Самозванка
Бренда Джойс


Теодор Блэйк #2


Никто и ничто на свете не может заставить героиню романа Виолетту Купер отказаться от своей мечты: юная красавица мечтает стать настоящей леди. Не раз рушатся ее надежды, волшебные иллюзии оборачиваются ночными кошмарами, но храбрая, мужественная девушка неуклонно идет к заветной цели. И вот свершается чудо: мечты становятся явью. И это чудо творит любовь.


Бренда Джойс

Самозванка


Посвящается Мишелю. Потому что в любви и в мечтах возможно все


Пролог


Лондон. 1850

— Папа?

Ответа не последовало. Маленькая, худенькая девочка замерла в центре пустой душной комнаты. В помещении было темно, а тяжелая завеса зловонного дыма и вовсе не давала возможности что-нибудь рассмотреть. В комнате было трудно дышать. Тускло горевшая свеча, установленная на столике возле одной из подгнивших стен, освещала комнату. Время от времени то здесь, то там вспыхивали и гасли, словно крошечные звездочки в туманном небе, красные огоньки. Эти мерцающие огоньки выхватывали из темноты извивающиеся, бестелесные тени, корчащиеся в причудливом немом и диком танце. Вверх вздымались изломанные руки и тонкие, нервные пальцы, безмолвно скрежетали криво распахнутые рты, а бессмысленно вращающиеся глазные яблоки наводили ужас.

Виолетта ненавидела это место. Она вжалась худенькой спинкой в засаленные деревянные перила. Больше всего ей хотелось развернуться, броситься вверх по лестнице и выскочить из дома в вечерний туманный сумрак. На воздух. Прочь из этого душного, затхлого кошмара. Но она не могла.

— Папа! — в отчаянии позвала девочка.

Вокруг нее с деловитой неизбежностью вспыхивали трубки курильщиков опиума. Из самой середины тошнотворно пахнущего марева взметнулась чья-то тонкая, бледная, безжизненная рука и бессильно упала. Малышка бросилась вперед. Сердце ее отчаянно билось.

Она добралась до мужчины, который сидел в чудовищно неудобной позе. Только опиумный дурман мог творить с плотным человеческим телом такое колдовство.

— Папа! Это ты?!

Малышка всмотрелась в живого мертвеца. Страх ее прошел, и она с силой впилась в руку отца. Рука эта становилась тоньше с каждым днем.

Он долго всматривался в нее невидящим взглядом, потом моргнул и пробормотал:

— Виолетта? Это ты? Что случилось?

Девочка с готовностью закивала, всматриваясь в обычно водянисто-голубые, а сейчас налитые тяжелой кровью и тупо блуждающие глаза отца. Если бы взгляд мужчины был ярче и тверже, никто бы не усомнился в том, что он и девочка, стоящая перед ним, ближайшие родственники. Раньше кожа у него была такой же чистой и белой, как у Виолетты, когда она хорошенько вымоется, что последний раз случилось с ней довольно давно, но теперь лицо его приобрело мертвенный желтовато-бледный оттенок. У обоих — отца и дочери — волосы были иссиня-черными. Небольшой изящный носик, резко очерченный подбородок и высокие, выступающие скулы малышка тоже унаследовала от отца. Отцовство могло было быть поставлено под сомнение только возрастом. Из-за слабого, смертельно уставшего взгляда Петер выглядел скорее как старший брат, а не отец Виолетты. Ему не было еще и двадцати четырех, а он уже больше походил на покойника, чем на молодого человека, которому суждена долгая жизнь.

— Да, папочка, это я, Виолетта. Я пришла, чтобы отвести тебя домой. — Виолетта выдавила из себя слабое подобие улыбки. От удушающе сладкого наркотического запаха ей стало дурно. Но руку отца девочка не выпускала, крепко сжимая ее в своих цепких ручках.

— Я не могу, — пробормотал Петер, просовывая трубку меж желтоватых зубов.

— Папочка… пожалуйста, — умоляла его малышка.

— Скажи Эмили, я приду домой завтра, — выдавил из себя Петер и с неожиданной для его безжизненного тела силой выдернул руку. Глаза его налились яростью.

— Но… мама умерла… уже три года назад, — задыхаясь от отчаяния, пробормотала Виолетта.

Петер уставился на дочь, словно перед ним был иностранный посол, чью тарабарскую речь он отказывался понимать.

— Папа, ты мне нужен, — упавшим голосом прошептала Виолетта.

— Завтра, — слабо повторил Петер и стал медленно заваливаться на соседа. Голова его безжизненно повисла на слабой шее. Он замер. Сосед Петера, похожий на скелет в лохмотьях, увлеченный призрачными видениями, даже не почувствовал, что на него навалился безжизненный мешок с костями. Виолетта поняла, что отца засосало в наркотическую полуявь. На глаза ее навернулись слезы.

— То же самое ты говорил мне вчера. — Вчера, и позавчера, и много недель и месяцев назад, так много, что Виолетте было не сосчитать.

— Виолетта! — раздался за спиной девочки юный встревоженный голос.

Виолетта отерла слезы рваным грязным рукавом платья, повернулась и пошла по лестнице вверх, навстречу своему другу Ральфу. Едва она поднялась из подвала, как он безжалостно схватил ее за руку и закричал:

— Почему ты снова и снова возвращаешься сюда? Мужество покинуло Виолетту. Она протянула руку, и дети побежали по аллее, прочь от этого гиблого места.

Вдоль аллеи стояли полуразвалившиеся лачуги. Влажная штукатурка отвалилась от стен, обнажая внутреннее пространство дома; на крышах замерли куски черепицы, вот-вот готовые сорваться вниз. На пробитых временем и бесчисленными подошвами ног ступенях домов праздно сидели мужчины и женщины. Возле них, в пыли, копошились худосочные ребятишки с просвечивающей кожей. Уныло плакали грудные младенцы.

— Не суйся не в свое дело, — глядя себе под ноги, сказала Виолетта, адресуя замечание своему спутнику.

Ральф был веснушчатым пареньком одиннадцати-двенадцати лет с волосами соломенного цвета. Как и его подружка, он был худ и одет в лохмотья. Глаза его, мудрые и проницательные, казалось, принадлежали взрослому, умудренному жизненным опытом человеку.

— Он никогда не выйдет оттуда!

— Не смей говорить так! — воскликнула девочка и с силой всадила крошечный кулачок под тщедушное ребро мальчишки.

Парнишка взвыл и, не помня себя от унижения, толкнул девочку прямо в грязь. Виолетта поднялась с полными гнева глазами. Ральф неожиданно смягчился:

— Извини, просто я боюсь, что ты загубишь себя в этом притоне.

Губы у девочки дрожали. Она с трудом выдавила:

— Я должна сделать это. А что, если… он умрет? Мимо детей, пошатываясь, прошли два пьянчужки.

— Он и так умрет, — вынес безжалостный приговор Ральф. — Все умирают. Мы с тобой тоже умрем.

Виолетта не ответила. К ним приближался прелестный двухместный экипаж, запряженный двумя серыми кобылками. Лошадьми правил кучер, одетый в ливрею. Поравнявшись с детьми, экипаж остановился. Все вокруг, казалось, замерло. Нищие бездельники замолчали и во все глаза воззрились на карету.

Дверца экипажа распахнулась, и из кареты вышел джентльмен в черном костюме и черной шляпе. Он опирался на трость с набалдашником в виде головы орла. Джентльмен двигался очень осторожно, стараясь не угодить в грязь до блеска начищенными ботинками. Лицо солидного господина украшали бакенбарды «котлеткой». Он посмотрел на Виолетту и улыбнулся.

— Добрый день, маленькая Виолетта. Ведь тебя так зовут, не правда ли?

— Не отвечай ему, — приказал девочке Ральф, беря ее под локоть. Лицо мальчика побледнело, а веснушки, наоборот, вспыхнули. Дети стояли не шелохнувшись.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — дрожа всем тельцем, спросила девочка.

Она не знала этого модного господина. Однако сомневаться в том, что он очень богат, не приходилось. И не только потому, что он приехал за ней в роскошном экипаже, не только потому, что экипажем правил кучер в ливрее, — о богатстве говорил весь облик господина: часы на золотой цепочке, призывно свешивающиеся из карманчика жилетки, трость с серебряным набалдашником.

От цепкого взгляда Ральфа ничто не могло укрыться, и Виолетта не сомневалась, что он намеревался стащить цепочку. Странным было то, что джентльмен был без перчаток, хотя Виолетта была осведомлена о том, что в высшем обществе принято носить перчатки. Зато на пальце джентльмена — ухоженном, с отполированным ногтем — таинственно-мрачно мерцал перстень со вставленным в него черным ониксом. Вокруг могущественного камня, как бы поглощающего свет, сверкали многочисленные бриллианты.

Джентльмен улыбнулся:

— Я взял себе за правило знать имена прелестных юных леди, таких, как вы.

Виолетта открыла от удивления рот, да так и осталась стоять с отвисшей челюстью. Она не была дурочкой и прекрасно понимала, что она вовсе не леди и никогда ею не будет.

Ральф занял оборонительно-наступательную позицию.

— Что вам надо?

Джентльмен нехотя повернул голову в сторону мальчика, и взгляд его стал холодным как лед.

— Почему бы тебе не исчезнуть?

— Я никуда не уйду! — закричал Ральф. Джентльмен повернулся к Виолетте:

— Меня зовут Фарминджер. Хэрольд Фарминджер. Мне известно, Виолетта, что на прошлой неделе у вас был день рождения. Итак, сколько же вам лет? — Улыбка его стала еще более располагающей, чем раньше.

У Виолетты свело живот от неожиданности. Кто этот таинственный человек? Она знала всех известных людей в Сент-Джилсе. Судя по внешности этого человека, он живет где-нибудь в Вест-Энде, наверное в Белгравии. Почему он интересуется ею? Почему он заговорил с ней? Она видела этого человека уже дважды. Оба раза он просто наблюдал за ней из своего роскошного экипажа. Но он никогда не обращался к ней. Что ему нужно?

Добра от него ждать не приходилось. Этот печальный вывод подсказал Виолетте ее жизненный опыт. Улыбка его и благорасположение были фальшивыми, а глаза холодными и лживыми.

— Сколько же вам лет, маленькая леди? — снова спросил джентльмен.

У Виолетты перехватило дыхание. Еще труднее, чем в вонючем подвале, где остался ее отец.

— Десять. Мне только что исполнилось десять.

— Десять… Какой прекрасный возраст! Моей дочери тоже было когда-то десять. Сейчас она уже взрослая леди, вся в шелку и драгоценностях. Я думаю, такая юная леди, как вы, тоже мечтает о драгоценностях?! Разве вам не хотелось бы жить в прекрасном доме где-нибудь в районе Риджент-стрит? — Джентльмен широко улыбнулся. — Разве вам не хочется носить шелковые платья и жемчужные ожерелья?

Виолетта захлопала глазами:

— Жить в районе Риджент-стрит? Так ведь именно там живут все богачи! Я… мне… носить шелк и жемчуг?!

— Виолетта, у меня большой дом. В нем не менее двух дюжин комнат, в каждой из них по мраморному камину. Каждая кровать в каждой спальне застлана бархатным покрывалом, а полы покрыты мягкими турецкими коврами. У тебя могла бы быть даже своя собственная горничная!

Виолетта не верила своим ушам.

— Бархат и ковры! Собственная горничная! О Боже!

Ральф усмехнулся и как следует тряхнул подружку за плечо.

— С чего бы это ей жить в вашем доме, мистер Фарминджер, хотел бы я спросить.

Джентльмен просто не обратил внимания на вопрос Ральфа.

— Виолетта, дорогая, какого цвета у тебя волосы?

— Черные, а почему вы спрашива… — Девочка не успела завершить свой вопрос, а пожилой джентльмен уже стянул с ее головы шапочку. По плечам и груди Виолетты рассыпались немытые, но густые черные космы.

— Я понял, что ему надо! — воскликнул Ральф. Лицо джентльмена исказилось негодованием. Он скользнул рукой во внутренний карман фрака и наставил на мальчика крошечный блестящий пистолет, который полностью умещался в мужской ладони.

— Ступай прочь, мальчик.

Глаза Ральфа стали огромными, как блюдца. Он попятился. Виолетта перевела взгляд с дула пистолета на своего приятеля, и от ужаса сердце ее забилось, как птичка в клетке. Ральф бросился бежать, крича:

— Виолетта, беги! Беги скорее! Виолетта не раздумывала: она повернулась спиной к солидному господину и пустилась наутек.

— Никогда не была в доме, где есть мраморные камины и кровати, покрытые бархатом, — задумчиво проговорила Виолетта.

Темнело. Обычно ночью Лондон окутывает желтоватый туман, и нынешняя ночь не была исключением. Виолетта и Ральф сидели на пустых перевернутых бочонках возле дверей склада, закрытого на ночь. Впереди виднелся Чаринг-Кросс-мост. От пристани отходил последний паром, связывающий оба берега Темзы. Было видно пассажиров третьего класса, которые, как скот, сгрудились на открытом пространстве парома, лишенного крыши.

— И не будешь никогда, — грубо отрезал Ральф, вынимая из-за голенища ботинка маленький ножик. Дырка в подошве свидетельствовала о том, что носков мальчик не носил.

— Не думаю, что я правильно поняла его, — сказала Виолетта. — Но мне он не понравился. У него на уме было что-то дурное.

— Я подрасспросил о нем, — сказал Ральф поднимаясь. — Он сутенер и содержит шлюх. Он хотел, чтобы ты работала на него.

— Я? — замерла от удивления Виолетта.

— Да, ты, — подтвердил Ральф. Губы его были плотно сжаты, стальные серые глаза твердо смотрели на спутницу. — Оглянись, — приказал он.

Виолетта взглянула на Ральфа, который нервно крутил в руке нож:

— Что еще?

— Повернись, — сухо потребовал мальчик.

Виолетта повернулась к нему спиной и всмотрелась в туманную даль. Неожиданно она почувствовала, что Ральф ухватил ее за волосы и потянул на себя.

— Что ты делаешь? — заволновалась Виолетта.

Ральф не ответил. Через мгновение девочка почувствовала, что свободна, но в руках у Ральфа осталась изрядная прядь черных волос.

— Ты просто сумасшедший! — чуть не расплакалась бедняжка.

— Заткнись, — бесчувственно отозвался мальчик и схватил следующую прядь. — Или ты хочешь работать раздвигая ножки и обслуживая таких, как Фарминджер и его великосветские друзья?

Виолетта замерла в чудовищно неудобной позе, стараясь половчее вывернуть шею и посмотреть, как теперь выглядит ее шевелюра сзади. Ральф тем временем усердно орудовал ножом, о чем свидетельствовали куски волос, падающие к ее ногам.

— Нет, — сказала Виолетта, — я не хочу быть шлюхой. — Она провела рукой по голове и почувствовала легкий ветерок на шее.

Ральф обкорнал ей волосы короче, чем носит большинство мальчишек. По девической шее бегали мурашки, но на душе было удивительно хорошо.

— Нам нужно раздобыть себе что-нибудь на ужин, — скрючившись в три погибели, сказала Виолетта. Было поздно. Девочка замерзла и устала. Но больше всего ей хотелось есть. За целый день она съела всего лишь ломоть хлеба, который ей удалось купить у булочника возле «Ковент-Гарден» за два пенса, полученных Виолеттой в уплату за то, что она подержала лошадь одного богатого джентльмена.

Дети вскочили на запятки проезжавшего мимо наемного экипажа без пассажиров. Кучер их не видел. К такому способу передвижения они привыкли очень давно.

— Прекрасный вечер, и едем неплохо, — пошутил мальчик.

— Ральф, мы в Мэйфэр. Здесь куча мест, где можно было бы неплохо перекусить.

— Я тоже так думаю, — ухмыльнулся мальчишка.

По обе стороны широкой улицы высились величественные, изысканные особняки. Виолетта чувствовала себя так, будто попала в другой мир, сказочный мир принцев и принцесс. Улицы были вымощены и на удивление чисты. На мостовую ложилась тень от могучих, развесистых дубов. В отличие от Сент-Джилса и других перенаселенных районов города, воздух здесь был свеж и, кажется, даже прозрачен. Пешеходов не было, но улица все равно освещалась газовыми фонарями. Эта нарядная улица упиралась в другую, не менее роскошную, образуя с ней букву «Т». Кучер правил к изысканному особняку, широкую лестницу которого охраняли два льва, выточенные из известняка. Почти все пространство улицы перед особняком было занято каретами и экипажами всех возможных цветов и расцветок. Экипажи стояли в два, а кое-где и в три ряда, запрудив даже такую широкую улицу, как эта. Слуги, грумы и кучера — все в ливреях — болтали, сбившись в небольшие группы. Особняк искрился бесчисленным множеством окон.

— О Боже, — прошептала Виолетта, — интересно, кто же здесь живет.

— Тихо ты, — одернул ее Ральф, но было уже поздно.

Кучер, к чьему экипажу они так беспардонно прицепились, услышал разговор и, обернувшись на козлах, закричал:

— Кто здесь?! А ну, пошли прочь!

Он кричал громко и злобно размахивал хлыстом, норовя зацепить им двух грязных ребятишек.

— Проваливайте! — не унимался он. — Прочь от кареты моего хозяина!

Виолетта и Ральф одновременно спрыгнули с запяток, а кучер в это время натянул вожжи, вынуждая лошадок перейти на быстрый шаг.

Поднимаясь с колен, Виолетта бросила взгляд на прекрасный удаляющийся экипаж. Коленки болели, да вдобавок она порвала чулки.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Ральф, присоединяясь к подружке.

— Все в порядке. Я просто ударилась, — пожаловалась Виолетта и, прислушавшись, сказала: — Музыка. Никогда такой не слышала.

Дети замолчали. Струнная музыка, плывущая из особняка, завораживала. Звуки были мягкими, но хорошо различимыми, живыми, но спокойными, умиротворяющими и веселыми одновременно. Виолетта снова вздохнула.

— Похоже на замок, правда?

— Это вовсе не замок. Здесь живет граф, — грубо опустил ее на землю Ральф и для вящей убедительности сплюнул.

— Наверное, он никогда не бывает голодным, — протянула Виолетта, во все глаза глядя на особняк. Он, казалось, состоял из нескольких зданий, разных по высоте и стилю. Особняк был построен из какого-то мерцающего заморского камня. Три башни, хвастливо взметнувшие свои остроконечные крыши кверху, придавали особняку сходство со средневековым замком. С крыши химеры разевали пасти на прохожих. Интересно, подумала Виолетта, зачем хозяевам замка понадобилось «украшать» его чудовищами, если можно было обойтись и без них.

— Наверняка у них нашлась бы пища и для двух едоков вроде нас с тобой, — снова ухмыльнулся Ральф.

— Ты с ума сошел! — Виолетта широко раскрыла от ужаса глаза.

— Я ничего еще не ел сегодня, — ответил Ральф и взял ее за руку.

— Подожди. — Виолетта слегка подтолкнула его к раскидистому вязу.

Мимо маленьких оборванцев проехала отсвечивающая черным лаком карета. На каждой дверце красовался серебряный семейный герб. Резвые лошадки замедлили бег, и карета остановилась прямо напротив лестницы, ведущей в особняк. Кучер, одетый в ливрею серебряного и голубого цвета, соскочил с козел, но дверца кареты распахнулась прежде, чем он успел сделать шаг назад. Виолетта любовалась затянутым в черный вечерний костюм, молодым человеком, который играючи соскочил с подножки кареты.

— Еще один сноб, который думает, что он лучше нас, — сквозь зубы процедил Ральф.

— Ты прав, — согласилась Виолетта.

Молодой человек бросил приказание кучеру и направился в сторону особняка. Его осанка и манера держаться говорили о том, что он не сомневается, что весь мир принадлежит ему, а особняк является всего лишь крошечной частью этого мира.

— Фраер, — сплюнул Ральф.

Дети бегом преодолели расстояние от вяза до ограды, отделяющей прекрасный особняк с башнями от соседнего, не менее прекрасного. Убедившись, что их никто не видит, они вскарабкались на дерево, росшее возле решетки, как кошки, проползли по веткам и, спрыгнув вниз, оказались на изумрудной лужайке, раскинувшейся вокруг особняка.

Приземлившись на нежную травку, Ральф улыбнулся, подал руку своей подружке, и, стараясь не попадать в яркие снопы света, бьющего из окон, они побежали на задний двор, куда, как подсказывал им немалый жизненный опыт, выходили окна и двери кухонь в богатых домах.

Путь их оказался тернистым. Сперва они забрались на террасу, которая вела вовсе не в кухню, а проходила вдоль зала для балов. Виолетта заглянула в окно и замерла. Внутри танцевали. Под волшебную музыку по просторной комнате кружили пары. Зал, казалось, утопал в хрустале и золоте.

Виолетта так бы и стояла, с замиранием сердца глядя на чужую жизнь, но Ральф неумолимо тянул ее в сторону кухни. Улучив момент, девочка все-таки прилипла носом к окну. Ральф, как ни странно, последовал ее примеру.

Виолетта затаила дыхание и закрыла глаза. Потом открыла. Волшебный мир не исчез. Он остался прежним. Девочка никогда не видела столько красивых людей и вещей, собранных в одном месте. Женщины были в бархатных и шелковых платьях, украшенных драгоценностями. Лифы, юбки и рукава платьев были искусно отделаны жемчугом, кружевами ручной работы, цветами, сделанными так тонко, что они казались живее настоящих. То здесь, то там из-под колокола светлого платья выглядывала маленькая шелковая туфелька на высоком каблучке. Изящные, полные руки дам были затянуты в длинные белые перчатки. На каждой женской груди мерцали ожерелья, в ушки были продеты невероятной красоты серьги. Рубины, изумруды, сапфиры, жемчуга и, конечно, бриллианты сверкали всеми цветами радуги. Но самым удивительным было то, что все без исключения дамы были чисто умыты. Виолетта знала, что женщины пользуются пудрой, но никакая пудра не сделала бы кожу девочки такой белой и гладкой, как у этих дам. У них было ослепительно белым все: лица, словно выточенные из слоновой кости, шеи, плечи и руки. Интересно, размышляла девочка, как это тело может быть таким белым и чистым. Поглядеть на свое лицо в зеркало ей удавалось не чаще, чем раз в год, но изучать свои грязные руки она могла регулярно. Исключение составляли дни, когда шел дождь. Но и тогда они становились не белыми, а серыми, с грязными потеками и заметными ссадинами.

Сердечко Виолетты билось гулко, как набатный колокол. Она пыталась и не могла себе представить, каково это носить такую прекрасную одежду, такие роскошные драгоценности и танцевать всю ночь напролет в особняке, похожем на замок.

Внезапно она вся съежилась и замерла. Прямо на нее из толпы танцующих надвигался молодой человек в черном. Когда он выходил из коляски, она не сумела разглядеть его лица, но царственная походка, в которой явно читалось, что весь мир принадлежит ему, выдавали в этом человеке именно того юношу, который так не понравился Ральфу. Виолетта смотрела на него во все глаза. Наверное, он был князем или принцем. Он был красив и богат, а его беззаботная улыбка говорила о том, что ничто в мире его не тревожит.

Виолетта и представить себе не могла, что есть люди, которым не о чем беспокоиться. Ей самой не давали покоя постоянные думы об отце и воспоминания об этом противном Фарминджере.

Неожиданно от толпы отделилась молодая женщина в розовом платье, которое нежно колыхалось вокруг ее тела, и направилась к молодому человеку. У нее были золотисто-русые волосы, слегка загорелая кожа и вообще… она была очень красива. Виолетта заметила, что молодые люди обменялись приветливыми улыбками. Женщина была чуть старше молодого человека. Разница в возрасте была незначительной, но она не укрылась от зоркого взгляда девочки. Женщина и юноша смотрели друг на друга так, словно были влюблены.

— Пригнись! — вдруг резко скомандовал Ральф.

Бросив последний, отчаянный взгляд на танцующих, Виолетта увидела, что двое влюбленных покидают зал для танцев, а через секунду она обнаружила их на террасе, в двух шагах от себя. Перепугавшись, девочка поспешно опустилась на колени и пригнула голову. Если ее и Ральфа обнаружат на территории особняка, им, конечно, несдобровать.

Согнувшаяся в три погибели, Виолетта слышала, как молодой человек что-то шепотом говорит своей спутнице. Нечто в тоне юноши насторожило девочку. Никогда прежде она не видела, чтобы люди были так нежны и внимательны друг к другу, как эти двое.

Впрочем, где бы она могла увидеть подобное? В Сент-Джилсе мужчины в основном кричали, а женщины плакали. Смех был признаком хмельного застолья.

— Габриэлла, а не потанцевать ли нам прямо здесь, под луной? — промурлыкал молодой человек.

— Как я соскучилась по вам, Блэйк, — нежась в теплых объятиях возлюбленного, прошептала женщина. — А ведь мы не виделись всего несколько дней…

Блэйк взглянул на свою спутницу, и улыбка померкла на его губах.

— А как я соскучился…

Эти люди, казалось, были созданы друг для друга. Прижавшись друг к другу, они стали одним целым. Так, тая, два отдельных кусочка льда превращаются в воду. Через секунду эти двое уже кружились в волшебном танце, а луна и звезды улыбались им.

Они кружились и кружились, пока неожиданно резко не остановились на противоположном конце террасы.

Виолетта замерла. От напряжения у нее заурчало в животе. Она неотрывно смотрела, как эти двое целовались. Глубоко. Как изголодавшиеся друг по другу. Так вот что такое любовь…

Девочка вздохнула и взглянула на Ральфа.

— Пошли за тем, ради чего мы сюда пришли. Я чертовски голодна.

Виолетта неожиданно разозлилась. Ей стали ненавистны и темноволосый молодой человек, и его возлюбленная, и все танцующие в зале. Ей стал ненавистен этот мир, мир, к которому она никогда не будет принадлежать, как бы она ни желала этого.

Сделав большой крюк возле противоположного конца террасы, где в страстном поцелуе замерли влюбленные, дети бегом обогнули особняк. Завернув за угол дома, они оказались в плену… невыразимо желанного запаха жареного мяса и пирожных.

Желудок все настойчивее напоминал о себе. О Боже! Виолетта облизнула губы и, обмирая, подумала о жареной говядине и цыпленке, о яблочном пироге и только что испеченном пышном хлебе. И о сливовом пудинге.

Ральф больно впился пальцами в ее плечо. С того места, где они находились, им было прекрасно видно все, что делалось в кухне, а самое главное было видно, что дверь на кухню широко распахнута и им не составит никакого труда подобраться к съестным сокровищам. Неприятность состояла в том, что по кухне то и дело сновали слуги, забирая вновь приготовленные кушанья и оставляя подносы с пустыми бокалами и грязными тарелками. Посередине кухни стоял пылающий от жары и волнения повар и все время что-то кричал.

— Ну давай, — распорядился Ральф. — Что ты выбираешь?

Виолетта поднялась на цыпочки и высмотрела блюдо, на котором красовался сливовый пудинг, порция персон на восемь. Это великолепие располагалось рядом с серебряным блюдом, на котором возлежал запеченный барашек. Что и говорить, выбор — задача не из легких.

— Пудинг, — наконец выжала из себя девочка, облизывая губы.

— А я возьму себя мяска, — кровожадно сверкая глазами, сказал Ральф.

Итак, решение было принято, и охота за едой началась.

Дети ворвались в кухню и, расталкивая ошеломленных слуг, бросились каждый к облюбованному кушанью. Их появление произвело страшный переполох.

— Боже мой! — заверещал повар. — Воры! Воры! Они украли барашка и пудинг! Воры!

Но Ральф и Виолетта были уже за дверями кухни. Они мчались по лужайке, прижимая к груди украденные яства. Вослед им неслись крики повара, такие громкие и отчаянные, будто он сам бросился в погоню за ними. Виолетта оглянулась: так и есть. За ними по лужайке огромными шагами неслась фигура в белом. Шеф-повар. В руках он сжимал огромный разделочный нож. Едва поспевая за поваром, за ним бежали трое слуг и две горничных. Все были решительно настроены поймать воришек.

— Боже, да он убьет нас, — струсила Виолетта.

— Пошевеливайся! — крикнул Ральф.

Дети пробежали еще несколько метров и оказались перед высоким забором. Первым остановился Ральф. Едва не врезавшись в своего юного подельника, остановилась и Виолетта. Преследователи поняли, что воришки попались в западню, и больше не торопились, а медленно и угрожающе надвигались на них.

— Вызовите полицию! — распорядился повар. Один из лакеев бросился выполнять поручение.

— Поставьте тарелки на землю, — раздельно выговаривая слова, скомандовал повар.

Виолетта и Ральф пребывали в нерешительности. Затем Ральф велел:

— Бросай это!.. И прыгай!

Ральф швырнул блюдо с барашком к ногам преследователей и принялся карабкаться вверх по липким и скользким прутьям ограды. Виолетта медлила. Она никак не могла расстаться со своим пудингом. Разве можно бросить такое волшебное кушанье? Тем более в грязную траву? На глаза девочки навернулись слезы.

— Виолетта! — закричал сверху Ральф. Малышка подняла глаза и увидела, что Ральф плашмя лежит на ветке дерева, протягивая ей руку. Девочка еще крепче прижала пудинг к животу. Повар и слуги медленно, но неуклонно сжимали ее в зловещем полукольце. Ральф снова . окликнул подружку. Рыдая от безысходности, Виолетта швырнула блюдо с пудингом на землю и протянула руку Ральфу. Ральф с силой схватил ее за запястье и втащил на дерево. Секунду дети сидели, обнявшись, на ветке, как две испуганные птахи.

— Давай-ка выбираться отсюда, — прошептал мальчик, и они принялись спускаться по стволу, который находился уже за пределами особняка.

Не успели дети добраться до земли, как обнаружили, что к ним, размахивая дубинками, стремглав несутся два здоровенных полицейских.

— О Боже… — обреченно прошептала Виолетта. По лицу ее текли слезы.

— Спасайся, Виолетта! — крикнул Ральф. — Бежим!

Дети спрыгнули с дерева и пустились наутек. Девочка едва поспевала за своим другом. За спиной она слышала тяжелое, прерывистое дыхание двух дюжих молодцов. На бегу констебли приказали детям остановиться. Виолетта припустила что было сил. К несчастью, она начала отставать. Ральф намного опередил ее.

— Подожди меня! — едва дыша, выкрикнула девочка.

Но он уже не слышал своей подружки. Дети перебегали улицу. Навстречу девочке двигался экипаж. Ей показалось, что тяжелая карета вот-вот раздавит ее и Ральфа, и девочка остановилась как вкопанная. Ральф между тем поступил прямо противоположным образом: как дикая кошка он весь подобрался и метнулся в длинном прыжке прямо перед экипажем. Виолетта заметила, что, перекувырнувшись несколько раз через голову, он снова оказался на ногах и продолжил свой бег.

Но ей было уже не по пути с Ральфом. Тяжелая, безжалостная рука полицейского с силой сжала хрупкое плечо девочки. Виолетта крутилась и визжала как сумасшедшая, но в результате получила только сильный удар дубинкой.

Уснуть девочке так и не удалось. Всю ночь ее преследовали воспоминания о роскошном, аппетитном пудинге. О пудинге и о Ральфе.

К глазам то и дело подступали слезы, но она крепилась и не плакала. Только дети плачут. А она уже взрослая.

Виолетта лежала на одной из дюжины коек и ежилась под тоненьким казенным одеялом. Полицейские отволокли ее в ближайший работный дом.

Виолетта отбивалась, как бешеная собака. И ее не пощадили. Ей дали тумаков и бросили в карцер, как нашкодившую дворняжку. Ее не только отправили в эту богадельню, но и подвергли еще одному чудовищному унижению. С девочки сорвали лохмотья и заставили стоять голой под ледяным взглядом директора работного дома и двух его подчиненных. Лохмотья ее подобрали и выбросили и только после этого с удивлением обнаружили, что она не мальчишка. Тогда ей бросили какую-то прохудившуюся простыню грязно-серого цвета, ее старые и рваные носки и не менее дрянные ботинки. На ужин Виолетте выдали миску жидкого супа и краюшку хлеба.

Виолетта была раздавлена. Как могло такое случиться с ней? Работный дом — это хуже, чем смерть. Она не раз слышала, что если тебя упекли в этот ад, то обратно уже не выбраться. Сквозь стены работного дома не выйти в город даже в воскресенье, чтобы постоять во время службы в церкви. Виолетту трясло — не от холода и не оттого, что она была голодна, — а оттого, что ей было одиноко и страшно и очень хотелось в Сент-Джилс, к Ральфу.

Девочка подняла глаза к потолку. Когда-то он был белым, но с годами краска выцвела, и теперь потолок был грязно-желтым. Виолетта крепилась, но слезы не уходили. Интересно, где теперь Ральф? Ему-то удалось выскочить из-под колес кареты и убежать. Ему удалось отделаться от полицейских. Наверное, он спит на том самом крыльце в Сент-Джилсе, где обычно они устраивались на ночь вдвоем. Увидит ли она его когда-нибудь снова?

Виолетта свернулась калачиком и попыталась уснуть, но вместо долгожданного сна ей привиделись дамы в роскошных туалетах, молодой человек в черном вечернем костюме, пудинг и запеченная баранья нога, брошенные прямо на траву. Девочка всхлипнула. Всхлипы перешли в безутешные рыданья. Виолетта плакала до изнеможения. Она успокоилась только тогда, когда от усталости не могла даже пискнуть.

Долгие рыдания завершились одной мыслью: когда-нибудь она тоже станет богатой и счастливой.

Эта мысль окрепла и стала ее клятвой. Это была клятва не Богу, в которого Виолетта верила, но не надеялась на то, что он поможет такой оборванке, как она, а самой себе. Однажды она тоже сможет надеть на себя шелковое платье, драгоценности, меха и будет блистать на балу точно так же, как эта прекрасная дама, возлюбленная молодого человека. Когда-нибудь она будет жить в дорогом особняке в окружении изящных безделушек и слуг, которым только и останется ждать кивка или хлопка, чтобы броситься исполнять ее поручение. У нее будет толстый повар, который дни и ночи напролет будет готовить для нее изысканные яства. У нее будет исключительно богатый выбор еды, и она навсегда забудет, что такое урчание в желудке и тоненькая песнь страдающих от голода кишок. У нее будет так много кушаний, что она сама станет такой же жирной, как повар из Хардинг-Холла.

И тогда… может быть именно тогда, какой-нибудь молодой человек, который будет чувствовать себя так, словно он король или принц, пригласит ее на танец, и они закружатся на террасе в лунном свете. И глаза его будут светиться любовью.

Наконец, утомленная представлениями о своей будущей сказочной жизни, Виолетта заснула, и в ее усталой голове образ принца перемежался с образом сливового пудинга.


Часть 1

Выскочка


Глава 1


Графство Йорк, 1858

В двухместной коляске сидели двое. Обтягивающая сиденья красная кожа потрескалась, латунные подлокотники отказывались блестеть, как бы часто их ни натирали, но сэр Томас Гудвин не собирался покупать новый экипаж. А Виолетте и дела не было никакого до этого. Когда шесть месяцев назад сэр Гудвин привез юную супругу в свое поместье, расположенное рядом с деревней Тамрах, ей и в голову не приходило обращать внимание на то, что кожа потрескалась, а латунь потускнела. Она также не замечала выцветшей обивки на старой мебели и порванных обоев.

Сэр Томас был мелкопоместным дворянином, и было большим чудом, что он посватался к простой продавщице, но еще чудеснее было то, что он женился на ней. Можно было смело утверждать, что сэр Томас спас Виолетте жизнь или — по крайней мере — коренным образом изменил ее.

Конечно, у этого брака были и кое-какие недостатки. Во-первых, по возрасту сэр Томас вполне годился Виолетте в дедушки, если не в прадедушки, во-вторых, это был его второй брак. Его первая жена умерла десять лет назад. Но жизнь Виолетты чудесным образом изменилась именно с того самого момента, когда сэр Томас впервые зашел в магазин, где она работала, и впервые улыбнулся ей. Он принялся ухаживать за ней, нежно и с уважением. Но самое лучшее, что могло быть, так это то, что сэр Томас согласился, чтобы вместе с Виолеттой покинул Лондон и ее друг детства Ральф, который отныне прислуживает в доме сэра Томаса.

Сэр Томас правил изрядно потертым экипажем. Экипаж катился по главной деревенской улице медленно, благодаря тому, что сам же сэр Томас придерживал жеребца. Ловя на себе любопытные взгляды редких прохожих и владельцев магазинов, Виолетта еще выше вздергивала подбородок, пытаясь придать себе независимый вид. Сердце ее слегка екнуло, лишь когда девушка заметила, что на нее из окна большого дома выглядывает дочь сэра Томаса — Джоанна Фелд-стоун. Чтобы избежать ледяного приветствия стареющей женщины, Виолетта поспешно отвела взгляд.

Сперва она совсем не обращала внимания на разницу в возрасте между нею и ее супругом. Это ее вовсе не интересовало. Брак сулил большие жизненные удобства и был скорее деловым, чем любовным соглашением. Это было понятно всем, и они с Ральфом достаточно подробно обсудили этот вопрос. Сперва Виолетта опасалась принимать предложение настоящего джентльмена, который к тому же собирался увезти ее прочь из Лондона и грязной жизни, которую она вела. Она опасалась выходить замуж за титулованного дворянина, ведь ей предстояло стать леди Виолеттой Гудвин. Сэр Томас предложил ей произносить свое имя на французский манер. Виолетта согласилась, не будучи знакома ни с хорошим произношением, ни с письмом.

Итак, они были женаты шесть месяцев. Совсем недавно Виолетте исполнилось восемнадцать.

Виолетта полюбила Йорк. Ей нравились живописные окрестности и само поместье, но деревня ей очень не нравилась. Не то чтобы сама деревня — она была довольно забавной: каменные домики с бревенчатыми крышами и горшки с цветами на подоконниках — неприятным было то, что никто здесь, кроме ее мужа, Виолетту не любил.

И она знала почему. Все эти деревенские думали, что Виолетта оборванка, выскочка, самозванка, что она недостаточно хороша для сэра Томаса и что она вышла за него замуж ради денег. Но все они ошибались. Она вышла за него замуж, чтобы устроить и облагородить свою жизнь. Она вышла за него замуж, чтобы покончить со своим незавидным существованием.

Сэр Томас остановил экипаж напротив аптеки, крошечного домика с большими окнами. Виолетта почувствовала, как у нее пунцовеют щеки. Не то чтобы она беспокоилась, что подумает о ней эта важничающая деревенщина, нет, просто так. Она вышла из коляски, придерживая подол малинового платья, отделанного по низу и по лифу розовыми кружевами. Потом она поправила жемчужное ожерелье. Непослушная прядь черных волос упала ей на лоб, и Виолетта заправила ее под темно-синюю бархатную шапочку, украшенную брошью с изображением птички и какого-то заморского фрукта. Поправив свисающую с руки изящную маленькую сумочку, Виолетта почувствовала себя увереннее.

— Виолетта, ступай по своим делам, — мягко поддержал ее сэр Томас.

Юная леди улыбнулась, взглянув на супруга. Он был высоким и худым. Худым он был, потому что у него совсем не было аппетита. Повар все время ворчал, что господин ничего не ест. Лицо у сэра Томаса было бледным, только на щеках горели два ярко-красных пятна. Что касается Виолетты, то она ела за двоих. Сэру Томасу было почти семьдесят или около того, как слышала Виолетта. Лицо у него было очень морщинистым, но глаза лучились добротой. Глаза супруга понравились Виолетте с их первой встречи.

— Обещаю вам не задерживаться, — сказала девушка и бросила взгляд по сторонам. Взгляд ее простирался на добрые десять километров: деревушка стояла на холме, который упирался в высокую гору, на вершине которой громоздились глыбы камней. Там были уже соседние владения, местность, которая называлась Хардинг-Холл, и ее владельцы пригласили сегодня вечером сэра Томаса в гости. Старик мечтал познакомить знатных соседей со своей молодой женой.

Виолетта, приплясывая, вошла в аптеку. Всеми силами она старалась подавить волнение. Она смертельно боялась предстоящей встречи с графом и графиней. Она должна выставить себя перед хозяевами Хардинг-Холла настоящей леди, но Виолетта понимала, что надуть ей никого не удастся. Физического голода она давно уже не испытывала, но время от времени у нее ныло в желудке, как это бывало в дни ее нищего детства. Если эти деревенские так сильно не любят ее, то каково же будет отвращение к ней со стороны лорда и леди Хардинг!

С другой стороны, Виолетта испытывала чувство непреодолимого любопытства. Когда сэр Томас неважно себя чувствовал, а это случалось довольно часто, они с Ральфом катались в экипаже вокруг дворца Хардингов и гадали, каково это жить в такой роскоши.

Виолетта решительно попыталась отогнать мысли о предстоящем визите в Хардинг-Холл в надежде на то, что случится нечто, вынудившее их с сэром Томасом отложить визит.

В аптеке было тускло и мрачно. За прилавком в белом жилете и очках на горбатом носу стоял Хэ-рольд Кипсон, а рядом с ним — Лилит Стэйн, жена приходского священника. Едва Виолетта вошла в аптеку, как эти двое тут же прикусили языки. Одновременно развернувшись в сторону двери, они уставились на Виолетту. Молодая женщина вспыхнула. Особую ее ярость вызвало то, что миссис Стэйн даже не пыталась скрыть своего презрения и нагло осматривала ее сверху донизу. У Виолетты мелко задрожал подбородок. Она чувствовала, что совершила в жизни непоправимую ошибку, но в чем она заключалась, точно сказать не могла. Может быть, в том, что она переступила через ступеньку общественного устройства и теперь принадлежала классу, который всеми силами старался выпихнуть ее из своих рядов.

— Добрый день, мистер Кипсон, добрый день, миссис Стэйн.

— Здравствуйте, леди Гудвин, — состроила гримаску миссис Стэйн, особенно подчеркнув голосом слово «леди». Большинство деревенских не могли выжать из себя это словечко, когда после него надо было сказать «Гудвин». — Какое интересное на вас платье.

Виолетта опустила глаза и бросила взгляд на розы, которыми был вышит подол платья, потом провела пальчиком по лифу, по ободу которого шли такие же розы.

— Благодарю вас, — кивнула Виолетта миссис Стэйн и, обращаясь к аптекарю, сказала: — Мистер Кипсон, яд для крыс уже готов?

Аптекарь кивнул, глядя на молодую леди через толстые стекла очков.

— У вас что… проблемы с крысами, леди Гудвин?

Речь аптекаря была намного приятнее, чем выпады его собеседницы, впрочем, Виолетта уже давно сделала вывод, что с деревенскими мужчинами найти общий язык значительно проще, чем с женщинами. Некоторые из них даже старались быть излишне любезными, но обмануть Виолетту было трудно. Она вовсе не была глупышкой.

Молодая женщина кивнула.

— К несчастью, да, и наш повар попросил меня купить яду.

На лице миссис Стэйн замерла ледяная улыбка.

— Сейчас я вам его принесу, — услужливо сказал аптекарь. — Сколько вам нужно?

— Не знаю точно, — замялась Виолетта и сникла еще больше, когда в аптеку вошла Джоанна Фелдстоун собственной персоной.

Как раз в это время мистер Кипсон исчез за дверью, ведущей в подсобное помещение. Виолетте было трудно угадать, соизволит ли дочь ее супруга узнать свою юную мачеху или отнесется к ней как к мебели, поэтому она слегка кивнула и искоса посмотрела на новую посетительницу. По возрасту леди Фелдстоун вполне годилась Виолетте в матери. Это была дебелая женщина, всюду сующая свой нос.

— Никогда не слыхала, чтобы в доме водились крысы. У моего отца в жизни не было крыс! Непонятно, что же происходит там теперь! — вознегодовала Джоанна, повернувшись спиной к юной леди Гудвин.

Виолетта сжала кулачки. Молчать она не станет.

— Кот сдох, вот в доме и появились крысы.

Джоанна Фелдстоун повернулась всем своим грузным телом, в изумлении подняла кустистые брови и смерила свою мачеху уничтожающим взглядом. Всласть насладившись видом поверженной молодой женщины, она, весьма довольная собой, опять отвернулась от Виолетты.

К счастью, как раз в это время появился аптекарь, держа в руках склянку с ядом, и сообщил девушке, что смертельного снадобья хватит на целую дюжину крыс. Виолетта раскрыла сумочку, достала кошелечек и расплатилась. Ей нравилось платить наличными. Она протянула аптекарю пять фунтов, которые составляли сумму, выдаваемую ей ежемесячно «на булавки». Деньги она могла тратить по собственному усмотрению.

Расплатившись, Виолетта мило распрощалась с аптекарем, но даже не удосужилась кивнуть двум женщинам, стоявшим возле прилавка. Настала ее очередь показать им, кто она такая.

На улице, возле крылечка, по-прежнему стоял старенький тарантас. Мистер Гудвин беседовал со священником, Джорджем Стэйном. Мужчины увидели Виолетту и замолчали. Молодая женщина протянула супругу мешочек, в котором покоилась склянка с ядом, и вскарабкалась в экипаж. Устроившись на сиденье возле сэра Гудвина, она наконец поняла, куда был устремлен взгляд священника. Пока она поднималась и устраивалась на сиденье, подол ее платья слегка приподнялся и из-под него на несколько дюймов выглянул шелковый чулочек. Виолетта с негодованием одернула юбку.

— Итак, вы уже купили то, что хотели? — поинтересовался сэр Томас.

Виолетта кивнула и сказала, обращаясь к священнику:

— Добрый день, святой отец.

— Добрый день, Виолетта, — отозвался мистер Стэйн. — Я слышал, сегодня вечером вы идете в гости.

Сердце Виолетты затрепетало. Впервые они должны были нанести визит Хардингам сразу после бракосочетания, но тогда сэр Гудвин занемог, и пришлось отправить Ральфа в замок Хардингов с извинениями. Вот и сейчас сэр Томас, нахмурясь, потирал живот.

Виолетта расстроилась.

— У вас болит живот?

Два последних месяца ее супруг слишком часто жаловался на желудочные боли. Похоже, день ото дня ему становилось все хуже и хуже.

— Не волнуйтесь, — успокоил жену мистер Гудвин. — Это пройдет. — И он попрощался со священником.

— Это что, эксперимент? — Граф Хардинг требовал ответа у своего младшего сына.

— Нет, — твердо ответил отпрыск, развалившись в кожаном кресле.

Он дерзко смотрел в лицо отцу, высокому, худому, седовласому мужчине, который, выпрямившись, стоял возле бюро из палисандрового дерева, обитого внутри кожей. Старший брат Блэйка, повернувшись лицом к большому окну, пристально смотрел на поросшие вереском окраины поместья, на которых грязными пятнами выделялись пасущиеся овцы. Там, на воле, был разлит покой, и голубые небеса, казалось, улыбались земле.

Граф и двое его сыновей беседовали в кабинете старшего Хардинга. Это было просторное помещение с до блеска натертыми дубовыми полами, которые, тем не менее, были покрыты дорогими восточными коврами. В центре стены, противоположной двери, высился камин, отделанный дорогим зеленоватым мрамором. Высокий потолок комнаты был украшен фресками, а две стены были сплошь заняты книжными полками, и оттуда на обитателей дома смотрели старинные фолианты в кожаных переплетах. Вдоль четвертой стены, один за другим, находились четыре двустворчатых окна, а промежутки между ними были задрапированы нежно-зеленым шелком. Впечатление изысканности кабинету придавали восточные диваны, стулья и кресла в стиле Людовика XIV и несколько столиков, совсем крошечных и среднего размера, расставленных в разных концах комнаты. Тяжелые портьеры были раздвинуты, и в окна лился утренний солнечный свет.

— Это можно рассматривать только как эксперимент! В противном случае надо признать, что ты такой же сумасшедший, как и наш принц. — Граф был вне себя от ярости.

Блэйк встал, потянулся и зевнул.

— Меня успокаивает только то, что я оказался в недурной компании, — лениво отозвался он, показывая ровные белые зубы. Темные волосы Блэйка были коротко подстрижены.

— Видишь ли, Теодор, — хладнокровно заметил граф, — я ведь могу и отречься от тебя.

Услышав это, старший брат, Джон, повернулся лицом к отцу. Взгляд его темных глаз был кротким и миролюбивым. В отличие от отца и брата, волосы у него были светлыми.

— Простите меня и позвольте выступить в роли судьи. Вы не можете теперь отречься от Блэйка хотя бы потому, что это вызовет скандал в свете значительно более сильный, чем негодование общества по поводу строительства домов для бедных. Кроме того, Блэйк и сейчас подвергается нападкам общества из-за скандала вокруг банка, учрежденного им. Разве это не во сто раз хуже, чем само строительство?! — Джон улыбнулся и бросил на брата предупреждающий взгляд, что было приказом прикусить язык и замолчать.

Блэйк вздохнул. Двое против одного, как всегда. Неужели он никогда не сможет сам принимать решения? Отец вечно им недоволен.

— Нет! — прозвучал грозный голос отца Блэйка, Ричарда. — Быть банкиром так же плохо, если не хуже, чем быть строителем. Хардинги не торгуют, черт возьми! Хардинги не плебеи! Теодор, ты пускаешься во все эти сомнительные предприятия, только чтобы досадить мне!

— Хотелось бы мне, чтобы все было так просто, как вы говорите, отец, — ухмыльнулся Теодор. — Отец, я уже взрослый человек. И я ваш младший сын. Как бы вы хотели, чтобы я жил?

— Я выплачиваю вам содержание, а когда я умру, то же самое будет делать ваш брат, — твердо сказал граф. — Пэры не занимаются торговлей. Пэры не занимаются накопительством. Это не в наших правилах.

— Перед вами тот пэр, который не только торгует, продает, покупает и занимается строительством, но и копит деньги, — в сердцах заявил Блэйк. — И я отказываюсь быть в постоянной зависимости от вас и Джона. Кроме того, меня вовсе не волнует, как принято жить в обществе и что оно думает обо мне.

— Мне это стало ясно двадцать лет назад, когда восьмилетним сорванцом ты решил убежать к индейцам. — Граф покачал головой.

— Я вовсе не собирался убегать от вас, — улыбнулся Теодор, — я ведь сообщил вам о своих планах.

— К счастью, — усмехнулся граф.

— Уже в восемь лет Блэйк мечтал о независимости, — вступил в разговор Джон.

— Думаю, что вы мне не поверите, но мне очень хотелось посмотреть мир, и я до сих пор сокрушаюсь, что Талли водворил меня домой.

— Благодарю Бога за то, что он позволил Талли это сделать, — сказал Джон и повернулся к отцу: — Отец, вам не удастся заставить Теодора мыслить иначе, чем он до сих пор это делал. Он никогда не повиновался вам. Он выродок в нашей семье, черная овца, которой он сам себя и провозгласил, разве вы не помните?

— Разве можно об этом забыть, — взволнованно произнес граф и рубанул рукой воздух. — Вы совершали поступки один другого хуже, — сказал граф, обращаясь к младшему сыну, — и я надеялся, что это прекратится, когда ты повзрослеешь. Но разве что-нибудь изменилось? Сперва я был вынужден объяснять всему свету, что мой сын торгует в Китае. Семь лет назад это было главной темой кулуарных обсуждений во время заседаний палаты лордов. Но через три года мне пришлось объяснять уважаемым лордам, что вы прекратили торговать и купили банк. Все были в шоке! Премьер-министр даже переспросил меня, правильно ли он понял, что мой сын принялся ссужать деньги под проценты.

— Да, отец, я делал деньги! — ответил Теодор. Джон едва не зарычал.

Граф покраснел от гнева:

— Не смей произносить эти слова, пока ты находишься в этом доме! Потому что теперь мне приходится объяснять, что ты начал строить дома в Ист-Энде.

— Отец, вы когда-нибудь были в Ист-Энде? — насмешливо спросил Блэйк. — Вам когда-нибудь приходило в голову заглянуть в Сент-Джилс, Саутварк?

Старший Хардинг замер. Затем он стукнул кулаком по бюро:

— Мне бы хотелось, чтобы ты, Теодор, кое-что понял. Я был одним из первых и немногих, кто способствовал принятию «Акта 32 — х», после чего стало возможным принять некоторые законодательные меры в поддержку бедных. За последние двадцать лет я входил в тридцать комиссий по проверке разных областей жизни беднейших слоев населения нашей страны, я изучал жизнь фабричных рабочих, шахтеров, коммивояжеров, женщин и детей. Поэтому не спрашивай меня, бывал ли я на задворках Лондона!

— Неужели вы там были? — с вызовом спросил Блэйк.

Джон широко раскрыл глаза. Граф не шелохнулся. В кабинете воцарилось тяжелое молчание, прерываемое только тиканьем напольных часов. Даже Блэйк пожалел о своей несдержанности.

К счастью, как раз в это время распахнулись массивные тиковые двери, и на пороге появилась графиня. Сюзанна переводила глаза с мужа на своих двух сыновей. Она была лет на десять моложе графа. Волосы у нее были такие же светлые, как у Джона. На графине было светло-голубое утреннее платье, в ушах сияли сапфировые серьги, руки украшало только обручальное кольцо.

— Сначала я слышала голоса, доносящиеся отсюда, но потом меня поразила совершенно неестественная тишина.

Голос графини был тихим и мелодичным и вполне соответствовал ее облику.

— Здравствуйте, мама! — Первым навстречу графине подался Блэйк. Он в несколько прыжков пересек кабинет, поймал руку матери и нежно прикоснулся губами к ее щеке. — Простите мне мой вид, но дорога была долгой и грязной. А вы прекрасны как всегда.

— А ты как всегда быстр и ироничен, — с улыбкой ответила Сюзанна Блэйк, графиня Хардинг. — Ты вовсе не выглядишь изможденным долгим путешествием. Думаю, что за время пути ты успел сразить два-три дамских сердца.

— Я отношу вашу похвалу на счет своего портного. Что касается сердец, то мне это неизвестно.

Сюзанна улыбалась, глядя на младшего сына.

— Я так рада, что ты, Блэйк, приехал. Мы так давно не собирались все вместе! Да, кстати… я вам не помешала?

Граф с треском захлопнул крышку бюро.

— Дорогая, ты не ошиблась, задав этот вопрос. Знаешь ли ты, что твой сын занялся строительством домов?! Чего еще от него ждать?!

— Может, небеса упадут? — шутливо спросила графиня.

Джон и Блэйк рассмеялись. Граф нахмурился. Сюзанна подошла к мужу и тронула его за плечо.

— Каковы наши планы, мадам? — спросил Хар-динг, выпустив, наконец, пар. Как и Джон, он был одет в простые брюки и сапоги.

— У нас гости — сэр Томас Гудвин и его молодая жена. Я оставила их на попечение Катарины. Пожалуйста, пойди и поздоровайся с ними.

Граф со вздохом направился к двери.

— Боже, я и не подозревал, что Гудвин еще жив. В прошлом году мы, кажется, с ним не виделись, не так ли?

— Тогда он был болен. Но сегодня он весьма оживлен, хотя выглядит не очень хорошо.

— Мама, сэру Томасу уже семьдесят, — напомнил Джон.

Сюзанна слегка замялась, остановившись возле двери, и, помедлив, сказала:

— Думаю, нелишне вас предупредить: его жена — совсем не то, что вы думаете.

— А что мы думаем? — словно предвкушая развлечение, спросил Блэйк.

— Не думаю, что леди Гудвин уже успела отметить свое восемнадцатилетие, — после изрядной паузы сообщила графиня.

Блэйк и Джон переглянулись и расхохотались.

— Не плохо для семидесятилетнего старика! — прищелкнул языком Блэйк.

— Я и не подозревал, что старик Гудвин в такой степени в своем уме! — ухмыльнулся Джон.

— Кроме того… она… немного не такая… — добавила Сюзанна. Вид у нее был озабоченный.


Глава 2


Виолетта испытывала страх и благоговение одновременно. Ей еще никогда в жизни не доводилось бывать в таких богатых домах.

Вся съежившись, она сидела в гостиной на диванчике, обтянутом желтым бархатом, ни слова не слыша из той светской беседы, состоящей главным образом из обмена любезностями, которую вели Катарина Деафильд, друг семьи Хардингов, с сэром Томасом. Виолетта, широко раскрыв глаза, пожирала каждую деталь убранства гостиной, которая занимала места не меньше, чем весь первый этаж в ее нынешнем доме. Пол гостиной был застлан ковром в желто-бело-золотых тонах. Повсюду были расставлены кресла, диванчики, софы, козетки. С потолка, расписанного розовато-лиловыми красками с добавлением золота, свешивались четыре хрустальных канделябра. Стены были украшены картинами старых мастеров, очевидно оригиналами, а в нишах стояли скульптуры и статуи на постаментах. Этот дом, вернее, этот дворец должен принадлежать не графу и графине, а королю и королеве, думала Виолетта.

Снаружи особняк выглядел так же роскошно, как и внутри. Издалека Хардинг-Холл с его многочисленными пристройками, арками и башенками казался замком, достойным королевской четы.

— Леди Гудвин, скажите, как вы находите житье в провинции?

Виолетта не сразу поняла, что вопрос адресован ей. Она вспыхнула и пролепетала:

— Я… да… мне нравится… мой новый дом.

Как раз в это время в гостиную вошли Хардинги.

Сэр Томас встал. То же самое сделала леди Катарина. Виолетта словно примерзла к стулу. Она уже виделась с графиней, которая поразила ее своей вежливостью и доброжелательностью, что было разительным контрастом с тем, как относились к Виолетте деревенские. Кроме того, она просто стеснялась находиться в обществе высокопоставленных особ. И вот теперь графиня вернулась, приведя с собой мужа и двух сыновей. Граф, чем-то сильно озабоченный, выглядел не менее внушительно, чем сам король. Виолетта смотрела во все глаза. Сыновья графа и графини выглядели выше всяких похвал. Один из них был светловолосым, в мать, другой был прекрасен и соблазнителен, как грех. Сердце молодой женщины дрогнуло.

— Виолетта, — слегка откашлявшись, представил ее сэр Томас.

Только теперь она поняла, что внимание всех присутствующих приковано к ней. Девушка поспешно вскочила с дивана, неуклюже зацепив подолом платья, затканного розами, за ножку изящного столика, который слегка качнулся и уже начал падать, увлекая с собой маленькую китайскую лампу.

На помощь Виолетте пришел молодой человек в черных брюках и черном фраке, отделанном серебром. Он бросился вперед и на лету поймал лампу, пока она не коснулась пола.

— О Боже! — едва дыша, прошептала Виолетта. — Простите меня.

Молодой человек поставил лампу на столик и поднял глаза на виновницу несчастья. Он посмотрел на нее так пристально, что Виолетте стало не по себе. Ей захотелось или убежать от этого взгляда в другую комнату или наоборот приблизиться вплотную к его обладателю. А потом он улыбнулся:

— Ничего страшного, леди Гудвин. Позвольте представиться. Теодор Блэйк. К вашим услугам. Но вы можете называть меня просто Блэйк. Так делают все.

Выпалив скороговоркой приветствие, Блэйк подхватил ее руку, затянутую в перчатку тонкой кожи, и поднес ее едва ли не к самым губам. Он изобразил поцелуй, даже не прикасаясь к руке.

Виолетта оторопела. Сердце ее бешено заколотилось. Последние восемь как бы лет растворились, и в Блэйке она узнала молодого человека, счастливого и беззаботного, как сам король, который танцевал со своей возлюбленной на террасе дома, куда они с Ральфом проникли, чтобы стащить еду. Блэйк снова взглянул на свою собеседницу. На этот раз во взгляде его светилось нечто интимное, предназначенное только ей. Потом он осторожно отпустил руку Виолетты, которая безжизненно повисла вдоль ее тела.

— Сэр Томас, как я рад видеть вас в добром здравии! Примите наши поздравления!

Сэр Томас сделал шаг вперед, и джентльмены пожали друг другу руки.

Виолетта облизала губы, шагнула назад и, подобрав подол платья, остановилась, чтобы посмотреть, как ее супруг по очереди приветствует графиню, графа и их старшего сына, о котором она сделала вывод, что он и есть лорд Фарлей. Сердце ее отчаянно билось, но молодая женщина решила, что она волнуется только из-за того, что едва не разбила бесценную восточную лампу. Она даже не отдавала себе отчета в том, что все время держит в поле зрения лорда Теодора Блэйка, который, устав от постоянного наблюдения за ним, взглянул наконец в ее сторону и улыбнулся.

Виолетта сделала реверанс и зарделась. Боже милостивый! Еще ни один привлекательный мужчина не смотрел на нее так, как только что взглянул лорд Блэйк. Кроме того… он ведь поцеловал ей руку.

Приветствия завершились, дамы сели. Графиня Опустилась на желтый диванчик и улыбнулась Виолетте.

— Леди Гудвин, сделайте одолжение, присядьте возле меня.

Виолетта исподлобья окинула взглядом гостиную. Леди Катарина устроилась в широком кресле, где вместе с нею могли уместиться ее кринолины; сэр Томас стоял возле стула, на котором расположился хозяин дома, и они с оживлением обсуждали последние дискуссии в палате общин; сыновья графа и графини приветливо смотрели на юную гостью. На щеках Виолетты распустились красные розы. Заставив себя улыбнуться, она осторожно миновала кресло, на котором восседала леди Катарина, маленький изящный столик, стараясь ничего больше не опрокинуть, и примостилась на диване рядом с графиней.

— Нравится ли вам наш вересковый ландшафт? — вежливо начала разговор леди Сюзанна.

— Да, мадам, то есть… графиня… мне здесь очень нравится.

И Виолетта украдкой бросила взгляд на Блэйка. Никаких сомнений быть не могло: он по-прежнему смотрел на нее, но вот что он при этом думал, она никак не могла понять. При мысли о том, что он мог про себя смеяться над ней, девушке стало не по себе. Поэтому она гордо задрала подбородок и произнесла, ранив слух присутствующих удручающим произношением:

— Да, я выросла в Лондоне, но никогда в жизни не видела такой красоты.

Графиня улыбнулась:

— Мне тоже нравится графство Йорк. Даже когда на время сезона мы отправляемся в столицу, сердце мое остается здесь.

— Сезона? — не поняла Виолетта. — Какого сезона? За спиной ее раздалось хмыканье, переходящее в покашливание. Девушка повернула голову и увидела, что леди Катарина протягивает платок Джону, который, кажется, уже пополам согнулся в безудержном кашле.

— В Лондоне бывает такое время… — раздался приятный мужской голос, и Виолетта поняла, что он принадлежит Джону, — когда, похоже, все общество, без исключения пускается в пляс, все ездят на балы и на обеды. Это быстро надоедает и кажется утомительным.

Виолетта, как ни старалась, не могла понять, как это балы и празднества могут надоесть.

— Мне бы это не надоело, — прошептала она наконец.

— Да, я вас понимаю, — снова улыбнулся Блэйк. Как раз в это время к беседующим подошел сэр Томас.

— Вставайте, Виолетта, нам пора. Не стоит испытывать терпение хозяев. — Обращаясь к хозяевам, он сказал: — Граф, графиня, мы были бы счастливы видеть вас у себя.

Леди Сюзанна встала:

— Сэр Томас, благодарим вас за то, что вы нашли время навестить нас. Я была искренне рада видеть вас и вашу супругу. Леди Гудвин, — повернулась она к Виолетте, — спасибо.

Девушка поднялась с диванчика, счастливая уже тем, что на сей раз ей удалось ничего не задеть. Но после слов графини нижняя челюсть Виолетты медленно поползла вниз. Графиня благодарит ее? За что?

— Да? Ну… мы вас ждем…

У Джона снова начался приступ кашля.

— Да вы… не больны ли? — с состраданием поинтересовалась Виолетта.

Джон был подтянутым длинноногим молодым человеком, словно излучающим добродушие и здоровье. Он вовсе не выглядел больным. Леди Катарина, должно быть, сочувственно к нему относилась: она снова протянула ему свой носовой платок, отделанный кружевами. С улыбкой взглянув на гостью, она сказала:

— Джон приехал в поместье, чтобы полностью избавиться от простуды, которая мучила его всю зиму. Полагаю, заболевание плохо сказалось на состоянии его легких. И его мозга, — добавила она, смерив Джона ледяным взглядом, — если он совсем забыл, как себя принято вести в обществе.

Виолетта смутилась. Она никак не могла взять в толк, какое отношение к разговору имеют слова леди Катарины, ведь все без исключения Хардинги вели себя очень достойно.

— Сэр Томас, — медовым голосом произнес Блэйк, — примите наши поздравления.

Невозможно было не обратить внимания на человека с таким голосом. Внезапно он повернулся лицом к Виолетте, поклонился ей и сказал:

— Мы получили истинное удовольствие от знакомства с вами, леди Гудвин. Мне так приятно, что мы с вами соседи.

Мысли Виолетты лихорадочно заметались в поисках нужного ответа.

— Мне тоже, — наконец нашлась она. — Мне всегда было любопытно, как выглядит ваш дом изнутри.

— Ну, теперь вы удовлетворили свое любопытство, — расхохотался Блэйк. — И к счастью, у вас будет много возможностей навестить нас в нашем доме и насладиться его убранством. А когда-нибудь я навещу вас.

— Блэйк… — предостерегающим тоном произнес Джон.

— Позвольте, я провожу вас до дверей, — не обращая внимания на брата, продолжил Теодор и предложил леди Гудвин руку.

Виолетта удивленно заморгала, глядя на предложенную руку, но она никуда не исчезала. Она прекрасно знала, что ей как даме следует возложить свою ручку на чуть согнутую в локте длань Блэйка, но она и не помышляла, что ее может сопровождать такой выдающийся мужчина. Поэтому она пробормотала нечто нечленораздельное и последовала к дверям вслед за своим престарелым супругом.

— Ну и что ты делаешь? — потребовал ответа у брата Джон.

— Ничего я не делаю, — скорее огрызнулся, чем ответил Теодор, который в это время наблюдал через окно, как чета Гудвинов выезжала на своем драндулете из Хардинг-Холла.

Было время цветения вереска. Теодор упорно следил за Гудвинами, пока экипаж не исчез среди мелких цветов.

В гостиной оставались трое: Теодор, его брат Джон и леди Катарина.

— Мне кажется, что вы оба вели себя не лучшим образом. — Сперва она повернулась к Джону: — Как вы могли позволить себе насмехаться над бедной девочкой?

— Я? — изобразил удивление Джон, поднимая брови. — Над ней нельзя насмехаться. Она прелестна. Впрочем, мама была права в том, что она совсем не тот человек, которого рассчитываешь увидеть рядом с сэром Гудвином. — И он снова улыбнулся.

Леди Катарина в порыве, не свойственном английской леди, ткнула его в плечо.

— О-о! — взвыл Джон.

Блэйк продолжал смотреть в окно.

— Я-то по крайней мере не флиртовал с ней, — сказал Джон, переключая внимание на брата.

Блэйк наконец-то оторвал взгляд от вересковых полей.

— Я сокрушен, — повинился он. — Я действительно флиртовал. Привычка — вторая натура. Но вы должны согласиться — за исключением чудовищного платья и не менее чудовищного произношения, она — сногсшибательна.

В этой молодой женщине было нечто, что тронуло Блэйка за живое и не отпускало. И это мешало ему.

— В высшей степени сногсшибательна, — согласился Джон, но тут же перевел разговор на другую тему: — Скажи, Блэйк, почему, черт возьми, ты не сказал отцу правду?

— Не время, — отмахнулся Блэйк.

— Мне кажется, ты стремишься всегда вызывать его раздражение, — обвинил его брат.

Леди Катарина уперла кулачки в бедра:

— Как, Блэйк, ты не сказал отцу, какой чести удостоил тебя принц Альберт?

— Нет, не сказал.

— Но зато он поведал отцу всю подноготную о своем последнем проекте, чем чуть не довел отца до апоплексического удара.

— Ты все преувеличиваешь, — миролюбиво сказал Блэйк и снова выглянул в окно, повернувшись спиной к брату и леди Катарине.

Катарина и Джон переглянулись.

— Блэйк, — мягко оторвала его от созерцания ландшафта леди Катарина, — скоро все вокруг узнают, что в награду за твои добрые дела принц пожаловал тебе титул. Эта новость, несомненно, дойдет и до твоего отца. Она доставит ему неимоверное удовольствие, но он придет в ярость оттого, что узнал об этом не от тебя, а от посторонних. Почему ты ничего не сказал ему?

Блэйк молчал. Взгляд его был прикован к вересковым полянам, а мысль его летела вслед леди Виолетте Гудвин. Странно, но она ему понравилась.

— Он отказывается делать что-либо, что могло бы способствовать сохранению мира между ним и отцом, — саркастически заметил Джон. — Впрочем, не думаю, чтобы мысли Блэйка были заняты его отношениями с папой, — хитро улыбнулся старший брат, при этом у него на щеке образовалась такая же точно ямочка, что и у Блэйка. — Ты что же — сражен любовью, милый братец? Впервые за много лет?

Блэйк с улыбкой оторвался от окна:

— Сражен любовью? Ну это вряд ли. Впрочем, ты не можешь не согласиться, что она очаровательна. — Неожиданно улыбка исчезла с его лица. — Как же она может быть замужем за старым сэром Гудви-ном? Да, право… есть ли ей полные восемнадцать лет?

— Очаровательна? — переспросила леди Катарина. — Это не то слово, которым я бы охарактеризовала леди Гудвин.

— Слово «очарование» имеет несколько значений, особенно когда описывает чувства мужчины к женщине, — пояснил Джон. — «Очаровательна» — не самое сильное слово, которым можно было бы описать то впечатление, которое производит леди Гудвин.

— Эта тема далее не обсуждается, — остановила его леди Катарина. — Она замужем. А это значит: она жена, и у нее есть муж. А ее муж является нашим соседом.

— Мне об этом можете не напоминать, — ухмыльнулся Джон.

Блэйк промолчал.

— Пожалуй, я все-таки напомню, — заупрямилась дама. — Потому что об одном из вас идет молва, что он повеса и соблазнитель, а у второго фамильная черта — он крепок задним умом и не выполняет возложенных на него обязанностей.

Джон обнял брата за плечи, и они вдвоем гневно взглянули на свою собеседницу.

— Кто сказал, что я не выполняю своих семейных обязанностей? — спросил Джон.

— Твоя мать, твой отец и все знакомые, — отрезала леди Катарина.

— И ты тоже? — призвал ее к ответу Джон. Щеки леди Катарины покрылись румянцем.

— Нет, Джон, я твой друг, и я слишком давно тебя знаю, чтобы осуждать.

Загадочно глядя в глаза леди Катарине, Джон снял руку с плеча брата и спросил:

— Блэйк, что случилось?

Взгляд Блэйка блуждал по оконному стеклу.

— Так ей уже есть восемнадцать? — снова спросил он. — Такой брак — случай весьма распространенный, но я не нахожу объяснения конкретно для нее.

— Нет, Блэйк, ты все-таки влип, — подкусил его Джон.

— Она замужем, — твердо сказала леди Катарина. — За нашим соседом. И ей уже есть восемнадцать.

— Блэйк, — обратился к брату Джон, — она тебе не пара. Она еще слишком юна. И она не в твоем вкусе.

— Да, — вздохнул Блэйк. — Очень молода, очень хороша и замужем за стариком, который годится ей в дедушки, если не в прадедушки.

Братья посмотрели друг на друга.

— Блэйк, — принялась увещевать одного из них Катарина. — Боюсь, тебя одолевают не самые целомудренные мысли. Не мог бы ты ограничить себя ухаживанием за городскими дамами?

Блэйк молчал. Конечно, он приехал в поместье вовсе не для того, чтобы соблазнить молодую женщину сомнительного происхождения. Он, несомненно, уже завтра забудет о том, что существует такая женщина — Виолетта Гудвин. В конце концов, она вовсе не из тех женщин, в чьем обществе он привык вращаться. И кроме того… несмотря на то, что прошло так много лет… он время от времени вспоминает о Габриэлле.

— Интересно, черт возьми, где это Гудвин откопал ее? — искренне изумился Джон.

— Говорят, она была продавщицей в Лондоне, — сказала леди Катарина.

— Или занималась чем-нибудь похуже, — цинично заметил Блэйк. Он только что понял, что, собственно, беспокоило его все это время: он достаточно много времени провел в Ист-Энде, чтобы детально ознакомиться с нравами его обитателей. — С таким акцентом она больше походит на продавщицу спичек.

— Что бы ни было в ее прошлом, настоящее она крепко держит в своих руках, — улыбнулся Джон. — Это она доказала тем, что вышла замуж за сэра Гудвина.

Блэйк улыбнулся, вспомнив, как Виолетта едва не разбила любимую лампу его матери. Потом он снова подумал о ее браке, и улыбка сошла с его лица.

— Может быть, она по-настоящему любит сэра Томаса, — добавила леди Катарина.

— Катарина, я вовсе не великан-людоед, который навязывает свое общество дамам, не желающим иметь с ним ничего общего, так что оставь красноречие при себе. Кроме того, Джон уже обратил мое внимание на то, что она слишком юна, наивна и не относится к типу женщин, с которыми я флиртую.

— Ты совсем не успокоил меня, — с грустью произнесла леди Катарина. — Напротив, я наблюдала за вами двумя все это время, и теперь меня мучают дурные предчувствия.

Джон по-мальчишески шмыгнул носом и шутя обнял Катарину.

— Глупости все это. И совсем на тебя не похоже.

— Нет, никогда раньше у меня не возникало дурных предчувствий, — ответила Катарина. — Блэйк? Ты ведь будешь держаться подальше от этой женщины, не так ли?

Блэйк помедлил с ответом. Потом он, расстроенный, кивнул, не будучи уверен в том, что он не обманывается и не обманывает.

Мысли его все время крутились вокруг этой женщины. Неужели любовная тоска скрутила его, как это было с некоторыми его друзьями-повесами? Господи, да что же такого в этой леди Гудвин? Молодость? Свежесть? Непохожесть на всех прочих светских дам? Он никак не мог избавиться от воспоминаний о ней. Ведь он не обманывал, говоря, что она вовсе не в его вкусе. Женщины, с которыми он привык проводить время, все как одна были старше леди Гудвин и намного опытнее ее. Он не мог бы причинить боль ни одной из них, но и любить ни одну из них он не мог. Впрочем, он и не верил в любовь. Больше не верил.

Впереди простиралось поместье Гудвина. Блэйк натянул поводья и замедлил бег своего жеребца. Он никак не мог сосредоточиться на документах, которые привез с собой, и убедил себя в том, что ему необходима конная прогулка. Он уже подъезжал к господскому дому.

Блэйк вытянул голову и заглянул в крошечный садик, который окружал дом. Там кто-то копошился. Очевидно, слуга, подумал Блэйк. Фигура показалась ему незнакомой и принадлежала явно мужчине. Молодой лорд еще сильнее натянул поводья. Слуга повернулся и снял шляпу. Им оказался чрезвычайно миловидный молодой человек не старше двадцати лет с длинными светлыми волосами. Он положил на землю мотыгу и устремился в сторону Блэйка. Правда, шел он медленно: ноги у него были длинными, но, видимо, слишком слабыми. Блэйку и в голову не приходило, что Гудвин держит слугу. Обычно мелкопоместные дворяне нанимали служанку, которая делала все по дому, и повара.

— Добрый день, — вежливо поприветствовал Блэйка молодой человек. — Чем могу служить?

Кокни резанул Блэйку слух. На таком же наречии говорила и леди Гудвин.

— Вы что, садовник сэра Гудвина?

— И садовник, и кучер, и слуга — все это я, сэр, — совершенно серьезно ответил юноша. — Меня зовут Ральф Хорн.

— Ральф, вы чудесно потрудились в саду сэра Томаса. Скажите, это что — новые сорта роз?

Ральф с недоумением посмотрел на богатого господина.

— Не знаю, я посадил то, что моя хозяйка велела мне купить и высадить.

Разговаривая, Блэйк одним глазом все время косил на господский дом. Конечно, ему не было никакого дела ни до садика, ни до роз. Но он был вознагражден: открылась дверь, и на крыльце показалась леди Гудвин. Увидев леди Гудвин, он улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ.

Возможно, это ошибка, подумал Блэйк. Она молода и наивна. В ее возрасте большинство женщин согласится на любовную связь, не думая о последствиях.

Виолетта двинулась навстречу ему. Блэйк пришел в ужас: на ней было платье ядовито-канареечного цвета, которое совсем не подходило молодой женщине с голубыми глазами и жемчужного цвета кожей. Изумрудный цвет был бы ей более к лицу. Но еще ужаснее было то, что по подолу канареечное платье было заткано оранжевыми ягодками, кое-где разбавленными зелененькими листочками. Только через минуту, хорошенько присмотревшись, Блэйк понял, что оранжевым цветом были вышиты апельсины.

Молодой человек поднял глаза и встретил взгляд молодой женщины. Он замер. Он не мог не почувствовать, как тотчас между ними возникла невидимая связь, которую он ощутил почти физически, настолько прочной она была. И… Блэйк испугался. За всю его жизнь только одна женщина возымела над ним власть. Эта ее власть едва не довела его до самоубийства, когда она все-таки отвергла его, выйдя замуж за другого.

Блэйк стряхнул с себя печальные воспоминания.

— Леди Гудвин, — снова улыбнувшись, поклонился он. — Как я рад вас видеть! Я направлялся в деревню, но не удержался и остановился, чтобы полюбоваться вашим садиком.

— Лорд Блэйк… — пробормотала Виолетта. — Какая неожиданность…

— Полагаю, что вы употребили точное слово. Как здоровье сэра Томаса? — Блэйк бросил взгляд на слугу — Ральф оставался стоять возле господ и, судя по всему, не собирался никуда уходить.

— Муж неважно чувствует себя сегодня. Он в постели.

Все это леди Гудвин проговорила с чудовищным акцентом, и Блэйку ничего не оставалось, как только недоумевать, почему бы сэру Томасу не нанять ей учителя.

— Не могли бы вы показать мне ваш садик? — попросил Блэйк.

— Вы хотели бы посмотреть мой сад? — переспросила Виолетта.

— Да, возможно, вы проведете для меня нечто вроде экскурсии и отпустите, наконец, вашего садовника.

Леди Гудвин немного поморгала от удивления и сказала:

— Ну что ж, Ральф, наверное, у тебя много дел. Можешь идти.

Наградив лорда недобрым взглядом, Ральф нахлобучил шляпу и удалился. Блэйк удивился такой реакции садовника, у него зародилось весьма неприятное чувство.

— Хорн что… ваш друг? — поинтересовался он у Виолетты, следуя за ней в сад.

Она вспыхнула и быстро отвела глаза.

— Как вы могли такое подумать? — неестественно и нервно спросила Виолетта.

Интересно, подумал Блэйк, что она скрывает. Он оглянулся и заметил, что Ральф вовсе не занят своей работой, а напряженно наблюдает за ними. Хорн близок леди Гудвин по возрасту, кроме того, у него такой же чудовищный акцент, как и у нее, непривычный для жителей здешних мест. Неужели их связывают отношения более тесные, чем можно было бы ожидать от слуги и его госпожи? Боже, какие мысли его мучают! Неприятные и недостойные.

— Ну вот, — сказала Виолетта. — Мы уже в саду.

— Возможно, придет время, и я покажу вам сады Хардинг-Холла, — задумчиво сказал он. — Они весьма живописны.

Виолетта напоминала испуганную лань.

— Конечно, сэр, я была бы счастлива, — прошептала она наконец.

Блэйку показалось, что в леди Гудвин было столько же от женщины, сколько от ребенка.

— Леди Гудвин, вы любите цветы? — стараясь казаться хладнокровным, спросил Блэйк.

Она кивнула.

— Да, люблю цветы. И деревья. И солнце, и небо, когда оно голубое, как сегодня. И ненавижу дождь, — с неожиданной страстью ответила Виолетта.

Блэйк едва не сорвался и не сказал комплимент по поводу того, что ее глаза в точности соответствуют цвету неба в ясный день.

— Почему же? Почему вы ненавидите дождь? — Ему почему-то был очень важен ее ответ.

Леди Гудвин долго медлила с ответом. Наконец она сказала странную фразу:

— Не люблю, когда мне холодно, мокро и хочется есть.

Блэйк онемел и замер на некоторое время. Он не сразу понял, что сказала молодая женщина, поскольку только что перед ним была приподнята завеса в мир, о существовании которого он только догадывался, но ни разу не соприкасался с ним.

Виолетта отвернулась и стала внимательно смотреть на заросли вереска.

— Глупости я говорю, — протянула она.

Блэйк так не думал. Напротив, он думал, что она отчаянно честна перед ним. Ее честность даже вывела его из душевного равновесия.

— Я покажу вам наши сады. Вы будете вся в цветах. И мы отправимся туда вовсе не тогда, когда будет дождливо и мокро, — неожиданно для себя произнес он.

Она повернулась к нему. Она улыбалась, и ее счастливая улыбка сияла в пол-лица.

Смотрела ли хоть одна женщина на него с таким восторженным выражением лица? А ведь он всего-навсего приглашал ее в сад полюбоваться на цветы, а не дарил ей кольцо с бриллиантом размером в десять карат.

— Возможно, завтра сэр Томас будет чувствовать себя лучше. Если так, приезжайте к нам на обед. По-соседски. Часов в семь. Пожалуйста, приезжайте.

Ее большие глаза стали еще больше.

— О Боже… Спасибо. Мы приедем. Можете на это рассчитывать. — Виолетта широко улыбнулась. — Подумать только, обед в Хардинг-Холле, — прошептала она самой себе без всякой доли страха.

Блэйк улыбнулся. Он и не предполагал, до какой степени она наивна. Наивна настолько, что не поняла, что он флиртует. Но именно из-за этой женщины он приехал сегодня в поместье Гудвина. Он, с одной стороны, был расстроен, с другой — испытывал облегчение.

Десять лет назад он совершил непоправимую ошибку, вручив свое сердце женщине, и он никогда не повторит подобной глупости. Но у него появилось упрямое чувство, что Виолетта Гудвин произвела на него впечатление столь сильное, что он не может сравнить ее ни с одной женщиной, встреченной им за последние десять лет. Даже Габриэлла не могла сравниться с леди Гудвин. Тем не менее Блэйк решил, что он не упустит возможности пофлиртовать с Виолеттой, но попадать под власть новой знакомой не станет.


