

Но она не знала, как ему позвонить. Значит, следует оставить записку у портье! Написать, что в конце концов она не может прийти. И поужинать в номере? Трусливо спрятаться здесь? Нет, по крайней мере надо с ним встретиться и самой все сказать.

Сказать — что? «Я ошиблась! Мне не надо было соглашаться ужинать с тобой. Я передумала».

Почему? «Потому что я боюсь! Боюсь того, как ты действуешь на меня. Боюсь, что мне покажется соблазнительным провести вечер в коттедже. Боюсь собственной слабости. Боюсь, потому что ты человек из моих снов… эротических и пугающих снов.

Боюсь, что ты окажешься тем человеком, за которого я тебя принимаю… или не окажешься им».

* * *


Кэтрин приняла душ и переоделась, выбрав шерстяную юбку и мягкий мохеровый свитер. Потом немного подкрасила веки и ресницы, но помадой пользоваться не стала.

Когда она спустилась в холл, Зак уже ждал ее. Джинсы, джемпер и изумрудного цвета рубашка только подчеркивали его мужественную фигуру.

Он не улыбнулся, но протянул ей руку. Кэтрин вложила свою руку в его и взглянула вопросительно.

— Может, сначала выпьем чего-нибудь? — предложил Зак.

Она согласилась.

Он усадил ее в баре и пошел за напитками. Уже потягивая коктейль, Кэтрин заметила, что мужчина за столиком напротив не сводит с нее глаз. Мало того, он толкнул локтем свою соседку, и та тоже уставилась на Кэтрин. Девушка отвела глаза и начала разглядывать содержимое бокала.

— Ты жалеешь, что пришла? — голос Зака вывел ее из задумчивости.

— Почему ты так решил?

— Ты, кажется, расстроена чем-то?

— Я пыталась дозвониться Кэллуму, но его не было дома.

— Хотела спросить разрешения?

— Мне не нужно его разрешения. У нас не такие отношения.

— А какие? — Зак наклонился к ней, как будто и правда ждал ответа.

Кэтрин строго посмотрела на него, он лишь пожал плечами.

— Ладно, снимаю свой вопрос. — Он отхлебнул пива. — Значит, тебя не беспокоит, что он, возможно, пошел на свидание с другой женщиной?

— Я знаю, что это не так.

— А будь это так, тебя бы это беспокоило?

— Если бы даже он и пошел, то свидание было бы абсолютно невинным. Я знаю, что могу полностью доверять Кэллуму.

— Так же, как он доверяет тебе?

— Да. И у него нет причин не доверять мне.

Кэтрин почему-то не смогла заставить себя посмотреть на Зака.

— Ладно, — сказал он после некоторой паузы. — Я все понял.

Кэтрин поднесла к лицу свой бокал, чтобы он не заметил вспыхнувший на щеках румянец.

Заметив, что бокал ее пуст, Зак допил свое пиво.

— Ну что, может быть, пойдем поужинаем или ты хочешь еще выпить?

— Нет. — Она встала. — И вообще я нагуляла хороший аппетит в горах.

Еда была превосходной, а от вина они полностью расслабились. Зак пил очень мало: ему еще предстояло ехать на автомобиле в коттедж по заснеженной дороге.

— У тебя есть цепи на шинах? — спросила Кэтрин.

— Конечно. Я их никогда не снимаю.

Они вели непринужденный разговор о политике, последних оскаровских премиях и о странах, где им удалось побывать. Он рассказал ей о Скалистых горах, Андах и Южных Альпах. Она больше знала о городах — Мельбурне, Сиднее, Лондоне, Нью-Йорке.

Когда он упомянул о путешествии в горы Уэльса, она вспомнила, что тоже была в Англии, в Хей-он-Вас, около побережья.

— А горы там есть?

Кэтрин рассмеялась.

— Горы книг. Это маленький городок, в котором полно книжных магазинов. Я пробыла там всего один день, а увезла оттуда целый чемодан книг.

— Ты, наверное, любишь читать?

— В модельном бизнесе часто приходится подолгу ждать. Бывает ужасно скучно, когда, например, модельер и фотограф подолгу спорят. Если бы не книги, я бы, наверное, сошла с ума.

— Я тебя понимаю. Однажды в Антарктиде я пережидал в пещере снежный буран. К тому времени, когда утих ветер, я мог пересказать «Моби Дика» задом наперед.

Разговор перешел к любимым авторам и книгам.

— Я люблю книги о путешествиях, — заявила Кэтрин.

— А зачем читать об этом, когда можно самим путешествовать?

— Не все люди могут это делать, поэтому им приятно хотя бы читать такие книги. Ты никогда не писал о своих приключениях?

— Некоторые альпинисты пишут статьи в журналы. Как раз на том благотворительном вечере, где мы познакомились, ко мне подошел один издатель с предложением издать книгу об экспедиции. Я обещал ему подумать. Во всяком случае, деньги можно будет перевести Венди и ее детям. Но я ведь не писатель. — Зак пожал плечами.

Зато я писатель! — чуть не сорвалось с языка Кэтрин. Она действительно писала статьи о путешествиях под именем Кейт Уинстон.

Подали кофе, и Кэтрин поняла, что ужин близится к концу. Время пролетело совершенно незаметно.

Кэтрин все обдумывала вопрос, который ей хотелось задать Заку с той самой минуты, когда она впервые увидела его. Как же начать? Если она спросит прямо в лоб, не примет ли он ее за сумасшедшую? Впрочем, после этой недели, проведенной вместе, он едва ли так подумает.

Кэтрин глубоко вздохнула и взглянула на Зака. Он смотрел на нее с таким напряжением, что у нее чуть не остановилось сердце.

— В чем дело? — шепотом спросила она с округлившимися глазами.

— Ты, наверное, даже не представляешь себе, насколько красива! Хотя, что это я! Конечно, представляешь. Тебе об этом говорят десятки раз на дню.

— Вот уж нет. — Некоторые фотографы привыкли делать ничего не значащие комплименты и называть девушек ласковыми именами: «Давай, ангел, сделай недовольное личико. Да, детка, открой пошире глазки. Прекрасно, оголи плечико, куколка, вот так». Другие, наоборот, все время ворчат: «Господи, ты женщина или бабочка? Хотя бы попытайся изобразить интерес. Эти волосы! Я же сказал „небрежные“, но не воронье гнездо!»

— Тебе нравится твоя работа? — спросил Зак.

— Мне нравится ее разнообразие: я знакомлюсь с талантливыми людьми, разъезжаю по миру. Но иногда у модельеров возникают такие идеи!.. Например, однажды нас заставили ехать по пустыне на верблюдах, причем в вечерних туалетах! Верблюды — самые ужасные существа на свете! Они пускают слюни и плюются, они упрямее, чем ослы. А я должна была сидеть на нем верхом в шифоновом платье и, более того, ездить кругами. Мне сказали, что если я умею ездить на лошади, то смогу и на верблюде, но забыли сказать это верблюду. Теперь я знаю, почему их называют кораблями пустыни. Когда едешь на них верхом, у тебя начинается морская болезнь!

Он рассмеялся.

— Ну а как же ты умудряешься позировать на настоящем корабле, если даже на суше страдаешь от морской болезни?

— Стараюсь никогда этого не делать. Я ненавижу море, — коротко ответила она, опуская глаза.

— Ненавидишь? Ты, новозеландка?

— Да, но… Для этого есть причина.

Дразнящие огоньки погасли в его глазах, когда он всмотрелся в ее лицо.

— Расскажешь мне?

Кэтрин облизала пересохшие губы.

— Кое-что произошло, когда мне было четырнадцать лет. До этого я любила море. Наша семья каждое лето проводила на побережье.

— И моя тоже. Это великая новозеландская традиция.

Кэтрин слабо улыбнулась.

— Мой отец любил рыбалку. Мама загорала и читала книги, а мы с сестрой плавали в море или занимались серфингом…

* * *


В то лето все было как обычно, за исключением того, что Миранда заинтересовалась мальчиками. Или мальчики заинтересовались ею? Миранде, которая была на одиннадцать месяцев старше Кэтрин, исполнилось пятнадцать лет, и она уже была достаточно сформировавшейся девушкой. Кэтрин была выше, значительно худощавее, но у нее тоже красиво округлилась грудь. Миранда уже украдкой поглядывала на мальчишек-подростков, которые шумной гурьбой мотались по пляжу с досками для серфинга, Кэтрин же оставалась совершенно равнодушной к их старанию привлечь к себе внимание. Она понимала, причем безо всякой зависти, что стараются они в основном для ее сестры.

Кэтрин в то время больше интересовали герои романов, которые она читала на ночь, а также большой постер с изображением Давида работы великого Микеланджело. В то время, когда Миранда болтала с кем-нибудь из мальчишек, Кэтрин старалась угадать, то ли она это делает, чтобы от нее отстал другой, менее привлекательный ухажер, то ли сестре действительно нравится этот парень и Кэтрин пора идти купаться одной.

Однажды, в надежде, что правильно поняла сигналы, поданные Мирандой, Кэтрин заплыла за буйки и лениво плескалась там в спокойной воде. Большая волна подняла ее, и она заметила рядом парня на серфинге, который приготовился прокатиться на этой волне. Его мускулистое тело было словно произведение искусства. Восхищение сродни тому, что охватывало ее при виде скульптуры Микеланджело, — вот что она почувствовала, наблюдая, как превосходно он справился с волной. Затем парень скрылся из виду.

Она еще поплавала, потом повернула к берегу. Кэтрин была опытной пловчихой и часто заплывала за буйки. Сначала она даже не поняла, почему никак не может достичь берега. Потом Кэтрин почувствовала мощное течение, и ее охватил страх: она попала в водоворот.

Стараясь преодолеть панику, Кэтрин приказала себе не бороться с течением, а плыть поперек него. Теоретически девушка прекрасно знала, что именно надо делать, но все оказалось гораздо труднее, чем она предполагала.

Спасатели наверняка увидят ее, если она повернется на спину и вскинет вверх руку, но Кэтрин не хотела поднимать тревогу. Она сама сможет справиться и выбраться на спокойную воду! Но ее затягивало все дальше и дальше в море, она уже начала уставать.

Море у берега было неспокойным. Кэтрин заметила движение на берегу, вот несколько человек усаживаются в надувную лодку. Вот спасатели уже на воде.

Они плывут за ней! Кэтрин с облегчением перестала двигаться, потом почувствовала, что начинает тонуть. Она должна заставить себя плыть к спасателям!

Потом Кэтрин увидела, что между ней и берегом много людей, которые все отдалялись от нее. Наконец девушка поняла, что произошло. Водоворот появился внезапно, и не одна она попала в образовавшуюся воронку. Лодка спасателей были загружена до предела. А Кэтрин не махала руками, не привлекала к себе внимания, никто ее и не заметил. Она уже начала замерзать и испугалась.

Испугалась теперь по-настоящему. Кэтрин попыталась кричать, но только наглоталась соленой воды. Кашляя, она повернулась на спину, приготовилась поднять руку, чтобы подать сигнал о помощи, но тут ее снова охватил приступ кашля, и она ушла под воду.

Я хорошая пловчиха, мысленно твердила она себе, я не утону. Я не могу утонуть!

Мышцы ног свела сильная судорога. Непроизвольно, в попытке крикнуть, она открыла рот, но лишь вновь наглоталась воды. Ее потащило вниз.

Кэтрин пыталась задержать дыхание, но в странной подводной тишине все стало вдруг черным. Я умираю, подумала она, и уже было не страшно, просто как-то странно. Болела грудь, ноги не слушались, в ушах нарастал шум. И Кэтрин провалилась в черноту.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


— Что случилось? — услышала она тихий голос Зака.

Она поняла, что давно сидит, крепко сжав чашку с уже остывшим кофе.

Аккуратно поставив чашку на стол, Кэтрин ответила:

— Я едва не утонула. Попала в водоворот. Вероятно, я бы справилась с течением, потому что плавала довольно хорошо, но ноги свела судорога, и так сильно, что я ничего не могла сделать. Думала, что умру.

— Но ведь не умерла…

Она покачала головой.

— Там рядом оказался парень на серфинге. Он заметил меня и втащил на свою доску. Сделал мне искусственное дыхание и довез до берега. Мне очень повезло.

— Да, тебе повезло. — Зак пристально посмотрел на нее.

Перед ее глазами вновь воскресли картины того давнего дня. Перед тем как тот парень доставил ее на берег, мать и Миранда, встревоженные отсутствием Кэтрин, обратились к спасателям. Двое из них как раз бежали к воде, когда увидели Кэтрин и ее спасителя. Они попытались взять девушку у него из рук, но Кэтрин так вцепилась в него, что он сам отнес ее на руках к берегу. Всхлипывая, она прижималась к нему, руками обнимая за шею, слезы текли из-под закрытых век. Потом она услышала голос матери, почувствовала, как ее бережно опустили на песок. И только тогда Кэтрин смогла разжать руки.

Она взглянула на юношу снизу вверх, но тот стоял против солнца, и его лицо было просто темным пятном, да и слезы мешали рассмотреть его как следует.

Когда Кэтрин пришла в себя, ее спасителя нигде не было видно. Рядом плакала Миранда, толпились люди, кто-то протягивал ей кислородную маску. Она попыталась спросить о том парне, но говорить не смогла — закашлялась… Приехала «скорая помощь» и отвезла девушку в больницу.

Ее спасителя так и не удалось нигде разыскать. Отец разговаривал с репортером, даже дал объявление в газету, он хотел отблагодарить парня, но ответа не было — тот не отозвался.

— У меня так и не было возможности поблагодарить его, — рассказывала она теперь Заку. — Он вынес меня из моря и ушел. А я даже не знаю, кто он.

— Разве это важно?

— Если кто-то спас тебе жизнь, ты по крайней мере должен сказать ему спасибо. Ведь так?

— А может быть, он не хотел, чтобы его благодарили?

— Почему это?

Зак отодвинул свою чашку, избегая смотреть на нее.

— Когда поднимаешься в гору, — сказал он, — ты во многом зависишь от своего напарника или от своей команды. Я уже сбился со счета, сколько раз спасал кого-то или кто-то спасал меня. Это происходит само собой.

— Так что это ничего не значит для тебя?

Он лишь пожал плечами.

Кэтрин пристально посмотрела на него.

— Когда я сказала тебе, что ты спас мне жизнь, я имела в виду не сегодняшний случай в горах. Я имела в виду тот случай на море… — Зак попытался что-то возразить, но она упрямо продолжала: — Да, это был ты на серфинге в тот день! И сейчас у меня по крайней мере есть возможность выразить тебе свою благодарность.

Зак мотнул головой.

— Кэтрин, я не хочу об этом слышать.

— Но я хочу это тебе сказать! Мне надо сказать тебе все, что я…

— Но почему именно сейчас? — прервал он. — Почему ты ждала до сегодняшнего вечера? Ты могла бы сказать это и вчера, и позавчера…

Потому, что она боялась, что ее мозг играет с ней злую шутку, что она просто очарована почти незнакомым мужчиной и старается представить именно его лицо на месте того темного пятна, которое является ей во сне. И потому, что она не хотела, чтобы он посчитал ее дурой, если она ошибается.

— Я не была полностью уверена, что это ты. До сегодняшнего дня.

— А что же случилось сегодня?

Как ему объяснить?

— Я просто поняла это, когда ты… — Когда ты обнял меня и своим прикосновением, своим голосом успокаивал меня. Этот голос, это прикосновение я запомнила навсегда. Когда ты меня снова спас, я все сразу поняла.

Он, нахмурившись, поглядел на нее, лоб его разгладился.

— Ты ведь ясно ничего не помнишь, правда? Ты не видела, как именно выглядел твой спаситель. Если бы ты видела его лицо, ты бы сразу узнала.

— Я все равно как-то чувствовала. Просто трудно было поверить, что я… нашла тебя.

— Ты ничего и не делала для этого.

— Ты сердишься?

— Нет. Я и не ждал…

Кэтрин улыбнулась.

— Извини. Я просто хотела, чтобы ты знал, как я благодарна…

— Ладно! Ты уже говорила. — Он подвинул к себе пустую чашку. — Хочу еще кофе. А ты? — Он позвал официанта. Потом задумчиво посмотрел на Кэтрин, как бы вспоминая то лето. Покачав головой, он улыбнулся.

— Это ведь был ты, не так ли? — Кэтрин наклонилась вперед. — Ведь это ты вытащил меня из воды?

— Мой ответ зависит от того, как ты собираешься меня благодарить.

Кэтрин вспыхнула, ее глаза широко раскрылись от негодования.

— Ладно, ладно, забудь об этом! Плохая шутка, — немедленно отозвался Зак.

Кэтрин была почти разочарована. Но может быть, он шутит так из-за того, что неловко себя чувствует?

Принесли кофе, и оба перевели дух. Официант подал счет, и Кэтрин продолжила:

— Я попрошу, чтобы это включили в мой счет за гостиницу.

— Нет, это я пригласил тебя.

— Ты бы мог по крайней мере позволить мне угостить тебя ужином за все, что сделал для меня.

Зак повертел в руках кофейную чашку.

— А что ты помнишь на самом деле?

Она ответила почти шепотом:

— Я вижу сны…

— Кошмары?

— Иногда и кошмары.

— И ты боишься моря! Ты советовалась с кем-нибудь?

Кэтрин кивнула. Она действительно разговаривала с психотерапевтом, когда поняла, что ужас перед морем так и не прошел. Может быть, врач и помог бы, если бы она рассказала ему к тому же и о своих снах. Но об этом она не могла рассказать никому…

— Это не такая уж проблема. Просто я больше не плаваю, вот и все!

Именно поэтому Кэтрин отказывалась демонстрировать купальники. Однажды она согласилась, думая, что съемки будут проходить в студии, но ее привезли к морю и велели стоять в воде, изображая удовольствие.

Она отказалась наотрез, а когда начались уговоры, с ней случилась истерика. В конце концов было решено проводить съемки на берегу, на фоне моря, но Кэтрин оставалась напряженной во время всей съемки. Режиссер был крайне недоволен, а фотограф обозвал ее ненормальной и заявил, что больше никогда не будет с ней работать. Агент тоже высказал свое неудовлетворение, а когда Кэтрин предупредила, что о том, чтобы сниматься в купальниках, и речи быть не может, вообще разорвал с ней контракт.

Тогда она решила попытать счастья в Лондоне. Она сразу же предупреждала всех агентов, что ни в коем случае не будет демонстрировать купальники. Многие смеялись ей в лицо и тут же отказывались от сотрудничества, но один все-таки согласился. Спустя несколько лет Кэтрин завоевала себе имя на международном подиуме.

Потом ее отец заболел раком, и она вернулась в Новую Зеландию, чтобы помочь матери и Миранде ухаживать за ним.

— Так ты вообще не плаваешь? — спросил Зак. — Даже в бассейне?

— Никто не умирал оттого, что не плавал.

Он улыбнулся.

— Верно.

Кэтрин поднесла чашку к губам.

— Знаю, что это звучит банально, но я обязана тебе своей жизнью. Так что если я могу тебе чем-то помочь…

— Ты уже помогла, — ответил он. — Даже больше, чем думаешь.

— Я? — поразилась Кэтрин.

Казалось, Зак внимательно следит за движениями официанта в другом конце ресторана. Когда же он снова взглянул на Кэтрин, глаза его были темными и печальными.

— Всю эту неделю ты пробыла здесь. А сегодня… ты доверила мне свою жизнь, когда мы поднялись с тобой в горы. Ты даже не представляешь, что это значит для меня… именно сейчас.

Ну конечно! Он все еще переживает смерть друга, обвиняя в случившемся только себя. Именно поэтому готовность Кэтрин последовать за ним и доверить ему свою жизнь…

— Я знала, что ты позаботишься обо мне! — подтвердила она.

— А Кэллум?

Ну и вираж он заложил! Кэтрин, сбитая с толку, помолчала.

— Тоже, — убежденно сказала она. — Он добрый, заботливый человек. И он любит меня.

Несколько минут длилась напряженная пауза, а затем Зак сказал бесстрастным тоном:

— Это хорошо. Желаю вам счастья.

Он допил кофе и встал.

— Пожалуй, мне лучше отправиться домой, иначе по дороге занесет снегом. — Зак положил на счет, оставленный официантом, несколько купюр.

Кэтрин тоже поднялась.

— Спасибо за ужин — и вообще за все.

Спасибо тебе за мою жизнь!

Он криво улыбнулся.

— Пожалуйста.

— Я провожу тебя.

В холле почти никого не было. Кэтрин проводила Зака до входа.

— Ты уверен, что сможешь добраться? Как далеко коттедж?

— Совсем недалеко, — заверил он ее. — Я и раньше ездил в плохую погоду. — Зак положил руку ей на плечо. — Будь счастлива со своим Кэллумом.

Обязательно буду, я уверена в этом!

— А ты будь осторожен в горах, — сказала она. Не погибни, как Бен Стори и другие!.. — При этой мысли ее рука непроизвольно сжала его руку. — Пожалуйста, — прошептала она.

Может быть, он неправильно ее понял? Или правильно? Зак длинными пальцами пробежал по ее волосам. Какой-то злой огонь зажегся в его глазах, потом он наклонился и губами нашел ее губы.

Да, в этом поцелуе была злость. И страсть, и отчаянная грусть, поэтому Кэтрин обвила руками его шею лишь в непроизвольном порыве успокоить, в то время как желание наполнило трепетом ее тело. Потом Зак слегка оттолкнул ее. Краем глаза Кэтрин видела, что на них смотрят, но для нее уже ничего не имело значения.

Хриплым голосом Зак произнес:

— Это была твоя благодарность?

