Просто люби меня
Барбара Ханней


Сара и Рейд полюбили друг друга с первого взгляда. И все шло хорошо, пока Рейд не узнал страшную семейную тайну…


Барбара Ханней

Просто люби меня


ГЛАВА ПЕРВАЯ


Сара Росситер любила ранчо «Саутерн-Кросс».

Никогда она не чувствовала себя такой счастливой, как во время скачки по поросшей бурой травой равнине на сильном, прекрасном коне. Какая это была радость — видеть над собой синее небо, раскинувшееся точно огромный корабельный парус, и слышать топот тысяч копыт, сминающих густую, плотную траву!

А больше всего ей нравилось вместе с Рейдом Маккинноном собирать пасущийся скот в стадо и гнать его через Звездную долину в загон.

Но работать плечом к плечу с Рейдом она больше не должна.

Сара дала себе клятву, что, если он ее снова пригласит, она вежливо откажется. В конце концов, объяснений у нее сколько угодно. Единственной учительнице, ведущей все классы в маленькой мирабрукской школе, есть на что потратить драгоценные выходные помимо помощи на ранчо!

Но когда Рейд снова приехал и ровным голосом поинтересовался, не улучит ли она времени в эти выходные, чтобы помочь ему с овцами, она сказала «да».

Дура.

Нет, позже она нашла оправдание своей глупости. Она убедила себя в том, что согласилась помочь Рейду просто потому, что его сестра Энни еще не вернулась из Италии, а брат Кейн отправился на медовый месяц со своей молодой женой, оставив «Саутерн-Кросс» без рабочих рук. Однако она также прекрасно знала, что была неспособна отказать Рейду. И это длилось уже целых десять лет.

Десять лет! Ужас! С семнадцати и до двадцати семи, самые прекрасные годы в жизни женщины, она провела в ожидании, когда же до него наконец дойдет, что он любит ее.

Хотя… если быть до конца честной, то нельзя сказать, что эти десять лет прошли совсем уж впустую. Их отношения походили на длинную, непрерывно идущую вверх кривую.

Да только вот в итоге Сара с болью поняла: то, что начиналось как чудесная дружба и расцвело в прекрасный роман между нею и Рейдом, не выдержало испытания временем.

Что-то пошло не так. Случилось нечто непоправимое, что оттолкнуло Рейда навсегда.

Их разрыв причинил ему такую боль, что он не смог даже ничего объяснить, хотя она не раз замечала, что он порывается что-то ей сказать. Сара и не требовала от него объяснений, чувствуя, что от ее настырности станет только хуже им обоим. Она выбрала иной путь: если не любовь Рейда, то пусть уж будет дружба, может, ему просто нужно время.

И вот она снова в «Саутерн-Кросс» просто потому, что Рейд позвал ее.

Внезапный оклик привлек ее внимание. Рейд махал ей своей широкополой шляпой, чтобы она подъехала ближе к стаду, не давая ему расходиться. Это означало, что вожак уже недалеко от ворот.

Случалось, перед самыми воротами на животных нападала паника и они старались повернуть обратно. Тогда от наездника требовалась вся сосредоточенность, а от овчарок — все их умение окружить стадо, не давая овцам разбегаться.

Не останавливаясь ни на минуту, Сара бросала коня то вправо, то влево, возвращая отставших в стадо.

После работы Рейд, наверное, пригласит ее и двух других помощников к себе домой на ужин. Примет ли она приглашение на этот раз, как принимала всегда?

Приятно было провести пару часов в компании Рейда, переговариваясь во время еды, выпить пару стаканчиков, обменяться шутками. Но в последнее время к веселью добавлялась горечь, которая становилась все ощутимее. Если так пойдет и дальше, то скоро…

Промелькнувшее справа желтое пятно прервало ее размышления. Вожак стада развернулся и помчался стрелой назад, а за ним остальные.

К стыду Сары, ее прекрасно тренированная лошадь Дженни, отреагировала быстрее всадницы. Черт! Снова она позволила Рейду Маккиннону поселиться в ее мыслях, и вот результат — на карту поставлено самолюбие. Никто на ее месте не имел права позволить животным разбежаться перёд самыми воротами загона.

Не прошло и двух секунд, как Сара сжала коленями бока Дженни и низко склонилась в седле, помчавшись за беглянками.

Скорее удача, чем умение позволили ей остановить вожака перед самой изгородью. После этого оставалось только сообразить, что делать, и действовать быстро. Круто развернув свою лошадь, Сара поравнялась с вожаком прежде, чем тому удалось добежать до тяжелых жердей. В одно мгновение осадив лошадь, пустив в ход всю свою ловкость всадницы, она стремительно поскакала, то и дело меняя направление, пока не объехала все стадо. К ее облегчению, овцы, покорно пятясь, повернулись и потрусили назад. И Сара ни на миг не вспомнила о Рейде Маккинноне, пока последняя овца не скрылась за воротами.

К тому времени, когда работа была закончена, солнце склонилось к западу. Работники остались в загоне, следя за тем, чтобы овцы вели себя смирно, а Сара и Рейд повели четырех лошадей в конюшню.

Там они омыли спины лошадей и насыпали им немного овса. Сара делала вид, что полностью погружена в работу и совсем не замечает работающего рядом Рейда.

Она старалась не смотреть на потертые джинсы, туго натянувшиеся на его ягодицах, и крепкие загорелые руки. И уж конечно, она запретила себе вспоминать о том, как эти руки когда-то любовно ласкали ее, доводя до экстаза.

Безнадежно качнув головой, Сара понесла седла в пристройку для упряжи. Ну почему она не может смириться с мыслью, что просто неинтересна Рейду?

Для него прошлое как будто и не существовало вовсе, словно они никогда не были страстными, ненасытными любовниками.

Он продолжал сопровождать ее на местные балы и благотворительные мероприятия. Частенько появляясь в городе, он не упускал случая угостить ее кофе или стаканчиком чего-либо покрепче. Случалось, проведя день на рыбалке у реки, он по пути домой завозил ей пару рыбин. Мало того, он сам разделывал их и тут же готовил для нее.

А Сара с глубочайшей благодарностью принимала от него каждый жест дружбы.

Бывали времена, когда он провожал ее после бала или вечеринки, и при прощании возле дома оба застывали в напряжении и растерянности. В глазах Рейда при этом было столько отчаяния и тоски, что только слепой бы не заметил.

Но он не целовал ее. Лишь прикрывал неловкость шуткой, резко разворачивался и торопливо шел к машине.

Бог весть сколько бессонных ночей провела Сара после таких расставаний.

Вздохнув, она вышла из конюшни. Рейд резко повернулся и как будто остолбенел, глядя на нее. Он стоял посередине двора, не отрывая от нее пристального взгляда.

Все вернулось.

Чувство, светившееся в его глазах, вовсе не было плодом ее неуемного воображения. Бедное сердце Сары замерло.

Щеки Рейда горели румянцем, грудь вздымалась и опускалась, словно ему внезапно стало не хватать воздуха, и все его лицо выражало страстное желание. То самое, что Сара испытывала к нему.

Все внутри нее пришло в смятение. Как всегда. Всякий раз она надеялась, что уж на этот раз Рейд обнимет ее и его тело выскажет ей то, что он не может выразить в словах. Что он по-прежнему любит ее.

Закат покрыл бронзой фигуру Рейда, и он показался Саре прекрасней и желанней, чем когда-либо. Как бы там ни было, она внезапно поняла, что настала пора принимать решение.

Мужчина, смотрящий на женщину с таким вожделением, должен прижать ее к стене и целовать не переставая целую неделю подряд. Он должен схватить ее в охапку и бросить на копну сена в углу двора. Она не потерпит, чтобы Рейд, глядя на нее так, словно ему не терпится заняться с ней любовью, снова ухмыльнулся и перевел все в шутку.

Если он это сделает… у нее не будет выбора: она сейчас же исчезнет из его жизни и больше не вернется.

С бьющимся сердцем Сара смотрела, как Рейд наклоняется, поднимает седло и направляется через двор прямо к ней. Сама того не замечая, она провела языком по губам, слизывая осевшую на них пыль.

Это не ускользнуло от его взгляда, глаза его потемнели. Он подошел, Сара затаила дыхание.

Брось ты это проклятое седло и поцелуй меня, Рейд. Я твоя. Сам знаешь, что я всегда была твоей.

Все вокруг как будто замерло, когда Рейд остановился перед Сарой. Стало так тихо, что она слышала, как пульсирует кровь у нее в жилах.

Это твой последний шанс, Рейд.

Одна из лошадей за спиной Рейда негромко всхрапнула, и этот звук прозвучал точно гром. Рейд криво усмехнулся. Сердце Сары упало.

— У тебя листок в волосах, — сказал Рейд и свободной рукой что-то стряхнул с ее темной пряди.

Она закрыла глаза. Все кончено. Рейд с натугой вздохнул.

— Наверное, пора идти домой.

Чтобы удержаться на подкашивающихся ногах, Саре пришлось опереться о притолоку. Она чувствовала себя такой опустошенной, что не могла даже заплакать.

Рейд нахмурился.

— Так ты идешь или как?

Сара с трудом проглотила собравшийся в горле плотный комок.

— Что-то мне не хочется сегодня идти к тебе, спасибо.

Он посмотрел на нее с удивлением:

— Ты что, не хочешь попробовать, что наготовил наш новый повар? Очень хороший повар, кстати.

Сара пожала плечами, стараясь ничем не выдать себя:

— Мне еще надо проверить тетрадки и подготовиться к урокам на следующую неделю. — Боясь потерять самообладание, она быстро пошла к воротам. — Пока, Рейд.

Он не ответил.

Что ж, это хороший знак. Значит, ей удалось вывести его из равновесия. Однако, когда, подойдя к воротам и обернувшись, Сара увидела растерянное лицо Рейда, она не почувствовала радости. Ни малейшей.


— Ты правда уезжаешь от нас? — Мистер Дайсон, издатель мирабрукской газеты, не мог бы выглядеть более ошеломленным, даже если Сара сообщила бы ему, что подцепила оспу.

— Боюсь, что так, Нед. Я подала прошение в Департамент образования о моем переводе на побережье.

Нед со стоном вскинул руки над головой в мелодраматическом жесте отчаяния. Поправив очки, он уставился на нее, словно не мог поверить в то, что она сказала.

— Ты действительно хочешь уехать? После стольких лет?

Сара кивнула. Она была непоколебима в своем решении. Другого пути просто не было.

— Нашему городу будет нелегко пережить такое, Сара. Вряд ли удастся найти учителя, который умел бы обращаться с детьми так, как ты.

— Наверняка найдете.

— А как же твоя колонка «Письма читателей» в газете? Где, интересно, я найду человека, способного давать советы, как это делала ты?

— То, что я пишу, подсказано просто здравым смыслом, Нед. Вы сами это знаете.

— Но ты ухитряешься внушить человеку чувство самоуважения, даже если он совершает глупейшие ошибки. — Нед всплеснул руками. — Да ты настоящий гений!

— При чем тут гений? Им просто хочется верить, что советы дает крупный специалист.

Сара отвела взгляд от умоляющих глаз Неда. Да уж, уехать будет нелегко. Прежде всего, ей и самой не хочется уезжать. Ужасно трудно бросить маленькую школу; она будет страшно скучать по своим семнадцати ученикам. Она любила их всех, даже самых непослушных — непослушных особенно.

— Мне пора уехать, Нед. Было нелегко на это решиться, но ничего не поделаешь, выбирать особо не приходится.

Нед нахмурился, выжидательно глядя на Сару.

— А как же Рейд? Что он на это скажет?

Странно, но все знакомые Сары почему-то по-прежнему считали Рейда ее бойфрендом. Для них они оставались влюбленной парой, которая рано или поздно поженится. Как так получилось, что никто не заметил перемены в их отношениях?

Сара вымученно улыбнулась и пожала плечами:

— Рейд переживет, — и, не давая Неду вымолвить хоть слово, торопливо спросила: — Ты получил советы «Тетушки» на эту неделю, которые я послала по электронной почте?

— Да, спасибо. Я еще не успел их прочесть, но уверен, что все в порядке. — Он бросил взгляд на ворох бумаг на столе. — Вот уедешь — и переписке с читателями конец.

— Не надо паниковать, у тебя еще есть время найти мне замену. Я ведь не уеду до конца учебного года.

Нед слегка повеселел.

— Значит, в день свадьбы Энни Маккиннон ты будешь еще здесь?

— Да. — Сара нахмурилась при воспоминании о восторженном звонке Энни из Рима пару месяцев назад. Она глубоко вздохнула, стараясь унять черную зависть, охватывавшую ее всякий раз, стоило только подумать о свадьбе Энни. Ну почему Кейн и Энни Маккиннон только и мечтают, как бы поскорее создать семью, а Рейд…

Нет, она больше ни минуточки не станет думать об этом.

— Энни попросила меня быть подружкой невесты.

Нед заулыбался:

— Вот здорово! Ты будешь потрясающей подружкой.

— Ну, я, конечно, буду не единственной. Энни оказала эту честь еще паре своих приятельниц в Брисбене.

Нед просиял:

— Еще лучше! Ручаюсь, они симпатичные. — Он потер руки, словно его вдруг осенила блестящая идея. — Свадьба Маккиннонов — достаточно крупное событие для наших мест, чтобы посвятить ей первую полосу в «Мирабрукской звезде», как ты считаешь?

— Я тоже так думаю.


Вечером того же дня Сара вошла в свой кабинет в маленьком домике рядом со школой на главной улице Мирабрука. Дом этот был построен по стандартному проекту Департамента по образованию сорок лет назад, и Сара превратила его в свой маленький рай.

За прошедшие годы она собрала целую коллекцию вещей ручной работы, включая украшавшее стену в гостиной лоскутное одеяло, керамические вазы из северного Квинсленда[1 - Квинсленд (Земля Королевы) — область в восточной части Австралии.], кровать со старинными медными спинками и белое вязаное покрывало.

Саре нравилось окружать себя красивыми вещами. Они поднимали настроение. В большинстве случаев. Но сегодня вряд ли что-нибудь могло ее развеселить. Предстояло составить список вещей, которые она, уезжая, возьмет с собой.

Со всех сторон ее атаковали воспоминания. Даже доска из кусочков пробкового дерева, висевшая на стене над письменным столом, при одном только взгляде на нее наполнила сердце болью.