Глава 3


Виолетта вбежала в дом, поднимая юбки так высоко, что были видны колени. Но едва она сделала несколько шагов по ступенькам лестницы, как из кухни показался Ральф. Он подскочил к ней, схватил ее за запястье и сжал в объятиях.

Виолетта повернула к нему улыбающееся лицо.

— Ты слышал? — воскликнула она. — Не могу поверить! Он пригласил меня и сэра Томаса на обед! Не могу поверить!

Ральф разжал руки и гордо скрестил их на груди.

— Думаю, что все идет как должно идти.

— Обед в Хардинг-Холле! С графом и графиней! — не унималась Виолетта. — О Боже! Не могу поверить! Должно быть, я брежу! Ральф, он обещал показать мне свои сады! Наверное, у него в поместье сотни садов! По-моему, это то же самое, что умереть и попасть в рай.

— Он собирается показать тебе нечто большее, чем сады, — мудро заметил Ральф.

— Пусти, мне нужно подняться наверх и сообщить сэру Томасу эту потрясающую новость.

Виолетта стремглав — через две ступени — бросилась по лестнице вверх и побежала в спальню супруга. В эту комнату она входила только тогда, когда сэр Томас недомогал и она ухаживала за ним. Сэр Томас в свою очередь никогда не открывал двери ее спальни. Ни разу. Возбужденная, Виолетта даже не подумала о том, что приличие требует постучать, прежде чем войти. Влетев в комнату, она замерла. У нее заныло сердце.

Сэр Томас лежал на кровати навзничь, не шевелясь. Глаза его были закрыты, лицо покрыла смертельная бледность, дышал он тяжело и отрывисто. Почти забыв о приглашении на обед, Виолетта подошла к супругу и взяла его податливую руку в свою. Не надо было быть доктором, чтобы определить, что старику становилось все хуже.

— Сэр Томас? Вам лучше?

Старик открыл глаза и слегка улыбнулся.

— Ах, Виолетта, когда я вижу тебя, мне становится лучше, потому что ты для меня словно солнышко, выглядывающее из-за темных туч.

Виолетта улыбнулась человеку, который за полгода стал небезразличен ей.

— Ты моя дорогая, — шелестя пергаментными губами, продолжал сэр Томас. — Я понял это сразу, когда увидел тебя.

Виолетта зарделась от удовольствия, подошла к окну и распахнула его.

— Здесь такой чудный воздух! Он, несомненно, оживит ваше тело, если не душу. — Виолетта широко улыбнулась. — Сейчас я отправлюсь в город за доктором Крумбом.

— Не надо, — отозвался сэр Томас. Голос у него был слабым, он неотрывно смотрел на свою молодую супругу водянистыми голубыми глазами. — Мне так одиноко, когда ты, дорогая, меня покидаешь.

— Вам нехорошо? — присев на кровать, спросила Виолетта.

— Виолетта, я старый человек и не очень бодрый.

— Вы вовсе не стары!

Сэр Томас улыбнулся, но внезапно начал хватать губами воздух.

— Снова боль? — заволновалась девушка.

— Это пройдет. Боль всегда проходит быстрее, когда ты со мной, Виолетта. За последние несколько месяцев я стал чувствовать себя гораздо лучше.

Виолетта направилась к двери.

— Ральф! — закричала она. — Ральф! Поезжай в город и привези побыстрее доктора!

Виолетта повернулась лицом к старику и прислонилась к косяку.

— Ну вот, доктор Крумб скоро будет здесь. А знаете… к нам приезжал лорд Блэйк. Он пригласил нас на обед сегодня вечером.

— Как это мило со стороны лорда Блэйка.

— Да, мило, — подтвердила Виолетта, — но можете не беспокоиться, мы никуда не поедем.

Она была готова вот-вот разрыдаться. Девушка хорошо понимала, что вряд ли еще раз получит приглашение пообедать вместе с графом и графиней.

— Поезжай без меня, Виолетта. Поезжай и веселись.

— Да вы с ума сошли, — невежливо ответила девушка.

— Нет, дорогая, я действительно хочу, чтобы ты поехала. Я хочу, чтобы ты в полной мере насладилась праздником, в котором никогда прежде не принимала участие. Ты больше всех заслуживаешь такого праздника, особенно за то, что нянчишься с таким старым моржом, как я. А обо мне не беспокойся, я буду спать.

— Но… — Желание поехать боролось в Виолетте с врожденным чувством ответственности и искренним беспокойством за здоровье супруга.

— Никаких «но»! Я желаю, чтобы ты поехала в гости и вволю повеселилась.

На глаза девушки навернулись слезы. Она бросилась на колени и принялась целовать руку сэра Томаса.

— Все хорошо, детка, все хорошо. — Старческая рука принялась гладить Виолетту по голове.

Девушка неожиданно вскочила на ноги.

— Боже! — выдохнула она. — Что же мне одеть?!

— Ты не выйдешь из дома в таком виде! — взвился Ральф.

Виолетта уперла руки в бока:

— Что-то не в порядке с моим туалетом?

— Да все не в порядке! — выкрикнул Ральф. Виолетта осмотрела себя сверху донизу. На ней было светло-голубое атласное платье — единственный вечерний наряд во всем ее гардеробе. В этом платье она венчалась. Лиф был оторочен белой атласной оборкой у ворота, а широкий подол юбки с кринолинами был украшен пятью широкими оборками, отделанными кружевами.

— Я знаю, что это платье не такое красивое, как все остальные, но…

— Ты решила показать всем свои прелести… — взъелся Ральф и грубо указал на ворот.

— Ты ревнуешь только потому, что на обед не пригласили тебя, — обиделась Виолетта.

— Я вовсе не стремлюсь обедать с графьями. Виолетта, нам надо поговорить.

— Нет, ты должен отвезти меня в Хардинг-Холл. — Виолетта принялась натягивать белые перчатки и накинула на плечи белоснежную шаль, отделанную по краям мехом горностая. Ральф вышел вслед за ней через парадную дверь. Сэр Томас спал наверху. Доктор Крумб прописал ему сильнодействующее болеутоляющее.

У крыльца стоял запряженный жеребцом двухместный экипаж. Ральф обошел коляску и забрался на козлы. Виолетта влезла в экипаж.

— Держись подальше от лорда Блэйка, — недобро предупредил девушку Ральф.

— Почему собственно? Он приятный мужчина.

— То, что у него на уме, не так приятно, как ты думаешь, — сквозь зубы пробормотал Ральф.

— Откуда ты знаешь, что у него на уме?

— Знаю, потому что я такой же мужчина, как и он. Виолетта, больше всего ему хочется задрать тебе юбку, не забывай об этом.

Виолетта сдержалась и не стала препираться. Все равно — Блэйк был таким милым, таким великолепным. Она в этом не сомневалась.

— Я заметила, какими глазами он смотрит на меня. И я вовсе не дурочка, Ральф. Он смотрел на меня совершенно особенным образом, вовсе не так, как смотрят грузчики и прочие мужики такого же пошиба.

Ральф сплюнул:

— Разницы нет никакой.

Виолетта забеспокоилась. Никогда в жизни она не забывала того ужасного человека в котелке, который хотел сделать из нее проститутку, когда ей было всего-навсего восемь лет. После него она встречала много мужчин со скользкими руками и грязными улыбками. Но она не была дурочкой. Давным-давно она научилась давать от ворот поворот задолго до того, как ей делали двусмысленное предложение.

— Пообещай мне, что ты будешь осторожна, — попросил Ральф.

Виолетта закуталась в шаль. Ее волновали два чувства: боязнь влипнуть в неприятную историю и восхищение Блэйком.

— Ральф, он настоящий джентльмен. Он вовсе не собирается использовать меня как шлюху. — Виолетта изо всех сил стремилась сохранить чудесное настроение этого вечера. — Я уверена в этом, Ральф.

— Уверена — а зря, — грубо спустил ее на землю приятель. — Не теряй бдительности.

Виолетта не ответила. Сумерки сгущались и мало-помалу превращались в темно-синюю ночь.

У дверей, ведущих в просторную гостиную, Виолетту приветливо встретила графиня. Улыбаясь, она взяла в свои руки обе ладошки девушки:

— Как это мило с вашей стороны, леди Гудвин, что вы посетили нас.

Виолетта не нашлась, что ответить.

В гостиной уже собрались девять человек, которые, разбившись на группки, о чем-то беседовали. Девушка глазами разыскала Блэйка. У нее перехватило дыхание, и она поняла, что не сможет выдавить из себя ни слова.

Очевидно, он тоже ее заметил, потому что смотрел в ее сторону и улыбался. Он был импозантен в черном фраке и черных вечерних брюках, по бокам отделанных атласом. Блэйк медленно направился к своей матушке и Виолетте.

— Спасибо за приглашение, — дрожа всем телом, прошептала девушка.

— А разве сэр Томас не приехал с вами? — поинтересовалась графиня как раз в то время, когда к ним подходил Блэйк.

Под пронзительным взглядом молодого лорда Виолетта почувствовала себя неловко. Едва Блэйк наклонился, чтобы поцеловать ей руку, она вспыхнула.

— Он неважно чувствует себя, — промямлила девушка. — Доктор Крумб прописал ему болеутоляющее, которое действует и как снотворное, и сэр Томас спит теперь как дитя. Он сам предложил мне поехать к вам в гости и повеселиться.

— Мне жаль, что сэр Томас недомогает, — сказала графиня, и в глазах ее засветилось искреннее беспокойство.

Но Виолетта уже ничего не замечала. Лорд Блэйк целовал ей руку, и даже сквозь кожу перчатки она чувствовала тепло его губ. Тело ее пронзила теплая чувственная волна.

Блэйк выпустил ее руку, выпрямился, и их взгляды встретились.

Графиня, нахмурившись, переводила глаза с одного на другую. Затем она взяла Виолетту за руку и увела ее за собой.

— Пойдемте, дорогая, я представлю вас остальным гостям.

Девушка была вынуждена повернуться спиной к молодому лорду.

Именно в этот момент Виолетта увидела леди Джоанну Фелдстоун, которая во все глаза смотрела на свою юную мачеху из дальнего угла гостиной.

Обед был выше всяких похвал: запеченный фазан, жареные ягнята, копченый шотландский лосось, меренги с добавлением лимонного сока, пирожные с клубникой и сливовый пудинг. Всего двенадцать перемен. После обеда Виолетта присоединилась к женщинам, которые уютно расположились в гостиной, в то время как мужчины разбрелись по дому: кто с рюмочкой коньяка, кто с сигарой, кто отправился в бильярдную, некоторые образовали партию в вист. Во время обеда Виолетта все больше молчала, отвечая только на вопросы, заданные лично ей. Без малого два часа она только ела и прислушивалась к застольной беседе. Время от времени она бросала взгляды на Блэйка, который сидел напротив нее.

То и дело глаза их встречались, и он улыбался девушке из-за высокой многоярусной вазы с фруктами.

Дверь из гостиной была распахнута в сад.

— Что за прелестный летний вечер, — заметила графиня, когда дамы чинно расселись на диванах, диванчиках и креслах. В камине потрескивали дрова. Вырезанный из светлого камня, он доходил едва ли не до потолка, и каминная полка была украшена фигурами ангелов, изображениями цветов и фруктов, сценами на библейские сюжеты.

— Да, летом у нас хорошо, — отозвалась леди Фелдстоун, глядя на Виолетту. — Только сумасшедший станет проводить такое лето в Лондоне.

Виолетта была совершенно согласна с ней. В Лондоне было грязно, душно, и с Темзы полз удручающий смрад.

— Леди Гудвин, — пригласила Виолетту леди Катарина Деафильд, — присоединяйтесь к нам.

Виолетта колебалась. В центре дивана, затканного красными полосами, восседала ее немолодая падчерица. Справа от нее устроилась Катарина, в то время как графиня занимала диванчик «на двоих», который стоял как раз напротив красного. Виолетта решила, что было бы непозволительной дерзостью занять место возле графини, но сидеть рядом с Джоанной, которая за весь вечер не сказала ей ни слова, девушке не хотелось. Она устроилась на маленькой оттоманке, но все время чувствовала, что не является частью дамского общества, а находится вне его.

Отверженная. Так оно и есть. Она ведь вовсе не леди Гудвин, а Виолетта Купер, и сегодняшний вечер дал ей ясно понять, каким зыбким был тот мир, в который она попала.

Джоанна с нарочитостью не обращала на нее внимания.

— Я с таким нетерпением жду лисьей охоты, на которую мы отправляемся в субботу, а вы?

— Мне кажется, я уже сотни лет не выезжала на охоту с собаками. Но Катарине это очень нравится.

Виолетта только с удивлением хлопала глазами. Леди Деафильд, зеленоглазая блондинка с белоснежной кожей, казалась Виолетте самой мягкой и женственной из всех дам, которых она когда-либо встречала. Она никак не могла представить себе нежную красавицу скачущей на лошади и дудящей в охотничий рожок. Катарина улыбнулась в ответ:

— Да, я в восторге от охоты. Я в восторге от всего, что связано с лошадьми. Каждое утро я провожу в манеже. Мой отец держит самых лучших на севере Англии лошадей.

— Тогда почему бы вам не пригласить на охоту леди Гудвин? — язвительно предложила Джоанна. — Я уверена, что она с радостью составит вам компанию.

Виолетта замерла. Она ненавидела лошадей, она просто смертельно боялась их, и Джоанне было об этом известно. Графиня, мило улыбнувшись, прервала неожиданно наступившее молчание:

— Леди Гудвин, вы любите охотиться? Виолетта собралась с духом и честно призналась:

— Нет, я никогда этому не училась.

— А я люблю охоту, — подлила масла в огонь Джоанна. — Когда я была ребенком, отец часто брал меня на охоту. Теперь, будучи дамой в возрасте, я предпочитаю наблюдать охоту со специальных подмостков.

«В ее возрасте и с ее телосложением», — ядовито отметила про себя Виолетта. А вслух сказала:

— И правильно делаете, потому что вы можете ненароком раздавить свою лошадь.

Светским дамам понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что сказала новенькая. Джоанна залилась краской. Катарина улыбнулась и, смягчая неприятный осадок, сказала:

— Охота — это спорт сильных и умелых. Надо быть очень хорошим наездником, чтобы не упасть и уверенно держаться в седле.

Графиня молча смотрела на Виолетту — трудно было догадаться, о чем она думает. Но Виолетта прекрасно понимала, что несдержанность дорого ей обойдется.

— Леди Гудвин могла бы присоединиться ко мне и следить за охотой издалека, с безопасного расстояния. Я тоже предпочитаю дожидаться мужчин с охоты, а не скакать вместе с ними.

Как была признательна графине Виолетта! Графиня, леди Катарина и Блэйк — они были так добры к ней!

— Спасибо, мадам, — поблагодарила она мать Блэйка. — Возможно, я воспользуюсь вашим предложением.

Джоанна позеленела от злости. В это время Блэйк просунул голову между дверями и спросил:

— Я не помешал?

Сердце Виолетты стучало как набат. К несчастью, она не догадывалась, что все ее чувства, как в зеркале, отражаются на ее лице.

— Теодор, — натянуто улыбнулась графиня, — ты не можешь нам помешать.

— Я хочу выполнить обещание, данное мной леди Гудвин, — сказал Блэйк. — Вы понимаете, о чем я говорю, леди Гудвин?

Виолетта едва дышала. Конечно, она понимала и помнила.

— Вы обещали мне показать цветы, которые растут у вас здесь, в Хардинг-Холле, — как школьница выпалила она.

— Боюсь только, их будет не так много, как вы ожидаете.

— Ну, что вы… — наивно успокоила его Виолетта. — Даже с дороги видно, как много у вас цветов.

— Должно быть, вы неисправимый оптимист, — нашелся Блэйк.

Виолетта не знала, что такое «оптимист», поэтому ничего не сказала в ответ.

Графиня поднялась со своего диванчика.

— У нас в саду сто двенадцать сортов цветов и цветущих растений, — сказала она.

Восторг Виолетты по поводу цветов несколько уменьшился, но зато она испытала восторг другого рода: каждым своим нервом, каждой клеточкой она чувствовала присутствие молодого лорда. Ноги ее словно приросли к полу. На помощь ей пришел Блэйк. Он взял ее под локоток:

— Подумать только, сто двенадцать сортов! Это будет очень познавательно, леди Гудвин!

Пообещав матери не задерживаться, он поклонился всем женщинам, за исключением Джоанны, и увлек леди Гудвин за собой.


Глава 4


Ярко светила луна. Тысячи звезд смотрели сверху на Виолетту и ее спутника. Молодые люди стояли на террасе. Виолетта не могла не вспомнить другую звездную ночь, когда она, будучи ребенком, следила за тем, как ее нынешний спутник танцевал на террасе с прекрасной златокудрой женщиной.

— Поведайте мне, о чем вы думаете, — попросил Блэйк.

Виолетта посмотрела ему прямо в лицо. Глаза его светились добротой. Неужели Ральф прав? Девушка надеялась, что нет. Ей очень хотелось, чтобы в ее сознании Блэйк остался идеальным мужчиной. Она улыбнулась в ответ:

— Я думаю о том, что вам надо было родиться наследником престола, а не сыном графа.

— Какая чудовищная лесть, леди Гудвин! Виолетта потупила взор. Была ли она когда-либо счастливее? Сегодняшний вечер — просто чудо. Почти сказочный сон.

— Вы совсем не смотрите на цветы, — напомнил ей Блэйк. — Пойдемте, — сказал он и взял ее под локоть.

Всюду, сколько хватало глаз, цвели тюльпаны. Разноцветье тюльпанов.

Интересно, о чем думает молодой лорд? В отличие от деревенских, он, несомненно, не думает о ней плохо. Больше всего Виолетте хотелось быть настоящей леди, такой, как леди Катарина.

Девушка отошла от клумбы с тюльпанами и направилась к буйно цветущим оранжевым цветам.

— Как они называются? Никогда не видела таких цветов!

— Не знаю, но они очень красивы. Почти так же красивы, как вы.

Девушка замерла. Блэйк тоже остановился. Он был поражен своими словами не менее, чем его спутница.

— Простите, но вы действительно красивы, и должны знать это. Искренний комплимент не причинит вам никакого вреда.

Виолетта растерялась. Почувствовав неожиданную сухость во рту, она облизала губы. Девушка не была в восторге от своей внешности. Эталоном красоты для нее была ее покойная матушка. Леди Катарина тоже очень красива.

— Вы просто мучаете меня.

— Да нет.

— Вы просто льстите мене.

— Не «мене», леди Гуд вин, а «мне».

— Так вы еще и насмехаетесь над тем, как я говорю!

— Я бы никогда не позволил себе этого. Виолетта доверчиво улыбнулась и произнесла:

«Мне».

— Вы на самом деле думаете, что я привлекательна?

— Да, — твердо ответил Блэйк и тут же отошел от нее.

Признание Блэйка растрогало Виолетту.

— Вы самый замечательный из всех мужчин, с которыми я была знакома, — призналась она. — Я поняла это, едва увидев вас.

Пришло время Блэйку прийти в замешательство.

— Вы так непохожи на остальных. Вы отчаянно откровенны.

Щеки Виолетты вспыхнули.

— Я что-то не так сказала? Я не хочу говорить то, что не принято. Я не хочу произносить слова смеш-но. Я не хочу ходить смешно и неловко из-за того, что юбка у меня не по моде широка.

Блэйк пристально посмотрел на свою собеседницу. Интересно, размечталась Виолетта, каково это, когда тебя обнимает или даже целует такой шикарный мужчина? Он подался вперед, словно собираясь обнять спутницу, но вдруг неожиданно отпрянул. Виолетта расстроилась. Десять лет назад он, не раздумывая, целовал свою партнершу.

Догадавшись, что девушка разочарована и обижена, он слегка обнял ее, и Виолетта почувствовала на губах легкое прикосновение его губ. Она боялась шелохнуться. Она боялась даже глубоко вздохнуть, чтобы не спугнуть это волшебное мгновение. Сердце ее, полное неги и любви, было открыто для Блэйка. Он стал ее возлюбленным. Он скользнул языком по ее влажным губам.

— О Боже, — прошептала Виолетта. — Меня еще так никто не целовал.

Глаза Блэйка изменили цвет и стали темно-синими. Он крепко сжал девушку в объятиях. Виолетта старательно прижималась к нему, боясь, как бы у нее от счастья не подкосились ноги и она бы не рухнула в мокрую траву. Голова была легкой и туманной. Тело стало невесомым.

Блэйк целовал и целовал ее. Казалось, это длилось целую вечность. С уст Виолетты сорвался полувздох-полустон. Молодой лорд прервал поцелуй и чуть отстранился. Открыв глаза, девушка обнаружила, что он пристально смотрит на нее.

— Вы вся дрожите, — сказал Блэйк и бережно обнял ее. Потом он снял руку с талии девушки и чинно взял ее под локоток.

Только теперь Виолетта начала понимать, что произошло. Жизнь бурлила в каждой клеточке ее тела. Ей хотелось еще и еще — поцелуев и объятий. Но… она была замужем за сэром Томасом.

Едва она вспомнила о старом супруге, у нее засосало под ложечкой и заболело сердце.

— Мне кажется, нам пора вернуться к гостям, — голосом человека, перенесшего серьезное потрясение, сказала Виолетта.

Он посмотрел на, нее сверху вниз:

— Мне кажется, нам надо поговорить. Виолетта медленно отстранилась от своего спутника и сложила руки на груди.

— Поговорить? О чем?

Перед ее внутренним взором промелькнули образы летней ночи: луна, экзотические цветы в богатом саду, необыкновенный молодой человек, — которые сменились картинами другой жизни: сэр Томас, старый, морщинистый и больной, беспомощно и одиноко коротает время в постели. Она вспомнила предупреждения Ральфа.

О Боже! Ральф оказался прав!

Но… как приятно целоваться с Блэйком. И какой приятный вечер…

Внутри у Виолетты все заныло. Раньше с ней такого не бывало. Она испытывала не физическую, а душевную боль. Сознание ее раздваивалось. Ехидный внутренний голос уговаривал ее забыть старика и предаться удовольствиям молодости. Не смей, он твой муж, возмущалась целомудренная часть ее сознания.

Душевные волнения девушки прекратил сам Блэйк.

— Леди Гудвин, я приношу вам искренние извинения. Сознаюсь, что мой разум был побежден страстью и восхищением вами. Я прошу меня простить.

Виолетта, часто моргая, молча смотрела на своего принца. Она никак не могла взять в толк, о чем это он. Наконец она поняла — и сникла. Ей было больно. Конечно, ему пришло в голову, что они не пара, что она замужем и что ее муж — их сосед.

— Я всегда гордился тем, что веду себя как джентльмен, но сегодня я был безответственнее ребенка. Примите мои извинения. Они искренни.

— Мне не нужны ваши извинения.

— Не плачьте, — неожиданно мягко попросил Блэйк.

— Я и не плачу, — обороняясь, сказала Виолетта и смахнула рукой слезинки с ресниц.

— Я вас обидел…

— Нисколько. — Виолетта избегала смотреть Блэйку прямо в глаза.

Она доверяла ему. Несмотря на то, что виделись они всего лишь один раз, она доверяла ему больше, чем кому бы то ни было. А он предал ее. Он предал ее, потому что она не более чем Виолетта Купер и он это тоже понимает. Все это понимают.

— Через несколько дней я покину провинцию, но мне бы не хотелось уезжать, не исправив этого недоразумения.

Виолетта внутренне сжалась. Очевидно, он собирается в Лондон, и они вряд ли когда-либо увидятся. Итак, он собирается уезжать. Волшебство закончилось. Виолетта почувствовала себя одинокой. Ей стало невыразимо жаль себя и того, что счастье кончилось.

— Леди Гудвин? Виолетта?

Виолетта молча кивнула, не будучи в состоянии вымолвить ни слова.

— Спасибо, — обронил Блэйк. И они вернулись в гостиную.

— Ну как тебе новая компания? — поинтересовался Джон.

Блэйк обернулся, услышав голос брата. Он стоял на террасе, освещенной тусклым светом луны. Чувствовал он себя скверно. Словно заболевал. Он не мог уехать в Лондон, оставив здесь женщину, с которой обошелся неблагородно.

Джон подошел ближе. В руках у него было две рюмки с коньяком.

— Возьми, я думаю, это пойдет тебе на пользу. — Джон протянул одну рюмку брату.

Блэйк был полностью сосредоточен на Виолетте Гудвин. Он не хотел ее обижать. Он чувствовал себя презренной тварью. Приняв из рук брата рюмку коньяка, он понюхал густой темный напиток и сделал маленький глоток. Никакого удовольствия он не получил.

— Не могу понять, как это случилось, — пробормотал он.

— Что случилось? — не понял Джон. — Впрочем, я догадываюсь. Ты пригласил молодую женщину в сад полюбоваться на луну и на цветы. А когда вы вернулись обратно в гостиную, вы, как я заметил, оба были чем-то удручены. Должен ли я заключить, что она отвергла твои ухаживания?

— Я собирался стать ей всего-навсего другом. Теперь я сомневаюсь, что она числит меня в своих друзьях. — Он сделал еще глоток. Душевное томление не оставляло Блэйка. — Впрочем, не думаю, что смогу дружить с ней.

— Почему бы и нет, Блэйк? Ведь есть же у тебя в Лондоне верные приятельницы… Конечно, они постарше, поумнее, неопытнее, не такие привлекательные…

— Ты мне надоел… — пригрозил ему брат.

— Ты ошибаешься, просто я хочу тебе напомнить, что в этой пьесе я вовсе не сторонний наблюдатель.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что даже с моей точки зрения леди Гудвин вполне привлекательная молодая женщина. Она отличается от всех женщин, которых мы с тобой когда-либо встречали. Она так же необыкновенна, как и Габриэлла, в своем роде, разумеется.

Блэйк был явно озадачен признанием брата, но не проронил ни слова.

— Неужели тебе приносит страдание даже простое упоминание имени Габриэллы? — поинтересовался Джон.

— Вовсе нет, — рассердился Блэйк. — Она вышла замуж за Кантвелла восемь лет назад. Отчего мне печалиться при звуке ее имени?

— Оттого что она восхитительная женщина. Она до сих пор красива, она умна, и ты был по уши влюблен в нее, несмотря на разницу в возрасте. Оттого что она отказалась выйти за тебя замуж, хотя любила тебя так же сильно, как ты ее.

Блэйк не верил своим ушам. Неужели Джон сознательно бередит старые раны?

— Она приняла то решение, которое казалось ей верным, — как можно спокойнее ответил младший брат. — Я поступил благородно. Я не настаивал, уважая ее желание. Теперь, надеюсь, она счастлива. Если тебя интересует, страдаю ли я по Габриэлле, то мой ответ — «нет».

— Тогда ты редкий счастливчик, потому что по крайней мере половина мужчин, которые ухаживали за ней, из тех, кого я знаю, по-прежнему страдают, по той или другой причине.

— Послушай, Джон, мне тогда было всего восемнадцать…

— Да, но ты хотел на ней жениться! После ее отказа ты не желал смотреть на порядочных женщин! Может быть поэтому ты преследуешь леди Гудвин? Потому что это безопасно и достичь конечной цели невозможно?

Блэйк пришел в ярость.

— Я сыт любовью по горло! И позволь мне объясниться. Я вовсе не преследую леди Гудвин. Я не страдаю по леди Кантвелл. Все. Спокойной ночи.

Блэйк повернулся, чтобы уйти.

— Кого и в чем ты пытаешься убедить? Меня или себя? — раздался из-за спины голос брата.

— Чего ты добиваешься? — остановился Блэйк.

— Я уже устал наблюдать за тем, как ты строишь из себя беззаботного холостяка, — очень серьезно сказал Джон.

— О чем ты хлопочешь? Ты ведь тоже не похож на примерного домоседа.

В ответ на это Джон улыбнулся:

— Леди Гудвин мне симпатична. Конечно, она нуждается в том, чтобы ее немного отлакировали, сняли с нее этот вульгарный налет. Но даже дурак разглядит под наносным слоем простодушия ее доб-рое сердце и благородную натуру. Кроме того, сэр Томас не вечен, Блэйк.

Блэйк замер, пораженный тем, что только что сказал Джон.

— Ты в своем уме? — наконец поинтересовался он.

— Нет, не совсем, — добродушно улыбнулся Джон, — но даже я способен заметить, что между вами двумя постоянно возникает нечто. Я бы назвал это любовным напряжением. В свое время то же самое связывало тебя с Габриэллой. Это все замечали.

— Ты прекраснодушный дуралей, романтик, — усмехнулся Блэйк. — Подумать только, мы выросли с тобой вместе, а я этого в тебе никогда не замечал. — Блэйк был уже у двери.

— Блэйк, еще одно, последнее. Леди Фелдстоун приходится падчерицей леди Гудвин. Думаю, я был единственным, кто обратил внимание на то, что минут десять назад она проскользнула в гостиную. Совершенно ясно, что «на недолюбливает и презирает свою юную мачеху. Попросту говоря, я полагаю, что она держит камень за пазухой. Леди Фелдстоун желала бы причинить неприятности леди Гудвин, а ты только что сам преподнес ей боевое оружие. Она, несомненно, воспользуется той ситуацией, в которой леди Гудвин оказалась с твоей помощью. На твоем месте я в будущем был бы более осмотрителен.

Блэйк вынужден был признать правоту брата.

— Ну рассказывай, — распорядился Ральф, едва они выехали из Хардинг-Холла.

Виолетта сидела забившись в угол. Скрестив руки на груди, она всеми силами сдерживала рыдания.

— Виолетта, пойми, я просто стараюсь уберечь тебя от неприятностей, — неожиданно просто сказал Ральф.

Виолетта готова была разрыдаться. Самый прекрасный вечер в ее жизни закончился крахом. Блэйка переполняла страсть, и он позволил ей излиться, но только потому, что она, Виолетта, не была настоящей светской дамой. Она, видно, никогда ею и не станет. Он отнесся к ней как к женщине легкого поведения.

— Я сама о себе позабочусь! Я уже устала от твоих забот! — всхлипнула Виолетта.

Ральф сжал зубы и ничего не ответил.

Вдали показался дом Гудвинов. Дом окружала полная темнота. Только в кухне горел огонь — свидетельство того, что их дожидается кухарка.

— Прекрасно! Заботься о себе сама! Посмотрю, как это у тебя получится.

Виолетта не слышала угроз друга. Она шмыгала носом, а по лицу ее текли слезы. Плечи ее сотрясались от рыданий.

Экипаж остановился перед домом. До визита в Хардинг-Холл Виолетта никогда не обращала внимания на то, как мал их домик. Девушка подобрала атласное платье, спрыгнула с подножки на землю и, не дожидаясь Ральфа, который должен был распрячь лошадей, бросилась по лестнице в дом. Ральф жил в крошечном домике возле конюшни.

В гостиной было темно — хоть глаз выколи, но Виолетта знала, где находятся спички. Засветив керосиновую лампу, она бросила на кресло шаль и устремилась по лестнице на второй этаж.

Из спальни сэра Томаса не доносилось ни звука. Должно быть, он крепко спал после изрядной дозы снотворного. Девушка направилась к себе в спальню. Комнатка была крошечной, но Виолетте не приходилось делить ее ни с кем. У нее была собственная кровать с деревянным изголовьем, покрытая толстым шерстяным покрывалом, которое в холодные ночи Виолетта использовала как одеяло. Кроме кровати в ее комнате были деревянный резной шкаф и туалетный столик изящной работы, обтянутое бархатом кресло с высокой спинкой и зеркало, которое давало ей возможность любоваться на себя в полный рост. Вернувшись из Хардинг-Холла, Виолетта впервые обратила внимание на то, что обивка кресла выцвела, а обшарпанные обои свисают со стен неаккуратными полосками. Обстановка спальни перестала казаться девушке изысканной. Виолетта присела на кровать, засветила лампу, оловянную, а вовсе не серебряную или фарфоровую, как у графини, и принялась размышлять о жизни. Она напомнила себе, что должна быть счастлива уже тем, что у нее есть собственная спальня, не говоря уже о доме, в котором она проживала вместе со своим мужем, сэром Гудвином. Неожиданно взгляд девушки наткнулся на ее собственное отражение в зеркале. Интересно, она красивая?

Блэйк восхищен ее внешностью.

Виолетта присмотрелась к своему отражению в зеркале. Она уже не была похожа на Виолетту Купер, дочку человека, который когда-то работал сварщиком. Странно, но она выглядела как настоящая леди, даже в своем немодном атласном платье нежно-голубого цвета. Впрочем, какое это имеет значение? Да, сейчас к ней обращаются, потребляя слово» леди «, но она-то ведь знает, что осталась прежней Виолеттой Купер, сиротой, выросшей в квартале Сент-Джилс.

Горничной у Виолетты не было — ей удалось убедить сэра Томаса, что она не нуждается в служанке, поэтому девушке понадобилось некоторое время, чтобы освободиться от платья и снять сорочку. Но, облачившись в ночную рубашку и халат, она все-таки отправилась посмотреть, как там сэр Томас.

В спальне супруга было на удивление тихо. Обычно сэр Томас громко сопел во сне. Виолетта подошла к кровати и посмотрела на старика. Он был очень бледен. На его лице замерла сладчайшая улыбка. Наверное, ему снится что-то приятное. Растроганная, Виолетта наклонилась и поцеловала его в лоб.

Лоб был холодным как лед.

Виолетта стала внимательно следить за движениями грудной клетки, стараясь обнаружить хотя бы слабые признаки жизни. Напрасно. Не сразу она осознала, что сэр Томас мертв. Поняв это, она истошно закричала.


Глава 5


Карета Хардингов, запряженная четверкой вороных коней, была покрыта черным лаком, который празднично блестел на солнце, дверцы кареты были украшены фамильным гербом графа, отлитым из серебра. Пятеро пассажиров безмолвствовали.

Граф и графиня восседали на красных бархатных сиденьях. Граф сидел, сжав кулаки. Напротив них, против движения, расположились Блэйк и Джон. Катарина устроилась между братьями. Именно Катарина прискакала сегодня поутру в Хардинг-Холл, чтобы сообщить его обитателям печальную новость. Поместье ее отца и его охотничьи угодья граничили с землями мистера Гудвина. Один из конюхов отца леди Катарины был женат на кухарке сэра Гудвина, поэтому сама леди Катарина узнала о его смерти еще до завтрака.

— Надеюсь, что с леди Гудвин все в порядке, — прервала молчание Катарина, потирая руки в черных перчатках.

— Как это ужасно, — с состраданием произнесла графиня. — Он не слишком хорошо выглядел, уже когда приехал к нам с визитом.

— Он выглядел откровенно плохо, но мне не хотелось говорить об этом, — сказал граф. — У него был вид человека, которому жить осталось недолго.

— Леди Гудвин, должно быть, убита горем, — заметил Джон.

Блэйк хранил молчание. Он смотрел в окно кареты, но не видел ничего. Он думал о том, что вчера вечером обидел леди Гудвин. Страшно подумать: она уехала из Хардинг-Холла только для того, чтобы обнаружить, что супруг ее скончался.

Конечно, сэр Томас был глубоким стариком. Каждому приходит свой срок, а он пожил достаточно. Не только пожил, но и перед смертью взял себе в жены молодую красавицу.

Карета свернула с наезженной дороги и повернула направо, туда, где виднелась скромная деревенская церковь. Сразу за ней начиналось кладбище. Блэйку показалось, что вся деревня пришла проводить старика в последний путь. Всюду — куда ни кинь взгляд — виднелись черные пиджаки, черные платья, черные котелки.

Карета остановилась недалеко от церкви, где уже стояло предостаточно экипажей. Граф выпрыгнул из кареты первым, чтобы помочь дамам выйти. О том, где будет покоиться сэр Томас, можно было судить по обилию цветов возле будущей могилы. Из толпы скорбящих глаз Блэйка сразу же выхватил фигуру Джоанны Фелдстоун и ее мужа. Поддерживаемая супругом, она едва сдерживала рыдания. Но где же леди Гудвин? Она, несомненно, должна быть где-то поблизости. Впрочем, возможно, бедняжка не может от горя встать с постели.

— Господи, — с состраданием прошептала леди Катарина, и, проследив за ее взглядом, Блэйк увидел Виолетту Гудвин, стоящую по другую сторону свежевырытой могилы. Она скорбела одна, отделенная могилой своего покойного супруга от всех — без исключения — деревенских жителей.

Блэйк замер на месте, словно ему отказали ноги. Граф и графиня поспешили выразить свое сочувствие и поддержку юной вдове. За ними последовали леди Катарина и Джон. Блэйк пришел в ярость: почему никто из жителей деревни не счел своим долгом утешить несчастную?

Приняв соболезнования графа и графини, Виолетта застыла, безмолвно и безучастно глядя в сторону.

Темные круги под глазами свидетельствовали о том, что последнюю ночь девушка провела без сна. Слез на ее лице не было. Блэйк решил, что это вполне объяснимо: вряд ли она вышла замуж за старика по любви.

Блэйк подошел к Виолетте и поклонился:

— Леди Гудвин, примите мои соболезнования. Она перевела на него невидящий взор. Глаза у нее были цвета неба над головой. В порыве сострадания Блэйк коснулся ее руки и тотчас поймал на себе неприветливый взгляд Ральфа Хорна. Как это ни странно, Блэйк почувствовал в этом молодом человеке соперника. Слуга был явно неприятен ему.

К вновь прибывшим подошел священник Георг Стэйн. Поздоровавшись с графом и графиней, он спросил:

— Ваша светлость, не соблаговолите ли сказать несколько слов над могилой почившего?

Граф кивнул и начал:

— Леди и джентльмены, я был знаком с сэром Томасом всю мою жизнь…

Пока отец произносил надгробную речь, Блэйк принял решение. Приблизившись к леди Гудвин, он коснулся ее руки и зашептал:

— Если вы почувствуете, что теряете силы и мужество, не бойтесь, обопритесь на меня.

Она повернула голову в его сторону, и Блэйк заметил случайную слезинку на ее ресницах.

— Я никогда не теряю мужества, — достойно ответила вдова.

Было совершенно ясно, что никто из пришедших проводить сэра Томаса в последний путь не отправится в дом Гудвина, чтобы разделить горе вдовы. Именно это обстоятельство подвигло всю семью Хардингов пойти в дом покойного, чтобы хотя бы чуть-чуть поддержать леди Гудвин.

Дверь дома открыл слуга, который был явно обескуражен прибытием визитеров. Леди Гудвин стояла в гостиной возле окна. Когда гости вошли в комнату, она повернулась, чтобы поприветствовать их. Графиня сделала шаг навстречу девушке и любезно сказала:

— Я побеседую с поварихой, и мы решим, что из прохладительных напитков можно подать.

Джон подошел к буфету, где сэр Томас хранил запасы спиртного.

— Леди Гудвин, если не возражаете, я достану виски.

Виолетта ничего не ответила. Не отрывая глаз, она смотрела на Блэйка.

— Леди Гудвин… — напомнил о себе Джон. Блэйк подошел к девушке и взял ее руки в свои.

Дома леди Гудвин была без перчаток. Ручки у Виолетты были маленькими и очень холодными.

— Леди Гудвин, мой брат хотел бы немного выпить. Признаться, и я не прочь присоединиться к нему. Сдается мне, что все присутствующие не отказались бы прочистить горло. Не дадите ли вы нам ключи?

— Я… — дрожащим голосом пробормотала Виолетта. — Не знаю, где он может быть, ведь я не пью.

— Это довольно понятно, — улыбнулся Джон. — Как правило, леди не выпивают. Впрочем, и они иногда могут позволить себе стаканчик вина перед обедом или рюмочку шерри вечером.

Виолетта подняла на говорящего непонимающие глаза.

— А что, собственно, происходит? Что вы все тут делаете?

Блэйк слегка обнял девушку за плечи и бережно усадил ее в кресло.

— Видите ли, так принято. Друзья должны выразить свое сочувствие скорбящему.

Ответ Блэйка сразил Виолетту наповал. Кончик носа у нее покраснел, а на глаза навернулись слезы. Пока граф и Джон занимались поисками злополучного ключа, Блэйк вынул из кармана свой носовой платок с вышитыми инициалами по полю и протянул его девушке.

— Он слишком хорош, чтобы им пользоваться по прямому назначению.

— Ерунда, — ответил Блэйк.

Тогда Виолетта поднесла платок к прелестному носику и… шумно высморкалась. Блэйк сделал вид, что вовсе не заметил этой неловкости, а про себя отметил, что никогда доселе не испытывал к кому-либо столь нежных чувств и желания опекать.

Мужчины были заняты поисками ключа.

— Нашел! — воскликнул наконец Джон.

— Ну слава Богу, — удовлетворенно заметил граф, с удовольствием наблюдая за тем, как из шкафчика достают бутылку шотландского виски.

— Дайте мне два стакана виски, — распорядился Блэйк, который, сидя возле Виолетты, старался утешить девушку в ее неподдельном горе.

— Блэйк, надеюсь, ты не собираешься поить девушку виски, — с удивлением произнесла Катарина.

— Собираюсь, — ответил Блэйк и подал один из протянутых ему стаканов леди Гудвин. — Надеюсь, это вам поможет.

Она замотала головой, отказываясь.

— Вы же сами сказали, что леди не пьют ничего, кроме шерри и вина.

— В каждом правиле есть свои исключения, — слегка улыбнулся Блэйк. — А поминки — это всегда исключение.

Виолетта неожиданно резко вскочила с кресла и направилась к окну. Блэйк бросил беспомощный взгляд на брата. Джон сказал:

— Думаю, ты сам нуждаешься в стаканчике виски больше, чем леди Гудвин.

К Виолетте подошла Катарина:

— Дорогая, не стесняйтесь. Сегодня такой день, что можно и поплакать. Не хотите ли вы подняться к себе? Не прикажете ли прислать к вам горничную?

— Я не собираюсь плакать, — ответила Виолетта.

Блэйк поднес к губам стаканчик виски и опустошил его до половины. После этого он определенно почувствовал себя лучше.

В гостиную вошла графиня:

— Скоро вы сможете подкрепиться чаем с сэндвичами.

— Ради Бога, только не это, — прошептала Виолетта.

— Вы не хотите, чтобы мы перекусили? — с удивлением переспросила графиня, но, проследив взглядом за взглядом Виолетты, она все поняла: возле дома остановилась коляска, из которой медленно вышла Джоанна Фелдстоун в сопровождении супруга.

— Я не хочу видеть ее в этом доме, — расстроилась Виолетта.

— Леди Гудвин, — как можно спокойнее сказала леди Катарина, — Джоанна Фелдстоун — дочь вашего покойного мужа. Она поступила совершенно правильно, что приехала разделить горе с вами.

Виолетта с глазами, как два блюдца, повернулась к Блэйку и прошептала:

— Она ненавидит меня. Она приехала учинить какую-нибудь неприятность.

— Вам нечего бояться, — прошептал Блэйк, чтобы поддержать молодую и беззащитную вдову.

В гостиную, широко улыбаясь, вошла Джоанна Фелдстоун:

— Граф, графиня, как это мило с вашей стороны, что вы посетили наш дом.

Сочувствия и соболезнования леди Джоанне были высказаны еще на кладбище, поэтому графиня коротко ответила:

— Конечно. Мы посчитали своим долгом приехать сюда. Служба была достойна вашего батюшки.

— Служба-то была хороша, — согласилась Джоанна, — но вот от нее мы не дождались никакой помощи. — И она бросила взгляд на Виолетту.

Бедняжка едва дышала. Она была похожа на неподвижную фарфоровую куклу.

— Вы палец о палец не ударили, чтобы помочь мне похоронить отца, — принялась обвинять ее Джоанна.

— Джоанна, — одернул ее муж, истекая потом.

— Но ведь она правда ничего не сделала, — стояла на своем Джоанна.

— Леди Фелдстоун, выпейте-ка лучше с нами, — сухо предложил граф. — Это ослабит вашу боль и ваше раздражение. — Граф протянул женщине изрядную порцию виски.

В душе Блэйк разразился аплодисментами. Когда отец говорил таким тоном, никто не в силах был ему противоречить. Джоанна приняла из рук графа стакан и сделала большой глоток обжигающего напитка. Она закашлялась, и граф несколько раз похлопал ее по спине. Братья переглянулись, оба внутренне благодарные отцу за то, что он осадил зловредную женщину.

Откашлявшись, Джоанна уселась на стул прямо напротив Виолетты и завела неприятный разговор:

— Ну что же… одно ясно: отец мертв. Теперь его душа отдыхает в объятиях Бога. А что касается последних шести месяцев, то он был очень нездоров, и физически и душевно.

— Сэр Томас был в здравом уме, — заподозрив недоброе, ответила Виолетта.

— Лучше бы уж вы, милочка, не перебивали меня! — взорвалась Джоанна. — Довольно я натерпелась от этой… этой… выскочки.

— Я вовсе не… — начала выходить из себя Виолетта.

— Я хочу, чтобы вы покинули мой дом! — закричала Джоанна. — Ступай на улицу, где он тебя подобрал, ты, девка!

Покраснев от гнева, Блэйк встал между двумя женщинами, но, прежде чем он успел вымолвить хотя бы слово, его мать обняла Джоанну за плечи и с вынужденной улыбкой сказала:

— Леди Джоанна, пожалуйста, успокойтесь. Мы должны вести себя достойно и уважать покойного.

У Джоанны увлажнились глаза.

— Уважать покойного? Я любила отца. Он был замечательным человеком. Но с тех пор как он женился на этой проститутке, жизнь моя стала невыносимой! Не знаю, как она это сделает, но я хочу, чтобы она покинула мой дом!

— Леди Фелдстоун, — вмешался в разговор Блэйк, — я полагаю, что в этот трагический час вы и ваш супруг можете скорбеть об утрате где-нибудь в другом месте. Всего доброго!

— Блэйк! — с удивлением произнесла графиня. Настала очередь вмешаться графу.

— Леди Фелдстоун, вы вправе не любить леди Гудвин, но факты говорят сами за себя: она была женой сэра Томаса. Сыновей у сэра Томаса нет. Невозможно угадать, какие распоряжения оставил покойный, и пока завещание не будет вскрыто, леди Гудвин имеет полное право оставаться в доме, согласно законам нашего графства.

— Так вы… на ее стороне? — не поверила своим ушам Джоанна.

— В таких деликатных вопросах я не встаю ни на чью сторону, я просто придерживаюсь буквы закона.

Блэйк взглянул на потрясенную Виолетту.

— Все обойдется, — ободрил он ее.

— Отец, — вмешался Джон, — может, отложив в сторону ненужные эмоции, нам следует вскрыть завещание покойного сэра Томаса и узнать его последнюю волю. Какой смысл в долгом ожидании? Он был благородным человеком, и я уверен, он сделал распоряжения как в пользу жены, так и дочери.

Граф вздохнул и взглянул на каминные часы.

— Леди Гудвин, знаете ли вы, где может находиться завещание вашего супруга? — спросил он, обращаясь к Виолетте.

— Понятия не имею, — покачала головой девушка.

Братья вышли из гостиной, решив начать поиски документа с библиотеки.

Братья вошли в крошечное темное помещение. Джон тихо сказал младшему брату:

— Все твои чувства написаны у тебя на лице. Я ведь говорил тебе, чтобы ты был осторожным.

Блэйк нашел спички и засветил лампу.

— Ты что… с ума сошел? О чем ты говоришь? Неужели его сострадание к девушке так заметно?

— Ты, возможно, этого не замечаешь, но твои чувства к юной вдове очевидны для всех. А Джоанна Фелдстоун, несмотря на свое горе, все видит и все примечает.

— Да… но она скорее ребенок, чем женщина. Ничего помимо простой симпатии я к ней не испытываю. Кроме того… она же в трауре. Я бы выразил сочувствие любому, будь он на ее месте.

— Ночью ты не думал о ней как о ребенке, — резонно заметил Джон. — Возможно, она юна, но она вовсе не ребенок. Кроме того, я ясно вижу, к чему могут привести подобные выражения симпатии. И остальные это видят тоже.

— Никуда мои симпатии не ведут, — огрызнулся Блэйк. По правде говоря, он еще не разобрался в своих чувствах.

— Полагаю, ты обманываешь самого себя, — мудро заметил Джон.

— Могу уверить тебя, — торжественно произнес Блэйк, — никому никаких неприятностей от моих чувств не будет.

Братья принялись с усердием перебирать книги и бумаги, оставленные сэром Томасом на бюро. Несколько карандашей, книга о строении насекомых, несколько неиспользованных листков веленевой бумаги. Блэйк выдвинул ящичек и присвистнул:

— Джон, я думаю, кто-то догадывался о том, что жизнь сэра Томаса подходит к концу.

С этими словами Блэйк достал большой конверт, на котором черными чернилами было выведено:» Последняя воля и завещание сэра Томаса Гудвина, имеющего личные заслуги перед английской короной «.


Глава 6


Виолетта стояла у окна. Она была ошеломлена случившимся. Много раз на своем недлинном веку она видела смерть. Но всегда это было иначе. Сэр Томас дал ей почти все, о чем она могла только мечтать. Он был так добр к ней. Но жизнь странная штука: в ней нет места справедливости, в ней есть место только тем, кто умеет бороться и выживать. Кроме того, она должна была быть готова к такому исходу: когда они познакомились, сэр Томас был достаточно пожилым человеком.

Виолетта опасалась за себя и за свое будущее. Теперь, когда сэр Томас умер, что с ней будет? Правда, даже в роли его жены она никогда не чувствовала себя в полной безопасности. Теперь у нее и вовсе не было ни в чем уверенности. Ей начали чудиться грязные улицы Сент-Джилса. Она стала вспоминать свое голодное и нищее детство. За последние шесть месяцев ей почти удалось забыть, каково это быть бездомной, и ей очень не хотелось вновь начинать мытарства по жизни.

Виолетта вытерла слезы рукавом. А что, если сэр Томас забыл упомянуть ее в своем завещании? Они состояли в браке всего каких-то шесть недолгих месяцев. Тогда Джоанна Фелдстоун, ни секунды не колеблясь, выставит ее за дверь, в этом Виолетта не сомневалась.

Графиня подошла к девушке и нежно произнесла:

— Мужайтесь, дорогая, все будет хорошо.

Виолетта взглянула в лицо милой женщины. Что знает о жизни эта блестящая графиня? Разве она может понять ее, Виолетту? У графини есть все. У Виолетты есть только верный Ральф и этот дом, впрочем, возможно, что дома она уже лишена.

Улыбаясь, в гостиную вошли братья. Виолетта затаила дыхание. В руках Блэйка был конверт, глаза его сверкали радостью.

— Мы нашли его.

С этими словами он подал конверт отцу. Граф сломал печать, вскрыл конверт, вынул документы и взглянул на титульный лист.

— Согласно закону, завещание подписано священником и Хэрольдом Кипсоном и заверено нотариусами весьма солидной лондонской фирмы. Содержание завещания весьма просто. Сэр Томас Гудвин оставляет этот дом со всей мебелью и имуществом в наследство своей жене леди Виолетте Гудвин. Все денежные средства переходят его единственному ребенку, леди Джоанне Фелдстоун.

Услышав это, Виолетта без сил опустилась в ближайшее кресло. Она почувствовала такое облегчение, что пот выступил по всему ее телу и нижнее белье прилипло к коже. Она вновь ожила. Теперь ее никто не выгонит из дома.

— Так он оставил дом и имущество ей? — негодовала Джоанна. — Ей?!

— Мне, — твердо ответила Виолетта.

— Боюсь, что да, — подтвердил граф. — Я оставлю завещание у себя и прослежу, чтобы стряпчие оформили все необходимые документы.

— Отец последние полгода был невменяемым, — взревела Джоанна. — Я это так не оставлю. Я все силы положу на то, чтобы вернуть себе этот дом, мой дом. Я сделаю все, чтобы выкинуть ее на улицу, туда, откуда она появилась.

— Ступайте вон! — вскочив с кресла, закричала Виолетта. — Вы же слышали, что сказал граф. Это мой дом! Проваливай, старая жирная свинья!

— Леди Гудвин, — попыталась урезонить ее графиня.

Виолетта не обратила ровно никакого внимания на слова леди Сюзанны. Впервые за шесть месяцев она сказала своей падчерице то, что хотела, и как хорошо она при этом себя чувствовала!

— Леди Фелдстоун, вы же слышали, что вам сказала леди Гудвин, — невежливо обратился к ней Блэйк.

Джоанна медлила. Она перевела взгляд с Блэйка на Виолетту, потом оглядела всех присутствующих, резко поклонилась графу и графине и прошествовала к двери, сопровождаемая своим мужем бароном. Входная дверь захлопнулась за ними с таким шумом, что стены дома заходили ходуном. Виолетта стояла неподвижно, скрестив руки на груди.

— Леди Гудвин, — мягко начала разговор графиня, — я полагаю, вы измождены морально и физически. Позвольте я вызову вашу горничную. После столь тяжелого дня вам бы следовало отдохнуть.

Виолетта кивнула. Она смертельно устала. В голове ее крутилась одна-единственная мысль — дом теперь принадлежит ей. Милый, милый сэр Томас. Все-таки он не забыл о ней!

— У меня нет горничной, — созналась Виолетта, — но я прекрасно все сделаю сама.

Графиня бросила взгляд на леди Катарину, и та сказала:

— Пойдемте. Позвольте мне, по крайней мере, сопроводить вас наверх.

Виолетта согласилась и, покидая гостиную, растроганно проговорила:

— Спасибо вам. Спасибо вам всем.

— Нас не за что благодарить, — отозвался Блэйк, не спуская глаз с леди Гудвин.

Леди Катарина проследовала за Виолеттой в спальную комнату. Катарина с любопытством огляделась в этом крошечном чулане. Было совершенно ясно, что леди Гудвин не делила ее с супругом. Кровать была такой узкой, что двое не смогли бы на ней разместиться. Катарина никак не могла понять, почему вся обстановка спальни была такой бедной. Почему сэр Томас не сделал в спальне ремонт, прежде чем поселить в доме юную жену.

Виолетта в изнеможении упала в кресло с выцветшей обивкой.

— Боже, как я устала!

— Могу себе представить, — внимательно разглядывая девушку, отозвалась леди Катарина. Она пыталась понять, что привлекательного нашел в этой особе Блэйк. Она решила, что леди Гудвин была отчаянно красива, но на ней был налет бездомности и беспризорности. Неужели именно это заинтересовало Блэйка? Эта особа была так не похожа на Габриэллу.

Леди Катарина была старинным другом Джона и Блэйка. Они дружили с детства. Она знала двух братьев не хуже, чем они друг друга. Ее отец, граф, получил от королевы все возможные титулы, награды и поместье в придачу не одну дюжину лет назад. Катарина помнила свою первую встречу с братьями так ярко, словно это было вчера. Трое детей совершали верховую прогулку. Катарина восседала на прекрасной кобылке арабских кровей. Девочку сопровождал грум. Мальчики, нарушив нормы приличия, выехали на прогулку без провожатых. Под ними были прекрасные охотничьи лошади. Катарине тогда было около семи, мальчикам двенадцать и четырнадцать. Дети, познакомившись, вместе объехали вересковые поля и даже устроили соревнование» кто быстрей «. Катарина хотя и не выиграла крошечного денежного приза, но по крайней мере прискакала ноздря в ноздрю с братьями. С тех самых пор они и стали самыми преданными и верными друзьями.

Катарина была прекрасно осведомлена о романе Блэйка с Габриэллой, который длился не менее трех лет. К тому времени Габриэлла была уже вдовой, но снова замуж выходить не собиралась, несмотря на ухаживания и уговоры многочисленных поклонников. Когда связь Габриэллы с Блэйком началась, ей было тридцать лет, ему восемнадцать. Влюбленные были неразлучны, и связь эта была известна всем.

Пять лет назад Катарина начала выезжать в свет и тогда же познакомилась с Габриэллой. Леди Кантвелл была необычайно красива, но всеобщую любовь она снискала себе выдающимся умом, откровенностью, великодушием и радушием. Катарина была убеждена, что леди Кантвелл и леди Гудвин составляли две противоположности, и нескрываемого интереса Блэйка к последней она никак не могла понять.

Тем не менее в Виолетте Гудвин было нечто, что покорило Катарину, и этим нечто была, очевидно, упрямая гордость, которая вызрела как реакция на то, что ее презирали как молодую жену стареющего джентльмена. Катарина внутренне восхищалась той отвагой, с какой Виолетта решилась полностью изменить свою жизнь, выйдя замуж за старика, и стойкостью, с какой она сейчас переживала его смерть. Впрочем, ей было хорошо известно, что Блэйка гораздо больше привлекают в людях такие черты, как мужество, честность, гордость, чем доброжелательность и привлекательность.

Неожиданно Катарине пришла в голову шокирующая мысль, что, возможно, леди Габриэлла и леди Виолетта имеют значительно больше общего, чем можно было бы подумать.

— Позвольте, я помогу вам снять платье, — предложила Катарина.

Виолетта мягко улыбнулась:

— Пожалуйста. Признаться, у меня нет сил сражаться с ним в одиночку.

Виолетта поднялась с кресла, и Катарина помогла ей расстегнуть многочисленные пуговки, ряд которых был нашит вдоль спины. Потом она стащила с Виолетты тяжелое шерстяное платье и принялась развязывать тесемочки, чтобы снять кринолин. Через минуту тяжелый кокон с шелестом рухнул вниз.

Виолетта перешагнула через обруч, облаченная всего-навсего в короткую сорочку.

— Спасибо, леди Деафильд. Катарина улыбнулась:

— Леди Гудвин, зовите меня просто Катариной. Лицо юной вдовы осветилось улыбкой.

— Мне было бы приятно обращаться к вам по имени. А вы, пожалуйста, называйте меня Виолеттой.

— Могу ли я помочь вам чем-нибудь? — участливо спросила Катарина. — Может быть, вы хотите поговорить об этом? — Она имела в виду смерть сэра Томаса.

Виолетта молчала. Казалось, она не знает, можно ли быть откровенной.

— Он был стар, но я была счастлива с ним. Вы видите эту комнату? Это моя комната. Мне не надо было делить ее ни с кем. Да знаете ли вы, что сэр Томас даже давал мне деньги на карманные расходы?!

Так делают многие, подумала Катарина, но воздержалась от замечания. Она чувствовала, что Виолетта что-то скрывает.

— Он был добрым человеком, и… он был моим другом. Он изменил мою жизнь.

— Мне очень жаль, что он скончался, — искренне сказала Катарина.

— Я буду скучать по нему. — Виолетта присела на краешек кровати. — Он ушел, а я страдаю.

Катарина не нашлась, что ответить.

Как раз в это время раздался стук в дверь.

— Кто там? — заподозрила неладное Катарина.

— Это я, Блэйк, — раздался из-за двери мягкий мужской голос.

Виолетта вскочила с кровати, бросилась к креслу и попыталась набросить на себя платье.

— Даже не думай входить сюда! — крикнула Катарина.

Слишком поздно. Блэйк уже открыл дверь. Он увидел Виолетту, судорожно прижимающую к груди платье, и улыбка его увяла. Плечи Виолетты были обнажены, и Блэйк слишком надолго задержал свой взгляд на них.

— Блэйк, что ты делаешь? — взорвалась Катарина. Вместо ответа Блэйк протянул подносик, на котором стоял одинокий стакан.

— Это бренди для леди Гудвин. Я настаиваю на том, чтобы она выпила целый стакан. — Обращаясь к Виолетте, он сказал: — Вы утомлены. Вам надо уснуть. Это поможет вам. В противном случае мне придется послать за доктором. Он выпишет вам снотворное.

— Мне вовсе не нужно снотворное. Блэйк передал поднос Катарине.

— Мы собираемся уезжать. Не позволите ли нанести вам визит завтра поутру. Я бы хотел осведомиться, как вы себя чувствуете, — сказал Блэйк, повернувшись к Виолетте.

— Ну конечно, приезжайте, — помолчав, позволила Виолетта и залилась пунцовым румянцем.

Катарина переводила взгляд с одного на другую, будучи уверена в том, что они даже не замечают ее присутствия. Между ними возникло такое напряжение, какое возникает только между влюбленными. Брось Катарина сейчас между ними спичку, в доме начался бы пожар — столь сильные чувства испытывали оба.

Блэйк приехал навестить Виолетту, как и обещал, еще до полудня. Одетый в твидовый костюм для верховой езды и высокие сапоги, он соскочил с великолепного серого жеребца и бросил взгляд на дом, который казался необитаемым. Совершенно ясно, что ни один из деревенских так и не удосужился дойти до господского дома, чтобы поинтересоваться, как себя чувствует юная вдова.

Блэйк заметил, что входная дверь отворилась и на крыльце показался светловолосый слуга. Ральф Хорн, как всегда, недружелюбно смотрел на гостя.

Блэйк всеми силами старался заставить себя не думать о том, какую роль в доме играет этот тип. Подведя жеребца к крыльцу, он спросил:

— Леди Гудвин дома? Ральф не шелохнулся.

— Она еще не вставала, — неприветливо ответил слуга, обнажая зубы в хищной улыбке.

— Так поздно? В полдень?

— Да, в полдень, — настаивал слуга.

Ральф недоброжелательно смотрел на непрошеного гостя. Блэйк смерил его настороженным взглядом. Кем он приходится леди Гудвин? Только дурак не заметил бы, что они примерно одного возраста, говорят с одинаковым акцентом и Ральф ведет себя совершенно непозволительно для слуги.

— Хорошо, — решил Блэйк, — тогда я оставлю леди Гудвин свою визитную карточку, поеду в деревню пообедаю, а на обратном пути загляну к вам.

— Ральф?! — послышался сверху голос Виолетты. — Чья это лошадь там в саду?

Лицо Ральфа исказила гримаса. Блэйк победно улыбнулся. Слуга повернулся в сторону парадной двери и прокричал:

— Вашего друга лорда Блэйка. Ответом было молчание.

— Позвольте, я подожду в гостиной, — сказал Блэйк. Он отодвинул плечом Ральфа и вошел в дом без дополнительного приглашения. Если бы Ральф служил в Хардинг-Холле, подумал Блэйк, то через пару минут после столь дерзкого поступка он был бы уже уволен. Лорд Блэйк не успел насладиться мстительной думой, потому что по лестнице уже спускалась Виолетта Гудвин.

По плечам ее двумя волнами сбегали темные волосы. Блэйк замер от восхищения. Согласно его представлениям о жизни, женщины распускали волосы только в моменты интимной близости, а в обыденной жизни носили строгие прически, обычно закручивая волосы на папильотки, так что локоны не спускались ниже плеч.

Виолетта остановилась на середине лестницы.

— Вы так странно смотрите на меня, — сказала девушка. — Я что-то сделала неправильно?

Блэйк откашлялся.

— Я думал, вам захочется обсудить со мной ваши финансовые дела, — перевел он разговор в другое русло.

Только теперь Виолетта поняла, почему он так жадно смотрит на нее.

— О Боже! Я совсем забыла… — Она провела рукой по распущенным волосам и резко бросилась наверх.

Блэйк кинулся вслед за ней.

— Леди Гудвин… ради Бога… это не имеет значения…

— Вы так думаете? — покачиваясь на верхней ступеньке, переспросила Виолетта. — Но ведь это неприлично… Я быстро причешусь, вы ведь не уйдете?

— Ну конечно нет, — успокоил ее Блэйк. Виолетта опрометью бросилась в свою комнату.

Блэйк остался стоять в гостиной. Обернувшись, он поймал на себе неприязненный взгляд Ральфа, который не считал нужным скрывать свое презрение. У Блэйка не оставалось никаких сомнений: Ральф влюблен в свою госпожу. Интересно, отвечает ли она ему взаимностью?

Виолетта вошла в гостиную, и Блэйк встал, приветствуя ее. Теперь волосы ее аккуратно покоились под широкой сине-черной повязкой.

— Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше, чем вчера? — поинтересовался Блэйк.

— Ваш бренди сотворил чудо. Я чувствую себя прекрасно. Как никогда.

— Я заехал навестить вас и узнать, не нужна ли моя помощь, — сказал Блэйк.

— Нет, спасибо. Благодарю Господа за то, что сэр Томас не забыл про меня. Теперь со мной все будет хорошо.

— Леди Гудвин, мне очень жаль того, что произошло. Но мы по крайней мере можем утешать себя тем, что сэр Гудвин прожил богатую событиями и интересную жизнь.

— Да, я знаю, но как только я вспоминаю, что в то время, когда он умирал, я веселилась вечером в Хардинг-Холле, у меня начинает щемить сердце.

Полный сострадания, Блэйк опустился перед ней на колени.

— Вы не должны винить себя. Вы ни в чем не виноваты.

— Он сам хотел, чтобы я поехала и повеселилась, — прошептала несчастная Виолетта. — Он был очень хорошим человеком. Он был моим другом. Он часто говорил мне, что я словно солнышко для него. — Блэйк промолчал. Возможно, сейчас он начал лучше понимать сэра Томаса.

— Он заботился о вас, а вы заботились о нем, — неожиданно для себя произнес Блэйк.

— Конечно, — подтвердила Виолетта. — Подумать только, как много он сделал для меня: он купил мне одежду, кормил меня вдоволь, а на день рождения он подарил мне это. — Она достала из выреза платья тоненькую золотую цепочку, украшенную жемчужиной и бриллиантом в виде подвески.

— Очень мило, — похвалил Блэйк, отметив про себя, что все украшение вряд ли стоило дороже сорока фунтов.

— Кроме того, каждый месяц сэр Томас давал мне пять фунтов на карманные расходы, — продолжала хвастаться Виолетта.

— Неужели? — переспросил для приличия Блэйк, а про себя подумал, что, будь он мужем Виолетты, он бы осыпал ее бриллиантами и сапфирами, а содержание назначил бы ей почти безмерное.

— Скажите, а как вы познакомились с сэром Томасом? — поинтересовался Блэйк.

Виолетта побледнела.

— Какое это имеет значение?

— Простите, это, видимо, слишком личный вопрос.

— Я работала продавщицей. В аптеке. А он зашел туда за лекарствами, — замявшись, сказала Виолетта.

— Боже, как ему повезло, — протянул Блэйк. Виолетта затаила дыхание.

— Почему вы всегда так добры ко мне?

— Это мой чудовищный недостаток.

Ему хотелось задать Виолетте еще добрую дюжину вопросов. Кто ее родители? Где она родиласй? Как прошло ее детство? Но задать их он не мог. Тем более сейчас, когда она была смущена собственным признанием о том, что познакомилась с сэром Томасом будучи продавщицей.

— Расскажите мне немного о Ральфе, — попросил он.

— Мы дружим с самого детства.

Блэйк внимательно посмотрел на девушку:

— Дружите?

— Да, дружим, — словно защищаясь от его ненужного любопытства, подтвердила Виолетта.

Блэйк в задумчивости подошел к окну. Он не подозревал Виолетту во лжи. Может, она и думает, что они с Хорном друзья, но Хорн, очевидно, думает по-другому. В этом Блэйк не сомневался.

— А как вы познакомились с Хорном?

— Какое это имеет значение?

Она явно не хотела раскрывать свои секреты, и Блэйк отступил, как и подобает джентльмену. Он сменил тему разговора.

— Леди Гудвин, я приехал, чтобы оказать вам посильную помощь, в которой вы, очевидно, нуждаетесь. Теперь, когда вы стали домовладелицей, вам, безусловно, понадобятся мои советы.

— Нет у меня никаких вопросов. С чего вы взяли, что они должны быть?

— Теперь у вас появились новые обязанности. Теперь вы должны платить жалованье своим слугам. Вы должны обеспечивать сами себя. Вы должны платить налоги.

Виолетта замотала головой и побледнела.

— Из завещания следует, что никакого денежного содержания сэр Томас вам не оставил.

— Содержание? Вы имеете в виду деньги?

— Да, — подтвердил Блэйк, — именно деньги.

— О Боже! — прошептала леди Гудвин. — Что же мне делать?

— Не отчаивайтесь, — утешил ее Блэйк. — Я приехал сегодня с визитом, потому что предполагал, что вам понадобится моя помощь. У меня есть свой банк, и довольно часто мне приходится оказывать людям финансовую помощь.

— У вас свой банк?! — всплеснула руками Виолетта.

— Да, и первое, что вам необходимо сделать, это определить свои траты. Второе — вычислить свои доход или дать себе отчет в отсутствии такового. А затем мы вместе поищем выход из положения, в котором вы оказались.

— О чем вы говорите?

— Леди Гудвин, так у вас нет никаких источников доходов?

— Нет. Кроме того, что мне удалось скопить тридцать пять фунтов из моих карманных денег.

— Леди Гудвин, чтобы содержать дом, нужны деньги. Вы должны платить жалованье слугам и налоги государству.

— Кухарка мне не нужна, а Ральфу не нужно жалованье, — быстро нашлась Виолетта.

— Тридцати пяти фунтов не хватит, чтобы платить налоги каждый год. Кроме того, вам ведь необходимо содержать самое себя. — Блэйк чувствовал себя злодеем, добивающим жертву, в то время как он всего-навсего пытался наставить ее на путь истинный.

— О Боже! — воскликнула Виолетта. — Так вот зачем вы пришли! Чтобы запугать меня до смерти! Что же мне делать?

— Я приехал, чтобы помочь вам найти выход из создавшегося положения.

— Нет, вы приехали, чтобы сказать мне, что я снова окажусь на улице, что буду бездомной и голодной, как того хочет леди Фелдстоун.

— Этого не случится никогда, я вам обещаю, леди Гудвин.

Едва он произнес эти слова, как понял по ее глазам, что она верит в него, и понял, что никогда не предаст эту женщину.

— Если я не заплачу налоги, у меня отберут дом? — с тревогой в голосе спросила Виолетта.

— Боюсь, что так, — подтвердил Блэйк. — Поэтому я предлагаю вам продать этот дом как можно скорее.

— Продать его???

— Да. За этот дом вы получите известную сумму наличными, которая позволит вам безбедно жить в маленькой квартирке, которую я советую вам купить вместо этого дома.

Виолетта подняла на него глаза, в которых выражение ужаса сменилось радостью.

— Мне нравится этот дом, но, по правде говоря, он великоват для меня. — Помедлив, она добавила: — Для меня и Ральфа.

« Для меня и Ральфа «, — повторил про себя Блэйк и постарался как можно скорее избавиться от всяких подозрений. Если бы между ними была неприличная связь, леди Гудвин не стала бы так открыто говорить об этом.

— Если вы действительно решитесь продать дом, я помогу вам.

— Да, но ведь через несколько лет деньги, вырученные от продажи дома, закончатся. — Блэйк не ожидал от нее такой прозорливости. — Что же мне делать тогда? Тогда мне придется вернуться в магазин, так что ли?! — Виолетта покраснела.

— Нет, не так. Вы можете сделать то же самое, что делает большинство вдов.

— Что же это? — Глаза Виолетты вспыхнули надеждой.

— Снова выйти замуж.

Произнеся эти слова, Блэйк представил леди Гудвин в центре гостиной Хардинг-Холла, всю усыпанную драгоценностями.

— Вам предстоит найти себе мужа со средствами, — продолжал наставлять ее Блэйк.

Виолетта впилась в него взглядом и, замирая от страха, спросила шепотом:

— Вы имеете в виду, что я должна подыскать себе в мужья человека вроде вас?


Глава 7


Блэйк онемел.

Виолетта не сводила с него глаз. Она даже не слышала, как он повторил вопрос. Она снова — в который раз — вспомнила: Блэйк в лунном свете танцует с золотоволосой женщиной, а они с Ральфом — голодные оборванцы, надеющиеся украсть немного еды, — прячутся под террасой. И другую ночь вспомнила она, когда Блэйк увел ее в сад любоваться бесчисленным множеством цветов. Он обнимал ее и страстно целовал. Это был самый счастливый миг ее жизни. Но тогда она была замужем за сэром Томасом, и поведение ее было предосудительным. Теперь сэра Томаса уже нет.

Господи, прости его, и пусть ему там будет хорошо, но он был старым, добрым, но старым, а Блэйк, который теперь находится рядом с ней, молод и красив. И богат. Блэйк — воплощение мечты любой женщины. И она вспомнила, как в детстве поклялась себе стать богатой и выйти замуж за благородного человека.

Может быть, даже тогда, в свои десять лет, она уже мечтала выйти замуж за Блэйка? А может быть, подумала Виолетта, может быть, она и в самом деле любит Блэйка. О Боже, она и впрямь влюблена.

А если и он любит ее? Виолетта задрожала. Она с трудом могла представить себе, каково это быть женой Блэйка и проводить с ним время день за днем, ночь за ночью. Как ни странно, она с легкостью могла представить себя в Хардинг-Холле, одетую в шелк и бархат.

— Леди Гудвин, — замялся Блэйк, — то, что я предлагаю вам в действительности…

Она не дослушала.

— Вы хотите сказать, что мы должны пожениться? Вы и я?

Глаза у него стали размером с блюдце. Блэйк был не на шутку озадачен.

— Блэйк, вы хотите, чтобы мы поженились?

— Леди Гудвин. — Блэйк выдавил из себя улыбку. Он был смертельно бледен. — Прошу прощения, я неправильно выразился. Я вовсе не имел в виду, что пожениться должны мы с вами. Я хотел сказать, что большинство вдов, как правило, по экономическим соображениям выходят замуж снова.

Только теперь Виолетта поняла, как она ошибалась. Он вовсе не имел в виду, что они должны пожениться. Она была раздавлена, ей казалось, что на нее опустился непосильный груз. Оказывается, он имел в виду, что она должна выйти замуж за кого-то другого.

— Леди Гудвин. — Блэйк схватил ее за рукав платья. — Вы не так меня поняли.

Виолетта подняла на него глаза, в которых еще мгновение назад блестели слезы:

— До чего же я глупа! Должно быть, я похожа на идиотку! Конечно, вы никогда не женитесь на такой, как я! Господи! Что со мной! Ведь сэр Томас еще не успел остыть в могиле!

— Кто вы, не имеет для меня никакого значения. Я не женюсь на вас, потому что я не создан для брака. А если мне когда-нибудь и придется идти под венец, то я сделаю это только из соображений удобства.

— Нет, я не верю вам. Кто я, значит очень многое. Я не умею правильно говорить, я не умею пройтись по гостиной и не уронить что-нибудь дорогое, я вовсе не леди, и мы оба знаем это. — Виолетта отпрянула от Блэйка, чувствую себя чудовищно униженной.

— Если бы я хотел жениться на вас, я бы сделал это. Но я не собираюсь жениться. Ни на ком. Я даже не думаю об этом.

— Почему? — не веря своим ушам, спросила Виолетта.

Ответ был неожиданным и холодным:

— Это не ваше дело.

Внимательно посмотрев на собеседника, Виолетта произнесла:

— Все равно вы когда-нибудь женитесь. На ком-нибудь вроде леди Катарины.

— Я отношусь к Катарине как к сестре. Уверяю вас, я не собираюсь жениться ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

Виолетта не ответила. Ей захотелось, чтобы лорд Блэйк уехал, тогда она сможет всласть погоревать о сэре Томасе, да и о себе тоже. Впрочем, она все равно ему не верила.

Блэйк медлил, не собираясь уходить.

— Леди Гудвин, не возражаете ли вы, если мы изменим тему?

— Конечно, я уже устала, — сказала Виолетта, надеясь, что он поймет намек. Ей хотелось забраться в кровать, спрятаться под одеяло и пожалеть себя за то, что она вела себя как дурочка и выставила себя на посмешище.

Но Блэйк намека не понял.

— Не хотите ли продолжить тему продажи дома? Я бы все устроил. Вам не придется и пальчиком шевелить, разве для того только, чтобы поставить свою подпись на документе.

Виолетта повернулась к окну.

— Я не умею писать, — не поворачиваясь, бросила она через плечо. Она произнесла эти слова с тайным злорадством, словно пытаясь отомстить человеку, который не оправдал самых интимных ее надежд и оказался к ней безразличен.

— Вы не умеете писать? Не можете даже поставить свою подпись? — недоумевая переспросил Блэйк.

— Даже своих инициалов, — зло подтвердила Виолетта. Боже, почему сэр Томас умер? Почему он оставил ее и Ральфа, совершенно беспомощных в этой жизни? Почему он своей смертью способствовал тому, чтобы она влюбилась в этого красивого богача без всякой надежды на взаимность?

— Оставьте меня, — не затрудняя себя вежливостью, попросила она.

— Конечно, должно быть, вы устали, — спохватился Блэйк. — Когда решитесь продавать дом, дайте мне знать, пришлите кого-нибудь в Хардинг-Холл. Всего доброго.

Виолетта стояла у окна. Она боялась, что, простившись с молодым лордом, больше его никогда не увидит.

Не дождавшись, чтобы она повернулась, Блэйк ушел, оставив ей на память звук своих шагов.

Виолетта не смогла бы ответить, сколько времени она провела у окна, глядя вслед давно ускакавшему Блэйку. Услышав за спиной какой-то шум, она поняла, что это Ральф. Девушка вздохнула и обернулась.

— Я все слышал. Должно быть, ты совсем свихнулась.

— Не надо, — предупредила его Виолетта, и глаза ее налились гневом.

— Ты хочешь выйти за него замуж! Ты с ума сошла?! Он не женится на тебе, даже если ты останешься единственной женщиной на земле!

— Хороший же ты друг, нечего сказать! — закричала Виолетта и стиснула кулачки.

— Ты влюбилась в этого… в этого… а твой муж еще не успел окоченеть в могиле!

Виолетта изо всех сил ударила Ральфа в живот. Но Ральф знал свою подружку так же хорошо, как знал себя, поэтому он сжал мускулы живота и слегка отпрянул. Виолетта, потеряв равновесие, повалилась прямо на Ральфа и, в конце концов, разрыдалась у него на груди.

Молодой человек нежно гладил ее по голове.

— Успокойся, девочка, ты же смелый и мужественный парень. Конечно, я не одобряю твоих чувств к сэру Блэйку, все твердят, что он дамский угодник, а попросту сказать, бабник. Говорят, что он перепортил много женщин. Я, нечего греха таить, не хочу видеть его возле тебя.

Виолетта прижалась к Ральфу и успокоилась. Она понимала, что он причиняет ей боль, сам того не желая.

— Откуда ты знаешь, что он бабник?

— Все говорят. Правда, он привлекательный мужчина. Мы последуем его совету и продадим этот дом. Но даже не смей думать о новом замужестве. Сэр Томас оказался порядочным человеком. В этом нам действительно повезло. Но снова выйти замуж я тебе не позволю. Мы будем жить вместе, как в старые добрые времена.

Виолетта припомнила, что Ральф был против ее брака с сэром Томасом. Она же была решительно настроена на союз с сэром Томасом, потому что он был добрым человеком и отвечал всем ее требованиям. Или почти всем. Возможно, она приняла бы его предложение, даже если бы он потребовал делить с ним постель, но он этого условия не ставил. Ральф опасался, что замужество Виолетты разлучит их, но она объяснила сэру Томасу, что Ральф единственное близкое ей существо на всем белом свете, и сэр Гудвин был настолько великодушен, что нанял Ральфа на службу, не задавая лишних вопросов.

Слова Ральфа не нравились Виолетте. А что, если ей вздумается выйти замуж» из экономических соображений «? Это ведь она должна принимать решения, а вовсе не Ральф. Впрочем, пока говорить было не о чем.

— Как же нам жить дальше, Ральф? Я не хочу больше голодать. Я не хочу больше спать на скамейках. Я не хочу возвращаться в Сент-Джилс.

— Мы не будем голодать и не вернемся туда, это я тебе обещаю, — угрюмо сказал Ральф.

— Прежде чем выйти замуж за сэра Томаса, я работала продавщицей и очень уставала, но я не припомню, чтобы ты, Ральф, когда-нибудь работал.

— Но ведь я приносил в дом кое-какие деньжата, — прищурившись, сказал он.

Виолетта отодвинулась от приятеля:

— Ральф, мы с тобой договорились жить честно, а ты все равно продолжал воровать кошельки.

В это время хлопнула входная дверь.

— Кого это черт принес? — нелюбезно закричал Ральф, но Виолетта догадывалась, как втайне он рад тому, что разговор закончился. Виолетта пожалела о своих резких словах и снова прижалась к нему, чтобы выразить свою нежность и привязанность. Так легко быть богатым и так трудно быть бедным. Да и вообще… если что-нибудь случится с Ральфом, она останется на свете одна-одинешенька.

В это время в гостиной появилась леди Джоанна. Увидев мачеху и слугу едва ли не в объятиях друг друга, она едва не задохнулась от возмущения.

Братья шагом ехали вдоль ручья, давая возможность своим жеребцам отдохнуть. Небо было изысканно-голубым, вокруг них простирались поля, покрытые цветущим вереском. Вдали виднелись башенки Хардинг-Холла.

— Катарина удерживала тебя от ухаживаний за леди Гудвин, — откровенно сказал Джон.

— Самый ужасный момент в моей жизни наступил, когда я осознал, что собственно она сказала, — посетовал Блэйк. — Впрочем, я не хотел обижать ее, она этого вовсе не заслуживает. Я сказал, что вообще не думаю жениться. И с какой стати мне жениться. Я не наследую ни титул, ни графство.

— Когда-нибудь придет и твое время, — начал пророчествовать Джон.

— Что это значит?

— Это значит, что когда-нибудь ты почувствуешь несокрушимое влечение к какой-нибудь женщине. И ты поймешь, что это та единственная женщина, которая предназначена именно тебе, и остаток жизни ты хочешь провести только с ней.

— Не означает ли твой пафос, что ты уже встретил подобную женщину? — изумился Блэйк.

— Разве ты видишь меня у алтаря?

Не будучи в силах проникнуть в сокровенный смысл сказанного братом, Блэйк ограничился следующим глубоким высказыванием:

— Любовь это занятие для дураков.

— Следовательно, ты был дураком, когда ухаживал за Габриэллой? Или твои родители дураки?

