Выбор страсти
Бетина Крэн








В одном из своих пиратских набегов капитан Рейдер Прескотт захватил прекрасную пленницу в надежде получить за нее выкуп. Однако кто бы мог подумать, что через некоторое время эта девушка совершенно очарует не только весь экипаж корабля, но и грозного капитана. Более того, затем она поставит своей целью превратить Рейдера в джентльмена. Удастся ли ей это? Ведь капитан мечтает о том, чтобы сжечь ее в пламени своей страсти.






Бетина Кранн

Выбор страсти





ПРОЛОГ


Март 1768 года

Над Ла-Маншем, вдали от берегов Суссекса, стояла ненастная ночь. Холодный северный ветер свирепо рвал на части мрачное небо, вспенивая плотные облака и сбивая их в кучу перед ликом почти полной луны. Затем он яростно набросился на море и высоко вздыбил волны. Море не замедлило отозваться разгневанным ревом, словно угрожая далекой луне и обвиняя ее в разгуле стихии.

Перипетии людских судеб подчас сродни внезапно налетающей буре. Посреди штормящего моря, перекатываясь по гребням волн, пыталось удержаться на плаву сторожевое таможенное судно под названием «Преследователь», которое к тому же тянуло на буксире захваченный шлюп контрабандистов «Ангел». Это создавало дополнительные трудности, поскольку команде «Преследователя» едва-едва удавалось сохранять необходимую дистанцию между судами, чтобы избежать столкновения. Вот ведь как все обернулось! Сначала резкая перемена погоды помогла таможенникам задержать шлюп, но теперь буря уже угрожала их собственной безопасности.

На палубе «Преследователя» в неловких позах сидели скованные по руками и ногам железными цепями шестеро незадачливых контрабандистов. Они вздрагивали всякий раз, когда на судно обрушивались потоки ледяной воды, хотя для раненых подобное омовение служило своего рода анестезией. Впрочем, положение пленников было не многим лучше, чем команды «Преследователя», в которой тоже хватало раненых. Кроме того, этим раненым еще предстояло вести судно всю долгую неспокойную ночь.

Один из пленных контрабандистов поднял к небу точеное аристократическое лицо.

– Ты, презренная блудница! – воскликнул Гидеон Прескотт, обрушив свой гнев на обманщицу-луну. Его густой баритон перекрыл шум моря. – Ты должна была прятаться за облаками!

– Это еще что такое? – рявкнул верзила в новом офицерском мундире и со злостью пнул сапогом молодого капитана «Ангела». – Молчать! Скоро вдоволь наговоришься перед судьей, «Ваша Светлость», – с издевкой добавил он, глядя на скрючившуюся у его ног мускулистую фигуру. – Я от души повеселюсь, когда вынесут приговор и твою высокородную задницу отправят гнить в тюрьму. Я уже давно охочусь за тобой. На этот раз мне крупно повезло.

Капитан «Преследователя» злобно хохотнул и, пошатываясь, направился к штурвалу, оставив молодого контрабандиста корчиться от боли на мокрой палубе.

* * *


Команда сторожевого судна была крайне озабочена тем, чтобы благополучно добраться до гавани, сохранив при этом прибыльный товар, находившийся на «Ангеле». Не удивительно, что никто не заметил маячивший позади парусник. Когда же капитан, спохватившись, послал за подзорной трубой, то обнаружил: за ними следует мощная бригантина без каких-либо опознавательных знаков. Судя по очертаниям, корабль был английский и водоизмещением тонн на пятьдесят больше, чем «Преследователь».

Бригантина благоразумно сохраняла дистанцию, находясь вне досягаемости пушечного выстрела. Между тем коварная луна полностью вышла из-за туч, и теперь таможенное судно с «Ангелом» на буксире даже издалека было видно как на ладони. Капитан приказал поднять дополнительные паруса и что есть мочи гнать к Плимуту. «Преследователь» превратился в преследуемого.

После изнурительной трехчасовой гонки бригантина подняла пиратский флаг и, прибавив скорость, пошла вровень с таможенным судном. Весь левый борт пиратского корабля ощетинился пушками, но первый залп был скорее предупредительным, и «Преследователь» отделался легким испугом: ядра лишь повредили кливер да надвое раскололи бушприт. Затем события начали развиваться с головокружительной быстротой. Пираты в считанные секунды взяли «Преследователь» на абордаж и, изрыгая проклятия и угрозы, устремились на судно. Замелькали ножи, сабли, послышались стоны раненых. Жестокое сражение длилось недолго и, самое удивительное, закончилось без жертв. Вскоре морские разбойники уже деловито шныряли по захваченному кораблю и шлюпу контрабандистов.

– Так-так, что у нас здесь?

К связанным контрабандистам подошел огромный детина, на могучих плечах которого красовался мундир капитана таможенного судна. Один глаз пирата закрывала повязка, другой нехорошо поблескивал, разглядывая пленников.

– Ну и не везет же вам, а? Сначала товар достался одним, потом подоспели другие. И все же… – он задумчиво поскреб поросший щетиной подбородок, – у вас довольно приличный шлюп. Кто же из вас, горе-моряков, его капитан?

– Я, – раздался в ответ звучный голос, и худощавый капитан «Ангела» с вызовом уставился на своего «освободителя».

Пират с любопытством оглядел с головы до ног высокого, стройного, поразительно красивого юношу.

– Если бы ты хоть немного пораскинул мозгами, – назидательно произнес бывалый «морской волк», – то не отправился бы к французскому берегу при полной луне.

– Когда мы пустились в путь, луны вообще не было, стояла кромешная тьма, – сухо возразил контрабандист. – Ночь была то, что надо… если бы не этот противный ветер, спутавший нам все карты! Ему просто повезло, – кивнул он в сторону капитана «Преследователя», связанного и брошенного на палубу «Ангела».

– Я бы не сказал, что ему повезло, – заржал дородный пират.

Судя по всему, у него поднялось настроение. Ведь не часто удается отхватить двойную добычу!

– Как тебя зовут, приятель? – добродушно спросил он.

– Прескотт… Гидеон Прескотт, – без всякого выражения ответил капитан «Ангела».

– Только неженка может носить такое имя. Бьюсь об заклад, что тебе его дала твоя мамочка, – крепкие белые зубы пирата озорно блеснули в широкой улыбке. – А я Бастиан Кейн, – произнес он, выразительно взмахнув при этом рукой.

По-видимому, пират ожидал, что его имя произведет должное впечатление, поэтому недоуменно замер, явно задетый за живое, когда не последовало никакой реакции.

– Гроза Семи Морей… – подчеркнул он, желая вызвать трепет у пленников. – Бастиан Кейн.

В этот момент к нему подскочил одетый в лохмотья тщедушный морячок с саблей за поясом.

– Капитан! Тюки с шерстью! Одни тюки!

В слабом свете зарождающегося утра было видно, как посерело обветренное лицо Бастиана Кейна. Игривая улыбка разом слетела с его лица.

– Тюки?! Проклятие!

Он негодующе уставился на Гидеона Прескотта.

– Полуночники… проклятые полуночники! Тайком продаете мокрую вонючую шерсть, чтобы не платить пошлину. Боже! Как же это отвратительно! Небось, имеешь дело и с контрабандистами, и с почтеннейшими торговцами?!

– Да, я сторонник беспошлинной торговли… и не боюсь заниматься контрабандой, – с вызовом заявил молодой капитан, сверкнув глазами цвета морской волны.

– Сторонник… чего? Тьфу! Видать, слишком образованный.

Бастиан Кейн даже отвернулся и сплюнул, как будто само слово «образованный» оскверняло его язык, затем окинул внимательным взглядом сидящих перед ним людей. «Из некоторых получились бы неплохие моряки, – подумал он. – По крайней мере, у них мозолистые руки». Бастиан Кейн отошел к поручням и задумчиво уставился вдаль, а его команда сгрудилась возле пленных контрабандистов, ожидая дальнейших приказаний относительно никчемного трофея.

Один из пиратов подошел к Кейну и, вытаращив глаза, начал что-то горячо шептать ему на ухо, жестами указывая на Прескотта. Чуть погодя Кейн с просветленным лицом снова приблизился к капитану «Ангела».

– И все же ночь прошла не зря. Оказывается, к нам в сети попалась благородная рыбка, за которую непременно дадут хороший выкуп. Таможенник сообщил моим людям, что твой папаша – барон. Конечно же, он не поскупится, чтобы вернуть себе дорогого сыночка.

Однако белозубая улыбка Кейна быстро угасла, когда точеные черты лица Прескотта исказила горькая усмешка.

– Вряд ли. Барон – известный скупердяй и к тому же никогда по-настоящему не любил меня, своего непослушного сына. Тем более он не станет выкупать контрабандиста, по которому давно плачет тюрьма.

Пока Прескотт говорил это, на его лице не дрогнул ни один мускул. Это заставило Кейна взглянуть на молодого капитана совсем другими глазами. «Да, довольно хладнокровный тип, – подумалось ему. – Интересно, что могло бы вывести из себя этого повесу?».

– Куда ты вез свой товар? – требовательно спросил Кейн.

– Не твое дело, – огрызнулся контрабандист и высокомерно вскинул голову.

Широкое лицо Бастиана Кейна расплылось в хитрой улыбке.

– Вот тут ты ошибаешься, приятель. Впрочем, можешь мне не говорить… пока. У тебя еще будет достаточно времени все обдумать. Скорее всего, ты держал курс к берегам Франции, – продолжал пират, испытующе оглядывая остальных членов команды «Ангела». – Добро пожаловать на мой корабль! Теперь вы в шайке Бастиана Кейна! Вы пираты!

Среди контрабандистов послышался недовольный ропот, а Гидеон Прескотт попытался одним рывком подняться на ноги. Однако твердая рука одного из пиратов не позволила ему это сделать.

– Не хочешь ли ты сказать, что силой вынудишь нас стать пиратами?!

– Именно так, приятель. Мне нужны люди. Но возможно, ты предпочитаешь отправиться в тюрьму? Признаться, мне доводилось там бывать. Отвратное место. Держу пари, ты умеешь читать карту, а? Мне позарез нужен штурман.

Бастиан Кейн схватил закованные в цепи руки Прескотта и внимательно осмотрел их, но не заметил на крепких ладонях молодого капитана ни одной мозоли.

– Ничего, мозоли – дело наживное. С нами ты станешь настоящим морским разбойником, – убежденно проговорил он.

Прескотт вырвал руки и высокомерно вздернул аристократический подбородок.

– Но ты не можешь заставить остальных… У некоторых из них есть семьи – жены и дети.

– Семьи?! У кого? – Кейн сморщил нос, как бы одновременно удивляясь и возмущаясь. – Отвечать! – рявкнул он.

Трое из команды «Ангела» тут же признались, что у них на берегу действительно есть семьи. Кейн нахмурился, явно разочарованный этим.

– И все же им будет лучше плавать со мной, чем гнить в тюрьме.

Семейные контрабандисты с мольбой уставились на своего капитана. Тот перевел взгляд на Грозу Семи Морей и неожиданно предложил:

– А что, если мы всех женатых высадим… скажем, около Гастингса?

Прескотт всегда оставался в душе контрабандистом. Вот и сейчас он решил с выгодой использовать этого пирата.

Некоторое время Кейн молча всматривался в молодого капитана. От него не ускользнуло то, что Прескотт не включил себя в список тех, кого следует высадить на берег, упомянув только женатых. «Итак, джентльмен, судя по всему, полон благородства», – с удовлетворением подумал Кейн, мысленно поздравив себя с новым штурманом. Правда, его несколько настораживала уверенность, с которой держался контрабандист, причем без всяких на то видимых оснований.

– Но меня не интересует твоя проклятая шерсть, я не какой-нибудь лавочник. Мне нужно что-нибудь существенное, например золото или бренди.

– Именно бренди должно было стать моим обратным грузом, – медленно проговорил Прескотт, лицо его неожиданно осветилось улыбкой, и он добавил: – Это по-прежнему возможно.

Бастиан Кейн понимающе усмехнулся, и они обменялись взглядами. Итак, сделка состоялась.

– Значит, так тому и быть. У тебя сердце пирата, старина. Нравится тебе это или нет, но со временем ты станешь настоящим пиратом. А имя… Рейдер тебе подойдет?




ГЛАВА 1


Филадельфия, август 1778 года

Говорят, по ночам людские судьбы играют в кости. Об этом мало кто знает, но это истинная правда. Иначе как объяснить то, что деяния, совершаемые в ночное время, столь часто имеют разрушительные последствия?! Ну а последний жребий обычно бывает брошен, когда первые лучи солнца слегка окрашивают золотом далекий горизонт. Поэтому игральные кости остаются лежать так, как упали, и именно тогда они влияют на поворот событий. Их причуды длятся до тех пор, пока за горизонтом не погаснет последний луч солнца. При свете дня людьми правят воля и разум. А вот рассвет не зря называют временем смятения чувств. В эти часы часто происходит борьба между тем, что возможно, и тем, что должно быть на самом деле, между приговором судьбы и разумным выбором человека. Наверное, поэтому именно на рассвете армии, как правило, начинают наступление, люди отправляются в путешествия, а влюбленные расстаются.

В тот август судьбоносные игральные кости волею случая оказались в Филадельфии и день за днем лежали на побережье, предопределяя будущее целых континентов и отдельных правителей. Под их влиянием в колониях вспыхивали мятежи, то тут, то там возникали и затихали споры, совершались всевозможные сделки и подписывались различные документы. Но самое главное заключалось в том, что этим утром одна из костей попала в трехэтажный особняк в георгианском стиле, расположенный в фешенебельном районе города, а другая покатилась к гавани и по заливу Делавэр благополучно добралась до одного корабля, надежно устроившись между корпусом и якорной цепью.

* * *


Первые лучи солнца едва позолотили край горизонта, а Блайт Вулрич уже одевалась в своей полутемной спальне. Внезапно раздался треск разрываемой материи, и в руке девушки оказался шнурок от корсета.

– Пропади все пропадом! – в сердцах воскликнула Блайт, с неудовольствием осмотрев свою фигуру.

Ну почему господь наградил ее телом, части которого совершенно не сочетались друг с другом?! Тонюсенькая талия, слишком полная грудь, а плечи… Да, их можно назвать красивыми, если бы они принадлежали… мужчине. Будь у нее хоть чуточку другое сложение, Блайт раз и навсегда отказалась бы от этих проклятых новоизобретенных приспособлений!

Однако она не принадлежала к числу тех, кто сокрушается по поводу того, чего уже никак не изменишь. Блайт, не раздумывая, бросилась к высокому комоду красного дерева и начала выдвигать ящик за ящиком. Она привычно рылась в их содержимом, перебирая разноцветные лоскутки, обрывки кружев, крючки, благоразумно отпоротые от старых платьев, обтрепанные по краям глаженые-переглаженые ленты. Неожиданно ее палец наткнулся на острую булавку, которой было самое подходящее место в корзинке для шитья. Блайт поднесла ко рту пораненный мизинец и, вздохнув, прислонилась спиной к комоду, с досадой закрыв глаза: судя по всему, шнурков для корсета больше не осталось.

– Будь благоразумна, Блайт! – пробормотала она, затем расправила плечи и вскинула красиво очерченный подбородок. – Нечего так переживать из-за порванного шнурка. Просто иди сегодня без корсета, а в магазине подберешь подходящий шнурок. Ты вполне сможешь обойтись и без этой штуковины, особенно зная твою ненависть к корсетам.

Блайт решительно принялась стаскивать столь ненавистный предмет одежды. При этом ее охватили какие-то совершенно странные ощущения. Казалось, у нее внутри словно что-то оборвалось и упало, подобно тому, как заскользил вниз по длинным стройным ногам пресловутый корсет. Блайт не могла знать, что в это самое утро вместе с корсетом в спальне осталась и частица ее легендарного самообладания. Полагая, что необычный внутренний трепет вызван лишь отсутствием огня в полутемной комнате, она торопливо натянула чулки, завязала на талии тесемки нижней юбки, затем облачилась в шерстяное платье болотно-зеленого цвета и принялась как можно туже зашнуровывать лиф. Покончив с этим, Блайт раздвинула тяжелые шторы и бросилась к огромному зеркалу, чтобы проверить результат своих стараний. Ей пришлось прищуриться, поскольку отражение оказалось весьма смутным и расплывчатым. Да, без свечи нельзя быть абсолютно уверенной… Но все же Блайт с досадой отметила, что строгий силуэт платья со скромным вырезом и удлиненным лифом безнадежно испорчен неблагопристойной пышностью ее упругих грудей. Она со стоном попыталась потуже затянуть окаянный корсаж, чтобы хоть как-то замаскировать свою вопиющую женственность, но ее старания, увы, не увенчались успехом.

Состроив недовольную рожицу отражению в зеркале, Блайт отвернулась и схватила щетку, собираясь привести в порядок непокорную гриву волос. Вчера она так устала, что еле доплелась до кровати. У нее просто не хватило сил, чтобы заплести их в косу. Да, если бы она это сделала, ей не пришлось бы так мучиться сейчас, раздирая спутанные пряди. Господи, ну что за наказание каждый день возиться с прической! Так бы взяла и отрезала волосы. Как же они осточертели! Сколько времени уходит на бесполезную возню с ними! Блайт с трудом подавила нарастающее раздражение, напомнив себе, что порядочная, заслуживающая уважения женщина никогда не избавится от этого истинно женского украшения. А Блайт Вулрич как раз и была порядочной и заслуживающей уважения молодой женщиной.

Привычным движением она скатала из длинных темно-каштановых волос тугие валики и закрепила их на затылке изящными черепаховыми гребешками. Блайт заставила себя еще раз посмотреться в зеркало, затем недовольно одернула платье и, резко повернувшись, направилась из комнаты.

В этот момент к двери спальни, с другой стороны, приближалась Лиззи, маленькая неряшливая служанка. Опустив голову, она с трудом несла огромный медный чайник с горячей водой и просто не могла видеть выходящую из комнаты Блайт. Столкновение оказалось неизбежным. Вода, разумеется, расплескалась, а служанка с воплями и причитаниями принялась лихорадочно отряхивать промокшую юбку хозяйки.

– Извините, что я опять опоздала, мисс Блайт, – простонала Лиззи. – Но миссис Дорнли послала меня к Симмонсу, мяснику, потому что ей уже стыдно показываться ему на глаза. Я только что вернулась. А сейчас вас зовет ваша бабушка, – служанка сочувственно поморщилась и отправилась восвояси, пробормотав напоследок: – Возможно, вы ее уже и сами слышите. Да и все соседи тоже.

Блайт посмотрела вслед острой на язычок девушке, затем, нагнувшись, как следует разгладила ладонью влажные пятна на платье, беспокоясь о том, что они наверняка будут заметны, когда высохнут. Волна раздражения вновь захлестнула ее, но Блайт постаралась успокоиться. Горячая вода была единственной роскошью, которую она могла себе позволить или, по крайней мере, пыталась это сделать. Впрочем, что толку от воды, если каждое утро ее приносят слишком поздно и все заканчивается тем, что Блайт сама же относит воду бабушке?!

Кроме того, Лиззи и так достается: по утрам ей еще приходится помогать на кухне миссис Дорнли, экономке. Кухарка давно уволилась, недовольная маленьким жалованьем, и теперь преданная семье экономка вынуждена готовить сама. Смешно сказать, в доме, где когда-то сновала полная дюжина слуг, их осталось только трое: миссис Дорнли, Лиззи и старый Уильям – слишком старый, чтобы беспокоиться о своем жалованье, а временами и о своих обязанностях. Не желая впадать в отчаяние, Блайт как заклинание неустанно твердила себе одно и то же: в эти тяжелые времена им всем приходится много работать, и неразумно ожидать мгновенного исполнения всех своих желаний, пусть даже самых скромных. А Блайт Вулрич как раз и считалась очень разумной молодой женщиной.

Подняв чайник с водой, Блайт поспешила по темному коридору, ориентируясь по памяти. В доме давно не было свечей, чтобы вставить их в великолепные старинные канделябры, украшавшие стены. Изысканные ковры и элегантные деревянные панели – иными словами остатки прежней роскоши – также напоминали о былом процветании дома Вулричей. Три поколения праведно и трудолюбиво, с верой во Всевышнего жили в этом великолепном особняке, и каждое вносило свой вклад в поднятие престижа торговой и фрахтовой компании, владельцами которой являлось их семейство. Однако за последние пятнадцать лет дом заметно пришел в упадок. Похоже, его нынешние обитатели будут последними, кто насладится остатками прежней роскоши. Если дела пойдут так и дальше, от состояния Вулричей скоро не останется и следа, а затем исчезнет и весь род.

Величественную тишину старинного здания вдруг разорвал пронзительный крик Наны Вулрич. Блайт едва не споткнулась от неожиданности и, закрыв глаза, покачала головой, в который раз удивляясь, каким образом столь хрупкое, слабое тельце может вмещать в себя такой голосище. Она ускорила шаг, чтобы поскорее положить конец этим душераздирающим воплям.

– Бла-а-айт!

– Я здесь, Нана! Вовсе ни к чему так кричать.

Блайт вошла в просторную обставленную добротной мебелью спальню бабушки и принялась раздвигать портьеры из темно-вишневой парчи, впуская в комнату утренний свет.

– Ко мне никто не приходил, – донесся до нее голос Наны Вулрич, в котором явственно слышались плаксивые нотки.

Блайт откинула полог кровати и взглянула на обиженное лицо бабушки, почти наполовину скрытое ночным чепчиком.

– Эта твоя девушка, – продолжала Нана, – она вообще не обращает на меня внимания. А я лежу здесь больная и… так жестоко страдаю.

«Даже корабли в гавани наверняка слышали этот кошачий концерт», – в сердцах подумала Блайт, а вслух сказала:

– Поверь, бабушка, Лиззи очень много работает и просто не могла зайти к тебе утром, потому что миссис Дорнли послала ее к мяснику.

Заметив, что старушка пытается сесть, Блайт бросилась ей на помощь.

– Ты принесла мне воду? – капризно спросила Нана, вытягивая шею, чтобы посмотреть, не стоит ли что-нибудь на полу, и, обессилев, снова откинулась на подушки.

– Да, разумеется, – ответила Блайт, укутывая плечи бабушки взятой с кресла шалью.

– А мыло, о котором я тебя просила?

Блайт перевела дыхание, готовясь к новому взрыву негодования со стороны Наны.

– Я забыла твое лавандовое мыло. Возможно, завтра…

– Завтра… – Нана неожиданно закашлялась и лишь спустя некоторое время с трудом прохрипела: – Всегда завтра, а я не знаю, сколько таких «завтра» мне еще осталось. Я прикована к этой проклятой постели, забыта друзьями и брошена на произвол судьбы надменными и непочтительными слугами. А теперь даже ты забыла обо мне! – ее голос прервался, она всхлипнула и промокнула кончиками пальцев уголки глаз. – Не знаю, как я смогу пережить еще один день…

– Нана, пожалуйста, – Блайт обняла бабушку за плечи, охваченная смешанным чувством жалости и раздражения. – Поверь, я вовсе не забыла о тебе, просто у меня много дел. Обещаю сегодня же принести тебе мыло, – заверила она, хотя, по правде говоря, не имела ни малейшего представления о том, как ей удастся достать подобную роскошь. – А теперь давай умоемся и переоденемся. Я уверена, после ячменного кофе и свежей булочки ты почувствуешь себя гораздо лучше.

– Терпеть не могу ячменный кофе. Да и вряд ли это вообще можно назвать кофе, – проворчала Нана, поглубже зарываясь в одеяло.

Блайт пришлось уговорами и лестью заставить ее заняться ежедневным утренним туалетом. Когда наконец на старушку был надет свежий чепец, Блайт с облегчением принялась наполнять горячей водой глиняную бутылку, которую Нана, по обыкновению, держала у своих вечно холодных ног. Девушка уже собралась уходить, когда Нана цепко схватила ее за руку и со страдальческим выражением лица проговорила:

– Будь хорошей девочкой и принеси мне книгу, – искривленный старческий палец указал при этом на мраморный столик возле камина. – И мое вязание… Эта спесивая девчонка положила его на подоконник.

Блайт кивнула и послушно направилась за книгой, а Нана внимательно следила за внучкой.

– К полудню мне понадобится немного красной пряжи, – продолжила она, затем сделала паузу, выжидательно уставившись в спину девушки. Отказа со стороны внучки не последовало, и серые глаза старушки удовлетворенно сверкнули. – Тебе также придется напомнить преподобному Уоррену, что он должен навестить меня на этой неделе. Вероятно, Уоррен просто забыл это сделать. Не знаю, о чем он только думает: так пренебрежительно относиться к своей пастве! – с осуждением заметила Нана.

– Я сделаю все, что смогу, – ответила Блайт, вручая бабушке книгу.

В этот момент что-то опять едва ощутимо шевельнулось у нее в груди и плавно скользнуло куда-то вниз. Точь-в-точь, как это произошло сегодня на рассвете.

– И скажи своему отцу, чтобы он непременно зашел ко мне сегодня! Он просто обязан! С его стороны грешно так ко мне относиться! – гремел вслед Блайт голос Наны.

– Хорошо, я передам отцу, – уже от двери сухо промолвила Блайт и нырнула в спасительную темноту коридора, плотно прикрыв за собой дверь.

Она быстрым шагом направилась в гостиную, но на полпути вдруг остановилась и, сжав кулаки, бессильно прислонилась к стене. Разумеется, Блайт понимала: Нана не виновата, что с ней стало так трудно. Затянувшаяся болезнь и постоянное одиночество превратили бабушку в комок нервов. Волевой, властной женщине, привыкшей с юных лет отдавать приказы, ей было нелегко смириться с теперешним положением. Блайт, как могла, пыталась оградить бабушку от невзгод, связанных с разорением некогда процветающего семейства Вулричей. Она опасалась, как бы известие о том, что им практически не на что жить, окончательно не добило бы Нану. Правда, с каждым днем скрывать это становилось все труднее, но Блайт не уставала придумывать новые и новые уловки.

– Бла-а-айт! Бла-а-айт! – опять донеслось из спальни.

Виновато оглянувшись, девушка поспешила прочь, чувствуя, как горят от стыда ее уши.

Какое-то время Нана не сводила с двери прищуренных серых глаз, но та оставалась по-прежнему закрытой. Недовольно поморщившись, старушка посмотрела на подоконник, на котором стояла корзинка с вязанием.

– Пропади все пропадом! – пробормотала она и, откинув одеяло, свесила ноги с кровати.

Проворно вскочив, Нана засеменила босыми ногами по холодному полу, схватила вязание и быстро юркнула в свою уютную постель.

* * *


Сегодняшним утром большая центральная гостиная показалась Блайт особенно пустой: в ней уже не было персидских ковров, зеркал, мраморных столиков… Девушка ускорила шаг, не желая лишний раз растравлять себе душу, однако некогда элегантная столовая в стиле королевы Анны тоже встретила ее голыми стенами, с четко проступающими на них выцветшими прямоугольниками от картин и мебели. Понуро опустив плечи, Блайт посмотрела на длинный стол орехового дерева, на одном конце которого стояла нехитрая еда. Скатерти не было, да и какой толк ее использовать, если все равно некому стирать? Не осталось и серебряных подсвечников. Их продали месяц с небольшим назад, поскольку в доме уже давно обходились без свечей. Многие изысканные предметы мебели, ранее являвшиеся гордостью дома Вулричей, теперь украшали совершенно другие гостиные.

Запах горячих лепешек напомнил Блайт о том, что она голодна. Слава Богу, ей пока удается обеспечивать домочадцев едой. Блайт уже взялась за спинку стула, когда в дверях с кофейником в руках показалась миссис Дорнли. Тяжело ступая, экономка медленно приблизилась к столу, и по ее насупленным бровям, по грохоту, с которым она поставила кофейник, Блайт поняла: предстоит очередной разговор.

– Конечно, это не мое дело… – миссис Дорнли всякий раз начинала именно так. – Я бы вовсе не придавала этому значения, но, поверьте, весь город только об этом и говорит. Нужно что-то делать. Гниды всегда превращаются во вшей, если с ними не бороться, – глубокомысленно заключила экономка, сложив на животе пухлые руки.

Этим жестом миссис Дорнли символизировала свое, по ее мнению, поистине ангельское терпение.

Затем с торжественностью Моисея, вещающего с горы, она объявила:

– Нам все отказали.

– Отказали? – потрясенно переспросила Блайт.

– Отказали. Пока не расплатимся с долгами и не докажем свою платежеспособность. Больше не будет мяса от Симмонса. И он не единственный. От Рауша мы не получим хлеба, от Джекобсона – сахара и соли, а в кофе я добавила последнее молоко. Шульц также отказал нам.

– Но я думала, что деньги, полученные от продажи столового серебра, помогут нам продержа… – Блайт густо покраснела под проницательным взглядом экономки и нервно сцепила на коленях руки.

– Нужно что-то делать, – повторила миссис Дорнли, задрав вверх свой двойной подбородок, а заодно и мясистый нос.

– Я делаю все, что могу, – выдавила Блайт сквозь стиснутые зубы.

– Мне это известно, мисс. Однако такая хрупкая девушка, как вы, не может одна вести и дом, и дела, – экономка выдержала многозначительную паузу, затем с непоколебимой уверенностью изрекла: – Кто вам действительно нужен – так это мужчина, мисс Блайт.

– Спасибо, он у меня уже есть – мой отец! – выпалила Блайт, но тут же прикусила язык, чтобы не сказать лишнего.

Она прекрасно понимала, что миссис Дорнли имеет в виду совсем другого мужчину. «Если сейчас будет произнесено имя Невилла Карсона, – подумала Блайт, – я просто не выдержу и взорвусь». Блайт поспешно выскочила из-за стола, с грохотом отодвинув стул.

– Что мне нужно – так это деньги и немного поддержки! – горячо возразила она и посмотрела на пустующий стул на противоположном конце стола. – Где он? – с вызовом спросила Блайт.

– Он?..

Миссис Дорнли отступила назад и растерянно взглянула на Лиззи, вошедшую с подносом для миссис Вулрич. Лиззи остановилась, чувствуя себя неуютно под вопросительным взглядом хозяйки.

– Мой отец, – уточнила Блайт, наблюдая за обеими женщинами и подозревая, что они что-то скрывают от нее. – Где он? Дверь его комнаты была приоткрыта. Кроме того, отец всегда первым выходит к завтраку…

По спине Блайт пробежал холодок. Наверняка что-то произошло, и, судя по их лицам, им это известно.

– Хорошо, я сама его найду! – воскликнула Блайт, бросаясь к парадной лестнице.

Она уже догадывалась, где искать отца – на чердаке! Именно там он складывал свой «магнитный железняк», когда был одержим идеей превратить дом Вулричей в «магнитный центр» колоний. Здесь же, на чердаке, отец изобретал крылья «Да Винчи», доказывая с пеной у рта, что раскрыл величайший секрет и теперь знает, как научить людей летать. Оттуда он наблюдал за Полярной Звездой и сделал «открытие», в соответствии с которым потом ходил, сидел, спал и вообще жил, только повернувшись лицом к этой звезде. Не удивительно, что прохожие неизменно провожали отца недоуменными взглядами.

Да, Уолтер Вулрич был самым настоящим чудаком. Он жил в гармонии с небесной мелодией, которую, кроме него, никто в мире – или по крайней мере в Филадельфии – больше не слышал. Унаследовав огромное состояние, Уолтер, к сожалению, не сумел им распорядиться, поскольку в нем напрочь отсутствовала коммерческая жилка. Философия, медитация, исследование необычных природных явлений – вот что было по душе отцу. Со дня смерти своей любимой жены – это произошло пятнадцать лет назад – он все глубже и глубже погружался в мир фантазий и мистических изысканий. В конце концов Уолтер Вулрич практически потерял контроль над делами компании, и Блайт пришлось все взять в свои руки. Слава Богу, для этого у нее вполне хватило ответственности и благоразумия.

* * *


Блайт быстро поднималась по лестнице в сопровождении запыхавшихся миссис Дорнли и перепуганной Лиззи, которые, не умолкая, наперебой клятвенно заверяли ее, будто ничегошеньки не знают о том… ну, о том, что она может там обнаружить. По дороге к ним присоединился старый Уильям. Правда, он не мог угнаться за молодой госпожой и порядком отстал, но, если пахнет дымом, не благоразумнее ли держаться чуточку подальше? Ведь дыма без огня, как известно, не бывает.

Блайт пулей пронеслась мимо нежилого третьего этажа и прямиком направилась к узкой деревянной лестнице, ведущей на чердак. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, затем решительно распахнула дверь. Ослепительный свет, жар и запах расплавленного воска заставили ее тут же отшатнуться, невольно заслонив ладонью глаза. Похоже, одновременно горело не менее двухсот свечей! Господи, а что это сверкало по всему чердаку? В ту же секунду это «что-то» задело плечо Блайт. Прищурившись, она с удивлением заметила хрустальную призму, свисающую с потолка на тонкой веревке. Присмотревшись внимательнее, Блайт поняла, что их здесь по крайней мере целая сотня!

В центре чердака, между двумя длинными скамьями с установленными на них свечами, стоял сам Уолтер Вулрич. Он был при параде: в алом парчовом сюртуке и жилете такого же цвета, в белых бархатных бриджах с алыми бантами по бокам, чуть ниже коленей. Его когда-то красивое, с тонкими выразительными чертами лицо сияло. Но блеск серо-голубых глаз отца не шел ни в какое сравнение с сиянием двух сотен свечей. У ног Уолтера лежал остов некогда великолепной хрустальной люстры, которая на протяжении многих десятилетий украшала центральную гостиную, радуя два с половиной поколения Вулричей. Уолтер продолжал свое варварство, привязывая оставшиеся хрустальные подвески к свисающим с потолочных балок веревкам. Он был так поглощен этим занятием, что не сразу заметил Блайт, а увидев ее, машинально спрятал руки за спину и принял виноватый вид.

– Блайт?! Как ты… меня нашла?

В этот момент позади Блайт показались миссис Дорнли и Лиззи. Округлив глаза и вытянув шеи, они старались ничего не пропустить из столь потрясающего зрелища.

– Это вы ей сказали, – с осуждением проговорил Уолтер.

– Нет, они здесь ни при чем, – возразила Блайт, – но было бы лучше если бы мне сразу же сообщили об этом.

– Ладно, ты здесь, и это главное. Я и сам собирался позвать тебя… немного позже. Разве это не восхитительно?!

С этими словами Уолтер медленно повернулся и восторженно взмахнул рукой, указывая на переливающееся всеми цветами радуги великолепие.

– Ради Бога, отец, что ты пытаешься сделать?! – воскликнула Блайт, наконец обретя дар речи. – Сжечь дотла дом?! Немедленно погаси свечи!

Уолтер даже же шевельнулся, тогда она яростно принялась задувать их сама. Отец схватил Блайт за руки и притянул к себе.

– Нет, не надо! Мне необходим свет! Ты должна понять! Мне нужен свет, чтобы… прекратить войну.

– Чтобы что?.. – в ужасе уставилась на отца Блайт.

– Видишь ли, наконец-то я постиг это и знаю единственный способ проникнуть в разум короля, освободить его от тьмы, в которую он погружен, – при этом Уолтер указал на крошечное чердачное оконце и с восторгом произнес: – Видишь то окошко? Оно обращено на восток. Там Англия. Если мне удастся сфокусировать свет, много света, и направить его на маяк… Тогда я дотянусь до короля Георга! Все, что мне нужно, – это сконцентрировать…

Дрожа от ужаса и возмущения, Блайт растерянно смотрела на свечи, медленно превращавшиеся в дым. О Боже, последние две недели у нее не было даже огарка, чтобы осветить себе дорогу в спальню! Блайт бросила на миссис Дорнли полный боли взгляд, но та тотчас опустила глаза. Сомнений не оставалось: деньги, вырученные от продажи серебра, ушли на очередную бредовую идею Уолтера Вулрича. И это в то время, когда они буквально погрязли в долгах! Господи, помоги им всем! Неужели она единственная в этом проклятом доме, у кого осталась хоть капля здравого смысла?!

– Не-е-ет! – воскликнула Блайт, вырываясь из рук отца; она даже зажала ладонями уши, не желая слышать этот несусветный бред. – Ни слова больше! Пойми, твой «свет» никогда не достигнет Англии. Ради Бога, отец, подумай сам: даже самые сильные маяки уже не видны на расстоянии нескольких миль!

– Но это особенный свет…

– Нет, нет и нет!

Блайт схватила одну из свечей и резко задула ее.

– Это всего лишь кусок воска, а мы всего лишь люди, самые обыкновенные люди. Мы мерзнем, когда нет огня в наших каминах, и голодаем, когда на столе нет еды. И мы должны работать, чтобы как-то существовать! Твоя сумасшедшая выходка оставила нас на долгие месяцы без еды, света и тепла. Я не намерена больше терять ни минуты!

Отвернувшись от отца, Блайт принялась одну за другой гасить свечи. Едкий дым застилал ее глаза, проникал в легкие. Задыхаясь и кашляя, она старалась изо всех сил, потом вдруг остановилась, ослепленная слезами, и медленно повернулась к отцу.

Господи, что сделало с ним время?! Где тот веселый, улыбчивый человек, который так баловал свою дочурку? Разве эти горестно опущенные по краям губы умеют смеяться? Неужели эти безвольно опущенные руки когда-то подбрасывали маленькую Блайт к потолку?

Едва дыша, она сделал несколько шагов на одеревенелых ногах и схватила отца за рукав.

– Так больше продолжаться не может. Разве ты не видишь: мы почти разорены.

На лице Уолтера отразилось страдание, однако Блайт опасалась, что оно вызвано отнюдь не осознанием их плачевного состояния или пониманием своей вины.

– Ты должен прекратить заниматься подобными вещами, иначе когда-нибудь ты всех нас погубишь! – она что есть силы тряхнула руку отца и с отчаянной решимостью добавила: – Я больше тебе этого не позволю, ты слышишь? Пойми, кому-то нужно быть благоразумным и позаботиться обо всем.

Встретив страдающий взгляд отца, Блайт едва не разрыдалась у него на груди. «Нет, – сказала она себе, – нужно быть сильной, нужно перебороть свою слабость…»

– Немедленно потушите все свечи! – приказала Блайт миссис Дорнли и Лиззи. – Наведите здесь порядок и… то, что можно продать, продайте, чтобы заплатить Симмонсу и Джекобсону.

Экономка снова потупилась, заметив, что хозяйка с трудом справляется с душившими ее слезами.

– Соберите люстру, – продолжала отдавать приказы Блайт. – Поскольку мы уже давно обходились без нее, сможем делать это и впредь. Я сегодня же найду покупателя!

С этими словами она бросилась к двери. Лиззи и миссис Дорнли испуганно расступились в разные стороны, давая ей дорогу.

Да, жизнь Блайт Вулрич наверняка не выдержал бы и святой, и этой жизни предстояло стать еще хуже.




ГЛАВА 2


На ходу сорвав с вешалки поношенную бархатную накидку, Блайт через парадную дверь выскочила в прохладное туманное утро. По мощенным булыжником улицам уже началось движение: туда-сюда сновали слуги, выполняя различные поручения хозяев, чиновники спешили на службу, одни торговцы распахивали двери своих магазинов, проветривая помещения, другие развозили в тележках товар, стараясь при этом держаться поближе к богатым особнякам. Блайт уверенно прокладывала себе дорогу в людской толпе, отвечая на приветствия рассеянным кивком головы.

Вероятно, всякий, кто видел, как она выскочила из дома и зашагала по направлению к докам, заметил отсутствие на ее голове старенькой, уже давно вышедшей из моды шляпки. Однако вряд ли кто-нибудь догадывался о состоянии Блайт. Лишь персиковый оттенок ее гладкой кожи и чрезвычайно быстрая походка свидетельствовали о бушевавшем внутри нее огне.

Блайт считалась очень порядочной молодой женщиной. Одевалась она довольно скромно, роста была чуть выше среднего. Ее темно-каштановые волосы отливали красивым рыжевато-золотистым блеском, который не могла погасить даже слишком строгая прическа. Лицо Блайт имело форму сердечка. Высокие скулы изящно переходили в нежные щеки, плавно спускавшиеся к твердо очерченному подбородку с ямочкой посередине. Кораллового цвета полные губы были, по обыкновению, плотно сжаты. Тонкие руки придерживали на груди простенькую накидку, которая скрывала широкие плечи, тонкую талию и округлые бедра. Длинные шерстяные юбки вились вокруг стройных крепких ног, привыкших к пешим прогулкам.

Но самым примечательным во внешности Блайт Вулрич был золотистый цвет ее глаз. Он приводил в неописуемый восторг искателей приключений, ему страшно завидовали скряги. Порой в глазах Блайт светился холодный блеск монет, а иногда они пылали жаром предзакатного солнца. Обрамленные густыми ресницами, эти глаза доставляли их обладательнице немало хлопот. В прежние времена Нана Вулрич частенько подзывала к себе маленькую Блайт и подолгу всматривалась в ее золотистые глаза с тем, чтобы потом критически заявить:

– Будем надеяться, они все-таки потемнеют.

Откровенно говоря, Нана никогда не одобряла ни нелепый цвет глаз своей внучки, ни бесстыдный рыжеватый оттенок ее пышных волос. «Оттенок шлюх» – так она его называла, утверждая, что он достался Блайт от ее очень белокурой, очень «французской» матери, которую Нана также не одобряла. Признаться, Нана даже обрадовалась возможности снова взять в свои руки бразды правления, после того как ее красивая невестка оказалась «настолько глупа», чтобы умереть, оставив пятилетнюю дочурку и обезумевшего от горя мужа.

С тех пор в доме Вулричей воцарился закон добродетели. По мере того как Блайт взрослела, она должна была неукоснительно соблюдать строгий распорядок дня и вырабатывать в себе такие качества, как сдержанность, способность к самоотречению и ответственность. Она рано стала самостоятельной, а вскоре и вовсе превратилась в единственную опору для всей семьи. Блайт пришлось научиться шить, поскольку Нана терпеть не могла этого занятия; она научилась быстро считать, так как цифры вызывали у Уолтера головную боль. Блайт сама стирала свою одежду и растапливала камин у себя в спальне, потому что служанки всегда были загружены работой. Мало-помалу она научилась экономно вести домашнее хозяйство, что оказалось немаловажно, поскольку уже тогда появились первые признаки надвигающегося разорения. Да, пожалуй, именно ответственность за других стала главным предназначением Блайт в этой жизни, ибо, как верно подметила Нана, у внучки оказались вполне подходящие для такой миссии плечи.

Мнение бабушки о том, как должна быть сложена порядочная леди, оставило неизгладимый след во впечатлительной душе Блайт. Со временем она научилась маскировать соблазнительную женственность своей фигуры и прятать под ресницами дерзкий блеск необычных глаз. Впрочем, это сослужило ей хорошую службу. Во всей Филадельфии не было незамужней женщины, считавшейся более порядочной, чем Блайт.

Она оказалась одной из немногих, которой во время девятимесячной оккупации Филадельфии англичанами удалось сохранить девственность и незапятнанную репутацию. Когда «красные мундиры» строем вошли в город, многие добропорядочные жители спешно покинули его, не желая мириться с вторжением англичан. Оставшиеся женщины были или ярыми монархистками, или явно пытались извлечь выгоду от присутствия англичан, раскрывая им свои объятия в прямом и в переносном смысле. Блайт стала заметным исключением из общего правила. Она буквально разрывалась на части между домом, где лежала больная Нана, магазином и товарным складом. Ее, разумеется, чрезвычайно раздражали назойливые интенданты с их сальными шуточками и грязными намеками. Вскоре Блайт прозвали «самой неприступной и холодной леди» во всем городе. И англичане, и те, кто принял их сторону, перестали иметь с ней дела, благо, вокруг было полно женщин, всегда готовых услужить непрошеным гостям.

* * *


Утренняя прогулка несколько остудила воинственный пыл Блайт. Однако не успела она войти в обшарпанное помещение фрахтовой компании Вулричей, как навстречу ей бросился Дуглас Каррик – клерк, многие годы проработавший в компании – и огорошил известием о том, что последний фургон с товарами не достиг места своего назначения. По словам кучера, неделю спустя добравшегося до ближайшего аванпоста, на них напали индейцы, правда, они оказались очень светлокожими и к тому же чертовски хорошо говорили по-английски.

О Господи, только этого ей не хватало! Разве можно переварить такое сообщение, особенно на голодный желудок?! Блайт надеялась, что после ухода англичан состояние ее дел заметно улучшится. Однако в городе возникла целая сеть магазинов, а благодаря спекуляции «расплодились» мелкие лавочники. Бывшие поставщики и покупатели мгновенно приспособились к новым условиям, и дела торговой компании Вулричей пошли из рук вон плохо.

Блайт подавила подступающие слезы, стараясь не дать отчаянию окончательно сломить себя. Неприятности сыпались на нее как из рога изобилия. Пропавший фургон должен был доставить товары для магазина, ведь на складе давно уже совсем пусто – так пусто, что даже мышам нечем поживиться. Да и в магазине дело обстояло не лучшим образом: полупустые полки не только не привлекали, а, наоборот, отпугивали покупателей. Над семейством Вулричей нависла угроза полного разорения.

Вскоре появилась заспанная продавщица Мери, и Блайт отправилась вместе с ней в магазин, чтобы навести там порядок и расставить по своим местам жалкий товар. Повязав видавший виды передник, она с ожесточением принялась за работу, надеясь таким образом отвлечься от мрачных мыслей. Но не тут-то было. Каждый взмах щетки, каждое движение влажной тряпки напоминали Блайт об упадке, в котором находился теперь некогда процветающий бизнес Вулричей. Казалось, в магазине осталась одна пыль. Не успели они закончить уборку, как пыль появилась снова… Вот во что превратилось бывшее состояние Вулричей!

* * *


Блайт закрыла глаза и утомленно прислонилась к полкам возле двери, ведущей в помещение склада. Из пустого магазина до нее донеслись приглушенные голоса, и она сразу же узнала их.

– … уже несколько месяцев нет новых товаров, – громко прошептала Дора Франкел, совершенно не заботясь о том, что ее могут услышать. – Не знаю, зачем я вообще сюда захожу, наверное, только из сочувствия бедному Уолтеру.

– Может, ты хочешь сказать «бедной Блайт»? – довольно различимо прозвучал в ответ шепот тучной Бьюлы Хендерсон.

Бьюла Хендерсон и Дора Франкел были самыми известными сплетницами в Филадельфии. Они регулярно обходили все магазины, собирая пикантные подробности о «покупательских» пристрастиях той или иной знатной горожанки и несказанно раздражали лавочников тем, что сами практически никогда ничего не покупали.

– Бедная Блайт, – понизила голос Дора. – Мне кажется, все беды идут от ее воспитания. Весь город знает, что она засиделась в девках: скоро двадцать, а у нее ни жениха, ни приданого. Разумеется, раньше Блайт была слишком хороша для местных парней, а сейчас, когда Уолтер разорился… Ей давно следовало бы окрутить какого-нибудь английского офицера, как это сделала моя Сара. Однако Блайт такая старомодная и своенравная. Строит из себя королеву…

«Ну, нет, с меня довольно, – решила Блайт. – Эти драные кошки стоят себе посреди моего магазина и сплетничают как ни в чем не бывало, обвиняя меня во всех несчастьях семейства Вулричей! Хватит, сейчас я им покажу!

– Блайт совершенно забыла, как должна вести себя настоящая леди, да, совершенно забыла, – поддакнула в этот момент Бьюла Хендерсон. – Стоит только взглянуть на ее руки, и любой это сразу поймет. А одежда?! Блайт одевается словно поденщица в каком-нибудь богатом доме. Создается впечатление, что у нее нет ничего получше.

Гнев Блайт мгновенно улетучился. Она уставилась на свои грубые, покрасневшие от работы руки и, вспыхнув от стыда, торопливо спрятала их под передник. Слова Бьюлы глубоко задели ее гордость. Ведь у нее действительно не осталось хорошей одежды: Блайт давно продала все более или менее приличное. К тому же у нее просто не было времени, чтобы делать себе замысловатые прически или украшать свою одежду вышивкой. Ее так давно не приглашали на приемы… Блайт глубоко вздохнула, чувствуя, как закипают на глазах горячие слезы: ей больше не хватало времени быть истинной леди.

Вот уже год, как Блайт окончательно оставила надежду когда-нибудь выйти замуж. Ей уже наверняка никогда не испытать волнения невесты, готовящейся к свадьбе. Не будет ни подвенечного платья, ни восхищенных взглядов, ни нежных вздохов в темных аллеях старого сада. Судя по всему, судьба уготовила Блайт совершенно иную, одинокую жизнь, наполненную лишь чувством долга.

У нее внутри вдруг опять появилось какое-то странное ощущение, но теперь это больше напоминало урчание голодного желудка.

Ярость охватила Блайт с новой силой.

– Леди, вы желаете что-нибудь купить? – с вызовом спросила она, появляясь перед двумя сплетницами.

Уперев руки в бока, Блайт скользнула глазами по Бьюле Хендерсон, затем уставилась прямо в лицо Доры Франкел, со снисходительным видом щупающей белый муслин. Оставив в покое материю, рука Доры судорожно вцепилась в свою все еще пустую хозяйственную корзинку.

– Нет, пожалуй, у вас не найдется подходящей ткани для подвенечного платья, – вкрадчиво произнесла Дора. – Моя Сара, как вам известно, скоро выходит замуж за лейтенанта Ричарда Гревелла… британского гренадера.

– В таком случае передайте ей мои соболезнования, – нахмурилась Блайт, затем неожиданно для себя выпалила: – Я уверена, вы непременно найдете достаточное количество ярдов нужной вам ткани где-нибудь в другом месте.

Дора сразу стала пунцовой, поскольку ее дочь, Сара Франкел, славилась своими внушительными размерами в ширину. Дверь магазина негодующе захлопнулась, и Блайт снова осталась одна. В ушах у нее все еще звучали обрывки случайно услышанного разговора: «… засиделась в девках… ее вина, совершенно забыла, как себя вести…»

Господи, что это с ней? Почему она приняла эти слова так близко к сердцу? Блайт всегда славилась умением держать себя в руках. Нужно немедленно собраться, нельзя давать волю чувствам! У нее всегда это получалось, получится и на этот раз.

Блайт решительно отбросила мрачные мысли и расправила плечи. В этот момент пустой желудок вновь требовательно напомнил о себе. – Цыц! – приказала она и ему.

* * *


В полдень Блайт отправила Мери отнести немного продуктов в дом Вулричей. Дуглас Каррик, по обыкновению, обедал в своем убогом жилище, поэтому Блайт на время осталась совершенно одна. Устало опустившись в старое кожаное кресло, она потерла закрытые веки, стараясь избавиться от навязчивых колонок цифр, то и дело возникающих у нее перед глазами, затем со вздохом оглядела залитый солнечным светом кабинет отца. Вдоль стен стояла громоздкая конторская мебель: поближе к окну примостился секретер, рядом возвышались шкафы с выдвижными ящиками, набитыми бумагой и документами; к ним примыкал шкаф поменьше, соответственно, с маленькими ящичками. На стене, возле двери, висел документ, выданный еще деду Блайт и подтверждающий его право основать собственную торговую компанию. Этот документ был вставлен в рамочку и успел изрядно пожелтеть от времени. Посреди комнаты, как раз напротив окна, стоял добротный стол орехового дерева, который видел лучшие времена и был свидетелем процветания дома Вулричей.

Блайт размяла онемевшие плечи. Господи, сколько всего еще нужно сделать! Но сейчас ей больше всего на свете хотелось горячей еды и благословенной тишины. Цифры, мелькавшие у нее перед глазами, постепенно исчезли, зато вместо них стали возникать картинки аппетитных дымящихся блюд. Блайт отдала бы сейчас все, что угодно, за бифштекс или горячий пирог с мясом, за кусочек английского сыра «чеддер» или ломоть яблочного пирога, не говоря уже о ее любимом карамельном десерте с подслащенным тертым кокосом.

При мысли об этом рот Блайт сразу наполнился слюной, а голова понуро опустилась на грудь. Она не могла больше думать ни о чем другом. В конце концов Блайт сморил сон, и она уснула прямо в кресле, в котором сиживали и ее отец, и ее дедушка, и прадедушка.

Но вскоре что-то растревожило сон Блайт, что-то не очень приятное. Это оказался… запах лука. Да, пахло именно луком. Этот неприятный запах, смешанный с перегаром, вызывал в ее мозгу только одну ассоциацию. Окончательно проснувшись, Блайт увидела прямо перед собой мясистое лицо с узкими щелочками карих глаз: опираясь мощными руками о подлокотники кресла, над ней склонился Невилл Карсон. Его крепкие, обтянутые бархатом ноги прижимались к ее коленям, лицо кривилось в похотливой ухмылке.

– Спишь за штурвалом, моя дорогая Блайт? Вряд ли таким образом ты продашь много товара. Женщины только одной профессии могут зарабатывать, даже когда они спят.

Невилл засмеялся, пахнув на Блайт очередной порцией лукового смрада, затем скользнул жадном взглядом по ее стройной шее и произнес:

– Боже, так бы тебя и съел.

– Судя по всему, ты уже пообедал, – пробормотала Блайт, стараясь почти не дышать.

С отвращением сморщив носик, она помахала перед собой рукой, отгоняя пары тяжелого дыхания.

– На самом деле, моя дорогая, я надеялся насладиться твоими чарами.

– Дай мне встать! – потребовала Блайт. Улыбка Невилла стала жестче, однако не слетела с его лица. Он выпрямился и отступил назад ровно на столько, чтобы позволить Блайт подняться с кресла. Не успела она это сделать, как Карсон схватил ее, словно в тиски, и, не давая опомниться, прильнул толстыми влажными губами к ее нежному рту. Блайт отчаянно замолотила кулачками по его широкой груди и замотала головой, пытаясь вырваться.

Наконец ей удалось освободиться от жадного рта Карсона и глотнуть немного воздуха.

– Как ты смеешь!..

На этот раз Карсон впился губами в шею Блайт, и ей на секунду показалось, будто он действительно собирается ее съесть.

– Прекрати!

Блайт с силой оттолкнула его от себя и пятилась назад до тех пор, пока не оказалась прижатой спиной к стене между шкафом и секретером.

– Не будь смешным, Невилл, немедленно прекрати! – требовательно проговорила она, изо всех сил сдерживая напор его широкой груди.

Карсон лишь похотливо хохотнул в ответ и, желая подчеркнуть, насколько смехотворны эти усилия, буквально пригвоздил Блайт к стене.

С виду Невилл Карсон казался несколько рыхлым, но по предыдущему опыту Блайт уже знала: под мясистой оболочкой этого наглеца скрывалась недюжинная сила. Оставалось надеяться, что эта стычка, как, впрочем, и все другие, закончится для него еще одним разочарованием.

Блайт замерла, уповая на то, что Карсон все же не осмелится овладеть ею тут же, на полу кабинета, хотя сейчас он, как никогда, был близок к этому. Охваченный безумным желанием, Карсон, не мигая, смотрел в ее необыкновенные золотистые глаза. Каждую ночь он видел их в своих беспокойных снах, и это вконец измотало его. Карсон твердо решил, что еще до первого снега увидит эти глаза наяву, когда Блайт будет лежать под ним, в его постели. Он посмотрел на изящно изогнутые полуоткрытые губы девушки и плотоядно облизнулся, затем, не долго думая, приник к ним. Его пропахший луком язык властно раздвинул ее губы. Этого Блайт выдержать уже не могла: ее просто-напросто вырвало.

У Карсона, разумеется, напрочь отпало всякое желание добиваться каких-либо более интимных отношений. Он был вполне нормальным мужчиной, с естественными мужскими потребностями, но его гастрономические пристрастия стали главной причиной, по которой утонченные женщины Филадельфии всячески избегали общения с ним. Блайт не была исключением. Но, откровенно говоря, не только запах лука стоял между Карсоном и предметом его вожделений.

Невилл Карсон принадлежал к числу тех людей, которые всем, что имели, были обязаны только самим себе. Он жаждал завоевать уважение высших слоев общества почти так же, как богатства и власти. Желания плоти обычно находились у Карсона на третьем месте, но в присутствии Блайт они затмевали все остальное. Он хотел бы стать владельцем торговой и фрахтовой компании Вулричей, но, пожалуй, еще больше мечтал обладать прелестным телом Блайт Вулрич. Поскольку одно желание не исключало другое, Карсон собирался приложить все усилия для достижения заветной цели. Он всегда славился своим умением доводить до конца любое начатое дело. Его терпение было поистине безграничным. Но, оказывается, и безграничное терпение однажды может лопнуть.

– Проклятие! – воскликнул Карсон, отпрянув от Блайт, которая зажала рукой рот и поспешила встать так, чтобы между ними находился письменный стол.

Сжав кулаки, Карсон с ужасом смотрел на нее, испытывая наверняка в этот момент невероятное унижение. Блайт даже побледнела, увидев, как он яростно ударил кулаком о кулак. «Господи, хорошо, что это произошло на голодный желудок, – подумала она, – иначе…»

– Я просто плохо себя чувствую и пыталась предупредить тебя…

Карсон оперся руками о крышку стола и угрожающе подался вперед.

– Ты возомнила себя слишком умной, Блайт Вулрич, считаешь себя недотрогой. Но я думаю иначе, – с этими словами он схватил со стола испещренные цифрами листы бумаги и потряс ими перед ее носом: – Вот! Они подтверждают это и говорят, что женщине место в постели мужчины, а не в кабинете. Ты разорена, однако слишком упряма, чтобы признать это. Ты потеряла свой последний фургон с товаром, а в твоем магазине нет ничего, что стоило хотя бы шиллинга.

Итак, Карсон рылся в ее бумагах и разгуливал по ее магазину, прежде чем разбудить своими домоганиями. Но это же равносильно тому, что быть изнасилованной во сне!

– Тебя это совершенно не касается! Какое тебе дело до того, как идут у меня дела и что лежит на полках моего магазина?!

– Я сам решаю, что меня касается, а что нет, и считаю: торговая компания Вулричей меня очень даже интересует, – при этом Карсон попытался через стол схватить Блайт за руку, но она увернулась. – Я собираюсь завладеть этой компанией, а также – нравится тебе это или нет – и тобой впридачу. Знай: еще до весны ты станешь миссис Карсон. Я одену тебя как принцессу и заезжу, как кобылу.

Глаза Карсона плотоядно блеснули.

– Никогда! – вне себя от ярости выкрикнула Блайт.

Впервые Карсон так открыто угрожал ей. Тем не менее она не стала скрывать своего презрения.

– Слышишь, никогда! – повторила Блайт.

– Наоборот, это должно произойти как можно скорее. Я был с тобой слишком мягок, теперь я это понимаю.

Темные глаза Карсона разгорелись, словно угольки. Он обогнул стол и весь напрягся, готовясь к решительному броску.

– Если ты пораскинешь мозгами, то поймешь: я могу быть очень великодушным мужем. – Карсон зловеще понизил голос. – Меня, например, можно будет уговорить не прятать под замок твоего сумасшедшего папочку.

– Он не сумасшедший! – возразила Блайт, лихорадочно обдумывая путь к отступлению.

– А за особое внимание с твоей стороны, – продолжал Карсон, упиваясь ее беспомощностью, – меня можно будет убедить не выбрасывать на улицу эту старую каргу, именуемую твоей бабушкой. Видишь ли, твой безумец-папаша несколько месяцев назад заложил ваш драгоценный дом, а тот джентльмен, у которого находится вексель, сейчас попал в крайне затруднительное положение. Помочь ему выбраться из этого положения – для меня вопрос нескольких дней.

Воспользовавшись замешательством Блайт, Карсон одним прыжком оказался возле нее и схватил за плечи. Гневный блеск его глаз предупреждал, что на этот раз он не откажется от удовлетворения своей похоти, будь то на полу этого кабинета или где-нибудь в другом месте.

– Ты мерзкий, отвратительный тип! – отбиваясь, кричала Блайт. – Я презираю тебя!

Но Карсон только еще крепче вцепился в нее и попытался опрокинуть на стол, наваливаясь на Блайт всем своим грузным телом.

– Ты моя, – проговорил он, тяжело дыша ей в ухо и кладя свою пухлую руку на ее грудь.

Затем Карсон вновь попытался поцеловать Блайт, а когда она все-таки увернулась от его омерзительных губ, больно стиснул ее нежную плоть.

– Считай, что тебе повезло, потому что я собираюсь жениться на тебе после того, как…

– Мне повезет еще больше, если я прежде умру, – задыхаясь, ответила Блайт, пытаясь поднять колено.

Карсон помог ей в этом, а потом резко отвел колено в сторону и грубо потерся о нее.

– О, не сомневайся, я еще оседлаю тебя, моя гордячка. Единственное, что ты можешь сделать, – это попытаться отговорить меня использовать «шпоры»!

На этот раз ему удалось прижать Блайт к столу и завладеть ее ртом, но она успела высвободить свою правую руку. Повинуясь чисто животному инстинкту, Блайт вцепилась в мясистую шею насильника как раз в тот момент, когда он пытался стянуть с ее плеча платье. Взвыв от боли, Карсон на мгновение ослабил хватку. Одновременно раздался шум открываемой двери, и на пороге кабинета возник Дуглас Каррик, который как вкопанный застыл на месте.

– Мисс Блайт?!

Обычно грустные глаза Каррика сейчас готовы были вылезти из орбит при виде распятой на столе его работодательницы и кем: Невиллом Карсоном!

– Боже всемилостивый! Мисс Блайт! – снова воскликнул Каррик, бросаясь ей на помощь, однако убийственный взгляд Карсона опять пригвоздил его к полу.

Карсон прекрасно понимал, что клерк не представляет для него особой угрозы, но все же решил отступить, чтобы избежать скандала. Зажав ладонью расцарапанную шею, он отпустил Блайт и отошел в сторону. Ничего, у него еще будет время с ней расквитаться!

Блайт рывком села, все еще не веря в столь неожиданное освобождение.

– Убирайся, Невилл! Убирайся и оставь меня! Тебе никогда не достанется ни наш дом, ни наша компания. Я лучше сожгу все дотла!

Карсон бросил на Блайт жуткий взгляд, от которого у нее мороз пробежал по коже.

– Ты еще пожалеешь об этом. Клянусь Богом, у меня непременно будет то, что я захочу. Я сделаю так, что ты проклянешь тот день, когда ответила отказом на мое великодушное предложение.

С этими словами негодяй бросился вон из комнаты, едва не сбив с ног бедного Каррика.

Блайт вздрогнула от грохота входной двери и в изнеможении сползла на пол. Ее всю трясло, бросало то в жар, то в холод. Только теперь она наконец-то осознала весь ужас случившегося и того, что могло бы за этим последовать.

Впрочем, все шло именно к этому. Невилл Карсон преследовал Блайт с первого дня своего появления в Филадельфии, то есть почти два года. Поначалу ей не слишком досаждали его ухаживания, но с каждым днем он становился все наглее и настойчивее, а в тоне Карсона все чаще звучали мстительные нотки. Сегодня Блайт перешла все границы. Надо же, ее стошнило прямо во время поцелуя! Господи, сохрани! Ей крупно повезет, если Карсон не зарежет ее спящей!

– Мисс Блайт? С вами все в порядке? – осторожно спросил Каррик, слегка дотрагиваясь до руки Блайт.

– Я… я в порядке, – с трудом уняв дрожь, выдавила она из себя явную ложь. – Слава Богу, вы появились очень вовремя. Впредь не пускайте даже на порог этого омерзительного типа! Никогда! Вы слышите? Чтобы ноги его больше здесь не было!

– Да, конечно, мисс, – затряс головой худющий, похожий на аиста, преданный клерк, затем, нацепив очки, принялся разбирать бумаги, тщетно ломая голову над тем, как спасти положение.

Блайт взяла себя в руки, твердо решив бороться до конца. Она не позволит больше унижать себя Невиллу Карсону, каким бы богатым, могущественным и мстительным он ни был. От этой мысли ей вдруг стало страшно. Господи, ведь Карсон действительно будет мстить! Ее жизни теперь угрожает опасность, и никто не в силах ей помочь! Что же делать?!

До предела изнуренная ужасными событиями этого дня, Блайт медленно сняла с дверного крючка передник и безжизненным голосом прошептала:

– Мери еще не вернулась?

– Еще нет, мисс, – ответил клерк, хмуро взглянув на ее бледное лицо. – Вы уверены, что с вами все в порядке?

Прошло какое-то время, прежде чем Блайт поняла, что ее о чем-то спросили.

– Что? О да… я в полном порядке.

Каррик недоверчиво покачал головой и снова уткнулся в свои расчеты.

– Каррик, – негромко окликнула его Блайт.

– Да, мисс? – клерк оторвался от бумаг, уставившись на нее сквозь поцарапанные стекла очков.

– У нас не найдется чего-нибудь съестного? Каррик заморгал и грустно покачал головой.

– Думаю, нет.

Блайт опустила плечи.

* * *


Казалось бы, чем могло привлечь одну из крупнейших торговых компаний Филадельфии небольшое заведение «Гафф и Гартер»? Тем не менее глава этой компании – Невилл Карсон – неизменно появлялся здесь каждый день ровно в полдень. Временами он заходил сюда ближе к вечеру, поскольку считал, что человеку, ведущему столь деятельный образ жизни, непременно следует расслабляться за кружкой эля. Именно для этого и предназначены подобного рода заведения, расположенные обычно в самых людных местах.

Сегодня Карсон заявился со своим компаньоном по имени Дикки и, по обыкновению, уселся за столик в углу. Немного погодя в таверну вошли двое. Один из них поинтересовался, где найти Карсона. Пухлая подавальщица с любопытством осмотрела посетителя с головы до ног, лаская его взглядом, и молча указала на нужный им столик. Вскоре перед Невиллом Карсоном, с жадностью поглощавшим свой обед, появились два незнакомца и выжидательно уставились на гору тушеной говядины и лука, лежавшую на столе. Карсон все еще негодовал по поводу своей неудачи с Блайт Вулрич, но, взглянув на мужчин, сразу понял, что они пришли по делу, и тут же взял себя в руки. Он никогда не позволял чувствам вмешиваться в дела, сулящие выгоду.

– Мистер Карсон, если не ошибаюсь, – густым баритоном проговорил тот, кто повыше.

Карсон не спеша опустил вилку с нанизанным на нее куском мяса и искоса взглянул на незнакомца.

– Да, я Карсон, – ответил он, отметив про себя, как превосходно одет этот джентльмен, не то, что его спутник.

Стоящий перед ним мужчина был стройным, широкоплечим, с точеными чертами лица. Да, такие, как он, быстро завоевывают сердца несговорчивых наследниц, и вообще подобные красавцы нравятся женщинам. Достаточно взглянуть на подавальщицу: она просто не сводит с него восхищенных глаз. Невилл Карсон сразу же невзлюбил незнакомца.

– А вы кто будете, сэр?

– Меня зовут Гидеон, а это капитан.

Забыв на время о говядине с луком, Карсон внимательно оглядел обоих мужчин. Да, второй, похоже, действительно морской офицер: повязка на глазу и все прочее…

– Чем могу служить, джентльмены?

Так называемый компаньон Карсона, а по сути дела мелкая сошка, Дикки, тут же весь обратился в слух. По многолетнему опыту он отлично знал: вежливый и обходительный Невилл Карсон намного опаснее Карсона-грубияна.

– Возможно, мы именно те, кто окажет вам услугу, – встрял в разговор кряжистый капитан в туго обтягивавшем плечи офицерском мундире.

Однако быстрый взгляд красавца заставил его замолчать.

– Нам сообщили, что «Карсон» – самая крупная фрахтовая компания в Филадельфии, – вновь зазвучал сочный голос Гидеона. – У нас есть предложение, которое, возможно, заинтересует вас.

– Предложение?

Смежив веки, Карсон какое-то время обдумывал слова незнакомца, затем взмахнул рукой, и Дикки в мгновение ока раздобыл еще два стула. Когда джентльмены наконец уселись, Карсон поднял кружку с элем и, прежде чем выпить, поинтересовался:

– Какое предложение?

– Очень выгодное, – холодно улыбнулся тот, кто назвался Гидеоном.

Карсон снова с неприязнью подумал, что многие женщины наверняка с ходу попадаются на удочку этому проходимцу.

– Корабль, груженный отличным товаром: шелк, фарфор, перец, индиго, тюки с хлопком и шерстью, скобяные товары…

– А откуда у вас этот… превосходный товар? – вкрадчиво спросил Карсон и начал медленно пить эль, не спуская при этом глаз с Гидеона.

От него не укрылось, что тот ответил не сразу.

– Товар отнят у англичан.

– У вас каперское свидетельство? – осведомился Карсон и уткнулся в тарелку, возобновляя прерванную трапезу.

Что-то подсказывало ему, что свидетельства, дававшего право нападать на неприятельские корабли, у них нет.

– Естественно, – последовал незамедлительный ответ.

«Естественно!» – фыркнул про себя Карсон, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать. Наконец по его лицу расползлась приторная улыбка.

Вытерев подбородок тыльной стороной ладони, он вкрадчиво произнес:

– Я, разумеется, был бы рад сотрудничеству с такими деловыми джентльменами, но, к сожалению, у меня на складе практически нет свободного места. Я только что принял товар с трех таких же, как ваш, кораблей. Боюсь, мне придется отказаться от столь заманчивого предложения. Но… – Карсон замолчал, приложив к носу указательный палец, словно что-то припоминая, – я могу направить вас к тому, кто, наверняка, примет ваше предложение. У него толстый кошелек и огромный интерес к такому товару.

Гидеон и капитан обменялись явно разочарованными взглядами, а улыбка Карсона стала еще шире.

– Я говорю о торговой компании, которой владеет Вулрич. Мы недавно беседовали с ним, сегодня утром.

– Они разгружают суда, имеют фургоны, складские помещения? – сухо спросил Гидеон.

– Да, – кивнул Карсон.

Заметив, как при этом испуганно съежился Дикки, он нашел под столом руку своего напарника и, резко ущипнув ее, приказал тому молчать.

– Но хочу вас предупредить. Вулрич действительно сколотил огромное состояние, но он не из тех, кто сорит деньгами. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Такие, как Вулрич, не желают тратить свои деньги, даже если это сулит им еще большую прибыль. Поэтому вам придется поторговаться как следует. Ну, а если ничего не получится или останется кое-какой товар… приходите ко мне. Пожалуй, я смогу купить у вас немного.

В глазах Гидеона промелькнул какой-то странный огонек. Поднявшись со стула, он в знак благодарности протянул Карсону руку. Тот пожал ее, не вставая, и тот час же принялся уплетать свой любимый лук.

Не сказав больше ни слова, Гидеон вместе с капитаном направились к двери. Подавальщица проводила красавца голодным взглядом, буквально тая от улыбки, которой он наградил ее перед уходом. Карсона даже всего передернуло от злости.

– Но мистер Карсон… – начал Дикки, потирая свою пострадавшую руку, – ведь нам тоже нужны новые товары. У нас вполне хватает места на складе. Зачем вы отправили их к Вулричу?

Карсон грозно взглянул на компаньона и тяжело задышал, распространяя вокруг запах лука.

– Они еще вернутся, – заверил он, – и непременно примут мои условия, после того как Блайт Вулрич даст им отпор.

Мстительная улыбка исказила его полное лицо. Как славно придумано! Своим появлением эти джентльмены только раздразнят Блайт, а столь необходимый ей товар в конце концов все-таки окажется у него!

– Но ведь у Вулричей нет ни фургонов, ни денег, чтобы приобрести товар, – гнул свою линию Дикки.

– Совершенно верно, – затрясся от смеха Карсон. – Единственная оставшаяся у них ценность – это то, что находится у Блайт между ног.




ГЛАВА 3


– Вполне нормальный тип этот Карсон, – заметил капитан, оглядываясь на дверь заведения.

– Ты хочешь сказать, что он порядочный человек? Полагаю, ты бы решил иначе, если бы почувствовал, как от него разит луком и перегаром.

Рейдер Прескотт остановился посреди улицы и раздраженно уставился на Бастиана Кейна.

– От этих городов я всегда заболеваю гриппом, они все ужасно воняют, – ответил Бастиан и, задрав кверху голову, принюхался, моргая покрасневшими слезящимися глазами. – У меня совсем заложило нос. Кроме того, не я придумал остановиться здесь.

– Да, это была моя идея, – согласился Рейдер, потом закрыл глаза и тоже втянул носом воздух, желая убедиться в правоте слов Кейна.

Несмотря на чисто выметенные мощеные улицы и удивительно прозрачные, незаконченные фонари в воздухе действительно пахло водой из сточных канав, «конскими яблоками», неизменно появлявшимися то тут, то там на мостовых, немытыми телами и раскаленным жиром. Рейдер брезгливо поморщился. Чем дольше он вместе с Бастианом плавал на корабле, тем восприимчивее становился к запахам. Эх, скорее бы закончить дела и вернуться в море!

– Мне это нравится не больше, чем тебе, – проговорил Рейдер.

Открыв наконец глаза, он обнаружил, что его с интересом рассматривают несколько остановившихся неподалеку женщин. Стройная широкоплечая фигура Рейдера и классические черты лица неизменно притягивали женские взгляды, поэтому он давно привык к тому, что его внешность является предметом восхищения. Вот и сейчас, не обращая на женщин никакого внимания, он хлопнул Бастиана по руке, предлагая отправиться дальше. Но Бастиан не спешил уходить. Сняв обшитую золотым галуном треуголку, он обаятельно улыбнулся окружившим их дамам. Его крепко сколоченная, мускулистая фигура разительно контрастировала с худощавой фигурой Рейдера, что делало эту пару еще более заметной. Однако в отличие от Рейдера Бастиан редко ограничивался восхищенными взглядами, стараясь получить от женщин как можно больше.

Остановившись на углу улицы, Рейдер заглянул в открытую дверь булочной: оттуда доносился аромат свежеиспеченного хлеба. Он спросил у булочника, как найти магазин Вулрича, но тот молча скрестил на груди руки и, выразительно посмотрел на свой товар. Рейдер со вздохом извлек из кармана несколько медных монет. Румяный продавец тут же сунул ему в руку такую же румяную булочку и указал нужное направление. Не зная, что делать со столь неожиданным приобретением, Рейдер разломил булку пополам и рассовал ее по карманам своего элегантного сюртука, решив, что сейчас у него есть дела поважнее. Он кивнул Бастиану, и они быстро зашагали в сторону доков.

– Не нравится мне все это: какой-то Вулрич[1 - Wool – шерсть (англ.).]… – Рейдер пожал плечами, искренне убежденный в том, что все, связанное с шерстью, приносит ему неудачу. Возможно, как раз сейчас он очень крупно рискует.

– Вокруг полным-полно других торговцев, – раздраженно фыркнул в ответ Бастиан.

– Но у них нет фургонов, – холодно взглянул на своего партнера Рейдер. Все уже было решено, и ему совсем не хотелось спорить. – А нам необходимы фургоны.

– Мы не нуждались бы в них, если бы по каналу вошли в док для разгрузки… как настоящие торговцы.

– И нос к носу столкнулись бы… – Рейдер понизил голос, поймав удивленные взгляды прохожих, – с властями. Ведь у нас нет надлежащих бумаг, и ты это прекрасно знаешь.

Господи, сколько же можно говорить об этом? Они спорили об этом и вчера, и на прошлой неделе, и в прошлом месяце, когда решили взять курс на Филадельфию. Теперь им нужен торговец, готовый без лишних вопросов купить товар. Главное, чтобы он сразу же заплатил наличными без всяких там бумаг, счетов и отсрочек. Конюх, у которого они оставили лошадей, тут же указал им на Невилла Карсона. Разумеется, в таких делах нельзя полагаться на рекомендации человека, зарабатывающего себе на жизнь убирая навоз, но все-таки…

– Звонкая монета заставила бы замолчать любого служащего порта, – проворчал Бастиан после того, как они свернули на узкую улицу, ведущую к окраине города.

– Но у нас нет звонкой монеты, – напомнил ему Рейдер. – Именно поэтому нам и нужно обратить товар в деньги.

– Можно было бы продать его на Сент-Томасе и повеселиться на этом славном островке, залить глаза ромом и бренди, – мечтательно произнес Бастиан.

– Продать за десятую долю того, что он стоит, и остаться ни с чем, – возразил Рейдер, изо всех сил стараясь не злиться.

Он вспомнил о годах, проведенных бок о бок с Бастианом, когда они вместе бороздили морские просторы, сражались с неприятелем, пили и гуляли. Бастиан всегда жил одним днем, а если у него появлялись деньги, вмиг их проматывал. Принимая во внимание все награбленное им за эти годы, он давным-давно должен был сказочно разбогатеть. Впрочем, то же самое касалось и самого Рейдера.

– Что с тобой? – потянул его за рукав Бастиан. – Хочешь показать, какой ты респектабельный?

Этот вопрос буквально огорошил Рейдера.

– Респектабельный?! Господи, да ты все не так понял! – гневно набросился он на Бастиана. – Тебе прекрасно известно мое мнение обо всем этом респектабельном сброде. У них есть деньги, они издают свои законы, заставляя остальных подчиняться их правилам. Эти люди вольны в своих мыслях и делах. Они лживы и двуличны. Единственное, что мне хотелось бы сделать респектабельно, – так это умереть: в своей постели, в преклонном возрасте.

Круто повернувшись, Рейдер зашагал вдоль улицы, разглядывая вывески на дверях различных заведений.

Некоторое время Бастиан молча смотрел ему вслед, затем поспешно бросился вдогонку, по-прежнему убежденный в том, что, приехав сюда, они совершили ошибку. Никогда еще им не приходилось опускаться так низко: иметь дело с торговцами и владельцами компаний! Бастиана не покидало чувство тревоги, и он решил вечером как следует развлечься с девушкой из трактира, чтобы успокоить свои нервы.

* * *


Спустя пару минут Рейдер Прескотт и Бастиан Кейн уже стояли напротив нужного им здания, глядя на него с нескрываемым удивлением. А удивляться тут было чему. Огромное, потемневшее от времени кирпичное строение, пустые витрины за давно немытыми стеклами, тусклая табличка над дверью – все это внушало вполне понятное недоверие. Полустертые буквы на металлической табличке были едва различимы, а дверь остро нуждалась в покраске.

– И это здесь? – сдвинул брови Бастиан и даже приподнял повязку, чтобы лучше видеть, однако, заметив недоуменный взгляд Рейдера, вернул повязку на место. – Что-то не похоже на процветающую компанию.

– Карсон же предупреждал, что Вулрич скряга, – напомнил Рейдер и, одернув полы сюртука, приготовился войти внутрь. – Похоже, ему просто жалко тратиться на внешнее оформление здания. Скупость – довольное типичное явление среди людей такого сорта. Пошли. Я хочу побыстрее покончить с этим делом. Только помни: говорить буду я.

Внутри магазин выглядел не лучше, чем снаружи. Внушительных размеров помещение казалось еще просторнее из-за отсутствия товаров. Судя по всему, дверной колокольчик давно уже перестал оповещать о посетителях, и лишь стук закрывшейся двери сообщил об их появлении.

– Ты почти вовремя, Мери! – послышался несколько раздраженный голос.

Он доносился откуда-то сверху, и мужчины разом задрали головы. Увиденное весьма заинтересовало их: на лестнице, приставленной к бесконечным полкам, балансировала девушка. Она стояла к ним спиной, давая возможность лицезреть свою соблазнительную округлость ниже спины. Девушка смахивала пыль со стеклянных колпаков для керосиновых ламп, стараясь дотянуться до самой последней. Не дождавшись ответа, она оглянулась и нечаянно задела локтем одну из ламп, которая полетела вниз и разбилась вдребезги.

– О-о-о!

От неожиданности девушка покачнулась, и, если бы Бастиан ловко не поддержал ее, наверняка свалилась бы вслед за лампой. Она тут же лягнула своего спасителя, желая освободиться от его рук. Рассмеявшись, Бастиан звучно шлепнул ее по мягкому месту. Девушка, а это была Блайт, поспешила спуститься с лестницы, намереваясь как следует разобраться с нахалом.

Вне себя от гнева, еще не совсем остывшая после стычки с Карсоном, Блайт повернулась, полная решимости, и увидела перед собой двух совершенно незнакомых мужчин. Один из них хохотал во все горло, а другой криво ухмылялся, глядя на растрепанную разгневанную «продавщицу». Прежде чем Блайт успела сообразить что делает, ее рука помимо воли отвесила этому ухмыляющемуся лицу звонкую пощечину.

– Как ты смеешь прикасаться ко мне, ты… неотесанный болван! – вскричала она, потирая ноющую от боли руку; ей почему-то даже не пришло в голову, что вполне возможно получить и сдачу.

Хохотавший мужчина вдруг посерьезнел и схватил ее за руку.

– Успокойся, ведь ничего не произошло… Резко выдернув руку, Блайт зашла за прилавок.

– Убирайтесь! – приказала она вне себя от негодования; щеки ее пылали, грудь высоко вздымалась.

Рейдер потер щеку и с изумлением уставился на девушку.

– Поскольку я уже заплатил, думаю, мне следует получить награду, – пророкотал он, одним махом оказавшись возле Блайт.

Не успела она опомниться, как Рейдер крепко прижал ее к своей груди, а чтобы избежать еще одной пощечины, заломил за спину руки и потянулся губами к ее губам.

Блайт попыталась увернуться, но все оказалось бесполезно. Голова ее запрокинулась, спина уперлась в высокий прилавок. Блайт чувствовала себя словно в тисках и не могла сделать ни одного лишнего движения. «Второй раз за день!» – пронеслась у нее в голове пугающая мысль.

Как ни странно, но сейчас она не чувствовала отвращения. Губы незнакомца были одновременно мягкими и требовательными. Никогда прежде ей не доводилось испытывать подобное ощущение. Власть его тела над ней пугала Блайт. Она попробовала освободиться, но не тут-то было. От незнакомца пахло чем-то очень приятным, так, наверное, пахнет свежеиспеченный хлеб. Блайт сразу вспомнила, что ничего не ела с самого утра и вдруг почувствовала какой-то иной, ранее неведомый ей голод. Это ощущение таилось где-то внизу ее живота. Она даже не подозревала, что подобное возможно. Кровь бешено стучала у нее в висках, тело постепенно слабело. Блайт словно таяла в объятиях незнакомца, как тает в руке шоколадная конфета.

Рейдер почувствовал, как обмякла девушка, и невольно ослабил свою хватку. Поцелуй, которым он хотел наказать эту сварливую особу, внезапно превратился для них обоих в сладкую пытку. Ее тело оказалось таким мягким и податливым, а губы – такими нежными и ароматными! Рейдер еще теснее прижался к девушке, хотя вряд ли между ними осталось какое-либо пространство. О Боже, похоже, он наслаждался поцелуем?! Его язык смело раздвинул ее губы, соприкоснувшись с ее языком. Девушка вздрогнула, а Рейдер почувствовал, как в нем разгорается желание. Очевидно, он застонал, потому что Бастиан многозначительно кашлянул, пытаясь прервать затянувшийся поцелуй.

Однако не это отрезвило Рейдера. Он вдруг ощутил настойчивую пульсацию внизу живота и мгновенно оторвался от теплого тела девушки. Господи, что это с ним? Почему на него так подействовал поцелуй с незнакомкой?

Признаться, Блайт удивил столь внезапный поворот дела. Она по-прежнему чувствовала слабость, колени у нее дрожали, а кровь, казалось, прилила к самым интимным местам ее тела. Блайт была в полном смятении, не зная, как объяснить свое состояние.

Бастиан громко хмыкнул, и это окончательно отрезвило ее. Блайт опять посмотрела на двух незнакомых мужчин, вторгшихся в ее магазин. Вся дрожа, она отступила к двери, ведущей в кабинет, и прикрыла ладонью пылающие губы, ей с большим трудом удалось собрать остатки сил.

– Немедленно покиньте магазин! Убирайтесь! – крикнула Блайт внезапно охрипшим голосом и, резко повернувшись, через кабинет бросилась к складу.

Рейдер постепенно приходил в себя. Поймав вопросительный взгляд Бастиана, он покраснел как рак и торопливо выдавил:

– Это было ужасно глупо… Ты и твои похотливые руки… – добавил Рейдер, вспомнив, что зачинщиком всему стал непосредственно Бастиан.

– Я только легонько шлепнул, и не я целовал ее, – парировал тот, отражая нападки Рейдера. – Ладно, что будем делать? – спросил он.

После взаимных обвинений пора было возвращаться на землю.

Отвернувшись, Рейдер потер ладонью лицо, словно желая изгладить из памяти воспоминание о нежной коже незнакомки и медовом вкусе ее губ.

– Старый Вулрич теперь наверняка вышвырнет нас вон, – угрюмо проговорил он, осознавая свою вину: разве можно давать волю чувствам, когда речь идет о крупной сделке?!

А Блайт тем временем лихорадочно рыскала по складу в поисках Каррика, все время окликая клерка по имени. Торопливо взбежав на верхний этаж, она наконец обнаружила его мирно дремлющим возле огромной бочки. Блайт довольно грубо растолкала Каррика и сонного потащила за собой вниз по лестнице, не переставая твердить, что ее оскорбили в собственном магазине.

Около кабинета Каррик окончательно проснулся и поинтересовался:

– Что случилось? Мисс Блайт…

– Тс-с! Я уже объяснила: в магазине какие-то подонки, – прошипела она. – Я хочу, чтобы вы выставили их вон. Избавьтесь от них немедленно, вы слышите?

С этими словами Блайт захлопнула за собой дверь кабинета.

Каррик прерывисто вздохнул и поправил очки: он явно не спешил расправляться с «подонками». В помещении магазина оказалось пусто, точнее почти пусто: в дверях стояли два джентльмена весьма приятной наружности, что-то оживленно обсуждая между собой. Один из них был одет как горожанин, другой больше походил на морского офицера. Удивленно моргая, Каррик какое-то время разглядывал посетителей, пока наконец не решился обратить на себя внимание.

– Чем могу служить, джентльмены? – с достоинством спросил он, заходя за прилавок.

Оба незнакомца замолчали и разом повернулись к нему.

– Если вы будете так любезны, – произнес Рейдер, – мы пришли повидать Вулрича по одному важному делу.

– Разумеется, сэр. Как о вас доложить?

– Мистер Гидеон и капитан Кейн.

– Сию минуту, джентльмены, – заулыбался Каррик и торопливо засеменил в сторону кабинета.

Господи, все как в старые добрые времена: капитан корабля и его доверенное лицо! Каррик как на крыльях подлетел к кабинету и постучался в дверь.

– Войдите, – отозвалась Блайт, успев уже прийти в себя после недавнего потрясения.

– Вас хотят видеть джентльмены с корабля, – сообщил довольный клерк. – Говорят, у них важное дело.

– Дело? – сконфуженно переспросила Блайт. Господи, у кого-то к ней дело, а она в таком виде! Блайт вскочила и принялась лихорадочно развязывать передник.

– Дайте мне пару минут, а затем проводите их сюда. Что они хотят, Каррик?

Но тот уже вышел, и ее вопрос повис в воздухе. Блайт едва успела сунуть передник в первый попавшийся ящик стола, как услышала приближающиеся шаги. Дверь открылась, и в кабинет вошел Каррик в сопровождении двух джентльменов, при виде которых у Блайт округлились глаза и гневно раздулись ноздри.

– Вы?!

У нее даже отвисла челюсть, когда Каррик представил ее как мисс Вулрич, а их как Гидеона и капитана Кейна.

Все закончилось тем, что бедняга оказался под перекрестным огнем: Блайт допытывалась, почему он не выставил их за дверь, а эти двое утверждали, что подобная шутка ему дорого обойдется.

– Мы пришли повидать мистера Вулрича, – заявил Рейдер, стараясь не смотреть на разгоряченное лицо девушки и ее алые губки, – а не тратить время на женщину, жалящую как оса!

– Жалящую как… Да я и есть Вулрич! – воскликнула Блайт, невольно взглянув в лицо тому, кто…

Господи, какой он высокий, какие у него широкие плечи! Этот человек подавлял ее своей несокрушимой силой и твердостью, даже его глаза напоминали зеленые камни. Все существо Блайт протестовало против подобного натиска. Она стыдила себя за то, что кровь быстрее бежала по ее жилам при одном взгляде на своего обидчика.

– Я уже три года веду дела вместо отца и никогда не имею ничего общего с людьми сомнительной репутации.

– Но это же смешно, – недоверчиво произнес Рейдер, глядя на перепуганного клерка.

– Да, мисс Блайт действительно управляет компанией, сэр, – пролепетал Каррик. – Вы должны иметь дело именно с ней.

– Ошибаетесь, Дуглас Каррик, – поправила помощника Блайт. – Они не будут иметь со мной дела. Немедленно выпроводи их вон!

После этого она демонстративно скрестила руки на груди, невольно подчеркнув ее пышность.

– Послушайте, мисс Вулрич, – выступил вперед Бастиан, загораживая собой Рейдера. – Поверьте, мы вовсе не хотели вас обидеть. Просто увидели, как вы падаете с лестницы и решили поддержать. Мы приняли вас за продавщицу. Откуда нам было знать, что вы владелица этой компании? Мы пришли предложить отличную сделку.

