Клиент всегда прав? Бенуа Дютертр Бенуа Дютёртр – правнук одного из президентов Франции, стремительно набирающий популярность французский писатель, автор десятка романов и повестей, а также эссе, породивших длительную полемику. Один из его ранних романов был отмечен Миланом Кундерой, который с тех нор пристально следит за его творчеством. В маленьком романе «Клиент всегда прав?» мобильный телефон, полученный преуспевающим журналистом на Рождество, неожиданно становится для него источником множества проблем. Журналист теряет покой и сон, ему кажется, что он угодил в тенета громадного заговора мощной корпорации, направленного против рядового потребителя. Бенуа Дютёртр Клиент всегда прав? 1 На Рождество родители подарили невероятно продвинутую модель мобильного телефона. Теперь в любой точке мира можно развлечься (благодаря большому количеству встроенных электронных игр), вызвать такси, отправить фотографию, связаться с синоптической службой, а через Интернет – получить мириады полезных сведений, что не позволит затеряться в этом мире. Родителям подарок обошелся невероятно дорого – не поскупились, потратили едва ли не последние гроши, хотя я зарабатывал гораздо больше. Не без доли высокомерного превосходства они полагали, будто зрелому, бойкому сорокалетнему мужчине, которым я стал, – человеку вечно активному, разъезжающему по свету, делающему репортажи и тусующемуся на парижских вечеринках со светскими знаменитостями, их помощь необходима. Ради спонсорской поддержки ненаглядному сыну родители отказывали себе во многом, и я их горячо поблагодарил, после чего вернулся к прежней беспокойной жизни и отправился странствовать нетореными информационными тропами. Несколько дней спустя в почтовом ящике оказалось письмо от телефонной компании, в которой открыли мой телефонный счет. Я тщательно изучил все детали этого приветливого послания за подписью «директора по работе с клиентами». Если вкратце, то Доминик Дельмар благодарил меня за выбор, сделанный в пользу компании ВСЕКАКОФОН; мне незамедлительно даровался статус VIP-клиента, кредит на пять тысяч единиц и бесплатная подписка на журнал «Звонок», который отныне будет приходить ко мне ежемесячно (я так и не понял, отчего деньги, уплаченные за мобильную связь, должны тратиться на выпуск цветного журнала, где с редким постоянством печатаются рекламные статьи, объявления и описания туров, но все обстояло именно так). Не прошло и двух месяцев, как настал черный день: я позабыл мобильник в такси. Как сейчас вижу тот скорбный миг: стоя на тротуаре, опускаю руку в пустой карман, тщетно ища трубку, и бегу за удаляющейся машиной. Представляю, с каким взволнованным видом я вошел в ближайшее кафе, откуда раз сто позвонил себе на мобильник, напрасно дожидаясь, что водитель возьмет трубку. Домой вернулся в полном расстройстве. Сколько встречных звонков осталось без ответа, сколько друзей или потенциальных работодателей уже удивляются моему молчанию? А я даже предупредить никого не могу – ведь телефонная книжка пропала вместе с трубкой. Помимо ситуации как таковой, угнетало и осознание собственной безалаберности. Превозмогая боль утраты, постарался успокоиться… – и лишь тогда осознал масштаб катастрофы в полной мере. Через несколько дней мне предстояло отправиться в Северную Америку, где я хотел провести отпускную неделю. С помощью утраченного мобильника я рассчитывал всецело сохранять мою непредсказуемую творческую активность на службе у полудюжины редакций. Благодаря трубке со мной могли связаться те, кто, обеспечивая мне средства к существованию, закажет очередную статью. Теперь все может сорваться… Пребывать в прострации, предаваясь отчаянию и депрессии, – не по мне. Я незамедлительно отправился в салон связи восполнять потерю. Продавщица носила форменную фуражку, на кокарде которой красовался логотип ВСЕКАКОФОН. Девушка выслушала меня любезно, но в ходе переговоров я уяснил себе, что для возмещения утраты следует расстаться с суммой, в четыре раза превышающей уплаченную, – ведь родители покупали мобильник «пакетом» – на условиях, при которых могли воспользоваться особыми скидками, недействительными в случае замены потерянного аппарата. К тому же, чтобы сохранить телефонный номер, следовало обзавестись какой-то электронной штуковиной (SIM-картой) из серии, временно отсутствующей в продаже… То есть чтобы отправиться в путь с телефоном, проще подписать новый абонентский договор на новый номер… Но даже если я и соглашусь на жесткие условия фирмы, мне по условиям договора все равно придется и впредь платить за номер утерянного телефона. Разумеется, единицы, что входят в кредит абонента по одному договору, нельзя перенести на другой. Такой вот рэкет, дипломатично именуемый в экономической периодике «ростом оборота предприятий»! Вернувшись не солоно хлебавши, я, преисполнившись благородного негодования, решил связаться с ответственным лицом. Разве Доминик Дельмар не присвоил мне статус VIP-клиента? Вот так и начались мои долгие странствия (не уступающие Одиссее, но гораздо менее увлекательные), и первый шаг я сделал в пространстве виртуальных коммуникаций. Набирая номер фирмы, я полагал, что собеседник тотчас же снимет трубку, а я ему жизнерадостно сообщу: – Алло! Добрый день, месье, у меня вот что случилось… Меня моментально перебил искусственный голос – гнусавый, немного скованный, методично соединявший слоги с полным пренебрежением к интонации: – Дан-ный-зво-нок. Бу-дет-сто-ить. Вам. Во-семь-де-сят-три-евр-ро-цен-та. В-ми-ну-ту. По-жа-луй-ста. Пе-ре-ве-ди-те-ап-па-рат. В-ре-жим-то-наль-но-го. На-бо-ра. Мне не нравятся бездушные механизмы, которые мало-помалу повсюду подменяют собой людей. Согласен, работа оператора-телефониста не из веселых, но по крайней мере общаться с оператором проще, чем брести на ощупь, впотьмах, среди искусственных голосов. Смирив бурлящий гнев (тем более что выбора мне все равно не оставалось), я покорно нажал «звездочку», переводя телефон в тональный режим, и перешел ко второму этапу: – Для-от-кры-ти-я. А-бо-нент-ско-го-сче-та. Наж-ми-те-о-дин. Что-бы. Оз-на-ко-мить-ся. С-на-ши-ми. Но-вы-ми-ус-лу-га-ми. Наж-ми-те-два. Для-то-го-что-бы. Свя-зать-ся-с-о-пе-ра-то-ром. По-жа-луй-ста-по-до-жди-те-от-ве-та. Несколько минут я провел в ожидании, сидя в кресле и нетерпеливо постукивая ногой, но вместо обещанного оператора со мной заговорил все тот же киборг и на выбор предложил: – Ес-ли-вы. Пред-ста-ви-тель-ю-ри-ди-чес-ко-го-лица. То. Наж-ми-те-о-дин. Ес-ли-вы. Фи-зи-чес-ко-е-ли-цо. То-наж-ми-те. Два. Я нажал «два». На каждом этапе, когда верилось, что вот-вот удастся связаться со «службой поддержки», возникала очередная формальность: просили нажать то одну, то другую кнопку, чтобы зафиксировать то телефонный номер, то дату рождения. Затем, во время очередного периода ожидания, меня перенаправили в сумеречную зону, где в течение сорока секунд ничего не происходило – только звучала тема из оркестровой сюиты Иоганна Себастьяна Баха, обрывавшаяся, вопреки всякой музыкальной логике, как раз на субдоминантном аккорде и сразу же начинавшаяся вновь… Казалось, некто в сердцевине лабиринта тщательно выстроил маршрут таким образом, чтобы я всегда подвергался новой серии нумерологических вопросов, которые уведут как можно дальше от оператора – его, вероятно, смыло валом неотложных звонков. Больше всего потерянное время бесило своей невероятной дороговизной, ведь номера «клиентской поддержки», естественно, созданы для обладателей мобильных телефонов, а значит, действует особый тариф. Услуга обошлась бы почти даром, позвони я с трубки, купленной у ВСЕКАКОФОН, – но в том-то и загвоздка, что я потерял телефон. А вот за звонок со стационарного телефона (я сохранил свой старый номер в национальной телекоммуникационной компании) пришлось бы расплачиваться и вовсе по непомерной цене – почти евро за минуту. И потому под нудные указания робота-оператора и куцый отрывок из Баха на мониторе моего внутреннего видения выстраивались ряды цифр и я слышал, как звенят, отскакивая друг от друга, поблескивающие монеты, перетекая с моего банковского счета на счет оператора. И тотчас же мой мозг, опутанный тенетами капитала, отчетливо постиг иезуитскую сущность системы. С одной стороны, предприятия приманивают клиентов выгодной ценой, пользуясь при этом соблазнительными предложениями, рекламными буклетами, скидками, бесплатной связью (я даже видел рекламный плакат, где при покупке гамбургера предлагался телефон). С другой – как только потребитель подпишет контракт, он должен следовать драконовским законам, а при малейшей оплошности ему приходится ознакомиться с подлинными тарифами. Связанный как минимум годовым контрактом потребитель становится игрушкой предприятия, послепродажное обслуживание в котором практически сводится к нулю, дабы повысить окупаемость затрат. При малейших претензиях ответа ожидают бесконечно, а прибыль предприятия растет благодаря счетам, выставленным за время, проведенное в ожидании. Наивно полагать, будто корень зла – в нехватке персонала. В действительности работает гораздо более циничная схема: затраченное на ожидание время трансформируется в фактор рентабельности и становится источником возмещения затрат. Приблизительно после обеда, благодаря недюжинному упорству, наконец-то удалось вступить в контакт с оператором. Только я облегченно вздохнул и приступил к описанию своих злоключений, как оператор бодро меня перебил: – Позвольте представиться: Кевин Юн. Оператор, не дав мне сказать ни слова, точно я по-прежнему общался с автоответчиком, невольно заставил меня осознать всю глубину собственного невежества, поскольку я не представился. Между тем я догадался по тону оператора, что тот в точности следует полученным инструкциям. Не без доли грусти я даже подумал, что мне довелось иметь дело с неиспорченным молодым человеком, который из страха перед безработицей изучал искусство коммуникации, так и не давшее найти хоть какую-нибудь работу. Осознав всю бесполезность полученных навыков, он нашел шабашку в этой компании, где его с горем пополам обучили нескольким торговым приемам. Чтобы отработать мизерное жалованье, он должен представляться точно, использовать несколько имеющихся в запасе фраз, делать вид, будто участвует в развитии фирмы-эксплуататора, и верить, будто подобное рабство дает некий шанс. В свою очередь я, прежде чем в подробностях вновь перечислить постигшие меня злоключения, тоже представился, напомнив, что мне дарован статус VIP-клиента. Кевин также попытался войти в мое положение, но у него явно не было никаких полномочий, никаких прав на принятие решений и никаких иных обязанностей, кроме как набрать на клавиатуре своего компьютера номер моего абонентского счета, зачитать то, что проступило на его мониторе, а после повторить уже слышанное мной в салоне связи, а именно: необходимо оплачивать прежний абонентский счет в течение года, а вдобавок, если я намеревался путешествовать с телефоном, – еще и новый. Когда же я начал постепенно сатанеть (при этом неоднократно повторив собеседнику, что «ничего не имею против него лично»), он подсказал мне единственно действенное при подобном раскладе средство: обратиться к директору по работе с клиентами «в письменной форме», ибо телефонных жалоб директор не принимает. Когда я включил компьютер, чтобы набрать на нем столь же вежливое, сколь и негодующее письмо, во мне еще сохранялась воля к борьбе. Для начала я припомнил обещанные блага, не забыв приложить копию приветственного письма за подписью «Доминик Дельмар». Особое внимание уделил своим потребительским характеристикам: сорокалетний холостяк, на самой вершине карьеры, часто путешествую, много говорю по телефону, невзирая на расходы, и добавил, что фирма не пожалеет, пойдя на некоторые уступки. Я даже заявил о готовности приобрести новый телефон по высокой цене. Но требовал заблокировать прежний номер абонентского счета (ведь теоретически должен был платить еще одиннадцать месяцев) и без лишних проволочек заключить вместо прежнего новый договор, который готов подписать незамедлительно. Добавил несколько строчек о единицах кредита и о желании их сохранить (в подарочном каталоге я приглядел блендер для фруктов и овощей). В общем, «ты – мне, я – тебе». Неделю спустя, как раз перед отъездом в Америку, мне пришла отписка за подписью «Доминик Дельмар». В отпечатанном на компьютере письме, выдержанном в весьма сухом тоне, не ответили ни