Блэйк устало ухмыльнулся:

— Все знают, что я уступил Габриэллу этому маркизу. Да, она отвергла меня. А я любил ее именно так, как ты описывал, мечтая скоротать с ней остаток жизни. И самое болезненное: ведь она тоже любила меня и отказала только из-за страха, что наш брак треснет из-за разницы в возрасте. Мне оставалось только одно — удалиться. Но знаешь ли ты, что я до сих пор люблю ее, вернее, какая-то часть меня до сих пор мучается этой любовью?! И я всегда буду любить ее и восхищаться ею!

— Блэйк, мне очень жаль, что все произошло именно так. Надеюсь, что ты все-таки изменишь свое мнение о браке. Я прекрасно помню время, когда ты хотел только одного — дома и семьи. Очень обидно, если, однажды разочаровавшись, ты предашь свои прекрасные мечты.

— Жизнь есть жизнь, — философски заметил Блэйк, и образ Габриэллы сменился образом Виолетты.

— Не будь циником. Жизнь полна сюрпризов. Вроде Виолетты Гудвин.

Блэйк пустил своего жеребца вперед. У него складывалось впечатление, что Джон всячески подталкивает его к развитию отношений с вдовой сэра Томаса.

С благородными намерениями — Виолетта Гудвин прелестна. И, несмотря на свою хрупкость и беспомощность, она стойкий и цепкий человек, иначе она бы не смогла таким волшебным образом изменить свою жизнь.

Джон улыбнулся:

— Давай поторопимся, а то мама накажет нас, как делала это в детстве. Нам нельзя опаздывать к ужину — у нас сегодня гости.

Они пустили лошадей вскачь, наслаждаясь скоростью и распугивая водоплавающую дичь, которая по берегам ручья искала себе пропитание.

Напротив дома их встретили два грума, которые, взяв жеребцов под уздцы, дали братьям возможность спрыгнуть на землю. Парадная дверь распахнулась, и на крыльце появилась Катарина.

— Ну, кто из вас победил?

— Я, — гордо ответил Джон, обвивая рукой ее талию и целуя девушку в щеку. — Блэйк сегодня не в форме.

— Он все преувеличивает, — рассмеялся Блэйк и тоже чмокнул Катарину.

— Мы все время говорили о леди Гудвин.

— Надеюсь, ничего плохого? — Катарина перевела взгляд с Джона на Блэйка.

— Почему бы нам говорить что-нибудь дурное о юной вдове? Напротив — только хорошее, — сказал Джон.

Однако лицо Катарины выдавало беспокойство.

— Сегодня я была в деревне и слышала совершенно омерзительные сплетни.

— Ты должна рассказать нам все. — Джон едва ли не просверлил в ней взглядом дыру.

— Сплетни касаются леди Виолетты, и ты, Джон, или граф обязаны пресечь их. Леди Фелдстоун уверяет, что сэр Томас умер не своей смертью! — наконец созналась Катарина.

— Странные сплетни. Сэру Томасу было семьдесят, и он неважно себя чувствовал.

— Но тем не менее самочувствие его было удовлетворительным. — Катарина принялась комкать в руке платочек.

— Катарина, дорогая, я никогда не видел тебя такой взволнованной. Ты ведь хочешь сообщить нам что-то еще? — мягко улыбнулся Джон.

— Нет, об этом нельзя говорить вслух. — Катарина уставилась на Блэйка.

— Что, сплетня касается меня? — поинтересовался он.

Катарина покачала головой:

— Нет, в деревне говорят, что… сэра Томаса убили… леди Гудвин и ее слуга… этот парень… Хорн.


Глава 8


— Сэр, — обратился дворецкий к хозяину Хардинг-Холла, — вас хочет видеть стряпчий. Он приносит вам извинения за бесцеремонное вторжение, но уверяет, что у него к вам дело чрезвычайной важности.

Граф завтракал вместе со своими сыновьями. Все только что вернулись с утренней верховой прогулки. Еще не было и девяти утра. Еще лежала роса на траве, и туман не успел развеяться. Блэйк и Джон обменялись настороженными взглядами, когда дворецкий вручил графу визитную карточку посетителя. Взглянув на карточку, граф произнес:

— Это тот самый стряпчий, который заверял завещание сэра Томаса. — Кивнув дворецкому, он распорядился: — Пригласите его войти, Неддингам.

Едва дворецкий вышел, Блэйк нервно оттолкнул от себя тарелку!

— Не прошло и четырех дней после смерти сэра Томаса. Меня терзают самые мрачные предчувствия.

Блэйк представил себе Виолетту Гудвин. Он не видел ее с тех пор, как жестоко отверг ее предложение пожениться. Всякий раз, когда он вспоминал об их последней встрече, он мрачнел. Но когда он вспоминал о жуткой сплетне, распущенной леди Джоанной, он становился еще мрачнее. То, что она придумала, было абсурдом. Блэйк прекрасно понимал, что Виолетта никого не убивала.

Улыбаясь, в столовую вошел Кардиф, стряпчий. Это был высокий, худой человек, на котором черный костюм болтался как на чучеле. Граф поднялся из-за стола и протянул ему для приветствия руку.

— Рад знакомству с вами и прошу меня простить за то, что нарушил ваш покой, но мое дело не терпит отлагательств.

Граф представил стряпчему своих сыновей и пригласил разделить с ними завтрак. Сэр Кардиф, однако, отказался от всего, кроме чашки чаю.

— Что привело вас сюда? — поинтересовался Блэйк, наблюдая, как мистер Кардиф размешивает ложечкой сахар в фарфоровой чашке от Веджвуда.

— Весть о смерти сэра Томаса достигла определенных кругов в Лондоне. Признаюсь, о существовании заинтересованных лиц мне не было прежде известно. Мне сообщили, что в настоящее время вы, сэр, — он обратился к графу, — являетесь обладателем завещания сэра Томаса. Об этом мне поведала леди Гудвин.

— Так вы уже были в доме сэра Томаса? — с удивлением поинтересовался Блэйк, недоумевая, почему Виолетта не послала за ним, если она все-таки решилась продать дом.

Кардиф кивнул.

— Да, действительно, завещание у меня, но оно, может быть, подождет, пока мы закончим завтрак.

— Конечно, — весьма неохотно согласился стряпчий.

— Могу я поинтересоваться, что случилось? — вмешался Блэйк. — Продажа такого строения, как дом сэра Томаса, как правило, не вызывает затруднений.

— Здесь все не так просто, как вы думаете, — таинственно ответил стряпчий. — Как только мы перейдем к делу, вы сможете убедиться в этом сами. — Он вздохнул. — Оказывается, у сэра Томаса было много долгов. Речь идет о многих сотнях фунтов. Едва о смерти сэра Томаса стало известно в Лондоне, как его кредиторы вознамерились завладеть его имением. Выяснилось, что сэр Томас давно был объявлен банкротом. В имение Гудвинов уже отправился судебный пристав, чтобы описать все имущество.

Чтобы погасить долги сэра Томаса, понадобится продать все имение. Судебные власти надеются, что мебель будет продана на октябрьском аукционе, тогда они смогут приступить к продаже дома.

— А что леди Гудвин? Она уже знает о случившемся? — вскочил на ноги Блэйк.

— Боюсь, что да. Она теряет больше всех.

— И как она восприняла известие? — Блэйк чувствовал себя так, словно безжалостный мучитель медленно поворачивал у него в животе нож.

— Не знаю, что и сказать. Выслушав постановление, она не проронила ни звука.

— Я еду в дом Гудвина, — объявил Блэйк.

— Я с тобой, — поддержал брата Джон. Братья вышли. Следом за ними покинули столовую граф Хардинг и стряпчий.

Блэйк и Джон вошли в дом леди Гудвин, когда в гостиной шумно переговаривалась о чем-то с мужем леди Джоанна. Удивившись столь странной встрече, Блэйк, тем не менее, поклонился:

— Доброе утро, леди Фелдстоун.

Леди Джоанна присела, ее муж, барон Фелдстоун, важно кивнул.

— Должно быть, это ошибка, — первой начала разговор дочь покойного. — Вчера вечером со мной связался мой адвокат. На деньги, которые отец оставил мне, наложен арест. Если это правда, то все наследство уйдет на то, чтобы расплатиться с долгами отца. — На глаза Джоанны навернулись слезы. Блэйку, однако, вовсе не было ее жалко: супруг ее был финансово обеспечен и крепко стоял на ногах.

— Где же леди Гудвин? — спросил Блэйк.

— Должно быть, наверху, наедине со своими иллюзиями. Она, наверное, в ужасе оттого, что вышла замуж за старика и ничего от этого не получила. Я стучала, но мне никто не ответил, даже этот убогий слуга. — Джоанна скрестила могучие руки на могучей груди.

— Леди Фелдстоун, известно ли вам, что распространение сплетен в нашем графстве карается законом? — спросил Блэйк.

— Простите? — едва не поперхнулась Джоанна.

— Или вы можете привести конкретные доказательства того, что ваш отец умер не своей смертью? — наступал Блэйк.

— Боже! О чем вы говорите? — Барон переводил взгляд с Блэйка на Джоанну.

— Ваша жена распространила в деревне слухи о том, что ее отец был убит молодой женой, леди Гудвин, — пояснил Блэйк.

Барон Фелдстоун в гневе повернулся к жене:

— Мадам, надеюсь, я ослышался, или мистер Блэйк чего-то не понял.

Джоанна нервно теребила внушительный подбородок.

— Мой отец вовсе не находился на краю могилы, и у меня есть все основания предполагать… что эта… что его убила эта женщина.

Блэйк сложил руки на груди и замер в напряжении. Вперед выступил Джон.

— Леди Джоанна, какие у вас основания, полагать, что леди Виолетта это сделала? Я сам видел, как она плакала на могиле вашего отца. А он… он был старым человеком.

— На каком основании? — воскликнула леди Джоанна. — Да она выскочка, самозванка, искательница приключений! И это было ясно с самого начала! Она соблазнила моего отца и вынудила его жениться, и мы все это знаем! Она вышла за него замуж ради денег. Я удивляюсь только тому, что ее замужество длилось целых шесть месяцев, ведь она могла бы отправить его к праотцам еще пять месяцев назад. Полагаю, она была страшно огорчена, что получила только дом без денежного содержания.

— Леди Фелдстоун, большинство женщин ищут себе мужей побогаче, — философски заметил Блэйк, — но это вовсе не значит, что они убийцы.

— Вы просто защищаете ее! — воскликнула леди Джоанна. — Я ничуть не сомневаюсь в том, что она убила моего отца вместе с этим слугой, который был ее любовником!

У Блэйка заныло сердце.

— Я прекрасно разбираюсь в людях. Леди Гудвин не может быть убийцей! Я полагаю, вам следует воздержаться от распространения грязных сплетен и от того, чтобы порочить леди Гудвин.

— Я застала их наедине, — прошипела Джоанна.

— Неужели? — переспросил Блэйк. Уверенность в невиновности леди Гудвин мало-помалу покидала его.

— Леди Джоанна, что бы вы ни видели, это вам померещилось или вы это неправильно поняли, — голосом, не вызывающим возражений, произнес Джон.

Блэйку очень хотелось согласиться с братом. Что бы там ни показалось Джоанне, она ошиблась. Или нет? Он ведь тоже с самого начала заподозрил связь Виолетты с этим Хорном.

— Как бы там ни было… скандал нам не нужен, — сказал барон и сделал предупреждающий знак жене. — Что бы ни видела моя супруга, она, безусловно, ошиблась. И вам не следует беспокоиться: никто больше слова дурного о леди Гудвин не скажет. Уверен, что все это со временем забудется.

Джон поклонился, Блэйк остался недвижен.

— Хорошие слова, сэр, а теперь не поискать ли нам вдову?

Блэйк заторопился вверх, на второй этаж. Преодолев лестничный марш и оказавшись на втором этаже, он откашлялся и громко произнес:

— Леди Гудвин, это я, Блэйк. Мы с братом ждем, чтобы вы спустились вниз.

Ответа не последовало.

— К черту приличия. — Блэйк направился прямо к спальне Виолетты.

Дверь комнаты была распахнута.

— Леди Гудвин! — еще раз позвал Блэйк, уже не сомневаясь, что Виолетты нет дома.

Из-за его плеча в комнату молодой вдовы заглядывали Джон, Джоанна и ее супруг.

Спальня была не то что пуста, она была опустошена. Перед всеобщим взором предстала абсолютно голая кровать — без одеял, простыней и подушек; дверь шкафа болталась на одной петле, а сам он был пуст; на туалетном столике — ни флакончика, ни расчески — пустота. На полу не было даже ковра. В комнате остались только кровать и старая, облезлая мебель.

— Она сбежала! — выдохнула Джоанна. — Она унесла с собой все, что смогла взять.

Блэйк побледнел. Джон положил ему руку на плечо. Она сбежала.

— Не знаю, что и думать, — прошептал Блэйк, оборачиваясь к брату.

— Все это не очень хорошо, — согласился Джон, — совершенно ясно, что она исчезла.

— Она ничего не взяла из комнаты моего отца, — сказала Джоанна, побывав в спальне покойного. — Ну, разве я вас не предупреждала, мистер Блэйк?

— Прошу прощения, леди Фелдстоун. — Блэйку ничего больше не оставалось делать, как извиняться.

— Она всего лишь искательница приключений, — продолжала Джоанна, — и как только она поняла, что дом продадут за долги, она тут же исчезла прихватив вещи, которые смогла унести на себе.

— Леди Фелдстоун. — Джон попытался урезонить разбушевавшуюся леди. — Нам всем ясно, что леди Виолетта забрала только то, что принадлежало лично ей, — вещи и туалетные принадлежности.

— Но она захватила и одеяло, и ковер!

— Наверное, она боится холода, — вывернулся Джон.

Блэйк не вымолвил ни слова. Конечно, плохо, что после смерти мужа Виолетта осталась ни с чем, но значительно хуже, что она сбежала. Намного хуже.

— К тому же она еще и воришка. Уличный воришка. Иначе почему она сбежала только тогда, когда вы-ленилось, что ей нечего наследовать? Так порядочные люди не поступают. Она ведет себя как преступница. — Джоанна торжествовала. — Она мошенница. Значит, и папу моего убила она. А потом удрала.

Блэйк молча обошел Джоанну, которая вызывала у него презрение, и направился вниз. К несчастью, он разделял мнение Джоанны.


Часть 2

Несчастный случай


Глава 9


Челси. Лондон

Квартира находилась в Ист-Энде. Она состояла всего из трех помещений: слепой, без окон, спаленки; гостиной, которая одновременно служила холлом, и крошечной кухоньки.» Удобства» находились на улице. Ими пользовались и соседи.

Виолетта убеждала себя, что должна быть благодарна судьбе за то, что имеет крышу над головой, но благодарности она не испытывала вовсе. Девушка жила в постоянном страхе.

Не успела она оправиться от смерти супруга, как по деревне поползли слухи, что она его и убила. Удары следовали один за другим. Виолетта была прекрасно осведомлена о том, что слухи распускает Джоанна Фелдстоун, и не могла понять, почему жители деревни верят ее сплетням. Сэр Томас был ей не просто мужем, он был ей верным другом. Само небо послало ей сэра Томаса.

И неужели вся деревня поверила в то, что она изменяет сэру Томасу?

Интересно, доползли ли сплетни до Хардинг-Холла?

Виолетта ненавидела Лондон. За последние шесть месяцев она успела привыкнуть к жизни на природе.

Ей нравилось имение сэра Томаса, и ей нравилась деревня, даже несмотря на то, что жители ее невзлюбили Виолетту. По своей воле она бы никогда не покинула графство Йорк.

Но в доме появились судебные исполнители и стряпчий, и у нее не осталось выбора. По правде ска-зать, на побеге настоял Ральф. Ему посчастливилось сохранить все деньги, которые сэр Томас выдавал ему в качестве зарплаты, а у Виолетты оставались еще ее карманные денежки. Беглецы отправились в Лондон только потому, что имели опыт жизни в этом городе. Здесь, в Лондоне, им удалось снять дешевую, но чистенькую квартирку. Хозяйке они сказали, что они брат и сестра, и в понимании Виолетты это было почти правдой.

Женщины, жившие по соседству, трудились на обувной или швейной фабрике, расположенных поблизости. Мужчины работали в порту бондарями, плотниками или грузчиками. Ральф нанялся в литейную мастерскую и трудился, отчаянно презирая свою работу.

Прошла неделя с тех пор, как Виолетта и Ральф приехали в Лондон, но девушка еще не успела прийти в себя от потрясения. Каждую ночь она возвращалась мыслями в тот пресловутый вечер, когда умер сэр Томас. Тогда она наслаждалась изысканной едой и обществом Блэйка и, вернувшись домой, обнаружила в постели холодеющее тело мужа. Часто ей снилось ее голодное, нищенское детство, которое она провела в Сент-Джилсе, и Виолетта со стонами просыпалась.

От ее криков просыпался Ральф, который спал на полу в соседней комнате.

Для Виолетты было ударом оказаться без пенни в кармане в Лондоне, в городе, где хорошо жилось только богатым.

Слава Богу, они не были нищими и не воровали. Они не были бездомными и голодными. Пока не были.

Виолетта попыталась было вновь устроиться на работу в аптеку, где она познакомилась с сэром Томасом, но владелец ее давно уже нанял другую девушку.

Последние два дня Виолетта безрезультатно потратила на поиски работы. Но девушка была настроена решительно. Теперь она была леди Гудвин, вдова приличного человека, джентльмена, что давало ей возможность надеяться на работу продавщицей в респектабельном магазине. Она мечтала, что когда-нибудь будет продавать прелестные вечерние платья, которые покупают только знатные и богатые дамы вроде леди Катарины и графини. А что, если однажды в магазин заглянет Блэйк?! Виолетта не могла смириться с мыслью о том, что она его больше никогда не увидит.

Интересно, вспоминает ли он о ней? Известны ли ему чудовищные сплетни, распущенные о ней? Виолетта отчаянно надеялась, что нет.

Леди Гудвин, погруженная в глубокие раздумья, готовила ужин. Утром она купила немного свежего хлеба, и на ужин будет мясное жаркое с картофелем. Виолетта с грустью вспоминала, что в доме мистера Гудвина она наконец-то забыла о голоде, и то, как тамошняя кухарка с наслаждением готовила, чтобы удовлетворить ее самые изысканные запросы. Виолетта ненавидела чувство голода и чувство страха. К несчастью, для нее наступили прежние голодные времена.

В душную квартирку вошел Ральф. Единственным меблированным помещением в ней была кухня. Виолетта спала в спальне на матрасе, а Ральф стелил себе на полу в гостиной тоненькое одеяло. После работы Ральф возвращался потным и грязным. Бросив на Виолетту недобрый взгляд, он зашвырнул свою шапку в дальний угол кухоньки.

— Что это значит? — спокойно спросила Виолетта.

— Это значит, что мы слишком роскошно живем и не сможем протянуть долго. — У Ральфа в руках был бидончик с пивом. Он опустился на один из колченогих стульев. — Я ненавижу свою работу.

Виолетте это было очень хорошо известно.

— Скоро будет готов ужин.

Работать на литейном заводе было не лучше, чем просить милостыню или воровать, правда, немного честнее. Боже, как хорошо они жили с сэром Томасом! Как она скучала по Йорку! Там был свежий воздух, цветы и деревья! А что ее ждет здесь? Даже если ей удастся выйти замуж, всю жизнь ей предстоит копить деньги на содержание квартиры, а Ральфу придется до могилы корячиться на литейном заводе. Конечно, Блэйк неспроста подтолкнул ее к мысли о втором браке.

При воспоминании о том сладостно-щемящем дне у Виолетты сжалось сердце.

— Ты припозднился сегодня, — заметила девушка.

— Я разговорился с двумя работягами. Виолетта поставила на маленький кухонный столик две миски с жарким.

— Сегодня мне не удалось найти работу, но я не теряю надежды.

— Ты снова ходила туда, где живут богачи? — взорвался Ральф.

Виолетта кивнула:

— Ральф, послушай, наверное, Блэйк прав, и у меня нет выбора. Если я буду работать продавщицей в респектабельном магазине, может, мне удастся выйти замуж за обеспеченного человека.

Ральф, который до этого потягивал пиво, закашлял.

— Ты что, думаешь, все, что сказал этот господинчик, правда? Да ему ничего не надо, кроме как повыше задрать тебе юбки! И всем прочим респектабельным джентльменам нужно то же самое.

— Это неправда, — смутилась Виолетта. — Сэр Томас женился на мне, и мы прекрасно жили.

— Это все в прошлом. Проснись! Тебе не удастся выйти замуж во второй раз.

— Почему ты так низко ценишь меня?

— Потому что я не хочу, чтобы какой-нибудь старый пень использовал тебя в своих целях. С сэром Томасом тебе повезло, но неужели ты хочешь каждую ночь иметь в своей постели какого-нибудь старого толстяка?!

— А я и не собираюсь выходить за старика.

Она вспомнила Блэйка и подумала, что в мужья она хочет только его.

Ральф словно прочитал ее мысли.

— Выкини его из головы. Он не твоего поля ягода. Никто не собирается на тебе жениться.

Виолетта опустила ложку на стол. Аппетит пропал. Она задумалась о будущем. Ральф абсолютно прав. Блэйку она не нужна, а ей не нужен никто, кроме него.

— Не расстраивайся, — неожиданно поддержал ее Ральф. — Это совсем не похоже на тебя, Виолетта.

— Даже не знаю, что и делать, — посетовала девушка. — Еще несколько дней назад все было так хорошо…

— Да, пока был жив сэр Томас, все действительно было хорошо, — согласился Ральф. — И все изменилось, когда эта жирная свинья, его дочь, начала распускать сплетни о нас.

Виолетта не до конца разделяла мнение друга. Кое-что в их жизни изменилось еще до смерти сэра Томаса. Все изменилось именно тогда, когда в ее жизнь вторгся Блэйк.

Экипаж повернул за угол, и сердце Виолетты затрепетало. Впереди вырисовывался Хардинг-Хаус.

Девушка тяжело дышала. Что она делает? Неужели она сошла с ума? Неужели она станет искать встречи с Блэйком и обратится к нему за помощью, которую он ей обещал две недели назад?

Она была горда, но гордость ее сникла под напором реальной жизненной угрозы: она не могла найти работу. Она обходила магазин за магазином, но двери неизбежно захлопывались у нее под носом. Кроме того, Ральф взял привычку выходить на работу поздно или не выходить вообще. Он со своими новыми приятелями посещал одну за другой все пивные и иногда даже не ночевал дома. Виолетта была в ужасе. Деньги таяли, как и желание сохранить респектабельность. Ральф своим поведением возбуждал в ней воспоминания о прошлом, которое Виолетта всеми силами старалась забыть.

Ей было совершенно ясно, что она должна найти себе работу, и как можно скорее.

Виолетта постаралась успокоиться, напомнив себе, что теперь она леди Гудвин, а не безродный оборвыш, каким она себя всегда ощущала. Будучи благородной дамой, она имела полное право обратиться к Блэйку. Ведь он сам предложил ей себя в советчики. Правда, теперь она нуждалась не в совете, а в чем-то большем — в работе.

Экипаж остановился. Виолетта соскочила с подножки быстрее, чем кучер спустился с козел, чтобы помочь ей. Девушка потянулась за ридикюлем. Он был темно-синего цвета, в тон платью, отделанному мехом. Виолетта протянула кучеру деньги, с тоской наблюдая за тем, как полтора фунта исчезают в чужом кармане.

— Мадам, — протянул кучер на родном Виолетте кокни, — еще за полтора фунта я готов ждать, когда вы управитесь со своими делами, чтобы отвезти вас обратно.

Девушка покачала головой, и экипаж покатился дальше. Виолетта с беспокойством пересчитала деньги, собралась с духом и устремилась к особняку. Двое дюжих слуг, одетых в синие с серебром ливреи, стояли по обеим сторонам массивной двери.

Подхватив подол платья одной рукой, крепко сжав ридикюль другой, миссис Гудвин начала свое восхождение по лестнице Хардинг-Хауса. Слуга молча распахнул перед ней дверь.

Виолетта оказалась в вестибюле, выполненном в форме ротонды высотой с кафедральный собор. Свод ротонды был расписан картинами райской жизни: голубое небо, белые облака с золотыми ободочками, ангелы и серафимы. Виолетта перевела взгляд вниз: там сверкал отполированной белизной мраморный пол. Широкая лестница с коваными перилами вела наверх. Слева были огромные двери, которые, как полагала Виолетта, вели в салон. Все пространство стен было украшено картинами и гобеленами старинной работы.

Хардинг-Холл в графстве Йорк был огромен; Хардинг-Хаус в Лондоне был изящен и внушал чувство благоговения.

Лакей пристально смотрел на Виолетту, вытянув руку в указующем жесте.

Взглянув ему в лицо, Виолетта перевела взгляд на руку. Интересно, как ему удается содержать свои перчатки в такой чистоте. Ее собственные перчатки были в пыли всего лишь от одной поездки по городу.

— Позвольте вашу карточку, мадам.

Девушка впилась обеими руками в ридикюль. Никакой визитной карточки у нее никогда не было. У нее мелко задрожали колени.

— Скажите, а лорд Блэйк дома? — срывающимся голосом спросила Виолетта.

Слуга с удивлением посмотрел на гостью:

— Прошу прощения, мадам, но лорд Блэйк не живет в Хардинг-Хаусе.

— Не живет? Я не понимаю… — побледнела девушка.

К ним подошел еще один слуга, затянутый во все черное.

— Джошуа, какое-то недоразумение? — важно поинтересовался он.

— Нет, мистер Талли, просто у мадам не оказалось визитной карточки, чтобы я мог доложить о ней, кроме того, она интересуется мистером Блэйком, — совершенно равнодушно сообщил первый слуга.

Второй смерил Виолетту подозрительным взглядом.

— Если вы оставите вашу визитную карточку, мадам, я смогу гарантировать, что лорд Блэйк ее получит.

Виолетта начала нервничать. Она не была дурочкой и прекрасно поняла, что делает что-то не так, но что?

— Сэр, — задрав подбородок повыше, начала Виолетта, — у меня нет визитной карточки, но лорд Блэйк позволил мне обратиться к нему за советом и помощью, что я и делаю. Мне необходимо встретиться с ним!

Теперь мистер Талли смотрел на нее, словно Виолетта выросла на две головы.

— Пожалуйста, скажите мне, где я могу найти его. Дело в том, что мой муж умер, судебный исполнитель утверждает, что мы банкроты, а мистер Блэйк обещал мне помочь!

Мистер Талли повернулся к Джошуа.

— Это серьезно, — тихо сказал он. — Я сообщу лорду Блэйку о вашем визите, миссис?..

— Леди Гудвин, — подсказала Виолетта. Губы ее дрожали, но ей вовсе не хотелось вызывать жалость у слуг. — Скажите, а графиня или леди Деафильд дома?

— Они остались в загородном доме, — сообщил Талли, дворецкий.

— Но ведь Блэйк говорил мне, что собирается перебраться в Лондон, — в отчаянии прошептала девушка. Она терялась, не зная, что делать. Блэйк был ее последней надеждой. Она не заметила, как Талли и Джошуа обменялись странными взглядами.

— Леди Гудвин, я непременно сообщу лорду Блэйку о том, что вы приходили с визитом. Не могли бы вы оставить адрес, по которому он сможет разыскать вас? — спросил Талли.

Виолетта была в отчаянии. Чего она больше всего не хотела, так это дать знать Блэйку, что она живет в крошечной квартирке в рабочем квартале. Она покачала головой.

— Я вернусь за ответом завтра. Возможно, я застану его самого. До свидания.

Виолетта повернулась и направилась к выходу. Слуга бросился вперед, чтобы распахнуть перед ней дверь. Выйдя из особняка, девушка замерла на верхней ступеньке лестницы: перед ней простирался район, где один особняк был роскошнее другого, но ни один из них не мог сравниться с Хардинг-Хаусом по богатству и великолепию. Виолетта чувствовала себя ничтожной пушинкой в этом непонятном океане жиз-ни. Она принялась успокаивать себя тем, что у нее есть крыша над головой, еда и деньги для того, чтобы расплатиться за ближайшие три месяца проживания в квартирке. Она вовсе не была уверена в том, что завтра сможет сделать еще одну попытку увидеться с Блэйком. Она начала спускаться по лестнице.

— Мадам! — неожиданно раздался из-за спины голос Талли.

Он спешил за ней.

— То, что я сейчас скажу… я не должен этого говорить… но мне платит вовсе не лорд Блэйк, а его отец. Граф — человек сострадательный и справедливый.

— Я не понимаю вас, — искренне призналась Виолетта.

Лицо Талли смягчилось.

— Лорд Блэйк живет в собственном доме, расположенном в Белгравии. Дом номер один.

— Белгравия! — У Виолетты засветилось от счастья лицо. — Это совсем близко. Я могу добраться туда пешком.

— Его нет дома сейчас, — остудил ее решимость дворецкий. — Сегодня лорд вернется домой очень поздно. Сейчас он проводит время в своем клубе на улице Пэлл-Мэлл.

— Он в клубе, — бессмысленно повторила Виолетта.

— Если вы действительно хотите его видеть, я советую вам встретить его у дверей клуба, когда он будет выходить оттуда.

— Да, я очень хочу видеть его, — созналась Виолетта, — скажите, как мне найти клуб?

— Теперь я все понял… — загадочно произнес Талли.

— Простите, что вы сказали? — переспросила Виолетта.

— Бог мне судья, — тихо произнес дворецкий, — но я распоряжусь, чтобы вас доставили туда в одном из легких экипажей, на котором нет герба Хардингов.

— Господь зачтет вам ваше милосердие, сэр, — поблагодарила его Виолетта.


Глава 10


Блэйк, развалясь, сидел в кожаном кресле, заложив ногу за ногу, и читал «Тайме». Он отдыхал в хорошо освещенной библиотеке клуба, отделанной темным дубом. Здесь царило молчание: кое-кто из джентльменов, так же, как и Блэйк, погруженных в чтение, потягивал спиртное, кое-кто курил, но все неукоснительно соблюдали тишину.

Джентльмены молча занимались каждый своим делом, пока в библиотеку не вошел маркиз Вэверли. Все дружно повернули головы, чтобы поприветствовать наследника герцогства Рудерфорд.

— Здравствуйте, Блэйк, — приятно улыбаясь, сказал Дом Сент-Джордж.

Блэйк отложил газету, а его лучший друг придвинул пустующее кожаное кресло поближе к Блэйку и уселся, вытянув перед собой длинные ноги.

— Привет, Дом. Ты хорошо выглядишь. Но что ты делаешь в городе?

Дом широко улыбнулся, обнажив безупречно белые зубы. У него были глаза цвета янтаря и золотистые волосы.

— Энн и я устали от светской жизни. Теперь мы живем в Рудерфорд-Хаусе, а уик-энд проводим в Париже.

— Очень романтично, — похвалил друга Блэйк. — А как поживает твоя молодая жена?

— Она прелестнее, чем всегда, но сердится. Блэйк улыбнулся. Дом выиграл счастливый лотерейный билет, когда женился на Анни Стюарт, американской сироте, которую вырастили и воспитали ее английские родственники. До того как Блэйк впервые увидел счастливую пару, он был твердо убежден, что Дом, несмотря на то что он был наследником графства, никогда не женится.

— А как поживают близнецы?

— Все время спят, — сказал отец о своих годовалых детишках. — Господь подарил ему и Анне девочку и мальчика. — А мы вот не спим. Даже нянька не спит.

— А не выпить ли нам по этому поводу? — предложил Блэйк, щелкнув языком.

— Ты читаешь мои мысли, — заметил Дом, направляясь с приятелем прочь из тихой библиотеки. — Да, Блэйк, знаешь ли, я видел нечто странное, когда подъезжал к клубу. Скажи, кто, кроме тебя, находится сейчас в Лондоне из членов вашей семьи?

— Думаю, что только я. А почему это тебя интересует?

— Я почти уверен в том, что на противоположной стороне улицы стоит один из ваших экипажей и в нем находится некто, по-моему женщина.

Спустившись по лестнице, приятели устроились недалеко от стойки бара, за которой бармен протирал стаканы. Блэйк сделал заказ официанту и откинулся на маленьком диванчике, обитом зеленым бархатом.

— Должно быть, ты ошибся, Дом.

— Наверное, — согласился маркиз. — В конце концов, кто из женщин семейства Хардингов наденет шляпку, украшенную черешенками из папье-маше?

— Женщина в скверной, безвкусной шляпке, говоришь? В нашем экипаже без фамильного герба?

— Неужели я ошибся?

Блэйк уже успел встать со своего места.

— Красивая молодая женщина с черными волосами и голубыми глазами?

Дом тоже поднялся, с удивлением глядя на друга.

— Я просто проезжал мимо и не обратил особого внимания, красивая она или нет. Еще меньше внимания я обратил на цвет ее глаз и волос. Блэйк, куда ты?

Но Блэйк уже не слышал его. Он был почти уверен, что найдет в экипаже Виолетту. Но — о Боже! — ее голос он услышал уже в фойе. Она требовала, чтобы ее записку передали лорду Блэйку. На голове женщины, которой принадлежал чудовищный голос с акцентом, действительно была шляпка с черешенками из папье-маше. В фойе клуба уже толпилось около полудюжины его членов. За спиной Блэйк услышал изумленный шепот Дома:

— Боже! Женщина в мужском клубе!

— Мадам, вам надлежит тотчас же покинуть заведение, — суетился возле Виолетты распорядитель клуба. — Женщины сюда не допускаются. — Лицо распорядителя покраснело и цветом походило на его же жилетку.

— Но это очень срочно и очень важно! Уверяю вас! — неистовствовала Виолетта.

— Виолетта! — воскликнул Блэйк, устремляясь вперед.

— Виолетта? — шепотом переспросил из-за его плеча Дом. — Кто это, Блэйк?

Увидев Блэйка, леди Гудвин рванулась ему навстречу, сметая все на своем пути. Шепот изумления и недовольства раздавался со всех сторон, фойе наполнялось мужчинами, которые впервые лицезрели вторжение женщины в святая святых английского джентльмена.

Блэйк перехватил леди Гудвин, прежде чем она рухнула в его объятия. Сердце его трепетало, как у юноши, только что закончившего Итон. Он не был уверен, что когда-нибудь встретит ее снова.

— Леди Гудвин, надеюсь, вы не желаете, чтобы меня лишили членства в этом клубе? — стараясь казаться грозным, спросил он.

— О Боже, конечно нет! — поняв по выражению его лица, что он не сердится, выпалила леди Гудвин. — Неужели я сделала что-то не так?

— Да, сделали. И говорить вы должны без этого ужасного акцента. — Он делал ей выговор, а внутри у него все потеплело от неожиданно нахлынувшего счастья.

— Ну и ну, — проворчал Дом. — Интересный поворот!

Не обращая внимания на ехидство друга, Блэйк громко, но дружелюбно наставлял леди Гудвин:

— Дамам запрещено показываться в мужских клубах.

Только теперь Виолетта поняла, что нарушила вековую традицию.

— Неужели??? А я и понятия не имела!

Блэйк улыбнулся. Он поймал себя на мысли, что все время скучал по леди Гудвин.

— Простите, лорд Блэйк, — раздался за спиной Хардинга голос графа Хаттона, человека вдвое старше Блэйка. — Надеюсь, вы понимаете, что эта… это… создание должно покинуть клуб. И немедленно. А не то мы… мы напишем жалобу на вас!

Блэйк не успел ответить, как вперед выступил Дом. Возложив тяжелую руку на плечо графа, он сказал:

— Хаттон, нет причин для расстройства и ссоры. Блэйк, леди Гудвин и я как раз собирались уходить. Что касается выражения недовольства… надеюсь, такому высокоуважаемому клубу не захочется расставаться сразу с несколькими членами.

— Не сомневаюсь, вы не хотите сказать, что…

— Хочу, — нимало не смущаясь, продолжал Дом. — Ни я, ни мой отец, граф Рудерфорд, не захотим оставаться членами клуба, который отказал в гостеприимстве лорду Блэйку. Думаю, что к нам присоединятся еще некоторые многоуважаемые члены клуба, например граф Хардинг.

Хаттон побледнел.

— Прошу прощения, лорд.

— Забудем это недоразумение, — великодушно согласился Дом.

Блэйк поклонился:

— Всего доброго, Хаттон. — Он по-прежнему поддерживал леди Гудвин за локоть.

Виолетта неумело присела. Она едва не запуталась в своих длинных юбках, но Блэйк вовремя подхватил ее.

— Всего доброго, сэр, — покраснев, выдавила из себя девушка.

Блэйк взглянул на Дома, и они оба поморщились.

Если она и приехала к клубу в одном из небольших экипажей Хардингов, предназначенных для перемещения по городу в личных целях, то этот экипаж не стал ее дожидаться. Поэтому, попрощавшись с Домом, который как-то странно ухмыльнулся, глядя на своего друга, Блэйк повел Виолетту к своему собственному экипажу. Кучер и глазом не моргнул, когда Блэйк принялся усаживать незнакомку на подушки кареты. Виолетта заняла место спиной к кучеру, хотя дамы предпочитают путешествовать лицом по ходу движения. Блэйк сделал вид, что его это нисколько не удивляет, и устроился напротив своей спутницы. У него было над чем поразмышлять и помимо таких пустяков.

Виолетта подняла на него глаза и вспыхнула. Карета стояла на месте, и кучер ждал сигнала трогать.

— Вот так сюрприз, — потер руки Блэйк. — Леди Гудвин?

— Мне так жаль, что я причинила вам неприятности, сэр, — запричитала девушка.

Блэйк не сдержался. Он весь подался вперед и взял ее маленькие ручки в свои.

— Надеюсь, вы не станете плакать. — Блэйк полез было рукой в карман за носовым платком.

— Нет, нет, у меня есть салфетка!

— Леди Гудвин, — участливо начал Блэйк.

— Я не знаю, что делать, — едва не расплакалась Виолетта. — Вы ведь сами говорили, что я могу обратиться к вам за советом… Я лишилась абсолютно всего, это правда?

— Боюсь, что да. Сэр Томас был весь в долгах. Я искренне удивлен, что он не побеспокоился о вашем содержании. Но из любого положения можно найти выход, — постарался утешить ее Блэйк, чувствуя, как его окутывает сострадание к Виолетте.

— Я надеялась, что вы поможете мне найти работу в каком-нибудь респектабельном магазине. На Риджент-стрит или на Охфорд-стрит. В магазине, куда ходят за покупками настоящие леди и джентльмены.

— Что? Вы хотите поступить на работу продавщицей?

— У меня нет другого выбора. У Блэйка путались мысли.

— Я пыталась устроиться на работу много раз. Сначала все были очень милы со мной, но в результате неизменно выставляли меня вон.

Блэйк с легкостью представил себе, как развивались события. Внешне Виолетта производила благоприятное впечатление, но стоило ей начать говорить, как все сомнения работодателей улетучивались и она получала недвусмысленный отказ. Блэйку было больно за девушку.

Менять тему разговора ему не очень хотелось, но, будучи реалистом, он решился:

— А как насчет того, чтобы снова выйти замуж? Виолетта поспешно отвела глаза.

— Я думала, что в модном магазине я могла бы познакомиться с каким-нибудь состоятельным человеком, как в свое время я познакомилась с сэром Томасом.

Блэйк опешил. Слова Виолетты он воспринял как вызов.

— Я бы хотела познакомиться с каким-нибудь хорошеньким джентльменом, молоденьким, — продолжала ворковать девушка. — С кем-нибудь вроде вас.

Блэйк с удивлением уставился на свою собеседницу. Она не отвела взгляда. Он не знал не только, что сказать, но и что подумать. Лорд Теодор Блэйк уже смирился с тем, что Виолетта была замужем за сэром Томасом. Но он был стар. Представить себе Виолетту женой молодого человека Блэйк никак не мог. Если она мечтала выйти замуж за молодого и богатого лорда, то с этими иллюзиями надо было проститься. Ни один из его друзей не женился бы на девушке из Ист-Энда. Это было не принято. Самое большее, на что она могла бы рассчитывать, это какой-нибудь престарелый и больной джентльмен. Если ее прельщает молодость, то планка прочих достоинств должна была быть опущена значительно ниже. Возможно, ей удастся выйти замуж за торговца.

— Леди Гудвин, большинство дам не ищет себе мужей в магазинах.

Виолетта гордо задрала подбородок.

— А как же мне тогда найти себе мужа вроде вас? Мужа со средствами?

Блэйк молчал. Ему очень не хотелось обижать девушку.

— В первую очередь вам следует завести необходимые знакомства.

Он даже не стал предлагать ей выезжать во время ближайшего сезона — на нее никто бы не обратил внимания.

— Можете ли вы представить меня влиятельным лицам? — взяла быка за рога Виолетта.

— Это невозможно, — отрезал Блэйк.

— Почему?

— Мне некому вас представить.

— У вас что… нет друзей? — Вопрос был полон скепсиса. — Или я нехороша для них?

— Мои друзья вовсе не собираются жениться, — нашелся Блэйк. — Виолетта, дело не в том, что вы нехороши для них. Знатные женятся на знатных. Или на деньгах. Подобное ищет подобное. В моем кругу дочь графа может выйти замуж за сына графа, а если ей повезет, то за человека немного более знатного. Вы меня понимаете?

— Вы хотите объяснить мне, что у меня вовсе нет шансов. Вы уверяете меня, что люди женятся на себе подобных, а я вовсе не такая, как вы.

— Вы правильно меня поняли, — процедил Блэйк. — Среди людей моего круга вы не сможете найти себе партию.

— А что сэр Томас? Разве он человек не вашего круга? — не унималась девушка.

Блэйк вздохнул:

— Я не хочу вас обидеть, Виолетта. Я просто сообщаю вам правила игры. Сэр Томас не входил в число лиц, с которыми мы поддерживаем отношения. Он находился на его границе.

— Не нравятся мне ваши правила, — сумрачно заметила Виолетта.

Блэйк не ответил. Ему и самому не все нравилось.

Помолчав с минуту, Виолетта дерзко посмотрела в глаза собеседнику:

— Я вовсе и не собиралась выходить замуж. Я просто прощупывала почву. Может, вы можете помочь мне найти работу? — Она явно нервничала, перебирая меховую опушку юбки.

Блэйк не знал ни одного человека, который бы в сентябре решился натянуть на себя что-нибудь с мехом.

— Конечно, я постараюсь найти вам работу.

— Только хорошую. Чтобы я прислуживала важным дамам вроде вашей матушки и леди Катарины.

— Да, хорошо, — повторил Блэйк. Он был мрачен. Он все время видел Виолетту такой, какой она была вечером накануне смерти своего супруга. Образ этот преследовал его на протяжении двух последних недель.

Избавившись от своих видений, Блэйк с удивлением обнаружил, что Виолетта улыбается.

— Спасибо, лорд Блэйк, большое спасибо.


Глава 11


Они сидели друг против друга, глядя друг другу в глаза. Блэйк посмотрел из окна экипажа на спешащих по своим делам прохожих.

— Леди Гудвин, вы позволите отвезти вас домой? Виолетта похолодела.

— Я… я… не собираюсь еще домой.

Молодой человек заметил, что его спутница находится в замешательстве. Что она скрывает от него?

— Где вы живете?

— Я сняла комнату в отеле, — поколебавшись, ответила Виолетта.

— В каком отеле? — не унимался Блэйк.

— Зачем вам это знать?

— Почему вы так воинственно настроены? Позвольте, я отвезу вас туда, где вы снимаете жилье. — Блэйк улыбнулся.

— Я остановилась в Сент-Джеймсе.

— Странно. Обычно там останавливаются приезжие из Европы. — Он обратился к кучеру: — Годсон, в Сент-Джеймс.

Карета развернулась и покатилась к месту назначения. Виолетта сидела ни жива ни мертва. Блэйк с удовольствием изучал лицо девушки. Он прекрасно понимал, что она поселилась отнюдь не в Сент-Джеймсе. Там она смогла бы провести не долее одного дня. Но зачем ей понадобилось обманывать его?

Блэйк повернулся к окну и задумался о судьбе сэра Томаса. Несмотря на обвинения, предъявляемые Джоанной Фелдстоун, он по-прежнему думал, что старый лорд умер своей смертью. Виолетта поступила весьма необдуманно: она удрала из особняка, который достался ей по завещанию, через два дня после смерти мужа, едва узнав, что дом будут описывать.

— Леди Гудвин, — мягко обратился Блэйк к своей визави, — почему вы так поспешно покинули дом сэра Гудвина?

— Даже не знаю, — откровенно ответила девушка. — Мы узнали о долгах и сбежали. Я пришла в ужас от возможности потерять то, что даже не мечтала когда-нибудь иметь.

Блэйк отметил про себя это «мы» и продолжил расспросы.

— Это единственная причина, по которой вы скрылись?

Виолетта помолчала, раздумывая, и призналась:

— Нет, есть еще одна. Почему-то Ральф хотел сбежать как можно скорее.

У Блэйка судорожно забилось сердце. Ральф. Виолетта не была способна на убийство. Но, возможно, убийца он? Впрочем, было ли это убийство?

— Скажите, а вы всегда подчиняетесь своему слуге?

— Я уже говорила вам: я знаю Ральфа с детства. Мы выросли вместе. Он заменяет мне семью.

— Понимаю. Скажите, леди Гудвин, а ваши родители живы? Может быть, у вас есть братья и сестры?

— Нет, — сокрушенно ответила Виолетта. — Только Ральф.

Они снова замолчали и не говорили до тех пор, пока карета не остановилась на залитой светом площади возле одной из самых фешенебельных гостиниц Лондона.

— Ну так как насчет моей работы? — спросила Виолетта.

— Я буду заниматься вашим трудоустройством сегодня и завтра.

— И как же я узнаю, чем закончились ваши старания?

— Я пришлю вам записку сюда, в Сент-Джеймс. Виолетта отвела взгляд:

— Спасибо, лорд Блэйк.

— Просто Блэйк, — поправил он и отворил дверцу кареты, чтобы девушке не пришлось это делать самой.

Виолетта изумилась. Удивление ее возросло, когда Блэйк первым ступил на землю, чтобы помочь ей выйти из экипажа.

— Джентльмен всегда помогает даме выйти из кареты, — пояснил он.

Виолетта осторожно спустилась с подножки экипажа, поддерживаемая Блэйком.

— Только не прыгайте, — предупредил он ее. Он поклонился и сказал:

— До завтра.

Она кивнула, сделала безупречный реверанс и покровительственно попрощалась с ним.

— До завтра, Блэйк.

Блэйк, безусловно, этого так не оставил и проследил за Виолеттой.

Она мило махала ручкой, пока карета не скрылась из виду, а когда это произошло, Блэйк дал распоряжение кучеру ехать домой, а сам спрыгнул с подножки и отправился полюбопытствовать, что будет делать леди Гудвин.

Блэйк поспешно приблизился к гостинице как раз в то время, когда его подопечная усаживалась в экипаж.

Сперва экипаж размеренно катил по главной улице в направлении квартала Белгравия, потом резко повернул на юг. Сначала из поля зрения Блэйка пропали двух — и трехэтажные особняки самых состоятельных жителей Лондона; экипаж сделал еще один поворот — и за спиной остались дома зажиточных торговцев и купцов. Очень скоро Блэйк оказался в районе, насквозь провонявшем выбросами бесчисленных фабрик и отходами, которые нерадивые владельцы магазинов и пивных вываливали прямо на улицу.

Виолетта приказала кучеру остановиться, и из окна своего экипажа Блэйк наблюдал за тем, как она с милой улыбкой протягивала деньги кучеру. Затем она слегка приподняла голову, видимо, чтобы заглянуть в окошечко одной из жалких квартирок. Блэйк видел перед собой ряд домов, лишенных даже оград. Виолетта скрылась за одной из ряда одинаковых дверей.

Блэйк был потрясен. Он даже не предполагал, что леди Гудвин рискнет искать пристанище в таком заброшенном квартале для бедных. Он сам и несколько его богатых приятелей занимались постройкой домов для несчастных, но чтобы в подобном доме ютились его знакомые… нет, это было выше его понимания.

Одно дело строить дома и гореть благородной идеей, совсем другое — понимать, что эти дома населены, что есть люди, для которых это счастье — жить даже в таком ветхом жилище.

Ему не надо было особенно присматриваться, чтобы понять, что тот дом, в котором скрылась Виолетта, был возведен наспех, с недоделками. Он с первого взгляда понял, что на строительство этого дома пошел самый хрупкий и недолговечный кирпич, а это означало, что очень скоро стены дадут трещину и в доме будет сыро, потому что в Лондоне дожди идут каждый третий день обязательно. Кровля на доме готова была вот-вот треснуть. Ему было нестерпимо больно, что Виолетта вынуждена жить в таком доме.

Блэйк направился к той двери, за которой скрылась девушка, изо всех сил стараясь не прибегать к помощи носового платка, но и не задохнуться в смрадном воздухе. Фабрики выбрасывали в небо зловонные отходы, по улице полз запах экскрементов. Блэйк подошел к двери и сильно постучал, требуя, чтобы ему открыли побыстрее.

Дверь распахнулась тотчас же, открыв в глубине помещения Виолетту, которая едва успела снять шляпку. Увидев за порогом Блэйка, Виолетта смертельно побледнела и попыталась закрыть дверь прямо под носом у своего благодетеля.

Блэйк уперся плечом в косяк и стал протискиваться внутрь.

— Вам нельзя сюда! — завопила Виолетта.

Но он был уже у нее в квартирке. Оглядевшись в крошечной прихожей, Блэйк просочился в маленькую, тусклую гостиную. Он узнал ковер, лежащий на полу. Именно этот ковер находился в спальне Виолетты в доме мистера Гудвина. Никакой мебели в гостиной ему обнаружить не удалось. Только на полу лежало небрежно брошенное одеяло.

Блэйк отстранил Виолетту и прошел в убогую кухоньку. Там мебели было побольше: кухонный столик, два старых стула, один из которых явно нуждался в ремонте. На столе вздымалась груда немытых тарелок и пара чашек.

— Вам нельзя входить сюда! — рыдала за его спиной Виолетта.

Он был так потрясен, что даже не слышал ее. Блэйк вышел из кухни и направился в спальню. В углу комнаты лежал матрас, а по стенам на крючках были развешаны вещи Виолетты.

— Как вы посмели?! — возмущалась Виолетта.

— Мне нужно было знать это.

Только теперь Блэйк увидел слезы на щеках девушки.

— Увидели? Узнали? Теперь вы счастливы?

— Вовсе нет, — спокойно ответил Блэйк. — Вам нельзя здесь оставаться.

— Интересно! Куда же прикажете мне идти? — Голос ее был полон сарказма. — Может быть, в Хардинг-Хаус?!

Это было возможно, но это не было решением вопроса.

Блэйк достал чековую книжку.

— Что вы делаете? — удивилась Виолетта.

— Я собираюсь выписать вам чек. Наверное, у вас найдется перо и чернила?

Виолетта ничего не ответила.

Блэйк направился в кухню, потом еще раз осмотрел квартирку и понял, что ему не найти письменных принадлежностей хотя бы потому, что Виолетта не умела писать. Тогда он достал из бумажника свою визитную карточку.

Виолетта непонимающе смотрела на картонку.

— Здесь указан адрес моего банка. Завтра вы найдете там чек на сумму в пять тысяч фунтов стерлингов. Вы сможете поменять чек на деньги на месте или в любом другом банке.

— Пять тысяч фунтов?! Вы что — ненормальный? Я никогда в жизни не смогу вернуть вам эту сумму.

— Мне ничего не надо возвращать. Это подарок. В Найтсбридже и в Блумсбери вы сможете снять приличную квартиру.

— Что вы имеете в виду? Какой подарок?

— Неужели вы никогда не получали раньше подарков? — спросил Блэйк.

— Ну почему?.. — протянула Виолетта. — Сэр Томас подарил мне ожерелье. Он купил мне одежду. И он давал мне карманные деньги… — Глаза ее наполнились слезами. — Пять фунтов каждый месяц…

— Все мы знаем, что сэр Томас был в долгах и не мог давать вам больше. — Блэйк сдерживался и не сказал Виолетте, что сэр Томас, по его мнению, был просто скуповат и вовсе не заботился о своей молодой жене.

— Я… Я… — Губы у нее дрожали. — Как я могу взять у вас этот чек?

— Не просто можете, но возьмете. Это подарок. Завтра приходите в банк. Если не будет меня, обратитесь к моему помощнику.

— Подарок, — снова прошептала Виолетта.

— Вы сделаете мне одолжение, если примете этот дар, леди Гудвин, — улыбнулся Блэйк.

— Зовите меня просто Виолеттой, — сквозь слезы улыбнулась девушка.

Он не шелохнулся. Блэйк не позволял себе ухаживать за ней. Глаза ее сияли. Она была так прекрасна, так волнующе хороша и так чертовски честна! Блэйк взглянул на ее губы, сочные, как черешни. Ему очень хотелось поцеловать ее и почувствовать на губах ее губы. Он так давно не был с женщиной! С Габриэллой он расстался уже восемь лет назад.

Блэйк едва справился с нахлынувшим желанием. Виолетта была совершенно особенной женщиной, не похожей ни на Габриэллу, ни на одну из его знакомых. Она была не просто интересна, она была красива, и он боялся потерять контроль над собой.

Виолетта оставалась неподвижной и бесстрастной. Взгляд ее был прикован к его лицу.

Блэйк едва сдерживался, чтобы не прижать ее к себе.

К счастью, заскрипела дверь, и на пороге показался Ральф.

— Что происходит, черт возьми? — взревел он. Кровь бросилась Блэйку в голову.

— Вы что, пришли навестить леди Гудвин? — спросил Блэйк, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Совместное проживание Ральфа и Виолетты было против всяких правил, это было вне приличий.

— Я? Навестить леди Гудвин? — улыбнулся Ральф, обнажая в злобной усмешке белые зубы. — Нет, я вовсе не навещаю Виолетту. Я живу здесь!

Блэйк молчал. Он вспомнил одеяло, брошенное на пол в гостиной. Как долго этот тип будет по-братски отираться возле женщины, к которой он, Блэйк, небезразличен?! Не говоря ни слова, лорд Хардинг прошел мимо молодого наглеца и вышел на улицу.

К своей чести, он даже не грохнул за собой дверью. И ни разу не оглянулся.


Глава 12


Виолетта вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь. Она все еще не могла избавиться от восхитительного чувства, словно ты нежданно-негаданно получила дорогой подарок. Она посмотрела на Ральфа. Тот счастливо улыбался. Почувствовав внезапное раздражение, Виолетта прошла мимо него в прихожую. Распахнув входную дверь, она увидела, как Блэйк садится к экипаж. Ей хотелось окликнуть своего благодетеля, поблагодарить его, но он даже не оглянулся, даже головы не повернул в ее сторону. Он вел себя так, словно ее вовсе не существовало. Сзади к девушке подошел Ральф.

— Ну зачем ты? — укорила она его.

— Зачем я что?

— Ты же почти выгнал его.

Ральф сделал вид, что не понимает подругу.

— Ничего я не делал. Я сказал то, что есть, — я живу под одной крышей с тобой.

— Тебе не следовало это говорить! — закричала Виолетта. Она боялась, что больше никогда не увидит Блэйка. После слов Ральфа он пришел в ярость. И почему он так не любит Ральфа? Неужели он не понимает, что они друзья детства?

Неужели он поверил совершенно необоснованным слухам, которые распускали в деревне?

— Что это у тебя в руке? — наивно поинтересовался Ральф.

Виолетта взглянула на визитную карточку, которую все еще сжимала в руках.

— Это карточка Блэйка. У него собственный банк. Он собирается вручить мне подарок.

— Что за подарок? — подозрительно спросил Блэйк.

— Пять тысяч фунтов! — взорвалась Виолетта. — Понимаешь ли ты?

— И что же ты должна будешь делать за пять тысяч фунтов? — насмешливо спросил Ральф.

— Ничего, — несчастным голосом произнесла Виолетта. Она прошла мимо приятеля на кухню и, шлепнувшись на колченогий стул, обхватила голову руками. Сердце ее разрывалось от печали. Но что же значил его подарок?

Никто никогда не вел себя в отношении Виолетты так благородно. То, что произошло, было просто чудом.

Ральф схватил девушку за плечо и принялся сильно трясти.

— Черт возьми, Виолетта, я должен знать, что ты должна сделать или уже сделала за эту сумму?!

Виолетта встала так резко, что стул, на котором она до этого сидела, словно вылетел из-под нее. Она неожиданно сильно толкнула Ральфа в грудь.

— Ступай прочь! Ты только портишь мне жизнь! Ничего я не делала, это просто подарок!

— Он что… задирал тебе юбки? — подозрительно спросил Ральф, нависая над Виолеттой. Глаза его стали цвета угля. — И теперь он решил загладить свою вину, так что ли?

— Что?! — взвилась Виолетта. Ральф с шумом опустил кулак на стол:

— Ты пойдешь и вернешь ему это. Потому что мы оба понимаем, на что он надеется!

— Ни на что он не надеется! Ни на что! Блэйк добрый и великодушный человек, можешь ты это понять?

— Ты просто дура! — обрушился на нее Ральф.

— Прекрати это, Ральф! Прекрати сейчас же! — Она повернулась, намереваясь выйти из кухни. — Я не собираюсь возвращать карточку, потому что эти деньги — это подарок от Блэйка. Подарок мне.

Сообщение пришло на следующее утро. Виолетта была дома, когда в дверь постучали. Она вытерла руки о полотенце. Сердце ее затрепетало. Первой ее мыслью была та, что это Блэйк, что он вернулся, чтобы попросить у нее прощения за столь стремительный и невежливый уход.

Она открыла дверь и расстроилась. Перед ней стоял посыльный, одетый весьма живописно: темные брюки, белые чулки, черные, до блеска начищенные ботинки, красный сюртук и фетровая шляпа. Посыльный прибыл в карете Блэйка. В руках молодой человек держал запечатанный конверт.

Виолетта даже не шелохнулась: читать она не умела.

— Не могли бы вы прочитать, что там написано? — попросила она посыльного. Ей было чудовищно неловко.

Не моргнув глазом, он прочитал:

«Как я и обещал, я нашел работу для вас. Будьте любезны, свяжитесь завтра в десять часов утра с леди Алистер, чей магазин расположен по адресу: Риджент-стрит, 103. Кроме того, я отдал распоряжение в банке, что вы можете получить причитающуюся вам сумму, когда вам заблагорассудится». Мадам, письмо подписано одним именем — Блэйк, — добавил посыльный.

— Спасибо, — поблагодарила Виолетта. Любая женщина на ее месте рыдала бы от благодарности к Блэйку. Он не только сделал ей невероятно дорогой подарок, но еще и нашел работу для нее. Но восторга она не испытывала. Тон письма был чопорно-холодным. Или, может быть, ей это показалось?

Она все-таки заставила себя быть вежливой и улыбнулась посыльному:

— Прошу вас, передайте лорду, что я ему весьма обязана.

Посыльный поклонился. Виолетта смотрела, как он шагает к экипажу, и мечтала о том, чтобы записку привез сам Блэйк.

Леди Алистер оказалась полной, добродушной вдовой, которая вот уже дюжину лет держала магазин дамских принадлежностей. Ее покойный супруг был изобретателем неких механических приспособлений и за службу народу Англии был пожалован королевой титулом. В леди Алистер не было ни важничанья, ни жеманства. Ее вовсе не беспокоило, что настоящие леди, согласно общепринятым представлениям о жизни, должны сидеть дома, пить чай, ходить друг к другу в гости и посещать благотворительные концерты.

Виолетте она понравилась с первого взгляда, но она вовсе не была уверена в том, что произвела на хозяйку магазина столь же благоприятное впечатление. Новенькую тут же приставили к одной из старших продавщиц набираться опыта.

— Сперва вы должны досконально изучить весь набор товаров, которые мы предлагаем нашим клиентам, — предупредила ее леди Алистер.

— Да, мадам, — с готовностью согласилась Виолетта.

Клиентки леди Алистер принадлежали к самому изысканному кругу общества. Виолетта никогда в жизни не видела такого изобилия шелков, рюшечек, ридикюльчиков, лайковых перчаток и других аксессуаров, при помощи которых женщины украшают свою жизнь.

В витрине были выставлены два фантастической красоты бальных платья. Одно было оранжевое, как апельсин, второе цвета топленого молока. К обоим платьям прилагались перчатки и атласные туфельки. Оба платья были отделаны мехом шиншиллы. В магазине леди Алистер невозможно было купить вещи сразу же. Казалось, это только разжигало аппетиты клиентов леди Алистер. Они заказывали вещички, которые поступали в магазин в срок от нескольких дней до нескольких недель.

Первые три дня пролетели очень быстро. Нарядные леди вереницей втекали и вытекали из магазина. Все заказы выполнялись в кредит. Дело леди Алистер процветало. Виолетте даже показалось, что когда-нибудь она сможет открыть свое дело, надо всего лишь решительно настроиться и прикопить денег.

Неожиданно ей показалось, что к этому решению ее подтолкнул Блэйк. Леди Алистер была счастлива и богата. Несмотря на то, что она была вдовой, она так ни разу больше и не вышла замуж и никогда и не пыталась сделать это. Если бы Виолетта была на месте леди Алистер, она бы тоже не пыталась выйти замуж. Теперь будущее представилось ей в радужных тонах. Виолетта начала было уже подумывать о том, что она тоже могла бы быть счастливой. Она могла бы избавиться от страха перед неизвестным будущим.

Виолетта с рвением начала учиться. Она узнала и запомнила наиболее богатых и влиятельных клиентов и тщательно изучила их вкусы в одежде и аксессуарах. Она была безупречно вежлива. Она научилась завораживать и словесно обольщать своих клиенток. Она прислушивалась и приглядывалась к поведению других продавщиц, стараясь понять, какой тип обхождения более всего нравится посетительницам магазина. Приняв решение, она уже больше не забывала о том, что в недалеком будущем кое-кто из клиенток леди Алистер будет заказывать вещи в ее, Виолетты, магазине.

Казалось, леди Алистер пришлась по вкусу новенькая продавщица. Она относилась к Виолетте день ото дня теплее.

Но Виолетту тяготило то, что Блэйк так и не пришел навестить ее или справиться о том, пришлась ли ей по вкусу эта работа.

Один молодой человек возраста Блэйка с золотисто-каштановыми волосами наведался в магазин уже второй раз. В первый раз, по предположению Виолетты, он зашел в магазин вместе со своей любовницей, эффектной блондинкой. Виолетта следила за тем, как блондинка заказала одно за другим несколько платьев, предварительно примерив их, и удивлялась тому, что за несколько минут можно выбросить на ветер такую сумму денег. Молодой человек время от времени бросал на Виолетту любопытные взгляды, а она отводила глаза, чтобы не создать двусмысленной ситуации.

Над входной дверью звякнул колокольчик. Заметив, что одна из продавщиц занята с двумя клиентками, а леди Алистер принимает товар в задней комнате магазина, Виолетта поспешила к двери. На пороге, улыбаясь, стоял молодой человек, лорд Фэрроу. Девушка выглянула на улицу и обнаружила, что яркой блондинки в экипаже, который привез лорда Фэрроу, не было.

Виолетта начала нервничать. Тереза, продавщица, мельком взглянула на нее и сказала:

— Пожалуйста, займись его светлостью. Виолетта подвела молодого человека к прилавку, на котором были выставлены для обозрения вышитые бисером дамские сумочки всех цветов и размеров.

— Очевидно, вы забыли купить что-то вчера, ваша светлость, — начала Виолетта, стараясь произносить слова как можно правильнее.

— По-моему, я действительно забыл кое-что, — улыбнулся молодой человек. — Я забыл представиться. Меня зовут лорд Роберт Фэрроу. А вы, как я понимаю, Виолетта?

У девушки даже вздулась жилка на виске. Она не сомневалась: леди Алистер начнет гневаться, если узнает или увидит, что новенькая продавщица флиртует с посетителем магазина.

— Меня зовут леди Гудвин.

— Ну да, конечно, — после короткого замешательства хмыкнул молодой человек.

Виолетта покраснела и спросила:

— Чем я могу вам помочь сегодня, ваша светлость? На ее вопрос он не ответил.

— Уверен, что разделяю участь многих мужчин, но не могу не признаться, что вы очень красивы, леди Гудвин.

Виолетта чувствовала себя очень неуверенно. Было трудно устоять перед его дружелюбием и искренним восхищением.

— Должно быть, вам показалось, сэр.

— Вряд ли, леди Гудвин. Не могли бы вы помочь мне выбрать шарфик. Я хотел бы сделать подарок женщине небывалой красоты.

Виолетта облегченно кивнула. Слава Богу, они снова оказались на твердой почве.

— Какой цвет больше всего нравится вашей приятельнице?

— Не знаю, — обезоруживающе улыбнулся он.

— Тогда скажите, как вы думаете, какие цвета она предпочитает?

— Думаю, ей пойдет что-нибудь дерзкое, что-нибудь исключительное.

Виолетте пришла в голову сумасшедшая мысль, что он имеет в виду ее, но это было совершенно исключено. Она быстренько выдвинула ящик и наобум вынула оттуда несколько шарфов.

— Выберите сами, — попросил лорд Фэрроу. — Что вы предпочитаете?

— Я… мне… нравится красный. — Руки у Виолетты тряслись.

— Я не удивлен. Не могли бы вы завернуть его, леди Виолетта?

Виолетта кивнула, надеясь, что пытка ее закончилась.

Она отошла к прилавку, где лежали ленточки и коробочки, в которые паковали вещи, купленные у леди Алистер. Лорд Фэрроу приблизился к ней и шепотом спросил:

— Не согласитесь ли вы встретиться со мной в парке? Мы могли бы прокатиться в экипаже и погулять.

Виолетта едва не выронила коробочку для подарка. К счастью, снова звякнул дверной колокольчик, и Виолетта увидела, как в магазин входят графиня и леди Деафильд. Лорд Фэрроу проследил за ее взглядом.

— Леди Хардинг и леди Деафильд, — прошептал он. — Они что… ваши выгодные покупательницы?

— Я никогда в жизни не обслуживала их, но я обедала у них в Хардинг-Холле.

Она по-приятельски помахала дамам рукой. Было очевидно, что обе они удивлены встрече.

— Понятно, — отозвался мистер Фэрроу и тихонечко спросил: — В воскресенье в полдень? Когда магазин будет закрыт. Вас устроит?

Виолетта медлила с ответом. Фэрроу вовсе не интересовал ее. Только к одному человеку чувствовала она сердечную привязанность. И однажды, если она будет усердно трудиться, у нее будет свой магазин, точно такой, как этот, и будущее ее будет безоблачным и безопасным. Но что если Фэрроу влюблен в нее? Несмотря на свою элегантную эффектную блондинку?

Блэйк предупреждал ее, что среди людей его круга ей не удастся найти себе мужа. А что если он ошибается? Виолетте было бы приятно доказать Блэйку его неправоту.

— Леди Гудвин? — напомнил о себе Фэрроу.

— Я… нет… право… — Слова соскользнули с губ как бы сами собой, и Виолетта почувствовала облегчение. Она вовсе не хотела рисковать работой.

Фэрроу получил отпор, но оправился от него весьма быстро. Он улыбнулся и поклонился ей.

— Наши дорожки когда-нибудь пересекутся, леди Гудвин, я не сомневаюсь в этом.

Он кивнул двум знатным дамам и покинул магазин, держа в руках коробочку с подарком.

Виолетта направилась к двери проводить его светлость. У нее появилось чувство, что она поступила правильно.

— Виолетта! — воскликнула леди Катарина и бросилась обнимать и целовать девушку. — Мы так рады видеть вас. Вы так спешно покинули Тамрах. Вы даже не попрощались и не оставили маленькой записочки для нас. Мы не знали, где вас искать.

— Как вы поживаете, дорогая? — участливо спросила графиня.

— Спасибо, хорошо. — Девушка поблагодарила графиню, с удивлением осознавая, что эти знатные леди искренне озабочены ее судьбой. Без сомнения, они самые прекрасные существа в мире.

— Как ваши дела? — в свою очередь поинтересовалась Виолетта.

— Спасибо, хорошо, — добродушно ответила графиня. — У лорда Хардинга были дела в городе, и я решила приехать вместе с ним. С нами приехал и Джон.

— А я приехала, потому что отец все время занят только охотой. В деревне я чувствую себя совершенно одинокой.

— Как я рада видеть вас обеих! — от души воскликнула Виолетта.

— Скажите, неужели вы здесь работаете? — с недоумением спросила Катарина.

Виолетта покраснела. Ей было отлично известно, что настоящие леди не работают. Но она подняла голову и твердо сказала:

— Да. И мне это нравится. Леди Алистер прекрасно ко мне относится. Здесь я изучаю, как надо вести дело.

— Мы слышали, что сэр Томас оставил дела не в самом лучшем виде, — участливо заметила графиня. — У вас все в порядке, дорогая?

Виолетта кивнула:

— У меня нет выбора. Сэр Томас не оставил мне ни гроша. Поэтому мне пришлось искать работу. Я крайне признательна Блэйку за то, что он помог мне устроиться в магазин.

Леди Катарина и графиня переглянулись. Графиня положила руку на плечо Виолетты:

— Так, значит, это его идея, чтобы вы работали здесь?

— Нет, идея была моя. И мне это нравится. Я стараюсь учиться здесь.

— Это очень предусмотрительно с вашей стороны, моя дорогая, — похвалила Виолетту графиня. — Вы очень мужественный человек.

— Завтра заканчивается срок моего ученичества. Лорд Фэрроу был моим первым покупателем.

— Виолетта, — серьезно начала графиня. — Чего хотел от вас лорд Фэрроу? Кажется, он проявил к вам интерес.

Виолетта опустила глаза. Неужели его внимание было столь очевидным?

— Он зашел в магазин, чтобы купить женский шарфик. Но, кроме этого, он пригласил меня прогуляться с ним. Я отказалась.

— И правильно сделали, — похвалила ее графиня, — неприлично кататься в экипаже с джентльменом без провожатых или компаньонки.

— Леди Алистер не понравилось бы, что я прогуливаюсь с покупателем.

— Виолетта, мы должны предупредить вас, что за Фэрроу закрепилась репутация человека, который не особенно порядочен в отношении хорошеньких женщин, с которыми он вступает в отношения. Самое лучшее для вас держаться подальше от него.

Виолетта кивнула. Итак, Блэйк был прав. Она даже немного расстроилась. Мысль о том, что человек из высшего общества увлечен ею и ухаживает за ней, была захватывающей. Но она решила не сосредоточиваться на своих разочарованиях и приступила к своей непосредственной работе.

— Могу ли я вам помочь? Вы ведь пришли сюда за покупками, не правда ли? Тереза еще занята, если позволите, я помогу вам.

— Ну конечно, — с удовольствием согласилась леди Хардинг, но в это время из задней комнаты вышла в зал владелица магазина. Увидев графиню, она пошла навстречу дорогой посетительнице, и женщины начали свой бесконечный дамский разговор.

Катарина между тем рискнула еще раз уточнить:

— Виолетта, у вас и в самом деле все хорошо?

— Да, не беспокойтесь, — заверила ее девушка. — Скажите, а вы давно видели Блэйка?

— Вчера вечером я обедала со всей семьей Хардингов, но Блэйк ни словом не обмолвился о том, что встретил вас и помог вам устроиться на работу.

Виолетта прикусила губку. Он не удостоил ее ни своим визитом, ни запиской, ни даже упоминанием о ней. Но потом она вспомнила о его подарке. Она зашла в его банк и открыла там счет. Был ли там в это время Блэйк, она не знала, потому что он не вышел поприветствовать ее.

— Виолетта, — спросила Катарина, — а когда вы видели Блэйка?

— Я заходила в Хардинг-Хаус, потому что, еще будучи в Тамрахе, Блэйк обещал мне помочь.

— Странно, что он даже не намекнул нам об этом. Но в любом случае я очень рада встрече с вами. Давайте обменяемся адресами, тогда мы сможем время от времени навещать друг друга.

Виолетта грустно улыбнулась, вспомнив, как отнесся Блэйк к тому, что она снимает эту жалкую квартирку. Она уже перебралась в район Найтсбрид-жа, но Ральф приходил ночевать, когда хотел, и ей не очень хотелось приглашать к себе леди Катарину.

— Я остановилась в отеле, — довольно сухо ответила Виолетта и тут же перевела разговор на другую тему: — Итак, могу ли я помочь вам выбрать покупки?

Ошеломленная столь внезапной переменой в Виолетте, Катарина улыбнулась и кивнула.

Магазин закрывался. Было уже пять часов пополудни. Виолетта была занята выполнением каких-то мелких поручений, данных ей леди Алистер. Неожиданно подняв глаза, она заметила в окне тень приближающегося экипажа. Сомнений быть не могло: это Блэйк.

Он пришел. Наконец-то он пришел навестить ее. Виолетта почувствовала, что слабеет и теряет сознание.

— Виолетта? Ты что — грезишь наяву? — спросила удивленная Тереза.

Виолетта наблюдала за тем, как Блэйк выходит из экипажа и направляется к дверям магазина.

— Нет… видишь ли… лорд Блэйк идет сюда… Тереза, пухлая блондинка, как-то странно посмотрела на Виолетту.

— Ну тогда открой ему дверь побыстрее.

Но ее радостный взгляд натолкнулся на маску бесстрастия на лице Блэйка. Он коротко поклонился и вошел в магазин.

— Добрый день, леди Гудвин.

— Добрый день, Блэйк. Я хотела сказать, лорд Блэйк.

Она стиснула руки. Неужели он до сих пор сердится на нее? Но что она такого сделала?

Из дальней комнаты уже спешила в зал леди Алистер.

— Милорд! — С распростертыми объятиями она шла навстречу лорду Блэйку. — Еще какой-нибудь приятный сюрприз?

Блэйк поймал ее протянутую руку и поцеловал. Он тепло улыбнулся:

— Как вы поживаете, леди Алистер?

— Неделя прошла прекрасно. — Леди Алистер перевела взгляд на Виолетту. — Леди Гудвин старалась изо всех сил и блестяще справилась со своими обязанностями. Испытательный срок истек.

Виолетта с удовольствием выслушала слова владелицы магазина, потому что это была первая похвала, обращенная лично к ней. Она перевела взгляд на Блэйка. Его глаза были бесстрастны.

— Не могу сказать, что я удивлен.

— Спасибо за то, что порекомендовали мне леди Виолетту.

— Я бы хотел сказать пару слов леди Гудвин, — попросил Блэйк. — Это касается только ее. Скажите, рабочий день леди Гудвин уже завершен?

Виолетта и представить себе не могла, о чем он хочет поговорить с ней, но взгляд и тон Блэйка ей не понравились. Она всем своим нутром почувствовала приближение беды.

— Ну конечно, — улыбнулась леди Алистер. — Спокойной ночи, леди Гудвин. До завтра.

Блэйк указал рукой на дверь:

— Проходите, пожалуйста.

Блэйк вышел на улицу вслед за девушкой. Моросил мелкий дождь. Было свежо и приятно.

Блэйк взял ее под локоток, и они принялись прогуливаться вдоль по улице. Виолетта то и дело бросала на него взволнованные взгляды. Он молчал. Она начала разговор первая:

— Спасибо за то, что вы нашли мне работу. Мне нравится работать в магазине, и я действительно стараюсь.

Блэйк помедлил и пристально взглянул на спутницу:

— Скажите, что за слухи ходят про вас и лорда Фэрроу.

Виолетта даже не сразу поняла его.

— Меня и лорда Фэрроу? — У нее промелькнула мысль, что графиня или леди Катарина рассказали Блэйку о том, что его светлость был ее первым покупателем.

— Да, вас и лорда Фэрроу. Он уже был здесь сегодня? Он ведь просил вас составить ему компанию и прогуляться с ним по парку.

Виолетта сжалась.

— Да, он был здесь. Но он приходил в магазин, а не ко мне.

— Он ухаживал за вами! — гневно прорычал Блэйк.

— А я говорю «нет!». И это не ваше дело.

— Неужели вы полностью лишены здравого смысла? Фэрроу волокита. Когда речь идет о женщинах, он забывает о принципах морали. Надеюсь, вы не дали ему повода для продолжения отношений?!

Внутри у Виолетты все клокотало.

— А если и дала? Может, он мне нравится! Может, я ему нравлюсь!

— Так вот как вы заговорили! Подумайте только над тем, любите ли вы его достаточно для того, чтобы стать его любовницей?

У Виолетты затряслись плечи.

— Как вы смеете?

— Я знаю этого человека, — взяв себя в руки, продолжал Блэйк. — Он желает развлечься за ваш счет. Он вовсе не собирается жениться — ни на вас, ни на какой-либо другой женщине. За ним — легион связей. Подумайте об этом, Виолетта.

— Неужели у него репутация такая же, как у вас? — съязвила девушка.

Блэйк гневно посмотрел на нее. Брови его сошлись у переносицы.

— Подозреваю, что и обо мне ходят грязные сплетни. Но, уверяю вас, в смысле волокитства я ни в какое сравнение не иду с Фэрроу.

— А почему вас, собственно, беспокоит, что я могу связаться с такими, как Фэрроу?

Блэйк был несгибаем.

— Итак, отвечайте, примете вы его приглашение или нет?

— Не знаю, — отрезала Виолетта. Она отвернулась и невидящими глазами впилась в витрины магазинов на противоположной стороне улицы. Вовсе не этого ждала она от визита Блэйка. На глаза ее наворачивались слезы. Она была готова вот-вот расплакаться.

— Виолетта, — неожиданно мягко сказал Блэйк и дотронулся до ее плеча.

Она повернулась к нему. Его теплый тон словно волной смыл все ее обиды.

— Странно, конечно, но ваша жизнь не оставляет меня равнодушным, поэтому я беспокоюсь о вас.

— Вы беспокоитесь обо мне? — Виолетта не верила своим ушам.

— И я не хочу, чтобы кто-нибудь обидел вас, — продолжал Блэйк.

Ей хотелось броситься ему на шею.

— Блэйк, — растроганно проговорила Виолетта. — Я тоже беспокоюсь о вас, если только вы…

— Остановитесь, — резко оборвал ее Блэйк. — Не придавайте моим словам значения больше, чем в них содержится. Мы друзья. И не больше.

— Друзья? — удивленно переспросила Виолетта. — Вы хотите сказать, что мы такие же друзья, как я и Ральф?

— Нет, когда я говорю «друзья», это просто друзья. Я помог вам встать на ноги, я обеспечил вас деньгами. Ничего больше.

Виолетта отшатнулась от него.

— Не понимаю, зачем вы пришли?! — едва не закричала она.

— Виолетта, — серьезно ответил Блэйк. — Я пришел, чтобы предостеречь вас. Держитесь подальше от Фэрроу. Вы слишком наивны, чтобы понять его и ему подобных. Вот и все. Мне очень жаль.

— Не надо, не жалейте меня! — всхлипнула девушка. — А может быть, вы ошибаетесь?! Может, Фэрроу просто великодушнее вас? Может быть, он меня полюбит, и я стану его женой?!

Блэйк с удивлением смотрел на нее. Виолетта прижимала к глазам платок.

— Он никогда не сделает этого, — твердо сказал Блэйк. — Вы не имеете ничего общего с ним. Это не принято.

— Ступайте прочь! — выпалила Виолетта. — Найдите себе другую подружку. Оставьте меня в покое!

— Виолетта, — не унимался Блэйк. — Даже если он полюбит вас, он не сможет на вас жениться. Мне очень жаль, но это так.

— Ступайте, — снова прошептала девушка, всхлипывая.

— Виолетта, я твердо стою на земле. Я реалист, поэтому я говорю вам правду. Позвольте мне отвезти вас домой. Надеюсь, что когда-нибудь вы найдете свое счастье.


Глава 13


Три недели подряд Блэйк усердно занимался делами. Три недели он не видел Виолетты.

Блэйк взлетел по широкой лестнице, ведущей к особняку, и миновал двух каменных львов, преграждавших вход в Хардинг-Хаус. Слуга тотчас же отворил перед ним массивную дубовую дверь. Оказавшись в вестибюле-ротонде, Блэйк услышал два знакомых женских голоска и улыбнулся. Он направился в гостиную, где обычно собирались члены семьи.

Катарина и леди Хардинг обсуждали бал, которым леди Хардинг намеревалась открыть лондонский сезон. Празднества Блэйка не интересовали. Он собирался лишь из вежливости заскочить на бал и быстро откланяться. Он был очень занят и посещал только деловые обеды.

Блэйк и дамы обменялись объятиями, поцелуями, приветствиями.

— Ну как ты, мамочка? Как Катарина?

— Я так беспокоюсь, — призналась графиня. — Бал назначен на завтра, а дел еще выше головы.

— Праздники, которые ты готовишь, всегда проходят безупречно и имеют большой успех.

Графиня нахмурилась, подошла к секретеру и принялась набрасывать что-то на отдельных листках. Воспользовавшись этим, Катарина уцепилась за рукав Блэйка и прошептала:

— Нам надо поговорить. О Виолетте.

— Что тебя интересует? — стараясь казаться равнодушным, спросил Блэйк. Он уже давно, к своему удивлению, начал скучать по леди Гудвин.

— Боюсь, что я совершила непоправимую ошибку, — призналась Катарина.

— Сомневаюсь.

Катарина вздохнула. Она взяла Блэйка под руку, и они принялись прогуливаться по комнате.

— Некоторое время назад я встретила Виолетту в магазине леди Алистер. Я предприняла несколько попыток выяснить, где она живет, но Виолетта всякий раз уклонялась от ответа. Это странно. Похоже, она от кого-то скрывается. Она выглядела очень усталой. И печальной. И я, жалея ее, пригласила на бал, который устраивает ваша матушка.

— Неужели наступил конец света? — спокойно спросил Блэйк, хотя никакого внутреннего спокойствия он не ощущал. Теперь он думал только о том, что завтра на балу встретит Виолетту. Он с нетерпением ожидал грядущего события.

— Блэйк, я очень волнуюсь. Бал у графини едва ли не самый изысканный в Лондоне. Приглашения давно разосланы. Виолетта страшно смущалась и опасалась предстоящего события. Но я не сомневаюсь, что она приедет. Как она будет себя чувствовать в окружении всей этой роскоши? Обед в Хардинг-Холле — вовсе не то же самое, что бал в Хардинг-Хаусе. Виолетта — человек очень чувствительный, и я не хотела бы причинить ей боль.