Каждая фотография, каждый клочок бумаги были неразрывно связаны с каким-нибудь важным воспоминанием. Господи, тут была даже программка торжественного вечера в школе-интернате, на котором она присутствовала.

На том вечере она встретила Рейда. Ей было тогда семнадцать лет.

Сара вытащила булавку, на которой держалась программка.

Надо было давным-давно выкинуть ее. Молодая женщина застыла в нерешительности. И зря — воспоминания, одолев ее решимость забыть обо всем, нахлынули мощной волной.

Ну и пусть… Саре вдруг захотелось вспомнить все… еще раз. Только один раз.

Опустившись в свое глубокое вращающееся кресло, она погрузилась в воспоминания.


ГЛАВА ВТОРАЯ


Сара встретила Рейда в школьном зале, где все собрались на ужин после официальной части торжественного вечера. Она была старостой школы, на вечере произнесла прощальную речь, и теперь все — от местного начальства и до школьного садовника — поздравляли ее.

Это было очень приятно, однако к тому времени, когда Сара наконец, улучив момент, подошла к длинному столу, на нем ничего не осталось. Когда дело касалось еды, школьницы превращались в настоящих пираний.

— Это просто безобразие, что самая главная девушка в школе не может выпить даже чашку чая, — произнес мужской голосу нее над ухом.

Даже не оборачиваясь, Сара поняла, что говорящий улыбается — это чувствовалось по голосу. И все же, когда она повернула голову и посмотрела на незнакомца через плечо, его улыбка застала ее врасплох.

Ему было лет двадцать пять. Высокий, темноволосый, симпатичный, с загорелым лицом и атлетическим телосложением.

Сара заглянула в прекрасные, глубокие серо-голубые глаза, и в тот же миг ей показалось, будто она взмывает в воздух. Ах, если б она не была в школьной форме!

Костюм этот, однако, вроде бы не оттолкнул его.

— Надо найти кого-то, кто заварит вам свежего чая.

Сара оторвала взгляд от молодого человека и оглядела стол.

— Я не вижу тут никого из кухни.

Он решительно подхватил один из тяжелых металлических чайников. В его глазах плясали веселые искорки, и Саре показалось даже, что он подмигнул ей.

— Ну, тогда пойдемте разыщем их. Где у вас кухня?

— Кухня вон там, — сказала Сара, показывая на дверь в противоположной стороне зала.

Держа чайник под мышкой, другой рукой он легко взял ее за локоть.

— Тогда пошли.

— Хорошо.

Сара быстро зашагала рядом с ним через зал, стараясь не встретиться с кем-нибудь взглядом.

Выбравшись наконец в коридор, который вел к кухне, она вздохнула с облегчением.

— У вас тут сестра учится, да? — спросила она.

— Да, Энни Маккиннон. Простите, я должен был представиться. — Он перехватил чайник другой рукой и протянул ей ладонь: — Меня зовут Рейд. Рейд Маккиннон.

— Очень приятно, Рейд. — От волнения, хотя она и старалась его скрыть, голос прозвучал хрипловато и низко. — Энни хорошая девочка. А я, кстати, Сара Росситер.

— Я знаю. Вы легендарная староста школы. Моя сестренка просто обожает вас.

— Энни очень способная.

— Я должен поздравить вас — вы сегодня говорили просто великолепно. Замечательная речь.

— Спасибо. — В тот вечер Сара уже не раз слышала эти слова, но теперь, к своему неудовольствию, вдруг почувствовала, как к лицу прилила кровь. Она наверняка красная как рак.

— Такие умные слова от такой юной девушки…

Сара посмотрела на Рейда широко открытыми глазами.

Он усмехнулся:

— Я серьезно, Сара. Вы были очень убедительны.

На кухне Элен Спаркс, повариха, уперев руки в боки, сварливо проговорила:

— Они что же, ждут, что я им сделаю еще чаю?!

Рейд не дал Саре даже открыть рот.

— Если бы вы заварили еще один чайничек, мы были бы вам бесконечно благодарны, — сказал он.

Судя по всему, он произвел неизгладимое впечатление на Элен. Не прошло и пяти секунд, как упрямое выражение на лице поварихи сменилось веселой улыбкой.

— Не беспокойтесь, дорогие, — проговорила она, беря чайник. — Полминутки — и все будет готово.

Кухонная дверь выходила в небольшой, окруженный стеной огород, где повариха выращивала кое-какую зелень.

— Почему бы нам не посидеть здесь, все равно придется подождать, — предложил Рейд.

Саре верилось и не верилось, что она, через такое короткое время после знакомства, уселась рядом с ним в романтической темноте, под звездным небом, вдыхая пьянящий аромат жасмина и гардений.

Не прошло и минуты, а она уже рассказывала ему о себе: что она единственный ребенок и приехала с ранчо «Уиралонг». Что играет на гитаре и собирается стать учительницей младших классов, а учебу продолжит в Таунсвиллском университете.

Когда чай был готов, Рейд предложил выпить его тут же, в садике. Сара с минуту колебалась, борясь со своей привычкой беспокоиться о том, что люди могут подумать о ней. А вдруг родители или учителя уже ищут ее?

Но вот она встретилась взглядом с Рейдом — и все сомнения испарились. Они налили себе по чашке чая, сходили на кухню за молоком, сахаром и пирожными, хранившимися в большом буфете, и вернулись обратно.

Рейд рассказал Саре про то, как после школы провел целый год, путешествуя по Шотландии, Франции и Германии. Еще он рассказал о своем знаменитом ранчо «Саутерн-Кросс», что находится к северу, в Звездной долине.

Разговор шел исключительно светский, но Саре он казался необычайно волнующим. Внимание, которое уделял ей этот красивый мужчина, было более чем лестным. Единственное, чего она боялась, так это что он выдаст какую-нибудь пошлую шутку, над которой ей придется смеяться, или все испортит, начав приставать. Но ничего подобного не случилось.

— Сара Росситер, это вы? — прорезал ночной воздух знакомый визгливый голос.

Сара, вздрогнув, обернулась и увидела в проеме кухонной двери темный силуэт заместительницы школьной директрисы.

Только этого не хватало. Сара виновато вскочила на ноги.

— Да, мисс Грешэм.

— Боже мой, девочка, что происходит? — Заместительница чуть ли не задыхалась от гнева. — Что вы тут делаете?

Проклятье. Ее репутации примерной ученицы конец. Но прежде чем Сара ответила — а она наверняка ляпнула бы что-нибудь неподходящее, Рейд выступил вперед.

— Мисс Грешэм, это моя вина. Признаюсь, я увел мисс Росситер из зала, чтобы она выпила чашку чая.

— Но… но… — попыталась возразить заместительница.

— И прошу, позвольте мне вас поздравить. Мне известно, что вы целиком и полностью отвечали за организацию вечера, и он прошел без сучка без задоринки.

Вот льстец! За какую-то минуту Рейд очаровал мисс Грешэм так же, как повариху Элен.

И Сара, позабыв обо всем на свете, всем сердцем влюбилась в Рейда.

В последующие четыре года, пока она училась в университете, они часто виделись. Переписывались и встречались при всяком удобном случае — во время ее каникул или когда Рейд находил повод приехать из «Саутерн-Кросс» в Таунсвилл.

Каждая новая встреча только усиливала любовь Сары, да и Рейд, как ей казалось, тоже любил ее. Это явственно чувствовалось, когда они целовались. Они не переходили границы, но дело частенько принимало крутой оборот.

На последнем курсе, когда Сара приехала домой на июльские каникулы, Рейд позвонил и сказал, что завтра будет в «Уиралонге».

Сара, охваченная лихорадочным волнением, надела новую светло-голубую льняную рубашку с джинсами в обтяжку и застыла на крыльце своего дома в ожидании любимого.

День стоял чудесный — бескрайнее синее небо, а воздух прозрачен и искрист, словно шампанское. Когда Рейд подъехал, Сара побежала через лужайку, остановилась на секунду у ворот, потом торопливо распахнула их. Сквозь запыленное переднее стекло автомобиля сверкнула его улыбка. Господи! От волнения у Сары все внутри дрожало мелкой дрожью.

Рейд припарковался у тамариндового дерева, и сердце Сары ухнуло куда-то вниз, когда он вылез из машины. Они не виделись с самой Пасхи и теперь стояли, широко улыбаясь, словно дети, впервые попавшие в цирк.

Рейд показался Саре выше, чем она его помнила, и еще красивее. Он был в синей рубашке и голубых джинсах, его темные волосы отросли. Он выглядел таким потрясающим, таким сексуальным.

— Привет, — сказал Рейд, и все его лицо осветилось улыбкой.

— Привет.

— Я не слишком опоздал? Надеюсь, вам не пришлось откладывать обед.

Сара потрясла головой.

— Мама и папа уже поели, но я приготовила все для пикника, поедим у реки.

— Пикник? — с веселым удивлением произнес он.

— Ты голоден?

— Как волк.

— Боюсь, тебе придется немножко потерпеть, пока мы доедем.

Он усмехнулся.

— С удовольствием.

— Вот и хорошо. Вообще-то, все уже готово, — торопливо проговорила Сара.

Примерно через полчаса они въехали на высокий обрывистый берег реки Бердекин.

Сара снова почувствовала себя не в своей тарелке, когда Рейд вылез из кабины и остановился рядом с ней. Интересно, догадывается ли он, почему она увезла его так далеко?

Стройный, широкоплечий, Рейд словно был частью окружающей его девственной природы. Он стоял, засунув большие пальцы рук за ремень, глядя на широкую, полноводную реку и обрамлявшие ее по обоим берегам высокие известняковые скалы.

— Ну и как тебе, Рейд?

— Это просто фантастика. Никогда не доводилось видеть реку на таком большом протяжении.

Сара, довольная, повернулась, чтобы достать из кузова корзину с продуктами, но Рейд вдруг обхватил ее рукой за талию и притянул к себе. Сердце у Сары забилось как бешеное, а он поцеловал ее и с улыбкой отпустил.

— Я соскучился по тебе, Сара.

— Я тоже.

Из его горла вырвался стон, Рейд снова обхватил ее руками, тесно прижал к себе и стал жадно целовать. Опершись спиной о кузов грузовика, он так крепко обнял ее, что ее ноги оторвались от земли и она ощутила напряженность его желания, отчего ее словно пронзило током. Томительная, горячая боль жгутом скрутилась внизу живота и, поднимаясь вверх, сделала твердыми груди.

Может, наступил тот долгожданный день? День, когда Рейд перестанет думать о ней как о талантливой студентке и увидит перед собой страстную, отчаянно влюбленную женщину?

Когда он отпустил Сару, лицо ее пылало. Рейд смущенно улыбнулся:

— Хм, по-моему, я проголодался сильнее, чем мне казалось. Может, ты меня покормишь?

Оба были взволнованы и опьянены счастьем оттого, что впервые за все время знакомства оказались наедине. Они дружно расстелили припасенный Сарой плед в густой тени сливовых деревьев.

Задыхаясь от возбуждения, Сара выложила толстые сандвичи с маринованным ростбифом, потом пирог с макадамскими орешками, мандарины и виноград. А еще бутылку вина и два стакана.

— Да это же настоящий пир! — провозгласил Рейд. — Представляю, сколько тебе пришлось потрудиться.

— Угу, — улыбнулась Сара. — Очень хотелось тебя сразить. — Она протянула Рейду бутылку и штопор. — Давай-ка займись делом.

После еды они полулежали, рассеянно провожая взглядом стаи черных уток, чирков и пеликанов, проплывавших по реке. Вода в ней была такая прозрачная, что даже с высокого берега в ее глубинах можно было различить стремительно мелькавших рыб.

— Тебе повезло, быть хозяйкой такого прекрасного места — это же просто чудо! — сказал Рейд.

— Ну, у тебя в «Саутерн-Кросс» тоже есть прекрасные виды.

Сара стала убирать остатки еды в корзину, но вдруг замерла и, помолчав, произнесла:

— Я люблю Мирабрук.

Рейд удивленно вскинул голову.

— Я собираюсь устроиться там учительницей на следующий год, — продолжала Сара, глядя на Рейда, который, как ей было известно, думал, что она уедет учительствовать в какой-нибудь большой город на юге.

— Ты в самом деле решила запереть себя в глухой провинции, в малюсенькой школе с одним-единственным учителем?

— А я провинциалка и есть, почему бы мне и не остаться в провинции? По-моему, слишком много народа уезжает отсюда в большие города.

— Да. Это правда, но… но тебе же придется вести сразу несколько разных классов, и рядом не будет никого, кто помог бы тебе освоиться.

Закусив губу, Сара уставилась на свой стакан с вином.

— Придется нелегко, но я уверена, что справлюсь. Я буду хорошей учительницей.

— Я в этом и не сомневался.

Сара торопливо допила вино, сунула стакан в корзину и, подняв голову, взглянула на покрасневшее лицо Рейда. От его горящего взгляда у нее перехватило дыхание.

— А каковы шансы, что ты получишь это место? — спросил он.

— Гарантий нет, но, думаю, мои высокие оценки сыграют свою роль. К тому же вряд ли народ будет ломиться в Мирабрук в надежде заполучить место в школе.

— Тут ты права.

— А я вот буду, — сказала Сара, тряхнув головой.

— Знаешь, Сара, было бы замечательно, если б ты была рядом.

У Сары сердце подпрыгнуло от радости. Его взгляд обволакивал, словно мягкий бархат.

— Ты… ты будешь еще что-нибудь есть?

— Я бы лучше испробовал еще разок вкус твоих чудесных губ.

— Ну так испробуй, — проговорила Сара, чувствуя, как ее охватывает жаркой истомой. Рейд подался к ней, стоя на коленях и опираясь руками о землю. Он двигался так медленно, что, казалось, сам воздух застыл, подрагивая от напряжения.

Сара с замиранием сердца откинулась назад и легла на подстилку. Они касались друг друга только жадными губами. Никогда прежде Сара не испытывала ничего подобного — поцелуй наоборот. Это было забавно и в то же время необычайно захватывающе. Они все сильнее желали друг друга.

Рейд оставил ее губы и переместился к подбородку. Почти касаясь коленями ее головы, он наклонился над ней, целуя ее в горло, потом ниже, там, где был расстегнут ворот рубашки.

Сара принялась лихорадочно расстегивать пуговички. Вот-вот должно было произойти то, чего она так жаждала — они с Рейдом будут любить друг друга. Она принадлежит ему душой и телом, она безумно любит его. Ни один мужчина в мире не значил для нее так много, как Рейд, и ни одному из них она не предлагала себя, только ему. Она хотела принадлежать Рейду. Сейчас и всегда.