Прежде чем Блайт успела возразить, Бастиан пустился подробно описывать привезенный ими товар. Однако до Блайт доходило лишь одно слово из сказанных трех. Она физически ощущала на себе взгляд Гидеона, словно он шарил по ней не глазами, а руками. Голова Блайт снова слегка закружилась. Дурманящий запах свежего хлеба по-прежнему не давал ей покоя, наполняя рот слюной. Она чувствовала этот упоительный аромат, как тогда, когда Гидеон прижимал ее к себе. Господи, наверняка это просто голод, этим все объясняется! Она ведь ничего не ела с раннего утра! Блайт вцепилась в край стола, чувствуя, как лицо медленно заливается краской. Губы ее приоткрылись, она едва держалась на ногах и почти не слышала, о чем говорит капитан.

Фургоны?.. Но у нее нет ни одного фургона. Деньги?.. Денег у нее тоже нет. Неожиданно прозвучало знакомое имя, это заставило Блайт вслушаться в слова капитана.

– … и мистер Карсон был настолько любезен, что послал нас прямо к вам, – прочувствованно произнес Бастиан, ожидая, что это имя возымеет на нее магическое действие.

Однако результат оказался совершенно противоположным.

– Вас послал Карсон? Невилл Карсон?! Да таким, как вы, я бы не доверила и медяка, даже если бы от этого зависела моя жизнь! – взорвалась Блайт.

Несмотря на выработанную с годами сдержанность, сейчас она дала выход своему гневу и подняла на Гидеона горящие золотым огнем глаза. Ей хотелось уничтожить его своим презрением, прежде чем вышвырнуть этих проходимцев из магазина.

– Вон! Вон! У меня нет времени выслушивать вашу галиматью!

Бастиан ошарашенно уставился на Блайт, затем перевел взгляд на Рейдера. Увы, увиденное поразило его не меньше: Рейдер словно окаменел, и это явно не предвещало ничего хорошего. «Нужно срочно уводить его отсюда, – подумал Бастиан, – немедленно».

– Тогда не смеем вас больше беспокоить, – пробормотал он, потянув товарища за рукав, однако было уже поздно.

Рейдер внезапно ожил, и, сжав кулаки, угрожающе сверкнул глазами.

– Ты… ты еще пожалеешь об этом, ты… Вул-вич![2 - Witch – ведьма (англ.).]

От его рокочущего баритона у всех просто волосы зашевелились. Обозвав Блайт ведьмой, Рейдер наконец позволил Бастиану вывести себя из кабинета.

Каррик потрусил вслед за ними, желая удостовериться, что на этот раз «джентльмены» все же покинут магазин. Оставшись одна, Блайт некоторое время стояла в оцепенении, глядя прямо перед собой. Ее руки и ноги были холодны как лед, тело покрылось гусиной кожей.

Подумать только: дважды за один день! Дважды ее поцеловали и подвергли угрозам и оскорблениям! Дрожащими пальцами Блайт потрогала губы. Господи, что же ей делать? Она действительно не знала этого. Соленая влага подступила к ее глазам. Бросившись к двери, Блайт поспешно захлопнула ее, затем опустилась в кресло и, уткнувшись в ладони, горько зарыдала. Так горько она плакала только в далеком детстве.

* * *


Рейдер Прескотт весь кипел от негодования, буквально ничего не замечая вокруг. Бастиан впервые видел его в таком состоянии и поспешно затащил в безлюдный переулок.

– Черт побери! – наконец взорвался Рейдер.

Бастиан даже отступил на шаг и сорвал с головы черную повязку, прикрывающую его левый глаз. Пожалуй, никогда еще Рейдер не был так разъярен, а ведь он славился своей невозмутимостью.

– Кем, черт возьми, она себя вообразила?! Проклятая высокомерная ведьма! – воскликнул Рейдер, со злостью ударив ладонью по кирпичной стене, и Бастиан мог поклясться, что видел, как посыпалась известка. – Подняла такой шум из-за пустяка, из-за ничтожного прикосновения к своей драгоценной особе! Господи, у этих женщин ума не больше, чем у курицы! Уставилась на меня, словно сам Бог в Судный день. Поверь, в ее глазах я увидел адский огонь! Ты когда-нибудь в своей жизни встречал такие глаза?! Ведьма, вне всякого сомнения…

Рейдер еще долго продолжал изливать свой гнев, и кирпичная стена дважды сотрясалась под его ударами. Угрозам и проклятиям, казалось, не будет конца, но постепенно вопли начали переходить в свирепое рычание. Эта фаза негодования Рейдера могла продолжаться довольно долго. Однажды она длилась два дня. Это произошло после того, как вожак карибских пиратов, Лонг Бен Харвей, прислал им свой ультиматум, вырезав его кровавыми буквами на спине одного из членов их команды.

Однако в данном случае оказалась замешана женщина, и это больше всего выводило Рейдера из себя. С ним впервые произошло подобное. Еще ни одна женщина не отказала Рейдеру Прескотту в поцелуе и ни одна не вела себя так, как эта ведьмочка.

Бастиан смотрел на Рейдера с нескрываемым восхищением. Оказывается, его компаньон вовсе не хладнокровен и тоже умеет выпускать пар. Признаться, Бастиан просто обожал, когда вокруг него кипели страсти и люди выплескивали наружу свои истинные чувства.

– Чтобы я еще когда-нибудь связался с людьми из так называемого высшего общества и особенно с женщинами! – бушевал Рейдер. – Боже, да они хуже всех: вероломные, притворные, непредсказуемые! Никто не падает так низко, как женщина из высшего общества. И вот тебе живое доказательство, Бастиан! – с этими словами он ткнул пальцем в том направлении, где, по его мнению, находилась «ведьмочка Вулрич».

– Она не раскрыла нам свои карты, это точно, – поддакнул Бастиан, заметив, что к Рейдеру наконец возвращается способность реально смотреть на вещи. – Но откуда эта мисс Вулрич узнала, что мы пираты? – он с сомнением оглядел свой мундир. – Почему она вдруг решила, что у нас сомнительная репутация? Думаешь, мы не учли какую-нибудь мелочь? О чем-то забыли?

Рейдер закрыл глаза, чувствуя, как к нему вновь возвращается самообладание.

– Мы не пираты, мы плаваем сами по себе: частные торговцы на частном корабле. Если мы убедим в этом остальных, то тем самым спасемся от виселицы.

– Поднимая полосатый флаг, мы не становимся «сыновьями свободы», – возразил Бастиан. – Да, мы плаваем сами по себе, но не платим налоги. Как раз это и делает нас пиратами, старина! Но откуда же она все-таки узнала, что мы торгуем без каперского свидетельства?

– Ничего она не узнала, – успокоил его Рейдер. – Если бы ты не приложился к ее мягкому месту, эта ведьмочка не обозвала бы нас проходимцами. Поверь, женщины из высшего общества судят обо всех людях исключительно по тому, как окружающие относятся к их добродетелям. Господи, да кому она нужна? Эта слива еще долго будет висеть на своем суку!

Выдав эту тираду, Рейдер бесцельно побрел по улице.

* * *


Они проспорили всю дорогу до Рыночной площади. Бастиан Кейн настаивал на том, чтобы вернуться на корабль и приготовиться к отплытию, и Рейдер Прескотт решил во что бы то ни стало содрать три шкуры с этих окаянных торговцев из высшего общества. В поисках Невилла Карсона они побывали сначала в трактире, потом в его конторе, но нигде не нашли нужного им человека.

К неудовольствию Бастиана, это не остановило Рейдера, который принялся расспрашивать всех встречавшихся им на пути торговцев. Те в один голос твердили, что будь у них свинец для переплавки на пули, порох или мушкеты, сапоги или, на худой конец, солдатские одеяла, они сразу бы превратились в очень богатых людей, поскольку шла война за независимость и многие купцы в Филадельфии наживались именно на таком товаре, продавая его той стороне, которая больше платит.

Уже стемнело, когда компаньоны остановились перед открытой дверью одной из таверн, затем, не сговариваясь, вошли внутрь. Там оказалось достаточно прилично, чтобы пообедать, но и Бастиан, и Рейдер заказали только выпивку.

– Это все не для нас, я имею в виду всех этих торговцев, – рассуждал Бастиан, навалившись грудью на стол, чтобы Рейдер мог как следует расслышать его приглушенный голос. – Сделки с ними не сулят нам ничего, кроме неприятностей.

– Это все Вул-вич, – пробормотал Рейдер, словно не понимая, о чем говорит компаньон. – Когда дело касается шерсти, меня преследуют неудачи, всегда преследовали.

– Давай, еще по одной – и отправимся на корабль, – предложил Бастиан и, подозвав официантку, заказал по порции хорошего рома, не забыв при этом хлопнуть ее по округлому заду.

– К черту! Я непременно закончу это проклятое дело, закончу во что бы то ни стало, – не унимался Рейдер.

Квадратное лицо Бастиана побагровело.

– Можно подумать, ты хочешь что-то доказать этим несчастным лицемерам.

– Им или Бену Харвею, дьяволу или синему морю, – холодно ответил Рейдер. – Я выбираю море, и если тебе это не нравится, займись лучше чем-нибудь другим.

Бастиан нахмурился, но воздержался от возражений, зная, что Рейдер прав. Чтобы открыто торговать в Чарлстоне, им пришлось бы платить дань, причем очень высокую, карибским пиратам. Но Рейдер наотрез отказался это сделать, заявив, что самостоятельно найдет рынок сбыта. Потому-то они и объявились здесь, желая пристроить порядком поднадоевший товар. Однако в Филадельфии дела обстояли не лучше, чем на черном рынке Чарлстона.

Наконец принесли ром. Не успел Бастиан опомниться, как Рейдер схватил графинчик и, запрокинув голову, стал жадно пить прямо из горлышка. Это было совсем не похоже на него. Обычно Рейдер медленно потягивал крепкие напитки и пил совсем мало. Бастиан хотел было отобрать графинчик, но потом передумал: вид Рейдера, хлещущего ром, согрел его пиратское сердце. Ничего, пусть парень напьется, авось забудет обо всех этих представителях высшего общества.

Признаться, в глубине души Бастиан опасался, что в один прекрасный день Рейдер останется на берегу и начнет вести жизнь респектабельного купца. Ведь он родом из знатной семьи, получил прекрасное образование, кажется в Оксфорде или где-то еще, а с родными не поладил из-за того, что был отчаянным повесой и потихоньку проматывал состояние отца, славившегося своей скупостью. Правда, Рейдер всячески старался показать презрение к так называемым высшим слоям общества, но где гарантия, что его опять не потянет к прежней беззаботной жизни. Поэтому Бастиан всегда немного нервничал, когда они находились на берегу.

Повторив заказ, Бастиан решил, что нужно немедленно сниматься с якоря. Пока Рейдер напивался, он ломал голову над тем, где раздобыть деньги и, главным образом, как? Бастиан перебрал множество различных способов: поджег, мародерство, похищение с целью выкупа… Но все это было серьезной пиратской работой, требующей участия всей команды. Впрочем, стоп… похищение с целью выкупа! Здесь все зависит от того, кого похищаешь. Возможно, он сумеет справиться в одиночку и доставит на корабль курочку, несущую золотые яйца, а Рейдер забудет о своем желании иметь дело со всем этим благородным сбродом.

От Рейдера не укрылась довольно странная ухмылка, вдруг заигравшая на губах компаньона. Однако обжигающая пустой желудок золотистая жидкость сделала свое дело, и, когда Бастиан предложил снять на ночь комнату, Рейдер лишь молча кивнул и, пошатываясь, поднялся. Он решил сначала выспаться, а потом, завтра утром, непременно найти покупателя.




ГЛАВА 4


Едва последние лучи солнца погасли за горизонтом, как судьба снова раскинула свои игральные кости. Именно в этот момент Блайт посмотрела в окно и, увидев, как быстро потемнело небо, решила отпустить домой преданного Каррика. Она заверила его, что с ней все будет в порядке. Вот только закончит разбирать бумаги, и сразу же запрет все двери и тоже отправится домой.

Прошло еще два часа. Блайт устало потерла виски и поняла, что больше не в силах продолжать работу. Спрятав бумаги в ящик стола, она размяла затекшие плечи, затем, освещая себе путь огарком свечи, направилась к входной двери. Обычно Блайт не ходила пешком так поздно, но сейчас думала только о своей мягкой постели. Если она не отважится сейчас прогуляться по ночной Филадельфии, ей придется провести ночь в кабинете, в неудобном кожаном кресле.

Набросив на плечи накидку, Блайт непослушными пальцами стала возиться с застежкой. Господи, как же она устала сегодня! Как ей хочется спать! Но кроме голода и усталости ее беспокоило и то, что сказать Нане по поводу отсутствия лавандового мыла, как объяснить миссис Дорнли, почему у нее до сих пор нет мужа, и как поведать отцу о своем намерении продать склад и магазин; ведь без его согласия она не сможет этого сделать.

Пламя свечи задрожало и вдруг погасло. Некоторое время Блайт стояла в кромешной темноте. Постепенно ее глаза начали различать очертания предметов. Поставив подсвечник на скамью, Блайт вышла из магазина и закрыла дверь. Ее губы искривились при этом в невеселой улыбке. Действительно, зачем запирать магазин, если в нем нечего украсть?

Узкая улица была безлюдна и темна, но Блайт знала: за поворотом горят фонари и ходят люди. Не поднимая головы, она быстро пройдет по освещенным улицам и благополучно доберется до дома. Ей не впервые возвращаться так поздно.

Неожиданно сзади послышались чьи-то шаги, и, прежде чем Блайт успела что-либо сообразить, ее крепко схватили сильные мужские руки. Она дернулась, пытаясь вырваться, потом открыла рот, чтобы позвать на помощь, но ей тут же засунули туда кляп и поволокли в укромное местечко. Там на голову Блайт набросили что-то темное, скорее всего одеяло, повалили на влажный булыжник, потом тщательно «запеленали» с головы до ног.

Блайт уже не сопротивлялась, опасаясь задохнуться, потому что было очень трудно дышать сквозь плотную ткань. Затем она почувствовала, что ее подняли и куда-то понесли. Вскоре на улице снова стало тихо и безлюдно.

* * *


Бастиан Кейн терпеливо ждал возле темных вонючих конюшен на южной окраине Филадельфии. Он сидел на козлах небольшой повозки и поеживался от ночной прохлады, мрачно поглядывая на полную луну, которая, по его мнению, сегодня светила слишком ярко.

Время от времени Бастиан прикладывался к бутылке с неразбавленным ромом, и огненная жидкость приятным теплом разливалась по его телу. Из повозки послышался слабый стон. Взглянув на лежащего на сене Рейдера Прескотта, Бастиан облегченно вздохнул: Рейдер в таком состоянии, что проспит до рассвета – как раз столько времени, сколько им понадобится, чтобы добраться до корабля. Но где же эти мерзавцы? Почему так долго не появляются? Бастиан нанял их всего два часа назад, но не сомневался, что они выполнят свою работу: он видел, какой радостью загорелись глаза этих пройдох при виде денег. И все же было бы лучше, если бы это оказались его люди: Шарки, или Одноглазый, или Клайв.

Через несколько минут вдали показались какие-то тени. Двое крадучись пробирались вдоль домов, обремененные тяжелой ношей. Тронув лошадь, Бастиан подъехал поближе. К повозке тотчас приблизились две темные фигуры, и длинный сверток с глухим звуком упал на застеленные сеном доски. В свете луны блеснули серебряные монеты и обнаженные в хищных улыбках зубы.

Связанная по рукам и ногам, Блайт беспомощно лежала на дне повозки. На ее счастье, случайно отогнулся край одеяла, и она смогла высунуть наружу нос, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Это несколько взбодрило ее, и Блайт принялась изо всех сил брыкаться, пытаясь освободиться от веревок. Но эти попытки закончились тем, что она лишь еще глубже погрузилась в сено. Блайт затихла, чувствуя, как ее отчаяние перерастает в настоящую панику. Господи, ее связали, увозят неизвестно куда, и никто не знает, где она! Ну хоть бы кто-нибудь помог!..

Мерное покачивание повозки постепенно убаюкало Блайт. Совершенно устав, она погрузилась в блаженный сон без сновидений.

Едва забрезжил рассвет, как повозка подкатила к заливу Делавэр. Бастиан обменялся условным сигналом с вахтенным на корабле, и к берегу тут же бесшумно заскользила лодка с тремя гребцами. Бастиан терпеливо дожидался на поросшем сорной травой пологом берегу, затем коротко отдал распоряжение высадившимся пиратам, после чего те слаженно взялись за дело. Прежде всего они осторожно перенесли в лодку бесчувственную Блайт, затем без лишних церемоний бросили туда же еще не проспавшегося Рейдера Прескотта. После этого лодка отчалила от берега, и лишь тихие всплески воды нарушали тишину безмятежного утра.

Блайт очнулась только тогда, когда чьи-то грубые руки начали приподнимать и переворачивать ее, разматывая веревки и освобождая от одеяла. Она поняла, что находится на палубе корабля, и панический страх обуял ее с новой силой. Затем над ней склонились кошмарные, безобразные лица с одинаковым плотоядным выражением. Блайт в ужасе закрыла глаза и дернулась, пытаясь вырваться из кольца мужских рук.

– Свяжите ее как следует, – прозвучало откуда-то снизу.

Связанную по рукам и ногам, Блайт поволокли на нижнюю палубу и бросили на койку в одной из кают. Лежать было крайне неудобно, поскольку на этот раз руки ее были стянуты за спиной. Не успела Блайт с трудом перекатиться на бок, как над ней нависло широкое обветренное лицо, искаженное недоброй ухмылкой.

– Здесь ты будешь в безопасности… пока, – проговорил пират, не отрываясь от ее необычных глаз.

Блайт что-то сдавленно промычала в ответ.

– В чем дело, мисс Вулрич?

Блайт опять замычала, и пират наконец догадался выдернуть кляп у нее изо рта.

– Во-ды… – прохрипела она, испытывая мучительную сухость в горле.

Приподняв голову девушки, Бастиан поднес к ее губам огромную кружку с холодной водой. Блайт с наслаждением выпила все до последней капли, но, едва почувствовав облегчение, заорала во все горло.

От неожиданности Бастиан отшатнулся, заткнув уши, затем пришел в себя и вогнал в ее рот кляп.

– Проклятая женщина! – взревел он. – Ты меня оглушила! Будешь сидеть с этой затычкой, пока мы не выйдем в открытое море!

Бастиан вышел, хлопнув дверью, а Блайт попыталась перевернуться на другой бок и приподнять голову, чтобы как следует осмотреться. Вне всяких сомнений, это была каюта, а вот обставлена она оказалась чрезвычайно странно. У одной стены находилось громадное чучело какого-то ужасного рогатого зверя, на другой над обыкновенным письменным столом висела большая полосатая шкура с кошачьей головой и убийственными клыками. Посреди каюты возвышался столик из черного дерева на четырех резных ножках в виде обнаженных женских фигур. На столе Блайт заметила медный поднос и высокий, экзотической формы кувшин с ручками, сделанными в форме человеческих рук. Вдоль всех трех стен каюты тянулись встроенные полки, на которых красовались статуэтки из слоновой кости, причудливые вазы, гигантские морские раковины, чучела ящериц. В углу стоял сундук и опахало из страусиных перьев. Возле стола Блайт увидела также плетеный стол, который почему-то напомнил ей человеческие зубы… Боже, наверное, она сходит с ума! Блайт закрыла глаза и тихо застонала.

Что же все-таки произошло? Почему она оказалась здесь? Может, это только сон? Блайт снова открыла глаза. Нет, это, увы, не сон. Все вокруг было так же реально, как и веревки у нее на руках и ногах. Господи! Ее похитили! Мозг Блайт лихорадочно заработал, перебирая в памяти весь вчерашний день. Когда это могло случиться? Вечером, когда она вышла из магазина?

Нет, все началось значительно раньше. В памяти неожиданно всплыло лицо Бастиана. Да, те двое, те проходимцы, оскорбившие ее в собственном магазине, они ведь угрожали ей. О Господи, они угрожали точно так же, как и… Невилл Карсон!

По спине Блайт пробежал холодок. Невилл Карсон… Конечно, кто же еще?! Наверняка это он подослал тех проходимцев в магазин с какой-то сомнительной сделкой, а когда она раскусила их, приказал похитить ее! Теперь Блайт уже не сомневалась: это именно его рук дело. Она машинально принюхалась в полной уверенности, что сейчас почувствует запах лука, и очень удивилась, когда вместо этого на нее пахнуло чем-то совершенно другим, необыкновенно приятным. Казалось, этот удивительный аромат исходил от простыней и одеяла, поверх которого она лежала. Блайт зарылась лицом в подушку и наконец узнала слабый, едва уловимый запах кокоса.

Кокос?! Боже милосердный! Она находилась на грани голодной смерти, а эти отвратительные мерзавцы положили ее на постель, пахнущую кокосом!

Тем временем Бастиан Кейн приказал поднять паруса и подготовить корабль к быстрому отплытию. Пираты прекрасно понимали, чем вызвана такая спешка. Все видели, как на борт подняли молодую красивую женщину, наверняка предназначенную для выкупа. Пираты рьяно принялись за работу, зная, что чуть позже им непременно расскажут о том, что произошло на берегу, а сейчас достаточно просто лицезреть старину Бастиана Кейна живым и невредимым, а красавца-капитана Рейдера Прескотта мирно похрапывающим на мокром мотке якорного каната.

На закате солнца Бастиан благополучно провел корабль через лабиринт французских судов, стоящих на рейде. В это время офицеры обычно обедали на нижних палубах и потягивали бренди, а вахтенным морякам заходящее солнце било прямо в глаза, и единственное, что они отчетливо видели, – это американский флаг, под которым ходили многие частные торговые суда, чьи команды добровольно воевали против англичан.

Наконец пиратский корабль вышел в открытое море, оставив позади себя зажатый между двух берегов пролив Делавэр. Это был великолепный фрегат, окрашенный в черный цвет до самого фальшборта, белого с позолоченной каемкой. Строгие элегантные цвета корабля вполне соответствовали его изящному силуэту, хотя моряки постарше считали, что он переоснащен и выглядит несколько тяжеловесным. Но в умелых руках капитана и команды подвижный бушприт и дополнительные паруса делали фрегат маневренным и быстроходным, а массивный бакштаг и утяжеленный киль позволяли удерживать равновесие практически при любом ветре. Когда-то этот барк принадлежал британскому морскому флоту, но его нынешние владельцы, Рейдер Прескотт и Бастиан Кейн, переделали корабль на свой лад, окрестив «Виндрейдером».

Нос фрегата украшала позолоченная фигура женщины с развевающимися волосами и весьма соблазнительными формами. Своим целеустремленным взглядом она словно бросала вызов всем, кто мог повстречаться на пути «Виндрейдера». Эта фигура являлась воплощением духа и команды, и корабля. Жестокосердные пираты говорили о ней так, словно она была для них и повелительницей, и сестрой, и возлюбленной, и пророчицей. В ее честь команда всегда обходилась без женщин, считая, что их присутствие на судне могло вызвать ее ревность, а это наверняка грозило бедой.

Однако совсем другое дело женщины, захваченные для выкупа. Они считались добычей и, находясь на корабле, ничуть не тревожили суеверных пиратов. За последние несколько лет на судне побывало довольно много богатых наследниц, за которых удалось получить солидный куш. По мнению Бастиана Кейна, Блайт Вулрич была очередной такой добычей. Единственное, чего он опасался, – так это реакции Рейдера на ее появление на корабле.

Бастиан покосился на компаньона, все еще крепко спавшего на палубе, и решил зря не тревожиться. В конце концов, Рейдер сам напился до беспамятства, вынудив его действовать на свой страх и риск.

Солнце уже клонилось к закату, раскрашивая небо жарким багрянцем и расплавленным золотом, когда Рейдер проснулся во второй раз. Первый раз Бастиан посоветовал ему оставаться на месте и подождать, пока Али, корабельный врач, принесет свою знаменитую настойку из трав. Однако к тому времени когда появился Али, Рейдер опять погрузился в тяжелый сон, и довольный Бастиан отослал врача обратно.

Теперь же, несколько часов спустя, Рейдер проснулся окончательно и сел, обхватив руками раскалывающуюся от боли голову. Его опухшие глаза увидели знакомую палубу и матросов, деловито снующих туда-сюда, как это обычно бывает, когда корабль идет полным ходом. То, что он находился на своем корабле, было вполне объяснимо. Но Рейдера не покидало чувство, что здесь что-то не так. Впрочем, сейчас ему ни о чем не хотелось думать, кроме мягкой сухой постели в каюте в окружении полной тишины.

Краем глаза Рейдер увидел стоящего за штурвалом Бастиана, что тоже было нормальным, хотя и несколько неожиданным явлением. С трудом поднявшись на ноги, Рейдер, никем не замеченный, поплелся вниз. Дважды он оступался на лестнице, пока наконец не добрался до узкого прохода, ведущего к двери его каюты. Одной рукой Рейдер держался за впалый живот, словно опасаясь, что из него что-нибудь выпадет. На самом деле он мучился от ужасной рези в пустом желудке. Вот и знакомая дверь, а за ней долгожданный покой! Рейдер вошел в комнату и побрел к койке, мечтая попасть в ее призывные объятия.

Однако вместо этого он оказался в «объятиях» полусонной Блайт, придавив своим телом ее плечо и грудь.

Девушка испуганно открыла глаза, сердце ее бешено колотилось. Она долгие часы ждала этого момента, боролась со сном, не спускала глаз с двери, стараясь буквально вжаться в стену, и молила Всевышнего о помощи, пока ее не сморил сон. Теперь этот час настал, и ей придется рассчитывать только на себя. Блайт в отчаянии поклялась сделать так, чтобы Невилл Карсон проклял тот день, когда родился!

Она с трудом повернула голову, пытаясь отодвинуться от подушки, закрывшей ей пол-лица. «Господи, так недолго и задохнуться», – промелькнуло в ее воспаленном мозгу. Но что это? Тот, кто навалился на нее, кажется, даже не шевелится?! Неужели он спит?! Блайт попробовала немного отстраниться, чтобы сбросить с себя длинную худую ногу. Худую?! Значит, это не Невилл Карсон?!

Она одновременно испытала и облегчение, и ярость. Если это не Невилл Карсон, то кто же? Блайт принялась отчаянно извиваться всем телом, пытаясь столкнуть негодяя на пол. Кто бы это ни был, он еще глубоко пожалеет, что пытался изнасиловать Блайт Вулрич!

Рейдер вдруг почувствовал, что его кровать ожила и начала шевелиться. Господи, неужели он допился до белой горячки? Его затуманенный разум не сразу разобрался, что к чему. Оказывается, на койке лежал кто-то еще. Рейдер с трудом приподнял голову и первое, что увидел, была тряпка, вокруг которой белело чье-то лицо. От неожиданности он даже зажмурился, затем снова открыл опухшие, покрасневшие глаза. На этот раз у него возникло странное ощущение, как будто ему уже приходилось прикасаться к этому телу. Вытаращив глаза, Рейдер наконец рассмотрел женское лицо, обрамленное темными волосами и обезображенное торчащей изо рта тряпкой, полуобнаженное гладкое плечо, вздымающуюся грудь. О Господи, в его постели находилась… женщина! А ведь он никогда не приводил женщин на корабль, да и никто не отваживался это делать. Рейдер вгляделся внимательнее. Боже праведный! Это была…

Он! Тот, кто назвался Гидеоном! Блайт уставилась в воспаленные, опухшие глаза, так не вязавшиеся с точеными чертами лица и прямым носом. Она смотрела на его лицо, чувствуя во всем теле непонятную слабость. Он был так близко, что Блайт ощущала тепло его тела и ужасный перегар изо рта. К ее огромному удивлению, Гидеон выглядел изумленным не меньше, чем она сама. Блайт могла поклясться, что он явно не ожидал этой встречи. Неожиданно Гидеон вырвал кляп у нее изо рта. Блайт облегченно застонала и сделала несколько судорожных вдохов.

Рейдер молча смотрел на бледное лицо Блайт, на пленительную ямочку на подбородке, на красиво очерченные пересохшие губы, которые так и притягивали к себе. Но самыми удивительным в ее облике были все-таки глаза. Яркие, цвета только что отчеканенных золотых дублонов, они буквально завораживали. Рейдер просто не мог от них оторваться. Ему вдруг показалось, что взмахи ее длинных густых ресниц щекочут его чувствительную кожу. Она моргает так, словно не может поверить своим глазам. Рейдер протянул налитую свинцом руку, желая дотронуться до лица девушки, и нечаянно задел ее грудь. В глазах Блайт промелькнул испуг, губы ее раскрылись…

Вслед за этим пронзительный крик разорвал тишину каюты, и Рейдеру показалось, что его голова раскололась на две части. Своим неожиданным воплем Блайт словно ударила Рейдера кулаком. С глухим стуком повалившись на пол, он в ужасе зажал ладонями уши. Каждая клеточка его тела болью отозвалась на это падение, а крик многократно усиливал эту боль. Рейдер словно попал в ад!

Он со стоном откатился в сторону, вовремя сообразив, что нужно находиться как можно дальше от этого демонического крика. По-прежнему зажимая уши ладонями, Рейдер рывком встал на колени и начал продвигаться к двери. Постепенно вопль ослабел, превратившись в истерический хрип. Тогда, словно дождавшись своего часа, набрал силу его собственный голос.

– Бастиан!

Сжав ладонями голову, Рейдер прокричал еще раз:

– Черт побери, Бастиан Кейн!

Снаружи послушался топот, затем дверь распахнулась и в каюту ворвался Бастиан. Он с изумлением обнаружил здесь Рейдера, гневно уставившегося на него налитыми кровью глазами.

– Итак, ты уже все знаешь, – проговорил Бастиан. Рейдер резко выпрямился, забыв о своем росте, и тут же ударился о перекладину на потолке. Опять схватившись за голову, он прорычал:

– Какого черта она здесь делает?

– Насколько я понимаю, ты ее помнишь, поэтому нет никакой необходимости представлять вас друг другу, – с коварной улыбочкой произнес Бастиан.

Рейдер хотел было съязвить по этому поводу, но не успел даже открыть рот, как Бастиан сказал одно только слово, сразу все объяснившее:

– Выкуп.

– Выкуп? – переспросил Рейдер. – О Господи!

– Она заложница, – жестко произнес Бастиан, засунув большие пальцы за черный кожаный ремень. – Ее старому папаше-скряге придется расстаться с львиной долей своих деньжат, чтобы выкупить драгоценную шкурку дочери.

От этого наглого заявления Рейдер и Блайт разом округлили глаза, но каждый по своей причине. Рейдера поразило, что Бастиан самовольно втянул их в такое сурово наказуемое дело, как похищение с целью получения выкупа. Блайт же несказанно удивило, что ее отца считают хитрым старым скупердяем и притом очень богатым!

– Ты что, совсем рехнулся?!

– Ты говорил… – начал Бастиан, но тут же осекся.

Заметив краем глаза, как внимательно прислушивается к их перепалке Блайт Вулрич, он решил, что здесь не место для выяснения отношений. Уж что-что, а гордость у него еще есть.

Рейдер проследил за его взглядом и мгновенно понял, чем вызвана эта заминка: моряки никогда не опускаются до того, чтобы спорить в присутствии женщин.

– Не здесь, – коротко бросил он и, схватив Бастиана за руку, потянул его к двери.

Не успела за ними с шумом захлопнуться дверь, как Бастиан взлетел вверх по лестнице. Признаться, Рейдеру вовсе не хотелось обсуждать это щекотливое дело в присутствии всей команды, но Бастиан именно этого и добивался. Вскоре они оказались на палубе, с вызовом глядя друг на друга в свете догорающего заката. Остальным членам команды особого приглашения не потребовалось. Согласно демократическим традициям истинных пиратов, они принимали участие во всех спорах между своими вожаками.

Каждый свободный от неотложных дел член команды счел свои долгом подойти поближе, чтобы как следует разобраться в происходящем. Здесь находился и Клайв со шпагой, и Единственный Зуб, и Али в своем неизменном тюрбане, одноглазый Харрисон, Шарки с безобразным шрамом на лице, старина Вилли на деревянной ноге и по крайней мере еще сорок таких же, как они, молодцов. Взгляды всех присутствующих были прикованы к раздраженному красавцу-капитану и его возбужденному компаньону.

– Ты сам говорил, что нужно что-то делать, – запальчиво произнес Бастиан. – Мы не смогли продать наш товар…

Среди пиратов послышался ропот.

– Поэтому я нашел способ заставить раскошелиться старого Вулрича. Все шито-крыто. Мы заполучили курочку, несущую золотые яйца.

– Ты хочешь сказать, мы заполучили пропуск на виселицу! – прогремел Рейдер.

Члены команды одобрительно закивали.

– Упаси нас Бог, Бастиан: похищение, выкуп – это же несомненное пиратство! Казнь через повешение!

– Рейдер Прескотт, ты рассуждаешь как старая баба! Мы рискуем оказаться повешенными каждый день!

– Англичанами, но не колонистами, – возразил Рейдер.

– Но не все же настроены против нас…

– Ошибаешься! – заорал Рейдер. – Мы торгуем с колониями, плаваем под их флагом. Между прочим, они объединятся: единый конгресс, единое правительство. Если мы будем разбойничать против одних, они сочтут, что мы разбойничаем против всех.

– К черту, Рейдер! Мы ведь на самом деле пираты, – загудели морские разбойники. – Это вполне подходящее для нас занятие.

Рейдер зловеще понизил голос и, чеканя каждое слово, произнес:

– Мы не пираты, мы частные торговцы и имеем право нападать только на британские корабли.

Внешне он казался очень спокойным, однако Бастиан сделал шаг назад, и несколько человек тут же последовали его примеру. Все отлично знали: когда Рейдер Прескотт становится таким невозмутимым, он очень опасен. Повисло напряженное молчание.

Наконец Бастиан собрался с духом и не слишком уверенно заговорил:

– Уже поздно что-либо изменить. Эта Вулрич у нас, а ее скупой отец, скорее всего, уже получил записку. Через три недели мы разбогатеем.

«Действительно, дело сделано, – не мог не согласиться с ним Рейдер. – Они похитили девушку, потребовали выкуп – словом, поступили как самые настоящие пираты. Кроме того, большинство членов команды явно одобряли поступок Бастиана».

– Черт побери! – вскипел Рейдер, чувствуя, что его вновь переполняет гнев.

Как посмел Бастиан подобным образом зарабатывать себе авторитет?! Рейдер невольно сжал кулаки, готовый наброситься на компаньона и решить все вопросы при помощи силы, но вовремя одумался. Отчасти он чувствовал и себя виноватым в случившемся. Ведь он сам напился до бесчувствия, предоставив Бастиану полную свободу действий.

– Ты получил то, что хотел, старый морской волк. Ты опять погряз в разбое. Но предупреждаю: это только твои проблемы. Я же умываю руки. Вулрич на твоей совести, вот и неси за нее ответственность! Забери эту девицу из моей каюты и смотри, чтобы она не попадалась мне на глаза!

После этого Рейдер развернулся и зашагал прочь.

– Заметано, капитан, – ответил Бастиан, почувствовав огромное облегчение, и глаза его радостно засверкали. – Я заберу эту птичку в свою каюту, и ты не увидишь ее до тех пор, пока за нее не отдадут выкуп.

В голосе Бастиана отчетливо слышалось вожделение. Остальные пираты тут же начали наперебой предлагать свои услуги по охране и обслуживанию девушки.

Рейдер остановился как вкопанный, затем медленно повернулся и увидел то, что и ожидал: похотливую улыбку на лице Бастиана, плотские аппетиты которого были хорошо известны во всех портах Карибского моря. Говорят, когда он был помоложе, то не пропускал ни одной молодой девушки, встретившейся ему на пути. Отказ или сопротивление со стороны женщин только распаляли Бастиана, и он всегда доводил дела до победного конца. Судя по всему, сейчас Бастиан явно вознамерился вернуться к своим прежним привычкам.

Шумно втянув носом воздух, Рейдер отрывисто приказал:

– Девица вернется домой в том состоянии, в каком ее доставили сюда.

– Неужели ты хочешь лишить меня части добычи? Ведь именно я доставил ее на корабль! – оскорбился Бастиан. – Черт побери! Это бесчеловечно! Ты ведь не хочешь ее, вышвыриваешь из каюты! Или ты собираешься поделиться с парнями? Думаю, и Клайв, и Одноглазый охотно потешатся с красоткой! – выкрикнул он, разъяренный «джентльменским» приказом Рейдера.

И ему, и всей команде было известно, что нарушение приказа капитана влечет за собой суровое телесное наказание, а возможно, и того хуже.

Взглянув на горящие вожделением физиономии пиратов, Рейдер заметил, как Клайв уже плотоядно облизывает губы, и решил, что девушка не заслуживает такой участи, даже если она и маленькая ведьмочка.

Видимо, на его лице отразилось некоторое сомнение, потому что Бастиан решился поднажать.

– Черт возьми, Рейдер, с нее не убудет. Наоборот, научится кое-чему, а потом поделится опытом с кавалерами из высшего общества!

Рейдер многозначительно поднял вверх указательный палец.

– Она останется в моей каюте, а вы все держитесь от нее подальше. Слышите?! Если все-таки что-то произойдет, я буду знать, с кого спрашивать, Бастиан Кейн, – предупредил он и тяжело затопал вниз по лестнице.

Почесав обнаженную грудь, Бастиан озорно улыбнулся своим разочарованным товарищам. Судя по всему, спектакль удался на славу. Он прекрасно знал Рейдера и намеревался сыграть на его джентльменском представлении о кодексе чести. Первая часть плана прошла довольно гладко, а вторая должна была начаться с минуты на минуту, если только Вул-вич хотя бы наполовину та женщина, какой ее себе представлял Бастиан.

* * *


Рейдер вошел в полуосвещенную каюту и быстро направился к девушке. Блайт испуганно дернулась, открыв рот, чтобы снова истошно закричать, но Рейдер вовремя закрыл его ладонью. Другой рукой он притянул пленницу к себе и негромко сказал:

– Тс-с, глупая женщина. Я здесь вовсе не для того, чтобы изнасиловать тебя, но еще один такой крик, и я буду вынужден принять особые меры, – в его голосе явно звучали угрожающие нотки. – Ты на моем корабле, а мы находимся в открытом море. Ни одна живая душа не придет тебе на помощь, ведьма. Смирись со своим положением – и я тебя развяжу.

Тяжело дыша, Блайт внимала каждому слову Рейдера. Что-то в его голосе заставило ее поверить ему. Судорожно сглотнув, она заставила себя утвердительно кивнуть. Блайт готова была согласиться с чем угодно, лишь бы избавиться от этих безжалостных веревок на руках и ногах.




ГЛАВА 5


Рейдер медленно убрал ладонь от губ девушки и облегченно вздохнул. Кажется, она не собирается кричать снова. Боясь спугнуть ее резким движением, он осторожно обхватил Блайт обеими руками и принялся развязывать веревку у нее за спиной, не спуская при этом глаз с ее лица и действуя на ощупь. Слава Богу, узел оказался ему хорошо знаком: особый узел старины Вилли.

Ощущение прикосновения к мягкому теплому телу Блайт было тоже удивительно знакомым. Очевидно, Рейдер слишком сильно прижался к ее груди, потому что, как только руки девушки освободились от веревок, она тотчас уперлась кулачками в его крепкий торс. Это несколько отрезвило Рейдера. Он наконец осознал, что буквально навалился на Блайт, сжимая ее в своих объятиях, прямо как тогда, в кабинете. Реакция Блайт оказалась точно такой же: первоначальная податливость вдруг сменилась вспышкой гнева.

– Немедленно убери свои руки, неотесанный грубиян! – прохрипела Блайт, яростно отталкивая Рейдера.

К ее гневу примешивалось чувство глубокого унижения из-за того, что она сама почти позволяет так с собой обращаться.

– Не смей прикасаться ко мне… ничтожество! Кровь бросилась в лицо Рейдеру. Он отпрянул от Блайт и резко выпрямился. Ни одна женщина еще не разговаривала с ним так, а тем более в подобной ситуации! Его высокая стройная фигура и поразительно красивые черты лица являлись своеобразной гарантией успеха у любой женщины. Рейдеру достаточно было посмотреть своими ясными зелеными глазами, и женщины тут же оказывались у его ног. Все знали, от Лиссабона до Мадагаскара: Рейдер Прескотт общается с дамами исключительно посредством языка чувств, который понятен в любой стране.

Стиснув зубы, чтобы не взорваться, он наклонился, потянувшись к ее ногам, но Блайт – подумать только! – пнула его.

– Я сказала, – повысила она голос, – не прикасайся ко мне!

– Я собирался только развязать твои проклятые ноги, – проскрежетал Рейдер.

В этот момент дверь каюты с шумом распахнулась и на пороге возник Бастиан. Из-за его спины выглядывали Одноглазый Харрисон и Клайв. Очевидно, они давно уже стояли под дверью: на корабле не существует такого понятия, как личная жизнь. Лица всех троих выражали разочарование.

Недовольно взглянув на Бастиана и его дружков, Рейдер повернулся к Блайт.

– Можешь мне поверить, Вул-вич, но у меня и в мыслях не было допускать какие-либо вольности по отношению к твоей… драгоценной персоне.

Все молча наблюдали, как Блайт безуспешно пытается справиться с хитроумным узлом. Наконец Рейдер не выдержал и, резко оттолкнув ее руки, сам развязал его. Едва веревки соскользнули со щиколоток на пол, Блайт проворно поднялась на ноги и отпрыгнула в сторону.

– Лучше не прикасайтесь ко мне! – воскликнула она, с трудом держась на ногах от голода и долгой неподвижности.

Вцепившись в край стола, Блайт с вызовом смотрела на мерзкие ухмыляющиеся рожи пиратов. О нет, она ни за что не покажет им свою слабость! Ей всегда удавалось гордо держать голову!

– Где он? – хрипло спросила она. – Я хочу его видеть… Я настаиваю!

– Кого видеть? – раздраженно произнес Рейдер, считая что Блайт ломает комедию.

– Невилла Карсона, кого же еще?!

– Невилла Карсона? – несказанно удивился Рейдер.

– Уверена, вы прекрасно помните того, кто вас нанял. Полагаю, Карсон находится на борту. Я настаиваю на том, чтобы вы привели его ко мне, и немедленно!

– Ты считаешь, что Карсон нанял нас похитить тебя? Зачем ему это нужно?

– Он думает, что сумеет заставить меня выйти за него замуж, – сверкнула глазами Блайт. – Но Карсон глубоко ошибается, и я намерена сообщить ему об этом.

– Но с какой стати? Зачем ему заставлять тебя это делать?

– Мне кажется, это вполне очевидно, – Блайт вздернула подбородок, пытаясь побороть ужасный звон в ушах.

– Не совсем, Вул-вич, – язвительно ухмыльнулся Рейдер. – Меня, например, удивляет, что кто-то хочет на тебе жениться.

– Карсон… хочет заполучить торговую и фрахтовую компанию, – с трудом выдавила Блайт. Ей казалось, что она куда-то погружается: в глазах у нее потемнело, звон в ушах стал совершенно невыносимым. – Он хочет… отомстить… потому что я…

– Карсон здесь ни при чем, – вмешался Бастиан. – Мы похитили тебя ради выкупа. Ты до тех пор не увидишь Филадельфию, пока твой отец не заплатит за тебя золотом.

– Что-о?! Я не могу…

Блайт видела, как пират раскрывает рот, но не слышала ни слова, словно он находился на расстоянии в несколько миль.

– Вы работаете на Нев… грязные подонки… вы… Глаза ее закрылись, и, обессилев, она упала на пол. Блайт попыталась подняться, понимая, как унизительно падать в обморок перед этими мерзавцами, но вскоре окончательно провалилась в темноту.

– Боже! Что это с ней? – воскликнул Бастиан, бросаясь вперед, однако Рейдер остановил его.

– Она потеряла сознание, – объяснил он, внимательно разглядывая бесчувственную Блайт. – Женщины из высшего общества просто обожают такие штучки и время от времени прибегают к подобным уловкам. – Поймав вопросительный взгляд Бастиана, Рейдер успокоил его: – Не стоит волноваться. Как раз этого они и ждут: чтобы кто-то хлопотал вокруг них.

– Но все же надо что-то делать, – заметил Бастиан.

Он и рад был бы довольствоваться объяснением Рейдера как большого знатока светских дам, но ему не понравилось вмиг посеревшее лицо девушки. Бастиан пытливо посмотрел на своих дружков, но те лишь недоуменно пожали плечами: им еще никогда не приходилось оказываться в подобной ситуации.

– Пожалуй, мне следует положить ее на койку… до тех пор, пока она не придет в себя, – негодующе пробубнил Рейдер.

– Да-да, сделай это, – с облегчением произнес Бастиан, радуясь, что Рейдер берет ответственность на себя. – Только не трогай того, что не должен, – напомнил он, оглянувшись на остальных, и все трое покинули каюту.

Итак, Рейдер снова остался наедине с лживой вероломной женщиной из высшего общества. Он скользнул взглядом по изящной фигуре Блайт, затянутой в зеленое шерстяное платье и, стараясь не замечать соблазнительной округлости ее груди, посмотрел на бледное лицо и спутанные густые темные волосы. Похоже, она не притворялась: это действительно глубокий обморок. Сейчас Блайт вовсе не походила на высокомерную избалованную богатую наследницу.

Рейдер присел рядом и взял Блайт за руку. Она казалась совершенно безжизненной. Не на шутку встревожившись, он решил отнести девушку на кровать и расшнуровать корсет. Однако, подняв Блайт, Рейдер понял, что на ней нет корсета, который обычно становится причиной обмороков женщин. В чем же тогда дело? А если с ней действительно что-то серьезное?

Рейдер зажег фонарь и поднес его поближе к лицу Блайт. Заметив запавшие щеки и заострившийся нос, он, нахмурившись, отвернулся.

Ему хотелось уйти и тут же забыть о Блайт, а еще лучше немедленно выпроводить ее из каюты. Но какая-то сила заставляла его снова и снова вглядываться в ее бледное личико, смотреть на эти полуоткрытые потрескавшиеся губы. Внутри Рейдера шла мучительная борьба. В конце концов джентльмен все-таки победил в нем. Рейдер встал, подошел к сундуку и, достав оттуда маленькую баночку, вернулся к лежащей на койке Блайт. Длинным загорелым пальцем он осторожно нанес мазь на ее сухие губы, затем этим же пальцем смазал и свои. На мгновение ему показались, будто их губы соприкоснулись. Рейдер с трудом заставил себя отвернуться, чувствуя, что его непреодолимо тянет дотронуться до Блайт. Она словно имела над ним какую-то власть. Может, эта Вул-вич действительно ведьма?!

Рейдер тяжело вздохнул и вдруг почувствовал ужасную жажду. Допив оставшуюся в графине воду, он тщательно умылся, затем переоделся. Это немного взбодрило его. Однако жажда не отступала. Тогда Рейдер крикнул старому Вилли, чтобы тот принес еще воды. Вилли тут же притащил огромный кувшин, и Рейдер пил до тех пор, пока не понял: больше в него уже не влезет. Утолив таким образом жажду, он задумался над тем, где же ему спать сегодня ночью. Рейдер опять подошел к койке и уставился на бледные губы девушки. Внезапно его осенило, что она наверняка тоже страдает от жажды. Связанная, с кляпом во рту… – это продолжалось, должно быть, почти сутки! Рейдер отлично знал, каково терпеть такие муки. Однажды в Алжире его самого схватили и связали, и несколько дней ему пришлось провести с кляпом во рту. После освобождения Грандом Деем, Рейдер пил как верблюд и поклялся, что больше никогда не будет испытывать жажду.

Он попытался приподнять Блайт, но она все еще не пришла в себя. Тогда, одной рукой обхватив ее за плечи, он поднес к ее губам кружку с водой. Сначала вода стекала по подбородку, не попадая в рот, потом Блайт начала жадно глотать воду, пока не выпила всю кружку до дна. Рейдер прижал девушку к себе и потянулся, чтобы снова наполнить кружку, но Блайт сползла на подушку и вновь погрузилась в забытье.

О господи! Проклятая ведьма! Ему наверняка придется спать на этой чертовой палубе и, скорее всего, не один день!

* * *


В прибрежной части Филадельфии этой ночью было особенно оживленно. Наконец-то прибыли долгожданные французские корабли, и весь прилегающий к гавани район наводнили подвыпившие моряки и солдаты. Выпивка и женщины шли нарасхват. В особенности веселились два дружка, Раньон и Спарс. Накануне они отхватили большие деньги за сущую безделицу: похитили одну девицу для какого-то моряка. А кроме того, получили дополнительное вознаграждение за согласие доставить записку в магазин, находившийся недалеко от доков. Правда, записка все еще находилась при них, поскольку ее следовало отнести только на следующее утро.

Ближе к полуночи Раньон и Спарс забрели в дешевые номера, где к ним сразу же привязались две довольно неряшливые девицы. Обещая массу удовольствий, они потащили изрядно подвыпивших мужчин по полусгнившим ступенькам наверх, в одну из комнат.

Как только все четверо оказались в пропахшей сыростью комнатушке, одна из женщин достала бутылку дешевого Пойла и настояла на том, чтобы каждый выпил хотя бы по рюмке. За этой бутылкой последовала другая, и вскоре оба дружка уже валялись на полу с вывернутыми карманами. В маленькой металлической жаровне обугливались клочки записки, найденной шлюхой в кармане Раньона. Женщина не умела читать, но по виду бумажки догадалась, что это отнюдь не ценный вексель…

* * *


Солнце стояло уже довольно высоко, когда Блайт проснулась от тихого позвякивания и шуршания. Открыв глаза, она обнаружила прямо перед собой заросшее щетиной мужское лицо и внутренне сжалась, но быстро совладав со страхом, сердито нахмурила брови. Лицо отодвинулось, однако темные, подвижные, как у хорька, глазки продолжали внимательно разглядывать ее.

– Прошто профефял шифа ли ты, – прошамкал старик беззубым ртом, затем повернулся и, постукивая по полу деревяшкой, захромал к двери.

С минуту Блайт лежала неподвижно, чувствуя ужасную слабость, но вроде бы все было цело. Кажется, она потеряла сознание… А что, если?.. Блайт вскочила как ошпаренная и с бешено бьющимся сердцем осмотрела свою одежду. К счастью, все было на месте, ее даже не пытались раздеть. Она облегченно вздохнула. Внезапно рот ее наполнился слюной, ноздри затрепетали: по каюте разливался дурманящий запах еды… аромат свежеиспеченных булочек… дразнящий воображение запах шоколада, свежезаваренного чая и острого сыра…

Блайт дважды сглотнула и огляделась, обнаружив, к огромному удивлению, на круглом черном столе серебряный поднос, заставленный всевозможными яствами. Она поспешно подбежала к столу. Господи, чего тут только не было! И все такое аппетитное, изысканное… Вот омлет с ветчиной, сверху посыпанный кусочками острого сыра, горячие булочки с изюмом, изумительно свежее масло и густой горячий шоколад, смесь нарезанных ломтиками тропических фруктов с тертым кокосом… Блайт едва не лишилась чувств. Еда… и какая!..

Охваченная поистине первобытным чувством голода, она набросилась на все эти яства, словно не ела несколько дней. Впрочем, так оно и было! Подогнув под себя ноги, Блайт удобно устроилась в кресле и принялась поглощать все подряд. Омлет с ветчиной и расплавленный янтарный сыр исчезли в первую очередь, затем она насладилась горячим шоколадом, попутно поедая горячие булочки, не забывая при этом намазывать их маслом и апельсиновым джемом. Постанывая от удовольствия, Блайт взялась за подслащенные медом фрукты и, отбросив условности хорошего тона, влезла в большое сервировочное блюдо своей ложкой.

Насытившись до предела, она налила себе ароматного чая и выпила подряд целые две чашки, наслаждаясь каждым глотком. Только после этого Блайт откинулась наконец на спинку кресла и принялась не спеша слизывать с пальцев остатки джема. Как раз в эту минуту открылась дверь. В каюту вошел Рейдер Прескотт, пронзив девушку холодным оценивающим взглядом.

Блайт хотела было вскочить, но приятная тяжесть в желудке удержала ее на месте. Она высвободила из-под себя ноги и, держась за край стола, медленно поднялась, не сводя с Рейдера настороженного взгляда. Наслаждаясь превосходным завтраком, Блайт совсем забыла, где находится. Теперь настало время спуститься с небес на землю и разобраться в ситуации. Она вызывающе вздернула подбородок, однако, когда Рейдер приблизился к столику, поспешно отступила к койке.

«А этот Гидеон – высокий и стройный», – отметила про себя Блайт, невольно любуясь его широкоплечей фигурой. В распахнутом вороте рубашки мужчины виднелась поросшая золотисто-рыжими волосами загорелая грудь. Блайт скользнула взглядом по мускулистым ногам, обтянутым бриджами из мягкой шерсти и великолепными ботфортами. Гидеон одновременно пугал Блайт и притягивал к себе.

– Проснулась, – констатировал очевидное Рейдер, также осматривая девушку с головы до ног.

Как ни странно, но сегодня она выглядела такой румяной и свежей, одним словом, очень аппетитной, а ее округлые формы…

– Не жди от меня благодарности, – заявила Блайт, вызывающе скрестив на груди руки. – Я требую, чтобы привели Невилла Карсона.

– Мы все обсудили еще вчера вечером. Его нет на борту, – Рейдер сделал паузу и внимательно посмотрел на ее полную грудь.

«Неужели дамы из высшего общества перестали носить корсеты? – удивился он про себя. – Если это действительно так, то нужно непременно поставить в известность Бастиана, обеспокоенного поиском товаров для респектабельных женщин».

– Твой мистер Карсон не имеет ничего общего с твоим пребыванием на корабле, – повторил Рейдер.

– Но ведь это он послал вас в мой магазин, не так ли?

– Ну, – замялся Рейдер, – в общем-то, да, но…

– А когда я не согласилась на вашу грязную сделку, Карсон приказал похитить меня, – категорично заявила Блайт.

– Вовсе нет, Вул-вич. Это идея Бастиана.

– Я тебе не верю.

– Мне безразлично, веришь ты мне или нет. Пойми, ты заложница, ожидающая, пока за тебя внесут выкуп, и лучше помолись о том, чтобы твой прижимистый отец отдал за тебя деньги. Если он не сделает этого, ты автоматически станешь добычей. Кстати, среди членов нашей команды принято всем делиться. Это значит, что каждый должен будет получить с тобой свою долю удовольствия. – Рейдер понизил голос и зловеще повторил: – Каждый.

Блайт судорожно дернула головой, пораженная услышанным, но тут же взяла себя в руки. Это только угрозы. Он лишь пытается запугать ее, а заодно и унизить, совсем как Невилл Карсон. Да, все это одни пустые угрозы. Блайт знала, что Невилл Карсон хочет ее для себя.

– Я требую, чтобы мне позволили увидеться с Карсоном или немедленно высадили на берег.

– Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, Вул-вич, – вяло отмахнулся Рейдер, усаживаясь в кресло, из которого только что встала Блайт.

После ночи, проведенной на палубе, он страшно проголодался и не мог больше думать ни о чем другом, кроме еды. Нахмурившись, Рейдер отставил в сторону грязную тарелку, недовольно сморщив свой аристократический нос, затем приподнял одну крышку, другую…

– Что, черт побери, произошло с моим завтраком?! – прорычал он, сжав кулаки, и встал из-за стола.

– С т-твоим за-завтраком?

Ну разумеется, еда предназначалась для него! Блайт залилась краской. Конечно, пленницу не стали бы так кормить.

– Я…

– Ты его съела? – не поверил своим глазам Рейдер. – Весь мой завтрак?

– Я… не заметила. Я очень проголо…

– Проклятье! – загремел он, все еще не в силах поверить в это и к тому же зная, что женщины из высшего общества едят как птички. – Ты съела весь мой завтрак?! Ладно, оставим это. Давай окончательно все выясним, Вул-вич!

В мгновение ока Рейдер подскочил к Блайт и схватил ее за плечи.

– Я Вулрич! – воскликнула она, пытаясь вырваться, но он только усилил хватку. – Возможно, вы похитили не того, кого надо. Я Блайт Вулрич!

– Пока ты на моем корабле, я буду называть тебя как захочу, – прорычал в ответ Рейдер. – Послушай, мне не нравится, что ты здесь. Ты порядочная женщина, а это значит: хлопот с тобой не оберешься.

– Тогда отвези меня домой, – потребовала Блайт. – Я нужна своей семье, мне необходимо к ним вернуться. Высади меня на берег… сегодня… где угодно. Я сама найду дорогу назад, тебя никто не обвинит. Это все Карсон…

Рейдер встряхнул ее как следует.

– Это не Карсон! Ты что, глухая или такая упрямая?! Это мой партнер, Бастиан Кейн, это его инициатива! Он доставил тебя на борт моего корабля, и ты останешься здесь, пока твой отец не выкупит тебя.

– Но это невозможно, мой отец не…

– Выкупит, если захочет снова увидеть.

В голосе Рейдера зазвучали стальные нотки. Блайт как завороженная ловила каждое его слово.

– Слушай меня и слушай внимательно, леди, – продолжал он, притянув ее к себе. – Ты останешься в моей каюте, а когда будешь выходить, то постарайся держаться подальше от команды. О, ты им безусловно понравишься. Но я сомневаюсь, что ты долго протянешь после того, как они начнут демонстрировать силу своей симпатии. Моя команда – сброд отъявленных негодяев с пиратских кораблей всего Карибского моря. Они пираты и привыкли поступать по-пиратски.

– Пираты? – фыркнула Блайт. – Вздор! Вы не пираты! Пираты не… – она едва не сказала «не бывают такими красивыми». – Они не говорят так хорошо по-английски, так правильно.

Блайт замолчала, вдруг уловив знакомый аромат кокоса. Рейдер заметил ее замешательство и подумал, что и сам находится в смятении. Эта девушка нисколько не походила на испорченную, капризную леди.

– Можно подумать, ты разбираешься в пиратах и в их образе жизни. Полагаю, своими лилейно-белыми ручками…

Рейдер взял Блайт за руку, желая подкрепить свои слова, и почувствовал, что краснеет. Ее пальцы оказались вовсе не лилейно-белыми. На ладонях бледнели следы от мозолей, кисти рук были обветренными и красным, а на запястьях красовались синяки от веревок.

– Оставайся в этой каюте и не попадайся мне на глаза, – прорычал он, резко отпустив руку девушки, и вышел.

Блайт поразило презрительное выражение его лица. Она сложила на коленях огрубевшие от работы руки и залилась краской стыда. Чудесный завтрак теперь тяжелым комом давил на желудок. Блайт чувствовала себя отвратительно.

Этот Гидеон все еще не желает признать, что за всем этим стоит Невилл Карсон, но она-то прекрасно знает. Наверняка они везут ее к нему. Но почему держат это в секрете? Может, Карсон хочет, чтобы она приняла их за пиратов, потом он якобы спасет ее, а затем потребует благодарность… Ее семья обрадуется столь благополучному возвращению и конечно же…

Боже всемилостивый, ее семья! Что они будут делать, обнаружив, что она исчезла? Как обойдутся без нее? Кто будет приносить Нане воду и присыпки? Кто будет решать, что еще следует продать, чтобы купить еду? Разумеется, не миссис Дорнли. И кто будет приглядывать за отцом, чтобы он ненароком не навредил себе своими фантазиями? Кто будет стирать и гладить, когда Лиззи выбьется из сил? Сумеет ли Каррик самостоятельно продать склад и магазин?

И окончательно сразила Блайт мысль о том, кто же теперь остановит Карсона в его стремлении завладеть домом и имуществом Вулричей? Возможно, Карсон уже раздумал жениться на ней, просто решил убрать с дороги, а сейчас мстительно наслаждается, вышвыривая на улицу всех ее домочадцев, чтобы самому поселиться в старинном особняке Вулричей? И все из-за того проклятого поцелуя! Но она просто не могла сдержаться…

Блайт медленно сползла на пол. К горлу подступала тошнота, впрочем, вовсе не связанная с обильным завтраком. Она чувствовала, что во всем виновата сама, и нужно непременно найти способ все исправить.

* * *


Что касается обитателей особняка Вулричей, то, признаться, они не сразу заметили исчезновение Блайт, а заметив, почувствовали скорее раздражение, чем тревогу. Лиззи, как всегда, поздно принесла воду. Увидев, что кровать Блайт застелена, она поставила чайник на пороге спальни и ушла. Крики Наны в течение двух часов оглашали дом, прежде чем Лиззи соизволила зайти к старушке. Нана Вулрич бурно негодовала по поводу столь невиданного пренебрежения к себе со стороны внучки. Она вопила что-то насчет неблагодарных детей и о том, что пригрела змею на груди. Впрочем, Лиззи была слишком занята, чтобы выслушивать весь этот вздор. Она прекрасно понимала: если мисс Блайт вовремя не появится, ей придется проделать всю работу самой. А острая на язык служанка к этому не привыкла.

Уолтер Вулрич позавтракал в одиночку и, пожалуй, даже обрадовался, что Блайт уже ушла. У него возникли новые идеи, которые гораздо легче будет осуществить в отсутствие дочери, хотя его и огорчило, что Блайт не поцеловала его на ночь и пропустила завтрак. Он предусмотрительно попросил миссис Дорнли не выдавать Блайт его местонахождения и прочувствованно дал понять, что очень рассчитывает на ее молчание.

Дородная экономка поразилась, когда Блайт прошлым вечером не появилась проверить, все ли в порядке на чердаке, а сегодня утром ушла так рано, что миссис Дорнли даже не успела поделиться с ней последними новостями.

Так прошел еще один день. Тревогу забил преданный Дуглас Каррик. Прождав Блайт полный день, он решил, что ее задержали неотложные домашние дела. Но когда она не появилась и на следующее утро, он забеспокоился и в полдень нанес визит своему непосредственному работодателю, Уолтеру Вулричу. Однако тот лишь озадаченно поскреб затылок в ответ на, вопрос о местонахождении Блайт. Тогда они позвали миссис Дорнли, которая заявила, что Блайт вот уже три дня не появляется в столовой.

Три дня?! Это было так не похоже на любившую поесть Блайт. Стали расспрашивать Лиззи, и она огорченно призналась, что три дня ей никто не помогает в уборке и стирке. Со все нарастающей тревогой в душе Уолтер заглянул в комнату матери, с удивлением узнав, что Блайт «пошла по его стопам» и бросила «бедную старую умирающую леди на произвол судьбы».

– Но где же все-таки Блайт? – спросил Каррика совершенно сбитый с толку Уолтер.

Они опять вернулись в гостиную. Каррик собрался обсудить с Вулричем кое-какие вопросы, в частности, продажу склада, когда неожиданно появился еще один посетитель. Без лишних церемоний в комнату вломился Невилл Карсон.

– Здравствуйте, Вулрич, – с порога заявил он, намеренно игнорируя присутствие Каррика. – Я пришел поговорить с вами и вашей дочерью по одному очень важному делу. Будьте так добры, немедленно пошлите за ней кого-нибудь.

Достав из кармана какую-то бумагу, Карсон многозначительно потряс ею в воздухе. Это была закладная дома Вулричей.

– Видите ли, Блайт… ее сейчас нет. Она уехала… вероятно… – пробормотал Уолтер, явно шокированный бесцеремонностью Карсона.

– Уехала? Что вы хотите этим сказать? Где она?

– Ну, как вам объяснить… Блайт испарилась… – начал Уолтер и неожиданно поймал испуганный взгляд Каррика, который за спиной Карсона подавал ему какие-то знаки.

Прошло несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем Уолтер понял, что клерк призывает его не открывать всю правду о дочери.

– Уехала в Чарлстон к своей тете… упорхнула, едва предупредив нас об этом.

– Странно слышать об этом. Вот уж не думал, что мисс Блайт способна на столь опрометчивые поступки. Я всегда считал ее одной из самых разумных женщин, – Карсон задумчиво барабанил пальцами по сложенному вдвое листу бумаги. – Признаюсь, для меня это явилось большой неожиданностью. И как долго она собирается отсутствовать?

– Несколько недель. Может, несколько месяцев… Кто знает? – одновременно ответили Каррик, Уолтер и миссис Дорнли.

Карсон с подозрением уставился на них, но Уолтер быстро нашелся:

– В этом-то и загвоздка: Блайт ничего толком не объяснила. Дело в том, что моя сестра, Фелисити, давно уговаривала ее приехать. Ума не приложу, почему Блайт отправилась именно сейчас.

Сам Карсон догадывался о причине столь внезапного отъезда и был ужасно разочарован. Он явился в дом Вулричей с твердым намерением припугнуть Блайт тем, что выбросит на улицу всю ее семью. Ему хотелось, чтобы она умоляла его пощаде, чтобы сама предложила себя… Впрочем, когда дело касалось возмездия, Карсон мог проявить незаурядное терпение и подождать. Убрав в карман закладную, он договорился с Уолтером о новой встрече, затем сухо попрощался и вышел.

От перенапряжения у Каррика даже подкосились ноги. Учитывая свою давнюю связь с семьей Вулричей, он без приглашения рухнул на диванчик прямо рядом с Уолтером.

– Слава Богу, все обошлось, – выдохнул Каррик, промокнув лицо носовым платком.

– Вы считаете неразумным рассказывать посторонним об исчезновении Блайт? – спросил Уолтер.

– Особенно мистеру Карсону, – Каррик протер очки и вновь водрузил их на свой острый нос. – Мисс Блайт питает к нему отвращение.

– Неужели? – удивился Уолтер, взглянув на седеющие виски своего служащего: Боже, как он постарел! – А мне Карсон кажется вполне приятным человеком.

– Извините, сэр, но вы порой неправильно судите о людях. Поверьте, мисс Блайт гораздо виднее, кого любить, а кого ненавидеть. Но пора перейти к делу. Нам еще необходимо обсудить кое-какие вопросы.

С этими словами тощий, долговязый Каррик нервно встал и деловито одернул полы сюртука.

– Вы так считаете? – Уолтер взглянул на клерка глазами невинного ангелочка. – Конечно, конечно. Возможно, после обеда.

Он посмотрел на миссис Дорнли, которая негодующе фыркнула при мысли о том, что какой-то клерк будет сидеть за одним столом с Уолтером.

– Вероятно, вам следует связаться с вашей сестрой Фелисити в Чарлстоне и узнать, приехала ли к ней Блайт, – осторожно предложил Каррик.

– У него нет сестры по имени Фелисити, у него вообще нет никакой сестры, – заявила миссис Дорнли и торжественно выплыла из комнаты.

Каррик изумленно уставился на Уолтера. Тот лишь пожал плечами и смущенно пролепетал:

– О, мне всегда хотелось иметь сестру.




ГЛАВА 6


Вынужденное безделье было для Блайт просто невыносимо. Она привыкла действовать, принимать решения и сейчас совершенно не знала, чем себя занять. Раньше у нее практически никогда не оставалось ни минуты свободного времени. Теперь же она или сидела, уставясь в одну точку, или ходила взад-вперед по каюте, изо всех сил стараясь не думать о том, что произойдет, когда на сцене наконец-то появится Невилл Карсон. Мысли ее неизбежно возвращались к дому. Блайт ужасно переживала за всех, кто остался без ее опеки. А если этот омерзительный злопамятный Карсон уже вышвырнул всех на улицу? Что, если они сейчас бредут не зная куда, голодные и холодные?..

Каждый раз, когда снаружи раздавались голоса, Блайт вздрагивала и напрягалась, а затем облегченно вздыхала, когда дверь оставалась закрытой и снова воцарялась тишина. Единственный, с кем она виделась в течение дня, был беззубый тип на деревянной ноге – старина Вилли, как он представился ей. Старик сообщил, что обслуживает каюты Рейдера и его партнера, Бастиана Кейна. По его словам, раньше у них было два корабля, но барк Бастиана «Леди Джамайка» затонул несколько месяцев назад, и сейчас ему ищут замену. Темные глазки старика так и бегали, ощупывая Блайт с ног до головы, и она несказанно обрадовалась, когда он наконец удалился, оставив ее одну.

Отчаянно желая хоть чем-нибудь занять себя, Блайт принялась разглядывать всевозможные безделушки, развешанные по стенам каюты и расставленные на полках. Она осторожно потрогала рог, торчащий из морды огромного страшного зверя, погладила шкуру тигра на стене. Признаться, размеры его клыков и когтей весьма впечатляли, заставляя вспоминать ужасные вещи, про которые ей когда-то доводилось читать.

Рейдер Прескотт… Это имя никак не выходило у Блайт из головы. Интересно, что он за человек и что за люди его окружают? Во всяком случае, наглости ему явно не занимать! Этот Рейдер оскорбил ее, похитил, а теперь еще хочет, чтобы она сотрудничала с ним! Блайт снова посмотрела на чучело зверя. Похоже, Рейдеру нравятся жестокие свирепые существа.

Впрочем, он имеет склонность и к изящным вещицам. На одной из полок находилась потрясающая коллекция морских раковин, удивительных радужных расцветок и самых фантастических форм. Блайт осторожно брала их в руки, восхищаясь совершенством и хрупкостью этих творений природы. Потом ее внимание привлекли статуэтки из слоновой кости и позолоченная музыкальная шкатулка, украшенная миниатюрной живописью по эмали. Веер из шелка напомнил Блайт об опахале из страусиных перьев.

Интересно, зачем морскому капитану столь элегантные предметы роскоши?

Но больше всего ее поразили три полки с книгами. Благодаря заботе отца Блайт получила хорошее образование, однако могла читать лишь по-английски и немного по-французски. Но здесь она увидела книги не только на английском и французском языках, но и на итальянском, и даже на латыни. Кроме художественных произведений Блайт обнаружила книги по истории, естествознанию, философии, каталоги растений и животных, земли и океана. На глаза ей попались два изящных томика стихов на итальянском языке, подписанные стремительным женским почерком. Она узнала всего одно слово: «Рейдер». Скорее всего, Рейдер Прескотт получил в подарок сборник любовных стихов от какой-нибудь пылкой итальянской леди. Судя по потрепанным корешкам этих книг, он довольно часто читал любовную лирику.

В памяти Блайт всплыли его красиво очерченные губы, казалось, она даже слышит, как Рейдер произносит мелодичные итальянские слова… Захлопнув книгу, Блайт сердито поставила ее на полку. Уже и его вещи воздействуют на нее! Она забралась на койку и обхватила руками колени. Сейчас не время думать об этом, у нее вполне хватает других проблем.

На закате солнца Блайт в задумчивости стояла перед дверью каюты, запустив пятерню в спутанные волосы. Нужно постараться привести себя в порядок, чтобы произвести впечатление на Бастиана и уговорить его высадить ее на берег. «Разделяй и властвуй» – вот девиз, который ей непременно следует взять на вооружение. Блайт старательно разгладила лиф платья и провела языком по верхним зубам. Гладкий дощатый пол холодил ноги. Да, довольно трудно будет постараться представить себя в настоящих туфлях.

Приоткрыв дверь, она выглянула наружу: коридор был совершенно пуст. Блайт увидела еще три двери и отполированную десятками ног лестницу, ведущую на палубу. Быстро миновав коридор, она поднялась по ступенькам наверх.

Бастиан Кейн в это время как раз стоял за штурвалом. Он сразу же заметил появившуюся на палубе Блайт и, глядя на ее пышные волосы и изящную фигуру, пожалел, что девушка живет в каюте Рейдера. Эта Вул-вич – настоящая красавица. Губы Бастиана скривила коварная улыбка. Пока все шло по его плану, и довольно скоро Рейдер получит хороший урок.

Несколько минут Блайт с интересом разглядывала все вокруг. Прежде она никогда не бывала на корабле. Ее поразили огромные паруса, высокие мачты и отмытая до блеска палуба, но самое сильное впечатление произвели на нее бескрайние морские просторы. Куда бы ни посмотрела Блайт, везде была вода. По ее спине пробежал холодок: только теперь она по-настоящему поняла, как далеко находится от дома и от родных. Их разделяли десятки, сотни миль!

Почувствовав на себе любопытные взгляды, Блайт оторвалась от созерцания моря, напомнив себе, что ей нужно непременно поговорить с Бастианом Кейном. Повернувшись, она обнаружила нескольких полуодетых, дочерна загорелых моряков, смотревших на нее, словно на лакомый кусочек торта. Блайт подавила зарождающийся в душе страх и, гордо расправив плечи, решительно подошла к Бастиану Кейну.

– Извините, сэр. Мне хотелось бы с вами поговорить.

Бастиан отрывисто приказал одному из моряков встать за штурвал и только после этого повернулся к ней, подняв на лоб черную кожаную повязку. Блайт с изумлением обнаружила, что у него два совершенно здоровых глаза.

– Да, мисс? Что я могу для вас сделать?

– Скорее всего, это я могу для вас кое-что сделать, – заметила Блайт, тщательно подбирая слова. – Похитив меня, вы попали в весьма затруднительное положение, сэр. Возможно, вы еще просто не осознаете, насколько это серьезно. Власти наверняка расценят ваш поступок как пиратство и применят самые суровые меры наказания.

Бастиан театрально почесал подбородок.

– Пиратство?! Вы слышали, парни?

Позади раздался дружный взрыв хохота, и Блайт похолодела от ужаса, представив, как будет пробираться обратно в каюту.

– Послушайте, мистер Кейн. Я настаиваю на том, чтобы вы высадили меня на берег, и как можно скорее. Где-нибудь в Пенсильвании или рядом с ней. У меня на берегу много обязанностей: на мне дом и дела. Я готова подписать бумагу, в которой будет сказано, что я оказалась на корабле по собственной воле.

– Неужели?

– Это спасет вас от суда… как пиратов. Блайт заметила промелькнувшую в глазах Бастиана насмешку.

– Очень великодушно с вашей стороны, мисс, но мы на самом деле пираты. И нам все равно, что о нас подумают ваши сухопутные власти. Ведь они нас еще не поймали!

Вслед за его словами раздался новый взрыв хохота.

На щеках Блайт запылал румянец.

– Так вы… вы действительно пираты?

– Мисс Вулрич, вам посчастливилось оказаться в когтях человека, известного на Карибах как Гроза Семи Морей. Это Рейдер Прескотт. Он самый храбрый и самый хитрый капитан, бесстрашный и беспощадный, самый коварный среди пиратов.

С каждым словом Бастиан подходил к Блайт все ближе и ближе, наслаждаясь выражением ужаса на ее лице.

– Не дайте себя обмануть! Не поддавайтесь его ласковым взглядам и шелковым речам. Он такой же пират, как и все мы, только более изобретательный.

Пираты дружно загудели, подтверждая слова Бастиана.

– Но это же нелепо, – Блайт судорожно сглотнула.

Господи, предупреждал же ее Рейдер держаться подальше от команды! Ей не следовало выходить на палубу.

– Вам еще повезло, мисс, – продолжал наступать Бастиан, на лице которого теперь отражалась откровенная похоть. – Большинство пленниц Рейдера не доживают до рассвета. Мы все требуем своей доли. Благодари Бога, что у тебя есть богатый папочка и что старина Рейдер так любит золото. Но берегись, он известный развратник…

В это время неизвестно откуда раздалось ужасное проклятие, за которым последовала грубая брань. Сердце Блайт бешено заколотилось в груди, руки стали холодны как лед. Затем послышались протестующие, недовольные крики, и неожиданно прямо перед ней появился Рейдер Прескотт.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – прорычал он леденящим душу голосом.

Блайт боязливо подняла глаза. Рейдер стоял, широко расставив ноги, олицетворяя собой уверенность и праведный гнев. Как ни странно, но она вдруг почувствовала огромное облегчение и сразу же успокоилась. Угораздило же ее попасться на удочку Бастиана!

– Она пыталась… Он говорил, что… – разом заговорили Блайт и Бастиан.

– Я ведь приказал тебе оставаться в каюте. Рейдер подошел поближе. Его голос стал угрожающе спокойным и тихим.

– Ты не послушалась, а я этого не потерплю.

Блайт не придала особого значения тону Рейдера и не заметила, как предусмотрительно отошли в сторону пираты.

– И что же ты сделаешь, капитан? – вскинула она голову. Заходящее солнце отразилось в ее глазах адским огнем. – Заставишь меня пройти по доске в море? Или пустишь по кругу, чтобы все члены твоей команды получили свою долю?

– Лучше замолчи, – еще тише произнес Рейдер. – Спускайся в каюту и не выходи оттуда.

– Они утверждают, что вы пираты, – подбоченилась Блайт.

Она нисколько не боялась Рейдера. Ведь сейчас он явно не собирался ее целовать, а именно это было для Блайт самым страшным.

– Какие же вы пираты?! Вы все просто надутые индюки. И они еще называют тебя самым кровожадным из пиратов: Грозой Семи Морей. Какая нелепость!

– Это ты ведешь себя нелепо, женщина, – проскрежетал Рейдер сквозь стиснутые зубы и взглядом приказал команде освободить проход к лестнице. – Убирайся вниз…

– Судя по всему, я единственный разумный человек на борту этого проклятого корыта, – заявила Блайт, поворачиваясь к разношерстному сброду, именующему себя пиратами. – Вот, полюбуйтесь, – указала она на Вилли и Единственного Зуба, самых безобразных среди всей команды. – Беззубые и совсем старые! А этот, – Блайт резким движением опустила повязку на глаз Бастиана, – строит из себя опасного одноглазого разбойника.

– Ты заходишь слишком далеко, леди, – напрягся Рейдер, заметив, как Бастиан яростно срывает с себя повязку.

– А ты со своими итальянскими сонетами и страусиными перьями, – повысила голос Блайт, – ты хотел заставить меня поверить, что твои люди – опасные и жестокие морские разбойники, дикие и безжалостные. На самом же деле они жалкие отбросы общества, не гнушающиеся выполнять грязную работу для Невилла Карсона…

Терпение Рейдера наконец лопнуло. Схватив Блайт на руки, он потащил ее в каюту. Блайт яростно вопила при этом и била его кулачками по спине, осыпая проклятиями и угрозами.

Это был самый настоящий спектакль. Пираты не могли оторваться от такого зрелища. Сгрудившись вокруг люка они провожали обычно такого хладнокровного и сдержанного Рейдера любопытными взглядами. Только когда он со своей драгоценной ношей скрылся в каюте, зрители начали вспоминать, из-за чего же, собственно, разгорелся этот сыр-бор. Ах да, появившаяся на палубе девица, их пленница, обозвала столь обожаемый всеми корабль проклятым корытом! Затем она имела наглость бросить им в лицо, что они не пираты, а отбросы общества, подонки, не гнушающиеся самой грязной работы. Это невыносимо! Ни один настоящий мужчина не потерпит таких оскорблений. Нужно непременно что-то предпринять…

Рейдер Прескотт придерживался такого же мнения. Какая наглость: так унизить его и команду! Ворвавшись в каюту, он довольно бесцеремонно швырнул Блайт на кровать. Она отбросила с лица растрепавшиеся волосы, чтобы видеть своего обидчика, и, изловчившись словно дикая кошка, пнула Рейдера ногой в живот. К счастью, он вовремя заметил ее маневр и успел увернуться, затем, вне себя от гнева, навалился на нее всем телом.

– Прочь! Убирайся, ты… подонок… негодяй… – брыкалась Блайт, пытаясь его сбросить.

Однако не тут-то было. Схватив ее за руки, Рейдер завел их ей за голову.

– Я тебя предупреждал, Вул-вич, – задыхаясь, проговорил он, глядя Блайт прямо в глаза. – Я приказал тебе оставаться в каюте и держаться подальше от моих людей. Мне приходилось наблюдать, что женщина способна сделать с командой, и я не хочу, чтобы из-за тебя на моем корабле начались драки и поножовщина.

– Вряд ли у них хватит духа кого-нибудь прирезать…

– Ошибаешься, ведьмочка! Каждый из этих парней пролил немало чужой крови – кто-то ради добычи, кто-то ради славы, а кто-то ради забавы. Поверь, они, не задумываясь, жестоко отомстят женщине, посмевшей издеваться над ними. А я и пальцем не пошевелю, чтобы остановить их. Я не пойду против своей команды ради спасения твоей драгоценной шкуры.

Жар его тела постепенно передался Блайт, наполняя ее до краев. Прямо над ней нависало точеное бронзовое лицо Рейдера, а в зеленых глазах отражался огонь ее собственных глаз. Блайт чувствовала на своих щеках его дыхание, слышала биение его сердца, ощущала слабый, ни с чем не сравнимый аромат кокоса.

Она даже не сразу поняла, откуда исходит этот запах. Но чем ближе находился к ней Рейдер, тем сильнее был аромат. Точно! Как же Блайт не догадалась раньше: этот запах исходил именно от него.

– А сколько человек убил ты сам, Рейдер Прескотт?

Вопрос застал Рейдера врасплох. Он был поглощен созерцанием нежной кожи Блайт и ее манящих полураскрытых губ.

– Лучше спроси… сколько женщин…

Но Блайт не успела этого сделать. В следующее мгновение Рейдер накрыл своими губами ее губы, и рассудок сразу перестал ей подчиняться.

Блайт отчаянно замотала головой, пытаясь оторвать его от себя, но Рейдер следовал за каждым ее движением, словно побуждая к этому. В конце концов она сдалась. Почувствовав, как обмякло тело Блайт, он перестал просто давить на ее губы, а начал целовать по-настоящему. При этом Блайт снова испытала поразительно знакомые ощущения одновременной твердости и мягкости его губ, их бархатистости и дурманящего запаха кокоса. Ей вдруг захотелось чего-то еще, гораздо большего… Блайт совсем забыла, что своим поцелуем Рейдер наказывал ее, что она испытывает отвращение к поцелуям. Ну как можно не любить столь сладостное ощущение?! Но… кажется… ей нужно о чем-то его спросить?.. Блайт приоткрыла губы, а Рейдер тут же принял это за приглашение, скользнув языком во влажную шелковистость ее рта. Блайт тотчас пришла в себя. Ей удалось наконец оторваться от его губ и прошептать:

– Сколько… женщин… капитан?

– Сотни… тысячи. Я… потерял им счет, – проговорил Рейдер заплетающимся языком, словно принял изрядную порцию бренди.

Он и в самом деле опьянел от Блайт, опьянел от медовой сладости ее нежных губ.

Блайт слышала, как Рейдер сказал «сотни… тысячи», но была не в силах как-либо отреагировать на эти слова. Она наслаждалась каждым прикосновением его тела, буквально таяла под ним. За всю свою сознательную жизнь Блайт никогда еще не испытывала ничего подобного и даже не подозревала, что такое возможно. Ей хотелось теснее прижаться к Рейдеру, вобрать его в себя без остатка, слиться с ним воедино. Она даже закрыла глаза, желая острее насладиться этим восхитительным безумием.

Рейдер снова прильнул к ее губам, и Блайт непроизвольно приподняла голову, устремляясь ему навстречу. Он уже давно отпустил ее руки, и теперь они скользили по его твердым гладким плечам и напряженной шее, перебирали густые жесткие волосы. «О Боже, неужели я сама, по собственной воле прикасаюсь к мужчине», – удивилась Блайт. Эти легкие прикосновения разбудили в Рейдере непреодолимое желание. Со стоном откинувшись на бок, он принялся нетерпеливо расшнуровывать лиф ее платья. Обнажив одну грудь, он потерся щекой о воинственно торчащий сосок, затем снова поцеловал Блайт в губы.

Задыхаясь, девушка извивалась под его разгоряченным телом. Приподнявшись на локте, Рейдер ловким движением освободил обе ее груди и взял их в свои ладони, глядя на Блайт с нескрываемым вожделением. Ее золотистые глаза подернулись дымкой желания, роскошные волосы в беспорядке разметались по подушке, великолепные гладкие плечи казались выточенными из мрамора. Рейдер снова приник к соску, но на этот раз взял его в рот.

Блайт воспринимала все это как сладкую пытку, жарким томлением отдающуюся внизу живота. Она с головой окунулась в пучину удовольствий, которых практически не знала в своей размеренной, чопорной жизни. Блайт просто пьянела от наслаждения.

Неожиданно ее пронзила мысль о «тысячах» других, бывших до нее женщинах. Почувствовав холодок в груди, она слабыми руками оттолкнула плечи Рейдера и со стоном прошептала:

– Нет… Пожалуйста, не надо…

Рейдер слегка откинулся назад, не сводя настойчивого взгляда с ее манящих пурпурных губ. Он чувствовал, что Блайт тоже желает его, и вознамерился взять ее прямо сейчас, немедленно. Не важно, как все это началось, теперь Рейдеру хотелось лишь преодолеть слабое сопротивление Блайт и овладеть ею. Но его внезапно остановила одна мысль…

Он хочет эту ведьму? Он хочет Вул-вич?! Господи, что происходит?! Кажется, он совсем потерял голову!

Рейдер резко отпрянул от разгоряченного тела девушки и поднялся. Это произошло так стремительно, что у обоих слегка закружилась голова. Сделав глубокий вдох, Рейдер почувствовал, как к нему постепенно возвращается самообладание. Ему хотелось только укротить Блайт, заставить подчиняться своим приказам, одним махом доказать, насколько она уязвима. И вот Блайт лежит перед ним томимая желанием, сломленная его страстным натиском. Однако Рейдер не чувствовал себя победителем, прекрасно понимая: он не победил бы, если бы сам не желал ее.

Из этой унизительной ситуации существовал только один выход.

– Хорошенько запомни этот урок, Вул-вич, – произнес он, отлично зная, что поступает неправильно.

Блайт так и подпрыгнула, услышав его слова. У нее даже на миг перехватило дыхание. «Урок?! Оказывается, Рейдер всего-навсего преподал ей урок», – негодовала она, торопливо зашнуровывая лиф платья.

– Вот наглядный пример того, что может произойти с пленницей на пиратском судне. Учись уважать других, ведьмочка, – добавил Рейдер, заметив, как смятение в глазах Блайт сменилось гневом.

– Ты… ты не осмелишься обидеть меня, – с достоинством попыталась произнести она, стараясь вложить в свой голос как можно больше презрения. – Если Невилл Карсон узнает, что ты меня погубил, он…

– Погубил тебя? – изумился Рейдер. – О Боже, – хрипло засмеялся он. – Нечто подобное я уже слышал. Смешно, когда праздник плоти связывают с гибелью. Так может говорить только ханжа, никогда не испытавшая радостей жизни. В высшем свете девушка считается погубленной, если отдает свою девственность тому, кто недостаточно хорошо за нее заплатил. О, я совсем забыл, ты ведь тоже из высшего общества, – с издевкой заметил Рейдер, затем посмотрел на ее кое-как спрятанную под платьем роскошную грудь, и его вдруг осенила ужасная догадка. – Господи, не хочешь ли ты сказать, что…

– Да.

Блайт залилась краской, вспомнив, как близко она подошла к тому, чтобы… Возможно, идея Невилла как раз и заключалась в том, чтобы ее обесчестили, а уж затем вернули ему. В таком случае она наверняка обрадовалась бы любой возможности выйти замуж, и Карсон мог бы помыкать ею как угодно. Содрогнувшись от одной этой мысли, Блайт уставилась на Рейдера широко раскрытыми испуганными глазами.

– Проклятие! – воскликнул он и отступил на шаг, внимательно всматриваясь в сидящую перед ним девушку.

Господи, как же это сразу не пришло ему в голову?! Блайт с самого начала вела себя так, как ведут себя… невинные девицы. О Боже, она девственница, благопристойная девственница из высшего общества! Грязно выругавшись, Рейдер резко повернулся и вышел, с грохотом захлопнув дверь.

Блайт совсем сникла. «Что он за человек, этот «погубитель женщин»? – размышляла она. – Сотни, может, тысячи… – вспомнились ей слова Рейдера. – Да, наверняка тысячи женщин лежали перед ним, точнее, под ним. Еще немного, и она стала бы тысяча первой».

Каждый раз, оказываясь рядом, Рейдер так или иначе нападал на нее совсем как Невилл Карсон. «О нет, совсем иначе», – возразил ее внутренний голос. От поцелуев Рейдера Прескотта у Блайт слабели ноги и кружилась голова. Он был подобен теплому хлебу, а она становилась маслом, забывая в его объятиях о том, что находится в плену, что терпеть не может целоваться, о своей семье…

Да, Блайт забывала буквально обо всем! Когда их губы соприкасались, все ее благоразумие и пристойность сводились на нет. Блайт потрогала вспухшие от поцелуев губы и почувствовала холодок в груди. Судя по всему, она находилась в большей опасности, чем ей это представлялось.

* * *


Рейдер появился на палубе в отвратительнейшем настроении. Рявкая, словно Черная Борода, он принялся отдавать приказы направо и налево. Это произвело на команду очень сильное впечатление, и все подобострастно засуетились, гордясь тем, что у них такой грозный капитан. Выпустив наконец пар, Рейдер остановился на носу корабля, подставив свежему ветру свое разгоряченное тело.

Он ужасно разозлился на себя. «Как можно было позволить какой-то там девчонке выбить почву у меня из-под ног? Она вспыльчивая, вероломная, жадная маленькая ведьма, – убеждал он себя. – Все они такие, эти дамы из высшего общества. Блайт театрально упала в обморок, унизила меня на глазах всей команды, съела приготовленный мне завтрак, а в довершение ко всему завлекла, распалила, чтобы потом заявить, что она девственница! И теперь, согласно своему же нелепому приказу, придется защищать ее добродетель от своих же людей. Целых три недели нужно будет держать в узде команду. О, это станет тяжелым испытанием! Кроме того, придется бороться и с собственным вожделением».

– Ну? – прервал Бастиан размышления Рейдера. – Вижу, ты уже преподал ей пару уроков.