Блэйк вынужден был согласиться с Катариной. Выслушав ее, он принялся расхаживать по гостиной, сунув руки в карманы. Если Виолетту специально не подготовить к завтрашнему событию, она до смерти напугается.

— Я ничего не сказала графине, — сетовала Катарина. — О Боже, я предчувствую неприятности.

— О маме не беспокойся. Я ей все объясню. У нее золотое сердце. Честно говоря, я не вижу другого выхода, кроме как сомкнуть ряды вокруг Виолетты и оберегать ее до конца бала.

Катарина вся засветилась от радости.

— Великолепная мысль! Когда гости увидят, что ты ухаживаешь за ней, они много раз подумают, прежде чем позволить себе насмехаться над ее неловкостью.

Блэйк молчал. Он явно что-то обдумывал.

— Катарина, — промямлил он наконец, — надеюсь, что ты выдумала этот чудовищный трюк не для того, чтобы свести меня с леди Гудвин?

— Блэйк, как могла тебе в голову прийти такая нелепая мысль!

Если бы Блэйк не знал Катарину с самого детства, он бы мог подумать о том, что она замышляет нечто вроде психологического эксперимента, но он хорошо знал, что у Катарины было доброе сердце и мотивы ее действий были всегда кристально чисты.

— Лорд Фэрроу три или четыре раза наведывался в магазинчик леди Алистер. Он даже сделал Виолетте подарок. Очень красивый шарфик.

— Она не должна была принимать подарок, — стиснул зубы Блэйк.

— Полагаю, что никто не делал ей подарка лучше, — объяснила ситуацию Катарина. Она неожиданно широко улыбнулась: — Джон!

В дверях появился старший брат Блэйка. Графиня даже не подняла глаз от своих записей.

— О чем это вы тут шепчетесь? — поинтересовался Джон.

Катарина вспыхнула.

— Я только что объяснила Блэйку, что, повинуясь первому движению души, я пригласила Виолетту на завтрашний бал.

— Отличная мысль! — воскликнул Джон. — Разве ты так не думаешь, Блэйк?

Блэйк подозревал, что эти двое сговорились, но теперь это не имело никакого значения. Он надеялся на завтрашнюю встречу с леди Гудвин. Если обстоятельства потребуют этого от него, он будет за ней ухаживать.

После ухода Блейка Джон взял Катарину под локоть и предложил ей прогуляться по саду.

— Катарина, вы вели себя очень умно, — похвалил Джон подругу детства.

— В этом я, пожалуй, с вами соглашусь, — улыбнулась Катарина. — Кроме всего прочего, я отдала Виолетте одно из своих бальных платьев. Надеюсь, что завтра все пройдет превосходно.

— Уверен, что она будет выглядеть потрясающе и произведет на всех сногсшибательное впечатление. Но, конечно, с вами она сравниться не сможет.

Катарина опустила глаза и порозовела.

— Спасибо.

— Жаль, что у Виолетты нет подходящего наставника из нашего круга, — продолжал Джон, — потому что единственное, в чем она нуждается, так это в некоторой лакировке, и после этого никто никогда не заподозрит, что она не принадлежит к высшему обществу.

— Некоторая лакировка? Джон, о чем ты говоришь? Ей нужен учитель. Ей нужно избавиться от этого ужасного акцента, научиться грациозно двигаться, вставать, садиться, приседать, ее нужно обучить всему тому, что подразумевается под словом «этикет». На самом деле ей нужно значительно больше, чем простая лакировка.

Джон загадочно улыбнулся.

Глаза у Катарины стали большими, как блюдца. Она прекрасно поняла, что означала улыбка Джона.

— Как ты умен, — похвалила она друга детства.

Ральф дождался, когда Виолетта закончит одеваться. Глаза у него были холодными, как две льдинки. Виолетта прекрасно понимала, что он страдает и сердится в то же время. Но жалеть его у нее не было сил. Она испытывала странное смешение чувств: радостного возбуждения и страха.

Вечером она будет присутствовать на своем первом в жизни балу. В Хардинг-Хаусе. Виолетта боялась выглядеть легкомысленной барышней. Она опасалась совершить какую-нибудь ошибку, сказать неверное слово, сделать неверный жест, что могло бы быть истолковано высшим обществом как крайняя степень невоспитанности. Она проработала в магазине леди Алистер достаточно долго, чтобы понимать, что в высшем свете существуют неписаные правила поведения, которым все неукоснительно следуют. Ни одно из них она не могла понять душой.

Катарина оказалась достаточно великодушной, чтобы пригласить ее на бал, который был событием столичной жизни. Девять лет назад Виолетта любовалась таким балом, прильнув к окну.

На балу она наверняка встретит Блэйка.

Сердце ее бешено билось. Вспомнив о Блэйке, Виолетта прикрыла глаза. Последние три недели девушка без остатка посвятила себя работе. На минувшей неделе леди Алистер с удовольствием отметила, что Виолетта продала больше вещей, чем прочие девушки-продавщицы. Владелица магазина была так довольна работой Виолетты, что даже прибавила ей жалованье.

Что же ждет ее сегодня вечером? Чем может она завоевать внимание и симпатию Блэйка? По крайней мере она должна внушить ему мысль, что относится к нему как к доброму другу.

Ах, если бы он подарил ей такой же страстный поцелуй, как сделал это месяц назад в саду Хардинг-Холла!

— Я кожей чувствую, что сегодня ты попадешь в беду! — кричал между тем Ральф.

Виолетта открыла глаза: на нее смотрело бледное женское лицо с огромными глазами. Кое-как ей удалось собрать непослушные волосы в прическу, но упрямые завитки выбивались из прически, образуя вокруг головы черный ореол. Катарина одолжила ей платье бледно-голубого цвета. Едва Виолетта бросила на него взгляд, как тут же влюбилась в него. Впервые в жизни девушка надела декольтированный наряд. Ее обнаженные плечи блистали белизной, руки были прикрыты только маленькими бархатными рукавчиками-фонариками. Виолетте очень хотелось, чтобы ее бальное платье было отделано кружевами или цветами. На это платье украшала только атласная лента, шедшая наискосок.

— Ты что, не слышишь меня? — потребовал ответа Ральф.

— Ты меня утомил, — отмахнулась от него девушка. — Ну что может случиться? — Про себя она подумала, что этим «что» может быть поцелуй. Дикий, страстный поцелуй Блэйка мог бы дать ей понять, что он относится к ней не как к другу, оказавшемуся в беде, а как к женщине.

— Когда лорд Блэйк увлечет тебе из танцевальной комнаты куда-нибудь подальше, например в библиотеку, помни, что он вовсе не собирается на тебе жениться!

Виолетта взглянула на себя в зеркало и решила, что она выглядит премиленько, только настроение у нее какое-то безнадежное. Она уже давно молилась Богу, прося о том, чтобы сегодняшний бал стал началом ее новой жизни.

— Виолетта, ты не принадлежишь к их кругу и никогда принадлежать не будешь, — не унимался Ральф. — И ни работа, ни платье не исправят этого. Вы разные люди. Это факт.

— Мне нет никакого дела до этого, — отмела его доводы девушка. Но это было ложью. Сегодня вечером ей предстоит войти в общество людей, к которому она не принадлежит. Она была решительно настроена никому не позволить сделать из себя дурочку. А что, если она упадет на лестнице и скатится вниз? А что, если во время танца она наступит джентльмену на ногу, если вообще какой-нибудь джентльмен захочет пригласить ее? Она заранее чувствовала себя самозванкой. Ведь она была вовсе не леди Гудвин. На самом деле она была Виолеттой Купер. Предстоящий бал должен был с несомненностью доказать, что настоящей леди она не является, что она просто выскочка.

— Виолетта, тебя сегодня обидят, я просто чувствую это, — нарушил течение ее мыслей Ральф.

— Никто меня не обидит, ты просто ревнуешь, Ральф Хорн.

Он неожиданно резко повернулся к ней спиной.

— Прости меня, — попросила Виолетта. Ральф был ей дороже всех на свете и даже роднее родного брата, если бы он был у нее.

— Ты права, — отозвался Ральф. — Я действительно ревную. Я ревную к этому лорду. Я ненавижу то, как ты смотришь на него и как он смотрит на тебя.

Виолетта смутилась.

Ральф сложил губы дудочкой и двинулся на нее с явным намерением поцеловать. Поцелуй его завершился, не начавшись. Он испугался сам себя.

— О Боже, прости меня, — засуетился Ральф и бросился из комнаты наутек.

Виолетта прибыла в Хардинг-Хаус. В вестибюле толпились слуги, высвобождая дам из накидок и освобождая джентльменов от цилиндров и тростей. Виолетте было нечего сбросить на руки слуг, и это была ее первая ошибка. К счастью, девушка заметила Талли, дворецкого. Она вздохнула с облегчением, словно встретила давнего знакомого. На лице дворецкого выразилось изумление, от которого он, правда, быстро избавился.

— Леди Гудвин, прошу вас следовать за мной в танцевальный зал.

— Спасибо, Талли, — с признательностью сказала Виолетта.

Он метнул в нее быстрый, всепонимающий взгляд.

Виолетта страшно нервничала, но была рада тому, что теперь в доме у нее есть хотя бы один верный союзник. Преодолев последний лестничный марш, девушка замерла у входа в танцевальный зал.

Зрелище было, прямо скажем, величественным. Белые мраморные колонны поддерживали свод просторного прямоугольного зала. Потолок был обильно украшен белой лепниной и золотом. Полдюжины хрустальных люстр освещали зал. Деревянный паркетный пол был отполирован так тщательно, что в него можно было смотреться, как в зеркало. Стены были украшены бюстами выдающихся личностей и подлинниками известных мастеров кисти. Вдоль стен в изобилии стояли стулья, на которые можно было опуститься, утомившись танцем. Виолетта была бы счастлива, если бы ей просто позволили походить по залу и полюбоваться его красотами, но сегодня был особенный день.

В зале было столько народу, что Виолетта в равной степени могла бы назвать число две или пять тысяч. Вдоль стен зала стояли нарядные женщины и мужчины в вечерних костюмах. Приглашенные непринужденно болтали и потягивали шампанское. Центр зала был занят танцующими. Оркестранты располагались в конце зала. От танцующих их отгораживали фигуры мужчин и женщин из папье-маше и гирлянды цветов. Распахнутая дверь вела в другой зал, чуть меньше, где, как показалось Виолетте, были расставлены столики с фруктами и прохладительными напитками.

Леди Гудвин замешкалась, не зная, что делать. Оглядевшись, она пришла к печальному выводу о том, что не видит ни одного знакомого лица, хотя она была уверена в том, что в зале присутствует вся семья Хардингов и среди них — Блэйк.

К счастью, среди танцующих дам Виолетта увидела Катарину. В муаровом платье, она двигалась так изящно, что у Виолетты захватило дух от восхищения. Партнером Катарины был приятной наружности молодой человек. Смотрелись они превосходно — утонченная блондинка Катарина и ее темноволосый мужественный партнер.

Виолетта напомнила себе, что не следует стоять неподвижно как статуя. Она решилась пройтись по залу в надежде разыскать Джона или Блэйка. Начав протискиваться вперед, она поняла, что привлекает внимание. Несколько мужчин — без дам — смотрели на нее более чем благосклонно. Виолетта замедлила шаги: она заметила, что к ней приближается лорд Фэрроу.

— Леди Гудвин, — приветствовал ее Фэрроу, на лету подхватив и поцеловав ее маленькую ручку. — Счастлив встретить вас здесь.

— Добрый вечер, лорд Фэрроу, — чопорно поздоровалась Виолетта, не сомневаясь в том, что за ними следит не одна пара глаз. Она вовсе не желала привлекать к себе внимание. Ей хотелось избавиться от навязчивого внимания лорда Фэрроу. Он и так слишком часто наведывался в магазин леди Алистер. Хозяйка магазина дала Фэрроу не лестную характеристику. Но молодой человек преподнес Виолетте в подарок изысканный шарфик, настаивая на том, чтобы она приняла его.

— Сегодня вы восхитительны как всегда, — начал лорд Фэрроу с дежурного комплимента. — Не желаете ли шампанского? — Он протянул ей согнутую в локте руку.

Виолетта не знала, что ответить. Вокруг нее плотной стеной стояли незнакомые люди.

— Я… я… хорошо…

Девушка прекрасно понимала, что к ее разговору с Фэрроу усердно прислушиваются светские повесы и даже услышала, как один джентльмен шепотом спросил свою партнершу:

— Это кто?

— Понятия не имею! — громко ответила дама. — Разве вам не режет ухо ее ужасный кокни? Как бы она не испортила нам весь праздник!

Виолетта сжалась в комочек. Фэрроу сделал вид, что ничего не слышал. Он увлек Виолетту в тот зал, где на огромных подносах лакеи разносили шампанское. Напоследок до ушей девушки донеслась еще одна неприятная фраза:

— Какой стыд! — произнес за ее спиной незнакомый мужской голос, — такая женщина в Хардинг-Хаусе! Она что… из новеньких… у Фэрроу?

Больше всего Виолетте хотелось исчезнуть, раствориться. А она-то, глупенькая, думала, что ее акцент становится все более и более незаметным!

Лорд Фэрроу увлек Виолетту в сторону буфетной. Она следовала за своим спутником, устремив глаза вниз.

— Вы не голодны? — поинтересовался Фэрроу.

— Мне кажется, леди Гудвин нуждается в одиночестве, — неожиданно сказал кто-то позади Виолетты.

Она резко повернулась. Перед ней стоял Блэйк.

Глаза его светились недобрым светом, мощные челюсти были крепко сжаты. Взгляд Блэйка задержался на Виолетте всего лишь на одно мгновение. Вся его ярость была адресована Фэрроу. Фэрроу встретил неприязненный взгляд Блэйка с ледяным спокойствием. Атмосфера враждебности сгущалась. Виолетте показалось, что именно она спровоцировала это чувство. Неужели Блэйк ревнует?

— Добрый вечер, Блэйк, — без капли тепла промолвил Фэрроу.

Блэйк ответил холодным поклоном. Затем он повернулся к девушке, взял ее руку в свою.

— Я так рад, что вы приняли наше приглашение, леди Гудвин.

Голос Блэйка и выражение глаз подсказали Виолетте, что он говорит чистую правду. Ей сразу стало хорошо и уютно, и девушка тотчас забыла унижение последних мгновений.

— Неужели?

— Ну конечно, — подтвердил Блэйк и, обернувшись к Фэрроу, сказал: — Мне бы не хотелось показаться грубым, но нам с леди Гудвин необходимо обсудить несколько важных вопросов. Я веду финансовые дела леди Гудвин.

— Хорошо, — с угрозой в голосе согласился Фэрроу, не забыв при этом обратиться к Виолетте: — Не могли бы вы оставить для меня вальс?

Виолетта кивнула. Она не могла прийти в себя от мысли, что Блэйк рад встрече с ней. Может, сегодня сбудутся ее мечты?

— Леди Гудвин, а у вас есть танцевальная карта? — мягко поинтересовался Блэйк.

— Нет, — ответила Виолетта, даже не полюбопытствовав, а что это такое — танцевальная карта.

— Сейчас мы добудем ее для вас, — пообещал Блэйк.

— Так оставьте вальс за мной, — поклонившись, попросил Фэрроу и растворился в толпе.

Виолетта застенчиво улыбнулась Блэйку.

— Вы сегодня прелестно выглядите, — сыпал он комплиментами, подводя девушку к столику с закусками. — Но будьте осторожны с Фэрроу. Знакомство с ним до добра не доведет.

Виолетта кивнула:

— Я начинаю думать, что вы совершенно правы.

— Так вы хотите есть? — поинтересовался Блэйк.

— Нет, — твердо ответила Виолетта. Она и думать не могла о еде, находясь бок о бок с человеком, о котором мечтала уже несколько месяцев.

— Тогда… может быть, потанцуем? — предложил молодой аристократ.

Виолетта вспыхнула, но Блэйку она могла признаться даже в самом затаенном.

— Я… я не умею…

— Тогда… может быть, нам стоит держаться подальше от танцевального зала сегодня?

— Думаю, что да, — беззащитно улыбнулась Виолетта.

— Позвольте, я познакомлю вас со своими друзьями.

Когда Виолетта и Блэйк подошли к разнородной по возрасту и полу группе непринужденно беседующих людей, те тотчас же замолчали.

— Ваша светлость, — обратился Блэйк к самому старшему джентльмену. — Позвольте мне представить вам моего друга. Леди Гудвин из Йорка. Она только недавно приехала в столицу. Леди Гудвин, это герцог Рудерфорд.

Виолетта онемела. Она и мечтать не смела быть представленной герцогу. Виолетта зарделась и сделала реверанс. Она провела немало времени перед зеркалом, учась искусству приседать в поклоне.

— Добрый вечер, ваша светлость. Я счастлива встрече с вами. — Пульс у нее частил.

Даже если герцог и уловил ее устрашающий акцент и отметил про себя, что манеры ее были несколько менее отточены, чем у прочих приглашенных, вида он не подал никакого. Он поклонился:

— Взаимно, леди Гудвин. Великолепный бал, не правда ли? — Он взглянул на Виолетту так, что у нее не осталось никаких сомнений ни в его благородстве, ни в его доброте.

— Да, сэр, я тоже так думаю.

— А как ваши дела, молодой человек? — поинтересовался герцог у Блэйка.

— Какого ответа вы ждете от меня в такую ночь, когда рядом со мной стоит такая женщина? — улыбнулся Блэйк.

Он произнес это так искренне, что Виолетта усомнилась в откровенности Блэйка, когда он утверждал, что она его верный друг.

— Леди Гудвин, — вновь обратился к ней Блэйк, — надеюсь, вы запомнили вашу встречу с сыном герцога, маркизом Вэверли, а вот и его жена.

Только теперь Виолетта узнала своего старого знакомца, приятного молодого человека со светлыми волосами и глазами цвета янтаря. Она вспыхнула: молодой маркиз был свидетелем ее неправомерного вторжения в мужской клуб, и именно он деликатно вывел всех из затруднительного положения.

Глаза Дома были точной копией глаз отца, герцога Рудерфорда.

— Рад встрече с вами, леди Гудвин.

Из-за спины Дома выглянула прелестная маленькая женщина, которая оказалась его женой. Говорила она с американским акцентом.

— Если вы уже обосновались в столице, — начала Анна Сент-Джордж, — вы должны обязательно навестить меня. — Мы позавтракаем вместе, и вы расскажете мне, как вы познакомились с Блэйком. Я обожаю сплетни, — добавила она.

— Хорошо, — выжала из себя Виолетта. Она была сражена гостеприимством леди Анны.

Блэйк познакомил ее со всеми своими друзьями, и начался общий разговор. Виолетта молчала. Она не могла принять участие в обсуждении последней премьеры оперного театра. Через весьма непродолжительное время Блэйк увлек ее дальше. Он хотел, чтобы как можно больше приглашенных стали приятелями Виолетты.

Так, под руку с Блэйком, она и обошла весь зал. Господь услышал ее молитвы.

Примерно через час Блэйк сказал:

— Мне кажется, вы немного устали, леди Гудвин, — и протянул ей бокал шампанского.

— Новые знакомства утомили меня, — томно произнесла Виолетта.

Она сделала глоток шампанского, и глаза ее увлажнились. Этот напиток она пила впервые в жизни.

Блэйк сочно рассмеялся. Виолетта сделала еще глоток. Шампанское в считанные секунды подняло ей настроение.

— Мне очень нравится, — похвалила напиток Виолетта.

— Будьте осторожны, — предупредил Блэйк, — оно тотчас бьет в голову.

— Я никогда в жизни не пила шампанского, — созналась Виолетта. — Впервые я попробовала спиртное после смерти сэра Томаса.

— Ну что ж… сегодня вы пробуете шампанское тоже впервые, а уже почти осушили бокал.

Девушка не ответила. Блэйк был так красив. Она могла бы любоваться им часами. Интересно, как долго можно находить наслаждение в разглядывании любимого человека?

Блэйк сделал глоток шампанского. Виолетта продолжала изучать его губы и вспоминать их первый и единственный поцелуй в парке.

— Не хотите ли немного подышать воздухом? — неожиданно предложила она Блэйку. — Здесь так душно.

Блэйк с удивлением посмотрел на свою спутницу. Жарко ей вовсе не было, и девушка опасалась, что он поймает ее на лукавстве. — Я так переволновалась, — добавила она для пущей убедительности.

— На улице свежо. Вам надо что-нибудь накинуть на себя, — предупредил ее Блэйк.

— Нет, мне ничего не нужно, — не поднимая глаз, произнесла Виолетта.

— Ну, что ж… тогда мы выйдем в сад всего на несколько минут.

Молодой человек широко распахнул перед своей спутницей массивные двери, и они оказались на свежем воздухе.

— Нежно-голубой цвет вам очень идет, — похвалил Блэйк ее наряд. — Жаль только, что на вас нет украшений из сапфиров и бриллиантов. Они бы только украсили и вас и платье.

— Меня? — изумилась девушка. — О Боже!

— Настоящие леди так никогда не отвечают, — сделал ей замечание Блэйк.

Сад благоухал. Запахи роз, лилий, фрезий слились в один волнующий аромат, который подогревал и без того растревоженные чувства молодых людей.

Виолетта снова вспомнила о поцелуе. Каждой клеточкой своего тела она жаждала повторений. Блэйк сдерживал себя.

— Мне кажется, что теперь не время для прогулок. Давайте вернемся в дом. Я представлю вас прочим гостям.

— Мне не хочется, — отказалась Виолетта.

Ну почему он не подходит к ней поближе? Если бы это случилось, он, несомненно, поцеловал бы ее.

— Блэйк! — окликнула его Виолетта. В тоне ее голоса было приглашение повторить поцелуй.

Но Блэйк не отозвался. Он не подошел к ней и не заключил ее в свои объятия. Лорд Теодор Блэйк грубо повернулся к ней спиной и уставился на луну.


Глава 14


У Виолетты появилось предчувствие, что Блэйк может просто уйти, оставив ее одну. Она сделала глубокий вдох и шаг навстречу ему. Он почувствовал ее движение, но даже не шелохнулся.

— Блэйк, — решилась девушка, — я до сих пор не поблагодарила вас за ваш подарок и за все, что вы сделали для меня. И за сегодняшний вечер. Он превосходен.

— То, что я сделал, доставило удовольствие и мне самому, — медленно отозвался Блэйк. Взгляд его был прикован к ее губам.

— Вы знаете, — начала свое признание девушка, — когда я увидела вас в самый первый раз, я решила, что вы наследный принц, не меньше. Это было почти девять лет назад, и в Хардинг-Хаусе был бал. Нам с Ральфом очень хотелось есть, и мы собирались стащить сливовый пудинг и жареного ягненка. Когда мы пробирались к кухне, я не удержалась и заглянула в окно. Был бал. И я увидела вас. Я помню вас так хорошо, как будто это было вчера.

Взгляд Блэйка стал тусклым.

— Должно быть, вы ошиблись.

— Нет, — покачала головой Виолетта, — вы были в обществе прекрасной женщины, немного старше вас, я назвала ее про себя «золотой леди». Я прекрасно помню, как вы вышли из зала на террасу и стали танцевать, залитые лунным светом.

Блэйк тяжело дышал. Грудь его вздымалась под белоснежной рубашкой.

— Не помню. Девять лет назад я был очень юн.

— Мне вы вовсе не казались мальчиком, — заметила Виолетта, — потому что мне самой тогда шел всего лишь девятый год.

Они замерли, глядя друг на друга. Блэйк поднял руку и провел кончиками пальцев по щеке Виолетты. Он не произнес ни слова. От счастья у Виолетты запела душа. Неожиданно Блэйк протянул руки, и она оказалась в его объятиях. Молодой человек слегка наклонил голову и нащупал губами ждущий рот Виолетты. Девушка даже не предполагала, что поцелуй мужчины может быть таким властным и требовательным. Его сильные руки скользили по ее обнаженным плечам и спине. Его язык ласкал ей нёбо. Виолетта прильнула к возлюбленному. Блэйк оборвал долгий и страстный поцелуй только для того, чтобы покрыть жаркими поцелуями ее плечи и шею. Виолетта застонала.

Стараясь сделать приятное возлюбленному, она сама принялась целовать его. Душа ее ликовала. Ей было так хорошо с ним. Ладони его скользили по всему девичьему телу, а ей хотелось еще большего.

Внезапно Блэйк отстранился, посмотрел на нее отчаянными глазами.

— О Боже… — только и смог прошептать он.

Виолетта нежно улыбалась, глядя на молодого человека. По лицу ее текли слезы радости. Такого восторга и чистой признательности ей не приходилось испытывать ни разу в жизни.

Лицо Блэйка исказилось ужасом.

— Блэйк, — не понимая причин столь внезапной перемены в нем, прошептала Виолетта.

— Прошу прощения. В который уже раз. Я не должен был этого делать.

Блэйк напрягся, словно готовясь к прыжку.

— Но почему? — не унималась Виолетта.

— Я просто потерял голову. Ваша нечеловеческая красота свела меня с ума.

— Ну нет. — Виолетта прекрасно понимала, что дело было вовсе не в красоте. — О чем вы вообще говорите? Это было чудесно!

— Нет, нет и нет! Разве вы сами не понимаете?

— Нет, не понимаю. И не уверяйте меня, что мы просто друзья.

Блэйк с непониманием смотрел на юную красавицу.

— Я думаю, вы меня любите так же сильно, как я люблю вас, — неожиданно для самой себя прошептала Виолетта и тут же пожалела о том, что сказала. Почва уплывала у нее из-под ног.

На смену ее признанию пришло гнетущее молчание.

— Нет, вы ошибаетесь, — глухо ответил Блэйк. — Мне жаль, что вы меня не поняли. Простите меня.

— Как вы можете говорить такие вещи! — воскликнула Виолетта. — Разве можно быть таким жестоким?!

— Пойдемте в дом, — настойчиво предложил Блэйк и, не дожидаясь ответа, твердо взял ее под локоть и повел к дверям.

Пока молодые люди шли по длинному коридору, Теодор Блэйк ни разу не взглянул на свою красавицу спутницу. Виолетта молча следовала за хозяином дома. Душа ее рыдала, но на ресницах не было ни слезинки. Она была потрясена тем, что произошло.

Из курительной комнаты, где мужчины разговаривали о делах и потягивали бренди, доносились обрывки разговоров. Блэйк замедлил шаги.

— Виолетта, вина за то, что случилось, полностью лежит на мне. Нам не следовало выходить в сад. Мне не следовало брать вас под свое покровительство. Простите меня.

— Вы ни в чем не виноваты. — Виолетта была великодушна.

Блэйк замер. Его настороженный взгляд скользил по ее лицу.

— Поймите, я не могу дать вам то, чего вы желаете, — начал он.

«О Боже, — думала про себя Виолетта, — какая же ты глупенькая, наивная девочка, идиотка».

— В таком виде вам нельзя возвращаться в зал, — сказал Блэйк, намереваясь увести девушку подальше от любопытных взоров.

Виолетта не сопротивлялась. Пройдя несколько шагов, она опустила голову, чтобы ее печальный вид не привлек внимания величественной молодой дамы, двигавшейся по коридору навстречу горе-возлюбленным. Рука Блэйка, сжимавшая локоть Виолетты, задрожала.

— Добрый вечер, Блэйк, — раздался звучный голос незнакомки.

Виолетта подняла голову и увидела перед собой молодую женщину ослепительной красоты. Взгляд ее изумрудных глаз был устремлен прямо на Блэйка. Женщина была старше Блэйка. Убранные в строгую прическу светлые волосы отливали золотом. Из украшений на ней было только ожерелье из бриллиантов и изумрудов.

— Добрый вечер, леди Кантвелл, — ответил Блэйк. — Как вы поживаете?

Тон, с каким были произнесены эти слова, был странным. Виолетта не слышала, чтобы он с кем-либо так разговаривал. Девушка бросила взгляд на платье леди Кантвелл. Ничего более изысканного она в жизни не видела.

— Хорошо, спасибо, — улыбаясь, ответила женщина и повернула голову в сторону Виолетты. — Здравствуйте. Меня зовут Габриэлла Кантвелл.

Виолетта была смущена, но и в глазах прекрасной дамы читалось смущение, когда она смотрела на Блэйка. Неужели он по-прежнему так много значил для этой женщины?

— Познакомьтесь, — представил Блэйк свою спутницу, — это леди Гудвин из Йорка. Она приехала в столицу всего лишь несколько недель назад.

— Надеюсь, наш прекрасный город пришелся вам по душе, — сказала леди Кантвелл Виолетте и обратилась к Блэйку: — Ваша матушка превзошла самое себя. Бал в Хардинг-Хаусе всегда целое событие в жизни столицы.

— Спасибо, — поблагодарил ее Блэйк.

— Леди Гудвин, была рада знакомству с вами, — попрощалась с девушкой прелестная «золотая леди» и, послав очаровательную улыбку обоим, поплыла по коридору дальше.

Блэйк оглянулся вслед своей давней приятельнице и, ни слова не говоря, взял Виолетту под локоть и повел в маленькую неосвещенную комнату. Там он зажег лампу, и взору Виолетты предстала гостиная, обставленная в восточном стиле. Девушка опустилась на диван. Она избегала смотреть в лицо своему спутнику.

— Я схожу за Катариной, — сказал Блэйк и оставил ее одну. Она отказывалась понимать, что произошло. Вечер был великолепным. Она была словно Золушка из сказки. Но… неужели она недостаточно хороша для Блэйка? Почему он отказал ей?

И кто эта женщина? Леди Кантвелл была как будто знакома Виолетте. Габриэлле было уже около сорока, догадалась Виолетта, но она принадлежала к тем редким женщинам, которые с возрастом молодеют и приобретают притягательный шарм. Если леди Кантвелл имеет виды на Блэйка, то Виолетте с ней не справиться.

Отворилась дверь, и в комнату проскользнула Катарина.

— Виолетта! Дорогая! Блэйк сказал мне, что вы чем-то расстроены и нуждаетесь в утешении. Что случилось? Я видела вас в танцевальном зале, и мне показалось, что вы в прекрасном расположении духа.

— Так и было. Все было хорошо. Мои мечты становились явью. — Виолетта помолчала. — Мне бы следовало возненавидеть его, но я не могу.

Катарина слушала подругу, и глаза ее были полны сочувствия.

— Что же он такое натворил? Почему у вас глаза на мокром месте?

— Не бойтесь, я не заплачу. — Виолетта сжала губы. — Я не плакала ни разу с тех пор, как попала в работный дом.

— В работный дом? — изумилась Катарина. — Неужели вы там были? Ах, моя дорогая!

— Не надо, не жалейте меня. — Виолетта отошла к окну и выглянула в сад, где только что ее целовал Блэйк. Сердце ее сжималось от боли. Почему бы ему не полюбить ее? Почему она появилась на свет Виолеттой Купер? Почему она не может стать настоящей леди?

— Так что же натворил Блэйк? — Катарина поднялась вслед за Виолеттой.

— Он поцеловал меня, — призналась Виолетта. — Я никогда не предполагала, что поцелуй может быть таким страстным и приятным одновременно.

— Ах, Боже мой… — зарделась Катарина.

— Черт подери! — Виолетта перешла на кокни. — Он поцеловал меня, а потом залепетал «простите-простите», но я-то знаю, что он испытывает вожделение!

— Это Блэйк сказал вам? — не поверила своим ушам Катарина.

Виолетта уставилась на приятельницу:

— Он когда-нибудь вас целовал? Катарина покачала головой:

— Не так, как вас.

— Так, как меня, он бы вас, конечно, целовать не стал, потому что вы леди, а я никто… просто грязь под ногами.

— Дорогая, вы не должны так ни говорить, ни думать! — Катарина подбежала к Виолетте и взяла ее руки в свои. Глаза девушки были полны неподдельной тревоги. — Я уверена, он полон заботы о вас.

— Нет, — стояла на своем Виолетта. — Когда-нибудь он женится на настоящей леди вроде вас. Обо мне он и не вспомнит.

— Виолетта, вы не должны так думать о Блэйке. Кроме того, он вовсе не собирается жениться, во всяком случае — в ближайшее время.

— Ничего, я подожду! — заявила Виолетта и задрала подбородок. — Впрочем, может быть, мне придется ждать вечность и так ничего и не дождаться.

— Это я во всем виновата, — опустила голову Катарина. — Я хотела, чтобы вы комфортно себя чувствовали во время бала. И я обратилась к Блэйку с просьбой сопровождать вас и ухаживать за вами, чтобы для всех приглашенных вы как можно скорее стали своей.

— Что?! Так вы хотите сказать, что Блэйк просто играл роль?!

— Вовсе нет, вы нам обоим очень нравитесь, и мы попытались облегчить ваше вхождение в светскую жизнь.

— Так, может, вы попросили Блейка и целовать меня?

— Ну конечно нет.

Виолетта повернулась к Катарине спиной. Ей стало тяжело дышать.

— Боже! Как я глупа! Зачем я согласилась прийти сюда?

— Дорогая, мы знакомы с вами недавно, но я ваш истинный друг. Я искренне хочу помочь вам. У меня появилась блестящая мысль.

— Вы не сможете помочь мне. — Носик у Виолетты покраснел. — Вы ведь не можете совершить чудо и сделать так, чтобы Блэйк относился ко мне как к настоящей леди.

Катарина улыбнулась:

— К сожалению, я не волшебница. Но я, по крайней мере, могу вас кое-чему научить. Виолетта, если вы научитесь безукоризненно правильно произносить слова, изящно двигаться, если вы поменяете свой гардероб, то вы, несомненно, сможете надуть всех и заставить весь свет поверить, что вы одна из нас. Вы хотите стать настоящей леди?

— Ну конечно! — воскликнула Виолетта. — Но это невозможно. Чтобы это случилось, должно произойти чудо.

— Вовсе нет. Для этого нужны решительность учителя и самоотверженность ученика.

Кажется, Виолетта начала кое-что понимать.

— Вашей учительницей буду я, — заявила Катарина. — И я сделаю из вас настоящую леди, так что вы сможете даже быть представленной во дворце.

— А Блэйк? Его-то мы сможем надуть?

— Мы постараемся, — улыбнулась Катарина. И тайное соглашение было заключено.

Виолетта сразу почувствовала себя немного увереннее. В танцевальном зале она с удовольствием наблюдала за тем, как Катарина фланирует среди танцующих и беседующих, кивая добрым знакомым. Катарина была воплощением доброты и грации. Может, и не все потеряно в жизни, решила Виолетта. Она не слишком верила в то, что подруга сможет сделать из нее настоящую леди, но она была решительно настроена следовать предложению Катарины. Призовой фонд был слишком значителен, чтобы отказываться от попытки. Любовь Блэйка стоила многого.

Недалеко от себя Виолетта заметила Блэйка. Взгляды их встретились, но он отвел глаза, развернулся и направился прочь. Улыбка на лице девушки увяла.

Она прислонилась к белой мраморной колонне. Блэйк считал ее недостойной себя. Сможет ли она изменить его отношение к себе? Сможет ли Катарина сделать из нее великосветскую барышню? А что если Блэйк будет продолжать относиться к ней как к Виолетте Купер?

Мысль была слишком болезненной, чтобы додумывать ее до конца. Наступило утро. Виолетта была голодна: кроме бокала шампанского, во рту у нее маковой росинки не было. Она решила отправиться домой. На этом балу ей уже не удастся показать себя, а завтра в одиннадцать утра она навестит Катарину в доме ее отца.

Виолетта направилась было к дверям, но на пороге замерла: по лестнице поднималась леди Джоанна Фелдстоун собственной персоной.

Виолетта пришла в замешательство. Ей вовсе не хотелось встречаться со своей падчерицей. Джоанна всегда относилась к ней с ненавистью, но, пока сэр Томас был жив, она была вынуждена соблюдать внешние нормы приличия. Виолетта была уверена, что, если Джоанна заметит ее, скандала не избежать. Рассчитывать на заступничество Блэйка она уже не могла.

В недоумении оглядываясь по сторонам, Виолетта поймала на себе взгляд лорда Фэрроу. Не сводя с нее глаз, он болтал с приятелями. Виолетта призывно улыбнулась поклоннику. Лорд Фэрроу вернул ей улыбку, раскланялся с собеседниками и быстрыми шагами устремился к Виолетте.

— Леди Гудвин, могу я надеяться побеседовать с вами?

Виолетта поймала на себе враждебный взгляд Джоанны Фелдстоун и радушно улыбнулась Фэрроу.

— По правде говоря, я собиралась уходить.

— Так рано? Бал только начинается, а вы обещали мне один вальс. Никто не покидает бала в самом его начале.

— Мой брат болен, и я очень беспокоюсь о нем, — соврала девушка. — Я и не собиралась танцевать всю ночь до утра. Не будете ли вы настолько любезны, чтобы проводить меня до дверей?

Фэрроу внимательно изучал ее.

— Мне очень жаль, что ваш брат скверно себя чувствует. Смогу ли я увидеться с вами на завтрашнем балу у Мериттов?

— Не знаю.

Это единственное, что могла сказать девушка. На завтрашний праздник ее никто не приглашал, но сознаться в этом поклоннику она, разумеется, не могла. Направляясь к выходу, Виолетта увидела Блэйка. Он стоял к уходящим вполоборота, но, даже если и заметил, что Виолетта собирается покинуть бал, вида не показал, продолжая радушно беседовать с гостями. Ждать, когда он повернется, у девушки времени не было.

На лестнице Виолетта и Фэрроу почти столкнулись с четой Фелдстоунов. Девушка вспыхнула. Она предчувствовала подвох, и неприятность не заставила себя ждать. Джоанна, привлекая всеобщее внимание, в показном негодовании произнесла:

— Не могу поверить в такое кощунство! Тело моего отца еще не успело остыть в холодной могиле, а его вдова нашла себе кавалера! Она даже не носит траура!

Боже, подумала Виолетта, какой грех она совершила, что эта женщина так ненавидит ее?

— Хотя… о чем я говорю… Женщина вроде этой не в силах понять, что такое скорбь.

Фэрроу вел себя так, словно ничего не слышал, а если и слышал, то не обращал внимания.

Но вынести оскорбления Виолетта была не в силах. Она отшатнулась от кавалера, уперла руки в бока и как можно громче сказала:

— А может, эта толстая старая ведьма просто ревнует? Может, вы сами влюблены в лорда Фэрроу?!

Джоанна задохнулась от негодования. Фэрроу от удивления даже прищелкнул языком.

— Нам лучше пройти к выходу, — тихо сказал он. Но не успели они сделать и шага, как Джоанна, оставив своего супруга безмолвно дожидаться ее, выступила им навстречу и загородила путь.

— Вы! — в негодовании заорала она. — Вы врунья, неверная жена и убийца!

Фэрроу замер на месте.

— Леди Фэлдстоун, я хотел бы уточнить, не ослышались ли мы все?

— Не ослышались, не сомневайтесь! Как эту женщину могут принимать в таком доме?! Она убийца моего отца!

Вокруг скандалистов начали собираться парочки, ранее фланирующие вокруг. Присутствующие даже не скрывали своего интереса к происходящему.

— Я не убивала сэра Томаса, — задыхаясь от позора, принялась объяснять Виолетта. Лоб ее покрылся капельками пота.

— Это вы дали ему мышьяк, — не унималась Джоанна.

Но прежде чем она приступила к физической расправе, перед ней выросла фигура Блэйка.

— Леди Фелдстоун, если вы намереваетесь продолжать этот нелицеприятный разговор, я настаиваю на том, чтобы вы покинули дом моего отца.

Рядом с Блэйком тут же выросли Джон и Катарина. Эти трое образовали нечто вроде полукруга, ограждая Виолетту и Фэрроу от разъяренной леди Фелдстоун. Виолетта была смертельно напугана, но ей хотелось дружески поблагодарить Блэйка за поддержку. Одновременно она была благодарна и лорду Фэрроу за то, что выручил ее.

Ярость Джоанны перекинулась на Блэйка.

— Зачем вы снова защищаете ее? Почему бы вам самому не поинтересоваться у этой дамочки, что она сделала с крысиным ядом? Я-то прекрасно знаю, что именно она отравила моего отца.

Виолетта вскрикнула. Блэйк нехорошо сощурил глаза и произнес:

— Прошу прощения, леди Фелдстоун, у меня нет ни малейшего желания вести с вами подобные разговоры.

Виолетта хотела было объяснить, что купила в аптеке яд вовсе не для того, чтобы умертвить своего супруга, а для того, чтобы избавиться от толстых, надоедливых крыс, но она не могла выдавить из себя ни слова. От волнения у нее пересохло в горле.

— Фэрроу, — нашелся Блэйк, — почему бы вам не проводить леди Гудвин до кареты. Я с удовольствием одолжу ей свою, чтобы она благополучно добралась до дому.

Фэрроу вывел Виолетту из толпы досужих гостей, оставив на их долю возможность вдоволь посплетничать друг с другом.

Виолетта спускалась по лестнице, желая только одного: объяснить Блэйку, что она ни в чем не виновата. Она смертельно боялась, что он поверит словам ее подлой падчерицы.


Глава 15


Фэрроу, крепко держа Виолетту под руку, сопровождал ее к карете. Бал завершился для девушки полным провалом. Неужели гости графини поверили этой ужасной Джоанне Фелдстоун? Ах, если бы за день до смерти мужа она не отправилась в аптеку за отравой для крыс!

— Я провожу вас до дому, — сказал Фэрроу, делая знак своему кучеру, чтобы подавал карету.

Девушка подняла глаза на красивое лицо спутника. Когда она смотрела на Блэйка, у нее всегда захватывало дух. Фэрроу был красивым мужчиной, но с Блэйком не шел ни в какое сравнение. Кроме того, если Блэйку она доверяла полностью, Фэрроу не верила ни на йоту. И у нее не было никакого желания позволять новому поклоннику провожать ее до дома: Виолетта помнила предостережение Блэйка.

— Я не собиралась ехать домой в экипаже, — созналась Виолетта.

— Проводить вас… мне это доставит удовольствие.

Сзади послышались чьи-то шаги, и голос Блэйка произнес:

— Может, вам это и доставит удовольствие, но я уже распорядился, чтобы для леди Гудвин подали мой экипаж.

Виолетта облегченно вздохнула. Чувствуя, что Фэрроу очень крепко удерживает ее за локоть, она уже судорожно искала на лице Блэйка ключ-отгадку к тому, что так резко изменило его поведение. Но вместо человеческого лица она увидела маску равнодушия.

— Значит, Блэйк, вы хотите проводить леди Гудвин до дому сами. Скажите, Блэйк, я что — топчу траву на чужой земле?

— Фэрроу, вы допустили непростительную грубость в адрес нашей гостьи. На вашем месте я был бы осмотрительней.

— Для меня леди Гудвин находится на недосягаемой высоте.

Виолетта молча переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они вели себя, как голодные псы, готовые разодраться из-за лакомой косточки.

— Очень хорошо, — удовлетворенно заметил Блэйк. — Хочу вам объяснить, что я вовсе не собираюсь провожать леди Гудвин до дому, я просто предоставляю в ее пользование свой экипаж. А вот и он! — Блэйк указал Виолетте на подъезжающую карету: — Пожалуйста.

Девушка медлила. Она прекрасно понимала, что Фэрроу хотел бы сказать ей хоть несколько слов на прощание, но сама она не могла оторвать взгляд от лица Блэйка.

— Спасибо за заботу, лорд Блэйк, — поблагодарила Виолетта.

Молодой человек отвел глаза.

Повернувшись к Фэрроу, Виолетта выжала из себя легкую улыбку.

— Спасибо вам за участие, — сказала она.

— Надеюсь на следующую встречу, — поклонился Фэрроу. Он был весьма недоволен как поведением девушки, так и общим поворотом событий.

Между тем Блэйк жестко взял Виолетту под руку и направился вместе с ней к экипажу. Виолетта стреляла в него глазами, но он был неколебим. Кучер распахнул перед девушкой дверцу, Блэйк подсадил ее и собирался уже уходить, как Виолетта тихо произнесла:

— Блэйк… я…

Он грубо перебил ее:

— Я не знаю вашего нынешнего адреса. Назовите его Годсону сами.

Кучер захлопнул за леди дверь, и Виолетте пришлось кричать в крошечную щелку окна:

— Блэйк, я надеюсь, вы не поверили этой ужасной леди Фелдстоун?!

— Нет, я не верю голословным обвинениям, — отозвался Блэйк.

Экипаж тронулся и начал медленно набирать скорость. Оборачиваясь назад, девушка ничего не смогла прочесть на каменном лице возлюбленного. Когда карета повернула за угол, она успела заметить, что Блэйк поднимается по широкой лестнице Хардинг-Хауса. Единственное, о чем могла думать Виолетта, так это о том, что у него впереди ночь больших возможностей. Он сможет всласть поухаживать за женщинами вроде леди Габриэллы Кантвелл.

Блэйк вернулся в особняк и отправился прямо в ту гостиную, куда он посылал леди Катарину, чтобы она помогла Виолетте обрести душевное равновесие. Подойдя к буфету, где хранилось спиртное, он тут же налил себе двойную порцию виски.

Он никак не мог избавиться от воспоминания о сцене обвинения. Он был готов своими руками придушить эту врунью леди Фелдстоун. Виолетта не была способна на убийство. И, хотя она, несомненно, вышла замуж за сэра Томаса, польстившись на его эфемерное богатство и титул, она бы никогда не решилась ускорить кончину супруга. Он понимал, что девушка вышла замуж за старика, чтобы избежать голодного существования, чтобы прекратить ту жизнь, которую она вела с детства. Она, несомненно, хорошо относилась к сэру Томасу, и горе ее было неподдельным, когда его провожали в последний путь. Она была бесконечно благодарна старику за то, что он избавил ее от нищеты. Блэйк ни разу не усомнился в том, что вины Виолетты в смерти сэра Томаса не было.

Но были факты, свидетельствующие против девушки. Она не отрицала, что покупала в аптеке яд для крыс. А что если… И тут Блэйк вспомнил о Ральфе. Стакан был уже наполовину пуст.

Ясно было только одно. Он совершенно напрасно снова поцеловал Виолетту. С самого начала знакомства он нашел леди Гудвин неотразимо красивой. Но раньше он и вполовину не желал ее так, как теперь. Его желание… вот где коренится опасность. Доказательством этому служило то, что, встретив Габриэллу, он не испытал горестной обиды.

Неожиданно в комнату вошел Джон. Блэйк даже обрадовался тому, что брат прервал горестное течение его мыслей. Джон подошел ближе и положил руку на плечо Блэйка.

— Я так и думал, что найду тебя здесь.

— Ты не выпьешь со мной?

— Почему бы и нет. У нас праздник, и мне жаль, что тебе не весело.

Блэйк налил брату виски и, протягивая стакан, сказал:

— Эту леди Фелдстоун следовало бы придушить. Виолетта не способна на убийство, это ясно всем.

— Ты так думаешь?

— А ты что, думаешь, что эта девушка убийца?

— Ну-ну… спусти свой гнев на тормозах. Я, как и ты, считаю, что сэр Томас скончался своей смертью. Свет не простит ей не подозрение в убийстве, а ее неясное происхождение и отсутствие корней.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнул Блэйк. — Ты видел ее лицо? Она была унижена. Сражена наповал.

— Мне кажется, что ты очень расстроен. Почему бы тебе не признаться в том, что ты увлечен леди Гудвин?

— Признаюсь, увлечен. Но ведь это вы с Катариной настояли на том, чтобы я всюду сопровождал леди Гудвин и ухаживал за ней, давая гостям понять, что она наша старая знакомая?

— Все это так, Блэйк, но, кто, скажи, просил тебя выводить леди Гудвин в сад и там целоваться?

Блэйк потерял дар речи. Придя в себя, он улыбнулся и сказал:

— Ну… шпионы…

— Немного. Но тебе следовало ухаживать за леди Гудвин с достоинством и уважением к ее недавнему горю, пытаясь разделить его с ней.

Улыбка исчезла с лица Блэйка.

— Я вовсе не собираюсь жениться!

— Сколько в тебе непреклонности, Блэйк! Позволь я дам тебе совет. Оставь леди Габриэллу другим, пусть себе ухаживают, а сам обрати самое пристальное внимание на леди Гудвин, иначе ее уведет у тебя из-под носа какой-нибудь хлыщ вроде Фэрроу.

Экипаж, на котором Виолетта подъехала к дому Катарины Деафильд, уже разворачивался, чтобы уехать, а девушка все еще стояла перед особняком, собираясь с мужеством. Она была одета в строгое темно-синее платье, отороченное черными кружевами, а в руках сжимала ярко-зеленый ридикюль. Больше всего она опасалась того, что Катарина поверила несусветным обвинениям леди Фелдстоун и откажется быть ее наставником в правилах светской жизни.

Встреча была назначена на утро. К несчастью, если бы Катарине вздумалось отменить свидание, она бы не смогла этого сделать, потому что леди Гудвин до сих пор скрывала от нее свой адрес.

Виолетта собралась с духом и направилась к пятиэтажному каменному зданию, окруженному литой чугунной оградой. Вдоль дорожки, которая вела к входной двери, были высажены петунии, прямо около дома кустились азалии. Виолетта стукнула кольцом о дверь, и через секунду на пороге выросла фигура дворецкого.

— Леди Гудвин? — уточнил он.

Виолетта медлила с ответом, словно ожидая, что вот-вот дворецкий сообщит ей, что леди Катарина больше не желает ее видеть.

— Проходите, пожалуйста, леди Катарина сейчас спустится. Она надеется, что вы не откажетесь позавтракать с ней.

Облегченно вздохнув, девушка последовала за дворецким. Вестибюль, казалось, был залит солнцем. Дубовый паркет сверкал. На оклеенных бумажными обоями стенах висели фамильные портреты. Виолетта с удовольствием увидела свое изображение в высоком венецианском зеркале.

Заправив выбившиеся пряди волос под шляпку, украшенную оранжевыми цветами, сделанными из шелка, Виолетта ускорила шаги. Следуя за дворецким, она не забывала оглядываться по сторонам. Особняк Деафильдов не был таким внушительным, как дом Хардингов, но Виолетта нашла его премиленьким.

Гостиная, где барышням предстояло завтракать, была залита солнцем. Желтые шелковые занавеси были откинуты, так что из-за стола открывался прекрасный вид на цветущий сад. Стол был уже накрыт, и Виолетта почувствовала щекочущий ноздри запах жареной ветчины и свежего хлеба.

Дворецкий медлил, не уходил. Одарив его очаровательной улыбкой, Виолетта устроилась за столом. Дворецкий развернулся и исчез. Не позднее чем через минуту в столовой появилась Катарина, одетая в нежно-голубое утреннее платье. Платьице было очень миленьким, но Виолетта нашла его слишком простым для такой изысканной леди, как Катарина.

— Дорогая моя, — улыбнулась Катарина, — как я рада вас видеть!

Улыбка исчезла, едва Катарина как следует рассмотрела свою гостью, когда та поднялась из-за стола.

— Я тоже рада, — ответила Виолетта, крепко сжимая в руках заветный ридикюль. — Я опасалась того, что после вчерашнего вы перемените свое решение.

Виолетта очень старалась подбирать слова, ведь она собиралась стать настоящей леди. Выбора у нее не было, только леди могла завоевать сердце Блэйка.

Катарина нахмурилась:

— Виолетта, это ужасно. Я содрогаюсь при воспоминании о том, как вела себя леди Фелдстоун. По правде сказать, настоящие леди так себя не ведут. Настоящие леди великодушны и вежливы — всегда.

— Она еще свое получит, — серьезно ответила Виолетта.

— Прошу прощения, Виолетта, но так леди не говорят. И настоящие леди никогда никого не обзывают, как это сделали вы вчера на балу.

Виолетта насупила брови.

— Вы хотите сказать, что я должна излучать доброту и терпение, когда мне в лицо кричат, что я убила мово мужа?!

— Да, — просто ответила Катарина. — Два оскорбляющих друг друга человека никогда не найдут истину. Кроме того, следует говорить «моего». Моего мужа, моего пса, моего кота. Теперь, когда мы начали наши занятия, вы должны быть милосердной, добросердечной, умеющей прощать. Вы должны были бы ответить на мой вопрос так: «Я уверена, что леди Фелдстоун вовсе не имела в виду того, что она сказала. Возможно, она неважно себя чувствовала вчера».

— Но она сказала то, что хотела сказать, — изумилась Виолетта.

— Настоящая леди никого ни в чем упрекать не станет. Вы должны излучать доброту и этим покорять людей. В конце концов, только вашим поведением можно убедить окружающих в том, что настоящая леди вы, а она мошенница.

— Думаю, что теперь я вас поняла, — сказала Виолетта. Ей понравилась мысль перещеголять леди Фелдстоун. Ей пришло в голову, что, если она не будет знать, что сделать или что сказать, она просто представит себе, как вела бы себя леди Катарина. А она не могла представить себе Катарину, бранящейся с леди Фелдстоун.

— Если мы начали говорить о поведении леди, то должна сказать, что для леди считается неприличным уйти с бала или приема или вечеринки с джентльменом, даже если леди вдова.

— Но ведь это Блэйк предложил Фэрроу проводить меня.

— Это было неправильно, неприлично, как было верхом неприличия выйти в сад в сопровождении Блэйка.

Виолетта вспыхнула, припомнив поцелуй Блэйка. Нечто внутри нее причиняло ей боль и беспокойство. А вместе с беспокойством она опять ощутила страх: а что, если она не сможет завоевать любовь Блэйка? Что, если одной ее решительности недостаточно?

— Виолетта, — ласково проговорила Катарина, с любовью и симпатией глядя на девушку. — Вы не должны позволять джентльмену целовать себя, если не хотите произвести на него впечатление девушки для удовольствия.

Виолетта прикусила губу и кивнула.

— Единственным исключением из этого правила является любовь и брак с этим джентльменом. Ну а теперь давайте позавтракаем. Впрочем… Виолетта, за столом леди снимают шляпы, но сейчас вы можете не мучиться со шляпкой, ведь вы не знали, что приглашены на завтрак. — Внимательно присмотревшись к шляпке Виолетты, Катарина продолжала: — Моды мы обсудим позже. А сейчас запомните, леди надевает шляпку, когда покидает порог собственного дома, когда она отправляется на званый обед или пятичасовой чай. За завтраком леди появляется без перчаток, но во всех остальных случаях они обязательны. Вам, конечно, известно, что за день настоящая леди меняет шесть пар перчаток.

Поэтому в наличии у леди должно быть восемнадцать пар перчаток: дюжина белых лайковых и полдюжины белых шелковых.

— Восемнадцать пар… — смущенно прошептала Виолетта.

— Такое количество перчаток позволяет отдавать в стирку грязные. Настоящая леди никогда не наденет несвежих перчаток, правило здесь следующее: если вы проводите время вне дома, то каждые три часа вам следует менять перчатки, в этом случае вам понадобится даже больше, чем шесть перемен.

— Шесть перемен? — эхом отозвалась Виолетта. Ну как все это запомнить? А что, если про остальные виды одежды Катарина сообщит ей еще больше правил?

— Что касается балов, подобных вчерашнему, то вам следовало иметь в запасе пару, которую требовалось надеть незадолго до полуночи. Грязные перчатки выглядят отталкивающе. — Взгляд Катарины вновь вернулся к шляпке Виолетты. У последней появилось чувство, что ее приятельница весьма неодобрительно отнеслась к этому головному убору.

— Я не знала об этом. Да и как мне все это запомнить?

— Не беспокойтесь. Мы будем повторять каждое правило не один раз. Вы можете делать заметочки для себя, если хотите.

— Я… я не умею писать, — созналась Виолетта. Катарина была сражена этим признанием.

— Блэйк отреагировал на это так же, как и вы, словно неумение писать является преступлением.

— Вот что, — распорядилась Катарина, — мы наймем учителя, который обучит вас грамотно читать и писать.

— Я думаю, у меня не хватит денег… — начала было Виолетта.

— Леди никогда не обсуждает денежные вопросы, слово «деньги» отсутствует в словаре настоящей леди, — твердо сообщила Катарина.

— Тогда как я буду расплачиваться с учителем? — не поняла Виолетта.

— Все! Ни слова о деньгах! Я все устрою, ведь мы друзья.

— Вы сделаете это для меня?

— Возможно, я излишне романтична, но я сделаю это обязательно, — пообещала Катарина.

На глаза Виолетты навернулись слезы. Катарина была самым прелестным существом, которое когда-либо встречала Виолетта. Она решила одолеть трудности, которые с самого начала показались ей непреодолимыми. Ей очень не хотелось огорчать свою учительницу. Виолетта решительно настроилась на учение и на борьбу.

Целью ее был Блэйк.


Глава 16


Занятия с Катариной проходили всегда по утрам, так что после них Виолетта успевала к открытию магазина леди Алистер. Теперь у нее появился не только учитель правописания и чтения, но и учитель танцев. Катарина аккомпанировала на рояле, а Виолетта кружилась в вальсе с худощавым французом — он должен был научить ее всем танцевальным премудростям, которые обязана была знать любая леди. Прошла неделя после ее первого урока, и Виолетта понемногу начала приходить в себя. Она пришла к выводу, что танцы — занятие забавное: если один партнер задумается, какую фигуру выполнять, другой в это время уже успеет наступить ему на ногу.

Месье Монтрэйл сделал последний поворот в танце, и музыка смолкла. Катарина захлопала в ладоши:

— Великолепно! — сделала она комплимент танцующим.

Виолетта улыбалась. Пульс у нее частил от физической нагрузки и от удовольствия, которое она получила от хорошо выполненной работы.

— Мадам Гудвин, — улыбнулся из-под седых усов месье Монтрэйл, — вы превзошли сами себя. Я весьма доволен вами.

— Спасибо, — устало улыбнулась Виолетта. Учитель поклонился обеим леди.

— До завтра. Боюсь, что скоро вы перестанете нуждаться в моих услугах.

Катарина встала из-за рояля. Платье цвета желтых тюльпанов колоколом окружало ее.

— Надеюсь, вы не льстите Виолетте, монсеньор, — обрадовалась она.

Учитель танцев покинул комнату, и Виолетта повернулась к Катарине:

— Как вы думаете, я действительно научилась танцевать?

— Вы танцевали прекрасно, очень грациозно и ни разу не сбились с такта.

— Мне нравится танцевать, Катарина.

— Дорогая, вы превосходная ученица. Никогда не думала, что мы сможем добиться таких успехов за столь короткий промежуток времени. По походке и осанке вас можно принять за настоящую леди.

Виолетта не разделяла восторгов подруги. Она вовсе не чувствовала себя настоящей леди, прекрасно зная, кто она есть на самом деле. Ее голодное, нищенское детство было всегда с ней. Ей все время приходилось держать в уме правила поведения, иногда она их забывала. До сих пор Виолетта так и не научилась писать, единственное, что она могла, это нацарапать собственное имя.

— Что такое? — изумилась Катарина. — Почему вы не радуетесь своим успехам?

— Я могу казаться знатной дамой, но я прекрасно знаю, кто я есть на самом деле. Вряд ли это можно изменить.

— Не уверена, — философски заметила Катарина. Виолетта вздохнула и прошлась по комнате. В такт ее шагам колыхалась юбка цвета лаванды, украшенная по подолу только темно-пурпурной отделкой. Катарина не только научила свою подопечную правильно и модно одеваться, она пересмотрела весь гардероб Виолетты и велела ей изъять все рюшечки, меховые и шелковые украшения.

Виолетта подошла к окну. Начинался мелкий дождик, все джентльмены, словно по команде, раскрыли над собой зонты.

— Все равно Блэйк знает правду, — с тоской сказала Виолетта. — Как же мне завоевать его расположение?

— Я думаю, — помедлив ответила Катарина, — что, если женщина всем сердцем любит мужчину, она должна сделать все что в ее силах, чтобы этого мужчину завоевать.

— Значит, то, что я делаю сейчас, есть мой последний шанс, — сказала Виолетта.

— Пожалуй, я согласна с вами.

— В четверг вечером вам представится первая возможность ошеломить Блэйка. Лорд Пирс устраивает обед и танцы. Вы — среди приглашенных.

Виолетта не знала, что и ответить. Никогда раньше будущее не казалось ей таким опасным.

Блэйк едва сдерживался. Целую неделю он находился в недоумении по поводу того, что происходит в городском доме Деафильдов. Он был прекрасно осведомлен о сумасшедшей идее Катарины. При каждой встрече она загадочно улыбалась ему. Об уроках Блэйк узнал от Джона.

Он дал себе слово держаться подальше от Виолетты. Чего добивается Виолетта Гудвин, это ее личное дело. Но всякий раз он терпел крах.

В полдень экипаж Блэйка остановился возле лондонского дома Деафильдов. Когда Блэйк спрыгнул с подножки и устремился к парадным дверям пятиэтажного особняка, у него появилось стойкое чувство, что более он себе не хозяин.

Встретив его в вестибюле, дворецкий сообщил Блэйку, что леди Деафильд и леди Гудвин дожидаются его в салоне. Будучи другом дома, он без промедления двинулся за дворецким. Войдя в салон, он сделал знак провожатому соблюдать молчание: леди Виолетта и леди Катарина не слышали его шагов, щебеча без умолку за чашкой чая. Сделав знак дворецкому удалиться, он с интересом принялся наблюдать за двумя женщинами. Они являли собой рождественскую открытку. Катарине необычайно шло желтое платье, Виолетта выглядела безупречно в платье цвета лаванды. По правде говоря, когда он бросил первый взгляд на Виолетту, то испытал примерно то же самое, как если бы осел ударил его в грудь копытом. Ему показалось, что она стала даже красивее, чем была раньше. Блэйк хотел было развернуться и выйти, потому что женщины, казалось, были так увлечены разговором, что даже его не заметили. В это время раздался голосок Виолетты:

— Леди Деафильд, вы поведали мне удивительные вещи, не позволите ли налить вам чашечку чая?

У Блэйка отвисла челюсть. Виолетта говорила почти без акцента. Она вовсе не производила впечатления продавщицы, которой, прыгнув выше головы, удалось выйти замуж за приличного человека.

— Спасибо, леди Гудвин, — отозвалась Катарина. Блэйк с удовольствием наблюдал за тем, как, взяв с серебряного подноса изящный чайник в одну руку и блюдце с чашечкой Катарины в другую, она наполнила чашку, не пролив ни капли ароматного напитка, и возвратила чайник на место, не звякнув им о поднос. Вслед за этим Виолетта, приятно улыбнувшись, поинтересовалась:

— Не положить ли вам сахару, леди Деафильд, я думаю, одну ложечку, как всегда?

— Да, спасибо.

Безукоризненно выполнив чайную церемонию, Виолетта налила чаю и себе.

Блэйк был потрясен. Ему стоило большого труда взять себя в руки. Произношение бывшей продавщицы было безукоризненным, ее манеры вполне светскими. Только теперь он отметил, с каким вкусом была одета Виолетта. Неужели это та самая женщина, которую он когда-то встретил в Йорке? Или глаза и уши обманывают его?

Блэйк был выбит из колеи. Он стоял в дверях, напоминая себе, что перед ним не кто иной, как Виолетта Гудвин, а вовсе не светская львица. Перед ним была великая обманщица, умная, волнующая его плоть молодая женщина, от которой ему надо держаться подальше.

Тогда Блэйк сделал два-три намеренно шумных шага. Увидев его, Виолетта пролила чай на блюдце и замерла с чашкой в руке. Блэйк был удовлетворен. Он отомстил этой женщине за свое восхищение ею.

— Добрый день, — поклонился он обеим женщинам.

Катарина встала, в то время как Виолетта, как того и требовали приличия, осталась сидеть.

— Блэйк, как я рада вас видеть!

Молодой человек отметил про себя, что его старинная приятельница волнуется.

Поцеловав Катарине руку, затянутую в перчатку, Блэйк повернулся к Виолетте. Девушка залилась румянцем.

— Леди Гудвин! Какой сюрприз! Не ожидал встретить вас здесь!

— Рада встрече с вами, лорд Блэйк, — облизывая пересохшие губы, вымолвила Виолетта.

Блэйк почувствовал тревогу и предчувствие того, что эта обаятельная молодая красавица станет гвоздем сезона, если Катарине удастся проложить для нее путь в высшее общество.

— Вы позволите присоединиться к вашей беседе?

— Ну конечно, — поспешно согласилась Катарина и, позвав дворецкого, распорядилась, чтобы принесли еще чаю, печенья и две чистые чашки с блюдцами.

Виолетта вспыхнула и сильно сжала руки под столом. От внимания Блэйка не укрылась белизна ее перчаток. Удобно расположившись за чайным столиком, Блэйк обратил внимание на то, что Виолетта сидит с выпрямленной спиной, боясь шевельнуться.

— Должно быть, вы слышали о наших уроках? — поинтересовалась Катарина.

— Теперь я понимаю, о чем говорил мне Джон.

— Виолетта превосходная ученица. Она невероятно трудолюбива и усердна. Надеюсь, результат вам заметен.

— Да, я вижу, — сухо ответил Блэйк.

— Ах, если бы вы видели, как она вчера танцевала вальс! Виолетта полна грации!

Блэйк вовсе не удивился. Глядя на Виолетту, он готов был умолять оставить для него хотя бы один танец на ближайшем празднике. Но слова эти так и не сорвались с его языка. «Слишком опасно», — подсказывала Блэйку интуиция.

— Я учусь говорить, двигаться и даже одеваться как настоящая леди. Кроме того, я учусь читать и писать, — призналась Виолетта. — Я уже знаю весь алфавит и могу написать свое имя.

У Блэйка забилось сердце, как у зеленого юнца. Ему хотелось вскочить и искренне обнять ее, но он боялся быть неправильно истолкованным. Он пожалел, что пришел к Катарине в гости.

— Все, что вы делаете, вы делаете изумительно хорошо, — тактично похвалил он ее.

— Вы говорите искренне?

Блэйк кивнул и поспешно обратился к Катарине:

— Леди Деафильд, не желаете ли совершить завтра поутру конную прогулку?

— Если к нам не откажется присоединиться Виолетта, — улыбнулась предательница Катарина.

Блэйк молча выругался. Дело принимало непредвиденный оборот.

— Неужели леди Гудвин уже научилась ездить верхом?

Впрочем, если ответ будет утвердительным, он не удивится.

— Нет, этому Виолетта еще не обучалась. А почему бы вам не стать ее учителем верховой езды?

Виолетта впилась глазами в Блэйка. Согласие вертелось у него на кончике языка.

— Мое рабочее расписание не позволяет мне согласиться, — ответил он, представив себе, чем может обернуться урок верховой езды.

Блэйк тут же получил под столом удар такой силы, что едва не застонал. Это Катарина выразила свое отношение к его отказу.

— Виолетта приглашена завтра вечером на праздник к лорду Пирсу. Правда, неплохая возможность совершить дебют?

Блэйк тут же решил, что на завтрашний праздник его невозможно будет заманить никакими силами.

В это время явился дворецкий. На столе появился чайник со свежей заваркой, чистые чашки и блюдца.

— Виолетта, милочка, не могли бы вы налить всем чаю? — попросила Катарина. — Виолетта взялась за чайник, а Катарина продолжала: — Блэйк, вы обязательно должны быть завтра у Пирса.

— Я приглашен в другое место, — ответил Блэйк, рискуя быть облитым горячим напитком, потому что рука Виолетты, держащая горячий чайник, угрожающе задрожала.

— Неужели вы не приедете завтра? — в отчаянии спросила девушка, ставя чайник на поднос.

— Боюсь, что нет, — внутренне сжался Блэйк.

— Почему? Это из-за меня?

Блэйк снова поразился ее искренности. Он не успел ответить, а девушка уже выскочила из-за стола и, переходя на свой ужасный кокни, заверещала:

— Прошу прощения, мне нехорошо, мне надо выйти. С этими словами она бросилась вон из комнаты.

— Что такое! — встала из-за стола Катарина и набросилась на Блэйка. — Вы что, явились сюда, чтобы обижать малышку?

— Что вы от меня хотите? Что вам от меня надо? — на сей раз не выдержал Блэйк.

— Вы джентльмен, и вы ее друг, тогда почему вы отказываетесь принять участие в завтрашнем празднике и помочь мне ввести Виолетту в общество?

— Я уже помогал вам на балу, который устраивала моя матушка. Увольте от второй попытки! Что она хочет получить в результате своего самоусовершенствования? Нового мужа? А может, меня?

— Что ты за тщеславный человек, Блэйк, — сказала Катарина. Слова ее были подобны удару хлыстом. — В столице немало партий получше тебя.

— Да, но не для Виолетты, — холодно ответил Блэйк. — Дорогая моя, ты и Виолетта можете придумывать сколько угодно хитроумных планов, только не заставляйте меня быть действующим лицом ваших игр. Во всем остальном вам обеим я желаю удачи.

Неизвестно почему, Блэйк пришел в ярость. Его преследовала мысль о союзе Виолетты с Фэрроу.

— Мы не нуждаемся в твоих пожеланиях, — вскипела Катарина. — Должно быть, в этом сезоне ты будешь единственным джентльменом, который остался слеп и не заметил совершенств этой молодой женщины. Полагаю, что лорд Фэрроу сможет по достоинству оценить изменения, происшедшие с Виолеттой.

— Желаю ему удачи. Прошу простить меня, я опаздываю на деловую встречу.

Блэйк отчаянно врал. До вечера никаких дел у него не было. Он откланялся.

— Ты трус, — бросила ему на прощание Катарина.

— Что, что? — Блэйк сделал вид, что не расслышал.

— Ты прекрасно слышал, что я назвала тебя трусом. А теперь я скажу все, что думаю про тебя. Ты потрясен Виолеттой и бежишь от нее со всех ног, потому что боишься самого себя. И я не думаю, что тебя тянет к ней всего лишь желание. Ну, как?

— Ты сошла с ума, — холодно ответил Блэйк.

— Не думаю, — сладко улыбнулась ему Катарина. Блэйк резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты.


Глава 17


Блэйк обсуждал денежные дела с отцом и братом в библиотеке Хардинг-Хауса. Неожиданно из-за двери показалась физиономия Талли.

— Сэр, — обратился он к графу, — внизу двое джентльменов хотят побеседовать с вами и уверяют, что их дело не терпит отлагательств.

— Талли, пусть эти джентльмены пришлют свои визитные карточки, и мой секретарь назначит им время встречи.

— Граф, эти господа осуществляют полицейский надзор и убеждают меня, что должны немедленно поговорить с вами.

Подумав, граф согласился.

— Не представляю, что им может понадобиться от меня, но проводите их сюда. Я уделю им десять минут.

У Блэйка в душе зародилось пренеприятнейшее подозрение. Через несколько минут в библиотеку вошли два джентльмена в черном. Оба нервно сжимали в руках котелки. Граф сделал пару шагов вперед, чтобы обменяться с ними рукопожатиями. Вошедшие оказались инспекторами Ховардом и Адамсом.

— Сэр, простите нас за вторжение, — извинился Ховард. Он переводил взгляд с графа на сыновей и обратно. — Мы не можем откладывать в долгий ящик расследование убийства.

Убийство… Внутри у Блэйка все сжалось.

— Что за убийство вы расследуете? — спросил он.

— Убийство сэра Томаса Гудвина, — ответил инспектор. — Нам подали прошение о проведении расследования. Наша работа носит предварительный характер. Мы собираем показания очевидцев чтобы, выяснить, необходимо ли продолжать расследование. — Мы еще не решили, целесообразно ли подвергать тело эксгумации, — добавил инспектор Ховард. — Если в теле или на теле обнаружатся признаки насильственной смерти, мы с неизбежностью начнем судебное разбирательство.

— Разве у кого-нибудь может вызвать сомнение тот факт, что сэр Томас, семидесятилетний старик, умер своей смертью?

— Пока мы придерживаемся именно этой версии, но леди Фелдстоун, дочь покойного, убеждена, что ее отца отравили, — пояснил инспектор Адамс.

— Что же тогда удерживает вас от эксгумации тела? Какое значение имеют наши показания? — начал петушиться Блэйк.

— Эксгумация — тяжелое и неприятное дело. Мы стараемся не беспокоить мертвых без особых на то причин. Вы не будете возражать, если мы зададим вам несколько вопросов по поводу вечера, предшествовавшего смерти сэра Томаса?

Блэйк начал было объяснять инспекторам, что случилось в день смерти старика, но отец сделал ему знак не нервничать.

— Джентльмены, ни я, ни мои сыновья в тот вечер сэра Томаса не видели. Мы видели его накануне, когда он нанес нам визит, чтобы представить свою молодую жену.

— Нам это известно, — важно сказал сэр Адамc. — Как чувствовал себя сэр Томас?

— Честно говоря, — отозвался граф, — он приехал совсем разбитым. Мне сразу же пришла в голову мысль, что недолго ему осталось находиться среди живых.

— Вы могли бы подтвердить это перед присяжными?

— Ну конечно.

— А вы, господа?

— Я хотел бы выразить наше общее с братом мнение, — начал Джон, положив руку на плечо Блэйка. Последний с трудом сохранял спокойствие. — Мы оба подтверждаем, что сэр Томас чувствовал себя скверно, и готовы поклясться в этом на Библии.

Инспектор Ховард делал пометки в маленькой книжечке в кожаном переплете.

— А что его жена? Не заметили ли вы каких-либо странностей в ее поведении?

— Ну конечно нет, — не сдержался Блэйк.

— Как она себя вела?

— Супруга сэра Томаса немного нервничала. Она была слегка смущена процедурой представления.

— Что вы имеете в виду? Конкретно — что? — прицепился к словам графа Адамс.

— Она была взволнованна. Объясняется это очень просто. Она молода и не привыкла к той жизни, которую ведем мы. Она нервничала так сильно, что чуть не разбила безделушки моей жены.

— Следовательно, она нервничала, — повторил Адамс.

— Из этого вовсе не следует, что эта женщина убила своего мужа! — взорвался Блэйк.

Инспектор Ховард оторвался от своих записей:

— Нам бы хотелось получить показания у прислуги Хардинг-Холла. Вы не возражаете, граф?

Граф кивнул, и инициативу взял на себя Адамс.

— Смерть сэра Томаса произошла вечером того дня, когда в Хардинг-Холле давали званый обед. Доктор Крумб выписал сэру Томасу болеутоляющее, которое действовало еще и как снотворное. Нам хотелось бы знать, как вела себя леди Гудвин на обеде?

В библиотеке воцарилось молчание. Блэйк отошел к окну и повернулся к присутствующим спиной.

— Итак? — напомнил о заданном вопросе Адамс.

— Как я уже говорил, она была несколько взволнованна, — подтвердил граф.

Граф всегда говорил правду, и только правду, и укорять его за это Блэйк не мог.

— В чем проявлялась нервозность леди Гудвин? — настоятельно требовал ответа Адамс.

Граф последовательно отвечал на все вопросы инспекторов. Блэйк все глубже проникался мыслью, что полиция примет решение эксгумировать тело. А что, если оно сохранило остатки яда, если он там был? Виолетта ни словом не опровергла обвинение Джоанны Фелдстоун. Неужели накануне смерти мужа она действительно купила яд? Блэйк надеялся, что нет.

Допрос подошел к концу. Инспекторы пожали руки графу и его сыновьям. Блэйк не удержался и спросил:

— И что же вы собираетесь предпринять? Инспектор Адамс откашлялся:

— Видите ли, мы не можем разглашать тайну следствия. — Взгляд его скользил от Блэйка к графу. — Кроме того, мы еще не решили окончательно…

Тогда Блэйк изменил тактику. Он приветливо улыбнулся и сказал:

— Сделайте мне одолжение, скажите, пожалуйста, что вы делаете в подобных случаях?

Адамс вздохнул:

— Сэр, я могу ответить вам действительно в качестве личного одолжения и в надежде на то, что за пределы этих четырех стен мои слова не проникнут. Нам кажется, что необходимо провести эксгумацию тела покойного сэра Томаса.

— Но почему? — расстроился Блэйк.

— Потому что аптекарь, у которого леди Гудвин купила яд, свидетельствует, что этой порции с избытком хватило бы на то, чтобы умертвить дюжину здоровенных крыс.

Блэйку едва не стало дурно.

— Дюжина крыс или один немощный старик, — сунув руки в карманы, произнес Адамс.

Виолетте хотелось забыть свой первый бал в Хар-динг-Хаусе. Стоя на пороге танцевального зала в Ру-дерфорд-Хаусе, она изрядно нервничала. У нее даже ладошки стали влажными.

Правда, Катарина очень хвалила ее за успехи в танцах. Виолетта и сама чувствовала, что танцует неплохо. Весь вечер у лорда Пирса она была нарасхват. Молодые джентльмены то и дело предлагали ей прогуляться с ними по парку или покататься в экипаже. Виолетта была в восторге от праздника. Радость ее омрачалась только тем, что Блэйк пренебрег приглашением и не приехал на праздник. Девушка отчаянно надеялась на то, в Рудерфорд-Хаус Блэйк пожалует непременно.

Виолетта с порога окинула зал. К счастью, ей удалось найти глазами одетую в зеленое платье Катарину, которая оживленно беседовала с Джоном. Какую превосходную пару составляют ее приятели, оба молодые, веселые, златокудрые!

Блэйка ей разыскать не удалось. Надеясь справиться с волнением, девушка сделала несколько мелких шажков в зал. Места для танцев здесь было больше, чем даже в Хардинг-Хаусе. Виолетта направилась к Джону и Катарине. Взгляды большинства присутствующих были прикованы к ней. Виолетта шла глядя в пол. Она опасалась стать объектом для сплетен.

Девушка присоединилась к своим молодым друзьям, и все трое обменялись теплыми приветствиями.

— Сегодня вы выглядите даже более привлекательной, чем у Пирса, — сделал ей комплимент Джон.

Виолетта улыбнулась, смущенная похвалой, и заметила Фэрроу.

— Вы и в самом деле выглядите потрясающе, — поддержала Джона Катарина. — Я горжусь вами.

Выдавив из себя слова благодарности, Виолетта вся сжалась: в поле ее зрения появился Блэйк. Судьба подарила ей шанс удивить возлюбленного чудесным превращением гадкого утенка в белоснежного лебедя.

Заметив Виолетту, Блэйк повернулся к ней спиной и принялся весело беседовать со своими приятелями.

Виолетта была сражена наповал.

— Дорогая моя, — утешила ее Катарина, — он просто выработал новую стратегию поведения.

— Скажите, а это не леди Кантвелл? — испуганно спросила Виолетта и тут же поняла, что могла бы не задавать глупых вопросов. Она ясно видела, что рука прекрасной дамы возлежит на локте ее возлюбленного. Правда, рядом с леди Кантвелл находился седовласый джентльмен. Больше Блэйк не смотрел в сторону Виолетты.

— Да, конечно, — подтвердила Катарина. — А рядом с ней находится ее супруг, лорд Кантвелл.

В напрасной надежде разобраться в чувствах леди Кантвелл Виолетта вглядывалась в лицо соперницы.

— Скажите, она что… влюблена в Блэйка? Джон и Катарина переглянулись.

— Это было очень давно.

— Как давно? — не унималась Виолетта.

— Лет восемь назад, а то и больше.

— Не понимаю… — пробормотала девушка. Блэйк оставил чету Кантвеллов и направился поболтать с Домом Сент-Джорджем.

Катарина вздохнула. В ее вздохе было столько скорби, что Виолетта повернула голову и взглянула на женщину, которая неожиданно стала ее лучшим другом, почти таким же близким, как Ральф.

— Вы все равно узнаете эту историю, поэтому лучше ее расскажу я. Прежде чем выйти за Кантвелла, Габриэлла была вдовой. Она стала леди Кантвелл, прежде отказав Блэйку. Виолетта, они действительно очень нежно относились друг к другу, но это было очень давно.

— Но… он и теперь утверждает, что не хочет ни на ком жениться.

— Одиночество — это состояние его души, леди Виолетта, — пояснил Джон. — Когда он сделал предложение Габриэлле, ему едва минуло восемнадцать.

Виолетта была убита. Она смахнула с ресниц слезинку. Наконец-то все стало на свои места. Восемь лет назад на террасе Хардинг-Хауса с Блэйком танцевала Габриэлла. Виолетта так остро помнила их нежные объятия, словно это произошло вчера.

— Виолетта, не думайте о прошлом. Мне прекрасно известно, что Блэйк увлечен вами, — сказала Катарина.

— Мне так не кажется. Я готова сдаться и оставить все попытки овладеть его сердцем.

— Если вы действительно любите Блэйка, вам надо сражаться за него! — с пафосом воскликнула Катарина.

Виолетта резко повернулась к верной подруге:

— Сражаться за него?! Разве не вы объясняли мне, что настоящие леди не дерутся?

Джон даже прищелкнул языком.

— Я вовсе не имела в виду кулачный бой. Я имела в виду, что вам пора переходить к уловке, хорошо описанной в любовных романах. Заставьте его ревновать вас. Это не составит труда. Пусть в вашей бальной книжечке все танцы будут расписаны. Флиртуйте отчаянно. Ведите себя, будто вы увлечены каждым мужчиной, с которым вам довелось танцевать. Ведите себя так, словно вас не интересует, здесь Блэйк или нет. Не сомневаюсь, что вы очень скоро добьетесь успеха.

Виолетта бросила взгляд на Блэйка. Он беседовал с двумя не известными ей пожилыми джентльменами. Потом она отыскала взглядом леди Габриэллу Кантвелл. Сделать это было нетрудно: златоглавая женщина в платье цвета бронзы притягивала к себе взгляды окружающих.

Виолетта чувствовала себя очень неуверенно, но это не помешало ей сказать:

— Хорошо, я это сделаю.

Блэйк, потягивая шампанское, исподлобья смотрел на танцующих. За последний час Виолетта сменила дюжину партнеров, она не только танцевала, но и отчаянно флиртовала. Она шутила и кокетничала со всеми подряд, даже с восьмидесятилетним лордом Пакстоном и двадцатилетним юнцом лордом Лофтоном. В этой блестящей светской красавице невозможно было узнать провинциальную барышню, какой Виолетта была едва ли не месяц назад. Уроки Катарины явно шли ей на пользу. В своем серебристом бальном платье она была более чем элегантна. Поклонники окружили ее едва ли не с первой минуты появления на балу.

