Сердца пламень жгучий
Дарлин Гарднер


Любовный роман #956


Тиффани Олбрайт, дочь конгрессмена, работающая в Вашингтоне, решила провести День святого Патрика так, чтобы запомнить его на всю жизнь. Для этого ей надо лишь найти хорошего, веселого парня и, может быть, даже заняться с ним сексом…


Дарлин ГАРДНЕР

СЕРДЦА ПЛАМЕНЬ ЖГУЧИЙ


Darlene GARDNER

ONE HOT CHANCE

2003


ГЛАВА ПЕРВАЯ


Ночь была необычно светлая. Полная луна освещала брусчатку улицы и многочисленную толпу.

Тиффани Олбрайт заметила, как какой-то молодой человек резко откинул назад голову, издал громкий крик и присоединился к компании парней, которые с оглушительными воплями, вскинув вверх руки, сдвинули вместе пластиковые кружки с пивом.

Тиффани взяла под руку Сьюзи Доллинждер и блаженно вздохнула.

— Хорошо все-таки, что я решилась приехать к тебе на День святого Патрика! Давно я так хорошо не отдыхала! — Глаза Тиффани радостно сияли.

Сьюзи, натуральная блондинка с красивыми пышными локонами и задорными веселыми ямочками на круглых щеках, нахмурилась, недовольно покосившись на парочку, целовавшуюся прямо у них перед носом.

— Ну, не знаю. Вообще-то, приглашая тебя в Саванну, я не предполагала, что ты приедешь именно в это время. В выходные я буду очень занята, и кроме того…

Она замялась, и Тиффани с любопытством посмотрела на нее. Сьюзи была ее лучшей школьной подругой. Они были неразлучны, пока Государственный департамент не отправил ее отца вместе со всей семьей на работу в Австралию. Она вернулась в Саванну три года назад и с тех пор постоянно зазывала Тиффани к себе в гости.

— Что «кроме того»? — спросила Тиффани.

Сьюзи вздохнула:

— Мне казалось, ты любишь традиционную, размеренную и сонную Саванну, а не такую, как сейчас. — Она указала неопределенным жестом на оживленных людей.

Историческая Ривер-стрит, мощенная брусчаткой, когда-то служившей балластом для кораблей, славилась обилием ресторанов, кафе, отелей и сувенирных лавок, которые располагались в бывших складах и казармах, построенных еще в начале XIX века. Из беседок в небольших сквериках открывался великолепный вид на бухту с огромными кораблями, постоянно прибывавшими в порт или покидавшими его.

Был вечер четверга, до начала праздника оставалось еще двадцать четыре часа, однако толпа уже собралась нешуточная.

— А что плохого в такой Саванне? — Тиффани глянула на двух парней лет двадцати, которые шли в обнимку и громко, хотя и довольно фальшиво, распевали популярную песню «Улыбка в ирландских глазах».

— Да ничего, — отозвалась Сьюзи, — просто город к этим выходным словно сошел с ума, а у тебя всегда были консервативные взгляды.

— Вовсе нет!

— Твой отец — политик старой школы, он больше двадцати лет был конгрессменом от штата Айова.

— Так это отец, а не я.

— Ты живешь в Вашингтоне, занимаешь высокие посты, ужинаешь в дорогих ресторанах. Если ты не консерватор, тогда я вообще ничего в людях не понимаю.

Тиффани сложила руки на груди: и это говорит Сьюзи — само воплощение жизни и свободы.

— А тебе не приходило в голову, что я могу устать от такой жизни и мне когда-нибудь тоже захочется сорваться и натворить глупостей?

Какой-то лихой подросток, поровнявшись с ними, вдруг изо всех сил подул в пластиковую трубу. Раздался резкий, пронзительный звук. Тиффани невольно взвизгнула и подпрыгнула от неожиданности.

Сьюзи засмеялась:

— Ну, как?.. Ты даже одета не как остальные.

— На мне одежда такого же зеленого цвета как у всех[1 - Традиционным считается зеленый цвет, причем зеленым должно быть все, включая пищу. — Здесь и далее прим. перев.]!

— Ты думаешь, в старину женщины носили в день святого Патрика дорогие изумрудно-зеленые брючные костюмы, сшитые на заказ?

— Ты знаешь, на мой рост готовой одежды не подберешь, — защищалась Тиффани.

— Знаю я все про твой рост, — засмеялась Сьюзи.

Тиффани тоже рассмеялась и снова взяла подругу под руку.

— Ну хорошо, может, во мне и накопилось много чопорности, но сейчас я готова на какие угодно глупости. Ведь департамент отсюда далеко.

— Только не говори, что тебе не нравится твоя работа!

— Пока очередной политик с вялой улыбкой протягивает руку для пожатия, мне иногда хочется сдавить ее как следует. Или выплеснуть содержимое бокала в лицо не в меру шустрому адвокату. — Тиффани наслаждалась свежим морским ветром. Хотя был лишь март, жара днем стояла почти тридцатиградусная, и лишь к вечеру температура опускалась до двадцати градусов. — Особенно в последнее время пришлось тяжело, я чувствовала себя словно в западне. Да еще мама постаралась — изо всех сил пыталась выдать меня замуж за очередного… «надутого пузыря», подающего, по ее мнению, большие надежды.

Сьюзи сморщила маленький, задорно вздернутый носик.

— «Надутые пузыри»… Это ты точно сказала. Они такие зануды, что бешеную собаку в сон вгонят. — Она хихикнула.

— Мне бы такого, как твой Кайл, — вздохнула Тиффани. — Профессиональный фотограф… Это же так здорово! На время, ненадолго, — задумчиво размышляла она. — Чтобы весело провести вместе праздничные дни.

— Извини… — В глазах Сьюзи читались непомерное удивление и даже ужас. — Но Кайл не свободен!

— Причем здесь Кайл, глупышка! — засмеялась Тиффани. — Он по уши влюблен в тебя, как и должно быть. Я просто имею в виду хорошего, свойского парня, с которым можно весело провести выходные.

— Неужели ты готова и на сексуальную связь? — На лице у Сьюзи появилось встревоженное выражение.

Тиффани с минуту поразмыслила. Все свои двадцать семь лет она была «примерной девочкой» — хорошо училась, а потом успешно делала карьеру. Кроме того, от дочери конгрессмена требовалось соблюдение особых жизненных правил.

Она уже начала отчаиваться, думая, что ее жизнь так и пройдет на приемах, встречах со скучными людьми, в обязательной деловой униформе и с принужденной, до боли в скулах, улыбкой на губах.

— Да, — наконец произнесла она, — почему бы мне не включить в программу и секс?

— Потому что… — Сьюзи, казалось, онемела. — Потому что это тебе не свойственно! Тебе не понравится! Ты не такая!

— Может быть, я и не такая… — Тиффани тряхнула длинными темными волосами. — Откуда я знаю, понравится мне или нет, у меня же нет в этом никакого опыта. А пока не попробуешь — не поймешь.

— Но… но, — заволновалась Сьюзи, — совсем не обязательно пробовать, чтобы понять, что некоторые вещи тебе не подходят. Например, прыжки с парашютом. Достаточно взглянуть на самолет — и никакого желания не останется.

— А вдруг мне захочется совершить затяжной прыжок? — поддразнила Тиффани. — Только не с самолета на землю, а в постель с кем-нибудь.

Сьюзи решительно тряхнула светлыми локонами:

— Не говори глупостей, я хорошо тебя знаю. На флирт ты не решишься.

— А мне и не нужен флирт, просто хочется на время сойти с ума.

В толпе раздался пронзительный и радостный вопль, и воздух задрожал от резкого звука. Тиффани почувствовала горячий прилив адреналина. Да, она собирается сойти с ума, совершить безумный поступок. Отличная мысль!

Сьюзи взглянула на нее почти с испугом.

— И для этой цели ты готова подцепить любого парня с улицы?

— А разве у вас с Кайлом было не так? — невинно поинтересовалась Тиффани.

Щеки Сьюзи вспыхнули ярким румянцем.

— Мы встретились не на улице, а в баре.

— Так может, и я своего встречу там, — радостно заявила Тиффани. — В Саванне полно баров.

— И в них полно пьяных, особенно во время праздника.

— С пьяными я знакомиться не буду, просто выберу какого-нибудь симпатичного бродягу. Уверяю тебя, я очень неплохо разбираюсь в людях.

Сьюзи бросила озабоченный взгляд на часы, потом на Тиффани и тяжело вздохнула:

— Я, как всегда, опаздываю, надо бежать к главной сцене, чтобы они чего-нибудь не перепутали.

— Так беги, я тебя не держу. — Тиффани похлопала подругу по плечу. — Обещаю вести себя хорошо.

Сьюзи сдвинула светлые брови.

— Вот это-то меня и беспокоит.


ГЛАВА ВТОРАЯ


Шонси Макман — для друзей Шанс — сунул руку в карман своего дорогого темно-синего пиджака, чтобы случайно не сорваться и не стукнуть кулаком по великолепной полировке регистрационной стойки.

Он решил не давать воли эмоциям, а попытаться уладить проблему спокойно.

— Здесь какая-то ошибка, — сказал он, используя метод визуального контакта, успешное владение которым принесло ему славу великолепного адвоката. — Для меня должен быть заказан номер на сегодня и на пятницу. Проверьте, пожалуйста, в компьютере еще раз. Я уверен, там вы все найдете.

У девушки за стойкой были темные выразительные глаза. Она бойко постучала по клавишам компьютера, стоявшего перед ней.

— Извините, но, к сожалению, ваш заказ отсутствует. Кроме того, должна сообщить вам, что у нас нет свободных номеров.

Шанс едва удержался, чтобы не взреветь от злости. С тех пор, как после обеда он вылетел из вашингтонского аэропорта, ему постоянно не везло: сначала авиакомпания потеряла его багаж, потом оказалось, что невозможно взять напрокат автомобиль — их не было ни в одном пункте. О том, что в багаже осталась вся его одежда, даже думать не хотелось.

— Я знаю, это сложно, — произнес он, придвигаясь к девушке и изображая свою самую обаятельную улыбку, — но не могли бы вы позвонить в какой-нибудь другой отель. Может, у них есть места?

Девушка отшатнулась от него.

— Боюсь, это не поможет. Совсем недавно я обзвонила все отели по просьбе другого джентльмена, и мне сказали, что свободных мест нет во всем городе. — Взгляд ее темных глаз выражал искреннее сочувствие, и она, извиняясь, слегка пожала плечами. — Обычная ситуация во время праздников.

— Я уже понял, — пробормотал Шанс. — Окажите мне еще одну любезность, свяжитесь, пожалуйста, с аэропортом, спросите, нельзя ли раздобыть билет на самолет до Вашингтона на сегодня?

Пока девушка дозванивалась. Шанс пытался успокоиться.

Его время принадлежало работе, и было жаль тратить его на досадные случайности. Он приехал в Саванну по просьбе конгрессмена из Джорджии Джейка Грили, друга и партнера отца по недавно организованной адвокатской конторе.

Месяц назад Шанс перебрался из Атланты в Вашингтон на работу в новую фирму, но лицензия на практику в Джорджии у него сохранилась. Именно поэтому он согласился урегулировать неприятный конфликт, в котором была замешана дочь Грили.

Дело было достаточно простое, но теперь, кажется, ему придется вернуться в Вашингтон, где у него завтра важная встреча, а дела в Саванне будут отложены на неделю.

— Есть самолет в десять часов, это через три часа, — сказала девушка за стойкой, повесив трубку. — Мест много, поэтому вы без труда улетите, билеты можно заранее не заказывать.

— Спасибо. — Шанс уже приготовился уходить, но заметил, что девушка хочет ему что-то сказать. Он вопросительно взглянул на нее.

— Извините меня, пожалуйста, — начала она, — у вас чем-то запачкан костюм. Я сначала подумала, что это грязь, но запах…

— Это действительно грязь, — прервал ее Шанс. Когда он вылезал из такси, мимо проходил автобус и окатил его жижей из дорожной колеи.

По улицам Саванны ездило множество конных экипажей с туристами, отсюда этот тошнотворный запах. Им бы следовало надевать на лошадей подгузники!

— Спасибо за помощь, — поблагодарил он и поспешил покинуть отель. Сейчас хорошо бы купить что-нибудь из одежды и привести себя в порядок.

Перевернув в соседнем магазине весь наличный ассортимент рубашек, он выбрал одну и направился к кассе.

— У вас есть другие рубашки такого же размера? Я нашел только одну, — обратился он к кассирше.

— А эта чем нехороша? — покосилась она на него.

Шанс поднял ядовито-зеленую рубашку, на которой отчетливо выделялась надпись жирными черными буквами: «Поцелуй меня по-ирландски»[2 - Ирландцы считаются страстными любовниками.].

— Вот почему!

Кассирша открыто и, как ему показалось, нагло засмеялась ему в лицо.

— По-моему, отличная надпись. Все равно других нет, — сказала она. — Давайте я пробью чек, чтобы не задерживать остальных.

Примирившись с неизбежным. Шанс заплатил по счету и пошел в туалет переодеваться.

Когда он снова оказался на Ривер-стрит, кроме кричащей рубашки с глупой надписью, на нем были светлые летние брюки и спортивные тапочки, которые он в последний момент догадался сунуть в дорожную сумку.

Шанс нашел свободную скамейку и достал сотовый телефон. Конгрессмен Грили будет недоволен отсрочкой, но Шансу это тоже не нравится.

Он оставил сообщения на трех автоответчиках о том, что отменяет завтрашние встречи и перезвонит позднее, сунул телефон в сумку и влился в поток гуляющих.

Очень скоро надписи на груди и на спине начали привлекать внимание прохожих.

— Чмок, чмок, — послышалось сзади. Его окликнула какая-то девчонка. Она сложила губки бантиком, изображая поцелуй. Потом, смеясь, уткнулась в плечо подруге.

— Иди сюда, я тебя поцелую, — добавила подружка, и обе девчонки весело захихикали.

Шанс скосил глаза на часы — у него в запасе еще целый час, и совсем необязательно болтаться все это время на многолюдной улице.

Он уже собирался поймать машину, но вспомнил, как ему понравился центр города, когда он проезжал через него на такси.

Он свернул с Ривер-стрит и направился к центру. Очень скоро Шанс пришел в полный восторг от вида, открывшегося его глазам.

Город был разбит на небольшие кварталы с миниатюрными квадратиками скверов, вокруг которых стояли дома, церкви, учреждения. Вдоль тротуаров выстроились кипарисы и вязы, элегантные арки благоухали жасмином.

Прохожих было достаточно, из домов на улицы лился яркий свет и доносилась музыка.

— И меня поцелуй по-ирландски, — сказала высокая фигура в парике. Ярко-красные губы сложились в бутончик. — Ты бесподобен, мой милый.

— Спасибо, — ответил Шанс, на удивление польщенный. Невольно улыбаясь, он пошел дальше. Неожиданно невдалеке послышалась знакомая мелодия, которую кто-то выводил на саксофоне.

Шанс вздрогнул: эту мелодию он разучивал, когда ему было шестнадцать, чтобы произвести впечатление на самую красивую девочку в классе — Линдси Элликот.

Позже выяснилось, что Линдси не любит джаза, но Шанс увлекся и играл на саксофоне до окончания школы. Потом его перестали интересовать и музыка, и Линдси, и ему вдруг захотелось стать знаменитым футболистом, а вовсе не музыкантом.

Когда мелодия закончилась, Шанс выразил свое одобрение тремя громкими хлопками.

— Здорово у тебя получается, точно как у Джона Колтрейна! — сказал он музыканту. — Если закрыть глаза, то и не отличишь вовсе.

Музыкант широко улыбнулся, блеснув двумя рядами зубов с золотыми коронками:

— Обычно народ говорит, что я играю, как Чарли Паркер.

— Глупости, вылитый Колтрейн. Я сам когда-то это играл. — Голос Шанса погрустнел от воспоминаний.

— Неужели? — Музыкант протянул ему саксофон. — Давай-ка, изобрази что-нибудь.

— Нет, не хочу.

— Боишься микробов? — Саксофонист быстро задрал подол футболки и вытер края мундштука. — Вот, больше не осталось ни одного.

— Да не боюсь я твоих микробов, — засмеялся Шанс.

— А чего ты боишься?

— Ну, как чего?

Играть на улице, где так много народа, где его все услышат… Проклятье! Да он вообще сто лет не брал в руки инструмент! Его дело — тяжбы и споры…

— Понятно, — вздохнул музыкант. — Так будешь играть или нет?

Уличный свет, отражаясь от меди, бросал на землю золотые блики, словно рассыпал пригоршни новеньких монет. Какого черта, все равно никто ничего не узнает, почему бы не попробовать?

— Ладно, давай, — сказал Шанс.


Спустя час после того, как Тиффани рассталась с подругой и отправилась совершать безумные поступки, она неторопливо брела по улицам старинного квартала Саванны к дому Сьюзи.

За все время ей пришлось лишь раз отбиться от вихляющегося блондина лет двадцати пяти, недурного внешне, но с противной усмешкой на наглом лице.

— Эй, милашка, хочешь стать счастливой?

— Нет, спасибо, — ответила она сердито, не замедляя хода.

Как же права была Сьюзи! Тиффани, по своей сути, не только не годилась для приключений и безумных выходок, она еще и относилась к тому типу девушек, которые рано ложатся в постель с интересной книжкой в руках.

Издалека послышались протяжные звуки саксофона, грустная мелодия вполне отвечала ее настроению. Тиффани подошла к небольшой группе людей, окружившей стройного музыканта. У нее пересохло во рту, когда она его увидела. Возникла мгновенная мысль, что она все-таки готова к авантюрному знакомству.

Закрыв глаза, музыкант выводил мелодию, слегка раскачиваясь в такт. Он был совсем немного выше Тиффани, но в смешанном свете луны и уличных фонарей выглядел огромным.

Волосы у него золотились, как и густые ресницы, бросавшие тени на смуглые, загорелые щеки. В голове Тиффани зароились грешные мысли. Она представила себе сладкую тяжесть его тела, согласованный ритм их движений…

Музыкант слегка переменил позу, рубашка натянулась, и Тиффани прочла роковую надпись: «Поцелуй меня по-ирландски».

Ее пронзила дрожь.

Последние звуки мелодии растворились в ночи, музыкант, оторвавшись от саксофона, постепенно выходил из транса. Наконец он улыбнулся, его улыбка показалась Тиффани не просто волнующей, но электризующей. Пульс у нее участился, когда музыкант поднял глаза и их взгляды встретились. Краешком сознания она отметила, что какой-то человек забрал саксофон, освободив его руки. Для нее?..

Не будь трусихой, сказала она себе, именно такого парня ты и искала!

Она шагнула к нему и поняла, что волосы у него не золотистые, а темно-каштановые, а глаза — сине-зеленого цвета. Колдовские глаза. Ей почудилось, что он уже начал опутывать ее своими чарами. Она сделала еще шаг вперед, потом — еще два.

Они не отрываясь смотрели друг на друга.

Расслабься, начинай развлекаться, ты ведь этого хотела? Только почему ноги стали чужими и непослушными? А что будет, если она поцелует этого безумно привлекательного незнакомца?

Музыкант склонил набок темноволосую голову, и она заметила, что губы у него еще красны и влажны от саксофона. О, господи! От этого действительно можно сойти с ума.

Тиффани не знала, что заставило ее в слепящем волнении потянуться ему навстречу, чистый и пьянящий аромат его тела сводил с ума. На лице музыканта появилось удивление, но он не шевельнулся. Она приблизилась к нему вплотную и коснулась губами его губ.

Она хотела тут же отстраниться, но почувствовала ответный жар и порывисто прильнула к сильному, стройному телу.

От удовольствия у Тиффани закружилась голова, а руки, которые она сначала прижала к груди, чтобы оттолкнуться, внезапно взметнулись вверх и страстно обвились вокруг его шеи, пальцы погрузились в густые волосы, как в мягкии шелк.

Он с готовностью и страстью ответил на ее поцелуй, обняв за талию и прижав к себе, движения его губ и языка вызвали у нее стон. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечно, но незнакомец решил по-своему…

Тиффани смущенно отступила.

— Ой, — сказал музыкант.

Она не сразу поняла, что стоит на чем-то, похожем на камешек. Взглянув вниз, девушка увидела, что отдавила ему большой палец ноги.

Она отскочила назад, чувствуя, как жар заливает не только лицо, но и шею. Ничего себе соблазнительница!

— Извини, — произнесла она еле слышно, — я не нарочно.

— Я так и подумал, — откликнулся он, слегка приподняв уголок рта, на губах заиграла ленивая улыбка.

Их взгляды снова встретились и застыли. Тиффани покраснела еще сильнее.

— Ты сам виноват, — начала она, — у тебя странная рубашка, и надпись такая вызывающая. Любая подойдет и поцелует.

Ну и высказалась!

— Как это сделала сейчас ты? — спросил он, глядя на ее губы.

— Вот именно. — Тиффани помолчала. — Я поступила, можно сказать, по инструкции. Даже не поинтересовалась, не будешь ли ты возражать, если тебя поцелует незнакомая женщина.

— Мне нравится, когда меня целуют незнакомки, — сказал он, не отрывая от нее взгляда. — А как ты относишься к поцелуям незнакомых мужчин?

Тиффани прикусила нижнюю губу, чтобы унять нервную дрожь.

— Я об этом не думала, — солгала она.

Они по-прежнему стояли очень близко друг к другу. Разница в росте была такой незначительной, что их глаза оказались почти на одном уровне.

Его взгляд был полон огня, жаркого и неукротимого.

— Я знаю, где можно купить такую же рубашку для тебя, тогда ты сможешь провести собственный эксперимент, — прошептал он, и она почувствовала на губах его обжигающее дыхание.

Она облизала губы, которые внезапно стали сухими и непослушными.

— Считай, что на мне уже надета такая рубашка, — прошептала Тиффани в ответ.

На его лице отразилось веселое удивление, от уголков глаз побежали озорные лучики морщинок.

— Это мне подходит. — Он положил ладонь на затылок девушки и впился в нее горячими губами.

Жидкий огонь пробежал у нее по жилам, колени ослабли, ноги стали ватными, она инстинктивно обхватила его за плечи, чтобы не упасть.

Никогда, ни с одним мужчиной ей не было так хорошо. Кипела кровь, в ушах звучала волшебная музыка, в которой явно угадывались звуки саксофона.

Невероятным усилием Тиффани прервала поцелуй и уперлась ладонями ему в грудь. Оглянувшись, она обнаружила, что толпа слушателей вокруг них увеличилась по крайней мере вдвое. Многие хлопали.

Она уткнулась мужчине в плечо, пряча свое пылающее от смущения лицо.

— Этот они нам аплодируют?

— Вероятно, они решили, что мы — уличные артисты, — шепнул он ей на ухо, и ее снова пронзила дрожь возбуждения. — Вот и реагируют соответственно.

— Ты не можешь сделать так, чтобы саксофон больше не играл?

— Инструмент не мой.

Значит, это не его инструмент… Впрочем, сейчас некогда выяснять подробности.

— Так что же нам теперь делать?

Тиффани увидела, что он смеется.

— Ты можешь сделать кувырок назад?

— Думаю, смогу, — ответила она неуверенно.

Далее все произошло очень быстро. Он наклонил ее назад, и вдруг мир перевернулся вверх ногами. Не успев испугаться, Тиффани уже вновь почувствовала под ногами землю.

— Теперь помаши толпе ручкой, — скомандовал он уголком рта, — лучше всего пошли им воздушный поцелуй, это эффектнее.

Она делала все, что он велел: махала руками, посылала воздушные поцелуи, словно фигуристка на показательных выступлениях. Мужчина с колдовскими глазами театрально поклонился публике, и тут Тиффани поняла, чего ей не хватало, что она безуспешно пыталась объяснить Сьюзи. Вот он — ее парень для приключения!

Большой, сильной и теплой рукой он обнял ее за плечи и повел подальше от толпы, которая слушала уже другую мелодию саксофониста.

— Ну, чем займемся? — словно угадав ее мысли, спросил он.

Тиффани вдохнула свежий ночной воздух. Когда она заговорила, голос у нее все еще дрожал:

— Я хочу развлечься и хорошо провести время. Тебя это интересует?


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Она, наверное, пошутила. Шанс считал, что красивые женщины предлагают себя незнакомым мужчинам лишь в объявлениях, которые помещаются в специальных колонках журналов.

А эта женщина — бесспорная красавица.

Высокая, как фотомодель, с длинными шелковистыми волосами каштанового цвета. Тонкая талия при очень женственной полноте в нужных местах. Прямой нос и крепкий подбородок. Черты лица выдавали сильный характер, и это несколько смягчало ее яркую красоту, которая иначе могла бы показаться слишком кричащей. Темные длинные ресницы над миндалевидными глазами, пухлый, словно кукольный, рот.

Нет, похоже, она не шутит. Карие глаза смотрят серьезно и доброжелательно, что странно — Шанс не слыхивал, чтобы сирены-соблазнительницы смотрели доброжелательно. А также странно видеть краснеющую сирену.

— Господи! — воскликнула она, отскакивая от него и прикрывая рот пальцами обеих рук. — Я об этом даже не подумала!

— О чем ты не подумала?

— Ты женат, да?

— Нет.

— Значит, обручен.

Он покачал головой:

— И не обручен.

Она опустила руки.

— Помолвлен?

Он даже не мог сразу вспомнить, когда встречался с какой-нибудь женщиной более одного раза. Шанс старался не заводить постоянной подруги, чтобы не осложнять себе жизнь и не давать дамам повода упрекать его в неверности.