на один вопрос. Как предусматривалось условиями договора, предстояло оплачивать прежний телефонный номер в течение еще одиннадцати месяцев, причем восстановить кредит – невозможно. Я ожидал, что в ответ на написанную отточенным слогом депешу служба клиентской поддержки направит мне персональный ответ. Оказалось, что ни один из моих доводов не приняли во внимание. О том, что за словами стоял человек, говорила только аккуратная подпись синими чернилами. Но ведь подписаться синими чернилами за человека может любой компьютер-Бешенство вспыхнуло во мне порохом. Не теряя присутствия духа, я вновь ринулся в лабиринт искусственных голосов. Неоднократно нажав «звездочку», согласившись терпеть повышенный тариф, несколько раз поцапавшись с сотрудниками фирмы, которые один за другим объясняли, что мое дело вне их компетенции (чему я охотно верил, поскольку все они, казалось, принадлежали к одной и той же категории бестолковых стажеров, вынужденных пользоваться готовыми заклинаниями), я целеустремленно, пылая благородной яростью, добрался до самой вершины пирамиды. При малейшей проволочке я терял терпение, я бушевал, напоминал, что я журналист и что дело может зайти весьма далеко. Один оператор, принимавший звонки клиентов, не выдержал и сплавил меня начальнику. Но похоже, что заместитель менеджера группы имел немногим больше полномочий, чем начинающие стажеры на побегушках. Вцепившись в трубку, я грозил «скандалом в СМИ», вновь принялся штурмовать вершину пирамиды и наконец-то мне попалось ответственное лицо: женщина достаточно терпеливая и сострадательная, чтобы выслушать мои доводы вкратце. Выговорившись, я добавил, что проще всего соединить меня с человеком по имени Доминик Дельмар, поскольку это уже стало нашим с ним личным делом. И вот, добравшись до третьего яруса пирамиды власти, я внезапно узнал, что никогда не смогу вскарабкаться выше: сотрудница среднего уровня должна всеми силами оттягивать выполнение моих требований; поняв же, что я так просто не сдамся, женщина терпеливо объяснила, что никакого Доминика Дельмара, ответственного за работу с клиентами, нет. Что это – лишь виртуальное имя, которым подписывается корреспонденция. Единственный человек, который был в силах уладить мой вопрос, оказался ненастоящим. Собеседница ненавязчиво послала меня обратно – ко всевозможным беспомощным операторам, которые не могут принять никакого решения, но, конечно, всегда готовы повторять заученные заклинания. Доминика Дельмара не было. Работой с клиентами никто не руководил. Операторы не могли принять никакого решения, максимум – переадресовать вопрос юридической службе (если я пожелаю прибегнуть к долгоиграющим адвокатским услугам). Другого решения просто не существовало. Лучше отказаться от бессмысленной, заведомо проигранной битвы. Резко сменив тон, я поблагодарил собеседницу и под конец разговора принял навязанные условия. Ибо, несмотря ни на что, я прочувствовал основной эффект, который возымело потраченное время: я успел привязаться к фирме. Я не сомневался, что любая другая компания использует столь же дьявольскую систему. А потому мне придется усилить бдительность, не делать неверных шагов, постоянно придерживаться жестких рамок подписанного договора – даже если договор подписан по глупости, в состоянии аффекта, под действием рекламного объявления, направленного на то, чтобы лишить меня здравого смысла. 2 Когда я покупал билет на самолет у сотрудницы «Эр Франс», она пояснила, что дату возвращения можно изменить. А потому совершенно естественно, что несколько недель спустя в монреальском гостиничном номере я снял телефонную трубку и набрал номер фирмы, чтобы добиться желаемого результата. Как я и предполагал, неизбежный автоответчик предложил немного подождать. Однако я уже подготовился к долгому ожиданию: развалившись на кровати, смотрел по телевизору занимательный документальный фильм о размножении крокодилов. Прижав телефонную трубку к уху, я ждал положенного туристу ответа. Прошло пятнадцать минут, потом – еще полчаса, а результата так и не было. Вынужденный отправиться на назначенную встречу, я повесил трубку, объясняя невозможность дозвониться до «Эр Франс» временным сбоем в телефонной сети. Я все предусмотрел: в запасе оставалось еще два дня. После завтрака я вновь набрал знакомый номер и возобновил ожидание. Накручиваясь на электронную мелодию, точно локон на бигуди, медоточивый голос девушки – вроде hostesse, которые заставляют клиентов подольше задержаться в баре или заказать для них выпивку, пообещал мне на английском и французском «сделать все возможное», чтобы ответить на мой вопрос. Однако похоже, что и в понедельник линия по-прежнему была перегружена, и я решил продолжить попытки завтра. Утро вторника не внушало ни малейшей надежды: монотонный голос автоответчика повторил извечное присловье, несколько раз упомянув номера телефонов для пассажиров «бизнес-класса» или «первого класса». Разумеется, мой билет относился к категории «темпо» – самой дешевой, а значит, наиболее ущемленной в правах. На сей раз я прождан ответа сорок минут, так и не посмев положить трубку из страха пропустить очередь. После обеда, преисполнившись решимости уладить вопрос любой ценой, я сел в метро и добрался до офиса «Эр Франс». Однако теперь мой путь лежал не как раньше – в изысканный салон, расположенный на центральной улице, а в офис, затерянный на одном из этажей небоскреба. Поднявшись на пятнадцатый этаж, я вошел в филиал своей международной компании, где посетители, сидя в креслах, терпеливо дожидались перед многочисленными закрытыми окошками своей очереди к двум перегруженным работой девушкам-консультанткам. Следовало взять отрывной талон с номером. Пытаясь сохранять спокойствие, я напомнил себе, что мне еще повезло по сравнению с несчастными аргентинцами, вынужденными на прошлой неделе простаивать у банков очереди, чтобы получить часть своих кровных денег. Целая страна ожидала разорения со дня на день: они могли потерять всё. Сравнение позволило мне взглянуть на вещи философски. Вновь посмотрев на вереницу ожидающих и на рулон пронумерованных талонов, я подумал, что, пожалуй, за исключением нервозности, свойственной всем современным людям, нет особой причины, по которой стоило бы прилагать столько усилий лишь ради того, чтобы перенести обратный вылет на три часа. А потому, отказавшись от очередного испытания на стойкость, я развернулся, направился к лифту и пешком вернулся к себе в гостиницу. На улице Святой Катерины спешили по делам толпы занятых людей. Я остановился у витрины, рассматривая трапперскую шапку с ондатровой опушкой – такую удобную, теплую шапку неплохо носить зимой. Толкнул дверь магазина, примерил головной убор, который делал меня похожим на лесоруба с Севера. Удовлетворенный результатом, направился к кассе и запустил руку в карман куртки-«аляски», откуда достал кредитную карту «Премьер». Пока продавец дожидался подтверждения покупки, я демонстрировал непринужденную улыбку. Картой «Премьер» владеет не всякий. Карта требует круглого счета в банке и регулярных поступлений. Карта предназначена для деловых людей, которые в любой стране мира, когда им заблагорассудится, могут снять любую сумму, какую пожелают… По крайней мере так мне говорили в моем банке, а я хотел отправиться в Америку со спокойным сердцем. На третий день моего пребывания в Нью-Йорке, когда я хотел снять со счета двести долларов, меня посетило первое сомнение. Три банкомата подряд отказались выдавать деньги и послали меня к консультанту. Ошибка в межбанковских расчетах? Компьютерный сбой? Оформляя «Премьер», я запасся и дорожными чеками. А потому в Монреаль отправился с легким сердцем, в полной уверенности, что на почти что французской территории недоразумения с нью-йоркскими банкоматами сменятся вожделенной стабильностью. Внезапно квебекский банкомат объявил по-французски, что и он не в силах оказать мне желаемую услугу. Рассвирепев, я несколько раз повторил процедуру. Продавец стал посматривать на меня косо, и, чувствуя себя униженным из-за заминки с оплатой, я был вынужден оправдываться: «Обычно же принимают…» Но приходилось смотреть фактам в лицо: карта «Премьер» подвела меня в самом что ни на есть заграничном путешествии… На следующее утро, помня о разнице в часовых поясах, я позвонил во Францию в филиал своего банка, где клиент-менеджер сообщила, что мой счет находится в превосходном состоянии, что она не знает, как объяснить помехи при оплате, и что она лично, к сожалению, ничем не может мне помочь, поскольку все зависело от «сети Виза Интернешнл». Кипя от ярости, я сообразил, что в Монреале должен иметься филиал «Визы Интернешнл», где смогут решить вопросы такого рода. Номер телефона без труда удалось отыскать в справочнике, и на миг я почувствовал себя победителем. По телефону автоответчик предложил на выбор: – Для-анг-лий-ско-го-наж-ми-те-о-дин. Для-фран-цуз-ско-го-наж-мите-два. Ес-ли-вы-пред-став-ля-е-те. Ю-ри-ди-чес-ко-е-ли-цо. То-наж-ми-те. Ложа-луй-ста. Три, – и т. д. Не теряя присутствия духа, я продирался по голосовому лабиринту, пока наконец не добрался до телефонистки. Вердикт, вынесенный ею, обжалованию не подлежал: проконсультировавшись с несколькими коллегами, она заявила: канадское бюро «Визы Интернешнл» не располагает необходимыми возможностями для решения моего вопроса, поскольку у них находится информация исключительно о канадских банковских счетах. Она ничем не может помочь. Сам Доминик Дельмар – и то не смог бы помочь. Никто ничем не мог помочь. Кроме друга, одолжившего немного наличных, чтобы я закончил отпуск достойно. Отдохнув в Канаде, последний день отпуска я провел в Нью-Йорке. В день отлета во Францию приехал в аэропорт Кеннеди на два часа раньше, чтобы избежать непредвиденных проблем, постоянно возникающих в последний миг. Прошел детектор, вывернул карманы, открыл лэптоп, вытряхнул пожитки и подвергся агрессивным расспросам толстой американки корейского происхождения в таможенной униформе. Работая в международном аэропорту, женщина, похоже, так и не уяснила, что кто-то может попросту не говорить по-английски: вопросы она пролаяла, непрестанно жуя жвачку, но, несмотря на мой недоуменный взгляд, она так и не догадалась говорить отчетливей. Она тупо уставилась на меня и, нимало не утруждаясь, снова отрыгнула невнятицей. В наказание за нежелание сотрудничать таможенница заставила снять обувь, дабы убедиться, что в ней нет взрывчатых веществ. Близилась полночь, но у меня имелся изрядный запас времени: вылет задерживали по меньшей мере на три часа. Я ничуть не расстроился, поскольку заказал место в полупустом самолете, где смогу растянуться на свободных местах и поспать. Но, как на грех, «по техническим причинам» отменили рейс Бостон – Париж, тоже в полупустом самолете, и теперь пассажиры этого рейса должны были составить нам компанию, чтобы мы не заскучали. Иезуитская система вновь показала свой звериный оскал. Я заподозрил, что компании с большими аэродиспетчерскими службами наподобие «Скай Тим» (услугами которой пользовался «Эр Франс») поручали диспетчерам перегонять пассажиров с одного рейса на другой. Например, этим вечером лишние пассажиры полупустого рейса Бостон – Париж смогут сперва составить компанию заскучавшим пассажирам полупустого рейса «Дельты» (Бостон – Нью-Йорк), а после – полупустого самолета «Эр Франс» (Нью-Йорк – Париж). Нечто подобное я уже наблюдал ранее, на обратном рейсе Тулуза – Париж, в субботу, когда все вылеты один за другим отменили «по техническим причинам» (видимо, лучшего слова, чтобы заткнуть пассажирам рты, просто не подобрать). Иначе самолеты оказались бы почти пустыми, а так ближе к вечеру удалось забить салон одного самолета полностью. Конечно же, при заказе билета у пассажира выбор есть. Желаете вылететь в час, в три часа, в пять часов вечера? Без проблем. Но как только билеты раскуплены, таинственная техническая служба делает все возможное, чтобы забить пассажирский салон как можно плотнее. А значит, на простейших, но запланированных примерно на одно и то же время рейсах можно смело рассчитывать на постоянную задержку вылетов самолетов. Ночью, пролетая над Атлантикой, я пытался вообразить политическую утопию. Предположим, некая страна решит объявить войну росту потребления – биржевому и коммерческому безумию, поддерживаемому транснациональными корпорациями. Предположим, что подобный переворот не приведет к войне и что ни Соединенные Штаты, ни