— Я просто… хотела пожелать тебе спокойной ночи. Прощай.

Он негромко рассмеялся и пошел к выходу. Холодный воздух ворвался в помещение. Зак обернулся.

— Прощай, Кэтрин. — И хлопнул дверью.

* * *


Кэтрин пролежала всю ночь без сна, пытаясь заставить себя думать о предстоящей встрече с Кэллумом, но ничего не получалось. Перед глазами все время стояло лицо Зака, а мысли постоянно возвращались к прощальному поцелую.

Утром Кэтрин вскочила спозаранок, собрала чемодан, оделась потеплее и вышла на покрытый снегом двор. Температура за ночь упала ниже рекордной отметки. Автобус, доставивший ее в аэропорт, всю дорогу тащился с черепашьей скоростью.

Дома на автоответчике она обнаружила сообщение от Кэллума, в котором тот выражал радость по поводу предстоящей встречи и обещал позвонить вечером.

Кэтрин распаковала чемодан, выстирала и выгладила белье. Потом вымыла плиту и холодильник, выкинув оттуда остатки фруктов и сыра. Она никогда не запасала продукты впрок и, если ей приходилось готовить, покупала все свежее накануне. Сейчас по дороге домой Кэтрин купила молока и полдюжины яиц. Достав из морозильника хлеб, она приготовила себе французский тост и поставила подогревать банку супа. Потом приняла душ, надела теплые брюки и свитер и села обедать.

Вечером приехал Кэллум с букетом нарциссов и фрезий.

— Спасибо! Я схожу за вазой.

Но он схватил ее за руку:

— Подожди минутку. — Улыбаясь, Кэллум привлек ее к себе, и Кэтрин заставила себя улыбнуться ему в ответ и даже ответить на долгий, страстный поцелуй.

Потом она осторожно отстранилась от него.

— Мы помнем твои замечательные цветы.

Он отпустил ее.

— Хорошо, поставь их в воду и возвращайся скорее. Не возражаешь, если я немного посмотрю по телевизору матч по регби?

— Конечно, включай. — Иногда ее раздражал интерес Кэллума к этой игре. Кэтрин и сама любила посмотреть хороший матч, но для него это было святое.

Она поставила цветы в вазу и отнесла ее на отделанный бронзой столик, который купила в Сингапуре. Вся квартира была выдержана в спокойных кремовых тонах, но яркие коврики и причудливая мебель, которые Кэтрин привозила из своих странствий, оживляли ее жилище, делая его оригинальным.

Не отрывая глаз от телевизора, Кэллум притянул ее к себе на диван. Он обнял Кэтрин за плечи, но вдруг выпрямился, когда из телевизора раздался рев трибун.

— Чуть не пропустили! — Потом снова привлек ее к себе, а во время рекламной паузы страстно поцеловал. Но тут игра возобновилась, и Кэллум опять уставился на экран. — Ну как съездила? — все так же, не отрываясь от телевизора, поинтересовался он.

— Хорошо. Погода была прекрасная. Я теперь катаюсь на лыжах гораздо лучше.

— Замечательно! Это замечательно! Ну! Ну, давай! Нечестно! Был офсайд! Что делает судья!

Через пять минут он снова повернулся к Кэтрин:

— Грипп прошел?

— Прошел.

— Я рад. — Он снова поцеловал Кэтрин, обнял обеими руками. — Я скучал по тебе.

— Я тоже, — безо всякого выражения ответила она.

Кэллум уже снова стал наклоняться к ней, когда рев трибун привлек его внимание к экрану.

— Извини, — обернулся он к Кэтрин, когда напряжение в матче спало. — Так на чем мы остановились?

Она рассмеялась.

— Ты уж лучше смотри свой матч. А я пойду займусь ужином, приготовлю блины.

У Кэллума загорелись глаза. Он обожал ее блины.

— Ты самая чуткая женщина на свете.

Кэтрин улыбнулась жениху и пошла на кухню. Ей всегда нравилось, что Кэллум относится к ней как к обыкновенной женщине, а не как к богине. Другие мужчины пытались поразить ее дорогими ресторанами и грандиозными шоу. Этот же человек предпочитал провести спокойный вечер в ее или своей квартире. Ему нравился домашний уют, а от ее стряпни Кэллум, вообще любитель поесть, приходил в восторг. И этим доставлял Кэтрин искреннюю радость.

Со временем она забудет прошедшую неделю, успокаивала себя Кэтрин, доставая яйца и молоко из холодильника. И Закери Бэллантайн станет для нее человеком, с которым она когда-то приятно провела время и к которому испытывает благодарность за то, что однажды он спас ее.

Теперь, когда она знает, кто ее спаситель, и когда она смогла хоть как-то выразить свою благодарность, она может продолжать спокойно жить дальше и всякие навязчивые сновидения перестанут ее мучить.

Кэтрин начала взбивать яйца. Из комнаты раздался победный крик. Она улыбнулась. Скоро ее жизнь вернется в свое обычное русло.

Спустя двадцать минут она подала Кэллуму тарелку с блинами, политыми золотистым сиропом. По телевизору передавали новости. В конце выпуска ведущая сообщила:

— Альпинист, которому удалось выжить в злополучной новозеландской экспедиции на Гималаи, снова чуть не погиб, на этот раз неподалеку от дома. Подробности слушайте в вечерних новостях.

Кэтрин замерла, уставившись на экран, где теперь по полю бегали мужчины в грязных шортах.

Чуть не погиб? Альпинист? Закери? Он ранен?

— Садись, дорогая, — проговорил Кэллум с набитым ртом. — Блины просто превосходные.

— Кэллум!

— Ммм?..

— Они что-нибудь говорили еще об этом альпинисте? Они сказали, кто он?

Кэллум покачал головой.

— По-моему, нет. — Взглянув на Кэтрин, он нахмурился: — Что случилось? — Отставив блины, он усадил ее рядом с собой. — Я и не знал, что ты знакома с альпинистами.

— Я знаю Закери Бэллантайна.

— Ну, мы разговаривали с ним один раз. Но ведь это не значит, что мы стали друзьями, не так ли? Я имею в виду, что, конечно, очень жаль, если пострадал именно он, но…

— Нет, я его знаю. Я встретила его в Вакапапе, когда ездила кататься на лыжах. Снова встретила его.

— Но ты ничего не говорила. — Кэллум выглядел озадаченным.

— Не было случая сказать, — ответила Кэтрин. — Ты же все время смотришь игру.

На его лице появилось озабоченное выражение.

— Дорогая, извини! Я не думал, что ты против. — Он нашарил возле себя пульт управления и выключил телевизор.

— Не надо! — запротестовала она. — Я хочу послушать новости.

— Да, конечно. — Кэллум снова включил телевизор, но уменьшил звук. Потом взял ее руки в свои. — Ну так в чем дело? — мягко спросил он.

— Мы встретились там, на горном склоне. Узнали друг друга. Помнишь, на том ужине, когда он подумал, что я теряю сознание…

— Да, конечно, помню. Естественно, что он не мог тебя забыть. Он ухаживал за тобой?

— Нет! — поспешила ответить Кэтрин. — Он… он знал, что я обручена.

— Надеюсь, ты сказала ему, что я разобью ему нос, если он хоть пальцем дотронется до тебя?

Кэллум при этом улыбался, и она тоже попробовала улыбнуться.

— Я сказала ему, что люблю тебя. — Она говорила об этом? Она не помнила. Но Зак сказал, что он все понял. Понял, что она верна своему жениху!

Взгляд Кэллума смягчился, он наклонился к Кэтрин и поцеловал ее в губы.

— Спасибо, дорогая.

— Я хотела спуститься с самого высокого уровня, и Бэллантайн предложил съехать вместе со мной, потому что я боялась — ведь раньше я никогда не отваживалась на это.

— Настоящий джентльмен?

— Он был очень добр…

— Угу…

— Я каталась с ним несколько раз. А в последний вечер мы вместе поужинали в гостинице.

— Кэти… — Кэллум выглядел раздосадованным. — Почему это звучит как исповедь?

У нее горели щеки, но она выдержала его взгляд.

— Это не исповедь. Это объяснение. — Но она же целовала Зака на прощание — страстно! Рассказать об этом Кэллуму? Зачем? Это только причинит ему боль.

— Ладно, — сказал он. — Это все?

Он слишком хорошо знал ее.

— Я встречалась с ним и раньше, — сказала она, надеясь, что Кэллум поймет ее. — Я имею в виду — до того благотворительного вечера…

— Ты никогда не говорила об этом. — Он нахмурился.

— Я… я не была уверена, что это он…

— О чем ты говоришь?

Кэтрин глубоко вздохнула.

— Помнишь, я рассказывала тебе, почему больше не плаваю?

— Конечно, помню. — Несколько раз он предлагал ей съездить в бассейн или на пляж, и в конце концов Кэтрин призналась, что не плавает. Когда он с готовностью предложил научить ее, она рассказала про тот случай на море. — Ты просто очень испугалась, но я уверен, что, если мы потихоньку начнем плавать вместе, ты сможешь преодолеть этот страх. Однажды…

— Да, я знаю, — перебила его Кэтрин.

Они — вернее, он — часто обсуждали эту тему. Но Кэллум так и не смог переубедить ее.

— Я говорила тебе, что меня тогда спас незнакомый молодой человек. Так вот, это был Закери Бэллантайн.

— Правда?

— Да, он…

Но в этот момент начались новости, и Кэтрин попросила сделать погромче.

Они смотрели передачу, все еще держась за руки. Сначала передавали политические новости, потом интервью с капитаном команды регбистов, потом — про пожар на каком-то складе. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ведущий добрался до новости, которой они ждали.

— Альпинист, который потерял друга в гималайской экспедиции, а сам пострадал от обморожения, находится сейчас в больнице в тяжелом состоянии. Машина Закери Бэллантайна съехала с заснеженной дороги на покрытую тонким льдом речку…

— Нет! — Кэтрин зажала рукой рот.

— …машину практически не было видно из-за снега. — На экране появился кадр из любительской видеосъемки: санитары уносили на носилках покрытое одеялом тело. — Мистер Бэллантайн был без сознания, у него сотрясение мозга, переохлаждение и обморожение. Врачи говорят, что пока неизвестно, пострадали ли внутренние органы.

— Он сказал, что доберется. — Кэтрин вся дрожала. — У него цепи и все такое. Он знал дорогу…

Кэллум выключил телевизор и обнял ее.

— Не изводи себя. Скорее всего, он поправится!

— Я должна была предложить ему остаться в гостинице. Когда он уезжал, снегопад уже начался.

— А может, это произошло вовсе и не тогда, а сегодня утром, например?

— Нет! — Она была уверена, что это произошло, когда он возвращался от нее. — Обморожен! Иногда ведь это ведет к ампутации, не так ли? Сотрясение мозга! Он все еще без сознания? Они ничего не сказали!

— Бэллантайн альпинист. У него и раньше были обморожения, и ничего!..

— Он пролежал там всю ночь. Без сознания, беспомощный! И на нем не было горного костюма! Только брюки и свитер. Может быть, в машине у него остались парка и перчатки, как ты думаешь?

— Я думаю, что он наверняка оделся в дорогу. Далеко ему было ехать?

— Я не знаю. Он точно не сказал. Он остановился в коттедже своих друзей. Их не было дома, так что никто не поднял тревогу.

— Кэти, если ты винишь в этом себя, то зря!

— Виню себя? — Она покачала головой, отодвигаясь от Кэллума. — Нет! Хотя, если бы я согласилась…

— На что?

Она заколебалась.

— Он предложил поужинать в коттедже, но я отказалась, и мы договорились встретиться в гостинице.

— Но тогда он все равно должен был бы отвезти тебя назад в гостиницу. И ты могла оказаться в машине в тот момент, когда она съехала с дороги. Или это могло произойти, когда Бэллантайн уже возвращался в коттедж. Нет, ужин в гостинице — хорошая идея!

— Да… — Кэтрин знала, что если бы поехала с Заком в коттедж, то не вернулась бы оттуда до утра…

— Может быть, я эгоист, но я рад, что тебя с ним не было. — Кэллум опять взял ее за руку. — Но ты хотела поехать с ним, не так ли?

— Ох, ну какое это имеет значение? — Она вырвала свою руку и встала. — Что, если он умрет? Что, если ему отнимут ногу? Обе ноги? Как он это перенесет? Он ведь живет только альпинизмом!

Кэллум тоже встал. Казалось, он был в растерянности. Засунув руки в карманы, он уставился в пол.

— Что все это значит, Кэти? — наконец спросил он.

Она ошарашенно взглянула на него и тут же представила, как Кэллум должен воспринимать ее реакцию.

— Зак — тот человек, который спас мне жизнь, — сказала она. — А сейчас он, может быть, потеряет свою.

Кэллум, задумавшись, поджал губы.

— Хорошо. И что ты собираешься делать? — спросил он.

Она посмотрела на него, стараясь привести в порядок мысли. Кэллум так чуток! Своим вопросом он заставил ее принять решение! И Кэтрин произнесла:

— Я хочу поехать к нему!


ГЛАВА ПЯТАЯ


— Вы его родственница, мисс Кромвелл? — Медсестра узнала Кэтрин до того, как та успела назвать свое имя, и теперь разглядывала ее с нескрываемым любопытством.

— Нет, я его знакомая. Просто у мистера Бэллантайна нет родственников в Новой Зеландии, — ответила Кэтрин. — Его брат живет в Англии.

Медсестра встрепенулась.

— У вас есть его адрес?

— К сожалению, нет.

— Но… обычно мы пускаем только родственников…

— Пожалуйста… Закери был со мной накануне аварии…

— А, я понимаю. — Но женщина все еще колебалась. — Думаю, если вы его подруга…

Кэтрин сжала губы и не стала возражать. Если только на таком основании они могут впустить ее, она вытерпит.

— Ладно, я спрошу, — наконец согласилась медсестра, — подождите здесь, — и скрылась за дверью.

Спросит кого? Зака? Он в сознании? Нет, иначе они бы спросили у него адрес его брата!.. Кэтрин ждала, сжав кулаки. Через некоторое время медсестра появилась снова.

— Я отведу вас в отделение интенсивной терапии.

— Спасибо! — Кэтрин чуть не лишилась чувств от облегчения.

Он лежал в большой затемненной комнате вместе с другими больными. Над каждой кроватью светились электронные экраны. Кэтрин услышала гул работающих аппаратов. Две медсестры в зеленых халатах склонились над одним из больных.

Зак лежал на высокой кровати, от его рук и носа отходили трубки, к груди пластырем были прикреплены провода. Над одной из бровей виднелся шрам, свежая ссадина на щеке и еще синяки на плече и над ребрами. Нижняя часть тела была прикрыта полотенцем. Забинтованные ноги лежали на подушках.

— С ногами будет все в порядке, — объяснила медсестра, заметив испуганный взгляд Кэтрин. — Нас больше беспокоят его руки. — Обе руки были также забинтованы и подняты. — Обычно сильнее обмораживается верхняя часть тела.

— У него не было перчаток?

— Мокрые, что еще хуже. К тому же он уже обмораживал руки, поэтому… — Медсестра подвинула Кэтрин стул.

— Он не приходил в себя?

Женщина покачала головой:

— Еще нет.

Кэтрин опустилась на стул и потрогала руку Зака. Рука была теплой, и это ее немного успокоило. Она посмотрела на его бинты, и к глазам подступили слезы. Он казался таким беззащитным, что у Кэтрин сжалось горло. Может быть, у нее не было права приходить сюда? Но ведь никого другого рядом с ним нет.

— Поговорите с ним, — посоветовала медсестра, поправляя одну из трубок. — Иногда это помогает. — Она ободряюще улыбнулась Кэтрин и тихо вышла.

— Зак, — прошептала Кэтрин ему на ухо. — Зак, пожалуйста, очнись! — Она погладила его руку, надеясь, что он как-нибудь отреагирует.

— С ногами будет все в порядке, — спокойно добавила она.

Насколько серьезные травмы получил он? В новостях сказали, что у него сотрясение мозга. Но если он до сих пор не приходит в сознание…

Она оглянулась, но медсестра ушла, а две других были все еще заняты.

— Ты должен поправиться, — настойчиво проговорила Кэтрин. — Пожалуйста, Зак! Не оставляй меня!

Не оставляй меня! Прижавшись к нему, когда он выносил ее из воды, она руками обнимала его за шею, щекой касаясь его мокрой груди, когда чьи-то руки пытались оторвать ее от него. Ее глаза тогда были полны слез…

И сейчас тоже. Кэтрин сжала зубы и, положив ладонь между кусочками пластыря на его груди, яростно проговорила:

— Я только что нашла тебя! Ты не можешь сейчас умереть, черт тебя возьми!

— Ты не можешь умереть у меня на руках, черт возьми! — Его грубый от напряжения голос и твердая поверхность доски для серфинга, упирающаяся ей в щеку, его руки, переворачивающие ее мокрое тело так, чтобы можно было сделать искусственное дыхание, — рот в рот…

— Ты не позволил мне умереть, — проговорила она. — И я не позволю тебе. Не позволю. Слышишь меня, Зак? Я не позволю тебе умереть! — Не было даже намека на какую-нибудь реакцию. Кэтрин сердито смахнула слезы с ресниц. Слезами ему не поможешь! — Ты хочешь опять подняться в горы, правда? — сказала она, заставляя свой голос звучать спокойно. — И ты поднимешься. Я знаю, как сильно ты любишь горы. Ты брал меня с собой наверх, помнишь? Ты хотел показать мне…

И она говорила и говорила, напоминая Заку о местах, где он побывал, о друзьях, о которых он рассказывал ей на том ужине. Кэтрин говорила, говорила и говорила. Как будто разговаривала сама с собой.

— Вы делаете все правильно! — Одобрительный голос медсестры заставил ее вздрогнуть. — Вам принести кофе?

— Спасибо. Черный, без сахара.

Женщина проверила трубки, кивнула и снова ушла. Спустя некоторое время она вернулась, на этот раз не одна. С нею была молодая бледная женщина в брюках и шерстяном жакете, ее светлые волосы были собраны в хвост. Вдова Бена Стори.

— Думаю, что вы знакомы, — сказала медсестра, протягивая Кэтрин чашку кофе. — Извините. — Она поспешила к другой медсестре, знаком подзывавшей ее.

— Меня зовут Венди Стори. — Блондинка отвела встревоженный взгляд от Зака и протянула Кэтрин руку.

— Я знаю. — Кэтрин взяла чашку в левую руку, чтобы ответить на приветствие. — Я…

— Вы Кэтрин Кромвелл, я вас узнала. — Венди улыбнулась.

Это Закери рассказал ей? Но тут Венди сказала:

— Вы — известная модель. Я не знала, что вы с Заком… друзья.

— Мы… мы вместе катались на лыжах на прошлой неделе. А перед тем, как произойти этому несчастью, ужинали в гостинице.

— Понятно. — Венди посмотрела на нее уже с нескрываемым интересом, потом перевела глаза на Зака. — Бедный старый опоссум, — прошептала она и погладила его бедро.

Жест был настолько интимным, что Кэтрин испытала неожиданный укол ревности.

У нее самой на это не было никакого права. У нее, по сути, даже не было права находиться здесь. Было лишь просто убеждение, нелепая вера в то, что Зак нуждается именно в ней.

— Пожалуйста, — сказала она вставая, — садитесь.

Венди принялась отказываться, но Кэтрин объяснила:

— Медсестра велела разговаривать с ним. Мне он не отвечает. Может быть, вам удастся?

И Венди кивнула.

— Отдохните. А я побуду с ним до вашего возвращения. Вы планируете здесь остаться?

— Да, сколько потребуется.

Точно так же она ответила Кэллуму, когда он спросил, сколько времени Кэтрин собирается провести у постели малознакомого человека. А потом поинтересовался, какую пользу, как она считает, сможет принести.

— Не знаю, — ответила Кэтрин. — Но я должна быть там.

Она и не ожидала, что Кэллум поймет. Она все еще носила его кольцо! Конечно, это событие наложит определенный отпечаток на их отношения, и, вполне возможно, необратимый. Многие мужчины тут же бы сняли кольцо с пальца невесты и исчезли из ее жизни, как только она заикнулась бы, что собирается лететь к какому-то раненому мужчине — неважно, насколько серьезно этот мужчина пострадал.

Естественно, Кэллум разозлился, он ничего не мог понять и поцеловал Кэтрин на прощание довольно холодно.

Венди наклонилась к Заку и начала легко массировать его плечо.

— Вот, — Кэтрин протянула ей чашку кофе. — Я не пила. Пойду возьму себе еще. Или, может быть, вам принести кофе с молоком и сахаром?

Венди взяла чашку.

— Нет, этот сойдет, спасибо. — Она опять повернулась к Заку.

Кэтрин нашла туалет для посетителей и умыла лицо холодной водой. Решив, что пора перекусить, она отправилась в кафетерий, купила себе пару бутербродов и кофе и вышла на свежий воздух. Она устроилась на лужайке под деревом.

Бутерброды показались ей абсолютно безвкусными, но она заставила себя проглотить их. Кофе по крайней мере был горячим.

С кустов и деревьев уже облетели все листья, сквозь их голые ветки пробивались блеклые лучи солнца, и Кэтрин подставила им свое лицо, закрыв глаза. За последние двадцать четыре часа она совершила два утомительных перелета и почти не спала, поэтому и не заметила, как задремала.

Проснулась она оттого, что начала сползать с деревянной скамейки. Оглянувшись, провела рукой по лицу, встала и направилась к больничному корпусу.

У входа стояли мужчина с видеокамерой и женщина с микрофоном. Что делают здесь телевизионщики?