— Даже отдаленно не имею таких намерений, — проговорил он.

Она широко распахнула глаза и слегка, немного по-детски, приоткрыла пухлые губы.

— Ты, может быть, гей?

Она выглядела ужасно напуганной и… просто милой. Очень странное создание: краснеет, теряется… Прелестная сирена.

— Я бы не целовал тебя так, если бы был геем. Согласна?

Она в раздумье прикусила полненькую нижнюю губку.

— Тогда почему ты не ответил на мой вопрос?

Ах, да… Она хочет хорошо провести время.

Интересует ли его это?

— Еще бы не интересует, — не задумываясь ответил Шанс.

Она улыбнулась:

— Я знала, что ты самый подходящий для этого парень.

Адвокат Шонси Макман, чья безупречная репутация известна всей Атланте, а теперь уже и многим в Вашингтоне, — подходящий парень для приятного времяпрепровождения?

Он чуть не раскрыл от удивления рот, спохватившись лишь в последний момент. Слышали бы это его деловые партнеры и клиенты!

— Я хотел бы объяснить, откуда на мне рубашка с дурацкой надписью…

— Все великолепно! — прервала она. — Да если бы на тебе была надпись неоновыми буквами, все равно сразу видно, что ты не из породы «надутых пузырей».

— Из какой породы? — переспросил Шанс. Судя по тому, как она презрительно скривила губы, упомянутая порода ей явно не по вкусу.

— Мужчина, который все свое время посвящает работе и дальше своего носа ничего не видит.

Определение, пожалуй, несколько суровое. Впрочем, если бы он сказал ей, что некоторые мужчины в отутюженных костюмах искренне увлечены своей работой, то выдал бы себя с головой.

— Меня тошнит от одного вида парней в костюмах, — продолжала она, подняв к небу свои красивые карие глаза. — Они не умеют весело проводить время.

— А я вот знаю, как это делается, — неожиданно для себя сказал Шанс, мысленно прося прощения у Бога за свою ложь. — Уличные музыканты знают в этом толк. — Уличные музыканты? Он, кажется, заигрался. — Правда, я не уличный музыкант, я…

Она двумя пальцами запечатала ему губы, и он едва удержался, чтобы не лизнуть их.

— Тише, ничего мне не рассказывай. Пусть наши отношения будут покрыты тайной.

Она убрала пальцы, и он снова едва удержался, чтобы не схватить их и не вернуть на место.

— А у нас намечаются отношения? — спросил Шанс.

— Ну, может быть, не совсем отношения, поскольку я здесь в гостях. — Она помолчала, подыскивая подходящее слово, и он едва не простонал, уловив ее аромат — от нее пахло земляникой. — Но мне хочется повеселиться.

Опять ее слова прозвучали как приглашение, и пульс у него участился.

— И куда же мы отправимся? — Она откинула назад шелковистые волосы, открывая длинную стройную шею.

Шанс задумался — у него не было номера в отеле, а усвоенные правила приличия не позволяли предложить пойти к ней.

— Не хотелось бы напиваться до беспамятства, — продолжала красавица, — хотя Саванна сегодня явно сошла с ума. Может, найдем что-нибудь поинтереснее?

Он смущенно глядел на нее. Похоже, несмотря на жгучий поцелуй и предложение повеселиться вместе, она вовсе не собирается отвести его куда-нибудь и заняться сексом.

— Я хочу совершить какую-нибудь дикую выходку, — сказала она. — Что-нибудь такое, чего никогда не позволяла себе раньше.

Глаза у нее сияли и смотрели на него с надеждой. И почему она решила, что он похож на разгильдяя?

— Вот что мы сделаем, — начал Шанс, чтобы выиграть время.

— Ну что, что? — Лицо ее светилось от веселого нетерпения.

Шанс огляделся в поисках идеи и увидел, как на огромной скорости подъехал красный открытый автомобиль и с грохотом остановился на обочине. Из машины вышли четверо парней и, смеясь, направились к ярко освещенному зданию, из которого доносились громкая музыка и радостные крики.

— Давай влезем в их компанию и напросимся в гости.

Ничего подобного он не проделывал, даже учась в колледже. Даже когда был капитаном футбольной команды! Такая шальная мысль ему бы просто не пришла в голову! Если появлялась охота развлечься, ему и так были везде рады.

Она в восторге захлопала тонкими ладонями с длинными красивыми пальцами.

— Чудесная идея, в жизни не ходила в гости без приглашения.

— Самое время научиться, — подхватил Шанс, стараясь унять внутреннее беспокойство. Лучше стать незваным гостем, чем упустить девчонку. — Только захвачу сумку. — Он направился туда, где оставил вещи.

Сумка была уже не новая и потертая. Шанс заметил, как придирчиво девушка осмотрела ее и уже приготовился объяснить, что купил ее лет десять назад, заработав летом на стрижке лужаек.

— Мне нравится твоя сумка, — неожиданно сказала она.

Понятно, что дальнейших объяснений не понадобилось.

— Спасибо, — ответил он. — Раз мы решили действовать вместе, то давай познакомимся.

— Меня зовут Тиффани, — ответила она. Имя вызывало у него в памяти блеск дорогих украшений и изящество красивых вещей. — А тебя как?

— Шанс.

— Шанс. — Она засмеялась. — Отлично, как раз на это я и рассчитываю. Дай мне шанс!

Тиффани чувствовала, как сильно горят у нее щеки, когда она подходила вместе с Шансом к красивому двухэтажному дому. Они шли так близко друг к другу, что она ощущала жар его тела.

Шанс был совсем не похож на ее прежних знакомых, на всех этих политиков и адвокатов, которых она ежедневно встречала на работе.

Они никогда не выбрали бы ей подобного развлечения.

Они предложили бы что-нибудь типа постели с шелковыми простынями и бурным сексом.

Открыто и смело поцеловав Шанса, она как бы пригласила его не стесняться в отношениях с ней, и удивительно, что он сразу на нее не набросился. От волнения на лбу девушки выступил пот, и она отерла его тыльной стороной руки.

Тиффани искоса бросила взгляд на Шанса. Нос с легкой горбинкой придавал всему его гордому облику еще больше мужественности. Она обожала мужчин с крепкими подбородками. Как у него. Она не особенно верила примете, что сильный подбородок характеризует великодушного человека, но решила, что в данном случае это не вызывает сомнений.

Шанс повернулся и, встретив ее изучающий взгляд, улыбнулся. Сердце Тиффани забилось сильнее. Пожалуй, она не будет возражать, даже если он накинется на нее.

— Готова? — спросил он.

Они подошли к ажурным чугунным воротам, от которых дорожка вела прямо к входу с портиком. Дверь была открыта, из широко распахнутых окон лилась веселая музыка.

Готова ли она заявиться незваным гостем?

Бог его знает…

— Идем. — Шанс решительно взял ее за руку и повел за собой, словно всю жизнь входил без приглашения в чужие дома.

Они оказались в холле с красивой резной лестницей, ведущей наверх. Деревянный пол был отполирован до блеска, с потолка свисала хрустальная люстра.

Люди были повсюду. Они толпились в холле, сидели на ступенях, входили и выходили. Всем было не больше двадцати.

— Должно быть, мама с папой уехали, и дети решили поразвлечься в отсутствие родителей, — сказала Тиффани прямо в ухо Шансу, поскольку иначе он ничего бы не услышал из-за грохочущей музыки, от которой вибрировали даже стены.

Музыка смолкла, и установилась не менее болезненная оглушительная тишина.

— Эй, вы! — Голос принадлежала экстравагантному подростку, который с подозрением разглядывал их. Он был затянут во что-то желтое, а лицо и светлые волосы были разрисованы зелеными полосками. — Что вы тут делаете?

Попались, с ужасом подумала Тиффани и предупреждающе дернула Шанса за руку.

— Привет, дружище, — игнорируя ее сигнал, отозвался тот. — Как делишки? Спасибо за приглашение.

Экзотически выглядевший парнишка удивленно сдвинул брови. — Шансу на вид было не меньше тридцати.

— Я тебя приглашал? — спросил он.

— Мы бы и раньше пришли, но застряли на Ривер-стрит, — объяснил Шанс, дружески хлопая его по плечу. — Ты же знаешь, как это бывает.

— Конечно, только я…

— Это Тиффани. — Шанс подтолкнул ее вперед.

Хорошие манеры, вбитые с детства, дали о себе знать, и она автоматически протянула руку.

— Приятно с вами познакомиться.

Подросток растерянно взял ее руку и слегка потряс.

— Роберт Тибодо, — представился он.

— Для друзей — просто Рип, — добавил Шанс. Мальчишка удивленно и подозрительно взглянул на него:

— Давно меня так никто не называл!

— Просто я давно тебя знаю, — пояснил Шанс. Бедняга Рип смутился и покраснел.

— Ну-ка напомни, как тебя кличут? — спросил он.

— Шанс.

— Ну, конечно! — несколько принужденно засмеялся мальчишка. — Бочка на кухне. Пойди туда и налей себе и своей девушке пива. Шанс.

— Будет сделано. — Шанс ткнул парня в грудь указательными пальцами обеих рук. — Увидимся позже.

— Фантастика, — сказала Тиффани, когда они в кухне наполнили пивом кружки из зеленого стекла и со звоном их сдвинули. — А как ты догадался, что его зовут Рип?

Шанс многозначительно поиграл бровями.

— Обычная телепатия.

— Ты умеешь читать мысли? — недоверчиво спросила Тиффани.

— Ну, не так хорошо, как надпись под картинкой, которую его родители заботливо повесили в рамочке у самого входа. Рип нарисовал ее, должно быть, еще ребенком.

— Вот что значит профессионал, — засмеялась она. — Главное — уверенность в себе.

— И чтобы не заметили, как ты вспотела от страха, — заметил он.

Мимо прошла светловолосая худая девица в почти ничего не прикрывавшей маечке и весьма условных зеленых шортах. Через мгновение вокруг нее заплясали несколько веселых парней.

— Может, и мы потанцуем? — Шанс поставил свою пивную кружку на ближайшую стойку.

— Я не могу танцевать в этих туфлях. — Тиффани указала на изящные босоножки, которые все больше мешали ей, натирая ноги.

— Так сними их.

В ее кругу это было не принято. Но в том-то все и дело!

Она наклонилась, расстегнула босоножки и отшвырнула их в угол. Шанс взял ее за руку и повел к танцующим.

Мелодия являла собой смешение стилей, но больше всего напоминала рэп. Тиффани понятия не имела, как это танцевать, кроме того, в кухне столпилось так много народа, что почти не осталось свободного места.

— Как мы здесь танцевать-то будем? — крикнула она.

Шанс послал ей улыбку, резким движением привлек к себе и крепко прижал к груди.

— Надо только захотеть, — тихо сказал он ей прямо в лицо, его дыхание обожгло ее. Он положил себе на плечи руки Тиффани и обнял ее.

— Давайте! — крикнула полураздетая девица, танцующие окружили их плотным кольцом.

Во второй раз за эту ночь Тиффани оказалась центром нежелательного внимания.

— И что теперь мы будем делать? — спросила она Шанса, стараясь не выказать паники.

— Танцевать, — ответил тот без видимого волнения.

У нее закружилась голова: она, Тиффани Олбрайт, защитница прав производителей молока, танцует босиком с очень привлекательным мужчиной в чужой кухне.

— Шанс! Тифф!

Это был голос Рипа. Парень стоял с поднятыми руками на одном из кухонных стульев.

— Веселимся по полной программе!

Она сошла с ума. Если бы кто-нибудь из знакомых услышал, как она орет на улице песни!..

Они шли с Шансом по ночной Саванне, и, кроме них, не спали только птицы, распевавшие в кронах огромных дубов.

— Ты лучший танцор из всех, кого я знаю, — сообщила Тиффани. Правда, ее партнеров можно было бы пересчитать по пальцам.

— Это потому, что ты никогда не танцевала с моим братом. Некоторыми па он мог бы посрамить самого Майкла Джексона.

— А кто он? Профессиональный танцор?

— Не совсем. — Зубы Шанса блеснули. Он забросил свою кожаную сумку за спину, а на голову надел, по упорному настоянию хозяина дома, зеленый берет. — Он врач, танцы его тайное хобби.

— Почему?

— Потому, что это не солидно.

Он намотал конец гирлянды, подаренной ему Рипом, на указательный палец и начал со свистом играть с гирляндой.

У него есть брат, который работает врачом? Кто бы мог подумать!

— Должно быть, он не такой озорник, как ты.

Он перестал размахивать.

— Ты считаешь меня озорником?

— Очень похоже, особенно когда ты затеял танцы на кухне.

Он тихо засмеялся, и у нее быстрее забилось сердце.

— Просто я очень люблю музыку, — сказал Шанс. — Но ведь и ты тоже.

Она надеялась, что в темноте он не заметит, как вспыхнули румянцем ее щеки. Ведь во время танца, вслед за босоножками, она сняла жакет и шарф. Кроме того, ей почему-то казалось, что в начале вечера у нее на руке были часы. Но она была не уверена.

А волосы… Зачем она поддалась настойчивым уговорам Рипа и Шанса и согласилась украсить их зелеными полосами? Оба уверяли, что ей очень к лицу.

— Как ты думаешь, который час? — осторожно спросила Тиффани.

Он пожал плечами:

— Около двух или трех ночи.

Она фыркнула, словно прогулка по ночной Саванне с незнакомцем была для нее обычным делом.

Может, зря она прервала его, когда он хотел в начале вечера рассказать о себе? Ей уже стало интересно: как получилось, что у такого бродяги есть брат-врач.

Тиффани споткнулась о камень, и Шанс тут же подхватил ее под руку. Для бродяги у него слишком хорошие манеры. И дверь-то он перед ней открывает, и разговаривает вежливо. Проклятье! Законченный джентльмен. Все было бы проще, если бы он не был джентльменом.

— Сьюзи живет за углом, — сказала она.

— Это подруга, которой ты звонила и предупреждала, чтобы она не волновалась за тебя?

— Да, — ответила она, удивившись, что он запомнил. — Вон то викторианское здание с арочными окнами.

— Не будем шуметь, чтобы не разбудить ее, — предложил Шанс, словно собирался довести ее до порога и уйти.

— Я остановилась во флигеле за домом, — пояснила Тиффани. — Сьюзи его сдает. Она не станет меня беспокоить.

Она не добавила, что Сьюзи не имела привычки звонить ей после одиннадцати, поскольку была уверена, что Тиффани в это время спит.

— Во флигеле я одна, — продолжала она, — больше никого нет.

Превосходно! Не хватает только надписи неоновыми буквами: «Возьми меня».

— А ты где живешь? — спросила Тиффани из вежливости.

Он выглядел, словно человек, которого застали врасплох:

— На скамейке в парке, наверное.

— Ты не снял номера в отеле?

— В отелях нет мест.

Что это за человек, который явился на праздник, не заказав предварительно номера в отеле?

Бродяга, решила она, приверженец нетрадиционного образа жизни.

Значит, его будет еще легче соблазнить.

Тиффани глубоко вздохнула.

— Тогда тебе придется переночевать у меня.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Так она приглашает меня или нет? — размышлял Шанс.

Было в Тиффани нечто, что мешало понять ее. Как ни странно, но теперь она была… явно смущена.

Он нахмурился. Тиффани выглядела вполне здравомыслящей, стеснительной, милой и симпатичной сиреной.

— Ты останешься? — спросила она, бросив на него искоса взгляд из-под очень густых и длинных ресниц. — Я не могу позволить, чтобы ты переночевал где-нибудь на скамейке.

Шанс решил было спросить, не станет ли возражать ее подруга, но так и не спросил. Ведь он должен играть роль бродяги без комплексов, а эти ребята не задумываются о мелочах, если красивая женщина приглашает провести с ней ночь.

— Так где твоя спальня? — весело спросил он и тут же заметил тревогу в ее глазах. Есть опасность переиграть, и тогда он вылетит отсюда, так и не увидев вожделенной комнаты.

— Я все-таки удивляюсь, что ты не заказал номер в отеле, — проговорила она, отпирая дверь.

— Я никогда этим не занимаюсь, — ответил он, совершенно не покривив душой. Такими вещами в адвокатской конторе занимались секретари, они же договаривались с агентствами путешествий.

Лишь в этот раз пришлось прибегнуть к помощи человека со стороны, через которого были заказан билет в Саванну и отель. Джейк Грили настоятельно просил сохранить дело его дочери в тайне.

— Я всегда заранее заказываю номер в гостинице, — сказала Тиффани, когда они вошли в дом. — Надо же обеспечить себе спальное место.

Обычно Шанс тоже так поступал, и всего несколько часов назад он был уверен, что проведет ночь в отеле, в собственных апартаментах, в спокойной обстановке.

Его самолет на Вашингтон улетел, примерно, тогда, когда Рип с энтузиазмом мазал ему волосы зеленой краской. По идее краска должна была смыться за два-три раза. Посмотрев в зеркало. Шанс едва себя узнал.

Когда они оказались в доме, Тиффани внезапно растерялась: что же делать дальше? Она провела рукой по волосам, которые, как и у Шанса, были покрыты зелеными полосами.

В единственной комнате первого этажа красовался огромный камин, за ним виднелся вход в маленькую кухню. Лестница вела на второй этаж. Должно быть, там находится спальня, подумал Шанс.

— Я хочу выпить воды, — сказала Тиффани, направляясь к кухне. Он бросил свою сумку около дивана. — Тебе чего-нибудь налить?

Их взгляды встретились, и она почувствовала, как между ними снова пробежала электрическая искра. Светильник, который она включила, давал слишком мало света, и комната утопала в интимной полутьме.

— Да, кое-чего мне очень хочется, — медленно проговорил он, не спуская с нее глаз.

Шанс шагнул к ней, и Тиффани застыла на месте, забыв о воде. Она облизнула сухие губы, и он понял, что она нервничает. Джентльмен должен вести себя скромно, но ведь сегодня он не джентльмен. Он приблизился к ней, и сердце у нее забилось прямо в горле, мешая дышать. Шанс погладил пульсирующую жилку, потом щеку, кончики пальцев покалывало.

Он уже собирался наклонить голову и поцеловать ее, но Тиффани вдруг сказала:

— Признайся: обстановка в этом домике — высший класс!

Он немного отстранился, вглядываясь ей в лицо. Очень красивое лицо, век бы смотрел.

— Пожалуй. — Он медленно окинул взглядом стройное тело. Судя по внешнему виду, она действительно великолепна.

— Мне особенно нравится романтическое название Уисл-Уок, — добавила Тиффани.

Сузив шаза. Шанс попытался сконцентрироваться: что значит Уисл-Уок? Имя какого-то музыканта или актера? И почему она решила, что это должно звучать романтично?

— Ты о чем говоришь?

— Боковую тропинку, по которой мы шли к дому, называют Уисл-Уок — Свистящая Тропа. В те времена, когда здесь была плантация, слуги носили по этой тропе еду. По пути им было приказано свистеть, чтобы они ничего не съели.

— Что-то я тебя не понимаю. — Шанс тряхнул головой. — При чем тут свистящие слуги?

— Дело в том, что этот дом интересен своей историей. — Она, кажется, взглянула на его губы, но он не был уверен. — Ты же сам подтвердил, что тебе здесь нравится.

Он подтвердил, что ему нравится она. Похоже, он что-то не так понял.

— Сьюзи жила здесь, пока два года назад не умерла ее мать. — Тиффани говорила очень торопливо. — Она по-прежнему любит флигель, хотя давно уже перебралась в большой дом.

— А она не станет возражать, если я останусь здесь?

Проклятье! Бродяги не задают таких вопросов.

— Нет, — быстро ответила она. — Сьюзи всегда говорила, что я могу делать здесь все, что пожелаю. Она будет против, только если ты будешь спать…

С ней, хотела сказать она.

— Ты же взрослая женщина, — возразил Шанс, — никто не в праве учить тебя, как жить.

— Я согласна, и Сьюзи это знает, — вздохнула она и опять невольно задержала взгляд на его губах. Он напрягся. — Я же сама решаю, что мне делать, — слегка охрипшим голосом закончила Тиффани.

Шанс так не думал. Эта девчонка совершенно не представляет, что она делает и чего хочет.

Он обхватил ладонями ее лицо и, не обращая внимания на ее испуганный вздох, мягко поцеловал в губы. С трудом оторвавшись, он почувствовал, что Тиффани судорожно вцепилась в его рубашку.

— Сьюзи свистит, когда идет по тропинке к дому? — тихо спросил Шанс, все еще держа ее лицо в ладонях.

Ресницы у нее дрогнули, в глазах отразилось сомнение.

— Она не умеет свистеть.

Шанс улыбнулся, мысленно обозвав себя дураком, — он намеревался предложить ей совершенно невозможную для нее вещь.

— Тогда я переночую на диване. Не будем давать твоей заботливой подруге повода для беспокойства.

Тиффани наконец разжала судорожно стиснутые пальцы и выпустила его рубашку, потом кивнула.

Ночью Шанс тщетно пытался поудобнее устроиться на старом диване, который казался ему эшафотом.

Наконец он решил, что, раз сон не приходит, есть смысл немного поработать над документами, касающимися дела, ради которого он, собственно, и приехал в Саванну.

Он приподнялся, подперев голову рукой, но мысли неизменно возвращались к женщине наверху.

Интересно, она спит обнаженная? А если он все же проберется наверх и ляжет к ней в постель, станет ли она возражать?

Шанс возбужденно поерзал на диване, но, вспомнив ее нерешительный, робкий взгляд, закинул руки за голову и лег на спину — он останется на своем месте и не станет рисковать.

С мыслями о Тиффани результативно поработать не представлялось возможным. Шанс вздохнул. Какого черта! Он ведь уже отменил назначенные встречи, так что мешает ему сейчас получить удовольствие?

Удовольствие? Шанс со злостью ткнул диванную подушку. Сам же отказался от него, когда заявил, что переночует на диване.

Хорош бродяга, ничего не скажешь!


Тиффани нащупала телефон на ночном столике — кто это может звонить в такую рань? Она взглянула на часы. Девять утра!

Вот это да! Оказывается, большую часть ночи она все-таки спала.

— Ты проснулась? Прекрасно! — прозвучал в трубке свежий, как звон весенних колокольчиков, голосок Сьюзи. — Хорошо провела вчерашний вечер?

Тиффани резко села в кровати, откинув со лба мешающую ей челку.

— Это ты дипломатично спрашиваешь, как я погуляла?

Сьюзи коротко рассмеялась.

— Просто мне интересно, нашла ли ты себе подходящего кавалера. Наверное, нет.

— Ты всегда такая веселая по утрам?

— Да, — отозвалась Сьюзи. — Извини, но сегодня тебе опять придется обойтись без меня. Именно поэтому я и звоню — буду очень занята на работе.

— Если ты считаешь, что я одна, почему просто не зашла?

— Я посоветовалась с Кайлом, и он сказал, что мне не стоит входить без предупреждения — я могу оказаться в неловком положении.

— Тебе повезло с Кайлом, цени его. Знаешь, почему?

— Потому что он сладкий, как сахар, и такой же вкусный, — немедленно вставила Сьюзи.

— И еще потому, что он прав, — у меня действительно расположился мужчина.

— Мужчина? В постели? — Сьюзи явно не поверила.

— Нет, не в постели. — Тиффани презирала себя за то, что не умеет врать. — Он спит внизу на диване.

Сьюзи засмеялась.

— В самом деле? Выходит, я зря волновалась?

Тиффани рассердилась:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты не способна даже сочинить.

— Я ничего не сочиняю, — обиделась Тиффани.

— Ну, хорошо, говори, что хочешь, — пропела Сьюзи, — но, согласись, привести в дом мужчину и отправить его спать на диван… я бы назвала это странным. Ты же хотела приключений, сама говорила.

Двадцать минут спустя Тиффани вышла из душа освеженная и довольная: краску с волос удалось смыть полностью. Она начала на цыпочках спускаться вниз.

Сердце билось, как барабан, ей даже казалось, что она слышит удары. Кровь бурлила, словно вода в сломанном водопроводе.

Она остановилась у подножия лестницы, упиваясь зрелищем спящего мужчины.

Тут было на что посмотреть!

Солнечные лучи, просочившиеся сквозь неплотно задвинутые шторы, оттеняли на щеке густые ресницы, лицо во сне было умиротворенным, черты — мягкими.

Сбившиеся цветные простыни говорили о беспокойно проведенной ночи, но это только подчеркивало его мужественность.

У него была тонкая талия, мощный атлетический торс и мускулистые руки. Должно быть, занимается с гантелями, подумала Тиффани.

Она провела тыльной стороной руки по сухим губам. Человек на диване был очень хорош.

Ей нестерпимо захотелось прикоснуться к нему, потереться щекой о его плечо. Словно сомнамбула, она подошла к дивану вплотную и протянула руку. Ей так хотелось погладить его, что даже в горле запершило. Тиффани наклонилась и провела рукой в воздухе — настолько близко, что почти ощутила тепло его тела.

Сейчас она это сделает. Обязательно.

— Эй, ты чего? — раздался сонный голос. Она отдернула руку и выпрямилась. Их взгляды встретились.

Глаза у него — цвета моря, когда солнце стоит в зените. В волосах еще поблескивала зеленая краска, но это нисколько его не портило, как не портила и пробивающаяся черная щетина на подбородке.

— Доброе утро, — сказала Тиффани, бросив робкий взгляд на камин. Сейчас бы забраться в него и исчезнуть в дымоходе. — Надеюсь, ты хорошо выспался.