Наверное, Рейд чувствовал себя примерно так же или, может, просто слишком долго ждал, но он тоже был словно в лихорадке. Они оба судорожно срывали друг с друга одежду, которая мешала им прижаться кожей к коже.

Их поцелуи были быстрыми, жаркими, глубокими. Ласки становились все ненасытнее, движения — почти разнузданными, тела, охваченные страстью, уже не подчинялись им.

Но внезапно Рейд оторвался от Сары, глядя на нее виноватыми глазами.

— Что? — шепнула она, перебарывая панику. — Что случилось?

— Это неправильно. Так нельзя.

Сару словно окатило ледяной водой.

— Но… но я же не против.

— Нет, Сара. — Он покраснел и тяжело дышал, будто старался овладеть собой. Он что, рассердился? — Если мы продолжим, тебе будет больно.

— Ну и что? Я не хочу, чтобы ты останавливался. Я хочу, чтобы ты полюбил меня.

Приподнявшись на локте, Рейд отодвинул прядь волос с лица Сары и провел рукой по ее щеке.

— Милая моя, — зашептал он ей на ухо, — я и не хочу останавливаться, но только давай не будем торопиться. У нас полно времени. — Он нежно прижался губами к ее горлу. — Медленно даже лучше. — Он поцеловал ее в ямку над ключицей. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Ты особенная, знаешь это, Сара?

Сара почувствовала, как по ее щекам текут слезы.

— Это от счастья, — торопливо проговорила она. — Просто я слишком долго ждала.

— Моя милая девочка, я тоже. — Он издал легкий смешок. — Это еще одна причина, почему я не хочу торопиться, иначе мы не успеем опомниться, как все кончится. — Рейд отер горячим пальцем слезы со щек Сары.

А потом начал снова целовать ее — медленно, нежно, словно успокаивая.

Позже Сара поняла, какой это был прекрасный подарок с его стороны. Каждая девушка заслуживает того, чтобы первый мужчина в ее жизни обращался с ней так, как вел себя Рейд в тот день.

Сара плакала всякий раз, как вспоминала об этом.

Она плакала и сейчас, спустя столько лет, скорчившись в кресле, прижав к груди старую школьную программку.

Ах, Рейд, что пошло не так?

Слезы текли по щекам Сары, а она сидела и вспоминала упоительный первый год работы в Мирабруке, когда они с Рейдом были без памяти влюблены друг в друга и мир был чудесен.

Выбрось к черту эту программку. Смотри вперед. Забудь.

Но она не могла забыть. Не вытирая слез, Сара взяла булавку и приколола листок на прежнее место.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Приехав домой в «Саутерн-Кросс», чтобы подготовиться к свадьбе, Энни Маккиннон привезла с собой и свою лучшую подругу Мелиссу, которой надлежало стать главной подружкой невесты. Присутствие в доме сестры было для Рейда словно глоток свежего воздуха. Он слишком долго находился в «Саутерн-Кросс» один, а потому очень обрадовался, когда сестра наконец приехала и в доме поднялась предсвадебная кутерьма.

— Интересно, кто это написал? — спросила как-то вечером Мелисса.

Рейд поднял голову от журнала «Скотоводство».

— Что написал?

Мелисса тряхнула свежим номером «Мирабрукской звезды», полученным с последней почтой.

— Это письмо в рубрику «Письма читателей» в местной газете.

— И о чем оно? — поинтересовалась Энни, расположившаяся на софе с женским журналом.

— Послушайте, я вам прочту, — сказала Мелисса.

— Это обязательно? — проворчал Рейд.

— Да ладно тебе, Рейд, пусть читает.

Рейд и не надеялся переубедить Энни. После нескольких месяцев, проведенных в Италии с женихом, сестра сильно изменилась, но по-прежнему живо интересовалась местными сплетнями.

Мелисса молча переводила взгляд с брата на сестру и обратно.

— Ладно, читай свое письмо, — сдался Рейд, — если тебе так уж хочется.

— Вот и хорошо. — Мелисса кашлянула, прочищая горло. — «Я много лет люблю одного человека, а он, хотя и испытывал ко мне сильное чувство, я это знаю точно, теперь предлагает мне только дружбу. Он прекрасный человек и самый лучший друг, но одной только дружбы мне недостаточно.

Он так и не сказал мне, что заставило его передумать. Насколько мне известно, у него нет другой женщины, но скажите: разве не глупо с моей стороны ждать годы напролет в надежде, что он снова меня полюбит?»

Мелисса ухмыльнулась:

— Разве о таком спрашивают? Вот бедняжка-то. Вы не догадываетесь, кто бы это мог быть?

Мгновение помолчав, Мелисса посерьезнела:

— Энни, что случилось?

Рейд уже не слышал ответа сестры — он так стремительно вскочил на ноги, что стул с резким скрежетом подался назад по натертому дощатому полу.

— Я… я только что вспомнил… про одно дело. — Не обращая внимания на сестру, с беспокойством смотревшую на него, Рейд круто развернулся, выбежал за дверь и далее по коридору на заднюю веранду. Захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней спиной, тяжело дыша.

Письмо написала Сара. Рейд глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Бедная девушка в отчаянии написала в газету, и Энни догадалась об этом. А теперь, когда он сам себя выдал, наверняка сообразила и Мелисса.

Подойдя к перилам веранды, Рейд постоял, сунув руки в карманы и устремив взгляд на конный выгул. Надо было давным-давно дать понять Саре, что она свободна, и не доводить дело до такого.

Погруженный в тяжелые мысли, Рейд опустился на ступеньку и застыл, глядя на темный кустарник. Среди облаков время от времени проглядывал тонкий изогнутый месяц, небо над черными растрепанными кронами эвкалиптов светилось металлическим серым цветом. Снизу, от ручья, доносились жалобные крики кроншнепа.

День, который должен был настать, настал. Терпение Сары истощилось. Скоро она вообще покончит с их дружбой, и будет права. Ради себя самой она должна была бы сделать это уже давно.

Рейд почувствовал, что у него дрожат губы. Он снова ощутил чувство потерянности и унижения, которое овладело им еще в тот день, когда начался весь этот кошмар, вынудивший его оборвать любовные отношения с Сарой.

Ему было невыносимо тяжело причинять горе любимой девушке, но что было делать? В те черные дни после смерти отца все в его мире перевернулось вверх дном. Это был ужасный, самый ужасный период в его жизни — душа его погрузилась во мрак.

Он снова, как и много раз за последние годы, пожалел о том, что не может посоветоваться с Кобом Маккинноном. Этот человек был для него больше чем отец. Коб был для Рейда кумиром, он любил его как самого дорогого друга. Они прекрасно ладили.

Коб был сильным человеком, стойким шотландцем, чей характер лишь закалился в суровом австралийском захолустье. Среди скотоводов Звездной долины он слыл лидером.

Рейд сгонял скот на дальнем пастбище и, когда до него дошел слух о том, что отец тяжело болен, бросил все и помчался домой. Он гнал всю ночь, но опоздал.

Самое плохое было то, что Рейд не мог даже отдаться своему горю — кто-то должен был сохранять самообладание. Мать возложила на него все: и организацию похорон, и переговоры с адвокатами, и дела по завещанию.

Кое-как он справился с этим, но затем стало еще хуже.

Однажды вечером, дней через семь после похорон отца, мать подошла к Рейду, когда он сидел на этой же самой веранде.

То, что произошло в тот вечер, впечаталось намертво в память Рейда. Он помнил каждую мелочь — удушающий зной, надвигавшуюся грозу, которая так и не разразилась, исходивший от матери запах чайной розы, поскрипывание дощатого пола под ее ногами, когда она прошла по веранде и остановилась около него.

— Ты не против, если я посижу с тобой? — спросила она.

— Нет, конечно нет. — Рейд вскочил на ноги, освобождая для нее кресло и пододвигая для себя плетеный стул.

Усевшись, мать проговорила:

— Я должна кое-что тебе сообщить, Рейд. — Она замолчала, словно затрудняясь говорить дальше. — Коб собирался сказать тебе об этом перед смертью. Бедный, он держался до последнего, но не успел.

Рейду подумалось, что отец хотел рассказать ему, как вести дела — заняться этим самому или нанять управляющего со стороны.

Однако, когда Джесси снова умолкла, в душу Рейда закралась тревога. Мать сидела, склонив голову, упершись локтями в колени и сжав руки.

Господи, да она молится!

Тревога переросла в панику.

— Мама, с тобой все в порядке?

— Не совсем, — ответила она, глядя перед собой. — Видит Бог, Рейд, мне очень жаль. Мы должны были сказать тебе это уже давно.

— Что сказать?

Рейд посмотрел на сгорбленную фигуру матери, на ее сжатые губы.

— Ради бога, мама, в чем дело?

— Это… это связано с твоим рождением.

Какого черта, о чем это она?

Мозг Рейда лихорадочно работал, пытаясь найти разгадку, когда Джесси заговорила снова:

— Я наверняка и раньше упоминала о том, что мы с моей сестрой Флорой жили в Мирабруке еще до того, как я вышла замуж. Обе мы работали в банке, и у нас был маленький домик.

Рейд кивнул.

— Ты также знаешь, что я забеременела вскоре после того, как мы с Кобом поженились.

— Да. Двойняшками. Кейном и мной.

— Нет, дорогой, — участливо проговорила Джесси.

Рейд удивленно уставился на нее.

О господи, мама, лучше ничего не говори.

Ее убитое лицо светилось в темноте белым пятном. Впервые в жизни Рейду захотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.

— Что ты такое говоришь?!

Джесси торопливо продолжала:

— Флора уехала в Брисбен вскоре после того, как я вышла замуж, и вернулась, лишь когда я должна была вот-вот разродиться. Она привезла с собой младенца.

— Ты хочешь сказать, что этим младенцем был я?

— Да, дорогой.

О господи! Выходит, его родители никакие ему не родители. Это было хуже, чем он мог себе вообразить. Все в одно мгновение рухнуло, сидевшая рядом женщина показалась ему чужой. Он уставился на свои руки, словно никогда не видел их прежде. Кто же он такой?

Как прикажете жить после такого открытия? Почему это случилось теперь? Почему Коб и Джесси ничего не сказали ему, пока он был маленький?

Черт побери, вся его жизнь — сплошная ложь. В детстве он уверял себя, что похож на отца. Всю жизнь они с Кейном были уверены, что они двойняшки.

Выходит, он никакой не Маккиннон.

Рейд повернулся к Джесси.

— Почему вы так долго ничего не говорили мне?

— Мы… я боялась, что ты начнешь задавать слишком много вопросов.

— Естественно, у меня возникают вопросы. Начнем с такого — как я оказался здесь? С вами? — Рейд был в бешенстве. Ему хотелось выругаться.

Рука Джесси взлетела к ее губам, она зажала рот, словно хотела навсегда наложить на него печать молчания.

— Бедняжка Флора была в ужасном состоянии, Рейд, она была на грани нервного срыва и умоляла меня взять ее ребенка.

Бедняжка Флора… Он не хочет другой матери. И уж точно не хочет, чтобы ею была тетя Флора, которую он лишь однажды навестил во время путешествия по Европе. Визит вышел каким-то скомканным, напряженным, и Рейд ушел от нее с таким чувством, что она была нисколько ему не рада.

— И что же такое случилось с бедняжкой Флорой?

В ответ Джесси судорожно вздохнула.

— Тебе это не понравится, Рейд.

— Ничего, как-нибудь переживу.

— Дорогой, мне ужасно жаль. Я понимаю, как тебе тяжело. Я вообще не хотела рассказывать тебе ни о чем. Да и время неподходящее.

А вот это точно. Оба были слишком убиты горем, чтобы говорить спокойно, но прерывать разговор было поздно.

Рейд скрипнул зубами.

— Что случилось с моей… с Флорой? Почему она решила избавиться от ребенка?

— Ее изнасиловали.

Изнасиловали?

Джесси произнесла это слово так тихо, что Рейд, погруженный в раздумье, с трудом расслышал его.

Но все же расслышал. Изнасиловали? Слово пронзило его словно пуля снайпера, попав точно в цель — его сердце. В голове стало пусто, в ней крутилось лишь одно-единственное слово. Изнасиловали.

Он сын насильника.

Изрытая ругательства, Рейд вскочил и заметался по веранде.

Дьявол! Теперь понятно, почему Флора не хотела его видеть. Ей достаточно было бросить лишь один взгляд на него, чтобы перед ней встало лицо того, кто ее изнасиловал.

— Рейд, дорогой.

Голос матери звучал за его спиной. Матери, которая ему вовсе не мать. Но какого черта?! Какая разница, кто его мать, если в нем течет кровь насильника?

О господи…

— Сара…

Это имя сорвалось с его губ вместе с рыданием. Образ любимой всплыл перед его глазами, и он почувствовал себя грязным. Он увидел милое лицо, обрамленное длинными черными волосами, ее пухлые теплые губы, ее ясные синие глаза, светящиеся любовью к нему.

Его девушка. Четыре года он ухаживал за ней.

Во время последней поездки в город, как раз накануне кончины отца, он купил обручальное кольцо и собирался в скором времени, когда семья более или менее оправится от горя, вручить его ей.

Но теперь… Отец, которого он любил, которого похоронил, о котором горевал, не был ему отцом. Никаким отцом он ему не был.

Как же он теперь может жениться на Саре?

Нет! Это было бы настоящим кошмаром!

— Скажи, что это неправда! — закричал он, ударяя кулаком по столбу.

— Ах, Рейд, если б я могла.

В глазах затуманилось от слез. Рейд сердито вытер их рукавом.

— Может, тебе принести что-нибудь выпить?

— Нет!

— Тише, дорогой, ты всех разбудишь.

— Я хочу знать факты, — прошипел Рейд. — Хочу знать, как все было. Где это произошло? Кто этот подонок и где он сейчас?

Джесси прижала к глазам носовой платок.

— Боюсь, я мало что смогу тебе рассказать. Флора никогда не заговаривала об этом. Мне кажется, она вообще постаралась изгнать это несчастье из своей памяти. Но мы решили, что этот… преступник, скорее всего, был сезонным рабочим.

Джесси, умолкнув, глубоко вздохнула.

— Это был отвратный тип, он два раза пытался залезть к нам в дом. Потом полицейский сержант из Мирабрука выгнал его из города, а позже его посадили за изнасилование еще кого-то в Куилпай.