Европейский Союз не станут препятствовать выбору, сделанному большинством граждан (конечно, такой выбор невозможен, поскольку большинство все же предпочтет придерживаться международных стандартов, но представим, что такой выбор сделан). Новый генерал де Голль составит план, основанный на самостоятельном удовлетворении внутреннего спроса на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Несмотря на нападки со стороны оппозиционеров (которые назовут его «петенистом»[1 - Во время Второй мировой войны этим словом называли сторонников маршала Петена, сотрудничавшего с нацистами.]), сфера услуг и все занятые в ней подвергнутся кардинальной перестройке, школы и образовательные учреждения станут развиваться, будет обеспечена стабильность продуманной экономической системы, при которой залог всеобщего долговременного процветания кроется в регулировании доходов, – точь-в-точь как недавно обещали социал-демократы, пока весь мир не окажется обреченным на восстановление этого равновесия в обязательном и необратимом порядке. Неплохой сюжет… Но как же потребности и фрустрация – эти два бича современности? Двумя днями ранее я ехал по железной дороге из Монреаля в Нью-Йорк – ехал на реликтовом паровозе, на ржавеющей развалюхе, которой потребовалось одиннадцать часов, чтобы без пересадок проехать шестьсот километров по прямому полотну. Добрый старик, звеня колокольчиком, переходил из одного вагона в другой, предлагая напитки и бутерброды. Локомотив лениво тащился мимо адирондакских озер и лесов. За моей спиной рядами сидели пасажиры-меннониты – обитатели Пенсильвании, по сей день сохранившие уклад девятнадцатого века: они вспахивали поля конным плугом и не пользовались ни телефонной связью, ни электричеством. Две тючтенные матроны в платках и длинных черных платьях не спускали глаз со своих детей. Чуть подальше рядом сидели двое отцов в круглых крестьянских шляпах. Им еще не исполнилось и сорока, но похоже, что каждый относился к собственной роли всерьез. Отказавшись от конной повозки ради столь длительного путешествия, они выбрали примитивный поезд – гораздо более спокойный и медленный вид транспорта, чем самолет. Возвращаясь из туалета, я тайком к ним присмотрелся. Со строгостью былых эпох матери бранили детей, а отцы в чинном молчании о чем-то размышляли, несмотря на неуемный электронный писк, непрестанно смущавший умы бесхитростных, набожных крестьян. Внезапно я понял, что раздражающие звуки исходили именно от этой пары в черных шляпах. Крестьяне из девятнадцатого века вовсе не размышляли, они просто сидели рядом, их взгляды были прикованы к жидкокристаллическим экранам дурацких машинок. С маниакальной настойчивостью меннониты давили на кнопки, набирая очки. Точно им наскучила естественная жизнь и они решили немного расслабиться, отсесть подальше от жен и достать из карманов современные детские игрушки. 3 Мне нравятся перелеты из одного часового пояса в другой и та непостижимая легкость, которой внезапно пронизывается знакомое окружение. Я прибыл в Париж на рассвете и все утро проходил по столичным улицам, наблюдая за поступками, реакциями и улыбками людей, столь непохожими на поступки, реакции и улыбки ньюйоркцев. Сел в шапке траппера на скамейку под сенью собора Нотр-Дам и в золотистом свете февраля съел сандвич. К концу дня, который немного портило лишь ощущение приятной усталости, направился к Монпарнасу. В «Куполь» у меня была назначена встреча с двоюродным племянником – пятнадцатилетним парнем, который вот уже несколько месяцев посвящал меня в тонкости информатики. В обмен я предоставлял ему предназначенные для журналистов приглашения на предварительные кинопросмотры. Всего за несколько уроков я достиг значительного прогресса в пользовании программным обеспечением собственного компьютера, а заодно осознал, что в глазах молодого гуру выгляжу малость умственно неполноценным – великовозрастным болваном, не знающим почти ничего, что ценится ныне. Незадолго до встречи он позвонил мне на мобильник, и внезапно я осознал всю собственную значимость в его глазах: после занятий парень обязательно переустановит мне с диска программу Diagnostic Doctor, которая раз и навсегда защитит мой компьютер от всех вирусов и сбоев, мешающих «оптимальной работе». Чуть раньше я заказал себе виски у барной стойки, где мое присутствие, похоже, несколько обеспокоило обслуживающий персонал. После реформирования пивоваренной отрасли место, где издавна собирались на пирушки друзья, стало похоже на сито, сквозь которое отцеживают туристический поток. К клиентам, задерживающимся, чтобы выпить сладкий коктейль, прежде чем отправиться дальше, в ресторан, относятся как к неизбежному злу, но не любят тех, кто задерживается слишком долго. Заметив, что я выпускаю кольца сигаретного дыма, бармен многозначительно кашлянул. Тулузские бизнесмены, прибывшие на семинар по маркетингу, с интересом рассматривали разрисованные в кубистском стиле колонны и люстры, украшавшие эту парижскую святыню двадцатых годов (еще несколько лет тому назад здесь были сплошные развалины). На прежнем месте архитекторы с достаточной степенью достоверности воспроизвели прежнюю «Куполь». Парижскую достопримечательность, расположенную на нижнем этаже бизнес-центра, спасло паритетное соглашение с застройщиками. Вот о чем я размышлял, когда зазвенел мобильный телефон. Несколько рук непроизвольно опустилось в карманы: каждый решил, что звонят ему. Но сработал виброзвонок моей новой «Нокии», и раздался голос гуру: – Извини, прийти не смогу. Очень много задали на завтра. Мать вот-вот разорется! Я успокоил добросовестного лицеиста: увидимся в другой раз. К тому же я был не прочь еще немного побродить по окрестностям. Заказал себе виски. Некоторое время размышлял, не познакомиться ли с молоденькой блондинкой, которая улыбнулась мне. Но та вернулась к группе товарищей по семинару, и я предпочел ретироваться к входным дверям, растворившись в парижской ночи в одиночку. Прохожих заманивали протянувшиеся вдоль тротуара рекламные стенды, художественные галереи, антикварные лавки. Несколько бистро, вступивших в период упадка, готовились уступить место магазинам прет-а-порте. Я насчитал пять банковских филиалов. Потом направился дальше по бульвару Сен-Мишель, где выложенные на прилавке плоды и овощи, которыми торговал араб-бакалейщик, напомнили мне, что я нахожусь в городе, где обитатели пьют и едят… Достаточно ли этой лавчонки, чтобы прокормить целый квартал? Согласится ли большинство горожан на конвейерное обслуживание? Быть может, вместо этого они предпочитают закупать продукты по субботам в гипермаркетах? Погруженный в раздумья, я двинулся в северном направлении вдоль решеток Люксембургского сада к высоким многоэтажкам. Еще когда я был ребенком, отец рассказывал о своем друге – сотруднике одной из американских фирм. Приятель отца с молодости страдал как физическими, так и психическими недугами, поскольку по сравнению с прошлогодними достижениями ему ежегодно приходилось перевыполнять показатели. Это странное правило не могло не привести к постоянному нервному напряжению, за которым последовала неминуемая депрессия (что вовсе не походило на почтенное занятие отца, от которого требовалось лишь как следует выполнять свою работу, чтобы общественный институт функционировал должным образом). От таких рассказов мы чувствовали себя странно – становилось не по себе, все звучало дико, точно описание массовых беспорядков. Никто и представить себе не мог, что через несколько лет синдром, которым страдал приятель отца, станет основополагающим принципом французской экономики, украсив волну агрессивных поглощений предприятий и обязательное увеличение прибыли резолюцией «обновить». В преобразившемся мире роскошных товаров и изощренных услуг с высокой добавленной стоимостью лавчонка араба-зеленщика оставалась едва ли не единственным оазисом простоты. Движение было вялым, мои шаги отдавались эхом, а вид бульвара напоминал сцену из романа девятнадцатого века с вкраплениями современности. На углу улицы Суффло место студенческой пивной заняла крикливо-красная вывеска фаст-фуда, скупо имитировавшая витрины парижских магазинов. Прочие метаморфозы бросались в глаза не столь отчетливо: совсем недавно уличные фонари 1960 года заменили на реконструкции газовых рожков образца 1860-го. Париж изо всех сил старался походить на прежний Париж – некогда великий город. Над большими деревьями Люксембургского сада проплывали белые облака. Передо мной, между салоном ВСЕКАКО-СВЯЗЬ и ломбардом «Будущая Жизнь», распахнулась дверь подъезда многоэтажки. Грезя о повороте времени вспять, я увидел на тротуаре округлый силуэт кюре, явившийся из прошлого. Черная сутана, прихваченная в талии суконным поясом, едва не волочилась по земле. На ногах у кюре были носки и сандалии. Кюре незамедлительно приосанился и уверенно оглядел город. Над пластиковым воротничком – голова с густой шевелюрой, на еще моложавом лице – ни малейшей тени сомнения… пожалуй, все выдавало в нем последователя традиционных обетов священнослужителя. Я с любопытством созерцал призрак былого, появившийся на перекрестке между рестораном быстрого питания и многоэтажкой. За ним из подъезда многоэтажки вышла молодая пара современного вида. Возможно, они были на одной и той же вечеринке: пара обменялась со священником несколькими словами. Я прошел возле них, прислушиваясь. Кюре: – Ну так заходите как-нибудь на днях. Женщина – священнослужителю: – В любом случае было здорово. Попробуй выкроить время для встречи выпускников. – Не могу я бросить своих скаутов в разгар паломничества в Шартр. Отойдя от них на несколько метров, я еще раз обернулся и увидел, как священнослужитель двинулся вперед немного неуклюжей походкой католика, верящего в Бога и Дьявола. Переходя улицу, приподнял подол сутаны. Машинально опустил руку в карман и вытащил нечто маленькое, направил на тротуар прямо перед собой. Тотчас же дважды мигнули фары «твинго». Служитель святого Пия Десятого уверенным жестом направил электронный ключ. Облаченный в черную рясу кюре олицетворял готовность противостоять переменам, однако же модная тачка цвета металлик дожидалась хозяина, готовая вот-вот ринуться в путь, и я подумал, что святой отец – вовсе не подлинный гость из прошлого, он похож на псевдостаринные уличные фонари. Кюре вальяжно уселся в машину. Пристегнул ремень, поймал в радиоприемнике «Радио Нотр-Дам» и поехал по бульвару Сен-Мишель, выкрикивая однокашнику через приоткрытое стекло: – Я еще с тобой свяжусь насчет модема, но уверяю, что выделенный канал тебе понравится куда больше… Приятели скрылись на соседней улице, но несколько секунд спустя я с удивлением заметил, что машина святого отца, пронзительно взвизгнув шинами, остановилась перед вывеской «Мак-Дональдс». Вместо того чтобы сразу же вернуться домой, служитель Церкви остановил машину и вошел в ресторан фаст-фуда… Приблизившись к витрине, я заметил священника в очереди перед прилавком. Тот запросто обратился к бородатому турку, стоявшему в другой очереди. Заинтригованный, я открыл входную дверь и смешался с группой посетителей, чтобы понаблюдать за миссионером наших дней. Борода турка была нестриженой – такую носят исламские фундаменталисты. Речь священника, говорившего без остановки, перемежая религиозные доводы нейролингвистическими блоками, замкнутый мусульманин слушал с раздражением, к которому примешивалось удивление. – Я – христианин. Ты – мусульманин, и я тебя уважаю, потому что у нас – один Бог. В информационном пространстве найдется все. По средам, после обеда, я организую бесплатные интернет-сессии. Зайдешь? Я уж было испугался, что его собеседник сплюнет в знак презрения на землю, но тот вновь поправил бороду и уточнил: – А операционка заточена под обычные ПК или под «Макинтош»? Кюре нахмурился: – Лично я всецело предан обычным ПК, но если ты предпочитаешь работать с системами под «Макинтош», то можно найти что-нибудь подходящее. Священник достал из кармана сутаны визитную карточку и протянул ее собеседнику, который внимательно ее рассмотрел. Затем кюре заказал себе молочный коктейль и вернулся к машине, тяжело ступая сандалиями по асфальту, точно по увиденной им новой земле. 