Но неужели она надеется, что эти уловки заставят его ревновать? ? ?

Желая ответить себе «нет», Блэйк растерянно прервал поток мыслей: одно дело двадцати — и восьмидесятилетние кавалеры, но сейчас… в танцевальный круг Виолетту ввел под руку лорд Фэрроу. Виолетта, казалось, была полностью поглощена его рассказом. Фэрроу гипнотизировал ее. Это и понятно: Роберт богат и хорош собой, женщины гроздьями виснут на нем. Правда, намерения у Фэрроу не самые благородные, но ведь это его, Блэйка, не касается. Он свое дело сделал, он дважды предупреждал Виолетту.

— Я вполне одобряю ваш выбор, — раздался нежный голос Габриэллы возле самого уха Блэйка. Она поймала его взгляд, направленный на Виолетту, и добавила: — Леди Гудвин понравилась мне еще во время нашей первой встречи на балу у вашей матушки.

— Одобрять здесь нечего, — оборвал ее Блэйк.

— Ах, Блэйк, ваши чувства столь очевидны… по крайней мере мне не составляет труда о них догадаться.

Блэйк долго и пристально смотрел на Габриэллу, вспоминая теплоту, нежность и любовь, связывавшую их.

— Вы всегда знали меня лучше прочих, — вымолвил он.

— Да, Блэйк, это так. И я вам скажу: леди Гудвин вам подходит. Она сильная, честная и… настоящая.

Блэйк уже не смотрел на Габриэллу, он ел глазами Виолетту, которая кружилась в танце с Фэрроу.

— Я не хочу бороться с трудностями, — сказал Блэйк.

— Тогда вы потеряете эту женщину, а я буду чувствовать вину, — ядовито сказала Габриэлла. — Блэйк, я до сих пор не могу простить себе, что обидела вас. Я сожалею, что струсила.

— Я знаю. — И он коснулся рукой ее обнаженного плеча.

Габриэлла улыбнулась и поцеловала Блэйка в щеку.

— Жизнь принадлежит храбрым. Я была трусихой. А эта женщина смела.

— Да, она храбрец, — неожиданно для себя подтвердил Блэйк, следя глазами за Виолеттой.

Он повернулся к своей бывшей приятельнице, но Габриэллы рядом уже не было.


Глава 18


Закончив танец с бароном, который по старости не годился ей даже в отцы, Виолетта заметила, что Блэйк покинул танцевальный зал. Девушка почувствовала себя очень несчастной.

Ей так и не удалось заставить его ревновать. Она не может соперничать с прекрасной Габриэллой, это совершенно ясно. Виолетте хотелось только одного — как можно скорее попасть домой.

— Вы искусная партнерша, леди Гудвин, — улыбнулся барон.

Получив в награду за комплимент одобрительную улыбку, барон поклонился и оставил ее. Впервые за эту ночь она оказалась не среди танцующих, а среди жмущихся к стенке. Неужели Блэйк до сих пор любит Габриэллу? У Виолетты от досады ныло сердце. Девушка окинула взглядом зал, оценивая, удастся ли ей незамеченной выскользнуть на лестницу и уехать домой. Не успела она решить, как ей быть, как из толпы вынырнул один из ее многочисленных поклонников — молодой человек ее возраста, в металлических очках.

— Ле-леди Гу-гудвин, позвольте при-пригласить вас на та-танец.

Виолетта с трудом вспомнила его имя.

— Лорд Лофтон, я очень утомлена. Прошу простить меня. Если вы не против, мы могли бы потанцевать чуть позже, когда я немного отдохну.

— Ну ко-конечно, — согласился молодой человек, — по-позвольте пре-предложить вам прохладительные напитки?

Из уроков, преподанных Катариной, следовало, что настоящая леди не имеет права отказываться.

— С удовольствием, — обворожительно улыбаясь, согласилась она.

Лофтон бросился в буфетную. Виолетта предпочла остаться в зале и понаблюдать за танцующими. Ей вовсе не требовалось внимание Лофтона или кого-либо еще. К несчастью, среди беседующих на другой стороне зала Виолетта заметила барона Фелдстоуна и его жену Джоанну.

Сердце девушки сжалось. Она проскользнула в ближайшую дверь и вышла в коридор, ведущий в вестибюль. Навстречу ей шествовали только что приехавшие гости. Внезапно изменив решение, Виолетта развернулась и пошла куда глаза глядят, лишь бы не слышать шума и не видеть гостей. Пройдя бильярдную и комнату, где мужчины играли в вист, Виолетта отворила арочные двери и вышла на террасу. Обрадовавшись, что место никем не занято, она направилась в дальний конец террасы и в изнеможении опустилась на каменную скамью.

Какой она была дурочкой! Как она могла подумать, что может стать настоящей леди и завоевать сердце Блэйка, в то время как он вообще о ней не думает. Он десять минут проболтал с Габриэллой и ни разу за целый вечер не взглянул на нее, Виолетту. Теперь Виолетта была уверена в том, что некогда эти двое были любовниками.

Она больше не хочет его любить. Она больше не хочет страдать. Она больше не хочет пытаться стать частью его мира. Больше всего ей захотелось отправиться в свою квартирку в Найтсбридже, лечь в постель и укрыться с головой одеялом.

Дома ее ждет верный Ральф, который коротает время за кружкой пива. Он бросит на нее косой взгляд и примется расспрашивать, что с ней случилось. Ей хочется, чтобы ее кто-то утешил, а вместо этого он скажет, что он ее предупреждал.

Виолетта рукавом утерла глаза. Будущее ее ясно. Она продолжит работу у леди Алистер и будет трудиться еще усерднее. Она будет копить деньги, откладывая каждое пенни. Годика через два ей, наверное, удастся открыть свой магазинчик. Жизнью ее станет необходимость одевать богатых женщин.

Она, конечно, сразу же забудет о Блэйке. Пусть ухаживает за Габриэллой или за любой другой женщиной.

Неожиданно Виолетта услышала покашливание. Чарлз Лофтон с состраданием смотрел на нее.

— Ле-леди Гу-Гудвин, с ва-вами все в порядке? — В руках он держал два фужера с шампанским. — Я всю-всюду ищу вас.

— Я думаю, мне следует отправиться домой.

— Позвольте я про-провожу вас до дверей.

— Спасибо, — просто поблагодарила Виолетта. Виолетта и лорд Лофтон покинули террасу. Чарлз взял ее под руку и повел в дом.

Но прежде чем она встретится с Ральфом, ей нужно привести себя в порядок.

— Я ненадолго поднимусь в зал, — сказала Виолетта.

— Когда я снова увижу вас? — спросил лорд Лофтон. — Вы no-позволите… пригласить вас на прогулку?

— Спасибо, — поблагодарила Виолетта, но время прогулки не назначила.

Поднявшись на второй этаж, Виолетта остановилась. Прямо под ней был вестибюль. Сэр Лофтон вернулся в танцевальный зал. Блэйка нигде не было видно. Виолетте нужно было в дамскую комнату, и она скользнула в дверь, противоположную той, откуда выходили мужчины. Перед зеркалом поправляли прически несколько женщин. На пуфиках отдыхали еще две дамы, сняв с натруженных в танцах ног туфли. Виолетта шагнула через порог, и в дамской комнате воцарилось молчание.

Конечно, ей не место среди этих дам, но что же ей делать? Виолетта уже привыкла к чопорному пренебрежению, и молчание высокородных дам вовсе не задело ее. Не обращая ни на кого внимания, девушка опустилась на диванчик, стоящий напротив зеркала. Она была бледна, очень бледна.

Виолетта приказала себе не думать о Блэйке, потому что всякий раз, когда она о нем вспоминала, ей хотелось плакать.

Неожиданно одна из женщин с необутыми ногами вскочила с пуфика:

— Я думаю, мне лучше покинуть дамскую комнату. Есть некоторые вещи, которые я отказываюсь принимать. Выскочка из трущоб… это противоречит моим взглядам на жизнь.

Виолетта вздрогнула.

— Я уйду вместе с вами, — громко заявила вторая женщина.

С трудом водрузив на распухшие ноги бальные туфельки, дамы важно выплыли из дамской комнаты.

Виолетта и бровью не повела.

Две другие дамы выскользнули из комнаты, едва лишь им удалось привести в порядок собственные головы. Леди Гудвин осталась одна.

Она закрыла лицо руками. Какой дурочкой она была, когда воображала, что может стать хозяйкой Хардинг-Холла! Ей не удалось надуть ни Блэйка, ни кого-либо другого. Она была выскочка, самозванка, а на балу могли танцевать только аристократы. Итак, она едет домой. Ей больше не нужен Блэйк. Ей никто больше не нужен.

Виолетта вышла на площадку, соединявшую мужскую и женскую комнаты. Прямо на нее шли два джентльмена. Виолетта была незнакома с ними, но один из них присвистнул и загородил ей путь. От него попахивало виски.

— Вы ведь леди Гудвин, не так ли? — ухмыльнулся он. Это был молодой, красивый негодяй. — Не имел чести быть представленным, хотя много слышал о вас.

— Мы незнакомы, — холодно ответила Виолетта. Он стоял так близко к ней, что его колени касались ее юбки, что было верхом невежливости. Виолетта двинулась вперед, но молодой нахал уперся рукой в стену, загораживая девушке проход.

— Полагаю, в вашем случае не обязательно соблюдать формальности. — Глаза его липко блестели. — Меня зовут Фрэд Стэнхоуп.

— Простите, — вежливо проворковала Виолетта. — Позвольте мне пройти.

— Фрэдди, оставь ее в покое, — посоветовал Стэнхоупу его приятель, тоже молодой, но очень полный мужчина.

— Но почему? — не унимался Фрэд. — Лапочка, давай пройдемся. Вдвоем. Только ты и я. А еще лучше — не прокатиться ли нам в экипаже. Я знаю пару спокойных местечек. Еще мы сможем поужинать. Тебе будет хорошо. — У него была липкая улыбка.

Виолетта не на шутку встревожилась.

— Позвольте мне пройти.

— Не позволю.

Виолетта встревожилась еще больше. Она беспомощно огляделась по сторонам: по лестнице спускались две женщины. К счастью, тотчас же отворилась дверь мужской комнаты, и оттуда вышел Джон. Виолетта громко его окликнула. Джон нахмурился и сердито спросил:

— Что здесь происходит?

Фрэд Стэнхоуп нехотя убрал руку, преграждающую Виолетте проход.

— Привет, Фарлей, ничего особенного здесь не происходит. Я просто-напросто пытаюсь познакомиться с хорошенькой женщиной.

— Мы не представлены друг другу, — гневно сказала Виолетта. — Этот человек не дает мне пройти.

Джон рассвирепел.

— Стэнхоуп, что, черт возьми, вы делаете? Позвольте леди пройти!

— Если бы она действительно была леди, я бы послушался вас, но так как эта женщина не леди, я посоветую вам заняться собственными делами и позволить мне добиваться того, чего я хочу, там, где я хочу.

Джон не шелохнулся. Его голубые глаза стали темными и жесткими. Больше всего на свете Виолетте хотелось умереть.

— Приятель, даю тебе последнюю возможность, — с угрозой в голосе произнес Джон.

В ответ Фрэд только ухмыльнулся. Тогда Джон схватил его за плечо и оттолкнул от Виолетты с такой силой, что бедняга со всего размаха врезался в противоположную стену. Виолетта вскрикнула, а Джон, не обращая внимания на униженного противника, сказал:

— Леди Гудвин, позвольте я провожу вас. Виолетта собиралась кивнуть, как вдруг увидела, что Фрэд собирается напасть на Джона сзади. Она сделала большие глаза и пискнула, предупреждая друга об опасности.

К несчастью, Джон не успел увернуться, и завязалась драка. У Виолетты от страха едва не остановилось сердце. Она думала только о том, что перила лестницы, возле которой, пыхтя, боролись мужчины, могут не выдержать и рухнуть вниз, в вестибюль. Почувствовав опасность, дерущиеся джентльмены сами откатились к стене, не отвечая на призывы толстяка прекратить драку. Борьба приняла угрожающий оборот. Фрэду удалось схватить Джона за грудки и снова прижать его к перилам. Казалось, он не остановится ни перед чем, даже если его противнику будет угрожать опасность, проломив перила, свалиться вниз, в фойе. На лице Джона появилось выражение смертельного ужаса.

— Нет, пожалуйста, нет! — закричала Виолетта.

Но было поздно. Раздался треск дерева — впившись в выломанные деревянные перекладины, громко крича, оба джентльмена рухнули вниз.


Часть 3

Женщина-убийца


Глава 19


Двери в библиотеку были крепко заперты. За дверями собралась вся семья Хардингов, Катарина, герцог Рудерфорд, его сын Дом и приглашенный к Джону врач. Джона привез домой брат. Фрэд Стэнхоуп был мертв.

Под дверью рыдала Виолетта. Прислонившись к стене, она заливалась слезами. Плача, она страстно молилась, чтобы Господь оставил Джона в живых. Обращение к Господу было необходимо, потому что не в силах человеческих перенести такой удар и выжить. В вестибюле особняка Рудерфордов осталась лужа крови. Бал завершился сразу же после несчастного падения. Потрясенные гости спешно покинули дом.

В конце коридора появилась Анни Сент-Джордж. Она была бледна, ее гладкое лицо казалось покрытым сеточкой морщин. Она подошла к дверям библиотеки и кивнула Виолетте.

— Скажите, что там происходит? Я должна знать, — смахивая слезы, спросила леди Гудвин.

Виолетту преследовало лицо Джона, искаженное страхом. Страшное предчувствие появилось у нее прежде, чем мужчины рухнули вниз. Навязчивое воспоминание стало для нее мучительной пыткой.

Падение Джона — это ее вина. Виолетта закрыла глаза, пытаясь отодвинуть от себя воспоминание о случившемся. Анни с состраданием наблюдала за девушкой. Виолетта не осмеливалась находиться там, где собрались все Хардинги, включая Блэйка. Она боялась посмотреть в глаза родственникам человека, который получил из-за нее смертельную травму. Господи, сделай так, чтобы Джон остался жить!

Анни ободрила Виолетту улыбкой и открыла дверь. Виолетта заглянула в библиотеку: на диване плашмя лежал Джон. Глаза его были закрыты. Он был белее снега. Над Джоном склонился высокий человек в темном костюме. Очевидно, это был врач. Залитые кровью рубашка и фрак валялись на полу. Блэйк стоял на коленях возле Джона и держал брата за руку. Виолетта видела только напряженную спину Блэйка. В головах у Джона стояли граф и графиня. Лорд Хардинг обнимал супругу, бессильно прильнувшую к нему, за плечи. Напротив старших Хардингов стояли Дом и его отец и внимательно наблюдали за процедурой врачебного осмотра.

Собравшись с мужеством, Виолетта вслед за Анни вошла в библиотеку. Она приблизилась к Катарине, и девушки молча обнялись.

— Господи, — прошептала Катарина. Почувствовав присутствие Виолетты, Блэйк весь напрягся. Взгляд у него стал холодным и твердым.

«Блэйк никогда не простит мне смерти брата», — думала девушка. Мысль эта легко читалась в глазах молодого человека.

Доктор выпрямился и отошел от дивана, и Виолетта смогла получше рассмотреть Джона. Голова его была перевязана. Там, где бинты успели намокнуть, повязка стала темно-розовой. Обнаженная грудь Джона тяжело поднималась и опускалась. Виолетта принялась плакать. На сей раз это были слезы облегчения. Слава Богу, Джон жив!

К доктору подошел старший Хардинг:

— Вы ни слова не сказали о состоянии моего сына. Насколько серьезна его рана? — Лицо графа было землистого цвета. За последний час он, казалось, состарился лет на десять.

— Мне не хотелось бы обнадеживать вас, граф, — мрачно ответил доктор. — Рана чрезвычайно серьезна. У вашего сына перелом позвоночника. Я намерен послать в клинику за своими ассистентами и распорядиться, чтобы они привезли с собой необходимое медицинское оборудование. Операция продлится всю ночь. Если к вечеру завтрашнего дня состояние лорда Фарлея стабилизируется, мы сможем перевезти больного в ваш дом. После этого начнется долгий период выздоровления.

— Он останется жить? — строго спросил граф. — Я хочу знать правду.

— Ваш сын молод и, кажется, силен. Он получил сильный ушиб головы, но не это тревожит меня более всего. Угрозой здоровью является сломанный позвоночник. Ваш сын вынослив, и, я надеюсь, он выживет.

— Так мой сын не умрет?! — шепотом выкрикнула графиня.

— Я надеюсь, что он стойко перенесет операцию и победит болезнь, — спокойно ответил доктор. — Все преимущества на стороне молодого организма. Однако послеоперационный период будет сложным, и, возможно, — доктор откашлялся, — полного выздоровления не наступит.

Блэйк, казалось, нервничал больше всех.

— Больной может восстановить свое здоровье полностью, а может — лишь частично. Операции на позвоночнике отличаются большой сложностью. Даже если она будет проведена блестяще, мы не можем объективно оценить степень поражения спинного мозга. Повторяю, двигательная способность может восстановиться полностью, а может лишь частично.

— Каков самый печальный исход операции? — спросил граф.

— Если спинной мозг сильно поврежден, то возможен паралич, полный или частичный.

— Паралич? Полный или частичный? Что вы, черт возьми, имеете в виду? — Блэйк был вне себя.

Катарина, оставив Виолетту, бросилась к Блэйку и обняла его за плечи. Она плакала молча.

— Не могу в точности указать степень возможной обездвиженности, — ответил врач. — Он может быть парализован полностью с сохранением единственной функции — речи; он может сохранить подвижность верхней части тела; если произойдет чудо и спинной мозг окажется не поврежденным, Джон излечится полностью.

В библиотеке воцарилось мертвое молчание. Графиня закрыла лицо руками и стала всхлипывать. По лицу Виолетты потекли слезы, которые она не стала утирать. Ясно было одно: Джон будет здоров, если случится чудо.

Граф обнял свою супругу. Графиня рыдала, спрятав лицо на груди мужа.

Виолетта поймала на себе взгляд Блэйка, полный горьких обвинений. Не в силах вынести незаслуженного упрека, она выбежала из библиотеки.

Два дня спустя Блэйк сидел возле кровати Джона. Сквозь распахнутое окно спальни в комнату струились яркие солнечные лучи. Доктор Браман с двумя ассистентами оперировал Джона всю ночь. Вечером того же дня молодого человека перевезли в Хардинг-Хаус. Время от времени Джон просыпался, но никого не узнавал.

Блэйк не отходил от брата. Он пристально всматривался в лицо Джона. Даже сквозь двухдневную щетину проступала безжизненная бледность. Блэйк почти не сомневался в том, что Джон полностью преодолеет свой недуг. Всем сердцем он желал брату выздоровления.

Время от времени молодой лорд вспоминал о Виолетте, и всякий раз на него накатывала волна злобы и раздражения.

Дверь в спальню Джона тихонько отворилась, и в комнату скользнула Катарина. Она устроилась на кровати в ногах больного. Едва улыбнувшись Блэйку, девушка погрузилась в созерцание Джона.

Катарина выглядела очень уставшей. Под глазами ее лежали темные тени, спутники тревоги и недосыпания. Она не покинула Хардинг-Хаус и упорно несла вахту возле Джона наравне с его родными. Блэйк вспомнил, что Катарину поселили в одной из комнат для гостей на третьем этаже.

— Пару часов назад он открыл глаза и посмотрел на меня, — тихо сообщил Блэйк девушке. В кладбищенской тишине спальни голос его прозвучал неожиданно громко.

— Он узнал тебя?

— Надеюсь, но не уверен. Он смотрел мне в глаза не более минуты.

На глаза Катарины навернулись слезы, она поднесла руку Джона к губам и поцеловала ее. Потом она положила безжизненную кисть себе на колено и замерла. Блэйк в сотый раз принялся внушать себе, что Джон непременно выздоровеет. У него просто нет другого выхода. Он наклонился и запечатлел на лбу Джона, чуть ниже края повязки, поцелуй. Блэйк прикасался к брату нежно, как к маленькому ребенку.

Джон вздохнул. Катарина и Блэйк напряглись.

Джон приподнял веки и устремил взгляд на Катарину. Неожиданно он улыбнулся.

— Привет, — раздался голос Джона. — Это просто возмутительно, что юная леди находится в спальне джентльмена, более того — прямо у него в постели.

Слова слетали с его уст небрежно, словно он выходил из состояния тяжелого похмелья.

Катарина прижала руки к груди, слезы закапали прямо ей на подол.

— Не означает ли твое появление в моей спальне, что я должен поступить как порядочный джентльмен?

Из глаз Катарины безостановочно текли слезы. Даже у Блэйка глаза стали влажными. Джон с удивлением взглянул на брата:

— Что это вы вздумали реветь вдвоем? — Улыбка его внезапно потухла. — Я что, пьян? Я чувствую себя как после хорошей попойки. Что происходит?

— Тебе ввели большую дозу морфия, ты и должен так себя чувствовать, — утешил брата Блэйк.

— Морфия? — переспросил Джон. — У меня такое ощущение, словно я плаваю. Я вижу кровать, но совершенно ее не чувствую.

— Не волнуйся. Скажи лучше, ты хорошо помнишь, что случилось?

Джон беспомощно переводил взгляд с Катарины на брата и обратно.

— Боже милостивый! Да ведь… перила второго этажа рухнули, и мы с Фрэдом полетели вниз, в вестибюль!

— Да, — подтвердил Блэйк, — так оно и было на самом деле. Стэнхоуп скончался. Твое счастье, Джон, что ты остался в живых. Ты ударился головой, поэтому-то она и забинтована. Но ты также ударился позвоночником, и тебе делали операцию.

— У меня сломана спина? — Джон был потрясен.

— Не унывай. Ты уже на пути к выздоровлению. — Блэйк светился счастьем.

— Вы что… хотите сказать, что сломанная спина это ерунда? — Джон с удивлением посмотрел на брата и подругу.

— Нет, конечно, период выздоровления будут долгим и тяжелым, — серьезно ответил Блэйк.

Джон смотрел теперь только на брата. В глазах его была тоска.

— Джон, скажи лучше, как ты себя чувствуешь? — стараясь быть беззаботной, спросила Катарина и тут же вскрикнула, потому что Джон крепко, как тисками, сжал ее руку.

— Джон?

Лицо брата показалось Блэйку лицом чужого, незнакомого человека.

— Головой я чувствую подушку, спиной я чувствую постель, но я вовсе не чувствую собственных ног.

Блэйк замер. Лицо Катарины покрылось смертельной бледностью.

— О Боже! — воскликнул Джон и отдернул руку. Он провел рукой по бедрам. — О Боже! У меня есть ноги, но я их не чувствую! Я не могу двигать своими собственными ногами! Блэйк!

От ледяного холода каменного пола у Виолетты ныли колени. Два дня она провела в маленькой старинной церкви двенадцатого века в непрестанной молитве о полном выздоровлении Джона.

Виолетта была измучена и измождена молитвой. Накануне вечером, молясь, она даже заснула, не поднимаясь с колен. Она так окоченела, что боялась, что не сможет подняться.

Внезапно девушка осознала, что больше не молится. Перед ее глазами застыли образы Джона и Блэйка. Последний молча укорял ее в болезни брата. У Виолетты сосало под ложечкой. Последние ночи ее мучили кошмарные сны. Ей мерещилось, что она снова стала бездомной, голодной, одинокой. Во сне она умоляла Блэйка позволить ей сесть в его экипаж, но он немилосердно оставлял ее одну на улице. Это видение то угасало, то с новой силой вставало перед ее внутренним взором. Виолетта отмахнулась от безжалостного видения и с новой силой принялась молиться:

— Отче наш, Иже еси на небесех…

— Простите, может быть, вам нехорошо? — раздался из-за спины девушки приятный мужской голос.

Виолетта слегка повернула голову и увидела священника в темной рясе.

— Спасибо, святой отец, со мной все хорошо.

Слова Виолетты не соответствовали действительности. Она была слаба, измождена и едва не теряла сознание. Девушка была раздавлена чувством собственной вины.

— Так ли это? — усомнился священник. На нее с сочувствием смотрели глаза пожилого человека, знающего цену добру и злу. — Не желаете ли вы побеседовать со мной? Я знаю, что вы провели здесь весь вчерашний день и первой из прихожан ступили в церковь сегодня. Не могу ли я облегчить ваши страдания?

Старик помог девушке подняться.

— Мой знакомый болен. Я прошу Господа послать ему здоровье. Я умоляю Спасителя не дать ему умереть, — прошептала Виолетта, не в силах избавиться от воспоминаний о Блэйке и о том, что он мысленно винит в случившемся ее. — Я прошу у Господа чуда, я хочу, чтобы больной выздоровел.

— В таком случае я присоединю к вашей молитве свою. Но помните: у Господа есть веские причины делать то, что он делает. И если ваш друг покинет этот мир или не сможет излечиться окончательно… на все воля Божья.

— Я была бы вам признательна, если бы вы сами вознесли молитву Творцу.

Виолетта снова опустилась на колени. Сколько времени прошло с тех пор, как Джон чуть не расстался с жизнью? Виолетта не помнила. Ах, нет, две ночи и два дня. У девушки болело все тело — это было напоминанием о том, что часть минувшей ночи она провела в молитвенном бдении.

Виолетта покинула церковь. Мир вокруг казался ей нереальным, выдуманным. День был пасмурным и хмурым. Ее знобило. Выходя из церкви, Виолетта поняла, что у нее нет с собой ни пальто, ни шляпки, ни перчаток.

Домой, в квартирку, которую она делила с Ральфом, идти не хотелось. Куда же ей отправиться?

Мимо девушки медленно катился наемный экипаж. Неожиданно для себя, еще не отдавая себе отчета в том, что она делает, Виолетта подняла руку и отчаянно замахала.

— Куда вам, леди? — спросил кучер.

— Хардинг-Хаус, — незамедлительно отозвалась девушка. Пульс у нее сильно частил.

По мере того как Виолетта поднималась по широкой лестнице, мужество медленно оставляло ее. Во рту у нее пересохло. Дыхание стало прерывистым. Осведомиться о здоровье Джона она намеревалась у прислуги, потому что опасалась встретить кого-либо из семьи Хардингов, особенно Блэйка.

Слуга распахнул перед девушкой дверь, и сей же час в вестибюле появился дворецкий. Лицо его было суровым.

— Леди Гудвин, добрый вечер, — поприветствовал ее дворецкий.

— Талли, скажите, как здоровье лорда Фарлея?

— Он уже пришел в сознание, но еще не встает с постели.

— Что сказал хирург? — с дрожью в голосе спросила Виолетта.

— Доктор Браман сегодня еще не навещал больного, но лорд Джон, придя в сознание, поговорил с леди Катариной и лордом Блэйком.

— Не кажется ли вам, Талли, что лорд Фарлей пошел на поправку?

Талли смягчился.

— Мне трудно ответить утвердительно, леди Гудвин. Все мы денно и нощно молимся о здоровье сэра Джона. Но пока он не чувствует собственных ног и не может двигать ими.

Виолетта пошатнулась и чуть не упала. Чтобы удержаться, она была вынуждена ухватиться за плечо дворецкого.

— О Боже, что вы имеете в виду, говоря, что лорд Фарлей не чувствует ног?

— Именно это я и имею в виду, — строго ответил Талли.

Виолетта отвернулась. В глазах ее стояли слезы. Так значит… он парализован. А что если… это навсегда? Это она во всем виновата.

— Что, черт возьми, тут происходит? — раздался требовательный голос Блэйка.

Виолетта резко повернулась и увидела, что Блэйк спускается по лестнице в вестибюль. На нем были помятые брюки и несвежая рубашка. Лицо его было каменным, глаза ледяными. Он направился прямо к незваной гостье. Виолетта неподвижно ждала его приближения.

— Что вы здесь делаете? — гневно спросил Блэйк.

— Я… я только хотела узнать, как чувствует себя Джон, — прошептала Виолетта.

— Я бы не хотел видеть вас в этом доме. Думаю, что никто этого не хочет.

Виолетта застыла на месте. Она не могла вымолвить ни слова.

— Блэйк! — наконец воскликнула девушка. — Я так виновата! Мне так жаль! Пожалуйста, скажите мне, что с Джоном все будет в порядке.

На самой высокой ноте у нее оборвался голос.

— Мой брат чувствует себя скверно. Он парализован. Вся нижняя часть его туловища обездвижена.

Виолетте не требовалось ломать себе голову над тем, что думает о ней Блэйк. Было совершенно ясно, что в случившемся он винит ее.

— Я тоже молюсь за него, — дрожа всем телом, вымолвила Виолетта.

— Как будто это имеет какое-то значение, — сумрачно процедил Блэйк. — До свидания, леди Гудвин. Полагаю, настало вам время вернуться туда, откуда вы появились в нашей жизни.

Виолетта медленно попятилась. Потом она развернулась и бросилась прочь из Хардинг-Хауса.


Глава 20


— Каковы ваши прогнозы? — спросил Джон.

Доктор Браман выпрямился. Он только что завершил осмотр больного. Джон настоял, чтобы во время обследования и последующей беседы в спальне не было никого из членов его семьи.

— Я буду откровенен с вами, сэр. Я сомневаюсь, что вы когда-нибудь сможете встать на ноги и пойти.

Джон побледнел.

— Ниже пояса ваше тело совершенно потеряло чувствительность. Должен признаться, что после травмы такой сложности, которую получили вы во время падения, ни один из моих пациентов не излечился полностью.

Джон молчал. В ушах у него стучало. Фигура доктора расплывалась у него перед глазами. Джон повернул голову и бросил взгляд в окно. Шел дождь. Небеса были темно-серого, почти черного цвета. Время словно остановилось для Джона. В мозгу вертелась одна мысль: он калека. Он больше не мужчина. Не человек. Калека.

— Сэр, вы должны быть счастливы уже тем, что остались в живых, — участливо сказал врач. — Стэнхоуп, например…

— Только не говорите о том, что мне повезло! — взорвался Джон. — Прочь отсюда! Сейчас же покиньте эту комнату!

На висках у Джона вздулись вены. Лицо его стало красным.

В одночасье он потерял все: надежды, мечты, любовь.

Доктор поспешно удалился. Дверь отворилась, и в спальню вошли Блэйк, граф и графиня.

— Джон… — начал граф.

— Все… подите прочь… Мне надо побыть одному! — раздраженно выкрикнул Джон.

Вперед протиснулась Катарина.

— Она здесь?! Пусть сейчас же выйдет! — взорвался Джон.

Катарина замерла на месте.

— Сынок, позволь мне посидеть возле тебя, — ласково попросила графиня.

— Нет. — Джон отвернулся. На виске его отчаянно билась налитая кровью жилка. Все, что раньше радовало Джона и составляло удовольствие его жизни, теперь превратилось в смерть.

— Давайте уйдем и оставим его одного, — прошептала Катарина. — Пойдемте. Джону надо побыть одному.

Лорд Фарлей не взглянул ни на родных, ни на Катарину.

Он слышал, как они тихо и виновато вышли. Он слышал, как скрипнула дверь. Тогда Джон протянул руку, взял с тумбочки фарфоровую лампу и со всей силы швырнул ее в противоположную стену. Ударившись о стену, лампа с грохотом разлетелась на мельчайшие кусочки.

За лампой последовала ваза со свежесрезанными цветами.

Родные Джона собрались в библиотеке. Граф сидел, уныло глядя в пол. Рядом с ним, беспомощно бросив руки на колени, застыла графиня. Возле окна, наблюдая, как дождь прибивает к земле садовые растения, стоял Блэйк. На стуле у стены заливалась слезами Катарина. Доктор Браман только что вышел.

— Я не верю, — мрачно произнес Блэйк. — Он будет ходить.

Ему никто не ответил. Тогда Блэйк резко развернулся и твердо сказал:

— Я займусь этим делом сам. Из всякого правила есть исключения. Я уверен, что случаи полного излечения были.

— Если раздобудешь сведения о таком чуде, дай нам знать, — печально отозвался граф. Он был сражен известием хирурга.

Вытерев платком слезы, Катарина сказала:

— Он нуждается в нашем участии. Он должен знать, что наши чувства к нему не изменились. Он должен знать, что мы по-прежнему любим его и восхищаемся им. Он переживет этот кризис, я не сомневаюсь в этом.

— Да, он начнет ходить, — подтвердил Блэйк. — Господи, зачем он бросился на помощь Виолетте?!

— Он не мог пройти мимо, — сказала Катарина. — Джон в высшей степени джентльмен.

— Черт бы побрал ее кокетство! — воскликнул Блэйк. — Это она во всем виновата!

Графиня поднялась, подошла к младшему сыну и положила руку ему на плечо.

— Блэйк, это несчастный случай. Виолетту нельзя в этом винить.

Блэйк поднял голову и посмотрел на мать. Глаза ее были заплаканы. Он прекрасно понимал, что мать права, но какая-то сила словно заставляла его обвинять во всем леди Гудвин. Он вспомнил, как стоя в вестибюле Хардинг-Хауса, она шептала: «Простите, мне очень жаль».

— Ей не следовало показываться на балу! — жестко сказал Блэйк.

— Значит, это моя вина, не так ли? — ядовито спросила Катарина.

— О Господи! А вы пригласили ее из-за меня!

— Это я посоветовала Виолетте заставить вас ревновать, — всхлипывая, прошептала Катарина.

Блэйк подошел к Катарине и нежно обхватил рукой ее талию.

— Значит, мы все в этом виноваты.

Если бы он уделил девушке хоть малую толику внимания, у нее не было бы необходимости искусственно вызывать его ревность. Тогда несчастья можно было бы избежать.

На диван с тяжелым вздохом опустился граф:

— Довольно. Перестаньте швырять друг в друга камнями. Мы должны сделать что-то такое для Джона, что сможет ему помочь.

Дверь скрипнула и приоткрылась.

— Что такое, Талли? — спросила графиня.

— Графиня, у меня письмо для лорда Блэйка. Блэйк равнодушно взял конверт. Но пробежав глазами первую строчку, он судорожно вцепился в листок бумаги.

— Что там, сынок? — спросила леди Сюзанна.

— Это письмо от леди Алистер. У нее в магазине находятся сыщики, которые ожидают там появления Виолетты. Очевидно, они хотят допросить ее. Леди Алистер обеспокоена происходящим.

«Это меня не касается», — была первая мысль Блэйка. Теперь его касается только болезнь брата. Но Виолетта не убийца, он уверен в этом.

— Блэйк, должно быть, леди Гудвин нужен адвокат? — сказала Катарина.

— Черт возьми! Простите меня, я должен присутствовать при допросе.

Блэйк был уже у двери.

Когда лорд Блэйк приехал в магазин, допрос шел полным ходом. При входе с унылым выражением лица его встретила леди Алистер. Она тотчас проводила Блэйка в свой личный кабинет.

— Хорошо, что вы приехали, лорд Блэйк, — сказала леди Алистер. — Вряд ли леди Гудвин одна справится с двумя такими джентльменами.

Виолетта сидела. Полицейские стояли. Лицо девушки было таким бледным, что, казалось, скоро будет просвечивать насквозь. Под глазами обозначились темные круги. Увидев Блэйка, Виолетта облегченно вздохнула.

— Ваше появление здесь — сюрприз для нас, — сказал инспектор Ховард, заметив Блэйка.

— Мне пришло в голову сделать кое-какие покупки. Как вы знаете, леди Гудвин — мой близкий друг, она всегда помогает мне выбрать нужную вещь. Другим продавщицам я не доверяю.

— Блэйк, — обратилась к нему Виолетта. — Они у меня такое спрашивают…

— Отвечайте на все вопросы откровенно, — дружелюбно отозвался Блэйк.

— Вряд ли вам следует присутствовать при нашем разговоре, — мрачно заметил Ховард.

— Неужели в нашей стране есть закон, запрещающий мне это? — с ответным недовольством в голосе произнес Блэйк.

— Ну конечно нет.

Блэйк сунул руки в карманы и демонстративно привалился к стене. Виолетта никого не убивала, это ясно, но дело зашло слишком далеко. Выйдя замуж за сэра Томаса, эта женщина вызвала недовольство слишком большого числа светских людей, она вела себя дерзко и невоспитанно. Конечно, она невиновна и не будет участвовать в процессе в качестве обвиняемой. Вероятно, в настоящий момент для Виолетты будет благом, если тело сэра Томаса подвергнут эксгумации. Никаких следов яда в нем, конечно, не обнаружат. А если обнаружат?

— Продолжим, леди Гудвин. Итак, накануне смерти мужа вы обедали в Хардинг-Холле без него?

— Да, — подтвердила Виолетта, сцепив пальцы.

— А может быть, у вас была причина не оставаться в тот вечер дома?

— Это слишком прямолинейный вопрос, если его можно назвать вопросом, — вмешался Блэйк. — Вряд ли леди Гудвин понимает, почему вы его задали.

— Сэр, — важно сказал Ховард, — в настоящий момент мы проводим неформальный допрос леди Гудвин, мы были бы вам весьма признательны, если бы вы помогли следствию, а не мешали.

— Он скверно себя чувствовал, — вырвалось у Виолетты. — Он очень давно недомогал.

— Но это не помешало вам оставить больного одного и отправиться на обед в Хардинг-Холл?! Вы часто оставляли его одного?

— Ну конечно нет, — отбивалась Виолетта. — Он сам захотел, чтобы я немного развлеклась.

— И вы с радостью поехали. Почему вы не остались дома с больным мужем?

— Я… меня никогда не приглашали на обед… в такое знатное семейство, — призналась Виолетта.

— Понятно, тогда поговорим о другом. Сколько вам лет, леди Гудвин?

— Восемнадцать.

— А сэру Томасу было семьдесят два. Как долго вы состояли с ним в браке?

— Ровно шесть месяцев.

Блэйк ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, куда клонит инспектор, но не понимал зачем.

— Где вы родились?

— В Сент-Джилсе, — едва слышно прошептала девушка.

— Кто были ваши родители?

На глаза Виолетты навернулись слезы, которые она пыталась смахнуть рукавом платья.

— Мою мать звали Эмили Купер. Моего отца звали Петер.

— Петер? А фамилия?

— Петер Гаррет.

Блэйк вздохнул. Он этого не знал. На лице леди Алистер он обнаружил выражение, близкое к ее истинным чувствам.

— Ваши родители были женаты? — продолжал Ховард, хотя прекрасно знал ответ.

Опустив глаза, Виолетта покачала головой. Слава Богу, она признается во всем за закрытыми дверями.

— Когда вы были ребенком, где вы жили?

Виолетта облизала губы и беспомощно посмотрела сначала на инспектора, потом на леди Алистер.

— Я жила в разных местах.

— В каких конкретно?

— Не помню. Мама умерла, когда мне было всего три года. Мы с папой все время переезжали с места на место.

— Где сейчас живет ваш отец?

— Он умер. Когда я была еще ребенком.

— Итак, вы были сиротой. Виолетта кивнула.

— Сколько лет вам было, когда вы осиротели?

— Десять.

— Вы жили у родственников?

— Нет. — Голос Виолетты начал набирать силу. — Мы с Ральфом жили где придется.

— С Ральфом? Кто такой Ральф, леди Гудвин?

— Просто мальчик. Мы выросли вместе.

— Итак, с десяти лет вы жили с мальчиком? У вас были определенные отношения?

— Ваши вопросы выходят за рамки приличий! — воскликнул Блэйк.

— Сэр, — повернулся к Блэйку раздраженный инспектор Адамс, — если вы не можете сдерживать себя, мы будем вынуждены попросить вас покинуть помещение. Это не судебный процесс. Мы всего-навсего выясняем обстоятельства жизни леди Гудвин.

— С какой целью? — вызывающе спросил Блэйк. — Вы желаете одержать верх над беззащитной леди Гудвин или найти настоящего убийцу, если здесь вообще позволительно вести речь об убийстве?

— Сэр, мы только выполняем свою работу, не более того, — как можно дружелюбнее отозвался Ховард.

— Блэйк, позвольте этим джентльменам завершить допрос как можно скорее, тогда мы все сможем заняться своими делами, — попросила леди Алистер.

Блэйк вздохнул и посмотрел на Виолетту.

— Итак, леди Гудвин, вы имели с этим мальчиком известные отношения?

— Не понимаю, — понурив голову, созналась Виолетта.

— Вы находились с ним в половой связи?

— О Господи! Нет, конечно! — фыркнула девушка.

— Тогда скажите, где вы проживали с вашим другом.

Виолетта закрыла лицо руками.

— Мы жили везде — в подвалах, в порту, на складах, везде, где могли найти себе место.

— Итак, вы были бездомной сиротой. Как же вам удалось выжить? — После минуты гробового молчания продолжил допрос инспектор.

Виолетта молчала. Блэйк вынужден был стать на ее защиту.

— Вы хотите представить дело так, что характер леди Гудвин был заведомо испорчен бездомностью и сиротством, но я вам этого сделать не позволю. Если леди Гудвин не смогла вовремя обратиться к адвокату, то я помогу ей найти достойную кандидатуру.

Адамс сделал вид, что не слышит Блэйка.

— Итак, как вам удалось выжить?

— Я была посыльным, я работала цветочницей, я даже караулила лошадей богатых людей, — задрав подбородок, выпалила Виолетта.

— Вы попрошайничали? Вы занимались воровством?

Виолетта глубоко вздохнула. Губы у нее мелко тряслись.

— Я никогда не попрошайничала.

— Вы воровали?

— Виолетта… — попытался остановить ее Блэйк.

— Да, — сказала девушка, перебирая перчатки. — Мы так сильно голодали, что…

— Леди Гудвин, — торжествовал Адамс, — признайтесь, вы покупали крысиный яд в аптеке, накануне смерти сэра Томаса?

— Не отвечайте им! — предостерег ее Блэйк.

— Признавайтесь, покупали или нет, — требовал ответа Адамс. — Сэр, вы мешаете нам проводить дознание, — обратился он к Блэйку.

— Тогда, возможно, вы вынесете обвинение и против меня? — холодно усмехнулся Блэйк.

Бросив уничтожающий взгляд на Блэйка, Адамс впился в жертву.

— Леди Гудвин, Хэрольд Кипсон, аптекарь из Тамраха, уже дал показания о том, что продал вам порцию яда, достаточную для того, чтобы умертвить дюжину крыс. Яд был продан накануне дня смерти вашего супруга.

— Да, в доме была крыса, — спокойно подтвердила Виолетта.

— Одна крыса?

— Она была очень большой.

— Леди Гудвин, почему бы вам не признаться во всем? Вы вышли замуж за сэра Томаса в надежде стать владелицей поместья. Вы убили его, чтобы завладеть имуществом побыстрее. Как вы умно поступили! Вы ждали шесть месяцев, чтобы получить свое! А в ночь преступления вы покинули дом, наверное, для того, чтобы совесть не так мучила вас.

— Я не убивала сэра Томаса! — вскочила на ноги Виолетта. — В доме была крыса. Сэр Томас был мне другом. Он хорошо ко мне относился.

Блэйк обнял девушку за талию, а Ховард и Адамс обменялись понимающими взглядами.

— Леди Гудвин, против вас возбуждено дело по подозрению в убийстве. Впредь до окончания расследования вам запрещается покидать Лондон. Вы меня поняли? — спросил Ховард.

— Нет, — честно ответила Виолетта.

— Они будут проводить вскрытие тела, — пояснил Блэйк. — Когда же будут готовы результаты?

— Через пару дней. Для ознакомления с результатами вскрытия леди Гудвин должна будет явиться в суд.

Блэйк хорошо понимал, что это означало одно: в суде Виолетте предъявят официальное обвинение.

— Леди Гудвин, принимая во внимание тяжесть обвинений, лежащих на вас, мы должны подвергнуть вас временному тюремному заключению.

— Тюремному заключению? — не поняла Виолетта.

— Поскольку существует опасность, что вы, леди Гудвин, попытаетесь скрыться из города, а может быть, даже покинуть пределы страны, мы вынуждены задержать вас.

Блэйк нахмурился и встал между инспекторами и Виолеттой. Он не мог допустить, чтобы Виолетту отправили в одну из городских тюрем.

— Прошу прощения… В этом нет необходимости. Леди Гудвин работает в приличном магазине и…

— Вы можете гарантировать, что она примет должное участие во всех дальнейших процедурах? — прервал его Адамс. Его вопрос был подобен удару хлыста.

— Да, могу. Пусть формально она находится под моим надзором или надзором моего отца.

Адамс и Ховард обменялись взглядами. Блэйку показалось, что Адамс не расположен идти ему навстречу.

— Я буду нести личную ответственность за леди Гудвин, — пообещал Блэйк. — Вам нечего опасаться. Леди Гудвин явится на первое же слушание в суд.

— Хорошо, — смилостивился Адамс. — Но знайте, что, если леди Гудвин пренебрежет своими обязанностями, вы будете объявлены соучастником, и я не посмотрю, что ваш отец занимает ответственный пост в парламенте.

— Надеюсь, что этого не случится, — улыбнулся Блэйк.


Глава 21


Виолетта была смертельно напугана. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, полностью раздавленной. Ее прошлое стало известно всем. Самое главное, что правду знает Блэйк.

Она была сражена обвинением в убийстве человека, которого она считала своим другом, человека, который кардинально изменил ее жизнь, который был ей почти отцом. Она была невиновна. Наверное, Блэйк знает об этом. Она искоса бросила взгляд на молодого человека. Он сосредоточенно смотрел в окно экипажа. С того момента как они вышли из магазина леди Алистер, Блэйк не проронил ни слова. Леди Алистер великодушно предложила Виолетте временный отпуск, чтобы она могла уладить свои дела. Девушка боялась потерять работу.

Неужели судебный процесс неизбежен?

В тюрьме Виолетта не была никогда, хотя работный дом, где ей пришлось провести девять месяцев, очень напоминал тюрьму. В детстве она наслушалась рассказов о лондонских тюрьмах, о тюрьме Нью-Гейт и Флит-стрит. Это были чудовищные места, где заключенных плохо кормили и заставляли работать до изнеможения. Большинство узников до освобождения не доживали.

— Если процесс неизбежен, значит, я попаду в тюрьму? — неожиданно для себя спросила Виолетта.

Взгляд Блэйка был суров.

— Надеюсь, что никакого процесса не будет. Я постараюсь найти вам адвоката.

— Спасибо. — Еще неделю назад она бы не усомнилась в великодушии своего друга, но теперь, когда Джон лежал наполовину парализованный… — Блэйк? Мне очень жаль, что с Джоном случилось такое… Если бы я смогла изменить ход вещей, я бы это сделала.

— К несчастью, мы не властны над прошлым, — отвел взгляд Блэйк.

Виолетта принялась сосредоточенно изучать собственные ладони. После происшествия с Джоном Блэйк начал неприязненно относиться к ней. Виолетте хотелось умереть. Возможно, это и случится. Девушка с детства усвоила, что справедливость — это понятие, применимое только к богатым. По обвинению в убийстве ее могут приговорить к повешению.

— Леди Гудвин, — прервал течение ее мыслей Блэйк. — А что с вашим другом Ральфом?

В тоне Блэйка было что-то странное.

— Что вы имеете в виду?

— Полицейские его допрашивали?

— Не знаю. Сегодня утром он, как и я, ушел на работу.

— Скажите, — не отрывая от нее взгляда, спросил Блэйк, — это Ральф убил сэра Гудвина?

— Ральф не убийца. Как вы могли такое подумать? — с негодованием ответила Виолетта.

— У меня всегда были сомнения в порядочности этого человека. Разве не вы поведали мне, что именно Ральф предложил вам скрыться из Тамраха сразу после похорон сэра Томаса?

— Ральф человек вздорный и вспыльчивый, он ревнив, но это не значит, что он убийца.

— Значит, вы давали ему повод для ревности? — поинтересовался Блэйк.

Виолетта чувствовала подвох, но не вполне понимала скрытый смысл вопроса.

— Я вас не понимаю, — созналась она. — И вообще… зачем вы приехали сегодня в магазин? Почему вы продолжаете помогать мне?

Блэйк отвернулся. Задумался.

— Не знаю, — наконец сказал он. — Я сам себя не понимаю.

Как выяснилось, Блэйк привез ее в Хардинг-Хаус, а вовсе не к себе домой. Хардинг-Хаус был тем местом, где Виолетте хотелось быть менее всего.

Талли провел девушку на третий этаж. Открыв дверь, она замерла на пороге комнаты для гостей. В просторной бело-малиновой комнате царила четырехместная кровать, задрапированная бело-малиновым атласом. Пол был покрыт алым ковром. Напротив мраморного камина, выполненного в бело-золотых тонах, стояли кресла и диван с малиново-белой обивкой.

— Если вам что-то понадобится, — важно сказал Талли, — позвоните в колокольчик, и горничная тотчас придет. Хардинги обедают в семь.

Виолетта молча кивнула. Она довольно быстро сообразила, что ей не следует присоединяться к Хардингам во время еды — она должна вызывать у них ненависть.

— Леди Гудвин, могу ли я что-нибудь для вас сделать? — услужливо спросил Талли. — Не хотите ли прохладительных напитков? Скажите, вы уже успели пообедать?

— Нет, спасибо, — отказалась Виолетта. — Я вовсе не голодна.

— Тогда желаю вам приятно отдохнуть. — Талли улыбнулся и вышел.

За дворецким закрылась дверь, и леди Гудвин углубилась в изучение роскошной кровати. Покрывала были оторочены кружевами. Приподняв покрывало, девушка обнаружила внизу атласное одеяло цвета слоновой кости.

Потом Виолетта обошла всю комнату, изумляясь богатству и изысканности ее убранства. Если это комната для гостей, то какова же тогда спальня хозяев дома?

Осмотрев свою комнату, Виолетта уселась на кровати и принялась вспоминать прошедший день. Ее угнетали мысли о предстоящем суде и о том, что Джон остался парализованным на всю жизнь. Поведение Блэйка ставило ее в тупик, она никак не могла понять, почему после горя, причиненного его семье, он все-таки помогает ей.

Жизнь, которая всего неделю назад казалась ей сказкой, превратилась в адскую повесть. Ей хотелось убежать из Лондона, скрыться, исчезнуть, уйти подальше от полицейских, от Хардингов, от непонятного Блэйка. Она могла бы нанять лодку и добраться до Франции. Сумма, полученная от Блэйка, оставалась почти нетронутой.

Нет, конечно, сбежать она не могла, это было бы бесчестно по отношению к Блэйку. Он поручился за нее, и она не могла его подвести. Кроме того, скоро состоится вскрытие тела, и Виолетта молила Бога, чтобы было установлено, что сэр Томас умер во сне. По крайней мере это сняло бы с нее подозрение в убийстве.

В дверь постучали. Виолетта вся сжалась.

— Войдите.

В дверь протиснулась Катарина. Улыбнувшись, она устроилась на диванчике возле Виолетты.

— Вы уже пришли в себя после того, что случилось? Блэйк мне все рассказал.

— Не совсем. — Девушка пристально вглядывалась в лицо подруги, пытаясь понять, что та думает о случившемся. — Вы не сердитесь на меня? Вы так добры ко мне? Вы не начали меня ненавидеть? — Виолетта опустила глаза. — Я знаю, что виновата в несчастье, которое постигло Джона. Я знаю, что он никогда не захочет меня видеть. Блэйк тоже. Я не осуждаю их. Честно говоря, я не понимаю, как вы можете испытывать ко мне дружеские чувства.

— Я не виню вас, Виолетта, просто я волнуюсь за Джона. — Катарина разрыдалась.

Не выдержав, Виолетта заключила подругу в объятия.

— Возможно, он поправится. Чудеса случаются.

— Я молюсь за то, чтобы слова ваши оказались пророческими. — Вытерев глаза и высморкавшись, Катарина снова взглянула на Виолетту. — Блэйк рассказал мне об утреннем допросе. Я беспокоюсь о вашем будущем. Он — тоже. Поймите, Виолетта, я не виню вас ни в чем. В несчастье Джона я виню себя. — Прикрыв глаза, она прошептала: — Боже, прости меня.

— Катарина, вы не должны обвинять себя ни в чем! — обняв подругу, прошептала Виолетта.

— К сожалению, этим Джону не поможешь. — В голосе Катарины была обреченность.

— Катарина? Тогда… как вы считаете?.. не могу ли я повидать Джона? Я должна его увидеть. Для меня встреча с ним будет едва ли не самым трудным делом в жизни, но виновата я именно перед Джоном. Я буду на коленях умолять его простить меня.

— Джон в отчаянии. Сейчас он отказывается видеться с кем-либо, даже со мной, хотя я его лучший друг. После последнего визита доктора Брамана он полностью отказался от встреч с родными. Он не малодушный человек. Он самый великодушный из всех, кого я знаю. И я прекрасно знаю, что сам Джон не винит вас ни в чем. — Она помолчала. — Если теперь он не ждет вас или меня с распростертыми объятиями, это не значит, что в будущем он не будет рад нас видеть. Даже если он не сможет двигаться, он наладит отношения с близкими, я в этом не сомневаюсь.

«Хорошо бы», — подумала Виолетта.

Блэйк никак не мог избавиться от воспоминаний об утреннем допросе. Он содрогался при мысли о предстоящем судебном разбирательстве. Даже несмотря на то, что девушка полностью невиновна, ее будет нетрудно обвинить в убийстве, поведав во всеуслышание о ее прошлом и о том, что накануне смерти мужа она купила в аптеке крысиный яд.

Блэйк уже написал письмо одному из лучших адвокатов Лондона, Джорджу Доджу. Молодой человек был уверен в том, что, будучи связанным с самыми лучшими юристами города, Джордж сможет сделать для Виолетты больше чем кто-либо.

Прежде чем отправиться к себе домой, Блэйк решил подняться наверх и навестить брата. Это было трудным делом, и Блэйк мысленно готовился к встрече. Ради выздоровления Джона он был готов на все. Он с радостью бы продал душу дьяволу, если бы это помогло Джону подняться на ноги. Он готов был даже поменяться с Джоном судьбами.

Когда Блэйк вошел в спальню Джона, тот сидел, прислонясь спиной к высоким, только что взбитым подушкам. На голове брата была белоснежная повязка. Джон в отчаянии смотрел в окно. Увидев брата, он не улыбнулся, как обычно.

— Привет, — заставил себя весело поздороваться Блэйк, — рад видеть тебя в добром здравии.

— К несчастью, я не могу спать весь день напролет, — пожаловался Джон.

— Тебе скучно, — заметил Блэйк. — Я бы тоже скучал на твоем месте. Позволь, я перенесу тебя вниз, там тебе будет веселее.

— Нет, — твердо отказался Джон. — Я вовсе не желаю, чтобы меня переносили с места на место, как младенца.

— Тебе следует приспособиться к этому, ведь до тех пор, пока ты сам не начнешь ходить, тебе понадобится посторонняя помощь.

— Пожалуйста, не говори мне об этом. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не буду ходить сам.

— Ты обязательно встанешь на ноги, — начал было Блэйк, но в это время Джон нащупал возле себя на тумбочке тяжеленную книгу и запустил ею в брата. Блэйк не успел увернуться, и книга больно ударила его по плечу. Он выпрямился и ошеломленно посмотрел на брата.

— Ступай прочь, — сквозь зубы процедил Джон.

Блэйк не верил собственным ушам.

— Джон, ради Бога… я твой брат, и я хочу помочь тебе.

— Убирайся, — повторил Джон.

Блэйк застыл на месте. Он никогда не слышал, чтобы Джон разговаривал в таком тоне. Он был безукоризненно вежлив даже с недругами. Джон находился в таком потрясении, что не знал, что ему предпринять.

— Черт подери! — взорвался Джон. — Я не могу встать, следовательно, не могу вышвырнуть тебя из комнаты! Поэтому я прошу: убирайся! Сию же секунду!

Блэйк онемел. Он никогда не чувствовал себя более скверно, чем теперь. Тихо добравшись до двери, он обернулся и сказал как можно естественнее:

— Я зайду вечером.

Джон не ответил. Блэйк, ни слова больше не говоря, вышел.


Глава 22


Блэйк привез в Хардинг-Хаус адвоката и намеревался представить его Виолетте. Девушка, едва дыша, проследовала за слугой в библиотеку. Когда она вошла, двое мужчин, сидя на разных концах дивана, мирно беседовали. Адвокатом был представительный седовласый мужчина.

— Мистер Джордж Додж, — представил адвоката Блэйк.

Все трое сели, и адвокат начал:

— Леди Гудвин, лорд Блэйк поведал мне эту неприятную историю, которая зашла слишком далеко. Если судебное разбирательство состоится, а я уверен, что процесса не избежать, даже если при вскрытии тела в трупе не обнаружат следов яда, то вы можете рассчитывать на мою помощь и поддержку известнейших юристов и адвокатов Лондона и всей Англии.

Виолетта кивнула, прижимая руку к сердцу. Страх ее увеличивался с каждой минутой.

— Почему вы думаете, что процесс непременно будет? — воскликнула девушка.

— Из-за обстоятельств, осложняющих ход дела. Я не хочу вводить вас в заблуждение. У вас тяжкое прошлое, и вы не принадлежите в высшему свету. Одно только это обстоятельство заставит полицию начать процесс.

— Я не убивала его, — дрожа всем телом, прошептала Виолетта. — Я не виновна. Я не обманываю.

— Это следующий вопрос. Должен заметить, что лорд Блэйк также убежден в вашей невиновности.

— А теперь один из важнейших вопросов: это ваш друг, Ральф Хорн, убил сэра Томаса?

— Нет, Ральф не убийца! — вскочила на ноги Виолетта. Она повернулась к Блэйку: — Это вы сказали, что убийца — Ральф?

— Нет, не я, не волнуйтесь, Виолетта, — постарался успокоить ее Блэйк.

Ошеломленная и испуганная, Виолетта опустилась в кресло. Ее охватила паника. Она никак не могла смириться с утверждением Доджа о неизбежности процесса.

— Леди Гудвин, я ваш союзник, — миролюбиво сказал Додж. — Вы должны быть предельно откровенны со мной. В противном случае я просто не смогу вас защитить. Выгораживать друзей — не лучшее занятие во время судебного разбирательства.

— Я не выгораживаю Ральфа. Он не убивал сэра Томаса. Меня что… повесят?

Адвокат переглянулся с Блэйком.

— Леди Гудвин, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы оставались на свободе. Сейчас вы должны сохранять спокойствие.

Виолетта кивнула. Она была на грани нервного срыва.

— Послушайте меня, — продолжал адвокат. — У нас много дел и мало времени. Дела такого рода стараются провести быстро — и глазом не успеешь моргнуть. Уже завтра вам могут предъявить обвинение. Поэтому мне требуется ваша поддержка и полное доверие.

— Неужели процесс может вот-вот начаться? — не верила своим ушам Виолетта.

— Да, — подтвердил Додж.

Виолетте казалось, что мужчины постоянно переглядываются, не желая, видимо, посвящать ее в свои соображения. Но ее занимало только одно: неужели ей вот-вот по закону придется отвечать в суде?

— Леди Гудвин, — спокойно обратился к ней Блэйк. — Мистер Додж, очевидно, хотел бы задать вам несколько вопросов. Скажите, вы в силах ответить на них?

— О Боже, у меня смертельно болит голова, — прошептала девушка. Она сказала чистую правду.

— Потерпите минутку, — твердо сказал адвокат. — Я сожалею, что сегодня утром полицейские намеревались опорочить вас и ваше прошлое. Я обеспокоен природой ваших отношений с Ральфом Хорном. Леди Гудвин, не могли бы вы открыть мне характер этих взаимоотношений.

— Мы друзья, — коротко ответила Виолетта.

— И любовники? Девушка побледнела.

— Нет, вовсе нет, мы не любовники. — У нее колотилось сердце. Виолетта взглянула на Блэйка. Он избегал смотреть на нее.

— Но вы когда-нибудь — может быть, раньше — находились в любовной связи?

— Никогда, — покачала головой Виолетта.

— Вы были верны сэру Томасу?

— Какое отношение ваши вопросы имеют к смерти сэра Томаса? — искренне удивляясь, спросила она.

— Видите ли, полицейские дознаватели опишут ваш характер в скверных серых тонах, к концу процесса вы будете в глазах большинства обывателей чудовищем. Чтобы защищать вас, я должен знать о вас все.

Девушка с отчаянием вздернула подбородок.

— Я не шлюха, если вы спрашиваете об этом. То, что я незаконнорожденный ребенок, который провел детство в квартале Сент-Джилс, не говорит о том, что я проститутка. Я всегда была верна сэру Томасу, — завершила свою речь Виолетта.

— Я не употребил того слова, которое дважды повторили вы, — сказал Додж. — Прошу прощения, что расстроил вас. — Выглядел он при этом очень довольным. — Сегодня же я начну готовиться к вашей защите. Я хотел бы побеседовать с вашим другом Ральфом Хорном.

— Это будет нелегко, — отозвался вместо нее Блэйк. Виолетта с недоумением посмотрела на него.

— Это будет нелегко, — повторил Блэйк. — Сегодня утром я отправил за ним посыльного. Ральф Хорн не явился на фабрику, и его нет в квартире. В квартире не осталось ни одной его личной вещи.

— Что вы такое говорите?! — вскочив на ноги, воскликнула Виолетта.

— Я вам на чистом английском говорю, что ваш друг Ральф скрылся, — ответил Блэйк.

Разговор с адвокатом утомил Виолетту, и она решила поесть в одиночестве у себя в комнате. Обедать с Хардингами она определенно не могла.

Виолетта принялась вспоминать свою жизнь. Время, когда сэр Томас был жив, было для нее просто замечательным. Она ела вволю, наряжалась в доступные для нее наряды и делала мелкие покупки на свои карманные деньги. До замужества жизнь ее была хоть и груба, но чрезвычайно проста. Тогда, в своей прошлой жизни, она не могла бы себе позволить влюбиться в мужчину намного выше ее по социальному положению.

Виолетта попыталась уснуть. Но едва она закрывала глаза, перед ней возникал образ Блэйка. Она мечтала только о том, чтобы вновь оказаться в его объятиях. Вряд ли ей следовало обманывать самое себя. Да, он нашел для нее адвоката, но теперь они не были даже друзьями. Даже его дружбу она потеряла.

Кроме того, Виолетта беспокоилась о предстоящем процессе, она боялась, что ее осудят и просто-напросто вздернут.

Ее не оставляли мысли и о Ральфе. Куда он подевался? Виолетта прекрасно знала, что друг ее детства не имеет отношения к убийству. Но ей было совершенно ясно, что Блэйк придерживается прямо противоположной точки зрения.

Девушка хотела сохранить и жизнь и свободу. Но при этом она не хотела потерять Блэйка. Она чувствовала себя так, словно вот-вот свалится с обрыва в ледяную воду. Если она не удержится на полоске земли, окажется ли Блэйк в нужное время в нужном месте, чтобы поймать ее, сорвавшуюся с обрыва? Наконец она уснула.

Блэйк неуверенно постучал в комнату Джона. Было раннее утро. Обычно в это время братья отправлялись на конную прогулку по парку.

Ответа не последовало, и Блэйк приоткрыл дверь. Джон, казалось, еще спит. В комнате было сумрачно, горничная еще не раздвигала портьеры.

Не будучи уверен, что ведет себя правильно, Блэйк подошел к окну и раздвинул занавеси. Обернувшись, он заметил, что Джон смотрит на него.

— Доброе утро, — улыбнулся Блэйк.

— Ты ворвался без разрешения, — недовольно буркнул Джон.

— Прости ради Бога, но раньше я беспрепятственно заходил за тобой, и мы отправлялись на прогулку.

— Раньше я мог скакать на лошади, но мы с тобой находимся в настоящем, а не в прошлом.

— А в будущем ты снова сможешь кататься на лошади.

— Сомневаюсь.

— Неужели ты готов сдаться? Джон ничего не ответил.

— Давай прогуляемся по парку. Джон выпростал руки из-под одеяла:

— Господи, я же не могу ходить!

У Блэйка бешено колотилось сердце.

— А ты пробовал?

— Блэйк, ты не врач. Если ты не возражаешь, я буду спать дальше.

— Да, я не доктор, я твой брат, и я возражаю против того, чтобы ты спал.

Братья сердито уставились друг на друга.

— Что, черт подери, тебе от меня надо? — раздраженно спросил Джон. — Тебе что… не хватает забот, связанных с Виолеттой Гудвин?

Итак, Джон был в курсе происходящего в доме.

— Давай спустимся вниз, сделаем хотя бы пару шагов по саду, а потом позавтракаем вместе.

— Я не в настроении видеться и общаться с людьми, — проворчал Джон.

Блэйк подошел к двери и позвал слугу Джона.

— Джон просит вас подать одежду. Он желает спуститься вниз, — твердо распорядился Блэйк.

— Слушаюсь, — бесстрастно ответил слуга. Слуга Поттер и Блэйк помогли Джону одеться.

— Позволь, я помогу тебе встать, — сказал Блэйк.

— Правильнее было бы мне оставаться в постели раздетым, — проворчал Джон.

— Ты мужественный человек, и ты встанешь на ноги, — не унимался Блэйк.

— Брат, ты что, думаешь, я начну петь и танцевать? Наслаждаться жизнью, имея такое убогое тело? — закричал Джон.

— Я хочу, чтобы ты сражался!

— Не за что сражаться! Я не смогу поправиться! Это не мои слова, это слова Брамана, а он знает в этом толк!

— Осел твой Браман!

Взгляды их скрестились, и Джон сказал:

— Поди сюда.

Блэйк приблизился, и Джон обхватил брата рукой за шею. Блэйк обнял Джона за талию, помогая ему выпрямиться и сохранить равновесие. Джон стоял, но радость скоро иссякла: вес брата полностью держал на себе Блэйк.

— Мы пойдем вместе, — сказал Блэйк.

Джон молчал. Блэйк сделал шаг вперед, волоча за собой Джона.

— Остановись! — воскликнул Джон. — Стой!

— Ну нет, попробуй сам! Пожалуйста, попробуй!

— Я пытаюсь, но я не могу двигать ногами!

Взгляды их снова встретились. Лицо Джона пылало. Он был вне себя. Почувствовав раздражение брата, Блэйк сдался. Он помог Джону доползти до кровати, а Поттер снял с лорда Фарлея одежду.

Еще не было девяти, когда Виолетта спустилась вниз позавтракать. Неприятные события предыдущего дня и ночь без сна довели ее до изнеможения. Голода она не чувствовала, просто знала, что ее тело нуждается в поддержке.

На ней было светло-серое утреннее платье, волосы были заплетены в косу, свисающую вдоль спины. Виолетта надеялась, что мужчины уже позавтракали и некому будет разделять с ней утреннюю трапезу.

К своему удивлению, в столовой она обнаружила графиню вместе с Катариной, которые пили чай с тостами. Графиня поздоровалась:

— Доброе утро, Виолетта.

Леди Сюзанна выглядела усталой, под глазами лежали тени — горькие следы бессонницы и волнений.

— Присаживайтесь, — пригласила хозяйка дома. — Присоединяйтесь к нам.

Вежливо улыбнувшись, Виолетта устроилась за столом напротив Катарины.

— Доброе утро, графиня. Благодарю вас за то, что позволили мне остаться у вас. Мне так жаль, что с Джоном произошло несчастье.

Графиня вздохнула:

— Все этим озабочены, но я продолжаю верить, что мой сын поправится. Вам не следует казнить себя.

— Джон и Блэйк вышли, — радостно сообщила Катарина. — Они завтракают в саду.

Виолетта заметила, что ее подруга очень волнуется.

— Пожалуйста, положите себе, что вам нравится, — сказала графиня.

Виолетта поднялась, подошла к столу, на котором стояли блюда с едой, и положила себе в тарелку значительно больше того, что могла съесть. Графиня продолжила чтение, Катарина пристально смотрела в окно. Было совершенно ясно, что ее больше всего занимает беседа между Джоном и Блэйком, которую она, к несчастью, не могла слышать.

За дверью раздались шаги. В комнату вошел граф.

— Доброе утро, — поздоровался он с графиней и Катариной. Когда он заметил в комнате Виолетту, улыбка его пропала.

— Ричард, Джон и Блэйк завтракают в саду, — сообщила мужу графиня.

— Добрые новости, — улыбнулся граф. Виолетта почувствовала себя лишней. Никто ее не замечал. Она никому не была нужна. Все вели себя благородно, но девушка прекрасно понимала, что она находится в Хардинг-Хаусе только благодаря Блэйку и тому скорбному обстоятельству, что ее заподозрили в убийстве. Слава Богу, она хоть не встретила Блэйка.

Через секунду шестое чувство заставило ее поднять глаза, и на пороге столовой она обнаружила сумрачную фигуру Блэйка.

Он подошел к графине и поцеловал ее.

— Доброе утро, мама. Надеюсь, ты хорошо спала?

— Хорошо, но слишком мало, — посетовала Сюзанна.

Блэйк потрепал по плечу Катарину и бросил быстрый взгляд на Виолетту.

Если ему хотелось ее обидеть, то он в этом преуспел.

Блэйк и граф подошли к столу, на котором теснились на выбор любые блюда. Больше всего Виолетте хотелось исчезнуть из комнаты, тем более что Блэйк и граф принялись вполголоса обсуждать состояние Джона. Со своего места девушка прекрасно слышала их разговор.

— Ну как Джон? — спросил граф.

— По-старому, — печально ответил Блэйк.

— Но ведь он с тобой, в саду…

— Мне пришлось вывернуться наизнанку, чтобы заставить его спуститься вниз.

— Сын, после завтрака я хотел бы поговорить с тобой, — сказал граф.

Блэйк кивнул.

Виолетта взглянула на Катарину и вздрогнула. Взгляд последней говорил о скрытом недовольстве. То же выражение читалось и на лице у графини. Виолетта допила чай и решила вежливо покинуть столовую.

В дверном проеме появился дворецкий. Он направился прямо к Блэйку.

— Простите, лорд Блэйк, мне очень неудобно прерывать ваш завтрак, но внизу ждет посетитель, который утверждает, что у него к вам крайне срочное дело.

— Что такое? — недовольно поинтересовался граф. — Талли, мы только что принялись за завтрак.

Талли бросил быстрый взгляд на Виолетту.

— Это мистер Додж, сэр. Он хочет сказать вам два слова наедине.

Блэйк весь внутренне напружинился, поднялся и направился к двери. Все присутствующие как по команде положили приборы на стол, и граф недовольно взглянул на Виолетту.

Девушка сидела не дыша. Почему Додж приехал так рано? Ее охватил страх. Виолетта впилась ногтями в стол. Она должна знать, что там происходит.

— Виолетта, дорогая, не волнуйтесь, — сказала графиня. — Блэйк все уладит, я уверена. Не налить ли вам еще чаю?

Виолетта молчала. Потом она резко встала, уронив при этом вилку, и устремилась вслед за Блэйком.

Она нашла его в вестибюле, оживленно беседующим с мистером Доджем. Мужчины не слышали ее шагов, и Виолетта оказалась невольной свидетельницей части их разговора.

— Что случилось? — требовательно спросил Блэйк.

— Следствие завершено, лорд Блэйк. Результаты его плачевны.

Виолетта задрожала. Ей показалось, что Блэйк выругался.

— Мышьяк. Сэр Томас умер от приема мышьяка. Его внутренности насквозь пропитаны ядом.

Виолетта была потрясена. Так значит, сэр Томас был отравлен. О Господи! Видимо, она вскрикнула от страха, потому что мужчины повернулись в ее сторону.

— Боюсь, — сказал Додж, — что уже сегодня леди Гудвин будет предъявлено обвинение в убийстве сэра Томаса. Очевидно, она будет заключена под стражу.


Глава 23


Виолетта с трудом оторвалась от стены.

— Неужели меня арестуют?

Блэйк тотчас подошел к ней и обнял девушку. Как она нуждалась в его поддержке!

— Не волнуйтесь раньше времени, — сказал он.

— Неужели меня отправят в тюрьму? Неужели меня могут повесить? — вопрошала Виолетта. — Неужели в нашей стране могут убить невиновного?

— Вас не отправят в тюрьму, и тем более вас не повесят, — твердо сказал Блэйк.

Виолетта верила и не верила ему. Она была полностью дезориентирована. Она была в смятении.

— Виолетта, почему бы вам не подняться к себе и не вздремнуть? Мы с мистером Доджем постараемся вас защитить, — улыбнулся Блэйк.

Виолетта была не в силах вымолвить слово.

Блэйк зашел в библиотеку, где он рассчитывал побыть один. Додж только что уехал. Он должен что-то придумать. Как только Виолетта будет арестована, он уже не сможет сделать ничего, чтобы помочь ей. Время до суда ей придется коротать в тюрьме.

Блэйк был растерян. Он не предполагал, что дела могут обстоять так скверно.

Он вспомнил, как безжалостно по отношению к девушке вели себя инспекторы. Но доказывать невиновность во время открытого процесса ей будет еще труднее. До сих пор леди Гудвин безмерно доверяла ему. Она вверила ему свою жизнь, надеясь, что он поможет ей избежать смертного приговора.

— Что ты собираешься предпринять? — неожиданно раздался голос Джона.

Блэйк повернулся к двери. В проеме, поддерживаемый двумя слугами, стоял Джон. От удивления Блэйк потерял дар речи.

— Помоги мне сесть на диван, — распорядился Джон, и Блэйк бросился выполнять просьбу старшего брата. Слуги оставили братьев одних.

— Честно говоря, я не ожидал тебя увидеть, — признался Блэйк.

— Слухи и сплетни в нашем доме сначала становятся известны слугам. Что ты собираешься предпринять, Блэйк?

— Почему тебя это интересует? Вряд ли тебя беспокоит жизнь и судьба леди Гуд вин.

Джон брезгливо повел плечами:

— Виолетта не убийца. У меня нет к ней ненависти. По правде говоря, я даже не виню ее в том, что произошло со мной. Как я могу это сделать? Да, я раздражен и недоволен всем, жизнью в целом, но мне вряд ли станет легче, если леди Гудвин повесят за преступление, которого она не совершала. Она не выдержит суда присяжных, как ты думаешь?

Блэйк знал, что Виолетте этого не пережить, и ему уже мерещились заголовки в газетах типа: «Убийца из Ист-Энда отравила своего мужа».

— Надо торопиться. Всего несколько дней отделяют нас от смертного приговора. Ты должен начать собственное расследование и выяснить, кто же является истинным убийцей сэра Томаса. Если ты найдешь его, Виолетту освободят.

— Я уже начал это, — признался Блэйк. — Я даже нанял людей, которые должны найти и задержать Ральфа Хорна. Но я подозреваю, что, если настоящий убийца Хорн, он уже давно находится далеко отсюда.

— Я тоже так думаю, — сухо сказал Джон. — Может… тебе стоит жениться на ней?

— Что??? — недоуменно переспросил Блэйк. Джон ухмыльнулся:

— Ты прекрасно слышал, что я сказал. Давай посмотрим правде в глаза: после моего падения твоя власть и влияние только увеличились. Наследником графства и титула будет твой сын. Это понятно всем. Если Виолетта станет твоей женой и будущей матерью твоих будущих детей, пэров Англии, ни один из ныне властвующих пэров не осмелится вынести ей смертный приговор.

У Блэйка зарябило в глазах. Мысли путались в его несчастной голове.

— Когда, черт возьми, тебе в голову пришла эта мысль?

— Давно. Эта мысль пришла мне в голову, когда я наблюдал за тем, как ты пытаешься ухаживать за леди Гудвин.

— Ни за что, — резко отверг предложение брата Блэйк. Хотя… смысл в том, что сказал Джон, был. Примером тому было происшествие в мужском клубе. Когда Хардинги объединялись с Рудерфордами, прочие лорды отказывались выступать открыто против такого мощного союза власти и богатства. Блэйк знал, что он может смело рассчитывать на поддержку Дома и его отца. Но… он не хотел жениться. Восемь лет назад он решил, что никогда не женится.

— В конце концов… тебе нужны жена и наследник, — серьезно сказал Джон. — После несчастья, случившегося со мной, у тебя появились серьезные обязательства перед семьей: перед отцом, передо мной, перед будущим.

— Это преждевременно, — буркнул Блэйк. Руки у него дрожали.

— Я так не думаю. Давай смотреть на вещи реально. Я калека, я никогда не смогу встать на ноги. Тем более я не смогу зачать и родить наследника.

— Ты просто трус! — закричал Блэйк. — Ты опустил руки, даже не попытавшись добиться результата.

— Пусть я буду трусом, — пожав плечами, сказал Джон. — Но это мой выбор, не так ли? Но ты еще трусливее меня. Ты боишься взять в жены прелестную женщину, — холодно отчитывал старший брат младшего. — Ты боишься второй раз пережить сильное чувство. Виолетта и Габриэлла разные люди. Пожалуйста, кликни слуг, я хочу подняться к себе.

Блэйк медлил.

— Ты что… хочешь, чтобы я женился на ней?

— Да, хочу. Я всегда предполагал, что рано или поздно ты все равно женишься. Так пусть твоя женитьба пойдет на благо не только тебе, но и еще кому-то.

Блэйк устремил взгляд в окно. Сердце его бешено билось. Неужели он и правда трус? Может быть, ему действительно следует жениться на Виолетте и защитить ее своим титулом и властью? Поделиться с ней богатством и дать возможность избежать смертельного приговора за преступление, которое она не совершала? Разве он, честный человек, может позволить, чтобы ее повесили? Сможет ли он жить по-прежнему, если невиновную девушку приговорят к смерти?

— Кажется, ты начинаешь понимать, что выбора у тебя нет, — сказал Джон.

— А мне кажется, что ты чувствуешь себя зрителем и наслаждаешься создавшейся ситуацией, — буркнул Блэйк и направился к двери.

— Куда ты? — окликнул его Джон.

— Собираюсь побеседовать с Виолеттой и сделать ей предложение.

Виолетта не могла избавиться от страха. Ее трясло. Неужели ее арестуют, заключат в тюрьму, а потом повесят?

Она смотрела в окно и ничего не видела. Больше всего ей хотелось сбежать. Убежать как можно скорее и как можно дальше.

Но что будет с Блэйком? Если она исчезнет из Хардинг-Холла, ей придется покинуть страну и она никогда не сможет вернуться назад, даже если к тому времени обнаружат настоящего убийцу сэра Томаса. И она никогда не увидит Блэйка, которого она до сих пор любит.

Виолетта усмехнулась, напомнив себе, что Блэйк-то ее не любит. Временами ей даже казалось, что он ее ненавидит. Она прекрасно понимала, что он никогда не простит ей увечье Джона.

Девушка всхлипнула и опустилась в кресло. Она подумала о том, что время от времени Блэйк даже проявлял заботу о ней, например, когда приехал Додж. «Нет, я никогда не смогу его понять», — решила Виолетта и закрыла лицо руками. Но веря в благородство и силу Блэйка, она ни на йоту не верила в справедливость закона. Поэтому ей следует бежать. Как можно скорее. Пока ее еще не арестовали и не заключили в тюрьму.

Девушка услышала шаги и, подняв голову, увидела на пороге комнаты Блэйка.

— Я стучал, но вы мне не ответили. Я подумал, что вы уснули, — объяснил свое вторжение молодой человек.

— Не думаю, что я смогу уснуть когда-либо в ближайшем будущем, — звенящим голосом ответила Виолетта.

— Это пройдет. Когда-нибудь вы посмеетесь над своими нынешними страхами.

Блэйк вынул из кармана носовой платок, пересек комнату и протянул его Виолетте.

— Возьмите, пожалуйста. Не плачьте. Еще не все потеряно. Вы очень мужественная женщина, леди Гудвин.

В тоне Блэйка было нечто, что заставило ее отнестись к его словам с большим вниманием. В душе ее зародилась надежда.

— Что вы имеете в виду? — трепеща, спросила Виолетта.

— Я бы хотел обсудить с вами условия свадьбы. Виолетта не ответила. Должно быть, она плохо расслышала или не поняла, что он сказал. Он не мог желать свадьбы. Но, вопреки здравому смыслу, Виолетта мысленно принялась молиться: «Господи, сделай так, чтобы он решил сделать мне предложение. Сделай так, чтобы он полюбил меня».

— Виолетта?

Она собралась с силами и мыслями. Ей было тяжело дышать.

— Блэйк… я не поняла вас…

— Я крайне обеспокоен положением, в котором вы оказались. Вы нуждаетесь в защите и защитнике. Полагаю, что я и моя семья сможем оказать вам поддержку.

Виолетта ничего не понимала.

— А какое отношение это имеет к женитьбе?

— Я хочу защитить вас своим титулом и именем, — серьезно ответил Блэйк.

— Вы… вы хотите жениться на мне? — переспросила Виолетта.

— Прошлым летом принц Альберт пожаловал мне титул виконта за личные заслуги. Он, как и я, занимался строительством домов для бедноты, для тех, кто в этой жизни оказался несчастнее нас. У нас с принцем Альбертом оказались одинаковыми мечты и желания, — улыбнулся Блэйк. — Если я женюсь на вас, я смогу предложить вам титул виконтессы, и вы станете женой пэра Англии.

— Я по-прежнему не понимаю вас.

— Пэра или его супругу могут осудить только равные. Моя семья имеет огромное влияние на знатные семьи Англии. Я хотел бы, чтобы вас судил суд чести, а не суд присяжных, которые, несомненно, вынесут обвинительный приговор.

— Помилосердствуйте… — прошептала Виолетта.

— Нам следует жениться немедленно, — сказал Блэйк, — прежде чем инспекторы Адамс и Ховард придут вас арестовывать. Я не могу допустить, чтобы вас заключили в Нью-Гэйт, как заурядную преступницу.

Виолетта пришла в замешательство. О свадьбе с Блэйком она могла только мечтать, но ее чрезвычай-но смущало то обстоятельство, что он делал это не по любви, а ради ее спасения.

— Виолетта, у нас нет выхода. Если я стану вашим мужем, я смогу настоять на том, чтобы вы остались в доме моего отца вплоть до судебного разбирательства. Мы сделаем все возможное, чтобы суд пэров вынес решение о вашей невиновности. Как вы не можете этого понять?

