Истинное зло
Грег Айлс


Доктор Крис Шепард шокирован: агент ФБР Александра Морс утверждает, будто известный адвокат Эндрю Раск, специализирующийся на сложных бракоразводных процессах, – наемный убийца. Бывшие супруги, не желающие делить состояние, якобы «заказывают» ему своих спутников жизни. И следующий в списке на уничтожение – сам Крис. Его «заказала» жена.

Агент Морс настаивает: если доктор не поверит ей и не поможет поймать преступника, его дни сочтены. Крис вспоминает, что несколько клиентов Раска действительно умерли, но смерть наступила в результате естественных причин.

Он неохотно соглашается на сотрудничество и вскоре с ужасом понимает: Эндрю Раск изобрел уникальный способ идеальных убийств…


Грег Айлс

Истинное зло


Памяти Макгроу и Райана Батросса


У истинного зла лицо, которое знаешь, и голос, которому веришь.


Глава 1


Алекс Морс шагала через вестибюль нового университетского медицинского центра с таким решительным видом, словно была настоящим доктором. На самом деле она не имела отношения к нему и работала переговорщиком в ФБР. Двадцать минут назад Алекс сошла с самолета, прилетевшего из Шарлотты, штат Северная Каролина, в Джексон, штат Миссисипи, чтобы навестить старшую сестру, которую увезли на «скорой помощи» прямо с матча Малой лиги.[1 - Бейсбольная лига для детей 8–12 лет. – Здесь и далее примеч. пер.] Весь последний год пролетел под знаком горя и потерь, и Алекс чувствовала, что это еще не все.

Подойдя к лифтам, она скользнула взглядом по дисплеям и увидела спускавшуюся вниз кабинку. Морс нажала кнопку и стала нетерпеливо покачиваться на каблуках. Больница, подумала она с горечью. Сама Алекс только накануне выписалась из нее. Но цепь трагедий началась с отца. Полгода назад Джима Морса подстрелили во время ограбления, и он умер как раз в этом центре. А еще через два месяца матери поставили диагноз «рак». Она прожила больше, чем предполагали врачи, но развязка могла наступить в любой момент. Потом тот случай с Алекс. И вот теперь Грейс…

Раздался мелодичный звук, и дверь открылась. В глубине лифта у стены стояла молодая женщина в белом халате, накинутом поверх одежды. Вид у нее был абсолютно измученный. Стажерка, догадалась Алекс. Она вдоволь насмотрелась на них за последние три месяца. Женщина взглянула на вошедшую в кабинку Алекс и опустила голову. После ранения Алекс так часто видела эту мизансцену, что уже даже не злилась. Ощущала лишь усталость и тоску.

– Какой этаж? – спросила женщина, подняв руку к панели и стараясь не смотреть на нее слишком прямо.

– Нейрохирургия, – буркнула Алекс, ткнув пальцем кнопку с номером «4».

– Я еду в цоколь. – На вид стажерке было лет двадцать шесть – на четыре года моложе Алекс. – Но потом сразу подниму вас.

Алекс кивнула, выпрямила плечи и стала разглядывать менявшиеся над дверью цифры. После того как матери поставили диагноз, Алекс постоянно летала из Вашингтона, где тогда жила, в штат Миссисипи, чтобы хоть как-то утешить Грейс, которая разрывалась между своей учительской работой и ночными дежурствами у постели матери. Времена Гувера миновали, и ФБР старалось с пониманием относиться к семейным проблемам своих сотрудников, но в случае с Алекс заместитель директора выразился абсолютно ясно: разовая отлучка на похороны родителей – это одно, а регулярные поездки за тысячу миль на сеансы химиотерапии – совсем другое. Но Алекс никого не слушала. Она наплевала на систему и научилась жить без сна. «Я смогу это выдержать», – твердила она себе и действительно держалась, пока вдруг не случился срыв. Главная проблема была в том, что Алекс не подозревала о срыве до тех пор, пока кто-то не разрядил дробовик в ее плечо и правую часть лица. Бронежилет надежно защитил тело, но с лицом дело обстояло гораздо хуже.

Для человека своей профессии Алекс совершила непростительную ошибку, и цена была соответствующей. Преступник выстрелил сквозь стеклянную перегородку; в результате то, что могло сойти за чудесное спасение (две дробинки волшебным образом прошли сквозь голову, не затронув мозга), превратилось в чудовищную мясорубку. Тысячи осколков вонзились в ее щеку, челюсти и ноздри, сорвав кожу и раздробив кости. Пластические хирурги наобещали Алекс многого, но результаты пока были не блестящи. Они заверили, что огненно-красные червяки на лице со временем поблекнут (правда, пунктирные следы на коже никуда не денутся) и люди несведущие даже не заметят операции. Алекс сомневалась. Хотя по большому счету – что такое изуродованное лицо? Через пять секунд после первого выстрела другой человек сполна заплатил за ее ошибку.

С тех пор прошло двенадцать недель. В первые, самые кошмарные дни после перестрелки Грейс трижды прилетала в округ Колумбия, чтобы побыть с Алекс, хотя ее и без того до предела вымотал уход за матерью. Грейс была прирожденной мученицей, верным кандидатом в семейные святые. И вот злая ирония – теперь она сама лежит в реанимации, и ее жизнь висит на волоске.

Почему? Уж точно не из-за кармы. Грейс поднималась по ступенькам стадиона, чтобы посмотреть, как десятилетний сын играет в бейсбол, и вдруг потеряла сознание. Грейс рухнула вниз по лестнице, опустошив кишки и мочевой пузырь. Через сорок минут компьютерная томография обнаружила у мозгового ствола сгусток крови, его было вполне достаточно, чтобы отправить Грейс на тот свет. Алекс плавала в бассейне, когда до нее дошла эта весть (словно неизбежная расплата после той страшной перестрелки). Мать слишком волновалась и невнятно говорила по телефону, но нескольких слов было достаточно, чтобы Алекс бросилась в аэропорт.

Как только лайнер коснулся взлетной полосы в Атланте, Алекс достала свой смартфон и позвонила мужу Грейс, с которым не смогла связаться до отлета. Билл Феннел сообщил, что поначалу все выглядело не так уж страшно – частичный паралич правой стороны, общая слабость и небольшое нарушение речи, – но положение со временем ухудшилось, и врачи считают, что это плохой признак. Невролог прописал Грейс ТПА – сильнодействующее средство, способное рассасывать кровяные сгустки, однако довольно опасное само по себе. Билл Феннел был крепким парнем, но его голос дрожал, и он просил Алекс поторопиться.

Она снова связалась с ним, когда самолет сел в Джексоне. Билл со слезами рассказал, что случилось за последний час. Грейс продолжала дышать самостоятельно, но впала в кому и могла умереть раньше, чем Алекс доберется из аэропорта. Ее охватила паника, какой она не испытывала с детства. «Боинг» еще только подползал к терминалу, а Алекс уже схватила свой ручной багаж и зашагала к выходу. Стюард преградил ей путь, но она ткнула ему в нос удостоверение агента ФБР и потребовала как можно скорее доставить ее в терминал. В аэропорту она промчалась через зал и без очереди взяла такси, опять махнув удостоверением и пообещав водителю сто долларов, если он домчит ее в медицинский центр со скоростью сто миль в час.

Теперь Алекс, выходя из лифта, вдыхала резкий больничный запах, мысленно переносивший ее на три месяца назад, когда кровь хлестала из ее лица, точно из прохудившегося крана. В конце коридора высилась огромная деревянная дверь с надписью «Отделение нейрохирургической реанимации». Алекс распахнула ее, будто новичок-парашютист во время первого прыжка, готовясь услышать почти неизбежное: «Прости, Алекс, уже поздно», – и упасть в головокружительную пропасть.

Реанимация состояла из двенадцати стеклянных палат, тянувшихся вокруг поста сиделки в форме буквы U. Часть палат была задернута занавесками изнутри, но за прозрачной стеной в одной из них Алекс увидела Билла, говорившего с женщиной в белом халате. Огромный Билл нависал над ней, как башня, но красивое лицо было искажено тревогой, и женщина, судя по всему, пыталась успокоить его. Почувствовав присутствие Алекс, Билл поднял голову и замолчал на полуслове. Она направилась к палате. Билл бросился навстречу и прижал ее к своей груди. В таких случаях Алекс всегда чувствовала себя неловко, но сейчас не могла уклониться от объятий. Да и зачем? Они оба нуждались в поддержке, в ощущении близости и семейного единства.

– Ты прилетела вертолетом? – спросил Билл глубоким басом. – Как тебе удалось добраться так быстро?

– Она жива?

– Грейс еще с нами, – ответил Билл странно формальным тоном. – Пару раз приходила в сознание. Спрашивала о тебе.

У Алекс замерло сердце, но прилив надежды вызвал слезы на глазах.

Женщина в белом халате вошла в палату. Она выглядела лет на пятьдесят, у нее было приятное, но строгое лицо.

– Это невролог Грейс, – объяснил Билл.

– Меня зовут Мередит Эндрюс, – представилась женщина. – А вы та, кого Грейс называет Кей-Кей?

Алекс не удержала слез. Кей-Кей – ее семейное прозвище, произведенное от второго имени – Кэроли.

– Да. На самом деле я Алекс. Алекс Морс.

– Специальный агент Морс, – нелепо добавил Билл.

– Сестра спрашивала обо мне? – спросила Алекс, вытирая щеки.

– Грейс только о вас и говорит.

– Она в сознании?

– Сейчас – нет. Мы делаем все, что можем, но вы должны готовиться… – Доктор Эндрюс бросила на нее оценивающий взгляд. – Должны готовиться к худшему. Грейс привезли сюда с тромбозом, но она дышала самостоятельно, и меня это обнадежило. К сожалению, позже мозговое кровообращение ухудшилось, и я решила начать тромболитическую терапию, чтобы растворить сгусток. Иногда это дает чудесные результаты, но существует большой риск кровоизлияний в мозгу или где-нибудь еще. Вероятно, именно это сейчас и происходит. Мы могли бы сделать МРТ,[2 - Магнитно-резонансная томография.] но я не хочу рисковать и передвигать больную. Грейс по-прежнему дышит сама, и это наша главная надежда. Если она перестанет дышать, мы немедленно начнем интубацию. Наверное, мне следовало сделать ее раньше, – доктор Эндрюс взглянула на Билла, – но ей так хотелось с вами пообщаться, а после интубации это будет невозможно. Тем более, что она уже не в состоянии ничего писать.

Алекс вздрогнула.

– Не пугайтесь, если она с вами заговорит. Речевые центры повреждены, и слова звучат невнятно.

– Я понимаю, – нетерпеливо произнесла Алекс. – У нашего дяди был инсульт. Можно мне посидеть с ней? Мне все равно, в каком она состоянии. Я просто хочу находиться рядом.

Доктор Эндрюс улыбнулась и повела ее в палату. Возле двери Алекс обернулась к Биллу:

– Где Джеми?

– В Риджленде, у моей сестры.

Риджленд – маленький поселок в десяти милях от города.

– Он видел, как Грейс упала?

Билл с мрачным видом покачал головой.

– Джеми был занят игрой. Он знает, что его мать больна, больше ничего.

– Не думаешь, что надо привезти его сюда?

Алекс пыталась говорить нейтральным тоном, но лицо Билла потемнело. Казалось, он хотел ответить что-то резкое, но потом глубоко вздохнул и пробормотал:

– Нет. – Видя, что Алекс продолжает на него смотреть, Билл понизил голос и добавил: – Не хочу, чтобы Джеми смотрел, как умирает его мать.

– Конечно, нет. Но он должен попрощаться с ней.

– Он так и сделает. На похоронах.

Алекс закрыла глаза и сжала зубы.

– Билл, ты не можешь…

– У нас нет времени на споры. – Он указал на комнату, где ждала доктор Эндрюс.

Алекс медленно приблизилась к кровати Грейс. Бледное лицо над больничным одеялом казалось незнакомым. И все-таки она узнала его. Лицо ее матери. Грейс Морс Феннел едва исполнилось тридцать пять, но она выглядела на семьдесят. Все дело в коже, догадалась Алекс. Она была как воск. Просевший воск. Мускулы, управлявшие лицом сестры, ослабели и уже никогда не напрягутся снова. Глаза Грейс были закрыты, и Алекс с удивлением поняла, что она этому даже рада. Это давало ей время освоиться с новой реальностью, какой бы скоротечной она ни представлялась.

– Все в порядке? – спросила доктор Эндрюс за ее спиной.

– Да.

– Тогда я вас оставлю.

Алекс взглянула на мониторы, отображавшие состояние сестры. Частота пульса, насыщение кислородом, кровяное давление и бог знает что еще. Под повязку на предплечье уходил белый провод; увидев его, Алекс ощутила боль в запястье. Она не знала, что делать дальше. Может, от нее больше ничего и не требовалось. Самое главное – находиться тут.

– Знаешь, чему меня научила эта трагедия? – раздался позади знакомый бас.

Алекс чуть не подпрыгнула на месте, но заставила себя сдержаться. Она не подозревала, что Билл все еще стоит в палате, и ей не хотелось, чтобы он заметил ее слабость.

– Чему? – спросила Алекс.

– Деньги ничего не значат. Никакие богатства в мире не помогут рассосать тромб.

Алекс рассеянно кивнула.

– Тогда какого черта я вкалывал все эти годы? – продолжил Билл. – Почему просто не радовался жизни и не проводил с Грейс все время?

Наверное, Грейс тысячу раз задавала себе тот же вопрос, подумала Алекс. Но теперь поздно о чем-либо сожалеть. Многие люди считали Билла бесчувственным прагматиком. Только Алекс подозревала его в сентиментальности.

– Не возражаешь, если я немного побуду с ней одна? – произнесла она, не сводя взгляда с лица Грейс.

Алекс почувствовала, как крепкая ладонь легла на ее плечо – раненое плечо, – и Билл пробурчал:

– Вернусь через пять минут.

Он ушел, а Алекс взяла безжизненную руку Грейс и поцеловала сестру в лоб. Она никогда не видела ее такой беспомощной. Даже не предполагала, что это возможно. Грейс всегда была воплощением энергии. Там, где другие опускали руки, она преисполнялась новых сил. Но сейчас все было по-иному. Алекс сознавала – это конец. То же самое она подумала, когда Джим Броудбент рухнул на пол во время перестрелки. Джим прикрывал ее работу в банке и оказался рядом на мгновение раньше, чем команда по спасению заложников. Он видел, как в Алекс стреляли из дробовика, но вместо того, чтобы уложить преступника, остановился посмотреть, что с ней. Второй выстрел угодил ему в грудь. Джим не входил в штурмовой отряд, поэтому на нем не было бронежилета, и заряд дроби нашинковал сердце и легкие, как мясницкий нож. Почему Джим посмотрел вниз? Алекс миллион раз спрашивала себя об этом. Почему вообще бросился за ней? Она знала почему. Броудбент любил ее – неуверенно, робко, но сила его чувств от этого не становилась меньше. Он погиб из-за любви. Алекс увидела, как на щеки Грейс капают слезы – ее слезы, которые она проливала в эти месяцы. Алекс вытерла глаза, достала мобильник и позвонила Биллу Феннелу, стоявшему в тридцати футах за стеной.

– Что случилось? – нервно воскликнул Билл.

– Привези сюда Джеми.

– Алекс, я уже сказал…

– Привези его сюда, черт возьми! Здесь лежит его мать.

Воцарилась долгая пауза, потом Билл произнес:

– Ладно, позвоню сестре.

Алекс обернулась и увидела Билла, стоявшего рядом со столиком медсестры. Он говорил что-то доктору Эндрюс. Потом отошел в сторону и поднес к щеке телефонную трубку. Алекс наклонилась к уху Грейс и постаралась вспомнить что-нибудь такое, что могло дойти до той бездонной мрачной глубины, где теперь находилась ее сестра.

– Сью-Сью, – прошептала она, крепче стиснув ее руку. Еще одно прозвище, переделанное, по семейному обычаю, из второго имени. – Сью-Сью, это я, Кей-Кей.

Глаза Грейс не дрогнули.

– Сью-Сью, это я. Я вернулась от Салли. Проснись, пока не встала мама. Я хочу пойти на карнавал.

Время застыло на какой-то бесконечной неподвижной точке. В голове Алекс вихрем проносились воспоминания, у нее заныло сердце. Глаза Грейс по-прежнему были закрыты.

– Вставай, Сью-Сью. Я знаю, ты меня слышишь. Хватит притворяться.

В руке Алекс что-то шевельнулось. В кровь хлынул адреналин, но она взглянула на застывшие веки сестры и решила, что ей показалось.

– Кха… кха, – закашлял кто-то.

Алекс оглянулась, подумав, что это Билл или доктор Эндрюс, но в следующее мгновение Грейс вцепилась в ее руку и испустила хриплый крик. Оглянувшись, Алекс увидела, что зеленые глаза сестры широко раскрыты. Она мигнула. В сердце Алекс словно вонзилась острая игла. Она наклонилась к Грейс, зная, что та почти не видит без очков или контактных линз.

– Кей-Кей? – простонала Грейс. – Эфо фы?

– Да, Грейс, это я, – отозвалась Алекс, отбросив прядь волос с затуманенных глаз сестры.

– О Гофподи, – невнятно произнесла Грейс и залилась слезами. – Сава Боху.

Алекс крепко стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Правая часть лица Грейс была парализована, и при каждом слове по ее подбородку текла слюна. Она говорила точно так же, как их дядя Ти-Джей, умерший после серии инсультов, потеряв всякое сходство с человеком, которого они знали раньше.

– Фы… фы тошна састи Джеми, – выдавила сестра.

– Что? Прости, я не поняла.

– Фы тошна састи Джеми! – повторила Грейс, пытаясь подняться с кровати. Она заглядывала куда-то за плечо Алекс.

– С Джеми все в порядке, – произнесла Алекс успокаивающим тоном. – Он едет сюда.

Грейс резко замотала головой.

– Шушай! Шушай ня!

– Я слушаю, Сью-Сью, не волнуйся.

Сестра, собрав все силы, взглянула ей прямо в глаза.

– Ты… долшна… сфасти… Джеми… Гэй-Гэй. Только фы… мофешь… эфо селать.

– Спасти Джеми? От чего?

– От Бива.

– От Билла? – удивилась Алекс, решив, что ослышалась.

Грейс кивнула. Алекс взглянула на нее в изумлении:

– О чем ты? Билл причиняет Джеми какой-то вред?

Слабый кивок.

– Он… эфо селаэт… кога ме-я не бу-эт…

Алекс напряженно вслушивалась в исковерканную речь.

– Что ты имеешь в виду? Какое-то физическое насилие?

Грейс покачала головой.

– Бив… у-ет… ео… ушу…

Алекс прищурилась, словно пытаясь разобрать зашифрованный текст.

– Билл убьет его душу?

Сестра в изнеможении опустила голову.

– Грейс, ты знаешь, я недолюбливаю Билла. Но он хороший отец, разве нет? Я всегда считала его приличным человеком.

Грейс схватила Алекс за руку и затрясла головой.

– Он… шуовище!

По спине Алекс пополз холодок.

– Чудовище? Ты это хотела сказать?

По застывшей щеке Грейс потекли слезы облегчения.

Алекс вгляделась в ее измученные глаза и обернулась через плечо. Билл Феннел все еще беседовал с доктором Эндрюс, но его взгляд был устремлен на Алекс.

– Бив и-ет сю-а? – испуганно спросила Грейс, тщетно пытаясь повернуться в своей постели.

– Нет-нет. Он разговаривает с доктором.

– До-тор… нише-о… не жнает.

– Не знает чего?

– Шшто сдевав Бив.

– О чем ты? Что сделал Билл?

Грейс внезапно подняла руку и, ухватившись за блузку Алекс, приблизила ее голову к своим губам.

– Он… у-ил мня!

Алекс показалось, что по ее жилам заструился жидкий лед. Она откинулась назад и посмотрела в налитые кровью глаза сестры.

– Он убил тебя?

Взгляд Грейс был убедительнее всяких слов.

– Грейс, ты сама не понимаешь, что говоришь.

Полупарализованное лицо сестры изобразило улыбку, которая свидетельствовала: «Отлично понимаю».

– Не может быть. Не в буквальном смысле.

Грейс закрыла глаза, точно готовясь к последней попытке.

– Ты… офна… мо-эшь… его ошштано-ить… Для мня… шлишком… поз-но… Шпаси Джеми… Гэй-Гэй… ради мня…

Алекс покосилась на стеклянную стену. Билл пристально смотрел на нее и уже почти не обращал внимания на доктора. Алекс всегда подозревала, что у Грейс и Билла неудачный брак, но что она вообще знала о браке? Практически ничего. Алекс ухитрилась дожить до тридцати лет, так и не вкусив радости семейных уз. После нескольких служебных связей и романов она приняла наконец предложение, но через три месяца разорвала помолвку, обнаружив, что жених изменял ей с лучшей подругой. Весь ее любовный опыт сводился к избитому клише.

– Сью-Сью, – прошептала она, – почему Билл хотел тебя убить?

– У не-о эсть дру-ая жен-шшина.

– Другая женщина?

Снова искривленная улыбка.

– Же-на сег-да… жнает.

Верно. Когда Алекс обручилась с Питером Ходжем, интуиция подсказывала ей, что в их отношениях есть трещина. Еще не зная фактов, она уже не сомневалась, что ее обманывают. Будь у Алекс такое же чутье на преступников, она бы давно стала не переговорщиком, а начальником отдела. «Поправка, – одернула она себя. – Уже не переговорщиком – простым агентом».

– Если Билл хотел быть с другой женщиной, то почему он просто с тобой не развелся?

– Деин-ги… чшертовы деин-ги. Бив потеряв бы ми-ионы… Мо-эт быть, пьять ми-ионов…

Алекс ошеломленно откинулась на стуле. В последнее время дела у Билла шли неплохо, но она понятия не имела, что он настолько богат. Тогда какого черта Грейс работала в начальной школе? «Потому что ей это нравится, – ответила она себе. – Она не может без работы».

Грейс закрыла глаза, будто разговор вытянул из нее все силы.

– Вид-ишь… я… опе-эдила… маму, – пролепетала она. – Я буду шшдать… ее… в раю. – Улыбка осветила здоровую часть лица. – Иэ-сли… ту-да… попа-ду…

– Конечно, попадешь, золотко мое, – пробормотала Алекс, поднеся к лицу кулак и крепко прижав его к губам.

– Господи, смотрите, доктор Эндрюс! – громыхнул за спиной бас Билла Феннела. – Она сейчас встанет с кровати!

Грейс резко открыла глаза и поползла к стене, пытаясь спрятаться за Алекс. У Алекс сжалось сердце, и она напряглась, словно собравшись защищаться. Потом встала перед Биллом и преградила путь к кровати.

– Думаю, тебе лучше не подходить, – твердо заявила она, глядя в лицо зятю.

Билл разинул рот. Он посмотрел мимо нее на Грейс, которая испуганно съежилась на больничной койке.

– О чем ты? – сердито бросил он. – Что тут происходит? Ты что-то наболтала про меня Грейс?

Алекс покосилась на доктора Эндрюс, растерянно стоявшую рядом.

– Нет. Боюсь, наоборот.

Билл недоумевающе покачал головой:

– Ничего не понимаю.

Алекс всматривалась в его темные глаза, стараясь уловить какие-нибудь признаки вины. Вероятно, обвинения и страхи Грейс лишь галлюцинации умирающей, но в любом случае ее ужас был реален.

– Ты ее пугаешь, Билл. Лучше спустись вниз и подожди Джеми.

– Я не оставлю жену. Тем более сейчас, когда в любой момент…

– Что? – с вызовом спросила Алекс.

Билл понизил голос:

– Когда она может…

Алекс посмотрела на доктора Эндрюс. Та шагнула к Биллу и предложила:

– Давайте дадим им еще немного времени побыть наедине.

– Не надо на меня давить! – раздраженно огрызнулся Билл. – Я муж Грейс. Мы супруги, и я решаю…

– Мы с ней одной крови! – резко парировала Алекс. – Твое присутствие нервирует Грейс, и это главное. Сестре нужен покой. Разве я не права, доктор Эндрюс?

– Абсолютно правы. – Мередит Эндрюс обошла вокруг Алекс и наклонилась к пациентке. – Грейс, вы меня слышите?

– Д-да…

– Вы хотите, чтобы ваш муж находился здесь?

Грейс медленно покачала головой.

– Я… хо-шчу… уви-эть сы-на… Джеми…

Доктор Эндрюс обернулась к нависавшему над ней Биллу.

– Для меня этого достаточно. Пожалуйста, выйдите из палаты, мистер Феннел.

Билл шагнул к врачу, и в его глазах мелькнула ярость.

– Не знаю, за кого вы тут себя принимаете, но имейте в виду, я вложил в этот университет немало средств. Огромные деньги. И я…

– Не заставляйте меня вызывать охрану, – спокойно промолвила невролог и взяла трубку телефона, стоявшего возле кровати.

Лицо Билла побледнело. Алекс стало его почти жаль. Все козыри на стороне доктора, но Билл словно не мог заставить себя сдвинуться с места. Он напоминал актера, застывшего на экране телевизора, когда в видеозаписи нажали паузу. В следующий момент загудел сигнал тревоги.

– У нее приступ! – крикнула в коридор доктор Эндрюс, но это было ни к чему. Медсестры и так уже неслись к палате Грейс. Алекс отскочила в сторону, чтобы освободить им путь; Билл сделал то же самое.

– Остановка сердца! – бросила доктор, рывком дернув ящичек с лекарствами.

В реанимации не держали передвижной тележки для больных; все уже имелось наготове. В одно мгновение тихая палата наполнилась движением и шумом, сосредоточенным на одной цели – спасении жизни, которая быстро покидала лежавшую на кровати женщину.

– Вам надо выйти, – буркнула медсестра, стоявшая за спиной невролога. – Обоим.

Алекс успела поймать взгляд доктора Эндрюс прежде, чем та углубилась в свою работу. Она медленно двинулась к выходу, видя, как сестра умирает на ее глазах, и не в силах оказать ей никакой помощи. В голове промелькнула нелепая мысль: жаль, что она пошла в юристы, а не в доктора. Ну а если бы она стала врачом, что с того? Сейчас Алекс практиковала бы в двух тысячах миль от Миссисипи, и результат все равно был бы аналогичным. Судьба Грейс находилась в руках Бога, а Алекс знала, какими безразличными порой бывают эти руки.

Она отвернулась от палаты – и от Билла Феннела – и посмотрела на стену из мониторов, непрерывно мигавших и жужжавших вокруг поста медсестры. «Как они успевают следить за всеми экранами?» – подумала она, вспомнив, как трудно было схватывать изображения нескольких камер, когда в отделе охраны стояли модули видеонаблюдения. Она слышала, как из палаты доносится голос доктора Эндрюс: «Запишите время смерти – десять часов двадцать девять минут пополудни».

Шок – странная штука. Например, в тот день, когда Алекс едва не убили. В ее лицо вонзилась порция крупной дроби вперемежку с осколками стекла, а она ничего не почувствовала. Только какую-то жаркую волну, будто рядом открыли печку.

Время смерти – десять часов двадцать девять минут пополудни…

В груди Алекс начало щемить, но она еще не успела понять свои ощущения, когда услышала сзади детский голосок:

– Эй, где тут моя мама?

Алекс обернулась к высокой деревянной двери, которая вела по эту сторону ада, и увидела мальчишку примерно четырех с половиной футов ростом. Лицо у него раскраснелось, точно он мчался сюда бегом с первого этажа. Мальчик старался держаться уверенно, но в его широко распахнутых зеленых глазах мелькал страх.

– Тетя Алекс? – пробормотал Джеми, разглядев наконец ее среди фигур в белых халатах.

За спиной Алекс отозвался голос Билла:

– Привет, сынок. Где тетя Джин?

– Она еле тащится, – сердито ответил Джеми.

– Иди сюда, малыш.

Алекс обернулась к зятю и почувствовала, как щемящее чувство вдруг застыло у нее в груди. Не раздумывая она бросилась к Джеми, схватила его на руки и метнулась к двери, прочь от этого жуткого кошмара.

Подальше от его умирающей матери. Подальше от Билла Феннела.

Как можно дальше…


Глава 2


Пять недель спустя

Доктор Крис Шепард достал медицинскую карту из ящичка, висевшего на дверце смотровой номер 4, и бегло пролистал. Он не знал фамилии пациентки, и это его удивило. Хотя городок у них маленький, но Крис имел обширную практику, и ему нравилось знать своих больных по именам. Женщину звали Александра Морс, и в ее карточке лежал только обычный формуляр, который посетители заполняют при первом визите. Крис посмотрел в коридор и увидел свою медсестру Холли, направлявшуюся в кабинет рентгена. Он окликнул ее и подозвал. Холли буркнула что-то в открытую дверь и поспешила к нему.

– Ты пойдешь со мной? – тихо спросил доктор. – Это женщина.

Холли покачала головой:

– Она хочет поговорить с вами наедине.

– Новенькая?

– Да. Я собиралась сказать вам о ней, но мы были так заняты с мистером Сьюардом…

Крис указал на дверь и понизил голос до шепота:

– Что с ней?

Медсестра пожала плечами:

– Трудно определить. Зовут Алекс. Ей тридцать лет, и она в отличной форме, если не считать шрамов на лице.

– Шрамов?

– С правой стороны. Щека, ухо и глазница. Наверное, пробила головой окно.

– В карточке нет ни слова про аварию.

– Судя по цвету шрамов, это случилось примерно два месяца назад.

Крис отошел от двери, и Холли последовала за ним.

– Она ни на что не жаловалась?

Медсестра покачала головой:

– Нет. Хотя я ее спрашивала.

– Господи Иисусе!

Холли понимающе кивнула. Если женщина приходит на прием одна и не отвечает на вопросы, значит, проблема связана с сексом, чаще всего – с какой-нибудь болезнью. Натчес, штат Миссисипи, – маленький городок, и медсестры сплетничают в нем не меньше, чем другие жители. Впрочем, подумал Крис, большинство докторов – еще худшие сплетники, чем медсестры.

– В карточке указан адрес «Шарлотта, штат Северная Каролина», – заметил доктор. – Мисс Морс не объяснила, что она делает в Натчесе?

– Она не сказала мне ни слова, – ответила Холли с раздражением. – Ну что, мне закончить гастроскопию мистера Сьюарда, пока его не вывернуло на стол?

– Извини. Да, иди работай.

Холли подмигнула и шепнула:

– Желаю удачи с мисс Шрам.

Крис покачал головой, принял серьезный вид и вошел в комнату.

У стола для осмотра больных стояла женщина в темно-синей юбке и кремовой блузке. Ее лицо могло вызвать шок, но за свою долгую практику доктор насмотрелся всяких травм. На самом деле шрамы не так уж ужасны, решил он. Просто они резко контрастировали с ее молодостью и привлекательным лицом. В этом было что-то даже вызывающее. Женщине с подобной внешностью и в такой одежде не помешала бы пластическая хирургия. Нет, она не выглядела сногсшибательно, однако было в ней нечто…

– Здравствуйте, доктор Шепард, – негромко произнесла женщина.

– Мисс Морс? – Крис вспомнил, что она не замужем.

Пациентка улыбнулась, но не ответила.

– Чем могу помочь? – добавил доктор.

Женщина продолжала молчать и изучала его взглядом, столь же красноречивым, как прямой вопрос.

«Что тут происходит? – подумал Крис. – У меня что, сегодня день рождения? Коллеги вздумали меня разыграть? Или ей нужны лекарства?» Такое уже случалось раньше: пациентки предлагали ему секс в обмен на лекарства, чаще всего наркотики. Крис разглядывал лицо незнакомки, стараясь догадаться о ее намерениях. Темные волосы, светло-карие глаза и овальное лицо, почти ничем не отличавшееся от сотен лиц, которые он видел каждый день. Разве что чуть более правильной формы, особенно в части скул. Конечно, в первую очередь в глаза бросались шрамы – и неожиданная прядь седых волос. Не считая этого, Алекс Морс вполне могла бы сойти за одну из посетительниц местного фитнес-клуба. Но все же… несмотря на ее «обычность» – если это было правильное слово, – Крис чувствовал в ней еще нечто неуловимое, выделявшее ее среди других. Может, то, как она держалась?

Он бросил медицинскую карту на стол и заявил, глядя ей в глаза:

– Думаю, нам лучше поговорить начистоту. Смею вас заверить: что бы вы ни сказали и каким бы ужасным это ни казалось вам сейчас, я уже не раз сталкивался с подобным и наверняка сумею вам чем-нибудь помочь. Просто объясните, что случилось, и вам сразу станет легче.

– Вряд ли вы сталкивались с тем, что я сейчас скажу, – хладнокровно заметила Алекс Морс. – Наверняка нет.

Уверенность в ее голосе смутила Криса, но у него не было времени на игры. Он демонстративно взглянул на часы.

– Мисс Морс, чтобы оказать вам помощь, я должен выяснить, в чем ваша проблема.

– Это не моя проблема, – жестко возразила женщина. – Это ваша проблема.

Доктор озадаченно нахмурил брови, а пациентка пошарила в висевшей на стуле дамской сумочке и вынула кожаный бумажник. Она распахнула его, чтобы доктор мог взглянуть на содержимое. Крис увидел удостоверение с бело-голубой печатью. Он присмотрелся повнимательнее. Справа крупными буквами было написано «ФБР». У него екнуло сердце. Слева от аббревиатуры тянулась надпись поменьше: «Специальный агент Александра Морс». Рядом помещалось фото той самой женщины, которая стояла перед ним. Правда, на снимке агент Морс улыбалась, а теперь была удручающе серьезна.

– Я собираюсь сообщить вам конфиденциальную информацию, – продолжила она. – Это не займет много времени. Я притворилась пациенткой, потому что никто не должен знать, что вы говорили с агентом ФБР. Прежде чем я уйду, вы выпишете мне левакин и сообщите медсестре, что у меня воспаление мочевых путей. Скажите ей, что симптомы очевидны и вам не нужен анализ мочи. Вы согласны?

Крис был слишком ошеломлен, чтобы принимать взвешенные решения.

– Конечно, – пробормотал он. – Но что случилось? Вы расследуете какое-нибудь дело? Оно касается меня?

– Нет.

– Человека, которого я знаю?

Агент Морс взглянула на него в упор.

– Да.

– Кого именно?

– Пока я вам не скажу. Может, позднее. А сейчас послушайте одну историю. Короткую. Не хотите присесть, доктор?

Крис опустился на низкий стул, который использовал при осмотре больных.

– Вы действительно из Северной Каролины? Или это лишь прикрытие?

– Почему вы спрашиваете?

– Вы говорите, как янки, но я слышу южный акцент.

Агент Морс улыбнулась – точнее, слегка раздвинула губы, что могло сойти за слабую улыбку.

– У вас хороший слух. Я выросла в Джексоне. Но сейчас живу в Шарлотте, Северная Каролина.

Врач обрадовался, что чутье его не подвело.

– Я готов выслушать вашу историю.

Женщина села на стул, где стояла ее сумочка, скрестила ноги и бросила на Криса холодный взгляд.

– Пять недель назад моя сестра умерла от кровоизлияния в мозг. Это произошло в университетском медицинском центре Джексона.

– Мне очень жаль.

Агент Морс кивнула, будто все уже осталось в прошлом, но Крис заметил боль в ее глазах.

– Ее смерть была быстрой и внезапной, но перед кончиной сестра успела сообщить мне нечто очень странное.

– Что именно?

– Она заявила, что была убита.

Доктору показалось, что он ослышался.

– То есть кто-то ее убил?

– Вот именно. Конкретно – муж.

Крис задумался.

– Что показало вскрытие?

– Кровяной сгусток в левой части мозга, рядом с мозговым стволом.

– У нее были болезни, которые могли стать причиной инсульта? Например, диабет?

– Нет.

– Ваша сестра принимала противозачаточные средства?

– Да.

– Это негативный фактор. Курила?

– Нет. На самом деле вскрытие не обнаружило ничего такого, что могло спровоцировать удар. Необычные лекарства, яды – ничего похожего.

– Муж вашей сестры не возражал против вскрытия?

Агент Морс понимающе кивнула.

– Нет.

– И все-таки вы ей поверили? Вы действительно считаете, что муж пытался убить ее?

– Сначала нет. Я решила, что это какие-то галлюцинации. Но позднее… – Агент Морс отвела взгляд от доктора, и тот покосился на ее шрамы. Следы от битого стекла. Хотя точечные пятна свидетельствовали о чем-то другом. Может, малокалиберные пули?

– Агент Морс?

– Я не сразу уехала из города. – Женщина сосредоточилась на Крисе. – Осталась на похороны. В эти три дня я постоянно размышляла над словами Грейс. Она считала, что муж завел роман на стороне. Он богатый человек – куда более богатый, чем я думала, – и Грейс утверждала, что у него есть любовница. Она сказала, что муж решил убить ее, чтобы не потерять деньги при разводе. И заодно сохранить опекунство над сыном.

Крис взвесил эти обвинения.

– Что ж, женщин часто убивали по таким причинам. Да и мужчин тоже.

– Вот именно. Даже вполне нормальные люди признают, что во время развода у них возникает влечение к убийству. В общем, после похорон я заявила ее мужу, что возвращаюсь в Шарлотту.

– Но вы этого не сделали.

– Нет.

– У него действительно есть связь на стороне?

– Да. И смерть Грейс ничуть ему не помешала. Скорее, наоборот.

– Продолжайте.

– Назовем этого человека Биллом. Так вот, обнаружив, что Билл встречается с другой, я не сказала ему ни слова. Вместо этого стала собирать о нем сведения по каналам ФБР. О личной жизни, о бизнесе, обо всем на свете. Теперь я знаю о Билле почти все – кроме одной-единственной детали, которую мне нужно доказать. Мне известно о нем намного больше, чем знала Грейс, и гораздо больше, чем его любовница. Например, изучая его дела, я обнаружила, что у Билла обширные связи с местным адвокатом.

– Адвокатом в Натчесе? – спросил Крис, пытаясь сообразить, как это может быть связано с ним самим. В отличие от его коллег он имел немало друзей среди юристов.

– Нет, он практикует в Джексоне.

– Ясно. Дальше.

– Билл занимается строительным бизнесом. В Джексоне он возводит новый ледовый дворец. Естественно, большинство юристов, с которыми он ведет дела, специализируются по операциям с недвижимостью. Но только не этот адвокат.

– Вот как?

– Его специальность – семейные отношения.

– Разводы?

– Верно. Конечно, в какой-то мере он участвует и в сделках с недвижимостью. Завещания, дарственные и все такое.

– Вы думаете, что Билл консультировался с данным адвокатом по поводу развода с вашей сестрой?

Агент Морс шевельнулась в кресле. Крису показалось, что ей хотелось встать и пройтись по кабинету, но в помещении было мало места. Наверное, она пыталась скрыть возникшую нервозность.

– Я не могу это доказать, – ответила женщина. – Пока не могу. Но уверена, что так оно и было. Хотя нет никаких свидетельств, что Билл связывался с этим адвокатом раньше, чем через неделю после смерти моей сестры. Именно тогда они начали вместе вести дела.

Крису хотелось задать еще несколько вопросов, но он вдруг вспомнил, что его ждут пациенты.

– Очень интересная история, агент Морс, однако я не понимаю, как она связана со мной.

– Скоро поймете.

– Нам следует поторопиться, если вы не хотите отложить нашу беседу. Меня ждут больные.

Женщина бросила на его хмурый взгляд, словно хотела сказать: «Надеюсь, ты не воображаешь, будто ты здесь главный?»

– Узнав о связи между Биллом и его адвокатом, – продолжила она, – я расширила круг поисков. Выяснилось, что существует сеть довольно сложных деловых связей, в которых не так-то просто разобраться непосвященному. Мне известно, что такое подставные фирмы, доктор Шепард. Моя карьера начиналась в южной Флориде, и я хорошо разбираюсь в отмывании денег.

Крис мысленно возблагодарил небеса за то, что в свое время проявил осторожность и не поддался уговорам друзей, предлагавших ему «кое-какие инвестиции» на Каймановых островах.

– У этого адвоката есть интересы практически во всех областях бизнеса, – произнесла Морс. – Он деловой партнер многих состоятельных людей штата Миссисипи.

Крис пожал плечами:

– Что странного в том, если богатый адвокат – а я предполагаю, что он богат – желает разнообразить свою практику?

– На первый взгляд ничего. Но деловая активность началась всего лет пять назад. И присмотревшись к ней повнимательнее, я не увидела причин, почему наш адвокат мог оказаться ее участником. В ней замешан узкий круг людей, связанных родственными узами. Только он не причастен к данной группе – ни по крови, ни через брак. Порой его приглашают в качестве консультанта, но далеко не всегда.

Крис опять взглянул на часы.

– Но к чему это нас ведет?

Агент Морс посмотрела на него в упор, и так резко, что доктору стало не по себе.

– Девять человек из тех, с кем адвокат ведет свой бизнес, имеют между собой нечто общее.

– Что же? Они мои пациенты?

Морс покачала головой.

– Каждый из них был женат, и их жены неожиданно умерли в последние пять лет. В большинстве случаев это были молодые женщины.

Доктор пытался проанализировать информацию, чувствуя, как внутри его зарождается дрожь – смесь возбуждения и страха.

– Более того, – добавила Морс, – их смерти умещаются в интервал двух с половиной лет.

– Вам это кажется необычным?

– Дайте мне закончить. Все жены были белыми, практически здоровыми и имели состоятельных мужей. Я могу вам показать актуарные таблицы. Плюс копии медицинских карт.

Криса невольно захватила ее неумолимая логика.

– Значит, вы хотите сказать, что адвокат помогает своим клиентам избавиться от жен, вместо того чтобы платить им при разводе?

Женщина кивнула и скрестила руки на груди.

– Или получить полную опеку над детьми. Именно это я имела в виду.

– Ладно. Но почему вы сообщаете об этом мне?

– Потому, – медленно произнесла она, – что на прошлой неделе ваша жена ездила в Джексон и провела два часа у того самого адвоката.

У доктора отвисла челюсть. Он почувствовал, как по его телу прокатилась холодящая волна, будто ему вкололи много лидокаина.

Глаза агента Морс превратились в щелки.

– Вы этого не знали, верно?

Доктор был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

– В ваших семейных отношениях все благополучно, доктор Шепард?

– Да, – пробормотал он, радуясь, что может хоть что-то сказать наверняка. – Хотя это не ваше дело. Но послушайте… если моя жена ездила к тому адвокату, то развод тут ни при чем. У нас счастливый брак.

Морс откинулась на стуле.

– Вы не думаете, что у Торы может быть любовник?

Услышав имя своей жены, доктор покраснел.

– А вы утверждаете, что это именно так?

– Допустим, и что?

Крис внезапно встал и расправил плечи.

– Тогда я заявлю, что вы сошли с ума. Рехнулись. И вышвырну вас из кабинета. А главное, я хочу знать, по какому праву вы вламываетесь сюда и говорите мне такое?!

– Успокойтесь, доктор Шепард. Я пытаюсь вам помочь, однако сейчас вы вряд ли мне поверите. Да, мы говорим о личном. Даже об интимном. Но разве вы сами по долгу службы не занимаетесь тем же самым? Когда на карте стоит человеческая жизнь, о приличиях приходится забыть.

Разумеется, она права. В своей практике Крис часто задавал весьма щекотливые вопросы: «Сколько сексуальных партнеров у вас было за последние пять лет? Вы довольны своей сексуальной жизнью?» Доктор встал и начал расхаживать по комнате.

– Что конкретно вы хотите сказать, агент Морс? Хватит с меня этих игр. Говорите напрямик.

– Вероятно, ваша жизнь в опасности.

Крис остановился.

– Из-за моей жены?

– Боюсь, что да.

– Господи Иисусе! Нет, вы точно спятили. Я немедленно позвоню Торе и все выясню. – Он потянулся к телефонной трубке, висевшей на стене.

Агент Морс вскочила.

– Прошу вас, не делайте этого, доктор Шепард!

– Почему?

– Потому что вы единственный человек, который может остановить убийц.

Рука Криса опустилась.

– Как?

Она глубоко вздохнула и спокойно произнесла:

– Если вы действительно следующая мишень – вернее, стали ею в последнюю неделю, – ваша жена и тот адвокат понятия не имеют, что вы посвящены в их замыслы.

– И что?

– Это дает нам уникальный шанс расставить им ловушку.

Доктор сообразил, о чем речь.

– Вы хотите, чтобы я устроил западню собственной жене? Отправил ее в тюрьму за попытку убийства?

Морс развела руками.

– А вы предпочитаете сделать вид, будто ничего не происходит, и умереть в тридцать шесть лет?

Он закрыл глаза, пытаясь справиться со вспышкой гнева.

– Вы за деревьями не видите леса. Ваши рассуждения абсурдны.

– Почему?

– Те люди, которые, по-вашему, убили своих жен, – зачем они это сделали? Чтобы сохранить капитал и не платить алименты?

– В основном да. Но не все жертвы являлись женщинами.

Крис растерянно молчал.

– По крайней мере в двух случаях, – продолжила Морс, – целью преступления были не деньги, а опекунство над детьми.

– Тут вы опять промахнулись. У нас с Торой нет детей.

– У вашей жены есть девятилетний сын.

Он улыбнулся:

– Да, но Бен родился до того, как она вышла за Реда Симмонса. Тора автоматически получит опекунство.

– Вы легально усыновили Бена. Но это поднимает еще один важный вопрос, доктор Шепард.

– Какой?

– Как ваша жена заработала свои деньги?

Крис откинулся на спинку стула и уставился на женщину-агента. Много ли она знает о его жене? Известно ли ей, что Тора была дочерью хирурга, который бросил семью, когда ей стукнуло восемь? И что ее мать была алкоголичкой? Что Торе приходилось бороться изо всех сил, чтобы вырасти просто нормальным человеком, а хорошая работа после школы медсестер явилась для нее настоящим чудом?

Вряд ли.

Скорее всего она слышала только местную легенду – как в больницу Святой Екатерины, где работала Тора Райнер, привезли с инфарктом миокарда Реда Симмонса, местного нефтепромышленника девятнадцатью годами ее старше, потом они сблизились во время его пребывания в больнице и поженились шесть месяцев спустя. Крис хорошо помнил эту историю, поскольку сам лечил Реда Симмонса в последние три года его жизни. Он и раньше знал Тору как медсестру, но теперь познакомился с ней гораздо ближе. Он убедился, что Ред искренне любил своего «маленького викинга» – намек на скандинавских предков Торы, – а она была храброй и преданной женой, достойной всяческого уважения. После смерти Ред оставил ей наследство в шесть с половиной миллионов долларов. Для Натчеса это немалые деньги, но Крис не придавал им особого значения. У него имелись собственные средства, и он был достаточно молод, чтобы заработать еще больше.

– Агент Морс, – сдержанно произнес он, – я не собираюсь обсуждать с вами свою жену. Но вот что я вам скажу. Тора ничего не потеряет и не выиграет в случае нашего развода.

– Почему? Она очень состоятельна?

– Да, у нее есть деньги. И у меня тоже. Я откладывал средства с тех пор, как работал в ночную смену, а вскоре сделал несколько удачных инвестиций. Но дело даже не в этом. Перед тем как пожениться, мы подписали брачный контракт. Если мы разведемся, каждый получит ровно столько, сколько имел до брака.

Агент Морс молча разглядывала Криса.

– Я этого не знала.

Он улыбнулся:

– Простите, что пробил брешь в вашей теории.

Морс задумалась, и доктор догадался, что в этот момент он для нее не существует. Ее лицо стало более угловатым, не таким правильным, как ему казалось раньше, а на щеки легли резкие тени.

– Скажите мне вот что, – внезапно проговорила она. – Что будет, если кто-нибудь из вас умрет?

Вопрос заставил доктора похолодеть.

– Ну… я полагаю, откроют завещание. Оно имеет преимущество перед брачным контрактом.

– Что в вашем завещании? Кому достанутся плоды ваших удачных инвестиций?

Крис смотрел в пол, чувствуя, что у него горит лицо.

– Часть средств отойдет родителям.

– Хорошо. А остальное?

Он поднял голову.

– Остальное получит Тора.

Глаза Морс торжествующе блеснули.

– Однако… – запротестовал Крис.

– Я слушаю.

– Тора и так миллионерша. Зачем ей это нужно? Получить еще пару миллионов?

Алекс Морс потерла подбородок, потом взглянула на узкое окно под потолком.

– Людей убивали и не за такие деньги, доктор Шепард.

– Кто убивал? Миллионеры?

– Почему бы и нет? К тому же дело не только в деньгах. Вы хорошо знаете жену? Я имею в виду – психологически?

– Лучше некуда.

Она раздражала его все больше и больше.

– Вы считаете, моя жена убила своего первого мужа?

Морс пожала плечами:

– Я этого не говорила.

– И так понятно. Но у Реда Симмонса была хроническая болезнь сердца.

– Да, я в курсе.

Его бесила ее полная осведомленность во всех делах.

– Но вскрытия не производили, – заметила агент Морс.

– Да. Надеюсь, вы не предлагаете сделать его сейчас?

– Мы все равно ничего не обнаружим. Кто бы ни стоял за этими убийствами, он знает свое дело.

Крис фыркнул.

– О ком вы говорите, агент Морс? О профессиональном киллере? О судебном патологоанатоме?

– В прошлом я знала одного преступника, который очень гордился своими успехами в данной области. Это был скрытный человек с непомерными амбициями. Он не получил медицинского образования, но научился всему самостоятельно. Теперь он ушел на покой. Но наши люди по-прежнему за ним следят – на всякий случай.

Крис больше не мог усидеть на месте. Он резко встал.

– Безумие! В конце концов, что, по-вашему, я должен делать?

– Помочь нам.

– Вам? Вы уже не в первый раз употребляете это слово.

– Я ведущий агент ФБР. Мы активно занимаемся подобными делами после одиннадцатого сентября. Теперь все борются с терроризмом.

Доктор заглянул ей в глаза. Да, в них была искренность, даже страсть. Но Крис заметил в них и кое-что иное – не так уж сильно отличавшееся от того, что он часто видел на лицах пациентов, пытавшихся выманить у него наркотики.

– Убийство – уголовное преступление, – медленно произнес он. – Федералы тут ни при чем.

– Верно. Но когда кого-нибудь убивают, это нарушает его гражданские права.

Крис помнил, как куклуксклановцев, которых оправдали за убийства тридцатилетней давности, опять привлекли к суду на том основании, что они нарушили гражданские права своих жертв. Но все равно в этой истории было что-то неладно.

– Первая жертва, о какой вы мне рассказали, – если вообще можно говорить о жертвах, – ваша родная сестра. Разве тут нет определенного конфликта? Я, например, не могу принимать важные решения при лечении близких родственников. А вы имеете право расследовать смерть сестры?

– Нет. Но я не знаю никого, кому могла бы это доверить. – Агент Морс взглянула на часы. – У нас нет времени для обсуждения всех подробностей, доктор Шепард. Скоро я снова с вами встречусь, а пока продолжайте вести обычный образ жизни. Важно, чтобы ваша жена или кто-либо еще не заметили ничего странного. Не спугните убийцу.

– А кто еще может заметить?

– Человек, который собирается убить вас.

Крис застыл.

– Вы полагаете, что за мной могут следить?

– Да. Поэтому нас не должны видеть вместе.

– Постойте. Вы мне столько всего наговорили и теперь хотите просто так уйти? Как насчет защиты? Вы не приставите ко мне агента ФБР, который будет охранять меня на улице?

– Это не поможет. Никто не станет стрелять в вас из винтовки. Судя по предыдущим случаям, – а преступники всегда стараются использовать схемы, которые уже сработали в прошлом, – ваша смерть должна выглядеть естественной. Держитесь подальше от дорожного движения и старайтесь не гулять, не бегать и не ездить на велосипеде там, где есть машины. Никто не сумеет защитить вас от несчастного случая. Но самое главное – еда и питье. Никогда не пейте и не ешьте дома. Даже бутилированную воду. Ничего, что купила или приготовила ваша жена.

– Надеюсь, вы шутите?

– Я понимаю, это трудно, но мы что-нибудь придумаем. На самом деле у нас еще есть запас времени. Ваша жена только проконсультировалась с адвокатом, а подобные убийства требуют детальной проработки.

В смешке Криса прозвучали истерические нотки.

– Вы меня очень успокоили, агент Морс. Нет, серьезно. Мне сразу полегчало.

– Ваша жена не собиралась куда-нибудь уезжать в ближайшее время?

Он покачал головой.

– Отлично. Это хороший знак. – Морс взяла свою сумочку. – А теперь выпишите мне рецепт.

– Что?

– Левакин.

– Ах да. – Он вытащил из кармана блокнот и выписал ей антибиотик. – Вы все предусмотрели?

– Никто не может все предусмотреть. И меня это радует. Так мы ловим большинство преступников. На глупых мелочах. Даже лучшие из нас совершают ошибки.

– Вы не дали мне никаких координат, – заметил Крис. – Визитную карточку или что-либо еще. Все, что я видел, – это ваше удостоверение, которое может быть поддельным. Мне нужен телефон. Контактная информация.

Агент Морс покачала головой:

– Вы не должны звонить в Бюро, доктор Шепард. И вообще делать что-нибудь такое, что спугнет убийцу. Вероятно, он прослушивает ваши телефоны, в том числе мобильный. Обычный способ слежки.

Крис молча смотрел на женщину. Он хотел спросить про шрамы.

– Вы упомянули, что все совершают ошибки, агент Морс. А какую ошибку сделали вы?

Ладонь Алекс машинально поднялась к щеке.

– Я совершила необдуманный поступок, – пробормотала она. – Из-за этого погиб человек.

– Кто он?

Она перекинула сумочку через плечо.

– Это не ваша проблема, доктор. Займитесь лучше своей. Мне очень жаль, что пришлось перевернуть вашу жизнь вверх дном. Правда, жаль. Но если бы я этого не сделала, однажды вы заснули бы навечно, считая, что находитесь в полной безопасности.

Морс взяла рецепт и сухо улыбнулась Крису.

– Скоро я опять свяжусь с вами. Постарайтесь вести себя спокойно. И главное, не спрашивайте у жены, намеревается ли она убить вас.

Когда она вышла, доктор встал в дверном проеме и проводил ее взглядом до конца коридора. Морс шла спокойным и уверенным шагом.

– Ну как? – Голос Холли за спиной заставил Криса вздрогнуть. – Что с ней?

– А… цистит, – пробормотал он. – Синдром медового месяца.

– Слишком много трахается, да? Что-то я не заметила у нее обручального кольца.

Крис покачал головой и закрыл за собой дверь.

В приемной было много пациентов, но сейчас все они отошли на второй план. Крис сдвинул в сторону пачку медицинских карт и посмотрел на снимок жены, стоявший на столе. Тора была полной противоположностью Алекс Морс. Натуральная блондинка – в отличие от множества светловолосых женщин, которых видишь на улице, – и к тому же скандинавских кровей, что очень редко встречается на Юге. Глаза серо-голубые или «морской синевы», как говаривал он в романтические минуты. Правда, обладая внешностью северной принцессы, она отнюдь не претендовала на исключительность. Тора четыре года была замужем за Редом Симмонсом, практичным парнем. Он мог похвастаться отличным деловым чутьем и добродушно относился ко всем, кто не мешал ему делать деньги. Крис считал, что нюх на женщин у Реда был ничуть не хуже, чем на нефтяные сделки. Да, Тора разбогатела после его смерти, но разве это ее вина? Когда умирает миллионер, это всегда кому-то на руку. Так устроен мир. Ред Симмонс был не из тех людей, которые любят составлять брачные контракты. Он взял в жены молодую и любящую женщину, она клялась не оставлять его ни в горе, ни в радости (причем горя в последние годы было намного больше), и считал, что Тора заслуживает каждого цента, какой он мог ей оставить. Такой уж у него был характер. Чем больше Крис раздумывал над тем, что агент Морс сказала ему в смотровой номер 4, тем больше это его злило.

Он взял трубку и набрал номер своей приемной.

– Да-а-а? – протянула Джейн Генри, его вечно раздраженная секретарша. Последняя гласная растянулась на несколько слогов – два или три.

– Джейн, в колледже у меня был однокашник Деррил Фостер.

– Да. И что?

– Кажется, теперь он работает в ФБР. Я не знаю, где именно. Родом из Мемфиса, но я слышал, он перебрался в Чикаго.

– И?..

– Я хочу, чтобы ты разыскала его. Точнее – его телефонный номер. Наше студенческое братство собирается перестраивать здание в Оле-Мисс, и требуются пожертвования с каждого участника.

– Как я должна найти этого суперкопа?

– С помощью Интернета. Ты проводишь там уйму времени, играя в покер и покупая шмотки. Почему бы для разнообразия не отыскать моего приятеля?

Джейн громко фыркнула.

– Ладно, постараюсь.

– Только не очень напрягайся.

Она молча повесила трубку, но Крис знал, что менее чем через час номер будет у него.

«Продолжайте вести обычный образ жизни, – сказала агент Морс. – Не спугните убийцу…»

– Убийцу, – произнес доктор. – Что за чертовщина?..

Он взял стетоскоп и направился к двери, но его остановил звонок секретарши. Крис схватил трубку.

– Ты нашла Фостера?

– Пока нет. Звонит ваша жена.

Криса снова окатило ледяной волной. Тора редко звонила ему в офис: она знала, что он слишком занят, чтобы говорить по телефону. Доктор взглянул на ее снимок, пытаясь уловить, что ему подсказывает интуиция. Но вместо жены перед глазами стояла агент Морс, холодно смотревшая на него поверх своих багровых шрамов.

«На глупых мелочах, – говорила Морс. – Даже лучшие из нас совершают ошибки».

– Скажи ей, что я занят с пациентом.

– Что?

– Ты застала меня уже в дверях. Позже я ей перезвоню.

– Ладно. Вы подписываете мои чеки.

Крис хотел повесить трубку, но в последний момент добавил:

– Найди мне Фостера, ладно? И побыстрее.

Джейн уже не пыталась шутить: она знала, когда босс говорит серьезно.

– Обязательно.


Глава 3


Эндрю Раску было страшно.

Он стоял у окна своей юридической конторы и смотрел на неровные силуэты зданий Джексона, штат Миссисипи. На свете бывают ландшафты и получше, но из его углового кабинета на шестнадцатом этаже открывался чудесный вид. На севере до самого горизонта простирались лесистые равнины, где некогда сонные пригороды превратились в суперсовременные анклавы для новых яппи. Вдалеке высилась громада нового завода «Ниссан» – источник благосостояния для армии «синих воротничков».. Эти бедолаги дважды в день преодолевали расстояние в сотню миль, чтобы добраться на работу из маленьких городков, рассыпанных вокруг столицы штата.

Сзади, в невидимой ему части города, жили безграмотные чернокожие, которые вот уже двадцать лет тянули город в яму. Раск и его друзья прозвали их неприкасаемыми. Эти изгои убивали друг друга с бессмысленной жестокостью и иногда нападали на других, вселяя вечную тревогу в белых жителей Джексона. Но сейчас источником его страха были не они. Эндрю не видел их из своего офиса и прилагал все усилия, чтобы полностью вытеснить из своей жизни. Именно поэтому он построил свой дом в дубовой роще к северу от города, возле «Аннандейла», загородного клуба, занимавшего промежуточную нишу между старыми богачами из «Джексон каунти клаб» и молодыми оптимистами в «Реюнионе».

Каждый день в половине пятого Раск спускался на лифте в гараж, садился в черный «порше-кайенн-турбо» и мчался на север в уютное убежище, выстроенное из стекла и камня среди сосен и дубов. Когда он приезжал, жена неизменно лежала у огромного бассейна. Лайза была достаточно молода для мини-бикини, но летом предпочитала вообще обходиться без купальника. После поцелуя у воды – в последнее время его все чаще заменяло выслушивание ее нудной болтовни – Эндрю заходил в дом что-нибудь выпить. На столе уже ждал ужин, приготовленный чернокожим поваром, – этот момент Эндрю предвкушал весь день.

Но сейчас привкус страха отбивал все, даже аппетит. Раск уже лет двадцать не испытывал ничего подобного, хотя отлично помнил это состояние. То же самое бывало с ним в начальной школе, когда какой-нибудь десятиклассник зажимал его в угол, собираясь расквасить ему нос, и друзья стояли вокруг, слишком беспомощные, чтобы что-то предпринять, а по его ноге к ботинку струилась горячая моча. Эндрю поднес к губам бокал с бурбоном и сделал большой глоток. Виски на работе было слабостью, но теперь он все чаще принимал его как противоядие от страха.

Он налил себе еще выдержанного вудвордского и взял со стола фотографию. На ней была изображена темноволосая женщина с угловатым лицом и глубоко посаженными глазами, казавшимися живыми даже на плоском снимке. Раск знал, что его мужского обаяния никогда не хватит, чтобы обольстить такую женщину. Может, в ранней юности, на какой-нибудь студенческой вечеринке, скажем, если бы она была первокурсницей, а он на пару лет ее старше… да и то вряд ли. Эта особа в избытке обладала тем, чего не хватало другим девушкам, – уверенностью в себе. Точь-в-точь как ее папаша. Наверное, поэтому она и подалась в ФБР.

– Специальный агент Алекс Морс, – пробормотал он. – Чертова сучка.

У Раска зазвонил телефон, и секретарша взяла трубку. В его маленькой фирме все еще работали секретарши – а не эти дурацкие референты, – и Эндрю следил, чтобы они были вышколены должным образом. Он платил им особую прибавку к жалованью, так что все были довольны. Раск где-то читал, что в штаб-квартире «Гугл» в Маунтин-Вью существовало правило: ни один сотрудник не должен удаляться от еды больше чем на пятьдесят футов. Поэтому по всему «Гуглплексу» были рассыпаны закусочные и буфеты. Отец Эндрю придумал нечто похожее за пятьдесят лет до «Гугл»; правило, установленное в его фирме (куда более крупной и солидной, чем контора сына), гласило: ни один партнер не должен удаляться дальше чем на пятьдесят футов от соблазнительной и податливой красотки. Эндрю-младший с успехом перенял традицию и внедрил в собственную фирму.

Он допил последний глоток виски и подошел к столу, на котором ярко светился монитор. На экране компьютера мерцала заставка голландского веб-сайта «Ex nihilo» – черная дыра в дрожащей ауре. Раск помнил латынь по урокам в частной школе: «Ex nihilo» значило «из ничего». За солидную плату компания гарантировала полную анонимность в электронной сфере. Кроме того, «Ex nihilo» предоставляла разные услуги, так или иначе связанные с секретностью; одной из них пользовался Раск. Он подозревал, что львиную долю клиентов «Ex nihilo» составляют любители детского порно, но ему было наплевать. Раска волновала лишь собственная безопасность.

«Партнеры?! – вспомнил он циничную улыбку отца. – Все партнерства заканчиваются крахом, как и браки. На свете существует только одна жизнь после смерти – попытка продолжить брак или партнерство после их кончины. Но это уже не жизнь, а живая смерть». Раск терпеть не мог папашу, но одного не отрицал: старик почти всегда оказывался прав. Эндрю навел курсор на пустое поле и набрал на клавиатуре «3,141592653» – число «пи» до девятого знака. В детстве он выучил его до сорокового знака, чтобы произвести впечатление на отца. После того как Эндрю с гордостью произнес все эту вереницу цифр, отец рассказал ему об индийском мальчике, который запомнил число «пи» до шести сотен знаков после запятой. Обычная реакция в доме Расков. Эндрю Джексон Раск-старший признавал совершенство.

Раск еще раз набрал свой пароль и нажал кнопку «подтвердить». Так он пускал в действие цифровой механизм, который в последние недели стал его единственным способом выжить. У Раска не было на сей счет иллюзий. Его партнер не допускал ни малейшего риска; он дал понять это с самого начала. Этот человек был настолько одержим секретностью, что придумал для себя специальное кодовое имя – Гликон, – его Эндрю должен был использовать во время их немногочисленных бесед. (Раск проверил Гликона по «Гуглу», но не нашел ничего, кроме какого-то древнего змееподобного божества, которое в 160 году до н. э. спасло своих последователей от чумы с помощью чудесного заклятия.) Но этим он не ограничился. Гликон настаивал, чтобы Раск не только говорил, но и мысленно произносил его кодовое имя каждый раз, когда думал о своем партнере. «Безопасность должна войти в плоть и кровь», – утверждал Гликон и, как ни странно, оказался прав. Пять лет они спокойно занимались бизнесом и заработали кучу денег. Но Раск знал: если Гликон почувствует опасность, он среагирует мгновенно. А это означало одно – смерть.

Их партнерство держалось на том же принципе, который во время «холодной войны» назвали ВГУ: взаимно-гарантированное уничтожение. Равновесие вероятно только в том случае, когда обе стороны знают, что могут в любой момент стереть друг с друга с лица земли. (Раск проводил аналогию с двумя любовниками, каждый из которых состоит в браке.) Но ситуация изменилась, и Раск уже не чувствовал себя спокойно. В первый раз над ними нависла реальная угроза. Точнее, их было две, возникших почти одновременно. Одна внутренняя, другая внешняя. И Раск пришел к выводу, что противникам уже недостаточно просто понимать, что над каждым висит дамоклов меч: они должны знать это наверняка. Иначе принцип ВГУ не сработает. «Ex nihilo» и был таким дамокловым мечом.

Если бы Раск не заходил ежедневно на этот сайт и не регистрировался под своим паролем, «Ex nihilo» уже отправил бы в ФБР и полицию штата Миссисипи огромный файл. В нем содержался детальный отчет о деятельности партнеров за последние пять лет, включая фотографии и финансовые документы. Хватит, чтобы до конца жизни засадить обоих в тюрьму «Парчман-Фарм», где влачили жалкое существование злобные неприкасаемые. Конечно, посылка бы ушла не сразу. Иначе Эндрю мог бы впасть в кому после какой-нибудь случайной аварии и через неделю очнуться лишь для того, чтобы на него надели наручники. Но задержка длилась чуть больше недели. Точнее – десять дней. Затем Гликон будет арестован, посажен за решетку и приговорен к смерти.

От одной мысли, чтобы сообщить эту информацию Гликону, Раска прошибал пот. Как только он выхватит свой «меч» из ножен, земля качнется под его ногами. Даже если их бизнес на этом не закончится – а он, разумеется, не закончится, – его сообщник мгновенно окажется врагом. Острый ум и безжалостное мастерство делали Гликона превосходным партнером, но эти же качества могли превратить его в очень страшного противника.

Раска уже тошнило от собственного страха. Стены кабинета были увешаны десятками снимков, которые доказывали его мужественность: на фото он, неотразимый блондин и бывший президент студенческого братства, красовался в спортивном снаряжении. Раск всегда покупал себе самые дорогие игрушки и умел ими пользоваться. Например, экстремальные лыжи. Или гигантский серфинг на Гавайях. У него был спортивный самолет, на нем он выполнял фантастические трюки. В прошлом году он даже забрался на Эверест, причем во время снежного шторма (правда, с запасом кислорода). Все это Раск проделал еще до того, как ему стукнуло сорок, – но все равно рядом с Гликоном он чувствовал себя мальчишкой. И причина вовсе не в возрасте: на стариков Эндрю обычно смотрел снизу вверх. Нет, тут что-то иное. Может, комплекс разнообразных факторов, слишком смутных и неуловимых, чтобы их понять.

Раск знал, что совершил ошибку, взявшись за дело Феннела. Сестра «мишени» была агентом ФБР, отец – копом из убойного отдела. Эндрю хотел отказаться от работы и сообщил об этом Гликону, не сомневаясь, что его сверхосмотрительный партнер откажется от сделки. К его удивлению, Гликон воспринял близость ФБР как вызов. Потом Билл Феннел предложил пятьдесят процентов бонуса – пятьдесят процентов! – и Раск сдался. А что еще оставалось делать? Как говорил Оскар Уайльд, лучший способ побороть искушение – уступить ему. А теперь специальный агент Алекс Морс упорно копалась в его прошлом. Вцепилась в него, как рыба-прилипала в брюхо акулы. Раск надеялся, что со временем ей это надоест, но нет. Она была упряма. И упрямство рано или поздно приведет Морс к цели.

Раск был уверен, что она уже побывала в его офисе. Разумеется, он не стал об этом сообщать ни полиции, ни тем более Гликону. Эндрю ограничился тем, что обезопасил себя от подобных вторжений в будущем. Правда, это то же самое, что запирать амбар после того, как из него украли лошадь. Что Морс могла найти в его кабинете? Все важные файлы на диске были зашифрованы (хотя Гликон требовал, чтобы файлов не было вообще, даже зашифрованных), но Раск подозревал, что Морс знает толк в компьютерах. И в деловых отчетах. Наведя о ней справки, он узнал о юридической школе в Тьюлане и о годовой стажировке во Флориде в спецгруппах ФБР и УБН.[3 - Управление по борьбе с наркотиками (УБН) – федеральное ведомство в составе министерства юстиции.] Недурная подготовка для того, чтобы разобраться с его бизнесом. Потом Морс пять лет проработала переговорщиком в ФБР. Это его удивило, но ему объяснили, что среди переговорщиков в Бюро больше женщин, чем мужчин. Очевидно, женщины лучше разряжали обстановку в конфликтных ситуациях. Как адвокат, специализировавшийся по разводам, Раск гораздо чаще встречал злобных хищниц с инстинктом звероящеров и столь изощренной склонностью к интригам, что она могла устыдить самого Макиавелли.

Несмотря на удачный старт, Морс оказалась непригодной для работы переговорщика. Смерть отца и болезнь матери выбили ее из колеи, и она стала совершать ошибки, которые стоили кому-то жизни. Жаль, что она сама осталась жива, хотя смерть пролетела совсем рядом, оставив отпечаток на ее лице. Но главное в том, что эмоции взяли верх над ее профессиональной выдержкой. Морс действовала чисто инстинктивно, не думая о последствиях, и это следовало учесть на будущее.

Гликон должен узнать об Алекс Морс.

Впрочем, Морс не единственная проблема. Внутренние угрозы всегда опаснее внешних, а теперь у них под ногами тикала целая атомная бомба. «Клиент, – с горечью подумал Раск, прикладываясь к бокалу. – Чертов обманщик».

Он вздрогнул, услышав, как скрипнула дверь, хотя створка приоткрылась только чуть-чуть, чтобы секретарша могла заглянуть внутрь. Была середина мая, но Дженис уже успела сильно загореть и выглядела намного моложе своих тридцати пяти лет. Она с интимной доверительностью взглянула на начальника.

– Почти все ушли, – сообщила Дженис. – Хочешь, сделаем это до того, как я пойду домой?

Раск обдумал ее предложение. Дженис была старше его жены и не такой красивой, как Лайза, но зато более страстной и опытной в постели. Идеальная секретарша. Ей давно надоел муж-бухгалтер – хороший отец, но скучный тип, – и она не стремилась в верхи общества. Кроме того, Раск платил ей почти в три раза больше, чем получала любая другая секретарша в городе.

– У тебя все в порядке? – спросила Дженис, войдя в кабинет и закрыв за собой дверь. Она была в юбке цвета хаки и легком белом топе с просвечивающим лифчиком. На икрах и предплечьях – крепкие мышцы, накачанные в тренажерном зале и на теннисе.

Раск кивнул, хотя знал, что ее невозможно обмануть.

– Твой отец? – продолжила Дженис, затронув его больную тему.

– Нет. Просто навалилось много работы.

Она покачала головой, но не стала настаивать.

– Хочешь, поласкаю тебя ртом?

Раск посмотрел ей в глаза – в них не было ничего, кроме вопроса. Каковы шансы на то, что жена захочет секса сегодня ночью? «Черт! – подумал он. – Я могу погибнуть в автокатастрофе по пути домой». Он улыбнулся Дженис.

Она приблизилась, опустилась на колени перед стулом и расстегнула ему брюки. Дженис ничего не стоило быстро закончить эту процедуру, но Эндрю почувствовал, что на сей раз она не торопится. Он уперся взглядом в фотографию Алекс Морс и постарался расслабиться. В конце концов, дела не так уж плохи. Ему всего сорок лет, и если бизнес и дальше будет развиваться в том же темпе, через год он обставит отца. Эндрю Джексон Раск-старший – или Эй-Джей, как называли его друзья (среди них немало губернаторов, занимавших пост в последние полвека), – в семьдесят пять лет еще практиковал как адвокат защиты. Не так давно он заработал миллионы на трех громких процессах, которые привлекли внимание национальной прессы; два из них происходили в округе Джефферсон, где чернокожие присяжные раздавали целые состояния направо и налево, точно рождественские безделушки. Конечно, когда занимаешься бракоразводными делами – даже самыми крупными, – трудно действовать с таким размахом, но Эндрю это удавалось. И слава Богу, ведь отец никогда не позволял ему забыть об их соперничестве.

– Поосторожнее с зубами, – пробормотал он.

Дженис что-то невнятно промычала.

Эй-Джей постарался выбить из сына все следы душевной мягкости, сострадания и идеализма, и ему это почти удалось. Когда Эндрю-младший впервые увидел баскетбольный матч с отцом и сыном в «Великом Сантини» – там, где Роберт Дювалл бросает мяч в голову сына, – у него перехватило дыхание. Но поскольку его собственный Булл Мичум[4 - Герой фильма «Великий Сантини», снятого по роману Пэта Конроя; суровый и безжалостный отец.] не погиб при крушении авиалайнера, их соперничество не прекратилось и после того, как Эндрю закончил школу. Наоборот, оно усилилось. Вместо того чтобы устроиться в адвокатскую контору отца, Эндрю обратился в фирму отца своей первой жены. Миновало несколько лет, прежде чем он признался себе, что совершил ошибку. Эндрю развелся с дочерью старшего партнера и порвал связи с фирмой, но Эй-Джей не торопился приглашать его к себе. Эндрю мог бы подыскать себе другое место, однако начал собственную практику, хватаясь за любое дело, которое подворачивалось под руку. В основном это были разводы. Вот тут-то он и открыл в себе талант. Позже ему часто приходилось сталкиваться в суде с адвокатами из конторы отца, и каждый раз он брал над ними верх. Приятные победы, но, конечно, далеко не то же самое, что расправа с самим стариканом. Зато в этом году, твердил Эндрю себе, он наконец покажет Большому Эй-Джею, кто чего стоит.

– Потри мне соски, – попросила Дженис.

Раск опустил голову. Свободная рука Дженис исчезла под юбкой. Он наклонился и равнодушно сжал ее груди. Она застонала, крепче схватила его ладонью и заработала с новой силой. Эндрю смотрел на ее макушку, где крашеные волосы обнажали темный корешок. Одинокий седой волос тянулся к его…

– Хватит, – произнес он.

– Что?

– Я не могу.

Секретарша удивленно подняла голову и ободряюще улыбнулась:

– Можешь. Тебе это нужно. Расслабься.

Она опять опустила голову.

– Я сказал – хватит.

Эндрю схватил ее за плечи и отодвинул от себя, но Дженис было не так-то легко остановить, если она заводилась по-настоящему. Она встала и быстро стянула с себя голубые трусики, задрала юбку и села на Эндрю верхом. Раск ей не помогал, но и не отталкивал, несмотря на приступ тошноты. Он просто позволил Дженис делать свое дело, сосредоточившись на ее мускулистых бедрах, ходивших над ним вверх и вниз. Стоны секретарши становились все громче, но Эндрю это не беспокоило. Стены кабинета звуконепроницаемые. Он отвел взгляд от влажного паха Дженис и посмотрел на фотографию Александры Морс. Раск представил, что его ласкает женщина из ФБР. Потом прикинул другой вариант: нет, это он сам отделывает специального агента Морс, он безжалостен, он заставит ее заплатить за все то зло, которое она причинила ему в последние…

– О-о! – промычала Дженис. – Как хорошо!..

Перед его мысленным взором мелькнуло лицо Гликона.

– Нет, нет! – испуганно вскрикнула секретарша. – Продолжай, прошу тебя. Думай о чем-нибудь приятном.

Эндрю уставился на фотографию и стиснул груди Дженис. Они были большими, но немного вялыми: когда женщина рожает дважды, трудно рассчитывать на что-нибудь иное, что бы там ни говорили пластические хирурги. У Алекс Морс нет детей. Значит, ее груди сохранили крепость и упругость, как у Лайзы. При том, что коэффициент интеллекта у Морс пунктов на пятьдесят выше. Раск сжал ладони. Дженис вскрикнула от боли, но крик сразу перешел в стон наслаждения, и она уронила голову Эндрю на шею, стиснув зубы, чтобы его не укусить, как уже случалось раньше. Раск, к своему удивлению, тоже успешно завершил сеанс и закрыл глаза, заставив себя выбросить из головы улыбающуюся физиономию Гликона.

– Я же говорила! – торжествующе воскликнула Дженис. Она встала и посмотрела на него, тяжело дыша после физических усилий. Очевидно, секретарша усматривала в оргазме Эндрю свою личную победу. – Я знала, что ты сможешь.

Раск небрежно кивнул, думая, что на обратном пути придется выпить таблетку виагры – на тот случай, если Лайза все-таки захочет поразвлечься.

– Кто это? – поинтересовалась секретарша, указав на Алекс Морс.

– Никто.

Дженис подняла с пола трусики и стала натягивать их на бедра.

– На «никто» она не похожа.

Эндрю снова посмотрел на снимок и покачал головой.

– Ты считаешь ее привлекательной? – спросила Дженис, сморщив нос.

– Нет, – серьезно ответил он.

– Врешь. Я видела, как ты на нее пялился, когда мы занимались сексом, разве нет?

– Верно. Тебя не проведешь.

Она нахмурилась.

– Ты не должна ревновать к ней, – заметил Раск.

– Почему?

– Потому что она мертва.

– А-а…

Дженис удовлетворенно улыбнулась.


После того как секретарша расправила юбку и простучала каблучками обратно в свою комнату, Раск подошел к офисному шкафчику и достал пачку алюминиевой фольги. Она лежала здесь уже лет пять, но до сих пор он ею не пользовался. Развернув длинный сверток, Эндрю оторвал два больших прямоугольника и положил на стол у северо-восточного окна кабинета. В нижнем ящичке стола лежала клейкая лента. Он отрезал несколько коротких кусков и прилепил к верхнему краю шкафчика так, чтобы свободные половинки повисли в воздухе. Потом приклеил к ним фольгу, закрепив на стекле блестящей стороной наружу. В солнечный день прямоугольники будут видны с Пятьдесят пятой трассы, тянувшейся через город по высокой эстакаде.

Фольга – еще одна Идея Гликона. С помощью этих дурацких квадратов Раск назначал ему встречу, от которой зависела его жизнь и которой он боялся больше всего на свете. Рука Эндрю дрожала, когда он поднес к губам очередной бокал бурбона.

Он чувствовал себя так, будто совершил заклятие, вызывающее дьявола.


Глава 4


Крис Шепард широко взмахнул битой и со всей силы ударил по мячу, пустив граунд-бол[5 - Мяч, пущенный по земле.] коротышке шорт-стопу.[6 - Игрок защиты, стоящий между базами.] Шорт-стоп поднял мяч и перебросил приемному сыну Криса, Бену, стоявшему на первой базе. Передача получилась неудобной, но Бен ринулся вперед и, словно по волшебству, поймал мяч в ловушку.

– Отличный рывок! – крикнул Крис. – Бросай ему в грудь, Майк! У него есть перчатка.

Шорт-стоп кивнул и пригнулся, приготовившись к следующему удару. Глаза Бена сияли от гордости, но он старался сохранить серьезный вид, насколько это было в силах девятилетнего мальчишки.

Крис притворился, будто собирается опять направить мяч в шорт-стопа, но вместо этого пустил его верхом через голову Бена к зазевавшемуся аутфилдеру.[7 - Игрок защиты во «внешнем» поле.] Паренек вовремя очнулся и кинулся за мячом, однако ему пришлось догонять его уже у края площадки.

Шепард посмотрел направо, сделав вид, будто ожидает передачи. Пару минут назад серебристый «мерседес» Торы подкатил к травянистому бордюру возле пустовавшего участка, где они тренировались. Она не вышла, а осталась сидеть в салоне, глядя на них сквозь дымчатое стекло. «Может, разговаривает по мобильнику?» – подумал он. Его удивляло, как редко Тора стала приходить на их занятия. В прошлом году она была одной из самых горячих болельщиц и всегда таскала с собой охлажденную воду или даже мини-холодильник с «Паурейдом»[8 - Негазированный энергетический напиток.] для детишек. Но теперь стала редкой посетительницей. Крис знал, что сегодня Тору привело сюда только любопытство. Вместо того чтобы делать в больнице вечерние обходы, Крис заехал за Беном сразу после работы. Тора в это время занималась пробежкой. В итоге вышло так, что после визита Алекс Морс он еще не разговаривал с женой.

Крис махнул «мерседесу» и начал отрабатывать нижние удары во внутреннем поле. Он избегал встречаться с Торой, решив, что надо как следует разобраться с тем, что сообщила ему агент Морс. В больнице у него не было такой возможности. Бейсбольная тренировка с девяти-десятилетними детьми – тоже не самое лучшее место для размышлений, но здесь он по крайней мере мог улучить пару минут и обдумать те немногие факты, о которых упоминала Алекс Морс.

Жаль, он не расспросил ее подробнее. Например, об этих гипотетических убийствах. Сколько неожиданных смертей случилось на самом деле? Каковы их причины? Всегда ли это был инсульт? Крис сомневался, что Морс могла подтвердить свою экстравагантную теорию отчетами судмедэкспертов. Иначе она бы не стала устраивать ловушки, а просто арестовала предполагаемых преступников. Хотя… если говорить начистоту, в последнее время у него действительно возникали настораживающие ситуации.

Взять хотя бы историю с ребенком. Еще до заключения брака они с Торой решили, что сразу после женитьбы заведут детей. Одного, а может, и двух. Крису было уже тридцать шесть, Торе – тридцать. Чем скорее она родит, тем здоровее будут малыши и тем лучше они научатся ладить с приемным братом. Но после свадьбы Тора с неохотой отказалась от противозачаточных таблеток. Дважды заявляла, что продолжает принимать их просто по забывчивости. Когда Крис удивился столь исключительной рассеянности, Тора призналась, что не хочет торопиться. Крис пытался скрыть разочарование, но, очевидно, жена все-таки заметила его, потому что после этого перестала принимать пилюли, и они вступили в трехмесячную полосу ожидания, которая требовалась для безопасного зачатия. Оба по-прежнему с удовольствием занимались сексом, однако делали это все реже и реже. Тора жаловалась, что после удобных таблеток иные средства предупреждения беременности кажутся ей слишком утомительными. Скоро Крис радовался уже тому, если это происходило хоть раз в неделю. Три месяца миновали, они полностью перестали предохраняться, но до сегодняшнего дня Тора так и не зачала. У нее даже не было ни одной задержки. Каждый раз, когда Крис пытался затронуть эту тему, жена мягко замечала, что ему стоит провериться у доктора, ведь существование Бена доказывает, что она может иметь детей. Он не отвечал на намеки прямо, но однажды действительно устроил себе проверку, обратившись к знакомым в фирме, поставлявшей им лабораторное оборудование. Ответ был однозначен: количества спермы достаточно, а подвижность сперматозоидов на высоком уровне.

Крису не нравилось, что Тора не выходит из «мерседеса». Другие родители сидели на одеялах и раскладных стульях, пристроившись на зеленом холме вокруг площадки, и лишь Тора оставалась в салоне. В маленьких городах подобное поведение быстро создает репутацию «чванливой докторши». Еще год назад Крис не мог представить, чтобы его жена вела себя настолько отчужденно. Раньше она обошла бы каждого зрителя, громко подбадривая игроков. Может, он преувеличивает? Даже если жена не хочет выходить из автомобиля, что с того? Майское солнце пекло немилосердно, и, наверное, ей просто нравится сидеть в салоне с кондиционером. Генератор на поле гудел очень громко, и Крис не слышал, работает ли в машине мотор.

– У Алекс Морс поехала крыша, – пробормотал он сквозь зубы, отправив мяч на третью базу.

Вероятно, у них не самый идеальный брак – а где вы видели идеальные браки? – но мысль, что Тора могла замышлять его убийство, казалась ему настолько дикой, что он даже не знал, как на нее реагировать. Это все равно что заявить, будто тебя хочет убить собственная мать! Впрочем… не совсем так. Между мужем и женой нет кровной связи, по крайней мере до появления детей. К тому же перед глазами Криса до сих пор стояло серьезное лицо агента Морс.

Менее всего она напоминала человека, которому интересно играть с жизнями людей. Нет, дело в чем-то ином. В эмоциональной нестабильности? Сама Морс твердо верила в выдуманный ею сценарий. Неудивительно, учитывая недавнюю смерть ее сестры. Крис сталкивался с неадекватной реакцией родственников, переживших сильное горе.

Но что ему теперь делать? Обратиться в отделение ФБР в Джексоне? Позвонить своему адвокату? Связаться со штаб-квартирой Бюро в Вашингтоне? Или потихоньку заняться сбором информации? Секретарша все-таки нашла телефонный номер Деррила Фостера, но Крис дозвонился лишь до его автоответчика. Он надеялся, что Фостер прольет свет на таинственную Алекс Морс еще до встречи с Торой, однако мобильник в кармане Криса молчал. Шепард решил, что ничего не скажет Торе, пока не выяснит, что к чему. Не потому, что поверил рассказу Морс, просто первой реакцией жены после того, как он сообщит ей о дневных событиях, будет вопрос: «Ты сообщил об этом куда следует?» И что он ответит? Действительно, почему он никуда не позвонил?

– Эй, тренер, может, все-таки стукнешь по мячу?

Крис вернулся к реальности. Стоявший сзади кетчер смотрел на него с недоумением. Шепард деланно рассмеялся и пустил флай-бол к центру поля. Наблюдая за его полетом, он вдруг уловил движение справа. Тора стояла у открытой дверцы «мерседеса», светлые волосы блестели на полуденном солнце. Жена смотрела прямо на него. Заметила ли она, как он замешкался на пластине «дома»?

Тора махнула Крису рукой и улыбнулась из-под больших солнцезашитных очков, в которых напоминала стилизованного ястреба. Она была в спортивном трико, выставлявшем напоказ гибкое тело. «Видимо, поэтому и не выходила из автомобиля», – подумал он. Но это ложная мысль. В последние восемь месяцев – с тех пор как марафон стал популярен среди местных женщин – Тора каждый день бегала от двух до десяти миль. Купила себе кроссовки за двести долларов, наручный модуль GPS и прочие вещи, необходимые современным марафонцам. Причем делала она это не напоказ. У жены действительно талант. После трехмесячных тренировок Тора обставляла женщин, занимавшихся бегом два или три года. Все бы хорошо, если бы не ее спортивная одежда.

Когда Тора жила с Редом Симмонсом, она одевалась консервативно. Модно, но в рамках хорошего вкуса. Однако по окончании траура – как раз в то время, когда они начали встречаться, – стала менять стиль. Вначале Крису это даже нравилось. Новый имидж подчеркивал красоту Торы и находился в гармонии с ее жизнеутверждающим характером. Но потом Тора начала носить вещи, какие Крису казалось немыслимым даже покупать, не то что надевать на людях: ультракороткие шорты, прозрачные топы, на которые полагалось набрасывать что-то сверху (а жена этого не делала), лифчики, увеличивающие грудь, – если на ней вообще был лифчик. Крис пытался подшучивать над женой, надеясь, что она поймет намек, но Тора невозмутимо гнула свою линию, и он замолчал. Шепард не считал себя вправе указывать жене, что ей носить. Может, он просто постарел, отстал от жизни. В конце концов, его это не так уж коробило. Его вообще ничто не коробило – до сегодняшнего дня. Кроме разговоров о беременности.

– Тренер Грант! – крикнул он своему помощнику, еще одному отцу-основателю команды. – Пусть они побегают по базам, и давай сворачивать манатки.

Мальчишки сразу оживились, их родители стали подниматься с одеял и кресел и готовиться к отъезду. Крис минут пять погонял парней, потом выстроил их в круг и заставил прокричать командный лозунг, эхом разлетевшийся по округе. Ребята сами упаковали экипировку – командная традиция – и направились к своим машинам.

Крис и Бен зашагали к «мерседесу». Шепард пытался выбросить из головы дурные мысли, но у него не получалось. Все, что до сих пор подспудно тревожило его, теперь вырвалось наружу. Взять тот же «мерседес». В прошлое Рождество Тора купила себе модель «SL-55 AMG». В городе мало кто знал, как дорого она стоит. Кое у кого из местных докторов были «мерседесы», но не более чем за восемьдесят тысяч долларов. Торе машина обошлась в сто сорок пять тысяч. Крис не жадничал – это ее деньги, – но во времена Реда Симмонса она ездила на «тойоте-авалон» за пятьдесят штук в полной комплектации. И часы у нее «Таймекс». Когда Тора работала медсестрой, Крис даже подшучивал на сей счет. Но месяц назад на ее руке неожиданно появились «Патек-Филипп». Шепард понятия не имел, сколько она за них выложила, но одни камни в ободке тянули минимум на двадцать тысяч баксов. Отцы многих ребят, которых он тренировал, зарабатывали столько за год.

– Большой Бен! – крикнула Тора, с улыбкой шагнув навстречу сыну. – Пока я наблюдала, ты не пропустил ни одного мяча!

Бен пожал плечами.

– Я играю на первой базе, мам. Нельзя играть на первой, если пропускаешь мячи.

Крису хотелось посмотреть Торе в глаза, но стекла очков были непроницаемы. Она быстро обняла Бена, выпрямилась и, повернувшись к мужу, блеснула ослепительной улыбкой. Крис покосился на «Патек-Филипп». «Прекрати», – велел он себе.

– Ты сегодня рано забрал Бена, – заметила жена.

– Да. Я подумал, что обход займет много времени, и решил отложить его на вечер.

Тора молча кивнула. Крис не знал, что говорить дальше, но тут его выручил Бен:

– Можно, мы поедем в «Фиесту», мам?

Тора взглянула на мужа поверх очков, но он не понимал, что она хочет сказать. Бен упоминал про семейный ресторанчик с мексиканской кухней, недорогой и с быстрым сервисом; там всегда шумно и людно.

– Ребята, мне правда пора в больницу, – вздохнул Крис. – А вы поезжайте.

Тора покачала головой.

– У нас дома полно еды, куда более здоровой, чем в «Фиесте». Я приготовила салат с курицей.

Бен закатил глаза и сморщил нос. Крис чуть не сказал: «Я что-нибудь прихвачу на обратном пути», – но осекся, сообразив, что Бен опять начнет просить ресторанной снеди, а Тору это разозлит.

– Помоги мне погрузиться, сынок.

Вместе с Беном они подняли и перетащили в пикап две большие сумки с экипировкой. Крис пожал руку Бену, обнял жену и сел в кабину.

– Постараюсь вернуться пораньше! – бросил он в открытое окно.

Тора сняла солнцезащитные очки. Ее сине-серые глаза мгновенно пробили броню Криса из напускной беспечности. Каждый раз, когда она на него смотрела, в его груди начиналась какая-то странная физическая реакция, смесь мелкой дрожи и сладкого тепла, которая потом спускалась ниже. Теперь в ее взгляде сквозил немой вопрос, но Крис спокойно отвернулся, махнул на прощание рукой, вырулил на дорогу и двинулся на север в сторону города.

В зеркальце заднего обзора он увидел, как Тора надела очки и открыла для Бена дверцу «мерседеса». Жаль, он не слышал их разговора. Но одно ему было совершенно ясно: Бен смотрел вслед его машине так, словно предпочел бы уехать с отчимом, а не с матерью.

«Разве это нормально? – усмехнулся Крис. – Нормально. А что вообще нормально? Я в жизни не встречал ни одну нормальную семью».


Глава 5


Алекс Морс подъехала на своей «тойоте-королле» к стоянке отеля «Дейс инн», остановилась перед номером 125 и выключила мотор. Открыв дверь своей комнаты, она услышала, как кошка ее сестры мяукнула в темноте и бесшумно спрыгнула на ковер. Алекс платила лишние пять долларов в сутки, чтобы держать Мэгги в номере. После похорон она взяла кошку Грейс к себе, поддавшись на уговоры Джеми. Мальчик знал, что отец не любит Мэгги, и боялся, что, как только Алекс вернется в Шарлотту, он утопит ее в ближайшем пруду. Морс не сомневалась: Билл Феннел вполне способен на такой поступок, и со вздохом взвалила на себя этот груз. Странно, но пятнистая и желтоглазая соседка помогла ей скрасить одиночество следующих пяти недель. Сняв наплечную кобуру, Алекс помассировала влажное пятно на том месте, где она вдавилась в ребра, опустилась на колени и почесала Мэгги за ухом. Она наполнила пластиковую миску возле ванной комнаты, и кошка с жадностью набросилась на еду.

Морс переехала в этот в номер пять дней назад и постаралась устроить из него нечто похожее на дом. Ноутбук тихо жужжал на письменном столе, на экране мелькали фотографии, какие они с Грейс сделали во время туристической поездки, устроенной на тридцатилетие сестры. Рядом с компьютером пристроилось фото Джеми. Он стоял в баскетбольной форме Джексоновской академии – щуплый десятилетний паренек с копной каштановых волос, веснушками по всему лицу и глубокими глазами, в которых сквозила отчаянная неуверенность.

Глядя на снимок, Алекс вспомнила, как тосковал Джеми на следующее утро после смерти матери, когда она объяснила, что ей придется отвезти его назад к отцу. Их бегство из больницы после смерти Грейс было безрассудным шагом, а в глазах закона – настоящим похищением. Если бы Алекс не вернула Биллу сына, он ни на минуту не усомнился бы потребовать ее ареста. Вероятно, сделал бы это в ту же ночь, если бы сумел найти ее. С тех пор Алекс не раз жалела о том, что отдала Джеми, но сознавала, что успешное похищение ребенка требует большого опыта и хорошей подготовки. В последние пять недель Морс уже предприняла кое-какие шаги в данном направлении. Если ее попытки доказать участие Билла в убийстве Грейс закончатся провалом, – а без помощи доктора Шепарда так и будет, – Алекс перейдет к более решительным действиям.

На низкой тумбочке рядом со столом лежали стопки документов и бумаг, связанных с болезнью матери. Списки медикаментов и лекарств для химиотерапии; схема их приема; счета, оплачиваемые страховой компанией; счета от частных докторов, которые не входили в договор по страхованию; результаты анализов из университетского медицинского центра и лабораторий других практикующих онкологов; и, само собой, обширная переписка Грейс со специалистами по опухолевым болезням в разных концах света. Грейс поступила с болезнью матери так же, как с любой другой проблемой: она объявила ей войну. И вела ее неуклонно и настойчиво, как генерал Шерман,[9 - Генерал армии северян во время Гражданской войны в США.] прокладывавший путь на Юг. Горе тому страховщику, который совершил ошибку, выставляя счет для Маргарет Морс! Возмездие Грейс было быстрым и неотвратимым. Но сейчас вся кампания перешла в руки Алекс, и по сравнению с Грейс она проводила ее плохо.

Главная ошибка? Алекс находилась далеко от матери. Вместо того чтобы сидеть у ее кровати, она разбила лагерь в сотне миль к юго-востоку в городе Натчес, штат Миссисипи, оставив больную на руках у платных – и совершенно незнакомых! – сиделок в Джексоне. А что Алекс делала в Натчесе? Тратила сбережения и рисковала карьерой, тщетно пытаясь поймать убийцу Грейс. Сестра наверняка нашла бы, что сказать по этому поводу. Однако именно она просила Алекс спасти Джеми от его отца. И поскольку Билл Феннел автоматически стал опекуном сына, единственный способ вызволить Джеми заключался в том, чтобы доказать вину Билла в смерти его матери.

Алекс подошла к широкому ломберному столику, который купила в «Вэл-марте» специально для того, чтобы разместить на нем материалы дела. Столик являлся мозговым центром ее расследования. Внешне все выглядело довольно примитивно: отрывочные записи, результаты слежки, цифровые снимки, мини-кассеты, – но отец всегда говорил Алекс, что нет таких вещей, которые могут заменить пешую прогулку или поездку на машине. Ни один компьютер в мире не поймает убийцу, если ты будешь торчать в офисе. На ломберном столике стояла рамочка с фотографией отца – святого покровителя ее нераскрытых дел. Точнее, даже не фотография, а газетная статья с двумя снимками Джима Морса. На одном он был изображен новичком-патрульным в 1968 году, на другом – усталым, но решительным детективом убойного отдела, который в 1980 году раскрыл крупное убийство в Джексоне.

Отец поступил в полицию сразу после армии, вернувшись домой после двух сроков службы во Вьетнаме. Участвовал в боевых действиях, но никогда не говорил на эту тему и не демонстрировал, что армейское прошлое оставило на нем какой-то след. Работая в военной полиции в Сайгоне, Джим Морс несколько раз сталкивался с расследованием убийств. Очевидно, опыт оказался удачным, потому что, оставшись после службы не у дел, Морс подал документы в полицейскую академию в Джексоне. Из него вышел неплохой патрульный, и он стал сержантом раньше других выпускников. В двадцать шесть Морс сдал экзамены на детектива и прославился блестящей следственной работой и способностью говорить начистоту с любым человеком, кем бы он ни был. Если первое качество могло быстро продвинуть его по служебной лестнице, то со вторым все обстояло наоборот. Алекс всю жизнь боролась с той же проблемой, и в основном успешно. Но ее отцу пришлось с горечью смотреть на то, как его обходят юнцы и карьеристы, у которых не было ни его способностей, ни его заслуг.

Выйдя на пенсию, Джим организовал детективное агентство вместе со своим партнером, бывшим раввином, – смекалистым южанином Уиллом Килмером. Вольная жизнь в частном агентстве пришлась им по вкусу, и они охотно брались за любые дела, какие подворачивались под руку. Алекс подозревала, что именно яркие впечатления детства, связанные с увлекательной работой отца, заставили ее отказаться от заманчивых предложений после юридической школы и выбрать карьеру агента ФБР. Отец одобрил выбор, а мать… Маргарет отреагировала так же, как на все попытки Алекс уклониться от обычного пути женщины-южанки, – немым упреком.

Алекс кольнуло чувство вины, сменившееся приступом горя. Желая чем-нибудь отвлечься, она стала перебирать снимки Криса и Торы Шепард. Среди них было очень мало фотографий, на которых Морс застала супругов вместе. Шепарды производили впечатление обычной зажиточной семьи, где все слишком заняты своими повседневными делами, чтобы тратить время на что-нибудь еще. Крис проводил дни на работе, а Тора чередовала спортивные занятия с развлечениями и досугом. Алекс не знала, как далеко жена Криса зашла в своих развлечениях, но кое-какие подозрения у нее возникли. Она даже припасла небольшую коллекцию записей и фото, решив продемонстрировать ее доктору Шепарду, когда тот оправится от первого шока. Но пока еще рано.

Разглядывая снимки Торы, Алекс ощущала легкую неприязнь: после шестимильной пробежки эта женщина выглядела лучше, чем иные после двух часов в салоне красоты. Она вызывала смесь раздражения и зависти. По сравнению с ней Крис внушал куда больше доверия – не смазливый мальчишка, а серьезный и практичный мужчина вроде Генри Фонды.[10 - Генри Фонда (1905–1982) – голливудский актер с характерной американской внешностью: высокого роста, поджарый, с обаятельной улыбкой.] Может, чуть помускулистее Фонды, но с тем же основательным характером. Чем-то он напоминал ей собственного отца – спокойного, посвятившего всю жизнь работе.

Среди снимков Торы и Криса попадались изображения Бена, которые она сделала во время тренировок школьной команды по бейсболу. Бен Шепард был всего на год младше Джеми, и в его глазах сквозила та же затаенная тревога. «Видимо, они все такие в этом возрасте, – подумала Алекс. – А может, дети сразу чувствуют, если в семье что-то не так».

Мысль о Джеми действовала ей на нервы, и Алекс включила телевизор, стараясь придать комнате уюта. Она пустила обжигающе-горячую воду, намочила маленькое полотенце, легла на кровать и стала растирать лицо. Жаркая волна разлилась по голове и шее, по телу пошло блаженное чувство облегчения. Когда накопленная за день тяжесть немного рассеялась, Алекс снова мысленно вернулась к Крису Шепарду. Их встреча прошла лучше, чем она ожидала. Правда, потом он почти наверняка позвонил в филиал ФБР в Джексоне и сообщил о ее визите.

Многие люди могли бы хладнокровно выслушать то, что она сказала доктору Шепарду? В сущности, ее рассказ сводился к одной фразе: «Ваша жена собирается вас убить». Если Шепард действительно обратился в ФБР, очень скоро ей позвонят из Вашингтона. Как и всякий успешный агент, Алекс имела в Бюро не только друзей, но и врагов. Необычным было лишь то, что и те и другие занимали высокие посты. Один из таких недругов едва не уволил Алекс после убийства Джима Броудбента, но в последний момент отставку заменили на перевод в Шарлотту. Если теперь он заподозрит хоть малейшее нарушение устава, самое меньшее, что ей грозит, – срочный вызов в штаб-квартиру и приватная беседа в службе профессиональной ответственности – что-то вроде отдела внутренних расследований в ФБР. Даже беглое знакомство с ее действиями в Шарлотте подтвердит подозрения, и тогда… бесславный конец ее карьеры.

Но знакомство с Крисом Шепардом внушало Алекс надежду. Он схватывал все на лету, и это ей понравилось. Умел слушать, что редко встречается среди мужчин вообще и среди врачей мужского пола в частности. Правда, Шепард женился на стерве – к тому же блондинке, – но подобное случалось со многими хорошими парнями. Крис решился на второй брак, когда ему стукнуло тридцать пять: это заставляло задуматься о том, кто была его первая жена. Доктор и его университетская подружка поженились на первом курсе, но уже через два года после выпуска – Крис как раз отрабатывал обязательную практику в сельской глухомани, чтобы расплатиться с долгами за учебу – последовал неожиданный развод. Никаких скандалов и дележа имущества: все, что осталось в судебных записях, – это «непримиримые противоречия». Но вряд ли проблема сводилась к заурядным ссорам. Иначе почему одинокий и симпатичный доктор семь лет избегал семейных уз?

«Первая жена надолго отравила ему жизнь, – предположила Алекс. – Много лет он был „подпорченным“ товаром. А вскоре запал на свою Снежную королеву. Но она тоже здорово подпорчена, и я сомневаюсь, что доктор Шепард понимает это…»

Алекс с неохотой вернулась к более прозаическим проблемам, а именно – к деньгам. Какой-нибудь деликатный экономист мог бы назвать ситуацию обескураживающей, но сама Алекс формулировала ее кратко: на мели. Расследование убийства требует огромных средств, даже если ты сам выполняешь всю грязную работу. Морс регулярно платила двум частным детективным агентствам и оплачивала более мелкие работы по контракту. Большую часть заказов выполняло старое агентство отца, но даже при скидках и поблажках, которые давал ей Уилл Килмер, счета высасывали из нее всю кровь. Главной статьей расходов являлась слежка. Дядюшка Уилл не мог посылать своих сотрудников ей на помощь просто так. Время, потраченное на Алекс, они отнимали у других клиентов; долги росли с устрашающей быстротой, и ее пенсионный фонд таял на глазах. А приходилось еще тратить на бензин, на авиаперелеты между Джексоном и Шарлоттой, на частных сиделок для матери… список можно продолжать бесконечно.

Квартира в Шарлотте стояла на первом месте. Алекс лет пять снимала часть дома в Вашингтоне. Если бы она приобрела ее в собственность, то хоть завтра могла бы перепродать втридорога. Опытному агенту ничего не стоило провернуть сделку, но Морс не решалась оставить прежнее жилье, опасаясь, что начальство воспримет это как отказ от попыток вернуться в центральный офис. Но теперь ей приходилось дополнительно платить за квартиру в Шарлотте, где она ночевала в лучшем случае раз в неделю. Алекс внесла предварительную плату за следующий месяц, чтобы создать иллюзию своего пребывания на месте ссылки, но ее средства были на исходе. А если она откажется от аренды, начальство быстро об этом узнает. И как бы Алекс ни пыталась оправдаться, вряд ли это устроит службу профессиональной ответственности.

– Проклятие, – буркнула она, швырнув на кровать остывшее полотенце.

Тряпка угодила в Мэгги, незаметно свернувшуюся возле нее на простыне. От неожиданности кошка взвилась в воздух.

– Я бы тоже испугалась, – успокоила ее Алекс и, встав с кровати, направилась к компьютеру.

Она вошла на сервер «Эм-си-эн» и просмотрела свой контактный лист, чтобы проверить, есть ли сейчас в Сети Джеми, но «иконка» рядом с его «ником» – «Айронмэн кью-би» – была не зеленой, а красной. Неудивительно. Их вечерние беседы по веб-камере обычно начинались позже, когда Билл ложился спать. Джеми в свои десять лет отлично разбирался в компьютерах. И поскольку Билл не скупился на карманные деньги (плата за нечистую совесть, думала Морс), Джеми купил себе веб-камеру и установил видеосвязь через сервер «Эм-си-эн», к которому он и Алекс могли подключаться в любой момент. Тайное общение с десятилетним мальчиком, вероятно, выглядело сомнительно с этической точки зрения, но Морс считала, что это мелочь по сравнению с преднамеренным убийством. К тому же Грейс поручила ей заботиться о сыне, поэтому она имела право поддерживать с ним связь любым способом.

Оставив подключенным Интернет, Алекс встала из-за стола, вынула из сумочки мобильник и набрала домашний телефон матери. Ей ответила сиделка.

– Это Алекс. Она проснулась?

– Нет, спит. Ей снова поставили капельницу с морфием.

О Господи!

– Как она себя чувствует, не считая боли?

– Пока без изменений. В смысле физически. А эмоционально…

Сиделка замолчала.

– Ну что?

– По-моему, ей хуже.

Еще бы. Она умирает. И умирает в одиночестве.

– Скажите ей, что я перезвоню, – пробормотала Алекс.

– Она все спрашивает, когда вы вернетесь в Миссисипи.

«Я уже в Миссисипи». Алекс закрыла глаза под гнетом нестерпимой лжи.

– Я постараюсь, но в Шарлотте у меня много дел. Доктор приходит регулярно?

– Да, мэм.

– Позвоните, если возникнут какие-нибудь изменения.

– Хорошо, я вам сообщу.

– Спасибо. До свидания.

Алекс сунула «глок» за пояс, одернула рубашку, взяла на руки Мэгги и вышла на автостоянку. В бассейне напротив ее номера не было ни души. Морс не отказалась бы поплавать, но она не захватила купальник и забыла купить его в «Вэл-марте». Здание приемной «Дейс инн», смахивавшее на особняк, было выстроено в том старинном южном стиле, которым в Натчес заманивали туристов. Дальше за одноэтажными домиками мотеля среди дубовых насаждений раскинулся большой теннисный корт. Алекс почесала Мэгги за ухом и направилась туда.

Сначала она хотела поселиться в гостинице «Эола» в южной части города, где обычно останавливалась в детстве, но цены там кусались. Номер в «Дейс инн» стоил пятьдесят девять долларов в сутки, включая надбавку за Мэгги. Автомобильная стоянка выходила прямо на Шестьдесят первое шоссе. Повернув налево, можно двинуть в Новый Орлеан; направо – в Чикаго… «Что-то я размякла, – вздохнула Алекс. – Ну-ка возьми себя в руки, черт тебя дери».

Она шагнула на мягкую траву старого теннисного корта и втянула в себя воздух. Пахло крепкой смесью зелени и благовоний: сырым лесом, прелым сосняком, цветущей азалией, экзотической кудзу, душистым османтусом. Откуда-то повеяло водой – настоящей проточной водой, а не стерильным бассейном за спиной. Наверное, по соседству из земли пробивался ручеек и прокладывал себе дорогу к западу, где всего в миле отсюда протекала большая река.

Алекс трижды бывала в Натчесе, но этого хватило, чтобы понять: он отличался от любого другого места на свете. Большинство американцев считали штат Миссисипи чем-то уникальным, однако Натчес был уникален даже в Миссисипи. На взгляд Алекс, этот городок слишком задирал нос, но у него имелись на то веские причины, по крайней мере в прошлом. Старейшее поселение на Миссисипи, Натчес фантастически разбогател еще до того, как расчистили речную дельту. Им по очереди правили англичане, французы и испанцы, и он последовательно впитывал в себя стиль, манеры и культуру разных государств, пока наконец не зазнался окончательно. В других частях штата на Натчес смотрели косо, но его богатые руководители, сколотившие состояние на хлопке, настолько мало заботились о мнении своих соседей, что во время Гражданской войны перешли на сторону янки и сдали город без единого выстрела. Алекс помнила, как в детстве кто-то из ее близких кривил губы при одном упоминании о Натчесе. Однако эта бескровная сдача оказала большую услугу городу, сохранив его нетронутым среди ужасов войны, подобно Чарлстону или Саванне. С тех пор Натчес остался замкнутым в себе мирком, наглухо изолированным от истории и как бы неподвластным общим переменам.

Когда плодородные почвы в дельте истощились, хлопковые плантации переместились на север, но городок остался жить. Через несколько десятилетий в него стали стекаться паломники со всего мира, желая вдохнуть неповторимый аромат старого Юга и насладиться упадочно-прекрасной атмосферой исторической жемчужины, чудесным образом выпавшей из потока времени (хотя на самом деле ее старательно пестовали множество местных энтузиастов). Даже твердолобые селяне-баптисты с угрюмым восхищением смотрели на речной рай, где ночные бары работали до утра, а чернокожие владели борделями, известными чуть ли не в самом Париже. Позднее под старыми хлопковыми полями обнаружили нефть, и город опять забурлил, празднуя возвращение процветания и жизни. В ранней юности Алекс попала в Натчес на парад конфедератов, и ее словно засосало живым вихрем, наэлектризованным новыми деньгами, старыми традициями и подспудно тлеющей расовой враждой. Но уже в следующий визит – вдвоем с подружкой по колледжу – город показался ей бледным подобием самого себя, точно выцвел, став маленьким и тусклым.

В последние дни, наблюдая по утрам за пробежками Торы Шепард, Алекс от скуки листала местную газету – «Натчес икзэминер». Судя по тому, что там печаталось, город все еще боролся с демонами прошлого. Бывшая столица плантаторского Юга, поделенная на черную и белую половины, никак не находила себе места в современном обществе. Алекс спрашивала себя, что могло вернуть Криса Шепарда, блестяще окончившего институт, обратно в родное захолустье. Очевидно, в этом городке таилось особое очарование, которое умели оценить лишь его уроженцы.

Она вернулась к бассейну и поставила Мэгги на землю. Пока кошка грациозно балансировала на бордюре и трогала лапой воду, Алекс вспомнила Шепарда в его белом докторском халате. После нескольких недель упорного расследования, ее судьба – и судьба Джеми – находилась в руках Криса. Алекс решила дать ему немного времени поразмыслить над сегодняшним визитом. В следующий раз она подбросит ему побольше фактов – достаточно, чтобы он проглотил наживку. В том, что первая порция зацепила его, Алекс не сомневалась. Да и как иначе? Она подсунула Крису настоящий триллер: Альфред Хичкок отдыхает. Проблема в том, что игра велась всерьез. На карте стояла жизнь Криса Шепарда. А игру вела его жена. В конце концов, ответ доктора будет зависеть от вещей, которых Алекс не могла предугадать, не то что изменить: каких-то тонких нюансов в отношениях мужа и жены, тайных побуждений и мотивов, наглухо скрытых от посторонних глаз. Но ситуация подсказывала Алекс, что доктор согласится помочь ей.

Морс уже пять дней следила за женой Шепарда и пришла к выводу, что Тора ведет двойную жизнь. Вероятно, в какой-то степени Крис об этом догадывался. Наблюдая за работой отца, Алекс накрепко усвоила одно правило: человек видит лишь то, что хочет видеть, и только тогда, когда готов это увидеть. Правда бывает слишком болезненной для многих глаз, особенно если речь заходит о любви. Здесь торжествуют страх, надежда, но главное – самообман. Отец изо всех сил старался вбить в голову дочери простую истину, но это было бесполезно, пока Алекс не познала ее на личном опыте.

«Доверяй только своей крови».

Алекс взяла Мэгги и зашагала обратно в номер. В нескольких милях к югу доктор Шепард, наверное, без сна лежал в постели и спрашивал себя, знает ли он женщину, которая спит рядом с ним. Морс сожалела, что перевернула его жизнь, но ей не в чем было себя винить. Оставшись в неведении, Шепард скорее всего не протянул бы и месяца. Взявшись за ручку двери, Алекс вдруг поняла, что приняла решение насчет квартиры в Шарлотте.

– Сайонара,[11 - Прощай (яп.).] – тихо произнесла она.