4 На следующий день проснулся я рано. Потратив деньги на модную одежду и почти разорившись за неделю отпуска, я включил компьютер, намереваясь приступить к работе. Банковский счет вот-вот опустеет, а у меня оставалось только три дня, чтобы доделать статью о сорокалетних, заказанную неким многотиражным журналом. Работа принесет доход, равный двухмесячной квартплате, а главное – прибавит уважения со стороны ровесников, которые признают мою исключительную жизненную силу. Хотя мне и самому исполнилось сорок, я отнюдь не вышел в тираж, мой талант не иссяк, меня по-прежнему ценят и я отнюдь не исключен из журналистской среды. Всякий раз, стоит оказаться в редакционных офисах, меня воспринимают как неутомимого юношу из «своих». Несколькими неделями раньше во время встречи с одним молодым шеф-редактором (который пять лет тому назад был моим подчиненным) я предложил ему такую тему: «Нестареющие сорокалетние. Директора предприятий в бейсболках, молодые папаши, которым по вкусу приключения и экстрим, – те, кто отказался от мысли изменить мир, но не от мечты». Еще недавно я изрядно позубоскалил бы на эту тему, но в последнее время цинизм кажется мне все более и более неуместным. Ибо немалая часть моих сверстников (прежде всего, те, кто отслеживает в журналах модные течения) узнала себя в таком портрете: взрослый подросток, играет на «Плейстейшн» – но покупает издания последних лауреатов Гонкуровской премии, играет на бирже – но покуривает травку. Чтобы вписаться в стиль журнала, который мне платит, я пообещал себе подойти к изучению вопроса конструктивно и был готов описать «прогресс», дать картину мира, в котором мужчины и женщины были чище, щедрей, равноправней, терпимей. Равным образом следовало добавить некоторые конкретные детали, чтобы оживить статью, чтобы создать впечатление «журналистского расследования». Поскольку стояла холодная погода, я решил зайти в Интернет, где рассчитывал раздобыть необходимую информацию по поисковику, не выходя из дому. Пока устанавливалось соединение, я вдохновенно печатал вступительную часть. Но не успел я набрать заветной дюжины строк, как экран замер. Клавиатура более не подчинялась моим пальцам, а текст застыл на последних словах: «чище, и уже не так бунтуя», – теперь взбунтовался компьютер. Оставшуюся часть страницы прикрыло окошко, появился приказ (поскольку вопросительных знаков я не увидел): – «Ввести пароль». С толикой удивления извлек из глубин памяти кодовые слова, подобранные несколькими месяцами раньше именно для этого бесплатного соединения: «пар-Оль». Компьютер ответил: – «Ошибка при вводе пароля. Попробуйте еще раз». На сей раз, действуя более тщательно, я нажимал клавишу каждой буквы по отдельности, но получал один и тот же ответ. Компьютер тупо наблюдал мое смятение, отчего мне показалось, будто машина попросту издевается. Следовало признать, что порой ей нравилось развлекаться таким вот образом. Когда я пребываю в полной уверенности, что все идет гладко, компьютер то задает дурацкий вопрос, то слегка путает разбивку страниц, и я вынужден обновлять макет (что редко удается сделать самостоятельно). Требованием пароля, как правило, прерываются важнейшие занятия: чтение электронной почты, просмотр сальдо банковского счета… А потому, на случай таких вот злополучных прерываний, я храню в памяти последовательность из букв и цифр. В сущности, я и представить себе не могу, кто из миллионов пользователей Интернета польстился бы на содержимое моего жесткого диска, однако мой гуру, одержимый фобией хаотичных хакерских атак, и слышать ничего не хотел. А с того дня, как он, подобно спасителю, объявился в моей квартире, я слепо доверял ему. Тогда я телько что купил себе ПК и едва не разрыдался прямо перед монитором, сутки напролет тщетно пытаясь запустить совершенно новый компьютер, но тут кузен послал мне на выручку своего сына, чтобы тот установил операционную систему. В считаные мгновения юный гений информатики разрешил все проблемы с установкой: он-то всегда знал, на какую из надписей на английском кликнуть, будь то OK,[2 - О'кей (англ.).] cancel,[3 - Отменить (англ.).] try[4 - Попытаться (англ.).] или no.[5 - Нет (англ.).] Я просто не мог устоять перед обаянием вундеркинда, который, наряду с прочими полезными сведениями, снабдил меня и всевозможными паролями. К слову, раньше компьютер никогда не вредничал, когда я его включал. Быть может, какой-то «глюк» при запуске? Ошарашенный, но преисполненный желания как можно быстрее приняться за работу вновь, я испробовал всевозможные комбинации, какие только пришли в голову: дата рождения, мое имя, имя бывшей подруги… Все попытки оказались бесплодными. С прежним наглым хладнокровием компьютер сообщал: – «Ошибка при вводе пароля. Попробуйте еще раз». Роясь в рюкзаке, я один за другим вытаскивал нацарапанные на клочках бумаги коды, благодаря которым порой подключался к сетевым играм или загружал эротические фотографии. Я набрал сперва fuckyou, после – niqueterace.[6 - Нецензурные высказывания на английском и французском.] Но по всему было видно: машина настроена всерьез, терпения ей не занимать, так что играть со мной в загадки компьютер может еще очень долго – пока не получит желаемого ответа. Исполнив немало трюков в жанре пальцевой акробатики, я попытался закрыть проклятое окошко, чтобы вернуться к тексту, но компьютер ничего и слушать не желал. Однако на десятой попытке он выкинул еще более гнусный фортель и посоветовал «обратиться к системному администратору». В конце концов, отчаявшись (я и не подозревал о существовании у компьютера еще и какого-то администратора), я набрал телефонный номер гуру. Ответил он мне прямо с занятий в лицее (его это, похоже, отнюдь не смущало). Но как только я изложил проблему, в голосе гуру послышалась некоторая скука. Вопрос показался ему ерундовым: – Просто отмени задачу – нажми на «кон-трол-альт-делит». Рядом звучал голос преподавателя. Я напряг все интеллектуальные резервы, одновременно надавил на три клавиши. Никакого результата. Гуру поразмыслил еще: – Попробуй перезагрузиться. Сопляк строил из себя знатока, а сам ничего не соображал. Если я перезагружу компьютер, то вместе с новым окном пропадет и вступление к статье: не уверен, что хватит мужества повторно набирать эти десять дурацких строк. С другой стороны, внезапное требование ввести пароль мне совершенно непонятно. Я настоял, и племянник выдал готовый ответ, объяснявший любую из загадочных неполадок: – Ты, кажись, вирус подцепил. Извини, кажется, препод по истории у меня что-то спрашивает. Если хочешь, можем встретиться в пять часов в интернет-кафе на Монпарнасе. Я принесу тебе свой диск с антивирусом… Конечно, если подберешь нормальный пароль! И повесил трубку, не дал и слова сказать. Проведя в состоянии прострации перед монитором около получаса, я решил, что не позволю технике себя поработить. Проще всего дать выход накатившему вдохновению так: отправиться в ближайший канцелярский магазин, купить, как раньше, ученическую тетрадь на 96 страниц (фирмы «Клерфонтен») и написать статью от руки. Я и раньше не был поклонником ручки и бумаги, а уж привыкнув к текстовому редактору, и вовсе не жаждал писать по старинке, однако, за неимением лучшего, приходилось довольствоваться тем, что доступно. Спускаясь по лестнице, я пытался выстроить в голове содержание статьи: новое поколение сорокалетних, ставших свидетелями падения Берлинской стены, эмансипации женщин, информационного бума… я вышел из дому, свернул налево, к канцелярскому магазину, однако, похлопав по карманам, заметил, что не захватил деньги. К счастью, поблизости как раз находился банк – вернее, то, что от него осталось, после того как правление упразднило половину представительств, а персонал в остальных свело едва ли не к нулю. Прежнее место троих сотрудников моего филиала занял единственный «финансовый консультант» – вроде коридорного, которому поручили открывать счета, работать с чеками, продавать услуги и заключать договора. За деньгами к нему можно не обращаться: и кассу, и кассира сменил установленный в помещении банкомат. Я толкнул дверь, поприветствовал клерка, одиноко сидевшего за стойкой, и направился к банковскому автомату, держа свою карту «Премьер». Но, собираясь ввести пароль из четырех цифр, вдруг заметил, что номер совершенно вылетел из головы. Я набирал номер машинально, не думая. Внезапно, вопреки всем попыткам сосредоточиться, цифровую комбинацию точно окутал туман, и она стала похожа и на пин-код мобильника, и на пароль доступа к электронной почте, и на все замечательные коды доступа, которые я уже подбирал этим утром. В этом мареве некоторые группы цифр казались отдаленно знакомыми, но я уже не понимал ни к чему они относятся, ни в каком порядке их нужно вводить. Помня, что у меня есть право только на три попытки, я решил прибегнуть к мнемотехнике, чтобы вспомнить код. Кажется, к банковской карте подойдет номер дома, умноженный на возраст матери. Будучи не вполне уверенным в результате, я тотчас же приступил к операции и набрал четыре цифры. Банкомат ловко выплюнул мою карту, а я, сконцентрировавшись еще напряженнее, попытался использовать новые расчеты… столь же безрезультатно. Отчаявшись, я вернулся к финансовому консультанту и спросил, что нужно делать, если забудешь код кредитной карты. Сидя за стойкой, на которой громоздились стопки каталогов «банковских услуг», он затравленно на меня посмотрел: – Извините, ничем помочь не могу: требуется обращаться в письменной форме. От третьей попытки пришлось отказаться. Чем напрягать память, лучше вернуться за кошельком. Азарт не иссяк, но при входе в подъезд, когда пришлось вводить код замка, я испытал горькое разочарование: эта смесь букв и цифр также затерялась в дебрях таинственных формул. На мое счастье, из подъезда как раз выходил сосед, и я вспомнил, что код был 2003 – как 2003 год; в общем, вспомнить оказалось совсем не сложно. В подъезде я машинально открыл почтовый ящик, где покоился конверт с прозрачным окошечком. Письмо, предположительно содержащее счет, я вскрыл в лифте. В первых же строках письма, отправленного прославленным интернет-провайдером, говорилось о восьмидесяти евро, которые мне надлежало уплатить за двухмесячный абонемент. АО ВСЕКАКОНЕТ подчеркивало, как им лестно, что я стал одним из клиентов фирмы, не забывая упомянуть о представившейся мне возможности воспользоваться подключением высокоскоростного Интернета. Для того чтобы оформить наши отношения официально, предлагалось подписать приложенный к письму бон, к которому прилагался чек, или сообщить номер банковской карточки. В постскриптуме директор по работе с клиентами предлагал воспользоваться кредитом, благодаря которому я смогу получить радиобудильник… На первый взгляд все казалось замечательным… Вот только я никогда прежде не обращался к услугам этой фирмы. Я прекрасно помнил их рекламные объявления, сдобренные упоминаниями о всевозможных призах (подписка на «Экспресс», электронная энциклопедия, поездка в Лондон на двоих)… Но прежде всего мне вспомнилось то, как стойко я отказывался от этих льготных условий, которыми несколько месяцев доставал меня гуру. Такой тип интернет-соединения, по его словам, был «более чем необходим». Вот только мне ни такое соединение, ни куча необходимых технических усовершенствований были вовсе ни к чему. Между нами не раз возникали словесные поединки на почве его предложений. Он то и дело повторял, что моему ПК не хватает мощности. Я же отвечал, что текстового редактора и электронной почты мне более чем достаточно. Он шел в контратаку, устанавливая новые программы, которые перегружали машину и для которых, по его словам, требовалось увеличить оперативную и постоянную память, а также разогнать процессор. Я же упорно отвергал все посягательства на компьютер, невзирая ни на какие доводы, при этом самый обоснованный произносился тоном миссионера, расхваливающего перед негром преимущества водокачки: «Да у тебя же просто новая жизнь начнется!» Так что же случилось? Неужели я согласился сам, неосознанно, когда меня в который раз заставляли выбирать между бессчетными yes, no и cancel, хотя я и не знал с точностью, что обозначает каждое из этих слов? Неужели у гуру хватило наглости подключить меня самому, без спроса? Неужели он осмелился лишить меня бесплатного подключения? Да, ничего себе выдался денек: то пароль не подобрать, то счета, которые не объяснить… В голове роились всевозможные объяснения. И вновь рождались чудовища: рэкет под видом коммуникации, организованный современными предприятиями! Дьявольский сговор: рекламные кампании – и нерасторжимые договора по подключению! Необходимость постоянной установки