— Все прекрасно, — отозвался Шанс.

— Я рада. Не все люди любят спать на диване, на нем невозможно вытянуть ноги и страшно повернуться — кажется, что упадешь на пол.

Уголки его губ дернулись вверх.

— Слушай, можешь потрогать меня без боязни.

Она задохнулась.

— Почему ты решил, что я хотела тебя потрогать?

— Ты так взволнованно держала руку надо мной…

Она сглотнула.

— Ты видел?

Шанс кивнул, потом потянулся и взял ее за руку. Кончиком большого пальца он начал чертить круги у нее на ладони. У Тиффани пересохло в горле.

— Я тоже хочу признаться, — сказал он полушепотом — мне ужасно хотелось прикоснуться к тебе.

У нее подогнулись колени. Господи, что же делать?

Он неожиданно отпустил ее.

— Почему ты выпустил мою руку? — спросила она.

Он подпер голову, устроившись поудобнее, великолепные мускулы обозначились еще отчетливее.

— Потому что ты почувствовала себя неловко.

Это было так неожиданно, что Тиффани невольно села на диван рядом с ним.

— Можно задать тебе вопрос?

— Конечно.

Она облизнула губы.

— Почему ты не стал приставать ко мне прошлой ночью?

— Потому что ты не проявила особенного энтузиазма.

Тиффани почувствовала себя обезоруженной.

Шанс прав, прошлой ночью она не была уверена, что хочет спать с ним, и если бы он начал приставать, она, скорее всего, дала бы ему отпор, может быть, даже выгнала бы из дому.

Но он повел себя совершенно необычным образом.

Тиффани провела ладонью по его небритой щеке, и в глазах Шанса засветился невысказанный вопрос.

— Теперь я уверена, — сказала она и, склонившись, поцеловала его.

Она коснулась губами сначала одного уголка рта, потом — другого, потом — середины, провела языком по нижней губе, по верхней. Шанс застонал. Подняв голову, она пристально посмотрела на него.

— Все это очень удивительно, — прошептала Тиффани.

— Действительно, — отозвался Шанс.

Самым удивительным было то, что он позволял ей действовать самостоятельно. Все прежние ее мужчины считали, что она жаждет их поцелуев и ласк, они были крайне самоуверенны и не понимали, почему она их прогоняла.

И только этот мужчина понял ее.

Сладостное, зеленоглазое, безмерно привлекательное чудо!

Она провела рукой по его груди, слегка поросшей волосами, от ощущения твердых мускулов сердце у нее забилось как бешеное.

— Ты прав, — сказала она, чувствуя его растущее возбуждение, — я хотела прикоснуться к тебе.

Осмелев от собственных слов, Тиффани склонила голову и лизнула его в сосок, потом в другой. Послышался внезапный полувсхлип-полувздох:

— Тиффани, ты меня убиваешь.

— Вовсе нет, — запротестовала она, ложась рядом с ним на диван, — ты мне очень нужен живым.

Она скорее почувствовала, чем услышала его смех.

— Никогда раньше не чувствовал себя таким живым.

Она утопила пальцы в его волосах и прижалась к губам.

— Надеюсь, я правильно тебя понял, ты приглашаешь меня продолжать? — прошептал Шанс, целуя ее в шею. — Честно говоря, я уже с трудом сдерживаюсь.

Тиффани провела рукой по его груди, спустилась ниже, к животу, и еще ниже…

— Отбрось колебания, — сказала она и внезапно ощутила его руки на своем теле: они гладили ей волосы, спину, ноги, ягодицы.

В комнате стояла тишина, лишь тикали часы и тихо гудел холодильник, да изредка раздавались еле слышные стоны.

На них было слишком много одежды. И что ей взбрело в голову одеться так, будто она собралась в поход?

Каждая клеточка тела Тиффани гудела от возбуждения, но она внезапно рассмеялась, когда Шанс собрался снять с нее брюки.

— Что смешного? — удивленно спросил он, губы у него покраснели от поцелуев.

— Я смешная, — задыхаясь призналась она, — одета совершенно не для соблазна.

— Ну, не знаю, — возразил он, — лифчик у тебя очень красивый, хотя ты, конечно, могла бы обойтись и без него.

— Он расстегивается спереди, — прошептала Тиффани из последних сил.

Шанс тут же справился с застежкой, и груди оказались на свободе. Он поцеловал их по очереди, и соски сразу затвердели.

Шанс опрокинул ее на диван и всей тяжестью навалился сверху.

— Ты такая красивая! — прошептал он ей прямо в губы и приник к ее обнаженной груди.

Тиффани закрыла глаза: она хотела его, все больше и больше…

— Я думаю… — начала она, когда он взял в рот ее сосок, и застонала от удовольствия.

Он поднял голову и бросил на нее озорной взгляд.

— Так о чем ты думаешь?

— Я думаю, — снова пробормотала она, судорожно вспоминая, что же хотела сказать. Он беспокойно шевельнулся, и тут она вспомнила: — Нам нужно раздеться.

— Прекрасная мысль. — Приподнявшись, он молниеносно сбросил шорты и трусы. — Теперь твоя очередь.

У нее так тряслись руки, что ему пришлось помогать. Он справился с остатками ее одежды мгновенно, и теперь они были оба обнажены. Их губы слились, а тела сплелись в тесном объятии.

— Шанс, я хочу тебя, сейчас, возьми меня, — судорожно прошептала Тиффани ему в ухо.

Лицо у него потемнело, зрачки расширились, на шее запульсировала жилка.

— Ах, нет. — Шанс неожиданно отстранился.

— То есть… что значит «нет». — Дыхание у нее вырывалось короткими хрипами, она совсем потеряла голову от нетерпения. — А как же твое желание?..

— Я умираю от желания, но у меня нет презерватива. Может быть, у тебя найдется? — Его голос звучал нетерпеливо.

Какая она все-таки бестолковая! Задумала соблазнить мужчину и не позаботилась о такой мелочи.

— И у меня нет. — Тиффани увидела, как в его глазах умирает надежда. — Но неужели это нас остановит?

В ее голосе прозвучала такая обида, словно у маленького ребенка, у которого отняли любимую игрушку.

— Нет, милая. — Пальцы Шанса снова ожили. — Я всегда заканчиваю то, что начал.

Его поцелуй прервал готовые сорваться с ее губ слова.


ГЛАВА ПЯТАЯ


Что же это она, такая консервативная, творит?

Тиффани бросила долгий взгляд на Шанса. Если вдуматься, то этот сказочно красивый незнакомец, ставший ее скороспелым любовником, — совершенно незнакомый человек.

— Ты молчалива сегодня, — заметил Шанс.

Господи! Даже его голос будоражил ее — низкий, глубокий, он буквально проникал в душу.

Они шли тем же путем, который привел их в домик прошлой ночью. Солнце заливало Саванну, но день казался таким же таинственным, как минувшая ночь.

Тиффани не могла объяснить, что с ней случилось.

— Я размышляла, как нам лучше добраться до острова Тайби, — наконец отозвалась она, сказав почти правду.

В какой-то степени она ожидала, что Шанс исчезнет вместе с утренней росой после их приключения на диване, однако он, сославшись на не по сезону теплый день, предложил прогуляться до пляжа.

Тайби находился милях в пятнадцати к востоку от города — расстояние огромное, а машины у них не было. Туда наверняка ходили прогулочные автобусы, но она не могла представить Шанса в подобном виде транспорта.

— Это сюрприз! — воскликнул он.

— Но ты говорил, что любишь сюрпризы.

Его великолепные брови взметнулись вверх.

— Кто же их не любит?

— А твои бывшие любовницы не устраивают тебе сюрпризов, когда ты обедаешь у родителей?

Он засмеялся:

— Я обычно стараюсь не обедать у родителей. Отец любит много рассуждать, а мать… как бы это понятнее объяснить… привыкла строго судить людей.

— А чем она занимается?

— Она судья. — Шанс подмигнул Тиффани. Так, значит, брат-доктор, а мать-судья? Не успела она спросить, не шутка ли это, как он заговорил снова: — А твоя мать чем занимается?

— Поисками скучных холостяков для меня. — От неприятных воспоминаний Тиффани нахмурилась. — Никак не могу ей объяснить, что хочу только одного — получать от жизни удовольствие.

Да, я именно такая, повторила она мысленно.

Ха-ха! — глумился внутренний голос.

— Сюрпризы я тебе обеспечу.

— Хотя бы предупреди, — громко сказала она, стараясь перекричать шум, усиливающийся с каждым шагом.

— Уже предупредил.

Его глаза цвета морской волны сияли в тон остаткам зеленой краски на волосах. Он снова подмигнул и взял ее за руку.

Ощущения от утренних занятий любовью были потрясающими. И все это она проделала с совершенно незнакомым человеком, который в любой миг мог исчезнуть. От избытка впечатлений ее охватила дрожь.

— Неужели замерзла? — Шанс бросил на нее смешливый взгляд, от чего в уголках глаз появились веселые морщинки.

Дорога пошла на подъем. Они повернули и сквозь густую крону огромного дуба увидели стайку мотоциклистов на краю площади. Мотоциклы были большие, мощные, черного цвета, но парни совсем не походили на гангстеров. Всем было около двадцати лет, и они очень напоминали ребят, с которыми Тиффани и Шанс веселились накануне вечером.

Шанс твердой рукой повел ее к мотоциклистам, от шума у нее вибрировало в ушах.

— Эй, Шанс, Тифф, едем с нами, — услышала она.

Тиффани остановилась как вкопанная: вот почему они показались ей знакомыми, это действительно те самые парни во главе с Рипом. На нем были джинсы и черная рубашка без рукавов, на которой красовались череп и кости. Волосы торчали во все стороны, как иглы напуганного ежа. Должно быть, гелем намазал.

— Мы готовы. — Шанс махнул Рипу рукой с поднятым вверх большим пальцем.

— Тифф, ты едешь со мной, — заявил тот, натягивая шлем. — А ты. Шанс, с Эшли.

Эшли — уже знакомая ей худенькая блондинка, на сей раз — в тесных джинсах.

С замирающим сердцем Тиффани шагнула вперед.

Видя, что она колеблется. Шанс обеспокоено спросил:

— Что-то не так? Только не говори, что ты не привыкла ездить на мотоциклах!

Тиффани вспомнила разговор со Сьюзи. Та намекала, что она зануда и не умеет развлекаться.

Тиффани вздернула голову и беззаботно рассмеялась.

— Все отлично, — небрежно бросила она и двинулась навстречу неизбежному.

Шанс сжимал бедрами бока мощной машины и испытывал приятное возбуждение. Вашингтон и все, связанное с ним, казались далекими и нереальными. Он мчался с хрупкой блондинкой по улице, обсаженной пальмами, олеандрами и азалиями, обозревал синее небо над головой и вдыхал специфический запах солончаков. Блондинка провела машину по скошенному болотистому лугу и сбросила скорость, когда они проезжали через центр города. Вскоре кавалькада уже мчалась вдоль побережья. Шанс чувствовал, как солнечные лучи, проникая сквозь одежду, согревают ему душу. Когда блондинка остановила мотоцикл в южном конце острова, возле пирса и павильона, он уже вполне расслабился.

— Спасибо за прогулку, — поблагодарил Шанс, пытаясь вспомнить имя девушки. Эшли! Правильно, так ее зовут!

— Не стоит благодарности, — ответила та, снимая шлем и встряхивая длинными светлыми волосами. Она улыбнулась ему. — Покатаю, когда захочешь.

Он сделал вид, что не понял намека. Конечно, хорошенькая девчонка, но не более того. Слишком молоденькая. Шансу нужна была женщина.

От необходимости отвечать его избавил Рип, который подъехал и с шиком затормозил рядом. На заднем сиденье у него сжалась Тиффани намертво обхватившая его руками, как спрут щупальцами. Перекрикивая рев мотоцикла, Рип заорал:

— Это было классно! — Он с энтузиазмом хлопнул по рукоятке мотоцикла, потом повернулся и довольно хмыкнул: — Ты разве не согласна со мной, Тифф?

— О, конечно. — Тиффани с трудом расцепила судорожно сжатые пальцы. — Классно.

Трясущимися руками она сняла с головы шлем и, покачиваясь, подошла к Шансу.

— Спасибо, друг, — успел сказать Шанс, прежде чем мотор Рипа снова взревел. Парень махнул им на прощание рукой, мотоциклисты с оглушительным шумом сорвались с места и вскоре исчезли вдали.

Тиффани выглядела ошеломленной, лицо побелело, волосы под шлемом сбились и растрепались, на милом лице читалось смятение.

— Мне очень хотелось бы остаться с тобой наедине, — сказал Шанс, отводя в сторону ее перепутанные пряди.

— В самом деле? — В ее голосе звучало неприкрытое сомнение.

— Я говорю правду.

Тиффани прикусила нижнюю губу. Она избегала смотреть ему в глаза. Наверное, нервничала. Не может быть! Это после того, что было вечером, а потом утром?

Указательным пальцем правой руки он провел по ее щеке, коснулся губ и почувствовал, как они дрожат. Хотя, возможно, это дрожали его пальцы.

— У нас появилась проблема, — проговорила она.

— Какая?

— Каким образом мы вернемся в Саванну?

Вопрос немного испортил ему настроение. Может быть, так она пытается постепенно отделаться от него? Или солнце слишком сильно печет? А может, ее раздражает поток машин?

Шанс неохотно убрал палец с ее губ и неловко пожал плечами.

— Когда подойдет время, что-нибудь придумаем.

— Но…

— Да не беспокойся ты об этом. — Он разгладил складочку, которая появилась у нее между бровями. — Может, Рип с компанией снова проедет этим путем, мы и попросим их подбросить нас.

Он увидел, как она напряглась и еще больше побледнела. От страха?

— Ты в первый раз ехала на мотоцикле? — догадался Шанс.

— Это я-то? — Тиффани распрямилась и вздернула голову. Для натуральной улыбка у нее была слишком широкой. — Впервые на мотоцикле? Да брось ты! — Она тряхнула длинными темными волосами. — Давай погуляем по пляжу.

— Лучше зайдем в тот ресторан. — Шанс кивком указал на красивое кирпичное здание вдали.

У нее на лице отразилось неподдельное удивление:

— А разве ты не предпочел бы купить несколько бутербродов и перекусить на берегу?

— Нет, если есть возможность съесть прекрасный прожаренный бифштекс в ресторане «Мармадьюк». — Он пожал плечами. — Что тут скажешь, я так привык.

Она перевела взгляд с него на ресторан, и Шанс слишком поздно понял, что, мягко говоря, несколько переборщил: место, без сомнения, было слишком дорогим.

— Ты бывал здесь раньше? — спросила Тиффани.

— Не здесь, «Мармадьюк» — это сеть ресторанов, раскинувшаяся по всему югу. Я как-то выполнял для них работу.

Она с шумом выдохнула:

— Вот и хорошо! А то я начала было волноваться.

— Почему?

— Мужчины, которые ходят в такие рестораны, обычно носят деловые костюмы.

— Расскажи-ка мне еще раз, что ты имеешь против мужчин в деловых костюмах, — попросил Шанс.

— Ничего, кроме того, что они — «надутые пузыри» с лоснящимися задами и локтями.

Он поджал губы:

— Ты считаешь мужчин в деловых костюмах какими-то мутантами, вырожденцами из фильмов ужасов.

Она громко рассмеялась:

— Если не считать того, что они внушают не ужас, а беспросветную скуку и тоску.

— Значит, если бы на мне вчера был костюм, ты бы на меня даже не взглянула?

Он едва удержался, чтобы не сказать ей, что на его костюмах нет лоснящихся мест, что они приобретены не в дешевых магазинах, а сшиты на заказ, и вообще его костюмы безупречны.

— Ну их всех к черту! Я бы все равно заметила тебя, даже в костюме, но никогда не подошла бы. — Тиффани улыбнулась. — Я выбрала бы обыкновенного парня с саксофоном, будь он хоть официантом, но ни в коем случае не сноба, затянутого в идиотский костюм.

Неужели он похож на официанта? — мысленно удивился Шанс. Но почему-то у него не было никакого желания поправлять ее.

— Я работаю не в «Мармадьюке», — начал он.

— Я поняла, ты ведь сам говорил, что очень много разъезжаешь.

— В самом деле? — Он вспомнил свой перелет из Вашингтона в Атланту. — Ну, пожалуй…

— Именно это мне в тебе и нравится. — Глаза у нее сверкнули веселыми искорками. — Так как насчет обеда? Ты говорил что-то об аппетитно поджаренном бифштексе?

Он сдвинул брови и взял ее за руку.

— Я подумал и решил, что будет лучше, если мы наберем бутербродов.

Когда они шли к павильону, где торговали гамбургерами и жареной картошкой. Шанс на миг закрыл глаза: когда он в последний раз питался подобным образом? Он вспоминал и не мог вспомнить.

Однако, признавшись в этом, он автоматически перейдет в разряд… «надутых пузырей» и больше никогда не увидит ее улыбки, которая стала необходима ему, как солнечный свет.

— Иди ко мне, — позвал Шанс. Голос его слегка охрип, и сердце у Тиффани лихорадочно забилось. — Я жду тебя.

Грудь у него была широкой и мускулистой, что делало его похожим на античного бога. Он протянул руку и поманил ее пальцем.

— Иди, — повторил он. — Ты боишься?

— Нет, — с трудом выдавила Тиффани, у нее пересохло и сжалось горло. Она сделала шаг вперед, чувствуя, что ее с ног до головы охватывает мелкая противная дрожь. — Какая ледяная вода, — сказала она, когда океанская волна лизнула ей ноги. — Меньше двадцати градусов. Я умру от холода.

— Пятнадцать, — отозвался Шанс, который стоял по пояс в воде. — Мне сказал парень в лавке.

Он имел в виду магазинчик, где они купили пляжную простыню, плавки и купальник, решив, что грех не воспользоваться редким для этого времени года теплом, свалившимся, как неожиданный подарок, на этот уголок штата Джорджия, расположенного на берегу океана.

Тиффани долго спорила в магазине и наконец с помощью Шанса выбрала бикини вишневого цвета, которое прикрывало ее лишь самую малость. Она в жизни такого не носила!

Потом она разгуливала в нем по побережью, практически обнаженная, под руку с Шансом, жуя чизбургер, валяясь на огромной пляжной простыне и убеждая себя, что чувствует себя превосходно.

— Если он сказал, что вода холодная, зачем ты в нее полез? — спросила она. По телу у нее поползли мурашки, а ноги и руки покрылись пупырышками. Даже в желудке закололо от холода.

— Потому что мы живем только раз, — ответил Шанс и грациозно нырнул в набежавшую волну. Вынырнув через несколько мгновений, он тряхнул головой, и брызги засверкали на солнце живыми бриллиантами. Шанс перевел горящий взгляд на нее.

— Попробуй! — крикнул он, протягивая руку. — Очень приятно бодрит!

Тиффани собрала все свое мужество. В конце концов, вода не такая уж холодная. Чтобы укрепить дух, она глубоко вдохнула морской воздух, распрямила плечи и ринулась навстречу волне.

От страха она не посмела остановиться, пока не наткнулась на его раскинутые руки. Шанс подхватил ее под мышки и поднял в воздух, потом начал раскачивать ее и не останавливался, пока оба не обессилели от смеха.

И тут он отпустил Тиффани.

Она вздохнула, задержала дыхание и погрузилась с головой в холодную воду, потом быстро вынырнула, озябшая и трясущаяся, как в лихорадке. Интересно, согреюсь ли я когда-нибудь после такого кошмара, думала она, и останусь ли жива.

— Словно в бочке со льдом побывала, — сказала она Шансу, который подплывал к ней, разрезая воду широкими взмахами рук.

— Не так уж плохо, — ответил он. Губы у него были уже не красными, а синими, как, впрочем, и у нее. — Здесь неподалеку есть песчаная коса, поэтому и волны небольшие, да и вода в этом месте теплее.

— Теплее? — Тиффани отчаянно клацала зубами.

— Я знаю, как тебя согреть. — Он остановился.

Она поняла, что он имеет в виду, и вдруг почувствовала внутри ответный жар, прогонявший ледяной холод Атлантического океана.

Но Шанс даже не прикоснулся к ней, он хотел, чтобы она сама решила. Настоящий джентльмен, а так непохож на этих чопорных снобов в деловых костюмах!

У Тиффани замерло дыхание и участилось сердцебиение.

— Ну… и чего же ты ждешь? — спросила она. Они бросились друг к другу одновременно. Прижавшись всем своим озябшим телом к его твердым мускулам, она уже не сомневалась в его намерениях.

— Я никогда не думала, что у мужчин… — Тиффани поколебалась, не зная, как объяснить. — То есть, мне всегда казалось, что в такой холодной воде все части тела должны бы закоченеть.

Он тихо засмеялся, и огонь в его глазах вспыхнул еще сильнее.

— Рядом с тобой никакой холод не страшен. — Шанс поцеловал ее.

Ее застывшие губы не сразу ответили на поцелуй, но потом и их охватил жар, они ожили и задвигались. Удовольствие было таким острым, что Тиффани едва не задохнулась от счастья. Она обхватила одной рукой Шанса за талию и еще сильнее прижала его к себе, потом запустила пальцы в его холодные мокрые волосы и прильнула к его губам, с восторгом ощущая его восставшую твердую плоть. Так было всегда, когда они целовались.

Он скользнул рукой по ее животу и накрыл ладонью грудь. Набухшие от холода соски налились еще больше.

Он наклонил голову и поцеловал ее в шею.

— Согрелась? — прошептал он ей в самое ухо.

— Я еще дрожу. — Тиффани откинула голову, чтобы ему было удобнее. — Но уже не от холода.

Его смех прозвучал так чувственно, что у нее потемнело в глазах.

Когда Шанс снял руку с ее груди, она протестующе вскрикнула, но он уже подхватил ее под ягодицы. Она слышала его тяжелое дыхание и всем телом ощущала частое сердцебиение, тело у него напряглось.

Они желали друг друга, и желание было невыносимым и пронзительно острым.

Кровь стучала у нее в ушах. Вернее, она так думала, пока не различила стук мотора приближающейся лодки и тут же услышала еще один звук, похожий на смех. На берегу собрались люди, они смотрели на них и громко обсуждали их действия.

— Шанс, — прошептала она, — нам нужно…

Он не дал ей договорить, прильнув к губам.

Однако поцелуй не помог, все ощущения перекрыла одна мысль: здесь этого делать нельзя. Не сейчас! С огромным усилием Тиффани оторвалась от его губ. Он посмотрел на нее укоризненным, затуманенным взглядом.

— Шанс! Нельзя!!!

Он все еще удерживал ее.

Скажи она всего лишь одно слово, и он возьмет ее здесь в океане. Ведь до берега далеко, а они с Шансом стоят по пояс в воде.

Нет, нельзя, решила Тиффани.

— Я не могу, — сказала она, кладя руки ему на плечи.

Он неохотно поднял голову и отпустил ее. Глаза у него были закрыты, а лицо побледнело от напряжения.

— Конечно, ты права, — наконец выговорил он, открывая глаза и глядя на нее. Цвет его глаз был в тон окружавшему их океану. — Я ведь так и не купил презервативов.

Она не сразу сообразила, что он имеет в виду. Так он думает, что все дело в отсутствии презервативов? Эта мысль ее потрясла.

Он отступил от нее, и их тут же окатило холодной волной.

— Давай выйдем на берег, — удрученно улыбнулся Шанс. — Тебе не кажется, что вода совершенно ледяная и холод пробирает до костей?


ГЛАВА ШЕСТАЯ


Открытый пикап с оглушительным треском влетел в Саванну. Тиффани пыталась удержаться на жесткой скамье, укутавшись в пляжное полотенце.

Все было бесполезно.

Тра-та-та-та-та… Она подпрыгивала в такт стуку мотора.

О, боже! Что же это такое, даже головой двинуть нельзя! Если повернуться влево, густые волосы под напором ветра начинали хлестать ее по лицу, а если вправо, в рот тут же набивалась мошкара.

— Подъезжаем! — крикнул Шанс. Ему не хотелось, чтобы это путешествие заканчивалось, он готов был ехать вечно. Вообще-то он предоставил ей возможность отказаться, когда три подростка предложили подбросить их до города на этой трясучке. Но она так замерзла, что согласилась… Кто же виноват?

— Ну, вот и приехали, — бодрым голосом проговорил он, когда машина остановилась и грохот наконец затих. — Видишь, прямо к двери доставили. Здорово, да?

Тиффани поняла, что они подъехали к дому Сьюзи, и попыталась улыбнуться, но не смогла: она так долго сжимала челюсти, чтобы мошкара не попала в рот, что их свело намертво. Тиффани с трудом открыла рот и попыталась сказать что-нибудь вразумительное, но на ум приходила только одна фраза: слава богу, что все закончилось.

— Очень хорошо, — пробормотала она.

По своему опыту в политике Тиффани знала, что именно эта фраза годится всегда, так как по сути может означать все, что угодно.

Шанс легко спрыгнул на землю и протянул к ней руки.

Она охотно приняла его объятия и едва спустилась, как мотор со сломанным глушителем затарахтел и машина с немыслимым ревом понеслась по дороге.

Шанс благодарно помахал ей вслед.

— Тиффани! — послышался удивленный знакомый голос. Она выглянула из объятий Шанса. — Это ты или не ты?

Тиффани медленно и неохотно повернула голову, словно на званом вечере кто-то неожиданно и фамильярно похлопал ее по плечу.

