И снова любовь!
Бекки Баркер








Тяжелый развод научил молодую женщину-юриста Конни Стэнтон не доверять мужчинам — и искать счастье не в личной жизни, но лишь в деньгах и карьере. Однако переезд в Бостон принес ей неожиданную перемену — возможность снова почувствовать себя любящей и любимой, забыть боль прошлого ради блаженства настоящего…






Бекки Баркер

И снова любовь!


Бонни Дайер — доброй подруге, соседке и любительнице романов.






Глава 1


Впервые за три года работы в одной из престижных юридических фирм Бостона «Кэйген и Картер» Констанс Джейн Стэнтон решила отказаться от дела исключительно из соображений личного характера.

В юриспруденции нелегко обойти соперников, чтобы вырваться вперед и сделать карьеру, а потому ей было неприятно признаваться даже самой себе в своей ранимости, однако профессиональная честность требовала попросить отвод.

На работу Конни нанимали оба владельца фирмы — и Адам Кэйген, и Стивен Картер, — но именно Адам выбрал ее из множества выпускников юридического факультета, научил применять полученные знания на практике, подготовил к участию в судебных процессах и щедро поделился с ней всеми нюансами применения законов, к которым сам относился с благоговением. И вот теперь Конни должна была обратиться к Адаму с просьбой передать дело кому-нибудь другому. Как же ей не хотелось этого!

Им удалось сработаться, они уважали друг друга, однако существовало в их отношениях какое-то непонятное, почти неуловимое напряжение. Конни всегда чувствовала присутствие Адама, чего не могла сказать о других мужчинах. Постепенно напряжение нарастало, и это стало беспокоить ее.

Конни огорченно вздохнула. Клиент, некий Дональд Колдгар, был ответчиком в деле о разводе и опеке, и она только что провела с ним часовую консультацию.

Еще раз взглянув на папку с его документами, Конни вновь почувствовала отвращение. Ну не могла она защищать этого человека. Не могла — и все тут.

Колдгар был само очарование. Красивый, самоуверенный, клиент был предельно честен с ней. Да, он пару раз ударил жену, но лишь для того, чтобы та пришла в себя и прекратила капризничать. Он также признался, что спал с другими женщинами. Но это, сказал Колдгар в свою защиту, происходило лишь во время беременности жены и после рождения их ребенка.

Наверняка любой человек, добавил он с улыбкой, поймет и не осудит его за это. Вот только он никак не может понять, отчего жена не соглашается простить его. Он любит ее, секс занимает большое место в их отношениях, он хороший отец. И с чего поднимать такой шум?

Захлопнув папку, Конни попыталась справиться с гневом. «Дыши глубоко и будь рациональна, рассматривая это дело», — говорила она себе. Колдгар был до того мелочен и самонадеян, что девушку даже дрожь пробрала от отвращения. Еще не случалось, чтобы она сразу же так невзлюбила кого-то, а ведь клиент должен получить помощь беспристрастного защитника.

Подобное отношение к Колдгару можно было объяснить женской слабостью: Конни оказалась уязвимой, потому что ее собственный развод был как две капли воды похож на развод Колдгара.

Предварительное слушание по делу Колдгара было назначено на среду, а потому необходимо поговорить с Адамом сегодня, чтобы он успел назначить клиенту нового адвоката. На практике случаи смены адвокатов происходили крайне редко, но в данной ситуации сделать это было необходимо. И сегодня же. Откладывать не имело смысла.

Конни знала, что Адам еще не ушел из офиса. Надо захватить льва в его логове, подумала она.

Опустив стильные очки на глаза, девушка покосилась на дверь, соединявшую ее кабинет с кабинетом Адама. Не животное же он какое-нибудь, в самом деле, сказала Конни себе, собираясь с духом.

Но Адам такой крупный, сильный и потенциально опасный. Одним словом такого сложного человека не описать, а вот двумя словами, пожалуй, это сделать можно. Великолепное животное! Искушенный ум и неистощимые запасы энергии делали его опасным хищником, стоящим на страже законности. Конни не переставала восхищаться им. В юриспруденции Адаму не было равных. А вот его личность… Что-то в нем тревожило ее. Он обладал какой-то магнетической чувственностью, как говорится, был мужчиной с большой буквы, и Конни то и дело приходилось сопротивляться своему женскому началу, которое неумолимо тянуло ее к Адаму.

В последнее время работа с боссом забирала всю ее энергию, потому что темперамент обычно терпеливого, готового прийти на помощь мистера Кэйгена стал все чаще мешать их дружеским отношениям. Вот уже несколько недель как он стал весьма раздражительным, и Конни чувствовала, что напряжение, повисшее между ними, нарастает.

Еще раз вздохнув, Конни сунула под столом ноги в туфли и заставила себя встать. Она потянулась, чтобы хоть немного размять затекшие мышцы, расправила юбку и блузку, пригладила волосы, собранные в тугой узел на затылке. Конни прекрасно владела собой, ведь это было неотъемлемой частью ее профессии. Но вот ее эмоции… Она поклялась себе, что никогда не позволит своей разбитой личной жизни как-то повлиять на ее карьеру. А сейчас — как адвокат — оказалась не в состоянии справиться со своим отношением к клиенту и от этого чувствовала себя совершенно беспомощной.

Конни легко постучала, предупреждая о своем приходе, и открыла дверь, не дожидаясь ответа Адама. Они всегда так поступали, потому что их кабинеты были смежными, однако сейчас Конни тут же попятилась назад, оторопев от неожиданного зрелища.

Адам, без пиджака и галстука казавшийся еще более мужественным, целовался с высокой стройной брюнеткой. Конни уже видела Марго Хейли — последнее увлечение босса, — но не обратила на его очередную пассию никакого внимания.

Честно говоря, эта сцена ничуть не смутила Конни, но ее почему-то бросило в жар, и она почувствовала непонятное раздражение. Впрочем, ей было нужно, чтобы эти двое прекратили обниматься, и она не стала раздумывать о своей столь странной реакции. В другой ситуации Конни, следуя правилам хорошего тона, непременно вышла бы из кабинета, но сейчас что-то заставило ее остаться.

— Могу я перекинуться с тобой парой слов? — спросила она, подходя к столу.

Марго недовольно отвернулась, но Адам что-то шепнул ей на ухо и, сняв жакет своей гостьи со спинки стула, накинул его Марго на плечи и напомнил:

— Ты опоздаешь на регистрацию, если задержишься.

— Я все же надеялась, что ты поедешь со мной, — капризно промолвила Марго.

— У меня еще дела. — Кэйген говорил твердо, но его глаза улыбались, и было в них даже нечто вроде сожаления.

— Ты слишком много работаешь, — сказала Марго, медленно направляясь к двери, и, поравнявшись с Конни, наградила ее негодующим взглядом, а затем подняла лицо к Адаму для прощального поцелуя.

Конни судорожно вцепилась в папку, при этом уговаривая себя оставаться спокойной перед предстоящим разговором. Да и нечего переживать из-за того, что босс обнимается с какой-то там красоткой.

Дверь за Марго захлопнулась, и Адам пристально посмотрел на свою сотрудницу. Неловкую тишину оба, казалось, ощущали физически. У Адама был тяжелый день, и то, что Конни застала их с Марго, не улучшило его настроения.

— Уже поздно, — намекнул он на то, что его рабочий день окончен.

— Это важно, — сказала Конни, выдержав его испытующий взгляд.

Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Наградив ее натянутой улыбкой, Адам обошел стол и взял трубку.

— Здравствуй, мама, — произнес он, садясь в кресло; судя по голосу Адама, ему нелегко было делить внимание между двумя женщинами.

Конни пыталась скрыть нетерпение и сделала вид, что не замечает жеста Кэйгена, пригласившего ее присесть. Она была слишком взволнована, к тому же ей не хотелось подслушивать чужой разговор.

Родители Адама, Джон и Сара Кэйген, были чудесными людьми, умными и дружелюбными. Несмотря на то что оба принадлежали к элите Бостона, супруги держались весьма скромно, и их нельзя было уличить в снобизме, что особенно нравилось Конни.

Жаль только, что для звонка Сара выбрала столь неподходящее время. Чем позже начнется разговор, тем труднее Конни будет говорить о своих проблемах. Защищать Колдгара было так же неприятно, как просить Кэйгена освободить ее от этого дела.

Разговаривая с матерью, Адам следил за Конни. Вот она поправила картину на стене, стряхнула несуществующую пыль, а потом подошла к окну и стала смотреть невидящим взором на темнеющий горизонт. Постояв там, Конни направилась к бару и лениво проверила содержимое бутылок.

Адам ни разу не видел свою сотрудницу в таком беспокойном состоянии. Обычно она была собранной и решительной. Правда, в последние дни он замечал, что Конни сама не своя, но тут же забывал об этом. А еще Кэйген знал, что миссис Стэнтон будет недовольна, если он предложит ей рассказать о своих проблемах, которые — он не сомневался в этом — были личного характера. Разговоров о своей частной жизни Конни старательно избегала. Ее нынешнее настроение было таким же непостоянным, если не нервозным, как и его, а это могло только помешать их совместной работе.

Услышав, как Кэйген прощается с матерью, Конни подошла к столу и, заметив в глазах босса любопытство, поняла, что ее нервозность не укрылась от его внимания. Черт, он всегда так проницателен!

— Что-то ты чересчур нервничаешь сегодня, — заметил он.

— У меня был длинный день, а до него — долгая рабочая неделя, — объяснила Конни, пытаясь справиться с собой.

— Аминь! — выдохнул Адам, поглядывая на папку в ее руках.

Тут телефон зазвонил снова, и он тихо чертыхнулся.

— Кэйген! — ворчливо проговорил он в трубку, но тут же смягчился. — А-а, судья Харсон! Я надеялся, что у вас будет время ответить на мой звонок.

Застонав, Конни рухнула на стул. Ей было известно, что судья Харсон вел важное для Адама дело, а потому придется ждать.

Скрестив на груди руки, та прижала к себе папку с делом Колдгара, положила было ногу на ногу, но, заметив пристальный взгляд Адама, опустила ногу и натянула юбку на колени.

Их взгляды встретились. И снова Конни охватило какое-то странное чувство. Ее обычная холодная сдержанность в этот вечер была поставлена под угрозу, и никто не мог помочь ей.

Когда она только пришла на фирму, Кэйген пытался растопить лед их официальных отношений, несколько раз приглашал ее на обед. Но тогда Конни еще не пришла в себя после развода и отказывала Адаму. Сделав несколько неудачных попыток сойтись с ней поближе, Кэйген перестал приглашать ее куда-либо. Ей не нужен был ни он, ни любой другой мужчина. За последние годы многие пытались приударить за Конни, но она была одинаково равнодушна ко всем, настаивая на том, чтобы их отношения с Адамом не выходили за рамки служебных.

Для Кэйгена три года работы с ней бок о бок стали сущей пыткой. Ему хотелось более близких отношений, гораздо более близких, но Конни не проявляла к нему ни малейшего интереса. Неудачный брак явно разбил ее сердце, исцелить которое должно лишь время. Но похоже, их пора приближалась, и барьеры, которые она нагородила вокруг себя, начали рушиться. Адам знал, что должен действовать мягко, но нетерпение подхлестывало его, и он становился раздражительным.

— Спасибо вам, господин судья, потолкуем еще в понедельник утром. — Адам повесил трубку и обратился к Конни: — Что тебя тревожит?

— У меня проблема… — Конни ничего не успела объяснить, потому что телефон затрезвонил в третий раз, и с ее уст сорвалось совсем неженское ругательство.

Адам решил не снимать трубку, но звонки продолжались.

— Кэйген! — рявкнул он в трубку, и его тон ничуть не изменился, когда он ответил: — Привет, Клаудиа.

Конни была готова взорваться. Она знала, что Клаудиа Саммерс была одной из близких приятельниц Адама, впрочем, и эта особа волновала ее не больше, чем недавно ушедшая Марго. Похоже, у босса не было приятельниц, которые нравились бы Конни, что означало только одно: он обладает удивительной способностью выбирать неподходящих женщин.

Все они были испорченными дурочками, хотя умели держаться на людях и часто имели те же взгляды, что и Кэйген. Несколько его подружек выдавали себя за женщин, делающих карьеру, но Конни быстро определяла, что это всего лишь поза. У самой Конни не было времени на светскую жизнь, и она презирала женщин, которые не находили ничего лучшего, чем бросаться в объятия богатых мужчин.

Увы, слишком поздно Конни поняла, что все эти размышления Адам прочитал на ее лице. Его глаза прищурились, тон чуть смягчился — верный признак того, что он недоволен молчаливым порицанием сотрудницы.

Конни чуть не вспылила, когда догадалась, что босс нарочно затягивает телефонный разговор. Тогда она села на край его стола и смело посмотрела Адаму в глаза. Секунды летели одна за другой, Конни продолжала внимательно изучать его черты.

Адам не был так уж красив. У него были жестковатые и резкие черты лица, смуглая кожа, густые, темные волосы. Но голубые глаза и пушистые черные ресницы делали его необычайно привлекательным. А уж крупная спортивная фигура Адама и необыкновенная аура чувственности притягивали женщин как магнит.

Однако Конни почему-то сомневалась в том, что все эти мимолетные связи давали ему нечто более серьезное, чем физическое удовлетворение. Ей вообще казалось, что босс не в состоянии быть долго увлеченным одной и той же женщиной. Да, он был страстным человеком, но в основном его страсть была отдана закону. Ни одна женщина не могла помочь ему делать карьеру, но все они рассчитывали на брак с Кэйгеном, как и добрая старая Клаудиа.

Адам не отводил взгляд. Конни явно оценивала его как мужчину, хотя, возможно, и совершенно бессознательно, и от этого острое желание вдруг закипело в его теле. Впервые за годы их знакомства Конни смотрела на Адама с истинно женским любопытством.

Уголки его рта дразняще приподнялись. Адам догадывался, что наверняка она считает его настоящим бабником и не может понять, что уж такого привлекательного находят в нем женщины. Да, пока Конни рядом, ему не грозит лопнуть от ощущения собственной важности, заключил Адам.

Гнев — неожиданный и непонятный — в один миг охватил Конни, когда она заметила, что Адам с усмешкой наблюдает за ней. Все ее переживания, которые она тщательно прятала в глубине своего существа, рванулись наружу.

У нее серьезные проблемы, а босс хочет затеять игру, подумала Конни. Дальше ехать некуда! Что ж, хоть это и не в ее правилах, она тоже включится в игру — пусть знает, что с ней шутки плохи.

Конни наклонилась через весь стол, так что ее губы оказались в каком-нибудь дюйме от его рта, и она почувствовала на своем лице его теплое дыхание. Но это не заставило ее отступить. Нет, вместо этого Конни решила прекратить разговор Адама с другой женщиной и проворковала:

— Адам, ты что же, хочешь, чтобы я всю ночь прождала тебя?

Она услышала возмущенный возглас Клаудии, которая тут же попрощалась с Кэйгеном. Взгляд Адама, медленно опустившего трубку на рычаг, сулил неминуемую расплату за содеянное. Сердце Конни бешено забилось, но она сумела сохранить спокойствие и даже произнесла с угрозой в голосе:

— Ну и нахал же вы, советник.

Вместо того чтобы рассердиться, Адам выжидающе смотрел на нее.

— Мне нужно поговорить с тобой по важному делу, — почти развязно объяснила Конни, поражаясь тому, как это у нее хватило смелости обращаться к Кэйгену с просьбой таким вызывающим тоном.

Однако теперь, когда битва за его внимание была выиграна, ей вдруг стало не по себе из-за того, что осмелилась обсуждать с боссом свое нежелание вести дело о разводе. Внезапно решив, что и для ее карьеры, и для общего дела лучше всего будет отступить, она молча пошла к двери.

Адам резко встал и, перегородив Конни путь, выхватил из ее рук папку с делом Колдгара.

— И в чем же проблема? — спросил он своим обычным деловым тоном.

— Я не хочу вести это дело, прошу, чтобы ты передал его кому-нибудь другому. Это нужно сделать как можно быстрее.

Брови Адама недоуменно поползли вверх. Конни занимала пока невысокое положение в фирме, и ей никак не следовало отказываться от дела, но сейчас ни один из них даже не заикнулся об этом. Они работали вместе, чувствуя себя профессором и студенткой, оба обладали блестящими способностями и железной волей. На профессиональном уровне им обоим было легко найти взаимопонимание.

— Но почему? — спросил Кэйген и нахмурился, заметив, что она отвела глаза.

Странно, ведь Конни всегда предпочитала прямой путь к цели.

Помолчав мгновение, девушка ответила:

— Думаю, кто-нибудь другой лучше меня сумеет защитить интересы этого человека. — Она едва не подавилась, произнося эти слова, ведь в карьере был смысл ее жизни.

— Почему? — повторил он тоном, не терпящим возражений.

— Я уже встречалась с этим человеком и с первого же взгляда невзлюбила его.

На щеках у Адама заходили желваки.

— Он что, приставал к тебе?

— Нет! — Конни пришла в ужас от такого предположения.

Нет, ей не пришлось отбиваться от Колдгара, но она видела: он не прочь пофлиртовать, — и от этого ее клиент казался Констанс еще более отвратительным.

— Клиенту не обязательно нравиться адвокату. Ты знаешь его жену? Может, ты состоишь в родстве с ним или с его женой? Он вызывает физическое отвращение или ведет себя оскорбительно? — Адам засыпал ее вопросами так же быстро, как обычно делал это в зале заседаний суда, что большинство людей приводило в замешательство. — Или, может, он, напротив, очень понравился тебе?

— Я его не знаю, он мне не нравится, и я не хочу узнать его ближе. Мистер Колдгар довольно красив, вежлив и ведет себя подобающим образом, правда, не желает признавать выдвинутых против него обвинений, — четко объяснила Конни, сделав шаг назад, потому что босс встал слишком близко к ней, все ее тело неожиданно покрылось мурашками.

— Но ты же вела множество подобных дел, — спокойно заметил Адам.

Конни чувствовала себя такой усталой и не захотела спорить. Боссу нужно знать лишь ее позицию, больше ничего.

— С моей точки зрения — а говорю я сейчас как женщина и как адвокат, — этот человек достоин лишь презрения, он абсолютно бесполезен для общества, и его следует кастрировать.

Адам от изумления присвистнул.

— Вот тебе раз! Судья, Большое жюри и исполнительница приговоров в одном лице!

Насмешка была заслуженной, но Адам вовсе не испытал удовольствия, заметив, какой смертельной бледностью покрылось ее лицо.

— Совершенно верно, — согласилась Конни, надеясь на то, что воинственный тон поможет скрыть собственное смятение и босс не поймет, как сильно задела ее история Колдгара. — Разве ты хочешь, чтобы репутация твоей фирмы зависела от моей способности защитить этого подонка?

— Я подумаю об этом, — произнес Адам, снова приближаясь к ней; его стальной взгляд скользил по ее напряженному лицу.

— Подумаешь? — переспросила Конни. — Предварительные слушания в среду. Колдгару необходимо встретиться с новым защитником заранее.

— Никто не будет заниматься этим делом в выходные, — с ужасающим спокойствием заметил Кэйген. — Собранные тобой данные я просмотрю, а потом приму решение.

Конни это было не по душе. Она должна избавиться от дела Колдгара немедленно.

— Ты же сам говорил, что, если у меня возникнут проблемы, я могу поделиться ими с тобой, — напомнила Конни, чувствуя, что ее щеки постепенно вновь розовеют. — Я объяснила тебе, что меня смущает, и была бы признательна, если бы ты ответил мне немедленно.

— А я был бы признателен, если бы ты все-таки рассказала, в чем дело.

Этого Конни хотелось меньше всего.

— Я же сказала, что Колдгар мне сразу очень не понравился, — повторила она, проклиная настойчивость босса.

— И еще тебе не понравилось, как клиент обращается с женой, — добавил Адам.

Он не раз спрашивал себя, насколько Конни сама пострадала от бывшего мужа. Судя по тому, как она разволновалась, ей пришлось пережить немало.

— Его отношение к жене было отвратительным, — сообщила Конни, не вдаваясь в подробности.

— В любом случае всегда есть две стороны, и это особенно касается дел о семейных конфликтах, — строго изрек Кэйген одно из основополагающих положений юриспруденции. — Ты уверена, что тебя с этими людьми не связывают личные отношения?

— Уверена.

— Так как же, черт возьми, ты можешь осуждать этого человека? — Адам был возмущен ее упрямством. — Может, он отчасти и признает свою вину, что вполне естественно, и тебе это известно!

Жар его тела жег девушку. Ей хотелось снова отступить назад, но взгляд Адама держал ее на месте. Конни могла бы заметить, что давно уже стала большим знатоком дел о разводе и прекрасно понимала, кто и когда оказывался по-настоящему виновным, но в этой ситуации она не решалась доказывать свою правоту.

— Он мерзавец, Адам. Он самодоволен, отвратителен, изменяет жене и не думает раскаиваться. При этом даже не может понять, отчего жена хочет развестись с ним! Люди такого типа способны причинять близким невероятную боль и унижение.

Кэйген заподозрил, что Конни наделила и без того малоприятного клиента всеми отрицательными чертами своего бывшего мужа, но не хотел перебивать ее, раз уж она разговорилась.

— Конечно, Колдгар не первый и не последний виновный, которого мы защищаем, и не единственный человек, поднявший руку на свою жену, но он так отвратительно эгоцентричен, что даже не стыдится того, что сделал! — вскричала она и принялась мерить шагами кабинет, не в состоянии отогнать горькие воспоминания. — Да, я, к несчастью, знаю, какую боль могут причинить люди подобного самодовольного типа. Так что поверь: этот человек никогда не получит моей защиты!

— Самодовольного типа? — Адам был рад тому, что лед ее сдержанности наконец-то затрещал, и хотел, чтобы он совсем растаял. — По каким же критериям ты делишь людей на типы?




Глава 2


Конни встала напротив, ее хрупкая фигурка даже вытянулась от сдерживаемого гнева. Напряжение, стеной стоявшее между ними, усиливалось и становилось просто невыносимым. Отступать было поздно.

— Тип, — заговорила она, — это категория чего-то или кого-то, имеющего определенные характеристики. В данном случае это внешняя привлекательность, повышенное мнение о собственном эго и наличие эмоционального вакуума, который затягивает в себя все возможное для получения удовольствия, но ничего не дает взамен. Он — захватчик, потребитель.

Адам невозмутимо выслушал ее сердитую речь. Конни обвиняла не Колдгара и даже не своего бывшего мужа. Нет, она винила его самого в принадлежности к такому же типу мужчин. Неужели Конни и впрямь считает, что он не способен на глубокие переживания?

— Я тоже принадлежу к этому типу? — спросил Адам, показывая недовольным тоном, что ему крайне неприятно задавать такой вопрос.

Конни оторопела. Ей вовсе не хотелось оскорблять босса, к тому же она не относила Кэйгена к тому типу мужчин, который только что описала. Он вовсе не был эгоистом или безжалостным бабником.

— По тебе не скажешь, что ты способен взять на себя долгосрочные обязательства по отношению к женщине.

Заметив холодный блеск в его глазах, Конни пожалела о том, что дала волю гневу. Частная жизнь босса ее совершенно не касается.

— Ну да, — низким голосом произнес Адам. — А вот женщины твоего типа имеют обыкновение драматизировать ситуацию и подозревать представителей противоположного пола в самом худшем.

Это обвинение вывело ее из себя, хотя она и поняла, что попалась на удочку опытного рыбака.

— Какой еще тип?

— Нелюбимой, подавленной и сварливой женщины, которая забыла, что такое любовь, и всю свою энергию направила на карьеру, надеясь таким образом заглушить горечь одиночества.

Прислонившись к столу, Кэйген сложил на груди руки и наблюдал, с каким изумлением посмотрела на него Конни. Такая характеристика явно пришлась ей не по душе.

— Нелюбимая и подавленная? Да, может, я и не глуповатая девица, к которым ты так привык, но кто дал тебе право судить меня? Только из-за того, что сам не умеешь любить, ты не имеешь права критиковать других!

Кэйген только внешне был спокоен и сдержан. Его всегда интересовало, что Конни о нем думает.

— Я прослежу за тем, чтобы дело Колдгара передали кому-нибудь еще, или сам займусь им, — принял решение Адам.