Его губы раздвинулись в похотливой улыбке.

– Она девственница.

Бастиан весь даже передернулся от отвращения.

– До сих пор? Ты хочешь сказать, что…

– Я сказал, что она возвратится к семье в том же состоянии, в каком оказалась здесь. Так оно и будет.

На щеках Рейдера выступил виноватый румянец. Сумеет ли он сам сдержать свое слово? Судя по разочарованному лицу Бастиана, его партнер поверил ему. Откуда Рейдеру было знать, что когда Бастиан повернулся и пошел прочь, на его губах играла довольная улыбка.




ГЛАВА 7


Капитан «Виндрейдера» решил бросить якорь неподалеку от мыса Северная Каролина. Испещренный каналами, проливами и удобными бухтами, мыс был идеальным прибежищем для кораблей, по каким-либо причинам избегавшим попадаться на глаза властям. Рейдер решил остаться здесь, пока они не получат выкуп и не избавятся от пленницы. Заодно можно будет закупить продовольствие и пополнить запасы пресной воды.

Однако план Рейдера не был лишен некоторой доли риска. Поблизости сновали английские корабли, поскольку англичане предприняли новое наступление на южные колонии. Они наверняка не преминут отыграться на таких частных торговцах, как Рейдер Прескотт, и на его «Виндрейдере», памятуя давние стычки с ними. Но еще большую опасность представляла возможность столкновения с Лонг Беном Харвеем и его флотилией пиратских кораблей, рыскавших вдоль побережья Южной и Северной Каролины. Они захватывали любые корабли, совершенно не интересуясь, кто перед ними – англичане, патриоты или мирные торговцы. Поэтому Рейдеру Прескотту и его команде приходилось пробираться по узкому коридору между английскими военными кораблями и стаей безжалостных морских волков.

Два дня после сцены на палубе Рейдер держал Блайт в капитанской каюте. Ему казалось, что мудрое утверждение «с глаз долой – из сердца вон» как нельзя лучше подходило в этой ситуации. Однако его привычной размеренной жизни на корабле пришел конец. Иногда Рейдеру удавалось поспать в каюте Бастиана – когда тот не храпел; есть приходилось где попало; он уже не брился три дня и целых три дня не менял рубашку. Ему начало казаться, что практически вся команда так и норовит пройти мимо капитанской каюты. И каждый раз, когда кто-либо из матросов спускался вниз, Рейдер срывался следом и проверял, не зашел ли тот в каюту. Все его мысли теперь сосредоточились на одном объекте: гибкой полногрудой девственнице за дверью капитанской каюты.

В обращении с командой Рейдер стал заметно грубее и жестче, но пираты беспрекословно сносили его гнев и придирки. А вот чего они не могли забыть – так это оскорбления со стороны пленницы. Команда решила непременно проучить ее, и как можно скорее.

* * *


Захватив у англичан корабль, команда «Виндрейдера» забыла отобрать у них также и ключ от капитанской каюты. Теперь Блайт жестоко страдала от этого, потому что дверь могла открыться в любую минуту, впустив кого угодно, включая, разумеется, самого Рейдера Прескотта. Однако благодаря беспрекословному выполнению приказов капитана, в каюте появлялся только старина Вилли, доставляя пленнице еду и воду. К утру третьего дня Блайт так соскучилась по человеческому общению, что, не выдержав, заговорила с беззубым стариком.

– Подожди, – остановила она Вилли, когда тот принес поднос с аппетитным завтраком, состоящим из овсяной каши с жженым сахаром, блинчиков с маслом и джемом, и чая. – Я хочу спросить насчет еды. Она всегда такая вкусная и свежеприготовленная. Я думала, что на кораблях плохо кормят.

– Только не на нашем. Старина Рейдер кормит всех одинаково, даже… – Вилли взглянул на Блайт и с видимым удовольствием прошамкал: – Даже заключенных.

Блайт съежилась под его пронзительным взглядом. Было совершенно ясно: он не забыл обидных слов, брошенных в его адрес. Блайт и сама не очень-то гордилась своим грубым поведением, но оправдывала это тем, что ее просто вынудили так поступить.

– Как тебе это удается? Я хочу сказать, ты сам готовишь еду?

– Я?! – фыркнул старина Вилли. – Вовсе не я. Это Франко. У нас есть камбуз, на котором он хозяйничает, называя себя «ку-син-ир» или что-то в этом роде.

– Cuisinier? Повар? – склонила голову набок Блайт. – Он француз?

– Да, француз, – подтвердил старик.

– Невероятно! – изумилась она.

Однако старина Вилли по-своему воспринял ее слова.

– Лонг Бен однажды даже пытался его украсть, с вызовом заметил он. – В ту ночь мы потеряли трех отличных парней, а я лишился ноги.

Старина Вилли указал сморщенным пальцем на свою деревянную ногу.

– Ты потерял ногу в битве за повара? – еще больше удивилась Блайт.

– Не веришь, да? – уже не на шутку обиделся Вилли. – Пойдем, я его покажу!

Не успела Блайт возразить, как он схватил ее за руку и потащил в коридор, затем подтолкнул к лестнице, ведущей в трюм. Они прошли мимо оружейного склада, где остро пахло порохом и громоздилось невероятное количество пушек. Вскоре до них донесся запах готовящейся еды и Вилли указал на еще одну небольшую лестницу. Наконец они оказались на камбузе, стены которого были обшиты медными пластинами. Их взорам предстал настоящий продовольственный склад: мешки с мукой, картофелем, луком, яблоками, бочки с капустой и солеными огурцами; на огромных крюках висели копченые окорока. Боже мой, чего тут только еще не было! По всем стенам были развешаны кухонные принадлежности, на полках стояли кастрюли, чайники и кувшины всевозможных размеров. Еда готовилась на двух квадратных железных плитах, установленных над выложенными кирпичом очагами.

Неожиданно из дальнего угла послышался поток французских ругательств, вслед за тем что-то взметнулось в воздух. Старина Вилли схватил Блайт за плечи и повалил на груду пустых мешков, находившуюся справа от них. В то же мгновение острый нож со свистом разрезал воздух, затем просвистел еще один. Вилли отполз дальше вправо, увлекая за собой Блайт. Едва они успели укрыться за ящиком, как в столб, неподалеку от них и весь испещренный отметинами, вонзился третий нож.

Из груди Блайт непроизвольно вырвался леденящий душу крик. Она не помнила, как вскарабкалась по лестнице, как оказалась в оружейном складе, пропитанном едким запахом пороха.

– Убедилась?! Наш кок – француз, вот так-то, – торжествующе проговорил Вилли.

– Но он мог нас убить! – вскричала Блайт.

– Не-а! – довольно беспечно ответил старик, отметив про себя, что девушка негодует, а не дрожит и не плачет; в его душе шевельнулось нечто вроде уважения. – Когда имеешь дело с Франко, нужно помнить одну вещь: он всегда метает ножи влево, поэтому, чтобы остаться в живых, нужно всего лишь отклониться вправо.

Блайт уже открыла рот, собираясь как следует отчитать Вилли, но ее голос заглушил страшный топот бегущих со всех сторон людей. Толпу возглавлял Рейдер с огромным ножом в руках. Пригнувшись, чтобы не задеть головой низкий потолок, он резко остановился перед Блайт.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – проревел Рейдер, увидев, что девушка обессилено прислонилась к одной из пушек. – Что ты здесь делаешь?

– Я лишь познакомилась с вашим поваром. Правда, меня чуть не убили при этом! – выпрямилась Блайт, готовая к новой схватке с Рейдером.

– Она хотела собственными глазами увидеть Франко, – выступил вперед Вилли, дерзко вздернув щетинистый подбородок. – Я решил непременно показать ей нашего кока.

Прищурившись, Рейдер уставился на Блайт, несколько успокоенный тем, что она осталась цела и невредима.

– Я же приказал тебе не выходить из каюты. Ты опять меня не послушалась! – воскликнул он, поймав себя на мысли, что готов задушить ее своими руками.

Спрятав кинжал, Рейдер шагнул к Блайт.

– О нет…

Не обращая внимания на протесты, он легко поднял ее, перебросил через плечо и под одобрительные вопли команды потащил по проходу оружейного склада. Это было совсем не просто из-за низких потолков, но самым сложным оказалось преодолеть лестницу. Наконец Рейдер ногой распахнул дверь капитанской каюты и тут же сбросил девушку прямо на пол, затем поспешно захлопнул за собой дверь от излишне любопытных глаз и ушей.

Шлепнувшись на мягкое место, Блайт быстро подобрала под себя ноги, прикрыла их юбкой и подняла голову, однако ничего не увидела из-за собственной гривы густых волос. Откинув назад спутанные пряди, она обнаружила прямо перед собой ботфорты, обтягивающие длинные стройные ноги, и два сжатых кулака. Ее взгляд поднимался все выше и выше, пока не уловил опасный блеск негодующих глаз Рейдера.

– Тебя могли убить, Вул-вич, – проговорил Рейдер, и от звука его голоса по спине Блайт побежали мурашки. – А мертвая ты доставишь мне больше хлопот, чем живая.

– Моя кровь будет целиком на твоей совести. Подумать только: держать на корабле сумасшедшего!

– На твоей, ведьмочка, на твоей! Я ведь приказал тебе оставаться в каюте и держаться подальше от моей команды.

– Ты не можешь держать меня взаперти в течение… – Блайт осеклась, вдруг осознав, что не имеет ни малейшего представления о том, сколько еще продлится заточение. – Когда ты вернешь меня Невиллу Карсону?

– Мы вернем тебя твоему отцу, как только он заплатит за тебя золотом, и только тогда, – усмехнулся Рейдер, а сам думал только о том золоте, которое светилось в ее удивительных глазах.

– И когда это произойдет? – требовательно спросила Блайт.

Рейдер наклонился и рывком поставил ее на ноги. Блайт на мгновение затихла, не в силах пошевелиться, чувствуя на себе его горячее дыхание. Лицо Рейдера медленно, словно во сне, начало приближаться к ее лицу. Блайт в панике оттолкнула его и отскочила к кровати.

– Через три недели, – раздраженно проговорил Рейдер. – Если, конечно, он захочет тебя вернуть. А все это время ты будешь сидеть в каюте, ни с кем не общаясь, даже с Вилли. Он не так стар и немощен, как ты думаешь, и вполне способен польститься на женские прелести.

Блайт охватила нервная дрожь, глаза потемнели от гнева.

– Я этого не вынесу! Я не могу неделями сидеть в этой ужасной норе без глотка свежего воздуха! Это бесчеловечно!

Рейдер как зачарованный смотрел на ее вздымающуюся грудь. Расстегнутый лиф платья позволял ему видеть то, что обычно скрыто от посторонних глаз. Какая у нее чудесная кожа… Черт побери, кажется, он снова начал терять самообладание. Но что это она сказала?

– Ужасная нора? – взвился Рейдер, оглядывая свою просторную и уютную каюту; порой на берегу дома бывают меньше, чем предоставленное ей жилище. – Ты должна быть благодарна, Вул-вич, что тебе не приходится спать, находясь по пояс в затхлой воде! Ты занимаешь капитанскую каюту, хотя не имеешь на это… – он осекся, осознав, что сказал лишнее.

– Значит, я должна испытывать благодарность за то, что меня схватили и держат под замком, среди этих чудовищ? – Блайт ткнула пальчиком в сторону свирепого чучела. – Мало того, что я страдаю от безделья, меня еще лишили солнца и воздуха…

Лицо Рейдера окаменело. Впрочем, чего еще ожидать от взбалмошной, избалованной девицы, привыкшей к мгновенному исполнению всех своих капризов?! Глупая невежественная ведьмочка! Пару минут назад ее едва не прирезали, и вот опять лезет на рожон! «Ладно, – решил Рейдер, – раз она настаивает на том, чтобы разгуливать среди этих головорезов, значит, так тому и быть. Пусть сама убедится, насколько это опасно, возможно, тогда запоет по-другому».

– Хорошо. Тебе будет позволено выходить на палубу после полудня, на один час. Я за тобой приду. Но ты должна будешь покинуть палубу по первому моему требованию, и никаких капризов и просьб. Ясно?

Рейдер говорил все громче и громче. Под конец он уже орал на Блайт. Наверняка весь корабль слышал его крики.

– Если что-то произойдет, ты сама будешь в этом виновата, поняла?!

Блайт торжествующе кивнула в ответ, но как только за Рейдером закрылась дверь, у нее подкосились ноги и она без сил опустилась на койку. Ее всю буквально трясло. Господи, этот маньяк-француз метнул в нее нож, она ведь могла… «Нет, – успокоила себя Блайт, – со мной ничего не случится. Несомненно, Невилл Карсон поставил этим людям особые условия, и они должны беречь меня как зеницу ока».

Им ее не запугать. Она слишком горда и не позволит довести себя до слез и панического страха. И раз уже ей суждено сидеть взаперти в этой гнусной каюте, нужно постараться сделать так, чтобы Рейдеру Прескотту не поздоровилось. Он еще проклянет тот день, когда похитил Блайт Вулрич.

* * *


Блайт, безусловно, обрадовалась бы, узнав, что ее цель уже достигнута. Рейдер Прескотт глубоко сожалел о том, что ему довелось увидеть ее. Теперь он не знал покоя ни днем, ни ночью.

Перехватив любопытный взгляд Бастиана, Рейдер заметил:

– В жизни не встречал такой злючки. Если ее старый отец имеет хоть каплю разума, он сделает вид, что никогда не слышал о ней.

Войдя на следующий день в каюту, Рейдер не сразу увидел Блайт и с беспокойством огляделся по сторонам. Обнаружив ее сидящей на коленях перед раскрытым сундуком, он сначала почувствовал облегчение, а потом пришел в неистовую ярость от того, что она влезла в его святая святых. Каждая вещь из числа разложенных Блайт вокруг себя: будь то шикарное платье из бархата или шелка, или нежнейшая шаль – напоминала Рейдеру о его странствиях и была связана с определенным местом. Блайт подняла на него огромные золотистые глаза, и ее лицо слегка порозовело.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – взорвался Рейдер, пронизывая девушку свирепым взглядом.

– Я… Я…

Лицо Блайт стало пунцовым. Ей было ужасно стыдно: ведь ее застали роющейся в чужих вещах.

– Я искала что-нибудь для волос: щетку или расческу. Я просто…

Блайт осмотрелась. Господи! Оказывается, она так увлеклась, что вытащила содержимое почти половины сундука.

– Я не хотела…

– Это как раз в духе женщины из высшего общества – хватай и присваивай, бери все, что не прибито гвоздями! – кипятился Рейдер. – Положи все на место, все до последнего!

Ему казалось, что, открыв сундук, Блайт вторглась в нечто, о котором он никому и никогда не рассказывал.

Ее больно уколол его резкий тон.

– Мне нужна щетка для волос, – повторила Блайт, вскочив на ноги. – Мои волосы совсем спутались. Их просто необходимо расчесать, – она с вызовом скрестила на груди руки. – А впрочем, не нужно щетки, дай мне лучше ножницы. Я отрежу волосы, и одной проблемой станет меньше. А ты объяснишь Невиллу Карсону, почему я лишилась волос.

«Да, эта девица вполне способна на такое, – подумал Рейдер. – Она пойдет на все, лишь бы досадить нам. Ну и скандал разразится в Филадельфии, если заложница возвратится с обритой наголо головой. Даже необузданный в своей жестокости Лонг Бен Харвей не лишает пленниц волос». Рейдер молча достал с верхней полки шкатулку и вытащил оттуда вырезанную из слоновой кости щетку для волос и такую же расческу. Обе вещицы, украшенные инкрустацией из черного дерева, выглядели чрезвычайно изящно.

– Приступай! – проворчал он, сунув их Блайт в руки.

Блайт повертела столь изящные предметы туалета, разглядывая со всех сторон, и только затем уселась в кресло. Рейдер наблюдал, как она осторожными рывками принялась продирать щетку сквозь спутанные пряди. Решив больше не обращать на нее внимания и не терять времени даром, он налил в таз воды, чтобы освежиться до пояса, а потом переодеться. Но сбросив рубашку, Рейдер снова невольно посмотрел на Блайт: закусив губу, девушка неподвижно сидела на краю кресла, судорожно сжимая в руке щетку. Он мигом оказался возле нее.

– Что на этот раз?

– Они так запутались…

Блайт подняла глаза и увидела прямо перед собой великолепный мужской торс. У нее даже перехватило дыхание. Какая у Рейдера гладкая загорелая кожа! На его груди курчавились светлые волосы и, сужаясь, аккуратной полоской сбегали вниз, исчезая за широким черным ремнем.

– Мне… нужно зеркало, – пролепетала она.

Рейдер заметно напрягся, затем после небольшой заминки направился к умывальнику, чтобы достать из ящичка зеркало, которым пользовался во время бритья.

– Удивляюсь, что ты до сих пор его не нашла, – язвительно заметил он.

Блайт промолчала, опасаясь ненароком выдать себя. Подумать только: они здесь совершенно одни, каждый занимается своим делом, делая вид, что не замечает присутствия другого… Но Блайт просто не могла не посматривать украдкой в сторону Рейдера, ее влекло к нему, ей хотелось, чтобы он смотрел на нее, чтобы… Господи, похоже, она рассуждает как настоящая распутница. Блайт с остервенением дернула спутанные волосы.

Словно прочитав ее мысли, Рейдер пересек каюту и взял щетку у нее из рук.

– Подожди.

Блайт решила, что он отбирает щетку.

– Ты не можешь…

– Будь добра, попридержи язык. Если ты будешь так возиться, мы здесь проторчим весь день.

Разделив волосы на ровные пряди, Рейдер принялся постепенно расчесывать одну за другой, пока щетка свободно не заскользила по волосам. После этого он швырнул изящную вещицу на столик. Блайт сидела, не в силах пошевелиться. Рука Рейдера все еще перебирала ее волосы, а от его тела исходило волнующее тепло и знакомый аромат кокоса. Она поймала себя на том, что ждет поцелуя.

Рейдер обошел кресло и встал перед Блайт.

– Что-нибудь еще, моя леди? – с сарказмом спросил он.

Это еще больше подстегнуло ее возбуждение.

– Да, – проговорила она, поднимаясь. – Я должна сменить одежду. Мне приходится постоянно носить это платье и даже спать в нем.

Блайт произнесла это так, словно на свете действительно нет ничего более ужасного, чем несколько дней носить одно и то же платье.

– И мне нужна вода, чтобы принять ванну.

От неожиданности у Рейдера даже отвисла челюсть. Он быстро надел рубашку, не сводя с Блайт негодующего взгляда.

– Ванну?! Черт знает что!

Схватив девушку за руку, Рейдер бесцеремонно потащил ее за собой, но на палубе сразу же отпустил, процедив сквозь зубы:

– Помни, ты сама за себя отвечаешь.

После этого он с угрюмым видом подошел к Бастиану.

– Что-то ты слишком долго готовил ее к выходу наверх, – подколол тот, испытующе уставившись на своего капитана.

– Ты не поверишь! – взорвался Рейдер, олицетворяя собой мужское негодование. – Ей потребовалось привести в порядок волосы! Находясь в руках таких головорезов, она думает только о своих волосах!

Он взялся за штурвал, но заметив, что Бастиан прячет улыбку, предупредил:

– Не смей ничего говорить! Клянусь, я тебя убью! Секундой позже, отыскав глазами Блайт, Рейдер снова вскипел от возмущения.

– Вот тебе образец женщины из высшего общества, Бастиан, – он указал на Блайт, которая стояла у поручней, вглядываясь вдаль. – Учись. Эта жадная маленькая ведьма ест за двоих, как крестьянка, спит на моей постели… одна. Я застал ее роющейся в моих вещах! А потом она имела наглость потребовать щетку для волос. Мне пришлось дать ей ту, что я получил в подарок от раджи из Марипура. Но и это еще не все. Ей вдруг захотелось переодеться: видите ли, она спит в своем проклятом платье, – голос Рейдера превратился в тихое рычание. – И ванна… Она желает принять ванну!

При этом он грозно посмотрел на Бастиана, давая понять, что во всем случившемся винит только его.

– Разрази меня гром! – воскликнул тот. – Ванна! Боже праведный, Рейдер, она не могла бы потребовать больше, даже если бы ты был ее настоящим мужем.

Рейдер вздрогнул, словно ему дали пощечину.

– Никогда… никогда не произноси этого слова. Крутанув штурвал, он отправился в оружейный отсек, надеясь в тишине и одиночестве обрести душевное равновесие.

Между тем Блайт не спеша прохаживалась по палубе, прекрасно зная, что за ней наблюдают десятки пар глаз. Но она твердо решила не обращать внимания на эти беспеременные похотливые взгляды, ведь все, что ей нужно, – это подышать свежим воздухом.

Блайт с интересом осматривала корабль. Судно оказалось внушительных размеров и удивительно аккуратным и чистым: все вымыто и вычищено до блеска, ненужные в данный момент паруса тщательно сложены. Блайт поднялась на полубак, где два матроса чинили парус, и остановилась, завороженно наблюдая, как ловко они орудуют иглами, так аккуратно прошивая грубую материю, словно имели дело с тончайшим шелком. Неожиданно поймав на себе прищуренный взгляд одного из моряков, она принялась оправдываться.

– Я только любовалась вашей работой. Удивительно, как ровно вы кладете стежки.

Теперь уже оба моряка смотрели на нее с явным негодованием. Один из них вытащил кинжал и, не отрывая взгляда от груди девушки, начал с треском отрезать лоскут от негодного старого паруса. В его действиях Блайт уловила скрытую угрозу и принялась поспешно вышагивать взад-вперед по палубе, на всякий случай скрестив на груди руки.

Она подошла к самому носу корабля, желая получше рассмотреть позолоченную фигуру женщины, и неожиданно столкнулась с обнаженным до пояса, покрытым, наверное, тысячами шрамов грозным верзилой. Тот молниеносно схватился за нож. Сердце Блайт бешено забилось, но она, даже не моргнув глазом, принялась внимательно изучать висевшее у него на груди ожерелье из огромных зубов.

– Боже мой, неужели это зубы какой-нибудь рыбы? – вежливо спросила Блайт, указывая на его устрашающий торс.

– Си, – кивнул гигант и, пристально посмотрев на девушку, представился с сильным акцентом: – Я испанец. Шарки. Видишь это, сеньорита? – он указал на острые зубы, затем поднял вверх два пальца, а другой рукой показал нож и со свистом рассек им воздух. – Акула. Два раза. Я убил два раза. Их зубы – теперь мои зубы.

Шарки убрал кинжал в ножны, довольный произведенным впечатлением.

– Зубы акулы оч-чень острые.

Блайт похолодела, когда он взял ее руку. Потом, видимо передумав, Шарки решил на себе продемонстрировать остроту зубов и, едва касаясь, провел зубом по своей руке. На коже сразу же показалась алая полоска крови. Сердце Блайт ушло в пятки.

– Острые, оч-чень острые, си? – Шарки протянул ей окровавленную руку.

Блайт часто заморгала, боясь только одного: вновь упасть в обморок.

– Си, сеньор Шарки. Действительно, оч-чень острые, – с трудом выдавила она, невольно пятясь назад.

Шарки зловеще улыбнулся, обнажив ряд огромных белых зубов, заточенных как у акулы. Блайт едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Приятно было познакомиться, – проговорила она и, обойдя Шарки, продолжила прогулку по палубе, уповая на то, что ее колени не настолько ослабели, чтобы подломиться в самый неподходящий момент.

Чувствуя тяжелые взгляды, Блайт остановилась и крепко ухватилась за поручни, уже сожалея о том, что добилась желанной свободы. «Возьми себя в руки», – приказала она себе. Совершенно ясно: этот бедняга наполовину сошел с ума после нападения акул. Блайт глубоко вдохнула морской воздух, чувствуя, как к ней постепенно возвращаются силы. В конце концов, ее отец тоже помешался от пережитого потрясения, однако ни для кого не представляет опасности, разве что для себя самого… и их благосостояния.

Успокоившись таким образом, Блайт отправилась дальше, но вскоре остановилась, привлеченная доносившимися откуда-то сверху криками. Задрав голову, она пыталась разглядеть, как матросы что-то там поправляли на главной мачте. Не прошло и минуты, как ее окружили ухмыляющиеся мужчины. Они наблюдали за ней, словно пауки за мухой. Неожиданно прямо перед Блайт возникло чье-то небритое, изуродованное шрамом лицо.

– Ты стоишь на дороге, девушка.

Блайт отпрянула в сторону и оказалась перед другой, такой же заросшей щетиной физиономией. Она торопливо опустила глаза, только сейчас заметив, что стоит в луже воды.

– Почему не работаете, проклятые лентяи?! – раздался грозный окрик.

Вслед за этим, расталкивая собравшихся, на палубе появился коренастый тип в темно-синем сюртуке и коротких панталонах. Он сердито взглянул на Блайт.

– Они драят палубу, а ты тут стоишь на дороге.

– Мне кажется, палуба и так достаточно чистая, – пролепетала девушка.

Какое-то время – это показалось Блайт вечностью – Бозун Дин рассматривал ее сквозь щелочки глаз, затем поднял короткий хлыст и со свистом рассек им воздух над головами матросов. Те тут же схватились за швабры и принялись яростно драить палубу. Блайт заметила на некоторых спинах свежие следы от удара хлыстом, и ее обуял ужас. Блайт собрала все свое мужество, чтобы вскинуть подбородок и гордо удалиться, поэтому не обратила внимания, как перемигнулись матросы.

Неожиданно перед ней возник Рейдер Прескотт и, протянув руку, коротко бросил:

– Пора.

Его теплая рука показалась для Блайт спасением. Эй хотелось поскорее уйти отсюда, чтобы не видеть этих свирепых лиц и алчущих ее тела глаз. «Слава Богу, – подумала она, – что мне не дано читать их мысли».

Неожиданно раздался такой душераздирающий крик, что у Блайт по спине пробежал холодок… Все, кто находился на палубе, тут же бросились на этот крик. Рейдер выругался и, сжав руку девушки, устремился вслед за матросами.

В кругу пиратов стояли двое. Они держали наготове кинжалы и злобно сверлили друг друга глазами. Блайт сразу узнала одного из них. Это был старина Вилли. Второй тоже показался ей знакомым: такой же седой и беззубый, как и его противник.

Судя по всему, он в чем-то обвинял старину Вилли. Из ободряющих криков команды Блайт поняла, что этого человека зовут Единственный Зуб и что большинство пиратов на его стороне. Она посмотрела на Рейдера, взгляд которого вдруг стал колючим и злым.

– Ты вонючий хорек, мерзкое отродье проститутки-сифилитички! Я убью тебя, убью! – вопил Единственный Зуб, и Блайт с удивлением обнаружила, что у него во рту действительно торчит только один зуб.

К ссорящимся подошел Бастиан.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Убирайтесь отсюда! Это приказ!

– Он украл мои зубы! – горячился Единственный Зуб, вспарывая ножом воздух, как бы желая показать противнику, что пощады ему не будет.

– Что украл? – отшатнулся от него Бастиан.

– Мои деревянные зубы, которые я отобрал у того жирного англичанина. Он стянул их у меня и даже не отрицает этого!

– Они ему не нужны, – защищался Вилли. – Он не умеет с ними обращаться. Кроме того, у него есть свой собственный зуб!

– Я их хранил на тот случай, когда потеряю его, – огрызнулся Единственный Зуб.

Так драка произошла из-за деревянных зубов?! Это открытие шокировало Блайт. Господи, два плешивых, беззубых чудака, кажется, готовы убить друг друга из-за фальшивых зубов! Она огляделась и заметила вокруг возбужденные, жаждущие кровавого зрелища лица. Некоторые матросы с интересом посматривали в ее сторону, словно ожидая от нее какой-то особой реакции.

Между тем Рейдер отпустил руку Блайт и, коротко кивнув, одним прыжком оказался возле Единственного Зуба, в то время как Бастиан повернулся к старине Вилли. Затем Рейдер пообещал драчунам на ночь посадить их на цепь, а уж потом решить: подвергнуть порке или другому, более суровому наказанию.

Не выдержав, Блайт шагнула вперед.

– Порке? Это же несерьезно. Нелепость какая-то – драться из-за деревянных зубов! Боже мой, из-за зубов!

Она заметила стоящего в толпе Шарки и указала на верзилу пальцем.

– У него полным-полно зубов. Почему бы вам не занять хотя бы по одному?

Не успел Рейдер опомниться, как Блайт резко повернулась и, разорвав кольцо матросов, исчезла в люке.

Все пораженно уставились друг на друга, потом посмотрели на побелевшего от гнева капитана и, пожимая плечами, начали расходиться по своим местам. «Да, ну и штучка эта пленница, – удивленно переговаривались пираты. – Ничем ее не испугать, даже поножовщиной. Все-таки жаль, что все так быстро закончилось. Судя по всему, драка обещала быть великолепной: два приятеля наверняка изуродовали бы друг друга…»

Рейдер не сразу отправился вслед за Блайт, прежде проследил, чтобы на забияк надели наручники и отвели их в трюм. Когда же он наконец вошел в каюту, внутри него все клокотало от гнева.

– Если ты хочешь сохранить на плечах свою глупую голову, никогда не вмешивайся в свару среди моих людей!

– Но эта свара была абсолютно нелепа. Неужели ты ждешь, что я поверю, будто пираты дерутся из-за деревянных зубов? – с вызовом посмотрела на Рейдера Блайт.

– Все это достаточно серьезно, леди. Они бы непременно покалечили друг друга, а может, даже убили, если бы я вовремя не вмешался. И ты в ответе за эту стычку.

– Я?! – изумилась Блайт, шагнув к Рейдеру. – Да как ты смеешь меня обвинять?!

– Вилли никогда не переживал из-за своих проклятых зубов, пока ты не обозвала его беззубым стариком, – заметил Рейдер, зловеще понизив голос. – У Вилли тоже есть своя гордость, гордость пирата, и каков бы ни был его возраст, он заслужил уважение всех членов команды. В сражении я скорее доверюсь ему, чем кому-либо еще, исключая, конечно, Бастиана.

У Рейдера просто чесались руки от желания задушить эту мисс Вул-вич. Но он решил не прикасаться к ней, зная, чем все это может закончиться, и, повернувшись, вышел из каюты, оглушительно хлопнув дверью.

Блайт не отрываясь смотрела на дверь, прокручивая в памяти слова Рейдера. Больше всего ее поразило одно: он указал, что именно она в ответе за все случившееся. О Господи, опять эта проклятая ответственность! Рейдер утверждал, что она послужила причиной стычки, оскорбив старину Вилли, задев его мужское самолюбие и гордость. Поэтому он и украл зубы. «Но ведь Вилли же знал, что его поймают с поличным, – недоумевала Блайт. – Конечно, знал! Он сам и спровоцировал драку!»

Блайт без сил рухнула в кресло, крепко сцепив пальцы. Ее первый выход на палубу «Виндрейдера» закончился полным провалом. А что за ужасный сброд эта команда?! Злобные, дикие, похотливые, жадные до крови. Все поголовно носят кинжалы и хватаются за них при первом же удобном случае. Они готовы перерезать горло любому, в особенности ей. А хлыст? Какая дикость! Блайт в жизни не доводилось видеть такого скопления уродов и подонков. Однако как бы она их ни презирала, как бы ни боялась, нельзя было отрицать тот факт, что Вилли и Единственный Зуб попали в беду именно из-за нее. Значит, Блайт в ответе за то, что произошло.

* * *


Наверху Рейдер выпускал пар. Заложив руки за спину, он вышагивал перед Бастианом и негодующе говорил:

– Случилось то, чего я и опасался. Эта ведьма уже вносит разлад между людьми.

– Старина Вилли, – усмехнулся Бастиан. – Боже мой, Рейдер, тебе вовсе не следовало их останавливать. Вот было бы зрелище!

Заметив, как нахмурился Рейдер, он пробормотал:

– Уже больше недели никто не дрался. Парням нужна разрядка.

– Говорю тебе, Бастиан, эта женщина приносит несчастье. Вулрич. С шерстью у меня всегда связаны неудачи.

– А у меня нет, – заявил Бастиан и, вытащив нож, начал подравнивать ноготь на большом пальце; на его губах играла плутоватая улыбка. – Если бы не шерсть, мы с тобой никогда не стали бы партнерами. И я рассчитываю на то, что шерсть на этот раз сделает меня богатым.




ГЛАВА 8


На следующее утро вместо Вилли завтрак в каюту принес паренек лет семнадцати, долговязый и неловкий. К тому же он оказался крайне застенчив и всякий раз, чувствуя на себе взгляд Блайт, торопливо опускал большие карие глаза. За трапезой ей, впрочем, удалось выяснить, что зовут его Ричард и что он попал на корабль совсем мальчиком. Оказалась, Бастиан знал мать Ричарда, которая жила в Чарлстоне. Когда та умерла от лихорадки, они с Рейдером забрали мальчонку к себе. Признаться, Блайт очень удивилась, услышав, что Ричард очень доволен и горд тем, что плавает на таком корабле, как «Виндрейдер».

– И не только я, мисс. Остальные тоже. Всякий раз, когда мы где-нибудь бросаем якорь, а поблизости находятся другие суда, нам приходится буквально отбиваться от желающих перебраться на наш корабль.

– Неужели? Мне трудно в это поверить, – сухо заметила Блайт. – Ведь здесь случаются драки с ножами, применяют телесные наказания.

– Мисс, я говорю правду, – пытался убедить ее Ричард, затем его лицо расплылось в улыбке. – Это все из-за капитана, но главным образом – из-за еды.

– Из-за еды? – недоуменно сдвинула брови Блайт.

– Мы все здесь питаемся одинаково, никаких различий. Наш повар – француз. Вы сами знаете, как хорошо он готовит. А на других кораблях – ну, не на всех, конечно, – прежде чем съесть хлеб, нужно сначала вытрясти из него червяков. Поверьте, такое нередко случается и на военных, и на торговых, и на пиратских судах. – Ричард понизил голос и наклонился к Блайт. – Нас так кормили в Алжире, в тюрьме. Откусишь кусок, а внутри шевелятся какие-то твари, и ты никак не можешь все это проглотить.

Блайт даже содрогнулась от отвращения и, почувствовав внезапный приступ тошноты, брезгливо отодвинула тарелку. Ричард засмеялся, подражая манере Бастиана Кейна. Внимательно посмотрев на юношу, Блайт поднялась из-за стола, сетуя на то, что ей совершенно нечем здесь заниматься. Ричард удивленно взглянул на нее и начал молча убирать посуду.

– А что ваш капитан сделает с Вилли и Единственным Зубом? – спросила Блайт, озабоченно наморщив лоб.

– Он уже выпорол их. Вилли получил пятнадцать ударов, но даже не пикнул. Единственный Зуб – семь.

– Боже милосердный! – побледнела Блайт и закрыла ладонью рот.

– Могло быть и хуже, – вполне серьезно заметил Ричард. – Кража вещей у товарища на пиратском корабле расценивается как уголовное преступление, которое зачастую карается смертью. Иногда виновному вырывают ноздри, – если капитан решает оставить его в живых, – иногда отрезают кусочек уха. Это делается для того, чтобы все знали: этому человеку нельзя доверять, но Рейдер – морской офицер и чаще всего прибегает к порке.

Блайт поежилась. Оказывается, Рейдер наказывает виновных поркой… Господи, как же мало знает она о грубом и жестоком мире мужчин! Похоже, Ричард считает драку с ножом, порку самыми обычными явлениями и, судя по всему, восхищается Рейдером Прескоттом…

Но паренек так искренне хвалил прекрасную кухню. И старина Вилли говорил нечто подобное… Бедный Вилли! Блайт представила его избитого, окровавленного, где-то там, в трюме… И всему виной она, именно Блайт несет ответственность за случившееся, а раз так, то она же и должна все исправить.

– Ричард? – окликнула Блайт юношу, который с подносом уже направился к двери. – Где старина Вилли? Ему очень плохо?

Ричард нахмурился.

– Он внизу, там, под оружейным складом. Возможно, ему совсем тяжко.

– Ты можешь… отвести меня к нему? Ричард начал отнекиваться, но Блайт уговорами заставила его уступить. В конце концов он согласился, мотивируя это тем, что все равно идет в ту сторону и ему не хотелось бы, чтобы она тайком следовала за ним по пятам.

Ричард повел ее в так называемое спальное помещение. Блайт ожидала увидеть только койки, но вместо этого обнаружила какие-то тюки, бочки, ящики и корзины – словом, настоящий склад. Среди всего этого хаоса то тут, то там виднелись подвешенные к столбам гамаки, рядом с которыми стояли сундучки или ранцы с личными вещами владельца спального места. Свободное пространство оказалось весьма ограниченным, и приходилось продвигаться по узким проходам между кипами одеял и сваленных в кучу холщовых мешков.

Ричард опасливо останавливался на каждом повороте, желая убедиться, что никого нет поблизости, затем торопливо шел дальше. Наконец в дальнем углу помещения они заметили Вилли, лежащего ничком на узкой койке. Спина несчастного, на которой практически не осталось кожи, была густо смазана жиром с примесью лечебных трав. Услышав шаги, Вилли резко повернулся, держа наготове нож. Однако при виде Блайт его воинственный оскал превратился в сконфуженную улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – грубовато спросил Вилли, высматривая, не стоит ли кто-нибудь у нее за спиной.

При этом он метнул злобный взгляд на Ричарда, и тот поспешно убрался на камбуз.

– Я… пришла тебя проведать, – объяснила Блайт, на ее бледном лице было написано сострадание.

– Почему? – удивился Вилли, одновременно польщенный и озадаченный ее визитом: никогда еще женщина из высшего общества не проявляла к нему интереса.

– Ты один из немногих, кого я знаю на корабле, и мне захотелось тебя навестить. – Блайт посмотрела на вздувшиеся красные полосы на его спине, и ее голос упал до шепота: – Тебе очень больно?

Увидев сочувствие в глазах Блайт, Вилли решил, что ему просто невыносимо больно.

– Я едва могу выносить эту боль. – Сжав кулак, он ударил им по одеялу. – Но бывало и хуже. – Вилли посмотрел на ее трясущийся подбородок и продолжил: – Когда мне отрезали ногу… пилой… меня держали шестеро парней. Я при этом стиснул зубами ремень, но кожа оказалась такой жесткой, что у меня повылетали все зубы.

Блайт проглотила подступивший к горлу комок и, опустившись на колени возле койки, спросила:

– Принести тебе чего-нибудь?

– Принести мне? – Карие глазки Вилли сначала расширились от удивления, потом сузились и вовсе закрылись, словно от боли. О, он ни за что не упустит такую возможность! – Ну… если бы я мог поесть похлебки из моллюсков, которую так замечательно готовит Франко… Моллюски обладают целебной силой.

Вилли приоткрыл один глаз и, заметив, что Блайт буквально оцепенела от страха, жалобно застонал и скорбно поджал губы.

– Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать, – проговорила она дрожащим голосом, вдруг вспомнив Нану с ее затянувшейся болезнью.

Вилли опять застонал, и Блайт неожиданно для себя выпалила:

– Я принесу тебе похлебку, обещаю.

Дотронувшись до его руки, она встала. Пораженный столь нежным прикосновением, Вилли даже забыл для пущей убедительности еще раз поморщиться от боли. Еще ни одна женщина не касалась его подобным образом. Но едва Блайт скрылась за тюками и ящиками, на лице Вилли появилась плутовская улыбка. Он облизнулся: если ей удастся живой выбраться из камбуза Франко, он поест похлебку из моллюсков.

Блайт в нерешительности стояла перед лестницей, ведущей в ад, где властвовал Франко. Глубоко вздохнув, она попыталась собрать в кулак всю свою смелость. «Старине Вилли нужна похлебка из моллюсков, – убеждала себя Блайт, – и я непременно должна ее добыть, я обещала это сделать». Только сейчас Блайт осознала, во что ввязалась. У нее еще были свежи воспоминания о первом посещении камбуза. Но она решила попытаться сделать это еще раз.

Пока Блайт спускалась по ступенькам, у нее перед глазами промелькнула вся ее жизнь. Вот наконец и камбуз. Первое, что увидела Блайт, были огромные мясные туши, подвешенные на крюках. Оставалось только надеяться, что это вовсе не дурное предзнаменование и можно идти дальше. Через несколько шагов она заметила стоящего к ней спиной среди кухонной утвари приземистого темноволосого человека в поварском колпаке и фартуке. Он переставлял котел с дымящимся жарким с плиты на низенькую тележку.

Дождавшись, пока повар покончит с этим занятием, Блайт слегка откашлялась. Человек резко повернулся, и Блайт молниеносно бросилась вправо, на мешок с какими-то овощами. В то же мгновение что-то пролетело над ней и шумно ударилось о стену. Блайт лежала ни жива ни мертва, боясь пошевелиться… Может быть, она перепутала и нужно было падать влево? С замиранием сердца подняв голову, Блайт увидела перед собой маленького человечка, шумно изливавшего свое негодование.

– Non! – вскричала она. – Je vous prie… arrête![3 - Нет, прошу вас… остановитесь! (франц.).] Поскольку Франко – а это, безусловно, был именно он – все еще не пустил в ход огромный кухонный нож, Блайт по-французски произнесла:

– Если вы не возражаете, я лучше приму смерть стоя.

Конечно, говорила она ужасно, но эффект оказался поистине потрясающим. Изумленный француз отступил на шаг и дал ей возможность подняться. Гнев все еще клокотал в нем, поэтому Франко обрушил на Блайт поток таких грязных ругательств, которые она едва могла перевести в силу своего порядочного воспитания. Блайт лишь поняла, что кок оскорблен вторжением в его царство. Немного остыв, он потребовал, чтобы она объяснила цель своего визита.

Блайт оставалось одно из двух – либо бежать, либо сражаться, и она выбрала второе. Вскипев от негодования, Блайт горячо упрекнула Франко в том, что он швыряет ножи в леди, которая пришла похвалить его мастерство и попросить об одолжении. Он ведет себя как настоящий дикарь, добавила она, ничуть не лучше всех тех подонков, которых ему приходится кормить.

Выражение лица Франко заставило Блайт прервать свою гневную тираду. Она поняла, что сама подписала себе смертный приговор. Удастся ли добраться до лестницы, прежде чем кок вонзит ей в спину нож?

– Mam'selle! – Франко схватил Блайт за руку. – Бог мой! – На его полном лице отразилось умиление. – Где вы научились говорить на моем прелестном языке?

Блайт удивленно заморгала. Оказывается, она разговаривала по-французски…

– У меня… был учитель, – объяснила Блайт, с трудом ворочая языком. – И моя мама, она француженка.

– Здесь никто не говорит на моем языке, никто, кроме Рейдера! Скажите что-нибудь еще, – попросил Франко неожиданно тоскливым голосом.

Блайт поняла, что между ними установилось взаимопонимание. Она дипломатично начала с похвал, а затем плавно перешла к основной цели своего визита. Через несколько минут француз – кок ненавидел кличку Франко – растаял настолько, что готов был немедленно приступить к приготовлению похлебки из моллюсков.

* * *


После полудня «Виндрейдер» бросил якорь в небольшой уютной бухточке. Часть команды тут же отправилась на берег, чтобы пополнить запасы продовольствия, а остальные принялись драить и без того сверкающую чистотой палубу.

Блайт в это время стирала в каюте свою нижнюю юбку. Подняв голову, чтобы откинуть со лба непослушную прядь волос, она увидела в окне лицо с расплющенным о стекло носом. Вспыхнув, Блайт приказала нахалу немедленно исчезнуть и больше не появляться. Некоторое время в окне виднелась лишь веревка, но недолго. Вскоре на Блайт уже таращилось другое лицо, но с тем же плотоядным выражением. Решив выяснить, что же все-таки происходит, она подошла к окну. Оказывается, вооруженные скребками и щетками матросы очищали корпус корабля, держась за свисающие с палубы канаты. Разумеется, они не могли упустить столь великолепную возможность подсмотреть за своей пленницей. Крайне рассерженная этим, Блайт огляделась в поисках какой-нибудь тряпки, чтобы завесить окно. Ее взгляд упал на сундук Рейдера. Правда, она поклялась больше не прикасаться к его вещам, разве что в крайнем случае, но, заметив в окне очередную любопытную физиономию, поняла, что такой момент настал.

Блайт открыла сундук и на секунду замерла, восхищенная обилием всевозможных изысканных платьев и тканей. Она с наслаждением принялась перебирать приятные на ощупь вещи, сразу же вспомнив Рейдера Прескотта. Гладкий атлас напомнил ей его губы, бархат – язык, а переливающиеся всеми красками шелка – его кожу. Дотронувшись до парчи, она подумала о густых жестких волосах Рейдера. Блайт вздрогнула, отгоняя от себя видение. «Сейчас не время предаваться воспоминаниям о своем загадочном похитителе», – осадила она себя.

Блайт выбрала отрез полупрозрачного шелка с великолепной нежной расцветкой, решив, что именно это ей и нужно: ткань будет пропускать свет, но закроет доступ любопытным взорам. Оставалось раздобыть гвозди и кусок веревки. В это время в дверь постучали. Это оказался Ричард, которого она и попросила принести необходимые ей вещи. Сначала юноша нахмурился, но, получив объяснение, быстро выполнил поручение.

Ричард молча наблюдал за тем, как Блайт превращает великолепный шелк в обыкновенные занавески. Почувствовав его неодобрение, она выпроводила юношу за дверь, предварительно отобрав швабру и ведро, которые он принес, чтобы мыть в каюте пол.

Поразмыслив, Блайт решила выстирать нижнюю батистовую сорочку. Теперь ее платье было надето прямо на голое тело. Еще никогда она не чувствовала себя такой обнаженной! Чтобы отвлечься от этого необычного ощущения, Блайт подоткнула подол шерстяного платья и принялась мыть пол.

За этим занятием несколько минут спустя и застал ее Рейдер.

– Что на этот раз? – проворчал он, заметив странный розовый свет и угадав его причину.

Подойдя поближе, он заметил Блайт, стоящую на коленях в луже воды. Подобранная юбка позволяла видеть ее стройные икры и лодыжки, а лиф платья едва прикрывал грудь. Сквозь шнуровку белело голое тело. Рейдер вспыхнул, невольно залюбовавшись женскими прелестями, но вовремя опомнился и недовольно спросил:

– Чем, черт возьми, ты занимаешься?

Блайт тут же вскочила на ноги, сжав обеими руками швабру.

– Я… я просто мою пол. Его нужно вымыть, и Ричард…

– … должен это делать. Я сдеру с него шкуру!

– Нет! – Блайт шагнула вперед. – Я сама попросила Ричарда отдать швабру. Он не отлынивал от своих обязанностей. Просто мне нужно было чем-нибудь заняться, пока сохнут мои вещи.

Упоминание о выстиранном нижнем белье заставило ее вспыхнуть. Выронив швабру, Блайт одернула юбку и скрестила на груди руки.

Только теперь Рейдер заметил висящее на веревке белье. Глаза его вспыхнули негодованием: один конец веревки был привязан к рогу носорога, а другой – к стулу из бивней слона. Это же трофеи! Как она посмела сушить на них свои тряпки! Черт знает что!

Рейдер ткнул рукой в сторону окна.

– А это?!

– Мне понадобилось постирать свою одежду, – оправдывалась Блайт. – Мне больше нечего надевать! А что касается окна, то таким образом я решила оградить себя от любопытных взглядов твоей команды. Матросы висели на канате и заглядывали…

– Не удивительно! Судя по тому, как ты одета, вернее полураздета, им есть на что посмотреть, – подходя поближе, с издевкой проговорил Рейдер. – Ты выставила себя напоказ, словно бесстыдная девка.

Он схватил ее за плечи, охваченный внутренним жаром.

– Нет, я вовсе не была раздета! – Блайт оттолкнула его от себя, зная, что если он поцелует ее, то она наверняка ответит на этот поцелуй. – Я не девка. Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Ты не имеешь права…

Господи, его губы так близко, а ей так хочется, чтобы Рейдер ее поцеловал! Он имеет право желать ее. Блайт хотелось, чтобы Рейдер обнял, поцеловал ее, заставил забыть, что похитил для другого мужчины.

«Не имеешь права. У тебя нет прав…» Как все это знакомо, как напоминает другую женщину из высшего света, когда-то близкую сердцу Рейдера! Она отдалась ему, проводила с ним жаркие ночи, а когда он пожелал дать ей свое имя и навсегда привязать к себе, вдруг заявила, что у него нет на это никакого права. Рейдер настаивал. Тогда эта женщина изменила ему с другим. Ее вероломство, жадность и жестокость навсегда отвратили Рейдера от дам из высшего общества. Даже сейчас, спустя десять лет, слова «не имеешь права» продолжали эхом отдаваться в его душе.

Блайт почувствовала глубокое разочарование, когда Рейдер убрал руки и отошел в глубь каюты, унеся с собой запах кокоса, тепло своего тела. Боже, что это с ней? Неужели она считает себя обделенной?!

Рейдер вдруг повернулся, и Блайт увидела в его глазах гнев, причину которого не могла понять.

– С каких это пор леди ползают на коленях и скребут пол? Чего ты добиваешься?

Он подскочил к ней и схватил ее покрасневшую от воды руку. Рейдера почему-то ужасно волновало, что руки Блайт не такие нежные, как все остальное, к чему он уже успел прикоснуться.

– Ты собираешься пожаловаться на плохое обращение? Якобы тебя заставляли работать, да? Покажешь всем свои бедные натруженные ручки, чтобы вызывать сочувственные взгляды?

– Нет, я… я просто хотела чем-нибудь заняться. Я не привыкла сидеть без дела, – выдавила Блайт, пораженная внезапной сменой его настроения. – Мне было необходимо постирать кое-что из вещей, и я захотела укрыться от посторонних глаз. – Она указала на окно. – А это не так-то просто на твоем корабле, Рейдер Прескотт.

Имя, невольно сорвавшееся с ее губ, поразило их обоих. У Рейдера сладко заныло в груди, а Блайт вся сжалась, словно допустила непростительный промах. В том, что она назвала Рейдера по имени в его присутствии, заключалась какая-то интимность. У – Проклятье!

Рейдер отступил на шаг, пожирая Блайт глазами. Что, черт возьми, происходит?! Вот она стоит перед ним, едва прикрытая каким-то нелепым платьем, и больше напоминает служанку, чем избалованную роскошью даму из высшего общества. Да ни одна знатная Леди не будет сама стирать свою одежду! Рейдер метнул быстрый взгляд на незамысловатое нижнее белье и. чулки Блайт. «Леди даже никогда сами не моются, – подумал он, потом обратил внимание на грубые руки девушки. – Ни одна дама из высшего общества не поднимет ничего тяжелее иглы. Господи, что же у Блайт за отец, если позволяет ей работать и заниматься делами в конторе?»

– Мне нужно во что-то переодеться, – прервала Блайт его мысли, покраснев при этом до корней волос.

Рейдеру вдруг захотелось во что бы то ни стало избавить ее от неловкости. Шагнув к сундуку, он откинул крышку и великодушно разрешил:

– Вот, найди что-нибудь подходящее.

– Я не могу это носить. Все такое необычное и… неудобное. Я даже не знаю, как это надевается. Кроме того, мне будет не по себе, что я надену вещи, которые… – она не договорила и опустила глаза, вспомнив его слова о сотнях, тысячах женщин.

– Ах, какие мы чопорные! – воскликнул Рейдер, догадавшись, что Блайт имела в виду. – Тогда может твои пальчики умеют держать иголку?

– Конечно, но…

Рейдер полез на дно сундука и достал обтянутую шелком коробочку.

– Ты найдешь здесь все необходимое. Сшей себе что-нибудь подходящее. Можешь брать любую ткань.

Он поставил коробочку на стол, затем подошел к одной из полок, снял с нее небольшую, инкрустированную слоновой костью шкатулку и извлек оттуда синий флакончик с притертой крышкой.

– Возьми. Смажь свои ужасные руки, а то они похожи на вареных раков.

Потупившись, Блайт залилась краской.

– Проклятье! – воскликнул Рейдер. – И больше никакого мытья полов! Я не хочу, чтобы меня считали мучителем. – Направляясь к двери, он едва не задел веревку с бельем. – И убери эти проклятые вещи с моего носорога!

Когда за ним с шумом захлопнулась дверь, Блайт почувствовала подступающие к глазам слезы. У нее даже заныло в груди. Да, Рейдер прекрасно знает, как больнее унизить человека. А с каким отвращением он смотрел на ее руки! Судя по всему, Рейдер ненавидит так называемых респектабельных женщин за их жадность, вероломство, бессердечие. Но не ее вина в том, что она из порядочной семьи! Блайт взглянула на свои красные руки. Наверняка Рейдер ненавидит и ее. Как бы ей хотелось отплатить ему тем же! Но он такой интересный, такой сильный, такой красивый и загадочный, и ей так нравятся его поцелуи. Блайт никогда не думала, что ей так понравится целоваться.

Она торопливо сняла с веревки белье и перевесила его на спинку плетеного стула. По крайней мере, теперь ей известно, что этот ужасный зверь – носорог.

Блайт взяла флакончик и, открыв крышку, сразу же узнала этот запах – кокос, его кокос. Рейдер Прескотт всегда пахнет так, что его хочется съесть. Она налила на ладонь немного кокосового масла и принялась втирать его в огрубевшую кожу рук. Слезы градом катились по ее щекам.

* * *


Бастиан не спеша прохаживался по опустевшей палубе, наслаждаясь теплым солнечным днем. Он видел, как на берегу идет заготовка лесоматериалов, слышал, как поют старую морскую песню матросы, которые остались на корабле и теперь драили его корпус. «Как хорошо, что все идет так гладко», – невольно подумалось ему. Удрученный вид Рейдера еще больше поднял настроение Бастиана. Он с трудом скрыл ликование, когда капитан потер руками лицо и устало произнес:

– Она повесила занавески. Представляешь, она постирала свое проклятое белье и повесила занавески…

Рейдер дождался, пока солнце начнет клониться к закату, и только тогда решился еще раз зайти в каюту. На этот раз он с облегчением обнаружил, что Блайт полностью одета и ее можно вывести на прогулку.

Оставив Блайт на палубе, он подошел к длинной очереди стоящих за грогом моряков. Не удержавшись, Блайт поинтересовалась у проходившего мимо Ричарда о назначении этой очереди. Тот охотно объяснил, что Рейдер, придерживаясь старинной традиции военных моряков, выдает грог в порядке очереди.

Блайт видела, как Рейдер что-то сказал распределявшему напиток седому матросу. Среди членов команды раздался восторженный крик:

– Миндаль!

– Здорово, разрази меня гром! – тоже воскликнул Ричард и, тут же забыв про Блайт, побежал пристраиваться в очередь.

Заметив недоумение девушки, к ней подошел Бастиан.

– Мы отобрали миндаль у английских купцов, несколько мешков. Парни его обожают. Кажется, Рейдер сегодня расщедрился. С чего бы это, а? Кто это на него так благотворно влияет? – Он царапнул Блайт недвусмысленным взглядом.

– Уж конечно не вы, мистер Кейн. Из-за вас люди только попадают в беду, – вспыхнула она и ушла на другую сторону палубы.

Вскоре на палубу, действительно, втащили мешок с орехам. Каждый член команды получил полную кружку орехов. Все принялись тут же щелкать их, выбрасывая скорлупу прямо в море. К несчастью, в очереди возникла давка, и двое парней сцепились из-за порции лакомств.

Рейдер, словно нож, рассек толпу, моментально наведя порядок с помощью своего громового голоса. Лишь эти двое никак не могли успокоиться.

– Он взял мои… лживый червяк, – сыпались взаимные обвинения.

И вот уже высокий худой Стенли и вертлявый Клайв оказались лицом друг против друга с ножами наготове. Преимущество было явно на стороне Клайва, поскольку он считался самым искусным в обращении с холодным оружием. Рейдер что-то негромко сказал забиякам, но они словно не слышали его.

– Разрази меня гром! – раздался над ухом Блайт голос Бастиана; повернувшись, она заметила его горящий возбужденные взгляд. – Он собирается разрешить спор ножом.

– Как это? – нахмурилась Блайт.

– Суд по-капитански, – объяснил Бастиан и, схватив ее за руку, потащил поближе к собравшимся. – Рейдер научился этому от меня!

Между тем Рейдер уже вскочил на кабестан, приказав подать себе грог. Ему принесли полную кружку. Он осушил ее залпом и крикнул:

– Руки!

Бастиан подвел Блайт как можно ближе. Рейдер стоял к ним спиной, но она прекрасно видела, как те двое, Стенли и Клайв, безропотно положили руки на кабестан и растопырили пальцы. Выпив еще одну кружку грога, Рейдер взялся за рукоятку ножа и, к ужасу Блайт, принялся втыкать лезвие между пальцами парней, переходя от одной руки к другой, двигаясь взад-вперед.

– Боже всемилостивый! – побледнела Блайт, хватая Бастиана за рукав. – Что он делает?

Вокруг стоял невообразимый рев голосов, и она с трудом разбирала слова Бастиана.

– Справедливый суд. Нож капитана будет «гулять» до тех пор, пока один из них не отдернет руку или пока у кого-нибудь не прольется кровь. – Бастиан протянул левую руку, показав отсутствующую фалангу на безымянном пальце. – Я узнал об этом от своего старого капитана и обучил Рейдера. Видишь, после каждого круга Рейдер прикладывается к грогу, чтобы затуманить себе мозги, то есть, чтобы быть более объективным и иметь твердую руку, – заметив ужас на лице Блайт, Бастиан нехорошо хохотнул. – Это пиратский суд, Вул-вич.

– Нет, – выдохнула Блайт.

В этот момент Рейдер взялся за третью кружку и, повернувшись вполоборота, заметил побледневшую Блайт. На какое-то мгновение их глаза встретились. Рейдер прочитал в ее взгляде одновременно ужас и удивление. Блайт смотрела на него так, словно видела впервые, и Рейдер тоже вдруг увидел себя как бы со стороны, глазами Блайт.

Он взглянул на свою команду, прочитав на их лицах ожидание развязки. Ему нельзя было подводить их, нужно было закончить это проклятое дело. Рейдер осушил третью кружку и краем глаза увидел, как Блайт резко повернулась и, расталкивая толпу, бросилась прочь. Тогда он коротко приказал принести еще грогу и, пройдя два круга, слегка задел палец Стенли, не причинив ему при этом особого вреда. Парни, правда, были несколько разочарованы, но общее напряжение спало. Всех впереди ждала спокойная ночь, всех, кроме Рейдера: грог уже начал свое возбуждающее действие.

Дружески похлопав его по плечу и похвалив за отличное представление, Бастиан отправился восвояси. Рейдер тоже решил немного прилечь и пошел в свою каюту. Но дверь, к его огромному удивлению, не поддавалась.

– Вул-виш![4 - Wish – желание (англ.).] Открой, Вул-вич! – надрывался Рейдер.

Однако дверь оставалась закрытой, несмотря на все крики и стук. В конце концов Рейдер побрел в каюту Бастиана, забыв, что, собственно, он хотел сказать этой Вул-вич.

Блайт сидела на койке и не сводила глаз с умывальника, предусмотрительно придвинутого ею к двери. С бешено бьющимся сердцем прислушивалась она к удаляющимся шагам Рейдера. Какой он, оказывается, жестокий! Сегодняшний поступок никак не вязался с его аристократической внешностью, образованностью и в особенности… с его нежными прикосновениями.

Блайт почувствовала, насколько огромна пропасть между ними. Он такой же опасный и дикий, как и его злобная шайка. Блайт и Рейдер принадлежат к совершенно разным мирам.

Блайт обхватила руками колени и с удивлением вдруг поняла, что это открытие повергло ее в настоящее уныние.




ГЛАВА 9


Похлебка из моллюсков. Эти слова вызвали на «Виндрейдере» всеобщее оживление. Море, словно капризная любовница, дарило морякам много радости, но за это в любую минуту могло отнять у них жизнь. Все, что касалось моря, было сопряжено с риском, все, кроме добывания моллюсков.

Моллюски – великолепное блюдо, сытное и питательное. Но такое удовольствие, как похлебка из моллюсков, команда могла себе позволить только на отдыхе, в полной безопасности. Поэтому блюдо это знаменовало собой не только восхитительный обед, но также мир и спокойствие на судне.

Все члены команды принялись с энтузиазмом добывать моллюсков. Они сновали вдоль берега, подкапывая влажный песок и доставая из него все, что попадалось под руку. Пираты веселились как дети, от избытка чувств бросаясь друг в друга песком и плескаясь водой.

Вскоре за бортом остались пустые раковины, а на корабле запахло маслом, чесноком и травами. Все ждали, глотая слюну, восхитительное блюдо, но первой отведать деликатес пригласили Блайт. Франко сам послал за ней Ричарда, и она вошла на камбуз, чтобы снять пробу с кушанья, на которое вдохновила вспыльчивого француза.

Кок протянул ей деревянную ложку с золотистым густым варевом. Попробовав бульон, Блайт в преувеличенном экстазе на французский манер закатила глаза.

– Потрясающе, Франко!

Лицо кока озарилось довольной улыбкой, и Блайт попросила его налить первую миску Вилли, который отлеживался после перенесенных побоев. Франко задумчиво почесал затылок, но все-таки согласился.

– Как я и обещала, – робко улыбнулась Блайт, поднося миску прямо к носу Вилли. – Похлебка из моллюсков. Если уж она не поставит тебя на ноги, то тебе уже ничто не поможет.

Вилли приподнялся на локте, с изумлением уставившись на девушку. Господи, неужели она действительно это сделала: принесла ему похлебку, не побоявшись отправиться на камбуз и уговорить строптивого француза?! От удивления Вилли не мог есть, точнее, почти не мог есть. Он причмокивал и постанывал от удовольствия, но все же любопытство в конце концов пересилило его аппетит.

– Как тебе удалось уломать Франко?

– Я вспомнила, в какую сторону нужно падать.

Опустив глаза, Блайт присела на пустой, перевернутый вверх дном бочонок. Ей не хотелось, чтобы Вилли догадался об истинной причине ее заботы.

Старик понимающе кивнул. Эта женщина так не походила на всех, кого он встречал прежде. Сам того не ожидая, Вилли принялся рассказывать Блайт о прежних днях, проведенных с Рейдером и Бастианом: как они спасли его после кораблекрушения, когда он болтался в море на утлой лодчонке возле Азорских островов; как он научился всему и теперь умел одинаково хорошо заряжать пушку и чинить паруса. Поглощая похлебку, Вилли продолжал рассказывать Блайт о своей жизни и не знал, что доставляет ему большее удовольствие – еда или ее внимание. Наконец с похлебкой было покончено. Вилли блаженно завалился на бок, заявив, что давно не чувствовал себя таким удовлетворенным, разве что…

– Что? – забеспокоилась Блайт.

– Ну… – Признаться, Вилли не хотелось, чтобы ее забота о нем закончилась на миске похлебки. – Я привык к вечерней порции рома… помогает мне заснуть. – Он поморщился и поерзал на своей жесткой койке. – А из-за спины мне едва удается как следует выспаться. Вот если бы глотнуть грога…

Что-то едва уловимое промелькнуло в его взгляде, и Блайт почему-то опять вспомнила Нану, почувствовав угрызения совести. Нана находилась за сотни, тысячи миль отсюда, а Вилли – вот он, здесь, рядом, и она вполне может о нем позаботиться.

– Ладно, сегодня вечером я пришлю твою порцию грога.

«Надо же, – удивилась Блайт, – никто и не подумал это сделать. Что за люди на этом корабле?» Она легонько коснулась руки Вилли и поспешила обратно в каюту, пока Рейдер Прескотт не заметил ее исчезновения.

Заходящее солнце окрасило небо в нежно-розовый цвет и расчертило горизонт широкими золотыми полосами, когда Рейдер появился в каюте, чтобы отвести Блайт на палубу. Взяв девушку за локоть, он нахмурился, сразу почувствовав ее напряженность и отчужденность. Блайт даже не взглянула на него по пути к лестнице.

– Тебе понравился обед? – наконец нашел Рейдер безопасную тему для разговора, ожидая, что она начнет восторгаться искусством повара и намереваясь поддержать ее в этом.

– Было вкусно, – сдержанно ответила Блайт, и между ними опять воцарилось молчание.

– Вижу, ты кое-что сшила.

– Только одно платье. – Она искоса взглянула на Рейдера, полагая, что он наверняка уже жалеет о своей щедрости. – Можешь не волноваться. Я постараюсь использовать как можно меньше из предоставленного тобой.

– Я разрешил пользоваться всем, что тебе нужно. – Рейдер взял руку Блайт. – Кокосовое масло, похоже, дает свои результаты. Этим секретом со мной поделились аборигенки на островах. Знаешь, солнце и соль очень сушат и портят кожу.

Блайт выдернула руку и спрятала ее за спину. Теперь она знала, почему так волнующе вкусно пахнет этот грубый и жестокий морской капитан, и наверняка ей будет легче противиться его обаянию.

Рейдер злился на самого себя. Ну почему он так остро реагирует на ее холодность? Разве не этого следовало ожидать от леди из высшего общества?!

Блайт задумчиво уставилась вдаль, а Рейдер невольно залюбовался отблесками солнца на ее длинных густых волосах. Щеки девушки напоминали свежий персик: длинные ресницы скрывали необыкновенные глаза, в которые ему так хотелось заглянуть. Неожиданно Рейдера охватил гнев. Почему, черт возьми, ему хочется, чтобы Блайт смотрела на него с таким же интересом? Дьявольщина какая-то! Он ведет себя словно паршивый кавалер из высшего общества: держит ее за ручку, жаждет взгляда, кивка, просто улыбки… Повернувшись, Рейдер молча отправился на нижнюю палубу, искать успокоения.

Блайт облегченно вздохнула. Она едва могла выдержать его присутствие, с трудом владея собой. Ей хотелось смотреть на Рейдера, слушать его голос, прикасаться к его телу…

Погруженная в свои мысли, Блайт не сразу заметила, как началась дележка грога. Она разыскала Ричарда, который, судя по блаженной улыбке, уже глотнул спиртного. Оказывается, Рейдер распорядился выдать сегодня двойную порцию грога, так сказать, чтобы отпраздновать великолепный обед.

Блайт сразу же подумала о Вилли и о том, как он обрадуется, услышав эту новость.

– Как ты думаешь, команда не станет возражать, если я подойду и попрошу порцию для Вилли? Я ему обещала. – Блайт обратила на Ричарда ясные золотистые глаза.

– Н-но вы не можете, мисс, – возразил юноша. – Грог – только для моряков и только для тех, кто исполняет свои обязанности на корабле. Каждый должен встать в очередь и получить свою порцию.

– Но это же абсурдно и бесчеловечно. Вилли не может заснуть без грога. Он все еще плохо себя чувствует. И я обещала.

С этими словами Блайт взяла из рук Ричарда пустую кружку и направилась к очереди. Но юноша остановил ее.

– Вы не можете этого сделать, мисс. Вилли не прав, и парням это не понравится.

– Если честно, то мне все равно, что им нравится, а что нет. Я дала слово и сдержу его. Даже если мне придется встать в хвост очереди, если тебя это утешит.

Однако Ричард проявил настойчивость:

– Нельзя, мисс. Будут неприятности.

Блайт поняла, что он действительно беспокоится о ней.

– Ничего они мне не сделают. Невиллу Карсону это не понравится.

Но Ричард крепко держал ее за руку.

– Ладно, – наконец решился он. – Раз вы так настаиваете, я пойду вместо вас.

Взяв кружку, Ричард встал в самый конец очереди.

Блайт наблюдала за ним, думая о том, какой он все-таки хороший, работящий молодой человек. Жаль только, что его юность проходит в таких условиях. Неожиданно она заметила, что на Ричарда косо смотрят те, кто уже получил свою порцию. Вероятно, они вспомнили, что он второй раз стоит в очереди.

– Разрази меня гром! – вскричал Клайв. – Среди нас завелась крыса, которая хочет урвать еще одну порцию грога. Судя по всему, нашему молодому принцу недостаточно одной двойной! Он считает, что заслужил дополнительную кружку!

– Совсем зазнался с тех пор, как водит компанию с женщиной! – послышались возгласы.

Ричарда выпихнули из очереди и начали толкать от одного пирата к другому. Вскоре юношу окружило плотное кольцо разъяренных моряков; то тут, то там засверкали ножи.

Господи! Они напали на Ричарда! Блайт в панике искала глазами Рейдера, но ни его, ни Бастиана на палубе не оказалось.

– Это не для меня, – оправдывался Ричард. – Это для старины Вилли.

– Рассказывай сказки! – прорычал Клайв, размахивая кинжалом. – Вилли отлеживается внизу, и ему не полагается грога. Он прекрасно об этом знает. А ты пользуешься тем, что прислуживаешь нашей пленнице. – Клайв повернулся к дружкам. – Ходит за ней, как бычок на привязи.

– Мы этого не потерпим! Его нужно проучить! – снова раздались нестройные голоса.

Ричард пытался протестовать, но его голос тонул в хоре возмущенных воплей, требующих сурового наказания. Не выдержав, Блайт порывисто бросилась вперед и стала протискиваться сквозь толпу.

– Нет! Прекратите! – потребовала она. – Прекратите! Он не сделал ничего плохого! Это я обещала Вилли принести ему порцию грога. Я хотела сама встать в очередь. – Блайт обвела всех горящим взглядом. – Но Ричард не пустил меня и встал сам! Он лишь пытался помочь Вилли, а вовсе не нарушал ваши правила. Ричард сделал это, чтобы помочь мне сдержать слово, данное одному из вас!

Руки Блайт были холодны как лед, она едва могла дышать, но все же нашла в себе силы схватить Ричарда за руку и потащить его за собой. Все так поразились ее натиску, что отпустили юношу.

– Это меня вы все невзлюбили, хотя я не сделала вам ничего плохого, только сказала правду. Но я не позволю наказать невиновного человека!

Блайт попыталась пройти к люку, но пираты не расступились. Наоборот, они все плотнее и плотнее смыкали круг, приближая к ней злобные, заросшие щетиной лица.

– Ну-ну, – протянул Клайв, поигрывая ножом. Сузив глаза, он сверлил Блайт недобрым взглядом. – Красотка в наших руках, парни. Она думает, будто может нами командовать. Ее Высочество! Мы ведь не какие-нибудь зеленые юнцы, да, братцы?! Нам известно, как усмирять строптивых женщин.

Раздался непристойный, гадкий смех, и Блайт с ужасом поняла, что они имеют в виду. Она оглянулась, ища глазами Рейдера. Но ведь он ее предупреждал не раз и наверняка пальцем не шевельнет в подобной ситуации. Да, Блайт сама во всем виновата. Судя по всему, настал час расплаты.

Пираты подталкивали ее все ближе и ближе к поручням. Кто-то предложил дать ей пройтись по доске, у других возникли иные желания. Блайт слышала все это, но ни на секунду не забывала о Ричарде, опасаясь, как бы его просто-напросто не вышвырнули за борт.

– Мне наплевать на то, что вы сделаете со мной, но клянусь, если этот юноша пострадает из-за меня… – она запнулась, понимая, что ей нечем их запугать.

В глазах команды Блайт прочитала себе смертный приговор и решила во что бы то ни стало спасти Ричарда. Толкнув его вдоль перил, она крикнула:

– Беги!

Ричард ошалело бросился прочь, и Блайт неожиданно осталась совсем одна в окружении разъяренных пиратов.

Подойдя поближе, Клайв принялся размахивать ножом перед ее широко распахнутыми от ужаса глазами. Затем рядом засверкали еще несколько кинжалов. Ноги Блайт словно приросли к палубе. Зная, что конец неизбежен, она решила достойно встретить свою смерть. Если ей суждено умереть прямо здесь, пусть это произойдет по крайней мере быстро.

– Тогда сделайте это! Убейте меня, пока у вас есть такая возможность! Прикончите меня прямо сейчас! – воскликнула Блайт, сверкнув глазами.

Она посмотрела сначала на Клайва, затем по очереди на всех его дружков. Кто-то грязно выругался, кто-то ответил ей злобным взглядом, но никто даже не пошевелился.

– Лучше воспользуйтесь своими проклятыми кинжалами. Потому что, если вы этого не сделаете, я… – Блайт не знала что сказать, поэтому ляпнула первое, что пришло на ум: – Я… возьму двойную порцию грога и отнесу ее Вилли. А вы все можете идти к черту!

Запальчивые слова Блайт и ее королевская стать произвели впечатление на пиратов. Подумать только – она не сникла перед их общей угрозой! Но особенно их поразили ее золотистые глаза. Они заставили пиратов сконфуженно переглядываться. А ведь перед ними стояла всего лишь маленькая безоружная женщина. Да, на это стоило посмотреть!

Первым опустил кинжал Клайв, его примеру последовали все остальные. Затем посреди круга образовался просвет, и Блайт медленно направилась к бочке с грогом. Она знала, что пираты идут за ней, чувствовала за спиной их учащенное дыхание. Ей без лишних слов налили полную кружку грога. Руки Блайт дрожали так, что она боялась расплескать напиток, тем не менее она решительно повернула к люку и начала спускаться по лестнице.

Пираты проводили ее до спального помещения, где лежал на своей койке старина Вилли. Те, кто стоял прямо за спиной девушки, заметили потрясение на лице Вилли, когда она вручила ему кружку с грогом.

Не сказав ни слова, Блайт повернулась и пошла к себе в каюту. Пираты неотступно следовали за ней, а встречавшиеся на пути молча уступали дорогу. Блайт шла с высоко поднятой головой, гордо расправив плечи, готовая каждую секунду принять удар кинжалом.

Когда она наконец добралась до каюты Рейдера Прескотта, силы почти покинули ее. Войдя внутрь, Блайт закрыла за собой дверь, не в состоянии поверить в то, что все еще жива. Наверно, она сошла с ума! Разве можно так себя вести с вооруженными разбойниками?! Ведь им совершенно все равно кого резать: друг друга или ее. У них свои, дикарские, законы. Они способны только убивать, воровать, калечить, насиловать и похищать!

«Боже милосердный, – вдруг осенило Блайт, – эти люди – действительно пираты! Я на самом деле похищена пиратами!» Блайт доковыляла до койки и без сил рухнула на нее.

Господи, она ведь уже не раз оказывалась на грани жизни и смерти: дважды на камбузе у Франко, один раз при встрече с Шарки и, наконец, сегодня. Возможно, ей придется так рисковать каждый божий день. Блайт так не хотелось этому верить, она полагала, что ее просто запугивают. Но эти люди действительно пираты: опасные, жестокие, способные убить даже ради развлечения.

При мысли об этом Блайт сковал ужас. Ей некуда бежать отсюда, негде укрыться, кругом одно беспокойное море. Но даже когда виден берег, до него все равно не добраться: она не умеет плавать. Но почему? Почему это случилось именно с ней?!

Да потому, что она, Блайт Вулрич, молодая, одинокая женщина, которую совершенно некому защитить. У нее нет ни денег, ни богатых родственников, ни семьи. Долгие годы она работала как простая служанка, ела что попало, донашивала старые вещи; у нее не было возможности растопить в комнате камин и зажечь свечи. Она просто-напросто оказалась легкой добычей для таких мужчин, как Невилл Карсон и Рейдер Прескотт.

«Господи, до чего же я уязвима, – сделала открытие Блайт. – Такая благоразумная, работящая, умеющая постоять за себя, я оказалась на самом деле одинокой, беззащитной и никому не нужной». Блайт обхватила себя за плечи и начала медленно раскачиваться. Ей не хотелось ни о чем думать, но мысли сами лезли в голову. Все эти годы Блайт упорно не замечала своего одиночества. Убедив себя в том, что может сама справиться со всеми трудностями, она взвалила на свои плечи всю ответственность за семью.

«Посмотри, что из этого вышло», – насмешливо произнес ее внутренний голос. Блайт верила, что сумеет помочь отцу вернуться в реальный мир, но, увы, этого не произошло. Она думала, что сможет вести дела семьи и компании, но и это закончилось провалом. Блайт надеялась на скорое выздоровление бабушки, на то, что у них снова будет нормальная семья. И опять ее ждало разочарование. Наконец, она верила, что когда-нибудь встретит любовь, испытает в жизни счастье, познает хоть немного радости. Теперь Блайт уже не сомневалась в том, что этому не суждено сбыться. У нее уже никогда не будет ни жизни, ни семьи, ни любви.

Это был жестокий удар. Все, во что Блайт так верила, на что надеялась, рухнуло в одночасье. Ее короткая, безрадостная, тяжелая жизнь подошла к концу. Пираты наверняка при случае станут торговаться за нее, как за мешок муки, а если им не подойдет цена, просто-напросто швырнут ее за борт, как никому не нужную вещь. Она страдает из-за мстительности Невилла Карсона и, возможно, еще немало натерпится от него.

Блайт вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Грудь сдавило так, что она едва могла дышать. Затем все расплылось перед глазами, и по щекам Блайт заструились горячие, жгучие слезы. «Никто не сможет выручить меня из беды, – сокрушалась она, – возможно, никто даже не собирается меня искать».

* * *


Ослепленный яростью, натыкаясь на все подряд, Рейдер Прескотт наконец выбрался из грузового трюма. За ним по пятам следовал Бастиан; его угрюмое выражение лица могло испугать кого угодно. Несколько минут назад Ричард с трудом отыскал капитана на самом дне корабля и с ходу выпалил, что Блайт угрожает смертельная опасность. Сейчас юноша шел за Рейдером и Бастианом, но, опасаясь их гнева, держался на безопасном расстоянии.

Держа наготове нож, Рейдер решительно поднялся на палубу, представляя себе картины одну ужаснее другой: то ему виделась Блайт, связанная по рукам и ногам и окруженная толпой озверевших головорезов; то он воображал ее лежащей в луже крови… Вся палуба и все вокруг были залиты красным. О Боже, кровь… ее кровь… Лишь спустя несколько мгновений Рейдер понял, что ему это только кажется. Он протер глаза и огляделся.

– Куда, черт возьми, они ее увели?! – завопил Рейдер, заметив кого-то из команды, затем схватил за грудки Клайва и как следует встряхнул. – Говори!

– В… с-спально-о-ое… – с трудом выдавил Клайв.

Отшвырнув его от себя, словно ненужную тряпку, Рейдер тяжело затопал вниз по ступенькам. В спальном помещении он обнаружил многих из своих матросов, толпившихся вокруг койки Вилли. Это было совсем не то, что ожидал увидеть Рейдер.

– Где она, черт побери? Что вы с ней сделали?! Он готов был растерзать любого, попавшегося ему под руку. Неизвестность сводила его с ума.

– Она… пошла в свою каюту, капитан, – сообщил Вилли. – Притащила мне порцию грога, а затем сразу же отправилась в каюту, я не вру.

Рейдер обвел всех зловещим взглядом.

– Если хоть кто-нибудь из вас обидел ее, клянусь, я вас всех перевешаю, – произнес он, чеканя каждое слово.

Даже самые стойкие из команды содрогнулись, услышав его угрозу. Резко повернувшись, Рейдер направился к своей каюте, испытывая некоторое облегчение. Слава Богу, они не тронули ее, она жива и даже не ранена. Прекрасно, тогда он убьет ее собственными руками! Так его напугать!

Рейдер едва сдерживал себя, когда вломился в каюту. Он увидел Блайт сидящей на коленях на койке. Она даже не пошевелилась, несмотря на страшный грохот захлопнувшейся перед самым носом Бастиана двери.

– Почему мне пришлось иметь дело именно с тобой? – с порога обрушился на Блайт Рейдер. – Ты приносишь больше хлопот, чем того стоишь!

Надо же такому случиться: из всех слов, существующих на земле, ему удалось выбрать именно то, которое окончательно разбило сердце Блайт. «Оказывается, Рейдеру хотелось знать, зачем он связался с глупой, никчемной, беззащитной женщиной! Значит, я ничего не стою, – с горечью думала Блайт, – я не стою того, чтобы со мной связываться…»

Постепенно гнев вытеснил обиду, и вскоре Блайт уже всю трясло от ярости. Она повернулась к Рейдеру лицом, собираясь высказать все, что накипело у нее на душе. Пусть он на себе испытает, какова она в гневе!

– Я ничего не стою, да? Неужели Невилл Карсон мало заплатил за твои хлопоты?! Интересно, как может одинокая беззащитная женщина доставлять хлопоты целой банде головорезов под твоим предводительством? – Блайт соскочила с койки и теперь стояла перед Рейдером, сверля его горящим взором своих необычных глаз. – Они не прикончили меня, когда у них появилась такая возможность, жестокосердные подонки! – кипятилась она. – Так ты для этого здесь? Можешь убить меня или избить, мне все равно. Но я не собираюсь больше сносить оскорбления, не буду!

Казалось, что-то взорвалось внутри Блайт. Круто повернувшись, она схватила первое, что попалось под руку – бронзовый кувшин, – и запустила им в Рейдера. Кувшин с грохотом ударился о стену, упал на пол и подкатился к ногам Рейдера. Вслед за этим полетела шкатулка с принадлежностями для шитья. По полу рассыпались иголки, булавки, покатились в разные стороны клубки ниток. Блайт принялась хватать с полок все подряд, и поначалу Рейдер только успевал уворачиваться.

– Проклятие, Вул-вич! – взревел он, когда Блайт угодила ему в плечо огромной морской раковиной. – Что за бес в тебя вселился?

– Я не просила себе ни Невилла Карсона, ни сумасшедшего отца, ни проклятых англичан, – бушевала Блайт, продолжая швырять вещи, – ни болезни Наны, ни нападения индейцев – ни о чем я не просила! И я не просила меня похищать! Ты сделал это, и ты поплатишься. Я больше не намерена терпеть твоих издевательств. Ты сказал, что я несу за все ответственность? Да? Убирайся! Вон! И оставь меня одну!

Блайт потянулась за музыкальной шкатулкой, но тут ее дрожащие пальцы нащупали бивень. Вслед за тем она услышала отчаянный вопль Рейдера, бальзамом разлившийся по ее израненной душе.

– У-ух! Проклятье!

С каждым разом Блайт все точнее и точнее попадала в цель.

– Черт возьми, Вул-вич, образумься же, наконец!

Бросившись вперед, Рейдер ловко перехватил поднятую для броска руку с буддой из нефрита, затем прижал девушку к себе, чтобы утихомирить ее.

– Убери свои руки!

Блайт сопротивлялась изо всех сил, отбиваясь ногами, а заодно пыталась расцарапать ему лицо. Рейдер схватил ее за подбородок и заглянул в глаза. Увидев в них боль, отчаяние и ярость, он почувствовал тревогу. «С ней наверняка что-то произошло, и нужно непременно выяснить, в чем же дело», – решил Рейдер. Но сначала следовало успокоить Блайт, одновременно обезопасив себя от ее цепких рук и острых когтей. Применив уже испытанный прием, Рейдер повалил девушку на койку, подмяв под себя ее тело.

– О-о-ох! – выдохнула Блайт, извиваясь под ним. – Ну давай… ударь меня или убей… и покончим с этим! – В ее голосе слышалась боль и мольба. – Все равно это лучше, чем…

– Я не собираюсь тебя ни бить, ни убивать! Ради Бога, Вул-вич! Успокойся! Что с тобой происходит?!

Боль в груди Блайт стала совсем невыносимой. Господи, ее никчемная, проклятая жизнь…

– Нет, оставь меня… Пожалуйста… пожалуйста…

Схватив Рейдера за рукав рубашки, она попыталась оттолкнуть его от себя, но не смогла даже сдвинуть с места его тяжелое разгоряченное тело. Неожиданно к ее горлу подступили рыдания, горячие слезы затопили глаза. Блайт торопливо сомкнула ресницы, пытаясь сдержать непрошеный соленый поток, но было уже поздно – слезы вовсю заструились по щекам.

– Вул-вич… – Рейдер поднес ладонь к ее щеке, и Блайт вздрогнула от его прикосновения. – О Господи, Вул-вич, они обидели тебя. Клянусь, я убью их одного за другим своими собственными руками.

Гнев Рейдера словно растворился в ее слезах. Теперь ему хотелось защитить Блайт.

– Нет… – рыдала она, – пожалуйста…

Блайт снова попыталась его оттолкнуть. Рейдер вдруг залился краской стыда и приподнялся на руках, сам отодвигаясь от девушки. Господи, он же придавил ее, как тряпичную куклу, а она такая маленькая, беззащитная. Блайт открыла глаза, и Рейдер увидел в них боль. Она явно нуждалась в его защите!

Рейдер сел и притянул ее к себе. На мгновение Блайт напряженно застыла, затем обхватила его руками и горько заплакала у него на плече.

– Скажи мне, Вул-вич… – неуклюже погладил он ее по голове, но почувствовав, как она вздрогнула, прикусил язык и немного погодя произнес: – Блайт…

Это имя отозвалось в душе Рейдера сладкой болью.

– Что они с тобой сделали? Мои люди обидели тебя? – осторожно спросил он.

Блайт отрицательно покачала головой.

Рейдер посадил ее к себе на колени. Блайт не сопротивлялась, раздавленная осознанием своей никчемности в этом мире. Рейдер молча гладил ее спину, шею, плечи, и тепло его рук постепенно успокаивало Блайт.

– Я пыталась… – она судорожно вздохнула и теснее прижалась к нему.

– Что пыталась?

«Наверное, сбежать», – подумал Рейдер.

– Мой отец… ему нравятся только магниты и свечи… – Слезы снова ручьем полились из ее глаз. – Нана все еще больна… но ей нужна красная пряжа… и лавандовое мыло. А миссис Дорнли стыдится показываться на глаза Симмонсу. Но я пыталась… я действительно старалась изо всех сил, – всхлипывая, говорила Блайт, пряча заплаканное лицо.

– Я уверен в этом, – пробормотал Рейдер. Он не улавливал смысла в ее словах, но, судя по всему, в теперешнем подавленном состоянии Блайт была виновата не только его команда.

– Кто-то же должен быть благоразумным, кто-то должен нести ответственность… – Блайт повернула к нему покрасневшее лицо с глазами полными слез.

Ее взгляд мог размягчить даже камень. А Рейдер Прескотт был всего-навсего человеком из плоти и крови. Он почувствовал внезапный прилив нежности и тепла. Господи, как же ему хотелось покрыть поцелуями эти нежные розовые щечки, эту ямочку на подбородке, эти вспухшие вишневые губки.

– Почему? Почему именно я? – спросила Блайт, прижимаясь к его груди, и нежно потерлась щекой о рубашку Рейдера.

Это простое прикосновение подействовало на Рейдера как удар электрического тока. А ведь он только хотел утешить ее, приласкать, успокоить, понять, чем вызвано ее негодование и откуда в ее глазах такая боль.

Аромат кокоса кружил голову Блайт. Вздохнув, она уткнулась в ложбинку на шее Рейдера.

– И почему ты все время так восхитительно пахнешь кокосом? – неожиданно для себя вдруг спросила Блайт. – Этот запах… мой самый любимый.

Она подняла голову, и их взгляды встретились. Ее соблазнительные губы слегка приоткрылись. Только святой мог устоять перед ними, а Рейдер Прескотт вовсе не был святым.

Блайт видела, как он наклоняет голову, не отрывая взгляда от ее манящих губ, но не сделала ничего, что помешало бы неизбежному. Как только их губы соприкоснулись, она наконец дала волю страсти, упиваясь этим сладостным поцелуем, готовая на все, лишь бы он длился вечно.

Рейдер прижимал ее к себе, наполняя своей силой, своей уверенностью, одаривая своим желанием. И Блайт вдруг почувствовала, что освобождается от бремени ответственности, изматывавшего ее долгие годы. Оно рухнуло под натиском страстных объятий Рейдера, позволив вырваться на волю земной, жаждущей любви женщине.

Ласки и поцелуи Рейдера уняли боль в сердце Блайт и разбудили в ее теле сокровенные желания. Она не противилась, когда он, приподняв юбки, начал неистово гладить ее бедра. Блайт только ахнула и выгнулась ему навстречу. Французская кровь сразу же дала о себе знать, и Блайт, не стыдясь, прошептала:

– Целуй меня, Рейдер Прескотт, ласкай меня…

Все существо Рейдера отозвалось на этот страстный призыв. Никогда еще он так хорошо не чувствовал и не понимал женщину. Рейдер хотел дать ей то, чего так жаждала ее душа и тело. Он будет любить Блайт так, чтобы доставить ей неземное удовольствие. Он поклялся себе, что она испытает блаженство в его объятиях. Рейдер поймал доверчивый взгляд Блайт, излучавший тепло и любовь. Да, этот взгляд говорил о том, что она готова подарить ему больше, чем простое соединение тел.

Бедро девушки слегка качнулось под рукой Рейдера, и это робкое движение окончательно убедило его в том, что она готова ему принадлежать. В этом не оставалось никаких сомнений. Вул-вич действительно желала его и лежала перед ним трепещущая и открытая его страсти.

Неожиданно Рейдера охватило смятение. Господи, что же он делает? Собирается овладеть беззащитной ранимой пленницей, да к тому же еще и девственницей?! Гром и молния! Что с ним? Ведь это скорее похоже на попытку изнасилования, правда, не грубого и жестокого, зато коварного по своей сути.

Блайт почувствовала в нем перемену, но не могла понять причины. Протянув руки, она погладила Рейдера по щеке, потом провела кончиками пальцев по его нижней губе, – ей так давно хотелось это сделать.