— Мисс Кромвелл? — обратилась к ней женщина с микрофоном. — Мы слышали, что вы ухаживаете здесь за Закери Бэллантайном.

— Откуда вы узнали?

Не отвечая на ее вопрос, мужчина задал свой:

— Как он себя чувствует?

— Он без сознания.

— Он ни на что не реагирует? — Голос женщины был полон сочувствия.

— Нет. — Не нужно бы отвечать на эти вопросы! Но, приученная доброжелательно относиться к представителям средств массовой информации, она сказала: — Я не имею права рассказывать вам о нем.

— Как долго вы с ним встречаетесь?

Встречаемся?

— Почему вы решили, что мы…

— Вы же сказали администрации больницы, что вы его подруга.

— Об этом они не имели никакого права рассказывать вам! — резко ответила Кэтрин. Значит, уже пошли слухи! Но если она сейчас начнет все отрицать, то ее, возможно, больше не пустят к Закери.

— Так как давно вы знаете друг друга? Где вы познакомились?

Может быть, ей все-таки удастся сбить их со следа!

— Я… я знаю его с четырнадцати лет, — сказала она. — Мы с ним старые друзья.

Оператор с камерой пододвинулся ближе, чтобы снять ее крупным планом. Она подняла руку, чтобы закрыть лицо.

— Это у вас обручальное кольцо? — спросила женщина.

— Да. Но оно… — Если она скажет им, что это подарок не Зака, что она обручена с другим человеком, то ей уже нельзя будет выдавать себя за его подругу… Репортеров к тому же еще больше заинтригует вся эта история, и завтра здесь их будут целые толпы. Ясно, что администрации больницы все это не понравится, а если она признается, что никакой роли в жизни Бэллантайна не играет, они запретят ей видеть его! — Нет, — сказала она, — не обручальное. — Но было слишком поздно. И Кэтрин тут же представила себе, как больно будет Кэллуму слышать ее слова. — Закери и я не были официально помолвлены.

Как только Кэтрин произнесла эти слова, то сразу же поняла, что только все испортила. Не надо было вообще ничего говорить.

— Извините, мне надо идти.

Решительно пройдя мимо них в вестибюль, она только здесь почувствовала, что вся дрожит.

Оглянувшись, Кэтрин сняла кольцо с руки и положила его в сумку. Конечно, уже поздно, но…

Вдруг и другие подумают, что это кольцо — подарок Закери?

Она почувствовала облегчение, войдя в палату интенсивной терапии, в это жуткое, почти безмолвное место. Ее впустила другая медсестра со словами:

— Никаких изменений. Миссис Стори все еще с ним.

Венди улыбнулась ей, медсестра принесла второй стул. Венди гладила волосы Зака.

— Привет, — сказала она. — Хотите поменяться местами?

Кэтрин покачала головой. Она завидовала близости этой женщины с Заком. Ее все еще мучили угрызения совести оттого, что она выдавала себя за его близкую знакомую.

— Там, на улице, люди с телевидения, — пробормотала она. — Я, кажется, вляпалась.

Венди кивнула.

— Это нетрудно. Они сами вкладывают в ваши уста любые слова или интерпретируют их, как им заблагорассудится. — Она снова повернулась к Заку. — Девочки посылают тебе привет, — спокойным голосом проговорила она. — Я уже тебе говорила об этом, да? Я не смогла привезти их с собой. Стейси должна идти в школу, а с Ясмин слишком много хлопот. К тому же детей сюда вряд ли пустят. Поправляйся быстрее и приезжай навестить нас, ладно? Они хотят, чтобы с тобой все было хорошо.

Венди повернулась к Кэтрин, ее глаза затуманились.

— Они переживают, что я уехала от них, — прошептала она. — Они напуганы смертью Бена. Но я, конечно, должна была приехать ради Зака. Я попыталась все объяснить им, но не хотела говорить, как сильно он пострадал, потому что… — Потому что она не хотела их пугать. — Я позвоню им, когда Стейси вернется из школы. — Венди снова начала гладить волосы Зака. — Господи, я так надеюсь, что он выкарабкается. Мне кажется, я просто не вынесу, если потеряю и его. — Она поднесла руку к глазам.

Кэтрин обняла ее за плечи и тоже расплакалась.

Они провели вместе еще несколько часов, подменяя друг друга у кровати Зака. И много говорили — и с Заком, и друг с другом.

— Вы давно знаете его, да? — спрашивала Кэтрин.

— Даже дольше, чем Бена. Ведь это Зак нас познакомил. — Она улыбнулась. — Мы все шутили о том, как Бен увел меня из-под носа Зака.

— А вы с ним встречались?

— Иногда. А с Беном мы полюбили друг друга с первого взгляда.

Кэтрин почему-то рассердило это признание, но не подав виду она спросила:

— А как отнесся к этому Закери?

— С Закери мы всего лишь друзья. А вот Бен все переживал по этому поводу, хотя я говорила ему, что у нас с Заком ничего не было. Закери вел себя всегда очень осторожно с женщинами, и мы с ним никогда не были любовниками. Еще я говорила Бену, что ему незачем проявлять благородство и идти на самопожертвование, потому что, хоть мне и очень нравился Зак, после встречи с Беном я поняла, что, кроме него, для меня других мужчин не существует! Тем не менее Бен настоял на сцене объяснения, но Зак просто посмеялся над ним и пожелал нам счастья. Он был шафером на нашей свадьбе! — Она протянула руку и погладила его лицо. — Давай, Зак, возвращайся к нам! — И вздохнула.

* * *


На следующий день, поговорив с матерью и дочерьми, Венди сказала Кэтрин:

— Девочки беспокоятся. Не хотелось бы оставлять Зака в таком состоянии, но… — Она смотрела на него, закусив нижнюю губу.

— А что бы вам сейчас сказал сам Зак? — спросила Кэтрин, видя, как Венди разрывается между ним и дочерьми.

Та благодарно посмотрела на нее.

— Он бы велел мне ехать домой, — призналась она. — Но…

— Тогда надо ехать, — посоветовала Кэтрин. — Если будут перемены, я тут же дам вам знать.

— А вы сколько еще здесь пробудете? — шепотом спросила Венди.

— Сколько потребуется.

— Я купила газету, — сказала Венди. — Вам будет интересно почитать. Видимо, эту же информацию передавали и во вчерашних вечерних новостях.

В статье рассказывалось о том, как Закери Бэллантайн «борется за жизнь», а возле его постели дежурит его невеста — «международная модель Кэтрин Кромвелл». Об их «тайной помолвке» автору статьи рассказала сама мисс Кромвелл.

— О, нет! — вскрикнула Кэтрин, поспешно закрывая газету, как будто тем самым могла спрятать статью от всего мира.

Кэллум! Надо связаться с Кэллумом.

Она ведь даже ни разу не позвонила ему! Кэтрин почувствовала угрызения совести. Надо было предупредить его. Глупо надеяться, что он не посмотрит новости и не прочитает газеты. Что он теперь подумает!

Кэтрин вскочила. Но как ему все объяснить? Надо попытаться.

Она вызвала медсестру.

— Мне надо отойти на некоторое время.

— Хорошо, — улыбнулась женщина. — Мы присмотрим за ним. — (Кэтрин теперь все знали.)

Она позвонила Кэллуму на работу из телефона в вестибюле. Он разговаривал с ней напряженным голосом и как-то отстраненно. Его можно понять, подумала Кэтрин.

— Меня подловила репортерша, — объясняла она, пытаясь говорить так, чтобы он ее слышал, а люди в вестибюле — нет. — Мне не надо было вообще с ней разговаривать — все, что я сказала, было искажено.

— Я видел репортаж по телевизору, — ответил он.

Кэтрин закрыла глаза.

— Но ты же знаешь, эти журналисты… Они все всегда перевирают.

— Удивительно только, как тебе удалось обручиться с человеком, находящимся в состоянии комы. К тому же, как мне казалось, ты была обручена со мной…

— Я и сейчас обручена с тобой! — поспешила возразить Кэтрин. — И это твое кольцо, оно и ввело их в заблуждение!

— А я думал, что причиной является твое самоотверженное дежурство у постели раненого героя. Когда ты возвращаешься домой, Кэти?

— Не знаю. Закери все еще без сознания.

Кэллум преувеличенно тяжело вздохнул.

— Ну что ж, дай мне знать, когда снова соберешься стать моей невестой. А сейчас, боюсь, мне пора. Я и так заставил ждать моего клиента.

Она не винила его в холодности. Кэллум и так был более терпелив, чем любой из мужчин на его месте. Но когда Кэтрин повесила трубку, то почувствовала себя подавленной и одинокой.

А что ты ожидала? — презрительно спросила она себя. Поддержки от мужчины, которого ты бросила ради кого-то другого? Опустись на землю!

Когда Кэтрин вошла в палату, то увидела, что занавески вокруг кровати Зака задернуты. У нее на миг остановилось сердце, но тут подошла медсестра и, ободряюще улыбаясь, раздвинула их.

Сильно запахло спиртом, и Кэтрин поняла, что Заку готовятся делать перевязку. При виде распухших, багровых рук, покрытых волдырями, Кэтрин еле удержалась от вскрика.

От его носа убрали трубку, он был небрит, длинные темные ресницы не шевелились, потрескавшиеся губы были слегка приоткрыты. И все же он выглядел потрясающе.

Медсестра закончила перевязку и уложила его руки на простыню.

— Красавец, не правда ли? — сказала она, любуясь его лицом. — Вы счастливая женщина. — Потом, смутившись, добавила: — Я имею в виду, что он непременно выкарабкается. Он из крепких! — Она наклонилась к нему и громко сказала: — Мистер Бэллантайн, здесь ваша невеста. Как насчет того, чтобы очнуться и поздороваться с ней?.. Никакой реакции! — Медсестра взглянула на датчики у него над головой. — Когда мы его переворачивали, произошли некоторые изменения в показаниях, — объяснила она. — Мы подумали, что, может быть… — Она отодвинулась в сторону. — Попробуйте вы.

Кэтрин склонилась над ним, опершись рукой о подушку.

— Закери, — прошептала она. Потом у нее запершило в горле. Она не могла говорить. Он выглядел таким живым, таким красивым!.. И все же не приходил в сознание.

Слезы покатились у нее из глаз, и одна из них упала ему на веко, потом скатилась на щеку. Повинуясь порыву, Кэтрин наклонилась, слизнула ее и вдруг почувствовала слабое дрожание его века.

— Зак? — Она подняла голову, всматриваясь в его лицо. — Зак! — Кэтрин начала осторожно целовать потрескавшиеся губы, молясь, чтобы ее страсть проникла в него.

У него были безвольные сухие губы, она уже почти оторвалась от него, когда вновь ощутила слабое дрожание век. И Кэтрин снова до боли в глазах стала всматриваться в его лицо.

— Зак… — Поцеловав его еще раз в губы, она заметила, как слегка дрогнули его ресницы.

Кэтрин выпрямилась на стуле и взглянула на медсестру, зачарованно наблюдавшую за происходящим. Потом глаза женщины переместились на монитор, и она, казалось, была поражена увиденным.

Неожиданно Зак издал хриплый стон, и сестра быстро нажала на кнопку в стене. Зак пошевелил головой и снова застонал. Его глаза на мгновение открылись, затем веки вновь опустились.

— Закери! — настойчиво позвала Кэтрин. — Зак, очнись. Пожалуйста! Посмотри на меня!

Он опять пошевелил головой и опять застонал. Его губы попытались что-то сказать.

— Все в порядке, — сказала Кэтрин. — Не говори ничего. — Она снова поцеловала его, боясь, что он опять провалится в пучину беспамятства. — Просто открой глаза.

Вокруг кровати уже толпились какие-то люди. Кто-то взял ее за руку. Медсестра, которая наблюдала за происходящим, воскликнула:

— Спящий красавец! Она разбудила его своим поцелуем!

Кэтрин не отрывала глаз от лица Зака. Вот он медленно приподнял веки, моргнул, потом посмотрел на нее. Он узнал ее! Кто-то рядом с ней произнес:

— Отойдите на минуту в сторону, мисс Кромвелл. Нам надо кое-что проверить.

Она позволила медсестре увести себя и напоить кофе. Потом ей разрешили вернуться к его кровати, но не надолго.

— Он еще очень слаб, не надо его утомлять.

Когда все ушли, Кэтрин уже не знала, что ему говорить. Теперь он лежал на двух подушках. Она села, так пододвинув стул, чтобы Зак мог ее видеть.

И он повернул голову и увидел ее.

— Я сплю? — Зак еле шевелил губами. — Ты не… На самом деле тебя здесь нет. И ты не целовала меня. Я лежу в этом проклятом снегу, и у меня галлюцинации…

Кэтрин слабо улыбнулась.

— Нет, я здесь, а ты в больнице. И… я действительно поцеловала тебя. — Она заторопилась. — Ты спал около двух дней. А сейчас все наяву.

— Я не… — Он замолчал, забыв, что собирался сказать. — Я чувствую себя так, как будто долго отсутствовал.

— Так и было! Мы начали беспокоиться, что ты никак не приходишь в сознание.

— Мы?..

— Здесь была Венди. Она оставалась, сколько могла, но она нужна девочкам. Венди сказала, что ты наверняка велел бы ей ехать домой.

Тень пробежала по его лицу.

— Она беспокоилась?

— Конечно. Она сказала, что не вынесет, если потеряет тебя.

— Бедная Венди. — Он закрыл глаза.

— Она говорит, что ты обязательно поправишься и приедешь навестить ее с девочками.

Зак слабо улыбнулся и с трудом приоткрыл веки.

— А ты… — Он замолчал и попытался поднять руку, чтобы дотронуться до нее.

Кэтрин мягко взяла его за запястье.

— Не надо шевелиться.

— Ты здесь, — удивленно проговорил он. — Не уходи…

— Я не уйду, — пообещала Кэтрин. Он закрыл глаза, и она испугалась, что Зак снова потерял сознание. — Позвать медсестру? — спросила она.

— Я устал, — прошептал он.

Подошла медсестра, проверила у него пульс, подняла веко. — С ним все в порядке, — сказала она, — пусть поспит. Скоро мы переведем его отсюда.

* * *


Врачи уговорили Кэтрин поехать в гостиницу поспать немного, пообещав, что обязательно сообщат, когда Закери проснется и спросит о ней.

Из гостиницы она позвонила Венди и Кэллуму. Венди пришла в восторг, Кэллум был более сдержан, хотя и ответил вежливо: он очень рад слышать, что Закери идет на поправку.

— Мне надо немного поспать, — сказала она Кэллуму, испытывая благодарность, что тот не спросил ее, когда она собирается домой. — Я… свяжусь с тобой позже.

Она устала, но решила поговорить со своими родственниками. Если мать и Миранда смотрели новости, то наверняка хотят знать, что же все-таки происходит.

Кэтрин не разговаривала с ними до отъезда. Они обе уже привыкли к ее частым отлучкам. Если возникал какой-нибудь срочный вопрос, они знали, что через агентство всегда могут связаться с ней.

Мать сказала:

— Я знала, что репортеры что-то наврали. Ты бы сообщила нам, если бы разорвала помолвку с Кэллумом. Он такой приятный молодой человек.

— Да…

— Я и не знала, что ты знакома с Закери Бэллантайном.

— Я и не была знакома с ним как следует — до прошлой недели. Мы катались с ним на лыжах.

Мать рассмеялась.

— Вот так средства массовой информации делают из мухи слона! Это же надо — тайное обручение! А ты уже разговаривала с Мирандой? Она пыталась дозвониться до тебя.

— Нет. Я ей сейчас позвоню.

— Не надо! Я сама все расскажу ей! Из гостиницы звонить слишком дорого. И потом, у тебя такой усталый голос, дорогая. С тобой все в порядке?

— Да, конечно. Только Зак еще очень плох. Я дежурю у его постели.

— А у него никого нет?

— В этой стране — нет.

— Ну, тогда ты поступаешь правильно! Только постарайся выспаться.

Кэтрин последовала совету матери, а утром приняла душ, надела мягкое шерстяное платье, причесалась, немного подкрасилась и поехала в больницу.

Зака перевели в отдельную палату. Увидев медсестру, Кэтрин поинтересовалась у нее здоровьем Зака.

— Он начал чувствовать боль в руках, а это хороший признак! Ему теперь нужен уход и внимание. А также постарайтесь быть оптимисткой! Это очень помогает выздоровлению.

— Кто-нибудь поставил в известность его брата?

— Полиция разыскала его, но, так как серьезных осложнений у мистера Бэллантайна не предвидится, вряд ли его брат решит проделать такой путь из Англии.

Зака побрили и надели на него больничную пижаму. На ноги было наброшено одеяло. Он лежал с закрытыми глазами.

Кэтрин вошла в комнату очень тихо, но он услышал и приоткрыл глаза. Зак видел, как она осторожно подошла к кровати и положила букет цветов на тумбочку.

Когда она приготовилась сесть, то услышала едва различимый шепот:

— Разве… ты… не собираешься… поцеловать меня?

Кэтрин посмотрела ему в глаза, наклонилась и поцеловала в губы, потом резко выпрямилась и села.

— Спасибо… за цветы, — с усилием произнес Зак. Теперь, когда он пришел в сознание, ему было больно даже дышать. — Обморожение… они говорят, что у меня обморожение… — сказал он и закрыл глаза.

— С ногами будет все в порядке.

— Ты все время сидела… возле меня. Они говорят… что ты очень… преданная.

— У меня было время, — ответила Кэтрин. — И я хотела помочь.

— Я… благодарен тебе. — Он с трудом перевел дыхание. — Только… я немного… не понимаю. Наверное, у меня… еще и потеря… памяти. Я люблю тебя, Кэтрин… но… когда мы обручились?


ГЛАВА ШЕСТАЯ


Я люблю тебя. Я люблю тебя, сказал он.

Кэтрин сидела, не в силах вымолвить ни слова.

— Все… говорят… о моей прекрасной… невесте, как она разбудила меня своим… поцелуем. — Он улыбнулся ей медленно и с видимым усилием. — Последнее, что я помню… это как мы с тобой… поцеловались… на прощанье. А потом… сны…

Старайся ободрить его, наставляла ее медсестра. Зак только что сказал, что любит ее. Как же объяснить ему, что они вовсе не обручены?..

— Мне бы хотелось… взять тебя за руку, — прошептал он, глядя на свои забинтованные руки. — Ты… видела? — Он поднял их, потом уронил. — Довольно… отталкивающее зрелище…

— Мне очень… жаль, Зак.

— Я могу… лишиться их вообще. Потому что я их… уже отмораживал…

Кэтрин кивнула, комок в горле мешал ей говорить.

— До этого не дойдет, — ободряюще сказала она.

— Если это… случится, я… не заставлю тебя… сдерживать свое… обещание.

— Обещание?..

— Твое обещание… выйти за меня замуж. Если я… останусь… калекой… я пойму… если ты передумаешь…

— Я не передумаю, — прервала она. — Не изменю своего решения. Ни за что! Как, интересно, ты себе это представляешь?

Зак прикрыл глаза.

— Я просто… боялся, что…

Испуганная, она сжала его руку.

— Я бы никогда так не поступила, Закери. Никогда!

Вошла медсестра.

— Вам лучше, когда здесь ваша невеста? — Она улыбнулась Заку, едва тот неохотно открыл глаза, и закатала его рукав, чтобы измерить давление.

Зак усмехнулся.

— Даже и не знаю, что я бы делал без нее, — пробормотал он, глядя на Кэтрин.

Медсестра взглянула на показания прибора и кивнула:

— Вы счастливый человек.

— Я знаю.

— Ну вот! — Она записала данные в таблицу в ногах его кровати. Повернувшись к Кэтрин, прошептала: — Сегодня он выглядит намного лучше.

Когда медсестра покинула палату, Зак медленно проговорил:

— Мне показалось, что тебя… здесь нет. — Он потупил глаза. — Хотелось бы, чтобы ты меня снова поцеловала… для того, чтобы знать наверняка, что ты здесь на самом деле. — И он взглянул на Кэтрин с нескрываемым желанием.

Она перевела дух и, поднявшись с кресла, застыла в нерешительности, потом наклонилась и нежно поцеловала его.

Его отклик, жаркий и полный страстного желания, она почувствовала сразу, потом Зак глубоко вздохнул. В следующую минуту он уже спал.

Кэтрин подошла к окну, невидящим взглядом окинула больничные здания, газон с одиноким деревом.

Возможно, у нее не было никаких прав находиться здесь, маскируясь под невесту Закери Бэллантайна. Но он так нуждался в ней! Пути назад больше не было. Только что сказать Кэллуму на этот раз?

* * *


— Я этому не верю, — сказал он, когда Кэтрин позвонила и сообщила, что остается еще ненадолго. — Ты была близка с Бэллантайном на прошлой неделе?

— Кэллум, я же тебе говорила!

— Слушай, ты уже продемонстрировала свою заботу. Сейчас, если не ошибаюсь, он идет на поправку. Так что теперь…

— Он боится, что потеряет руки…

Последовала короткая пауза. Затем Кэллум ровным голосом сказал:

— Мне очень жаль. Но ты ведь ничем не можешь помочь?

— Врачи сказали, что важно поддерживать в нем оптимизм и бодрость.

— И ты решила, что это как раз для тебя! Почему, Кэти? Ну ладно, он вытащил тебя из воды, когда ты была ребенком. Или по крайней мере он так говорит.

— Это не сказки, Кэллум! Это не он так говорит, а я! Он вообще не любит об этом говорить.

— Кэти, ты ничего не рассказала мне — тогда, на ужине, на котором он выступал.