Бросив папку на стол, он повернулся к Конни, и оба долго смотрели друг на друга. Адам заговорил первым, и в его голосе послышалась скрытая угроза:

— А теперь, когда мы обсудили деловую сторону, я надеюсь, ты все-таки скажешь мне, что на тебя нашло?

Ну не может она объяснить ему, что творится в ее душе! Конни чувствовала себя сейчас такой уязвимой, что опасалась разбиться на части, поэтому, повернувшись, она молча вышла из кабинета Кэйгена.

Адам не сразу последовал за ней. Надо дать ей несколько минут на то, чтобы она справилась с волнением, а уж потом попробовать снова разговорить ее.

Вернувшись к себе, Конни упала на стул. Ее голова вдруг стала тяжелой, веки опустились. Режим работы был так напряжен в последнее время, что ее даже попросили отложить отпуск, который она планировала взять на этой неделе. Консультации с Колдгаром привели к тому, что болезненные воспоминания вновь стали преследовать ее, а конфронтация с Адамом лишила ее последних сил.

Спор с боссом позволил ей выпустить из-под контроля долго скрываемые переживания. Из-за этого она впервые за три года работы обратилась к Кэйгену с личной просьбой, а потому ее охватило такое чувство, словно она открыла ящик Пандоры. И теперь надо было срочно захлопнуть крышку на этом ящике, пока не случилось беды.

Кэйген двигался с удивительной для его роста и веса грацией. В несколько шагов он преодолел расстояние от двери до ее стола. Заглянув в зеленую бездну ее глаз, Адам протянул расстроенной Конни бокал. Она с трудом подняла руку и поднесла бокал к губам, но, как ни странно, ощутила приятный вкус коктейля из рома и колы. Конни выпила его одним большим медленным глотком. Адам удивленно приподнял брови, увидев, что она протягивает ему пустой бокал, но тут же нашелся и подал ей свой.

Конни не стала отказываться, несмотря на то что в его бокале было больше рома, чем колы. Живительная сила крепкого напитка пробежала по телу, и неожиданно с ее губ сорвался легкий стон.

— Хочешь поговорить обо всем? — предложил Адам, присаживаясь на край стола.

— О том, что я так глупо потеряла контроль над собой? — уточнила Конни, моля про себя Бога, чтобы Кэйген был милостив с ней.

Молитва не помогла.

— Нет, о том гневе, из-за которого ты потеряла контроль.

Оба понимающе замолчали. Адам был проницательным человеком, а Конни — слишком умной для того, чтобы надеяться, будто удастся избежать его вопросов. Признаться, она не собиралась обнажать перед ним свои раны, но, возможно, если приоткрыть хотя бы часть своих проблем, Адам поймет, что произошло.

— Уже октябрь… — робко начала она.

— Ты сердишься из-за того, что я попросил тебя отложить отпуск?

Конни отрицательно покачала головой и махнула рукой. И этот беспомощный жест выдал то, как трудно ей было в те минуты.

— В октябре я всегда езжу в Нью-Йорк, но, думаю, пора прекратить эти поездки.

— Дело Колдгара вызвало у тебя неприятные воспоминания?

— Мой бывший муж — точная копия этого человека. Он был красив, обаятелен и абсолютно убежден в том, что не может сделать ничего плохого.

— Ты ведь ездишь в Нью-Йорк не с ним встречаться?

Глаза Конни расширились от удивления.

— Нет, что ты! Я не видела Карла после развода, и у меня нет ни малейшего желания встречаться с ним.

— Так почему октябрь так важен для тебя?

Конни закрыла глаза, чтобы Адам не увидел ее боль. Перед внутренним взором возникло маленькое неподвижное тельце ребенка, а потом — могильный камень. Боль стала до того острой, что она прикончила второй коктейль.

Как же ей хотелось поделиться с Кэйгеном своим горем! Алкоголь помог немного расслабиться, но она все равно не могла найти слов, чтобы передать, до какой степени ее терзало чувство вины, стыда и неполноценности.

— Развод стал последней каплей.

Это была правда, которая, однако, не раскрывала сути ее проблем.

— И тебе до сих пор так больно?

— Я всегда считала, что брачные клятвы даются на всю жизнь, поэтому о них не так-то просто забыть.

— Он обманывал тебя, — утвердительно произнес Адам, в голосе которого зазвучали гневные нотки.

— Я не всегда была образцовой женой, — призналась она, опустив ресницы. — Мы оба не приложили достаточных усилий, чтобы спасти наш брак, а это, без сомнения, большой грех.

— Большинство людей считают супружескую измену серьезной причиной для развода, — сурово заметил он.

По лицу Конни пробежала тень при воспоминании о родителях и единственной сестре.

— У меня не хватало смелости рассказать родным о том, что Карл обманывал. Они обожали меня и до сих пор считают эгоисткой. Не думаю, что я чего-то достигну, если разрушу их веру в Карла.

— Ну да, зато ты позволила разрушить веру в тебя. Похоже, ты готова была принять незаслуженное наказание.

Глаза Конни потемнели от гнева. Уж кто ей не был нужен, так это психоаналитик-любитель.

— Я устала от бесконечных споров. Все, чего я хотела, так это получить диплом юриста и переехать в Бостон. Временами мы переписываемся и говорим по телефону, но родные не понимают, что я изменилась, а я не могу найти подходящих слов, чтобы объяснить им это.

— Думаю, это скорее гордость, чем боль? — поинтересовался Кэйген.

По лицу Констанс стало видно, что она готова ринуться в бой, поэтому Адам предпочел изменить тактику:

— Ты останавливаешься у родных, когда приезжаешь в Нью-Йорк?

— Да, но думаю, они не очень-то радуются этому, поэтому даже хорошо, что я не поехала туда в этом году.

— Но тебя по-прежнему мучит чувство вины.

Его слова прозвучали столь убедительно, что Конни вздрогнула.

— Я не могу избавиться от него.

— Ты слишком умна для того, чтобы мучиться от подобной вины. Тысячи хороших людей чувствуют, что у них нет иного выхода, кроме развода. Ты встречалась со многими из них и должна это понимать.

Конни удивилась его горячности. Сколько раз говорила она себе эти самые слова, но как же замечательно было услышать их от кого-то еще.

— Это легко сказать и трудно принять, — прошептала она.

Адам понимал, что факты не всегда помогают почувствовать себя лучше.

— И теперь ты решила направить весь свой гнев на несчастных, ничего не подозревающих жертв вроде меня, — предположил он.

Конни покраснела.

— Лучше мне, конечно, избавиться от воспоминания, но Колдгар правда вывел меня из себя. Он оказался жестоким напоминанием о боли и унижении, которые мне пришлось пережить. Я потеряла голову.

— А теперь? — спросил Адам, разглядывая тонкие черты ее лица.

— Мне уже лучше. Я совершенно измучена, но мне лучше. — Констанс встала, но от непривычного количества спиртного у нее немного закружилась голова. — По-моему, я напилась.

Адам поддержал ее.

— Может, стоит пойти ко мне? Я приготовлю что-нибудь поесть, — предложил Адам. — Если ты выпила слишком много на пустой желудок, то тебе лучше не садиться за руль.

Конни не была уверена в том, что ей стоит идти к боссу, но у нее не было сил отказаться.

— Что ж, неплохая идея, тем более ты сам виноват в том, что я перебрала.

— Я виноват в этом? — изумился Адам.

— Но ты дал мне самый вкусный коктейль. Видно, ром хорошо пошел.

Кэйген усмехнулся. Решив, что стоит воспользоваться таким редким добрым расположением духа Конни, он обнял ее за талию и помог закрыть кабинет.

На собственном лифте босса они поднялись в его пентхаус, расположенный в этом же здании.

Констанс была истинным воплощением женщины; исходивший от нее аромат возбуждал Адама. Ни одна женщина до сих пор так не действовала на него. В квартире Адам подхватил ее на руки и понес в гостиную. Осторожно уложив Конни на диван, он предложил гостье отдохнуть и отправился на кухню. Конни растерянно улыбнулась, кивнула и уронила голову на подушку. Это было божественно. Она до того устала, что мгновенно погрузилась в сон.

Адам вернулся через несколько минут с хлебом, мясом, сыром и бутылкой вина на подносе.

Ее очки сползли на нос, волосы выбились из маленького тугого пучка, словом, у Конни был такой соблазнительный вид, что Адам едва не застонал. Впервые его сотрудница позволила себе расслабиться до такой степени! Губы Констанс слегка приоткрылись, и Адам подумал, что она, наверное, будет в шоке, если проснется от страстного поцелуя. Но проблема была в том, что Кэйген никогда и ничего не брал украдкой.

— Эй, соня, просыпайся и поешь! — прошептал он.

Конни подскочила и села. Заморгав, поправила очки и потом посмотрела на хозяина дома:

— Какая же я голодная! Кажется, я весь день ничего не ела.

Адам подал ей тарелку с едой и хрустальный бокал с вином. Не нравилось ему, что такая хрупкая женщина ничего толком не ест и держится лишь на кофе да на нервах.

Конни подняла бокал и, не сдержавшись, поддразнила Кэйгена:

— Ты нарочно угощаешь меня такими дорогими напитками, чтобы я совсем опьянела?

Адам удивленно приподнял брови.

— Очень привлекательная идея, — медленно сказал он. Сел рядом с Констанс на диван и лукаво улыбнулся: — Ну так что, ты выпьешь немного вина или на сегодня хватит?

Конни выпила свою норму за месяц, но не стала говорить об этом.

— Обещаю вести себя прилично. Вообще-то в состоянии опьянения я становлюсь сонливой, а не буйной. — Она отпила немного вина. — А у тебя отличный вкус.

— Для такой красивой женщины — самые лучшие вина, — объявил он и усмехнулся, увидев, как по ее лицу пробежала тень: видимо, ждала откровенного флирта этим вечером.

Констанс не обратила внимания на его замечание, зная, что может соперничать в красоте с большинством его приятельниц, да у нее и не было такого желания. Но получить столь неожиданный комплимент от Адама!.. Что-то он слишком весел и развязен!

Несколько минут они молча ели, наслаждаясь тишиной. Когда первый голод был утолен, Адам встал и направился к музыкальному центру. Через мгновение комната наполнилась тихой романтической музыкой. Он разжег дрова в камине, и все вокруг стало красноватым в отблеске пламени.

Обернувшись к гостье, Адам увидел, что она внимательно осматривается по сторонам. За все время их знакомства Конни впервые оказалась в его доме. Интересно, о чем она думает?

Конни удивило убранство гостиной. Вместо ярких цветов — приятные естественные оттенки шоколадного, оранжевого и золотистого. Диван в форме полумесяца, напротив камина, так и манил к себе.

Да, не таким она представляла холостяцкий дом Кэйгена. Но он оказался таким уютным! Возможно, даже чересчур уютным. Интересно, сколько женщин поддавались чарам Адама на этом мягком диване при горящем камине под тихую, убаюкивающую музыку?

— Это мой дом, Конни. Я обставил его так, чтобы было приятно мне самому, а не тем людям, которые сюда приходят, как ты, должно быть, подумала. Если бы я не любил музыку и живой огонь, то не стал бы строить камин и покупать аппаратуру.

Застигнутая врасплох, Констанс опустила глаза. Она и не думала, что неодобрение было столь явственно написано на ее лице, но наблюдательность Кэйгена в который уже раз поразила Конни. Впрочем, какое ему дело до того, что она думает о его частной жизни?

Конни наконец-то решилась взглянуть на Адама, и с такой очаровательной улыбкой, что он вздрогнул. Он подлил в их бокалы вина. Констанс была уверена, что ей не стоит больше пить, но расслабилась до такой степени, что была не в состоянии отказаться. Сбросив туфли, она пошевелила пальцами и вытянула ноги. Кэйген сидел и все спрашивал себя, как убедить Конни в том, что более близкое знакомство с ним не представляет никакой угрозы.

— О чем ты сейчас думаешь? — прямо спросила она.

— Я думаю о том, как изменить твое мнение о моей нравственности, — осторожно ответил Адам.

— Мое мнение что-то значит?

— Именно так, — кивнул Кэйген, довольный тем, что сумел удивить ее.

— Но почему? — осведомилась она слегка раздраженным тоном. — В моем отношении к тебе нет ничего, кроме уважения к твоим профессиональным качествам.

— Да, тебя раздражает лишь мой образ жизни, не так ли? — принял вызов Адам. — Я не Ромео, но и на твоего бывшего мужа я не похож. Я не использую женщин, не даю обещаний, которые не смогу или не захочу исполнить.

Констанс задумалась над его словами, но что-то важное явно ускользало от ее понимания.

— По-моему, ты слишком много выпила для серьезного разговора.

Да, может, так оно и было, но что-то неуловимое навязчивой занозой засело у нее в голове и все время не давало ей покоя. Конни захотела обсудить одно из его недавних замечаний.

— Насколько я поняла, я не из тех женщин, которые тебе нравятся, — наконец медленно промолвила она, тщательно подбирая слова; от спиртного ее язык стал чуть заплетаться. — Но я хочу знать, действительно ли ты считаешь меня сварливой мегерой, которую никто не любит?

Глядя в ее огромные прекрасные глаза, Кэйген притворился, что раздумывает над вопросом. Конни была необычайно милой, сексуальной и, признаться, неотразимой, но он пока не собирался говорить ей об этом. Адам хотел вытащить ее из раковины, в которой она так долго пряталась.

— Нет, я бы не сказал, что ты такая, — наконец промолвил он. — Но ты чудовищно подавлена.

— Подавлена? — нахмурившись, спросила Констанс.

Да, возможно, она и привыкла держать себя в узде и не позволяла горьким воспоминаниям влиять на ее отношение к мужчинам, но счесть себя подавленной?.. Обычно Констанс не интересовало, что о ней говорили другие, но босс составлял исключение, и от Адама она не могла выслушивать критические замечания.

— Может, я и осторожна, — заспорила она, — но в этом нет ничего плохого.

— Нет, если только ты не будешь возражать против того, что ты нелюбима.

Огонь в камине затрещал. Адам подошел к очагу, чтобы поставить перед ним защитный экран.

Конни не задела его самонадеянность. Но почему Адам решил, что у него есть право судить ее? Ей даже захотелось поспорить, что сердце Адама никогда не бывало разбито. Более того, она сомневалась в том, что его сердце вообще когда-либо пылало от любви.

— Полагаю, ты считаешь себя большим знатоком женщин.

— Да, у меня есть некоторый опыт общения с женщинами, — легко согласился Кэйген. — Но ты готова обвинить всех мужчин только из-за того, что у одного из них есть отрицательный, с твоей точки зрения, опыт.

— И по-твоему, из-за этого я не заслуживаю любви?

Адам не мог ответить ней, не погрешив против истины, а потому решил изменить направление разговора.

— Думаю, ты нарочно подавляешь в себе естественную реакцию на мужчин, — заметил он. — Возможно, это происходит из-за того, что ты боишься еще одной неудачи.

Все ее тело объяло жаром, и Конни не могла определить, что же — огонь, спиртное или эти слова — стало тому причиной. Да, может быть, Адам и прав, так оценивая ее, но она не могла согласиться с этим без сопротивления.

— Зато в тебе нет и следа подавленности. Думаю, вы чересчур просты, советник.

Он прищурился.

— Так ты считаешь, что я слишком прост? — Адам не слышал, чтобы это определение употребляли в отношении мужчины, и ему это не понравилось. — Скажи, пожалуйста, что ты имеешь в виду?

Констанс поставила пустой бокал на столик.

— Это довольно легко понять. Я не думаю, что ты имеешь право читать мне нотации о моей реакции на мужчин, поскольку совершенно ясно, что ты теряешь голову, когда дело касается любой смазливой дамочки. Да, ты слишком прост. Женщина, у которой есть хоть немного ума, с легкостью соблазнит тебя.

Адам почувствовал, как в нем поднимается гнев. Она ошибалась, причем сильно ошибалась. Ей ничего не известно о его частной жизни, кроме того, что им интересовалось множество привлекательных женщин.

— Тебя можно отнести к таким женщинам, — холодно заметил он.

Ее глаза удивленно распахнулись. Он что же, хочет, чтобы Конни доказала собственное утверждение? Впрочем, она никогда не была из тех, кто сдается, к тому же вино ударило в голову, и Конни поймала брошенную им перчатку.

— Уверена, что могла бы с легкостью соблазнить тебя, если бы захотела.

Адам был удивлен, однако ее смелое утверждение было очень заманчиво. Да уж, алкоголь развязал язык этой скромнице.

Кэйген быстро прикинул, насколько велик риск потерять уважение Конни, если он осмелится заключить ее в объятия на несколько драгоценных мгновений. Дело было стоящее.

— Ну что, ты готова поспорить?

Глаза Конни подозрительно прищурились: она не понимала, что именно Адам затевает.

— О чем это ты?

— Я готов поспорить, что тебе не удастся соблазнить меня. Здесь и сейчас. Впрочем, если ты окажешься права, то сама определишь, каким будет твой выигрыш.

В это мгновение Констанс море было по колено, но она не могла решить, стоит ли заключать подобное пари, хотя далекий внутренний голос пытался нашептывать ей, что нельзя заключать эту сделку.

— Даже если бы мне вздумалось доказать свое утверждение, нет такой вещи, которую я так хотела бы получить, чтобы ради нее заключить спор.

— Что ж, в таком случае давай просто поспорим, что ты ошибаешься, а я прав, — предложил Кэйген.

— И каковы же правила, советник? — спросила Констанс.

Сняв очки, она положила их на стол. И внезапно почувствовала, что готова ринуться в бой.

— Никаких барьеров, — пробормотал Адам, садясь ближе к ней, ощущая, как все тело заныло от сладостного ожидания.

— Я лишь должна добиться того, чтобы ты захотел меня? — невинным тоном осведомилась Конни.

Он хотел ее почти три года. И вот сейчас будет главный экзамен. Впрочем, выиграет он или проиграет, барьеры между ними в любом случае рухнут.

Подняв руки, Конни вынула из пучка шпильки, медленно покачала головой и расправила рассыпавшиеся по плечам волосы. Светло-русые, ничем не примечательные в пучке, они были великолепны распущенные. На блестящих тяжелых прядях тут же заплясали красноватые отблески пламени.

— Нет, ты должна добиться того, чтобы я подтвердил, что хочу тебя, — уточнил Кэйген.

Он был очень чувственным мужчиной и очень любил длинные волосы.

Встав с дивана, Конни постояла мгновение, чтобы удержать равновесие. Адам тоже встал. Признаться, Констанс и не знала, как можно соблазнить такого сексуального и самоуверенного мужчину.




Глава 3


Итак, приняв его вызов, Констанс понятия не имела, что делать дальше. Четыре года назад Конни изгнала мужчин из своей жизни и сейчас лихорадочно пыталась вспомнить все, что знала или читала об обольщении. Наверняка можно без особого труда вить из Адама веревки — во всяком случае, Конни была уверена, что он теряет всю свою силу, когда дело касается женщин.

— Ну, советник Конни, — поддразнил он, заметив ее нерешительность и не желая уступать ей. — Это будет на полу, на диване или на моей кровати?

Констанс вспыхнула и напряженно выпрямилась. Мистер Кэйген еще пожалеет о том, что посмел насмехаться над ней.

— Ты не должен даже шевелиться, — сказала она низким голосом, надеясь, что он звучит обольстительно. — Просто расслабься и позволь мне самой все сделать.

Поскольку Адам был почти на фут выше, ей пришлось встать на цыпочки и прижаться к нему, чтобы дотянуться до его головы. От чувственного прикосновения у обоих перехватило дыхание, но Конни первой и шла себя в руки и стала медленно играть его курчавыми волосами.

— Для начала, по-моему, ты должен забыть об объятиях Марго. Думаю, она замучила тебя своими приставаниями и поцелуями.

Адам спрятал улыбку. Похоже, его добровольная соблазнительница ревновала! Это ему понравилось. Почти так же, как и то, что она сильно прижималась к нему.

Нежные кончики ее пальцев легко, как бабочки, пробежали по его подбородку. Она быстро вошла в роль, которая, к ее собственному удивлению, стала доставлять ей самой чувственное удовольствие. Оставалось надеяться на то, что Адам прикидывается расслабленным и равнодушным.

Вот пальцы скользнули к вороту его рубашки. Расстегнув две верхние пуговицы, Констанс, осмелев, положила маленькие ладони на его широкую твердую грудь.

— Какие густые и жесткие волосы, — прошептала она, глубоко вздохнув.

Когда она дотронулась до его вмиг отвердевших сосков, Адам застонал. Конни была заинтригована, причем не столько его реакцией, сколько тем, что в животе и в груди у нее разлилось горячее томление. Конни подняла голову.

— Ну что? — хрипло спросил Адам. — Остановишься или продолжишь? — Кэйген был уверен, что сумеет сдержаться.

Констанс покачала головой и ничего не ответила. С наслаждением вдохнув исходящий от его тела аромат, дотронулась языком до соска.

Из горла Адама снова вырвался низкий стон, и его тело сотрясла дрожь.

— Это нечестная игра, — прошептал Кэйген, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять Конни.

— Тебе не нравится? — спросила она, не поднимая головы и продолжая водить влажным языком вокруг его сосков.

— Это божественно, — выдохнул Адам.

— А-а… — только и смогла протянуть Констанс. Прежде ей и в голову не приходило, что соски мужчины могут быть так же чувствительны, как и женские.

Адам забыл об уговоре, схватил ее за талию, крепко прижал к себе, и ее маленькие упругие груди коснулись его груди. Приподняв голову Конни за подбородок, он впился губами в ее губы и проник языком в теплую сладость ее рта.

Конни еще крепче прижалась к нему. Ну почему победа так легко далась ей? Понравились ли ему ее ласки? Стал бы Кэйген реагировать так же на ласки другой женщины? Она не знала ответов на эти и многие другие вопросы, волновавшие ее. Например, почему она сама так возбудилась? Кажется ли она сексуально привлекательной своему боссу? Это совпадение, или подспудно она давно хотела попробовать этого крупного мужчину на вкус?

Внезапно Конни вспомнила Марго и ощутила непреодолимое желание заставить Адама забыть о поцелуях той женщины. Ее язык быстрее заскользил по его губам. Его горячее дыхание обожгло ее и блаженным теплом разлилось по всему телу.

— По-моему, надо остановиться, — хрипло произнес Адам, резко прервав поцелуй. — Время пари окончено.

— Ты не можешь сейчас изменить условия сделки между нами, — прошептала Конни.

— Какая же ты сладкая! — воскликнул Кэйген, вновь приникая к ее нежному рту, затем стал осыпать поцелуями ее лицо и шею. — Вы выиграли, милая советница! Я безумно хочу вас!

И вдруг она испугалась, увидев его жадный взгляд. Конни не знала, радоваться этому или нет. Заключая пари, она не подумала о его последствиях.

— Извини, — прошептала Конни, отстраняясь от Адама.

— Тебе не за что извиняться. Мы заключили пари, ты выиграла. Я ошибался. Беру назад все замечания о тебе.

— Спасибо, Адам.

Комната поплыла перед глазами Конни. Едва Кэйген отпустил ее, как она покачнулась и непременно упала бы, если бы он не успел подхватить ее.

— Пора в постель, — заявил он.

Адам на руках отнес Конни в спальню, уложил на кровать и прикрыл ее одеялом. Он горел желанием. Он был готов лечь с Конни рядом и, забыв обо всем на свете, несколько дней кряду заниматься с ней любовью. Но, увы, время для этого еще не пришло. Надо дождаться, чтобы Констанс хотела этого не меньше, чем он.

— Спи, детка, — прошептал он. — Я буду рядом.

Конни на мгновение приподняла веки.

— Доброй ночи, — шепнула она в ответ.

Господи, неужто она проводит ночь с Адамом? Похоже, что так.




На следующее утро Констанс проснулась с безумной головной болью. Во рту пересохло, она едва сумела приоткрыть глаза и тут же вновь закрыла их, прячась от яркого света. Конни хотела встать, но не хватило сил, потому что, к ее полному изумлению, она была прижата тяжелой мужской рукой. На этот раз она быстро открыла сонные глаза и тут же встретила внимательный взгляд.

— Доброе утро, — тихо сказал Адам.