– Пожалуйста…

– О Боже, – со вздохом вырвалось у Рейдера, заставив испуганно забиться ее сердце.

После этого он начал медленно подниматься, отодвигаясь, удаляясь от нее… Блайт хотелось удержать Рейдера, умолять не покидать ее, просить любить ее, заставив забыть обо всем на свете. Но слова застряли у нее в горле, а в глазах снова появилась боль.

Рейдер прошелся по каюте, заправляя рубашку, затем остановился и повернулся лицом к Блайт. Девушка сидела на смятой постели, взъерошенная и совершенно беззащитная, словно окаменевшая. Она даже не поправила платье, чтобы прикрыть полуобнаженную нежную грудь. Губы Блайт слегка вспухли от его поцелуев, а глаза… Ее глаза были полны смятения и боли.

– Пожалуйста, – только и сказала она.

Господи, за что ему такое испытание? Он не вправе пользоваться ее слабостью и доверчивостью, не вправе что-либо обещать ей или давать. Рейдер подавленно молчал. Да разве можно найти слова утешения после того, как он так разбередил ее душу, после того, как пообещал, но не дал?! Нет, он просто не имел права что-либо обещать! Рейдер попятился к двери, будучи просто не в силах видеть Блайт в таком состоянии, и, резко повернувшись, вышел из каюты.

Блайт оставалась неподвижной, чувствуя себя совершенно раздавленной. Ей казалось, что Рейдер Прескотт отнял у нее что-то очень важное, чего она не должна была лишиться. Сначала он согрел и успокоил, приласкал, затронув самые сокровенные струны ее сердца. Она раскрылась ему навстречу, готовая отдать всю себя. А Рейдер вдруг отвернулся от нее. Он не захотел ее. По щекам Блайт катились слезы, тихие слезы огромного горя. Теперь она была по-настоящему одинока.

* * *


Как только Рейдер вышел из каюты, Бастиан поспешил сообщить ему подробности об инциденте на палубе.

– Похоже, эта мисс Блайт Вулрич решила самовольно изменить принятые на нашем судне правила. Она понесла грог тому, кому он не полагался: старине Вилли. А когда парни попытались ее образумить, пошла им наперекор. Никто не тронул драгоценную шкуру это девицы, разве что… ты? – Бастиан испытующе покосился на Рейдера.

– Тот метнул на него гневный взгляд, но Бастиан лишь упрямо вздернул подбородок. Последнее время ему совсем не нравилось настроение Рейдера: уж слишком капитан был чем-то озабочен. Бастиан еще никогда не видел его таким.

– Мы слышали шум. Судя по всему, она швыряла вещи, да? Настоящая фурия. А ведь ее христианское имя – Блайт,[5 - Blithe – веселая, счастливая (англ.).] не так ли? – Бастиан фыркнул. – Никогда в жизни не встречал женщину, которой бы так не подходило ее имя.

– Черт бы тебя побрал… – Рейдер схватил Бастиана за грудки и зловеще понизил голос почти до шепота. – Придержи свой проклятый язык!

Отпустив его, он побрел прочь, с трудом подавляя желание до смерти избить своего беспечного и самовлюбленного партнера. На носу корабля Рейдер остановился, подставив себя ветру, чтобы несколько остудить свой пыл. Еще час назад он наверняка согласился бы с Бастианом насчет Блайт, но не теперь, узнав, какая у нее ранимая душа. Мало того, Рейдер вдруг выяснил, что несмотря на всю свою напускную жестокость он сам тоже очень уязвим.




ГЛАВА 10


Бастиан Кейн оказался не единственным, кто слышал, как бушевала Блайт. Как только перед носом Бастиана с шумом захлопнулась дверь капитанской каюты, матросы затаились и навострили уши, а некоторые даже прижали их к стене. Согласно принятому на корабле кодексу, каждый был вправе находиться в курсе всего происходящего на борту «Виндрейдера», включая ссоры, драки и другие представления.

Вытаращив глаза, пираты слушали, как пленница яростно нападает на их капитана, и одобрительно закивали, когда стало ясно, что Рейдер все-таки одержал над ней верх. Уж кто-кто, а Рейдер, несомненно, знал, как совладать с разъяренной женщиной.

Затем все стихло. Никто не сомневался, что означает эта тишина: кто-кто, а Рейдер умел ублажить женщину, даже такую, как эта. Избегая смотреть друг на друга и чувствуя, как горят уши, пираты начали медленно подниматься на палубу.

Каково же было их изумление, когда немного погодя из люка показался Рейдер Прескотт. По мрачному выражению его лица все догадались: ничего не произошло, их капитан не потерял над собой контроль. Раз он сказал, что пленница останется нетронутой, значит, так тому и быть. Признаться, не многие капитаны подчиняются своим же собственным приказам. А впрочем, команда не стала бы возражать, если бы Рейдер переспал с этой девушкой.

А что это за девушка! Какая у нее выдержка! Пожалуй, Блайт Вулрич – самая храбрая женщина на земле! Наверняка даже сама Анна Бонни вряд ли смогла бы соперничать с ней. Подумать только: подстрекала их прикончить ее и сразила всех до одного взглядом своих необыкновенных глаз цвета золотых дублонов! А все из-за грога, обещанного ею одному из пиратов. Оказывается, она умеет держать слово. Бывают же и среди женщин такие!..

* * *


Ночь Рейдер провел на палубе, пытаясь разобраться в своих чувствах и ругая себя за то, что поступил так глупо, пытаясь защитить добродетель этой маленькой ведьмы, причем вопреки ее же желанию. Господи, к чему все это рыцарство, если единственное, чего желал Рейдер, – это слиться с ее нежным телом, дав ей ощутить неземное блаженство. Но нет, он повел себя как истинный джентльмен, а это уже плохой признак. Пожалуй, еще немного, и он начнет сходить по Блайт с ума, а ведь кому, как не ему, знать, что дамы из высшего света всегда удачно выходят из трудных положений, словно кошки, неизменно приземляющиеся на четыре лапы.

«Скорее всего, меня просто выбил из колеи неожиданный гнев Блайт, – решил Рейдер, – и потому она показалась такой юной и беззащитной и вместе с тем такой неотразимой…». В ее глазах было столько душевной боли! Но оказывается, в этом виноваты не только его люди. Причина душевных мук Блайт лежит где-то глубже, возможно, она связана с теми, кто остался на берегу: с ее отцом или кем-либо еще и, без сомнения, с Невиллом Карсоном. Блайт все еще упорствует в своем убеждении, что ее похитили по приказу этого типа… маленькая упрямая ведьмочка!

Но почему ему так важно знать о том, что тревожит Блайт? Почему хочется разговаривать с ней, расспрашивать ее, рассказывать о себе? Господи, разговаривать с ней?! «Вспомни, – пытался урезонить себя Рейдер, – как вероломны женщины. Немного слез, слабый обморок – и дальше они уже вьют из тебя веревки. А уж потом наступает отрезвление. Дьявольщина какая-то! Поскорее бы Блайт покинула этот корабль!»

* * *


Когда Ричард на следующее утро принес завтрак, Блайт была не в настроении поддерживать разговор, но все же нашла в себе силы извиниться за то, что втянула его в неприятную историю. Ее мало утешили горячие заверения юноши в том, что ради нее он готов совершить и не такой подвиг. Блайт отослала поднос почти нетронутым, попросив извиниться перед французом, ссылаясь на отсутствие аппетита.

Никогда еще Блайт не чувствовала себя такой одинокой. Одна во всем мире… Впрочем, она и раньше была одинока. «Пора бы уже привыкнуть к подобному состоянию», – напомнила себе Блайт. Однако каким-то непостижимым образом это одиночество заметно отличалось от прежнего и было связано с Рейдером Прескоттом, а также с той новой, неведомой пока близостью, в которой он отказал ей. Блайт со стоном обхватила себя руками. Господи, ей ведь так мало нужно от Рейдера: поговорить с ним, прикоснуться к нему! Она была совершенно сбита с толку его нежностью и внезапной холодностью. Ну почему из всех мужчин ее похитил именно он, загадочный и чувственный Рейдер Прескотт?!

Блайт не знала, сколько она просидела на кровати, уставившись куда-то в окно. Именно так и застал ее Рейдер. Он осторожно кашлянул, напоминая о своем присутствии. Блайт торопливо спрыгнула на пол.

– Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – произнес Рейдер, пытливо всматриваясь в ее лицо.

Припухшие веки прекрасных глаз явно свидетельствовали о том, что Блайт много плакала этой ночью. Мысль об этом болью отозвалась в его сердце.

– Я в порядке, капитан. – Блайт была не в силах смотреть на Рейдера, поэтому уставилась в какую-то точку на стене, за его плечом. – Прошу извинить мое поведение прошлым вечером. Думаю, я была немного не в себе. Постараюсь исправиться, – ровным тоном произнесла Блайт, по-прежнему избегая взгляда Рейдера.

Это окончательно добило его.

– Не тебе, а мне следует извиниться, – возразил Рейдер. – Вся моя команда вела себя совершенно непростительно. Если ты назовешь имена зачинщиков или хотя бы опишешь их, я обязательно прослежу за тем, чтобы тех людей как следует наказали.

– Нет, – поспешно ответила Блайт. – Ты ведь меня сам предупреждал, не так ли? – Она даже слегка покраснела, сгорая от желания посмотреть на него, но ведь он ясно дал ей понять, что не желает иметь с ней дела. – В любом случае я не хочу нести ответственность еще за кого-то, наказанного по моей вине.

– Еще за кого-то? Что ты хочешь этим сказать? – Рейдер подошел поближе, хмуро всматриваясь в лицо девушки.

– Старина Вилли, – напомнила Блайт, убирая руки за спину и нервно сплетая пальцы. – Разве ты забыл: ведь я в ответе за то, что его высекли.

Рейдер был в полном смятении. Оказывается, Блайт чувствовала себя виноватой в том, что Вилли выпороли, и поэтому считала себя обязанной принести ему грог! Черт! А ведь это он, Рейдер Прескотт, натолкнул Блайт на мысль о ее вине, сказав, что она в ответе за драку Вилли и Единственного Зуба. Но он никак не ожидал, что Вул-вич примет это так близко к сердцу. «Впрочем, – одернул себя Рейдер, – никакая она не Вул-вич, она – ранимая и беззащитная Блайт Вулрич».

– Еще раз заверяю тебя: ты вернешься к своему отцу в том же состоянии, в каком попала сюда. – Рейдеру очень хотелось, чтобы Блайт поверила ему. – Ты почему-то решила, будто к твоему похищению причастен Невилл Карсон. Уверяю тебя: он здесь совершенно ни при чем. Я бы не стал иметь дело с подобным человеком, а уж тем более способствовать ему в желании насильно жениться на тебе, – при этих словах по телу Рейдера внезапно пробежала дрожь. – Это обычное похищение ради выкупа, вот и все. Мы искали в Филадельфии новые рынки сбыта товаров, но, увы, безуспешно. Тогда мой партнер решил разбогатеть вот таким образом.

Не удержавшись, Блайт все-таки посмотрела на Рейдера. Его открытый взгляд сказал ей о многом, но, главное, о том, что все это правда. Это открытие поразило Блайт в самое сердце. Она повернулась к Рейдеру спиной и принялась нервно барабанить пальцами по крышке шкатулки с принадлежностями для шитья.

– Невилл Карсон… просил тебя выйти за него замуж? – спросил Рейдер.

– Нет, он приказал мне, – как можно спокойнее ответила Блайт.

Заметив, как напряглись ее плечи, Рейдер подумал о том, какой решительный отпор наверняка дала она этому негодяю. Эта мысль почему-то была ему приятна. Он хотел задать Блайт еще несколько вопросов, но почувствовал, как она наглухо отгородилась от него и вряд ли будет сейчас откровенничать. Рейдеру ничего не оставалось, как молча повернуться и уйти.

Блайт обессиленно опустилась в кресло. Так ее похитили ради выкупа?! Значит, это действительно настоящие пираты, и Невилл Карсон здесь совершенно ни при чем! Господи, какая ирония!

Блайт вдруг почувствовала, как где-то внутри нее зарождается истерический смех. Ей не удалось сдержать его, и он неистово вырвался наружу. Она хохотала, будучи не в силах остановиться. Какой абсурд! Пираты похитили ее, чтобы получить выкуп, думая, что она богатая наследница и что они получат за нее кучу денег… за нее, у которой нет даже лишнего шнурка для корсета?

Постепенно Блайт успокоилась и мысленно перенеслась в отчий дом. Наверное, там уже получили записку, хотя миссис Дорнли вполне могла, не глядя, бросить ее в огонь. Если же записка все-таки каким-то образом уцелеет, отец вряд ли прочтет ее. Он просто-напросто сунет бумагу в один из своих бесчисленных карманов и забудет о ней на долгие годы.

Блайт представила всех домочадцев такими, какими видела их в последний раз. Как они там без нее? Цел ли еще их старинный особняк? «Господи, – вдруг осенило Блайт, – даже если родные и прочтут записку с требованием выкупа, им все равно нечем будет заплатить, совершенно нечем».

Блайт похолодела. Она захвачена бандой головорезов и до сих пор жива только потому, что они считают ее курочкой, несущей золотые яйца. А что будет, когда пираты узнают, что она нищая?!

* * *


– Каррик? – При виде клерка, входящего в парадную дверь дома, у Уолтера Вулрича возникло ощущение, что сейчас его за что-то будут ругать – О, рад тебя видеть! Что ты здесь делаешь?

– Предположительно мы должны были встретиться с вами ровно в два часа, сэр. – Каррик вертел в руках старую потертую шляпу, ожидая, пока старый слуга примет ее. – Вы разве не помните?

Он недовольно уставился на Уолтера, затем, отдав наконец шляпу, направился вслед за хозяином дома в практически пустую гостиную, в которой стояли лишь небольшой диван, столик и одно кресло.

– Сегодня вы встречаетесь с мистером Карсоном, – напомнил Каррик.

– С мистером Карсоном? А по какому поводу? – озадаченно почесал затылок Уолтер.

– Думаю, у него есть к вам деловое предложение.

– О, какая скука! – Уолтер с недовольным видом плюхнулся на диван. – Опять дела. Почему этим не может заняться Блайт?

– Мисс Блайт пропала, сэр. С тех пор прошло уже две недели! – теряя терпение, вскричал Каррик. – О Господи, неужели вы не в состоянии вспомнить, что ваша дочь исчезла?! – Он сорвал с носа очки и принялся лихорадочно протирать их носовым платком. – Послушайте… Ваша дочь пропала. Возможно, ей грозит беда, и если вы настоящий отец, то должны хоть немного встревожиться за ее жизнь. Ведь Блайт так заботилась о вас все эти годы…

Каррик продолжал бы и дальше упрекать Уолтера, но в это время послышались чьи-то тяжелые шаги, и вскоре появился Невилл Карсон. Тут же замолчав, Каррик уселся поближе к хозяину. После прохладного обмена приветствиями Уолтер велел подать шерри, но миссис Дорнли принесла ячменный кофе. Сделав по глотку, и Уолтер, и Карсон с отвращением отставили свои чашки.

– До меня дошли слухи, сэр, что вашей компании необходимо вливание капитала, – сразу перешел к делу Карсон. – Я уже разговаривал на эту тему с мисс Блайт, и мы почти достигли согласия, но она так неожиданно уехала к своей тетушке. Кстати, как наша дорогая мисс Блайт проводит время в Чарлстоне?

При этих словах Карсон приложил руку к сердцу, выражая искренний интерес. Каррик нервно поперхнулся.

– О, – лицо Уолтера засветилось от радости. – У нее все превосходно! – Неожиданно он принялся шарить по карманам, вытаскивая и просматривая многочисленные листки бумаги, которые тут же разлетались по всей гостиной. – Мы только что получили письмо… – Уолтер сделал паузу и нахмурился. – Ума не приложу, куда я его положил? Ну, да бог с ним, я помню все слово в слово. У Блайт новый кавалер.

– Новый кавалер? – Карсон даже побледнел и подался вперед. – Поклонник?

– Да.

Каррик ущипнул хозяина за руку, но тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Разве это не чудесно? – продолжал Уолтер – Впрочем, я нисколько не удивлен. Блайт – вылитая мать. Элиза, как вы знаете, была француженкой, блондинкой… А у Блайт цвет волос как у меня, но вот глаза…

– Конечно, все это замечательно, – сухо прервал его Карсон. – Но я надеюсь, мисс Блайт не станет ничего решать на скорую руку, до возвращения домой, к семье. Я, например, очень жажду ее увидеть…

Карсон действительно жаждал, только… сломать шею Блайт.

– Она говорила, когда вернется? – спросил он, доставая из кармана кучу бумаг. Сейчас ему больше чем когда-либо хотелось утопить в долгах этих Вулричей.

– Думаю, недель через шесть. Впрочем, Блайт еще собиралась отправиться в путешествие, – словно только что вспомнив, пробормотал Уолтер. – Но можно с уверенностью сказать: к Рождеству она вернется. Блайт не пропустит Рождество… У нас всегда бывает кокосовый торт, ее любимый.

Уолтер ангельски улыбнулся, и Невиллу Карсону ничего не оставалось, как поверить ему на слово.

– Теперь о моем предложении, – Карсон огляделся в поисках места, где можно было бы разложить бумаги, но, поскольку единственный столик оказался заставлен чашками с недопитым кофе, ему пришлось примостить их у себя на коленях. – Я предлагаю заем.

После подписания бумаг Карсон победно удалился. Каррик совершенно сник. Он сделал все возможное, чтобы как-то повлиять на условия договора, изменив их в лучшую сторону, но тем не менее заем представлял выгоду только для Карсона. И все-таки преданный клерк решил не сдаваться. Он настоял на том, чтобы Вулрич ежедневно приходил в магазин и самолично просматривал все счета.

– И еще одно, – Каррик погрозил хозяину пальцем. – Что заставило вас сказать, будто у мисс Блайт появился новый ухажер?

– Ну, я подумал, – сконфузился Уолтер, – это вполне естественно для молодой девушки… встретить кого-то во время своего пребывания в Бостоне.

– В Чарлстоне! – раздраженно поправил Каррик. – Фелисити – в Чарлстоне.

– Вы уверены? А когда она переехала?

– О, ради Бога, Уолтер, ведь нет никакой Фелисити! Не нужно сочинять! И, пожалуйста, не упоминайте больше при Карсоне о женихах. Он сам тешит себя надеждой жениться на Блайт, а если вы будете его дразнить, то еще больше увязнете в долгах.

– Карсон хочет жениться на Блайт? – оживился Уолтер. – Как замечательно!

– Это вовсе не замечательно, а ужасно! – Каррику хотелось хорошенько встряхнуть Уолтера. – Блайт его ненавидит, разве вы забыли? А он пытается навязать ей себя.

– Навязать себя? – Кажется, Уолтер начал кое-что понимать. – Какой негодяй! – Он нахмурился. – Тогда почему мы ведем с Карсоном дела?

– Потому что мы разорены. А в таком состоянии люди порой совершают совершенно невыгодные сделки.

– О! – понимающе кивнул Уолтер.

Каррик устало потер ладонями лицо и взял с хозяина обещание завтра ровно в восемь часов утра явиться в магазин. Он попросил его одеться подобающим образом и прихватить с собой пару бутербродов, поскольку им придется работать весь день без перерыва для подготовки магазина к приему товаров. Уолтер мужественно со всем соглашался и под давлением Каррика даже повторил все сказанное слово в слово. Но как же он обрадовался, когда деятельный клерк наконец удалился!

Услышав, как хлопнула входная дверь, Уолтер удовлетворенно улыбнулся и поспешил на чердак. Был вторник; Луиза, по обыкновению, убирала комнату Блайт, выставив, при этом из нее кое-какую мебель. Увидев в зеркале свое отражение, Уолтер раздраженно повернулся, думая, что клерк следует за ним по пятам.

– Послушай, Каррик!..

К его удивлению, лицо в зеркале вовсе не было лицом Дугласа Каррика. Тем не менее оно показалось Уолтеру очень знакомым: типичная для всех Вулричей ямочка на подбородке. – Вот только эти седые волосы и морщины вокруг глаз… Господи!.. Уолтер потрогал себя, и в зеркале отразились те же движения. Да это же он сам! Но когда он успел так постареть?!

* * *


В ожидании выкупа «Виндрейдер» остался стоять на якоре еще на неделю. Команда, привыкшая к ежедневной тяжелой работе и постоянной опасности, буквально томилась от скуки. Мысли пиратов все чаще и чаще обращались к необычной пленнице. По кораблю разнесся слух, что она ничего не ест и, кроме того, отказывается выходить на палубу для прогулки. Пираты один за другим прохаживались мимо капитанской каюты, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Создавалось впечатление, что они жаждали хотя бы одним глазком посмотреть на девушку. В какой-то мере Рейдер понимал их повышенный интерес к Блайт Вулрич: он и сам уже истосковался по ней.

К вечеру третьего дня Рейдер, не выдержав, вломился в каюту, намереваясь силой вытащить Блайт на палубу, если, конечно, она не пойдет добровольно. Блайт сидела на койке, пожав под себя ноги. Из-за сильной жары она распустила шнуровку платья, а волосы зачесала наверх. На коленях Блайт держала порванную рубашку, его рубашку. Несколько других, уже починенных, лежали в стороне.

– Что это? Чем ты… – начал Рейдер, вырывая рубашку из ее рук и стараясь не замечать соблазнительную грудь, виднеющуюся в вырезе платья; он торопливо перевел взгляд на влажные завитки волос на шее девушки. – Это работа Ричарда.

– Я лишь пытаюсь ему помочь, я не привыкла сидеть сложа руки. Это невыносимо.

Блайт смущенно замолчала. На самом деле она совершенно случайно наткнулась на его рваные рубашки, когда искала что-нибудь подходящее, чтобы одеть на ночь. Блайт решила починить Рейдеру несколько рубашек и таким образом хоть как-то компенсировать ему те неудобства, которые она причиняет своим присутствием на корабле. Правда, Блайт не сомневалась, что Рейдеру это не понравится.

– Да, быть женщиной из высшего общества действительно тяжело, – съязвил Рейдер.

– Я хотела сказать… – Блайт опустила глаза на свои руки, заметно смягченные кокосовым маслом. – Я всегда работала дома и в конторе отца. Меня так приучила Нана.

– Нана? Кто это? – Рейдер скрестил на груди руки. – Кажется, ты уже упоминала о ней.

– О Нане? Неужели? – Блайт осторожно заглянула ему в глаза. – Нана – моя бабушка. Она болеет вот уже полтора года: ее разбил паралич. Нана воспитывала меня после смерти матери.

– А твой отец? Почему он сам не ведет дела? – с вызовом спросил Рейдер, недоумевая, почему джентльмен, каким бы скупым он ни был, позволяет своей дочери работать не покладая рук.

– У моего отца… другие заботы, – уклончиво ответила Блайт, тщательно подбирая слова. – Признаться, он никогда не интересовался торговым делом и всегда просто ненавидел мулов, таскавших наши фургоны с товарами.

Блайт пожала плечами, как бы давая понять, что этим все сказано.

– Господи, здесь настоящее пекло, – проговорил Рейдер, снова чувствуя невольное волнение в присутствии Блайт. Он с досадой подумал о том, что сначала она завладела его каютой, потом околдовала команду, а теперь опасность угрожает и ему самому. – Я не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я зажарил тебя живьем. Пойдем на палубу, Вул-вич.

Рейдер хотел было взять Блайт за руку, но она быстро отдернула ее.

– Нет. Я не могу, я… – Блайт испуганно огляделась, понимая, что он не отступит. – Мои чулки… Я их постирала.

– Опять?! – Взгляд Рейдера скользнул вниз, на босые ступни девушки, которые она торопливо прикрыла юбкой. – Тогда иди босиком.

– Я не могу, я никогда не ходила босиком, да и ноги быстро испачкаются без туфель. – Блайт вдруг вспомнила о распущенной шнуровке и торопливо прикрыла руками грудь. – В конце концов, это просто неприлично.

Всего неделю назад она сама требовала, чтобы ей позволили дышать свежим воздухом, а теперь сидит перед ним ко всему безразличная. Все это очень встревожило Рейдера.

– Очень даже прилично. Запомни: это мой корабль. – Он взял ее за плечи, заставляя подняться с койки. – Пойдем на палубу, и, ради Бога, зашнуруйся как следует, – посоветовал Рейдер, заметив, что Блайт старательно закрывает грудь.

Он отошел к двери, наблюдая, как девушка подтягивает шнуровку на платье и развязывает ленту, распуская по плечам свои роскошные волосы.

– Пора, – несколько раздраженно бросил Рейдер и, схватив ее за руку, повел за собой.

Блайт шла за ним, словно на виселицу, с трудом переставляя непослушные ноги. У нее не было никакого желания встречаться с озлобленной шайкой головорезов и чувствовать на себе их жадные, похотливые взгляды, которые будут шарить по ее телу, по ее босым ногам.

Однако на палубе оказалось совсем мало матросов, и Блайт несколько успокоилась. Свежий ветерок приятно холодил ее разгоряченные щеки. Как здесь хорошо! «Что касается пиратов, – решила она, – то они вряд ли осмелятся пырнуть меня ножом прямо на глазах Рейдера Прескотта. Как странно: мне это кажется, или пираты на самом деле смотрят с любопытством? – недоумевала Блайт. – Вот испанец Шарки продемонстрировал свои ослепительно белые зубы, и это очень похоже на улыбку».

Вскоре весть о том, что Вул-вич вышла на палубу, разнеслась по всему кораблю. Один за другим на палубе начали появляться пираты, делая вид, что у них здесь остались незавершенные дела. Два здоровенных детины даже поспорили, кому драить палубу, а кто-то уже, наверное, в сотый раз полез на мачту, проверяя, хорошо ли закреплены снасти. При этом все украдкой наблюдали за Блайт и за необычно задумчивым Рейдером.

Бастиан тоже поднялся наверх, но исключительно ради того, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится Рейдер. Ему отнюдь не понравилось увиденное, можно даже сказать, бывалый пират не на шутку встревожился. Рейдер буквально пожирал глазами ладную фигурку своей подопечной, пока та медленно прогуливалась вдоль поручней. Интуиция подсказала Бастиану, что девушка притягивала капитана не только физически. Его подозрения окончательно окрепли, когда Рейдер, заметив партнера, расслабленно произнес:

– Она починила мои рубашки.

* * *


Последующие несколько дней Рейдер приходил за Блайт и после полудня, и вечером, не принимая никаких отговорок, даже если лил дождь. В этом случае он возникал на пороге с дождевиком в руках. Провожая Блайт наверх, Рейдер старался взять ее за руку или полуобнять за талию, но как только они оказывались на палубе, тотчас же убирал руки.

Блайт же страшилась каждой прогулки, всякий раз думая, что она может оказаться последней. Однако, к ее немалому удивлению и облегчению, враждебность пиратов по отношению к ней исчезла. Напротив, Блайт порой замечала, как кое-кто из моряков кивает или подмигивает ей, словно в знак приветствия. Постепенно она осмелела настолько, что стала выслушивать их рассказы о бесчисленных обязанностях на корабле. Каждому пирату хотелось объяснить ей, как обращаться с пушкой, как залатать парус, что такое оснастка корабля. Блайт старалась не подавать виду, что боится общаться с теми, кто всего несколько дней назад едва не перерезал ей горло. Однако порой взрыв грубого смеха настолько пугал ее, что у нее останавливалось сердце.

В такие минуты Блайт вздергивала подбородок и гордо расправляла плечи. Это не оставалось незамеченным, и очень нравилось пиратам. «Да, у этой Вул-вич есть выдержка», – думали они.

Мало-помалу вся команда прониклась симпатией к Блайт и принимала близко к сердцу ее тоскующий взгляд, устремленный куда-то вдаль, туда, где, очевидно, находился ее родной дом. В такие минуты грустное выражение лица девушки могло смягчить, любое, даже самое черствое сердце. Затаенная боль, отражавшаяся в глазах пленницы, находила отклик в душе каждого пирата, потому что всем им пришлось испытать в своей жизни потрясения и невзгоды.

Старина Вилли окончательно поправился, и теперь между ним и Ричардом часто разгорались споры, кому сопровождать Блайт на прогулках по палубе, во время которых девушка знакомилась то с одним, то с другим пиратом. Постепенно она узнавала не только их имена, но и род занятий. Например, Али был судовым врачом, Стенли – плотником, Фолкс заготавливал впрок соленья, Черный Джимми был главным канониром, а Оуз – грузчиком.

Блайт познакомили и с вечно угрюмым, нелюдимым Дином, в обязанности которого входило следить за состоянием канатов на судне. Пират настолько воодушевился, что разрешил ей попробовать завязать из каната узел. За этим занятием и застал ее Рейдер. Покраснев от натуги, Блайт призналась, что с виду это занятие кажется более легким.

– Черт возьми, Дин! – начал заводиться Рейдер.

В этот момент капризный ветер бросил ему прямо в лицо волосы Блайт. Зная, что находится в центре внимания всей команды, Рейдер, схватив шелковистую прядь, воскликнул:

– Неужели нельзя что-нибудь сделать с этой гривой?!

Блайт вспыхнула, вырвала из его рук свои волосы и прямиком направилась в каюту. Пираты озадаченно уставились на капитана, а Рейдер, сдвинув брови, заорал, чтобы они продолжали заниматься делами.

На следующий день Рейдер увидел, как Блайт вместе с пиратами взбирается по веревочной лестнице. Оказывается, ей расхвалили все прелести вида сверху, и она решила сама в этом удостовериться. Громовым голосом Рейдер приказал Блайт немедленно спуститься.

– Не хватало еще, чтобы на моем корабле ты сломала свою глупую шею!

Когда девушка оказалась в пределах его досягаемости, он схватил ее за талию и снял с лестницы. Впрочем, Блайт не спасовала перед грозным видом Рейдера, а, как и в прошлый раз, гордо вскинув голову, удалилась в каюту.

Пираты совершенно ничего не понимали. Странно, почему капитан так злится из-за каких-то пустяков! Это так не похоже на него! Ведь в прошлом он вел себя как настоящий джентльмен.

Ближе к вечеру в каюте Блайт появился Ричард с тощим носатым типом, которого он представил как судового парикмахера Харри. В свое время Харри причесывал парики герцога и герцогини Мальмзи, пока его не похитили пираты Бена Харвея. Потом ему пришлось несколько лет обслуживать самую отъявленную шайку головорезов. Только год назад Харри удалось сбежать и обосноваться на корабле Рейдера. Блайт залилась краской, когда поняла, что ей хотят помочь уложить волосы, но у нее не хватило духу отказаться. Вскоре она появилась на палубе с простой и очень женственной прической: волосы были уложены на голове в виде короны, а крупные локоны обрамляли лицо, изящно спадая на шею.

Раздался восторженный хор голосов. Даже Бастиан улыбался во весь рот, весьма довольный тем, что Рейдер опять стал злым и раздражительным с Блайт Вулрич. Рейдер же, если и заметил новую прическу, то не подал вида. Это очень огорчило Блайт. «Он избегает меня, – с горечью думала она, – а когда все-таки приходится сталкиваться, буквально выходит из себя. Наверняка Рейдер презирает меня как за принадлежность к высшему обществу, так и за невинность». Блайт гордо вздернула подбородок, сказав себе, что ее не должно волновать мнение какого-то грубого жестокого пирата. Но разве настоящие пираты собирают морские раковины, читают любовные поэмы или им есть дело до красных огрубевших рук своей пленницы?! Мысль об этом повергла Блайт в уныние.

Разумеется, Рейдер сразу заметил новую прическу Блайт, как замечал каждый ее жест, каждое слово. Он видел, как увиваются вокруг нее пираты, как смягчаются при ее виде их лица. Удивительно, как Блайт сумела расположить к себе команду, не прилагая для этого никаких усилий?! Стоило Блайт зардеться от смущения, когда кто-то вскользь упомянул о ее босых ногах, и уже на следующее утро возле двери капитанской каюты появилась пара самодельных башмачков.

Как-то раз у Блайт разболелась голова от палящего солнца, и она поспешила удалиться с палубы, предварительно заверив пиратов, что они тут совершенно ни при чем. Немного погодя ей принесли прелестную шляпу, чтобы она могла гулять и в солнечные дни. Но самое поразительное произошло тогда, когда на палубу поднялся вспыльчивый и непредсказуемый Франко с большой тарелкой, до краев наполненной миндалем в шоколаде. Миндаль предназначался Блайт… для восстановления утраченного аппетита. Разумеется, она со своей неповторимой улыбкой настояла на том, чтобы лакомство разделили между всеми членами команды.

Этот повышенный интерес к Блайт со стороны пиратов ужасно раздражал Рейдера. Особенно действовали ему на нервы ее улыбки и то внимание, которое она оказывала этим неотесанным парням. Так и хотелось хорошенько встряхнуть Блайт и заставить обратить внимание на него, Рейдера Прескотта. Как же так?! Она ест его пищу, спит в его постели, носит его одежду, находится под его защитой и не желает одарить хотя бы улыбкой! Такой, какой Блайт улыбается этим дегенератам! Рейдер вздрогнул, неожиданно узнав это знакомое ему чувство.

Ревность! Самая обыкновенная ревность. Рейдер был сам себе противен. Он ведь поклялся никогда больше не считать женщину своей собственностью. Только в высшем обществе существуют брачные контракты, только там права женщин продаются и покупаются. На самом деле женщина вольна сама выбирать того, кто ей по душе, и оказывать кому угодно знаки внимания. Именно так до недавнего времени думал Рейдер.

Но Вул-вич всколыхнула в нем весь набор джентльменских замашек, причем как положительных, так и отрицательных. Теперь Рейдеру хотелось, чтобы Блайт принадлежала только ему одному. Но разве она стремилась его завоевать? Разве жеманно улыбалась, дразнила, принимая соблазнительные позы? Вовсе нет. Все получилось как-то само собой, и это больше всего пугало Рейдера.

Проклятье! Он ведет себя как помесь джентльмена с самым последним болваном!

Спустя несколько дней Рейдер окончательно убедился, что уже не может контролировать ситуацию. Это произошло во время раздачи грога. Старина Вилли подошел к Блайт и, ко всеобщему изумлению, протянул ей свою кружку.

– Возвращаю долг, Вул-вич, – проговорил он с лукавой улыбкой.

– О, я не могу, – начала отнекиваться Блайт.

– Конечно, можешь, – запыхтел Вилли. – Все по-честному: двойная за двойную.

Блайт вдруг поняла, что ей предлагают нечто большее, чем банальную кружку грога. Вокруг них мгновенно собралась толпа, на лицах пиратов застыло ожидание. Кто-то затянул, а остальные дружно подхватили старинную пиратскую песню, побуждающую пить до дна. Возможно, Блайт все-таки отказалась бы от грога, но ее спровоцировал не кто иной, как сам Рейдер.

– Что за глупости, – проговорил он, окидывая недовольным взглядом собравшихся. – Она не будет пить. Убирайтесь отсюда.

Блайт резко повернулась к. нему, вздернув подбородок. Песня сразу смолкла, и повисла напряженная тишина. Тогда Блайт, задержав дыхание, залпом выпила все до дна. Раздались радостные вопли. Блайт закашлялась, и Рейдер, чертыхнувшись, хотел было уйти прочь, но передумал и решил понаблюдать за девушкой.

Покачиваясь, Блайт сделала шаг и тут же схватилась за поручень. К ней с двух сторон подскочили Вилли и Ричард, предлагая отвести в каюту. Блайт с трудом сосредоточила взгляд на бледном лице Ричарда, затем начала медленно оседать на палубу. Рейдер в два прыжка оказался возле нее и подхватил на руки.

– Она же леди, а леди не пьют грог, – он с упреком посмотрел на Вилли. – Пусть это вам всем послужит уроком.

Сопровождаемый взглядами пиратов, Рейдер отнес Блайт в каюту и опустил на койку. Она тут же села, вяло замотав головой, Рейдер захлопнул дверь от любопытных глаз.

– Ты пьяна, Вул-вич.

– Б-бла-ай-т, – поправила она.

– Ложись в кровать, Блайт, и спи, – усмехнулся он, глядя на соблазнительные линии ее тела и чувствуя себя словно в огне.

– В кровать… – согласно кивнула Блайт и принялась расшнуровывать лиф платья, потом попыталась встать, но, не удержавшись, привалилась к Рейдеру. – Хочу д-достать ночную рубашку. – Блайт указала на полку со стопкой одежды.

Усадив ее на койку и приказав не двигаться, Рейдер сам отправился за ночной рубашкой, которая оказалась не чем иным, как одной из его же собственных сорочек. Боже, значит, она спит в его рубашке!

Без всякого сомнения, Блайт была явно не в себе, поскольку без малейшего колебания начала стаскивать платье. Поначалу Рейдер хотел вести себя как настоящий джентльмен и отвернуться, но потом решил поступить как истинный пират. Да, он стал смотреть на Блайт, подвергая себя настоящей пытке. У него пересохло горло при виде ее прелестей, едва прикрытых тончайшей нижней сорочкой. Боже, какие бедра, какие длинные стройные ноги… Не осознавая что делает, Рейдер подошел к Блайт и, дрожа с головы до ног, торопливо натянул на нее ночную рубашку.

– С-спасибо, – с трудом выдавила она, одарив его полным восхищения и обожания взглядом.

Ревность Рейдера как рукой сняло. Господи, какой, оказывается, силой может обладать одно маленькое слово! Никогда раньше он даже не задумывался над этим. Но… ему нужно убираться отсюда и поскорее.

– Ложись спать, Блайт.

Но Блайт не отпускала Рейдера. Она вдруг обвила руками его торс, прижавшись щекой к животу. Ей так хотелось, чтобы он обнял ее, поцеловал, дал почувствовать свою нежность.

– Рейдер?

– Да? – Он с трудом сохранял самообладание.

– Я вовсе не Вул-вич… право же.

– Знаю. – Судорожно сглотнув, Рейдер с трудом оторвал от себя Блайт, уложил в постель и накрыл одеялом, затем, не медля ни секунды, вышел из каюты.

Пылая как в огне, он поднялся на палубу. Рейдер желал Блайт Вулрич больше всего на свете и не сомневался, что она также желала его. Однако судьбе было угодно сделать так, чтобы они не смогли получить того, чего хотели.




ГЛАВА 11


Спустя пару дней «Виндрейдер» поднял якорь и, подгоняемый попутным ветром, направился к заливу Делавэр. На борту корабля царило мрачное настроение. Пираты понимали, что, получив выкуп за Блайт Вулрич, они расстанутся с ней.

Судя по всему, Блайт также не радовала перспектива возвращения домой. Конечно, пиратам это казалось весьма странным, но они решили, что девушка просто успела к ним привязаться и не хочет расставаться. В этом, действительно, была доля правды, но все-таки основная причина уныния Блайт заключалась в другом. Она страшилась той минуты, когда откроется правда, и все узнают, что их пленница – вовсе не богатая наследница, а ее отцу нечем платить выкуп. Господи, как тогда смотреть в глаза Рейдеру Прескотту?! Она просто не вынесет выражение ненависти и отвращения, которое наверняка появится на его красивом лице.

Бастиан видел, что Рейдер и Блайт старательно избегают друг друга, но не знал: радоваться этому или огорчаться. В последнее время Блайт удивительно притихла, и Бастиан опасался, что его план не сработает и ему не удастся настроить Рейдера против всех представителей высшего общества. Что ж, теперь оставалось только подбадривать приунывших пиратов, время от времени напоминая им о том, что через три дня они разбогатеют.

* * *


Вечером, проводив Блайт с прогулки, Рейдер тоже зашел в каюту, чтобы зажечь фонари и взглянуть на карту. Он разложил карту на столе, поставив по краям тяжелые подсвечники.

Блайт украдкой наблюдала за каждым его движением, чувствуя, как к горлу подступает предательский комок. Поспешно отвернувшись, она решила собрать свои вещи и уложить их в небольшую кожаную сумку, подаренную ей стариной Вилли. Блайт старалась не думать о том, что ее ждет завтра.

– Куда вы направляетесь? – осевшим от волнения голосом решилась наконец спросить она.

Рейдер посмотрел на Блайт, затем, не выдержав, снова уткнулся в карту, но вместо очертаний берегов видел соблазнительные линии ее фигуры.

– К Виргинским островам, там наш дом, если, правда, он все еще цел. – Рейдер снова бросил на Блайт быстрый взгляд, голос его заметно смягчился. – Мы не часто бываем дома.

Блайт понимающе кивнула и поспешно отошла в глубь каюты, чтобы Рейдер не заметил, как вспыхнули ее щеки.

– Полагаю, «Виндрейдер» в какой-то степени стал вашим домом. Вы ведь все время путешествуете, да?

– Да, – выдавил Рейдер, пожирая глазами стройную фигурку и не догадываясь, что Блайт чувствует его взгляд так, словно он прикасается к ней руками. – Африка, Индия, Средиземное море… мы везде побывали. Куда только не заносила нас судьба.

– А вот я до сих пор нигде не была, кроме Филадельфии, – со вздохом сказала Блайт, и у нее по спине внезапно пробежал холодок.

В воздухе между ними что-то витало, однако Рейдер уже отказался от нее. Теперь Блайт совершенно не могла понять, что же означал его жадный взгляд.

– А где мы все-таки стояли?

– У берегов Северной Каролины. – Рейдер выпрямился, чувствуя во всем теле опасное напряжение.

– О! – выдохнула Блайт и указала на всевозможные безделицы. – А эти вещи? Ты собрал их со всего света?

– Да.

Его страстный взор скользил по соблазнительным изгибам ее тела. Рейдер едва сдерживался, чтобы не схватить Блайт и не бросить на постель, а потом дать волю сжигающему их обоих огню.

– Наверное, ты мог бы многое рассказать.

– Да.

Она кивнула и вдруг почувствовала, как у нее непроизвольно задрожал подбородок. Отвернувшись, Блайт заметила среди вещей «ночную рубашку» и, стараясь не заплакать, взяла ее в руки.

– Можешь взять это себе, – хрипло произнес Рейдер, слегка коснувшись спины Блайт. – У меня есть другие.

Потом послышались его удаляющиеся шаги, звук захлопнувшейся двери, и все стихло.

Поднявшись на палубу, Рейдер угрюмо уставился вдаль. Его буквально разрывало на части от нестерпимой боли. «Господи, – в отчаянии думал он, – когда же Блайт, наконец, покинет корабль?!»

* * *


Условленным местом встречи являлся поросший кустарником мыс. На нем легко могла спрятаться целая дюжина пиратов на случай непредвиденной ситуации во время передачи заложницы и получения выкупа. «Виндрейдер» стоял наготове, ожидая сигнала к отплытию. Как только солнце оказалось в зените, на воду спустили лодки, и несколько пиратов отправились в разведку. В последней лодке плыла Блайт.

Как только разведчики подали знак, что все спокойно, Рейдер помог Блайт сойти на берег. Кругом словно все вымерло, и лишь шелест высокой травы да шорох гальки под ногами нарушали тишину. Все приготовились ждать. Встречу назначили на полдень, но не стоило забывать: для некоторых людей полдень – понятие растяжимое.

Усадив Блайт на огромный валун, Рейдер принялся нервно вышагивать взад-вперед. Блайт дрожала под своей короткой накидкой и судорожно сжимала побелевшими пальцами сумочку, чувствуя себя бесконечно несчастной. Она не спускала с Рейдера глаз и видела, как он подошел к Бастиану, о чем-то переговорил с ним, то и дело поглядывая в ее сторону, затем опять возобновил свое беспокойное хождение.

Дважды разведчики подавали сигнал ложной тревоги, и всякий раз всадники равнодушно проезжали мимо. Бастиан все чаще совещался с Рейдером, который, судя по всему, уже начал заводиться, бросая по сторонам сердитые взгляды, в том числе и на Блайт. Крик чаек действовал Рейдеру на нервы, а когда он обнаружил, что дозорные, призванные неусыпно следить за дорогой, разлеглись на травке, словно сонные ящерицы, то совсем вышел из себя. К тому времени когда солнце начало спускаться за горизонт, Рейдер уже весь кипел от негодования.

Он отвел Бастиана в сторону, обрушившись на него с гневными упреками. Впрочем, эти предосторожности были излишни: крики Рейдера оглашали всю округу. Бастиан тоже не остался в долгу и басовито заорал на своего партнера. Потом они разом смолкли, увидев поникшую, несчастную Блайт, и медленно направились к пленнице. Блайт поняла, что ужасный момент, которого она так боялась, наконец настал.

– Возможно, он… – прохрипела она и уже шепотом закончила, – … не придет. Мой отец не придет.

– Проклятие! – взорвался Рейдер. Интуиция подсказывала ему, что Блайт заранее знала об этом. – Ты ведь знала, да? – вопил он, сверля ее гневным взглядом.

Блайт опустила голову и кивнула.

– Что же это за отец, который не хочет спасти дочь от шайки пиратов? Невероятно!

– Бесчеловечно, – поддакнул Бастиан.

– Но у нас… нет денег, – пролепетала она, но ее слабый голос потонул в их криках. Тогда Блайт подняла голову и громче повторила свои слова, чувствуя себя так, словно созналась в смертном грехе. – У нас нет денег, поэтому отец не пришел.

Она сжалась, ожидая нового потока брани.

– Нет денег?! – воскликнул Бастиан. – Не рассказывай сказки, девушка. Карсон сообщил нам, как богат твой отец и какой он известный скупердяй. Но не думай, что мы это так просто оставим.

Погрозив пальцем, Бастиан пообещал, что прижимистый Вулрич еще пожалеет о том, что не заплатил выкуп. Несмотря на гнев, Рейдер заметил, как побледнело лицо Блайт, а в ее необыкновенных глазах заплескалась боль. Она казалась несчастной и униженной. Он вдруг понял: Блайт говорит правду.

– Проклятие, Вул-вич! Нет денег?! Повернувшись, Рейдер пошел прочь, пытаясь взять себя в руки.

– У вас действительно нет золота? – Бастиан никак не хотел этому верить. – Нет денег, чтобы заплатить выкуп?

– Совсем нет, – прошептала Блайт, чувствуя себя совершенно раздавленной.

Она боялась увидеть в глазах Рейдера отвращение и презрение. Ей просто не вынести этого.

– О Боже, – потрясенно произнес Бастиан. Впрочем, долго переживать он не привык и уже через минуту поинтересовался у Рейдера.

– Ну, что ты теперь намерен делать?

– Я? – Рейдер был зол на всех и вся, а в особенности на Блайт Вулрич. – Я собираюсь вернуться на корабль и там во всем разобраться.

Схватив кожаную сумку Блайт в одну руку, другой он грубо сдернул девушку с валуна и потащил к лодке. Разбуженные воплями, пираты повыскакивали из своих укрытий. Бастиан сердито махнул им рукой, приказывая возвращаться на корабль, а сам поспешил вслед за Рейдером.

Спотыкаясь, Блайт изо всех сил пыталась приноровиться к шагам Рейдера. Ей было мучительно стыдно, она вся просто пылала, чувствуя на себе косые взгляды пиратов. Вот Блайт споткнулась в очередной раз, но Рейдер даже не подумал сбавить ход, что показалось ей весьма плохим знаком. Добравшись наконец до лодки, Рейдер швырнул туда сумочку, затем без лишних церемоний схватил в охапку Блайт и с размаху усадил ее на жесткое деревянное сиденье.

С бранью и проклятиями Рейдер приказал плыть к кораблю. Пираты сели на весла спиной к Блайт и обменялись озадаченными сердитыми взглядами. Блайт оставалось лишь кусать губы, изо всех сил стараясь сдержать готовые пролиться слезы.

«Рейдер был абсолютно прав, сказав, что я не стою хлопот, которые ему причиняю», – с горечью думала Блайт. Полагая, что она богата, он предоставил ей свою каюту, свои вещи, кормил ее отменными блюдами, запрещал работать, даже дал кокосовое масло для смягчения кожи рук. Откровенно говоря, на корабле Блайт жилось гораздо лучше, чем в собственном доме. Если не считать случайных угроз со стороны пиратов, то с ней еще никогда не обращались так хорошо. А она ничем не может им отплатить! Блайт ощущала себя совершенно никому не нужной: ни семье, ни пиратам. Более того, она несла ответственность за то, что из-за нее команда потеряла впустую целых три недели.

Блайт посадили в некое подобие качелей и подняли на борт корабля. Она не могла заставить себя посмотреть в глаза тем, кто с нетерпением дожидался ее на палубе. Ричард, Вилли, Клайв и еще несколько пиратов тут же обступили Блайт, требуя объяснений. Но тут появился Рейдер и быстро увел ее в каюту.

С грохотом закрыв дверь, Рейдер швырнул на пол сумку и, схватив Блайт за подбородок, заставил ее посмотреть себе в глаза.

– Я хочу все знать, – тихо произнес он. «Лучше бы Рейдер заорал», – подумала Блайт, стоя ни жива ни мертва.

– У нас просто-напросто нет денег, – начала она дрожащим голосом. – Мой отец не богат. Но даже если бы у него и были деньги, он все равно не знал бы, что делать с вашей запиской, даже если бы прочитал ее.

– Что значит «не знал бы, что делать»?

– Отец… немного не в себе, – почти шепотом призналась Блайт и в страхе зажмурилась.

– Похоже, что так, раз позволил девчонке вести дела, – проворчал Рейдер и вдруг вспомнил пустые полки магазина. – Боже, да вы же разорены! Он что, сумасшедший?

– Да… нет! – Блайт открыла полные боли глаза. – Отец не сошел с ума, просто иногда забывает, где находится, и совершенно не задумывается о таких вещах, как еда и дрова для камина. Но я справлялась. Я вела дела в магазине. Однако пришли англичане и сказали, что все будет хорошо, если…

Они обещали, что наша торговля будет процветать, если я…

Блайт стыдливо отвела глаза, и Рейдер прекрасно понял, что скрывалось за этим «если». Да, слишком многие, в том числе и он сам, хотели бы обладать ее телом.

– Торговля заглохла, – продолжала Блайт. – Мне пришлось продавать вещи из дома, чтобы как-то выжить…

Постепенно в голове Рейдера вырисовывалась довольно четкая картина ее существования, многое становилось ясно. Теперь он знал, почему в первую встречу принял Блайт за служанку.

– Продавала вещи? Значит, твой отец рехнулся, а ты все взвалила на себя? Неужели больше некому было вести дела?

Она покачала головой, чувствуя, что слезы вот-вот вырвутся наружу.

– Нет, право же. Нана больна, не может ходить, а миссис Дорнли, наша экономка, боится даже показаться на глаза мяснику, не то что банде пиратов.

Блайт с трудом проглотила комок в горле.

– Но кто-то же мог что-нибудь продать, чтобы вызволить тебя из рук головорезов! – рявкнул Рейдер.

– Но больше нечего продавать. Серебро, мебель, люстра… Господи, это моя вина… Я за это в ответе… – По ее щекам покатились слезы.

– В ответе?! – взорвался он. – За что? За сумасшедшего отца? За старую больную бабушку? За трусливую экономку? За англичан?!

«Господи, неужели она действительно думает, что несет за это ответственность?» – недоумевал Рейдер.

– Да, я несу за это ответственность, – словно прочитав его мысли, повторила Блайт. – Я всегда за все отвечала. Меня так воспитывала Нана. Конечно, я могла бы выйти замуж за Невилла Карсона и иметь деньги, но… меня стошнило после его поцелуя, и ему это не понравилось…

– О Боже!

– Поэтому именно я виновата в том, что мы бедны и что у нас нет денег, чтобы заплатить выкуп.

– Разрази меня гром! – воскликнул Рейдер, не зная, то ли задушить, то ли обнять эту Вул-вич.

Блайт сжалась под его взглядом. Слезы градом катились у нее по щекам.

– Мне так жаль…

Рейдер совсем растерялся. В нем яростно боролись джентльмен и пират. Опасаясь сделать то, о чем потом может пожалеть, он повернулся и пулей вылетел за дверь.

Подумать только! Они похитили Блайт, угрожали ей, а она еще стоит и извиняется за то, что такая добродетельная и такая бедная! Господи, как все это объяснить своим людям?!

Рейдер нашел всю команду на палубе и по серьезному виду пиратов догадался, что они уже в курсе постигшей их неудачи. Но не успел он и рта раскрыть, чтобы все как следует объяснить, как к нему приблизился Вилли, подталкиваемый Клайвом и Шарки.

– Капитан, – вздохнув, прошепелявил Вилли, – Бастиан Кейн рассказал нам о Вул-вич: что у нее нет денег, и что мы похитили не того, кого следовало.

Рейдер побледнел и обвел пиратов убийственным взглядом.

– Я и все остальные, – заторопился Вилли, опасаясь его гнева, – мы все обсудили и проголосовали.

Он повернулся за поддержкой к другим пиратам, и те дружно закивали, выражая согласие. Рейдер весь напрягся, когда вместо Вилли заговорил Клайв.

– Мы все решили отказаться от нашей доли, даже Бастиан Кейн, – он кивнул в сторону Бастиана, который с преувеличенным вниманием рассматривал свои сапоги. – Мы не можем причинить зло нашей Вул-вич, капитан. Полагаем, ты сам знаешь, как с ней поступить, ведь ты тоже когда-то принадлежал к высшему обществу.

Рейдер потер ладонями лицо, раздираемый гордостью за свою команду и охватившим его смятением. Да, у этих грубых, неотесанных парней все же есть сердце, и Вул-вич каким-то образом сумела их разжалобить.

Рейдер пробормотал что-то насчет того, что такое решение все упрощает, хотя сам ни минуты не верил в это. Они лишь переложили всю ответственность за судьбу Блайт на его широкие плечи, так и не ответив на вопрос: что же с ней делать?

Приказав поднять паруса и взять курс на юг, Рейдер отправился на корму и долго стоял там, провожая глазами удаляющуюся полоску берега.

Блайт зажгла фонарь и робко присела на край койки. Жизнь становилась все хуже и хуже. Никогда еще она не чувствовала себя такой подавленной, такой никчемной. Где-то в тайниках своей души Блайт все же надеялась, что кто-нибудь из домочадцев найдет способ вызволить ее из плена, но, увы… Сегодня подтвердились самые худшие опасения.

Господи, что ей теперь делать? В лучшем случае можно было бы упросить Рейдера высадить ее на берег, а уж там она как-нибудь сама доберется до дома. А вот как вернуться к прежней жизни? Опять иметь дело с Невиллом Карсоном, который, возможно, просто не захочет ее видеть после того, как она побывала в руках пиратов? Теперь ее репутация разбита в пух и прах. Никто не поверит, что она побывала в руках красавца-пирата и осталась девственной. Признаться, Блайт сама не могла в это поверить. Она сгорбилась, понурив голову.

Самым ужасным во всей этой истории было то, что ей уже никогда не забыть Рейдера Прескотта, не выбросить из головы его нежных поцелуев и прикосновений, никогда не узнать, чем бы могло завершиться это сладкое безумие его ласк.

Полчаса спустя Рейдер вернулся в каюту в более удрученном состоянии, чем вышел оттуда. Логика подсказывала ему, что нужно немедленно избавиться от Блайт Вулрич, высадить ее на берег. Слишком глубоко затронула она его сердце, слишком сильно повлияла на его мироощущение, а кроме того, ей удалось каким-то образом смягчить сердца его людей. Что, если это приведет их к гибели? Ведь для того чтобы выжить в суровой борьбе за существование, пират должен быть жестоким и беспощадным.

Черт возьми! Рейдер считал себя настоящим пиратом, чтобы завоевать то, что ему хочется: Вул-вич. Он мечтал чувствовать под собой ее горячее извивающееся тело, слышать ее стоны, смаковать ее пурпурные губы. Рейдер желал заклеймить тело Блайт своим обладанием, сделать так, чтобы она принадлежала только ему одному. Он был просто одержим желанием взять то, что хочет.

– Ты им сказал? – Блайт поднялась с койки, вопросительно посмотрев в глаза Рейдера; она вдруг прочитала в них что-то такое, от чего у нее по спине пробежал холодок.

– Они все знают.

– Полагаю, твои люди очень разозлились. – Блайт тоже передался жар его тела, сердце бешено забилось у нее в груди.

Она просто не могла оторвать взгляда от лица Рейдера и, облизнув внезапно пересохшие губы, спросила:

– Что вы теперь со мной сделаете?

– Мои люди отказались от своей доли, все до одного. Они проголосовали и отказались, – словно обвиняя кого-то, произнес Рейдер, пожирая глазами Блайт; по сути дела, пираты уступили ему это соблазнительное тело.

– Значит, я свободна? – Блайт с трудом проглотила комок в горле, чувствуя странную истому внизу живота.

Рейдер взглянул на это милое лицо, на великолепно очерченные губы, на длинные густые ресницы… Господи, ну как он может ее освободить, когда весь сгорает от желания обладать ею?!

– Не совсем, – хрипло ответил Рейдер. – Кое-кому ты все же осталась должна.

– Кому? – выдохнула Блайт, догадываясь, о ком идет речь.

– Мне, – чуть слышно произнес он, не сводя с нее пылающего взора.

– Понимаю.

Блайт облизнула внезапно пересохшие губы. На самом деле она ничего не понимала. Ее сердце готово было выскочить из груди. Что Рейдер имеет в виду? Неужели он стремится к тому же, что и она? Господи, Блайт так хотелось стать желанной, нужной кому-нибудь. Она мечтала хоть раз в жизни испытать настоящую мужскую любовь, полную страсти и нежности. Но это мог дать ей только Рейдер Прескотт. Блайт торопливо опустила ресницы, чтобы скрыть пылающий в глазах огонь. Интересно, что означает этот жадный взгляд Рейдера? Возможно, он действительно желает ее?

– Почему бы тогда тебе не взять то, что ты хочешь? – Блайт вдруг поняла, как похожа сейчас на своего рехнувшегося отца. Да, нужно быть сумасшедшей, чтобы произносить вслух подобные вещи. – У меня есть единственное, что я могу тебе дать.

Рейдер едва верил своим ушам. Блайт подняла голову и твердо посмотрела ему в глаза.

– Люби меня, Рейдер Прескотт, люби меня прямо сейчас, – чуть слышно проговорила она, подстегиваемая жгучим желанием и отчаянной надеждой.

На секунду Рейдера словно парализовало. Господи, как это похоже на нее: взвалить на себя всю ответственность и принять решение за них обоих! Блайт стояла перед ним смущенная и взволнованная, предлагая то, чего он хотел с такой страстью, – себя.

Шагнув вперед, Рейдер взял лицо Блайт в свои ладони и жадно приник к ее губам, затем, словно опомнившись, оторвался от нее и пытливо посмотрел в глаза. Блайт ответила ему улыбкой, которую он так долго ждал.

Рейдер просто обезумел от радости и желания.

Обрисовав ладонями шею и плечи Блайт, он порывисто привлек ее к себе. Отдаваясь во власть его ласк, она закрыла глаза и призывно приоткрыла губы. Рейдер не заставил себя долго ждать: его язык тут же начал нежно исследовать влажную бархатистость ее рта.

Блайт теснее прижалась к нему и потерлась затвердевшими сосками о его грудь. Ее руки скользили по мускулистой спине Рейдера, и она испытывала истинное наслаждение от близости его сильного тела.

Охваченные возбуждением, они неистово ласкали друг друга, желая еще большей близости. Неожиданно Рейдер подхватил Блайт и отнес на койку, усадил к себе на колени, затем распустил ее волосы, которые пышной волной тут же упали ей на плечи. После этого его ловкие пальцы быстро расшнуровали лиф платья. Блайт затаила дыхание, когда оно вместе с нижней сорочкой соскользнуло с ее плеч.

Блайт нерешительно открыла глаза, и уперлась взглядом в загорелую, поросшую золотистыми волосками грудь. Рейдер стоял так близко, что она буквально кожей чувствовала исходящее от него тепло. Он ласково погладил ее плечи, грудь, скользнул ладонями к талии, затем опять вернулся к восхитительной упругой груди.

– Ты такая красивая, Вул-вич, – хрипло проговорил Рейдер.

– Разве? – удивилась Блайт, покраснев до корней волос.

Признаться, никто и никогда не называл ее красивой.

Красивая… Это слово отдавалось у нее в ушах звоном праздничных колоколов. Он сказал, что она красивая, значит, желал ее. Рейдер Прескотт действительно желал ее!

Рейдер уперся коленом в край постели и привлек к себе Блайт. Она со счастливым вздохом доверчиво прильнула к нему, упиваясь близостью его тела. Господи, как давно Блайт мечтала об этом, но даже не предполагала, что это будет так восхитительно!

Полностью освободив Блайт от одежды, Рейдер кончиками пальцев обрисовал контуры ее ног, начиная от щиколоток и заканчивая очень чувствительной внутренней поверхность бедер, затем, сгорая от возбуждения, быстро обнажился сам.

Блайт откинулась на спину, раскрываясь ему навстречу и чувствуя, что все ее естество жаждет принять его в себя.

Рейдер прижался к ней своим сильным мускулистым телом, продолжая целовать и ласкать, гладить грудь, легонько пощипывая соски. Затем его рука скользнула вниз. Блайт вздрогнула от такого смелого прикосновения, но тут же погрузилась в водоворот восхитительных ощущений, вызываемых искусными пальцами.

Рейдер не стал больше сдерживать себя и начал медленно проникать в ее лоно. Он делал это очень осторожно, но Блайт все равно каждый раз сжималась от напряжения. Приостановившись, Рейдер погладил ее по щеке.

– Я не сделаю тебе больно, доверься мне, прошептал он ей на ухо. – Доверься мне, милая Блайт.

Этот страстный шепот постепенно рассеял все страхи Блайт. Она зашла слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути. Блайт притянула голову Рейдера, приникнув к его губам, с трепетом ожидая, когда сольются их тела. И Рейдер не заставил себя долго ждать. Ободренный смелым поцелуем, он резким толчком проник внутрь ее тела.




ГЛАВА 12


Блайт на миг показалось, что у нее остановилось сердце, но вскоре она снова почувствовала его биение, так же как ощущала внутри себя толчки Рейдера. Она непроизвольно выгибалась ему навстречу, стараясь двигаться в едином ритме. Тогда он приподнял ее бедра, побуждая еще теснее слиться с ним.

Внутри Блайт зарождалось неведомое доселе ощущение, словно что-то подстегивало ее, заставляя постигнуть то, что, казалось, знало ее тело, но не знала она сама. И вдруг произошло что-то совсем невероятное: Блайт будто рассыпалась на тысячи разноцветных огней. У нее внутри словно взорвался праздничный фейерверк. Содрогнувшись, Блайт прижалась к Рейдеру, извиваясь всем телом и хватая ртом воздух. Рейдер весь напрягся, а через мгновение его потряс страшной силы оргазм – такого, пожалуй, еще никогда не было.

Блайт не двигалась и едва могла дышать, придавленная тяжестью обмякшего тела Рейдера.

Наконец он погладил ее влажное от пота лицо и прошептал в самое ухо:

– Как ты?

– Или я наверху блаженства, или мертва, – также шепотом ответила она, немного напуганная случившимся и своими необычными ощущениями.

Шутка ли: только что Блайт пылала словно в огне, а теперь лежала совершенно опустошенная и вместо пламени остался лишь легкий дымок.

– Ты не мертва, милая. Определенно, ты находишься на вершине блаженства, – успокоил ее Рейдер, поудобнее устраиваясь рядом с ней и набрасывая легкое покрывало на их разгоряченные тела. Он нежно поцеловал губы, лицо, шею Блайт, затем приподнялся на локте и заглянул в глаза. – Я не причинил тебе боли? – участливо спросил Рейдер, впрочем, сомневаясь, что она скажет правду.

Блайт отрицательно покачала головой, прошептав:

– Так и должно быть? Я имею и виду то… что я почувствовала?

Рейдер кивнул. Кажется, она чем-то обеспокоена.

– Разве тебе не понравилось?

– Это было восхитительно, – потупилась Блайт.

– Но что же тогда? В чем дело? – встревожился Рейдер ее подавленным настроением.

– Это было так сильно, – она никак не могла подобрать подходящее слово. – Настоящее землетрясение, тайфун внутри тела. Господи, не удивительно, что все пытаются уберечь от этого молодых девушек.

Рейдер расслабленно улыбнулся и притянул Блайт к себе.

– Поверь, не каждая женщина испытывает подобное. Некоторые вообще ничего не чувствуют и не замечают.

– О?!

Блайт залилась краской и опустила глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Интересно, как может женщина этого не заметить?.. Неожиданно ей на ум пришел Невилл Карсон. Вспомнив о его грубых руках и отвратительных поцелуях, она поняла, что вряд ли смогла бы испытать с ним нечто подобное. Блайт снова посмотрела на Рейдера, начиная кое-что понимать. Господи, до чего же она наивна!

– Очевидно, все дело в тебе, не так ли? Ты знаешь, как доставить женщине удовольствие. – Блайт опять густо покраснела.

– Во мне? Хотелось бы так думать. Но если честно, все дело в тебе.

Перед мысленным взором Рейдера прошла череда совершенно безликих женщин, с которыми ему удалось пережить амурные приключения. Однако среди них не было ни одной, отдавшей себя без остатка, как это сделала Вул-вич. Самое удивительное – он сам испытал с ней то, чего никогда не испытывал с другими женщинами.

– Ты считаешь, что это моя заслуга? – потрясенно спросила Блайт.

– Тебе очень повезло, Вул-вич, – засмеялся Рейдер. – Не многие девственницы в первый же раз могут побывать на вершине блаженства. Смею надеяться, я тоже помог тебе в этом, – добавил он с наигранной скромностью.

Блайт посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Ты ведь делал… это с другими. – Почему-то сейчас мысль об этом не слишком тревожила ее. – Они тоже… не так ли? Я хочу сказать, тоже чувствовали, что внутри у них словно взрывается фейерверк, а потом останавливается сердце, да?

Рейдер улыбнулся и погладил Блайт по щеке.

– Так было с тобой, моя золотоглазая? Она молча кивнула.

– Я испытал то же самое. Это было просто восхитительно! Сейчас я даже не могу, да и не хочу вспоминать других женщин. Ты удивительная. – Рейдер чмокнул Блайт в кончик носа. «Судя по всему, ее пуританское воспитание опять дает о себе знать, – подумал он. – Нельзя позволять ей переживать понапрасну». – Перестань волноваться и выяснять, чья заслуга в том, что нам было так хорошо. Просто лежи рядом, наслаждаясь каждым мгновением.

Обняв Блайт, Рейдер прижал ее к своей груди, упиваясь прикосновениями нежного тела. Блайт блаженствовала рядом с ним, успокоенная его словами. Уткнувшись лицом в сладко пахнущую кокосом грудь Рейдера, она прошептала:

– Это действительно было чудесно.

– Я тоже так думаю, – довольно проговорил он. Блайт проснулась, когда слабый утренний свет робко проник в окошко каюты. Она тут же вспомнила, что произошло вчера между ней и Рейдером, и ужаснулась своему поведению, впрочем, нисколько не жалея об этом. Наконец ей довелось испытать любовь настоящего мужчины. Это оказалось захватывающе, хотя и немного пугало. Блайт, вздохнув, посмотрела на спящего Рейдера. Господи, как же он красив! Как нежны его поцелуи, как искусны руки!

Не удивительно, что в его объятиях побывали сотни, тысячи женщин. Чувствуя, как неожиданно защемило в груди, Блайт решила больше не думать об этом. Она осторожно высвободилась из объятий Рейдера и перекатилась на самый край постели. Соскользнув на пол, девушка торопливо пересекла каюту, чувствуя, как каждый шаг ноющей болью отдается внизу живота.

Блайт достала из сумки рубашку и торопливо натянула ее на себя. «Нужно успеть умыться, пока не проснулся Рейдер», – билось у нее в голове.

Однако Блайт опоздала. Рейдер уже давно наблюдал за ней из-под опущенных век. Как же она соблазнительна в его рубашке! Когда Блайт наклонялась, в распахнутом вороте виднелась ее восхитительная грудь, а тонкая материя туго натягивалась, обрисовывая ягодицы. Почувствовав возбуждение, Рейдер решительно откинул покрывало. Ничего не замечая, Блайт ставила на стул то одну, то другую ногу, протирая их влажной тканью. Поглощенная своим занятием, она не слышала его приближения.

– О-ох! – Блайт подпрыгнула от неожиданности, когда Рейдер вдруг схватил ее за талию и прижал к себе.

– Не представляешь, как ты соблазнительна в этом наряде. Никогда не думал, что обтирание холодной водой может быть так эротично, – проговорил он, покрывая поцелуями шею Блайт, потом запустил руки под рубашку, чтобы погладить ее прохладные груди.

– Пожалуйста, – Блайт облизнула внезапно пересохшие губы, – мне нужно одеться…

– Не сейчас, Вул-вич, еще слишком рано. Пойдем в постель.

В глазах Блайт промелькнуло беспокойство.

– Но право же, я уже выспалась, – удивилась она, не понимая, почему он опять ласкает ее, прижимаясь твердой мужской плотью.

– Но ведь у тебя была ночь расплаты, – засмеялся Рейдер, многозначительно стиснув ее грудь, потом подтолкнул Блайт к кровати, но она крепко вцепилась в край стола.

Тогда Рейдер опустился в кресло и притянул ее к себе, обнажив в улыбке белые ровные зубы.

– Хорошо, дай хотя бы посмотреть на тебя.

– Мне кажется, ты уже достаточно видел, – покраснев, Блайт уставилась куда-то поверх его головы.

– Недостаточно, – возразил Рейдер, опуская с ее плеч рубашку; та соскользнула на пол, оставляя тело Блайт открытым его глазам, рукам и желанию. – Знаешь ли ты, как красива и как желанна?

Блайт отчаянно замотала головой, не соглашаясь с ним. «Наверняка она хочет услышать это еще раз», – сообразил Рейдер и улыбнулся.

– Да, ты очень красивая. Какие восхитительные плечи.

– Слишком широкие, – запротестовала Блайт. – А упругие груди с розовыми сосками, которые так и манят к себе…

– Они слишком большие… – Блайт закрыла глаза, когда он поцеловал ее левую грудь. – И выступают из корсета.

Рейдер засмеялся и погладил ягодицы Блайт.

– У тебя бесподобная попка, Вул-вич. – он помолчал, наблюдая за ней. – Не возражаешь?

– Я… плохо разбираюсь в этом, – чуть слышно ответила Блайт.

О Господи, чем она занимается?! Стоит совершенно обнаженная перед мужчиной и обсуждает с ним такие вещи! Невероятно!

– Тебе нужно как следует себя изучить. Поверь, я отлично разбираюсь в женских прелестях, так что можешь мне доверять.

При этом Рейдер так лукаво изогнул бровь, что Блайт едва смогла удержаться от смеха.

– Итак, на чем я остановился? А! Ноги! Боже правый, женщина, какие у тебя ноги – такие длинные, такие стройные!

Его ладони заскользили вниз по ее ногам, затем медленно поползли вверх, по внутренней стороне бедер. Когда пальцы Рейдера коснулись темных завитков внизу живота Блайт, она испуганно вздрогнула, стыдливо залившись краской, но он схватил ее за руку.

– Ты не должна так краснеть, милая. Оставь это для невинных девушек. У тебя очень тонкая талия и прелестный маленький животик, с таким соблазнительным пупком посередине. – Рейдер притянул ее к себе и легонько куснул возле пупка.

Блайт ахнула, а он тут же принялся усердно зализывать место укуса.

– Полагаю, в пупках ты тоже не разбираешься. Так вот, они бывают двух видов: втянутые и выпирающие. – Рейдер вдруг выпрямился, указав на свой живот. – Твой точно такой же, как мой, видишь?

Блайт невольно посмотрела вниз и вдруг увидела направленную прямо на нее его возбужденную плоть. Она испуганно отпрянула, но Рейдер снова удержал ее за руку.

– Извини, я забыл, что ты не привыкла иметь дело с мужчинами. – Он снова опустился в кресло и усадил Блайт к себе на колени. – Рядом с тобой я забываю обо всем, моя ясноглазая. Ты заставляешь меня гореть словно в огне. Успокойся, давай просто посидим.

Блайт вся дрожала. Она ощущала под собой его твердую плоть и старалась отодвинуться, но Рейдер не давал ей этого сделать. – Представь, что его там нет. Блайт решилась поднять глаза. Рейдер улыбнулся ей в ответ с таким восхищением, что она едва не растаяла в его руках. Их губы слились в поцелуе, и Блайт обвила руками шею Рейдера, прижимаясь к нему всем телом. Его руки заскользили по ее плечам, спине, бедрам, зажигая внутри знакомый огонь.

Блайт беспокойно заерзала, стараясь унять сладкое томление внизу живота, и Рейдер понял: пора действовать. Он легко поднялся вместе с ней и направился к кровати. Блайт сразу догадалась, к чему это может привести. Она готова была принять его, ощутить внутри себя эти восхитительные движения, но все это было связано с таким потрясением…

Рейдер почувствовал ее напряжение, и его рука застыла на пушистом холмике внизу ее живота.

– Не думаю, что мне хочется снова заняться этим, – прошептала Блайт.

– Я лишь хочу доставить тебе удовольствие. Помнишь, как хорошо…

Она вздрогнула, и в ее глазах промелькнул страх.

– Я думал, тебе понравилось.

Рейдера вдруг осенило, что несмотря на страстность своей натуры Блайт Вулрич, очевидно, совершенно непривычна к любым наслаждениям. Ему следует постепенно приучать ее получать удовольствие от любовных ласк. Он должен сдерживаться, а вместо этого ведет себя как последний неопытный подонок, одним словом, как пират.

Как же побороть ее страх? Как объяснить Блайт, что она не совершает ничего ужасного, что не стоит бояться своей чувственности? И Рейдер решил, что нужно еще раз заставить ее пройти весь этот путь.

– Ты можешь не делать этого, если не хочешь. Любить можно по-разному. Это как музыка – разный ритм, разные звуки, ни одной похожей мелодии, – говорил он, лаская ее грудь и целуя шею. – Я остановлюсь, как только пожелаешь, золотоглазка.

Блайт растерялась. Музыка… Рейдер сказал, что это похоже на музыку. Действительно, эти необычные ощущения музыкой отзывались в ее душе. Он тоже хочет услышать музыку, значит, желает ее. Эта мысль заставила Блайт страстно ответить на его поцелуй.

Теперь Рейдер действовал крайне осторожно и не торопил ее, покрывая поцелуями это восхитительное тело. Когда же он в конце концов оказался сверху Блайт, она не оттолкнула его.

– Откройся мне, золотоглазая, – чуть слышно прошептал ей на ухо Рейдер. – Позволь мне ласкать тебя.

Вскоре его искусные руки заставили Блайт забыть обо всем на свете, кроме одного: желания принадлежать ему.

– Ты хочешь меня? – Рейдер приподнялся над ней, вглядываясь в ее лицо.

Блайт закрыла глаза и беспомощно кивнула. После нежного поцелуя Рейдер медленно вошел в нее. Неожиданно она почувствовала, что хочет чего-то большего, хочет повторения того самого ощущения, испытанного ею в первый раз. Блайт задвигалась быстрее, всхлипывая и задыхаясь.

– Пожалуйста, о, пожалуйста, – простонала она.

– Ты уверена, что хочешь этого?

– О да, Рейдер, пожалуйста, – извивалась под ним Блайт, больше всего на свете желая сейчас, чтобы его сильное тело дало ей избавление от этой сладостной пытки.

Рейдер дважды возносил Блайт на вершину блаженства, а на третий раз сам присоединился к ней.

Это было просто чудесно! Блайт испытала полное удовлетворение, чувствуя уже не опустошенность, а приятную пресыщенность. По всему телу разливалась сладкая истома. Пожалуй, никогда в жизни ей еще не было так хорошо и радостно. И все благодаря Рейдеру Прескотту, этому красивому, суровому, непредсказуемому пирату.

– Это похоже на музыку. Я слышала арфу, – прошептала Блайт, проводя кончиками пальцев по его щеке и губам.

– Да, золотоглазая, я тоже слышал музыку, – согласился Рейдер, устраиваясь рядом с ней и поправляя влажную прядь волос, закрывающую ее лицо.

Господи, ему не приходилось испытывать раньше ничего подобного! Он едва дышал. Это было так восхитительно!

Блайт взяла руку Рейдера в свою и начала по очереди целовать кончики его пальцев, вдыхая неповторимый мужской аромат.

– У тебя такие нежные руки, – вздохнула она, приложив его ладонь к своей груди. – Ты собираешь красивые, изящные вещи, читаешь стихи, знаешь языки, разговариваешь как джентельмен. Как же получилось, что ты стал пиратом?

Рейдер искоса посмотрел на Блайт.

– Меня постигла неудача. Нет, скорее, это просто судьба. Я занимался контрабандой и пересекал Ла-Манш, собираясь продать шерсть, не заплатив пошлину. Нас обложили огромным налогом…

– Нас?

– Землевладельцев, – пояснил он. – Моя семья владела землей. Короче, той ночью меня арестовали, и если бы не Бастиан, то уже давно бы повесили. Он отбил меня у таможенников и захватил шлюп. Первое время я плавал у него штурманом. Дела наши шли успешно. Вскоре у нас было уже два судна. Я стал капитаном. Мы с Бастианом работали в паре, но его корабль затонул, утащив на морское дно очень ценный груз. – Рейдер прикрыл глаза, словно вспоминая события давних лет. – В прошлом я не ладил с отцом, позорил семью. Меня дважды выгоняли из Оксфорда. Я, как паршивая овца, портил все стадо. Мои братья делали то же самое, что и я, но им всегда удавалось ловко провести отца. Если мы, например, забавлялись по ночам со служанками, то я попадался, а они – нет. Что поделаешь – судьба, – с горечью добавил Рейдер.

Блайт ласково погладила его по щеке.

– Твой отец… был важной персоной?

– Хотел быть и добивался этого любыми средствами.

Честь семьи… Оксфорд… Служанки… Кажется, Блайт начала кое-что понимать.

– Твой отец – дворянин, да?

«Как она догадалась?» – удивился Рейдер, утвердительно кивнув. Блайт с улыбкой смотрела на его озадаченное лицо.

Любой при взгляде на Рейдера наверняка понял бы, что он рожден, чтобы быть по меньшей мере принцем.

Она потерлась щекой о его грудь и произнесла:

– Не волнуйся: я никому не скажу.

Между ними воцарилось недолгое молчание, затем Блайт сонно окликнула:

– Рейдер?

– М-м-м?

– Расскажи мне о носорогах…

Рейдер посмотрел на спящую Блайт и, несмотря на усталость и пресыщение, сразу расхотел спать. Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо. Блайт была для него самой желанной женщиной на свете. Ни одна из ранее знакомых женщин не вызывала в Рейдере столько страсти, нежности, ревности и обожания. Как ни странно, но Блайт вовсе не стремилась его завоевать. Тем не менее одного взмаха ее ресниц оказалось достаточно, чтобы он вмиг забыл обо всем на свете. В чем же заключался ее секрет? Почему Блайт Вулрич обрела над ним такую власть? Может, потому что доверяла ему?

Неожиданно Рейдеру захотелось прыгать, бегать, орать во все горло. Но он осторожно слез с койки и, стараясь не шуметь, умылся и оделся, все время поглядывая на Блайт.

Выходя из каюты, Рейдер заметил Ричарда, тут же приказал ему отыскать большую деревянную лохань, притащить сюда, затем наносить из камбуза горячей воды, много воды.

– И проследи, чтобы она была горячей.

– Зачем тебе целая лохань горячей воды? – осведомился Ричард.

– Чтобы принять ванну. – Видя недоумение юноши, Рейдер взорвался. – Черт возьми, если я хочу, чтобы она приняла ванну, значит, так тому и быть!

Кивнув, Ричард поспешил прочь. Рейдер хмуро посмотрел ему вслед, мечтая о том, чтобы никто и ничто не испортило его хорошего настроения.

Однако едва он ступил на палубу, как сразу почувствовал на себе любопытные взгляды Бастиана, Вилли, Клайва, Шарки и многих других. Пираты сразу заметили его гладко выбритое лицо, тщательно причесанные волосы и необычную упругость походки.

Все прекрасно знали, где их капитан провел эту ночь, и слышали, как он заказал для Вул-вич ванну. Ванну! Рейдер все-таки сделал это – переспал с ней. Они отказались от своей доли, доверили ему ее судьбу, а Рейдер пошел и тут же подмял Вул-вич под себя! Команда даже не знала что и думать, поскольку из каюты не доносились ни крики, ни стоны.

Но Бастиан обо всем догадался. Одного взгляда на пресыщенную физиономию Рейдера было достаточно, чтобы понять, что произошло. Черт возьми! Весь его блестящий план с треском провалился!

Да, Блайт Вулрич разочаровала Бастиана. Рейдер был прав, утверждая, что нельзя доверять женщинам из высшего общества. Мало того, что она оказалась нищей, так еще и затащила его партнера в постель! Гром и молния!

– Ну-ну, – Бастиан подошел к Рейдеру. – Вижу, у тебя отличное настроение.

– Никогда не чувствовал себя лучше, – согласился тот, выжидательно уставившись на Бастиана.

– Полагаю, раз ты уже насытился ею, пора высадить эту Вул-вич на берег.

Рейдер недобро прищурился.

– Это тебя не касается.

– Вот здесь ты ошибаешься, – поскреб подбородок Бастиан. – Еще как касается, причем не только меня, но и всей команды. Раз ты с ней переспал, значит, она теперь не добыча, а подружка. Согласно же нашим правилам, женщинам не место на корабле.

– Вул-вич не добыча и не подружка. Она совершенно другое.

– Ну, после этой ночи, думаю, ты узнал, чем она отличается от других, – упорствовал Бастиан. – Тем не менее женщина на корабле приносит несчастье. Ты был прав насчет шерсти. Поверь: и женщина, и шерсть принесут нам несчастье.

Рейдер пытался разгадать, к чему он клонит. Они плавали вместе уже десять лет, и Рейдер знал практически все трюки своего партнера. Не выдержав его испытующего взгляда, Бастиан решил играть в открытую.

– Какие у тебя насчет нее планы, Рейдер? Все хотят это знать. Мы в курсе, что ты переспал с Вул-вич. – Заметив, как окаменело лицо Рейдера, Бастиан понял, что попал в больное место.

– Я еще не решил.

– А что тут решать? Нужно либо высадить ее на берег, либо продать, чтобы возместить наши убытки.

– Проклятие, Бастиан! Мне бы не хотелось, чтобы ты вынудил меня всадить в тебя нож. – Рейдер схватил партнера за рукав и обдал таким ледяным взглядом, от которого у того мороз пробежал по коже.

Бастиан отступил назад.

– Господи! Неужели ты собираешься оставить ее на борту? – Молчание Рейдера подтвердило его догадку. – Это же сущее безумие! – воскликнул Бастиан, бросаясь прочь, затем останавливаясь. – Ты видел, что она сделала с командой. Они бегают за ней как собачонки. Если придется сражаться, Вул-вич наверняка хлопнется в обморок или примется умолять тебя не вступать в битву с противником. Возможно, она даже заставить тебя встать на колени перед Беном Харвеем и умолять его о пощаде. Опомнись! Ты же знаешь этих женщин. Она уже вьет из тебя веревки. Ванна! Одно это чего стоит!

– Если я решу оставить ее, Бастиан, я непременно сделаю это, черт возьми! – зловеще прохрипел Рейдер. – И нечего мне указывать. Убирайся!

– Кто-нибудь тебя все-таки образумит, – скрипнул зубами Бастиан. – Боже мой! Если она останется, скоро ты сам не заметишь, как начнешь развешивать на стволах пушек ее нижние юбки, а пороховой склад превратишь в детскую! Сам же говорил, что семя, попавшее в…

– Черт возьми! Я достаточно тебя наслушался! – Рейдер весь напрягся от гнева. – Я все решу сам, а если ты скажешь еще хотя бы одно слово, клянусь, высажу тебя на остров без воды и одежды!

Побледнев, Бастиан резко повернулся и удалился. Некоторое время Рейдер стоял на палубе в полном одиночестве. Его приподнятое настроение быстро улетучилось. Конечно, нельзя винить во всем Бастиана. Во многом виноват он сам.

Рейдер так сильно желал Вул-вич, что забыл обо всем на свете, в том числе и об ответственности перед своими людьми. Глядя на беззаботно танцующие волны, он понял, что только ухудшил и без того сложную ситуацию. Рейдер чувствовал, что не может отказаться от Блайт, что его снова непреодолимо влечет к ней. Теперь, вкусив ее сладость, он жаждал ее снова и снова.

Господи, что же делать? Блайт Вулрич по своей сути глубоко порядочная девушка. Кроме того, она принадлежит к высшему обществу и живет по его законам. После всего случившегося свет наверняка отвернется от нее. Блайт будет страдать от всеобщего презрения. Боже, что он натворил! Он погубил ее, поступил как последний подонок, воспользовавшись ее слабостью и неопытностью. Рано или поздно Блайт это поймет. И даже упиваясь их близостью, она будет считать, что совершает большой грех. Золото в ее глазах постепенно превратится в свинец. Блайт наверняка сочтет себя падшей женщиной.

Рейдер побледнел, чувствуя в душе пустоту. Как же он может оставить ее на борту, если не знает, что случится с ним через минуту? Пират есть пират. Никто не застрахован от гибели. А если у Блайт появится ребенок?

Проклятие! Рейдер с надеждой посмотрел на небо, желая, чтобы его сейчас поразила молния, положив конец этим жалким причитаниям. Но над ним приветливо сияло ясное солнце, небо было голубым и безоблачным, а море – тихим и ласковым.

Впрочем, Рейдер знал, что ему делать: он отправит свою Вул-вич домой.




ГЛАВА 13


Наблюдая за Ричардом, который сновал туда-сюда, таская бесчисленные ведра горячей воды, Блайт не могла поверить своим глазам. Только когда он удалился, кивнув на прощание, она убедилась, что посреди каюты действительно стоит деревянная лохань, почти до краев наполненная горячей водой.

Блайт соскочила с койки, прикрываясь покрывалом, на цыпочках приблизилась к лохани и осторожно попробовала воду. О, как раз то, что нужно! Схватив кусочек мыла, Блайт сбросила покрывало и залезла в воду.

Какое блаженство! Как давно она не принимала горячую ванну! О, это просто восхитительно! Блайт с нежностью подумала о своем благодетеле. Говорят, подарок заключает в себе частичку того, кто его дарит. Ей казалось, что блаженство от прикосновения к коже горячей воды сравнимо разве что с прикосновениями разгоряченного тела Рейдера Прескотта.

Перед ее мысленным взором возникло его точеное лицо с чувственным ртом. Она начала медленно намыливаться, представляя, что это Рейдер ласкает ее своими умелыми руками. Неожиданно Блайт почувствовала себя такой счастливой, как никогда в жизни.

Она желанна, и этим все сказано. Прочь мысли об ответственности, обязанностях! Рейдер хочет ее, потому что она дарит ему наслаждение и, возможно, немного радости. А для Блайт быть желанной – почти равносильно тому, что быть счастливой. Рейдер Прескотт победил все ее страхи и сомнения, подарил радость и величайшее наслаждение и… назвал красивой. Теперь Блайт действительно ощущала себя красивой!

Ричард уже два раза стучался в дверь, и Блайт дважды прогоняла его, желая как можно дольше насладиться удовольствием, получаемым от горячей ванны. Затем она долго одевалась и причесывалась. Блайт облачилась в новое бархатное платье, которое сама сшила из роскошных нарядов, обнаруженных в сундуке Рейдера. Это платье казалось ей слишком роскошным, чтобы носить просто так. Но сегодня у нее появился повод его надеть. Цвет бархата напоминал цвет глаз Рейдера – такой же изменчиво-зеленый, то ласкающий, то холодный. Блайт блаженно вздохнула, чувствуя себя легкой и расслабленной.

Наконец Ричард принес уже трижды подогретый завтрак. Блайт с улыбкой извинилась за то, что провозилась так долго. Ричард, конечно, тут же растаял и принялся с энтузиазмом таскать воду обратно из ванны.

Блайт наслаждалась каждым кусочком, попадающим ей в рот. Да, завтрак был просто великолепен! А какой ароматный чай! Покончив с едой, она с удовольствием откинулась на подушки.

Перед полуднем в каюту зашел Рейдер. Блайт торопливо поднялась ему навстречу, вся сияя от счастья.

– Извини, что я так долго занималась своим туалетом, но ты тоже виноват в этом. Ванна была восхитительна. Спасибо.

Рейдер только кивнул, стараясь не пожирать ее глазами, но она была так красива, так желанна…

– Это, – прохрипел он и поспешно откашлялся, – … платье, которое ты сшила?

Рейдер не отрывал взгляд от выреза платья, обшитого бельгийскими кружевами.

– Да. – Блайт повертелась во все стороны, давая себя рассмотреть. – Тебе нравится? Я хотела сделать его более будничным, но кружево оказалось таким красивым, что я не удержалась и украсила им платье.

Она остановилась перед Рейдером, глядя на него сияющими глазами. Ее полуоткрытые губы и пылающие щеки говорили о том, что она жаждет его прикосновений.

– Ты… очень искусная портниха, – пробормотал Рейдер, направляясь к книжной полке.

Блайт было лестно это слышать, но почему он так натянуто улыбается? Она не знала что и думать.

– У меня большая практика. – Блайт с тревогой наблюдала за его бесцельным хождением по каюте. Сегодня Рейдер определенно был каким-то другим.