Морс закрыла за собой дверь и села к компьютеру. Джеми пока еще не вышел на связь. Часы показывали одиннадцать двадцать пять. Грудь и горло Алекс начали сжиматься, будто она надышалась ядовитым газом. Ей отчаянно хотелось спать, но она намеревалась дождаться Джеми. Алекс протерла глаза, достала из холодильника баночку с тонизирующим напитком, откинулась на стул и залпом опрокинула полбанки. Еще не закончив пить, почувствовала, как кофеин бодрящей струей впитывается в кровь.

– Ну давай, малыш, – прошептала она. – Поговори с тетей Алекс.

«Иконка» Джеми оставалась красной.


Глава 6


Крис – плохой лжец. Это качество он унаследовал от отца. Бадди Шепард не умел зарабатывать деньги, зато пользовался уважением везде, куда его забрасывала судьба. Крис старался следовать по его стопам, хотя сознавал, что это не так-то просто в обществе, где правят человеческие страсти.

Шагая по темной дорожке между своим домом и перестроенным амбаром, доктор Шепард сомневался даже в том, что может отличить правду от лжи. Он шел, опустив голову и не обращая внимания на свои владения, которые еще недавно являлись его гордостью. После переезда в Натчес Крис потратил львиную долю сбережений на просторный дом с двадцатью акрами земли – бывшую плантацию Элджина, разбитую в южных окрестностях еще с времен Гражданской войны. Несмотря на обособленность, местечко находилось в пяти минутах езды от школы Бена и совсем недалеко от обеих городских больниц. Крис не представлял варианта лучше, но Тора давно лелеяла мечту переехать в Авалон – ультрасовременный пригород, быстро разраставшийся еще дальше к югу. Ред Симмонс всегда возражал против этой идеи, однако Крис после долгих споров уступил, признав, что на новом месте у Бена появится больше друзей.

Дом в Авалоне – Шепард иронически называл его «особняком» – был закончен примерно на три четверти. Тора лично следила за строительством, но Крис предпочитал появляться там как можно реже. Его детство прошло в мелких городках (отец работал в «Международной бумаге», и семья переезжала каждые два года), и он считал, что патриархальный быт сыграл решающую роль в формировании его характера. Разумеется, Бену тоже не помешает такая обстановка; поэтому Шепард решил, что ни в коем случае не продаст старый дом даже после переезда в Авалон.

Из темноты выплыл большой амбар. Его неказистый внешний вид не давал представления о том, что находится внутри. Шепард лично переделал строение, превратив в домашнюю киностудию: результат старого увлечения, которое Тора небрежно называла «хобби», хотя сам Крис относился к нему серьезнее. Он закрыл за собой дверь и вошел в главную монтажную – уютное убежище, отделанное стеклом и кленовыми панелями, идеально чистое, с постоянной температурой в шестьдесят пять градусов по Фаренгейту: именно столько требовалось для хранения видеокамер, компьютеров и прочей аппаратуры. Стоило Крису переступить порог студии, как у него улучшалось настроение. Когда он включал свой «Эппл джи-5», оно повышалось еще больше. В этой комнате вся дневная суета оставалась позади. Здесь он полностью контролировал то, что делал. А в глубине души Крис считал, что совершает нечто великое.

Крис увлекся кино еще в колледже, когда снял несколько документальных короткометражек, две из которых получили национальные призы. В медицинском институте сделал фильм под названием «Один день из жизни стажера». Этот цифровой фильм, снятый скрытой камерой, едва не стоил ему медицинской карьеры. Но после того как какой-то студент отослал его в национальную новостную сеть, в правительстве подняли вопрос об ограничении рабочей смены для стажеров. Правда, позднее, когда Крис всерьез принялся за работу, у него почти не осталось времени для съемок. Занятие медициной сулит много разных выгод, но свободное время не в их числе.

В прошлом году, поработав с доктором Томом Кейджем, одним из старейших практикующих врачей в Натчесе, Крис обнаружил, что может сочетать приятное с полезным. Наслушавшись рассказов нового коллеги, он решил снять кино об упадке «семейной медицины». Миссисипи, почти во всем отстававший от других штатов лет на десять, идеально подходил для этой цели.

Том Кейдж был одним из врачей, которые могли битый час слушать пациента, если тому хотелось выговориться. В семьдесят четыре года он страдал от множества хронических болезней и, по собственным словам, нередко нуждался в медицинской помощи больше своих больных. Однако Том легко выдерживал полную рабочую неделю, а в свободные часы читал научные журналы для поддержания квалификации. Во время осмотров доктору часто приходилось прикасаться к пациентам, и он всегда внимательно следил за тем, что при этом чувствует. Но самое главное – Кейдж подробно расспрашивал больных не только о прямых симптомах их заболеваний, но о мелочах, которые могли так или иначе сказаться на их здоровье. Назначая лечение, заботился, чтобы пациент сэкономил деньги (хотя сам был небогат), и никогда не пытался поскорее спровадить посетителя, потому что в коридоре ждет большая очередь. Том Кейдж сидел в кабинете до последнего больного и лишь тогда считал свой день законченным.

Для Криса, начинавшего карьеру в крупной городской клинике, подобный подход к работе явился настоящим откровением. Молодые медики думали прежде всего о высоких гонорарах, коротком рабочем дне и бравой гвардии помощников, отвечавших бы на звонки больных. Прежние партнеры Криса практиковали «перестраховочную медицину», назначая все мыслимые процедуры и анализы, имевшие хотя бы отдаленное отношение к симптомам пациента, зато сводили к минимуму время на личную беседу, превращая ежедневные приемы в конвейер по зарабатыванию денег. Тома Кейджа их методы приводили в ужас. Ставить на первое место удобство и выгоду врача, а не больного для него было то же самое, что тянуть телегу впереди лошади. Доктор считал свою профессию призванием и служением, но не любил произносить высокие слова вслух. Крис решил, что все это вполне заслуживает того, чтобы быть запечатленным для потомства.

В глубине души он разделял многие взгляды Тома на современную медицину. Попытка отстоять свое мнение стоила ему первой жены, и это надолго отбило у него охоту к браку. Когда в его жизнь вошла Тора Райнер, Крис почувствовал в себе силы вновь отважиться на этот шаг. Вот почему его так глубоко задели слова Алекс Морс. Крис понимал, что промахнулся с первой женой, и ему была невыносима мысль, что он повторил свою ошибку. Крис тешил себя надеждой, что подспудно накапливавшееся раздражение последних лет – лишь побочное следствие супружеских отношений. В конце концов, даже взрослые со временем меняются, и в первые годы совместной жизни им поневоле приходится притираться друг к другу. То, что Тора стала тратить больше денег и смело одеваться, – сущие пустяки: на них не следует обращать внимания.

Крис достал из холодильника ледяную водку, налил в бокал и залпом выпил. Сел за компьютер, открыл программу видеомонтажа и стал просматривать сцены, снятые на прошлой неделе. Он напрямую скачивал изображение с видеокамеры на жесткий диск и благодаря этому обходился без утомительного копирования содержимого пленки на компьютер. На экране замелькало интервью с Томом Кейджем и его чернокожей пациенткой, которую он лечил с 1963 года. В кадр постоянно попадала ее праправнучка, игравшая на полу. Том давно не занимался лечением детей, но пациентка отказалась вести свое чадо к кому-либо другому. Крис с радостью воспользовался своими знаниями в педиатрии и помог диагностировать сильную простуду (Том боялся, что это менингит).

Он с волнением выслушал рассказ женщины, как доктор Кейдж добирался к ней домой в снежную бурю. До этого утра – то есть до визита Алекс Морс – Крис считал, что ему в жизни выпал счастливый билет. Видимо, с самого детства ему не было так хорошо. Его отец был прекрасным человеком, но редко задумывался о серьезных проблемах. В Томе Кейдже Крис нашел наставника, обладавшего глубокими познаниями, но делился ими он так просто и естественно, что вполне мог сойти за мастера дзен. Неожиданный вопрос, легкий кивок за спиной пациента – ненавязчивым способом Том превратил Шепарда не просто в опытного врача, а в настоящего целителя.

«Но человек не может жить одной работой, – размышлял Крис, ощущая, как водка проходит сквозь его гематоэнцефалический барьер. – Даже если это самая любимая работа. Ему всегда нужен кто-нибудь другой. Тот, кто сможет глубоко затронуть его чувства, смягчить бремя жизни, принять те щедрые дары, которые изливаются из его души, но самое главное – находиться рядом, разделяя радости и невзгоды повседневного существования».

Последние два года Крис верил, что Тора и была тем самым «другим». Вместе с Беном она как бы заключила его жизнь в волшебный круг. До брака с Торой Шепард не представлял, что может выйти из его «приемного отцовства». Но буквально за год под бережной опекой Криса Бен превратился в цветущего подростка, поражавшего своим развитием учителей. И не только в науках, но и в спорте. Крис сам удивлялся, какой гордостью его наполняют успехи пасынка. В воспитании Бена он видел священный долг, более того – привилегию. Трудно вообразить, что бы с ним творилось, если бы он растил родного сына. Его жизнь была такой полной, что ему казалось чуть ли не кощунством просить у нее что-нибудь еще. Каждую неделю Крис видел, как люди умирают, так и не получив даже крупицы сокровищ, которые были у него, – то ли потому, что не сумели их найти, или безрассудно их растратили. И все-таки… в последнее время что-то изменилось. Сегодня днем в рай Криса проскользнул змий сомнения, и он впервые задумался о том, что его богатства могут рассеяться как дым.

– Проклятие, – пробормотал он. – Черт бы ее побрал!

– Я тебе помешала? – послышался встревоженный голос.

Крис оглянулся и увидел за спиной Тору в полупрозрачной голубой сорочке и мокрых шлепанцах с налипшими стебельками травы. Он так погрузился в свои размышления и просмотр записи, что не заметил, как она вошла в студию.

– Ты поздно вернулся из больницы, – неуверенно добавила жена.

– Да.

– Было много пациентов?

– Обычная рутина. Правда, попался один сложный случай. Дон Аллен решил проконсультироваться с Томом, а тот спросил моего мнения.

У Торы удивленно округлились глаза.

– Не могу поверить, что Дон Аллен с кем-то консультировался.

– Он бы этого не сделал, если бы не семья больного. Видела бы ты, какое у него было лицо. Но если бы мы ошиблись с диагнозом, парень мог бы умереть.

– А почему вы не отправили его в Джексон?

– Дон уже переговорил со специалистами в центральной клинике. Они просмотрели результаты анализов, но так ничего и не определили. А у Тома сорок лет практики, вот семья и решила обратиться к нему. Но Том тоже в тупике. Трудный случай.

– Значит, вся надежда на тебя, – улыбнулась Тора. – Не сомневаюсь, ты оказался на высоте. Как обычно.

– Пока не известно.

Тора подошла ближе, наклонилась и поцеловала Криса в лоб.

– Повернись, – тихо попросила она, – лицом к монитору.

Просьба показалась ему странной, но, помедлив, он отвернулся и посмотрел на экран.

Тора начала разминать ему плечи. Для маленькой женщины у нее были сильные руки, и скоро Крис почувствовал, как мышцы шеи расслабились и к голове хлынула кровь. Эффект от массажа был таким сильным, что у него слегка закружилась голова.

– Как себя чувствуешь?

– Гораздо лучше.

Руки Торы скользнули выше, стали массировать основание затылка, потом ушные раковины, мерно растирая их мощными движениями пальцев. Уже через пару минут Крису захотелось соскользнуть с кресла и растечься по полу. Тора убрала одну руку, но другая проникла под его рубашку и с неожиданной силой принялась работать над грудными мышцами.

– Знаешь, о чем я думаю? – спросила она.

– О чем?

– Мы уже давно не старались делать детей.

Этого он ожидал меньше всего.

– Ты права.

– Ну, тогда…

Тора медленно развернула к себе кресло, и Крис увидел ее голую грудь. Обычно она была мраморно-белой – сказывалась северная кровь, – но в последнее время жена стала много бывать в солярии, и кожа приобрела необычный золотистый оттенок.

– Поцелуй их, – прошептала она.

Он повиновался.

В горле Торы что-то негромко заурчало, как у кошки, и она откинулась назад. Крис начал медленно, но крепко целовать ее соски, чувствуя, как ее рука рассеянно скользит по его затылку. Это был безошибочный способ возбудить жену, и скоро он услышал, как ее дыхание стало прерывистым. Она опустилась на колени и проверила, готов ли он. Обнаружив, что все в порядке, расстегнула ремень Криса, затем пояс и попыталась стянуть брюки. Он приподнялся, чтобы ей помочь, и опять опустился в кресло.

Тора немедленно сбросила сорочку и села на Криса сверху, обхватив сильными ногами его бедра. Он застонал, почти ошеломленный этим внезапным натиском. Но сегодня Тора снова стала той женщиной, в которую он влюбился два года назад, и от чудесного перевоплощения его мгновенно захлестнула страсть. Она продолжала энергично двигаться, глядя Крису прямо в глаза, но в последний момент вдруг опустила ноги на пол и отодвинулась.

– Почему? – воскликнул он.

– Это не сама лучшая позиция для того, чтобы заводить детей, – ответила она с дразнящей и насмешливой улыбкой.

– А-а…

Взяв его за пенис, Тора перешла на кожаный диван, легла на спину и жестом пригласила присоединиться. Крис помедлил, запечатлев ее образ в своей памяти, и лег сверху. Слушая, как Тора шепчет ему на ухо непристойности, он неожиданно вспомнил Алекс Морс. Сейчас их беседа выглядела абсолютно нереальной. Разве такое бывает на самом деле? Чтобы кто-то проник в кабинет под видом пациентки и обвинил его жену в убийстве? Еще до того, как это произошло? Нет, это безумие…

– Быстрее, – пробормотала Тора. – Да, сейчас, сейчас, сейчас…

Крис вошел глубже и не отпускал ее, пока Тора не забилась в судорогах наслаждения. Когда она вскрикнула, вцепившись ногтями в его плечи, он с головой кинулся в оргазм, и белая вспышка погасила все сомнения.

Позднее, когда они медленно приходили в себя, Тора перегнулась через Криса, поцеловала в бедро и опять откинулась назад, блестя потом в прохладной струе кондиционера. Крис скатился на бок и лег рядом с ней на холодный диван.

– Можешь идти, если хочешь, – предложила она. – Я полежу минутку. Пока все не вернется на свои места.

Он рассмеялся:

– Мне и здесь неплохо.

– Приятно слышать.

Они лежали молча, затем Тора спросила:

– У тебя все в порядке, Крис?

– Почему ты спрашиваешь?

– У тебя целый день какой-то отчужденный вид. Что-нибудь случилось на работе?

– Нет, все нормально.

– Тебя беспокоит новый дом?

– Я о нем даже не думал.

Жена разочарованно сдвинула брови.

– Плохо.

Крис выдавил улыбку.

– Нет, дом отличный. Просто понадобится время, чтобы деревенский парень превратился в городского.

– Если это вообще возможно.

– Скоро узнаем.

Тора отбросила со лба влажные волосы.

– Черт, совсем забыла. Хотела спросить тебя кое о чем.

– О чем?

– Лора Каннинг на этой неделе собирается в «Эллювиан». Она попросила меня поехать с ней.

– В «Эллювиан»?

– Ну да. Это отель в Гринвуде, в верхней части Дельты. Помнишь, его еще перестроили парни из «Викинг рэйндж»? Говорят, выглядит потрясающе. Ты ведь практиковал в Дельте, верно?

Крис рассмеялся.

– Боюсь, моим пациентам подобные отели не по карману.

– Я слышала, там сейчас чудесный бьюти-спа.[12 - Лечебно-оздоровительный центр.] Люди приезжают в него даже из Нью-Йорка. Ты, наверное, знаешь, что у Моргана Фримана в Дельте свой блюзовый клуб? Так вот, он теперь останавливается в «Эллювиан».

Крис кивнул. Ему нравился Морган Фриман, но он не любил, когда спа-центры выбирали лишь потому, что там появлялись голливудские актеры. Если честно, Крис никогда не заглядывал в спа. С него вполне хватало тех двадцати акров земли, которые он обрабатывал вокруг своего дома.

– Если не хочешь, я не поеду, – с невинным видом добавила Тора. – Просто у Бена сейчас последняя неделя в школе, и вы все равно будете весь день сидеть за его уроками. А у меня терпения не хватит.

Да, железный аргумент.

– Когда вы отправляетесь?

– Через пару дней. Поживем там денька два-три. А потом домой. Посидим в глине, выпьем шампанского, послушаем блюз – и обратно.

Крис изобразил улыбку, но на сей раз она далась ему труднее. Нет, конечно, почему бы Торе не развлечься? Но в ушах у него звучал голос Алекс Морс: «Ваша жена никуда не собиралась в ближайшее время?»

– Крис? – На лице Торы застыл вопрос. – Скажи правду. Ты хочешь, чтобы я осталась дома?

Он вспомнил выражение ее лица, когда она занималась с ним любовью, мед чистейшего блаженства в ее глазах. А теперь лежит на холодном диване с его спермой в лоне, потому что так ей легче забеременеть. О чем он беспокоится?

– Похоже, я очень устал, – пробормотал он. – Сначала работа, затем обходы, работа над проектом…

– И бейсбольные тренировки, – вставила Тора. – Девяносто минут на жаре с ватагой диких индейцев.

– Короче, съезди в Дельту и немного освежись, – добавил он, хотя слова «Дельта» и «освежиться» никак не соединялись в его сознании. – А за нас с Беном не волнуйся.

Тора наградила его эльфийской улыбкой и поцеловала.

– Лежи тихо.

Крис увидел, как она спрыгнула с дивана и исчезла за дверью студии. Через минуту жена вернулась, держа руки за спиной.

– Ты что делаешь? – спросил он с внезапной тревогой.

– У меня для тебя сюрприз. Точнее, два.

Он сел на диване.

– Зачем? Мне не нужны сюрпризы.

Она рассмеялась и подошла ближе.

– Уверен?

– Да.

Тора вынула из-за спины правую руку. В ней лежало шоколадное печенье. Крис почувствовал во рту слюну – и вспомнил предупреждение Алекс Морс. Он еще не сообразил, что делать с печеньем, когда Тора протянула ему картонный тубус, в каком обычно носила чертежи «особняка». Крис заставил себя улыбнуться, хотя ему совсем не хотелось обсуждать новый дом в Авалоне.

– Зря хмуришься, – заметила Тора, положив печенье на диван и спокойно пристроившись на коленях Криса. – Смотри, что я тебе покажу.

Она сняла с тубуса резинку, вытащила рулон бумаги и развернула на своих широких бедрах. Крис увидел, что позади главного здания площадью семьсот квадратных футов появилась какая-то новая пристройка. Крупное сооружение.

– Что это? – спросил он, мысленно застонав. – Тренажерный зал?

Тора рассмеялась.

– Нет, твоя новая студия.

Его лицо вспыхнуло.

– Что?

Она улыбнулась и поцеловала Криса в щеку.

– Мой подарок на новоселье. Я попросила нашего архитектора проконсультироваться с экспертами в Нью-Йорке. Перед тобой – самая навороченная и продвинутая видеостудия. Тебе осталось лишь выбрать аппаратуру.

– Тора… ты меня разыгрываешь.

Ее улыбка стала шире.

– Нет, я серьезно. Строители уже заложили фундамент и протянули оптико-волоконный кабель. Про цену лучше не спрашивай.

Черт, для одного дня все это уже слишком. Крису хотелось встать и походить по комнате, но жена прижала его к дивану. Внезапно Тора отбросила чертежи в сторону и крепко обняла мужа.

– Я не позволю тебе убегать каждый раз, когда ты хочешь заняться своим фильмом. Теперь ты от меня никуда не денешься. Ясно?

«Нет», – хотелось ответить Крису. Ему казалось, что он наглотался каких-то галлюциногенов. Однако если бы не визит Алекс Морс, Крис счел бы происходящее просто приятным сюрпризом.

– Наконец-то я тебя удивила! – торжествующе воскликнула Тора. – Мне это удалось, правда?

Он растерянно кивнул. Она взяла с тарелки печенье и прижала к его губам.

– Съешь. Тебе надо подкрепиться.

– Нет, спасибо.

Тора была разочарована.

– Я сама их приготовила.

– Прости. Лучше попозже.

Она пожала плечами и положила печенье в рот.

– Ты проиграл, – объявила Тора, зажмурившись от удовольствия. – М-м-м… это почти также хорошо, как секс.

Крис смотрел, как Тора с наслаждением жует лакомство. «Алекс Морс спятила», – подумал он.

Тора взглянула ему в лицо, взяла его руку и прижала к своей груди.

– Ты готов ко второму раунду? Это увеличит шансы примерно на двести миллионов.

Крис чувствовал себя астронавтом, который оторвался от корабля и медленно уплывает в пустоту. «Разве я смогу так жить? Всего бояться в собственном доме?»

Он закрыл глаза и с отчаянием и страстью впился в губы Торы.


Глава 7


Красная «иконка» превратилась в зеленую, и в груди Алекс что-то екнуло. Джеми снова вышел на связь. Она ждала его уже три часа, постоянно поглядывая на панельку «Эм-си-эн».

На экране всплыло новое окошко, похожее на маленький телевизор, но изображения в нем не было. Потом в рамке появился Джеми, сидевший за столом в доме Билла Феннела. В первые минуты связи эффект присутствия был поразителен. Казалось, ты сам сидишь в комнате человека, с которым разговариваешь. Можешь видеть выражение его лица, движение глаз. Сегодня Джеми был в тенниске «Атланта брейвз» и желтой бейсболке школьной команды «Юность Юга». Он смотрел не на нее, а на свой экран, чтобы видеть изображение Алекс на мониторе. Она знала, что точно так же он видит и ее – смотрящей не в камеру, а на его лицо в компьютере.

– Привет, тетя Алекс, – произнес Джеми. – Извини, я сегодня опоздал.

Алекс радостно улыбнулась – впервые за день.

– Ничего страшного. Ты же знаешь, я тебя всегда дождусь. Как прошел день?

Мальчик улыбнулся:

– Играл в бейсбол.

– Ну и как?

– Они нас разгромили.

– Сочувствую. А твои успехи?

– Я сделал дубль.

Алекс ахнула и зааплодировала:

– Молодец!

Улыбка Джеми погасла.

– Но затем два раза промазал мимо зоны.

– Ерунда. Такое случается и с профи.

– Дважды за игру?

– Конечно. Однажды я видела, как Хэнк Аарон три раза промазал мимо зоны.

Ложь, но что поделаешь? Из всех игроков в бейсбол Алекс знала только Хэнка Аарона, да и то благодаря своему отцу.

– А кто такой Хэнк Аарон? – спросил Джеми.

– Он сделал больше хоумранов,[13 - Удар навылет, при котором игрок нападающей команды может пробежать по всем базам и вернуться в «дом».] чем Бэби Рут.

– Хм… Я считал, это был Барри Бондс.

Алекс пожала плечами:

– Не важно. Ты заработал дубль, вот что главное. Произошло еще что-нибудь интересное?

Джеми вздохнул с видом пятидесятилетнего мужчины.

– Не знаю.

– Ладно, выкладывай. Что случилось?

– По-моему, она опять сюда пришла.

– Кто, Мисси?

Мисси Хэммонд была любовницей Билла.

Мальчик кивнул. Алекс охватил гнев. Во рту появился металлический привкус.

– Почему ты так решил? Ты ее видел?

– Нет. – Джеми оглянулся на дверь своей комнаты. – Папа думает, что я сплю. Он заходил проверить, и я выключил свет. А через несколько минут внизу открылась дверь. Я решил, что он уходит, и вышел посмотреть. Ничего не разглядел, но услышал смех. Я знаю, как она смеется.

– Прости, Джеми. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Мальчик опустил голову.

– Легко сказать. Почему ты не заберешь меня отсюда? Папа хочет быть с ней, а не со мной. Он заметил, что я вовсе не хочу спать.

– Я не могу забрать тебя просто так. Мы уже это обсуждали. Но ты нужен своему отцу, Джеми. – Алекс не была уверена, так ли это на самом деле. – Он желает быть и с тобой, и с ней.

– После игры папа говорил лишь о моих промахах. И обо всем, что я делал неправильно. Ни слова про дубль.

Алекс изобразила понимающую улыбку.

– Да, мне это знакомо. Твой дедушка поступал так же, когда я играла в софтбол.

Мальчик удивился:

– Правда?

– Конечно. Он всегда указывал на мои ошибки.

Тоже ложь, по крайней мере наполовину. Джим Морс часто высказывал конструктивную критику, но умел правильно подать ее. И с десятилетнего возраста Алекс не слышала от него почти ничего, кроме похвал.

– Папа просто хочет, чтобы ты играл лучше, – добавила она.

– Наверное. Но мне все равно не нравится. – Джеми наклонился и положил на стол большую книгу. – Собирался выучить уроки раньше, но не получилось. Можно я займусь этим сейчас?

– Разумеется.

– Ты побудешь здесь, пока я делаю задания?

Алекс с улыбкой кивнула:

– Обязательно.

Джеми тоже улыбнулся. Они не раз проделывали это с тех пор, как умерла Грейс. Пока Джеми читал новый материал, Алекс сидела и смотрела на него, вспоминая о прошлом. Сейчас ее мысли устремились к Джиму Морсу. Отец любил внука больше всего на свете, включая собственных дочерей. Когда Алекс и Грейс были маленькими, он занимался бизнесом и не мог уделять им много времени, видясь с ними мимоходом. Зато для Джеми времени у него было предостаточно. Джим научил его охотиться и ловить рыбу, кататься на водных лыжах, запускать змея и играть в бейсбол – причем по-настоящему. Уже в восемь Джеми Феннел легко подавал крученый мяч. Джим целыми днями возился с внуком, несмотря на то что плохо ладил с его отцом. Но он умел находить компромиссы, когда это требовалось для свиданий с Джеми, и Алекс считала, что в этом лучше всего проявлялась мудрость ее отца.

Если бы отец был жив и узнал про обвинения Грейс, дальше события развивались бы иначе. В тот же вечер Билла Феннела затащили бы в пустую комнату, прижали к стене и вытряхнули из него черную душонку. А если бы и этого оказалось недостаточно, Джим Морс, Уилл Килмер и пара бывших копов устроили бы ему небольшую прогулку по реке. Они выбили бы из Билла все, что ему известно о смерти Грейс. И Джеми не жил бы теперь в безобразном особняке на берегу водохранилища Росса Барнетта. Даже если бы суд не вызволил Джеми, Джим отвез бы его в какое-нибудь укромное местечко, где его воспитывали бы любящие люди. И Алекс отправилась бы вместе с ними. Без малейших колебаний.

Ничего подобного, конечно, не случилось. Джим Морс мертв, как и его дочь. После смерти отца Алекс читала показания свидетелей, но они не сходились. С ее провалом в банке, когда погиб Броудбент, все произошло наоборот: тогда все видели абсолютно одно и то же. Но с отцом вышла странная история. Джим Морс – ему тогда было шестьдесят – отправился в пятницу вечером в химчистку. Обычно он забирал заказ через окошко для водителей, но на сей раз решил войти внутрь. За прилавком стояли две молодые служащие. Посреди комнаты ждал чернокожий парень в «тройке», но он не был посетителем. Настоящие посетители лежали под прилавком вместе с полиэтиленовым пакетом, набитым дневной выручкой.

Входя в химчистку, отец ничего об этом не знал, однако Алекс не сомневалась: через несколько секунд он сообразил, что происходит. Старый или молодой, Джим Морс чуял ограбление за милю. Напуганные девушки не могли выдавить ни слова, когда он приблизился к ним и заговорил о погоде: какая теплая выдалась осень, как в Миссисипи совсем не стало снега, хотя раньше он шел хотя бы раз в году. Одна девушка видела, что Джим, не опуская головы, бросил взгляд под прилавок. Другая заметила, как он снял с вешалки платье своей жены и направился к двери. Поравнявшись с «посетителем», Джим выбросил руку и уложил его ударом в горло. Работница поразилась – «седой старикан» легко свалил мускулистого парня в расцвете сил. Но те, кто знал Морса, не удивились. После ухода из полиции Джим часто носил со собой оружие, но в тот день его с ним не было, ведь он отлучился из дома на минуту. Джим наклонился к упавшему преступнику, когда окно в химчистке разлетелось вдребезги. Одна девушка закричала и сразу замолчала – пуля пробила ей левую щеку. Вторая нырнула под прилавок. Дальше мало что известно.

Судмедэксперт считал, что выстрел, убивший Джима, был сделан из-под прилавка, а не из отъезжавшей за окном машины. Но это уже не имело значения. Всю жизнь Джим Морс боролся с опасными преступниками, а под конец ему не повезло. Несмотря на усилия полиции, розыски партнеров по агентству и огромное вознаграждение, назначенное полицейским благотворительным обществом, убийц отца так и не поймали. Алекс знала, что Джим не хотел умирать в тот день, но понимала: он предпочел бы погибнуть так, а не в медленной агонии, как его жена.

Она очнулась, услышав звук захлопнувшейся книги.

– Все! – воскликнул мальчик. – С тобой хорошо учить уроки.

– Мне тоже нравится с тобой работать.

Джеми улыбнулся:

– Ничего ты не работала. Я тебя видел. Ты просто сидела у компьютера.

– Нет, работала. Такая у меня профессия.

Улыбка Джеми вдруг погасла, и он отвернулся от экрана.

– Джеми! Посмотри на меня, солнышко. Взгляни в камеру.

Он неохотно повернул голову, и от его взгляда у Алекс сжалось сердце.

– Тетя Алекс…

– Да?

– Я скучаю по маме.

Она заставила себя сдержаться, чтобы не заплакать. Алекс твердо усвоила: если взрослые позволяют себе плакать, детям становится хуже.

– Знаю, милый, – тихо промолвила она. – Я по ней тоже скучаю.

Алекс старалась забыть о той ужасной ночи, когда умерла Грейс и она, схватив мальчика, сбежала с ним из больницы. Они уехали недалеко, в ближайшую пиццерию, и там Алекс осторожно рассказала о смерти Грейс и попыталась утешить Джеми. Ее отец умер полгода назад, и это была страшная потеря не только для нее, но и для Джеми. А теперь смерть матери сразила его наповал. Алекс прижимала его голову к своей груди, молча молясь о Грейс и надеясь, что, обвиняя в убийстве своего мужа, она была безумна.

Алекс протянула ладонь к «глазку» камеры.

– Давай, парень, держись. Ладно? Ради меня. Все будет хорошо.

Джеми тоже потянулся к ней рукой.

– Правда?

– Конечно. Я уже над этим работаю.

– Ладно. – Мальчик оглянулся на дверь. – Наверное, мне пора заканчивать.

Алекс смахнула слезы.

– Завтра в то же время?

Джеми слабо улыбнулся:

– В то же время.

Окно в компьютере исчезло.

Алекс встала из-за стола с мокрыми от слез щеками. Сыпля ругательствами, она принялась нервно расхаживать по комнате, будто пациент в изоляторе психушки, хотя с ее разумом пока все было в порядке. Взглянула на фотографию отца. Он бы понял, почему она торчит в этой отельной норе, вместо того чтобы бодрствовать у постели матери. Джим Морс поступил бы так же, как и она: попытался бы спасти внука. Алекс выполнит обещание, данное Грейс, обязательно выполнит. Если Бюро собирается уволить ее за это, то пусть проваливает к черту. Есть закон, а есть справедливость. И ни у одного из Морсов никогда не возникало проблем с тем, чтобы отличить одно от другого.

Стянув с себя брюки и рубашку, Алекс вышла в одном белье из номера и прыгнула в бассейн. Приличные постояльцы уже спали, а если какому-нибудь типу вроде Билла Феннела захочется смотреть на ее задницу, пока она нарезает по воде круги, то добро пожаловать. Только лучше бы ему убраться раньше, чем она вылезет на берег.


Глава 8


Доктор Элдон Тарвер медленно шел по тропинке в парке, опустив голову, и с профессиональной зоркостью выглядывал в траве птичьи перья. В одной руке он держал брезентовую сумку «Найк», в другой – выдвижную алюминиевую «лапу», с помощью которой обычные люди собирают с земли консервные банки и прочий мусор. Но доктор Тарвер не был обычным человеком. Своей «лапой» он подбирал мертвых птиц, запечатывал их в полиэтиленовый пакет и клал в брезентовую сумку. Он ходил так с самого рассвета и нашел уже четыре экземпляра – трех воробьев и ласточку. Два из них совсем свежие и хорошо подходят для его дневной работы.

За это время доктору Тарверу встретились всего два человека, оба бегуны. Мало кто наведывался в дальний уголок парка, где древесные сучья свисали до земли, а дорожки почти всюду заросли травой. Бегунов он, похоже, напугал – тем, что вообще оказался тут в такое время, но еще больше своим видом. Доктора Тарвера можно было принять за кого угодно, только не за спортсмена.

На нем не было ни шорт, ни куртки с капюшоном, лишь обвислые брюки и вязаный джемпер из дешевого магазинчика на Каунти-Лайн-роуд. Высокий рост дополняли широкая грудь и волосатые руки. Он облысел уже в сорок лет, зато мог похвастаться длинной седой бородой, придававшей ему сходство с менонитским пастором. Глаза у него тоже были как у пастора – не священника, а вдохновенного пророка: ярко-синие, сверкавшие из глубоких глазниц, как две серебряные монеты на дне колодца. Когда Тарвер был разгневан, его глаза могли жечь демоническим огнем, но мало кому доводилось это видеть. Обычно в них стоял чистый лед. Кое-кто из женщин в медицинском центре находили его симпатичным, но большинство считали уродом, особенно из-за багровевшего на щеке крупного пятна, которое все принимали за родинку. На самом деле грязная отметина явилась следствием внутривенной аномалии, мучившей его с детства, но в переходный возраст вдруг вырвалась наружу, будто знак какой-то вины. В общем, облик доктора производил сильное впечатление, и даже самые мускулистые бегуны отступали на пять шагов в сторону, чтобы пропустить бородача-гиганта с его алюминиевой «лапой» и брезентовым мешком.

Когда первые лучи стали пробиваться сквозь дубовые ветки, на дорожке появился еще один бегун – девушка: стройная фигура в обтягивающем трико и с золотистыми кудрями, прикрывавшими белые наушники. Провода тянулись к «ай-поду», закрепленному ремешками на предплечье. Доктор Тарвер хотел проследить за ее приближением, но заметил у обочины еще одну птицу, бившуюся в предсмертных судорогах. Похоже, она упала несколько секунд назад.

Девушка резко свернула и перескочила на противоположную сторону дорожки. Спортсменка попыталась изобразить это как знак вежливости, но доктор сразу сообразил, что к чему. Он изучал одновременно и птицу, и девушку: гибнущую тварь и создание, полное цветущей жизни. Поравнявшись с ним, девушка старалась не смотреть в его сторону, однако ей это не удалось. Взгляд дважды метнулся к доктору, проверяя, не пытается ли он приблизиться к ней. Природа до предела отточила в человеке способность оценивать опасность, подумал Тарвер. Он с улыбкой взглянул на промчавшуюся мимо девушку и посмотрел ей вслед, холодным взглядом анатома оценив форму ее гибких бедер.

Скоро она исчезла за углом, а доктор все еще стоял, вдыхая запах ее духов – абсолютно лишнюю деталь для бегуна, который не хочет привлекать к себе внимания. Когда запах рассеялся, Тарвер опустился на колени, натянул резиновые перчатки и достал из кармана скальпель, шприц и чашку Петри. Надел хирургическую маску и одним движением рассек тельце воробья. Длинным пальцем доктор извлек печень. Воткнув кончик шприца в маленький черный комочек, он поводил им внутри и потянул на себя, пока вверх не пошла тонкая струйка крови. Ему был нужен один кубик, но он взял как можно больше, затем быстро свернул шею воробью и выбросил его в кусты.

Открыв чашку Петри, доктор Тарвер поместил немного крови на измельченный эмбрион цыпленка и размазал ее с помощью стерильной палочки. Закрыл крышку и убрал сосуд в брезентовую сумку. Через минуту туда же полетели перчатки, и доктор вытер руки с помощью гигиенической салфетки. Неплохо для одного утра. В лаборатории необходимо прежде всего заняться последней птицей. Тарвер чувствовал, что она переносчик болезни.

Внезапно в траве раздался слабый шорох, и у доктора побежали по спине мурашки. Слабый звук, но он помнил его с детства. Тарвер отложил сумку в сторону и очень тихо – насколько это было возможно при его размерах – шагнул в сторону. Увидев гниющее бревно, он сразу все понял. Доктор закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Потом медленно протянул левую руку и приподнял бревно. От того, что он там увидел, у него забилось сердце: это даже не кроталида, а прекрасное живое кольцо, сверкавшее на солнце красными, желтыми и черными пятнами.

– Micrurus fulvius fulvius, – прошептал он.

Доктор нашел королевского аспида – одного из самых редких и скрытных видов змей в Америке и, уж конечно, самого ядовитого. Легким и скользящим жестом отца, гладящего по волосам ребенка, Тарвер схватил змею чуть ниже головы и поднял. Яркое тело обвилось вокруг его руки дюймов на двадцать, но мускулы у этой твари были слабоваты. Щитомордник и гремучая змея еще могли бы с ним бороться, пытаясь вырваться и нанести удар. Но у королевского аспида иная тактика. Если обычная гадюка выпрыскивает в жертву гемотоксин – грубый яд, раздувающий кровеносные сосуды и заражающий кровь, причиняя жуткие страдания, – то аспид куда более изысканный убийца. Подобно кобре или мамбе, он вырабатывает чистые нейротоксины, создающие лишь легкое онемение перед тем, как отключить центральную нервную систему и вызвать паралич и смерть.

Доктор Тарвер не был герпетологом, но о змеях знал не понаслышке. Его обучение началось еще в детстве, причем не по доброй воле! В представлении доктора змеи были неразрывно связаны с понятием о Боге. Его приемные родители тоже усматривали эту связь, но совсем не так, как он, считавший, что испытывать силу веры игрой со смертью – глупость. Элдон сызмальства насмотрелся на благочестивых крестьян, которые держали в руках перепуганных гремучих змей и распевали гимны, полагая, будто благодать Господня избавит их от смертоносной силы, скрытой в ядовитых железах. Не тут-то было. Он видел, как люди получали укусы – в руки, шею и лицо – и корчились в невыносимых муках, несмотря на всю свою праведность. Многие лишились пальцев или целых рук, двое отдали Богу душу. Элдон знал все это потому, что сам был таким же деревенщиной, но не по рождению или собственному выбору, а по распоряжению властей штата Теннесси. Те, кто обвинял его приемного отца в обмане, утверждая, что он отцеживает яд перед церковной службой или держит змей в холодильнике, чтобы сделать их неповоротливыми, говорили чепуху. Вера этих селян была такой же крепкой, как каменистая земля на склонах Аппалачских гор, которую они в поте лица возделывали каждый день, кроме воскресенья. Они искренне хотели, чтобы смерть пребывала с ними в храме, куда они собирались, чтобы предстоять Господу. Элдон сам собрал немало гадюк для воскресных служб. Церковные старшины скоро сообразили, что у мальчишки с родинкой есть дар, и даже приемный отец просил его стать священником. Но это уже другая история…


Доктор смотрел, как солнце сияет на змеиной коже и каждая чешуйка переливается филигранным блеском, словно в волшебном калейдоскопе. В Теннесси не было королевских аспидов. Они водились на юге в Миссисипи или на востоке в Северной Каролине. Во время долгих прогулок по окрестностям Джексона доктор встречал их уже три или четыре раза. Он считал их одним из тайных сокровищ этого богатого на яды штата.

Тело змейки сверкало на его руке, точно жидкая восьмерка – живой символ бесконечности. В общине его приемного отца рептилий принимали за исчадий ада, но сам Элдон носил на цепочке изображение двух аспидов, обвитых вокруг кадуцея, и считал, что этот древний символ куда лучше отражает их истинную природу. Для античных врачей змеи воплощали целительную силу, ведь их способность сбрасывать кожу казалась признаком обновления и возрождения. Разумеется, если бы греки знали микробиологию, они нашли бы гораздо более глубокие связи между змеями и скрытым механизмом жизни. Однако даже древние понимали, что в змеях заключен вечный парадокс лечебных средств: то, что помогает в малых дозах, убивает в больших. Доктор поднял аспида к лицу и глубоким баритоном пропел строчку Стинга, повторившего слова Овидия: «Как нам узнать, где яд, а где лекарство…» Потом громко рассмеялся, открыл брезентовую сумку, осторожно положил внутрь змею и застегнул «молнию».

Направляясь на дальнюю опушку, где стоял его автомобиль, доктор Тарвер чувствовал, что радость переполняет его через край. Последняя находка явилась настоящим подарком судьбы. Американцы живут в вечном страхе, но они не подозревают, что всегда, днем и ночью, находятся всего в двух шагах от смерти. Если хочешь найти смерть, не надо отправляться в далекое путешествие.

Просто стой и жди, когда она придет сама.


Доктор Тарвер ехал в лабораторию по Пятьдесят пятой автостраде, огибая по восточной стороне главный офисный массив, окружавший купол городского капитолия. Слева над скоплениями невысоких зданий торчал деловой центр «Эм-Саус». Его взгляд скользнул по черно-синим окнам шестнадцатого этажа вплоть до углового офиса. Пять лет Элдон практически ежедневно проделывал этот путь и всегда проверял знакомые окна. Но лишь сейчас на солнце серебряным маяком вспыхнула алюминиевая фольга – сигнал тревоги, который он придумал много лет назад.

У доктора сдавило грудь, и дыхание стало неровным. Конечно, у них и раньше возникали неурядицы – мелкие сбои в работе и недоразумения со связью. Но они еще ни разу не прибегали к данному знаку. Он означал серьезную проблему. Элдон нарочно предложил такой примитивный способ, подражая действиям разведчиков. Если тебе угрожает реальная опасность или тем более провал, нет ничего хуже, чем обычные средства коммуникации. Алюминиевая фольга – не телефон, не компьютер и не бумага. Она ни с кем не связана, ее нельзя проследить. Никто не докажет, что это вообще сигнал. Даже управление национальной безопасности не может проконтролировать каждый участок земли, откуда видно блестящее окно. Да, фольга – хорошая идея. Так же как заранее обусловленная встреча. Эндрю Раск знал, куда ехать; вопрос в том, не приведет ли он за собой «хвост»?

Ясно, что за сигналом тревоги стоит чье-то опасное вмешательство. Но чье? Полиции? Или ФБР? По большому счету – безразлично. Уничтожить источник риска – вот первое, что приходило в голову. Только Эндрю Раск знает о нем и его работе. Если на него надавят, он расколется.

Адвокат считал себя сильным человеком, и, вероятно, так оно и было – по нынешним стандартам. Но современные яппи понятия не имеют, что такое настоящие мужество и сила. У них нет твердой опоры под ногами. Едва увидев кусок фольги, Элдон начал мысленно подыскивать себе удобное местечко рядом с ежедневным маршрутом Раска, откуда можно легко влепить ему в мозги крупнокалиберную пулю. Только так он обеспечит собственную безопасность. Правда, убив Раска, Элдон никогда не узнает, что им угрожало. Кроме того, сразу придется покинуть страну, а доктор Тарвер пока к этому не готов. У него здесь еще есть кое-какие важные дела.

Доктор покосился на стоявшую рядом брезентовую сумку. Место встречи находилось в тридцати милях отсюда. Успеет ли он завезти птиц в лабораторию? И следует ли вообще встречаться с Раском? «Да, – подсказывала интуиция. – Ни одна из смертей пока не вызвала подозрения полиции. Все тихо и спокойно». Их встреча безопасна. Никто не поймает его в ловушку.

Неожиданно ему в голову пришла другая мысль. А если Раск выставил фольгу в качестве приманки? Если его арестовали и он пытается выторговать себе поблажки, выдав сообщника? Тогда в лаборатории доктора уже поджидают копы. В конце концов, в потере птиц нет ничего страшного. Вирус западной нильской лихорадки часто ведет себя непредсказуемо, варьирует внутри популяции больных в зависимости от их физического состояния, перекрестного иммунитета и иных факторов. Все выгоды от проведенных тестов ничего не стоят по сравнению с опасностью ареста. Доктор Тарвер резко крутанул руль, свернул с Пятьдесят пятой автострады на Нортсайд-драйв и снова вернулся на главное шоссе, но уже в южном направлении.

А как насчет королевского аспида? Доктор не хотел выбрасывать его вместе с птицами. Придется отвезти змею на место встречи. Или лучше поступить так же, как в тот раз, когда у него вытащили из автомобиля кейс? После кражи он нарочно поставил незапертую машину в дальней части стоянки и положил на заднее сиденье дорогую сумку. Обнаглевший вор клюнул на приманку уже через тридцать минут. Доктор Тарвер часто представлял выражение лица воришки, когда тот жадно распахнул сумку, предвкушая найти там какой-нибудь соблазнительный трофей, а обнаружил только свернутый жгут из змеиной кожи и пару ядовитых клыков. «Мгновенная карма, идиот…»

Элдон довольно улыбнулся себе в бороду. Забавно, как в совсем далеких с виду событиях со временем проявляется скрытая связь. Вероятно, алюминиевая фольга и королевский аспид являются звеньями одной загадочной цепи. И блестящая змея каким-то образом решит проблему, связанную с блеском фольги.

Доктор расстегнул сумку и подождал, пока из нее не вылезла желтая головка. Автомобиль успел промчаться десять миль. Когда вслед за желтой полосой появилась красная, доктор Тарвер зажал голову змеи между большим и указательным пальцами и вытащил ее из сумки. Королевские аспиды очень красивы и часто кусают детей, которых так и тянет взять их в руки. Не будь эти твари столь скрытны от природы, детских смертей на американском Юге стало бы гораздо больше.

Мгновение змея висела неподвижно, потом опять обвилась вокруг его руки. По нервам доктора пробежала дрожь наслаждения. В отличие от других возбуждающих средств прикосновение змеиной чешуи к его голой коже никогда не теряло своей силы. В такие минуты Элдон снова превращался в маленького мальчишку, которому дали подержать настоящее оружие. Его захлестывало пьянящее чувство власти, точно он сжимал в руках саму смерть – чужую и свою.

Доктор Тарвер мчался на юг, ощущая себя в двух шагах от вечности.


Глава 9


Крис не смог заснуть даже после трех порций водки. К пяти утра он сдался. Выбравшись из постели, оделся, пошел в гараж, погрузил велосипед на крышу пикапа и проехал двадцать миль на север. Небо над головой было еще темным, когда он подкачал шины своего легкого «трека» и покатил по блекло-серой полосе пригородного шоссе.

Воздух, поначалу теплый и безветренный, на скорости начал освежать. Большая часть дороги тянулась словно внутри туннеля, образованного высокими арками вязов и дубов. Казалось, он мчится по гигантскому кафедральному собору, раскинувшемуся на много миль. В редких просветах зелени мелькала желтая луна, яркая, несмотря на первые лучи восходящего солнца. Крис методично крутил педали, вдыхая и выдыхая воздух в почти музыкальном ритме. Из-под колес выскакивало какое-то мелкое зверье, на обочине шарахался испуганный олень.

Скоро посыпал мелкий теплый дождь. Дорожные указатели мелькали точно в беззвучном фильме: Лоуэс-Блафф с его изъеденной эрозией землей; покосившаяся изгородь у грузовой станции в Маунт-Локуст; высокий мост над Коулс-Крик, откуда открывался вид на Лоу-Уотер-бридж, одно из любимейших мест Криса в детстве. После моста он увеличил темп, сильно работая ногами, как делают участники велопробегов, и стараясь по капле выжать из себя накопившуюся за день тревогу. Но дело не в самой тревоге, а в ее источнике, находившемся вне его контроля, – ведь невозможно контролировать агента Морс. Крис продолжал жать на педали, пока не добрался до следующего перекрестка, потом совершил полный разворот и двинулся обратно.

Сквозь равномерный шорох шин по мокрому асфальту начал доноситься какой-то журчащий звук. Крис не сразу сообразил, что звонит мобильник. Большую часть своей прогулки доктор находился вне зоны доступа, поэтому и выбрал данное место. Осторожно потянувшись, Крис достал из подседельной сумки телефон. На экране светилась надпись: «Неизвестный абонент». Он хотел сбросить вызов, но предположил, что в ранний час ему могут звонить из больницы, если кому-нибудь из пациентов стало плохо. Вероятно, с ним пытается связаться Том Кейдж насчет того странного случая в четвертой палате.

– Доктор Шепард, – произнес он солидно.

– Привет, док! – раздался смутно знакомый голос.

– Деррил? – спросил Крис, почти уверенный, что узнал своего бывшего приятеля по студенческому братству. – Фостер?

– Угадал.

– Значит, ты все-таки получил мое сообщение?

– Только сейчас. Прости за ранний звонок, но, думаю, ты мало изменился после колледжа. Прежде ты всегда вставал раньше всех, даже с похмелюги.

– Спасибо, что позвонил, Деррил.

– Если честно, ты меня даже заинтриговал. С какой стати тебя интересует Алекс Морс? У тебя с ней роман?

Крис замялся, прежде чем ответить:

– Если ты не против, пока я не буду ничего рассказывать.

– Ну-ну! – насмешливо фыркнул Фостер. – И что ты желаешь выяснить?

– Все, что можно. Она действительно работает в ФБР?

– Конечно. Вернее, работала. Я не знаю, какой у нее сейчас статус.

– Почему?

– Слушай, Крис, я с ней лично не знаком, так что вся информация из вторых рук. Но Алекс Морс была звездой Бюро. Стартовала, как ядерная ракета. Помнишь себя в колледже – лучшие отметки по всем предметам, множество дополнительных занятий? И тут примерно то же самое. Ее считали первоклассным переговорщиком. Утверждали, что она лучшая. Если требовалось особая секретность или ювелирная работа, шеф сразу бросал Морс в бой.

– Но все осталось в прошлом?

– Да. Я не знаю всей истории, но пару месяцев назад Морс сорвалась, и в результате погиб человек.

Крис на минуту перестал крутить педали.

– Кто именно? – спросил он, свернув ближе к тротуару. – Заложник?

– Нет. Ее напарник.

– Как это случилось?

– Говорят, обстановка была очень напряженной, и у Морс сдали нервы. Спасательный отряд – в основном наши парни из группы захвата – получил приказ начать штурм, а Морс встала им поперек дороги. Сама бросилась к заложникам – вроде бы хотела продолжить переговоры, – и тут началась пальба. Агента Джима Броудбента уложило выстрелом из дробовика. Джима-то я хорошо знал. Типичный американский парень с женой и двумя детьми. Ходили слухи, будто между ним и Морс что-то было, но я никогда в это не верил.

Крис старался быстро усваивать информацию.

– Значит, ты не в курсе, есть ли у нее полномочия агента? – пробормотал он.

– Нет. Хочешь, чтобы я узнал?

– А ты сумеешь это сделать, не поднимая шума в Вашингтоне?

– Попробую. Но ты должен объяснить мне, что происходит.

– Деррил, как по-твоему, Морс может заниматься расследованием убийства?

Фостер сделал большую паузу.

– Вряд ли. Мы вообще не расследуем убийства. Только в особых обстоятельствах. Если нарушены права граждан.

– А в сериалах агенты ФБР всегда охотятся на серийных убийц.

– Чепуха. Есть сотрудники ФБР, которые консультируют копов по серийным преступлениям, если те об этом попросят, но мы никогда не производим арестов и не вмешиваемся в подобное.

Крис исчерпал все имевшиеся у него вопросы, и ему не хотелось, чтобы теперь на него насел Фостер.

– Я очень признателен тебе за этот звонок, Деррил. Большое спасибо.

– Так ты объяснишь мне, что происходит?

Доктор подыскивал какую-нибудь убедительную версию.

– Морс родилась в Миссисипи, верно? Пока это все, что могу тебе сказать. Если случится что-нибудь необычное, я тебе перезвоню.

– Ладно, посмотрю, что можно сделать, – произнес Фостер без особой убежденности. – Да, как там твоя новая жена?

– Спасибо, хорошо.

– Прости, что не был на свадьбе. Но Джейк Престон говорил, что она горячая штучка. Экстра-класс.

Крис заставил себя рассмеяться.

– Ну, она неплохо выглядит.

– Чертовы доктора! Вечно вам достаются лучшие девчонки.

Крис снова рассмеялся, на сей раз искренне, вспомнив замашки старого приятеля.

– Еще раз спасибо, Деррил. Я перед тобой в долгу.

– Я перезвоню, как только что-нибудь узнаю об Алекс Морс. Может, сегодня. Или завтра.

– Звони в любое время. Кстати, где ты теперь живешь?

– Все там же, в Городе ветров.[14 - Чикаго.] Вообще-то тут неплохо, но в прошлую зиму я отморозил себе задницу. Мечтаю уехать куда-нибудь в Лос-Анджелес или Майами.

– Желаю удачи.

– Спасибо. Жди звонка.

Крис сунул телефон в сумку и затолкал его поглубже. По шоссе проносились автомобили и грузовики. В основном это ехали рабочие, жившие за пределами длинной узкой полосы федеральной земли. Скорость полагалось держать не более пятидесяти – удобное правило для велосипедистов, если бы его хоть кто-то соблюдал. Взглянув на часы, Крис сообразил, что уже не успеет домой вовремя, чтобы забрать Бена. Тора удивится, но ему была необходима физическая встряска, чтобы разрядиться после встречи с Морс.

Впрочем, после звонка Фостера все пошло насмарку. У Криса стало больше информации, но не ответов. Алекс Морс – бывшая звезда ФБР, провалившая дело и ставшая виновницей чьей-то смерти. Отлично. Но кто она теперь? Местный агент, работающий над официальным делом? Или «вольный стрелок», которого интересует лишь судьба своей сестры? По большому счету это не так уж важно. Что бы Морс ни думала о собственном деле, в его случае она ошибалась.

Крис едва успел вильнуть рулем вправо, когда сзади с ревом пронесся автомобиль, обдавший его тучей брызг. Доктор почти рухнул на обочину, но в последний момент успел выровнять велосипед и вернулся на шоссе. Водитель исчез из виду, а Крис выругался вслух. Разумеется, он поступил глупо, но еще глупее было бы оказаться под колесами машины на почти пустой дороге.

Чиркнув шинами по бордюру, Крис вдруг заметил велосипедиста, двигавшегося ему навстречу. Когда тот приблизился, доктор обнаружил, что это женщина. Он помахал ей рукой в знак приветствия и нажал на тормоза.

Велосипедисткой была Алекс Морс.


Глава 10


Она ехала без шлема, с мокрыми от дождя волосами, стянутыми в конский хвост, который еще больше подчеркивал шрамы на лице. Благодаря этим шрамам Крис ее и узнал. Увидев Морс, он не поверил своим глазам и хотел уже на всем ходу промчаться мимо, когда она резко свернула наперерез и затормозила около него.

– Доброе утро, доктор!

– Какого черта вы тут делаете?! – воскликнул Крис.

– Мне надо с вами поговорить. Это удобное место.

– Но как вы узнали, что я здесь?

Агент Морс улыбнулась. Крис оглядел ее с ног до головы, заметив влажные волосы и мокрую одежду, плотно облепившую фигуру. По рукам и ногам Алекс расплылись темные пятна, и на сушку студенческой футболки ушел бы целый день.

– А как же байк? – произнес доктор. – Вы хорошо катаетесь?

– Нет. Я купила его четыре дня назад, выяснив, что вы любите велосипедные прогулки, а ваша жена – марафонский бег.

– Вы и за Торой следите?

Улыбка Морс погасла.

– Я наблюдала за ней пару раз.

– Господи Иисусе! – Крис покачал головой и тронулся с места.

– Стойте! – крикнула Морс. – Вы не должны меня бояться, доктор Шепард.

Он остановился и оглянулся через плечо.

– Не уверен.

– Почему?

Он вспомнил рассказ Деррила Фостера.

– Назовем это интуицией.

– Вы всегда чувствуете опасность?

– Полагаю, да.

– Даже когда она исходит от людей?

Мимо пронесся красный пикап, водитель в кабине смотрел в их сторону.

– Давайте прокатимся? – предложила Морс. – Мы очень бросаемся в глаза.

– Я не собираюсь продолжать вчерашний разговор.

Алекс Морс с сомнением покачала головой:

– Уверена, у вас есть ко мне вопросы.

Крис оглядел придорожные деревья, опять обернулся, и в его взгляде вспыхнуло раздражение.

– Конечно, есть. Первый вопрос – вы сами видели, как моя жена ходила к тому адвокату?

Морс отступила назад.

– Лично не видела, но…

– А кто видел?

– Другой агент.

– Как он узнал Тору?

– Он проследил за ней до машины и записал номерной знак.

– Номерной знак? А ошибки быть не может? Например, он перепутал цифры, и это был кто-то другой?

Она пожала плечами.

– Он ее сфотографировал.

– У вас есть снимок?

– При себе нет. Она была в очень заметной одежде. Черное шелковое платье с белым и шарфом и шляпкой в стиле Одри Хепберн. Сейчас мало кто носит подобные вещи.

Крис сжал зубы. Точно так же Тора оделась на одну вечеринку в прошлом месяце.

– Вы записали ее разговор с адвокатом? У вас есть документы, копии файлов? Свидетельства того, что они говорили обо мне?

Морс покачала головой.

– Значит, они могли обсуждать недвижимость, инвестиции или еще что-нибудь?

Агент Морс посмотрела на свои мокрые кроссовки, подняла голову и произнесла:

– Да, вероятно.

– Но вы так не думаете.

Она молча прикусила нижнюю губу.

– Агент Морс, вчера моя жена доказала мне, что ваши подозрения беспочвенны.

В глазах Алекс мелькнул интерес, но вместо того, чтобы задать вопрос, она заметила:

– До вашей машины десять миль. Почему бы нам не вернуться вместе? Обещаю, что постараюсь вас не доставать.

Крис осознавал, что мог бы удрать от Морс за несколько секунд. Но по какой-то причине – видимо, из-за полученного им воспитания – не стал этого делать. Пожав плечами, он закрутил педалями и неторопливо тронулся на юг. Морс последовала за ним и возобновила беседу:

– Вы наводили обо мне справки?

Доктор решил не упоминать Деррила Фостера.

– Полагаю, вы уже знаете ответ. Разве вы не прослушиваете мой телефон?

– После нашей вчерашней беседы у вас наверняка появились вопросы.

Крис смахнул со лба капли дождя.

– Не стану скрывать, я об этом размышлял, особенно о медицинском аспекте дела.

– Вот как? Продолжайте.

– Я хочу узнать побольше об этих неожиданных смертях.

– Что вас интересует?

– От чего они умирали? Всегда от инсульта?

– Нет. Только в случае моей сестры.

– Неужели? А что случилось с другими?

– Один скончался от инфаркта миокарда. Другой – от эмболии легких.

– Что еще?

Они проехали не менее сотни футов, прежде чем Алекс Морс ответила:

– Остальные умерли от рака.

Крис бросил на нее удивленный взгляд, но она смотрела прямо на дорогу.

– От рака?

Морс кивнула, и на руль с ее волос брызнула вода.

– В неизлечимой форме.

– Это шутка?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что большинство смертей, которые вы расследуете, было вызвано злокачественными опухолями?

– Да.

Доктор обдумал ее слова.

– А сколько всего смертей?

– Девять, насколько мне известно. В шести случаях речь шла о раке.

– Тип опухоли у всех одинаковый?

– Смотря как считать. Все относились к раку крови.

– Это еще ни о чем не свидетельствует. Под раком крови подразумевается множество болезней, агент Морс. Одной лишь неходжкинской лимфомы существует свыше тридцати видов. Плюс дюжина всевозможных лейкемий. По крайней мере это были опухли одного класса?

– Нет. Три лейкемии, две лимфомы и одна множественная миелома.

Крис покачал головой:

– Вы сошли с ума. Неужели вы серьезно считаете, что можно убивать людей, вызывая у них разные формы рака?

Морс подняла голову и бросила на него жесткий взгляд.

– Я это знаю.

– Ерунда.

– Почему вы так уверены? Вы же не онколог.

Крис фыркнул.

– Не надо быть онкологом, чтобы понять, насколько глупо убивать подобным способом – если это вообще возможно. Даже если преступнику удастся индуцировать опухоль у жертвы, смерть наступит только через несколько лет. Или не наступит вообще. Многие люди живут с лейкемией. И с лимфомами тоже. Даже с миеломой после пересадки костного мозга можно протянуть пять лет. Некоторые пациенты выдерживают по две пересадки и живут по десять лет и более.

– Жертвы умерли в течение восемнадцати месяцев или раньше.

Доктор поднял брови.

– Со дня установления диагноза? Все пациенты?

– Кроме одного. У него была миелома, и он прожил двадцать три месяца после аутологичной пересадки.

– Это агрессивная форма. Чертовски агрессивная.

– Вот именно.

Похоже, Морс хотела, чтобы он сам пришел к такому выводу.

– А пациенты… они состояли в браке с богатыми людьми?

– Не просто с богатыми. С очень богатыми.

– И выжившие супруги являлись клиентами одного адвоката?

Морс покачала головой:

– Я так не утверждала. Я сказала, они занимались бизнесом с этим адвокатом, причем после смерти супругов. Как правило, это крупные сделки, никак не связанные с его юридическим профилем.

Крис кивнул, но его мысли по-прежнему занимала медицина.

– Не хочу вдаваться в технические тонкости, но даже если бы все пациенты умерли от лейкемии, речь все равно бы шла о заболеваниях совершенно разной этиологии. Я уже не говорю о том, что процесс формирования опухоли до сих пор плохо изучен. Это относится и к лимфомам. А здесь мы имеем дело с абсолютно непохожими группами клеток – эритроидами и бета-клетками, – канцерогенез которых практически неизвестен. Единственное, что объединяет описанные вами случаи, – быстрота протекания болезни. В остальном они отличаются друг от друга так же резко, как рак поджелудочной железы и саркома кожи. И если лучшие онкологи мира не знают, что вызывает данные болезни, кто может намеренно использовать их как орудие убийства?

– Лейкемию вызывает радиация, – сухо заметила Морс. – Не надо быть гением, чтобы наградить кого-то раком.

Она права, подумал Крис. Многие выжившие после Хиросимы и Чернобыля умерли позднее от лейкемии. Мария Кюри скончалась от болезни, вызванной опытами с радием. Даже тупым орудием можно нанести сложнейшие виды повреждений. Доктор задумался о том, у кого есть доступ к гамма-радиации. Например, у врачей, дантистов, ветеринаров или даже техников, обслуживающих рентгеновские установки или работающих с радиоактивными изотопами для лучевой терапии. Версия агента Морс не так уж беспочвенна. Но ее исходная посылка по-прежнему казалась ему дикой.

– Кстати, это уже делалось раньше, – добавила Морс.

– Что именно?

– В конце тридцатых нацисты ставили опыты по стерилизации больших групп евреев, причем без их ведома. Людей просили сесть за стол и заполнить какие-то анкеты, на что требовалось около пятнадцати минут. В это время на их гениталии с трех сторон направлялся мощный поток гамма-лучей. Опыты были удачными.

– Господи Иисусе!

– Почему бы не проделать то же самое с посетителем, явившимся, например, в офис к адвокату? Или в кабинет дантиста?

Крис крепче нажал на педали, но промолчал.

– Вы, разумеется, знаете, что в исследовательских лабораториях ученые специально вызывают рак у животных?

– Да, для этого им вводят канцерогенные химикалии. Но их легко проследить, агент Морс. Я имею в виду – после вскрытия.

Она бросила на него скептический взгляд.

– Если бы. Но вы сами сказали, что от рака умирают не сразу. Через восемнадцать месяцев все следы канцерогенов могут улетучиться. Возьмите хоть бензол.

Крис нахмурился.

– Бензол вызывает рак легких?

– А также лейкемию и миелому, – дополнила она. – Это доказали после обследования заводских рабочих, отравившихся бензолом в Огайо и в Китае.

Она хорошо подготовилась, подумал Крис. Или кто-то подготовил ее.

– Вы получили результаты токсикологических анализов после смерти жертв?

– Они не проводились.

Доктор удивился:

– Почему?

– Несколько тел кремировали до того, как у нас возникли подозрения.

– Обычная практика.

– В других случаях мы не сумели добиться разрешения на эксгумацию.

– Но почему?

– Это сложно.

Крис уловил нотку фальши.

– Бросьте, агент Морс. Если агенты ФБР намерены провести судмедэкспертизу, они это делают. Как насчет семей умерших? Они что-нибудь заподозрили? Поэтому вы начали расследование? Или все дело в вашей сестре?

Впереди два больших мотоцикла дали левый разворот, блеснув огоньками сквозь дождь.

– Есть семьи, у которых сразу возникли подозрения.

– Несмотря на то что их родные умерли от рака?

– Да. Мужья многих жертв были редкими мерзавцами.

Понятное дело.

– И все жертвы хотели развестись?

– Нет. Они не подавали на развод.

– Значит, это сделали их мужья?

Морс снова посмотрела на доктора.

– Мужья тоже не подавали.

– Но что происходило, черт возьми? Они просто консультировались с адвокатом?

– Вот именно. Мы полагаем, в каждом случае бывает всего одна консультация, иногда две. Адвокат подыскивает богатых клиентов, которые в случае развода теряют большие деньги. Или опеку над детьми. Когда становится ясно, что такой клиент по-настоящему ненавидит супругу и готов пойти на все, он предлагает особые услуги.

– Любопытная версия. И вы можете доказать?

– Пока нет. Адвокат очень осторожен. Его трудно поймать за руку.

Крис недоверчиво покачал головой:

– Вы не можете доказать ни существования убийцы, ни самих преступлений. Гипотезы основаны на одних предположениях.

– И на словах моей сестры.

– Которые она произнесла на смертном одре, после сильного удара.

На лице женщины застыли вызов и упрямство.

– Не хочу вас обидеть, – продолжал Крис. – Поверьте, я сочувствую вашей потере. Мне часто приходилось быть свидетелем подобных трагедий, и я понимаю, как это тяжело.

Она промолчала.

– Но вы должны признать, что ваша история надуманна. Словно в полицейских сериалах, – добавил он, вспомнив разговор с Фостером, – а не в реальной жизни.

Морс не выглядела рассерженной, наоборот, ее будто позабавили его слова.

– Доктор Шепард, в 1995 году сорокачетырехлетнего невролога из Медицинского центра Вандербильта арестовали с большим шприцем и четырехдюймовой иглой в кармане. В шприце были борная кислота и солевой раствор. Вы, конечно, прекрасно знаете, что инъекция такой смеси в сердце приводит к летальному исходу.

– Трудно представить, для чего еще могла понадобиться четырехдюймовая игла, – отозвался Крис.

– Невролог собирался убить врача, контролировавшего его работу в клинике. Обыскав его квартиру, полиция нашла пособия по убийству и запас токсических веществ. Среди прочего обнаружили рицин – один из самых сильных ядов в мире. Невролог собирался пропитать страницы книги специальным раствором, который помогает рицину поникать сквозь кожу. – Морс посмотрела на Криса и вопросительно подняла брови. – Ну как, это не кажется вам надуманным?

Доктор молча переключил скорость и прибавил ходу. Морс догнала его через минуту.

– В 1999 году в больницу Сан-Хосе поступила женщина с тошнотой и головными болями. Компьютерная томография ничего не показала. Но кто-то из сотрудников случайно положил серьги женщины рядом с рентгеновской пленкой. Позже, проявив снимки, техники обнаружили на них странные дефекты. Их было видно невооруженным глазом. В конце концов врачи догадались, что на пленку подействовали серьги женщины.

– Они были радиоактивны?

– Точнее, одна. Муж пациентки занимался лучевыми болезнями. Полиция обратилась в ФБР, и мы проверили другие вещи женщины. Ее сотовый телефон фонил так, словно его привезли из Чернобыля. Оказалось, что муж спрятал в трубке маленькую капсулу с цезием-137. Конечно, потом он ее вынул и поместил обратно в свинцовый контейнер, хранившийся у него в офисе. Но следы остались.

– Пациентка заболела раком?

– Пока нет, но это очень вероятно. Она получила дозу, в четыре тысячи раз превышающую норму.

– А что случилось с мужем?

– Сидит в тюрьме «Сен-Квентин». Я просто хочу сказать, что врачи тоже способны убивать. И порой они делают это очень изощренно. Я могу привести вам еще сотню примеров.

Крис махнул рукой:

– Не надо. Я сам видел много чокнутых врачей.

Он старался говорить небрежным тоном, но ему было не до шуток.

– В Миссисипи четыре с половиной тысячи докторов, – продолжила Морс. – Плюс пять тысяч дантистов. Плюс ветеринары, лаборанты, техники, студенты мединститутов, медсестры и сиделки – целая армия подозреваемых, и это лишь в одном штате. А я всего неделю занимаюсь этим делом.

Крис уже осознал, что версия агента Морс вовсе не абсурдна: это впечатление складывалось только оттого, что у него было мало фактов.

– Надо найти причину смерти каждой жертвы, вернее, причину самой причины – этиологию рака крови. Если проблема в радиации, вы сумеете резко сузить круг подозреваемых.

Голос Алекс зазвучал более взволнованно:

– Эксперт, с которым я говорила, утверждает, что это самый простой и надежный способ.

– Но у вас нет медицинских доказательств? Лучевых ожогов или необычных симптомов, наблюдавшихся перед тем, как врачи диагностировали рак?

– Нет. Поскольку местные власти не считают эти смерти убийствами, нам очень трудно получить доступ к трупам.

– А истории болезни?

– Мне удалось достать две полных медицинских карты от родственников жертв. Эксперты буквально под микроскопом изучили их от корки до корки, но ничего подозрительного не обнаружили.

Крис сморгнул струйки пота, который дождь смывал ему в глаза.

– Но мне сказали, что радиация вполне может объяснить разнообразие болезней, – добавила Морс. – Когда человека облучают, никто не может предсказать, какие клетки станут реагировать.

Доктор кивнул, но что-то его все-таки не устраивало.

– Ваш эксперт прав. Но почему всегда рак крови? Никаких меланом? Ни одной «солидной опухоли»? Рак крови, и в самой агрессивной форме? Никто не может предугадать подобной реакции.

– Не уверена, – возразила Морс. – Очевидно, специалисты по лучевым болезням могут.

– Пожалуй, – сдался Крис. – Действительно, если воздействовать радиацией прежде всего на костный мозг, это с большей вероятностью вызовет рак крови. Но в таком случае круг подозреваемых сужается до десятка тысяч человек.

Морс улыбнулась:

– Все специалисты в Миссисипи уже под наблюдением.

– И сколько их?

– Девятнадцать. Но проблема не в том, чтобы найти тех, у кого нет алиби. Я не могу спрашивать у врачей, что они делали в такой-то день и в такое-то время, ведь мы понятия не имеем, когда произошло преступление.

– Да, метод отсева тут не годится. Но вы ищете не только доктора? Вам нужен адвокат. Если ваши предположения верны, он состоит чем-то вроде агента при убийце.

– Вот именно. Но опекает не спортсмена или певца, а изощренного преступника.

Крис усмехнулся:

– Интересно, как они могли познакомиться? Нельзя же искать многообещающих убийц в молодежной лиге. И отборочных матчей среди них тоже не проводится. Например, ваш адвокат дал объявление через Интернет: «Требуются опытные киллеры, не оставляющие следов»? Или обратился в кадровое агентство?

– Да, это выглядит довольно глупо, но речь идет о больших деньгах.

– Каких?

– О миллионах долларов. Неплохая приманка для врача, зарабатывающего не более сотни тысяч в год.

Чтобы разнообразить движение, Крис стал вилять рулем влево и вправо. Морс слегка отъехала в сторону, чтобы дать ему место для маневров.

– Адвокаты знают многих профессиональных преступников, – заметила она. – Такая у них работа. А нужда – мать изобретательности. Я думаю, наш парень сначала вычислил, на что есть спрос, а потом придумал, как это устроить.

Крис обогнал свою спутницу, чтобы пропустить грузовик. Вообще-то подобным махинам был запрещен проезд по этому шоссе.

– То, что вы говорите, звучит вполне разумно! – крикнул он сквозь шум удалявшегося грузовика. – Но кое-что все-таки не сходится.

– Что именно? – спросила Морс, поравнявшись с доктором.

– Фактор времени. Если я хочу убить человека, значит, я его ненавижу или надеюсь много заработать на его смерти. Другой вариант – я много потеряю, если он не умрет. А вдруг жена завтра же отнимет у меня детей? Я не могу ждать годы или месяцы. Мне важен быстрый результат.

– Может, и так, – согласилась Морс. – Но обычные убийства чаще всего заканчиваются тюрьмой, особенно во время развода. К тому же если ты не желаешь убивать сам, тебе надо кого-то нанять. Кого? Ты мультимиллионер, и друзей среди гангстеров у тебя нет. А тут ловкий адвокат предлагает идеальное решение проблемы. Ради этого стоит немного подождать.

Пожалуй, подумал Крис.

– Допустим. Но, как ни крути, в любом разводе есть элемент срочности. У людей едет крыша. Они готовы на все, чтобы разойтись. Любыми способами вырваться из пут, стать свободным, жениться на любимой.

– Верно, – кивнула Морс. – Но свободы ты ждал уже давно. Годы или десятилетия. Любой адвокат скажет вам, что на развод уходит уйма времени. Процесс затягивается до бесконечности. Даже при простой несовместимости характеров судебные процедуры занимают более года. И все это время люди спорят, ссорятся, обвиняют друг друга. Чем сильней ты хочешь вырваться, тем глубже увязаешь в проволочках. Тяжба превращается в кошмар. – Морс перевела дух. – И вдруг находится адвокат, который за то же время может избавить вас от жены, сэкономить миллионы долларов и обеспечить опеку над детьми, причем так, что никто ничего не заподозрит. Как вы считаете, найдутся клиенты, которые хотя бы задумаются над подобным предложением?

Они въехали на высокий мост над Коулс-Крик. Крис нажал на тормоза, слез с велосипеда и прислонил его к каменным перилам.

– Звучит убедительно, – признал он. – Если вопрос времени не критичен, такое убийство вполне вероятно. И рак действительно можно использовать как оружие. Технически это выполнимо.

– Спасибо, – пробормотала Алекс.

Она тоже поставила велосипед к перилам и стала смотреть на бурую воду, лениво омывавшую песчаный берег.

Крис заметил, что пляска маленьких капель на поверхности воды становится реже. Дождь постепенно затихал.

– Вы говорили, что не все жертвы были женщинами?

– Да. В двух случаях умерли мужья.

– Значит, уже возникали прецеденты, когда убийцами становились жены.

Морс глубоко вздохнула и повернулась к доктору:

– Именно поэтому я здесь.

Крис попытался представить, как Тора тайком едет в Джексон для секретных переговоров с адвокатом. У него ничего не получилось.

– Меня убедила ваша логика, но не более. Однако в моем случае она не работает. Хотя бы потому, что если бы Тора попросила у меня развода, я бы его дал. Уверен, она это знает.

Морс пожала плечами:

– Я с ней не знакома.

– Верно.

Перила моста были Крису по пояс. Во время прогулок он иногда тут мочился. Жаль, сейчас это невозможно.

– Как здесь красиво, – произнесла Морс, глядя на извилистое русло реки. – Словно тут никогда не было людей.

– Практически так оно и есть. Федеральная земля, ее никто не обрабатывает. В детстве я часто гулял вдоль реки. Нашел много наконечников от стрел и копий. До прихода французов здесь тысячи лет охотились индейцы.

Алекс улыбнулась:

– Вам повезло, что ваше детство прошло в таких местах.

Крис кивнул:

– Мы прожили в Натчесе несколько лет. Затем отца перевели в другой город – его часто перебрасывали с места на место, – но он успел показать мне местные леса. После сильных дождей мы часто устраивали прогулки вдоль речного русла – отец на одном берегу, я на противоположном. Однажды я обнаружил в песке три огромных кости. Оказалось, это останки мамонта. Им было пятнадцать тысяч лет.

– Я понятия не имела, что тут есть такие вещи!

Доктор хмыкнул.

– На самом деле мы никогда не бываем одиноки. За спиной всегда слышны чьи-то шаги.

– Шаги мертвых.

Крис поднял голову, услышав приближавшийся автомобиль. Патрульная машина парковой службы. Он махнул рукой, вспомнив девушку-рейнджера, которая работала на этой трассе пару лет назад. Позже он увидел ее лицо на обложке популярного детектива, сюжет которого был связан с Натчесом. Похоже, это место накладывало отпечаток на всех, кому доводилось в нем бывать.

– О чем задумались, доктор?

Крис размышлял о Дерриле Фостере и о том, что тот рассказал ему об Алекс Морс. Он не собирался конфликтовать с агентом ФБР, но ему хотелось знать, насколько она с ним откровенна.

– С момента нашей встречи вы только и делали, что лезли в мою личную жизнь, – заметил он, заглянув в ее зеленые глаза. – Позвольте и я немного покопаюсь в вашей.

Доктор был готов к вспышке гнева. Но после долгого молчания Алекс Морс кивнула.

– Ваши шрамы выглядят довольно свежими, – продолжил Крис. – Как вы их получили?

Морс отвернулась и уставилась на волнистый песок, покрывавший дно реки. Когда она заговорила снова, в ее голосе что-то изменилось. В нем уже не звучала прежняя властность, а лишь искренность.

– Был один человек, с которым я служила в Бюро. Джим Броудбент. Он часто прикрывал меня во время работы. В общем… он был в меня влюблен. Мне он тоже нравился, но между нами стояла его семья. Жена и двое детей. Близости у нас не было, но если бы она и случилось, Джим все равно семью не бросил бы. Никогда. Понимаете?

Крис кивнул. Она снова устремила взгляд на воду.

– Я была хорошим переговорщиком, доктор. Некоторые считали, что лучшим. За пять лет не потеряла ни одного заложника. А это большая редкость. Но в прошлом декабре… – Морс запнулась и продолжила: – В прошлом декабре моего отца убили во время ограбления. Через семь недель у матери нашли рак яичников. В запущенной форме – вы знаете, что это значит.

– Мне очень жаль.

Морс пожала плечами.

– После этого во мне что-то надломилось. Только сама я этого не знала. Отец учил меня быть стойкой, и я старалась изо всех сил. «Никогда не сдаваться» – лозунг семьи Морс. Отец позаимствовал его у Черчилля и передал мне.

Крис сочувственно вздохнул.

– Не волнуйтесь, до шрамов я сейчас доберусь, – добавила Алекс с неловким смешком. – Четыре месяца назад захватили банк. Один из самых крупных – Федеральный резервный банк в округе Колумбия. Преступники взяли шестнадцать заложников, в основном из местных сотрудников. Начальство в ФБР решило, что это атака террористов. Кто-то считал, что вопрос лишь в деньгах. На самом деле могло быть и то и другое – дерзкое ограбление, чтобы добыть средства для террористов. Но чутье мне подсказывало, что проблема в ином. Главарь говорил с арабским акцентом, но он звучал фальшиво. Парень вел себя как шизофреник. С пеной на губах поносил правительство. Вероятно, в его жизни произошла какая-то катастрофа, толкнувшая его на экстремальные поступки. – Морс посмотрела на Криса и усмехнулась. – Вы, наверное, сразу подумали обо мне… Короче, дело поручили заместителю директора ФБР Додсону, который не дал мне времени как следует поработать. У меня был реальный шанс уговорить главаря сложить оружие. Опыт и интуиция убеждали меня в этом. На карте стояло шестнадцать жизней, понимаете? Но в Вашингтоне решили иначе. Там еще не пришли в себя после одиннадцатого сентября, поэтому все требовали жестких мер. В общем, Додсон дал мне отбой и вызвал спецназ.

Крис увидел, что Алекс глубоко задумалась. Похоже, она сотни раз перебирала события в памяти, но сколько раз ей приходилось описывать их вслух?

– Рассчитывать на снайперов не приходилось. Оставался штурм, однако он грозил большими жертвами среди заложников. Я не могла этого допустить. Я прошла сквозь оцепление и вернулась в банк. Мне что-то кричали, но я никого не слушала. Видимо, ребят из спецназа не успели предупредить, и я вошла в холл в тот момент, когда они вломились через окна. Полетели шоковые гранаты, начался штурм. – Морс прикоснулась к изуродованной щеке, точно только сейчас почувствовала боль. – Один из грабителей выстрелил в меня через стеклянную перегородку. Мне достались почти одни осколки, но я не знала, что Джим тоже бросился за мной. Когда меня ранили, он посмотрел на меня, а не на стрелявшего, как требовала инструкция. Это правило нам вдалбливали еще в академии. И вдалбливали очень крепко. Но чувства оказались сильнее рефлексов…

Морс вытерла рукой лицо, словно смахивая паутину, но Крис заметил блеснувшие на щеках слезы. Он протянул руку и сжал ее плечо.

– Все в порядке.

Она резко дернула головой:

– Нет. Может, когда-то так и будет, но не сейчас.

– Я знаю одно, – произнес доктор. – В подобном состоянии вам не стоит гоняться за убийцами. Возьмите отпуск по болезни.

У Алекс вырвался смешок.

– Я и так на больничном!

Крис посмотрел на нее, и ему вдруг многое стало ясно. Ее усталость, ожесточенное упрямство, странно отчужденный взгляд, какой возникает у контуженых солдат…

– Вы ведете дело в одиночку, верно?

Алекс покачала головой, но ее подбородок задрожал.

– И вы гораздо чаще говорите «я», чем «мы».

Морс прикусила нижнюю губу и прищурилась, точно ее ослепило ярким светом.

– Это правда? – настаивал он. – Вы работаете одна?

Она окинула его затуманенным взглядом. Ее глаза была мокрыми, и не только от дождя.

– В общем, да. Почти все, что я делала последние пять недель, не санкционировано начальством. Если об этом узнают, меня сразу уволят.

Крис присвистнул:

– Неужели?

Она сжала его запястье и воскликнула почти с отчаянием:

– Вы моя последняя надежда, доктор Шепард! Самая последняя!

– Надежда на что?

– Остановить этих людей. Поймать их за руку.

– Послушайте, если все обстоит так, как вы говорите, почему ФБР не занялось данным делом?

Лицо Алекс помрачнело.

– Причин достаточно. Во-первых, убийство не считается федеральным преступлением, если оно не связано с организованной преступностью. Во-вторых, все, чем я располагаю, – это домыслы и умозаключения, а не доказательства. Но где, черт возьми, я добуду доказательства, если у меня нет никаких ресурсов? ФБР – самая бюрократическая организация, какую только можно представить. Все делается строго по бумажке – пока речь не заходит о терроризме и бумажки не летят вон. Но парней, которых я ищу, не поймаешь в белых перчатках.

Крис не нашелся что ответить. Еще вчера утром его жизнь текла в обычном русле, а теперь он стоял на мосту и смотрел, как страдает женщина, которую он почти не знал.

– Если вы действуете в одиночку, кто видел, как Тора входила к адвокату?

– Частный детектив. Он был другом моего отца.

– А как же ФБР? Чем вы занимаетесь, по мнению начальства?

– Оно считает, что я сижу в Шарлотте и разбираюсь с нелегальной проституцией. Когда меня перевели туда после ранения, мне повезло. Я встретила старого приятеля по академии. Пока что он прикрывает мою задницу. Но это не может тянуться вечно.

– Да.

– Знаю, мои слова звучат не очень убедительно. В последнее время я сплю по три часа в сутки. У меня ушло две недели на установление связи между моим зятем и тем адвокатом. И еще неделя – чтобы узнать имена его партнеров. Недавно я установила список жертв. На самом деле их наверняка гораздо больше. Но потом ваша жена поехала в офис к Раску, и это вывело меня на вас. Теперь я разрываюсь между Натчесом и Джексоном, где умирает моя мать, и…

– Кто такой Раск? Тот адвокат?

– Да. Эндрю Раск-младший. У его отца юридическая фирма в Джексоне. – По щекам Алекс потекли слезы. – Господи, как я устала!.. Мне необходима ваша помощь, доктор. Нужны ваши медицинские знания, но прежде всего – вы сами. Потому что вы – следующая жертва. – Она уперлась в него жестким взглядом. – Понимаете?

Крис закрыл глаза.

– Пока я не услышал никаких доказательств.

– Какого черта! Знаю, это звучит ужасно, но ваша жена потратила два часа, чтобы съездить в Джексон и повидаться с Эндрю Раском. Теперь она это скрывает и, значит, лжет. Что, по-вашему, все это означает?

– Только не убийство, – упрямо произнес Крис. – Я не верю.

Морс коснулась его руки.

– Это потому что вы доктор, а не юрист. Обратитесь к любому окружному прокурору, и он покажет вам длинный список людей, приходящих к нему каждую неделю, обвиняя в убийстве своих близких. Официально никакого криминала нет – жертвы покончили с собой, погибли от несчастных случаев, сгорели или утонули. Но жены, дети, родители погибших знают правду… знают, что это убийство. И теперь они стучатся во все двери, пытаясь убедить систему, что произошло преступление, надо тщательнее расследовать дело. Нанимают адвокатов и тратят все сбережения, чтобы выяснить истину и добиться справедливости. Но у них почти никогда ничего не получается. И постепенно люди превращаются в тени, в призраков. Некоторые остаются такими на всю жизнь. – Агент Морс бросила на Криса взгляд, полный решимости и страсти. – Но я не призрак, доктор Шепард. Я не стану стоять и смотреть, как мою сестру стирают в порошок ради чьей-то выгоды. – В ее голосе зазвенели стальные нотки. – Видит Бог, я этого не допущу.

Крис выдержал уважительную паузу, прежде чем ответить:

– Поверьте, я вам искренне сочувствую. Более того, восхищаюсь вами. Но между нами большая разница. Для вас это личное дело. Для меня – нет.

Глаза Алекс сузились.

– Для вас тоже. Только вы не хотите этого признать.

– Не будем начинать сначала.

– Доктор, я пойду на все, чтобы вы мне помогли. Если понадобится, пойду в кусты и сниму для вас трусики. – В ее глазах вспыхнул огонь. – Но в этом нет необходимости.

Крис настороженно взглянул на Алекс:

– Почему?

– Потому что ваша жена вам изменяет.

Доктор попытался сохранить невозмутимость, но у него бешено заколотилось сердце.

– Тора спит с хирургом из вашего городка, – продолжила Алекс. – Его зовут Шейн Лэнсинг.

– Чепуха, – хрипло выдавил Крис.

Морс не моргнула глазом.

– У вас есть доказательства?

– Косвенные.

– Косвенные?.. Ради Бога.

– Сначала все это отрицают.

– Господи, да заткнитесь!

Лицо Алекс смягчилось.

– Понимаю, как вам больно. Когда-то у меня был жених, он обманывал меня с моей лучшей подругой. Но сейчас вам не до гордости, Крис. Смотрите правде в глаза.

– Смотреть правде в глаза? Вы придумываете какие-то дикие истории о массовых убийствах. Мужья заражают жен раком, жены мечтают убить мужей… Неудивительно, что вы остались одна!

В лице Морс не дрогнул ни один мускул.

– Ладно, если я спятила, скажите мне, почему вы не позвонили в ФБР?

Доктор отвернулся и уставился на бетонные перила.

– Почему, Крис?

Нехотя, словно против своей воли, он пробормотал:

– Тора уезжает из города. Она сообщила мне вчера вечером.

– Куда?

– В Дельту. Оздоровительный центр в Гринвуде. В известный отель.

– «Эллювиан»?

Он кивнул.

– Я его знаю. Когда она едет?

– Может, завтра. В любом случае на этой неделе.

Морс поднесла к губам сжатый кулак и обратилась к нему на ты:

– О Господи, Крис… Они действуют очень быстро. Мы должны что-нибудь предпринять. Ты в страшной опасности. Уже сейчас.

Он схватил ее за плечи и встряхнул.

– Ты понимаешь, что говоришь? У тебя нет ничего, кроме косвенных улик. Ни одного самого мелкого факта!

– Да, я знаю, как это выглядит. И ты мне не веришь. Но… ты хочешь узнать все, что мне известно?

Крис долго смотрел ей в лицо.

– Не думаю. – Он взглянул на часы. – Уже поздно. Я должен вернуться к своей машине. Прости, я не могу тебя ждать.

Он сел на велосипед и тронулся с места, но Морс с неожиданной силой схватила его за локоть. Она что-то вытащила из кармана шорт. Сотовый телефон.

– Возьми, – попросила Алекс. – Мой мобильник запрограммирован на эту трубку. По нему ты можешь говорить свободно. Это единственная надежная связь.

Крис оттолкнул телефон:

– Не надо.

– Не дури, Крис. Прошу тебя.

Доктор покосился на мобильник, будто ожидая от него какого-то подвоха.

– Как я объясню это Торе?

– Она уезжает из города. Ты можешь припрятать его на пару дней.

Крис раздраженно поморщился, но все-таки взял трубку. Морс наблюдала за ним с искренней тревогой.

– Крис, тебе надо забыть о прежней жизни. Над тобой нависла смертельная опасность!

У него вырвался странный смешок.

– Прости, но я не верю.

– Время откроет истину. Так или иначе.

Он собирался уехать, но деликатность южанина опять взяла верх.

– Ничего, если я тебя здесь оставлю?

Морс развернулась и приподняла футболку, показав лоснящуюся рукоятку пистолета. Он казался огромным на ее узкой талии. Пока Крис разглядывал оружие, она села на велосипед и взялась за руль.

– Не затягивай со звонком. Иначе мы не успеем подготовиться.

– А что, если я позвоню в ФБР?

Алекс безразлично пожала плечами.

– Тогда моей карьере конец. Но я все равно не остановлюсь. И спасу тебя, даже против твоей воли.

Крис молча нажал на педали и помчался по шоссе.


Глава 11


Эндрю Раск прибавил скорость на своем «порше-кайенн-турбо», пересек две полосы автострады и взглянул в зеркальце заднего обзора. В последнюю неделю ему стало казаться, что за ним кто-то следит. Причем не только на дороге. Каждый раз, обедая в местном ресторане, Раск ловил на себе чей-то взгляд, но стоило ему обернуться, как это ощущение исчезало. Зато на шоссе оно обострялось. Надо признать, что кто бы ни сидел у него на «хвосте», он делал это мастерски. Вероятно, в слежке участвовали сразу несколько машин, что было плохим признаком. Обычно подобные трюки проделывает полиция или другие госструктуры. Раску вовсе не улыбалось говорить Гликону о вмешательстве властей – по крайней мере пока он сам в этом не убедится.

Но сегодня все по-иному. Как только он попал на Пятьдесят пятую автостраду, за ним неотступно следовал темно-синий «краун-виктория». Раск резко менял скорость, но автомобиль пристроился намертво. Эндрю притворился, будто съезжает с автострады, но в последний момент свернул обратно, и его преследователь выдал себя с головой. Конечно, профи из госструктур не совершил бы такой ошибки; это – плюс. Минус заключался в том, что Раск спешил на встречу, и у него не было времени отрываться от «хвоста».

Он спокойно продолжал двигаться на юг и скоро придумал решение проблемы. Свернув на Мидоубрук-драйв, он промчался под эстакадой и отправился на восток. «Краун-виктория» все еще маячил позади. Впереди уже вырастал Олд-Истовер – одно из самых фешенебельных предместий в окрестностях столицы. Наверное, «форд» принадлежит агенту ФБР, подумал Раск. Иногда они используют «краун-вик». Старое американское дерьмо…

Эндрю по-прежнему держался главной улицы, понемногу уходившей вниз. Интересно, знает ли его преследователь, что спуск ведет к реке? Еще несколько лет назад район был заболоченной равниной, в которой никто и не собирался вести строительство. Но вскоре в дело пошли большие деньги, и теперь новые дома вырастали как грибы.

Лет пять назад Раск ходил по Перл-Ривер на каяках с одним другом, готовившимся к профессиональным соревнованиям в Канаде. В то время густой лес вдоль берега реки был весь изрезан грязными дорогами, по ним с бешеной скоростью носилась молодежь на новомодных внедорожниках. Видимо, кое-какие из просек остались до сих пор.

Эндрю повернул направо и остановил «порше» перед большим особняком. Что сделает «краун-вик» – встанет сзади или сделает вид, будто он тут ни при чем? Темно-синий автомобиль замедлил ход, прополз мимо и двинулся дальше. Эндрю немедленно рванул в боковую улочку, описал широкую дугу и опять выскочил на главную дорогу. Полотно автострады перед ним было пусто.

Он взглянул в зеркальце заднего обзора: «краун-вик» стоял с включенным мотором в ста ярдах позади него. Раск надавил на газ, мотор взревел, и ускорение вжало его в спинку кресла, словно космонавта в стартующей ракете. Через секунду он уже на полном ходу мчался к лесным зарослям и высокой траве.

Когда перед глазами устрашающе вырос заградительный барьер, Эндрю заметил слева земляную колею. Просвет в зелени был чуть шире самого «порше», но адвокат не колебался ни мгновения. В порыве азарта он резко выкрутил руль налево, поддал газу и на бешеной скорости влетел в узкую просеку, молясь, чтобы не напороться на встречный внедорожник какого-нибудь юнца.

Машину начало болтать, но Раск давил на педаль. Задняя часть взлетела в воздух, нос шлепнулся в большую лужу и поднял фонтан брызг. Не теряя скорости, адвокат вцепился в руль и дал газу, положившись на свой полноприводный двигатель. После короткой паузы задние шины въелись в глину, и автомобиль торпедой выскочил из лужи, вхолостую крутя передними колесами. Эндрю даже улыбнулся, когда «порше» всеми четырьмя колесами встал на землю и, разбрасывая на ходу песок, помчался по разбитой колее с ревом рассерженного зверя.

Никакой «краун-виктория» не перескочит за ним через такую яму. Теперь осталось лишь вернуться на нормальную дорогу, пока его «хвост» не догадался, что он задумал. Раск продолжал нестись к реке – по крайней мере в ее сторону – и лихорадочно искал взглядом просеку пошире. Интуиция его не обманула. Буквально через минуту он увидел широкий поток Перл-Ривер, которая бурлила в глубокой лощине тридцатью ярдами ниже. Он крутанул руль вправо и двинулся вдоль извилистого русла.

Где теперь «краун-виктория»? Был ли водитель уроженцем здешних мест? Сообразил ли он, что Раск опять повернул на юг и пытается выбраться на автостраду? Человек вполне мог запросить помощь – другую машину или даже вертолет. От вертолета Эндрю никуда не скрыться, если только не бросить «порше» и не спрятаться в лесу. Но какой прок? Они и так знают, кто он. Раск уже давно разработал план бегства – хороший план, который навсегда избавит его от американских властей, – но вряд ли он сумеет осуществить его, если за ним уже выслали вертолеты.

Нет, не выслали. Против него действует не группа – одиночка.

– Да, но кто? – произнес Эндрю.

Эта чертова девка!

Раск сжал зубы, чувствуя сильную вибрацию машины. Ладно, придется играть с теми картами, что на руках.

На повороте реки появилось красивое деревянное каноэ, которым правили две девчонки школьного возраста; между ними в лодке стояли два больших красных рюкзака. Наверное, шли по руслу Стронг-Ривер до слияния с Перл-Ривер. Эндрю вспомнил, как в школе ходил по тому же маршруту с другими бойскаутами. Следя за движениями спортсменок, он вдруг вспомнил еще кое-что. Боже, как давно это было – старый добрый восьмой отряд. А их девиз… Господи Иисусе! Не зря люди зовут детишек в лесу бойскаутами…

Раск надавил на тормоз. Справа за густыми бамбуковыми зарослями в лес тянулся темный туннель. Вглубь вели две широких колеи, а у входа валялись полуобгоревшее бревно и куча пивных банок. Адвокат удовлетворенно кивнул. Это путь к цивилизации. Он поддал газу, чтобы перевалить через песчаный вал, и направился к зеленому туннелю. Через пять секунд его поглотила лесная тьма. Раск, посмеиваясь, выбрался на асфальтовую дорогу и свободно помчался к поднимавшейся впереди эстакаде Пятьдесят пятой автострады.


Глава 12


Солнце уже встало, и Крис выжимал из своей машины все, что мог. Дождь прекратился, но, свернув на автостраду, он выбросил из-под колес высокий фонтан брызг.

После разговора с Алекс Морс в душе доктора образовалась какая-то пустота. Он даже не мог заставить себя думать о ее словах. Во всяком случае, решил загадку, которую задал ему Деррил Фостер. Специальный агент Морс была «вольным стрелком», она работала на свой страх и риск. ФБР ничего не знало о ее расследовании. Да и вряд ли это можно назвать расследованием – скорее частным делом, личной местью человеку, убившему ее сестру. Морс занималась этим уже пять недель, но пока не предъявила ничего, кроме косвенных улик и фантастических теорий. «Однако, – подумал он с внезапной горечью, – когда она попыталась озвучить мне настоящую улику, я заткнул ей рот». Проезжая мимо супермаркета «Вэл-март», Крис достал мобильный телефон, который дала ему Морс, и набрал единственный номер, записанный на сим-карте.

– Это Алекс, – произнесла Морс. – С тобой все в порядке? Кажется, я слишком жестко говорила насчет Торы.

– У тебя есть реальные доказательства связи моей жены с Шейном Лэнсингом?

Алекс выдержала паузу.

– На прошлой неделе доктор Лэнсинг дважды приезжал в ваш новый дом, когда Тора была там.

Крис с облегчением вздохнул.

– Ну и что? Шейн живет по соседству.

– В первый раз он оставался в доме двадцать минут.

– А второй?

– Пятьдесят две минуты.

Пятьдесят две минуты. Вполне достаточно, чтобы…

– Наверное, Тора показывала ему дом. Она сама делала проект. К тому же там были рабочие, верно?

Ответ Морс прозвучал как удар кувалды:

– Никаких рабочих.

– В обоих случаях?

– Да. Мне очень жаль, Крис.

Доктор поморщился.

– Все равно это могла быть просто невинная беседа.

– Ты полагаешь? По-твоему, Шейн Лэнсинг похож на пай-мальчика?

Крис не думал ничего подобного.

– Кого бы я ни спрашивала об этом человеке, – продолжила Алекс, – мне всегда говорили о нем: талантливый хирург, несносный тип, доводящий до слез медсестер, и жуткий бабник.

Доктор промолчал.

– Кроме того, я слышала, он предпочитает красоток, – добавила Морс. – Тора подходит под данное определение.

– Это все? – хрипло спросил Крис.

– Нет. Я беседовала кое с кем из медсестер.

– И что?

– По их словам, у Торы была связь с одним женатым доктором, когда она только приехала в город. Семь лет назад. Это случилось еще до вашего знакомства. Он работал в пункте первой помощи. Тора когда-нибудь рассказывала об этом?

– Что еще за доктор?

– Деннис Стивенс.

В памяти Криса промелькнуло молодое лицо с бородой.

– Никогда о нем не слышал.

– Похоже, роман развивался очень бурно, и Стивенс переехал в другой штат.

– В больницах всегда много сплетен. В любом случае Тора тогда была свободна.

– Еще я слышала историю об одном офтальмологе, который работал здесь некоторое время. Это было как раз перед тем, как Тора вышла замуж за Реда Симмонса.

– Многие медсестры терпеть не могут мою жену. Они считают ее высокомерной.

– А это правда?

– Как посмотреть. Просто в плане интеллекта Тора умнее, чем большинство местных врачей. Можешь представить, как их это бесит. Особенно мужчин.

– Пожалуй. – На линии возникли помехи. – Слушай, Крис, я твой друг, хотя ты меня почти не знаешь. А друзья всегда говорят правду, даже если она горькая.

– Ты мой друг? Или я просто тебе нужен?

– Дай мне шанс, и я тебе докажу. А потом решай сам.

«Да, Алекс была хорошим переговорщиком, – решил он, отключив связь. – Она уже мной манипулирует».


Глава 13


Четыре часа спустя Алекс Морс сидела на скамейке в тени католического храма и наблюдала, как Тора Шепард выходит из фитнес-центра «Мэйнстрим», стянув светлые волосы голубой повязкой. Повернув направо, она стремительно двинулась на запад по Мэйн-стрит. Немного дальше дорога тянулась к высокому обрыву, нависавшему над Миссисипи. По утрам Тора часто устраивала долгие пробежки на самом краю земляного вала, где проволочная сетка или живая изгородь отделяли ее от зиявшей рядом пустоты. Однажды Алекс увязалась за ней, и ее поразила мощь и красота большой реки. В районе Натчеса ширина русла достигала полной мили, а дальше простиралась необъятная даль Луизианской дельты.

Но сегодня Тора не собиралась бегать. Она была в темных очках и брючном костюме, который стоил больше, чем Алекс получала в месяц. Грациозно шагая по улице, миссис Шепард словно просилась на обложку модного журнала. Алекс видела, как прохожие бросают на нее взгляды. Не только мужчины, но и женщины. Да, она неотразима. Может, поэтому Алекс испытывала к ней такую антипатию? Ей никогда не нравились блондинки. Она не любила стереотипы, но их очень трудно избежать, если речь заходит о блондинках. У них особая манера двигаться и разговаривать, постоянно поправлять свою чертову прическу, хотя к ней и так не придерешься. Голоса у них сладкие и девчоночьи-манерные, и при одном их звуке у Алекс чешутся кулаки. Не говоря уже про их легендарную глупость. Алекс знала, что блондинки вовсе не обязательно глупы, но и особо умных среди них она тоже не встречала. Вероятно, суть проблемы заключается как раз в этом. Большинство блондинок очень легко добивались того, что им нужно, и почти не развивали в себе полезных навыков, кроме умения строить глазки или вонзать нож в спину соперниц.

Правда и то, что настоящих блондинок теперь найти трудно. Тора входила в их число, с этим не поспоришь. Даже у тех, кто был светлым в детстве, волосы с возрастом темнеют. Но Тора с ее датской кровью могла похвастать такой же пышной пшеничной шевелюрой, какой обладал ее отец. Может, поэтому в отличие от всех этих полуокрашенных, полуощипанных, завитых, начесанных и прилизанных «блондинок», каких встречаешь каждый день, Тора Шепард производила впечатление ослепительной и сияющей уверенности в себе, почти животного магнетизма, легко притягивающего к ней новых жертв. Именно это качество заставляло мужчин и женщин оборачиваться и смотреть ей вслед. И именно оно побудило молодого и симпатичного доктора Криса Шепарда сделать ей предложение, а заодно усыновить ребенка, родившегося девять лет назад. Неплохой вариант для женщины с ее прошлым…

Алекс быстро пересекла Мэйн-стрит и последовала за Торой, успевшей опередить ее на целый квартал. Она с трудом подавила в себе раздражение, заметив, как молодой человек в деловом костюме развернулся на сто восемьдесят градусов и уставился вслед проходившей мимо докторше. Потом Тору остановил мужчина постарше и завязал с ней разговор. Какое-то время они беседовали, оживленно жестикулируя посреди улицы. Алекс отвернулась и стала разглядывать витрину.

Тора с самого начала инстинктивно вызывала в ней неприязнь, хотя она сама не понимала почему. Алекс знала, что у миссис Шепард было счастливое детство. Про таких говорят – родился с серебряной ложкой во рту. Правда, эту ложку у нее быстро отобрали. Дочь известного хирурга из центра Вандербильта, Тора Райнер провела первые годы жизни среди общественной верхушки Нэшвилла, штат Теннесси. Элитная школа, загородные клубы, верховая езда, множество развлечений… Но когда ей исполнилось восемь, мать Торы превратилась в законченную алкоголичку. После нескольких попыток излечиться она ушла в глубокий запой, который мог длиться бесконечно. С помощью своих друзей Ларс Райнер пристроил жену в больницу штата, а сам подал на развод. Через шесть месяцев он был свободен, но для этого ему пришлось отказаться от дочери. Маленькая неувязка, почти не изменившая жизнь доктора Райнера, пагубно сказалась на судьбе девочки.

Детство Торы превратилось в бесконечную одиссею между маленькими городками в восточном Теннесси. Она посещала бесплатные школы, поскольку частные были ей не по карману: мать пропивала все деньги, какие взыскивали с отца на обучение дочери. Запои матери начинались и заканчивались, подчиняясь каким-то причудливым законам, и Тора иногда оказывалась в доме бабушки. Школьные оценки становились все хуже, пока однажды она не решила доказать отцу, что кое-чего стоит. Когда Тора с блеском сдала выпускные экзамены, Ларс Райнер наконец обратил на нее внимание. Он нашел ей место в центре Вандербильта и даже предложил небольшое содержание. Тора отказалась. Вместо этого она продолжила учебу и выиграла стипендию в университете своего отца.

Но полоса удач длилась недолго. Воспитание и гены матери работали против нее. После прекрасного первого семестра успеваемость Торы поползла вниз, а второй она не закончила. Когда Тора устроилась официанткой в одной из забегаловок, причина стала ясна: она беременна. Ее парень исчез, но Тора решила сохранить ребенка. Призвав на помощь бабушку в качестве спонсора и няньки, она поступила в школу для медсестер и через два года закончила ее с отличием. Тора нашла работу в госпитале для ветеранов в Мурфрисборо, но через девять месяцев внезапно и без всяких видимых причин перебралась в Натчес, штат Миссисипи. Алекс подозревала, что и тут не обошлось без скандальной истории, но у нее не было фактов (хотя она пыталась найти их). В Натчесе Тору взяли в больницу Святой Екатерины, где она познакомилась с Редом Симмонсом, богатым нефтяником, который стал ее первым мужем и скоро оставил ее вдовой. Весьма состоятельной…

Алекс повернула голову. Тора поболтала с пожилым мужчиной, обняла его и зашагала дальше. Морс достала из сумочки маленькую камеру и сфотографировала собеседника. На вид ему лет шестьдесят – староват для ее любовника.

Алекс всегда считала, что она в хорошей форме, но простая слежка за ежедневными перемещениями Торы действовала на нее изматывающее. Все начиналось с утренней пробежки – четыре мили минимум, иногда и десять, – за ней следовали душ и поездка к новому дому в Авалоне. Здесь Тора полчаса спорила с застройщиками, после чего направляла «мерседес» в загородный клуб, где развлекалась плаванием или игрой в теннис (Морс сидела в машине на стоянке). Затем она переодевалась и долго занималась фитнесом в «Мэйнстриме». Опять душ и второй завтрак в компании подруг. Тора любила тайскую кухню и ходила в дорогой ресторан недалеко от финтес-центра – наверное, именно туда она сейчас и направлялась. После пары низкокалорийных блюд (Алекс следила за ней из-за соседнего столика) Тора чаще всего снова ездила на стройку в Авалон.

Неизменным пунктом ее графика являлось посещение школы Святого Стефана, где она забирала Бена. Правда, пока другие матери по двадцать минут ждали у входа – на тот случай, если их дети выбегут сразу после звонка, – Тора предпочитала опаздывать на двадцать минут. Таким способом она избегала утомительного ожидания и обычно заставала Бена уже одного, слонявшегося с мячом на игровой площадке. Доставив его домой к гувернантке, Тора убивала остаток дня прогулкой и шопингом, потом в последний раз заглядывала в Авалон и после этого возвращалась в Элджин.

Во время этих поздних поездок доктор Шейн Лэнсинг наносил ей частные визиты. Алекс не пыталась проникнуть в дом, пока Лэнсинг находился внутри, но решила сделать это, если хирург появится там еще раз. После двух бесед с доктором Шепардом, на редкость стойко защищавшим нравственность жены, Морс жалела, что не взяла в Натчес Уилла Килмера. Старый партнер ее отца часто занимался супружеской неверностью, и в его распоряжении имелось оборудование, позволявшее прослушивать и декодировать мобильные звонки в реальном времени. Но Уилл был по уши загружен слежкой за Эндрю Раском, а у Алекс не хватало денег, чтобы нанять его помощников для работы в Натчесе. Она надеялась компенсировать это хакерской атакой на почтовый ящик Торы. Докторша повсюду таскала с собой компьютер-наладонник и часто выходила в Интернет. Морс не сомневалась, что если ей удастся раздобыть хотя бы одно электронное письмо, доказывающее любовную связь между Торой и Лэнсингом, доктор Шепард осознает грозящую ему опасность и встанет на ее сторону.

Тора опять остановилась, чтобы побеседовать с мужчиной ее лет. Алекс стала осторожно приближаться, стараясь уловить нить их разговора, но тут у нее зазвонил мобильник. Она отошла в сторону и, достав трубку, услышала Уилла Килмера.

– Привет, дядя Уилл.

– Есть новости, – сообщил Килмер.

– Хорошие или плохие?

– Скорее плохие. Эндрю Раск облапошил моего парня и удрал от слежки.

– О черт! Как ему удалось уйти от твоих людей?

– У этого ублюдка был полноприводный «порше». Он свернул к Перл-Ривер и ранул в самую грязь. А мой парень сидел в «краун-виктории» – усиленный двигатель и все такое, но по грязи от него мало толку. Кстати, я сомневаюсь, что Раску просто захотелось поразвлечься. Похоже, он ехал на важную встречу. Иначе зачем ему выкидывать такой фортель?

– Проклятие!

– Я говорил, что нужно больше машин. Но ты сказала…

– Я помню, что я сказала! – раздраженно буркнула Алекс.

Она была в ярости, что у нее не хватает средств для нормальной слежки. Сэкономишь на малом, проиграешь в главном – так повторял ее отец. Теперь все деньги, которые она потратила на Раска, пропали даром. Адвокат исчез, и она ничего не сможет сделать, пока он не соблаговолит появиться снова.

Между тем Тора Шепард пожала руку собеседнику, пересекла Коммерс-стрит и свернула направо. Алекс последовала за ней.

– Прости, Уилл. Это моя вина. Я тебя подставила.

В трубке послышалось тяжелое дыхание. Килмеру было уже семьдесят, и он страдал эмфиземой легких.

– Что теперь делать, малышка?

– Пошли кого-нибудь к дому Раска. Он все-таки вернется, верно?

– Конечно. Уверен, вечером он будет дома.

– Если мы его не спугнули.

Уилл промолчал.

– Как ты думаешь, он мог удрать из города? – спросила Алекс.

– Вряд ли. Раск пустил здесь корни. У него хорошая работа, жена, роскошный дом, детишки.

– Дети с ним не живут, – напомнила Алекс.

– Не важно. Раск – богатый адвокат, а не агент ЦРУ. Он вернется, вот увидишь.

Морс глубоко вздохнула. Тора была уже возле ресторана.

– Я пришлю кого-нибудь к тебе, – добавил Уилл. – А если никого не найду, отправлюсь сам.

– Ты совсем не обязан…

Алекс оборвала фразу. Тора внезапно остановилась посреди улицы и достала зазвонивший телефон. Она крепко прижала трубку к уху и прислонилась спиной к стене.

– Черт, жаль, что тебя тут нет, – пробормотала Морс.

– А что?

– Ничего. Мне пора идти. Созвонимся.

Пока она убирала телефон, Тора отошла от стены и бросила взгляд в окно ресторана. Похоже, то, что она там увидела, ее удовлетворило. Докторша кивнула, сунула трубку в карман и, изменив направление, быстро двинулась назад по Мэйн-стрит.

Прямо к Алекс.

Морс нырнула в ближайший магазинчик, торговавший всякой всячиной, – крошечную лавочку, набитую античными украшениями, зеркалами в рамах, репродукциями, плетеными корзинками и ореховыми сладостями. Тора прошла мимо витрины с серьезным и озабоченным лицом. Досчитав до пятнадцати, Алекс выбралась из магазина и направилась вслед за докторшей к ее «мерседесу».

Что-то явно должно было случиться.


Глава 14


Эндрю Раск стал искать просвет среди деревьев. Сорок минут назад он съехал с Пятьдесят пятой автострады и свернул на узкую гравийную дорогу. Где-то здесь должен находиться поворот к охотничьему лагерю Чикамагуа. Пятнадцать лет назад Раск стал членом элитного охотничьего клуба вместо своего бывшего тестя и с тех пор не раз убеждался, что это членство полезно во многих отношениях, не говоря уже о хорошо проведенных отпусках.

Наконец он увидел поворот, отмеченный дорожным знаком. Раск крутанул руль, затормозил перед преградившими путь железными воротами и набрал комбинацию цифр на встроенной в стойку кнопочной панели. Ворота разъехались в стороны, и он тронулся дальше. Впереди оставалось полмили посыпанной гравием дороги, и Раск ехал очень осторожно. Несмотря на огромные средства членов клуба, подъездные пути всегда были в скверном состоянии. Эндрю порой казалось, что это сделано специально, для иллюзии деревенской простоты. Потому что во всем остальном лагерь был на высоте.

Внешне лагерные домики выглядели как простые хижины, но внутри располагались благоустроенные комнаты с ванной, кондиционером и спутниковым телевидением. Заядлые охотники не скупились на затраты. В здешних местах водилось больше белохвостых оленей, чем в любой другой части Соединенных Штатов. К тому же самые крупные экземпляры попадались в штате Миссисипи. Оленям нравилась густая зелень мелколесья, оставшаяся в местных заповедниках после вырубки девственных лесов. Вот почему в этот олений рай устремлялись охотники со всей страны. К юго-западу штата, вокруг Натчеса, лицензии на отстрел стоили особенно дорого. Это была самая сердцевина охотничьего рая.