новых версий, из-за которых устаревают превосходно работающие устройства! Но когда я перечитывал письмо, чтобы уточнить телефонный номер, то ощутил нечто похожее на раздвоение личности. Порой случается испытывать неприятное, сбивающее с толку ощущение, когда кажется, будто душа внезапно покидает тело и парит поблизости. Это вовсе не похоже на расслабляющий перелет сквозь часовые пояса – скорее напоминает ощущения шизофреника: я наблюдаю себя же самого в самом центре жестокой, холодной реальности. В такие мгновения всегда страшно, что не удастся соединить осколки личности воедино. К счастью, подобные ощущения обычно не длятся дольше какой-то доли секунды, после чего все мое существо вновь обретает целостность и былую энергию. Внезапно я завис где-то высоко, читая и вновь перечитывая имя ответственного за работу с клиентами: Доминик Делъмар… 5 Все та же подпись синими чернилами. Точно приглашение повторить пройденный путь. Что, всех директоров по работе с клиентами зовут Доминик Дель-мар? Стоит ли вновь пытаться излагать претензии по телефону, отправлять письма, которые останутся без ответа, чтобы в конце концов прийти к прежнему заключению: Доминик Дельмар № 2 реален не более, чем Доминик Дельмар № 1? Если только Доминик Дельмар не бренд, не фирма, занимающаяся технической поддержкой, которая помогает оказывать всевозможные послепродажные услуги – помогает как телефонной компании, так и моему интернет-провайдеру. Но я успокоился, найдя логическое объяснение: все предприятия на самом деле принадлежат одной корпорации – ВСЕКАКО. Вот уже несколько лет как это древнее госпредприятие, специализирующееся в области электроснабжения, проявив недюжинную волю к самоусовершенствованию, отказалось от прежнего рыночного сектора ради «нового экономического порядка». Предприятие повсюду скупало фирмы, отчего накопилась громадная задолженность. Бренды вездесущей компания захватывали все сферы мало-мальски распространенных услуг: ВСЕКА-КОФИН (биржа), ВСЕКАКОФОН (телефония), ВСЕКАКОНЕТ – фирма, бесчинствовавшая на просторах Интернета, счета которой испортили мое утро. Помимо сферы услуг, бренды использовались и для восполнения задолженности корпорации ВСЕКАКО, привлекая максимум средств при минимальной занятости персонала. Вот в этом-то покрытии задолженности и предложили поучаствовать мне лично. Здраво осмыслив ситуацию, я вновь преисполнился решимости. Я – не дойная корова для корпорации ВСЕКАКО и намерен выслушать объяснения Доминика Дельмара. Поскольку на сей раз путь предстоял долгий, я собрал все силы и набрал код входа в лабиринт, при помощи которого передо мной тотчас же распахнулась дверь: – Дан-ный-зво-нок. Бу-дет-сто-ить. Вам. Во-семь-де-сят-три-евр-ро-цен-та. В-ми-ну-ту. По-жа-луй-ста. Пе-ре-ве-ди-те-ап-па-рат. В-ре-жим-то-наль-но-го. На-бо-ра. Я перевел. – Для-от-кры-ти-я. А-бо-нент-ско-го-сче-та. Наж-ми-те-о-дин. Что-бы. Оз-на-ко-мить-ся. С-на-ши-ми. Но-вы-ми-ус-лу-га-ми. Наж-ми-те-два. Для-то-го-что-бы. Свя-зать-ся-с-о-пе-ра-то-ром. По-жа-луй-ста-по-до-жди-те-от-ве-та. Я подождал ответа. – Ес-ли-вы. Пред-ста-ви-тель-ю-ри-ди-чес-ко-го-лица. То. Наж-ми-те-о-дин. Ес-ли-вы. Фи-зи-чес-ко-е-ли-цо. То-наж-ми-те. Два. Я нажал «два». Но когда я нервно усмехнулся, в полной уверенности, что машина уступит, мое общение с Домиником Дельмаром прервала очередная виртуальная фраза: – В настоящее-время-все-операторы-заняты. Бла-го-да-рим-за-пов-тор-но-е. Об-ра-ще-ни-е. Вы-всег-да. Мо-же-те. У-точ-нить. Ба-ланс-ва-ше-го. Сче-та. По-Ин-тер-не-ту. Чисто сработали, гады. На столе лежит письмо, в котором меня поздравляют с открытием ненужного, но высокоскоростного интернет-соединения. Все те же заклинания обещают кредит, льготы, поддержку – а мне-то всего и требуется, что компьютер включить. Я звонил потому, что для меня это подключение лишнее, и потому, что никак не удается выйти в Интернет. И вот вместо ответов на вопросы автоматический оператор советует уточнить показатели банковского счета… по Интернету. Во мне вскипела ярость. Не сразу заметил, что зазвонил телефон. Поднес трубку к уху. Женский голос скороговоркой произнес: – Позвольте представиться, меня зовут Дженифер Ледук. Знаком ли вам наш тариф «любимые номера»? Пятидесятипроцентная скидка на любые три телефонных номера по вашему усмотрению, только с первого по пятнадцатое марта. Кстати, у вас есть выбор – «Лучшие номера», тарификация за все утренние междугородные звонки с одиннадцати до часа, кроме воскресенья, – по нисходящей. Довольны ли вы нашими услугами? Мне захотелось помучить ее рассказом о времени, когда тарифные планы были простыми, понятными и едиными. Но было очевидно, что бедная девушка и сама оказалась всего лишь жертвой, проданной на потеху частной компании, которая платит ей за вторжение в жизнь простых людей. Я удовольствовался тем, что просто повесил трубку, и вновь принялся обдумывать свое положение. На рекламной листовке, пришедшей вместе с корреспонденцией от корпорации ВСЕКАКО, красовалось фото Артюра Рембо – крестного отца новой рекламной кампании. На облачке, выходившем изо рта поэта, был написан слоган: «Будем же полностью современны!» И там же, шрифтом помельче: «В Интернете вас ожидает царство наслаждений». Далее – текст, в котором корпорация ВСЕКАКОФОН декларировала желание помочь начинающим пользователям Интернета, стимулируя «дерзость» и «воображение». Уж не напоминал ли и Доминик Дельмар юного поэта – бродягу, странствующего засунув руки в карманы? Не был ли и он сам эдаким Рембо от бизнеса? В любом случае ему от меня не отделаться. Поскольку он предложил мне связаться с ним по Интернету, я направился в интернет-кафе, место аудиенций моего гуру. Там я для начала отправил открытое письмо «так называемому Доминику Дельмару», в котором делился с ним своими сомнениями и негодованием. Но как только я собрался зайти на сайт ВСЕКАКОHET, чтобы выставить свой памфлет на всеобщее обозрение, как на мониторе появилось сообщение о том, что «в настоящее время сайт находится на стадии разработки», и меня пригласили зайти вновь несколько дней спустя. Чтобы убить время, я решил просмотреть некоторые из 147 000 страниц, посвященных Артюру Рембо. Немало сайтов было посвящено ему целиком: Rimbaud.com, Arthur-Rimbaud.info, Rimbaud boulevard,[7 - Бульвар Рембо (фр.).] Arthur.le.Fulgur[8 - Артюр – молния (фр.).] или даже Chezarthur.com.[9 - В гостях у Артюра (фр.).] Что ни сайт, то свой взгляд на молодого поэта, «литератора конца девятнадцатого века», «легенду французского гей-сообщества» или даже «предтечу феминизма». Исследователи-компаративисты сопоставляли Артюра Рембо и Леонардо Ди Каприо, который в фильме сыграл поэта «с кукольным лицом, романтичным и неистовым одновременно». На некоем сайте, посвященном памяти Че Гевары, утверждалось, что именно здесь удалось «примирить Маркса и Рембо». Обширный каталог, в котором предлагались футболки, постеры и открытки с изображением «юного бунтаря и проходимца, олицетворявшего подростковый максимализм». Всеобщее отношение к этой фигуре можно было понять по названию другого сайта: poéte.rebelle. free,[10 - Поэт, бунтарь, свободный (фр., англ.).] fr. Действительно, отчего бы при таких обстоятельствах Рембо и не стать рекламным символом широко известной компании? Подростком я читал его стихи, мрачный мистицизм которых слегка отталкивал. Мне больше нравились меланхоличные строфы Верлена или видения Аполлинера. В то же время я и сам был эдаким прототипом нео-Рембо: исписывал огромное количество страниц в меру туманными «стихотворениями в прозе», полными сексуальных или мрачных образов, отчего воображал себя сторонником бунтарей, сторонником Рембо. Сражался со строгостью порядков в провинциальном католическом коллеже. Бился за авангард в самом сердце буржуазной семьи. Нередко захаживал в местные литературные кружки, ограниченным тиражом публиковавшие сборники бесконечных стихов и верлибров, подражавших «Откровениям». В 1977 году еще можно было выдавать себя за Рембо, бросая вызов закоснелой рутине департамента французской супрефектуры. Современное общество напоминало прошлое с его умеренными консерваторами, ветхими церковными и государственными институтами, которым, помнится, тогда еще противостояли свежий ветер политических дебатов, новое искусство и свобода нравов. Сейчас, сидя за монитором, понимаю, что добиться удалось лишь грусти, проникшей в мое сердце, – точно «антиценности», которые я исповедовал, превзошли мои ожидания. Каждый год – урожай на нео-Рембо. Писатели, актеры, певцы повествуют о своей повседневной жизни, о собственных маниях, о дурных мыслях, отчасти напоминающих те, которыми проникнута «Пора в аду». Им по душе мрачная атмосфера, трансгрессивный дискурс и исследования языка. Наряду с культур-рембоистами плодится и размножается новое поколение нео-Рембо, они гораздо легкомысленней и симпатичней: длинные волосы, развевающиеся по ветру, пирсинг в ноздрях. Рембо из черного ящика – веселые хакеры, убежденные в том, что, придя на смену застою и старению, внесут в общество свежую кровь. Они способны на непосредственное самовыражение. Что бы ни случилось, говорят быстро и спонтанно, точно в ток-шоу. Основное отличие нео-Рембо – в наличии идей и некоторого умения слушать. Они носят футболки с изображением Рембо так же, как предки носили костюм с галстуком, они зависят от «Windows» так же, как их деды зависели от своего предприятия, они поносят капитализм с той же регулярностью, с которой их бабки ходили к мессе, они требуют свободы проживания, развлечений и передвижений и зарабатывают на жизнь чем могут. В голове роились вопросы. Более часа провел я в интернет-кафе, бродя по сети. В поисковике попадались лицеи имени Артюра Рембо, коллежи имени Артюра Рембо… 21 сентября 2001 года, пятница, день, когда в Тулузе взорвался химзавод: «Не подвела только телефонная линия Рембо, линия надежной и конфиденциальной связи, по которой из полиции удалось дозвониться до префектуры и министерств». Рембо триумфально шествовал даже за пределами планеты Земля. Дошло до того, что на вечернем поэтическом перформансе его произведение «вывели на околоземную орбиту реактивной ракетой». Чувствуя, что здесь кроется тема для новой статьи, я сохранил все документы в отдельной папке, а папку отправил на свой почтовый ящик. Просмотрю материалы потом, когда заработает компьютер. Но на экране открылось новое окно: – «Ваше сообщение не может быть отправлено. Не указан адрес получателя». Я снова набрал на клавиатуре свой адрес. – «Указанный адрес недействителен. Пожалуйста, введите пароль». Это еще что?! Сперва домашний компьютер с самого утра требовал у меня пароль, а теперь еще и эта абсолютно посторонняя машина тоже клянчит пароль доступа. Вне себя от ярости, я набрал на клавиатуре сперва дату рождения сестры, потом – секретный код кредитной карточки, потом – код входной двери моего дома… и все – безрезультатно. Я уже собирался было выплеснуть свое негодование на администратора, как вдруг заметил, с каким интересом, вытянув шею, наблюдал за моей работой в Интернете знакомый подросток. Гуру со своим диском антивирусной программы пришел на помощь. И взял руководство на себя: – Попробуй нажать на «альт-шифт-таб» или на «альт-шифт», чтобы вернуться к предыдущим заданиям. Я посмотрел на него с удивлением. Склонившись над монитором, он лично приступил к работе, после чего вынес заключение: – Не работает! Система – говенная. Не уверен, что получится сохранить данные. Ну ладно, пойдем к тебе – посмотрим, что случилось. Недовольно поджав губы, засунув руки в карманы, он направился к выходу, а я заканчивал работу на компьютере, в то время как плоды моего исследования вылетали в виртуальную трубу. 