«Он собирается мне что-то сообщить», – вдруг догадалась Блайт и поняла, что любые его слова будут ужасны. У нее даже похолодели руки и бешено забилось сердце.

Рейдер рассеянно выдвинул ящик с картами, порылся в них, затем снова подошел к Блайт. Пират все-таки уступил место джентльмену, и теперь придется расплачиваться за свою вчерашнюю похоть.

– Я решил… – начал Рейдер и немного помедлил. – Я решил отослать тебя домой, Вул-вич. – Теперь ему предстояло объяснить причину. – Твое похищение было сплошной ошибкой. Нельзя ее усугублять, оставляя тебя на борту дольше необходимого. Все как один согласны с этим, поэтому отказались считать тебя добычей. – Он видел, как потемнели глаза Блайт, и проклинал себя за то, что причиняет ей боль.

– Отослать меня домой? – с трудом выговорила она. – Но у меня нет…

Блайт действительно не знала, есть у нее еще дом или нет. Она смотрела на окаменевшее лицо Рейдера, чувствуя, как кровь застывает в жилах. Ужасная ошибка?! Неужели их любовь была ошибкой? Разве Рейдер сам не хотел этого? Почему же теперь он не смотрит ей в глаза?

– Все было неправильно, все.

Его слова прозвучали словно удар хлыстом. Значит, Рейдер жалеет о том, что ласкал ее, шептал нежные слова, рассказывал о своем прошлом, жалеет, что любил ее?! Блайт стояла как пораженная громом, боясь поднять на него глаза.

– Мне не следовало проводить с тобой ночь. Если бы я мог повернуть время вспять…

«О, Господи, помоги мне», – думал Рейдер, ведь ему совсем не хотелось поворачивать время и стирать из памяти те восхитительные мгновения их близости. Какой же он эгоист! Заметив боль в огромных глазах Блайт, Рейдер едва не заключил ее в свои объятия.

– Это не твоя вина, – тихо произнесла она. – Я одна во всем виновата. Я вела себя непристойно. Порой я поступаю неправильно. Ты не должен чувствовать себя чем-то обязанным…

Итак, Блайт опять взвалила на себя всю ответственность.

– Нет. Мне следовало бы это знать. Черт побери, Вул-вич! Я не хотел обидеть тебя. – Рейдер шагнул к Блайт, но его ноги опять словно приросли к полу. – Я не хотел тебя погубить. – Он сжал кулаки, чувствуя, как все переворачивается у него внутри.

Погубить?! «Неужели я теперь падшая женщина, – растерялась Блайт. – Рейдер доставил мне столько радости и наслаждения и, оказывается, тем самим и погубил меня!»

Действительно, в высшем свете это мимолетное увлечение сочтут за падение. Блайт всегда была добродетельной, честной девушкой, и вот теперь она падшая. Но почему-то мысль об утрате добродетели страшила ее меньше, чем мысль об утрате Рейдера Прескотта. Больше всего на свете Блайт боялась, что он перестанет ее желать.

– Ты не должен чувствовать себя ответственным за мое падение, – проговорила она. – Люди все равно будут думать, что я падшая, независимо от того, трогал ты меня или нет. Раз меня похитили пираты, значит… По крайней мере, я испытала… – Ее голос оборвался. Судорожно сглотнув, Блайт добавила: – Право же, все было не так уж и плохо…

Рейдер по-прежнему не мог встретиться с ней взглядом.

Она резала его без ножа. Господи, это невыносимо, но он должен, просто обязан сказать ей правду.

– Да, золотоглазая, это было вовсе не плохо.

Рейдер опять шагнул к Блайт, но вовремя остановился, прекрасно зная: если сейчас коснется ее, то уже не сможет отпустить от себя. Будь он проклят! На его совести и так уже слишком много бед.

Блайт тоже сделала шаг вперед и застыла в нерешительности, поскольку Рейдер не стремился преодолеть возникшую между ними пропасть. Жгучие слезы покатились по ее щекам, и Блайт закрыла глаза. Услышав удаляющиеся шаги, она снова открыла глаза и наткнулась на пристальный взгляд Рейдера. «Может, еще не все потеряно», – мелькнула у нее спасительная мысль. Однако Рейдер только кивнул и вышел.

Блайт молча смотрела на закрытую дверь. Она так надеялась, что он хотя бы поцелует ее на прощание.

* * *


Днем Блайт появилась на палубе в своем обычном старом платье. Ее волосы были уложены в незамысловатую прическу, похожую на ту, что однажды сделал ей парикмахер Харри.

Пираты молча наблюдали за ней. Блайт робко улыбнулась одному, потом другому, но, прочитав презрение в их хмурых взглядах, вспыхнула от стыда. Разумеется, они презирают ее за то, что она нищая, а теперь к тому же и падшая женщина. Опустив голову, Блайт поспешила отойти подальше от этих укоризненных взглядов. Даже Ричард сегодня смотрел на нее с укором и разочарованием. Блайт не могла винить их за это. Она сама чувствовала себя предательницей и бесстыдной шлюхой.

Пираты видели, как Блайт вся сжалась при появлении Рейдера. Ее глаза словно прилипли к палубе, когда он подошел к ней, приветствуя кивком головы. Никто не сомневался: Рейдер заставил Вул-вич заплатить ему. Как же иначе? Что еще могло изменить такую милую девушку?!

Проницательный взгляд Бастиана сразу уловил перемену в отношениях Рейдера и Блайт. Он решил подойти к ним, чтобы прервать повисшую напряженную тишину.

– Ну, мисс Вулрич, скоро вы будете дома. Думаю, вы этому рады.

– Я… благодарна, – пробормотала Блайт, заставив себя посмотреть на Бастиана. Неожиданно она потянула руку и, опустив повязку ему на глаз, прошептала: – Вам она действительно очень идет.

При одном взгляде в ее ясные золотистые глаза у Бастиана болезненно сжалось сердце. Он потер рукой грудь и выпрямился, сделав глубокий вздох.

– Я тут кое-что придумала, – снова обратилась Блайт к Бастиану, поскольку не могла взглянуть на Рейдера, не то что заговорить с ним. – Раз вы отправляете меня домой, то есть способ возместить ваши убытки.

Бастиан весь превратился в слух. Краем глаза Блайт заметила, что Рейдер тоже прислушивается к ее словам.

– Вы можете послать еще одну записку с требованием выкупа… Невиллу Карсону. Все равно я попаду ему в руки. Если же я напишу, умоляя его о помощи, возможно, он заплатит. И у вас будет…

– Проклятие! – взорвался Рейдер.

– Погоди, – схватил его за рукав Бастиан. – У девчонки есть здравый смысл. Она возвращается домой и, возможно, пойдет с Карсоном к алтарю. Почему бы не заставить его раскошелиться?

– Действительно это единственно разумный выход из создавшейся ситуации, – выдохнула Блайт, заливаясь краской. – Карсон хотел жениться на мне… до того…

«До того как меня похитили… до того как я потеряла невинность, предложив себя Рейдеру Прескотту», – мысленно закончила Блайт.

Она наконец осмелилась взглянуть на него, и этот взгляд поразил Рейдера в самое сердце. Он вздрогнул, представив обнаженную Блайт в объятиях этого негодяя Невилла Карсона: как его грязные сальные лапы тискают ее нежную грудь, как он грубо вторгается в это прекрасное тело… Взревев, Рейдер схватил Бастиана за грудки.

– Нет, черт побери! Я не позволю продать ее этому негодяю! Это все равно, что отправить Вул-вич прямо в бордель. Ты сделал много подлостей, Бастиан, но такой низости я от тебя никак не ожидал.

Ярость Рейдера застала Бастиана врасплох.

– Но я… я не… – задыхаясь проговорил он.

– Черт побери! Она вернется домой, к своей семье на первом же корабле, который встретится нам на пути! – Рейдер как следует встряхнул своего партнера. – Слышишь?! И я оплачу ее проезд, будь ты проклят!

Блайт торопливо удалилась в каюту. Почти все, кто находился на палубе, проводили ее сочувственными взглядами, затем хмуро уставились на разъяренного капитана. Рейдер отпустил Бастиана и рявкнул на остальных, приказывая вернуться к своим делам, затем поручил Клайву взобраться на наблюдательный пункт, чтобы выяснить, не виднеется ли поблизости парус.

Схватившись за поручни, Рейдер уставился в море, чувствуя внутри пустоту. Как дорого он должен заплатить за сладостные мгновения любви? И сколько ему еще придется платить? Господи, неужели это судьба?!

* * *


Хорошо вооруженный шлюп «Херувим» на всех парусах шел из Чарлстона в Нью-Йорк. Он не относился к военным судам, но тем не менее под давлением англичан был вынужден перевозить боеприпасы и продовольствие для командования английской армии, штаб-квартира которого находилась в Нью-Йорке. «Херувим» двигался восточнее своего обычного курса из-за опасности столкновения с французскими кораблями, стоящими на рейде в заливе Делавэр.

Капитан шлюпа поднес к глазам подзорную трубу и сразу заметил на горизонте одинокий парус. Флага на мачте не было, но силуэт корабля показался ему знакомым: довольно длинный черный фрегат с широкой белой полосой вдоль всего корпуса… Глаза капитана возбужденно заблестели.

– О Всемогущий Бог! – взревел он. – Я знаю это судно – это «Виндрейдер»! Несется прямо на нас.

Встревоженные его криками, на палубу выскочили английские офицеры в красных мундирах.

– Прошу меня извинить, джентльмены, но я не могу уделить вам достаточно внимания, – прорычал капитан, бесцеремонно расталкивая их и бросаясь к пушкам. – Сейчас будет битва…

Увидев приближающегося «Херувима», Рейдер приказал поднять флаг для переговоров, затем повернулся к Бастиану и вручил ему подзорную трубу.

– Этот нам вполне подойдет. Груженый, идет на север, заявил он и послал Ричарда предупредить Блайт, чтобы она собирала вещи.

Быстро упаковав свой нехитрый багаж, Блайт остановилась посреди каюты, оглядывая ее сухими грустными глазами. Она пыталась убедить себя в том, что Рейдер поступает правильно, отсылая ее домой. Прошел почти месяц, семья наверняка отчаянно нуждается в ней. Пусть она потеряла невинность, но обязанности-то остались. Зачем мечтать о том, что никогда не сбудется?! Ей нужно заботится о семье и думать об отчем доме, если он, разумеется, все еще принадлежит Вулричам.

«Возможно, это даже и к лучшему, – думала Блайт. – Сейчас я покину корабль, и все останется в прошлом». Последние три дня были для нее просто невыносимыми. Рейдер избегал ее, пираты смотрели с явным неодобрением. Из-за этого Блайт почти не спала и не ела. Единственный, кто с ней разговаривал, – это Бастиан, но вряд ли это объяснялось его душевной добротой. Уж слишком открыто радовался он тому, что она скоро покинет «Виндрейдер».

Блайт набросила на плечи накидку и, прежде чем выйти из каюты, погладила морду носорога.

Сдерживая слезы, Блайт молча наблюдала за приближением корабля, который должен был увезти ее от Рейдера Прескотта.

А тем временем Рейдер громовым голосом отдавал приказы, то и дело поднося к глазам подзорную трубу. Он не смотрел в сторону Блайт, никто из пиратов не смотрел на нее. И она не могла винить их за это. Из-за этого похищения Рейдер и его команда считались пиратами и не могли собственноручно отвезти ее домой. Теперь им придется оплатить ей дорогу до Филадельфии или Нью-Йорка – еще одно неудобство и лишние затраты. И все из-за нее.

Но Блайт не могла не смотреть на Рейдера. Ее взгляд то и дело скользил по его широким плечам, по стройным ногам в ботфортах… Возможно, больше она никогда не увидит Рейдера, разве только в волшебных снах. Он же упорно не желал смотреть на нее. В конце концов Блайт закрыла глаза и отвернулась.

Что-то в поведении незнакомого судна показалось Рейдеру странным. Он тщетно вглядывался в подзорную трубу, пытаясь отыскать опознавательные знаки.

– Буква «X», – пробормотал Рейдер, – и никакого флага.

– Сколько пушек? – спросил Бастиан.

– Похоже, около восьми-двенадцати… А, вижу еще четыре.

Опустив подзорную трубу, Рейдер выжидательно уставился на Бастиана. На душе его почему-то было тревожно. Бастиан почувствовал взгляд капитана и понял его состояние. Он повел носом, принюхиваясь, затем повернулся к Рейдеру. Лицо его было серьезным.

– Кажется, они собираются на нас напасть. Я чую это.

Ветер донес запах серы.

* * *


Учуял или нет Бастиан запах серы – а точнее, пороха, – но он был прав: «Херувим» направил на них пушки, собираясь защищаться. Рейдер вновь посмотрел в подзорную трубу и уже встревожился не на шутку, заметив на палубе судна красные мундиры. Англичане…

– Красные мундиры. Разрази меня гром! Рейдер бросил взгляд на побледневшее лицо Блайт, и его охватили сомнения. Отдать ее в лапы англичан, которых она ненавидит, или найти причину, чтобы оставить на корабле?

«Но нет, пора кончать с этим», – одернул он себя.

– Поднять флаг Королевства, – гаркнул Рейдер. – Мы будем британцами.

Однако по мере сокращения расстояния между кораблями он все больше и больше склонялся к мысли, что им придется драться. Рейдер приказал Джимми заняться подготовкой пушек, и на палубе закипела работа. Блайт с испугом наблюдала за этими приготовлениями. Все пираты вмиг вооружились до зубов, а многие надвинули повязки на совершенно здоровые глаза.

Стоя у штурвала, Рейдер только успевал отдавать приказы. Теперь он точно знал: «Херувим» удирает от них. Он приказал Дину пошевеливаться с поднятием флага, и вскоре на ветру забился флаг Королевства.

То ли на них так подействовал флаг, то ли внушительные размеры и скорость «Виндрейдера», но «Херувим» неожиданно сбавил ход. Среди команды пронесся вздох облегчения. Рейдер приказал немного спустить паруса и занять позицию для переговоров. Затем ему подали рупор и, вскоре над морем раздался его оглушительный голос.

– Эй, там, на судне! Остановитесь для переговоров!

В ответ было слышно, лишь как ветер полощет паруса да волны бьются о борт корабля. Неожиданно на «Виндрейдере» не столько услышали, сколько увидели ответ «Херувима»: грозная вспышка огня и клубы серого дыма вырвались с борта судна, затем в море упало ядро.

– Проклятие! – вскричал Рейдер. – Они собираются драться! Бастиан…

Но Бастиан уже знал, что нужно делать, и только беззубо осклабился, прежде чем крикнуть:

– Заряжай!

Вскоре еще одно ядро упало совсем близко от «Виндрейдера», и Рейдер сам бросился к пушкам, на ходу отдавая приказы. Пираты быстро заняли свои позиции; в воздухе едко запахло порохом.

Блайт стояла ни жива ни мертва посреди этого ада.

К ней подбежал Рейдер и, схватив за руку, потащил за собой.

– Иди вниз! – он подтолкнул Блайт к люку, но она замерла, глядя на него невидящими глазами. – Иди в каюту, Вул-вич, и оставайся там. Иди же, черт побери! – встряхнул ее за плечо Рейдер.

Очнувшись, Блайт, спотыкаясь, начала спускаться вниз. Она совершенно не помнила, как добралась до каюты, и, усевшись на край койки, уставилась в окно.

Корабль весь сотрясался от залпов орудий. Немного придя в себя, Блайт начала различать голоса пушек. Вот пробасила пушка «Виндрейдера», ей тут же тенором откликнулись легкие орудия «Херувима», потом баритоном запели самые разрушительные пушки пиратов, напомнив Блайт, как одним ясным днем Джимми специально для нее зарядил одно из орудий, продемонстрировав его способности. Он смеялся, когда она зажала ладонями уши и присела от неожиданного грохота. Тогда Блайт тоже смеялась. Все это казалось ей детской игрой, а пушки – большими шумными игрушками.

Неожиданно в каюту ворвался Рейдер с саблей в одной руке и с револьвером в другой.

– Вот, Вул-вич. – Он протянул ей револьвер. Блайт даже не пошевелилась, тогда Рейдер сам сунул ей в руку оружие и заглянул в лицо. – Мы его захватим. Нас больше и пушек у нас больше. Но на борту будет очень жарко, поэтому оставайся здесь, Блайт. Если вдруг понадобится, возьми револьвер обеими руками и нажми на курок. И не дрожи! Ты меня слышишь?

Блайт молча кивнула. Ему многое хотелось сказать ей, но он предпочел не делать этого, а только быстро поцеловал ее в губы. Они еще долго горели после того, как Рейдер выскочил из каюты, захлопнув за собой дверь. Блайт посмотрела на револьвер, рукоятка которого уютно устроилась в ее руке. Не выпуская оружия, она присела на край койки, прислушиваясь к звукам сражения.

Ричард, Вилли, Шарки, Рейдер, Бастиан и Али – все сейчас находились там, наверху. Блайт слышала крики и звон металла, выстрелы и грохот пушек, Боже, когда же все это закончится?! Неожиданно пушки смолкли, зато шум на палубе стал еще громче. Судя по всему, там шел настоящий бой. Они взяли противника на абордаж или их взяли? Этого Блайт понять не могла. Но она точно знала: бой идет из-за нее, потому что Рейдер хотел отправить ее домой.

О Господи! Эти люди гибнут из-за нее! Сбросив с плеч накидку, Блайт начала горячо молиться. «Возможно, половина команды уже погибла, а я трусливо прячусь здесь», – пронеслось у нее в голове. Блайт посмотрела на дверь. Наверное, там очень страшно, но еще страшнее сидеть внизу и ничего не знать. И Стенли, и Клайв, и все остальные приняли ее, относились как к сестре. Возможно, сейчас они истекают кровью, а она хнычет за закрытой дверью.

Охваченная внезапной яростью, Блайт решительно взялась за дверную ручку и распахнула дверь. Едкий дым проникал в ее легкие, жег глаза, но она мужественно пробиралась туда, откуда доносились крики, стоны и звон сабель.

Вот по ступенькам скатился Стенли, сцепившись с каким-то небритым моряком. Блайт едва успела отскочить в сторону. Заметив краем глаза, что Стенли уже поднялся на ноги и схватился за кинжал, она бросилась на палубу, думая о Рейдере.

Палубу сплошь окутывал дым, со всех сторон раздавались крики, слышался звон шпаг, везде валялись скорченные тела раненых и убитых. Блайт увидела Бастиана, который яростно сражался с британцем в красном мундире. Неподалеку от них схватился в рукопашной Клайв. Вот старый Вилли вонзил кинжал в моряка «Херувима», и тот со стоном свалился за борт. Блайт с ужасом наблюдала за происходящим, не в силах понять, кто же все-таки побеждает. Ясно было одно: ее друзья сражались не на жизнь, а на смерть.

Поначалу Блайт охватила паника, ее ноги словно приросли к палубе, но потом в ней снова поднялась волна гнева, как тогда, когда пираты окружили ее, угрожая ножами и кинжалами. Она должна что-то делать, а не стоять здесь и не ждать неизвестно чего!

Блайт заметалась по палубе в поисках Рейдера. Наконец она заметила его неподалеку от штурвала сражающимся на шпагах с краснолицым британским офицером. Блайт замерла, когда их шпаги скрестились, но через мгновение Рейдер отбросил противника, ранив при этом в плечо. Внезапно откуда ни возьмись появился еще один в красном мундире с окровавленной шпагой в руках. Он опешил на долю секунды, удивленный присутствием на корабле женщины, но быстро опомнился и бросился на помощь раненому офицеру, чтобы помочь тому прикончить Рейдера.

Блайт пронзительно закричала, предупреждая Рейдера об опасности, но ее вопль потонул в общем шуме. Впрочем, какой-то отголосок, вероятно, долетел до Рейдера, потому что он вовремя успел уклониться от разящего удара. В это время слева появился второй офицер.

Блайт снова собралась закричать и взмахнула рукой, в которой держала револьвер. Неожиданно она вспомнила слова Рейдера: «Двумя руками… и нажми курок…». Схватив оружие, Блайт направила его на второго офицера.

Раздался выстрел, и англичанин, хрюкнув, осел на палубу. Секундное замешательство его напарника позволило Рейдеру нанести решающий удар. Все произошло в считанные секунды. Блайт не могла поверить, что все-таки выстрелила. Она бросилась к Рейдеру, по-прежнему сжимая в руке револьвер.

– Разрази меня гром! Блайт?! – изумленно уставился на нее Рейдер. – Не двигайся! – приказал он и огляделся, проверяя, нет ли угроз со стороны раненых офицеров, затем подбежал к Блайт, на ходу вытирая шпагу.

Внезапно все стихло. Раздавались только хрипы и стоны раненых, ни выстрелов, ни звона шпаг, ни грохота пушек… Тишина казалась зловещей, но Блайт поняла одно: сражение закончилось.

Постепенно начали собираться пираты. Кто-то поднимался с нижней палубы, кто-то возвращался с побежденного «Херувима». Рейдер подошел к Бастиану Кейну. Тот запрокинул голову и издал оглушительный торжествующий рев, к которому тут же присоединились все остальные.

Рейдер отыскал среди пленных капитана «Херувима», и ему стало ясно, почему тот отказался идти на переговоры с «Виндрейдером». Однажды, будучи еще членом команды третьеразрядного британского судна, нынешний капитан «Херувима» проиграл сражение с командой Рейдера и, конечно же, затаил зло на везучего капитана.

Распорядившись очистить палубу от трупов и оказать помощь раненым, Рейдер направился туда, где виднелась поникшая фигурка Блайт. Бастиан следовал за ним по пятам. При их появлении Блайт поднялась с колен, с ужасом глядя на распростертое у ее ног окровавленное тело. В руке она по-прежнему сжимала револьвер.

– Вы одержали победу? – с трудом выдавила Блайт, отметив, что Рейдер, судя по всему, вовсе не сердится, а просто смотрит на нее горящими глазами.

– Черт! – Бастиан поднял ее руку и понюхал дуло револьвера, затем взглянул на лежащего офицера. – Ты стреляла в него?

Блайт почувствовала, что ей становится дурно. Она сглотнула, пытаясь держать себя в руках.

– Я… он хотел вонзить в Рейдера шпагу. Не думаю, что он мертв… Я проверяла… Я не собиралась его убивать, но их было двое… на одного. Я просто сделал так, как велел Рейдер: двумя руками… и на-жа-ла…

У Блайт кружилась голова и подкашивались ноги. Она пыталась сосредоточить свой взгляд на лицах. «Вот Вилли, Клайв… Ричард, слава Богу, Ричард жив», – пронеслось у нее в голове.

– Она спасла тебе жизнь, Рейдер! – воскликнул Вилли, расплываясь в беззубой улыбке.

– Он истекает кро-овью. – Блайт хотела наклониться к раненому офицеру, но пошатнулась и упала прямо на руки Рейдера. Она все еще слышала вокруг себя голоса, но не могла открыть глаза.

– Ты оказался прав, Бастиан, – донеслось до Блайт как из-под земли. – Она все-таки упала в обморок. – Рейдер прижал ее к себе и победно взглянул на партнера. – Но только после того, как спустила курок и спасла мою шкуру.

Рейдер понес Блайт в каюту, не обращая внимания на яростные вопли Бастиана, раздающего приказы направо и налево. Там Рейдер осторожно положил свою спасительницу на койку и, хотя наверху у него было еще полно дел, аккуратно накрыл ее одеялом и нежно поцеловал в бледную щечку.




ГЛАВА 14


Пираты, привычные к сражениям, дружно принялись за дело. Не в первый раз им приходилось наводить порядок на корабле и смывать кровь. После быстрого подсчета раненых выяснилось, что потерь среди команды «Виндрейдера» нет, хотя некоторым требовался серьезный уход. У «Херувима» оказалось двое убитых и довольно много раненых, которых отправили на борт родного корабля. Воодушевленные успехом, пираты принялись перетаскивать с захваченного корабля продукты и боеприпасы. Однако заниматься этим им пришлось недолго.

– Вижу парус! – вдруг раздалось с наблюдательного пункта.

Рейдер сам поднялся на мачту. Его опасения подтвердились: британские военные корабли.

– Три корабля! – заорал он и приказал поднимать паруса.

Все прекрасно знали: в данном случае нужно побыстрее убраться, иначе не сдобровать. Пираты в считанные секунды отцепились от «Херувима» и подняли паруса. Ветер тут же наполнил их силой, и «Виндрейдер» понесся по волнам в спасительную мглу вечернего неба.

Два корабля попытались его преследовать, но «Виндрейдер» имел преимущество во времени и скорости. Через пару часов напряженной гонки корабли отстали, и пираты смогли спокойно продолжить уборку палубы и всего корабля.

Несмотря на небольшие размеры «Херувима», ему удалось несколько повредить «Виндрейдер». Впрочем, урон оказался незначительным и вполне поправимым: пара порванных парусов да сломанные поручни.

Все работали не покладая рук. У Рейдера совсем не было времени думать о Блайт и ее храбром поступке, но во всем его облике, походке, движениях чувствовалась былая энергия и решимость. Пираты заметили в нем перемену. «Капитан опять прежний», – думали они, улыбаясь и перемигиваясь. В нем опять видна спокойная уверенность и невозмутимость – то, за что команда всегда уважала Рейдера. Вывод был однозначным: вот что может сделать с мужчиной хорошая битва.

* * *


Когда в каюту заглянули последние лучи солнца, Блайт наконец очнулась от тяжелого сна и уткнулась носом в пахнущую кокосом подушку. Она прислушалась: все тихо и спокойно, лишь поскрипывает мачта, да плещутся волны. Но ведь это же было на самом деле: сражение, кровь, крики, стоны…

Сбросив с себя одеяло, она поспешно выбралась из постели, решив выяснить, кто ранен… и кто убит. От этой мысли у нее даже похолодели кончики пальцев и пересохло во рту. Признаться, Блайт боялась, открыв дверь, обнаружить нечто ужасное, но все же заставила себя потянуть за ручку и выглянуть наружу. К ее удивлению, воздух оказался совершенно свежим, никакого запаха пороха, а в коридор через люк проникал багряный солнечный свет. Блайт осторожно поднялась по залитым лучами заходящего солнца ступенькам навстречу неведомой судьбе.

В лицо ей ударил сильный запах уксуса, но на палубе она не обнаружила мертвых тел. Единственный Зуб и Ричард ползали на коленях, старательно оттирая какие-то красные пятна. Увидев ее, они заулыбались, но это ничуть не уменьшило беспокойства Блайт.

– Отмываем уксусом кровь, пока она не въелась в дерево, – пояснил Ричард.

Блайт лишь молча кивнула и направилась дальше, чувствуя на себе любопытные взгляды. Чем больше она замечала живых и здоровых пиратов, тем теплее становилось у нее на сердце. Постепенно вокруг Блайт собралась толпа. Все наперебой поздравляли ее с меткой стрельбой и справлялись о здоровье. Обрадованная дружелюбием пиратов, Блайт отважилась спросить их о тех, кого не было видно на палубе. Ей объяснили, что пострадавшие находятся в лазарете, где ими занимается Али.

В это время сквозь толпу собравшихся протиснулся Рейдер и окинул Блайт взглядом собственника. Она стояла перед ним бледная, словно сахарная глазурь, и, возможно, такая же сладкая. Мысль об этом заставила учащенно биться его сердце. Взяв Блайт за руку, Рейдер повел ее на ют, остальные потянулись следом.

При виде собственнического жеста Рейдера Бастиана охватила тревога. Сверхъестественное чутье подсказало ему, что в воздухе пахнет страстью. Бастиан тоже поспешил на ют и подозрительно уставился на вспыхнувшие неярким румянцем щеки девушки. Боже, а как горят у нее глаза! Он перевел взгляд на Рейдера, и увидел в его глазах тот же огонь. Нет, это просто невыносимо!

– … только восьмерых, – разглагольствовал Рейдер, описывая итоги сражения и нанесенный кораблю урон. – Могло быть и хуже.

Он с удовольствием наблюдал, как розовеет лицо Блайт, как оживают ее глаза. Судьба снова свела их вместе, значит, так тому и быть. Рейдер был не из тех, кто дважды испытывает свою судьбу.

Бастиан больше не мог этого выносить. Прищурив глаза, он вкрадчиво проговорил:

– Вышла небольшая задержка с отправкой тебя домой, Вул-вич. Плохо, что по твоей милости пролилась кровь.

– Но я никогда… – Блайт в смятении оглядела окруживших ее пиратов.

– Каждый мало-мальски знающий лекарь объяснит тебе, что небольшое кровопускание даже полезно для здоровья, – громко заявил Рейдер, с вызовом посмотрев на Бастиана. – А для пиратов это полезно вдвойне. Нужно учиться воевать так, чтобы проливалось как можно меньше крови. Сражение лишь проверяет пиратов на прочность: сразу видно, кто падает в обморок, а кто нет.

При упоминании слова «обморок» Блайт стала пунцовой и опустила глаза. Среди пиратов послышался ропот.

– Не переживай, Вул-вич, – продолжал гнуть свое Бастиан. – Мы посадим тебя на другой корабль. Не всем же им быть британскими.

Его слова больше предназначались для Рейдера, чем для Блайт. Повисло напряженное молчание. Рейдер и Бастиан сверлили друг друга глазами. Пираты чувствовали, что обстановка накаляется все больше.

– Ни черта мы ее не посадим, – произнес Рейдер таким ледяным голосом, что все как один вздрогнули, затем взял Блайт за плечи и заглянул ей в глаза.

Он явно требовал от нее ответа, но Блайт не понимала, на какой именно вопрос. В его завораживающем взгляде она не обнаружила ни презрения, ни порицания, ни гнева – только желание.

Ее начала бить крупная дрожь. Неожиданно Рейдер вскинул голову и окинул всех горящим взглядом.

– Она остается!

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Все еще продолжая держать Блайт за плечи, он торжествующе посмотрел на собравшихся.

– Черт возьми… – начал было Бастиан, никак не желая с этим мириться.

– Она моя! – взревел Рейдер. – И будь я трижды проклят, если кто-либо посмеет это опровергнуть!

Блайт лишилась дара речи и изумленно уставилась на Рейдера, только сейчас осознав, какой безмолвный вопрос он ей задавал.

– Господи, Рейдер, она же женщина из высшего общества! – Бастиан стоял как громом пораженный.

– А я отъявленный разбойник, пират! – загремел Рейдер, и все притихли. – Я сам способствовал этому. Ты ведь хотел, чтобы капитаном «Виндрейдера» был пират, вот и получил его! Я жестокий пират, который берет все, что хочет. А я хочу ее!

Он нагнулся, молниеносным движением перекинул Блайт через плечо и без лишних слов потащил ее в каюту. Пираты, разинув рты, молча смотрели ему вслед, а Блайт принялась молотить кулачками по его широкой спине, требуя немедленно отпустить ее. Однако Рейдер крепко держал ту, которую желал больше всего на свете.

Рейдер ногой открыл дверь, затем так же закрыл ее за собой, в три шага пересек каюту и сбросил Блайт с плеча прямо на койку. Широко расставив ноги и подбоченясь, он наблюдал, как она одергивает юбки и приводит в порядок волосы.

– Что ты делаешь? – смогла наконец произнести Блайт. – Бросаешь меня, словно мешок с мукой…

– Наверстываю упущенное, Вул-вич. – Губы Рейдера изогнулись в похотливой улыбке. Он тяжело дышал, с вожделением глядя на Блайт. – Мне следовало бы заняться этим с первой минуты нашей встречи. Нужно было без конца насиловать тебя, как последнему подонку или обезумевшему от похоти пирату, возможно, тогда я сумел бы выбросить тебя из головы.

С этими словами Рейдер начал медленно, одну за другой расстегивать пуговицы своей рубашки, затем яростно сдернул ее с плеч и отшвырнул в сторону.

– Н-но… – запинаясь, проговорила Блайт, приходя в ужас от его намерений. – Т-ты не можешь… Что ты делаешь?..

– Сейчас узнаешь, Вул-вич, – многозначительно посмотрел на нее Рейдер, берясь за пряжку ремня. – Я собираюсь овладевать тобой снова и снова, пока не почувствую, что насытился.

Как, он собирается насытиться ею?! Хочет силой овладеть ее телом?! Господи, что на него нашло? У Рейдера было точно такое же выражение лица, как и во время сражения.

– А что потом? После того, как ты насытишься мной? Собираешься отправить меня домой?

– Я решу, когда придет время, – пробормотал он, стягивая сапог. – Но не рассчитывай так скоро попасть домой. Похоже, мое желание обладать тобой поистине ненасытно. – На пол полетел второй сапог.

Блайт отказывалась верить во все происходящее. Она оцепенело смотрела, как Рейдер расстегивает брюки. Еще немного, и…

Мысль об этом заставила ее поднять глаза выше, скользнув взглядом по его плоскому животу, мускулистой груди и горящим вожделением глазам. Не отрываясь от лица Блайт, Рейдер согнулся пополам, стащил с себя брюки и произнес:

– Иди ко мне, Вул-вич.

Но Блайт даже не шевельнулась. «Молодая порядочная женщина скорее умрет, чем позволит себя использовать», – с отчаянием подумала она. Однако пробудившаяся чувственность ее натуры требовала от Блайт еще раз испытать то наслаждение, которое мог ей дать Рейдер. Возможно, лучший способ вытравить его из своего сердца – это самой насытиться им?! Но Блайт хотела знать одно: насколько серьезны намерения Рейдера? Как долго продлится его страсть?

Рейдер Прескотт весь соткан из противоречий: жестокий и нежный, вспыльчивый и невозмутимый, грубый и обходительный, отпетый разбойник и великосветский джентльмен. Но, похоже, сейчас в нем проснулся настоящий пират. Блайт не могла уступить ему и жить после этого как ни в чем ни бывало.

– Нет, – выдохнула она, отводя взгляд. – Я не буду.

– Будешь, Вул-вич. Это судьба, и нет никакой возможности ее избежать.

– Это не судьба, – возразила Блайт, удивляясь, что еще в состоянии спорить с ним. – Просто это твоя несчастная похоть.

– Значит, мне предначертано судьбой быть похотливым пиратом, а тебе – стать предметом моих вожделений.

Рывком притянув к себе Блайт, Рейдер прижал ее к своему горячему телу.

– Я хочу тебя, Вул-вич, – то ли простонал, то ли прорычал он. – И я намерен овладеть тобой, такова судьба.

Как бы скрепляя печатью свои слова, Рейдер впился в губы Блайт. Его язык начал свое безудержное странствие во влажных глубинах ее рта. Блайт почувствовала, что слабеет. Еще немного, и она сама запылает в огне страсти. Жадные руки Рейдера неистово ласкали ее тело. Она знала: он хочет ее, но придет время и это желание исчезнет. «Помни об этом, – твердил Блайт внутренний голос, – вспомни, как было больно, когда он отвернулся от тебя после ночи любви».

– Нет… пожалуйста, – едва смогла выдавить Блайт. – Будет одна только боль.

– Нет, Вул-вич, боли не будет, Мы уже прошли через это, – не понял ее Рейдер. – Ты хочешь меня так же, как и я тебя, – настаивал он, покрывая поцелуями шею Блайт, в то время как его опытные руки ловко освобождали ее от одежды.

Рейдер провел ладонями по контуру обнаженного тела женщины, затем прильнул губами к ее груди.

– Нет… пожалуйста, – едва вымолвила она внезапно осипшим голосом и слабеющими руками попыталась оттолкнуть его от себя.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Тогда откажись от меня, прогони прочь! Скажи, что не хочешь, чтобы я любил тебя, – и я тут же перестану.

Отказаться от него?! Прогнать?! Нет, это было выше ее сил! Она страстно желала его ласк и объятий, но вместе с тем ей хотелось большего. Блайт мечтала заполучить Рейдера всего, без остатка. Ей было нужно не только его тело, но и его душа.

Она хотела остаться с ним навсегда.

Рейдер медленно опустил Блайт на койку и накрыл жарким покрывалом своего желания. Его руки и губы окончательно сломили ее волю. Она поддалась искушению вновь испытать наслаждение и, сгорая от возбуждения, раскрылась ему навстречу. Ласки Рейдера довели Блайт до исступления, и она сама не заметила, как начала отвечать ему. Вскоре не только он горел страстью: они оба дарили и получали.

В конце концов Рейдер проник в ее жаждущее лоно и, осыпая горячими поцелуями лицо и шею, называл своей Блайт, своей женщиной, своей любовью. Ее сердце с упоительным восторгом вбирало в себя эти волшебные слова, и Блайт отзывалась на них сладостным стоном.

Их страсть постепенно разгоралась все сильнее и сильнее. В жарком сплетении тел они стремились одновременно достичь вершины наслаждения, и это им удалось. Рейдер и Блайт вместе услышали райскую музыку. С этой минуты узы любви связали их на всю жизнь, хотя сами они еще до конца не постигли этого.

Отдышавшись, Блайт трепетно прижалась к Рейдеру. Как он и говорил, каждый раз это происходило по-разному. Чувствуя во всем теле сладкую истому, она облизнула пересохшие губы и прошептала:

– Трубы…

– Хм-м-м? – Рейдер явно не спешил разъединять их тела и, повернувшись на бок, увлек ее за собой.

Блайт поцеловала его колючий подбородок.

– Трубы… на этот раз пели трубы.

– О да, моя золотоглазая, – удовлетворенно улыбнулся он.

Напряженность последних трех дней осталась позади. Сжимая в объятиях Блайт, Рейдер думал о том, что на этот раз пират в нем одержал верх над джентльменом. Но почему, черт возьми, он ждал этого так долго?! Блайт же недоумевала, откуда у нее внутри взялась столь чувствительная женщина?

* * *


Старый Вилли, хромая, вышагивал взад-вперед по узким проходам спального помещения. Остальные молча наблюдали за ним. Им тоже не сиделось на месте, тоже хотелось расхаживать туда-сюда, сгорая от нетерпения узнать, что же происходит там, наверху. Но именно это желание удерживало их на месте, заставляя прислушиваться к любым звукам.

– Это не справедливо, – мрачно проговорил Ричард, и остальные согласно загудели, кивая головами.

– Но она не кричит, – заметил Клайв, с меньшим удовольствием, чем раньше, разглядывая свой кинжал. – Может, он не…

– Ошибаешься, – возразил Вилли. – Можешь не сомневаться, Рейдер взял то, что хотел. Да и какая женщина в силах устоять перед нашим капитаном, особенно если он настроен так решительно?!

– Точно, – подхватил Джимми. – Помните ту заносчивую леди Софию или как ее там? Она стонала под ним все то время, пока мы не покинули Венецию. Да, Рейдер дьявольски хорошо умеет ублажать женщин.

– Действительно, старина Рейдер лучше всех в этом деле, – поддакнул Стенли.

Конечно, это было слабое утешение, но все же Вилли глубокомысленно заметил:

– По крайней мере, нашей Вул-вич достался самый лучший.

* * *


Только через час Рейдер проснулся и поднял голову. Это разбудило Блайт, и она сладко потянулась. Его нога, перекинутая через ее бедро, ничуть ей не мешала. Блайт хотела бы всю жизнь просыпаться, чувствуя на себе такую приятную тяжесть.

Рейдер в свою очередь наслаждался прикосновением к ее удивительно гладкой коже. «Хорошо бы, просыпаясь, всякий раз находить возле себя Блайт», – думал он.

– Ты моя, Блайт Вулрич, – в его голосе прозвучали собственнические нотки.

По телу Блайт пробежала сладкая дрожь. Он называл ее своей судьбой, своей добычей. «Рейдер прав, – призналась самой себе Блайт. – Я действительно принадлежу ему».

Неожиданно Блайт поняла, что любит Рейдера Прескотта.

Да, она – благоразумная, добропорядочная Блайт Вулрич – влюбилась в пирата! Полюбила того, кто ее похитил, лишил невинности и, против воли, сделал своей любовницей! «Против воли, но не против желания», – напомнила себе Блайт. Именно собственное бесстыдное поведение способствовало этому падению. Теперь она будет сурово наказана. Рано или поздно, но Рейдер однажды высадит ее на берег, вернет домой. Возможно, она уже носит под сердцем ребенка. Да, Блайт принадлежит Рейдеру, вот только…

– … на какой срок? – произнесла она чуть слышно, но ей показалось, что прогремел гром.

Да, Рейдер хотел ее тело, хотел наслаждаться ею, подчинить ее себе. Он добился от нее ответной страсти и теперь желал, чтобы она постоянно находилась рядом с ним. Но как долго это продлится?

Блайт повернулась на бок, чтобы Рейдер не видел ее лица, и зажмурилась, пытаясь сдержать непрошеные слезы. Плечи Блайт начали мелко вздрагивать. Даже если Рейдер и полюбит ее, хотя бы чуть-чуть, все равно он останется пиратом, а это было выше ее понимания. Рано или поздно им непременно придется расстаться.

– Блайт? Вул-вич? – Рейдера поразило выражение лица девушки, ее горькие слезы. Он попытался обнять Блайт, утешить, но она оттолкнула его, словно страшась этих прикосновений. Рейдер сел и в полном недоумении уставился на вздрагивающую от рыданий фигурку. Какого черта она заливается слезами? Он заставил ее услышать музыку, а Блайт рыдает так, будто ее избили. Она так не плакала после того, как он лишил ее дев…

«О Господи! – вдруг осенило Рейдера. – На этот раз я лишил Блайт большего, чем девственности и репутации, – я забрал у нее будущее». От этой мысли у Рейдера защемило сердце, но и на этот раз в нем перевесил пират.

«В конце концов, Блайт желала этого не меньше», – пытался оправдаться он. Они доставили друг другу столько радости и наслаждения, сколько любой из них вряд ли смог бы получить с кем-то другим. Во всяком случае, этот надутый морж, Невилл Карсон, не только не дал бы Блайт того, но и окончательно испортил ей жизнь. Рейдер твердо знал это, и никто не сумел бы убедить его в обратном.

К тому же мысли о будущем в состоянии были испортить самую счастливую жизнь. Рейдер не желал даже думать об этом. Он хотел наслаждаться каждым мгновением, каждым отпущенным ему днем, а для этого ему сейчас нужна Блайт. Однажды Рейдер уже потерял все, что имел, по вине высшего общества. Больше он никогда не станет его жертвой.

В жизни Рейдера появилась Блайт, и он собирался любить ее до тех пор, пока она не откажет ему в этом. Такова их судьба.

Рейдер молча встал и оделся, подавляя желание броситься к Блайт и утешить ее в своих объятиях. Интуиция подсказывала ему, что ей нужно время, чтобы все переосмыслить, и ради их будущего он предоставит ей такую возможность. Рейдер не сомневался: она отличная девушка, его Вул-вич; она все поймет и останется с ним.

Выплакав наконец все слезы, Блайт – как и подобает благоразумной молодой особе, какой по сути она и была – зажгла фонарь, умылась и оделась. После этого, смочив холодной водой носовой платок, она положила его на припухшие веки, и, усевшись в плетеное кресло, решила все хорошенько обдумать.

Блайт понимала, что в своих отношениях с Рейдером Прескоттом может полагаться только на себя. Значит, надо найти приемлемый для них обоих способ взаимоотношений.

Рейдер Прескотт принадлежал к числу людей, которые всегда добиваются своего, и Блайт оправдывала свою слабость тем, что просто не смогла устоять перед его натиском и обаянием. Да что она – вся команда ходит перед Рейдером по струнке! Поэтому все, что произошло между ними, не казалось ей каким-то постыдным.

Однако стоило Блайт подумать о Филадельфии, о своей беспомощной семье, как она сразу вспоминала о своем падении, грехе.

Падшая… шлюха… О Господи, ведь Блайт никак не предполагала, что, расплатившись с Рейдером, окажется в таком положении. Признаться, в тот момент она могла только чувствовать. Ей так хотелось нежности и любви, хотелось освободиться от ответственности и обязательств! Его поцелуи и ласки обещали радость и наслаждение. Блайт убедила себя в том, что больше ей никогда не представится такая возможность.

Что ж, она получила даже больше, чем хотела. Рейдер Прескотт сделал все, чтобы Блайт хотя бы на время почувствовала себя счастливой. Но за все нужно платить. За то, что она вела себя как разнузданная шлюха, ей теперь придется страдать всю жизнь.

Страдать?! Ну, если то, чем они занимаются с Рейдером, называется страданием, она готова страдать до конца жизни! Эти губы, руки, сильное тело, возносящее ее на вершину блаженства!.. «Ах, какая пытка», – с издевкой произнес внутренний голос. «Бог свидетель», – тут же возразила Блайт. Не так уж много радостей познала она в этой жизни! Что плохого в том, что она получает удовольствие в объятиях Рейдера Прескотта, будь он джентльмен или пират?!

«Но существуют же какие-то моральные нормы, – вступила в разговор рассудительная и добропорядочная Блайт. – Каждое удовольствие имеет свою цену. И придется заплатить за это постоянной болью утраченной любви».

Уже сейчас Блайт испытывала боль. Ведь она полюбила Рейдера Прескотта, полюбила всем сердцем. Господи, что же ей делать? Блайт принялась ходить по каюте, со стоном заламывая руки. Ей некуда бежать. Кругом бескрайний океан, кроме того, она на его корабле, окруженная преданными ему людьми. Конечно, можно кричать и сопротивляться, но Рейдер все равно заставит ее подчиниться, как это произошло совсем недавно. К тому же Блайт била новичком в отношениях подобного рода и не представляла, как отреагирует ее тело на его ласки. Да, Рейдер слишком опытен, чтобы она могла противостоять ему. Разумеется, можно попробовать убежать в первом же порту, где они бросят якорь. Да, из огня да в полымя! Ей ведь нечем будет оплатить проезд, разве что своим телом. Значит, она сразу же попадет в лапы очередному похотливому нахалу.

Таким образом, Блайт не могла ни сопротивляться, ни бежать, ни оставаться. Господи, что же ей делать?!




ГЛАВА 15


Рейдер поднялся на залитую лунным светом палубу и вдохнул полной грудью. Хорошо, что здесь так прохладно. Это поможет ему несколько остудить страсть и успокоиться. Мимо молча прошествовал Бастиан; остальные пираты сверлили своего капитана пристальными взглядами. «Пусть думают что хотят, – отмахнулся Рейдер, – я принял решение и не изменю его: Блайт останется на борту». При мысли о ней в Рейдере вновь вспыхнуло желание. Когда оно стало совершенно невыносимым, он вернулся в каюту.

Единственный фонарь оказался притушен и бросал слабый свет на койку, где под одеялом свернулась калачиком Блайт. Рейдер подошел поближе, невольно залюбовавшись ее длинными густыми волосами, заплетенными в косу. Блайт дышала ровно и глубоко; ее сон был таким крепким, что она даже не слышала его шагов. Блайт явно устала и нуждалась в отдыхе. Эта мысль несколько остудила пыл Рейдера. «Нужно дать ей возможность хорошенько выспаться», – пронеслось у него в голове.

А ведь он тоже может лечь спать. Почему бы и нет?! Когда в последний раз ему доводилось отдыхать на этой койке?

Рейдер быстро сбросил одежду и нырнул под одеяло, устраиваясь поближе к Блайт. К его разочарованию, на ней оказалось надето столь осточертевшее ему зеленое шерстяное платье. Рейдер тяжело вздохнул. Все складывалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Блайт не случайно оттолкнула его, и проклятое платье – наглядное тому подтверждение. Однако усталость взяла свое, и Рейдер уснул, даже не успев как следует поразмыслить над этим.

* * *


Проснувшись на следующее утро, Блайт с удивлением обнаружила возле себя Рейдера. Боясь разбудить его, она осторожно выбралась из постели и быстро прошлепала босиком к умывальнику. Умываясь и укладывая волосы, Блайт то и дело поглядывала на Рейдера, любуясь точеными чертами его лица, которое не портила даже рыжеватая щетина. Спящий, он казался мягче и добрее, чем был на самом деле. А впрочем, знает ли она его по-настоящему?

Ее размышления прервал осторожный стук в дверь. Впуская Ричарда, Блайт приложила палец к губам, указав глазами на Рейдера.

Ричард мрачно взглянул на койку. Блайт зарделась и начала нервно теребить в руках полотенце. Слава Богу, Ричард не заметил ее смущения, занятый тем, что расставлял на столике блюда. Закончив сервировку, он выпрямился, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

– Я принес еще и кофейник, – прошептал Ричард, указывая на стол. – Рейдер любит по утрам кофе.

– Я люблю по утрам не только кофе, – неожиданно раздался за их спиной густой баритон. Блайт и Ричард одновременно вздрогнули и повернулись. – Я люблю, чтобы мне не мешали по утрам.

Рейдер приподнялся на локте, показывая свой великолепный обнаженный торс. При этом он многозначительно уставился на Ричарда, и тот мгновенно удалился.

Затем Рейдер поднялся с постели в чем мать родила. Блайт торопливо отвела взгляд и принялась бесцельно переставлять с места на место чашки и тарелки. Усмехнувшись, Рейдер зашуршал одеждой. Блайт прислушивалась к каждому звуку, рисуя в воображении все его движения. Чтобы как-то отвлечься, она уселась за стол и начала завтракать. Вскоре к ней присоединился Рейдер. Полностью одетый, причесанный и гладко выбритый, он выглядел просто потрясающе.

– Да, ты меня явно ждала, – сардонически улыбнулся Рейдер, указывая на ее полупустую тарелку. – Думаю, в будущем нам будет очень приятно завтракать вместе.

Что ж, отличное начало. Блайт тут же ухватилась за прекрасную возможность развить эту тему.

– У нас не может быть будущего, Рейдер Прескотт. – Она судорожно сглотнула. – Ты должен отправить меня домой.

Его лицо вмиг посуровело.

– Я никому ничего не должен, – заявил Рейдер, затем положил на тарелку кусок ветчины и принялся яростно разрезать ее на мелкие кусочки. Набив рот, он некоторое время сосредоточенно жевал.

– Но моя семья… – забеспокоилась Блайт – Я нужна им.

– Прежде всего, я нуждаюсь в тебе, Вулрич. – Рейдер стукнул кулаком по столу и добавил: – Ты нужна мне в постели! – Увидев, как сжалась Блайт, он решил немного смягчить свои слова. – Я хочу видеть тебя каждый день, говорить с тобой, смотреть на тебя, ложиться с тобой в постель. И я не потерплю отказа.

– Несправедливо держать меня против моей воли. – Глаза Блайт потемнели и укоризненно сверкнули. – Ты и сам это знаешь. Я воспитывалась в ином духе.

«Опять она взялась за свое», – с раздражением подумал Рейдер.

– По-моему, твоя натура не против наслаждений…

Побледнев, Блайт резко вскочила и отошла к окну. «Да, я сморозил явную глупость, – запоздало промелькнуло в голове Рейдера. – Нужно совсем не знать женщин, чтобы ляпнуть такое. Обычно, порядочные женщины не обсуждают свою склонность к наслаждениям, предпочитая думать, что их принудили, покорили, что ими овладели – все, что угодно, но сами они – упаси Бог! – никогда не стремились к этому».

Рейдер встал и подошел к Блайт, но не посмел обнять. Весь ее облик говорил о том, что настроена она очень и очень решительно и явно собирается что-то ему сказать.

Так оно и было. У Блайт осталось единственное средство заставить Рейдера отпустить ее от себя – сказать правду. Это излюбленная стратегия женщин на протяжении существования всего человечества.

– Я действительно люблю тебя, – начала Блайт охрипшим голосом и смело взглянула на Рейдера. – Я хочу смотреть на тебя, прикасаться к тебе, знать о тебе буквально все. Ты заставил меня почувствовать себя красивой. Признаться, я никогда не считала себя красивой.

Рейдер словно проглотил язык. Он никак не предполагал, что женщина способна говорить о подобных вещах. Своим признанием, Блайт совершенно сбила его с толку, заставив пересмотреть не только отношение к порядочным женщинам, но и к женщинам вообще.

– Ты так печально говоришь о том, что хочешь меня.

– Ведь ты же скоро отошлешь меня домой. – Блайт с горечью подумала о том, как больно ей будет, когда она не сможет вот так смотреть в его глаза.

– Скоро?! Да кто вообще говорит о том, чтобы отослать тебя? Я собираюсь еще долго наслаждаться тобой. А взамен я дам тебе все, что ты захочешь.

– Но как долго это продлится? Рано или поздно тебе все-таки придется отправить меня домой.

Глаза Блайт наполнились слезами, и Рейдер почувствовал, что тонет в этом золотом океане.

«Гарантии! – внезапно осенило его. – Ну разумеется, ей нужны гарантии. Как это похоже на женщин!»

Тем не менее он готов был их дать. Но что изменится, если он произнесет вслух свои заверения? Рейдер собирался заботится о Блайт, значит, так оно и будет.

– Однажды ты встретишь кого-нибудь лучше меня, женщину действительно красивую, с которой у тебя не будет хлопот, – тихо прошептала Блайт.

– Нет, – покачал головой Рейдер. – Я никогда не хотел женщину так, как хочу тебя, Вул-вич. И не буду никого так желать.

Он вдруг понял, что это правда.

– С нами всякое может произойти, – недоверчиво сказала Блайт. – А если я заболею, – ведь все люди болеют, – и не смогу больше доставлять тебе удовольствие? Тогда ты….

– Тогда, черт побери, я позабочусь о том, чтобы тебя вылечили! Думаешь, как только ты заболеешь, я вышвырну тебя вон? Да у меня самый лучший судовой врач во всей Атлантике!

– Но может произойти и другое. Допустим, я здорова, но… беременна? Тогда тебе наверняка придется отправить меня на берег. Не можешь же ты, в конце концов, держать на борту пиратского корабля беременную любовницу или младенцев? – С каждым словом сердце Блайт билось все сильнее и сильнее.

– Запомни, Блайт Вулрич, в болезни или в здравии, с детьми или без, ты моя. Я никуда тебя не отпущу, даже если для этого мне придется держать тебя на цепи.

– Но, возможно, когда-нибудь ты разбогатеешь, и тогда тебе понадобится роскошная дама или даже жена, и я окажусь лишней, – не унималась Блайт.

– Я не собираюсь выходить в свет и не собираюсь жениться, Вул-вич! Особенно если разбогатею…

– А если обнищаешь? Если, как Бастиан, вдруг потеряешь корабль? Я стану тебе в тягость, и тогда ты точно отправишь меня домой, хочу я этого или нет.

– Богаче я стану или беднее, я все равно буду хотеть тебя и не отошлю домой, если, разумеется, ты сама захочешь остаться со мной.

Своими бесконечными «если» Блайт окончательно загнала Рейдера в угол. Он еще не успел обдумать все до конца. Господи! Дети, их дети… Богатство… Бедность… Непредвиденные обстоятельства… Их совместная жизнь… Господи, помоги ему! Идеал совместной жизни казался Рейдеру привлекательным, но и до смерти пугал его!

И тут Блайт нанесла ему последний удар:

– Пожалуйста, я не могу остаться с тобой, я…

– Что? Что такое? – загремел он. – Почему, черт возьми, ты не можешь остаться с мужчиной, которого, по твоим словам, ты хочешь?! Потому что ты слишком горда и порядочна?!

Слезы градом покатились по щекам Блайт. Рейдер требует от нее сказать последнюю правду. Что ж, возможно, тогда он действительно отпустит ее, и она получит свободу, которую, впрочем, вовсе не желает.

– Потому что мне кажется, я начинаю любить тебя, Рейдер Прескотт.

Рейдер стоял словно пораженный громом. Любить?! Она, возможно, его любит? С желанием, страстью он еще мог бы совладать, но с ее любовью… На лице Рейдера отразились самые противоречивые чувства.

Блайт решила, что теперь он наверняка будет презирать ее.

– Ты был честен со мной все время, – хрипло проговорила она. – Ты не притворялся. Ты самый честный человек из всех, кого я знаю. Я восхищаюсь этим. Боюсь, я полюблю тебя или уже полюбила…

Заметив его смятение, Блайт подумала, что поступила правильно, сказав ему о своих чувствах. Теперь-то Рейдер точно отправит ее домой. Он не из тех, кто будет терпеть приставания влюбленной женщины. Правда, Блайт никогда не льнула к кому бы то ни было, но опасалась, что рано или поздно, ослепленная любовью, она не заметит, как переступит заветную черту. Тогда Рейдер наверняка пожалеет, что вовремя не спровадил ее домой.

– Теперь ты отправишь меня домой? – прошептала она, смахивая слезы. – Пожалуйста.

Рейдер повернулся к Блайт спиной и отошел как можно дальше. А если она действительно любит его? Это все меняет. Пиратская натура Рейдера немедленно потребовала от него выполнить ее желание: отправить домой. Однако одновременно с пиратом в нем заговорил и джентльмен, который не собирался прятаться в кусты от женской любви. Кроме того, Рейдер понимал, что удалив Блайт от себя, он вовсе не перестанет желать ее и будет тосковать по ней. Его взгляд задержался на едва заметном шве на рубашке. «Даже эти маленькие стежки, – подумал Рейдер, – будут постоянно напоминать о Блайт Вулрич».

Между прочим, ее никто не просил чинить рубашки, носить суп больному пирату, вступать в единоборство с вооруженными до зубов головорезами. Блайт мягкая и сильная, ответственная и уязвимая, стойкая и податливая. Она из тех женщин, которые верят в честность, даже если это причиняет боль, из тех, кто держит слово, даже если для этого приходится рисковать жизнью. Да, такая женщина, безусловно, заслуживает обещаний и гарантий. Однако у Рейдера нет никакого права их давать. Нет такого права!

Он повернулся и сделал к ней несколько шагов.

– Я не могу обещать, что никогда не причиню тебе боль, Вул-вич, – тихо произнес Рейдер. – Но я постараюсь не допустить этого. Ты нужна мне, и я дам тебе все, что смогу: наслаждение, вещи, деньги. Надеюсь, этого будет достаточно, потому что я не в силах отправить тебя домой.

– А если я полю… – Блайт не смогла закончить.

– Когда ты поймешь, что я негодяй, ты не полюбишь меня.

У Блайт задрожал подбородок, и слезы вновь покатились по щекам. Значит, Рейдер не отпустит ее, несмотря на то что она может влюбиться в него. Господи, помоги ей! Она так желает этого мужчину.

– Рейдер!

Блайт бросилась к нему и крепко прижалась к его груди. Рейдер облегченно вздохнул, у него словно камень упал с души. Она действительно желает его. Господи, что бы он сейчас делал, если бы Блайт отвернулась от него?!

Блайт подняла заплаканное лицо, призывно приоткрыв вишневые губы. Затем последовал сладкий поцелуй, правда, с привкусом соли от слез. Но пламя страсти быстро осушило их, и когда Рейдер оторвался от ее губ, то увидел сияющие счастьем глаза, в которых горело желание. Улыбнувшись, он начал торопливо расшнуровывать лиф платья. При этом у него странно дрожали руки. Блайт накрыла его пальцы своими и принялась помогать снимать платье. Затем она обхватила шею Рейдера, и сама прильнула к его губам.

Теперь Рейдер действовал более уверенно и спокойно. Освободив Блайт от одежды, он поцеловал ее в живот. Она ответила ему страстным поцелуем в губы. Тогда Рейдер подхватил ее на руки и отнес на постель. В краткие мгновения между ласками и поцелуями, он сорвал с себя одежду и накрыл Блайт своим сильным телом.

– Барабаны… – донесся до него ее голос, – давай постараемся услышать барабанный бой.

Рейдер засмеялся ликующе и непринужденно, как и подобает сладострастному пирату.

И на этот раз действительно били барабаны.

* * *


Пятое воскресенье со дня исчезновения Блайт выдалось в Филадельфии пасмурным и холодным, но весьма приятным для Уолтера Вулрича. Воскресенье было единственным днем недели, когда на пороге его дома не появлялся надоедливый клерк. Уолтеру приходилось проводить долгие, утомительные дни в стенах магазина, вдыхая пыль и улыбаясь людям, чьи имена ему никак не удавалось запомнить. Признаться, он никогда не понимал людей, с головой уходящих в бизнес. Что здесь захватывающего? Одна скука!

Уолтер завтракал в одиночестве. Теперь он всегда и завтракал, и ужинал в одиночестве, но иногда ловил себя на том, что обращается к креслу, в котором обычно сидела Блайт. Уолтер неизменно конфузился, находя его пустым, и некоторое время озадаченно оглядывался вокруг, пока не вспоминал, что Каррик настойчиво твердил о том, что Блайт пропала или куда-то там уехала к тетушке.

Но сегодня воскресенье, сегодня Уолтер мог заняться своими любимыми делами, и, торопливо допив кофе, он словно на крыльях понесся на чердак.

Проходя мимо приоткрытой двери спальни Наны, Уолтер заметил какое-то движение и, как любопытный мальчишка, заглянул в полутемную комнату. Кровать оказалась пуста.

– Мама? – нахмурился он, не веря своим глазам.

– Уолтер? Что ты здесь делаешь?

Морщинистое личико Наны залилось краской.

«Слава Богу, в комнате не слишком светло, – подумала она. – Но, черт побери, следовало хорошенько закрыть дверь, прежде чем вовсю разгуливать по спальне».

– Я увидел… Я думал, кто-то… – Уолтер озадаченно почесал затылок, не зная что сказать. Внезапно его осенило: – Я думал, Блайт…

– Ее здесь нет, – недовольно ответила Нана. – И я не жду, что она вернется, неблагодарная девчонка. Это же надо: бросить нас, не сказав ни слова, прямо как ее мать. Я твердила тебе, Уолтер, нельзя доверять француженкам. Они…

Но Уолтер уже не слушал мать. При первом же упоминании о своей покойной жене он направился к двери и, перешагивая через две ступеньки, взлетел на чердак.

Едва отдышавшись, Уолтер первым делом закрыл за собой дверь, затем принялся за осуществление своей новой идеи. Сейчас он трудился над изготовлением проволочной спирали, предназначенной для избавления человечества от боли. Уолтер провозился с этим несколько часов подряд. Это был поистине титанический труд. Однако ему придавала силы убежденность в том, что он совершает переворот в медицине. Наконец медная спираль была готова. Теперь оставалось прикрепить ее к деревянному стулу – последнему деревянному стулу из гостиной, – и скоро весь мир избавится от боли.

Неожиданно дверь с шумом открылась. Уолтер вскочил на ноги. Блайт… он слышал ее голос… она опять обнаружила его…

– Вот вы где, так я и знала. – Лиззи уперла и бока красные грубые руки. – Что ж, мистер Вулрич, вы опять пропустили обед. Все уже остыло. Миссис Дорнли гневается, и я решила вас отыскать.

Уолтер облегченно вздохнул.

– Слава Богу! А я уж думал, это Блайт, что она опять нашла меня и мою спираль.

– Мисс Блайт?! – вскипела Лиззи. – Мисс Блайт пропала, сэр. Ее нет вот уже целых пять недель, а вы даже не помните об этом?! Много я видела в своей жизни негодяев, но вы… – Лиззи шипела, как обозленная кошка. – Мисс Блайт работала не покладая рук ради вас и этого вечно воющего мешка с костями, который она называла бабушкой. Вы же никогда не заботились о ней, даже сейчас вам наплевать, что с ней случилось. Надеюсь, она все-таки сбежала. Надеюсь, мисс Блайт нашла себе парня, который увез ее отсюда и окружил вниманием и заботой. Хватит ей губить себя ради вас. А может, она уже мертва… а вас это ничуть не заботит! Вы копаетесь здесь в своих железках, и вам ни до кого нет дела. Никогда в жизни не видела отца хуже вас!

Лиззи обожгла Уолтера презрительным взглядом и бросилась вон.

Уолтер замер на месте, размышляя. Блайт сбежала? Возможно, даже мертва? Его Блайт?! Он вспомнил слова матери о том, что Блайт оставила их так же, как и Элиза, и его вдруг пронзила острая боль. Уолтер схватился за грудь, пытаясь ее унять.

«Но Элиза не сбежала, она умерла», – пронеслось у него в голове. Он сам видел, как ее положили в холодную землю, его теплую прелестную Элизу. У Уолтера внезапно задрожали ноги.

Нет, Блайт не могла оставить его, она не умерла, не сбежала. Господи, кто же теперь обнимет его, позаботится о нем?!

С каждой минутой боль становилась невыносимой. Каррик тоже твердил, что Блайт пропала, исчезла неизвестно куда и почему. Пропала… возможно, мертва…

О Господи, нет! Блайт не может его оставить!

Пот градом катился по лицу Уолтера. Он задыхался. О, какая боль! Он один, они обе оставили его! Уолтер с трудом добрался до стула и тяжело опустился на него. Господи, почему так больно? Почему они оставили его – сначала Элиза, потом Блайт?! Его спираль! Сейчас он вмиг избавится от боли. Нужно только обмотать себя и соединить концы. Хватая ртом воздух, Уолтер стонал во весь голос. Как трудно! Почему ему не удается соединить концы? Эта боль… Вот, наконец! Соединив концы спирали, Уолтер откинулся на спинку стула, ожидая облегчения.

Однако облегчения не наступало. Боль по-прежнему продолжала терзать его грудь. Господи, пожалуйста! Блайт умерла, исчезла… Может, и он умирает? Почему же не помогает спираль?

Открыв глаза, Уолтер посмотрел на медную проволоку. Он так старался, сам изготовил ее из медных труб: разрезал, расправлял, соединял, наматывал, разматывал. О-о-о, почему его волшебная спираль не забирает боль?! Он так жестоко страдает, а она ничуть не помогает ему!

Уолтера охватил новый приступ боли, и он, как капризный ребенок, отбросил никчемные железки, вдруг открыв для себя ужасную истину: его спираль, никому не поможет и не могла помочь!

Уолтер зарыдал, оплакивая эту невосполнимую утрату. Даже боль в груди не могла сравниться с болью в его душе.

Прошло какое-то время, прежде чем он пришел в себя и понял, что боль постепенно утихает. Уолтер осторожно поднялся, стараясь не запутаться в спирали, и словно впервые увидел стул, окруженный медными трубами и самодельной проволокой и прочие валяющиеся повсюду железки.

Он проводил здесь дни, недели, оберегая их от дочери, а Блайт все равно исчезла, никакое волшебство не удержало ее. Уолтер оказался последним глупцом. Он оберегал свои драгоценные железки, не понимая, что нужно было беречь настоящее сокровище – дочь. Боже милосердный, неужели он совсем сошел с ума?!

Уолтер огляделся вокруг себя. Балки словно давили на него, а чердак вдруг уменьшился в размерах. Боль в груди почти утихла, но смятение в душе осталось. Обливаясь холодным потом, он поплелся к двери. Его Элиза умерла, Блайт, возможно, тоже.

Второй раз в своей жизни Уолтер Вулрич превращался из мальчика в мужчину. Однако на этот раз было слишком поздно. Его Блайт, его любимая дочь пропала.




ГЛАВА 16


В первую же неделю пребывания Блайт в новом качестве на «Виндрейдере» были введены два новшества. Во-первых, на судне теперь находился постоянный запас воды, достаточный для принятия ванны. Во-вторых, все без исключения должны были стучаться в двери, особенно капитанской каюты.

Каждые день или два Рейдер приказывал опорожнять бочки с дождевой водой, относить на камбуз и греть ее там, чтобы Блайт могла принять ванну. Пираты озадаченно переглядывались, задаваясь вопросом: что же такое капитан вытворяет с Вул-вич, что наутро ей требуется как следует мыться? Не нравилось им все это, нет, не нравилось…

Но самое большое негодование вызывала у пиратов необходимость стучаться в дверь. Впрочем, все началось из-за ерунды. Как-то раз Блайт и Рейдер дольше обычного провалялись в постели, не в силах оторваться друг от друга и забыв обо всем на свете.

С каждой минутой Бастиан становился все мрачнее. Давно уже требовалось скорректировать курс и поднять дополнительные паруса. Не выдержав, он в конце концов решительно затопал вниз. Возле двери каюты Бастиан задержался и прислушался. За дверью было поразительно тихо. «Что бы это значило?» – недоумевал он. Потом раздался негромкий смех Рейдера. Побагровев, Бастиан уставился на дверь так, словно желал разнести ее в клочья. Однако привычка взяла свое и, не задумываясь о последствиях, он без стука распахнул ее.

Ахнув, Блайт поспешно натянула на себя одеяло, но и Бастиан, и выглядывающие из-за его широкой спины пираты успели заметить изящную ножку и соблазнительный изгиб бедра. Рейдер же стоял перед умывальником в одних штанах. Половина его лица была выбрита, половина покрыта мыльной пеной. Словно восточный властелин он сначала величаво взглянул на Блайт, затем повернулся к Бастиану и спокойно, даже слишком спокойно, произнес:

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Нужно установить штурвал… сейчас попутный ветер. Мы ждем приказаний.

– Я установлю вам курс прямо в ад, если вы еще когда-либо войдете в мою каюту без стука, – проскрежетал Рейдер, и у присутствующих волосы на голове встали дыбом.

– Стучаться?! Разрази меня гром! – начал было Бастиан.

– Да, стучаться, черт побери! Вы должны несколько раз ударить по двери своими проклятыми костяшками пальцев и подождать разрешения войти.

С пеной на лице Рейдер подошел к Бастиану, поднял кулак и постучал: тук-тук-тук.

Пираты как завороженные наблюдали за его действиями, некоторые сжали руки в кулак и вслед за капитаном повторили этот несложный прием.

– К черту, Рейдер, мы привыкли видеть тебя тогда, когда нам нужно. Никогда прежде мы не стучали в дверь.

– Что ж, теперь кое-что изменилось, – спокойно заметил Рейдер, всем своим видом предостерегая Бастиана от дальнейших возражений.

– Это уж точно, – Бастиан еще раз недобро взглянул на койку и, расталкивая пиратов, пошел прочь.

Смерив остальных пиратов уничтожающим взглядом, Рейдер захлопнул перед ними дверь и повернулся к Блайт. Черт бы побрал этих бесцеремонных парней! Надо же все так испортить!

Отогнув край одеяла, Рейдер посмотрел на пунцовое лицо девушки.

– Они привыкли вламываться ко мне в любое время дня и ночи. Поскольку я опять обосновался здесь, мои люди вернулись к своим привычкам. Но скоро они будут стучаться, прежде чем войти сюда.

– Но смогу ли я привыкнуть к этому? – Блайт опустила глаза, опять заливаясь румянцем.

– Сможешь, Вул-вич, – улыбнулся Рейдер и нежно поцеловал ее в губы. Блайт вздрогнула от его прикосновения; заметив это, он притянул ее поближе и прошептал: – Думай только о нашей музыке и ни о чем другом.

Рейдер отправился добриваться, а Блайт так и осталась сидеть, завернувшись в одеяло. На ее щеке медленно высыхала мыльная пена.

– Ты бы лучше оделась, – ласково проговорил Рейдер, любуясь этой забавной картиной. – А то первое время эти болваны еще будут забывать пользоваться костяшками своих пальцев.

Блайт посмотрела ему вслед, все еще ощущая на губах его поцелуй, затем оделась, заправила койку и собрала посуду и остатки завтрака на поднос. «Француз наверняка недоволен тем, что мы едим так мало», – подумала Блайт и заставила себя съесть еще один ломтик ветчины и булочку. Вскоре раздался громкий стук в дверь; помедлив, Блайт пошла открывать. Мимо нее с кислым выражением лица проковылял Вилли и молча забрал поднос. Да, теперь ей часто придется видеть такие лица. Блайт уже достаточно хорошо изучила пиратов и понимала, что они недовольны тем, что Рейдер держит на борту свою любовницу. Считалось, что женщина на корабле приносит несчастье.

Поэтому Блайт решила пока не выходить на палубу, чтобы оттянуть неприятный момент встречи с командой. Взяв с полки книгу, она уселась поудобнее в кресло. Признаться, ее начинало тяготить теперешнее положение. Блайт заставила себя раз десять подряд произнести вслух слово «любовница», пытаясь привыкнуть к нему.

– … любовница, любовница, любовница!

Однако ей стало только еще хуже. Должно же быть какое-то другое слово. Содержанка? Распутница? Куртизанка? Нет, все не то. Нет ничего благозвучнее слова «жена».

«Нужно отбросить подобные мысли», – одернула себя Блайт. Рейдер Прескотт обещал заботиться о ней и наперекор всем оставил ее на борту. Кроме того, она любит его, несмотря на неопределенность своего положения.

Конечно, это совсем не то, о чем мечтала Блайт: ни вздохов при луне, ни аромата роз, ни томных взглядов, ни робких поцелуев, ни пылких признаний, одна только всепоглощающая страсть, одно только извечное стремление женщины отдаться во власть мужчины. Да, то, что происходит между нею и Рейдером, не укладывается ни в какие рамки.

Что ж, такова, видно, ее судьба, и нужно с этим мириться. Не следует притворяться, что ее не тянет к нему. Она его женщина, женщина пирата, Вул-вич, и не хочет задумываться над тем, какие еще сюрпризы уготовила ей судьба.

* * *


Всякий раз, когда Блайт появлялась на палубе, пираты внимательно присматривались к ней, пытаясь отыскать в ее лице и поведении указания на то, что она живет с Рейдером по принуждению. Признаться, Блайт выглядела вполне цветущей и здоровой, однако их смущало то, как она краснеет и стыдливо опускает глаза, встречаясь взглядом с кем-то из них.

«Наверное, Вул-вич несчастлива», – решили пираты. Ведь до того как Рейдер сделал ее своей любовницей, она была порядочной женщиной из высшего общества. Бастиан с видом знатока заверил всех в том, что леди скорее умрет, чем ляжет в постель с мужчиной без благословения церкви. Это было уж слишком – предпочесть смерть отношениям без венца. А впрочем, кто их разберет, этих светских женщин!

С каждым днем обстановка на корабле становилась все более напряженной. Когда выяснилось, что «Виндрейдер» направляется домой, на острова, многие выразили откровенное недоумение и недовольство. Когда же они наконец займутся делом?! Пираты бросали на Рейдера негодующие взгляды и замолкали при его приближении.

Блайт замечала все это, считая себя виновной в трениях между Рейдером и командой. Одно дело, когда пираты отворачивались от нее, но совсем другое, когда они негодовали на своего капитана. Она бы никогда не заикнулась о своем пропавшем платье, если бы знала, к какой это приведет взрывоопасной ситуации.

Тем утром Блайт появилась на палубе в красивом платье цвета морской волны, расшитом великолепными кружевами. Рейдер приветствовал ее теплой улыбкой, заставившей Блайт покраснеть и опустить глаза. Еще никогда он так открыто не любовался ею в присутствии своей команды. Все без исключения, в том числе и сам Рейдер, заметили это смущение.

– Ты выглядишь словно сахарный торт, Вул-вич, – проговорил он. – Мне нравится это платье.

– Я надела его только потому, что что-то произошло с моим другим платьем. Я не смогла найти его сегодня утром. – Блайт вдруг испугалась, что Рейдер жестоко накажет виновного, и поспешила добавить: – Я никого не обвиняю, просто оно исчезло.

Рейдер задумчиво почесал подбородок и посмотрел на Бастиана.

– Ну, вряд ли это Стенли, – неуверенно начал тот. – Платье ему будет явно мало. И Харри больше этого не делает. – Рейдер пронзил его взглядом, и Бастиан оглянулся, ища поддержки у Клайва и остальных. – Харри ведь больше не надевает женскую одежду, верно?

– Только шляпы, – серьезно подтвердил Клайв.

– Вот видишь, только шляпы. – Бастиан повернулся к Блайт. – Никаких платьев. Вряд ли кто-нибудь из парней стащил твое платье.

Пираты согласно загудели, кивая головами. У Блайт запылали уши. Она не знала, куда деться от любопытных взоров. Почему же молчит Рейдер?

– Мне известно, что это не они, – наконец произнес он, и Блайт почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев. – Это я.

Все изумленно ахнули.

– Я выбросил его за борт. В жизни не видел более уродливого платья.

Трудно сказать, кого это признание потрясло больше: Блайт или пиратов. Рейдер выбросил платье за борт. «Господи, о чем он только думает? – молча возмущались пираты. – Надо же, взять и выбросить одежду Вул-вич!» Не выдержав, Блайт бросилась прочь.

Рейдер хмуро посмотрел ей вслед, огорченный тем, что Харри не успел все сделать, прежде чем она проснулась и обнаружила пропажу.

– Ну, что разинули рты? Занимайтесь своими делами! – рявкнул Рейдер и решительно направился вниз.

Пираты молча переглянулись. Невероятно! Выбросил ее платье! Он что, хотел чтобы Вул-вич ходила голой?!

Рейдер вошел в каюту и обнаружил, что Блайт сидит у окна. Он встал у нее за спиной.

– Ты огорчена. Наверное, мне следует все объяснить.

– Зачем? – с горечью спросила Блайт. – Это твой корабль, а я твоя женщина.

Облизнув пересохшие губы, Рейдер вдруг совершенно неожиданно для себя самого признался:

– То платье напоминало мне о вещах, которые я хотел бы забыть. Оно из твоего прошлого. – Он подошел к сундуку и откинул крышку. – У тебя сейчас другая жизнь. Можешь сшить себе новые вещи, ты ведь так хорошо шьешь.

Рейдер уже второй раз за сегодняшний день похвалил Блайт, но почему-то это не принесло ей радости. Она не могла ему объяснить, что то «уродливое» платье дорого для нее как память, возможно, она излишне сентиментальна, но что поделаешь?! Чувствуя, как к глазам подступают слезы, Блайт торопливо отвернулась.

– Извини, Вул-вич. Я не знал, что то платье так много для тебя значит. Поверь, в этом ты выглядишь гораздо лучше. Рейдер осторожно погладил пышный рукав платья, затем обвил рукой талию Блайт и привлек ее к себе. Блайт задрожала то ли от удовольствия, то ли от отвращения. Желая выяснить это, Рейдер властно взял ее за подбородок.

Едва их губы соприкоснулись, Блайт вмиг забыла о своей обиде, растворяясь в его нежности. Она подняла глаза и увидела, что он действительно сожалеет о сделанном.

– Возможно, ты прав. Нужно начать все сначала, – прошептала Блайт. Но по ее щеке все же скатилась одна-единственная слезинка, которую Рейдер смахнул кончиком пальца.

– Наверное, я все-таки был не прав, Вул-вич. Мне следовало сначала посоветоваться с тобой.

Господи! Вот уже девять лет как Рейдер ни с кем не советовался, даже с Бастианом, принимая все решения самостоятельно. Но теперь он понял, что ему придется считаться с мнением Блайт, особенно когда дело будет касаться непосредственно ее самой.

– Скоро тебе понадобятся более теплые вещи, возможно, сапожки. Ноябрь – отвратительный месяц.

– Ноябрь?! – Боже, она совсем потеряла счет времени! – Только не говори, что уже ноябрь.

– Еще нет, – успокоил ее Рейдер. – Пока еще октябрь, семнадцатое кажется. Если хочешь, я могу заглянуть в судовой журнал.

Блайт вдруг побледнела и отвернулась.

– Что с тобой, Вул-вич? – удивился Рейдер.

– Два дня назад мне исполнилось двадцать лет, – выдавила она. – Двадцать, а я все еще в девах.

Рейдер облегченно рассмеялся.

– В девах? О чем ты говоришь? Кто-кто, а уж ты вовсе не старая дева. Разве может никому не нужная старая дева доставить столько удовольствия?! – Он со смехом сгреб ее в охапку. – Хочешь я докажу тебе свою правоту?

Страстно прильнув к ней губами, он жадно поцеловал ее, затем сорвал платье и набросился на Блайт, как самый настоящий изголодавшийся по женщине пират.

«Господи, Рейдер прав», – решила она несколько минут спустя, неожиданно почувствовав себя свободной и полной жизни. Озорно улыбнувшись, Блайт выскользнула из его объятий и подбежала к открытому сундуку.

– Я уже давно сгораю от любопытства, – призналась она, доставая оттуда экзотическую женскую одежду. – Интересно, как это надевают? – Блайт повертела в руках нечто похожее на шелковые панталоны.

Рейдер засмеялся и приподнялся на локте, любуясь соблазнительными изгибами ее фигуры. Длинные темные волосы составляли к тому же великолепный контраст с молочно-белой кожей Блайт.

– Иди сюда. Я тебе помогу, – предложил он. Сев на край койки, Рейдер взял из рук Блайт странное изделие из шелка и парчи, помог ей в него облачиться, и они вместе рассмеялись над странными панталонами. Сделанный из парчи верх плотно обтягивал живот и ягодицы Блайт, далее шел сплошной шелк, черный и прозрачный, сквозь который по всей длине просвечивались ее стройные ноги. Каждая штанина заканчивалась широкой манжетой из парчи. Когда были застегнуты все крючки, Блайт оглядела себя и ахнула, смущенная плодами своего любопытства.

– О, я только хотела…

Она зарделась, собираясь снять с себя шаровары. Но Рейдер удержал ее, охваченный жгучим желанием.

– Нет, – с трудом выдавил он, пожирая глазами соблазнительные формы. – На тебе это сидит отлично. Примерь остальное.

Блайт нерешительно посмотрела на две чашечки из парчи, соединенные между собой несколькими золотыми цепочками – Рейдер приложил их к ее груди и застегнул на спине золотые цепочки.

– Для чего же еще они предназначены? Весьма интересная конструкция, – вслух рассуждал он.

Чашечки из парчи, словно две позолоченные раковины, облепили полную грудь Блайт и немного приподняли ее.

– О! – выдохнула она, чувствуя легкое возбуждение.

Внезапно ее осенило.

– Признайся, ты видел, как женщины носят подобные вещи? Но где можно показаться в таком наряде?

– Разумеется не на улице: в обществе других женщин или наедине с мужчиной.

– Где же ты наблюдал такое?

– В Персии и Турции, точнее в гареме, в моем гареме.

– В гареме?! – удивилась Блайт. – У тебя был гарем?!

– Совсем небольшой и недолго. Я его вернул. Старший сын паши был мне очень благодарен за то, что я спас его во время кораблекрушения. А на Востоке благодарность не знает границ. В итоге я получил в награду гарем. А это решил просто сохранить на память. И очень рад. – Голос Рейдера вдруг совсем охрип. – Иди ко мне.

Покачивая бедрами, Блайт медленно приблизилась к нему, чувствуя невероятное возбуждение под его восхищенным взглядом. Она не представляла, насколько соблазнительна в этом наряде, но по выражению лица Рейдера поняла, что он вновь страстно желает ее.

– Иди сюда, золотоглазая, – повторил Рейдер, дрожа всем телом.

Блайт впервые ощутила силу своей власти над ним. Да, ее тело покорило его, он стал рабом собственных страстей, но она вовсе не собиралась пользоваться этим. Блайт хотела лишь дарить ему радость и наслаждение и получать их от него.

Не выдержав, Рейдер поднялся ей навстречу и принялся неистово ласкать ее тело, запуская руки под парчу и шелк и постепенно опускаясь на колени. Блайт почувствовала, как его пальцы проникли в глубь ее естества и, вздрогнув, прижала голову Рейдера к своему животу. Охваченный безумной страстью он вскочил на ноги и понес Блайт на «ложе любви», затем, опрокинувшись на спину, усадил ее поверх себя, прошептав, что так ему удобнее ею любоваться.

Блайт сама начала снимать свой соблазнительный наряд, но от волнения никак не могла справиться с застежками.

– Как мне избавиться от этого?! – возбужденно хохотнув, воскликнула она.

Рейдер, сгорая от нетерпения, принялся помогать ей, и вскоре благодаря общим усилиям шелковые вещицы оказались на полу. Обхватив Блайт за талию, он притянул ее к себе и медленно вошел в жаждущее его лоно. Они начали свой танец страсти, вместе устремляясь куда-то к звездам, даже выше звезд, туда, где их ожидало ни с чем не сравнимое блаженство. Когда Блайт наконец без сил рухнула на Рейдера, он в изумлении уставился на нее, словно не веря, что она могла подарить ему такое чудо.

Да, такое Рейдер испытал впервые. Казалось, все вращалось вокруг него – земля, океаны, горы и прочее, а он находился в центре Вселенной и парил, парил в неописуемом восторге. И виной всему Блайт, его горячая заводная девчонка, его Вул-вич, его любовь. Засыпая, Рейдер впустил в свое сердце это последнее слово и оставил там его навсегда.

* * *


Пираты недовольно переглядывались между собой. Подумать только, их капитан до самого вечера так и не удосужился появиться, на палубе! А когда наконец вышел, то заказал ванну для Вул-вич, проверил посты, посмотрев на звезды, дал рулевому правильный курс и… был таков.

– Пираты негодовали. Надо же, Рейдер подкладывает под себя Вул-вич даже днем! И это после того, как он выбросил за борт ее платье! Если кто из мужчин и спал ночью, то только сам Рейдер. Утром он появился свежим и отдохнувшим. Это еще больше настроило против него команду.

Рейдер чувствовал, что тучи над ним сгущаются, и собирался так или иначе положить этому конец, даже если придется применить силу и власть. Однако ему не хотелось доводить дело до крайностей.

Вскоре на палубе, шурша нижней юбкой, появилась Блайт. Вся команда напряженно следила за каждым ее движением, перешептываясь у нее за спиной. Полагая, что пираты презирают ее за то, что она стала любовницей Рейдера, Блайт, не поднимая глаз, направилась к нему в поисках утешения.

– А, соня! – шумно приветствовал ее Рейдер. – Опять спишь целыми днями, понимаю.

– Я не спала, капитан. – Глаза Блайт весело сверкнули. Пришлось поломать голову над тем, что же мне надеть. И это благодаря тебе.

Их разговор долетел до ушей пиратов.

– Разрази меня гром! – воскликнул кто-то из моряков. Все гурьбой двинулись к Рейдеру, и вскоре он оказался в окружении враждебных лиц.

– Ты выбросил за борт ее одежду, – с пеной у рта шепелявил Вилли. – Чего ты добивался? Чтобы она не смела выходить на палубу? Ты ведешь себя с ней как последний подонок!

– Выбросил одежду Вул-вич, как будто на ней было полно вшей! – раздался чей-то голос.

– Какая низость! – возмущенно гудели пираты. Блайт побледнела.

– Нет, пожалуйста, – пролепетала она, цепенея от ужаса и прижимаясь к Рейдеру.

– Черт побери! Это вас не касается! – прорычал он, обняв ее одной рукой. – Вул-вич – моя женщина, и я не собираюсь отчитываться перед вами за свои поступки.

Неожиданно для всех заговорил всегда молчаливый и угрюмый Дин.

– Ошибаешься, нас это тоже касается. Хоть я и отказался от своей доли, но хочу сказать: ты не можешь держать ее в каюте голой.

Его слова были встречены одобрительным гулом, и Блайт вдруг поняла, что они защищают ее… от Рейдера. Пираты нападают на него из-за нее! Оказывается, им не понравилось, что он выбросил за борт ее платье!

– О, пожалуйста, не надо, – умоляла она.

– Нет, Вул-вич, теперь ты одна из нас, и мы не позволим никому плохо обращаться с тобой, даже Рейдеру.

Глядя на эти негодующие лица, Рейдер поймал себя на мысли, что понимает своих людей. Возможно, он вел бы себя точно так же. Ведь дело вовсе не в платье. Просто их мучает ревность. Они отказались обладать ее телом, но хотели внимания Блайт, улыбок, расположения и… ее благополучия. Теперь ему стало ясно, как справиться с ситуацией.

– Ричард! – завопил он, но в его тоне не было гнева.

Когда запыхавшийся Ричард появился на палубе, Рейдер приказал:

– Спустись вниз, найди Харри и Альфонса и привели их сюда немедленно! Пусть принесут свою работу!

После этого Рейдер по очереди оглядел каждого пирата. Немногие сумели выдержать его взгляд.

– Давайте внесем ясность, – многозначительно начал он, – Вул-вич моя. Я открыто заявил об этом, и я забочусь о ее благополучии. Многие знают меня уже десять лет. Разве когда-нибудь я плохо обращался с женщиной? Или не держал своего слова?

Среди собравшихся послышалось бормотание, выражающее, судя по всему, согласие. Но все же Клайв рискнул высказать общее мнение.

– Да, это так, но Вул-вич – совсем другое дело. Блайт закрыла ладонями пылающее от смущения лицо.

– Да, Вул-вич – совсем другое дело. И я это знаю, как никто другой. Она очень дорога мне, и я сделаю все, чтобы ей было хорошо. Я намерен держать ее у себя, пока она сама не захочет уйти.

Лица пиратов заметно смягчились, некоторые из них даже заулыбались. Между тем, расталкивая собравшихся, к Рейдеру пробирались Харри и португалец Альфонс с какими-то вещами в руках.

– Вот они, – загундосил Харри, протягивая Рейдеру пару сапожек. – Одна юбка уже закончена, но рубашка…

Не дослушав, Рейдер взял у него из рук юбку из мягкой тонкой кожи, затем повернулся к Блайт и отвел от лба ее руки. – Я попросил Харри и Альфонса сшить тебе что-нибудь подходящее для жизни на корабле. Правда, они еще не все сделали, но лучше посмотри прямо сейчас. – Он сунул ей юбку. – Но если тебе не понравится, – неуверенно заметил Рейдер.

Блайт торопливо принялась рассматривать вещь. Это оказалась юбка, но сшитая на манер мужских брюк. Ее сердце подпрыгнуло от радости. Рейдер сделал это для нее! Он заботится о ней! Блайт прижала к себе юбку-брюки и бросилась ему на шею.

– О, спасибо, спасибо, спасибо!