— Я тебе уже объясняла, что была не уверена, он ли это.

— А теперь уверена? — Его тон стал снисходительным. — Иногда ты бываешь удивительно наивной, дорогая! Ты — прекрасная, желанная молодая женщина. И представь себе: ты говоришь мужчине, что он — твой герой. Конечно, он не хочет разбивать твои иллюзии, к тому же Бэллантайн достаточно осторожен, чтобы открыто врать.

— Все совсем не так! Я знаю, что это был он! Последние сомнения исчезли, когда…

— Когда? — подтолкнул ее Кэллум.

— Мы поднимались в горы. Он… Я поскользнулась, и он вытащил меня…

— Ты была в опасности?

— Не совсем. Это был учебный подъем.

— Если он подвергал тебя риску… — начал Кэллум в ярости.

— Я просто перепугалась, вот и все! Мы были связаны одной веревкой, а Закери знал, что он делал. Но когда опасность миновала, я поняла…

— Ради Бога, Кэти! Ты чуть не утонула в юном возрасте, пришел незнакомец, спас тебя и таинственно исчез. А теперь опять ты была на краю…

— С Закери я была в безопасности…

— Он спас тебя от падения, но ты сама только что сказала, что испугалась! Вот эти два случая совпали в твоем мозгу, и ты убедила самое себя, что он и есть тот самый спаситель из далекого прошлого.

— Ты делаешь из меня какую-то неврастеничку! — Кэтрин крутила телефонный шнур, чувствуя, как в ней нарастает раздражение. — Ты не понимаешь…

— Боюсь, я и в самом деле не понимаю. Я считаю, что мне надо приехать и вытащить тебя оттуда буквально за волосы.

— Кэллум!

— Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Я люблю тебя, Кэти. Не забывай об этом, ладно?

— Не забуду. — Она очень хотела добавить то, чего он ждал: «Я тоже тебя люблю», но не смогла. — Спокойной ночи.

* * *


— Сегодня ему стало хуже, — сказали Кэтрин утром в больнице. От испуга сердце ее упало. — Началась лихорадка. Мы даем ему антибиотики.

Зак спал, но, как только Кэтрин вошла в палату, его глаза открылись. На этот раз она сама, без всякой просьбы, поцеловала его в сухие, жаркие губы. Ему поставили капельницу, на тумбочке возле кровати — графин и стакан с соломинкой.

Она налила ему воды и поднесла соломинку к губам. От высокой температуры у него блестели глаза.

— Подойди поближе, — попросил он. — Пожалуйста.

Она пододвинула стул вплотную к кровати, нагнулась, и он обнял ее за плечи.

— Осторожней, твои руки…

Но он уже снова закрыл глаза. Кэтрин сидела не шелохнувшись, наблюдая, как во сне подрагивают его ресницы. Осторожно протянув руку, она убрала волосы с его вспотевшего лба, потом, положив голову ему на плечо, прислушалась к дыханию.

Постепенно залегшая от боли складка разгладилась, на губах появилась легкая, спокойная улыбка.

Интересно, что ему сейчас снится?

Когда я лежал без сознания в снегу, мне снилась ты, сказал он ей.

* * *


Прошло еще два дня. Под действием антибиотиков температура начала спадать. Они много разговаривали, Кэтрин приносила с собой книги и читала их Заку. Когда ему наконец разрешили вставать с кровати, Кэтрин стала возить его в инвалидном кресле, так как он не мог управлять им обмороженными руками.

В конце недели, когда Кэтрин вошла в палату, она увидела, что Зак сидит на стуле возле окна.

— Доктор только что сказал, что об ампутации вопрос больше не стоит!

— Зак, я поздравляю тебя! — Она подбежала к нему, он встал на здоровую ногу и крепко прижал Кэтрин к себе. С сияющими глазами наклонился и поцеловал ее.

Это был страстный и настойчивый поцелуй, и она, уже не задумываясь, ответила, вложив в свой поцелуй все облегчение и радость, которые они оба испытывали.

Он снова взглянул на нее, и она опять увидела в его глазах огонь желания.

— Если ты не заметила, — произнес Зак, улыбаясь, — то хочу тебе сказать, что чувствую себя гораздо лучше.

— Заметила. — Она подумала о Кэллуме и осторожно попыталась освободиться из его объятий.

Но он не отпускал.

— Не уходи, я мечтал об этом с тех самых пор, когда ушел от тебя в тот вечер в гостинице. Вот так держать тебя, целовать, любить…

И он снова поцеловал Кэтрин. Несмотря на ее сопротивление. Его мягкие губы были такими настойчивыми! И она уступила и ответила…

Наконец Зак со стоном оторвался от нее.

— Черт! Мне надо поскорее выбраться из этого проклятого места! Я не могу без тебя.

Кэтрин забеспокоилась.

— Подожди, Зак, нам надо поговорить.

Он неохотно выпустил ее, но продолжал одной рукой обнимать за талию.

— Я знаю. Помоги мне добраться до кровати. — Он откинулся на подушки. — Врачи говорят, что через пару дней я могу быть свободен.

— Куда ты поедешь?

Мгновение он молчал.

— Венди пригласила меня погостить у них, пока я окончательно не выздоровлю.

У Кэтрин замерло сердце.

— Как мило с ее стороны.

— Да. Но ведь она и так по горло занята детьми! Хорошие у нее девочки, только непоседы.

Не самое лучшее место для выздоровления! Ему еще нужна помощь. Например, он ел уже сам, но еду для него надо было резать на мелкие кусочки. И еще тысяча бытовых трудностей…

— А не слишком ли ты торопишься? Твои руки и нога…

— До того, как я выпишусь, мне надо будет научиться ходить на костылях.

Кэтрин больше не колебалась. А что еще ей оставалось делать?

— У меня есть свободная комната.

— Я не могу просить тебя быть моей сиделкой. — Закери попытался сжать руку в кулак.

— Не надо, — остановила его Кэтрин, нежно коснувшись обезображенных пальцев.

— Мне велели тренировать руки. Черт, я ненавижу зависеть от кого-то в самых элементарных вещах! Куплю себе просторные рубахи без пуговиц и…

— А как ты их собираешься покупать? Машину водить ты не можешь, не можешь даже достать мелочь, чтобы заплатить за автобус или такси. Потом…

— Ладно, ладно! — Он замолчал. — Извини, я не хотел обидеть тебя…

— Ничего. Так что ты решил?

Он размышлял несколько минут.

— Ты не должна делать это для меня, — сказал он наконец.

— А я хочу. — Но как объяснить все Кэллуму? Кэтрин решила не думать сейчас об этом.

— Тогда спасибо, — неловко произнес Зак и снова поцеловал ее. — Я принимаю твое приглашение.

* * *


Она не исключала того, что Кэллум может выполнить свою угрозу и прилететь. И уж если он не потащит ее отсюда за волосы, то устроить скандал может вполне. Но Кэллум не перезвонил ей, и Кэтрин перестала звонить ему каждый вечер.

Если она привезет Зака в свою квартиру, их помолвка не сохранится. Кэллуму терпения не занимать, но не до такой же степени! По всем меркам, ее поведение переходит всякие границы.

Она посмотрела было на телефонный аппарат, но потом решила, что это трусость. Кэллум по крайней мере заслужил прямого разговора. Кольцо она ему, конечно же, вернет. Заболело сердце. Как все нелепо! Она любила Кэллума, но то, что она чувствовала к Заку, было намного сильнее той удобной привязанности и легкого сексуального влечения, которое пробуждал в ней жених, теперь уже, увы, бывший.

И все-таки он был такой славный! Как все же это несправедливо! Когда-нибудь ей придется рассказать Заку, как она обманула его.

Она скажет ему об этом прямо сегодня! Теперь, когда миновала прямая угроза его здоровью, она расскажет, что он не делал ей предложения и что поэтому она не могла принять его. Но как ему об этом сказать?

Если он узнает правду, то, скорее всего, откажется от ее помощи. А она очень хотела помочь ему!

Зак не расспрашивал ее, когда и как они обручились. Может быть, он поверил в это так же, как верили все вокруг? Или же он видел, как все это происходило, в своих снах? Я видел тебя во сне…

— А я тебя, — прошептала она.

* * *


Кэтрин взяла напрокат машину, уложила в нее свой скудный багаж и в последний раз поехала в больницу. Зак дал ей ключи от квартиры, в которой он держал свои вещи, и она по дороге заехала за ними. Он велел ей только оставить там лыжи и спортивный костюм.

— Я заеду за ними в другой раз, — сказал он.

В больнице, сидя на инвалидном кресле, Зак с недовольной гримасой наблюдал, как Кэтрин складывает его вещи в дорожную сумку. На нем были тренировочные брюки, просторная рубашка и свитер. Дежурная медсестра передала Кэтрин письменные инструкции, как ухаживать за больным дома.

— Здесь диета и необходимые упражнения. Ему нужно много протеина и калорий, а также витамины.

Зак, нахмурившись, наблюдал за женщинами. Когда медсестра вышла, Кэтрин спросила его:

— В чем дело?

— По-моему, мой мозг и память не пострадали.

Она улыбнулась.

— Сестра просто не уверена, что ты будешь выполнять все инструкции.

* * *


Почти всю дорогу в Окленд Зак молчал, наблюдая, как за окном проплывают зеленые поля, на которых пасутся овцы, заросли кустарника у подножия холмов и редкие деревни.

Подъехав к небольшому городку, Кэтрин спросила:

— Ты как?

— Немного устал сидеть.

— Мы можем здесь остановиться.

— Нет необходимости.

В следующем городке Кэтрин вышла, купила бутерброды и напитки и въехала на лужайку возле реки. Там, на столе, установленном специально для пикников, она распаковала и разложила еду, а Зак примостился на деревянной скамейке.

Краем глаза она наблюдала, как Зак с третьей попытки ухитрился поднести бутерброд ко рту. Он взглянул на нее, и Кэтрин тут же отвела глаза, занявшись собственным бутербродом.

— Спасибо, что догадалась не везти меня в ресторан, — сказал он.

— Здесь приятнее.

Зак улыбнулся.

— Да. Очень спокойно. — Он повернулся и посмотрел на реку. — А речки ты не боишься?

— Плавать я бы не стала, а смотреть — не боюсь.

— А с тех пор ты так и не пробовала плавать?

— Нет, не могу. — Она с трудом подавила дрожь. — Я знаю, что надо пересилить страх. Я часто себе это говорю…

Он хотел было обнять ее, но потом вспомнил, в каком состоянии находятся его руки.

— Я не буду настаивать, — сказал он. — Я знаю, как это непросто.

Кэтрин с благодарностью посмотрела на Зака.

— Я не думала, что ты поймешь, — призналась она.

— Почему?

— Ты же обожаешь риск, правда? Он дает тебе дополнительный адреналин.

У него блеснули глаза.

— Нет, есть просто страх, ужас, который застилает глаза, уничтожает остальные чувства, делает человека совершенно беспомощным.

— А ты ощущал что-то похожее в горах?

Несколько секунд он молчал.

— Не в горах, — наконец ответил он. — Нет.

Наверное, после аварии, подумала Кэтрин. Когда он, совершенно беспомощный, с отмороженными конечностями, лежал в снегу и думал, что уже никогда не поднимется. Она осторожно дотронулась до его руки.

— Тебе повезло, — сказала Кэтрин и добавила, несмотря на то, что больше всего хотела уберечь его от новых опасностей: — У тебя нет причин избегать гор — когда ты совсем поправишься.

Зак взглянул на ее пальцы, лежащие на его руке, и засмеялся.

— Конечно, ты права. Ничто не может остановить меня. И это… успокаивает. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Я люблю тебя, мой ангел-хранитель.

Она попыталась улыбнуться, чтобы скрыть захлестнувшую ее теплую волну, а Зак опять засмеялся и отпустил ее руку.

Когда они закончили есть, Кэтрин собрала остатки и выбросила в ящик для мусора. Зак с трудом встал со скамейки и пошел к реке. Он остановился у самой кромки воды и позвал Кэтрин:

— Иди сюда.

Она подошла, и Зак указал ей на серую цаплю, неподвижно стоящую в десяти шагах вниз по реке. Через несколько мгновений птица, бесшумно махая крыльями, взмыла в воздух и скрылась между деревьями.

Зак хотел проследить за ней взглядом, но чуть не упал, зацепившись костылем за ветку. Кэтрин протянула руки помочь ему, но под тяжестью его тела сама чуть не упала. От падения их спасла могучая ива, к которой Зак и прижал Кэтрин всем своим телом.

Оттолкнувшись от ствола рукой, он оперся на костыли.

— Я не ушиб тебя?

— Нет. А ты сам как?

— По правде говоря, превосходно. — Он улыбнулся и вновь прижал Кэтрин к стволу дерева.

И ее тело ответило на этот призыв, сердце застучало как молот.

— Нам надо… двигаться дальше, — прошептала Кэтрин.

— Я тоже так думаю, — ответил Зак, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

И она не сопротивлялась. Казалось совершенно естественным стоять вот так под деревом, у реки, держа друг друга в объятьях. Она обняла его обеими руками и прижалась к его такому теплому и могучему телу. Губы потянулись навстречу его губам.

Когда он наконец поднял голову, в его глазах была настоящая мука.

— Кэтрин, как я хочу дотронуться до тебя! — Он поцеловал ее в шею и застонал. — Кэтрин, расстегни для меня по крайней мере кофточку — пожалуйста.

Она не могла отказать ему. Кусты и ива полностью скрывали их. Дрожащими пальцами Кэтрин расстегнула несколько пуговиц, он начал целовать грудь выше бюстгальтера. Кэтрин закрыла глаза, целиком отдаваясь прикосновениям его губ, скользящих по ее чувствительной коже.

Ее дыхание участилось, Зак вновь начал целовать ее губы, поцелуи становились все более страстными и настойчивыми.

— Господи, какая ты красивая! Что за мука — быть с тобой и не заниматься любовью! — Он посмотрел вниз. — Эти проклятые руки! Как бы я хотел сорвать с тебя одежду и лечь с тобой прямо здесь и сейчас!

— Нас бы арестовали за аморальное поведение в общественном месте.

— Мы нашли бы укромный уголок. Как тебе вон то местечко на мху под деревом?

— Выглядит заманчиво, — согласилась Кэтрин. — Но, боюсь, это невозможно.

— Когда-нибудь мы вернемся сюда и найдем это место, хорошо? — Он улыбнулся.

Когда-нибудь. Если только он когда-нибудь простит ей ее обман. Но ничего! В Окленде она все объяснит! Как только представится подходящий случай.

* * *


Кэтрин поставила машину в гараж и пошла помочь Заку, который в замешательстве смотрел на две ступеньки, ведущие к двери в ее квартиру.

— Обопрись на меня, — сказала она. В больнице ему предложили инвалидное кресло, но он отказался наотрез. Действительно, в ее маленькой квартирке оно было бы скорее помехой.

Войдя в квартиру, он произнес:

— Мне надо в ванную.

Она довела его до двери, а сама побежала вниз за вещами.

Потом она отвела его в спальню для гостей.

— Постель приготовлена. Электрическое одеяло включено. Полотенца в шкафу. Разбирайся. Дверь я оставлю приоткрытой.

Ей посоветовали, чтобы он по возможности обслуживал себя сам. Что ж, это, она знала, вполне соответствовало и его принципам.

Зак сел на кровать, и Кэтрин поставила у его ног сумку с вещами.

— Я положу твои вещи на стул, а ты потом сам разберешься.

— Спасибо.

— Зак, — мягко сказала Кэтрин, — это ведь ничем не отличается от той помощи, которую вы оказываете друг другу в горах. Ты сам говорил, что нет ничего особенного в том, чтобы выручать товарищей из беды. Ты и сам всегда так поступал!

Он настороженно посмотрел на нее, и взгляд его смягчился.

— Я не заслуживаю такой женщины, как ты. Я постараюсь получать помощь… с большей благодарностью.

Кэтрин улыбнулась и погладила его по щеке.

— Я скоро вернусь. Схожу в магазин — и вернусь. Полежи пока.

Она проверила содержимое холодильника и кухонного шкафа, мысленно составила список необходимых продуктов и пошла к машине. Магазин был рядом, поэтому она вернулась довольно быстро.

Возле ее дома стояла знакомая машина. У Кэтрин екнуло сердце. Она собиралась позвонить Кэллуму, когда Зак уснет и она сможет закрыть дверь в спальню. Но он приехал сам!

Войдя в квартиру, она услышала мужские голоса, смолкшие при звуке закрывшейся двери. Появился Кэллум.

— А, вот и ты.

— Я сейчас, только положу мороженое в холодильник, а то оно растает. — Кэтрин, не глядя на него, прошла на кухню.

Она открыла морозильное отделение, положила туда мороженое, замороженные пирожки и пакет фасоли. Потом некоторое время стояла там, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Ей хотелось убежать. Разговор, который ей предстоял, очевидно, самый трудный в ее жизни.

Наконец она выпрямилась, расправила плечи и с высоко поднятой головой вошла в комнату. На нее смотрели две пары осуждающих мужских глаз.

Кэллум стоял у двери.

Зак примостился у окна. Он тяжело опирался на костыли, его лицо было бледным от напряжения. Кэтрин с беспокойством посмотрела на него. Ему нельзя так долго стоять, это причиняет боль.

Она уже собиралась спросить, не дать ли ему обезболивающее, но холодная ярость в зеленых глазах остановила ее.

— Что все это значит, Кэти? — наконец спросил Кэллум.

Она оторвала взгляд от Зака.

— Я собиралась позвонить тебе, — извиняющимся тоном ответила она. — Откуда ты узнал, что мы… я дома?

— Я и не знал, ты не удосужилась сообщить мне о своем возвращении. Я просто заехал проверить квартиру… оставленную так надолго. Увидев в окнах свет, я, естественно, решил зайти.

— Но ты никогда раньше так не делал…

— Но раньше меня это мало касалось.

— Что ж, очень разумно… с твоей стороны. Извини, что меня не было. Мы… только недавно приехали. Мне надо было попасть в магазин, пока он не закрылся. — Повернувшись к Заку, Кэтрин добавила: — Я не думала, что он приедет.

— Понятно. — От его тона сжалось сердце. Очень спокойный, бесстрастный тон. — У нас с Кэллумом был серьезный разговор, — сказал Зак. — Не могла бы ты просветить нас обоих и объяснить, кто же все-таки из нас является твоим женихом?


ГЛАВА СЕДЬМАЯ


В каком-то мгновенном помешательстве Кэтрин захотелось крикнуть: «Вы оба!» Но на нее словно ступор нашел. Поэтому заговорил Кэллум:

— Я только что сказал вам: мы с ней помолвлены. Репортер совершил идиотскую ошибку, а Кэтрин вбила себе в голову, что если она будет это отрицать, то ваше здоровье опять окажется под угрозой.

Зак, казалось, не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Кэтрин? — мягко спросил он ее.

— В этом есть доля правды…

И снова вмешался Кэллум:

— Господи, парень, ты же был на грани смерти! Она пожалела тебя! Это мое кольцо у нее на пальце! — Он подбежал к Кэтрин и схватил за левую руку, которую она инстинктивно попыталась спрятать за спину.

— Ну или было на пальце…

Кэтрин переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Я думала, ты захочешь взять его обратно после всего, что… я сделала.

Кэллум опустил ее руку.

— Не скажу, чтобы такая мысль не приходила мне в голову, — честно признался он. — Но я знаю, что ты попала в этот переплет по доброте души.

— Кэллум, прости меня…

— Все это очень трогательно, — вмешался Зак, — но я считаю, что ты должна ответить мне, Кэтрин.

Он выглядел даже бледнее, чем обычно. Встревоженная, она подошла к нему.

— Зак, сядь, пожалуйста.

— Я не хочу сидеть! — резко ответил он. — Ответь наконец на этот проклятый вопрос! Ты когда-нибудь обещала выйти за меня замуж?

Она не знала, как смягчить удар.

— Нет, — наконец проговорила Кэтрин дрожащими губами. — Ты меня никогда об этом не просил.

— Понятно…

Удар все же оказался очень сильным.

— Не думаю, чтобы ты действительно понял. Но извини меня за то… что я обманула тебя. Ситуация была непростая. Я собиралась объяснить все позже. — Она взглянула на Кэллума. Ей совершенно не хотелось изливать душу в его присутствии.

— Не нужно никаких объяснений! — Зак рванулся мимо них к двери. — Вам двоим, несомненно, есть о чем поговорить. А я пока пойду соберу вещи.

— Ты не можешь этого сделать! — Кэтрин подбежала к нему.

Зак повернулся к ней, и она сжалась под его яростным взглядом.

— Я не совсем беспомощен!

— Я имею в виду, что ты не можешь вот так уехать! Куда ты поедешь?

— Найду куда. — Кэтрин попыталась взять его за руку, но он через силу произнес: — Не трогай меня! Иначе я за себя не ручаюсь.

— Зак, нам надо поговорить…

— Вряд ли я когда-нибудь захочу с тобой разговаривать. Иди беседуй со своим женихом.

Она стояла, охваченная дрожью, а он, хлопнув дверью, поковылял в спальню собирать вещи.

Кэтрин решительно направилась в свою комнату и тут же вышла, зажав в кулаке обручальное кольцо.

— Кэллум, я вела себя совершенно по-дурацки во всей этой истории. Мне действительно очень жаль. Ты не заслуживаешь такого отношения. Но… я не могу теперь выйти за тебя замуж.

Он посмотрел на протянутое кольцо, но брать его не стал.

— Может быть, нам надо с тобой просто поговорить, — резко сказал он.

— Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

— Я люблю тебя, Кэтрин. И ты говорила, что любишь меня.