Припарковавшись на стоянке, Раск огляделся в поисках Элдона Тарвера. Никого. Он вышел из машины и проверил дверь главного корпуса. Закрыто. Ясно, ведь Тарвер не является членом клуба, и у него нет ключа. Эндрю Раск дал ему лишь код для въездных ворот. Они договорились об этом уже давно, на всякий случай. Местом встречи выбрали Чикамагуа, поскольку тут они планировали свое первое дело. Их знакомство состоялось на пару лет раньше, но потом они не встречались, по крайней мере лично. Да и позже контакты продолжались не более двух минут, причем происходили в таких людных местах, что их вряд ли можно было назвать «контактами».

Хотя на первый взгляд вокруг никого не было, Раск не сомневался, что Тарвер уже здесь. Наверняка он спрятал свою машину на тот случай, если вдруг появится кто-нибудь из членов клуба. Конечно, это маловероятно, учитывая время года, но… Вопрос в том, где теперь доктор Тарвер?

Раск закрыл глаза и прислушался к шуму леса. Вначале он услышал лишь ветер, шелестевший высоко в весенних кронах. Потом щебет птиц – ласточек, соек, воробьев. Одинокий голос куропатки. Сухое постукивание дятла. Где-то в глубине чащи на Двадцать восьмой автостраде рокотали грузовики. Но среди этих звуков не было ни одного, свидетельствовавшего о присутствии человека.

Вскоре он уловил запах дыма.

Слева в лесу что-то горело. Раск двинулся в том направлении, ступая по траве уверенным и быстрым шагом. Чем дальше он шел, тем сильнее пахло дымом. Потом к нему присоединился аромат жареного мяса. Кто-то готовил на костре. Вряд ли это Тарвер, но Эндрю решил проверить.

Через минуту он оказался на маленькой полянке и увидел Элдона Тарвера. Доктор держал на огне чугунную сковородку, на ней громко шипело мясо. Рядом на проволоке висел только что освежеванный, но еще не совсем разделанный молодой олень.

– Присаживайся, – пригласил Тарвер глубоким баритоном. – Я готовлю вырезку. Чертовски вкусно, Эндрю.

Убив оленя не в сезон, патологоанатом нарушил негласное правило лагеря, посягнув на местные и федеральные законы. Но Раск не стал предъявлять ему претензии. Сегодня у него проблемы поважнее. К тому же когда Тарвер нарушал какие-нибудь законы, он делал это сознательно и хорошо все обдумав.

Доктор ткнул складным ножом в кусок мяса и поддел его. Раск взял нож и начал послушно есть.

– Отлично, – одобрил он. – Пальчики оближешь.

– Вкуснее только сырое.

– А ты ел сырое мясо?

Тарвер усмехнулся:

– Конечно. Когда был мальчиком… но это долгая история.

«Хотел бы я ее послушать, – подумал Раск, – когда у меня будет больше времени. Интересно, как из мальчиков вырастают подобные типы?» Он немного знал о прошлом доктора, но все равно не понимал, откуда взялись его странные манеры и привычки. Правда, сейчас неподходящий момент для расспросов.

– У нас проблема, – хмуро произнес Раск.

– Поэтому я здесь.

– Точнее, две проблемы…

– Давай не будем торопиться, – предложил Тарвер. – Садись. Отведай еще кусочек оленины.

Раск сделал вид, будто смотрит на огонь. Винтовки доктора рядом не было, другого оружия тоже. Зато в ногах стояла большая брезентовая сумка – там мог лежать пистолет или даже пулемет. Надо за ней присматривать.

– Я не голоден, – промолвил он.

– Хочешь перейти прямо к делу?

– Да.

– Тогда отбросим в сторону формальности.

– Формальности?

– Снимай одежду, Эндрю.

В кровь Раска хлынул адреналин. Что это значит? Он хочет его убить? Просит раздеться, чтобы потом не возиться с трупом? Вряд ли. Тогда что? К чему он клонит?

– Боишься, что на мне есть «жучок»?

Тарвер обезоруживающе улыбнулся:

– Ты сам сказал, что ситуация критическая. Стресс вынуждает людей совершать самые неожиданные поступки.

– Ты тоже разденешься?

– В этом нет необходимости. Не я назначил встречу.

Он прав. Раск хорошо знал Тарвера и не сомневался, что тот не станет с ним говорить, пока он не выполнит его приказ. Мысленно возблагодарив Бога, что оставил свой пистолет в автомобиле, адвокат снял ботинки, расстегнул ремень и спустил брюки. За ними последовала рубашка от Ральфа Лорана. Теперь на нем остались лишь трусы и носки. Тарвер смотрел на язычки пламени костра.

– Хватит? – спросил Раск.

– Остальное тоже, – равнодушно буркнул доктор.

Раск пробормотал ругательство и стянул трусы. Он чувствовал странную неловкость, и его это бесило. Адвокат сотни раз раздевался в присутствии мужчин в спортивных клубах, а ранее – в студенческих и школьных раздевалках. Раску нечего стыдиться в смысле фигуры, и многие женщины хвалили его телосложение. Но все-таки ему было не по себе. Раздеваться догола перед полоумным парнем с бог знает какими сексуальными отклонениями, да еще патологоанатомом – от подобного удовольствия продирал мороз по коже. Тем более что доктор Тарвер вовсе не пытался облегчить ему задачу. Теперь он разглядывал Эндрю в упор, словно энтомолог, изучающий спаривающихся насекомых.

– Вижу, ты поработал над latissimi dorci,[15 - Широчайшие мышцы спины.] – заметил доктор.

Что верно, то верно. Лайза однажды сказала, что возраст неблагоприятно сказывается на его спине, и Раск начал усиленно упражняться в спортивном клубе, пытаясь восполнить этот недостаток. Но как, черт возьми, Тарвер определил это одним взглядом?

– И тебе не помешало бы больше двигаться, – добавил патологоанатом. – А то сейчас многие качают мышцы в верхней части тела, не понимая, что неразвитые ноги портят впечатление. Во всем нужна симметрия, Эндрю. Важно чувство равновесия.

– Ладно, учту! – бросил Раск.

Он знал, что у него худые ноги, но в колледже на это никто не жаловался. И вообще у него заботы поважнее, чем наращивать мышцы на ногах. Кем Тарвер возомнил себя? Габариты внушительные, но как насчет спортивной формы? Раск подозревал, что под его дурацкой фланелевой рубашкой скрываются горы жира, а не мышц.

– Одевайся, – распорядился доктор. – А то ты смахиваешь на черепаху без панциря.

Раск натянул трусы, брюки и сел, чтобы обуться.

– В последний раз, когда мы были здесь, ты заявил, что ненавидишь лес, – напомнил он.

Тарвер хмыкнул.

– Всякое бывает.

– То есть?

– Эндрю, ты меня почти не знаешь. И даже если я скажу – мой личный опыт тебя совершенно не касается.

Внешне это смахивало на высокомерие, но Раск понимал, что дело в ином. Тарвер как бы говорил: «Мы с тобой разной крови, вероятно, даже разных видов». И он прав. Доктор мог сколько угодно ненавидеть лес, но чувствовал себя тут своим. В давнюю поездку – это случилось пять лет назад – Тарвер появился в лагере в качестве гостя одного хирурга из Джексона. За два дня он не убил никакой дичи, вызвав удивление и насмешки членов клуба, для которых год стал рекордным по количеству трофеев. Но главной темой их бесед был Призрак – старый и опытный самец, настоящий патриарх леса, ему уже лет десять удавалось уходить от лучших охотников в лагере. После двухлетнего перерыва Призрака снова заметили в окрестностях, и теперь все надеялись добыть его голову и шкуру. Доктор Тарвер каждый вечер молча выслушивал у костра истории о Призраке – то правдивые, то совершенно фантастические, – а на рассвете бесшумно исчезал из лагеря.

На третий день – Раск помнил, что это было воскресенье – Элдон Тарвер вернулся в лагерь, волоча огромную тушу Призрака. Многих членов клуба возмутило то, что он убил их полумифического зверя, но что они могли поделать? Тарвер застрелил самца не из удобного «гнезда», сидя весь день на дереве в ожидании добычи, как поступало большинство охотников, включая мальчишек и подростков, добывавших таким образом свои первые трофеи. Нет, он выследил и убил оленя по старинке, индейским способом. Три дня следовал за ним по пятам, продираясь сквозь лесные заросли и увязая в мокрой глине. Тарвер почти не рассказывал о том, что было дальше (не желая, по древнему поверью, выдавать своих секретов, чтобы сохранить их силу), но позже члены клуба сами собрали по кусочкам всю историю. Те, кто сидел в «гнездах», на рассвете слышали странные звуки – брачные призывы и боевые кличи, которые мастерски имитировал доктор. Вскоре грянул выстрел из винтовки – безупречно точный, сваливший Призрака на месте. Это был самый безболезненный конец, о котором только мог мечтать олень. Никакой агонии, гонок по оврагам и кустам с вывалившимися кишками и простреленными легкими. Мгновенный паралич – и смерть.

В тот же день Эндрю Раск свалил своего оленя. И тут судьба послала ему Элдона Тарвера, предложившего научить его кое-каким хитростям по разделке туши. Когда Раск протянул ему нож, доктор продемонстрировал такое мастерство во владении инструментом и столь глубокие анатомические познания, что адвокат замер от восторга. Он почти не слышал пояснений Тарвера, не в силах оторвать взгляд от его работы. И пока одна часть его сознания была увлечена разворачивавшимся перед ним кровавым шоу, в другой стали оживать кое-какие старые идеи, давно зародившиеся в темных уголках души, но до сих пор не получившие развития из-за отсутствия подходящих обстоятельств и противодействия со стороны моральных принципов. Впрочем, чем дольше работал Раск в области юриспруденции, тем слабее становились принципы. Что касается Тарвера, Эндрю очень быстро понял, что мораль не относится к числу его приоритетов.

– Значит, у нас две проблемы. – Тарвер отрезал кусок оленины и отправил в рот. – Так ты сказал.

– Да. Наверное, одна связана с другой.

Доктор жевал очень тщательно, как человек, привыкший экономно расходовать свои запасы.

– Кто-нибудь про меня знает, Эндрю?

– Нет.

– Кому-нибудь известно о том, что мы как-то связаны?

– Нет.

– Или о том, чем ты занимаешься?

– Нет.

– Даже не подозревает?

Раск облизнул губы, пытаясь сохранить спокойный вид.

– Этого я не могу гарантировать. По крайней мере на сто процентов.

– Кто он?

– Агент ФБР.

Тарвер прикусил нижнюю губу.

– Кто именно?

– Женщина. Сестра Грейс Феннел. Ее зовут Александра Морс.

На губах доктора промелькнула странная улыбка.

– А-а, понятно. Да, мы знали, что это будет рискованно… Почему она тебя подозревает?

– Билл Феннел говорит, что его жена, похоже, сболтнула что-то сестре перед смертью. На Морс сильно подействовала вся эта история, помнишь? Она даже похитила сына Феннела.

– Но вернула после похорон.

– Да. У них в семье еще раньше начались проблемы. Отца убили во время ограбления. Мать умирает от рака. Саму Морс чуть не выгнали из Бюро пару месяцев назад, когда из-за нее погиб другой агент.

– Она обращалась к тебе напрямую?

– Нет.

Доктор не спускал с Раска пристального взгляда.

– Эндрю, откуда она вообще узнала о твоем существовании?

– Не представляю.

– Феннел рассказал ей о тебе?

– Возможно… но маловероятно. Феннел не дурак.

– Он с ней трахается?

– Вряд ли. – До сих пор этот вопрос не приходил Раску в голову – серьезный прокол для адвоката, специализирующегося по разводам. – По крайней мере, я ни о чем подобном не слышал.

Тарвер был явно не удовлетворен его ответом.

– Морс не спала с Биллом Феннелом, – добавил Раск более уверенно. – Для него она слишком добродетельна. И крута.

– Разве у нее нет вагины?

– Хм, тут ты прав.

– Почему ты считаешь, что она не в его вкусе?

– Помнишь досье на Феннела? Он настоящая змея.

– Напрасно ты оскорбляешь этих тварей, – неожиданно резко бросил доктор.

Раск озадаченно замолчал, потом продолжил:

– До операции я проверил сестру Грейс. Морс – человек-инструкция, она всегда действует по правилам. Во всяком случае, так было раньше. Поэтому она пошла в ФБР, а не в ЦРУ.

– Но ты ничего не знаешь о ее внутренних мотивах.

– Пожалуй, да, если ты так ставишь вопрос.

– Наверное, проблема в твоих деловых контактах, – задумчиво протянул Тарвер. – Точнее, в сделке по недвижимости, которую ты заключил с Феннелом.

– Не исключено.

– Надо было брать алмазы.

– Сделка лучше, чем алмазы, Элдон. Намного лучше.

– Да, если она тебя не убивает.

Раск насторожился, заметив сразу два неприятных момента. Во-первых, Тарвер сказал «тебя», а не «нас»; во-вторых, он ни словом не упомянул о тюрьме, а сразу перешел к смерти. Никаких тебе поручительств и залогов в пару миллионов долларов.

Тарвер с интересом взглянул на адвоката.

– Чем агент Морс так тебя расстроила? У тебя бледный вид.

– Мне кажется, за мной следят.

Главное, не сболтнуть лишнего. Ни слова про «краун-викторию» и гонку по Перл-Ривер. Ничего, что может пробудить у Тарвера инстинкт самосохранения…

Лицо доктора застыло.

– Тебе кажется? Или это так?

– Я не уверен. Вероятно.

– И кто за тобой следит? ФБР?

– Если честно, Элдон, не знаю.

– Эндрю, мне нужны факты.

Раску хотелось выругаться, но он сдержался.

– Если Алекс Морс расследует смерть сестры, она делает это в одиночку. Начальство и так смотрит на нее косо. Да и зачем ФБР заниматься Грейс Феннел? Федералов это не касается.

– Ты адвокат. Разберись.

– Хорошо.

– Что еще сделала Морс?

Вот оно…

– Возможно, она проникла в мой офис.

Тарвер смотрел на него не мигая.

– Ты вообще хоть в чем-нибудь уверен, Эндрю? Или просто боишься сказать мне правду?

– Я не боюсь. – Идиотский ответ. – В любом случае она ничего не нашла. То есть ничего криминального.

– Всегда что-нибудь да есть. Парни вроде тебя любят все записывать. Выкладывай.

– Если она залезла в мой компьютер, то могла отследить кое-какие деловые связи. Но я уже сказал, там никакого криминала. Все чисто.

– Но это связи, – мягко подчеркнул Тарвер. – С другими трупами. И с мужьями этих трупов.

– Только по ранним операциям, – возразил Раск. – Трехлетней давности, не позже.

– Если не считать Феннела, – напомнил доктор.

– Да.

Тарвер подбросил в сковородку несколько обрезков мяса. Раск размышлял, не воспользоваться ли паузой, чтобы рассказать про «Ex nihilo», но что-то его удерживало.

– Пока я слышал лишь об одной угрозе, – пробормотал Тарвер.

– Есть еще одна, более прямая. Но с ней легче справиться.

– Продолжай.

– Речь идет о бывшем клиенте. Уильямс Брейде.

– Владельце компании грузоперевозок в Уиксберге?

– Да.

– Что с ним?

– У него нервный срыв. Нет, Элдон, я серьезно. Он винит себя в смерти жены. Она умирала очень долго, помнишь? Похоже, он этого не вынес. Теперь страдает галлюцинациями, видит жену в толпе… Не знаю, чего от него ждать. Кому он может проболтаться? Своему пастору? Психологу? Или полиции?

– Брейд тебе звонил?

– Если бы… Он притащился ко мне на поле для гольфа! А вчера заявился прямо в дом! Лайза перепугалась до смерти.

– Его видели?

– Только Лайза, но я запудрил ей мозги.

– Что Брейд сказал тебе на поле?

– Он хочет убить себя.

– Тогда чего он ждет?

Раск выдавил смешок, хотя у него мурашки бегали по спине.

– Зачем говорить, что хочешь покончить с собой? – продолжил Тарвер, размышляя вслух. – Почему просто не сделать этого?

– Верно. Я не считаю, что он склонен к самоубийству. Слишком себя любит. Скорее всего он взвалит вину на нас и пойдет в полицию.

Доктор молча посмотрел на Раска и с философским видом пожал плечами:

– Ничего не поделаешь. Когда-то это должно было случиться.

– Что теперь делать?

– У Брейда есть дети?

– Трое.

– Думаешь, он забыл твое предупреждение? И о том, что случилось с женой?

– Боюсь, его уже этим не удержишь, Элдон. Он зашел очень далеко.

– Господи, что за люди! – произнес Тарвер с нескрываемым отвращением. – Хуже детей! Неудивительно, что женщины в наше время презирают мужчин.

Раск промолчал.

– Где была щепетильность мистера Брейда, когда он планировал убить свою старуху?

Адвокат пожал плечами.

– Он из южных баптистов.

Доктор бросил на него недоуменный взгляд, потом рассмеялся.

– В том смысле, что субботний вечер – это одно, а воскресенье – совсем другое?

– Как небо и земля, дружище.

Тарвер собрал со сковородки остатки мяса и разложил на камнях вокруг костра.

– Мне встречались подобные типы.

– Так что мы будем делать?

Патологоанатом улыбнулся:

– Мы? Ты хочешь сказать, что можешь с этим что-то сделать?

Раск покраснел.

– Я имел в виду…

– Ты имел в виду – что я собираюсь предпринять, чтобы спасти твою задницу?

«Это будет стоить мне денег, – внезапно сообразил Раск. – И немалых».

Доктор Тарвер встал во весь рост и потянулся. Адвокат услышал, как трещат его суставы. Он смахивал на того седобородого верзилу, который на ночном ТВ гоняется за голодными детьми. Вот только эта чертова родинка… «Господи, Тарвер, сделай ты пластическую операцию! – подумал он. – Ты доктор, а на дворе двадцать первый век». Впрочем, Эндрю знал немало врачей, у которых были плохие зубы.

– Я позабочусь о мистер Брейде, – равнодушно обронил доктор.

Раск осторожно кивнул. Он хотел знать, когда это произойдет, но боялся спрашивать.

– Брейд будет дома сегодня вечером? – спросил Тарвер.

– Да. Я сказал, что заеду к нему.

– Болван. А если он скажет об этом своей любовнице?

– Она ушла от него десять дней назад. С ним теперь никто не разговаривает. Его дети уже две недели живут у родственников.

– Хорошо.

Раск перевел дух. О деньгах пока ни слова.

– Двести пятьдесят тысяч, – вдруг объявил Тарвер, будто прочитав его мысли.

Адвокат поежился. С его партнером нельзя расслабляться. Непозволительная роскошь.

– Кругленькая сумма, – пробормотал он. – В конце концов, мы оба под ударом.

Лицо доктора стало жестким.

– Брейд знает мое имя?

– Нет.

– Он знает меня в лицо?

– Конечно, нет.

– Тогда мне нечего бояться. Единственный, кто представляет для меня угрозу, – это ты. И я советую не напоминать мне об этом лишний раз.

– Как ты желаешь получить деньги?

– Прямо в руки. Мы встретимся тут на следующей неделе.

Раск кивнул. Четверть миллиона долларов… за просто так. Чтобы заткнуть рот распсиховавшемуся клиенту. Надо было прощупать его получше. Да, но как? Попробуй угадать, у кого хватит сил смотреть на то, как некогда любимый человек превращается в живые мощи. Застрелить жертву легче. Спустил курок – и твоя супруга уже в морге. Через три дня ее приукрашенное тело положат в гроб, а потом – прощай навеки! Но так было в старые добрые времена, в эпоху чертова Перри Мейсона. Сейчас иное дело. Ты уже не можешь просто так пристрелить жену и гулять свободно. Не получится ни задушить ее, ни отравить, ни выбросить с балкона. Все это можно проверить, отследить и доказать в суде. Не говоря уже о том, что члены семьи автоматически попадают в главные подозреваемые. Аксиома, которую знает каждый детектив.

Нет, теперь, если ты намерен избавиться от своего партнера и остаться на свободе, придется придумать нечто поистине гениальное: убийство, которое будет выглядеть не как убийство! Именно эту услугу предлагал Эндрю Раск. Как и всякий качественный продукт, она стоила недешево. И разумеется, тщательно готовилась. Но самое главное – и Уильям Брейд был тому лучшим доказательством – она не годилась для людей со слабой психикой. Спрос велик, но подходящих покупателей мало. Надо обладать поистине дьявольской ненавистью, чтобы смотреть, как близкий человек корчится в агонии, и сознавать, что это дело твоих рук. Впрочем, Раск встречал людей, буквально рожденных для подобных ситуаций. Они идеально вписывались в роль. Разыгрывали драматические сцены, изображали мучеников, втайне наслаждаясь тем, что дурачат простаков. Раск не собирался никого судить. Не его дело. Он просто выполнял свою работу, оказывая людям помощь, в которой нуждались очень многие, но далеко не все могли себе позволить ее.

– Если ты считаешь, что это слишком много, – добавил Тарвер, – то отправляйся в тюрьму «Парчман», где тебя двадцать пять лет будут насиловать урки. Или сунуть руку вот сюда. – Доктор кивнул на стоявшую рядом сумку. – Потому что мне самому это не надо. Я в полной безопасности.

– Но ты потеряешь источник всех своих доходов! – с вызовом бросил Раск.

Тарвер улыбнулся:

– Я уже богат, Эндрю.

Раск промолчал, но почувствовал себя увереннее. За время их сотрудничества доктор заработал несколько миллионов долларов, однако большую их часть потратил. Его частные исследования съедали уйму денег. Раск не знал, над чем он работает, но любая деятельность казалась ему бессмысленной, если не приносила прибыли. В свое время Тарвера уволили из одной фармацевтической фирмы из-за какого-то сексуального скандала, и тот потерял все плоды своей исследовательской работы. Вероятно, теперь Тарвер хотел доказать, что те люди совершили самую большую ошибку в жизни. Все эти мысли пролетели в голове Раска за одно мгновение и коснулись лишь края его сознания, потому что всерьез он думал только об одном: «Что лежит в сумке?» Он уже секунд двадцать не спускал с нее глаз, и ему казалось, будто она шевелится.

– Хочешь посмотреть? – усмехнулся Тарвер.

Адвокат покачал головой. Он понимал, что в сумке может оказаться что угодно. Например, ядовитая змея. Или ящерица-ядозуб. Или даже что-нибудь похуже.

– Я хотел обсудить с тобой еще кое-что.

– Что, Эндрю?

– Мою безопасность.

В глазах Тарвера снова вспыхнул интерес.

– Да?

– Я знаю, сегодняшние новости тебя не обрадовали. Особенно проблемы с Алекс Морс.

– И?

– Поэтому я предпринял кое-какие шаги, чтобы защитить себя.

Доктор сонно опустил веки, как одна из теплолюбивых ящериц, греющихся по вечерам на солнце.

– Что ты сделал, Эндрю?

– Не волнуйся, Элдон. Речь идет об одной простой и абсолютно безопасной процедуре, какую я должен повторять каждый день, чтобы в действие не был пущен некий защитный механизм. – Раск услышал, что у него дрожит голос, но не остановился. Если он не скажет сейчас, то не скажет никогда. – Механизм, который отправит тебя за решетку.

Под ресницами Тарвера вспыхнул странный блеск.

– Надеюсь, ты не оставил своих признаний адвокату? И не положил их в банковский сейф?

– Нет, нет, я придумал гораздо лучше. И надежнее.

– А если ты умрешь в результате несчастного случая?

– У тебя будет пара дней, чтобы убраться из страны. Не так уж и плохо. Мы ведь богаты, как короли. Просто тебе придется уехать немного раньше, вот и все. Собственно, дело обстоит очень просто – ты не сумеешь меня убить и остаться в Америке. Но зачем тебе меня убивать? Я приношу тебе больше денег, чем ты можешь раздобыть где-нибудь еще.

Дыхание доктора осталось ровным и спокойным.

– Ничего подобного. У тебя примитивные представления о богатстве, Эндрю. По сравнению с тем, что я получу от своих исследований, наши прежние доходы покажутся смешными. Это все равно что косить газоны, подрабатывая на учебу в колледже.

Раск, считавший, что они придумали оригинальный бизнес, раздраженно прикусил губу. Но спорить не стал. Его взгляд не отрывался от сумки. Там явно было что-то живое.

– Я должен вернуться в город, – пробормотал он.

Тарвер нагнулся и расстегнул «молнию» на сумке.

– Твои представления о городе тоже примитивны. Джексон, Миссисипи… Убожество.

Адвокат уже шагнул в сторону, когда из открытой сумки появилось что-то черное и желтое. Черная тварь с желтой полосой. Голова ящерицы? «Для ядозуба слишком маловата, – подумал он. – Если это не детеныш».

– Пока ты не ушел, – произнес Тарвер, – расскажи мне о женщине.

– О женщине? – эхом отозвался Раск, почему-то вспомнив Дженис и ее мускулистые бедра.

– Об Алекс Морс.

– А… Она работала переговорщиком в Бюро. Считалась лучшей, пока не прокололась.

– В чем была ее ошибка?

– Эмоции взяли верх над логикой.

– Обычная история. – Тарвер с легкостью фокусника схватил черно-желтую голову и вытащил из сумки извивающуюся змею.

О черт…

Узкое, ярко окрашенное тело длиной в двадцать дюймов повисло на руке доктора, словно на каком-то бледном волосатом дереве. Раск в оцепенении уставился на чередующиеся полосы. Красная, желтая, черная… красная, желтая, черная…

Давление в его сосудах подскочило так резко, что он едва не потерял сознание. Королевский аспид! Безжалостный убийца! Или, или… какой-то другой, очень похожий на него вид. Молочная змея? Он вспомнил историю, как парни до смерти напугали такой тварью своего вожатого. В голове завертелся глупый стишок, который он учил бойскаутом: «Черный, потом красный… жизнь была прекрасна». Как там дальше? «Красный, потом желтый. Смерть свою нашел ты». Если он прав, Тарвер держит в руках смертельно опасную змею так же просто, как котенка.

– Где ты это взял? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Нашел сегодня утром. Она очень застенчива, как и ее собратья.

– А из сумки высунулась сразу.

Доктор улыбнулся:

– Наверное, хотела погреться на солнышке. Они холоднокровны, помнишь?

«Так же, как ты, психованный ублюдок!»

– Агент Морс замужем? – спросил Тарвер.

– Нет… и никогда не была.

– Любопытно. Дети есть?

– Только племянник, сын Феннела.

– Они близки?

– Очень.

Элдон Тарвер задумался.

«Гнусный старый боров, – подумал Раск. – Не скажешь, что совсем урод, – если не считать родинки, – но все равно отталкивающий тип. Взять хоть поры на лице. Если рассматривать их близко, получится что-то вроде лунных кратеров или внутренней обивки в салоне старого „фольксвагена“. И почему он постоянно такой бледный, словно палящее солнце Миссисипи не оказывает на него никакого действия?»

– Да, кстати, – произнес Раск. – Завтра я жду потенциального клиента. Неотесанный чурбан южанин, но с туго набитым кошельком. И я точно знаю, что он ненавидит жену. Она со дня на день собирается обратиться к одному из местных адвокатов, но Лайза говорит, что ничего такого пока не было. Мне брать его, если речь зайдет о деле?

– Боишься упустить добычу? Сколько мы можем получить?

– Полагаю, каждый не менее миллиона.

Доктор поднял змею на уровень лица.

– Правда?

– Конечно. Если он разведется, это обойдется ему в десять раз дороже.

– Тогда займись этим.

– И никаких проблем с Брейдом?

Тарвер покачал головой:

– Забудь о Брейде. Лучше позаботься о презентации наших услуг. Это у тебя хорошо получается, Эндрю. Презентации.

Адвокат рассмеялся, на сей раз искренне: во-первых, Тарвер прав, и во-вторых, из его замечания следовало, что у Раска есть будущее, в котором не присутствует королевский аспид. В голове у Эндрю промелькнуло – а не ожидает ли Уильяма Брейда свидание с этой змеей, но он ничего не хотел об этом знать. Змеи всегда действовали ему на нервы. Даже на расстоянии.

– Мне пора идти.

Тарвер улыбнулся:

– Не желаешь попрощаться с моим дружком?

Раск покачал головой:

– Нет, спасибо.

– Захвати с собой мясо. Поешь в дороге.

– Я не голоден. – Адвокат был уже в пятнадцати ярдах от костра. – Как я узнаю, что ты позаботился о Брейде?

Доктор раздраженно сдвинул брови.

– Я когда-то не держал слова?

– Нет. Извини.

– Проваливай, Эндрю. И не забудь про двести пятьдесят тысяч. Я хочу нешлифованные камешки – белые алмазы, а не те цветные побрякушки, какими ты соблазнял девчонок в колледже.

– Неграненые белые алмазы, – согласился Раск, отступая дальше в лес. – Ты получишь их на следующей неделе.

Тарвер превратился в силуэт на фоне пламени, но Раск успел заметить, как он поднял руку с извивавшейся змеей.

– Обязательно получишь! – громко крикнул адвокат.

Затем он развернулся и бросился бежать.


Глава 15


Утром Крис проработал несколько часов и ближе к обеду, зайдя в свой кабинет, чтобы сделать небольшую передышку, обнаружил там неожиданную гостью – жену. Тора сидела за его рабочим столом и набирала что-то на панели карманного компьютера. В юбке цвета хаки и белом топе из тонкого шелка. Услышав его шаги, она подняла голову и просияла ослепительной улыбкой.

– Привет! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?

Тора хотела ответить, но вдруг остановилась.

– Крис, с тобой все в порядке?

– Да, а что?

– У тебя ужасный вид. Что-нибудь случилось?

Он закрыл за собой дверь.

– Я только что поставил диагноз одной пожилой женщине – запущенный рак легких. Она была подругой моей матери, когда мы жили в Натчесе.

Тора стянула с головы светло-синюю повязку и бросила на стол.

– Мне очень жаль. Я знаю, как тебя расстраивают такие случаи.

– Все равно я рад тебя видеть. Просто ты застала меня врасплох.

– Я проезжала мимо клиники и решила на минутку заскочить, чтобы повидаться и чмокнуть своего муженька. – Встав с места, она обогнула стол, приблизилась к Крису, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку. – Садись.

Он сел. Тора зашла сзади и стала разминать ему плечи. Крис почувствовал запах ее духов и на мгновение перенесся назад в студию, в тот вечер, когда они занимались любовью на диване.

– Как себя чувствуешь?

– Иногда меня достает работа.

– Это потому, что ты принимаешь ее близко к сердцу. Врачи вроде моего отца поступают по-иному. Они вырезают какой-нибудь аппендикс, получают чек и спокойно удаляются.

Крис сразу вспомнил Шейна Лэнсинга – у него был примерно такой же подход к медицинской практике.

– Расслабься, – мягко промолвила Тора. – Хотя бы на минуту.

– Я пытаюсь.

Она стала массировать его шею, стараясь снять с Криса напряжение. Он поддавался ее рукам, но больше для того, чтобы не расстраивать жену. Массаж вряд ли мог решить проблемы.

– Я обедала с Лорой Каннинг в «Планете Таиланд», – сообщила Тора. – Она сказала, что сегодня утром в «Эллювиан» освободилась бронь. Они согласны зарезервировать для нас места на трое суток. Единственное условие – нам придется жить вместе, буквально в одном номере.

Крис откинулся назад и взглянул на ее перевернутое лицо.

– Ты уедешь сегодня вечером?

– Нет-нет, только завтра. До утра я буду дома.

Он молча опустил голову.

– Не волнуйся, я успею отвезти Бена в школу, а потом миссис Джонсон проводит его на день рождения к Кэмеронам, если ты не сможешь.

Крис совершенно забыл о вечеринке – точнее, о «боулинг-парти», которым друзья Бена обычно отмечали день рождения.

Тора вышла из-за кресла и присела на стол. Его молчание подействовало на нее расхолаживающе, но она выглядела скорее озабоченной, чем недовольной.

– Кажется, ты не в восторге, – произнесла она, глядя ему в лицо.

Крис и сам был недоволен своим хмурым настроением, но на фоне утренней беседы с Морс и смертельного диагноза в клинике ему было трудно испытывать энтузиазм по поводу увеселительной поездки жены. Наблюдая, как Тора восседает на его столе, доктор вдруг заметил одно обстоятельство, которое его поразило. На самом деле он обратил на это внимание еще вчера, но тогда сексуальный голод слишком туманил ему голову.

– Сколько ты весишь? – спросил он, глядя на ее впалый живот.

Тора удивленно подняла брови.

– А что?

– Ничего. Просто ты очень похудела.

Короткий смешок.

– Как-никак я бегаю.

– Знаю. Это может быть вредно для здоровья. У тебя все в порядке с месячными?

– Последние были пару недель назад.

Крис попытался вспомнить какие-нибудь факты, подтверждающие ее слова.

– Пойдем в лабораторию, Холли тебя взвесит.

Тора подалась вперед и погладила его колено.

– Ты шутишь, Крис.

– Нет, я серьезно. Идем. – Он встал. – Я сам тебя взвешу. И заодно возьму немного крови.

– Крови? – изумленно повторила Тора. – Ни за что.

– Слушай, ты почти не посещаешь врачей. Когда ты в последний раз проходила полное обследование?

Она задумалась.

– Не помню. Но меня осматривал Майк Кауфман, когда я ходила в гимнастический зал.

– Это был поверхностный осмотр. Я беспокоюсь о твоем здоровье. К тому же в то время ты не бегала так много, как сейчас. Это может сказаться на твоей способности к зачатию.

Тора мрачно сдвинула брови.

– Что тебя беспокоит? – спросил Крис с искренним участием.

– Ничего. Просто не люблю уколов.

– Не стоит откладывать это на потом. Пойдем.

Он взял ее за руку и повел в комнату медсестры. Тора неохотно последовала за мужем. Подойдя к весам, она в сандалиях встала на платформу. Крис покачал головой и попросил снять обувь. Затем начал двигать черными гирьками и выравнивать баланс.

– Сто одиннадцать фунтов, – констатировал доктор. – Какой у тебя был вес, когда мы поженились?

Тора пожала плечами:

– Не помню.

– А я помню. Сто двадцать шесть фунтов.

– Господи, да я в жизни столько не весила!

Крис усмехнулся. Она лгала, но это вполне естественно.

– В тебе пять футов десять дюймов. Для такого роста сто двадцать фунтов нормальный вес. А теперь ты потеряла еще пятнадцать.

Жена вздохнула и сошла с весов.

Крис знал, что она не согласится идти в лабораторию, поэтому сел и обернул вокруг ее плеча эластичную манжету манометра. Подкачав воздух, он открыл ящичек в столе Холли и достал небольшой шприц.

– Эй, – воскликнула Тора, – что ты собираешься делать?!

– Сиди смирно. У меня это хорошо получается.

– Верно, – раздался за спиной голос Холли. – Он может найти вену даже у разжиревшего слона.

– Что-то я не вижу тут слонов, – пробормотала Тора. – Какой диаметр у иглы?

– Двадцать один «джи», – ответил Крис.

Она поморщилась:

– Нельзя взять потоньше?

– Ты не маленькая. Она подходит для большинства людей.

– Но я не большинство людей.

Тора начала высвобождать руку, но после нескольких попыток откинулась в кресле и позволила Крису наполнить шприц десятью кубиками темной венозной крови. В лаборатории он взял бы больше, но это было лучше, чем ничего.

– Господи, – произнесла Тора, подняв руку, чтобы быстрее остановить кровь. – Я пришла для поцелуя, а меня изнасиловали. Неудивительно, что я так редко здесь бываю.

Крис рассмеялся, подумав, что он прав насчет ее нелюбви к его кабинету: очевидно, тот напоминал Торе об отце, и она старалась обходить его стороной.

– Я думал, тебе нравится, когда я тебя насилую.

– Только не сегодня.

Тора встала и направилась к выходу.

Когда они вернулись в кабинет, она надела на голову повязку и убрала компьютер-наладонник в сумочку.

– Мне еще много нужно сделать, чтобы подготовиться к поездке! – бросила она, шагнув к двери.

– Ты будешь дома, когда я заберу Бена? – спросил доктор. – У нас сегодня тренировка.

– Тренировка? – Тора прищурилась. – У Бена сегодня игра, Крис. С прошлогодним чемпионом лиги.

– Вот черт, ты права.

Тора довольно рассмеялась.

– Не могу поверить, что ты забыл, а я вспомнила. Видимо, все в мире перевернулось вверх дном.

– После такого утра меня это не удивляет.

Жена покачала головой:

– Крис, уже день, а не утро.

Он взглянул на часы. Действительно.

– Проклятие! Бьюсь об заклад, медсестры готовы задушить меня.

– Ты хоть что-нибудь ел?

– Нет, с самого утра ни крошки.

Тора отошла от двери и посмотрела на него.

– Слушай, закрывай кабинет и немедленно отправляйся в больничную столовую.

– Пожалуй, я так и поступлю. Хочешь пойти со мной?

– Нет, я уже наелась суши.

– Сомневаюсь. По-моему, ты проглотила максимум два или три кусочка.

Тора игриво толкнула мужа и попрощалась с Холли, которая стояла у рентгеновской установки.

– Увидимся дома, ладно? – Она наклонилась к нему. – Может, после игры Бена повторим наш вчерашний матч?

Крис хотел ответить, но вдруг почувствовал руку Торы у себя в паху. Жена подмигнула и слегка сжала руку.

– Может быть, – пробормотал он, густо покраснев.

Она тихо рассмеялась и зашагала к выходу, грациозно покачивая юбкой. Когда Тора ушла, Крис двинулся в конец коридора и передал шприц Холли.

– Перелей это в герметичную пробирку, пока кровь не свернулась.

– Ладно. Какие анализы?

– Общий и биохимический. Но сыворотку не выбрасывай. Вероятно, я сделаю еще несколько анализов, в зависимости от результатов.

– Хорошо.

Холли быстро удалилась в лабораторию.

Обернувшись, Крис увидел свою секретаршу Джейн, которая заглядывала в коридор через окошко.

– С вами все в порядке, босс? – спросила она.

– Да, а что?

– Вы сегодня сам не свой.

– Я свеж как огурчик.

Джейн фыркнула.

– Как же. По-моему, вам давно пора подкрепиться.

– Припозднились, – подал голос проходивший мимо техник. – Доктор Кейдж уже сорок минут как на обеде.

Крис покачал головой. Если уж Том ушел обедать, значит, он действительно очень задержался.

– У вас еще пациент, – напомнила Холли, высунувшись из лаборатории. – Четвертая палата, мистер Пател. Кажется, воспаление желчного пузыря.

Крис вернулся в кабинет и запер за собой дверь. Надо было осмотреть Патела, но он чувствовал, что не может сконцентрироваться. Доктор обошел вокруг стола, сел в кресло и машинально выдвинул верхний ящик. Только потом до него дошло, что он хочет посмотреть, не копалась ли Тора в его вещах.

«А почему это меня волнует?» – спросил он себя.

Ответ очевиден. Сверху на пачке рецептов лежал мобильный телефон, серебристая «Моторола», которую дала ему Алекс Морс. Если бы Тора открыла ящик, она бы сразу увидела трубку. «Может, так оно и было, – подумал он. – Хотя нет… она бы про нее спросила».

Вертя в руках мобильник, Крис заметил на экране надпись: «Одно непринятое сообщение». Звук телефона отключен. Он открыл «раскладушку» и посмотрел время поступления звонка. Минуту назад. Ощущая странную нервозность, Крис быстро набрал единственный номер в телефонной книжке. Морс мгновенно взяла трубку.

– Это Алекс. Ты можешь говорить?

– Да.

– Я рядом с больницей. Тора только что уехала.

У Криса закружилась голова.

– Что ты тут делаешь?

– Слежу за твоей женой.

– Какого черта, Алекс! Что все это значит?

– Пытаюсь спасти твою жизнь.

– Господи, я же говорил…

– У меня есть кое-что новое, Крис. Важная улика.

У него сжалось сердце.

– Какая улика?

– Скажу, когда мы встретимся.

– Черт… Значит, Тора уехала?

– Да.

– Тогда зайди ко мне.

Минута колебания.

– Это будет ошибкой.

– Ты можешь войти через другую дверь.

– Нет. Выходи на улицу.

– Слушай, у меня полно пациентов! Я не могу все бросить. И куда ты хочешь меня вытащить?

– В конце бульвара есть какой-то парк.

– Это не парк, а историческая достопримечательность. Индейская деревня.

– Прекрасно. Там пусто, и до нее всего четверть мили.

– Агент Морс, я…

– Тора уезжает из города сегодня?

– Нет, завтра утром.

Тяжелый вздох.

– Крис, на все уйдет не более десяти минут. Ты должен это сделать. Ради самого себя. И ради Бена.

Доктор боролся с раздражением. Почему бы Морс не подождать десять минут, а потом просто проскользнуть к нему в кабинет… правда, бывает, что кто-нибудь из персонала клиники не уходит на обед и перекусывает пиццей в вестибюле. То же самое может случиться и сейчас.

– Хорошо, встретимся через пятнадцать минут.

– Я буду ждать на большом холме, – произнесла Морс.

– На большом холме?

– Это могильная насыпь, а не холм. Курган древних индейцев.

– Великолепно. Не опаздывай.


Через пятнадцать минут Крис быстро шагал по дубовой роще, направляясь в сторону залитой солнцем лужайки. Миновав стилизованный вигвам, он вышел на яркий свет. Впереди примерно в восьмидесяти метрах друг от друга высились две пологих насыпи. Ближняя из них представляла собой могильный курган Великого Солнца, вождя местных индейцев, занимавшего заодно пост главного жреца. Вторая называлась Храмовым холмом. То и другое построили аборигены-солнцепоклонники, заселявшие эту землю за тысячи лет до прихода белых. Как и многие старые города, Натчес был возведен на кладбище, точнее, на братской могиле тысяч индейцев, восставших против бледнолицых в 1792 году и полностью уничтоженных французским гарнизоном возле Форт-Розали.

Крис прикрыл глаза ладонью и оглядел вершину ближнего холма. Ему показалось, что наверху маячит чей-то силуэт. Он не был уверен, что это Алекс Морс, но направился в ту сторону. По пути он осмотрелся по сторонам и заметил группу туристов, бродивших вокруг Храмового холма.

Подъем наверх оказался не из легких, но это были пустяки по сравнению с Изумрудным курганом к северу от Натчеса. Здесь индейцы соорудили что-то вроде пирамиды в стиле майя, хотя антропологи утверждали, что между ними не было никаких контактов.

– Двадцать минут! – раздался женский голос.

Забравшись на вершину, Крис увидел Алекс Морс. Она сменила велосипедную экипировку на брюки-хаки и желтый топ. Оружия на поясе уже не было. Наверное, оно перекочевало в дамскую сумочку, лежавшую рядом на земле.

– Что ты хотела мне показать?

– Мы торчим у всех на виду, – заметила Морс. – Давай поищем местечко поукромнее?

– Хорошо… Недалеко протекает ручей Святой Екатерины. Вон от тех деревьев вниз ведет тропинка.

– Отлично.

Алекс двинулась в указанном направлении, не дожидаясь доктора. Тот раздраженно покачал головой, но последовал за ней.

Пока они спускались, дубы постепенно сменялись вязами и тополями. С двух сторон их обступил бамбук, и под ногами захрустел песок. В воздухе запахло сыростью и рыбьей чешуей. Крис вспомнил, что пару лет назад у этого ручья – совсем недалеко отсюда – убили одну из самых известных красавиц в городе. Главного подозреваемого, между прочим, врача, защищал сын Тома Кейджа. Он приложил немало усилий, чтобы оправдать своего подопечного, который с самого начала восстановил против себя общественное мнение. Но в конце концов ему это удалось, а пару месяцев спустя Пенна Кейджа избрали помощником мэра.

– Далеко еще до ручья? – спросила Морс, тяжело переводя дыхание и истекая потом.

– Ярдов пятьдесят.

– Остановимся здесь?

– Нет. Тут рай для комаров.

Наконец заросли расступились, впереди показался песчаный пляж, за ним журчала вода. Но ее спокойствие было обманчиво. Крис часто видел, как во время грозы ручей превращался в бурный поток, уносивший огромные деревья словно спички. Именно такая погода была в тот день, когда погибла несчастная девушка…

– Хватит, – пробормотала Алекс, остановившись на песке. – Приготовься, доктор.

Крис молча сжал кулаки.

Морс расстегнула сумочку и протянула ему распечатанный на принтере снимок с еще влажными чернилами. Фотография изображала Тору, стоявшую лицом к лицу с Шейном Лэнсингом. Позади них блестела стена черного гранита, в нем Крис сразу узнал большой камин в их новом доме в Авалоне. Тора выглядела взволнованной и возбужденно жестикулировала руками. Лэнсинг слушал ее с покорным видом, которого Крис раньше за ним никогда не замечал. Было непонятно, о чем они говорили, но собеседники стояли совсем рядом, хотя и не так близко, чтобы касаться друг друга.

– Где ты это взяла? – спросил доктор.

– Сам знаешь где.

– Но как ты это сделала? И когда?

– Сорок пять минут назад. Снимок распечатан в моей машине, на портативном принтере.

Крис почувствовал, как у него слабеют ноги. Тора была в том же топе и синей повязке, в которых она несколько минут назад сидела у него в офисе… Но она ни словом не обмолвилась ему о Шейне Лэнсинге.

– Ты проникла прямо в дом?

– Нет, фотографировала через окно. Мне надоело, что ты вечно упрекаешь меня в отсутствии доказательств.

Крис хмуро смотрел на речной обрыв, покрытый густым ковром зелени.

– По-твоему, этот снимок что-то доказывает?

– Естественно. Твоя жена явно не ограничивается тем, что устраивает Лэнсингу домашние экскурсии. Это их третья встреча за последнюю неделю.

– Ты не слышала, о чем они беседовали?

– Я не могла подобраться ближе.

Крис шагнул к поваленному дереву и опустился на замшелый ствол.

– Доктор Шепард…

Крис не ответил. Он думал о прошлой ночи, когда они с Торой занимались любовью в его студии… О том, как она старалась забеременеть… О ее неожиданном подарке – новой пристройке к дому…

– Я знаю, все это выглядит подозрительно, – пробормотал он, глядя на снимок. – Но отсюда еще не следует, что у них роман. Например, у Лэнсинга какие-нибудь личные проблемы. Он хочет посоветоваться с Торой…

Морс смотрела на него, не веря своим ушам.

– Крис, ты говоришь, как обманутая жена. Как несчастная и нелюбимая жена, которая вечно выгораживает неверного мужа перед друзьями и соседями.

– Чепуха. Ты не знаешь Тору.

– А ты ее знаешь?

Он поднял голову.

– Думаешь, она могла переспать с Шейном Лэнсингом, а потом заехать ко мне для поцелуя?

– Крис, очнись! Прелюбодеи всегда лгут. Мой жених выпрыгивал из постели моей подруги, несся ко мне и занимался со мной сексом. Он даже душ не принимал. Так всегда бывает в жизни. Насчет поцелуя – это она тебе сказала?

Крис отвернулся и бросил снимок на песок.

– Что еще она делала сегодня днем?

– То же, что и всегда. Бегала, принимала душ, плавала в загородном клубе. Занималась фитнесом в «Мэйнстриме». Там опять приняла душ и отправилась в «Планету Таиланд».

Крис рассеянно кивнул.

– Но в последний момент у нее зазвонил мобильник. Она ответила, потом вдруг развернулась и двинулась назад в машине. Села в «мерседес» и отправилась в Авалон.

Доктор резко поднял голову.

– Тора не была в «Планете Таиланд»?

– Нет. А она тебе что сказала?

«Я обедала с Лорой Каннинг в „Планете Таиланд“… Я наелась суши…»

– Крис?

Он не смотрел на Алекс. Двусмысленное фото – одно, а прямая ложь – совсем другое.

– Она тебе солгала, – продолжила Морс. – Если ты сомневаешься, проверь ее телефонные счета. Их можно узнать по Интернету. Сегодня в двенадцать двадцать восемь ей звонил Шейн Лэнсинг. Фотография доказывает, что Тора встретилась с ним сразу после этого и, значит, наврала тебе насчет обеда. Соедини фрагменты вместе, и ты получишь…

– Я понял! – заорал Крис и отвернулся. – Дай мне хоть минуту передышки.


Алекс подошла к воде, оставив Криса осмысливать произошедшие в его жизни перемены. «Вот что значит ложь», – удовлетворенно подумала она. Можно и дальше до хрипоты распинаться перед Шепардом и все-таки не сдвинуть его с места. Доктор готов примириться с чем угодно, даже с фотографией. Но теперь все встало на свои места. Тора попалась на простой лжи.

Кстати, лгать не было необходимости. Но отец Алекс часто повторял, что такова человеческая природа. Когда люди привыкают врать, они постоянно прибегают к этому средству, чтобы облегчить себе жизнь. Скорее всего Тора даже не сознавала, насколько рискованно ее маленькое вранье. В конце концов, она действительно собиралась обедать в тайском ресторане. А Крис не станет проверять каждую мелочь…

Алекс смотрела на воду, надеясь увидеть рыбок, но попадались лишь головастики. Ручей и окружавший лес напоминали ей о Джеми и о том, как отец учил его ловить рыбу в окрестностях Джексона. Билл Феннел очень радовался их рыбалкам, и теперь Алекс понимала почему. Частые отлучки Джеми помогали Биллу устраивать свидания с любовницей. Правда, оставалась еще Грейс, но сестра так много работала, что избавиться от нее не составляло труда, особенно после начала болезни матери…

«Проклятие! – спохватилась Алекс. – Я забыла позвонить сиделке».

Она повернулась к Крису, чтобы сказать: «Хватит смотреть на фото, все равно ничего нового не увидишь», – но слова застряли у нее в горле.

Крис Шепард исчез.


Глава 16


Толпа на трибунах взвыла, и сотни глаз проследили за полетом мяча, описавшего над стадионом высокую дугу. Крис застыл на первой базе, напряженно глядя, как Бен мчится к нему из зоны бэттера.[16 - Площадка, в пределах которой должен находиться бьющий по мячу.] На полпути между базой и вторым защитником паренек погасил мяч, но к нему сразу же бросился центровой игрок защиты.

– Оглянись! – крикнул Крис.

Бен рывком оттолкнулся ногой от первого «мешка»[17 - В бейсболе – сленговое название базы.] и бросился ко второй базе. Но удачный бросок защиты в любой момент мог выбить его в аут.

Ему пришлось вернуться.

Крис расслышал среди криков зрителей голос Торы, но не повернулся в ее сторону. С той минуты, как Алекс Морс показала ему снимок, он пребывал в шоке. Его первым желанием было броситься домой и потребовать объяснений от супруги, но на обратном пути он поостыл и вернулся в клинику. Рабочий день Крис закончил в кабинете. Он получил результаты почти всех анализов жены и не обнаружил в них ничего необычного, кроме признаков легкой анемии, часто встречающейся у бегунов.

– Папа! – крикнул Бен. – Мне украсть базу?[18 - «Кража» базы происходит, если игрок нападающей команды успевает во время подачи мяча перебежать на следующую базу.]

Крис бросил на него отрешенный взгляд. Симпатичный паренек, называвший его папой, являлся сыном совершенно незнакомого ему человека, о котором он ничего не знал. Вообще весь тот период в жизни его жены оставался для него почти полной тайной. Раньше, до приезда Алекс Морс, провалы в прошлом Торы Криса не волновали, но теперь все было по-иному. Он не разговаривал с Торой с тех пор, как она ушла из его кабинета сегодня днем. После работы Крис позвонил Бену из машины и сказал, что будет ждать его у дома. Когда он оказался возле кухни, Тора помахала ему из окна, просила остановиться, но он молча проехал дальше.

– Папа! – снова крикнул Бен. – Так красть или нет?

Крис попытался сосредоточиться на происходящем. Он так и не успел пообедать или поужинать, и у него с самого начала игры кружилась голова. Шла середина шестого иннинга, и команда соперников вела на один «ран».[19 - Очко, получаемое командой, игрок которой добежал до «дома».] Если его парни не сумеют добыть очко и перевести игру в дополнительные иннинги, все будет кончено. Он взглянул на зону бэттера, и у него сжалось сердце. В очереди бьющих оставалось три девятилетних паренька. Хорошие ребята, но только не в тех случаях, когда требовалось хорошо ударить битой. Он поставил Бена в середину очереди, чтобы обеспечить преимущество к концу матча, но тому было просто не под силу переломить игру. Крис присел на корточки рядом с приемным сыном и прошептал:

– Укради, чего бы это ни стоило.

Бен хотел что-то возразить, но понял ситуацию. Как только следующий питчер пересек «пластину»,[20 - Размеченный на поле прямоугольник, которого должен коснуться питчер, вводя мяч в игру.] Бен рванул ко второй базе. Кэтчер легко поймал мяч и, вскочив, запустил его в воздух мимо питчера. Бросок получился слишком высоким – Бен успел проскочить на базу в тот момент, когда игрок защиты, подпрыгнув, схватил мяч и попытался осалить бегуна. Половина трибун взвыла от восторга, другая испустила громкий стон.

Крис показал Бену большой палец и проследил, как его следующий бьющий шагает в зону бэттера. Паренек занял позицию у пластины и неуверенно оглянулся на тренера. Крис слегка подтянул ремень – это был сигнал для «банта».[21 - Удар без взмаха, когда мяч просто ударяется об биту и отлетает в сторону. Обычно применяется как тактический прием, чтобы передвинуть бегунов в более выгодную позицию для атаки «дома».] В ожидании питчера он оглянулся на сетку, огораживавшую стадион. Его взгляд поймал какое-то движение. Мимо площадки на велосипеде ехала молодая женщина. Ее рука изобразила что-то вроде приветственного взмаха, и у Криса екнуло сердце.

Алекс Морс.

Очевидно, после внезапного исчезновения Криса Морс запаниковала. Она столько раз звонила на его мобильник, что ему пришлось отключить телефон. Она даже пыталась дозвониться до офиса, но секретарша не перевела звонок. Крису было на это наплевать. Алекс еще не успела удалиться, когда он резко развернулся, уловив краем глаза взмах алюминиевой биты. Его бьющий сделал бант футов на шесть в сторону пластины и заспешил к первой базе, размахивая руками, как ветряная мельница.

Крис пытался ободрить его криками, но бесполезно. Парень бежал еще в десяти футах от первой базы, когда кэтчер перекинул мяч в перчатку первого защитника. Тот попытался выбить Бена с третьей базы, но Крис знал, что с его пасынком этот номер не пройдет. Похлопав расстроенного бэттера по плечу, он сказал, что тот здорово сыграл. «Давай-ка сосредоточься на игре, – твердил он себе, стараясь не смотреть в сторону Морс. – Бен на третьей базе… Мы еще можем победить…»

На их счету было уже два аута. Следующий бьющий был мазилой. Питчер соперников, наоборот, славился точностью, он не совершил еще ни одного промаха. Значит, страйк[22 - Удачная подача питчера, при которой бьющий промахивается по мячу.] им обеспечен. Бен мог сделать только одно – попытаться «украсть» последнюю базу. Скорости у него хватит, но дадут ли ему такую возможность?

Крис посмотрел на противоположную сторону поля, где стоял тренер третьей базы, сварщик по профессии. Тот вопросительно взглянул на него. Крис на секунду закрыл глаза и пощипал правую мочку. Если кэтчер прозевает мяч, Бен должен рискнуть…

– Рики, взмах пошире! – крикнул Крис.

В Малой лиге размахивание битой увеличивало шансы на то, что кэтчер пропустит мяч, особенно если бьющим ставили Рики Росса. Вид у него был такой, словно он хотел не попасть по мячу, а снести кэтчеру руку вместе с перчаткой.

Питчер сделал «быструю» подачу. Рики просвистел битой, как Марк Макгуайр, объевшийся стероидов, но промахнулся. Мяч отскочил от перчатки кэтчера и ударился в заднюю стенку. Бен ракетой сорвался с третьей базы и в пять прыжков развил бешеную скорость, но питчер противника уже мчался ему наперерез. У кэтчера не было шансов достать Бена, зато питчер вполне мог это сделать.

Бен рванул со всей силы, совершил подкат и влетел на базу в туче пыли. Стадион застыл в оцепенении, и сердце Криса подскочило к горлу. На мгновение ему показалось, будто у Бена получилось, но белая вспышка среди пыльного облака заставила его стиснуть кулаки.

– Аут! – крикнул судья.

Трибуны ответили бешеным ревом ярости и восторга. Крис подбежал к «дому», но спорить уже не имело смысла. Он не видел, что произошло. Но этого не видел никто, включая судью. Базу заволокло тучей пыли. Бен с красным лицом поднялся с земли и взглянул на судью блестящими от слез глазами. Судя по его виду, он хотел ввязаться в спор, однако Крис схватил его за руку и потащил к скамейках.

– Отличная попытка, – обронил он, – но игра закончена. Будь мужчиной.

Команды выстроились в две линии и прошествовали мимо друг друга, скандируя: «Хорошая игра, хорошая игра!» – после чего матч закончился. Крис собрал своих игроков возле раздевалки и произнес несколько ободряющих слов, затем отпустил их к родителям. Кто-то из отцов настаивал на том, что он должен оспорить решение судьи, но Крис покачал головой и посоветовал готовиться к следующей игре.

– Папа, – позвал Бен, потянув его за руку, – мы можем остаться и посмотреть на игру Си-Джея?

– Нет, милый, – послышался сзади женский голос.

Голос Торы…

– Ну почему, мама? Ведь папа не сказал «нет»!

– Ладно, – сухо улыбнулась Тора. – Тогда спроси его, и послушаем, что он скажет.

Бен просиял улыбкой и посмотрел на Криса:

– Можно, папа? А? Можно?

– Конечно, – ответил Шепард. – Посмотрим, как Си-Джей справится с Уэббом Фурнитуром.

Бен испустил радостный вопль и бросился к трибунам.

– Зачем ты это сделал? – спросила Тора, удивленно сдвинув брови. – Я думала, мы проведем больше времени дома.

– Ему очень хотелось.

– Но я завтра уезжаю.

– Ты сама так решила, – напомнил Крис.

Жена посмотрела на него так, словно он дал ей пощечину.

– Тебя не будет всего три дня, – добавил он. – Верно?

Тора молча кивнула.

Он прошел мимо нее к трибунам. Ему казалось, что Тора окликнет его, но она этого не сделала. Продолжая идти, Крис пытался справиться с эмоциями. Вернувшись в свой офис, он сразу сделал то, что предложила ему Морс, – проверил телефонные счета Торы. Несколько звонков поступили с незнакомых ему номеров, но среди них не было телефона Шейна Лэнсинга. Крис легко проверил это, перезвонив всем абонентам. Странно, что ни один вызов не был принят в двенадцать двадцать восемь. Более того, никто не звонил в интервале тридцати минут до и после этого момента. Оставалось одно из двух – либо агент Морс ошиблась, либо у Торы был мобильный телефон, о котором Крис не знал.


Глава 17


Небо уже пылало от заката, когда Элдон Тарвер остановился перед просторным домом, выстроенным рабами за полтора столетия до его рождения. Особняк в классическом стиле, одно из лучших зданий в Уиксберге, стоял на крутом берегу Миссисипи, возвышаясь над излучиной реки, которая в прошлом считалась стратегической позицией. Неподалеку размещалась тяжелая артиллерия, пятьдесят дней державшая Улисса Гранта[23 - Улисс Симпсон Грант (1822–1885) – участник Гражданской войны в Соединенных Штатах, возглавлявший военные силы северян; впоследствии 18-й президент США.] на расстоянии от города, пока осажденные южане ели крыс и молились Господу. «Сколько человек погибло в этой войне? – спросил себя Тарвер. – Пятьдесят тысяч при одном Геттисберге? И ради чего? Чтобы освободить рабов, которые построили этот дом? Или сохранить Союз? Неужели генерал Джексон умер за то, чтобы расплодить кучу бездельников, которые не помнят собственной истории и почти не знают арифметики? Если бы все эти бравые солдаты в сине-серой форме увидели, к чему приведут их подвиги, они побросали бы оружие и разбежались по домам».

Доктор Тарвер отступил в густую тень дубов и проследил, как длинный «линкольн» свернул с дороги и плавно подкатил к дому. Когда машина остановилась, из нее вышел упитанный мужчина в испачканном костюме и грузным шагом направился к особняку.

Уильям Брейд.

Тарвер снял рюкзачок и положил на землю. В воздухе по-весеннему пахло ароматной жимолостью. Этот запах всегда напоминал доктору детство в Теннесси.

Брейд потратил почти минуту, чтобы вставить ключ в замок. Он давно не брился, и у его костюма был помятый вид. Не успев открыть дверь, Брейд вытащил телефон и ответил на чей-то звонок. Он говорил очень громко, но доктор не мог разобрать ни слова. Потом Брейд отошел на несколько шагов от дома – очевидно, чтобы улучшить прием сигнала, – и Тарвер, взглянув на часы, вернулся к своим мыслям.

Вся Америка, как и Уильям Брейд, катилась к саморазрушению. Она расточала силы на бессмысленные войны и снабжала материальными ресурсами будущих врагов – верный путь к неизбежной катастрофе. Тарвер считал, что Чарльз Дарвин не только был великим мыслителем, но и обладал даром предвидения. Открытые им законы работали на всех уровнях жизни, от микробов до наций. Доктор сам был свидетелем того, как они управляли обществом с точностью идеального хронометра. Как и все научные открытия, закономерности Дарвина описывали прошлое и предугадывали будущее. Вот почему Тарвер стал одним из немногих ученых, предсказавших появление СПИДа. По той же причине он твердо знал, что так называемый новый тип войны, о котором теперь кричали на всех перекрестках, – не с государствами, а с террористическими группами, – полная ерунда.

В его дальновидности не было ничего сверхъестественного. Будущее надвигалось на Америку так стремительно, что никакие силы не могли остановить его. Каждый человек, знавший, что такое «холодная война», мог предсказать его еще лет пять назад. Это будущее называлось «Китай» – древняя империя, возрожденная техническим прогрессом, методичная машина экономической экспансии, ее мало интересовали этические нормы, экология, человеческая жизнь или судьба других народов. Тарвер не сомневался, что в ближайшие годы Китай вступит в смертельную схватку с США – единственной реальной силой, оставшейся на планете. И Америка безнадежно не готова к этой войне.

Продолжая говорить по телефону, Брейд бесцельно бродил по лужайке, потом вдруг свернул в сторону и направился прямо к Тарверу. Доктор напрягся, но толстяк шагнул влево и остановился у куста с ухоженными розами. Он продолжал кричать что-то в трубку. Тарвер даже на расстоянии чувствовал, что он в стельку пьян.

Битва между США и Китаем начнется как «холодная война», и правительства обеих стран будут делать вид, будто ничего особенного не происходит. Но в мире, где не хватает ресурсов, подобное притворство не может продолжаться вечно. Первые стычки развернутся в международной торговле, затем борьба перейдет в банковский сектор. Задолго до того как противники сойдутся лицом к лицу на суше или на море, ядерные ракеты перенацелят на объекты потенциального врага. Все локальные конфликты уйдут в тень, и мир снова окажется поделенным на две враждебные половины, уравновешенные лишь страхом взаимного уничтожения.

Уильям Брейд что-то рявкнул в сторону доктора, швырнул телефон на землю и поплелся к двери походкой нокаутированного боксера, который вот-вот рухнет на ринг. Вставив ключ в замочную скважину, Брейд испустил торжествующий вопль и исчез в доме.

Доктор Тарвер достал из кармана хирургические перчатки, надел их и взглянул на часы. Он решил дать Брейду еще пару минут.

Новая «холодная война» не будет длиться десятки лет, ограничиваясь небольшими кризисами. Китайцы – это не русские. Русские, как Тарвер не раз говорил своим коллегам, очень похожи на нас: белые европейцы, насквозь пропитанные иудеохристианством, что бы там ни кричали коммунисты. Но китайцы совсем иное дело. Если понадобится, они уничтожат половину собственного населения, лишь бы стереть врагов с лица земли. Мао однажды сказал: «Если ядерная война убьет полмиллиарда наших людей, у нас останется еще полмиллиарда». И засмеялся.

Мао не шутил. Война с Китаем неизбежна, и Тарвер это знал. В отличие от тупоголовых политиков, управлявших этой страной, он не собирался просто сидеть и ждать, что случится дальше. В 1945 году приемный отец Элдона чудом выжил в кровавой бойне на Тихом океане, и у него имелись кое-какие соображения насчет того, что такое азиатская натура. Можно было считать его кем угодно – сухим и безжалостным ублюдком с куском железа вместо сердца, – но он крепко вбил уроки этой войны в своих приемных сыновей – даже если усыновлял их лишь для того, чтобы получить лишних работников на ферме. Вот почему вместо того, чтобы просто зубоскалить о китайцах, попивая коктейль на вечеринках, как делали другие, Тарвер придумал конкретный план. Он десятки лет изучал врага, готовясь к ведению того, что Пентагон называл «асимметричными боевыми действиями». Сам доктор формулировал это более коротко – «война одиночки».

В спальне вспыхнуло электричество, и свет низковольтных галогенных ламп упал на идеально выстриженную лужайку. Доктор прекрасно знал про лампы, поскольку сам ночевал в этом доме пару лет назад. Он поднял рюкзачок и быстро обогнул здание, направляясь к внутреннему дворику. Брейд наверняка не включил сигнализацию – как и большинство людей, он был рабом собственных привычек. К тому же мало кто из жителей мирного Миссисипи чувствовал себя в опасности при свете дня. Вот почему Тарвер решил прийти сюда пораньше.

Он открыл стеклянную дверь своим ключом – Брейд отдал его Эндрю Раску два года назад, – проскользнул внутрь и двинулся к шкафу под главной лестницей. Тарвер был еще на полпути, когда тишину в доме прорезал короткий звонок. Он метнулся в шкаф и застыл на месте, вслушиваясь в каждый звук, как делал в детстве, добывая себе еду охотой.

Но все было тихо.

План доктора заключался в том, чтобы дождаться, пока Брейд заснет, и приступить к работе. Но теперь ему не хотелось ждать так долго. В любом случае то, что он собирался совершить, ничего не прибавит к его научным изысканиям. Недовольно переминаясь с ноги на ногу, он вдруг сообразил, что есть удачное решение. Если Брейд сейчас в душе, можно закончить все немедленно и вернуться домой до восхода луны. Нужно только немного смелости, а с этим у доктора никогда не возникало проблем.

Тарвер снял обувь, приоткрыл дверцу шкафа и быстро прошел по ковровой дорожке в коридор. В конце коридора располагалась спальня. Доктор постоял у двери, сосредоточенно прислушиваясь к тишине. Ничего. Брейд наверняка в ванной.

Тавер бесшумно открыл дверь, убедился, что помещение пусто, и направился к ванной комнате. Брейд принимал душ или сидел на унитазе. Доктор предпочел бы первое. Опустив голову, он заметил легкую струйку пара, поднимавшуюся снизу из дверной щели.

Он шагнул к стоявшему слева комоду. В верхнем ящике лежало то же, что и раньше (да здравствует привычка): несколько ампул инсулина и две упаковки со шприцами. Инсулин двух типов – быстродействующий хумулин-Р и препарат суточного действия хумулин-Н.

Расстегнув рюкзак, Тарвер вытащил запечатанный шприц и сорвал с него оболочку. В шприц входило в пять раз больше жидкости, чем в те, которыми пользовался Брейд. Двадцатикратная доза лекарства. Доктор поставил в ряд десять ампул из ящика и до отказа наполнил шприц. Чтобы еще больше запутать след, он набрал инсулин в два шприца Брейда и снял колпачки с игл. Они торчали в его руке, точно зубы механической змеи.

Взявшись за дверную ручку, Тарвер услышал слабый шум воды. Надо поторапливаться. Хоть Брейд и пьян, но если он выйдет, то завяжется борьба. И суицидные наклонности тут ни при чем. Увидев оскал смерти, многие так называемые самоубийцы способны уничтожить десятки человек, лишь бы спасти себя. Элдон повернул ручку и толкнул дверь.

Сдвинувшийся коврик зашуршал по полу. В ванной комнате было просторно, но все заволакивал пар. Наверное, Брейд забыл включить вытяжку. «Вода очень горячая, – подумал Тарвер. – Он так пьян, что ничего не чувствует».

Доктор улыбнулся. Этот сценарий куда лучше, чем его план. Усыпляющий газ мог оставлять следы в тканях, если знать, где искать, и часто вызывал аллергию. А данный способ не требовал риска – лишь железных нервов.

Он положил на умывальник два маленьких шприца и встал слева от двери в душ. За матовым стеклом колыхалось белое дряблое пятно. Элдон услышал несколько судорожных вздохов, потом стон – Брейд мочился или мастурбировал. Через мгновение едкий запах подтвердил его первую догадку. Чтобы испытать отвращение, патологоанатому нужно нечто большее, чем моча в душе, но доктора охватило именно это чувство – не из-за отправления естественной надобности, а из-за жалкой натуры Брейда. Человек решил изменить свою жизнь, но не выдержал последствий. Его логика ставила Элдона в тупик. Почему он сломался? Считал, что убить жену быстро – пара пустяков, а заставить помучиться – смертный грех? Дурацкая непоследовательность, ставшая болезнью целой нации. Решив поскорее со всем покончить, Тарвер просунул два пальца между створками, опустился на колени, открыл дверь и вонзил шприц в набухшую вену на ноге Брейда.

Никакой реакции.

Тарвер выдавил почти все содержимое шприца, когда Брейд пробормотал: «Какого…» Доктор вспомнил, как однажды в детстве его приемный брат воткнул нож в бок коровы. Та сначала тоже никак не отреагировала. Затем отступила на три шага в сторону и оглянулась на них с тупым удивлением. Интересно, Брейд вообще заметил укол? Или просто почувствовал сквозняк?

Да, все дело в сквозняке! Брейд вслепую поводил рукой и попытался задвинуть створку. Одно из двух – либо он страдал от сильной невропатии, либо был мертвецки пьян. Прежде чем дверь закрылась, Тарвер просунул руку за лодыжку Брейда и резко дернул его за ногу. Толстяк мгновенно рухнул на пол, ударившись головой о кафель и, вероятно, сломав себе бедро. Прошла минута, прежде чем он со стоном попытался встать, но левая нога подворачивалась, не выдерживая массы тела.

Тарвер отпрянул от двери душа и присел на тумбочку за перегородкой. Какие бы травмы ни получил Брейд, боль была достаточно сильной, чтобы преодолеть анестезирующее действие алкоголя. Стоны толстяка становились громче, сменившись руганью и криками, которые скоро перешли в панические вопли. Из приоткрытой двери появилась пухлая белая рука, крепко вцепившаяся в край ванны. Элдон даже забеспокоился, что жертва все-таки выберется оттуда, но тут начал действовать инсулин. Толстые пальцы перестали двигаться, крики опять превратились в стоны, а вскоре и вовсе стихли.

Надвигалась кома.

Элдон встал, бросил в душ два неиспользованных шприца и добавил к ним пустые ампулы из ящика. Теперь ему предстояла самая неприятная часть работы. Прежде чем уйти, придется обыскать дом, в том числе компьютеры. Он не мог позволить, чтобы Брейд оставил после себя признание в той или иной форме.

Вернувшись к стойке душа, Тарвер нагнулся и приподнял веко Брейда. Зрачки расширены и неподвижны. Уильям Брейд стремительно превращался в «овощ», если только смерть не перехватила его на полдороге. Элдон подумал, что впервые за много лет лицо толстяка не выражало тревоги. Не будет преувеличением сказать, решил он, направляясь в кабинет Брейда, что совершенный им поступок – акт милосердия.

Аминь.


Глава 18


В Натчесе почти стемнело, но яркие огни превращали стадион в изумрудный остров среди ночного мрака. Крис с тех пор так и не видел Морс, но чувствовал, что она где-то рядом. Он специально отложил свое возвращение домой, надеясь выиграть немного времени, но передышка оказалась недолгой: поболтавшись несколько минут возле ограды, Тора зашагала к нему прямо на трибуны, прихватив с собой две бутылки газировки. Крис занял место на самом верху, чтобы избежать общества назойливых соседей, которые постоянно донимали его историями своих болезней. По дороге Тора здоровалась со всеми пациентами, и они отвечали ей с преувеличенной любезностью людей, чье здоровье зависело от работы ее мужа.

– Что случилось? – произнесла она, опустившись рядом.

– Ничего, – ответил он, глядя прямо перед собой. – Просто не люблю проигрывать.

Тора поставила одну бутылку на сиденье.

– Я думала, серьезное.

– Нет.

Жена подалась вперед и поймала взгляд Криса.

– Мне казалось, перспектива секса заманит тебя домой, – заметила она, понизив голос. – Независимо от результата матча.

Крис посмотрел ей в лицо. Вокруг глаз Торы появились напряженные морщинки.

– Чем ты сегодня занималась? – спросил он.

Она слегка отодвинулась назад.

– Ничего себе смена темы.

Крис пожал плечами.

– Тем же, чем всегда, – усмехнулась Тора, снова повернувшись к полю. – Бегала, плавала, упражнялась в «Мэйнстриме». Потом обедала. Выясняла отношения с застройщиком, покупала вещи для поездки.

У Шепарда чуть не вырвалось: «Как прошел обед?» – но вместо этого он спросил:

– Какие проблемы с застройщиком?

Тора покачала головой, похлопала игроку из команды Святого Стефана, сделавшего дубль.

– Все то же самое. Затягивают сроки, меняют смету. Требуют больше предоплаты.

Крис промолчал.

На следующей подаче Си-Джей, приятель Бена, выбил мяч за пределы поля, обежал все базы и сделал хоумран.

– Пап! – завопил сидевший внизу Бен. – Ты видел? Эй, вы смотрите игру?

– Конечно, видел. Здорово. В следующем году постараюсь поставить тебя и Си-Джея в одну команду.

– Класс!

Бен пожал руку кому-то из товарищей и помчался наверх к Крису. Доктор вздохнул с облегчением. Он не хотел говорить с Торой. Особенно здесь. Впрочем, и дома тоже. Лучше бы она сразу уехала в Дельту.

В присутствии Бена Тора замолчала и стала смотреть на поле. Крис заметил, что Бен почти всегда обращается только к нему. Пока шла игра, Шепард разглядывал трибуны. Он знал тут почти всех. Ничего не поделаешь – провинциальный городок. Некоторые семьи были представлены на стадионе четырьмя поколениями: пока малыши копались в песке возле ограды, их прадедушки восседали рядом в креслах-каталках. Посмотрев на размеченное поле, Крис вдруг заметил, что кто-то машет ему рукой. Шейн Лэнсинг.

Взгляд Криса мгновенно окинул хирурга с ног до головы, взвесив его привлекательную внешность и спортивную фигуру. Он только сейчас обратил внимание, что Лэнсинг чем-то похож на Ларса Райнера, отца Торы. Они различались цветом волос, но в остальном сходство было поразительное. Оба худощавые и мускулистые, надменные и подчас жестокие, прекрасные хирурги с непомерно раздутым самомнением. Разумеется, Ларс Райнер считался врачом экстра-класса, и его высокомерие в какой-то мере было обоснованно. Что до Лэнсинга, то он скорее опытный ремесленник, которого медицина интересует столько же, сколько игра в гольф. Теперь он стоял внизу и смотрел на них с сияющей улыбкой, а Тора махала ему так, будто увидела горячо любимого родственника.

– Ответь же ему, – потребовала она, взяв мужа под локоть.

«Пошел он в задницу», – подумал Крис. Он наклонил голову в сторону Лэнсинга и подчеркнуто отвернулся.

– Да что с тобой сегодня? – удивилась Тора.

– Ничего.

– Я думала, тебе нравится Шейн.

– А я думал, он приветствует тебя.

Жена бросила на него странный взгляд:

– В чем дело, Крис? Что-нибудь случилось?

– Слушай, Бен. – Доктор достал бумажник и дал мальчику два доллара. – Сбегай и принеси нам поп-корн.

– Пап, но там очередь. Огромная!

Крис протянул ему деньги и шутливо подтолкнул вперед. Бен поднялся и уныло поплелся вниз.

– Ты когда-нибудь встречалась с Лэнсингом в Авалоне? – с напускной небрежностью спросил Крис.

– Я видела его сегодня, – мгновенно отреагировала Тора.

Ее ответ застал доктора врасплох.

– Сегодня?

– Да. Он заехал ко мне по дороге на обед.

– Зачем?

– Ну, во-первых, чтобы осмотреть дом…

– А во-вторых?

Тора смутилась.

– Я давно хотела рассказать тебе об этом, но ты был так занят, что…

– О чем? – Шепард почувствовал, что его лицо краснеет. – О чем ты хотела рассказать?

– Господи, Крис, да что такое? Шейн попросил сделать для него кое-какую работу, вот и все.

Меньше всего доктор ожидал услышать что-то подобное.

– Работу? Какую?

– Пока это секрет, но Лэнсинг собирается построить большой хирургический центр. Разумеется, он составит конкуренцию уже существующим больницам, так что вой поднимется ужасный.

Мысль, что Шейн Лэнсинг намерен открыть хирургический центр, не удивила Криса. Лэнсинг принадлежал к новому поколению врачей, начинающих строить свою империю, едва успев получить медицинский диплом. Но его решение привлечь к работе Тору не укладывалось у Криса в голове.

– И какую работу он тебе предложил?

– Управлять медперсоналом. В основном техниками и медсестрами.

– Но…

– Что?

– Ты мультимиллионерша, черт возьми! С какой стати тебе руководить медсестрами?

Тора рассмеялась:

– Я же не сказала, что согласилась.

– Но ты рассматриваешь предложение?

Она опять перевела взгляд на поле.

– Не знаю. Иногда мне надоедает роль богатой домохозяйки.

Крис промолчал. Жена повернулась к нему, и на сей раз он узнал прежнюю Тору.

– Может, объяснишь, что у тебя на уме? Или мне сделать это вместо тебя?

– Лэнсинг интересует тебя лишь с этой стороны? – произнес Крис.

Тора засмеялась громче, словно зазвенела связкой колокольчиков.

– О чем ты? – воскликнула она, хотя по блеску в ее глазах было видно, что она все отлично поняла.

– Хватит притворяться.

Улыбка на ее губах погасла.

– Шейн женат, Крис.

– А если бы не был?

Повисла пауза, превратившая их полушутливую пикировку в нечто более серьезное.

– Перестань, – пробормотала Тора. – Надеюсь, ты не всерьез?

– За последний год у Шейна было не менее трех романов.

– Сплетни! – решительно возразила она. – Ты же знаешь наш городок.

– Если верить сплетникам, он трахнул уже шесть или семь медсестер. А про романы – факт. Двум любовницам ему пришлось даже заплатить, чтобы они убрались из города.

К Лэнсингу подошли два высоких парня. У хирурга было четыре сына, все симпатичные ребята и хорошие спортсмены.

– Я не знала, – задумчиво протянула Тора.

– Трудно поверить, что до меня дошли сплетни, о которых ты не слышала.

– Наверное, потому, что я не работаю в больнице.

Крис заставил себя переключиться на игру. Известие жены о том, что Лэнсинг предложил ей работу, сбило его с толку. Неужели это являлось причиной их тайных встреч? Если Лэнсинг действительно намеревался построить центр, он вполне мог держать свой план в секрете. Две местных больницы сделали бы все, чтобы помешать ему. После долгого молчания Крис буркнул: «Мне надо в туалет» – и, спустившись вниз, направился вдоль края поля. Проходя мимо Лэнсинга, он остановился и пожал ему руку, подавив детское желание раздавить ее в своей ладони.

– Твои парни сегодня проиграли, – заметил хирург.

Крис проглотил подкативший к горлу комок.

– А как твои ребята?

Лэнсинг рассмеялся.

– Когда у тебя четыре сына, проигрываешь и выигрываешь каждый вечер.

– Тора сказала, ты заезжал к нам сегодня.

Похоже, его замечание застигло хирурга врасплох, но тот быстро оправился.

– Да, вы свили себе симпатичное гнездышко. Не могу поверить, что Тора сама все это спроектировала.

– Ничего удивительного. Если жена что-то вбила себе в голову, она этого добьется.

Лэнсинг усмехнулся:

– Говорят, она доводила врачей до белого каления, указывая им, как выполнять свою работу.

– Где ты это слышал?

Хирург пожал плечами:

– Просто слышал. Ты знаешь нашу больницу.

Крис выдавил улыбку.

– Как там гольф? Много играешь?

– Пользуюсь любой возможностью.

– Я хочу поиграть на этой неделе. Ты будешь в городе?

Лэнсинг внимательно взглянул ему в лицо.

– Конечно.

– Всю неделю?

– Да. Сделаем вместе пару раундов?

Шепард кивнул:

– Я позвоню.

Лэнсинг улыбнулся и повернулся к площадке, где началась новая подача.

Крис двинулся к туалету, чувствуя, как от напряжения у него звенит в ушах. По дороге он оглянулся на трибуны. Тора не сводила глаз с Лэнсинга. Правда, сам хирург спокойно наблюдал за матчем. Тора повернула голову и увидела, что Крис следит за ней. Он не сразу отвел взгляд, дав понять, что видел, как она смотрела на Лэнсинга. Потом отвернулся и двинулся дальше.

Не успел он пристроиться у маленького унитаза, как рядом прошипел женский голос:

– Крис! Ты меня слышишь?

Доктор дернулся и едва не обмочил джинсы, не сообразив, откуда донесся звук. Приглядевшись, он заметил, что шлакобетонная стена, разделявшая мужские и женские уборные, на несколько дюймов не доходит до потолка. Из этой щели и доносился голос.

– Агент Морс?

– А кто же еще? – прошептала она. – Что ты делал сегодня днем? Ты не показывал снимок Торе?

– Нет.

– И не расспрашивал ее про Лэнсинга?

– Нет. По крайней мере напрямую.

– Что ты ей сказал?

– Не важно. Ничего особенного.

– Проклятие, Крис! Ты надо мной издеваешься?

– Оставь меня в покое, ладно?

– Я бы с удовольствием. Но не могу.

– Я ухожу.

– Позвони мне завтра, – попросила Морс. – Как только Тора уедет.

Крис спустил воду.

– Ты позвонишь? – произнесла она, когда он мыл руки.

– Кто тут болтает? – проворчал мужской голос.

В туалет вошел пожилой мужчина в испачканной спецовке. От него разило алкоголем – это было строго запрещено на стадионе, но случалось практически на каждой игре.

– Какая-то пташка из дамской комнаты, – ответил Крис. – Наверное, ищет приключений.

Мужчина в комбинезоне стал забираться на унитаз, чтобы заглянуть в щель, а Крис вышел и закрыл за собой дверь.

* * *


Алекс поздно подключилась к Интернету. Поведение Шепарда выбило ее из колеи, и по пути домой она купила бутылку «пино-нуар». Не успела она добраться до отеля, как ей позвонила одна из сиделок матери и сообщила, что миссис Морс снова стало хуже и врачи увезли ее в больницу. Алекс стала упаковывать вещи, заодно прихлебывая из бутылки и поглядывая на монитор в ожидании Джеми. Она выпила больше, чем хотела, – намного больше, – и в результате отключилась прямо в одежде на кровати, но потом вскочила с постели в мучительном страхе за мать и Джеми и взглянула на часы: без четверти двенадцать.

Рядом с именем Джеми светился зеленый человечек, – знак того, что он находится в Сети, – и Алекс вздохнула с облегчением. Она начала стучать по клавиатуре, но на экране уже выскочило приглашение к видеочату. Морс приняла его и раскрыла маленькое окошко. При виде лица Джеми у нее перехватило горло. Он сидел раскрасневшийся, со слезами на щеках. Очевидно, Билл рассказал ему о тяжелом состоянии бабушки.

– В чем дело, малыш? – спросила она, все еще надеясь, что дело в каком-нибудь проигранном матче. – Что случилось?

– Мисси переезжает к нам.

Алекс не поверила своим ушам:

– Что? Почему ты так решил?

– Сегодня вечером она у нас обедала. Вела себя как-то странно, делала вид, что мы с ней большие друзья… Потом папа сказал, что будет неплохо, если у нас в доме опять появится хозяйка. И оба на меня уставились. Я не маленький, тетя Алекс. Я знаю, к чему они клонят.

Морс хотелось выскочить из-за стола и броситься вон из комнаты. Она больше не могла скрывать свои чувства. Да и нужно ли их скрывать? Черт бы побрал этого Билла! О чем он думает? Жена умерла шесть недель назад, а он уже тащит в дом другую женщину! К осиротевшему сыну! Ни стыда, ни совести.

– Что мне теперь делать? – спросил Джеми, и Алекс внезапно почувствовала, что целиком и полностью отвечает за его судьбу.

– Держаться как мужчина, парень.

Джеми вытер глаза.

– Мне придется остаться дома, если она к нам переедет?

Морс сжала зубы, борясь с искушением утешить его ложью.

– Боюсь, что да. Так требует закон.

Мальчуган нахмурился, но, похоже, гнев уже выжег в нем остатки слез.

– Ты мне чем-нибудь поможешь? – произнес он. – Разве я не могу жить у тебя?

– Надеюсь на это. Я делаю все, что в моих силах. Но пока ты не должен об этом говорить никому. Ни папе, ни Мисси.

– Я ее ненавижу! – воскликнул Джеми. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

«Мисси не проблема, – подумала Алекс. – Билл – вот проблема».

– Я не сделал уроки, – мрачно пробормотал мальчик. – А папе соврал, будто сделал. Но я просто не мог об этом думать.

– Хочешь заняться сейчас?

– А ты посидишь со мной?

Алекс нужно было мчаться в Джексон. Она уже и так опаздывала, а дорога могла занять свыше двух часов. Но как бросить Джеми – растерянного, испуганного, в слезах? Что бы на ее месте сделала мама? Морс заставила себя улыбнуться, точно в ее распоряжении была бездна времени.

– Разумеется. Только сбегаю в туалет.

Джеми улыбнулся:

– Я тоже! Мне так хотелось с тобой поговорить, что я боялся отойти от кресла. Хотел уже напрудить в банку из-под колы.

– Встретимся через минуту.

Джеми потянулся рукой камере – этот жест заменял им физический контакт. Алекс сделала то же самое, но ей пришлось отвернуться, чтобы он не видел ее лица. «Мальчик для меня теперь все, на чем держится моя жизнь, – подумала она, глотая слезы. – Он стоит десяти таких, как его папаша».

Выходя из-за компьютера, она сказала себе твердым и спокойным тоном, каким обычно говорил ее отец:

– Этот парень из Морсов, а не из Феннелов. Он должен воспитываться у своих.


В нескольких милях от ее отеля доктор Шепард лежал в кровати своего приемного сына и слушал его тихое и ровное дыхание. Он был измотан до передела и решил не возвращаться в спальню. День выдался худшим в жизни, и ему меньше всего хотелось продлевать его ссорами с женой. Мысли продолжали вертеться вокруг обвинений Морс и объяснений Торы, но все эти мучительные размышления в итоге сводились к одному – тайному страху, что его снова обманули. Доктор пять лет встречался с первой женой, прежде чем сделать ей предложение, и считал, что знает ее отлично. Однако жизнь очень скоро доказала, что он ошибается.

С Торой он встречался всего год. Правда, узнал он ее гораздо раньше, главным образом как преданную жену одного из своих пациентов. И все это время доктор считал, что за семь лет после развода он никогда не встречал женщины столь благородной и столь желанной, как она. Но сейчас… Даже без ядовитых подсказок Морс Крис начал понимать, что роль заботливой жены, сыгранная Торой у постели Реда Симмонса, – лишь грань куда более сложного характера. Да и как можно быть уверенным, что знаешь женщину? Моряк, пару раз обошедший вокруг света, искренне полагает, будто прекрасно знает море, хотя все, что ему известно, – это ветра и течения, которые могут измениться в любой момент.

А Бен? Удивительно, как в такой короткий срок мальчуган проникся к нему полным доверием и преданностью. Бен искал его дружбы, знаний, поддержки и опоры. Не финансовой поддержки – ее вполне могла бы дать и Тора, – а скорее уверенности, что между ним и любой опасностью всегда встанет надежный и крепкий мужчина размерами вдвое больше его. Конечно, с годами его восторги сильно поубавятся, но сейчас Бен видел в Крисе воплощение идеального отца. Трудно поверить, что Тора могла пожертвовать этим ради интрижки с парнем вроде Шейна Лэнсинга. Не просто трудно – немыслимо. Впрочем… Шепард часто видел, как его друзья и пациенты бросали все ради одного призрака мечты, который они отчаянно пытались удержать в руках.

В темноте появилась желтая вертикаль света. Потом ее заслонила чья-то тень. Тора стояла в дверях и смотрела на мужа. Шепард закрыл глаза и притворился спящим.

– Крис? – прошептала она.

Он не отвечал.

– Крис, ты спишь?

После паузы Тора приблизилась к ним на цыпочках и поцеловала обоих в лоб.

– Спокойной ночи, мои мальчишки, – прошептала она. – Я люблю вас.

Она вышла из комнаты и закрыла дверь.


Глава 19


Алекс вздрогнула и застонала. Ее сознание все еще барахталось в какой-то мутной полосе между реальностью и сном. Она чувствовала, как ягодицы затекли в больничном кресле, которое она подкатила к кровати матери. Спина ныла, потому что последние несколько часов она полусидела, неловко согнувшись у плеча больной. Наступило утро, и сквозь тонкие щели жалюзи пробивался голубоватый тусклый свет.

Маргарет Морс поместили в реанимацию, хотя на прошлой неделе она подписала специальную форму с отказом от «воскрешения» в том случае, если у нее остановится сердце или дыхание. Несмотря на три операции, раковая болезнь, начавшаяся в яичниках и многие годы протекавшая незаметно, перекинулась на печень, почки, селезенку и проникла в область брюшной полости. Размеры печени увеличились вдвое, и это привело к хронической желтухе. Кроме того, она страдала от почечной недостаточности, что в таких случаях часто означало смертный приговор. Однако пациентка упорно держалась за жизнь и категорически отказывалась подтверждать прогнозы доктора Кларка, который уже давно говорил Алекс, что пора готовиться к худшему. Младшая Морс могла бы кое-что рассказать онкологу о живучести своей матери, но предпочла промолчать, предоставив ему узнать это на собственном опыте.

Прошлой ночью по дороге в Джексон Алекс дважды едва не попала в аварию. На уроки у Джеми ушло не менее часа, и лишь воспоминание о Крисе Шепарде, уходившем со стадиона под руку с женой, заставило ее бодрствовать всю ночь. Вчера днем возле ручья она была уверена, что двусмысленная фотография и ложь Торы убедили Криса в ее виновности. Но по пути в больницу Алекс вспомнила еще один урок отца. Если рогоносец лично не застанет жену в постели с любовником и дело ограничится только намеками и слухами, он будет отрицать все. Порой муж отказывается признавать самые очевидные свидетельства. Первая реакция на измену – так же, как на смерть или тяжелую болезнь, – нежелание признать правду, своего рода эмоциональный ступор, с помощью которого инстинкт выживания помогает организму справиться со стрессовыми перегрузками и приспособиться к новой реальности. Очевидно, тот же механизм сработал и с Крисом Шепардом, удержав его от резких и, вероятно, серьезных поступков. Вопрос в том, как долго продлится этот период и когда отрицание Криса превратится в гнев.

Маргарет застонала. Алекс сжала ее руку. Матери теперь кололи так много морфия, что она больше времени спала, чем бодрствовала. Про ясность мышления можно было забыть. Дважды за ночь Маргарет умоляла Алекс привести к ней мужа и старшую дочь, а потом принималась укорять их за бездушие, с которым они отнеслись к ее болезни. На пороге смерти у Алекс не хватило духу напомнить ей о том, что и отец, и сестра погибли в последние семь месяцев.

Алекс подпрыгнула на месте, услышав зазвонивший в сумочке мобильник. Не выпуская руки матери, она потянулась к телефону и взяла трубку.

– Алло?

– Это Уилл, дорогуша. Как там Маргарет?

До приезда Алекс в Натчес Уилл Климер часами сидел у постели ее матери, демонстрируя старомодную преданность жене своего партнера, хотя сама она уже вряд ли могла это оценить.

– Все так же.

– Она спала после моего ухода?

– Не очень много, но все же больше, чем я.

Детектив сердито вздохнул:

– Проклятие, малышка, я еще на прошлой неделе говорил, что тебе надо сделать перерыв! Прими лошадиную дозу снотворного и поспи часов двадцать. Этот чертов Раск от нас никуда не денется. Правда, теперь ты слишком крутая, чтобы слушать такого старика, как я.

Алекс попыталась выдавить вежливый смешок, но у нее ничего не получилось.

– У меня есть новости, которые тебя встряхнут, – продолжил Климер.

– Какие?

– Помнишь Уильяма Брейда?

– Да. Муж жертвы номер пять.

– Я говорил тебе, что в последнее время он стал много пить?

Маргарет начала храпеть.

– Угу. И от него ушла любовница.

– Верно, – подтвердил Уилл.

– Что с ним теперь?

– Кажется, он пытался покончить с собой.

С Алекс мгновенно слетели остатки сна.

– Как? Когда?

– Вчера вечером, у себя дома в Уиксберге. По крайней мере так считает местная полиция.

– Продолжай.

– Брейд был диабетиком. Вчера вечером – или сегодня ночью, потому что горничная нашла его утром, – он вколол себе огромную дозу инсулина и впал в кому. Из нее он уже вряд ли выйдет.

– О Боже, – вздохнула Алекс. – Может, несчастный случай?

– Врач Брейда сомневается.

– Вероятно, это то, чего мы так долго ждали. Прорыв!

– Не исключено, – произнес Уилл тоном осторожного охотника, у которого добыча часто выскальзывала из рук.

– Чувство вины, – пробормотала Алекс, размышляя вслух. – Брейд сам не выдержал того, что сотворил с женой.

– Ее смерть была тяжелой. Хуже, чем у других жертв.

– Надо выяснить детали о последних днях Брейда. У тебя есть люди в Уиксберге?

– Я знаю там парня, он специализируется на супружеских изменах. Он у меня в долгу.

– Спасибо, дядя Уилл! Что бы я без тебя делала?

– И еще, – добавил Килмер. – Один из моих оперативников не прочь провести пару дней в «Эллювиане». Его жена давно хотела побывать в этом отеле. Если заплатишь за номер в отеле, остальные расходы они возьмут на себя.

– Сколько стоит номер?

– Четыре сотни.

– За два дня?

Уилл хмыкнул:

– Нет, за один.

Алекс попыталась вспомнить, сколько денег осталось на ее банковском счете, но потом отмахнулась от этой мысли. Она должна привлечь на свою сторону Криса Шепарда. Обязательно.

– Ладно. Я заплачу.

– Ты сегодня вернешься в Натчес?

– У меня нет выбора. Шепард – мой последний шанс.

– Есть какие-нибудь успехи?

– Он колеблется. Трудно примириться с тем, что жизнь оказалась ложью.

Уилл понимающе вздохнул:

– Передай маме, что я сегодня заеду к ней.

Алекс взглянула в изможденное лицо матери. Ее рот приоткрылся, и на подушку медленно текла слюна. У Алекс мелькнула абсурдная мысль, что поступавшая из капельницы жидкость вливается в ее вены в том же темпе, в каком вытекает изо рта.

– Передам.

– Эй, малышка, с тобой все в порядке?

– Да. Просто… я смотрю на маму. Мне трудно поверить, как можно решиться сознательно довести другого человека до подобного состояния. Особенно если это член твоей семьи.

Она услышала, как тяжело дышит Уилл. Когда он заговорил, в его голосе звучал опыт старого копа, который за двадцать лет работы навидался всякого:

– Придется поверить, дорогуша. Люди подчас совершают такие поступки, что никакой ад не будет для них достаточно жарким. Главное, береги себя! Ты последний ребенок в семье, и я не хочу, чтобы ты загубила свою жизнь, пытаясь отомстить за мертвых.

– Дело не в мести, – пробормотала Алекс. – Я должна спасти Джеми.

– Мы это сделаем, так или иначе, – убежденно заверил Уилл. – Я призываю тебя к осторожности. У меня насчет этого дела скверные предчувствия. Мы связались с серьезными людьми. Раньше они убивали медленно, но если прижать им хвост, их реакция станет очень быстрой. Ты поняла?

– Да.

– Вот и отлично.

Алекс отключила связь, все еще глядя в пожелтевшее лицо больной. Сколько она протянет? Встав с кресла, Алекс поцеловала мать в морщинистую щеку и отпустила ее руку.

Пора действовать.


Глава 20


Эндрю Раск наконец поймал крупную рыбу. Он испытывал почти такое же наслаждение, как во время той рыбалки на Бимини, когда на его крючок попалась огромная рыба-меч и помчалась по волнам, вспенивая воду, как ракета. Сорокашестилетний верзила, сидевший по другую сторону его стола, был не кто иной, как Карсон Дж. Барнет – легенда нефтяного бизнеса, невероятно богатый человек, состояние которого исчислялось астрономическими цифрами. За свою жизнь Барнет ухитрился трижды разбогатеть и разориться, но сейчас фортуна благоволила к нему больше, чем когда-либо.

Миллионер уже час расписывал ему свои семейные проблемы. Раск сидел с заинтересованным видом и кивал, хотя почти не слушал собеседника. В этом не было необходимости. Истории клиентов всегда повторялись, различаясь лишь в деталях. За время разговора он встрепенулся один раз – когда Барнет коснулся вопросов бизнеса. Тогда Раск законспектировал подробности. Но потом опять пошла обычная ерунда – мелодраматические жалобы Барнета на его непонятную душу.

Раск заранее знал все, что скажет ему нефтяник. Он мог бы процитировать сценарий наизусть. «С тех пор как мы поженились, у нее ни на грамм не прибавилось мозгов… Она не походит мне ни эмоционально, ни интеллектуально, ни сексуально, ни физически». Это еще самый мягкий вариант. Кое-кто заявлял: «Ее задница стала толстой, как у слона». Популярностью пользовалась также фраза: «Она меня не понимает». Или еще резче: «Она меня совсем не знает!»

На самом деле все обстояло наоборот. Жены слишком хорошо знали своих мужей – они видели их насквозь. Вот почему не ахали и не приходили в восторг, когда мужья хвастливо заявляли о своих успехах, а вместо этого долго и нудно жаловались на их неудачи, случавшиеся гораздо чаще. Жены больше не находили их гениальными или хотя бы умными, не верили в изобретательность в постели и вообще не усматривали в них ничего интересного, особенно когда им приходилось в сотый раз выслушивать какую-нибудь избитую шутку, которую сам супруг считал верхом остроумия.

Большую роль играли, конечно, и любовницы. Кое-кто из клиентов предпочитал честную игру и сразу признавался в интрижках; иные пытались все скрывать и изображали из себя невинных жертв. Раску больше нравились первые. Супруги на грани разрыва – ходячие бомбы, начиненные злобой, раздражением, похотью и нечистой совестью, смешанной с попытками самооправданий. Но кто бы ни сидел в его офисе – блестящий врач или тупая деревенщина, – рано или поздно им приходилось усвоить следующее. Безболезненного выхода нет. Кто-то должен пострадать. Вопрос в том – кто именно? Они сами, отвергнув свой роман на стороне и сохранив семью и брак? Или жены и дети, которых они бросят? Любому человеку, богатому или бедному, придется пройти через горнило развода.

Раньше Раск думал, что женщины меньше мужчин склонны жертвовать семьей, если у них есть дети. Разумеется, к личному счастью они стремятся так же сильно, но вот платить за это чужими жизнями им не хочется. Однако это наблюдение было скорее исключением, частным случаем, характерным для определенных районов Америки. Раска не волновало, как протекают разводы в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, – он не жил там. К тому же он считал, что все эти чертовы янки сплошь невротики и психи, как в фильмах Вуди Аллена, только без капли юмора.

Разумеется, в семейных проблемах Карсона Барнета имелись свои извилины, они могли заинтересовать социолога или психоаналитика, но адвокату они ни о чем не говорили. Зато Барнет был богач, а Раск, как и его отец, полагал, будто людей состоятельных надо выслушивать гораздо внимательнее, чем бедняков. Миссис Барнет – или Лави, как звал ее муж – являлась баптисткой, хотя долгое время это волновало ее ничуть не больше, чем принадлежность к какому-нибудь студенческому братству. Но после рождения детей интерес к церкви возрос. Стремление к сексу, наоборот, начало сокращаться. Карсон честно боролся сколько мог, но инстинкты победили, и он нашел утешение на стороне.

– Если в холодильнике пусто, приходится топать в магазин, – пророкотал бизнесмен. – Я ведь прав, Энди?

– Конечно, прав.

– Даже собаки это знают. Когда хозяин не кормит пса, тот промышляет где может, верно?

Адвокат издал вежливый смешок.

– Абсолютно верно.

Сколько раз он слышал подобные истории!.. Изголодавшиеся самцы готовы наброситься на любую женщину, которая согласна раздвинуть для них ноги. Забавно, что на семейных отношениях это никак не сказывается. Почти всегда все проходит гладко и тихо. Проблемы возникают после того, как мужчина или женщина находят в своем партнере «нечто особенное», «родственную душу» – тошнотворное выражение, – или когда им кажется, что у них завязались отношения, о которых они «всегда мечтали». Как только в дело вступает любовь, развод не за горами. Случай Барнета вполне вписывался в данную схему, и его «родственной душой» была какая-то соблазнительная цыпочка, работавшая в закусочной на Пятьдесят девятой автостраде – той же самой, где в прошлом он заключал умопомрачительные сделки, набрасывая на салфетках схему будущих нефтяных скважин и скрепляя договор простым рукопожатием.

– Короче, – заключил Барнет, обливаясь по́том, – я по уши влюблен в эту девчонку. И я женюсь на ней, чего бы мне это ни стоило.

Раску нравилось, как Барнет выражает свои мысли. Порой это звучало грубовато, но в его словах заключалось определенное послание, которое адвокат научился читать после многих лет общения с разочарованными супругами, в основном мужчинами. Поначалу все они были настроены мрачно и решительно – при разводах иначе не бывает. Кое-кто даже подумывал об убийстве. Но рано или поздно большинство остывало и примирялось с мыслью о неизбежном компромиссе.

Однако некоторые отвергали компромисс. Особенно богачи. Наверное, дело привычки. В любом случае Барнет уже обозначил пару важных вех, которые вели в нужном направлении, и адвокат решил, что настало время принять более активное участие в беседе.

– Значит, вы хотите развестись с женой, – произнес он с мрачным видом.

– Вот именно. Никогда не думал, что до этого дойдет, но, видит Бог, она сама меня заставила!

Раск понимающе кивнул.

– Многие адвокаты не советовали бы вам это делать, мистер Барнет. Они предложили бы вам обратиться за консультацией к психологу.

– Зовите меня Карсон, Энди, ладно? И давайте сразу закроем эту тему. Лави признает лишь одного психолога – своего пастора. В жизни не видел такого болтуна. Однажды встал и заявил, что Иисус не имеет никакого отношения к нашему браку и Ему повезло, что это так!

Раск улыбнулся, оценив шутку клиента.

– Но я не стану вас отговаривать, Карсон. Вижу, вы влюблены всерьез. По-настоящему.

– Вы правы.

– Настоящая любовь – удивительное чувство. Хотя, судя по тому, что вы мне сказали, я почти уверен, что Лави будет не в восторге от мысли о разводе.

– Это еще мягко сказано, – пробормотал нефтяник, и в его глазах мелькнуло нечто похожее на страх.

Очевидно, у миссис Барнет был тяжелый характер.

– Она даже слышать о нем не хочет, Энди. Говорит, развод – грех. В нем заключается корень зла.

– А я думал, что корень зла заключается в деньгах.

Барнет фыркнул.

– Ну, против денег она не возражает. Совсем нет!

– Что вполне естественно…

– А кто спорит? Я собирался подать на развод по несовместимости характеров, как мой приятель Джек Хастон. Раньше Лави и жена Джека были лучшими подругами. Но она сразу встала на дыбы.

– Что именно она сказала?

– Что у меня нет никаких оснований для развода, и она никогда мне не даст его. И если я обращусь в суд, она сделает все, чтобы лишить меня общения с детьми, поскольку им не нужен такой скверный отец. Зато если я передумаю и останусь в семье, то снова стану отличным парнем. Как это вам?

– Она желает, чтобы вы принесли себя в жертву ради детей.

– В самую точку! Опять Иисус и все прочее. Хотя дети тут ни при чем. Она хочет, чтобы я пожертвовал всем ради нее.

– Лави когда-нибудь говорила о финансовой стороне вопроса?

Бизнесмен крепко сжал зубы, прежде чем ответить:

– Жена уверяет, будто лично ей деньги не нужны – не считая половины того, что я заработал за время брака. Но ради детей она потребует с меня все остальное, включая доходы со скважин, которые я построил в эти годы, и даже с тех, которые я только спроектировал.

Раск покачал головой, будто выражая молчаливое неодобрение ее невероятной алчности.

– И еще: она наняла в Джексоне какого-то адвоката.

Эндрю подался вперед, услышав о новой неприятности.

– Кого конкретно?

– Дэвида Блисса.

– Что ж, Карсон, это плохая новость. У Дэвида Блисса есть хорошие специалисты в разных областях бизнеса. В последнее время он увлекся медициной. Берет в клиенты докторских жен, а потом по кусочку растаскивает все, что есть у их супругов. Когда на бракоразводных бумагах высыхает последняя подпись, выясняется, что бедный муженек еще лет двадцать вынужден работать на свою супругу.

– Слава Богу, я не доктор.

– Боюсь, у вас положение сложнее, Карсон. В ваших активах числятся ценные бумаги с четко прописанным уровнем доходов. Считайте, что половины из них уже не существует.

Барнет шумно сглотнул.

– Хуже всего то, что при расчете суммы алиментов суд будет опираться на текущую прибыльность этих бумаг. А она со временем может меняться, верно?

Нефтяник побледнел.

– Вам придется являться в суд каждый раз, когда стоимость барреля нефти упадет ниже сегодняшнего уровня. Иначе вы станете платить слишком много. Половина вашей жизни пройдет в суде. Вас это устраивает?

Барнет начал расхаживать по комнате.

– Вы в курсе, что в последнее время случалось с ценами на нефть? Даже мои старые скважины утроили свою доходность. За один год я заработал больше, чем за пять лет. Если судья будет рассчитывать по текущим ценам… Господи, мне придется отвалить ей миллионов двадцать, не меньше. Я уже не говорю про буровые установки, дома, яхту, чертов ресторан…

Раск отвернулся, чтобы скрыть волнение. Именно такого клиента он ждал – человека, который сможет оплатить его будущую отставку. Да и появился он как раз вовремя. Бизнес с Элдоном Тарвером не продлится долго…

– Прошу вас, садитесь, Карсон, – мягко произнес он. – Вы пришли ко мне не просто так, правда?

Бизнесмен остановился посреди комнаты, с трудом очнувшись от своих мыслей. Потом сел и уставился на Раска с видом кающегося грешника, ожидающего, когда священник отпустит ему грехи.

– Другой адвокат посоветовал бы вам навсегда забыть о разводе.

– Что?

Взгляд настороженного зверя.

– Потому что вам это не по карману.

– Вы о чем? Я стою пятьдесят миллионов баксов.

– Уже двадцать пять. Если повезет.

– Все равно это большие деньги!

– Пожалуй. – Раск откинулся в кресле и скрестил руки на груди. – Поговорим о ваших детях. Кажется, ваш сын играет в футбол за Джексоновскую академию?

На губах Барнета появилась широкая улыбка.

– Ну да. Джейк чертовски хорош. Лучше, чем я в его возрасте.

– Сколько ему?

– Тринадцать.

– Хорошо. По крайней мере, его мнение будет учитываться в деле об опеке. А другие дети?

Улыбка Барнета погасла.

– Есть еще две девочки, близняшки.

– Сколько им?

– Шесть. Одна на восемь минут старше.

Мрачный кивок.

– Пройдет еще шесть лет, прежде чем они получат право что-либо говорить. Вы понимаете, к чему я клоню, Карсон?

Великан издал глубокий вздох.

– Развод обойдется вам в двадцать пять миллионов долларов… плюс девяносто процентов времени на общение с детьми.

– Девяносто процентов?

– Если Лави будет представлять Дэвид Блисс и она займет ту позицию, о которой вы упоминали, – да, именно столько. Вам позволят видеться с ними раз в две недели, не считая праздников. Это еще несколько дополнительных часов. Я могу почти гарантировать вам День отца.

– День отца? Господи, я собирался свозить Джейка на гонки «Нэскар». Это… это несправедливо!

– Чисто по-человечески я с вами согласен. Но юридически… закон есть закон. Вы же знаете, что в штате Миссисипи не бывает разводов без вины супругов.

– Черт побери, я готов взять вину на себя! Лишь бы поскорее закончить дело и разойтись миром.

Раск сокрушенно покачал головой:

– Ничего не выйдет, Карсон. Позвольте задать вам вопрос. Вы и ваша новая возлюбленная были достаточно осторожны?

Барнет чуть не подскочил в кресле.

– Да, мы были осторожны!

– Вы делали ей подарки?

– Естественно.

– И пользовались при этом кредитной карточкой?

– Господи, да без карточки сейчас ничего не купишь. Разве вы сами не знаете?

– Знаю. Как насчет телефонов? Вы звонили ей на мобильник?

Барнет уныло кивнул.

– Можете не сомневаться: Блисс подаст в суд на вашу подругу за раскол семьи.

– Что?!

– К сожалению, это так. Они протащат ее по всем инстанциям и взыщут кругленькую сумму.

– Но у нее ничего нет!

– Будет, когда она выйдет за вас замуж. Суд учтет будущие доходы.

– Ладно, мне плевать на деньги. Но заставлять бедняжку проходить через весь этот ад…

– Кстати, когда вы собираетесь пожениться?

– Не сразу, конечно… Придется выждать какое-то время. Хотя, если честно, нам не терпится.

Раск отлично представлял, как девчонке «не терпится» связать своего суженого узами брака, пока тот не успел положить глаз на какую-нибудь смазливую штучку в другой закусочной.

– Кроме того, вы должны быть готовы к тому, как ситуация подействует на ваших детей.

Барнет насторожился.

– Они очень расстроятся, что вы бросили их мать ради женщины моложе ее.

Бизнесмен насупился.

– Как вы думаете, Лави согласится, чтобы ваша новая супруга как-то участвовала в жизни вашей семьи?

– Она начнет орать «блудница» или «Иезавель», когда ее увидит. И вы правы еще в одном. Лави сделает все, чтобы настроить против меня детей. Она уже заявила, что лучше бы я умер от сердечного приступа. Говорит, что молится об этом каждый вечер!

– Вы шутите?

– Клянусь Библией. Мол, пусть детишки считают, что их папа скончался, а не бросил семью.

– Но вы же не бросаете детей, Карсон.

– Скажите об этом моей сучке! – завопил Барнет, вскочив с места. – Боже, простите меня, Энди. Иногда я впадаю в бешенство и готов…

– Что?

– Не знаю.

Раск постарался подольше растянуть паузу. Теперь, когда ярость Барнета дошла до белого каления, можно было переходить к делу.

Адвокат встал и, перекатив свое кресло к противоположной стороне стола, сел вплотную к Барнету. Клиент взглянул на него с удивлением, даже с испугом, словно заподозрив Раска в гомосексуализме.

– Пожалуйста, сядьте, Карсон. Я хочу поговорить с вами, как мужчина с мужчиной.

Барнет хорошо понимал такой язык. Он резко развернул кресло и уселся на него верхом, почти нос к носу с Раском.

– То, что я вам сейчас скажу, может вас шокировать, Карсон.

– Продолжайте.

– Полагаю, в бизнесе вам приходилось сталкиваться с нестандартными ситуациями.

– Что вы имеете в виду?

– Ну… некоторые трудности.

– Само собой.

Раск кивнул.

– Какие-то из них можно решить обычными способами. Иные требуют творческого подхода. Назовем это экстренными мерами.

Барнет очень внимательно смотрел на него.

– Я слушаю.

– Я видел много разводов, Карсон. Несколько сотен. Среди них попадались случаи, похожие на ваш.

– Правда?

– Иногда у меня просто разрывалось сердце. Я видел, как так называемые либеральные судьи отбирали у ни в чем не повинных людей половину состояния – а то и больше! – и лишали их встреч с детьми, которых они произвели на свет. Знаете, Карсон, в этом было что-то почти… неамериканское.

– Вы правы!

– Да, прав. И вот после того, как я насмотрелся на все эти душераздирающие сцены, после того, как напрасно сражался день и ночь за права своих клиентов и терпел только поражения… мне пришла в голову одна мысль.

– Какая?

– Я подумал: «Да простит меня Господь, но каким бы чудесным избавлением было для этого несчастного человека – и для его бедных детей, – если бы одна из сторон в этом треклятом бракоразводном процессе просто исчезла!»