– Подожди. Ты ведь еще не все видела, – растерялся Рейдер, удивленный ее порывом.

– О, я знаю, все остальное тоже будет замечательным!

Блайт пригнула голову Рейдера и поцеловала его прямо в губы.

– Но еще есть сапожки… – Рейдер покраснел как рак.

– О да.

Заметив его смущение, Блайт сама залилась краской и, повернувшись к Альфонсу и Харри, начала забирать у них вещи. В руках Харри вдруг мелькнуло что-то до боли знакомое, что-то зеленое.

– Мое платье! – воскликнула Блайт. – Ты заставил меня поверить… О, это действительно было подло с твоей стороны, Рейдер Прескотт!

– Я лишь хотел сделать тебе сюрприз, – проворчал Рейдер!

Блайт поняла, что его задело, что она так обрадовалась своему старому платью и при этом едва взглянула на другие вещи. Господи, какой же он еще мальчишка! Блайт прижала к себе сапожки, бросив при этом на Рейдера полный нежности и обожания взгляд.

– Как это мило с твоей стороны. – Она потянула его за руку вниз и чмокнула в загорелую щеку. – Я собираюсь немедленно все это примерить!

Несмотря на протесты Харри, Блайт забрала у него недошитую кожаную рубашку и побежала в каюту.

Рейдер посмотрел ей вслед, затем обвел всех торжествующим взглядом.

– Еще возражения будут?

Сконфуженные пираты начали медленно расходиться, но им так хотелось увидеть новый наряд их Вул-вич, что они не спешили покидать палубу. «Слава Богу, что Рейдер не выбросил ее платье, – думали они, – и, кажется, Вул-вич довольна тем, что стала его женщиной. Судя по тому, как она обнимала и целовала капитана при всей команде, дела у них идут совсем неплохо. Вул-вич вовсе не страдает от того, что он оставил ее на корабле. И Рейдер действительно заботится о ней. Ванна, одежда, сапожки – это говорит о многом».

А тем временем Блайт быстро сбросила платье и начала примерять странную на вид обновку. Под кожаную юбку-брюки Харри сшил такую же нижнюю юбку. Рубашка, в которой он сомневался, сидела отлично. На ней не хватало всего лишь несколько пуговиц. Поверх рубашки полагалась кожаная жилетка, подбитая шелком, плотно, как корсет, обхватывающая фигуру Блайт. Эта одежда позволяла ей двигаться совершенно свободно, и Блайт осталась очень довольна. Кожаные сапожки тоже оказались впору. Блайт закружилась по каюте. Какое счастье! Оказывается, Рейдер забрал зеленое платье только для того, чтобы снять с него размеры!

Рейдер… Как приятно, что он так заботится о ней! Блайт вдруг поняла: что бы ни случилось, с этого момента она будет гордиться тем, что принадлежит ему, что делит его постель и его жизнь, а возможно, когда-нибудь будет гордиться и его любовью.

Вспомнив, что все с нетерпением ждут ее, Блайт поспешила на палубу и снова запечатлела на щеке Рейдера невинный поцелуй, но ее глаза обещали ему нечто большее.

Пираты восхищенно рассматривали новую одежду Вул-вич, поражаясь догадливости и вкусу Рейдера. Да, их капитан знает, во что одеть женщину на корабле!




ГЛАВА 17


Бастиан Кейн негодовал, крайне недовольный поведением команды. Нет, вы только посмотрите на них! Сначала они были готовы разорвать Рейдера на части, а потом размякли и виновато поджали хвосты. Отвратительное зрелище! Правда, когда Блайт Вулрич появилась на палубе в новом наряде, Бастиан присоединился к хору восторженных голосов, чтобы не слишком явно показывать свое неодобрение тем, что в последнее время происходило на корабле.

Нет, дело было вовсе не в самой Вул-вич. Честно говоря, она ему даже нравилась: неизменно приветливая, искренняя, всегда открыто встречает его взгляд и не тушуется, когда он слишком громко смеется или изрыгает проклятия. Однажды Бастиан даже поймал себя на том, что невольно любуется ее маленькой изящной фигуркой: у него при этом как-то сладко защемило в груди. Да, вот так и попадаются закаленные морские волки в сети пленительных леди из высшего общества. «Один уже точно попался, – негодовал Бастиан. – Стоит только взглянуть на Рейдера, чтобы понять, как глубоко он увяз. И, похоже, дуралей еще и радуется этому!»

А пираты?! Их восхищение уже перешло в настоящее обожание. Они готовы локтями распихивать всех, лишь бы оказаться поближе к Вул-вич. Порой из-за этого между ними даже возникают споры. Боже, подумать только! Пираты тратят свое драгоценное время на разговоры с Вул-вич, учат ее метать нож, заряжать мушкет, играть в карты. Хуже всего, что она отвечает им взаимностью. В ее повелении нет ни тени насмешки или превосходства над ними. Каждого Вул-вич старается одарить своим вниманием, но на первом плане у нее, разумеется, стоит Рейдер.

Бастиан Кейн держал свое недовольство при себе, зная, что, заикнись он сейчас о чем-нибудь подобном, ему быстро заткнут глотку. Однако скрывать истинные чувства было очень трудно. К тому же, по предложению Блайт, Рейдер взял за правило приглашать на ужин несколько человек из команды, причем каждый раз новых. И только Бастиан неизменно оказывался в числе приглашенных. Ему претило наблюдать за тем, как пираты стараются орудовать ножом и вилкой, как говорят «пожалуйста» и «спасибо» и во всем подражают Рейдеру.

Да, морские волки в считанные дни превратились в комнатных собачек. Как же они будут сражаться?!

Недовольство Бастиана не было секретом ни для Рейдера, ни для Блайт. Женская интуиция подсказывала ей, что его неприязнь – это типичная ревность. Впрочем, ничто не могло омрачить счастливых мгновений любовников. Они научились наслаждаться друг другом каждый отпущенный им судьбой день.

Только однажды на безоблачное небо набежало серое облачко. Как-то раз ночью, после жаркого сплетения их тел, Рейдер заглянул Блайт в глаза, и ему вдруг открылась вся глубина ее чувств. Он решил проверить свои опасения и осторожно спросил:

– Ты ведь еще меня не полюбила, нет? Блайт уловила тревогу в его голосе.

– Нет, еще нет, – с трудом выдавила она. Самым ужасным было то, что Рейдер, кажется, с облегчением воспринял ее слова. Обняв Блайт, он выбрался из постели, собираясь проверить вахтенных. После его ухода она села и обхватила руками колени. «Как он может каждую ночь дарить наслаждение, защищать, разговаривать, проявлять заботу и при этом не чувствовать ничего, кроме откровенной похоти? – недоумевала Блайт. – Неужели мужчины так сильно отличаются от женщин? Неужели они способны так же легко отделять душу от тела, как, расстегивая, отделяют друг от друга полы сюртука?!»

Наверное, так оно и есть. Не зря же юным девушкам советуют сначала проверить чувства мужчины, прежде чем отдаваться ему. Впрочем, для нее все это уже слишком поздно. Блайт любила Рейдера всей душой и с каждым днем это становилось все заметнее. Она знала, что совсем не умеет лгать, и Рейдер поверил ей только потому, что хотел поверить. Как пирату ему не хотелось говорить о будущем. Правда, он дал кое-какие обещания, но Блайт оставалось лишь надеяться, что они заполнят пустоту, образовавшуюся в одном из уголков ее души в ожидании его любви.

Блайт оделась и поднялась на палубу. Вскоре к ней присоединился Рейдер. Обняв Блайт за талию, он начал рассказывать о загадочных созвездиях, мысленно сравнивая блеск далеких звезд с сиянием ее необыкновенных глаз.

* * *


Довольно скоро, раньше, чем ожидал Бастиан, команде «Виндрейдера» пришлось пройти проверку на храбрость. Они уже находились в трех днях пути от дома, и у всех было приподнятое настроение. За долгих четыре месяца пираты успели истосковаться по твердой земле под ногами. В конце концов море настолько осточертело им, что они заводились буквально из-за каждого пустяка. Поначалу Блайт пугала их чрезмерная возбужденность, но Рейдер объяснил ей ситуацию, довольно подробно остановившись на некоторых пикантных моментах. Блайт покраснела от смущения, и после этого старалась как можно меньше попадаться на глаза пиратам.

На следующее утро она принесла на палубу кофе для Рейдера и Бастиана и обнаружила, что они напряженно всматриваются куда-то вдаль. Крикнув, чтобы ему подали подзорную трубу, Рейдер принялся внимательно изучать едва заметную точку на горизонте, затем передал подзорную трубу и взял чашечку кофе из рук Блайт.

– Что там? – тревожно прошептала она.

– Похоже, торговое судно.

Рейдер отхлебнул кофе и посмотрел на Блайт. При ней они еще ни разу не захватывали корабль. А ведь Бастиан предупреждал его! Впрочем, Блайт пока ни о чем не спрашивала.

– Судно нагружено до предела! – воскликнул Бастиан. – Старое корыто. С ним наверняка не будет никаких хлопот! – Он оторвался от подзорной трубы и взглянул на Рейдера. – Будем нападать!

– Под каким оно флагом? – поинтересовался Рейдер, желая несколько умерить пыл Бастиана.

– Не разберу, – ответил тот, испытующе посмотрев на Блайт, затем снова перевел взгляд на Рейдера, словно спрашивая: смогут ли они напасть на корабль с Блайт на борту.

Как поведет она себя в этой ситуации: будет ли протестовать, упадет в обморок или задрожит от страха?

Рейдера самого мучили те же самые вопросы. Рейдер понимал, что если им не удастся провернуть это дело, тогда он конченный человек. Вся жизнь пирата связана с захватом чужих кораблей. Чтобы продолжать налеты, ему придется расстаться с Блайт, а он уже не представлял без нее своей жизни.

Отвернувшись, Рейдер принялся задумчиво рассматривать паруса, физически ощущая, как Бастиан буквально сверлит глазами его спину. Но он чувствовал на себе и другой, ласковый и доверчивый взгляд.

Зная, что нужно принять какое-то решение, Рейдер повернулся к Бастиану и взял у него из рук подзорную трубу, но опять не увидел никакого флага.

– Если это британское судно, мы захватим его, – твердо заявил Рейдер.

Лицо Бастиана расплылось в довольной улыбке. Он был уверен, что корабль наверняка окажется британским, поскольку англичане контролировали восточную часть Виргинских островов, а датчане западную, с островами Сент-Томас, Сент-Джон и Сент-Крус. Сделав вид, будто он забыл о том, что Рейдер нападает только на британские корабли, Бастиан отдал приказ готовится к сражению. Пираты завопили от радости, и весть о предстоящем сражении мгновенно облетела все судно.

Что тут началось! Казалось, все пришло в движение. Открыв склад оружия, Бастиан начал энергично раздавать мушкеты. При этом самых метких стрелков он отправил карабкаться на мачты.

Вскоре все вооружились до зубов, готовясь к захвату корабля. Рейдер даже не пытался их остановить, понимая, что пиратам просто необходима разрядка, иначе они совсем озвереют или сойдут с ума от безделья. Он снова поднял подзорную трубу, моля Бога, чтобы судно оказалось британским. К счастью, его молитва была услышана.

Рейдер сразу ощутил обычный перед сражением зуд и так громко, что мог бы, пожалуй, потревожить самого Посейдона, гаркнул:

– Бастиан!

– Есть, капитан! – с готовность отозвался тот, взбудораженный приготовлениями к нападению.

– Британский флаг! – проревел Рейдер и, перекрывая восторженный рев команды, добавил: – Нам лучше тоже сделать вид, что мы британцы!

Блайт не сразу поняла, о чем идет речь, пока на главной мачте не заплескался знакомый ненавистный флаг. Вскоре появился Ричард с темно-синими кителями для Рейдера и Бастиана. Затем оба нахлобучили отороченные золотой тесьмой головные уборы британских морских офицеров.

«Они готовят ловушку тому судну», – наконец догадалась Блайт и вцепилась в поручень, чувствуя, как сильно колотится сердце. В ее памяти все еще были свежи картины прошлого ужасного сражения. Рейдер видел, что Блайт, оцепенев от ужаса, расширенными, потемневшими глазами наблюдает за приближением торгового судна, и быстро подошел к ней, собираясь увести вниз.

– Ты останешься в каюте, как в прошлый раз, – заявил он, обнимая ее за талию.

– Нет, – неожиданно возразила Блайт, и на ее бледном лице появилось решительное выражение. – В прошлый раз я, наверное, тысячу раз умирала в каюте, не ведая, что происходит наверху. Я должна остаться здесь, я должна все видеть, как бы ужасно это ни оказалось.

– Нет, Блайт. – Рейдер снова увлек ее за собой.

– Дай мне револьвер, даже два. Я постараюсь не лезть на рожон, но я не уйду и не буду отсиживаться внизу во время сражения.

Убедившись, что спорить бесполезно, Рейдер чмокнул Блайт в щеку и приказал Ричарду принести ей револьверы.

Вскоре оба корабля оказались в пределах видимости, и пираты быстро попрятались за фальшборт, чтобы палуба выглядела почти пустой. Блайт взошла на ют, присоединившись к Рейдеру и Бастиану, которые напряженно наблюдали за приближением «Китаянки».

Присутствие на палубе Блайт невольно сыграло на руку пиратам: общеизвестно, что морские разбойники не держат на борту женщин. Капитан торгового судна и сопровождавшие его офицеры облегченно вздохнули, решив, что некий британский фрегат с пассажиркой на борту мирно следует своим курсом. Естественно, никто не стал бросаться к пушкам. Сейчас больше казались уместными две-три бутылки доброго вина – обычный обмен приветствиями между капитанами.

Рейдер и Бастиан не верили своим глазам: на «Китаянке» не замечалось совершенно никаких приготовлений. «Либо они чересчур доверчивы, либо чересчур хитры и умело маскируют свою тревогу», – решили пираты.

– Сейчас мы им покажем, – злорадно пробормотал Бастиан.

Уже через пару минут «Виндрейдер» осуществил свой излюбленный прием, обычно шокирующий противника, – резко развернулся, угрожая противнику. Рейдер видел в подзорную трубу, как у капитана «Китаянки» отвисла челюсть при виде ощетинившегося десятка пушек борта корабля.

– Дать залп по носу судна, вывести из строя бушприт! – скомандовал Рейдер. – Пусть знают, что мы не шутим. Снять этот паршивый флаг! Поднять звездно-полосатый!

В следующую секунду раздался оглушительный залп, и «Виндрейдер» ощутимо вздрогнул. Воздух наполнился клубами дыма. Последовал еще один залп, и палуба, как живая, заходила под ногами пиратов. Бушприт «Китаянки» удалось повредить с первого же выстрела; треугольный кливер беспомощно повис, раскачиваясь на ветру. Убедившись в своей ошибке, команда начала лихорадочно готовиться к отражению атаки. Тогда Рейдер приказал зарядить главную пушку и дать одиночный залп, тем самым давая понять «Китаянке», что сопротивление бесполезно.

Повисла напряженная тишина – пираты ждали ответа. Наконец зычный голос капитана «Китаянки» оповестил всех о том, что они сдаются. В считанные минуты за фальшборт судна ухватились абордажные крюки, и два корабля приблизились друг к другу настолько, чтобы можно было перекинуть между ними доски.

На «Виндрейдере» с энтузиазмом принялись за привычную работу. Дрожа всем телом, Блайт наблюдала за происходящим. Она видела, как у капитана «Китаянки» и его первого помощника отобрали ключи, как пираты деловито разбежались по трюмам.

Бастиан внимательно наблюдал за их работой, докладывая обо всем обнаруженном Рейдеру. Капитан «Виндрейдера» с несколькими пиратами в это время отбирал у захваченной команды оружие и отделял моряков от пассажиров, что было обычным делом при захвате корабля.

Вскоре на палубе с крайне недовольным видом появился Бастиан. Все эти приготовления, выстрелы, волнующее ожидание – все оказалось напрасным. Еще бы, стоило поднимать суматоху из-за какого-то хлама: бочек с сахарным сиропом и сушеных кокосов! В Сент-Томасе хватает этого добра. Они ничего не смогут продать!

Бастиан решил пошарить по каютам. Перед дверью одной из них он обнаружил Оззи, нерешительно топтавшегося возле скрюченного тела хорошо одетого молодого человека.

– Не пускал меня, – объяснил пират, указывая на дверь. – Пришлось его стукнуть.

Бастиан одобрительно фыркнул в ответ.

– Что это он так охранял? Впрочем, что бы там ни было, теперь оно наше.

Бастиан недобро ухмыльнулся Оззи, и они вместе ворвались в каюту. Раздался пронзительный женский крик. Бастиан неожиданно оказался лицом к лицу с молодой особой с льняными волосами и небесно-голубыми глазами. Господи, ему еще никогда ни приходилось видеть ничего подобного! Женщина боязливо попятилась к противоположной стене, дрожа всем телом и зажимая рукой рот. Пираты пораженно уставились на нее, не в силах сдвинуться с места.

Женщина медленно опустила руку, и ее пухлые розовые губки шевельнулись. Она что-то умоляюще произнесла на незнакомом языке, который, впрочем, показался Бастиану, знакомым. Разумеется, это был датский. Белокурая датчанка обхватила себя руками, чем невольно привлекла внимание к своей фигуре. Бастиану очень понравились ее покатые плечи и выпирающие из корсета полные груди; он буквально утонул в бездонной голубизне глаз незнакомки. Бессознательным движением Бастиан сорвал с головы повязку, чтобы как следует рассмотреть женщину.

Взгляд леди беспомощно скользнул по крепко сбитой фигуре пирата, его квадратной челюсти и чувственному рту. На ее щеках выступил бледный румянец. Его глаза, прикованные к ее груди, странно взволновали женщину. Боже правый, она не встречала такого мужчины с тех самых пор, как…

Женщина бочком скользнула к сорванной с петель двери и выскочила наружу. Бросившись следом, Бастиан увидел, как она склонилась над бесчувственным телом молодого человека, оглушенного Оззи несколько минут назад. Заливаясь слезами, женщина прижимала к себе его голову и гладила по светлым волосам.

– Ну, он еще не умер, вовсе нет! – заверил Бастиан, недовольно наблюдая, как она ласкает этого щенка, называя его Гуннаром.

Он схватил ее за талию, намереваясь во что бы то ни стало оторвать от этого молокососа. Бастиан ожидал сопротивления, но вместо этого женщина прижалась к его груди и дала волю слезам. Он был ошарашен, однако быстро пришел в себя и вдруг понял, что ему хотелось именно этого: сжимать ее в своих объятиях. Бастиан с упоением вдыхал свежий аромат женского тела, наслаждаясь ее прикосновением.

– Он не умер, мисс. Оззи лишь немного оглушил его. Через день-два ваш Гуннар будет в полном порядке. – Бастиан хмуро взглянул в сторону лежащего юноши. – Вы меня понимаете?

Молча кивнув, женщина подняла на Бастиана полные слез голубые глаза. Тогда он сгреб ее в охапку и понес наверх, на ходу крикнув Оззи, чтобы тот притащил Гуннара.

Рейдер несказанно удивился необычному зрелищу: бывалый морской волк нес на руках перепуганную молоденькую блондинку.

Но еще больше его поразила улыбка Бастиана, похотливая и в то же время какая-то мечтательная. Немного позже к ногам Рейдера положили бесчувственного молодого человека. Белокурая леди тут же опустилась перед юношей на колени и начала что-то быстро говорить ему на своем языке, словно желая достучаться до его сознания.

– Полнейшая неудача, Рейдер, – заговорил Бастиан, с трудом оторвав взгляд от ее соблазнительной фигурки. – Ничего нет, кроме всякого хлама и проклятого сахарного сиропа. Если бы мы направлялись в Бостон, то, возможно, еще могли бы продать эту гадость.

Разочарование Бастиана передалось и Рейдеру. Господи, ну почему их преследуют неудачи?! Он посмотрел на «Виндрейдер», на палубе которого стояла встревоженная Блайт.

Бастиан перехватил этот взгляд, и его вдруг осенила блестящая идея.

– Но все-таки у нас есть возможность извлечь выгоду. Кое за кого наверняка дадут отличный выкуп.

– Черт побери! – взорвался Рейдер. – Опять твои безрассудные идеи!

Однако Бастиан решительно отвел его в сторону и принялся что-то горячо доказывать. Вскоре они вместе начали отбирать среди пассажиров тех, кто мог представлять интерес для датского губернатора в Сент-Томасе: два плантатора, правительственный служащий и, конечно, блондинка. Рейдер хотел прихватить и священника. Бастиан поначалу возражал, но, выяснив, что святой отец – кузен губернатора, быстро согласился, к торжеству Рейдера. Затем пленных перевели на «Виндрейдер».

Блайт всплеснула руками при виде заложников, и на ее лице появилось сочувственное выражение. Рейдер стиснул ей руку, кивнув в сторону блондинки.

– Извини, Вул-вич, но другого выхода у нас не было. Послушай, ты не могла бы за ней присмотреть?

Заметив Блайт, датчанка несколько успокоилась, и позволила увести себя в каюту. Там Блайт усадила женщину в кресло, ободряюще похлопала по плечу и, взяв ее руки в свои, заверила, что все будет хорошо.

– Гуннар… Гуннар… – поначалу только и твердила пленница.

– Гуннар – твой муж? – Блайт заметила кольцо на левой руке незнакомки. – Он тоже был на борту?

Женщина что-то произнесла по-датски, устремив на нее полный страдания взгляд. Блайт с удивлением обнаружила, что пленница намного старше, чем ей показалось вначале, где-то лет под тридцать. Выразительные черти ее лица нельзя было назвать красивыми, тем не менее они чем-то притягивали к себе.

– Мой племянник, – вдруг произнесла женщина с сильным скандинавским акцентом. – Он был со мной… они ударили его. – Она вздрогнула. – Молю Бога, чтобы ничего не случилось, Гуннар – такой хороший мальчик. Мой брат отправил его со мной, чтобы я не путешествовала одна. Я еду домой, в Нью-Йорк, с плантации моего брата.

– С ним все будет в порядке, – постаралась успокоить ее Блайт, надеясь, что говорит правду. – Его отвезут в Сент-Томас. «Китаянка» окажется там даже раньше нас. – В глазах женщины мелькнул страх. – Они тебя не обидят, я обещаю, я им не позволю.

Пленница вдруг выпрямилась и отняла свои руки, настороженная сочувствием этой привлекательной девушки и ее необычным нарядом.

– А ты… кто ты? Почему ты здесь?

Этого вопроса Блайт боялась больше всего, но знала, что рано или поздно на него придется отвечать.

Она глубоко вздохнула, призвав на помощь всю свою храбрость.

– Я Блайт Вулрич; я, как и ты, была заложницей. Но у моих родных нет денег, чтобы меня выкупить, и капитан… – Блайт осеклась, заметив в глазах женщины нарастающий ужас. – Решил… оставить меня себе.

Господи, она никогда не думала, что это прозвучит так ужасно!

Незнакомку всю передернуло. «Шлюха, пиратская шлюха», – читалось в ее взгляде. Она вынесла свой приговор, и ее пронзительно-голубые глаза превратились в лед.

– А как тебя зовут? – заставила себя спросить Блайт, пытаясь хоть как-то наладить отношения.

– Сигне, – сухо откликнулась блондинка. – Сигне Андерсен Торвальд, вдова Йенса Торвальда.

– Вдова… – Блайт не знала, о чем еще говорить.

Сигне Торвальд демонстративно отвернулась, и Блайт встала, вытирая о юбку потные ладони.

– Пойду проведаю остальных. Возможно, они беспокоятся о тебе. Но бояться нечего. Рейдер Прескотт – отличный капитан и справедливый человек.

Однако Сигне так и не повернулась. Блайт вышла из каюты на ватных ногах и, привалившись спиной к стене, попыталась немного успокоиться. То, чего она всегда опасалась, наконец произошло. Это была ее первая встреча с теми, кто принадлежал к высшему обществу, первая встреча после того, как… Впрочем, реакция Сигне не многим отличалась от ее собственной в отношении тех несчастных молодых девушек, которые попали в лапы англичан во время оккупации Филадельфии.

«Но наши отношения с Рейдером – это совсем другое дело», – пыталась убедить себя Блайт. Она любила его, он обещал заботиться о ней. Рейдер был единственным мужчиной в жизни Блайт и обращался с ней так, как будто и она единственная желанная для него женщина. Такими отношениями следует гордиться, а не стыдиться их. Единственное, что огорчало Блайт, – это невозможность опереться на любовь Рейдера. Если бы она знала, что он ее любит, ей было бы наплевать на презрение высшего общества.

«Будь благоразумна, Блайт, – увещевал ее внутренний голос. – У тебя есть мужчина, который заботится о тебе, есть дом, но нет пути назад. Полюбит тебя Рейдер или нет, это уже не так важно. Теперь это твоя жизнь, и нечего сожалеть о том, что не сбылось, особенно, получив так много».

Немного успокоившись, Блайт взяла себя в руки и поднялась не палубу.

* * *


Пленников разместили на нижней палубе и, по настоянию Блайт, выдали гамаки и одеяла. Бастиана же заботила только белокурая Сигне. Он даже предложил поселить ее в своей каюте, что поначалу вызвало у Рейдера шок. Он не доверял Бастиану, смущенный похотливым блеском его глаз. Однако тот клялся и божился не тревожить леди и в конце концов сумел-таки убедить Рейдера в том, что действует исключительно из рыцарских побуждений.

Итак, Сигне Торвальд решили поместить в каюте Бастиана, чему он несказанно обрадовался. Рейдер лишь хмыкнул и отправился предупредить заложников, чтобы они держались подальше от его команды, поскольку это самые кровожадные, самые жестокие, похотливые и коварные пираты во всем Карибском бассейне!

Вскоре к Рейдеру подошла Блайт, и четыре пары мужских глаз с интересом уставились не нее. Разумеется, пленники приняли к сведению предостережение капитана «Виндрейдера». Никто из них не собирался геройствовать, надеясь, что им не придется особенно страдать и слишком долго ждать выкупа. Их изумило то, что Блайт принесла им вкусный ужин и вела себя очень учтиво. Разумеется, они были заинтригованы ее присутствием на корабле, но как настоящие джентльмены не позволили себе задать столь бестактный вопрос.

Вечером Блайт вывела Сигне Торвальд на прогулку. В это же время на палубе находились товарищи Сигне по несчастью.

У Блайт даже защемило сердце, когда она увидела, насколько радостно они встретили друг друга. Она подошла к Рейдеру, в объятиях которого ей сразу стало легче, но совсем ненадолго. Блайт заметила, что пятеро заложников уставились на нее с осуждением и презрением. Очевидно, Сигне Торвальд не теряла времени даром, успев поведать соотечественникам о том, что представляет из себя Блайт Вулрич. Мужчины, еще недавно глядевшие на нее с благодарностью и даже с восхищением, теперь смотрели с холодным презрением. Блайт почувствовала дрожь, которую не могло унять даже теплое прикосновение Рейдера.

* * *


На следующий день пленников дважды выводили на палубу, и каждый раз, завидев Блайт, они отворачивались и презрительно фыркали, ясно выказывая свое пренебрежение к ней и ко всем прочим, находящимся в этот момент на палубе. Разумеется, это не осталось незамеченным. Кроме того, и Клайв, и Вилли, и Дин, и Рейдер видели, как при этом покраснела Блайт, быстро опустив глаза. Пиратов шокировало поведение заложников, но они не сразу поняли, в чем дело. У них просто не укладывалось в голове, что кто-то может презирать их Вул-вич.

Зато Рейдер теперь понял, чем объяснялась необычная холодность Блайт в предыдущую ночь. Поначалу он принял это за очередные женские штучки, но все оказалось гораздо серьезнее. Черт возьми, ему хотелось задушить этих напыщенных снобов! Как они смеют осуждать его великодушную и очень ранимую Блайт?!

Кипя от злости, Рейдер яростно погнал пленников вниз, и его вопли еще долго сотрясали корабль. Только заметив, как побелели от страха лица заложников, он немного угомонился, но приказал не выпускать их на палубу.

Бастиан попытался протестовать, однако Рейдер велел ему заткнуться и держаться подальше от заложников. Услышав весь этот шум, Блайт поспешила выяснить причину. Рейдер схватил ее за руку и потащил за собой в каюту.

– В чем дело? – удивилась Блайт. – Кто-то из них что-то сделал?

– Скорее дело в том, что они чего-то не сделали. – Рейдер посмотрел ей прямо в глаза. – Они не вели себя как подобает нормальным людям, поэтому теперь будут сидеть взаперти, пока их не выкупят.

– Рейдер! – воскликнула Блайт. – Ты не можешь так поступить! Это же живые люди. Мне слишком хорошо известно, каково сидеть без глотка свежего воздуха.

– Господи, как это похоже на тебя. Ты заботишься о них даже после того, как они… – он запнулся.

Наконец-то Блайт догадалась, в чем дело. Оказывается, Рейдер заметил, какую боль ей причиняют косые взгляды пленников, и рассердился! Он защищал ее. Она благодарно обняла его.

– Блайт, – хрипло проговорил Рейдер, целуя ее волосы. – Ты сильная, но у тебя очень нежное сердце. Я не хочу, чтобы ты стыдилась наших отношений. Пусть они думают что хотят.

– Это вовсе не их вина. Разве ты сам не видишь? Дело во мне. Эти люди не смогли бы меня заставить стыдиться, если бы в глубине души я не разделяла их мнение о подобных мне женщинах.

У Рейдера внезапно пересохло во рту. Ну вот, опять Блайт берет всю ответственность на себя.

– Ты сожалеешь… – он не смог закончить, но в этом и не было нужды.

– Нет, я ни о чем не жалею, – перебила его Блайт. – Я хочу всегда быть с тобой рядом. И я переживу косые взгляды порядочных вдов и датских священников, даже если их окажется слишком много.

Рейдер страстно поцеловал ее, чувствуя огромное облегчение, затем его пальцы начали привычно расстегивать одежду Блайт. Она, в свою очередь, тоже принялась торопливо раздевать Рейдера.

Потом в мире не осталось ничего, кроме их жарко сплетенных тел. И никто не смог бы им доказать, что этого следовало стыдиться.

– Ты разрешишь пленникам ходить на прогулку? – чуть позже спросила Блайт.

– Возможно, – расслабленно ответил Рейдер, не в силах ей в чем-либо отказать.

* * *


На следующее утро их разбудил шум дождя.

– Сегодня днем мы будем на месте, – сказал Рейдер. – Я хотел, чтобы ты увидела этот остров при солнечном свете: пальмы, яркие цветы. Я надеялся, что это несколько скрасит твое разочарование от нашего дома. Боюсь, Вул-вич, он не…

– Все будет замечательно, – Блайт поцеловала его в кончик носа. – Я так хочу снова оказаться на земле, хотя бы и на мокрой.

Рейдер быстро оделся, затем снова сел на койку, не желая даже на время расставаться с Блайт. Она тоже выскользнула из-под одеяла, потянулась за своей одеждой, но, словно вдруг вспомнив о чем-то, бросилась к сундуку. В жаркие тропические ночи Блайт спала в короткой полупрозрачной сорочке, едва прикрывавшей ее ягодицы. Перед глазами Рейдера мелькнули влажные завитки темных волос, снова разжигая в нем желание. «Пожалуй, Бастиан сам проверит вахтенных», – подумал он. Однако Блайт уже несла дождевик.

– Не забудь надеть это, – напомнила она, чмокнув Рейдера в щеку.

«Прямо как моя старая няня», – усмехнулся про себя Рейдер, набрасывая дождевик. Порой Блайт превращалась в настоящую Клеопатру, такую же ненасытную и эротичную, а иногда походила на обиженную маленькую девочку. Но было в ней что-то такое, что никогда не менялось и не зависело от обстоятельств. Именно это «что-то» заставляло Рейдера становиться лучше. Он знал, что пленники непременно получат свободу, потому что так хотела Блайт – женщина, которую они презирали.




ГЛАВА 18


Когда они добрались до острова, служившего пиратам прибежищем, солнце полностью вышло из-за туч. Широко открытыми глазами Блайт восхищенно смотрела на сапфировое море, обрамленное белой как сахар песчаной полоской, на бархатные сине-зеленые холмы.

Выбравшись из лодки, Рейдер подхватил Блайт на руки и отнес на берег, где их уже встречали местные жители. Он обменялся с ними приветствиями, представил Блайт, затем повел ее и заложников в дом на холме, чуть в стороне от деревни. Здание в испанском стиле со всех сторон окружали веранды, с которых открывался чудесный вид на бухту. Невдалеке находилось еще несколько строений, служивших пристанищем для тех пиратов, которые не имели в деревни хижин. В одном из таких сооружений Рейдер решил поселить заложников.

Привлеченная сказочным ароматом, Блайт тут же поспешила в сад. Оказалось, это пьяняще пахли гибискусы, плотной стеной обрамлявшие дорожку к крыльцу. Блайт остановилась, чтобы потрогать грозди лиловых цветов, как вдруг услышала позади себя хруст гальки.

Повернувшись, она увидела Сигне Торвальд и Бастиана с кожаным саквояжем вдовы в руках. Лицо Сигне было непроницаемым, зато Бастиан просто весь светился.

– Убедил Рейдера в том, что ей лучше жить в доме, с нами, – заявил он, весьма довольный своими успехами. – Никогда не знаешь, чего ожидать от наших парней, особенно когда они зальют глаза.

С этими словами Бастиан галантно посторонился, пропуская миссис Торвальд вперед и указывая ей на парадную дверь. Женщина бросила на Блайт полный страха и неприязни взгляд и неохотно направилась к дому.

Бастиан провел ее через заставленную массивной мебелью большую затененную комнату, служившую одновременно и гостиной, и столовой. По дороге он сообщил Сигне, что в их отсутствие за домом присматривает пожилая пара из деревни и что Франко готовит для всех на берегу. Краем глаза Бастиан наблюдал за волнующей воображение походкой заложницы, мысленно представляя ее в своих объятиях. Наконец он открыл тяжелую дверь, и они оказались в просторной спальне с кроватью, комодом и умывальником.

– На время это станет твоей комнатой. – Бастиан опустил на пол саквояж. – Отсюда открывается чудесный вид.

Распахнув дверь на веранду с решетчатыми стенами, он вдохнул полной грудью свежий воздух и неожиданно спросил, почему-то переходя на «вы»:

– А где ваш муж, леди?

Сигне заметила устремленный на ее кольцо взгляд Бастиана.

– Мой муж умер три года назад.

Она отвернулась, осматривая живописные окрестности и не увидела, как радостно засияли глаза пирата.

– Мне очень жаль это слышать, мадам.

– Он был капитаном, имел свой корабль, – с трудом подбирая английские слова продолжала Сигне. – Перевозил сахар… Нью-Йорк… острова. У моего брата плантация.

В ее голосе слышалась печаль. «Неужели она все еще тоскует по мужу?» – удивился Бастиан и присвистнул, выражая уважение к покойному капитану.

– Имел свой корабль, да? У меня тоже был корабль, но затонул несколько месяцев назад. Мы с Рейдером частные торговцы, но после того как он захватил ради выкупа эту девушку, на него напала жажда наживы. Рейдер одержим как черт, о, пардон, мадам, и заставляет нас заниматься разбоем. Мне приходится постоянно держать его в узде.

Сигне невольно отпрянула в сторону и оказалась в полосе солнечного света. Бастиан как зачарованный смотрел на ее волосы.

– Извините меня, леди, но я никогда еще не видел таких красивых волос, – выпалил он, не в силах оторвать глаз от золотого ореола вокруг ее лица.

Сердце Сигне неожиданно смягчилось. Конечно, этот Бастиан Кейн грубоват и выражается не всегда культурно, но чего еще ожидать от бывалого моряка? Ее дородный, сильный Йенс Торвальд был точно таким. Сигне с грустной улыбкой посмотрела на Бастиана.

Тот едва не растаял.

– Ваш дом на островах, мадам?

– В Нью-Йорке. У меня хороший дом в Лонг-Айленде. Но после того как мой Йенс погиб вместе с кораблем во время урагана, мой брат сказал, что я должна жить с ним. Но сейчас я направлялась домой.

Сигне задумчиво посмотрела на море. Бастиан подошел поближе, пожирая глазами ее покатые плечи и полную грудь. – Вы… едете домой?

Кровь бешено стучала у него в висках, и он боялся, что не расслышит ответа.

– Мне не нравятся острова. Конечно, солнце, море… Датчане это любят, но слишком жарко, – пробормотала Сигне, касаясь выреза платья. – Так жарко… я не люблю жару. Я почти не сплю… всегда слишком жарко…

Бастиан как зачарованный наблюдал за ее рукой, скользящей по груди, затем опустившейся к талии. Похоже, Сигне даже не замечала, что за ней наблюдают. «Разрази меня гром! – подумал Бастиан. – Она явно томима желанием!»

Сам не зная как, он оказался совсем рядом. Вздрогнув, Сигне подняла на него свои голубые глаза. Господи, эта квадратная челюсть, решительный взгляд, широкие плечи в два обхвата! Какой он большой и сильный. Она едва могла дышать. Этот человек… этот Бастиан Кейн… Господи, что он с ней делает?!

Сигне испуганно метнулась в дальний угол веранды.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвались Рейдер и Блайт. Оба облегченно вздохнули: Сигне была вовсе не распростерта на кровати, а спокойно стояла на веранде. Бастиан громогласно заявил, что, прежде чем войти в комнату леди, нужно постучаться. Схватив Рейдера за руку, он выволок его из спальни, затем остановился у двери и многозначительно постучал по ней костяшками пальцев.

Наблюдая эту сцену, Блайт кусала губы, давясь от смеха. Она вышла на веранду и заверила Сигне в том, что та находится в полной безопасности. Сигне промолчала. Немного расстроившись, Блайт проверила постель и пообещала принести свежее белье.

Вечером ее ожидало еще большее огорчение. Заложники встретили ее очень холодно. На все вопросы об их нуждах они отвечали односложно, а на приглашение поужинать с Рейдером, Бастианом и с нею ответили вежливым отказом, несмотря на убийственные взгляды охранников: Шарки, Клайва, Вилли и Оззи. Блайт вспыхнула и что-то пробормотала в ответ. Проводив ее сочувственными взглядами пираты поклялись, что эти чванливые свиньи не получат ничего, кроме воды и хлеба.

Сигне тоже отклонила приглашение на ужин и даже не вышла из комнаты, что окончательно расстроило Блайт. Это не укрылось от Рейдера, и он решил как следует наказать своих пленников. После ужина Блайт, как обычно, попросила Вилли отнести поднос в комнату вдовы. Тот отказывался до тех пор, пока она не пригрозила, что сделает это сама. Только тогда Вилли выполнил ее просьбу, чтобы избавить Блайт от еще большего унижения.

Пираты немало удивлялись поведению джентльменов.

Как они могут презирать Блайт, когда она так заботится об их благополучии?! Но еще больше их изумляла сама Вул-вич. Зачем она заискивает перед этими снобами? Чего добивается?

Клайв предположил, что эти люди, вероятно, напоминают ей о прошлой жизни. Ведь до похищения Блайт тоже принадлежала к высшему обществу. Правда, Вилли заметил по этому поводу, что Блайт нужно просто радоваться, что ее вырвали из такого гнилого общества.

И только Бастиан Кейн направил их размышления в нужное русло. Он пришел проверить посты и, услышав эти разговор, решил внести ясность.

– Во всем виноват Рейдер, – категорично заявил Бастиан.

– Рейдер? Каким образом? – не поняли пираты.

– Я говорил ему, что эту девушку нельзя оставлять на борту, ее нужно отправить домой. Но она уже успела влезть ему в душу, и он меня не послушался. Вы знаете, Рейдер спит с ней. А в высшем обществе это считается большим грехом. – Бастиан обвел взглядом пиратов и, заметив, как вытянулись их лица, пояснил: – Я говорю о браке, Рейдер не женат на Вул-вич, и поэтому все смотрят не нее как на обыкновенную портовую шлюху. Разумеется, она очень переживает.

– Они презирают Вул-вич за то, что Рейдер не женился на ней?! – негодующе воскликнул Вилли. – Мы отказались от своей доли, поверили ему, думали, он поступит с ней как с порядочной леди, но Рейдер обманул нас!

Пираты неодобрительно загудели.

– Мы должны непременно все уладить. – Клайв посмотрел на Вилли и убедился, что тот думает так же. – Что нужно для того, чтобы пожениться?

– Сказать несколько слов перед священником, – фыркнул Бастиан. – А остальное Рейдер уже сделал.

– Несколько слов? И все? – Вилли решительно оглядел присутствующих. – Тогда мы сами скажем Рейдеру несколько слов.

* * *


На следующее утро Бастиан заманил Рейдера на берег, подальше от дома, и всю дорогу распинался о том, как лучше обставить дело с выкупом. Внезапно он замолчал. Подняв глаза от носков своих сапог, Рейдер вдруг обнаружил, что окружен плотным кольцом пиратов. Бастиан быстро куда-то испарился.

– Мы тобой недовольны, капитан! Ты должен исправить положение, – с ходу заявил Вилли. – Ты позоришь Вул-вич тем, что спишь с ней, не взяв ее в жены.

– Сплю с ней… Что?.. – Рейдер даже потерял дар речи, затем у него вырвался язвительный смешок. – Вас не касается, с кем я сплю и на каких условиях.

– Нет, касается, когда мы видим пристыженное и печальное лицо Вул-вич, – возразил Клайв. – И после того, что ты с ней сделал, она уже не может ходить с гордо поднятой головой, не может разговаривать с порядочными людьми. Они презирают ее, считают шлюхой.

Их праведный гнев мог бы показаться комичным, если бы пираты не были настроены так серьезно.

Рейдер взял себя в руки и внятно произнес:

– Вы должны понять раз и навсегда: Вул-вич сама хочет, чтобы я с ней спал, она наслаждается этим!

– Возможно, – согласился Вилли. – Но мы настаиваем, чтобы ты женился на ней. Тогда никто не будет презирать Вул-вич и разбивать ей сердце. Мы не потерпим, чтобы все продолжалось так и дальше.

Рейдер заметил, что Бастиан, скрестив руки, с ухмылкой наблюдает за происходящим.

– Ты! – бросился он к партнеру, но Шарки и Дин преградили ему путь. – Ты подал им эту идею!

– Натанцевался, Рейдер Прескотт, пришло время платить музыкантам, как подобает мужчине, – с вызовом заявил Бастиан, сжимая кулаки. – Ты оставил ее у себя, не продал и не отправил домой, как поступил бы на твоем месте любой порядочный пират. Теперь женись на ней, черт побери, как порядочный мужчина.

– К черту! Я не женюсь! – дрожа от ярости, воскликнул Рейдер.

К нему подошел угрюмый неразговорчивый Дин и веско заметил:

– Или женись на Вул-вич, или ищи себе другой корабль, потому что ты больше не будешь нашим капитаном.

Рейдера словно окатили ледяной водой. Черт возьми, они действительно настаивают, чтобы он женился на Вул-вич! Но она его женщина и значит для него больше, чем…

Рейдер внимательно посмотрел на своих людей. Шарки, Али, Стенли, Джимми, Оззи, Клайв – все как один твердо выдержали его взгляд, все. Значит, они настаивают на том, чтобы он сделал то, что всегда считал ненужным и презренным?!

Неужели они не понимают, о чем просят?! Ведь это оковы для Блайт на всю жизнь! Странно, но мысль о том, что ему самому придется связать свою жизнь с Блайт, ничуть не пугала Рейдера.

Он искренне полагал, что не нуждается ни в какой другой женщине. А вот Блайт, определенно, достойна лучшего. Когда-нибудь она наверняка встретит настоящего джентльмена, который женится на ней и будет любить ее так, как она того заслуживает. От этой мысли у Рейдера внезапно закружилась голова: Блайт в объятиях другого мужчины, делит с ним радость и наслаждение…

Господи, помоги ему! Рейдер вовсе не хотел, чтобы ее любил кто-то другой, он хотел сам любить Блайт, заботиться о ней, защищать ее, спать с ней, воздавать ей по заслугам, дать все, что она пожелает: дом, детей. Но у него нет права обещать Блайт свою любовь. Ведь он пират! У Рейдера вдруг заныло сердце. А если она откажется выйти замуж за пирата?!

* * *


Прошло бесконечно долгих полчаса, прежде чем Рейдер решился отправиться к Блайт. Он нашел ее на кухне, где она помогала Франко разделывать огромного морского окуня. Блайт радостно улыбнулась, ополоснула руки и позволила увести себя в сад.

Там Рейдер поцеловал ее, чтобы немного успокоиться, затем произнес:

– Я хочу на тебе жениться, и как можно скорее… сегодня.

Затаив дыхание, он ожидал ответа, но все равно оказался не готов к тому, что она спросила:

– Почему?

Однажды Рейдеру уже задавали подобный вопрос, и сейчас это «почему?» вонзилось в него как острый нож. Он хорошо помнил последовавший затем смех, который вот уже целых десять лет эхом отдавался в его сердце.

– Почему ты хочешь на мне жениться? – повторила Блайт. – Почему именно сейчас?

Она видела в глазах Рейдера боль и гнев. Почему, делая ей предложение, он смотрит на нее так, словно ему ненавистна даже сама мысль об этом! Блайт порывисто взяла его за руку.

– Простого «да» иди «нет» будет недостаточно, – совершенно серьезно произнес Рейдер.

– Все не так просто. Ты всегда говорил, что никогда не женишься… И я пыталась понять…

Рейдер внимательно всматривался в лицо Блайт, страшась увидеть насмешку, презрение, но прочел в ее глазах смятение и надежду. Судя по всему, она просто поражена его неожиданным предложением.

Он немного воспрял духом. Перед ним стояла его добрая, ранимая Блайт, отдавшаяся ему без всяких условий. Она хотела лишь знать, действительно ли он уверен в том, что хочет на ней жениться.

– Я хочу тебя, Блайт. Мне казалось, этого вполне достаточно. Однако мир слишком тесен, и я не сумел уберечь тебя от насмешек и презрительных взглядов. Я готов отдать за тебя жизнь. Мое имя будет тебе лучшей защитой, если ты этого, конечно, хочешь.

– Ты действительно это сделаешь? – Глаза Блайт наполнились слезами. – Действительно отдашь жизнь? – У нее даже перехватило дыхание.

– Да, – прошептал Рейдер.

– Но почему? Почему ты готов это сделать? Слезы застилали ей глаза, но она не давала им воли, не зная, слезы ли это радости или печали.

– Ты мне не безразлична, Вул-вич, – ответил Рейдер. – Ты нашла место в моем сердце, и я хочу дать тебе все, что смогу.

– Возможно, ты меня немножко любишь? – с надеждой спросила Блайт.

– Думаю, да.

– Тогда я согласна. Да, да, да! Я выйду за тебя замуж, когда ты захочешь: сегодня, здесь, сейчас! – она бросилась ему на шею. – О Рейдер! Ты действительно хочешь меня! Я тебе все-таки не безразлична!

Рейдер оторвал ее от земли и закружил. Они смеялись, целовались и кружились снова и снова.

– Тогда сегодня вечером, – заявил он. – Я должен все успеть организовать. Если датский священник не захочет нам помочь, тогда мы поднимемся на борт «Виндрейдера» и заставим Бастиана провести церемонию.

* * *


Пираты с нетерпением ожидали вестей от Рейдера. Когда он наконец появился с сияющими глазами и улыбкой до самых ушей, они истошно завопили от радости. Их Рейдер и Вул-вич поженятся! Кстати, пираты ни минуты не сомневались в этом.

* * *


Бастиан взял на себя труд уговорить датского священника совершить обряд. Ему удалось-таки уломать его при помощи изрядной доли лести. Церемонию решили провести на берегу, перед заходом солнца, а потом сесть за праздничный ужин с самым лучшим вином, копченым мясом, рыбой и огромным свадебным тортом.

Случайно оказавшись на веранде, Сигне Торвальд стала невольной свидетельницей объяснения Рейдера и Блайт и по ответной реакции Блайт, поняла, что молодые люди безумно любят друг друга. Вернувшись в комнату, она с рыданиями бросилась на кровать, чувствуя себя маленькой и одинокой. Господи, неужели она завидует Блайт и поэтому держится с ней так холодно? Да, здесь есть над чем подумать, а возможно, и кое-что исправить.

Блайт очень удивилась неожиданному предложению Сигне помочь ей подготовиться к свадьбе. Покрасневший нос и припухшие глаза датчанки красноречиво свидетельствовали, как та провела сегодняшнее утро. Однако Блайт не стала ни о чем расспрашивать, решив, что, каковы бы ни были причины столь разительной перемены, женское общество ей нисколько не помешает.

В назначенное время за Блайт пришел старина Вилли и повел по каменистой дорожке к берегу, где собрались все пираты и жители деревни. Блайт нарядилась в то самое бархатное платье с роскошными кружевами, которое очень нравилось Рейдеру. Сигне дала ей изящные туфельки, а Харри уложил ее волосы в красивую Прическу. Клайв протянул букет цветов, за что она поблагодарила его поцелуем в щеку.

Но при виде Рейдера Прескотта Блайт сразу же забыла обо всех остальных. На нем был тот самый наряд, в котором он впервые появился в ее магазине, в Филадельфии. Рейдер выглядел настоящим джентльменом.

Преподобный Расмуссен, датский пастор, торжественно заговорил об обязанностях мужа и жены, о радостях любви… и далее в том же духе, затем попросил Рейдера и Блайт произнести слова клятвы. При этом все на берегу даже затаили дыхание.

Когда священник поинтересовался насчет обручального кольца, наступило минутное замешательство. Признаться, в суматохе приготовления к свадьбе об этом как-то позабыли. Сигне Торвальд порывисто стянула кольцо со своего пальца. «Йенс Торвальд был хорошим человеком, он наверняка не стал бы возражать», – подумала она, вкладывая кольцо в руку Рейдера.

Благодарно улыбнувшись, Рейдер надел кольцо на палец Блайт, тем самым скрепил свои обещания. Потом они поцеловались с разрешения священника и со всех сторон на них тут же посыпались поцелуи, поздравления, объятия. Наконец все расселились за длинными столами, собираясь как следует отпраздновать свадьбу капитана.

Блайт, как никогда, чувствовала себя счастливой. Надо же – в один день выйти замуж и узнать, что любима! Она ела и пила, пьянея не столько от вина, сколько от полных любви глаз Рейдера. Теперь ей хотелось только одного: оказаться в его объятиях, но уже в новом качестве – в качестве жены. Очевидно, Рейдер угадал ее желание. Поднявшись из-за стола, он пожелал всем спокойной ночи и увел Блайт за собой.

На полпути к дому Рейдер подхватил ее на руки и так нес до тех пор, пока не опустил на широкую кровать. Блайт обняла его за шею и притянула к себе. Оба учащенно дышали, трепеща от желания.

– Я люблю тебя, – впервые произнесла она вслух.

– Так я и думал, что все идет именно к этому.

– И?.. – прищурилась Блайт, ожидая ответа.

– И оно пришло. Я тоже люблю тебя Блайт Вулрич Прескотт, люблю всем сердцем, до безумия.

Блайт засмеялась, запрокинув голову.

– Что ж, тогда придется мне снова стать благоразумной. Благо, у меня по этой части большой опыт. – Она поднялась с кровати. – А теперь будь хорошим пиратом: сорви с меня одежду и овладевай мною до тех пор, пока я не перестану разумно мыслить.

Рейдер в изумлении открыл рот, потом тоже рассмеялся, схватив Блайт за плечи.

– И это называется благоразумием?!

– Да, ведь это брачная ночь пирата. – Она взяла его ладони и накрыла ими свои груди. – Люби меня.

Рейдер не заставил себя долго упрашивать и тут же начал раздевать Блайт, но делал это неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением и сопровождая каждое движение своей руки поцелуем. Блайт позволяла делать с собой все, что угодно, упиваясь его прикосновениями.

Когда вся ее одежда оказалась на полу, Рейдер принялся раздеваться сам, но Блайт остановила его.

– Не сейчас.

Ее руки начали медленно освобождать Рейдера от изысканного костюма, потом добрались до рубашки. Он задрожал, когда она прижалась к его груди отвердевшими сосками, а затем, опустившись на колени, потерлась щекой о твердую выпуклость. Не в силах выдержать подобную пытку, Рейдер попытался поднять Блайт, но она сама начала медленно скользить вверх, касаясь его всем своим телом.

Это было уже слишком. Срывая с себя остатки одежды, Рейдер наблюдал, как Блайт легла на спину, призывно распахнувшись ему навстречу. Он набросился на нее и сразу же вошел в ее страждущее лоно. Блайт обхватила его ногами, выгибаясь дугой, сама задавая нужный ритм, приближая их обоих к заветным высотам наслаждения…

Блайт медленно приходила в себя. Изнуренные блаженством, они с Рейдером были просто не в силах пошевелиться и долго лежали, прильнув друг к другу. Наконец Рейдер вытянулся рядом.

– Так вот что значит «быть благоразумной», – проговорил он своим рокочущим баритоном, который всегда заставлял быстрее биться ее сердце.

– Разве это не чудесно? – удовлетворенно прошептала Блайт.

– Господи, у тебя просто дар все приуменьшать, усмехнулся Рейдер. – Я на всю жизнь запомню эту ночь.

– Что ж, пиратская брачная ночь и должна быть достаточно запоминающейся, чтобы выдерживать любые сравнения… – многозначительно понизила голос Блайт, – … со знатными итальянками и турчанками из гарема.

Рейдер засмеялся легко и свободно.

– Я все равно запомню ее. Мне еще не приходилось обладать замужней женщиной.

– Ну, конечно, – Блайт запнулась, уловив в этих словах более глубокий смысл. – Никогда? – допытывалась она.

Рейдер отрицательно покачал головой.

– У меня было предубеждение насчет брачных уз. Женщины, выставляющие своего мужа на посмешище, никогда не привлекали меня.

– Довольно сентиментальное признание для дикого, распутного пирата. Или ты самый утонченный пират из всех существующих на свете, или самый восхитительный негодяй из всех джентльменов. – Блайт нежно провела по его лицу кончиками пальцев. – Но я люблю тебя любого.

Она подняла руку так, чтобы в лунном свете сверкнуло обручальное кольцо.

– Рейдер, – Блайт запнулась, словно что-то вспомнив. – Гидеон! Когда пастор спросил, хочу ли я взять в мужья Гидеона Эндрю Прескотта, у меня едва не вырвалось: «Кого?». Интересно, как ты из Гидеона превратился в Рейдера?

Глаза Рейдера слегка затуманились.

– Это все Бастиан. Он хотел сделать из меня настоящего свирепого пирата, и ему казалось, что имя Гидеон звучит слишком нежно.

– Тебе как раз требуются два имени, – засмеялась Блайт. – Гидеон – это для джентльмена в тебе, а Рейдер – для смелого пирата. Мне это даже нравится. Ведь не многие женщины получают в мужья сразу двух интересных мужчин.

Рейдера восхитило ее шутливое распутство.

– Ну что ты за девушка!

– Нет, – улыбнулась Блайт. – Я уже жена. Жена пирата.




ГЛАВА 19


Веселье продолжалось и без новобрачных. Пираты развели костер, вокруг которого тут же начались танцы. Празднику, казалось, не будет конца, и, что удивительно, ни разу не вспыхнула ссора, не засверкали ножи, не завязалась драка. Пленники тоже приняли участие в пиршестве, показав себя вполне компанейскими парнями.

Разгоряченный ямайским ромом, Бастиан не сводил глаз с соблазнительной вдовы Сигне Торвальд. Какое-то время женщина с тоской наблюдала за танцующими парами, затем вдруг встала и побрела вдоль берега, глядя себе под ноги. Бастиан, давно поджидавший удобного момента, тут же направился следом. Он позволил Сигне отойти подальше от костра и только тогда догнал ее.

– Мадам…

Сигне ускорила шаг. Бастиану пришлось схватить ее за руку.

– Нет, пожалуйста, – рванулась она в сторону, однако не из страха.

Почувствовав это, Бастиан схватил Сигне за обе руки и заставил повернуться к себе лицом. Даже в лунном свете ему было видно, как жарко розовеют ее щеки.

– Я решила немного прогуляться.

– О нет, леди, только не это. Весь берег кишит пиратами, пьяными пиратами. Но я могу вас проводить.

Она слабо улыбнулась в ответ.

– Я вряд ли подойду для компании. Я слишком задумчива сегодня.

– Да, свадьбы заставляют нас задуматься о многом, – поддержал разговор Бастиан и улыбнулся, почувствовав при этом, что взгляд Сигне задержался на его губах.

Неожиданно для себя он отпустил ее, галантно согнул в локте руку и предложил ухватиться за нее, чтобы легче было идти по песку.

Сигне на секунду заколебалась, не решаясь прикоснуться к его крепкому мускулистому телу, столько раз уже виденному ею в своих снах. Почему Господь решил так наказать ее?! Тем не менее Сигне все же взяла Бастиана под руку, стараясь ничем не выдавать волнения. Они медленно направились вдоль берега моря; шум волн будоражил их воображение, толкая в объятия друг друга.

– Мне так жаль, мадам…

– Сигне, – поправила она. – Меня зовут Сигне. Бастиан улыбнулся, довольный тем, что вдова не прочь перейти на «ты», и от радости даже забыл, что собирался сказать.

Так они и шли, погруженные в свои ощущения, взволнованные близостью друг друга. Сигне чувствовала в теле сладкое томление, а Бастиан ни на секунду не забывал о своем намерении добиться ее благосклонности. Незаметно они оказались среди кокосовых пальм, и Сигне остановилась.

– Мне так жаль, что тебя захватили для выкупа, но надеюсь тебе не слишком тяжело, – проговорил Бастиан.

– Нет, не слишком. Не тяжелее, чем… – Она запнулась, взглянув на его волевое лицо, затем опустила голову и повернулась, чтобы уйти. Сейчас, в таинственном лунном свете, память о Йенсе Торвальде почему-то больше не тяготила ее. Сигне вдруг захотелось выговориться. – Не тяжелее, чем одиночество.

Бастиан вздрогнул: ему показалось, будто Сигне погладила его по руке. Все чувства Бастиана были обострены до предела. Шуршание ее юбок вызывало картины скрытых под ними стройных женских ног и крутых бедер. Неожиданно Сигне выдернула руку и уселась на поваленную ветром пальму. Не теряя времени даром, Бастиан примостился рядом.

– Мой брат очень зол на меня. – Сигне опустила глаза. – Я долго оплакивала моего Йенса. Очень трудно любить так сильно, а потом все… конец. Ты моряк – возможно, ты поймешь это.

Она с мольбой посмотрела Бастиану в глаза, словно желая, чтобы он действительно понял ее. Бастиан порывисто прижал Сигне к себе.

– Мой Йенс надолго уходил в море, но потом возвращался ко мне. – Она вся трепетала от близости Бастиана. – Каждый раз все происходило будто впервые. Нам всегда было так хорошо, так упоительно… как гром и молния. Я могла бы ждать его еще дольше.

Сигне вздрогнула от дуновения ночного ветерка, и Бастиан еще крепче обнял ее. В этот момент она повернулась, прикоснувшись к нему упругой грудью. Не сдержавшись, Бастиан со стоном потянулся к ее губам. Перед ним была совершенно другая Сигне Торвальд – страстная, зовущая, желанная… Бастиан поцеловал ее, и его многолетний опыт в подобных делах подсказал, что Сигне готова отдаться ему.

Она не протестовала, когда они вместе соскользнули на теплый песок. Бастиан языком раздвинул ее губы, и Сигне с готовностью раскрылась навстречу его страстному поцелую. Бастиан почти наполовину накрыл ее своим могучим телом, затем, опираясь на одну руку, другой принялся расшнуровывать корсаж платья.

Как только его старания увенчались успехом, он с жадностью прильнул к тяжелой полной груди, целуя ее, покусывая нежную кожу. Застонав, Сигне схватила Бастиана за плечи и выгнулась ему навстречу. Запрокинув голову, она в порыве страсти выкрикивала его имя.

О, как давно ее никто не ласкал! Как долго она ждала этого мгновения! О, какой он сильный и как точно знает, чего ей хочется!

Да, Бастиан действительно знал это. Он щедро одаривал ее ласками, не забывая целовать ждущие полуоткрытые губы, нежную шею, плечи и ложбинку между грудей. Сигне прижималась к нему всем телом, словно подстегивая его. Бастиан моментально задрал ее юбки, заскользив рукой по гладкой теплой коже бедер и ягодиц. Сигне продолжала извиваться под его пальцами, побуждая Бастиана к более смелым ласкам. Она вздрогнула, когда он коснулся ее горячего влажного лона, и Бастиан решил немного умерить свой пыл. Чутко улавливая все изменения в поведении Сигне, он больше всего опасался спугнуть ее неосторожным движением. Впрочем, пока все шло хорошо. Сигне лишь учащенно дышала, постанывая от наслаждения, когда грубые пальцы Бастиана осторожно вторгались в ее нежную плоть.

О, какую радость доставляет ей Бастиан Кейн! «Но ведь Бастиан Кейн – это не Йенс Торвальд, – вдруг пронеслось у нее в голове. – Я не имею права предаваться плотским утехам с загадочным Бастианом Кейном!» Сигне охватила паника. Какое безрассудство! Какое бесстыдство! Она ведет себя как… как шлюха… портовая девка… как презираемая ею женщина капитана!

Резко оттолкнув Бастиана, Сигне быстро поднялась на ноги, не давая себя удержать.

– О, Боже праведный, что я наделала?! О нет, пожалуйста, – умоляюще проговорила она. – Я прошу меня простить… я не распутная женщина. Просто ты такой большой и сильный. Я немного потеряла голову. Но это нехорошо…

Не успел Бастиан опомниться, как Сигне уже бежала по песку, в сторону костра, где все еще продолжался праздник. Он не стал догонять ее, потому что просто не мог этого сделать.

– Гром и молния!

Бастиан с трудом поднялся на ноги. Все тело требовало удовлетворения, боль в паху буквально сводила его с ума. Сжав кулаки, он потряс ими в воздухе.

– Разрази меня гром!

Ему удалось так хорошо подготовить ее, довести до умопомрачительного состояния, а она… она сбежала, будто он хотел ее изнасиловать! Бастиан не знал, чем это объяснять.

Да, это послужит ему хорошим уроком: нечего было строить из себя джентльмена. Он мог бы уже давным-давно получить свое. Ох уж эти порядочные женщины!

Быстро раздевшись, Бастиан бросился в ласковую кристально-чистую воду, пытаясь найти в ней успокоение. Он плавал и нырял до изнеможения и только спустя час, пошатываясь, вышел на берег. Но все равно в его воспаленном мозгу продолжали звучать сладострастные стоны молодой вдовы Сигне Торвальд.

* * *


– Не смей! Прекрати сейчас же! – яростно отражала Блайт попытки Рейдера снять с нее нижнюю сорочку.

В последнее время она никогда не раздевалась догола, если не была уверена, что они совершенно одни и им никто не помешает.

И сейчас, на белом песке этой уютной бухточки, со всех сторон окруженной пальмами, Рейдеру пришлось как следует постараться, чтобы заставить ее обнажиться.

– Давай же, жена… – ему наконец удалось стащить с Блайт сапожки, затем кожаную юбку, нижнюю юбку. Борьба только распаляла его. – Ты решила доконать меня своим упрямством?!

Он снова попытался снять с нее сорочку, но Блайт, увернувшись, отбежала в сторону.

– Я не собираюсь раздеваться под открытым небом, посреди пляжа, – прошипела она, одергивая сорочку.

– Нет, ты непременно сделаешь это. Ты ведь уже почти раздета.

– Кто-нибудь увидит меня. – Блайт чувствовала на себе его жадный взгляд и понимала: еще немного, и ее сопротивление будет сломлено.

– Нет, не увидят, – изогнул бровь Рейдер. – Я расставил посты.

– Что? Ты хочешь сказать, кому-то известно, что мы здесь и в таком виде? – поразилась Блайт, заливаясь краской.

– Несколько моих парней, – невозмутимо ответил Рейдер и тихо засмеялся. – Я сказал им, что собираюсь учить тебя плавать. Они все поняли, наверняка догадываясь о том, что ты не полезешь в воду в сапогах и юбке.

Блайт удивленно уставилась на Рейдера: он шутит?!

– Но я вовсе не хочу учиться плавать!

– Ты не можешь быть женой пирата, жить на корабле и не уметь плавать, – категорично заявил Рейдер. – Если мы вдруг пойдем ко дну, мне придется спасать тебя вместо того, чтобы достойно утонуть вместе с кораблем, как подобает настоящему пирату. А теперь давай, снимай!

– Нет! – решительно запротестовала Блайт. – Если ты на самом деле намерен меня утопить, то пусть на мне будет хотя бы нижняя сорочка.

В конце концов Рейдер решил оставить ее в покое.

– Ладно, ты, надеюсь, не думаешь, что я буду учить тебя плавать прямо в одежде?

С этими словами он быстро разделся и, подхватив Блайт на руки, понес к воде.

– Где же мой Гидеон, когда он мне так нужен?! – вздохнула Блайт, смиряясь с судьбой.

Вода в неглубокой лагуне прогрелась от утреннего солнца и нежно ласкала их разгоряченные тела. Рейдер с трудом сосредоточился на главной цели всей этой затеи и приступил к обучению. Блайт послушно выполняла все его указания, показав себя довольно способной ученицей. Наконец Рейдер попросил ее отойти к берегу, чтобы потом плыть к нему, а сам зашел в воду по самую грудь.

– Работай ногами, как я тебя учил, – посоветовал он. Блайт замерла в нерешительности, не зная, какую представляет сейчас из себя соблазнительную картину. Влажная рубашка плотно облепила ее фигуру, четко обрисовывая грудь, талию, бедра. Сквозь прозрачную ткань заманчиво просвечивали соски и темный треугольник внизу живота. У колен Блайт пенились набегающие волны. Поистине это была Венера, выходящая из моря! Когда Блайт наконец решилась плыть навстречу Рейдеру, он уже весь сгорал от желания.

Как только она, отплевываясь и поднимая вокруг себя тучи брызг, оказалась рядом с Рейдером, он жадно схватил ее в охапку, понимая, что на сегодня урок окончен. На берегу Рейдер опустил Блайт на одеяло и вдавил в теплый песок, заслоняя собой от тропического солнца.

Они любили друг друга медленно и нежно, а достигнув вершины наслаждения, услышали полный струнный оркестр, среди звуков которого особенно выделялись скрипки и виолончели. Потом они долго лежали на теплом песке. Глядя на Блайт, Рейдер думал, какая она красивая и как ему повезло, что он на ней женился.

– Знаешь, у тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел, – негромко произнес Рейдер, приподнимаясь на локте. – Золотые. Мой любимый цвет.

Блайт мечтательно улыбнулась и слегка порозовела.

– Слишком светлые. Они и не карие, и не голубые, и не зеленые. Нана всегда надеялась, что мои глаза потемнеют, но этого не произошло. Смех Рейдера ее несколько озадачил.

– Да, тебе трудно сделать комплимент. По крайней мере, ты позволишь мне убедить тебя в том, что твоим волосам нет равных. Этот рыжевато-золотистый огонь в них, особенно при солнечном свете! Я никогда не встречал ничего подобного. – Он поднес к лицу прядь ее волос и с упоением вдохнул их аромат.

– Вовсе они не прекрасные, – снова возразила Блайт. – Впрочем, ты так восхищаешься ими, что я почти поверила в это. – Она села и со вздохом добавила: – Нана считала, что волосы такого цвета бывают только у шлюх. Возможно, она была права.

Захохотав, Рейдер схватил Блайт в объятия. Господи, какая же она еще девочка! Его маленькая девочка… Он посмотрел ей в глаза, чувствуя себя богатым, словно Крез.

– Кстати, эта твоя Нана случайно не ездит верхом на помеле?

* * *


Вся первая неделя супружеской жизни прошла в любовных утехах. Порой они забывали о еде, чем очень огорчали Франко, хотя подобная любовь к наслаждениям вызывала у него, как у истинного француза, огромное одобрение. Рейдер и Блайт взяли за правило по утрам приходить в укромную бухточку якобы для того, чтобы учиться плавать. По крайней мере, Рейдер называл это именно так. Иногда они рыбачили или взбирались на зеленые холмы осмотреть окрестности, нет – чего уж тут скрывать, – скорее, чтобы познать друг друга.

Не только Франко огорчало постоянное отсутствие Рейдера. Бастиану теперь приходилось работать за двоих: следить за кораблем, и присматривать за заложниками и командой, чтобы, не дай Бог, не возникло стычек с местным населением. Но самым ужасным было то, что ему приходилось ужинать наедине с Сигне Торвальд. Опасаясь ненароком изнасиловать ее, Бастиан начал приглашать за стол других пленников. При этом за трапезой Сигне едва поднимала глаза от тарелки. Она явно избегала общения с соотечественниками, чаще всего целыми днями пропадая в своей комнате или на отгороженной от сада веранде. После ужина Сигне быстро исчезала в конце коридора, оставляя Бастиана играть в шахматы с пастором или плантаторами. Где уж тут было сосредоточиться на игре, когда он только и думал о том, чем бы ему хотелось с ней заняться!

Признаться, Сигне страдала не меньше Бастиана. Стоило ей взглянуть на его квадратный подбородок, чувственные губы и широкие плечи, как в памяти сразу всплывали сладкие минуты, подаренные Бастианом тем вечером. Он вызывал в ней откровенную похоть, и Сигне просто-напросто боялась остаться с ним наедине, не ручаясь за себя. Никогда еще, даже с Йенсом Торвальдом, она не испытывала такой страсти.

Пылкая любовь Блайт и Рейдера делала ее еще более несчастной. Заметив, что с Сигне творится что-то неладное, соотечественники как-то за ужином пристали к ней с расспросами. Бастиан встрепенулся и пытливо уставился в ее глаза. Но Сигне быстро отвела взгляд, заверив всех, что с ней все в порядке, просто она плохо спит из-за ночной жары.

После ужина Бастиан отказался от партии в шахматы и подстерег Сигне в саду, представ перед ней во всей своей красе: мощный, широкоплечий, с пронзительными карими глазами и легкой проседью на висках. Сигне почувствовала, что ее начинает бить дрожь.

– Что с тобой происходит? – спросил он без обиняков. – Любой дурак заметит, что ты явно нездорова.

– Ничего, право же. Это просто жара… Я плохо сплю… – ответила Сигне, не поднимая глаз.

Бастиана вдруг осенило: а не отголоски ли это той ночи?

Наверняка она страдает из-за того, что вела себя слишком вольно. «Порядочная женщина скорее умрет, чем позволит себе не освященные церковью наслаждения», – вспомнились ему собственные слова. Что ж, он вовсе не желает ее смерти.

– То, что произошло межу нами той ночью… – начал Бастиан, подходя ближе.

Сигне вдруг разнервничалась и с хрустом сжала сплетенные пальцы рук.

– Пожалуйста, прости меня. Я вовсе не хотела оставить тебя таким… неудовлетворенным, – проговорила она, поразив Бастиана своей откровенностью. – Ты имеешь полное право злиться на меня. Женщина, которая берет и ничего не дает… – Сигне осеклась и смущено отвернулась.

Бастиан словно онемел, оторопело уставившись на нее.

– Я не должна была позволять тебе прикасаться ко мне, ласкать. Нехорошо было и убегать от тебя. Но это не слишком большой грех. Мне нельзя отдаваться тебе. Потом мне будет очень больно. – Сигне приложила руку к своей восхитительной груди. – Уже больно.

Господи, до этого момента Бастиан не понимал, что ему тоже больно. Что с ним происходит? Неужели Сигне желает его, как и он ее?

Нет, Бастиан решительно ничего не понимал. Судя по всему, она полагает, что это принесет ей страдание, но сейчас-то зачем отказывать себе в удовольствии?! Зачем избегать наслаждений только потому, что когда-нибудь они закончатся? Право, у порядочных женщин здравого смысла не больше, чем у морской губки. Дай им лишь немного радости, а они тут же начнут переживать о грядущих страданиях! Наверное, что-то отразилось на лице Бастиана, потому что Сигне попыталась проскользнуть к двери. Но он успел преградить ей путь и с удивлением увидел, что по ее щекам катятся слезы.

– Пожалуйста, – умоляюще произнесла она, переворачивая ему душу. – Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Я не смогу этого вынести.

Бастиан застыл на месте. Он не знал, как истолковать эти слова, а Сигне показалось, что в его взгляде мелькнуло отвращение. Она торопливо прошмыгнула мимо него. Бастиан даже не попытался ее остановить, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

Интересно, кого боится Сигне: его или себя? Как она может утверждать, что получит удовольствие от его ласк и в то же время отталкивать его?! Проклятие! Эти женщины, определенно, могут свести с ума! Бастиан зашагал к берегу. Похоже, скоро у него войдет в привычку плавать до изнеможения в холодном ночном океане.

* * *


Приближался день выкупа, но пираты, пожалуй, ждали его с большим нетерпением, чем сами заложники. И пастор, и плантаторы, и кузен губернатора успели по-своему привыкнуть этому острову. Они здесь, можно сказать, отдыхали. Отличная еда, развлечений хоть отбавляй – с пиратами не соскучишься – и никаких тебе забот! Страдала одна только Сигне Торвальд.

Опять ей придется выслушивать нравоучения брата о том, что вдова, мол, не должна жить одна и все такое прочее. Но больше всего Сигне страшила предстоящая разлука с Бастианом Кейном. Хотя и находиться рядом с ним было для нее тоже мучительно.

А вот Рейдер, кажется, ни о чем не думал, кроме своей семейной жизни, и это начинало серьезно беспокоить Блайт. Возвращение заложников все-таки было связано с определенным риском. Хорошо, если все пройдет как задумано, а вдруг придется вступить в неравный бой?!

* * *


Блайт настояла на том, чтобы ее взяли с собой. Рейдер неохотно, но все же согласился это сделать. Обмен договорились провести на маленьком каменистом острове. Команда «Виндрейдера» отправилась туда на своем корабле в полном составе, с полным запасом продовольствия на два-три дня. Заметив на горизонте одинокую шхуну, Рейдер приказал бросить якорь.

Блайт стояла около Сигне, удивляясь печальному лицу молодой вдовы. Неужели ей так плохо жилось у брата, что она не хочет к нему возвращаться? Или это каким-то образом связано с ее пребыванием на острове? В глазах Сигне скорее была боль, а не страх. «О чем или о ком она сожалеет? – недоумевала Блайт. – Да, за внешней холодностью и отчужденностью датчанка умело скрывает свои истинные чувства».

Когда Сигне подняла полные слез глаза, Блайт, не удержавшись, горячо обняла ее и предложила сопровождать на остров. Женщина благодарно улыбнулась ей. Рейдер сам отнес Сигне на берег, затем вернулся за Блайт. На острове всем распоряжался Бастиан. Он проявил себя настоящим тактиком и умело расставил заложников на крутом берегу, чтобы все видели, что они в полном порядке. Бастиан подошел и к Сигне, сделав ей несколько замечаний по поводу процедуры обмена. В ответ она лишь молча опустила голову. Чертыхнувшись, Бастиан пошел прочь, спотыкаясь о камни.

Вскоре на противоположной стороне острова показалась небольшая группа людей во главе с губернатором Сент-Томаса, темноволосым мужчиной лет пятидесяти. Его свита состояла из двух британских офицеров, одетых по всей форме, и племянника Сигне, Гуннара Андерсена. Остановившись на некотором расстоянии, они вызвали к себе кузена губернатора, чтобы тот подтвердил, что с заложниками действительно обращались по-человечески. Затем преподобный Расмуссен, получив молчаливое согласие Рейдера, отправился к своим освободителям. Последовал обмен рукопожатиями, похлопывание по плечу и косые взгляды в сторону Рейдера и Бастиана.

После этого один из британских офицеров поднял с земли тяжелый металлический ящичек, принес его пиратам и поставил прямо под ноги Блайт. При этом он смерил ее таким презрительным взглядом, что, если бы не Бастиан, Рейдер непременно набросился бы на него с кулаками.

Наконец заложникам разрешили перейти к своим. К Сигне подошел офицер, взял ее саквояж, затем галантно предложил руку. Она послушно оперлась на нее и направилась навстречу племяннику, но, не дойдя до него нескольких шагов, вдруг круто повернулась и побежала назад, прямо к ошарашенному Бастиану Кейну. Сигне бросилась ему на шею, а он приник к ее губам пылким поцелуем. Признаться, она ждала от него именно этого и, прижавшись к нему всем телом, старалась запомнить каждый мускул, каждый изгиб его крепкой фигуры. Затаив дыхание, все наблюдали за этим неожиданным поцелуем.

Наконец Сигне оторвалась от Бастиана. Ее щеки были мокрыми от слез, а в глазах застыло отчаяние.

Она молча перевела рукой по его лицу и вернулась к шокированным ее поведением спасителям. Первым пришел в себя губернатор.

– Рейдер Прескотт! Мне нужно с тобой поговорить.

Распорядившись отвести заложников в лодку и подготовить шхуну к отплытию, он в сопровождении британских офицеров сам направился к Рейдеру.

Рейдеру уже приходилось встречаться с губернатором Сент-Томаса, но при более благоприятных обстоятельствах. Судя по выражению его лица, тот собирался сообщить ему сейчас плохие новости.

– Я не держу на тебя зла из-за похищения моего кузена, – издалека начал губернатор.

– Это один из способов зарабатывания денег. Мы воюем только против британских кораблей. Ваш кузен оказался на борту. Сожалею, если причинил вам беспокойство, – почтительно поклонился Рейдер.

– Но я хочу поговорить с тобой не об этом. Раньше нападения на британские корабли действительно всячески поощрялись правительством, но сейчас все изменилось. Теперь нам приходится совместно с британцами противостоять Пиратской Лиге. Мы решили очистить от пиратов Виргинские острова и заключили договор с англичанами. С этих пор любое нападение на британский корабль будет расцениваться как выпад против правительства и караться соответствующим образом.

Рейдер напрягся. Очевидно, он допустил ошибку, взяв в заложники кузена губернатора. Англичане и датчане теперь заодно.

– Пять дней. – Вперед выступил англичанин с лицом как у гончей собаки. – Через пять дней наши корабли сотрут с лица земли то, что вы называете своей базой, если вы не уберетесь оттуда. Берегитесь, если мы обнаружим в этих местах ваше проклятое корыто! Что касается меня, то я бы с большим удовольствием отправил вас всех прямо в ад! Я бы уже давно это сделал, если бы не кузен губернатора и леди-датчанка. Они находились на острове, поэтому нам пришлось ждать. Так что благодарите их.

Губернатор нетерпеливо дернул офицера за рукав, желая прекратить его воинственную болтовню, затем серьезно посмотрел на Рейдера и Бастиана.

– Уходите. Уходите в отведенный вам срок. Вас предупредили.

– Я приму ваше предупреждение как совет.

Сдержанно кивнув на прощание, Рейдер направился к лодкам, уводя за собой остальных. Пираты настороженно поглядывали на горизонт, ожидая ловушку. Но, кажется, губернатор действительно приезжал на остров только для того, чтобы забрать заложников и сделать предупреждение.




ГЛАВА 20


Весть об ультиматуме губернатора мгновенно облетела весь корабль. Реакция пиратов была далеко не однозначной и крайне противоположной. Бастиан пытался утихомирить и тех, и других а Рейдер замкнулся в себе, озабоченный, казалось, только тем, чтобы команда четко выполняла его приказы, готовя корабль к отплытию. Все настороженно приглядывались к своему капитану, ожидая взрыва негодования с его стороны, но Рейдер сохранял удивительное спокойствие.

Блайт тоже наблюдала за ним, чувствуя его боль и гнев, которые он держал в себе, не желая выплескивать наружу.

Их изгоняли с чудесного острова, который они называли своим домом и который находился под покровительством датчан. Правда, пираты бывали здесь только раз в году, но все равно считали этот остров символом некоей стабильности в их бродячей, полной опасностей жизни.

Несколько раз Блайт подходила к Рейдеру, и всякий раз он встречал ее натянутой улыбкой, ясно давая понять, что не желает об этом говорить. Тогда она просто обнимала его и некоторое время стояла рядом, молча вглядываясь в темнеющее небо. Их медовый месяц оборвался так внезапно. Теперь они должны были снова вести суровую борьбу за существование, вернувшись к пиратской жизни. Блайт молилась о том, чтобы взаимная любовь помогла им преодолеть все невзгоды.

Тем временем на острове велись лихорадочные приготовления к отъезду. Пираты перебирали свои вещи: что-то брали с собой, что-то оставляли местным жителям или просто выбрасывали. Кое-кто из команды успел обзавестись на острове женщинами и даже детьми. Большинство из них предпочли послать море ко всем чертям и остаться со своими семьями. Рейдер с пониманием отнесся к такому выбору, освободив этих людей от пиратской присяги.

Блайт видела, как он переживал по этому поводу, и хотела хоть чем-нибудь ему помочь. Вот только чем? Блайт решила проявить благоразумие: днем упаковывать вещи, а ночью так ублажать мужа, чтобы он забыл все свои сомнения и тревоги.

В последнюю ночь на острове она задумчиво стояла перед огромной кроватью, на которой прошла их брачная ночь и на которой Рейдер впервые признался ей в любви.

– Мне хотелось бы взять ее с собой, – проговорила Блайт, прижимая к груди только что снятую юбку.

Оторвавшись от разложенных на столе бумаг, Рейдер недоуменно посмотрел на жену, затем встал, проследив за ее взглядом.

– Нашу кровать, – пояснила она. – Мне очень хочется взять ее на корабль.

– Сохрани это в своем сердце, – мягко посоветовал Рейдер, обнимая Блайт за талию. – Все, что нам дорого, мы обязательно сохраним в своем сердце.

Блайт повернулась к нему и нежно поцеловала в губы, изо всех сил стараясь сдержать слезы. В эту ночь их сплетенные в страсти тела создали удивительную прощальную мелодию – сонату, такую завершенную и торжественную, что в сердцах у них не осталось места для сожаления.

* * *


«Виндрейдер» снялся с якоря на день раньше указанного срока. Пираты старательно делали вид, будто заняты своими повседневными делами, но, когда остров начал медленно таять на горизонте, столпились на палубе, чтобы бросить прощальный взгляд на живописный клочок земли, бывший когда-то их домом.

Больше всех переживал Бастиан. Он раздраженно ворчал на пиратов, считая, что именно по их вине «Виндрейдер» слишком перегружен и барахтается в море как жирная свинья.

– Корабли и женщины ничего не стоят, когда они слишком перегружены, – заявил он.

Блайт впервые за этот день улыбнулась. Заметив, что она снисходительно отнеслась к его словам, Бастиан подошел к Рейдеру и ворчливо спросил:

– Ну, и куда же мы все-таки направляемся? Блайт и все находящиеся поблизости навострили уши.

– В Порт-о-Пренс.

По улыбкам пиратов и довольному лицу Бастиана Блайт догадалась, что Порт-о-Пренс – это что-то вроде «пиратского рая». И она оказалась недалека от истины. Бастиана так воодушевило это известие, что он поведал ей о том, что, будучи французским, этот остров ничего не имеет против присутствия «Виндрейдера», нападающего только на английские корабли. Благодаря французам на острове процветает торговля сахаром, а Порт-о-Пренс – это город, который принимает товары от всех: как от частных торговцев, так и от пиратов. Кроме того, он в избытке предоставляет морякам всевозможные развлечения, изобилуя тавернами и портовыми шлюхами. «Пираты будут довольны, – добавил в заключение Бастиан, – а помимо всего прочего, корабль избавится от лишнего груза».

Однако Блайт понимала, что продажа товара – лишь временная мера. На вырученные деньги можно только пополнить запасы продовольствия, а дальше?.. Вечером она обратилась с этим вопросом к Рейдеру.

– Что мы будем делать после того, как покинем Порт-о-Пренс?

Он оторвался от карты и задумчиво посмотрел в окно.

– Пока у нас есть деньги, мы сможем завернуть еще в один-два порта и, конечно, будем ждать подходящих кораблей, чтобы напасть на них. – Рейдер перевел взгляд на Блайт и, увидев в ее глазах беспокойство, добавил: – А также займемся поисками маленького острова с уютной бухточкой для плавания.

От этих слов у Блайт потеплело на душе. Значит, Рейдер думает о ней и об их будущем и понимает, что в жизни необходимо иметь что-то постоянное. Наконец она получила ответ на многие свои невысказанные вопросы.

– О, обязательно с уютной бухточкой, – обнимая мужа за шею, засмеялась Блайт и потерлась кончиком носа о его нос. – Раз уж мы заговорили об этом, придется подыскать корабль, перевозящий мебель, – лукаво добавила она, – кровати, огромные кровати.

* * *


Порт-о-Пренс имел широкую, удобную гавань. После выполнения некоторых формальностей «Виндрейдеру» предоставили хорошее место у причала. Всем без исключения не терпелось сойти на берег. За эти две недели Блайт наслушалась столько рассказов об этом замечательном городе, что сама горела желанием поскорее увидеть его.

На корабле существовала строгая система увольнения на берег, благодаря чему «Виндрейдер» никогда не оставался без присмотра. Сначала все члены команды получили соответствующие номера, затем состоялась лотерея. Однако первым увольняемым предстояло еще дождаться решения вопроса о продаже груза. К счастью, все устроилось удивительно быстро благодаря тому, что служащий порта сообщил имена торговцев, заинтересованных в товарах подобного рода. Но тут произошло непредвиденное: Бастиан заметил в гавани три желто-красных корабля, которые трудно было спутать с какими-нибудь другими.

– Лонг Бен, – с отвращением проговорил Рейдер, и его лицо сразу окаменело. – Черт возьми! – Он отвернулся, словно один вид этих кораблей вызывал у него тошноту. Заметив вопросительные взгляды Вилли и Блайт, Рейдер пояснил: – Здесь Лонг Бен со своими дружками. Скажи парням, что с увольнением на берег придется подождать, – процедил Рейдер сквозь стиснутые зубы, обращаясь к Вилли.

Лицо пирата стало похоже на сушеную грушу; кивнув, он поспешил к остальным.

– Кто такой Лонг Бен и почему с увольнением на берег придется подождать? – нахмурилась Блайт.

Рейдер открыл было рот, но понял, что не в состоянии спокойно говорить об этом. Сжав руку Бастиана, он попросил его все рассказать Блайт, а сам отправился куда-то вниз.

– Лонг Бен возглавляет Лигу Пиратов и несколько месяцев назад прислал нам с Рейдером приглашение. – Бастиан быстро взглянул на Блайт, затем с ненавистью уставился на желто-красные корабли.

– Вы отклонили это приглашение; я что-то слышала об этом.

– Да, нам не понравилось, как он это сделал, – Бастиан повернулся, поискал кого-то глазами, затем указал на Стенли. – Вот приглашение Лонга Бена.

Медленно сняв рубашку, Стенли повернулся спиной к Блайт. Та ахнула, не веря своим глазам. На спине было крупно написано: «Присоединяйтесь». Причем каждую букву вырезали таким образом, чтобы оставить глубокий шрам и причинить сильную боль. Приглашение, написанное кровью… Впрочем, скорее это была явная угроза. «Так вот почему Стенли никогда не снимал рубашку, работая на палубе», – догадалась Блайт, вдруг почувствовав приступ дурноты.

– Какой же безумец способен на такое? – прошептала она.

– Лонг Бен действительно безумец. Он хитер и коварен. Ему подчиняются многие корабли, под его контролем находится торговый путь по Чарлстона. Поэтому мы и появились в Филадельфии. Нам требовались рынки сбыта. Лонг Бену наверняка не понравится наше присутствие здесь. Он не любит независимых. – Бастиан понял, что начинает заводиться, и пошел разыскивать Рейдера.

Блайт с содроганием посмотрела на три зловещих корабля. Тропический воздух вокруг показался ей чересчур холодным.

* * *


Расставив на корабле посты, Рейдер и Бастиан предприняли первую вылазку на берег. Понимая, что столкновение с Беном неизбежно, они решили сами выбрать место и время встречи. Тщательно разработав свой план, Рейдер и Бастиан переходили от одной таверны к другой, стараясь держаться поближе к рыночной площади, где находились конторы торговцев. Кроме всего прочего им предстояло еще сбыть товар и разгрузить «Виндрейдер». Они довольно быстро нашли покупателя, затем подыскали подходящую для переговоров таверну в испанском стиле, с грубыми столами и скамейками.

На следующий день, согласно договоренности с торговцем, команда отгрузила товар, а Рейдер с Бастианом, прихватив с собой Блайт и несколько пиратов, отправились за деньгами. Правда, Бастиан возражал против Блайт, но Рейдер привел веские доводы в ее пользу. Во-первых, присутствие Блайт на переговорах будет отвлекать Бена, и им будет легче обвести его вокруг пальца. Во-вторых, она может выстрелить в случае необходимости. В-третьих, с ними Блайт будет в большей безопасности, чем на корабле. В конце концов Бастиан уступил, недовольно ворча себе под нос.

Им не пришлось долго ждать. Похоже, шпионы длинного Бена находились буквально повсюду. Не успели они выйти от торговца, как сразу почувствовали вокруг себя странную возню.

Вместе с пылью в воздухе, определенно, клубилось напряженное ожидание. Рейдер остановился и, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, осмотрел площадь и таверну, с удовлетворением отметив, что все его люди находились на местах. Он обменялся с Бастианом многозначительным взглядом. Тот задрал голову, принюхиваясь.