Рейд почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

— Он все еще отбывает срок?

— Говорят, года два назад он умер там, в тюрьме.

Рейд медленно выдохнул.

Они долго стояли молча, глядя в ночную тьму.

— Рейд, я думаю, не стоит говорить об этом Кейну и Энни, — сказала наконец Джесси.

— Конечно.

— Флора не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал.

— Уж поверь мне, я не собираюсь распространять эту замечательную новость.

— То есть я могу надеяться, что ты сохранишь это в секрете?

— Да, черт побери. — Рейд горестно вздохнул. Больше, чем когда-либо, он нуждался сейчас в Кобе Маккинноне.

Словно прочтя его мысли, Джесси сказала:

— Дорогой, Коб любил тебя. Он любил тебя как…

— Замолчи! — На глазах снова выступили слезы, и голос дрогнул. — Не смей говорить мне, что Коб Маккиннон любил меня как сына! Черт возьми, я был его сыном!

Слезы хлынули из глаз Рейда, и он сбежал с веранды, потрясенный, уничтоженный.

В последующие недели Рейд не раз порывался рассказать все Саре. Видит Бог, ему стало бы легче, поделись он с кем-нибудь своим горем, тем более с любимой женщиной. Но обещание хранить все в тайне, данное Джесси, оставалось в силе, да и потом, он заранее знал, как Сара отреагирует.

Она наверняка скажет, что все равно его любит. Но он не мог, просто не мог попросить ее выйти за него замуж.

Прошло время, и Рейд понял, что вел себя как эгоист. Надо было давно порвать с ней. Это было бы жестоко, но все-таки добрее, чем то, как он поступил. Выдумал бы что-нибудь, сказал бы ей что-нибудь обидное, чтобы она сама порвала с ним. Да мало ли что можно было придумать!

Бедная девочка. Как она, наверное, расстроена, если написала о своей проблеме в газету. Между прочим, надо признать, советы таинственной «Тетушки», которая отвечала на письма читателей, всегда были на удивление толковы и к месту.

Что, интересно, она посоветовала Саре?

Подталкиваемый внезапным любопытством, Рейд торопливо вошел в дом, чтобы взять газету.

Энни с Мелиссой не было ни в гостиной, ни на кухне. Его чашка с остатками кофе стояла в микроволновке.

Нигде ни следа газеты.

Нахмурившись, Рейд обследовал кухню. Поиск результатов не дал.

В гостиной газеты тоже не обнаружилось. Рейд поднял каждую диванную подушку, покопался в кипе журналов и даже заглянул под диван.

Вот черт! Энни, наверное, решила избавить его от лишних волнений и спрятала газету, а ему необходимо знать, что посоветовала «Тетушка». Ведь Сара наверняка последует ее совету.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Офис газеты «Мирабрукская звезда» находился через три дома от школы, и Сара иногда забегала туда после обеда, чтобы выпить кофе и поболтать с Недом. Пару лет назад Сара уговорила Неда открыть в газете ежемесячную «школьную» колонку, где помещались бы сочинения ее учеников — стихи, короткие рассказы или отзывы на книги.

Это полностью оправдало себя. Мало того что первую неделю каждого месяца тираж газеты ощутимо возрастал, перспектива прослыть писателем благотворно подействовала и на учащихся. Даже самые ленивые засели за работу, стараясь сочинить что-нибудь эдакое. Для мирабрукских детей не было ничего престижнее, чем увидеть свое сочинение напечатанным в «Звезде».

На этот раз Сара пришла, чтобы отдать очередную порцию творений своих учеников. Войдя в крохотную приемную, примыкающую к кабинету Неда, она услышала чей-то голос.

— Я подумал, не найдется ли у вас лишнего экземпляра газеты за эту неделю? — Голос был удивительно знаком. — В киоске все распродано, а дома Энни нечаянно сожгла газету.

Сердце Сары гулко забилось. Рейд. Нужно поскорее уйти, чтобы не столкнуться с ним.

Как бы не так. Ноги словно приросли к полу.

— Так вы говорите, Энни выбросила газету? — В голосе Неда слышалось некоторое возмущение.

— Нечаянно. Газета случайно попала в мусорную корзину.

Нед хохотнул.

— Признаться, я польщен. Моя газетка, оказывается, представляет такой интерес, что вы не поленились специально проделать весь долгий путь до города.

— Я… у меня тут есть и другие дела.

Сара услышала скрип кресла. Она ясно представила себе, как Нед подходит к кипе газет на полу в углу комнаты, берет одну из них и протягивает Рейду.

— Вот, пожалуйста, приятель. Неужели тут есть что-то особенно интересное для вас?

— Ну… цены на скот.

Сара знала, что он лжет. В голове у нее воцарился сумбур. Неужели Рейд искал еженедельник из-за ее письма?

Годы напролет она давала советы другим, а на этот раз не устояла перед соблазном изложить в газете свою собственную проблему. И это показалось ей небесполезным. Она как бы взглянула на свои отношения с Рейдом со стороны.

Поначалу Сара не планировала публиковать свое письмо и свой же собственный ответ, но потом ей подумалось, что таким образом она положит конец своим отношениям с Рейдом. Но теперь…

— Сара!

Рейд стоял в дверях кабинета и смотрел на нее. Вид у него был такой же ошеломленный, как и у нее.

Сердце женщины подпрыгнуло, как случалось всякий раз, когда она видела Рейда.

— Р-Рейд, не ожидала увидеть тебя здесь.

Он смутился и, сложив газету пополам, сунул ее под мышку, словно надеялся, что она ничего не заметит.

— Как дела? — спросил Рейд.

Стараясь казаться невозмутимой, она помахала листком, который держала в руке.

— Все отлично. Вот, принесла литературные шедевры для следующего номера.

Рейд кивнул, в глазах его застыла настороженность.

Сара хотела было спросить, зачем он сам приехал в город, но тут послышался голос Неда:

— Это ты там, Сара?

Рейд посторонился, пропуская ее в кабинет. Нед встретил ее улыбкой:

— Привет, ну, какой же шедевр ты мне принесла на следующий месяц?

Сара протянула ему листок.

— Симпатичную поэмку.

Нед пробежал глазами листок и остановил взгляд на заголовке — «Хотел бы я иметь собаку». Хохотнув, он уже внимательнее почитал дальше и рассмеялся.

— Действительно шедевр. Умеешь ты подойти к детям, Сара. Жаль, что уезжаешь, прямо и не знаю, удастся ли мне найти кого-то на твое место.

— Нед, — испуганно прошептала Сара, косясь в сторону приемной, где стоял Рейд. — Это пока секрет. — Ей не хотелось, чтобы новость об отъезде распространилась до того, как будет оформлен официальный перевод.

— Все, молчу, прости.

Сара повернулась к двери — сквозь стекло виднелись голова и плечи Рейда.

— Рейд никому не скажет, правда, Рейд? — повысил голос Нед.

Рейд, мрачный, открыл дверь.

— О чем я не должен никому говорить?

О господи, подумала Сара, это просто нелепость какая-то.

— Ни о чем, — буркнула она. — Пока, Нед. Удачи. — Она ринулась к выходу на улицу.

Рейду снова пришлось посторониться.

— Пока, Рейд.

— Погоди. — Он ухватил ее за локоть. Сару словно ударило током. Да что же это такое?! Не глядя на Рейда, она остановилась, стараясь не обращать внимания на то, что он держит ее за руку. — Давай выйдем, — сказал Рейд.

Сара, не говоря ни слова, позволила ему вывести себя на улицу.

— Ты действительно уезжаешь? — спросил он.

— Надеюсь. Подала прошение о переводе.

Он устремил взгляд куда-то вдаль, и Сара заметила, как у него на щеке задвигался желвак. Глаза ее затуманились. Черт! Сара поморгала.

— Пора уезжать отсюда.

— Да, наверное, пора.

Разговаривать с Рейдом всегда было трудно, и уж тем более сейчас, когда мимо то и дело проходили знакомые, которые здоровались с ними и приветственно махали рукой.

— Может, зайдем ко мне, выпьем чаю? — предложила Сара.

Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец легко кивнул головой и взглянул на нее со слабой улыбкой:

— Спасибо, с удовольствием.

До коттеджа было совсем близко. Рейд стоял, поглощенный своими мыслями, пока Сара отпирала дверь, затем вошел следом за ней в кухню, где она вскипятила воду, бросила чаю в заварочный чайник и достала две кружки. Молчание Рейда было настоящим спасением — Сара просто не знала, как она вынесет их разговор.

Взяв кружки с чаем, они вышли на маленькую веранду. Мысли Рейда по-прежнему витали где-то далеко.

Наконец он сказал, не глядя на Сару:

— Ты написала письмо в газету.

— Да. — Не было смысла отрицать это, хотя признаваться в том, что она сама же написала и ответ на свое письмо, Сара не собиралась.

— И что же она тебе посоветовала? Уехать из города?

— А ты что, не прочел ответ? — Сара обернулась: сквозь открытое кухонное окно был виден стол, а на нем сложенная газета, которую Рейд там оставил.

— Еще нет. Я как раз собирался, когда ты появилась. — Рейд устремил взгляд на акации, выстроившиеся рядком в конце школьного двора. — Так что она тебе посоветовала?

Сара глубоко вздохнула.

— Мне нужно уехать. — К горлу подкатил комок, Сара сглотнула.

Он кивнул? Или показалось?

— И еще она считает, что, если этот человек меня любит, мой отъезд может заставить его действовать.

К ужасу Сары, Рейд вздрогнул и закрыл глаза. Потом он резко встал и подошел к перилам веранды.

Сара сжала губы и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

— Ты не волнуйся, — сказала она. — Я ничего от тебя не жду.

Рейд стоял неподвижно спиной к Саре, глядя перед собой.

— Что-нибудь еще? — спросил он тихо.

Это был опасный разговор. Словно идешь по минному полю. И ничего не прояснялось, они только-только приближались к тому, что должны были обсудить еще много лет назад. Рейд был молчалив и замкнут, и Сара не могла сказать, достанет ли у нее мужества продолжать эту странную игру.

Но другого пути нет. Идти вперед было тяжело, но отступать она не хотела. Допив чай, Сара поставила чашку на пол, медленно поднялась на ноги и подошла к перилам.

Высоко в небе стая сорок шумно атаковала орла, отгоняя его от своих гнезд. Их стрекотание нарушало послеобеденную тишину.

Наблюдая за птицами, Сара произнесла:

— «Тетушка» также предположила, что этот человек, возможно, догадывается о моих чувствах, но слишком деликатен, чтобы сказать открытым текстом, что я его не интересую.

Он продолжал молчать, и Саре захотелось встряхнуть его.

— А еще она не исключает того, что он гей.

— Гей? — Рейд резко повернул голову и уставился на Сару.

— Ну, я не придала этому особого значения.

Рейд поморщился.

— Как бы там ни было, эта мадам рассмотрела твой вопрос со всех сторон, по своему обыкновению.

Сара кивнула.

— И еще она спросила, был ли этот мужчина моим первым возлюбленным, потому что… — Сара на миг умолкла, кусая губы, — потому что нет ничего тяжелее, чем расстаться со своей первой любовью.

Рейд молчал, но Сара решила не останавливаться.

— Она пишет, что мне пора уехать и начать жизнь заново. Покинув Звездную долину, я найду себе новых друзей, встречу других мужчин.

— Неплохой совет она тебе дала, правда?

— Да, — кивнула Сара. — Точно как ты.

— Я? — Он посмотрел на нее с удивлением.

— Но ты же сам мне когда-то сказал, что я должна расправить крылья, помнишь?

— Ах, да. — Рейд кивнул головой. — Когда ты ездила в Канаду по обмену.

— Да. — Три года назад он советовал ей попутешествовать, посмотреть мир за пределами северного Квинсленда. Она тогда была просто убита тем, с какой легкостью Рейд отправлял ее подальше. Назло ему она задержалась за границей на целый год.

Стараясь выбросить Рейда из головы, она принимала ухаживания молодых канадцев и даже завела себе постоянного бойфренда, но долгие двенадцать месяцев кончились — и она помчалась сломя голову в Мирабрук. И обнаружила, что здесь ничего не изменилось, разве что ее ученики стали на год старше, а некоторые перешли в среднюю школу.

— Надо было мне остаться там, — сказала Сара.

Он с такой силой вцепился в перила, что побелели костяшки пальцев. Когда он повернулся к ней, она увидела такое отчаяние в его глазах, что чуть не заплакала.

— Мне так жаль, Сара.

У нее заныло сердце.

— Я понимаю, что причинил тебе горе. — Его глаза увлажнились. — Ты заслуживаешь много большего.

У него был такой потерянный вид, что Саре захотелось обнять его, но она не посмела. И все же ей надо как-то утешить его.

— Ты не виноват, если… разлюбил меня, это ведь от тебя не зависит. — Сара дрожала. — Умом я понимаю, что человек может разлюбить, но сердце… мое сердце этого не принимает.

Видит Бог, даже говоря такое, она все еще продолжала глупо надеяться, что Рейд станет отнекиваться. Она все еще цеплялась за иллюзию, что инстинкт ее не обманывал и он любит ее.

— Теперь ты понимаешь, Сара? Понимаешь, что я не могу любить тебя?

Господи, вот оно. Я не могу любить тебя. Рейд все-таки сказал эти ужасные слова.

У Сары подогнулись колени. Господи, если бы можно было умереть! Прямо сейчас.

Все вокруг внезапно затянулось серой дымкой, и Саре хотелось только одного — чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Все лучше, чем стоять и слушать, как Рейд Маккиннон говорит, что никогда не полюбит ее.

Словно желая доказать лишний раз свою жестокость, Рейд сказал:

— Я же тебе уже несколько лет назад говорил, что мы можем быть только друзьями и никем больше. Ты знаешь, что между нами ничего не может быть.

— Ну да, конечно, именно это ты и сказал, Рейд. Но почему я должна верить, что ты говоришь правду, если я вижу, как ты смотришь на меня, когда… когда теряешь контроль над собой?

Рейд стоял перед ней неподвижно, как скала. Лицо его побледнело, по нему пробежала дрожь. Однако, когда он заговорил, голос его звучал твердо:

— И все-таки это правда, Сара. Ты зря потратила свое время, оставаясь здесь. Мне очень жаль, если ты ожидала чего-то другого.