6 Не раз гуру заявлял, что решение найдено. В конце концов, проведя в возбуждении несколько часов перед монитором, он, как всегда, заключил, что лучше перезагрузить компьютер. Он сохранит данные и проведет перезапуск системы. Когда я отправился поужинать, он заверил меня, что справится сам и что к моему возвращению все будет работать просто превосходно. Наутро компьютер категорически отказался подключаться к Интернету. При всякой попытке установить соединение требовал свой загадочный пароль; на столе лежал счет с требованием оплатить по льготной цене подключение, которого я никогда не просил. Попытки дозвониться одна за другой заканчивались тем, что я попадал сперва на автоответчик, а после – на бестолковых «специалистов отдела по работе с клиентами», сбитых с толку необычностью моего случая. Гуру на телефонные звонки уже не отвечал, и я вновь заподозрил его в том, что он тайно подписал меня на что-нибудь в обмен на какие-нибудь привилегии. Оставалось только одно средство разрешить проблему: лично нанести визит руководству ВСЕКАКО, в рядах которого я надеялся найти собеседника. В тот день, когда я вышел из метро у перекрестка на Больших Бульварах, было девять утра. Передо мной возвышался освещенный рекламой фасад здания. На огромных экранах сменяли друг друга цветные изображения девственных уголков чистой природы: леса, снега, водопады… Все сие возвещало об открытии портала ВСЕКАКО. Свежеотремонтированное здание с балконами, выстроенное из белого камня, сохраняло парижский вид. Но весь интерьер под оболочкой «галантного века» был уничтожен, его сделали заново – в стиле мраморного дворца арабского эмира (снаружи – как прежде, внутри – все новое. Этим и отличалось здание от «Куполь»). Батальон молоденьких девушек, ответственных за работу с клиентами, занял позиции за стойками. Девушки соответствовали корпоративному стандарту: на голове – фуражка с логотипом ВСЕКАКОФОН, длинные пряди обесцвеченных волос достигают груди, на вопросы они не могли ответить ничего, кроме трех-четырех заученных формулировок, вроде ответа, который подошел к моему случаю: – Нет-нет, здесь – руководство коммерческого отдела. А туда, где принимаются жалобы клиентов, вход с другой стороны здания. – Но дело-то в том, что я так и не стал клиентом! – Ясно. Как выйдете, повернете налево и увидите табличку: «Отдел по работе с клиентами». Решив приберечь ярость для начальников, я обогнул дом и пулей вылетел на темную улочку, где в конце концов и отыскал службу, в обязанности которой входило рассмотрение претензий клиентов. Толкнул стеклянную дверь. В плохо отапливаемую комнату с желтоватыми стенами, освещенную трубками неоновых ламп, ворвался поток свежего воздуха. То был приют неудачников – зал ожидания второго класса, последняя надежда, к которой прибегали клиенты, выпавшие вследствие случайного поворота шестеренок бюрократического механизма из общей логики потребительского процесса. Около двадцати настрадавшихся представителей деклассированных элементов, отчаявшихся овладеть чудесами технологии самостоятельно, попробовавших выяснить отношения с собственным мобильным телефоном или винчестером один на один, терпеливо дожидались, когда решится их судьба. Те, кто твердо надеялся добиться своего, устроились на отслуживших свой срок диванах; иные нервозно ходили кругами, бормоча себе под нос полные ненависти речи; некоторые притащили собственные компьютеры, свято веря в добрую волю технического персонала; завзятые оптимисты грезили о «ремонте», упуская из виду тот факт, что ремонт обойдется гораздо дороже, чем замена покупки (в силу нехватки персонала, а также из-за необходимости стимулировать товарооборот). Сидевший в приемном окошке молодой человек, также нахлобучивший на голову фуражку с логотипом ВСЕКАКОФОН, должен был разгребать кучу жалоб (что представлялось неосуществимым) и подчеркивал смехотворность претензий особо упорных клиентов. Тех, кто прошляпил открытие сайта, надлежало устыдить. Тем же, кто претерпел от службы поддержки, но требовал удовлетворения, после напрасных писем, после многочасовых попыток получить консультации по телефону, после тщетных ожиданий загрузки сайта полагалось всего лишь взять талон с номером очереди и дожидаться, когда их вызовут. Похоже, что сотруднику, несмотря на юный возраст, удавалось без проволочек обслуживать неиссякаемый поток жалобщиков. С каждым он был неизменно любезен и внимателен, точно выполнял благотворительную миссию. На табло высвечивались цифры, после чего сотрудник обращал к жалобщику услужливое прыщавое лицо. Видимо, у него был выбор из нескольких ответов, которые весьма редко соответствовали обращениям клиентов. Во время непродолжительной стажировки его обучили заклинаниям, изложенным в каталоге, который он, чтобы не забыть, держал у себя за стойкой: 1) Клиент желает расторгнуть абонентский договор. Зарегистрируйте расторжение. Клиент будет обязан вносить абонентскую плату до истечения двенадцати первых месяцев. На этой стадии посетитель выражал негодование в первый раз. Но клерк-избавитель продолжал: – 2) Клиенту требуется техническая поддержка. Для этого ему лучше всего воспользоваться своим компьютером и набрать сетевой адрес корпорации ВСЕКАКО: www. coshelka.net. На этом этапе клиент принимал удрученный вид человека, который уже раз десять объяснял, что он не может зайти на интернет-сайт, потому что его компьютер не работает, – потому-то он сюда и пришел. Тогда молодой человек наносил последний удар: – 3) Клиент отмечает, что неполадки по-прежнему не устранены. В этом случае ему следует направить письменную жалобу директору по работе с клиентами. Учитывая структуру фирмы, стремившейся продать как можно больше с как можно меньшими последствиями, молодой человек олицетворял собой предел – обрывающийся над пустотой сток воронки. Чтобы подготовить клиента к падению, сотруднику следовало быть психологом, ведь было необходимо постоянно сдерживать ярость посетителя, который то и дело утверждал, что ничего не имеет против него лично. После недолгого молчания, когда казалось, что все уже потеряно, клерк предлагал заполнить «гарантийную рекламацию», то есть виртуальный формуляр, который поступит к группе технической поддержки, обязанной предоставить ответ в течение десяти дней. В уплату за оказанную услугу с клиентского счета снимут примерно пятьдесят евро. Как правило, на этой стадии строптивый потребитель сдавался и соглашался заплатить. Но даже в этом случае развязка наступала не сразу, так как в половине случаев сервер оказывался перегружен и приходилось ждать, пока не представится возможность заполнить виртуальный бланк гарантийной рекламации. Клерк не упускал возможности воспользоваться представившейся отсрочкой, чтобы рассмотреть еще один случай, пока предыдущий посетитель дожидался разгрузки сети. Над стойкой для приема жалоб висела громадная фотография Артюра Рембо. Я узнал рекламное изображение, украшавшее полученный мною счет, и слоган: ВОЙДИТЕ В АБСОЛЮТНО НОВЫЙ МИР Из-под дверей пахнуло сквозняком. У стены стоял автомат по продаже напитков: можно взбодриться. Я опустил монету в прорезь, нажал кнопку «кофе растворимый с сахаром» и смотрел, как льется в пластиковый стаканчик дымящийся напиток. На диване девушка билась в безуспешно сдерживаемых рыданиях. Подошел клерк, только что покончивший с одним из посетителей, и сказал: – Ну вот я и вернулся. Сожалею, что заставил ждать, потерпите еще немного. Усатый старик громогласно возмущался: – Как не стыдно так обращаться с людьми! Поначалу с вами любезничают, но при малейшем затруднении чувствуешь, что прав у тебя кот наплакал! Да, денек предстоит долгий. На столике разложены несколько номеров профессиональных журналов, на обложке которых гордо позирует без пиджака президент фирмы, возложив десницу на монитор компьютера, на котором светился новый портал ВСЕКАКО. Прекрасный новый мир – в рекламных объявлениях. А здесь отверженным приходится топать ногами, унижаться, они тщились что-то понять, надеялись на компенсации… Немногие, осознав, что их жалобы никогда не будут удовлетворены, принялись возмущаться, однако же их требования не возымели никакого эффекта. В сей скорбной юдоли, где самоотверженно суетился беспомощный клерк, корпорация мыслилась как безупречно отлаженный механизм, где никто никому ничем не мог помочь. Но после череды утрат и разочарований я обрел новый взгляд на происходящее. Вплоть до падения Берлинской стены капитализм, в противовес неповоротливой коммунистической бюрократии, подчеркивал свою эффективность: логика рынка против логики очередей. Таким образом, после всемирного торжества капитализма потребители вновь оказались должниками системы с единственной перспективой озлобленной конкуренции, постоянным ростом прибыли, непреходящим сокращением издержек и персонала и перенасыщением рынка. В то время как навязчивая реклама вещала о бесконечных удовольствиях, предоставляемых за умеренную цену, подлинное обретение хваленой роскоши оказалось возможно лишь в результате испытаний с каждым разом все более и более болезненных. Кассы автоматической оплаты за парковку и проезд по автобанам, залы аэропортов и окошки некогда личного обслуживания клиентов – повсюду приходится дожидаться очереди, чтобы что-то выяснить, чтобы получить товар, чтобы с опозданием подняться на борт самолета или чтобы торчать в километровых автомобильных пробках. И если оказывается, что ваш случай, к сожалению, не предусмотрен инструкцией, – вот тогда-то и начинается куда более длинная цепь бесполезных претензий к растерянным сотрудникам, которые и сами не в силах постичь бездушной логики системы. Тем самым рост производства, уменьшение оборота наличных средств, бум промышленности приводят к реставрации коммунистических очередей в капиталистической стране или в лучшем случае к возникновению кучки номенклатурщиков, которым по плечу платить щедро, перепоручать неприятные обязанности другим, заказывать перелеты бизнес-классом или же донести свои жалобы до самой верхушки пирамиды. Корпорации сменили Партию на поприще пропаганды иллюзий. Покупайте больше! Путешествуйте чаще! Воспользуйтесь нашими выгодными условиями! Общество обходится с клиентами как со стадом, обязанным подстраиваться под потребности акционеров. Однако сорок пять минут спустя случилось чудо: на табло быстро сменилось несколько цифр – не иначе, клиенты, у которых подошла очередь, предпочли отправиться восвояси. Внезапно на табло высветился мой номер, и я направился к консультанту службы по работе с клиентами, наивно полагая, что, несмотря на весь сценарий комедии абсурда, в которой мне довелось участвовать, смогу добиться ответа на свои вопросы. Когда я бросил на молодого человека исполненный надежды взор, тот уже повернул в мою сторону свою форменную фуражку с логотипом ВСЕКАКОНЕТ и овал прыщавых щек, улыбаясь в знак готовности немедленно решить проблему. Во избежание лишних объяснений я протянул ему копию письма от Доминика Дельмара, в которой тот требовал с меня восемьдесят евро. Молодой человек мельком просмотрел послание, ввел в свой компьютер несколько данных и, неожиданно взглянув на меня с определенным уважением, заметил: – Так вы же VIP-клиент… Я подумал, он издевается. Однако ни с того ни с сего (ведь до сих пор почетное звание не принесло мне ровным счетом никакой пользы) служба поддержки проявила и эффективность, и гибкость, и добрую волю при поиске долгожданного решения проблемы, о котором я грезил давно. Клерк прошелестел: – Мы несколько заждались вашего визита. Я выразил удивление: – Я сто раз пытался до вас дозвониться, но безрезультатно! – Прошу вас, простите за досадные недоразумения! Я с достоинством, изобразив понимание, пожал плечами: – Все равно этот ваш мифический директор по работе с клиентами, да еще и работающий под псевдонимом, – фикция! Хотелось дать понять, что мне известно многое. Однако ответ клерка оказался полнейшей неожиданностью: – Если вы проследуете за мной, то Доминик Дельмар наверняка вас примет. Что?! Но тут избавитель уже встал с места. Оставив прочих посетителей, он подал мне знак, чтобы я шел за ним к лифту в глубине коридора. Открыл металлическую дверь, нажал на кнопку пятого этажа. В кабине лифта заискивающе на меня посмотрел, услужливое лицо побледнело. На пятом этаже лифт открылся, пред нами раскинулся вестибюль, устланный ковровой дорожкой, точно кабинет руководства. В коридоре тянулись провода, сновали рабочие с отбойными молотками. Кто-то в галстуке зычно объяснял: – Убрать все перегородки! Здесь поставим компьютеры! Мой проводник провел меня в глубину зала, до самой двери, подступы к которой затрудняли работы. Гравированная табличка сообщала: ДОМИНИК ДЕЛЬМАР Директор по работе с клиентами Клерк постучал и знаком пригласил меня войти. 