Виолетта облизала губы.

— Если бы я не оказалась в этом чудовищном положении, вы бы просили моей руки? — спросила она, хотя внутренний голос кричал ей: не будь дурочкой!

Блэйк побледнел. Значит, она не хочет становиться счастливой таким путем.

— У нас нет времени на кокетство, мы должны тотчас же совершить свадебный обряд.

Виолетта сокрушенно покачала головой.

— А что будет потом? Что, если меня оправдают? Вы останетесь с женой, которую не любите.

— Мы с вами постараемся достичь взаимопонимания и сделаем это сейчас, — твердо сказал Блэйк. — Когда минует опасность казни, мы сможем развестись, мы просто расторгнем брак. Это не составит труда.


Глава 24


Без сомнения, это был самый тяжелый день в ее жизни.

Виолетта и Блэйк стояли в крошечной комнатке Рудерфорд-Хауса. Двери были крепко заперты. Окна были тщательно занавешены. Комнатка освещалась только одним газовым рожком. Позади Блэйка и Виолетты находились Дом Сент-Джордж и Джон, оба в темных костюмах и белоснежных сорочках. Джон сидел на стуле. Лицом к собравшимся стоял священник Алкотт, сжимавший в руках Библию.

Священник совершал церемонию, долженствующую соединить жизни Блэйка и ее, а Виолетта всеми силами старалась не разрыдаться. Она искоса бросала взгляды на Блэйка, но не могла прочитать на его лице ни одного, понятного ей, человеческого чувства. Прошло всего лишь два часа с тех пор, как она и Блэйк достигли «взаимопонимания». В руке Виолетта сжимала крошечный букетик цветов. Она очень хотела стать женой Блэйка, но не такой же ценой… Впрочем, умирать ей тоже не хотелось.

— Согласна… — прошептала Виолетта ответ на традиционный вопрос священника.

Если Господь проявит к ней милосердие и она проживет долгую жизнь, она дождется того времени, когда Блэйк после развода с ней женится снова и найдет свое счастье.

— Я объявляю вас мужем и женой. Лорд Невилл, наденьте кольцо на безымянный палец своей невесты.

Виолетта приподняла левую руку. Рука дрожала так сильно, что девушка покраснела. Блэйк надел ей на палец кольцо, украшенное бриллиантами и рубинами. У нее никогда не было таких дорогих вещей. После развода она, разумеется, вернет кольцо Блэйку.

— Поцелуйте жену, — завершил священник церемонию бракосочетания.

Блэйк стал вполоборота к Виолетте. Она подняла на него глаза. В день свадьбы на ней было простое светло-голубое платье и шляпка с вуалью, которая закрывала ее лицо до носа, оставляя рот открытым. Блэйк колебался. Его неуверенность была для Виолетты унизительной. Наконец он чуть подался вперед и провел усами поверх ее губ. Поцелуй занял у него не более мгновения. Поцелуй был безразличным, чтобы не сказать холодным. Виолетта зажмурила глаза и отпрянула от мужа.

Блэйка окружили друзья. Дом обнял приятеля. Джон улыбнулся впервые за последнюю неделю. Лорд Блэйк принимал поздравления, странно улыбаясь. Все вели себя так, словно присутствовали на настоящей свадьбе.

— Леди Невилл, — обратился священник к Виолетте.

Она не сразу поняла, что сказанное относится к ней. Теперь она леди Невилл, жена лорда Теодора Блэйка, виконта Невилла. Виолетта с трудом улыбнулась.

Священник вдруг загрустил. Ему было около восьмидесяти. Судя по рассказу Блэйка, его знакомство с семьей Хардингов началось с того момента, когда отцу Блэйка миновало восемь лет. Он освящал брак графа и графини. Он крестил обоих сыновей. Священник с состраданием посмотрел на Виолетту и участливо спросил:

— Вы нездоровы?

— Нет, со мной все в порядке, благодарю вас.

— Леди Невилл, когда бы вы ни обратились ко мне, в любой час дня и ночи вы найдете во мне терпеливого слушателя и советчика.

Виолетта благодарно кивнула. Она поймала на себе взгляд Джона. Всякий раз, когда она видела старшего брата Блэйка, сердце у нее начинало болеть. Ах, если бы он только поправился! Виолетта не видела лорда Фарлея со дня несчастного случая, и теперь ей показалось, что он хочет с ней поговорить. Она сделала шаг в сторону Джона. Он изучающе смотрел на нее.

— Добро пожаловать в нашу семью, Виолетта, — начал Джон. — Я рад, что вы моя невестка.

Виолетта не верила собственным ушам. Ведь это из-за нее он стал калекой!

— Как вы можете это говорить? — шепотом спросила она.

— Я говорю то, что думаю.

Как бы ей хотелось, чтобы он улыбался!

— Джон, мне так жаль, что произошел несчастный случай! Мне так жаль!

— Теперь не время обсуждать прошлые неприятности. Над прошлым мы не властны.

Конечно, он был несчастен. Но он был удивительным человеком.

— Спасибо, — тихо поблагодарила девушка.

К беседующим присоединился Дом Сент-Джордж. Его янтарные глаза лучились радостью. Он приподнял руку Виолетты и с чувством поцеловал ее.

— Я предчувствовал это… С самой первой нашей встречи я не сомневался, что так и будет.

Виолетта слышала его слова, но ничего не понимала. Она чувствовала на себе тяжелый взгляд Блэйка. Ей было известно, что в день свадьбы плачут многие женщины. От радости или горя. Но Виолетта не могла позволить себе лить слезы.

— Не отправиться ли нам домой? — спросил Блэйк.

Виолетта кивнула, отчаянно стараясь взять себя в руки.

— Спасибо, — стараясь быть вежливой, поблагодарила девушка всех присутствующих.

Дом отворил дверь. Блэйк взял Виолетту под руку и повел к выходу. В коридоре были явственно слышны голоса, доносившиеся из вестибюля. Виолетта почти не сомневалась: это инспектор Ховард переругивается с дворецким Рудерфорд-Хауса.

— О Боже! — прорычал Блэйк. — Не время и не место!

— Лучше сейчас, чем пять минут назад, — резонно ответил Дом.

Все присутствовавшие на свадебной церемонии двинулись в сторону вестибюля.

— Сэр, — с явным облегчением обратился к Дому дворецкий, — эти двое джентльменов настаивают на том, чтобы я проводил их к лорду Блэйку, хотя вы строго-настрого наказали мне…

— Да, — подтвердил Дом, — я строго-настрого запретил вам делать это. — Он повернулся к двум яростным джентльменам. — Господа, я к вашим услугам. Чем могу быть полезен?

— У нас приказ арестовать леди Гудвин. Услышав это, Блэйк крепко обнял супругу. Виолетта доверчиво прильнула к нему, не в силах унять дрожь.

— Очевидно, вы имеете в виду виконтессу Невилл?

Ховард и Адамс обменялись быстрыми взглядами.

— Виконтессу Невилл?

— Сегодня чудесный день. Леди Гудвин только что вышла замуж за виконта Невилла. Наверное, вы желаете поздравить молодоженов?

После недолгого молчания Адамс сделал шаг вперед и, глядя на Виолетту, Блэйка и Дома, гневно отчеканил:

— Я прекрасно понимаю, в какие игры с нами пытаются играть, но у нас есть приказ арестовать леди Гудвин.

— Очевидно, вам следует запастись другим приказом, правильно оформленным, на сей раз — о задержании виконтессы Невилл, моей супруги, — холодно сказал Блэйк.

Последовала минута, в течение которой инспекторы, гости и хозяин дома обменивались злобными взглядами.

— Подумайте хорошенько, — предупредил их Блэйк, — действительно ли вы хотите арестовать одного из Хардингов.

Адамс побагровел.

— На этом расследование не закончено. Совершено убийство, и, если понадобится, отвечать придется вашей жене.

— Совершено убийство — допустим, но его совершил некто, а не моя жена, — хмуро ответил Блэйк.

Сердито оборвав разговор, Ховард и Адамс покинули Рудерфорд-Хаус. Поблагодарив Дома, Блэйк подал руку своей супруге, и они, устроившись в карете, поехали к себе. Джону требовался отдельный экипаж.

Новобрачная сидела в карете, не поднимая глаз на супруга. Ее по-прежнему трясло. Событий в этот день произошло больше, чем могла переварить ее бедная голова: сначала фальсифицированная свадьба, потом несостоявшийся арест.

— Виолетта, — неожиданно нежно обратился к ней Блэйк. — Не бойтесь. Они могут вас арестовать. Но они не могут подвергнуть вас суду присяжных. Это уже победа.

Во взгляде Блэйка не было холода, он был полон сострадания.

Виолетте хотелось, чтобы Блэйк заключил ее в свои объятия, но он даже не шелохнулся.

— Теперь я должен встретиться с Доджем. Нам есть о чем поговорить. Я отвезу вас домой.

— Что вы собираетесь обсуждать с ним?

— Мы должны решить, что следует предпринять, чтобы избежать судебного преследования. Мы должны сделать все возможное, чтобы разыскать истинного убийцу. Если судебные власти будут продолжать настаивать на задержании, мы постараемся заменить его домашним арестом. Вплоть до суда вы будете находиться в моем доме или доме моего отца. Я уверен, что мы сможем этого добиться. Виолетта схватилась за сердце:

— Вплоть до суда. О Господи!

Что будет на суде?! Что, если ее осудят? Разве лорды станут защищать ее, если она не принадлежит к их кругу?

У нее по-прежнему оставалась возможность бежать. Мысль эта не давала Виолетте покоя.

Но… если она сбежит, она уже никогда не увидит Блэйка, человека, который ради ее спасения женился на ней.

— Я не понимаю вас… — залепетала Виолетта. — Вы так добры ко мне. Вы самый добрый человек из всех, кого я когда-нибудь встречала.

— Я не хочу, чтобы вы страдали, — ответил Блэйк.

Ах, если бы он искренне полюбил ее! Ах, если бы он отнесся к ней как к жене! Тогда Виолетта не помышляла бы о побеге, даже если бы ей грозила смертная казнь.

— Мы уже почти дома, — заметил Блэйк, выглядывая в окошечко.

Дома. Он что… пытается доконать ее своей добротой? Это ведь его дом, а вовсе не ее. Оба они это прекрасно понимают, как понимают то, что свадьба эта — всего лишь вульгарный фарс, а сама она выскочка, а вовсе не настоящая леди.

Подъезжая к дому, Виолетта поняла, что не сможет участвовать в лицемерной игре в семейную жизнь. Каждое мгновение жизни в качестве жены Блэйка только сокращает ей жизнь. Ей не вынести этого наказания! Лучше с достоинством принять смертный приговор, чем казаться не тем, что ты есть на самом деле.

Лондонский дом Блэйка был построен в итальянском стиле. У парадной двери Виолетту приветствовал дворецкий по имени Чемберлен.

— Чемберлен, — обратился к нему Блэйк. — Это моя жена виконтесса Невилл. Будьте любезны исполнять все ее просьбы и приказания. — Виолетта, — обратился он к супруге, — если вам что-нибудь понадобится, вы можете смело требовать это у Чемберлена.

Виолетта ничего не ответила. Происходящее было за пределами ее воображения. Седовласый дворецкий с кустистыми бровями даже не моргнул, узнав, что хозяин, уехав утром холостяком, в полдень вернулся домой с супругой.

— Я вернусь домой к ужину, впрочем… не ждите меня, — откланиваясь, распорядился Блэйк.

Виолетта даже не взглянула на него: она боялась разрыдаться.

Блэйк резко повернулся и по аллее, обрамленной лимонными и апельсиновыми деревьями, направился к экипажу. Виолетта, слегка прищурившись, следила за тем, как карета исчезает вдали.

Чемберлен распахнул дверь, и Виолетта очутилась в доме мужа. Арочный потолок вестибюля, расписанный в стиле рококо, был освещен хрустальной люстрой такой величины, какой Виолетте еще не доводилось видеть. Из волн, пенящихся на потолке, в сопровождении духов земли и воды выходила Венера, прикрывая наготу распущенными волосами.

Девушка посмотрела вниз: пол был выложен черным и белым мрамором. Взглянув на стену, Виолетта увидела свое изображение в большом зеркале, обрамленном резной деревянной рамой. Никогда она не выглядела хуже и не казалась более одинокой.

— Мадам, — обратился к ней дворецкий, — позвольте, я покажу вам вашу комнату? Не желаете ли отобедать? Впрочем… возможно, вы захотите сперва принять горячую ванну?

Виолетта посмотрела Чемберлену прямо в лицо и обнаружила, что перед ней находится на редкость добрый человек. Аппетита у нее не было, но она кивнула, соглашаясь:

— Обед? Это было бы замечательно. — На ресницах ее блестели слезы. — Если вы не возражаете, я бы хотела сливовый пудинг.

— Как прикажете, госпожа, — ответил Чемберлен.

Виолетта проснулась, когда Блэйк вернулся домой. Это произошло ранним утром следующего дня. День был солнечный, безоблачный. Леди Невилл в одиночестве завтракала в маленькой комнатке, выходящей окнами в сад. В преддверии осени сад был желто-золотым. Зная, что всю ночь ее новоявленный супруг провел вне дома, Виолетта не могла проглотить ни кусочка.

— Доброе утро! — раздался за спиной голос Блэйка.

Виолетта положила вилку возле тарелки, растянула губы в улыбке и повернулась к дверям. Он был в том же костюме, в котором вчера присутствовал на собственной свадьбе. Усталым Блэйк не выглядел.

— Доброе утро, — ответила Виолетта. — Вы ночевали в Хардинг-Хаусе?

Молодой супруг подошел к буфету, где в ряд стояли блюда с закусками и сладостями, взял круассан и начал пристально его рассматривать.

— Да, — бесцветно ответил Блэйк и положил круассан на блюдо.

У Виолетты упало сердце. Нечто странное было в его ответе. Она не могла понять, почему он не вернулся в свой собственный дом. Неужели ее присутствие в доме считается двусмысленным? Блэйк повернулся к жене и сказал:

— На сегодняшний день у меня назначено много встреч, поэтому, с вашего позволения, я поднимусь наверх, чтобы принять ванну и переодеться. Сегодня я должен встретиться с адвокатом. — Виолетта молчала, и Блэйк продолжил: — Из осведомленных источников мне стало известно, что, несмотря на то, что вы моя жена, к вам будут применены суровые меры наказания. Но вам не следует волноваться: Додж намеревается подать прошение о замене тюремного заключения домашним арестом.

От страха Виолетта не смогла выдавить из себя ни слова благодарности. Он боялась, что ее повесят, несмотря на титул виконтессы.

И кроме того… почему Блэйк не явился домой вчера? Где он был все это время? Она швырнула вилку прямо в пирог, который так и вздымался на середине стола.

— Я оставлю в вашей комнате конверт. Если вы отправитесь сегодня за покупками, он вам понадобится.

Блэйк вышел из комнаты, где завтракала Виолетта, и ее стала бить дрожь. Новобрачной пришло в голову, что ее супруг мог прелестно провести ночь у другой женщины. Почему бы и нет? За Блэйком прочно закрепилась репутация волокиты. Виолетта принялась думать о леди Кантвелл, хотя здравый смысл подсказывал ей, что Габриэлла слишком честна, чтобы позволить чужому мужу волочиться за собой. Впрочем, в Лондоне достаточно других женщин, которые не будут возражать против связи с Блэйком.

Виолетта резко встала.

— Чемберлен! — позвала она. — Прикажите заложить экипаж!

— Двухместный или четырехместный?

— На ваше усмотрение, — ответила Виолетта, не зная, что ей предпочесть. — Я бы хотела выехать сей же час. Я отправляюсь наверх за шляпкой и перчатками.

Чемберлен поклонился, и Виолетта отправилась к себе. Проходя по коридору третьего этажа, девушка замедлила шаги. Дверь в спальню Блэйка была закрыта, но она не сомневалась, что он там. Ей даже показалось, что она слышит, как муж разговаривает со своим слугой. Полная горя и отчаяния, Виолетта направилась к себе. Вчера вечером по распоряжению Блэйка ее вещи перевезли из ее старой квартиры в его особняк. Виолетта потянулась было за нежно-зеленой накидкой и темно-зеленой шляпкой, но неожиданно отдернула руку: она увидела свое отражение в зеркале. На леди Невилл смотрела худенькая, бледная девушка с огромными, потерянными, голубыми глазами. Неужели и Блэйк видит ее такой? Она вовсе не желала, чтобы он догадался о том, что он своим равнодушием сводит ее с ума, лишает жизни.

Виолетта решила никуда не ехать. Силы покинули ее. Виконтесса Невилл опустилась на диван и уставилась на дверь, ведущую в комнату супруга. Интересно, вернется ли он домой сегодня? Вряд ли. Но она не должна позволять себе расстраиваться из-за этого. Она должна отдавать себе отчет в том, что он стал ее мужем только для того, чтобы спасти ее от петли. Виолетта закрыла лицо руками. Немного погоревав, она опустила руки на колени и обнаружила, что дверь, соединяющая ее комнату с комнатой мужа, открыта. На пороге стоял Блэйк. Надеясь, что она успела согнать выражение горя со своего лица прежде, чем это заметил Блэйк, Виолетта встала.

— Вы забыли постучать.

— Я думал, что вы внизу. — Он протянул руку. — Здесь деньги. Надеюсь, этого будет достаточно.

Виолетта молчала. Он убивал ее своим благородством. Блэйк поклонился и произнес:

— Желаю вам хорошо провести день. Не думаю, что я буду ужинать дома.

Блэйк направился в свою комнату. Девушке очень хотелось окликнуть и удержать возлюбленного, только ее гордость противилась этому. На глаза ее навернулись слезы. Виолетта открыла конверт, рассчитывая обнаружить там двадцать, тридцать, ну… не более сорока фунтов, а вместо этого насчитала пятьсот и чек, подписанный Блэйком. Сумму она могла вписать сама.

Но ей не нужны были его деньги. Ей нужна была его любовь.


Глава 25


Банк, которым владел Блэйк, располагался на Оксфорд-стрит. Приехав к себе на работу, он расположился в кресле и пять минут сидел не двигаясь. Он был печален.

Блэйк знал, что, вручив Виолетте деньги, смертельно обидел ее, а этого ему вовсе не хотелось. Он женился на ней, намереваясь защитить ее. Теперь он начал догадываться, что желание оказать протекцию было не единственной причиной его брака.

Вздохнув, Блэйк поудобнее устроился в кресле. Он провел бессонную ночь, размышляя над тем, как ему избавить Виолетту от неприятностей.

Трудно было представить себе, как Виолетта перенесет развод, если она так болезненно отнеслась к тому, что он ночевал не дома.

В дверь постучали. Блэйк поднял голову и увидел своего помощника, молодого человека в двойных очках.

— Сэр, к вам мистер Додж.

— Пусть войдет, — распорядился Блэйк. Управляющий банком зажег в кабинете свет и сердечно пожал протянутую ему мистером Доджем руку. Адвокат положил пальто, перчатки и шляпу в кожаное кресло, сам устроился в другом и начал свой рассказ:

— Игра началась. Леди Фелдстоун выдвинула официальное обвинение против вашей супруги.

— Скажите, уже назначено слушание?

— В следующий понедельник.

— Значит, у нас в запасе всего шесть дней!

— Нам много предстоит сделать, — кивнул Додж. — Но у меня есть интересные новости. Мне удалось — не спрашивайте как — раздобыть результаты вскрытия. Внутренние ткани сэра Томаса содержали слишком много мышьяка, поэтому не вызывает сомнения, что он неоднократно принимал его. Я показал отчет своему врачу. Он утверждает, что такое количество яда могло скопиться в теле старика только в том случае, если он принимал его по крайней мере в течение полугода.

Глаза у Блэйка стали круглыми.

— Виолетта была замужем за сэром Томасом полгода. Но если яд оказался в желудке сэра Томаса несколько раньше, значит, убийцей является кто-то другой.

Таким образом, из списка подозреваемых можно было исключить исчезнувшего Ральфа Хорна.

— Точно определить, когда впервые сэр Томас принял мышьяк, невозможно. Примерный срок совпадает с первым замужеством леди Невилл. Скажите, лорд Блэйк, вы уверены, что леди Гудвин невиновна?

— Уверен, — буркнул Блэйк.

— Тогда мы должны предпринять усилия, чтобы найти настоящего убийцу и выяснить мотивы, по которым было совершено преступление, — сказал Додж. — Мои помощники заняты тем, что выясняют, какое наследство рассчитывали получить родственники и знакомые сэра Томаса после его смерти. Особо они выделяют тех, кто был знаком с сэром Гудвином до его свадьбы. Должен вам сказать, — добавил Додж, — что если леди Гудвин и покупала мышьяк в течение этих шести месяцев, то делала она это не в Тамрахе или близлежащих деревушках.

— А что вам известно о Хорне?

— Он не делал никаких покупок в Тамрахе. Мои осведомители заняты тем, что опрашивают всех аптекарей в окрестностях Тамраха. Я хотел бы быть во всеоружии, даже если дело будет рассматривать суд чести. Кстати говоря, Хорн так и не появился в порту.

— Очевидно, и не покажется, — сказал Блэйк. — Впрочем, это счастье, что мы от него отделались. Он большой трус.

— Почему вы относитесь к этому человеку с такой антипатией? Вы что… уверены, что убийца он?

— Нет, я уверен только в том, что он трус, предатель и вор. Скажите, — Блэйк подошел к самому скользкому пункту своего разговора с адвокатом, — а не может ли настоящей убийцей быть сама Джоанна Фелдстоун?

Додж откинулся на спинку стула.

— Я все время ждал этого вопроса от вас, — спокойно ответил он. — Совершенно ясно, что именно леди Фелдстоун была бы главной наследницей имущества отца, не женись он на леди Невилл.

Беседа адвоката и Блэйка длилась недолго: помощник банкира объявил, что с визитом к сыну явились родители.

— Сэр! — громко провозгласил он и тихо добавил: — К вам граф и графиня Хардинг.

Из-за спины молодого человека на Блэйка смотрела улыбающаяся мать и мрачный отец. Он знал, что заставило родителей прийти к нему с визитом в банк.

Граф молча пересек кабинет, в то время как графиня подошла и нежно обняла сына.

— Ты прекрасно выглядишь, — проворковала она. — Но Блэйк… по городу ползет слух… что ты женился на леди Гудвин.

— А что, если я действительно женился? — спросил Блэйк.

— Дорогой мой, — покачала головой графиня, — я так беспокоилась, что ты не найдешь себе достойной пары и проживешь всю жизнь один… Я, конечно, заметила ваш взаимный с леди Гудвин интерес. Я, несомненно, огорчена, что существует значительная разница в вашем социальном положении. Свадьба создаст трудности для вас. Но я твоя мать, я хорошо знаю и понимаю тебя.

Блэйк не был удивлен, что графиня не отвергла его выбор. Она всегда была великодушной и либеральной матерью. Виконт был пристыжен. Он не хотел говорить матери правду о том, что брак его носит временный характер и будет расторгнут, едва бывшей леди Гудвин перестанет грозить смертная казнь. Отец хранил недовольное молчание.

— Мама, — обратился Блэйк к графине, — по-видимому, вас все-таки более волнует не то, что Виолетте удалось стать одной из нас, а то, что ее девичья фамилия Купер и она родилась и выросла в Ист-Энде?

— Блэйк, мальчик мой, если бы я знала о Виолетте понаслышке и никогда бы не видела ее, я бы беспокоилась о тебе. Но я знакома с ней лично. Я видела, что она изменила самое себя и свою жизнь. То, что она совершила, достойно восхищения, а не презрения. — Улыбка увяла на губах графини. — Правда, мне бы хотелось, чтобы Джон сохранил силу и здоровье. Мне было бы приятно, если бы сейчас он смог быть с нами.

— Я не теряю надежды, мама, — сказал Блэйк.

— А я бы хотел, чтобы меня уведомляли о важных семейных торжествах заранее и не таким вызывающим образом, — выступил вперед граф. — Я не одобряю того, что сын даже не попросил моего благословения. Скажи, сынок, когда же состоялась церемония бракосочетания?

— Вчера утром.

— Скажи, а была ли реальная причина для такой спешки?

— Я не проявил неблагородства по отношению к леди Виолетте, если вы имеете в виду это, — вспыхнул Блэйк.

— Ты еще осмеливаешься осуждать меня за то, что я сказал? — повысил голос граф. — Я полагаю, это она заставила тебя жениться на себе.

— Нет, она здесь ни при чем. У нас были серьезные основания для спешки и для тайны. Я должен быть откровенен с вами, пожалуйста, присядьте.

Графиня мягко опустилась в кресло. Граф сделал вид, что не заметил приглашающего жеста сына.

— Видите ли, — начал Блэйк. — Я не люблю леди Виолетту. — Он откашлялся, прекрасно понимая, какие странные чувства должны испытывать его родители. — Я выбрал в ней не жену и не мать будущих детей. Если бы я подходил к выбору кандидатуры своей невесты по общепринятым нормам, я бы остановил свой выбор на более молодой девушке и из хорошей семьи. На ком-нибудь вроде Катарины.

— К чему это ты подбираешься? — хмуро спросил граф.

— Женившись на Виолетте, я отобрал работу у палача. Отец, теперь дело об убийстве сэра Томаса будет вынесено на суд чести лордов. Первое слушание состоится в понедельник. — Сюзанна побледнела. — Мы должны сделать все возможное, чтобы судьи вынесли оправдательный приговор.

— Итак, женившись на Виолетте, ты спасаешь ей жизнь? — спросил граф.

— Совершенно верно, — подтвердил Блэйк.

— Блэйк, ты мудрый человек. Но подумал ли ты о том, что ты делаешь? Я не виню Виолетту в том, что твой брат стал калекой, но ее роль в этом происшествии не слишком привлекательна. Я с большим предубеждением отношусь к ее прошлому, нежели твоя мать. Весьма благородно, что ты пришел ей на помощь, но ведь эта женщина должна будет стать матерью твоих детей!

— Я не могу позволить, чтобы ее вздернули.

Блэйк не мог поведать своему отцу, что ни Виолетта, ни какая-нибудь другая женщина не станет матерью его детей просто потому, что брак с Виолеттой он рассматривает как временный, а второй раз жениться не собирается.

— Отец, я нуждаюсь в твоей помощи. Есть ли надежда, что мы можем выиграть процесс?

— Я обещаю тебе поддержку. Не думаю, чтобы пэры Англии приговорили твою жену, Блэйк, к смертной казни. Вряд ли они пойдут мне наперекор. Тем более что мы уверены в ее невиновности.

— Спасибо, — с облегчением вздохнул Блэйк. Граф был справедливым человеком, и Блэйк не сомневался в том, что может рассчитывать на отца.

— Блэйк, ты уверен, что сказал мне все без утайки? — положив руку на плечо сына, спросил граф.

— Я скрыл только то, что мы ищем настоящего убийцу.

— Блэйк, — серьезно сказал граф, — ты жертвуешь очень многим. Стоит ли эта женщина всех твоих усилий?

Блэйк ничего не ответил.


Глава 26


Чемберлен сообщил Виолетте, что ее ждет посетитель. За весь день леди Невилл так и не покинула убежища своей спальни. Она спустилась вниз и чрезвычайно удивилась, опознав в посетителе Ральфа Хорна.

— Привет, любовь моя, — ухмыльнулся друг детства.

— Где ты был все это время? — воскликнула девушка и бросилась навстречу Ральфу.

Они обнялись.

— На севере, — по-прежнему ухмыляясь, ответил Ральф. — Скажи Виолетта, что происходит? Ты что… вышла замуж?

Виолетта взяла Ральфа под руку.

— Проходи. Давай пообедаем вместе. Блэйка нет дома.

Они прошли в гостиную. Глаза Ральфа стали узкими, как две щелочки.

— Я знаю от конюхов, что ты вышла замуж за его светлость, — как обвинение произнес Ральф.

— Да, Ральф, — подтвердила Виолетта. — Меня собирались арестовать. За то, что я якобы умертвила собственного мужа. А где был ты все это время, хотела бы я знать?

— Я уже сказал, я был на севере. Недалеко от Тамраха. Искал ответы на некоторые вопросы, которые возникли у меня. Я исчез на время, пока твой замечательный супруг и адвокат были заняты поисками настоящего убийцы.

Виолетта с удивлением слушала рассказ Ральфа. Раньше она не сомневалась в том, что он ее никогда не оставит.

— Неужели у тебя не было другого выхода, кроме как выйти за него замуж? — потребовал ответа Ральф.

— Не было. Я не хочу, чтобы меня вздернули, Ральф. Теперь я представляю из себя нечто большее, чем просто супруга Блэйка. Теперь я жена пэра Англии. Это дает мне много преимуществ, в том числе возможность предстать перед судом чести палаты лордов, где у Блэйка и его отца много друзей.

— Ах вот как! — сплюнул Ральф. — Так тебя будут судить лорды?

— Скажи лучше, что ты выяснил в Тамрахе, — попросила Виолетта, которой о предстоящем процессе не хотелось даже и думать. Она мечтала о том, чтобы все дурное развеялось и ее освободили от суда вообще.

— У сэра Томаса был сифилис.

— Что? — не поверила своим ушам Виолетта.

— Он страдал этим несколько последних лет. Вот почему временами он был так слаб.

Виолетта была сражена известием.

— А он мог умереть от этого? — с надеждой в голосе спросила она.

— Лапочка, его внутренности были изъедены мышьяком, — холодно ответил Ральф. — Кто-то желал его смерти, это правда.

— А… ты больше ничего не узнал?

— Я узнал, кто на протяжении нескольких последних лет покупал в аптеке крысиный яд.

— Кто же это? — шепотом спросила Виолетта.

— Экономка миссис Фелдстоун.

— Экономка леди Фелдстоун??? Не может быть… не думаешь же ты…

— Может, да, а может, нет. — С этими словами Ральф с размаху плюхнулся на дорогой диван, обитый зеленым с золотом атласом.

— А ну вставай! Господи! Ты же измажешь мебель Блэйка!

— Ну что за душка-жена ты стала! — состроил гримасу Ральф.

— А ну, Ральф Хорн, поднимайся! А не то я сама скину тебя с дивана! — пригрозила Виолетта.

— Виолетта, вы же леди! — напомнил ей Ральф и нехотя поднялся.

Виолетта с облегчением вздохнула, обнаружив, что на диване не осталось ни пятнышка.

— Ты плохо выглядишь, — сказал Ральф. — Такое впечатление, что ты не спишь и не ешь. Похоже, что ты на самом деле горюешь и часто плачешь. — Виолетта прикусила губу. — Что он с тобой сделал?!

— Это не настоящий брак, — принялась объяснять Виолетта. — Он женился на мне, только чтобы дать мне свою фамилию и титул.

— Да, но ты несчастлива, — сказал Ральф, приближаясь к Виолетте.

— Да, я не очень счастлива, — созналась девушка.

— Я же тебе говорил. Он не про твою честь. Но скажи, что ты собираешься делать?

— Мы разведемся сразу же после процесса, — прошептала Виолетта. — Но я… я его очень люблю.

— Я знаю, — сказал Ральф и бережно обнял свою подружку. Помолчав, он добавил: — Я убью его, если он тебя будет обижать.

Виолетта через силу улыбнулась:

— Тогда будет еще хуже. Скажи, ты живешь в нашей старой квартирке?

— Теперь, когда тебя нет, мне не нужна квартира.

— Так ты… хочешь жить здесь? — спросила Виолетта.

Ральф расцвел.

— Прекрасная мысль. Я уверен, что в доме найдется какая-нибудь комнатушка для меня.

— Я не позволю поселить тебя в комнатушке. В доме есть несколько комнат для гостей… — Она осеклась, прекрасно понимая, что Блэйк этого предложения бы не одобрил. — Я скажу Чемберлену, чтобы он приготовил для тебя одну из этих комнат.

— Ну что ж… если ты настаиваешь, — ухмыльнулся Ральф.

Виолетта сидела в собственной спальне в кресле перед камином, наблюдая за яркими языками пламени. Часы над камином пробили девять раз.

Сегодня она ужинала с Ральфом: Блэйк еще не возвращался. Искусный повар предложил им десять перемен блюд, из которых Виолетта не попробовала ни одного. Они с Ральфом сидели по разные стороны стола, разделенные двумя канделябрами. Ральф не казался растерянным ни на йоту. Он ел за троих и опорожнил две бутылки красного бургундского вина, которое так любил Блэйк. Чемберлен, исполняя свои обязанности, предложил Ральфу третью бутылку, которую тот, к счастью, отклонил.

Виолетта поднялась с кресла. На ней был розовый пеньюар из атласа. Где же Блэйк? Неужели он не мог прислать ей хотя бы записочку в несколько строк с сообщением, где он и что он делает. Вернется ли он вообще сегодня домой? Разве верный муж должен оставлять молодую жену одну? Но ведь их союз и нельзя назвать браком. У Блэйка нет никаких супружеских обязанностей по отношению к ней.

Виолетта не знала, что делать. Как раз в этот момент она услышала приближающиеся шаги.

Виолетта босиком подбежала к двери, разделяющей спальни супругов, и прижала ушко к замочной скважине, стараясь не дышать. Едва леди Невилл поудобнее устроилась возле двери, одна из створок распахнулась, и девушка упала к ногам своего супруга. Блэйк подхватил ее под мышки и помог встать.

— Что, черт возьми, вы тут делаете? — учтиво спросил он.

Виолетта покраснела и отступила назад, в свою комнату. Она одернула пеньюар, пытаясь выглядеть достойно.

— Вы что… подслушивали? — с удивлением спросил Блэйк.

— Конечно нет, — гордо заявила Виолетта. — Я просто собиралась постучать в вашу комнату. Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами.

Блэйк понимающе улыбнулся. Он перевел взгляд с ее лица на ее обнаженные ступни. Виолетта почувствовала прилив желания. Блэйк свел брови, и девушка спохватилась, что не вполне одета. Блэйк не был ее настоящим мужем и не должен был видеть ее в ночной сорочке, поверх которой был наброшен легкий пеньюар.

— Я могу войти? — несмело спросил Блэйк. Виолетте стало тяжело дышать. Она пришла в смятение, но смело ответила:

— Конечно.

Блэйк вошел и снял фрак. Под рубашкой обнаружились мощные бицепсы. Нечто двусмысленное было в том, что она позволила мужчине войти в спальню как раз перед отходом ко сну. Блэйк остановился в центре комнаты и сунул руки в карманы шерстяных брюк.

— Прошу прощения за то, что опоздал на обед. У меня был тяжелый день.

А может, тяжелый вечер, подумала про себя Виолетта, но вслух не произнесла ни слова.

— Я поужинал в клубе. Надеюсь, вы хорошо провели день?

Виолетта стояла перед мужем, покусывая губу. Почему он все-таки не пришел ужинать? Где он был все это время? В клубе? И так будет всегда? Два отдельных существа в одном доме — вплоть до развода?

— Скажите, вы действительно ночевали вчера в Хардинг-Холле? — спросила Виолетта, сама удивляясь своей смелости.

— Вы что, хотите сказать, что я лгу? — покрывшись красными пятнами, спросил Блэйк.

— Нет. — Виолетта уже пожалела о том, что задала неуместный вопрос. — Но вы не ночевали дома, а у вас такая репутация…

— Я понял, вы считаете, что я мартовский кот, который, оставив дома молодую жену, отправляется гулять по чужим спальням.

— Но… я ведь не настоящая жена…

После продолжительного молчания Блэйк угрюмо сказал:

— Да, не настоящая.

— Я хочу развестись, — неожиданно для себя заявила Виолетта. — Как можно скорее.

Блэйк онемел.

— Это невозможно. Это глупо, по меньшей мере. Вы что, хотите, чтобы вас повесили?

— Мне все равно. — Виолетта опустилась на диванчик возле камина, готовая вот-вот разрыдаться.

— Наш брак — просто ширма, — сказал Блэйк, приближаясь к девушке, — но, если мое отсутствие по вечерам заставляет вас страдать, даю слово, что, пока мы живем вместе, я всегда буду возвращаться к ужину.

Виолетта могла бы торжествовать, но ей почему-то было невесело.

— Я не хочу обижать вас, — сказал Блэйк. — И нам надо обсудить куда более важные дела. Сегодня я встречался с Доджем.

— Нельзя ли подождать с этим до утра? — спросила девушка, зная, что в противном случае ее будут мучить ночные кошмары.

— Нет. Я могу сообщить вам кое-что приятное. Хорошая новость состоит в том, что ваше дело будет рассматривать суд чести палаты лордов. Плохая — в том, что процесс состоится уже на следующей неделе.

Виолетта не могла вымолвить ни слова. Неизбежное свершилось. Ее обвиняют в смерти человека, которого она не убивала.

— Пока вас приговорили к временному заключению. Вы будете подвергнуты домашнему аресту в доме моего отца. Как видите, в вашей жизни мало что изменится. В продолжение процесса вы будете содержаться дома как свободная женщина.

«Как свободная женщина», — эхом отдалось в ушах Виолетты. Она смертельно испугалась.

— Виолетта, я, мой отец, Рудерфорд — все мы на вашей стороне. Мы уже нашли многочисленных союзников. Кроме того, я надеюсь, что очень скоро настоящий убийца будет найден.

— Что же случится потом?

— Суд вынесет заключение о вашей невиновности, я не сомневаюсь в этом.

— Я этого не переживу, — прошептала Виолетта.

— Вы перенесете процесс с достоинством, — принялся убеждать ее Блэйк. — Я буду все время поддерживать вас. Вам не о чем беспокоиться. Помните, что теперь вы виконтесса Невилл.

Но это была неправда, и они оба это знали. Виолетта нуждалась не в его утешениях, а в его объятиях. Ей хотелось броситься ему на шею и покрыть его лицо поцелуями, но она даже не шелохнулась.

— Виолетта! Вы бледны. Вам не следует беспокоиться. Я сделал несколько запросов относительно Джоанны Фелдстоун. Оказалось, что за последний год ее экономка купила внушительное количество мышьяка в аптеке.

Это Виолетте уже было известно от Ральфа.

— Ну что ж… я, пожалуй, пойду к себе, — сказал Блэйк и направился к двери.

Виолетта молча наблюдала за ним. Ей было трудно дышать. Как ей выдержать все это? Она вторглась в чужой мир, и люди, которые будут ее судить, не были для нее своими. То, что она выскочка, станет ясно всем еще до окончания процесса. О Боже! Она не хочет умирать! Ей ведь всего восемнадцать!

Неожиданно в ее спальню вернулся Блэйк, держа в руках две стопочки. Протянув одну ей, он сказал:

— Выпейте. Вам будет легче уснуть. Вы выглядите очень усталой.

Виолетта подняла глаза на супруга и, заметив в его взгляде невыразимую нежность, подчинилась.

Уснуть она так и не смогла. Съежившись, девушка сидела на кровати, глядя то на огонь в камине, то на дверь, отделяющую ее от возлюбленного.

Перед ее внутренним взором мелькали картины прожитой жизни. Скоро она потеряет все: Ральфа, Блэйка, новых друзей, да и саму жизнь. Жизнью своей Виолетта почти не дорожила, но расстаться с ней ей мешала нежность, которую она заметила во взгляде Блэйка, когда он протягивал ей бренди. Теперь она была уверена в том, что не безразлична супругу.

Виолетта снова посмотрела на закрытую дверь, отделяющую ее от мужа. Как он был ей нужен сейчас! Она докажет ему свою любовь поцелуями и нежными прикосновениями. Через несколько недель ее, возможно, повесят. Решено: она должна пойти к мужу. Если она этого не сделает, она никогда не узнает, что такое настоящая любовь. Может, он не отвергнет ее, и они проведут эту ночь вдвоем. Сердце ее отчаянно билось. Виолетта с трудом добралась до двери и прикоснулась к ручке. Не заперто. Виолетта повернула ручку и слегка приоткрыла дверь, совершенно изнемогая от желания, скорее душевного, чем физического. Теперь их разделяла только крошечная прихожая. Из-под двери, ведущей в спальню Блэйка, вырывался свет. Значит, он еще не спит. Виолетта топталась на месте, не зная, что предпринять. Вдруг она оступилась и с криком упала на пол.

— Виолетта? — раздался тревожный голос Блэйка.

Когда дверь спальни супруга отворилась и на пороге показался Блэйк со свечой в руке, Виолетта уже была на ногах. Блэйк предстал перед ней только в пижамных брюках. Она и не догадывалась, что у него такие широкие плечи и мускулистая грудь. У нее заныло в низу живота.

— Что вы здесь делаете?

— Мне не уснуть, — пробормотала девушка, любуясь торсом мужа.

Блэйк с недоумением смотрел на супругу. Во время падения поясок пеньюара развязался, и теперь Виолетта предстала перед мужем едва ли не в одной ночной сорочке. Она подумала, что ведет себя вызывающе. Как женщина легкого поведения. Судя по всему, Блэйк нашел ее очень привлекательной. Она соблазняла его, как Ева соблазняла Адама.

— Наверное, вам следует вернуться к себе, — глухо сказал Блэйк.

— Нет, я боюсь, — прошептала в ответ Виолетта. — Блэйк! — воскликнула вдруг девушка. — Я не могу смириться с мыслью, что меня будут судить. Мне не просто страшно, я в ужасе. Я не хочу умирать. Вы мне нужны, пожалуйста.

— Вам не придется умирать, успокойтесь, — твердо сказал Блэйк. — Пойдемте ко мне. Давайте немного поговорим обо всем, что происходит.

Виолетта кивнула. У нее подкашивались колени.

Блэйк пропустил девушку вперед, предложил ей устроиться на маленьком диванчике, а сам сел рядом. Виолетта засмотрелась на его статное тело, широкие плечи и выпуклые мускулы груди.

— Вы вся дрожите, — мягко сказал Блэйк. — Я не хочу, чтобы вы боялись.

— Помогите мне забыть обо всех неприятностях. — По щеке девушки скатилась горькая слеза.

Блэйк погладил ее по голове:

— Я не позволю, чтобы с вами случилось что-нибудь дурное.

Она верила Блэйку. Слова его исходили из глубины души. Виолетте захотелось открыть супругу сердце и объяснить, как сильно она его любит, как скучает, когда его нет дома, но она молчала, думая, что ему это безразлично. По лицу ее текли слезы.

— Не плачьте, Виолетта, — прошептал Блэйк и прижал ее к себе.

В объятиях Блэйка она чувствовала себя в полной безопасности. Ей было хорошо и спокойно, как в раю.

— Обнимите меня, Блэйк, пожалуйста, еще… — шептала девушка, покрывая поцелуями его шею. — Вы так нужны мне…

Руки его медленно скользили вдоль ее гибкой спины и замерли почти на бедрах.

— Вы мне тоже нужны, Виолетта, — страстно прошептал Блэйк.

Глаза его сверкали любовью. Виолетта вся превратилась в ожидание. Блэйк протянул руки, взял ее лицо в чашу своих ладоней и прижался губами к ее ждущим губам.


Глава 27


Впервые в жизни Виолетта отдалась мужчине. Всем телом и всей душой.

Блэйк, повернувшись на бок, с удивлением изучал возлюбленную и жену одновременно.

— Прошу прощения за то, что причинил вам боль, — застенчиво улыбаясь, произнес он. — Я не предполагал, что это ваш первый опыт любви. Я осел.

— Вы вовсе не осел, — заступилась за мужа Виолетта. — Но мне бы следовало рассердиться на вас. Не за то, что вы причинили мне боль, а за то, что решили, что мне может не быть больно.

— Да, но вы были замужем за сэром Томасом, — принялся оправдываться Блэйк.

— Но ведь он был старик! — воскликнула молодая женщина. Как Блэйк мог подумать, что она делит ложе с семидесятилетним стариком, даже если он и является ее мужем?!

— В свете это принято, — пояснил он. — Люди не находят в этом ничего предосудительного. Но, дорогая, вы так прекрасны. И это было непостижимо хорошо.

Блэйк любовался спящей супругой.

Солнце всходило. За ночь Блэйк так и не сомкнул глаз. Первые утренние лучи, проникшие сквозь занавеси комнаты, сверкая, играли на лице и теле его жены. Темные густые волосы красавицы разметались по подушке. Блэйк не мог оторвать глаз от жены. Близость с ней была совершенно непохожа на любовь со всеми прочими женщинами, которых он познал в своей жизни.

Оторвав взгляд от Виолетты, Блэйк начал вспоминать, что он чувствовал, обнимая Габриэллу. Странно, но воспоминания покинули его. Впрочем, немудрено, что нежность, переполнявшая его всю ночь, вытеснила воспоминания о прежних любовных приключениях.

Прошлое больше не довлело над ним и не имело над ним власти. Теперь не только его тело, но и его душа принадлежала Виолетте.

Стараясь осмыслить происшедшее, он так и не смог понять, как случилось, что эта женщина оказалась в его постели. Он с нетерпением ждал предстоящей близости. А что потом? Если раньше он был решительно настроен расторгнуть брак сразу после суда, что ему делать теперь, после волшебной ночи любви, когда он выяснил, что Виолетта девственница? Блэйк принялся пристрастно изучать черты ее лица. Все в ней было безупречно. Никто никогда бы не догадался, что Виолетта сирота и детство свое провела в беднейшем квартале Лондона. Чего доброго, как в какой-нибудь слезливой книжке, за чтением которой он неоднократно заставал Катарину, скоро выяснится, что отец Виолетты на самом деле был графом или князем.

Итак, что же ему делать, ведь он так привязан к Виолетте?! Хуже всего то, что ему не только хотелось ее любви, ему хотелось оберегать и защищать ее.

Черт побери, неужели он и в самом деле влюбился?! Блэйк вынужден был признать, что после многих лет пустого и бессмысленного существования он позволил себе полюбить глубоко и нежно. Может, это к счастью, что Виолетта стала его женой?

Габриэлла отказала ему, выйдя замуж за Кантвелла. Что касается Виолетты, то он полюбил ее, когда она уже носила его фамилию и обстоятельства ее жизни складывались таким образом, что ни отказать, ни сбежать от него она не могла.

Странно, но это не прибавило ему уверенности и чувства надежности. У Блэйка было стойкое чувство, что он ступил на тряскую болотистую почву, которая всякую секунду может уйти у него из-под ног. Ясно было только одно: Виолетта его жена, и он не может позволить ее повесить.

Неожиданно для самого себя Блэйк склонился над молодой женщиной и поцеловал ее в ямочку между ключицами. Виолетта открыла глаза, и он поцеловал ее в уголок рта. Она сладко вздохнула и улыбнулась.

Блэйк опустился на подушку и прижал жену к себе.


Глава 28


Опираясь локтем на подушку, Виолетта лежала на кровати и улыбалась. Блэйк пытался попасть ногой в пижамные брюки, а она любовалась его мускулистым телом. Снова и снова она переживала восторг любви.

— Я спущусь к завтраку через полчаса, — сказал Блэйк. — Не беспокойтесь. Спите себе вволю.

— Мне вовсе не хочется спать, — широко улыбнулась Виолетта.

Он улыбнулся в ответ и вышел из спальни.

Виолетта уселась на кровати и натянула одеяло до шеи. Все произошло так неожиданно! Что ждет ее дальше? Блэйк был так страстен в постели, словно любовь его была настоящей. Теперь он вряд ли захочет развестись с ней, решила Виолетта. Чувство уверенности сменилось страхом, едва она вспомнила о процессе. Он состоится через неделю. Сердце ее замерло от ужаса.

Молодая женщина протянула руку и позвонила в колокольчик. Через секунду дверь отворилась, и в комнату просунулась веснушчатая физиономия молоденькой горничной.

— Я бы хотела принять ванну и одеться, чтобы через полчаса спуститься в столовую.

Девушка тотчас побежала подогревать воду. Виолетта неожиданно вспомнила о Ральфе. Нетрудно было догадаться, что Блэйк не обрадуется появлению в доме Ральфа Хорна, особенно если, сойдя вниз, застанет того в столовой за завтраком. О Боже! Она должна была все объяснить мужу.

Виолетта пожалела, что предложила Ральфу занять комнату для гостей, вместо того чтобы поселить его в каморке над конюшней. Обернувшись простыней, она бросилась в ванную комнату.

— Марджи! Где мистер Хорн?

— Он только что спустился к завтраку, госпожа, — ответила девушка, пробуя пальчиком, не холодная ли вода.

Виолетта — как была в простыне — побежала в спальню Блэйка. Он открыл дверь и замер. Кроме хозяина, в комнате находился камердинер, который помогал Блэйку одеться.

— Виолетта, что, черт возьми, вы себе позволяете?! — С этими словами Блэйк втолкнул жену в ее спальню и накрепко закрыл дверь, отделяющую половину мужа от половины жены.

— Простите, но мне надо поговорить с вами, — прошептала молодая красавица.

— Что случилось?

— Блэйк, пожалуйста, не подумайте ничего дурного, но вчера, когда я возвращалась домой, на улице я увидела Ральфа, который дожидался меня возле ограды.

— Хорн? — взревел Блэйк. — Он был здесь?

— Он и теперь здесь, — выдавила из себя Виолетта.

— Что вы имеете в виду, говоря, что он здесь? Здесь? В моем доме? Тогда где же, черт побери, он скрывается? — багровея, требовал ответа Блэйк.

— Я позволила ему занять комнату для гостей. И… я думаю… он теперь внизу… завтракает.

Блэйк семимильными шагами устремился к двери. Виолетта бросилась за ним.

— Блэйк! Почему вы сердитесь?

Он даже не удосужился ответить. Виолетта резко повернулась, чтобы отправиться в ванную комнату, и столкнулась с молоденькой горничной, невольной свидетельницей скандала. Не добежав до ванной комнаты, Виолетта, обернувшись розовой простыней, снова бросилась вслед за Блэйком.

— Подождите, пожалуйста, подождите! — кричала Виолетта, перепрыгивая через две ступеньки.

Оглянувшись, Блэйк сердито крикнул:

— Вы не можете позволить себе ходить по дому неодетой!

Не обращая внимания на замечание мужа, Виолетта припустила еще быстрее. Слуга на первом этаже сделал вид, что не замечает ее. Виолетта бросилась в столовую, откуда доносился недовольный голос Блэйка.

За накрытым столом, на месте хозяина, где обычно сидел Блэйк, теперь восседал Ральф. Виолетта не сомневалась, что друг детства занял это место нарочно. Перед ним стояла тарелка с таким количеством еды, которое ни один смертный не смог бы переварить сразу. Откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, Ральф чванливо наблюдал за происходящим.

— Хорн, должен признаться, что ваше появление в моем доме является для меня неожиданным. Ступайте прочь с моего места!

— Ральф, пожалуйста, сделай то, что он сказал, — запыхавшись от бега, проговорила Виолетта, загораживая собой Блэйка.

Ральф молча смотрел на неодетую Виолетту.

— Ступайте наверх, — холодно приказал Блэйк. — Вас происходящее здесь не касается. — Блэйк повернулся к Ральфу и прорычал: — Хорн, убирайтесь с моего места, иначе я сам вышвырну вас из-за стола!

Ральф поднялся.

— Доброе утро, ваша светлость, — ухмыльнулся он. — Надеюсь, вы хорошо спали?!

— Думаю, что этот вопрос я должен адресовать вам. Вам было хорошо в моем доме?

— Конечно, — подтвердил Ральф. — Только теперь я понял, почему она вышла за вас замуж. На ее месте я сделал бы то же самое.

— Прекрати, — сказала Виолетта.

Мужчины не обратили на нее никакого внимания. Блэйк сделал шаг вперед.

— Скажите, Хорн, где вы были? Честно говоря, я не рассчитывал на ваше появление до окончания процесса.

— Где я был, это не ваше дело, ваша светлость, — нагло ухмыльнулся Ральф.

Виолетте показалось, что мужчины вот-вот бросятся друг на друга.

— Пожалуйста, успокойтесь, — обратилась она к Блэйку. — Ральф был в Тамрахе. Он узнал кое-что о мышьяке. Ему удалось выяснить, что экономка леди Фелдстоун в течение года покупала значительные порции этого яда.

— Вы что… лжете, чтобы спасти его? — с недоверием спросил Блэйк.

— Я не лгу! — воскликнула Виолетта.

— Вы ничего не сказали мне об этом ни вечером, ни ночью. И кто, скажите мне, позволил вам пригласить этого… этого мужчину ко мне в дом?!

Виолетта вздернула подбородок и, дерзко глядя Блэйку в глаза, сказала:

— После того, что произошло ночью, я решила, что это наш дом.

— То, что произошло ночью, ничего или почти ничего не меняет.

Виолетта охнула — трудно было обидеть ее больнее — и попятилась.

— Виолетта, — Блэйк попытался обнять жену, но она ловко увернулась. — Прошу прощения, во мне говорила злость.

Виолетта выбежала из столовой.

— Ну что… довольны? — грязно улыбнулся Ральф.

Блэйк размахнулся и всадил кулак в скулу противника. Ральф отлетел к противоположной стене столовой. Хозяин дома бросился на гостя, схватил его за грудки и с силой поставил на ноги.

— Вы мне не нравитесь. Я вам не доверяю. Честно говоря, вторым человеком, кого я подозреваю в убийстве сэра Томаса, являетесь именно вы. — С этими словами он отпустил Ральфа.

— Вы можете подозревать, кого хотите, ваша светлость, но ваше подозрение не в силах изменить фактов. Я не убивал сэра Томаса, но, что для вас значительно важнее, — меня Виолетта любит так, как никогда не полюбит вас.

Блэйк был как натянутая струна. Ральф торжествовал.

— Мы с ней одно. В один прекрасный день ей прискучит все ваше богатство, и она вернется ко мне.

Блэйк замер. По выражению его лица нельзя было сказать, о чем он думает.

Виолетта вернулась к себе в комнату. Из окна спальни она наблюдала, как из ворот дома вышел Ральф, очевидно изгнанный ее супругом. Примерно через час после Ральфа дом покинул Блэйк. Он укатил куда-то в легком двухместном экипаже.

Горничная уговаривала ее немного поесть, но Виолетта решительно отослала на кухню все, даже сливовый пудинг.

Как же так могло случиться, что человек, которого она любит, не испытывает к ней никаких добрых чувств? Как жесток и безжалостен Блэйк!

В дверь постучали. Виолетта отворила и увидела на пороге горничную.

— Госпожа, — откашлявшись, сказала девушка, — его светлость просил передать вам, что сегодня в восемь часов вы ужинаете в Хардинг-Хаусе.

— Я никуда не пойду, — не задумываясь, ответила Виолетта. Она не могла видеть никого из членов семьи мужа. Она прекрасно понимала, что граф и графиня будут страшно расстроены, узнав, что их сын женился на выскочке, парвеню. Кроме того — что было еще важнее, — она не собиралась показываться на людях в обществе Блэйка, не считая, возможно, слушаний ее дела в палате лордов.

— Но ведь его светлость… — зашептала Марджи, — ведь его светлость желает пойти с вами, иначе он не стал бы присылать посыльного.

— Мне все равно, — огрызнулась Виолетта. — Когда он вернется, можете сказать, что я нездорова. Я серьезно говорю, — подтвердила она, видя, что горничная сомневается. — Я действительно скверно себя чувствую, и я не собираюсь обедать с ним в Хардинг-Хаусе.

— Хорошо, госпожа, — промяукала горничная и скрылась за дверью.

Услышав шаги Блэйка за дверью своей спальни, Виолетта насторожилась. Она молила Господа, чтобы он спокойно лег спать, но он постучал к ней.

Виолетта бросила взгляд на часы. Было семь вечера. До обеда в Хардинг-Хаусе оставался целый час.

— Виолетта? — Блэйк ворвался в ее спальню, не дожидаясь позволения войти. Он смотрел прямо ей в глаза. Объяснения было не избежать.

— Итак, вы скверно себя чувствуете? — Блэйк изогнул одну бровь.

— У меня весь день болит голова, — солгала Виолетта.

— Раньше мне не было известно, что вы страдаете мигренями.

— Раньше — нет, а теперь страдаю. — Виолетта вспомнила утреннюю сцену.

— Но вы не удосужились даже лечь в постель, — уличил ее Блэйк. — Большинство женщин, страдающих мигренями, лежат в постели.

— Никак не могу уснуть. В голове у меня словно что-то стучит.

— Чемберлен сообщил мне, что вы целый день провели у себя в комнате, отказавшись даже обедать. — Блэйк закрыл за собой дверь.

— Я дурно чувствую себя, и я вовсе не голодна.

— Похоже, что, лишая себя удовольствий, вы пытаетесь наказать меня.

— Я вовсе не пытаюсь наказать вас. Ваше поведение мне безразлично. — Виолетта стиснула кулачки.

— Виолетта, — неожиданно мягко сказал Блэйк, — прошу прощения за свою утреннюю несдержанность.

— Вы должны адресовать ваши извинения Ральфу.

— Я не говорю о Хорне, я говорю о вас.

— Мне неинтересно, о ком вы говорите, — сказала Виолетта и повернулась к Блэйку спиной.

Он подошел поближе и стал рядом с молодой женщиной.

— Я не хотел обижать вас. Я не самодур. Пожалуйста, простите мне мою несдержанность. Я был зол на Хорна. — Он замялся.

Виолетта не шелохнулась. Она вовсе не хотела, чтобы Блэйк проявлял великодушие. Жестокость она могла бы перенести, великодушие — никогда.

— Да вы вообще… любите меня? — неожиданно взорвалась она.

— Ну конечно, — простодушно подтвердил он.

— Но ведь вы женились, только чтобы выручить меня. Мы оба знаем правду. Я не настоящая леди. Я выскочка. Нищенка. Я воровка. Едва ли не убийца.

— Виолетта, давайте извлечем максимальную выгоду из тех обстоятельств, в которые нас затолкала судьба.

Виолетта была готова разрыдаться.

— В любом случае мы муж и жена, — продолжал Блэйк. — Это особенно важно после вчерашней ночи.

— Думаю, что наш брак долго не продлится, — едко заметила молодая женщина.

Блэйк побелел.

— Блэйк, поверьте, у меня, действительно, очень болит голова. Позвольте мне не присутствовать на сегодняшнем обеде.

Лицо Блэйка стало равнодушно-непроницаемым.

— Хорошо. Я тоже пропущу этот обед. Но не забудьте, что мы и завтра приглашены в Хардинг-Хаус на обед.

В голосе его прозвучала если не угроза, то решительное предупреждение.

Виолетта свернулась калачиком в кровати. Спать она не могла. Она была возбуждена, но ее чувства к Блэйку никак нельзя было назвать ненавистью. Ах, если бы она могла разлюбить его.

Виолетта положила на голову подушку, надеясь, что глаза перестанут видеть, а сердце чувствовать. Но… она любит Блэйка отчаянно и страстно.

Виолетту преследовали воспоминания о прошедшей ночи. Тогда Виолетте показалось, что Блейк любит ее, что она ему не безразлична. Красивая иллюзия… но Виолетта с радостью повторила бы все, без исключения, события вчерашней ночи.

Она превратилась в женщину, уверенную в своей силе. Она знала, если она снова вторгнется в его спальню, Блэйк не посмеет ее отвергнуть.

Блэйк ужинал в одиночестве. Никогда раньше просторная столовая не казалась ему такой пустой. Длинный стол, за которым свободно умещались двадцать четыре человека, никогда не казался таким необъятным. Не успел дворецкий подать вторую перемену, а Блэйк уже опорожнил бутылку красного бордо. Он не распробовал ни тонкого запаха вина, ни изысканного вкуса блюд, которые его повар готовил в расчете на похвалу молодой госпожи. Медленно, но совершенно механически пережевывая пищу, он думал о той, которая стала его женой.

Он отказывался понимать Виолетту. Неужели он обидел ее так сильно, что она подумывает о разводе? Эта мысль отравляла существование Блэйка. Что с ним происходит? Он что… влюблен? Жизнь Блэйка кардинально изменилась после встречи с леди Гудвин. А это было всего два месяца назад.

Блэйк с отвращением отодвинул от себя тарелку и попросил Чемберлена откупорить еще одну бутылку красного. Он убеждал себя, что ему и дела нет до того, что после процесса Виолетта потребует развода. Это будет к лучшему.

— Виконт? — В дверях появился Чемберлен с большим подносом в руках. — Повар приготовил ваш любимый десерт — лимонный торт. Позвольте, я положу вам кусочек?

— Я не в настроении вкушать десерты, — грубо оборвал его Блэйк, — хотя… передайте повару, что ужин был, как всегда, выше всяких похвал.

Виконт встал из-за стола и взял с собой бутылку бордо и бокал. Чемберлен даже бровью не повел: прислуга прекрасно знала, что их хозяин вовсе не беспробудный пьяница.

— Спокойной ночи, Чемберлен. И… спасибо.

— Виконт, вы позволите мне сказать вам кое-что? — поклоном спросил дворецкий.

— Ну конечно, — с удивлением повернулся к нему господин.

— Леди Виолетта отказалась от ужина.

— Значит, утром вам придется приготовить внушительный завтрак, только и всего. — Блэйк старался казаться беспечным.

Чемберлен кивнул и вышел. Блэйк медленно стал подниматься по лестнице на второй этаж. Он был огорчен, что ужинать ему пришлось одному. Он был уверен, что голова у Виолетты не болит и ссылка на мигрень есть просто повод избежать его общества. На пороге своей комнаты Блэйк замер и прислушался — с половины супруги не доносилось ни звука, сквозь щель между дверями не было видно света. Значит, она спит. Странно, но он был недоволен этим обстоятельством.

Блэйк отворил дверь и вошел в свою спальню. Сбросив туфли, он устроился с бутылкой вина за столиком перед камином. Он никак не мог забыть вчерашнюю ночь.

Какой-то шум заставил Блэйка обернуться, и он заметил, что из-под двери в комнату супруги вырывается свет. Значит, она проснулась и зажгла лампу. Он принял неожиданное решение. Быстро надев туфли, Блэйк спустился вниз, в кухню. Две горничные убирали помещение, а повар, маленький, толстенький француз, сидел за столом, наблюдая за ними. Никогда раньше Блэйк не заходил на кухню.

— Виконт! — удивленно воскликнул повар.

— Месье Дюпи, простите меня за вторжение. Я бы хотел отнести ужин своей жене.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Блэйк наблюдал за тем, как поднос наполнялся разными кушаньями: салат с зеленым горошком, копченый лосось, спаржа под соусом, оленина и, наконец, лимонный торт.

Французик еле поднял поднос:

— Ваша светлость, достаточно ли этого?

— Да, спасибо, — поблагодарил Блэйк. — Спокойной ночи.

Блэйк поднялся по лестнице и постучал к жене. Супруга открыла мгновенно, не спрашивая, кто стоит за дверью.

Блэйк изогнул губы в улыбке. На Виолетте был пеньюар, и ему было очень хорошо известно, что скрывается под розовым атласом.

— Я заметил, что вы не спите. Чемберлен сообщил мне, что вы отказались от ужина. Напрасно: он был великолепным. Думаю, что вы уже успели проголодаться.

— И в самом деле, — дрожащим голосом подтвердила Виолетта, — я голодна. Проходите, пожалуйста. — Она отступила, пропуская его внутрь.

Блэйк повиновался. Жена его была прекрасна. Более волнующей женщины он не встречал. Он поставил поднос на столик, но не ушел. Блэйк понял, что если Виолетта разведется с ним, то дом его опустеет.

Между тем Виолетта затворила дверь и, шелестя пеньюаром, подошла к столу.

— Пожалуйста. — Блэйк жестом указал на стул.

— Не составите ли мне компанию? — кокетливо поинтересовалась Виолетта.

— Благодарю вас, я сыт, — мягко отказался Блэйк. Молодая женщина принялась за ужин.

— Почему вы отказались есть раньше? — поинтересовался Блэйк.

— Раньше я не была голодна, — не глядя ему в глаза, ответила Виолетта.

Она откусила кусочек лимонного торта, потом, нимало не смущаясь, принялась за оленину. Блэйк вспомнил о голодном детстве Виолетты, о том, что спать ей приходилось где придется, и его снова охватило безудержное желание охранять и оберегать ее.

— Вы так странно смотрите на меня… — сказала Виолетта.

— У меня дух захватывает от вашей красоты, — признался Блэйк. Неожиданно для самого себя он весь подался вперед, обхватил рукой ее шею и прижался к ней губами. Потом он лукаво спросил:

— Итак, хотите ли вы, чтобы я вернулся в свою спальню?

— Нет, — прошептала Виолетта.

Тогда он резко поднялся, прижал ее к себе и крепко поцеловал.

Виолетта проснулась на рассвете. Голова ее покоилась на груди Блэйка. Ноги любовников переплелись. Блэйк обнимал ее даже во сне. Неожиданно на глаза Виолетты навернулись слезы. Она в деталях припомнила минувшую ночь, заново переживая моменты их близости. Сначала страсть его была дикой, необузданной. Они оба стонали и вскрикивали. Второй раз их любовь была мягкой и нежной, словно они Богом были предназначены друг другу и знали об этом. Это было вечное как мир таинство любви и радости. Но мысли Виолетты были полны печали. Быть любимой и отвергаемой попеременно… нет этого она не вынесет. Этот брак погубит ее. Ее собственные лучезарные надежды, которым, по всей видимости, не суждено сбыться, убивали ее. Сердце надеялось, а разум твердил, что надежды ее тщетны. Итак, у нее было два пути: остаться с Блэйком и вечно надеяться на невозможное и оставить его прежде, чем любовь к супругу лишит ее воли. Оставить его прежде, чем он привяжет ее к себе своей страстью, оставить его, пока она свободна.

Виолетта взглянула на Блэйка и выскользнула из его объятий. Обнаженная, она устроилась на краешке кровати и заплакала. Расставание с Блэйком представлялось ей самым сложным делом в ее маленькой жизни. Кроме того, она смертельно боялась суда чести палаты лордов. Если бы она была уверена, что Блэйк любит ее, то смирилась бы даже со смертным приговором и повешением, но он ее не любит, он только пользуется ее телом. Итак, жизнь ее кончена, даже если лорды ее оправдают.

Приняв жестокое решение, Виолетта вытерла слезы и встала с кровати.


Часть 4

Развод


Глава 29


Блэйк спал долго, что случалось с ним крайне редко. Глубокий сон он приписал действию вина, выпитого им в количестве, превышающем норму. Виолетта исчезла, пока он спал. Весь день ее не было дома.

Блэйк ничего не понимал. Он даже начал беспокоиться. Он уже опросил всех слуг, но никто не знал, где может быть Виолетта. Она уехала куда-то, наняв извозчика. Блэйк был решительно настроен задать жене хорошую трепку за легкомысленное поведение. Хотя… Виолетта вовсе не была легкомысленной женщиной.

День клонился к вечеру. Блэйк был не в состоянии сосредоточиться на работе. Дебет не сходился с кредитом. Он путался в простых вычислениях. Виолетта все не возвращалась. Где же она? И почему, черт возьми, она не взяла его экипаж? Блэйк не видел смысла в действиях жены и терялся в догадках.

Подойдя к окну, Блэйк заметил подъезжающий к дому экипаж. Он был уверен, что это его жена вернулась домой. Вот сейчас-то он ей задаст! Он взглянул на каминные часы — половина шестого.

Карета остановилась возле дома. Блэйк с облегчением вздохнул. Дверца кареты распахнулась, и оттуда… выскочил Ральф Хорн. Незваный гость направился прямо к входной двери. Блэйк почувствовал раздражение. Кучер, которому, видимо, было приказано дожидаться пассажира, не трогался с места.

Блэйк распахнул дверь прежде, чем Ральф успел постучать.

— Где Виолетта? — сжав кулаки, спросил он. — Где леди Невилл? — повторил он, натолкнувшись на ехидную насмешку Хорна.

— Честно говоря, она не велела мне рассказывать об этом, — на чудовищном кокни изрыгнул из себя Ральф. — Она просила передать вам вот это. — Он протянул Блэйку конверт из грубой бумаги. — И забрать ее вещи.

Не слушая Хорна, Блэйк распечатал конверт и обнаружил там тщательно составленное послание. Видимо, Виолетта учла наставления Катарины по написанию писем.

Лорд Невилл повернулся спиной к Хорну, которого он даже не пригласил войти, и прочитал:

«Дорогой Блэйк! Вы были совершенно правы. Наш брак невозможен, и я прошу вас о разводе. Мне бы не хотелось, чтобы вы могли обвинить меня в неблагодарности. Я признательна за все, что вы сделали для меня. Я желала бы, чтобы, вы как можно скорее начали бракоразводный процесс, чтобы мы могли жить независимо друг от друга. Когда я найду себе жилье, я сообщу вам свой новый адрес. Я желаю вам счастья.

Ваш друг Виолетта».

Блэйк смял листок. Его захлестнула обида. Он обвинял Виолетту в измене. Повернувшись, он увидел, на лице Ральфа усмешку.

— Проваливай! — закричал Блэйк, и через долю секунды его тяжелый кулак свернул Хорну нос набок.

Итак, она оставила его и просит о разводе. Блэйк сидел в библиотеке за письменным столом, уронив голову на руки. Виолетта оставила его. Других мыслей в его голове не было. Блэйк не знал, который час и сколько времени прошло с тех пор, как он вытолкал из дома эту наглую рожу — Хорна.

В дверь постучали. Блэйк рассвирепел. Кто смеет его тревожить? Он молча поднял голову и уставился на дверь. Стук повторился.

— Блэйк, я знаю, что ты там, — раздался голос его брата, и дверь распахнулась.

В простенке появилась фигура Джона, которого с двух сторон поддерживали слуги. Блэйк никого видеть не хотел, Джон исключением не был.

— Боже, — слабо воскликнул Джон. — Блэйк, засвети лампу!

— Странное время для визитов ты выбрал, Джон, — угрюмо заметил Блэйк.

Слуги помогли Джону опуститься в кресло и вышли, оставив братьев одних.

— Блэйк, скажи, это правда, что твоя жена бросила тебя?

— Как, черт возьми, ты об этом узнал? — в недоумении спросил Блэйк.

— Не скажу.

«Это все прислуга», — подумал Блэйк. Он их уволит всех. В первую очередь Талли. В бешенстве Блэйк подошел к шкафчику и налил себе и брату виски. Подняв свой стакан, он провозгласил:

— За мою свободу! Я всегда хотел только этого!

— Что же случилось? — все-таки спросил Джон. — Виолетта была тебе хорошей женой. Ты был влюблен в нее.

— Я никогда не был влюблен и теперь не влюблен! — Блэйк с силой сжал свой стакан. — Боже! Что ты за неисправимый романтик!

— Ты не ответил на мой вопрос, — недовольно заметил Джон.

— Она сбежала. К Хорну. Она требует развода. В этом я с ней солидарен. — Он залпом допил остатки виски. — Полностью.

— Неужели, черт возьми, ты согласишься дать ей развод?

— Сразу после процесса. Она выбрала чертовски неудачное время, чтобы сбежать, — пробормотал он. — Для нее в этом нет смысла.

— Блэйк, верни ее, — посоветовал брату Джон. — Вы не можете приходить на слушание дела поодиночке. Это существенно затруднит ее оправдание.

Джон был прав, но Блэйк сказал себе, что отныне это не его дело.

— Я не буду возвращать ее. Додж будет подсказывать ей, как отвечать на вопросы лордов, он же будет отвозить ее домой. Я не стану мириться с ней. — Блэйк был неколебим.

— Ты просто дурак, — заключил Джон. — Как ты мог позволить ей сбежать?

Блэйк едва не швырнул в брата стаканом.

— Ты специально провоцируешь меня? Ты что, забыл? Я женился на ней, только чтобы спасти от петли! И это правда.

— Может, мне стоит поехать и уговорить Виолетту вернуться? Я уверен, что можно достичь мира, если каждый из вас будет предельно искренен с собеседником.

— И говорить не о чем, — грубо оборвал брата Блэйк, хотя внутренне он был готов просить Джона выступить посредником.

— Кроме процесса, — нахмурился Джон.

— И развода, — добавил Блэйк.

Утром следующего дня явился Додж со скверными новостями. Накануне Блэйк оповестил его запиской, что отныне они с женой живут врозь, и Додж был весьма опечален этим известием. Он настоятельно советовал наладить отношения хотя бы на время процесса. Блэйк был вне себя и отчаянно ругал Виолетту.

Блэйк сидел в гостиной и пил крепчайший черный кофе. Только так он мог поддержать себя. Две ночи подряд после бегства Виолетты он не мог сомкнуть глаз. Наконец в дверях появился Талли, за ним стоял Додж.

— Виконт, к вам мистер Додж.

Блэйк встал, чтобы обменяться рукопожатиями с Доджем и понял, что адвокат чрезвычайно расстроен.

— Блэйк, у меня скверные новости.

— Вижу это по вашему лицу.

— Вчера я отправился к леди Невилл, чтобы уговорить ее помириться с вами хотя бы на время слушания дела, но, не застав никого дома, уехал. Сегодня утром я снова попытался нанести ей визит. Я был возле ее дома в половине девятого, но в квартире никого не обнаружил.

Блэйк молчал.

— Виконт, — хмуро произнес адвокат, — она сбежала. Она скрылась. Квартира заперта, — повторил Додж.

Блэйк отказывался верить в вероломство жены.

— Я опросил ее соседей и выяснил, что она уехала вчера вместе с Хорном. В карету погрузили полдюжины чемоданов. Блэйк, вряд ли она отправилась в путешествие. Она не вернется.

На лбу Блэйка выступили капельки пота. Он вспомнил одну странную фразу из ее письма: «Когда я найду себе жилье, я сообщу вам свой новый адрес».

— Я опросил всех, кто живет поблизости. Один мальчик сообщил мне, что слышал, как Хорн и ваша супруга говорили о Париже.

Блэйк лишился дара речи. Он смотрел на Доджа и не видел его. Она покинула страну. Сбежала. Во Францию.

— Виконт, — сказал Додж, — боюсь, что этот необдуманный шаг может иметь серьезные последствия. Слушания начнутся через пять дней, а обвиняемой нет.

— В этом случае процесс не должен состояться, не так ли? — спросил Блэйк.

— Он не состоится до тех пор, пока леди Виолетту не обнаружат и не принудят вернуться в Лондон, — подтвердил Додж. — Но это был бы весьма неблагоприятный ход событий.

Блэйк понимал это слишком хорошо.

— Лучше всего предпринять частные поиски леди Виолетты и уговорить ее предстать перед судом чести. Никого не следует ставить в известность о том, что она пропала.

Итак, она сбежала из страны. Блэйку было трудно дышать. Но почему? Возвращаться назад она не собирается. В этом он не сомневался.

— Блэйк, — мягко сказал Додж. — Только мы с вами знаем, что леди Виолетта не виновна в смерти сэра Томаса. Всем остальным это надо доказывать. Если известие о ее исчезновении станет достоянием гласности, убедить суд в невиновности леди Виолетты будет практически невозможно.

Блэйку не надо было объяснять последствий бегства Виолетты. Ничего хуже она не могла сделать.

Но, что бы он ни внушал себе и другим, его беспокоила судьба его жены. Внутренне он не сомневался, что она сбежала вовсе не от страха перед процессом, а от их брака, от него.

Глава 30


Париж


Они прибыли в Париж со всеми пожитками и четырьмя фунтами стерлингов — остатками щедрого подарка Блэйка. На переезде в другую страну настоял Ральф. Виолетта была слишком несчастна, чтобы принимать решения и сопротивляться.

Они пересекли канал без всяких приключений и свою первую ночь в Париже провели в маленькой скромной гостинице.

Виолетта шла по одной из самых роскошных улиц французской столицы, кутаясь в шерстяную накидку. Стоял зябкий декабрьский денек. Мимо Виолетты то и дело проезжали экипажи с нарядно одетыми женщинами, которые весело болтали друг с другом. Молодую женщину пьянил запах свежего хлеба и булочек, посыпанных какими-то удивительно приятными специями. От голода у нее сводило желудок. Последние дни она почти не ела.

Виолетта остановилась около невысокого здания с черепичной крышей. Белый туф, из которого было сооружено здание, искрился на легком морозце. Домик был такой чистый и нарядный, что, казалось, будто его только что скребли щеткой. Поверх двух массивных деревянных полированных дверей шла надпись, выложенная огромными буквами: «Дом Лангдока». К окну магазина изнутри подошла рыжеволосая женщина и бросила взгляд на Виолетту.

В тот день Ральф был занят поиском дешевого жилья, а Виолетта — поиском работы. Консьержка отеля, где переночевали двое беглецов, объяснила Виолетте, что «Дом Лангдока» был одним из лучших в Париже магазинов, где богатые женщины могли купить все необходимое и приятно провести время.

Виолетта повела плечами и отвернулась. Она вспомнила о магазине леди Алистер.

Двое служащих надевали на манекен, выставленный в витрине, прекрасное бальное платье. Как трудно ей было теперь думать о работе. Виолетта чувствовала себя несчастной, покинутой, никому не нужной маленькой девочкой. У нее почти не осталось сил на страдания. Но они с Ральфом нуждались в деньгах, в постоянном источнике доходов. Глазом не успеешь моргнуть — и четыре тысячи фунтов растворятся в суетной парижской жизни. Ни Ральф, ни Виолетта раньше не бывали в Париже, не говорили по-французски, и беглянка опасалась, что работу им будет найти непросто. Конечно, она выучит французский язык, и сделает это как можно скорее. Это заставит ее отвлечься от бесконечных мыслей о Блэйке.

Всего два дня, как она оставила Блэйка, а ей кажется, что с той поры она прожила несколько жизней. Интересно, встретит ли она его когда-нибудь?!

Напротив магазина, совсем рядом с Виолеттой, остановился экипаж черного цвета, и из него торжественно вышли, поддерживаемые кучером, две важные дамы, вслед за которыми спустились и их компаньонки. С удивлением глядя на Виолетту, женщины прошли в магазин.

Виолетта понимала, что ей следует пойти внутрь, но у нее не было сил даже открыть двери. Ральф не позволил ей в Лондоне ни с кем попрощаться. А ей бы так хотелось поблагодарить за доброе к себе отношение Катарину, графиню и леди Алистер.

Неожиданно двери магазина распахнулись, и на улицу вышла грузная рыжеволосая женщина. Несмотря на полноту, внешность у нее была довольно приятная, а рыжие волосы оказались натуральными. На даме было шерстяное платье абрикосового цвета. Рыжеволосая женщина подошла к Виолетте и защебетала по-французски:

— Мадам, что с вами? Прошу вас, пройдите… Виолетта несмело улыбнулась.

— Простите, — принялась объяснять она. — Я не говорю по-французски. Я выучу ваш язык, как только представится возможность.

Из глаз ее полились слезы.

— Ах, бедняжка, — прощебетала француженка. — Пойдемте со мной.

У нее оказалась добрейшая улыбка и мелодичный голос.

Виолетта смахнула с ресниц слезинки и позволила женщине увлечь себя внутрь. Пол магазина был устлан ковром кирпичного цвета. Настенные панели красного дерева сияли зеркалами, отчего пространство магазина существенно увеличивалось. Помещение было освещено хрустальными люстрами, свешивающимися с украшенного лепниной потолка. Повсюду стояли диваны, кресла, козетки, где усталые посетительницы магазина могли отдохнуть. Француженка подвела Виолетту к желтому дивану и усадила ее.

— Прекрасная незнакомка, позвольте я принесу вам что-нибудь выпить.

— Но… но я всего-навсего обычная покупательница, — пролепетала Виолетта, решив, что женщина перепутала ее с кем-то.

— Вы выглядите такой растерянной, что чашечка кофе вам, надеюсь, не повредит.

Виолетта кивнула и, пока рыжеволосая француженка ходила за кофе, с любопытством изучала, что творится вокруг. В противоположном конце зала две посетительницы с восторгом рассматривали коллекцию новых тканей. Как трудно поверить, что она в Париже! Виолетта надеялась, что, покинув Лондон и Блэйка, не совершила ошибки.

Рыжеволосая француженка вернулась, держа в руках изящный серебряный поднос, на котором стояла чашечка черного кофе со сливками. Серебряная сахарница и сухарница, где под кружевной салфеточкой лежало печенье, которое, казалось, растает, еще не будучи положенным в рот, дополняли сервировку.

Виолетта поблагодарила свою неожиданную благодетельницу, а та, поставив поднос на столик возле дивана, сама устроилась рядом с Виолеттой.

— Вам нравится кофе?

— Очень вкусно, — смутилась молодая женщина. — Благодарю вас.

— Вы, очевидно, как это у вас говорят, голодны?

— Думаю, что да, — согласилась Виолетта.

— Ешьте. Я мадам Лангдок.

Молодая женщина едва не поперхнулась.

— Так вы… владелица всего этого?

— Да, — гордо улыбнулась дородная француженка. Виолетта справилась с печеньем, и мадам Лангдок задала очередной вопрос:

— Вам уже лучше?

— Да. Спасибо. Вы очень добры.

— Что с вами случилось? Вы молоды, красивы, но очень печальны. Это… мужчина?

Виолетта почувствовала, как щеки ее заливает румянец.

— Ну конечно. — Мадам Лангдок нежно коснулась руки Виолетты. — Вы в Париже, и это мужчина. Что еще, кроме любви, может заставить молодую женщину печалиться?

— Да, — прошептала Виолетта. — Я печальна. Я совершенно потеряна.

— Значит, вы его очень любили.

— Очень. Всегда. — Слезы снова подступили к глазам.

— Тогда… не отправится ли вам к вашему возлюбленному и не открыться ли ему? Я уверена, что он тоже вас любит.

— Мы разводимся, — всхлипывая, прошептала Виолетта.

— Это невероятно! — даже рассердилась владелица магазина. — Что за наглец!

— Все так сложно, — шмыгнула носом Виолетта.

— В любви все сложно, — наставительно сказала мадам Лангдок. — Но развод в наше время… нет, это невозможно.

— Видите ли, он женился, чтобы защитить меня. Но мадам… я стояла возле витрины вашего магазина, потому что надеялась получить работу. До замужества я некоторое время служила в подобном магазине Лондона, у леди Алистер. Нет ли у вас работы для меня?

Виолетта сложила руке в мольбе.