У Барнета отвисла челюсть, точно у подростка, впервые увидевшего порнофильм. В его глазах что-то блеснуло. Раск почти видел, как брошенная им идея проникает в серое вещество мозга Барнета. Адвокат не сводил взгляда с бизнесмена, сохраняя вид апостольского негодования.

Барнет сглотнул слюну и уставился на ковер.

– Вы хотите сказать…

– Лишь то, что сказал, Карсон. Если какое-то злое и безжалостное существо изо всех сил пытается лишить детей некогда любимого им человека и отобрать у него все, что он заработал за свою жизнь… что ж, тогда я усматриваю почти божественную справедливость в том, что некая сила – если хотите, сама судьба – вмешивается в течение событий и пытается этого не допустить.

– Господи, – тихо пробормотал Барнет. – Вы говорите ужасные слова.

– Я говорю их далеко не всем, Карсон. Но вы в отчаянном положении.

Великан поднял голову, как зверь, почуявший добычу.

– А нечто подобное уже случалось? Какой-нибудь человек уже… исчез?

Раск медленно кивнул.

Барнет хотел что-то добавить, но адвокат остановил его движением руки.

– Если вас заинтересовала данная идея, Карсон, больше никогда не появляйтесь в моем офисе.

– Что?

– Послезавтра ровно в два часа дня отправляйтесь в клуб «Ракетка» в Джексоне и попросите приготовить вам паровую ванну.

– Но я не член клуба.

Раск улыбнулся:

– Вход для гостей стоит десять долларов.

– Но…

Адвокат прижал палец к губам, встал и протянул руку бизнесмену.

– Карсон, если вы желаете развестись, я с удовольствием возьмусь за ваше дело. Учитывая позицию Лави, на судебное разбирательство уйдет не менее года, но я сделаю все, что в моих силах. В конце концов, вы сами заметили, что двадцать пять миллионов – тоже большие деньги.

Барнет стоял, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

– Конечно, для вас – человека, заработавшего и потерявшего несколько состояний, – деньги значат не так много, как для меня.

– Я уже немолод, – глухо произнес нефтяник.

– Верно, – улыбнулся Раск. – Время никого не щадит.

Он задвинул кресло на прежнее место за столом. Барнет смотрел на него, как человек, который считал, что сидел в комнате с собакой, но внезапно обнаружил, что это волк.

– Главное, не волнуйтесь, – добавил адвокат. – Не позволяйте жене действовать вам на нервы.

– Клуб «Ракетка»? – уточнил Барнет.

– Что? Я не расслышал.

Бизнесмен ответил понимающим взглядом.

– Нет. Просто бормочу себе под нос.

– Я так и подумал.

Барнет еще секунду смотрел на адвоката, затем развернулся и направился к двери. Когда он был уже у порога, Раск его окликнул:

– Карсон!

Тот вздрогнул и обернулся.

Раск произнес:

– Полагаю, вам не следует рассказывать об этом будущей невесте. – Пожалуй, это был момент наивысшей откровенности в их беседе. – Кто знает, как потом все повернется.

Глаза Барнета расширились, и он бросился вон из комнаты.


Глава 21


Крис проехал мимо «Маленького театра», свернул на Оукс-стрит и посильнее нажал на педали, чтобы подняться по склону к городскому кладбищу. Когда дорога сделала поворот, он свернул налево и двинулся по узкой тропинке между крутым обрывом реки и рядами бесконечно тянувшихся могил.

Раньше доктору Шепарду часто приходилось выписывать антидепрессанты, но он никогда не пользовался ими сам. Разумеется, теорию Крис знал отлично и всегда дотошно расспрашивал клиентов об их симптомах, но до сих пор они представляли для него чисто абстрактный интерес. Лишь теперь он понял, насколько удачна метафора Сильвии Плат[24 - Сильвия Плат (1932–1963) – американская писательница и поэтесса, страдавшая длительными депрессиями и покончившая с собой. Написала автобиографический роман «Под стеклянным колпаком».] про стеклянный колпак: доктор и впрямь чувствовал себя так, словно из него выкачали воздух и поместили в вакуум, где все его поступки, хорошие или плохие, уже не имели смысла.

Том Кейдж еще утром заметил, что с Крисом что-то не так, и предложил уйти домой после обеда. Поскольку Тора уехала в Дельту на рассвете, хотя обещала завезти Бена в школу, Крису оставалось только доставить пасынка на праздничную вечеринку в четыре часа дня. Хотя и эта проблема легко решалась одним звонком миссис Джонсон.

Вернувшись из больницы, Крис переоделся, оседлал велосипед и отправился из Элджина в сторону реки. Он сделал пятнадцать миль менее чем за полчаса – личный рекорд – и продолжал двигаться дальше, не ощущая ни усталости, ни возбуждения. Крис крутил педали как машина. В голове у него не было ни одной мысли. Он думал только о том, как бы скорее перевалить через холм и избавиться от резкого западного ветра, дувшего в лицо со стороны поймы Миссисипи.

Миновав кладбище, Крис продолжал путь вдоль просторного речного русла. Вместо того чтобы, как обычно, свернуть направо и удалиться от реки, он помчался дальше, к так называемой Чаше Дьявола – глубокой впадине, где в старину разбойники топили свои жертвы. Заглядевшись на бескрайние хлопковые поля Луизианы, Крис едва не врезался в стоявший поперек дороги автомобиль.

Он резко нажал на тормоза и едва не перелетел через руль. Доктор хотел закричать на водителя, но тот сам выскочил из салона и заорал на него. Крис застыл с открытым ртом.

Это была Алекс Морс.

Агент ФБР выглядела так, будто не спала несколько дней. Голос охрип, вокруг глаз чернели темные круги; казалось, она с трудом держит себя в руках. Крис ни разу не видел ее в подобном состоянии.

– Почему ты не отвечаешь на звонки? – воскликнула она.

– Не знаю…

– Не знаешь?!

– Наверное, потому что я уже слышал все, что ты можешь мне сказать.

– Да ни черта ты не слышал! Случилось нечто ужасное! Мне и в голову не приходило, что это возможно.

Крис подъехал ближе к машине.

– В чем дело?

– Один из мужей, убивших свою жену, пытался покончить с собой прошлой ночью.

Новость ошарашила доктора.

– Что он сделал?

– Вколол себе большую дозу инсулина.

– Он жив?

Морс кивнула.

– Впал в кому?

– Откуда тебе это известно?

– Я часто видел такое во время практики. Люди прибегали к инсулину, надеясь на безболезненную смерть. Почти всегда это заканчивалось комой. Он был диабетиком?

– Да. Делал две инъекции в день.

Крис отвернулся и посмотрел на реку.

– Видимо, переборщил.

– Сомневаюсь. Как и в том, что он покушался на самоубийство.

Доктор промолчал. Морс сделала шаг к Шепарду и взглянула ему в лицо.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Почему ты не на работе?

– Нет настроения. А почему ты решила, что это не самоубийство?

Алекс все еще смотрела на Криса, точно сомневаясь, что он способен продолжать разговор.

– Его зовут Уильям Брейд. Он из Уиксберга. Перед смертью его жена ужасно мучилась. Я подозреваю, что причина именно в этом, и тогда у нас есть две возможности. Первая – Брейд не выдержал угрызений совести и решил себя убить. Действительно, в последнее время за ним замечали что-то подобное. Однако кое-кто из его друзей считает, что Брейд никогда не отважился бы на подобный шаг.

– Продолжай.

– Есть и вторая версия. Человек, которого Брейд нанял, чтобы убить жену, – скажем, Эндрю Раск, – решил, что ему не нужен неуравновешенный клиент с огромным комплексом вины. Особенно теперь, когда за ним следят. – Морс окинула взглядом городское кладбище. – Как по-твоему, насколько трудно спровоцировать инсулиновую кому?

– По сравнению с заражением раком – пара пустяков. Вспомни случай Клауса фон Бюлова. Ничего сложного.

Глаза Морс блеснули.

– Ты прав. Только тут у жертвы не осталось возмущенных родственников. Имитируя самоубийство Брейда, преступник может рассчитывать на то, что полиция не станет очень тщательно расследовать дело.

По дороге, выбрасывая из трубы черный дым, протарахтел допотопный грузовик.

– Ты плохо выглядишь, – заметил Крис. – Совсем не спишь?

– Ночью я ездила в Джексон проведать мать. Вчера ее опять перевели в реанимацию. У нее отказывают почки. И печень.

– Мне очень жаль.

– Боюсь, на сей раз она уже не выкарабкается. Сплошные отеки… Ей постоянно колют обезболивающие.

Крис кивнул. Он видел это много раз.

– Странно, – пробормотала Морс. – Посади меня в самолет, и я буду дрыхнуть весь рейс от взлета до посадки. Но в больницах… ни минуты сна.

Она помолчала, словно ожидая реакции Криса, но тот не знал, что сказать.

– Правда, я поспала пару часов в машине, – добавила Алекс.

– Надеюсь, это было не слишком рискованно.

– Нет. Я припарковалась на площадке возле твоего офиса. Когда проснулась, ты уже уехал.

Криса кольнуло чувство вины.

– Я подумала, что ты можешь отправиться сюда, – продолжила Морс. – Тора часто здесь бегает.

– Агент Морс…

– Господи, зови меня Алекс.

Ее лицо побледнело от усталости, что еще больше подчеркнуло темные шрамы на правой стороне.

– Хорошо, Алекс. Я помню все, что ты мне сказала. И знаю, чего ты от меня хочешь. Я даже размышлял о том, можно ли вызвать рак у человека. Но сейчас просто не настроен об этом говорить. Вот почему я не отвечал на твои звонки.

В ее взгляде мелькнуло нечто похожее на сочувствие.

– А на что ты настроен?

– Немного прокатиться.

Алекс подняла руки:

– Отлично. Я не против. – Она указала на промчавшийся мимо автомобиль. – Только нам лучше убраться с дороги. Куда ты собирался ехать?

Он решил не упоминать про Чашу Дьявола.

– Хотел сделать несколько кругов по кладбищу, потом отдохнуть на Иудейском холме.

– Что еще за холм?

Крис кивнул на небольшое возвышение, увенчанное мраморными монументами и высоким флагштоком. В небе болтался выцветший и потрепанный американский флаг.

– Оттуда открывается великолепный вид на реку.

– Я не смогу составить тебе компанию, – заметила Алекс, посмотрев на пустое крепление для велосипеда, прикрученное к ее машине. – Давай мы просто пройдемся вместе? Если хочешь, я буду молчать как рыба.

Крис отвел взгляд. Если она пойдет с ним, все начнется снова. Разговор с Морс повергнет его в еще большую депрессию. И в то же время она единственный человек, который хоть как-то понимает, что с ним происходит.

– Тут мы непременно наткнемся на моих знакомых. Можешь не верить, но у наших горожан кладбище – любимое место для утренних пробежек.

Алекс пожала плечами:

– Ну и что, объяснишь, что я доктор из другого города. Или что вы с Томом Кейджем ищете новую медсестру.

Крис впервые улыбнулся за день, а может, и за неделю. Он сел на велосипед и медленно тронулся к ближайшим кладбищенским воротам – гигантскому сооружению из кованого железа и двух каменных столбов. Все кладбище было заполнено такими внушительными образцами старой ковки и литья. Алекс въехала на машине в открытые ворота и оставила свою «тойоту-короллу» на траве. Крис привязал велосипед к ее бамперу, и они зашагали по одной из узких дорожек, разделявших тяжелые надгробия.

Они шли молча, погружаясь в атмосферу старинного кладбища. Как и большая часть города, оно было выдержано в классическом стиле, который так любили южане-плантаторы до Гражданской войны. Здесь было похоронено множество конфедератов и несколько известных личностей, но Крис всегда предпочитал могилы простых людей.

– Смотри, – сказал он, указав на один замшелый камень.

– Кто здесь лежит?

– Маленькая девочка, боявшаяся темноты. Бедняжку так беспокоило, что после смерти будет темно, что мать похоронила ее в стеклянном гробу. Вниз ведет маленькая лестница. Мать каждый день спускалась к дочери и читала ей ее любимые книжки.

– Боже милостивый! Когда это произошло?

– Почти сто лет назад.

– Я могу посмотреть?

– Уже нет. Могилу пришлось закрыть, главным образом из-за вандалов. Сюда часто приходят разные придурки и все ломают. Будь у меня больше времени, я бы как-нибудь устроил им засаду. Они бы навсегда забыли дорогу в это место.

Алекс улыбнулась:

– Охотно верю.

Она шла немного впереди, поднимаясь по пологой тропинке, уходившей к берегу реки.

– Значит, ты размышлял о моей теории насчет рака?

– Кажется, ты не собиралась обсуждать эту тему.

– Но ты сам начал разговор.

Крис не удержался от усмешки:

– Да. – Он прошел молча еще несколько шагов. – Я освежил в памяти свои познания в онкологии.

– И что ты выяснил?

– Я был прав по поводу рака крови. В девяти случаях из десяти мы не знаем его причин. Нам известно лишь, что причины бывают разными. Это можно определить по изменениям в кровяных клетках и по ряду иных признаков – наличию генов, подавляющих опухоль, темпам клеточного роста и так далее. Но дальше этого наука не двигается.

– А как насчет радиации?

– Ты почти угадала. Действительно, с помощью радиации можно вызвать почти весь спектр раковых болезней. Но, – Крис поднял палец, – это не проходит бесследно. Если неопытный человек направит пучок гамма-лучей на пораженный орган, последствия могут быть самыми печальными. Сильные ожоги, отмирание тканей, постоянная рвота. Даже при работе квалифицированного персонала лучевая терапия сопровождается побочными эффектами. А я говорю о минимальных дозах облучения для лечения людей.

– Однако это все-таки возможно. Ты рассматривал другие варианты?

– Химические вещества, – произнес Крис, повернув к Иудейскому холму. – Как я и предполагал, канцерогенные токсины относятся к самым стойким в мире. Если поместить в человека микрограмм диоксина, в день смерти он все еще будет находиться в организме. Любой токсикологический анализ выявит его при вскрытии. Что касается летучих соединений вроде бензола – ты говорила о нем на нашей встрече, – то здесь та же проблема, что и с радиацией. Смертельная доза слишком велика, чтобы не оставить никаких следов. В общем, я бы сказал так – в качестве онкогенного оружия химикалии намного надежнее радиации, но их легче обнаружить.

– Постой. Онкогенного…

– Вызывающего рак, – пояснил Крис.

– А-а, продолжай.

– Можно вообразить, что кому-нибудь удалось создать канцерогенный яд – например, военным или ЦРУ, – но в таком случае почти наверняка все данные строго засекречены.

Алекс покачала головой:

– Тут есть о чем подумать. Я не рассматривала ученых и военных в качестве подозреваемых, но версия звучит правдоподобно.

– Только не в нашем городе. Все токсины и микробы хранятся в Форт-Детрик, штат Мэриленд. Короче, Алекс, тебе надо побеседовать с экспертом. И не с каким-то заурядным гематологом. Обратись в Национальный институт здравоохранения, Слоун-Кеттеринг или Дана-Фарбер.[25 - Имеются в виду онкологический центр Слоун-Кеттеринг и Институт рака Дана-Фарбер.] – Крис остановился и проследил за стайкой бабочек, мелькавших над усыпанным пурпурными бутонами кустом. На крыльях одной красовался странный узор – четко вычерченные круги ядовито-голубого цвета. – Или, если хочешь что-нибудь поближе, в «Эм-Ди Андерсон».

– В Хьюстоне?

– Да. Семь часов на машине.

Алекс вытянула руку, и бабочка закружилась вокруг ее указательного пальца.

– А о чем мне спрашивать эксперта?

Крис снова двинулся вперед.

– Если отбросить версии с радиацией и химическими веществами – а мы пришли именно к такому выводу, – у нас остается лишь одна возможность. Но довольно интересная.

Морс повернула голову.

– Какая?

– Канцерогенные вирусы.

– Профессор, с которым я говорила на прошлой неделе, упоминал о вирусах, но я почти ничего не поняла.

– Ты что-нибудь слышала про ретровирусы?

– Только то, что один из них вызывает СПИД.

– А об обратной транскриптазе?

Алекс развела руками.

– Ладно. Известно, что некоторые вирусы из семейства герпесных вызывают рак. А из ретровирусов по крайней мере один считается канцерогенным. Но если есть один, то могут быть и другие. На сей счет даже существует теория, хотя она вне моей профессиональной компетенции. Я уже думал, не обратиться ли мне к своему профессору из медицинской школы. Его зовут Питер Конноли, он гематолог, работает в Слоун-Кеттеринг. В его активе есть одна революционная работа по генной терапии, где описан способ бомбардировки опухолей специальными вирусами. Это новейший метод лечения рака.

– Как? Он перебрался из Джексона в Нью-Йорк?

Крис рассмеялся.

– Такое иногда случается. Ты в курсе, что первую операцию по пересадке сердца сделали именно в Джексоне?

– Я полагала, в Хьюстоне.

– В Джексоне прооперировали обезьяну. Но технология та же самая. И проблемы тоже. Что-то вроде первого полета в космос. Хирург Майкл Дебейки и космонавт Алан Шепард в вечном долгу перед обезьянами.

Они наконец взошли на Иудейский холм, но на полпути к его дальнему обрыву, откуда открывался живописный вид на реку, Крис взглянул на часы.

– Алекс, прости, но мне надо спешить. Бен поехал к другу на день рождения, и поскольку Торы нет, я должен забрать его.

Морс улыбнулась:

– Все в порядке. Давай пробежимся до машины.

Они начали спускаться, но Алекс не собиралась тратить время зря.

– Я думаю, а не может ли кто-нибудь перенести пораженные раком клетки из больного человека в здорового? Я видела, как это делали с мышами по каналу «Дискавери».

«Лучше бы они этого не показывали», – подумал Крис.

– Дело в том, что в своих опытах они используют либо специальных мышей, лишенных всякого иммунитета, либо генетических двойников. Проще говоря, клоны. То же самое можно сделать, внедрив опухолевые клетки человека в тело его брата-близнеца. Конечно, в этом случае эксперимент имеет все шансы на успех. Но если я помещу клетки своей опухоли в твой организм, твоя иммунная система быстро отторгнет их. Как абсолютно чужеродный элемент.

– Ты уверен? Даже если раковые клетки будут очень агрессивными?

– В любом случае. Существуют так называемые недифференцированные опухоли, но и они зарождаются в теле человека как часть его внутренней системы с уникальной ДНК. Любой иной организм воспримет их как внешнее вторжение.

– А если перед этим подавить иммунную систему жертвы?

– Ты имеешь в виду – с помощью иммунодепрессантов? Вроде циклоспорина?

– Или кортикостероидов, – добавила Алекс.

Она успела неплохо подготовиться.

– Чтобы благополучно перенести опухолевые клетки, иммунитет должен быть ослаблен очень сильно. Организм станет восприимчив к инфекциям. Очень уязвим. Это приведет к множеству болезней. Ты видела что-нибудь подобное в медицинских картах жертв?

– У меня есть доступ лишь к двум медицинским картам. И я не нашла там ничего похожего.

Машина была уже недалеко. Крис срезал путь по траве и стал пробираться среди надгробий.

– Жаль, у тебя нет документации по всем болезням. Это продвинуло бы дело.

Алекс остановилась возле плиты из черного гранита. В ее взгляде мелькнула беспомощность.

– Мне очень трудно вести расследование. Я знаю генетику на школьном уровне. Мендель с его горохом, и все такое. Но ты хорошо разбираешься в терминах, у тебя есть знакомые эксперты…

– Алекс…

– Если я сумею достать эти записи, ты поможешь мне их проанализировать?

– Алекс, выслушай меня.

– Крис, пожалуйста! Неужели ты полагаешь, что сможешь просто выбросить все это из головы?

Он схватил ее за руку и крепко сжал.

– Выслушай меня!

Она покачала головой, но повиновалась.

– Я сам не знаю, что мне делать, – произнес Крис. – У меня внутри все словно перемешано, и я пытаюсь разобраться в этом хаосе. Я стараюсь, понимаешь? Завтра утром я позвоню своему другу в Слоун-Кеттеринг.

Алекс закрыла глаза и с облегчением вздохнула:

– Спасибо.

– Но сейчас мне надо забрать Бена, и я не хочу опаздывать.

– Давай я подброшу тебя до твоего автомобиля. Где он?

Он выпустил ее руку.

– Дома.

– Дома! Ты будешь добираться туда не менее часа.

– Нет, полчаса.

– Я тебя подвезу.

Крис первым подошел к ее автомобилю; Морс последовала за ним.

– Прости, Алекс, но мне надо побыть одному. Иначе я просто не выдержу. – Он открыл замочек на цепи и снял велосипед с держателя. – Я выпишу какое-нибудь снотворное, чтобы ты поспала.

– Лекарства на меня не действуют. Даже амбиен.

– Я дам тебе авитан. Он должен сработать, если у тебя нет к нему привычки. Даже если не заснешь, то хотя бы расслабишься. Аптека «Уолгринс» тебя устроит? Это рядом с твоим мотелем.

– Конечно.

Крис взобрался на седло и протянул ей руку. Когда она взяла ее в свои ладони, он почувствовал, что они дрожат.

– Обещай, что будешь осторожен, – попросила Алекс. – Держись подальше от машин.

– Не беспокойся. Все будет в порядке. Я хороший ездок. Ладно, мне пора. Поговорим попозже.

– Сегодня вечером?

– Вероятно. Или завтра.

– Обещаешь?

– Господи, Алекс!

Морс прикусила губу и уставилась в землю. Когда она подняла голову, белки глаз налились кровью.

– Я почти дошла до предела, Крис. И ты тоже. Только сам этого не знаешь.

Доктор ответил ей долгим взглядом, чтобы она почувствовала, как много значат его слова.

– Я знаю.

Алекс собиралась что-то добавить, но Крис резко крутанул педали и помчался к воротам кладбища.


Глава 22


Доктор Тарвер свернул с Пятьдесят пятой автострады и углубился в один из южных кварталов Джексона. Через пару минут его белый фургон затерялся в лабиринте городских трущоб, состоявшем из мелких ремонтных мастерских, торговых складов, пунктов автосервиса и крошечных магазинчиков, которые чудом выжили после открытия крупных супермаркетов. Доктор направлялся к старой пекарне – одному из немногих кирпичных зданий, оставшихся во всем квартале. Построенная в середине пятидесятых, она долго радовала жителей сдобным ароматом свежевыпеченного хлеба. Но с конца семидесятых пекарня, как и весь район, начала безнадежную войну за выживание, постоянно меняя хозяев, которые пытались хоть как-то удержаться на плаву.

Приблизившись к проволочной ограде вокруг стоянки, Тарвер вышел из фургона и открыл замок с тяжелой цепью. Он скользнул взглядом по колючей проволоке над высокой сеткой, проверяя, не осталось ли там следов чьего-нибудь вторжения, но все было чисто. Уровень преступности в этих местах едва ли не самый высокий в Штатах. Доктор закатил машину внутрь и прикрыл ворота, но не стал их запирать, словно ожидая каких-то посетителей.

Местные жители знали его не как доктора медицины Элдона Тарвера, а как ветеринара Ноэля Д. Тарвера. Пекарня переквалифицировалась в собачий питомник и продавала подопытных животных исследовательским лабораториям по всей стране. Поскольку заведение ветеринара не содержалось за государственный счет, его не касались многочисленные правила и регулирующие нормы, досаждающие обычным питомникам. И это было очень кстати, ведь разведение щенков служило Тарверу прикрытием для совсем иных целей.

Элдона привлекло не только расположение пекарни. Доктор выбрал здание по другой причине – в его подвале находилось самое большое бомбоубежище, которое он когда-либо встречал. Бывший владелец дома, твердолобый ультраконсерватор по фамилии Фармер, панически боялся ядерной войны и выстроил себе подземный бункер, где могла поместиться не только его семья, но даже работники пекарни. Элдон считал, что в ближайшие десять-пятнадцать лет бомбоубежище действительно может пригодиться, но главной его целью было устроить укромное местечко для частной лаборатории.

Он открыл входную дверь и быстро прошел через просторное хранилище. Сидевшие в клетках собаки подняли оглушительный лай. Тарвер привык к шуму, помогавшему скрывать другие, более странные и подозрительные звуки, порой доносившиеся из недр подвала.

Снаружи засигналила машина. Доктор выругался и поспешил назад. У ворот стоял огромный грузовик-рефрижератор с намалеванными на бортах рожками фруктового мороженого. Тарвер замахал рукой, показывая, что надо сделать разворот и приблизиться к зоне выгрузки. Грузовик послушно развернулся, и Элдон поспешил за ним, морщась от запаха выхлопных газов. Доктору не терпелось посмотреть, что на сей раз доставили ему мексиканцы.

Луис Алмедовар выпрыгнул из кабины и взволнованно закивал Тарверу. Обычно этот плечистый парень с черными усами всегда улыбался, но сейчас доктор заметил на его лице смущение.

– Вы только что приехали? – спросил Тарвер.

– Нет-нет. Мы в городе уже несколько часов. Ксавьер решил перекусить.

– Сколько вы мне привезли?

– Две, сеньор. Вы ведь так просили, верно?

– Да. Открывайте грузовик.

По лицу Луиса промелькнула тень тревоги. Он отпер дверь в задней части рефрижератора, и доктор приподнялся, наступив на бампер. В нос ему ударило таким густым зловонием, что, не будь он профессиональным патологоанатомом, его свалило бы с ног.

– Какого черта это значит? – воскликнул Тарвер.

Луис в отчаянии воздел руки к небу.

– Холодильник, сеньор. Он сломался!

– О Господи, – пробормотал Элдон, стараясь дышать через рукав рубашки. – Когда это случилось?

– В Матаморосе, сеньор.

Доктор с отвращением покачал головой и вошел внутрь фургона. Он был набит всевозможными животными, в том числе дюжиной НЧО, то есть нечеловекообразных обезьян, все еще запертых в своих клетках. В горячем воздухе, до предела раскаленном южным солнцем, все провоняло экскрементами. Мухи жужжали так, что могли свести с ума любого, кто рискнул бы задержаться в этом месте.

Элдон шагнул вперед и увидел, что два сидевших в клетках резуса уже мертвы. Мексиканцам это, конечно, влетит в копеечку, но Тарвера больше волновало, какой ущерб понесут его исследования. Индийские макаки как нельзя лучше подходили для его опытов со СПИДом, и он старался использовать их на всю катушку. Но главный груз Элдона находился дальше, за следующей переборкой. В просторной клетке, опустив головы, сидели два измученных шимпанзе. Когда он подошел ближе, они подняли головы и взглянули на него с немым упреком. Щеки одной обезьяны покрывала грязная слизь, на шкуре другой виднелось несколько проплешин – явные следы болезней. Тарвер понял, что животных не кормили несколько дней, а может, и дольше.

– Чертовы болваны! – выругался он. – Тупые мексиканцы. – Доктор обернулся и крикнул маячившему в дверном проему Луису: – Быстро вытаскивай клетки!

Тот торопливо закивал и стал проталкиваться в узком проходе мимо Тарвера.

– Безмозглый кретин, – набросился на него Элдон. – Ты хоть понимаешь, как это меня задержит? Я не смогу проводить опыты, пока не верну животных в нормальный вид. Не говоря уже о том, что полученный ими стресс не поддается измерению. Я даже не представляю, как это повлияло на их иммунную систему.

– Но, сеньор…

– Если бы это была машина за шестьдесят тысяч долларов, ты бы тоже обращался с ней как с дерьмом?

– Нет, сеньор. – Луис крякнул, пытаясь поднять клетку. – А ваши обезьяны…

– Это шимпанзе. Где твой тупоголовый напарник?

– Сеньор, это очень злые твари.

– Разумеется, они дикие.

– Да, однако дьявольски умные. Прямо как люди.

«Может, умнее тебя», – подумал Элдон.

– Они притворяются, будто им плохо или они спят, а потом – раз! – впиваются вам в голову и норовят удрать.

– Разве ты не сделал бы то же самое, если бы тебя морили голодом?

– Да, но… я человек. Ксавьер едва не потерял из-за них глаз. Он уже болтался у него на ниточке. Я не лгу, сеньор.

Тарвер усмехнулся.

– А что вы будете делать с этими животными?

– Заражу их разными болезнями.

– Простите?

– А потом вылечу. Вероятно, работа, которую я здесь выполняю, когда-нибудь спасет тебе жизнь, Луис. Это стоит потерянного глаза.

Водитель кивнул, но по его лицу было видно, что он далеко в этом не убежден.

После безуспешных попыток сдвинуть клетку в одиночку Луис позвал на помощь Ксавьера Санчеса. Тарверу пришлось выложить еще сто долларов, и вскоре совместными усилиями они вынесли шимпанзе из грузовика и перетащили в пекарню. Доктору не хотелось доплачивать этой парочке, однако после того, как он потратил шестьдесят тысяч долларов на контрабандных обезьян, лишняя сотня ничего не значила.

Тарвер вывел мексиканцев наружу и проводил до ворот. Ни один из поставщиков не заходил в пекарню дальше зоны выгрузки. Вернувшись, Элдон попросил приемного брата Джуда погрузить клетку на тележку и вкатить в грузовой лифт бомбоубежища. Джуд, один из четырех братьев в приемной семье Элдона, вполне мог сделать это в одиночку. В свои пятьдесят пять он был кряжистый и крепкий, как старый дуб, с угольно-черной шевелюрой и блеклыми глазами под низким лбом. Когда-то Джуд был очень несговорчивым ребенком, но отец сумел выбить из него дурь. С тех пор паренек сделался угрюм и молчалив, но был глубоко предан приемному брату, который всегда проявлял о нем заботу и опекал во «внешнем мире», абсолютно не похожем на мир их детства в Теннесси. Пока лифт с грохотом ехал вниз, Элдон объяснил Джуду, как вымыть и дезинсектировать шимпанзе, а потом усыпить и подготовить к полному медицинскому осмотру. Брат молча кивнул.

Лифт остановился, Элдон покрутил колесо, открывавшее дверь в шлюзовую камеру, и вошел в лабораторию. Никому из прохожих на поверхности земли и в голову не приходило, что внизу скрывается что-нибудь подобное. Стены и полы в помещении были такими чистыми, что на них мог спокойно есть самый ярый поборник гигиены; Джуд каждый день надраивал их до блеска. Опасность контаминации делала стерильность предметом первой необходимости. Доктор Роберт Гало узнал это на собственном опыте, когда занимался исследованием СПИДа; а всего пару лет назад из-за такой ошибки пришлось уничтожить половину вакцины от гриппа, приготовленной на всю страну.

На западной стене лаборатории крепились клетки для обезьян – эксклюзивные устройства со всеми удобствами, спроектированные самим Тарвером и изготовленные с помощью Джуда. В них сидели четыре шимпанзе, две дюжины макак, пять мартышек, два бабуина и один тамарин. Приматы, включая зараженных смертельными болезнями, получали самый тщательный уход. Доктор поддерживал круглосуточный контроль за климатом и включал специальную музыку, успокоительно действовавшую на животных. Сейчас как раз заканчивалась Седьмая симфония Моцарта.

У северной стены размещались пластиковые клетки для мышей. На восточной висели специальные пузырьки для размножения плодовых мушек – Drosophila melanogaster. Ниже тянулись три больших аквариума, на вид пустых, если не считать разросшихся на дне растений. Но, приглядевшись, внутри можно было разглядеть чешуйчатые тела змей.

На полу большую часть пространства занимали массивные холодильники для хранения клеточных культур и лабораторное оборудование от фирмы «Бекман Каултер». В том числе две новые модели анализаторов из онкологического и генетического отделений в университетском медицинском центре. Сначала Тарвер пытался проводить свои эксперименты на медицинском факультете под прикрытием официальной работы, но скоро его затраты возросли настолько, что это стало невозможно. Иногда он привозил образцы из своей лаборатории на биохимическую кафедру университета, чтобы рассмотреть их под электронным микроскопом, но в остальном приходилось полагаться на виртуального двойника университетского медцентра, который он создал в своем бомбоубежище. Элдон проводил у себя ПЦР[26 - Полимеразная цепная реакция, используется для диагностики инфекционных заболеваний.] – амплификацию и, установив удаленную связь с компьютерами коммерческой лаборатории в северном Джексоне, использовал специальную программу для генетического анализа. На все это у него ушло уже шесть миллионов долларов. Кое-какие суммы поступили от жены, безоговорочно верившей в его талант, но после ее смерти Тарверу пришлось искать новые источники доходов.

Вроде Эндрю Раска.

Конечно, он мог бы легко найти других хороших спонсоров – например, кое-какие иностранные правительства, – однако все они располагались за границей, и Элдон предпочитал не связываться с ними. Хотя искушение было велико. В отношении медицинских исследований Соединенные Штаты проводили почти самоубийственную политику – здесь с ними могли соперничать лишь англичане. В Британии были запрещены любые опыты на шимпанзе, что автоматически исключало эту страну из фармацевтических лидеров будущего. В Америке дела обстояли немногим лучше. Шимпанзе внесли в список вымирающих видов, однако правительство сделало оговорки, позволявшие использовать их для медицинских целей. В результате по всей стране в научных опытах участвовало не более полутора тысяч обезьян. Значительную часть разводили в местных питомниках под строгим надзором контролирующих органов. Одно из таких заведений находилось всего в 250 милях отсюда, в Нью-Айберри, штат Луизиана. Но доктор Тарвер не мог использовать этих животных. Вместе с ними к нему немедленно явились бы инспекторы.

Зато китайцев не смущала сократившаяся численность шимпанзе. При необходимости они могли отправить в Африку целую армию биологов и очистить там каждое дерево. А защитники животных пусть катятся ко всем чертям. Сам Тарвер думал так же. Все эти любители живой природы хорохорятся только до тех пор, пока не схватят какую-нибудь смертельную болезнь, излечить которую можно, например, пересадкой сердца от свиньи. И тогда права этой свиньи сразу перестают их интересовать. Другое дело свидетели Иеговы. Положи рядом с ними антибиотики, способные спасти их от смерти, и они будут лежать и корчиться в агонии, даже не протянув к ним руки. Защитники прав животных – слабаки, нахватавшиеся душещипательных идей от хиппи; их жизнь с самого рождения проходит в комфорте и уюте. А про иеговистов Элдон знал, что они лучше других сопротивлялись нацистской тирании, особенно в лагерях смерти. Тогда как обычный любитель природы, по мнению Тарвера, не протянул бы в Освенциме и трех дней.

Опыты над животными имели солидную и долгую традицию. Аристотель и Эрасистрат использовали их для своих исследований, врач Гален сотнями резал свиней и коз в Древнем Риме. Эдвард Дженнер получил вакцину от оспы с помощью коров, а Пастер лечил сибирскую язву, заражая ею овец. Интересно, как современные ученые сумеют найти лекарство от рака или СПИДа, если им запрещать работать с животными? Но Тарвер шел еще дальше. Истина заключалась в том, что животные не могли заменить людей. Когда речь заходит о вирусах или неврологических болезнях, нельзя довольствоваться приблизительным сходством организмов. Опыты должны проводиться на реальных объектах. То есть на homo sapiens.

Любой серьезный медик мог бы сказать то же самое. Но никто об этом не говорит, ведь деньги на исследования выделяют слабонервные либералы, ничего не смыслящие в медицине и думающие только о том, как бы не вляпаться в какой-нибудь политический скандал. Впрочем, консерваторы немногим лучше. Некоторые из них отрицают даже эволюцию! Уму непостижимо!..

Доктор Тарвер прошел по лаборатории и проследил, как Джуд моет усыпленных обезьян. Его приемный брат бережно вытирал гноившиеся щеки шимпанзе – приятное зрелище. Похлопав Джуда по плечу, Тарвер шагнул к железной стойке, заменявшей ему рабочий стол. С правой стороны лежала пачка толстых папок. В каждой хранились фотографии и документы на конкретное лицо. Последние два года Эндрю Раск собирал их с помощью своих клиентов. Тут имелись подробные схемы с распорядком дня; медицинские карты; ключи с пометками, для чего какой предназначен: от машин, квартир, офисов и даже летних домиков; многочисленные номера – страховых полисов, паспортов, телефонов, пин-кодов и кредитных карт; и, разумеется, фотоснимки. Элдон почти не рассматривал фото до тех пор, пока не приходилось действовать. Он больше занимался медицинскими книжками, стараясь учесть любой фактор, способный негативно повлиять на его работу или требующий особого подхода. Здесь доктор Тарвер проявлял такую же дотошность, как в своих делах.

Сегодня все слишком торопились. Никто не хотел ждать. Каждый настаивал на том, что его случай не терпит отлагательства. Двадцать первый век. Никакого понятия о терпении и выдержке. Но Тарвер всегда старался сам решать свои проблемы. Разумеется, он обладал уникальными знаниями. Но его не пугала неизвестность. Если механик заламывал слишком большую цену за ремонт двигателя, Элдон заказывал в «Форде» подробную инструкцию и изучал ее четыре дня, после чего разбирал мотор и восстанавливал в полном порядке. Большинство американцев не способны на подобное. Вот почему приближался день, когда войны на земле уже не будут вестись обычными средствами. Потребуется особое оружие.

И доктор Тарвер готовился к этому.


Глава 23


Крис сидел в своей студии, когда ему вдруг показалось, что снаружи кто-то есть. В этот поздний час он, как всегда, просматривал отснятый материал, отбирая и переставляя лучшие куски и одновременно пытаясь понять, что делать дальше. Почувствовав чье-то присутствие, Крис сразу подумал о Бене. Он сохранил все файлы и прошел по коридору в заднюю комнату. В любой другой день Крис уложил бы паренька в постель и отправился бы в студию один. Но тогда их разделяло бы полсотни ярдов полной темноты, поэтому сегодня доктор позволил мальчику заснуть на том самом диванчике, где пару дней назад занимался любовью с Торой. Когда Бен полностью отключился, доктор перенес его на старую двуспальную кровать в задней комнате.

– Бен? – тихо произнес он, приоткрыв дверь.

Мальчик зарылся головой в подушку и крепко спал. Подождав, Крис быстро вернулся в монтажную и выключил свет. Секунд двадцать он вслушивался в тишину, потом осторожно подкрался к окну и приподнял штору. Снаружи пусто и темно. Ближе к дому все тонуло в кромешном мраке. Чувствуя себя немного глупо, доктор включил свет и вернулся к компьютеру.

Он потянулся к «мыши», когда в дверь кто-то резко постучал. Оружия в студии не было, но рядом с креслом стояла алюминиевая бейсбольная бита, оставшаяся после домашней тренировки. Крис вскочил с места, схватил биту и шагнул к двери.

– Кто там?

– Это Алекс, – отозвался знакомый голос. – Алекс Морс.

Он рывком распахнул дверь. Алекс была в той же одежде, какую он видел на ней на кладбище, и казалась еще более измученной, чем прежде. В руках она держала черный пистолет.

– Какого черта ты тут делаешь? – воскликнул доктор. – Если бы у меня было оружие, я мог бы тебя застрелить!

– Прости, что вломилась без спроса. Я пыталась дозвониться. Знаю, я обещала подождать, но… Мы можем войти внутрь?

– Городской телефон стоит только в доме.

Алекс устало кивнула. Вокруг глаз темнели черные круги.

– Так мы можем войти?

– Да.

Она двинулась в комнату и закрыла за собой дверь.

– Ты спала с тех пор, как мы с тобой виделись? – спросил Крис.

– Нет. Купила лекарства, но не стала принимать. Мне пришлось опять ехать на машине в Джексон, повидаться с матерью. Она быстро угасает, но иногда приходит в себя и спрашивает меня.

Крис кивком указал Алекс на диванчик в дальнем углу комнаты. Когда она села, он перекатил свое кресло от компьютера и устроился напротив.

– Почему у тебя в руках оружие?

Морс положила пистолет на диван.

– Объясню позднее. Тора звонила тебе сегодня?

– Да. Она хорошо проводит время. Принимает с Лорой грязевые ванны.

– Давно она звонила?

– Не помню. Бен еще не спал.

– Она спрашивала, дома ты или в студии?

Крис откинулся на спинку кресла.

– Незачем спрашивать. Мой частный телефон звонит только здесь. Что ты тут делаешь, Алекс?

– Я специально вернулась из Джексона, потому что теперь, когда Торы нет в городе, ты подвергаешься еще большему риску. Я слежу за твоим домом уже три часа.

– Зачем? И откуда?

– Поставила машину у дороги, под навесом рядом с пустым домом.

– Что-нибудь обнаружила?

– Поворачивая к Элджину, я заметила встречный автомобиль. Водитель ослепил мне глаза фарами, но, кажется, это был белый фургон. Ты когда-нибудь видел здесь белые фургоны?

Он задумался.

– Вроде нет. Но в окрестных лесах полно домов, хотя снаружи их незаметно. К тому же тут бывает много разных людей. Какие-нибудь подростки или шумные компании, выехавшие на пикник.

Алекс не удовлетворил ответ Криса.

– Пятнадцать минут назад на дороге появился еще один автомобиль. Он медленно миновал последний поворот, но вместо того, чтобы двинуться дальше к твоему дому, повернул прямо к навесу, под которым я стояла. Как только его фары осветили мою машину, он остановился.

– Наверное, дети пытались найти себе удобное местечко. Они тебя видели?

– Нет. Я спряталась.

– Ты разглядела, что это за машина?

Морс покачала головой:

– На обратном пути она даже не развернулась. Так и пятилась задом всю дорогу.

Крис заметил страх в ее глазах.

– Я знаю, тебе это кажется подозрительным. Но я сто раз видел тут подобное. Браконьеры ездят по дороге, высматривая оленей. Иногда они палят прямо по жилым дворам, а соседи отстреливаются. Браконьеры знают, что у этой дороги один выезд, и ведут себя агрессивно.

Алекс не сводила взгляда с доктора.

– Ты очень устала, чтобы мыслить трезво, – мягко проговорил он. – Ведь ты сама говорила, что у нас еще есть запас времени. Помнишь?

– Это было до того, как Уильям Брейд впал в кому.

– Алекс, если хочешь, я могу позвонить старосте нашего поселка. У него огромный трактор, которым он может блокировать въезд и выезд на шоссе.

– Правда?

– Конечно. – Крис посмотрел на часы. – Он бы с удовольствием это сделал, если бы уже не было так поздно.

Морс взглянула на доктора так, словно хотела, чтобы он все-таки сделал звонок, но потом призналась:

– Во второй раз я не разглядела машину. Не знаю, был ли это фургон.

– По-моему, ты и в первый раз была не особенно уверена.

– Нет, тогда это точно был фургон. Я лишь в цвете сомневаюсь.

Он протянул руку и похлопал ее по ладони.

– Знаешь, о чем я думаю? Даже если какой-то парень действительно собирался убить меня, как только он увидел твою машину, ему стало ясно, что ничего не выйдет.

Алекс это не убедило.

– Он ведь намерен представить все как несчастный случай, верно? – продолжил Крис. – По твоей теории, иначе и быть не может. Даже не несчастный случай, а болезнь. Но теперь ему уж точно не приходится на это рассчитывать.

Она покачала головой:

– Три жертвы умерли не от рака. Помнишь? Одна от сердечного приступа, вторая от инсульта, третья от эмболии легких.

– Но ты даже не знаешь, были ли это убийства. К тому же они идут вразрез с остальными случаями.

– Судя по трем смертям, в крайних случаях убийца готов рисковать и действовать быстро.

Упрямство Алекс начало утомлять Криса.

– Даже если ты права, сам факт, что ты со мной общалась – или, скорее, преследовала меня последние три дня, – уничтожает всякие шансы на то, что кто-то решит убить меня за деньги и выдать за несчастный случай. Ты сама утверждала, что потенциальный преступник станет следить за мной и прослушивать мой телефон. Если он не полный идиот, то давно залег на дно и молится, чтобы ты оставила его в покое.

– Я не оставлю.

Крис улыбнулся:

– Разумеется. Но сегодня лучше сделать перерыв. Немного отдохнуть. Я приготовлю для тебя постель в доме и…

– Нет. Я не хочу тревожить Бена.

– Бен тебя даже не увидит. Не спорь, Алекс. Тебе надо принять авитан и отключиться на ближайшие двенадцать часов. Обещаю, когда ты проснешься, все будет выглядеть иначе.

Алекс задумалась.

– Если я соглашусь, – пробормотала она, – вы с Беном тоже перейдете в дом. Чтобы я могла…

– Что? – Крис рассмеялся. – Следить за нами? Забудь об этом. Ты должна поспать.

Алекс хотела что-то возразить, но у нее зазвонил мобильник. Она взглянула на дисплей и нахмурилась.

– Кто это? – спросил Крис.

– Бывший партнер моего отца. Он частный детектив. – Морс откинула крышку. – Дядя Уилл?

Алекс слушала, и ее лицо становилось все мрачнее. Она оперлась локтем о колено и опустила голову, уткнувшись лбом в ладонь. После недолгого молчания она задала несколько вопросов о состоянии матери и отключила связь.

– Что там? – спросил Крис. – Похоже на почечную недостаточность.

Морс кивнула:

– Доктор считает, что это конец. Если не случится чуда, ей осталось жить не более трех часов. Правда, врачи уже говорили это раньше, но теперь с ними согласен Уилл.

– Тебе нельзя ехать в Джексон. Ты в ужасом состоянии.

Алекс встала, убрала мобильник в карман и подняла с дивана пистолет.

– У меня нет выбора. Это моя мать.

Крис тоже поднялся и взял ее за руку.

– Думаешь, она стала бы подвергать риску твою жизнь лишь для того, чтобы ты могла увидеть ее без сознания?

Морс бросила на него жесткий взгляд.

– Она бы сделала это для меня.

Он понял, что спорить бесполезно.

– Если бы не Бен, я бы сам отвез тебя.

– Нет необходимости. Но…

– Что?

Алекс смущенно отвела взгляд.

– У тебя нет какого-нибудь тонизирующего средства? Не хочется тебя затруднять, но я буквально отключаюсь на ходу.

– Я бы с радостью выписал рецепт, но аптеки уже не работают.

– Неужели?

– Да. Последняя закрывается в девять вечера.

Алекс тяжело вздохнула.

– Подожди, может, я найду что-нибудь у себя. Пока я не стал лечащим врачом Бена, ему ставили диагноз «синдром нарушения внимания». Он принимал большие дозы риталина. Кажется, в доме осталось кое-что.

– Разве риталин – не успокаивающее?

– На взрослых он действует по-другому. Ты должна знать это, если работала с наркотиками.

– В Майами я занималась в основном финансами. Судебной бухгалтерией. Хотя участвовала в паре рейдов.

Крис направился к двери.

– Побудь пока с Беном, а я принесу таблетки.

Она покачала головой.

– Мы должны держаться вместе.

– Алекс, ты все равно уедешь из города. А это минутное дело.

– У тебя есть в доме оружие?

Он кивнул. Она протянула ему пистолет.

– Знаешь, как им пользоваться?

Крис взял оружие в руки. «Глок» сорокового калибра, по размеру меньше тех, которые он видел в спортивных магазинах.

– Да.

– Возьми его с собой. И прихвати свой пистолет вместе с таблетками. Я пока присмотрю за Беном.

– Ладно. Если он проснется…

– Иди.

Крис прикрыл веки, чтобы глаза привыкли к темноте, и вышел на улицу. Никакого страха он не чувствовал, хотя даже в обычные ночи эта прогулка заставила бы его держаться настороже. Во дворе всегда мог оказаться заблудившийся олень, не говоря уже о койотах, а прошлой весной Крис убил здесь огромную гремучую змею. Доктор добрался до дома за тридцать секунд, проскользнул через заднюю дверь и поднялся в главную спальню.

В кабинете стоял шкафчик с охотничьими винтовками, но из карманного оружия у него имелся только пистолет тридцать восьмого калибра, он хранился в маленьком сейфе. Достав его, Крис стал шарить в стоявшей наверху коробке, где держал старые лекарства и кое-какие образцы, принесенные с работы. Как он и ожидал, на дне валялся пузырек с риталином – препаратом, который Бену вообще не следовало принимать. Крис спрятал таблетки в карман, сунул «глок» за пояс, вышел из дома и вернулся в студию.

– Прими одну прямо сейчас, – сказал он Алекс. – Если начнешь отключаться, проглоти вторую. Я принесу тебе воды.

– Не надо.

Она всухую проглотила таблетку и сунула пузырек в карман.

– Ловко это у тебя выходит.

Морс усмехнулась:

– Тренировалась на противозачаточных средствах.

– Ясно.

– Правда, не в последнее время. – Она вдруг смутилась и подняла голову. – Что, много болтаю?

– Нет. Ровно столько, чтобы не заснуть.

Алекс благодарно кивнула, взяла свой пистолет и направилась к двери.

– Поговорим завтра, ладно?

– Точнее, сегодня, – произнес Крис. – Позвони мне, когда приедешь в Джексон. А если почувствуешь, что засыпаешь, звони сразу.

– Ладно. Все будет в порядке.

Морс помедлила, словно хотела что-то добавить, потом развернулась и вышла на улицу. Через мгновение она исчезла в темноте. Крис встал на пороге и взглянул на окна, горевшие в его доме, спрашивая себя, неужели он действительно когда-нибудь уедет отсюда в Авалон? Это идея еще до появления Алекс не приводила его в восторг, а сейчас казалась и вовсе дикой. Он стал вспоминать ту ночь, когда перенес Тору на руках через порог этого дома, затем услышал, как где-то за дорогой заводится мотор. Машина газанула пару раз и медленно затихла вдалеке. Крис вдохнул ночную сырость, перемешанную с запахом молодых листьев и цветов османтуса, и двинулся обратно в студию.


Глава 24


Вырулив на улицу, Алекс проехала мимо дома Криса и двинулась в сторону автострады. До нее тянулась еще целая миля узкой и темной дороги, окруженной густым лесом. К счастью, ни впереди, ни сзади не светились фары, и даже на обочинах не оказалось ни одного автомобиля.

Алекс миновала школу Святого Стефана, а чуть позже – мотель «Дейс инн». Она подумала, не заехать ли ей к себе, но отказалась от этой мысли, вспомнив, что после предыдущей поездки у нее осталась свежая смена одежды и белья. Что касалось ноутбука, то, если ее мать умрет сегодня ночью, для электронной связи она сможет воспользоваться компьютером дяди Уильяма. А если Маргарет каким-то чудом выживет, уже завтра Алекс вернется обратно в Натчес.

Проезжая развилку, которая уводила к Миссисипи, Морс вдруг заметила следовавшую за ней машину. Она выросла будто ниоткуда и держалась на одном и том же расстоянии, не приближаясь и не отставая. Наверное, полиция проверяла ее номера по рации. Однако, последив пару минут за фарами через зеркальце главного обзора, Алекс решила, что для патрульной машины они расположены слишком высоко над полотном дороги. Скорее всего это фургон или пикап.

Справа промелькнул высокий шпиль баптистской церкви. Дорога сузилась до одной полосы – к автостраде подводили новое шоссе. Слева Алекс увидела супермаркет «Вэл-март». Она прибавила скорость, развернулась на встречной полосе и съехала на просторную стоянку.

Автомобиль промчался мимо, не сбавляя скорости. Алекс успела заметить, что это действительно фургон – белого цвета, в бурых пятнах и потеках грязи. Окно в кабине казалось абсолютно черным. Морс не удалось разглядеть номера машины, но интуиция подсказывала ей, что они надежно заляпаны глиной.

Алекс припарковалась возле супермаркета, развернувшись лицом к дороге. «И что теперь?» – подумала она. Можно позвонить в полицию, обвинить шофера в агрессивном поведении и попросить остановить фургон – если они сумеют его найти, – но тогда придется предъявить удостоверение агента ФБР, а Морс этого не хотелось. Еще меньше ей улыбалась перспектива ехать сотню миль до Джексона по почти безлюдному шоссе, так и не разобравшись в том, что происходит. Сначала надо выяснить, что представляет собой фургон – реальную угрозу или плод разыгравшегося воображения?..

Мысль, что в машине может сидеть убийца ее сестры, была слишком невероятна, но на всякий случай Алекс переложила на колени свой «глок». Мимо проехало еще несколько автомобилей, два свернули на парковку супермаркета, но фургона среди них не было.

– Пора, – сказала она.

Алекс включила двигатель и выбралась на автостраду, но свернула не налево, а направо, в сторону от Джексона. Не успела она миновать и полсотни ярдов, как одна из встречных машин резко развернулась между дорожными заграждениями и последовала за ней. Морс не смогла ее разглядеть, но быстро свернула вправо, на Либерти-роуд. Эта улица должна обогнуть несколько старых особняков и увести к южной части города.

Сзади опять замаячили фары. Если судить по высоте посадки, это вполне мог быть фургон. Алекс вновь свернула вправо, на сей раз к каким-то пригородным постройкам – однотипным зданиям в стиле пятидесятых годов. Она дала полный газ и взглянула в зеркало, чтобы посмотреть, как поведут себя фары за спиной. Они замедлили движение, остановились, снова тронулись за ней.

Алекс крутанула руль влево, прибавила оборотов на небольшом подъеме, опять повернула налево – тут было что-то вроде аллейки под низкими кронами деревьев – и увидела, как из темноты вырос просторный дом, точно материализовавшийся из какого-то старого кино. Казалось, на широкой веранде вот-вот появятся офицеры в парадной форме и нарядные дамы в кринолинах. Она притормозила у поднимавшихся наверх ступенек, затем снова прибавила ходу и обнаружила еще перекресток. Очевидно, это была та же самая дорога, с которой Алекс свернула раньше, только сделавшая петлю вокруг особняка и вернувшаяся с обратной стороны. Пока Алекс раздумывала, куда направиться дальше, начал нарастать свет приближавшихся сзади фар.

Решив, что левый поворот вернет ее обратно на Либерти-роуд, она резко повернула руль направо и помчалась по широкой кривой, которая постепенно разворачивалась на 180 градусов. В самом конце она свернула влево, затем вправо и сбросила скорость. Фары остались далеко позади, но они не собирались отставать. Теперь это было совершенно ясно.

Алекс миновала еще ярдов тридцать и импульсивно свернула на длинную аллею, уходившую к одноэтажной ферме. Дорога поворачивала дальше за низкий дом, стоявший в стороне от проезжей части. Она заглушила мотор, выскочила из «тойоты-короллы» и бросилась под навес для машин, где стояли два американских седана. В голове промелькнуло: как бы не проснулись жильцы, – но окна в доме остались темными.

Морс сняла предохранитель на «глоке» и стала ждать.

Фары промелькнули на дороге и сделали поворот, не замедлив хода. Алекс прислонилась к дощатой стене, чувствуя, как громко колотится сердце. Что она делает? Ее левая рука нашарила в кармане телефон. Кому звонить? Крису? Но у него Бен. В любом случае его не следует в это впутывать. Уилл Килмер далеко. Черт, даже если она вызовет «девять-один-один», толку будет немного. Она не сумеет точно описать, где сейчас находится. За последние десять минут Алекс нарушила едва ли не все правила агента ФБР.

– Ты заслужила пулю, – пробормотала она себе под нос.

Фары больше не появлялись. Чтобы убить время, Алекс стала отсчитывать удары сердца: семьдесят пять в минуту. Неожиданно ей пришло в голову, что водитель фургона, вероятно, хотел лишь убедиться, что ее нет на месте, прежде чем напасть на Криса.

– Проклятие, – прошептала она, схватившись за телефон.

Алекс набрала номер доктора, и, к счастью, на сей раз он ответил.

– С тобой все в порядке? – спросил Крис.

– Нет. Слушай внимательно. С тех пор как я от тебя уехала, за мной следует белый фургон. Сейчас я стою у машины где-то возле Либерти-роуд, минут пять назад он проехал мимо. До тебя он добраться еще не мог, но, похоже, направляется в твою сторону. Ты в студии?

– Да.

– Оружие при тебе?

– Держу в руке. Мне вызвать полицию?

– Пожалуй. Скажи, что видел подозрительных людей.

– Я им однажды звонил. Раньше чем через двадцать минут никто не появится. Это загородная местность.

– Звони прямо сейчас.

– Ладно.

– Я перезвоню через несколько минут.

– Что ты будешь делать?

– Постараюсь найти фургон. Если кто-нибудь попытается подобраться к студии, стреляй без предупреждения.

– Алекс…

– Все, я заканчиваю.

Она сунула руку в карман и вдруг почувствовала неладное. Никаких движений или звуков, ничего особенного – и все-таки Морс застыла на месте. Пока она говорила по телефону, что-то изменилось. Сознание не заметило перемены, но инстинкт уловил сигнал опасности. Адреналин хлынул в ее кровь таким бурным потоком, точно где-то в глубине забил неисчерпаемый источник. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы не поддаться панике. Не будь у Алекс богатого опыта и тренировок, она просто бросилась бы бежать, но сейчас бегство было равносильно смерти.

Пульс мгновенно участился. Впереди виднелась узкая полоса асфальта, на которую падал смутный отблеск от дальних фонарей. У ближайших домов горели тусклые лампочки над входом, луна не светила. Все вокруг казалось черно-серым. Алекс пригнулась и быстро переместилась в дальний угол навеса, водя по сторонам дулом пистолета. Ей очень хотелось позвонить в дверь, но она подавила этот импульс усилием воли.

Слух был настроен на малейший звук, но она слышала лишь ровный рокот кондиционеров, разгонявших ночную духоту. А потом… резкий шорох и стук, будто по асфальту покатились камешки. Дуло пистолета метнулось к открытому проему в сторону аллеи. Алекс напряженно вглядывалась в темноту, как шахтер, которого завалило в штольне. Нервы были натянуты до предела, и она едва не упала в обморок, когда ее горло сдавила рука в кожаной перчатке.

Прежде чем Алекс успела дернуться, другая рука с размаху шмякнула «глок» об стену. Алекс напрягла все силы, пытаясь ослабить мертвую хватку, но бесполезно. Она даже не видела противника; он навалился на нее всей массой, заслонив свет. Морс попробовала ударить его коленом, но положение лишь осложнилось. Нападавший прижал нижнюю часть ее тела к стене. Она хотела крикнуть, но воздух застрял у нее в горле.

«Думай, думай! Что делать? Каким оружием? Свободная рука…»

Алекс начала со всей силы бить туда, где, как ей казалось, находилось его лицо, – слепыми, дикими ударами, – но от них не было никакого толку. Кулак неистово врезался в плоть и кости, но противник даже не пытался уклониться от атак.

Он хотел ее просто задушить. Еще пара секунд, и Алекс потеряет сознание. Волна страха накатила с непреодолимой силой. Страх превратился в парализующий ужас. Алекс попыталась нащупать глазницу невидимого врага, но тот запрокинул голову. Ей послышалось что-то вроде одобрительного смешка. На глаза навернулись слезы ярости. Темная улица еще больше затуманилась и поплыла…

Послышался скрежещущий звук металла, бьющегося о металл, потом злобный рык. В конце улицы на железную сетку накинулась огромная собака. Она не могла перебраться через ограду, но оглушительный лай разнесся по округе. Хватка на горле Алекс на мгновение ослабла, и пригвоздивший ее к стене человек отодвинулся. Собрав все силы, она распрямилась как пружина и вонзила правое колено в нижнюю часть маячившей впереди фигуры.

Сокрушительный удар угодил в пах; из темноты раздался глухой стон. Пальцы на шее ослабли еще больше, и Алекс закричала – хриплым, пронзительным голосом испуганной девчонки. Даже собака сразу смолкла. Но Алекс не успела воспользоваться этим шансом: перчатка с удвоенной силой сомкнулась на ее горле, и вторая рука скользнула к «глоку».

«Если он возьмет мой пистолет, мне конец…»

Враг методично вырывал у нее оружие. В отчаянии она сунула левую руку в карман – рядом с телефоном лежали ключи от машины. Стиснув их в ладони, Алекс стала с размаху колотить сверху вниз, как Норман Бейтс в «Психо». «Глок» уже выскочил у нее из пальцев, но последний удар попал во что-то податливое и мягкое, и нападавший вскрикнул от боли. Молясь о том, чтобы это оказался глаз, Алекс отвернулась от смотревшего на нее дула.

В следующее мгновение под навесом вспыхнул свет.

Она увидела перед собой не человека, а нечто несуразное – огромное бесформенное пятно на необъятных плечах. За спиной распахнулась дверь. Послышался чей-то громкий окрик, одновременно в лицо ей полыхнула странно медленная вспышка выстрела, и все померкло.


– Эй, мисс! С вами все в порядке?

Алекс заморгала и открыла глаза – над ней склонился какой-то лысый парень в пижаме. В правой руке он держал дробовик, а в левой – ее черный «глок».

Морс ощупала ладонью лицо. Кровь, много крови. На миг она словно перенеслась в Федеральный резервный банк; тогда ее тоже опрокинуло на спину, но в ушах стояли треск и грохот от автоматных выстрелов и шумовых гранат, а не протяжный голос лысого южанина.

– Меня ранили? – спросила она. – Я слышала выстрелы.

– Нет, не ранили, – ответил человек с дробовиком. – Этот парень успел один раз пальнуть, но когда я высунул в дверь свой «ремингтон», он решил не продолжать. Только шарахнул вас по голове рукояткой пистолета. Тут я взял его на мушку, и он удрал, бросив пистолет.

– Вы видели его лицо?

– Нет, мэм. Он натянул что-то на голову. Кажется, футболку.

Алекс глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Дилемма: объявить себя агентом ФБР или смотать удочки? Интуиция подсказывала: лучше смыться, но в голове Морс застряла мысль, что она может упустить реальный шанс поймать убийцу Грейс.

– Вы вызвали полицию? – произнесла она.

– Конечно. Копы уже едут. От ближайшего участка не более мили по прямой. Чего парень от вас хотел?

Алекс медленно повернулась и осторожно встала.

– Меня зовут Алекс Морс, я агент ФБР.

Человек в пижаме отступил на шаг.

– Удостоверение лежит в моей машине.

– Хорошо бы на него взглянуть.

Пока Алекс вытаскивала свою сумочку, на соседних домах замелькали синие отблески «мигалки». Патрульный автомобиль с визгом затормозил перед домом.

– Сюда! – крикнул парень в пижаме. – К навесу!

Когда к ним подбежали полицейские, Алекс уже держала удостоверение в руках. Копы раскрыли рты, увидев перед собой агента ФБР. Жена домовладельца принесла ей бумажное полотенце, и Алекс с подчеркнутым безразличием вытерла кровь, чтобы произвести впечатление на патрульных. Описав все происшедшее как попытку изнасилования, Алекс буквально приказала им начать облаву на белый фургон. Ей пришлось несколько раз повторить, что отпечатки пальцев с «глока» снимать бесполезно, поскольку нападавший был в перчатках, а потом объяснить, что в Натчесе она остановилась у своего школьного друга, доктора Кристофера Шепарда. Меньше всего ей хотелось, чтобы полиция вломилась в номер в мотеле «Дейс инн» и обнаружила там следы ее расследования. Копы настойчиво предлагали Алекс отправиться в травмпункт и показаться доктору, но она заверила, что Крис Шепард отлично справится с ее ушибами и притом бесплатно. Они сдались лишь после того, как Алекс пообещала завтра же утром ответить на все их вопросы. Наконец, от души поблагодарив лысого спасителя и оставив копам номер своего мобильника, Алекс села в машину и тронулась сквозь толпу сбежавшихся соседей, которых вся эта суматоха подняла с постели.

Она дрожала всем телом. «Замедленная реакция на стресс», – подумала Алекс. Потянувшись к поясу, она вытащила мобильник. Крис ответил после шестого гудка. Алекс стала извиняться, что снова беспокоит его звонком, и неожиданно для себя всхлипнула. «Бессонница не проходит даром, – решила она. – Я уже не помню, когда высыпалась в последний раз…»

– Ты где? – спросил Крис.

– На обочине дороги. В городе. Похоже, мне надо наложить швы.

– Что случилось?

– Подожди минутку. Кажется, у меня…

Она потрогала лицо, по которому снова заструилась кровь.

– Ты можешь приехать ко мне в больницу? – воскликнул Крис.

– Да.

– Я буду там через десять минут.

– А как же Бен?

– Позвоню миссис Джонсон и скажу, что у меня срочный вызов. Она с ним посидит.

Алекс вытерла кровь рукавом.

– Он здесь, Крис. Он здесь.

– Кто?

– Человек, убивший Грейс.

– Он на тебя напал?

– Да. Я едва не погибла.

– Ты видела его лицо?

– Он был в маске. Знаешь, лучше отвези Бена к миссис Джонсон, ладно? В твоем доме опасно. Ты сделаешь это?

– Обязательно.

– И не забудь взять пистолет.

– Хорошо. Если у тебя серьезная травма, на Сент-Кэтрин-стрит есть пункт «Скорой помощи».

– Со мной все в порядке. Просто поторопись.


Алекс вытянулась на кушетке и сощурилась на яркий свет хирургической лампы. Крис уже обработал ее рану. Теперь он медленно накладывал шов на глубокое рассечение под левым глазом.

– У тебя затронуты старые шрамы, – заметил Крис. – Вероятно, твоему пластическому хирургу не понравится моя работа, но, если я правильно понял, ты не хочешь отправляться в приемный пункт, чтобы не засветить там свою травму, верно?

– Да. Почему ты разбавил бетадин, когда обрабатывал рану?

– Это новая методика. Чистый препарат убивает в крови лейкоциты, ускоряющие процесс заживания. Так сказать, команду быстрого реагирования.

Алекс промолчала. Через минуту Крис наложил последний шов.

– Теперь можешь встать, – предложил он. – Только не спеши.

Она оперлась на левый локоть и осторожно села на кушетке.

– Спасибо за помощь.

Крис бросил на нее бесстрастный взгляд.

– Итак, ты не знаешь, кто этот парень?

– Нет. Вопрос в том, кто был его целью – я или ты?

– По-моему, это очевидно.

– Ничего подобного. Вполне возможно, что он приехал в Элджин за тобой и случайно наткнулся на меня.

Доктор подумал и покачал головой:

– Скорее всего он следил за тобой весь день. В твоем состоянии ты не заметила бы не только его, но даже стадо слонов.

Алекс встала.

– Ты по-прежнему настроен все отрицать.

– Куда теперь? – поинтересовался Крис. – Надеюсь, ты не собираешься опять двинуться в Джексон?

– Не знаю. Но я хочу попросить тебя обо одной услуге.

– Пожалуйста.

– Ты не съездишь со мной в «Дейс инн» за моим компьютером? Это недалеко, а мне он очень нужен.

– Как насчет парня, который напал на тебя?

– Вряд ли он сейчас здесь. Доказательств у меня, конечно, нет, но я уверена.

Крис подошел к умывальнику и положил в него инструменты.

– Я поеду, если ты согласишься переночевать сегодня у меня.

Видя, что Алекс колеблется, он добавил:

– Разумеется, я имею в виду переночевать, больше ничего.

– Я знаю.

Морс достала сотовый телефон и набрала номер Уилла Килмера. Он ответил после второго гудка. Когда Алекс объяснила ситуацию, Килмер настоял, чтобы она осталась в Натчесе.

– Я в палате, – произнес он устало. – Она не приходит в себя. Никаких изменений. Похоже, Маргарет решила снова надуть врачей. Упрямая пташка, совсем как я.

Алекс выключила связь и повернулась к Крису:

– Я согласна. Едем.

* * *


Стоянка возле «Дейс инн» была безлюдна, но ярко освещена. Тут парковали в основном пикапы и еще более крупные машины. Алекс поставила автомобиль в нескольких шагах от своего номера и подождала, пока подъедет Крис. Тот вышел с пистолетом в руке.

– Спасибо за помощь, – прошептала Алекс.

Он тихо рассмеялся.

– Когда я был ребенком, мы часто обедали здесь по воскресеньям. Тогда это был отель «Бельмонт». Он считался неплохим местечком.

– Все меняется. Даже в маленьких городах.

– Да, но тут это происходит гораздо медленнее. Что меня вполне устраивает.

Алекс протянула ему ключи от номера.

– Комната сто двадцать пять. Открой дверь и поверни ручку, но не входи. Я буду держаться сзади, потом ворвусь внутрь. Если произойдет что-нибудь непредвиденное, не пытайся мне помочь, защищай себя. А лучше всего – беги и вызывай полицию.

Крис покачал головой.

– Ты шутишь?

Она бросила на него холодный взгляд.

– Нет. Никакого героизма и мужской бравады.

– Зря отказываешься.

Доктор скользнул вдоль стены отеля, вставил ключ в замок и повернул ручку. Как только раздался щелчок, Алекс ударом ноги распахнула дверь и влетела в комнату, обводя углы дулом «глока».

– Чисто! – крикнула она, быстро перемещаясь в ванную комнату.

На полпути она застыла. Посреди ковра, оскалив зубы, лежала кошка Грейс. Никакой крови не было, но Алекс сразу поняла, что Мэгги мертва. Она хотела опуститься на колени, как вдруг услышала из ванной комнаты какой-то звук.

– Какого черта? – воскликнул появившийся сзади Крис.

Алекс махнула ему рукой, чтобы он отступил подальше, и направила пистолет на дверь. Когда доктор присел за кроватью, она крикнула:

– Федеральный агент! Бросьте оружие и выходите с поднятыми руками!

Тишина.

– Я специальный агент Алекс Морс из ФБР! Выходите, или буду стрелять!

После нескольких секунд мертвого молчания послышался тот же звук. Морс показалось, будто кто-то сдвигает занавеску вокруг ванны.

– Может, там течет вода? – пробормотал Крис.

Алекс тихо выругалась, бросилась вперед и настежь распахнула дверь, готовая всадить пулю в каждого, кто окажется за ней.

Но ванная комната была пуста.

Снова тот же звук. Алекс опустила голову и в ужасе попятилась. На полу под раковиной лежала ослепительно яркая змея. Она корчилась и извивалась судорожными восьмерками, в агонии хватая пастью воздух.

– Крис, – прохрипела Морс.

Доктор метнулся вперед и заслонил ее собой.

– Что это такое? – прошептала Алекс.

– Коралловый аспид. Самая ядовитая змея в Америке.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Видишь красные и желтые полоски? У местных бойскаутов была такая песенка: «Черный, потом красный – жизнь была прекрасна. Красный, потом желтый – смерть свою нашел ты».

Алекс передернула плечами.

– Это она убила Мэгги?

– Скорее всего. Самое скверное, что никто не стал бы подбрасывать змею ради твоей кошки. Она предназначалась для тебя.

Даже теперь, почти мертвый, аспид поражал своей зловещей красотой.

– Что случилось?

– Похоже, Мэгги боролась до конца. Кошки умеют охотиться за змеями.

– И все-таки змея убила ее?

– Коралловые аспиды действуют иначе, чем гремучие змеи или щитомордники. Их яд содержит нейротоксины, как у кобр. Зубы у них короткие, но для небольшого животного вроде кошки вполне хватает одного укуса.

Крис схватил с кровати ближайшую подушку и заблокировал ею дверь. Потом вернулся к своей машине и принес большое пластиковое ведро с бейсбольными мечами.

– Что ты хочешь сейчас делать? – воскликнула Алекс. – Забить змею до смерти?!

Доктор взял ведро обеими руками, перегнулся через подушку и со всей силы обрушил свое орудие на раненого аспида. За первым ударом последовал второй, столь же сокрушительный. Когда Крис опять поднял ведро, змея прилипла к его днищу, точно раздавленный на дороге жук.

– Она мертва? – спросила Алекс.

– Насчет змей никогда нельзя сказать наверняка. Их нервная система продолжает действовать даже после смерти. Бывали случаи, когда люди умирали от укусов мертвых змей.

– А как насчет этой?

Крис внимательно рассмотрел расплющенного аспида.

– Сдохла.

Он вынес ведро наружу и швырнул в кузов своего пикапа. Алекс услышала, как бейсбольные мячи покатились во все стороны. Пока она собирала ноутбук и папки с документами, Крис убрал останки Мэгги в мешок для мусора.

– Когда мы вернемся, я осмотрю ее получше, – произнес он. – Может, обнаружу следы укусов.

– Ты уверен, что я не создам проблем для Бена?

– Я отправил его к миссис Джонсон. Поехали.

Алекс направилась к своей машине, но вдруг остановилась.

– Разве в Миссисипи водятся коралловые аспиды? Я выросла в этих краях, но никогда их не видела.

– Они обитают в другой части штата. Туда можно добраться за два часа, но не факт, что ты что-нибудь там найдешь, даже если станешь искать целую неделю. Они очень скрытны.

– Значит, она не могла случайно забраться…

– Ни в коем случае. Кто-то подбросил ее в твой номер. И это отвечает на твой вопрос.

– На какой?

– Целью нападавшего была ты, а не я.


Глава 25


Белый фургон Элдона Тарвера пробивался сквозь густые ветки, заслонявшие разбитую дорогу. Это была уже его четвертая попытка попасть к реке, и он чувствовал, что на сей раз она окажется удачной. Выехать на берег он мог в любой момент: через каждые пятьдесят ярдов от гравийного шоссе отходили проселочные колеи, уводившие к руслу Миссисипи. Проблема заключалась в том, что, когда он добирался до воды, песок на берегу оказывался очень мягким, а река – мелкой. Тарверу требовался островок твердой почвы, чтобы добраться на фургоне до самого обрыва, а потом сбросить машину в воду хотя бы на десять футов глубины. Тогда сильное течение утащит ее вниз, и к утру она исчезнет без следа. А если фургон завязнет в мелководье, завтра утром любой рыбак или турист, проплывая в лодке с удочкой в руках, увидит ее стоящей на прежнем месте.

Доктор Тарвер не собирался возвращаться в Джексон. Агент Морс могла легко блокировать все выезды из города. Поэтому после нападения он выбрался на боковую трассу и промчался мимо гигантского остова брошенной бумажной фабрики. Асфальт быстро закончился и сменился гравием, рассекавшим узкой полосой соевое поле. Дорога принадлежала нефтедобывающей компании и частному загородному клубу, который держал здесь свои охотничьи угодья. Элдон выяснил все это, подробно изучив топографическую карту – его обычная процедура при подготовке к новой операции. Он по опыту знал, что хорошая рекогносцировка – ключ к успеху, и никогда не пренебрегал даже самыми мелкими деталями.

Внутри фургона находилось физическое воплощение докторской предусмотрительности – мотоцикл «хонда», приспособленный для езды по шоссе и бездорожью. Последние пять лет Элдон возил его на любое дело, загружая и выгружая тяжелую машину. И сегодняшний вечер доказал, что его усилия не напрасны.

Тарвер прибавил скорость, и ветки захлестали по стеклу кабины, разлетаясь в обе стороны и ярко вспыхивая в свете фар. На самом деле он никогда особенно не держался за этот фургон. В подземном гараже лаборатории стоял такой же, только другого цвета. Внезапно лес расступился, и два белых луча ударили в черную пустоту, посветлевшую после того, как он выключил фары.

Оглядев ночное небо, доктор заметил два маленьких красных огонька, горевших на вышках сотовой связи. Правее от них и ниже по воде медленно ползла речная баржа. До нее было чуть менее мили, и она плыла в его сторону.

Доктор заглушил мотор, вылез из кабины и медленно двинулся вперед, внимательно глядя себе под ноги. Он чувствовал, что река где-то рядом, но не понимал, насколько близко. Рядом из куста выскочил маленький броненосец. Тарвер следил, как при луне сверкает его чешуя, пока зверек не исчез в траве. Он опять шагнул вперед и почти сразу оказался на краю скалы.

Внизу струились темные воды Миссисипи.

Элдон сорвал с себя мокрую от крови рубашку и швырнул в реку. Эта тварь саданула его прямо в горло, но тупым оружием. Наверное, ключом. Будь у нее нож, он бы уже умер. А так пострадала лишь слипшаяся от крови борода.

Он вернулся к фургону, открыл задние дверцы и откинул алюминиевый трап для разгрузки мотоцикла. Соблюдая меры предосторожности – кругом стоял кромешный мрак, – Элдон выкатил «хонду» и подпер выдвижной подставкой, затем вытащил из кабины портативный морозильник и брезентовый мешок. Больше в фургоне ничего не было. Всю дорогу от Джексона Тарвер ехал в кожаных перчатках, натянув на лицо бумажный пакет и закрыв голову резиновой шапочкой для душа.

Он завел мотоцикл ножным стартером, чтобы обеспечить себе быстрый отходной маневр, снова забрался в фургон, переключился на первую скорость и медленно подполз к скале. Футах в пятнадцати от обрыва доктор выпрыгнул из кабины и покатился по песку. Раздался громкий всплеск, точно в море плюхнулся огромный кит. Подбежав к обрыву, Тарвер увидел абсурдную картину – громоздкая машина не спеша плыла по Миссисипи, будто какая-то причудливая баржа. Через минуту она столкнулась с островком, тяжеловесно развернулась и начала описывать широкие круги, одновременно погружаясь в воду и все дальше уходя на юг, в строну Нового Орлеана и Батон-Руж.

В иных обстоятельствах Тарвер не удержался бы от смеха. Но сейчас ему не до этого. Тысячи тревожных мыслей одновременно проносились у него в голове. Прежде всего надо добраться до убежища. Сейчас время работает против него. У него имеются дела поважнее. Например, разобраться с Эндрю Раском.

Раск обманул его. Доктор не сомневался, хотя и не представлял размеров лжи. На взгляд Элдона, адвокат не мог совершить ничего более ужасного. Но пока придется забыть про месть и сосредоточиться на самосохранении. Тарвер всегда знал, что когда-нибудь этот день наступит. Теперь он наступил, и доктор был к этому готов. До убежиша не более сорока миль. Там он отдохнет, соберется с мыслями и составит план действий. Элдон закрепил на «хонде» морозильник и брезентовый мешок. Чтобы добраться до тайника, нужны лишь трезвая голова и крепкие нервы. Когда доктор забрался на мотоцикл и поддал газу, его охватило чувство несокрушимой уверенности.

Теперь он в безопасности.


Глава 26


Крис въехал на стоянку больницы Святой Екатерины и выключил мотор. Прежде чем войти в здание, он повесил замки на генератор и машину для метания мячей, которые прихватил с собой для тренировки Бена. Когда-то в Натчесе можно было обойтись без подобных предосторожностей, однако теперь времена изменились.

Шепард с обычной тщательностью провел утренний обход, но события вчерашней ночи не выходили у него из головы. Попрощавшись с последним пациентом, он спустился на первый этаж и направился в отделение интенсивной терапии. Навстречу ему попался Майк Кауфман, гинеколог Торы. Два дня назад Крис попросил его сделать анализ ее крови и проверить, нет ли у нее гормонального дисбаланса, который мог бы повлиять на способность к зачатию ребенка.

– Рад, что мы встретились, – произнес Майк, задержавшись на лестнице. – Знаешь, я обнаружил в образцах Торы нечто странное.

– Правда? Что именно?

– Высокий уровень прогестерона.

– Что?

Кауфман кивнул.

– Она по-прежнему хочет забеременеть, верно?

– Конечно. О каком уровне идет речь? Как при приеме контрацептивов?

– Словно она только что проглотила противозачаточную таблетку.

Крис почувствовал, как у него вспыхнули щеки. Кауфман грубо нарушил этический кодекс и, похоже, только сейчас осознал это. Более того, они оба поняли, что жена Криса ведет с ним нечестную игру. Кауфман смущенно кивнул и заспешил вверх по лестнице.

Шепард продолжал медленно спускаться к реанимации, почти не замечая ничего вокруг. Неужели все, что произошло в тот вечер в студии, – когда Тора соблазнила его и уверяла, будто хочет забеременеть, – чистейший фарс? Хорошо разыгранная сцена для прикрытия своей измены и бог знает чего еще? Появившиеся впереди двери отделения интенсивной терапии показались Крису едва ли не избавлением от полыхавшего внутри ада.

Приглушенные голоса сиделок, прохлада, нагнетаемая кондиционерами, и монотонное жужжание медицинской техники подействовали на него отрезвляюще. Черт возьми, он должен работать. У него пациент с двусторонним воспалением легких, парнишка из колледжа Святого Стефана, ему уже трижды безуспешно делали инъекцию сильнодействующих антибиотиков. Вчера во время вечернего обхода Крис назначил ему капельницу с ванкомицином. Если препарат не подействует, придется консультироваться со знакомым специалистом из университетского медицинского центра в Джексоне. Шепард бросил взгляд на стеклянные кабинки, и первым, кого он увидел, оказался доктор Кейдж.

– Том! Я не знал, что у тебя здесь есть больные.

– Нет, – ответил Кейдж, быстро записывая что-то в медицинской карте. – Моих больных тут нет, но Дон Аллен попросил меня взглянуть на его пациента. Я хочу детально ознакомиться с историей болезни.

– Нашел что-нибудь интересное?

– Пока нет. Интуиция подсказывает, что у парня диффузная склеродермия, хотя в лабораторных анализах все чисто. Бывает, что внешне болезнь никак не проявляется. Но у него очень высокое давление, его практически невозможно сбить.

– Если у пациента внутренняя склеродермия, как можно справиться с гипертензией?

Седовласый врач поднял глаза от медицинской карты, и Крис увидел в них выражение, которое доктор Кейдж никогда не показывал своим больным: смесь безнадежности, горечи и гнева. Крис понимающе кивнул.

– Да, я взглянул на твою пневмонию, – добавил Том. – За ночь уровень лейкоцитов резко снизился.

– Черт возьми! – взволнованно воскликнул Шепард. – Я всерьез начинаю беспокоиться. Парнишке семнадцать лет.

Том сочувственно вздохнул:

– Мы все чаще сталкиваемся с атипичной пневмонией, особенно у подростков.

– Ты уже закончил обход?

– Да, возвращаюсь в клинику.

– Я тоже скоро буду.

Крис прошел в палату своего больного и, еще не заглядывая в карту, сразу заметил изменения. Впервые за эти недели в глазах мальчика появился здоровый блеск, и кожа утратила мертвенную бледность. Прослушав его с помощью стетоскопа, Крис нашел явные улучшения, особенно в левом легком. Он рассмеялся словам паренька, когда тот сострил насчет сиделок и подкладного судна, и вдруг заметил Шейна Лэнсинга – он стоял у столика медсестры и писал что-то в истории болезни. Голова Лэнсинга была опущена, но Крис ясно чувствовал, что тот некоторое время пристально смотрел на него.

В памяти Криса всплыли слова Майка Кауфмана: «Словно она только что проглотила противозачаточную таблетку».

Интересно, о чем сейчас думает Лэнсинг – о своем пациенте? Или о Торе? Криса радовало хотя бы то, что хирург оказался ранним утром в Натчесе. До Гринвуда четыре часа пути, и вряд ли Лэнсинг каждый день тратил по восемь часов на дорогу, чтобы трахнуться в отеле с Торой. А потом ему пришлось бы встать в четыре утра и мчаться в больницу. Но все-таки Криса так и подмывало выйти из палаты и заехать хирургу в челюсть. Пообещав пациенту, что еще заглянет к нему после обеда, он сделал запись в медицинской карте и шагнул в коридор.

– Доброе утро, Крис! – произнес Лэнсинг. – Ты еще не передумал насчет гольфа?

– Сегодня днем не получится. – Крис всматривался в лицо хирурга, выискивая на нем следы усталости. – Может, завтра.

– Ладно, тогда позвони заранее. Или оставь мне сообщение.

– А что, ты куда-нибудь уедешь?

– Днем. По утрам я по уши в дерьме.

– Ну, за это тебе и платят кучу денег.

Лэнсинг промолчал. Крис проследил, как обаятельный хирург берет очередную карточку, потом развернулся и вышел из реанимации.

Бесцельно бредя по длинному коридору, он едва не наткнулся на Джея Мерсье, единственного в городе гематолога. Подобно деревенским врачам, которым приходится лечить буквально все – от крапивных ожогов до подагры, Мерсье занимался каждым случаем, так или иначе связанным с онкологией, не только диагностируя все опухоли, но и лично берясь за их лечение или на худой конец выступая в качестве посредника между пациентами и специализированными онкоцентрами. Он являлся самым занятым специалистом в городе, однако всегда щедро тратил свое время на других, особенно когда дело касалось консультаций. Крису захотелось отвести доктора в сторону и расспросить его насчет возможности намеренно вызывать рак у человека, но он сознавал, что за этим последует неизбежный вопрос – а почему его, собственно, волнуют столь причудливые проблемы?

– Доброе утро, Крис! – улыбнулся Мерсье. – Как там дела с пневмонией?

– Кажется, ванкомицин сделал свое дело.

– Отлично. У парня был совсем бледный вид.

Можно, конечно, продолжить разговор, но Крис сделал над собой усилие и двинулся дальше. Повернув за угол, он увидел, что выход рядом, но по каким-то непонятным для себя причинам остановился и встал у стены, будто собираясь покурить. Через минуту он сообразил, что его задержало. Как только из-за угла появился Шейн Лэнсинг, Крис шагнул навстречу и преградил ему путь.

Хирург выглядел скорее удивленным, чем испуганным.

– Ты передумал насчет гольфа?

Крис уперся в него жестким взглядом и спросил:

– Ты трахаешь мою жену, Шейн?

Лэнсинг заморгал, но на его лице не отразилось никаких эмоций.

– Разумеется, нет. О чем ты говоришь?

Крис пристально смотрел ему в глаза.

– Ты лжешь.

Хирург хотел что-то сказать, но передумал и попытался обойти Шепарда. Крис поймал его за руку и толкнул к стене.

– Не смей от меня уходить, сукин сын!

Лэнсинг, казалось, был больше ошеломлен прямотой его слов, чем грубостью поведения.

– Ты спятил, Шепард!

– Наверное, ты уже навидался немало подобных сцен, да? Еще бы, у тебя было столько баб. Но знаешь, на сей раз тебе не удастся так легко отделаться. Будь мы с тобой двумя студентами, я бы просто надрал тебе задницу и отпустил. Но теперь на карте стоит жизнь ребенка. Я хорошо тебя знаю и не сомневаюсь, что тебе плевать на Тору. Тебе нравится ее трахать. И приятно думать, что она тебя хочет. Но весь комплект проблем тебя не интересует, верно?

Лицо Лэнсинга оставалось невозмутимым. Но потом, когда повисло тяжелое молчание, Крис заметил маленькую трещинку в его броне. Самодовольство. Лэнсинг не сумел скрыть одолевавшего его превосходства – тайного превосходства, основанного, разумеется, на плотской близости с его женой, на интимном знании подробностей ее тела, чувств и желаний. В следующий момент в голове Криса промелькнула еще более пугающая мысль.

– Или интересует? – усмехнулся он. – Дело в деньгах, да? Ты всегда любил деньги. А Тора весьма аппетитный кусочек!

Лэнсинг отбросил игру в невинность – так по крайней мере показалось Крису. Он стал что-то говорить, но Крис его не слышал. Не столько мозг, сколько его инстинкты среагировали на поднявшийся кулак хирурга. Боксером Шепард не был, зато в университете три года занимался рестлингом. Он мгновенно увернулся от удара Лэнсинга, подхватил его под руку и, перекинув через себя, резко бросил на пол.

Воздух с шумом вырвался из груди Лэнсинга. Крис перевернул его на живот, уперся коленом в спину и заломил правую руку. Хирург застонал от боли. Выскочившие из-за угла медсестры остолбенели и уставились на них разинув рты.

– Убирайтесь! – крикнул им Крис. – Прочь!

Обе попятились обратно в коридор, продолжая смотреть на драку. Крис нагнулся к уху Лэнсинга:

– Этой ночью чуть не убили моего друга. Вероятно, тебе об этом известно. Но запомни одно – речь идет не только о тебе. Здесь замешаны Бен, твои дети, твоя жена, Тора и я. Большинство людей не могут себя защитить. Но я могу. – Крис вывернул хирургу руку так, что тот вскрикнул. – Если я узнаю, что ты хоть чем-то обидел Бена, тебе не придется оперировать целый год. Ты меня понял, Шейн?

Лэнсинг простонал.

– Думаю, что понял. Вот и отлично. Если ты невиновен, то позвони в полицию и подай на меня в суд. Я буду ждать в своем кабинете.

Крис услышал в коридоре голоса приближавшихся людей. Он встал, вышел через стеклянные двери на улицу и направился к своему пикапу. Садясь в машину, заметил, что больничный администратор стоит у окна и смотрит на него.


Приехав в клинику, Крис попросил Холли не беспокоить его, прошел в свой личный кабинет, нажал кнопку звонка и поручил Джейн соединить его по телефону с доктором Питером Конноли из нью-йоркского онкологического центра Слоун-Кеттеринг.

Сейчас Конноли был медицинским светилом национального масштаба, но когда-то работал профессором-гематологом в университетском медицинском центре Джексона, штат Миссисипи. Позже руководство Слоун-Кеттеринг пригласило его к себе, чтобы он возглавил новый исследовательский отдел, занимавшийся параллельной пересадкой органов и костных тканей. Но за время работы в Джексоне Конноли успел вывести свой УМЦ в кандидаты на статус национального онкоцентра – честь, которой удостоились всего восемь учреждений в Штатах.

Джейн вызвала Криса, и он снял трубку.

– Да?

– Я связалась с его ассистенткой. Сейчас доктор Конноли читает стажерам лекцию о костных тканях. Он обещал перезвонить вам до обеда.

– Спасибо, – пробормотал Крис, пытаясь скрыть разочарование. Наивно звонить ведущему сотруднику лучшего онкологического центра страны и рассчитывать, что он немедленно откликнется. – Передайте ассистентке, что я благодарен за быстрый ответ.

– Если хотите оставить сообщение, она может переключиться на его голосовую почту.

– Ладно.

– Не вешайте трубку.

В трубке раздались два щелчка, и Крис услышал голос автомата: «Пожалуйста, оставьте сообщение».

– Питер, это Крис Шепард из Миссисипи. Я хочу задать вам один необычный вопрос и полагаю, что лучше сделать это заранее, чтобы вы могли как следует обдумать его. Мне нужно выяснить, можно ли сознательно вызвать рак у человека, причем так, чтобы патологоанатом не сумел обнаружить это при вскрытии? Речь идет о раке крови, продолжительность болезни – восемнадцать месяцев от диагноза до смерти. Понимаю, это звучит дико, но в нашем центре происходили очень странные случаи. Знаю, что вы заняты, но буду очень признателен, если выберете свободную минутку и перезвоните.

Крис повесил трубку и вызвал Джейн.

– Если позвонит Конноли, немедленно сообщите мне. Вытаскивайте из любой палаты, что бы я там ни делал.

– Хорошо.

– Даже из туалета.

– Обязательно.

– Спасибо.

Крис перевел дыхание, выбросил из головы навязчивые мысли и шагнул к двери, чтобы пригласить первого пациента.

* * *


Алекс резко вскочила с постели, сжимая в руке «глок» и широко открыв глаза. В щель между шторами бил яркий дневной свет. Она огляделась по сторонам, не сразу сообразив, где находится. Это была гостевая комната Криса Шепарда. У стены стоял письменный стол, заваленный счетами и расписками. Так обычно выглядят столы домохозяек, ведущих семейные расходы.

Она еще не успела осмотреть всю комнату, когда в сумочке зазвонил сотовый телефон. Наверное, именно этот звук и разбудил ее. Самое скверное то, что ее личный телефон, которым она пользовалась во время расследования убийства, тихо лежал на соседнем столике. Звонок шел со служебной трубки.

О Господи…

В памяти Морс промелькнули сцены вчерашней схватки. Ей пришлось назвать свою фамилию полицейским. Взглянув на дисплей с мигавшей надписью «Неизвестный адресат», она машинально потянулась, чтобы ответить на звонок, но в последний момент спохватилась и выдержала паузу, чтобы аппарат перевел связь на голосовую почту. Последние четыре недели Алекс поступала именно так – ждала и проверяла, кто звонил. По служебному телефону ей не могли сообщить ничего хорошего. Вероятно, с ней пытался связаться кто-нибудь из полевых агентов или ее начальник из Шарлотты, хотя по идее ему полагалось сейчас отдыхать на Багамах. Выждав минуту, Алекс набрала номер голосовой почты и выслушала сообщение.

«Агент Морс, – произнес знакомый голос с характерным бостонским акцентом, – с вами говорит заместитель директора Марк Додсон из Вашингтона…»

Сердце Алекс ухнуло куда-то вниз.

«Мне поручено доставить вас в Вашингтон согласно указанию Бюро для проведения служебного расследования…»

Ей стало трудно дышать.

«…Мы выслали за вами самолет в Джексон, штат Миссисипи. Если вы находитесь в другом месте, немедленно сообщите нам, чтобы я мог отправить его в тот город. И не тяните время, агент Морс. Вам же будет только хуже».

Раздался щелчок, и запись оборвалась. Программа голосовой почты предложила удалить сообщение. Морс так и поступила. Выслушивать еще раз это свидетельство триумфа своего смертельного врага было выше ее сил. Служебное расследование…

– Проклятие! – воскликнула она, спрыгнув с постели и натягивая белье.

Если они послали за ней самолет, значит, им все известно. Поддельные больничные, фиктивные отчеты, однокашник, прикрывавший ее в Шарлотте… и, уж конечно, вчерашнее нападение. Видимо, с этого они и начали разматывать ниточку. А теперь все насмарку! Даже белый фургон, который задержала вчера полиция, оказался зарегистрированным на какого-то добропорядочного гражданина.

– Дура, дура, дура, – шептала она.

Стараясь побороть слезы, Алекс набрала номер Дворца загадок в Вашингтоне, больше известного как дом Дж. Эдгара Гувера. «Разумеется, – подумала она с горечью, – есть еще шанс, что меня переправят на самолете в Афганистан, чтобы вести переговоры о сдаче Усамы бен Ладена или еще для какой-нибудь сверхважной миссии. Возможно… но маловероятно». Она попросила оператора соединить ее с офисом заместителя директора Додсона. Узнав фамилию Алекс, тот немедленно перевел ее на нужную линию.

– Специальный агент Морс? – произнес Додсон.

– Да, сэр.

– Где вы сейчас находитесь?

– В Натчесе, штат Миссисипи.

Последовала долгая пауза.

– Кажется, там есть аэропорт, где можно посадить «лир».

– Думаю, есть, сэр.

– Через тридцать минут вы должны быть в этом аэропорту с вещами.

– Есть, сэр. Могу я спросить – почему, сэр?

– Нет, не можете.

– Да, сэр.

– Это все.

– Сэр… – проговорила Алекс, но Додсон повесил трубку.

Морс оглядела пустую комнату. Вчера, когда здесь был Крис Шепард, она казалась наполненной уютом и человеческим теплом. Но теперь это лишь еще одно жилое помещение. Алекс направилась к ванне, чтобы смыть с себя накопившуюся грязь.

Закрыв дверь и присев на унитаз, она увидела перед собой огромный цветной снимок Торы Шепард. Жена Криса смотрела на нее с холодным безразличием модели – не на нее, а сквозь нее, – демонстрируя свою роскошную шевелюру, скульптурно вылепленные скулы, серые глаза и точеный нос, так очаровавшие когда-то Криса Шепарда, а ранее – Реда Симмонса. Алекс чувствовала в Торе заклятого врага, хотя никогда не общалась с ней. В ее глазах они были словно два агента, сидящие по разные стороны Берлинской стены и играющие друг с другом в кошки-мышки. Однако все это глупые фантазии. Запечатленная на снимке женщина не собиралась вести с ней схватку – она уже ее выиграла. А Алекс Морс оставалось только ехать в Вашингтон, где ее должны подвергнуть профессиональной экзекуции.


Невилл Берд осторожно тронул рукоятку и передвинул лазер на пять миллиметров вправо. Потом взял бинокль и проверил направление луча. Есть! Наконец-то получилось. Зеленый лучик попал в самую середину широкого окна на шестнадцатом этаже в здании «Эмсаут-банк». С этого момента благодаря лазеру и направленному в ту же точку сверхсовременному оптическому увеличителю каждое слово, произнесенное или набранное на клавиатуре в офисе Эндрю Раска, будет передаваться на записывающее устройство в маленьком чемоданчике Берда.

Невилл отпил глоток газировки и прислонился к окну гостиничного номера, отделенного от здания пролетом улицы. Он выполнял поручение Ноэля Д. Тарвера, учтивого пожилого джентльмена с чудовищной родинкой на лице. Доктор Тарвер дал ему простые инструкции и заплатил в два раза больше обычной таксы. Невилла это привело в восторг. В Миссисипи высокие технологии не приносили большой прибыли.

Берд уже несколько лет работал на адвокатов и частных детективов, взламывая электронную почту и прослушивая телефонные разговоры неверных мужей и жен. Жалкое занятие, если учесть, что когда-то он работал в «Нетскейп». Всего десять лет назад Невилл сражался на передовых позициях в битве против всемогущей «Майкрософт». Теперь их генеральный директор Джим Барксдейл ушел на пенсию, а «Нетскейп» больше походила на собственную тень – так же как и сам Берд.

Но на сей раз ему подкинули интересную работу.

Эндрю Раск считался одним из лучших адвокатов, занимавшихся бракоразводными процессами, и Невилл часто оказывал ему разнообразные услуги. На взгляд Невилла, Раск был очередным выскочкой из обоймы университетских снобов, которые зарабатывали слишком много денег и были очень высокого мнения о себе. Сейчас он болтал по телефону с каким-то парнем, обсуждая запланированную им поездку на мотоциклах через всю страну – разумеется, на «харлеях-дэвидсонах», на чем же еще!.. Правда, мотоциклы арендованные. «Харлеи» напрокат! Это о многом свидетельствует.

Невилл глотнул еще газировки и не удержался от смешка. В отличие от Эндрю Раска доктор Тарвер выглядел нормальным парнем – во всяком случае, он умнее, чем адвокат и его компания. Невилл проверял Тарвера по Интернету и знал, что он ветеринар: «Частный питомник под руководством доктора ветеринарии Ноэля Д. Тарвера». Впрочем, доктор разбирался не только в животных. Он прекрасно знал, какая аппаратура потребуется, чтобы следить за кабинетом Раска, и нанял того человека, у которого она имелась.

Берда он тоже выбрал далеко не сразу. Сначала предложил встретиться с ним с глазу на глаз на удаленном участке Пятьдесят пятой автострады. Невилл не возражал. Раньше он встречался с заказчиками и в местах похуже. Перекусывая сандвичами в кафе «Уэндиз», Невилл заверил доктора Тарвера, что легко взломает офисную сеть Эндрю Раска. Доктор Тарвер высказал сомнения и оказался прав. Кто бы ни занимался безопасностью Раска, он хорошо выполнил свою работу. Но против лазера защиты нет. Он не только улавливал происходившие внутри разговоры через вибрацию оконного стекла, но и позволял отслеживать нажатие любой клавиши на компьютерной клавиатуре по изменениям электромагнитного поля внутри комнаты. Кроме того, в поле зрения оптического устройства попадала большая часть монитора и клавиатуры, и изображение записывалось на цифровой носитель.

Самым трудным оказалось отыскать подходящее место для слежки. В непосредственной близости от кабинета Раска находился лишь отель «Мариотт», но даже там не было окон, выходивших на «Эмсаут-банк». Чтобы решить эту проблему, Невиллу пришлось соорудить у себя дома что-то вроде импровизированной установки, замаскированной под собачью будку, и пристроить ее на крыше гостиницы. Затем он въехал в номер на верхнем этаже и включил беспроводную связь.

До сих пор самым ценным, что ему удалось заснять, являлись потрясающие сиськи секретарши Раска. Похоже, адвокат считал их самым главным качеством при найме на работу, ведь грудь действительно была экстра-класса. Впрочем, ноги тоже. Невилл даже подумал, не женат ли доктор Тарвер на этой секретарше. Но ей не более тридцати – при таких-то данных, – а ему шестьдесят. Плюс кошмарная родинка на щеке. Невилл отхлебнул воды и увидел, как Раск потирает нос, продолжая беседовать по телефону.

«Не иначе у Тарвера на него зуб, – решил он. – В этом все дело».

Невилл спокойно наблюдал за офисом, не сомневаясь, что через неделю выяснит все об Эндрю Раске, его секретарше и старике ветеринаре. В этом особый смысл его профессии – ощущение всевластия. То же самое говорят о себе создатели компьютерных игр, но они просто фантазируют. Тут вам не какие-то грудастые цыпочки из комиксов: это реальный мир, живые люди. Если ты мастер своего дела, то сможешь заглянуть в их частную жизнь, в спальни, куда пожелаешь. А если очень постараться, можно заглянуть к ним прямо в голову. Вот от этого точно крышу сносит.


Глава 27


Алекс стояла на краю маленького аэродрома в Натчесе и смотрела, как «Лир-35» изящно садится на бетонную полосу. В двух милях от нее тянулась городская трасса, где они с Крисом беседовали у моста и смотрели на речку. Сейчас ей казалось, что с того дня миновало не менее недели.

Когда самолет сел и развернулся в ее сторону, она достала служебный мобильник и снова набрала номер Криса. Ее личный телефон «сел» еще ночью, пока она спала в доме Шепарда после таблетки ативана. Странно, но Крис ответил на звонок.

– Алекс?

– Да, я…

– Ты все еще у меня?

– Нет, я в аэропорту. Скоро улетаю в Вашингтон.

– Что?

– Им все известно, Крис. Про мое расследование, и вообще. Мне звонили утром.

Доктор помолчал.

– Мне очень жаль, Алекс. Вероятно, у меня тоже возникнут проблемы.

– Почему?

– Сегодня утром я встретил Шейна Лэнсинга и набросился на него.

Морс с горечью покачала головой. Значит, зря она думала, что на него можно положиться. Крису не хватало выдержки.

– Что ты ему сказал?

– Спросил, трахался ли он с моей женой.

– О Боже!

– Он пытался ударить меня, и я его уложил.

– Уложил? С ним все в порядке?

– Не знаю. Но копы ко мне пока не приходили.

– Вряд ли они придут.

– Надеюсь, я не очень подвел тебя. В смысле расследования.

– Не беспокойся. Просто больше ничего подобного не делай, ладно? У меня мало времени. Я хотела сообщить, что меня не будет некоторое время.

– У тебя серьезные проблемы? Я про Вашингтон.

Она нервно усмехнулась:

– Боюсь, что да. Помнишь, как я прокололась в банке? Когда меня подстрелили?

– Да.

– Я тогда вернулась в банк, потому что сочла это правильным, но заместитель директора приказал начать штурм.

– Да, я помню.

– Так вот, это он звонил мне сегодня. Его зовут Додсон. А проблема в том, что… я оказалась права. Тот парень являлся не террористом, его уволили из банка. Формально я совершила ужасную ошибку, однако интуиция меня не обманула. Я была права, а Додсон нет. И этого он мне не простит. Он уже давно хотел поквитаться со мной, и сегодня день расплаты.

Вой турбин поглотил почти все звуки вокруг Алекс.

– Что? – крикнула она в трубку.

– Я звонил своему другу в Слоун-Кеттеринг! – воскликнул Крис. – Потом расскажу, что он мне сообщит. Но твое начальство должно знать, что ты выполняла важную работу. Не забывай об этом.

– Все, мне пора. Пока.

Если Крис что-то и ответил, его слова потонули в реве двигателей.

Алекс отключила связь, выбрала «беззвучный режим» и убрала трубку. Самолет остановился, и в нем открылась дверь. По маленькой лесенке спустился типичный агент ФБР. Синий костюм и темные очки. Несмотря на просторный пиджак, Морс заметила рукоятку пистолета, выпиравшую из-под левой руки.

– Специальный агент Алекс Морс? – произнес мужчина.

– Да, я Алекс Морс.

Агент – чисто выбритый блондин с короткой челкой – направился к ней, и у Алекс мелькнуло подозрение, что перед ней представитель одной из самых влиятельных групп сотрудников ФБР, так называемой мормонской мафии.

– Специальный агент Грей Уильямс, – представился он, не подав руки. – У вас есть оружие, агент Морс?

– Да. – Алекс испугалась, что сейчас он потребует его сдать.

– Какие-то другие вещи?

– Нет.

Она подняла свой чемодан.

– Тогда прошу на борт.

Уильямс говорил холодным тоном и почти не смотрел ей в глаза – верный признак, что начальство уже записало Алекс в изгои. Она втолкнула чемодан в люк, поднялась следом и села в ближнее кресло. Ждала, что Уильямс займет место напротив, но тот устроился двумя рядами дальше за ее спиной. Алекс услышала, как он тихо говорит по телефону, докладывая, что взял на борт пассажирку и скоро прибудет в Вашингтон. Пристегнув ремень безопасности, Морс достала свой мобильник и проверила голосовую почту. В ушах раздался хриплый голос Уилла Килмера:

– Алекс, это дядя Уилл!

Она убавила громкость, нажав на кнопку сбоку.

– Твоя мать в том же состоянии, что и вчера, ей не хуже и не лучше. Ты правильно сделала, что решила отдохнуть. Я звоню, потому что у меня есть кое-какая информация от моего знакомого в отеле «Эллювиан». Он не сумел выяснить, на каком этаже остановилась Тора Шепард, но его жена пару раз беседовала с ней на процедурах. Подруга Торы тоже была там, так что никакого криминала вроде нет. Но сегодня в полшестого утра жена моего знакомого случайно выглянула в окно, откуда открывается вид на внутренний двор и заднюю автостоянку. Через двор шел какой-то парень с чемоданчиком. Очень торопился. Все произошло слишком быстро, да и видимость была неважная, но ей показалось, что это доктор Лэнсинг. Она не уверена. Говорит, что вероятность шестьдесят процентов. Я хочу проверить, мог ли Лэнсинг таскаться в Гринвуд и обратно, чтобы переспать с Торой Шепард. Позвони мне, как только…

Голосовая почта оборвала Килмера на полуслове. Других сообщений не было. Алекс размышляла, стоит ли ночь, проведенная с Торой, восьмичасовой поездки на автомобиле. Большинство известных ей мужчин, разумеется, ответили бы положительно. Она не видела смысла звонить Крису и сообщать непроверенную информацию. Но не исключено, что скоро у нее будут более надежные свидетельства. Крис напал на Лэнсинга из-за одних лишь подозрений; что же он сделает, если Уилл добудет ему визуальное подтверждение измены? Алекс не ожидала от Криса подобной резкой реакции. Впрочем, он южанин, а им агрессивность присуща.

Алекс убрала телефон в карман и откинулась в кресле. Рев турбин и дрожь сидений напоминали ей о прошлом. Сколько раз она вот так же мчалась в самолете в какой-нибудь незнакомый городок, где преступники держали под прицелом испуганных заложников. Факт, что в таких трудных ситуациях Бюро целиком полагалось на нее, возвышал Алекс в собственных глазах. И она всегда была на высоте, стараясь оправдать доверие коллег. Но теперь она их подвела, по крайней мере, так решили они – та полувоенная и сверхпатриотичная организация с особым кодексом чести, которую люди называли ФБР. Необходимость постоянно лгать и изворачиваться, подделывать служебные отчеты, просить друзей прикрыть ее частые отлучки – все это надрывало ей сердце. А что с ней случится, если ее просто вышвырнут из Бюро? Алекс охватили тоска и страх, словно маленькую девочку, которую увезли из деревни и бросили посреди леса. Впрочем, она сознавала, что у нее есть миссия поважнее – долг перед своими близкими. Перед родней. И их доверия она не обманет никогда. После смерти матери Алекс останется единственной из рода Морс, не считая Джеми Феннела. У Джеми никого нет, так же как у нее. Почему Бюро не хочет этого понять?

Алекс снова достала мобильник и стала набирать текстовое сообщение. Если уж ей предстоит тяжелый день, по крайней мере пусть она мучается не одна.


Эндрю Раск смотрел в Интернете порносайт и думал о том, не вызвать ли ему в кабинет Дженис для приватной беседы, когда его мобильный телефон издал короткий звук, означавший получение текстового сообщения. Он отвлекся от интересного менаж-а-труа – две девушки на одном парне, буквальное воплощение его школьных грез, – и нажал кнопку «прочитать». На дисплее появилась первая строчка, и у Раска бешено забилось сердце.


Ты ответишь за то, что совершил. Мне плевать, сколько это займет времени. Ты заплатишь за все. За Грейс Феннел, за миссис Брейд, за остальных. И не важно, что со мной будет. Никто и ничто меня не остановит. Никто и ничто.


Раск смотрел на телефон, чувствуя себя как во сне. Буквы плыли перед глазами, точно песчаные барханы в раскаленном воздухе. Он проверил, кем написано письмо, но номера отправителя не было. Наплевать. Он знал, кто автор.

Ему захотелось вскочить с места и наклеить на окно два куска фольги, но адвокат заставил себя остановиться. Во-первых, не факт, что Тарвер увидит знак раньше вечера. Во-вторых, его партнера и так достала эта Алекс Морс. Говорить о ней опять – все равно что подливать масло в огонь. А чем жарче разгорится пламя, тем быстрее сгорит в нем сам Раск.

– Какого черта она делает? – воскликнул он. – Зачем отправила это письмо?

«Она пытается спровоцировать меня. Бросить камешек в чащу, чтобы выманить дичь. Значит, кто-то следит за мной и смотрит, куда я побегу. Ждет, что я выведу их на след».

– Держи себя в руках, – пробормотал он. – Не дергайся.

Минуту он размышлял, не отправить ли Тарверу еще один условный знак – рекламу виагры. Доктор наверняка получит ее менее чем через час и заедет в загородный клуб, где Раск всегда оставлял ему информацию по своим клиентам. «Аннандейл» – надежное место, чтобы отважиться на риск и встретиться там с Тарвером. Проблема в том, что Раск не мог предугадать его реакцию. Нет, лучше подождать и тщательно все обдумать. Если Алекс Морс работает при полной поддержке ФБР, вряд ли они сумеют укрыться от нее в загородном клубе.

– Не дергайся, – повторил он и добавил: – «Есть ли у тебя терпение, чтобы ничего не делать»?

Раск не особенно любил восточных мудрецов, но в колледже прочел «Дао Дэ-цзин» – главным образом чтобы угодить своей подруге англичанке, – и эта фраза запала ему в душу. Конечно, лучше «ничего не делать», когда твой противник может совершить крупную ошибку или уже совершил ее. Но Алекс Морс до сих пор не совершала ошибок.

– Насколько я знаю, – вздохнув, протянул Раск.

Адвокат снял трубку и набрал номер детективного бюро, куда иногда обращался по делам. Эти парни дорого брали за услуги, зато среди них имелись бывшие правительственные агенты. Кто-то работал в налоговой службе, другие в УБН или БАТО,[27 - Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию.] а самые высокооплачиваемые в прошлом числились сотрудниками ФБР.

– Пора выяснить, что за птица эта Алекс Морс, – пробормотал Раск.


Крис находился в смотровой комнате и исследовал простату, когда к нему заглянула Джейн и сказала, что звонит доктор Конноли. Он стянул перчатки, поспешил в свой офис и взял трубку.

– Питер? Это Крис Шепард.

– О, привет! Сколько мы не виделись, лет семь?

– Больше.

– В последний раз, когда я о тебе слышал, ты изображал Альберта Швейцера в дельте Миссисипи.

– Мимолетный эпизод.

– Я так не думаю.

– Как жена, Питер?

– У Анны все в порядке. А дочка в следующем году поступает в Университет Виргинии.

– Господи, она уже такая взрослая?

– Нет, это я уже такой взрослый. Что там насчет намеренно вызванных опухолей? Я прослушал твое сообщение. Ты что, перешел с документального кино на фильмы ужасов? Или у вас произошло убийство?

– Если честно, Питер… я не могу об этом говорить.

Возникла пауза, потом Конноли произнес:

– Ладно, я тут за обедом кое-что обдумал. Ты готов?

– Да.

– Если говорить о химических веществах, множественная миелома может возникать под действием многих канцерогенов. Более всего опасны гербициды. Но в этом случае инкубационный период развития болезни составляет двадцать лет. Токсины работают быстрее, зато они легко отслеживаются с помощью газовой хроматографии или масс-спектрометра. Спецы из отдела криминалистики раскусили бы данный фокус за пять минут.

– Боюсь, это они только на телевидении такие мастера. А в реальной жизни все иначе.

– Не пойму, во что ты вляпался, Крис? Подобное не делается на домашней кухне. Или даже в обычной лаборатории.

– Надеюсь, ты прав, – отозвался Крис, не ответив на вопрос.

– Вторая возможность – это, конечно, радиация, – продолжил Конноли. – С ее помощью легко вызвать лейкемию.

– Но ведь тогда останутся следы?

– Не обязательно.

Крис почувствовал странную тяжесть в сердце.

– Рентгеновские лучи создают разнообразные побочные эффекты, так что о них можно забыть. Гранулы для лучевой терапии могут вызвать ожоги, кожные опухоли и тошноту. Однако некоторые альфа-излучатели опасны даже в микродозах. Любой контакт с ними смертелен.

– Неужели?

Крис схватил авторучку и стал записывать.

– Разумеется, это знают лишь хорошие специалисты. Но самый интересный вариант даже не гранулы.

– А что?

– Против некоторых болезней мы применяем облученные жидкости с очень быстрым периодом полураспада. От двадцати четырех до сорока восьми часов.