— Привет, Сьюзи, — спокойно сказала она ошеломленной блондинке, которая смотрела на нее, раскрыв от удивления рот. Рядом с ней возвышался, словно башня, ее приятель Кайл. Он откинул назад длинные волосы, открыв квадратное лицо. — Привет, Кайл, — добавила Тиффани.

— Ты ехала в кузове пикапа, — уточнила Сьюзи, не давая Кайлу ответить на приветствие.

— Она и сама это знает, Сьюзи, — примирительно заметил тот.

— И ты, как я вижу… с мужчиной?!

— Я думаю, она и это понимает не хуже тебя, — вмешался Кайл.

Тиффани прочистила горло.

— Сьюзи, Кайл, познакомьтесь, это Шанс… — Она помедлила и заколебалась.

Сьюзи моментально отреагировала:

— Ты даже фамилии его не знаешь!

— Макман, — представился Шанс, выходя вперед и пожимая руки сначала Сьюзи, потом Кайлу. — Шанс Макман.

— Значит, ты существуешь на самом деле! — воскликнула Сьюзи.

Шанс раскатисто засмеялся. Его волосы, просоленные морской водой и спутанные ветром очаровательно обрамляли загорелое лицо. В майке и шортах он был похож на красивого дикаря.

— По-моему, да, я существую, — ответил он.

Сьюзи покачала головой, пробормотав себе под нос:

— С ума сойти. Я думала, ты существуешь лишь в воображении Тиффани. Сегодня утром по телефону она сказала, что у нее кто-то есть, и действительно, теперь я убеждаюсь, что она не соврала.

— Мы были на пляже, — вмешалась Тиффани, чтобы не дать Сьюзи сморозить еще какую-нибудь глупость.

— Сегодня подходящий день для пляжа, — прокомментировал Кайл, — солнце жаркое.

Шанс с удовольствием посмотрел на Тиффани.

— А вода холодная. — Он подмигнул ей. — Спросите у Тиффани.

Сьюзи ошеломленно ахнула:

— Ты купалась в океане?

— Я рад встрече, — прервал ее Кайл, подхватив под руку. — Мы со Сьюзи как раз собрались на концерт и должны поторопиться.

Но Сьюзи приросла к тротуару как скала, взгляд ее голубых глаз словно пронзал Тиффани насквозь.

— Но это безумие! Никто не купается в марте! Тем более ты…

Кайл снова попытался сдвинуть ее с места.

— Сьюзи, если мы не пойдем, музыканты не будут знать, когда им начинать и что играть, — сказал он.

— Все в порядке, Сьюзи. — Тиффани подошла к подруге и мягко взяла ее за руку.

— Как это все в порядке, — прошептала ей на ухо Сьюзи, — если ты сама на себя не похожа?

Она окинула взглядом Шанса, потом снова повернулась к Тиффани. В ее взгляде была такая озабоченность, такое недоумение, что Тиффани даже попыталась взглянуть на Шанса глазами подруги.

Без всякого сомнения, очень привлекательный и чувственный мужчина с мускулистым торсом и длинными ногами. Гипнотический взгляд, нос с небольшой горбинкой, густые темные волосы, смелый взгляд. Такой сведет с ума любую женщину.

— Все в порядке, Сьюзи, — повторила Тиффани, но уже не так уверенно.

— Слышишь, что говорит Тиффани? С ней все в порядке, — снова вмешался Кайл. Сьюзи наконец обрела способность двигаться и, воспользовавшись этим, приятель потянул ее за руку. — Было очень приятно познакомиться, — бросил он через плечо Шансу, одновременно подталкивая Сьюзи вперед.

Шанс проводил их веселым взглядом.

— Что это она пыталась о тебе рассказать? — спросил он, когда они шли по дорожке мимо большого дома.

Тиффани смущенно пожала плечами:

— Я же говорила, Сьюзи излишне заботлива. Она все еще считает меня ребенком.

Шанс снял с нее пляжное полотенце, и ее бросило в жар. Руки тряслись, когда она открывала ключом дверь.

— Давай, помогу, — донесся из темноты его голос, такой же тягучий и обволакивающий, как сама ночь.

— Я уже справилась, — отозвалась она, вставляя с третьей попытки ключ в замочную скважину.

Он открыл перед ней дверь, Тиффани вошла в дом и включила свет. Сердце билось как сумасшедшее, она ждала прикосновения его рук, надеясь, что он с порога захочет продолжить то, что они начали в океане.

Она повернулась и увидела, что Шанс стоит перед открытой дверью.

— Почему ты не заходишь? — удивленно спросила она.

— Пригласи меня, — ответил он, все еще не двигаясь. С улицы доносился густой аромат весенних цветов. — Мы целый день гуляли, — пояснил он, — у меня просто не было времени обзвонить отели, чтобы заказать номер.

Снова он хотел, чтобы она сама все решила и желательно побыстрее.

— Если вчера не было свободных номеров, вряд ли они появились сегодня, — заметила Тиффани.

— Но я даже не пытался что-либо предпринять, — возразил он.

Она облизнула губы, чтобы оттянуть время, и вдруг неожиданно для себя предложила:

— Хочешь попробовать позвонить?

Он посмотрел ей в глаза, взгляд был долгим и оценивающим. Тиффани перестала дышать. Почувствовав, что задыхается, она непроизвольно и с трудом втянула в себя воздух.

— Нет, не хочу, — сказал Шанс.

Неожиданная волна радости накрыла ее, и она услышала свой счастливый смех.

— Тогда чего же ты стоишь в дверях? — спросила она слегка охрипшим голосом.

Одно долгое мгновение Шанс неотрывно и удивленно смотрел на Тиффани. Только что она очень ясно продемонстрировала, что не хочет иметь с ним никаких дел. Он не понял, что изменилось, но только неожиданно стал слепым и глухим ко всему, кроме выразительного тела Тиффани и ее призывного голоса.

Он вошел и закрыл за собой дверь.

— Ты уверена, что хочешь этого? — Шанс обнял ее за плечи и коснулся губ. — Второй раз я не смогу сдержаться.

— А я не хочу, чтобы ты сдерживался, — ответила она, прижимаясь к нему всем телом.

Он застонал и зарылся лицом в ложбинку возле уха.

Ему целый день хотелось коснуться ее, с той самой минуты, как он купил для нее это вишневое бикини, в котором она выглядела, как настоящая фотомодель: высокая упругая грудь, плоский живот, длинные ноги. И самое невероятное, она сама не сознавала, как хороша. Это казалось ему особенно привлекательным и неотразимым.

Не в силах больше сдерживаться, он впился в ее губы глубоким поцелуем, на который она с готовностью ответила.

Поцелуй длился долго. С трудом оторвавшись, Шанс начал развязывать тесемки на ее купальнике, немного повозился и, потеряв терпение, дернул. Послышался треск рвущейся материи. Шанс рывком обнажил прекрасную грудь и прильнул к щедрым соскам. Он ощущал привкус океанской соли и слышал тихий стон удовольствия.

Ни с одной женщиной Шанс так не терял голову. А между тем он всегда гордился своим самообладанием. Он — Макман, а все Макманы прожили жизнь спокойно, безмятежно и независимо.

— Шанс, — услышал он прерывистый голос, — не останавливайся.

Он не смог бы остановиться, даже если бы очень захотел.

Шанс запустил пальцы ей в трусики и понял, что ее страсть равна его пылу. Он снова дернул, и очередные лоскутки полетели в сторону.

Шанс держал в своих объятиях возбужденное и нетерпеливое тело. Тиффани, попыталась стянуть с него шорты. Он отступил, вмиг сорвал с себя рубашку, шорты и плавки и вновь ощутил в руках мягкую и податливую наготу. Кровь у него забурлила.

— В спальню, — задыхаясь, прошептала Тиффани прямо ему в губы, — давай пойдем в спальню.

У него кружилась голова, кровь оглушительно билась в висках, но ему удалось каким-то образом кивнуть. У него даже хватило сил поднять с пола шорты — в кармане лежала пачка презервативов, которые он купил-таки перед отъездом с пляжа.

Шанс подхватил Тиффани на руки и понес наверх, в спальню. По дороге пришлось остановиться, так как она прильнула к нему в поцелуе, и он едва не упал вместе с ней.

— Мы на ступенях, — прошептала Тиффани, прижавшись к нему всем телом.

Шанс поднял голову: до спальни еще далеко, а он больше не в состоянии ждать. Он сел, прислонился спиной к деревянным ступеням крутой лестницы и посадил Тиффани к себе на колени.

— Я безумно хочу тебя прямо сейчас, — прохрипел он.

— Да, — ответила она. Глаза у нее потемнели от страсти. — О, да!

Он лихорадочно рвал пакетик с презервативом и бесконечно долго надевал его непослушными пальцами.

— Теперь все! — сказала Тиффани, и они ринулись навстречу друг другу.

Он хотел доставить ей максимальное удовольствие, но боялся двигаться, так как не желал торопиться. Тогда она взяла инициативу в свои руки, вбирая его в себя. Она откинула голову назад, и он подумал, что никогда не видел женщины красивее. Глаза у нее сияли от возбуждения, и его бедра непроизвольно задвигались.

А потом Шанс потерял контроль над собой, движения стали сильными и резкими, напряжение нарастало с невероятной быстротой.

— Скорее! — задыхаясь от возбуждения, торопила Тиффани.

Этого было достаточно. Он почувствовал, как напряглись его мускулы, услышал ее крик и взорвался потоком безумного пульсирующего и жаркого освобождения.

Никогда прежде он не получал от секса такого удовольствия.

Тяжело дыша, Тиффани почти упала на него. Стараясь унять сердцебиение. Шанс поддерживал ее буквально на весу. Только теперь его спина ощутила жесткие ребра ступеней.

— Мы так и не добрались до спальни, — шепнула она.

Он еще не отошел от пережитого потрясения и, когда Тиффани встала и поднялась на несколько ступенек, почувствовал себя брошенным и одиноким.

Медленным взглядом снизу вверх Шанс окинул ее великолепную наготу. Каждая деталь напоминала ему о только что испытанном наслаждении.

Она смущенно улыбнулась, словно не подозревая о его состоянии.

Шанс встал, подхватил ее под колени и поднял.

— Я не уверен, что и на этот раз мы успеем добежать до кровати.

Она засмеялась, и ее смех возбудил его еще сильнее.

Не имея больше времени искать в шортах презерватив, он ринулся наверх с Тиффани на руках, перепрыгивая через две ступеньки.

На этот раз они добрались лишь до порога спальни.

Была глубокая ночь. Рука Шанса, сжимавшая ее левую грудь, двинулась вниз по обнаженному животу. Дрожь возбуждения охватила Тиффани, немало удивив ее.

Он уже не первый раз будил ее. Даже когда они наконец оказались в спальне, то заснули далеко не сразу. Шанс постоянно хотел ее, вот и теперь, проснувшись, он тут же приник к ее губам.

Она прижалась к нему, чувствуя жесткие волосы на его груди и его твердые мускулы.

Он прервал поцелуй и зарылся носом ей в шею.

— Никак не могу тобой насытиться!

Она могла бы сказать о себе то же самое.

И совершенно неважно, что он читает, какой любит сок и какую музыку слушает! Даже если она никогда не узнает его фамилию, ничего не изменится. Собственно, он ведь тоже не знает, кто она.

— Я Олбрайт, — проговорила Тиффани.

Он поднял голову, в глазах застыло удивление.

— Что ты сказала?

— Моя фамилия Олбрайт, — повторила она. — Вдруг тебе захочется выяснить, с кем ты спишь?

Кончиками пальцем он погладил ей щеку.

— Не волнуйся, я знаю, с кем — с красивой и чувственной соблазнительницей, от которой совершенно не способен оторваться.

Волна возбуждения прошла по телу, но сердце Тиффани болезненно дрогнуло.

— Действительно? — спросила она. — И тебя нисколько не волнует, что ты ничего обо мне не знаешь?

Она тут же пожалела о сказанном. Конечно, не волнует, он же не такой, как она.

— Кто сказал, что я ничего о тебе не знаю. — Шанс раздвинул ей ноги. — Я знаю, что тебе нравится, когда я делаю так.

Она застонала.

— И это тебе нравится. — Он поцеловал ее.

Шанс протянул руку к ночному столику и взял новый презерватив. Тиффани помогла ему войти в нее, задыхаясь от удовольствия.

— И я совершенно уверен, что тебе нравится, когда я делаю так, — закончил он.

Их взгляды встретились, в них было неприкрытое желание. И все же она должна ему сказать…

— Я лоббирую производителей молока, — успела проговорить Тиффани, но он уже начал двигаться, и она забыла обо всем на свете.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Шанса разбудил шум дождя.

У него не было никакого желания просыпаться, он хотел оставаться там, где был, — рядом с Тиффани, обнимая ее за бедра и прижимая к себе ее ненасытное тело.

Но дождь мешал спать. С трудом открыв глаза, Шанс с удовольствием отметил, что по-прежнему лежит в кровати Тиффани. Это значило, что сон можно в любой момент превратить в явь.

Он повернулся на бок и тут обнаружил, что другая половина кровати пуста.

Дождь внезапно стих, и Шанс понял, что это был не дождь, а шум душа.

Жаль, что он не проснулся раньше, — можно было бы принять душ вместе. Перед мысленным взором возникло прекрасное обнаженное тело Тиффани со стекающими по нему струйками воды, и он сразу ощутил прилив желания. Шанс невольно улыбнулся — за последние сутки он превысил все мыслимые пределы. Без сомнения, это был его личный рекорд.

Он закинул руки за голову и решил ждать появления Тиффани. Вот она выходит из ванной, завернутая в полотенце… Может, удастся уговорить ее вернуться в постель… Он уже давно пересмотрел свои прежние убеждения, что валяться допоздна в постели — дурной тон и пустая трата времени.

Дверь ванной распахнулась, и Шанс приготовился лицезреть нежную наготу, однако вместо полотенца на Тиффани была модная блузка с короткими рукавами и джинсовые шорты, слишком длинные на его вкус. Губы слегка подкрашены, а на лице — легкий макияж. И только волосы, падавшие мокрыми прядями на плечи, говорили о том, что она еще не готова к выходу на публику.

— Ты оделась, — разочарованно протянул Шанс.

Она одним движением откинула волосы назад.

— Ты уже проснулся.

Щеки у нее горели румянцем, словно она была… смущена.

Шанс нахмурился. После всего, что они проделали в постели, все это казалось по меньшей мере странным. И почему Тиффани оделась в ванной, а не в спальне? Что-то здесь было не то.

— Я не выспался прошлой ночью, — сказал он и еще больше удивился, заметив, что ее румянец стал гуще.

— Я тоже, — ответила она.

Он поднял брови и произнес:

— Поэтому я и предлагаю тебе вернуться в постель.

Повисла тяжелая тишина. Тиффани скользнула по нему взглядом, и он почувствовал вспыхнувшее в ней желание. Но она тут же отвела глаза.

— Я подумала, может, мы примем участие в праздновании Дня святого Патрика. — Она подошла к туалетному столику и начала надевать серьги в виде больших колец. — Он начинается как раз сегодня утром.

А я рассчитывал, что все утро мы снова проведем в объятиях друг друга, чуть не высказался Шанс, но прикусил язык — Тиффани напоминала пугливую кошку, которая может сбежать в любой момент. После минувшей ночи такой вариант его не устраивал.

— Обожаю праздники! — громко произнес он, хотя, по правде, не посещал их с незапамятных времен. На память приходили лишь телевизионные репортажи с Дня Благодарения.

Старательно скрывая разочарование, Шанс резко встал с постели. Праздник так праздник.

— Я буду готов через пару минут.

Тиффани отвернулась, когда он натягивал шорты.

— Я спущусь вниз за вещами, — сказал он, ожидая, что она взглянет на него. Но она лишь неопределенно хмыкнула и не повернулась, продолжая возиться с сережками.

— К черту, — пробормотал Шанс и в три шага пересек комнату.

Тиффани испуганно взглянула на него, губы слегка раскрылись, дыхание участилось, а на шее испуганно забилась голубоватая жилка.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она напряженно.

Еще бы! Ему многое нужно, и для начала — чтобы на него не смотрели как на постороннего после всего, что между ними было.

Он даже не знал, чем она зарабатывает на жизнь.

— Что ты имела в виду, когда сказала прошлой ночью, что поддерживаешь производителей молока?

Она вздрогнула, и он увидел, как снова затрепетала на шее голубая жилка.

— Я работаю в Лиге молочного животноводства штата Айова.

— Айова, — повторил он. Что ж, очень похоже на правду. У нее такой вид, словно она сама является символом штата Айова. — А где конкретно в Айове?

— Я родилась на северо-западе штата в окрестностях Ватерлоо, — ответила она. — А ты?

— Я родился в Атланте, — коротко доложил Шанс, желая лишь одного: чтобы она не задавала больше никаких вопросов.

— Почему же у тебя нет южного акцента? — спросила Тиффани.

— Я держу его в банке рядом с кроватью, — серьезно проговорил он, — и достаю, только если хочу, чтобы красивая женщина поцеловала меня и сказала: «С добрым утром».

Он провел пальцами по ее щеке.

— Это правда? — Голос у нее дрожал от волнения.

— Чистая правда, — ответил Шанс с озорной улыбкой.

Она рассмеялась, и ее смех отозвался радостным звоном в его сердце. Отчужденность исчезла, Тиффани порывисто обняла его и прильнула к губам с уже знакомой страстью.

Его тело привычно отозвалось на прикосновение. Шанс запустил пальцы в мокрые волосы и, вдыхая запах земляничного шампуня, впился ей в губы. Что же это с ним такое? Почему он никак не может ею насытиться?

Она откинула голову и с улыбкой посмотрела ему в глаза.

— У тебя в спальне голый мужчина, а ты предлагаешь пойти на праздник? — спросил он, делая страшные глаза и многозначительно играя бровями.

Она смущенно провела ладонью по его груди, по животу, но ниже не спустилась.

— Такой праздник бывает только раз в году, — сказала Тиффани слегка охрипшим голосом. — Кроме того, я почему-то уверена, что смогу убедить этого мужчину раздеться в любое другое время.

Он засмеялся и отступил:

— Ловлю тебя на слове. — И, насвистывая, пошел вниз.

Тиффани выключила фен, взглянула на себя в зеркало и закатила глаза: после продолжительного секса с горячим парнем она выглядела, как свежая утренняя роза. И почему она не может просто наслаждаться жизнью, почему должна постоянно анализировать свои поступки?

Например, зачем он спросил, чем она занимается, если ничего не хочет знать о ней? Может, решил снять покров тайны с их отношений, чтобы сблизиться, и тогда она упустила счастливую возможность узнать побольше о человеке, с которым провела ночь. Наверняка, Шанс ответил бы на все ее вопросы, даже самые глупые. Тиффани подбоченилась и вновь посмотрелась в зеркало. Пожалуй, надо начать издалека, например, поинтересоваться, где он жил и где в последний раз работал.

Чтобы не утратить решимости, она направилась к лестнице…

— Разумеется, я могу с тобой сегодня встретиться, — долетел до нее голос Шанса, разговор явно велся по телефону. Тиффани остановилась как вкопанная. — Назови время, и я подойду.

Ее охватило разочарование. С кем он говорит? И почему назначает встречу, если они собирались пойти на праздник?

— Прекрасно, — ответил Шанс невидимому собеседнику. — Да, я знаю, где это, увидимся там.

Тиффани едва сдержалась, чтобы не сбежать вниз и не потребовать объяснений.

Тишина продолжалась где-то около минуты, видно. Шанс отключил телефон. Собравшись с духом, она начала спускаться и замедлила шаги, лишь увидев его. Он сидел на диване.

На нем были только шорты, которые он надел в спальне, на загорелом теле рельефно выделялись мускулы. Шанс почему-то сильно хмурился.

— Что-то произошло? — спросила Тиффани.

Проклятье, в ее списке приготовленных вопросов этого не было.

— Ничего особенного. — Шанс убрал телефон в свою сумку. — Просто пара сообщений от отца, он беспокоится, что я исчез.

— Так твой отец…

— Всю душу из меня вытянул. Да, он волнуется, — закончил Шанс за нее, но она хотела спросить не об этом, ее интересовало, знает ли отец, где находится его сын.

Однако Шанс, похоже, не желал говорить о своем отце, во всяком случае с ней.

Какая же она дура! Сама должна была догадаться. Да, у них были интимные отношения, но это никого ни к чему не обязывает. Сколько угодно людей занимаются сексом, не особенно интересуясь своим партнером и не задавая лишних вопросов. Так почему же ее так волнует все это?

— Тиффани, я должен тебе кое-что сказать.

Она вздрогнула и растерялась. Шанс уже стоял перед ней. Шторы были по-прежнему задернуты, и в полутьме глаза его казались не зелеными и не синими, а серыми.

— Ты не сможешь пойти на праздник, — вздохнула она.

Он нахмурился:

— С чего ты взяла?

— Я слышала, как ты договаривался с кем-то о встрече, когда спускалась по лестнице.

Глаза у него стали совсем темными.

Еще решит, я подслушивала, подумала она. Между тем Шанс явно ничего не собирался объяснять.

— Ладно, неважно, — снова заговорила Тиффани, — отправлюсь развлекаться без тебя. Может быть, встречу Сьюзи, если она не очень занята.

Он положил руки ей на плечи, и она с удивлением отметила, что это простое прикосновение вызвало у нее желание потащить его немедленно в постель. Или соблазнить прямо на лестнице. Практически незнакомого мужчину!

— Мне жаль оставлять тебя одну.

— Все будет в порядке, — сказала Тиффани бодрым голосом женщины, для которой любая связь — не более чем легкий флирт. Она не увидела, а скорее почувствовала его облегчение.

— Давай встретимся позже вечером.

— Без проблем.

Он быстро поцеловал ее в губы и побежал наверх, перескакивая через две ступеньки.

Не уходи, кричала ее душа, останься со мной!

— Шанс!

Он резко затормозил и повернулся к ней. Сильные мускулистые ноги, широкая грудь… Нет, она ничего ему не скажет. Не может!

— Что? — откликнулся Шанс.

Она поколебалась, подбирая слова:

— Не забудь позвонить отцу. Объясни, где ты находишься. Пусть не волнуется.

Он немного подумал, потом кивнул и исчез наверху.

Тиффани тупо смотрела на место, где только что стоял Шанс, стараясь убедить себя, что все в порядке. Она получила то, чего хотела: легкий флирт с хорошим компанейским парнем, и это значит, она не имеет никакого права требовать от него каких-либо объяснений.

Через полчаса Шанс подходил к дорогому отелю, входные двери которого сияли полированным деревом и начищенными бронзовыми украшениями.

Авиакомпания отыскала его багаж, и он переоделся. Теперь на нем был светло-серый летний костюм с однобортным пиджаком. Сшитый на заказ костюм сидел безупречно. Туалет завершали темно-серая рубашка, шелковый галстук и итальянские кожаные туфли.

Если бы его в таком виде увидела Тиффани!.. Об этом лучше не думать. Шанс сосредоточил внимание на «Диксиленд-Лондж», шикарном современном здании, выделявшемся среди старинных корпусов отеля. Он снял там номер, подкупив портье солидной суммой.

К Тиффани он вернется, когда решит проблему с Мэри Грили, дочери конгрессмена, ради которой он, собственно, сюда и явился.

Только бы найти ее!

Бар быстро заполнялся — вероятно, праздник подходил к концу. Над стойкой висела длинная зеленая бахрома, а бармен выкрасил в зеленый цвет свои усы и козлиную бородку.

— Не меня ли ищешь, сладкий?

Он повернулся и увидел разбитную девицу, затянутую в зеленое платье. Одиночка-перестарок — лет тридцать не меньше. Длинные светлые волосы. Девушка явно навеселе.

— Я жду клиента, — ответил Шанс.

— Если ты — Шонси Макман, то ждешь меня. — Она протянула наманикюренную лапку. — Я Мэри Грили.

Эта девица — дочь конгрессмена Грили?! Стараясь не показать изумления. Шанс взял руку. Дочь известного конгрессмена он представлял совсем не такой, но, очевидно, в этом-то и было дело!

— Приятно познакомиться. — Старательно сохраняя профессиональную невозмутимость, он сунул руку, которую она только что сжимала, в карман. — Простите, что не смог встретиться с вами вчера.

— Мне тоже очень приятно. — Она облизнула губы, выкрашенные в ярко-вишневый цвет. — А что случилось?

Случилось то, что он провел целый день на пляже с Тиффани и совершенно забыл о встрече с Мэри. Он вспомнил о ней только сегодня утром, когда прочел сообщения на мобильнике.

Его искали не только конгрессмен Грили и Мэри, но и отец.

— Да одно к одному, — начал Шанс, тщательно подбирая слова. — Сначала в самолете потеряли мой багаж, потом оказалось, что я остался без отеля и без машины.

— А, тогда понятно, — протянула Мэри, кладя руку ему на рукав. Они подошли к столику. — Обычное дело в День святого Патрика.

— Да, похоже на то, — бросил он, усаживая ее на стул и садясь напротив. — Теперь расскажите мне о женщине, которая требует возмещения ущерба.

Она отбросила назад длинные светлые волосы и обезоруживающе улыбнулась.

— Нет, сначала я должна выпить. — Она сделала знак официанту. — Не люблю уличных праздников, мне больше нравятся вечеринки. Сегодня как раз подходящий случай.

Через полчаса Мэри, потягивая второй по счету коктейль, выкладывала Шансу свою версию запутанной истории.