Конни с трудом сглотнула и облизнула пересохшие губы.

— Я хочу пить, — только и смогла вымолвить она.

Перекатившись на бок, Адам дотянулся до сервировочного столика и налил ей высокий стакан апельсинового сока. С жадностью выпив живительную влагу, Конни упала на подушку.

— Спасибо.

— Не за что, — отозвался Кэйген, ставя стакан на столик, и занял прежнее положение, то есть лег, опираясь па правую руку и властно положив левую ей на талию.

Констанс закрыла глаза. Да уж, выпила она вчера изрядно и вела себя как полная идиотка. Вот только она никак не могла вспомнить, как Адам раздел ее. Наконец Конни осторожно посмотрела на следящего за ней Кэйгена. Сердце тяжело забилось в ее груди. Господи, да это самый сексуальный мужчина в мире!

Несколько мгновений они молча пожирали друг друга глазами, а затем, не выдержав, Адам произнес:

— Если ты будешь продолжать смотреть на меня, то я поцелую тебя так, что у тебя перехватит дыхание.

Глаза Конни распахнулись еще шире, в ушах зашумело. Неужто Адам не понимает, что у нее и так уже перехватило дыхание? Что же происходит? До чего она докатилась! Не хватало еще усложнить себе жизнь интрижкой с собственным боссом! Но… Адам Кэйген просто великолепен!

— Посмотри на меня, — приказал Адам. — Я не позволю тебе вновь нагородить вокруг себя защитные стены.

От уверенной силы, звучавшей в его голосе, по спине Конни побежали мурашки. Снова он сумел прочитать ее мысли, снова понял ее без слов! Неплохо бы ей быть менее зависимой от него — и физически, и эмоционально, но то говорил в ней голос разума. Сердце же подсказывало ей иное, и Конни почувствовала себя невероятно ранимой.

— Ты очень красивая, невероятно сексуальная женщина, — сказал Адам. — Поэтому отрицать свои желания ненормально.

Констанс покраснела, вспомнив события прошлого вечера.

— Ты же сам говорил, что я не лю…

— Я солгал. Сейчас я говорю тебе, что ты очень красива и сексуальна.

Огонь в его глазах распалил Конни. Не было возможности узнать, насколько он серьезен, но его слова, его тон и ласкающий взгляд производили неизгладимое впечатление.

— Вы что, язык проглотили, советник? — поддразнил ее Адам. — Так дело не пойдет, потому что ваш язык еще понадобится мне.

Не успела Конни и слова промолвить в ответ, как он впился в ее губы жадным поцелуем.

Как же давно не наслаждалась она поцелуями мужчины! Конни знала, что им следует остановиться, но губы Адама были такими властными, такими нежными.

Поцелуй становился все более требовательным. Кэйгену хотелось испробовать на вкус каждый уголок ее рта, вобрать ее в себя и выпустить наконец на волю терзавшее его желание.

— Ты вся дрожишь, — прошептал он, прерывая поцелуй.

Конни казалось, что все ее тело превратилось в сгусток нервов и нерастраченной сексуальной энергии. Разумом она понимала, что надо немедленно прекратить опасную игру, но тело ее страстно хотело все новых и новых ласк.

— Нет, Адам, нет! — вскричала она, отстраняясь от него и отталкивая ласкающую ее руку. — Довольно!

— Нет, совсем не довольно, — попробовал спорить он, с трудом переводя дыхание. — Мы еще и не начинали, а ты уже хочешь остановиться.

— Я не хочу, чтобы это произошло… Да, мне очень хорошо, не стану отрицать, но я не могу позволить… Нам же вместе работать, — напомнила Конни, — и наша связь помешает работе. Надо немедленно прекратить этот эксперимент и не нарываться больше на неприятности.

В ее голосе зазвучали панические нотки. Она еще не была готова к интимной близости.

— Мы попробуем совместить приятное с полезным, — предложил Адам, пытаясь совладать с желанием, разрывавшим его тело.

— Думаю, ты не можешь похвастаться длительными отношениями с какой-нибудь женщиной, — тихо произнесла она, пытаясь добиться того, чтобы он внимательно выслушал и уважительно отнесся к ее точке зрения. — А моя жизнь… Это еще хуже. Если мы позволим себе короткую страстную связь, то совместной работе конец. Не думаю, что дело того стоит.

Ее аргументы были едва ли не оскорбительными для него.

— Но почему ты так уверена, что наши отношения будут непродолжительными?

— Ни один из нас не хочет длительной связи, — уверенно произнесла Констанс. — А короткая нам лишь помешает.

— Откуда такая уверенность в том, что для нас лучше, а что хуже? — возмутился Адам, отодвигаясь от нее.

— Я твердо знаю, что не хочу эмоциональной близости с мужчиной, а если бы ты хотел такой близости с женщиной, то уже давно получил бы ее, — стояла на своем Конни.

— Но возможно, ни один из нас попросту не встретил подходящего партнера. И ты ошибаешься, если полагаешь, что мы можем забыть о том, что нравимся друг другу. К тому же ты слишком долго подавляла в себе желание. — Сказав это, Адам решил, что действия в данной ситуации будут полезнее слов, и вновь приник к ее рту страстным поцелуем.

Констанс охватило такое страстное желание, что она была готова закричать.

— Нет, Адам! — воскликнула она, в очередной раз отталкивая его. — Я не хочу!

Адам замер. Похоже, ей нужно еще время.

— Вы снова выиграли, советник. Однако я не признаю себя побежденным, а если и отступаю сейчас, то это не означает, что я согласен с вашими доводами касательно наших отношений.

— Это не игра, Адам! — Конни быстро встала с кровати. — Я не играю в сексуальные игры и не желаю, чтобы секс встал преградой на нашем пути.

— Я вовсе не предлагал тебе игру, — заявил Адам, закидывая руки за голову.

— А что же тогда ты предлагаешь? — полюбопытствовала она, оглядывая комнату в поисках своей одежды.

— Я хочу, чтобы ты признала, что мы испытываем взаимное влечение, и прекратила бы подавлять в себе здоровые инстинкты. Не хочешь договариваться о чем-то со мной — не надо, только не отрицай очевидного.

— Я не хочу, чтобы что-то помешало нашим служебным отношениям, — настойчиво повторила Конни, ругая себя за то, что произошло непоправимое и она невольно впустила Кэйгена в свое сердце. А это, в чем она была уверена, может привести лишь к страданиям. Нет, страдания ей не нужны.

— Почему ты считаешь, что личные отношения могут помешать служебным? — допытывался Адам. — Мы с тобой оба профессионалы, преданные своему делу и пекущиеся о своей карьере. Наши планки высоки, и взаимная страсть не заставит нас опустить их.

Возможно, Адам и мог отделять личную жизнь от профессиональной, но Конни уже получила слишком горький урок, поняв, что эмоции могут повлиять на ее карьеру. Всего лишь одна ночь с Адамом — и она почувствовала себя не в своей тарелке, а что же будет, если допустить более близкие отношения? Как она переживет эту связь?

— Дело слишком рискованное, — заявила она, пытаясь найти туфли.

— Твои туфли в гостиной, — сказал Адам, пряча улыбку.

Их отношения развиваются не так, как ему того хотелось, но если Констанс испугана, то, возможно, ее чувства к нему сильнее, чем он думает.

— Адам! — вдруг вскричала Конни, сообразив, где оставила верхнюю одежду. — Господи, мои вещи остались в кабинете! Миссис Бреннан убирает там по субботам, а ведь она самая большая сплетница в городе! Она сразу поймет, что я не уходила из здания, и…

Огорченная, Конни не могла скрыть охватившую ее панику. Если на работе узнают, где она провела ночь, то карьере конец.

— Неужто так ужасно, если кому-то станет известно о том, что ты переспала со мной? — наблюдая за ней из-под полуопущенных век, спросил Адам.

— Да как ты можешь спрашивать об этом! — Констанс упала на кровать. — Ну кто будет относиться ко мне с уважением, зная, что я сплю с боссом? Да, я повела себя как полная идиотка, но я вовсе не хочу, чтобы весь Бостон узнал об этом.

Кэйген вздохнул. До чего же трудно сблизиться с собственной сотрудницей! Констанс не хочет признавать, что их связывает более чем взаимная симпатия и уважение друг к другу.

— Твоей репутации ничто не угрожает, — наконец сжалился он. — Вчера ночью мне еще нужно было кое-что сделать у себя в кабинете, и я забрал твои плащ и кейс. Так что вещественные доказательства твоего «преступления» спрятаны в моей гостиной.

Услышав саркастические нотки в его голосе, Конни нахмурилась.

— Ты должен понимать, Адам, что это очень важно.

— Да что ты? — холодно глядя на нее, удивился Адам.

Конни вздрогнула. Конечно, ей было приятно, что босс не хочет тайных отношений, но она должна была защитить себя.

— Ты ведь знаешь, что позволено мужчинам, то… Целых три года я вкалывала на свою репутацию и не желаю теперь рисковать. — О том, что ей не хотелось ставить под угрозу свои чувства и спорить об этом с Кэйгеном, она промолчала.

— Я ни за что не поверю, что ночь с мужчиной может испортить твою карьеру, — возразил Адам. — Мы же взрослые люди. Так что, думаю, тебе ничего не грозит, если ты будешь спать со мной.

Констанс поежилась.

— Ты же старший партнер в юридической фирме. И это меняет дело.

Адам от раздражения заскрежетал зубами.

— В таком случае нам надо сделать нечто такое, что изменило бы взгляды одного из нас на сложившуюся ситуацию.

Констанс отвернулась и через несколько мгновений сказала:

— Я, пожалуй, пойду домой.

Тяжело вздохнув, Адам неохотно встал.

— Дай мне пару минут одеться, и я отвезу тебя, Конни.

— Моя машина стоит в гараже. Я сама могу доехать до дома.

Адаму очень не хотелось отпускать ее, не хотелось, чтобы она снова спряталась в свою скорлупу.

— А что, если ты столкнешься с миссис Бреннан? — спросил он.

— Покажу старой крысе язык! — деланно бодрым голосом ответила Констанс.

— Неплохая мысль, — кивнул Кэйген. — Пока ты можешь убежать от меня, но помни, я не забуду того, что между нами было.

Ей не хотелось открыто возражать, ведь он оставался ее боссом, но то, что интимных отношений между ними не будет, — это Констанс решила твердо.




Глава 4


Конни зашла в свой кабинет, где забрала кейс, никого не встретив по пути. Без приключений она проехала и по городу, чему тоже была несказанно рада.

Вернувшись домой и взглянув на белые пустые стены своей квартиры и скромную мебель, Конни затосковала по теплу дома, в котором провела ночь. Ее рабочие дни длились по шестнадцать часов, так что ей было не до комфорта и уюта своей квартиры.

Она приняла успокаивающую ванну и закуталась в халат. Голова болела после непривычно большого количества алкоголя. В воскресенье Констанс стало немного лучше, она занялась стиркой.

Было уже за полдень, погода стояла отличная, когда она направилась в магазин, чтобы купить еды и туалетные принадлежности. Покупки заняли довольно много времени, так что домой она возвращалась уже в сумерках.

Сев за ужин, Конни невольно вспомнила, как позавчера они с Адамом ели вдвоем, но тут же постаралась отогнать от себя эти воспоминания.

— Не могу же я позволить, чтобы этот человек занимал все мои мысли, — проговорила она вслух, надеясь, что звук собственного голоса развеет наваждение. — К тому же сегодня он наверняка развлекается с кем-нибудь.

Однако, несмотря на все усилия, мысли то и дело возвращалась к Адаму, а потом воспоминания унесли ее в далекое и неприятное прошлое — к неудавшемуся браку и к смерти маленького сына.

Она и так достаточно много сказала вчера, поведав о Карле, но рассказывать о смерти ребенка ей было не под силу. Может, Адам и смог бы ее понять, но Конни сама не была готова поделиться с кем-то жутким чувством вины, которая тяжким грузом давила на нее после смерти ребенка.

Правда, врачи говорили, что нельзя было предотвратить или остановить преждевременно начавшиеся роды и смерть малыша, но все равно Конни продолжала корить себя. Ее считали удачливой во всем, а она никак не могла прийти в себя после потери сына, жизнь которого зависела только от нее и ее неудачного брака.

Они с Карлом поженились пять лет назад, когда она перешла на последний курс юридического факультета. Он был живым как ртуть и очень привлекательным. Карл убедил Конни, что им ни к чему дожидаться, пока она получит диплом.

Молодые люди договорились, что повременят с созданием семьи, но беременность Констанс смешала все их планы. Она поначалу была просто в ужасе от случившегося, да к тому же чувствовала себя отвратительно. Но очень скоро Конни уже с трепетом относилась к своему состоянию. Как только она смирилась с мыслью о том, что носит в себе новую жизнь, гнев и огорчение прошли. Констанс тщательно начала готовиться к новой для себя роли матери.

Однако возникло немало проблем. Почти восемь месяцев ее мучила тошнота. Она сильно уставала и часто пребывала в стрессовом состоянии. Занятия в университете, домашние дела и подготовка к рождению малыша отнимали все силы. Ее брак разваливался, и Конни не знала, как сохранить его.

Карл не обращал внимания ни на жену, ни на ее состояние, постоянно всем был недоволен. Когда Конни была на шестом месяце беременности, он стал искать женщину, которая могла бы посвящать ему все свое время и заботиться о нем.

Оглядываясь назад, Констанс признавала, что была не самой лучшей женой, проклинала себя за смерть сына и разрушенный брак. Несчастная женщина до сих пор спрашивала себя, не была ли смерть мальчика наказанием за то, что сначала она отрицательно отнеслась к его зачатию.

Порой ей так хотелось поведать кому-нибудь эту печальную историю, услышать слова утешения, но ей никогда не хватало смелости открыться.

Никто в Бостоне даже ничего не знал о ее прошлом. Ее окружали люди, державшиеся с ней по-дружески, однако Констанс ни с кем не была откровенна. Своих старых друзей она оставила в Нью-Йорке, а новых заводить не решалась.

И вот теперь барьеры, за которыми она тщательно скрывалась все эти годы, оказались разрушенными, хотя это не означало, что Констанс забыла об осторожности. Ее душевные раны были слишком глубоки. Да, она не была готова открыться кому-то, но если бы нашелся мужчина, которому можно доверить свои чувства, Конни доверяла бы ему во всем.

Увы, Адам не мог стать таким мужчиной. Даже несмотря на то что его прикосновения заставляли девушку забыть обо всем, она не могла позволить себе завести роман с боссом. Потому что должна уберечь и свое сердце, и карьеру.

Констанс просто необходимо было забыть то, что произошло между ними, но она снова и снова вспоминала вкус жадных поцелуев, его властные руки, сильное тело…

Пора возвращаться к работе, решила Конни и выпрямилась, пристраивая кейс на коленях. Грезы о боссе до добра не доведут, а работа, как известно, лучшее средство от сердечной боли…

Позднее, перед тем как заснуть, Констанс приняла твердое решение поддерживать с Адамом только деловые отношения. В конце концов, она сильная женщина, и ей достанет сил противостоять соблазну.




Но когда в понедельник Конни пришла на работу, ее вновь охватили дурные предчувствия и беспокойство о том, как Адам будет вести себя с ней.

Констанс внезапно поняла, что ей не терпится увидеть его. Вообще-то она всегда с нетерпением ждала встречи с боссом после выходных, однако сегодня все обстояло иначе. Конни была вынуждена признаться себе, что тоскует по Кэйгену, и это было весьма неумно.

Нет, надо думать о будущем. Именно работа помогала ей выстоять все эти годы, и Конни не собиралась отказываться от достигнутого. Флирт с Адамом, как бы ей этого ни хотелось, равносилен самоубийству.

— Доброе утро, Конни, — поздоровалась Кэрол Хендерс, давным-давно работавшая в фирме регистратором и, как наседка, вечно опекавшая сослуживцев. — Хорошо выглядишь, так посвежела… Надеюсь, ты неплохо провела уик-энд.

Конни залилась краской смущения.

— Весь уик-энд я бездельничала, — с усмешкой призналась она, радуясь тому, что Адама в этот момент нет рядом.

Стройная, привлекательная женщина пятидесяти с небольшим лет, Кэрол и в самом деле заботилась о тех, с кем долго работала.

Молодой Дейв Пэттрин, младший совладелец фирмы, хитро улыбнулся и поддразнил Конни:

— Ни за что не поверю, будто ты способна бездельничать по выходным. Ты так много работаешь, что мы все из-за этого комплексуем.

В конторе уже привыкли подтрунивать над ее работоспособностью и нежеланием хоть немного развлечься. Впрочем, она не сердилась за это на сослуживцев, которые тоже трудились не покладая рук.

— Но если это единственный комплекс, от которого вы все страдаете, то выходит, что не больно-то много симпатии я вам внушаю.

Констанс подошла к кофеварке и налила себе чашечку горячего кофе.

Отложив утреннюю почту, Стивен Картер тоже подошел к кофеварке. В его темных глазах светилась приветливая улыбка.

— Как один из основных совладельцев фирмы, я советую тебе не обращать внимания на Пэттрина.

В это время в приемную вошла Дорис Колрейн, менеджер фирмы. Дорис вечно торопилась. Вот и сейчас, поздоровавшись с сотрудниками, она вслед за Стивеном устремилась к кофеварке. Две машинистки и три помощника юристов помогали всем, кто обращался к ним за помощью. Налив себе кофе, Дорис сверила с Кэрол график слушания дел и направилась в свой кабинет.

— Адама еще нет? — стараясь держаться как можно спокойнее, шепотом спросила у нее Конни.

— Когда я пришла, он уже был здесь. Ему предстоит нелегкая неделя. Тебе нужно увидеться с ним?

— Не сию минуту, — ответила Конни, делая глоток кофе. — Когда у него первая встреча? Я хочу поговорить с боссом до того, как он закрутится в делах.

— Первая встреча в десять, а потом он почти на весь день уходит в суд.

Констанс кивнула.

— Я постараюсь поскорее заглянуть к нему. У меня назначена встреча на половину одиннадцатого, а затем, кажется, до вечера не будет ни минуты отдыха.

— Сообщить ему, что ты зайдешь?

— Нет, спасибо, — поспешно отказалась Конни. — Сначала мне надо забежать к себе в кабинет. — И добавила уже про себя: «Мне нужно несколько минут на то, чтобы взять себя в руки и успокоить нервы».

Повесив плащ и причесавшись, она с сомнением посмотрела на кабинет Адама. Конни понимала, что ей рано или поздно придется встретиться с ним, поэтому решила не тянуть с этим.

Постучав и услышав ответ, Констанс вошла. Как же ей хотелось стереть румянец, вспыхнувший на щеках при виде Адама! Но похоже, в его присутствии она уже не в состоянии владеть собой. Конни заставила себя улыбнуться, и это помогло немного расслабиться.

— Доброе утро, советник, — спокойно обратился к ней Кэйген, внимательно оглядывая ее, затем встал и подошел, однако не слишком близко.

— Доброе утро, — отозвалась Конни, не замечая того, что пожирает его взглядом.

Она опасалась, что босс начнет подтрунивать над ней, но, кажется, Адам вооружился терпением.

— У тебя весь день расписан, — заметила Конни, не зная толком, что сказать.

— И день, и неделя, и весь год.

Констанс понимающе кивнула: они оба постоянно работали на износ и уже привыкли к этому.

— Не хочу занимать у тебя много времени.

— Можешь взять все, что есть, — заявил Кэйген, давая понять, что не собирается игнорировать возникшее между ними влечение.

Конни отвернулась. От его теплой улыбки все ее тело вмиг запылало; здоровые инстинкты снова пытались заглушить голос разума.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что подставил мне свое широкое плечо в пятницу и позволил поплакаться тебе в жилетку. Извини за то, что я оказалась такой… скучной. Знаешь, в это время года я бываю особенно невыносимой, и ты помог мне справиться с душевной болью. Надеюсь, что больше со мной такого не повторится.

Итак, она произнесла всю речь, которую заготовила еще дома. Правда, глядя на Адама, Конни не заметила, чтобы ее слова произвели хоть какое-то впечатление.

— Да, у меня широкие плечи, — согласился он. — И ты можешь пользоваться ими в любое время. — Адам говорил ласкающим, низким голосом, глядя на Конни завораживающим взглядом.

Констанс лихорадочно пыталась придумать, как бы перевести разговор на дела и оградить себя от угрозы своему покою.

— Я также хотела бы поставить точки над i еще кое в чем. Возможно, у тебя сложилось впечатление, будто я считаю, что в моем неудачном браке виноват только мой бывший муж. Это неверно… — Она помолчала несколько мгновений. — Думаю, ты догадываешься, что и в создании, и в разрушении брака участвуют двое. Я виновата не меньше Карла, потому как была эгоистичной и слишком много думала о карьере. Мне вообще не следовало выходить за него замуж. Я очень мало сделала для того, чтобы у нас была здоровая семья, и вообще ничего не сделала ради ее спасения.

Последние слова Конни произнесла на одном дыхании. Когда она замолчала, в комнате наступила тишина, а Адам по-прежнему пристально смотрел на нее. Конни готова была провалиться сквозь землю.

— Кажется, ты хочешь о чем-то предупредить меня? — Адам скрестил на груди руки и прислонился к столу.

Это ей и было нужно. Конни хотела, чтобы Адам понял, что она не способна на длительные отношения.

— А тебе нужно предупреждение?

Несмотря на то что Конни была готова отвергнуть ухаживания Кэйгена, ее не оставляло чувство, будто он по-прежнему чего-то хочет от нее. Ей надо знать наверняка, чего именно.

— Что бы ты ни говорила, мой интерес к тебе не пройдет. И твое замужество меня волнует лишь потому, что оно так сильно повлияло на тебя.

Этого Конни и опасалась. Она усвоила горькие уроки, преподнесенные ей жизнью.

— Я много о себе узнала. Например, то, что карьера для меня важнее всего. И сейчас у меня нет ни времени, ни желания заводить романы, потому как может оказаться, что я не смогу уделять ему много времени.

— Вовсе я не собираюсь разрушать твою карьеру. — Адам очень хотел, чтобы она поверила ему. — Я знаю, как ты предана работе, и у меня хватает ума понять, что ты никогда не решишь, будто работа для тебя менее важна, чем для меня.

Констанс это уже было известно. Если кого по трудолюбию и можно сравнить с ней, так это Адама. Но ему не надо, подобно ей, бороться за выживание.

Напряжение, существовавшее между ними, не исчезло, просто стало качественно иным: теперь оба не сомневались в том, как их тела реагируют друг на друга.

— Пожалуй, мне лучше уйти сейчас и заняться работой, — пролепетала Конни, борясь с чувственным притяжением между ними. — Спасибо за то, что выслушал меня и помог в пятницу.

Конни направилась к двери, но ее остановил вопрос Адама:

— Пообедаешь со мной сегодня вечером?

По спине побежали мурашки. Она оглянулась и наградила босса осуждающим взглядом.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— А как насчет ленча завтра? — Адам хотел дать понять Конни, что не оставит ее в покое.

— Все мои ленчи на этой неделе будут состоять из бутербродов за рабочим столом.

— Вот и отлично, а я их куплю, моя милая.

Не сдержавшись, Констанс одарила его теплой улыбкой. Он был настойчив. Что ж, раз ей не избежать встреч с ним наедине, то надо хотя бы постараться контролировать ситуацию. Конни была уверена в том, что Адам быстро потеряет к ней интерес.

— В твоем кабинете или в моем? — сдалась она.

Адам рассмеялся от удовольствия. Конни была настоящим сокровищем, а он намеревается сделать все возможное, чтобы убедить и ее в этом. Правда, ему потребуется призвать на помощь все свое терпение.

— Давай договоримся так: чей кабинет первым освободится, тот и будет принимать другого, — весело предложил он.

— Это справедливо, — согласилась Конни, решив, что будет проводить время наедине с Адамом только в безопасности рабочих кабинетов. — А теперь мне пора браться за дела.

Так и вышло, что их встречи начались с общих ленчей. Конни была довольна тем, что Кэйген не давит на нее. Он ни разу не упомянул памятный для обоих вечер, подчеркнуто сдержанно держался с ней при сотрудниках. И никогда не требовал больше, чем она была готова дать ему.