По спине Криса пробежал холодок.

– Например, против рака щитовидной железы мы вводим в кровь радиоактивный йод. Тот накапливается в железе, убивает раковые клетки и безвредно выводится из организма. В принципе, если человек разбирается в подобном, он может вызвать опухоль и не оставить следов.

Крис быстро писал в блокноте, зная, что у Конноли мало времени.

– Продолжай.

– Мне известен случай, когда в Африке пытались убить человека с помощью радиоактивного таллия. Радиация разложила таллий на микрочастицы, они разошлись по телу. Парень едва не умер, но в последний момент его доставили к нам. Лучшие врачи боролись за него неделю. Он выжил только потому, что вовремя попал в наш центр. И я очень сомневаюсь, что в другом месте кто-нибудь сумел бы определить причину смерти.

– Впервые слышу. Я полистал свои учебники по онкологии, но не нашел ничего похожего.

– В учебниках не все пишут, Крис. Вообще, если бы я захотел заразить кого-нибудь раком без малейшего риска быть пойманным, то выбрал бы один из двух путей. Первый – вирусы.

– Я уже думал об этом, но у меня не хватает информации.

– Придется подождать какое-то время, прежде чем жертва умрет.

– Фактор времени не самый главный.

– Так вот, Т-лимфотропный вирус человека вызывает по крайней мере одну форму лейкемии. Саркома Капоши, которую связывают с ВИЧ-инфекцией, обусловлена герпесом восьмого типа. Вирус Эпштейна–Барра отвечает за лимфому Беркитта, а папилломавирус человека – за рак шейки матки. Вероятно, герпес влияет и на множественную миелому. Полагаю, в ближайшие десять лет мы обнаружим, что вирусы причастны ко всем видам онкологических заболеваний с неустановленной этиологией. И не только онкологических.

Крис лихорадочно стенографировал слова Конноли и одновременно говорил в трубку, чтобы удержать его у телефона:

– Я слышал, что один из вирусов герпеса связан с рассеянным склерозом.

– Да, шестого типа, – отозвался Конноли. – Есть данные, что вирусные компоненты задействованы и в диабете. Но вернемся к раку. Нет сомнений, что вирусы могут вызывать опухоли. Однако отсюда еще не следует, что это простой процесс. Миллионы женщин являются носителями папилломавируса, но далеко не у всех развивается рак шейки матки. Если вы просто заразите кого-то онкогенным ретровирусом, от этого не будет толку. Вам придется решать более сложные задачи. Например, как отключить действие генов, подавляющих опухоли, или стимулировать рост клеток. Здесь нужны серьезные исследования.

От полученной информации у Криса закружилась голова.

– Значит, мы говорим о том, что не под силу современным технологиям?

– Вовсе нет. Я сам проделывал такое в своей лаборатории.

– Что?

– Да, звучит странно, но мы занимались этим. Я собирался разобраться в причинах хронической миелогенной лейкемии, и мы придумали что-то вроде генной терапии. Присоединили к ретровирусу ген, индуцирующий лейкемию, и заразили им мышь. Канцероген внедрился в ее геном, и через неделю она заболела лейкемией.

У Криса перехватило дыхание. Помолчав, он спросил:

– Это был экземпляр с ослабленным иммунитетом?

– Нет. Абсолютно здоровая особь.

– Господи, Питер!

– Что?

– Ты убил мышь с помощью рака!

– Да. Но когда-нибудь это спасет тысячи человеческих жизней.

– Нет, я о другом. Значит, то, о чем я писал тебе в сообщении… возможно!

– Теоретически – вполне.

– А практически?

Конноли сделал паузу, чтобы взвесить свой ответ.

– Если поставить опыты на приматах или, не дай Бог, на людях, – да, и практически тоже.

Крис крепко стиснул трубку в руках.

– Пожалуй, тут есть повод для беспокойства, – продолжил Конноли, – но подобные исследования стоят миллионы долларов, и обычному убийце они не по плечу. Не говоря уже о том, что в таких вещах разбираются лишь крупные специалисты.

– Но если преступник пользуется данным методом, он может быть уверен, что его не разоблачат?

В голосе Конноли прозвучал профессорский холодок:

– Крис, если бы я намеревался использовать подобную технологию, то мог бы убить кого угодно, не опасаясь, что меня разоблачат даже величайшие криминалисты в мире. Я мог бы явиться в суд с повинной, и все равно бы они ничего не доказали.

У Криса задрожали руки.

– Слушай, – сказал Конноли, – но ты ведь не думаешь…

– Я не знаю, Пит. Ты упомянул, что есть два пути?

– Да. Второй сценарий выглядит еще более пугающим, поскольку не требует больших затрат. Все, что для него нужно, – врач-гематолог или онколог с моралью доктора Менгеле. Достаточно немного модифицировать трансплантацию костного мозга. Взять у пациента клетки костной ткани, облучить их в лаборатории – или обработать как-то иначе – и снова поместить в организм человека.

– И какой будет результат?

– Именно такой, как ты говорил. Костная ткань превратится в фабрику по производству опухолей. В том числе всех видов рака крови.

– И никто не сумеет ничего доказать?

– Если только ты сам в этом не признаешься.

– Господи Иисусе! – Крис обдумывал его слова. – Для этого годятся только клетки костной ткани? Или можно использовать более распространенный материал?

– Наверное, сгодятся и обычные живые клетки с тем же набором ДНК, что у пациента. Например, корешки волос или соскоб со слизистой. Но костная ткань – самый лучший вариант.

Крис почувствовал, что получил слишком много сведений, чтобы как следует переварить их.

– Питер, ты можешь что-нибудь сказать об отделах гематологии и онкологии в университетском медицинском центре? Кто там тебя заменил?

– Я мало что знаю. Миновало уже восемь лет. Меня быстро перевели, и я оставил Алана Бенсона в качестве заместителя, пока не изберут нового шефа.

– Да, помню.

– Теперь там отличная больница с новейшим оборудованием. Отделение гематологии возглавляет Пирсон. Он перебрался туда из Стэнфорда, где руководил каким-то важным проектом. Сейчас они делают отличную программу по пересадке костного мозга, но статус национального центра им пока не светит, а это всегда было моей мечтой.

– Ты знаешь там людей, которые работают над тем, о чем мы говорили?

– Ты имеешь в виду ретровирусы? Или пересадку костных тканей? Радиацию?

– Все вместе.

– Не слышал, чтобы там велись какие-либо исследования по ретровирусам, но тебе лучше обсудить это с кем-нибудь другим. Например, с Эйджитом Шандреказаром. Он первоклассный вирусолог, и я рад, что мне довелось с ним поработать. Был еще ученый широкого профиля… я поручал ему сложные задания по гистологии и культуре тканей. Его звали… Тарвер. Элдон Тарвер. Я не знаю, где он сейчас.

– Понятно.

Крис услышал женский голос.

– Ладно, дружище, меня уже зовут. Я тебе чем-нибудь помог?

– Ты меня просто поразил.

– Зачем тебе это нужно?

– Если один мой друг окажется прав, я подкину тебе интересную историю, о которой можно будет написать в журналах.

Конноли рассмеялся.

– Всегда рад. Это помогает увеличить финансирование на науку.

Крис повесил трубку и просмотрел свои записи. Зря он не поверил Алекс. Разумеется, ей не хватало медицинского образования, но она опиралась на факты и пришла к неожиданным, но вполне правдоподобным выводам. А Крис отверг ее идеи, как узколобый профессионал. Он чувствовал себя одним из тех надутых французских докторов, которые смеялись над Пастером, когда тот доказывал, что сибирская язва вызывается бактериями. Но Крис не собирался следовать их примеру. Как только он убеждался в своей ошибке, то становился ярым приверженцем истины. А здесь на кону стоит его жизнь.


Глава 28


Алекс сидела перед столом заместителя директора ФБР в Вашингтоне, округ Колумбия. Заместителей было два – одного из них Алекс считала своим другом, а на второго смотрела как на заклятого врага.

Тот, на кого она сейчас смотрела, являлся ее врагом.

В ФБР Марк Додсон сразу проявил себя как прирожденный бюрократ. Он почти не занимался «полевой» работой, потому что с самого начала нацелился на руководящие места. Ловко используя свои многочисленные связи, он легко проник в коридоры власти и сделал беспрецедентно быструю карьеру кабинетного начальничка. Его способность к компромиссам и интригам пришлась как нельзя кстати в чиновничьих кругах столицы, очень скоро превратив Додсона в прожженного администратора, которого не волновало ничего, кроме собственной карьеры. Нынешняя должность говорила сама за себя – он был заместителем директора по административным вопросам.

Алекс Морс он невзлюбил с первых дней ее работы в Вашингтоне. Она понятия не имела почему – в «придворной» атмосфере столичной штаб-квартиры подобные вопросы никто не задавал. После ее прокола в Федеральном резервном банке Додсон сделал все, чтобы уволить Алекс с работы, и если бы не вмешательство сенатора Кларка Кэлверта, верного союзника, ему бы наверняка это удалось. Но сейчас на чудесное спасение рассчитывать не приходилось, и винить в этом было некого, кроме самой себя. Додсон с нескрываемым удовлетворением смотрел на Алекс Морс из-за стола.

– Как долетели?

– Может, сразу перейдем к делу? – поморщилась Алекс. – Обойдемся без игр. Я очень устала.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Додсона. Он перегнулся через стол и резко бросил:

– Хорошо, агент Морс! Завтра в девять утра вы встретитесь с представителями службы профессиональной ответственности. Но сначала вам придется пройти тест на наркотики. Если откажетесь от теста, вас уволят из ФБР. Если не станете полно и правдиво отвечать на все вопросы, произойдет то же самое. Ясно?

Алекс кивнула.

– На сей раз вам не отвертеться, – добавил Додсон, надеясь спровоцировать ответную реакцию.

Она промолчала.

– Интересно, о чем вы вообще думали? – усмехнулся Додсон. – Насколько мне известно, вы пытались в одиночку вести расследование убийства в Миссисипи. Нарушили столько правил и законов, что я даже не знаю, с чего начать. Вы склонили к нарушению правил нескольких агентов, которые, как ни прискорбно, пошли вам навстречу из ложно понятого чувства дружбы. У вас есть какие-нибудь объяснения, агент Морс?

Алекс покачала головой.

– Вы отказываетесь отвечать? – Глаза Додсона сузились. – Желаете продемонстрировать мне свое презрение?

Глаза Алекс вспыхнули. Жаль, что Додсон не мог прочитать ее мысли. Он ткнул в нее пальцем.

– Завтра утром с вас собьют спесивый вид. Вы станете живым примером для тех, кто по-прежнему думает, что «звездам» все позволено.

Алекс безразлично изучала свои ногти. Два из них сломались во время вчерашней схватки.

– Может, хватит злорадствовать?

Додсон откинулся на спинку кресла.

– Нет, я только начал. – Он хотел что-то произнести, когда на его столе включилась селекторная связь. Додсон потянулся и нажал кнопку. – Да, Дэвид?

– Звонят из офиса директора Робертса, сэр. Директор хочет лично поговорить с агентом Морс.

Лицо Додсона вытянулось. Наклонившись вперед, он опять нажал кнопку, взял трубку и сказал что-то так тихо, что Алекс не расслышала. Потом спросил:

– Что, прямо сейчас?

Алекс с удивлением проследила, как он повесил трубку и буркнул, не глядя на нее:

– Вас срочно вызывают к директору.

Она встала, ожидая, что Додсон все-таки поднимет голову, но этого так и не случилось. Алекс вышла в безлюдный коридор и направилась в кабинет Джона Робертса, недавно назначенного директором ФБР.


Кабинет директора был гораздо просторнее, чем у Додсона. Окна выходили на Пенсильвания-авеню, как задумал еще Дж. Эдгар Гувер. Правда, самому Гуверу довелось увидеть инаугурацию семи президентов, чем не мог похвастаться ни один из его преемников. Некоторые вылетели из кресла так быстро, что не успели узнать даже фамилий своих заместителей. Вопрос в том, как долго в нем протянет новый шеф.

Джон Робертс – темноволосый, пятидесяти пяти лет – возглавил Бюро на волне реформ, последовавших после событий одиннадцатого сентября. Его предшественник потратил десятки миллионов долларов на национальную систему компьютерной слежки, она оказалась совершенно бесполезной против террористов, разъезжавших по стране с пачками наличных денег. Среди сотрудников ФБР Робертс имел хорошую репутацию; все знали, что в прошлом ему удалось разоблачить махинации одной крупной корпорации, обманывавшей вкладчиков.

К удивлению Алекс, кроме Робертса, в комнате оказалось еще одно высокопоставленное лицо – заместитель директора Моран. Джек Моран, занимавшийся не административной, а собственно оперативной работой, всегда являлся другом и союзником Алекс Морс, вмешиваясь в дело каждый раз, когда Додсон точил на нее зуб. Морс было приятно увидеть его в комнате, хотя она знала, что в данной ситуации он вряд ли сумеет ей помочь.

– Привет, Алекс! – произнес Моран. – Выглядишь усталой.

– Так оно и есть.

– Ты не знакома с новым директором? Джон Робертс, Алекс Морс.

Алекс шагнула вперед и протянула руку.

– Специальный агент Морс, сэр.

Робертс ответил ей крепким рукопожатием.

– Жаль, что мы знакомимся в таких обстоятельствах. Я близкий друг сенатора Кларка Кэлверта и прекрасно осведомлен обо всем, что вы сделали для его семьи.

Директор имел в виду первое крупное дело Алекс – похищение дочери сенатора Кэлверта. Бюро выследило и обложило в виргинской деревушке агрессивно настроенных преступников, но после девяти часов напряженных переговоров Алекс убедила забаррикадировавшихся похитителей выпустить четырехлетнюю заложницу. В прессу история не попала – властям были не нужны подобные скандалы, – но с того дня карьера Алекс резко пошла вверх. Она до сих пор пожинала плоды своего первого успеха.

– Я хочу задать вам вопрос, – продолжил Робертс. – Существуют ли какие-то неизвестные мне обстоятельства, которые могут полностью или частично оправдать ваши недавние поступки?

Брови Алекс удивленно поползли вверх.

– Пожалуйста, садитесь, – предложил директор. – И хорошенько подумайте, прежде чем ответить.

Морс села и попыталась внутренне собраться, чтобы подыскать какие-нибудь убедительные аргументы, но сообразила, что их не существует.

– Боюсь, у меня нет оправданий, сэр, – произнесла она. – В свою защиту могу сказать лишь то, что, по моему мнению, мою сестру убили, а вместе с ней – еще по меньше мере восемь человек. – Алекс увидела, как померкло лицо Морана, но добавила: – У меня нет даже доказательств, которыми я могу это подтвердить. Последние несколько недель я занималась поисками таких улик. Вчера ночью меня едва не убил человек, пытавшийся остановить мое расследование. Это подтвердит полиция Натчеса, штат Миссисипи.

Робертс молча посмотрел на нее, потом проговорил:

– Насколько я знаю, ни полиция штата, ни местные власти ничего не знают об этих преступлениях. То же самое можно сказать о нашем отделении в Джексоне.

Алекс постаралась сохранить спокойный вид.

– Да, мне об этом известно, сэр. Но это не совсем обычные убийства. Речь скорее идет об изощренных отравлениях, вероятно, даже о биологическом оружии. Смерть наступает много времени спустя после воздействия яда или иного биологического фактора, поэтому после вскрытия не остается улик.

– В каких-то случаях смерть наступала от рака?

– Да, сэр. В шести из девяти. Но я считаю, их было больше. Гораздо больше.

– Алекс, – мягко вмешался Джек, – в прошлом декабре ты потеряла отца. Месяц назад твоя сестра скончалась от инсульта. Сейчас твою мать убивает рак. Скажи, существует ли вероятность – я говорю о вероятности, не более, – что под гнетом всех чудовищных событий твой разум начал искать объяснения в области, не имеющей ничего общего с реальностью?

Морс ответила не сразу.

– Я много об этом думала. Правильный вопрос. Но мой ответ – нет. Мне даже кажется, я знаю, кто станет следующей жертвой.

Джек тяжело осел в кресле. Директор потер левую щеку и произнес более жестко:

– Агент Морс, прошу вас, выслушайте меня внимательно. Я хочу, чтобы вы взяли продолжительный отпуск. Мы оформим его как отдых в лечебном профилактории. Во время отпуска вы должны будете пройти тщательное психиатрическое обследование. – Робертс взглянул на Джека Морана. – Если вы согласны, я отложу вашу завтрашнюю встречу в службе профессиональной ответственности, пока мы не получим результаты обследования. Я делаю это предложение, учитывая ваш безупречный послужной список в качестве агента ФБР. Однако все это возможно лишь при том условии, если вы обязуетесь здесь и сейчас, – Робертс заглянул в лежавшую перед ним бумажку, – «прекратить все противоправные действия, связанные со смертью вашей сестры, а также с адвокатом Эндрю Раском, вашим бывшим зятем Уильямом Феннелом и вашим племянником Джеймсом Феннелом-младшим». – Директор поднял голову. – Кроме того, вы должны прекратить контакты с помогавшими вам агентами. Это неблагоприятно скажется на их карьере, да и на вашей тоже. В случае вашего согласия вопрос об увольнении будет снят, и через какое-то время вы сможете снова приступить к своим обязанностям.

Директор откинулся в кресле, очевидно, ожидая ее ответа. Висевший над ним портрет президента молча смотрел на Алекс, словно ждал того же. Морс обдумывала слова Робертса, разглядывая обувь Джека Морана. Красивые кожаные туфли с дырочками, новенькие и начищенные до блеска, совсем не те, что он носил на «полевой» работе. Да, предложение очень щедрое. Алекс чувствовала, что к нему приложили руку не только Джек Моран, но и сенатор Кэлверт. Ей совсем не хотелось разочаровывать нового директора, человека, судя по всему, вполне разумного. Еще меньше она желала разочаровывать Морана, которому многим обязана. Морс посмотрела на директора и тихо спросила:

– У вас есть сестра, сэр?

– Алекс, – вмешался Моран, – только не надо…

– Все в порядке, Джек! – прервал его директор.

– Простите, если мой вопрос показался вам бесцеремонным, сэр. Я только хочу, чтобы вы поняли мою позицию. Перед смертью сестра сообщила мне, что ее погубил собственный муж. Она всегда была трезвомыслящей женщиной, но я все-таки усомнилась. Однако через несколько дней выяснилось, что у мужа действительно имелся веский мотив убрать жену с дороги – некая привлекательная женщина. Сэр, я пообещала сестре сделать все, что моих силах, чтобы вызволить ее сына из рук отца. И единственный способ, которым я могла воспользоваться, – расследовать ее убийство. Потому что больше никто не собирался это делать. – Алекс развела руками. – Собственно, это все. Я дала ей обещание, сэр. Такова была ее последняя воля. Вы меня понимаете?

Директор внимательно смотрел на Алекс.

– У меня есть сестра, агент Морс. И, честно говоря, не знаю, как бы я поступил на вашем месте. – Робертс взял со стола пресс-папье, стеклянный куб со встроенными часами, и повертел его в руках. – Но это ФБР, и мы не можем терпеть нарушения дисциплины.

– Да, сэр. Я не хочу нарушать дисциплину. Охотник-одиночка – не мой стиль. Я бы предпочла, чтобы за моей спиной стояла вся мощь Бюро. У меня хорошая интуиция, сэр. Джек подтвердит это.

Джек одобрительно кивнул.

– Я уверена, что не ошибаюсь. Так же, как тогда в банке. И кажется, это до сих не дает покоя некоторым людям.

Моран сдвинул брови, уловив завуалированный намек на Додсона. Алекс коснулась раненой щеки.

– За свою правоту мне пришлось заплатить большую цену. И сейчас, поможете вы мне или нет, я выполню свое обещание сестре. Докопаюсь до причины ее смерти, чего бы мне это ни стоило. Надеюсь, что я останусь агентом ФБР, но в любом случае этот день наступит.

Директор тяжело вздохнул и посмотрел на Морана:

– Полагаю, все ясно, Джек.

Моран встал и проводил Алекс в коридор. Как только дверь закрылась, он обнял и крепко прижал Морс к себе. Она пыталась бороться со слезами, но когда Джек погладил ее по волосам, из груди Алекс вырвался всхлип.

– Ну что? – спросила она. – На чем я прокололась?

– На квартире в Шарлотте. Ты отказалась от ее аренды, и Додсон почуял неладное. Он начал наводить справки и все выяснил.

Она кивнула, все еще уткнувшись лицом в его грудь, потом откинула голову и взглянула ему в лицо.

– Думаешь, я спятила?

– Нет, ты измотана. У меня тоже было такое время. Я выкладывался на службе так, что в конце концов попал в больницу в Миннеаполисе. По странному совпадению это случилось после смерти моей жены. Понимаешь, о чем я? Есть определенная связь между личными потерями и… тем, что происходит на работе. Когда ты теряешь над собой контроль. Именно это с тобой и случилось, Алекс. Жизнь нанесла тебе тяжелые удары. Никто не может вынести подобное бремя.

Алекс вытерла слезы.

– Понимаю, но…

Джек прижал палец к ее губам.

– Обещай мне кое-что.

– Что именно?

– Постарайся завтра не причинять себе больше вреда, чем это уже произошло.

Морс усмехнулась:

– Ты о чем?

Моран сжал ее руку.

– У тебя здесь еще есть друзья. Это все, что я могу сказать. Не давай ублюдку Додсону шанса вздернуть тебя.

Алекс кивнула, но ее мысли были уже далеко. Попрощавшись с Джеком и шагая по длинному коридору, она мысленно видела перед собой Криса Шепарда, игравшего в бейсбол с приемным сыном. На эту картинку, словно черная тень, наползал образ Торы Шепард в одной постели с Шейном Лэнсингом. Глаза Торы горели адской похотью, почти буравя Алекс мозг. Где-то позади маячил Эндрю Раск с жадным оскалом, а еще дальше, почти невидимый вдали, таился еще более мрачный и опасный силуэт – темная фигура без лица.

– Я знаю, что ты там, – пробормотала Алекс. – И я доберусь до тебя, ублюдок.


Глава 29


Пока Алекс шла по зданию Гувера, Элдон Тарвер сидел на корточках возле ручья и пытался опорожнить свои кишки. Последние восемнадцать часов он провел в лесах Чикамагуа, предоставив полиции Натчеса, полицейскому управлению округа Адамс и дорожно-патрульной службе штата прочесывать окрестности в поисках белого фургона, неторопливо тащившегося по дну Миссисипи в сторону Батон-Руж.

Недалеко от него у ствола дуба стоял мотоцикл, а рядом лежал брезентовый мешок. Тарвер свернул к ручью, чтобы укрыться от солнца и спокойно заняться своим делом. Сидя в тени, он внимательно следил за всем, что двигалось возле ручья. Змеи любят такие места, где много сухой песчаной почвы и от воды веет холодком. К тому же они должны пить, как и люди. Это был один из секретов, который помогал доктору обращаться с рептилиями, – знание, что они во многом похожи на людей. Конечно, змеи холоднокровны, но Элдон еще в детстве понял, что то же самое относится ко многим людям. Змеи живут, чтобы есть, спать и совокупляться. Чтобы есть, им надо убивать. Чтобы убивать, им необходимо охотиться.

Большинство людей тоже охотятся, не считая тех, в ком цивилизация вытравила древние инстинкты. Охота ведется по-разному и в разных местах: на бирже, в офисах, в лабораториях ученых, на темных улочках городов. Есть и те, в ком не угас дух подлинной охоты. Алекс одна из них, и это определяет ее характер. Рожденная с кровью охотника, она просто следует своей судьбе, заключенной в генах предков.

Теперь она охотится за ним.

Морс предстояла трудная работа. Элдон умел прятаться лучше всякого животного. Он мог оставаться невидимым даже для людей, проходивших в нескольких футах от него. Взять хоть сегодняшний день. Он не стал в панике нестись через всю страну, как поступили бы на его месте большинство преступников. Нет, он жил спокойно, среди живой природы, в нескольких милях от места, где его искали.

После убийства Элдон часто впадал в странную летаргию вроде тех, что возникают у змей. Нужно время, что освоиться с крупными событиями. Конечно, потом он снова начнет двигаться и искать очередную цель. Но пока кровь текла в нем медленно и неохотно, а кипевшая вокруг жизнь казалась очень бурной и почти пугающей. Нечто подобное он уже испытывал раньше. Порой Тарвер сам чувствовал себя каким-то ретровирусом, не то живым, не то мертвым, просто куском спирали, фрагментом ДНК, вечно пытающимся прицепиться к любой клетке. Он подозревал, что большинство людей ведут себя так же: полуспят, полубодрствуют, плывут куда-то наугад, пока не проникнут сквозь защиту другого человека. Внедрившись в чужую жизнь, они начинают действовать, чувствовать, функционировать и бешено размножаться. А затем рано или поздно наступает момент, когда они убивают тело своего хозяина. Как все эти озабоченные женщины и мужчины, ищущие помощи у Раска. Большинство уже прицепились к новому объекту и делают конвульсивные движения, стараясь вырваться из прежней оболочки, высосанной ими до конца. И если понадобится, каждый из них готов убить.

Элдон прислушался к шуму ручья, и его мысли потекли в ином направлении. Иногда у него случались проблемы с опорожнением кишечника. Прежде чем его приемный отец уверовал, будто Тарвер избран рукой Божьей для ловли змей, он его немилосердно избивал. Гнев, копившийся над головами его родных сыновей, жена умело переводила на Элдона, которому отводилась роль громоотвода. Тогда Тарвер ничего этого не понимал; ему была понятна лишь боль. Даже сейчас на его теле оставалось не менее дюжины ожогов – память о безумных попытках приемного отца доказать, что он не принадлежит к избранным и на нем лежит печать дьявола. Ожоги считались доказательством греха. Элдона прижигали раскаленным железом, его использовали в церкви во исполнение слов святого Луки: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам». Для скептиков имелся еще святой Марк, тысячи раз звучавший в ушах Тарвера до того, как ему исполнилось пятнадцать: «Будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы».

Звонок мобильника так неуместно прозвучал в лесу, что многие звери насторожились и застыли. Элдон дождался третьего сигнала и взял трубку:

– Да?

– Доктор Тарвер?

Элдон моргнул, прежде чем ответить:

– Да.

– Это Невилл Берд. Кажется, я его поймал, сэр. По крайней мере, раскусил.

– Продолжайте.

– Помните, о чем мы говорили? Про механизм.

– Да, я слушаю.

– Эндрю Раск только что зашел на голландский сайт. Похоже, там существует что-то вроде авторизации. Ему нужно идентифицировать свою личность.

– И что?

– Ну… если он проделает то же самое завтра, мы будем знать, что это ключ, верно? И что если он этого не сделает, скажем, послезавтра, это активирует определенные процессы. Какие именно, вам виднее.

Элдон почувствовал, что ему трудно адаптироваться к потоку современной жизни.

– Отлично. Перезвоните мне, когда… будете уверены.

Невилл Берд тяжело дышал в телефон – похоже, его озадачила странная пассивность заказчика.

– Хорошо, доктор. Что-нибудь еще?

– Нет.

– Ладно.

Связь оборвалась.

Тарвер нажал кнопку отбоя, подтерся сорванной с куста зеленью и медленно двинулся к мотоциклу. Проходя мимо сосны, он увидел, что в сухой хвое что-то зашевелилось, и насторожился. Вместо того чтобы остановиться, как поступили бы другие люди, доктор выбросил вперед правую ногу.

Толстая черная змея поднялась с земли, раскрыв молочно-белую пасть с двумя длинными зубами. Водяной щитомордник. Кончик хвоста дрожал, но никакого звука не было. В отличие от гремучей змеи у щитомордников нет погремков. Зато свою территорию они умеют защищать не менее отчаянно.

– Agkistrodon piscivorus, – пробормотал Элдон. – Надеюсь, ты доброе предзнаменование, мой друг?

Рептилия, казалось, была озадачена его бесстрашием. Шагнув вперед, Тарвер открыл рот и подвигал языком – старая привычка охотника за змеями. Щитомордник не так красив, как королевский аспид. Но аспиды вообще редкость, а тот, которого он поймал раньше, почти наверняка уже мертв. Даже если он укусил агента Морс, та скорее всего выживет. Но она уже никогда не будет прежней. Она вкусит духа вражды, которую Бог наложил на змею и человека, и поймет, что на сей раз ей предстоит особая охота.

Щитомордник сделал выпад в сторону доктора, демонстрируя серьезность своих намерений. Элдон рассмеялся и обошел вокруг змеи. Ее туловище было толщиной с его руку, а ромбовидная голова достигала размеров большого кулака. Такая змея могла внушать страх. В определенных случаях она сойдет за очень веский аргумент.

– Я истинно верю, – произнес он нараспев, – что ты служишь знаком возрождения.

Он водрузил на плечо брезентовый мешок и устроился на «хонде», а его смех эхом разносился в глухом лесу.


Глава 30


Крис сидел за кухонным столом, просматривая медицинские карты, когда зазвонил телефон, который дала ему Алекс. Бен находился в гостиной и занимался игровой приставкой, но они видели друг друга через открытую дверь. Пасынок уже спрашивал о новом мобильнике, и Крис объяснил, что его выдали ему на работе. Он думал, что, наверное, не надо отвечать, а перезвонить, когда Бен ляжет спать, но это могло занять много времени. Покосившись на приемного сына, Шепард встал и потянулся рукой за холодильник, где хранил свой «тридцать восьмой». Сунув его в карман, он взял мобильник и фонарь и, подойдя к входной двери, крикнул:

– Я выйду на улицу, там связь лучше!

Бен даже не повернул головы.

– Алекс? – спросил он, спустившись по ступенькам. – Как твои дела?

– Неважно.

– Голос расстроенный.

– Сегодня не самый хороший день.

– Сочувствую. Прими еще атриван.

– Я бы с удовольствием, но завтра тест на наркотики. Отказаться нельзя.

– Ну, атриван – пустяки. К тому же у тебя есть рецепт.

– Только на словах.

– Я вышлю по факсу.

– Это не поможет. Они не хотят, чтобы я с тобой общалась, Крис. С тобой или с кем-либо, кто замешан в данном деле. Правда, тут считают, что и дела никакого нет.

– Значит, тебе не верят?

– Мне показалось, я нашла сочувствие в одном старом другое, но, вероятно, я ошиблась.

Крис включил фонарик и посветил во двор. Метрах в шестидесяти на холме блеснули два желто-зеленых глаза. Соседство оленя успокоило его – эти пугливые животные мгновенно исчезают, если рядом появляется кто-нибудь чужой.

– Ты больше всего волновалась, что тебя уволят. Это случилось?

– Пока нет. Мне предложили сделку.

– Какую?

– Если я все брошу и перестану выяснять, что случилось с Грейс, то меня оставят в покое. Они намерены отправить меня в психушку. Считают, что у меня какой-то нервный срыв.

Хотя доктору не хотелось это признавать, одно время он и сам подозревал нечто подобное.

– Ты тоже так думаешь? – тихо промолвила Алекс.

– Ни в коем случае. Знаешь, я недавно говорил со своим старым профессором, гематологом из Слоун-Кеттеринг. Алекс, он напугал меня до смерти. Оказывается, убийство с помощью рака возможно не только теоретически. Конноли сам проделывал это с мышами.

– Как?

Крис вкратце описал методику, о которой рассказал ему Питер Конноли.

– Господи!.. Надо было пообщаться с ним неделю назад!

Крис прошел около клумбы и заглянул в окно гостиной. Бен сидел перед телевизором, сосредоточенно сжав губы и орудуя игровым контроллером.

– Слушай, я вот зачем звоню, – продолжила Алекс. – Я послала к тебе одного человека, чтобы он присмотрел сегодня за тобой и Беном.

– Кого?

– Уилла Килмера, старого напарника моего отца. Он бывший детектив, держит частное агентство. Ему под семьдесят, отличный старик. Куда круче и умнее, чем кажется на первый взгляд. Просто имей в виду, что он может находиться снаружи.

– Честно говоря, я рад. Я как раз хожу вокруг дома с пистолетом, и нервы у меня как ниточки.

– Ладно. Только не стреляй в Уилла.

– Не волнуйся.

Повисла пауза. Затем Алекс произнесла:

– Я хочу, чтобы ты знал кое-что еще, Крис.

Доктор напрягся.

– У Уилла есть агент в отеле «Эллювиан». Он следит за Торой.

Криса это не удивило.

– В самом деле?

– Я ничего тебе не сообщила, потому что легче потом попросить прощения, чем обращаться за разрешением. Но мне пришлось это сделать.

– Понимаю. Заметили что-нибудь подозрительное?

Снова пауза.

– Жене детектива показалось, будто в пять утра она видела Шейна Лэнсинга. Но она не уверена.

Крис слегка расслабился.

– Лэнсинг рано утром был уже в Натчесе. Он не мог так быстро добраться из Гринвуда.

– Если только не сел в самолет.

– В Гринвуд отсюда нет рейсов, а Лэнсинг не летчик.

– Ты много об этом думал, верно?

Крис покраснел.

– Естественно. После обеда я даже сидел в машине возле его кабинета, желая убедиться, что он на месте.

– Он был на месте?

– Да. Но то, что он не выдвинул против меня обвинений, выглядит подозрительно.

– Надеюсь, скоро мы узнаем правду. Если увидишь Уилла, будь с ним помягче. Этот человек буквально поднял меня на ноги, и я многим ему обязана.

– Когда он тут появится?

– Через полчаса.

– Как мне объяснить Бену?

– Во сколько он ляжет спать?

– Примерно через час.

– Я позабочусь, чтобы Уилл не появился раньше этого времени.

– Спасибо. Когда ты вернешься?

– Завтра у меня встреча со службой профессиональной ответственности. Вероятно, они заберут у меня оружие и удостоверение. Потом станут оформлять всякие бумаги, но я постараюсь выбраться побыстрее. Главное, чтобы к моему приезду ты был жив и здоров.

Крис обернулся и взглянул на холм. Глаза были на прежнем месте – две золотистые сферы, плывущие в ночи.

– На волнуйся. – Он хотел отключить связь, но почувствовал, что хочет еще кое-что сказать. – Алекс…

– Да?

– Может, тебе следует все обдумать и согласиться на сделку?

Она молчала.

– Если мы сконцентрируемся на медицинской стороне дела, – продолжил Крис, – и привлечем таких людей, как Питер Конноли, то сумеем убедить твое начальство взяться за это дело.

– Боюсь, будет слишком поздно, – с горечью возразила Морс. – По крайней мере для Джеми. Я думаю, он знает, что совершил его отец, Крис. Сам себе в этом не признается, но в глубине души понимает, что произошло.

– Тебе не удалось достать истории болезней других жертв? Например, через их родственников?

– Интересно, когда я смогла бы это сделать? – буркнула Алекс.

– Ну постарайся хотя бы выяснить, кто их лечил. Не исключено, что я узнаю что-нибудь по своим каналам.

– Разве это не нарушение врачебной этики?

– Да, незаконно.

– Вот как? События выглядят совсем по-другому, когда затрагивают тебя лично, верно?

Крис вспыхнул от гнева:

– Слушай, если ты не…

– Прости, Крис. Не удержалась. Я так долго вела расследование одна… Я сделаю все, чтобы добыть записи.

– Хорошо. Мне надо возвращаться к Бену. Постарайся завтра не наделать глупостей.

Смех Алекс, прозвучавший в трубке, показался ему странно неуверенным и ломким.

– Мне все это говорят.

Доктор отключил связь и посмотрел на холм. Уже пять пар глаз. Он громко хлопнул в ладоши. Все глаза мгновенно обратились в его сторону, словно принадлежали одному существу. Сверчки в траве умолкли, даже кваканье лягушек в пруду оборвалось. Крис протяжно свистнул, чтобы напугать оленей. Они озадаченно смотрели на него еще мгновение, потом дружно метнулись в кусты и исчезли, стуча копытами.

Возвращаясь в дом, Крис мысленно видел их глаза, точно след от вспыхнувшей в темноте лампы. И почти так же ярко в его голове крутилась сцена из немого фильма: Тора, сидящая верхом на Лэнсинге в темном номере отеля, душный и зловонный воздух от речной дельты, ее истекающее по́том тело, горящий страстью взгляд, в котором…

– Папа! – крикнул Бен. – Где ты был?

– Смотрел на оленей.

– Сколько их?

– Пять.

– Хочешь со мной сыграть?

Крис шагнул к холодильнику и спрятал пистолет.

– Ладно, парень. Только чур я за «Кольтов».

– Ни за что!


Крис лежал на диване в своем домашнем кинотеатре, расположенном над большой спальней, и слушал ровное дыхание Бена. Мальчик попросил раздвинуть кровать под тем предлогом, что так будет удобнее смотреть фильм, но доктор знал, что в отсутствие матери Бен не хочет спать в своей комнате наверху. Взяв пульт, Крис выключил телевизор и осторожно слез с кровати, стараясь не разбудить Бена.

Тора позвонила из Гринвуда через двадцать минут после того, как он поговорил с Алекс. Жена болтала без умолку, беззаботно описывая свою жизнь в отеле, едва не помирала со смеху, зачитывая названия лечебных процедур Бену, который слушал ее по второй трубке. Она хохотала, рассказывая про «грязевые плюшки Миссисипи», «хлопковую благодать», «блюзовую ванну» и «чайное месиво в стиле соул», а Крис думал о противозачаточных таблетках по утрам и Шейне Лэнсинге. Он ждал, что, поговорив с Беном, жена перейдет на более серьезный тон, но, к его удивлению, Тора продолжала ту же легкую беседу, предложив съездить через месяц на оздоровительную программу для супругов. Ни слова про Шейна Лэнсинга – лишь шуточки и смешки. Крис не хотел выяснять отношения при Бене, поэтому подыграл беспечному тону Торы и закончил разговор.

Примерно через час он приблизился к входной двери, открыл ее и высунул голову наружу.

– Мистер Килмер! – позвал он. – Вы здесь?

Тишина.

Доктор крикнул еще раз, но ответа не было. Немного обеспокоенный, он вернулся в кухню и начал делать сандвичи. Не успел он проглотить первый кусок, как кто-то постучал в гаражную дверь. Крис прошел через буфетную и посмотрел в глазок. Снаружи стоял седоволосый мужчина в очках.

– Кто это? – громко спросил Шепард.

– Уилл Килмер, – произнес глубокий мужской голос. – Меня прислала Алекс Морс.

Крис открыл дверь. При своих пяти футах десяти дюймах роста Килмер выглядел очень подтянутым и стройным, если не считать брюшка над обвисшим ремнем. В брюках цвета хаки, простой тенниске и серых кроссовках. Килмер с улыбкой протянул руку, и Крис пожал ее, почувствовав крепкую хватку бывшего полицейского.

– Жаль, что вам пришлось проделать такой долгий путь, мистер Килмер.

– Зовите меня Уилл, док. – Детектив опустил руку. – Никаких проблем. Все равно в последние дни я сплю не более трех-четырех часов.

– Такое иногда бывает с возрастом. Подростки, наоборот, часто готовы спать по двадцать часов в сутки.

– Я слышал, как вы звали меня с крыльца, но хотел проверить, не среагирует ли кто-нибудь на ваше появление.

– Вы же не думаете, что за домом действительно следят?

– Судя по тому, что говорила Алекс, это вполне вероятно.

– Что им помешает заметить вас?

– Я подобрался тихо, – ответил Уилл. – Машину поставил у соседнего ресторанчика. Кроме того, в рюкзаке у меня припрятан ночной бинокль.

Воцарилась неловкая пауза.

– Что-нибудь выпьете? – предложил Крис. – Я как раз собирался поужинать.

– Не хочу вам мешать.

– Полагаю, вы с таким же успехом можете охранять нас и изнутри. Заберите свой рюкзак, а я пока сделаю вам сандвичи. Заодно объясните, откуда вы знаете, что Алекс не сошла с ума.

Килмер усмехнулся:

– Против вашего приглашения трудно устоять. Сейчас вернусь.

Крис вернулся в кухню, оставив дверь открытой. Едва он управился со вторым сандвичем, как появился Килмер. Детектив опустил на пол пятнистый рюкзачок и присел на высокий стул у стойки. Крис пододвинул к нему тарелку, открыл бутылку «Короны» и поставил ее перед гостем. При виде пива глаза Килмера блеснули.

– Спасибо, док. Для мая сейчас чертовски жарко.

Крис кивнул и взялся за сандвич.

– Хорошее у вас тут местечко, – продолжил детектив. – Хотя я слышал, вы переезжаете.

– Жена хочет. Наверное, соседи надоели.

Килмер глотнул пива и взглянул на свой сандвич.

– Значит, вы работали с отцом Алекс? – спросил Крис.

– Да. Сначала в полиции, затем в детективном агентстве. Самый надежный парень из всех, кого я встречал.

– Его недавно убили?

– Да. Он пытался помочь людям в сложной ситуации, так я слышал.

– В Джексоне плохо с преступностью.

– Плохо? Если вспомнить, каким он был во времена моего детства, это как небо от земли. Все началось еще в восьмидесятые, с этого чертова крэка. А сейчас вообще психи правят бал. Теперь, после смерти Джима, вряд ли я тут надолго задержусь. Закрою агентство и махну в Виргинию.

– Вы давно знаете Алекс?

Глаза Уилла сверкнули.

– Со дня ее рождения. В жизни не видел такого сорванца! Уже в восемь лет умела стрелять из огнестрельного оружия. А котелок у нее варил… – Килмер покачал головой. – Ей еще не было и четырнадцати, а я уже чувствовал себя рядом с ней болваном. Да и не только я.

Крис рассмеялся.

– А что вы думаете насчет ее нынешней теории?

Килмер поджал губы и вздохнул:

– Даже не знаю, что сказать. С технической стороны это выше моего понимания. Мне ясно одно: я проработал в убойном отделе больше, чем положено человеку, и могу заверить, что убийств при разводах совершается больше, чем это можно доказать или хотя бы заподозрить. Я уже не говорю про те времена, когда криминологическая экспертиза не была развита настолько сильно. Бывали ситуации, когда я ничуть не сомневался, что муж укокошил жену, хотя внешне все выглядело как несчастный случай. А иногда я находил мать и дочерей над ее мертвым мужем и понимал, что здесь имело место сексуальное преступление. Однако разводы происходят гораздо чаще, чем насилие над детьми. – Килмер вдруг спохватился. – Слушайте, если я отчасти согласен с Алекс, это еще не значит, что я в чем-то подозреваю вашу жену. Она просто попросила меня приехать.

– Все в порядке. Хотя я знаком с Алекс несколько дней, мне понятно, почему она вам нравится. – Крис глотнул пива. – Я только боюсь, в последние месяцы на нее свалилось слишком много, чтобы это не подействовало на ее способности.

Килмер поднял брови, словно прикидывая, насколько это вероятно.

– Ей сильно досталось, это верно. Может, даже больше, чем вы думаете. Знаю, Алекс любила того парня, которого застрелили тогда в банке. Но он был женат, и она не собиралась разрушать его семью. В тот день ей пришлось совсем худо. За пять секунд Алекс потеряла любимого человека и пол-лица в придачу. Раньше винила себя в том, что его любила, а потом – в том, что его убили. Уверен, на ее месте многие сломались бы. Но если не считать ее отца, Алекс – последний человек, кто может потерять контакт с реальностью. – Килмер взглянул доктору в лицо. – Если она полагает, что вы в опасности, смотрите в оба. Алекс никогда не тратит время зря.

Грубое лицо Килмера казалось изношенным от долгих лет курения, а обвисший живот свидетельствовал о скверной пище, проглоченной во время ночных дежурств. Сколько лет он медленно убивал себя жизнью, которую сам для себя выбрал? Неужели и у Алекс будет такое же лицо, когда ей стукнет семьдесят? Сейчас это представлялось невероятным, но шрамы на ее щеке говорили о том, что она уже вступила на этот путь.

– Ладно. – Крис встал и поставил свою тарелку в раковину. – Я собираюсь укладываться. Если хотите, можете заночевать у меня дома. Наверху есть гостевая спальня.

– А где ваш мальчик?

– Он спит в телевизионной комнате. – Крис кивнул в коридор. – Там, где свет. А я буду в следующей.

– Если он проснется и меня увидит, что мне сказать ему?

– Он не проснется. Но если придется будить его, сообщите мне.

Когда Крис проходил мимо холодильника, его осенила внезапная мысль. Он взял свой пистолет и спросил:

– У вас есть какое-нибудь удостоверение личности, мистер Килмер?

Детектив смерил его долгим взглядом, приблизился к своему рюкзаку и сунул руку внутрь. Доктор напрягся, ожидая каких-то резких действий, но Килмер просто вытащил бумажник. Он показал Крису свои водительские права. Добродушное лицо на фото то же самое, что и у предъявителя лицензии.

– Взгляните сюда, – предложил Килмер, откинув пластиковый держатель для снимков. – Вот Алекс в детстве, а это я и Джим.

Крис бросил взгляд на три фигуры, снятые на фоне заснеженного охотничьего домика. Между двух симпатичных молодых мужчин стояла худенькая девочка, обнявшая за шею большую черную собаку. Улыбка Алекс демонстрировала отсутствие двух зубов, а глаза сияли так, словно ее распирало от счастья. Несмотря на юный возраст, Крис легко различил в ней черты той женщины, какой она стала позже.

Килмер перекинул еще один вкладыш и показал снимок Алекс, сделанный, судя по всему, на школьном выпускном вечере. Она опять втиснута между теми же мужчинами, но на сей раз постарше и в темных костюмах. Неподалеку женщины – две типичные миссисипские жены с избыточной косметикой и веселыми улыбками до ушей.

– Хорошая девчонка, правда? – произнес Килмер.

– У вас есть дети, Уилл?

Детектив тяжело сглотнул.

– У нас была девочка, на год старше Алекс. Мы потеряли ее в то лето, когда Алекс закончила школу, после выпускного вечера. Пьяный водитель. Думаю, Алекс заняла ее место в моем сердце.

Килмер захлопнул бумажник, вернулся к стойке и допил пиво.

– Мне очень жаль, – пробормотал Крис.

– Такова жизнь, – стоически заметил Килмер. – Сначала белая полоса, затем черная. Идите спать, док. И ни о чем не волнуйтесь. Я вас прикрою.

Крис пожал руку детективу и зашагал по коридору к своей спальне.

– Спасибо за сандвич! – крикнул вдогонку детектив.

Доктор махнул ему рукой, задержался по пути и заглянул в домашний кинотеатр. Дыхание Бена не изменилось, но простыня вокруг него сбилась комьями. Крис попытался представить, как бы он отреагировал, если бы после вечера выпускников ему позвонили с таким же сообщением, как Уиллу Килмеру. Глядя в бесконечно трогательное лицо Бена, он подумал о травме, какую может получить этот мальчик, если его мать окажется совсем не той женщиной, за которую они ее принимали. Крис мысленно вознес мольбу о чуде, хотя сам в него не верил, тихо закрыл дверь и направился в свою спальню.


Глава 31


Элдон Тарвер прятался от луны под дубом и следил, как гаснут окна в доме на холме. Его мотоцикл стоял в кустах недалеко от автострады. Рюкзак лежал под ногами на земле. Весь день он просидел в охотничьем лагере Чикамагуа, округ Джефферсон, ожидая ночи. За это время Элдон успел выполнить много всяких дел, но одно так и осталось – он не ответил на звонки Эндрю Раска.

В прошлый вечер, приехав сюда впервые, он сначала подумал, что ошибся домом. Внутри находилась женщина, а жене хозяина полагалось быть в отъезде. Однако он проверил место по карманному устройству GPS, и координаты полностью совпали. Тарвер приблизился, чтобы лучше разглядеть женщину и сравнить ее с фото в рюкзаке. Ничего общего. Зато ее лицо было ему хорошо знакомо по другому снимку – из досье на Феннела, которое дал ему Раск. Специальный агент Александра Морс, сестра Грейс Феннел. То, что она сидела сейчас здесь и говорила с его будущей жертвой, едва не заставило его запаниковать. Однако жизнь приучила Тарвера к неожиданным сюрпризам.

Он не сомневался, что Морс станет легкой добычей, несмотря на все ее тренировки в Бюро. Ведь она была переговорщиком, а не оперативным работником. Но когда он на нее напал, она дралась как дьявол. Тарвер сам не знал, станет ли ее убивать, пока не подкрался на расстояние десяти футов. Прикончить агента ФБР – нешуточное дело. У Бюро хорошая память, и оно никогда не забывает подобных убийств. Но когда Элдон увидел, как непрофессионально она попыталась уйти от погони, свернув с главного шоссе, ему все стало ясно. Морс одна. У нее нет поддержки. Ни сейчас, ни вообще. Но она преподала ему хороший урок, едва не поймав с поличным.

Сейчас Элдон только радовался, что Морс не умерла. Если бы он ее убил, в район выслали бы сотню агентов ФБР, и уйти от них было бы нелегко. А теперь у него вполне хватало времени для подготовки «чистого» ухода. Подготовка – главное в делах.

Тарвер вскинул на спину рюкзак и двинулся вверх по холму. Подойдя к особняку, он свернул вправо и прошел вдоль кустов азалий к электрическим кондиционерам, нагнетавшим воздух в дом. Элдон тщательно изучил полученный от Раска план и знал здание снаружи и изнутри. Ему было известно, куда тянулись трубы от каждого кондиционера, и он собирался воспользоваться этой информацией. Продолжая обходить строение, Тарвер миновал плавательный бассейн и мини-купальню с подогревом, нырнул в крытый проход между домом и кладовой. Его могли заметить из темных окон, но интуиция подсказывала ему, что все в порядке. Он быстро проскользнул в кладовую, выдвинул разборную лестницу и забрался на чердак. Отсюда можно попасть в мезонин главного корпуса.

С трудом протиснувшись в какую-то узкую щель, Тарвер стал пробираться через пыльный лес стропил и потолочных балок. Осторожно обходя препятствия, добрался до чердака и нашел нужную вентиляционную шахту. Порывшись в рюкзаке, Элдон достал респиратор и тщательно приладил его ко рту и носу. Надел очки с губчатой прокладкой, натянул резиновые перчатки и вытащил тяжелый цилиндрический баллон. В таких обычно хранят углекислый газ, им подростки заряжают ружья для пейнтбола. Элдон постелил поверх воздуховода толстый мат, чтобы смягчить вибрацию. С помощью маленькой электродрели просверлил в трубе дырку. Затем, наложив на отверстие тоненький кусок резины, поднял металлический цилиндр и насквозь проткнул прокладку острым наконечником, чтобы тот вошел внутрь воздуховода. Убедившись, что резина не пропускает воздух, перевел дыхание и открыл клапан на баллоне.

Тонкий свистящий звук выходившей смеси доставил ему глубокое удовлетворение. Через пару минут оба мужчины и мальчик в комнатах полностью отключатся. Они пролежат без сознания до следующего утра, когда Тарвера уже и след простынет. Находившийся в цилиндре газ нельзя было купить, он выдавался лишь представителям госструктур. Элдон получил его от своего старого знакомого, Эдварда Биддла. Раньше Биддл служил армейским офицером и курировал один из проектов, в которых участвовал Тарвер. Теперь он работал в крупной корпорации и заключал контракты с министерством обороны США. Сжиженное в баллоне нервно-паралитическое вещество действовало примерно так же, как то, что использовали русские, пытаясь освободить заложников от засевших в московском театре террористов. Тогда погибло всего несколько человек, да и то в основном пожилых, к тому же концентрацию плохо рассчитали. А Тарвер в отличие от русских прекрасно разбирался в дозах.

Минуты две он сидел неподвижно, затем прошел дальше к складной лестнице, спускавшейся к туалету возле главной спальни. Элдон так полагался на свой газ, что даже не взял с собой оружие. Пистолет могли найти при случайной проверке на дороге, и он попал бы за решетку. Ухватившись обеими руками за перекладину, Тарвер толчком ноги раздвинул лестницу, сошел по ступенькам вместе с рюкзаком и открыл алюминиевый термос. Внутри хранилось два заполненных шприца. В одном смесь кортикостероидов для подавления иммунитета. В другом – специальный раствор, его Элдон готовил целый год. А может, и все двадцать, если учитывать предшествующие опыты. Или даже сорок. Но на изготовление самого раствора ушло чуть более года. Он отличался от тех, что Тарвер использовал раньше. Поэтому доктор немного волновался. Он чувствовал себя слишком возбужденным, хотя понимал, что скорее всего это его последняя работа. Раск либо лжец, либо идиот. В любом случае с ним надо рвать. Но сейчас у него есть более срочные дела, в том числе довольно неприятные. Правда, сегодняшнее к ним не относилось. Наоборот, он давно ждал этого момента.

Элдон вошел в главную спальню, даже не стараясь приглушить шаги. Доктор Шепард лежал в кровати на боку, широко открыв рот, но при вдыхании газа это было обычным явлением. Тарвер тщательно запомнил, как выглядит кровать, чтобы при уходе оставить все в таком же виде. Он положил шприцы на столик, сбросил одеяло с Шепарда и перевернул его на живот.

Достав из кармана маленький фонарик, Тарвер включил свет и взял шприц со стероидной инъекцией. Он опустился на колени рядом с Шепардом, стянул с него трусы и раздвинул ягодицы, чтобы открыть анальное отверстие. Зажав в зубах фонарик, Элдон расширил задний проход, чтобы ввести в него иглу, и аккуратно опорожнил шприц. Шепард шевельнулся. Тарвер повторил ту же процедуру со своим раствором, но в последний момент Шепард конвульсивно дернулся, и игла воткнулась у самого входа в анус. Досадная ошибка, но если уж укол сделан, нет смысла вытаскивать шприц и вводить глубже.

Доктор задумался, прежде чем выдавить жидкость. Ему не раз приходило в голову, что можно расширить эксперимент. Он знал, что мальчик тоже будет дома, и поскольку времени на эксперименты у него уже почти не оставалось, это давало уникальную возможность. Правда, он не успел заготовить достаточно раствора, чтобы вколоть обоим правильную дозу, но интуиция подсказывала, что и этого должно хватить. Однако у молодого организма сильная иммунная система, и вирус может не подействовать. Мысленно прикинув все шансы, Тарвер решительно нажал на поршенек шприца и ввел всю жидкость Крису Шепарду.

Итак, мальчик будет жить. Элдон снова перевернул Шепарда на спину, набросил на него одеяло, убрал все в рюкзак и быстро зашагал по коридору. Паренек лежал на диване в телевизионной комнате. Второй мужчина спал в мягком кресле посреди гостиной, окружив себя пустыми пивными бутылками. Элдон никогда не видел его. Он вытащил мобильный телефон, нацелил его на лицо незнакомца и сделал снимок. Затем сунул руку в задний карман его брюк и забрал бумажник.

Тарвер огляделся по сторонам. Рядом с диваном в ногах Уильяма Килмера стоял пятнистый рюкзачок. Наклонившись, доктор заглянул в него и обомлел. Внутри лежали пистолет, ночной бинокль, баллончик с перцовым газом, видеокамера и наручники. Элдон сделал большую паузу, чтобы прийти в себя, опять разложил все вещи по своим местам и вышел из комнаты.

Обратно он выбрался по лесенке в туалете, повторив свой путь через чердак и прихватив по дороге предметы, которые использовал в вентиляционной шахте. Через десять минут Тарвер уже торопливо шагал между деревьями в сторону шоссе. Чувство радостного подъема, которое он испытывал вначале, бесследно исчезло, уступив место раздражению, тревоге и даже страху. В этот вечер все было как-то не так.


Алекс сидела за столом в номере вашингтонского отеля и запивала снотворное заказанным внизу вином. Она несколько часов не сводила взгляда с монитора, боясь пропустить момент, когда Джеми выйдет на связь. При контакте компьютер должен издать соответствующий сигнал, но она его не дождалась. И не потому, что в программе что-то не сработало. Просто Джеми так и не появился. Причина могла быть самая простая, например, в Джексоне отключилось электричество, – но Алекс в это не верилось. После их последнего видеочата она боялась, что он совершит какой-нибудь отчаянный поступок.

Сбежит.

Час назад у Алекс не выдержали нервы, и она позвонила в дом Билла Феннела. В конце концов, она имеет право говорить со своим племянником, что бы Билл ни думал на сей счет. Но в трубке раздался голос автоответчика.

Морс взглянула на кровать, раздумывая, не лучше ли лечь прямо сейчас. Завтра встреча с людьми из СПО, и она должна быть в хорошей форме. Спокойной. Надежной. Внушающей доверие. Ха! Но как оторваться от экрана, когда там может появиться Джеми? Нет, ни за что на свете!..


Глава 32


– Вам хватит нитки? – спросила медсестра.

– Да, – ответил Крис, накладывая последний, двадцать третий шов.

Рука, которую он заштопывал под яркой лампой, принадлежала немолодому разнорабочему Кертису Джонису, плечистому верзиле в грязном комбинезоне и с табачной жвачкой во рту. Час назад мистер Джонис ухитрился распороть себе предплечье ленточной пилой. Как повелось с незапамятных времен, он отправился за помощью к Тому Кейджу, хотя это занимало в четыре раза больше времени и стоило во столько же раз дороже, чем услуги обычного травмпункта. Джонис хотел, чтобы им занялся сам Кейдж, но Том зашел к Крису и попросил его зашить рану. Среди прочих хронических болезней у Тома был псориатический артрит, и после недавнего приступа ему не хотелось браться за сложную работу.

Крис отложил щипцы в сторону, снял с лица салфетку и взглянул на плоды своего труда. Как только он наклонил голову, в основание черепа впилась острая боль. Она мучила его с утра, и он выпил три таблетки адвила. Странно, но боль не отступала, а лишь усиливалась. Сначала он думал, что это от нервного перенапряжения, – завтра приезжает Тора, и Крис заранее был на взводе, – но голову ломило так упорно, словно у него начинался приступ лихорадки.

– Отлично, мистер Джонис, – произнес Крис, потирая шею. – Сейчас Холли сделает укол от столбняка, и можете идти домой. Через десять дней приходите, и я сниму вам швы.

Пока Холли накладывала повязку, рабочий с удовлетворением разглядывал свою руку.

– Хорошая работа для молодого парня. Если будете продолжать в том же духе и слушать доктора Кейджа, может, из вас и выйдет что-нибудь путное.

– Всегда к вашим услугам, – улыбнулся Крис, похлопав его по спине.

Выйдя из хирургической, он вернулся в свой офис и закрыл дверь. Усевшись в кресло, Крис начал растирать виски кончиками пальцев, потом попытался размять мышцы шеи. Ничего не помогало. Крис выдвинул ящик стола и принял еще таблетку адвила, увеличив дозу до восьмисот миллиграммов.

– Это должно помочь, – пробормотал доктор.

Он собирался позвонить в университетский медицинский центр и узнать про врачей, о которых говорил Пит Конноли, но сейчас у него не было сил. Откинувшись на стуле, доктор стал вспоминать, как перепугался утром Бен, обнаружив Уилла Килмера спящим в кресле посреди гостиной. Бен бросился в спальню Криса и начал будить его. Только когда Шепард объяснил, что Килмер – его дальний родственник, заглянувший к ним по пути во Флориду, пасынок успокоился и стал собираться в школу. Килмер смущенно извинился и быстро покинул дом.

По дороге в школу Бен рассказал Крису, что возле кресла «кузена Уилла» стояло три бутылки пива. Сам Крис не видел их, но сразу сообразил, что это из-за них Килмер уснул в гостиной, а не отправился в спальню для гостей. «Неважный из него сторож», – хмуро подумал он. Теперь надо решить, что сказать Торе, если Бен сообщит об их внезапном посетителе.

– Доктор Шепард! – Голос Холли обрушился на него как удар грома.

Крис дернулся в кресле, с тревогой размышляя, уж не мигрень ли у него. Раньше он никогда этим не страдал, но гиперчувствительность к свету и громким звукам являлась характерным симптомом.

– В чем дело, Холли?

– Вас ждут четыре пациента.

Шепард протер глаза и тяжело вздохнул:

– Уже иду.

– С вами все в порядке? – спросила Холли, нарушая профессиональный этикет, который, впрочем, никогда ее особенно не волновал.

– Да. Просто разболелась голова.

Медсестра кивнула:

– Постараюсь, чтобы сегодня вас не очень беспокоили.

Крис с трудом поднялся с кресла, повесил на шею стетоскоп и вышел в коридор. По пути к смотровой он с неожиданным сочувствием подумал об Алекс Морс. Вероятно, прямо сейчас ее карьера летит коту под хвост. Жаль, он ничем не может помочь ей. Если бы она немного потерпела, у него еще был бы какой-то шанс. Но Алекс теперь в таком скверном состоянии, что говорить о терпении не имеет смысла.

Вынув медицинскую карту из ящичка на двери палаты, доктор вспомнил свою первую встречу с Алекс. Но, войдя внутрь, он увидел не таинственную женщину со шрамами, а одышливого толстяка с кишечным гнойником. Крис слабо улыбнулся, подавил подступавшую к горлу тошноту и приступил к работе.


Алекс сидела на прямом деревянном стуле перед представителями СПО, а они смотрели на нее с каменными лицами. Трибунал, состоявший из женщины и двух мужчин, занимал середину длинного стола. В начале встречи все трое представились, но Алекс пропустила их имена и фамилии мимо ушей. Что бы она сейчас ни делала и ни говорила, исход маленькой комедии был предрешен, и Морс не хотелось унижаться, принимая в ней участие.

Практически любому агенту ФБР приходится рано или поздно сталкиваться с сотрудниками СПО. Обычно это связано с мелкими нарушениями правил и инструкций, а иногда – со слухами, которые распространяют не в меру бдительные сослуживцы, то есть «стучат». Но сегодня речь о другом. В перечне самых серьезных преступлений с точки зрения СПО значилась «неискренность» – ложь и обман любого рода, включая попытки скрыть свои просчеты. В этом смысле вина Алекс была особенно тяжкой. Ее не стали подвергать допросу на детекторе лжи, но обязали отвечать на все вопросы под присягой.

Один мужчина озвучил список обвинений, выдвинутых против нее Додсоном, и для пущей важности добавил к ним несколько технических деталей. Морс почти не слушала его болтовню, пока женщина не зачитала сообщение с угрозами, которое Алекс отправила Эндрю Раску с борта самолета по дороге в Вашингтон. Алекс терялась в догадках, как Марк Додсон ухитрился раздобыть данный текст, но вопросов задавать не стала. Бюрократы по ту сторону стола все равно ничего ей не ответили бы. Затем наступил кульминационный момент встречи.

– Специальный агент Морс, – произнесла женщина, – вы хотите сказать что-нибудь в свое оправдание, прежде чем мы закроем заседание?

– Нет, мэм.

Женщина нахмурилась, будто строгая наставница, недовольная своей послушницей, и зашепталась с коллегами. Стенографистка терпеливо ждала за столом недалеко от Алекс. Морс коротала время, разглядывая ее туфли. Низкие «лодочки» от Наин Уэст или, может, от Кеннет Коулс, если она решила немного сэкономить. В любом случае они не шли ни в какое сравнение с шикарными «Маноло Бланик», которыми щеголяла стервозная начальница из СПО. Итальянская кожа ее обуви, очевидно, свидетельствовала о серьезности ее амбиций.

– Специальный агент Морс, – объявила женщина, – по результатам предварительных слушаний вы отстраняетесь от своих обязанностей вплоть до официального закрытия дела. Вы должны сдать удостоверение и оружие и впредь общаться с Бюро только через своего адвоката.

Алекс промолчала. Женщина взглянула на стенографистку:

– Дальше не записывайте.

Девушка убрала руку с клавиатуры.

– Учитывая ваш безупречный послужной список, – продолжила обладательница туфель, – разумеется, за исключением случая в Федеральном резервном банке, мы чрезвычайно сожалеем, что нам приходится прибегнуть к подобным мерам. Насколько я знаю, вам было предложено компромиссное решение, исключавшее необходимость увольнения.

Алекс почувствовала, как на нее невыносимо давит повисшее в комнате молчание. Триумвиры из СПО смотрели на нее целую вечность. Казалось, они с изумлением спрашивали себя, как можно добровольно уйти из организации, которой они посвятили свою жизнь.

– Мне очень жаль, что вы не воспользовались этим предложением, – закончила женщина.

Алекс взяла с пола сумочку, вытащила удостоверение и «глок» и, встав с места, выложила все это на стол.

– Вы не должны сдавать их нам, – пояснила женщина. – Это делается на первом этаже.

Алекс молча развернулась и направилась к двери.

– Агент Морс! – крикнула вдогонку женщина. – Вы не имеете права покидать Вашингтон до окончания следствия. Вам ясно, агент Морс?

Алекс вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Хорошо это или плохо, но теперь она свободна.

Свободна.


Крис осматривал пациента с острой сердечной недостаточностью, когда в дверь постучала Холли и сообщила, что его зовут к телефону.

– Звонит секретарша из школы Святого Стефана, доктор.

Сердце Шепарда мгновенно кольнула тревога.

– Насчет Бена? Что-нибудь случилось?

– Ничего страшного. Просто у него разболелась голова, и он хочет уйти с уроков.

– Разболелась голова? – невольно вырвалось у Криса. – Надо же, у меня тоже.

Он быстро направился в приемную и взял трубку, которую протянула ему Джейн.

– Доктор Шепард? Это Энни, из школы Святого Стефана. У Бена все утро болит голова, и мне кажется, ему лучше вернуться домой. Я знаю, вашей жены нет в городе, поэтому звоню вам.

В этом городишке все про всех знают!

– У него есть нарушение зрения или еще какие-нибудь симптомы?

– Вроде нет. Но Бен зашел ко мне на перемене, а это значит, что с ним явно что-то не в порядке.

– Хорошо, я приеду. Пусть он посидит пока у вас, ладно? Он сейчас с вами?

– Да, он здесь.

– Папа… – послышался в трубке слабый голос.

– Привет, парень. Что, голова разболелась?

– Ага. Просто разламывается.

– Ладно, я тебя скоро заберу.

– А куда? Мамы нет дома.

– Посидишь со мной на работе. Мисс Холли о тебе позаботится. Не возражаешь?

– Нет. – В голосе мальчика прозвучало явное облегчение.

Крис повесил трубку и зашагал к своему кабинету. Потом остановился, резко развернулся и направился к офису Тома Кейджа.

Седобородый доктор прощался с поставщиком лекарств.

– Простите! – перебил их Крис. – Том, мне надо забрать Бена из школы. У него сильная головная боль. Ты сможешь продержаться, пока я не вернусь? У меня много пациентов.

– Конечно. Езжай.

Крис попытался вспомнить, кто у него на очереди.

– В третьей смотровой мистер Дикинс с острой сердечной недостаточностью. В четвертой Рут Эллен Грин с диабетической невропатией…

– Они сами скажут мне, что у них не так, – с улыбкой произнес Том. – Позаботься о Бене.

Крис хотел выйти, когда поставщик заметил:

– Вы тот самый парень, который уложил Шейна Лэнсинга?

Шепард покраснел. Он еще не говорил об этом с Томом, хотя тот уже наверняка был в курсе.

– Мы немного повздорили. Ничего серьезного.

Поставщик протянул ему руку.

– Разрешите поблагодарить вас. Терпеть не могу этого наглого ублюдка.

Вероятно, торговый агент был уверен, что может полагаться на их молчание, иначе не стал бы говорить вслух такое.

– Думаю, Шейн сам это заслужил, – вставил Том, подмигнув Крису. – Тим, отпусти его.

Торговец усмехнулся и разжал руку.

Выходя из комнаты, Крис услышал, как поставщик уговаривает Тома разрекламировать пациентам его товар.

– Ты меня знаешь, Тим, – со смехом ответил доктор Кейдж. – Я с удовольствием возьму твои бесплатные лекарства, но прописывать буду лишь то, что дешево и эффективно.

Крис улыбнулся и зашел в свой кабинет, чтобы забрать ключи. На столе мигал телефон Алекс. За последние четверть часа она оставила ему три голосовых сообщения. По пути к машине Шепард набрал ее номер.

– Крис! – отозвалась Алекс.

– Да, что случилось?

– Со мной покончено.

– Тебя уволили? – воскликнул он, ошеломленный этой новостью.

– Формально еще нет. Но фактически я больше не сотрудник ФБР. Обычный гражданин, такой же, как ты.

Вот черт!

– Что собираешься делать?

– Наверное, пока останусь тут.

– Ты вроде упоминала, у тебя ведь есть квартира?

– Да. Но я не желаю там жить. Не могу.

– А чего ты хочешь?

– Вернуться в Миссисипи и закончить дело.

– Что тебе мешает?

– Они отслеживают мои кредитные карты. И мобильник, наверное, тоже. Но никто не знает про этот телефон.

Крис сел в машину, дал задний ход и вырулил на проспект Джефферсона Дэвиса, обдумывая ситуацию.

– Когда ты сможешь прилететь?

– Я готова хоть сейчас отправиться в аэропорт.

– Тогда я закажу тебе билет на самолет. Вернее, поручу это своей секретарше.

– Крис, ты…

– Только не спорь, ладно? Где ты хочешь сесть, в Батон-Руж или Джексоне?

– В Джексоне. Есть прямой рейс.

– Я не смогу тебя подбросить, – добавил он, прикинув, что путь в обе стороны займет четыре часа. – Но найму тебе автомобиль.

– Спасибо, Крис. – Доктор в первый раз услышал благодарность в ее голосе. – Не знаю, что бы я стала делать. Уилл был вчера ночью?

– Да. Мы отлично поладили. – Крис хотел добавить: «Он выпил три бутылки пива и уснул в гостиной», – но решил, что с Алекс на сегодня хватит. – Уилл очень высокого мнения о тебе. Позвонишь мне, когда приземлишься?

– Обязательно.

Он повесил трубку и надавил на газ, взяв курс на школу Святого Стефана. Крис не помнил, когда у Бена в последний раз болела голова. А у него – тем более. Подобное совпадение казалось почти невероятным.


Глава 33


Голый Эндрю Раск завернулся в полотенце и, толкнув стеклянную дверь, вошел в клубы раскаленного пара. Служитель клуба «Ракетка» повесил за ним табличку «Не мешать». Адвокат остановился и помахал перед лицом ладонью, пытаясь немного рассеять пар и разглядеть своего нового клиента – Карсона Дж. Барнета.

– Раск? – послышался густой и низкий голос, в котором не было ни тени доброжелательности.

– Да, – ответил он. – Карсон?

– Я тут, в углу. На этих чертовых камнях. Чуть все хозяйство себе не сжег.

По раздраженным ноткам в его тоне Раск догадался, что разговор будет не из легких. Впрочем, агрессивность – хороший знак. Значит, клиент решил идти дальше; по крайней мере он явился на встречу. Раск решил, что сначала надо избавиться от пара. Он должен убедиться, что на Барнете нет «жучка».

Адвокат прошел в угол комнаты и опустился на колени перед автоматом, регулировавшим подачу пара. В жарком воздухе резко пахло эвкалиптом. Наконец он с трудом нащупал тумблер и снизил подачу влаги на пятьдесят процентов.

Выпрямившись, Раск увидел перед собой бульдожью физиономию Барнета. Тот смотрел на него, крепко стиснув челюсти и нахмурив брови.

– Я подумал над вашим предложением, – процедил он.

Раск кивнул, но промолчал.

– У тебя железные яйца, парень.

Адвокат продолжал молчать.

– Не хуже, чем были у твоего папаши.

– У него и сейчас есть, – заметил Раск.

– Полагаю, я не первый, кому ты закинул эту удочку, верно?

Эндрю покачал головой.

– Ты сегодня неразговорчив. Прикусил язык?

– Вы не могли бы встать в полный рост, мистер Барнет?

– Что? – Нефтяник растерялся и пробормотал: – А-а…

Барнет выпрямился и встал возле двери, где пар уже почти рассеялся.

– Снимите полотенце, пожалуйста.

– Проклятие! – рявкнул бизнесмен.

Он сорвал с себя полотенце и злобно уставился на Раска. Тот быстро оглядел его коренастую фигуру.

– Хочешь взглянуть на мои ожоги? – усмехнулся Барнет.

– Будьте добры, повернитесь.

Бизнесмен повиновался.

– Спасибо, – пробормотал Раск, вспомнив неприятный осмотр, который устроил ему Тарвер. – Мистер Барнет, я уверен, вы очень удивились бы, услышав, каким людям я делал это предложение. Вы удивились бы еще больше, узнав, сколькие из них согласились.

– Я что, их знаю? – спросил Барнет, забираясь на верхнюю полку.

– О да, сэр.

– Ладно, если так, угадай, что я спрошу у тебя дальше.

Раск выждал несколько секунд, словно всерьез раздумывая над ответом. Затем он бросил:

– Сколько это будет стоить?

– Вот черт, – проворчал Барнет, не удержавшись от смешка. – Как ты догадался?

– Люди все одинаковы. Их волнует одно и то же.

– Пожалуй. А каков ответ?

– Ответ простой: «Какая разница?» Все равно это обойдется вам в сто раз дешевле.

– Но все-таки не слишком дешево?

– Конечно, нет, – признал Раск. – Однако это мелочи по сравнению с тем, что вы можете потерять.

– Знаешь, приятель, если ты когда-нибудь нарвешься не на того парня, он вытрясет из тебя все дерьмо.

– Пока такого не случалось. Я умею разбираться в людях.

– В плохих людях, – буркнул Барнет. – Мы говорим про скверные дела. Хотя никто не скажет, что она сама не напросилась.

Раск промолчал. Он думал уже не про Карсона Дж. Барнета и его обреченную жену, а про Элдона Тарвера. После встречи в охотничьем лагере ему так и не удалось связаться с доктором. Тарвер устранил Уильяма Брейда, как и обещал. Но похоже, он пытался что-то сделать и с Алекс Морс. Иначе почему она послала ему это сообщение? Конечно, Раск поступил правильно, переслав его в Бюро. Через своих знакомых в ФБР он знал, что репутация Морс подмочена и у нее крупные проблемы из-за истории в Федеральном резервном банке и вражды со стороны начальства. В сущности, само Бюро не представляло для него и Тарвера никакой угрозы; Алекс Морс и ее одержимость местью – вот что создавало настоящую опасность. Может, его сигнал станет последней соломинкой, которая переломит спину верблюда? То, что Тарвер не выходил на связь, беспокоило Эндрю, однако упускать Барнета все равно нельзя. На нем они сумеют заработать в три-четыре раза больше, чем на иных клиентах. Все, что оставалось, – заключить сделку. Но сначала надо как следует обдумать фактор времени. Для одних он имел огромное значение. Для других – нет. Барнет выглядел импульсивным человеком, но в нем могли таиться неисчерпаемые залежи терпения.

– Какого черта? – не выдержал Барнет. – Ты что, заснул?

– Насколько я понял, вы не против сделки? – спросил Раск.

– Сначала я хотел бы выяснить все детали.

Логичное требование, но перед глазами Раска замаячили двенадцать присяжных и вещественное доказательство в виде пленки с записью.

– Мистер Барнет, вы говорили на эту тему с кем-нибудь из представителей властей?

– Господи, разумеется, нет!

– Отлично. Вы должны кое-что усвоить. Никто не собирается убивать вашу жену. Она умрет по естественным причинам. Вам понятно?

Воцарилась долгая пауза.

– Кажется, да. Это будет быстро?

– Нет. Если желаете быстро, наймите ниггера из гетто. И через три месяца вас посадят за решетку.

– Тогда сколько?

– От двенадцати до восемнадцати месяцев.

– О Боже!

– Может, получится раньше. Но лучше рассчитывать на данный срок.

Барнет медленно кивнул.

– И еще одно. Это будет неприятно.

– Насколько?

Раск предпочитал не углубляться в детали, когда в этом не было необходимости.

– Смертельная болезнь. Не обязательно очень мучительная, но вам придется это пережить.

– А как насчет судебного процесса? Развод и все прочее…

– Развода не будет. И судебных разбирательств тоже. Это наша последняя встреча. Через неделю я припаркую серебристый «шевроле-импала» на стоянке загородного клуба «Аннандейл». В багажнике вы найдете конверт с инструкциями по платежу. Мы используем разные способы оплаты, но в вашем случае речь идет о нешлифованных алмазах.

Барнет хотел что-то сказать, но Раск остановил его движением руки.

– Все подробности в конверте. Взамен вы оставите в багажнике коробку. Там должны лежать копии медицинских книжек вашей жены и ее предков вплоть до третьего колена; дубликаты ключей для всего, чем пользуетесь вы и ваша жена – домов, машин, сейфов, шкатулок с драгоценностями; схема вашего дома вместе с паролями для системы безопасности и компьютеров; а также распорядок дня жены, включая планы на ближайшие поездки, – короче, полный комплект документов, так или иначе связанных с жизнью вашей супруги. Вам ясно?

На лице Барнета появилось что-то похожее на страх. Кажется, он только теперь начал сознавать, что происходит.

– Вы хотите, чтобы я держал ее руки, пока вы всаживаете ей нож, – пробормотал нефтяник.

– Угрызения совести – ваше личное дело, мистер Барнет. Если у вас есть какие-нибудь сомнения, скажите о них прямо сейчас, и мы все это прекратим. Я говорю с вами откровенно. Когда мы заключим сделку, обратного пути не будет. Как только вы выйдете из дома, за вами установят слежку, чтобы обеспечить безопасность мне и моим партнерам. – Раск вдохнул влажный ароматный воздух. – Желаете подумать, прежде чем дать окончательный ответ?

Барнет оперся подбородком на ладони. Мокрые волосы черным пластом прилипли к его черепу, широкие плечи опустились и заметно тряслись. Раск подумал, не слишком ли он сильно надавил. Обычно адвокат действовал с клиентами помягче, но сейчас его беспокоила мысль о Тарвере, и ему хотелось поскорее закончить.

– Сколько времени займет развод? – хрипло произнес бизнесмен.

– Если ваша жена согласится на «непримиримые противоречия» – шесть месяцев. Если нет – целую вечность.

– Она не согласится! – воскликнул Барнет в отчаянии. – Никогда!..

– Здесь я уже ничего не могу вам советовать, Карсон. Если не уверены, давайте сделаем коробку условным знаком. Через неделю она должна быть в моей машине. Или я буду считать, что сделка не состоялась.

– А что, если, приехав за коробкой, вы обнаружите шерифа и его людей? – спросил Барнет, сглотнув слюну.

– Тогда мне будет жаль ваших близнецов.

Барнет так быстро рванулся с места, что Раск не успел среагировать. Нефтяник намертво пригвоздил его к стене и вцепился в горло железной хваткой. Адвокат был на шесть дюймов выше Барнета, но в глазах бизнесмена горела такая ярость, что Раск не рискнул сопротивляться.

– Это не угроза, – прохрипел он. – Я лишь хотел предупредить, что мои партнеры не любят шуток.

Прошло секунд двадцать, прежде чем Барнет разжал пальцы.

– Так да или нет? – спросил Эндрю, растирая горло.

– Я должен что-то сделать, – выдохнул нефтяник. – У меня нет выбора. Я не могу бросить единственную женщину, которая способна дать мне немного радости.

Все было сказано. Раск не собирался протягивать руку – подобные дьявольские сделки не завершаются рукопожатием. Он коротко кивнул и шагнул к двери.

– А как я попаду внутрь? – поинтересовался Барнет. – В «шевроле»?

– Перед отъездом я оставлю ключ возле левого переднего колеса вашего автомобиля.

– Вы знаете, на чем я приехал?

– На «хаммере», – ответил Раск.

– На красном «хаммере», – уточнил Барнет.

Адвокат махнул рукой и открыл дверь.


Глава 34


Первый час полета Алекс сидела в шоке, отхлебывая из бокала водку и перебирая в памяти разные случаи из своей карьеры. Ее переполняло острое сознание ненужности, странной выброшенности из той привычной среды, где она чувствовала себя причастной к важнейшим событиям в жизни государства. Но в середине пути, пролетая над восточным Теннесси, она поняла, что больше не может оставаться отстраненной. Как только стюардессы закончили разносить напитки, Алекс прислонилась к окну и, озираясь по сторонам, украдкой включила мобильный телефон. Это было незаконно, тем более что она больше не могла ссылаться на особые права агента ФБР. Трубка быстро подключилась к сети, и на экране появилось три голосовых сообщения. Морс незаметно поднесла мобильник к уху и набрала номер голосовой почты.

Первое послание было от Уилла Килмера: «Я думал, ты позвонишь мне утром, крошка. Значит, плохие новости? Ладно, не отчаивайся. Сегодня в четыре утра мой парень в Гринвуде заснял видео с Торой Шепард и тем хирургом. Я переслал ролик на твой компьютер с электронной почтой и отправил один кадр на сотовый. Ни Эндрю Раск, ни другие подозрительные лица в отеле не появлялись. Но видео – просто жуть. Я переживаю за доктора. Он хороший парень. Я все-таки надеюсь, что ошибся насчет плохих новостей. В общем, двигай к дому. Твоя мама еще держится, и мы все по тебе скучаем».

Алекс ощутила странную смесь облегчения и грусти, но ей было некогда об этом задумываться. Второе сообщение поступило от секретарши Криса Шепарда – насчет машины, которую ей взяли напрокат. Морс записала номер на обратной стороне визитки.

От третьего сообщения у нее перехватило дух. Звонил Джон Кайзер, один из лучших оперативных агентов ФБР. Кайзер много лет проработал в специальном отделе расследований в Квонтико, штат Виргиния, где занимался серийными убийствами, но потом неожиданно попросил перевести его на «полевую» службу. Переехав в Новый Орлеан, он раскрыл несколько крупных дел, в том числе громкое убийство, получившее международную огласку. Алекс пыталась связаться с ним еще десять дней назад, как только стала догадываться о масштабах своего расследования, однако он не ответил на ее звонки. Его коллеги в Новом Орлеане уверяли, будто Кайзер уехал в долгий отпуск вместе с женой, военным фотографом Джордан Гласс, и Алекс бросила свои попытки.

«Алекс, это Джон, – раздался голос Кайзера. – Извини, что не отвечал – я работал под прикрытием. Даже с Джордан два месяца не виделся. Честно говоря, меня ошарашили твои сообщения. Что ты еще раскопала? У тебя есть мой сотовый. Звони в любое время».

Морс с трудом сдержала накатившую волну эмоций. От радости у нее даже выступили слезы. Но вскоре ей в голову пришла ужасная мысль – Кайзер оставил это сообщение до того, как узнал о том, что ее отстранили от работы.

Алекс тяжело осела в кресле и уронила голову на руки. Из всех людей, которые могли бы оказать ей помощь, больше всего она нуждалась в Кайзере. Кроме того, он у нее в долгу. Два года назад, когда в Новом Орлеане свирепствовал ураган «Катрина», его взяла в заложники банда мародеров. Кайзер пытался навести порядок, используя свои местные связи, но один из его людей сдал его бандитам, многих из которых Кайзер когда-то упек за решетку. Алекс в это время занималась тренировками в Атланте, но Бюро перебросило ее самолетом в международный аэропорт Армстронга, а оттуда вертолетом в новоорлеанский филиал ФБР – огромную башню, возвышавшуюся над затопленным аэродромом Лейк-фронт. Получив подкрепление из местного спецназа, Алекс тем же вертолетом добралась до Джексон-сквер, откуда отряд вооруженных автоматами агентов проводил ее к Ройал-стрит, где засела банда с Кайзером. Морс вела переговоры под жуткие крики и раскаты выстрелов, получая постоянные угрозы расправиться с заложником. В конце концов бандиты согласились обменять Кайзера на пять электрогенераторов и шестьдесят ящиков с питьевой водой. После обмена спецназовцы собирались начать штурм, но тут поступили сведения, что в районе Гарден требуется срочная помощь, и мародеров оставили в покое. Никого из них так и не арестовали, а вскоре вся эта история растворилась в густом тумане, окутавшем события вокруг «Катрины», и превратилась в еще один малоизвестный эпизод в череде тех ужасов, о которых большинство американцев предпочитало не вспоминать.

Пока Алекс думала о Кайзере, на дисплее телефона стало появляться цифровое изображение. Как только загрузка файла закончилась, она увидела на экране четкий кадр. Хотя разрешение было невысоким, картинка ясно показывала обнаженную блондинку, облокотившуюся на балконные перила, и входившего в нее сзади голого мужчину. Женщина, несомненно, Тора Шепард. Балкон отсвечивал тусклым серебром, точно покрытый сталью, и выглядел достаточно причудливо, чтобы принадлежать роскошному отелю. Если даже один кадр выглядел настолько вызывающим, какое впечатление произведет на мужа целый ролик?

Морс тяжело вздохнула и позвонила Джону Кайзеру.

– Кайзер слушает, – отозвался он.

– Это Алекс Морс, Джон.

Кайзер ответил не сразу. Он пробормотал:

– Я знаю, что случилось сегодня утром. Мне очень жаль.

– Просто неудачный день.

– Когда происходит подобное, мне кажется, в этом мире что-то устроено не так.

– Боюсь, ты единственный, кто так думает.

– Сомневаюсь. Что теперь станешь делать – прекратишь свое расследование?

Морс заколебалась.

– Ты доложишь обо всем, что я скажу?

– Разумеется, нет.

– Я не могу остановиться, Джон. Я знаю, что права. Доктор, который должен стать следующей жертвой, разделяет мое мнение. Сначала он был настроен скептически, но теперь согласен со мной. Невероятное дело, Джон. Ты не поверишь, как действуют преступники. Их двое – адвокат и профессиональный медик, – и они убивают людей, заражая их раком.

– Раком? – повторил Кайзер. – Алекс, ты уверена?

Морс закрыла глаза.

– Абсолютно.

– А какие мотивы?

– Разные, в зависимости от заказчика. В основном речь идет об огромных суммах, которые клиенты могут потерять из-за развода.

Воцарилось долгое молчание.

– Что конкретно ты от меня хочешь? Что я должен делать?

– Вообще-то ты ничего не должен делать.

Агент сухо усмехнулся:

– Представь, что мне об этом неизвестно. Так чего бы ты от меня хотела?

– Ты сейчас в Новом Орлеане?

– Да.

– Поезжай в Джексон, штат Миссисипи. Я сама туда лечу прямым рейсом. Начальство об этом не знает.

– А дальше?

– Мне надо, чтобы ты встретился с тем доктором. Послушай его, послушай меня. Мне нужны твои мозги, Джон. Твой опыт в расследовании убийств. Дорога займет всего три часа. Приезжай, прошу тебя.

Опять повисла долгая пауза. Затем Кайзер спросил:

– Где ты желаешь встретиться?

Алекс предложила отель «Кейбот-Лодж» рядом с университетским медицинским центром. Кайзер сказал, что ничего не может обещать, но постарается приехать. Он повесил трубку.

Окрыленная надеждой, Морс стала набирать номер Криса. Потом она вспомнила про снимок на балконе. Как только Шепард услышит о видео, он захочет его видеть. И что дальше? Он помчится к Шейну Лэнсингу и изобьет его до полусмерти? Или просто напьется и впадет в отчаяние? Алекс часто сталкивалась и с тем, и с другим. Предсказать, что случится на сей раз, трудно. Конечно, она может промолчать про полученный снимок, но рано или поздно это ей аукнется. Нет… пусть лучше Крис узнает обо всем сейчас. Тогда, приехав на встречу с Кайзером, он будет так же жаждать крови Эндрю Раска, как сама Алекс. Морс украдкой оглядела пассажиров и набрала номер телефона, который Крис получил от нее три дня назад.


Глава 35


Крис и Бен сидели на кожаном диване в кабинете Шепарда, когда зазвонил телефон. Доктор принял еще восемьсот миллиграммов ибупрофена, но у него все еще раскалывалась голова. Бен мучился не меньше. Крис даже заподозрил пищевое отравление, хотя больше никаких симптомов не наблюдалось.

– Эй, это больничный телефон! – сказал Бен. – Ты будешь отвечать?

Крису не хотелось брать трубку. Но Алекс не могла так быстро прилететь в Джексон, значит, звонок очень срочный.

– Доктор Шепард, – пробормотал он, не глядя на пасынка.

– Крис, – произнесла Алекс, – мне надо с тобой поговорить. Ты один?

– Минутку. – Доктор тронул Бена за плечо. – Ложись здесь. Я выключу свет и поговорю из ванной комнаты. Ты не против?

Мальчик уныло кивнул. Крис щелкнул выключателем и закрыл за собой дверь.

– Продолжай.

– Уилл только что прислал мне снимок. Точнее, кадр из видеозаписи. Наверное, он уже отправил ее тебе по электронной почте. Ты должен посмотреть, хотя вряд ли она тебе понравится.

– Что там? – воскликнул он, чувствуя, как внутри что-то обрывается.

– Съемка велась этой ночью в отеле «Эллювиан».

Крис хотел выругался, но испугался, что Бен даже через дверь расслышит ярость в его голосе. Он взглянул на себя в зеркало над раковиной. Ему показалось, что на него смотрит какой-то незнакомец.

– Да, спасибо, – промолвил Крис. – Я сейчас проверю почту.

– Можешь пока остаться на связи?

Он потер пылавший от боли затылок.

– Боюсь, что нет. Что-нибудь еще?

– Да. Приезжай сегодня днем в Джексон. Самое позднее – вечером.

– Зачем?

– На встречу с Джоном Кайзером. Он хочет нам помочь.

– Кто это?

– Один из лучших агентов ФБР. Специалист по серийным убийствам.

– С какой стати он решил тебе помочь? Я думал, тебя уволили.

– Пока нет. К тому же Кайзер мне должен. Просто посмотри запись, Крис. Потом тебе захочется что-нибудь сделать. Лучше, если ты приедешь в Джексон. Ради себя и Бена.

– Я не могу, даже если бы хотел. Бен болен. Мне пришлось забрать его из школы.

– Что с ним?

– Головная боль. Очень сильная.

Алекс помолчала.

– Кажется, ты говорил, что у тебя тоже болит голова.

– Да. С утра. Мне надо идти, Алекс.

Крис отключил связь, сунул в карман телефон и вышел из ванной комнаты.

– Кто там? – спросил Бен.

– Один доктор из Нью-Йорка, просил о консультации.

– Или докторша?

Шепард забыл, что слух у детей острее, чем у взрослых.

– Верно. Как голова?

– Болит. А куда она тебя звала?

– В Джексон. Там у меня пациент.

Бен вздохнул:

– Мы можем пойти домой?

– Пока нет, малыш. – Крис сел рядом с ним и взглянул на монитор компьютера. На «рабочем столе» красовалась фотография Бена, мчавшегося по полю к пластине «дома». За последний год он вымахал на четыре дюйма и набрал десять фунтов. Крис сжал руку мальчика. – Сынок, мне надо привезти сюда больного. Побудь пока у мисс Джейн, ладно? Она даст тебе поиграть на своем компьютере.

Тот безразлично пожал плечами.

Крис отвел Бена в соседнюю комнату и вернулся в кабинет. На обратном пути Холли попыталась завлечь его в одну из смотровых, но он лишь отмахнулся.

Сев за стол, Шепард быстро набрал пароль и вошел в почтовый ящик. Последнее сообщение поступило с адреса «wkilmer@argusoperations.com».

Он открыл письмо, в котором была всего одна строчка: «Мне очень жаль, доктор Шепард. Искренне ваш, Уилл Килмер».

«Иконка» внизу показывала, что к письму прикреплен файл. Крис выбрал опцию «сохранить на жесткий диск». По экрану побежала тонкая шкала, показывая процесс загрузки. Доктор чувствовал, как его давление повышается вместе с цифрами на индикаторе. Наконец команда была выполнена, и он запустил медиаплейер «Виндоус».

Крис замер, положив палец на клавишу «мыши» и сознавая, что просмотр видео изменит всю его жизнь. Он чувствовал себя на месте одного из своих пациентов, которые часто с тревогой сидели у его стола, боясь спросить о результатах последних тестов. Но откладывать вопрос не имело смысла – ни ему, ни им. Потерять он мог многое, а приобрести – ничего.

– Да пошли они все, – пробормотал Крис и открыл файл.

Сначала он увидел балконные перила, выходившие во внутренний двор большого дома и снятые с какой-то верхней точки. В глубине – полуоткрытая дверь. Из колонок слышался приглушенный стрекот сверчков. И гул кондиционера. Внезапно в тишине раздался женский смех, и Крис оцепенел. Он узнал женщину раньше, чем увидел. Кажется, она кому-то возражала, но скорее в шутку. Дверь открылась шире, и на балконе так стремительно, словно ее вытолкнули изнутри, появилась Тора.

Абсолютно голая.

Завизжав, точно возбужденная девица на мужском стриптизе, она попыталась нырнуть обратно, но появившийся из комнаты мужчина преградил ей путь. Он схватил ее за руки и резко развернул лицом к перилам. Крис впился пальцами в кресло, увидев, что на балкон вышел Шейн Лэнсинг. Его пенис стоял торчком. Не дав Торе повернуться, он обхватил ее бедра и вошел в нее сзади. Она ахнула, еще раз взвизгнула, затем крепко вцепилась в балконные перила и стала раскачиваться в такт его движениям. Под бешеным натиском хирурга Тора обмякла, рот открылся, глаза почти вылезли из орбит. Крис видел такое же выражение на лице жены во время марафона, когда она бежала на пределе сил. Ее взгляд стал почти бессмысленным, она громко постанывала, реагируя на каждое усилие своего партнера, который энергично работал бедрами. Когда стоны перешли в кошачьи вопли, гулко разносившиеся по всему двору, Крис испуганно покосился на дверь. Он хотел убавить громкость в колонках, но тут Лэнсинг зажал Торе рот ладонью, вздернул голову кверху и пригвоздил ее плоский живот к перилам. Крис уже обреченно ждал финала, когда приковавший его к креслу шок сменился приступом внезапной тошноты. Он сорвался с места и бросился в туалет, где его вывернуло наизнанку остатками обеда.

– Доктор Шепард? – раздался женский голос.

Холли, его медсестра.

Он вернулся к столу; изображение на мониторе уже погасло.

– В чем дело? – крикнул он, чувствуя, что его лицо горит от ярости.

– Вы в порядке?

– Да, заходи.

Он встал, вернулся в ванную комнату и вытер лицо влажным полотенцем.

– Наверное, я просто устал.

– Неудивительно. Столько работы, да еще этот бейсбол. Я сама вся в мыле.

Обернувшись, Крис увидел, что Холли сидит перед его компьютером и обмахивается журналом. Если она заденет «мышь» рукой, видео начнется снова. Он быстро подошел и схватил Холли за плечи, заставив ее испуганно вскочить с места. Его это не обеспокоило; он думал лишь о том, чтобы поскорее убрать с экрана окно программы.

– Я искала результаты анализов миссис Янг, – пробормотала Холли. – Вы их не видели?

– Нет.

Медсестра молча смотрела на него. Поколебавшись, она добавила:

– Нэнси сделала рентген мистеру Мартину. Он давно ждет вас в смотровой.

– Сейчас иду! – рявкнул Крис.

У Холли отвисла челюсть. Она вскочила и вышла из комнаты.

Крису хотелось опять включить запись, но он подавил этот импульс. В голове стремительно проносились картины прошлого, начиная с того момента, когда он увидел Тору Райнер во дворе больницы Святой Екатерины. Все, что он узнал с тех пор о Торе, абсолютно не вязалось с этим видео. Крис не понимал, как женщина, преданно ухаживавшая за умиравшим мужем, могла пойти на хладнокровное предательство. Бросить человека, который так любил ее, стал вторым отцом для ее сына? Нет, немыслимо! Плотина, какую он выстроил между собой и правдой и которая понемногу таяла под напором Алекс, теперь рухнула окончательно. Но в пробоину хлынул отнюдь не гнев. Криса затопило отчаяние – тяжелое, безнадежное, парализующее все силы.

У него снова зазвонил телефон. Конечно, Алекс. Крис взял трубку, но не ответил – детский прием. Он должен немедленно успокоиться. Холли вот-вот опять постучит в дверь: «Пациенты ждут!» А в соседней комнате сидит Бен, он предпочел бы не играть на компьютере, а скорее отправиться домой с отцом. «С отцом? – подумал Крис. – Но я не его отец. Не настоящий. И он мне не сын. Не плоть от плоти. Да, я его усыновил, но что будет при разводе? Я знаю, чего хочет Бен, хотя это кажется довольно диким. Даже Тора признает, что со мной его жизнь сильно изменилась к лучшему. Но что скажет суд?»

Телефон умолк. Крис медленно, точно двигаясь под водой, открыл свою «раскладушку» и нажал кнопку вызова. Алекс ответила после первого гудка.

– С тобой все в порядке? – спросила она. – Знаю, тебе нелегко.

– Да.

– Мне очень жаль, Крис.

– Правда?

– Разумеется. Я думаю лишь о тебе и Бене.

– Ерунда. Ты желаешь достать Эндрю Раска.

Алекс сделала паузу.

– Да, но дело не только в примитивной мести. Я делаю это ради Грейс, и ради тебя, и ради всех людей, чьи жизни он разрушил.

Крис ждал каких-нибудь новых сюрпризов, но их не последовало. Алекс молчала. Доктор уже собирался заговорить, когда Морс произнесла:

– В любом случае не надо рассказывать об этом Торе.

– Не волнуйся. Мы уже беседовали на эту тему.

– Но теперь все по-другому, верно? Послушай, Крис, ты ведь хочешь остаться с Беном, когда все закончится?

Шепард промолчал.

– Я не только агент ФБР, но и юрист. Лучший способ получить опеку над Беном – посадить Тору за покушение на убийство.

Его охватило бешенство.

– Я должен помочь Бену, упрятав за решетку его мать?

– Вот именно.

– Великолепно, Алекс!

– Есть кое-что еще. И это меня пугает.

– Ты о чем?

– У вас с Беном болит голова?

– Да.

– То же самое сейчас у дяди Уилла. Жуткая головная боль.

Крис растерянно замолчал.

– Она началась сегодня утром, – добавила Алекс. – Он принял аспирин, но толку никакого.

По спине Шепарда пробежал холодок.

– Ты меня слышишь?

– Да.

– Что скажешь?

– Мне это не нравится.

– Много совпадений, правда? Но я не понимаю, что могло произойти. Ведь Уилл вас охранял…

– Он всю ночь проспал в моем кресле.

– Что?

– Выпил три бутылки пива и отключился.

– О черт!

Перед глазами Криса промелькнули номер Алекс в отеле «Дейс инн»: мертвый кот и змея, свернувшаяся в ванной комнате.

– Алекс, ты мне все рассказала?

Снова пауза.

– Какого дьявола! Ты что-то от меня скрываешь? – воскликнул Крис.

– Ничего. Просто…

– Выкладывай!

– Я только что говорила с Уиллом. Его человек в Гринвуде выяснил, как Лэнсинг попал в город. В местном аэропорту есть служба чартерных перевозок. В основном они занимаются опылением посевов, но иногда возят фермеров в Хьюстон или Мемфис. Несколько дней назад Лэнсинг позвонил им из Натчеса и заказал серию коммерческих рейсов с доставкой в оба конца. Каждый вечер он вылетает из Натчеса в Гринвуд, а рано утром возвращается обратно. Цель его поездок…

– Трахнуть мою жену, как сучку.

– В общем, да.

– А ее подруга тоже там? Лора Кэннинг?

– Да. Они в сговоре.

Кулак Криса обрушился на стол. Он уже не мог себя сдерживать.

– Проклятие!

– Подожди, Крис. Одну минутку.

– Что?

– Мне звонит Уилл. Может, важные новости.

Она переключилась на другую линию. Пауза длилась бесконечно.

– Крис! – наконец проговорила Алекс.

– Да.

– Есть новости, и плохие.

Внутри Шепарда все напряглось.

– Какие именно?

– Уилл проверил деловые связи Шейна Лэнсинга. Ты знаешь, что он активно занимается бизнесом?

– Да. Придорожные кафе, рестораны, частные лечебницы и прочее дерьмо.

– Так вот, похоже, он один из владельцев онкологической клиники в Меридиане, штат Миссисипи. Называется Центр радиационной онкологии.

– Ты шутишь?

– Нет. Уилл только что это раскопал.

– Значит, у Лэнсинга есть доступ к…

– Верно. К капсулам с цезием, радиоактивному йоду и всему остальному.

– Но… ты упоминала, что убийства происходят уже лет пять. Так?

– Да.

– Тогда как Лэнсинг может участвовать в них? Если Тора встретилась с Эндрю Раском всего пару недель назад, адвокат не мог найти Лэнсинга и привлечь его к работе за столь короткий срок. Тут что-то не вяжется.

– Не забывай, что Тора для Раска – не совсем необычный клиент. Он вообще заключал сделки только с двумя женщинами. Кроме того, вы оба подписали добрачное соглашение, оно относится к разводу, а не к смерти. Ты не сумеешь получить половину денег Торы, которые достались ей от Реда Симмонса, а она – двух миллионов из твоего кармана. Но я не думаю…

– Подожди! – перебил Крис. – Ред Симмонс…

– Вот именно. Вероятно, Тора уже обращалась к Раску три года назад, чтобы убить первого мужа. А это значит, что она знакома с ним по меньшей мере три года, а то и все семь. Может, она и с Лэнсингом познакомилась через Раска.

– Но Ред умер не от рака.

– И Грейс тоже.

Мысли в голове у Криса крутились вихрем, но самое важное происходило где-то глубже. Его страх и гнев переплавлялись в сгусток темного отчаяния, которое искало себе выхода в конкретном деле.

– Когда твой друг приедет в Джексон?

– Сразу, как только сможет. – В голосе Алекс прозвучало облегчение. – Если ты отправишься сейчас, то прибудешь в город одновременно с Кайзером.

– Хорошо.

– Так ты появишься?

– Да.

– Спасибо, Крис.

– Не благодари. Теперь это вопрос жизни.

Алекс хотела что-то добавить, но Крис дал отбой и убрал телефон в стол. Он закрыл программу электронной почты и быстро направился в другой конец корпуса, где работал Том. Его старшая медсестра, Мельба Прайс, стояла возле смотровой палаты номер семь. Мельба была опытным работником и отлично разбиралась в психологии людей. Благодаря этому она уже двадцать лет оставалась правой рукой Тома Кейджа.

– Мне нужно его видеть, Мельба, – произнес Крис. – Как можно скорее.

– Он уже заканчивает. – Медсестра покосилась на Шепарда. – Я слышала про вас и доктора Лэнсинга.

Крис поморщился.

– Это не мое дело, – продолжила Мельба, – но у многих людей давно чесались кулаки.

За дверью раздался добродушный баритон Тома Кейджа. Крис услышал, как скрипнул стул, кто-то громко попрощался с доктором, и Том появился в коридоре, удивленно уставившись на Шепарда.

– Привет, боксер! – воскликнул он. – Что случилось?

– Надо поговорить.

– Пойдем в мой кабинет.

Крис покачал головой.

– У вас есть свободная смотровая?

Том взглянул на Мельбу.

– Пятый номер, – сказала она.

Шепард шагнул в комнату первым. Том закрыл дверь и взглянул на Криса с искренним сочувствием.

– В чем дело, Крис? Извини, если неудачно пошутил насчет боксера. Но этот Лэнсинг – та еще вонючка.

Крис посмотрел на своего наставника, словно впервые осознав, насколько тот старше его. Том Кейдж начал практиковать в 1957 году. Он еще застал то время, когда медицина не знала антибиотиков, и продолжал работать в эпоху компьютерных анализов и генной инженерии.

– Я хочу попросить тебя об одной услуге. Только не задавай вопросов.

Том кивнул:

– Ладно.

– Мне нужен полный медицинский осмотр. Прямо сейчас.

– А что я должен искать? У тебя есть какие-то симптомы?

На его месте Крис спросил бы то же самое. Он знал, что большинство врачей иногда охватывает страх перед смертельными болезнями. Они очень часто сталкиваются с ними, поэтому даже малейшее недомогание может привести их в панику.

– У меня сильная головная боль, – ответил Шепард. – Но это не главная проблема. Я кое-что… подозреваю. Ты должен осмотреть каждый дюйм моего тела. Желательно при ярком свете и с хорошей лупой.

– Но что мне искать?

– Все необычное. Следы уколов, синяки, надрезы, вздутия. Лучше начать со рта.

Том смерил его долгим взглядом. Крис видел, что в нем застыл безмолвный вопрос. Помолчав, старший врач произнес:

– Ладно, раздевайся и ложись на стол.

Пока Крис снимал одежду, Кейдж натянул на лоб кожаный обруч с фонариком. Шепард забрался на высокий стол и вытянулся на спине.

– Зрение у меня уже не то, – заметил Том. – Хотя вчера я обнаружил крошечную меланому. Так с чего, говоришь, начать?

Крис молча раскрыл рот.

Том вынул из баночки металлический шпатель и, придавив им язык, оглядел десны и слизистую оболочку. Затем вытащил из ящика зеркальце и, бормоча что-то себе под нос, стал обследовать полость рта.

– Вот дьявол, – пробормотал он. – Чувствую себя как спелеолог.

Шепард понимающе хмыкнул.

– По-моему, все нормально. – Том убрал шпатель. – Только не забывай про зубную нить.

Старший врач подмигнул, хотя Крису было не до шуток.

– Что дальше?

– Посмотри в волосах, – попросил Шепард, вспомнив Грегори Пека в фильме «Омен».

Том тщательно ощупал его череп и пробормотал:

– Ничего, кроме небольшого облысения.

– Ладно. Теперь кожу. Дюйм за дюймом.

Кейдж осмотрел его шею.

– Хорошо, что ты не волосатый, – пробурчал он, водя далее фонариком по грудной клетке. – Отлично. Теперь перейдем к фамильным драгоценностям.

– Все до последней складки. – Крис почувствовал, как рука Тома приподняла его яички и прошлась по пенису. – И отверстие тоже.

– Господи Иисусе!

Кейдж внимательно осмотрел пах и вернулся к плечам. Он заглянул под мышки и посветил на руки.

– Проверь между пальцами.

– Это напоминает мне мою практику, – заметил Том. – Я несколько месяцев проработал в новоорлеанской тюрьме. Там копы искали между пальцами следы от уколов.

– Как сейчас, – вздохнул Крис и повернулся на живот.

– Как говорится, начнем с худшего, – усмехнулся Кейдж, и Крис почувствовал, как холодные пальцы раздвинули ему ягодицы. Он ждал, что Том тут же отпустит их, но этого не произошло.

– Что ты там увидел?

– Я не уверен, – произнес Том. – Кажется, тебе сделали инъекцию.

У Криса перехватило дыхание.

– Ты серьезно?

– Боюсь, что да. Словно кто-то вколол тебе иглу, и ты дернулся. Как испуганный ребенок, понимаешь? У тебя синяк.

– Внутри ануса или снаружи?

– Прямо у входа. Все это довольно странно, Крис. Ты можешь объяснить мне, что происходит?

Шепард слез со стола и натянул трусы.

– Надо проверить Бена.

Брови Кейджа поползли наверх.

– Что?

– Я не шучу. Он сейчас в приемной. У него тоже болит голова. Я скажу, будто мы ищем глистов.

Том покосился на Криса, словно пытаясь понять, не пьян ли он.

– Нет, Том, я не спятил. К сожалению. Ты побудешь со мной, пока я осмотрю Бена?

Взгляд Кейджа был красноречивее всяких слов: «Надеюсь, ты не думаешь, что я оставлю тебя с ним наедине?»

* * *


Крис резко повернул на автостраду, чувствуя, как кровь в ушах пульсирует от ярости и страха. На соседнем кресле лежал деревянный контейнер, который он позаимствовал у одного рентгенолога в больнице Святой Екатерины. Перед его глазами все еще мелькал распростертый на столе Бен. «Что ты ищешь?» – спросил мальчик. Крис соврал, и Тому пришлось его прикрыть. Но выражение лица Кейджа оставалось неодобрительным. Его наставнику все это сильно не нравилось, и Крис отлично понимал его чувства. Он надеялся лишь на доброе расположение, которое Том всегда питал к нему во время их совместной практики.

Не обнаружив у Бена ничего подозрительного, Крис отвел мальчика обратно комнату и заперся в своем кабинете. Он понятия не имел, что ему вкололи этой ночью, но все его мысли постоянно вертелись вокруг Шейна Лэнсинга, который, как узнала Алекс, имел доступ к радиоактивным материалам. Пит Конноли был убежден, что радиация – самый легкий способ вызвать в организме рак. Если сопоставить два этих факта, что могло находиться в шприце? Радиоактивная жидкость? Или какие-нибудь крошечные капсулы, способные путешествовать по кровеносным сосудам? Он попытался вспомнить, что Конноли говорил о пациенте, которого чуть не убили с помощью облученного таллия, но страх мешал ему сосредоточиться.

Стараясь взять себя в руки, Крис прошел к рентгеновскому кабинету и попросил Нэнси Сомерс, местного техника, сделать ему снимок средней части туловища. Нэнси это не привело в восторг, но она не стала возражать своему работодателю. Крис взял бумажный халат, разделся за высоким аппаратом, расстелил салфетку и забрался на холодный стол. Нэнси подкрутила напряжение и щелкнула выключателем. Через две минуты Крис уже вешал снимок на клипсу перед матовым светильником.

– Что ты ищешь? – спросил стоявший сзади Том.

– Передержку.

Крис затаил дыхание и бросил взгляд на рентгенограмму. Он боялся увидеть черные пятна, разбросанные по всей пленке от избытка излучения. Но сколько он ни вглядывался, все выглядело как обычно.

– Результат отрицательный, – пробормотал Том. – Это как-то связано с уколом?

Крис кивнул. Рука Тома легла на его плечо.

– В чем дело, сынок? Объясни мне.

Скрывать дальше не имело смысла. Крис повернулся к своему партнеру и произнес:

– Кто-то хочет меня убить, Том.

После долгого молчания Кейдж спросил:

– Кто?

Крис взглянул ему в лицо.

– Тора.

Старший доктор прищурился.

– Ты можешь доказать это?

– Нет. Но я работаю над этим вместе с агентом ФБР.

Том медленно кивнул.

– Лэнсинг как-то замешан в деле?

– Думаю, да. Ты знал, что он совладелец Центра радиационной онкологии в Меридиане?

Кейдж покачал головой, и Крис сообразил, что тот принимает какое-то решение. Ответ последовал быстро:

– Пожалуй, тебе надо немного отдохнуть.

Крис благодарно пожал ему руку и, прихватив с собой Бена, через пару минут вышел из больницы. Голова болела по-прежнему, но мальчику стало немного легче. Пасынок хотел остаться с ним, однако Крис настоял, чтобы тот побыл пока у миссис Джонсон. Вдова Джонсон заботилась о Бене с тех пор, как Тора вышла замуж за Шепарда, и любила его, как собственного сына. Она пообещала, что, если понадобится, сможет оставить его на ночь, Крис должен только позвонить. Он дал ей лекарства на случай, если Бену опять станет хуже.

Вернувшись домой, Крис кинулся в прачечную вместе с деревянным ящичком, который прихватил с собой в больнице. Отыскав коробку с инструментами, Крис взял острый как бритва нож, добавил к нему стальные клещи и почти бегом бросился в свою спальню.

Прежде всего он разрезал постельное белье на большой кровати и обнажил пестрый матрац. Водя чуть ли не носом по его поверхности, осмотрел каждый дюйм. Никаких следов не было, но это ничего не значило. Крис откинул крышку деревянного ящичка и достал счетчик Гейгера. Радиолог, у которого он позаимствовал его, объяснил, что прибор рассчитан не только на «утечки» после больничных процедур, но и для проверки граждан после ядерной атаки.

Крис включил устройство, боясь услышать громкий и тревожный писк, но раздался лишь слабый гул. Счетчик был снабжен удобной ручкой и тонким зондом, крепившимся на гибком кабеле. Доктор поводил зондом по кровати, но ничего не услышал.

Отставив прибор в сторону, Шепард взял нож и распорол матрац сверху донизу. С помощью клещей он начал потрошить внутри плотную набивку, выбрасывая на пол целые куски. Опять ничего.

Тяжело дыша и обливаясь по́том, Крис оглядел комнату. «Куда он его спрятал? – размышлял он. – Где я мог получить большую дозу?» Шепард взял счетчик и прошелся с ним по коридору до гостиной, где Уилла Килмера свалил хмельной сон. Лезвие ножа легко справилось с обивкой кресла, но прибор по-прежнему молчал. Крис поймал себя на том, что чуть ли не огорчился этой благоприятной тишине.

«Собственно, почему? – спросил он себя. – Потому что нет ничего хуже неизвестности».

Да, в этом главная проблема. Он понятия не имел, зачем ему сделали укол. Может, его просто усыпили, чтобы позднее заняться чем-то еще? Вполне логично, ведь у Бена и Килмера тоже болела голова. Правда, на Бене не осталось никаких следов. Вероятно, ему более аккуратно ввели иглу. Или их «отключили» каким-то иным способом, и лишь Крис удостоился инъекции? Ответов нет. Тут требуются сложные медицинские анализы.