Она врезалась в багажник автомобиля, когда ехала на красный свет. Женщина за рулем не была ранена, а ее машина получила минимальные повреждения, так что, по закону штата Джорджия, акт осмотра места происшествия не требовался. Мэри не хотела, чтобы в дело вмешивалась страховая компания, поэтому выписала потерпевшей чек, чтобы покрыть расходы на ремонт автомобиля. Для нее было полной неожиданностью, когда женщина пригрозила, что подаст в суд, так как у нее зарегистрирован синяк.

— Я договорюсь о встрече с… — Шанс заглянул в записи, — с Бетси Лиланд. Дело, на мой взгляд, сложности не представляет. Частный сыщик, нанятый вашим отцом, сделал фотографии, когда она занималась на веранде китайской гимнастикой, — вот и источник травмы. Как только она их увидит, тут же откажется от иска.

Мэри отпила глоток коктейля, откинулась на высокую спинку стула и скрестила ноги.

— Скажите-ка, Шонси Макман, — она повертела в пальцах соломинку для коктейля, — почему отец выбрал именно вас?

— Дело связано с законом, а я адвокат.

— Нет. — Она тряхнула головой, и светлые волосы хлестнули ее по лицу. — Почему из всех адвокатов он выбрал именно вас?

— Я практикую в Вашингтоне, но у меня есть лицензия и на работу в Джорджии.

— Да нет! — Мэри поставила стакан и, перегнувшись через столик, уставилась ему в глаза. — Это не похоже на методы отца, здесь должно быть что-то еще.

— Он когда-то учился вместе с моим отцом. Может, это вам что-нибудь говорит? — спросил Шанс.

Она тихо рассмеялась:

— Уже ближе к делу. Значит, он рассчитывает, что все будет утрясено конфиденциально и дело не станет достоянием широкой публики, таким образом, его драгоценная незапятнанная репутация не будет загажена моими пьяными выходками.

У Шанса не дрогнул ни один мускул. Почему Джейк не предупредил его, что она пьет?

— Я не выдаю секретов своих клиентов.

— Заметьте, тогда я пьяной не была, это совершенно точно. Это одно из ложных обвинений Бетси Лиланд против меня.

— За что она на вас так ополчилась?

— Думаю, из-за денег, — сказала Мэри. — Не надо было давать ей такую большую сумму. Наверное, она вспомнила, что мой отец политик, и захотела поживиться.

— Возможно, но ее обвинения ничем не подтверждены, единственной уликой является ваш чек. — Шанс положил бумаги в кейс. — Теперь у меня есть исчерпывающая информация. Спасибо, что согласились встретиться.

Мэри пристально смотрела на него, и он понял, что она хочет секса, простого одноразового секса — без обязательств и без продолжения. Такого же, какой был у них с Тиффани — как он представлял это себе вначале.

Но между Мэри и Тиффани была пропасть величиной с океан, и у Шанса не было ни малейшего желания эту пропасть преодолевать.

— Только не нужно мне петь, что наши отношения ограничатся деловой стороной. — Мэри положила ладонь ему на руку. — Папа ничего не узнает, я ведь тоже умею хранить тайны.

Он сжал зубы.

— Я польщен, но, к сожалению, у меня уже есть планы на вечер.

Она засмеялась и убрала руку.

— А я? Слишком вульгарна для вас? — Мэри поднесла бокал к губам и жадно отпила.

Да, подумал Шанс.

— Нет, — сказал он вслух.

Из всех женщин, с которыми он хотел бы иметь дело, Мэри была наименее предпочтительна.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Тиффани заняла место в угловой открытой кабинке ночного кафе на набережной Саванны — здесь они договорились встретиться с Шансом. Город явно сошел с ума. Перед глазами у нее все мелькало, и она никак не могла сосредоточиться.

— Я уже сказала, нет, — втолковывала Тиффани тощему повесе средних лет, который с надеждой смотрел на нее, топчась на пороге кабинки.

— Вот черт! — выругался он, и на его лице появилось выражение комичного разочарования. — Ты уже пятая мне отказываешь. Может, посоветуешь что-нибудь? Что я делаю не так?

— Надо подумать. — Тиффани сделала вид, что размышляет над его проблемой. — Знаю! — Она щелкнула пальцами. — Подойди к женщине и спроси, не согласится ли она раздеться и позволить тебе покрасить ее одежду в зеленый цвет.

Он снял забавную пластиковую шапочку ярко-зеленого цвета и почесал затылок, почти полностью лишенный волос.

— Спасибо за совет, уже бегу. — Он натянул шапочку на голову. — Я вижу знакомую женщину.

Когда гуляка разболтанной походкой пошел прочь, она поздравила себя с успешным разрешением очередной проблемы. Многие мужчины обращали на нее внимание, и среди них этот последний был далеко не самым нахальным.

День подходил к концу, и Тиффани изо всех сил пыталась убедить себя, что ей гораздо больше нравятся праздничный шум и суматоха, чем обычно сонная и скучная Саванна. Она даже заказала себе имбирное пиво неестественного зеленого цвета.

Надо согласиться, что у нее все идет превосходно, включая случайную встречу и мимолетный бурный роман с Шансом. Может, по натуре она и не шальная сумасбродка, но некоторая склонность к этому в ней все-таки есть… Иначе почему она набросилась на Шанса и прямо на лестнице соблазнила его? А потом, затаив ревнивую обиду, легкомысленно и намеренно не стала расспрашивать, с кем у него назначена встреча.

О, Господи! Только бы не с женщиной!

— Ну, вот наконец и ты! — послышался рядом знакомый голос. Она повернулась и увидела Сьюзи. — Слава богу, ты хотя бы предупредила, где находишься.

Тиффани огляделась вокруг:

— Тебя кто-нибудь ищет?

— Пока, надеюсь нет! — Сьюзи вошла в кабинку и села напротив Тиффани. Из-за шума ей приходилось кричать. — Но Кайл свернет мне шею, если узнает, что я была здесь. Он требует, чтобы я не вмешивалась в твои дела.

Вот тебе на!

Музыка внезапно умолкла, и Тиффани не знала, радоваться ей или горевать, поскольку теперь подруга уж точно приступит к расспросам.

Сьюзи положила руки на стол и наклонилась вперед.

— Я беспокоюсь о тебе, — начала она.

— Этого я и боялась, — пробормотала Тиффани.

— Я не могу допустить, чтобы тебя кто-нибудь обидел, — продолжала Сьюзи, не обращая внимания на недовольство Тиффани.

Та не собиралась развивать тему, но все-таки невольно спросила:

— Ты считаешь. Шанс способен меня обидеть?

— Я думаю, это приключение не пойдет тебе на пользу, — отозвалась Сьюзи. — Я знаю тебя, Тиффани. Ты все воспринимаешь слишком серьезно. Я не говорю, что это плохо, именно эта твоя черта мне очень нравится, но все люди разные, и кто-то может поступить с тобой легкомысленно.

— Бог с тобой, Сьюзи, неужели ты считаешь меня такой наивной? Я же взрослый человек. То, что было между мной и Шансом, — обычный секс и ничего больше.

Тиффани постаралась не выдать дрожь в голосе.

— В самом деле? — скептически бросила Сьюзи. — Всего лишь секс, и тебе этого достаточно?

— Разумеется. — Подавшись вперед, Тиффани положила ладонь на руку Сьюзи, не давая подруге возразить. — И знаешь, что еще мне нравится? Что моя лучшая, любимая и очень давняя подруга — беспокойная душа. Правда, иногда она бывает несколько назойливой. Хотя я понимаю, что она любит меня.

Сьюзи невольно улыбнулась:

— Умеешь подольститься.

Тиффани засмеялась:

— Шанс скоро придет. Я бы попросила тебя остаться, но боюсь, будет большой скандал, если Кайл узнает, что ты воспитывала меня.

— Это точно. — Сьюзи шутливо закатила глаза. — Представь, он тоже считает меня назойливой.

— Неужели! — Тиффани в притворном ужасе прижала ладони к щекам, словно не веря, что такое возможно.

Подруги рассмеялись.

Сьюзи оглядела длинный ряд кабинок.

— Чуть не забыла. Я тут встретила двух девчонок из нашей школы и сказала им, что ты здесь. Они хотели бы с тобой увидеться завтра вечером. Ты как?

— А ты?

— Завтра, в воскресенье, праздник заканчивается, так что я смогу выкроить свободный часок ради такого счастливого события.

Тиффани поколебалась.

— Если хочешь, приходи с Шансом, — добавила Сьюзи.

— Неужели все так очевидно? — Тиффани смущенно засмеялась. — Я приведу Шанса, если он не будет занят.

— Отлично. — Сьюзи вышла из кабинки. — Я лучше пойду, иначе Кайл вычислит меня и снова обзовет занудой.

— Думаю, ты права, — вставила Тиффани.

Сьюзи быстро поцеловала подругу в щеку и бросила на нее обеспокоенный взгляд:

— Надеюсь, ты в состоянии отвечать за свои поступки, — добавила она напоследок и исчезла, оставив Тиффани в раздумье.

Сьюзи была во многом права, Тиффани действительно воспринимала все слишком серьезно, тем более любовь и секс. Она положила подбородок на переплетенные пальцы — может, не стоило себя обманывать и искать новых встреч с Шансом?

— Стараешься переплюнуть красотой только что распустившуюся розу?

Мужской голос, низкий, с южным выговором, донесся из соседней кабинки. Приготовившись добродушно отделаться от очередного приставалы, Тиффани вздохнула и подняла голову.

У нее перехватило горло, когда она увидела перед собой Шанса. У него в руке была кружка с пенящимся зеленым пивом, на лице играла широкая улыбка. Он был явно доволен, что она попалась на его шутку с южным акцентом. Эта улыбка, словно солнце, моментально развеяла ее сомнения и согрела душу. На нем были синие джинсы, а черная рубашка подчеркивала широкие плечи. Он был таким уверенным, сильным, красивым!

— Привет, — сказала она.

— И тебе привет. — Шанс поставил кружку на стол и сел сам, но не напротив, как Сьюзи, а рядом, прижимаясь к ней всем своим сладостным телом.

Внутри у Тиффани все ликовало, кровь бурлила и пьянила разум, звала к поцелуям.

Она потянулась к Шансу, запустила пальцы в его волосы и приникла к губам, словно прошел год, а не несколько часов с их последней встречи. Поцелуй продолжался бесконечно долго, они опомнились, лишь когда щелкнул микрофон — на сцене появилась музыкальная группа. Тиффани отшатнулась, пытаясь взять себя в руки.

— Мужчины любят, когда их встречают так горячо, — заметил Шанс, обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.

Музыканты заиграли «Танцующую Матильду», и Тиффани почувствовала, как тело Шанса затряслось от смеха.

— Они понятия не имеют, как нужно исполнять народные песни, — сказал он.

Его слова вместе с теплым дыханием жарко щекотали ей ухо, волнуя и опьяняя. Она улыбнулась и кивнула в ответ.

Певец взял микрофон и пошел по рядам, предлагая желающим пропеть по строчке из песни. Он остановился и перед ними.

Шанс отставил кружку и, подмигнув Тиффани, вышел из кабинки и взял микрофон.

Оказалось, что он знает слова и поет довольно приятно и чисто. Хотя, даже если бы он сфальшивил, его низкий проникновенный голос компенсировал бы в глазах Тиффани все остальные недостатки.

Шанс спел несколько строк, покачиваясь в такт мелодии, как тогда, когда играл на саксофоне. Она так была захвачена зрелищем, что не заметила, как он подошел и протянул микрофон ей.

Он хочет, чтобы она спела! Она! Тиффани Олбрайт! Лоббист Лиги молочного животноводства и дочь конгрессмена!

Она проглотила тяжелый комок. Нет! Это нереально! Она не может!

Тиффани отрицательно покачала головой. Он отступил и передал микрофон нетерпеливой девушке в коротких шортах и ярком зеленом топе, потом протянул руку Тиффани.

— Пойдем отсюда. — Она ухватилась за его руку, они пробрались сквозь толпу к выходу и вступили в ночь. Воздух пьянил ароматом цветов, на улице было так же жарко, как в баре.

А может, ей жарко потому, что рядом с ней Шанс? Непреодолимое желание влекло ее к нему.

Она искоса взглянула на него — лунный свет сделал черты его лица еще привлекательнее. Чем скорее они займутся любовью, тем лучше.

— Шанс, — Тиффани дернула его за руку, — давай займемся сексом.

— Может быть, позднее, — ответил он.

Вот те раз!

Такого ответа она никак не ожидала.

Может быть, позднее!!!

У нее, конечно, не богатый опыт в таких делах, но достаточный, чтобы понять, что любовники так не отвечают. Мог бы выразиться и помягче. И мог бы взглянуть на нее, а не говорить через плечо. У нее даже сложилось впечатление, что он ищет глазами другую женщину, чтобы заняться с ней любовью. Может быть, ту самую, с которой встречался днем?

— Ты настоящий хам, — сказала Тиффани, кусая губы, задрожавшие от обиды. Кажется, это на него подействовало, он повернулся, и она заметила в его взгляде смущение.

— Ты так считаешь? — спросил Шанс, думая, однако, явно о другом. Что-то отвлекало его внимание.

— Да, — подтвердила она раздраженно, — ты хам.

— Давай поговорим об этом потом, — рассеянно проговорил он и положил руку ей на плечо. Тиффани сначала подумала, что Шанс хочет успокоить ее, но потом поняла, что он просто собирается отвести ее в сторону.

Она упрямо не желала двигаться с места, повернулась и тут поняла, куда он смотрит.

Посреди улицы стояли два огромных парня баскетбольного роста, похожих как две капли воды; только у одного была бритая голова, а у другого свисали до плеч растрепанные длинные волосы. Они держали за руки миниатюрную женщину в коротком топике и в шортах, которые почти ничего не прикрывали.

— Пустите меня! — кричала она, пытаясь вырваться.

Один из «баскетболистов» так сильно дернул женщину за руку, что Тиффани от страха закрыла глаза.

— Ты пойдешь со мной! — орал бритый.

— Зря ты так считаешь! — горланил в ответ второй. — Она пойдет со мной!

На противоположной стороне улицы собралась толпа зрителей. Никто и не думал вмешиваться, кроме Шанса, который быстро направился в их сторону.

Сердце Тиффани болезненно сжалось — неужели он не видит, что парни в полтора раза тяжелее его? Это же хулиганы, безмозглые и жестокие, они сотрут его в порошок!

— Шанс, подожди! — крикнула она, но он даже не замедлил шага.

Она поспешила за ним в тщетной попытке догнать.

— Слышишь, что говорит леди? — строго и внушительно начал Шанс. — Отпусти ее.

Тиффани хотела крикнуть, чтобы Шанс отошел в сторону, но слова застряли у нее в горле.

Он сошел с ума! Надо позвать полицейского! Их много болталось здесь, на Ривер-стрит, хотя, признаться, за прошедшие несколько минут Тиффани не встретила ни одного.

Парни не выпускали свою добычу, только бритый повернулся к Шансу.

— И что ты со мной сделаешь? — спросил он, и стало понятно, насколько он пьян.

Тиффани успела заметить сузившиеся глаза и ироничную усмешку. Потом события начали развиваться с молниеносной быстротой. Она увидела, как над головой маленькой женщины мелькнул мужской кулак и врезался в лицо стоявшего напротив парня. Тот взревел от ярости и выпустил руку жертвы. Разразившись грязной бранью, он сжал кулаки. Длинноволосый отодвинул женщину в сторону и встал в боксерскую стойку.

Женщина покачнулась, но не упала. Тиффани бросилась к ней на помощь.

— С тобой все в порядке? — волнуясь, спросила она.

— А что со мной сделается? — грубо бросила женщина, обдавая Тиффани алкогольными парами.

— Эй, прекратите! — крикнул Шанс. Тиффани повернулась в его сторону.

Соперники, сжав кулаки, ходили по кругу, не спуская друг с друга глаз.

Огромный быкообразный бритый парень выбросил кулак вперед и волосатик отлетел в сторону, едва не столкнувшись с Шансом.

— Шанс, осторожно! — крикнула Тиффани.

Шанс мгновенно попытался уклониться, но не успел. Длинноволосый ударил его, метя кулаком в челюсть. Этим ударом можно было бы свалить слона, но к счастью, он прошел по касательной, и Шанс устоял.

— Какого черта ему надо? — пробормотала женщина, проводя грязными пальцами по торчащим в разные стороны волосам. Вблизи ей можно было бы дать лет восемнадцать-девятнадцать, дравшиеся из-за нее ребята были не старше.

— Кому-то сейчас крепко достанется, — предупредил Шанс, но никто уже не обращал на него никакого внимания. Бритый, словно матадор на быка, бросился на своего длинноволосого врага. В последний момент тому удалось увернуться, но он был так пьян, что не удержался на ногах и упал.

Шансу повезло меньше, кулак бритого угодил ему прямо в лицо. Шанс закачался и схватился за правый глаз. Длинноволосый стонал на тротуаре, всем своим видом показывая, что продолжать драку не собирается.

— Проклятье! — заорал бритый в лицо Шансу. — Какого черта ты лезешь не в свое дело?

— Да! Чего тебе надо? — крикнула женщина, бросаясь к Шансу. — Что ты здесь забыл, придурок? — наскочила она на него.

— Я помогал тебе, — ответил Шанс.

— Помогал мне? — взвизгнула женщина так по-девчачьи пронзительно, что Тиффани вздрогнула. — Я не просила тебя!

— А мне показалось, что просила.

— Но ведь эти парни дрались из-за тебя, — вмешалась Тиффани, вставая между Шансом и разъяренной фурией.

— Мы с Питом любим драться, — отозвался бритый, смущенно усмехаясь. Длинноволосый Пит стоном подтвердил его слова. Он все еще лежал на тротуаре, не в силах подняться.

— А я люблю смотреть, как они дерутся, — объяснила женщина, пыхтя от ярости.

— Ты знаешь этих парней? — спросила удивленная Тиффани.

— Конечно. — Женщина прижалась к плечу бритоголового. — Брэд — мой парень. — Она указала пальцем на поверженного: — А Пит — мой второй парень.

— Помоги мне, Брэд, — попросил с тротуара Пит.

Брэд наклонился, крепко схватил приятеля за руку и одним уверенным движением поставил его на ноги.

Женщина тут же подбежала к нему и стала осматривать ссадину, которую тот получил, когда упал.

— В следующий раз не суйся, когда тебя не просят, — бросила она Шансу.

— Ну и дела! — удивленно проговорил Шанс, глядя вслед удалявшемуся трио. — Кажется, я все неправильно понял.

— Я тоже так думаю. — Тиффани убрала у него со лба волосы и озабоченно осмотрела подбитый глаз. Кожа вокруг набухла и начала краснеть. — У тебя будет синяк.

— Скорей всего. — Он постарался, чтобы это прозвучало легко, словно он получал синяки чуть ли не ежедневно.

Какой он смелый, подумала Тиффани. Не задумываясь, бросился в драку, чтобы защитить женщину. И неважно, что его вмешательство оказалось напрасным.

Он улыбнулся:

— Извини, я не дослушал тебя. Так что ты хотела сказать?

— Ничего важного, — отмахнулась Тиффани.

— В самом деле? — Шанс наморщил лоб. — Кажется, ты назвала меня негодяем или кем-то в этом роде?

— Нет, — она отрицательно помотала головой, — ты, должно быть, ослышался, это та женщина назвала тебя негодяем. — Она кивнула в сторону компании, которая удалялась разболтанной походкой. — Она просто не поняла, что хороший человек бросился ей на выручку

Шанс посмотрел на нее. В лунном свете Тиффани увидела потемневшую глазницу и царапину на челюсти, из которой все еще сочилась кровь. Она улыбнулась, подумав, что в жизни не видела лица красивее.

— А что, если мы пойдем ко мне и приложим к твоему синяку лед? — спросила она, и у нее перехватило горло.

— Не откажусь, — мягко ответил Шанс.

Она бы тоже не отказалась. Особенно здесь, в жаркой Саванне. Хоть раз в жизни ухватить сокровище, не задумываясь о последствиях. Даже если потом придется раскаяться.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Шанс послушно терпел, пока Тиффани обрабатывала ему рану. Наконец он не выдержал и вздрогнул.

— Не дергайся, — приказала она, осторожно касаясь салфеткой поврежденного места и невольно улыбаясь. — Все вы, мужчины, одинаковы — легко переносите удары, а простой антисептик для вас — муки адские.

— Жжет, как от кислоты, — пожаловался он, скрипя зубами. — Какого черта этот Брэд носит на пальце кольцо? Кого он изображает? Мистера Ти?

— Мистера… кого?

— Мистера Ти, — повторил Шанс. — Парня из рекламы, на котором навешано столько железа, что ломается любой детектор металлов. Он выступал в команде «А».

— В какой команде?

— Ты что, телевизор не смотришь? — Шанс тоже редко смотрел телевизор, но иногда в перерывах спортивных передач, в рекламе, мелькал этот нелепый образ. — Мистер Ти. Внешне похож на Майка Тайсона, но без боксерских перчаток и без его характерной шепелявости. Вроде бы и кольца на нем не было. Он, по-моему, занимался борьбой.

— Если бы вместо этого Брэда оказался, мистер Ти, ты сейчас был бы не у меня на кухне с кубиком льда, а в больнице.

— Спасибо, что ты выбрала меня, а не его, — пробормотал Шанс.

Тиффани нежно коснулась его здоровой щеки.

— Я бы в любом случае выбрала тебя. — Она заглянула ему в глаза и улыбнулась, потом, порывшись в коробке с медикаментами, достала лейкопластырь и, осторожно наклонясь, аккуратно заклеила порез.

— Ой, — простонал Шанс.

— Ты как ребенок.

— Я же говорю, больно.

— Мне тоже больно. — Она погладила его по неповрежденной щеке и начала убирать лекарства.

Да она настоящее сокровище, думал Шанс: нежная, чувственная, храбрая, верная. И при этом в ней удивительно много наивности. Именно это ему особенно нравилось.

Говорит, что хочет хорошо провести время с подходящим парнем, однако, по его мнению, она прекрасно смотрелась бы рядом с мужчиной в хорошо сшитом костюме и при галстуке. С таким, как он.

— Можно задать тебе вопрос? — спросила Тиффани, и он приготовился дать честный ответ. — Почему ты на улице не подумал о том, чтобы позвать полицейского?

Шанс недовольно нахмурился — не такого вопроса он ждал.

— Мне это и голову не пришло. Я увидел женщину, которая, как мне показалось, попала в неловкое положение, и, не раздумывая, бросился на помощь.

— А я всегда прежде подумаю, а потом действую, — мягко проговорила она.

Он засмеялся:

— Да брось! Вспомни, как я играл на саксофоне, а ты подошла и поцеловала меня. По-моему, ты тогда не особенно раздумывала.

Тиффани покачала головой:

— Ошибаешься, я никогда не подошла бы к тебе, если бы не была уверена, что ты не из Вашингтона. Мне до смерти надоели тамошние мужчины.

Шанс напрягся.

— В Вашингтоне? — Он изо всех сил старался сдержать волнение. — Почему в Вашингтоне? Разве ты живешь не в Айове?

Она откинулась на спинку стула.

— Я родилась там, а теперь живу в Вашингтоне.

— Но ты же говорила, что работаешь в Лиге молочного животноводства штата Айова.

— Да, я лоббирую их интересы.

— В Капитолии?

— Все лоббисты размещаются там. — Тиффани криво улыбнулась.

Шанс и сам это знал. Значит, если она живет в Вашингтоне, можно будет продолжить знакомство. Однако она явно не хочет иметь никаких дел с мужчинами из Вашингтона… Хотя, возможно, он неправильно понял и она избегает мужчин определенного сорта…

— Значит, тебе не по вкусу политики? — Шанс очень старался, чтобы в голосе не прозвучала нотка надежды. Но, проклятье, он действительно надеялся!

— Для простого парня в джинсах ты проявляешь слишком большой интерес к моему мнению о мужчинах. — Тиффани бросила взгляд на его потертые джинсы, которые он купил днем.

— Мне интересен ход твоих мыслей. — Шанс не собирался отступать. — Ну, скажи, ты не любишь политиков?

Тиффани прикусила нижнюю губу, словно раздумывая, потом встала и подошла к холодильнику. На ней были слаксы и скромная блузка, но она двигалась с такой грацией, что и в этой простой одежде выглядела соблазнительнее любой обнаженной модели.

— Хочу выпить белого вина, — сказала она. — Тебе налить?

Он хотел было попросить виски, но передумал.

— Пива, если у тебя есть.

Мужчина, отвечающий ее желаниям, вероятнее всего предпочитает пиво. Ему уже начала нравиться эта игра.

Тиффани поставила перед ним кружку с пивом и села напротив с бокалом вина в руке. Она отпила почти половину и только после этого заговорила:

— Я ничего не имею против политиков. — Она слегка пожала плечами. — Ну, может, в какой-то степени, но стараюсь не показывать этого, потому что мой отец — член Конгресса.

Ее отец конгрессмен? Тогда, в постели, она сказала, что ее фамилия Олбрайт. У Шанса даже рот открылся от удивления.

— Ты дочь Билла Олбрайта?

Она отшатнулась.

— Ты слышал о моем отце?

Слишком поздно Шанс понял, что допустил промах. По долгу службы в адвокатуре штата он не мог не знать имена членов Конгресса, но для выходца с юга и повесы знакомство с конгрессменами — дело неслыханное.

— Я не уверен. — Шанс мысленно проклял свой язык. — Должно быть, читал в газетах. Некоторые вещи застревают в памяти, неизвестно почему.