Их физическое притяжение становилось все сильнее, однако Конни никогда не давала их отношениям зайти дальше обычного легкого флирта. Адам часто поглаживал ее щеки костяшками пальцев и часто держал ее за руку, никогда не давал ей забыть, что она — женщина. Констанс все это казалось неопасным, к тому же внимание мужчины было весьма приятно ей, и она не отталкивала его. Конни самой хотелось приласкать Адама, но каждый раз она сдерживала себя.

Как-то раз в конце тяжелой недели Адам вошел в ее кабинет без обычного блеска в глазах. Конни уже привыкла к тому, что босс заходит к ней не меньше двух раз в день, и с нетерпением ждала его визитов, однако на сей раз что-то с Адамом было не так.

— Ты выглядишь человеком, перед которым стоит веселенькая перспектива провести нудный вечер перед телевизором, — решила она пошутить.

— Ты хочешь, чтобы я пошел в свою пустую квартиру, сел за телевизор, а потом в одиночестве лег спать? — переспросил Адам с таким отвращением, что Конни невольно улыбнулась и, к своему удивлению, сделала неожиданное для обоих предложение:

— А ты не хотел бы пойти ко мне? Закажем пиццу и посидим перед телевизором вдвоем.

Брови Адама взлетели на лоб. Он не ждал ничего подобного, но Конни, заметив его изумление и радость, тут же поспешила добавить:

— Я не предлагаю ничего, кроме пиццы и еще какой-нибудь ерунды, если тебе так уж тоскливо смотреть телевизор в одиночестве.

Адам вздохнул и осуждающе посмотрел на Конни.

— Думаю, ты нарочно приглашаешь меня к себе, зная, что я не могу принять твое предложение. Тебе же известно, я сегодня вечером иду на этот идиотский банкет.

Признаться, Констанс совершенно об этом забыла.

— Вот она, цена славы! — воскликнула она, прищелкнув языком.

Дело было в том, что Адам удостоился чести быть приглашенным на этот вечер в благодарность за свой вклад в предупреждение преступлений.

Адам с угрожающим видом сделал шаг к ней, но Конни быстро села за стол. У нее сегодня было давно забытое игривое настроение. Дружба с Адамом помогла ей по-иному взглянуть на жизнь, и Констанс порой казалось, что она смогла избавиться от тяжелого груза вины.

— Кстати, на банкет были приглашены все сотрудники фирмы, — напомнил Кэйген, наклоняясь над столом и гипнотизируя ее взглядом. — Но, кажется, ты сослалась на какую-то важную встречу?

Констанс лукаво усмехнулась:

— Я солгала.

Адам рассмеялся, и Конни обрадовалась тому, что все-таки удалось его рассмешить. Но потом она вспомнила кое-что еще о предстоящем вечере:

— А ты разве не должен прийти туда с дамой?

— Думаю, этот вопрос вызван банальной ревностью.

— Так с кем ты пойдешь? С Марго?

Адам удивлялся переменам, произошедшим в Конни за последние недели. Она напоминала ему хрупкий бутон, медленно раскрывавшийся под солнечными лучами. Да и сам Адам чувствовал, как в груди его поднимается жар. Каждый день он получал награду за то, что сдержался в ту ночь…

— В яблочко — с первого удара! Марго была со мной, когда я получил приглашение, так что я тут же и пригласил ее. Если бы мы не договорились заранее, я бы пошел с тобой.

— Да-а? — недоверчиво переспросила Констанс, она не имела права расспрашивать Адама о том, с кем он встречается, но ей безумно хотелось знать, какие чувства босс испытывает к Марго.

— Это правда. — И, желая подтвердить свои слова, он быстро обошел стол и впился в ее слегка приоткрытые губы жадным поцелуем. — Мне не имеет смысла лгать тебе. Я должен Марго это свидание, но больше не собираюсь с ней встречаться.

Конни позволила обнять себя, наслаждаясь его теплом и силой.

— Стало быть, Марго ждет отставка? — краснея, спросила она.

— В моей жизни есть место только для одной женщины, и эта женщина — не Марго.

— Пока, — вставила Конни, напоминая, что у него никогда не было долгих отношений с женщинами.

— Нет, это навсегда, — возразил Кэйген. — Марго была всего лишь приятельницей.

«И очень близкой, — подумала Конни. — Интересно, относился ли он к кому-нибудь еще так же, как ко мне?»

Словно прочитав эти мысли, Адам снова припал к ее губам.

— Вы — единственная женщина, которая мне нужна, мадам советник, — хрипло прошептал он, — независимо от того, верите вы этому или нет.

Глаза Конни потемнели, буря противоречивых чувств охватила ее. С одной стороны, она не хотела быть очередной жертвой, однако с другой — ей невыносима была мысль о том, что Кэйген проводит время с кем-то еще. Собственное смятение раздражало Конни, она злилась из-за того, что не в состоянии владеть ситуацией.

Почувствовав ее смущение, Адам отошел к окну. Он сделал важный шаг, сообщив Конни о своих намерениях. Теперь надо дать ей возможность обдумать все как следует.

Констанс, кажется, успокоилась.

— Ты не сможешь одолжить мне машину? — попробовал расшевелить ее Кэйген. — Моя в ремонте, а бостонским таксистам я не доверяю.

Более наглой просьбы она в жизни не слыхивала! Адам хочет взять машину, чтобы кататься в ней с Марго.

— Один из моих лучших клиентов — таксист, — проворчала она. — И тебе лучше не клеветать на людей этой профессии.

Адам рассмеялся.

Надо торопиться, а то он опоздает. Жаль только оставлять Конни, подумал Адам, открывая дверь. Впрочем, ее следующие слова заставили его замереть на месте.

— Думаю, я смогу позвонить Робу Хендерсону и пойти на банкет с ним, — заявила Конни исключительно ради того, чтобы увидеть, как на это отреагирует Кэйген.

Адам оторопел. Пока он столько времени пытался вытащить Констанс из ее раковины, ему и в голову не приходило, что она, вновь обретя веру в человечество, обратит внимание на какого-нибудь другого мужчину, а не на него. Адам рассвирепел.

— Какого черта ты пойдешь куда-то с Хендерсоном? — рявкнул он.

Хендерсон был молодым адвокатом, работавшим в офисе окружного прокурора. Адам и не знал, что его ненаглядная сотрудница питает к нему какой-то интерес.

— Потому что Роб — один из моих самых настойчивых ухажеров, — пожав плечами, ответила Конни.

— Ты никогда об этом не говорила.

— А зачем?

Блеск в ее глазах напомнил Адаму, что эта женщина, собственно, ни разу не давала ему определенной надежды на грядущую близость.

— Тебе нравится тянуть тигра за хвост, да? — Прищурившись, Адам с гневом смотрел Констанс в глаза.

— Думаю, мне еще не поздно изменить решение и пойти на банкет. — Она была в восторге от обретенной над Адамом женской власти. — И тогда у нас будет двойное свидание.

Взгляд Адама стал ледяным. Она нарочно дразнила его. Как это ни нелепо, но вдруг проснулся примитивный собственнический инстинкт.

— Я лучше потороплюсь, пока ты не вынудила меня доказать, что тебе не нужен другой мужчина. — Эта угроза была произнесена пугающе низким тоном. — Увидимся позже. — С этими словами он ушел.

Констанс была недовольна тем, что он пойдет на банкет с Марго. Вдруг ему понравятся ласки этой женщины?

Конни не знала, сможет ли когда-нибудь быть такой же, как те, кому Адам отдавал предпочтение. Не знала и того, сможет ли вступить с ним в интимные отношения, но была уверена в том, что не желает терять его.

Может, стоило и машину ему одолжить. Или надо пойти на этот нудный обед и там присматривать за ним? А может, ей самой отвезти Адама с Марго на банкет?

Усмехнувшись, Конни схватила записную книжку и стала искать телефон одного давнего клиента, который клялся, что век будет ей обязан. Он внимательно выслушал ее план, и, как Констанс и надеялась, этот человек не отказался помочь.




Глава 5


Поздно вечером в квартире Конни раздался звонок: ей сообщили, что банкет подходит к концу. Не прошло и нескольких минут, как знакомый таксист уже подъехал к ее дому.

Итак, на остаток ночи Конни стала шофером номер 23, который будет возить Адама, куда тот ни пожелает. Чаевые швейцару, стоявшему у входа в банкетный зал, — и вот уже Адам с Марго садятся в ее такси. Игра началась.

К счастью, Марго жила в районе, который Конни знала довольно хорошо. Со времен колледжа она не развлекалась так рискованно, а потому все ее чувства были предельно обострены. Конни пыталась сосредоточить свое внимание на дороге, однако взгляд ее то и дело поднимался к зеркальцу заднего вида, в котором была видна парочка на заднем сиденье.

Конни прислушалась к их разговору, но ей было слышно лишь тихое бормотание. Впрочем, она догадалась, что Марго пыталась расшевелить Адама, но пока ей это не удавалось. Она поглаживала Кэйгена по колену до тех пор, пока рассвирепевшая Конни так резко свернула за угол, что взвизгнули шины. Марго сделала какое-то замечание по поводу нерадивых водителей, а Констанс в ответ, не сбавив скорости, затормозила у ее элегантного дома и поздравила себя с успешно выполненной работой.

— Буду рада подождать вас, сэр, — с тягучим бостонским акцентом проговорила Конни Адаму, который хотел расплатиться, и их взгляды встретились.

На его лице за несколько мгновений сменились выражения удивления, гнева и раздражения. Конни понимала, что, не желая оставлять Марго одну на ступеньках, Кэйген в то же время не хотел отпускать и ее.

— Я недолго, — произнес он тоном, в котором слышалось и предупреждение, и — чего она так ждала — желание.

Конни тихо засмеялась. Ей очень хотелось понаблюдать за тем, как эта парочка будет прощаться, но она заставила себя смотреть в другую сторону и замерла в сладостном ожидании. Интересно, как Адам отнесется к затеянной ею игре? Наверное, рассердится на то, что она не доверяет ему, но его наверняка развеселит ее шутка.

Конни охватила этакая бесшабашная удаль, ведь она не устраивала розыгрышей уже много лет. Конечно, ей будет нелегко общаться с боссом вне стен адвокатской конторы, но она больше не могла противиться искушению. Возбуждение горячей волной захлестнуло ее, когда Адам скользнул на переднее сиденье рядом с ней.

— Опять работаешь сверхурочно? — спросил он, оглядывая ее красную шерстяную шапку, потертую кожаную куртку и обтягивающие джинсы.

Он снял шапку у Конни с головы. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, и Адам бережно погладил их.

— Вообще-то я хотела надеть шоферскую кепку, да испугалась, что она будет нелепо смотреться в этом старом драндулете, зато шапка по цвету подходит к куртке. Между прочим, не все таксисты могут пощеголять тем, что заботятся о сочетании цветов в одежде.

Она говорила слишком быстро и слегка задыхаясь, тщетно пытаясь справиться с волнением. Либо Адам побьет ее за розыгрыш, либо повеселится вместе с ней. Внезапно Конни совершенно серьезно подумала о том, что их будущее зависит сейчас от того, что скажет Кэйген.

— А что бы ты стала делать, если бы я остался у Марго? — спросил он, не сводя с нее глаз.

Признаться, Констанс весь вечер размышляла именно об этом.

— У меня не было плана «Б». Возможно, я бы придумала что-нибудь на месте.

— И спрятала бы камень за пазухой?

— Признаюсь, моя вера в тебя была под угрозой. — Конни безуспешно пыталась развеселить его.

— Когда-то я уже говорил вам, мадам советник, что вы бываете удивительно нахальны, — заметил он.

Конни робко улыбнулась. Кажется, все будет хорошо, подумалось ей.

— А я вам отвечала, мистер Кэйген: «Для того чтобы работать с вами, без нахальства не обойтись».

Адам сбросил с себя куртку и, развязав узел галстука, снял его.

— И что же у нас дальше по плану «А»? — осведомился Адам.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Конни.

— Раз уж ты решила сократить мое свидание с Марго, то давай развлекай меня оставшуюся часть ночи.

— Оставшуюся часть? — Господи, во что она себя втянула?

— Ты сняла такси на всю ночь?

— Нет, взяла взаймы у одного друга. Он работает в ночную смену и ждет, когда я приведу ему машину назад.

Подумав, Адам вытащил бумажник и, вынув из него несколько крупных купюр, положил их в шоферскую кассу.

— Почему бы тебе не позвонить ему и не сказать, что машина арендована на ночь, а? Думаю, этих денег хватит, чтобы покрыть выручку за смену.

Конни попыталась понять, что таится за этим предложением.

— И что же мы будем делать всю ночь?

— Кататься, — весело ответил Адам. — Долго кататься.

Констанс было страшновато оставаться наедине с боссом, но она все же позвонила таксисту, и когда сказала, сколько тот получит, ее знакомый сразу же согласился.

— Ну вот и хорошо, — сказала Конни, положив руки на руль. — Итак, ты мой клиент. Куда ехать?

— М-м… По всему городу.

Он указывал ей путь с холодной отрешенностью гида. Прожив здесь всего несколько лет, Констанс еще плохо знала улицы Бостона, зато Адам, уроженец этого города, с гордостью показывал ей свои любимые места.

Потом они взяли кофе в какой-то ночной забегаловке и перекусили на стоянке. Констанс попросила Адама поведать что-нибудь о своей личной жизни, и он принялся развлекать ее рассказами о себе.

Он был единственным ребенком, но родители его никогда особенно не баловали.

— Ты считаешь, что у тебя было суровое детство, да? — поддразнила Конни.

Ей в жизни не доводилось встречать более самоуверенного и приспособленного к жизни мужчину. Может, конечно, безумно любящие своего сына родители и приучили его к строгой дисциплине, но — в этом Констанс готова была побиться об заклад — Адам никогда в жизни не испытывал недостатка любви и не страдал оттого, что его редко хвалили старшие.

— Ты, случайно, не подтруниваешь надо мной, а?

Конни притворилась удивленной.

— Я?! Да чтобы какая-то там начинающая таксистка критиковала столь удачливого вундеркинда?

— Вундеркинда? — переспросил Кэйген, с угрожающим видом придвигаясь к ней.

— Осторожнее, если кофе прольется, то нам в жизни не отмыть сиденья от пятен.

— Нам?

— Вообще-то мы оба взяли эту машину напрокат, не так ли?

— Что ж, тогда не стоит терять времени, — заявил он. — Поехали.

Засмеявшись, Конни протянула Кэйгену пустой стаканчик, чтобы он мог отдать поднос официанту, и стала ждать дальнейших указаний.

На сей раз Адам приказал ехать на западную окраину города, чтобы показать недавно приобретенный им участок земли. Правда, Кэйген не собирался интересоваться, как его спутнице понравится его новая собственность, зато он был уверен, что они смогут спокойно припарковать там машину.

— Знак указывает на то, что мы попали в частные владения, куда въезд воспрещен, — заметила Констанс. — У меня не хватит денег на адвоката, если нас арестуют.

— Никаких проблем, — заявил Кэйген. — Я знаком с парнем, который владеет этой землей, и должен прямо сказать, что он настоящий душка. Ему и в голову не придет вызывать полицию и устраивать шум из-за таких пустяков.

— Душка, говоришь?

— Он просто изумительный человек, причем во всех отношениях, — кивнул Адам.

— И настоящий гений в юриспруденции, — уточнила Конни.

— Именно так.

Она завела машину в парк, заглушила мотор и уточнила:

— И у этого великолепного землевладельца нет ни капли скромности?

— Ни капли, — эхом отозвался Кэйген и протянул ей шерстяную шапку. — Мы идем на прогулку.

Констанс была рада подчиниться такому приказанию, потому что уже устала сидеть за рулем. В воздухе стояла осенняя прохлада, но погода все еще была мягкой и приятной.

Адам обнял Констанс за плечи и привлек ее к себе. Ущербная луна и мириады звезд освещали им путь, когда они брели к опушке на вершине холма, откуда был виден уснувший город.

— Ну, что скажешь? — поинтересовался Адам, показывая на свой обширный участок, изумительный по красоте и живописности.

— Что ж, здесь очень мило. Сколько всего акров?

— Семь. Три акра занимает лес и небольшая речушка, которая протекает на самом краю участка. Сейчас слишком темно, чтобы разглядеть все, но тебе нравится хотя бы то, что видно? — спросил он, забыв о том, что решил не спрашивать мнения Конни о своей земле.

— Что же тут может не нравиться? — Она пожала плечами.

— Как считаешь, это подходящее место для строительства?

В голосе Адама звучали напряженные нотки, и это немного удивило Констанс. Она и не догадывалась о том, что могло смущать его и отчего он сомневался в ценности этой земли.

— По-моему, здесь все великолепно. Ты купил землю, чтобы использовать ее в коммерческих целях, или просто для того, чтобы сделать капиталовложение?

Стряхнув пыль со старого пня, Адам усадил Конни, а сам принялся мерить лужайку большими шагами.

— Я хочу построить здесь дом.

— Звучит неплохо, но к чему тебе дом?

— Чтобы жить в нем, — раздраженно ответил Адам.

— У тебя же чудесная квартира в пентхаусе, твои родители владеют роскошным поместьем недалеко отсюда, так зачем тебе еще один дом?

— Конни, — терпеливо принялся объяснять Кэйген, — я не собираюсь до конца жизни оставаться холостяком, а также не намереваюсь жить в доме родителей. Я хочу иметь собственный дом.

Семью. Он не произнес этого слова вслух, но оно оглушительно громко зазвенело в голове Констанс. Адам купил эту землю для того, чтобы начать новую жизнь. Это было настоящим ударом для Конни, причем неожиданным и очень болезненным ударом. Едва затянувшаяся рана в ее душе снова стала кровоточить, пронзая острой болью. У нее перехватило дыхание.

Итак, у Адама есть планы на будущее, а у нее нет. Вот уже много лет как Конни запретила себе мечтать о нормальной жизни и не позволяла надеждам юности завладеть ею, потому что они причиняли слишком сильную боль. Когда-то был шанс, но Конни его упустила. Второго шанса не будет.

Неожиданно обидная мысль поразила ее. Неужто Кэйген решил напоследок развлечься с ней, а уж потом посвятить себя спокойной семейной жизни?

— Зачем ты привез меня сюда?

Дрожащий голос выдал волнение Констанс, и это не укрылось от Кэйгена.

— Просто я подумал, ты сможешь что-нибудь посоветовать мне.

— По поводу женщины, с которой ты бы хотел связать свою жизнь?

— У меня уже есть такая женщина, — отозвался Адам.

Не на такую реакцию он рассчитывал, и это обеспокоило его. Вместо того чтобы с первого же взгляда влюбиться в это место, Конни решила, будто он решил сделать выгодное капиталовложение, не видя в нем мужчину, который хочет иметь дом и семью. Несмотря на его страстное желание, она все-таки не верила в их общее будущее.

— Думаю, это будет идеальное место для дома, — наконец вымолвила Конни, оглядываясь по сторонам. — Достаточно близко к городу, но в то же время вдали от шума и суеты. Словом, здесь замечательно.

Конни говорила именно те слова, какие он хотел услышать, но в ее голосе не было ни капли энтузиазма. Кэйген решил переменить тему разговора. Возможно, он сможет привезти ее сюда днем, когда она не будет такой уставшей.

— Ты не замерзла?

— Чуть-чуть, — ответила Конни, хотя на самом деле ее колотил жестокий озноб.

— Давай вернемся в машину.

Обняв Конни за плечи, Адам прижал ее к себе. Сначала ее тело было неподатливым, а потом она все-таки потянулась к нему.

Констанс пыталась убедить себя, что вовсе не расстраивается из-за его планов на будущее, ведь ей не нужен мужчина, поэтому нечего и сердиться на Адама.

Кэйген усадил ее на место пассажира, а сам сел за руль. Конни сняла кепи и положила голову ему на плечо. Адам был таким большим и теплым.

— Посидим немного просто так, ладно?

По молчаливому соглашению ни один из них больше не говорил о собственности Кэйгена.

— Мы отдыхаем, — отозвался Адам, осторожно расчесывая пятерней ее волосы.

— Если для этого потребуется хоть какое-то усилие с моей стороны, то дело дрянь, — сочла нужным предупредить девушка.

— Мы просто поболтаем немного, — заверил ее Кэйген, но Констанс тут же напряглась.

— О чем это? — с осторожностью спросила она.

— О тебе.

— Ты и так обо мне все знаешь.

— Я бы не сказал. Расскажи мне о своей жизни. Что ты делала до того, как переехала в Бостон? — Почувствовав, как напряглось ее хрупкое тело, Кэйген поспешил чуть изменить свой вопрос: — Ты можешь не вспоминать о замужестве, просто расскажи о своей семье.

— Я на четыре года старше своей сестры Кэнди, мы из-за всего ссорились. Она хотела носить мои вещи, пользоваться моей косметикой, подслушивала мои телефонные разговоры. Я была уверена, что хуже надоедалы на свете нет, но потом мама убедила меня, что Кэнди скорее хочет польстить мне, чем досадить.

— Она старалась быть похожей на тебя.

— Возможно. Кстати, должна признать, что она была довольно милым ребенком. Кэнди делала все, о чем бы я ни попросила ее. Она ныла, если я исключала ее из каких-то моих планов, а потому я бывала вынуждена уступать ей, впрочем, я не жалею об этом.

— Что ж, думаю, Кэнди переросла свою преданность сестре, — промолвил Кэйген, приподнимая лицо Конни за подбородок. — Ты слишком умна для того, чтобы быть постоянным объектом почитания. А теперь вы поддерживаете отношения? — Адам заговорил более низким, проникновенным голосом, осыпая ее лицо мелкими поцелуями.

— Мы иногда перезваниваемся, — задыхаясь, прошептала Констанс.

Как же приятно и спокойно было рядом с ним! И как же хотелось еще крепче прижаться к Адаму!

Его губы нашли нежный изгиб на ее шее, а потом поднялись чуть вверх и нащупали чувствительную ямочку за ухом.

— Она живет в Нью-Йорке рядом с твоими родителями?

— М-м… — промычала Конни, чувствуя, что не в состоянии продолжать разговор: жар его губ сводил ее с ума. — Рядом с родителями и целым кланом тетушек, дядюшек, племянников, племянниц, кузин и кузенов, — наконец нашла она в себе силы ответить ему.

— Кэнди тоже изучала юриспруденцию? — Адам зарылся лицом в ее волосы.

— Начальное образование, — пролепетала Констанс.

Голова шла кругом. Еще несколько таких мгновений — и она растает.

Адам попытался унять кипевшую в его жилах кровь, потому что не собирался соблазнять Конни на сиденье автомобиля. Они уже слишком взрослые для таких вещей, но если не проявят сейчас осторожность, то пламя, бушующее в них обоих, уже не потушить.

— Кэнди замужем? — спросил Адам, с трудом заставляя себя поддерживать беседу.

— Она вышла замуж за учителя. Я плохо знаю Тони, но, кажется, он действительно хороший парень.

— У них есть дети?

Упоминание о детях в одно мгновение вернуло Конни с небес на землю. Кэнди совсем недавно родила ребенка. Родители были в восторге, но опасались высказывать свою радость при старшей дочери. Конни была искренне рада прибавлению в семействе, хотя не могла отрицать, что ее депрессивное состояние отчасти вызвано появлением на свет племянника: рождение малыша напомнило ей о потере.

Одним из непременных требований трудоустройства в юридической фирме «Кэйген и Картер» было представление подробной справки о состоянии здоровья. Именно из этого документа Кэйген узнал, что у Констанс была беременность. Как же Адаму хотелось, чтобы она доверилась ему!

Несколько мгновений Конни молчала, пытаясь справиться с волнением и спрашивая себя, не стоит ли рассказать Адаму о ребенке. Надо же поделиться с кем-то горькими воспоминаниями, но она боялась, что начнет плакать и будет выглядеть совсем глупо.

— В прошлом месяце у Кэнди родился сын Джой.

— И ты его еще не видела? — удивился Адам, выпуская ее из объятий. — Извини, что тебе пришлось отложить отпуск. Может, на праздники съездишь познакомиться с малышом.

— Кэнди прислала мне фотографию и газетное объявление о рождении сына, — вздохнула Конни. — Но это один из тех снимков, что второпях делают в больницах, так что изображение явно оставляет желать лучшего.