Единственным источником опасности, который Крис мог обнаружить сам, оставалась радиация. Учитывая связь Лэнсинга с радиологической лабораторией, данная версия выглядела особенно правдоподобной. Крис лихорадочно соображал, осматривая кухню. «Может, в душе?» Иногда он проводил там по полчаса, расслабляясь под струями горячей воды, но… Для этого пришлось бы взламывать плитку.

Потом его осенило: автомобиль!

Он бросился в гараж и сунул счетчик в кабину своего пикапа. Опять лишь легкое гудение. Ему хотелось распороть сиденье, но он знал, что это бесполезно. Нэнси проверила лишь верхнюю часть туловища. А если капсула спрятана где-то еще? Например, в полости бедра? Или бродит по всему телу? Встав посреди гаража, Крис разделся догола, поднес к себе зонд и стал водить им вдоль ног. Что он сделает, если устройство пискнет? Скорее всего вырежет капсулу ножом, если только у него не хватит терпения вернуться в больницу и попросить об этом Тома. Хотя ему уже сделали рентгенограмму, Крис внутренне напрягся, когда зонд поднялся к паху и прямой кишке, но… Тишина.

Почти не веря своим ушам, доктор продолжал проверку, пока не добрался до макушки. Затем выключил прибор.

Ему казалось, что его вот-вот стошнит. Где-то внутри еще оставалась нелепая надежда, что все это просто чепуха и Алекс Морс нужно обратиться к психиатру. Но Том нашел след от укола. И Крис сам видел, как Шейн Лэнсинг трахал его жену. Лэнсинг, имевший доступ к радиационной медицине. Плюс головная боль у трех людей, ночевавших в одном доме… Таких совпадений не бывает. Правда очевидна – убийца Грейс нанес новый удар.

И на сей раз его мишенью стал Крис Шепард.


Глава 36


Невилл Берд валялся на кровати в номере отеля и с открытым ртом смотрел на экран своего ноутбука. Он мастурбировал. Мощная оптика, которую он установил на крыше «Мариотта», передавала четкую картинку: секретарша Эндрю Раска, раскинув ноги, лежала на дубовом письменном столе, а адвокат отделывал ее сверху, как разгоряченный жеребец. Да, эта сцена смотрелась намного лучше, чем мелькавший на телеэкране порнофильм. Она реальна. К тому же Невилл все записывал на видеопленку. Он подумал, что надо снять копию с оригинала, прежде чем отдать его Тарверу.

Секретарша слезла со стола, повернулась к Раску спиной и улеглась на крышку. Адвокат вошел в нее сзади и продолжил. Наверное, парень зол на нее, решил Невилл. Работает, как отбойный молоток. Сам Берд никогда не занимался любовью с таким ожесточением – он бы и не смог. Раск был одним из людей, которые всю жизнь вкалывают как проклятые, а на досуге занимаются то серфингом, то скалолазанием, то экстремальным спортом. Секс у них в таком же стиле – словно марафон. Тридцать пять минут без перерыва. Даже глотка воды не сделал.

Внезапно все завершилось. Раск исчез из кадра, оставив секретаршу подтираться бумажными салфетками. Невилл заспешил, чтобы кончить раньше, чем она успеет удалиться.

Действительно, секретарша сразу ушла. Раск вернулся к столу, уже полностью одетый, сел за компьютер и взглянул на часы. Затем положил правую ладонь на «мышь», пощелкал клавишей и начал стучать по клавиатуре.

Невилл взглянул на монитор, передававший данные с лазерного луча. Он не удержался от смешка. Раск набирал число «пи» до девятого знака – забавный пароль. Берд несколько секунд вел запись, потом перекрутил ее назад и увеличил изображение монитора в кабинете адвоката. На экране появилось что-то вроде черной дыры или, выражаясь по-научному, «горизонта событий» вокруг ее мрачного провала. Он увидел заставку вчерашнего веб-портала: «Ex nihilo».

– Есть! – воскликнул Невилл.

Вчера он уже видел тот же сайт, но сегодня ему требовалось подтверждение. Эндрю Раск перешел на следующий уровень безопасности и набрал пароль, удостоверявший его личность. Это был ключ к тому механизму, который Раск создал для собственной защиты. Доктор Тарвер просил отмечать повторяющиеся действия клиента, особенно те, что связаны с компьютером. Берда так и подмывало самому зайти в «Ex nihilo» и посмотреть, что там хранится, но Тарвер требовал немедленно сообщать ему новости. Набирая его номер, Невилл боролся с искушением увеличить цену. В конце концов, все козыри у него на руках. Что он потеряет? Тарвер – лишь жалкий ветеринар. Хотя… он знает про лазерный луч. Обычно доктора не в курсе таких вещей. Значит, он не обычный врач. Может, связан с военными или с разведкой.

«Нет уж, – подумал Невилл. – Лучше возьму деньги и смоюсь. Он и так заплатит мне двойную таксу».


Элдон Тарвер сидел в своем кабинете в университетском медицинском центре и смотрел на лежавшую перед ним стопку бумаг. Ассистент только что передал ему свежие данные по анализам in vitro, и доктор видел, что в них, как и в любых других чисто лабораторных опытах, зияют огромные пробелы. Но сейчас Тарвера волновало не это. Он размышлял над своим следующим шагом. Раск прислал ему уже несколько мнимых реклам виагры – условный знак, после него им следовало встретиться в загородном клубе «Аннандейл». Однако Элдон туда не поехал. В охотничий лагерь Чикамагуа он тоже пока не собирался, хотя серебристая фольга уже два дня красноречиво сверкала в угловом окне здания.

Тарвер с усмешкой представил, как Раск торчит под палящим солнцем в Чикамагуа и ждет человека, а тот даже не думает с ним встречаться. Наверное, адвокат вне себя от ярости, потому что боится упустить нового клиента, о котором столько говорил. Раск живет ради денег – точнее, ради того общественного статуса, который, как он полагает, они ему дают. Чтобы добиться этой цели, он пойдет на все. Даже сейчас, когда ситуация становится все более рискованной, его беспокоит лишь прибыль.

Но Тарвер знал, что прибыли не будет.

Их сотрудничество – в прошлом. Инъекция Шепарду поставила в нем жирную точку. Разумеется, Элдон предпочел бы потянуть еще пару лет, но какой смысл жалеть о невозможном? Надо заканчивать этот этап и двигаться дальше. Тарвер успел прикрыть свою частную лабораторию. Собачий питомник можно продать в любой момент. Остается лишь одна проблема.

Сам Раск.

Еще пять лет назад Тарвер и адвокат составили совместный план бегства, осуществив который, они могли бы тихо и безбедно жить за пределами Соединенных Штатов. В нем был только один недостаток – ни тому, ни другому не хотелось уезжать из страны. Райские времена тропических оазисов где-нибудь в Коста-Рике или на Тенерифе давно канули в прошлое. Все эти годы дипломаты затыкали малейшие лазейки для каждого, кто мечтал удрать в теплые края от полиции или налоговой инспекции. Мечты Раска о холодных «Маргаритах» и любвеобильных сеньорах очень скоро развеялись как дым. Разумеется, в мире оставались места, которые не выдавали преступников Дяде Сэму, – какие-нибудь Богом забытые уголки вроде Мали, Бурунди или Чада, – но если вы хотели провернуть действительно выгодное дельце и при этом благополучно провести остаток жизни, вам следовало проявить творческий подход.

Используя старые связи с разведкой, Тарвер разработал уникальный способ бегства, от которого его напарник пришел в восторг. Но то, что годилось для сутяги-адвоката, не подходило для серьезного ученого. Элдон вовсе не собирался тратить заработанные деньги на удовольствия и развлечения. Он намеревался продолжить исследовательскую работу, причем не где-нибудь, а в Соединенных Штатах. В конце концов, большинство его подопытных жили именно тут. Кроме того, после пяти лет знакомства с Эндрю Раском доктору меньше всего хотелось проводить время в его обществе. Люди вроде Раска буквально притягивали к себе несчастья. Тарвер так и видел, как адвокат сидит за стойкой бара с бокалом виски и хвалится какому-нибудь проворовавшемуся чиновнику, что многие знаменитости платили ему бешеные деньги за убийство их жен. Нет уж, спасибо.

Ирония заключалась в том, что у Элдона никогда не было недостатка в желающих дать ему убежище. Всегда находились страны, готовые платить за его работу. Некоторые из этих предложений звучали очень соблазнительно. Огромные ресурсы, никакого вмешательства со стороны правительства – наоборот, все будут счастливы оказать ему всемерную поддержку. Вам нужны шимпанзе? Пожалуйста. Гориллы? Сколько угодно. Единственная проблема заключалась в том, что Элдон был патриотом. Он не желал работать на кого попало.

Доктор помнил года, когда в Америке был иной научный климат. В те золотые деньки военные, политики и бизнесмены трудились рука об руку. И это время еще вернется, дайте только срок. Потому что война длится вечно. Она может затихать и разгораться снова, но от нее никуда не деться. И это настоящая война, а не какие-нибудь там локальные конфликты вроде Ирака или Афганистана. Тотальная война, она приходит в каждый дом и заставляет даже сопляков-либералов браться за оружие и вставать на защиту собственной семьи. Когда эта мысль дойдет до всех, в стране снова наступит прекрасный климат для его работы.

Эдвард Биддл – вот кто хорошо помнил то золотое время. Тем более что воспоминаниями он не ограничивался. Биддл неустанно готовился к новым испытаниям. Именно с ним в те годы, когда Биддл служил еще майором, доктор Тарвер сотрудничал в проекте «ВРП». Майор координировал связи между армией, промышленными корпорациями и научными кругами. Позже, когда работа была уже свернута, он дослужился до чина генерала. Выйдя в отставку, Биддл поступил на службу в «Трансгенную компанию» – одно из многочисленных ответвлений «Литтон биомедикл», головного предприятия, отвечавшего за финансирование проекта «ВРП».

Пять лет Тарвер и Биддл работали не покладая рук. Им удалось достичь почти невероятных результатов, особенно если учесть факт, что технологии в то время были совсем не те. Идей у них, конечно, хватало, но вот реализовать их при тогдашнем уровне развития науки часто оказывалось невозможно. Секвенирование генома человека в 1969 году являлось несбыточной мечтой. Даже в 1974 году, когда правительство свернуло проект, до его расшифровки оставалось еще четверть века. И все же… они добились очень многого.

Доктор Тарвер взглянул на свою «доску почета», где среди прочих снимков висело фото, запечатлевшее их с Биддлом. Майор в военной форме, Элдон – в белом халате с надписью «ВРП» на груди. На заднем плане виднелись корпуса лабораторий в Форт-Детрик, штат Мэриленд. Сначала проект считался чисто академическим, но вскоре все исследования переместились в Детрик. Только там им могли обеспечить достаточный уровень безопасности.

На том же снимке рядом с ними стояла женщина, длинноногая блондинка Вик. В Детрике она представляла корпорацию «Беринг» – в те годы это было необычно. У нее имелись две ученых степени – по микробиологии и статистическому анализу. Элдон пытался приударять за ней, пока не выяснил, что она уже спит с Биддлом. Для него это оказалось шоком. Хотя он мог бы сразу догадаться, что к чему. Вик нравилась власть, а у Биддла ее хватало. Вик тоже была сильным человеком, только по-своему. Она излучала уверенность, ее взгляд горел энергией, а лицо выражало радостное удовлетворение от того, что она попала в нужное время и в нужное место, к тому же в компанию мужчин, которые только и мечтали затащить ее в постель.

Элдон вздрогнул, услышав свой мобильник. Он несколько секунд смотрел на фото, затем взглянул на дисплей и ответил:

– Доктор Тарвер.

– Это Невилл Берд, док.

– Да?

– Я нашел, сэр. То есть мне так кажется.

– Что именно?

– Защиту Раска. Вот уже два дня подряд ближе к вечеру он заходит на один сайт и набирает несколько паролей.

У Тарвера заколотилось сердце.

– Вы узнали, что он пишет?

– Да, сэр. Все до последней буквы.

– Вышлите мне по факсу.

– По тому номеру, который вы мне дали?

– Нет. По другому. – Элдон прочитал цифры, написанные на стоявшем перед ним аппарате. – Запомнили?

– Да, сэр. Высылаю вам пароли. Что касается сайта, то могу назвать его прямо сейчас. Это «Ex nihilo», голландский веб-портал, специализирующийся по анонимному доступу к Сети.

– Звучит многообещающе.

– Да, сэр. И еще одно…

– Что?

– Эндрю Раск трахается с секретаршей.

– Неужели?

Голос Невилла изменился.

– Я подумал, может, вы хотите это знать.

– Спасибо. Я жду факса.

– Одну минуту, сэр.

Доктор с усмешкой повесил трубку.

Через десять секунд он уже смотрел на «черную дыру», служившую заставкой «Ex nihilo». Щелчком «мыши» Элдон перешел на страницу с перечнем услуг компании. Было ясно, что тематика портала вполне соответствовала нуждам Раска. Вопрос упирался лишь в деньги. Через полминуты пришел факс от Невилла. Две странички с набором символов – ключ к жизни адвоката.

– Господи Иисусе, – пробормотал Тарвер, пробираясь сквозь цифровые дебри с помощью паролей Раска.

Все именно так, как он ожидал. Его партнер каждый день заходил на сайт и подтверждал свое существование, вводя нужную комбинацию цифр. Если он хоть раз этого не сделает, через десять дней «Ex nihilo» отправит в ФБР и полицию штата Миссисипи огромный файл. Элдон попытался открыть его, но система отказала ему в доступе. Он выругался и сделал еще попытку.

Ничего.

Для файла требовался другой код. Наверное, Раск использовал его только один раз, когда создавал свой компромат, и поэтому Невилл не сумел его засечь. А без пароля Элдон не мог удалить файл.

«Пустяки», – решил он. Если заходить на сайт каждый день, как Раск, ему ничто не угрожает. Можно хоть сейчас убить адвоката, и ничего не случится.

Элдон засмеялся. Да, «Ex nihilo» все изменил. С помощью простого факса программист-неудачник Невилл Берд убрал дамоклов меч, висевший над головой доктора. Владея его паролями, Тарвер мог не думать больше о Раске. «Вернее, – неожиданно разволновался он, – теперь я все переиграю по-своему».

Элдон всегда получал долю в нешлифованных алмазах. Раск поначалу ворчал, но скоро сообразил, насколько удобен такой способ. В отличие от денег алмазы нельзя ни сжечь, ни утопить. Их можно годами хранить в земле. Если на них нет специальных меток, их нельзя проследить. Любые переводы на сумму свыше десяти тысяч долларов подлежат регистрации в налоговой службе, а более дорогие алмазы легко пронести во рту или внутри тела, не испытывая неудобств. Конечно, никто не запрещает держать вам миллионы в банковских ячейках, но какой смысл? Лучше закопайте их на заднем дворе, чтобы они всегда были под рукой. Самое забавное, что с виду необработанные алмазы похожи на простые камешки. Коробка с камешками!

Тарвер снова рассмеялся. За последние пять лет он собрал неплохую коллекцию камешков. Раск тоже, но все-таки поменьше. В первое время адвокат предпочитал заключать сделки с богатыми клиентами. Считал, что эта блестящая идея избавит его от внимания налогового управления. Что ж, в каком-то смысле он прав. Пока Раск платил налоги, с этой стороны ему ничто не угрожало. Вот только доходы его все равно не становились полностью легальными. И чем больше он расширял деловые связи, тем больше ниточек тянулось от них к убийствам. Элдон почти не сомневался, что именно благодаря этому специальный агент Морс вышла на их след.

Раск осознал свою ошибку через пару лет. Тогда он тоже перешел на нешлифованные алмазы. Правда, иногда адвокат еще принимал плату в форме сделок, как в случае с Феннелом. Однако Элдон знал, что у него в коробке полно камешков. Вопрос в том, где он их хранит? Если удастся выяснить это, его состояние увеличится чуть ли не вдвое. Только полный идиот отказался бы от такой возможности.

«Легкая задачка, – усмехнулся он. – Раск не продержится и пяти минут. Все эти фрирайды, скайдайвинги и марафонские забеги не стоят ни цента, когда речь идет о настоящей боли».

Настала пора действовать. Дергать за ниточки, какие есть. Прежде всего нужен Эдвард Биддл. Элдон не общался с ним уже свыше двух лет, с тех пор как «Трансгенная компания» передала ему баллоны с газом. Похоже, Биддл полагал, что чем меньше он будет знать о Тарвере, тем лучше. Однако то, что он все-таки достал ему газ, свидетельствовало о многом. Биддл держал обещание не забывать своих людей. Свои люди – это, конечно, участники проекта «ВРП». Не все, а избранные, кто понимал истинную связь между технологией и жизнью. Любое научное открытие – всегда палка о двух концах. Скальпелем можно удалить опухоль, а можно перерезать сонную артерию. Морфий утоляет боль и отнимает жизнь. Вирусы переносят спасительные гены и превращают землю в ад. Кто-то делает открытия и создает новые возможности, а иные принимают на себя ответственность и решают, как их использовать. Тарвер всегда знал свое место в иерархии, и Эдвард Биддл ценил его за это.

Доктор покопался в настольной картотеке – он до сих пор предпочитал такой старомодный способ электронным органайзерам – и нашел карточку Биддла. «Эдвард Биддл, вице-президент, „Трансгенная компания“». А внизу черным по белому: «Америка впереди всех». Тарверу нравились ребята, у которых хватало смелости писать такое в эпоху всеобщей глобализации. Впрочем, они могли позволить себе это. Америка по-прежнему удерживала ведущие позиции в микробиологии. Не то что корейцы с их фальшивыми клонами. «У нас лучшие условия для клонирования, поскольку за нашими клетками круглосуточно присматривают живые люди…» Кого они хотят обмануть сентиментальной чепухой? Рано или поздно истина выйдет на свет. Можно блефовать какое-то время, но не всегда. Такова жесткая красота науки – в ней нет ни капли сентиментальности. Наука – истина. А истине плевать на фиговый листок морали.

Доктор Тарвер набрал номер Биддла. После второго звонка в трубке раздался резкий голос, привыкший отдавать команды:

– Биддл слушает!

– Это Элдон Тарвер, генерал.

Собеседник издал сухой смешок.

– Привет, доктор. Чем могу быть полезен?

– Мне пора сменить обстановку.

Короткая пауза.

– Есть что-нибудь на примете?

– Я хочу остаться в стране.

– Ясно.

– И обзавестись другой личностью.

– Понимаю. – Ни малейших колебаний. Хороший знак. – Я знаю про ваши исследования в Медицинском центре Миссисипи. Слежу за ними издали. Хотя мне почему-то кажется, что это далеко не все, что занимает ваше время.

– Да, чиновники обычно душат научную работу. Вот почему мне пришлось открыть частную лабораторию. Я занимаюсь этим уже пять лет.

– Любопытно. Что вы изучаете?

– Примерно то же, что в проекте «ВРП».

– Неужели? – Генерал искренне заинтересовался.

– Да, сэр. Можно сказать, я начал там, где мы закончили. Только теперь у меня имеется все необходимое оборудование.

– Очень любопытно.

– Да, сэр. К тому же я не ограничивался лабораторными тестами. Речь идет об опытах in vivo.

– На приматах? – уточнил Биддл.

– На высших приматах, сэр. Исключительно на них.

– Вы меня заинтриговали, Элдон. Похоже, ваша работа движется в том же ключе, что и исследования наших ведущих специалистов в «Трансгене».

– Нам не помешал бы обмен опытом, верно?

– Пожалуй. Сколько времени вам нужно для смены обстановки?

– Два или три дня. Можно быстрее.

Короткая пауза.

– Что ж, приемлемо. Нам нужно встретиться. Вас устроит, если я прилечу через пару дней?

Элдон довольно улыбнулся. Биддл проглотил наживку. Теперь надо правильно дернуть за крючок. Он сделает это при личной встрече.

– Вполне, сэр.

– Хорошо. Я перезвоню.

– Спасибо, сэр.

– Вам спасибо, Элдон. Буду рад снова с вами поработать.

– Я тоже, сэр.

Повесив трубку, Тарвер зашел на анонимный ящик электронной почты и отправил Раску копию рекламного спама. Под надписью «Виагра! Дешево!» он поместил строчку «Тебя ждут молоденькие ЦЫПОЧКИ!». Слово «цыпочки» было набрано большими буквами и означало, что Раск должен встретиться с ним завтра не в клубе «Аннандейл», а в охотничьем лагере Чикамагуа. Это его аналог металлической фольги на окнах: так Тарвер давал знать, что случилось нечто экстраординарное.

Доктор закрыл окошко электронной почты, взял карточку Биддла и спрятал в карман. Потом сложил листочки факса, который прислал ему Невилл Берд, и убрал туда же. Его будущее лежало теперь в одном кармане. И единственный, кто ему угрожал, был Эндрю Раск. Без адвоката Алекс Морс не сумеет связать Тарвера с убийствами. Однако к завтрашнему вечеру – если только Биддл не обманет его ожиданий – Раск будет уже мертв, а его коробочка с драгоценностями переместится в толстый портфель доктора. Элдон встал из-за стола, вышел в коридор, запер за собой дверь и направился в кабинет заведующего отделом онкологии.


Глава 37


Алекс Морс поднималась в пустом лифте на пятый этаж медицинского центра, с волнением думая о Крисе, которому этой ночью, по его словам, сделали какую-то инъекцию. Джон Кайзер был еще в часе езды от Джексона, и поскольку центр находился рядом с отелем «Кейбот-Лодж», она решила заглянуть к матери.

Когда лифт открылся, Морс вышла в онкологическом отделении – мрачном помещении, несмотря на попытки персонала придать ему более светлый и обнадеживающий вид. Хорошо, что хотя бы детей они держали в отдельном корпусе: нервы у Алекс были так натянуты, что она могла не выдержать этого зрелища.

Мать она нашла в том же состоянии, что и два дня назад. Кожа стала еще более желтой, почки – омертвелыми, печень – увеличенной, а живот – раздутым. Насыщенность крови кислородом неуклонно падала, боль усиливалась, но все-таки Маргарет изо всех сил цеплялась за жизнь. Слава Богу, что она хотя бы не приходила в сознание.

Алекс села рядом с матерью и взяла ее вялую и потную руку, пытаясь справиться с приступом отчаяния. В такие минуты ей казалось, что никакого счастья на свете в принципе не существует. Если оно есть, то скорее от наивности, как у детей, пока не понимающих, что скрывается за лицами взрослых. Алекс знала многих людей, которые всю жизнь так настойчиво боролись с собственным счастьем, словно не могли вынести осуществления своих желаний. Иногда она спрашивала себя, должен ли человек вообще получать то, что хочет? Конечно, вопрос предполагал наличие какого-то божественного присутствия, а ее опыт свидетельствовал о том, что ничего подобного на свете нет. По крайней мере, у Алекс была надежда, что если она встретит человека, который будет любить ее так, как ей хотелось, то сумеет отдать ему всю свою любовь. Хотя бы потому, что она потеряла так много и так рано. В отличие от большинства людей Алекс никогда не оставляло чувство, что ее существование ужасно хрупко и жизнь – лишь колышущийся на ветру огонек, который может задуть любой пустяк.

Морс взглянула на часы. Скоро приедет Крис, чуть позже – Кайзер. Она сжала руку матери и набросала короткую записку, чтобы сиделка потом прочла ее вслух:


«Дорогая мама, я была здесь. Я люблю тебя. Надеюсь, тебе не очень больно. Я всегда рядом и скоро вернусь. Люблю тебя. Твоя Александра».


– Александра, – пробормотала она, выходя в коридор. Никогда в жизни она не ощущала себя Александрой, хотя мать всегда пыталась ее к этому принудить. Цветастые платьица, розовые ленты в волосах, школьные балы, светские визиты. Брр…

Алекс шагнула в сторону, пропуская группу молодых врачей. Они были лет на пять моложе ее. Стажеры. Две девицы покосились на ее лицо. Наверное, их заинтересовали ее шрамы, и они прикинули, какое лечение назначают в подобных случаях. Каждый день они видели больных и даже искалеченных, но не отождествляли себя с ними, поскольку это были люди другого возраста. А теперь они смотрели на нее, женщину почти их лет, и их пугало то, что сотворила с ней судьба.

Подойдя к лифту, Алекс увидела, что перед ним уже стоит какой-то врач. Она встала за его широкой спиной. В коридоре пахло больницей – лекарствами, спиртом, дезинфекцией. На каждом пятачке поверхности сидели болезнетворные бактерии, мечтавшие проникнуть в чей-то теплый и влажный организм, чтобы расплодиться там до умопомрачения, превратиться в миллионы, в миллиарды, в бесчисленные полчища, а потом наконец стереть с лица земли приютивших их хозяев…

Тихо звякнул лифт.

Алекс вошла в кабинку вслед за широкоплечим мужчиной. Внутри уже находился другой врач, облаченный в такой же белый халат, словно они оба являлись членами одного братства или клуба. Люди особой породы, высшие существа с вежливыми улыбками и холодными глазами, они по нескольку раз в день видят смерть и знают ее в лицо, как старую знакомую… Второй врач переместился в угол, плечистый доктор занял место напротив, а Алекс, по неписаному правилу, встала в третий угол рядом с кнопками и уставилась на дверь.

Лифт новенький, с приятным запахом, блистает зеркальной полировкой. В матовом отражении Алекс увидела, что у плечистого мужчины густая борода и горевшая над ней большая родинка. Наверное, в реальности она выглядит еще более ужасно, подумала Морс, если даже в отраженном виде так бросается в глаза.

Кабинка остановилась на третьем этаже, второй врач вышел. Когда дверь закрылась, Алекс перебралась в освободившийся угол. Мужчина с родинкой поднял голову и кивнул, однако не отвел взгляд. Это нарушало еще одно неписаное правило, и Алекс решила, что он испытывает к ней чисто профессиональный интерес.

– Дробовик? – спросил врач, коснувшись щеки.

Алекс вспыхнула. Он первый, кто угадал правильно. Многие доктора знали, что это огнестрельное ранение, но осколки стекла превратили половину ее лица в кашу, и на нем трудно было что-либо разобрать. Видимо, он травматолог, подумала она.

– Да, – ответила Морс.

– Я не хотел вас смущать. Просто понимаю, каково это, когда пялятся на ваше лицо.

Алекс взглянула на него внимательнее. Высокий бородатый мужчина лет шестидесяти, с глубоким голосом, который наверняка так успокаивающе действует на пациентов.

– Это родинка?

Доктор улыбнулся.

– Не совсем. Артериовенозная аномалия. При рождении едва заметна, но с годами превращается вот в такое.

Алекс хотела задать еще вопрос, однако врач, словно прочитав ее мысли, быстро добавил:

– Хирургия часто ухудшает ситуацию. Я решил не рисковать.

Морс кивнула. Внешне доктор был не слишком привлекательным, но мог бы выглядеть вполне прилично, если бы не это жуткое пурпурно-фиолетовое пятно.

Опять звякнул лифт.

– Всего доброго, – попрощался мужчина.

Алекс продолжала стоять в трансе, вспоминая тот день в банке, брызги стекла, похожие на вспышки света, Джима Броудбента с развороченной грудной клеткой, над которой потом рыдала его жена…

– Мисс?

Человек с родинкой вернулся; он держал дверь лифта, не давая ему закрыться.

– Это вестибюль.

– Ох! Извините. Спасибо.

Он подождал, пока Алекс выйдет из кабинки, придерживая лифт.

– Трудная ночь?

– Моя мать при смерти.

На его лице отразилась искренняя симпатия.

– Вы были в онкологии. Это опухоль?

Алекс кивнула.

– Рак яичника.

Мужчина покачал головой, будто мудрый священник.

– Ужасная болезнь. Надеюсь, она не очень страдает?

– Боюсь, что очень.

Он тяжело вздохнул:

– Соболезную. Вам нужна помощь?

– Нет. Я остановилась рядом, в «Кейбот-Лодж».

Врач улыбнулся:

– Хорошо. Там умеют заботиться о постояльцах.

– Да. Спасибо за участие.

– Не за что.

Мужчина махнул ей рукой и зашагал по коридору, уходившему куда-то в недра клиники. Пол в вестибюле был яркий, испещренный цветными линиями. Красные полосы, желтые, зеленые, даже черные. Алекс подумала, что, если знать значение этих цветов, можно заранее догадаться, куда тебя ведут и какой у тебя диагноз. Впрочем, не обязательно. Желтый, например, может привести тебя в «Макдоналдс». В больницах всегда полно «Макдоналдсов».

Когда она перекинула сумочку через плечо и вышла на улицу, у нее пискнул сотовый. Поступило текстовое сообщение от Джона Кайзера: «Я в Гэллмане, Миссисипи. Буду через 20 мин. До встречи». Значит, надо спешить. Уилл Килмер должен принести в отель незарегистрированное оружие. Алекс хотела спрятать его до приезда Кайзера. Теперь, когда ее отстранили, вряд ли ему понравится эта идея. Даже если он все поймет, она поставит его в глупое положение. Алекс увидела на стоянке свою машину и бросилась бежать.


Элдон Тарвер стоял у окна в комнате для отдыха медперсонала и наблюдал, как специальный агент Морс несется по парковочной площадке. Она бежала энергично и сосредоточенно, слегка наклонив голову, как настоящий спринтер, – не то что обычные бегуны-любители. Доктор следил за ее движениями, чувствуя, как его захлестывает блаженное ощущение триумфа.

– Она меня не узнала, – пробормотал Элдон. – Стояла в двух шагах… смотрела мне в лицо, слышала голос… и все-таки не узнала.

Удачно, что его рану скрывает борода.

– Вы со мной говорите? – спросила сидевшая сзади стажерка.

– Нет.

Девушка поерзала на диванчике. Наверное, его присутствие раздражало ее. Эта шлюшка, похоже, назначила тут свидание, чтобы трахнуться с каким-нибудь юнцом, а он нарушил их планы. В этот момент Элдон ощущал себя настолько неуязвимым, что ему захотелось запереть дверь, опрокинуть девчонку на стойку кухоньки и вдуть ей так, чтобы…

«Тихо, тихо, – остановил он себя. – Все и так идет просто замечательно».

Сначала Невилл Берд взломал «Ex nihilo», а теперь Алекс Морс сама лезла к нему в лапы. Она даже назвала ему свой отель! Элдон не верил в судьбу, однако то, что сейчас происходило, выглядело поистине судьбоносным.

Правда, оставалась еще возможность, что он недооценивает Алекс Морс. На мнение Раска полагаться не следовало, а факт, что Морс стремительно взлетела по служебной лестнице, говорил сам за себя. Даже ее нежелание подчиняться приказам начальства в глазах Тарвера выглядело преимуществом, нежели недостатком, тем более в таком бюрократическом гадючнике, как ФБР.

Да, вероятно, со стороны Морс это лишь хорошо разыгранный спектакль. Но даже если она действительно не знает, кто он такой, зачем нарываться на неприятности? Элдон всегда придерживался тактики «нулевого риска», и она еще ни разу не подводила его. Последние пять лет он почти ежедневно нарушал закон, но пока оставался на свободе.

Нет, он не станет делать глупостей.

Лучше позвонить Биддлу.


Глава 38


Алекс припарковалась неподалеку от подъезда «Кейбот-Лодж». Входя через двойную дверь отеля, она сразу увидела Криса Шепарда, сидевшего в кресле у стены. Он наклонился вперед и постоянно потирал виски, словно его мучила мигрень. Алекс опустилась рядом.

– Крис?

Он поднял покрасневшие глаза.

– Привет!

– Боже милостивый. Как твоя голова?

– Получше. Зато начались проблемы с желудком.

– Узнал что-нибудь новое?

Шепард не удержался от стона.

– Я опять говорил с Питом Конноли. Он хочет, чтобы я сегодня же вылетел в Слоун-Кеттеринг.

– Тогда надо лететь.

Крис с безразличным видом пожал плечами.

– Те же лекарства можно принимать и здесь. Том Кейдж уже прописал мне антивирусные препараты: АЗТ, ритонавир и видарабин. Наверное, от них меня и тошнит.

– Конноли думает, это поможет?

Доктор мрачно усмехнулся:

– Как он может это думать, если даже не знает, что мне вкололи? Пит предлагает заодно пройти химиотерапию.

– Ты против?

– Да, поскольку существует большой риск. Многие лекарства, используемые в химиотерапии, канцерогенны. Я не уверен, что мне нужно хвататься за крайние средства. Но Конноли считает, что чем раньше я начну лечение, тем больше у меня шансов выжить.

Алекс пыталась ухватить нить его рассуждений.

– Как тебе поможет химиотерапия, если ты еще не болен раком?

Крис медленно привстал и оперся на ее руку, чтобы удержать равновесие.

– Вероятно, уже болен.

Морс побледнела.

– Как?

– Помнишь самую скверную из версий Пита? Когда кто-нибудь берет твои клетки, превращает их в опухолевые, а затем внедряет в твой организм?

Она кивнула.

– Оказавшись в моем теле, они сразу станут носителями рака.

Алекс вспомнила про укол.

– Что, по-твоему, случилось прошлой ночью? Кто-то украл твои клетки, чтобы потом изменить их? Или тебе уже вернули их обратно?

Крис взглянул на нее с горечью.

– Разумеется, я предпочел бы первый вариант. Но боюсь, рассчитывать на него не приходится.

– Почему?

– Потому что существуют более легкие способы взять мои клетки.

Алекс недоуменно покачала головой.

– Какие, например?

– Сама подумай. У кого всегда есть доступ к моему телу?

– У Торы?

– Верно. К тому же она медсестра.

– Хорошо. Но как Тора могла взять кровь без твоего ведома?

Крис отмахнулся.

– Это была не кровь.

Алекс попыталась представить, о каких еще клетках может идти речь. Волосы? Кожа? Или… Ее губы сжались от ужаса и отвращения.

– Теперь поняла? – спросил доктор.

– Сперма?

– Да. Хорошая идея, правда?

– Не верю, что она способна на подобное!

– Почему же? Если ты решил кого-нибудь убить, какая разница, как именно это произойдет? Разве другие жертвы умирали легче?

Алекс молча смотрела на него. Ситуация не укладывалась у нее в голове.

– Однажды ночью, – тихо произнес Крис, – после того как мы с тобой встретились, Тора пришла ко мне в студию и занялась со мной любовью. Говорила, что хочет забеременеть. Это не в ее характере, но… – Он в ярости сжал челюсти. – А через три дня я узнал, что она принимает противозачаточные таблетки.

Морс похолодела.

– Тора вовсе не собиралась забеременеть. Тогда… зачем секс?

– Никто не смог бы так быстро изменить клетки, даже в лаборатории.

– На это я и надеюсь. Поэтому не намерен начинать химиотерапию. Но кто знает, что вообще возможно?

Алекс обняла его и крепко прижала к себе. Крис напрягся, но вскоре обмяк. Его руки обвили ее спину, и Морс заметила, что он дрожит. Что это – побочное действие лекарств? Или он может сломаться прямо здесь, сейчас, в этом вестибюле? Ничего удивительного, если подумать, под каким стрессом он теперь находится.

– Пойдем наверх, – предложила она. – Ты уже зарегистрирован?

Крис кивнул.

Морс оставила у стойки сообщение для Уилла и через минуту повела Шепарда в номер 638. Алекс снимала небольшой «люкс» на бизнес-этаже. К спальне примыкала маленькая гостиная с диваном, парой мягких кресел и письменным столом. В углу помещались мини-холодильник, раковина и микроволновая печь.

– Это мини-бар? – спросил Крис.

Алекс открыла холодильник.

– Спиртного нет.

Он негромко выругался.

– А что бы ты выпил?

– Безразлично.

Морс заглянула в спальню.

– Вот она, под телевизором!

– Водка?

– Да. Я приготовлю лед.

Она протянула Крису четвертинку «Абсолюта», и он почти опустошил ее одним глотком. Алекс сомневалась, что Кайзеру понравится пьяный свидетель, но как удержать человека, который только что узнал, что скоро умрет?

– Кайзер уже в городе? – спросил Крис.

– Будет с минуты на минуту.

– Почему ты пригласила его?

Морс приблизилась к окну и взглянула на университетский городок и высокую башню с часами. Здесь, в колледже Миллсэпс, ей предлагали стипендию, когда она училась в школе.

– Кайзер долго работал в отделе криминальных расследований. Он застал там тех парней, которые являлись его создателями. Джону довелось повидать многое, о чем в Вашингтоне даже не подозревают. Отчеты не всегда передают ужас происходящего, правда?

Крис кивнул:

– Да, это все равно что читать о болезнях в учебнике. Ты считаешь, что все понимаешь, пока не встречаешь пациентов, которые заживо гниют на твоих глазах.

– Так вот, Кайзер это знает. До того как устроиться в Бюро, он воевал во Вьетнаме. Джон – отличный парень. Его жена тоже мастер в своем роде. Они познакомились, когда он расследовал серийные убийства. Она – военный фотограф.

– Как ее зовут?

– Джордан Гласс.

– Шутишь?

– Ты с ней знаком?

– Нет. Но я занимаюсь документальным кино. Джордан Гласс в одной обойме с такими парнями, как Джеймс Нахтуэй и другими. Она получила Пулитцеровскую премию.

– Точнее, две.

Крис допил остатки водки и направился к мини-бару. Алекс вздрогнула, услышав стук в дверь. Она открыла, думая, что это Кайзер, но увидела Уилла, стоявшего в коридоре с коробкой для обуви.

– Спасибо, – сказала она, взяв неожиданно тяжелую коробку. – Что там?

– Девятимиллиметровый «ЗИГ». Не зарегистрирован.

– Прекрасно. Тебе лучше уйти, Уилл.

Детектив стоял, нахмурив брови, будто его мучила какая-то мысль.

– В чем дело? – спросила Алекс.

– Боюсь, я подвел доктора.

– Это уже не важно. Нас ждет работа. Иди, Уилл.

Килмер мрачно зашагал к пожарной лестнице.

Когда Алекс вернулась, Крис пил бурбон.

– Что, теперь и обувь доставляют в номера? – усмехнулся он.

– Да, девятимиллиметрового калибра. – Она отнесла коробку в спальню и спрятала в гардероб. – Кайзеру лучше не знать.

Крис вздохнул.

– Мой «тридцать восьмой» в машине.

– Я его заберу, когда Джон уедет.

– Меня так и подмывает пустить его в ход.

«Против кого? – подумала Алекс. – Против Торы? Шейна Лэнсинга? Или обоих?»

– Крис… надеюсь, ты не собираешься это делать.

– Я вырос в Миссисипи. Есть вещи, которые не вытравишь никаким воспитанием.

Алекс взяла его руку.

– Надеюсь, ты шутишь. Потому что это не решит проблем. Лишь гарантирует, что Бена будешь воспитывать не ты.

Крис опечалился.

– Как ты считаешь, что вызывало головную боль? – произнесла Морс, стараясь отвлечь его от мыслей о Бене.

– Похоже, нас усыпили. Не знаю, правда, как. Уилл и я ели индейку с сыром, а Бен – замороженную пиццу. К тому же Бен не пил пива. В доме есть водоохладитель… может, дело в нем. Впрочем, теперь все это не так уж важно. Лишь бы Уилл и Бен не заболели.

Опять раздался сильный стук в дверь. Крис пошел открывать вместе с Алекс. На пороге стоял высокий мужчина с глубоко посаженными глазами и длинными волосами. Крис не мог поверить, что он служил во Вьетнаме. На вид ему было не более сорока пяти лет.

– Можно войти? – спросил посетитель.

Алекс улыбнулась, обняла Кайзера и пригласила его в комнату. Крис отступил и увидел, как агент ФБР поставил на диван кожаную сумку. Кайзер обернулся и протянул руку Крису.

– Доктор Шепард?

– Да. – Крис ответил на рукопожатие.

– Рад с вами познакомиться.

– Я тоже.

– Думаю, вам пора ввести меня в курс дела.

Алекс скрестила руки на груди и взглянула на Кайзера.

– Все еще хуже, чем я ожидала, Джон. Крис попал в беду. На него напали прошлой ночью.

Кайзер несколько секунд изучал Криса. Он уловил запах алкоголя, заметил выражение усталости, даже отчаяния на его лице. Алекс знала, что Джон хочет задать много вопросов, а у Криса был такой вид, будто он мечтал поскорее забраться в постель и заснуть. Кайзер обратился к Алекс:

– Расскажи мне, что случилось, пока доктор Шепард не отключился.


Глава 39


Джон Кайзер стоял у окна, выходившего на колледж. Алекс сидела на кровати рядом с Крисом и держала мусорную корзину, в которую его периодически рвало. Это началось минут двадцать назад, когда Морс посвящала Кайзера в подробности дела, и позывы продолжались до сих пор.

– Видимо, все дело в лекарствах, – пробормотал Крис, держась руками за живот. – Мой организм не привык к ним, а я глотаю сразу по три штуки.

Кайзер, продолжая смотреть в окно, произнес:

– Алекс, ты полагаешь, что Уэбб Тайлер копает против тебя?

Он назвал имя и фамилию человека, возглавлявшего отдел ФБР в Джексоне. Именно к нему Алекс в первую очередь обратилась за помощью в расследовании. Это была ее ошибка.

– Думаю, да. Через пять минут после того, как я появилась в его кабинете, он уже мечтал выгнать меня оттуда.

Кайзер наклонил голову, словно разглядывая что-то на улице.

– Ясно.

– Кроме того, я уверена, что он с первого дня стал докладывать обо мне Марку Додсону.

– Пожалуй, верно.

– Что скажешь, Джон? Ты сумеешь нам чем-нибудь помочь?

Кайзер отвернулся от окна.

– Тебе нужны доказательства убийства. Реальные улики.

– Может, тебе удастся добиться вскрытия тел?

– Нет, пока не заведут уголовные дела. Местные власти вообще отрицают наличие убийств. Как они могут привлечь ФБР к расследованию того, чего не существует?

– Да, но, видимо, Криса заразили каким-то неизвестным веществом, способным вызывать рак. Разве это нельзя классифицировать как биологическое оружие? И если так, почему бы Бюро не взяться за данный случай в рамках борьбы с терроризмом? Ведь речь идет об оружии массового поражения.

Кайзер покусал губы.

– Неплохая идея. Но преждевременная. Опять же мы не знаем, какое вещество.

– У Криса остался след от укола.

– Это ничего не значит. Надо обнаружить препарат в его крови.

– Почему бы не попробовать?

– Мы понятия не имеем, что искать, – прохрипел Шепард. – Радиоактивный металл? Ретровирус? Токсин? И вообще, его можно проследить?

Кайзер покачал головой.

– Да и кто займется тестами?

– Черт! – крикнула Алекс. – Я связана по рукам и ногам.

– Если я отправлюсь в Слоун-Кеттеринг, Пит Конноли проведет анализы, – опять вмешался Крис. – Надеюсь, ему удастся что-нибудь найти.

– Я хочу взглянуть, – проговорил Кайзер.

– На что? – удивилась Алекс.

– На след от укола.

– Ты серьезно?

– Я видел вещи и похуже.

Алекс покосилась на Криса.

– Какого черта? – пробормотал он. – Пусть смотрит, если желает.

Кайзер обернулся к Алекс.

– Не выйдешь на минутку?

Морс молча удалилась в ванную комнату.

Крис медленно встал, спустил брюки и лег на живот. Кайзер осмотрел его с уверенностью профессионального врача.

– Хорошо, доктор. Можете одеваться.

– Ну что? – спросил Крис, натягивая брюки.

– Вы когда-нибудь употребляли наркотики, доктор Шепард?

– Нет.

Агент ФБР взглянул ему в глаза.

– Вы верите, что ваша жена способна на убийство?

Крис сел на край кровати. На него снова накатила тошнота.

– Сначала не верил. Так же, как в то, что она может предать меня. В ее прошлом есть моменты, о которых мне неизвестно. И потом…

– Что?

– Я усыновил мальчика. Сына моей жены. Бен прожил со мной всего два года, но если сейчас спросить его, с кем он хочет жить после развода, он выберет меня, а не свою мать. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Да, если вы правы.

Кайзер повернулся к ванной комнате:

– Алекс!

Она вышла с удивленным выражением лица.

– Теперь ты мне веришь?

Он протянул руку и взял ее ладонь.

– Да, потому что я верю в тебя. Но не думаю, что другие отнесутся к этому так же.

– Ты можешь чем-нибудь помочь?

– Как минимум могу подергать за кое-какие ниточки и устроить за Раском слежку.

– А Уэбб Тайлер не станет возражать?

Кайзер фыркнул.

– Тайлера не уважают даже подчиненные. Уверен, кое-кто из них не откажет мне в услуге. Разумеется, особо светиться я не собираюсь, но проверить номера машин или покопаться в чьем-то прошлом мне вполне по силам.

– Спасибо, Джон. Хотя я боюсь, что в нашей ситуации этого недостаточно. Они уже много лет занимаются убийствами, и даже то, что я села им на «хвост», нисколько их не напугало.

Кайзер пожал плечами:

– Не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, как раз это хорошо. Если они лягут на дно, мы вряд ли их поймаем. Самое лучшее, что можно сейчас сделать, – надавить на Эндрю Раска. Я сам этим займусь. Узнаю о нем все. Выпотрошу каждую компанию, которая когда-либо имела с ним дело. Через пару дней все деловые партнеры Раска возненавидят его лютой ненавистью.

Лицо Алекс вспыхнуло от радости. Кайзер подошел к Крису:

– А вам, доктор, я советую начать химиотерапию. Вы ничем не поможете этому расследованию. Ваша главная задача – выжить.

Крис хотел что-то ответить, но внезапно согнулся пополам, и его вывернуло наизнанку.

Кайзер отвел Алекс в другую комнату. Крис отчетливо слышал их голоса, но не мог разобрать ни слова. Будто повинуясь какой-то неодолимой силе, он забрался на кровать, скорчился в постели и натянул на себя одеяло. Когда Алекс вернулась, он уже почти не понимал, что она говорит.

– Крис, я спрашиваю – отвезти тебя в больницу?

Шепард покачал головой:

– Нет… мне надо просто отдохнуть… а Кайзер…

– Он ушел.

Морс смотрела на него с беспокойством, почти со страхом. «Да, она слишком много потеряла, – подумал Крис. – Не хочет, чтобы я заснул… боится остаться одна…»

– У тебя есть кому позаботиться о Бене? – произнесла Алекс.

– Миссис Джонсон, – пробормотал доктор. – Номер… в моей телефонной книжке.

– Я позвоню. А ты спи. Я присмотрю за тобой.

Она взяла его дрожащую руку и сжала в своей ладони. Крис ответил ей с силой, какая у него еще осталась. Потом тьма вокруг него сгустилась, и все исчезло.


Крис проснулся в темноте от звонка телефона. Он поморгал, ощущая сухость в глазах, и повернулся на правый бок. В просвете между штор горел искусственный свет. В его розовом отсвете он увидел Алекс, лежавшую на другой кровати. Она была в рубашке, но без брюк. Он пошарил рукой по ночному столику и нашел свой мобильник.

– Алло?

– Крис! – раздался возбужденный женский голос.

– Миссис Джонсон?

– Это Тора! Где ты?

– Я… в Джексоне.

– В Джексоне? Какого черта? Ты оставил Бена у миссис Джонсон, а она понятия не имеет, куда ты пропал!

– Неправда. Я сказал ей, что могу уехать из города.

– Она говорит, что насчет Бена ей звонила какая-то женщина по имени Алекс. Что еще за Алекс?

Крис медленно сел, затем встал и вышел в соседнюю комнату.

– Слушай… мне пришлось срочно ехать к пациенту в местный медицинский центр. Тебе не о чем волноваться. Где ты?

– В Гринвуде, где и должна быть. – Голос Торы звенел на грани истерики.

Доктор стиснул зубы, но промолчал.

– Крис!

– Да.

– Объясни мне, что все это значит?

Как она может делать вид, будто с их браком все в порядке? Он стоял посреди темной комнаты, почти обессилев от непрерывной рвоты, с саднящим горлом и нытьем в паху, с дрожавшей от слабости рукой, которая едва удерживала трубку, и ему хотелось кричать во весь голос. Шепард помнил, что Алекс просила его не ссориться с Торой, но сейчас ему было наплевать на ее расследование. Он больше не мог смотреть в глаза жене и притворяться, что все прекрасно.

– Отвечай мне! – потребовала Тора. – Ты пьян?

– Значит, ты там, где должна быть? – усмехнулся Крис.

– Конечно!

– А как насчет Шейна Лэнсинга? Он тоже там, где должен быть?

В трубке воцарилась тишина.

– Или он там, где должен быть я?

– О чем ты, Крис?

– Перестань, Тора. Хватит.

– Я не знаю, что тебе известно, но ты… ты просто не можешь… – Она замолчала.

– Я тебе скажу, что мне известно! – с внезапной решимостью бросил Крис. – Мне известно, что ты приняла противозачаточные таблетки после того, как мы занимались сексом в студии.

Он услышал судорожный вздох и глухой звук, словно кто-то прикрыл ладонью микрофон.

– У меня есть отличный снимок Шейна, он трахает тебя на балконе. Уверен, он был рад добавить к своей коллекции еще трофей. Ты у него… кажется, уже десятая за этот год?

Сдавленный вскрик, потом что-то похожее на мужской голос.

– А-а, так он там? – спросил Крис, чувствуя головокружение. – Или уже улетел домой, чтобы поужинать с женой и детьми? Интересно, сколько он тратит на то, чтобы каждую ночь спать с тобой в отеле? Тебе приятно думать, что ты обходишься так дорого?

Тишина.

– Если он там, пусть возьмет трубку.

– Крис… – Голос Торы звучал теперь слабо, почти трогательно. – Я одна. Здесь никого нет.

– Не верю. Я знаю, что ты со мной сделала, слышишь? Да, вероятно, скоро я умру. Но вы… ты и Лэнсинг… вы уже мертвы. У вас мертвые души. Наверное, ты сейчас даже не понимаешь, о чем я говорю, но рано или поздно все поймешь. И передай этому ублюдку, что мы еще встретимся с ним с глазу на глаз. Так просто он не отделается.

Тора всхлипнула.

– Как ты могла поступить так с Беном? Ладно, пусть я. Но Бен… у него все хорошо складывалось… Или ты намерена сделать из него вторую копию своей убогой душонки?

Тора зарыдала, будто плакальщица на похоронах. Крис отключил связь и застыл посреди комнаты, продолжая трястись всем телом. Он почувствовал, что не один. В дверях между гостиной и спальней стояла Алекс. Свет из окна падал на ее голые ноги и расстроенное лицо.

– Что ты сделал? – спросила она.

– Я больше не могу притворяться.

– Но ты все испортишь.

– Почему? Ты работаешь над этим уже пять недель и не продвинулась ни на шаг. Кайзер сказал, что на них надо надавить. Считай, что я надавил на Тору. Убежден, теперь она возьмется за Раска, да так, что ему мало не покажется.

Алекс подняла руку и жестом маленькой девочки вытерла заспанное лицо.

– Как твой желудок?

– Лучше. Который час?

– Половина двенадцатого. Ночи.

Крис болезненно сглотнул.

– Кажется, ты уже не собираешься возвращаться в Натчес?

– Нет, если только ты не хочешь забрать Бена.

– Что сказала миссис Джонсон?

– С ним все в порядке.

– Вот черт. А Тора говорила так, словно Бен в истерике. Кстати, ей не понравилось, что миссис Джонсон звонила женщина. Она спрашивала, кто такая Алекс.

Морс улыбнулась:

– К чертям ее!

– Верно. Или куда-нибудь подальше.

Алекс шагнула к Крису, взяла за руку и повела в спальню.

– Не думай, что я к тебе клеюсь, – произнесла она. – Просто с тобой мне спать лучше, чем одной. Ты не против?

Крис лег на спину, потом сдвинулся в сторону, чтобы дать Алекс место. Она устроилась рядом, положив голову на его плечо и слегка прижавшись к нему теплым телом.

– Почему ты женился на Торе? Потому что она красива?

– Тогда я так не думал. Но теперь… Вероятно, это ближе к истине, чем я сам себе признавался.

Алекс кивнула, не поднимая головы с его плеча.

– А может, дело не только в этом, – продолжил Крис. – Я до сих пор не понимаю, зачем она так поступила. Могла бы попросить о разводе. Я бы дал.

– Видимо, все дело в Бене.

– В Бене?

– Да. Тора знает, как он тебя любит. Она не может объявить, что решила бросить его нового отца, поскольку ей вдруг стало скучно. Или что она врала тебе с самого начала. Смерть решает все проблемы. Если ты умрешь, она станет уважаемой вдовой, а не взбалмошной стервой. Торе отлично удастся роль вдовы.

– Верно.

– Не говоря уже о паре лишних миллионов на ее счете.

Крис молча вздохнул.

– Когда-то меня считали красавицей, – пробормотала Алекс, коснувшись своей щеки. – До того как это произошло.

– Ты и сейчас красавица. Но смотришь на себя другими глазами. Ты немного изменилась, только и всего. Как женщины, которые проходят химиотерапию. Они остаются красивыми, но теряют волосы. Я называю это «комплексом Шинед О'Коннор».

Алекс улыбнулась:

– Ты настоящий джентльмен в постели, тебе об этом говорили?

– Во всяком случае, не Тора.

– Она спятившая сучка!

Крис закрыл глаза.

– Если я начну лечиться, у меня тоже выпадут волосы.

– Никаких «если», дружище. – Алекс провела пальцем по его лицу. – Ты должен это сделать.

– Хочешь стать моим доктором?

– Придется, ведь больше некому.

Шепард взял ее за руку, мягко повернул спиной к себе и крепко обнял сзади.

– О нет, – прошептала Алекс.

– Что?

– Я это обожаю.

– Хорошо. – На него снова стала наплывать сонливость.

– Не пугайся, если я расплачусь, – предупредила она. – Это вполне может случиться.

– Почему?

– Потому что все очень плохо. Сейчас и вообще.

Крис крепко обнял ее, потом ослабил руки.

– Бывает и хуже. Этому учит медицина. Всегда может оказаться хуже.

Алекс повернула голову, почти соприкоснувшись с ним щеками.

– Надеюсь, что не будет.

– Нам надо поспать, Алекс.

– Знаю. Тебя на меня не стошнит?

Он рассмеялся, чувствуя, что вот-вот отключится.

– Вряд ли.

Внезапно Алекс напряглась.

– Что такое? – спросил он.

– Я забыла выйти на связь с одним человеком. С Джеми. У нас такая традиция.

– Ладно, иди.

– Нет, уже поздно. Одну ночь можно пропустить.


Глава 40


– Вот черт! – раздался женский голос.

Крис проснулся, чувствуя, что кровать под ним плывет. Мускулы ныли, а грудь и шея болели так, словно он попал под машину.

– Черт, черт, черт! – ругалась женщина. – Я не услышала звонок будильника.

Алекс, вспомнил доктор. Он заморгал, пытаясь открыть глаза, и сразу зажмурился от яркого света.

– Уже день? – спросил он.

– Девять утра. Я включила будильник на мобильнике, но забыла поставить его на зарядку. Ночью он сдох. Похоже, от ночных нежностей у меня отшибло память.

Крис сел, и к его горлу подкатила муть.

– Ты пойдешь в ванную комнату?

Морс взглянула на его лицо и понимающе кивнула:

– Только в туалет схожу.

Она исчезла за дверью. Крис спустил ноги на пол, медленно встал, приблизился к мини-бару и взял бутылку минералки. Вода приятным холодком прокатилась в желудок, но попыталась вырваться обратно. Убедившись, что она все-таки удержалась там, где нужно, Шепард подошел к своей сумке и достал утреннюю порцию лекарств: АЗТ, ритонавир, энфувертид и видарабин. Когда он глотал последнюю таблетку, в туалете послышался шум смываемой воды.

– Готово! – воскликнула Алекс. – Кабинет свободен.

– Спасибо, пока не нужно. Мне показалось, что у меня начинается диарея, но теперь все прошло.

Алекс села в кресло. Она только что умылась, и без косметики шрамы на ее щеке казались особенно яркими и безобразными. Крис представил чью-то руку, выплескивающую кислоту на портрет красивой женщины.

– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Морс.

– О сегодняшнем дне.

Она насторожилась.

– У тебя две возможности. Вернуться в Натчес и пройти там химиотерапию или отправиться в Слоун-Кеттеринг и сделать то же самое.

– Хочешь стать моей мамочкой?

Алекс пожала плечами:

– А ты хочешь сыграть с жизнью в «русскую рулетку»?

– В подобных обстоятельствах химиотерапия и есть «русская рулетка». Мы даже не знаем, что мне вкололи. Сначала надо выяснить, с чем я имею дело, а потом заниматься лечением.

Морс задумалась.

– Как ты собираешься это узнать?

– Ну, например, вы с Кайзером все-таки поймаете для меня этого чертового ублюдка…

– Похоже, сегодня ты чувствуешь себя получше.

Крис взял брюки и попытался натянуть их, но ему это не удалось.

– Куда-то собираешься? – спросила Алекс.

– Да, в университетский медицинский центр. Хочу повидать тех специалистов, о которых говорил Пит Конноли. Если их там нет, разошлю фамилии по крупным онкологическим и гематологическим клиникам и попытаюсь найти их.

– Зачем?

У Криса опять закружилась голова. Он присел на краешек кровати, покачиваясь взад и вперед.

– Зря мы так сосредоточились на Лэнсинге. Да, он владеет частью онкологической клиники, и что с того? У него много иных капиталовложений. Мы знаем, что мне сделали какую-то инъекцию. Если бы она была радиоактивна, вчерашний рентген наверняка показал бы это. Так что я склоняюсь к мысли, что прав Пит Конноли. Кто-то взял мои клетки – из крови или спермы, – изменил их и ввел обратно. Но в этом случае все шансы против Лэнсинга. Шейна больше волнуют деньги, чем наука. Он не обладает глубокими познаниями. Нам надо искать врачей экстра-класса, Алекс. Экспертов по пересадке костной ткани, генетиков, вирусологов. В нашем штате не так уж много таких специалистов, и большинство из них работает в соседнем здании.

Алекс подалась вперед, и ее глаза блеснули.

– Как ты себя чувствуешь? Сможешь ходить?

– Да. Но мне необходимо принять душ.

– Хорошая мысль. – Алекс шагнула к стоявшему на столике телефону. – А я пока закажу завтрак. Ты в состоянии что-нибудь проглотить?

– Тосты и овсянку. И горячий чай.

Она широко улыбнулась:

– В последние десять лет я ни разу не проводила ночь с мужчиной, который заказывает по утрам овсянку.

– Добро пожаловать домой!

* * *


В десяти милях к югу от Джексона у Раска сдали нервы. Несколько дней назад за ним следила одна машина. Теперь это была целая моторизованная колонна, работавшая слаженно и без ошибок. Его преследовали автомобили всех марок, а лица водителей мелькали как в калейдоскопе. Проклиная агента Морс, адвокат свернул с главного шоссе на повороте к Байрему и двинулся по сквозному проезду к ресторану «Уэндис». Две машины последовали за ним.

– Вот черт! – выругался Раск.

Вчера вечером, получив спам от доктора Тарвера, адвокат возблагодарил судьбу. Он понятия не имел, где доктор прятался все это время, но не сомневался, что у него были веские причины. В конце концов, за последние пять лет они провели вместе не более нескольких часов. Однако то, что вчера выглядело легкой прогулкой в Чикамагуа, сегодня превратилось в неразрешимую задачу. Если он притащит с собой «хвост» из правительственных агентов, Тарвер не моргнув глазом убьет их всех.

Раск заказал хот-дог с апельсиновым соком и заметил, как одна из машин остановилась на парковочной площадке. Что делать? Если они устроили ему такую слежку, значит, прослушивают и телефоны. Домашний, сотовый, служебный… В голове адвоката промелькнула мысль, что его выдал Карсон Барнет.

Нет. Барнет мечтает избавиться от жены и сделает все, чтобы этого добиться. Дело в проклятой Морс. Или не только в Морс? Хороший вопрос.

Вчера ночью Тора Шепард четырнадцать раз звонила ему домой. После двух истеричных сообщений Раск выключил автоответчик, однако она продолжала звонить не переставая. А утром, когда он приехал в офис, Дженис передала ему еще двенадцать посланий, одно хуже другого. Тора не так глупа, чтобы говорить обо всем открытым текстом, но Раск сразу заподозрил, что дело не обошлось без Морс. А может, клиентка вообще вздумала отменить заказ? Ничего удивительного. Пусть Тора и выглядела как суперзвезда, но в глубине души Раск всегда считал ее полоумной. Как и иных светских дамочек вроде нее. Это со стороны кажется, будто у них все под контролем, а вообще-то они просто закусили удила и мчатся, сами не зная куда.

Эндрю взял хот-дог у девушки в окошке и заплатил десятидолларовой банкнотой.

– Кетчуп, – произнес он. – Мне нужен кетчуп.

Раск глотнул сок и отъехал от ресторана. Одна машина немедленно тронулась следом. Эти парни играли в открытую.

Самое забавное, думал он, поворачивая на Пятьдесят пятую автостраду, что им даже не пришлось убивать первого мужа Торы Шепард. Бедняга умер сам, от естественных причин. Разумеется, Раск не стал сообщать об этом Торе. Она заплатила ему как положено, и он с удовольствием взял гонорар. Но еще забавнее было то, что затем она обратилась к нему опять. Правда, сейчас адвокату было не до смеха. Тора Шепард съехала с катушек, и если она закатит ему сцену где-нибудь в публичном месте, это будет катастрофой. Надо поскорее связаться с Тарвером. Раск понятия не имел, как это сделать, но когда он мчался по дороге к Джексону, ему вдруг пришло в голову, что беспокоиться не о чем – нужно просто положиться на Тарвера. Доктор сам все устроит. Не пройдет и двенадцати часов, как он окажется на пути Раска, когда тот будет поворачивать за угол, входить в лифт или садиться в автомобиль. Появится как по волшебству. Такая уж у него манера. И никакие агенты в мире ему не помешают.

Раск посмотрел в зеркальце заднего обзора и улыбнулся. Пора готовить деньги и смываться из страны. И хорошо бы перед отъездом успеть обчистить Карсона Барнета. Он станет их дойной коровой, несгораемой кассой на следующие двадцать лет. Глядя на мелькавшее под колесами шоссе, Раск представил жаркий пляж и самого себя, нежащегося на песочке рядом с голой Лайзой. Конечно, ему не хотелось оставлять детей, но… Бизнес есть бизнес. Он стал сбавлять ход, чтобы ехавшему сзади темному седану не пришлось обогнать его слева. Водитель покосился на него через стекло, и Раск засиял улыбкой, как Чеширский кот.


Доктор Тарвер с сожалением взглянул в недоумевающее лицо своего приемного брата. Именно такого выражения он и ожидал – точно у ребенка, которому сообщили, что его собака попала под машину.

– Как, всех? – переспросил Джуд. – Всех до единого?

– Боюсь, что да, – ответил Элдон. – Мне очень жаль.

– Даже шимпанзе?

Они стояли в задней комнате рядом с клетками приматов – не самое лучшее место для беседы.

– Особенно шимпанзе. Мы должны уничтожить все следы нашей работы.

Джуд наморщил лоб, как ученик, пытавшийся сложить в уме большие числа.

– Я думал, мы совершали правильные поступки.

– Так оно и есть. Но люди этого не понимают. Ты же знаешь людей.

– Да, но… может, я сам о них позабочусь? Хотя бы о некоторых?

– Я бы с радостью, Джуд. Честное слово. Но это невозможно.

– Я буду стараться. Я уже многому научился. Почему бы не оставить хоть питомник? Несколько гончих?

– Джуд, для таких дел надо разбираться в бизнесе. Недостаточно просто выращивать собак. Нужны отчеты, записи, компьютеры, налоги. Не говоря уже о лицензии. Без меня тут все сразу остановится.

В глазах брата появился новый страх.

– А куда ты уезжаешь?

– Пока не знаю. Но я пришлю за тобой, как только устроюсь.

– Правда?

– Разумеется. Так было всегда.

Взгляд Джуда снова обратился к клеткам.

– А почему их нельзя отпустить?

– Потому что они больны, Джуд. В них сидят микробы. Они могут заразить других животных, и начнется катастрофа. Или даже Армагеддон, как в…

– В «Откровении святого Иоанна», – машинально закончил Джуд. – Глава шестнадцатая. Семь чашей в руках ангелов. Мое имя тоже есть в этой книге. – Его голос снизился до шепота. – «Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море. И…»

– Верно! – поспешил прервать Элдон, пока брат не успел погрузиться в транс. – Ты же не хочешь, чтобы Господь возложил ответственность за это на тебя?

После долгих раздумий Джуд покачал большой головой.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил Тарвер, сделав вид, будто эта идея только что пришла ему в голову. – Ты позаботишься о собаках, а обезьян оставишь мне. Я понимаю, для тебя это будет слишком тяжело.

Джуд прикусил нижнюю губу.

– Гончие – тоже тяжело. Я знаю их всех по именам.

Элдона всегда удивляло, как такой грубый человек, как Джуд, мог проявлять столько нежности к животным. Обычно приемный брат производил скорее устрашающее впечатление. В минуты ярости он напоминал шахида, обвязанного бомбами. Именно такие, как он, выбили японцев с Имодзимы, – люди, готовые со штыками в руках прорываться сквозь бесчисленных врагов и лезть на пулеметы, даже не спрашивая, зачем это нужно. Слепой патриотизм помог возмужать Америке, думал Тарвер, но недостаток патриотизма никогда не позволит ей достигнуть зрелости.

– Ты ведь не знаешь, – произнес Джуд. – Ты не ухаживал за ними так, как я. Мне кажется, они мои дети. Помнишь, как старая Джун-Баг, когда мы были маленькими?

Джун-Баг, дряхлая и полуслепая дворняга, прожила у них в доме пятнадцать лет. Джуд заботился о ней до последнего дня.

– То же самое делал папа, когда топил котят, – пробормотал он. – В том большом корыте.

Тарвер обнял его за плечи и отвел подальше от клеток с обезьянами. Странно, что люди иногда принимали их за родных братьев. В интеллектуальном плане они принадлежали к двум разным мирам: в голове у Джуда было раза в четыре меньше нейрохимических соединений, чем у Элдона. Несмотря на это, в последние годы приемный брат приносил ему немало пользы и скорее всего еще пригодится ему в будущем.

Они перешли в другую комнату, где находился маленький собачий городок – два ряда клеток, набитых черным, белым и рыжим мехом с жалобными бусинками глаз. Чтобы усыпить их, у Джуда уйдет не менее суток. Но сопротивления не будет. Гончих часто использовали для медицинских опытов именно потому, что они послушны и дружелюбны. Пока набираешь в шприц смертельную инъекцию, они лишь смотрят на тебя грустным взглядом. Тарвер считал их живым доказательством того, что кроткие не наследуют землю, по крайней мере среди животных.

– Как ты собираешься это сделать? – спросил Джуд. – Я про шимпанзе?

– Сначала накачаю их барбитуратом. А потом введу хлористый калий. Они ничего не почувствуют.

Джуд так сильно прикусил губу, что Элдон испугался, не брызнет ли кровь.

– Почему все надо сжечь?

– Мы должны очистить это место, брат мой. Бог низводит на землю огонь. Мы поступим так же.

Джуд прикрыл глаза. Когда он их открыл, в них уже стояла твердая уверенность. В конце концов, Элдон бросил вызов их отцу и выжил: он вполне мог быть помазанником Господа.

– Ты должен уйти не позже пяти, – строго сказал Элдон. – Понял?

– А ты уедешь?

– Да, но я вернусь, чтобы позаботиться об обезьянах. Вряд ли ты управишься к тому времени.

– Хорошо. А куда я отправлюсь позднее?

– После возвращения я тебе все подробно объясню.

– Ладно.

Элдон улыбнулся и вернулся в комнату с приматами. Он хотел почитать кое-какие инструкции – работа со взрывчаткой никогда не была его сильным местом. Однако он не сомневался в успехе. Шоу выйдет замечательное. Взрыв, огонь, плавящий даже сталь, а когда примчатся пожарные, их ждет зрелище, которого они никогда не видели: свора обезумевших обезьян. Тарвер решил, что приматы могут задержать тушение огня, а ему это на руку. Значит… Нет, конечно, он вколет им барбитурат, как обещал. А вот хлорида калия не будет. Кроме того, доктор придумал хитрость: двери клеток будут открыты, он обвяжет их проволокой, чтобы внушить обезьянам уверенность, будто они все еще заперты, до тех пор, пока из старой пекарни не хлынет испепеляющее пламя. Тарверу было бы любопытно посмотреть, какой из видов первым догадается открыть дверцы, но умирать ради этого не стоило.

Он взглянул на запертый шкафчик, стоявший рядом с клетками шимпанзе. Там хранились четыре баллона с ацетиленом. Еще три таких же шкафчика находились в помещении пекарни. Когда пожарные приедут на звонок соседей, температура в здании достигнет трех тысяч градусов по Цельсию, по всей округе разнесется вонь паленых шкур, а взбесившиеся обезьяны станут кидаться на каждого, кто приблизится к их дому. Элдон тихо рассмеялся, чтобы его не услышал Джуд. Их ждет зрелище, достойное кисти Иеронима Босха.


Глава 41


На пятом этаже медицинского центра Крис придержал дверь лифта, чтобы помочь медсестре вывезти женщину в кресле-каталке. Затем он поспешил по коридору вслед за Алекс.

– Ты познакомилась с доктором Пирсоном, когда он лечил твою мать? – спросил Шепард.

Алекс покачала головой:

– Мамин доктор – Уолтер Кларк.

– Невероятно! Кларк был на год меня старше в медицинской школе. Я думал, он все еще в Бэйлоре.

Морс пожала плечами.

Они прошли мимо зоны отдыха и направились к кабинетам врачей. Почти в конце коридора на двери блестела медная табличка: «Мэттью Пирсон, доктор медицины, начальник отделения гематологии».

Крис остановился и предупредил:

– Ни слова о ФБР, убийствах и тому подобном.

– Почему?

– Это больница. Как только мы заговорим о судебных исках или врачебной ответственности, нас выставят за дверь. Я доктор, помнишь? Доверься мне.

Алекс развела руками:

– Как скажешь, док.

Крис постучал, и они вошли внутрь. Рыжеволосая женщина со старомодной прической подняла голову от бумаг:

– Чем могу помочь?

– У нас к вам просьба. – В голосе Криса звучала любезность исконного южанина. – Я доктор Крис Шепард из Натчеса. Заехал сюда навестить друга, – он кивнул на Алекс, – и подумал, что было бы неплохо побеседовать с доктором Пирсоном о некоторых интересных случаях в моей практике.

Секретарша натянуто улыбнулась:

– Вам назначена встреча, доктор…

– Шепард. Боюсь, что нет. Но я говорил с доктором Питером Конноли из Слоун-Кеттеринга, и он очень высоко отозвался о докторе Пирсоне. Пит сказал, что тот наверняка будет не против обсудить со мной эти вопросы.

Услышав имя Конноли, секретарша просияла:

– Вы знакомы с доктором Конноли?

– Да, он был моим наставником, когда я здесь учился.

– О, понимаю. – Она встала и, обойдя вокруг стола, протянула руку. – Меня зовут Джоан. Доктор Пирсон сейчас занят, но я попробую узнать, не уделит ли он вам минутку.

Когда женщина исчезла за второй дверью, Алекс прошептала:

– Ты великолепен.

Из кабинета появился средних лет мужчина в дорогом костюме и протянул руку Крису:

– Доктор Шепард?

– Да, сэр. – Крис ответил крепким рукопожатием. – Рад с вами познакомиться.

– Я тоже. Ваше имя часто встречается на медицинских карточках, которые пересылают в центр. Вы доставляете нам много интересных пациентов. Я это ценю.

– Увы, уже не так много, как мне бы хотелось, после того как в городе появился доктор Мерсье.

– О, Натчесу крупно повезло, – усмехнулся Пирсон. – Надеюсь, вы не прихватили скрытую камеру?

Значит, даже Пирсон слышал о его документальных съемках.

– Нет, мои студенческие эскапады канули в прошлое. Теперь я верный член медицинской корпорации.

Пока они шутили и улыбались, вспоминая общих знакомых, Крис оценивал Пирсона. Если не считать его стэнфордского прошлого, в остальном глава гематологического отделения мало отличался от врачей, которых Шепард часто встречал во время работы в медицинском центре: умных и интеллигентных представителей среднего класса, которые, отучившись четыре года в местных университетах, отправлялись в более престижные медицинские школы других штатов и возвращались домой, увенчанные лаврами. Криса это немного удивило: в такой технологически ориентированной области, как гематология, он ожидал увидеть чужака.

– Джоан что-то сказала о необычных случаях, – напомнил Пирсон.

– Верно. Но я забыл про хорошие манеры. – Он обернулся к Алекс. – Это Александра Морс. Ее мать лежит в вашем отделении. Рак яичника.

На лице Пирсона появилось сочувственное выражение.

– Да, я знаю этот случай. Жаль, что довелось встретиться при столь печальных обстоятельствах, мисс Морс.

– Благодарю вас. – Южный акцент прозвучал в голосе Алекс так резко, словно она никогда не покидала Миссисипи. – Тут чудесные сиделки и врачи.

– Вы пришли поговорить о вашей матери?

– Нет, – покачал головой Крис. – Алекс просто друг. Я имел в виду схожие случаи раковых болезней, с которыми я сталкивался в последний год и которые начинают меня сильно беспокоить.

– Какого типа?

– Разного, но всегда рак крови. Лейкемии, лимфомы и миеломы.

Доктор Пирсон заинтересованно кивнул.

– Странно, что мы сами не заметили закономерности. Мы ведем статистику опухолевых заболеваний по всему штату. Пациенты проходили лечение у нас?

– В том числе. Часть лечил доктор Мерсье, других отправляли в «Эм-Ди Андерсон», институт Дана-Фарбер и так далее.

– Да, я понимаю.

– Проблема в том, – добавил Крис, – что у некоторых местных докторов возник вопрос, не связано ли это как-то с экологическими факторами.

– Звучит вполне правдоподобно. Хотя это сложная проблема. И к тому же довольно щекотливая.

– Меня заинтересовал еще один аспект, – продолжил Крис. – Не существует ли между данными случаями этиологического сходства?

– Например?

– Я тут почитал кое-какую литературу и обнаружил интересные возможности. Одна из них – радиоактивность. Вокруг города находятся три атомные электростанции. Там работали двое наших пациентов. Правда, другие не имели к ним отношения. Зато еще два пациента раньше проходили химиотерапию. Кроме того, меня заинтриговала роль онкогенных вирусов в возникновении рака.

Доктор Пирсон нахмурился:

– Судя по всему, это маловероятно.

Крис внимательно взглянул на доктора. Он понимал, что в глазах Пирсона может представлять собой нежелательную личность: болтливого провинциала, приехавшего докучать ему своими научными теориями. Однако ситуацию можно было повернуть по-иному, превратившись чуть ли не в живое воплощение докторской мечты: неглупого провинциала, который снабдит его отличным материалом для будущих статей.

– В общем, я надеюсь, – заключил Крис, – что вы познакомите меня с вашими специалистами в этих областях. Главным образом в канцерогенных ядах и онкогенных вирусах.

– Понимаю, – отозвался Пирсон.

– Пит Конноли порекомендовал мне двоих. Прежде всего, разумеется, вас. Еще он упомянул Эйджита Шандреказара.

– Эйджит у нас больше не работает.

– Ясно. А Элдон Тарвер?

– Он здесь. После отъезда доктора Конноли он отлично себя зарекомендовал. Уверен, он будет рад побеседовать с вами. Если, конечно, вы заранее договоритесь о встрече.

Крис разочарованно вздохнул.

– У нас много замечательных врачей, – продолжил Пирсон, – как гематологов, так и вирусологов. Насчет загрязнения окружающей среды рекомендую пообщаться с доктором Пармайндером. В радиации хорошо разбирается доктор Колберт. Что касается онкогенных вирусов, тут сложнее. Большинство наших вирусологов занимаются СПИДом. Наверное, доктор Тарвер – лучший вариант.

– Вы используете генную терапию? – спросил Крис.

– Да, но я не вижу связи…

– Разве для переноса нужных генов в клетки не применяют вирусы?

– Верно, – согласился Пирсон. – Но обычно самые простые виды. Например, аденовирусы. Это не имеет ничего общего с онкогенными вирусами или ретровирусами. Я думаю, вы и сами это знаете.

– Да, я в курсе, как действуют РНК-вирусы. Обратная транскриптаза и все такое. Убежден, специалисты, занимающиеся подобными исследованиями, смогут ответить на интересующие меня вопросы.

– Я с удовольствием вас познакомлю, но, боюсь, не сегодня.

Крис нахмурился.

– Значит, доктор Пармайндер – экология, Колберт – радиация, а Тарвер – вирусы? – уточнил он.

Доктор Пирсон потер подбородок.

– Доктор Тарвер как раз пишет работу по амплификации нуклеиновых кислот. Полагаю, в ретровирусах он разбирается лучше любого из наших вирусологов.

– Но вы не думаете, что я сумею встретиться с кем-нибудь из них сегодня?

– Сомневаюсь. Может, ближе к концу дня. Дайте мне ваш номер телефона, и я позвоню вам, как только что-нибудь узнаю.

Крис назвал Пирсону номер своего мобильника.

– Спасибо, что уделили нам время, доктор. Я передам Питу Конноли, как любезно вы нас приняли.

– Всегда рад помочь коллеге, – отозвался Пирсон, протянув руку. – Конноли делает фантастические операции в Слоун-Кеттеринге. Правда, их финансированию можно лишь позавидовать. Они просто купаются в деньгах.

Крис кивнул, улыбнулся Джоан и вышел вместе с Алекс в коридор.

Как только за ними закрылась дверь, Морс свернула вправо и стала разглядывать таблички на дверях.

– Что ты делаешь? – шепнул Шепард.

– Ищу парней, про которых он говорил. Так, вот и Пармайндер. Совсем рядом. – Она подергала дверную ручку. – Заперто.

Крис последовал за ней, но вдруг почувствовал сильный спазм в кишечнике. Он остановился и согнулся пополам, боясь, что наложит прямо в брюки.

– Крис! – Алекс бросилась к нему. – Что случилось?

– Мне срочно нужно в туалет.

Она схватила его за руку и потащила обратно.

– У лифта есть мужской туалет.

Крис старался идти маленькими шажками и одновременно сжимать сфинктер. Он подумал, что в следующий раз надо внимательнее читать о противопоказаниях и побочных действиях лекарств. До туалета они добирались целую вечность. Наконец Алекс втолкнула его внутрь и помогла сесть на унитаз.

– Ладно, теперь иди, – выдохнул Крис.

– С тобой все в порядке?

– Уходи!

Он пытался сдержаться, но все-таки сдался раньше, чем Алекс успела захлопнуть дверь.


Уилл Килмер припарковался возле здания «Эмсаут-банк», когда Тора Шепард выскочила из серебристого «мерседеса» и бросилась к входным дверям банка. Ее появление поразило его до глубины души. Килмер приехал сюда после того, как один из его оперативников, следивших за Раском, сообщил, что в десяти милях от города объект сменил направление и движется обратно к Джексону. Хотя другие сотрудники продолжали следить за адвокатом, Уилл решил лично взглянуть на его офис.

Семейная пара, наблюдавшая за Торой Шепард в Гринвуде, сняла слежку, как только та выписалась из отеля «Эллювиан». Как и Уилл, они решили, что Тора и ее подруга сразу вернутся в Натчес. А теперь докторша вдруг очутилась здесь и явно собиралась в гости к Раску, причем без подруги. Где она потеряла Лору Каннинг? Уилл подумал, не подняться ли ему на шестнадцатый этаж, но какой этом смысл? Его все равно не пустят в офис адвоката. Однако Раска тут тоже нет.

Килмер вылез из своего «форда» и быстро перешел через улицу. Стоявшему в дверях швейцару он буркнул, что идет в банк, но в лифте вместо второго этажа нажал шестнадцатый. Дверь открылась, и Уилл услышал оглушительные крики Торы:

– Черт возьми, я звонила вчера весь вечер! А сегодня утром говорила с вами пять раз! Ваш шеф получил от меня уйму денег, и я требую, чтобы мне дали с ним поговорить!

Уилл вышел из лифта и заглянул в широкую дверь, за которой располагалась роскошная приемная. Тора стояла к нему спиной, обращаясь к привлекательной блондинке, а та изо всех сил старалась сохранить профессиональную выдержку.

– Миссис Шепард, – произнесла она твердо, – я уже сообщала вам, что мистера Раска сейчас нет в городе. Я пытаюсь связаться с ним по сотовому телефону, но он пока не отвечает. Как только мне удастся с ним пообщаться, я немедленно передам ваше сообщение и обрисую ему всю срочность ситуации. Даю вам слово.

Тора продолжала стоять у стойки, уперев руки в бока, словно решила не двигаться с места до тех пор, пока ее не отведут к Раску. Уилл удивился, увидев, что она одета как нормальный человек. Никаких причудливых причесок или ультрамодных штучек. Лишь синие джинсы в обтяжку и белая футболка. Вероятно, Тора буравила взглядом секретаршу, но блондинка хранила полную невозмутимость. Наконец, не сказав ни слова, Тора резко развернулась и зашагала к лифту.

– Вам вниз, мэм? – спросил Уилл.

– Конечно, черт возьми! – рявкнула Тора.

Пока они спускались в вестибюль, она продолжала бормотать какие-то ругательства. В тесном пространстве кабинки было видно, что ее шея покрылась красными пятнами, – с женой Уилла происходило то же самое, когда она приходила в ярость. Под глазами женщины лежали черные круги, и детектив подумал, что надо срочно позвонить Алекс. Похоже, вчера вечером произошло что-то важное, и они должны выяснить, что именно.

Когда дверь открылась, Тора не бросилась к выходу. Она стала бесцельно расхаживать по вестибюлю, точно жертва уличной аварии. Работая полицейским, Уилл часто наблюдал отчаявшихся людей, и интуиция подсказывала ему, что дамочка вот-вот сорвется.

Он достал мобильник и позвонил Алекс. Оператор перевел его на голосовую почту. Уилл убрал трубку в карман и присел на мягкий диванчик. Пять недель он помогал дочери своего лучшего друга исключительно из чувства долга. Ему не раз приходилось сталкиваться с безнадежными делами, и еще дней десять назад он решил, что перед ним «висяк». Но теперь по его крови струился адреналин, как всегда случалось в предчувствии прорыва. У него промелькнула мысль о юной и прекрасной Грейс Морс, которая так и не увидит, как ее сын закончит школу. А потом он вспомнил собственную дочь. Когда Тора направилась к двери, Уилл встал и двинулся следом, ощущая себя помолодевшим на двадцать лет. Походка стала уверенной и легкой. Куда бы ни пошла эта безумная особа, он последует за ней.


Стоя возле мужского туалета, Алекс увидела, как открылся лифт и из него вышел тот самый бородатый доктор с родинкой, которого она встретила вчера в больнице. Он зашагал по коридору, не отрывая взгляда от каких-то бумаг. Затем вдруг обернулся к Алекс и сказал:

– А-а, привет.

– Привет, – отозвалась Морс.

Бородатый мужчина улыбнулся и пошел дальше. Подождав, пока он свернет за угол, Алекс двинулась за ним. Когда она заглянула в другой коридор, фигура в белом халате исчезла в одном из кабинетов. На двери висела табличка: «Элдон Тарвер, доктор медицины».

Алекс поспешила обратно к туалету, но Криса еще не было. Она приоткрыла дверь и позвала:

– Крис!

– Да? – простонал Шепард.

– Я только что видела доктора Тарвера. Вчера мы вместе ехали в лифте, но я не знала, кто он.

– Где он сейчас?

– В своем кабинете. Ты уже закончил?

– Почти. Не говори с ним без меня.

– Поторопись, Крис.

Алекс закрыла туалет и вернулась к кабинету Тарвера. Дверь была прикрыта. Ей хотелось постучать, но она не знала, как начать беседу. У них нет ничего общего, кроме изуродованных лиц. Чего доброго, доктор решит, будто она к нему клеится.

– Я здесь, – пробормотал Крис, появившись из-за угла с белым как стена лицом.

– Ты справишься?

– Надеюсь.

Алекс повернулась к двери и громко постучала. Она подождала и опять постучала. Тишина.

– Уже ушел? – удивилась Морс. – Не может быть.

– Почему? Я уверен, он…

– О, здравствуйте! – раздался знакомый бас. – Чем могу помочь?

Крис протянул руку.

– Доктор Тарвер, я Крис Шепард, врач из Натчеса.

Тарвер поздоровался.

– Хотите ко мне зайти?

– Если вы не против. Пит Конноли рекомендовал мне вас как эксперта по онкогенным вирусам, в том числе по ретровирусам.

Тарвер удивленно поднял брови:

– Не знаю, заслуживаю ли я подобной чести. У меня есть несколько ученых степеней, но я никогда не специализировался по вирусологии.

– Однако и Пит, и доктор Пирсон считают, что вы отлично разбираетесь в таких проблемах.

– Ну разве что как практик. – Тарвер повернулся к Алекс: – А вы?..

– Нэнси Дженнер. Старшая медсестра доктора Шепарда.

Глаза Тарвера блеснули. Он улыбнулся Крису и заметил:

– Вам повезло.

Крис покосился на Алекс, но она не смотрела в его сторону.

– Так что, зайдете? – произнес Тарвер, взглянув на часы. – Я могу уделить вам несколько минут.

Кабинет Тарвера оказался намного меньше, чем у доктора Пирсона. Три стены занимали книжные полки, на четвертой висели старые черно-белые фотографии. Алекс догадалась, что доктор старше, чем она решила вначале. На одном снимке он был запечатлен с президентом Никсоном, который вешал что-то ему на грудь. На другом Тарвер стоял перед смутно знакомым зданием с висевшим над входом транспарантом: «Бесплатные тесты на СПИД». Алекс бросилось в глаза большое фото, где Тарвера окружала толпа тощих негритят, тянувших к нему руки так, словно он Альберт Швейцер. Пока Морс разглядывала снимки, Крис беседовал с доктором.

– Серия раковых заболеваний в Натчесе? – переспросил Тарвер. – Я об этом ничего не слышал. Вы находитесь в округе Адамс, если не ошибаюсь?

– Да, – подтвердил Крис. – Речь идет о раке крови. Местные врачи считают, что у всех этих случаев может быть схожая этиология.

– Связанная с вирусами?

– Этого мы не знаем. Сначала я предположил радиацию, но мы так и не нашли единого источника. Пациенты работали в разных местах и жили в противоположных частях города.

– Что исключает экологический фактор, – заметил Тарвер.

– Именно поэтому я подумал о вирусах. Я знаю, что некоторые виды рака имеют вирусное происхождение, по крайней мере вирус выступает в них посредником.

– Ну, это характерно скорее для животных, чем для людей. Я никогда не слышал, чтобы вирусы вызывали серию раковых болезней.

Крис бросил на него удивленный взгляд.

– А как же рак шейки матки, который часто встречается в городских районах, где жители ведут беспорядочную половую жизнь?

Тарвер пожал плечами:

– Вероятно, вы правы, но таких исследований не проводилось. Вирусный онкогенез – длительный процесс. Он может тянуться несколько десятилетий. Проследить за ним труднее, чем, например, за развитием герпеса. Можно находиться в самом центре эпидемии папилломавируса и не подозревать об этом. Боюсь, именно так чаще всего и происходит. Сексуальная распущенность создает идеальные условия для распространения вируса. Разумеется, идеальные в дарвиновском смысле.

Алекс продолжала разглядывать фото. Благодаря большой родинке она легко узнавала Тарвера на общих снимках. Хотя на самом деле это не родинка, вспомнила она. Что-то связанное с деформацией артерий и вен. Когда она училась в Квонтико, им говорили, что многие серийные убийцы с детства имели физические недостатки, превращавшие их в изгоев среди сверстников. Глупо подозревать доктора Тарвера, случайного соседа по лифту, но… его знаний вполне хватало для изощренных убийств. К тому же сильный характер и мощная логика делали его способным на решительные и даже экстремальные поступки. В отличие от Мэттью Пирсона, мечтавшего, судя по всему, лишь о вечернем чае.

Крис перешел на чисто медицинскую терминологию, и Алекс не понимала ни слова. Слушая его голос, она разглядывала очередную фотографию. Тарвер был запечатлен вместе с симпатичной блондинкой и мужчиной в военной форме. За спиной у них высилось похожее на крепость здание с надписью «ВРП». Те же три буквы были написаны на халате Тарвера. На этом снимке доктор Тарвер, с копной волос и без бороды, выглядел совсем молодым. Мужчина в форме чем-то напомнил Алекс ее отца. А женщина… она бодрая и энергичная, как те журнальные фотомодели, рекламирующие курсы иностранных языков, убеждая бизнесменов поправить свои дела с помощью французского.

Алекс дождалась первой паузы в разговоре и спросила:

– Что такое «ВРП»?

– Простите? – отозвался доктор Тарвер.

– На этом фото у вас на груди написано «ВРП».

– О, – улыбнулся Тарвер, – это значит ветеранский раковый проект. Правительство финансировало его вместе с Национальным институтом здравоохранения и несколькими частными фирмами, чтобы изучить частые случаи онкологических заболеваний среди наших ветеранов.

– Какое это время?

– Поздний Вьетнам. Но мы также занимались участниками Второй мировой войны и корейского конфликта. В основном это были люди, воевавшие на Тихом океане. Там шли жестокие бои, с ужасными артобстрелами, с использованием огнеметов.

– А как насчет «оранжевого агента»?[28 - Ядовитое вещество с содержанием диоксина, применялось США во время войны во Вьетнаме.]

– К сожалению, никак. В то время об этом почти не упоминали. Может, потому, что у раковых болезней, вызываемых этим веществом, очень длинный инкубационный период. Помните, что я говорил о вирусах? Та же самая проблема.

Алекс хотела задать еще вопрос, но Крис перебил ее:

– У вас хранятся образцы крови пациентов, скончавшихся от рака?

Морс почувствовала, как у нее участился пульс, но быстро отвернулась и снова стала рассматривать фотографии на стенах. Некоторые жертвы умерли в этой клинике. Если образцы их крови сохранились, они могут выяснить, какой канцероген преступники использовали для убийств.

– Я слышал, что в научных центрах делают такие вещи, – продолжил Крис, – чтобы после появления новых технологий можно было провести дополнительные тесты.

– Насколько я знаю, в клинической лаборатории хранятся все образцы за последние десять лет. Вероятно, в каких-то случаях брались пробы крови и опухолевых клеток. Вам лучше побеседовать об этом с доктором Пирсоном.

– Я могу дать вам список пациентов, которые нас интересуют.

Доктор Тарвер любезно улыбнулся:

– Хорошо, я передам его доктору Пирсону.

Стараясь скрыть волнение, Алекс подошла к столу и взяла одну из авторучек, стоявших в серебристой карандашнице.

– Можно использовать бланк для рецептов?

– Конечно.

Чувствуя на себе взгляд Криса, Морс написала фамилии всех, кого она считала жертвами убийств, за исключением больных, умерших не от рака.

– Наверное, это прозвучит немного дико, – произнес Крис, – но я подумал, а может ли врач намеренно вызвать рак у пациента?

Алекс подняла голову от списка. Тарвер смотрел на Криса так, словно тот предположил, будто священники тайком топят детей во время крещения.

– Я вас правильно понял, доктор Шепард?

– Да.

– Это самое странное, что я когда-либо слышал. Как вам пришла в голову подобная мысль?

– Чисто интуитивно. Просто иных объяснений этим случаям не существует.

– Да, так часто бывает с раком, особенно с раком крови. Это одна из самых сложных и загадочных проблем, с которыми имеет дело медицина.

– Есть еще кое-что, – добавил Крис тоном детектива Коломбо. – Все пациенты состояли в браке с богатыми людьми, желавшими с ними развестись.

Тарвер недоверчиво сдвинул брови.

– Вы серьезно?

– Да, сэр. Вполне.

– Вы хотите сказать, что кто-то убивал людей, вызывая у них рак?

– Не просто кто-то. Врач.

Доктор Тарвер рассмеялся.

– Простите, но я даже не знаю, что ответить. Кто-нибудь из представителей властей согласен с вашей теорией?

– Да! – резко бросила Алекс. Она не понимала, почему Крис выбрал этот путь, но не собиралась оставлять его без поддержки. – Доктор Тарвер, на самом деле я агент ФБР. И могу вас заверить, Бюро всерьез занимается данной проблемой.

– Можно взглянуть на ваше удостоверение? – поинтересовался Тарвер.

Алекс потянулась к заднему карману и застыла. В жизни она не чувствовала себя так глупо. Это почти то же самое, что оказаться в ресторане с пустой кредитной картой, только в тысячу раз хуже.

– Я оставила его в отеле, – пробормотала она.

Доктор Тарвер нахмурился:

– Я бы с удовольствием помог вам, доктор Шепард, но… Если доктор Пирсон узнает, что ваш визит как-то связан с уголовным делом, он расстроится. Поэтому я должен прервать нашу беседу и попросить впредь обращаться ко мне только официально. – Он взглянул на часы. – Кроме того, я уже опаздываю на встречу.

Тарвер собрал со стола бумаги и проводил Криса и Алекс в коридор. Как только они вышли, он запер дверь, буркнул «до свидания» и быстро зашагал к лифтам.

– Не понимаю, зачем я это сделал, – пробормотал Крис, медленно двинувшись в ту же сторону.

– Лучше выстрел наугад, чем ничего, – заметила Алекс.

– Не всегда. Если Пирсон узнает о разговоре, я стану для него персоной нон грата.

– Нет, если будешь по-прежнему поставлять им клиентов. Деньги решают все, приятель. А у меня здесь мать. Они не смогут меня выкинуть.

Крис свернул к скамейкам, стоявшим возле лифтов, и рухнул на одну. Доктор Тарвер уже исчез из виду. Вероятно, скрылся в кабинете Пирсона.

– Ты в порядке? – спросила Алекс.

– Мне лучше вернуться в отель, пока все не наладится с желудком.

– Вот и хорошо. А я заодно заряжу свой телефон. – Она нажала кнопку лифта. – Что ты думаешь о докторе Тарвере?

Крис пожал плечами:

– Типичный медик. А пятно на его лице ужасное.

Морс кивнула:

– Он вызывает у меня странное чувство.

– Полагаешь, он хочет забраться к тебе в трусики?

– Нет, не то.

Крис криво усмехнулся, словно боялся, что смех причинит ему боль.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Но мы видим лишь то, что желаем видеть.

Лифт открылся. Крис уже направился к кабинке, как вдруг Алекс осенила новая мысль.

– Ты иди, а я на минутку вернусь к доктору Пирсону. Надо его кое о чем спросить.

Крис придержал дверь.

– О чем?

– Да так, просто навязчивая идея. Подожди внизу.

– Объясни мне!

– На одном фото доктор Тарвер стоит перед зданием под транспарантом «Бесплатные тесты на СПИД». Этот дом показался мне знакомым. Он похож на тот ресторан в южном Джексоне, куда папа водил меня ребенком. Мы там часто завтракали. Он назывался «Пулло». Я собираюсь проверить, права я или нет.

– Ты серьезно?

– Да. Не понимаю, при чем тут тесты на СПИД? Все как-то не вяжется.

– Я пойду с тобой. – И Крис двинулся вперед.

Алекс мягко подтолкнула его обратно к лифту. Шепард был так слаб, что с трудом удержался на ногах.

– Я быстро. Посиди здесь на скамеечке и подожди меня.

Крис тяжело привалился к дверце лифта.

– Ладно.


Глава 42


Элдон Тарвер прислонился к старому дубу и смотрел на вход в больницу. Он видел, как Шепард появился на ступеньках, постоял в клубах дыма, окружавших собравшихся на улице курильщиков, и ушел обратно. А где Морс? Допрашивает других врачей? Или делится подозрениями с Пирсоном? Элдон не испытывал страха, но его мозг лихорадочно работал, пытаясь справиться с возникшими угрозами.

Теперь он уже не мог вернуться в кабинет. И идти домой тоже. Даже возвращаться в лабораторию рискованно. Вряд ли они успели выйти на Ноэля Д. Травера. Это невозможно. Хотя… как им вообще удалось добраться до него? «Раск, – с раздражением подумал он. – Этот жалкий тупой адвокатишка, кто же еще». Тарвер поздравил себя с тем, что решил пораньше свернуть работу. Жизнь показала, что он не зря поторопился.

Скорее даже опоздал.

Разговор с Морс и Шепардом произвел на Элдона сильное впечатление. Ладно бы он просто убил сестру Морс. Но Шепард… это уже ходячий труп. Тем не менее, он стоял перед ним живехонький, беседовал, задавал дурацкие вопросы. Знает ли Шепард, что обречен? Если нет, то скоро поймет. Но в отличие от других жертв, считавших свою болезнь велением судьбы, Шепард будет знать, что его заразили раком намеренно. И не кто-нибудь, а жена. По ее заказу.

Конечно, самой опухоли у него пока нет. Элдон только пустил в действие механизм, который, если его не остановить, рано или поздно приведет к онкогенезу в клетках. Но остановить его некому. Потому что единственный, кто может это сделать, – Элдон Тарвер. А Элдону Шепард нужен мертвым, а не живым. Мертвый Шепард – ценный научный факт. Живой – опасный свидетель, особенно в компании с Алекс Морс.

Тарвер решил поговорить с Эдвардом Биддлом.

Звонить по своему мобильнику рискованно – ФБР могло его прослушивать. Но эта проблема легко решалась. Неподалеку под деревьями стояли курившие медсестры. Он узнал двух из онкологии. Быстро взглянув на выход из больницы, Тарвер приблизился к той, что поменьше ростом, – симпатичной брюнетке, всегда здоровавшейся с ним в коридоре.

– Простите, – произнес он. – В моем телефоне села батарейка, а мне нужно срочно позвонить. Речь идет о пациенте. Не могли бы вы…

Девушка уже протягивала ему телефон.

– Спасибо, – благодарно улыбнулся Элдон. – Я только на минутку.

Он набрал номер Эдварда Биддла. Послышалось несколько гудков, включилась голосовая почта. Тарвер дал «отбой». Почему Биддл не отвечал? Не узнал номер? Или в самолете нет связи? Вряд ли. Он наверняка летел корпоративным рейсом. Может, что-нибудь случилось? Элдон снова набрал номер, но с тем же результатом.

Мысленно выругавшись, он отдал трубку медсестре и направился к своей машине. Придется рискнуть и встретиться с Биддлом на условном месте. Элдону не нравилось это, но поведение Морс и Шепарда доказывало, что они пока не добрались до истины. Если бы у них было что-нибудь конкретное и ФБР официально взялось за дело, игра пошла бы по-иному. Он оглянулся через плечо. Морс и Шепард не появились.

* * *


Алекс вошла в приемную доктора Пирсона и любезно улыбнулась. Рыжеволосая секретарша сидела на месте, дверь в соседний кабинет была открыта.

– Еще раз здравствуйте, – сказала Алекс. – Мне нужно задать доктору Пирсону один вопрос.

Секретарша раздраженно поджала губы.

– Думаю, вам лучше позвонить.

Морс повысила голос, чтобы ее услышал доктор:

– Один вопрос, притом не медицинский.

Пирсон высунул голову в дверь, словно любопытный кот.

– А-а, это опять вы?

Хорошо, что он ее помнит.

– Да, дело в том, что я только что беседовала с доктором Тарвером. Он пригласил нас в свой кабинет, и…

Рыжая дама фыркнула.

– …и там на стене висело много интересных фотографий. Я сама выросла в Джексоне, и одна из них меня просто поразила.

Пирсон слегка смутился.

– Ну, я вырос в Калифорнии, так что…

– Там длинное здание с большими окнами, а сверху надпись: «Бесплатные тесты на СПИД». Оно выглядит точь-в-точь как ресторан, куда в детстве меня водили завтракать.

Доктор просиял. Похоже, ему искренне хотелось ей помочь.

– Да, все верно. Раньше там находился ресторан «Пулло», но позднее доктор Тарвер купил его.

По спине Алекс пробежал холодок, будто она столкнулась с неожиданным дежа-вю.

– Доктор Тарвер купил «Пулло»?

– Да, года четыре назад.

– В последнее время я жила в Вашингтоне и ничего не слышала об этом.

– Элдону понадобилось место, куда могли бы собираться люди из бедных кварталов – бездомные и беспризорники. Те, кто почти не получает медицинской помощи.

– Зачем?

– Чтобы устроить там больницу. Бесплатную клинику для бедных.

– Ясно.

– Доктор Тарвер посвящает этому много времени. Делает бесплатные анализы на всевозможные вирусы, особенно на те, которые широко распространены среди неимущих горожан: СПИД, гепатит С, разные виды герпесов, папилломавирусы. Кроме того, занимается лечением. Элдон уже получил несколько грантов. Его работа очень важна с точки зрения статистики.

Алекс кивнула. Ее не оставляло ощущение, что она наткнулась на что-то очень важное.

– Да, конечно. Я и понятия не имела, что в Джексоне есть подобные клиники.

– Раньше их действительно не было. Но когда доктор Тарвер потерял жену, он решил что-нибудь сделать в ее память.

– Потерял жену? От чего она умерла?

– Рак шейки матки. Ужасный случай. Это произошло семь или восемь лет назад, когда я тут не работал. Доктор Тарвер унаследовал от жены большую сумму денег, и ему захотелось найти им хорошее применение. Кстати, Элдон был одним из первых, кто предположил вирусное происхождение рака шейки матки. Я видел одну его раннюю работу, написанную задолго до того, как эта идея стала общепринятой. Кажется, он даже собирался потребовать в суде признания своего авторства.

Алекс молчала, лихорадочно обдумывая новую информацию.

– Это все, что вы хотели узнать? – спросил доктор Пирсон.

– Хм… значит, он проводит много времени в той больнице? – задумчиво протянула Морс.

Секретарша бросила на доктора выразительный взгляд, и Пирсон вдруг вспомнил, что разговаривает с чужаком.

– Доктор Шепард просил еще раз передать вам свою благодарность, – произнесла Алекс и, лучезарно улыбнувшись, покинула кабинет.

Оказавшись снаружи, она почти бегом бросилась к лифту. Когда на этаже его не оказалось, Морс помчалась вниз по лестнице. Сердце у нее громко колотилось, но не от спешки. На первом этаже она увидела Криса, стоявшего у выхода на улицу.

– Привет! – воскликнул он. – Я хотел подышать свежим воздухом, но там можно задохнуться от дыма. Некоторые пациенты курят через трахеостомы.

Алекс взяла его под руку.

– Крис, ты не поверишь!

– Что?

– Здание, о котором я говорила, теперь принадлежит Тарверу. Пирсон пояснил, что сейчас там больница для бедных.

– Какая больница?

– В ней сдают анализы на вирусы.

Глаза Криса блеснули.

– Пирсон не говорил, на какие именно?

– Возбудители СПИДа, герпеса, папиллома вирусы. Кроме того, Тарвер лечит пациентов. Получает гранты. Он открыл эту клинику в память о жене, умершей от рака семь лет назад. Представляешь, она оставила ему кучу денег.

У Криса отвисла челюсть.

– Рак крови?

– Нет. Шейки матки.

– Хм…

– Тебе не кажется это подозрительным? – нетерпеливо спросила Алекс.

– Пожалуй, если не считать того, что полученные деньги он потратил на бесплатную больницу.

– Да, но это дало ему возможность работать со множеством людей и делать бог знает что под видом бесплатного лечения. Наверное, в подобных случаях врачей не очень тщательно контролируют?

Крис пожал плечами:

– Контроль, разумеется, есть, но мало кто захочет углубляться в то, что происходит с такого рода пациентами. К тому же департаменту здравоохранения нужен еще один Элдон Тарвер, чтобы разобраться с тем, чем он занимается.

Алекс взволнованно кивнула:

– Я хочу туда поехать.

– И что дальше?

– Не знаю. Для начала просто осмотрюсь. Я должна узнать, есть ли какая-нибудь связь между Тарвером и Эндрю Раском. А ты поедешь?

– Было бы неплохо. – Крис поморщился. – Но, если честно, сейчас мне нужны лишь туалет и кровать. Я очень скверно себя чувствую.

Алекс вдруг вспомнила, что происходит с Шепардом, и эта мысль окатила ее ледяной волной.

– Извини. – Она подхватила его под руку, чтобы он мог на нее опереться. – Пойдем в машину. Я попрошу заняться этим Кайзера.

Крис кивнул, и они медленно направились к дверям.

– Когда я чем-то занят, – пробормотал он, – как было сегодня в больнице, мне почти удается обо всем забыть. Но стоит остаться одному, и…

Морс на ходу прижалась к нему щекой.

– Ты не один. Помни об этом.

– Алекс… – Он остановился, чтобы перевести дыхание. – Каждый встречает смерть в одиночку.

Она покачала головой:

– Неправда. У тебя есть Бен, и… я буду рядом с тобой, что бы ни случилось.

Он сжал ее плечо.

– Но тебе не о чем беспокоиться, – уверенно добавила она. – Мы найдем этих мерзавцев и вылечим тебя.

– Может быть, – прошептал Крис.


Уилл Килмер сидел в своем «форде» и смотрел, как Тора Шепард в ярости расхаживает по тротуару возле «Эмсаут-банка». Она прождала Раска почти час и теперь была готова наброситься на него с кулаками. Уилл знал: столкновение неизбежно – один из его людей сообщил, что Раск уже подъезжает к зданию.

Тора перестала ходить взад и вперед, словно телепат, и переместилась на частную автостоянку, откуда Раск мог попытаться удрать от нее, если бы прятался где-то наверху. Очевидно, она хорошо знала его машину, потому что как только сверкающий черный автомобиль появился из-за угла и притормозил у преграждавшего въезд шлагбаума, Тора кинулась к нему, втиснулась в проем между окном автомобиля и считывавшим карточку устройством и бешено заколотила рукой по стеклу.

Уилл вылез из «форда» и быстро пересек улицу. Раск ошеломленно смотрел на Тору, которая стучала по окну. Все, что ему оставалось, – это дать задний ход, но с улицы его уже припер огромный «кадиллак». Через секунду адвокат опустил окно и прошипел:

– Какого черта ты тут делаешь?

– Дай мне свою кредитку! – потребовала Тора.

– Что?

«Кадиллак» начал сигналить.

– Прочь с дороги! – заорал Раск. – Ты что, не понимаешь, чем рискуешь?

– Я хочу все прекратить! Немедленно!

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотал адвокат.

«Кадиллак» снова загудел.

Тора наклонилась к самому окну, но Уилл был уже в двух шагах.

– Он знает, – прошептала она. – Крис все знает.

– Ты спятила?

– Если ты не отменишь, я пойду…

Раск просунул мимо нее карту и попытался вставить в щель приемника.

Уилл с изумлением увидел, как Тора впилась зубами в руку адвоката, заставив его вскрикнуть. Раск отдернул руку, и женщина схватила карточку. Водитель «кадиллака» открыл дверцу и стал вылезать из машины. Раск понял, что ситуация вышла из-под контроля.

– Садись в автомобиль, чертова сучка! – проревел он. – Быстро!

Тора мгновенно обежала вокруг машины и уселась рядом с адвокатом. Раск вырвал у нее карту и воткнул в приемник. Барьер поднялся, и автомобиль с визгом влетел на стоянку.

Уилл достал телефон и позвонил Алекс, но ответа не было.


Глава 43


Шепарда рвало в туалете отеля «Кейбот-Лодж», когда у Алекс зазвонил телефон. Она только недавно включила свой мобильник, а теперь стояла рядом с Крисом, поддерживая его возле унитаза.

– Возьми трубку, – выдавил он в перерыве между спазмами. – Я справлюсь.

– Сомневаюсь.

– Это последствие приема лекарств. Иди.

Алекс отпустила его плечи и бросилась в спальню. На дисплее мигал номер Уилла. Когда она нажала кнопку, ей показалось, что голос детектива помолодел на десять лет.

– Малышка, я тебе звоню все утро. У нас прорыв.

– Что случилось?

– Тора Шепард набросилась на Раска прямо посреди улицы, возле его офиса. Она совсем спятила. Стояла перед его машиной и орала, что он не должен убивать ее мужа.

– Боже милостивый! Где они сейчас?

– Видимо, в кабинете Раска.

Алекс быстро соображала. Она уже позвонила Кайзеру с просьбой проверить Элдона Тарвера, но ей не хотелось ждать.

– Ты можешь поставить кого-нибудь вместо себя, чтобы последить за Торой? Мне надо с тобой встретиться.

– Думаю, да… Куда ехать?

– В старый ресторан «Пулло».

– Его давно закрыли.

– Знаю. Теперь там бесплатная клиника.

– И зачем я тебе нужен?

– Есть шанс наткнуться на неприятности.

– Большой?

– Процентов десять. Но заранее никогда не знаешь, верно? Так ты меня учил.

Уилл усмехнулся:

– Ладно, буду через пятнадцать минут.

– Встретимся за пару кварталов. В парке за домом губернатора.

– Хорошо.

Обернувшись, Алекс увидела, что Шепард сидит на краю кровати.

– Что случилось? – хрипло спросил он.

Ей не хотелось лгать, но она не могла сказать Крису, что его жена носится как сумасшедшая по городу.

– Уилл чуть не попал в аварию, – ответила Морс.

Доктор покосился на нее.

– Ты спросила: «Где они сейчас?»

– Да, я имела в виду тех, кто в него едва не врезался. – Она откинула одеяло и указала на кровать. – Тебе надо отдохнуть. Ложись.

Крис не стал протестовать и послушно лег в кровать. Алекс придвинула к нему телефон отеля.

– Если станет хуже, вызови девять-один-один и попроси отвезти тебя в медицинский центр.

Доктор слабо кивнул. Морс наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Я скоро вернусь.

Когда она выпрямлялась, он с неожиданной силой схватил ее за руку.

– Будь осторожна, Алекс, – проговорил Шепард, напряженно глядя ей в лицо. – Эти люди никого не пощадят. Не стоит рисковать напрасно.

– Я знаю.

Он сжал ее ладонь.

– Точно?

Морс почувствовала, как его озабоченность передается ей.

– Да.

– Хорошо.

Как только Крис отпустил ее руку, Алекс достала из гостиничного сейфа свой «ЗИГ-зауэр», заткнула его за пояс и поспешила в коридор.


Эндрю Раск остановил лифт этажом ниже своего офиса. Он не собирался тащить истеричную Тору Шепард мимо секретарши. К тому же с некоторых пор он не чувствовал себя в безопасности даже в собственном кабинете.

Открылась дверь, и в нос ему ударил запах опилок. На этаже шел ремонт, несколько перегородок сломали, в воздухе висела пыль. Адвокат повел Тору по коридору, надеясь найти какой-нибудь укромный уголок, но путь им преградил парень с конским хвостом, стоявший у стены и работавший дрелью. Оглядевшись, Раск удостоверился, что других рабочих рядом нет. Он вытащил бумажник и протянул парню стодолларовую банкноту, пробормотав, что ему необходимо на полчаса уединиться с дамой. «Конский хвост» усмехнулся и зашагал к лифту.

Раск прошел к высокому окну, обернулся и обрушился на Тору со всей яростью, которая накопилась в нем за это время:

– Какого дьявола ты сюда приперлась? У тебя что, совсем вышибло мозги?

– Да пошел ты! – Дрожащий палец Торы ткнул ему в лицо. – Ты уверял меня, что это абсолютно безопасно. Что никто ничего не узнает. Помнишь свои слова, чертов ублюдок? Но все вышло не так. Крис знает!

– Не может быть.

Ее глаза сверкнули.

– Неужели? Он сегодня позвонил мне, идиот. Сказал – может, я сдохну через год, но и тебе конец. И я никогда не увижу Бена, потому что меня посадят за решетку. Ты по-прежнему считаешь, что все в порядке?

Раск пытался скрыть, как его ошеломили ее слова.

– Надо немедленно все прекратить! – потребовала Тора. – Это единственный выход.

Он хотел объяснить, что это не в его силах, но какой смысл говорить, что Тарвер ему не подчиняется?

– Ты права, – вздохнул он. – Конечно, мы все остановим.

Тора разрыдалась.

– Не могу поверить. Какой-то кошмар. Что мне теперь делать? Что я скажу Крису?

– Ничего. – Раск шагнул к ней ближе. – У него нет доказательств. Он наслушался агента ФБР, которого уже уволили. Все будет хорошо, Тора.

– Что ты вообще знаешь о браке?

«Гораздо больше, чем другие», – мрачно подумал адвокат.

– Я должна ему что-то объяснить!

Раск решительно покачал головой:

– Нет. Ни ему, ни кому-либо другому.

Слезы Торы мгновенно превратились в ярость.

– Не смей мне указывать, что делать! Я поступлю, как сочту нужным. Зря я вообще тебя послушала.

– Когда Ред Симмонс умер, сделав тебя мультимиллионершей, ты рассуждала по-иному.

Тора взглянула на Раска так, словно собиралась перерезать ему горло.