— Я думала, что люблю. Да, я люблю тебя, но не так, как ты этого заслуживаешь. Я не чувствую…

— Ты не чувствуешь того, что чувствуешь к нему? — Кэллум кивнул головой в сторону спальни. — Ты думаешь, что любишь его, не так ли?

Она даже самой себе не признавалась в этом.

— Я… не знаю. Я просто хотела помочь ему. Я должна была быть там с ним. — Ничего более важного для нее сейчас не существовало.

Губы Кэллума сжались, и он почти с жалостью взглянул на Кэтрин.

— Ты просто зациклилась на нем. Вообразила себе героя! И все это из-за детских переживаний. Мне почти жаль этого парня: слишком высоко ему придется падать с того пьедестала, на который ты его водрузила.

— Возьми кольцо, Кэллум, — пожалуйста. Я только могу еще раз извиниться. Надеюсь, ты найдешь кого-нибудь лучше меня.

Он неохотно взял кольцо и положил его в карман.

— Я никого не полюблю так, как люблю тебя, — отчеканил он. Затем схватил ее за плечи и отчаянно поцеловал в губы. — Когда придешь в себя, позвони мне, — Кэллум выпустил ее. — Я буду ждать.

Он вышел из дома, хлопнув дверью. Кэтрин рукой вытерла слезы. И только теперь заметила мужскую фигуру в дверях комнаты. Как долго стоял там Закери?

Он подошел к ней с телефонной книгой, неловко зажатой в руке с костылем.

— Можно мне воспользоваться телефоном? — с ледяной вежливостью в голосе спросил он.

— Коне… Нет! — поправилась она. — Я имею в виду — зачем?

— Позвонить другу и попросить приютить меня на ночь. Завтра я улечу к Венди.

— Ты же говоришь, у нее и так забот полно.

Зак поджал губы.

— У меня больше нет выбора. — Он оглянулся, заметил телефон на антикварном столике и проковылял к нему.

— В этом нет никакой необходимости, — пыталась удержать его Кэтрин. — Тебе не надо уезжать.

Зак иронично поднял брови.

— Кэллум и я… мы расторгли помолвку.

— Очень сожалею. И поэтому ты плачешь?

— Нет… да! — Она откинула со лба волосы. — Все это слишком сложно!

— Ты, по-моему, сама создаешь себе сложности. — За нарочито спокойным тоном угадывался еле сдерживаемый гнев. — Если у тебя остались какие-то сомнения, заверяю, что у меня нет намерения заставлять тебя соблюдать нашу так называемую помолвку.

— Я никогда никому не говорила о том, что мы помолвлены. Меня просто неправильно поняли.

— Но ты и не пыталась исправить ошибку.

— В больнице мне сказали, чтобы я поддерживала у тебя хорошее настроение.

— Например, тем, чтобы придумывать отношения, которых между нами никогда и не существовало.

— Но ты и не возражал против них! Если бы ты спросил меня напрямую, я бы рассказала тебе всю правду, конечно, когда ты почувствовал бы себя лучше.

— Однажды я спросил. Но потом подумал: тебе обидно, что я об этом не помню. Поэтому решил больше не затрагивать эту тему — надеялся, что память вернется и я пойму, как это я ухитрился обручиться с тобой в перерыве между ужином и аварией. — Он немного помолчал. — Меня было нетрудно обмануть, не правда ли?

— Я не собиралась! Просто так получилось…

— Да, конечно, ты случайно оказалась в больнице, случайно проходила мимо палаты интенсивной терапии и случайно меня там увидела…

Кэтрин вспыхнула от этого намеренно вежливого тона.

— Когда я узнала об аварии, то сразу же прилетела и попросила, чтобы меня к тебе пустили. Если бы они знали, что я не твоя невеста, меня бы ни за что не пропустили. Поэтому я и промолчала. А потом репортер увидел мое… кольцо Кэллума и сделал свои выводы. После этого все покатилось как снежный ком, я просто ничего уже не могла поделать.

Он кивнул.

— Я понимаю.

— Правда? — с надеждой спросила Кэтрин.

— Ты действовала по доброте души, — саркастически произнес Зак.

— Кэллум не прав. Не только потому, что я пожалела тебя…

Он с минуту смотрел на нее, обдумывая ее слова.

— Нет, конечно, у тебя в голове засела мысль, что ты мне обязана чем-то.

— Я и обязана…

— О, ради Бога, Кэтрин! Избавь меня от своей благодарности!

— Я знаю, что не могу не…

— Если ты мне чем-то и обязана, то давно уже расплатилась. Считай, что мы в расчете.

— Я обидела тебя. Я ни в коем случае не хотела…

— Обидела? — Он вскинул голову. Потом резко расхохотался. — Ты льстишь себе. Ты, конечно, красотка хоть куда, и мне безусловно льстило, что ты приняла мое предложение. Но в то же время я думал, что, наверное, сошел с ума, когда делал его.

С тем же успехом он мог ударить ее.

— Ты говорил, что любишь меня, — напомнила она.

— Ну, как же иначе, — усмехнулся он. — Мужчина, который собирается признаться, что не помнит о помолвке, перед подобным признанием должен по крайней мере заявить, что любит свою невесту. Кстати, как долго ты собиралась ломать эту комедию?

Кэтрин начала злиться на саму себя.

— Я просто хотела помочь. Я бы рассказала тебе…

— Когда?

— Когда поняла, что не нужна тебе больше.

Она увидела, как он весь напрягся.

— Ты мне не нужна! И никогда не была нужна. Мне кажется, я говорил тебе, что мне вообще не нужна постоянная женщина.

— Я не забыла.

— Хорошо. Тогда ты должна понять, какое облегчение я испытываю, зная, что мне не надо на тебе жениться.

И он повернулся к телефону. Ему долго не удавалось справиться с кнопками, наконец Кэтрин услышала короткие гудки. Зак выругался про себя и начал набирать номер снова.

Выносить это зрелище долго было невозможно.

— Давай я наберу номер, — предложила она, но, как только подошла к телефону, он закричал:

— Мне не нужна твоя помощь! — и продолжал безуспешно нажимать на кнопки.

Подавив в себе желание выхватить у него аппарат, Кэтрин отошла к окну и замерла там, обхватив себя руками.

Тем временем Зак, потеряв терпение, положил трубку и снова принялся неуклюже листать телефонную книгу. Кэтрин почувствовала, что руки помимо ее воли еще сильнее сжались.

Несколько раз Зак ронял телефон, попадал не туда, громко ругался. Кончилось тем, что он запустил портативной трубкой в стену.

Кэтрин спокойно подошла и подняла ее с ковра.

— Извини меня, — выпалил он. — Я вел себя глупо. Она сломалась?

— Не думаю. — Кэтрин положила трубку на место и взглянула на него. — А разве то, что ты собираешься делать, не глупо? Нет абсолютно никакой причины сегодня куда-то ехать. И вообще до твоего полного выздоровления.

Он закрыл глаза, поднес изуродованную руку к лицу, потер лоб, потом взглянул на свои опухшие красные пальцы, тяжело вздохнул и сказал:

— Ты права. Ты победила… сейчас.

Кэтрин с облегчением перевела дух.

— Пойду приготовлю ужин.

Зак как бы нехотя кивнул.

— Вот и хорошо! Я позову, когда ужин будет готов. А ты пока посмотри телевизор. Давай я помогу тебе сесть на диван.

— Сам справлюсь!

Но она знала, что не справится. Зак слишком долго стоял, его лицо побелело от боли, но он, конечно, в этом ни за что не сознается.

Когда она пришла сказать, что ужин готов, он сидел на банкетке за кофейным столиком и читал журнал. Еще в больнице стало ясно, что Заку легче перелистывать страницы журналов, чем книг.

Кухня в квартире Кэтрин была небольшая, но удобная. Напротив окна стоял обеденный стол. Она приготовила суп-пюре и карри с рисом. Еще она купила бифштексы, но с ними придется подождать — Зак не сможет резать мясо сам, а напоминать сейчас о его беспомощности она не хотела.

Он поел молча, только коротко поблагодарил в конце за вкусный ужин.

— Если хочешь, я могу добавить. — Она была рада, что они хоть о чем-то разговаривают.

Он покачал головой, и Кэтрин составила тарелки в раковину, потом достала яблочный штрудель и мороженое.

Себе она отрезала тоненький кусочек. Зак выразительно посмотрел сначала на свою, потом на ее тарелку.

— Тебе нужны калории, а я не могу себе позволить лишнее. — Если бы она соблюдала тот же рацион, что был предписан ему, то вскоре не вошла бы в дверь и потеряла бы работу.

— Тяжело тебе приходится, — заметил Зак, беря ложку. — Ведь наверняка голодать — вредно для здоровья.

Кэтрин пожала плечами.

— Я сижу на очень здоровой диете. К тому же я никогда не любила жирное.

— Это совсем не жирное. — Он уже попробовал штрудель. — Это просто вкусное. — Еда растопила лед в его голосе. Путь к сердцу мужчины…

Она улыбнулась, и Зак тотчас же отреагировал:

— Что смешного?

— Ничего. Просто радуюсь, что тебе нравится.

Кэтрин сварила кофе. Закусив губу, она удержалась от того, чтобы предложить Заку помочь держать чашку. Вместо этого налила ему кофе в толстую кружку.

Потом он встал, опираясь на костыли.

— Я пораньше лягу. Не возражаешь, если я возьму эти журналы?

— Конечно, нет. Я принесу их тебе в комнату. Бери и читай все, что хочешь.

Когда она принесла ему журналы в спальню, он сидел на кровати и пытался снять рубашку. С рукавами он справился легко, так как они не были застегнуты, но вот расстегнуть маленькие пуговки на груди Зак никак не мог.

Не говоря ни слова, Кэтрин положила журналы на кровать и встала перед ним на колени. Все то время, пока она расстегивала пуговицы, он сидел неподвижно, с каменным лицом. Она старательно избегала смотреть на его торс и прикасаться к обнаженному телу.

— Завтра я их вообще не буду застегивать, — сказал он.

Она не стала спорить.

— Больше тебе ничего не нужно?

Он встал и так посмотрел на нее, что у нее забилось сердце.

— А как ты думаешь? — Потом мягко рассмеялся: — Все в порядке.

— Скажи, если тебе что-то понадобится. Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — У него был усталый голос. — Спасибо.

* * *


На автоответчике были записаны сообщения от нескольких друзей, сестры, матери и агента. Кэтрин решила, что сегодня вечером позвонит только Миранде.

— Что, черт возьми, с тобой произошло? — спросила сестра. — Мама говорит, что ты Закери Бэллантайна едва знаешь, а по телевизору…

— Они любят все приукрасить, — перебила ее Кэтрин.

— Да уж, знаю! Значит, ты не поддерживала его за руку и не вытирала кровь с разбитой брови?

— Я не могла держать его за руку, потому что обе они у него отморожены. — Но бровь она действительно вытирала.

— Так ты была с ним? — изумилась Миранда. — А что Кэллум говорит?

— Он… мы расторгли помолвку.

Последовало молчание.

— Ты хочешь сказать… репортеры были правы? Ты помолвлена с Закери Бэллантайном?

Кэтрин поспешно возразила:

— Нет! Но… я привезла его к себе домой. Ему не у кого остановиться, а Кэллум приехал сюда до того, как я смогла ему все объяснить, и… ну…

— У вас произошел скандал, и он разорвал помолвку. — Миранда некоторое время переваривала новость. — Наверное, этот твой альпинист совершенно необыкновенный.

— Никакой он не мой! Я просто помогаю ему. Он не может пользоваться руками. И потом, Миранда, ты помнишь, как я чуть не утонула?

— Я никогда этого не забуду! И никто из нас не забудет.

— Ты бы узнала того парня, который спас меня тогда?

— Никто его толком не успел разглядеть, ты же знаешь. Мы слишком волновались за тебя.

— Это был Закери.

— Что?!

— Вот поэтому я так и поступила! Ему нужна моя помощь. Но как только он поправится, он уедет. Так что не бери себе ничего такого в голову, ладно?

Положив трубку, Кэтрин подумала, что Миранда могла ей и не поверить. Завтра она попробует объяснить все матери.

* * *


Хэтти Фишер не имела представления о личной жизни своих клиентов.

— Я думала, что ты обручена с каким-то банковским служащим, — сказала агент Кэтрин на следующее утро. — Что же ты мне ничего не говорила о Закери Бэллантайне? Как долго вы вместе?

— Мы не вместе. — Оставалось только надеяться, что Зак не слышит этого разговора. После завтрака, который прошел в атмосфере холодной вежливости, он ушел в свою комнату, но, конечно, не смог плотно закрыть за собой дверь. — Просто репортеры все напутали.

— А, ну конечно! Поэтому ты все бросила и полетела к нему. На прошлой неделе был грандиозный заказ, но мне пришлось отдать его другой девушке. Однако теперь, когда ты вернулась, у меня для тебя тоже кое-что есть.

— Я пока не могу уехать из Окленда.

— Почему? Впрочем, это неважно, тебе не придется никуда ехать. Приезжай сегодня ко мне.

— После обеда, — пообещала Кэтрин. Сначала она должна убедиться, что Заку ничего не надо.

Когда он вышел из своей комнаты, она сказала:

— Ты говорил, что тебе нужно кое-что купить. Скажи мне, что…

— Кроме пустышки?

— Может быть, тебе и стоило бы ее купить, раз ты так ведешь себя!

— Как?

— Все эти колкости, сидишь там у себя в комнате, надувшись…

— Я не просто сижу, а делаю упражнения, которые мне показали в больнице.

— Понятно. Извини.

— Да ладно. — Он помолчал. — Мне надо кое-что. — Чувствовалось, что Зак произнес это через силу.

— Я все куплю.

Он перечислил: рубашки свободного покроя, спортивные брюки и шлепанцы.

Когда она принесла покупки домой, он спросил:

— Сколько я тебе должен? Я выпишу чек, как только смогу держать ручку. Ну и все другие расходы, разумеется, оплачу.

— Хорошо. — Кэтрин пожала плечами. Значит, подарков от нее он принимать не желает.

— Я еще кое о чем хотел тебя попросить.

— О чем? Я сегодня еду к своему агенту, так что смогу купить по дороге.

— Диктофон.

— У меня есть. — Кэтрин часто пользовалась им во время путешествий, чтобы наговаривать впечатления от увиденного. — А зачем тебе диктофон?

— Хочу с пользой провести это время. Может быть, удастся надиктовать книгу. Писать у меня совершенно не получается.

— Хорошая мысль! — Она искренне обрадовалась.

— Да, а то так можно с ума сойти!

Кэтрин достала диктофон, вставила чистую кассету и пообещала купить еще. Зак равнодушно поблагодарил ее. Подчеркнуто вежливый тон доказывал: его все еще душит гнев.

* * *


— Ты выглядишь усталой, — встретила ее Хэтти. — Ухаживать за больным — не твоя стихия.

— Я только вчера прилетела, подожди пару дней.

— А как Закери Бэллантайн? Если это не помолвка, то что тогда?

— Я уже объяснила… — Кэтрин замолчала при виде ироничной улыбки Хэтти. Возражать бесполезно! — Ничего серьезного, — сказала она. — Так что с заказами? Но по вечерам я не смогу уезжать из дома.

Агент понимающе кивнула, и Кэтрин поспешила добавить:

— Это не то, что ты думаешь.

— Ладно! Есть несколько предложений, но одно очень заманчивое…

Крупная парфюмерно-косметическая фирма искала новое лицо для своей продукции.

— Серия будет называться «Снежный огонь». У тебя именно такое лицо, которое им надо. Спокойное, надменное и чувственное.

В настоящий момент Кэтрин не ощущала ни спокойствия, ни чувственности. Впрочем, надменное лицо она еще могла изобразить, надо только поучиться у Зака.

О таком заказе мечтают все модели. Это очень хорошие деньги.

— А сколько они заплатят?

Названная сумма поразила ее.

— Реклама будет идти по телевидению, ее будут печатать в журналах и газетах, — начала объяснять Хэтти. — Купальник тебе надевать не придется, это зимняя серия. Но учти, что конкурс будет очень строгий. И на определенном этапе тебе придется показаться им наяву, так сказать.

— Я понимаю. Спасибо за предложение.

— Нам надо быть сейчас очень осторожными с заказами. Не брать ничего такого, что расходится с тем образом, который они хотят, и не соглашаться на заказы от конкурирующих с ними фирм. Но у тебя пока больше ничего и нет. Правда, я им скажу, что тебя приглашают и другие известные фирмы, но ты пока выбираешь.

Кэтрин улыбнулась. Ну конечно!

— Тут есть два журнала, которые хотят твое лицо на обложки. Много времени это не отнимет.

— А когда?

Хэтти замялась.

— Дело в том, что им нужна не только твоя фотография. Они хотят интервью. Ты и твой альпинист сейчас у всех на устах. История о том, как ты пробудила его своими поцелуями, прямо создана для женских журналов!

— Нет, никаких интервью! — отрезала Кэтрин.

— Подумай о своей карьере, Кэтрин! Нам надо использовать этот шанс. Эта история с альпинистом может помочь получить заказ на «Снежный огонь»…

— Нет, я на это не пойду! Да и потом — у нас с ним ничего нет! Мы просто…

— Хорошие друзья, ты хочешь сказать? — Хэтти скептически посмотрела на нее.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Кэтрин включила Заку душ и, пока он мылся, приготовила завтрак. Потом он отправился к себе в комнату делать гимнастику.

Днем большую часть времени Зак проводил, наговаривая книгу на диктофон. Он неохотно позволял Кэтрин стирать и готовить для него и вообще старался встречаться с ней как можно реже. Через пару дней Кэтрин отвезла его в больницу на осмотр. Врачи обнадежили: процесс выздоровления шел успешно.

Вскоре ей позвонила Хэтти Фишер и сообщила, что представители фирмы хотели бы встретиться с ней в Сиднее.

— Но я не могу сейчас лететь в Австралию, — говорила ей Кэтрин по телефону, когда в комнату вошел Зак. Он хотел взять забытую на кофейном столике кассету.

Агент повысила голос:

— Это твой шанс! О тебе сейчас много говорят, надо пользоваться моментом. Возможно, они даже повысят тебе гонорар. Что с тобой случилось?

— Ничего.

— Это все из-за него? Он что, не может побыть без тебя один день?

Зак взял кассету, уронил, тихо выругался. Он все еще довольно плохо справлялся с мелкими предметами.

— На один день? — Кэтрин пожалела, что не взяла телефон в свою комнату. Зак уже уходил, но на костылях он двигался слишком медленно.

— Полет длится всего три с половиной часа. Если ты вылетишь рано утром, то, учитывая разницу во времени, в тот же вечер будешь дома.

— Я подумаю.

Когда она положила трубку, Зак окликнул ее из своей комнаты:

— Уж не из-за меня ли ты собираешься отказаться от работы?

Она пожала плечами.

— Мне просто не хочется этим заниматься.

— Я бы на твоем месте слетал. Что тебе предлагают в Австралии?

— В Сиднее будет конкурс. — Она рассказала ему о проекте «Снежный огонь».

— Ты, безусловно, должна лететь.

Кэтрин колебалась.

— Я, конечно, могу оставить тебе еду, надо будет только разогреть. Ты сможешь справиться с микроволновой печью?

Он кивнул.

— Ладно. В конце концов, это будет на следующей неделе. К тому времени твои руки немного заживут.

* * *


— Ты прочитал уже все журналы? — спросила Кэтрин вечером. — Я куплю еще.

— Если можно. Видишь ли, я учусь — смотрю, как другие авторы излагают свои мысли. — Он открыл журнал на странице, где, как назло, была помещена ее статья. — Вот эта женщина, например. Очень хорошо пишет.

— Спасибо.

Он непонимающе посмотрел на нее, потом опять на статью.

— Кейт Уинстон — это ты? Впрочем, можно было догадаться. Но это имя встречается почти в каждом журнале. — Он уселся на уголок дивана. — Ты не перестаешь меня удивлять. И как давно ты пишешь? — Почему-то он не казался уж очень обрадованным.

— Я пытаюсь писать еще со школы. Всякие статьи для школьного журнала и тому подобная ерунда. По заказу, за деньги, я написала первый раз три года назад. А мне казалось, что ты не читаешь статьи о путешествиях.

— Ну, как ты и говорила, те, кто не могут сами путешествовать, как раз этим и интересуются. Вот я сейчас не могу.

— У меня есть несколько книг о том, как писать. Могу тебе дать.

— Спасибо. Но я не вижу у тебя пишущей машинки.

— У меня компьютер и портативный принтер.

Зак весь вечер читал принесенные ею книги. Кэтрин послушала музыку, потом почитала. Ей все время хотелось присесть на диван рядом с Заком, но она боялась, что ему это не понравится.

Он явно сохранял дистанцию. Конечно, Кэтрин не безразлична ему, чисто физически, но ни в каком другом виде она не была ему нужна, это ясно. Как личность он ее не признавал. Если даже она затащит его в постель, потом будет только жалеть об этом! Такие, как Зак, уходят, даже не оглянувшись.

При одной только мысли о том, чтобы лечь с ним в постель, ее всю обдало жаром.

И тут Зак неожиданно взглянул на нее. Увидев, что она задумчиво смотрит на него, он улыбнулся, глаза его потемнели. Зак захлопнул книгу и встал.

У Кэтрин перехватило дыхание, когда он остановился перед ней. Она вскинула голову, уже не заботясь о том, что Зак сможет прочитать в ее глазах. А в глазах было одно — безумное желание.

Она видела, как вздымается и опускается его грудь, а на шее бьется жилка.