— Так попроси их снять мальчика на видео и прислать тебе кассету.

Об этом Конни почему-то не подумала. Включив видеомагнитофон, она сможет познакомиться с племянником, и, может быть, уже не надо будет опасаться своих слез при первой встрече с новорожденным. Кстати, и родные поверят в то, что она хочет разделить их счастье.

— Обязательно так и поступлю, — сказала Конни, с благодарностью взглянув на Кэйгена.

На этот раз ее голос звучал решительно, и Адам понял, что она не собирается продолжать разговор на эту тему. Подавив вздох, он включил зажигание. Пора было отправляться в обратный путь.




Глава 6


На следующей неделе — перед Днем благодарения — все в конторе уже изрядно переработали и старались закончить дела до праздничных каникул. Потом несколько работников фирмы свалились с гриппом. Единственным утешением Конни служили воспоминания о пятнице, от которых ее лицо озаряла счастливая улыбка.

Было уже совсем поздно, когда она попрощалась с последним клиентом и, вернувшись к своему столу, устало упала на стул. Конни сняла очки, сбросила с ног туфли и потянулась, закинув руки за голову. При этом тонкий трикотаж блузки соблазнительно обтянул ее грудь, представив ее в полной красе взору мужчины, стоявшего в дверях, которые соединяли два кабинета.

— Я чувствую, как от потягивания твои мышцы расправляются.

Конни чуть не подпрыгнула. Адам, скрестив на груди руки, открыто разглядывал ее. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажив сильные мускулистые руки, а в вороте расстегнутой рубашки виднелись темные густые волосы.

Конни покраснела и в который уже раз напомнила себе, что не собирается вступать с Адамом в близкие отношения. Но ее взгляд говорил об обратном.

— Хочешь чего-нибудь? — спросила Конни.

На лице Кэйгена мелькнула дьявольская улыбка, и у нее перехватило дыхание от восторга — такой сексуальной была эта секунда.

— Нет, только свою ежедневную дозу, — ответил Адам и, не сводя с Конни взгляда, направился прямо к ней.

— Дозу?

— Ну да, причитающуюся мне ежедневную дозу Констанс Стэнтон. Я у тебя на игле. Но мы были так заняты в последние дни, что я боюсь, как бы мне не отвыкнуть от этого сладкого наркотика.

Это признание было произнесено несколько агрессивным тоном, и Конни на мгновение засомневалась в его искренности.

— Утомились, советник?

— Утомлен, голоден и у меня стоит.

Как Адам и ожидал, глаза Конни расширились от изумления. Впрочем, Констанс быстро совладала с собой, ее губы растянулись в лукавой улыбке, которая вскоре перешла в озорной смех. Она не была ханжой и не раз слышала это выражение, но услышать его от респектабельного босса!.. Конни развеселилась вовсю.

— Ты считаешь, что это забавно? — спросил Адам, присаживаясь на край стола; ему нравился смех Конни.

— Ничуть не забавно. Но вот ваша «наркомания»… Это, между прочим, похоже на большинство вредных привычек: чем дольше воздерживаешься от них, тем легче.

Адам прищурил глаза.

— Ты говоришь как человек опытный.

— Совершенно верно, — весело кивнула Конни. — Я несколько лет «сидела на игле» и смогла не только завязать, но выжить.

Эти слова вызвали моментальную реакцию. Схватив Конни под руки, Адам рывком поднял ее со стула и поставил между своих раздвинутых ног.

— Не стоило говорить об этом вслух, — глядя ей прямо в глаза, прошептал он.

— Тебя это так шокировало? — спросила она, положив ладони на его широкую грудь и ощущая, как его жар становится все сильнее.

— Я бы назвал это преступным сокрытием страсти и чувственности.

Рука Конни легла на темный треугольник, видневшийся в вороте его сорочки.

— С чего ты взял, что я — страстная женщина? — решилась спросить она, храбро глядя в серебристо-голубую бездну его глаз.

— Это называется сексуальной привлекательностью. Ты просто излучаешь ее. Да, не стану отрицать, тебе удается себя контролировать, и, возможно, это отпугивает от тебя мужчин, но ты не можешь отрицать своей чувственности. Грешно даже пытаться. — Его пальцы стали осторожно вынимать шпильки из ее волос.

— Но если я уж такая привлекательная, то почему тебе понадобилось так много времени, чтобы заметить это?

— Я давным-давно обратил на тебя внимание. Я знаю, что ты сомневаешься, знаю, что ничем не могу доказать свои чувства. Лишь время покажет, что я сейчас говорю правду, а пока просто прошу тебя доверять мне.

Доверять… Одно слово вмещает в себя такое емкое понятие. Конни не была уверена в том, что хочет доверять Адаму, и стоит ли идти у него на поводу и вступать с ним в физическую близость.

— Думаешь, более интимные отношения между нами усилят это доверие? — Ей нужно было точно знать, что Кэйген хочет от нее.

— Я хочу, чтобы ты желала меня так же сильно, как и я тебя, — низким голосом проговорил Кэйген. — Но мне нужно, чтобы ты отдалась мне без сомнений и сожалений. — Он прижал ее к своей груди, и его губы нашли пульсирующую жилку у Констанс на шее.

Казалось, кости превращаются в кисель, а горячее дыхание Адама опаляет кожу, когда он нашептывал ей на ухо!

— Я не собираюсь давить на тебя, но мне хочется, чтобы ты привыкла к моим поцелуям и прикосновениям. Дотрагивайся до меня, когда захочешь, и при этом не опасайся ничего. Ты слишком много беспокоишься о пустяках.

Конни была не в силах сопротивляться, впрочем, ей и не хотелось этого.

— А когда ты совсем привыкнешь ко мне, — продолжал Кэйген между нежными поцелуями, — мы с тобой займемся любовью по-настоящему и ты будешь изнывать под моими ласками так же сильно, как я под твоими.

Конни почувствовала, как сильно он возбужден, ее колени подгибались. Надо оказывать сопротивление, но на это сил уже не было.

Ее ногти с силой впились ему в спину, и Адам застонал от наслаждения. Конни задрожала, в ушах у нее шумело, перед глазами мелькали красные круги, и она ритмично задвигалась, касаясь животом его плоти.

— Стой спокойно, — оторвавшись от нее, прошептал Адам. — Еще одно движение — и я окажусь в глупом положении.

— Извини, — вырвалось у нее.

Конни вовсе не хотела дразнить его, просто в объятиях Адама так легко потерять голову. Она хотела было вырваться, но Кэйген удержал ее на месте.

— Я не хочу, чтобы ты убегала от меня. Просто надо уважительно относиться к сексуальной энергии, которую мы оба вырабатываем.

Услышав эту странную фразу, Конни улыбнулась. Ее дыхание немного успокоилось, она положила руки ему на грудь.

— Ты настоящий обольститель, — прошептала она, глядя на него затуманившимися глазами.

— А ты соблазнительница. Я хочу исследовать все стороны твоей чувственности, — шепнул он.

— Почему это моей?

— Потому что ты единственная женщина на свете, которая может говорить мне все, что угодно. Ты умна, способна на сострадание и невероятно сексуальна, — объяснил Адам.

Констанс было приятно, что босс находит ее интересной и умной, но она не хотела участвовать в каком бы то ни было состязании. Не исчезнет ли его интерес после получения желанного? А вдруг к этому времени она настолько привяжется к Адаму, что не захочет расставаться?

Заметив, как потемнели ее глаза, он тепло улыбнулся.

— Кстати, совсем забыл! У меня для тебя есть приглашение. Что скажешь насчет обеда на День благодарения с моей семьей? У тебя ведь нет иных планов?

— Нет, только работа, — отозвалась Конни. — Но ты уверен, что твоя мама будет рада незваной гостье?

— Ну какая же ты незваная, если я только что пригласил тебя?

— Конечно, ведь не тебе же готовить, — усмехнулась девушка.

— К счастью для нас, — добавил Кэйген. — Но мама говорила, что будет в любое время рада тебя видеть. Она постоянно ругает меня за то, что я чересчур загружаю тебя работой и совсем не привожу в гости.

— Что ж, в таком случае я с радостью принимаю приглашение.

Улыбка Адама стала еще шире, и он уже был готов снова завладеть ее губами, как вдруг в дверь постучали. Конни быстро вырвалась из объятий Адама и пригладила волосы.

В кабинет вошел Стивен Картер. Судя по его расстроенному виду, возникли какие-то проблемы.

— Прошу прощения, — пробормотал он, с понимающим видом оглядывая Адама и Констанс, и тут же перешел к делу. — Я только что отослал Дейва домой — кажется, тоже с гриппом. Парень до того разболелся, что едва голову держит. Какие у тебя планы? — обратился он к Адаму.

Кэйген по-прежнему сидел на краю стола Констанс, не чувствуя себя обязанным скрывать что-то от Стивена.

— Завтра вечером я улетаю в Филадельфию, меня не будет недели две. А как вернусь, работы будет выше крыши.

Стивен скривил недовольную гримасу.

— А ты, Конни?

— А я наконец-то увидела свет в конце туннеля. Два дела отложены, а один из моих клиентов отозвал заявление о разводе.

— Слава Богу! — Стивен протянул ей стопку папок. — Дейв проделал уже всю предварительную работу и клянется, что к понедельнику будет здоров, но мне надо быть уверенным, что кто-то еще войдет в курс этого дела, на всякий случай я не хочу откладывать слушание только из-за того, что фирма временно не в состоянии предоставить адвоката.

Кивнув, Конни положила папки на стол и уже хотела было открыть верхнюю, как вдруг заметила, что мужчины обменялись какими-то странными взглядами.

— Сегодня звонил Бен Харолдсон, — сказал Стивен. — Нам с Дейвом с ним не справиться, так что одна надежда на тебя.

Кэйген задумался.

— Я не смогу уделить ему столько времени, сколько он хочет.

— Может, Констанс? — спросил Стивен, не сводя глаз с Адама.

— Нет, — твердо ответил за нее босс.

— Что нет? — вмешалась в их непонятный разговор Конни, раздраженная тем, что они говорят загадками. — Кто такой Бен Харолдсон?

— Один из самых богатых финансистов Бостона, — объяснил Стивен. — Он невероятно богат и продолжает старинную, уважаемую в городе династию. В прошлом году против Харолдсона было заведено судебное дело по обвинению в том, что он якобы пытался обманным путем вытянуть у своих старых друзей приличную сумму денег.

— На прошлой неделе судья Ренегер остановил судебный процесс, ссылаясь на то, что присяжные не смогли вынести решения, а Бен уволил своего адвоката. Можно не сомневаться, сейчас он торопится найти нового, — добавил Адам.

— Вы хорошо его знаете? — поинтересовалась Конни, переводя взгляд с Адама на Стивена.

Оба ее собеседника выросли в элитных кругах Бостона и наверняка имели представление о том, виновен Харолдсон или нет.

— Ты считаешь, он виноват? — спросил Адам у Стивена, на лице которого при этом вопросе не дрогнул ни единый мускул.

Да, каким бы ни было их мнение, похоже, они не собирались высказывать его.

— У меня найдется время, — твердо сказала Конни. — Почему я не могу взять это дело? Или вы считаете, что я с ним не справлюсь?

— Нет, ты способна вести любое дело, — заверил ее Адам, — вот только я не хочу, чтобы ты связывалась с Харолдсоном.

Связывалась с Харолдсоном? Констанс тут же перешла в атаку:

— Ты намекаешь на то, что уверен в его виновности?

— Да не знаю я, виновен он или нет, — мрачно ответил Адам. — Просто не хочу, чтобы ты имела с ним дело, не хочу — и все тут!

Почувствовав, что запахло жареным, Стивен поспешил убраться с линии огня.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — заявил он. — Марджи взяла с меня обещание, что я не слишком задержусь сегодня.

Как только дверь за ним захлопнулась, Конни села и, прищурившись, посмотрела на Адама.

— Ты просто щадишь мои чувства или на самом деле считаешь, что я могла бы справиться с делом Бена Харолдсона? — Она понимала, что для становления карьеры просто необходимо было иметь опыт в громких процессах именитых клиентов.

— Да, я знаю, что ты с ним справишься, — подтвердил Кэйген. — Больше того, я должен тебе сказать, что ты — один из лучших адвокатов города.

— Так почему же ты не хочешь, чтобы я брала именно это дело?

— Я не хочу, чтобы ты имела дело с Харолдсоном. — Адама начала раздражать настойчивость Конни.

— А если бы у тебя было время, ты бы стал представлять его интересы в суде?

— Возможно, — процедил Кэйген сквозь зубы.

— Так, значит, ты не имя фирмы защищаешь, отказываясь передать дело мне?

— Конни, сейчас меня волнует не фирма, а ты.

Именно этого Констанс и боялась.

— Иными словами, — холодно произнесла она, — ты не хочешь поручить мне дело лишь по личным мотивам, так? — Последние слова Конни произнесла таким резким тоном, что глаза Адама еще больше потемнели от гнева.

— Ты же слышала, что у этого Харолдсона дурная репутация, к тому же он известен своим неджентльменским отношением к женщинам. Я бы ни одной из наших сотрудниц не позволил вести его дело.

— Но поскольку я единственная женщина-адвокат в твоей фирме, то вывод ясен. — Констанс распалялась все больше. — Ты же обещал, что наши личные отношения никак не повлияют на служебные! А теперь пытаешься перехватить у меня одно из самых серьезных дел. По-твоему, это справедливо?!

— Это не имеет никакого отношения ни к справедливости, ни к нашим личным отношениям! Харолдсон умеет каким-то непостижимым образом подчинять себе женщин и обманывать их. Тебе не нужны лишние переживания!

— Это ты так считаешь, Адам! — Вскочив, она принялась мерить шагами комнату. — Я не позволю тебе манипулировать моей карьерой из-за наших личных отношений!

— Почему же тогда ты забыла о своем профессионализме, когда просила забрать у тебя дело Колдгара?

— Это совсем иное! Я просила дать мне другое дело! Я не лишалась возможности вести другие дела!

До сих пор небрежно сидевший на краю ее стола Адам встал и выпрямился.

— И это лишь подтверждает, — заявил он, — что тебе не удастся до конца отделить личную жизнь от профессиональной.

Похоже, их судьбы и в самом деле переплелись, если он говорит такие вещи, подумала Конни.

— Тебе легко говорить, — горячилась она. — Ты-то можешь делать, что хочешь, черт побери! А мне не повезло! К несчастью, мой босс может манипулировать мной! Выходит, у меня не остается выбора, так?

Адам был готов сделать все, что в его силах, лишь бы защитить Конни, но она отказывалась от помощи, и он почувствовал себя мерзавцем. Ему не нравилась роль, которую он вынужден был играть, как не нравилось и ее отношение к этой роли.

— В нашей фирме ты всегда имела достаточную свободу, — сухо напомнил он. — И что бы ты там ни думала, я оказываю тебе огромную услугу, не разрешая браться за дело Харолдсона.

— Не нужны мне твои услуги! Если ты позволишь, чтобы наши отношения каким-то образом влияли на работу, то я положу конец тому или другому!

— Это что же, ультиматум? — тихим, но угрожающим тоном спросил он.

Конни заметила, как изменилось выражение его лица, но уже не могла остановиться.

— Я просто констатирую факт. Я не стану работать с тобой, если твои решения будут основаны на ревности или предрассудках. Я не твоя собственность, меня нельзя водить на поводке. Если ты не понимаешь этого, то я, в свою очередь, не понимаю того, как ты можешь считать себя моим другом.

Эти сердитые, но искренние слова эхом разносились по комнате и, казалось, еще долго звенели в воздухе.

И Адам, и Конни пытались успокоиться. Ему не верилось, что Конни готова разрушить то, что было между ними, хотя и не мог отрицать того, что становится ревнивым собственником.

— Итак, если я не позволю тебе вести дело Харолдсона, ты разрываешь наши дружеские и профессиональные отношения?

— Если ты не доверяешь мне, то о каких вообще отношениях может идти речь?

Адам едва сдерживался. Да, о доверии Констанс говорила правильно, но она была так ранима, а сама мысль о том, что какой-то мужчина сможет воспользоваться этим, приводила Адама в ярость. Впрочем, нельзя требовать от кого-то доверия, не доверяя человеку. Будь Адам на ее месте, он реагировал бы точно так же, как Конни.

— Хорошо, поговори с Харолдсоном. И сама решай, хочешь ли взять его дело. Но только пообещай мне, что не возьмешься только из желания насолить мне.

Конни была поражена неожиданной переменой его настроения.

— Обещаю тебе отнестись к этому процессу так же объективно, как к любому другому, — радостно пролепетала она, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

— Пообещай еще кое-что, — потребовал Адам. — Ты не будешь больше отмахиваться от того, что происходит между нами. Нам не следует держать наши отношения в тайне. Доверься, и позволь мне не ронять достоинство.

— А еще допустить, чтобы ты по-прежнему играл роль ревнивого любовника? — игриво спросила Конни, вынуждая его вслух признаться в своей ревности.

Адам насмешливо улыбнулся:

— Я не могу совладать с ней, но я пока не твой любовник, поэтому единственное, что я могу пообещать, так это не совершать дважды одну и ту же ошибку.

— Ты понимаешь, да? — быстро спросила Конни; для нее это было очень важно.

Мольба в ее глазах и этот тихий трогательный вопрос растопили гнев Адама.

— Понимаю, — с тяжелым вздохом ответил Кэйген. — Мне это не по нраву, но я понимаю. Так я прощен?

Конни испытала невероятное облегчение.

— А я по-прежнему приглашена на завтрашний обед? — спросила она с озорным блеском в глазах.

Адам улыбнулся и поддразнил:

— Да, приглашена, так как мне надо, чтобы завтра вечером ты отвезла меня в аэропорт.

— Это справедливо, — кивнула Констанс, и вдруг она сообразила. — А ты надолго уезжаешь?

Адаму было не по себе оттого, что Конни должна заниматься делом Бена Харолдсона, пока он будет в Филадельфии.

— Надеюсь, что управлюсь за неделю, хотя может понадобиться и две.

Конни скривила гримасу. Расставаться так надолго?!

— Ты будешь скучать без меня? — Кэйгену очень хотелось получить правдивый ответ на этот вопрос.

— Думаю, да, — пробормотала Конни.

Конечно, будет скучать по нему. Но короткая разлука наверняка поможет им разобраться в своих чувствах.




Глава 7


Беспокойные раздумья об Адаме и их затянувшихся отношениях не покидали Констанс вот уже несколько недель. Конни скучала по нему сильнее, чем могла предположить, и растущая зависимость от этого человека пугала ее.

Адам часто звонил ей на работу и домой. Дело, которым он занимался, затянулось, и лишь в конце четвертой недели Кэйген надеялся возвратиться в Бостон.

Бен Харолдсон помог Конни пережить долгое отсутствие Адама. С первой же встречи она была очарована этим бизнесменом. Он был необычайно привлекателен и очень умен. Констанс поверила в его невиновность и согласилась представлять его интересы в суде.

Она была великолепна в зале заседаний. Через пять дней после того, как дело перешло в суд, и через три недели после своего знакомства с клиентом Конни произнесла перед присяжными последнее слово, и жюри удалилось на совещание.

Констанс тщательно оделась на последнее заседание. В этот день из Филадельфии должен был вернуться Адам, и она втайне надеялась, что босс придет в суд, чтобы оказать ей моральную поддержку.

Меньше чем через час присяжные сняли с Харолдсона все обвинения. Конни и Бен были до того взволнованы, что на время лишились дара речи, а потом от радости бросились друг другу в объятия.

В зале заседаний началось настоящее столпотворение. Репортеры и фотокорреспонденты спешили написать заметки и дать их фото в вечерние выпуски газет. Для того чтобы вывести ответчика и адвоката на улицу, понадобилось несколько судейских офицеров.

Конни проскользнула на заднее сиденье лимузина, который шофер Харолдсона предусмотрительно остановил прямо у лестницы. Дверца машины захлопнулась, и Констанс с облегчением вздохнула. Когда лимузин влился в поток транспорта, клиент и адвокат переглянулись и довольно рассмеялись.

— Мы сделали это! — воскликнула Конни, пожимая ему руку.

— Сделали! — повторил Бен и, высвободив руку, крепко обнял ее. — Я знал, что не совершил ничего плохого, но и, после того как первый процесс был проигран, начал сомневаться в беспристрастности юриспруденции.

— Думаю, приговор оказался полной неожиданностью для прессы, — усмехнулась довольная Конни.

Покачав головой, Бен засмеялся:

— Ничуть не сомневаюсь, что новый скандал не заставит себя ждать. Куда мне отвезти вас? — спросил Бен. — Мой повар будет рад приготовить праздничный обед, но если хотите, я угощу вас в любом ресторане города, какой вы предпочитаете.

Конни одарила его теплой улыбкой. Несмотря на предостережения Адама, Бен ни разу не сделал ничего предосудительного. Она знала, что это приглашение — не больше чем искренняя благодарность и дружеский жест.

— Спасибо, Бен. Мне приятно ваше предложение, но я бы хотела заехать в контору. Уверена, что у вас есть более приятная компания для того, чтобы отпраздновать победу.

Бен усмехнулся, но принял ее отказ спокойно. Сказав шоферу, куда ехать, он решил слегка поддразнить симпатичного адвоката:

— А не сегодня ли возвращается ваш босс, а?

На мгновение Конни смущенно опустила глаза. Она так часто в разговорах упоминала имя Адама, что Бен без труда догадался, какого рода отношения связывают миссис Стэнтон и мистера Кэйгена.

— Да, он прилетает сегодня, только не знаю, каким именно рейсом. Я хочу узнать в конторе, нет ли там для меня сообщения.

— Вы должны непременно передать этому молодому человеку, что его фирме повезло в тот день, когда она наняла на работу такого ценного сотрудника, как вы.

— Я буду каждый день напоминать ему об этом, — рассмеялась в ответ Конни, дружески обнимая Бена на прощание. — До свидания, Бен, будем держать связь, — уже серьезно добавила она.

— Непременно. Если вам понадобится помощь — какая угодно, — с ударением пояснил он, — непременно обращайтесь ко мне. Я в неоплатном долгу перед вами за то, что вы для меня сделали. Считайте меня своим вечным должником.

— Вам не за что благодарить меня, — с улыбкой возразила Конни. — Все дело в системе правосудия, которой я служу по мере сил.




Был уже седьмой час, сотрудники разошлись по домам, впереди уик-энд. Шаги гулко раздавались в зловещей тишине пустых коридоров. Охранник сказал, что Адам уже дома, и ее радости не было предела.

Конни решила преподнести Адаму сюрприз. Ей не терпелось увидеть его и рассказать о своей победе. Должно быть, он только что приехал, а потому не успел на заседание суда и теперь ждет ее.

В лифте Констанс вынула шпильки из пучка, распустила волосы и посмотрелась в зеркальце пудреницы. Несколько легких мазков помады — и она в порядке. От возбуждения ее щеки горели, а глаза сияли.

Постучав в дверь, Конни затаилась, ожидая ответа. Она увидела Кэйгена, и ее лицо озарилось светом небывалого счастья.

Самая приятная боль — боль желания — захлестнула Адама. Так бывало всякий раз, когда он видел Констанс.

— Привет, советник!

— Привет! — Конни дрожала от возбуждения, ей хотелось броситься в его объятия.

— Устал в дороге?

Его волосы были всклокочены, рубашка наполовину расстегнута, а поверх воротника болтался развязанный галстук. У Адама был утомленный вид, и Конни безумно захотелось приласкать его.

— Эти четыре недели показались мне вечностью. — Адам убрал золотистый локон с ее лица. — Я уже не успевал на заседание суда, но слышал о твоем триумфе по радио.

Лицо Конни сияло от удовольствия.

— Мы выиграли! Я в восторге! — закричала она, едва не пустившись в пляс от радости. — А если ты пустишь меня в гостиную, я расскажу тебе все подробности, — игриво пригрозила она, многозначительно глядя на Адама.

От намека на его странное поведение Кэйген напряженно выпрямился, его лицо приобрело настороженное выражение. Правда, Конни ничего не заметила и, закрыв за собой дверь, продолжала дразнить его.