– Старая история. Теперь мы говорим о Крисе. Позвони тому ублюдку, который на тебя работает, и сообщи, что мы разорвали мой контракт. Немедленно. И не надейся, что я заплачу тебе еще хоть цент!

Раск схватил ее за руку и заглянул в лицо, стараясь испугать.

– Прежде чем угрожать мне, ты должна усвоить кое-что. Ты не сумеешь навредить мне, не навредив себе. Но это не главное. Человек, который занимается подобной работой, очень опасен. У него нет ни совести, ни жалости. Он действует как автомат. Если ты вздумаешь выкинуть какой-нибудь дурацкий фокус, например, отказаться от оплаты, его гнев обратится против тебя. И потом… – Он перевел дух, пытаясь успокоиться. – Если твой муж действительно что-то заподозрил, я сделаю все, чтобы остановить запущенный процесс. Но ты будешь сидеть тихо. Если бы мой партнер знал, что ты тут вытворяешь, тебя бы уже не было в живых. Твой труп никогда не нашли бы. И матерью Бена стала бы следующая жена Криса Шепарда.

Тора бросила на него разъяренный взгляд, разрываясь между реальным страхом быть пойманной с поличным и чисто теоретической возможностью стать жертвой убийства.

– Когда ты смотришь на меня, – сухо заметил адвокат, – представляй его. Только так тебе удастся выжить.

Глаза Торы судорожно забегали, как у больного эпилепсией.

– Что мне теперь делать? – всхлипнула она. – Куда идти?

– Пока можешь остаться у меня в офисе. Только ни слова о нашей сделке. Не исключено, что кабинет прослушивают. Один неверный шаг, и я отдам тебя своему партнеру. Все понятно?

Она вытерла испачканные тушью для ресниц щеки.

– Я не желаю оставаться здесь. Хочу увидеть сына.

– Это невозможно. Пока.

– Чепуха! Я не совершала ничего плохого.

Раск от удивления открыл рот.

– Ты заказала убийство собственного мужа! Дважды!

Тора рассмеялась, будто ребенок, придумавший способ обмануть разгневанных родителей.

– Я проконсультировалась с адвокатом. Никто не сможет это доказать.

– Но ты заплатила мне миллион долларов!

Тора бросила на него холодный взгляд.

– Я лишь последовала твоему совету насчет инвестиций. Вот почему в твоих руках оказался мой миллион. Со стороны все выглядит так, словно ты попросту украл эти деньги. Украл и купил себе алмазы.

Раск онемел.

– Увы, ты ведешь себя, как все мои подрядчики, Эндрю. Легко гарантировать твою работу. Но трудно верить в эту гарантию.

Он посмотрел через плечо, проверяя, не вернулся ли «конский хвост». Если кто-нибудь услышит их разговор…

– А теперь, – внезапно объявила Тора, – я спущусь вниз и вернусь к прежней жизни. Ты проследишь, чтобы с моим мужем ничего не случилось. А если случится и в мою дверь постучит полиция – я сдам тебя со всеми потрохами. Ясно?

Адвокат быстро соображал. Дамочка не представляет реальной ситуации. Нельзя вернуться к прежней жизни – ни ей, ни кому-либо другому. Тора Шепард – одна из избалованных красоток, воображающих, что им все сходит с рук. Но рано или поздно – и скорее рано, судя по тому, как взялось за него ФБР – ее запрут в маленькую комнату и как следует надавят. И тогда она сломается.

– Я хочу тебе кое-что показать, – произнес Раск. «Тупая сучка», – мысленно добавил он. Адвокат обошел вокруг кучи валявшегося на полу гипсокартона. – Может, тогда ты поймешь, почему тебе нельзя вернуться к прежней жизни.

Он кивнул на окно и предложил ей руку. Тора с презрением отвернулась и приблизилась к окну.

– Видишь вон тех людей? – спросил Раск, перешагнув через ящик с инструментом.

– Где?

– Вон там, на углу. И у дома напротив.

Тора прижала ладони к стеклу.

– Парня с газетой?

– Да. Агент ФБР. И женщина тоже. Та, что бежит трусцой.

У Торы отвисла челюсть.

– Откуда тебе известно?

Адвокат оглянулся и скользнул взглядом по пустому коридору.

– У меня есть связи в Бюро.

– Но зачем они здесь?

– Пока не знаю. Видишь еще что-нибудь подозрительное?

Тора привстала на цыпочки, а Раск наклонился и вытащил из ящика столярный молоток. Когда он выпрямлялся, в инструментах что-то звякнуло и Тора обернулась, но адвокат уже сделал взмах. Металлический набалдашник глубоко вошел в череп над правым ухом; Раску пришлось дернуть, чтобы вытащить его обратно. Тора пошатнулась, как-то нелепо вскинула руки, пытаясь закрыть лицо, и рухнула на пол. Собрав в кулак весь страх, гнев и бешенство, накопившиеся в нем в последние недели, Раск опять замахнулся молотком и ударил так, словно хотел разрубить полено. Эта взбалмошная стерва пыталась испортить то, над чем он трудился столько лет… но разве он стал ныть и просить о помощи? Нет. Он все взял на себя. Теперь Тарвер уже не будет смотреть на него свысока, как на жалкого слюнтяя. Раск отбросил молоток и выпрямился над окровавленным трупом, тяжело переводя дыхание, как в тот первый день на склоне Эвереста. Никогда еще его не переполняло такое чувство власти. Жаль, что сейчас его не видит отец.


Уилл увидел, как машина Алекс въехала на стоянку за домом губернатора. Она вышла из «тойоты-короллы», заперла дверцу и пересела в его «эксплорер».

– Что не так с этой клиникой? – спросил Уилл.

– Она принадлежит одному доктору из УМЦ. Элдону Тарверу. Когда я с ним беседовала, у меня возникло странное чувство.

В глазах Уилла вспыхнул интерес.

– Какое чувство?

– Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Кажется, да.

– Жена Тарвера умерла от рака и оставила ему много денег. Он открыл больницу в память о ней. Лечит бедняков от СПИДа, герпеса… Но я считаю, что дело не только в этом. Тарвер – специалист по раку, а тут у него широкие возможности. Он может внедрять пациентам любой вирус или токсин и следить за ними под видом бесплатной помощи.

– Ничего себе! Похоже, он чокнутый.

– Не исключено. – Алекс покусала губы. – Или добрый самаритянин.

Уилл насмешливо фыркнул.

– Что-то я давно их не встречал. С виду все похожи на ангелов, а присмотришься – полная дрянь.

– Надеюсь, скоро мы узнаем. Поехали.

Уилл тронулся с места.

– Хорошо бы выяснить, какая у него машина.

– Кайзер уже этим занимается. Я дала ему данные по Тарверу.

– Ничего не имею против ФБР, но… На всякий случай перепроверю. Как его полное имя?

Алекс назвала.

– Так. – Уилл записал в маленький блокнотик, который всегда носил с собой. – А где доктор Шепард?

– В «Кейбот-Лодж».

Килмер вопросительно взглянул на Морс. Она накрыла рукой его ладонь.

– Он болен, Уилл. Очень болен. Но это не твоя вина, понятно?

– Ну да, как же. Будь оно все проклято. Я уснул на боевом посту. Нас всех могли перестрелять.

– Тебя одурманили. И других тоже. Прошу, выброси это из головы, и займемся делом. Ты мне нужен.

Уилл потер ладонями лицо и тяжело вздохнул:

– У тебя с собой эта штучка?

– Сейчас нет.

– Черт. – Он потянулся к бардачку и вытащил револьвер с укороченным стволом. – Я буду рядом.

– Для этого и существуют напарники.


После перестройки «Пулло» мало походил на прежний ресторан. Алекс вспомнила лишь несколько причудливых светильников, висевших на стене в том месте, где когда-то располагался буфет. Все остальное изменилось до неузнаваемости.

Сразу у двери за обшарпанным столом сидела чернокожая регистраторша. Вокруг на стульях ждали изможденные больные, от которых разило по́том, табаком и алкоголем. Узкий коридор тянулся в глубину здания, но смотреть там было не на что, только на стене висело огромное матовое зеркало. Алекс заподозрила, что кто-нибудь наблюдает за посетителями с противоположной стороны стекла.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила регистраторша.

– Да. Я только что разговаривала с доктором Тарвером в медицинском центре. Он просил меня кое-что выяснить, и у меня есть для него важная информация. Мне надо поговорить с ним лично.

Женщина оглядела Алекс с ног до головы. Хорошо одетая белая женщина, очевидно, была редкостью в их больнице.

– Как вас зовут?

– Александра Морс.

– Доктора сейчас нет. Но я могу сходить и узнать, не появится ли он позже.

– Большое спасибо. Я подожду.

Регистраторша нехотя поднялась, словно делая Алекс большое одолжение, и не спеша двинулась по коридору. Морс приблизилась к столу и прочитала все, что попалось ей на глаза. В основном всевозможные счета и один личный, адресованный Элдону Тарверу. Из-под книги для записей торчал журнал с половиной заголовка: «Джет». На линованном листочке, вырванном из блокнота, виднелась неразборчивая надпись: «Счет за электроэнергию, задержка по оплате – Ноэль Д. Тарвер, доктор ветеринарии». Ниже цифры – 09365974. Морс запомнила номер и увидела возвращавшуюся регистраторшу.

– Сегодня его не будет, – объявила она, бросив на Алекс безразличный взгляд.

– Совсем?

– Ну да, я же сказала.

Женщина села за стол и раскрыла журнал с таким видом, точно полностью исполнила свой долг и забыла о ее существовании. Алекс подумала, не передать ли что-нибудь Тарверу, но решила, что не сто́ит. Она резко развернулась и едва не наткнулась на высокого мужчину в костюме за пару тысяч баксов.

– Ох, извините, – пробормотала она.

У вошедшего были короткие седые волосы и серые как сталь глаза. Его лицо что-то напомнило Алекс. Но что? Пожалуй, он выглядел как один из тех старших агентов ФБР, которые приходили в Бюро после службы в армии или в уголовном розыске.

– Все в порядке, мисс, – произнес незнакомец с улыбкой.

Мужчина отступил в сторону, и Алекс шагнула к двери, подавив желание спросить, как его занесло в это дерьмовое местечко. Может, он считал, что здесь все еще находится ресторан? Раньше в «Пулло» приходили очень состоятельные люди.

В дверях Алекс обернулась и заметила, что посетитель разговаривает с регистраторшей. Похоже, с тем же успехом, что и она. Оглядев улицу, Морс прошла мимо черного седана, стоявшего у самого подъезда, и села в автомобиль Уилла. Через минуту появился Килмер.

– Ну как? – спросил он.

– Ничего.

– Видела парня, который только что вошел?

– Да. Ты его знаешь?

– Знаю его тип людей. Он солдат.

– Я тоже так предположила.

– Умница. А теперь взгляни на это.

Уилл медленно тронулся вперед и слегка кивнул налево. Морс повернула голову и увидела, что в черном седане за рулем сидит парень в военной форме с сержантскими лычками на рукаве.

– Это он привез того пижона? – произнесла Алекс.

– Да. Обратила внимание на дверь?

– У машины?

– Да. Там написано: «Правительство Соединенных Штатов».

– И что это значит?

Уилл объехал вокруг квартала и вернулся к месту, где они оставили автомобиль Алекс.

– Что это не налоговая служба.

– А кто?

Килмер усмехнулся:

– Помнишь, ты упоминала о странном чувстве? Со мной теперь происходит то же самое.

Алекс задумалась о счетах, которые видела на столе.

– Ты когда-нибудь слышал о Ноэле Тарвере?

– Он военный?

– Ветеринар.

– Нет.

Она вспомнила листочек с надписью.

– Черт! Элдон Тарвер и Ноэль Тарвер. Там на столе лежала записка насчет просроченных платежей!

– А вот это уже ближе к делу. – Глаза Уилла загорелись. – Онколог и ветеринар. Очень странно, правда?

– Да, – согласилась Алекс.

– Может, скрывается от налогов? – предположил детектив. – А те парни – действительно налоговики.

– Нам надо это выяснить.

Килмер усмехнулся:

– Собираешься вернуться и посмотреть, сколько он пробудет в больнице?

– Да. Давай объедем вокруг квартала.

Уилл нажал на газ и резко свернул на перекрестке, проскочив на красный свет. Через минуту они были уже возле больницы, но черный седан исчез.

– Если хочешь знать мое мнение, – пробурчал Уилл, – он направился к границе штата.

– Дай мне выйти, – попросила Алекс. – Я пересяду в свою машину.

Детектив ударил по тормозам, и Морс выскочила на тротуар. Килмер рванул с места так, что дверца сама захлопнулась.


Глава 44


– Опишите ее, – попросил доктор Тарвер.

Эдвард Биддл прикусил губу и оглядел скудно обставленный кабинет. «Наверное, пытается понять, тут ли я веду свою работу», – подумал Тарвер.

– Рост пять футов восемь дюймов, – произнес Биддл. – Темные волосы, симпатичное лицо, шрамы на щеке. Похожи на следы от шрапнели.

Доктор старался сохранить спокойный вид, но Биддла было трудно обмануть.

– Кто она, Элдон? Ваша новая пассия?

Тарвер уже давно не общался с людьми, которые задавали ему подобные вопросы.

– Нет, агент ФБР. Но работает одна, без поддержки Бюро.

Он ожидал, что Биддл встревожится, но тот лишь недовольно сдвинул брови:

– Агент ФБР?

– Это не проблема, Эдвард. Не обращайте внимания. Ваша машина еще здесь?

Генерал небрежно махнул рукой, словно одним жестом мог убрать автомобиль с улицы.

– Давайте перейдем к делу. Что у вас есть?

Еще пять минут назад Тарвер был полон энтузиазма и собирался с блеском провести беседу, но тут в его приемной появилась Алекс Морс.

– Мне еще нужно кое-что сделать. Я на минутку.

Биддл невозмутимо кивнул, хотя не привык, чтобы его заставляли ждать.

Доктор покинул кабинет и быстро направился в свой личный туалет. Он не собирался сидеть на одном унитазе с пациентами. Не говоря уже о той заразе, которую он прививал им сам, у каждого из них имелся целый букет собственных болезней. Тарвер задвинул за собой засов и тяжело привалился к двери, слыша, как громко стучит его сердце.

До сих пор он думал лишь о том, как лучше провести переговоры с Биддлом, но теперь Морс поставила под удар всю его игру. Не будь она так наблюдательна, он мог бы просто пренебречь ее визитом. Но Морс цеплялась за каждую деталь. Если ей удалось выйти на его больницу после одного взгляда на фото в кабинете, она наверняка свяжет майора на снимке «ВРП» с человеком, на которого натолкнулась сегодня в клинике. С тех пор прошло уже тридцать лет, но Биддл почти не изменился. Шевелюра осталась, хотя он сильно поседел. Морс не только видела, как он входил в больницу, – она с ним говорила. Естественно, она его вспомнит. И тогда сообразит, что на самом деле представляет «ВРП». Она раскопает его прошлое и свяжет с настоящим. А это слишком рискованно.

Нельзя начинать новую жизнь, не убрав с дороги Алекс Морс.

Хорошо, что Пирсон предупредил о ее визите. «Она очень разволновалась насчет ресторана, Элдон, и от нее можно ждать неприятностей. Видимо, я сболтнул лишнее, но Крис Шепард – уважаемый врач. Я решил тебя предупредить, чтобы она не застала тебя врасплох».

– Застала врасплох, – пробормотал Тарвер. – Скорее уж набросилась, как цепной пес.

Убивать агента ФБР всегда рискованно. На того, кто это сделает, будут охотиться до конца дней. У Бюро хорошая память, и оно ничего не забывает. Придется действовать осторожно. Но сейчас у него есть другая цель. Главная сделка жизни. Он спустил воду в унитазе, вернулся в офис, сел за стол и скрестил руки на груди.

– Хотите знать, что я могу предложить, Эдвард?

Биддл бросил на него взгляд человека, которого трудно чем-либо удивить. Он мгновенно уловил бы любую фальшь.

– Мы давно знакомы, Элдон. Переходите к делу.

Тарвер откинулся на спинку кресла.

– У меня есть то, что мы искали тридцать лет назад.

– То есть?

– Святой Грааль.

Генерал молча ждал.

– Совершенное оружие.

– Совершенное? Расплывчатое слово, Элдон.

Тарвер улыбнулся. В Йеле, где учился Биддл, вряд ли использовали подобные выражения. Очевидно, он нахватался их в Детрике.

– Тогда как насчет оружия, которое не только обладает стопроцентной летальностью, но и в принципе не может быть отслежено? По сравнению с ним то, что сейчас считают средствами биологической войны, – детский лепет. Вспомните, разве не вы сами говорили о Святом Граале, Эдвард? Об оружии, которое никто не воспринимает как оружие?

– Да. Но все ученые, с которыми мы работали, признали, что это невозможно.

– Нет, вполне возможно. Более того, это уже существует. – Элдон открыл ящик стола и вытащил из него пузырек с коричневой жидкостью. – Вот оно.

– Что это?

– Ретровирус.

Биддл хмыкнул:

– А источник?

– Высшие приматы, как мы всегда и думали. Судя по СПИДу, источник вполне жизнеспособный.

– Как вы его назвали?

Тарвер улыбнулся:

– Криптонит.

Эдвард Биддл остался невозмутим.

– Вы серьезно?

– Это рабочее название. Процесс его изготовления пока является коммерческой тайной. Но если вы решите…

– Купить препарат?

– Верно. Если вы решите купить препарат, я передам вам всю сопутствующую информацию, а заодно и право называть его так, как вам захочется.

Генерал соединил ладони вместе и потер их с сухим звуком.

– Что еще делает его таким замечательным оружием?

– Длинный инкубационный период. Сейчас он составляет от десяти до двенадцати месяцев. Смерть наступает в среднем на шестнадцатый месяц.

– Смерть от чего?

– От рака.

Биддл склонил голову набок.

– Наш старый друг.

– Да.

– Ретровирус вызывает его напрямую? Или сначала подавляет иммунную систему?

– Подавляет, но избирательно, там, где необходимо. Он отключает процесс старения клеток, что приводит к их фактическому бессмертию. Затем маскирует себя от воздействия киллерных Т-клеток. И наконец, размножается сам. Лучшая из вирусных стратегий.

Генерал уже продумывал практический аспект.

– Элдон, если ваш препарат действует на всех, мы не сможем применять его в больших масштабах.

Тарвер наклонился вперед.

– Я решил данную проблему.

– Как?

– С помощью вакцины. Я выращиваю ее в лошадях.

Биддл сжал губы.

– Значит, нам придется вакцинировать своих людей.

– Да, но мы уже делали это раньше. Под видом других прививок.

Генерал нахмурился, будто заподозрив, что тратит время зря.

– А как же обычное население? Если мы станем вакцинировать всех жителей подряд, поднимется большой шум. Только не утверждайте, что можно будет сослаться на птичий грипп или еще какую-нибудь болезнь. В наше время нельзя скрыть подобное.

Элдон с трудом сдерживал себя.

– Я могу уничтожить вирус на ранних стадиях распространения, уже после заражения. До того, как начнется канцерогенез.

– Вы сумеете убить вирус после заражения?

– Да, убрать без малейшего следа.

– Как устранить вирус, если он уже попал в организм?

Тарвер с уверенным видом откинулся в кресле.

– Я создал этот вирус, Эдвард. И я могу разрушить его.

Биддл покачал головой, но Элдон заметил блеск в его глазах.

– Примерно через три недели, – продолжил Элдон, – процесс становится необратимым. Но в этот промежуток времени я могу остановить инфекцию.

– Значит, вы хотите сказать…

– Что у меня есть оружие против Китая.

Губы генерала непроизвольно приоткрылись, точно собеседник неожиданно прочел его мысли.

– Я хорошо вас знаю, Эдвард, – произнес Тарвер, – и понимаю, почему вы здесь. Слежу за тем, что происходит в мире. Мне известно про недостаток запасов нефти и стратегических металлов. Я в курсе, как они распределяются и куда идут. Разумеется, я не геополитик, но вижу, куда дует ветер. Не позже чем через двадцать лет разразится новая «холодная война». А может, и раньше.

Биддл промолчал.

– Я знаю, на что способны китайские атомные подводные лодки, – продолжил Тарвер. – И как развивается их ядерная программа. Любой студент скажет вам, что у них огромная армия. Три миллиона человек, и это лишь начало. Но главная их сила в том, что китайцы мало ценят свою жизнь. Потери для них ничего не значат. В отличие от нас.

Генерал шевельнулся в кресле и негромко спросил:

– И что дальше?

– Китайцы – это не русские, Эдвард. Нам не удастся отправить их в прошлое. Они уже внедрились в нашу экономику. В любой момент они могут нанести по ней удар, и тогда нам останется только один выход. Ядерная война.

Биддл чуть заметно кивнул.

– Но мы на это не пойдем, – закончил Тарвер. – Не сумеем. Желтые могут позволить себе потерять полмиллиарда жителей. А мы нет. Что еще важнее, они к этому готовы. Мы – нет.

Биддл прикрыл глаза. Вероятно, его утомили эти дилетантские рассуждения, но Элдон высказал все, что хотел, пусть даже немного неуклюже.

– Ваш криптонит передается половым способом? – промолвил Биддл.

– В одном варианте – да, в другом – нет.

Легкая улыбка:

– Это удобно.

– Вы не представляете, чего я добился, Эдвард. Желаете идеальное политическое убийство? Дайте мне образец крови жертвы. Я инфицирую ее раком в лаборатории и внедрю обратно в организм. Через восемнадцать месяцев он умрет от неходжкинской лимфомы.

Улыбка Биддла стала шире.

– Из всех яйцеголовых вы всегда были самым перспективным, Элдон.

Тарвер громко рассмеялся.

– Значит, по-вашему, – сказал Биддл, – можно запустить этот вирус куда-нибудь в шанхайские трущобы и…

– К тому времени, когда появятся первые признаки болезни, инфекция уже пятнадцать месяцев станет распространяться в геометрической прогрессии. Она поразит все крупные города Китая. Появится множество разных видов рака. Возникнут паника и хаос.

– Болезнь перекинется и через океан, – заметил Биддл.

Доктор перестал улыбаться.

– Да. Потерь не избежать. Но это продлится недолго. Учитывая опыт СПИДа, многие страны сразу начнут разрабатывать свою вакцину. Ваша компания возглавит исследования в США.

– А вы возглавите саму компанию, – вставил Биддл. – Таков ваш план?

– Мне не обязательно возглавлять ее. Но я должен в ней работать. Через определенное время, когда положение станет угрожающим, мы предложим первый образец вакцины.

– Остальные страны захотят получить к ней доступ.

– Да, если позволит их законодательство. Вы знаете, какие баталии ведутся на этом фронте? Возьмите хоть Францию. К тому же ни у кого не будет уверенности, что вакцина работает. Проволочки займут не один год, а наше население будет защищено.

– Сколько времени потребуется другим странам на разработку вакцины?

– Если начинать с нуля? По самым оптимистичным подсчетам – лет двадцать. Мы ведь говорим о ретровирусе. Скажем, ВИЧ появился еще в 1978 году, но…

– Гораздо раньше, – мягко возразил Биддл.

Тарвер поднял брови.

– Короче, у нас до сих пор нет вакцины против СПИДа. И вряд ли скоро возникнет.

– Учитывая количество жителей в Китае, это будет сильный, но не решающий удар.

– Хотите полный апокалипсис? Я его устрою.

– Как?

Элдон развел руками:

– Просто продлю инкубационный период. Например, до уровня множественной миеломы. От двадцати пяти до тридцати лет.

Генерал удивился:

– Это возможно?

– Вполне. В своей работе я специально сократил продолжительность латентной стадии.

– Зачем?

– Чтобы исследования не тянулись очень долго. Увеличив инкубацию до двадцати лет, я бы умер, не дождавшись первых результатов.

Биддл облизнул губы.

– Если инкубационный период составит семь лет, семьдесят процентов населения старше двадцати пяти лет заразятся раньше, чем появятся первые симптомы. Когда они разработают эффективную вакцину, уже будет поздно. Наступит социальный коллапс.

– Верно. – Тарвер понизил голос. – Я скажу вам кое-что еще. Полагаю, мне удастся сделать эти вирусы чувствительными к расе.

Генерал недоверчиво покачал головой.

– Это скорее область Германа Канна.[29 - Американский футуролог, основатель Гудзоновского института.] Думать о немыслимом.

– Ну, кто-то должен это делать. Иначе получится, что наши предки жили и умерли ни за что. Нашу землю наследуют…

– Я не хочу об этом слышать! – перебил Биддл. – И на будущее, когда мы станем обсуждать подобные темы, прошу вас не касаться данного вопроса. Того, что вы называете дарвинизмом.

– Почему?

– Не надо. Те, кому необходимо, и так поймут.

Элдон снова наклонился к столу.

– Я доверяю вашему чутью. Итак, теперь вы знаете, что я могу вам предложить. Насколько вы заинтересованы?

– Разумеется, я заинтересован. Хотя нам есть что обсудить.

– Например?

Генерал улыбнулся, как человек, уверенный, что его понимают с полуслова.

– Вы опередили время, Элдон. Так было всегда.

Тарвер промолчал.

– Однако, – продолжил Биддл более оптимистичным тоном, – сейчас вы опережаете его не так сильно, как раньше. Конечно, со времен Клинтона регулятивное законодательство стало очень жестким, но обстановка понемногу меняется к лучшему. В стране открываются частные питомники с приматами. Наконец-то все поняли, что с низшими видами работать просто бесполезно.

– И естественно, китайцы и тут всех опередили.

Генерал пожал плечами:

– Настолько, что нам приходится проводить некоторые исследования в их лабораториях.

Элдон с отвращением поморщился. Биддл шевельнулся в кресле.

– Само собой, когда ветер переменится – я говорю в политическом смысле, – все эти проекты будут национализированы, и вы окажетесь в роли торжествующей Кассандры. На вас будут смотреть как на мессию, Элдон.

– И когда это случится?

– Не знаю. Но к нашему сегодняшнему разговору это не относится. На то, чтобы создать вам новую биографию, уйдет несколько дней. А если вы желаете денег, настоящих денег…

– Я хочу ровно столько, сколько стоит мой труд.

В глазах генерала промелькнуло легкое удивление.

– Тогда придется немного подождать.

– Сколько?

– Ну… скажем, три года. Или пять.

Тарвера охватили горечь и гнев.

– А может, и меньше, – добавил Биддл. – Зависит от разных обстоятельств. Но я не хочу, чтобы вы питали напрасные иллюзии. В конце концов, деньги никогда не являлись вашим основным мотивом, верно?

– Мне пятьдесят семь, Эдвард. Сейчас все выглядит не так, как в 1970 году.

Биддл кивнул:

– Кому это знать, как не мне! Но все не так уж страшно. Вы станете работать в компании, которая уделит вам максимум внимания. Если желаете, я буду вашим единственным посредником. И никакого контроля за работой.

– Вы можете мне это гарантировать? Никто не будет дышать мне в затылок?

– Никто. Но сейчас, мой друг, меня беспокоит иное. Я намерен исключить всякий риск, который помешает нам перейти к следующей фазе. Поэтому вы должны поехать со мной. Прямо сейчас. Сию минуту.

Тарвер откинулся в кресле и нахмурил брови.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось раньше, чем мои люди увидят результаты ваших исследований. Мне нужны все ваши сведения, Элдон. Сегодня.

– Мы еще ни о чем не договорились.

Биддл бросил на него жесткий взгляд. Когда он снова заговорил, в его голосе звучала сталь и одновременно нечто похожее на искреннее чувство. Перед доктором сидел уже не политик, а солдат.

– Вот что, Элдон, – деньги обязательно будут, и признание тоже. Дайте только срок. Но главное не это. Главное, что вы служите своей стране. Вы знаете, что нас ждет. Желтый дракон становится все сильнее. Он уже ест из нашей посуды. Еще немного, и… – Губы генерала скривились. – Черт возьми, я не могу даже сказать, что мы заслуживаем лучшего. Американцы сами себя предали. Но есть люди, которые еще помнят, что такое великая Америка. И мы не позволим ей погибнуть. Я пролил за нее кровь, Элдон. Вы тоже, только по-своему. Вы сделали это добровольно, не правда ли? Я уверен, что вам знакомо чувство долга. В этом мы похожи.

Тарвер смотрел на крышку стола. Конечно, он ни на минуту не собирался отступать. Просто ему хотелось, чтобы его труды были оценены по достоинству. Впрочем, это не так важно. Если добавить к средствам алмазы Эндрю Раска, вполне можно дотянуть до того времени, когда «Трансген» или правительство вознаградят его по заслугам.

– Хорошо, Эдвард. Я в игре.

На лице Биддла сверкнула широкая улыбка. Он кивнул и скрестил руки на груди.

– Давайте обсудим сроки. Я намерен вывезти вас как можно быстрее. Лучше сегодня.

Элдон развел руками:

– Мы не виделись два года. Один день ничего не изменит.

– Кто знает? Вас может сбить пьяный водитель. Или вам проломит голову какой-нибудь бандит. Или в вас ударит молния…

– Или я найду другого покупателя, – вставил Тарвер.

Генерал глянул на него так, точно доктор нанес удар исподтишка.

– А вы его ищете?

– Нет, Эдвард. Но мне нужен день. Один день.

Биддл насторожился.

– Какие дела заставляют вас откладывать отъезд?

На мгновение Тарверу захотелось попросить у своего старого коллеги, чтобы они разобрались с Алекс Морс. У директора «Трансгена» наверняка имелись связи среди военных и разведки, и те вполне могли бы устроить ей «несчастный случай». Но если Элдон будет выглядеть подозрительным в глазах компании, если они станут видеть в нем человека, за кем тянется «хвост» из прошлого и по вине которого власти сумеют разнюхать их секреты, не исключено, что его уберут после того, как он передаст им вирус и документацию. Нет, в свою новую жизнь он должен войти чистым и непорочным, как херувим. Как чертов рыцарь Ланселот.

– Вы должны мне довериться, Эдвард, – проговорил Тарвер. – Завтра я буду ваш.

Биддл не обрадовался, но и не стал спорить.

– Как вы меня вывезете? – поинтересовался Тарвер.

– Предлагаю следующее. «Трансген» принадлежит той же головной компании, что и фирма, строящая атомную электростанцию между Батон-Руж и Новым Орлеаном. Если мы…

– Странно! – перебил Элдон. – У Нового Орлеана уже есть одна из крупнейших АЭС, при том что сам город практически разрушен.

Генерал улыбнулся:

– Вся энергия от новой электростанции пойдет в Техас. Построить АЭС в Луизиане куда легче, чем в Техасе. Конечно, законы там те же самые, но в Луизиане не будет никаких протестов. Там нет ничего, кроме негров, креолов, белой швали и кучи химических заводов, разбросанных вдоль русла Миссисипи.

– Раковая аллея, – хмыкнул Тарвер. – А какое это имеет отношение ко мне?

– Ваши новые документы будут готовы через два-три дня. Пока мы перекинем вас по воздуху на строящуюся АЭС. Вы с комфортом проведете там пару дней, а мы тем временем оформим все, что надо. У вас будет свой трейлер, как у голливудской звезды.

Доктор криво улыбнулся:

– А кто займется оформлением?

Биддл уклончиво ответил:

– Это что-то вроде программы защиты свидетелей, только в Пентагоне.

Элдон усмехнулся:

– Приятно снова работать с профи. А то я немного одичал в этих джунглях.

Биддл встал и одернул манжеты на рубашке.

– Кстати, как вам удалось добиться успеха в таких условиях?

Теперь, когда все было решено, доктор Тарвер позволил себе проявить немного гордости, которая распирала его изнутри, как Люцифера.

– В конечном счете все упирается в волю и желание. Если бы я работал в крупном исследовательском центре или Форт-Детрике, то же самое можно было бы сделать вдвое быстрее. Проблема в том, что это никому не нужно.

Генерал вздохнул:

– Вы правы. Я должен благодарить небеса, что у нас еще есть люди, способные действовать на свой страх и риск.

Тарвер молча согласился с похвалой: он по опыту знал, как ее трудно заслужить.

– Видимо, следует позаботиться и о матчасти? – спросил Биддл. – Что вы хотите забрать, кроме документов? Специальное оборудование? Какие-нибудь препараты?

– Никакого оборудования. Это слишком рискованно.

– Ладно. Тогда химикаты?

– Все, что мне необходимо, я могу перевезти в дорожном чемодане, а документация поместится в обычном рюкзачке.

– Отлично. Осталось договориться о времени.

– Я уже говорил – завтра. Но вы должны быть готовы в любой момент.

Биддл немного помолчал и произнес:

– Есть еще что-либо, о чем я должен знать?

Тарвер тщательно взвесил вопрос.

– Я хочу, чтобы вы прислали вертолет. Когда я скажу и куда скажу.

Биддл потер подбородок:

– Есть риск экстренной эвакуации?

Элдон улыбнулся. Ему всегда нравилась терминология военных.

– Вряд ли.

– Мне бы не хотелось, чтобы при этом присутствовали свидетели. Не стоит бросать тень на репутацию фирмы.

– Проблем не возникнет.

– Тогда все в порядке, – улыбнулся Биддл. – Я с удовольствием сам сяду за штурвал. Мечтаю немного поразмяться.

Генерал протянул руку Элдону. Его рукопожатие было крепким и быстрым, как у настоящего военного.

– До завтра, – попрощался доктор.

Биддл направился к двери, но по пути обернулся и внимательно посмотрел на доктора.

– Вы думаете, что разумно заканчивать свои дела, когда вокруг шныряет агент ФБР?

Тарвер уже жалел, что рассказал ему о Морс.

– Увы, она и есть мое незаконченное дело.

Лицо Биддла помрачнело, но взгляд остался спокойным и прямым.

– Ладно, если это не помешает бизнесу.

– Разумеется.


Глава 45


Алекс осторожно вошла в номер. Шторы были задернуты, и внутри стоял полумрак. Она тихо ступила на ковер, пытаясь вспомнить расположение мебели. Огибая темное кресло, услышала дрожащий голос:

– А… Алекс?

– Крис?

– Да.

– Как ты?

– В-вроде ничего.

Морс ощупью приблизилась к кровати и увидела в темноте его блестящие глаза. Он лежал на спине, натянув одеяло к подбородку. Лоб блестел от пота.

– Господи, что с тобой?

– Ну, это об-бы… обычная реакция на вирус. Костная ткань вырабатывает тонны иммуноглобулинов, сопротивляясь вирусу, и… вызывает лихорадку. А потом… еще другие… и вот… классический симптом. – Он раздраженно покачал головой. – Не волнуйся, со мной все в порядке… просто… как отравление. Нормальная картина… понимаешь?

– Да. Но тебе все равно надо к врачу.

– Том меня осмотрит.

– Боюсь, этого будет мало, Крис. Давай посадим тебя в самолет и отправим в Слоун-Кеттеринг.

– Нет, мне нужен врач, которому я доверяю. Мы пошлем туда анализы. У них хорошее об… оборудование.

Алекс никогда не сталкивалась с такими болезнями, и ей хотелось позвонить в девять-один-один. Правда, Крис держался спокойно, к тому же врач он, а не она. Но вдруг у него помутилось сознание? Способен ли он правильно оценивать обстановку? Вдруг он уже в шоке или бредит?

– Не беспокойся, – пробормотал доктор, слабо улыбнувшись. – Я скажу, когда надо будет беспокоиться.

Алекс выдавила ответную улыбку.

– Не возражаешь, если я сяду за компьютер?

Он покачал головой.

– Свет тебе не мешает?

– Нет.

Морс наклонилась и положила руку на его горячее плечо, но Крис отстранился. Алекс охватили уныние и гнев. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной. Уилл Килмер не смог проследить за машиной, припаркованной у больницы Тарвера. Джон Кайзер звонил ей, но оказалось, что он занимается Эндрю Раском, вместо того чтобы взяться за Элдона Тарвера. Большая часть добытых им сведений повторяла то, что Алекс уже знала раньше. Кайзер сообщил, что, по словам агентов ФБР, следивших за адвокатом, Тора Шепард до сих пор находится в офисе Раска. Он думал, что это поможет ему убедить директора ФБР в том, что подозрения Морс основаны на фактах. Алекс попросила его переключиться на Тарвера и сообщила о Ноэле Д. Тарвере. Кайзер пообещал сделать все, что может, и повесил трубку.

Морс включила свой ноутбук и вошла в Интернет. Зайдя на нужную страницу, написала в окошке поиска то, что прочитала на листочке в больнице Тарвера: «Счет за электроэнергию, задержка по оплате – Ноэль Д. Тарвер, доктор ветеринарии». Но когда Алекс попыталась запустить поиск в НЦИП,[30 - Национальный центр информации о преступлениях.] система ответила, что ее пароль больше недействителен. После третьей попытки сервер сообщил, что информация о ее действиях направлена в отдел безопасности. По спине Алекс пробежал холодок – из нее уже сделали изгоя. Марк Додсон не терял времени зря. Она больше не могла пользоваться национальной базой данных, и это лишало ее многих преимуществ. Оставалось идти в «Гугл», как обычным гражданам. Алекс загрузила страницу и набрала в строке поиска «Элдон Тарвер».

На запрос выскочило свыше сотни ссылок. Первые два десятка относились к статьям по медицине или объявлениям, так или иначе связанным с работой УМЦ. Продолжая листать страницы, она нашла несколько репортажей об открытии бесплатной клиники доктором Тарвером. Какие-то чернокожие политики превозносили его до небес, а одна из благотворительных организаций даже провозгласила «Человеком года». Тарвер попал в список пятидесяти лучших врачей штата Миссисипи. Там же говорилось, что в 1988 году Тарвер стал сертифицированным специалистом по патологии.

– Крис! – тихо позвала Алекс.

– Да?

– Элдон Тарвер – сертифицированный специалист по патологии. Тебе это о чем-то говорит?

– Нет. Я думал – по гематологии или онкологии.

– По гематологии тоже, но намного позже. А начинал он как патолог.

– Странно. – За спиной зашелестело одеяло. – Ты не дашь мне полотенце?

Алекс бросилась в ванную комнату и вернулась с полотенцем.

– Вот. Куда его положить?

– М-м… в рот, – ответил он, стуча зубами. – А то я прикушу язык.

– Боже мой!

Морс только теперь увидела, что доктор весь дрожит. Он открыл рот и закусил зубами полотенце. Алекс минуту постояла, глядя, как его трясет, и беспомощно вернулась к компьютеру. Она еще не успела сесть за ноутбук, как зазвонил телефон. Это был Кайзер.

– Какие новости? – спросила Алекс.

– Я проверил Ноэля Д. Тарвера – он чист. Правда, он не посещал ту ветеринарную школу, которая значится в его лицензии. Власти Миссисипи оформили ее на основе данных, полученных из Теннесси.

– Разве Тарвер не проходил тестирование?

– Нет, потому что у него нет здесь практики. Он держит собачий питомник в Джексоне. Выращивает и продает собак для медицинских школ.

Алекс слушала, машинально дергая выбившуюся из прически прядь.

– Все это довольно странно, Джон. Особенно если на самом деле он не Ноэль Тарвер, а Элдон Тарвер.

– Подожди секунду. – Она услышала в трубке какие-то голоса, но не разобрала слов. – Алекс, я тебе перезвоню.

Морс повесила трубку и вернулась к компьютеру. Ей пришло в голову, что есть простой способ проверить, является ли Ноэль Тарвер псевдонимом. Она набрала его фамилию в «Гугле» и нажала на «картинки». Ноутбук немного пожужжал и начал грузить изображения.

На первом снимке стоял чернокожий парень в военной форме, капитан Ноэль Д. Тарвер. На втором – какой-то прыщавый школьник. Третий запечатлел бородатого мужчину с копной седых волос. Фото сделано для местного издания «Клэрион-Леджер». Внизу стояла подпись: «Он заботится о них, как о своих питомцах». Снимок был неважного качества, но Алекс сразу поняла – это не Элдон Тарвер.

– Какого черта? – прошептала она.

Опять зазвонил телефон. Не глядя на дисплей, Морс ответила:

– Джон?

– Нет, это Уилл.

– Узнал что-нибудь новое?

– Доктору Тарверу принадлежит частная лаборатория в Джексоне.

– Что?

– Она называется «Ассоциация патологоанатомов Джексона». Проводит лабораторные тесты для местных докторов. Похоже, у них успешный бизнес. Они делают даже анализ ДНК.

– Крутой парень этот Тарвер.

– Хочешь, чтобы я съездил туда и проверил?

– Да. Покрутись рядом и посмотри, что там и как.

Уилл хмыкнул:

– Я знаю свою работу.

Телефон Алекс пикнул, сообщив о поступающем звонке. Дисплей показал номер Кайзера.

– Перезвони попозже, Уилл. – Они переключилась на Кайзера. – Да?

– Извини, Алекс. Я сейчас в нашем филиале в Джексоне, и у меня возникли проблемы. Местный босс узнал, что я занялся внеслужебной слежкой, и…

– Джон, послушай! Я поискала снимки Ноэля Д. Тарвера и нашла одно фото.

– Да?

– Это не он. Не Элдон Тарвер.

– Неужели?

– Ничего не понимаю. – Алекс задумалась. – Это не может быть простым совпадением.

– Согласен. Выглядит странно. Так вот, босс говорит, что даже если ты права, мы не должны расследовать убийства. Это вне нашей юрисдикции.

– Уэбб Тайлер – идиот!

Кайзер усмехнулся:

– Уэбб считает, что мне следует передать информацию полиции штата и вернуться в Новый Орлеан. А тебе надо подыскать себе новую работу.

– Пошел он к черту! Лучше бы проверил тот питомник.

– Тайлер на это не пойдет. Я уже просил его об ордере на обыск. Никакой реакции.

– Господи, да чего он так боится? – вырвалось у Алекс.

– Он боится Марка Додсона. Тайлеру известно, что Додсон тебя терпеть не может, и полагает, что станет любимчиком у нового директора. А Джека Моргана скоро уберут на пенсию. Вот Тайлер и не желает мне помогать, раз я отношусь к другому лагерю.

– Видимо, мне лучше уволиться.

– Брось! Скоро мы получим ордер. Необходимо продолжать искать улики.

– Как, если у нас нет поддержки? Может, Тайлер горит желанием заняться эксгумацией старых жертв?

Кайзер рассмеялся.

– Ты не знаешь, где сейчас Элдон Тарвер?

– Нет. Он живет один, и дома его нет. В университете тоже не появлялся. Я сообщу, как только мы его разыщем.

Морс вздохнула:

– А где находится питомник Тарвера?

– Алекс, даже не думай об этом. Ни шагу без ордера.

– Я могу сама найти адрес.

– У нас и так много проблем. Слушай, мне пора идти. Позвони, если узнаешь что-нибудь новое.

Алекс отключила связь и набрала номер Килмера.

– Что там? – спросил Уилл.

– Ноэлю Тарверу принадлежит собачий питомник в южном Джексоне. Я хочу, чтобы ты выяснил, где это.

– Уже знаю.

– Я тебя обожаю, Уилл. Говори.

Детектив продиктовал ей адрес.

– Собираешься нанести визит?

– Только взгляну снаружи. Внутрь не пойду. Боюсь подставлять Кайзера. А ты сделай то же самое с лабораторией.

– Я уже в пути. Будь на связи.

– Ладно.

Морс приблизилась к кровати Криса и присела рядом. Доктор все еще дрожал, но глаза были закрыты, а дыхание стало ровным. Алекс вернулась к столу, убрала компьютер в кейс и бесшумно вышла из номера.


Глава 46


Уилл Килмер взглянул на Алекс и пробормотал:

– Вообще-то раньше тут располагалась пекарня. До восемьдесят пятого года, если точно.

Алекс кивнула, продолжая свои попытки выйти в Интернет. Место, которое они выбрали для наблюдения, оказалось в «мертвой зоне», и ей не удавалось подключиться к Сети. Уилл поставил свой «эксплорер» у заброшенной автомастерской, откуда открывался вид на собачий питомник «Ноэля Д. Тарвера». Старое кирпичное здание с огромной стоянкой для машин и угловатым корпусом, в котором свободно поместился бы мини-завод по производству кока-колы. На заборе ярко блестели мотки колючей проволоки. Посреди пустой площадки стоял один грузовой фургон, развернутый к стене так, что они не могли разглядеть его номер. Само здание казалось заброшенным. За последние два часа никто не входил и не выходил из дома и вообще не появлялся рядом. Правда, до питомника довольно далеко, но они могли бы слышать хотя бы собачий лай.

– Опять твой, – буркнул Килмер, когда у Алекс зазвонил телефон.

– Кайзер, – кивнула Морс. – Все не унимается.

– Ответь ему.

– Если он узнает, что я здесь, то придет в ярость.

Детектив вздохнул с видом человека, которому все осточертело. Он уже проверил лабораторию доктора Тарвера и не обнаружил ничего подозрительного. А теперь придется убить остаток дня на бесполезную слежку за питомником.

Алекс на секунду установила связь с Интернетом, но сразу «вылетела» обратно. Она в сердцах двинула рукой по дверце. Ей хотелось вышвырнуть ноутбук в окно. До сих пор Сеть была ей нужна лишь для поисков, но сейчас Джеми мог вернуться домой из школы и зайти в видеочат.

– Я беспокоюсь о Джеми, – пробормотала она. – Мы не общались двое суток.

– Не волнуйся, – успокоил Уилл. – Ему только десять лет, и он будет делать то, что велит отец.

– Крис меня тоже тревожит.

Алекс мучила мысль, что она бросила его одного в отеле.

– Сколько раз ты ему звонила?

Уилл периодически выходил из автомобиля покурить, поэтому был не в курсе.

– Пять или шесть. Он уже час не отвечает.

– Может, спит?

– Надеюсь.

– Все жертвы умирали не раньше чем через год.

– Кроме Грейс.

Детектив вздохнул и покачал головой.

– Думаю, нам надо вернуться и отвезти его в больницу, – добавила Алекс. – Ты поможешь мне довести его до машины?

– Разумеется. Я его отвезу.

Алекс указала на большой забор.

– Как по-твоему, зачем тут колючая проволока? Явно не против собак. Они не перелезут через ограду.

Килмер пожал плечами:

– В этом районе полно бандитов.

У Алекс зазвонил телефон. Снова Кайзер. Она перевела дух и включила связь.

– Да, Джон.

– Черт, Алекс, я звоню тебе целый день. Где ты?

Морс поморщилась, но у нее не было выбора.

– Сижу в отеле с Крисом. Ему плохо. Ты что-нибудь выяснил?

– И да, и нет. Тайлер уперся как баран. Он марионетка Додсона. Но я позвонил всем, кому мог, и теперь вовсю копаю под Шейна Лэнсинга, Элдона Тарвера и того псевдоветеринара. А заодно пытаюсь выбить ордер на обыск питомника.

– Спасибо. – Алекс обрадовалась, что хоть кто-то работает в том же направлении. – Узнал что-нибудь новое?

– Лэнсинг, похоже, чист. Обычный хирург. Сын адвоката, любитель женщин. Часто переезжает, но ему всего тридцать шесть, так что это скорее вопрос возраста или характера. Как и у Раска, у него много капиталовложений, в основном медицинских, но не всегда. Радиологическая клиника в Меридиане вполне законна, и Лэнсинг там просто один из спонсоров. Наверное, при желании мог бы получить доступ к радиоактивным материалам, но в целом сейчас он выглядит наименее вероятным кандидатом.

– А другие?

– Раска ты знаешь. Богат, с хорошими связями, женат вторым браком. В свободное время любит поразвлечься. Единственное, что настораживает, – это деловые отношения, о которых ты говорила, но с виду и тут все чисто. Даже у налоговиков на него ничего нет.

– А Тарвер?

– Тарвер – особая статья. Он родился в 1950 году в Оук-Ридж, штат Теннесси. Внебрачный сын армейского офицера. До семи лет воспитывался в детском приюте при лютеранской церкви в Гринвуде, потом его взяли в приемную семью из Севервилла, штат Теннесси. В свое время я расследовал там серийные убийства. Район Курящихся гор. Сейчас там все застроено, но в пятидесятые годы это была сельская глушь, где жили одни сектанты. В том числе змеелюбы.

– Змеелюбы? – повторила Алекс, чувствуя на себе взгляд Уилла.

– Да, они использовали змей в богослужениях. Пили стрихнин. Не знаю, участвовал ли в этом сам Тарвер, но его отец выращивал свиней и читал проповеди. Элдон получил академическую стипендию в Университете Теннесси, что избавило его от Вьетнама. Пока я рыл окопы на рисовых полях, он изучал микробиологию. Дальше в его биографии пробел, но в 1981 году Тарвер устроился в крупную фармацевтическую фирму. Менее чем через год его уволили за сексуальную агрессию. В то время надо было совершить какой-нибудь действительно серьезный проступок, чтобы тебя выгнали по такой статье. До 1982 года он не учился ни в какой медицинской школе, но зато потом все пошло как по маслу. Ему выдали дипломы по нескольким специальностям, в том числе по патологии и гематологии. В 1988-м он уже работает в УМЦ, а через два года женится на преподавательнице биохимии. В 2000 году она умерла от рака шейки матки. Остальное ты знаешь. Тарвер открыл больницу на деньги, унаследованные от жены. Лаборатория в Джексоне принадлежит ему пятнадцать лет. У него нет ни любовницы, ни близких друзей. Та история с сексуальной агрессией заставила меня задуматься…

– И родинка, – вставила Алекс.

– Верно, – согласился Кайзер. – На фотографиях она выглядит ужасно. Не понимаю, почему он от нее не избавился.

– Наверное, не сумел. Он говорил, это как-то связано с сосудами. Слишком рискованно.

– В любом случае он странный парень, – подытожил Кайзер. – Я чувствую, тут пахнет жареным. Если нам позволят забраться к нему в дом, уверен, мы найдем много любопытного. Но этот чертов Уэбб Тайлер меня достал. Бюрократ до мозга костей. Если у него вообще есть кости.

– Только толстая задница! – буркнула Алекс.

Уилл сжал ее колено и показал в окно. К воротам парковочной площадки подъехал красный фургон. Вероятно, ворота уже открылись раньше, потому что водитель без остановки прополз дальше и медленно двинулся к торцу дома.

– Меня зовет Крис, – пробормотала Морс, пытаясь разглядеть номер машины. Но она ехала далеко, и угол был очень острым.

– Еще одно, – произнес Кайзер. – Ноэль Тарвер – весьма загадочная личность. Судя по документам, он возник ниоткуда десять лет назад. У него есть водительские права, но нет автомобиля, а домашний адрес совпадает с адресом питомника.

– Мне надо бежать, Джон.

Кайзер рассмеялся.

– И последнее. Вообще-то я просто хотел узнать, не делаешь ли ты каких-нибудь глупостей. Например, вламываешься в дом Тарвера или в тот питомник.

Алекс постаралась, чтобы ее смех прозвучал как можно искреннее.

– Хорошо бы, – отозвалась она. – Продолжай выбивать ордер на обыск. – И повесила трубку.

– Ты слышала? – спросил Уилл. – Водитель посигналил.

Красный фургон остановился у больших алюминиевых дверей в торце здания. Алекс увидела, как блестящая створка поднялась, открыв проезд для грузовика.

– Вот сукин сын! – воскликнул Килмер. – Внутри постоянно кто-то был.

– Может, он пользуется дистанционным пультом. Ты разглядел водителя?

– Нет, окна затемнены.

Двери открылись, но фургон продолжал стоять на месте.

– Что станем делать? – спросила Алекс.

Уилл прикусил губу.

– Ты босс.

– Я хочу выяснить, кто сидит в кабине.

Детектив хмыкнул:

– Я тоже. Нет ничего проще. Но это будет незаконно.

– А мне плевать! – отрезала Алекс и взялась за ручку дверцы.

Уилл удержал ее за локоть.

– Подожди. Не следует лезть на рожон, когда ты и так по уши в дерьме.

Алекс высвободила руку.

– Эти ублюдки меня уже уволили. Что еще они могут сделать?

Килмер взглянул на нее, как умудренный жизнью старец.

– Знаешь, малышка, есть уволенные, а есть уволенные из уволенных. Ты только что говорила по телефону с агентом ФБР. А когда тебя уволят из уволенных, он о тебе даже не вспомнит.

Алекс заставила себя подчиниться, хотя внутри ее все кипело от ярости. После смерти Грейс она всегда чувствовала себя связанной по рукам и ногам, но все-таки не совсем беспомощной. Вероятно, ее действия были малоэффективны, но она хоть что-то делала. А теперь Алекс останавливала мысль, что если она совершит опрометчивый поступок, это окончательно похоронит ее надежды на вмешательство Бюро.

Морс схватила лежавший на полу ноутбук и опять вывела его из «спячки». На сей раз связь была почти нормальная. В последние несколько часов она неоднократно вводила имена Элдона Тарвера и Ноэля Д. Тарвера, и теперь при одном взгляде на экран у нее начинало жечь глаза.

– У меня уже каша в голове, – вздохнула она.

Уилл лишь хмыкнул.

Алекс проверила видеочат, но Джеми там не было.

– Что сказал Кайзер? – спросил Килмер.

– Почти ничего. – Она вспомнила, что Кайзер говорил о докторе. – В биографии Тарвера есть пробел между университетом и медицинской школой. Кажется, он приходится на вьетнамскую войну. Когда она была, не помнишь?

– Последний вертолет поднялся от посольства в 1975 году, но практически все затихло уже в 1973-м.

Вьетнам…

– Поздний Вьетнам, – протянула Алекс.

– Что?

– Тарвер сказал мне это в кабинете. Что-то насчет проекта, в котором он участвовал… с ветеранами войны и раком. – Она закрыла глаза и мысленно увидела висевший на стене снимок доктора вместе с блондинкой и военным офицером. – «ВРП», – добавила Морс зажмурившись. – Эти буквы были на халате Тарвера. И на здании за его спиной.

– Ты о чем?

– Аббревиатура. – Алекс внезапно вспомнила объяснение доктора. – «Ветеранский раковый проект».

Она быстро набрала эти слова в строке поиска. «Гугл» выдал восемь миллионов ссылок, но из первой сотни ни одна не относилась к «Ветеранскому раковому проекту». Большинство вело на сайты, так или иначе связанные с раком, ветеранами Вьетнама и войной в Персидском заливе. Однако те, что ссылались на Вьетнам, касались в основном «оранжевого агента», которым Тарвер, по его словам, никогда не занимался.

– «Ветеранского ракового проекта» нет, – озадаченно произнесла Морс. – Или он был настолько ничтожным событием, что никто его не заметил. – Ее пальцы зависли над клавиатурой. – Да, но я видела не «Ветеранский раковый проект». Я видела «ВРП».

Морс набила «ВРП» в строку поиска и нажала «ввод». На экране появилось целое море ссылок, связанных с аббревиатурой. Алекс уточнила свой запрос, добавив слово «рак». Первые четыре ссылки касались научного проекта в Индии, зато от пятой у нее громко забилось сердце. В заголовке значилась «Специальная вирусная раковая программа» – вирусная, а не ветеранская, как говорил Тарвер, – и речь шла о научно-исследовательской программе, которая стартовала в 1964 году, поглотив десять процентов годового бюджета Национального института рака, а в 1973 году была переименована просто в «Вирусную раковую программу».

Прикусив губу, она щелкнула по ссылке и начала читать.

«ВРП» представляла собой масштабный проект, в нем участвовали самые выдающиеся ученые Соединенных Штатов, посвятившие себя изучению вирусного происхождения раковых болезней, в том числе лейкемии…

– О Боже, – выдохнула Морс.

– Что там? – поинтересовался Уилл.

– Подожди! – отмахнулась Алекс, лихорадочно бегая глазами по строчкам.

Не так давно группа врачей высказала предположение, что ряд «обезьяньих» ретровирусов, в том числе ВИЧ и SV


 (как известно, обнаруженных в государственной вакцине против полиомиелита), на самом деле были искусственно выведены учеными из «Вирусной раковой программы». Пока это заявление активно обсуждается в медицинских кругах, правительство находит все новые свидетельства того, что десятки тысяч опасных вирусов культивировались в телах животных, в основном обезьянах и кошках, после чего им придавалось свойство заражать людей. В 1973 году большая часть «Вирусной раковой программы» была переведена в Форт-Детрик, штат Мэриленд, являющийся центром биологических исследований армии США. Никто не отрицает, что «ВРП» функционировала в тесном взаимодействии с Национальным институтом здравоохранения, военным ведомством и «Биомедицинской корпорацией Литтона»…

– Вот оно, – прошептала Алекс. – Господи, вот оно!

– О чем ты говоришь? – буркнул Уилл, уставившись на экран.

– Тарвер солгал мне. Он сказал, что «ВРП» – это «Ветеранский раковый проект». Ничего подобного. Это государственная программа, изучавшая связь между вирусами и раком, особенно лейкемией. Ее запустили во время войны во Вьетнаме. И доктор Тарвер в ней участвовал!

– Боже милостивый!

– Он убивает людей. И продолжает научную работу. А может, просто пользуется накопленными знаниям, чтобы выкачивать деньги из клиентов Раска. – Ее охватил восторг. – Мы поймали их, Уилл!

– Смотри! – воскликнул Килмер. – Вот сукин сын!

Красный фургон и стоявший на площадке грузовик исчезли, а алюминиевая дверь медленно поехала вниз.

– Знаешь, что я думаю? – произнесла Алекс. – Тарвер заметает следы. Я явилась к нему в кабинет и назвалась агентом ФБР. Потом заглянула в бесплатную больницу. Даже дала ему список жертв, вот дура! Хотя он знает его в сто раз лучше. Черт, я спрашивала его про «ВРП»! Теперь он в курсе, что я стану копать в данном направлении. Он намерен сбежать, Уилл. – Алекс переложила ноутбук на заднее сиденье и взялась за ручку дверцы. – Я пошла.

– Стой! – крикнул Килмер. – Если ты можешь прижать его с помощью улик, зачем портить дело, вламываясь в дом без разрешения?

– Я не пойду в дом.

– Берегись, Алекс! – предостерег детектив.

– Так ты идешь или нет?

Уилл вздохнул, открыл бардачок и вытащил «магнум».

– Придется.

Она уже вышла из машины, но Уилл ее остановил:

– Подожди-ка. Ворота ведь открыты, верно? Почему бы нам не заехать внутрь и не сделать вид, что мы просто заблудились, а не пролезли внутрь с пушками в кармане?

Алекс улыбнулась и вернулась в автомобиль.

– Я знала, что ты мне пригодишься.

Машина рванула с места, развернулась посреди улицы и подкатила к воротам старой пекарни. Перед оградой Уилл сбавил ход, и Морс набрала номер Джона Кайзера.

– Привет! – отозвался Кайзер. – Что нового?

– Я раскрыла дело, Джон. Серьезно. Найди все, что сумеешь, по «Вирусной раковой программе». Это крупный научно-исследовательский проект, его проводили на рубеже шестидесятых и семидесятых. Он касался вирусов, рака и биологического оружия. Тарвер в нем участвовал.

– Биологического оружия?

– Да. В кабинете Тарвера висит фото, где он изображен в халате с буквами «ВРП». И на здании за его спиной аналогичная аббревиатура.

– А откуда ты узнала, как это расшифровывается?

– Ты не поверишь – через «Гугл». Хотя главную роль сыграла фотография. Я просто глазела по сторонам. Но Тарвер солгал мне насчет аббревиатуры. Пытался напустить туману.

– Ладно, я этим займусь. Босс продолжает тормозить обыск дома Тарвера. Надеюсь, теперь мне удастся переупрямить его.

– Это проймет даже Уэбба Тайлера. Позвони, когда получишь ордер.

Кайзер повесил трубку.

«Форд» находился уже в двадцати ярдах от пекарни.

– Куда подъедем? – спросил Уилл.

– Вон к тем подвальным окнам.

– Но они закрашены, – заметил детектив.

– Не все. Посмотри направо. Там есть простые стекла.

Уилл крутанул руль, и машина застыла возле одного из окон с квадратами чистого стекла.

– Выходи и держи руку на пистолете, – сказала Алекс.

– Думаешь, есть риск?

– Конечно. От этих парней можно ждать чего угодно.

Она вылезла из автомобиля и приблизилась к окну. В нем было несколько маленьких панелей, и прозрачные части находились слишком высоко, чтобы заглянуть внутрь.

– Подсади меня, – попросила Морс.

Уилл молча подошел, сунул оружие за пояс, наклонился и сцепил руки. Алекс поставила ногу на живую опору и почувствовала себя как в детстве, когда Грейс поднимала ее к веткам дерева во дворе их дома. Это воспоминание ножом полоснуло ее по сердцу, но она крепко ухватилась за кирпичный выступ и подтянулась к сквозной панели.

– Что видишь? – прокряхтел Уилл.

– Пока ничего.

Окно было грязным от пыли. Алекс плюнула на стекло, протерла рукавом и заглянула в образовавшийся глазок. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она различила ряды клеток. Больше сотни. Внутри каждой спала собака. Небольших размеров, возможно, бигли.

– Ну, теперь-то видишь? – спросил Уилл. – У меня сейчас лопнет хребет.

– Вижу клетки. И собак.

– Собачий питомник.

– Знаю, но… тут что-то странное.

– Что?

– Они спят.

– Ну? – Уилл начал тяжело дышать.

– Они же не могут спать все одновременно, правда?

– Ты когда-нибудь слышала поговорку: «Не будите спящую собаку»?

Алекс хмыкнула:

– Слушай, их тут сотня. А то и полторы. И все спят.

– Наверное, их усыпили.

Вглядываясь в полутемное помещение, Морс уловила отдаленный звук мотора, который нарастал с каждой секундой. Еще раньше, чем она успела рассмотреть мчавшийся к воротам красный фургон, у нее сработал инстинкт, так часто помогавший ей выкрутиться из самых сложных ситуаций.

– Бежим! – крикнула Алекс, спрыгнув с рук Килмера.

– Что там? – прохрипел он, стараясь выпрямиться и одновременно хватаясь за оружие.

– Беги! – Алекс взяла его за руку и потащила прочь от здания.

– А как же машина? – заорал на ходу Уилл.

– Брось ее!

Они были в тридцати футах от дома, когда стена пылающего воздуха с головой накрыла бегущих и швырнула на землю, точно исполинская рука. Алекс покатилась по асфальту и обожгла содранные локти. Она крикнула Уиллу, но в ответ услышала лишь рев огня. Миновала минута, прежде чем ей удалось сделать первый вдох. Затем она перевернулась на спину и села.

Уилл стоял на коленях в нескольких ярдах от нее и пытался вытащить застрявший в спине кусок стекла. Чуть дальше в небо клубами валил черный дым. Все окна в доме были выбиты. Сквозь дым Алекс разглядела полыхание голубоватого пламени, напоминавшего гигантскую газовую горелку. Исходивший от пекарни жар был почти невыносим. Пока она пыталась подняться, тишину прорезали нечеловеческие вопли ужаса. Из окна выскочила огромная обезьяна и помчалась по пустой стоянке, волоча за собой шлейф дыма и огня. Пошатываясь, Алекс сделала три шага к Уиллу, велела, чтобы он оставил стекло в покое, и опять рухнула на землю.


Глава 47


Эндрю Раск принял две таблетки валиума, лорсет и бета-блокатор, но сердце бешено колотилось у него груди. С головой было еще хуже. Глядя в глуповатое лицо своей жены, он чувствовал себя так, словно кто-то схватил его за позвоночник и пытается вытрясти из тела.

– Но я не понимаю, – в сотый раз повторяла Лайза.

– Те люди, – пояснил Эндрю, кивнул на темное окно во двор. – Это агенты ФБР.

– Да откуда ты знаешь? Может, они из налоговой полиции?

– Знаю.

– О, но почему Куба? – простонала Лайза.

– Ш-ш-ш! – злобно зашипел Раск, схватив ее за локоть. – Говори шепотом.

Жена высвободила руку.

– Я вообще в первый раз слышу про эту Кубу. Ты что, мне не доверяешь?

Раск с трудом удержался, чтобы не заорать: «Конечно, нет, тупая сучка!»

Лайза по-детски надула губы и села на диван, поджав под себя ноги. Она была в пляжных шортах и майке с низким вырезом.

– Куба! – хмыкнула она. – Это ведь даже не Америка!

У Раска отвисла челюсть.

– Америка?

– Ну, я имею в виду капиталистов и все такое.

На взгляд Раска, главными достоинствами Лайзы являлись привлекательная внешность и неуемная сексуальная энергия. У него до сих пор не умещалось в голове, как посредственные умственные данные могут сочетаться с настоящей страстностью, но ему пришлось смириться с этим фактом. Вероятно, интеллектуалы просто из тщеславия решили, что люди глупые не способны наслаждаться сексом так же, как они. А они-то как раз и способны. Даже больше, чем интеллектуалы. Хотя Раск сомневался. В глубине души он всегда считал Лайзу чем-то вроде странного природного феномена, безмозглой тварью, наделенной необыкновенным даром секса. Идеальный выбор для спальни и светских вечеринок. Но когда речь заходила о том, чтобы думать, а тем более принимать решения, положение было безнадежно.

Раск опустился на колени у дивана и взял Лайзу за руку. Придется набраться терпения. Он должен убедить ее. Иного выхода нет. Надо бежать из страны, и как можно быстрее. Тора Шепард лежала под ворохом тряпья в багажнике его автомобиля. Если кто-нибудь из следивших за ним агентов ФБР вздумает нарушить закон и залезть в его гараж без ордера, все пропало. Раск изо всех сил старался забыть о том, что произошло сегодня днем, но у него не получалось. Когда миновал первый приступ эйфории, он с ужасом взглянул на развороченный череп Торы, однако сразу начал действовать. Экстремальный спорт научил его одной важной истине: промедление – это смерть. Зная, что «конский хвост» может вернуться с минуты на минуту, он завернул труп Торы в валявшиеся на полу грязные комбинезоны и перетащил в одну из дальних комнат. Ему повезло – в углу пылился огромный мусорный бак с колесиками и откидной крышкой. Тора легко поместилась внутрь, и он подкатил бак к своей машине. Переместил тело в багажник, вернул бак на прежнее место и как ни в чем не бывало направился в свой кабинет.

Однако ощущение безопасности было иллюзорным. Раск сознавал, что его время неумолимо утекает, как кровь из открытой раны. Он мог бы убежать в любой момент, если бы не слежка ФБР. Он понятия не имел, как от нее избавиться. У него еще теплилась надежда, что Тарвер спасет их обоих, хотя доктора тоже могли арестовать. В электронном письме Элдон Тарвер назначил ему срочную встречу в Чикамагуа, но Раск не собирался соваться туда под присмотром агентов Бюро. Чувствуя себя на грани паники, он зашел в один из офисов соседней фирмы и отправил Тарверу письмо, вкратце изложив последние события и все еще надеясь, что доктор как-то сумеет разорвать сужавшийся круг. Но если Тарвер не даст о себе знать в ближайшее время, придется прибегнуть к крайним мерам. Например, позвонить отцу. Эндрю пугала эта мысль, однако без поддержки Тарвера он может рассчитывать лишь на влияние и связи Эй-Джея Раска.

– Лайза, дорогая, – мягко промолвил он. – Мы проведем на Кубе всего пару месяцев. Поживем на роскошной яхте в каком-нибудь заливе. Например, возле Малекона или как он там называется. Знаешь, Синатра тратил бешеные деньги, развлекаясь там с Мэрилин Монро и Эвой Гарднер.

– Да, в каменном веке.

Лайзе было двадцать девять.

– Кастро все равно уже история, малышка. Он умрет со дня на день. А вероятно, уже мертв.

Жена с сомнением взглянула на него.

– Но ведь Дж-Ф-Кей пытался много раз его убить, и у него ничего не вышло…

Раску захотелось прикончить Оливера Стоуна.[31 - Режиссер фильма о президенте Джоне Кеннеди.]

– Не важно, милая. Когда все успокоится, мы сменим фамилии и переберемся в Коста-Рику. А Коста-Рика – настоящий рай.

– Но мне нравится моя фамилия.

Адвокат сжал ее руку.

– Ты подумай вот о чем: сохранив свою старую фамилию, ты стоишь пять миллионов баксов. А если возьмешь новую, будешь стоить двадцать. Согласись, это большая разница.

Лайза заинтересовалась:

– Двадцать миллионов долларов?

Раск энергично закивал. Он почти видел, как за великолепными зелеными глазами его жены медленно крутятся шестеренки. Несмотря на головную боль, он выдавил улыбку:

– Столько получают звезды в Голливуде, крошка.

– А почему мы не можем сразу поехать в Коста-Рику? – капризно спросила жена.

Раск чуть не застонал.

– Потому что это опасно. Надо, чтобы агенты ФБР сначала проверили Коста-Рику и убедились, что там никого нет. Тогда мы туда переедем.

– Что ты натворил? Ты говорил, что все это из-за налогов. Правительство сильно на тебя сердится?

«Что я натворил? Убил женщину, которая была похожа на тебя, только еще лучше. И если ты не уймешься, я то же самое сделаю с тобой». Он с беспокойством взглянул в темное окно.

– Тебе не следует во все это вникать, Лайза. Просто поверь, что у нас нет выбора.

Она бросила на него странно отчужденный взгляд.

– Наверное, у тебя нет выбора? Я-то ничего не совершила. Могу остаться здесь, пока ты не переберешься в Коста-Рику. А потом присоединюсь к тебе.

Раск смотрел на нее, не веря своим ушам. Она говорила, как Тора Шепард!

– Останешься тут без меня?

– Я этого не хочу. Но ты сам виноват, что все так повернулось. Я тут ни при чем.

Она права… Пять лет назад, когда Тарвер предложил эту идею, она показалась ему блестящей. Куба оставалась одной из немногих закрытых территорий на земле, последним оплотом коммунистов, если не считать Китая. К тому же над ней до сих пор витал дух Хемингуэя. Лучшее место, куда может сбежать мачо. И где еще шла «холодная война». Но здоровье Кастро начало сдавать. Никто не знал, что там на самом деле происходит. И теперь, когда его связь с Тарвером распалась, Раску казалось, будто нет ничего нелепее, чем добровольно лезть в хаос посткоммунистического общества. Лайзу это явно не прельщало. Видимо, она не так уж глупа.

– Я отказываюсь, Эндрю, – заявила она с внезапной решимостью. – Обещаю, что приеду в Коста-Рику, когда ты там поселишься. Но я не намерена бросать маму и друзей ради Кубы.

– Милая, мы туда приедем, и ты сразу увидишь, как там замечательно. Давай-ка иди наверх и собери свои вещи, но только самое необходимое. Чтобы они уместились в один чемодан, хорошо?

Вместо того чтобы послушно отправиться к себе, Лайза упрямо отчеканила:

– Я не поеду. И ты меня не заставишь. А если попробуешь, я подам на развод.

Раск во второй раз за день потерял дар речи. Она что, блефует? Он так тщательно составил брачный контракт, что в случае развода жена не получит ни цента. Хотя… теперь это уже не так. В последние три года Эндрю использовал ее счет для перевода крупных сумм. Тогда ему казалось, что это удачная идея, но теперь он чувствовал себя простофилей, как и его жалкие клиенты. Раск еще не успел сообразить, что происходит, как его правая рука метнулась к горлу жены.

– Одно движение, и я закричу, – предупредила Лайза ровным тоном. – А когда сюда прибегут агенты ФБР, я расскажу им обо всех фокусах и трюках, с помощью которых ты уклонялся от налогов.

Адвокат опустил руку и отпрянул. Что это за женщина, будь она проклята? И какого дьявола он на ней женился?

Не важно! К черту Лайзу! Как только он выберется из страны, ему будет плевать, что она делает. Пусть берет свои миллионы. Ему все равно достанется больше. Лишь бы Тарвер вытащил его отсюда.

Раск вышел в центральный холл, чтобы пройти в студию и посмотреть, не прислал ли доктор ответное письмо, но как только он шагнул в коридор, от стены отделился темный силуэт, обрамленный падавшим из кабинета светом.

– Привет, Эндрю, – произнес доктор Тарвер. – Снаружи многолюдно. Ты меня уже не ждал?

Раск не видел лица доктора, но уловил в его словах холодную иронию. Господи, этому парню все нипочем!

– Боже милостивый, как ты проскользнул мимо агентов ФБР?

– Я ведь сельский парень, Эндрю. Помнишь, как я завалил Призрака?

И то верно, подумал Раск, с удовольствием вспомнив знаменитого оленя.

– Да, тогда ты здорово натянул нос нашим старикам.

Доктор Тарвер снял с плеча большой рюкзак и с тяжелым стуком поставил на пол.

– Ну, как мы сможем выбраться? – спросил Раск, стараясь сохранить небрежный вид. – У тебя есть какой-нибудь план?

– Разве я когда-то обманывал твои ожидания, Эндрю?

Раск покачал головой. Действительно, Тарвер всегда находил выход; правда, раньше они никогда не бывали в такой передряге.

– Спасибо за последнее письмо об Алекс Морс. Я подозревал, что она действует на свой страх и риск, но не думал, что Бюро собирается ее уволить. Очень кстати.

Пока адвокат размышлял, что ответить, Тарвер повернулся к студии.

– Позови сюда Лайзу, Эндрю. Нам пора собираться.

Раск хотел спросить, почему именно в студию, но сразу догадался – в этой комнате нет наружных окон. Он оглянулся через плечо:

– Лайза! Подойди ко мне.

– Сам подойди! – раздался раздраженный голос.

– Лайза! У нас гости.

– Гости? О, хорошо. Уже иду.

Чудесное появление Тарвера вернуло Раску чувство мужского превосходства. Он повернулся к доктору, собираясь отпустить какую-нибудь шутку, и увидел, как тот поднял пистолет и выстрелил ему в грудь.


Морс пыталась вырваться из мрака к брезжившему впереди солнечному лучу.

– Алекс? – прозвучал мужской голос. – Алекс!

– Я здесь! – Она прикрыла глаза ладонью и вытянула правую руку. – Не трогай его, Уилл.

– Я не Уилл, – ответил голос, и Алекс увидела, как маячившая перед глазами фигура обрела лицо Джона Кайзера. Он смотрел на нее с той же отеческой заботой и тревогой, как Уилл Килмер и ее отец. – Ты в палате УМЦ. У тебя сотрясение мозга, но в остальном все в порядке.

– А где Уилл? – спросила она, схватив Кайзера за руку. – Только не говори, что он погиб.

– Он жив. У него есть внутренние повреждения. Врачи зашили ему спину и собираются провести осмотр. То же самое относится к тебе.

Алекс попыталась сесть, но на нее сразу накатила тошнота. Кайзер уложил ее обратно на кровать.

– Сколько я была в отключке?

– Несколько часов. Уже ночь.

– Прости, что обманула тебя, Джон. Ты не хотел, чтобы я туда ехала, но я подумала…

– Не трать силы, Алекс. Я должен был догадаться, что ты непременно это сделаешь. Наверное, на твоем месте я поступил бы так же.

– А что там было? Бомба?

– Я надеялся, ты мне расскажешь.

Она покачала головой, силясь вспомнить.

– Я смотрела внутрь и видела собак, очень много, и они спали. Все до единой. Это было странно, понимаешь? Вскоре я услышала шум машины и краем глаза заметила уезжавший автомобиль. Точно такой же фургон я видела в Натчесе, но этот был красный. И вдруг меня осенило, понимаешь?

Кайзер кивнул, и по его взгляду было ясно, что ему тоже знакомо это чувство.

– До меня сразу дошло: Ноэль Тарвер и Элдон Тарвер – одно лицо, Тарвер хочет бежать, и он нарочно подпустил меня к себе так близко.

– Ты его видела?

– Нет. Но я его почувствовала. Он решил убрать меня вместе с теми уликами, которые могли остаться в питомнике.

Кайзера, похоже, разочаровал ее ответ.

– Ты получил ордер на обыск его дома? – спросила Алекс. – Или Тайлер все еще против полноценного расследования?

Агент ФБР тяжело вздохнул:

– Не совсем. Ордер на обыск у нас есть, и там работает наша команда.

Алекс подняла брови.

– Однако пока мы ничего не нашли.

– Никаких следов его связи с Раском?

Кайзер покачал головой.

– Но эта история про «ВРП» очень впечатляюща. Вместе со взрывом в питомнике она убедила Тайлера запросить разрешение на обыск. Все, что нам теперь нужно, – это отыскать более свежие улики.

– А как насчет Раска? Надо обыскать его дом и офис.

– Тайлер на это не пойдет. Он твердит, что у него нет никаких оснований заниматься Раском, тем более давать разрешение на обыск. И формально он прав.

– Брось, Джон. Тайлер просто…

– Глава местного отдела. Не забывай об этом. Он командует всеми агентами в штате Миссисипи. Не волнуйся, Алекс, Раск сейчас у себя дома, и мы обложили его со всех сторон.

– Где доктор Тарвер?

– Не знаю.

– А Тора Шепард?

Кайзер смутился.

– Днем она находилась в офисе Раска, но затем ей удалось ускользнуть от наших людей.

– Невероятно! – воскликнула Морс, вскакивая с койки.

– Там было много народу. Четырех агентов не хватило.

– Что с Крисом?

Кайзер уложил ее обратно.

– Он здесь, в больнице.

Алекс охватил страх.

– Доктор Шепард в сознании, и ему немного лучше. У него высокая температура и сильное обезвоживание. Он позвонил из отеля в девять-один-один и попросил отвезти его к своему старому приятелю по медицинской школе доктору Кларку.

– Онкологу моей матери?

– Да. Доктор Кларк переговорил с Томом Кейджем, и они решили оставить его в онкологическом отделении центра. Палата Криса недалеко от палаты твоей матери. В лечении участвует эксперт из Слоун-Кеттеринга.

Алекс с трудом пыталась усвоить обрушивавшуюся на нее информацию. Она чувствовала себя так, словно только что очнулась от глубокого наркоза.

– Как насчет сына Криса? Его зовут Бен Шепард. Ему всего девять, и он сейчас у какой-то пожилой женщины в Натчесе. Кто-нибудь проверял, что с ним?

– Когда доктора Шепарда привезли в больницу, он бредил и постоянно спрашивал о Бене – и о тебе, кстати, тоже. В конце концов ему дали позвонить. Уверен, с Беном будет все в порядке, доктор Кейдж обещал за ним присмотреть.

– Торе лучше не встречаться с Беном, – пробормотала Алекс. – Она совсем спятила от страха. А Раск мечтает от нее избавиться. Ты уверен, что она вышла из здания, Джон? Может, она до сих пор прячется там?

Кайзер задумался. Алекс схватила его за руку.

– А если Раск убил ее?

– Но ведь до сих пор он никого не убивал, верно?

– Не знаю. Черт, ведь Тарвер тоже мог находиться в офисе. Как ты считаешь?

– Не исключено. По-твоему, они могли так быстро убрать Тору?

– Мой ответ умещается в двух словах: Невилл Берд.

Кайзер поморщился:

– Вот черт! Ладно, я пошлю кого-нибудь проследить за офисом.

– Официально?

– Нет. Но если мы обнаружим труп, это станет большим прорывом. Тогда арестуем Раска и возьмем его за задницу.

– Надеюсь, вы найдете лишь испуганную женщину. Уилл Килмер видел, как Тора орала на Раска, требуя отменить заказ. Если она будет свидетелем обвинения, Раску уже не вывернуться. А Раск наверняка пойдет на сделку и сдаст нам Тарвера.

– Полагаешь, Тора заговорит?

– Да, если поймет, что ее ждет. Она и дня не вынесет в тюрьме.

Кайзер тронул Алекс за плечо:

– Ладно, мне пора идти. А тебе надо отдохнуть.

Морс презрительно фыркнула.

– Я не смогу заснуть после таких новостей.

– Тогда я попрошу врача вколоть тебе снотворное.

– При сотрясении мозга это запрещено.

Кайзер с досадой развел руками, но было ясно, что он рад видеть ее способной на эти препирательства.

– Если ты уговоришь их меня выписать, – добавила Алекс, – обещаю, что останусь в больнице. Проведу ночь в маминой палате. Так я сумею приглядывать и за ней, и за Крисом.

Кайзер долго молча смотрел на нее.

– Оставайся здесь, – произнес он наконец. – Лежи и не двигайся. А я подумаю, что можно сделать.


Глава 48


То, что увидел Эндрю Раск, напоминало худший из его кошмаров. Тарвер привязал его клейкой лентой к стулу у рабочего стола. Рот тоже был заклеен. Лайза сидела напротив него на кожаном диване с перекрученными скотчем руками и ногами и с серебристым куском ленты поперек рта. Глаза у нее расширились, а лицо было белое как стена.

Между Лайзой и столом, вскинув руки над головой, стоял Элдон Тарвер. В руках он держал две толстых черных змеи, которые постоянно крутились и извивались на его плечах. Глаза доктора горели нездоровым блеском, похожим на религиозный экстаз, хотя Раск прекрасно знал, что это не так. Трудно найти человека более далекого от Бога, чем Элдон Тарвер. Доктор с какой-то жутковатой грацией перемещался по комнате, будто хотел загипнотизировать своих питомцев, но они продолжали беспокойно двигаться в его руках.

В комнате пахло мочой, и Раск догадался почему: пляжные шорты Лайзы были мокрыми от пупка до колен. Сам он чувствовал, что его тело обильно покрылось потом, но ему хотя бы удалось не обмочиться. Затылок почти не болел, боль переместилась в грудь. Раск посмотрел вниз и похолодел от страха, увидев на своей рубашке два кровавых пятна. В глаза ему бросился блестевший на полу стальной штырек. «Дротик для тазера[32 - Электрическое оружие парализующего действия.]», – подумал он. Адвокат вспомнил, как в коридоре Тарвер поднял оружие… и выстрелил в него почти в упор. Это был электрошоковый пистолет. Вот как доктору удалось прикрутить его к креслу.

Тарвер прекратил свой странный танец и уселся на стол напротив Раска. Ближняя к Эндрю змея была толщиной в его руку, с ромбовидной головой и набухшими под глазами мешочками с ядом. Водяной щитомордник – определил адвокат. Что-то резко сжалось у него внутри. В отличие от других змей щитомордник не уползает при виде человека. Он охраняет свою территорию и бьется до конца, злобно атакуя любого чужака.

– Вижу, ты о чем-то думаешь, Эндрю, – произнес Тарвер. – Спрашиваешь себя, зачем я здесь?

Раск покачал головой, хотя все отлично понимал. Доктор не стал бы прорываться к нему сквозь кордоны агентов ФБР лишь для того, чтобы изобразить в его студии танец со змеями. Он хотел алмазы. Все, какие у него есть.

– Нет? – усмехнулся Тарвер. – Может, тебя пугают мои малышки?

Доктор вытянул руку, и одна из змей оказалась от Раска на расстоянии броска. Ужас сжал адвокату горло. Черная тварь уставилась на него двумя черными зрачками, длинными и узкими, как у кошки. Он разглядел по краям морды две термочувствительные впадинки, о которых учитель биологии рассказывал им в школе. Словно почувствовав его страх, рептилия открыла пасть и обнажила пухлое белое нёбо с двумя острыми зубами. Раска обдало какой-то мерзкой вонью – остатками дохлой рыбы и еще бог знает чем, – но сейчас ему было не до этого. Доктор поднес змею еще ближе, и на брюки адвоката хлынул целый океан мочи.

– Алмазы, Эндрю, – промолвил Тарвер таким тоном, будто уговаривал ребенка. – Где они?

Со стороны дивана доносился непрерывный стон, но Раск старался не смотреть в ту сторону. Он боялся, что этот взгляд окончательно лишит его мужества. Хорошо бы Тарвер расклеил ему рот. В конце концов, язык – его главное оружие. Он адвокат и мастер убеждать людей, так писали о нем в местной прессе. Может, поэтому доктор и залепил ему губы?

«Чушь, – послышался где-то внутри голос его отца. – Он сделал это, чтобы ты не мог кричать и позвать на помощь агентов ФБР». Эндрю ненавидел этот голос, но сознавал, что должен прислушаться к нему. У него уже нет времени для иллюзий. Тарвер опять начал кружиться у стола, медленно вращаясь и меняя положение рук. «Видимо, так он не дает кусать себя змеям. Или это особая любезность между хладнокровными убийцами?»

– Где они, Эндрю? – нараспев спросил доктор. – Ты не хочешь поближе познакомится с моими дружками? Или они больше нравятся твоей жене?

Не переставая танцевать, Тарвер сместился ближе к Лайзе. Она скорчилась на диване, то зажмуриваясь от ужаса, то раскрывая глаза как можно шире, чтобы видеть приближение угрозы.

– Взгляни на этих священных тварей, Лайза, – промурлыкал Тарвер. – Они воплощают в себе жизнь и смерть. Гибель и возрождение. Хотя для такой провинциалки, как ты, это скорее искуситель из христианского рая, легко соблазнивший Еву. – Тарвер наклонился и провел скользким хвостом между ее ног. – Но поверь мне, милая, это ограниченный подход.

От немого крика у Лайзы раздулись щеки и выкатились глаза. «Еще пара таких воплей, – подумал Раск, – и у нее станет кровоточить нос. Она захлебнется в собственной крови».

Тихо посмеиваясь, доктор шагнул назад, распахнул ногой лежавший на полу мешок и заснул в него одну змею. Наступив на отверстие, он нагнулся и затянул его эластичным шнурком. Потом выпрямился и, поглаживая голову второй змеи, вернулся к Раску.

– Эндрю, я хочу немного распечатать тебе рот. Давай договоримся – ты не будешь кричать, вырываться и просить пощадить тебя или жену. Я знаю: камни здесь. Мы вместе составляли план, помнишь? Точнее, я его составил. Но сейчас тебе придется выкинуть из головы свои мечты о банановой республике и постараться вести себя как умный парень, каким ты всегда себя воображал.

Доктор отогнул уголок ленты, и Раск раздвинул губы. Первое, что у него вырвалось изо рта, был хриплый крик:

– Ты убьешь меня, что бы я ни сделал!

Тарвер недовольно покачал головой, прошел в угол и взял короткую клюшку для гольфа, с которой Раск практиковался дома. Повернув ее рукояткой вверх, он начал дразнить висевшую на руке рептилию. Щитомордник в ответ шипел и разевал пасть, пытаясь атаковать железного врага.

Комнату наполнил острый запах мускуса – густой и едкий аромат, показавшийся Раску неожиданно знакомым. Будто в нем проснулась какая-то доисторическая память, первобытный ужас, парализующий жертву перед нападением змеи…

– Это Agkistrodon piscivorus, страшный убийца, – усмехнулся доктор. – Он не похож на кораллового аспида. У аспидных более концентрированный яд, но последствия укуса иные: онемение, потливость, затрудненность дыхания, паралич и смерть. А эта малышка действует хуже. Она выделяет гемотоксин, смесь протеинов, они убивают кровяные клетки и разрушают стенки сосудов. Способны растворить даже мышечные ткани. Боль просто неописуемая, а конечности распухают так, что разрывают кожу. Через несколько часов начинается гангрена, и кожа гниет и разлагается, как падаль на летнем солнце. Незабываемое ощущение для тех, кому удается это пережить. Ты все еще не хочешь мне ответить, Эндрю?

Раск бросил на Тарвера холодный взгляд. Что бы ни говорил Элдон, он сознавал, что тот собирается убить их. Странно, но эта мысль почти избавила его от страха. В прошлом Раск не раз бросал вызов смерти. Правда, всегда делал это добровольно и не один, а в компании таких же шумных и горластых яппи, уверенных, что в случае чего им на помощь ринется армия спасателей.

Теперь все было по-другому.

Схватка насмерть, без союзников и платной помощи. Раск понимал: он скорее умрет в страшных муках, чем отдаст все, что заработал за эти годы. Его неожиданная храбрость основана вовсе не на всплеске адреналина, который исчезнет через несколько минут. Где-то глубоко внутри его еще остался тот мальчишка-скаут, каким он был в детстве. И этот скаут хорошо помнил, что укусы щитомордника или гремучей змеи могут быть страшно мучительными, но редко оказываются смертельными. Если доктор натравит на него рептилию и та его укусит, к утру он может потерять руку или даже ногу. Но он не умрет. В этом заключался его шанс. Раск бы не возражал продать свою руку за двадцать миллионов. Утром агенты ФБР наверняка забеспокоятся, почему он не вышел на работу. А если Алекс Морс проявит свою обычную настойчивость, они ворвутся к нему еще раньше. Эндрю твердо взглянул Тарверу в глаза и ответил:

– Алмазов здесь нет.

То, что произошло позднее, вмиг опрокинуло все его расчеты. Доктор наклонился над Лайзой, постучал по голове змеи клюшкой и выпустил ее из рук. Щитомордник взвился в воздух и шлепнулся женщине на грудь. Его зубы впились в ее левое предплечье. Лайза завертелась на диване, бешено размахивая связанными руками, точно на нее напали злые духи. Наконец ей удалось сбросить змею, и та с тяжелым стуком упала на книжную полку.

Тарвер мгновенно оказался рядом. Он отвлек внимание змеи движением клюшки, быстро схватил ее за шею и поднял в воздух.

Лайза скорчилась на диване, глядя на свою укушенную руку. Ее дыхание становилось все более шумным и неровным, из ноздрей пошла пена. Потом она начала дергаться, как эпилептик, и Раск испугался, что с ней случится сердечный приступ.

Доктор с невозмутимым видом повернулся к адвокату:

– Видишь, к чему приводит нежелание сотрудничать? Я дам тебе шанс, Эндрю. Но сначала хочу кое-что объяснить. Я не собираюсь убивать тебя. Если я это сделаю, у меня возникнут неприятности. Например, твоя «Ex nihilo». Не говоря уже про расследование убийства. А если я оставлю тебя в живых, то расследования не будет, и ты позаботишься о том, чтобы «Ex nihilo» не сработала. Ты не можешь послать этот файл, ведь он докажет твою вину. Так было всегда, правда? Вот почему ты еще можешь выжить. Алмазы – плата за твою жизнь. Я знаю, ты строил на них большие планы, но что такое деньги по сравнению с тридцатью или сорока годами жизни? У тебя будет еще уйма времени разбогатеть. А у меня его нет. Я должен брать от жизни все.

Тарвер обошел вокруг стола и встал около Раска. Щитомордник пытался вырваться.

– Постарайся рассуждать логично, Эндрю. Мертвый ты нужен мне меньше, чем живой.

Раск покосился на Лайзу. Она судорожно подергивалась на диване, все еще глядя на свою руку. Из двух ранок сочилось что-то желтое вперемежку с кровью, кожа вокруг укуса уже распухала. Пока Эндрю смотрел на жену, выражение ее лица изменилось – вместо немой оторопи на нем появилось что-то вроде испуганного любопытства. Она подняла связанные лентой руки и задрала край топа, обнажив левую грудь. Чуть пониже ее мягкого овала виднелись еще две красные точки, обрамленные багровым вздутием. Глаза Лайзы выкатились, как у больных гипертиреозом. Она попыталась встать, но сразу рухнула на пол.

– Скажешь, где алмазы? – мягко спросил Тарвер.

Раск кивнул:

– Да. Но как же Лайза?

– Когда я уйду, отвезешь ее в больницу. Объяснишь, что поливал лужайку возле дома. Жена вышла, чтобы закрутить вентиль, и почувствовала, как ее что-то укололо. Когда она вернулась, ты увидел следы от укусов. Короче, напряги воображение, Эндрю. Только позаботься, чтобы ваши рассказы совпадали.

Доктор взял его свободной рукой за подбородок и заглянул в глаза.

– Давай.

Раск открыл рот и ощутил, что каждое слово причиняет ему боль, будто кто-то крепко держал его за горло. Похоже, это следствие эмоционального шока.

– Они в спальне, под кроватью, – прошептал он. – В таком же контейнере, как у тебя.

Тарвер рассмеялся:

– Ты держишь алмазы под кроватью?

– Я зарыл их в землю, как ты и сказал. Выкопал сегодня днем.

– Мудрый поступок, Эндрю.

Доктор обогнул стол и сунул второго щитомордника в тот же мешок, где сидел первый. Затем опять залепил рот адвоката лентой и вышел из студии.

Из-за стола послышалось что-то вроде стона. Раск хорошо знал Лайзу, но не мог представить, что сейчас творилось в ее голове, если она вообще пока способна думать. Ему отчаянно хотелось броситься ей на помощь – он сам не ожидал от себя подобного, – но клейкая лента намертво приковала его к стулу.

В комнате послышался скрип половиц – вернулся Тарвер. Посмеиваясь в бороду, доктор с глухим стуком поставил на стол тяжелый чемодан, раза в два толще обычного портфеля.

Тарвер отогнул краешек скотча.

– Сколько они стоят, Эндрю? Сдается мне, ты вложил в бизнес не менее половины денег. Я уже посмотрел их в спальне. Камешки тянут миллионов на десять.

– На девять шестьсот.

Доктор снова заклеил ленту, взял с пола мешок и спрятал его в рюкзак. Затем вытащил из кармана маленький ножик и нагнулся за стол к тому месту, где лежала Лайза. Неужели он солгал? И сейчас просто перережет ей сонную артерию?

– Я на три четверти разрежу ленту на ее руках, – спокойно объяснил Тарвер. – Остальное она разорвет за несколько минут, если не отключится. Что-то у нее вялый вид.

Эндрю услышал легкий шлепок и голос Тарвера:

– Просыпайся, крошка!

Пока Раск дергался на стуле, пытаясь разорвать свои путы, доктор неторопливо выпрямился, взвалил на плечо рюкзак, взял блестящий контейнер и вышел из комнаты.

Раск чувствовал себя так, будто его изнасиловали. Он изо всех сил напряг челюсти, и лента на губах ослабла.

– Лайза! – крикнул он. – Ты меня слышишь?

Тишина.

– Я знаю, ты слышишь. Разорви ленту на руках. Только быстрее, пока не потеряла сознание. Ты должна спасти нас, милая.

Снова тихо.

Потом Раск услышал, как на полу шевельнулась Лайза. Он с облегчением вздохнул.

– Сорви ленту с губ! Используй зубы. Действуй, девочка моя.

Опять что-то шевельнулось. Раздался звук рвущейся ленты, и комнату наполнил нечеловеческий стон. И опять громкий треск.

– Лайза! Ты освободилась? Постарайся встать! Милая, ты меня слышишь?

Сухой треск стал почти непрерывным. Раск вспомнил, как в школе после футбольных матчей он отматывал с лодыжек чуть ли не километры упругих лент. Сейчас Лайза делала примерно то же самое. Скоро она освободится. Эндрю удивился, как мало он огорчен потере алмазов и как сильно рад тому, что сможет выжить сам и спасти жену.

– Вот и славно, милая. Он не думал, что тебе это под силу, а я не сомневался: ты справишься.

В студии слышалось лишь сиплое дыхание.

– Давай, детка. Встань и развяжи меня.

Лайза тяжело поднялась из-за стола, и Раск не поверил своим глазам. Еще недавно перед ним была юная красотка, легкомысленная женщина, проводившая жизнь в удовольствиях и развлечениях. В ее глазах сияла та счастливая беспечность и уверенность в себе, на какие способна только молодость. Но теперь она больше походила на уродливую беженку из зоны бедствий, на убитое и сломленное жизнью существо, будто за прошедший час ее протащили через все муки ада, надругавшись над телом и душой. Глаза превратились в два набухших кровью шара, на которых метались черные зрачки, левая грудь под задранным топом обнажена и по-прежнему сочилась красной и желтой слизью. Лайза стояла неподвижно, открыв рот и глядя на мужа в каком-то немом столбняке.

– Лайза, ты меня слышишь?

Жена открыла и закрыла рот, но не произнесла ни звука.

«Она в шоке, – с отчаянием подумал Раск. – Боже милостивый!»

– Скорее освободи меня, Лайза! Я должен отвезти тебя в больницу. Там на столике у дивана лежит перочинный нож. Помнишь, его подарили мне на свадьбу?

В ее глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Слава Богу!

Лайза повернулась и посмотрела на диван. Затем медленно, точно зомби, направилась к столику. Наклонилась. Когда она выпрямилась, в руках у нее был не нож. Она держала клюшку для гольфа.

– Лайза? Возьми нож, милая. Это клюшка для гольфа.

Жена вертела предмет в руках, словно силилась понять, что это такое. Потом тихо произнесла:

– Я знаю.

Лайза сделала шаг к мужу, и клюшка взлетела высоко у него над головой. Она просвистела в воздухе, описав широкую дугу. Раск смог лишь съежиться, когда сверкающая сталь обрушилась ему на голову.


Глава 49


Алекс отпустила безжизненную руку матери и тихо вышла из палаты. Она просидела рядом с ней не менее часа, постоянно беседуя с матерью и поглаживая ее руку, но лицо больной даже не дрогнуло. Маргарет Морс находилась в глубоком сне, и слава Богу. Она достигла той стадии болезни, когда лучше заканчивать, чем продолжать. По крайней мере, Алекс на ее месте думала бы именно так.

Шлепая больничными тапками, она миновала несколько дверей, отделявших палату матери от палаты Криса. У нее нестерпимо болела голова. Врачи дали ей лошадиную дозу тайленола, но он не помог. К своему удивлению, она увидела, что Крис не спит. Наклонившись, Алекс заметила слезы на его лице. Она сжала его руку.

– Что случилось, Крис?

– Я только что разговаривал с миссис Джонсон.

Алекс охватил страх. Такое же чувство она испытывала, когда думала о Джеми.

– Бен очень расстроен. Тора не позвонила ему, а по моему голосу он понял, что что-то произошло.

Ладонь Алекс осторожно легла ему на плечо.

– Хочу тебе кое-что сказать.

В глазах Криса мелькнуло беспокойство.

– Уилл слышал, как Тора просила Эндрю Раска отменить заказ.

Доктор попытался подняться с постели, но Алекс уложила его обратно. Ее испугало, как быстро он ослабел. Она опять взяла его за руку.

– Ее надо арестовать, Крис.

Шепард недоуменно смотрел на нее.

– Она хотела все отменить?

– Да, но лишь потому, что ты раскрыл ее план. Честно говоря, я считаю, что арест нужен прежде всего ей самой. Она угрожала Раску и его сообщнику. Они могут убить ее в любой момент. Но дело не только в этом.

– А в чем еще?

– Боюсь, что в таком состоянии Тора может стать угрозой для Бена.

Брови доктора поползли вверх.

– Вряд ли она способна на подобное.

– Даже теперь, когда ее жизнь вот-вот рухнет? Она в шаге от самоубийства, Крис. А если она пожелает прихватить с собой Бена?

– Нет, Тора… черт, я последний человек, которого нужно об этом спрашивать. До сих пор я только и делал, что ошибался на ее счет.

– Она больна, Крис. Но ты не знал.

– Я врач, – с горечью возразил он. – Мог бы что-нибудь заметить.

– Мы слепы к тем, кого любим. Со мной было то же самое.

– Кто позаботится о Бене, если Тору арестуют?

– Миссис Джонсон.

Крис покачал головой:

– Я бы предпочел Тома Кейджа и его жену. Том всегда знает, как поступить в трудной ситуации.

Алекс кивнула:

– Я с ним поговорю. А ты пока лежи и набирайся сил.

– Не хочу, чтобы Бен видел, как арестуют его мать.

– Понимаю. Думаю, не увидит. Хотя это не самый худший вариант.

Крис взглянул на нее с глубокой тоской. Такое же выражение Алекс видела на лице Джима Броудбента, когда тот признавался ей в своих чувствах. После трех лет совместной работы Броудбент пришел к выводу, что Алекс – любовь всей его жизни. Он был не зеленым юнцом, а уважаемым агентом ФБР, сорокалетним сотрудником с преданной женой и двумя детьми. Надтреснутым от боли голосом Джим объяснил, что не может бросить семью, но больше не в состоянии скрывать то, что испытывает к Алекс. Ему придется перевестись в другое место, поскольку находиться рядом с Алекс и не обладать ею – выше его сил. Однако до перевода дело не дошло. Через два дня после этого признания Броудбента убили.

Алекс села на кровать и опустила голову на подушку, почти коснувшись щекой Криса.

– Я знаю, сейчас все кажется безнадежным. Но у тебя будет новая жизнь. И ты разделишь ее с Беном.

Доктор поднял руку и коснулся шрамов на ее щеке.

– Я этого не ощущаю. Хочу, но… не могу.

– А я могу. Я вижу это так же ясно, как тебя.

Он закрыл глаза.

После секундного колебания Алекс легла на койку и вытянулась рядом с Крисом. Если Шепард это заметил, то не подал виду. Морс надеялась, что им станет легче, если они лягут вместе, но когда она погладила пылающий лоб Криса, ее вдруг поразила мысль, что он может не пережить эту ночь.


Сидя в небольшом пикапе, который приберег специально для такого случая, Тарвер свернул с Пятьдесят пятой автострады и остановился у бензозаправки. Через несколько секунд дверь с правой стороны открылась, и на сиденье тяжело плюхнулся Джуд. В руках у него был рюкзак. Захлопнув дверь, он полез в рюкзак и вытащил маленькую обезьянку капуцина. Мордочка зверя напоминала лицо ребенка. Капуцин бросил на Элдона пугливый взгляд и прижался к широкой груди Джуда.

– Не сердись, – пробормотал приемный брат.

Тарвер был в бешенстве, что Джуд не выполнил его инструкций и унес обезьяну из лаборатории, но, в общем, ничего ужасного не произошло. Капуцин не участвовал в опытах и не сидел вместе с зараженными животными.

– Никто ее не видел? – спросил доктор, отъехав от стоянки.

– Нет, – улыбнулся Джуд. – Она даже не пикнула.

– Ты ждал в ресторане?

– Да. Но больше рядом с душевыми для водителей, там, где игровая комната. Ты прибыл раньше, чем говорил.

Элдон усмехнулся:

– Иногда все складывается удачно, верно?

– Да, как с ней, – пробурчал Джуд, почесывая шею обезьянки.

Тарвер рассмеялся и вырулил на перекресток. Проехав под автострадой, он повернул налево и опять поднялся на шоссе, но уже в противоположную сторону. Впереди их ждал съезд на натческую трассу. Несколько миль они двигались вдоль широкого водохранилища Росса Барнетта, по берегам которого высились красивые дома.

– Посмотри на заднее сиденье, – предложил Элдон. – Что ты там видишь?

Джуд с трудом развернул в кресле громоздкое туловище и взглянул назад. Элдон включил верхний свет.

– Похоже на коробку с камешками, – произнес Джуд.

Ответ развеселил Тарвера.

– Вот именно, братец. Просто коробка с камешками.

Джуд был сбит с толку, но его больше занимало мелькание огней на автостраде. Когда впереди показался съезд на трассу, Тарвер уже не смеялся – его лицо было холодно как лед.


Глава 50


Уилл Килмер сидел у себя в кабинете, когда зазвонил телефон. Выписавшись из больницы, он сразу примчался в офис, чтобы заняться запущенными в последние дни делами, но вид накопившихся бумаг и боль в спине обратили его мысли к бутылке «Джека Дэниелса», всегда стоявшей у него в нижнем ящичке стола.

– Агентство «Аргус»! – буркнул он, отодвинув от себя кипу документов.

– Это Дэнни, Уилл.

Дэнни Миллз был бывший коп, которого Килмер оставил наблюдать за офисом Эндрю Раска.

– В чем дело, Дэнни?

– Раск не появился на работе. Обычно он приезжает на полчаса раньше.

– Ладно. Оставайся на месте. Я перезвоню.

Уилл повесил трубку и обдумал ситуацию. Он мог послать своего человека к дому адвоката или поехать сам. Последний вариант ему не нравился, поскольку в этот час на дорогах жуткие пробки, особенно из-за нового завода «Ниссан». К тому же Алекс говорила, что за Раском следят агенты ФБР. Правда, слежка вроде бы велась неофициально, но делом занимался не кто-нибудь, а Джон Кайзер, известный агент, его Уилл давно знал и уважал. На всякий случай Алекс дала ему телефон Кайзера. Глотнув еще немного виски, Килмер взял трубку и набрал номер.

– Кайзер, – раздался сухой голос.

– Агент Кайзер, это Уилл Килмер. Не уверен, что…

– Я знаю, кто вы, мистер Килмер. Бывший детектив из отдела по расследованию убийств, не так ли?

Уилл распрямил плечи.

– Да, сэр.

– Что у вас?

– Я оставил человека следить за офисом Эндрю Раска. Мы занимаемся этим уже несколько недель. Так вот, он сообщил, что адвокат опаздывает на полчаса. А обычно он пунктуален.

– Вы уверены?

– Да. Я не знаю, что происходит у дома Раска, потому что не стал вчера посылать туда своих людей. Не хотел путаться у вас под ногами.

– Спасибо, мистер Уилмер. Я все выясню.

– Мне нужно что-нибудь делать?

– Позвоните, если выясните что-то новое.

– Хорошо.

Килмер повесил трубку. Ему нравились такие агенты ФБР: все по делу и никакой чепухи насчет того, чья это компетенция или кто тут главный. Он подумал, не позвонить ли Алекс, но решил, что если она не звонит сама, значит, ей все-таки удалось заснуть. Может быть, ей помог доктор Шепард. Хорошо бы. Девчонка очень настрадалась, и если ей удастся забыться, то не важно, каким способом. Уилл подтянул к себе кипу документов и взял верхнюю папку.


Джон Кайзер влез на заднее сиденье черного «шевроле», стоявшего на границе владений Раска. Там уже находилось пятеро агентов – трое мужчин и две женщины, – которых он лично отобрал в местном отделе ФБР.

– У нас пока нет ордера на обыск, – произнес он, – поэтому я собираюсь просто подойти и постучать в дверь. Если никто не ответит, вы должны окружить дом и проверить окна. Нам нужен любой повод для проникновения внутрь. Вам понятно?

Все кивнули. Кайзер тронул водителя за плечо:

– Давай вперед.

«Шевроле» медленно проплыл между деревьями, сделал разворот и остановился перед ультрасовременным домом Раска. Кайзер вышел из машины и поднялся на крыльцо. Он нажал кнопку звонка и громко постучал.

Никто не открыл.

Он опять позвонил и оглянулся на автомобиль. Двое агентов прикрывали его из опущенных окон.

Прошла еще минута.

– Ладно, – сказал он, предчувствуя что-то неладное. – Действуйте.

Дверцы одновременно распахнулись, и агенты рассыпались вокруг дома. Кайзер продолжал стучать все громче. Работая в специальном отделе расследований, он часто бывал на месте преступления, и хотя ему всегда казалось, что истории насчет интуиции не более чем миф, сейчас его охватило острое предчувствие беды.

Кайзер спустился с крыльца и обошел вокруг особняка. Агенты проявляли чудеса ловкости, цепляясь за карнизы и кондиционеры, чтобы заглянуть поглубже в комнаты. Первый крик донесся из дальней части дома. Кайзер бросился в ту сторону.

– Сюда! – звала женщина-агент. – Здесь, в кухне!

– Что там?

Агент с бледным лицом отступила от окна.

– Женщина лежит на полу лицом вниз. В правой руке ключи от машины, под ними немного крови. Других следов крови нет.

Кайзер прижался лицом к стеклу. Все было именно так, как описала его сотрудница. Женщина на полу была в эластичных пляжных шортах, майке и розовых шлепанцах.

– Подождите пять минут и вызывайте полицию штата, – распорядился он. – И окружное полицейское управление. Ведь тут юрисдикция округа, а не муниципалитета?

– Да, сэр.

– Тогда им и карты в руки.

– Может, ей нужна помощь, – пробормотал стоявший рядом агент. – Мне кажется, она немного шевельнулась.

– Свои «кажется» оставьте при себе. Несите гидравлический таран!

– Да, сэр.

Кайзер последил, как дюжий агент взломал входную дверь, и шагнул внутрь с пистолетом в руке. Еще трое агентов последовали за ним и рассеялись по соседним комнатам. Кайзер опустился на колено и проверил пульс у женщины.

Мертва.

Он поднялся и направился в центральную часть дома, размышляя над тем, что могло убить женщину. Громкий возглас за стеной заставил его ускорить шаги. Он повернул за угол и застыл.

У стола сидел привязанный к стулу обезображенный мужчина с распухшим лицом и пробитым черепом. Рядом лежала окровавленная клюшка для гольфа. Неужели это Раск?


– Доброе утро, Алекс!

– Привет, Джон! Уилл Килмер говорит, с Раском какие-то проблемы?

Кайзер вздохнул:

– Раск мертв, в его доме убита женщина. Полагаю, его жена.

– Мертв? Господи, Джон! Я должна приехать! – Голос Морс звучал взволнованно.

– Боюсь, это плохая мысль. Скоро здесь появится толпа копов и агентов. Наверняка приедет Уэбб Тайлер. Тебе лучше держаться подальше от него и от этого дела.

– Черт… по крайней мере теперь мы знаем, что я была права. Раск по уши замешан в тех убийствах.

– Этого мы как раз не знаем, Алекс. Зато всем хорошо известно, что человек, которого ты ненавидела, – можно даже сказать преследовала, – теперь мертв. Самое благоразумное, что ты можешь сейчас сделать, – это сидеть тихо и ждать моих звонков.

Возникла долгая пауза.

– Ты согласна?

– Послушай, Джон, я занималась делом Раска несколько недель, пока остальные лениво почесывали задницы и твердили, что я спятила. Даже была в его доме. Если я туда приеду, то найду то, что иные не заметят за десять лет.

Кайзер нахмурил брови.

– Ты была в доме Раска?

Алекс замолчала, очевидно, спохватившись, что сболтнула лишнее.

– Оставайся на месте, Алекс. Это приказ.

– Я тебя слышу. Черт бы тебя побрал!

– Я позвоню, как только что-нибудь узнаю.

– Сделай одолжение.

Кайзер повесил трубку.


Через час Алекс проталкивалась на своей к машине среди полицейских автомобилей, скопившихся вокруг дома Раска. Морс сознавала, что Кайзер будет в ярости, но после шести недель адской работы она не в состоянии была сидеть в больнице и ждать, пока другие пожинают плоды ее труда. «Кайзер не может мне приказывать, раз я уже не агент ФБР, – убеждала она себя. – К тому же он не так высоко стоит на служебной лестнице. А Уэбб Тайлер сюда не приедет… ни за что на свете. Он слишком любит свой уютный кабинет с кондиционером».

Выйдя из машины, Алекс решительным шагом прошла сквозь кордоны полицейских. Агенты ФБР бросали на нее косые взгляды, однако никто не возражал. Через пару минут она оказалась в студии Раска, где его останки были все еще привязаны лентой к стулу. Позади него на корточках сидели двое мужчин, в одном Морс узнала Кайзера. Над ними дрожало странное синее сияние. Алекс различила звук автогена. Вскоре раздался довольный возглас, и Кайзер, выпрямившись, оглянулся через плечо.

– Проклятие! – вырвалось у него. – Ты что, не понимаешь нормальных слов?

– Это мое дело! – бросила Алекс с вызовом.

– У тебя нет никаких дел! Неужели непонятно?

Алекс промолчала.

– Вижу, что непонятно. Меня самого сюда едва пустили. Пришлось сказать шерифу, что здесь может находиться биологическое оружие и мы должны проверить дом раньше, чем в него войдет полиция. Уэбб Тайлер намылит мне шею, если не вышибет с работы.

– Что там? – спросила Морс. – Сейф?

Кайзер неохотно кивнул.

– И что в нем?

– Скоро узнаем.

Человек с автогеном наконец открыл дверь. Он отступил в сторону, чтобы Кайзер мог заглянуть внутрь.

– Надеюсь, ты его не взламывала? – произнес Кайзер.

– Нет. Что ты там видишь?

– Не подходи сюда, Алекс. Я серьезно. Теперь ты только ЧЛП. Чертов Любитель Поглазеть.

– С такого расстояния и глазеть-то не на что.

– Посмотри в блокнотик на столе.

Алекс повиновалась. Она увидела маленькую записную книжку с карандашной надписью. В основном это были ряды цифр.

– Что это? – удивилась она. – Координаты «джи-пи-эс»?

– Видимо, да. Плюс время и дата.

Морс снова взглянула на цифры.

– Сегодняшнее число.

– Да. Два часа дня. Похоже, твой приятель собирался сбежать из города.

– Что за место?

– Точно не знаю. Хэнк Келли считает, что это побережье Мексиканского залива, если не весь залив. Он увлекается ориентированием. Есть такие игры, когда надо найти по спутнику спрятанные на местности «ключи». Хорошо хоть в нерабочее время.

– Тут чье-то имя. Ты видел?

– Похоже на «Алехо Падилло», – буркнул Кайзер, глядя в сейф.

– Да.

– Вроде что-то кубинское.

– А что за буквы дальше?

– Это «капитан».

– Думаешь, Раск собирался сбежать через южную границу?

– Да.

– На лодке?

– Скорее всего. Или на гидросамолете.

– Но почему по воде?

– Лучший способ для переправки контрабанды. Например, крупной суммы денег.

Кайзер опустился на корточки и зашелестел какими-то бумагами.

– Что-то интересное? – спросила Алекс.

– Да, если тебе интересны коста-риканские паспорта.

– Боже милостивый!