– Пусть меня пристрелят на месте, но я чувствую, как воняет этим мерзавцем.

Рейдер согласно кивнул, затем взял за руку Блайт, еще раз напомнив ей, что стрелять нужно только в крайнем случае.

– Запомни, револьвер имеет большую власть до того, как он выстрелит.

Судорожно сглотнув, Блайт потрогала рукоятку висящего у нее на боку оружия. Прикосновение холодного металла было пугающим и странно незнакомым, хотя ей уже приходилось не только держать револьвер, но и стрелять из него. Едва Блайт успела подумать об этом, как поднялась невообразимая суматоха, и перед ними возникла зловещая фигура Бена Харвея.

Блайт сразу поняла, кто это. Лонг[6 - Long – длинный (англ.).] Бен полностью соответствовал своему имени: длинное тело, длинное лицо, длинные ноги. Он подошел поближе, с трудом волоча за собой ноги, и остановился, злобно сверля глазами Рейдера. Лонг Бен был одет в видавший виды алый камзол, ботфорты и покрытые жирными пятнами бриджи, которые удерживал на его тощей фигуре потертый ремень. На узкие плечи пирата длинными сальными прядями спадали давно немытые волосы; в глазах затаился бесноватый блеск. Все говорило о том, что он постепенно разрушается, загнивает от беспутного образа жизни. И это гниение затронуло не только его тело, но и душу.

Рейдер остановился у входа в таверну. К нему подошли Шарки и Оззи; еще семь пиратов маячили за его спиной. Лонг Бен окинул с ног до головы Блайт, одетую в сшитый для нее Харри наряд из тонкой кожи, затем посмотрел на Рейдера.

– А, Рейдер Прескотт, – произнес он, обнажая желтые гнилые зубы. – Не ожидал тебя снова увидеть. Думал, свидимся только в аду. За это нужно выпить.

Кивнув в сторону открытой двери таверны, Лонг Бен вошел внутрь, за ним потянулись его люди. Один из них поспешил предложить ему стул, но Лонг Бен продолжал стоять, дожидаясь, когда к столу подойдет Рейдер Прескотт. Только тогда все расселись, и Лонг Бен крикнул, чтобы принесли самого лучшего рома. Хозяин таверны лично бросился за бутылкой, а главарь пиратов снова принялся рассматривать Блайт: ее волосы, кожу, округлые формы фигуры, револьвер на боку.

– Итак, теперь ты плаваешь с женщиной. – Он скривил тонкие губы. – Привлекательная сучка.

– Она моя жена. – Это были первые слова, произнесенные Рейдером.

Лонг Бен запрокинул назад голову и гортанно засмеялся.

– Черт побери, ты всегда был джентльменом! – Он внезапно посерьезнел. – Именно это я больше всего в тебе презираю, Прескотт: ты всегда был проклятым джентльменом.

Лонг Бен снова взглянул на Блайт и заметил, что она рассматривает его людей, двое из которых уселись на стулья чуть позади него. Стрельнув по сторонам глазами, он молниеносно взмахнул плеткой с металлическими наконечниками, неизменно болтавшейся на боку. Концы плетки пришлись по лицу сидящего справа пирата. Тот взвыл, вскакивая с места и зажимая ладонями залитое кровью лицо.

– Сукины дети! – сплюнул Лонг Бен. – Такие, как вы, не должны сидеть в присутствие леди. – Второй охранник мгновенно вскочил на ноги. Затем Лонг Бен обратил на Блайт свои злобные глазки. – Рейдер Прескотт не единственный, кто знает, как вести себя с леди.

Блайт постаралась ничем не выдать своего испуга и отвращения. Господи, как ей хотелось сейчас прижаться к Рейдеру или хотя бы ощутить в своей руке его руку! Но она понимала, что тем самым выдаст свою слабость и это наверняка позабавит жестокого пирата.

Блайт снова посмотрела на его свиту. Какие же они все грязные и вонючие! А эти лохмотья! Больше половины пиратов были явными сифилитиками, как и сам Лонг Бен. Многие лица украшали шрамы, скорее всего, от плетки главаря. У некоторых были порваны ноздри и мочки ушей. Но все они смотрели на Блайт одинаково жадным взглядом. Нет, даже не смотрели, а буквально насиловали ее глазами.

В это время темнокожая служанка принесла на огромном подносе ром и поставила его на стол. Она испуганно отпрянула, когда Лонг Бен схватил ее за руку, требуя разлить ром по кружкам. Дрожа всем телом, девушка подчинилась.

Заметив ее животный страх, охранники Бена тут же переключили на нее все свое внимание. Едва служанка закончила разливать ром и собралась ускользнуть прочь, один из пиратов схватил несчастную за руку, притянул к себе, посмеиваясь над ее протестующими криками.

Горло Блайт болезненно сжалось при виде этой отвратительной сцены. Похотливые руки пиратов начали жадно лапать девушку. Ее пронзительные вопли только еще больше распаляли их. Почему Рейдер и Бастиан не вмешиваются?! Блайт умоляюще посмотрела на Рейдера, но тот ответил ей предостерегающим взглядом. Заметив, что Лонг Бен внимательно наблюдает за реакцией Рейдера, Блайт вскипела от гнева. Значит, это все подстроено?!

Очевидно, они хотят вывести Рейдера из себя, сыграв на его чувствах. Блайт понимала, что он не мог позволить спровоцировать себя, какова бы ни оказалась участь несчастной девушки. Однако кто помешает ей вступиться?!

– Скажи им, чтобы прекратили! – твердо приказала Блайт.

Лонг Бен смерил ее презрительным взглядом, с удивлением уловив гнев в золотистых глазах, затем зловеще улыбнулся, ясно давая понять, что и не подумает выполнить это требование.

Блайт сглотнула, лихорадочно ища выход из создавшейся ситуации. Недолго думая, она выхватила револьвер, сжав его обеими руками. Блайт видела, как дернулся Рейдер и напрягся за столом Лонг Бен.

Решительно направив оружие в сторону обидчиков служанки, она повторила:

– Отпустите ее, вы, грязные подонки! – Перестав смеяться, пираты повернули к ней возбужденные лица. Тогда Блайт взвела курок и качнула дулом револьвера. – Отпустите ее!

От неожиданности и страха они безвольно опустили руки. Служанка тут же сломя голову бросилась вон из таверны.

Окинув негодяев уничтожающим взглядом, Блайт вздернула подбородок и положила револьвер себе на колени. Обе стороны облегченно вздохнули. Скривив рот, Лонг Бен придвинул к ней кружку рома.

– За женщин! – провозгласил он, отмечая ее храбрость, и сделал глоток. Рейдер и Бастиан последовали его примеру. – Почему ты не пьешь за себя? – спросил пират, заметив, что Блайт даже не притронулась к рому.

– Спасибо, я не пью ром. Этот спокойный, полный достоинства ответ вызвал на его губах хитрую улыбку. Опустошив кружку, Лонг Бен повернулся к Рейдеру.

– Перейдем к делу. У тебя было достаточно времени, Прескотт. Каков твой ответ? Ты присоединяешься к нам или предпочитаешь, чтобы мы затравили тебя? – Сузив глаза, он переводил взгляд с Рейдера на Бастиана.

Рейдер красноречиво промолчал, а когда Лонг Бен начал багроветь от гнева, ответил:

– Мы не собираемся ни от кого зависеть, но мне нужны твои рынки в Чарлстоне и на Багамах, думаю, мы сможем договориться. Ведь тебе это тоже выгодно.

Лонг Бен испытующе посмотрел на Рейдера, и на его лице появилось наигранное добродушие.

– Моя пошлина будет высока.

– Сколько? – стиснул зубы Рейдер.

– Половину! – заявил Лонг Бен, ударив кулаком по столу.

– Это же грабеж, – подался вперед Бастиан, но Рейдер остановил его.

– Слишком много, Харвей, и ты это знаешь, – стараясь не выходить из себя, сдержанно проговорил Рейдер.

Пираты Бена насторожились, не спуская глаз с Шарки, Оззи и остальных матросов с «Виндрейдера».

– Это цена независимости. Или да, или нет. Повисло тяжелое молчание. Два давних врага, не мигая, уставились друг на друга, вкладывая в свой взгляд всю накопившуюся ненависть.

– Я согласен, – наконец твердо заявил Рейдер. – У тебя новый партнер, Харвей. Твой человек в Чарлстоне все еще берет свою долю от тебя?

– Да.

– Значит, теперь он будет забирать свою часть от моей добычи. – Рейдер встал.

Лонг Бен тоже поднялся, протягивая длинную в синих прожилках руку. Рейдер пожал ее.

– Выпьем за наше партнерство, – предложил Лонг Бен и налил из графина рому себе и Рейдеру.

Взяв кружки, Бастиан тоже встал. Однако Лонг Бен не спешил пить, сверля глазами разъяренную Блайт.

– И ты тоже, женщина. Выпей за сделку своего мужа.

Блайт вовсе не собиралась подчиняться подобному приказу.

«Как смеет Рейдер иметь дело с таким паршивым сифилитиком?!» – негодовала она. Но поймав многозначительный взгляд Рейдера, Блайт поняла: он призывает ее не противиться и не лезть на рожон. В конце концов, она должна ему доверять. Поднявшись со стула, Блайт прикрепила к поясу револьвер и только после этого взяла кружку с ромом. Посмотрев сначала на Рейдера, потом на его «партнера», она залпом опустошила кружку, как и подобает жене пирата. Блайт чуть не закашлялась и, передернув плечами, поставила кружку на стол.

Лонг Бен засмеялся, наблюдая за ней, затем предложил:

– Поужинай со мной, Прескотт. Мы это отпразднуем.

– Я готовлюсь к отплытию, – отклонил предложение Рейдер. – Датчане и британцы объединились. Думаю, тебе следует об этом знать. Они собираются очистить от пиратов Виргинские острова и защищать торговые суда с сахаром. Значит, мне придется податься на север, чтобы найти добычу. Поэтому я намерен отправиться как можно раньше.

– Ты меня разочаровал, Прескотт. Не разочаруй меня и в дальнейшем. Помни, я должен иметь свою полю. – Лонг Бен снова посмотрел на Блайт.

– Ты получишь свою долю, – спокойно ответил Рейдер. – Это я тебе обещаю.

Переговоры закончились так же внезапно, как и начались.

Обе компании разошлись в разные стороны, направляясь к своим кораблям. На этот раз рыночной площади Порт-о-Пренса посчастливилось остаться спокойной и безмятежной.

Рейдер размашисто шагал к кораблю, таща за собой взмокшую от быстрой ходьбы Блайт. Сопровождающие их пираты то и дело зыркали по сторонам, но не заметили никого из людей Бена Харвея.

Оказавшись на корабле, Рейдер тут же принялся отдавать приказы. Шарки поручалось сыграть роль акулы с такими острыми зубами, чтобы перегрызть якорную цепь. Вилли и Франко следовало проверить запасы продовольствия, докупив все необходимое в ближайших магазинах и лавках. Джимми должен был привести в готовность пушки. Словом, никто из команды не остался без дела.

– Очевидно, ты шутишь?! – Блайт встала прямо перед Рейдером, прерывая бесконечный поток приказаний. – Неужели ты действительно собираешься поднять якорь и отправиться за добычей, чтобы заплатить этому мерзавцу?!

– Не сейчас, Блайт. – Рейдер взял ее за плечи и решительно отодвинул в сторону.

– Нет, именно сейчас! Ты действительно намерен вести дела с этим безумцем?! – с вызовом продолжила Блайт. – Как ты можешь?! Ты дал ему слово и пожал руку!

Разинув от изумления рты, пираты переглядывались между собой. Тогда Рейдер опять схватил жену за плечи и как следует встряхнул.

– Я сказал, не здесь! – Лицо его пылало, но голос был совершенно спокойным.

– Ты согласился платить Бену Харвею половину – половину! – своей добычи! Делать грязную работу!

– Я солгал! – в конце концов взорвался Рейдер. – Солгал, чтобы выиграть время и уйти в открытое море. – Он перевел дыхание. – Лонг Бен отлично знает об этом.

Медленно отпустив Блайт, Рейдер позвал с собой Клайва и Дина и ушел в каюту. Блайт просто не знала что и думать.

К ней поспешил Бастиан. Схватив за руку, он отвел ее в сторону. Блайт повиновалась ему, словно марионетка.

– Послушай, Вул-вич, Рейдер нашел единственно правильный выход. Если бы он не дал это липовое обещание, пролилось бы много крови.

– Но Рейдер сказал…

– Ты самая храбрая женщина из всех, кого я знаю, но иногда у тебя отказывают мозги. Пойми, Рейдер просто стремился выиграть время. Лонг Бен позволит нам покинуть порт и тут же отправится следом. Я видел, что он делает с теми, кто попадает ему в руки. Уж лучше сразу покончить с собой, поверь мне. А теперь он хочет тебя, Вул-вич, если ты еще не догадалась об этом. Как видишь, еще одна причина, чтобы нас преследовать.

Блайт побледнела, у нее подогнулись колени. «Господи, Бастиан совершенно прав», – подумала она, вспомнив похотливый взгляд Лонг Бена и то, что пираты вытворяли с той темнокожей девушкой. Точно так же они будут лапать и ее, а потом…

– Соберись с духом, Вул-вич, – ворчливо приказал Бастиан. – Ты нужна Рейдеру… – он осекся и, неожиданно смутившись, пошел прочь, бормоча про себя: – Один Всевышний знает почему…




ГЛАВА 21


Подняв паруса, «Виндрейдер» заскользил по каналу Святого Марка. В условленном месте он несколько замедлил ход, чтобы взять на борт Шарки. Тяжело дыша и отплевываясь, пират победно поднял кверху нож и два пальца, что означало: два якоря уже никогда не поднимутся с морского дна. Удивительная способность Шарки долго находиться под водой, позволила им еще больше выиграть время. Даже отчаянные капитаны Лонг Бена не отважатся пуститься в путь без надежного якоря. А третий корабль вряд ли будет преследовать их в одиночку: эти мерзавцы всегда передвигаются стаями.

Вскоре Порт-о-Пренс почти скрылся из виду, но напряжение не спало. Блайт стояла на палубе, все еще не готовая лицом к лицу встретиться с Рейдером. Заметив Бастиана, она решила подойти к нему.

– Как ты думаешь, мы сумеем вырваться в открытое море?

– «Виндрейдер» – быстроходное судно. У нас есть шанс… пока, – добавил тот, внимательно всматриваясь в ее лицо.

Блайт нахмурилась, думая о своем.

– Это ведь отличный корабль, не так ли? – она кивнула на паруса над головой.

– Самый лучший, – подтвердил Бастиан, гордо выпятив грудь. – Имея несколько таких кораблей, старина Генри Морган мог бы захватить все Средиземное море!

– А кто такой этот Генри Морган? – полюбопытствовала Блайт. – Вы все только и делаете, что клянетесь различными частями его тела.

Бастиан изумленно вытаращил глаза. Неужели кто-то может не знать о таком знаменитом пирате?!

– Да он же самый храбрый, самый умный и лучший капитан пиратов, когда-либо живший на белом свете! – с благоговением воскликнул Бастиан. – В свое время Генри Морган был самым известным морским разбойником и награбил столько, что этого добра хватило бы на всю Англию. Да, старина Генри все делал с шиком. В конце концов его помиловали, дали титул, и он стал губернатором Ямайки. Вот если бы мне удалось так поплавать, – задумчиво проговорил Бастиан. – Но сейчас, судя по всему, для пиратов наступили тяжелые времена. Раньше это считалось профессией, а теперь – полным-полно подонков, называющих себя пиратами. Понимаешь, одно дело – взять на абордаж, ограбить, что-то продать и при этом никого не настроить против себя. Например, мы с Рейдером всегда ладили с губернатором Сент-Томаса. Но когда появляются такие, как Лонг Бен и его дружки… – Бастиан выразительно посмотрел на Блайт; ему вдруг захотелось поделиться с ней своими сокровенными мыслями. – Моря становятся тесными, Вул-вич. Теперь их бороздят военные корабли, и пиратство постепенно умирает. Мы, наверное, последние.

Накрыв ладонью огромную руку Бастиана, Блайт слегка погладила ее. «Оказывается, в душе он романтик, нравится ему это или нет», – подумала она, а вслух сказала:

– Если вы последние, Бастиан Кейн, то еще и самые лучшие. Раз уж мне суждено было быть похищенной пиратами, я рада, что это сделали лучшие.

От этих слов у Бастиана даже защемило в груди. После ухода Блайт ее лицо еще долго стояло у него перед глазами, вот только волосы вдруг стали светлыми, глаза – голубыми, а губы более пухлыми. Боже, очевидно, он грезит наяву! Да это же Сигне Торвальд! Ему даже показалось, будто в воздухе запахло жасмином.

Бастиан закрыл глаза, стараясь не спугнуть видение. Боль, зародившаяся в груди, спустилась вниз и уже отдавалась в паху. Неужели только Сигне Торвальд способна унять ее?! Какой же он глупец! Зачем поддался на ее слезы, вместо того чтобы овладеть ею?! Теперь неудовлетворенное желание наверняка будет преследовать его всю жизнь. Бастиан убеждал себя, что хотел Сигне только потому, что никогда не обладал ею.

Но едва он закрыл глаза, как снова увидел Сигне Торвальд. Она трепетала в его объятиях, желала его… «Сигне – вовсе не наивная девственница, не робкая «серая мышка», – напомнил себе Бастиан. – Она отлично знает, что такое изголодавшийся по женщине мужчина, особенно моряк. Сигне сама призналась, что всегда с нетерпением ждала мужа, чтобы наслаждаться с ним, словно в первый раз».

Бастиан вздрогнул, возбужденный подобными мыслями, и вдруг представил, что его ждет Сигне, такая соблазнительная и страстная… Он поскорее открыл глаза, возвращаясь к реальности.

Что с ним происходит?! Проклятие! Ведет себя как помешанный юнец! «Сигне Торвальд – порядочная женщина», – напомнил себе Бастиан. Ему просто повезло, что он не связался с ней. Достаточно только взглянуть на Рейдера, чтобы понять, что бывает с теми, кто находит усладу между ног женщины из высшего общества. Повернувшись, Бастиан заметил, как Блайт нежно положила руку на плечо Рейдера. При этом они так нежно посмотрели друг на друга, что любые слова казались просто лишними. Бастиан торопливо отвернулся, и перед его мысленным взором опять возникла Сигне Торвальд.

– Проклятье!

Больше он никогда не увидит Сигне. А если ему до конца своих дней придется страдать от неудовлетворенного желания?!

Блайт постаралась вложить в свой взгляд все тепло и доверие, молча извиняясь за то, что усомнилась в Рейдере. Ее рука все еще лежала у него на плече. Погладив нежные пальчики жены, он улыбнулся и прижал ее к себе. Блайт облегченно вздохнула, улыбнувшись в ответ.

Рейдер продолжал напряженно всматриваться вдаль, ожидая сигнала с наблюдательного пункта. Наконец ему сообщили, что горизонт чист, и он прерывисто вздохнул, словно сбросив со своих плеч страшную тяжесть. Блайт вдруг ощутила это так явственно, будто сама носила ее у себя на плечах. Да, теперь они одно целое, они едины не только телом, но и духом.

Увидев доверие в глазах Блайт, Рейдер почувствовал огромную ответственность. То, чего он так страшился, все-таки свершилось. Теперь их судьбы неразрывно связаны. Рейдер прикоснулся к щеке Блайт и послал ее к Франко, узнать насчет ужина. «Да, мы одно целое», – неожиданно подумал он, глядя ей вслед.

* * *


Рейдер задерживался на ужин, и Блайт поджидала его, стоя у окна. Из головы у нее никак не выходило столкновение с настоящими пиратами, да, именно с настоящими. По сравнению с головорезами Лонг Бена, команда Рейдера и Бастиана выглядела вполне прилично – что-то среднее между военными моряками и мелкими предпринимателями. Чем больше она размышляла над этим, тем более подходящим казалось ей подобное сравнение. После встречи с Лонг Беном и его прихвостнями Блайт уже не могла называть команду Рейдера пиратами. Да, они жили по своим довольно жестоким законам, часто встречались лицом к лицу с насилием и смертью, но, несмотря на все это, у них есть моральные принципы, есть сердце.

Они занимались торговлей, вспомнила Блайт слова Бастиана, а такие, как Лонг Бен Харвей, мешали им, устанавливая свои правила, как мешал ей… Невилл Карсон. Лонг Бен вынудил Рейдера и Бастиана искать другие рынки сбыта. Именно из-за таких, как он, объединились датчане и англичане и теперь изгоняли из вод Карибского моря всех подряд, не разбирая, где кровожадные жестокие пираты, а где миролюбивые торговцы! Жизнь Рейдера и его команды оказалась в полной зависимости от того, успеют ли они уйти из поля зрения Бена и желто-красной армады пиратских кораблей. Да, вряд ли им удастся в таких условиях продолжить свое дело.

Блайт вдруг подумала, что когда-то ей самой пришлось выбирать между поруганной честью и процветающим бизнесом или добродетелью и нищетой. Теперь многое стало понятным. Невилл Карсон – это тот же Лонг Бен, только в высшем обществе: такой же жадный, мстительный, неразборчивый в средствах. Как же она была наивна, во всем обвиняя только себя! Именно Невилл Карсон подстраивал всевозможные происшествия, приводившие к огромным убыткам, а затем предлагал ей помощь на кабальных условиях: все эти захваты грузов индейцами, пропажа целых фургонов… Теперь Блайт наверняка знала, кто стоял за всем этим! О Боже! А ей-то казалось, что с ней не желают иметь дела, потому что она женщина! Нужно было не замыкаться в себе, а объединиться с теми, кто также пострадал от козней Карсона. Таких в Филадельфии наверняка насчитывалось немало.

Блайт без сил рухнула в кожаное кресло. Если бы она только знала! О Господи, почему прозрение обычно наступает так поздно?! Нервно сцепив руки, Блайт сжимала их до тех пор, пока не побелели пальцы. Впрочем, все это уже в прошлом. Теперь главное – это Рейдер и его люди. Их проблемы намного сложнее ее собственных. Здесь борьба идет не на жизнь, а на смерть.

Блайт вдруг с ужасом поняла, что Рейдеру и Бастиану не выиграть эту борьбу. Их вовлекали в заведомо неравный бой. Какими бы храбрыми, отважными, сильными, умными ни были эти люди, они всего одна команда, один корабль, один капитан. А этих ужасных желтых «псов» – целая свора. Они будут без конца преследовать их, кусать, разрывать на части. Сколько сражений ни выиграет «Виндрейдер», за ним всегда последует другое, потом еще одно…

* * *


Похожие мысли одолевали всех на корабле. Рейдер, Бастиан и команда решали вопрос: как быть? Перспективы их дальнейшего плавания рисовались весьма и весьма мрачными: нет рынков сбыта, нет портов, в которые они могли бы заходить безбоязненно, нет уверенности в завтрашнем дне. Зато есть угроза преследования со стороны Лонг Бена.

Впрочем, каждый из пиратов знал, что играет со смертью, и даже был уверен: это предназначено ему судьбой, другого не дано, следовательно, нужно нести до конца свой крест. В конце концов, рано или поздно все они окажутся на морском дне, будь то шторм, сражение, болезнь. Пираты давно уже смирились с этим и принимали как неизбежное, поэтому после долгого молчания Вилли произнес одно-единственное слово:

– Плавать.

Да, они будут продолжать плавать, сражаться, защищать друг друга и, возможно, когда-нибудь погибнут все вместе. Рейдер посмотрел на решительные лица своих моряков. «Да», – было написано на них, и только «да».

Он опустил глаза, погруженный в свои невеселые мысли, а когда снова поднял их, увидел неподалеку Блайт. По смятению, написанному на ее лице, Рейдер понял, что она все слышала.

– Так вот что вы собираетесь делать! Продолжать бороздить моря и океаны, пока Лонг Бен вас не прикончит?! – спросила Блайт охрипшим от волнения голосом, подходя поближе. Огонь ее необыкновенных глаз заставлял пиратов одного за другим отводить взгляд и задумываться, для чего они, собственно, живут на этом свете. – Ведь существует же какой-то другой выход! – с вызовом бросила она.

– Блайт… – попытался остановить ее Рейдер.

– У нас нет другого выхода, Вул-вич, – произнес Вилли. – Мы навсегда связаны с морем и не можем ему изменить из-за таких, как Лонг Бен. Мы конченые люди.

– Но ждать, когда придет смерть… – срывающимся голосом возразила Блайт, и у некоторых пиратов комок застрял в горле. – Мы не можем плыть просто так, неизвестно куда! Господи, должно же быть что-то лучшее!

– Для нас лучше уже не будет. Как сказал Вилли, мы конченые люди, – мягко заметил Рейдер, пытаясь увести жену вниз.

Однако Блайт решительно оттолкнула его руки и осталась стоять на месте.

– Но можно же что-нибудь сделать, – не сдавалась она, бросая полные отчаяния взгляды на Шарки, Франко, Али, Стенли… И вдруг ее осенило: ведь каждый из них вполне может найти себе занятие на берегу! – Мы все можем жить на земле, все! – простонала Блайт, отбиваясь от цепких рук Рейдера, а когда он неожиданно отпустил ее, торопливо продолжила: – Каждый из вас что-то делает на корабле. На берегу за это вам хорошо заплатят. Стенли – отличный плотник, Франко может стать шеф-поваром в любом отеле или устроиться в богатый дом. Али – врач. Харри и Альфонс могут открыть парикмахерскую или магазинчик готовой одежды. Боже мой, да для каждого найдется дело! Вы все сумеете обосноваться в каком-нибудь городе! – с волнением закончила Блайт.

– Стать порядочными людьми? – первым нашелся Бастиан.

– Во всяком случае, это лучше, чем идти на морское дно или медленно гибнуть от издевательств Лонг Бена! – с отчаянием в голосе воскликнула Блайт.

– Мы уже все решили, Вул-вич. – Рейдер наклонился, подхватил ее под колени и поднял на руки. – И мы не хотим слышать о мире порядочных людей, – прорычал он, направляясь вниз.

Быстро спустившись по ступенькам, Рейдер ногой открыл дверь каюты, как когда-то бросил Блайт на койку и встал над ней, сверля ее горящим взором.

– Что сделано, то сделано, Вул-вич, – заявил он, четко проговаривая каждое слово. – Обратной дороги нет. Я считал, ты понимаешь это. Они для меня как семья. Я не могу взять их на берег и бросить на растерзание «порядочным» людям. Мне слишком хорошо известно, с чем они столкнутся. Общество не примет их. Оно такое же жестокое и коварное, как и Лонг Бен, только по-своему. Я не могу подвергнуть своих людей такому испытанию.

Господи, Блайт совершенно забыла о ненависти Рейдера к людям из высшего общества! Слезы медленно потекли по ее щекам. Как тяжело снова вспоминать об этом!

Рейдер отвернулся, не в силах вынести эти слезы. Он чувствовал ответственность за жизнь и благополучие Блайт. Она так верит ему, а он заставляет ее страдать, каждый день подвергая опасности. Рейдер посмотрел на вздрагивающие плечи жены, ее мокрые ресницы.

– Господи, Блайт, я так виноват перед тобой, – пробормотал он и бросился прочь из каюты.

* * *


Рейдер вернулся обратно уже глубокой ночью; несколько часов подряд они с Бастианом и еще несколькими пиратами горячо обсуждали, как им быть дальше. Рейдер медленно раздевался, обдумывая принятое решение, затем, затаив дыхание, скользнул под одеяло и осторожно вытянулся рядом с Блайт. Когда его глаза наконец привыкли к темноте, он увидел ее припухшие веки и понял, что она еще долго плакала после его ухода. Рейдер со вздохом повернулся на бок, стараясь не касаться этих соблазнительных бедер и плеч, и уткнулся носом в ароматные волосы Блайт, которые она по его просьбе больше не заплетала на ночь.

Он долго лежал без сна, размышляя о тех днях, когда Блайт уже не будет с ним рядом. Ему было слишком тяжело смириться с этой мыслью. Рейдера даже радовало, что Блайт уже спит и ни о чем не догадывается. Иначе по выражению его лица она бы сразу поняла, что произошло нечто ужасное.

Так оно в сущности и было: Рейдер решил отвезти Блайт домой. Он пытался найти иной выход из положения, но не нашел его. Следовало посмотреть правде в глаза: они для всех останутся пиратами – для властей, для британцев, контролирующих практически все острова. Кроме того, им придется постоянно воевать с Лигой Пиратов, господствующей на всех торговых путях и во всех портах. А что есть у них? Только корабль, но ни прав, ни дома, ни будущего.

Рано или поздно они непременно нарвутся на английский военный флот или на армаду пиратских кораблей Лонг Бена. Мысль о том, что Блайт может попасть в руки пиратов, переворачивала ему душу. Если ее не ранят и не убьют, то захватят как добычу и будут насиловать до тех пор, пока она не умрет или не лишится рассудка. Зная об уготовленной ей судьбе, Блайт, конечно, предпочтет пойти на дно вместе с командой «Виндрейдера».

«Таким образом, я не могу предложить ей ни дома, ни защиты, ни будущего», – с горечью думал Рейдер. Самое лучшее в этой ситуации – отправить Блайт в Филадельфию. Если ему удастся уцелеть в этой неравной борьбе, он будет навещать ее так часто, как только сможет. А если суждено погибнуть, то, возможно, Блайт никогда не узнает об этом и будет жить, надеясь, что однажды раздадутся шаги, и он войдет в дверь.

Господи! Зачем он только женился на ней, поддавшись на уговоры команды?! Если бы она не стала Блайт Прескотт, то смогла бы со временем забыть его, встретить приличного человека и выйти замуж. Сделав Блайт своей женой, Рейдер тем самым обрек ее на вдовство.

* * *


Корабль держал курс на Багамские острова. Все только и говорили о чудесных пляжах и уютных бухточках, казалось, совсем не принимая во внимание тот факт, что Багамы принадлежат англичанам. Похоже, пираты несколько воодушевились с тех пор, как у них появилась определенная цель. И все же у Блайт каждый раз тревожно сжималось сердце при мысли о том, что ждет их впереди.

«Виндрейдер» плавно скользил по волнам на большой скорости с поднятыми парусами. «Если бы у нас с Рейдером все было так гладко», – с грустью думала Блайт. В последнее время Рейдер все чаще и чаще ложился очень поздно, когда она уже крепко спала. Теперь они редко занимались любовью и каждый раз так, словно это было в последний раз.

Блайт, как обычно, во всем винила только себя, решив, что Рейдера обижает ее стремление к спокойной, размеренной жизни на берегу. «Господи, что же мне делать? – мучалась она. – Как преодолеть возникшую между нами пропасть?»

Однажды на закате солнца Блайт решила начистоту поговорить с Рейдером. Проходя мимо приоткрытой двери каюты Бастиана, она услышала голоса и невольно замедлила шаг.

– … после того, как мы закончим дела в Филадельфии, – вдруг донеслось до нее.

Блайт остолбенела. Филадельфия? Мы? Значит, «Виндрейдер» идет в Филадельфию? А как же Багамы? В это время в дверях показался Клайв, но, заметив Блайт, испуганно отпрянул назад. Бастиан решил сам выяснить, в чем дело, и настежь распахнул дверь. Перед ним стояла бледная как смерть Блайт.

– Вул-вич? – заикаясь, выдавил он.

– Филадельфия? – едва слышно прошептала Блайт. Бастиан и Клайв опустили глаза, ожидая неизбежного вопроса. – Но почему мы идем в Филадельфию? Я думала, мы ищем новый…

О, Господи, она вдруг все поняла! Они направляются в Филадельфию из-за нее, везут ее домой! Повернувшись, Блайт бросилась наверх, едва не сбив с ног Вилли. Она сразу заметила Рейдера, который что-то горячо обсуждал с Дином и Денни. Не обращая внимания на изумленные взгляды пиратов, Блайт схватила Рейдера за руку и заставила повернуться к ней лицом.

– Филадельфия! – воскликнула она, уперев руки в бока. – Я хочу знать насчет Филадельфии!

Все, кто находился на палубе, застыли на месте. «Итак, то, чего я боялся, все-таки произошло», – подумал Рейдер.

– Я не хочу тебе лгать…

– Очень тебе обязана, Рейдер Прескотт, – прошипела Блайт. – Давай же, выкладывай! Пусть твои вероломные губы наконец произнесут правду.

– Я везу тебя домой, Вул-вич.

Ей показалось, будто в ее сердце вонзили кинжал; На секунду остановилось дыхание, но она нашла в себе силы посмотреть Рейдеру в глаза.

– Проклятье! – вырвалось у нее впервые в жизни. – Ты собираешься оставить меня там, да?! Значит, сам ты не хочешь жить на берегу, как не желаешь подвергать свою команду всем ужасам жизни на берегу. Но меня ты выбрасываешь, как ставшую ненужной вещь?!

– Вул-вич… – Рейдер схватил Блайт за плечи.

– Как ты смеешь даже думать о том, чтобы избавиться от меня?! Я твоя жена!

– Я вовсе не избавляюсь от тебя! – вспыхнул Рейдер, затем подхватил Блайт на руки и потащил в каюту.

– Господи! – вопила она. – Это как раз в твоем духе, Рейдер Прескотт: тащить меня прочь, словно протухший кусок говядины.

При этом Блайт с такой силой ударила мужа по спине, что он даже поморщился от боли.

– О черт!

Бастиан ошарашенно уставился на него, но Рейдер шел, никого и ничего не замечая вокруг. В каюте он бросил Блайт на койку и, навалившись всем телом, попытался утихомирить ее.

– Я везу тебя домой для твоего же блага, черт побери! Послушай меня…

– Нет! Ты обещал, что никогда не отправишь меня от себя, если только я сама не захочу этого. Ты обещал!

– До сих пор я не нарушал своего обещания. Но сейчас речь идет о твоей безопасности. Пойми, я не могу держать тебя при себе, зная, что рано или поздно нас поймает Лонг Бен. Да, я готов нарушить сотню обещаний, лишь бы сохранить твою жизнь! Мне невыносимо думать, что могут сделать с тобой озверевшие пираты! Я должен отвезти тебя домой, я должен обеспечить твою безопасность! – Приподнявшись на локте, Рейдер посмотрел Блайт в глаза.

Она увидела смятение на его лице, но поняла это по-своему.

– Ты просто отказываешься от меня, – хрипло проговорила Блайт, все еще не в силах поверить в это.

– Я никогда не откажусь от тебя, черт возьми! – в сердцах воскликнул Рейдер. – И не оставлю тебя. Я просто везу тебя домой, к семье.

– Я даже не знаю, есть ли у меня еще семья и дом. Невилл Карсон собирался выкупить закладную на наш дом и стать его владельцем.

– Тогда я куплю тебе домик. Клянусь, я буду постоянно заботиться о тебе, снабжать всем необходимым и сделаю это непременно, с твоей помощью или без. Не нужно спорить со мной, мне и так тяжело.

– Ты поклялся любить меня, – упрекнула Блайт, попав в самое больное место.

Рейдер вскочил на ноги, нервно провел рукой по волосам и отвернулся.

– Пойми, я не имею права тебя любить. Я проклятый пират, и никуда от этого не деться. Я рожден под несчастливой звездой, и мне суждено всю жизнь провести среди воров и разбойников. Ты совсем не вписываешься в эту жизнь, Вул-вич. Такие, как ты, не должны связываться с пиратами. Мы допустили ошибку, восхитительную, но все же ошибку. И теперь должны расплачиваться за нее. Такова наша судьба.

Блайт села на кровати, внимательно глядя на строгий профиль Рейдера. Похоже, он действительно уверен в том, что все предопределено судьбой и готов смириться с неизбежным.

– Что за чепуху ты несешь! – Она поднялась и подошла к мужу. – Это не судьба, это Лонг Бен Харвей! Это он виноват в том, что у тебя нет рынков сбыта и что тебя выгнали с острова. – Сжав кулаки, Блайт яростно сверкнула глазами. – Нет, это не судьба, Гидеон Эндрю Прескотт. То, что ты называешь судьбой, это лишь решения, принимаемые тобой под давлением других, или решения, которые принимаешь ты сам, а затем заставляешь подчиниться им других. Разве не так? Ты стал пиратом под давлением Бастиана Кейна, потому что был нужен ему. Ты вовсе не рожден под несчастливой звездой. Нет ничего удивительного в ваших отношениях с отцом. Это происходит сплошь и рядом: вечная борьба отцов и детей. – Блайт подошла к нему совсем близко. – И вовсе не судьба, а предательство женщины направило к твоему кораблю сторожевое таможенное судно!

– Как ты… – изумился Рейдер.

– Не трудно было догадаться. – Блайт немного смягчилась, как бы забирая себе часть его боли. – Ты слишком презирал порядочных женщин, женщин из высшего общества. Опыт – самый лучший учитель, и кто-то, судя по всему, здорово тебя проучил.

Рейдер торопливо отвернулся, пораженный ее интуицией и убийственной логикой. Блайт смотрела на все происходящее с совершенно другой точки зрения. Как бы ему хотелось думать точно так же! Конечно, нужно принимать правильные решения, и тогда можно управлять своей жизнью и будущим. Но в данный момент мало что зависело лично от него. Будь то судьба или воля других людей, они находились сейчас в крайне тяжелом положении, их преследовали, травили, и никакое его самое разумное решение было уже не в силах что-либо изменить.

– Уже не важно, как все это началось и кто в этом виноват, Блайт. Пойми, ничего нельзя изменить. Мы по-прежнему пираты.

– Нет! Вы не пираты, во всяком случае, не такие, как Лонг Бен, и никогда не были ими, – с отчаянием возразила Блайт. Господи, как же ей вернуть ему веру в людей?! Как наказать тех, кто разрушил эту веру?! – Ты можешь выбирать. Например, ты можешь остаться в Филадельфии под другим именем.

– Нет, черт возьми, не могу! Я никогда не смогу вернуться к прежней жизни, никогда!

– Ты хочешь сказать, что решил не возвращаться! – воскликнула Блайт.

– Правильно! – загремел Рейдер. – Да, я не вернусь! Я не вернусь в то прогнившее общество и не стану уговаривать сделать это свою команду. Ведь нас наверняка будут преследовать, разыскивать и в конце концов повесят. Я не смогу так жить, Блайт!

– Но ты сможешь жить без меня, – упрекнула она, чувствуя в душе нестерпимую боль.

Кровь разом отлила от лица Рейдера. Он не мог говорить, не мог дышать, не мог выносить эту боль. Господи, как же объяснить Блайт, что он отсылает ее не потому, что может жить без нее, а потому, что без нее может умереть?!

Не сказав ни слова, Рейдер бросился прочь.




ГЛАВА 22


Этой ночью Рейдер так и не вернулся в каюту. Блайт всю ночь не сомкнула глаз, не отрывая взгляда от двери. Да, Гидеон Прескотт на редкость упрям, никакая логика, никакие доводы не смогут изменить его взгляды на жизнь.

Единственное, что изменилось за эти дни, – это погода. По мере того как «Виндрейдер», подгоняемый попутным ветром, плыл на север, становилось все холоднее и холоднее. Вскоре все, кроме Шарки, надели теплые сюртуки и сапоги. Небо постоянно затягивалось серыми тучами, словно старалось подыграть невеселому настроению Блайт. Бродя по палубе, она то и дело ловила на себе такие же мрачные, унылые взгляды пиратов. Команда как бы готовилась проститься с ней, сохранив в своих сердцах ее образ.

Блайт чувствовала себя каким-то призраком. Ее словно отделили от жизни корабля, а вскоре разлучат с тем, кого она любит больше всего на свете. Блайт остановилась у поручней, задумчиво уставившись вдаль. Господи, что делать? Как уничтожить эту пропасть? Неожиданно она увидела неподалеку Рейдера. Он, как и все остальные, старательно избегал ее в последнее время, избегал близости с ней. Блайт в отчаянии закрыла глаза. Нет, она не допустит, чтобы Рейдер отказал ей в последней радости, даже если эта радость потом принесет нестерпимую боль.

Блайт решительно направилась к нему и потянула за руку, увлекая за собой. Рейдер было запротестовал, но она с такой тоской посмотрела ему в глаза, что он подчинился. Едва за ними закрылась дверь каюты, Блайт подошла к Рейдеру и прижалась к его груди.

– Блайт… Нет…

– Пожалуйста, не лишай меня своей любви, – прошептала она. – Хотя бы сейчас. Я не переживу этого.

Господи, как ему вынести мольбу ее глаз?!

– Блайт, пожалуйста. Ведь ты можешь забеременеть…

По телу Блайт пробежала сладкая дрожь.

– Так подари мне этот шанс, подари хотя бы возможность иметь от тебя ребенка. Тогда со мной навсегда останется частичка тебя. – У нее из глаз покатились слезы.

Рейдер приник к губам Блайт, ощутив их солоноватый привкус, и понял, что не вправе лишать ее последней радости. Желание переполняло его.

Они мгновенно разделись, и их тела слились в едином божественном ритме. Рейдер и Блайт сразу забыли обо всем на свете: о боли, о будущем и о прошлом. Ничто не мешало им наслаждаться друг другом.

* * *


Чем ближе «Виндрейдер» подходил к Южной Каролине, тем хуже становилась погода. Корабль то и дело зарывался в волны, поэтому пришлось надежно закрепить все, что можно, начиная от пушек и кончая бочками и кружками. На палубе натянули канаты, чтобы можно было передвигаться, не рискуя упасть за борт. На камбузе не разводили огонь. С палубы вся команда по очереди откачивала воду. Рейдер настоял на том, чтобы Блайт не выходила из каюты, и на этот раз она не стала ему перечить, впервые осознав, насколько опасно море. Черные зловещие волны с ревом бились о корабль. Казалось, их наступлению не будет конца.

Большую часть времени Блайт лежала на полу, на одеяле, цепляясь за койку, поскольку не могла ни сидеть, ни стоять. Она неустанно молилась о том, чтобы никого из команды не смыло за борт, искренне полагая, что несет ответственность за случившееся. Не будь ее, они бы не плыли сейчас в северном направлении и их бы не застиг шторм.

Океан разыгрался не на шутку, и «Виндрейдер» бросало, словно щепку, с волны на волну. Огромные, они яростно налетали со всех сторон, упорно не желая отступать. Блайт думала не только о Рейдере и о тех, кто находился наверху.

Один раз корабль тряхнуло так, будто он обо что-то ударился левым бортом. «Виндрейдер» резко накренился, а затем выпрямился, содрогаясь, словно тигр, стряхивающий с себя воду. В этот момент с полки к ногам Блайт упала музыкальная шкатулка. От удара крышка открылась, и среди шума бушующего океана раздались звуки чарующей мелодии.

Музыка так же внезапно умолкла. Бережно взяв в руки шкатулку, Блайт удалось закрыть покореженную крышку.

Наверху Рейдер тоже почувствовал удар и сразу же послал Бастиана проверить трюмы на случай пробоины. После нескольких минут томительного ожидания тот сообщил, что повреждений нет. Команда ликовала. Слава Богу, судно цело, да и шторм начал постепенно стихать. Было чему радоваться! Вскоре уже не требовалось откачивать воду с палубы, и Бастиан отправил часть людей вниз отдохнуть. Чуть погодя он снова появился на палубе, отослал на отдых Рейдера, а сам занялся проверкой постов.

Рейдер не помнил, как добрался до каюты, как рухнул на койку. Он даже не почувствовал, как Блайт сняла с него всю одежду, насухо вытерла полотенцем его холодное тело и легла рядом, пытаясь согреть его своим теплом.

Постепенно все успокоилось, а к вечеру второго дня Рейдер встал к штурвалу уточнить курс. Взяв подзорную трубу, он начал тщательно всматриваться в горизонт в поисках звезд или края земли, но вдруг увидел какие-то неподвижные огни в три линии. Судя по всему, поблизости находился огромный корабль, трехпалубный. Рейдер вручил подзорную трубу Бастиану, сделав ему знак молчать.

Посмотрев на корабль, Бастиан обменялся с Рейдером тревожным взглядом. Они стали по очереди вглядываться в линию горизонта, ожидая обнаружить другие корабли, но на их счастье таковых не оказалось. Не зная, видит их судно или нет, решили на всякий случай принять боевую готовность. Теперь вахтенные наблюдали не за штормом, а за таинственным кораблем.

Едва забрезжил рассвет, Рейдер и Бастиан снова принялись рассматривать корабль. Теперь он уже находился гораздо ближе, хотя «Виндрейдер» не делал никаких попыток к сближению. Вопреки опасениям Рейдера, это оказался не военный корабль, а торговое судно, принадлежащее англичанам. Судно было явно перегружено, поскольку глубоко сидело в воде. Кроме того, у него оказалась повреждена топ-мачта, из-за чего он был слегка накренен. Горизонт по-прежнему оставался чистым: никаких признаков спешащих на выручку кораблей.

Рейдер, и Бастиан обменялись изумленными взглядами: у них под боком находится добыча! Когда Блайт появилась на палубе, там уже вовсю шли приготовления к захвату английского корабля. Пираты носились как угорелые, радуясь привалившей удаче. Взяв Блайт за плечи, Рейдер приказал ей спуститься в каюту, но она лишь упрямо вздернула подбородок.

– Не уйду. Я все еще жена пирата и теперь умею плавать. – Блайт гордо тряхнула головой, затем добавила, понизив голос: – Если Вилли будет слишком занят, я могу тебе понадобиться.

Рейдер засмеялся впервые за все эти дни. Да, его Вул-вич настоящий боец. С легким сердцем он приказал принести ее револьверы, отвел ей место на палубе, а после этого сосредоточил все свое внимание на корабле, который им предстояло взять на абордаж. Невысокий полный капитан «Гурмана» удрученно осматривал нанесенные штормом повреждения, как вдруг на фоне восходящего солнца заметил силуэт корабля. Черный грациозный дьявол летел к ним на всех парусах. Капитан протер воспаленные бессоницей глаза. Нет, ему не померещилось. Теперь ко всем бедам прибавилась еще одна. Мало того, что во время шторма они оторвались от сопровождающих их кораблей, так еще получили такие повреждения, что не могли двигаться дальше. Капитан был суеверным не более любого мореплавателя, но счел зловещим предзнаменованием появление на горизонте быстроходного корабля.

Господи, им едва удалось пережить шторм! А его никуда не годная команда, по вине которой судно получило многие повреждения?! Для охраны груза ему выделили группу солдат, шестерых из которых сразу же смыло за борт, а остальных на протяжении шторма выворачивало наизнанку, и сейчас нижняя палуба воняла, как помойное ведро. Первый помощник, получив удар реей по голове, стеная, отлеживался в каюте. Капитан вызвал к себе второго помощника, распорядившись готовиться к сражению, чтобы не ударить в грязь лицом.

* * *


На «Виндрейдере» все было готово к нападению: пушки наведены на цель, команда расставлена по местам. Английский флаг был уже виден и без подзорной трубы. На всех лицах горело желание как можно быстрее захватить сулящий наживу барк.

По палубе «Гурмана» носились «красные мундиры», но вряд ли они могли существенно изменить положение. Еще до начала сражения было ясно, кто победит. Даже находясь в своей лучшей форме, малоподвижный и тяжелый «Гурман» вряд ли сумел бы удрать от «Виндрейдера». С таким же успехом он мог бы бросить якорь и спустить паруса.

Над «Виндрейдером» гордо развевался звездно-полосатый флаг, неизменно вызывающий у англичан праведный гнев. «Красные мундиры» схватились было за мушкеты, собираясь стоять насмерть, но при виде направленных на них пушек потеряли львиную долю своего патриотизма. «Черт с ним, с грузом! Остаться бы в живых!» – читалось на их лицах. Первый залп практически не повредил «Гурмана», зато второй вывел из строя бушприт и носовые поручни. Опасаясь за наполненные бочками с порохом трюмы, капитан «Гурмана» дал команду к сближению, чтобы взять противника на абордаж.

Началась беспорядочная пальба. Устроившиеся на мачтах стрелки время от времени с криками падали вниз. Вскоре стрелки остались только на мачтах «Виндрейдера». Они старались попасть в отдающих приказы английских офицеров. Затем в воздухе мелькнули абордажные крюки, и команда «Виндрейдера» лавиной устремилась на борт «Гурмана».

Блайт с замиранием сердца следила за рукопашной. Тем временем Рейдер бесстрашно пробирался через всю эту сумятицу к капитану «Гурмана». Мудро решив избежать ненужного риска, тот без лишних слов отдал Рейдеру свою шпагу, затем приказал своим людям бросить оружие и сдаться. Таким образом, в течение часа после восхода солнца «Виндрейдер» захватил свою самую большую добычу.

* * *


Несколько успокоившись, Блайт наблюдала знакомую картину: пираты отбирали оружие, ключи, осматривали трюмы. Рейдер отправлял своих раненых на «Виндрейдер», где Али оказывал им помощь.

Вскоре на палубе «Гурмана» появился Бастиан с горящим от возбуждения лицом и выпученными глазами.

– Пушки! Много пушек и тонны пороха!

Запрокинув голову, он издал ликующий вопль. Подумать только: корабль, снабжающий армию оружием! Теперь они сказочно богаты!

* * *


Шторм отнес их на север дальше, чем они ожидали, и теперь по подсчетам Рейдера они находились совсем близко от залива Делавэр. Было решено, отремонтировав мачты «Гурмана», отправить его к заливу своим ходом, а там найти покупателя из колонии. Бастиан принял на себя обязанности капитана «Гурмана», взяв в помощники Стенли, Клайва и еще нескольких человек из команды побежденного корабля. Вскоре паруса починили, мачты и реи заменили новыми. Бастиан проследил также за тем, чтобы перевязали раненых и отмыли уксусом палубу, чем усердно занимались английские офицеры. После этого оба корабля возобновили свой путь к заливу Делавэр.

Блайт с грустью наблюдала, как бурно радуется команда «Виндрейдера» богатой добыче. Неожиданная удача временно оттеснила на задний план истинную цель их поездки в Филадельфию. Но Блайт ни на секунду не забывала об этом. Она просто не могла чему-то радоваться, зная о предстоящей разлуке с Рейдером. Возможно, потом они уже никогда больше не встретятся.

Тем вечером Блайт стояла на палубе, наблюдая закат солнца и время от времени поглядывая на Рейдера, который в прекрасном расположении духа потягивал вместе с командой ром. Чуть поодаль шел «Гурман». Случайно заметив, что Бастиан машет им рукой, Блайт помахала в ответ, но неожиданно ее грудь сдавило тревожное предчувствие.

– Эй! По правому борту паруса! Три! – вдруг послышался крик с наблюдательного пункта.

Паруса? Все бросились к поручням правого борта, а Рейдер послал Ричарда за подзорной трубой. В напряженной тишине он долго всматривался в горизонт. Заметив, как окаменела его челюсть и гневно раздулись ноздри, Блайт поняла: произошло нечто ужасное. Наконец Рейдер опустил подзорную трубу и, окинув всех тяжелым взглядом, вынес приговор:

– Они желтые.

Желтые… Три желтых паруса… Лонг Бен… Блайт побледнела как полотно. Передав Ричарду подзорную трубу, Рейдер отошел в сторону. Грудь его ходила ходуном, сердце готово было выскочить наружу. Блайт молча встала рядом.

– Будем удирать, – негромко, но решительно произнес он. – Помчимся на всех парусах к заливу Делавэр. Лонг Бен не посмеет преследовать нас до самой Филадельфии.

«Пожалуй, это единственный выход», – стиснув зубы размышлял Рейдер. Бастиан управлял настоящей пороховой бочкой и не мог принять участие в сражении. А в одиночку «Виндрейдеру» не выстоять против трех кораблей Бена. Кроме того, Рейдер собирался сделать все, чтобы не подвергать опасности Блайт.

Она стояла с ним рядом, пытаясь подбодрить его своей любовью и верой. Рейдер взял Блайт за плечи и заглянул в глаза, чувствуя, что становится сильнее. Он решил последовать ее совету и взять судьбу в свои руки. Нежно коснувшись щеки Блайт, Рейдер бросился на капитанский мостик, чтобы сообщить «Гурману» о противнике, затем отдал приказ поднять все паруса и спасаться бегством.

Немногочисленные команды обоих кораблей дружно принялись за работу. Вскоре «Виндрейдер» устремился вперед, «Гурман» едва поспевал следом за ним.

Постепенно стемнело, и лишь слабый свет луны позволял определять расстояние между преследуемыми и преследователями. Если верить звездам, «Виндрейдер» находился совсем близко от залива Делавэр. Возможно, к утру они будут там.

Корабли Лонг Бена гнались за ними всю ночь. К утру они уже были на расстоянии выстрела от «Виндрейдера», который тем временем успел войти в залив. Рейдер дал сигнал Бастиану, чтобы тот направлялся прямо в гавань, а сам, приспустив паруса, провел маневр, пропуская «Гурмана» вперед. Таким образом, «Виндрейдер» оказался прямо под прицелом кораблей Лонг Бена.

Вскоре раздался залп, затем другой, но ни один из них не достиг цели. Пиратские корабли лихорадочно перестраивались после каждого выстрела. Воспользовавшись заминкой, «Виндрейдер» развернулся под прикрытием дымовой завесы и открыл ответный огонь.

Одно ядро все-таки упало на палубу «Виндрейдера», повредив поручни; другое пролетело прямо над головой Блайт и, пробив парус, оказалось за бортом. Рейдер бросился к Блайт, повалил, подмял ее под себя, закрывая своим телом от летящих сверху обломков. Как только опасность миновала, он схватил Блайт за руку и потащил к люку.

– Иди вниз, черт побери! – заорал Рейдер.

– Нет, – упорствовала она, пытаясь вырваться из его цепких рук.

Внезапно он отпустил Блайт, глядя куда-то через ее плечо. При этом лицо его посерело, зрачки недобро сузились.

– Что такое? – спросила она, боясь оглянуться, потом все-таки повернулась и с ужасом увидела, что с севера на них надвигаются огромные корабли.

– Проклятье! – Рейдер бросился к поручням, приказав подать подзорную трубу; ему не терпелось узнать, чьи это корабли. – Французские! – воскликнул он, опуская трубу. – Три корабля французского флота. Проклятье!

– Они нападут на нас?! – простонала Блайт, схватив Рейдера за руку.

– Бог их знает! – Он снова приник к подзорной трубе, отчаянно пытаясь разобраться в намерениях французов.

Теперь «Виндрейдер» оказался зажат между тремя пиратскими и тремя французскими кораблями. У них не было ни малейшего шанса выиграть битву с любым из трех кораблей Лонг Бена, что уже говорить о шести!

Тем не менее «Виндрейдер» продолжал вести неравный бой. Ему удалось повредить оснастку ведущего корабля Лонг Бена, и это несколько замедлило ход желтой армады. Получив передышку, Рейдер решил взглянуть на французские корабли. Каково же было его изумление, когда он понял, что они собираются преследовать Лонг Бена, даже не думая нападать на «Виндрейдер»!

Рейдер повернулся к Блайт и указал ей на главную мачту. Там все еще развевался звездно-полосатый флаг.

– Нас принимают за колонистов! Какая удача!

Он приказал стрелять только по желтым кораблям. Вскоре три французских корабля и «Виндрейдер» одновременно двинулись на пиратов. Последовал дружный залп, затем еще один – и вот уже армада Лонг Бена обратилась в бегство. Да, Лонг Бен был не из тех, кто сражается до конца, особенно если противник превосходит его в силе. Кроме того, один из желтых кораблей, подбитый «Виндрейдером», несколько отстал от других и угрожающе накренился. К нему тут же подошел французский корабль, заставляя сдаваться.

Как это обычно бывает в таких случаях, все вдруг смолкло. Схватив Блайт в охапку, Рейдер радостно закружил ее по палубе. «Виндрейдер» отделался небольшими повреждениями. Правда, пострадала каюта капитана: один из снарядов угодил в корму и пробил стенку каюты. Но главное – они живы, живы!

Между тем к ним вплотную подошел французский корабль. Его капитан, увидев Блайт, захотел во что бы то ни стало подняться на борт «Виндрейдера», чтобы предложить «американскому» судну свои услуги и помочь ему благополучно добраться до гавани.

Сначала капитаны обменялись обычными в подобных случаях приветствиями, затем энергичный француз, капитан Андре Эллемон, перебрался на «Виндрейдер», даже не пытаясь скрыть своего желания познакомиться с Блайт. Поинтересовавшись для приличия повреждениями корабля, он приблизился к заинтересовавшей его особе. Андре Эллемона окончательно сразило то, что Блайт отвечала ему по-французски. Родная речь из уст прелестной женщины несколько сгладила его разочарование при известии о том, что она является женой красавца-капитана. Рейдер хмурился, недовольный столь явным интересом к Блайт, но она так обворожительно улыбнулась ему поверх плеча француза, что он немного смягчился и великодушно разрешил Андре Эллемону немного поболтать со своей женой. Присутствие на борту француза беспокоило Рейдера также по другой причине: теперь они неизбежно попадут прямо к властям порта.

Блайт угадала тревогу Рейдера. Действительно, их ведь могут обвинить в ее похищении и в пиратстве. Господи, это из-за нее они попали в такой переплет! И все потому, что им взбрело в голову отвезти ее домой! Блайт решила кое-что исправить. Хотя Рейдеру, возможно, это не понравится.

Она пыталась улучить минуту и остаться с мужем наедине, но не тут-то было. Темноглазый француз никак не мог наговориться и отпустил Блайт только после того, как она заявила, что ей нужно переодеться, прежде чем сойти на берег.

В это время Вилли и Ричард спасали из поврежденной каюты капитана все, что еще можно было спасти, перетаскивая вещи в каюту Бастиана.

Увидев, что Блайт спустилась вниз, Рейдер тоже нашел какой-то предлог и покинул палубу. Она уже умылась и собиралась надеть ставшее любимым бархатное платье цвета морской волны, когда Рейдер вошел в каюту. Шурша нижними юбками, Блайт бросилась к нему на шею и страстно поцеловала его в губы.

– Мы в безопасности! Мы выстояли! Ты можешь в это поверить?!

– Во всяком случае, на данный момент. – Рейдер, конечно, разделял ее радость, но знал, что все не так просто. – По крайней мере, мы не лежим на дне. Судьба и французы, кажется, спасли нас от виселицы.

Он постарался произнести это небрежным тоном, но Блайт уловила тревогу в его голосе и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Мы пираты, Вул-вич, разве ты забыла?

– Потому что похитили меня? – лукаво блеснула она глазами. – Да будет тебе известно, меня никто и никогда не похищал, сэр. Просто-напросто я без памяти влюбилась в поразительно красивого капитана и сбежала, чтобы выйти за него замуж. Конечно, это неожиданно, но вполне официально. Неужели ты опровергнешь мои слова? Да будет тебе известно, что я очень порядочная женщина.

От удивления у Рейдера даже отвисла челюсть.

– Да, я порядочная женщина, Гидеон Прескотт, во всяком случае, в Филадельфии. Они не смогут обвинить ни тебя, ни Бастиана в том, что вы похитили законную жену одного из вас. Всем известно: у Вулричей немного осталось от былого богатства, но у нас уважаемое имя. Думаю, мы не будем вдаваться в подробности, как я из Вулрич превратилась в Прескотт.

Рейдер продолжал изумленно смотреть на Блайт. Они не успели еще сойти на берег, а она уже превратилась в настоящую светскую даму. Невероятно! Эта перемена произошла прямо на его глазах!

Сияя довольной улыбкой, Блайт подошла к окну, выплеснула из тазика использованную воду, затем налила в него свежей воды, достала бритву, мыло и чмокнула Рейдера в щеку.

– Ты бы лучше побрился, дорогой.




ГЛАВА 23


Гавань оказалась переполнена, но благодаря французскому эскорту «Виндрейдер» приняли без очереди и он получил удобное место у причала, рядом с «Гурманом».

Бастиан встретил Рейдера и Блайт на пристани, возле таможни. В руках он держал декларацию судового груза; вид у него был крайне встревоженный. Бастиан тоже нашел время, чтобы побриться и немного привести себя в порядок. На его лице, как всегда, красовалась черная повязка. Приветливо кивнув Блайт и отпустив комплимент по поводу ее внешности, он поздравил Рейдера с удачным избавлением от «желтых дьяволов», затем, бросив украдкой взгляд на француза, понизил голос и, стиснув зубы, произнес:

– Ну, дружок, теперь нам конец. И по тебе, и по мне плачет веревка. Мерзавцы Лонг Бена наверняка выдали им все сполна, и власти только и ждут, когда закончатся формальности и мы запляшем на виселице.

– Вы не похищали меня, поэтому вы не пираты.

Я подтвержу это, – тихо заверила Блайт, ободряюще похлопав его по руке.

Однако следующая фраза Бастиана заставила ее задуматься.

– Возможно, это и так, но мы все еще не имеем каперского свидетельства.

Блайт почувствовала внезапную слабость. Как нет каперского свидетельства?! Возможно, его у них никогда и не было? Так вот почему Бастиан частенько заявлял, что они настоящие пираты. По бледному лицу Рейдера и плотно сжатым губам Бастиана Блайт поняла, что это действительно так. Господи, а она-то была уверена, что их единственная вина в том, что они похитили ее ради выкупа! Значит, все, что имели Рейдер и Бастиан, они захватили пиратским способом. Блайт едва могла передвигать ноги, потрясенная этим открытием.

Невилл Карсон был потрясен не меньше; его заплывшие жиром глазки расширились от изумления. Это казалось невероятным: в сопровождении французского офицера на пристань сходила… Блайт Вулрич! Позади нее шел высокий зеленоглазый джентльмен с рыжевато-коричневой шевелюрой.

– Какого черта?! – выругался Карсон. – Когда, черт побери, она вернулась домой?!

Он заторопился к таможне, отмахиваясь от назойливых расспросов Дикки, встревоженного вспышкой гнева своего хозяина. Проклятие! Блайт Вулрич в Филадельфии, а он даже ничего не слышал об этом. Карсон негодовал. Как это могло произойти?! Почему ему не донесли?! Нет, кто-то непременно заплатит за такой промах!

* * *


– Спасибо, сэр.

Блайт сняла накидку в жарко натопленном кабинете начальника порта, открыв взорам присутствующих великолепное бархатное платье и свою еще более великолепную фигуру, затем грациозно опустилась на предложенный ей стул.

– Что ж, господа, – повернулся к Рейдеру и Бастиану лысеющий начальник порта. – Мне дали понять, – он указал на французского офицера, – что вы самые настоящие герои. Вы сумели привести в гавань английский корабль, полный оружия и пороха. Мне хотелось бы первым поздравить вас с такой удачей. – С этими словами начальник пожал руку Рейдеру, а затем Бастиану.

После этого Бастиан предъявил документы «Гурмана», заявив, что их может подтвердить капитан корабля, который сейчас находится под охраной французских офицеров. Таможенный служащий быстро пробежал глазами бумаги и выжидающе посмотрел на Рейдера.

– А на ваш корабль, сэр…

– Блайт?! – раздался вдруг чей-то вопль, и вслед за ним в кабинет вломился Невилл Карсон. – Блайт Вулрич! – он пробирался к ней, расталкивая французских офицеров. – Ты дома?!

Побледнев, Блайт вскочила со стула, меньше всего на свете желая сейчас видеть Невилла Карсона.

– Блайт Вулрич Прескотт, – поспешила представиться она, чтобы опередить возможные обвинения в ее похищении. – Миссис Прескотт. Да, я приехала домой.

«Если у меня все еще есть дом!» – с горечью подумала Блайт и, забыв, что Невилл Карсон уже встречался с Рейдером и Бастианом, представила:

– Познакомьтесь с моим мужем, капитаном Гидеоном Прескоттом, а также его партнером, капитаном Бастианом Кейном.

Таким образом Рейдер моментально стал Гидеоном, потому что, по мнению Блайт, имя Рейдер[7 - Raider – налетчик (англ.).] могло вызвать ненужные вопросы и недоуменные взгляды.

– Миссис?! Ты хочешь сказать, что уже замужем?! – побагровел Карсон и уставился на Блайт, невольно залюбовавшись ее вопиющей женственностью. – Ты вышла замуж за того парня из Чарлстона? Но твой отец говорил…

– Мой отец? – При упоминании об отце у Блайт подкосились ноги. – У нас не было времени послать за ним, чтобы он смог присутствовать на церемонии, мистер Карсон. Я знаю, он будет очень удивлен моим возвращением и моим замужеством.

«Значит, отец все еще там и по-прежнему витает в облаках», – пронеслось в голове Блайт. О Боже! Они решили, что Рейдер увез ее в Чарлстон. Интересно, почему Карсон говорит так, словно почти ожидал, что она выйдет замуж… за того парня из Чарлстона?!

– Но Гидеону пришлось так внезапно сняться с якоря, – добавила Блайт, с обожанием взглянув на Рейдера. – А я и представить себе не могла, чтобы расстаться с ним, а потом дожидаться его, сидя в Филадельфии.

– Гидеон? – Карсон вдруг вспомнил, что уже слышал это имя. – Постой, да я тебя знаю! – Он подошел к Рейдеру и смерил его подозрительным взглядом. – Ты тот самый Гидеон! – Затем Карсон ткнул пальцем в сторону Бастиана. – А ты тот капитан! Они частные торговцы, каперы!

– Да, так оно и есть, сэр. – Рейдер выступил вперед с непроницаемым выражением лица. – И гордимся этим. Мы захватываем английские корабли, помогая тем самым воевать за независимость. Мы только что захватили английский корабль со снаряжением для армии. Десятая доля того, что там есть, пойдет на защиту этого славного города.

Карсон лихорадочно размышлял, как бы очернить этих капитанов. Единственное, что пришло ему на ум, так это то, что они собирались иметь с ним дело. Он посмотрел на Блайт, держащую в руках перевязанные ленточкой документы, и с вызовом потребовал:

– Тогда покажите ваши бумаги, сэр, ваши каперские свидетельства!

– Я не должен вам ничего показывать, сэр, – негромко, но внятно произнес Рейдер.

– Все документы «Виндрейдера» унесло потоком воздуха, который ворвался через пробоину в каюте капитана, сэр, – вмешалась Блайт, подходя к таможенному офицеру, смотревшему на нее с некоторым изумлением.

– Часть моей каюты, действительно, повреждена пиратским снарядом. Капитан Эллемон может подтвердить это. – Рейдер махнул рукой в сторону французского офицера, и тот громко щелкнул каблуками, кивком головы выражая свое согласие. – Боюсь, вам придется поверить мне на слово, сэр, или искать доказательства на дне залива Делавэр.

– Я не верю ни единому сказанному слову, – злобно сузил глаза Карсон. – Пусть покажут документы.

– Месье! – возмутился капитан Эллемон. – Совершенно очевидно, – вы просто не в курсе событий и ничего не знаете о моряках и о кодексе чести. Думаю, вам следует прекратить этот спор, господа. Не так ли?

Наградой ему стала благодарная улыбка Блайт.

– Покажите бумаги, или груз будет конфискован, кажется такие здесь правила? – не унимался Карсон, хватаясь за соломинку, и выжидательно уставился на начальника порта.

– Да как ты смеешь, Невилл Карсон! – с негодованием воскликнула Блайт. – Фамилия Вулрич всегда олицетворяла собой честь и достоинство, незапятнанную репутацию, которой некоторые, между прочим, могли только позавидовать. Вы ведь знаете, кто такие Вулричи, сэр, все в Филадельфии знают!

– Конечно, м-мисс… мадам, – заикаясь, проговорил начальник порта и залился краской; он давно это знал.

– Тогда вам, должно быть, известно и обо мне, Блайт Вулрич. Я вела дела своего отца, а потом вышла замуж. У меня репутация одной из самых порядочных женщин в Филадельфии, сэр!

– Да, мадам.

Разумеется, все в городе знали о неприступной, замкнутой мисс Вулрич и о ее трениях с англичанами. Неужели это восхитительное создание действительно та самая молодая неудачница?!

– В таком случае, сэр, разве можете вы представить, что я выйду замуж за кого-нибудь, кроме истинного джентльмена и патриота своей страны?! Я Вулрич в четвертом поколении! Нет, это становится просто невыносимым! Но я все-таки докажу!

Блайт направилась к раскаленной металлической печке, с помощью края своей юбки ухватилась за горячую ручку, открыла дверцу и бросила в огонь бумаги.

– Вот! – Она вздернула подбородок, затем подошла к Рейдеру и взяла его за руку. – Слово чести, сэр, и всех поколений Вулричей, а также девяти поколений Прескоттов, графов Саффингтонских, потому что Гидеон – сын ныне здравствующего графа.

Блайт с обожанием посмотрела на аристократическое лицо Рейдера, и тот выжал из себя улыбку. Вместе они являли собой поистине превосходную пару.

В напряженной тишине снова послышалось недовольное сопение Невилла Карсона. По спине Блайт пробежал холодок, она приготовилась к его новой выходке.

– Что ж, конечно, раз документы унесло из каюты, – заикаясь произнес начальник порта. – О Господи! Бумаги! Одни сгорели, другие – на морском дне! Но тот факт, милорд, что вы здесь, собственной персоной, с таким ценным грузом… и желаете отдать часть колонии… Вашего слова будет вполне достаточно, – начальник порта почтительно кивнул.

После этих слов Невилл Карсон бросился прочь, проклиная все на свете.

– Не стоит извиняться, сэр. Ваше дело все как следует проверить, – галантно проговорил Рейдер. – Филадельфии повезло, что у нее такой надежный и верный слуга. – Начальник порта просто расцвел от похвал Рейдера. – Правда, я не совсем лорд, сэр. Это мой отец имеет титул.

Когда они наконец вышли из таможни, на гавань уже опустились холодные зимние сумерки. Капитан Эллемон распрощался с ними на одной из мощеных улиц. Едва он ушел, у Блайт от перенапряжения подкосились ноги, и Рейдер придержал ее за талию.

– Ты в порядке, Вул-вич? – обеспокоенно спросил он, с изумлением глядя на Блайт.

Точно такое же изумление она прочла и во взгляде Бастиана. Да, они оба явно не представляли, чего можно ожидать от их непредсказуемой Вул-вич.

– Я в порядке, – Блайт провела рукой по своему бледному лбу. – Мы были на грани провала. Увидев Невилла Карсона, я решила, что все кончено. Никогда в жизни мне еще не было так страшно!

Страшно?! Бастиан с Рейдером удивленно переглянулись. Подумать только: она вела себя с таким достоинством, с таким высокомерием, очаровала всех присутствующих, беззастенчиво лгала, чтобы спасти их от виселицы, и после этого заявляет, что ей было страшно!

– Господи, Вул-вич, какой-такой граф Саффингтонский?! – покачал головой Рейдер. – Да такого зверя вообще не существует в природе.

– У меня это просто сорвалось с языка. Боюсь, меня немного занесло.

«Да, – подумала Блайт, – я ведь истинная дочь Уолтера Вулрича, большого любителя сочинять небылицы».

– Надеюсь, вы не очень злитесь на меня? – осторожно спросила Блайт, вдруг растеряв всю свою былую уверенность.

– Сорвалось у тебя с языка или нет, но ты спасла нас от виселицы, – расплылся в улыбке Бастиан.

– Рей… Гидеон, ты не очень сердишься? – она пытливо посмотрела в глаза Рейдера.

– Сержусь? За то, что ты спасла мою шею и всю мою команду?! Совсем нет, Вул-вич.

– Думаю, сейчас тебе лучше называть меня Блайт, – она оглянулась, чтобы убедиться, что не привлекает к себе внимания.

Перехватив ее взгляд, Рейдер опустил руку. Действительно, они должны соблюдать приличия.

– Признаться, мне было интересно узнать о твоей известности в Филадельфии. А что это за парень в Чарлстоне?

– О, это все мой отец! – встрепенулась Блайт. – Нужно скорее повидать его, узнать, как там моя семья.

– Конечно! – радостно улыбнулся Рейдер, обнимая Блайт за плечи, хотя его страшила сама мысль о встрече с ее семьей. – Но сначала мы вернемся на корабль и обо всем расскажем нашим парням, а потом я на извозчике отвезу тебя домой. Не можем же мы допустить, чтобы невестка графа шла пешком, – добавил он с лукавой улыбкой.

* * *


По узким улочкам окраины Филадельфии тащилась весьма странная повозка. Она была со всех сторон облеплена грубыми заросшими щетиной моряками, которые больше походили на морских разбойников, чем на команду торгового судна. Сердитый извозчик чертыхался всю дорогу, удивляясь, как еще лошадь может тащить такую тяжесть.

А что касается пиратов, то они были просто счастливы поскорее соскочить с повозки, когда она наконец остановилась перед домом Вулричей. И как только люди могут пользоваться таким подпрыгивающим, грохочущим и качающимся средством передвижения? Неужели их при этом не выворачивает наизнанку? Невероятно!

Блайт стояла перед домом, глядя на знакомые двойные двери и медный молоточек. От волнения у нее даже вспотели ладони и пересохло во рту. Здесь прошла вся ее жизнь, за исключением последних четырех месяцев. Но кому сейчас принадлежит этот дом?

Все с сочувственными лицами молча наблюдали за Блайт. Рейдер взял в свои ладони ее холодные руки и ободряюще улыбнулся, затем бросил на Бастиана красноречивый взгляд. Понимающе кивнув, тот решительно постучал молоточком в дверь.

Все ждали, затаив дыхание, настороженно поглядывая на занавешенные окна. Наконец за дверью послышался резкий женский голос и шаги, и на пороге возникла усталая недовольная миссис Дорнли. При виде живой и невредимой Блайт в окружении каких-то странных мужчин она приложила руки к груди, потом закрыла ладонями рот; глаза ее стали огромными и, казалось, заняли пол-лица.

– Мисс Блайт?!

– Да, это я, миссис Дорнли, – хрипловато проговорила Блайт.

Экономка в замешательстве провела рукой по лбу и, покачнувшись, отступила назад. Блайт поспешила поддержать ее. Так они вместе и вошли в дом, за ними последовали остальные.

Прикосновение Блайт мгновенно привело в себя миссис Дорнли.

– Слава Богу! Ты здесь, собственной персоной! – радостно всплеснув руками, она горячо обняла Блайт, затем разгладила на груди передник. – Господи, девочка, где же ты пропадала? Мы так волновались. – Экономка погрозила пальцем. – И не прислала ни единой весточки о себе.

– Как отец? Нана? Как они? Все в порядке? – обеспокоенно спросила Блайт.

– Твой бедный отец… несколько недель назад у него случился сердечный приступ. Теперь он поправился и опять почти все дни проводит в магазине. Мистер Уолтер очень переживал.

– Сердечный приступ? – дрогнувшим голосом повторила Блайт. – Где отец?

– Он недавно вернулся из магазина. Но лучше я сама сообщу ему эту новость. Не хочу слишком расстраивать его. – Миссис Дорнли пересекла холл и поспешила в гостиную.

– Блайт? – раздался вдруг голос отца, едва за экономкой закрылась дверь. – Моя Блайт дома?!

Выскочив из гостиной, Уолтер Вулрич в изумлении уставился на дочь, которая стояла перед ним такая красивая, женственная. Ему не верилось, что она жива и вернулась домой.

Блайт тоже удивленно смотрела на отца, впервые уловив в его голубых глазах здравый смысл. Наконец они бросились в объятия друг друга и заплакали от радости. Команда «Виндрейдера» смущенно уставилась в черно-белый мраморный пол.

Оторвавшись от отца, Блайт взяла его за руку и подвела к Рейдеру.

– Это мой муж, Гидеон Прескотт.

Уолтер изучающе уставился на высокого красивого незнакомца. Помня рассказы Блайт об эксцентричных выходках отца, Рейдер внутренне сжался, ожидая нападок. Впрочем, он не заметил ничего странного в поведении Уолтера Вулрича. Перед ним стоял совершенно нормальный человек, который был вправе ненавидеть новоявленного зятя – бродягу без прошлого и будущего, похотливого пирата, похитившего и соблазнившего его дочь и державшего ее при себе в качестве любовницы до тех пор, пока собственная команда не заставила жениться на ней.

– Ты замужем? – озадаченно нахмурился Уолтер. – За ним?

Он указал на Рейдера. Блайт кивнула, смахивая непрошеные слезы. Тогда мистер Уолтер Вулрич задал вопрос, которого так страшился Рейдер.

– Но где ты с ним познакомилась?

– В нашем магазине, папа, – правдиво ответила Блайт. – Он как-то зашел, чтобы предложить свой товар.

– А твой муж хороший человек? Он тебе нравится? – спросил Уолтер, удивив Рейдера столь простодушными вопросами.

– О да, Гидеон очень хороший человек. Он мне очень нравится. – Блайт с обожанием посмотрела на Рейдера, заставив его покраснеть.

Уолтер вздохнул, явно смущенный видом новоявленного зятя и грубоватых парней позади него. Впрочем, Блайт кажется счастливой, улыбается. Кроме того, Каррик всегда утверждал, что она лучше разбирается в людях.

– Значит, твой муж мне тоже понравится. Добро пожаловать, мистер Прескотт, не так ли? – Пожав руку Рейдеру, Уолтер представился его партнеру Бастиану Кейну и всем остальным: Вилли, мистеру Шарки, мистеру Ричарду, мистеру Франко, мистеру Клайву…

После этого Уолтер повел дочь и ее мужа в гостиную. Все двинулись следом, не обращая внимания на предостерегающие взгляды миссис Дорнли. Они желали убедиться в том, что у Вул-вич не возникнет никаких проблем с отцом, и теперь бродили по красивой, но пустой гостиной, трогая стены, драпировки, мраморную облицовку камина.

Поскольку в комнате стоял лишь небольшой диванчик и кресло, Уолтер попросил миссис Дорнли собрать со всего дома стулья и принести их гостям. Фыркнув, экономка смерила непрошеных гостей негодующим взглядом.

В камине трещал огонь. Блайт сидела на диване между Рейдером и отцом, Бастиан расположился в кресле, остальные пираты – кто стоял, кто опустился Прямо на пол.

– Вы случайно не в Чарлстоне поженились? – поинтересовался Уолтер, когда все устроились.

– В Чарлстоне? – вздрогнула Блайт. – Нет. А почему я должна была оказаться в Чарлстоне? И что там за парень? Невилл Карсон сказал…

– А, значит, ты его уже видела? – перебил ее Уолтер, покачав головой. – Полагаю, он очень расстроен тем, что ты вышла замуж за другого. Каррик заверил меня, что Карсон сам хотел жениться на тебе. Но почему ты сбежала, Блайт? Мы ждали, ждали и уже начали думать, что произошло самое ужасное. Если уж тебе так захотелось выйти замуж за этого молодого человека, я не стал бы тебе мешать.

– Разве вы не получили мою записку? – спросил Рейдер, выразительно посмотрев на Бастиана.

Тот лишь в недоумении пожал плечами.

– Какую записку? – Уолтер перевел взгляд с Рейдера на Блайт, потом на Бастиана. – Вы писали нам? Но почему мы ничего не получили? О Господи, мы так переживали.

Уолтер начал лихорадочно рыться в карманах, вытаскивая пожелтевшие от времени листки бумаги и тщательно просматривая каждый из них. Блайт, Рейдер и Бастиан изумленно переглянулись. Оказывается, никто даже не знал, что Блайт похитили пираты?! Поэтому об этом ничего неизвестно властям!

Блайт затряслась от беззвучного смеха. Рейдер и Бастиан тоже с трудом сдерживались. Пираты начали фыркать и тихонько хихикать. Уолтер недоуменно вскинул голову и слегка покраснел.

– Не обращай внимания, папа, и не ищи записку. Теперь это уже не имеет значения. Я дома, мы все вместе – вот что главное.

Уолтер согласно улыбнулся, заметно расслабившись, затем обратился с вопросом к Рейдеру.

– А чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Прескотт? Блайт упомянула, что вы предлагали ей свой товар.

– Я капитан собственного корабля. А это моя команда, не вся, конечно. – Рейдер махнул рукой в сторону пиратов.

Уолтер хлопнул в ладоши, глаза его сияли.

– Великолепно! Знаете, я еще никогда не был на борту корабля, а мне всегда хотелось совершить морское путешествие. Вы когда-нибудь покажете мне свое судно, сэр?

– О, сочту за честь, – ответил Рейдер.

– Итак, теперь у меня есть зять, – тепло улыбнулся Уолтер, взяв Блайт за руку. – Знаешь, я всегда мечтал иметь много детей, – добавил он неожиданно тонким голосом. – Так приятно, что ты привезла мне сына. Знаешь, я очень скучал по тебе.

Блайт обняла отца. Глядя на эту картину, Рейдер почувствовал, как у него болезненно сжалось сердце. «Уолтер Вулрич совсем не походит на самодовольных, чопорных отцов из высшего общества, и слава Богу», – подумал Рейдер, весьма довольный своим тестем. Да, пожалуй, он самый везучий пират из всех живущих на земле.

Пираты пока еще не разобрались толком, что за человек Уолтер Вулрич. На их взгляд, он был слишком мягким и простодушным, но это не означало, что с ним не все в порядке. Уолтер окончательно расположил их к себе, предложив всем остаться в доме вместе с его дочерью и зятем.

Услышав эти слова, миссис Дорнли побледнела и беспомощно огляделась вокруг.

– Но… мы не готовы принять так много народу! – запротестовала она. – Мы не сможем всех накормить!

– Я! – выступил вперед Франко, гордо выпятив грудь. – Я повар! – объяснил он по-французски.

– Вот видите, – улыбнулась Блайт, наблюдая, как миссис Дорнли с подозрением рассматривает Франко. – У вас будет отличный помощник. Поверьте, Франко – замечательный повар. Вы только покажите ему, где кухня.

– Миссис Дорнли, позвольте нам тоже помочь вам, – с обворожительной улыбкой обратился к экономке Рейдер и достал из кармана кошелек с золотыми монетами, отобранный у капитана «Гурмана». – Возможно, вам понадобятся кое-какие продукты. Вот, – он вложил ей в руки кошелек. – Мои парни помогут принести покупки.

Все согласно закивали, сгрудившись вокруг миссис Дорнли. Экономка испуганно сжала в руке кошелек, не в силах поверить в происходящее. Она едва сдержалась, чтобы тут же с жадностью не пересчитать содержимое кошелька. Боже, наконец-то ей удастся расплатиться с Симмонсом! Миссис Дорнли взяла себя в руки и удалилась, жестом приказав Шарки, Оззи и Джимми следовать за ней.

Немного погодя домой вернулась Лиззи. Она привела с собой Каррика, чтобы тот поужинал, а заодно обсудил с хозяином кое-какие дела. Лиззи радостно обняла Блайт и вспыхнула от сердечного приветствия Рейдера. Каррик позволил Блайт поцеловать себя в щеку, затем обменялся рукопожатием с Рейдером. Словом, он вел себя так, словно то, что его хозяйка вернулась после четырехмесячного отсутствия с мужем и целой оравой моряков, было вполне обычным делом. Каррик даже не заикнулся о том, что уже видел раньше высокого капитана и его крепко сбитого партнера.

– О, Нана! Я про нее совсем забыла! – вдруг воскликнула Блайт, увлекая за собой Рейдера.

Вся команда, разумеется, тут же устремилась следом. Приоткрыв дверь, Блайт просунула голову в уютно обставленную комнату бабушки.

– Нана, я дома.

В мгновение ока Нану Вулрич окружили странные, весьма странные мужчины. Потеряв дар речи, она безропотно позволила Блайт обнять ее. У нее отвисла челюсть, когда Рейдер наклонился, взяв ее за руку. Потом Нане представился Бастиан и остальные. Наконец очередь дошла до старины Вилли. Но стоило ему улыбнуться беззубой улыбкой, как Нана наконец обрела дар речи.

– Имеют ли они понятие о приличиях?! – завопила она, натягивая одеяло до подбородка. – Ворвались в будуар леди!

Вспыхнув, Блайт попросила всех подождать ее за дверью. Рейдер, впрочем, остался на правах законного супруга и теперь внимательно наблюдал за тем, как Нана учиняет допрос его жене. На Блайт градом посыпались упреки: бросила на произвол судьбы, не прислала весточку…

Когда молодожены наконец ушли, Нана еще долго ворчала им вслед:

– Моряк! Хм! Что ж, по крайней мере, у нее хватило ума выйти замуж за того, кто занимается благородным делом.

Ужин стал достойным завершением этого беспокойного дня. Подали его поздно и при весьма необычных обстоятельствах. Все дружно помогали накрывать на стол, и миссис Дорнли очень переживала из-за того, что гости внимательно разглядывали каждую фарфоровую тарелку, каждый столовый прибор. Экономка без конца носилась взад-вперед как заводная.

Потом она куда-то отлучилась, а мгновение спустя весь дом замер от доносящегося из кухни душераздирающего крика. Бросившись туда, Блайт и Рейдер обнаружили бледную как смерть миссис Дорнли, которая испуганно прижалась к стене и, хватаясь за грудь, причитала, что этот сумасшедший хотел ее убить. Дальнейшие объяснения были излишни. Блайт попросила Лиззи принести нюхательные соли, а сама принялась терпеливо объяснять экономке необычное поведение повара-француза. Потом перепуганную женщину усадили на стул, и ухмыляющийся Шарки принялся усердно обмахивать ее салфеткой.

Наконец все расположились за столом, чтобы насладиться блюдами, приготовленными Франко. Даже миссис Дорнли настолько пришла в себя, что смогла по достоинству оценить стряпню француза. Морякам предоставилась возможность попрактиковаться в хороших манерах, которые они приобрели, обедая за одним столом с Рейдером и Блайт. Неожиданно Блайт с удивлением заметила во рту старины Вилли… зубы! Сгорая от любопытства, она спросила об этом у Бастиана и узнала, что Вилли отобрал эти зубы из слоновой кости у капитана «Гурмана». Они ему прекрасно подошли. Вилли гордо сверкнул зубами, и Блайт тепло улыбнулась ему в ответ.

Во время ужина Рейдеру и Блайт пришлось ответить на несколько вопросов Уолтера насчет их знакомства и свадьбы. К счастью, благодаря находчивости Блайт и уклончивым замечаниям Рейдера, любопытство Каррика было быстро удовлетворено, и разговор перешел на проблемы торговой компании Вулричей. Каррик объяснил Блайт, что им удалось удержаться на плаву только потому, что Невилл Карсон специально тянул время, желая, чтобы они как можно больше увязли в долгах.

Конечно, теперь, когда Блайт вернулась домой, планы Карсона несколько расстроились, но вряд ли он отказался от мысли отомстить ей. Блайт не скрывала своей тревоги по этому поводу, зная, на что способен Невилл Карсон. Рейдер нашел под столом ее руку и пожал, а сам заговорил с Уолтером и Карриком.

– Все долги можно выплатить. Кстати, мне всегда хотелось заняться торговлей, – заявил он, быстро посмотрев на Блайт; она поймала его взгляд и залилась румянцем. – Если вы не против, Уолтер, я мог бы стать вашим новым партнером, чтобы все оставалось в семье.

– О, конечно, думаю, это было бы замечательно! – Уолтер повернулся к Каррику, и тот обрадованно закивал в ответ.

Блайт лично проследила за тем, чтобы Бастиан и остальные разместились в комнатах для гостей. Кроватей, конечно, на всех не хватило, поэтому многие улеглись прямо на полу и на узких кушетках. Уолтер ушел к себе; Каррик отправился домой, а Лиззи и миссис Дорнли устроились на ночь в комнате экономки, предварительно забаррикадировав дверь.

После этого Блайт взяла последнюю свечу и повела Рейдера в свою спальню, в которой стояла очень удобная кровать.




ГЛАВА 24


Блайт стояла на потертом ковре, оглядывая свою спальню. Все здесь было так, как и четыре месяца назад, впрочем, не совсем так. Сейчас комнату освещала свеча, поставленная Блайт на ночной столик около кровати. Странно, впервые они с Рейдером остались совершенно одни, за закрытой дверью, в полной уверенности, что им никто не помешает, а Блайт чувствовала какую-то неловкость.

– Столько всего произошло за это время, а моя комната осталась точно такой, как в то утро. Подумать только: шторм, «Гурман», корабли Лонг Бена, французы…

– Да, весьма странные повороты судьбы, – согласился Рейдер. – Судя по всему, сейчас мы должны были бы находиться или на морском дне, или в лапах Бена, или в доках, в ожидании виселицы.

– Да, но мы здесь, – заметила Блайт, не решаясь заговорить об их будущем.

Очевидно, этот вопрос был написан у нее на лице, потому что Рейдер произнес:

– Что касается меня, то я вполне доволен теперешним положением. У меня нет никакого желания еще раз испытывать судьбу.

«Он прав, – подумала Блайт. – Нам пришлось столько пережить за последние четыре дня, что мы не имеем права больше рисковать». Облегченно вздохнув, Блайт улыбнулась.

– Спасибо, что был так добр с моим отцом. Он очень хороший и заметно изменился за эти четыре месяца, хотя порой все еще ведет себя как ребенок.

– Твой отец показался мне весьма разумным человеком, – искренне ответил Рейдер, любуясь Блайт: роскошные волосы, мраморные плечи, тонкая талия. – Твой отец очень любит тебя и мало заботится о том, что о нем подумают другие. Это замечательное качество. Впрочем, я бы не стал обижаться, если бы он задал мне хорошую взбучку за то, как я поступил с тобой, – улыбнулся Рейдер.