— Спокойной ночи, Кэтрин, — сказал он и пошел в свою комнату.

Она закрыла глаза.

* * *


На следующий день кто-то позвонил ему. Раньше ему звонила только Венди Стори. На этот раз он лишь коротко бросил в трубку:

— Нет. Извините. Без комментариев.

Звонил корреспондент одного из городских журналов и просил у них интервью.

На этой неделе один журнал вышел с броской надписью на обложке: «Самоотверженная модель и герой Гималаев прячутся в любовном гнездышке». Там же была помещена фотография Кэтрин.

Она когда-то сотрудничала с этим журналом, и теперь ее агент, прижатая в угол, объяснила разгневанной Кэтрин, что по контракту они имеют право воспроизводить ее фотографию, выплатив ей соответствующий гонорар.

— Жаловаться в данном случае бесполезно, — добавила Хэтти. — Во-первых, никто не поверит, что ты была против, а во-вторых, это только подогреет к тебе интерес.

Она выглядела даже довольной, и Кэтрин спросила:

— Ведь это не ты подала им мысль, нет?

— Нет, но тебе это не повредит!

Когда Кэтрин вернулась домой, то увидела свою сестру, мирно попивающую с Заком кофе.

Он вел себя с Мирандой гораздо непринужденнее, чем с ней самой. Улыбался, даже смеялся иногда. Миранда хлопотала вокруг него, наливала кофе.

— А где твои дети? — поинтересовалась Кэтрин.

— Я их утопила, — хихикнула Миранда. — Да нет, я скоро должна ехать за ними. Раз в неделю я оставляю детей у подруги и готовлюсь к экзаменам, но сегодня решила прогулять, чтобы посмотреть на твоего жильца.

Она бросила кокетливый взгляд на Зака. Кэтрин тоже посмотрела на него, со страхом ожидая увидеть замкнутое, отчужденное лицо, которое она постоянно видела в последнее время. Но Зак смеялся, явно пребывая в прекрасном настроении.

На кофейном столике между чашками лежал знакомый журнал. Кэтрин с упреком посмотрела на сестру.

— Я только что его купила. Я не знала, что Зак не видел его, — оправдывалась Миранда.

Когда она ушла, Кэтрин решила на всякий случай оправдаться:

— Я не имею никакого отношения к этой статье, а фотография на обложке старая.

Зак кивнул с каменным выражением лица.

— Это может как-то повредить твоей карьере?

Кэтрин рассмеялась.

— Мой агент считает, что как раз наоборот. Она вообще хочет, чтобы я давала интервью о нашей… предполагаемой дружбе.

— Я читал статью. В ней ничего такого нет, одни домыслы, основанные на том, что мы не хотим с ними разговаривать.

— Знаю. Я только могу еще раз извиниться.

— Не надо. Предлагаю ничего не говорить по поводу этой статьи: ни подтверждать, ни отрицать. — Он пожал плечами. — Если это полезно для твоей карьеры. Меня это совершенно не волнует.

С чувством облегчения Кэтрин стала убирать со стола чашки и остатки шоколадного торта, который принесла с собой Миранда. Зак начал довольно неуклюже помогать.

— Мне понравилась твоя сестра, — сказал он.

— Она счастлива в замужестве. — Сказала и пожалела. Прозвучало так, как будто предупреждала его. — У нее приятный муж.

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

— Я так и понял. — Чашка выпала у него из рук. — Черт! — выругался Зак, его настроение заметно ухудшилось.

— Ничего страшного! Я все уберу.

— Дело не в этом. — Он злился.

— Я знаю. — Кэтрин положила ладонь на его руку, не в силах удержаться от желания успокоить его. — Ведь не всегда так будет. Твои руки почти зажили.

Он закрыл глаза и как-то нервно произнес:

— Я просил тебя, Кэтрин, не дотрагиваться до меня!

Она убрала руку и отступила на шаг.

— Извини.

— Нет! — Он открыл глаза. — Это ты меня извини. Я веду себя как раненый медведь.

* * *


Вскоре Зак мог обходиться уже одним костылем, да и руки почти совсем зажили. Но за день до того, как Кэтрин должна была улететь в Сидней, он, выходя из ванной, подвернул щиколотку на больной ноге.

Кэтрин сразу проснулась, когда услышала, как он упал, и выбежала в коридор.

— Зак! Что случилось? — Она опустилась на колени рядом с ним.

Он выругался, потом сжал губы. Она увидела, как он побледнел, а на лбу выступила испарина.

— Все в порядке! Дай мне этот проклятый костыль.

Но наступить на травмированную ногу он совсем не мог, так что Кэтрин пришлось отвести Зака в спальню, где он упал на кровать, а Кэтрин — рядом с ним. Всей тяжестью своего тела он придавил ее руку.

Зак так побледнел, как будто потерял сознание. Свободной рукой Кэтрин отвела волосы с его мокрого лба, и он открыл глаза. У него были расширенные зрачки и мутный взгляд.

— Боже, Кэтрин, — пробормотал он. — Ты должна… — Боль исказила его черты. Потом щеки его порозовели, а взгляд, задержавшись на ее лице, скользнул ниже, к вырезу ночной рубашки. Она явственно ощутила, как дрожь пробежала по его телу. — Слезь с меня, женщина, — простонал он, снова закрывая глаза.

— Ты лежишь на моей руке!

— Ммм? — Тяжелые веки поднялись, и он снова посмотрел на нее.

— Я не могу пошевелиться, — объяснила Кэтрин, подавляя желание прижаться губами к его губам, которые были так близко… Может быть, Зак и терпел невыносимую боль, но тем не менее он реагировал на ее близость так, что не смог этого скрыть. Можно ли воспользоваться его слабостью? Она решила, что нет.

Несколько секунд он не шевелился, потом выпрямился и откатился в сторону, освободив ее руку. Но от этого движения они на какой-то момент еще теснее прижались друг к другу, и он обнял ее, чтобы она не упала с кровати. Несколько секунд Кэтрин не могла дышать, жар его тела моментально проник через тонкую ткань ночной рубашки. Зак перевернулся на спину, тяжело дыша.

— Давай я посмотрю щиколотку, — сказала Кэтрин.

— Уходи!

— Я не могу. Я должна помочь тебе.

— Черт! — Он рукой закрыл глаза. — Тогда сначала сделай мне одно одолжение, ладно? Пойди надень что-нибудь на себя.

Она оделась, вернулась в его комнату и осмотрела ногу. Щиколотка сильно опухла, и Кэтрин настояла на том, чтобы отвезти его к врачу. Врач рекомендовал ему два дня не вставать с постели.

— В Сидней я не поеду, — объявила Кэтрин, когда они вернулись домой.

— Ты поедешь, черт возьми, — настаивал он. — Я справлюсь.

— Но я не могу…

— Да я просто подвернул ногу! — кричал Зак. — Из-за этого не стоит ломать карьеру. Не будь такой глупой!

Она хотела накричать на него в ответ, но он был прав.

— Я попрошу Миранду поухаживать за тобой, — решила Кэтрин. — Иначе я буду весь день дергаться.

— Ладно, если тебе так спокойнее…

* * *


Кэтрин уехала, когда еще не было и шести утра, и, вернувшись поздно вечером, застала такую картину: Зак лежал на диване с закрытыми глазами, весь в подушках, а на кофейном столике было разбросано с полдюжины кассет. На минуту показалось, что он ждал ее.

Зак поднял голову, и его лицо осветила улыбка, которая, правда, тут же погасла.

— Как прошел конкурс? — спросил он.

— Думаю, что все в порядке. — Она опустила на пол дорожную сумку. — А как ты?

Он пожал плечами. Потом с кривой усмешкой показал на кассеты:

— Я обманывал сам себя, думая, что смогу собрать эти сумбурные заметки в книгу.

— Так ты даже еще не напечатал их! Можно мне послушать? — Раньше она не осмеливалась спрашивать его об этом.

— Но ты же, наверное, устала.

— Это поможет мне расслабиться.

Первая кассета в основном была посвящена сборам экспедиции на Гималаи, там было много технических подробностей. Потом Зак описывал поездку в Непал и то, как они разбивали лагерь у подножия горы. Рассказ перемежался воспоминаниями о прошлых подъемах.

— Выключи, — попросил Зак. — Ни один издатель в здравом уме не напечатает это.

— Тебе надо найти помощника-писателя, — предложила Кэтрин.

— Но это же будет обман!

— Нет, если ты упомянешь его как соавтора. Могу предложить себя.

— Я не хочу от тебя больше никаких одолжений, Кэтрин.

— А как насчет того, чтобы сделать одолжение мне? Моделью долго не проработаешь. Мне, может быть, осталось каких-нибудь пять-десять лет. А тем временем я сделаю карьеру писателя.

Ей пришлось еще некоторое время поуговаривать Зака, прежде чем он согласился.

— Но я тебе, конечно, заплачу за это.

Она знала: он хотел, чтобы деньги от книги пошли Венди, и сейчас не время было говорить, что она согласна работать бесплатно.

— Давай я набросаю две-три главы, и мы покажем их издателю. А потом, если он заинтересуется, обсудим все детали.

Два последующих дня Кэтрин работала над пленками, перепечатала их и отредактировала. Все это дало ей возможность отвлечься от мыслей о Заке. Он же в это время читал, слушал музыку или смотрел телевизор. И старательно избегал Кэтрин.

Наконец она протянула ему несколько страниц с пометками.

— Вот набросок первой главы.

Пока он читал, Кэтрин поставила в микроволновую печь курицу, нарезала хлеб и приготовила салат.

Зак вошел в кухню, когда она раскладывала еду по тарелкам.

— Просто чудесно, — ворчливым голосом произнес он. А на что он рассчитывал? Думал, что у нее ничего не получится?

— Пока еще очень сыро, но я надеюсь, ты получил представление о том, как я собираюсь оформить все это? Есть некоторые технические моменты, которые я не поняла. И еще пропуски.

— Что ты имеешь в виду?

Кэтрин замялась.

— Например, ничего нет о том, как… как погиб Бен Стори.

Зак напрягся.

— Это не для широкой общественности.

— Я понимаю тебя, но издатель…

— Ничего ты не понимаешь! Я не собираюсь травмировать Венди подробным описанием последних минут Бена ради какого-то незнакомого читателя.

— А почему бы тебе не спросить об этом саму Венди?

— А ты сама как думала бы на ее месте?

— Но это случилось не со мной…

— И никогда не случится!

— И все-таки решение должна принимать она.

— Я не хочу даже спрашивать ее об этом. Венди решит, что должна согласиться.

— Я считала, что вы понимаете друг друга.

— Хорошо, я подумаю.

* * *


Кэтрин разбиралась со второй главой, когда Зак поставил рядом с ней на стол чашку кофе.

— Спасибо, — рассеянно кивнула она. Потом взглянула на его руки. — Зак, это же здорово!

Зак поправлялся. Она так хотела, чтобы он выздоровел!

Снова позвонила Венди, и Кэтрин в который раз позавидовала ей — такие теплые нотки звучали в его голосе! С ней самой Зак никогда так не разговаривал.

— Да, — говорил он, — за мной очень хорошо ухаживают. Но я не могу злоупотреблять гостеприимством Кэтрин.

Кэтрин вмешалась:

— Ты не…

— Да, давай их к телефону. — И она догадалась, что девочки Венди вырывают у нее трубку. — Привет, дорогая!.. Да, это дядя Зак… Конечно, я скоро приеду… Да, обещаю… Привет, малышка… Извини, конечно, ты уже большая. — Он нежно улыбался. — На твой день рождения? Может быть. Я постараюсь… Нет, папа со мной не приедет, дорогая. Не в этот раз. — Улыбка сползла с его лица.

Кэтрин почувствовала, что у нее наворачиваются слезы. Трехлетней девочке невозможно объяснить, что ее папа умер. Особенно папа, который отсутствовал дома неделями, а то и месяцами.

Зак положил трубку.

— Девочки скучают по отцу.

— И Венди тоже. — Да и ты, подумала Кэтрин.

— Да. У них с Беном была особенная любовь.

— Тогда почему он… — Кэтрин остановилась.

— Венди понимала его.

— Но не дети!

Тень легла на его лицо.

— Ты права. Ясмин хочет, чтобы я приехал на ее день рождения.

У нее сжалось сердце.

— Когда?

— В следующую субботу. Надо поехать. Ради Бена. Раз его нет, остался только я.

Она ничего не сможет сделать, чтобы остановить его! И потом, нельзя же быть такой эгоисткой.

— Да, я думаю, тебе надо ехать, — неохотно согласилась Кэтрин. — А ты вернешься?

— Сюда? — Он оглянулся вокруг, потом посмотрел на нее. — Не думаю.

Конечно, нет. Он и так неохотно остался после того первого вечера и делал все от него зависящее, чтобы скорее уехать.

— А как же книга?

— У тебя есть пленки. Ведь я тебе больше не нужен?

Но Кэтрин колебалась.

— А издатель? Может, тебе связаться с ним до отъезда?

* * *


— Хочу поблагодарить тебя за все, — сказал он накануне отъезда. — Я знаю, что был страшно неблагодарным.

— Я делала только то, что хотела сама, — пожала плечами Кэтрин.

— Даже вернула Кэллуму обручальное кольцо?

— Наша помолвка была ошибкой. Мне жаль, конечно, что пришлось обидеть его, но я рада, что это произошло сейчас, а не потом, когда было бы слишком поздно.

Зак молча посмотрел на нее, потом спросил:

— Можно пригласить тебя сегодня поужинать со мной?

Она проглотила комок в горле.

— Можно.

Зак заказал столик в одном из самых лучших ресторанов Окленда. Днем он вызвал такси и вернулся с большим пакетом.

— У меня нет с собой вечернего костюма, — объяснил он.

Кэтрин надела кружевное платье вишневого цвета с длинными рукавами и низким вырезом, которое прекрасно подчеркивало узкую талию и женственные бедра. Наряд завершали вишневые туфли на высоком каблуке. Волосы были небрежно заколоты искусственной белой розой, на лицо нанесен едва заметный, но изысканный макияж. Если Зак решил уйти из ее жизни, она не будет помогать ему в этом.

Когда Кэтрин с маленькой сумочкой в руках появилась в гостиной, где Зак дожидался ее, он лишь остолбенело уставился на нее и только затем, спохватившись, улыбнулся. Трудновато будет совсем забыть ее.

— Ты выглядишь… — низким сдавленным голосом проговорил он, — просто фантастически. — Он прокашлялся.

— Спасибо. — (Он и сам выглядел великолепно в вечернем костюме, коротко постриженный.) — Ты тоже.

Сдержанный кивок. Он все еще сохранял барьер между ними. Конечно, Зак мог восхищаться ею, даже хотеть ее, но он так и не простил ей обмана…

Он открыл перед ней дверь, и они пошли к такси. Со смешанным чувством радости и печали она увидела, что он почти не опирается на костыль.

В ресторане Зак заказал шампанское.

— У нас ведь праздник, не так ли?

— Да. — Кэтрин улыбнулась. Ты, может быть, и празднуешь, подумала она, я же просто умираю. — За твое полное выздоровление! — Она подняла бокал.

— Спасибо. И за твое доброе сердце. — Его губы иронично изогнулись.

Кэтрин покачала головой.

— Дело вовсе не в нем. Ты правда поверил, что мне было тебя просто жаль? И поэтому ты так… рассердился?

— Рассердился?

— Да.

— Рассердился… — задумчиво повторил он. — Да, когда узнал, что ты солгала мне о нашей помолвке.

— Я поступила действительно плохо, — призналась Кэтрин. — Я собиралась рассказать Кэллуму, что ты поживешь некоторое время у меня. А потом сказать тебе… что произошла ошибка.

— Да? — Он смотрел на свой бокал.

— Ну конечно! Ты же не думаешь, что я собиралась заставить тебя поверить…

Он взглянул на нее с любопытством.

— Думаю.

— Ты, наверное, удивишься, но я не стремлюсь выскочить замуж, — холодно сказала Кэтрин. — Потом, у меня был жених, не говоря уже о других поклонниках. И если ты помнишь, это ты приглашал меня в коттедж своих друзей, а я отказалась.

Его глаза потемнели.

— Я очень хорошо это помню. Но я также помню, что на прощание ты целовала меня с… большим энтузиазмом.

— Это был всего лишь поцелуй.

— Но это было все-таки больше, чем простая благодарность.

Она взглянула ему прямо в глаза.

— Ты прекрасно знаешь, что… понравился мне. Но я была еще обручена с Кэллумом.

К ним подошел официант.

— Вам нравится суп, мадам?

— Да, спасибо. — Она даже не попробовала его.

— Не надо было мне соглашаться ехать к тебе. Я испортил всю твою жизнь, — сказал он.

— Нет! — Кэтрин отложила ложку и отодвинула тарелку. — Я хотела, чтобы ты приехал. Я хотела… ухаживать за тобой. Никто не заставлял меня это делать.

— Я сам сделал так, что тебе трудно было не предложить мне помощь. Надо было ехать к Венди. Или еще куда-нибудь…

— Разве было так уж плохо? — Она посмотрела на него и слабо улыбнулась.

— Да, это была мука.

Кэтрин вздрогнула. Он заметил и на секунду закрыл глаза.

— Черт возьми, Кэтрин, я не имел в виду, что не ценю твою заботу…

— Тогда что ты имел в виду?

— Ладно, если хочешь узнать правду: я имел в виду — жить с тобой под одной крышей, смотреть на тебя каждый день, позволять тебе ухаживать за мной — все это сводило меня с ума!

— Почему? — Она говорила почти шепотом.

— Ты прекрасно знаешь — почему. Потому что нестерпимо хочу тебя.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Кэтрин попыталась улыбнуться, но у нее дрожали губы.

— Иногда мне казалось, что ты меня просто ненавидишь.

— Ненавижу тебя? — Зак покачал головой. — Я… — Он замолчал и отвернулся.

А она так надеялась, что он скажет, что любит ее! Кэтрин дотронулась до его руки.

— С твоими руками теперь все в порядке!

В ответ он крепко сжал ее руку, потом издал странный звук — не то стон, не то смех.

— Кэтрин… что ты говоришь?

Она улыбнулась.

— Говорю, что теперь ничто не мешает тебе дотронуться до меня. — Яснее выразиться невозможно, подумала она.

И уж совершенно не ожидала увидеть бурю в зеленых глубинах его глаз.

— Черт возьми, Кэтрин! Прекрати! — Но его рука продолжала с силой сжимать ее руку.

Улыбка сошла с ее лица. Наверное, она вела себя как последняя дура.

— Чего ты боишься? — спокойно спросила она. Ведь он только что сказал, что хочет ее, значит, не все так плохо!

— Боюсь? — Он отпустил ее руку.

— Это не ловушка. Я просто хочу…

— Провести со мной ночь? — резко спросил он. — Это устроит тебя?

От обиды Кэтрин вся напряглась. Она унизилась до того, что практически предложила себя на блюдечке. Да, дальше сегодняшнего вечера она не загадывала. Оскорбительная прямота Зака заставила ее задуматься над тем, чего же она в действительности хочет.

Конечно, одна ночь ее не устроит. Она вообще была против скоротечных связей. В глубине души Кэтрин рассчитывала, что он предложит ей самое сокровенное, что только может быть между двумя взрослыми людьми, и станет навсегда ее.

— Тебе надо было оставаться с Кэллумом, — сказал Зак. — Я не могу предложить тебе то, что предлагал он.

Брак. Счастливую жизнь.

Кэтрин заговорила, осторожно подбирая слова:

— Я тебя об этом не просила, правда? Ты пытаешься спасти меня от меня самой? Я что, маленькая? Нет, я взрослая женщина и прекрасно знаю, чего хочу. Я готова отвечать за все свои поступки. Поэтому не надо принимать решения за меня, ладно? Ты сам должен решать, что ты хочешь делать. — И она как можно более равнодушно пожала плечами.

Глаза Зака потемнели и сузились, на смуглых щеках проступил румянец. В нем шла борьба.

Наконец он заговорил низким голосом:

— Ты знаешь, чего я хочу. Я хотел заниматься любовью с тобой с того самого первого вечера. Я даже не помню, о чем говорил тогда, потому что все мои мысли были заняты тобой. А когда ты в ответ посмотрела на меня, я уже слова не мог вымолвить. Потом, когда ты исчезла, не сказав мне ни слова, я бросился за тобой, попытался остановить тебя… а ты представила меня своему жениху.

Кэтрин молча смотрела на Зака, завороженная страстью в его голосе.

— Когда ты появилась в горах, я подумал, что это судьба. Или же что ты искала меня. Я так надеялся на это! Но потом я увидел: ты все еще носишь обручальное кольцо.

Он посмотрел на ее руку, и она сказала:

— Больше я его не ношу.

— Нет. — Он взял ее пальцы в свои. — Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.

Официанты подавали одно блюдо за другим, но Кэтрин не могла есть. Зак заказал еще бутылку шампанского. У него светились глаза.

В такси он не выпускал ее руку, нежно поглаживая, а как только они оказались в квартире, обнял ее и стал страстно целовать. Кэтрин обвила его шею руками, отвечая на поцелуи, прижимаясь всем телом.

Потом она провела Зака в свою темную спальню и начала медленно развязывать ему галстук и расстегивать рубашку. С некоторым огорчением Кэтрин подумала о том, что теперь он уже сам, без ее помощи, застегивает пуговицы и завязывает галстук.

Когда она кончиками пальцев провела по его теплой коже, он двумя руками обхватил ее голову и снова начал целовать.

Она прошептала:

— У тебя, наверное, болит нога, тебе надо лечь.

— Нам обоим надо лечь, — ответил он и посадил ее рядом с собой на кровать.