– Они еще не действуют, но на вид вполне легальны.

– Коста-Рика, – задумчиво протянула Морс. – У нас с ними договор о выдаче.

– Паспорта сделаны на другое имя.

– Но фотография Раска?

– Да. Взгляни.

Алекс заглянула Кайзеру через плечо. Он прав. Она взяла паспорт и сравнила фото улыбающегося Раска с окровавленным трупом у стола. Господи, какая смерть! Она опять оглянулась на Кайзера, который бегло просматривал кипы финансовых документов, сопровождающих любую зарубежную поездку. Страховые полисы, декларации о доходах, карты социального страхования…

– Нашел еще что-нибудь?

– Похоже, это все-таки лодка, – проговорил Кайзер, взяв какой-то снимок. – Даже не лодка, а яхта. Для кругосветных путешествий.

– Раск умел ходить под парусом?

– Он все умел. Все, чем бесятся с жиру богачи.

– Яхта с местной пристани?

– Я никогда ее раньше не видел. У Раска был катер, но обычно он стоит на прицепе у него за домом. – Кайзер поднял голову от бумаг. – Сейчас катера там нет.

Алекс продолжала разглядывать надпись в блокноте.

– Может, он планировал встретиться с кем-то в море? Пройти несколько миль на катере, пересесть на яхту и отправиться в Коста-Рику.

Кайзер молча смотрел на листок в руке. Потом он присвистнул.

– Что там? – взволнованно воскликнула Алекс.

– Разрешение на безопасный проход через территориальные воды Кубы с остановкой в гаванской пристани.

– Что?

– Подписано самим Кастро.

– Не может быть!

Кайзер показал ей документ.

– Не Фиделем, а Раулем. Он министр обороны. Кстати, бумага выписана не на Раска. Здесь стоит «Элдон Тарвер, доктор медицины».

Алекс взяла документ и забегала глазами по листку. С каждой строчкой ее сердце билось все быстрее.

– Это фотокопия.

– Верно, – согласился Кайзер. – И еще это неоспоримое доказательство того, что Раск и Тарвер работали вместе.

Алекс тяжело сглотнула и вернула бумагу Кайзеру. Теперь, когда она наконец нашла то, что так долго искала, ее охватила растерянность. Вскоре она поняла почему: на самом деле все ее усилия были направлены на то, чтобы доказать виновность Билла Феннела в смерти ее сестры. Без этого она не могла выполнить просьбу Грейс и вызволить Джеми.

– С какой стати Рауль Кастро разрешил Тарверу эмигрировать на Кубу?

Кайзер покосился на Алекс, словно удивляясь ее недогадливости.

– Из-за «Вирусной раковой программы», разумеется. Речь идет о биологическом оружии. Уверен, кубинская разведка давно предлагала Тарверу перебраться к ним и сулила большие деньги. Они делают такое предложение более или менее известным ученым. Видимо, Тарвер решил, что это неплохое место, чтобы залечь на дно, пока он не сумеет перебраться в Коста-Рику под другой фамилией.

– Думаешь, он прав?

– Да, если не считать того, что коммунистический режим на Кубе может рухнуть в любой момент.

– Наверное, Раск очень доверял Тарверу.

– И напрасно. – Кайзер кивнул на труп адвоката.

– Как по-твоему, что тут произошло? – спросила Алекс. – Все это совершил Тарвер?

– Скорее всего. Похоже на сцену пыток. Он затащил их в центр дома. Ни одного окна, снаружи не слышно звуков. Тут творилось жуткое.

– От чего умерла его жена?

– Медэксперт сказал – от шока.

– Вызванного выстрелом?

Кайзер покачал головой.

– Укусом змеи.

– Что?!

– Интересно, правда? Ее укусили дважды. Один раз в руку, второй – в грудь, чуть повыше сердца.

– О Боже!

Алекс поежилась, представив, что могло случиться в этой комнате.

– Наш оперативник обнаружил на книжной полке две чешуйки, – добавил Кайзер. – Он сказал, что это явно не рыба. Змея.

– А в чем разница?

– Чешуйки змеи – ее кожа. Они всегда сухие и имеют свой цвет. Чешуя рыбы лишь присоединена к коже. Она прозрачная и бесцветная.

– Ты об этом знал?

Кайзер усмехнулся:

– Нет.

– Зачем, по-твоему, сюда приходил Тарвер? Ведь он не тронул сейф.

– Не уверен. Вероятно, он взял то, что ему необходимо, и ушел. Хотя сейф хорошо спрятан за панелью между полками. Наверное, Тарвер вообще о нем не знал.

– Это ты нашел блокнот? Там, где координаты местности.

– Нет. Он лежал на холодильнике, под кухонным подносом. Кстати, Келли заметил в саду какую-то яму, такое впечатление, что там недавно что-то выкапывали. Она довольно глубокая, прямоугольной формы, двадцать на двенадцать дюймов.

– Деньги? – предположила Алекс.

Кайзер скептически пожал плечами:

– Для денег это ненадежный способ. Там было что-то более прочное. Например, золото или драгоценности.

– Или что-нибудь такое, о чем мы не можем даже догадаться.

Кайзер одобрительно кивнул.

– У дома Тарвера тоже нашли яму. Вчера ночью.

– Правда? Где?

– Под полом в сарайчике. Пол из алюминия, в середине квадратный вырез. Яма в два раза больше, чем у Раска. Земля вокруг совсем свежая, как здесь.

– Решили, что пора мотать удочки.

– Сэр! – окликнул Кайзера оперативник, изучавший комнату с мощным фонарем.

– Да?

– Я заметил кое-что на полу. Похоже, жертва пыталась писать ногой на половицах. Надпись кровью.

– И что там?

Оперативник наклонился ближе к полу.

– Похоже на… «А'с» номер двадцать три. В смысле знак номера, а не слово «номер».

– Как оклендские «А'с»? – уточнил Кайзер.

– Да. Парень был с побережья?

– Нет, – ответила Алекс. – По крайней мере мне об этом неизвестно.

– Не забудь сфотографировать, – напомнил Кайзер.

Он взял Алекс за руку и вывел из студии. На пороге она оглянулась и бросила взгляд на останки человека, который убедил Билла Феннела убить жену. Раск умер скверно, но все-таки не страдал так сильно, как те несчастные, кого он обрек на смерть от рака. Жаль, что змея покусала не его.

– Можно взглянуть на труп Лайзы? – спросила она, когда они направлялись к выходу.

– Ее уже увозят. Ничего нового ты там не увидишь. Полагаю, укусы были не смертельны. Она могла бы выжить, но не успела добраться до больницы.

– Почему она просто не позвонила в полицию?

– Телефон не работает. Кто-то перерезал провода.

– Пока твои парни следили за домом?

Кайзер кивнул и остановился у входной двери.

– Преступник проскочил мимо шести агентов ФБР. Может, они и не асы своего дела, но работают неплохо. У них есть уши и глаза. А Тарвер, как призрак, прошел в дом и обратно. И при этом убил двух человек.

– А ведь ему уже пятьдесят семь, – добавила Алекс.

– Да, мы имеем дело с незаурядным человеком. Хотя я думаю, ему помогают профессионалы.

– Кубинцы?

– Кто знает? Алекс, речь идет о национальной безопасности. Если ЦРУ пронюхает о бумаге Кастро, они быстро приберут дело к рукам.

– Ты собираешься доложить о нем?

– Придется. И Тайлер с удовольствием поднесет его на блюдечке начальству.

Морс выругалась.

– Так не лучше ли передать его прямо новому директору? По-моему, он неплохой. Из этого может выйти толк.

Кайзер нахмурился. Он взял Алекс за плечи и посмотрел ей в лицо.

– Послушай меня. Тебе действительно надо держаться в стороне. По крайней мере до тех пор, пока мы не придумаем, как решить эту проблему. Ты и так ходишь по краю. Понимаешь?

На языке Алекс вертелось множество возражений, но она сдержалась.

– Как насчет координат «джи-пи-эс»? Вдруг у них действительно назначена встреча? Может, там появится сам Тарвер.

– Полагаешь, он оставил бы подобную запись в доме?

– Блокнот был спрятан на холодильнике. Он его не заметил.

– Да. Вероятно, это настоящие координаты. – Взгляд Кайзера стал почти просящим. – Я собираюсь поговорить о тебе с директором, Алекс. Объясню, что ты первая раскопала эту историю. Но пока я буду за тебя бороться, ты не должна вмешиваться в дело. Если Уэбб Тайлер узнает, что ты была здесь… лучше даже не думать. Тебе надо поскорее вернуться в клинику. – Он открыл дверь и вывел Алекс на улицу.

Она почти нос к носу столкнулась с поднимавшимся по ступенькам Марком Додсоном. Заместитель директора бросил на нее гневный взгляд и обратился к Кайзеру:

– Агент Кайзер, что тут делает эта женщина?

– Я пригласил агента Морс на место преступления, сэр.

– Она больше не агент Морс. Вам придется написать объяснение в своем отчете.

– Это была моя инициатива, – вмешалась Алекс. – Меня предупредили, что мое присутствие нежелательно, но я не подчинилась и поступила по-своему. Решила, что обладаю информацией, которая поможет агенту Кайзеру раскрыть дело.

На лице Додсона появилась довольная улыбка:

– Ну конечно.

– Что?

– Вы были здесь прошлой ночью, верно?

У Алекс отвисла челюсть.

– Вы с ума сошли? Я была в…

– Вы отрицаете, что проникали раньше в этот дом?

Морс хотелось ответить «нет», но это было бы неправдой. Улыбка Додсона стала шире.

– А что вы тут делаете, сэр? – спросил Кайзер.

– Вчера вечером Уэбб Тайлер проинформировал меня, что вы занимаетесь несанкционированной деятельностью в подотчетной ему зоне. Это было очень мудро с его стороны, ведь из-за вас Бюро грубо вмешалось в юрисдикцию властей штата Миссисипи. О чем вы думали, агент Кайзер?

– Сэр, у меня есть основания полагать, что дело связано с биологическим оружием и, следовательно, требует вмешательства федеральных властей.

Додсон слегка смутился:

– С биологическим оружием?

– Да, сэр. Вчера пожар уничтожил частную лабораторию, принадлежавшую ветеринару Ноэлю Д. Тарверу, которого мы считаем идентичным Элдону Тарверу. Вероятно, прикрываясь собачьим питомником, доктор Тарвер проводил опасные генетические эксперименты на приматах и, возможно, даже на людях.

В глазах Додсона мелькнула неуверенность.

– Я слышал о пожаре. У вас есть доказательства, что подобные опыты действительно имели место?

– Мы захватили несколько подопытных животных. Я жду разрешения на их обследование, оно потребует сложных лабораторных тестов.

Заместитель директора прикусил губу.

– Хорошо, я подумаю. А пока я задерживаю мисс Морс для проведения допроса.

Кайзер сдвинул брови:

– На каком основании, сэр?

– В последнее время мистер Раск неоднократно жаловался руководству ФБР, что его преследует мисс Морс. Нам известно, что она винит Раска в смерти своей сестры. Я хочу убедиться, что мисс Морс не имеет никого отношения к тому, что случилось в его доме сегодня ночью.

Кайзер шагнул к Додсону.

– Но послужной список агент Морс…

– Свидетельствует о том, что она не способна управлять своими эмоциями во время стресса, – закончил Додсон. – Не преступайте черту, агент Кайзер. Вы же не хотите пожертвовать карьерой ради этой женщины. С ней уже все кончено.

Кайзер побледнел.

– Сэр, мне известно, что рассмотрение ее дела еще не завершено. И…

Додсон сунул ему под нос какую-то бумагу.

– Это протокол допроса некоего Невилла Берда из Кантона, штат Миссисипи. Невилл был арестован в одном из отелей Джексона, при нем обнаружена шпионская аппаратура для оптической и лазерной слежки. Он следил за офисом Эндрю Раска. Когда его спросили, кто был заказчиком, Берд ответил, что его наняла Александра Морс, заплатившая ему двойную цену.

Алекс не поверила своим ушам.

Кайзер посмотрел на нее. Она увидела в его глазах сомнение и боль и отрицательно качнула головой. Кайзер покосился на рядовых агентов, стоявших вокруг в ожидании развязки.

– Сэр, я хочу сделать письменное заявление, что именно агент Морс первой обнаружила связь между Эндрю Раском и Элдоном Тарвером. Еще шесть недель назад она заподозрила существование между ними криминальной связи и начала вести расследование вопреки противодействию, оказанному старшим агентом Тайлером или лично вами.

Додсон презрительно усмехнулся:

– Отлично, значит, вы подтверждаете факт ее неподчинения начальству. Можете выступить свидетелем на слушании.

– Сомневаюсь, сэр, – возразил Кайзер таким резким тоном, что в глазах Додсона мелькнул испуг. – Не думаю, что подобное слушание когда-нибудь состоится. – Он поднял пластиковый пакет для хранения улик, который держал в руках. – Взгляните на это, сэр.

– Что там? – нахмурился Додсон.

– Документ. Сами все поймете.

Заместитель директора взял пакет и наклонил голову, чтобы прочитать бумагу сквозь нижнюю часть бифокальных очков. Скептическое выражение не покидало его лица, пока он не добрался до конца листка. Потом он разинул рот, точно ему не хватало воздуха.

– Узнаете подпись, сэр? – Кайзер не удержался от злорадной нотки в голосе.

На лице Додсона появился настоящий ужас – ужас бюрократа, обнаружившего, что он поставил не на ту лошадку.

– Где вы это нашли? – хрипло спросил он.

– В сейфе жертвы. Документ – свидетельство криминального сговора между Раском и Тарвером. А возможно, и шпионской деятельности против США.

– Ни слова больше, – процедил Додсон. – Агент Кайзер, пройдемте в мою машину.

Кайзер взглянул на Алекс и проследовал за Додсоном в его темный «форд». Морс осталась стоять на крыльце, с трудом скрывая радость, что с Марка Додсона наконец сбили спесь, да еще прилюдно. Но больше всего ее приятно удивил поступок Кайзера, который вступился за нее, несмотря на личный риск. Она пыталась разглядеть, что происходит в «форде», однако окна были темными.

Вскоре заместитель директора и агент ФБР вышли из машины. Лицо Додсона было красным; Кайзер, как всегда, выглядел сдержанным и собранным. Он кивком подозвал к себе Морс. Спускаясь с крыльца, Алекс поймала на себе сочувственные взгляды нескольких агентов, в том числе двух женщин. Когда она проходила мимо Додсона, тот даже не взглянул в ее сторону. Кайзер взял Алекс за руку и подвел к своему «шевроле».

– А как же мой автомобиль? – спросила Морс.

– Брось ключи на землю. Кто-нибудь из моих ребят пригонит ее.

– Что?

– Просто брось ключи.

Алекс уронила связку с ключами на опилки и влезла на заднее сиденье. Пока она устраивалась на мягком кожаном диванчике, Кайзер занял место водителя.

– Что сказал Додсон? – поинтересовалась Морс.

– Ничего особенного. Тебе чертовски повезло, что в сейфе Раска оказался этот документ.

– А тебе нет? Кстати, спасибо.

Кайзер тяжело вздохнул, затем рассмеялся.

– Да, жизнь не часто делает нам такие подарки.

– Ты сказал Додсону про координаты «джи-пи-эс»?

– А куда денешься? Нам уже нечего скрывать. Все пойдет прямиком наверх, к директору Робертсу. Мы выиграли одну схватку, а не всю войну.

– Уже кое-что.

Кайзер завел машину, но путь перекрыл длинный пикап коронера, который пробивался сквозь ряд полицейских автомобилей.

– Куда мы поедем? – спросила Алекс.

– Я отвезу тебя в больницу. И не вздумай спорить. Объявлю в розыск катер Раска, как только найду его описание. Потом встречусь с тем типом, Невиллом Бердом, утверждающим, будто ты наняла его следить за Раском. – Кайзер покосился на нее. – Ты ведь этого не делала, верно?

– Я даже не слышала о нем. Клянусь Богом.

Кайзер кивнул:

– Надеюсь, это Тарвер нанял его, чтобы следить за своим партнером.

– Видимо.

Глядя на тащившийся мимо пикап, Алекс вдруг вспомнила кое-что.

– Ты сообщил Додсону о надписи на полу? Про «А'с» номер двадцать три?

Кайзер промолчал. Алекс подавила вспышку радости.

– Ты вроде сказал, что нам уже нечего скрывать?

– Пошел он в задницу, чертов зануда!

– Аминь.

В окно машины постучал молодой агент ФБР. Кайзер опустил стекло.

– В чем дело?

– Меня прислали за вами, сэр. Вас хочет видеть заместитель директора. Там в гараже что-то обнаружили.

– Что?

– Не знаю. Но похоже, нечто важное.

Кайзер выключил мотор и вышел из автомобиля.

– Сиди здесь, Алекс.

Он бросился бежать к дому, а Морс хлопнула ладонью по приборной доске. Потом досчитала до пяти, выскочила из салона и кинулась вслед за ним.


Глава 51


Алекс стояла у палаты Криса и вытирала глаза бумажной салфеткой, которую дала ей одна из сиделок. Минут пять она собиралась с духом, чтобы войти внутрь и сообщить ему о смерти жены, но у нее никак не получалось. В том, что произошло, заключалась какая-то дьявольская ирония. Алекс появилась в жизни Криса Шепарда лишь потому, что боялась покушения со стороны его жены. А теперь Тора лежала на столе патологоанатома, и тот вскрывал ее грудную клетку.

Когда Алекс проскользнула в гараж вслед за Кайзером, ей и в голову не приходило, что она увидит труп. Бактериологическое оружие или мешок золотых монет – да, но не тело Торы Шепард. Женщина, которую Алекс видела в самой дорогой одежде, теперь лежала, завернутая в грязную малярную робу и втиснутая в багажник машины. «Что ж, это хотя бы „порше“», – мелькнуло в голове Морс. Но когда она осознала, во что превратилась жена Шепарда, это вышибло из нее остатки юмора. Шелковистые волосы Торы были залиты морем крови – наверное, к счастью, поскольку они прикрывали разбитый череп, – а великолепная кожа превратилась в нечто грязно-серое и шершавое, точно брюхо лягушки. Заметив Алекс, Кайзер отбросил с лица убитой слипшиеся волосы и попросил опознать жертву. Глаза Торы были открыты. Прекрасная синева, которую Морс помнила по фотографии в доме Криса, теперь стала пугающе безжизненной и мутной, а глазные яблоки успели съежиться в своих гнездах.

– Вам нужна помощь, мэм? – спросила проходившая мимо сиделка.

– Нет, спасибо.

Алекс сунула салфетку в карман и вошла в палату.

Увидев, как Крис трясется от озноба на кровати, Морс подумала, что сейчас не самое подходящее время для новостей. Чем это ему поможет? Наоборот, снизит шансы победить неведомую болезнь. Доктор Кларк предупредил Алекс, что Крису может стать плохо. Пит Конноли посоветовал применить еще одно антивирусное средство – на сей раз экспериментальное, – и Шепард отреагировал на него новой лихорадкой.

– Алекс? – прошептал он. – Подойди ближе. Вряд ли я заразный.

Морс приблизилась к кровати, взяла его за руки и поцеловала в щеку.

– Знаю.

Он слабо улыбнулся:

– Поцелуй страждущему?

– Вроде того.

На доктора накатил очередной приступ дрожи, и он обхватил себя за плечи.

– Извини.

– Тебе лучше поменьше говорить.

Крис сжал зубы, и Алекс опять взяла его ладони. Ей хотелось чем-нибудь отвлечь его, но она не знала чем.

– Значит, Бен теперь у доктора Кейджа?

– Да. У Тома прекрасная жена, но Бен очень напуган. Жаль, что ему нельзя побыть со мной.

– Как насчет химиотерапии? Ты по-прежнему отказываешься от лечения?

– Да. Когда я узнал про «Вирусную раковую программу» и частную лабораторию Тарвера, мне стало ясно, что он вколол в меня какой-то ретровирус. Но вирусы не вызывают рак за несколько дней. Поэтому лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это использовать антивирусные препараты. – Крис попытался подняться на кровати. – Я не хочу заработать лимфому или лейкемию, принимая какой-нибудь мелфалан.

Алекс сжала его руку.

– Думаю, ты просто боишься облысеть.

Доктор закрыл глаза, но по его губам скользнула тень улыбки.

– Мы с тобой друзья, Крис? – мягко спросила она.

Он приоткрыл веки и бросил на нее вопросительный взгляд.

– Разумеется, друзья. Я обязан тебе жизнью. Если, конечно, скоро не помру.

– Я хотела сказать тебе кое-что насчет Торы.

– О Боже, – с досадой пробормотал он. – Что еще она натворила? – В его глазах мелькнул страх. – Она забрала Бена?

Алекс покачала головой:

– Нет. И никогда уже не заберет… Тора мертва, Крис.

Выражение лица Шепарда не изменилось. Его взгляд остался тем же, но Морс знала, что где-то в глубине у него рвутся последние ниточки, связывавшие его с жизнью. Он внимательно смотрел в лицо Алекс, пока не убедился, что она сказала правду.

– Что случилось? – прошептал он.

– Ее убили. Мы не знаем кто. Вероятно, Раск или Тарвер.

Крис моргнул.

– Как убили?

– Проломили голову тупым предметом. Может, столярным молотком.

В глазах Шепарда вдруг вспыхнуло отчаяние, и он отвернулся к стене.

– Я не хотела говорить, – промолвила Алекс, – но ты все равно узнал бы от других.

По спине доктора пробежала дрожь, слово он пытался сбросить с себя ее слова.

– Где сейчас Тора?

– Ее отвезли на вскрытие.

Она услышала подавленный вздох. Крису хорошо известно, как все это выглядит.

– Бен не знает?

– Нет, нет.

– Он может услышать об этом по телевизору или где-нибудь еще?

– Вряд ли.

– Я должен его увидеть.

Алекс уже об этом позаботилась.

– Он сейчас в пути. – Она взглянула на часы. – Будет с минуты на минуту. Я позвонила доктору Кейджу, как только мы… как только я узнала. Том поехал за Беном в школу и пообещал привезти его немедленно.

Крис тяжело вздохнул:

– Спасибо. Том каждый день имеет дело со смертью. Он станет хорошим спутником Бену.

– Крис, ты можешь на меня взглянуть?

Прошла минута, прежде чем Крис отвернулся от стены и бросил на Алекс воспаленный взгляд.

– Помоги мне сесть, – попросил он.

– Что? Ты не должен…

– Давай. – Доктор оперся на ее руки и выпрямился на кровати. Он продолжал дрожать и задыхаться, но в его глазах была твердая решимость. – А теперь иди.

– Мне и тут хорошо.

Крис прищурился:

– Хорошо? Ты что, не собираешься ловить Тарвера?

– Никто мне не позволит. Я превратилась в простого наблюдателя.

– Ну и что? Раньше тебя это не останавливало. Единственный способ спасти Джеми – и меня в придачу – поймать Тарвера. Лишь он может отправить за решетку твоего зятя. И только он может сказать, как меня вылечить. Без этого что толку, есть ли у меня Бен. Я умру раньше, чем он выйдет из Малой лиги.

Алекс не ожидала услышать в его голосе столько горечи и гнева. Пока она соображала, чем его утешить, у нее в кармане зазвонил сотовый. Это был Кайзер. Она нажала кнопку приема и поднесла трубку к уху.

– Сообщи мне что-нибудь приятное, Джон.

– Разгадай загадку, и ты получишь лучшие новости на свете.

– О чем ты?

– Мы сидим с твоим мнимым приятелем Невиллом Бердом. Он отрекся от своих старых показаний и признался, что его нанял Элдон Тарвер.

Алекс с облегчением вздохнула:

– Как тебе это удалось?

Пока Кайзер отвечал, она включила громкую связь для Криса.

– Когда мистер Берд и его адвокат услышали слово «шпионаж», у них сразу развязались языки, – произнес Кайзер. – Но Тарвер нанял Берда не просто для того, чтобы присматривать за партнером. Раск создал специальный механизм защиты, чтобы в случае своей смерти завалить Тарвера. Что-то вроде страховки, понимаешь? Берд собирался выяснить, что это за механизм.

– И ему удалось?

– Да. Раск пользовался услугами голландской сетевой службы «Ex nihilo». Каждый день он вводил на их сайте несколько паролей, чтобы удостоверить, что он еще жив. Если бы он этого не сделал, в ФБР и местную полицию должен был поступить цифровой архив с описанием всех преступлений, совершенных Тарвером и Раском.

– О Боже, – прошептала Алекс. – Архив у тебя, Джон?

– Да, я как раз смотрю на файл. Только не могу его открыть.

– Почему?

– У меня нет последнего пароля. Раск ни разу не входил в него при Берде. Невилл стянул все остальные пароли, поэтому Тарвер сумел зайти на сайт под видом Раска, однако у него не было доступа к самому файлу. Невилл уже вторые сутки пытается взломать защиту, но пока ничего не получается.

Крис как завороженный смотрел на телефон.

– Как ты считаешь, что это может быть? – спросила Алекс.

– Есть одна идея, – ответил Кайзер. – Вероятно, после того, как Тарвер проломил голову адвокату, последняя мысль Раска была – как отомстить убийце. До телефона бы он не добрался, зато мог двигать ногой и чертить ею по полу.

– «А'с» номер двадцать три! – воскликнула Алекс.

– Верно. Но мы с Невиллом просмотрели списки всех игроков оклендской «А'с» за последние сто лет. Выбрали тех, кто играл под номером двадцать три, однако никакие комбинации их имен, или дней рождения, или рейтинга, или чего-либо еще не подходят в качестве пароля.

Алекс лихорадочно соображала.

– Вы решили, что «А'с» относится к бейсбольной команде. Отбросьте эту мысль и начните снова. Например, это номер «А»… или число «А»… Или какие-либо новые значения.

– Все ссылки в поисковых системах связаны только с бейсболом. Я отправил запрос в Агентство национальной безопасности. Они обещали пропустить данные через свой суперкомпьютер.

– Вряд ли все настолько сложно, – возразила Алекс. – Раск считал, что мы легко это поймем. Как выглядят другие пароли?

– Один – число «пи» до девятого знака после запятой, но в обратном порядке.

– «Пи» в обратном порядке, – повторила Алекс.

– Есть еще пара имен из классической литературы. И скорость света.

С кровати донесся бесстрастный голос Криса:

– Как он написал «метры в секунду»?

– Кто это? – удивился Кайзер.

– Крис, – ответила Алекс. – Ты можешь ответить на его вопрос?

– Подожди.

Морс опустила голову. Крис держал ее за локоть.

– Единственный «номер А», который я знаю, – это число Авогардо, – произнес он.

– Что за число?

– Одна из постоянных величин в химии. Связана с концентрацией молекул. Студенты-химики учат ее наизусть.

– Что у вас там? – спросил Кайзер.

– У Криса есть новый вариант пароля. – Алекс взглянула на доктора. – Назови число.

– Шесть целых и двадцать две тысячных на десять в двадцать третьей степени.

– В двадцать третьей степени? – эхом откликнулась Алекс.

Шепард кивнул.

– Силы небесные. Двадцать три! Число «А» и двадцать три.

– Как это набирать? – спросил Кайзер.

Крис поднял глаза к потолку.

– Шесть запятая ноль два два икс один ноль два три.

– Я слышу, – отозвался Кайзер. – Невилл уже вводит.

Алекс ждала, чувствуя, как от напряжения звенит в ушах.

– Не вышло! – с досадой буркнул Кайзер. – Не тот пароль.

Она закрыла глаза.

– Попробуйте убрать запятую, – предложил Крис.

– Хорошо, – вздохнул Кайзер. – Берд набирает…

Алекс вздрогнула, услышав из трубки победный вопль.

– Есть! – крикнул Кайзер. – Мы вошли!

Морс так крепко сжала телефон, что чуть не раздавила трубку.

– Что в нем? Что там, Джон?

– Подожди. Господи Иисусе… это признание. Здесь полно страниц.

Алекс схватила Криса за руку.

– Ты видишь имя Грейс? Скажи, что видишь.

– Я ищу… вижу фамилии нескольких людей, о которых ты упоминала.

Ее начала бить дрожь. По лицу Криса заходили желваки.

– Нашел, – выдохнул Кайзер. – Грейс Феннел. Я вижу ее имя на странице.

По щекам Алекс потекли слезы. Застрявший в горле ком не давал ей говорить.

– Скопируй этот файл, Джон, ладно?

– Невилл уже скопировал, – успокоил ее Кайзер. – Сейчас распечатывает.

– А как насчет Криса Шепарда? – спросил доктор. – Я там есть?

– Наверное, ты в последней строчке, – пробормотала Алекс.

– Нет, последним значится парень по фамилии Барнет. Нефтяной магнат. Раск пишет, что тот собирается к нему приехать и побеседовать насчет развода.

– Продолжай искать.

– Вот он, Кристофер Шепард, доктор медицины. Они все тут, Алекс. Доказательства, которые нам нужны.

Крис прижал ко рту кулак, словно сдерживаясь из последних сил.

– В жизни подобного не встречал! – почти с восторгом продолжил Кайзер. – Нет, я видел записи серийных убийц… психопатов и маньяков… но это просто бизнес. Можно сказать, жадность в чистом виде.

Алекс увидела в глазах доктора слезы.

– Послушай это, – произнес Кайзер. – «В ноябре 2000 года со мной связался сокурсник по юрфаку, Майкл Коллинз, адвокат-криминалист из компании „Кейдж, Тафт и Леблан“. Ему нужен был совет по поводу одного клиента, врача Элдона Тарвера. Жена доктора Тарвера недавно умерла от рака, но ее семья считала, что она стала жертвой преступления. Это были довольно влиятельные люди, и Тарвер боялся, что они обратятся в полицию. Опасаясь ареста, он нанял Коллинза. Я удивился, что Коллинз обратился ко мне, ведь моя специализация – разводы, но Майкл объяснил, что ему нужна не юридическая консультация, а моя интуиция и знание людей. После двух встреч с доктором Тарвером я понял, что имел в виду Коллинз. Его клиент был виновен. Тарвер не признавал этого прямо, но и не старался особенно скрывать. Я никогда не встречал такой самоуверенности, даже в своем отце, а это о многом свидетельствует. В конце концов Тарверу не предъявили обвинений, главным образом потому, что родственники не нашли никаких свидетельств убийства, хотя дважды проводили вскрытие и приглашали известных патологоанатомов. Это убедило полицию в том, что преступления не было, однако я знал, что это не так…» Продолжать? – спросил Кайзер.

Алекс взглянула на Криса, который лежал, закрыв глаза.

– Хочешь, я выключу громкую связь?

– Нет.

– Читай, Джон.

– «Моя следующая встреча с доктором Тарвером состоялась через два года, когда мы оба оказались в охотничьем лагере Чикамагуа во время уик-энда. В те дни мы много общались. Тарвер подробно расспрашивал о моей работе, и у меня сложилось впечатление, что он пытается меня прощупать. Странно, но Тарвер вызывал у меня доверие, и я решил открыть ему свой план. Занимаясь бракоразводными процессами состоятельных людей, я пришел к выводу, что в некоторых случаях своевременная смерть может быть предпочтительнее развода. Доктор Тарвер отреагировал мгновенно: „Вы хотите сказать – несвоевременная смерть?“

Так началось наше партнерство. Когда мы выпили, Тарвер заверил меня, что может убить кого угодно, не оставив следов. Заявил, что для него это нечто вроде профессионального вызова и любой патолог в определенные моменты своей жизни подумывает о подобном. Мол, это вполне естественно. Еще до отъезда из Чикамагуа мы в общих чертах разработали совместный план. На следующей неделе ко мне должны были прийти несколько богатых клиентов, которым грозил развод с потерей значительных денег и опеки над детьми. Я решил прощупать почву и выяснить, кто из них готов на физическое устранение супругов. С доктором Тарвером я с тех пор почти не контактировал. Получив согласие клиента, я посылал Тарверу сигнал под видом почтовой рекламы. На следующий день приезжал в загородный клуб „Аннандейл“ поиграть в гольф. В багажнике своей машины оставлял большой пакет. Когда я возвращался, пакета уже не было. Там содержались все сведения о новой жертве, предоставленные нам ее супругом: истории болезней, ежедневный график, планы на отпуск, ключи от дома и автомобиля, секретные коды, компьютерные пароли и многое другое. Такими были наши „контакты“ с Тарвером, который никогда не встречался со мной лично. К тому же он не являлся членом клуба, так что факт нашей связи невозможно было доказать. Тарвер попал в клуб в качестве гостя одного из своих друзей, постоянно игравшего здесь в гольф. Багажник машины он открывал ключом, который я передал ему еще во время первой встречи в Чикамагуа. За последние пять лет я виделся с доктором Тарвером два раза, да и то случайно. Но это не помешало нам убить девятнадцать человек».

– Девятнадцать, – пробормотала Алекс. – Я знала, что их много, однако…

– Подожди! – перебил Кайзер. – Келли только что передал мне записку. Помощник шерифа округа Ламар заметил катер Эндрю Раска. Он стоит на прицепе черного «доджа», который движется по Сорок девятой автостраде.

Крис повернул голову к телефону.

– Он разглядел водителя? – спросила Алекс.

– Лысый, с седой бородой и большой родинкой на левой щеке.

У Морс забилось сердце.

– Господи, мы нашли его!

– Пока нет, – возразил Кайзер. – Мы лишь знаем, где он был пятнадцать минут назад.

– Помощник шерифа не пытался остановить его?

– Нет. Округ Ламар на пути к заливу?

– Почти. Там дорога на Геттисберг. Обходной путь к побережью. Ты выяснил, куда указывают координаты «джи-пи-эс»?

– Да. В точку посреди Мексиканского залива. В двадцати четырех милях к югу от острова Пти-Буа.

– Вне контроля береговой охраны. – Алекс взглянула на часы. – До условленного времени осталось менее двух часов.

– Не волнуйся, – сказал Кайзер. – Ты там будешь.

У Алекс перехватило дыхание.

– Ты серьезно?

– Только ты и я, детка.

Морс показалось, что кто-то разжал сжимавшие ее грудь тиски.

– У меня есть вертолет. – Кайзер тяжело дышал, будто разговаривал на бегу. – Поднимайся на крышу центра, там вертолетная площадка. Мы возьмем шесть спецназовцев из Джексона и по дороге заберем кое-кого из моих парней в Новом Орлеане.

– Ладно, я вешаю трубку. Только не бросай меня, Джон. Даже если директор пригрозит тебе увольнением. Посади этот вертолет на крышу.

– Я буду через десять минут. Не опаздывай.

– Давай! – бросила она и отключила связь.

Шепард молча смотрел на Алекс, сидя на кровати.

– Мне надо бежать, Крис. Не хочу тебя оставлять, но…

– Все в порядке. Я не…

Раздался стук в дверь. Потом она приоткрылась, и Алекс услышала незнакомый голос:

– Простите? Доктор Шепард?

– Да, – ответила Морс, двинувшись к двери.

Она распахнулась раньше, чем Алекс успела до нее дойти. На пороге стоял симпатичный мужчина сорока лет и с ним двое детей, мальчик и девочка.

– Я Пенн Кейдж, – представился мужчина, протянув руку. – Сын Тома Кейджа. А вы Алекс Морс?

Она кивнула и поздоровалась с вошедшим.

– Мой отец заболел ангиной, и я подумал, почему бы мне и Энни не подвезти к вам Бена. Надеюсь, вы не против?

Алекс сообразила, что стоящий перед ней мальчик в школьной форме – Бен Шепард.

– Нет, что вы. Большое спасибо.

Она отступила от двери, чтобы Крис мог увидеть посетителей.

– Пенн? – пробормотал с постели доктор. – А почему…

Кейдж шагнул вперед и пожал руку Шепарду.

– Я решил, что Бен не откажется прокатиться вместе со мной и Энни.

Алекс заметила, что Крис вытер глаза, прежде чем дети успели подойти поближе.

У Энни Кейдж, девочки лет одиннадцати, была крепкая фигурка, рыжеватые волосы и смышленый взгляд. Она взяла Бена за руку, чтобы подвести его к кровати, и, к удивлению Алекс, мальчик послушался ее.

– Привет, парень, – тихо промолвил Крис.

У Бена было красное лицо, словно он собирался расплакаться.

– Ты заболел, папа?

– Совсем чуть-чуть. Через пару дней поправлюсь. У тебя все в порядке?

Бен кивнул.

– Мэр привез меня на своей машине.

– Да, я вижу. Привет, Энни.

– Здравствуйте, доктор Крис, – ответила девочка.

Пенн улыбнулся, коснулся плеча девочки и притянул ее к себе.

– Мы пока оставим вас наедине.

Крис с благодарностью посмотрел на него.

– Вам что-нибудь нужно? – поинтересовался Пенн. – Может, кока-колу или что-либо еще?

– Нет, спасибо.

– Ладно, тогда до встречи.

Пенн бросил выразительный взгляд на Алекс Морс и вышел в коридор, ведя за собой Энни.

Крис положил руку на плечо Бена и обратился к Алекс:

– Поймай этого ублюдка. И не возвращайся, пока не сделаешь все как надо. Ладно?

Алекс выдавила улыбку, помахала на прощание рукой и вышла за дверь, где ее ждал Пенн Кейдж. Его дочь сидела на скамеечке рядом с комнатой дежурной медсестры.

– Как он? – спросил Пенн.

– На грани смерти.

Младший Кейдж тяжело вздохнул:

– Я могу вам чем-нибудь помочь? Это не пустые слова. Я работал в прокуратуре Хьюстона. У меня много связей в полицейском руководстве.

Алекс вдруг вспомнила, что Пенн Кейдж тот самый юрист, который «свалил» бывшего директора ФБР, обвинив его в нарушении гражданских прав во время массовых беспорядков в шестидесятые годы.

– Жаль, вы не предложили это неделю назад.

Кейдж не сводил с нее упорного взгляда.

– Я делаю это сейчас. Если доктору Шепарду что-нибудь нужно, я обязательно помогу ему.

Алекс посмотрела на часы, думая о вертолете Кайзера.

– Вы хорошо знакомы с Крисом?

– Не так хорошо, как хотелось бы. Но мой отец считает его лучшим человеком, с которым он когда-либо работал. А это о многом говорит.

– Я с ним согласна, – неожиданно пробормотала Алекс.

– Ладно, не стану вас задерживать. Просто имейте в виду на будущее.

– Да.

Алекс попрощалась и бросилась к лифту, миновав палату матери. Даже если бы она остановилась, Маргарет Морс все равно бы об этом не узнала, поэтому Алекс пробежала дальше. Но уже на полпути к лифтам она застыла как вкопанная, резко развернулась и кинулась в палату. Так же, как раньше с Крисом, она взяла ее за руки и склонилась над кроватью.

– Мама, – прошептала она, – я Александра. С Джеми будет все в порядке. Ты можешь уходить.

Алекс надеялась уловить какой-то знак – движение века или шевельнувшийся палец, – но ничего не заметила. Поцеловав мать в щеку, она шагнула в коридор.


Глава 52


Серебристо-белый «Белл-430», севший на крышу университетского медицинского центра, мог перевозить до восьми пассажиров, не считая команды, и летать больше четырех часов со скоростью 140 узлов. Алекс и раньше часто имела дело с вертолетами, но это была куда более мощная машина. «Белл-430» вполне мог доставить их на место в условленное время. Морс согнулась почти вдвое, пробегая под вращавшимся винтом. От знакомых звуков «вуп-вуп-вуп» у нее забилось сердце. Она нырнула в открытую дверь, скользнула беглым взглядом по шести спецназовцам в черной униформе и плюхнулась в кресло рядом с Кайзером.

– Готова? – крикнул он, как только Алекс пристегнулась.

Морс подняла большой палец.

Двигатели взвыли, и по лицу Кайзера скользнула улыбка.

– Подобное всегда напоминает мне Вьетнам.

– Это хорошо или плохо?

– Интересный вопрос. – Кайзер ободряюще сжал ее плечо. – Теперь главное – поймать Тарвера живым.

Алекс кивнула.

– Вот почему я взял тебя. И вот почему директор согласился.

– Значит, я опять переговорщик?

– Вроде того. Ты будешь вести переговоры, но только без заложников. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Аминь.

– Я на секунду отойду. Хочу кое-что сказать пилоту.

Кайзер прошел в кабину и склонился к шлему летчика. Алекс посмотрела на небо, сероватое вверху и загроможденное густыми облаками к югу. Чувствуя, как где-то внутри отдается дрожь моторов, она вытащила телефон. На дисплее мигала надпись: «Одно новое сообщение». Откинув крышку, она увидела, что это послание от Джеми. Наконец-то! Морс нажала кнопку. Появился текст:


«Папа собирает вещи! Говорит, мы уезжаем. Сегодня! Слышал, как он говорил ей о Мексике. Он может увезти меня в Мексику? Папа испуган. Я тоже. Ты заберешь меня отсюда? Пишу с компьютера. Он не дает мне звонить».


Алекс хлопнула трубкой по ноге. Да, у Билла хорошая реакция. Ей хотелось попросить Кайзера сменить маршрут и забрать Джеми, но это невозможно. Признание Эндрю Раска скоро припрет Билла к стенке, однако до той минуты он законный опекун Джеми.

Алекс летела, чтобы поймать убийцу Грейс, но теперь ее осенило, что вовсе не Тарвер убил ее сестру. Он являлся лишь орудием. Смертельным ядом. Настоящий убийца – Билл Феннел. И сейчас Билл, как и Тарвер, пытается удрать из страны, прихватив с собой Джеми. Значит, у нее нет выбора – надо покинуть вертолет. Но Кайзер не должен знать почему. Очень скоро она сама совершит преступление – похитит ребенка. И Джону лучше держаться в стороне.

Морс подняла телефон к уху и сделала вид, что разговаривает с одной из сиделок матери.

– Что? – крикнула она. – Плохо слышно!

Кайзер обернулся и посмотрел на нее через плечо.

– Когда? – прокричала Алекс. – И что это значит?.. Ее почки? Сейчас? Может, через два часа?.. О Боже, хорошо. Я уже бегу… буду минут через десять.

Кайзер вернулся из кабины и наклонился к ней.

– Что случилось?

– Моя мать умирает. Все органы отказывают. Она подписала отказ от реанимации, так что это вопрос нескольких минут.

Кайзер взглянул на часы, потом на посадочную площадку и снова на часы.

– Решай сама, Алекс. Мы не сможем тебя ждать. Она в сознании?

– Временами. В основном нет. Но… это моя мама, понимаешь?

– Да. – Кайзер опять посмотрел на часы, что-то мысленно подсчитывая. – Очень жаль, что тебя не будет. Дело движется к развязке, и я хотел, чтобы ты тоже находилась там.

– Не трави душу, ладно? – Она выдавила улыбку. – Спасибо, что дал мне шанс. Лети один. Главное – взять Тарвера.

Алекс расстегнула ремень безопасности и спрыгнула на крышу. Кайзер наблюдал за ней в проеме двери. Он крикнул, перекрывая рев моторов:

– Сочувствую твоей маме!

Морс махнула рукой и бросилась к выходу с площадки.

Она еще не успела добежать до двери, как мощная машина плавно поднялась в воздух и, описав дугу, исчезла в темном небе.

Алекс достала телефон и набрала номер Уилла Килмера.


Вертолет уже был в тридцати милях от Джексона, когда Кайзера стали грызть сомнения. Он вытащил мобильник, позвонил в справочную и узнал номер университетского медицинского центра. Набрав номер регистратуры, он представился агентом ФБР и попросил соединить его со старшей медсестрой онкологического отделения. Пока он ждал ответа, к нему подошел один из агентов и спросил:

– В чем дело, Джон? Есть новости?

Кайзер покачал головой:

– Что-то мне не нравится эта история Морс насчет умирающей матери.

– Почему?

– Не могу поверить, что она упустила шанс поймать убийцу своей сестры. Даже из-за смерти матери. Ради этого дела Алекс чуть не загубила карьеру, так какого черта она сбежала в последний момент?

– Алло? – послышался раздраженный женский голос. – Кто это?

– Специальный агент Кайзер, ФБР. У нас срочное дело, связанное с дочерью одной из ваших пациенток, Маргарет Морс. Дочь зовут Алекс Морс.

– Я…

– Вы не могли бы говорить погромче? Я в вертолете.

– Я ее знаю!

– Спасибо, так лучше. Она сейчас в больнице? Я имею в виду Алекс Морс.

– Ушла минут двадцать назад.

– Ясно. А как дела у ее матери? Состояние резко ухудшилось?

– Ухудшилось? Куда уж хуже.

– Я имел в виду – она при смерти? От вас звонили минут десять назад агенту Морс с сообщением, что ее мать вот-вот умрет?

– Я ни о чем подобном не слышала. Подождите, я проверю.

Кайзер взглянул на пилота, кивнул на шкалу спидометра и знаком попросил сбавить скорость. Вскоре он снова услышал голос медсестры:

– Нет, сэр. Никаких звонков от нас не поступало. На самом деле сегодня утром миссис Морс даже стало немного лучше. Через почки прошло больше мочи.

Кайзер дал «отбой», наклонился к пилоту и нарисовал в воздухе круг.

– Разворачиваемся!

Когда вертолет пролетал над. Пятьдесят пятой автострадой, Кайзер набрал номера отдела ФБР в Джексоне и попросил специалиста-технолога.

– Да? – Голос в трубке оказался моложе, чем он ожидал.

– Мне нужны спутниковые координаты сотового телефона. Чем быстрее, тем лучше. Позвоните оператору связи и скажите, что от этого зависит человеческая жизнь. – Кайзер продиктовал номер мобильника Алекс Морс и добавил: – Кажется, она носит его на поясе. Перезвоните мне, как только получите координаты.

– Да, сэр.

Когда он убрал трубку, пилот обернулся и спросил:

– Куда летим?

Кайзер задумался, куда помчалась Алекс. Может, она не поверила, что водитель с катером Раска – Тарвер? Или ей кто-то позвонил и сообщил, где он? Кайзер сомневался в этом. Шепард, конечно, ничего не знал. Правда, на нее еще работает Уилл Килмер. Вдруг бывший коп что-то раскопал в последнюю минуту? Но на Алекс могло повлиять и нечто иное, никак не связанное с Тарвером, нечто еще более важное, чем расследование убийств. Но что?

– Сделай пока круг! – крикнул он пилоту. – Я сообщу, куда лететь.

Пока вертолет разворачивался, Кайзер с досадой чувствовал свое бессилие. Он нередко сталкивался с подобным феноменом – в критических ситуациях людям словно отказывает разум. Так может случиться с каждым, даже с ветераном или астронавтом… У него зазвонил телефон.

– Алло? Алло!

– Я установил координаты, сэр. Телефон находится в тридцати двух градусах и двадцати пяти минутах или чуть больше к северу и в девяносто одном градусе четырех минутах…

– Просто скажи мне, где он, сынок! Сопоставь цифры с местностью.

– Уже сделано, сэр. Это на Коучман-роуд, рядом с яхт-клубом Джексона. На берегу водохранилища.

– Водохранилища Росса Барнетта?

– Да, сэр.

– А Роузес-Блафф-драйв рядом?

– Да, сэр. Совсем близко. И человек с телефоном движется в ту сторону.

– Будь я проклят! Это дом ее зятя.

– Сэр?

Пилот вопросительно взглянул на него.

«Ее племянник, – раздраженно подумал Кайзер. – Она хочет его похитить?» Из-за Джеми Феннела Алекс так рьяно взялась за дело. Но… может, причина в ином? Вдруг это как-то связано с Тарвером? Вероятность есть. Например, Билл Феннел помогает Тарверу бежать. Разумеется, если преступник движется к заливу, это исключено. А если нет?

И в машине сидит кто-нибудь другой?


Глава 53


Билл Феннел жил на юго-западном берегу водохранилища Росса Барнетта, огромного резервуара, где сильные шторма – вроде того, что надвигался сейчас с юга – вспенивали волны размером с дом. Несмотря на близость к яхт-клубу, большинство зданий здесь были не столь роскошны, как новые особняки на восточном побережье. Билл по-своему решил проблему, купив четыре соседних участка к северу от клуба и выстроив на них то, что казалось ему воплощением рая для богачей.

Алекс и Уилл мчались по Коучман-роуд на голубом «ниссане», которым Килмер заменил свой разбитый «форд». До цели оставалось не более пяти минут. Уилл положил оружие рядом с собой на кресло и убрал тяжелый дробовик на заднее сиденье. «ЗИГ-зауэр» Алекс был спрятан в бардачке, а из кобуры над лодыжкой торчал «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.

– Ты больше не получала сообщений? – спросил Уилл.

– Нет. Надеюсь, они еще дома. Оттуда ведет только эта дорога, верно?

– Ничего подобного. Тут полно объездных путей.

– Черт!

Они увидели вспененные волны водоема. Уилл свернул на юг, к узкой полосе земли, на которой стояли яхт-клуб и дом Феннела.

– Какой план действий? – поинтересовался детектив.

– Мы вежливо позовем Джеми, – ответила Алекс. – А потом его увезем. Все равно Билла вот-вот арестуют за убийство.

– Твой Билл – агрессивный сукин сын. Его чуть не посадили в тюрьму за избиение водителя. Не поделили что-то на дороге.

– Я не знала. – Левая рука Морс легла на «магнум». – Но мы к этому готовы.

Она кивнула на высокие железные ворота, выросшие в конце дороги.

– Тормози.

Уилл приблизился к забору и остановился.

– Там цепь, – пробормотала Алекс.

Килмер вылез из автомобиля, открыл багажник, достал блестящий ящике инструментом и вытащил длинные кусачки. Легко разрезав цепь, он вернул на место кусачки и снова сел за руль.

– Ловкий парень, – одобрила Алекс.

Уилл бросил на нее жесткий взгляд.

– Пока мы не вошли внутрь, хочу кое о чем спросить. Какие у нас шансы вляпаться в дерьмо?

Алекс до сих старалась об этом не думать, она просто готовилась к худшему. Но теперь вопрос Килмера заставил ее задуматься.

– Зачем, по-твоему, я тебя взяла? – произнесла она. – Будь я уверена, что здесь только Билл, мне бы не понадобилась твоя помощь.

Уилл тяжело вздохнул:

– Так я и предполагал.

– Я могу пойти без тебя, а ты побудешь снаружи.

Детектив склонил голову набок и уставился на нее взглядом старой гончей.

– Детка, твой папа вытаскивал меня из стольких передряг, что я даже не сумею их перечислить. Я тут лишь потому, что он не может прийти сюда сам. И я сделаю то же самое, что сделал бы он. – Килмер переключил скорость и тронулся с места. – Давай заберем твоего мальчишку.

Миновав ворота, они двинулись по длинной подъездной аллее, которая плавно поворачивала вокруг особняка Феннела – увеличенной копии южного плантаторского дома с белыми колоннами и верандой по фасаду. Метров через сто Уилл остановил машину под кронами густых деревьев.

– Пожалуй, хватит, – сказал он.

Как только он выключил мотор, на округу серой массой налетела плотная пелена дождя. Первые капли забарабанили по крыше автомобиля, точно шарики из пневматического пистолета, затем сверху обрушился мощный шквал и почти закрыл от них смутный силуэт особняка. Алекс увидела, как в просветах между деревьями блестит свинцовая поверхность водоема. Открыв бардачок, она вытащила «ЗИГ-зауэр», который одолжил ей Уилл, вышла из машины и направилась к зарослям дубов. Килмер последовал за ней, небрежно свесив дробовик на левой руке и сжав «магнум» в правой. Вскоре они остановились и огляделись по сторонам.

Большой дом стоял фасадом к водоему. Вокруг на площади в двенадцать акров живописно росли сотни деревьев и кустов, обрамлявших озерца в английском стиле. Такой ландшафт стоил дороже самого дома. Слева виднелся теннисный корт, справа голубел пейзажный бассейн с водяной горкой для Джеми.

Алекс знала, что сразу за особняком вдоль водохранилища тянется широкий пирс. В конце его имелся эллинг для моторной лодки примерно вдвое большего размера, чем та, которая была у Эндрю Раска. Боурайдер[33 - Лодка с кокпитом в носовой части.]«Каррера», вспомнила она, с двумя мощными моторами, они развивали скорость до ста узлов и почти поднимали катер в воздух.

– Мы с Джимом часто этим занимались, – заметил Уилл. – Если считать частные вызовы, то пару тысяч раз, не менее.

Алекс поежилась, чувствуя, как капли текут за воротник.

– Там «хаммер» Билла, – произнесла она, указав на желтое пятно под навесом гаража. – У него их два. Обе модели «Эйч-1».

– Знаю, – отозвался Уилл. – Видел, когда он привозил к нам на рыбалку Джеми.

– Я и забыла, что вы часто встречались.

Уилл кивнул и зашагал через лужайку.

– Джеми отличный парень. А вот его отец мне никогда не нравился. Мерзавец.

– Мое мнение ты знаешь, – сухо обронила Морс.

Они были уже недалеко от дома, когда Алекс услышала что-то вроде глухого рычания. Она не сразу сообразила, что это голос Уилла, зазвучавший теперь в другом регистре.

– Если Билл попытается нас остановить, – произнес он, – бери Джеми и жди меня снаружи.

– Дядя Уилл, я…

– Тихо, девочка! – Детектив обернулся на ходу, и Алекс заметила в его взгляде твердую решимость. – Никаких переговоров и прочего дерьма, ясно? Сразу уходи и предоставь мне делать то, что нужно.

Килмер еще никогда не говорил с ней подобным тоном. Сейчас он смотрел на нее как старший. Двадцать лет Уилл занимался расследованием убийств и знал, как трудно выигрывать такие дела в суде, особенно если противная сторона может нанять лучших адвокатов. Но если Билл Феннел погибнет в результате семейной стычки, проблема с опекунством отпадет сама собой. Морс понимала, что это негуманно, – или, наоборот, очень гуманно? Однако Уилл прав. Главное – Джеми.

Они скользили под дождем, как две тени. Уилл шел быстрее, тяжело дыша, но не замедляя шага. Когда до дома оставалось метров двадцать, они остановились под прикрытием больших кустов.

– Ну что, на веранду? – спросила Алекс.

Уилл покачал головой.

– Лучше обойдем дом и попробуем заглянуть внутрь.

– Разделимся?

– Обычно я отвечаю «да». Сейчас – «нет». Дойдем до угла, поднимемся наверх и посмотрим в окна.

Они выбрались из-за кустов и быстро двинулись к правой части дома. Уилл пролез сквозь живую изгородь возле веранды, вспрыгнул на перила и дождался Алекс. Она с удивлением заметила, как легко и ловко движется ее напарник.

Через первое окно они увидели пустую комнату. Бесшумно шагнули дальше, к следующему окну. И снова никого.

– Поднимите руки, – произнес позади резкий голос. – И учтите: вы на мушке моего дробовика.

Внутри Алекс все похолодело.

– Встаньте лицом к стене и бросьте оружие через перила. Все, что у вас есть.

– Черт, откуда он взялся? – прошептал Уилл.

Стоял за изгородью, догадалась Алекс. Он ждал их там.

Килмер слегка повернулся и сухо произнес:

– Не глупите, Феннел. Вы и так уже по уши в дерьме. Вы же не хотите…

– Это не Билл! – перебила Морс.

Уилл оглянулся через плечо, медленно закрыл глаза и покачал головой.

Да, Тарвер отлично все рассчитал. Он прислал ей сообщение «от Джеми» и ждал снаружи, пока они окажутся у дома. Просто и надежно: так он мог легко улизнуть, если бы вместо Алекс тут появился отряд спецназовцев. Но он не появился. Вопрос в том, что здесь делает Тарвер?

– Не изображай из себя героя, напарник, – заметил доктор. – Храбрость очень дорого обходится, да и возраст у тебя не тот. – Он сдвинулся чуть вправо. – У меня есть твое фото на мобильнике, приятель. После пива ты дрыхнешь как младенец.

Уилл пробормотал что-то неразборчивое.

– А ты, Алекс, помнишь, что такое хороший заряд дроби?

У Морс заныла правая сторона лица. Она почувствовала, как Уилл рядом напрягся, точно лев перед прыжком. Алекс закрыла глаза и попыталась пробиться к нему усилием мысли: «Не делай этого, не надо… нельзя победить пулю… и дробь тоже…»

– Оружие через перила! – приказал Тарвер. – Быстро!

– Где Джеми? – спросила Алекс, бросив «ЗИГ-зауэр» через плечо.

– Увидишь.

Господи, только бы он был жив…

– Я люблю тебя, куколка, – едва слышно шепнул Килмер.

Куколка? Так он называл свою дочь, погибшую в…

Уилл резко швырнул дробовик через плечо и отскочил от Алекс настолько быстро, насколько это было в силах семидесятилетнего мужчины. На ходу он развернулся и выстрелил, пытаясь сбить с толку Тарвера и дать как можно больше шансов Алекс. Ее рука машинально метнулась к ножной кобуре, но уже через мгновение оглушительный выстрел выбил «магнум» Уилла из его руки. На миг Алекс перенеслась в прошлое, в Федеральный резервный банк, где отчаявшийся безработный изрешетил ее возлюбленного и половину ее лица. Когда она выхватила из кобуры свой «смит-и-вессон», дымящееся дуло дробовика уже смотрело ей в глаза.

– Мне бы не хотелось снести и вторую половину, – проговорил Тарвер.

Алекс, не шевелясь, покосилась вправо.

Уилл лежал на животе в луже темной крови. На спине зияли сквозные раны с застрявшими в них частичками расщепленной кости. Одно из отверстий приходилось как раз на позвоночник.

– Господи!.. – простонала Алекс. – Ты чертов ублюдок!

– Он сам выбрал свою судьбу, – усмехнулся Тарвер. – Смелый человек.

«Он умер, как и мой папа», – произнес где-то внутри ее детский голос.

– Что? – переспросил доктор, вырвав у нее оружие.

Неужели она говорила вслух?

– А теперь в дом! – распорядился Тарвер. – Живо!

Алекс хотела переступить через тело Уилла, но доктор покачал головой и указал на переднюю часть дома, выходившую к водохранилищу. По дороге Морс поглядывала на пирс, думая, находится ли сейчас катер в эллинге. Билл часто оставлял там ключи. Если бы она сумела вытащить Джеми из дома… посадить его в лодку…

Спереди часть опоясывавшей дом веранды была застеклена. Алекс вошла внутрь и остановилась перед дверью из мореной древесины, ведущей в особняк. Какой ужас ожидает ее по другую сторону?

– Вперед! – велел Тарвер.

Она повернула ручку и толкнула дверь.

На полу у главной лестницы лежал Билл Феннел. Рот приоткрыт, а длинные ноги согнуты под каким-то странным углом. Алекс стала лихорадочно оглядываться в поисках Джеми и почувствовала, как ствол дробовика уперся ей между лопаток.

– Зачем ты его убил?

– Он не мертв, – ответил Тарвер. – Я усыпил его.

Правда или ложь?

– Где Джеми?

Тарвер ткнул оружием в заднюю часть дома.

– Туда.

Он быстро поднимался. Алекс оглянулась на доктора.

– Мы идем к Джеми?

Тарвер ухмыльнулся:

– Но не для того, чтобы воссоединить семью.

У нее похолодели руки.

– Открой прачечную.

Она попыталась успокоиться и распахнула дверь.

Джеми сидел на стиральной машине и смотрел на два свернувшихся на полу черных кольца. Алекс не сразу поняла, что это значит. Змеи были короткими и толстыми, с треугольной головой и заостренной мордой. Водяные щитомордники…

– Тетя Алекс! – обрадованно крикнул Джеми. – Ты пришла!

Она заставила себя улыбнуться, стараясь делать вид, будто все в порядке.

– Конечно, малыш. – Алекс развернулась к Тарверу и тихо прошипела: – Гнусный садист!

Доктор пожал плечами:

– Мальчик жив и невредим. Видишь эти контейнеры?

Он указал на два больших водонепроницаемых ящика, стоявших в том углу комнаты, куда не могли добраться змеи. «Пеликаны», – вспомнила Алекс. Так назывались специальные кофры, в них инженеры возили дорогое оборудование. Один был огромный и ярко-желтый, второй поменьше и белого цвета.

– Я хочу, чтобы ты перенесла их к выходу, – сказал Тарвер. – Действуй.

– Я вернусь, Джеми, – пообещала она.

Джеми доверчиво кивнул, но его взгляд сразу устремился к змеям. Контейнеры оказались непомерно тяжелы. Пока Алекс с трудом волочила их из прачечной, Тарвер наклонился, поднял с полу белый мешок и раскрыл его пошире. Может, хоть теперь он спрячет этих чертовых змей.

Увидев, что Тарвер не последовал за ней, Морс бросила контейнеры и кинулась к оружейному шкафчику Билла. В нем было полно огнестрельного оружия, но дверцы оказались наглухо закрыты. Она попыталась взломать их, однако в комнату уже входил Тарвер, тащивший за руку Джеми. Тот орал на весь дом пронзительным и хриплым голосом десятилетнего мальчишки:

– Моя тетя Алекс прострелит тебе башку, чертова горилла!

Тарвер одним ударом опрокинул Джеми на пол. Крик затих.

«Где его дробовик?» – мелькнуло у Алекс.

Тарвер приблизился к книжным полкам, потянулся вверх и достал автоматический пистолет, в котором Алекс узнала «беретту» Билла. Потом он вытащил из-за пояса ее «ЗИГ-зауэр».

– Зачем ты это делаешь? – спросила Морс. – Почему просто не сбежал, когда имелась возможность?

Тарвер сухо улыбнулся:

– Я начинаю новую жизнь. Скоро у меня будут другие имя и фамилия. Поверь, мне совсем не хочется убивать тебя. Но у тебя есть ключ к двери, ведущей в мое будущее. Наверное, пока ты и сама этого не знаешь, но факт есть факт. Если я оставлю тебя жить, рано или поздно ты все вспомнишь.

Доктор небрежно повернулся и выстрелил в Билла Феннела. Джеми на полу застонал. Если он поднимет голову, то увидит размозженное лицо отца. Алекс бросилась вперед и закрыла собой Джеми.

– Превосходно, – хмыкнул Тарвер. – Итак, вот что здесь произошло. Ты решила, что больше не можешь оставлять племянника в доме зятя. Бросилась спасать его. Билл сопротивлялся, и ты его убила. К несчастью, в перестрелке погиб и мальчик. Наверняка ФБР постарается быстрее замять это дело.

– Пожалуйста! – Алекс умоляюще взглянула в его каменное лицо. – Убей только меня, а его оставь!

Доктор покачал головой:

– Тогда он расскажет твоим друзьям про двух ночных гостей.

Алекс заморгала.

– Про двух?

– У меня есть брат Джуд.

– Это он ведет пикап? Тот, что с моторной лодкой?

Тарвер улыбнулся:

– Грим порой творит чудеса. Прощай, Александра. Это была хорошая охота.

Он переложил «беретту» в правую руку, шагнул назад и стал водить пистолетом вправо и влево, словно выбирая правильную цель. Алекс нестерпимо захотелось подхватить Джеми на руки и бежать. Она знала, что это бесполезно, они все равно погибнут. Не лучше ли хотя бы попытаться? Ствол «беретты» наконец остановился. Хорошо хоть Джеми ничего не сознает…

Она просунула руки под мальчика и рванула его с пола. Выстрела не последовало. «Чего он ждет?» – мелькнуло у нее.

Доктор Тарвер стоял, склонив голову набок и к чему-то прислушиваясь. Алекс тоже насторожилась, но различила вначале лишь дождь и ветер, а затем… сквозь шум воды застрекотали быстрые лопасти винтов, и она сообразила, что к их особняку, точно к осажденной деревушке во Вьетнаме, мчится вертолет Джона Кайзера.

– Твой план провалился, док, – спокойно произнесла она, как агент-профессионал, которого волнует только польза дела. – Теперь ты не сумеешь свалить все на меня. Тебя схватят с поличным.

Тарвер шагнул вперед и уперся ей в лоб стволом «беретты». Ее слова его не убедили. Алекс поняла, что он еще может убить ее и скрыться с места преступления, и тогда придуманная им история вполне сойдет за правду. Но его врагами были время и люди, стремительно приближавшиеся к дому.

Внезапно пистолет обрушился на ее лицо. Она упала на Джеми, почти потеряв сознание. Послышались торопливо удалявшиеся шаги, потом они вернулись. Тарвер рывком поднял Алекс на ноги. Туман перед ее глазами рассеялся, и она увидела в руках доктора веревку и рулон клейкой ленты. На полу стоял большой рюкзак.

– Там спецназ ФБР, – пробормотала она. – Тебе не удастся уйти.

Тарвер отрезал кусок ленты, обмотал ноги Джеми и привязал его к ножке тяжелого дивана.

– Кто у них главный?

– Я переговорщик. Говори со мной.

Он опять ударил Алекс, на сей раз в переносицу. Из носа хлынуло море крови. Морс закашлялась, едва не захлебнувшись, и вытащила из кармана телефон.

– Набери «четверку». Джон Кайзер.

Тарвер отрезал еще ленту и так ловко скрутил ей руки, будто занимался этим каждый день. Он убрал ее трубку в карман и достал из другого свой мобильник. Нажал кнопку и стал ждать. Алекс опустилась на колени и попыталась обнять Джеми. Рокот мотора затих – наверное, вертолет заходил к дому сзади. Может, Кайзер решил посадить его между теннисным кортом и бассейном? Она молила Бога, чтобы спецназовцы уже окружили дом.

– Эдвард, – произнес Тарвер в трубку, – ты где сейчас? Да, минут через десять… Не приземляйся, пока я не скажу где… Хорошо.

«Не приземляться? – удивилась Алекс. – Значит, у Тарвера есть вертолет?»

Доктор вынул телефон Алекс, откинул крышку и нажал кнопку.

– Агент Кайзер? Вот мои требования. Через двадцать минут к дому должен быть доставлен «шевроле» с затемненными стеклами. Оставьте его с задней стороны, там, где сейчас вертолет. В аэропорту округа Мэдисон приготовьте самолет «сессна» с полными баками, включенными двигателями и одним пилотом на борту. Пусть пилот будет агентом ФБР, я не против. Не пытайтесь мне помешать. Не предлагайте обменять заложников на своих агентов. Если «шевроле» не появится через двадцать минут… агент Кайзер, ничего не говорите, это бесполезно… нет, я не собираюсь угрожать… скоро увидите почему… А теперь слушайте внимательно. Когда распахнется дверь, не открывайте огонь. Впереди будет мальчик. И запомните, я жду ровно двадцать минут.

Тарвер дал «отбой» и спрятал трубку. Затем вытащил из-за дивана дробовик Билла и выстрелил в пол.

Джеми вздрогнул и прижался к груди Алекс.

Доктор ухватил труп Билла за лодыжки и потащил в глубь дома. Алекс подползла к дивану, просунула под него руки и попыталась приподнять ножку. Где-то за стеной хлопнула дверь, раздалось громкое кряхтенье – очевидно, Тарвер пытался поднять тело Билла, а с мертвецом это всегда очень трудная затея.

– Дерни веревку! – крикнула она Джеми. – Скорее.

Она услышала еще один натужный крик – словно тяжеловес рванул штангу, – и опять стук двери. Джеми уже почти вытащил веревку из-под ножки, когда Тарвер вошел в комнату. Алекс покачала головой, и мальчик лег на место.

– Теперь понятно, почему мне не нужны угрозы? – бросил Тарвер в трубку Алекс. – Мальчик будет следующим. Осталось девятнадцать минут.

Морс увидела, что он принес из прачечной большую простыню – часть одного из «египетских» комплектов, которые так любила Грейс. Развернув кремовое полотно, доктор вытащил из заднего кармана ножницы и вырезал посередине два огромных «глаза».

– Что ты делаешь? – спросил Джеми. – Костюм на Хэллоуин?

Тарвер рассмеялся:

– Верно, Джеми. Он жутко всех перепугает.

Нагнувшись, доктор обрезал веревку у диванной ножки, сделал кусок подлиннее и обмотал им себя и Джеми вокруг пояса. Между ними остался просвет фута в три.

– Не делай этого, – попросила Алекс. – Отпусти Джеми. Я пойду с тобой, куда скажешь. Буду прикрывать от всех опасностей.

С таким же успехом она могла говорить со статуей.

– Надевай! – велел Тарвер, указав Алекс на рюкзак.

– Там змеи, – прошептал Джеми.

– И не только, – добавил доктор, перерезав ленту вокруг ее запястий.

Алекс неуверенно взяла заплечный мешок и, убедившись, что он хорошо затянут, повесила его на спину. Рюкзак был тяжелым, но по крайней мере внутри ничего не шевелилось.

– А теперь возьми контейнеры, – распорядился Тарвер, кивнув на входную дверь. – И тот, и другой.

Алекс сообразила, что требования доктора являлись не более чем уловкой, чтобы отвлечь внимание Кайзера и выиграть время. Сейчас Джон и его люди думали, как накрыть перекрестным огнем все пространство от задней двери до того места, куда через пятнадцать минут поставят автомобиль. Они готовились к прорыву, которого на самом деле не будет. Вернее, будет, но с противоположной стороны дома.

Тарвер как пушинку поднял Джеми и накрылся вместе с ним огромной простыней. Теперь было непонятно, где начинается один и заканчивается другой.

– Мы идем к эллингу, – произнес доктор. – И не вздумай дурить, Алекс. Если бросишь контейнеры, я прострелю мальчишке голову. Джеми, скажи ей, где мой пистолет.

Под полотном что-то дернулось.

– Он упирается мне в подбородок, – раздался слабый голос.

– Ты пойдешь вперед. Если спрыгнешь с пирса, я его убью. Знаю, ты не бросишь Джеми, но в критических ситуациях люди иногда теряют голову. Помни про своего седовласого приятеля.

«Я его никогда не забуду», – подумала Морс. Она подняла тяжелые контейнеры.

Когда Тарвер взялся за ручку двери, под простыней зазвонил телефон Алекс. Ткань зашевелилась, и голос доктора произнес:

– Ты звонишь сообщить, что все в порядке, но можешь не стараться. Я слежу за часами. Пока. – Он открыл дверь и махнул рукой Алекс. – Иди к лодке. Если замедлишь шаг, я стреляю в Джеми.

Алекс ступила в мокрую в траву и пошла под проливным дождем. Она пыталась разглядеть спецназовцев между кустами и деревьями, но никого не заметила. Хотела оглянуться, но Тарвер заорал:

– Быстрее!

Морс перешла на легкий бег. Наверное, Кайзер запаниковал – Элдон резко поменял ситуацию. Подкрепление еще не прибыло, значит, в его распоряжении всего несколько человек из вертолета. Вероятно, он поставил одного или двух с этой стороны дома, но вряд ли больше. Теперь они докладывали ему про странное шествие – навьюченную вещами женщину и привидение в огромной простыне.

Алекс взошла на пирс. Несмотря на шум дождя, ее шаги гулко загремели по скользким доскам. Если у кого-нибудь из снайперов не сдадут нервы, они благополучно доберутся до эллинга. Тарвер уже доказал, что способен убивать без колебаний, поэтому Кайзер не станет рисковать, даже если в его команде есть очень меткие стрелки. С точки зрения Джона, доктору некуда бежать. Пятьдесят квадратных миль воды могут показаться хорошим шансом для человека в катере, но это просто ничто, если у вас есть «Белл-430» и штурмовой отряд.

– Шевели задницей! – крикнул сзади Тарвер.

Алекс услышала слабый звонок своего мобильника, но Элдон не стал отвечать. У нее в голове вертелась одна фраза: «Не приземляйся, пока я не скажу где». Неужели доктор ждет поддержки с воздуха? И от кого – от иностранной разведки? Но это равносильно объявлению войны.

– Открой дверь! – рявкнул Тарвер.

Они находились уже возле эллинга. Алекс распахнула дверь и вошла в кромешную тьму. Ослепительно белая «Каррера» уже стояла на воде. Она покачивалась на волнах среди заплесневелых стен.

– Поставь контейнеры на корму, – приказал Тарвер. – Живо!

Алекс взяла громоздкий «пеликан» и осторожно поднялась на пляшущую лодку. Она пристроила белый контейнер у выступа двойного мотора.

– Теперь второй.

Морс слезла с катера и взяла желтый кофр. Перетаскивая его на борт, она думала о том, как тщательно Тарвер подготовил свое бегство. Водонепроницаемые контейнеры он наверняка заготовил заранее, как раз для такого случая. Даже если они упадут в водохранилище, яркая окраска позволит легко найти их с воздуха.

– Иди в носовую часть! – бросил Тарвер, не выходя из-под простыни.

Алекс расстегнула рюкзак и прошла в отсек с мягкими скамейками, где пассажиры обычно загорают и пьют пиво, пока другие катаются на водных лыжах. Из-под полотна вылезла длинная рука и дернула ее назад.

– Руки за спину! – велел доктор.

Через пару секунд Элдон уже обматывал запястья Алекс клейкой лентой. Сведя ее руки вместе, он стянул их так, что они сразу стали затекать.

Опять зазвонил ее мобильник.

Тарвер взял трубку:

– План изменился, Кайзер. Хочу совершить круиз. Если вертолет подлетит ко мне ближе чем на триста ярдов, я убью мальчишку.

Не снимая простыни, Элдон встал за штурвал и включил мощный двигатель «Карреры». Катер задрожал от натуги. Рука в полотне легла на рычаг акселератора, лодка тронулась с места и поползла к выходу из эллинга под проливной дождь.

Ветер резко ударил в нос судна, но оно сразу прибавило ходу и запрыгало по волнам. Морс старалась трезво обдумать ситуацию, хотя ощущала лишь безнадежность. Видимо, Кайзер считал, что Тарвер совершил фатальную ошибку, но Алекс знала, что это не так. Где-то рядом доктора ждал вертолет, готовый поднять его в воздух и увезти к спасению и свободе. Она могла бы подать сигнал Джону, – один из снайперов наверняка следил за ними в оптический прицел, – если бы Тарвер не смотрел прямо на нее сквозь прорези своего дурацкого костюма.

Алекс как можно естественнее повернулась к ветровому стеклу и слегка пригнулась, будто пытаясь укрыться от дождя. Она увидела, как над домом Феннела поднимается «Белл-430». Набрав высоту, он сделал маневр и помчался над озером, сопровождая лодку на расстоянии шестисот ярдов.

Уловив момент, когда Тарвер повернулся к преследовавшему их вертолету, Алекс указала на него, вскинула руки кверху и покрутила пальцем в воздухе, изображая винт. Она надеялась, что снайпер заметит этот жест, но все равно – какие шансы, что он правильно поймет его? Скорее всего просто решит, что она просит спасти их с воздуха.

Тарвер направлялся к маленькому островку в нескольких сотнях ярдов от берега. Он был метров сорок длиной и густо зарос зеленью. Алекс вспомнила, что когда-то удила на нем рыбу вместе с Джеми и своим отцом. Можно ли там спрятать вертолет?

Доктор прибавил скорости, и лодка полетела по волнам, едва касаясь гребней. Когда островок был уже почти рядом, он резко повернул направо, обогнул дальний берег и остановился под нависшими деревьями.

– На пол! – крикнул Тарвер, сбросив простыню и ткнув в Алекс пистолетом. – Быстро!

Она повиновалась. Скоро к работавшим вхолостую моторам «Карреры» добавилось «вуп-вуп-вуп» подлетавшего вертолета ФБР. Кайзер сокращал расстояние между ним и лодкой. Алекс знала, что сейчас Джон разрывается между страхом спровоцировать преступника и боязнью, что тот расправится с заложниками, пока он будет держаться в стороне. Шум винтов становился громче. Алекс почти ничего не могла разглядеть со дна лодки, но чувствовала, что Кайзер подбирается все ближе. Ее телефон опять зазвонил.

– Лежать! – рявкнул Тарвер.

Морс распласталась на дне между скамейками. Через мгновение послышались два выстрела. Испугавшись за Джеми, она подняла голову и увидела, как доктор всаживает в воду третью пулю.

Что он делает?

Тарвер нагнулся и открыл длинный и узкий отсек в борту лодки. Обычно туда клали водные лыжи, но доктор вытащил тяжелую и мощную винтовку. По узору на гравировке Алекс опознала еще одно оружие из коллекции ее зятя.

То, что случилось позднее, напоминало кошмарный сон. Вертолет ФБР появился в сотне ярдов от лодки. Тарвер улыбнулся, точно охотник при виде дичи, вскинул винтовку и выпустил одну за другой пять пуль.

Последний выстрел попал в цель, и из турбин «белла» потянулся черный дымок. Вертолет начал бешено вращаться в воздухе. Алекс услышала взрыв, и машина стремительно полетела вниз. Лопасти еще вращались; пилот выжимал последнюю тягу из винтов, надеясь смягчить удар об воду и спасти жизни пассажиров.

– Слишком быстро, – прошептала Алекс, представляя, как Кайзер сжался сейчас в обреченном вертолете. – О Боже…

Вертолет зарылся носом в волны, и к небу взлетел водяной столб. К счастью, новых взрывов не последовало. Алекс вскочила, чтобы посмотреть, есть ли выжившие, но толчок сорвавшейся с места лодки снова опрокинул ее на дно. Тарвер держал в руках телефон и орал, заглушая рев моторов:

– Восточнее места встречи есть маленький остров! Маленький, продолговатой формы. С одной стороны виден упавший вертолет. Я буду с противоположной. Держитесь подальше от вертолета!

Доктор обогнул остров по периметру и сбросил скорость. Суша надежно защищала их от ветра, но дождь все так же хлестал Алекс в лицо. Она подняла голову, всматриваясь в темное небо. Мальчик скорчился на палубе, зажав уши руками, словно боялся, что полоумный старик опять начнет стрелять из винтовки. Морс поискала взглядом какой-нибудь острый предмет, чтобы перерезать веревку между ним и Тарвером. Джеми отлично умел плавать, и она не колеблясь бросила бы его за борт. Но ничего подходящего тут не было.

Снова раздалось легкое «вуп-вуп» приближавшегося вертолета. Алекс замерла. Кто это – сообщник Тарвера? Или Кайзер вызвал поддержку с воздуха? Вертолеты могли быть у филиалов ДПС[34 - Дорожно-патрульная служба.] и УБН в Джексоне, не говоря уже о полиции из соседних округов.

Она слышала, как машина спускается к воде, но не могла ее разглядеть, сколько ни старалась. Шум винтов превратился в рев, когда в пятидесяти метрах от лодки вспыхнул яркий свет. Теперь стало ясно, почему она его не видела. Вертолет был темно-серым, под цвет неба, и почти неразличим на фоне туч. Чем ниже он спускался, тем меньше оставалось у нее надежды. Тарвер говорил с пилотом по мобильнику, направляя движение машины.

Лопасти засвистели почти над самой палубой, и вокруг лодки затрещало статическое электричество. Пока доктор что-то кричал, стараясь перекрыть шум моторов, Алекс вдруг сообразила, почему он не перерезал веревку между ним и Джеми. Когда на хвосте агенты ФБР, просто бегства недостаточно. Чтобы выжить, нужные серьезные гарантии.

Такой гарантией являлся Джеми.


Глава 54


Серый вертолет висел так низко, что его почти лизали гребешки волн. Широкая дверь отодвинулась, открыв просторный салон, в котором мог поместиться целый отряд морских пехотинцев. По знаку Тарвера на палубу спрыгнул чернокожий мужчина.

– Загрузите эти контейнеры! – прокричал доктор, указав на стоявшие сзади «пеликаны».

Мужчина молча зашагал на корму «Карреры», а Тарвер быстро перерезал веревку между собой и Джеми и намотал на руку, будто поводок. Алекс поднялась, готовая в любой момент броситься вперед. Тарвер засунул пистолет за пояс, вытащил винтовку из бортовой ячейки и перебросил ее в вертолет. Чернокожий парень уже погрузил один контейнер и пошел за вторым. Доктор легко перекинул Джеми через правый локоть, словно крупную собаку, потом поставил одну ногу на планшир и приготовился перебросить мальчика в машину.

– Тетя Алекс! – закричал Джеми с белым от ужаса лицом. – Не отдавай меня им!

Мальчик забился в руках Тарвера. Алекс прыгнула вперед и выхватила торчавший за поясом доктора пистолет. Ее пальцы вцепились в рукоятку и…

Вскоре она очнулась на палубе, ощущая странное онемение в голове. Над ней маячил силуэт темного мужчины, стоявшего рядом с пистолетом в руке. Пока она лежала в отключке, он успел перенести второй контейнер. Мужчина переступил через нее, закинув на спину рюкзак, и Алекс с трудом заставила себя подняться на колени. Заглянув через покачивающийся планшир, она увидела в вертолете ухмылявшегося Тарвера и чернокожего парня, закреплявшего в салоне загруженные кофры.

Джеми нигде не было.

Когда доктор отступил в сторону, чтобы дать место грузчику, Алекс увидела лицо пилота, и у нее перехватило дух. Седовласый посетитель, которого она встретила вчера в клинике Тарвера. В мозгу у нее будто что-то вспыхнуло, и ее осенило, что это тот же человек, который был вместе с доктором и блондинкой на снимке с надписью «ВРП». Затем она заметила Джеми, сидевшего в кресле рядом с пилотом и застывшего от страха. В его глазах стоял тот же ужас, как у Грейс, когда она лежала на смертном одре и понимала, что оставляет сына в руках чудовища.

Алекс лихорадочно оглядела лодку, но Тарвер не оставил ей ничего – ни ракетницы, ни ножа, ни топора. Он забрал даже ключи. Вертолет взлетит в воздух, она останется одна среди бушующего шторма, а Джеми исчезнет навсегда. Эта мысль вырвала из ее груди крик, полный отчаяния и боли.

Тут же, словно услышав условленный сигнал, машина наклонила нос к воде и стала подниматься в небо. Двадцать футов, сорок, шестьдесят. Вертолет поднимался, но пилот оставил дверь открытой, и Алекс догадалась почему. Тарвер взял винтовку и, упершись коленом в пол, прицелился ей в грудь. Голос внутри ее закричал: «Прыгай!» – но Алекс не двинулась с места. Тело точно оцепенело. Если она не смогла сдержать обещание, которое дала Грейс, какая разница, что станет с ней самой? Что бы ни случилось, она будет смотреть на Джеми, пока он не исчезнет. И если на том свете сестра призовет ее к ответу, она объяснит, что сделала хотя бы это.

Алекс уже ждала последней вспышки, когда заметила, как по лицу Тарвера махнуло что-то светлое. Простыня? Нет, она валялась рядом на палубе. Вскоре за белой тряпкой промелькнуло лицо Джеми. Он протянул руки к шее доктора. Чернокожий парень оттащил его назад, но рука мальчика успела дернуть за какую-то тесемку.

Шнурок, догадалась она. Мешок доктора!

Тарвер судорожно взмахнул руками, и винтовка упала вниз. Он стал похож на марионетку, которого тянет за нитки безумный кукловод. Шатаясь, доктор шагнул в кабину и наткнулся на пилота. Вертолет остановился и закачался в воздухе. Зависнув в семидесяти футах над водой, он развернулся на 360 градусов. В открытую дверь вылетел желтый «пеликан», за ним чернокожий парень. Кувырнувшись два раза в воздухе, он рухнул в пенистую воду.

На втором развороте Алекс увидела в проеме двери Тарвера. Он схватился за мешок обеими руками и отбросил в сторону. С щеки доктора свисала толстая черная кишка. Морс передернуло, когда она узнала в ней водяного щитомордника, вцепившегося в Тарвера острыми зубами. Доктор оторвал змею от лица и швырнул в воздух. Рептилия на мгновение зависла над водой, красиво изогнулась на лету и шлепнулась в озеро.

В следующий момент Тарвер отшатнулся обратно в салон, вертолет резко нырнул носом вниз, и в дверь со скоростью пушечного ядра вылетел Джеми. Алекс вскрикнула от страха, но сообразила, что это не падение, а прыжок. Мальчик не кувыркался в воздухе, как тот чернокожий парень, а летел прямо ногами вниз, точно прыгал с вышки в школьном бассейне. Он упал ярдах в семидесяти от лодки, и Алекс потеряла его в волнах.

Она метнулась к штурвалу, но вспомнила, что Тарвер забрал ключи. Со всей силы грохнув кулаком по планширу, Алекс бросилась на корму. В ней опять вспыхнула надежда. С левого борта у «Карреры» имелся аварийный электродвигатель. Билл пользовался им, чтобы бесшумно маневрировать лодкой во время ловли рыбы. Специальная скоба позволяла поднять его из воды, когда он был не нужен. Два электрических кабеля тянулись к батарее на корме. Алекс обернулась к тому месту, куда упал Джеми. Вертолет снова спускался вниз. Ее первой мыслью был Джеми, но потом она поняла, что они ищут упавший кофр.

Она провела руками по поверхности мотора, чтобы нащупать выключатель. Дернула скобы вверх и подняла двигатель так, чтобы лопасти винта оказались в воздухе. Алекс знала, что сможет управлять лодкой и со связанными руками, но Джеми из воды ей не достать. Она щелкнула выключателем, и винт сразу превратился в черный жужжащий круг. Вытянув руки, Алекс изо всех сил развела их в стороны, чтобы немного растянуть ленту, и приблизила к бешено крутившимся лопастям. Интуиция подсказывала, что не нужно этого делать, но она прижала запястья к острому металлу. Между руками что-то взвизгнуло, и в воздух брызнул фонтан крови. Она рухнула на палубу. Ударная сила винта подбросила руки кверху и опрокинула Алекс назад. Но, взглянув на свои окровавленные запястья, она увидела, что между ними осталась лишь тоненькая пленка. Одним движением Алекс разорвала остаток ленты, вскочила на ноги и опустила мотор в воду.

Лодка медленно двигалась вперед. Алекс бросилась к штурвалу и направила катер к тому месту, где упал Джеми. Ее левая рука сочилась кровью. В одном месте винт глубоко врезался в плоть, разорвав вены и обнажив кость. Морс заставила себя отвести взгляд. Пусть она истекает кровью, главное, чтобы ей хватило сил найти Джеми и втащить его в лодку.

Справа от нее в метре над водой завис серый вертолет. Тарвер стоял на его левом шасси, отчаянно пытаясь выловить из волн желтый «пеликан». Алекс уже добралась до места падения Джеми, но его там не было. Доктор метрах в двадцати от нее начал затаскивать контейнер в салон вертолета. Едва он успел это сделать, как в открытую машину плеснула высокая волна. Вертолет опустился еще ниже, и его захлестнул новый вал. Пилот запаниковал, резко наклонил вертолет на правый борт, чтобы освободить его от воды, и одновременно поднялся на шесть футов над водой. Во время этого маневра Тарвер сорвался и упал в озеро.

Пилот поднялся еще футов на десять и завис, будто раздумывая, что делать дальше. Рюкзак Тарвера и его контейнеры у него. Нужен ли ему сам доктор?

Очевидно, да.

Пока Алекс делала медленные круги в поисках Джеми, вертолет опять спустился к самой поверхности воды, и Тарвер влез в кабину, уцепившись за лыжное шасси. Машина слегка наклонила нос и уверенно взмыла в воздух. Пятьдесят футов. Сто. Сто пятьдесят. Алекс безуспешно шарила взглядом по воде, когда в воздухе раздался гулкий выстрел. Второй… пятый. Судя по звуку, стреляли с берега. Вертолет Тарвера поднялся достаточно высоко, чтобы снайперы Кайзера могли прицелиться в него с земли. Алекс лишь на секунду отвлеклась от поисков, но успела заметить, что вертолет стремительно несется вниз с курящимся из турбин дымком.

Испугавшись, что он рухнет прямо на нее, она свернула в сторону. В последний момент пилот выровнял штурвал, и вертолет плашмя шлепнулся о воду, издав странный булькающий звук в двадцати пяти метрах от нее.

Алекс стала описывать более широкие круги, пытаясь побороть свой страх. Какую часть Джеми она увидит первой? Клок рыжеватых волос? Или серебристую кроссовку?

– Джеми! – крикнула она, внезапно вспомнив, что можно позвать мальчика. Почему она не сделала это раньше? «Наверное, я в шоке», – подумала Алекс, глядя на растекавшуюся под ногами лужу крови. – Джеми! Джеми! Это тетя Алекс!

Ничего.

Лодка двигалась невыносимо медленно. Она взглянула направо. Вертолет уже почти полностью погрузился в воду.

– Джеми! – закричала она. – Отзовись!

– Здесь! – послышался слабый голос. – Плыви сюда.

Это был не Джеми. Тарвер или его пилот. Алекс увидела лысый череп доктора, который с необыкновенной быстротой плыл в ее сторону. Он исчез за волнами, но вскоре появился снова.

– Я нашел его, Алекс! Джеми здесь. Помоги нам!

Она знала, что это может оказаться ловушкой, у него есть пистолет, но не могла пренебречь таким шансом. Пригнувшись за бортом, Алекс медленно повернула окровавленный штурвал и повела катер по широкой дуге, приближавшей ее к доктору. То, что она увидела через несколько секунд, заставило громче забиться ее сердце. Мальчик лицом вверх покачивался на волнах, а Тарвер быстро плыл к нему. Она не достигнет Джеми раньше доктора.

Вместо того, чтобы плыть к нему, Алекс продолжала двигаться по дуге, стараясь держаться подальше от Тарвера. Интуиция подсказывала, что очень скоро она займется своим привычным делом. Шесть недель она играла с доктором в прятки и сплошь и рядом шла по ложному следу. Даже когда ей удалось выйти на Тарвера, он всегда был на три шага впереди ее. Но теперь все будет по-иному.

Они начнут переговоры.

Когда лодка достаточно удалилась, Алекс вернулась на корму и поискала топливный шланг. Ага, вот он. Прозрачный кабель толщиной в мизинец. Главная артерия машины, по размерам не более чем сердечная аорта. Морс рванула шланг, и бензин потек на палубу. Она вернулась к штурвалу и направилась к Тарверу, который уже тащил на себе Джеми в позе профессионального спасателя. Похоже, мальчик был без сознания. Футах в тридцати от них Алекс опять перебежала на корму и выключила электромотор.

– Давай поговорим! – крикнул доктор. – У нас мало времени.

Возвращаясь к штурвалу, Алекс вдруг кое-что вспомнила. Перед мысленным взором возникли день Четвертого июля и фигура Билла Феннела, который наклонился к сиденью и отбросил с него подушки, чтобы достать какие-то инструменты. Застыв на полдороге, она сунула пальцы под скамейку и откинула деревянную крышку. Под ней оказался полый отсек. Отвертка, моток проводов, клещи и медная проволока. Ни ножа, ни ракетницы, ничего. Проклятие!..

– Что ты делаешь? – крикнул Тарвер. – Я хочу договориться.

– Я ранена! – закричала в ответ Алекс. – Истекаю кровью… Подожди!

Она сорвала с себя мокрую рубашку и обвязала вокруг изуродованного запястья. Потом вытащила из ящичка отвертку и сунула под самодельную повязку.

– Мне нужна лодка! – проорал Тарвер.

Алекс подняла голову. Катер медленно дрейфовал к доктору.

– Мне нужен Джеми!

Тарвер подплыл ближе, держа голову мальчика над водой.

– Ладно, договорились.

Она покачала головой:

– У тебя есть оружие. Я знаю.

– Все упало в воду.

– Не будет оружия – не будет лодки.

Тарвер опустил руку под воду и поднял ее уже вместе с пистолетом.

– Брось его! – крикнула Морс.

В его глазах вспыхнула ярость, но он откинул в сторону пистолет.

– Вылезай из лодки, – потребовал доктор. – У меня есть ключ. Когда ты уйдешь, я заберусь через транец.

– Нет! – возразила Алекс. – Сначала отплыви от Джеми.

– Он утонет.

Она обернулась и схватила спасательный круг – чуть ли не единственную вещь, которую он ей оставил. Морс кинула его в воду.

– Просунь его под руки Джеми и отплывай.

Понимая, что у него нет выбора, Тарвер начал заталкивать мальчика в круг. Алекс только теперь заметила, что темно-пурпурное пятно на его левой щеке, которое она приняла за «родинку», на самом деле – разбухший след от змеиного укуса.

– Есть! – крикнул доктор.

– Отплывай! – отозвалась Алекс.

Тарвер с явной неохотой оставил Джеми и стремительно поплыл к корме.

– Прыгай! – заорал он.

Алекс бросила на него подозрительный взгляд, но сняла обувь и стянула джинсы. В такой шторм мокрые джинсы могут очень быстро утянуть на дно. Она встала на планшир и бросилась в бурлящую воду. Алекс поспешно рванулась к Джеми, но вдруг почувствовала какое-то движение слева. Тарвер вовсе не забрался в лодку. Он со всех сил мчался обратно к Джеми. Морс прибавила скорость и перешла с брасса на вольный стиль, но доктор все равно плыл быстрее. Едва веря своим глазам, она увидела, как он в два взмаха добрался до мальчика, положил ему на голову огромную ладонь и, протолкнув сквозь круг, погрузил в воду.

– А теперь спасай его! – прорычал он.

Алекс не видела Джеми, но он явно не сопротивлялся. Тарвер держал его под водой легко, как котенка. В голове Алекс мелькнула мысль об отвертке, но это было бесполезно. Она не победит Тарвера в открытой схватке.

Ответ пришел неожиданно, точно озарение. Когда она нырнула в воду, в ушах у нее звучал голос отца: «Если тебя приперли к стенке, делай что-нибудь неожиданное. Так ты сумеешь выжить». Алекс погружалась все глубже, пока не оказалась на пятнадцать футов ниже поверхности. Она открыла глаза и огляделась по сторонам. Вокруг колыхалась серовато-синяя мгла. Она стала подниматься выше и вдруг заметила впереди что-то вроде темного отростка. Морс ухватилась за него.

Это была лодыжка – тонкая лодыжка мальчика.

Зная, что Тарвер приготовился к схватке, Алекс выдохнула из легких как можно больше воздуха, резко дернула вниз лодыжку и со всей силы рванулась ко дну. К ее радости, Джеми последовал за ней. Опустившись пониже, она хотела потащить его вбок, но сообразила, что вот-вот задохнется. Нужно всплыть.

Алекс двинулась вертикально вверх и была уже недалеко от поверхности, когда над головой послышался громкий всплеск, и темная фигура устремилась к ней навстречу, выпуская цепочку пузырей. Перехватив лодыжку Джеми левой рукой, Морс вытащила из повязки отвертку и стала ждать. Когда фигура оказалась рядом, она метнулась вперед и со всего маху всадила в нее острый инструмент.

Металл наткнулся на что-то твердое, но тень не остановилась. Мощная рука стиснула ей горло. Морс опять замахнулась и ударила противника куда-то в бок. Вода вокруг буквально вскипела от пузырей. Тарвер дрогнул всем телом, словно огромная акула, и его рука исчезла. Воспрянув духом, Алекс вложила в последний удар все силы. Отвертка вошла в плоть и застряла так, что она не смогла выдернуть рукоятку.

Боясь потерять Джеми, Алекс выпустила инструмент и попыталась отплыть в сторону, но у нее не осталось воздуха. Чувствуя, как горят легкие, она подхватила мальчика под мышки и рванулась к маячившему наверху блеклому свету.

Алекс вынырнула из воды и увидела лодку, качавшуюся на волнах метрах в пятнадцати от нее. Она уже стала поудобнее перекладывать Джеми, чтобы дотащить его до катера, когда из озера прямо перед ней выросла голова Тарвера. Доктор смотрел на нее с бешеной ненавистью, но его рот выглядел странно неживым. Что-то похожее она видела на лице Грейс, когда ее разбил инсульт. Алекс не представляла, как одновременно держать Джеми и бороться с Тарвером в воде, да и сил у нее на это не было. Но когда доктор поднял руку, она потянулась не к ней. Он вскинул ладонь кверху и стал осторожно ощупывать голову, будто боялся обнаружить рану. Страшная правда открылась им одновременно: над левым ухом доктора торчала отвертка, по самую рукоятку вошедшая в череп.

Тарвер наткнулся рукой на инструмент, и его глаза расширились. Пальцы инстинктивно сжались, чтобы выдернуть отвертку, но в последний момент он спохватился. Опустив руку, доктор оглянулся через плечо. Потом бросил на Алекс безумный взгляд, медленно повернулся и тяжело поплыл к лодке.

Алекс направилась к острову. До берега оставалось метров пятьдесят – в обычное время это была легкая задача, однако сейчас она казалась неразрешимой. Горевший в легких пожар и затуманенный взгляд свидетельствовали о том, что она потеряла очень много крови. Морс двигалась из последних сил. Сорок метров. Тридцать. Ноги налились свинцом и тянули вниз. Лицо Джеми стало синим, но она уже не могла ему помочь. Алекс знала, что они утонут, не достигнув берега. Перед глазами возникли лица Грейс, отца, матери, лежавшей без сознания на койке. «Мы последние, – прошептала она в отчаянии. – Я и Джеми». Морс сделала еще рывок, но сил уже не осталось. Она поцеловала Джеми в щеку и медленно пошла на дно, стараясь до последнего держать его голову над поверхностью озера.

Во рту у нее уже было полно воды, когда она услышала чей-то голос, выкрикивавший четкие приказы. Кайзер? Алекс подтолкнула Джеми вверх, пытаясь шевельнуть омертвевшими ногами. Потом чья-то сильная рука обхватила их обоих и стремительно повлекла к берегу. В следующий момент кто-то взял у нее Джеми. Алекс смутно чувствовала, как ей делают искусственное дыхание. По ее телу разлилось блаженное тепло, и она открыла глаза. Перед ней на коленях стоял Джон Кайзер и с тревогой смотрел ей в лицо.

– Ты меня слышишь, Алекс?

Она кивнула.

– В лодке еще кто-нибудь есть?

Морс покачала головой.

– Где Джеми? – выдохнула она. – Он жив?

Вместо ответа рядом раздался громкий кашель и детский крик.

– Остановите лодку! – крикнул Кайзер, вскочив. – Стреляйте по мотору.

– Нет, – прохрипела Алекс, вспомнив про топливный шланг. Очевидно, Тарвер подключил его обратно, потому что с озера доносился рокот лодки.

Но ее голос потонул в грохоте винтовок. Она приподнялась на локте и с трудом выдавила:

– Стойте… топливо…

– Что? – Кайзер резко повернулся к ней.

Раздался новый выстрел, и корму «Карреры» охватило пламя. На планшире замаячила темная фигура, но прежде чем она успела прыгнуть в воду, лодка разлетелась на куски.

Алекс упала на песок и скорчилась под проливным дождем. Она хотела рассказать про «пеликаны» и докторский рюкзак, но ее слова терялись в переговорах по рации, приказах Кайзера и криках агентов про какого-то человека в воде. Кто это – пилот из серого вертолета? Безразлично. Она повернулась на бок и увидела Джеми, который лежал рядом и смотрел на нее огромными глазами. Ей показалось, что теми же глазами на нее смотрит сейчас Грейс, но в них уже не было отчаяния. Мальчик протянул к ней дрожащую руку, и Алекс со слезами обняла племянника, крепко прижав к себе.

В конце концов она сдержала слово.


Эпилог


Две недели спустя

Алекс слегка сбавила ход и попросила Джеми внимательно смотреть по сторонам. Они двигались по пустой проселочной дороге в бесконечном тоннеле из густых дубов.

– Ты уверена, что мы едем правильно?

– Надеюсь. Я была тут сравнительно недавно. Мы вместе стояли на том большом мосту, который только что миновали.

Джеми отстегнул ремень безопасности, встал коленями на кресло и облокотился на стоявший между ними терракотовый бак.

– Осторожнее.

– Ой, извини.

Он подался вперед и стал вглядываться в ветровое стекло.

– Кажется, я ее вижу. Это дорога или тропинка?

– Дорога. У тебя орлиный глаз.

Джеми с тревогой смотрел на узкий просвет между деревьями.

– Там темно.

Алекс притормозила и мягко свернула на ухабистую дорогу.

– Крис говорил, что в этих местах прятались разбойники.

– Когда? – спросил Джеми. – Раньше? Или сейчас?

Машину подбросило кверху, и мальчик стукнулся головой о крышу.

– Ай!

– Прости, – пробормотала Алекс. – Лет двести назад.

Джеми сразу утратил к этой теме интерес.

Алекс уже жалела, что приехала сюда. Ее «тойота-королла» мало подходила для таких колдобин. Ярдов через пятьдесят она сдалась и остановилась на обочине, сомневаясь, что ей вообще удастся выбраться обратно на шоссе.

– Вылезай, – произнесла она. – Дальше пойдем пешком.

Джеми бросил на нее удивленный взгляд, но послушался. Алекс взяла с сиденья темный бак, заперла дверь и зашагала по хрустящему гравию, который быстро сменился песком. Воздух был сырой и душный, вокруг в изобилии вертелись слепни, норовя вцепиться в любой открытый участок кожи.

– Черт! – буркнул Джеми. – Мы тут заблудимся.

– Немного терпения, ладно? Ты же стойкий мальчик.

Она прошла еще несколько ярдов и остановилась.

– Слышишь?

Джеми тоже остановился.

– Что это за звук?

Алекс улыбнулась:

– Вода.

Она ускорила шаги, и мальчик вприпрыжку последовал за ней. Через минуту деревья расступились, и в глаза им ударил яркий солнечный свет, дробившийся на зеркальной поверхности реки.

– Эй! – крикнул мужской голос. – Мы уж думали, вы не придете.

Алекс заслонила глаза ладонью и оглядела берег. Футах в ста от них на поваленном стволе сидели Крис и Бен и подбрасывали ветки в маленький костер. От него тянуло чем-то вкусным. Джеми испустил радостный вопль и сломя голову бросился к воде. Алекс не спеша направилась за ним.

Когда она приблизилась к костру, Джеми и Бен уже бегали по мелководью и поднимали тучи брызг, разыскивая наконечники индейских стрел и кости динозавров. Крис встал и обнял Алекс.

– Что в баке? – улыбаясь, спросил он.

Морс сняла крышку и достала бутылку холодного белого вина.

– Моя доля в пикнике, – ответила она. – Чтобы слегка взбодриться.

Крис рассмеялся и взял бутылку.

– Надеюсь, ты прихватила штопор?

Алекс улыбнулась:

– Пробка на резьбе.

Шепард открыл вино и наполнил два пластиковых стаканчика. Они сели на ствол и стали пить.

– Как Бен? – осторожно произнесла Алекс.

Крис смотрел на блестящую воду.

– Вначале было неважно. Плохо спал. Теперь мы ночуем в одной комнате. Но, в общем, у него все хорошо.

– Я рада.

– Похоже, Бен знал Тору лучше, чем я.

Алекс всегда это подозревала.

– Дети видят то, что есть, а не то, что хотят показать.

– Как насчет Джеми?

Она улыбнулась:

– Ему намного лучше. Думаю, он больше скучает по Уиллу Килмеру, чем по отцу. Уилл напоминал ему о деде. Моем папе.

Крис взял палочку и помешал угли.

– Ну а ты как? – поинтересовалась Алекс.

– Физически? Или вообще?

– И так, и так.

– Если физически, то неплохо. У меня еще остались какие-то странные симптомы, но Пит Конноли считает, что это реакция на антидот. В записках Тарвера упоминается нечто подобное у некоторых пациентов его клиники.

Алекс была плохо посвящена в детали исследований Тарвера. Криса лечил военный доктор, имевший доступ к тому лекарственному средству, которое нашли в одном из «пеликанов» доктора. Это вещество, способное нейтрализовать канцерогенный вирус, было единственной надеждой Шепарда. Директор ФБР Робертс заверил ее, что записи доктора Тарвера тщательно изучили лучшие вирусологи страны, и они твердо убеждены, что Крис сможет полностью оправиться от болезни без каких-либо последствий для организма. Конечно, директору-то что – его-то никто не заражал. Но Крис владел информацией, и, похоже, его эти сведения устраивали.

Алекс молча подняла вино, изобразив безмолвный тост. Шепард чокнулся с ней своим стаканчиком, и они выпили.

– А как насчет «вообще»? – спросила Морс.

– Потихоньку. Пенн Кейдж мне много помогает.

– Чем?

– Его жена умерла от рака, когда ему было тридцать семь. Бен и Энни стали хорошими друзьями. Надеюсь, теперь ему будет легче ответить на мучительный вопрос: «Почему я?»

– Мне бы тоже надо поискать ответ на этот вопрос, – призналась Алекс.

– Понимаю. – Крис наклонился и долил вина в ее стаканчик. – Как идет дело с опекой?

– Джеми будет жить со мной, это ясно. Судья оставил без изменений все пункты завещания. В случае смерти Грейс и Билла я как крестная Джеми становлюсь его опекуншей. Вот и все.

– Ты уже решила, куда поедешь?

– Директор снова предлагает работать в Вашингтоне.

– В качестве переговорщика?

Алекс кивнула:

– Да, мне возвращают старую работу.

– Ты именно этого и желала, верно?

– Конечно… Но пару дней назад я приняла другое предложение.

Крис прищурился:

– Какое?

– Глава отдела в Новом Орлеане спросил, не хочу ли я поступить к нему на службу в той же должности.

Шепард поднял брови:

– Кайзер позаботился?

– Похоже, он тут очень влиятельная личность. Новый Орлеан теперь горячее местечко. Ситуация вышла из-под контроля. Туда уже послали национальную гвардию и полицию штата.

– Прекрасное место для ребенка.

Морс виновато улыбнулась:

– Да, ты прав. Но на той стороне озера живут Кайзер и Джордан. Там очень хорошо. К тому же это Юг, понимаешь? Я думаю, мне пора вернуться домой.

Крис бросил на нее внимательный взгляд.

– Наверное, ты права.

Алекс посмотрела ему в лицо, потом сунула руку в карман и достала маленькую пластиковую коробку.

– Что это? – удивился Шепард.

– Оригинал видеозаписи с Торой и Лэнсингом на балконе.

Крис нахмурился и покачал головой.

– Зачем ты ее привезла?

– Не для того, чтобы расстроить тебя. Просто я нашла ее в вещах Уилла и подумала, что это твое.

Доктор опять уставился на огонь.

– И еще я решила, что, вероятно, ты пожелаешь расплатиться с Шейном Лэнсингом.

Крис протянул руку. Алекс отдала ему кассету.

– Лэнсинг – ублюдок! – бросил он. – Но у него четверо детей. Если он сам испортит себе жизнь – это его дело. Но я не стану разрушать его семью.

Он бросил кассету в костер. Пластик начал плавиться, и воздух наполнил удушливый запах. Крис и Алекс отошли подальше.

– Хочешь забыть о прошлом? – спросила Морс.

Он кивнул:

– Ты тоже можешь это сделать.

Неожиданно доктор поднял руку, и его пальцы мягко коснулись грубых шрамов на ее щеке. Алекс вздрогнула и хотела отшатнуться, но что-то ее удержало, и она осталась на месте.

– Ты ненавидела Тору за ее красоту? – спросил он тихо, продолжая водить кончиками пальцев по рубцам.

Она молчала, чувствуя, как ее колотит дрожь.

– Тора была прекрасна снаружи, – продолжил Крис, – но уродлива внутри. Безжалостна и эгоистична.

– Но тебе от этого не легче.

Крис заглянул ей в глаза.

– Ты должна понять – эти шрамы ничего не значат.

Алекс выдавила улыбку:

– К сожалению, значат. Ведь когда-то у меня их не было. И тогда люди обращались со мной иначе.

Он наклонился и прижался губами к самому большому шраму, бороздившему гладкую кожу у ее виска.

– Вот так?

Алекс была настолько ошарашена, что инстинктивно отпрянула назад, но Крис удержал ее.

– Ты не ответила на вопрос, – настойчиво произнес он.

– Может быть, – пробормотала она, прижав к губам дрожащую ладонь.

Внезапно над речкой разнесся победный крик. Крис и Алекс обернулись. По мелкой воде, поднимая брызги выше головы, неслись двое мальчишек. Джеми вскинул вверх высоко поднятую руку, а Бен с торжеством указывал на нее пальцем.

– Кажется, они что-то нашли! – воскликнул доктор.

– Вероятно.

Крис взял Алекс за руку и повел к воде по теплому песку.

– Давай посмотрим, что там такое.

Алекс вытерла ладонью глаза и ступила за ним в чистую речную воду.


Благодарность


Как всегда, хочу выразить искреннюю признательность всем, кто помогал мне писать эту книгу. Я не устаю удивляться, с какой щедростью люди тратят свое время, когда речь заходит об участии в творческой работе.

Прежде всего должен поблагодарить за помощь замечательных врачей: Джо Файлза, Рода Гивенса, Тома Кэрея и Джерри Айлса. Читателю следует иметь в виду, что университетский медицинский центр в книге не имеет ничего общего с реальным университетским медицинским центром штата Миссисипи. Я посетил его онкологическое отделение только после того, как закончил черновик романа, да и то лишь затем, чтобы избежать каких-либо случайных совпадений. Всякий, кто хоть раз бывал в этом центре, легко поймет, что я изобразил вымышленную клинику с вымышленным персоналом. При всем том я хотел бы отметить, что доктор Файлз и его коллеги создали в Джексоне первоклассную больницу, где проводятся сложнейшие операции по пересадке костной ткани. Призываю жителей штата Миссисипи и вообще американцев, которым небезразлична проблема медицинской помощи обездоленным и неимущим, делать пожертвования в пользу центра. Трудно найти более благородную цель.

Далее выражаю благодарность всем своим друзьям, чьи знания и опыт очень помогли моей работе. В первую очередь Майку Макиннису, прекрасному адвокату и моему давнему товарищу по колледжу, чей вклад в книгу поистине неоценим. А также Ли Джонсу, Клинтону Герду, Кенту Хадсону, Бетти Айлс, Нэнси Хангерфорд и Кертису Морони. Отдельная признательность Эду Стаклеру, моему доброму другу и бывшему редактору, за его помощь и поддержку на всех этапах создания романа. Я в большом долгу перед людьми, которые издают мои книги и всегда видят в них больше, чем просто бизнес: Аароном Пристом, Сьюзен Молдоу и Льюисом Берком. Моя особая благодарность Эйлин Хаттон за щедрую поддержку епископальной школы Святой Троицы. Я также признателен художникам и оформителям моей книги: Бену Хиллеру, Кейт Бенойст, Терри Уандевентеру, Аманде Харгроув, Мелиссе Моррисон и Джейн Харгроув. В каждом моем романе всегда находится хотя бы одна фактическая ошибка, а иногда и больше. Перечисленные мной эксперты не несут за это никакой ответственности. Все ошибки – целиком моя вина.


notes


Примечания


1


Бейсбольная лига для детей 8–12 лет. – Здесь и далее примеч. пер.


2


Магнитно-резонансная томография.


3


Управление по борьбе с наркотиками (УБН) – федеральное ведомство в составе министерства юстиции.


4


Герой фильма «Великий Сантини», снятого по роману Пэта Конроя; суровый и безжалостный отец.


5


Мяч, пущенный по земле.


6


Игрок защиты, стоящий между базами.


7


Игрок защиты во «внешнем» поле.


8


Негазированный энергетический напиток.


9


Генерал армии северян во время Гражданской войны в США.


10


Генри Фонда (1905–1982) – голливудский актер с характерной американской внешностью: высокого роста, поджарый, с обаятельной улыбкой.


11


Прощай (яп.).


12


Лечебно-оздоровительный центр.


13


Удар навылет, при котором игрок нападающей команды может пробежать по всем базам и вернуться в «дом».


14


Чикаго.


15


Широчайшие мышцы спины.


16


Площадка, в пределах которой должен находиться бьющий по мячу.


17


В бейсболе – сленговое название базы.


18


«Кража» базы происходит, если игрок нападающей команды успевает во время подачи мяча перебежать на следующую базу.


19


Очко, получаемое командой, игрок которой добежал до «дома».


20


Размеченный на поле прямоугольник, которого должен коснуться питчер, вводя мяч в игру.


21


Удар без взмаха, когда мяч просто ударяется об биту и отлетает в сторону. Обычно применяется как тактический прием, чтобы передвинуть бегунов в более выгодную позицию для атаки «дома».


22


Удачная подача питчера, при которой бьющий промахивается по мячу.


23


Улисс Симпсон Грант (1822–1885) – участник Гражданской войны в Соединенных Штатах, возглавлявший военные силы северян; впоследствии 18-й президент США.


24


Сильвия Плат (1932–1963) – американская писательница и поэтесса, страдавшая длительными депрессиями и покончившая с собой. Написала автобиографический роман «Под стеклянным колпаком».


25


Имеются в виду онкологический центр Слоун-Кеттеринг и Институт рака Дана-Фарбер.


26


Полимеразная цепная реакция, используется для диагностики инфекционных заболеваний.


27


Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию.


28


Ядовитое вещество с содержанием диоксина, применялось США во время войны во Вьетнаме.


29


Американский футуролог, основатель Гудзоновского института.


30


Национальный центр информации о преступлениях.


31


Режиссер фильма о президенте Джоне Кеннеди.


32


Электрическое оружие парализующего действия.


33


Лодка с кокпитом в носовой части.


34


Дорожно-патрульная служба.