— Если ты боишься, что я скомпрометирую тебя, то у тебя будет хорошее оправдание, — прошептала она.

Конни положила руку ему на грудь и тут же почувствовала, как он вздрогнул, а еще вдруг заметила в его глазах боль.

Помешкав несколько мгновений, Адам все-таки пригласил в гостиную. Там Конни все поняла. Она оцепенела при виде другой женщины, которая явно чувствовала себя здесь как дома. Только теперь Констанс догадалась, почему Кэйген не смог прийти на судебное заседание и отчего у него был такой растерянный вид. Кровь похолодела в ее жилах, радость победы мгновенно улетучилась.

Незнакомка была великолепна — темноволосая, с правильными чертами лица и идеальной фигурой. Такая же элегантная и изысканная, как и остальные подружки Кэйгена из высшего света, но чем-то отличавшаяся от них.

Конни сразу поняла, что эта женщина очень важна для Адама; она почти физически ощущала их интимную связь. При мысли об этом в голове зашумело, все поплыло перед глазами.

Неожиданно Конни оказалась перед женщиной, которая сыграла большую роль в его жизни и благодаря которой он стал таким, каким был. Конни вдруг стало холодно, и ее обуял страх. Значит, из-за этой роскошной женщины Кэйген и не заводил длительных отношений с другими.

— Конни, позволь представить тебе Роуз Адкинс. Она — моя старая знакомая, в прошлом моя преподавательница. — Говоря это, Адам крепко держал Конни за руку. — Роуз, это Констанс Стэнтон, сотрудница нашей фирмы, которая только что одержала блистательную победу в очень сложном судебном процессе.

Итак, Роуз он представляет, как свою знакомую, а ее — как сотрудницу фирмы. Конни пыталась сдержать негодование. Рука слегка дрожала, улыбка замерла на лице. Если бы Адам не поддерживал ее, она, пожалуй, немедленно выбежала бы из квартиры.

— Завидую вашим талантам, миссис Стэнтон, — искренне произнесла Роуз. — Должно быть, вы очень храбрая. Я всегда очень любила законы, я даже могу обучать их основам, но у меня никогда не хватило бы смелости смотреть в лица судей и присяжных.

Конни поняла, что Роуз нарочно завела этот светский разговор, давая ей возможность немного прийти в себя. Похоже, эта дама наблюдательна и не лишена сострадания.

— Я уверена, что преподавать тоже весьма непросто, — заставила себя произнести Констанс. — Мне кажется, я не смогла бы взять на себя такую огромную ответственность, какую берут преподаватели.

— Зато мы получаем награду за свой труд. — Роуз засмеялась низким хрипловатым смехом, поглядывая то на Адама, то на Конни, и, заметив, каким огнем пылают его глаза, чуть опечалилась.

Старые друзья обменялись молчаливым посланием, отчего Констанс стало уж совсем не по себе. Адам, убедившись в том, что она не сбежит, уже не сжимал ее руку, а нежно придерживал.

— Хотела бы познакомиться с вами поближе, миссис Стэнтон, да жаль не могу. Опаздываю на обед, — промурлыкала Роуз, протягивая руку за норковым манто, висевшим на спинке стула.

— Вы не должны уходить из-за меня, — тихо возразила Конни. — Я ненадолго.

— Нет, что вы! Я уже вызвала такси.

Она явно лгала, но это было лишь еще одним доказательством ее такта и чувствительности.

Адам с нежностью посмотрел на свою давнюю приятельницу, и Конни обуяла такая ярость, какой она в жизни не испытывала. Даже неверность Карла так не ранила ее.

— Я рад, что мы оказались в одном самолете, — тепло сказал Адам.

— Я тоже, — с улыбкой отозвалась Роуз. — Нет-нет, я сама найду выход. Кажется, вам с миссис Стэнтон надо отпраздновать ее победу.

Попрощавшись с Роуз, они молчали еще некоторое время после того, как дверь за гостьей Адама захлопнулась.

Мир рушился, и Конни не знала, как унять страшную боль. Она не хотела слушать, как Адам будет объяснять ей, что просто так привел сюда эту очаровательную женщину.

Констанс хотела убежать и спрятаться. А потом настроить вокруг себя новые, еще более прочные преграды и притвориться, что случившееся ее ничуть не задело.

— Не делай этого. — Адам видел страх в глазах Конни. — Не отворачивайся от меня и не сомневайся во мне только из-за того, что увидела в моем доме женщину.

— Очень красивую женщину, — промолвила Конни. — Может, ты скажешь, что не испытываешь к ней никаких чувств и что она ничего для тебя не значит?

Адам заскрежетал зубами. Он не хотел лгать.

— Роуз — часть моего прошлого, которое я вспоминаю с благодарностью. Я любил ее, когда был еще совсем незрелым юнцом. Да, для меня она всегда будет много значить, но наш роман закончился много лет назад.

— Если между вами все кончено, почему она смотрит на тебя голодными глазами? Почему вы были здесь, а не в зале суда со мной? Неужели всех твоих бывших любовниц ждет радушный прием в этом доме? — закричала Конни.

Она была несправедлива и оскорбляла его, но барьеры надо было устанавливать сразу, сейчас, и, как казалось Конни, лучшим помощником ей был гнев.

Адам быстро потерял терпение, и он слишком устал, чтобы успокаивать ее.

— Ты нарочно делаешь из мухи слона, причем тебе это отлично известно!

— Ты отдыхал здесь с бывшей любовницей, а мне так хотелось, чтобы ты был рядом со мной!

— А ты была с Беном! Судя по нашему последнему телефонному разговору, он превратился для тебя в настоящее божество. Может, я не хотел состязаться с миллионером.

По правде говоря, Адам боялся сорваться, увидев Конни с Беном, и боялся показать окружающим свою ревность.

Конни не поверила ни единому слову. Она была уверена, что Бен не имеет никакого отношения к его отсутствию в суде. Нет, Кэйгена задержало другое. И теперь надо было узнать, почему он так долго не возвращался из Филадельфии. Может, из-за того, что ему просто наскучили их платонические отношения?

— Роуз живет в Филадельфии?

Адам окончательно рассвирепел. Они оба знали, что Констанс имела в виду, и от этого он совсем потерял над собой контроль.

— Черт возьми! — И грубо схватил Конни за руки. — Черт бы побрал твои подозрения и недоверие к людям! Я жил монашеской жизнью, работал как вол, изнывал от желания тебя увидеть! А ты даже не спросила, в чем дело! Ты тут же принялась обвинять меня и строить вокруг себя заградительную стену, чтобы я не смог перебраться через нее!

Констанс не просила ничего объяснять, так как знала, что не вынесет лжи. Разве у Карла не было припасено с десяток объяснений на любой случай жизни? А что, если она поверит Адаму? От этого боль не станет меньше.

Конни не отвечала и, не глядя в его сердитые глаза, пыталась вырваться из кольца его рук. При этом она прилагала такие усилия, что Адам вступил в настоящую борьбу с ней.

— Пусти меня, Адам, пусти, я хочу уйти! — кричала она, безуспешно отталкивая его.

Вот уже несколько недель, как она без остановки кружилась в вихре дел, а сегодняшний день истощил все ее силы. Нервы Конни были на пределе. Рыдания клокотали в груди, и она понимала, что если немедленно не вырвется, то дело кончится рыданием в его объятиях.

— Никуда я тебя не отпущу, — рявкнул Кэйген, удерживая Конни рядом с собой, несмотря на ее отчаянные попытки вырваться.

С силой тряхнув ее, он заставил Конни взглянуть ему в глаза. Глупые попытки убежать окончательно вывели его из себя.

— Прекрати вырываться, черт побери! Я хочу тебя до боли! Мне кажется, я умру от этого желания! А ты все время пытаешься спрятаться. У меня не было других женщин с того дня, как ты спала в моей постели. Я едва сдерживаю себя, а ты постоянно трусишь! — С этими словами он припал властным поцелуем к ее губам.

Конни пыталась вырваться, пыталась что-то сказать, но из груди ее вылетел лишь невнятный стон. Поцелуй стал нежнее. Его губы играли с ее губами, а потом кончиком языка Адам стал медленными движениями ласкать ее рот.

Желание жгло обоих, заставляло забыть обо всем на свете, кроме жажды обладать друг другом. Вот пальцы Адама умело расстегнули пуговицы на блузке Конни, ловко справились с бюстгальтером и вмиг раздели ее, оставив лежать нагой. Он снова прижался к ее губам жарким поцелуем, но вдруг в одно мгновение страсть его остыла, наступило отрезвление. Адам не мог взять Конни таким образом, а если сделает это, то любимая никогда не простит ему, да и сам он не получит удовлетворения.

— Ты ведь никогда не будешь доверять мне, да? — с горечью воскликнул он. — Ничего не хочешь знать о любви, так? Будешь пестовать свои предрассудки и не доверять мне, пока я не сойду с ума! — кричал он, распаляясь еще больше из-за ее молчания. — Ты прятала свое желание до тех пор, пока я чуть силой не взял тебя, а теперь ненавидишь меня за то, что я заставил тебя почувствовать себя женщиной. Забралась в свой глухой кокон и проклинаешь меня за свои прежние неудачи. Так вот, делай то, что считаешь нужным, но держись подальше от меня!

Его пальцы с силой впились в ее нежную кожу, но эта боль не шла ни в какое сравнение с сердечной болью, которую испытывала Конни. Действия Адама противоречили его утверждениям о том, что он неравнодушен к ней. Мужчина едва не овладел ею, но его желание подпитывалось гневом и обидой, а не любовью. Адам ненавидел ее за трусость и хотел причинить боль. Это было невыносимо.

— Прекрати! — Кэйген с силой тряхнул девушку за плечи, отчего слезы градом покатились из ее глаз. — Не смей плакать! — И он выбежал из комнаты.

Услышав, как хлопнула дверь, Конни зажала рот руками и затряслась от сдавленных рыданий. Нет, надо сдержаться. Начав плакать, она уже не сможет остановиться. Надо как можно скорее вернуться домой.

Конни лихорадочно оделась и выбежала из квартиры босса… Ее тело механически повиновалось приказам мозга, и она без происшествий добралась до дома. Конни решила, что найдет в себе силы справиться с реакцией Адама, но только не сегодня. Не в этот момент, когда сердце разрывается от боли и когда ей так плохо.

Остаток уик-энда она то впадала в отчаяние, то кипела от гнева, вспоминая произошедшее. Она полюбила Адама Кэйгена, полюбила всем сердцем, и это страшно пугало ее.

Да, возможно, сейчас Кэйген хочет ее, но он не знает, что такое настоящая привязанность. Кажется, и ревнует ее к Бену, потому что оба оказались так похожи. Конни вспомнила слова Бена: «Я люблю женщин, но жить с одной никогда не смогу, и потому умру холостяком».

И Адам был таким же. Как только она наскучит ему, примется искать себе новую добычу. Констанс не считала его негодяем, просто он не способен на настоящую любовь и не умеет быть преданным.

Но Конни хотела его. Она, конечно, не собиралась замуж ни за него, ни за кого-то другого, но опасалась того, что ей не пережить истории с Адамом.

А если между ними так ничего и не будет? Что, если Адам, устав от ее сопротивления, потерял к ней интерес? Хватит ли сил скрывать свою любовь и продолжать работать с ним? Хватит ли смелости уйти из фирмы?

Всего шесть лет назад Конни была совсем другой. Ей нравилось учиться, нравилось играть эмоциями. Но теперь она знала, что любить кого-то и ждать ответной любви очень опасно, и не хотела рисковать.




Глава 8


К понедельнику Конни постепенно совладала со своими чувствами, но все-таки побаивалась встречи с Адамом на работе. Умело наложенная косметика почти скрыла следы переживаний и бессонных ночей, но все равно выглядела измученной. Конни очень смутилась, когда в приемной ее встретили хором поздравлений.

Непрерывно думая об Адаме, она забыла обо всем на свете и никак не могла понять, чему, собственно, все так радуются.

— Должно быть, ты хорошо провела уик-энд, раз забыла о том, что мы празднуем, — заметила Кэрол, внимательно приглядываясь к Конни.

Констанс заставила себя улыбнуться. Какой праздник? Почему она должна была развлекаться, когда почти два дня плакала?

— Дело Харолдсона, — наконец подсказал Дейв, когда молчание уж слишком затянулось. — Твоя поразительная победа в зале суда.

— Ах да… Спасибо. Просто я задумалась, — попыталась Конни объяснить свою странную забывчивость, ведь дело Харолдсона было самым важным в ее карьере.

Сотрудники фирмы впервые видели всегда собранную Конни в такой растерянности и были заинтригованы ее поведением.

— Ты разве не видела газет? — спросила Дорис, протягивая ей стаканчик с кофе. — Первые страницы заняты вашими фотографиями, все газеты пишут только о тебе и Харолдсоне.

— Ты стала настоящей знаменитостью, — подтвердила Кэрол, подавая Конни стопку газет, которую она тут же стала просматривать, чтобы скрыть смущение.

Один снимок на половину полосы запечатлел их с Харолдсоном в тот момент, когда, окруженные толпой журналистов, они спускались по лестнице здания суда. Если бы Бен не поддерживал ее под руку, Конни бы сбили с ног, но, глядя на фотографию, можно было подумать, что они тесно прижимаются друг к другу. Их лица светились от радости. Интересно, видел ли Адам газеты?

— Мистер Харолдсон возил тебя в свой легендарный дворец, чтобы отпраздновать победу? — поинтересовалась Кэрол.

— Он вел себя как настоящий джентльмен и действительно пригласил меня на обед, но я отказалась, — объяснила Конни и, увидев, что коллеги не удовлетворены таким ответом, добавила: — Я безумно рада, что мы выиграли!

— Мы тоже, — успокоил ее Стив. — Любая фирма мечтает о том, чтобы о ней так много и восторженно писали в газетах, — заметил он, лукаво поглядывая на Конни. — Благодари Адама за то, что это дело попало к тебе в руки. Теперь ты можешь потребовать повышения.

Все расхохотались, а Конни обдало жаром при упоминании имени Кэйгена, и, стараясь скрыть волнение, она спросила у Кэрол:

— Какое у Адама расписание на сегодня?

— Кажется, он весь уик-энд приходил в себя после работы в Филадельфии, — заметила Кэрол, качая головой. — Бедняга там совсем вымотался. Сейчас он у себя, но днем поедет в суд. Не скажу, что у босса сегодня хорошее настроение. Что уж у него там произошло в Филадельфии или здесь, неизвестно, только я никому не советовала бы попадаться ему сегодня под руку.

Конни покраснела еще сильнее и перехватила понимающий взгляд Стивена. Интересно, что Кэйген поведал своему другу? Уж лучше бы все думали, что она провела уик-энд с Беном.

— Спасибо вам всем за теплую встречу, — с усилием проговорила Конни. — Вы оказали мне большую честь, но если я хочу более высокого жалованья, то пора браться за работу.

Она прошла к себе и облегченно вздохнула. Кабинет казался ей райским островком, затерявшимся посреди бушующего океана.

Почему-то она считала, что ее успех не так уж обрадовал Адама, ведь он даже не вышел в приемную, чтобы вместе со всеми поздравить ее. Похоже, Кэйген и дела с ней иметь не хочет.

Как же трудно теперь будет работать с ним! Конни смогла бы пережить его гнев и обвинения, но вот презрения Адама ей не вынести.

Подготовка к процессу Бена занимала почти все время, а потому остальные дела постепенно скапливались на ее столе. Теперь можно было взяться и за них. Констанс слышала, как босс уходил, а потом вернулся ближе к вечеру. Ей очень хотелось поговорить с Адамом, но она не знала, как начать разговор и что сказать. Конни была уже в отчаянии, когда ее наконец пригласили в его кабинет.

Стив и Дейв уже сидели за столом, и Адам жестом предложил ей присоединиться. Что, если он решил уволить ее? Что еще он может сказать ей в присутствии своих партнеров?

Конни едва держала себя в руках. Она пыталась скрыть смущение и страх, но мрачный вид Адама мешал сосредоточиться.

— Прошу прощения за то, что собрал вас так поздно, — начал Стивен. — Мы уже посовещались и приняли важное решение.

Конни была удивлена тем, что слово взял Стивен, хотя, признаться, была даже рада этому. Холодный взгляд Адама и сухое приветствие говорили о том, что он все еще в ярости.

Ладони у Конни вспотели, нервы были на пределе. Итак, это случилось. Адам захотел избавиться от нее, и коллеги поддержали его.

— Адам? — Стивен думал, что Кэйген захочет продолжить, но тот лишь покачал головой, показывая, что отказывается говорить.

— Мы хотим предложить тебе наравне с Дейвом стать нашим младшим партнером, — продолжил Стивен. — Вообще-то мы уже обсуждали это и хотели сделать тебе предложение весной, в твой день рождения, но после блистательной победы в столь трудном деле ждать не имеет смысла. Так что мы приняли решение начать процесс прямо сейчас.

Конни оторопела, на мгновение лишившись дара речи. Уж чего она точно не ожидала, так это стать сейчас совладельцем фирмы.

— Констанс Стэнтон, ты меня поражаешь! — рассмеялся Дейв. — Да если бы я так превосходно провел дело, как ты, то наутро я сам бы потребовал повышения! Мало того, что ты забыла отпраздновать победу, так, похоже, еще и шокирована нашим предложением!

Конни почувствовала, как краска заливает лицо. Она не осмеливалась поднять глаза на Адама.

— М-да… Я действительно удивлена… — пролепетала она. — Все так неожиданно… Конечно, мне очень хотелось стать вашим партнером, просто я не думала, что это будет так скоро.

Адам понял, в чем причина ее сомнений, и был возмущен тем, что Конни подозревает его в том, что он затормозил рост ее карьеры.

— На нас произвело огромное впечатление то, как ты вела дело Харолдсона. Впрочем, ты всегда держишь марку, и фирма может гордиться тобой. Нам приятно добавить твое имя к списку владельцев фирмы, — с улыбкой добавил Стив.

Мечта становилась явью: именно ради этого она работала не щадя себя. Ей очень хотелось принять предложение, правда, оставался еще один вопрос. Для того чтобы вступить в совладение фирмой, нужно было внести несколько десятков тысяч долларов.

— Вы даже не представляете, как я счастлива, — откашлявшись, заговорила она. — Проблема в том, что мне не под силу выкупить свою долю. Я скопила кое-какую сумму, но, боюсь, ее недостаточно.

— Мы установили высокие цены ради собственных интересов, — объяснил Стивен, — заботясь о том, чтобы к нам не попали случайные люди. Поэтому тебе, как сотруднику фирмы, придется заплатить лишь половину.

Конни хотела было возразить, но Дейв остановил ее:

— Со мной было так же, Конни. Не всем это известно, но я до сих пор выплачиваю свою долю. И ты можешь поступить, как я.

— Нет, в твоем случае в этом нет необходимости, — возразил Стивен, бросив быстрый взгляд на Адама. — Бен Харолдсон прислал чек и добавил к нему вознаграждение, которого хватит на оплату твоей доли.

Глаза Конни расширились, она кожей чувствовала гнев Адама. Похоже, щедрость Харолдсона доконала его. Простит ли он ее когда-нибудь, если Конни примет предложение?

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но вот этично ли принимать от клиента в подарок такую большую сумму? — нерешительно спросила она.

Усмехнувшись, Адам наконец-то нарушил молчание:

— Бен Харолдсон купил бы тебе весь Бостон, если бы знал, что ты хочешь его получить. Не обратись старик в нашу фирму, ему бы не найти порядочного адвоката, готового защищать его интересы. Так что ты можешь быть спокойна: эта сумма совсем не так велика для Бена Харолдсона.

— К тому же, по-моему, он готов купить тебе собственную фирму, — вмешался Стив, — но мы надеемся, что ты все-таки останешься с нами.

— Вы хотите сейчас же получить от меня ответ? — к собственному удивлению, спросила Констанс.

Судя по лицам мужчин, они тоже были удивлены. Дейв рассмеялся, Стив покачал головой, а Адам вызывающе посмотрел на нее и спросил:

— Все-таки надеешься на собственную фирму?

У Конни не было желания начинать свое дело, ей хотелось по-прежнему работать в фирме «Кэйген и Картер», но вдруг Адам не хочет больше иметь с ней дела?

— Я чувствую себя неловко из-за такого щедрого подарка, — честно сказала она, глядя в глаза Кэйгену. — Мне очень хочется быть совладельцем фирмы, но я не могу получить свою долю просто так, на тарелочке с голубой каемочкой.

Стивен и Дейв чуть не застонали, Адам, кажется, немного расслабился. Его холодные голубые глаза внимательно смотрели на Конни.

— Никто не дает тебе ничего просто так, — настаивал он. — Ты честно заработала повышение.

— По словам Стива, вы хотели подождать еще несколько месяцев, — заметила Конни, желая точно узнать мнение Адама.

На его щеках заходили желваки.

— Дейв и Стив настаивали на том, чтобы ты вошла в совладение сейчас, а я предлагал подождать до весны.

Конни вздрогнула, словно получила пощечину. Невыносимо было осознавать, что Кэйген сомневается в ее способностях. Она побледнела, однако не собиралась показывать, как больно ранили ее эти слова.

— Стив, пожалуй, надо дать Констанс время обдумать все как следует, а мы с тобой пока займемся бумагами, — предложил Дейв, и они тактично оставили ее наедине с Адамом.

Констанс чувствовала, что вся дрожит, в голове вертелось с десяток вопросов, но от волнения она словно язык проглотила.

— Нечего так осуждающе глазеть на меня, — сухо проговорил Адам. — Я сказал правду, но не объяснил, чем было вызвано мое нежелание немедленно включить тебя в состав правления фирмы, и это не имеет никакого отношения к твоей квалификации.

— Так в чем же дело? — с усилием спросила Констанс.

— Тебе это не понравится.

Они настороженно посмотрели друг на друга.

— Ты сначала скажи, в чем дело.

— Стив заговорил о том, чтобы сделать тебя совладельцем фирмы на следующий день после того, как мы вместе провели ночь. Я знал, что ты в то время не смогла бы заплатить необходимый для этого взнос, к тому же наши отношения… короче, я не хотел, чтобы ты обвинила меня в том, будто я пытаюсь купить твою благосклонность. И мне не нужны сплетни сотрудников о том, каким способом ты приобрела свое новое положение.

Итак, Адам просто защищал ее. Это одновременно и радовало, и огорчало. Ведь если бы не их отношения, ему бы не понадобилось вставать на ее защиту. Конни снова была в растерянности.

— Ну что? — коротко поинтересовался Кэйген. — Ни споров, ни обвинений? Разве ты не скажешь мне, что твоя личная жизнь угрожает твоей карьере? Не обвинишь меня в том, что я вел себя как самец-собственник? Не возмутишься тем, что я негодую по поводу способности Бена Харолдсона дать тебе то, чего бы ты не приняла от меня и за миллион лет? — сердито бросал он вопрос за вопросом.

Адам редко выходил из себя, но в последнее время это случалось все чаще, и все из-за нее. От этого Конни каждый раз теряла самообладание и чувствовала себя несчастной. Ах, если бы можно было изменить то, что произошло между ними в пятницу!

— У тебя есть серьезные возражения против того, чтобы я становилась твоим партнером? — спокойно спросила она, пряча глаза от горящего взгляда Адама.

— Я никогда не сомневался в твоей компетентности.

— Ты хочешь, чтобы я приняла подарок Бена, или мне лучше подождать?

Подумать только, Конни была готова отказаться от того, чего так отчаянно хотела! Адам очень переживал из-за того, что испортил ей такой праздник, но по-прежнему сердился на Констанс за все ее глупые сомнения.

— Если бы я считал, что фирме это невыгодно, то нипочем не дал бы своего согласия, — ответил Кэйген. — С профессиональной точки зрения ты готова к тому, чтобы войти в состав правления фирмы.

Конни поняла, что теряет время. Он не простит ее сейчас. Возможно, вообще никогда не простит. Выходит, долгий уик-энд не смягчил его гнева, не унял его душевной боли.

Встав со стула, Конни разгладила ладонями юбку. Адам тоже встал, и, разделенные письменным столом, некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Тебе станет легче, если я откажусь от подарка Бена? — набравшись смелости, спросила Конни.