Зря потратила время? Сарой овладело бешенство. Да как он смеет говорить ей такое?! После всех этих лет.

Саре хотелось наброситься на Рейда с кулаками, завопить во всю глотку, но ей достало сил — и откуда только они взялись? — чтобы обуздать себя и заговорить со спокойным достоинством:

— Я вовсе не тратила время зря. Я работала и совершенствовалась в своей профессии. Если кто и тратил время зря, так это ты, Рейд Маккиннон.

Он бросил на нее холодный взгляд:

— По-моему, мы сказали достаточно.

С этими словами Рейд Маккиннон, надев на себя маску безразличия, прошагал мимо нее по веранде и исчез в доме. Сара, пребывая будто в тумане, успела только подумать, что он не поблагодарил ее за чай. Рейд всегда был очень вежлив.

Она очнулась, лишь когда хлопнула дверь. Охваченная ужасом и отчаянием, Сара бросилась в комнату, выходившую окнами на улицу, чтобы увидеть, как он пойдет к своему припаркованному неподалеку грузовичку.

Но что это?! Сердце Сары остановилось и ухнуло вниз — Рейд стоял на крыльце, спрятав лицо в ладони… плечи его тряслись.

О Господи, Боже правый! Он что, плачет?

Руки Сары взлетели вверх, зажимая рот. Готовая разрыдаться, она уже было бросилась к двери, когда Рейд неожиданно выпрямился, спрыгнул с крыльца, пробежал по дорожке до калитки и выскочил на улицу.

Растерянная, убитая, Сара смотрела, как Рейд подошел к грузовику, рывком распахнул дверцу и вскочил внутрь. Дверь захлопнулась, и он, даже не оглянувшись, рванул вперед.

* * *


Рейду не спалось.

Воспоминания никак не хотели покинуть его. Сара в его объятиях… в его постели. Рейд помнил каждую подробность счастливых дней и ночей их близости до разрушившего все откровения Джесси Маккиннон.

Рейд жаждал снова почувствовать сладкий вкус ее рта, провести языком по пухлой нижней губке. Перед глазами вставало ее стройное тело, и это было мучительно. Хотелось снова ощутить вес ее грудей в своих ладонях, подмять под себя все эти неодолимо манящие выпуклости и ложбинки и потеряться в них.

Но он потерял ее… по вине своего отца.

Какая это была невинная, доверчивая девушка, когда он впервые встретил ее!

Рейд и подумать не мог, что в двадцатипятилетнем возрасте будет сражен наповал какой-то школьницей, но в то самое мгновение, когда Сара вышла на сцену, чтобы произнести свою прощальную речь, она покорила его.

Он был взбудоражен, владевшая им до того скука мгновенно исчезла.

Позже Рейд попытался понять, что же такое вызвало это эмоциональное потрясение, от которого у него захватило дух. Никогда, ни с одной девушкой он не испытывал ничего подобного.

Может быть, ее внешность — высокая стройная фигура, блестящие черные волосы, сияющие синие глаза и губы, словно созданные для поцелуя.

А еще с самого первого мгновения он уловил исходившее от нее внутреннее сияние, непринужденную доверчивость и искренность.

Рейд до сих пор помнил некоторые отрывки из той речи. Это было своего рода предупреждение ее друзьям по школе, которым, как и ей, предстояло войти во взрослый мир.

— Не подумайте, что я умничаю, — сказала тогда Сара. — Но есть одна вещь, которую я усвоила за те семнадцать лет, что прожила на белом свете. Это то, что наша дорога не всегда будет гладкой, на ней могут встретиться рытвины и ухабы. Может случиться и так, что цели, которые мы поставим перед собой, покажутся нам недостижимыми.

Господи, какими пророческими были ее слова.

Что он сделал с этой замечательной девушкой! Не надо было идти на поводу своих желаний и поджидать ее в тот вечер. Пусть бы шла себе спокойно домой.

Вместо того чтобы отпустить ее в большой мир, где она могла сделать блестящую карьеру, он удержал ее в захолустье своими обещаниями, которые не мог исполнить.

Сердито ворча, Рейд поднялся с постели и встал у окна, глядя в безмолвную ночную темноту. Он будет скучать по Саре. Если она уедет из Мирабрука, все контакты оборвутся. Он будет тосковать по ее доброму отважному сердцу, по ее живому, острому уму и рассудительному нраву.

Черт побери, он просто обожает эту женщину.

А сегодня, глядя в ее синие глаза, сказал то, что должен был сказать ей еще годы назад, — что никогда не полюбит ее.

Дорого стоила ему эта ложь.

Но нельзя забывать, что он должен заботиться о счастье Сары. Уехав, она освободится от него. Может, выйдет замуж, родит ребенка. Она будет прекрасной матерью… А вот ему отцом стать, видимо, не суждено.

Все, хватит! Рейд принялся бесцельно бродить по дому. Луна скрылась за облаками, но в доме все было так знакомо, что он мог ходить и в полной темноте. Его босые ноги ступали бесшумно.

Дойдя до кухни, Рейд решил не включать свет, боясь разбудить Энни и Мелиссу. Вместо этого он нащупал толстую оранжевую свечу, которую девушки оставили в подсвечнике на столе. Рейд зажег ее и при неярком свете заварил себе чаю.

Энни уверяла, что свеча с ароматом цитруса и ванили оказывает успокаивающее действие. Может быть, но только не сегодня. Рейд, в майке и шортах, мерил шагами кухню. Он в тысячный раз говорил себе, что поступил правильно. Это было жизненно необходимо — сказать Саре, что он не может ее любить. Он должен был помочь ей порвать с ним.

Она переживет свое горе и сможет зажить новой жизнью. Он не имеет никакого права удерживать ее. Она заслуживает хорошего, надежного мужчины, мужчины, который женится на ней, сделает ее счастливой, станет отцом ее детей.

Из горла Рейда невольно вырвался стон. Как он сам все это переживет? Как смирится с одиночеством?

Черт, ему и сорока еще нет, впереди долгая жизнь… в одиночестве миновать сорокалетие, потом пятидесятилетие, потом шестьдесят лет… глядя на счастливую семейную жизнь Кейна с Черити и Энни с Тео.

Как раз вчера Кейн позвонил и торжествующим голосом сообщил, что они с Черити ждут первенца.

Рейд снова застонал. Все, не надо больше думать об этом, нельзя распускаться. Он никогда не любил себя жалеть, презирал людей, которые постоянно плачутся на судьбу, но сейчас не мог освободиться от чувства, что вся его жизнь катится под откос.

— Мне послышался какой-то шум.

Рейд резко повернулся — в дверях стояла Энни в симпатичной шелковой пижаме и смотрела на него в неверном свете свечи.

— Ничего не случилось?

— Все в порядке.

— Выглядишь не очень. — Энни села на стул, пригладила растрепавшиеся волосы, потом, согнув одну ногу, поставила ее на сиденье и обхватила руками колено. При свете свечи она выглядела совсем юной, той маленькой сестричкой, которую он так любил дразнить. — За обедом ты выглядел просто ужасно.

Рейд пожал плечами, она улыбнулась.

— Давай не будем, Энни. Мне не нужны советы моей маленькой сестренки.

— Но ты же не станешь отрицать, что чем-то расстроен.

Рейд поморщился.

— У меня все в порядке. Иди лучше спать. У тебя через несколько недель свадьба, надо хорошо спать, будешь красивой.

Энни, словно не услышав, сказала:

— Я знаю, что то отчаянное письмо в газету написала Сара Росситер.

При упоминании имени Сары Рейд застыл.

— Ну и что, даже если так?

— Мужчина, о котором она пишет, — это ты?

Рейд, не отвечая, поднялся и снова заходил взад-вперед.

— Все давно знают, что между тобой и Сарой что-то было. Вы делали вид, будто просто «дружите», но… теперь понятно, что Сара хотела намного большего, да и ты… мне кажется, ты тоже.

Рейд остановился, уставившись на Энни.

— Прекрати.

— И не подумаю. Мы с Кейном так увлеклись собой, что совсем тебя забросили.

Рейд со стуком поставил чашку на кухонную стойку.

— А мне не нужно, чтобы за мной присматривали. И вообще не хочу, чтобы со мной носились.

— Но Рейд, я же вижу, что-то не так! У меня такое впечатление, что случилась какая-то трагедия.

Ее слова резанули Рейда точно ножом. Не показывая виду, он прислонился спиной к шкафу и непринужденно скрестил руки на груди.

— Ты большая фантазерка, сестричка. Тео слишком часто водил тебя в оперу.

Энни, вскочив со стула, обежала стол и обхватила Рейда за талию. У него комок собрался в горле, когда она прижалась лицом к его плечу, щекоча своими светлыми волосами его щеку. Черт побери, сейчас она станет говорить, как они все его любят. Этого только недоставало!

— Мне очень жаль, что все так вышло, — сказала Энни. — Сара прекрасный человек, и вы просто созданы друг для друга.

— Ради бога, Энни, прекрати! — резко проговорил Рейд, высвобождаясь из ее рук. — Оставь меня в покое, думай лучше о своей свадьбе. — Энни открыла рот, пытаясь что-то сказать, но он закрыл его ладонью. — Ты вообще имеешь обыкновение лезть в чужие дела, когда тебя не просят. А это как раз такой случай.

Подкрепив свое раздражение решительным взмахом руки, он произнес несвойственным ему угрожающим тоном:

— И чтоб я больше не слышал, как ты треплешься об этом!

— Я… треплюсь? — проговорила Энни, задыхаясь, но Рейд уже летел к двери, заметив напоследок ее бледное, ошеломленное лицо.

Нет, ну надо же! Он умудрился жестоко обидеть еще одну женщину, которую любит.


ГЛАВА ПЯТАЯ


— Ну и как тебе, Сара?

Энни развернула тонкую оберточную бумагу и подняла розовое платье. Свое подвенечное платье и наряды для подружек невесты она купила в магазине для новобрачных в Риме, и Сара приехала в «Саутерн-Кросс» на примерку.

— Очень милый шелк и красивый цвет.

— Для тебя я выбрала темно-розовый, он очень пойдет к твоим роскошным черным волосам, — сказала Энни. — Мэл наденет…

— Просто розовый, он пойдет к моим простеньким русым волосикам, — перебила ее Мелисса с усмешкой.

Энни погрозила подруге пальцем:

— Не выдумывай, этот чудесный сочный цвет тебе к лицу, ты сама это знаешь, Мелисса Браун. Третья моя подружка, Виктория, будет в бледно-розовом, у нее ярко-рыжие волосы, — добавила Энни.

Сара улыбнулась.

— Мы будет похожи на букет.

— Будете моим букетом роз, — со смехом сказала Энни. — Сара, давай поскорее примерь, мне не терпится посмотреть.

Сара послушно сняла юбку и футболку, подняла руки и замерла.

— Если что, Вера Джонс быстренько его подгонит, у нее здорово получается, — проговорила Энни, надевая на Сару платье.

Но Сара, еще даже не глянув в зеркало, уже знала, что услуги Веры Джонс не понадобятся. Как только Энни застегнула крохотные пуговички, она почувствовала, что платье сидит как влитое.

— Вот это да! Просто чудо! Сара, ты выглядишь потрясающе!

Сара повернулась, чтобы посмотреться в высокое зеркало, и у нее перехватило дыхание. В свойственной итальянским дизайнерам утонченной манере вырез платья без рукавов впереди был округлый, с мягкой складкой, а на спине — глубокий, в форме буквы V. Темно-розовый цвет чудесно контрастировал с темными волосами и белоснежной кожей Сары.

— У меня все подружки невесты будут такие красивые! — восторженно проговорила Энни.

— Рейд тоже высокий и темноволосый. Вместе с Сарой они будут чудесной парой, — добавила Мелисса.

Рейд?

Сара, оцепенев от изумления, повернулась к Мелиссе.

— Что ты сказала?

В зеркале она видела, как стоящая за ее спиной Энни отчаянно трясет головой и делает Мелиссе предупреждающие знаки.

— С чего это вдруг я должна стать парой для Рейда? — спросила Сара.

Обе девушки смущенно молчали.

— Энни!

— Тео попросил Рейда быть шафером.

Сара почувствовала, как от ее лица отливает краска. Она посмотрела на себя в зеркало. Так и есть, достаточно было только представить себе, как она будет идти по широкому проходу рядом с Рейдом, и румянец сменился бледностью.

— Я… я не понимаю, что это за выкрутасы? Зачем Рейду быть шафером? Я думала, Тео позовет своих друзей из… из Брисбена.

— Да, Тео действительно пригласил двух друзей из Брисбена. Один из них будет парой Мэл, а вторым шафером Тео попросил быть Рейда.

— Понятно.

Энни отрывисто вздохнула.

— Сара, я понимаю, перемена кажется тебе неожиданной, но третий шафер, он невысокий, как и Виктория, если бы я приставила его к тебе, это смотрелось бы не очень хорошо.

Мелисса непонимающе переводила взгляд с Сары на Энни и обратно.

— Заранее прошу прощения за тупость, но почему ты не хочешь, чтобы твоим партнером на свадьбе был брат Энни? По-моему, он такой милый. Да и выглядит очень даже ничего.

Сара глубоко вздохнула.

— Согласна, он милый. — Она умолкла, соображая, как объяснить свою вспышку негодования, но тут на помощь ей пришла Энни:

— Знаешь, Мэл, может, жизнь в буше[2 - Буш — обычно малонаселенная местность в Африке, Австралии, Малой Зеландии и Канаде, покрытая лесом или кустарником.] и кажется со стороны примитивной, но на самом деле она так же сложна, как и в брисбенских офисах.

Мэл нахмурилась.

— Простите, если сунула нос не в свои дела.

— Это я должна просить прощения, — запротестовала Сара, которой стало жалко Мелиссу.

— Может, я пойду займусь чаем? — тактично предложила та.

Энни положила руку на плечо подруги.

— Спасибо, лапочка. Мы будем на веранде через пять минут.

— Я расстроила твою подругу, — заметила Сара, когда Мелисса, торопливо открыв дверь, вышла.

— Не волнуйся о ней, я все улажу. Меня больше беспокоишь ты, Сара.

— Просто я немножко растерялась от неожиданности, когда ты сказала, что Рейд будет шафером. Я понятия не имела, что они с Тео знакомы. — Сара повернулась к зеркалу и, глядя на свое отражение, попыталась думать о чем-нибудь другом. — Ты просто молодец — нашла такие великолепные готовые платья.