— Но в Палате представителей больше пятисот человек, почему ты запомнил именно Билла Олбрайта?

Он запомнил Билла Олбрайта потому, что не далее, как две недели назад познакомился с ним на благотворительном концерте Национального симфонического оркестра. А еще один из коллег-адвокатов представил ему Олбрайта как горячего поборника семейных ценностей — так по крайней мере следовало из его речей.

— Должно быть, потому, что они с моим отцом тезки, — внезапно выпалил Шанс.

— Твоего отца зовут Билл?

— Да. — Он энергично затряс головой, хотя, если честно, Уильям Макман, не размышляя, свернет шею любому, кто осмелится назвать его уменьшительным именем.

— Билл — имя не редкое, — кивнула Тиффани.

— Да, не редкое. Так что ты говорила о политиках?

Она немного поколебалась.

— Я довольно давно в Вашингтоне и видела, как политики… работают.

— Что ты имеешь в виду? — Его мнение о ней стремительно менялось. Теперь было ясно, что перед ним не легкомысленная девица, а лоббист, болеющий за свою дело, и дочь одного из наиболее здравомыслящих конгрессменов.

— Они живут по принципу «ты — мне, я — тебе». Понимаешь?

Шанс помогал конгрессмену Грили с подачи Макмана-старшего. Отец не особенно распространялся, но Шанс понял, что его просят помочь в благодарность за услугу, которую конгрессмен когда-то оказал Уильяму Макману. Ради этого он и прилетел в Саванну.

Старший партнер адвокатской конторы, в которой работал Шанс, был более откровенен. Он прямо заявил, что их фирма в обмен на любезность хотела бы воспользоваться помощью конгрессмена Грили.

— Да, действительно, политики могут быть такими, — пробормотал он.

— Не только политики, — отозвалась Тиффани, — все в Вашингтоне такие.

— Не может быть, чтобы все, — возразил Шанс.

— Все без исключения, — убежденно повторила она. — Поверь мне, я бываю на многих встречах в Вашингтоне и давно это поняла. Политики, чиновники, адвокаты — все одинаковые.

— Адвокаты? — встрепенулся он. — Не может быть, чтобы и они были такими же, как политики.

— Ты что, смеешься надо мной? Видимость для них важнее сути. Почему, думаешь, так много адвокатов идет в политику?

— Но, это неправильно!

Она кивнула:

— Да, неправильной. Когда мужчина приглашает меня на свидание, я не знаю, то ли я ему нравлюсь, то ли его интересует дочь конгрессмена Олбрайта. В последнем случае он обретает вес в глазах общества.

Шанс нахмурился:

— Даже не представляю, что кто-то может назначить тебе свидание с корыстными целями. — Он немного помолчал. — Разве только, чтобы затащить тебя в постель.

Тиффани закатила глаза и улыбнулась.

— Поэтому я и подошла к тебе на улице. Шанс — ты не похож на моих знакомых мужчин.

Да, виновато подумал он, потому что я еще хуже, чем они.

— Тебя не заботит, что скажут о тебе люди, — продолжала она. — Иначе ты не пошел бы сегодня в этот бар и не надел бы старые затертые джинсы. Ты не стал бы являться в незнакомую компанию незваным гостем.

Шанс похолодел: ведь он проделал все это в надежде понравиться ей.

— Ты мне понравился. — Она снова коснулась его щеки, и он невольно накрыл ее руку своей ладонью. — Ты совсем не похож на мужчин, которых я знала раньше.

Это был самый подходящий момент, чтобы признаться ей, что он не только не лучше ее знакомых мужчин, а, может быть, даже хуже. Но тут Шанс промахнулся во второй раз: он снял примочку с глаза и посмотрел на Тиффани.

Нет, не мог он признаться сейчас, когда в ее глазах светились такие теплота и участие?

— Мужчины, которые не восхищаются твоими личными достоинствами, — просто идиоты, — сказал он.

Она засмеялась:

— Я буду скучать по тебе, когда ты покинешь меня, Шанс Макман. — Их взгляды встретились, и Тиффани перестала смеяться. Когда она заговорила, голос прозвучал напряженно. — Я как раз хотела спросить тебя, когда ты собираешься уходить?

— Пока не знаю, — ответил он и в свою очередь поинтересовался: — Ты еще долго здесь будешь?

— До среды.

Сейчас вечер субботы. Ему во что бы то ни стало надо закончить дела здесь не позднее, чем в воскресенье, а в понедельник быть в Вашингтоне, в своей конторе.

Впервые в жизни Шанс решил отступить от правил и нарушить порядок.

— Я тоже останусь здесь до среды, — заявил он.

Наградой была ее улыбка, которая возвела его безответственный, ничем не оправданный поступок в ранг подвига.

Шанс постарался унять внутреннее беспокойство.

— Как твой глаз? — спросила Тиффани.

— Чертовски болит. — Он поморщился и приподнял припухшее веко. — Подойди посмотри, что там.

Она отодвинула стул, шагнула к нему и с явным удовольствием запустила пальцы ему в волосы. Глаза у нее стали цвета мокрого речного песка.

— Почему бы мне не полечить тебя поцелуем? — Она прижала губы к распухшей брови.

Шанс едва не застонал от удовольствия. Тиффарни скользнула ему на колени и приникла к губам. Шанс забыл обо всем на свете, не в силах оторваться от нее.

— Ты не будешь против, если мы закончим на кухонном столе? — спросил он, задыхаясь.

Он был уже не в состоянии сделать ни шагу, его терпение стремительно убывало.

— Да, — ответила Тиффани, и он скорее почувствовал, чем увидел улыбку на ее губах.

В этот момент Шанс окончательно понял: ради того, чтобы удержать ее, он пойдет на все. Даже скроет, кем он является на самом деле.


Дождь накрыл Саванну сплошной пеленой. Вообще-то Тиффани любила дождливую погоду, но только не теперь — они с Шансом неслись по улице под холодными хлещущими струями.

— Правда, здорово? — кричал Шанс, подняв руки и лицо к небу. — Наслаждение!

Тиффани бежала рядом, шлепая по лужам, ее спортивные тапочки промокли насквозь, а майка облепила тело.

— Интересно, почему на улице никого нет? — Шанс продолжал разговор, который они начали, когда вышли из уютного домика. Ей это загадкой не казалось. — Держу пари, что пробежка — лучший способ избавиться от похмелья.

Шутит, должно быть, подумала она. После вчерашнего праздника все не расходились, а расползались, с трудом находя и натягивая на непослушные ноги обувь. Какая уж там пробежка!

— Да, — не унимался Шанс, — вместе с потом выходит алкоголь и остается здоровый дух.

Тиффани так промокла, что все равно не смогла бы определить, вспотела она или нет. Она с размаху угодила в лужу и погрузилась почти по щиколотку.

— Здорово, правда? — снова крикнул Шанс. Он с таким энтузиазмом шлепал по лужам, словно ждал этого ливня полжизни.

Она что-то промычала в ответ.

Он озабоченно взглянул на нее:

— Хочешь остановиться и передохнуть немного?

Ну уж нет, они ведь уже на полпути к дому.

— Нет, конечно!

— Можем замедлить бег.

— Нет! — раздраженно выкрикнула Тиффани, но тут же взяла себя в руки. — Спасибо, я добегу.

В Вашингтоне она бегала, и довольно прилично, но, когда погода портилась, предпочитала тренажерный зал.

Тиффани зажмурилась, когда они одновременно ступили в огромную лужу, и холодная грязь окатила ей ноги. Потом она схватилась за норовившую угодить прямо в глаза ветку, и с дерева на нее обрушился целый поток.

Вот зачем Бог придумал спортивные залы.

— Ты обычно не разговариваешь во время бега, да? — спросил Шанс.

— Почему же, разговариваю! — лихо ответила Тиффани.

— В самом деле? — Шанс удивился — до сих пор она отвечала, в основном, междометиями.

Разговоры серьезно мешали Тиффани дышать, но теперь надо было что-то сказать, и, с трудом сохраняя ритм, она начала:

— Сьюзи встретила старых знакомых. Раньше дружили. Хотят встретиться. Сегодня вечером. Приглашают. — Она говорила отрывочными фразами, стараясь четче выговаривать слова. — Хочешь пойти?

— Когда это будет?

— С четырех до шести.

— Очень хочу, но не могу, — ответил Шанс, — нужно закончить кое-какие дела.

Она ждала объяснений, но он промолчал.

— Это связано с работой? — не выдержала Тиффани.

— Это то, что мне необходимо сделать.

Он уклонился от ответа, и она объяснила себе, что так и должно быть, ведь главное, что она искренне считает его очень хорошим человеком.

Однако уговоры не помогали, она по-прежнему хотела знать о нем больше, в том числе и причину его появления в Саванне.

Они бежали молча. В сплошных струях дождя Саванна плыла, словно город-призрак, населенный привидениями, светились лишь окна ресторанов.

— У меня есть еще одно дело, — наконец сказал Шанс, поровнявшись с ней.

Она искоса взглянула на него.

— Какое?

— Вот какое. — Он обхватил ее и поцеловал.

Тела их были скользкими и холодными, но поцелуй получился обжигающим, как огонь. Как тогда, в ледяном океане, подумала Тиффани — жар шел откуда-то изнутри, несмотря на внешний холод.

Исчезло все: дождь, город, сомнения. Остался только этот мужчина.

Поцелуй продолжался долго. Когда он прервался, Тиффани отстранилась и улыбнулась, но неожиданно лицо у нее вспыхнуло — прямо перед собой она увидела пожилую пару под зонтом.

Они с Шансом подвинулись, чтобы пропустить их, но женщина вдруг остановилась.

— Господи! Я действительно не ошиблась! Это сын Элизабет и Уильяма Макмана!

Шанс вздрогнул — это были Хелен Толлер и ее муж Гарри. Они выглядели так, словно шли с воскресной службы: на Гарри был черный строгий костюм, несколько скрывавший его полноту, а на Хелен — шикарная черная юбка и ослепительно белый пиджак, седые волосы были искусно уложены в узел.

Из своих многочисленных знакомых Шанс менее всего хотел встретить именно Толлеров. Однако он поступил так, как поступил бы любой, знавший Хелен: изобразил широкую улыбку — ведь рядом с ней стоял президент и исполнительный директор Медицинского университета Атланты.

Отец обращался к нему, когда брат Шанса, Дрю, после окончания медицинского факультета искал работу.

— Здравствуйте, миссис и мистер Толлер, — сказал он, отпуская плечи Тиффани, но продолжая обнимать ее за талию. — Это Тиффани Олбрайт. Тиффани, познакомься с Хелен и Гарри Толлер.

Проклятье, дождь, как назло, почти прекратился, и разговора, похоже, не избежать.

Шанс вновь улыбнулся — оставалось надеяться, что заядлая сплетница Хелен не станет расспрашивать, как ему нравится работа в адвокатской конторе в Вашингтоне.

— У тебя же синяк под глазом! — воскликнула она. — Как это произошло?

Он собирался отшутиться, но тут вмешалась Тиффани:

— Вчера вечером он ввязался в драку на Ривер-стрит.

— Ты участвовал в уличной драке? — Хелен была потрясена.

— Он хотел успокоить буянов, — пояснила Тиффани.

— Ничего страшного, — вмешался Гарри. — Думаю, обращаться к твоему брату не пришлось бы, если бы он оказался здесь. Кстати, как поживает Дрю? Я не видел его с тех пор, как он в прошлом году получил собственную практику.

— У него все в порядке, — ответил Шанс, размышляя, как бы отделаться и убежать. — Он очень занят.

— Он стал прекрасным хирургом, этот озорник Дрю, — продолжал Гарри. — Черт возьми, я доверил бы ему даже собственное сердце.

Во время этого короткого разговора на лице Хелен сохранялось выражение ужаса.

— Поразительно. — Она перевела взгляд с Шанса на Тиффани и обратно. — А что это вы здесь делаете в такую погоду?

Один ответ был очевидным, поэтому Шанс выбрал второй:

— Мы бегаем, миссис Толлер.

— Бегаете? В такой ливень?

— Да, это очень освежает. — Не давая ей продолжить, Шанс задал свой вопрос: — А что вы делаете в Саванне?

— Мы приехали на праздничный парад, — ответил Гарри.

— И больше никогда сюда не приедем, — решительно заявила миссис Толлер, — слишком много всякого безобразия!

Улыбка Шанса держалась как приклеенная, даже уголки губ заныли. Он же вырос в Атланте, всего миль двести к востоку от Саванны. Как он мог не учесть возможности встретить знакомых?

— Я удивился, когда увидел тебя здесь, сынок, — вновь заговорил Гарри Толлер. — Твой отец рассказывал, что ты переехал…

— Да, сэр, я переехал, — прервал его Шанс, — это правда.

— Зачем молодому человеку из такой семьи нужно было уезжать из Атланты, не понимаю, — вмешалась Хелен. — Ты ведь, кажется, начал работать у…

Шанс не дал ей закончить:

— Извините, что прерываю вас, мэм, но нам с Тиффани надо идти, даже бежать, чтобы не промокнуть до костей. Кроме того, мы перегрелись. — Он понял, что сморозил глупость. — Вернее, нам стало жарко.

Хелен ахнула.

— Я хочу сказать, что идет дождь и нам не очень комфортно стоять в луже, в то время как вы… — пробормотал Шанс.

— Жарко им, — ухмыльнулся Гарри. — Мы понимаем, не правда ли, дорогая?

— Но я хотела спросить…

— Спасибо за понимание. — Шанс развернул Тиффани в другую сторону, бросив на ходу: — Приятно было встретиться.

— Приятно было встретиться, — повторила за ним Тиффани, полуобернувшись, так как Шанс уже тащил ее за собой.

— Ты, наверное, не любишь их? — спросила она, когда Толлеры остались далеко позади.

— И разве можно меня винить за это? — отозвался Шанс. — Они прервали нас на самом интересном месте.

Они снова побежали и остановились только метров за пятьсот от дома Сьюзи, чтобы отдохнуть и остыть.

— Знаешь, тебе нечего стесняться, — мягко начала Тиффани, когда дыхание у нее восстановилось. Дождь перестал, но с деревьев падали холодные капли.

Сердце Шанса вновь беспокойно застучало.

— Ты о чем? — неуверенно спросил он.

— Ты не должен стесняться того, кем ты стал. — Она глядела ему прямо в глаза. — Твоя мать — судья, а брат стал хирургом-кардиологом, но ты живешь так, как хочешь, и это прекрасно и достойно восхищения.

Шансу стало не по себе — она явно неверно истолковала его желание отделаться от Толлеров.

— Я не стесняюсь, — сказал он, раздумывая, насколько это соответствует истине.

— Вот у меня все иначе, — продолжала Тиффани.

— То есть?

— Я не знаю, почему я стала лоббистом.

— Ты не хотела там работать?

Она отрицательно помотала головой:

— Я вообще не знала, чего хочу, просто на одном вечере президент Лиги молочного животноводства предложил мне работу, поскольку у меня правильный английский. Очень скоро я поняла, что ему нужна была поддержка отца.

— Так зачем ты пошла к нему работать?

Она покусала нижнюю губу.

— Тогда я ни в чем не сомневалась. Теперь-то я понимаю, что не потрудилась поискать более подходящую работу, потому что боялась всего нового.

Шанс порывисто обнял ее за плечи — он-то знал, что такое недостаток мужества. Отец буквально заставил его пойти в крупную фирму, сказав, что там больше платят. А его желание стать простым адвокатом прокомментировал так:

— Не валяй дурака, ты останешься нищим.

Шанс не гнался за высокими гонорарами, но не решился пойти против воли отца и потому поставил крест на своих мечтах.

— Ты выбрал то, что тебе по душе, — продолжала Тиффани, — а для этого требуется мужество.

— Я не тот, за кого ты меня принимаешь, — начал Шанс.

— Ты мне нравишься таким, какой ты есть, — прервала она, остановилась, погладила его по щеке и заглянула в глаза.

Проклятье! Он недостоин ее! Но было уже поздно: он не хотел и не мог потерять Тиффани.

— Что ты скажешь, если мы сэкономим воду и примем душ вместе, — прошептала она прямо ему в губы.

— Да, — выдохнул Шанс.

Он чувствовал глубокий стыд и раскаяние, но другой ответ был дать неспособен.


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


— Поразительно, вы обе почти не изменились за эти годы, — сказала Рэчел Гринберг, доброжелательным взглядом окидывая Тиффани и Сьюзи.

— Особенно ты, Тиффани, — добавила рыжая девица, сидевшая за стойкой бара рядом с Рэчел. Тиффани никак не могла вспомнить ее имя — раньше они почти не встречались, так как учились в разных классах.

Кажется, ее мать или отец занимали высокую должность в правительстве.

Рыжая насадила оливку на соломинку и сунула ее в рот.

— Выглядишь как модель с обложки журнала.

Тиффани изобразила улыбку. С самого начала у нее испортилось настроение. Должно быть, и это неприятное и безвкусное место выбрала именно рыжая девица. Поерзав на высоком табурете, она попыталась расслабить пальцы, судорожно сжимавшие бокал.

— Я не очень поняла, что ты имеешь в виду.

Рыжая улыбнулась красивому бармену, и тот подмигнул ей. Потом она вновь посмотрела тщательно накрашенными глазами на Тиффани.

— Я хочу сказать, что ты осталась такой же милой девочкой, какой была в школе.

— Откуда ты знаешь, что она осталась милой девочкой? — заинтересованно спросила Сьюзи. — Может, она стала стервой.

— Ну, нет, — покачала головой рыжая. — Волосы и макияж подтверждают, что она по-прежнему хорошая девочка. Но особенно одежда!

Тиффани взглянула на свой бледно-голубой топик и черные слаксы. Ей казалось, что эта одежда прекрасно подходит для встречи с подругами в баре.

— А я считаю, что Тиффани выглядит очаровательно, — заявила Рэчел, и Сьюзи тут же подтвердила ее слова кивком.

— Конечно, очаровательно, я согласна. У нее умопомрачительная фигура, которой позавидовала бы любая девушка, но одевается она очень скромно.

— Разве это плохо? — спросила Сьюзи.

— Неплохо, если соответствует образу. — Рыжая встретилась взглядом с барменом и послала ему воздушный поцелуй. — Тиффани претендует на образ благоразумной.

— Благоразумной, — повторила Тиффани, и почему-то это слово ей не понравилось. — Почему ты так решила?

— По-моему, благоразумие — это достоинство, — вмешалась Рэчел.

— А я и не говорю, что недостаток. — Рыжая громко вздохнула. — Просто констатирую факт. Ты говорила, что работаешь в Лиге молочного животноводства, то есть советуешь людям пить молоко. Что может быть благоразумнее?

— Я не только советую пить молоко, — возразила Тиффани, — я координирую деловые отношения фермеров штата Айова и представляю их интересы в правительстве: помогаю получать субсидии и средства на расширение дела.

— Значит, ты являешься поборницей молока, йогурта и сыра, — сказала Рэчел, широко улыбнувшись. — Разве это не благоразумно?

— А я занимаюсь туризмом — тоже неплохая работа, — вставила Сьюзи. — И вообще все люди в своей жизни делают много полезного и благоразумного.

— Я преподаю йогу, — сообщила Рэчел.

Рыжая обвела мизинцем край бокала:

— А я помогаю богатым мужчинам тратить их деньги.

— Что ты делаешь? — ужаснулась Тиффани.

— Она шутит, — отозвалась Рэчел, неодобрительно покачав головой. — Она работает брокером в фирме по продаже яхт.

— Да, но мой босс берет на работу только женщин. Он говорит, что секс помогает торговле. Конечно, мы не предлагаем себя в качестве подарка при заключении договора. Это бывает лишь в случае, когда покупатель богат и красив.

— Ты шутишь, — сказала Тиффани.

— Ой, что я сказала! — Девица в притворном ужасе на миг прикрыла рот рукой. — Извини, я не хотела шокировать тебя.

— А меня ты просто удивляешь. — Рэчел сердито поджала губы. — Не понимаю, как мы могли дружить столько лет! Ты говоришь такие странные вещи, что Тиффани не могла не удивиться.

— А что такого удивительного, если девушка хочет провести ночь с красивым мужчиной? Со мной это случается постоянно.

— Постоянно? — переспросила Сьюзи. — Когда в последний раз ты встречала красивого мужчину, с которым хотела бы провести ночь?

— Ты имеешь в виду кого-нибудь помимо Арти-бармена? — Рыжая помахала тому рукой и улыбнулась. — Вчера.

Рэчел выпрямилась:

— Почему же ты ничего мне не сказала?

Рыжая положила руку ей на плечо:

— А нечего было рассказывать. Этот парень так красив, что мне очень захотелось сорвать с него его дорогой костюм и посмотреть, что там под ним. Кроме того, он богат, а богатство никогда не помешает.

— Богатство для меня ничего не значит, — заметила Тиффани, вспомнив Шанса.

— Богатство для тебя всегда ничего не значит или лишь в том случае, если ты снимаешь парня на ночь? — Рыжая отхлебнула из своего бокала, — Хотя я в жизни не поверю, что ты способна на это.

— Почему ты думаешь, что я не способна снять парня на ночь? — встрепенулась Тиффани.

— Не обращай на нее внимания, Тиффани, — вмешалась Рэчел, — я тоже не встречаюсь с кем попало.

— В эти выходные я познакомилась с одним парнем, — заявила Тиффани и тут же пожалела о сказанном.

— И чем же вы с ним занимались, моя сладкая? — медоточиво спросила рыжая, закидывая ногу на ногу. — Ты пекла для него печенье и поила его молоком?

— К твоему сведению, она с ним спала, — бросила Сьюзи, прежде чем Тиффани успела открыть рот.

— Ну и молодец, — осклабилась рыжая и захлопала в ладоши, — этого я никак не ожидала.

Никогда не считала тебя способной вступать в сексуальные отношения с первым встречным.

Тиффани почувствовала, как у нее неприятно защемило под ложечкой.

— Это не совсем так.

— Так, так, — вновь неожиданно возникла Сьюзи. — Она просто не может от него оторваться.

— Ну вот, ты подтверждаешь мою мысль, Тиффани, — подхватила рыжая. — Слава богу, в наше время никто не осудит красивую женщину, которая ради собственного удовольствия занимается сексом с красивым мужчиной.

Что-то в ее словах вызвало у Тиффани протест, но за нее опять ответила Сьюзи:

— Разве секс для тебя не имеет никакого особенного значения?

— Она хочет сказать, что не ищет в этом смысла. — Рэчел презрительно хмыкнула. — Говорит, что когда-нибудь успокоится, но пока желает только развлекаться и весело проводить время.

— А как же любовь? — выпалила Тиффани.

— Любовь? — изумилась рыжая. — А при чем здесь любовь?

— А если случится, что ты влюбишься в мужчину, с которым спишь? — медленно проговорила Тиффани.

— Это так же маловероятно, как то, что ты сама влюбишься в своего парня, — фыркнула рыжая. — Когда занимаешься сексом с такими ребятами, это ничего не значит.

— Да, наверное, так, — пробормотала Тиффани, чувствуя, как у нее задрожала нижняя губа. Она поднесла ко рту бокал.

— Дорогая моя, — Рэчел коснулась ее руки, — неужели ты влюбилась в своего уличного знакомого?

— Это большой грех, — вставила рыжая.

— Я в него не влюбилась. — Тиффани натянуто улыбнулась. — Просто вспомнила, что обещала позвонить ему, чтобы договориться о встрече. Извините, я выйду на минуточку.

— Хочешь, я пойду с тобой? — Между бровей Сьюзи обозначилась складочка озабоченности.

— Нет, не нужно, я скоро вернусь. — Тиффани встала. — Я быстро.

В холле она прислонилась к мраморной стенке. Похоже, ее бывшие одноклассницы, сами того не ведая, открыли ей глаза.

Шанс ей, конечно, нравится, она даже восхищается им, но нелепо надеяться, что они останутся вместе.

Предположим, он попросит ее бросить хорошо оплачиваемую работу, стабильное существование и жить с ним по законам цыганского табора. Она и песен-то цыганских не знает. Всякий раз, слыша по радио про цыган и мошенников, она ежится от страха.

Тиффани стерла со щеки слезу и решила, что прежде всего надо успокоиться. Она отошла от стены и замерла на месте: быстрым шагом через холл к выходу шел красивый темноволосый человек. На нем были голубые джинсы и светлая джинсовая рубашка. В этом простом наряде он привлекал больше внимания, чем мужчины в шикарных костюмах. Даже с синяком под глазом! Но что он тут делает?

— Шанс! — окликнула она, решив, что немедленно все выяснит.

При звуке своего имени Шанс резко обернулся и увидел Тиффани — она изумленно смотрела на него широко открытыми глазами.

Сердце у него застучало от радости, однако он тут же понял, что встреча не сулит ничего хорошего.

— Тиффани! — Он направился к ней, по дороге лихорадочно соображая, как объяснить, что он делает в одном из самых дорогих отелей Саванны. — Я думал, ты встречаешься с подругами в баре.

— Да, конечно. — Она кивнула в сторону бара. — Я вышла подышать воздухом. А что ты тут делаешь?

Я переодевался в своем номере, чтобы ты не узнала, как я тебе не подхожу, подумал он.

Он наклонился и коснулся ее губ, стараясь выиграть время и обдумать ответ, и сразу понял, что она настроена решительно.

Нет, мокрая и обнаженная, как сегодня утром в душе, Тиффани нравилась ему гораздо больше.