Это был уже не профессиональный, а очень личный вопрос. Адам заскрежетал зубами от злости: каждый раз, когда при нем упоминали имя Харолдсона, он выходил из себя.

— Этот щедрый дар… Ты получила его только за свою работу?

У Конни перехватило дыхание при таком оскорблении, ее глаза потемнели от боли.

— Я считаю Бена своим другом. Он был очень рассудительным клиентом, помогавшим мне в работе. Ничего больше.

Адам поверил ей, хотя неприязненное чувство к бизнесмену не исчезло. Позади был самый ужасный уик-энд в его жизни, и видеть газетные снимки Конни с Беном было для Кэйгена сущей мукой. Подумать только, ему она не доверяла, а этому Харолдсону поверила меньше чем за какие-нибудь три недели!

— Разумеется, я не возражаю против его вознаграждения. Такой жест нельзя назвать неэтичным или необычным. Ты можешь использовать деньги как тебе вздумается.

— Тогда я хотела бы внести необходимый взнос, чтобы стать совладельцем фирмы, — нашла в себе смелость произнести Констанс и направилась к двери.

Адам устало опустился на стул и провел пятерней по волосам. Эта женщина сводила его с ума. Весь день Кэйген избегал встречи с ней, потому что все еще сердился, но мысли о Конни не оставляли его ни на мгновение. Он хотел добиться ее любви без всяких условий, хотел, чтобы Констанс поверила в его способность быть преданным.

Холодная война длилась уже несколько дней. Адам и Конни избегали друг друга и оставались подчеркнуто вежливыми, когда надо было обсудить какие-то служебные вопросы, оба понимали, что примирение — это всего лишь дело времени.

В пятницу вечером сотрудники фирмы, как обычно, стали расходиться по домам, но Конни не торопилась на очередной одинокий уик-энд. Вскоре здание опустело, за окнами стало темно. Мыслями Конни была где-то очень далеко, как вдруг ее невеселые раздумья прервал голос Кэйгена.

— Ох, ну и напугал ты меня! — Конни хотела сделать нечто необыкновенное, чтобы растопить его холодность, но она сдержалась. — Тебе что-то нужно?

Не сводя с Констанс глаз, Адам подошел к ее столу. А может, правда сказать, что ему действительно нужно. Адам почувствовал, как кровь запульсировала в его жилах, но он сумел взять себя в руки и заговорил деланно равнодушным тоном:

— Мне нужна помощь в одном деле. Дело похоже на то, что мы вели прошлым летом. Девушку изнасиловал сосед, и она находится в тяжелом состоянии. Ее отец настаивает на том, чтобы дело вел я, но, по-моему, несчастной будет легче разговаривать с женщиной.

Конни кивнула. Адам был известен своим суровым отношением к жестоким преступлениям, особенно к изнасилованиям, и иногда Конни выступала в роли посредника между адвокатом и жертвой.

— Когда ты хочешь поговорить с семьей? — спросила она, зная, что Кэйген непременно захочет потолковать с родными девушки.

— У жертвы только родители, и они ждут меня сегодня вечером. Я поздно говорю об этом, но, может… У тебя есть какие-то планы на сегодня?

— Нет, — ответила Конни. — Встретимся у их дома?

— Почему бы нам сначала не съездить к тебе? Тогда мы могли бы отправиться к ним вместе, — предложил Адам. — Сначала где-нибудь перекусим, а уж потом отправимся на окраину города.

Конни едва сдерживалась, чтобы не дотронуться до него. Впрочем, пока надо довольствоваться тем, что Адам вообще заговорил с ней. Не следует торопиться. Хорошо, что он первым сделал шаг к примирению.

Они отправились в уютный итальянский ресторанчик, где спокойно пообедали, при этом каждый старательно избегал разговоров на личные темы. Беседа крутилась в основном о деле, которым им предстояло заняться.

Реллеры сразу же произвели на Конни хорошее впечатление. Они казались дружной и любящей семьей, которая делает все необходимое для защиты своей дочери. Рыжеволосая Сандра, высокая, худенькая привлекательная девушка была очень бледна, а темные круги под припухшими, покрасневшими глазами говорили о том, что она много плачет. Несмотря на усилия врачей, пострадавшая еще не пришла в себя после того, что с ней случилось, и не хотела разговаривать, но Конни понимала ее и сочувствовала ей.

— Для того чтобы построить защиту как можно лучше, мы должны подготовиться к процессу. Обвинение будет из кожи вон лезть, чтобы представить Сандру в самом нелестном виде и доказать суду, будто она сама спровоцировала их клиента, — начал Адам.

Конни, сидевшая рядом с Сандрой на двухместном диванчике для влюбленных, почувствовала, как та вся напряглась.

— Все, что от тебя требуется, — это подробно рассказать Адаму, что произошло, — обратилась она к девушке. — Я постараюсь помочь тебе правильно выразить свои чувства. Присяжным необходимо понять, какую боль и унижение ты перенесла. Попытайся в точности передать свою беспомощность, объяснить, до какой степени ты напугана.

Если бы Конни не была так занята своей клиенткой, то она увидела бы внезапную бледность на лице Адама, который слушал ее с таким видом, словно речь шла о них самих, а не о преступнике и его жертве.

Неожиданно Сандра начала быстро и подробно рассказывать о страшном происшествии, поразив всех описанием того, какой грязной и оскорбленной чувствует себя. Она описала боль и бессильную ярость.

Конни знала, что подобный катарсис обладает исцеляющим эффектом, после которого девушка еще некоторое время будет чувствовать себя слабой и измученной. Она обняла ее за плечи.

Низкий, приятный голос Кэйгена подействовал на всех успокаивающе:

— Я знаю, что вам будет очень трудно, но наши симпатии на стороне Сандры. Мы должны добиться того, чтобы ваш сосед Берт Крейвен больше никому не причинил вреда…

Было уже совсем поздно, когда они вышли от Реллеров. Оба были погружены в раздумья и не заметили, как быстро доехали, и лишь оказавшись у своего дома, Конни поняла, что не готова так быстро расстаться с Адамом. После целой недели ледяного молчания ей так хотелось вернуть хотя бы часть их былого теплого расположения друг к другу.




Глава 9


— Выпьешь кофе перед тем, как ехать домой? — наконец робко предложила она.

Адам внимательно посмотрел в ее полные страха глаза. Его охватило знакомое волнение.

— Думаю, сегодня мне лучше не заходить к тебе. Наши чувства и так уже на пределе, и я боюсь сделать что-нибудь не так и еще больше навредить нам.

Конни была в недоумении. Как Адам мог навредить им?

— Ты хочешь сказать, что мы сможем работать вместе лишь в том случае, если будем избегать личных отношений?

— Нет, обычно этого желала ты, а не я, — вдруг охрипшим голосом ответил Адам.

— И каких же отношений ты хочешь? — едва слышно спросила она.

— Я хочу, чтобы наши служебные отношения были всегда такими же добрыми и полезными для дела, как обычно, а наши личные отношения — теплыми и нежными. Я уверен, что они могут быть такими. Ты полагаешь, что добиться и того и другого невозможно?

Медленно покачав головой, Конни подняла на него глаза.

— Прости, пожалуйста, за то, как я встретила тебя после Филадельфии, — быстро прошептала она. — Я всю неделю хотела тебе это сказать, но недоставало мужества. Я знаю, что мое поведение было ужасным, просто дело в том, что… что меня пугает собственная привязанность к тебе. Я так по тебе соскучилась, а тут эта Роуз… В ней я увидела для себя угрозу и была в шоке.

Мольба в ее глазах растопила остатки гнева и обиды Адама. Он хотел привлечь Конни к себе и впиться в ее губы страстным поцелуем, но прежде надо было окончательно все выяснить, надо убедиться в том, что его поведение не напугало ее.

— Когда ты объясняла Сандре, что она должна рассказать нам все, ты вспомнила, как я вел себя с тобой в прошлую пятницу?

— Нет! — вскричала Конни, поднимая руку в знак несогласия. — Я же знала, что ты не сделаешь мне ничего плохого! Ты заставлял меня ревновать, злиться, даже чувствовать отвращение к самой себе, но ты ни разу не напугал меня.

— Ты уверена? — спросил он, дотрагиваясь до ее шелковистых волос.

— Возможно… твое наказание не должно было быть таким жестоким, — нерешительно вымолвила она, думая о реакции собственного тела на его прикосновения.

— А может, мне надо было довести дело до конца, — ворчливо добавил Адам. — Может, мы оба были бы счастливы, занимайся любовью весь уик-энд!

При мысли об этом сердце Конни неистово забилось.

— Так почему же ты остановился?

Адам глубоко вздохнул.

— Я не хотел, чтобы наша первая близость была омрачена гневом и недоверием, не хотел, чтобы нас разделяли какие-то неприятные чувства и недомолвки.

Конни была поражена. Она боялась, что ее сердце не выдержит расставания, но, оказывается, Адам не хочет разрыва отношений.

— Так ты будешь доверять мне?

— Я доверяю тебе, — прошептала Конни. — Не могу дать клятву в том, что совсем избавлюсь от ревности, но обещаю всегда выслушивать тебя, прежде чем делать какие-то выводы.

— Обещаешь верить в то, что я не хочу никакую другую женщину, кроме тебя?

— Это трудновато, — усмехнулась Констанс. — Впрочем, я обещаю попробовать. А ты расскажешь мне о Роуз?

Кэйген вздохнул. Конечно, не стоило порождать новых подозрений и провоцировать новые вспышки ревности, но принять правду так нелегко любой женщине.

— По-твоему, я не способен на долгие отношения с женщинами, однако пятнадцать лет назад я был готов связать свою жизнь с Роуз. Это она не хотела объединять наши судьбы. Роуз была вдовой, потерявшей свою настоящую любовь, и отказывалась делать еще одну попытку в поисках счастья.

Сердце Конни заныло. Выходит, Адам любил Роуз.

— У нее была неважная репутация, — продолжал Адам. — Говорили, что Роуз имела привычку соблазнять своих юных студентов. Эта красивая, чувственная женщина никогда не скрывала, что ищет мужского общества. Но она потеряла любовь и не желала больше ни к кому привязываться по-настоящему. Однако каждый влюбленный в нее мужчина был уверен, что уж с ним-то Роуз наверняка переменится. И я не был исключением. Когда увлечение кого-то из ее поклонников заходило слишком далеко, Роуз посылала ему букет из дюжины красных роз, что означало конец отношениям, и отказывалась встречаться с этим человеком.

Конни обуяли противоречивые чувства, самым сильным из которых было примитивное чувство собственности.

— Но вы все еще встречаетесь, — заметила она.

Адам задумался, спрашивая себя, насколько может открыться ей.

— У меня с Роуз были несколько иные отношения.

— То есть?.. — уточнила Констанс, которой не понравилась его задумчивость. — Тебя ни разу не прогнали и ты так и не получил прощального букета роз?

— Что-то в этом роде.

Вдруг Конни в голову пришла страшная мысль:

— Так вы все еще любовники? Ты любил ее все эти годы, но, поскольку она не хочет выходить за тебя замуж, ты считаешь возможным ухаживать за другими женщинами?

— Нет. Все совсем не так. Мы с Роуз остались друзьями и после окончания университета я несколько раз занимался с ней любовью. Наши редкие встречи не приносили никому страданий.

— Она к тебе именно для такой встречи и пришла в пятницу вечером? — Конни едва заставила себя задать этот вопрос.

— Нет, — ответил Адам, может, у Роуз и были какие-то надежды, но он быстро развеял их. — Любовь, которую я когда-то испытывал к этой женщине, много лет назад превратилась в сострадание. Мы уже давным-давно не были близки, но Роуз всегда останется мне добрым другом.

Искренность Кэйгена ободрила Конни. Она ревновала его к Роуз, но ведь и Адаму придется жить, зная о ее неудачном браке.

— Как ты считаешь, мы можем забыть прошлое и попробовать сначала? — Глаза Конни были полны надежды.

— Конечно, ведь нас ничто не ограничивает, кроме неба.

Конни лукаво улыбнулась.

— Так, может, попробуем достать до неба? — Внезапно озорной огонек в ее глазах угас, и она робко добавила: — Только не сегодня.

Адам рассмеялся, уж слишком неожиданным был переход от кокетства к робости.

— Хорошо, не сегодня, — согласился он, понимая, что им не следует рисковать хрупким взаимопониманием, вновь установившимся между ними. — А знаешь, я ведь еще не покупал подарков к Рождеству.

— Ничего себе! — засмеялась Констанс. — Осталось всего пять дней.

— Только не пытайся убедить меня в том, что ты уже сделала это, — улыбнулся Адам.

— Может, и сделала.

— Маленькая лгунья.

— Во всяком случае, я могла бы помочь тебе, — великодушно предложила она.

— Заехать за тобой завтра утром? Часов, скажем, в девять?

— Договорились.

— Накормишь меня завтраком?

Конни демонстративно глубоко вздохнула.

— Ну хорошо-о… Но тогда тебе придется угостить меня ленчем.

— Идет. — Положив ладонь ей на затылок, Адам привлек Конни к себе и нежно поцеловал в губы.

— Адам!

— Что?

— А что там с Бертом Крейвеном, а? Его выпустили под залог?

Ласковый поцелуй Кэйгена напомнил ей о Сандре, пострадавшей от насильника.

— В прошлом он не нарушал закона, поэтому не было причины не выпускать его под залог. Полицейский психолог сказал мне, что Крейвен одержим всем военным. Он собирает все, имеющее отношение к армии, носит одежду цвета хаки, ездит на старом армейском джипе, коллекционирует оружие, но все это законно. Очевидных признаков психического расстройства у Крейвена нет.

— Он похож на садиста-психопата, — заметила Констанс, — которого что-то вывело из себя. Напал на Сандру, а потом стал уверять, что не сделал ничего плохого. Ох, беспокоюсь я за нее! Ее можно защитить?

Адам продолжал хмуриться.

— Сейчас она никуда не выходит без родителей. Я связывался с полицейским управлением, там обещали приглядывать за Крейвеном, да только у них не хватает людей.

Вздохнув, Конни вынуждена была признаться, что Адам прав. Им оставалось лишь приложить все усилия к тому, чтобы поскорее добиться справедливости, и они сделают это.

— Проводите меня до двери, советник? — спросила она в надежде, что ее улыбка сотрет хмурое выражение с его лица.

— Это будет стоить тебе еще одного поцелуя.

Радостно засмеявшись, Конни открыла дверь.

— Думаю, я смогу пережить.

Однако целоваться с Адамом, а потом смотреть на то, как он уходит, было сущей пыткой. Чтобы немного развеселиться, Кони позволила себе помечтать о будущем, об их будущем.

Почти весь уик-энд они провели вместе, сделали кучу покупок, а вечером сидели дома у Констанс. Адам обнимал и целовал ее, но при этом контролировал себя.

Кэйген настоял на том, чтобы купить рождественскую елку, и они, радуясь как дети, украшали ее. Потом смотрели праздничные передачи по телевизору и распевали рождественские гимны. Оба чувствовали себя безмерно счастливыми.

Больше не было необходимости скрывать свою любовь от сотрудников фирмы. Конни опасалась потерять уважение коллег, если те узнают о том, что она встречается с Кэйгеном, но после защиты Харолдсона ее репутации ничто не угрожало. Конни заслужила право и на карьеру, и на личную жизнь.

Рождество падало на четверг, их офис должен был закрыться во вторник к полудню. Для вечеринки на работе Конни купила себе новый наряд: красное шелковое платье облегало стройную фигурку, подчеркивая ее женственность. Волосы Конни распустила и подколола их над ушами серебряными заколками. Глаза сияли от радостного возбуждения.

Днем она должна была подписать бумаги и стать официальным совладельцем фирмы «Кэйген и Картер», а уик-энд они с Адамом запланировали провести у его родителей. Ничто не могло испортить ее праздничного настроения.

В приемной появились цветы, закуска и выпивка. Конни слышала радостный смех, но хотела прежде дождаться, пока к ней зайдет Адам, а уж потом присоединиться к коллегам.

— Конни! — Кэрол зашла в кабинет с огромной вазой, полной роскошных роз. — Их несколько минут назад принесли Адаму, а он велел выбросить их. Ему они, видите ли, не нужны. Но я же не могла выкинуть такую роскошь, а в приемной для цветов уже и места нет.

— Ты приняла верное решение, — задумчиво произнесла Констанс. — Такие цветы рука не поднимется выбрасывать, — добавила она, глядя вслед удалявшейся Кэрол, которая все еще недовольно бормотала что-то о странностях мужчин.

Дрожащими руками Конни стала искать записку от Роуз Адкинс. Что, если она хочет вернуть Адама? Наконец обнаружив записку, Конни вскрыла ее, не испытывая ни малейшего смущения. Адам принадлежит ей, и она имеет полное право знать, какую угрозу таит опасная соперница.

Ее первое предположение не подтвердилось. Розы не были признанием в любви. Это был прощальный жест единственной женщины, которая смогла когда-то завоевать сердце юного Адама.

«Прощай, Прекрасный Принц. Желаю тебе радости и счастья с твоей новой любовью…»

С новой любовью! Значит, он поведал Роуз о своей любви? Сердце Конни готово было выскочить из груди. Можно ли надеяться на то, что Адам любит ее так же сильно, как и она его?

Не успела Конни насладиться этой радостью, как в кабинет вошел Адам. Заведя руки за спину, она быстро разорвала записку Роуз и бросила в корзину для мусора. Со спрятанными за спину руками и озорной улыбкой новый совладелец фирмы напоминала нашалившую девочку.

Адам замер в дверях. Он никогда не переставал восхищаться ею, но сегодня Конни была особенно хороша. Ему до боли захотелось запустить пальцы в ее мягкие блестящие локоны.

— Я так и подумал, что Кэрол не выбросит цветы, — сказал Кэйген тихо. — Не возражаю, чтобы они стояли у тебя, но мне пришло в голову, что, наверное, есть записка.

— Записка? — невинно переспросила Конни.

— Она мне нужна.

— Тогда почему бы тебе не подойти и не забрать ее? — Конни бросила вызов, и ее тело напряглось в сладостном ожидании.

Адам положил ладони ей на плечи, погладил их, а потом его руки опустились вниз к сжатым кулакам Конни, но записки не было. Вдруг он крепко обнял Конни.

— Что ты с ней сделала? — спросил Адам, поглаживая ее губы своими губами.

— Ты поверишь, если я скажу, что съела ее?

— Нет.

— А чему ты поверишь?

— Тому, что ты разорвала записку и бросила в корзину для мусора, — не сводя с нее пристального взгляда, ответил Кэйген.

Прижавшись к нему, Конни подставила ему губы, прошептав:

— Умница.

Их тела прижались друг к другу, а губы слились в жадном поцелуе, от которого у обоих перехватило дыхание. Конни ощутила силу его растущего желания и не стала скрывать того, что ее желание такое же сильное, как и его.

— Я скучала по тебе утром, — задыхаясь, пролепетала она между поцелуями.

— И я скучал по тебе утром. — Кэйген поцеловал ее глаза. — И прошлой ночью. — Он дотронулся губами до кончика ее носа. — Я тосковал по тебе на прошлой неделе и весь прошлый месяц. — Адам поцеловал ее в обе щеки. — Ты моя, и я так долго ждал мгновения, когда смогу доказать это.

Конни зарделась от удовольствия. Может, Адам все-таки по-настоящему любит?

— Тебе не интересно, что было в записке Роуз?

— Мне совершенно все равно, раз это не беспокоит тебя, — ответил он, снова целуя ее в губы.

Желание горячим огнем опалило Конни. Она чувствовала себя невинной, ранимой и распутной одновременно. На губах Адама расплылась хитрая усмешка.

— Если ты полна решимости, но немного разочарована тем, что здесь мы не можем вести себя более вольно, почему бы тебе не отвлечься и не достать у меня из кармана рождественский подарок?

— Да что вы, советник! О чем вы говорите? Я не могу лезть к вам в карман.

— Трусишка! — усмехнулся Кэйген.

Конни смело сунула руку ему в карман и нащупала там маленькую коробочку. Удивленно взглянув на Адама, она достала подарок.

— Открой.

Конни подняла крышечку и восхищенно вскрикнула. На бархатной подушечке лежали два кольца: одно с огромным бриллиантом, второе — простое обручальное.

Даже в самых смелых мечтах о будущем Конни не думала о замужестве. Ей казалось, что Кэйген избегает брака, да и сама она не стремилась к этому. Конни всем сердцем любила Адама, но не поняла, хочет ли за него замуж. И теперь, не зная, как вести себя, растерянно посмотрела Адаму в глаза.

Чуть нахмурившись, он отступил на шаг назад и саркастически заметил:

— Не сказал бы, что ты безумно рада.

Конни охватила паника, и Кэйген осторожно тряхнул ее за плечи, чтобы вывести из оцепенения.

— Неужели тебя так поразила мысль о замужестве? Что случилось? Может, ты терпеть не можешь кольца? Или предпочитаешь сама выбрать кольцо?

Взяв себя в руки, Констанс через силу улыбнулась.

— Нет, что ты, Адам, кольца великолепные. — Она перевела взгляд со сверкающего бриллианта на глаза Кэйгена, горевшие неистовым огнем. — Просто мне и в голову не приходило, что ты можешь подумать о женитьбе!

— Почему, черт возьми? — раздраженно воскликнул он, оскорбленный ее нерешительностью. — Мы почти стали любовниками, мы вместе идем к будущему. Тебе что же, больше ничего не надо от наших отношений?

— Да… Нет… Я не знаю, — пролепетала Конни, взглядом умоляя его понять. — Я мечтаю всю жизнь быть любимой тобой, но ты все время говоришь только о желаниях и ни разу ни слова не сказал о любви.

Это обвинение поразило Адама не меньше, чем его подарок удивил Констанс.

— А что же, черт побери, я, по-твоему, пытался доказать тебе? Только то, что хочу с тобой переспать? Да я сотнями способов демонстрировал тебе свою любовь, а ты отказываешься принять мои чувства. Я хочу гораздо большего! Мне нужно не только твое сексуальное тело. Нет, мне нужно все! Твоя любовь, твое доверие, твоя вечная верность! Я хочу, чтобы ты всю жизнь была рядом, хочу, чтобы ты стала матерью моих детей, словом, всего, что женщина может дать мужчине. Я люблю тебя, Конни!

Глаза Констанс наполнились слезами, в горле от волнения пересохло. Вообще-то любовь к Адаму помогла бы ей преодолеть страх перед замужеством, но он хотел детей… А она не была уверена, что сумеет подарить ему наследников.

— Просто… Боюсь, ты хочешь больше, чем я могу дать тебе, — едва слышно пробормотала она, опустив глаза на широкую грудь Адама и наблюдая за тем, как она вздымается и опускается от тяжелого дыхания.

Погладив Конни по спине, Адам бережно прижал ее голову к своему плечу. Ему было нелегко признаваться в любви, но еще труднее было признать то, что Конни не разделяет его чувств.

— Я хочу всего, о чем сказал, — твердо повторил он. — Но я готов взять лишь то, что ты можешь дать мне. Я готов любить тебя следующие сто лет, если это сделает тебя счастливой.

Констанс откинула голову назад, чтобы заглянуть Адаму в лицо, но тут кто-то распахнул дверь.

— Эй, вы двое, пора веселиться! — крикнул Стивен, и, словно в подтверждение его слов, из приемной раздался взрыв смеха. — Мы готовы к подписанию контракта, так что поторопись, Конни!

— Оставь рождественский подарок у себя, — сказал Адам, взглянув на коробочку, которую Конни судорожно сжимала в руках. — Можешь ответить на мое предложение, когда решишь надеть кольцо.

— Адам! — Конни нужно было еще несколько минут побыть с ним наедине.

Надо же было так по-дурацки вести себя! Теперь Адам решит, что она любит его меньше, чем он ее, а это неправда.

— Оставь подарок себе. — На короткое мгновение в его взгляде появилось беззащитное выражение, правда, оно тут же сменилось настороженностью. — Мама сказала, что мы можем приехать, как только нам позволят дела. Завтра вечером она устраивает прием, но на Рождество соберется только семья. Я подумал, что мы сможем поехать за город часов в шесть вечера.

— Отлично, — кивнула Констанс и, спрятав коробочку с кольцами в сумку, вслед за Адамом пошла к друзьям.