— Мне повезло, что у тебя такая пропорциональная фигура.

— Помоги-ка мне снять его.

Снимая платье с Сары через голову, Энни сообщила:

— Я читала твое письмо «Тетушке» в газете.

То, что Энни догадалась, Сару нисколько не удивило, и все же при упоминании о письме у нее дрогнуло сердце. Она молчала, пока платье не было повешено на плечики и упаковано в сатиновый чехол, и только потом сказала:

— Не волнуйся ты из-за этого письма, Энни. Мы с Рейдом все обсудили.

Энни посмотрела на нее с недоверием:

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Сара надела футболку и потянулась за джинсовой юбкой. — Я уезжаю. Подала прошение о переводе и теперь жду со дня на день сообщения о назначении в школу где-нибудь на побережье.

— Я знаю.

— Откуда?

— Ронда на почте сказала.

Сара округлила глаза.

— Замечательно. Значит, уже вся округа знает, что я уезжаю.

Энни со вздохом пожала плечами:

— Сара, я совсем не уверена, что у вас с Рейдом все улажено. Он мой старший брат, и я беспокоюсь о нем.

Сердце Сары подпрыгнуло, пальцы замерли на пуговице пояска юбки.

— Почему? Что такое с ним?

Энни ответила не сразу. Вместо этого она села на краешек кровати и похлопала рукой рядом с собой:

— Присядь на минуту.

— Энни, — проговорила Сара, продолжая стоять, — мне не хочется вести разговоры на эту тему.

Энни помрачнела:

— Надеюсь, я не поставила тебя в трудное положение. Относительно шаферов и подружек невесты все было решено раньше, еще до того, как я увидела письмо в «Звезде».

— А он знает, что его партнершей буду я?

Энни кивнула.

— И не возражает?

Энни дернула плечом:

— Говорит, ему все равно.

— Ну, тогда все в порядке. — Заметив сомнение во взгляде Энни, Сара быстро улыбнулась и закусила губу. — А с чего ты решила, что с Рейдом что-то не так?

— Я надеялась от тебя узнать.

Сара беспомощно всплеснула руками:

— Я не знаю, Энни.

Помолчав немного, она присела рядом с Энни.

— Рейд сказал, что не любит меня. У нас нет будущего, а я, дура, до сих пор не могу в это поверить.

Она вытерла слезу в уголке глаза.

— Наверное, я полная идиотка — Рейд смотрит мне в глаза и говорит, что не любит меня, а мне все кажется, будто он что-то скрывает.

— Мне тоже.

Сара посмотрела на подругу с удивлением:

— И тебе? Правда?

Энни на минуту задумалась.

— Знаешь, мне кажется, с Рейдом что-то случилось, когда умер отец. Ты помнишь, каким он тогда стал замкнутым, погруженным в себя?

— Да, и как раз в то время между нами тоже все разладилось.

Энни кивнула головой, посидела неподвижно, глядя перед собой, потом приобняла подругу за плечи:

— Ты не сдавайся, Сара, держись. Знаешь, у меня такое чувство, что ответ надо искать у мамы.

— У твоей мамы?

— Она с самой смерти отца живет в Шотландии, но на свадьбе будет. Она приедет на следующей неделе, и я…

Энни умолкла — по дому простучали торопливые шаги, и в комнату вошел Рейд. Увидев Сару, сидящую рядом с Энни на кровати, он резко остановился.

Обе девушки вскочили на ноги.

— Что случилось? — спросила Энни.

Рейд мгновение колебался, глядя на Сару, потом заговорил:

— Я… до меня только что дошли слухи из «Орион-Стейшн». Пропал Денни Тейт.

— Денни? — вскрикнула Сара. — Куда пропал?

— Он твой ученик? — спросила Энни.

— Да.

— Они думают, что он где-то на пастбищах своего отца, — продолжал Рейд. — Ушел сегодня рано утром, еще до завтрака, и с тех пор его никто не видел.

Сара посмотрела на часы. Полчетвертого. Денни нет уже около десяти часов, а «Орион-Стейшн» почти такое же большое, как и ранчо «Саутерн-Кросс», — тысячи гектаров дикого кустарника.

— А ты не знаешь, он взял с собой воду?

Рейд мотнул головой.

— По словам Дайаны, все бутылки с водой на месте. Денни наверняка ничего не ел.

— Дайана небось места себе не находит, — нахмурилась Сара. — Наверное, они уже всей семьей его ищут.

— Да. Почти с самого утра. А теперь позвонили в полицию, и сержант просит выйти на поиски добровольцев.

Сара повернулась к Энни:

— Я присоединюсь к поиску. У Денни синдром Аспергера[3 - Синдром Аспергера характеризуется нарушениями социального поведения в сочетании со стереотипными, повторяющимися действиями на фоне нормального умственного развития и речи.]: встретившись с незнакомым человеком, он может испугаться, так что чем больше будет людей, которых он знает, среди тех, кто выйдет на поиски, тем лучше.

— Я еду прямо сейчас, — сказал Рейд. Сара не колебалась ни секунды:

— Я с тобой.

— Может, мне тоже поехать? — спросила Энни.

— Не надо, — решительно возразил Рейд. — Тео никогда мне не простит, если ты явишься под венец вся исцарапанная. К тому же ты не можешь бросить Мелиссу.

Сара думала уже о другом:

— Надо взять с собой воду и теплую одежду на случай, если поиски затянутся до ночи.

— Сара, ты можешь надеть мои джинсы и жакет, — вставила Энни. Она взглянула на Сарины босоножки. — И сапоги мои померий.

— Я пойду складывать вещи в грузовик. — Взгляд Рейда, устремленный на Сару, был тверд. — Жду тебя через пять минут.


ГЛАВА ШЕСТАЯ


Не прошло и пяти минут, а Сара с Рейдом уже выезжали из «Саутерн-Кросс», трясясь по пыльной дороге, ведущей через Звездную долину к «Орион-Стейшн». Рейд хорошо знал эту дорогу и, ведя машину на большой скорости, ловко объезжал ухабы. Поначалу они не разговаривали, и Сара, сидя рядом с Рейдом, размышляла о странных причудах судьбы, сводящей ее с мужчиной, которого она всеми силами старается забыть.

От размышлений ее оторвал голос Рейда:

— Мне страшно даже подумать о маленьком мальчике в таких диких местах.

Сара посмотрела на суровый пейзаж, тянувшийся за окном: каменистая почва, клочья высокой острой травы и деревья, деревья, деревья — эвкалипты разных видов и акации. Ребенок с легкостью может затеряться среди них, да так, что его никогда не найдут.

С Денни могло случиться все что угодно. Его могла укусить змея, или он упал в овраг и поранился.

Сара повернулась к Рейду:

— Представляешь, какой это ужас для матери — знать, что ее ребенок потерялся в буше?

Рейд хмуро кивнул.

— Остается надеяться, что этот новый полицейский сержант сумел организовать поиски как надо.

— Хит Дрейтон? А почему ты думаешь, что он не справится?

— Да он в Мирабруке всего-то месяц. Молод и зелен, приехал из большого города. Откуда ему знать, как вести себя с людьми в буше?

— Со мной он вел себя очень даже неплохо.

— С тобой? — Губы Рейда насмешливо скривились. — Могу себе представить.

— На что ты намекаешь?

— Молодой коп с блестящим жетоном, прямиком из большого города, небось распушил хвост перед симпатичной молодой деревенской училкой.

Господи, неужели этот человек, который сам ее отверг, теперь ревнует? Через какое-то время Рейд спросил:

— Что ты можешь рассказать мне о Денни Тейте?

— У него синдром Аспергера, это слегка смахивает на аутизм.

Рейд нахмурился.

— И как болезнь отражается на его поведении?

— Ну, на первый взгляд он совершенно нормален. Но порой ведет себя довольно странно, высказывается не к месту, а уж о том, чтобы участвовать в общественной жизни, и речи нет. Бедный малыш, он явно не пользуется популярностью среди учеников.

— А он мог просто убежать в буш?

— Наверное, мог. Он любит одиночество. Ему наверняка и в голову не пришло, что родители станут беспокоиться.

Сара принялась вспоминать поведение мальчика за последнюю неделю.

— В школе я не заметила в Денни ничего необычного. Единственное — я удивилась, когда он стал есть в столовой не то, что раньше.

Рейд посмотрел на Сару с улыбкой:

— Не переживай ты так. Может, пока мы доедем до «Ориона», они уже его найдут.

Сара улыбнулась в ответ и, при всем беспокойстве за Денни, подумала, как это хорошо — сидеть вот так и разговаривать с Рейдом о деле. Так приятно хоть на время отодвинуть свои личные проблемы в сторону и объединиться для решения чужих.

Глядя вперед, Рейд сказал:

— Денни повезло, что у него такая учительница. — Он бросил короткий взгляд на Сару: — Знаешь, я еще ни разу не слыхал, чтобы ты плохо отозвалась о ком-то из своих учеников.

— Они иногда меня просто до бешенства доводят. — И она, не удержавшись, добавила: — Ты думаешь, что хорошо знаешь меня, а на самом деле это далеко не так.

Рейд вздрогнул и устремил хмурый взгляд на дорогу. Они приближались к дощатому мосту, езда по которому требовала особой аккуратности — хороший предлог, чтобы молчать.

Они ехали в тишине до самой усадьбы родителей Тейта. Там уже собралась приличная толпа народа. Люди из Мирабрука и окрестных ранчо, побросав все дела, съехались сюда, чтобы начать поиски.

Хит Дрейтон, полицейский сержант, устроил на веранде дома штаб. На одном конце длинного дощатого стола он расстелил карту, на другом лежали рации.

— Я попросил, чтобы один вертолет наблюдения отклонился от своего курса и полетал над нашими местами, — объявил он. — Часть людей, среди них родители Денни, уже отправились на поиски верхом, и еще трое на мотоциклах. Но чем быстрее мы накроем всю площадь, тем больше вероятность, что мы найдем этого сорванца.

Сержант карандашом начертил на карте круг, определяя зону поисков, и взглянул на Рейда:

— Я бы хотел, чтобы вы повнимательнее осмотрели район около скотных загонов по направлению к ручью. Перед самым вашим приездом я видел там следы. Это могут быть следы Денни, а мне говорили, что вы самый лучший следопыт.

Рейд задумчиво кивнул головой:

— Не обещаю, что смогу прочитать следы, если они уйдут с песка на твердую почву.

Хит сделал знак добровольцам подойти поближе. Сара, которая остановилась было около заговоривших с ней женщин, теперь приблизилась к Рейду, и все стали полукругом перед Хитом.

— Больше ждать мы не можем. Я всем вам показал, где искать. Мать Денни уверена, что он в красной футболке, это облегчает нам задачу. Прочесывая район, который я указал, почаще останавливайтесь, внимательно смотрите по сторонам и громко зовите мальчика по имени.

Рейд, повернувшись к Саре, уголком рта проговорил:

— А парень толковый, как я вижу.

Сара усмехнулась.

— Может, он не такой уж и зеленый, как ты думал?

— И последнее, — продолжал сержант. — Если вы найдете что-то из вещей Денни, не трогайте и не передвигайте. Просто заметьте место и сообщите мне.

— Поедем вместе, — тихо сказал Рейд.

Сара, стараясь выглядеть спокойной, кивнула, но на всякий случай надвинула пониже одолженную у Энни шляпу. Все как всегда. Все всегда считали Рейда и Сару парой. Никто словно и не заметил, что на самом деле пары больше нет, от былых отношений осталась только пустая оболочка.

Но сейчас было не то время, чтобы думать об этом. Сара благодарила небеса за то, что можно сосредоточиться на чем-то другом, кроме бесплодных усилий освободиться от той силы, что тянула ее к Рейду всякий раз, когда он был рядом.

Их сектор поиска начинался от относительно ровного места с редко торчащими деревьями и спускался вниз к ручью. Рейд сразу заметил отпечатки маленьких ног, и, пока они шли по песку, Сара тоже без труда шла по ним. Рейд все шел и шел, не замедляя шага, Сара уже почти не различала следов, а когда они вышли на травянистый, усыпанный камнями берег ручья, следы исчезли совсем.

— Ты все еще видишь следы? — спросила она. Рейд улыбнулся.

— Твои глаза, должно быть, в сто раз зорче моих.

— Тут дело вовсе не в зоркости. Надо просто знать, на что смотреть. Например, примятая трава, перевернутый камень или разворошенная галька.

— И кто тебя этому научил?

— Мой отец. А он научился от Мика Вангандина, одного из работников в «Саутерн-Кросс». — Рейд ухмыльнулся. — Отец рассказывал, Мик мог даже рыбу найти по следам.

Сара засмеялась.

Через какое-то время Рейд остановился и, уперев руки в бока, стал осматриваться, щурясь от бивших в глаза лучей клонящегося к закату солнца. На его лбу прорезалась морщинка. Сара следила за его взглядом, размышляя, что такое он высматривает.

— Вот что я думаю, — заговорил Рейд. — Если Денни убежал, потому что был расстроен, он, наверное, пошел вдоль ручья.

— И что, мы тоже пойдем по ручью?

— Да нет, я думаю, лучшее, что мы можем сделать, — это вернуться обратно за грузовиком и проехать по течению ручья километров десять. Вряд ли мальчишка прошел больше.

Сара кивнула. Решение показалось ей разумным, учитывая, что день клонился к вечеру. Уже сейчас, пока они возвращались к грузовику, солнце заметно скатилось к горизонту.

Тишину нарушали хриплые крики хохлатых какаду, гонявшихся друг за другом в кронах деревьев по ту сторону ручья. Рейд радировал Хиту Дрейтону об изменении его плана.

— Хорошая идея, — согласился Хит. — Только оставайтесь все время на связи.

— Обязательно.

Рейд уже хотел отсоединиться, когда Хит сказал:

— Рейд, если вы не найдете Денни в течение ближайшего часа, мне хотелось бы, чтобы вы остались там на ночь. И обязательно разведите костер.

Сара кусала губы, слушая этот разговор. Она запретила себе даже думать о том, чтобы провести ночь в буше наедине с Рейдом. Выдержат ли у нее нервы такое напряжение?

Неловкое молчание нарушил голос Хита:

— Какие-то проблемы?

— Для тебя это проблема, Сара? — тихо спросил Рейд.

— Сара может возвращаться домой, если хочет, — добавил Хит.

Лицо Рейда было словно бесстрастная маска.