7 С первого взгляда меня покорили светлые волосы директора, доходившие до подбородка, чистая, едва тронутая косметикой кожа, волевой рот и светящиеся глаза, грудь, угадывавшаяся за полукруглым вырезом… Думая о руководителе отдела по работе с клиентами, я и представить себе не мог, что это – женщина. До этого момента я не верил в существование человека по имени Доминик Дельмар. И вот она передо мной – за рабочим столом, с интересом разглядывает меня. Безусловно, моя недоброжелательность, усилившаяся после многочасовых безрезультатных попыток, была необоснованна. Начальница отдела по работе с клиентами вовсе не выглядела ни бездельницей, ни дурой, ни хамкой, ни технократкой, наплевательски относящейся к посетителям. На меня она произвела впечатление женщины серьезной, внимательной к конкретным деталям, а речь начала с признания собственной вины: – Сожалею о недоразумении, о том, что отвечала на ваши устные и письменные обращения непродуманно. С того самого момента, как вы утратили мобильный телефон, развитие наших отношений протекало в неверном русле: вам должны были сохранить кредит. Голос ее звучал виолончелью с бархатистыми обертонами. Я разглядывал ее роскошный черный пуловер: да, с удовольствием пригласил бы ее посидеть на свежем воздухе, выпить бокал вина, хотя и чувствовал, что ее обращение – во многом безличное и подчеркнуто деловое. Еще молодая (сорок), исполнена спокойствия и достоинства. Чувствуется, что много успела с утра сделать, но не заработалась: – Полагаю, следует предложить вам в качестве вознаграждения за перенесенные неудобства кредит на двадцать тысяч единиц. Я преисполнился благодушия. Наконец-то меня признали пострадавшей стороной, которая вправе рассчитывать на компенсацию за испытанные страдания! Я уже хотел было поблагодарить Доминик, когда она, немного более резким тоном, с достоинством добавила: – Однако же я вовсе не могу согласиться с вами касательно интернет-подключения по льготному тарифу. Неужели для холостяка вашего возраста восемьдесят евро в месяц – много? Неужели вы совсем лишены всякого самолюбия? Сто раз объяснял своему гуру, почему мне не подходит высокоскоростное интернет-соединение, однако тон Доминик Дельмар меня смутил. Продолжая говорить, она стучала по клавиатуре компьютера, просматривая собранную на меня информацию, и при этом язвила: – Не вполне понятны и ваши комментарии по поводу структуры современных предприятий, ваше стремление делать громкие заключения, ничего о нас не зная. Неужели вы и впрямь верите, будто с зарплатой можно шутить, будто можно реструктурировать подразделения себе в удовольствие? Да что вы знаете о нас? Она словно читала мои мысли. Неужели я наговорил по телефону лишнего? Доминик Дельмар оторвалась от монитора и вновь бесстрастно посмотрела на меня. Нажала кнопку, и я услышал запись собственного голоса: я объяснял сотруднику компании ВСЕКАКОНЕТ: – Добрый день, месье. Звоню вам, потому что утром мне пришел счет на восемьдесят евро – счет за подключение, о котором я не просил… После чего с маниакальной педантичностью я принялся описывать свои беды. Оператор терпеливо меня выслушивал. Но конца моим объяснениям не предвиделось. Порой меня заносило, хотя я и не забывал вставлять, что ничего не имею «против него лично». Казалось совершенно уморительным, что я тратил время на распутывание этого злосчастного казуса. Неподвижностью взгляда Доминик Дельмар напомнила мне училку биологии в выпускном классе – терроризировавшую нас немку ледяной красоты. Женщина остановила запись и спокойно заметила: – Семнадцать часов вечера – как раз то время, когда все серверы перегружены. Кажется, вы искренне убеждены, будто наша компания – враг, и вам необходимо доказать это самому себе… даже если придется строить из себя клоуна, названивая дни и ночи напролет. Доминик выдержала паузу, после чего спросила: – Не кажется ли вам, что лучше посвятить себя журналистике и выполнять свои обязанности несколько добросовестней? А еще она напомнила мне женщину – комиссара полиции из французского телесериала, который я иногда смотрел по средам. Я смутно ощущал, что моя собеседница желает мне только добра, а потому без малейших колебаний сообщит шеф-редакторам, что вместо проведения «полевых» журналистских расследований я работал в Интернете. Доминик ткнула пальцем в мое самое больное место: – Рассуждать о жизни, не высовывая носа из квартиры, – проще всего! Вы выдумали мировой капиталистический заговор. Вам кажется, будто техника ополчилась на вас, потому что вы не умеете ею пользоваться. Но позвольте напомнить, что никто не заставлял вас все эти устройства покупать. Окончание ее фразы потонуло в шуме отбойного молотка, отчего ей пришлось повысить голос: – Вам, должно быть, и в голову не приходило, что если вы приобретаете технику по льготным ценам, то это благодаря экономии на обслуживании. Что наши операторы находятся в Ирландии, где налоговые льготы наиболее ощутимы. Что программисты дают консультации по электронной почте. Что выгодой – скидками и постоянными подарками – пользуетесь вы, что это вам ежедневно присылают рекламные предложения, а вы же еще в свободное время развлекаетесь жалобами. Я прекрасно осознавал, что с этой женщиной лучше быть честным, и с радостью доказал бы ей чистоту собственных намерений. Как только меня посетила такая мысль, Доминик тотчас же оставила свой мстительный холод, и ее голос вновь обрел тембр виолончели. Пронзительные глаза, в которых теплились смешливые искорки, встретились с моими. – Но я помню: вы – VIP-клиент. У вас найдется сегодня свободное время? Вопрос застал меня врасплох. Я прекрасно помнил, что после обеда у меня назначена встреча, но она настаивала: – Разве плохо узнать жизнь получше? – Да-да, конечно… – Тогда за мной! Когда Доминик встала, моему взору открылись ее ножки, напоминающие пару отточенных веретен. Накинув кожаную куртку, она направилась к выходу, знаком пригласив меня следовать за ней к лифту, подступы к которому заваливали груды строительного мусора. В ее движениях, исполненных решимости, было что-то обольстительное, однако я чувствовал, что увлечь ее на эту стезю было бы нелегко. В кабине лифта она бойко оглядела меня и тоном человека, который разбирается в людях, произнесла: – Вы так молодо выглядите для своего возраста! Знаете какой-то секрет? Нет, никакого волшебного средства – если не считать еженедельного посещения бассейна и двух порций виски, которые я выпивал ежевечерне. Я посоветовал Доминик прочитать мою статью, которая выйдет в журнале: «Нестареющие сорокалетние». Со свойственным ей внезапным переходом от деликатности к безапелляционности она резко заявила: – Подумать только, эта рубаха, эти джинсы… пора бы вам уже перестать одеваться, как подростку! Вы же человек в возрасте! Есть у вас дети? В лабиринте подземного паркинга я держался рядом с Доминик Дельмар: она уверенно направилась к секции G8. Цокали каблучки по блестящему, точно сальному, асфальту. Она пригласила меня в свой «пикассо», и несколько мгновений спустя машина выехала из здания ВСЕКАКО, направляясь к южным пригородам. Я невольно забеспокоился и робко спросил: – Не могли бы вы сказать мне, что нам предстоит? – Нам предстоит понять, что интересы акционеров – всеобщие интересы. Полчаса спустя Доминик Дельмар поставила машину в паркинге аэропорта Орли. Всю дорогу мы хранили молчание. Чтобы не было разговоров, директриса по работе с клиентами, едва мы отправились в путь, включила автомагнитолу, настроенную на волну, по которой без конца передавали выпуски новостей. Репортажи-молнии сменяли друг друга в лихорадочном ритме, поскольку как раз этим утром в подвале одного из пригородных домов, где обитал педофил, преподаватель младших классов, нашли трупохранилище на сто пятьдесят тел. Впереди меня к западному ангару с самолетами порывисто шла Доминик, а я следовал за ней точно ребенок: «А куда идти? А скоро дойдем?» Она продвигалась к своей цели, не удостаивая меня ответом. Хочет продемонстрировать корпоративные мероприятия фирмы? Курортный поселок на морском берегу? Я не понимал, отчего ей запомнились именно мои жалобы. Ее внимание явно придавало мне некоторую значимость – возможно, причины в моей журналистской профессии, а может быть, все дело в обострении маниакально-депрессивного психоза. Излишне настойчивые жалобы переполнили ее чашу терпения. Она хотела мне что-то доказать, поскольку я представлялся ей гораздо более значимой персоной, чем на самом деле. А я бы с радостью оставил ВСЕКАКО в покое, довольствуясь бесплатным мобильником, неограниченным дармовым доступом в Интернет или дополнительным количеством единиц кредита. Исключительность полномочий Доминик Дельмар я начал осознавать, когда заметил гигантскую очередь, выстроившуюся в ожидании регистрации на чартерные рейсы. Пройдя прямиком к окошку для VIP-клиентов, молодая женщина достала из кармана куртки два посадочных талона и в мгновение ока провела меня через контроль. Через полчаса мы бок о бок сидели в самолетике на пятьдесят пассажирских мест, который после приветственной речи командира и экипажа отправлялся из Парижа на модный горнолыжный курорт близ Торонто. Во время перелета Доминик уделяла мне еще больше внимания. Держа в руке бокал перье, завела странную беседу обо мне, а заодно – о некоторых чертах моего характера, над которыми требовалось поработать: – Ваша жизнь всегда была полна случайностей, но вы по-прежнему сражаетесь с ветряными мельницами. Вам уже сорок, а вы все ждете похвалы: «Браво, вы сделали замечательную карьеру!» Задумайтесь о вашей постоянной склонности к брюзжанию, об озлобленности на целый мир. Больше всего ее раздражала такая черта моего характера: – Перестаньте делать неуместные обобщения. Если вы забыли пароль, это вовсе не означает, что вы стали жертвой заговора! А если наша компания допустила досадную ошибку, это вовсе не означает, что мы живем в разлагающемся обществе! Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. – А научный прогресс, а медицинские технологии, а увеличение продолжительности жизни?! Конечно, социал-демократические идеи дедовских времен действовали отчасти успокоительно, но в магазинах для рядовых потребителей ничего не было – все только для богачей! Посмотрите, какие бренды теперь может позволить себе любой – и по разумной цене! Обратите внимание, к какому количеству книг, к какому количеству часов музыкальных записей и фильмов вы можете получить доступ! Неужели все это вы хотите получать даром?! Доминик была по-своему права, но и я не сдавался. Я пытался возражать: – И все-таки маниакальная гонка за ростом прибыли приведет к глобальной катастрофе. Нельзя сокращать персонал бесконечно, нельзя стремиться к росту количественных показателей любой ценой, угрожать вселенскому равновесию… – Вы что же, думаете, никто не задает себе эти вопросы? Мои слова уязвили ее, задели за живое. Она на мгновение замерла, с некоей печалью вглядываясь мне в глаза. Мы пересекли облачное море. Мне показалось, что в уголке правого глаза Доминик блеснула слеза. Она надломленным голосом спросила: – Хотите, буду с вами откровенна? Проглотила стоявший в горле комок и вновь взяла себя в руки, после чего повторила, на сей раз более резко: – Хотите, чтобы я была с вами откровенна?! Ну что ж, я скажу вам, что порой меня просто тошнит от людской неблагодарности! Я совсем одна, работаю как лошадь, на моих автоответчиках ежедневно остается по десять тысяч сообщений, компьютеры каждый день отвечают на тысячи писем. И все для того, чтобы со мной мог поделиться мыслями VIP-клиент! Она вытерла глаза обратной стороной ладони и резко отвела взгляд в сторону. Несколько мгновений спустя самолет приземлился у подножия гор, под залитыми солнечным светом склонами Вануа. Спускаясь по трапу самолета, Доминик Дельмар спрятала лицо за солнцезащитными очками из металлизированного стекла, сохраняя тем самым дружескую дистанцию. После этого отвела меня в местный салон по продаже лыжной амуниции и обуви, где попросила выдать мне полное обмундирование. Посоветовала надеть комбинезон поверх одежды, поскольку времени нам хватит лишь на пробежку по трассе. Продавец уточнил, какие лыжи я предпочитаю: он подберет крепления. Себе Доминик выбрала разноцветный сноуборд. Уходя, уточнила: – Запишите все на счет ВСЕКАКО. Когда мы подошли к месту отправления фуникулера, я вновь отметил, как далеко простираются связи этой женщины. В то время как люди, стоя в многоликой толпе, терпеливо дожидались своей очереди, Доминик Дельмар уверенно направилась к дорожке, закрепленной за горнолыжной школой, и прошла первой, не вызвав ни малейших возражений. Навстречу ей вышел инструктор лыжной базы, протягивая руку. Указав на толпу лыжников, Доминик прошептала мне на ухо: – Обратите внимание на бейджи. Половину людей пригласила корпорация ВСЕКАКО. «Горные лыжи по