— Мадам, я труженица. Я люблю учиться. Обещаю, что через несколько месяцев буду безукоризненно говорить по-французски. Работа станет для меня всей жизнью, о, мадам…

— Бедняжка, я вам верю. Я не собиралась нанимать новых продавцов, но вас я выручу. Я уже начала подумывать о том, что сама я могла бы работать меньше.

Виолетта выпрямилась. Впервые после того, как она рассталась с Блэйком, жизнь стала приобретать для нее смысл.

— Да, дорогая, — подтвердила сердобольная мадам. — Я уже не молода, а работа у меня трудная.

Едва она завершила фразу, как двери распахнулись и в магазин вошли три изысканно одетые дамы. Навстречу им поспешил продавец. Мадам Лангдок поднялась.

— Завтра вы можете приступить к работе. А сегодня… я настаиваю, чтобы вы хорошо поели и отдохнули.

Вслед за мадам встала и Виолетта.

— Мадам Лангдок, вы очень великодушны, но вы не пожалеете о своей доброте. Обещаю вам, мадам.

— Я знаю людей, моя дорогая, и совершенно уверена в том, что не пожалею о своем решении.

Письмо, датированное первым декабря 1858 года начиналось так:

«Моя дорогая Катарина!

Париж самый прекрасный город на свете! Я счастлива как никогда. Я живу в маленькой квартирке, расположенной в домике, построенном двести лет тому назад. Консьержем служит старик, который каждое утро по собственному желанию приносит мне свежий круассан из пекарни напротив. Я уже немного говорю по-французски и с увлечением изучаю этот мелодичный язык. Я работаю в магазине для женщин. Это самый изысканный магазин Парижа. Я люблю свою работу, людей, которые меня окружают, владелицу магазина мадам Лангдок и покупателей. Как я счастлива!

Конечно, я по-прежнему продолжаю учить английский язык. Каждый вечер до поздней ночи, какой бы усталой я ни была, я занимаюсь по тем книгам, которые вы мне дали. Сейчас я пытаюсь читать Шекспира. Как это тяжело! Это письмо я написала сама.

Я надеюсь, что Джон чувствует себя лучше. Пожалуйста, передайте ему, графу и графине мои наилучшие пожелания. Я желаю вам всего наилучшего. Я очень скучаю по вам. Я надеюсь, когда-нибудь мы сможем сесть друг против друга и поболтать как в старые добрые времена.

Мои наилучшие пожелания.

Ваш верный друг Виолетта Гудвин».

Катарина дважды перечитала письмо. Руки ее дрожали. В письме не было ни единого упоминания о Блэйке. Тон письма был таким, будто отправитель пытался убедить адресата в своем безмятежном счастье. Так ли это?

Катарина не знала, что и подумать. Со дня исчезновения Виолетты прошло около шести недель. Катарина помнила, как страстно была влюблена ее подруга в Блэйка. Неужели любовь прошла?

Что ж, если Виолетта счастлива, то она, Катарина, может только порадоваться за нее. Но что же тогда Блэйк? Он делал вид, что совершенно равнодушен к происходящему, а в глубине души страдал. Он был не просто предан Виолеттой, он был раздавлен. А ведь он этого не заслужил. Сначала Габриэлла, теперь Виолетта… Вряд ли он сможет поверить женщине в третий раз. Если бы Виолетта вернулась… впрочем, теперь она беглянка, и, если она вернется, ее приговорят к смерти за убийство сэра Томаса.

Катарина опустила письмо в ящичек бюро, оставив конверт с адресом Виолетты у себя в руках. Она отдаст его Блэйку. Это был первый и пока единственный знак о том, что Виолетта жива. Блэйк мог бы нанять детективов и выследить жену, но он решительно отказался от этой мысли.

Катарина поспешила вниз и велела закладывать лошадей.

В приемной Катарина дожидалась, когда Блэйк закончит беседу с клиентом банка, всякий раз ловя на себе восхищенные взгляды его молодого помощника. Наконец дубовая дверь отворилась, и на пороге появился грузный невысокий джентльмен в твидовом костюме, сопровождаемый Блэйком. Катарина улыбнулась, внутренне восхищаясь красотой Блэйка, его элегантностью и умением себя держать. Он был привлекательным молодым человеком, и Катарина не могла не отметить этого. Он был не просто красив, он был интеллигентен и великодушен. Катарина гордилась своей дружбой с лордом Блэйком.

— Какой приятный сюрприз, — улыбнулся Блэйк, целую Катарине руку.

Улыбка Катарины увяла, едва она заметила темные круги под глазами у Блэйка. Банкир пригласил приятельницу в кабинет.

— Блэйк, ты кажешься немного усталым, — попеняла ему Катарина. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Хорошо как всегда, — ответил молодой человек и закрыл дверь.

Катарина недоверчиво вздохнула, опустила руку в сумочку и подала Блэйку распечатанный конверт.

— Я пришла к тебе, потому что получила письмо от Виолетты, а ты, как я полагаю, хотел бы знать ее новый адрес.

Блэйк заметно напрягся, губы его вытянулись в струнку.

— Могу я оставить это у себя? — спросил он, пытаясь сохранить безразличие в голосе.

— Ну конечно, — подтвердила Катарина, наблюдая за тем, как конверт исчезает во внутреннем кармане его пиджака.

Блэйк обогнул письменный стол и официально, словно перед ним был клиент банка, а не друг детства, спросил:

— Что я могу сделать для тебе, Катарина?

— Блэйк, — мягко поинтересовалась девушка, — разве ты не хочешь знать, что она написала мне?

— Нет, — твердо ответил он. Лицо его было непроницаемым.

— Судя по тому, что Виолетта пишет о себе, она счастлива. У нее прелестная квартирка и любимая работа у мадам Лангдок. Я сама покупаю вещи в этом магазине, когда бываю в Париже. Кроме того, она немного говорит по-французски и читает Шекспира.

Блэйк недоверчиво поднял одну бровь.

— Но я никак не могу поверить, что она счастлива, — страстно заключила Катарина.

— А мне все равно.

— Я не верю в это, Блэйк.

— Катарина, я не могу заставить тебя верить мне, — холодно сказал Блэйк. — Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что Виолетта считается вне закона в Англии и не может вернуться на родину, не представ перед судом, который будет к ней, безусловно, безжалостен. Впрочем, если бы она не считалась моей женой, я не сожалел бы и об этом. — Улыбка Блэйка была холодна, как и его слова.

Катарина пришла в замешательство. На прощание она спросила:

— Так… ты напишешь ей?

— Нет.

На улице бушевала метель. Парижане, должно быть, решили в этот день не выходить из дома: сильный ветер сбивал редких прохожих с ног, а снег слепил глаза. За неимением другого занятия Виолетта перекладывала ткани, как вдруг заметила подъезжающую к магазину карету.

Две другие продавщицы беспечно болтали. Время от времени их разговор прерывался всплесками звонкого смеха. Виолетта уже успела подружиться с Полеттой и Мари-Энн, но у нее не было настроения сплетничать об их ухажерах и судачить о вечеринках, на которых они веселились во время последнего уик-энда.

— Виолетта, дорогая, отдохните, — сказала, спускаясь по лестнице, мадам Лангдок. — За сегодняшнее утро вы уже, наверное, раз двадцать переложили все ткани.

Виолетта вздохнула. Катарина, графиня и леди Алистер наверняка уже получили ее письма. Каждый день, приходя домой, она заглядывала в почтовый ящик, но еще ни от кого не получила ответа.

— Я собираюсь закрыть магазин. Посетителей нет, и я не хочу тратить ваше время, девочки. Кроме того, я опасаюсь, как бы вы не заблудились по дороге домой.

Такова мадам: добра, заботлива, внимательна к своим «девочкам». Когда, две недели назад, Полетта заболела, мадам сама ухаживала за ней, сама приглашала к ней лучших врачей.

— Наверное, вы правы, — ответила Виолетта.

В это время перед магазином остановилась карета, дверь распахнулась, и в зал вошел высокий джентльмен в длинном пальто. Внешность его была удивительно знакома Виолетте, и, когда он размашисто зашагал по залу, Виолетта узнала в нем лорда Фэрроу. Он поднял голову и тотчас остановил свой взгляд на ней. Виолетта замерла. Сомнений быть не могло: это лорд Фэрроу.

— Леди Невилл, — сладко улыбаясь, отряхнул он снег со шляпы. — Похоже, в этот чертов день я не промахнулся, приехал куда надо.

Виолетта улыбнулась. Она не могла больше сдерживать себя. Как приятно встретиться с человеком из прошлого, с родины, даже если это странно-загадочный Фэрроу. Неожиданная радость захлестнула Виолетту, а она-то думала, что это чувство не вернется никогда.

— Сэр, как я рада видеть вас! Что за сюрприз!

Фэрроу приблизился к ней, улыбнулся и перецеловал ей пальчики на обеих руках. Виолетта была без перчаток. Поцелуй Фэрроу показался ей столь страстным, что она тотчас отдернула руку.

— Дорогая, я узнал место вашего обитания от леди Алистер. Я боялся, что никогда больше не увижу вас.

У Виолетты гулко забилось сердце. На душе стало тревожно.

— Так ваш приезд… это не простое совпадение? — спросила она.

— Нет, — ответил Фэрроу, — это вовсе не совпадение.


Глава 31


Несмотря на снегопад и полное отсутствие посетителей, кафе и рестораны были открыты. Виолетта и лорд Фэрроу сидели друг против друга за маленьким, покрытым белой накрахмаленной скатертью квадратным столом, в центре которого стояла вазочка с засохшими цветами, перевязанными голубой ленточкой.

Фэрроу заказал бутылку красного вина, по порции цыпленка-фрикассе, булку и масло.

Виолетта все еще продолжала удивляться появлению лорда Фэрроу в Париже. Она не могла поверить, что он приехал во Францию специально, чтобы разыскать ее.

— Вы прекрасны, как всегда, — ворковал Фэрроу. — Впрочем, нет, вы стали еще прекраснее. Я часто думал о вас.

— Вы так добры, — напряженно ответила Виолетта.

— Нет, я просто говорю правду.

Фэрроу был привлекательным молодым человеком, полным внутренней силы и решительности. Он странным образом напомнил ей о Блэйке.

— Виолетта, я хотел бы вас спросить кое о чем.

— Да, конечно.

— Почему вы покинули Лондон? Всего за несколько дней до процесса?

— Если вы спрашиваете об убийстве, то я сэра Томаса не убивала. — Она с трудом выдержала всепроникающий взгляд собеседника. — Я должна была уехать из Англии. Но это не имеет никакого отношения к процессу.

— Понятно… — протянул Фэрроу. — Значит, Блэйк…

Она кивнула:

— Возможно, все к лучшему. Я очень рад видеть вас, Виолетта.

— Сэр, — перешла в оборону молодая красавица. — Несомненно, вас привели в Париж дела…

— Не могли бы вы называть меня по имени — Роберт?

— Мне кажется, это неприлично, — покраснела Виолетта.

— Потому что формально вы остаетесь женой Блэйка? Он уже начал хлопотать о разводе.

— Откуда вы знаете, сэ… Роберт?

— Виолетта, всем в Лондоне известно, что Блэйк начал бракоразводный процесс.

Виолетта почувствовала, как в сердце заползает холод. Почему это известие так ранило ее?

Фэрроу обошел вокруг стола и взял ее руки в свои.

— Вы избавитесь от тягостного для вас брака, Виолетта, я в этом уверен.

— Я сомневаюсь в том, что мне когда-нибудь удастся избавиться от любви к Блэйку.

— Как вы жестоки, — пробормотал Фэрроу и сделал глоток вина. — Виолетта, вовсе не дела привели меня в Париж. В Париж я приехал ради вас. Я уверен, что Блэйк сохранил расположение к вам. Но я мужчина, и я был потрясен, впервые увидев вас. И я не сожалею о том, что вы разводитесь с Блэйком. Я торжествую.

Он выразился очень ясно. Виолетта не нашлась, что ответить.

Официант принес два дымящихся блюда с цыплятами, обрамленными кусочками помидоров и зеленью. Фэрроу поблагодарил официанта, но даже не притронулся к кушанью.

— Я надеюсь провести в Париже зиму и часть весны и собираюсь снять здесь небольшой домик.

Виолетта не шелохнулась.

— Обещаю, что не буду преследовать вас. Я понимаю, что вы должны оправиться от прошлого. Я буду рад, если вы иногда не откажетесь пообедать со мной, составить мне компанию в театре и покатаетесь со мной в коляске, если погода позволит. Не отказывайте мне, Виолетта. Я не перенесу вашего отказа.

Виолетта провела языком по губам. Как изменился этот мужчина! Он стал серьезным, и у нее появилось стойкое предчувствие, что он прибыл в Париж, надеясь не на легкомысленную связь с ней, а видя в ней возможную спутницу жизни. Она хотела отказать ему, объяснив, что сердце ее навеки принадлежит другому. Вместо этого Виолетта произнесла:

— Я буду рада принять ваши приглашения, Роберт.

Глаза его вспыхнули искренней радостью. Виолетта не смогла ответить ему счастливой улыбкой — она все время думала о Блэйке.

За окном ресторана кружила метель и завывал ветер.

Виолетта добралась до дома, а метель продолжала бушевать с прежней силой. Ральф работал на фабрике сварщиком. Хозяина вовсе не беспокоило то, что рабочие могут замерзнуть и заболеть, и фабрика работала без скидок на погоду. Ральф уходил на фабрику еще до рассвета, поэтому возвращался значительно раньше Виолетты. Соседи были уверены, что Виолетта и Ральф брат и сестра. Молодая женщина взяла за правило не откровенничать с посторонними.

Ральф с нетерпением дожидался Виолетты. Когда она наконец доползла до третьего этажа, дверь распахнулась так быстро, что она оторопела.

— Где ты была? — закричал Ральф. — Только не говори, что мадам Лангдок до сих пор не закрыла магазин.

Виолетта вошла в квартирку. Несколько окон гостиной выходили на север, поэтому в комнате было светло всегда, даже в зимний морозный день. Мебель была обтянута материей красно-лиловых тонов, выцветший туркестанский ковер некогда блистал золотом. Когда беглецы сняли эту квартирку, она была полупустой, но Виолетта накупила безделушек, украсила комнату, и помещение обрело жилой и уютный вид. Комната Ральфа находилась в другом конце квартирки.

— Мы немного поработали, — объяснила Виолетта, снимая запорошенное снегом пальто. Говорить о визите лорда Фэрроу она не считала необходимым.

— Я принес на ужин немного говяжьей вырезки, — бросил Ральф, внимательно оглядывая молодую женщину. — Еще у нас есть свежий хлеб и бутылочка бургундского.

Виолетта не была голодна, но рассказывать Ральфу о том, что она была в ресторане, не хотелось. Она не ответила, и молодой человек, заподозрив неладное, отправился следом за ней в ее комнату.

— Что случилось? — настороженно спросил он. Виолетта села на кровать поверх покрывала и принялась снимать ботинки. Ноги замерзли и промокли.

— Ты так печальна! Я ненавижу, когда ты в таком состоянии! — воскликнул Ральф. — Лучше бы ты никогда не встречала этого выродка!

— Я устала… — прошептала Виолетта. Она почти не сомневалась, что ее друг уже начал беспокоиться.

— Ральф, почему ты так странно смотришь на меня?

— Тебе письмо. Из Лондона.

У Виолетты перехватило дыхание. Ральф вышел из комнаты и вернулся, держа в руках конверт.

— Я не вскрывал его. На обратной стороне адрес. Письмо от Блэйка.

Виолетта впилась ногтями в письмо и прислонилась к стене. Ей было страшно вскрыть конверт. Но голос внутри шепнул: а что если он просит ее вернуться? Виолетта надорвала конверт. Оттуда выпало несколько официальных бумаг. Она внимательно изучила содержимое конверта. Кроме документа, внешне похожего на брачный контракт, в нем не было ничего.

Виолетта развернула первый лист. Сверху стояла дата: 12 декабря минувшего года. Под датой были указаны имена ее и Блэйка. Этот листок она сразу отложила в сторону. Сразу за ним шла страница, помеченная 18 января 1859 года, в правом верхнем углу стояла восковая печать, а на первой строчке значилось: Лорд Теодор Эдвард Блэйк, виконт Невилл, истец… Виолетта отложила и этот листок. Личного письма Блэйка к ней ей обнаружить не удалось.

— Виолетта, что это за бумаги?

Виолетта облизала пересохшие губы. Сердце билось, как гонг, гулко и сильно.

Виолетта принудила себя погрузиться в чтение официальных бумаг и поняла, что первый листок, помеченный 12 декабря, являл собой прошение Блэйка о разводе. В качестве причины развода указывалось бегство жены и ее жестокое отношение к супругу. У Виолетты задрожали руки. Как он мог? Жестокое обращение…

Второй документ, состоящий из сорока или тридцати страниц, подтверждал расторжение брака судом ее величества. Только теперь, 1 февраля, Виолетта узнала, что больше не состоит в браке с Блэйком.

— Он… он развелся со мной… — жалобно пискнула Виолетта.

Ральф вздохнул с видимым облегчением.

— Мне очень жаль, Виолетта… — выдавил он из себя, пытаясь выразить участие. Он присел возле нее на кровать и попытался прижать ее к себе. Виолетта сбросила руку Ральфа со своего плеча, вскочила, как разъяренная кошка, и закричала:

— Что я теперь буду делать?

Потом она закрыла лицо руками и разрыдалась. Ральф нехорошо выругался и сунул руки, сжатые в кулаки, в карманы серых брюк.

— Ральф, я беременна! Я беременна от Блэйка! — рухнула на постель Виолетта.

А Ральф остался стоять с открытым от изумления ртом.

Раньше с ним такого не случалось: теперь Блэйк с большой неохотой возвращался домой. Раньше он любил тишину в доме и обеды в одиночестве, теперь он не любил ни того, ни другого.

Блэйк завершил ужин. Должно быть, еда была вкусной. С уверенностью он не мог этого утверждать, потому что после бегства Виолетты потерял аппетит и разучился чувствовать вкус пищи. Он вернулся в кабинет с намерением поработать, прежде чем настанет необходимость уснуть. Последнее время он спал плохо, несмотря на усталость — чувство, прежде ему незнакомое.

Едва он опустился на стул, как увидел перед собой лежащий на столе конверт. Из Франции. Он постарался уверить себя, что письмо его совершенно не интересует: важная корреспонденция доставлялась ему в банк. Но, черт возьми, с какой стати она пишет ему? Они состоят в разводе уже шесть недель. Он надеялся никогда не встретиться с ней больше.

Блэйк решил не обращать на письмо внимания и тотчас надорвал конверт.

«Дорогой Блэйк!

Я получила документы о разводе и благодарю вас за то, что все» бумажные хлопоты» вы взяли на себя. Я также благодарю вас за содержание, которое вы, как всегда великодушно, назначили мне и которого я не ожидала. Наилучшие пожелания вам и вашей семье.

Виолетта «.

Блэйк прочитал письмо и заглянул внутрь конверта в надежде обнаружить еще что-нибудь. Что это за письмо? Трудно сказать. Общий тон письма был чужим, а подпись удивительно родной. Почему она не поинтересовалась его жизнью? Неужели она думала, что он способен оставить ее вообще без содержания? Он взял на себя обязательство выплачивать ей столько денег, чтобы она могла существовать безбедно вплоть до смерти. Конечно, в том случае, если она снова не выйдет замуж.

Блэйк перечитал письмо. На сей раз он отметил ее отменный почерк. В письме не было ни одной ошибки. Неужели это она сама написала? Без посторонней помощи? Впрочем, его это не интересовало.

Неожиданно для себя Блэйк разорвал письмо пополам, потом еще раз пополам, бросил груду бумажек под стол и направился к заветному шкафчику, чтобы налить себе виски.

В голове вертелась одна мысль:» Черт бы ее побрал!»

Блэйк поднимался по широкой лестнице Хардинг-Хауса, ругая себя напропалую за то, что опять пил почти всю ночь напролет. Было раннее субботнее утро. По традиции, установленной еще в незапамятные времена, по субботам он завтракал со своей семьей. После завтрака он попытается уговорить брата совершить с ним прогулку по городу. После рокового падения Джон стал домоседом.

Джон не выздоравливал, и даже Блэйк начал терять надежду.

— Доброе утро, мама, — поздоровался с графиней Блэйк, целуя ее в щеку.

— Ты опоздал, папа уехал на верховую прогулку, — укорила его графиня.

— Простите, — извинился Блэйк. — Доброе утро, Катарина.

— Блэйк, ты выглядишь усталым, — заметила Катарина.

В это время в столовой появился Талли и попросил графиню спуститься на кухню. Блэйк и Катарина остались одни. Молодой человек положил себе на тарелку тонкий кусочек паштета и, подняв голову, встретил настороженный взгляд Катарины.

— Только, пожалуйста, без нравоучений, — предупредил он.

— Блэйк, мы знакомы с детства, я беспокоюсь о тебе. Ты плохо выглядишь. Ты что, пил?

Блэйк опустил на стол чашечку с черным кофе. — Да.

Катарина встала, обошла вокруг стола и устроилась рядом с Блэйком.

— Ты слишком много пьешь. И не только я это замечаю. Твои родители обеспокоены твоим времяпрепровождением. Джон тоже нервничает. Почему ты занимаешься саморазрушением?

— Не знаю.

— А я думаю, настало время поговорить о Виолетте.

— Я наконец-то получил от нее письмо, — стараясь быть безразличным, сказал Блэйк. — Даже не письмо, а так… две-три строчки.

— Блэйк, я чувствую, что ты ее до сих пор любишь…

— Да, люблю! — взорвался Блэйк. — Но мы разведены, и я не понимаю, зачем ей писать мне, особенно если в письме нет ничего важного.

— Наверное, тебе следует отправиться в Париж и навестить ее.

— Ты что… с ума сошла? Зачем мне это надо? Катарина прикусила губу и повела плечами.

— Блэйк, ты мне так дорог… Я не могу видеть тебя в таком состоянии.

Кто-то кашлянул у них за плечами, и, повернувшись, Блэйк и Катарина увидели Джона, которого двое слуг поддерживали под руки.

— Доброе утро! — стараясь казаться беззаботной, поздоровалась Катарина.

— Мне кажется, я помешал вам, — нахмурился Джон. — Я буду завтракать один, в библиотеке, — отдал он распоряжение слугам.

Катарина вскочила и бросилась за старшим братом, забыв о младшем.

Катарина нашла Джона в библиотеке, погруженным в созерцание природы за окном.

— Джон, это было вовсе не то, о чем ты подумал, — забормотала девушка.

— Катарина, мне жаль, что я прервал обмен нежностями между тобой и моим братом.

— Джон, ты ничего не прервал. Ты не можешь нам помешать.

Он бросил на нее внимательный взгляд и снова отвернулся к окну.

— Джон, что, по-твоему, ты видел? — Она начинала злиться.

— Я знаю, что я видел, дорогая, — цинично улыбнулся Джон. — Ты привлекательная женщина, а Блэйк молодой мужчина, и вовсе не слепец.

— Ты просто сумасшедший! — воскликнула девушка. — Блэйк влюблен в Виолетту.

— Тем более у него много поводов искать утешения у тебя.

— Я с удовольствием утешила бы его, но совсем не так, как ты предполагаешь.

— Почему бы и нет? В конце этого месяца тебе, Катарина, исполняется уже двадцать четыре года. Разве не пора подумать о замужестве?

— Выйти замуж за Блэйка? — округлила глаза Катарина.

— Мой брат — партия просто позавидуешь. Молод, богат, у него золотое сердце. Его сын унаследует земли и титул.

— Джон, мне не нравится ход нашего разговора.

— В том, что я сказал, много смысла. Почему ты отказала дюжине претендентов на твою руку, как не потому, что рассчитывала выйти замуж за Блэйка?

— Ты дурак, — только и вымолвила после долгого молчания Катарина.

— Неужели? — цинично спросил Джон.

— Джон, я… — Катарина осеклась, потому что дама не должна произносить тех слов, которые собиралась сказать девушка. Дама не может предлагать себя мужчине.

— Что?

— Джон, я люблю тебя. Вовсе не Блэйка. И всегда любила только тебя. — Сердце у нее ёкнуло.

Выражение лица Джона осталось прежним. Он не проронил ни звука. Катарина поняла, что она добровольно положила голову на плаху, поскольку с первого дня знакомства с братьями она не сомневалась в том, что настанет день, когда именно Джон станет ее любовником, мужем, другом.

— Смешно, — сказал Джон после долгой паузы. Катарине хотелось плакать навзрыд. Совершенно ясно, что он не испытывает к ней таких же чувств, как она к нему.

— Катарина. — Голос Джона странно дрожал. — Я вовсе не собираюсь жениться. Мне не нужна жена. А Блэйк, в свою очередь, нуждается в вас. Кроме того, — улыбнулся Джон, — я думаю о вас только как о сестре. Вы должны знать правду.

Катарина услышала то ли вздох, то ли стон и поняла, что это она сама исторгла этот трагический звук. Она в отчаянии отвернулась от Джона и бросилась прочь из библиотеки.

Жизнь, казалось, завершилась, не начавшись.

Виолетта стояла у окна и выглядывала из-за тяжелых занавесей на улицу. Она мечтала о том, чтобы он ушел. Еще она хотела, чтобы Ральф сейчас был дома.

Месяц назад Ральф потерял работу, и Виолетта подозревала, что его уволили. Но, несмотря на это, его никогда не было дома. Он ни слова не говорил о том, чем занимается. Виолетта была уверена, что он без толку околачивается с бродягами и пьет по кабакам вино. Единственное, в чем она не сомневалась, так это в том, что он очень несчастлив. Отношения у них стали натянутыми.

На другой стороне улицы, где молодые деревца выбрасывали вверх первые зеленые побеги, прохаживался Фэрроу. Виолетта знала, что он дожидается ее прихода. Когда десять минут назад он постучал в дверь, она не открыла. Должно быть, сперва он посетил магазин мадам Лангдок и, несомненно, удивился тому, что она взяла отгул. Мадам Лангдок никогда бы не сказала Фэрроу правду, даже несмотря на свою искреннюю к нему симпатию.

Виолетта не хотела встречаться с Фэрроу, хотя ей было бы жаль лишиться общения с ним. Фэрроу неистово ухаживал за ней, приглашал ее в рестораны, на прогулки, в театры и музеи. Виолетта постепенно влюбилась в высокое искусство и стала очень нежно относиться к Фэрроу.

Молодая женщина чувствовала себя очень одиноко, несмотря на новую жизнь, зародившуюся в ней и стремительно развивающуюся, вопреки всем превратностям судьбы. К чему ей избегать общества знатного богатого, привлекательного молодого человека, который ухаживал за ней как за настоящей леди, хотя прекрасно был осведомлен о ее происхождении?!

Но на прошлой неделе Виолетта приняла твердое решение больше с Фэрроу не встречаться. На прошлой неделе она и мадам договорились о том, что Виолетта не будет работать вплоть до рождения ребенка и несколько месяцев спустя. Ребенок должен появиться на свет в конце лета. Мадам полагала, что богатые клиенты магазины не должны видеть работающей беременную женщину. Особое значение имело то, что Виолетта больше не носила обручальное кольцо.

Одного взгляда на молодую женщину было достаточно, чтобы понять, что она в положении.

Виолетта почувствовала неожиданный укол в сердце. Боль носила не физический, а душевный характер. Как только она начинала думать о малыше, она сразу же вспоминала о Блэйке. Неужели радость в ее жизни будет постоянно сопровождаться печалью?

Виолетта замерла в напряженном ожидании. Фэрроу резко обернулся и увидел в окне ее силуэт. Она остро нуждалась в друге, но Фэрроу слишком часто ездил в Англию и возвращался обратно: Виолетта опасалась, что о ее ребенке может узнать Блэйк.

Раздался нетерпеливый стук в дверь.

— Виолетта, я заметил вас с улицы. Вы что, нездоровы? Пожалуйста, позвольте мне войти.

Виолетта не отвечала.

— Виолетта!!! — раздался из-за двери требовательный голос Фэрроу.

Молодой женщине очень хотелось, чтобы кто-то разделил ее одиночество, но она опасалась, что Фэрроу заметит ее положение и больше не захочет поддерживать с ней отношения. Пока Виолетта колебалась, Фэрроу поднял страшный шум на лестничной клетке. Он слишком громко принялся стучать в дверь и звать ее, и женщина испугалась, что это обеспокоит ее соседей. Она поспешно сняла с вешалки длинную, широкую шерстяную шаль и накинула себе на плечи.

— Входите, — отворила она дверь.

Фэрроу не вошел, а влетел в ее квартирку и набросился на нее с обвинениями.

— Зачем вы пытались сделать вид, что вас нет дома? Вы что… спали? Вы что… заболели?

— Да, — подтвердила Виолетта, — я спала. У меня немного поднялась температура.

— Я не видел вас уже две недели. Вы избегаете меня. Почему?

Виолетта была не готова к такому натиску.

— Я была занята.

— Не верю. Я думаю, вы больше не хотите меня видеть. Это так? Что я сделал, чем заслужил ваше недовольство?

— Это не вы, это я, — опустив глаза ответила женщина.

— Вас что-то огорчает, — заглянул ей прямо в глаза Фэрроу и потянулся, чтобы поймать ее руки и поцеловать их.

Он неловко повернулся, и шаль медленно соскользнула на пол.

— Простите, — пробормотал Фэрроу, и взгляд его наткнулся на ее округлившийся живот и располневшие груди. Фэрроу замер с открытым ртом. — О Боже, вы беременны… — протянул он.

— Да, я жду ребенка от Блэйка. — По лицу Виолетты катились слезы.

— А он знает об этом? — спросил Фэрроу.

— Нет. — Виолетта смахнула слезы. — И вам не следует сообщать ему об этом. Он не должен знать ничего.

— Так не следует поступать, — сказал Фэрроу.

— А мне все равно, — разрыдалась Виолетта. — Если я сообщу ему о рождении ребенка, он приедет и отберет у меня малыша.

— Да, но если родится мальчик, он должен стать наследником Блэйка и всей семьи.

— Мой ребенок будет считаться наследником только до тех пор, пока у Блэйка не родится законный сын. И почему вы взяли его сторону? Неужели вы хотите сообщить о моем ребенке Блэйку?

— Я вовсе не на его стороне. Это и невозможно, потому что я люблю вас. Я мужчина, у которого еще нет наследника. Я могу только вообразить себе, как бы я поступил на месте Блэйка, узнай я, что у меня родился сын.

— Так вы намерены сообщить ему об этом? — в упор спросила Виолетта.

— Не знаю, — сознался Фэрроу.


Глава 32


Фэрроу с трудом уговорил Виолетту пройтись по улице до ресторанчика. Виолетта захватила с собой шаль, надеясь скрыть свое положение от посторонних глаз. Фэрроу до сих пор не оправился от шока. Что следует делать мужчине, влюбленному в женщину, беременную от другого мужчины?

Они вошли в маленький ресторанчик. Владелец его с улыбкой проводил их к столику возле окна, откуда открывался прелестный вид на купол старой церкви, усыпанный голубями. Фэрроу сделал заказ и принялся исподволь наблюдать за Виолеттой. Она покраснела и отвернулась.

Следует ли ему сообщить Блэйку о наследнике? Но в таком случае он потеряет Виолетту. Что делать он не знал.

— Виолетта? Каковы ваши планы на ближайшее время?

— Вы имеете в виду — после рождения ребенка? Фэрроу кивнул:

— Вы будете нуждаться в деньгах. Я хотел бы помочь вам.

— Очень мило с вашей стороны, — улыбнулась Виолетта. — Но у меня все есть. Блэйк назначил мне содержание. После рождения ребенка я вернусь на работу к мадам Лангдок. Я найму молодую няню, которая согласится ухаживать за моим первенцем.

— Так Блэйк выделил вам содержание, а вы продолжали работать?! — в недоумении переспросил Фэрроу.

— Мне нравится моя работа. Я сразу вижу, какие вещи подойдут даме, а какие ей никогда не следует надевать. — Она улыбнулась. — Должно быть, вам странно это слушать, если учесть, как я сама одеваюсь.

— Почему бы вам самой не ухаживать за малышом?

— Я намереваюсь пробыть дома от четырех до шести месяцев, но, Роберт, мне нравится моя работа!

Фэрроу это было странно слушать. Место женщины — дом.

— Честно говоря, — призналась, покраснев, Виолетта, — в конце следующего года я собираюсь открыть свой собственный магазин.

Фэрроу не верил своим ушам.

— Надеюсь, что дело у меня пойдет. Как вы думаете, я могу взять в банке кредит, чтобы встать на ноги?

— Вы хотите открыть магазин после рождения ребенка?

— Я бы сделала это сейчас, если бы не моя беременность. Я полагаю, мне нужен поручитель, чтобы обратиться в банк.

— Виолетта, а если бы вы снова вышли замуж, вы бы оставили мысль о собственном магазине?

— Почему? — удивилась молодая женщина. — Я вижу, вы не одобряете мой проект.

Фэрроу откинулся на спинку стула. Он не мог себе представить, чтобы его жена держала магазин женского белья.

— Я не одобряю и не могу одобрить. Виолетта, вы превратились в тонкую светскую женщину, которая достойна всех удовольствий мира — собственного дома, прислуги, загородного особняка, шелков, бархата, дорогих украшений. Но продолжать работать, имея денежное содержание от Блэйка? Становиться владелицей магазина? Нет уж, увольте. Раз уж мы заговорили на эти темы, скажите, каковы ваши дальнейшие намерения?

— Вы говорите о моих планах стать хозяйкой магазина?

— Нет, я говорю о том, сколь долго вы собираетесь держать Блэйка в неведении о рождении его собственного ребенка?

— Я не собираюсь сообщать ему, — отвела глаза Виолетта. — Это мой ребенок, а не его.

— Тогда и я никому не скажу об этом, — решил Фэрроу, хотя это решение шло вразрез с его представлениями о чести.

— Вы готовы считаться с моими желаниями?

— У меня нет выбора, ведь я намереваюсь продолжать ухаживать за вами.

— Но что будет потом? После родов?

— Рождение ребенка не повлияет на мои чувства, — твердо сказал Фэрроу.

— Тогда мне очень повезло, — призналась Виолетта.

Фэрроу очень хотелось, чтобы Виолетта сказала правду. Еще ему бы хотелось, чтобы Виолетта не была по-прежнему влюблена в Блэйка.

Стоял теплый майский день. Из клейких почек уже проклюнулись нежные зеленые листочки. По ветвям старых крепких вязов скакали малиновки.

Блэйк, казалось, не заметил наступления весны. Он сидел в своем кабинете в банке, погруженный в изучение финансовых отчетов.

Дверь отворилась, и в щель просунулась голова его молодого помощника.

— Виконт?

— Да?

— Вас хотят видеть ваш батюшка, граф Хардинг, и ваш брат, лорд Фарлей.

Блэйк с удивлением следил за тем, как в кабинет прошествовали его отец и брат.

— Не скрою, я удивлен, — вместо приветствия сказал Блэйк.

— Не сомневаюсь, — важно ответил его отец. — Блэйк, мы бы хотели обсудить с тобой некоторые важные вопросы.

Блэйку решительно не понравилось начало беседы. Что-то пугающее и требующее немедленного решения собрались свалить на него родственники.

— Не испытывайте моего терпения, — попросил младший брат, когда отец и Джон удобно устроились в креслах.

— Блэйк, — начал граф, — твой развод состоялся в январе, нынче уже май. Мне и твоему старшему брату совершенно ясно, что ты не предпринял ни единой попытки найти себе достойную супругу.

Блэйк отказывался верить своим ушам.

— Блэйк, — перешел в наступление Джон, — не пытайся ввести нас в заблуждение. Она оставила тебя шесть месяцев назад. Совершенно ясно, что ты несчастлив. Пора начинать новую жизнь.

— Это моя жизнь, — уточнил Блэйк.

— Блэйк, — вмешался граф, — давай называть вещи своими именами. Через несколько лет мне стукнет семьдесят.

— Я бы не стал называть несколькими годами целое десятилетие, — отпарировал Блэйк.

— Твой брат не сможет выздороветь окончательно. Его обязанности теперь ложатся на тебя. Отныне ты в долгу передо мной, перед матерью, перед своим братом и графством за рождение достойного наследника. Как тебе известно, в этом деле трудно обойтись без жены. Поэтому мы пришли спросить тебя, когда ты вновь намерен жениться?

Блэйк рассердился:

— Честно говоря, я не собирался жениться вновь.

— Но нам нужен наследник, — упрямо твердил граф.

— Блэйк, — не глядя в глаза брату, начал Джон, — я знаю, ты был обижен дважды. Но обязанности надо выполнять, поэтому на сей раз тебе придется отнестись к выбору супруги как умудренному опытом человеку.

Блэйк вышел из-за стола и принялся нервно расхаживать по кабинету. Женитьба не входила в его планы, но он отчетливо осознавал правоту своих родственников.

— Мне нужно время на раздумье и на выбор, — наконец сказал он.

— Признаться, мы с твоим братом хотели бы предложить тебе достойнейшую кандидатуру, — сообщил граф.

— Она будет тебе преданной женой, — добавил Джон.

— Ну, говорите, — глухо произнес Блэйк.

— Это Катарина, — отчеканил отец Блэйка. — Ей давно пора замуж. Я уже побеседовал с ее отцом. Он был бы в восторге, если бы вы соединили свои жизни.

— Катарина? Вы говорите о Катарине Деафильд? — не мог прийти в себе от изумления Блэйк.

— Да, — подтвердил граф. — Она хорошо воспитана, добра, вы знаете друг друга с детства. Она может стать для тебя идеальной женой и идеальной матерью твоим детям. Вашим детям.

Блэйк вспомнил, как они с братом впервые встретились с Катариной. Потом он вспомнил, что на первом своем балу Катарина танцевала свой первый вальс с Джоном. Конечно, теперь Джон прикован к кровати, и ему больше никогда не придется танцевать ни с Катариной, ни с кем-нибудь другим.

— Вы поладите друг с другом, — словно прочитав мысли брата, сказал Джон. — Катарине надо как можно скорее выйти замуж. Если этого не произойдет, она останется старой девой и будет оттеснена на обочину жизни.

— Да, но я отношусь к Катарине как к сестре, — несмело отклонил предложение Блэйк.

— Она тебе не сестра. Так что выкини это из головы.

Блэйк рассвирепел:

— Вы вдвоем пришли ко мне в кабинет поучать меня, на ком и когда мне следует жениться. Вы что, думаете, я стану вести себя как хорошо тренированная гончая?

— Блэйк, мы предложили тебе то, что хорошо для тебя, замечательно для Катарины и отлично для твоей семьи.

— Знаете… мне надо подумать… — Блэйк опустился в кресло.

— Значит, ты не говоришь нам» нет «? — с надеждой спросил граф.

— Отец, я выполню свой долг перед тобой и графством, это я тебе обещаю.

Граф довольно улыбнулся.

— Но женюсь я на Катарине или нет — это решение не одной минуты. — Блэйк взглянул на брата и поймал его настороженный взгляд.

Блэйк медлил, стоя в вестибюле городского дома Деафильдов.

Катарина находилась в своем кабинете. Она сидела за дамским бюро, держа в руках перо, которое так и не опустилось на лист. Взгляд ее был прикован к уголку сада, который можно было наблюдать сквозь большое арочное окно комнаты. Катарина была встревожена и огорчена.

— Леди Катарина, вас хочет видеть виконт Невилл, — объявил дворецкий.

Катарина улыбнулась и, протягивая вперед руки, чтобы обнять Блэйка, направилась ему навстречу.

— Блэйк, дорогой, как я рада тебя видеть!

Блэйк улыбнулся. Катарина была привлекательной девушкой, но не в его вкусе. Он поцеловал ей сперва руку, потом чмокнул в щеку.

— Катарина, дорогая, я не помешал?

— Конечно, нет. Присаживайся. Томсон, будьте добры, принесите нам чаю с печеньем.

— Катарина, я вижу, что тебя что-то тревожит. Скажи мне что. Ты так часто спрашивала у меня о том же самом, что теперь наступила моя очередь.

— Блэйк, мне так одиноко, — пожаловалась Катарина.

Молодой человек весь напружинился. Она сама давала ему шанс приступить к разговору.

— Я всегда мечтала о семье, о детях, о доме. А теперь… все пропало.

— Катарина, после твоего первого выхода в свет ты отказала дюжине достойнейших джентльменов. Почему?

— Я думаю, все это время я ждала своего героя. Рыцаря в сверкающих доспехах. Теперь я поняла, что такой мужчина существует только в мечтах женщины.

— Я не подозревал, что ты столь романтична, Катарина. — Блэйк взял ее руку в свою. Он странным образом вспомнил о Джоне, тоже неисправимом романтике. — Скажи, а мужчина, за которого ты выйдешь замуж, тоже обязан быть героем? Не может ли он быть обыкновенным существом из плоти и крови?

— Я не собираюсь выходить замуж, — неожиданно резко ответила девушка.

— Даже за меня?

В комнате повисло напряженное молчание.

— Кажется, я все испортил, — натянуто улыбнулся Блэйк. — Мне надо жениться, Катарина. Мне пришло в голову, что мы с тобой могли бы поладить. Мы давно друзья. Я уважаю тебя и забочусь о тебе. Можно ли выбрать жену лучше тебя? Я выбираю надежного человека и заботливую мать своим будущим детям.

Катарина поднялась:

— Я не верю своим ушам. Ты хочешь жениться на мне???

Блэйк отогнал от себя образ Виолетты.

— Да, хочу. Я долго обдумывал этот шаг. Катарина почему-то смотрела на него так, будто в это время на голове Блэйка вырастали рога.

— Блэйк, я не могу выйти за тебя замуж, потому что ты влюблен в Виолетту.

— Ерунда, — буркнул Блэйк.

— Все равно я не выйду за тебя — это было бы неправильно.

— Не понимаю.

— Я отношусь к тебе как к брату.

— Я вовсе не брат тебе, дорогая, — улыбнулся Блэйк, вспомнив свой разговор с отцом и Джоном.

— Это непорядочно по отношению к Виолетте. А она была и есть мой друг.

— Мы с Виолеттой разведены. И она не имеет к этому никакого отношения.

— Но она любит тебя! — воскликнула Катарина. Блэйку показалось, что он получил физический удар. Придя в себя, он снова принялся настаивать:

— Это абсурд. Скажи, Катарина, ты мне отказываешь?

— Ну, нет… я не отвергаю тебя, Блэйк.

— Хорошо, — прервал он ее. — Тогда подумай об этом серьезно, хорошо? Ты ведь сама говорила, что не хочешь быть одна, что хотела бы иметь детей, дом, семью. Я делаю тебе серьезное предложение.

— О Господи! — Катарина была потрясена. — Я подумаю об этом, Блэйк.

Он поцеловал ей руку и торопливо покинул дом Деафильдов, задавая себе вопрос, а правильно ли он поступил.


Глава 33


Катарина знала, что замуж за Блэйка она не выйдет никогда. Это было бы аморально. Как бы она ни пыталась изгнать из сердца Джона, это было сделать невозможно. Выйти замуж за Блэйка была равносильно тому, что она сознательно испортила бы жизнь им обоим.

Выглянув в окно, она увидела, что Блэйк вышел из дома и направляется к экипажу. Сердце ее глухо билось. Если бы она не знала Джона, она, конечно, без памяти влюбилась бы в очень привлекательного по-мужски Блэйка.

Но почему она чувствует себя не в своей тарелке? Ответ пришел неожиданно ясный. Все ее существо сопротивлялось тому, что чужой мужчина хочет жениться на ней, наперекор ее и своим чувствам. Она уже давно жила с мыслью, что наступит день и она станет женой Джона и матерью его детей. Неделю назад ей стало ясно, что ей придется коротать время до старости одной. Она боялась одиночества. Черт побери! Ругательство вырвалось у нее помимо воли и желания — ведь Катарина никогда не позволяла себе бранных слов даже в мыслях. Она бросилась к двери.

— Томсон!

В коридоре как из-под земли появилась высокая фигура дворецкого.

— Закладывайте экипаж.

Не успел дворецкий покорно кивнуть, как Катарина уже летела вверх по лестнице, высоко приподняв мешающие бежать юбки, очень хорошо понимая, что нарушает правила приличия.

В спальне она схватила черную шляпу с перьями, белые лайковые перчатки и бросилась вниз.

— Почему такая спешка, госпожа? — пробормотал Томсон.

— Никакой спешки! — бросила Катарина. — Я еду в Хардинг-Хаус. — Сердце ее бешено билось. Она уже месяц не видела Джона. Она отменила свои визиты в Хардинг-Хаус после его ледяного отказа.

По дороге к Джону она думала о том, что ее отказ Блэйку был бы совершенно правильным и естественным, но она должна поговорить об этом с Джоном.

Возле дверей ее встретил Талли.

— Леди Деафильд, как приятно видеть вас! Лорд Фарлей в саду. Дышит воздухом и принимает солнечные ванны.

Джон сидел в саду на расстеленном одеяле. На нем были черные брюки и изысканная белоснежная рубашка. Он, казалось, был погружен в чтение книги. Боже! Как она соскучилась!

— Джон!

Лорд Фарлей поднял голову, и на мгновение в глазах его вспыхнула радость, но потом глаза потухли, и взгляд стал безучастным.

— Здравствуй, — поздоровалась Катарина.

— Прости, что не приветствую тебя стоя, — ехидно, но с явным страданием ответил Джон.

— Мы так давно не разговаривали с тобой, Джон. Позволь, я присяду возле тебя.

— Конечно, устраивайся где тебе удобнее.

— Как ты поживаешь, Джон? — с улыбкой спросила Катарина, не рассчитывая на ответную любезность.

— Неплохо. На следующей неделе я отправляюсь в Европу принимать грязевые ванны под Женевой. Говорят, они творят чудеса.

Катарина готова была крикнуть, что, даже если чудес не произойдет, ей все равно. Но она молча перебирала складки зеленой юбки.

— Ну а ты как? — наконец спросил Джон. — Неужели теперь модно ходить в черных шляпках летом?

Только теперь Катарина осознала, что одета безвкусно, что зеленый, черный и белый плохо сочетаются друг с другом. Она стянула с головы черную шляпку и выпалила:

— Твой брат только что сделал мне предложение.

— И ты его приняла? — не моргнув глазом, спросил Джон.

— А ты совсем не удивлен? — заподозрила неладное Катарина.

— А чему тут удивляться? Блэйк должен жениться. Ты для него превосходная партия.

— Но он любит Виолетту, и нам всем это известно. Он очень обижен на нее.

— Она его бросила. Он получил формальный развод. Он человек гордый и не станет возвращать ее. Катарина, он избавится от этой любви. В любом случае, — помолчав, добавил он, — ты ему в этом можешь помочь.

— Я не могу выйти за него замуж.

— Почему? — изумился Джон.

Катарина не верила своим ушам. Несколько недель назад она доходчиво объяснила ему почему.

— Это… неприлично.

— Это очень прилично. Катарина, это лучшее предложение, на которое ты можешь рассчитывать, если тебя смущает выбор. Тебе уже двадцать четыре года. Давно пора бы выйти замуж. Я не сомневаюсь, что ты примешь предложение Блэйка.

— Скажи, ты действительно хочешь, чтобы я вышла замуж за Блэйка? — пронзительно спросила Катарина, словно вкручивая свой вопрос в уши Джона.

— Ну конечно. Я мечтаю стать добрым дядюшкой твоим и Блэйка детям. Честно говоря… именно я подал эту идею Блэйку. Мы обсудили такую возможность совсем недавно.

Катарине стало трудно дышать. Больше оставаться рядом с Джоном она не могла. Какой она была дурочкой, что помчалась к нему!

— Катарина! Не делай глупостей. Блэйк будет превосходным мужем, а ты прекрасной женой. Прости, если огорчил тебя, — Взгляд его стал жестоким. — Но мне ваш будущий брак очень по душе. Ты должна принять предложение Блэйка.

Катарина искала и не находила слов. Последняя надежда рухнула. Мечты ее развеялись как дым. Она покачала головой, развернулась и исчезла.

— Ты что… собираешься отправиться в театр? — не верил своим глазам Ральф.

Виолетта стала толще раза в три и была вынуждена постоянно отпускать платья. Но, как это ни странно, беременность шла ей на пользу, и она похорошела: кожа у нее стала гладкой, голубые глаза приобрели глубину и понимание жизни. Виолетта прекрасно знала, что большинство дам, будучи в положении, предпочитают не выходить на улицу.

— Почему я должна сидеть дома, если лорд Фэрроу не возражает, чтобы я пошла с ним?

— Но это неприлично, — настаивал Ральф.

— Скажи, Ральф, а что ты делал сегодня? — в свою очередь задала вопрос Виолетта.

— Я немного погулял.

— А я думаю, что ты весь день просидел со своими собутыльниками в какой-нибудь пивной.

— А тебе какое дело, дорогуша?

Ральф вел себя последнее время очень странно. Он стал заядлым выпивохой. Видела его Виолетта редко, а если и встречала на улице, то в компании дурно одетых и плохо пахнущих бродяг, которых она презирала и боялась.

— Это все потому, что ты скучаешь по Англии? — допытывалась она.

Ральф пробормотал что-то нечленораздельное. Даже стук в дверь не прервал их разговора.

— Тогда… это из-за ребенка? — стараясь сдерживать себя, поинтересовалась Виолетта.

— Да, из-за ребенка и из-за него. — Ральф махнул рукой в сторону двери, за которой стоял, несомненно, Фэрроу, — он приехал за Виолеттой, чтобы отправиться с ней в театр.

— Мне очень жаль, что ты не даешь мне спокойно жить, — сказала Виолетта, направляясь к двери.

— Мы с тобой жили спокойно, пока ты не захотела заделаться леди, — пробубнил Ральф. — Виолетта, он такой же, как все, как Блэйк. Он воспользуется тобой и бросит, как обглоданную кость.

Виолетта нахмурилась и отворила дверь. За порогом стоял улыбающийся Фэрроу, и она, не удержавшись, улыбнулась в ответ.

— Вы так красивы сегодня, — сказал Фэрроу и нежно поцеловал ее в щеку. Он безучастно кивнул Ральфу и спросил: — Вы готовы?

Виолетта собиралась кивнуть, но в это время Ральф вынул из кармана конверт и, помахав им перед носом своей подруги, сказал:

— А вот что мы получили сегодня.

Молодая женщина выхватила конверт, обрадованная тем, что письмо было от Катарины Деафильд. Конверт был вскрыт.

— Ты вскрыл письмо! Ты просил кого-то прочитать его тебе?

— Это ошибка, — ответил Ральф. Оба они знали, что он лжет.

Виолетта решила, что Ральф зашел слишком далеко. Извинившись перед Фэрроу, она начала читать. Чтение не составляло для нее труда. Теперь Виолетта свободно читала и книги, и газеты, но то, что она обнаружила в письме, заставило ее нахмуриться. Ей казалось, что кто-то острым ножом водит ей по сердцу.

— Что там такое? — заволновался Фэрроу, заметив, как изменилось ее лицо.

— Катарина выходит замуж за Блэйка. — Виолетта была явно расстроена.

— Да, я слышал об этом, — помедлив, ответил Фэрроу.

Виолетта почувствовала, что уплывает в темный туман, который окутывает ее с головы до ног.

Блэйк вошел в библиотеку собственного клуба, и все головы тотчас повернулись в его сторону. Блэйк в свою очередь принялся искать глазами Дома Сент-Джорджа, которого и обнаружил сидящим около камина с газетой в руках. Пробираясь поближе к другу, Блэйк то и дело выслушивал поздравления по поводу предстоящей женитьбе на Катарине Деафильд. Известие о помолвке было опубликовано во всех городских газетах.

Блэйк опустился на стул возле Дома, который тотчас отложил газету в сторону. Он только что вернулся с женой и детьми с Континента.

— Ка-а-кие новости! — пропел Дом, но взгляд его оставался настороженно-внимательным. — Впрочем, я не удивлен. Полагаю, что твой брак с Катариной был неизбежен. Прими мои поздравления, Блэйк.

— Неизбежен. Ну и слово ты выбрал. Видишь ли, я знаю Катарину почти так же хорошо, как себя самого.

— Я знаю, — кивнул головой Дом. — А что с Джоном?

— Все доктора, которые обследовали его, подтвердили, что он никогда не встанет на ноги. Он несчастен и очень изменился. Я не узнаю собственного брата. Он редко посещает клуб, почти не выходит из дома. Он начал поговаривать о том, чтобы провести остаток жизни в провинции, в Хардинг-Холле. Он становится затворником, и это меня очень беспокоит.

— Не позволяйте ему раскисать. Жизнь его не кончена. Он прекрасный, добросердечный человек. Он должен прожить свою жизнь как можно насыщеннее.

— Я полностью согласен с тобой. Я хочу, чтобы Джон стал прежним.

— По правде говоря, через некоторое время он мог бы жениться. Он ведь по-прежнему остается наследником титула, состояния и владений. Он имеет вес в политических кругах, и я уверен, что немало хорошеньких женщин согласятся выйти замуж за твоего брата.

— У него не будет детей, — уточнил Блэйк.

— Некоторых женщин это не испугает. Кроме того, из Джона получился бы прекрасный отчим. А ведь еще есть возможность усыновить детей.

— Джон на это не пойдет, — после продолжительного молчания глухо ответил Блэйк.

— А может, нам стоит заняться твоим братом? Мы будем вывозить его из дома и подыщем ему подходящую женщину.

Блэйк с благодарностью пожал руку Дому:

— Ты настоящий друг. А теперь скажи, как там, на юге Франции?

— Там тепло.

— Это все, что ты мне хочешь сказать?

— Перед возвращением на родину мы провели неделю в Париже.

Блэйк тотчас вспомнил о Виолетте. Интересно, виделся ли с ней Дом.

— Прогуливаясь по Елисейским полям, мы наткнулись на Фэрроу.

— Фэрроу? — Блэйк весь подался вперед. — Что он, черт возьми, делает в Париже летом?

— Всю зиму он снимал дом в Париже. Он сказал, что развлекается в Париже так, как нигде больше развлекаться нельзя.

Блэйк в пустые совпадения не верил, поэтому спросил напрямую:

— Он был с моей бывшей супругой?

— Нет, он был без нее, но моя жена поинтересовалась, знает ли он что-нибудь о Виолетте. Он сказал, что он видел ее и она хорошо устроена во Франции. После этого он начал искать предлог, чтобы расстаться с нами.

У Блэйка вздулись вены на висках. Итак, Фэрроу околачивается в Париже, там же, где теперь живет Виолетта. В случайность он не верил. Это не твое дело, уговаривал он себя и продолжал терзаться.

— Блэйк? — забеспокоился Дом. — С тобой все в порядке?

— Нет, не все, — отчеканил Блэйк. — Можешь считать меня дураком, но я отправляюсь в Париж.

Дом только ухмыльнулся в ответ.


Глава 34


У Катарины дрожали руки, когда она вскрывала письмо, полученное от Виолетты из Парижа. Объявления о помолвке Катарины были напечатаны три недели тому назад. Ей оставалось только гадать, что написала ей Виолетта. Катарина была растеряна и расстроена. Вместо радости, которую испытывала бы любая женщина, став она невестой виконта Невилла, Катарина чувствовала себя несчастной, униженной и раздавленной. Она до сих пор не понимала, как могла дать согласие на помолвку, но она твердо знала, что решение о браке с Блэйком неправильное и принято оно было от отчаяния.

Графиня Сюзанна, мать Блэйка, уже затевала свадебные торжества, которые должны были потрясти Лондон и затмить все предыдущие брачные церемонии. Блэйк решил назначить свадьбу на декабрь, и Катарина не возражала.

Находясь в постоянном душевном смятении, Катарина решила, что она просто не будет думать ни о предстоящей свадьбе, ни о расторжении помолвки.

Итак, она развернула письмо и погрузилась в чтение.

« Дорогая Катарина! Совсем недавно я получила от тебя письмо с замечательным известием о том, что ты выходишь замуж за Блэйка. Я так рада за тебя! Никто больше тебя не заслуживает такого прекрасного мужа, как Блэйк. Я уже давно думала о том, что вы составили бы чудесную пару. Прими мои поздравления.

Жизнь моя в Париже протекает мирно и благополучно. Я взяла небольшой отпуск у мадам Лангдок, но скоро вернусь к любимой работе. У меня есть кое-что интересное, что я могу сообщить только тебе. С зимы за мной ухаживает лорд Фэрроу. Намерения его кажутся мне весьма серьезными. Я полагаю, что очень скоро он сделает мне предложение. Думаю, я отвечу согласием. Разве это не замечательно? Я счастлива как никогда. Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания всем близким.

Искренне твоя Виолетта «.

Катарина перечитала письмо, чтобы убедиться, что она поняла его правильно. Взявшись за письмо в третий раз, она вознамерилась читать между строк. Она не могла представить себе, что Виолетта может радоваться предложению Фэрроу.

Если женщина искренне любит мужчину, эта любовь не умирает, она живет вечно вопреки здравому смыслу. Катарина знала это по себе.

— Катарина?

Девушка вздрогнула, услышав голос Блэйка, вскочила и принялась судорожно складывать письмо.

— Я не ожидала увидеться с тобой сегодня, — нервно забормотала Катарина.

Блэйк подошел ближе и поцеловал ей руку, а не чмокнул ее в щеку, как делал это после объявления о помолвке.

— Что, в письме плохие новости?

— Нет. — Катарина провела языком по высохшим губам. — Это… это письмо от Виолетты.

— Понятно. И что она тебе сообщает? — слегка покраснел Блэйк.

Катарина не хотела заставлять Блэйка страдать и сказала только четверть правды.

— Она пишет, что хорошо устроилась в Париже. Она счастлива там. Кроме того, она попросила меня передать наилучшие пожелания всем близким.

— И все? — допытывался Блэйк.

— Это все из того, что я хотела бы сообщить тебе.

— Этого не может быть, — рассвирепел Блэйк. — Она знает о нашей помолвке?

— Да, и она передает поздравления. — Катарина прикусила губу, она не собиралась говорить Блэйку о Фэрроу.

— Могу ли я прочитать письмо? — неожиданно попросил Блэйк.

— Прости? — не поняла Катарина.

— Ты что-то скрываешь от меня. Катарина честно протянула жениху письмо.

— Спасибо, — пробежав глазами послание, поблагодарил ее Блэйк. Челюсти его были крепко сжаты.

— Ты рассердился.

— Почему я должен рассердиться? Я женюсь на тебе, она выходит замуж за Фэрроу. Все прекрасно.

— Блэйк, наверное, наступило время нам поговорить о нашей свадьбе.

Вместо ответа Блэйк судорожно прижал невесту к себе и поцеловал ее в губы. Это был первый якобы любовный поцелуй за все время их знакомства. Катарине стало больно.

— О свадьбе мы поговорим позже. Я приехал сообщить тебе, что я покидаю Лондон примерно на неделю. Честно говоря, я собираюсь отправиться в Париж и встретиться с Виолеттой. Я бы хотел обсудить с ней некоторые материальные аспекты нашего развода. Я должен быть уверен, что Виолетта обеспечена мной и ни в чем не нуждается. Если она выйдет замуж за Фэрроу, содержание от меня она получать перестанет.

— Ну конечно, — с надеждой в голосе ответила Катарина. — Я думаю, эта хорошая мысль — отправиться в Париж.

Блэйк стоял на узенькой парижской улочке, образованной смотрящими друг на друга зданиями из белого туфа. Улица была чистенькой, тенистой, одним словом — уютной. На этой улице в доме 42 жила Виолетта. Несмотря на летнюю жару, Блэйка лихорадило.

Он уже начал подумывать о том, что мысль приехать в Париж и увидеться с Виолеттой была сумасшедшей. Все финансовые дела он мог бы уладить с помощью адвокатов. Впрочем, слишком поздно было менять свои планы.

Но Блэйк все медлил, кляня себя за нерешительность. Но потом он подумал: Господи, он стоит у двери женщины, с которой он состоял в браке, которую он поддерживает материально, и посему имеет право увидеть ее и поговорить о том, что считает необходимым. Конечно, он не скажет ей, что предпринял поездку в Париж только из-за нее.

Блэйк направился было к дому Виолетты, но в это время увидел подъезжающий к этому же зданию роскошный открытый экипаж. На дверцах кареты, запряженной двумя быстрыми жеребцами, красовался фамильный герб лорда Фэрроу.

В экипаже сидели двое.» Влюбленная парочка «, — подумал Блэйк. Виолетта склонилась к плечу Фэрроу, прислушиваясь к тому, что он шептал ей на ухо. Блэйк замер. Кони встали, экипаж остановился. Блэйк впился глазами в женщину.

Виолетта тоже заметила бывшего мужа. Смех замер у нее на губах. Она побледнела и впилась рукой в локоть спутника.

Первым взял себя в руки Блэйк. Он чувствовал себя как на войне. Блэйк медленным, пружинящим шагом двинулся к экипажу. Ему показалось, что Виолетта поправилась, отяжелела, и, только оказавшись возле дверцы открытой кареты, он понял, что она на последнем месяце беременности.

Блэйк побледнел. Он смотрел на бывшую супругу широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. С подножки экипажа соскочил Фэрроу и подал Виолетте руку.

— Блэйк! Какая неожиданная встреча!

Виолетта и Блэйк молчали, пристально глядя друг другу в глаза.

Блэйк заставил себя улыбнуться.

— Леди Невилл, — поклонился он. Только одна мысль вертелась у него в голове: его это ребенок или нет? Если его, почему она ничего об этом не сообщила? А может, это ребенок Фэрроу? Блэйк погрузился в вычисления. Теперь конец июля. Виолетта должна вот-вот родить. Он быстро высчитал, когда она зачала, и с облегчением вздохнул: ребенок его.

— Виолетта, — мягко начал Блэйк.

Молодая женщина судорожно переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Блэйк… что вы здесь делаете? — прошептала она.

— Леди Невилл, нам надо обсудить некоторые вопросы, — неожиданно резко сказал Блэйк.

— Я не понимаю.

— Это я не понимаю! — рявкнул Блэйк, схватил ее за руку и резко дернул.

— Вы не можете так обращаться с женщиной в положении, — вступился за Виолетту Фэрроу.

— Прошу вас не указывать мне, как мне обращаться с моей бывшей женой, пока она не стала вашей женой!

— Виолетта устала. Ей надо отдохнуть. Почему бы вам не навестить ее в другой раз.

— Попрошу вас не командовать, — с угрозой в голосе ответил Блэйк. Пальцы его сжались в кулаки, он готов был броситься на первого, кто начнет ему перечить.

— Джентльмены, перестаньте, — попыталась урезонить их Виолетта. — Лорд Фэрроу, позвольте я побеседую с виконтом Невиллом. Я прекрасно себя чувствую.

— Мне это не по душе. Я буду ждать здесь, в экипаже. Если вам понадобится моя помощь, позовите меня.

Виолетта кивнула, а Блэйк разъярился еще больше. Он двинулся следом за ней в квартирку, которую снимали Ральф и Виолетта, и с удовольствием отметил, что руки бывшей супруги мелко дрожали, когда она отпирала входную дверь. Виолетта молча поднималась по лестнице. Интересно, как она совершает эти чудеса в ее положении, подумал Блэйк.

— Неужели вам не хватает средств, чтобы жить прилично? — неприязненно спросил он.

— Мне нравится моя квартира, мой дом и район, где мы живем, — отпирая дверь, ответила Виолетта. — Отсюда совсем недалеко от магазина, где я работаю.

Влэйк проследовал за ней в квартиру. Она была изысканной и уютной. Два окна гостиной выглядывали на приветливую, тихую, тенистую улочку. Комната была светлой, а мебель — удобной. Было видно, что совсем недавно в квартире поменяли обои. Блэйк расслабился.

Виолетта медленно повернулась к нему.

— Он мой? — жестоко и прямо спросил Блэйк.

— Конечно ваш.

— Когда он родится?

— Через несколько недель.

— Понятно. И когда же вы намеревались уведомить меня об этом? Или вы не собирались сообщать мне о ребенке?! Вы хотели скрыть это от меня!

Двое любящих с ненавистью смотрели друг на друга. Воздух комнаты был, казалось, насыщен злобой и ненавистью. Блэйк сразу же вспомнил тот день, когда она оставила его. С тех пор он ненавидел просыпаться один.

— Вы предали меня, — глухо бросил он. — В который уже раз.

— Я не хотела причинить вам боль.

— А что вы хотели?!

— Чего я хочу? Сохранить своего ребенка, только и всего. Ведь вы не заберете у меня ребенка? — По лицу Виолетты потекли слезы.

Блэйк смотрел на свою бывшую жену и не узнавал ее. Как она изменилась! Она похорошела. Она стала выглядеть интеллигентно. Она превратилась в настоящую леди. Если бы он не знал истории ее жизни, он бы никогда не поверил, что перед ним Виолетта Купер, сирота, выросшая в Сент-Джилсе, потому что теперь перед ним стояла леди Невилл, ухоженная, холеная, захватывающе-красивая.

— Так вы собираетесь забрать моего ребенка? — продолжала плакать Виолетта.

Блэйк еще раз оглядел квартирку, сравнил ее с его собственным городским домом, с Хардинг-Холлом и Хардинг-Хаусом и сказал:

— Не знаю.

Она продолжала плакать.

Блэйк не мог уехать из Парижа, зная, что через три недели у него родится ребенок. От этого известия он до сих пор не мог прийти в себя. Он мерил шагами комнату в отеле. Как она могла так его обмануть? Ему хотелось жестоко наказать бывшую возлюбленную. Но он все время вспоминал ее слезы. Виолетта не играла. Она действительно боялась, что он вздумает забрать ребенка.

Конечно, так он и поступит. Через три недели родится новый Хардинг. Кем бы он ни был, девочкой или мальчиком, Блэйк заберет ребенка в Англию. Мальчик станет наследником титула и состояния. Блэйк обеспечит ему лучших учителей, лучших нянек, лучших наставников. Оставить ребенка незамужней Виолетте было бы большой неосмотрительностью. Впрочем, вряд ли она в скором времени не изменит своего семейного положения.

Блэйк опустился в массивное кресло. Он оставался бесчувственным к той роскоши, которая окружала его в отеле: шедевры старых мастеров в позолоченных рамах, старинная дорогая мебель, бесценные безделушки, расставленные здесь и там. Блэйк не знал, что ему предпринять и как себя вести. Он твердо знал одно: он чудовищно несчастлив, а причина его несчастья — Виолетта. И, если уж быть честным с собой, ему следовало бы признаться в том, что отношения ее с лордом Фэрроу вызывают у него ревность. Но Блэйк был слишком горд, чтобы признаться в этом.

Он принял решение задержаться в Париже до рождения ребенка. Потом он вернется домой. Один или с ребенком, этого он еще не решил.

Виолетта не могла заснуть. Доктор говорил ей, что бессонница — обычное состояние будущих матерей, но на этот раз женщина была уверена в том, что она нервничает вовсе не из-за предстоящих родов.

Она опасалась того, что Блэйк увезет ребенка в Англию, куда ей путь заказан. Она с удивлением обнаружила, что бывший супруг по-прежнему волнует ее. Она была рада встрече с Блэйком. Но радость ее была кратковременной, потому что их встреча поставила ее в затруднительное положение. Что ей теперь делать? Снова бежать?

Виолетта поднялась с рассветом, уверенная, что уснуть ей так и не удастся. Она сварила себе ароматного кофе и подошла с чашечкой к окну, решив понаблюдать за жизнью пробуждающегося города. Булочник открывал свою пекарню, двое ее соседей спешили на службу. Ральф уже три ночи не ночевал дома. Ей следовало бы беспокоиться, но Виолетта чувствовала только облегчение.

Интересно, когда она снова встретится с Блэйком? Он ушел от нее, не сказав, намерен ли он остаться во Франции или отправиться в Лондон. Его гнев пугал Виолетту. Жизненный опыт подсказывал ей, что мужчина в гневе способен совершить необдуманные поступки, которых потом станет стыдиться.

Выпив кофе, она принялась одеваться, но делала это механически. Ей пришло в голову, что она должна как можно скорее выйти замуж за Фэрроу и тем самым окончательно изгнать из сердца Блэйка. Правда, лорд Фэрроу, еще не сделал ей предложения. А может, она ошибается в нем, как она однажды обманулась в Блэйке.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она не могла справиться с застежкой платья, которая шла вдоль спины. Виолетта накинула легкую шаль и отправилась отпирать дверь. Было раннее утро. Солнце едва всходило. Виолетта никого не ждала в столь ранний час. Правда, время от времени по пути на работу ее навещала мадам Лангдок или кто-нибудь из продавщиц.

Виолетта отворила дверь и столкнулась лицом к лицу с Блэйком. Он слегка кивнул и окинул ее с ног до головы знакомым взглядом.

— Доброе утро, — сказала она, отступая внутрь. Блэйк странно улыбнулся. Под глазами его были круги, словно он провел бессонную ночь.

— Позвольте войти. Вчера мы расстались так быстро, что не успели оговорить детали нашего будущего общения.

Виолетта внутренне сжалась от страха. Она прекрасно понимала, что он пришел отнять ее будущего ребенка. Сердце ее глухо стучало. Ей едва не стало дурно. Виолетта закрыла за Блэйком дверь и, нервно потирая руки, пригласила его в гостиную.

— Как вы себя чувствуете? У вас хороший доктор? — неожиданно нежно спросил Блэйк.

— У меня превосходный врач. Его зовут Джин Аубигнер. Он говорит, что я здорова как лошадь и мой ребенок, без сомнения, тоже. — Виолетта застенчиво улыбнулась.

Блэйк улыбнулся ей в ответ:

— Вы говорите без всякого акцента. Виолетта вспыхнула, довольная его похвалой.

— Я уже умею читать и писать, — похвасталась она.

— Мне об этом рассказала Катарина, — сказал Блэйк, и лицо его стало чужим.

Виолетта почувствовала напряжение во всем теле.

— Я слышала о вашей помолвке. Поздравляю. Я всегда думала, что вы идеально подходите друг другу.

— Да, все говорят, что мы идеальная пара.

— Скажите, как поживают ваши родители?

— Спасибо, хорошо. — Блэйк был лаконичен.

— Они должны быть весьма довольны вашей помолвкой.

Блэйк кивнул:

— Мы решили, что свадьба состоится 15 декабря.

— Замечательно. Рождественское бракосочетание. Позвольте, — заторопилась она, — я приготовлю вам кофе? Не отведаете ли круассана?

Блэйк последовал за бывшей супругой в маленькую, недавно побеленную кухню. Два кухонных окошечка смотрели на мир сквозь жизнерадостные желтые занавески. Стол был накрыт клетчатой крахмальной скатертью.

— А когда вы намерены выйти замуж за Фэрроу? Виолетта ставила чайник с водой на плиту. Она почувствовала, что шаль медленно сползает с плеч.

— Не знаю, честно говоря. Он еще не сделал мне предложения.

— Когда он отважится на это, вы примете его предложение?

— Ну конечно, — широко улыбнулась Виолетта. — Он благородный человек. Он хорошо ко мне относится.

— Как быстро он переменился! — съязвил Блэйк. Виолетта повернулась и обнаружила, что Блэйк стоит так близко от нее, что она почти находится в его объятиях. Взгляд его скользнул по ее лицу и остановился на губах.

— Вы стали еще красивее, чем прежде. Трудно остаться равнодушным к вашей красоте.

Голос его стал мягким и чувственным. Виолетта смотрела в лицо бывшему супругу, вспоминая вкус его поцелуев и жар объятий. Она попыталась протиснуться мимо него.

— Я стала толстой, как корова.

— Это скоро пройдет. А вы по-прежнему любите сладкое?

— Да, — улыбнулась Виолетта. — Но здесь не делают сливовые пудинги.

К счастью, в это время закипел чайник, и Виолетта поторопилась к плите. Она схватилась за ручку чайника голой рукой и вскрикнула. Блэйк поспешил ей на помощь.

— Все хорошо, — простонала Виолетта и принялась дуть на ладонь.

— Вам следует быть осторожнее. У вас расстегнуто платье, — невинно сообщил ей Блэйк.

Оказывается, шаль все-таки соскользнула на пол, пока она занималась чайником, и Блэйк заметил, что она одета наспех, не как настоящая леди.

— Я надела не то платье, которое собиралась. Это я не могу застегнуть сама.

— Может быть, вы хотите, чтобы я вам помог? — спросил Блэйк.

Виолетта млела от любви к бывшему мужу. Она кивнула. Она слышала удары собственного сердца.

— Повернитесь, — властно распорядился Блэйк. Блэйк, застегивая пуговички, коснулся ее спины, и Виолетта внезапно почувствовала желание. Если Блэйк захочет ее поцеловать, она повернется к нему, обнимет его и никуда не отпустит.

Но он не стал ее целовать. Он аккуратно застегнул все пуговки и отступил на шаг. Виолетта почувствовала разочарование и раздражение.

— Зачем вы пришли сюда?

— Я задержусь в Париже до рождения ребенка. До рождения нашего ребенка, — подчеркнул он.

Виолетта резко повернулась к нему. Сознание ее раздваивалось, она чувствовала радость и ужас одновременно. Наконец мудрость материнства одержала верх.

— А потом?

— А потом у меня не будет выбора. — Лицо Блэйка стало чужим.

Виолетта ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Что вы такое говорите? — закричала она.

— Ночью я все детально обдумал, Виолетта. Ребенку будет лучше, если я один стану воспитывать его в Англии.

Виолетта не могла вымолвить ни слова. Ужас переполнял все ее существо. Ей хотелось протестовать и сопротивляться, но в глубине души она знала, что это единственно правильное решение.

— Это убьет меня, — чистосердечно сказала она. — Этим вы убьете меня второй раз.

Блэйк пришел в недоумение.


Глава 35


— Что я должна сделать, чтобы заставить вас изменить решение? — в отчаянии вопрошала Виолетта.

— Я могу дать нашему ребенку все то, что вы дать не в состоянии.

— Но если я выйду замуж за Фэрроу… — дрожа всем телом, начала Виолетта.

Блэйк, помедлив, произнес:

— Я хочу забрать ребенка.

— Вы хотите лишить меня моего дитя?! — воскликнула Виолетта.

Блэйк молчал. Ему хотелось как следует наказать ее за измену, за то, что ему пришлось вынести, а главным образом, за то, что она оставила его. Но сейчас Виолетту нельзя было обижать.

— Париж слишком далеко от Лондона, — заметил Блэйк.

— Блэйк, у меня много планов на будущее. Я хотела бы открыть магазин. Но я все их изменю, только не лишайте меня моего ребенка.

— О чем вы говорите? — не понял Блэйк.

— Я вернусь с вами в Англию, вы можете усыновить ребенка, только не лишайте меня возможности быть рядом с ним. Если вы хотите, я не выйду замуж.

— Виолетта, я не смею лишать вас возможности выбора. Вы свободная женщина и вправе сами выбирать свою судьбу.

Виолетта разрыдалась.

— Прошу вас, не плачьте. Но вы должны твердо помнить, что вернуться в Англию вы не можете. В Англии вы находитесь вне закона.

По щекам Виолетты текли слезы. Блэйк сел на стул и опустил голову. У него было чувство, что жизнь Виолетты в его руках, а отвечать за чужую жизнь он не хотел. Но одно было ему совершенно ясно: он не может ее обидеть, какой бы сильной ни была его личная боль, причиненная ею.

— Я изменил свое решение, — после непродолжительного молчания сказал Блэйк. — Я усыновлю ребенка с условием, что он или она будет жить с вами.

— Блэйк… — благодарно прошептала Виолетта.

— Я куплю для вас дом, найму прислугу, няню и куплю все, что необходимо для жизни. Вам с ребенком не следует оставаться в этой квартире.

— Не знаю, как и благодарить вас, — лепетала женщина.

— Уже поздно. Я должен идти. — Блэйк поднялся. Он солгал. Ему некуда было спешить, он просто боялся разрыдаться. Он размашисто зашагал к двери, уверенный, что Виолетта пойдет за ним. — Я задержусь в Париже до рождения ребенка. Когда я буду уверен, что ваше здоровье и здоровье новорожденного удовлетворительно, я отправлюсь в Англию.

Виолетта открыла дверь, но едва Блэйк переступил порог, поймала его руку. Она лучезарно улыбнулась, встала на цыпочки и коснулась губами его щеки.

Для Блэйка это было так неожиданно и так приятно, что он замер на месте. Вдруг ему пришло в голову, что ничего не изменилось в их отношениях, что он по-прежнему находится во власти ее непонятных чар. Он желал ее, несмотря на ее положение, как никогда не желал ни одну женщину на свете. Он все еще любил ее.

Блэйк не виделся с Виолеттой четыре дня. Для него это было настоящей пыткой. Он не знал, чем себя занять. Блэйк решил поискать жилье для бывшей жены и будущего ребенка. На третий день ему удалось снять дом и нанять прислугу. Мысль о Виолетте не покидала его. Подозрение, что она проводит время в обществе Фэрроу, заставляло Блэйка зеленеть от ревности. Ему удалось нанять англоговорящих дворецкого и повара. Но более всего он беспокоился о том, чтобы Виолетта благополучно доносила ребенка. Несмотря на успехи медицины, многие женщины умирали в родах. Он приватно встретился и поговорил с доктором Аубигнером, который уверил Блэйка в том, что состояние Виолетты вполне хорошее.

На пятый день Блэйк отправился навестить Виолетту. Ночь накануне визита он провел без сна. Рано поутру он уже стучался в дверь квартирки, которую снимала Виолетта. Она встретила его в шелковом голубом пеньюаре, украшенном кружевами цвета слоновой кости. По плевам Виолетты струились черные волосы.

— Прошу прощения. Вы долго стучали? Я спала. Который час?

— Это я прошу прощения. Я зайду позже. — Блэйк старался смотреть ей в лицо, но взгляд его то и дело опускался на высокую грудь, просвечивающую сквозь тонкий шелк. Под грудью вздымался огромный живот. Блэйку страстно хотелось прикоснуться к нему.

— Ну что вы… Проходите. Я сварю кофе и переоденусь.

Виолетта направилась в кухню. Блэйк жадным взглядом проводил ее округлившуюся фигуру. Ее полнота возбуждала воображение и желание прикоснуться к ней. Он и раньше видел ее обнаженной, но тогда она была изящной, гибкой девочкой, а не полногрудой красавицей, как теперь. Не следовало бы ему приходить. Но у Блэйка была отговорка: он принес с собой список женщин, которые готовы были служить у Виолетты в нянях.

Он последовал за ней на кухню и, пока Виолетта нарезала тонкими кусочками булку, сказал:

— Я нашел для вас дом. Он уже меблирован. Я нанял дворецкого, который хорошо говорит по-английски, и повара, который говорит плохо, но уверен, что хорошо. Я выбрал несколько нянь, с которыми вы должны побеседовать. Та, которая понравится вам, будет ухаживать за ребенком.

Виолетта была настолько удивлена, что ее рука с ножом так и застыла в воздухе.

— Конечно, я побеседую, с кем вы хотите. Я поражена быстротой, с какой вы выполнили свое обещание.

Щечки ее порозовели, пышные груди вздымались выше, чем обычно. Должно быть, ей было тяжело дышать: на улице становилось жарко.

Виолетта принялась накрывать на стол. Блэйк был заворожен ее плавными и точными движениями.

— Блэйк, — пропела она. — Я хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали. Вы не раз выручали меня в Англии, а теперь… вы назначили мне содержание… Кроме того, вы сняли дом, и наняли прислугу, и дали мне возможность воспитывать нашего будущего ребенка, опираясь на вашу помощь.

Блэйк ребрами ощущал удары сердца. Виолетта сразила его. Она была прекрасно воспитана, грациозна, у нее были пленительные манеры.

Виолетта приблизилась, чтобы налить ему кофе в чашечку. Разум его туманился присутствием этой женщины. Он не нашел ничего лучше, чем спросить:

— Вам нравится в Париже?

— Очень.

— Не чувствуете ли вы себя ущербно, будучи иностранкой?

— Иногда. Но мне нравится, что здесь я сама смогла устроить свою жизнь.

— Вам не одиноко?

Виолетта медлила с ответом. Руки у нее мелко тряслись.

— Иногда. Но рядом со мной всегда находится Ральф. Правда, последнее время я вижу его редко. Похоже, что жизнь разводит нас. Мадам Лангдок очень добра ко мне.

— Кроме того, за вами ухаживает Роберт, — забросил удочку Блэйк.

— Он стал мне добрым другом. — Виолетта отвела глаза.

Блэйк неожиданно обрадовался тому, что Виолетта в положении и вот-вот должна родить. Это, по крайней мере, не позволит Фэрроу залезть к ней в постель.

— Ну что же… я рад за вас.

Виолетта печально взглянула на него. Интересно, она разочарована? Чего она ждет от него? Может, она раздражена или ревнует? Он никогда не попросит ее вернуться обратно. Кроме того, она сказала, что примет предложение Фэрроу, едва тот отважится его сделать. Блэйк не допускал мысли, что эта женщина может по-прежнему любить только его.

— После рождения ребенка я намерен навещать его как можно чаще. На Пасху и Рождество я хотел бы забирать его в Англию. Я хочу, чтобы он познакомился со всей моей семьей.

— Я не возражаю. Я совершенно с вами согласна.

— Расскажите мне о магазинчике, который вы собираетесь открыть, — попросил Блэйк.

— Я намереваюсь сделать это после рождения ребенка, — улыбнулась Виолетта. — Это будет магазин наподобие того, что держат мадам Лангдок и леди Алистер. Я рада тому, что работала у них. Раньше у меня был чудовищный вкус. Теперь, я знаю, я безукоризненно точно могу подобрать любую вещь любой даме.

Вспыхнув от похвалы самой себе, Виолетта поднялась.

— Позвольте, я приготовлю еще кофе.

— Посидите. Вы сами не сделали ни глотка. Я одобряю вашу мысль об открытии магазина. Вы можете рассчитывать на мою помощь. Я чувствую, что вы добьетесь успеха.

— Вы собираетесь помочь мне открыть магазин? — широко открыв глаза, переспросила Виолетта.

Блэйк кивнул, неожиданно поняв, как много этот магазин значит для Виолетты, а следовательно, и для него.