— Шанс, — повторила она. Губы у нее были такими нежными и мягкими, что ему снова захотелось поцеловать их. А когда она закусила нижнюю губу, у него все внутри перевернулось от нежности. — Ты не ответил на мой вопрос: что ты тут делаешь?

— Жду тебя, — неожиданно для себя выпалил он. — Я закончил все свои дела и подумал, что неплохо было бы присоединиться к твоей компании.

Отчасти это было правдой. Женщина, которая угрожала Мэри Грили судом, оставила записку, что не сможет прийти сегодня и переносит встречу на следующий день. Несомненно, она хитрила, но это давало Шансу возможность продлить командировку на законном основании. О чем он тут же сообщил отцу.

— По-моему, я тебе не говорила, где мы решили собраться. — Лоб у Тиффани озабоченно сморщился.

— Значит, говорила, — заверил Шанс.

— Не помню. — Она по-прежнему хмурилась.

— А как бы я догадался, что ты здесь? — отбрасывая последний стыд, возразил он.

— Но ведь ты, кажется, шел к выходу.

— Я не заметил тебя в баре и вышел, — объяснил он и попробовал сменить тему: — Приглашение еще в силе?

Она немного помолчала, раздумывая, почему не заметила его в баре, и Шанс уже было решил, что его песенка спета, но взгляд у нее посветлел, и она коснулась его щеки.

— Конечно, в силе. — Тиффани указательным пальцем обвела контур его нижней губы.

— Если ты будешь так на меня смотреть, — пробормотал Шанс, — я совсем потеряю форму и не смогу предстать перед твоими подругами.

Он заметил ее виноватый взгляд. Она убрала руку и повела его в бар, но на полпути резко остановилась.

— Одна из них — не моя подруга. Если она тебя увидит, у нее наверняка слюнки потекут.

— Или она убежит от ужаса, как только я появлюсь, — добавил Шанс, указывая на синяк под глазом.

Тиффани покачала головой:

— Эта женщина не убежит.

— Тогда я убегу. — Он глядел ей прямо в глаза. — К тебе.

Она улыбнулась и сжала ему руку:

— Думай об этом и жди меня здесь, я сейчас.

Она зачем-то подошла к администратору, поговорила с ним и быстро вернулась. У нее на губах играла озорная улыбка.

— У меня ощущение, что ты послала официантку предупредить подруг о нашем уходе, — тихо сказал он. — Я прав?

Она кивнула и прижалась к его губам.

— Я задумала нечто более интересное. — Она показала ему ключ от номера. — Эй, любовник, — голос Тиффани слегка охрип от волнения, — хочешь стать счастливым?

Тиффани втащила Шанса в комнату и, не дожидаясь, пока он закроет дверь, начала расстегивать пуговицы на его джинсовой рубашке.

— Я хочу быть счастливым, — шепнул Шанс ей на ухо, и по ее телу прошли теплые волны желания.

Конечно, их связывает только секс.

Расстегнув четыре пуговицы, Тиффани запустила руку в ворот рубашки и начала гладить его мускулистую грудь. Шанс резко втянул воздух.

Но ей все было мало, она хотела раздеть его.

Вытащив рубашку из джинсов, она в нетерпении дернула ее за полы и оторвала остальные пуговицы.

— Не торопись, — сказал он охрипшим от страсти голосом, — у нас в распоряжении целая ночь.

Тиффани прошлась ладонями по твердым плечам и гладкой спине, потом прижала большими пальцами затвердевшие соски и приникла к его губам жадным поцелуем. Она почувствовала сквозь джинсы, как напряглась у него плоть, и, подняв глаза, увидела его затуманившийся взгляд.

— Мне показалось, — она еще раз поцеловала Шанса, — что тебе это понравится.

— Мне нравится, — отозвался он, задыхаясь.

Она расстегнула пуговицу на джинсах, молнию и запустила руку внутрь.

— А так нравится?

— Да! — выдохнул он, и она сама едва не задохнулась от страсти, чувствуя, как напряглись у нее соски.

Голый секс, как говорила рыжая.

Да, всего лишь секс, твердила себе Тиффани, стягивая вместе с джинсами трусы.

Одежда упала, обнажая великолепное тело.

Просто секс!

Тиффани прильнула к губам Шанса, глубоко проникая внутрь языком, потом покрыла мелкими поцелуями его шею и нежно покусала мочку уха.

Оба задыхались. Просто секс, повторяла она про себя.

— Здесь есть очень даже неплохая кровать, — с трудом выдавил Шанс, ловя ртом воздух.

— Она очень далеко, — прошептала Тиффани.

— А ты… — он простонал, не в силах сдержаться, когда она снова поцеловала его. — Ты… одета… слишком…

— Сейчас я это исправлю. — Она отступила и скинула блузку. Шанс перешагнул через упавшие джинсы, стянул носки и расстегнул молнию на ее слаксах.

Облизнув губы, он с нескрываемой страстью смотрел на ее обнаженное тело.

Это просто секс, снова мысленно повторила Тиффани, шагнула к нему, и он легко подхватил ее на руки.

Она уткнулась ему в шею и подумала, что от него пахнет дождем.

Шанс вошел в спальню и осторожно положил Тиффани на белые простыни широкой кровати. Он лег рядом, приподнялся на локте и заглянул ей в лицо:

— Мне все нравится, я восхищаюсь тобой, но хочу заниматься сексом в нормальных условиях. — Он положил руку ей на живот и начал гладить мягкую теплую кожу. Она задрожала, открыла глаза и встретила его пристальный взгляд: это был взгляд любовника, а не первого встречного.

— Ах, Тиффани, — заговорил Шанс, — что ты со мной делаешь? Ты чувствуешь, что я схожу по тебе с ума?

Да, чувствую, думала она, ты то же самое делаешь со мной.

— Поспеши, — сказала она ему.

— Я спешу. — Он накрыл ее своим телом, и наконец они слились.

Нет, это невероятно! Она занималась сексом и раньше, ей это нравилось, не более, но разве можно те ощущения сравнить с нынешними?

В глубине души Тиффани понимала, что их отношения давно вышли за рамки физического удовольствия, это был уже не просто секс, это началась любовь, потому что она окончательно и бесповоротно влюбилась в Шанса.

Осознание этого потрясло ее, и Тиффани едва не вскрикнула, однако его убыстряющиеся движения заставили ее забыть обо всем на свете.

Волны наслаждения поднимали ее все выше, и наконец наступил момент экстаза. Она хрипло вскрикнула и полетела в сонме сверкающих звезд в сладостные заоблачные дали.

Сплетясь в объятии, они лежали, тяжело дыша.

Это любовь, подумала Тиффани, когда способность мыслить вернулась к ней.

Через несколько мгновений Шанс поднял голову и улыбнулся.

— Ох! — только и смог произнести он.

Даже с подбитым глазом он был для нее самым милым и красивым человеком на свете. Она почувствовала прилив нежности.

Шанс легко перевернулся, и теперь уже Тиффани оказалась сверху. Она хихикнула от неожиданности.

— Вот так будет лучше, — прокомментировал он, — иначе я раздавлю тебя.

— Мне нравится ощущать на себе твою тяжесть. — Она обняла его за шею. — Мне нравится в тебе все.

По его лицу пробежала тень.

— Ты многого не знаешь обо мне.

— Я знаю, что я хочу тебя, — сказала она и, собрав все свое мужество, не в силах более скрывать переполнявшие ее чувства, добавила: — Я знаю, что люблю тебя.

На лице у него отразилась радость, но он тут же нахмурился, взгляд стал серьезным.

— Тиффани, — начал Шанс, — есть некоторые вещи, касающиеся меня, которых ты не понимаешь.

— Конечно, — быстро ответила она. Странно, но эта неизвестность ее более не пугала и даже не интересовала. Она знала достаточно, и прежде всего, что он добрый и хороший человек. — Ты мне расскажешь остальное, когда захочешь.

Он вздохнул:

— Может быть, тебе не понравится то, что ты услышишь.

— Я готова положиться на удачу.

Он хотел что-то возразить, но она закрыла ему рот ладонью:

— Дай мне закончить. Шанс. Я не страдаю снобизмом, и, если ты не можешь устроиться где-нибудь на одном месте, я готова последовать за тобой.

Тиффани улыбнулась, но ее улыбка осталась безответной. Он не признался ей в любви, не потребовал, чтобы она бросила все ради него.

— В том случае, если я тебе нужна, — добавила она и снова увидела на его лице неуверенность. Может, она и поспешила со своими признаниями, но переполненная чувствами душа требовала освобождения.

—Хорошо, — сказала она, и улыбка у нее задрожала, — не нужно ничего говорить.

— Ты не понимаешь, — начал Шанс, — ты совсем ничего не понимаешь. Я очень хочу, чтобы мы были вместе…

— Тогда возьми меня.

Она прильнула к нему всем телом. Последней мыслью было, что она готова пожертвовать ради него всем — работой, карьерой, самой жизнью. Сердце? Ее сердце и так уже безраздельно принадлежало ему.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


Шанс сидел на краешке кровати и смотрел на спящую Тиффани. Во сне лицо ее стало отрешенным и почти незнакомым.

Ему надо разбудить ее и сказать, что он должен уйти, а он все сидел и смотрел.

Интересно, как полная жизни, страстная женщина может выглядеть такой хрупкой и беззащитной во сне?!

Если он разбудит ее поцелуем, она, без сомнения, с готовностью ответит ему, но он не должен этого делать. Через сорок минут — встреча с Мэри Грили и скандальной Бетси Лиланд.

Собственно, ему уже давно пора бежать, чтобы не опоздать. Однако он не мог двинуться с места. Во сне Тиффани закуталась в простыни, видно было только одно кремовое плечо, темные волосы разметались по подушке вокруг спокойного невинного лица. Как она прекрасна! — думал Шанс.

Накануне вечером она призналась ему в любви.

Все случилось слишком быстро. Они знакомы всего несколько дней, и вряд ли она успела составить о нем правильное мнение.

Шанс протянул руку и пальцем осторожно провел по ее щеке. Глаза ее тут же раскрылись, на лице появилась счастливая улыбка.

— Доброе утро, — сказала Тиффани.

Он еще мог сдерживаться, пока она спала, но, теперь Шанс, уже ни о чем не думая, наклонил голову и поцеловал ее. Сонные губы были, как мед.

— И тебе доброе утро, — ответил он, оторвавшись от ее губ.

Увидев свое отражение в ее улыбающихся глазах, он не узнал себя: неужели эта самодовольная физиономия с синяком под глазом, растрепанными волосами и небритыми щеками принадлежит ему?

— У тебя такое счастливое лицо, — заметила Тиффани.

— Я чувствую себя счастливым. — И это была правда.

— Если ты задержишься рядом со мной, я сделаю тебя еще счастливее, — пообещала она, и в ее глазах он увидел призыв.

— Я в этом не сомневаюсь. — Шанс обнял ее поверх простыни, боясь коснуться обнаженного плеча. — Поверь мне, я был бы рад остаться, но не могу.

— Почему?

Он поколебался.

— Мне нужно кое-что сделать.

— А-а-а, — неопределенно протянула Тиффани, отводя глаза в сторону.

Прошлым вечером она уверяла, что ничего не хочет знать о его делах, теперь же он заметил колючие искорки обиды в ее глазах.

— Послушай, — начал Шанс, — сейчас девять, я управлюсь быстро. Давай встретимся, например, в два часа дня в твоем флигеле.

— Я не знаю. — Голос ее звучал отчужденно. — Может, я буду занята.

Она прогоняет его… Он просто обязан рассказать ей правду о себе, чего бы это ему ни стоило. Шанс глубоко вздохнул.

— Послушай, Тиффани, я с самого начала не был с тобой до конца откровенен.

— Какое это имеет значение?

— Очень большое. Посмотри на меня.

Она повернулась к нему, и в ее глазах он прочел недоверие. Его даже затошнило от волнения.

— Я должен… — произнес он и уже приготовился объяснить, что должен встретиться с клиенткой… Но тогда ему придется признаться, что он — адвокат.

Времени на объяснения не осталось, надо было еще добежать до своего номера, принять душ, переодеться и успеть на встречу с Бетси Лиланд и Мэри Грили.

— Ты должен… что? — спросила Тиффани.

— Мне нужно идти, — ответил Шанс и грустно вздохнул, — мне действительно нужно идти.

Она отвела взгляд, и губы ее задрожали.

— Как хочешь.

— Ты не дослушала. — Он приподнял ее голову за подбородок, чтобы она взглянула на него. В ее взгляде не было гнева — только глубокая грусть.

— Сейчас мне нужно идти, но я скоро освобожусь. Мы встретимся, и я расскажу тебе все.

По ее настороженному взгляду Шанс понял, что она ему не верит.

— У меня нет южного выговора, как и у моего брата, потому что об этом позаботились мои родители. Они считали, что это испортит нам жизнь.

Взгляд у нее немного оживился, но остался недоверчивым.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Потому что ты спрашивала, а я тебе ничего толком не объяснил. — Он потер ладонью лоб, потом торопливо заговорил: — Наверное, мне придется снова завоевывать тебя.

Он увидел, что она заколебалась, но еще не решила, можно ли ему доверять.

— Подожди, — попросил Шанс, — я обещаю, что сегодня же отвечу на все твои вопросы.

Тиффани закусила нижнюю губу, словно чего-то ждала. Он даже испугался, что сейчас она скажет, что между ними все кончено и он ее больше не интересует.

— А кто твой любимый герой мультфильмов и почему? — вдруг спросила она.

Он открыто и с облегчением засмеялся:

— Братец Кролик, потому что он умнее остальных.

Она тоже засмеялась, и сердце у него затрепетало от любви к ней.

Любовь.

Тиффани говорила об этом накануне вечером.

Неважно, что они едва знают друг друга, что слишком мало времени прошло с их первой встречи, — он уже любил ее и знал, что никогда никого не полюбит так сильно.

Я люблю тебя, мысленно произнес Шанс.

Но он не мог сказать эти слова вслух. Сначала Тиффани должна узнать о нем все. Он заставит ее поверить, что она может быть счастлива с ним, обыкновенным «надутым пузырем», как она выразилась.

Он коротко поцеловал ее и простонал, когда она покрыла его лицо и шею мелкими поцелуями.

— Мне нужно идти, — произнес Шанс, желая подбодрить себя звуком собственного голоса, встал и взглянул на нее сверху. Лицо Тиффани, смягченное любовью, с припухшими от поцелуя губами, было повернуто к нему, волосы растрепались.

Он дотронулся до ее щеки и, едва сдерживая желание, снова пообещал:

— Сегодня я расскажу тебе все.

— Я верю тебе, — сказала она, потом помолчала немного и добавила: — Я верю в тебя.

Эти слова сопровождали его на всем пути. Что бы она сказала, если бы увидела, что он не выходит из отеля, а направляется в другой номер.

Там Шанс хранил весь багаж, у Тиффани во флигеле была только поношенная сумка.

Как и когда он начал планомерно обманывать любимую женщину?

— Я действую слишком опрометчиво! — громко воскликнул Шанс, когда дверь лифта открылась. Вошедшая следом за ним пожилая дама шарахнулась от него к дальней стенке. Он решил подбодрить ее улыбкой, но глаза за толстыми стеклами очков настороженно сузились, и женщина подняла трость.

— А у меня есть палка, и я умею хорошо защищаться! — скрипучим голосом крикнула она.

Не успел Шанс ответить, как она ткнула палкой в кнопку следующего этажа.

— Да я не хулиган вовсе, — заверил он ее, — я уважаемый человек с безупречной репутацией.

— Не надо меня уговаривать. — Дама выставила трость перед собой. — Я слышала.

Лифт остановился, она вышла задом и засеменила по холлу, то и дело оглядываясь.

Шанс тяжело вздохнул.

Днем, когда он станет просить Тиффани поверить ему, надо постараться не наговорить лишнего.


Молодая девчонка, вероятно, горничная, неодобрительно посмотрела на Тиффани.

— Прекрасное утро, — сказала та.

Девочка лишь что-то недовольно проворчала в ответ

— Наверное, не выспалась, — вполголоса проговорила Тиффани. — Да и я тоже, пожалуй.

Действительно ей было не до сна, так как рядом был Шанс.

Шанс! Лучший человек на свете!

Пусть она не знала, чем он занимается, но она оценила его прекрасную душу. Ему можно доверять.

Тиффани летела словно на крыльях и очень удивилась, когда дверь лифта почти сразу открылась перед ней. Она тихо рассмеялась. Должно быть, она действительно влюблена.

Прозвучал сигнал, лифт остановился, и в кабинку вошла пожилая пара. Мужчина заботливо заслонил собой женщину, которая тяжело опиралась на палку.

— Доброе утро, — с улыбкой сказала Тиффани.

Мужчина кивнул, а женщина взглянула на часы. Невольно последовав ее примеру, Тиффани тоже взглянула на часы — шел первый час.

Некоторое время они ехали молча, потом Тиффани услышала, как старики тихо заспорили о чем-то.

— Ее нужно предупредить, она женщина и ездит в лифте одна, — убеждала мужа старушка.

— Вы говорите обо мне? — Тиффани взглянула на недовольное морщинистое лицо женщины.

— Да ездят тут всякие, — ответила дама. — Говорят, что они действуют опрометчиво.

Странное определение.

Улыбка застыла на лице Тиффани. Однако настроение ей не испортит даже целая команда опрометчиво действующих людей.

— Одинокая женщина должна ходить с опаской! — крикнула дама с тростью вслед Тиффани, когда та выходила из лифта.

— Спасибо, я запомню, — отозвалась Тиффани и тут же забыла об этом, так как почувствовала, как голодна.

В последний раз они поели вместе с Шансом в номере. У них был ужин с шампанским, и Шанс упрямо хотел заплатить сам. Она еще подумала, откуда у него такая куча денег? Впрочем, кажется, Хелен Толлер говорила, что у него есть какая-то работа. Сегодня она наконец выяснит, откуда Шанс берет деньги и на что живет.

Но сначала нужно обязательно поесть.

Перед входом в ресторан ее встретил аппетитный запах гамбургеров. Обычно она придерживалась строгой диеты, но на этот раз себя побалует.

Тиффани поправила волосы. Выглядит она вполне презентабельно, теперь надо перехватить поскорее что-нибудь и поторопиться на встречу с Шансом.

Она прошла через зал и остановилась у столика на одного человека.


— У меня нет времени, — говорил Шанс Мэри Грили, сидя с ней в ресторане, — в два часа у меня встреча.

— Перестань напоминать о том, что тебе надо идти, а то я рассержусь. — Мэри капризно выпятила нижнюю губу. На этот раз волосы у нее были красноватого оттенка, и Шанс подумал, что она, должно быть, очень часто красится. — Сегодня у нас праздник.

Шанс считал, что праздновать нечего. Конгрессмен Грили был готов заплатить Бетси Лиланд крупную сумму, лишь бы она не обращалась в суд, но дело вполне можно выиграть, поскольку у той не было веских доказательств. Однако Джейк Грили почему-то настаивал на том, чтобы Бетси взяла деньги и написала письмо об отказе от возбуждения дела.

Шанс сделал все, как ему велели, но внутренне был недоволен.

— Наверное, вы вздохнули с облегчением, когда узнали, что проблема решена? — спросил он из вежливости.

Мэри откинулась на спинку стула, и груди у нее поднялись так, словно готовы были выскочить из лифа.

— Облегчение? Я и так не волновалась.

— Вы не боялись, что эту историю раздуют?

Согласно версии конгрессмена, газетчики могли ухватиться за скандал и опозорить его, расписав в ярких красках, как его дочь ездит по улицам пьяная.

— Отец боялся за себя, а не за меня. — Мэри скорчила гримаску. — Только не говори, что ты этого не знал. Если отец — конгрессмен, у детей всегда проблемы.

— Может, вы слишком строго судите своего отца? — заметил Шанс. — Я уверен, он думал и о вашей репутации.

— Да брось, — засмеялась Мэри. — Отец — политик и заботится только о себе. Кроме того, собственная репутация меня нисколько не волнует. Все знают, что я не паинька.

Призывно облизнув губы, она наклонилась к нему.

— Хочешь познакомиться со мной поближе, Шонси? — Она коснулась его руки.

Он хотел вежливо объяснить ей, что у них ничего не получится, но тут рядом раздался до боли знакомый голос:

— Вот это номер! Какое странное совпадение!

Шанса даже затошнило от страха — это был тот самый голос, который нашептывал ему ночью слова любви. Он уже хотел повернуться и спросить, как она его узнала со спины, но не успел.

— О, привет, Тиффани! — воскликнула Мэри. — Вот это встреча!


ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


Мэри Грили — вот как зовут рыжеволосую, вспомнила наконец Тиффани.

Опять этот мир! Мэри — дочь конгрессмена Джейка Грили.

— Куда ты скрылась? — Мэри придирчиво оглядела молодую женщину. Ее спутник сидел к Тиффани спиной.

— Обстоятельства переменились, — ответила она.

— Понимаю. — Мэри перевела взгляд на собеседника. — Если не ошибаюсь, сегодня мне тоже улыбнулась удача. — Длинным наманикюренным ногтем она ткнула в сторону мужчины. — Познакомься, Тиффани, мой адвокат Шонси Макман.

Далее все пошло как в замедленной киносъемке. Мужчина, сидевший напротив Мэри, медленно повернулся, и Тиффани, словно в тумане, увидела лицо Шонса.

Она тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение. Шанс не мог быть адвокатом, не мог сидеть в дорогом ресторане, одетый в дорогой костюм, и отзываться на имя Шанси.

Невозможно, чтобы он оказался очередным лакомым блюдом Мэри.

— Тиффани, я все объясню, — заговорил человек в дорогом костюме взволнованным голосом.

И тут внезапно она поняла, что весь этот кошмар происходит на самом деле, что мужчина, которому она менее суток назад призналась в любви, оказался лживым интриганом.

— Вы знакомы? — спросила Мэри. — Ах да, правильно, вашингтонские связи. Политика и юриспруденция рядом ходят…

— Политика? — охрипшим голосом еле выговорила Тиффани.

— Разумеется. Шанс наверняка понимает, как важны для него связи с политиками и лоббистами. Иначе зачем ему было соглашаться на просьбу моего отца?

— Я взялся за это дело, так как наши отцы дружат, — возразил Шанс.

— И еще потому, что мой папа — влиятельный человек.

Виноватый взгляд Шанса поведал Тиффани больше, чем обидные слова Мэри. Побледнев, она в упор смотрела на него.

— Напряжение сгустилось и превратилось в непроницаемый туман, — прокомментировала Мэри. — Сейчас же рассказывайте мне, что все это значит. Я просто умираю от любопытства.

— Мадам, я вас потеряла. — Администратор зала спешила к Тиффани, но заглянув ей в лицо, остановилась и замолчала. — Что-нибудь случилось?

— Да, случилось, — бесцветным голосом ответила Тиффани.

Она отступила на шаг, чувствуя, что задыхается, потом резко повернулась и побежала к выходу, натыкаясь на столики.

— Тиффани, подожди, нам нужно поговорить! — крикнул Шанс, бросаясь следом, но она только ускорила шаг.

Можно выбежать на улицу, но тогда он обязательно догонит ее. Лифт тоже не годится — он заскочит следом. На противоположной стороне холла виднелись туалеты. Тиффани рывком открыла дверь и влетела внутрь.

Низенький пожилой человечек мыл руки, и она на миг остолбенела. Заметив ее в зеркале, он неодобрительно покачал седой головой.

— Меня не волнует, что дамская комната переполнена, — заговорил он, — но вы не имеете никакого права врываться в мужской туалет.

Мужской туалет?!

Она окинула быстрым взглядом ряд писсуаров у стены. Действительно, мужской туалет!

Пока она приходила в себя, мужчина пошел к выходу. Не успел он дойти до двери, как та с грохотом распахнулась и в туалет на полной скорости влетел Шанс. Тиффани испугалась, что он опрокинет коротышку, но Шанс успел схватить его за руку.

— Извини, приятель.

— Да что вы тут вытворяете? — начал человечек.

— Он же извинился перед вами, — заметила Тиффани и едва не ущипнула себя — как она может защищать предателя? — Разбирайтесь тут сами, мне все равно.

— Это с вами следовало бы сейчас разобраться, — повысил голос мужчина.

— Эй, приятель, — Шанс выпятил грудь, — не смей разговаривать с ней таким тоном.

— Я вообще не желаю с вами разговаривать, — надулся тот и поспешно удалился.

Тиффани не смотрела в сторону Шанса, она раздумывала, как бы добраться до выхода. Никак, поняла она, взглянув на стоявшего перед ней рослого мужчину.

— Убирайся отсюда, — задыхаясь произнесла Тиффани. Это из-за него, из-за этого оборотня, она оказалась в столь позорном положении.

Шанс, которого она полюбила, одевался в поношенные джинсы и смешные футболки, был простым и хорошим парнем. А этот человек, кроме подбитого глаза, не имел с ним ничего общего. На этом были безупречно отглаженные брюки, безупречно белая рубашка и модный галстук с шикарной заколкой. Лицо безупречно выбрито, волосы гладко причесаны. Чужой человек!

— Ты находишься в мужском туалете, — напомнил он.

— Я случайно перепутала, я хотела убежать от тебя.

— Это не помогло бы. — Он покачал головой, и прическа у него немного растрепалась. — Я бы последовал за тобой повсюду.

Он выглядел собранным, серьезным… и чужим. Она должна помнить, что он чужой.