уикендам» предлагаются клиентам, имеющим от пятидесяти тысяч единиц кредита и больше. «Свободный выбор» – сотрудникам: каждому, кто решит покинуть компанию, чтобы создать собственное предприятие, предлагается отпуск на горнолыжном курорте! Множество лыжников, в капюшонах или лыжных шапочках с помпонами, действительно носили бейджи с изображением Артюра Рембо – опознавательный знак тех, кто работает в сфере коммуникаций. Встав одной ногой на сноуборд, Доминик держалась в стороне, дожидаясь фуникулера. Затем грациозно запрыгнула в кабинку и устроилась рядом со мной. Мы проплывали среди быстрых воздушных потоков, над присыпанными снегом елями. Повернувшись в мою сторону и продемонстрировав сталь солнцезащитных очков, Доминик вновь спросила: – Только честно: вам эти люди кажутся несчастными? Из кармана Доминик достала тюбик солнцезащитного крема, протянула его мне и посоветовала намазать на лицо толстым слоем. Несколько минут спустя мы встали на сноуборды и, держась рядом, заскользили среди скал Солирского горного ущелья. Снег был превосходен: блестела плотно слежавшаяся масса, присыпанная сахарной пудрой ледяной крошки. Отдышавшись, Доминик призналась, что кататься на сноуборде для нее настоящее счастье, после чего описала несколько зигзагов, вздымая облака снежного крошева. Солнце пекло. Моя новая приятельница пальцем указала на ресторан, расположенный на залитом солнцем выступе, и я спустился по головокружительной траектории следом за ней. Ветер овевал лицо, а в голове, исполненной радостных мыслей, зарождались вопросы: к чему вечно брюзжать, вместо того чтобы наслаждаться фантастическими возможностями? Вспомнились убогие лыжные базы недавнего прошлого, вспомнились горнолыжные ботинки со шнурками и деревянные лыжи… Не была ли современность, которую олицетворял этот большой горнолыжный курорт, гораздо могущественнее, динамичнее и гармоничнее? Возле ресторана отдыхающие снимали лыжи и перезванивались по мобильным телефонам, договариваясь о встречах за обедом. Моя спутница сошла со сноуборда и пригласила пройти следом за ней к ресторану. Немало посетителей терпеливо дожидалось, когда появятся свободные места. Но Доминик Дельмар и здесь не подчинялась общим правилам: семенящей походкой к нам поспешил метрдотель и усадил за заказанный столик на солнечной стороне. Человеческие туловища приподнимались с мест, расцветали широкие улыбки, молодой женщине пожимали руку. На порозовевшей коже Доминик яркими лучами сияло солнце, и я был горд тем, что сопровождаю ее. Вновь подошел метрдотель, поднес два бокала шампанского. Директриса по работе с клиентами устроилась поудобней; казалось, что впервые за всю совместную поездку ей удалось немного отдохнуть. Повернув голову к солнцу, она предложила мне последовать ее примеру. Доминик произнесла: – Ну вот, живите и радуйтесь… В этой довольно искренней фразе мне послышался зловещий оттенок. Казалось, она говорила: «Ну вот, живите… и радуйтесь, пока живы!» Но Доминик уточнила: – Живите и радуйтесь вместе с ВСЕКАКО! При этих словах благодушие, которому я предавался около часа, сменилось тревогой. Затравленно оглядевшись вокруг, я увидел, что меня окружали приглашенные сотрудники корпорации, на груди каждого были закреплены бейджи с изображением Рембо. Вот тогда-то я и заметил за соседним столиком внушительного человека в черном, оживленно говорившего с ватагой арабских переселенцев во втором поколении. Лицо моего знакомого защищали круглые авиационные очки в тонкой оправе, щеки раскраснелись, но я безошибочно опознал и тонзуру, и сутану христианского священнослужителя, которого недавно встретил на бульваре Сен-Мишель. Похоже, что святого отца вовсе не смущало соседство за столиком с ватагой братвы в толстых золотых цепях и кепках, нахлобученных чуть ли не по самые брови, поскольку все они были клиентами ВСЕКАКО. – А вы пробовали новую версию Dark Age of Camelot?[11 - Камелот, Темные века (англ.).] Просто гениально, если только у вас есть видеокарта хотя бы на сто двадцать восемь мегабайт. Представители арабской братвы, скрывавшие лица под капюшонами фирменных «алясок», то и дело издавали одобрительное хмыканье. Я недоверчиво рассматривал собеседников, но вдруг к нашему столику приблизился еще один человек и грубо меня отпихнул, подсаживаясь к Доминик Дельмар поближе. Я поднял голову – и с удивлением увидел моего гуру, который заговорил с молодой женщиной: – Блин, я просто охрененно покатался сегодня на тысяче шестисотой базе! Там завязок на другие трассы – немерено! Его появление меня отнюдь не ошеломило – скорее послужило лишним доказательством. Малолетний бандит играл со мной с самого начала. Он оглядел меня, нимало не удивляясь, и не без ехидства осведомился: – А ты что, тоже на лыжах умеешь? Я уже собирался было отпустить полное убийственного сарказма замечание – такое, чтобы досталось и Доминик, но она не дала мне и рта раскрыть: – Уверяю вас, вы ошибаетесь. Мальчик не имеет никакого отношения к ВСЕКАКО. Мы даем ему кое-какую работу по программированию, время от времени приглашаем на горнолыжные курорты, но он вовсе не повинен в ваших бедах. Ведь он всего лишь предлагал вам апгрейд вашего компьютерного оборудования. Гуру все было до лампочки. Развалившись на стуле, он подставил солнцу лицо, помешивая лед в бокале кока-колы. И тогда мне явилось откровение – и философское, и мистическое: я постиг, что эти двое превосходно дополняют друг друга, являя в своем единстве идеал юности и зрелости, мужского и женского. Им обоим по вкусу современность, в ней они чувствуют себя по-хозяйски, они обладают практической сметкой и скептицизмом, они хотят изменить мир к лучшему. Они составляют некую устойчивую и плодотворную сущность, недоступную моему прежнему желчному взгляду на современность. Пожалуй, есть над чем поразмыслить… Кончилось тем, что я раскис на солнцепеке. После тартинок с клубникой и кофе я уже начал привыкать к новому положению, как вдруг Доминик Дельмар резко встала и предложила ехать в аэропорт, поскольку ей было совершенно необходимо вернуться в Париж до пяти часов. Во время обратного перелета директриса по работе с клиентами достала из сумки мини-компьютер новейшей модели и раскрыла его перед собой. Предъявленные синусоиды графиков роста, столбики и разноцветные круглые трехмерные диаграммы, похожие на разрезанные головки разноцветного сыра, – все свидетельствовало о безупречных финансовых показателях ВСЕКАКО. Доминик пояснила, что за десять лет штат сократили на семьдесят процентов и что к следующему году ожидается восьмидесятипятипроцентное сокращение. Видимо, идеальным считалось полное сокращение персонала, когда заработает система, при которой клиенты станут делать все самостоятельно: от покупки машины и заказа запасных частей, производимых в странах Третьего мира, до сборки и ремонта, общаясь при этом исключительно с компьютерами. До этого уровня оставалось немного, но похоже, что достичь желаемого стопроцентного сокращения теоретически невозможно. Доминик попросила меня внимательно ознакомиться с несколькими исследованиями, которые, как ни странно, свидетельствовали о том, что клиенты становятся все довольнее и довольнее. Уверяла, что обитатели стран Третьего мира вскоре, благодаря Интернету, получат доступ ко всей имеющейся информации, что позволит им развиваться. Отвлеклась от компьютера и заверила, что, с ее точки зрения, жизни свойственно развиваться к лучшему, хотя и чересчур медленно. Доминик делает что может – насколько хватает сил, и делает совершенно одна. Она так нуждается во всеобщей поддержке! По прибытии в Западный Орли, так до конца и не разобравшись в случившемся, я приготовился было возвращаться домой самостоятельно, однако Доминик Дельмар настояла: – Я подвезу вас до дома – мне все равно по пути. Машина продвигалась сквозь пробки. В череду информационных сводок вклинился с опровержением репортер: утренняя сенсация оказалась неточной, оказалось, что трупохранилище относится к Средним векам, однако домовладелец уже успел покончить с собой. Журналист заявил, что в ежемесячном рейтинге уровня жизни, рассчитываемом на основании количества продаж автомобилей среди населения, Франция поднялась на два пункта. Женщина заговорила: – Мне нужен такой человек, как вы. Кто же такая Доминик Дельмар? То ледяной холод, то – в слезы, а теперь разоткровенничалась… Мне захотелось прикоснуться к ней, взять за руку, чтобы убедиться, существует ли она на самом деле, но я не смел. «Пикассо» въехал на мою улицу и затормозил. Доминик вновь заглянула мне в глаза: – К чему эти постоянные сомнения? Вполне возможно, она заигрывала со мной. Голос вновь зазвучал в тембре виолончели: – Не кажется ли вам, что теперь – ваша очередь? Фривольные намеки? Я попытался сострить: – А вы уверены, что стоит? Ответ оказался весьма прозаическим: – Всего восемьдесят евро. Не понимаю, почему вы колеблетесь. Явно мизерная сумма. Похоже, она стала для Доминик делом принципа. Женщина настаивала: – У вас же есть банковская карта? – И тут же, чтобы уничтожить последние сомнения: – Завтра ваше соединение активизируют… Меня охватило возбуждение, точно нас объединяло скрытое влечение. Собираясь сделать ей приятное, я опустил руку в карман и достал карту «Премьер»: – Мы увидимся снова? Она опять улыбнулась: – Подумать только: а еще вчера вы сомневались в моем существовании! – Это все ваши сотрудники… – Не все же им знать. Доминик достала из сумки лэптоп, тщательно ввела цифры, которые я ей указал, не пропустив даже срока действия карты. Не успел я договорить, как она облегченно добавила: – Полагаю, мы сможем творить добро вместе. Для начала возьмите новый подарочный каталог. – Она вынула из бардачка буклет и протянула мне, после чего достаточно сухо спросила: – Ну что, так и будем дуться? Так кто же сидел рядом со мной? Хладнокровная женщина-вамп, возбуждавшая меня с самого утра, или же продавщица, работавшая в лучших традициях сетевого маркетинга? Доминик подставила мне правую щеку, затем левую, я обнял ее на прощание, открыл дверцу автомобиля и шагнул на мостовую. У дома обернулся. Доминик вновь надела металлизированные очки и, не отводя взгляда, наблюдала за мной. Я на прощание помахал рукой директрисе по работе с клиентами. Дверной код набирал в полной уверенности, что нужно ввести цифру 2003 – совсем как 2003 год. Но оказалось, за время моего отсутствия пароль изменили. Старую панель с девятью цифрами сменил новый, более сложный механизм, фотообъектив которого фиксировал посетителей. Рядом с камерой находилась электронная панель, позволявшая вводить личные данные простым прикосновением пальца. На мониторе появилась надпись: «Введите ваш личный код доступа». На лбу проступил холодный пот, но я вновь обрел самоконтроль. Поскольку никто меня не предупредил, речь наверняка идет о старом коде. Я тщательно набрал четыре цифры. Монитор возвестил: «Неправильно набран номер. Попробуйте еще раз». Я ввел код повторно, но машина была упряма: «Личный код набран неверно во второй раз. Посетитель неизвестен. Для получения доступа обратитесь к собственнику здания». С утра на улице ничего не изменилось. Вокруг сновали люди – входили в магазины, выходили из домов. Держали в головах множество недоступных мне паролей. Следовали правилам, которые я так и не научился уважать. Не надоедали директорам по работе с клиентами… Я вновь обернулся и увидел Доминик Дельмар, по-прежнему сидевшую в машине, глаза женщины были скрыты под темными очками. Взглянула на меня, бесстрастно улыбнулась, точно ожидала этого мига. Я метнулся к ней, но Доминик быстро опустила боковое стекло и произнесла: – Очень жаль, но ничем не могу вам помочь. И, точно не желая более тратить время понапрасну, нажала на педаль газа, обогнала автобус, полный туристов, и скрылась за перекрестком. На рекламном стенде напротив моего дома демонстрировалось фото взъерошенного Артюра Рембо, декламирующего слоган ВСЕКАКО: ВОЙДИТЕ В АБСОЛЮТНО НОВЫЙ МИР Я взглянул на новый домофон с тревогой. Меня занимало другое: сумею ли я войти в свой дом? notes Примечания 1 Во время Второй мировой войны этим словом называли сторонников маршала Петена, сотрудничавшего с нацистами. 2 О'кей (англ.). 3 Отменить (англ.). 4 Попытаться (англ.). 5 Нет (англ.). 6 Нецензурные высказывания на английском и французском. 7 Бульвар Рембо (фр.). 8 Артюр – молния (фр.). 9 В гостях у Артюра (фр.). 10 Поэт, бунтарь, свободный (фр., англ.). 11 Камелот, Темные века (англ.).