— Блэйк, я слишком многим вам обязана. Ребенок не даст мне заниматься магазином так активно, как мне хотелось бы.

— Но у вас будет няня, и не одна, если хотите. Одну из задних комнат магазина вы можете временно переделать в детскую. Я одолжу вам деньги, Виолетта, чтобы вы могли начать свое дело.

Растроганная, Виолетта всеми силами старалась не разрыдаться.

— Это все из-за малыша. Доктор Аубигнер говорит, что большинство женщин отличаются повышенной эмоциональностью во время беременности.

— Да, я слышал об этом, — подтвердил Блэйк.

— Не знаю, как вас благодарить, — сказала Виолетта, укладывая руки поверх живота.

— Мне кажется, что я уже злоупотребил вашим временем, — понимая, что может не справиться со своими чувствами, сказал Блэйк. Что тогда будет? Они разведены. Второго отказа от одной и той же женщины ему не перенести. Кроме того, он уже помолвлен с Катариной.

— Блэйк, но вы ничего не съели. Вы даже не допили кофе. И мы не обсудили еще кандидатуру няни. Позвольте мне одеться, и мы вдвоем могли бы побеседовать с ними.

Странное предложение обрушилось на Блэйка. Он то и дело ловил себя на мысли, что ему небезразлична эта распухшая беременная женщина с вызывающе торчащими сосками грудей. Пеньюар, скрывающий ее наготу, распахнулся, и Блэйк замер, как мальчишка, с открытым ртом. Опытному ловеласу было совершенно ясно, что под пеньюаром не было ночной сорочки.

— Блэйк. — Виолетта поймала его жадный взгляд и поправила пеньюар. — Ночью было очень жарко.

— Ничего не изменилось, — услышал Блэйк свои собственные слова. — Ничего. О Боже! — И он заключил Виолетту в объятия.

Виолетта застонала и слегка оттолкнула его животом. Блэйк понял, что в нем просыпается мужчина. Виолетта поймала его руку и приложила ладонь к своему гладкому и теплому животу.

— Это наш ребенок, — прошептала она.

И Блэйк принялся ласкать живот, который должен будет скоро исторгнуть его дитя. Виолетта застыла. Ему хотелось рассказать ей, как она красива, как он желает ее, как он нуждается в ней, но ни слова не вырвалось из уст Блэйка. Он нежно поцеловал ее в открытые губы, а руки его по-прежнему гладили ее живот, стараясь спуститься ниже, туда, откуда должен будет появиться их ребенок. Потом он провел губами по ямочке между ключицами, а Виолетта, поймав его руку, положила ее себе на грудь.

— Ваше положение сделало вас еще прекраснее, — прошептал Блэйк.

Виолетта сделала маленький шажок вперед и почувствовала, что он восхищен ею как женщиной, что он желает ее. Их губы слились в страстном беспамятстве, которое должно было заглушить девять месяцев одиночества и разлуки. Какая удивительная женщина, Венера вечерняя, мать его ребенка, как он скучал по ней и как он рад встрече!» Виолетта, я люблю тебя, ты мне нужна, вернись ко мне! «Все это вертелось на языке у Блэйка, все это он хотел сказать ей, но не проронил ни звука.

Блэйк нежно обнимал за плечи любимую женщину, весь во власти беспокойства: не причинил ли он ей вреда, не повредили ли его нежные объятия ребенку. Он чувствовал Виолетту частичкой себя, но… ведь они разведены. Он помолвлен с Катариной. Виолетта давно любит Фэрроу. Что они наделали?

— Мне очень жаль, — начал Блэйк. — Простите меня.

Виолетта побледнела. Рядом с этой женщиной он чувствовал себя как в раю. Блэйк был уверен в том, что ни одна женщина не даст ему столько наслаждения, сколько способна дать Виолетта. Но она была уже чужой женщиной. Их пути разошлись. Очень скоро она выйдет замуж за другого мужчину.

— Вам не следовало извиняться! — голосом высоким, на излете, ответила молодая женщина.

— Не желаете ли, чтобы я набрал вам воды в ванну?

— Я сама все сделаю. — Выражение лица Виолетты стало чужим.

Блэйку показалось, что его бывшая жена уже пожалела о той нежности, которую позволила себе в отношении его. Неужели потому, что она любит Фэрроу?

— Теперь вам необходима горничная, — уныло заметил Блэйк. — Я предлагаю вам съездить на прием к доктору. Давайте это сделаем сейчас же.

— Доктор ждет меня только на следующей неделе, — гордо заявила Виолетта и тут же в ужасе уставилась на пол.

— Виолетта, что это? — закричал Блэйк.

Он смотрел туда же, куда она, на лужу воды в коридоре. Вода текла по ногам женщины. Блэйк ничего не понимал.

— Воды отходят, — прошептала Виолетта. — Доктор предупредил меня, что, если это случится, ребенок родится очень скоро.

Блэйк пришел в ужас. Глаза у Виолетты раскрылись широко-широко, то ли от страха, то ли от радостного возбуждения.

На лбу молодой женщины застыли капельки пота. Белая больничная рубашка прилипла к телу и стала словно второй кожей. Доктор Аубигнер подал Виолетте крошечную девочку, которая пробивалась на свет восемь часов подряд. Блэйк настоял на том, чтобы его бывшую супругу поместили в отдельную комнату, и теперь исподлобья поглядывал на Виолетту и на свою дочь.

— Мадам, у вас родилась прелестная малышка! — провозгласил доктор. — Вы постарались на славу.

Виолетта приняла ребенка на руки, и сердце у нее чуть не разорвалось от счастья. Сначала она прижала дитя к груди, потом стала с интересом разглядывать. У нее были голубые миндалевидные глаза, изящный носик и ротик сердечком. Детское личико было немного сморщенным, но Виолетта не сомневалась, что морщинки разгладятся и исчезнут. Кое-где на личике были красные пятна, но ребенок казался матери самым прекрасным созданием на земле.

— Добро пожаловать в мир, дорогая, — прошептала Виолетта.

Как она любила это крошечное, беспомощное создание! Теперь у нее было бесценное сокровище — Сюзанна.

Подняв голову, Виолетта увидела, что в углу комнаты Блэйк оживленно разговаривает с врачом. По выражению лица Блэйка она поняла, что он расспрашивает доктора о здоровье малышки, узнает, все ли пальчики в наличии, хорошо ли слышит, видит ли. Виолетта улыбнулась сама себе. Какими наивными могут быть мужчины! Ведь сразу ясно, что девочка совершенно здорова.

Виолетта перевела взгляд с ребенка на бывшего мужа и умиленно улыбнулась. Как она любила Блэйка! Он не оставил ее в больнице одну, все восемь часов, которые она мучилась родами, он находился рядом и одним своим присутствием поддерживал ее.

Виолетта назвала дочку Сюзанной в честь графини, матери Блэйка. Если бы у нее родился сын, его бы назвали Ричардом в честь дедушки.

Она не сомневалась, что Блэйк ее не оставит. Теперь они помирятся. Блэйк взглянул на бывшую жену. Взгляд его был непримиримо твердым.

Сюзанна смешно завозилась, и Виолетта окликнула Блэйка:

— Блэйк! Подойди к нам! Посмотри, какая хорошенькая дочка родилась у тебя! Какая она красивая!

Блэйк медленно приблизился к кровати. Руки он сунул глубоко в карманы серых брюк. Рукава его белой рубашки были закатаны до локтя. Он внимательно посмотрел на Виолетту и Сюзанну.

— Наверное, вы хотите взять ее на руки? — улыбаясь, спросила Виолетта.

Он покачал головой, отказываясь. Молодая женщина пришла в недоумение. Она устроилась на кровати поудобнее, поправила подушку под лопатками, прижала к себе девочку и еще раз спросила:

— Блэйк, это ведь ваша дочь, вы что, боитесь?

С губ Блэйка сорвалось резкое и твердое» нет «. Оно было сказано решительно и непреклонно.

— До свидания, — отрывисто попрощался он, и к глазам его подступили слезы. Виолетта была уверена в этом.

Размашистым шагом, каким не ходят в больницах, Блэйк направился к двери. Ей казалось, что он уходит из ее жизни.

— Блэйк! — пытаясь удержать его, воскликнула Виолетта, — Блэйк!

Но он уже скрылся за дверью, и только решительная поступь его шагов постепенно превращалась в неопределенный шум, гаснущий в конце коридора. Потом все стихло.


Часть 5

Невеста


Глава 36


Сюзанна лежала в резной деревянной колыбельке, украшенной игрушечными птичками, зайчиками и другими зверюшками. Ее уютное кружевное гнездышко находилось возле огромной кровати в большой спальне особняка, который Блэйк снял для Виолетты и своей дочки. Детская комната находилась прямо над спальней, но ей еще никто не пользовался. Виолетта, вернувшись из больницы, в свой новый дом, решила, что не будет разлучаться с девочкой даже ночью.

Виолетта укладывала средних размеров кожаный чемодан. Туда летели корсеты, чулки, пеньюары и прочие принадлежности дамского туалета. Сюзанне было уже двенадцать недель. Она превратилась в прелестного ангелочка с гладкой, розоватой кожицей и светлыми, вьющимися волосиками. Доктор Аубигнер сказал, что пускаться в путешествия и переезды будет возможно не раньше, чем девочке исполнится три месяца. Итак, завтра они отправятся через Ла-Манш.

На пороге спальни появилась одна из многочисленных горничных в темном платье и отутюженном передничке. Поверх ее вытянутой руки лежала груда только что выглаженных платьев.

— Мадам?

Виолетта в изнеможении опустилась на кровать возле открытого чемодана.

— Пожалуйста, упакуйте мои платья и не забудьте к каждому подобрать чулки, шляпку и перчатки.

Горничная принялась выполнять поручение, аккуратно складывая каждое платье, а Виолетта задумалась над тем, как долго она пробудет за границей. Она намеревалась остаться в Лондоне не дольше чем на четыре дня. А возвратившись на родину, она примется за устройство своего дела и сделает все, чтобы магазин ее стал лучшим в Париже и процветал. Блэйк был верен своему слову и перечислил на ее парижский счет крупную сумму денег.

Едва она вспомнила о Блэйке, глаза ее наполнились слезами. Виолетта подошла к детской кроватке, взглянула на безмятежное лицо ребенка, прислушалась к ее ровному дыханию и подумала:» Без тебя, моя крошка, я бы умерла «.

Сюзанна вздохнула во сне и причмокнула губками. Виолетта думала о том, что ей следует соблюдать предельную осторожность, потому что на родине она считается персоной нон грата и ее могут заключить в тюрьму и подвергнуть наказанию за преступление, которое она не совершала. Но если въехать в Лондон незаметно, без помпы, думала Виолетта, то она сможет избежать ареста, заключения и смертного приговора.

Хотя, что для нее смертный приговор? Иногда смерть казалась ей избавлением от земных мытарств.

За дверью послышались шаги. Кому они принадлежали, Виолетта догадалась, прежде чем увидела Ральфа, который дневал и ночевал в доме, являясь, когда ему вздумается и не стесняясь столоваться здесь. Время от времени Виолетта ловила себя на мысли, что она хочет, чтобы он оставил ее раз и навсегда. Они стали относиться друг к другу очень настороженно. Виолетта не сомневалась, что Ральф не одобряет все то, что Блэйк сделал для нее. Она даже подозревала, что друг детства завидует ее судьбе.

Ральф остановился на пороге спальни:

— Горничные внизу сообщили мне, что ты собираешься в дорогу. Куда ты едешь, дорогуша?

Виолетта неприязненно взглянула на Ральфа.

— Ты грязный и пьяный!

— А ты такая высокородная леди, не правда ли? — ухмыльнулся он в ответ. — Виолетта, я спрашиваю, куда ты едешь?

— В Лондон, — огрызнулась женщина.

— Вот и они мне сказали то же самое. Я был уверен, что они что-то напутали. Ты что, не в своем уме? Как ты можешь вернуться в Лондон?

— А я все равно поеду, — упрямо твердила Виолетта. Она чувствовала легкое головокружение, потому что с утра ничего не ела. Пожалуй, ей надо съесть хотя бы тарелку супа. Все платья стали ей велики и болтались на ней, как на вешалке.

— Ты преследуешь его! — вопил Ральф.

— Нет, — улыбнулась Виолетта. — Я его не преследую. Я никогда не совершу подобную глупость. Я отправляюсь в Лондон с сопровождающим, с Робертом Фэрроу.

Фэрроу был бесподобен. На протяжении последних трех месяцев он навещал ее почти каждый день, он пытался развлечь ее, дарил милые пустяки, которые могли бы согреть сердце Виолетты.

— А что малышка? Ты что, ее тоже берешь с собой? Ты никогда и на пять минут не оставляешь ее одну! — суетился Ральф.

— Да, Сюзанну я беру с собой! — выпалила Виолетта. Маленький чемоданчик Сюзанны был уже упакован. Она брала с собой даже детскую колыбельку.

— Зачем ты возвращаешься? — не унимался Ральф. — Они могут тебя вздернуть! Я не понимаю. Виолетта, прошу тебя, останься.

Виолетта смахнула кончиком пальца слезу. После рождения Сюзанны она стала плакать намного чаще, чем прежде.

— Если ты так беспокоишься обо мне, почему бы тебе не отправиться вместе со мной? — вопросом на вопрос ответила Виолетта.

Она прекрасно знала, какие подозрения мучают Блэйка по поводу Ральфа. Ее бывший муж почти не сомневался в том, что сэра Томаса убил Ральф. Что касается Виолетты, она и мысли не допускала, что Ральф убийца.

— Я собираюсь показать Сюзанну Блэйку, — объяснила она.

Ральф недоумевал.

— Во Францию я вернусь одна, — пояснила Виолетта, — я оставлю Сюзанну Блэйку, пусть живет в той семье, к которой она принадлежит по рождению.

Через несколько часов после приезда в Лондон наемный экипаж вез Виолетту к Хардинг-Хаусу. Виолетта сидела лицом по ходу движения, как и надлежит воспитанным леди, и прижимала к груди Сюзанну. Она строго следовала программе: встать, выйти из кареты, подняться по лестнице и попросить дворецкого позвать графиню.

Выбора у Виолетты не было. Вскоре после того, как Блэйк уехал на родину, она поняла, что не может дать девочке того, что стремится дать, и что называется словом» респектабельность «. Конечно, Блэйк в любом случае удочерил бы девочку, но, если малышка останется с Виолеттой, она вырастет просто дочкой владелицы магазина и пойдет по следам Виолетты Купер. Если ее вырастит и воспитает Блэйк, она станет Сюзанной Хардинг.

Виолетту трясло мелкой дрожью.

— Ах, мадам, не беспокойтесь, — тихо сказала няня девочки, имени которой Виолетта так и не смогла запомнить, несмотря на то, что эта добродушная, круглолицая женщина ей очень нравилась.

Экипаж качнулся на булыжниках, которыми была вымощена мостовая возле Хардинг-Хауса, и остановился. Виолетта приготовилась выйти из кареты, и няня протянула руки, чтобы забрать ребенка у матери, но молодая женщина покачала головой: она слишком хорошо понимала, что, передав через несколько минут Сюзанну графине, она лишится ее навсегда.

Она специально выбрала время после пятичасового чая, чтобы встретиться с графиней Хардинг в отсутствие ее младшего сына, который обычно пил чай у себя дома, куда Виолетта даже не поехала, боясь не вынести встречи с возлюбленным.

Молодая женщина так сильно прижала ребенка к груди, что малышка проснулась и захныкала.

— Прости, дорогая, прости. — Она наклонилась и нежно поцеловала девочку. Как-то она перенесет разлуку?

Разрыв с матерью был необходим для блага ребенка.» Ты должна «, — твердила себе Виолетта.

— Прошу вас. — Кучер, спустившись с козел, распахнул перед нею дверцу кареты.

Сюзанна сошла на землю, подождала, пока из экипажа выйдет няня, и приказала кучеру:

— Будьте любезны подождать. Я вернусь через несколько минут.

Поднявшись по широкой мраморной лестнице, Виолетта оказалась у двери в Хардинг-Хаус. Дверь отворилась, и перед ней вырос Талли. Он, не скрывая изумления, смотрел на нее и на малышку.

— Леди Невилл! Какое счастье снова видеть вас! Проходите, пожалуйста!

Виолетта задрожала еще сильнее. Она скромно и тихо вошла в вестибюль. Ее примеру последовала кормилица. Закрыв за ними дверь, Талли улыбнулся и спросил:

— Это и есть ребенок сэра Блэйка?

Значит, решила Виолетта, рождение ребенка уже не новость для домочадцев.

— Какая прелестная девочка, — нахваливал Талли. — И как она похожа на вас!

— Она блондинка, — постаралась Виолетта развеять иллюзии дворецкого.

— И на ее светлость очень похожа, — сказал Талли, имея в виду графиню. — Дети меняются с возрастом, леди Невилл, со временем малышка будет точной копией вас и сэра Блэйка.

— Скажите, графиня дома? Я бы хотела ее видеть.

— Она в гостиной, вместе с леди Катариной, — ответил Талли.

Виолетта обмерла. Ей не хотелось встречаться с леди Деафильд. Теперь не время. Конечно, если Талли знает о девочке, следовательно, это известно и Катарине, но ведь всего через несколько недель Катарина выйдет замуж за отца малышки. Должно быть, сейчас леди Хардинг и Катарина обсуждают последние детали брачной церемонии. Молодая женщина прикоснулась губами к гладкому и теплому лобику дочери и почувствовала слезу в уголке губ. Свою собственную слезу, которая незаметно для нее самой скатилась по щеке.

Виолетта распорядилась, чтобы кормилица подождала ее в вестибюле, а сама устремилась за Талли в гостиную. Она помнила каждую картину и каждую скульптуру, украшавшие Хардинг-Хаус. Она слишком поздно поняла, что совершила ошибку, приехав в родовой дом бывшего мужа. Ей следовало бы остановиться в отеле и пригласить графиню к себе.

Талли остановился на пороге гостиной и объявил о приезде леди Невилл. Леди Сюзанна и леди Катарина сидели на диване и обсуждали содержание листочка, который лежал перед ними на низеньком столике. Виолетта была убеждена: дамы говорили о предстоящей свадьбе.

Женщины с удивлением посмотрели сначала на Виолетту, потом на ребенка. Первой вскочила с дивана графиня. С распростертыми объятиями она заспешила навстречу бывшей невестке.

— Виолетта! — приветливо приговаривала она.

Сначала молодая гостья решила, что графиня догадалась, зачем она пришла, и хочет забрать внучку, поэтому она инстинктивно прижала дочку как можно сильнее к себе. Но графиня даже не попыталась дотронуться до малышки. Вместо этого она заключила в объятия одновременно свою внучку и ее мать.

— Дорогая, я так много думала о вас, — прошептала графиня, и Виолетта заметила, что по лицу ее стекают слезы. — Блэйк рассказал нам, что вы довольны своим парижским существованием, и мы порадовались за вас. — Взгляд ее скользнул по личику спящей девочки. — Ах, Господи.

— Это ваша… — зашептала Виолетта.

— … внучка, — умилилась графиня. Катарина смотрела на происходящее издали. Подойти она не решалась. Она казалась расстроенной.

Виолетта боялась даже взглянуть в сторону будущей супруги Блэйка.

— Здравствуйте, Катарина, — наконец глухо сказала она. — Примите мои поздравления.

Катарина была готова разрыдаться. Она только кивнула в ответ, не в силах выдавить из себя приветствие. Виолетта почувствовала себя уязвленной оттого, что бывшая подруга даже не захотела поздороваться с ней.

— Виолетта, дорогая, вы, должно быть, устали, присаживайтесь, пожалуйста, — ворковала между тем графиня. — Расскажите нам подробно о себе и о своей прекрасной малышке.

Молодая мать принялась укачивать девочку, которая, проснувшись, расплакалась. Не в силах говорить, Виолетта покачала головой.

— Виолетта, чем мы можем помочь вам? Что с вами? Талли, принесите бренди, пожалуйста!

Виолетта боролась с собой, чтобы достойно передать дочь в руки графини.

— Она принадлежит к роду Хардингов. Она родилась леди. Она настоящая леди. Вовсе не такая, как я.

— Я вас понимаю, моя дорогая, — прошептала леди Хардинг и обняла Виолетту за талию. Она тоже готовилась к тому, что должно было вот-вот произойти.

— Нет, вы не можете понять меня. Я выскочка. Самозванка. Я никогда не стану виконтессой Невилл, как я никогда не была леди Гудвин. Я всего лишь Виолетта Купер. Блэйк сказал… — Горе и слезы переполняли Виолетту. Она не могла говорить.

— Что же сказал Блэйк?

— Он сказал, — перевела дух Виолетта, — что удочерит девочку. Я бы хотела, чтобы он выполнил это обещание. С этого момента она станет наследницей рода Хардингов, и никто и никогда не упрекнет ее в том, что ее мать, Виолетта Купер, была незаконнорожденной и просила милостыню в Сент-Джилсе, чтобы не умереть с голоду. Я хочу, чтобы каждый вечер она могла есть сливовый пудинг, я хочу, чтобы у нее был свой маленький пони, чтобы все ее прихоти и капризы выполнялись, а когда она вырастет, я хочу, чтобы она встретила мужчину своей мечты. Я хочу, чтобы у нее было все, чего не было у меня. Я хочу, чтобы она стала респектабельной дамой и не чувствовала, что занимает в жизни чужое место.

В гостиной стало тихо. Виолетта передала маленькую Сюзанну графине.

— До свидания, дорогая, — прошептала Виолетта и выскочила за дверь. Она сама, не дожидаясь Талли, распахнула входную дверь и бросилась к экипажу, который терпеливо дожидался ее у подъезда.

« Настоящая леди, настоящая леди, — вертелось в голове у Виолетты, — до свидания «.

Блэйк был занят работой. Он специально загружал себя, придумывая новые сферы деятельности, только чтобы не сосредоточиваться мыслью на двух запретных темах: жена и дочь.

Блэйк вошел в дом и подал Чемберлену шляпу, трость и перчатки.

— Добрый день, виконт, — сказал Чемберлен. — Вас ожидают ваша матушка и леди Деафильд.

Направляясь в гостиную, Блэйк бросил взгляд на часы. Семь часов. В это время его мать и невеста обычно ужинали на каком-нибудь великосветском приеме или ходили в гости к своим приятельницам.

— Неужели я запамятовал, что пригласил их в гости? — справился Блэйк у дворецкого.

— Нет, виконт, мы никого не ждали сегодня, — ответил Чемберлен.

Блэйк присмотрелся к дворецкому. Обычно невозмутимый, как полено, Чемберлен лукаво поглядывал на господина. Интересно, в чем дело?

Войдя в гостиную, Блэйк увидел мать и невесту на диване. Между ними лежал белый сверток. Женщины болтали, смеялись, причмокивали и сюсюкали. Кроме леди Хардинг и леди Деафильд в гостиной находилась еще одна женщина, грузная, в очках, которая строго смотрела на происходящее. Что, черт возьми, происходит?

Блэйк шагнул через порог, и женщины дружно повернули головы в его сторону. Графиня выпрямилась, взяла сверток на руки и радостно воскликнула:

— Блэйк!

И тогда Блэйк увидел свою дочь. Он увидел миндалевидные голубые глаза, гладкую матовую кожу и солнечные завитушки на голове. Он замер, вспомнив свое состояние, когда он вышел из комнаты в больнице, где появилась на свет его дочурка.

— Блэйк, это Сюзанна, твоя дочь.

Молодой человек начал опасаться, как бы ему самому, забыв достоинство, не разрыдаться.

— Какая прелестная малышка! — не умолкая щебетала графиня. — У нее твои глаза и нижняя часть лица. В остальном она похожа на Виолетту. И ее зовут Сюзанна. Твоя бывшая супруга назвала дочь в мою честь!

Блэйк на секунду прикрыл глаза, чтобы осмыслить это. Малышка выпростала одну ручку из-под одеяльца и помахала ею перед лицом Блэйка. Ему даже показалось, что она прогулила нечто вроде» па… «

Сердце у него едва не остановилось.

— О Господи, — прошептал Блэйк.

Он посмотрел на растерянно улыбающуюся Катарину и обвел глазами гостиную. Виолетты не было.

Ее и не могло быть, успокоил себя Блэйк. Наверное, она осталась в Париже и прислала ребенка с кормилицей.

— А где Виолетта? — услышал он свой голос.

— Она уже уехала, — ответила графиня.

— Уехала? — переспросил молодой человек, недоумевая, как она могла рискнуть въехать в страну, закон которой угрожает ей смертной казнью.

Сюзанна кивнула, покачивая девочку.

— Она уехала в слезах. Она хочет, чтобы, признав дочь, ты воспитал ее, как должна быть воспитана Сюзанна Хардинг. Она хочет, чтобы ты дал девочке то, чего сама Виолетта дать не может. Это самый величественный порыв души, который мне доводилось наблюдать в людях за всю мою жизнь.

Блэйк был потрясен.

— Она сама так сказала?

— Да, сын. Она сказала, что желала бы, чтобы твоя дочь стала настоящей леди, чтобы никто не посмел даже мысленно назвать ее выскочкой и самозванкой.

Глаза Блэйка увлажнились. Он потянулся к девочке и первый раз взял ее на руки. Он прижал ее к своей груди и поцеловал в макушку, поросшую шелковыми светлыми волосиками.

— Я рад, что застал вас здесь, — войдя в гостиную, обратился Блэйк к Катарине.

Она сидела на диване. Возле нее лежала неоткрытая книга.

— Вы ведь просили меня дождаться вас. Скажите, Сюзанна уже угомонилась?

— Да, она в детской. С ней кормилица и мадам Бегнак.

Блэйк вспомнил, что только что видел свою дочку, умиротворенно посапывающей у груди кормилицы. Он и не думал, что такой день настанет в его жизни. Он не думал, что дочурка станет частью его жизни, что на него лягут каждодневные обязанности по уходу за ней. Он прекрасно понимал, чего стоило Виолетте ее самопожертвование. Единственное, чем он мог отплатить бывшей возлюбленной, это дать их общей дочери прекрасное образование и воспитание. Кроме того, он обязан научить ее тому, чему нельзя научиться за деньги, — респектабельности и стилю мышления, свойственному благородному человеку. Как правильно заметила его мать, то, что сделала Виолетта, было проявлением врожденного благородства и самозабвенной любви к дочери. Какая ирония!

— Блэйк, я думаю, есть вещи, которые ты желал бы обсудить со мной, — напомнила о себе Катарина.

Он повернулся и взглянул на женщину, которую он любил… братской любовью. Другая женщина, которую он любил так, как Господь заповедовал любить женщину, находилась в Париже и скоро должна была выйти замуж за другого джентльмена. Блэйк устроился на диване возле Катарины.

— Прежде всего я хочу сказать, что чрезвычайно рада тому обстоятельству, что твоя дочь находится рядом с тобой, — первой заговорила Катарина.

Он взглянул в ее честные глаза. Как ему отважиться сказать, что он не может на ней жениться? Как он осмелится оскорбить и унизить эту гордую женщину своим отказом? Но ведь он и в самом деле не может жениться на ней. Она заслуживает значительно большего, чем он может ей дать. Сам он больше никогда не женится. А ведь его отказ от женитьбы равносилен тому, что род Хардингов останется без наследника.

— Катарина, то, что я собираюсь сказать, не может быть оправдано ничем, — начал Блэйк. — Я всегда буду заботиться о тебе, Катарина…

— Я тоже люблю тебя, — подхватила девушка, но ее слова заставили Блэйка нахмуриться. — … Но только как брата, Блэйк. Я не могу заставить себя относиться к тебе как к мужчине, как к будущему мужу.

— Какое облегчение, — обрадовался Блэйк, — что ты меня не любишь. — Он не верил своим ушам. — Так мы можем расторгнуть нашу помолвку?

— Я возненавижу тебя, если ты этого не сделаешь. Блэйк, я не могу любить тебя, потому что я по-прежнему люблю Джона.

— Джона???

— Да, твоего брата.

Так значит, Катарина любит Джона. Опешив, Блэйк припомнил массу деталей, на которые раньше никогда не обращал внимания, но которые свидетельствовали о взаимной симпатии Катарины и Джона. Главное, в их отношениях было полное взаимопонимание.

— Теперь я понимаю, что ты всегда его любила, — прошептал удивленный Блэйк.

Он припомнил, что свой первый танец на своем первом балу Катарина танцевала с Джоном. Каким великолепным был их дуэт!

— Всегда любила и всегда буду любить, — сквозь слезы улыбнулась Катарина. — Он твердо отказал мне, прежде чем ты сделал предложение, и я решила, что никогда не выйду замуж. Поэтому я не могу выйти за тебя, Блэйк. Ни за тебя, ни за кого-либо другого.

Только теперь Блэйк начал кое о чем догадываться.

— Джон просто дурак! Я ему голову проломлю! Я ему добавлю здравого смысла!

— Нет. Пожалуйста, Джону — ни слова! Или я никогда не прощу тебя за предательство.

Блэйк рассеянно кивнул. Катарина улыбнулась и по-дружески потрепала его по плечу. Заглянув ему в глаза, она тихо сказала:

— А теперь настало время тебе отправиться и навестить Виолетту.

Блэйк пришел в полное замешательство.


Глава 37


Ресторан гостиницы» Сент-Джеймс» был необыкновенно популярен среди представителей высшего света Англии и богатых заезжих знаменитостей. Виолетта собиралась поужинать здесь с Робертом. Но у нее не было сил подняться с постели, еще меньше ей хотелось прихорашиваться и одеваться.

Она внушала себе, что сделала правильный шаг, отдав Сюзанну на воспитание в семью Хардингов. Она снова и снова переживала детали встречи с Катариной и графиней Хардинг. Находясь в отчаянии, она даже забыла послать Роберту записку с просьбой отменить ужин.

Раздался стук в дверь. Виолетта решила, что это горничная.

— Будьте любезны, не беспокойте меня, — попросила она из-за двери.

— Виолетта, это я, Роберт, — раздался знакомый голос.

Взглянув на часы, она поняла, что опоздала уже на сорок пять минут и что, не дождавшись ее в холле, Фэрроу поднялся к ней в номер.

— Я опасался, что вы горюете, — сказал он. — Вы позволите войти?

Виолетта кивнула, подумав, что она, должно быть, выглядит как ведьма: волосы растрепаны, под покрасневшими глазами синяки.

— Простите, я собиралась послать вам записочку с просьбой отменить ужин, но забыла. — Она почувствовала боль в сердце.

Роберт подошел к Виолетте и с состраданием обнял ее. Прежде он обнимал ее всего несколько раз еще до беременности, но тогда его объятия были полны страсти; теперь в его прикосновении было только желание успокоить и принять часть боли на себя. Виолетта отчаянно нуждалась в защитнике, который оградил бы ее от жестоких ударов судьбы.

Виолетта отшатнулась от Роберта, словно испугавшись минутной слабости. Устроившись в плюшевом кресле, она прошептала:

— Простите. Мне жаль…

Боже! Последнее относилось ко всей нелепо прожитой жизни.

Роберт последовал за ней, сел на диван напротив Виолетты, взял ее руки в свои и начал медленно поглаживать их.

— Вы совершили благородный, бескорыстный поступок. Хардинги смогут сделать для вашей дочери несравнимо больше вас. — Он улыбнулся. — Ребенок всегда сохраняет связь с отцом и его семьей. Это факт, с которым надо смириться.

Нет, ребенок навсегда связан с матерью, подумала Виолетта, но промолчала.

— Девочку воспитают в семье, имеющей давние традиции и несомненные заслуги перед королевой и Англией. Она станет одной из самых богатых невест королевства. За ней будут охотиться знатные молодые люди. Когда она вырастет, она сможет сделать свободный выбор, — убеждал Виолетту Фэрроу.

— Да, она станет респектабельной дамой, настоящей леди. У нее будет все, что должно быть у наследницы большого состояния. Но я так скучаю по моей крошке! — воскликнула Виолетта.

Еще в Париже Виолетта приняла твердое решение не видеться больше с дочкой. Но теперь она думала, что не сможет выдержать наказания, которое сама на себя наложила.

— Я никогда не чувствовала себя так одиноко, — прошептала несчастная мать.

— Вы вовсе не одиноки, — успокоил ее Фэрроу. Вслед за этим он вынул из кармана изящную коробочку. Фэрроу изящно, как фокусник, нажал на боковую кнопочку, верхняя крышечка приподнялась, и Виолетта увидела там внутри, на голубом бархате, прекрасное кольцо с кровавым, чистой воды, рубином, обрамленным множеством мелких искрящихся бриллиантов.

Виолетта не шелохнулась. Она ждала этого момента. Но теперь она не могла дать своего согласия и принять кольцо: сердце ее принадлежало другому мужчине.

— Виолетта, — откашлявшись и собравшись с силами, начал Роберт. — Я намеревался сделать это очень давно, но ваша беременность помешала мне осуществить свое намерение. Возможно, теперь не лучшее время делать вам предложение, но вы в печали, вы нуждаетесь в сильном защитнике, и я это чувствую. Дорогая, позвольте мне утешить вас, увезти вас отсюда, подарить вам радость. Я уверен, что мне это удастся.

Виолетта подалась вперед. Она никогда не чувствовала себя такой несчастной и никому не нужной, как теперь. Она устала от одиночества. Она нуждалась в мужчине, который бы берег ее, лелеял, который мог бы защитить ее от всех жизненных невзгод. Она хотела быть любимой.

— Виолетта, я давно и преданно люблю вас. Пожалуйста, не отказывайте мне. Примите мое предложение.

Виолетта пребывала в задумчивости. Жизнь ее кончена, даже несмотря на то, что ей надо готовиться к открытию собственного магазина. Но Роберт Фэрроу предлагал ей начать новую жизнь, он давал ей возможность выжить и не позволить обстоятельствам сломить ее. В некотором смысле Роберт был похож на Блэйка. Он был молод, благороден, богат и силен.

— Хорошо, я выйду за вас замуж, — едва слышно сказала Виолетта. Она надеялась, что когда-нибудь образ Блэйка перестанет преследовать ее. Однажды ее сердце станет свободно для новой любви. К Роберту Фэрроу.

Молодой человек вскочил с дивана, помог подняться Виолетте и прижал ее к себе. Виолетта закрыла глаза в надежде ощутить волшебное чувство, что она любима.

«Ах, Блэйк», — думала она про себя.

Блэйк медлил в дверях, глядя, как его старший брат, сидя за столом графа, составляет баланс доходов и расходов семейства Хардингов. Блэйк чувствовал, что не может сохранить секрет. Он хмыкнул, желая привлечь к себе внимание. Джон оторвался от расчетов и поднял голову.

— Я тебе не помешал? — спросил Блэйк.

— Помешал, но это к счастью. — Джон захлопнул тяжелую кожаную папку со счетами. — Итак, с чем пожаловал?

Блэйк прошел в кабинет и сел в кресло напротив Джона.

— Я хотел побеседовать с тобой прежде, чем я поговорю с папой и мамой. Вчера вечером мы с Катариной пришли к взаимопониманию и приняли важное решение.

— К какому же решению вы пришли? — с явным любопытством спросил Джон.

— Мы расторгли помолвку.

Сраженный неожиданным известием, Джон перегнулся через стол:

— Почему? Почему вы, словно созданные друг для друга, расторгли помолвку? Разве тебе, Блэйк, не приходило в голову, что теперь ты нуждаешься в Катарине больше чем когда-либо. Она станет прекрасной мачехой твоей дочке. Она заменит ей родную мать. — Казалось, Джон сердится. Лицо его стало суровым и непроницаемым.

— Я люблю ее, но как сестру и верного друга. Ко мне она относится так же. Джон, — серьезно обратился к брату Блэйк, — Катарина сказала мне по секрету, что ты отверг ее.

— О Боже! — побледнел Джон. — Не думаешь же ты, что мы занимались нежностями у тебя за спиной?! Нет, это было еще до того, как ты сделал ей предложение, Блэйк. Я ухаживал за Катариной тогда, когда ты собирался жениться на Виолетте.

— Катарина Деафильд любит тебя, — сурово произнес Блэйк.

— Ерунда, — попытался отвертеться Джон. — Я калека. Я не мужчина. Ей нужен здоровый, сильный мужчина, как ты.

— Черт тебя подери! — вспыхнул Блэйк. — Как ты себя жалеешь! Ты не калека, и твоя жизнь только начинается.

— Это тебя черт подери! — закричал в ответ Джон. — Это ты будешь мне рассказывать, как мне жить?! Ты можешь ходить, ты можешь любить женщин, ты можешь зачать ребенка! Не смей говорить о том, что могу я, ты все равно в этом ничего не понимаешь!

— Ты просто трус! Подумать только: всю свою жизнь я восхищался тобой, тайно хотел быть таким, как ты! Несчастный случай, и ты уже сдался, предал свои мечты! Ты разрешил себе не бороться с жизнью, ты разрешил себе ничего не делать! Ты дурак, Джон!

— Не смей говорить о моих мечтах! — стукнул кулаком по столу Джон. — У меня, черт возьми, больше нет иллюзий.

— Тогда что ты собираешься делать дальше? Всю оставшуюся жизнь просидеть в этом кабинете, сунув нос в расходную книгу, и сводить дебет с кредитом?! Провести остаток жизни в обществе своего слуги? Тихо состариться без любви, без жены, без детей и внуков? Почему бы тогда не умереть прямо сейчас? Почему бы тебе не покончить жизнь самоубийством? Впрочем, ты уже сделал это. Разве ты не чувствуешь, что ты уже мертвец?

Джон в гневе начал сбрасывать со стола все, что лежало на нем: книги, ручки, бумаги, чернильницу, перья и карандаши.

— Ступай прочь отсюда! Убирайся! Проваливай поживее, не то я сделаю что-нибудь, о чем мне придется пожалеть!

Блэйк не знал, что в большей степени овладело им: гнев или любовь к старшему брату. Вместо того чтобы уйти, он приблизил свое лицо к лицу Джона и, глядя ему прямо в глаза, тихо сказал:

— Ты трус!

Неожиданно Джон, который не мог ни ходить, ни стоять, непонятным образом привстал и балансируя на здоровой и больной ноге, продержался так долгую минуту. Стоя на полу, он размахнулся и ударил Блэйка по лицу с такой силой, что тот попятился и упал, ударившись о стену. Через секунду и сам Джон тяжело распластался на полу.

Блэйк поднялся и бросился на помощь брату.

— Не прикасайся ко мне! — предупредил его Джон, который уже сумел сесть. Мышцы под рубашкой вздымались двумя буграми.

Блэйк замер на месте. Рыча и изрыгая ругательства, Джон полз, подтаскивая безжизненное тело к креслу. Ухватившись двумя руками за подлокотники, он принялся подтягиваться, чтобы бросить тело на сиденье. Блэйк молча наблюдал за тем, как в муках совершается чудо. Руки Джона дрожали, тело изгибалось, почти агонизировало, но он, не жалея себя, карабкался дюйм за дюймом вверх. Когда бедра его оказались на одном уровне с сиденьем, он сделал крошечную передышку. Пот заливал его побагровевшее лицо. Блэйк не двигался с места. Джон издал звук, похожий на рев раненого тигра, и последним усилием вскинул свое тяжелое тело на сиденье кресла.

Взгляды братьев скрестились. Глаза Блэйка сияли счастьем и гордостью за брата. Глаза Джона горели ненавистью.

— Пошел вон! — выдохнул Джон. Блэйк повернулся и вышел.

О разрыве помолвки он собирался сказать отцу и матери в последнюю очередь. Сначала он должен поведать об этом Виолетте, чтобы важные новости она узнала от него, а не от передающих сплетни кумушек. Итак, он сообщит ей, что он не собирается жениться на Катарине и что она может видеться с дочкой, когда ей вздумается. Блэйк стоял напротив гостиничного номера бывшей супруги и пытался ослабить узел галстука. Пульс частил.

Блэйк рассчитывал, что на его стук дверь откроет горничная, вместо этого дверь распахнула Виолетта.

Блэйк считал, что его бывшая жена совершила подвиг самопожертвования, передав девочку на воспитание в его семью. Он был совершенно обезоружен ее растерянным видом: темные круги под глазами, похудевшее лицо в обрамлении черных, как смоль, кудрей. Он был так потрясен, что даже забыл снять шляпу и поклониться.

— Блэйк? — удивилась Виолетта. Она заглянула ему за спину, словно надеясь увидеть там еще кого-то и была разочарована тем, что никого не обнаружила.

Неожиданно для себя он сообразил, что Виолетта рассчитывала увидеть дочь. Как он глуп, что не додумался принести малышку к матери!

Виолетта закрыла за Блэйком дверь и беспомощно замерла, безвольно опустив руки. Почему она такая худая? Большинство женщин после родов сохраняют полноту.

— Виолетта, то, что вы сделали, можно назвать подвигом самопожертвования. Я пришел сказать вам, что ваше великодушие будет вознаграждено и когда-нибудь Сюзанна сделается светской дамой. Нет ничего, что я бы не сделал для нее.

Виолетта кивнула. Блэйк готов был отдать ребенка ей, но ведь Сюзанна не мячик, который можно перебрасывать туда-сюда.

— Я также хотел сказать вам, что вы можете видеть девочку, когда пожелаете.

— С ней… все благополучно? — тихим голосом спросила Виолетта. Она положила руку на грудь, словно прикрывая кровоточащее сердце.

На безымянном пальце левой руки его бывшей возлюбленной сияло кольцо с темным рубином, окруженным двумя рядами бриллиантов. Такое кольцо преподносят при помолвке. Блэйк был уязвлен в самое сердце.

— Блэйк? С Сюзанной все в порядке? — не дождавшись ответа, требовательно переспросила Виолетта.

— Да, все хорошо. Сюзанна весела и здорова, — запинаясь, ответил Блэйк.

Виолетта бросилась в кресло.

— Поздравляю вас, — не веря самому себе, отчеканил Блэйк, глядя на роковое кольцо. — Когда состоится бракосочетание?

— Роберт хочет, чтобы мы обвенчались в Париже как можно скорее.

— Значит, Роберт будет жить в Париже? — спросил Блэйк. Итак, она не любит тебя, она отдала предпочтение Фэрроу, думал он про себя. Не дождавшись ответа, он поспешил откланяться. — Простите, я спешу. Думаю, вам следовало бы навестить Сюзанну перед отъездом в Париж. До свидания, Виолетта.

— До свидания, Блэйк, — отозвалась молодая женщина.

Он не обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на мать своей дочери и отворил дверь. Сделав шаг вперед, он едва не столкнулся нос к носу с инспекторами Адамсом и Ховардом.

Отодвинув плечом Блэйка, Адамс вошел в номер:

— Леди Невилл, вы арестованы.


Глава 38


Дверь камеры со скрипом закрылась. Виолетта прислонилась спиной к каменной тюремной стене. Конвоир, немытый, пропахший потом мужчина, у которого не хватало нескольких зубов, ухмыльнулся, бросил последний взгляд в отверстие, прорубленное в двери для передачи пищи и наблюдения за арестантами, и исчез в дальнем конце тюремного коридора.

Камеры, отделенные друг от друга только металлическими решетками, располагались вдоль одной стены. Отовсюду на Виолетту смотрели недобрые, завистливые глаза преступниц.

— Ну что, милашка, больно падать с большой высоты? Потеряла свое былое могущество?

Виолетта молчала. Грязные, нечесаные женщины сгрудились слева от Виолетты, по другую сторону решетки. Ее поместили в женское отделение тюрьмы, помещавшейся на Флит-стрит. Втолкнув ее в камеру, надзиратель объяснил, что убийцы содержатся отдельно от всех прочих преступниц, потому что начальство боится, как бы они не совершили в тюрьме повторного злодеяния. Женщины в соседней камере производили впечатление полудиких сумасшедших старух. Каморки заключенных освещались тусклыми лампами, расположенными под самым потолком, поэтому в камере царил вечный полумрак. Воздух был затхлым. Новые товарки Виолетты вели себя как дикие обезьяны. Увидев новенькую, они принялись кричать, кривляться и улюлюкать.

— Милашка, — прокаркала грязная, дряхлая старуха, — подари мне пять фунтов, и я добуду тебе табак, джин, молодого мужчину, все, что пожелаешь. Старая Реми постарается для тебя.

Виолетта обернулась и поймала бесстыжий взгляд старухи, похожей на ворону. Та, просунув костлявую руку в камеру молодой женщины, ухватила ее за юбку и начала тянуть к себе. Виолетта закричала, попятилась к противоположной решетке и едва не угодила в лапы другой сумасшедшей, у которой волосы торчали во все стороны, как солома. Виолетта подалась назад и прислонилась спиной к единственной каменной стене. Реми по-прежнему пыталась соблазнить ее молодыми охранниками и табаком. Виолетта в ужасе заткнула уши. Взгляд ее выхватил из полумрака фигуру беременной женщины. Ухватившись двумя руками за прутья решетки, она билась своим огромным животом о железо и страшно кричала.

Виолетта закрыла глаза. За что ей эта участь? Она не убивала своего доброго друга, супруга сэра Томаса, она не убийца. Она потеряла Блэйка, она потеряла свою дорогую дочурку. Неужели провидению угодно, чтобы она продолжала страдать? Неужели все, находящиеся здесь женщины, сумасшедшие? Или это тюрьма превращает нормальных людей в умалишенных? Но ведь она не преступница, почему она должна находиться здесь? Ей надо выбраться отсюда. «Блэйк, помоги мне еще раз», — молила она.

Но чудес не бывает. Блэйк, должно быть, в Хардинг-Хаусе, и даже его отец, граф Хардинг, вряд ли может вызволить ее из этого подземелья. Согласно закону, ее ожидает судебное разбирательство в палате лордов. Она не виновна, по совести, ее должны оправдать, но будет ли суд справедливым? Она сбежала из страны, и это может быть сочтено отягчающим обстоятельством. Никто никогда не поверит, что во Францию она сбежала от Блэйка, а не от страха быть осужденной.

Кроме того, она самозванка, выскочка. Она не настоящая леди, и лорды это поймут тотчас. Кого она пыталась обмануть, присвоив себе звание и титул? Ее обвинят в убийстве и приговорят к смерти через повешение.

— Графиня спустится через несколько минут, — сказал Талли Катарине.

Катарина с нетерпением дожидалась леди Хардинг. Леди Деафильд лишилась матери в раннем детстве, и графиня Сюзанна была ей больше чем другом, она заменила Катарине родную маму. Девушка знала, что Блэйк возьмет на себя труд объяснить разрыв помолвки родителям, но с графиней Катарина считала себя обязанной поговорить сама.

— Не соблаговолите ли подождать графиню в золотой гостиной? Там как раз находится лорд Фар-лей.

— Чудесно, — набравшись смелости, заявила Катарина, — тогда мне удастся скоротать время в компании сэра Джона.

С Джоном она не виделась со дня их печального объяснения и очень скучала по нему.

Она помедлила возле двери в гостиную, откуда доносились странные звуки, похожие на сдерживаемое рычание. В недоумении девушка отворила дверь.

Джон сидел на кресле, какого Катарина не видела никогда в жизни. Вместо ножек у кресла были колеса, и оно могло перемещаться. Для этого Джон руками поворачивал огромные, как оглобли, колеса. В тот момент, когда Катарина приоткрыла дверь, кресло катилось в противоположную сторону. Джон пытался остановить его движение, но взялся за колеса слишком поздно. Кресло с силой врезалось в стену. Первый удар пришелся по коленям Джона.

— О Боже! — воскликнула Катарина и бросилась на помощь.

Она схватилась за спинку инвалидной коляски, пытаясь оттащить его от стены.

— Не волнуйся, все в порядке, — успокоил ее Джон.

— Но твои ноги…

— Катарина, мои ноги парализованы, и я ничего не чувствую, или ты забыла? — Голос Джона был печален. Он вовсе не ухмылялся, как делал раньше.

Их взгляды встретились. Катарина ощутила ту тесную, глубокую, прочную связь с этим мужчиной, которую она почувствовала едва ли не с первого дня знакомства с ним.

— Нет, я ничего не забыла, — вышла она из воспоминаний о прошлом.

Она молча склонилась над Джоном и закатала ему обе штанины до колен. Кровоподтеков не было, хотя на коленях набухали сизые синяки. Когда-то быстрые, резвые и мускулистые ноги Джона теперь превратились в тростиночки, лишенные силы. Никогда не видевшая обнаженного мужчины, Катарина удивилась, что ноги Джона сплошь покрыты темно-русыми волосиками. Джон издал неопределенный звук, выражающий неудобство. Катарина, стоя на коленях, не отрывала взгляда от его ног. «Как я люблю тебя», — хотелось воскликнуть ей, но она держалась в рамках приличия. Она спокойно закатала длинные носки и сказала:

— Крови нет. Это не опасно. Джон, пожалуйста, будь осторожен.

Джон не ответил. Сомкнув брови и весь напрягшись, он уже ехал к противоположной стене комнаты, стараясь не натыкаться на мебель.

Катарине пришла в голову мысль, что кресло даровало Джону свободу. Он больше не прикован к кровати, он больше не зависит от помощи окружающих. Он свободен разумом и телом. Кроме того, он начал обращаться с ней по-человечески, без ухмылок, как прежде. Катарина подбежала к коляске Джона и, улучив момент, опустилась перед ним на колени.

— Джон! Это просто невероятно! В этом кресле ты можешь передвигаться, как раньше.

— Да, ты права. Это кресло — просто чудо, — улыбнулся Джон.

Сразу же после ареста Виолетты Блэйк связался с Джорджем Доджем, и теперь оба джентльмена стояли возле тюремных ворот. От Доджа Блэйк узнал о том, что женщинам-заключенным позволяется видеться с их супругами, и адвокат решил воспользоваться этим обстоятельством.

Блэйк должен был увидеться с бывшей женой, чтобы морально поддержать ее. После ареста Виолетты он побеседовал с лордом Фэрроу и договорился с ним, что интересы Виолетты, как и раньше, будет представлять Джордж Додж.

Начальник тюрьмы, к которому адвокат обратился с просьбой о свидании, попросил обоих джентльменов подождать и отправил за Виолеттой двух надзирателей. По дороге в тюрьму Додж сообщил Блэйку, что, если истинный убийца не будет найден, они, вероятнее всего, этот процесс проиграют. Блэйк заранее отправил своего верного человека в Париж, чтобы узнать местонахождение Ральфа Хорна. Он настаивал на том, чтобы Джоанна Фелдстоун была подвергнута допросу как можно скорее. Один из них — Ральф или Джоанна — и есть подлинный убийца. Других подозреваемых не было.

В конце тюремного коридора послышались гулкие шаги. Блэйк напрягся всем телом. Дверь, обитая железом, отворилась, и в комнату для свиданий ввели Виолетту Купер. Виконт горько вздохнул: всего один день провела в заключении Виолетта, но она была бледна, непричесанна, лицо ее осунулось, как будто она неделю не ела.

— Виолетта, — сделал ей шаг навстречу Блэйк. Виолетта окаменела. По щекам ее текли слезы.

Она не вымолвила ни слова.

Этого Блэйк вынести не мог. Он бросился к ней и прижал возлюбленную к своей груди. Прошлое осталось в прошлом.

— Виконт Невилл, в вашем распоряжении пять минут, — раздалось из-за спины Блэйка грозное предупреждение начальника тюрьмы.

— Блэйк, — высоким голосом, словно она вот-вот разрыдается, начала Виолетта, — вы приехали, чтобы забрать меня домой? — Она была на грани истерического срыва.

— Они не причинили вам вреда, дорогая? — боясь разочаровать ее ответом, спросил Блэйк.

— Нет, — скачала головой несчастная. — Блэйк, я не могу вернуться в камеру. Там темно и страшно. Там содержат сумасшедших. Они кричат мне непристойности и обзывают меня. Полы там испачканы человеческими испражнениями. Нам дали на обед суп, но в нем плавали тараканы. Там полно крыс. По ночам они выходят из нор в камеру. Я так боюсь!

— Все будет хорошо, Виолетта, я вам обещаю. Он погладил ее по голове. Он употребит все свое влияние, чтобы вызволить ее из тюрьмы.

— Нет, я не вернусь, — разрыдалась молодая женщина. — Мне лучше умереть, чем отправиться обратно.

— Вы не умрете.

— Я не виновна. Но я сбежала, и меня признают виноватой.

— Виолетта, зачем вы тогда скрылись? — воскликнул Блэйк. «Как вы могли оставить меня», — вопрошал он мысленно.

— Я сбежала, потому что очень сильно любила вас, — впервые призналась Виолетта. — Я бежала от своей любви к вам.

Земля и небо поменялись для Блэйка местами. Он замер и не знал, что сказать.

— Я любила вас так сильно, что боялась потерять собственное лицо. Мне было обидно, что вы решили жениться на мне не по любви, а ради того, чтобы спасти меня от смертного приговора.

Блэйк был в таком отчаянии, что сам готов был разрыдаться.

В разговор вынужден был вмешаться Додж.

— У нас крайне мало времени, леди Невилл. Не думаю, чтобы члены палаты лордов поверили, что накануне процесса вы сбежали во Францию оттого, что страстно любили супруга. Ваш новый процесс состоится на следующей неделе. Самое правильное, что мы можем сделать, это разыскать настоящего убийцу. Накануне судебного процесса я научу вас, как следует отвечать на вопросы судей, чтобы избежать неприятностей. Вы должны будете слушаться меня, дорогая.

— Я не убивала сэра Томаса, — впившись в руку Блэйка, сказала Виолетта.

— Ваше время истекло! — грубо прервал беседу начальник тюрьмы и сплюнул на пол. Плевок лег возле ботинка Блэйка. — Мы ни для кого не делаем никаких исключений. Мы не посмотрим на то, что вы виконт Невилл, наследник рода Хардингов.

Блэйк сжал кулаки, но за Виолеттой выросли фигуры двух надзирателей.

— Виолетта, верьте мне, я все для вас сделаю, — пообещал Блэйк.

Двое надзирателей подхватили ее под руки и повели к выходу. Виолетта вырвалась и закричала:

— Боже! Я не могу вернуться обратно!

— Вы не властны над тюремными порядками, — остановил Блэйка, который рванулся защищать Виолетту, Джордж Додж.

Впервые в жизни виконт Невилл ощутил свое полное бессилие. Надзиратели захлопнули дверь, обитую железом, и Виолетта исчезла. Блэйку показалось, что он слышит ее стоны.

Он резко повернулся и бросил в лицо начальнику тюрьмы:

— Если хоть один волос упадет с ее головы, я прикажу натравить на вас голодных собак, которые разорвут вас на куски, вы поняли меня?

Начальник тюрьмы побледнел. Додж укоризненно посмотрел на Блэйка, сунул руку в карман, достал оттуда заранее приготовленные банкноты и переложил их в протянутую руку начальника. Оказывается, у Доджа все было заранее приготовлено!

— Мистер Гуди, — обратился Додж к представителю карающей руки закона, — пожалуйста, сделайте так, чтобы леди Невилл вышла из вашего заведения в добром здравии.

Начальник тюрьмы молча пересчитал деньги, вспотел при этом от напряжения, и кивнул.

В это время дверь в комнату свиданий распахнулась от удара чьей-то ноги.

— О Боже, — прошептал взмокший начальник, — еще один господин.

В помещение тюрьмы ворвался Фэрроу, вслед за которым семенил невысокий грузный мужчина, в котором Блэйк признал адвоката семьи Фэрроу.

— Что, черт подери, вы тут делаете? — нелюбезно спросил Роберт. — Вы уже видели ее? С ней все в порядке?

— В том порядке, в каком можно быть, находясь в тюрьме, — двусмысленно ответил Блэйк. Внутри у него все переворачивалось. Он не мог смириться с тем, что Виолетта предпочла его Фэрроу.

— Слава Богу! — воскликнул Фэрроу.

— Мистер Гуди? — обратился адвокат Фэрроу к начальнику тюрьмы. — Я адвокат лорда Фэрроу. Мы хотели бы видеть леди Невилл.

— Вы, должно быть, полагаете, что приехали на пятичасовой чай, — скорчил гримасу мистер Гуди, переводя взгляд с Фэрроу на Блэйка и обратно.

— Мы понимаем ваши затруднения, — выступил вперед Фэрроу. — Но я жених леди Невилл. У меня есть право свидания с ней.

— Неужели? — От удивления брови начальника тюрьмы стали домиком. — Тогда кто же он? — И он указал на Блэйка.

Взгляды мужчин скрестились.

— Не думаю, что это целесообразно, — угрюмо предостерег Додж Блэйка.

Джентльмены стояли на нижней ступеньке лондонского дома Джоанны Фелдстоун.

— Несправедливо, что Виолетта, которая не виновата в смерти сэра Томаса, вынуждена томиться в тюрьме, — объяснил Блэйк.

— Голословно обвинять в этом леди Фелдстоун тоже несправедливо, — резонно заметил Додж.

— Я хочу, чтобы она созналась в преступлении, если она его совершила, — отчеканил Блэйк и взялся за кольцо.

— Что прикажете, сэр? — спросил слуга, отворивший дверь.

— Доложите барону Фелдстоуну и его супруге, что к ним пожаловал лорд Блэйк и просит его принять. — Блэйк редко употреблял титул виконта.

Слуга проводил двух джентльменов в маленькую, но со вкусом отделанную гостиную. Под напускным равнодушием Блэйка скрывалась ярость. Он всей душой разделял с Виолеттой ее невзгоды.

В дверях появился барон, за ним его жена.

— Джентльмены, рад вас видеть, — объявил муж Джоанны, по очереди пожимая руки Блэйку и Доджу.

— Джордж Додж, — вынужден был представиться спутник Блэйка. — Адвокат. К вашим услугам.

— Я не нуждаюсь в услугах адвоката, — удивившись, ответил Фелдстоун.

— Но в них нуждается Виолетта Гудвин, — хмыкнула Джоанна, сложив руки под внушительной грудью.

— Леди Невилл, моя бывшая жена и невеста лорда Фэрроу, действительно нуждается в услугах мистера Доджа, но только потому, что, невинно обвиненная в убийстве собственного мужа, томится в тюрьме.

— Опять вы об этом? Она убийца, и пусть об этом знают все! Она находится там, где должна находиться.

Блэйку захотелось ударить Джоанну.

— Леди Фелдстоун, леди Невилл невиновна. Она любила вашего отца. Неужели вы не испытываете к ней никакого сострадания?

— Никакого, — отрезала Джоанна.

— Тогда скажите, известно ли вам, что ваша экономка из Тамраха в течение года покупала в аптеке яд?

— Что вы хотите этим сказать, молодой человек? — Лицо Джоанны налилось кровью.

— Что я хочу сказать, должно быть вам совершенно ясно, — ответил Блэйк. — Сознайтесь, леди Джоанна, это вы убили вашего отца, сэра Томаса?

Бледная, леди Фелдстоун выпучила глаза от ярости. Барон от негодования и удивления открыл рот.

— Вы что, думаете, что мы ответственны за смерть сэра Томаса? — закричал барон. — Это же абсурд!

— Леди Фелдстоун, отвечайте прямо, — требовал Блэйк ответа у женщины.

— Лорд Блэйк, — тяжело дыша, сказала Джоанна, — я любила своего отца. Тому, что наша экономка покупала мышьяк, я не удивляюсь: в подвале у нас было полным-полно крыс. — Блэйк испытующе смотрел на оправдывающуюся женщину. Она была бледна. Но была ли она виновна? — Не советую вам, сэр, обвинять меня, потому что через пару недель вашу бывшую супругу вздернут.

— Блэйк, нам надо уходить, — шепнул ему Додж. — Мы плывем против течения.

Блэйк кивнул. Он понял, что потерпел поражение. Как это горько! Он вынужден был поклониться.

— Леди Фелдстоун, лорд Фелдстоун, примите мои извинения.

— Блэйк, если бы я не знал вашего отца, я бы ваших извинений не принял, — ответил ошарашенный барон.

По крайней мере, один невиновен, подумал Блэйк. Он был удручен. Он ничего не добился тем, что грубо обвинил Джоанну в смерти ее отца. Возможно, и Хорна не найдут в Париже. А время идет.

Ральф крался, прижимаясь к изгороди лондонского дома Блэйка. С него ручьями тек пот. В руках он сжимал свою кепку. Наконец-то он добрался до Лондона! Он не спал ночами, воображая, какой опасности подвергается Виолетта в городе, где ее всякую минуту могут схватить и заключить в тюрьму. Он не мог бросить в беде человека, с которым провел все детство и юность.

Но, добравшись до Лондона, Хорн испугался. Он был умным и дальновидным, иначе он не смог бы выжить в этой жизни. Когда Виолетта покидала Париж, у него появилось предчувствие, что ее схватят и арестуют. Он уже тогда понял, что ему придется перебираться через канал и спасать ее. Когда они были детьми, он только и делал, что вытаскивал ее из всяких неприятностей.

Предчувствия Ральфа оправдались полностью. Он разузнал, что Виолетту арестовали в гостинице на второй день ее пребывания в столице Англии. Ральф не очень-то надеялся на то, что Блэйку удастся вызволить ее из тюрьмы. Спасти положение могли только деньги, но, если свобода Виолетты будет куплена, ей придется тотчас покинуть страну.

Если так случится, он, Ральф, скажет ей, что бежать надо не во Францию, а куда-нибудь в другую страну. И они снова останутся вдвоем и станут жить как жили прежде, до смерти сэра Томаса.

Увидев, что экипаж Блэйка приближается к воротам, Ральф пригнулся. Блэйк спрыгнул с подножки.

— Сэр, — послышался хриплый голос Ральфа. — Я приехал поговорить с вами.

Блэйк замер. Потом он резко схватил Ральфа за плечи и принялся трясти.

— Она в тюрьме. Она страдает. Ты, выродок, я хочу знать правду.

— Отпустите меня. Я сам пришел. Я пришел помочь. — Ральф говорил на таком отвратительном кокни, что Блэйк поморщился. — Вы можете вызволить ее из тюрьмы?

— Я ведь не ее величество королева Англии, — огрызнулся Блэйк.

— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Хорн. — У вас море денег. Вы можете заплатить и начальнику тюрьмы, и надзирателю за то, чтобы они полюбовались звездным небом, когда она выйдет на прогулку. Мы отлично спланируем ее побег.

— Судебное разбирательство состоится на следующей неделе. До этого Виолетта будет находиться в тюрьме. Судьи вынесут смертный приговор, и она будет повешена, если не найдется настоящий убийца, — холодно сообщил Блэйк.

— Тот, кто убил сэра Томаса, должно быть, находится далеко, — сказал Ральф. — Но я не понимаю вас. Нужно организовать Виолетте побег.

— А что потом? — резонно поинтересовался Блэйк. — Сбежав из тюрьмы, она должна будет навсегда оставить страну, где живет ее собственная дочь. Сознайтесь, Хорн, это вы убили старика Томаса?

— Конечно нет! Организуйте ей побег, и мы навсегда исчезнем, я и Виолетта.

— Хорн, она помолвлена. Фэрроу ее жених. Сомневаюсь, чтобы она захотела сбежать с вами.

— Я вам не верю.

— У нее на руке кольцо, подаренное Фэрроу.

— Она не про его честь! — задыхаясь, закричал Ральф.

— А про чью? Про твою? — Блэйк пришел в бешенство.

— Да, про мою, — стиснул кулаки Ральф Хорн. — Мы всегда были вместе, я и Виолетта. Никто не любит ее сильнее меня. Я заботился о ней с самого детства. Ее отцу было все равно, где его дочь. Он дни и ночи проводил в подвале, затягиваясь опиумом. У нас все было отлично, пока не появились вы и Виолетте не захотелось стать настоящей леди. С тех пор я ее не узнаю! — По щекам Ральфа текли слезы. Он размазывал их по лицу грязным кулаком. — Я не хочу, чтобы она умерла!

— Ее повесят, — упрямо твердил Блэйк.

— Нет, мы с ней сбежим в Италию.

— Нет, — настаивал Блэйк, — если не найдется настоящий убийца, ее казнят.

Ральф поник и сгорбился. Потом он опустился на землю.

— Я не могу позволить, чтобы ее повесили, — прошептал Ральф.

— Тогда говори правду, — приказал ему Блэйк.

Ральф, казалось, уменьшился в размерах. Он думал о смерти. Он думал о Виолетте. Но не о Виолетте Гудвин Блэйк, виконтессе Невилл, а о Виолетте Купер, девчонке, которой он срезал прядь волос, чтобы она не стала проституткой.

— Это я убил его, — сознался Ральф.

Блэйк хранил молчание. Ральф уронил голову на колени.

— Он и так бы умер. Это было ясно даже слепцу. Он был болен. Он был стар и болен. Я сделал это для нее.

— Я понимаю вас, — неожиданно мягко отозвался Блэйк.

Ральф заплакал.

— Я не хочу, чтобы она умирала. Я умолял ее остаться в Париже. Я думал… мы получим дом, и нам хватит денег на беспечную жизнь. Но она влюбилась в вас.

Ральф сидел на земле и плакал. По лицу его текли слезы. Блэйк помог ему подняться. Обняв убийцу за плечи, бережно поддерживая его, Блэйк привел бродягу Ральфа Хорна в свой дом.


Глава 39


Блэйк спрыгнул с подножки экипажа и пристально посмотрел на мрачный дом на Флит-стрит. Приказ об освобождении Виолетты был подписан тотчас после ареста Ральфа.

Был поздний ненастный вечер. С неба падали хлопья мокрого снега.

На сердце у Блэйка было тяжело, несмотря на то что возлюбленной была дарована свобода, а убийца примерно наказан. Трудно поверить, но всего лишь год назад он впервые обратил внимание на Виолетту. Казалось, прошла целая жизнь.

Вслед за Бланком из экипажа вышел Джордж Додж. Он положил руку на плечо Блэйка:

— Радуйтесь, Блэйк, мы выиграли.

Чему он должен радоваться? Виолетта вышла из тюрьмы, но всего через несколько дней она уедет в Париж и выйдет замуж за Фэрроу.

Мужчины перешли через дорогу. Широкие ступени вели ко входу в мрачное здание тюрьмы. Джентльмены миновали двух охранников и вошли в холл, в глубине которого уже стояла Виолетта в сопровождении мистера Гуди.

Заметив Блэйка, Виолетта подобрала юбки, словно собиралась броситься ему навстречу. Взгляд Блэйка был прикован к ее бледному, словно высохшему лицу. Слава Богу, ей не причинили в тюрьме вреда, слава Богу, ее мучения позади, в то время как его только начинаются.

Виолетта подбежала к Блэйку. Он намеревался заключить ее в свои объятия, но неожиданно опустил руки.

— Ах, Блэйк, — вся дрожа, произнесла женщина.

— Виолетта, с вами все в порядке? Она кивнула:

— Блэйк, не знаю, что и сказать.

— Позвольте, я отвезу вас в гостиницу, — предложил Блэйк, сжимая ее руку.

— Блэйк? — Виолетта подняла на него влажные глаза. — Что случилось? Мистер Гуди сказал, что я свободна. Это правда? Я ничего не понимаю.

— Мне трудно вам все объяснить, — прошептал Блэйк. — Хорн сознался в своем злодеянии.

Молодая женщина побледнела.

— Виолетта, он любил вас, и вовсе не братской любовью. Ральф полагал, что после смерти сэра Томаса вы унаследуете кое-какие деньги и дом, в котором вместе с ним сможете безбедно прожить до конца своих дней. Он сам пришел ко мне и, когда понял, что вам грозит смертная казнь, признался в преступлении.

— Боже, как мне жаль, что все так произошло. — Виолетта прижалась к груди Блэйка.

— Его повесят? — подняла она глаза на бывшего супруга.

— Да, — помедлив, сказал Блэйк.

Виолетта уткнулась ему в жилетку и расплакалась.

Неожиданно за спиной Блэйка появился лорд Фэрроу. Виконт Невилл отстранился от бывшей супруги.

— Что здесь происходит? — сквозь зубы спросил Фэрроу.

— Я рассказал ей о Ральфе Хорне, — ответил Блэйк.

— Зачем? Зачем вы это сделали? Разве она не достаточно страдала?

Единственное утешение Блэйка заключалось в том, что Фэрроу по-настоящему любит Виолетту.

— Я поступил как считал нужным, — холодно ответил Блэйк.

— Простите меня, — неожиданно смягчился Фэрроу. — Я должен поблагодарить вас за то, что вы содействовали освобождению Виолетты. От нас обоих. Я вам очень признателен, Блэйк.

Роберт протянул руку для рукопожатия, и Блэйк неожиданно для себя ответил на его порыв.

— Вы ничем мне не обязаны. Желаю вам обоим счастья. До свидания.

Виолетта не спускала с него огромных голубых глаз. Она побледнела.

— Пойдемте, — сказал Фэрроу невесте, и Виолетте прошла мимо Блэйка к дверям. Охранники беспрепятственно пропустили ее. Стоя на пороге тюрьмы, она повернулась и прошептала, глядя в глаза Блэйку:

— До свидания.

Блэйк последовал за ними. Он видел, как Фэрроу отворил дверцу закрытой кареты коричневого цвета, помог Виолетте подняться и устроиться на сиденье и сам сел рядом. «Должно быть, он обнимает ее», — подумал Блэйк.

— Мне жаль, что все случилось именно так, — прошептал из-за плеча Блэйка Джордж Додж.

Джон провел рукой по ободу колеса, и коляска покатилась к террасе. Трава была чуть подернута инеем. На террасе стояли две женщины — графиня Сюзанна и Катарина — в теплых накидках. Они внимательно наблюдали за Джоном. Интересно, как долго они следили за тем, как он, словно сумасшедший, ездит по саду? Впрочем, Джон не был смущен.

— Джон, это просто чудо! — воскликнула графиня. По лицу ее текли слезы.

Джон улыбнулся матери, но взгляд его снова вернулся к Катарине.

— Я не верю в чудеса, — без всякой жалости к себе заметил Джон. — В этом изобретении большой смысл. Это ведь не первый экземпляр инвалидного кресла. Подобное уже было сконструировано каким-то американским хирургом для своего пациента с заболеванием вроде моего.

— А я верю в чудеса, — мягко сказала Катарина.

Графиня спустилась по ступенькам в сад и поцеловала сына в лоб. Джон поднял голову и пересчитал ступени. Всего три.

— Матушка, вы не будете возражать, если я прикажу разобрать часть ступенек и сделать пологий склон? Это даст мне возможность выезжать из дома в сад без посторонней помощи?

— Замечательная мысль! — воскликнула графиня.

Катарина и Джон обменялись счастливыми улыбками. Графиня деликатно покинула молодых людей. Возле дверей, ведущих в дом, она задержалась и спросила:

— Ты присоединишься к нам за ужином, дорогой?

— Конечно, — улыбаясь, ответил Джон. Графиня, ежась от холода, поспешила в дом, а Катарина спустилась с террасы в сад.

— У вас замечательное кресло, — похвалила она.

— Мне оно тоже нравится.

— Ваша матушка пригласила меня сегодня к вам на ужин, — теребя край накидки, сообщила Катарина.

— Хорошо. Как в старые добрые времена, — вырвалось у него. — Черт подери! — выругался Джон, когда понял, что выдал себя.

Он направил свое кресло обратно в сад.

— Не уезжайте! — воскликнула Катарина и бросилась за ним.

Джон так сильно сжал колеса, что суставы его пальцев побелели.

— Почему вы не хотите, чтобы все стало, как в старые добрые времена?

Джон не ответил.

— Сегодня из тюрьмы выпустили Виолетту. С нее сняты всякие обвинения. Она теперь свободная женщина.

— Очень рад за нее.

— Ваш брат влюблен в нее как мальчик, — заметила Катарина и густо покраснела.

— Я знаю, — сухо ответил он, понимая, на какую опасную тему перекинулся разговор.

— Вы знаете? Но ведь это вы хотели, чтобы он женился на мне! — обвинила его в непоследовательности Катарина.

— Эта женщина бросила моего брата. Я не предполагал, что это его так сильно заденет. Я думал, вы великолепно подходите друг другу.

На ресницах девушки блеснули слезы.

— Вы просто дурак. Наш брак с Блэйком был бы преступлением против любви и простым фарсом. До гроба я буду любить только вас.

Джон окунулся в прошлое. Он вспомнил первый бал Катарины, где первый танец она танцевала с ним, Джоном. Они всегда думали и чувствовали одинаково, поэтому Джону было очень хорошо и комфортно рядом с Катариной.

— Дорогая моя, если бы я был прежним Джоном, я бы ответил на вашу великодушную привязанность.

— Вы и есть прежний Джон! — воскликнула Катарина.

— Нет, я получеловек. Я калека.

— Вы правы в том, что вы уже не прежний Джон. Раньше вы были тонким, умным человеком, а теперь превратились в идиота.

— Я парализован. У меня нет ног, Катарина, — Джон сник.

— Вы ведь лишились только ног. Не души, не головы. Неужели вы распрощались с вашими мечтами?

— Да, это так. Я предал свои мечты, — честно ответил Джон.

— Дурак!!! — в который раз закричала Катарина и слегка стукнула его кулаком в плечо. — Не отвергайте меня, Джон, — зашептала она. — Я полюбила вас с первого взгляда, и то, что вы не можете ходить, не имеет для меня никакого значения. Я знаю, что могу помочь вам справиться с болью.

— Катарина, вы достойны большего. Вы еще встретите настоящего мужчину. И этот мужчина подарит вам детей.

— Детей мы сможем усыновить. Усыновление. Однажды об этом обмолвился Блэйк.

Усыновление было редкостью в семьях, подобных Хардингам, но это был выход из положения. Джон положил руки на колени. Они тряслись.

— Я не смогу даже любить тебя, как надлежит мужчине.

— Это ведь не единственная прелесть брака, — улыбнулась Катарина.

Джон с удивлением посмотрел на девушку. Она наклонилась и прижалась губами к его губам. Душа Джона корчилась в мучениях. Он любил эту девушка со дня их первой встречи, но она заслуживала лучшей участи, чем доля жены калеки.

— Если вы меня отвергнете, — сказала Катарина, — я навеки останусь старой девой. Я делаю вам предложение. Я хочу выйти за вас замуж. Я хочу стать вашей женой. Я хочу быть вашим помощником во всех начинаниях, великих и малых. Я хочу быть вашим задушевным другом.

— Вы просите, чтобы я женился на вас? — не веря себе, переспросил Джон. В ушах у него гудело.

— И вы не можете мне отказать, — подтвердила Катарина.

Джон рассмеялся. Он прижался щекой к щеке Катарины и заключил ее в объятия. Боже! Какое это было счастье смеяться вместе с Катариной! Какой свежестью пахло от женщины, которая только что сделала ему предложение!

— Итак, вы говорите «да»? — подтолкнула его к решительному ответу Катарина.

— Да, — подтвердил Джон. — Но я никогда не позволю вам забыть, как вы были дерзки сегодня.

— У меня не было другого выхода, — улыбнулась леди Деафильд.

Неожиданно смех Джона оборвался, умер. Он почувствовал желание обладать любимой женщиной, но желание это жило только в его сердце. Он справился с собой, подался вперед, обнял Катарину за талию, заставил ее слегка нагнуться и прильнул своими жадными горячими губами к ее смеющемуся рту. Он целовал ее и не мог остановиться, так хороши были первые дары любви.

— Может быть, теперь вы поверите в чудеса? — прервав поцелуй, спросила Катарина.

— Верю, — прошептал Джон. Он говорил правду.

— Нам надо поговорить, — сказала Виолетта.

— Я не хочу слышать то, что вы намерены сообщить мне, — ответил Роберт.

Молодые люди встретились в одном из холлов гостиницы. Виолетта понимала, что этот привлекательный молодой человек действительно ее очень любит. Но она не могла ответить ему той же искренней и беззаветной любовью.

— Простите меня. — Виолетта сняла кольцо с рубином, подаренное ей Фэрроу. — Роберт, вы стали мне самым близким другом. Я люблю вас. Но не так, как жена должна любить мужа.

Роберт Фэрроу кольца не принял.

— Это все Блэйк, да? Вы потеряли рассудок, встретившись с ним.

— Если бы я могла изменить свои чувства, я бы это сделала. Весьма неприятно отказываться от человека, который тебя отчаянно любит, ничего не получая взамен. Но своих чувств я изменить не могу. Мне очень жаль, Роберт. — Виолетта сделала шаг вперед и нежно обняла Роберта Фэрроу.

— Виолетта, вы приняли чудовищное решение. Возможно, должно пройти некоторое время, чтобы вы заметно окрепли физически и духовно после выхода из тюрьмы, которая, несомненно, потрясла вас.

Возможно, через несколько дней или даже недель вы будете чувствовать себя совсем иначе и измените свое решение. — Молодая женщина покачала головой. — Клянусь, я никогда не испытывал подобных чувств ни к какой другой женщине. Я люблю вас. Я не хочу вас терять.

— Роберт, наш брак сделает несчастными нас обоих.

— Что ж… — протянул Фэрроу, принимая протянутое кольцо. — Время не властно над моими чувствами. Они не изменятся. Я знаю, когда перемена произошла в вас. Как я ненавижу Блэйка! Помните, если вам понадобится моя помощь, я всегда к вашим услугам.

— Спасибо, — прижала руки к груди Виолетта. — Вы мой самый добрый друг.

Лорд Фэрроу быстро пересек холл и вышел за дверь, даже не оглянувшись на пороге. Виолетта чувствовала себя опустошенной. Она медленно подошла к окну и выглянула на залитую вечерним светом улицу. Перед ней расстилался Хайд-парк. Снег кружился и падал на ветви деревьев.

Какие испытания выпали на ее долю! Совсем недавно она вверила свою дочь попечению семьи Блэйка; она была заключена в тюрьму, где провела несколько дней в нечеловеческих условиях; она потеряла друга детства, который убил ее первого супруга; она лишилась самой большой любви в своей жизни. Как ей выжить? Виолетта прижалась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Как много воды утекло за это короткое время! Она все еще не пришла в себя от чудовищной новости: Ральф — убийца, хотя первое подозрение закралось в ее сердце еще в Париже. Когда она немного окрепнет, она обязательно навестит Ральфа.

Сострадание в ее сердце соседствовало с горечью. Как он мог осмелиться убить доброго сэра Томаса?

Виолетта опустилась в кресло. Она будет скучать по Ральфу. Он был ей как брат. Когда-нибудь она избавится от своей любви к Блэйку, но сердце ее будет всегда обливаться кровью из-за Сюзанны. Виолетта закрыла лицо руками. Тотчас же после освобождения она намеревалась отправиться в Париж, но ей хотелось в последний раз взглянуть на свою крошку-дочь. Попрощавшись с Сюзанной, она отправится во Францию, откроет там свой магазин, добьется больших успехов, завоюет публику и, может быть, тогда у нее будет достаточно сил, чтобы снова приехать в Лондон и встретиться с Блэйком.

— Виолетта? — раздался за спиной голос ее бывшего супруга.

Она резко обернулась. В двух шагах от нее стоял Блэйк. Она не слышала, как он вошел в холл. На руках Блэйк держал Сюзанну. Виолетта бросилась к улыбающейся девочке, взяла ее на руки и прижала к груди. Какое счастье снова прижать дочку к себе! Она подняла голову и посмотрела на Блэйка.

— Я слишком люблю вас, чтобы отнять у вас дитя, — сказал он.

Виолетта решила, что ослышалась. Поверить в реальность происходящего она не могла.

— Кроме того, — добавил Блэйк, — ребенку нужна мать, а я больше никогда не женюсь. После вас я не могу полюбить ни одну женщину.

— Что вы… такое говорите? — прошептала Виолетта, еще крепче обнимая девочку.

— Я знаю, что вы выходите замуж за Фэрроу. Я пришел вовсе не для того, чтобы молить о любви или ставить вас в двусмысленное положение. Конечно, я всегда буду поддерживать Сюзанну. Но вы и Роберт можете вместе вырастить ее, в семье она получит любовь и заботу, чего наверняка будет лишена в моем холостяцком доме.

Виолетта была не в силах вымолвить ни слова. Всмотревшись в лицо возлюбленного, она заметила, что глаза его полны слез. Он резко развернулся и направился к двери.

— Блэйк! — Виолетта уложила Сюзанну в кресло и догнала Блэйка уже у двери. Расставив руки, она загородила ему проход.

— Я не позволю вам уйти! Что вы только что мне сказали? Я не вполне хорошо вас поняла.

— Виолетта, позвольте мне пройти, — попытался отодвинуть ее от двери Блэйк.

— Я вовсе не выхожу замуж за Фэрроу! — выпалила женщина.

— Что?!

— Я люблю вас. Как я могу быть женой Фэрроу, если дни и ночи я думаю только о вас?

— Но ведь вы бросили меня.

— Только потому, что я вас любила, а вы меня — нет.

— Это неправда, я люблю вас. — Блэйк протянул руки и погладил Виолетту так нежно, как никто никогда не прикасался к ней. — Я влюбился в вас сразу после того, как вы разбили мамину фарфоровую лампу в Хардинг-Холле.

— Правда? — прошептала Виолетта.

— Да. Но прошло очень много времени, прежде чем я понял, что я влюблен, и смирился с собственными чувствами.

— Блэйк, как вы можете любить меня? Я ведь не леди Невилл. Я Виолетта Купер.

— Я люблю вас в том числе и за то, что будучи Виолеттой Купер вы стали леди Невилл. Останьтесь ею навсегда. Виолетта, вы потрясающая женщина!

Блэйк принялся целовать ее. В его поцелуях жили любовь, страсть и желание.

— Блэйк, это вы исключительный мужчина. Я восхищаюсь вами.

— Значит, мы восхищаемся друг другом. — Он еще раз поцеловал ее и сжал во властном объятии. — Виолетта, я никогда не думал, что смогу снова полюбить. Я никого не любил так сильно, как вас.

Леди Невилл тепло улыбнулась мужу:

— Блэйк, я тоже никого не любила, как вас, и никогда не полюблю.

— Виолетта, дорогая, в нашем распоряжении целая жизнь.

Виолетта звонко и счастливо рассмеялась. Блэйк нагнулся и принялся страстно целовать ее. Виолетта отдалась сердечному порыву с мыслью о том, что любовь способна творить чудеса.