Она подписала бумаги и стала официальной совладелицей фирмы «Кэйген и Картер». Все радостно поздравили ее.

Конни старалась казаться веселой и беззаботной, но мрачные мысли не позволяли расслабиться. Сможет ли она дать любимому все, чего он хочет и заслуживает?

Настала пора расходиться, и Адам проводил Констанс до ее машины.

— Даю тебе час на сборы, — сказал он, — а потом я заеду за тобой. — Адам захлопнул дверцу, и Конни быстро опустила стекло. На Адаме был только пиджак, и все же… Не стоило расставаться именно в тот момент, когда она невольно огорчила его.

— Сколько транспорта на дороге, — пробормотала она, пристегиваясь ремнем безопасности и включая зажигание.

— Будь осторожнее на дороге.

— Адам… — Конни подняла на него умоляющие глаза.

Холодное выражение, словно маска, застыло на его лице. Наклонившись, Адам быстро поцеловал ее в губы и поторопил:

— Тебе лучше ехать.




Глава 10


Конни увидела, что перед въездным пандусом тянется сплошной поток автомобилей, едва не цепляющих друг друга за бамперы.

— Может, какой-нибудь вежливый человек, находящийся в добром расположении духа по поводу Рождества, выпустит меня из гаража. — Она посмотрела на Адама, ожидая ответной улыбки на шутливую реплику, но его лицо оставалось непроницаемым.

— Скоро увидимся, — только и бросил он и отошел.

Конни с тяжелым сердцем направила машину к потоку транспорта, как вдруг дорогу ей перегородил старенький армейский джип. Раздосадованная, она вытянула шею, чтобы посмотреть на нерадивого водителя. Вдруг Адам, бросив на нее многозначительный взгляд, направился к пассажирскому сиденью армейской машины. Еще раз посмотрев на Конни, он сел в джип, который с фырканьем прогромыхал к пандусу мимо нее.

К собственному ужасу, Конни узнала Сандру Реллер, сидевшую за рулем, и вдруг поняла, что девушка обезумела от страха.

Конни успела заметить и третьего пассажира. Крупный мужчина в военной форме цвета хаки, сидел на заднем сиденье и отдавал Сандре приказания, направив на нее и Адама дуло пистолета. Конни решила ехать следом за джипом.

Вдруг в памяти всплыли части разрозненной мозаики. Адам, рассказывая о человеке, изнасиловавшем Сандру, упоминал, что тот помешан на всем военном.

Забыв об осторожности, Конни преследовала джип. Правда, их разделяли несколько машин, но транспорта на дороге было так много, что девушка не боялась упустить его из виду. Она лихорадочно обдумывала, как помочь Адаму. В жизни она не была так напугана. Конни охватил животный страх, собственная беспомощность сковывала ее.

Машины медленно ползли от фонаря к фонарю, и Конни начала постепенно успокаиваться. Вдруг, застонав от злости на саму себя, она потянулась к мобильному телефону. Господи, ну почему же сразу не вспомнила о нем?!

Адам и Стивен купили такие телефоны всем работникам фирмы еще на прошлое Рождество, но Конни ни разу не пришлось им воспользоваться, потому что в этом не было необходимости.

Она постаралась связно объяснить Стивену, что случилось.

— И куда, по-твоему, едет Крейвен? — спросил Стив.

— Думаю, на окраину города. Если сделает еще один поворот направо, можно будет точно сказать, что он едет к себе домой.

— Я позвоню в полицейское управление и попрошу выслать им помощь.

— Только никаких сирен и мигалок! — закричала Конни, она была на грани истерики. — Этот человек безумен.

— Обещаю, что все будет в порядке, — успокоил ее Стивен. — Не волнуйся и держись подальше от преступника. Об остальном я позабочусь.

— Хорошо, — пробормотала Конни. — Перезвони, как только поговоришь с полицейскими.

«Господи, прошу тебя, не допусти того, чтобы с Адамом что-то случилось, — искренне молилась Конни. — Он хороший, порядочный человек. Адам такой необыкновенный!»

Как сильно она любила его! Кажется, только сейчас Конни начинала понимать, какова по-настоящему сила ее любви и как она зависит теперь от Адама.

Только бы с ним ничего не случилось, и если им суждено быть вместе, то Конни всеми возможными способами будет доказывать ему свою любовь.

Тут телефон в машине зазвонил, и, обмирая от страха, она сняла трубку.

— Миссис Стэнтон, с вами говорит лейтенант Кларк из полицейского управления. Я отправляю группу полицейских вам на помощь. Уточните, где вы находитесь и куда, по-вашему, направляется преступник?

— Я не уверена, что он велит Сандре ехать к своему дому, но дом Реллеров расположен на той же улице. Их адрес я знаю, это Линкольн-стрит, 6900.

— Две машины уже отправлены к их дому, — ответил лейтенант. — Команда спасения вот-вот будет там. Держитесь от джипа подальше и сообщите нам, если произойдет что-то неожиданное.

Сандра миновала свой дом и, проехав еще два квартала, остановилась.

Поблизости не видно ни одной полицейской или патрульной машины. С виду все спокойно, к счастью, на улице не было даже прохожих. Погода портилась, небо совсем почернело, резкий ветер кружил в воздухе колючие снежинки.

Вот дверца джипа отворилась, и Адам спрыгнул на землю. Следом за ним вышла Сандра. Лишь после этого появился Крейвен и кивком головы велел им идти к дому. Наверняка Адам не позволит завести себя и Сандру в дом, иначе преступник сможет держать их в заложниках, выставляя свои требования властям.

Поднявшись на крыльцо, трое остановились, Крейвен полез в карман за ключом, затем сунул его в руки Сандре и приказал ей открывать. Сейчас или никогда, решила Конни, опуская ногу на тротуар.

Адам сделал первый ход, когда Сандра распахнула деревянную дверь. Толкнув девушку в коридор, где ее не смогли бы достать пули, он ударил Крейвена дверью, чтобы сбить того с ног. Но преступник уклонился и быстро навел пистолет на Адама.

Конни завопила во всю силу своих легких. Насильник на мгновение замешкался, и это дало Адаму шанс изменить ситуацию. Он прыгнул на Крейвена, пистолет покатился в сторону, и двое мужчин сцепились в смертельной схватке.

Конни бросилась к ним, зовя на помощь. Подбежав ближе, Конни закричала еще громче: она увидела у Крейвена длинный нож.

Не прошло и нескольких секунд, как двор заполнился полицейскими, которые разоружили Крейвена и оттащили его от Адама.

Констанс бросилась к любимому, и они обнялись. Адам весь взмок и тяжело дышал. Конни напугала его, но, возможно, спасла ему жизнь.

— Никогда больше не поступай так, — проворчал Кэйген, не сводя с нее горящего взора. — Никогда не вызывай огонь на себя. Крейвен мог убить тебя!

Конни засмеялась, но тут же зажала рот рукой, понимая, что если не будет держать себя в руках, то у нее начнется истерика.

— Я обещаю больше никогда не вмешиваться в такие дела, если ты, в свою очередь, пообещаешь больше не ездить с вооруженными психопатами.

Лейтенант Кларк попросил Кэйгена проехать в участок и написать заявление.

— Конни ведь не надо ехать с нами, так? — спросил Адам.

— Нет, если только она не будет твоим адвокатом, — усмехнулся Кларк.

Адам улыбнулся, но Констанс нахмурилась.

— Я хочу поехать с тобой, — промолвила она, не желая упускать его из виду даже ненадолго.

— Нет. С тебя довольно волнений.

Конни хотела было что-то возразить ему, но Адам уверенно повел ее к машине.

— Я знаю, что ты немало пережила, но это происшествие еще не повод испортить нам праздник. Поезжай домой и собери вещи. Я приеду за тобой, как только заполню документы и все формальности будут улажены.

— Есть, сэр! — Она шутливо отдала ему честь и села в машину.

Наклонившись, Адам быстро поцеловал ее в губы. Конни схватила обеими руками его голову и сорвала еще один поцелуй.

Дома, в гостиной, ее ждала рождественская елка, которую Адам купил и помогал украшать. Огоньки на елке весело переливались, словно напоминая о том, что Адам Кэйген вернул в жизнь Конни Стэнтон калейдоскоп красок.

Она наполнила ванну, добавила в воду ароматное масло и погрузилась в ее шелковистое тепло. Сразу стало легче, напряжение, сковывавшее мышцы последние часы, постепенно отпускало…

Досуха растерев кожу полотенцем, Конни долго причесывала волосы, пока те блестящими локонами не рассыпались по плечам. Затем слегка подкрасила глаза и слегка коснулась помадой губ. От возбуждения щеки ее раскраснелись, а глаза заблестели. Капелька духов довершила ее туалет.

Потом Конни достала из шкафа черное боди с кружевными вставками. У боди, по ее мнению, был вызывающий вид, потому что оно целиком открывало бедра и едва прикрывало грудь.

Конни едва успела посмотреться в зеркало, как раздался звонок. Она накинула халат и бросилась к двери. При виде Адама у нее перехватило дыхание. Он всегда казался ей необычайно привлекательным, но сейчас был просто великолепен. Небесно-голубой свитер подчеркивал ширину его плеч и оттенял цвет удивительных глаз. Узкие джинсы плотно облегали стройные, мускулистые бедра.

— Ты не готова? — удивился Адам, проходя в гостиную и не решаясь смотреть на ее грудь в разрезе халата, чтобы не испытывать лишних мучений.

— Я не ждала тебя так скоро, — прошептала Конни и осторожно дотронулась рукой до его лица. — У тебя будет большой синяк.

Взгляды их встретились.

— Скажу маме, что это ты меня ударила. Я могу отнести в машину чемоданы, пока ты одеваешься.

Конни понимала, что он имеет право быть осторожным.

— Адам, я еще не собрала вещи! — воскликнула она, идя за ним по пятам.

Кэйген заглянул в спальню, но даже не переступил ее порог. Раскрытый чемодан, приготовленная одежда. От страха в горле у него застрял комок.

— Ты передумала ехать со мной?

— Я не знала, что ты приедешь так быстро.

Кэйген занимал почти весь дверной проем, так что Конни пришлось прижаться к нему, проходя в спальню. Почувствовав, как вздрогнуло его тело, она напомнила себе, что задумала соблазнить Адама.

Слишком хорошо ему удавалось держать любую ситуацию под контролем. Да, его холодная решимость немного пугала, но Конни решила, что проще будет убедить Адама в том, что ее чувства к нему очень сильны, если сначала удовлетворить его физическое влечение.

— Я хотела сделать тебе главный подарок на Рождество перед нашей поездкой к твоим родителям.

Адам молча наблюдал за тем, как Конни развязывает пояс халата. Увидев ее в облегающем сексуальном боди, он затаил дыхание.

Ее груди были дерзко приподняты вверх, соски мгновенно напряглись. Прозрачная ткань плотно обтягивала тонкую талию, а узкая полоска кружев очерчивала стройные бедра. Адам почувствовал, как кипящая кровь устремилась по жилам вниз, к его плоти.

— Мне нравится… — Его руки сжались в кулаки, глаза потемнели, но он не сделал ни шага к ней.

Оба понимали, что происходит нечто большее, чем прелюдия к сексу. Конни дарила Адаму свое доверие, давала понять, что сердце ее отныне принадлежит ему.




Глава 11


— Вот твой подарок, — прошептала она, поднося левую руку к его глазам.

Завороженные, оба посмотрели на сверкающий бриллиант. Адам должен был услышать от Констанс главные слова.

— Означает ли это, что ты решила принять мое предложение? — Его большие ладони легли на ее тонкие кисти, его взгляд был прикован к ее глазам. — Ты нужна мне навсегда.

— Вообще-то ты еще не сделал мне предложения. Но если ты простишь мне мои сомнения и примешь мое извинение, то я сочту за честь выйти за тебя.

— Почему же ты передумала?

Конни не знала, сумеет ли объяснить это Адаму. Однако глаза ее сияли любовью, и она постаралась подыскать слова, которые были так нужны им обоим:

— Моя реакция на твой подарок могла показаться странной, потому что я привыкла прятать свои чувства. Знаешь, меня даже немного пугает сила любви к тебе, но я твердо знаю, что мой мир будет совсем серым без тебя, — сквозь слезы прошептала она. — Я по-прежнему не уверена, смогу ли быть такой женой и любовницей, какая тебе нужна, но теперь я твердо знаю, что хочу попробовать!

Адам не выносил слез.

— Если тебя пугает мысль о детях, мы будем счастливы и вдвоем.

— Нет, я больше не боюсь, Адам. Рядом с тобой я готова ко всему. Единственное, чего мне не пережить, так это будущего без тебя. Если ты любишь меня хотя бы наполовину так же сильно, как люблю тебя я, нам нечего бояться.

— Конни! — Все страдания и переживания забылись, едва он взял ее на руки и прижал к своей груди. — Будь уверена, что ты никогда не пожалеешь об этом!

Конни трясло как в лихорадке. Адам был нужен ей, нужен до отчаяния, которого она и сама не могла понять.

— Покажи мне, как это будет замечательно! — взмолилась она.

Кэйген мгновенно впился губами в ее рот. Это был долгий, жадный и страстный поцелуй.

Откинув голову назад, Конни низко застонала, изнывая от горячего желания, переполнявшего ее.

— Так? — хрипло спросил Кэйген, опуская вниз шелковые чашечки лифа и лаская нежные бутоны сосков.

Конни судорожно вцепилась руками в его волосы, а ее ноги инстинктивно обхватили его тело. Адам никогда в жизни не был так сильно возбужден. Его изнывающая плоть рвалась наружу из узких джинсов, но он боялся причинить любимой вред.

— Ты ведь не защищена, не так ли?

Конни недоуменно посмотрела на него.

— Я спрашиваю, ты ведь не предохранялась от беременности? — спросил он, прижавшись лбом к ее лбу.

— Ох! — воскликнула Конни, наконец догадавшись. — Нет, не предохранялась.

Адам громко застонал.

— Тогда я вынужден извиниться перед тобой и сбегать к машине.

Конни обхватила его и прошептала:

— Адам, мы ведь не молодеем со временем.

На его губах появилась усмешка, поскольку он принял эти слова за проявление нетерпения.

— Не думаю, что кто-то из нас успеет состариться за несколько минут.

Покачав головой, Конни хрипло прошептала:

— Я вовсе не это имею в виду, советник.

— Ты что же… — нерешительно спросил Адам, — хочешь сказать, что не возражаешь против беременности?

— Совершенно верно, — серьезно ответила Конни и принялась осыпать его лицо страстными поцелуями. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя.

Быстро сбросив с себя одежду, он отнес ее в постель. Шелковые простыни приятно холодили спину Конни, а сверху ее жег жар тела Адама.

Его рука скользнула к ее лону, и Конни со стоном выгнулась, а потом пригнула голову Адама к себе и жадно приникла к его губам.

Прервав поцелуй, он внимательно вгляделся в ее лицо, в затуманенные от страсти глаза.

— Я боюсь сделать тебе больно, — прошептал Адам.

— Нет! Ты не причинишь мне боли, — горячо ответила она.

— Господи, какое же ты сокровище! Ты — воплощение женственности, сексуальности и огня.

— Я так люблю тебя!

— И я люблю тебя. Ты нужна мне.

От этих слов ее сердце зазвенело, Конни прижалась к нему и почувствовала, как пульсирует его восставшая плоть.

— Прошу тебя, Адам! Мне больше не вынести этого.

— Помоги мне, — попросил он и осторожно вошел в ее разгоряченное лоно.

Конни со стоном скользнула ему навстречу, и в ритме божественной любовной пляски они вознеслись к вершинам блаженства…

Когда они немного успокоились, Адам сказал:

— Я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты спасла мне сегодня жизнь. Если бы ты не поехала следом и не вызвала бы полицию, я бы сейчас, возможно…

— Тебе не за что благодарить меня. Правда, мне очень нравится твой способ выражения благодарности. Как бы не пристраститься к нему.

Усмехнувшись, Адам перекатился на спину, увлекая ее за собой. Конни поцеловала его в шею.

— Кстати, раз уж у нас есть кольца… Почему бы нам не ускорить венчание и не устроить себе медовый месяц в рождественские каникулы?

— Полагаю, советник, вы уже подготовили все необходимые документы?

— Можете не сомневаться в этом, мадам советник.

— Ты скажешь родителям заранее или сделаешь им сюрприз? — поинтересовалась она, целуя Адама.

— Давай удивим их. А потом моя мама позвонит твоей, и они смогут отпраздновать это событие.

— А мы что будем делать, пока они празднуют? — невинным тоном осведомилась Конни.

— Мы станем любить друг друга, и для этого у нас вся жизнь, — пообещал Адам.

— И всю жизнь мне будет мало тебя, можешь не сомневаться, — предупредила она.

— Всю жизнь?

— Всю жизнь, любимый, — эхом отозвалась Конни.

— Как замечательно!..




Эпилог


Прошло чуть более девяти месяцев. Стоял октябрь, было еще раннее утро. Конни лежала в постели рядом с мужем. Ее большой живот упирался ему в спину, рука покоилась на его талии. Адам пробормотал что-то, силясь проснуться.

— Что? — переспросил он сонным голосом, поворачиваясь к жене.

— Я ничего не говорила, — тихо ответила Конни, улыбаясь.

— Зачем же ты толкала меня в спину? — спросил он.

Конни тихо засмеялась:

— Это не я, а наш сын.

Тряхнув головой, Адам осторожно положил ладонь ей на живот.

— Бойкий молодой человек. — Конни ни разу не усомнилась в том, что это будет мальчик, и ее уверенность передалась Адаму.

Вдруг он почувствовал, как Конни напряглась и расслабилась. Она судорожно схватила ртом воздух.

— Конни! Господи, да ты вся горишь! — Кэйген убрал влажные от пота кудряшки с ее лица и с беспокойством посмотрел ей в глаза. — С тобой все в порядке?

— Да, кажется, наш малыш рвется поскорее увидеть мир.

Адам похолодел.

— Но ведь еще две недели!

— Похоже, он не хочет ждать, — улыбнулась она.

Теперь, когда схватка прошла, Конни поцеловала мужа и снова положила его руку на свой живот — так она чувствовала себя спокойнее.

— Ты уверена?

— Да.

— Откуда ты знаешь? Схватки давно начались? Почему ты не разбудила меня? Ты позвонила врачу? — забрасывал он ее вопросами. — Разве мы не должны немедленно ехать в больницу?

Конни покрылась испариной, но она ласково улыбнулась мужу.

— Да, советник. Я уже говорила с доктором, и он известил больницу. Мы поедем, когда схватки начнут повторяться через пять минут.

— Ты должна была разбудить меня, — строго сказал Адам, выбираясь из постели.

Конни рассмеялась.

— У нас есть еще время, — прошептала она, убирая волосы с его лба и серьезно заглядывая ему в глаза.

— Я люблю тебя, — прошептал Адам.

— И я тоже люблю тебя, — тихо отозвалась она.

— Ты боишься?

— Только родов, — честно ответила Конни, — но не боюсь за нашего сына. Он здоровый, сильный и готов появиться на свет.

Эта беременность была не такой трудной, как первая. Адам да и все сотрудники их фирмы берегли Конни и помогали ей как могли. Переехав в квартиру Адама, она не тратила время на дорогу и смогла больше отдыхать, сократив к тому же часы работы.

— Я могу чем-нибудь помочь тебе? — Он вместе с Констанс ходил на занятия для беременных и был готов принимать роды, если понадобится.

— Можешь помочь мне застелить постель и принять душ, — попросила Конни.

— Черт с ней, с постелью! А ты уверена, что душ принимать не вредно? Может, лучше поскорее выметаться отсюда?

— У нас полно времени, и я не хочу проводить его в больничной палате, — объяснила Конни. — Душ принимать можно, я чувствую себя неплохо. Кстати, можешь пойти в душ со мной, если пообещаешь вести себя хорошо.

Проворчав что-то нечленораздельное, Адам крепко обнял жену, а потом отнес ее на руках в ванную и помог ей встать под душ.

— Твоей матери не понравится, если это произойдет раньше времени, — предупредил он.

Замужество Конни сделало ее счастливой во всех отношениях, особенно после того, как Адам настоял на том, чтобы съездить в Нью-Йорк. Многие недомолвки, терзавшие Конни и ее родных, исчезли. Мать хотела быть рядом с дочерью, когда ребенок появится на свет, но Констанс не нужен был никто, кроме мужа.

— Она и не подумает переживать, едва возьмет внука на руки. — И Конни вскрикнула от новой схватки.

Адам обнял ее, сокрушаясь, что не может взять на себя часть ее боли.

— Конни! — суровым тоном заявил он. — С момента последней схватки не прошло пятнадцати минут!

Она подождала, пока боль уймется.

— Мы быстро примем душ, — настаивала она, потянувшись к крану.

Не переставая ворчать, Адам помог жене и вынужден был признать, что она права.

Их сын появился на свет в больнице через два часа. Адам ни на секунду не оставлял Конни одну и был рядом в тот момент, когда малыш вошел в этот мир. После родов он был измучен почти так же сильно, как и Конни.

Положив Майкла Адама Кэйгена на руки матери, врачи и медсестры вышли из палаты.

— Ты была великолепна, — произнес Адам, в глазах которого светились любовь и гордость.

Конни засмеялась от счастья.

— Я не пользовалась обезболивающим, но чувствую себя прекрасно!

— Я тоже, — согласился Адам. — Это было что-то потрясающее! Самый удивительный опыт в моей жизни!

— «Один поросеночек отправился на рынок, второй остался дома…» — напевал Кэйген, пересчитывая крохотные пальчики на ножках малыша.

— Адам! — недоуменно воскликнула Констанс.

— Один многодетный отец в холле сказал мне, что я должен непременно посчитать все пальчики ребенка, — объяснил он, ласково поглаживая ножки сына. — Какой он красивый, правда?

— Вылитый отец, — согласилась Конни.

За все время замужества она ни разу ни о чем не пожалела. Адам стал ей и другом, и любовником. Конни сказала Адаму об этом, и он в ответ наградил ее таким комплиментом, от которого на глаза навернулись слезы.

— Нет, это ты необыкновенная! Я чуть с ума не сошел, когда видел, как тебе больно. Не знал уж, кого и винить: себя, докторов или этого маленького хулигана. — Последние слова он произнес, с нежностью глядя на новорожденного.

— Со мной все хорошо. Не сказала бы, что готова делать это каждый день, но года через два, думаю, можно будет повторить.

Адам отрицательно покачал головой:

— В последние минуты родов я принял решение, что для семьи достаточно одного здорового ребенка. Думаю, нам надо поговорить с доктором о постоянной контрацепции.

— Я не хочу, чтобы Майкл был единственным ребенком в семье, — мягко возразила она. — Думаю, ему необходима сестричка.

— Нет, — твердо сказал Адам.

Так между ними было всегда. Сначала ожидание битвы, вызов, но потом, когда дело доходило до того, чего хотела Конни, любовь раскладывала колоду таким образом, что все оборачивалось в ее пользу. Впрочем, Адам и не возражал против такого хода вещей.

— Хочешь пари?

— Я не буду заключать с тобой никаких сделок. Как ни странно, милая, ты всегда выигрываешь.

Конни приподняла брови, вспоминая их споры по поводу служебных дел.

— Нет, не всегда, — заспорила она.

— Всегда. С того самого дня, как я впервые увидел тебя.

Неужто Адам и в самом деле полюбил ее несколько лет назад, а она так долго пряталась от своего счастья за стеной непонимания и холодного отчуждения?

— Я всегда считал тебя непреклонной, — ответил он на ее молчаливый вопрос.

— И ты был готов спорить, что я не смогу соблазнить тебя в тот наш первый вечер в твоем доме?

— Я должен был обороняться, увидев, как ты настроена. Я так долго ждал, что мне нечего было терять, кроме контроля над собой.

Это казалось невероятным, но Конни с каждым днем любила Адама все сильнее.

— Так будет всегда? — едва слышным шепотом спросила она. Иногда глубина собственного счастья пугала ее.

— Да, — поклялся Адам.

Майкл зашевелился, напоминая родителям о своем существовании. Счастливый смех любящей женщины и любящего мужчины наполнил их сердца радостью, которая обещала длиться вечно.