— Ты не обязана оставаться со мной.

Это безразличие точно ножом резануло по сердцу, но Сара, охваченная внезапным порывом, торопливо проговорила:

— Никаких проблем. Я просто должна остаться здесь на ночь ради Денни. Он знает меня и доверяет мне.

Рейд кивнул:

— У меня в кузове есть все необходимое, и воды полно. — Рейд снова заговорил в микрофон: — Хит, мы остаемся на ночь. Только прихватим еды и теплые вещи.

— Прекрасно. Когда остановитесь на ночлег, разожгите костер поярче. Это может привлечь Денни.

Они проехали совсем немного после того, как взяли еду и сели в грузовик, когда Рейд снизил скорость и повернулся к Саре:

— Может, было бы лучше тебе остаться дома?

— Я должна была поехать, — со вздохом ответила Сара. — Особенно теперь.

Рейд нахмурился.

— Продолжай.

— Мне только что сказали, что это все из-за меня.

— Из-за тебя мальчишка убежал?

— Да.

— Но при чем тут ты?

— Судя по всему, он услышал о моем отъезде и расстроился.

На щеках Рейда появились красные пятна.

— Кто тебе это сказал?

— Линда Хилл, тетка Денни. Только что, когда я ходила в дом за сандвичами.

Рейд тихо чертыхнулся.

— Делать ей, что ли, нечего, кроме как совать нос в чужие дела!

Этот взрыв чувств удивил Сару.

— Наверняка так оно и есть. Денни ненавидит перемены. Дело не в том, что он испытывает какую-то особенную привязанность ко мне. Дети с синдромом Аспергера редко к кому-то привязываются, но он, наверное, расстроился из-за того, что придет новый учитель, потому что терпеть не может, когда нарушается порядок.

Рейд, стиснув зубы, нажал на педаль газа, посылая машину вперед.

— А кто, интересно, сказал Денни, что ты уезжаешь?

— Наверное, водитель автобуса, когда развозил вчера детей по домам после уроков.

— Водитель автобуса?! — Рейд ударил кулаком по баранке. — Как я вижу, все уже в курсе дела.

— Я знаю, — вздохнула Сара.

— Вот уж не думал, что ты посвящаешь кого ни попало в наши дела.

У Сары перехватило дыхание.

— Я вовсе не оповещала всех о том, что собираюсь уехать. Ты сам знаешь, как быстро здесь все про всех становится известно. Личная жизнь каждого превращается во всеобщее достояние. Как ни старайся, невозможно ничего сохранить в тайне.

— Нет, возможно.

Сара украдкой посмотрела на Рейда. Впервые он признался в том, что она уже давно подозревала в глубине души.

— Ты хочешь сказать, у тебя есть секрет?

Костяшки его пальцев на руле побелели.

— Это я гипотетически.

Глупости. Он сказал правду. Неужели действительно есть какая-то темная тайна, которая не дает ему любить ее?

Сара вздохнула. Если бы Рейд любил ее, то, случись с ним какая-то беда, он бы обратился к ней, а не бежал от нее!

От грустных мыслей ее оторвал голос Рейда:

— Ты уже знаешь, когда уедешь из Мирабрука?

— Нет, — пожала плечами Сара. — Бумаги о переводе пока нет. Поэтому меня так и удручают все эти слухи.

Рейд бросил на нее быстрый взгляд, и ей показалось, будто в нем блеснула искра надежды, хотя, может быть, она ошибалась. Рейд сразу же стал смотреть перед собой.

У Сары засосало под ложечкой. Предстоящая ночь вдвоем в буше грозила стать трудной для них обоих.

Путь был тяжелый. Трясясь и подпрыгивая на сиденье, пока грузовик пробирался сквозь кустарник, Сара пристально смотрела в окно, надеясь увидеть какое-нибудь цветное пятно, но это становилось все труднее — наступали сумерки, и темнота сгущалась.

Через каждые сто метров они останавливались, чтобы оглядеться и позвать Денни. Однако единственным ответом им было настороженное молчание буша да иногда крик птицы.

Было ясно — до полной темноты им мальчика не найти, и все-таки они продолжали поиски. Наконец Рейд, выехав на поляну, остановил машину.

— По-моему, ехать дальше не имеет смысла, — сказал он.

Подавленные, они развели костер, сели на свои спальные мешки и стали пить чай из термоса. Огонь освещал их лица, стволы и ветви стоявших рядом деревьев, а вокруг этого крохотного очага света царил полный мрак.

— Интересно, Денни боится темноты? — задумчиво произнес Рейд.

Сара нахмурилась:

— Не знаю. Вообще-то я учила всех своих учеников разводить костер, наказывала обязательно брать на природу перочинный нож, спички и воду, но кто знает, может, он был так расстроен, что забыл обо всем.

Оба умолкли. Сара старалась не думать больше о Денни, затерянном где-то среди черных зарослей. Но стоило ей только отвлечься от потерявшегося мальчика, как в памяти всплыл сегодняшний разговор в спальне Энни и ее слова о перемене в Рейде после кончины отца.

Но что такое могло случиться? Саре не верилось, что Рейд мог разлюбить ее только из-за того, что потерял отца. Спросить мужчину, почему он ее разлюбил, трудно для каждой женщины, и все-таки надо было задать ему этот вопрос еще тогда, много лет назад, когда он только начал отдаляться от нее.

Задрав голову вверх, Сара посмотрела на небо. Прямо над ней по чернильно-черному небу тянулся Млечный Путь. Сара вздохнула и стала снова смотреть на огонь.

Она вспомнила ту роковую пятницу, примерно через две недели после смерти отца Рейда.

Она сразу заметила его отрешенный вид. Странным было также и то, что он, войдя, не обнял и не поцеловал ее, как это делал всякий раз, когда приходил к ней домой.

Они так страстно любили друг друга, что зачастую тут же оказывались в спальне. Потом шли в паб выпить чаю у стойки с местной компанией или готовили вместе ужин, рассказывая друг другу, что произошло у каждого из них за последнюю неделю, смеялись, то и дело целовались, пока нарезали овощи, предвкушая долгую счастливую ночь любви.

В тот пятничный вечер Сара чего только не делала, чтобы хоть немножко развеселить Рейда, — готовя ужин, она рассказала ему все смешные анекдоты и сплетни, которые только знала, но он сидел как каменный на табуретке и неотрывно смотрел в окно.

Закончив с готовкой, Сара подошла к Рейду и, обняв его, легко поцеловала в губы. Он впервые не ответил на поцелуй.

Удивленная и даже чуточку напуганная, она немного отстранилась от Рейда, чтобы заглянуть ему в глаза. И то, что она в них увидела, действительно испугало ее. В них больше не было ни намека на любовь, как будто это был не Рейд, которого она знала, а кто-то незнакомый.

— Рейд, что случилось? Что-то ужасное, да? Что?

С долгим, мучительным вздохом он закрыл глаза, словно не мог смотреть на Сару.

— Все.

— Все? — Перепуганная до глубины души, она засыпала Рейда вопросами: — Что означает это «все»? Ты болен? Какая-то неприятность? Я знаю, что ты горюешь…

Рейд вскочил на ноги и отошел. У дальней стены кухни он остановился и повернулся лицом к Саре.

— Сара, я знаю, это жестоко, но я прошу тебя отказаться от меня. Оставь меня в покое.

Сара чуть не рухнула без чувств от потрясения.

То, что сказал Рейд, не поддавалось объяснению. Как такое могло случиться, чтобы человек, который всегда был таким деликатным, внезапно стал черствым и бессердечным? В чем причина этой страшной перемены? Разве она не заслуживает какого-то объяснения?

Однако объяснения не последовало ни тогда, ни потом. В тот вечер Рейд ушел, отказавшись от ужина, и на пару месяцев совсем исчез из жизни Сары. А потом начал общаться с ней как друг или старший брат. И Сара, как ни глупо это было с ее стороны, приняла эти крохи.

Она не оттолкнула Рейда, потому что сильно любила его и понимала — у нее просто нет другого выбора, кроме как любить его… на расстоянии.

— О чем задумалась?

Голос Рейда заставил ее вздрогнуть.

— Я думала о тебе, Рейд.

В ответ он лишь нахмурился, вытянул ногу в кожаном ботинке и толкнул тлеющую головню обратно в костер.

— Я думала о вопросах, на которые должна была получить ответы много лет назад.

Даже в тени она увидела, как Рейд напрягся. Он быстро поднялся на ноги, отошел к грузовичку и вернулся с сандвичами.

— Пора поесть, — сказал он.

Вот так всегда.

Сара не взяла пакет, который ей протягивал Рейд.

— Я не голодна.

— Тебе завтра понадобятся силы, мы пойдем пешком.

Мужская логика, пронизывавшая его слова, и полная неспособность понять, что ее гложет, положили конец ее терпению.

— Силы мне понадобятся, чтобы проторчать всю ночь в твоей компании, — выпалила Сара. — А еда тут не поможет. Меня только стошнит.

К ее огорчению, Рейд даже не огрызнулся. Он медленно наклонился и со словами:

— Я тебя не виню, — положил пакет на ее спальный мешок. Затем выпрямился. — Я поищу местечко тут поблизости и не буду тебя беспокоить.

Круто развернувшись, Рейд исчез в ночи. Сара в ужасе вскочила, но его уже не было.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Рейд нырнул в ночь, как в воду.

Он продирался сквозь густой подлесок, отчаяние толкало его вперед. Надо же было быть таким дураком, чтобы решить, будто они с Сарой могут провести ночь вдвоем, особенно здесь, где звезды на небе, молчаливая темнота и огонь костра так и подталкивают к манящим воспоминаниям об их былой страсти.

Ругая и виня во всем себя, он ходил вокруг костра, стараясь держаться на почтительном расстоянии, но так, чтобы огонь был все время виден.

Разве он не причинил ей и так уже достаточно боли? А теперь он сделал только хуже, убежав, когда Сара попыталась получить от него правдивый ответ. Ублюдок!

Мысль о том, что он вот уже давно только и делал, что обижал ее, резанула Рейда точно ножом.

Только такой дурак, как он, мог подумать, что его благородное замалчивание своего несчастья может избавить Сару от страданий. На самом деле все наоборот — его молчание заставило ее без конца мучиться.

Надо положить этому конец. Он должен сказать Саре правду сегодня же.

Я тебя недостоин. Я сын насильника. Вот почему ты должна оставить меня и уехать из долины.

Рейд так резко повернулся в ту сторону, где светился костер, что у него на миг закружилась голова. И тут он краем глаза что-то заметил. Показалось или в противоположной стороне светится слабый огонек?

Рейд замер на месте, вглядываясь в темный буш. Примерно в полукилометре действительно что-то светилось.

Приставив ладони рупором к губам, он закричал:

— Денни! Это ты?

Ночь стояла очень тихая, Рейд прислушался, и ему почудилось, будто он услышал слабый ответ. Возбужденный, он быстро отметил про себя направление, в котором находится огонек, и поспешил к Саре.

Она стояла спиной к костру, ожидая его.

— Я слышала, ты звал Денни. Ты его видел?

— Я не уверен, что это он, но там вдали что-то светится.

— Наверняка он.

— Сара, я должен тебе что-то сказать.

— Про Денни?

— Нет… о моем прошлом.

— Ox! — Во взгляде ее округлившихся глаз страх мешался с любопытством, но потом она вздохнула и нетерпеливо тряхнула головой: — Не сейчас, Рейд. Надо найти Денни. Пошли.

Сара уже успела достать из грузовика фонарь и, как только они вошли в чашу, включила его.

— Наверное, без фонаря будет легче увидеть огонек, — предположил Рейд.

— Но без фонаря я ничего не вижу под ногами, — проворчала Сара, однако фонарь все-таки выключила.

— Давай руку.

Она сунула свою ладонь в руку Рейда, и такая мощная жаркая волна накатила на него, что он чуть не задохнулся. Как давно он не держал руку этой женщины. Ему страстно захотелось никогда больше ее не выпускать. У нее такие нежные и тонкие, такие мягкие и женственные руки. Сколько раз они доводили его до умопомрачения.

Прекрати, дружок. Даже не думай об этом.

— Может, еще раз позвать Денни? — предложила Сара.

— Хорошая идея.

Они в один голос несколько раз прокричали имя Денни и умолкли, прислушиваясь. Ответ был еле слышен, но он был.

Сара крепко сжала руку Рейда.

— Ты слышал? Уверена, это он.

— Огонь прямо впереди нас, ты видишь?

Глаза Сары привыкли к темноте, и она, отпустив руку Рейда, рванула вперед. Рейд почти бежал за ней, подныривая под ветки и лавируя между деревьями.

— Денни! — позвала Сара. — Денни, ты здесь? Подойдя к огню, они увидели маленькую съежившуюся фигурку.

— Денни! — крикнула Сара, бросаясь вперед. — Это я, мисс Росситер.

Фигурка выпрямилась. Рейд увидел тонкие руки и ноги, потом испуганное лицо — и мальчик оказался в Сариных объятиях.

Она крепко прижала его к себе.

— Ох, Денни, я так рада, что нашла тебя. Все так беспокоились.

Мальчик прижался к Саре, но в глазах его не было слез.

— Я хотел найти вас, — каким-то будничным тоном сказал он тихо.

— Найти меня? Здесь?

— Я шел в Мирабрук.

— Господи, Денни. Да ты бы не дошел до города. Это же очень далеко.

Прижавшись щекой к ее плечу, мальчик проговорил:

— Они сказали, что вы уезжаете.

— Я пока никуда не уезжаю, — ласково проговорила Сара. — Вот видишь, я здесь с тобой, можешь не беспокоиться. — Она снова обняла Денни. — О, какой хороший костер ты развел.

— Я взял с собой спички, воду и перочинный ножик — все, как вы говорили.

— Ты молодец, Денни, я горжусь тобой.

У Рейда перехватило дыхание при виде этой сцены. Он словно завороженный смотрел, как белая мягкая рука Сары ласково гладит Денни по волосам. Вот так же она гладила бы по головке своего ребенка. Она будет прекрасной матерью хорошенькому малышу или малышке… отцом которых он никогда не станет.

Да как ему только в голову могло прийти сказать Саре правду? Если и есть на земле женщина, заслуживающая материнства, так это Сара, но ради него она наверняка откажется от мысли о ребенке. Она предложит жениться, несмотря на его темное происхождение. Да как он может сотворить такое с ней! Вместо того чтобы освободить, правда только привяжет ее к нему.