Она сняла с него ботинки и носки и принялась осторожно массировать ему щиколотку, положив его ногу к себе на колени.

— Так лучше?

— Определенно. И почему только тебе не предложили поработать в больнице?

Кэтрин рассмеялась и начала массировать ногу выше. Зак наклонился, схватил ее за запястье и откинулся вместе с ней на подушки. Продолжая все время целовать, он одной рукой обнимал ее за талию, а другой расстегивал молнию на спине.

— Я всегда знал, что будет именно так. Я сто раз видел это во сне, — шептал он. — И когда я лежал в снегу и потом в больнице…

— Ты видел меня во сне, когда был без сознания?

— Только одну тебя! И с тех пор — каждую ночь. Ты лежишь в моих объятьях и целуешь меня…

— Обнимай меня, ласкай меня… так, как ты мечтал… как я мечтала… я хочу… Я хочу, чтобы ты снова…

— Снова?..

Она вдруг почувствовала, что он замер, взяла его руку, положила к себе на грудь.

— Пожалуйста, я так долго скучала по тебе…

— Черт возьми, Кэтрин! — Внезапно Зак оторвался от нее, откатился на край кровати и включил свет. Потом что есть силы схватил ее за плечи. — Я не Кэллум!

— Я знаю!

— Так по кому тогда ты так долго скучала? Кто твой замечательный любовник?

— Ты…

Он взорвался.

— Мы с тобой никогда не занимались любовью, и ты прекрасно знаешь об этом!

Кэтрин встала на колени, положила руки ему на грудь.

— Занимались, — мягко возразила она. — И очень часто, в моих снах. С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет.

— Что?!

— Может быть, для тебя это не важно, но я никогда не забывала тебя. Я не могла забыть. Ты снился мне всегда. Ты тогда тоже поцеловал меня. Как никто и никогда не целовал меня больше.

— Но это не был страстный поцелуй! Просто я хотел ободрить тебя, чтобы ты перестала паниковать и делала то, что я скажу. Я и не думал соблазнять тебя.

— Знаю. Тебе надо было успокоить меня — я могла нас обоих утопить.

— Вообще-то надо было ударить тебя, но мои руки были заняты…

— Поцелуй тоже сработал, — улыбнулась она. — Потом ты сказал: «Положись на меня». Я так и сделала. Так что теперь ты знаешь. Ты был моим любовником уже многие годы! Всех других мужчин я невольно сравнивала с тобой. Ты был тем мужчиной, который являлся ко мне ночью… и занимался со мной любовью. Но не до конца. Я всегда просыпалась до того, как… Ты всегда целовал меня, ласкал, и это заставляло меня желать большего. Но я всегда просыпалась… разочарованной…

К тому времени как она встретила Кэллума, Кэтрин убедила себя, что человек из ее снов — плод ее фантазии, и только, и ни один из реальных мужчин не может сравниться с ним.

— Сегодня все мои сны наконец сбываются. — Она погладила его по щеке. — Я увидела лицо моего мужчины.

— Что ты имеешь в виду?

— Я никогда во сне не видела лицо этого мужчины. До тех пор, пока не встретила тебя — снова не встретила! Я знаю, ты ненавидишь, когда тебя называют героем, но ты и есть герой. Храбрый, сильный, замечательный герой из моих снов.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но Зак отбросил ее на подушки и вскочил с кровати.

— Нет! — Он побледнел. — Боже мой, Кэтрин! Ну зачем ты все усложняешь? Я не твой герой. Я вообще ничей не герой! — Он начал собирать свои вещи.

— Что ты делаешь? Зак, иди ко мне…

Он покачал головой.

— Тебе не нужен живой человек, тебе нужен рыцарь из твоих снов.

Она инстинктивно натянула на себя простыню.

— Мне нужен ты. Я знаю.

— Нет! Я не соответствую тому образу, который существует в твоем воображении. И я не тот человек, о котором ты мечтала. Никогда им не был!

Он ушел в свою комнату, хлопнув дверью. Кэтрин нырнула под одеяло, но никак не могла согреться. Ее била дрожь.

Прошло много времени, прежде чем она смогла уснуть, а когда она проснулась утром и услышала, что Зак уже ходит по квартире, зарылась головой в подушку, страстно желая никогда его больше не видеть.

* * *


Шофер такси отнес вещи Зака в машину. Кэтрин знала, что он ни за что не разрешит ей помочь, поэтому объяснила шоферу, что его пассажир еще не до конца поправился после аварии.

Зак шел за ним, опираясь на костыль. В дверях он остановился.

— Спасибо за все, — сказал он официальным тоном. — Я никому не скажу, кроме Венди, что мы никогда на самом деле не были помолвлены.

— Спасибо. — Теперь это не имеет никакого значения! Немного поколебавшись, Кэтрин шагнула вперед, крепко обняла его за шею и поцеловала. В конце концов, такого случая мне больше не представится, подумала она.

Она почувствовала, как Зак весь напрягся. Потом он страстно ответил на ее поцелуй, крепко прижал ее к себе, так, что у нее закружилась голова и сильно забилось сердце.

— Помочь спуститься по ступенькам, приятель? — раздался голос шофера, и Зак оторвался от нее.

— Нет. Подождите минуту, — сказал он, не отрывая глаз от лица Кэтрин. Еще минуту он стоял неподвижно, потом отошел от нее, опираясь на костыль, осторожно спустился по лестнице и сел в такси, которое отвезло его в аэропорт.

* * *


Наверное, потому, что Кэтрин Кромвелл было совершенно безразлично, именно ее и выбрали представлять лицо серии «Снежный огонь». Кэтрин и в самом деле несложно было изобразить требуемый скрытый огонь под холодным и надменным выражением лица. Именно так она себя и чувствовала: как будто ледяная пленка опустилась над бушующей внутри ее страстью, смешанной с яростью и обидой.

— Тебе очень повезло, ты счастливая, — поздравила ее Хэтти.

Но Кэтрин не чувствовала себя счастливой. Она чувствовала себя так, словно ее изнутри сжигает какой-то огонь.

На имя Зака пришло письмо от издателя. Кэтрин позвонила Венди, чувствуя, как вспотела рука, держащая трубку.

На другом конце раздался приятный голос.

— Как хорошо, что ты позвонила, — сказала Венди. — Как поживаешь?

— Все хорошо, — солгала Кэтрин. — А как Зак?

— Хорошо… он много ходит, тренирует щиколотку, занимается гимнастикой. Мне кажется, он совершенно не жалеет себя, — ответила Венди обеспокоенным голосом.

— Собирается опять подняться в горы? — спросила Кэтрин.

— Ты, наверное, не захочешь попытаться убедить его не делать этого?

— Если он тебя не послушал, вряд ли послушает меня!

Венди понизила голос:

— Что между вами произошло? Зак говорит, что все это было ошибкой, что репортеры все переврали.

— Да. Мы с ним никогда не были больше чем друзьями.

— Правда? — с сомнением в голосе произнесла Венди. — Ты вытащила его из этой передряги, я очень рада, что ты была с ним. Подожди, вот Зак.

— Кэтрин? — Казалось, он совсем рядом.

— Да, Зак. — Она перевела дух. — Тебе пришло письмо от издателя. Я перешлю его тебе?

— Вскрой прямо сейчас, — сказал он.

Она прочитала ему письмо. Издателю понравились заметки и то, как Кэтрин их изложила. Он приглашал Зака обговорить условия контракта.

— Я позвоню ему, — пообещал Зак, — и предложу, чтобы он все обсудил с тобой, если ты не возражаешь. В конце концов, ты же писатель. Если ты, конечно, не передумала.

— Нет, — твердо ответила Кэтрин. — Но мне могут потребоваться консультации с тобой. — Она твердо решила, что это произойдет только в случае крайней необходимости.

Кэтрин положила трубку, чувствуя себя странно опустошенной. Вот и все, сказала она себе. Зак прекрасно обходится без меня. Единственное, что его интересует, — это горы.

Нужно только радоваться за него. Однако вместо этого Кэтрин чувствовала непонятную злость, которую постоянно должна была подавлять.

* * *


Фотосъемки заняли у нее несколько недель. В конце концов, это было спасение — думать только об указаниях фотографа и режиссера. В свободное время Кэтрин доставала портативный компьютер, обрабатывала текст, наговоренный Заком на пленку. Размышляя над его рассказами, она чувствовала, что все лучше узнает его самого.

Иногда ей везло, и она спала крепко, без сновидений. Но были дни, когда по утрам Кэтрин просыпалась все еще в плену его глаз цвета морской волны, и тогда она чувствовала неудовлетворенную страсть, которая лишала ее покоя и наполняла тело жаром и томлением.

Наконец проект «Снежный огонь» был закончен. Рекламные показы шли по телевидению и печатались во многих журналах Австралии и Новой Зеландии. Заставкой служил вид заснеженной горы, извергавшей потоки огня. Кэтрин привыкла ежедневно видеть свое лицо на всех каналах телевидения и на рекламных щитах.

Серия имела грандиозный успех, Кэтрин стали узнавать на улицах.

Кэллум прислал ей цветы с поздравительной открыткой, потом позвонил по телефону. Она тепло поблагодарила бывшего жениха. Горечь от того, что произошло между ними, все не проходила.

Но снова подавать ему несбыточную надежду было бы жестоко. Как можно тактичнее она отклонила просьбу о встрече. Тогда Кэллум намекнул, что встречается с одной женщиной. Выходит, сообразила Кэтрин, ей предоставляется сейчас шанс последний раз подумать. А может, он просто предпринял попытку сохранить достоинство? Как бы там ни было, она желала ему удачи, о чем прямо и сказала. Конечно, жаль, что она не может дать Кэллуму того, что он хочет и чего действительно заслуживает. Но кроме Зака, ей уже никто не был нужен.

Кэтрин послала новую партию путевых заметок издателю и в результате вынуждена была еще раз позвонить Бэллантайну.

— Ему нравится, — сообщила она Заку.

— Правда?

— Но он не хочет просто еще одну повесть о неудавшейся экспедиции. Я… сказала ему, что там не только это. Это о дружбе, которая возникла в горах и там и осталась.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Если ты не можешь этого сделать или чувствуешь, что это не так, я закончу книгу и без этого. Но… так было бы лучше и правильнее.

— Я поговорю с Венди.

* * *


Кэтрин попросили принять участие в двенадцатичасовой телевизионной программе, цель которой — привлечь средства для строительства детского отделения больницы в Непале.

— Спонсоры «Снежного огня» считают это хорошей дополнительной рекламой, — сказала ей Хэтти. — Ты будешь помогать ведущему все двенадцать часов.

Одетая в серебряное платье, Кэтрин была звездой программы. Она помогала ведущему встречать гостей, вместе с диск-жокеем объявляла эстрадные номера, собирала деньги с посетителей в студии.

Ближе к концу шоу Кэтрин вышла в дамскую комнату, чтобы освежить макияж. Когда она вернулась, то услышала, как ведущий говорит одному из вновь прибывших гостей.

— И конечно же, вы решили помочь построить больницу для детей, не так ли?

Мужчина отвечал:

— Некоторые новозеландцы действительно помогают в строительстве, но основную работу делают местные жители.

Кэтрин пришлось сделать над собой усилие, пройти вперед и сесть рядом с новым гостем. Надо было раньше сообразить, что это неизбежно. Организаторы шоу обязательно свяжутся с людьми, которые имеют прочные связи в Непале и Гималаях.

С такими людьми, как, например, Закери Бэллантайн.


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Возвращение Кэтрин было встречено аплодисментами. Ведущий радостно продолжал:

— Замечательно, что вы пришли к нам, Закери. Вы, конечно, знакомы с Кэтрин?

И только тогда Зак повернулся к ней. Она не могла понять выражение его лица. Он наклонился и совершенно равнодушно поцеловал ее в щеку.

Она взглянула на его руки — они полностью восстановились. Кэтрин с трудом подавила желание дотронуться до его тонких, длинных пальцев.

Ведущий между тем заливался соловьем:

— У нас здесь в студии Снежная красавица и известный альпинист Зак Бэллантайн, которому удалось выжить во время трагической экспедиции на Гималаи в прошлом году. Кэтрин с нами с самого начала передачи, участвует в сборе пожертвований, — напомнил он. И, повернувшись к Закери, задал фривольный вопрос: — Кто может отказать такой красавице, правда?

Кэтрин выдержала взгляд Зака и улыбнулась — она прежде всего профессионал, должна владеть собой. Что творилось внутри у нее — никого не касалось. А Зак… Зак как раз смог отказать…

Не сводя с нее глаз, Бэллантайн заметил:

— Кэтрин вообще увлекается благотворительностью.

— Правда? — Глаза ведущего сверкнули за стеклами очков. — Она и здесь работает очень успешно. Пользуйтесь случаем, друзья! Подумайте о непальских детях, которым вы можете сегодня помочь своими пожертвованиями.

Программа продолжалась, пожертвования были сделаны. Под конец ведущий объявил:

— Группа девушек передала нам свою просьбу, чтобы Снежная красавица поцеловала за них самого сексуального альпиниста Закери Бэллантайна. За этот поцелуй они обещают пожертвовать триста долларов! Я думаю, что вряд ли мистер Бэллантайн будет возражать.

Кэтрин замерла.

Аудитория радостно захлопала. Зак медленно повернулся к ней.

— Я в твоем распоряжении, — прошептал он.

Хотела бы я, чтобы это было на самом деле так, подумала Кэтрин.

Она медленно подняла голову и прижалась губами к его губам. Невольно она задержала поцелуй дольше, чем хотела, и вдруг почувствовала, как он запустил руки в ее волосы и страстно ответил.

Теперь она едва слышала приветственные возгласы и свист толпы. Попыталась оттолкнуть Зака за плечи, но через рубашку ощутила напрягшиеся мышцы и жар тела. И вместо того, чтобы оторваться от него, прижалась еще сильнее.

Она уже мечтала, чтобы этот поцелуй длился бесконечно долго, но это было невозможно. Наконец Зак оторвался от нее, и она сняла руки с его плеч. Ведущий рассмеялся.

— В студии стало несколько жарковато. Девушки, думаю, будут довольны не меньше, чем наши гости.

Потом Зака Бэллантайна в студии сменил известный регбист.

После шоу начались танцы. Диск-жокей обнял Кэтрин.

— Ты была великолепна! — сказал он ей. — Просто чудо!

— Ты тоже.

Она заметила Зака уже в дверях. Увидев, что она смотрит на него, он резко повернулся и исчез.

— Извини меня, — сказала Кэтрин диск-жокею и, схватив свою объемистую сумку, бросилась к выходу.

На улице было холодно, и она тут же замерзла в своем тонком вечернем платье.

Голос Зака рядом с ней произнес:

— Ты собираешься добираться домой в этом?

Она повернулась.

— Я надеюсь быстро поймать такси.

Он нахмурился.

— У тебя нет с собой даже жакета?

— Я не думала, что будет так холодно, ведь уже практически лето.

Она вытащила из сумки жакет и тут же чуть не уронила сумку. Зак подхватил ее и помог ей одеться.

— Спасибо.

— У меня здесь за углом машина. Я отвезу тебя домой.

— Не надо…

Но он уже крепко взял ее за руку.

— Пошли.

Он усадил Кэтрин в машину и бросил сумку на заднее сиденье.

— Очень мило с твоей стороны, — вежливо сказала она.

— Не говори ерунды! Ты прекрасно знаешь, что я не предложил бы это, если бы не хотел тебя видеть. — (Однако радостным он не выглядел.) — Я все равно собирался связаться с тобой.

— Зачем?

— Чтобы передать пленку.

— Да?

— Ты же сама просила.

— Приятно видеть, что ты уже можешь водить машину, — заметила она. — Ты, наверно, рад, что теперь ни от кого не зависишь.

Он рассмеялся каким-то странным смехом, и Кэтрин обеспокоенно спросила:

— С тобой ведь все в порядке, правда?

— Да. Врачи даже разрешили мне подниматься в горы.

У нее замерло сердце.

— Я… рада за тебя.

— Спасибо.

— Ну а тогда в чем же дело?

— Ни в чем! Моя жизнь идет так, как я и хотел.

Зак словно пытался убедить в этом прежде всего самого себя.

— Ну а как ты? Я кругом вижу твое лицо.

— Да, у меня хорошая работа, и платят прилично.

— Встречаешься с Кэллумом?

— Нет. Я думаю, что у него теперь другая девушка.

Он искоса посмотрел на нее.

— Ревнуешь?

Кэтрин покачала головой.

Он затормозил возле ее дома, выключил зажигание и повернулся к ней. Некоторое время они сидели молча. Потом Кэтрин сказала:

— Уже поздно. Спасибо, что подвез.

Он наклонился, и его особенный, чисто мужской запах защекотал ей ноздри. В ожидании замерло сердце, но Зак просто наклонился к отделению для перчаток и вытащил оттуда кассету.

— Вот.

Кэтрин сжала в руках кассету.

— Давай я помогу тебе донести сумку. — Зак вышел из машины.

Она уже открыла входную дверь и наклонилась взять сумку, которую Зак как раз ставил на пол. Они столкнулись лбами, сумка упала.

— Извини, — еле слышно проговорила Кэтрин.

Его рука легла на ее руку, она ощутила его дыхание на своем лице, и ее неожиданно захлестнула волна страсти такой силы, что она, вся дрожа, не выдержала и припала к нему.

— Кэтрин? — прошептал Зак.

Не в силах говорить, она лишь прислонилась головой к его плечу, не желая отрываться от него хотя бы те несколько последних минут, которые остались у них перед расставанием.

— Кэтрин! — повторил он низким голосом. Он с силой сжал ее руки, как бы собираясь оттолкнуть ее от себя, потом застонал, и она почувствовала его горячие губы на своих губах.

Все это продолжалось не больше секунды, потом он, не глядя на нее, произнес:

— Проклятье, Кэтрин, пригласи же меня войти!

Она на мгновение закрыла глаза — боялась и впустить его, и отказать. Только бы он не увидел ее смятения! Но у входа было совершенно темно, лишь сзади неярко горел уличный фонарь. Она как-то сразу успокоилась.

— Да, — сказала она. — Входи.

Кэтрин отступила в глубину квартиры, Зак вошел следом, все еще обнимая ее за плечи, и захлопнул за собой дверь. Потом схватил ее в объятья и страстно поцеловал вновь, нетерпеливо стаскивая с нее жакет. Не выпуская ее рук из своих, он увлек Кэтрин в спальню и прошептал:

— Я видел тебя во сне именно в этом платье. — Он на шаг отступил от нее, любуясь, как тонкая, мягкая ткань серебрится в темноте, повторяя очертания ее тела. — Половина мужчин в стране, должно быть, мечтают о тебе. Ты сводишь меня с ума! Куда ни посмотрю — всюду ты! Журналы, газеты, телевидение, реклама. Ты преследуешь меня, Снежная красавица.

В спальне было холодно, но Кэтрин вся горела. Серебряное платье упало на пол, холодные простыни заставили ее задрожать, однако горячие руки Зака тут же вновь согрели ее. Он согрел ее своим телом, своей нежностью и страстью.

Как она прекрасна, твердил он, как страстно он желал ее, как до сих пор не верит, что все это наяву, а не во сне.

Зак включил ночник, заглушив ее протесты крепким поцелуем. Он ласкал ее — всю, с ног до головы, наблюдая за ней сияющими глазами. Потом снова притянул ее к себе, и в наказание Кэтрин начала слегка покусывать его плечо. Он рассмеялся и в ответ прикусил ее ухо.

Потом он разложил ее волосы веером на белоснежной подушке и гладил ее опухшие от поцелуев губы. Наконец она почувствовала, как он нежно раздвинул ей ноги и осторожно лег на нее. Она часто задышала, закрыла глаза и обняла его за плечи.

— Кэтрин?

Она открыла глаза и посмотрела на его лицо, склонившееся над ней.

— Иди ко мне, — прошептала она, — Зак.

— Да, — ответил он охрипшим голосом, и она почувствовала, как он вошел в нее.

* * *


— Не слишком быстро? — спросил он позже, снова укладывая ее волосы на подушке.

Облокотившись на локоть, он с беспокойством и любовью смотрел на нее. Ей так нравилась эта морщинка между бровями.

— Нет, отлично.

— Спасибо, моя леди. — Он наклонился и мягко поцеловал ее.

Она хотела бы быть его леди! Но среди многих страстных слов не прозвучало ни одного обещания.

Кэтрин пошла на это по собственной воле, зная, что Зак не хочет связывать себя ничем. Когда-нибудь она, возможно, пожалеет о том, что сделала, но сейчас она была счастлива — вполне достаточно обнимать Зака в своей постели.

— Это ведь не было просто благодарностью, не так ли? — спросил он.

Кэтрин улыбнулась. Внезапно она почувствовала огромную усталость.

— А что, было похоже на благодарность? — Это была любовь, подумала она. Но даже теперь он не хотел слышать об этом.

— Было похоже на блаженство. — Он откатился на край кровати, и она замерла, думая, что Зак сейчас оденется и уйдет. Но он просто выключил свет. — Ничего, если я останусь? — спросил он.

— Конечно, — с облегчением ответила она.

— Ну иди сюда. — Он нашел ее в темноте и заключил в объятья.

* * *


Когда она проснулась, Зака рядом не было. Кэтрин встала, накинула халат.

Он был на кухне.

— Я приготовил кофе, — сказал он. — Собирался принести тебе его в кровать.

— Спасибо. Я сначала приму душ.

Она быстро вымылась, снова надела халат, расчесала волосы, но закалывать их не стала и вернулась на кухню.