– Но теперь ты совсем другой. Ты ведь больше не пират, – напомнила Блайт, целуя его.

Улыбка Рейдера медленно погасла.

– Господи, из-за отсутствия какой-то ничтожной бумаги я и вся моя команда сейчас бы уже болтались на виселице…

Да, какая горькая ирония! Все решает клочок бумаги. Без документа он считается разбойником и должен быть казнен за свои грехи, а с документом за те же действия его считают героем и порядочным человеком. Какое лицемерие! Однако рядом с Блайт Рейдер начал по-другому смотреть на многие вещи. Он понял, что вполне может вести другую жизнь, конечно, если Блайт захочет остаться с ним.

Блайт с обожанием посмотрела на мужа, и по ее телу пробежала сладкая дрожь. Господи, как же он красив! Она так любит его и никогда не перестанет его желать!

Признаться, сегодняшнее поведение Блайт поразило Рейдера до глубины души. Когда понадобилось защитить его от верной гибели, она оказалась такой находчивой, смелой, изворотливой, обольстительной и высокомерной, прямо на глазах вдруг превратившись в добропорядочную неприступную особу. Найдется ли теперь в ее респектабельной жизни местечко для похотливого беспокойного повесы, который и раньше-то никогда не вписывался в общество порядочных людей?

– Иди сюда, – позвала Блайт, придвигая к камину плетеное кресло.

Ее позабавила внезапная робость Рейдера. В его глазах ясно читалось беспокойство и нерешительность. Блайт мысленно поклялась сделать эту ночь незабываемой.

Усадив Рейдера в кресло, она стащила с него сапоги, затем чулки и опустилась на колени у его ног. Потом Блайт начала медленно расшнуровывать лиф своего платья, обнажая полные груди с манящими коралловыми сосками. Рейдер судорожно вцепился в подлокотники кресла, жадными глазами пожирая ее тело. Как истинная искусительница, Блайт еще ниже спустила платье.

– Для тебя, Рейдер Прескотт, мой пират-любовник. Эта ночь для тебя, – прошептала Блайт.

Расстегнув пуговицы на бриджах, она закатала повыше каждую штанину и прижалась грудью к его обнаженным ногам. По телу Рейдера прошла крупная дрожь. Он наблюдал за волнующими движениями Блайт, ощущал прикосновение ее сосков и не мог даже пошевелиться.

Однако Блайт не остановилась на этом, решив продолжить сладкую пытку. Она приподнялась, высвободила его возбужденное орудие любви и поместила его в ложбинку между своих грудей, раз за разом накатываясь на него своей нежностью, как прибой накатывается на твердые скалы. Рейдер задрожал еще сильнее и, безвольно раскинув ноги, начал медленно сползать с кресла, прижимая к себе Блайт.

Он нашел ее губы, впился в них жадным поцелуем, затем рывком поднялся вместе с ней на ноги и принялся яростно стаскивать с нее платье. Блайт помогла ему справиться со всевозможными крючками и, перешагнув через груду одежды, осталась в одних чулках и подвязках.

– Это моя девичья кровать. – Она посмотрела на большую кровать под балдахином и чувственно прошептала: – Пойдем, ты поможешь превратить ее в брачное ложе, Гидеон Прескотт.

Сбросив туфельки, Блайт опустилась на прохладные простыни.

Рейдер едва не сошел с ума при виде ее соблазнительных ягодиц, тонкой талии, длинных стройных ног в изящных чулках. О Господи, еще никогда в Жизни он так не желал женщину! Его желание оказалось так велико, что не позволяло ему сдвинуться с места!

Блайт лежала перед ним словно богиня, но не холодная, мраморная, которой мужчины только восторгаются, а теплая, живая, сводящая с ума, пробуждающая страсть.

Словно очнувшись, Рейдер начал неистово срывать с себя одежду, разбрасывая ее по всей комнате, затем подошел к кровати и, повернув Блайт к себе лицом, поцеловал в губы, лаская языком. После этого он опрокинул ее навзничь, нависая над ней всем телом, и принялся медленно ласкать плечи и грудь. Его губы следовали за руками, а язык делал завершающий аккорд то в одном, то в другом чувствительном месте.

Блайт выгибалась навстречу Рейдеру, желая скорее ощутить в себе его возбужденную плоть, но он продолжал это восхитительное путешествие, доводя ее до безумия своими ласками. Когда Блайт уже казалось, что она сейчас умрет от охватившего ее острого, нестерпимого желания, Рейдер откинулся назад и медленно проник в жаждущее его лоно. Приподняв Блайт за бедра, он начал посылать себя в ее тело ритмичными захватывающими дух толчками. Блайт прильнула к нему, желая быстрее достичь пика наслаждения. Однако, почувствовав это, Рейдер снова опрокинул ее на кровать, навалился сверху, буквально пригвоздив Блайт своим орудием любви.

Она была уже не в силах отвечать ему. Ее руки вдруг ослабели, сознание помутилось. Блайт не ощущала ни своего тела, ни тела Рейдера, взлетая куда-то высоко-высоко. Потом, словно испугавшись потерять его, она вцепилась в плечи Рейдера и увлекла его за собой туда, где не было ничего, кроме наслаждения…

– Господи, миссис Прескотт, ты меня удивляешь, – спустя некоторое время наконец смог хрипло проговорить Рейдер, мужественно приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть Блайт в лицо.

На ее щеках все еще горел румянец страсти, в глазах отражалось удовлетворение. Признаться, он еще никогда не встречал столь восхитительной женщины.

– По ту сторону двери я миссис Прескотт, а здесь, в постели, я хочу оставаться твоей Вул-вич. Я хочу быть твоим наслаждением и давать тебе все, что ты пожелаешь. Я хочу, чтобы ты был моим Рейдером и овладевал мною тысячью способов.

Рейдер недоуменно уставился на Блайт, пытаясь понять значение ее слов. Наконец их смысл дошел до него, и Рейдер смущенно покраснел. Блайт с улыбкой погладила его по щеке.

– Тебе нужно отучаться краснеть, Гидеон Прескотт. Так краснеют только невинные девушки.

– Я над этим непременно поработаю, Вул-вич, – ухмыльнулся Рейдер, прижимая ее к себе.

Затем он удобно устроился рядом, упиваясь ароматом тела Блайт и думая о том, как хорошо засыпать, чувствуя возле себя женщину, которую любишь и которая любит тебя.

* * *


– Свеча совсем догорела, – сонно пробормотала Блайт несколько часов спустя.

– На то они и свечи, чтобы догорать, моя золотоглазая, – отозвался Рейдер.

Ему было тепло и уютно. Каким-то образом ей удалось вытащить из-под него одеяло и укрыть их обоих. Рейдер притянул Блайт к своей груди, положил поверх себя и начал поглаживать ее спину, плечи, ягодицы. «Она просто создана для любви, и сегодняшняя ночь – лучшее тому доказательство, – думал он. – Но что ждет нас в будущем? Разделит ли Блайт со мной дальнейшую жизнь?»

«Удивительно, как мы все-таки подходим друг другу», – в свою очередь размышляла про себя Блайт. Ее тело сыграло не последнюю роль в их сближении. Как знать, если бы она не поддалась зову своей плоти и не предложила бы себя Рейдеру, что было бы с ними сейчас? Вовсе не судьба свела их вместе, как считает Рейдер. И Блайт собиралась доказывать ему это снова и снова.

– Барон Редбридж, – неожиданно произнес Рейдер; она подняла голову и озадаченно посмотрела в его глаза. – Лусиан Прескотт, барон Редбридж, – мой отец. Ты невестка барона, а не графа. Ты разочарована?

Рассмеявшись, Блайт снова положила голову на грудь Рейдера.

– Нисколько. Обещаю никому не говорить об этом.

Он улыбнулся и погладил ее по плечу.

– Вул-вич?

– М-м-м?

– А какую бумагу ты сегодня сожгла?

– Наше брачное свидетельство, – сонно пробормотала Блайт. – Теперь у меня нет абсолютно никаких доказательств того, что ты мой законный муж. Поэтому я вся в твоей власти.

Рейдер на секунду замер, обдумывая эти слова, затем с грозным рычанием сбросил с себя Блайт и навалился на нее всем телом.

– Да, ты действительно вся в моей власти!

* * *


Утром Рейдер проснулся от леденящего душу пронзительного крика. Повинуясь выработанной годами привычке, он мгновенно вскочил с кровати и осмотрелся вокруг, одновременно прислушиваясь. Крик, судя по всему, был женским. Не обнаружив в комнате Блайт, Рейдер со страхом подумал: «Боже, неужели это она?!»

На ходу натягивая бриджи, он распахнул дверь и выскочил в коридор, едва не столкнувшись с Бастианом. Со всех сторон уже неслись встревоженные пираты, многие держали наготове ножи.

– Бла-а-айт! Бла-а-айт! – опять раздался оглушительный вопль.

Выхватив из рук Бастиана кинжал, Рейдер ворвался к Нане Вулрич, за ним по пятам следовали остальные пираты. Посреди комнаты он остановился как вкопанный, не понимая, в чем, собственно, дело: в спальне, кроме Наны, никого не оказалось.

– Что, черт возьми, это было? Это кошачьи вопли… – Рейдер подошел к кровати, с изумлением глядя на старушку, которая негодующе вздернула подбородок и сердито сверкнула глазами. – О Господи! Так это вы?!

– Как вы смеете врываться в мою комнату в таком непотребном виде! – возмутилась Нана.

– Отчего это ты так вопила? – подходя поближе, спросил Бастиан; расстегнутая рубашка едва прикрывала его широкую загорелую грудь.

– Я звала Блайт, – заявила Нана. – Вас это совершенно не касается. Блайт все еще не принесла мне горячую воду!

– Что? – прищурил глаза Рейдер.

– Она должна по утрам приносить мне горячую воду.

Отдав Бастиану кинжал, Рейдер снова повернулся к старой карге.

– Так, значит, это имя моей жены резало слух всем жителям западной части Пенсильвании? Понятно…

Он попросил всех выйти и подождать его за дверью, а сам подошел вплотную к кровати, на которой лежала Нана. Старушка опустила ночной чепчик на самые брови, стараясь не смотреть на полуобнаженного молодого мужчину. Заметив, что его полузастегнутые бриджи едва держатся на бедрах, Рейдер быстро исправил положение и склонился над Наной Вулрич.

– Думаю, нам следует познакомиться поближе.

– Только тогда, когда вы оденетесь достойным образом! Это просто безобразие!

– Ваша внучка так не считает. Ах да, у нее ведь волосы, как у шлюхи. Кажется, так вы это называете? Да и глаза недостаточно темные, чтобы понравиться вам. В вашем понимании Блайт совсем не такая, какой должна быть настоящая леди, не так ли? От вас она унаследовала только одно: временами Блайт тоже может так пронзительно кричать.

– Как вы смеете?! Немедленно оставьте меня в покое!

– Я справедливый человек, Нана. По правде говоря, я должен ненавидеть вас всей своей душой, но мне хочется все-таки узнать вас получше. – Зеленые глаза Рейдера озорно блеснули. – Я очень великодушен и непременно прослежу за тем, чтобы вам обеспечили надлежащий уход. Кстати, у нас есть специалист по таким делам, своего рода сиделка.

С этими словами Рейдер направился к двери и подозвал к себе Вилли. Немного пошептавшись, они вернулись к кровати. Увидев, кого к ней привели, Нана ахнула.

– Неужели вы хотите сказать, что… – она натянула одеяло до самого подбородка.

– О да, – закивал головой Рейдер. – Вилли сам инвалид и прекрасно понимает людей, которые находятся в таком состоянии, как вы. Не так ли, Вилли?

Для убедительности старина Вилли пару раз стукнул о кровать деревянной ногой.

– Да, у меня большой личный опыт в таких делах.

– Нет! Я этого не вынесу, вы слышите! – закричала Нана вслед удаляющемуся Рейдеру. – Я хочу видеть Блайт. Безобразие! Немедленно уберите его отсюда! Я не желаю, чтобы меня оскорбляли в моем собственном доме! Как вы смеете?!

Рейдер проигнорировал эти гневные выкрики, но, прежде чем выйти за дверь, почтительно кивнул старой леди. Когда он появился в коридоре с очень довольным видом, Бастиан просто сгорал от любопытства. Но его вопрос был прерван новым воплем Наны.

– Не прикасайся ко мне, ты, грязное животное! Помогите! О! Бла-а… – крик внезапно оборвался.

Выждав некоторое время, Рейдер удовлетворенно почесал грудь, затем вместе с остальными направился прочь от этой проклятой комнаты. Навстречу им торопливо шла Блайт.

– Что происходит? Могу поклясться, я слышала крики Наны.

– О, Вилли позаботится о ней. Он сам вызвался помочь, понимая, каково быть инвалидом.

– И Нана с удовольствием приняла его помощь? – удивилась Блайт.

Все дружно закивали, заявив в один голос, что Нана и Вилли – два сапога пара.

– Знаете, – поспешил сменить тему разговора Бастиан, – я еще не завтракал. Клянусь, даже здесь пахнет кофе, приготовленным Франко.

– Но Нана и Вилли?.. Ты уверен, Рейдер?

– Абсолютно. У тебя и без нее полно дел.

С этими словами Рейдер обнял Блайт за талию и повел в их комнату, а остальные отправились вниз завтракать. В спальне он страстно поцеловал Блайт, отметая все мысли о Нане и заставляя ее голову сладко кружиться.

«Да, – беспомощно признала Блайт, – у меня полно дел и без бабушки».

* * *


Следующие несколько дней оказались очень хлопотными для всех обитателей особняка Вулрич-Прескотт.

Рейдер и Бастиан нашли покупателя ценного груза «Гурмана» и наконец-то освободили трюмы «Виндрейдера» от некоторых залежалых товаров. После ремонта обоих кораблей встал также вопрос, что делать с «Гурманом».

Блайт хлопотала по дому, частенько наведываясь в магазин, чтобы помочь расставить новые товары. Франко хозяйничал на кухне, а Вилли добросовестно выполнял роль сиделки. Ричард буквально разрывался на части, помогая Блайт в магазине и защищая добродетель Лиззи от посягательств товарищей. Харри и Альфонс открыли на третьем этаже дома Вулричей нечто вроде ателье, решив в первую очередь пополнить гардероб Блайт.

Уолтер настоял на том, чтобы Блайт и Рейдер считали особняк Вулричей своим домом: ведь все равно рано или поздно он будет принадлежать Блайт, как законной наследнице. К ужасу миссис Дорнли, подобное предложение было сделано Бастиану и остальным. Однако моряки хотя и появлялись здесь, когда им заблагорассудится, все же отклонили столь великодушное предложение. Это вызвало у экономки огромное облегчение. Большинство из них предпочитали спать на корабле, а вечера проводить в портовой части города, где в изобилии было то, чего недоставало в доме Вулричей – пиво и портовые шлюхи.

Время от времени в доме появлялись посетители. Симмонс, например, несказанно удивил миссис Дорнли, самолично доставив заказ. Для команды «Виндрейдера» были установлены жесткие правила: не приходить позже десяти вечера и вдрызг пьяными. Рейдер также приказал парням отдраить до блеска полы в особняке. Парни тут же с энтузиазмом принялись за дело, не видя особой разницы между палубой и полом.

Уолтер искренне радовался присутствию в доме Блайт и ее мужа. Наблюдая за ними, он убедился, что молодые люди действительно любят друг друга, подтверждая это нежными взглядами и жестами. Одной Нане жилось несладко в новых условиях. Подозрения Рейдера в конце концов подтвердились: ноги старой леди оказались далеко не безжизненными. Вилли убедился в этом, приложив к ним слишком горячую бутылку с водой. Разумеется, Нана тут же отдернула ноги!

Однажды Вилли появился в гостиной и заявил: – Эта ваша Нана требует к себе священника. – В его глазах искрился смех. Когда Блайт, схватив накидку, бросилась за преподобным Уорреном, Вилли повернулся к Рейдеру: – Думаю, сейчас мы станем свидетелями чудесного исцеления.

Священник пробыл у Наны Вулрич примерно полчаса. После этого старушка появилась из дверей спальни на своих собственных ногах. Блайт радостно обняла бабушку, а Рейдер и Вилли, переглянувшись, в один голос заявили, что это настоящее чудо. К счастью, физическое исцеление Наны сопровождалось улучшением ее характера. Она была очень довольна тем, что особняк не утратил прежней элегантности и что к Уолтеру наконец вернулся разум.

* * *


Весть о замужестве Блайт Вулрич быстро распространилась по Филадельфии. Все только и говорили о том, что в магазине Вулричей появились новые товары, что капитан Гидеон Прескотт вроде бы родом из Чарлстона и что он вложил свои средства в торговую компанию Вулричей, оплатил все их долги, выкупил все закладные и заново обставил дом. Ходили слухи, что муж Блайт – очень опытный предприниматель, никогда не упускающий своей выгоды и не позволяющий обманывать себя. С его легкой руки компания превратилась в акционерное общество и расширилась за счет пайщиков. Правда, никто в Филадельфии как-то не задумывался, почему многие пайщики носят весьма странные фамилии: мистер Шарки, мистер Единственный Зуб…

Когда Блайт со своим капитаном появлялись на людях, все головы поворачивались в направлении этой красивой пары. Никто не придавал серьезного значения слухам о том, что все их богатства награблены, а доброе имя капитана добыто обманным путем. Миссис Дорнли также немало способствовала поднятию престижа дома Вулричей-Прескотт, рассказывая о том, что теперь у них готовит шикарные обеды настоящий повар-француз. Самые злостные сплетницы, всем известные кумушки Дора Франкел и Бьюла Хендерсон, любопытства ради зашли в магазин Вулричей и были поражены изобилием товаров. Вскоре на чету Прескоттов со всех сторон посыпались приглашения на светские рауты. Вне всяких сомнений, процветающий бизнес способен открыть любые двери и сделать приветливыми любые лица.

* * *


Впрочем, это нисколько не относилось к Невиллу Карсону. Он вовсе не собирался быть приветливым ни с Блайт Вулрич, ни с ее мужем. Подумать только, высшее общество Филадельфии, упорно не желавшее принимать его в свой круг, сейчас распахнуло свои объятия чете Прескоттов! Ладно, допустим, Блайт Вулрич они знают давно, она из знатной семьи, но почему так радушно приняли Гидеона Прескотта?!

Карсон весь клокотал от ярости еще и по другой причине: все долги Вулричей оплачены, закладные выкуплены. Он с содроганием посмотрел на изящную подпись Гидеона Прескотта, красующуюся на принесенных сегодня банкиром бумагах. Черт побери! Ни Уолтер Вулрич, ни этот Прескотт не соизволили лично нанести ему визит. Карсону пришлось отдать документы рассыльному, какому-то мальчику на побегушках!

Все презирают и ненавидят его! Ну, ничего, он еще себя покажет! Докажет всем, что с Невиллом Карсоном шутки плохи! Найдет способ заставить их заплатить за все унижения, уничтожив эту ненавистную компанию Вулричей-Прескоттов!

– Дикки! – заорал Карсон и, тяжело дыша, уставился на дверь. – Где тебя черти носят?! – Выглянув в коридор и заметив запыхавшегося служащего, он за шиворот втащил его в кабинет. – Я хочу знать все: что они продают, что покупают, сколько вкладывают в банк. Следи за каждым их движением! Не спускай глаз с кораблей, особенно с «Гурмана». Сообщай мне, куда и когда они отправляют груз. Потому что я…

– Н-но, мистер Карсон, – заикаясь, проговорил Дикки. – Я один со всем этим не справлюсь!

– Конечно же нет, болван! – презрительно бросил Карсон. – Найми мальчишек в доках – тех, кто уже работал на нас. Скажи, что я хорошо заплачу за нужную мне информацию. А потом мне понадобятся сильные парни. – В его глазах зажегся мстительный огонек. – Я собираюсь уничтожить компанию Вулричей!




ГЛАВА 25


– Я серьезно думаю о покупке еще одного корабля, – сказал Ларс Ольсен, потягивая вино, и посмотрел на сидящую напротив жену.

– И что же это за корабль? Где построен? – поинтересовалась та.

– Английский, – объяснил он, обрадованный тем, что Хильде не приняла его идею в штыки. – «Гурман», недавно захваченный другим кораблем, кажется «Виндрейдером».

Эти слова заставили вспыхнуть их гостью.

– Как вы сказали? «Виндрейдер»? В порту? Здесь?! – На щечках Сигне Торвальд расцвели розы.

– Да, – кивнул Ларс, кузен Йенеса Торвальда. – Уже неделя, как они здесь. Собираются продать английский корабль.

Ларс и Хильде с удивлением наблюдали за Сигне, которая, ухватившись за край стола, затуманенным взором смотрела куда-то вдаль, словно погружаясь в воспоминания.

«Виндрейдер» в Филадельфии… Сигне чувствовала головокружение. Значит, Бастиан Кейн тоже здесь, сильный широкоплечий Бастиан Кейн, с мощными руками и пронзительными карими глазами… Господи, сколько же ночей она провела без сна, жалея, что не отдалась ему на том острове! Как глупо все получилось!

После освобождения Сигне вырвалась из-под опеки брата и села на первый же английский корабль, направляющийся в Нью-Йорк. Однако там оказалось, что ее дом занят английскими офицерами, которые наотрез отказались его освободить, но обязались платить за аренду. Усталая и обозленная, Сигне прибыла в Филадельфию, где ее тепло принял Ларс Ольсен и его добрая жена. Она провела здесь всего две недели, но в последние дни все чаще и чаще задумывалась о своем будущем.

И Ларс, и Хильде уже не раз весьма прозрачно намекали ей на то, что неплохо бы вновь выйти замуж, но Сигне могла думать только об одном человеке.

А сейчас, оказывается, «Виндрейдер» здесь! Бастиан Кейн бродит где-то рядом, а она даже не подозревает об этом.

– Сигне? – Хильде попыталась вернуть ее на землю. – Что с тобой, Сигне?

– О… – Сигне перестала теребить салфетку и посмотрела на Ларса и Хильде. – Ларс… мы должны завтра же утром взглянуть на твой новый корабль. Не так ли, Хильде?

* * *


Итак, следующим утром, за четыре дня до Рождества, Сигне Торвальд и Хильде Ольсен стояли на палубе «Гурмана», а Ларс увлеченно рассказывал им о достоинствах корабля, показывая мачты и паруса, которые пришлось заменить. Однако Сигне почти не слышала его, с трепетом ожидая появления Бастиана. А если он не захочет ее видеть? Вдруг у него уже есть жена?

Еще раз поправив широкий черный ремень, Бастиан вышел на палубу. Сегодня он собирался совершить сделку с датчанином, будущим владельцем «Гурмана». Но что это? Неужели ему опять мерещится Сигне Торвальд?

Нет, это действительно была она. Разве можно забыть эти пронзительные глаза голубого цвета, льняные волосы… Бастиан на миг остолбенел. Сигне Торвальд здесь, на палубе «Гурмана»?! Между тем Ларс Ольсен церемонно представил ему свою жену и Сигне. Ни от него, ни от Хильде не укрылось странное поведение Бастиана и Сигне. Похоже, они были знакомы…

Бастиан предложил Ольсену показать своей жене весь корабль. Как только супруги удалились, он схватил Сигне за руку и потащил на ют.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Бастиан, с трудом сдерживаясь, чтобы не заключить ее в объятия.

– Я живу у друзей, потому что англичане заняли мой дом. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – А ты? Как ты оказался в Филадельфии?

– Мы везли в Филадельфию Вул-вич. Здесь живет ее отец, у него магазин. Вот мы с Рейдером и везли ее домой, – бессвязно повторял одно и то же Бастиан.

– Да, твоя женщина должна гордиться тобой. – Сигне указала на мачты «Гурмана». – Такая добыча!

– У меня нет женщины, – ответил Бастиан, и ему показалось, что в ее глазах мелькнула радость. Он бы наверняка, очень удивился если бы прочитал мысли Сигне: «О, у тебя есть женщина, Бастиан Кейн!»

Сделка между капитанами завершилась удивительно быстро. К этому моменту как раз подошел Рейдер и несказанно удивился, увидев Сигне Торвальд. Их представили друг другу, причем оба сделали вид, что совершенно не знакомы. Прощаясь, Сигне Торвальд пригласила Бастиана Кейна на ужин к Ольстенам… чтобы отпраздновать сделку.

Запинаясь и краснея, Бастиан принял предложение, а потом долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Он даже не заметил, что за ними наблюдает Рейдер. А тот вдруг вспомнил, что все эти ночи Бастиан проводил в доме Вулричей, ни разу не напивался до бесчувствия и не уходил с какой-нибудь портовой шлюхой. Это было совсем не похоже на Бастиана. А как он смотрел на Сигне Торвальд! Рейдер никогда не думал, что у Бастиана Кейна может быть такой взгляд.

* * *


Бастиан прибыл в дом Ольсенов ровно в семь. Перед этим он принял горячую ванну, тщательно оделся, вот только долго ломал голову над тем, надевать или нет на глаз черную повязку. В конце концов по совету Блайт Бастиан решил оставить ее дома. Оказавшись в гостиной Ольсенов и увидев Сигне, он понял, что старался не напрасно.

Ужин был великолепным, хотя Бастиан больше наслаждался соседством с Сигне, чем изысканными блюдами. После уроков Рейдера и Блайт он вполне уверенно чувствовал себя за столом, ловко орудуя ножом и вилкой.

После ужина, когда время близилось к десяти, Хильде зевнула, прикрываясь ладошкой. Заметив это, Сигне отослала ее и Ларса спать. Супруги удивленно посмотрели на нее, но потом решили, что ей лучше знать, что делать, и, извинившись, ушли к себе.

Сигне расположилась на небольшом диванчике, предложив Бастиану сесть рядом. Он с радостью принял предложение, и между ними тут же завязался непринужденный разговор.

Сигне расспрашивала Бастиана о Рейдере и Блайт, о Франко и обо всех остальных. Он подробно отвечал на все ее вопросы и даже рассказал о стычке с Лонг Беном. Но, Боже, как же ему было трудно сидеть рядом с Сигне и сдержанно беседовать о пустяках, когда… Неужели Рейдеру удавалось так долго находиться возле Блайт и не заваливать ее на спину?!

Бастиан сказал Сигне, что очень рад тому, что она не держит на них зла за похищение. Эти слова сразу напомнили им о вечере на острове, и оба замолчали.

– Я думала о тебе, Бастиан Кейн, – первой нарушила молчание Сигне. – Часто.

– Да?! – Он едва мог говорить из-за внезапно вспыхнувшего желания.

Исходящий от нее аромат кружил ему голову. Сигне сладко пахла розами, мускусом и вином. Признаться, его чуткий нос, столь разборчивый к запахам, редко вдыхал такой упоительный аромат.

– Я почти сожалею о том, что оставила тебя той ночью, – неожиданно призналась Сигне; они посмотрели друг другу в глаза. – Жизнь коротка и тяжела. Нельзя терять прекрасные мгновения любви.

– Я… – Бастиан с трудом сглотнул, – я тоже думал о тебе. Клянусь кровью Моргана, я очень много думал о тебе. – Он робко взял ее за плечи, и Сигне сама прильнула к его груди.

Тогда Бастиан крепко прижал ее к себе. Они начали целоваться, забыв обо всем на свете. Он грубовато ласкал плечи Сигне, мял полные груди. Но Сигне хотелось куда большего, хотелось оказаться с ним в одной постели и позволить его большому телу вытворять с ней все, что угодно.

– Бастиан, мой Бастиан, – простонала она, отрывая от него распухшие губы. – Я хочу тебя.

– Господи, Сигне, я тоже хочу тебя, – пробормотал он, уткнувшись лицом в ее шею.

Сигне взяла голову Бастиана в свои ладони и повернула так, чтобы видеть его глаза.

– Мне двадцать семь лет. Я не так молода, но и не стара. Я пять лет была замужем. Однако Йенс Торвальд не дал мне детей. Не знаю, смогу ли я родить. Но… женись на мне, Бастиан Кейн. Уплывай на «Виндрейдере», куда тебе нужно, и возвращайся ко мне домой, в мою постель, когда сможешь.

В ее голосе звучала надежда и желание. Бастиан вздрогнул. «Жениться на ней?! Жениться!» – застучало у него в висках. Он напрягся, чувствуя, как постепенно исчезает желание, уступая место смятению и страху. Бастиан мягко отстранил ее от себя. Господи, неужели Сигне не понимает? Он пират, разбойник, а она порядочная женщина!

Бастиан посмотрел ей в глаза и увидел в них смятение и боль. Нет, он не в силах вынести это! Бастиан вскочил на ноги, не зная что сказать и как поступить. Он буквально разрывался на части: его тянуло к Сигне, хотелось ее любви, но в то же время ужасала одна только мысль о том, чтобы стать пленником порядочной леди.

– Сигне, – задыхаясь, проговорил Бастиан; однажды он уже сбежал от нее и готовился сделать это опять. – Сигне…

Нет, Бастиан не смог заставить себя сказать ей хоть что-нибудь. Бросившись к двери, он выскочил наружу. Сигне осталась сидеть на диванчике, обливаясь слезами, униженная и по-прежнему бесконечно одинокая. Подумать только, Бастиан Кейн, смелый, отважный пират, позорно сбежал от нее в холодную ночь!

* * *


Бастиан словно ураган носился по холодным ночным улицам, пока не забрался в первую попавшуюся таверну. Он заказал хорошую порцию рома и крепкого темного пива и теперь пил, не замечая ни подмигиваний разудалой девицы, ни призывных прикосновений к своему плечу ее пышной груди. Бастиан думал о Сигне Торвальд. Боже, как он позволил себе попасться на эту удочку! Ведь знал же, к чему это может привести! Стоит только взглянуть на Рейдера!

«Да, вот именно, посмотри на Рейдера, – сказал ему внутренний голос. – Рейдер доволен, счастлив и сейчас, наверное, занимается любовью со своей женой, в то время как я, Бастиан Кейн, свободный от семейных уз, сижу в одиночестве в таверне и напиваюсь до бесчувствия. Да, у Рейдера есть жена, он с ней постоянно спит, и, более того, ему есть с кем поделиться своими мыслями, есть с кем поговорить, посмеяться». Бастиан не раз видел, какими нежными, понимающими взглядами обменивались между собой Блайт и Рейдер. Внезапно перед ним вновь явственно возник образ Сигне Торвальд. Бастиан вдруг понял, что постоянно думает о ней так, как Рейдер думает о своей Вул-вич!

О Боже! Ведь они с Сигне тоже давно обменивались понятными только им взглядами. Бастиану очень хотелось иметь женщину, с которой он мог бы поговорить, поделиться своими мыслями. Сигне наверняка сумела бы его понять, понять душу моряка.

«Плыви на "Виндрейдере"», – сказала она, готовая ждать его дома, отдать ему всю себя без остатка. А что же он, Бастиан Кейн? Что он за подлый, трусливый негодяй! Впрочем, можно сколько угодно бичевать себя, сидя в заплеванной дешевой таверне, а Сигне будет по-прежнему лежать в холодной постели. Внезапно Бастиан понял, что ему нужно нечто большее, чем его пресловутая свобода.

Он вскочил и быстро направился к выходу. Бастиан еще мог передвигать ноги, но был уже достаточно пьян, чтобы осознать: его решение немедленно увидеть Сигне может показаться окружающим весьма скандальным. Морозный декабрьский воздух немного освежил Бастиана, и ему удалось вспомнить дорогу к дому Ларса Ольсена.

Его громкий стук и вопли могли бы поднять из могил мертвецов. На шум вскоре выбежали Ларс и Хильде. Насмерть перепуганная служанка предпочла дать возможность хозяину самому разобраться с незваным гостем. Едва открылась дверь, в нее ввалился Бастиан, требуя немедленно позвать ему Сигне.

Ларс попытался выпроводить его из дома, но тут раздался пронзительный крик Сигне. Бастиан поднял голову и увидел, что она стоит на лестнице в одной ночной рубашке.

– Что ты хочешь? – спросила Сигне, глядя на него покрасневшими глазами.

Бастиан сразу догадался, что она плакала, плакала из-за него.

– Через два года мне стукнет сорок, – заявил он, уповая на то, что для нее это не имеет значения. – Я весь покрыт шрамами.

– И?..

Бастиану показалось, что в ее голосе прозвучала надежда.

– И я хочу тебя, Сигне Торвальд. – Стряхнув руку Ларса Ольсена, он подошел к Сигне. – Если, конечно, ты не прогонишь меня.

Повисло напряженное молчание. Служанка быстро закрыла входную дверь и шмыгнула в свою комнату.

– Все в порядке, Ларс, Хильде, – заверила Сигне, не отводя взгляда от Бастиана. – Ложитесь спать. Нам с мистером Кейном еще нужно поговорить.

Однако Ольсены не сдвинулись с места.

– Что ты сказал? – спросила Сигне, и ее сердце тревожно забилось.

– Выходи за меня замуж. Стань моей женщиной, моей… – он сглотнул, – женой.

– Ты серьезно? – прошептала она; это был одновременно и вопрос, и мольба.

Бастиану вдруг показалось, что он может ее потерять.

– Выходи за меня замуж, Сигне! – искренне вырвалось у него.

– Да, – прошептала она. – Я выйду за тебя замуж. О да, выйду!

Бастиан порывисто прижал к себе Сигне, а она обвила руками его шею. Тогда он оторвал ее от пола и закружил так, что ночная рубашка задралась вверх, обнажая ноги Сигне. Бастиан торопливо поставил Сигне, поправил рубашку, и они снова поцеловались. Ольсены пораженно смотрели на них.

– Сигне… – начала было Хильде, но муж закрыл ей ладонью рот и повел за собой наверх.

Сигне и Бастиан остались совсем одни. Оба так распалились от страсти, что, казалось, еще немного, и Бастиан прямо здесь овладеет ею, а Сигне с готовностью отдастся ему. Бастиан опомнился первым.

– Я знаю, ты порядочная женщина, и не хочу опозорить тебя перед твоей родней и овладеть тобой перед свадьбой.

– Теперь я уже никогда не откажу тебе, Бастиан Кейн.

Однако храбрый, отважный пират отступил назад и произнес:

– Я тебя подожду до завтра. Завтра устроим свадьбу.

На глаза Сигне навернулись слезы.

– Прекрасно, мой дорогой. Но сегодня ты не должен оставлять меня одну. Подожди.

Она побежала куда-то наверх и быстро вернулась с большим одеялом в руках, затем повела Бастиана в гостиную, где они оба уютно устроились на диванчике, и принялись обсуждать свои планы на будущее. Утром Ларс и Хильде здесь их и нашли, мирно спящих в объятиях друг друга.

* * *


В действительности свадьба состоялась только через два дня. И Хильде, и Блайт считали, что нужно подготовиться к такому событию и как следует отпраздновать его. Бастиану и Сигне пришлось терпеливо дожидаться того момента, когда они смогут наконец произнести свои клятвы в уютной гостиной дома Ольсенов. Вот этот день настал. После произнесения клятв все перебрались в огромный особняк Вулричей, где Франко устроил настоящий пир, разумеется, со свадебным тортом.

Глядя на счастливых новобрачных, Рейдер и Блайт удивлялись сами себе: как же они не заметили, что Бастиан и Сигне давно неравнодушны друг к другу?!

Когда новобрачные отправились на ночь в дом Ольсенов, Рейдер обнял Блайт и тихо прошептал:

– Это произошло потому, что мы были слишком заняты друг другом.

Блайт потерлась щекой о его грудь.

– Давай сейчас тоже займемся друг другом. Рейдер со смехом подхватил ее на руки и понес в спальню.

* * *


Чета Ольсенов с благодарностью приняла приглашение Рейдера и Блайт переночевать у них в особняке, чтобы предоставить свой дом в полное распоряжение новобрачных.

Оставшись одни в доме, где им предстояло провести брачную ночь, Сигне и Бастиан молча поднялись по лестнице в спальню. Там Бастиан подбросил в камин поленьев, а Сигне начала распускать свои великолепные волосы. Он как зачарованный следил за ее движениями. Да, не часто ему приходилось видеть, как женщина расчесывает волосы, а уж тем более жена. Бастиан вдруг подумал о том, что ничего не знает о порядочных женщинах, даже не представляет, каковы они в постели. Правда, однажды Сигне уже была близка к тому, чтобы отдаться ему. А вдруг что-то изменилось и теперь она ужаснется тому, что он захочет с ней сделать?

Бастиан налил в бокалы вино, специально оставленное Ларсом на ночном столике, один отнес Сигне, затем опустился перед ней на одно колено, взял в руки прядь ее блестящих волос и зарылся в них лицом, вдыхая неповторимый аромат. Сигне повернулась к нему; ее корсаж бы полураспущен, розовые губки призывно трепетали.

Бастиан заключил Сигне в объятия и поцеловал, сначала нежно, едва касаясь губами ее губ, потом его язык властно проник внутрь. Сигне со стоном ответила ему. Тогда Бастиан, дрожа от желания словно подросток, принялся торопливо раздевать ее, с наслаждением прикасаясь к нежному упругому телу. Вскоре великолепное шелковое свадебное платье оказалось на полу, и Сигне осталась в одной прозрачной нижней рубашке.

«Боже, какая же она красивая и женственная», – подумал Бастиан. Он поднял Сигне на руки, осторожно, словно драгоценную вазу, отнес на кровать и положил на прохладные свежие простыни, затем начал раздеваться сам. Бастиан почувствовал, как ее взгляд задержался на огромном ужасном шраме, перечеркнувшем его бок. А если она найдет его тело отталкивающе безобразным? Стараясь не думать об этом, Бастиан сел на край кровати, стаскивая сапоги. Сигне придвинулась к нему и начала нежно гладить шрамы от старых ран, затем, обхватив его руками, прижалась к спине Бастиана полной нежной грудью. Вслед за этим она принялась легонько покусывать его плечи, оставляя едва заметные следы на коже. Повернувшись, Бастиан обнаружил Сигне совершенно обнаженной; ее голубые глаза подернулись дымкой желания. Да, перед ним была отнюдь не девственница, трепещущая в первую брачную ночь, а настоящая женщина, желающая удовлетворения в объятиях мужчины. Бастиан не стал раздеваться дальше, а сразу подмял Сигне под себя.

Он жадно целовал ее губы, ласкал грудь, сжимал тонкую талию, гладил упругие бедра. Сигне извивалась под ним и, постанывая, требовала еще и еще, потом, схватив его руку, поднесла ее к своему сокровенному месту.

«Господи, он просто великолепен, – думала она. – Такой большой, горячий и сильный». Сигне неистово гладила плечи, спину Бастиана, хватала за упругие ягодицы. Она нетерпеливо расстегнула бриджи, высвободив его огромную возбужденную плоть, и вся задрожала от желания ощутить ее внутри себя.

Бастиан тут же откликнулся на этот безмолвный призыв. Ахнув от избытка чувств, Сигне выгнулась ему навстречу. Он на секунду замер, затем начал ритмично двигаться внутри нее, вызывая у Сигне стоны наслаждения. Она отвечала ему со всем жаром своей нерастраченной страсти, и вскоре они вместе достигли вершины наслаждения.

Потом новобрачные еще долго лежали в объятиях друг друга. Бастиан никогда не отличался особым красноречием, но сейчас ему захотелось поговорить о своих чувствах.

– Я знал, что именно так все и произойдет. Это было просто восхитительно.

Сигне с любовью посмотрела на мужа.

– Думаю, я тоже это знала, Себастьян. Я тебя люблю. Я решила это в день своего выкупа и не могла уехать без твоего поцелуя.

– Что значит «решила»?

– Увидев тебя, я решила полюбить снова, полюбить тебя, – пожала она плечами. – Ты такой сильный, такой мужественный…

– А если бы ты меня больше никогда не увидела? – нахмурился Бастиан.

– Я все равно любила бы тебя, где бы ты ни был. Когда любишь, Себастьян Кейн, совершенно не важно, где ты находишься. Вот ты будешь плавать, а я буду любить тебя и ждать.

Сигне с обожанием улыбнулась, и он поцеловал ее пухлые губы. Некоторое время они молча лежали рядом, пока тишину не нарушил голос Бастиана.

– Ты собираешься теперь называть меня Себастьяном?

– Это же твое полное имя, – сонно пробормотала она.

– Тебе не кажется, что оно звучит как-то слишком нежно? – поморщился Бастиан.

Взгляд Сигне заскользил по его крепкой мускулистой фигуре.

– Мужчину, который умеет доставить женщине такое удовольствие, не должны волновать подобные вещи.

Она подтвердила свои слова страстным поцелуем.




ГЛАВА 26


Рейдер и Блайт праздновали свое первое семейное Рождество. После все разошлись; в гостиной остались только Вилли, Ричард, Оззи и Франко.

– Мы тут подумали и решили… – заговорил Вилли от имени присутствующих пиратов.

Признаться, они уже не первые подходили к Рейдеру. На многих парней сильно повлияла неожиданная женитьба Бастиана. Это явилось ударом и для самого Рейдера, поскольку сразу встал вопрос об их дальнейшем партнерстве. Уже на следующий день после свадьбы к нему пришел Стенли и попросил вычеркнуть его из списков пиратов, так как он решил остаться на берегу и плотничать. Этим же утром, но чуть позже, с подобной просьбой к Рейдеру обратились Альфонс и Харри: один из них собирался открыть ателье, а другой – парикмахерскую.

– Я могу стать дворецким мисс Блайт, – заявил Вилли. – Старик, которого она держит, даже не помнит своего имени. Ричард будет помогать мистеру Уолтеру Вулричу в магазине; ему понравилось заниматься торговлей. – Он оглянулся на Ричарда, и тот согласно закивал головой. – А Франко вполне счастлив на такой огромной кухне. – Француз при этом важно кивнул. – Вилли повернулся к самому сильному члену команды «Виндрейдера». – Что касается Оззи, то он собирается возить фургоны с товаром для мистера Уолтера. Он отлично справляется с мулами. Думаю, ему это нравится. А когда ты, Рейдер, уйдешь в море, Оззи будет охранять нашу Вул-вич. Ты должен освободить нас от присяги.

Рейдер внимательно посмотрел на каждого из своих парней, прекрасно понимая, чего стоило им подобное заявление. За годы плаваний они сроднились так, будто были рождены одной матерью.

– Надеюсь, вы все хорошо обдумали? Тогда желаю вам удачи в новой жизни. Я рад, что вы решили остаться… поблизости. – Рейдер пожал всем руки, а когда все вышли, мрачно уставился в окно.

Блайт молча встала рядом, не касаясь мужа. Она прекрасно понимала его состояние, но в данную минуту ничем не могла помочь ему. Это нужно было пережить. С первой же ночи в этом доме никто из них больше не заговаривал о будущем, хотя каждый знал: рано или поздно вопрос о том, как им жить дальше, непременно потребует обсуждения. Впрочем, Блайт надеялась, что время само все расставит по своим местам. Она видела, как Рейдер постепенно менял отношение к так называемым респектабельным людям. Этому во многом способствовало то, что он чувствовал себя относительно свободно в ее необычной семье и с удовольствием занимался делами компании, связанными как с сушей, так и с морем.

– Все меняется, Блайт, – наконец заговорил Рейдер.

– Да, все меняется, – подтвердила она.

– Вот только не знаю, куда все это ведет и чем это закончится. Каждое утро я просыпаюсь и, затаив дыхание, осматриваюсь вокруг, уверенный в том, что ты ушла от меня навсегда, и я опять в тюрьме, в Алжире, а мне все это лишь снится.

– Я здесь, и всегда буду с тобой. – Блайт прикоснулась к нему, и Рейдер повернулся к ней Лицом.

– Нет, это не может продолжаться вечно, – возразил он.

– Но я же существую, вот я, – она порывисто прижала к своей груди его руку. – Послушай, как бьется мое сердце. Мы живем, мы любим друг друга.

– Ты ничего не понимаешь… У меня и раньше в жизни было довольно много хорошего, но все это быстро заканчивалось. Это моя…

– Судьба, – с жаром продолжила Блайт, отпуская его руку. – Проклятие! Меня тошнит от твоих причитаний. Судьба! Да где ты ее видел?! Покажи мне ее! Докажи, что она существует! Существует только выбор – тот, который делаем мы, или тот, который кто-то делает за нас!

– По-твоему, все имеет свое объяснение, не так ли? Все зависит от выбора. Тогда скажи, почему мы не погибли во время шторма? Почему отхватили богатую добычу? Неужели это было решение капитана «Гурмана» или мое?

– Шторм – это ветер и вода. «Виндрейдер» – отличный корабль, а ты опытный капитан, поэтому мы победили шторм! «Гурман», между прочим, тоже попал в шторм, но неумелые действия его команды привели к тому, что он получил серьезные повреждения и отстал от своих кораблей.

– А почему появился Лонг Бен?

– Ты же сам говорил, что он будет преследовать тебя!

– Но он напал на нас так близко от гавани, – не унимался Рейдер. – А французы подоспели так вовремя.

– Ты забыл спустить американский флаг, помнишь? Капитан Эллемон рассказал мне, что им надоело сидеть на одном месте, и они решили немного поразмяться. Увидев наш флаг, французы приняли нас за колонистов. У них есть приказ охранять все американские корабли, поэтому они решили, пойми, сами решили, помочь нам, – почти прокричала Блайт. – Все имеет свои причины, Гидеон Прескотт!

– А у тебя на все есть объяснение, да?! – загремел он, чувствуя, что она загнала его в угол своей железной логикой.

В глазах Блайт закипали жгучие слезы.

– Я не утверждаю, будто знаю все на свете. Некоторые вещи я тоже совершенно не могу объяснить: например, почему ты меня полюбил. Кроме того, иногда происходят настоящие чудеса: ну, вот чем объяснить внезапное исцеление Наны?

– Нана? – фыркнул Рейдер. – Это было…

Он хотел сказать «вовсе не чудо», но решил не причинять Блайт боль тем, что бабушка использовала ее, прикидываясь больной и неподвижной. Она просто обманывала Блайт, а та даже не подозревала об этом!

Внезапно Рейдера осенило. Возможно, кто-то точно также использовал, обманывая, и его, а он все сваливал на судьбу?! Ему вдруг показалось, будто земля уходит из-под ног. О Боже! Все рушилось…

Выбежав в холл, Рейдер схватил накидку и выскочил из дома, а потом долго бродил по холодным зимним улицам, пытаясь во всем разобраться.

Предпочтения его отца, предательство Норалин – Боже, как же он раньше не замечал всего этого? Отец никогда не любил его так, как других сыновей! Потом последовало предательство любимой женщины, потом Бастиану потребовался штурман… Это же целая цепь решений, которые за него принимали другие! А он проклинал судьбу, принимая все происходящее с ним за неизбежность! Его просто обманывали, предавали, использовали, а он считал это своей судьбой!

А если Блайт права? Если всему, на самом деле, есть объяснение? Значит, нужно все взять в свои руки, не полагаясь на такие капризные и изменчивые вещи, как судьба и удача.

С каждым шагом Рейдер обретал веру в себя, освобождаясь от слепой веры в судьбу, и знал, кого за это следует благодарить.

* * *


Блайт слышала, как с грохотом захлопнулась входная дверь. Рейдер ушел. Если он не вернется, во всем будет виновата только она. Блайт устало опустилась на диван. Зачем она затеяла этот спор? Зачем вела себя как самая сварливая женщина на свете?! Нет, как придирчивая жена. Неужели произошло то, чего так опасался Рейдер, и она превратилась в навязчивую, требовательную, эгоистичную особу?

Но разве эгоистично хотеть прожить всю жизнь с любимым человеком? Желать ему счастья? Мечтать делить с ним и радость, и горе?

Неожиданно Блайт услышала какой-то шорох и обнаружила, что неподалеку стоит Нана и смотрит на нее своими серыми проницательными глазами.

– Этот Вилли, которого твой муж сделал нашим новым дворецким, говорит, что Гидеон Прескотт – пират.

– Он был им, – вздохнула Блайт, даже не надеясь, что бабушка ее поймет. – Полагаю, сейчас Рейдер и сам не знает, кто он.

Неожиданно она поняла, что в этом-то и заключается вся причина: Гидеон Прескотт, действительно, не знает, кто же он теперь и кем хочет быть!

Нана села рядом, взяла Блайт за руку. Та внутренне сжалась, ожидая привычных нравоучений, но ее удивил проникновенный тон бабушки.

– В своей жизни я совершила много ошибок, Блайт. Если бы я начала все заново, то не стала бы пытаться переделывать людей, особенно тех, кого люблю. – Она подняла на Блайт усталые серые глаза и погладила ее по щеке морщинистой рукой. – Человек – это то, что он внутри. Мужчины, да и женщины тоже, не сделаны из металла или из глины; их нельзя переделать по своему усмотрению. Я же пыталась переделать Уолтера и едва не погубила его. – Глаза Наны наполнились слезами. Блайт впервые видела бабушку в таком состоянии. – Твой мужчина – то, что он есть. Все, что ты можешь сделать, – это просто любить его.

* * *


Когда сгустились сумерки, Блайт вместе с Наной, миссис Дорнли, Ричардом и Вилли собрались в гостиной для легкого ужина. В этот момент в дом ворвался Рейдер и с ходу завопил:

– Вон! Выйдите все вон и закройте за собой дверь! Но не ты! – заявил он, хватая Блайт за руку.

– Рейдер, – отпрянула она. – Рейдер, пожалуйста…

– Ты права, черт возьми! Ты победила! – продолжал наступать Рейдер, пока Блайт не уперлась в край стола, оказавшись зажатой между двух стульев. – Нет проклятой судьбы! Ты права! – восклицал он, нависая над ней. – Меня предавали, заставляли, использовали и обманывали! Но я приспособился к этому! Я мог бы быть богаче в десятки раз, если бы так не кормил свою команду и если бы не возил с собой Бастиана, спасая его от виселицы!

Блайт изумленно смотрела на мужа. Она видела его таким только на палубе «Виндрейдера», когда он еще был капитаном пиратов.

Между тем Рейдер усадил Блайт на стол и продолжал говорить, наклоняясь вперед, вынуждая ее опрокидываться на спину.

– И что же мы теперь будем делать с тем фактом, что я настоящий пират, Блайт Вулрич?! Мне нравится брать на абордаж корабли, нравится рукопашный бой, нравится, когда кровь бешено стучит у меня в висках в ожидании сражения, нравится побеждать! Что же со всем этим делать, Вул-вич?!

Рейдер совсем пригвоздил Блайт к столу, навалившись на нее всем телом.

– Не можешь ответить, Вул-вич? – спросил он, приподнимая ее голову и всматриваясь в глаза.

Блайт вдруг почувствовала доселе неиспытанное возбуждение. Она обвила руками шею Рейдера, притягивая его к себе.

– Генри Морган насиловал своих женщин сразу после обеда, – задыхаясь, проговорил он, жадно и властно целуя Блайт в губы. – Прямо посреди стола, среди тарелок, объедков, в окружении орущих пиратов, – хрипло шептал Рейдер ей в ухо. – Бастиан считал его настоящим принцем. Да, у Генри Моргана был характер. Но во многих случаях он вел себя как свинья.

Схватив Блайт на руки, Рейдер потащил ее к выходу. Он открыл ногой дверь и был неприятно удивлен, услышав, как она ударилась о чьи-то головы.

– Ты в своем уме? Что ты делаешь?! – воскликнула Блайт.

– Я предпочитаю насиловать тебя наедине, Вул-вич. – Рейдер легко взбежал по ступенькам наверх, держа Блайт словно пушинку. – Раздевайся, Вул-вич, – приказал он, когда они оказались в спальне, и сам принялся сбрасывать с себя одежду.

– Нет. Если ты собираешься насиловать меня, о, Гроза Семи Морей, ты должен раздеть меня сам!

Рейдер засмеялся, принимая вызов. В считанные секунды ее платье затрещало по швам, и Блайт осталась в одних чулках. Она бросилась бежать, но он поймал ее за руку.

– Сдавайся или готовься к смерти, Вул-вич, – с плотоядной улыбкой предъявил Рейдер настоящий пиратский ультиматум.

– А если я буду сражаться?! – тряхнула головой Блайт.

– Конец будет тот же, леди. Он бросил ее на кровать и накрыл своим телом. Блайт просто изнывала от страсти.

– Тогда насилуй же меня, капитан, пожалуйста!

Рейдер вошел в нее мощным толчком. Блайт стонала и извивалась под ним, от избытка чувств впивалась ногтями в его спину. Их сплетенные тела бились в судорогах страсти до тех пор, пока они наконец не достигли желаемого удовлетворения.

– Господи, что же делать с ненасытным пиратом внутри меня, Вул-вич? – чуть погодя пробормотал Рейдер.

– Опять? Уже? – изумилась Блайт, приподнимаясь на локте.

Рейдер со смехом опрокинул ее на подушки.

– Я имею в виду вовсе не этот голод. Я слишком долго был морским разбойником, – вполне серьезно проговорил он и очень удивился, увидев улыбку на губах Блайт.

Да, Рейдер – настоящий пират, но и джентльмен настолько, чтобы не овладеть ею прямо на обеденном столе. И ей нравится в нем и то, и другое.

– Что ж, иногда тебе нужно становиться пиратом, – сказала Блайт, касаясь его мужского достоинства. – Ты можешь утолять свой голод когда захочешь.




ГЛАВА 27


– Они перевезли груз вчера, мистер Карсон, перед Рождеством.

Дикки сжался, ожидая взрыва гнева. Невилл Карсон тяжело поднялся с кресла и двинулся к перепуганному служащему. Для не имеющего семьи Невилла Рождество было самым обычным днем. Весь праздник он проработал у себя в кабинете, сетуя на то, что сегодня закрыты все банки и конторы.

– Тогда почему я не узнал об этом вчера или позавчера? За что, черт возьми, я плачу тебе деньги? – Невилл сгреб Дикки за грудки и потряс.

– Никто не думал, что они перевезут груз накануне Рождества. Все было сделано очень быстро: сами разгрузили и погрузили, никого не нанимали, – принялся сбивчиво объяснять Дикки. – Склад находится совсем близко. Часть груза еще в фургонах, поэтому будет проще…

– Да! – воскликнул Карсон, отпуская помощника; сузив глаза, он что-то обдумывал. – Немедленно зови парней!

– Но сейчас Рожде… – Дикки осекся под яростным взглядом Карсона.

– Тем лучше. Все празднуют, никто ничего не увидит.

* * *


– Рейдер?! – Клайв словно ураган ворвался в дом Вулричей. Все как раз завтракали в столовой. – Рейдер, где ты?

Рейдер и Вилли поспешили на крики.

– Пожар! – выдохнул Клайв. – Горит «Гурман». Я уже сообщил Бастиану. Быстрее!

Вскоре Рейдер, Ричард, Вилли и Оззи уже вовсю неслись к докам.

Действительно, из полубака «Гурмана» вырывались черные клубы дыма. Прикрывая рот и нос мокрым носовым платком, Рейдер первым поднялся на горящий корабль.

– Бастиан здесь, капитан! – тут же отозвался Дин, услышав его характерный кашель. – «Тигр» и «Антуанетта» прислали людей и дали насосы.

Рейдер попытался пройти к Бастиану, но дым ел глаза и двигаться приходилось на ощупь, ориентируясь на голос партнера.

Положение складывалось очень серьезное. Огонь из носовой надстройки в любую минуту мог перекинуться дальше. Поэтому Рейдер приказал принести топоры, чтобы рубить верхнюю палубу.

Блайт пробиралась сквозь толпу народа, стараясь не вслушиваться в рассуждения зевак о том, сколько моряков унесет с собой пожар. Добравшись наконец до пристани, она начала напряженно всматриваться в объятый клубами дыма корабль. Вскоре показался Бастиан и еще несколько матросов. Кашляя и с трудом переводя дыхание, Бастиан сообщил ей, что с Рейдером все в порядке и что он борется с огнем как настоящий дьявол. Она напоила всех водой, а когда подоспела Сигне, Блайт передала Бастиана на ее попечение.

Пожар бушевал почти все утро. Рейдер дважды выходил на пристань глотнуть свежего воздуха и немного отдохнуть. К полудню огонь наконец удалось потушить. Капитан Эллемон послал на «Гурман» французских моряков, чтобы они как следует отмыли корабль.

Блайт тут же наняла фургон, и вся команда «Виндрейдера» отправилась отдыхать на склад Вулричей. Измазанные сажей, усталые, моряки расположились прямо на полу. Из разговоров выяснилось, что вахтенный на «Виндрейдере» почувствовал запах дыма и начал немедленно осматривать судно, однако не обнаружил ничего подозрительного. К этому времени проснулись остальные моряки и тоже принялись обшаривать «Виндрейдер». Вскоре все заметили дым на «Гурмане». Вот тут-то и забили тревогу.

– А где же вахтенный с «Гурмана»? – спросил Бастиан. – Кого назначили туда? – он строго посмотрел на Дина.

Оказалось, вахту на «Гурмане» нес Коллин, которого, кстати, нигде не было видно.

Рейдер, Бастиан и еще несколько пиратов ушли совещаться в кабинет; к ним также присоединились Блайт и Сигне. По словам Стенли, пожар нанес кораблю значительный ущерб, поэтому теперь его вряд ли удастся продать Ларсу Ольсену. Это стало огромным ударом для всех; Рейдер и Бастиан рассчитывали на эти деньги, чтобы разделить их между членами команды.

– Проклятое невезение! – в сердцах проговорил Бастиан.

– Причем здесь невезение? Это все пожар, – поправила его Блайт, искоса взглянув на Рейдера. – Как он мог возникнуть?

– Даже не знаю, – пожал плечами Бастиан. – Уж где-где, но в носовой части корабля?! Просто невероятно! Может, кто-то курил там? Не понимаю, почему Коллин ничего не заметил.

В это время к ним подошел Уолтер, и они принялись перебирать все возможные причины возникновения пожара: перевернутый фонарь, ламповое масло, ром, курение в запрещенных местах. Однако ничто не могло объяснить истинную причину огня. В конце концов все начали склоняться к тому, что это просто случайность.

Они пребывали в этом заблуждении, пока Каррик не привел на склад капитана Андре Эллемона. Галантный француз поздоровался со всеми совершенно серьезно и протянул Рейдеру длинный нож с костяной рукояткой.

– Мы нашли тело. Там было это.

– Молодой, небольшого роста? – вскинулся Бастиан.

– Да.

– Коллин… – Рейдер, побледнев, взглянул на Блайт. – Значит, кто-то специально устроил пожар, и для этого пришлось убить Коллина.

– Но кто и почему? – недоумевал Бастиан. – Зачем нужно было поджигать пустой корабль?

– Месть, – медленно проговорила Блайт, беря Рейдера за руку. – Существует только один человек, способный на подобное. Это Невилл Карсон. Именно из-за него у нас и раньше исчезали фургоны с товаром, «терялись» корабли именно с нашим грузом. Это вовсе не случайность. Невилл Карсон всегда стремился прибрать к рукам нашу компанию, а когда я отказалась выйти за него замуж, поклялся отомстить мне. Это он, я точно знаю!

Перед мысленным взором Рейдера тут же возникла та сцена на таможне, когда разгневанный Карсон пытался сделать все, чтобы власти конфисковали их груз, а самих посадили в тюрьму. Да, своим появлением в городе они наверняка помешали этому негодяю вершить темные дела, помешали ему завладеть компанией Вулричей.

– Как только все отдохнут, мы прочешем гавань и прилегающие улицы, – повернулся к Бастиану Рейдер. – Если это действительно Карсон, то вряд ли он рискнул бы сам поджигать судно, разумеется, кого-то нанял. Мы должны найти следы, ведущие к нему, прежде чем…

– Прежде чем Карсон попытается сделать что-то еще? – закончила за него Блайт. – Склад с оружием! Карсон не упустит такую возможность.

Бастиан, прихватив четверых парней, бросился к складу. Рейдер же поддался настойчивым уговорам Блайт и согласился поехать домой поесть и переодеться, но не успел он выйти из кабинета, как туда ворвался Бастиан и, задыхаясь, сообщил:

– Пушки и порох… исчезли! Украдены прямо у нас из-под носа! Склад пустой!

– Как? Когда? – не поверил своим ушам Рейдер.

– Наверное, тогда, когда мы тушили пожар, а вся Филадельфия глазела на нас, ничего не замечая вокруг. – Бастиан прижал к себе Сигне. – Тех, кто охранял склад, тоже нигде нет. Боже мой, кругом было столько людей! – Бастиан вдруг внимательно посмотрел на Рейдера, словно что-то припоминая. – Точно, это Карсон. Я почувствовал запах лука. Клянусь, на оружейном складе пахло луком!

– Проклятие! – взорвался Рейдер. – Пожар понадобился, чтобы отвлечь нас! – Теперь он понял, насколько хитер и опасен этот Карсон. – Невилл Карсон устроил этот проклятый пожар, чтобы спокойно увезти наш груз! Поджег, убийство, грабеж – такого можно было ожидать только от Лонг Бена и его шавок. Но торговец?! А может, на самом деле Карсон – настоящий пират?!

Рейдер посмотрел на Блайт. Господи, как же трудно ей приходилось все это время. Совершенно одна, неопытная и беззащитная, она должна была противостоять этому хищнику. Вряд ли Блайт удалось бы долго продержаться. Карсон, непременно, сломил бы ее, погубил. В глазах Рейдера появился яростный огонь. Он должен отомстить, защитить свою Вул-вич!

– Порой нет никакой разницы между морскими и сухопутными пиратами, – заметил Рейдер. – Везде есть свои «акулы». Думаю, торговая и фрахтовая компания Вулричей нуждается в том, чтобы ей силой расчистили место на рынке.

* * *


Вечером, надев на глаз черную повязку, Бастиан с несколькими своими дружками обошел почти все таверны, пытаясь собрать нужные сведения. Тугой кошелек развязал многие языки, и ему наконец указали на двух парней.

– Вон те, в углу. Их всегда нанимают для всяких делишек.

Бастиан подошел к столику, за которым сидели Раньон и Спарс. Их лица показались ему знакомыми, да и друзья, судя по всему, узнали его.

– Вы?! – вскричал Бастиан и повернулся к товарищам. – Посмотрите-ка, кого я нашел! Тащите их на улицу!

В темном переулке насмерть перепуганные Раньон и Спарс быстро выложили все: кто, куда и зачем увез пушки и бочки с порохом. Сами же они только помогали грузить фургоны.

* * *


– Ты останешься здесь, Блайт, – приказал Рейдер, вкладывая кинжал в ножны, затем еще раз проверил револьверы.

Блайт с решительным видом встала в дверях.

– Не смей мною командовать! Я умею скакать на лошади не хуже любого мужчины, а возможно, даже лучше, чем твои моряки. Я умею стрелять из револьвера…

– Нет, черт побери! Ты останешься здесь, как подобает хорошей жене, и… – Рейдер привлек ее к себе и приник к губам долгим страстным поцелуем, – … подождешь меня, – хрипло закончил он.

Распаленная поцелуем, Блайт безропотно наблюдала за сборами Рейдера. Наконец он быстро чмокнул ее в щеку, как и подобает хорошему мужу, и удалился.

– Это низко с твоей стороны, Рейдер Прескотт, – проворчала Блайт. – Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я тебя послушаюсь!

Она принялась яростно рыться в своих вещах в поисках кожаной юбки-брюк, жилетки и сапог.

* * *


Команда «Виндрейдера» в полном составе собралась на складе. Согласно пиратской традиции, каждый сам выбрал себе оружие и, по возможности, лошадь. Все явились вооруженными до зубов, но многим предстояло ехать верхом на мулах из-за нехватки лошадей.

Расхаживая среди своих людей, Рейдер негромко рассказывал, что им предстоит сделать.

– Пушки и остальное снаряжение находятся в фургонах, которые держат путь на север, к лагерю англичан. Карсон опережает нас на несколько часов, но они слишком перегружены, чтобы двигаться быстро. – Послышался оживленный гул, и Рейдер поднял руку, требуя тишины. – Насколько нам известно, в каждом фургоне едет кучер и охранник. Обоз также охраняется спереди, сзади и по обеим сторонам. Наверняка они будут избегать главных дорог, стараясь двигаться по проселочным или по бездорожью. Нам следует вести себя тихо, зря не стрелять, чтобы шальная пуля случайно не угодила в повозку с пороховыми бочками.

Все понимающе закивали, горя желанием поскорее взяться за дело. Никто даже не заметил Блайт, которая притаилась в темноте, закутавшись в старое черное пальто отца. Она просто не верила своим ушам. Подумать только, пираты во главе с Рейдером собрались в погоню! Они никогда не сражались на суше, но безоговорочно доверились своему капитану и теперь, вполголоса затянув старую пиратскую песню, оседлали лошадей и мулов.

Как только все ускакали прочь, Блайт бросилась к взятой ею напрокат лошади. Пытаясь взобраться в седло, она неожиданно столкнулась с каким-то человеком, который тоже пытался это сделать, но с другой стороны.

– Эй! – проворчал рассерженный Ричард. – Как можно… – Прямо перед собой он увидел пару золотистых глаз. – М-мисс Блайт?! Вы не можете ехать!

– Еще как могу, – огрызнулась она. – А теперь подсади-ка меня на лошадь, да держи язык за зубами. – Ричард нерешительно мялся, и ей пришлось прибегнуть к угрозам. – Иначе я каждую ночь буду запирать Лиззи на ключ!

В конечном итоге они оба уселись на одну лошадь и поскакали на север.

* * *


Преследование на суше значительно отличается от морской погони. Поначалу пиратам казалось просто невозможным провести прямую линию между двумя точками: мешали деревья, дома, холмы, изгороди. Однако, с другой стороны, всегда можно было спросить у людей дорогу, а на земле четко отпечатывались следы колес фургона, которые безошибочно указывали путь. Самым сложным для пиратов стала верховая езда. Не привыкшие к седокам, мулы вели себя весьма строптиво. Пираты чертыхались, проклиная все на свете. Наконец после двухчасовой езды было решено сделать небольшой привал и напоить животных. От усталости люди едва могли стоять на ногах.

Натянув шляпу по самые глаза и скрючившись за спиной Ричарда, Блайт с тревогой наблюдала за командой «Виндрейдера». «Интересно, смогут ли они сражаться, догнав Невилла Карсона», – размышляла она. Похоже, Рейдера это тоже беспокоило, поскольку он с озабоченным видом прохаживался среди своих людей и животных.

– Ты должен что-то придумать, – обратился к нему Бастиан.

– Я?! – возмутился Рейдер. – Что, черт возьми, я должен сделать?

Сплюнув, Бастиан вызывающе вздернул подбородок и с надеждой проговорил:

– Ну, эти мулы все женского пола, так ведь? Рейдер обвел изумленными глазами остальных, прочитав на их лицах такую же надежду. Тогда он подошел к первой попавшейся упрямице, что-то прошептал ей на ухо, потрепал по холке и направился к следующему животному. Так он обошел всех мулов. Пираты, словно дети, наблюдали за своим капитаном широко открытыми глазами, пересмеиваясь и перешептываясь друг с другом. Да, мол, их Рейдер знает в этом толк!

Закончив спектакль, Рейдер произнес:

– У меня тоже болит задница. Но за все это ответит Невилл Карсон. Поехали!

С этими словами он вскочил в седло; всем остальным ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Пираты скакали все утро, останавливаясь только для того, чтобы уточнить направление. Мулы старались изо всех сил и, казалось, после уговоров Рейдера лучше слушались своих седоков. Часа через три они достигли холмистой, покрытой лесом местности. Выслав вперед разведчиков, Рейдер всех остальных разделил на две колонны. Спешившись, дальше все молча продвигались среди деревьев.

Шарки оказался впереди всех. Он бесшумно перебегал от одного дерева к другому, прислушиваясь к каждому шороху. Внезапно ему что-то почудилось, и Шарки замер, пытаясь определить, откуда доносится странный звук. Чуть впереди него медленно ехал одинокий всадник с небрежно переброшенным через руку мушкетом. Вот он встрепенулся от неожиданного хруста ветки под копытом коня и мгновенно вскинул ружье. В ту же секунду в воздухе что-то просвистело. Всадник с кинжалом в спине по самую рукоятку свалился на землю, а Шарки тут же схватил под уздцы его коня. Затем он осторожно поднялся на небольшой пригорок и успел заметить, как в самом конце долины исчезает за поворотом последний фургон. Обоз! Шарки довольно ухмыльнулся, показывая свои знаменитые зубы, и поспешил к Рейдеру.

Было решено послать Шарки, Клайва, Дина и еще четверых снять охраняющих обоз верховых. Действовать следовало быстро и слаженно, без промахов и лишних выстрелов.

Предполагалось, что охранников будет немного, но они просчитались: по обеим сторонам обоза скакали двенадцать вооруженных всадников. Да, Карсон оказался предусмотрительным типом и не пожалел денег на охрану. Тихо выругавшись, Рейдер решил сменить тактику, приказав снайперам взять на мушку конвойных, а Шарки и остальным распределить между собой кучеров и охранников каждого фургона.

– Считайте каждый выстрел. Помните, у вас не будет времени, чтобы перезарядить ружье, – напутствовал их Рейдер, не обращая внимания на парня в надвинутой на глаза старой шляпе, сидящего за спиной Ричарда.

Блайт охватило знакомое чувство страха перед сражением, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала, когда «Виндрейдер» впервые при ней напал на другой корабль. Блайт уже знала, как звучат выстрелы, как пахнет кровь, слышала крики во время рукопашной и стоны раненых. Все это одновременно и пугало, и подбадривало ее. «Я здесь для того, чтобы в случае чего защитить Рейдера, – напомнила себе Блайт, – поэтому нужно быть собранной и осторожной».

Тем временем цепочка пиратов во главе с Рейдером крадучись пробиралась по лесистому склону, двигаясь параллельно с обозом. После условного знака капитана они с криками, от которых в жилах врагов застывала кровь, бросились вниз. Фургоны тут же рванулись вперед, некоторые безуспешно пытались обогнать тех, кто двигался слишком медленно. Конвойные, попав под прицельный огонь, так растерялись, что даже уцелевшие не сразу вспомнили о своих мушкетах, а когда опомнились, было уже слишком поздно.

Завязалась рукопашная. Со всех сторон слышались крики, стоны, выстрелы. Блайт видела, как упал с фургона Стенли, сраженный метким выстрелом кучера. К стрелявшему тут же подскочил Клайв и вонзил в него длинный нож.

Крикнув Блайт, чтобы она где-нибудь спряталась, Ричард бросился в самую гущу схватки. Однако все ее мысли были заняты Рейдером, который поскакал за двумя удирающими прочь фургонами.

Блайт уже развернула лошадь, собираясь последовать за мужем, но в это время услышала пронзительный вопль Ричарда. Не раздумывая, она выстрелила в того, кто хотел перерезать юноше горло. Благодаря этому Ричард остался цел и невредим.

– Господи, Вул-вич, убирайся отсюда! – замахал он руками перед мордой ее лошади.

Впрочем, Блайт уже было не до него. Она вспомнила о своей главной задаче – найти Рейдера – и поскакала вперед. Лошадь внезапно вынесла ее на поляну. Нервное животное принялось кружить на месте, совершенно сбив с толку Блайт. В обе стороны вели следы от фургонов и копыт, отовсюду слышались крики и выстрелы…

* * *


Один из преследуемых Рейдером фургонов налетел на камень. Едва не перевернувшись, он остановился, преградив дорогу другому фургону. Метким выстрелом Рейдер ранил в плечо кучера, затем спрыгнул на землю и выхватил из ножен шпагу. Неожиданно перед ним возникли сразу трое: второй кучер, охранник и Невилл Карсон.

– Не стойте как истуканы! Убейте его! – закричал Карсон, стараясь держаться чуть позади, так что Рейдеру, по сути дела, пришлось отражать удары только двоих.

Ловко орудуя шпагой, он ранил одного из них.

– Как ты меня нашел, Прескотт? – поинтересовался Карсон, желая отвлечь внимание Рейдера. – А впрочем, какая разница?! Все равно ты меня не поймаешь. Мои люди убьют тебя, и у меня сразу окажется и оружие, и девчонка! – Он засмеялся, пытаясь вывести противника из себя. – Не веришь? Сейчас они пустят тебе кровь! Ты будешь медленно умирать, но сначала услышишь, что я собираюсь сделать с твоей маленькой шлюхой.

– Ты никогда не прикоснешься к ней, Карсон. – Рейдер сделал удачный выпад, ранив второго нападавшего, однако тот продолжал сражаться. – Когда я расправлюсь с этими двумя, то возьмусь за тебя и заколю, как ты заколол Коллина.

– Ты умрешь, Прескотт, ты и твоя проклятая команда! Они уже бегут, словно трусливые псы! – воскликнул Карсон, услышав приближающийся стук копыт. – Это мои люди. Трое против одного! Ты еще не прочел молитву?!

В этот момент Рейдер изловчился и нанес кучеру решающий удар; тот как подкошенный рухнул на землю. Рейдер оглянулся на всадника и похолодел: к ним скакала Блайт!

– Как кстати, – засмеялся Карсон. – Мне не нужно будет возвращаться за ней в Филадельфию.

Между тем кучер второго фургона пришел в себя после удара головой при столкновении и теперь направлялся к ним, медленно поднимая мушкет. Карсон надеялся, что Рейдер не видит, что происходит позади него. Так это и было на самом деле.

Зато это заметила Блайт. Резко остановив лошадь, она прицелилась и, прежде чем кучер сообразил, в кого же ему стрелять, его сразил ее меткий выстрел. Рейдер на секунду отвлекся, чем тут же воспользовался противник, ранив его в руку, даже не подозревая при этом, что тем самым подписал себе смертный приговор. В Рейдера словно вселился бес. Он сделал подряд два выпада, а на третий пронзил нападавшего в самое сердце.

Блайт бросилась к ним, не опасаясь безоружного Карсона, но тот неожиданно повернулся и схватил ее сзади за горло.

– Она у меня в руках, Прескотт! – Карсон потащил Блайт к фургону, как щитом прикрываясь ее телом. – Тебе придется убить свою жену, чтобы добраться до меня.

Блайт попыталась вырваться, но Карсон еще сильнее сдавил ей горло. Тогда она повернула голову влево, желая ослабить хватку, и пронзительно закричала.

От неожиданности Карсон разжал руки и бросился к фургону с оружием. Однако Рейдер успел его опередить. Он преградил ему путь, приставив к груди Карсона окровавленное острие шпаги.

Не в силах поверить, что они оба живы, Блайт на трясущихся ногах подбежала к убитому ею кучеру, взяла мушкет и, встав рядом с Рейдером, направила оружие на Карсона.

– Мне нужно убить тебя прямо здесь, сейчас, – произнесла она, с удовольствием глядя на его трясущийся от страха подбородок.

По лицу Карсона градом катился крупный пот; он напряженно наблюдал за Блайт.

Блайт взглянула на мужа. Заметив кровь на его рукаве, она вдруг опомнилась.

– Может, ты лучше свяжешь его? – хрипло выдавила она.

Рейдер вздохнул и опустил шпагу, затем отыскал в фургоне веревку. Связав Карсона и заткнув ему кляпом рот, он забросил негодяя внутрь повозки, затем взял из трясущихся рук Блайт мушкет и усадил ее на сиденье. Привязав к фургону свою и ее лошадь, Рейдер наконец устроился рядом. Он не смотрел на жену и не заговаривал с ней, ожидая, пока она полностью придет в себя. Неожиданно Рейдер почувствовал, что Блайт привалилась к нему. Повернувшись, он увидел ее бескровное лицо и закрытые глаза: она была в обмороке. Улыбнувшись, Рейдер положил ее голову к себе на колени.




ГЛАВА 28


Блайт очнулась в полутемной палатке, на походной кровати. Она попыталась сесть, но все тело болело так, что ей пришлось со стоном откинуться на подушку. Когда боль понемногу утихла, Блайт снова сделала попытку подняться. Закусив губу, она отбросила одеяло, опустила с кровати ноги и огляделась. Господи, где же она? По стенам палатки плясали огненные блики. Значит, уже ночь.

Она вдруг все вспомнила: преследование, сражение, ранение Рейдера. Рейдер! Он ранен! Блайт вскочила на ноги и бросилась к выходу, однако ее остановил внезапный приступ тошноты. Переждав, пока он пройдет, она вышла наружу.

Вокруг костра сидели Рейдер, Бастиан, Дин, Ричард и несколько офицеров в синих мундирах. Чуть поодаль виднелись другие палатки и костры. Блайт сделала несколько неуверенных шагов вперед. Первым ее заметил Бастиан.

– Вул-вич? Как ты?

Рейдер тут же подбежал к ней и, обняв за плечи, подвел к костру. Мужчины встали, приветствуя Блайт.

– Где мы? – спросила она, посмотрев на мужа. – Как ты себя чувствуешь?

Рейдер хотел, но не мог рассердиться на Блайт.

– Мы в лагере генерала Грина. Позвольте представить вам мою жену, джентльмены, Блайт Вулрич Прескотт. Блайт, это офицеры из штаба генерала Грина. Патруль встретил нас по дороге в Филадельфию и проводил сюда, в лагерь. Все равно пушки и снаряжение предназначались генералу. Похоже, Карсон только ускорил доставку груза.

Рейдер поочередно представил Блайт всех офицеров. Те почтительно кивали ей, выражая свое восхищение ее мужеством и открыто любуясь ее красотой. Втайне они немало удивлялись, что такая хрупкая, нежная женщина может часами скакать на лошади и метко стрелять, спасая жизнь своего мужа.

– А что с Карсоном? – спросила Блайт.

– Он арестован и скоро будет отправлен в Филадельфию, где предстанет перед судом за грабеж и убийство. Не думаю, что теперь Карсон способен угрожать торговой компании Вулрич-Прескотт.

– Вулрич-Прескотт? – Блайт даже слегка качнулась.

– Извините нас, джентльмены, похоже моя жена все еще очень слаба.

С этими словами Рейдер повел Блайт назад, в палатку, прихватив с собой фонарь. Там он повернул ее к себе лицом, не зная, то ли благодарить, то ли ругать эту упрямицу за то, что она опять спасла ему жизнь.

– Блайт…

– Как ты? – Блайт тревожно ощупала его лицо, руки, грудь. – Слава Богу, цел. Мы потеряли кого-нибудь?

– Нет, но Стенли пока в тяжелом состоянии. Я уже послал за Али. Думаю, Стенли выкарабкается.

«Господи, все живы», – пронеслось в голове Рейдера.

– А что там насчет торговой компании Вулрич-Прескотт? – Блайт отодвинулась, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– Теперь я твой новый партнер, Вул-вич, нравится тебе это или нет. Никогда не предполагал, что торговое дело может быть таким опасным и захватывающим. Возможно, я сумею стать хорошим предпринимателем. Наша компания поднимется на ноги и расцветет. – Рейдер не мог понять, рада Блайт этому или нет, но продолжил: – На Рождество я разговаривал с Уолтером. Он обрадовался нашему партнерству. И с Бастианом у меня состоялся серьезный разговор. Я сообщил ему о своем решении остаться на берегу, заняться торговлей. Он пока будет плавать, но только в качестве капитана торгового судна. Теперь, когда Бастиан женат…

Блайт не верила своим ушам.

– Ты серьезно? Ты действительно хочешь остаться со мной на берегу, чтобы делить каждую ночь постель? И у нас будут дети? Неужели ты станешь честным торговцем?

Рейдер согласно кивнул в ответ. Тогда Блайт радостно обняла и поцеловала его.

– Купец… – Неделю назад Рейдер и слышать не хотел об этом. – Да, это так. – Он слегка покраснел. – Но эта история с Карсоном…

Блайт улыбнулась.

– Бедный Карсон! Похоже, все, что он ни делает, оборачивается в мою пользу. Именно благодаря ему ты зашел ко мне в магазин и я попала к вам на корабль. Потом он не дал разориться компании, опутывая ее долгами, а вот теперь помог тебе сделать выбор.

– Возможно, это его судьба, – засмеялся Рейдер. – Или нет. Просто Карсон тоже сделал свой выбор.

– Погоди, ты хочешь сказать, что уже обо всем поговорил с отцом и Бастианом? – удивилась Блайт.

– Все решено. Бастиан будет иметь свою долю в компании и привозить для нас товары. А как только «Гурман» заново отстроится, его поведет в море Дин. – Рейдер вдруг вспомнил, что еще не отчитал Блайт за непослушание. – Черт возьми, тебя ведь могли убить! – проворчал он, сдвинув брови. – Ты как угорелая неслась на коне прямо в лапы смерти. Ты намеренно ослушалась меня!

– Ослушалась?! Не смей кричать на меня, Рейдер Прескотт! Я снова спасла твою шкуру! – огрызнулась Блайт. – И как ты смеешь все вопросы решать за моей спиной?!

– За спиной? – Рейдер резко выпрямился, задев головой верх палатки. – Полагаю, ты сама хотела, чтобы я остался с тобой.

– Хотела и хочу, черт возьми!

– Тогда в чем же дело? И когда это ты начала употреблять подобные слова?

– Ты даже не подумал все обсудить со мной! Тебе это и в голову не пришло! Но это же моя жизнь, наша совместная жизнь! Ты разговаривал с Бастианом, с моим отцом, возможно, даже со всей своей командой, но даже не подумал поговорить со мной, твоей женой, с которой собираешься разделить всю жизнь!

– Черт возьми, в конце концов, это мой долг – принимать решения, обеспечивать тебя всем необходимым, заботиться о тебе.

– Ты сам сказал, что мы партнеры. – Блайт ткнула в мужа указательным пальцем. – В таком случае, я не желаю иметь партнера, который ни в чем со мной не советуется!

– А я, в таком случае, не потерплю, чтобы моя жена носилась верхом на лошади в мужской одежде и с револьвером в руках! Я собираюсь стать уважаемым дельцом, Блайт Прескотт, и тебе лучше вести себя как подобает порядочной благоразумной жене!

– Может, для начала ты научишься управляться с женой пирата?! – с вызовом бросила Блайт. – Потому что у тебя именно такая жена. Надеюсь, ты еще не забыл: я плавала с настоящими пиратами, мною овладел сам Гроза Семи Морей, сделав потом своей любовницей. И только сейчас я становлюсь наконец очень добропорядочной женой! Я помогала брать корабли и дважды стреляла в противника, спасая шкуру своего мужа! Если ты считаешь меня теперь чем-то вроде мебели, то глубоко ошибаешься! Поверь, я не из тех, кто целыми днями сидит дома сложа руки, поджидая мужа.

Они молча уставились друг на друга, до глубины души потрясенные внезапно открывшейся им правдой.

«Господи, – думал Рейдер, – я ведь всегда чувствовал то же самое». После бурной, полной опасности и приключений жизни на корабле, размеренная жизнь на берегу вполне может показаться унылой и однообразной. Он ведь сам дал вкусить ей свободы, а теперь требует безоговорочного подчинения.

– Я буду твоим настоящим партнером, Прескотт, или… – Блайт запнулась, охваченная сомнением.

А если она сама не сможет вернуться к прежней жизни? И именно теперь, когда Рейдер решил осесть на берегу…

«Да, с Блайт нигде и никогда не соскучишься», – усмехнулся про себя Рейдер.

– Так будь же моим партнером, Блайт: в постели, в торговле, в нашем доме. Мы вместе были пиратами, и вместе сумеем построить новую жизнь. – Он обнял ее и поцеловал в губы. – Но если ты опять выкинешь нечто подобное, я запру тебя, клянусь кровью Моргана! – На его лице появилась плотоядная улыбка. – Запру и буду до тех пор насиловать тебя, пока в тебе не проснется здравый смысл.

После этого Рейдер погасил лампу и подтолкнул Блайт к кровати.

– О-о-о! – простонала она, с трудом опускаясь на простыни; Рейдер устроился рядом, накрыв их обоих одеялом. – О-о-о… Клянусь печенью Моргана, я больше никогда в жизни не сяду на лошадь, – проговорила Блайт, кусая губы.

– Завтра я отвезу тебя домой, Вул-вич, – усмехнулся Рейдер, осторожно гладя ее усталое тело. – Я сам выкупаю тебя в огромной ванне с горячей водой, затем натру кокосовым маслом и не выпущу из постели, пока ты полностью не поправишься.

– О-о-о! – Блайт снова застонала от его прикосновений.

Рейдер приподнялся на локте и очень удивился серьезному выражению ее лица.

– Я тебе сделал больно? – Он отодвинулся. Блайт покачала головой, потом встревожено спросила:

– А что мы будем делать с Вул-вич во мне? Ее золотистые глаза сияли желанием и любовью.

– Пусть с ней имеет дело пират, который сидит во мне. Они вполне подходят друг другу, – засмеялся Рейдер.

Блайт улыбнулась в ответ, но тут же пожаловалась, что у нее все болит.




ЭПИЛОГ


Да, судьба любит бросать кости. Порой она бывает непостоянна, но это свойство ее натуры. Как и людям, ей хочется оказаться именно там, где происходят самые волнующие события. Но в отличие от молнии, судьба не стыдится того, что иногда дважды попадает в одно и то же место…

– О-о-о! – простонала Блайт, напрягаясь изо всех сил.

Вскоре, с первыми лучами солнца, на свет появился первый Прескотт, рожденный на американской земле. Всю ночь бушевал шторм, сверкали молнии, гремел гром. Последние дни уходящего лета вовсю заявляли о себе, как заявил о себе своим криком крошечный мальчик.

Али осторожно взял его на руки и передал беременной Сигне Кейн, чтобы она вымыла и запеленала младенца. В это время за дверью раздался какой-то шум. Промокнув платочком глаза, Нана воинственно загородила своим худеньким телом вход в спальню.

– Я вам сказала, язычники, что не пущу вас! – сердито выкрикнула она и вдруг оказалась лицом к лицу с Рейдером. – О, это ты, – Нана впустила его в комнату, грозно взглянув при этом на целую толпу «морских волков», обеспокоенно сгрудившихся в коридоре. – Тебе давно пора быть здесь.

– Я скакал верхом всю ночь… вода разрушила мост, – сбивчиво объяснил Рейдер, хватая Нану за плечи. – Уже все? Как она?

– Блайт чувствует себя хорошо, – Нана потрепала его по руке. – Твой турок знает свое дело.

Рейдер нерешительно приблизился к кровати и облегченно вздохнул, увидев улыбку на лице Али, затем опустился на колени, взяв руки Блайт в свои ладони.

– Ты его видел? – спросила она, открывая глаза, сияющие гордостью и любовью.

– Его?! – Рейдер принялся осыпать поцелуями ее руки, потом, едва касаясь, словно боясь причинить боль, поцеловал в губы.

– Твоего сына, Гроза Семи Морей, – улыбнулась Блайт. Сигне передала ей маленький сверток, и она прижала сына к груди. – Какой он красивый, – вздохнула Блайт, светясь от любви и счастья, – просто вылитый ты.

– Конечно, красивый, – сдавленным голосом проговорил Рейдер. – У него ведь самая красивая мама на свете. Как ты? Я имею в виду…

– Все хорошо. Я в полном порядке. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Блайт. Я самый счастливый пират из всех, когда-либо живших на земле.

В дверь протиснулся Уолтер и со слезами на глазах подошел к кровати дочери. Взглянув на внука, он снова подбежал к двери и, распахнув ее, крикнул:

– Мальчик!

Дом тут же огласили радостные вопли пиратов. Миссис Дорнли, Лиззи, Нана и Уолтер поспешили увести всех в гостиную, чтобы оставить молодую семью наедине.

– Интересно, кем ты станешь, когда вырастешь? – ласково спросила Блайт у сына.

– Состоятельным купцом, как отец? – прошептал Гидеон Прескотт, с благоговением глядя на крошечное красное личико.

– Или пиратом, как мама? – засмеялась Блайт. Рейдер с улыбкой погладил жену по щеке. А поскольку он все-таки верил в судьбу, то мыслено поблагодарил ее за самый большой подарок – любовь в необыкновенных глазах Блайт.




ОТ АВТОРА


Надеюсь, вам понравилась история Блайт Вулрич и ее порядочного, хорошо воспитанного пирата. В те времена было немало людей, подобных Рейдеру Прескотту, которые не знали, кто же они на самом деле: то ли пираты, то ли каперы, то ли мелкие предприниматели. Неожиданно появившиеся Соединенные Штаты Америки во время войны не имели своего военно-морского флота. Поэтому правительство разрешило частным торговым судам нападать на неприятельские корабли для защиты собственных интересов и интересов страны. Признаться, грань между каперством и пиратством была едва различима, но все же именно каперы захватили более шестисот английских кораблей.

Описанные в романе традиции мореплавателей основаны на вполне реальных фактах: начиная от очередей за грогом и кончая подробностями морских сражений. «Настоящие пираты», наподобие Лонг Бена, тоже еще существовали в 1778 году. Однако в последующие тридцать пять лет пиратство было практически искоренено.

Что же касается превратностей судьбы, то лично я больше склоняюсь к точке зрения Блайт – человек или сам делает свой выбор, или подчиняется выбору других. Тем не менее я допускаю, что есть вещи, которые не так-то просто объяснить. Поэтому, если на человека вдруг свалилась неожиданная удача или, наоборот, если ему почему-то ужасно не повезло, то это всегда можно отнести за счет превратностей судьбы.


notes



Примечания





1


Wool – шерсть (англ.).




2


Witch – ведьма (англ.).




3


Нет, прошу вас… остановитесь! (франц.).




4


Wish – желание (англ.).




5


Blithe – веселая, счастливая (англ.).




6


Long – длинный (англ.).




7


Raider – налетчик (англ.).