— Зачем же так беспокоиться? — Тиффани вздернула подбородок. — Ах да, понимаю, тебе мало одной женщины. Нужно, чтобы рядом с Мэри была еще одна наготове!

Шанс удивленно хмыкнул:

— Неужели ты действительно думаешь, что я завожу интрижки с клиентками?

Да, она так подумала — уж слишком по-хозяйски смотрела на него Мэри.

— Признаюсь, признаюсь, Мэри предлагала мне провести с ней время, — продолжал Шанс, — но я уже придумал, как отделаться от нее.

— Почему я должна тебе верить? — спросила Тиффани.

— Потому что это правда.

— А ты у нас правдолюбец!

Он поморщился:

— Я заслужил этот упрек. Но как ты могла подумать, что я могу смотреть на других женщин после всего, что между нами было.

Она сердито взглянула на него.

— Я понятия не имела, с кем спала.

Вздохнув, Шанс потер щеку. Он выглядел таким несчастным, что ей стало его жалко.

— Я не солгал, меня действительно зовут Шанс Макман.

— Шонси Макман, — с нажимом поправила она.

— Все, кроме отца и случайных клиентов, называют меня Шансом.

— Тебе как напыщенному адвокату, больше подходит аристократическое имя Шонси. Понятно, почему ты никогда не называл своего настоящего имени.

— Вовсе и не поэтому. Я считал, что это неважно.

— И ты не счел нужным рассказать мне, где живешь и кем работаешь?

— Ты не спрашивала, где я работаю, — возразил он. — Ты не хотела ничего знать, хотела, чтобы все осталось тайной.

— А ты воспользовался ситуацией. А скажи-ка, Шонси, ты и раньше применял такие дешевые трюки, чтобы соблазнять женщин?

Он отшатнулся, как от удара.

— Это нечестно, это твои собственные домыслы.

— А ты даже не попытался меня переубедить. И как я только не догадалась! Я же знала, что твоя мать — судья, а брат — хирург. А чем занимается твой отец?

Шанс ответил не сразу.

— Он тоже адвокат, как и я.

Это было уже слишком. У нее задрожала нижняя губа, и Тиффани прикусила ее. Шанс шагнул к ней, она отступила.

— Не плачь, Тиффани, — тихо сказал он, — я этого не вынесу.

Она стряхнула с ресниц набежавшие капельки.

— Не обольщайся, ты не стоишь моих слез.

— Неужели все это оттого, что я не рассказал о себе? — с болью в голосе спросил Шанс. — Я как раз собирался сделать это сегодня вечером, ты же знаешь.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что я люблю тебя, — мягко проговорил он.

Он приблизился к Тиффани, и ей некуда было отступать — за спиной находился лишь ряд писсуаров. Шанс коснулся ее лица и поцеловал. Губы у него были мягкими и жаркими, и она потянулась им навстречу.

Она просто ничего не могла с собой поделать, его прикосновения сводили ее с ума.

— Я люблю тебя, — повторил Шанс, глядя ей в глаза.

— Ты ничего не знаешь о любви, — дрожащим голосом заговорила Тиффани. — Любовь не терпит лжи, она строится на взаимном уважении и доверии.

Он согрел ее щеку теплым дыханием.

— Неужели тебе непонятно? Я ничего не рассказывал потому, что боялся тебя потерять.

На глаза ее снова навернулись слезы, и она зажмурилась, чтобы не выпустить их.

— Это не умаляет твоей вины.

— Во всяком случае, я надеюсь на понимание.

Тиффани вздернула подбородок и сузила глаза:

— Как я могу понять чужого человека?

Скрипнула дверь, послышались шаги. Кто-то вошел, но они по-прежнему стояли, скрестив взгляды.

— Может, мне просто не обращать внимания и делать свое дело? — спросил мужской голос.

Тиффани опомнилась первой.

— Все в порядке, мы уже уходим.

Она вывернулась из объятий Шанса и подумала, что, выйдя отсюда, они пойдут разными дорогами и никогда больше не встретятся.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


Дорогие кожаные туфли Шанса утопали в толстом ковре, когда он шел через холл по направлению к давно знакомому кабинету.

Ему навстречу с протянутой для приветствия рукой заспешил худощавый пожилой человек с пышной седой шевелюрой.

— Добро пожаловать, Шанс Макман! Что, уже надоела работа в столице?

— Я проездом, — ответил Шанс, но собеседника уже и след простыл.

Секретарь сообщил по внутренней связи о его приходе, и Шанс, постучав три раза, вошел в кабинет отца.

— Здравствуй, папа.

Уильям Макман поднял голову от бумаг, потом снял модные очки в тонкой оправе и встал.

— Шонси, — сказал он гулким баритоном, от которого у Шанса в детстве гудели ноги даже в кроссовках. — Вот это сюрприз!

Шанс хотел обнять отца, но тот, не двинувшись с места, наклонился и через полированный стол протянул сыну руку.

В свои пятьдесят девять лет Уильям Макман по-прежнему излучал юношескую силу и надежность, он держался прямо и казался выше, чем был на самом деле. Его седеющие и редеющие волосы были тщательно подкрашены и уложены.

Он снова уселся в кожаное кресло, и Шанс почувствовал себя клиентом.

— Не расскажешь, откуда у тебя синяк под глазом?

Шанс не сразу нашелся с ответом — происшествие давно выветрилось из памяти.

— Пустяки, — пробормотал он, — ударился случайно.

Отец криво усмехнулся, но тему развивать не стал.

— Тогда что привело тебя сюда?

Шанс задавал себе этот вопрос на протяжении всего пути от аэропорта, когда вместо Вашингтона отправился почему-то в Атланту.

Интересно, как прореагировал бы отец, если бы он сказал, что приехал на родину зализывать раны. Он не учел, что Тиффани и Мэри Грили — дочери конгрессменов, а, следовательно, могут знать друг друга. Тиффани отказала ему, не поверила его любви и отчитала его с такой злостью, что душа у него до сих пор ныла.

И действительно, почему Тиффани должна ему верить, если с самого начала он вел себя как самый обыкновенный притворщик?

Но посочувствует ли ему отец или заявит, что Шанс заслужил все это поскольку выдал себя за другого? Согласно понятиям Уильяма Макмана, нет ничего лучше, чем положение уверенного в себе и преуспевающего адвоката.

— Я здесь проездом и вот решил заскочить к тебе, — начал Шанс издали.

Уильям Макман нахмурился, уголки его обычно спокойного рта поползли вниз.

— Тебе следовало заранее предупредить нас. Ты же знаешь, как у меня много дел, да и брат твой уехал на медицинский симпозиум. А мы с матерью собирались сегодня на ужин к помощнику мэра. — Он постучал карандашом по столу. — Я не могу отказаться, кроме того, мы хотели поговорить с ним о снижении местных налогов, чтобы привлечь сюда бизнес.

— Не надо ни от чего отказываться. — Сколько Шанс себя помнил, у отца вечно были какие-то планы. — Я улечу следующим самолетом, только забегу в суд. Надеюсь, мама найдет время, чтобы пообедать со мной.

— Очень хорошо. — Уильям Макман сверлил сына острым взглядом. — Давай-ка рассказывай, зачем приехал.

— Но я же объяснил — я здесь проездом.

— У тебя сорвалось дело дочери Джейка Грили? Ты прилетел, чтобы доложить мне об этом лично?

— Нет никакого дела, — сказал Шанс. — Истица не нанимала адвоката, ей нужны были деньги.

— И Грили заплатил ей?

— Думаю, он сделал бы все, лишь бы в газеты не попала история о том, что его дочь ездит на машине пьяная.

— Так в чем проблема? — Глаза отца сузились. — Только не говори, что ты довел дело до суда.

— А что в этом плохого? — спросил Шанс.

— Я пообещал Грили, что ты все уладишь тихо. — В голосе отца появились злые нотки. — Шонси, ты же знаешь, как мне важно, чтобы в Конгрессе сидел мой человек! Я рассчитывал на тебя.

— Успокойся, я все сделал как надо.

Отец с облегчением шумно выдохнул:

— Тогда я не понимаю, в чем дело.

— Наверное, я размышлял вслух. Мэри Грили не была пьяна, это все выдумки той женщины, которая хотела получить деньги. Джейк Грили слукавил, когда уверял, что беспокоится за дочь, — он слишком озабочен собственной репутацией.

Отец запыхтел от возмущения:

— И что? Репутация должна быть безупречной, ты же это понимаешь.

Шанс давно уже все понял.

Он тоже всю жизнь тщательно поддерживал свою репутацию: ходил в лучшую школу, носил лучшую одежду, работал в лучших фирмах.

Впервые он почувствовал себя свободным, когда встретился с Тиффани. Жаль, что эта свобода основывалась на лжи. Но, может быть, это была вовсе не ложь, подумал он с внезапным озарением.

— Ложь — все остальное, — произнес Шанс.

— Прости, сынок, я не понял, — вторгся в его мысли голос Уильяма Макмана. — Ты сказал, что все остальное ложь?

— Да, — кивнул Шанс, удивляясь, как он мог до сих пор так жить! — Я лгал сам себе, — тихо признался он.

— Лгал насчет чего? — Отец недоумевал все больше. — Если у тебя накопились проблемы, поделись со мной. Это как-то связано с твоим подбитым глазом? Все уладим, у меня есть надежные связи.

— Мои проблемы иные, — ответил Шанс.

— У тебя что-то случилось! — Уильям Макман стукнул по столу кулаком. — Я это чувствую!

— Скажи, папа, почему ты не воспринял всерьез мое желание работать рядовым адвокатом?

— Наоборот, я тут же начал убеждать тебя, что ты не прав.

— Почему?

— Ты знаешь почему. Адвокат должен занимать высокое положение в обществе и получать хорошие гонорары за свой труд.

— А если все это не имеет для меня никакого значения?

— Это имеет значение для любого человека, — нетерпеливо перебил его отец.

Когда Тиффани еще верила, что он простой бродяга, она была готова пожертвовать своим положением, чтобы остаться с ним.

Он вспомнил мягкий взгляд темных глаз. Тогда он был недостоин ее восхищения, но ведь положение можно изменить.

— Ты спросил, зачем я приехал, — задумчиво проговорил Шанс. — Я вернулся, чтобы сообщить тебе, что мне надоело притворяться. Я собираюсь изменить свою жизнь.

Уильям Макман встревожился не на шутку:

— Как это, изменить?

— Все будет зависеть от того, что скажет одна женщина, с которой мне нужно встретиться в Саванне. — Шанс направился к двери.

— Но ты должен вернуться в Вашингтон! — крикнул вслед отец.

— О, нет! — Шансу показалось, что он наконец понял, чего хочет. — Вашингтон подождет.

— Шонси Макман, немедленно вернись и объясни все толком.

Призыв отца впервые остался без ответа. Теперь Шанс слышал только голос своего сердца.


В Саванне солнце ушло за тучи, и площадь, по которой прогуливались Тиффани и Сьюзи, накрыла тень.

Тиффани подумала, что природа тоже жалеет о ее отъезде.

Изобразив широкую улыбку, она взяла подругу под руку.

— Ведь правда крабовый суп за обедом был потрясающий? — воскликнула она, изображая энтузиазм.

— Не надо было устраивать ради меня этот обед, — прервала ее Сьюзи, — я и так была очень рада твоему приезду.

— Должна же я была хоть что-то сделать для тебя в благодарность за гостеприимство. Жаль только, что времени было мало, мы и поговорить толком не успели.

— Мне тоже жаль. Но ведь ты прекрасно провела время с Шансом?

Вопрос повис в воздухе. Тиффани не только не хотелось говорить о Шансе, но и думать о нем, — слишком сильна была боль.

— Все хорошо, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.

— В самом деле хорошо? — недоверчиво спросила Сьюзи и покачала головой. — С каких это пор бурный роман с горячим парнем заканчивается простым «все хорошо»?

— Мы решили больше не встречаться, — неуверенно ответила Тиффани, сознавая, что это только ее решение.

— Что ты такое говоришь? — Сьюзи потрясенно округлила глаза.

— Неважно. — Тиффани попыталась изобразить улыбку. — Лучше расскажи, что затевает твое туристическое бюро после окончания праздника.

— Не пытайся изменить тему разговора! — рассердилась подруга. — Сейчас же расскажи, что произошло между тобой и Шансом.

— Ничего не произошло. — Тиффани решительно скрестила на груди руки. — Познакомились и расстались. Вот и все.

— Но на тебя это не похоже, — возразила Сьюзи. — Держу пари, что все было не так. Да и он тоже… Поэтому я и перестала о тебе беспокоиться. Я подумала, у вас любовь.

— Любовь! — Тиффани хотела рассмеяться, но вместо смеха у нее вырвался всхлип. — Как можно влюбиться в такого человека! Даже имя у него не Шанс, а Шонси!

Сьюзи молча схватила Тиффани за руку и потащила к скамейке, под сень огромного вяза.

— Сядь, — строго приказала она, — и рассказывай, что произошло.

Через пятнадцать минут Сьюзи глубоко вдохнула и с шумом выдохнула.

— Давай разберемся, правильно ли я поняла, — проговорила она. — Ты рассердилась на Шанса за то, что он адвокат и одевается в дорогие костюмы.

Тиффани затрясла головой:

— Я рассердилась на него за то, что он солгал мне.

— В чем он тебе солгал?

— Он никогда не был простым бродягой.

— Но мне показалось, что ему все это очень нравилось. Или я не права?

Тиффани нахмурилась — действительно, ей тоже так показалось. Он радовался, словно никогда в жизни не работал адвокатом и не носил дорогих костюмов.

— Не в этом дело, — упрямо возразила она, — он все равно солгал. Солгал, промолчав. У него была куча возможностей рассказать мне все о себе, но он не воспользовался ни одной.

— Извините, леди, — послышался над ними мужской голос, — не найдется ли у вас для меня мелочи?

Тиффани подняла глаза и вздрогнула: мужчина был зеленого цвета, белыми оставались только белки глаз, и на нем не было ничего, кроме плавок. Наверное, зеленая краска греет, подумала Тиффани. Она уже приготовилась достать кошелек, но парень поднял руку:

— Один момент, я не попрошайка.

Он поднес к губам гармонику и заиграл знакомый ирландский напев. Тиффани невольно откинулась на спинку скамьи.

— Здорово! — воскликнула Сьюзи, когда он закончил, и захлопала в ладоши. — Но ведь День святого Патрика уже прошел.

— Я знаю. — Парень сунул деньги в кармашек плавок. — Но всегда приятно продлить удовольствие.

Он ушел, наигрывая на гармонике. Глядя ему вслед, Сьюзи смеялась, а Тиффани вздохнула с облегчением.

— Он тебе не понравился? — спросила Сьюзи.

— Да что ты! Такой голый и зеленый, да еще на гармонике играет.

Сьюзи задумалась.

— Помнишь, я говорила тебе, что нравы дикой Саванны будут тебе не по вкусу? — спросила она. Тиффани кивнула. — Ты тогда притворилась, сказав, что это неправда. Так и сейчас ты сказала неправду — он тебе понравился.

— Ну и что! — фыркнула Тиффани. — В Вашингтоне я тоже притворяюсь, что мне нравится жить в столице и работать лоббистом.

— Вот именно.

Тиффани почувствовала, что у нее заболела голова.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я тоже не понимаю, — пожала плечами Сьюзи. — Я никогда не была особенно проницательной, но мне кажется, твое притворство должно что-то означать.

Она поднялась со скамейки.

— Ты сиди, а я сбегаю в офис. Наслаждайся парком, сегодня твой последний день в Саванне.

Сьюзи послала подруге воздушный поцелуй, и Тиффани осталась одна наедине со своими беспокойными мыслями.

Прошел День святого Патрика, и город вернулся к своей обычной жизни. Сьюзи права, ей больше нравилась консервативная спокойная Саванна, хотя она и притворялась, что предпочитает шум и безумное веселье.

Все притворяются время от времени, она же занимается этим всю жизнь. Тогда почему она так рассердилась на Шанса, и почему решила, что выдуманный ею и представленный им образ — идеал?

Она прогнала единственного человека на свете, в чьих объятиях чувствовала себя так уютно.

Как она могла совершить такую глупость — отпустить любимого, даже не поборовшись за него?!

Она вскочила со скамейки и бросилась к дому, отчаянно надеясь, что еще не слишком поздно. Мимо прошли два бизнесмена в деловых костюмах. Тиффани вздрогнула — неужели придется вернуться к прежней жизни? Однако оставаться в Саванне тоже не имело смысла, если Шанс не простит ее.

Ради него она уже была готова на все — даже на сбор средств в пользу его политической партии где-нибудь в соответствующем месте, среди сплошных «надутых пузырей».

Она наконец поняла, что главное в человеке не костюм, а сердце.


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ


Шанс шел, глядя прямо перед собой, — ему казалось, что весь аэропорт смотрит на него. Наконец он скосил глаза и понял, что никто не обращает на него никакого внимания. Он с облегчением вздохнул.

Этого следовало ожидать. Саванна, добрый южный город, славилась тем, что там жили люди с хорошими манерами.

— Ты шутишь! — услышал он за спиной голос и, повернувшись, увидел пожилую женщину, которая только что вышла из сувенирной лавки. Она была похожа на его мать, только без судейской мантии.

— «Поцелуй меня по-ирландски», — прочла она надпись на его ядовито-зеленой рубашке, откинула голову назад и засмеялась. — Такой красивый парень и не мог выдумать чего-нибудь пооригинальнее? И как, помогает?

Шанс криво усмехнулся — вот они, воспитанные люди…

Наверное, она туристка.

— Один раз помогло, — ответил он.

— Тогда тебе, негоднику, крупно повезло, — фыркнула женщина и пошла своей дорогой.

Шанс остановился в растерянности. Он снова надел эту смешную рубашку, чтобы доказать Тиффани, что может быть таким, каким она хотела его видеть. Но ведь он адвокат! И ему нравится быть адвокатом! И носить красивые костюмы ему тоже нравится!

Неужели он просчитался и весь этот спектакль для Тиффани ничего не стоит — ему никогда не стать простым свойским парнем?

Шанс поднял глаза к небу, словно ожидая ответа, но над ним был лишь потолок.

Боже, дай мне какой-нибудь знак, попросил он, и в следующий миг увидел брюнетку, которая торопливо шла по залу. На ней был роскошный костюм глубокого синего цвета, который создавал имидж избранности и элитарности.

Тиффани!

Вот он и получил ответы на все свои вопросы. Он должен быть с Тиффани, и для этого готов совершить невозможное.

Хорошо, что она поспешила, думала Тиффани, иначе она бы не успела на этот рейс и пришлось бы ждать еще двенадцать часов, чтобы извиниться перед Шансом.

Двенадцать часов! Да это целая вечность!

Она не могла дождаться, когда наконец окажется в Вашингтоне. В конторе конгрессмена Грили ей дали адрес офиса Шанса — она поедет туда прямо из аэропорта.

Когда она доберется до Вашингтона, будет совсем темно, но большинство адвокатов засиживаются в конторах допоздна. Не хотелось бы, конечно, чтобы Шанс оказался трудоголиком, но в данном случае это было бы ей на руку.

Увидев Шанса посреди аэровокзала в рубашке со знакомой надписью «Поцелуй меня по-ирландски», Тиффани решила, что у нее начались галлюцинации. Она даже хотела отмахнуться от этого наваждения, но «наваждение» окликнуло ее:

— Тиффани!

Она остановилась так резко, что едва не упала. Миражи не умеют разговаривать. Она поморгала, но видение не исчезло. Сердце у нее часто забилось.

— Шанс! — выдохнула Тиффани, делая шаг ему навстречу, словно под действием мощного магнита. Она медленно шла к нему, пока не приблизилась вплотную.

— Что ты здесь делаешь?

Она ждала ответа с замиранием сердца.

— Я хотел встретиться с тобой, — сказал он, и сердце ее гулко застучало.

Они молча смотрели друг на друга.

— Ты опять надел эту смешную рубашку, — наконец произнесла Тиффани.

Шанс почесал затылок и его сильный подбородок, который она так любила, дрогнул.

— Наверное, в качестве доказательства, — ответил он.

— Какого доказательства?

— Я хотел доказать тебе, что я не «надутый пузырь».

— Зачем? — спросила она и затаила дыхание.

Он в смущении потер переносицу:

— Ладно, чего там… Я хотел доказать тебе, что могу быть свойским парнем, какой тебе нравится, но, если честно, чувствую себя совершенно по-дурацки в этой рубашке.

Он переступил с ноги на ногу и неожиданно поднял руки, словно сдаваясь.

— Я могу быть лишь тем, кто я есть, — проговорил Шанс, не спуская с нее глаз, — и я люблю тебя.

На какое-то время Тиффани лишилась дара речи. Она стояла и молча смотрела на него.

— Я ввел тебя в заблуждение. Обидно! Я ведь даже на саксофоне толком играть не умею. Играл когда-то, но давно бросил. Я тебя пойму, если ты скажешь, что не хочешь меня больше видеть. Но, пожалуйста, не прогоняй меня, Тиффани, дай мне шанс! Прошу тебя!

Он с такой надеждой смотрел на нее, что у Тиффани перехватило дыхание. Она чувствовала, как важно сейчас открыть ему свое сердце.

— Ничего этого не нужно, — сказала она, смахивая с глаз слезы счастья, — ведь я тоже тебя люблю.

— Ты не шутишь? — неуверенно проговорил Шанс, потом робко улыбнулся и наконец радостно воскликнул: — О, да! Поцелуй меня по-ирландски!

Она бросилась к нему в объятия, покрывая его лицо быстрыми безумными поцелуями. Он отыскал ее губы, они были такими трепетными, что на мгновение ему почудилось, будто он целует ее не в губы, а в самое сердце.

Им казалось, что все исчезло — аэровокзал, пассажиры… Шанс очнулся первым, и только тогда Тиффани поняла, что их окружает толпа. Какая-то пожилая женщина откровенно и с любопытством разглядывала их.

— Да что же это такое — воскликнула она, обращаясь к Шансу. — Опять твой лозунг подействовал?

Через полчаса они мчались в такси, жадно вдыхая ночной воздух, влетавший в опущенные окна. Они проехали по кварталам Саванны и остановились перед флигелем, где началась их любовь. Ночь была так прекрасна, что Шанс не торопился войти в дом.

— Ты так и не объяснила мне, — начал он, чертя круги на ее ладони, — что ты делала в аэропорту. Ведь ты, кажется, собиралась лететь завтра?

— Я решила вернуться домой, в Вашингтон, чтобы встретиться с тобой, — ответила она.

Это было сказано так просто и искренне, что сердце у него забилось сильнее. Однако она назвала Вашингтон домом… Для него столица домом никогда не станет.

Но это город Тиффани, а значит, он тоже хочет там жить, несмотря ни на что.

Тиффани подняла глаза к нему — ночь была великолепна, настоящая южная ночь с огромными яркими звездами на чернильном небе.

— Я буду скучать по Саванне, когда мы будем жить там, — прошептала она.

Шанс затаил дыхание.

— Ты говоришь это так, словно тебе хотелось бы поселиться здесь.

— Да, мне бы очень этого хотелось, — медленно проговорила она. — Но я буду счастлива и в Вашингтоне. Я постараюсь понять, как важна для тебя твоя работа. Мы будем ходить на важные встречи, я буду улыбаться «надутым пузырям» и носить твои шикарные костюмы в химчистку. — Она тихонько засмеялась. — Я готова сделать для тебя все, Шанс Макман.

— А ты не хотела бы жить в Саванне?

Губы у нее удивленно приоткрылись.

— Ты это серьезно?

— Очень. — Он погладил ее по теплой щеке. — Что ты на это скажешь?

— Я была бы счастлива! Я даже знаю, где хотела бы работать — в туристическом бюро вместе со Сьюзи. У меня куча идей на эту тему. Да и Сьюзи сегодня за обедом говорила, что у них намечается что-то новое. — Тиффани вдруг замолчала. — А как же ты? У тебя такая престижная работа в Вашингтоне.

— Для меня важна не работа. — Шанс обнял ее за плечи. — Слишком долго я пытался жить по указке отца и только сейчас понял, что такая жизнь мне совершенно не нравится. Мне всегда хотелось работать в криминалистике, это гораздо интереснее. А если не получится, я всегда найду место в какой-нибудь адвокатской конторе.

— Но удовлетворит ли это тебя?

Он энергично кивнул.

— За последние дни я понял, что работа, в которой главное — престиж, не по мне. Успех — вещь относительная, а меня больше прельщает перспективa бегать время от времени под дождем, купаться в ледяном океане и мчаться по степи на мотоцикле.

— Наверное, в этом смысле я тебе не очень подхожу, — смущенно улыбнулась Тиффани. — На самом деле я все это терпеть не могу.

Он весело рассмеялся:

— Думаешь, я не догадался?

Она удивленно взглянула на него:

— Догадался? И тебя это не шокирует?

— Нисколько! Есть еще куча вещей, которыми мы отлично можем заниматься вместе. И, кажется одну такую вещь я знаю…

— Что же это за вещь? — спросила Тиффани с лукавой улыбкой.

— Идем в дом, покажу, — подмигнул ей Шанс. — Может, кто-то и считает тебя консервативной, но я-то знаю, какая ты на самом деле.

— Ах, — засмеялась Тиффани, — ты действительно классный парень, и с тобой можно приятно провести время.


КОНЕЦ.


Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам


notes


Примечания


1


Традиционным считается зеленый цвет, причем зеленым должно быть все, включая пищу. — Здесь и далее прим. перев.


2


Ирландцы считаются страстными любовниками.