Зак был одет во вчерашний костюм. Он сидел за столом, но, когда Кэтрин вошла, встал и налил ей кофе.

Еще в холле она подняла с пола свой жакет, брошенный вчера, и обнаружила в его кармане кассету.

— Послушай ее, когда я уйду, — сказал Зак.

— Уйдешь? — Кровь отхлынула у нее от лица.

— Я завтра, нет, уже сегодня улетаю в Катманду. Надо еще успеть в гостиницу, собрать вещи. — Помолчав, он добавил: — То, что случилось, не должно было произойти. Извини… ты вчера должна была слышать, что я говорил о Катманду.

Кэтрин покачала головой.

— Ты говорил о больнице в Непале.

Он выглядел смущенным.

— Ты разве не слышала, что мы обсуждали до этого?

— Меня не было в студии примерно пятнадцать минут. — Сердце молотом стучало у нее в груди. Она знала. Конечно, она знала! — Ты опять хочешь подняться в горы, — сказала Кэтрин бесцветным голосом.

— Да. Мы до сих пор старались об этом не говорить, потому что пик, на который мы собираемся совершить восхождение, еще не покоряли и мы не хотели, чтобы кто-то опередил нас. Но вчера на телемарафоне я подробно рассказал об экспедиции.

Ужас сковал ее сердце. Он возвращается в Гималаи! Он может погибнуть там, как Бен Стори. Как она это переживет?

Я люблю его! — мысленно выкрикнула Кэтрин. Я всегда любила и буду любить только его.

Но Заку не нужна ее любовь. Ему не нужна ничья любовь, которая может привязать его к земле, оторвать от облаков, покрывающих вершины любимых им гор. Последние слова, которые он хотел бы услышать от нее: я люблю тебя.

— Это было предсмертное желание Бена, — сказал Зак. — Он понимал, что сам уже не сможет выполнить его, и хотел, чтобы я сделал это — взобрался на проклятый пик.

У Кэтрин зазвенело в ушах. Зак собирался покорить ту гору-убийцу?

— И ты собираешься это сделать…

— Да, — сказал он. — На этот раз я взберусь туда. Ради Бена.

Или погибнешь, подумала Кэтрин.

— Если ты опять обморозишься… С каждым разом последствия все хуже и хуже!

— Я знаю. Опасность всегда существует. Этот подъем ничем не отличается от прежних.

Отличается! Тогда я не знала тебя — не любила тебя! — не имела представления, что значит жить, умирая от ужаса за жизнь другого.

— Мне надо это сделать, Кэтрин, ради Бена.

— Ради Бена. — Она сжала зубы. — А как Венди? Она сказала, что не перенесет, если потеряет тебя вслед за мужем. Что будет с ее дочками? Разве ты не хотел в некотором смысле заменить им отца?

Он отвел глаза.

— Венди…

— Не говори мне, что Венди все понимает. — Венди была бы ему превосходной женой! У них много общего, и теперь, когда Бена нет… Не завещал ли Бен свою жену лучшему другу, как завещал ему подняться на эту вершину?

— Кэтрин…

Она оттолкнула его руку.

— Я не могу понять это безумное желание оборвать свою жизнь и все остальное, что… — Она внезапно замолчала, потому что поняла, что спокойно разговаривать не может. А кричать на него не имела права.

Он никогда и не говорил, что она, Кэтрин, значит для него что-нибудь… Это ее проблема. Надо же так глупо влюбиться! Его сердце полностью принадлежит только горам.

Некоторое время они сидели молча, потом он встал.

— Извини. Мне не следовало приезжать сюда. Вчерашняя ночь была ошибкой — большой непростительной ошибкой с моей стороны.

Потому что он не любит ее и при этом слишком хорошо знает про ее чувство.

— Послушай пленку, — сказал он. — Не провожай меня.

Он ушел, а Кэтрин продолжала сидеть, ощущая, как ее сердце разрывается на тысячу маленьких кусков, как сохнут губы и сжимается горло. Бесполезно бежать за ним, цепляться за рукав и плакать. Он не свернет со своего пути — уж во всяком случае, ради нее.

* * *


Прошло несколько дней, прежде чем Кэтрин смогла заставить себя прослушать пленку. В кассету была вложена небольшая газетная вырезка о гималайской экспедиции и о гибели известного альпиниста Бена Стори. Потом она включила магнитофон.

От звука низкого голоса потеплело в груди. Сначала Зак говорил сбивчиво, с частыми паузами, потом ему стал помогать женский голос. Венди! Она задавала ему вопросы, шепотом комментировала его рассказ о том, как они с Беном отправлялись в экспедицию, как они поднимались в гору, как Бен упал и, несмотря на все усилия Зака, не смог подняться.

— У него были сломаны обе ноги, я не мог нести его, но он полз по снегу до тех пор, пока силы полностью не оставили его…

Зак замолчал, Венди помогла ему вопросом, он снова продолжил свою ужасную историю, описывая отчаянные попытки Бена выкарабкаться, его настойчивые просьбы, чтобы Зак оставил его и вернулся в лагерь, где их ждали остальные члены экспедиции.

— Но ты не сделал этого, — сказала Венди. — Ты знал, что он один не справится.

— Я не мог. Бен никогда не оставил бы меня!..

Потом налетел буран, Зак вырубил пещеру во льду, и два друга лежали в ней несколько дней в одном спальном мешке, не зная, что другие товарищи тоже попали в беду и не могли прийти им на помощь. Бен слабел с каждым днем, у него начались галлюцинации. То ему казалось, что он дома, в кругу семьи, то он переживал случаи из их прежних экспедиций.

Речь Зака потекла свободнее, Венди вмешивалась все реже и реже.

— Бен сказал, что, раз сам он не сможет подняться на этот пик, он надеется, что когда-нибудь я сделаю это — ради него. И еще он сказал: «Скажи Венди: я люблю ее… всегда любил… И поблагодари ее за меня». И потом он взял меня за руку… и держал ее, пока… пока не умер.

Пленка кончилась, Кэтрин сидела не шевелясь, слезы текли по ее щекам.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


Компания «Снежный огонь» послала Кэтрин на съемки на Южный остров, после чего она решила съездить на выходные к Венди, которая уже несколько раз приглашала ее.

Ее дочурки были очаровательны. Они показали Кэтрин альбом с фотографиями своего отца, на многих из которых он был изображен рядом с «дядей Заком».

— Они постепенно забудут его, — сказала Кэтрин Венди, когда девочки ушли спать, а они сидели за чашкой кофе. — Ты же не забудешь…

— Всю свою жизнь! Но у меня от него осталось много чудесных воспоминаний и две замечательные дочки. Я никогда не пожалею о том, что вышла за Бена замуж.

— А ты когда-нибудь пробовала заставить его отказаться от альпинизма?

Венди с ужасом посмотрела на нее.

— Разве можно запретить человеку дышать?

Кэтрин помолчала.

— Ты, наверное, очень хорошо понимала его.

— Бен был особенным человеком. Конечно, я беспокоилась о нем. Но ведь ежедневно кто-то погибает, просто переходя улицу. Один из его друзей-альпинистов умер от лейкемии. Бену бы не понравилась такая смерть — в больнице. Никто не знает, когда любимый человек покинет нас. Завтра, послезавтра или через пятьдесят лет… Важно то, что мы с ним делали в то время, когда были вместе, и неважно, сколько это длилось.

— Я думаю, что начинаю понимать… Еще когда я слушала пленку, которую вы сделали вместе с Заком, кое-что начало проясняться. — И Кэтрин попросила у Венди разрешения включить эту информацию в книгу и получила его. — Я так рассердилась на него за то, что он опять собрался в горы и…

— Потому что это пугает тебя, — кивнула Венди. — Ты ведь любишь его, не так ли?

— Ему все равно.

— Нет, Кэтрин, ему не все равно. Я думаю…

— Он… говорил обо мне?

— Немного. Большую часть времени он молчал, это началось еще до тебя… со смерти Бена. Как будто что-то у него в голове такое, что он не хочет тревожить. Больше, чем печаль. — Глаза Венди потемнели. — Я пыталась выяснить у него, что же его так беспокоит, но мне так и не удалось. Но думаю, что ты… проникла к нему в душу.

— Как ты можешь знать?

— Я не совсем уверена. Я просто почувствовала это. Он хочет защитить тебя.

* * *


В начале следующей недели по радио, на телевидении и в газетах появилась новость: экспедиция Бэллантайна в Гималаях попала в беду. Погода резко испортилась, связь с альпинистами прервалась. Тон репортажей предвещал трагедию.

Кэтрин позвонила Венди, и они попытались успокоить друг друга. Все это время Кэтрин чувствовала, что у нее вместо сердца кусочек льда.

Потом последовал неожиданный звонок Венди.

— С ними все в порядке! С Заком все в порядке! Я разговаривала с ним по радио, они сегодня начинают спуск.

Кэтрин уже не могла остановить рыдания.

— Он поднялся на вершину — он сделал это! Бен так гордился бы им. С тобой все в порядке?

— Да, — прошептала она. — Да. Спасибо, Венди! Слава тебе, Господи!

Она положила трубку, закрыла лицо ладонями и снова зарыдала.

* * *


— Мне все равно, что мне надо делать! — кричала Кэтрин в трубку. — Я занята.

— Занята? — возмущалась Хэтти Фишер. — У тебя контракт!

— Черт с этим контрактом! У меня должен быть выходной. Нельзя давать новое задание за день.

— Ты никогда так не реагировала! Что произошло?

— Я еду в аэропорт встречать… встречать участников новозеландской экспедиции на Гималаи. Меня ничто не может остановить!

Последовало короткое молчание.

— Но ведь это именно то, чего хочет от тебя компания.

— Что?

— Там будет пресса. Мы хотим, чтобы ты приветствовала возвращение героя — Зака Бэллантайна.

— Но он не захочет, чтобы его приветствовали как героя. — Зак просто взбесится! Он терпеть не может всей этой мишуры!

— Тем не менее именно так и будет. К тому же ты там сможешь много раз сфотографироваться.

— Нет! — На этот раз она не желала выступать от имени компании «Снежный огонь». — Это мое личное дело.

— Он общественное лицо, Кэтрин. И ты тоже. И этого не избежишь. Вся страна знает вас обоих…

— Вся страна абсолютно ничего не знает!

Хэтти вздохнула.

— Как с тобой трудно! Он несколько месяцев был в Непале. Они чуть не умерли там, ты же знаешь.

Кэтрин вздрогнула.

— Знаю.

— И что же, он не заслужил теплого приветствия и поцелуя от Снежной красавицы?

Внезапно у нее перед глазами возникло лицо Зака в ее темной квартире, когда он в перерыве между поцелуями прошептал: «Я мечтал о тебе… Снежная красавица…»

— Ладно, — сказала Кэтрин. — Договорились.

* * *


Они настояли на том, чтобы на ней было серебряное платье.

Члены экспедиции прошли таможенный контроль, потом появились в зале. Все они выглядели бледными и усталыми, у некоторых отросла борода.

Зак тоже был небрит. Увидев Кэтрин, он зажмурился и покачал головой, словно не веря своим глазам. Багажная тележка, которую он толкал, сама по себе прокатилась немного вперед. Зак, похоже, не обратил на это внимания.

Кэтрин подошла к нему поближе, не в состоянии даже улыбнуться, и остановилась на расстоянии пары шагов. Вспыхнула лампа, и он опять зажмурился. Репортер сунул к его лицу микрофон.

— Мистер Бэллантайн, каковы ваши ощущения после того, как вы покорили пик, где год назад погиб ваш друг?

Зак оттолкнул микрофон, не глядя на репортера. Он смотрел на Кэтрин.

— Что ты здесь делаешь?

Она инстинктивно подалась вперед и обняла его. Защелкало больше камер, вспыхнуло больше ламп.

Он обнял ее и сжал так, что ей стало трудно дышать. Она увидела, что он закрыл глаза, их щеки были на одном уровне, его борода царапала ее кожу.

Фотограф из компании «Снежный огонь» произнес:

— Очень мило. Не могли бы вы теперь поцеловаться? Давай, Кэтрин, повернись немного сюда. Сэр? Мистер Бэллантайн?

Зак поднял голову. Он увидел фотографов, журналистов, взглянул на серебряное платье, надетое на Кэтрин.

— Ну что ж, не будем разочаровывать их.

Он поцеловал ее с нарочитой страстностью, потом мягко отстранил и обратился к возбужденным представителям прессы:

— Ну, все на сегодня, ребята. Мы все очень устали. Лично мне сейчас больше всего нужен номер в гостинице, горячая ванна и недельный сон.

У Кэтрин опустились плечи. Но она решила не сдаваться:

— Я надеялась, что ты поедешь ко мне.

Наверное, он увидел мольбу в ее глазах.

— Это что, часть программы? — криво усмехнувшись, спросил Зак.

Его трудно было упрекнуть за циничное замечание.

— Мы сможем там поговорить, — настаивала Кэтрин. — Мне надо с тобой поговорить, Зак. Пожалуйста. Давай по крайней мере выберемся из этого… цирка.

Он кивнул.

— С этим не могу не согласиться.

Уже в машине Кэтрин постаралась все объяснить ему:

— Это все из-за контракта. Они заставили меня одеться в это глупое платье. Я все равно бы приехала, но представители компании хотели…

— Рекламу? — Он пожал плечами. — Я понимаю.

— Ты не возражаешь?

Он покачал головой.

— Нет, если ты не возражаешь. — Он откинулся назад и закрыл глаза. Кэтрин подумала, что он уснул.

Когда они добрались до квартиры, она сказала:

— Располагайся. Я пойду переоденусь и сварю кофе. Хочешь перекусить?

— Нет, мне ничего не надо, — сказал он, задумчиво глядя на постель, в которой провел столько ночей. — Спасибо. Только горячий душ.

— Хорошо. Где полотенца, ты знаешь.

У себя в комнате Кэтрин поспешно сняла шелковое платье и надела джинсы и свитер. Но когда она вновь заглянула в спальню, то увидела, что Зак крепко спит, растянувшись поперек кровати.

Он даже не пошевелился, когда она снимала с него ботинки. Кэтрин накрыла его одеялом, он перевернулся на бок, пробормотал что-то и опять заснул. Улыбнувшись, она пошла в гостиную и сообщила Венди, что Зак наконец дома.

* * *


Только через несколько часов, когда совсем стемнело, Зак, спотыкаясь, прошел в ванную. Подумав, что он наверняка голоден, Кэтрин закрыла книгу, которую читала, удобно устроившись на диване, и поспешила на кухню. Через десять минут она внесла в гостиную поднос с кофейником и целым блюдом сэндвичей.

Зак вошел босой, в спортивном костюме. Теперь он был чисто выбрит, волосы еще были мокрыми.

— Ты что, выстирала мою одежду? — спросил он.

Она действительно все выстирала, высушила, выгладила и аккуратно сложила на стул возле его кровати.

— Я думала, ты не будешь возражать.

— Возражать? — Он покачал головой. — Я тебе очень благодарен.

Она улыбнулась и показала на кофейный столик, на котором высилась гора сэндвичей.

Он молча ел и пил кофе, потом откинулся в кресле и сказал:

— Как ты догадалась, что именно это мне сейчас нужно?

— Просто я приготовила то, что мне всегда самой хотелось после длительных поездок.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Что?.. — Кэтрин подумала, что ослышалась.

— Я люблю тебя. — Он сказал это таким будничным тоном, как будто просил передать ему соль.

— А к-когда ты понял это?

Зак улыбнулся.

— Я всегда знал. Просто не мог тебе раньше сказать. До тех пор, пока не взобрался на эту проклятую гору.

— Почему это вдруг?

Он пожал плечами, но ничего не ответил. Вид у него был смущенный. Тогда она попробовала объяснить сама.

— Ты думал, что я буду останавливать тебя. Ты не хотел… давать мне в руки оружие. — Она остановилась, понимая, что ее гнев несправедлив, и неохотно добавила: — Ты был прав. Я бы попыталась остановить, потому что… я тогда не понимала.

— Вот я и не хотел рисковать.

— Но теперь я понимаю.

Он недоверчиво поднял брови.

— По крайней мере обещаю, что останавливать тебя не буду.

— Не будешь? — Он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то странной.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — сказала Кэтрин. — А если это означает, что ты полжизни должен проводить в горах, пусть будет так.

— И ты не будешь сходить с ума от беспокойства?

Конечно, будет! Она будет умирать каждый раз, когда он пойдет в экспедицию!

— Переживу, — храбро сказала Кэтрин. Только сам выживи!

Он встал и притянул ее к себе.

— Ты выйдешь за меня замуж, Снежная красавица?

У нее перехватило дыхание.

— Да, — прошептала она.

— И родишь мне детей?

— Да.

— Тогда мне и не нужно будет подниматься в горы, — сказал Зак.

Кэтрин замерла.

— Ты не сможешь… отказаться от этого! Я не позволю тебе из-за меня…

— А как насчет меня самого? — спокойно спросил он.

— Но ведь в этом твоя жизнь! Ты никогда не хотел заниматься чем-то другим.

— Неправда! Когда-то я хотел стать чемпионом по лыжам. Потом ученым. Я им и стал: ученым, который интересуется альпинизмом.

— Но… Как ты будешь жить без гор?

— Я занимался этим в основном из-за Бена. И из-за того, чтобы доказать себе.

— Что доказать?..

Он крепко сжал ее руки.

— Я должен сказать тебе одну вещь… я никогда никому не говорил об этом. Помнишь, я сказал тебе тогда в горах, что ты помогла мне больше, чем сама думаешь? Ты тогда не поняла, что я имел в виду.

— Я и сейчас не понимаю…

— После смерти Бена у меня пропала уверенность в своих силах. Мы с ним полностью доверяли друг другу, но он был просто гений альпинизма. Он делал то, что не смог бы сделать никто другой. Он любил горы, и они, казалось, отвечали ему взаимностью. Он понимал их чисто интуитивно. Он думал, что он… в каком-то смысле бессмертен.

— Таких нет!

— Нет! И я понял это, когда он погиб. И если он не смог выжить, то я… буду следующим, подумал я. Я действительно испугался.

Так вот в чем дело! Кэтрин вспомнила, что он немного нервничал, когда взял ее с собой в горы. Тогда она не придала этому значения. А это, оказывается, было вызвано страхом, о котором она и не подозревала.

Зак продолжал:

— Я был так напуган, что решил начать с того, с чего начинал еще ребенком: катание на лыжах, кросс, потом подъем в гору. Мне не следовало тогда брать тебя с собой. Это была преступная безответственность.

— Но ведь это помогло?

— О да! Я вынужден был думать о тебе, а не о себе. И ты верила мне, доверяла мне… я должен был быть достойным твоего доверия. И в тот день я доказал самому себе, что я этого достоин. В следующий раз я пошел дальше и знал, что с технической точки зрения я в порядке. Но… я также знал и о том, что в глубине души трясусь как заяц, что я не тот герой, за которого ты меня принимаешь.

— Зак… — она дотронулась до его щеки, — ты пошел в Гималаи, чтобы доказать себе, что не боишься?

— Я пошел в полной уверенности, что погибну. Что живым я не вернусь.

— И тем не менее ты… — Слова застряли у нее в горле.

— Я не мог смотреть тебе в глаза, зная о том, что я трус, каким никогда не был!

— Ты не трус!

— Нет? В тот вечер — почему, как ты думаешь, я сделал то, что поклялся никогда не делать?

— Ты занимался со мной любовью.

— Мне никогда не было так стыдно!

— Стыдно?

— Последнее дело — завоевать любовь женщины, а потом заставить ее горевать. Я видел, что случалось с теми, у которых гибли мужья. С Венди… Она сильная женщина и не распускается перед дочерьми и родителями Бена. Только однажды… передо мной… она дала волю чувствам. Я не хотел, чтобы из-за меня кто-нибудь так страдал. Особенно ты. Я знал, что влюбился в тебя бесповоротно; это случилось так быстро, что я не смог воспротивиться этому.

— А меня почти убедил в обратном! И вообще я в жизни не слышала подобной ерунды! Ты серьезно решил больше не заниматься альпинизмом?

— Очень серьезно. Если ты согласишься выйти за меня замуж, я не буду полжизни проводить вдали от тебя.

— А чем же ты будешь заниматься?

— Найду что-нибудь. Время от времени мне предлагают заняться научными изысканиями в области современного альпинистского снаряжения.

Кэтрин обняла его.

— Я так счастлива! Ты не погиб в этой экспедиции…

— Это ты помогла мне выжить.

— Я?

— Я не переставал думать о той ночи, которую мы провели вместе, и решил, что, если мне удастся подняться на эту гору, я смогу все это бросить и вернуться к тебе. Когда увидел тебя в аэропорту, я не поверил своим глазам.

— Но ведь ты разозлился, потому что это отчасти была рекламная кампания.

— В какой-то момент — да. Я до сих пор не верю, что все это наяву. Может быть, мне все это снится. Я так часто видел тебя во сне.

— Может быть, мне поцеловать тебя, чтобы ты проснулся? — Кэтрин улыбнулась и поцеловала его в губы.

— Еще раз, — прошептал Зак.

Кэтрин повторила поцелуй, на этот раз медленнее. Он открыл глаза и сказал:

— Это сон, но не буди меня.

— Если это сон, то почему ты не в постели? — сказала она, улыбаясь.

— Хороший вопрос, — прошептал он и, взяв Кэтрин на руки, понес ее из гостиной. — В какую комнату тебя отнести?

— Мне все равно, — ответила она, ее глаза сверкали от желания, — лишь бы только быть вместе с героем моих сновидений.

— Это я, — сказал он, улыбаясь ей в ответ.

— Да, это ты. И ты всегда был им.


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.