Как он мог подумать даже на секунду о том, чтобы обрушить на нее свою страшную тайну! Уйти раз и навсегда из жизни этой прекрасной женщины — вот что он должен сделать.

О господи! На одно мучительное мгновение Рейд засомневался, сможет ли жить на этом свете без Сары. Неподъемное бремя своей тайны он нес на плечах долго, слишком долго. Но это его тайна, ему ее и хранить. Он останется одиноким. Другого пути просто нет.

Подавив стон, Рейд отвернулся и включил рацию, чтобы сообщить Хиту Дрейтону хорошую новость.

Они отправились в «Орион». Денни сидел, прижавшись к Саре, а она почти всю дорогу молчала. Вскоре мальчик уснул, положив голову на колени учительницы, но и тогда ни Сара, ни Рейд не произнесли ни слова. Уже почти у самой усадьбы Сара повернулась к нему:

— Ты говорил, что хочешь что-то мне сказать.

Рейд покачал головой:

— Я уже забыл.

Сара раздраженно тряхнула головой и закрыла глаза, кусая губы. Потом Рейд услышал, как она вздыхает.

— Ты правда забыл, Рейд? Мне показалось, ты хотел сказать что-то важное.

Рейд сделал вид, будто пытается вспомнить, потом пожал плечами:

— Нет, извини, вылетело из памяти.

Сара подозрительно взглянула на него, но тут Денни зашевелился, и она не стала продолжать разговор.

Доехав до усадьбы, Рейд оставил Сару ночевать в «Орионе», а сам поехал в «Саутерн-Кросс».


Через неделю в «Саутерн-Кросс» приехала Джесси Маккиннон, и с ней, к великой досаде Рейда, приехала ее сестра Флора.

— Почему ты мне не сказала, что Флора приедет? — сердито спросил он у Энни, когда обе женщины ушли в свою комнату освежиться после долгого путешествия.

— Я думала, ты знаешь, — ответила Энни.

— Ты никогда об этом не упоминала. Я представления не имел.

— Ну и что? Чего ты вдруг взвился? Флора член семьи, она наша тетя.

— Но это было бы… было бы… полезным — знать о еще одной гостье заранее.

Энни раздраженно фыркнула.

— Оставь меня в покое, Рейд. Ты же сам запросишь пощады, если я стану рассказывать тебе о каждой мелочи, связанной с моей свадьбой. У меня и без того уже голова пухнет от забот — надо взять напрокат шатер, нанять поваров и официантов, музыкантов, фотографа, продумать, как устроить с удобствами всех гостей и обеспечить всем необходимым тех, кто останется у нас ночевать.

Рейд кивнул и издал короткий вздох.

— Я тут явно лишний.

— Я вовсе не это имела в виду, — запротестовала Энни. — На тебе все ранчо с тех пор, как умер папа. У тебя полно своих дел. — Наклонив набок голову, Энни с подозрением посмотрела на Рейда: — Но что-то идет не так, да?

Рейд отвел взгляд, отвечать он не собирался.

— Знаешь, я тоже все больше нервничаю, — призналась Энни, улыбаясь уголками губ. — И скучаю по Тео больше, чем ожидала.

Ее лицо смягчилось при упоминании имени жениха, и Рейд мысленно подивился тому, какое чудо сотворила любовь с его неуправляемой сестренкой, походившей скорее на мальчишку-сорванца.

— Уже недолго осталось, — сказал он мягко. — А потом Тео будет твоим на всю жизнь.

— Да. — Энни поглядела на свое обручальное кольцо и повернула его, чтобы бриллианты засверкали поярче. Ее губы тронула ласковая, задумчивая улыбка. Но когда она подняла глаза, ее лицо мгновенно приняло озабоченное, даже печальное выражение. — Рейд, я хочу, чтобы ты был так же счастлив, как я. У Кейна есть Черити, у меня — Тео, и ты тоже заслуживаешь семейного счастья.

Рейд, к своему ужасу, почувствовал, что вот-вот заплачет.

— Я совершенно счастлив.

— Хотелось бы верить.

— Ради бога, Энни, ты смотришь на мир сквозь розовые очки. Поверь мне, не всякому, чтобы быть счастливым, надо обязательно жениться. Я как раз из таких. Я не создан для брака.

— Почему ты так решил?

Звуки шагов в прихожей спасли его. В комнату вошли Джесси и Флора.

— Ну все, мы отряхнули пыль и готовы к действию, — с улыбкой сказала Джесси.

— Пойду посмотрю, не готов ли чай, — заявила Энни. — Рейд нашел совершенно потрясающего повара, так что я в последние дни совсем разленилась. Посмотрим, что вы скажете, когда попробуете печенье к чаю, которое испек Роб.

Рейд оказался наедине с двумя своими матерями: с той, которая вырастила его и которую он любил всем сердцем, и другой — той, которая дала ему жизнь.

Сестры были очень похожи одна на другую, обе миловидные, с белокурыми волосами, которые с годами посеребрились, и светло-голубыми глазами, как у Энни. Флора была выше и стройнее, чем Джесси, и морщин у нее было меньше.

Без сомнения, в молодости она была очень привлекательной, но Рейд запретил себе даже думать об этом. Он раз и навсегда выбросил из головы мысль о том, что случилось с ней много лет назад, когда она была юной и прелестной.

— Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. — Широким жестом он показал на мягкие кресла, думая про себя, как это странно — обращаться к Джесси Маккиннон как к гостье, ведь она почти четверть века была хозяйкой этого дома. Но еще больше его нервировало присутствие Флоры в гостиной. Рейд, который всегда гордился своим умением сделать так, чтобы люди чувствовали себя раскованно, вдруг обнаружил, что никак не может наладить разговор даже на такую банальную тему, как погода. Он вздохнул с облегчением, когда появились Энни и Мелисса, обе с подносами. В этот момент зазвонил телефон.

— Рейд, ты можешь взять трубку? — попросила Энни.

— Конечно. — Телефон стоял на маленьком столике, Рейд пересек комнату и снял трубку. Его «алло» было встречено молчанием.

— Алло, — произнес он и повторил еще раз, громче: — Алло.

— Рейд…

— Сара? — От неожиданности голос Рейда охрип. Он не виделся и не разговаривал с Сарой с того самого дня, как вернулся из «Ориона», то есть уже целую неделю, хотя думал о ней каждую минуту.

— Я… я хотела поговорить с Энни, — сказала Сара.

— Без проблем. Она сейчас подойдет. Я ее позову.

— Но я могу и тебе сказать, — торопливо произнесла Сара.

— Хорошо. — Он старался говорить непринужденно. — Что ей передать?

— Пришел мой перевод.

Новость не должна была поразить его, но он вдруг почувствовал, что перед глазами все плывет, словно его ударили со всего маха в солнечное сплетение.

— Я… я понимаю. Это… хорошая новость. И куда тебя переводят?

— На мыс Александры на Солнечном Берегу.

— О, это же замечательно! Будешь жить недалеко от своих родителей. — Родители Сары три года назад продали дом и землю и переселились на побережье.

— Да. Мама в восторге. Я… уеду из Мирабрука, как только закончится учебный год.

Рейд сглотнул.

— А когда он кончается?

— Через неделю после свадьбы Энни.

Выходило, что до ее отъезда осталось всего две недели.

— Так… значит, ты будешь жить на побережье? — Рейд быстро перевел дыхание. — Это великолепно. Все изменится к лучшему. Тебе там будет хорошо.

— Да.

— Я передам эту радостную новость Энни.

— Какую новость? — поинтересовалась Энни, разливавшая чай.

Рейд оглянулся через плечо: все находившиеся в комнате женщины — его сестра, Мелисса, Джесси и Флора — смотрели на него. Продолжая сжимать в руке трубку, он заставил свои губы растянуться в улыбке:

— Сара получила документы о переводе.

— О, Рейд, — мягко произнесла Энни.

Черт возьми, самое последнее, чего он сейчас желал, так это сочувствия со стороны сестры. Особенно на глазах у Джесси и Флоры. Рейд протянул трубку Энни, надеясь, что никто не заметил, как у него дрожит рука.

— Иди сюда, поговори сама.

К его облегчению, Энни вручила чашку с чаем Флоре и подошла к телефону.

— Передаю трубку Энни, — сообщил он Саре и повернулся к остальным женщинам: — Прошу меня простить.

Мелисса, взявшая на себя роль хозяйки вместо Энни, улыбнулась ему:

— А вы не хотите чаю?

— Нет, спасибо. — Рейд кашлянул. — Пойду проверю уровень воды в поилках.

Саре на другом конце провода тоже было нелегко. Даже говорить Рейду о том, что она окончательно уезжает, оказалось намного тяжелее, чем она ожидала. Сара сидела, бессознательно наматывая на пальцы и дергая телефонный провод, и ее нервы были такие же натянутые и беззащитные, как этот несчастный провод.

— Привет, Сара, — послышался голос Энни, и от радости, звучавшей в нем, как будто стало легче. — Подожди минуту, хорошо? Я возьму трубку в кабинете.

— Давай.

Через двадцать секунд голос Энни послышался снова:

— Ну вот, я здесь. Так лучше. Можно поговорить свободно.

— Я позвонила, просто чтобы сказать, что меня переводят на Солнечный Берег.

— Счастливая. Там замечательно. Пляжи, накачанные серфингисты и все такое.

— Знаю. Там действительно красиво.

На другом конце провода наступило молчание.

Сара напряженно ждала, теребя свободной рукой прядь длинных мягких волос.

— Ты до конца уверена, что поступаешь правильно? — наконец спросила Энни.

Сара глубоко вздохнула:

— Да, Энни, я уверена, что должна так поступить.

— Наверное, ведь ты сама ответила на свое письмо в газете.

Сара не удержалась от удивленного восклицания:

— Откуда ты знаешь, что это я написала ответ?

— Я этого не знала, но потом вычислила. Нед Дайсон сказал мне, что ищет кого-то, кто будет отвечать на письма, и сложить два и два было нетрудно.

— Ах, паршивец! Интересно, кому еще он говорил об этом. Может, он надеялся, что ты возьмешься?

— Да нет, что ты! Но может, ты поведешь и дальше рубрику? Нед будет посылать тебе письма через Интернет.

— Нет, я распрощалась с этой работой.

— Но ты так хорошо это делала. Знаешь, даже я один раз попросила у тебя совета.

Сара улыбнулась:

— Я знаю.

Наступила удивленная пауза, потом Энни сказала:

— Я бы не встретилась с Тео, если б ты не посоветовала мне поехать в Брисбен.

— Очень рада, что помогла тебе, но я сыта по горло этой работой. Как я могу кому-то что-то советовать, если у самой в жизни полный кавардак!

— Но разве побег — это выход?

Сара вздрогнула. Это был не тот выход, которого она жаждала, но разве у нее был выбор? В глубине души ей так хотелось посоветоваться с умным человеком, который смог бы посмотреть на ее проблему под другим углом. Она так долго варилась в собственном соку, что уже не могла понять, что правильно, а что неправильно.

— Я не знаю, Энни, — призналась она.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Известие об отъезде Сары быстро распространилось. Родительский комитет мирабрукской школы решил устроить в ее честь прощальный прием, ее засыпали приглашениями на обед в семейные дома по всей округе.

В школе она всячески расхваливала новую учительницу, которой предстояло занять ее место, и старалась внушить своим ученикам, что надо смотреть на эту перемену как на ценный опыт их школьной жизни, часть их взросления. Наверное, это подействовало, потому что даже Денни Тейт стал как будто спокойнее.

Дома Сара все время была чем-то занята — паковала шесть лет своей жизни в коробки или уворачивалась от трудных вопросов матери, когда та звонила.

— Я жду не дождусь, — говорила мать. — Это так чудесно, что ты будешь жить недалеко от нас. Я никогда не могла понять, почему ты похоронила себя так надолго в этом Мирабруке.

— Потому же, почему ты прожила тридцать лет в «Уиралонге».

— Но я была замужем, дорогая.

Последовала напряженная пауза, а затем мать спросила:

— А как там Рейд? Как он относится к твоему отъезду?

— Не знаю. Я не говорила с ним об этом.

На другом конце провода послышался драматический вздох.

— Значит, у тебя ничего не получилось с этим приятным молодым человеком.

— Угу.

— У современной молодежи наплевательский взгляд на серьезные отношения.

— Наверное, ты права, мама.

Вплоть до самого дня Энниной свадьбы Сара старалась занять чем-нибудь каждый свой час и каждую минуту. Ее мозг не должен был оставаться праздным ни на мгновение. Сомнения в прошлом, пришла пора переходить к новой главе своей жизни.

В день свадьбы Сара поднялась рано и складывала в ящики учебную литературу и безделушки, пока не настало время принять ванну и причесаться.

Затем она наспех поела и уложила в сумку косметику и кружевное розовое белье, купленное специально, чтобы надеть под платье подружки невесты.

Из Мирабрука до «Саутерн-Кросс» час езды, и Сара должна была после свадебного приема остаться там на ночь, как и многие другие гости. На этот случай хозяева припасли дюжину или даже больше раскладушек, которые предполагалось поставить на верандах.

День стоял прекрасный: прохладный свежий воздух и высокое, чистое лазурное небо, без единого облачка. В дороге Сара старалась думать о счастье Энни и ни в коем случае о том, что вскоре ей предстоят мучительные часы тесного общения с Рейдом. От одной только мысли, как он будет великолепен в темном костюме шафера, ее бросило в холодный пот.

Время от времени перед мысленным взором Сары представала картина, как они идут под руку друг с другом, как сидят рядом за столом или танцуют, и тогда ее охватывала паника.

Когда Сара приехала в «Саутерн-Кросс», расположенная в сторонке площадка для парковки была заполнена автомобилями, а в саду кипела работа. На лужайке перед домом стоял огромный белый шатер, нанятые официанты накрывали столы белоснежными скатертями и раскладывали розовые салфетки, расставляли блестящие серебряные приборы, фарфоровые тарелки и сияющие бокалы.

В центре каждого стола в заполненных водой стеклянных чашах плавали благоухающие нежно-розовые цветы и белые свечки. Вик, садовник «Саутерн-Кросс», обвивал опоры шатра гирляндами бугенвиллей с белыми, как вуаль невесты, цветами. В вечерних сумерках все это должно было смотреться просто сказочно.

На фасадной веранде дома Сару встретила взволнованная и обеспокоенная мать Энни.

— Мы загнали всех мужчин в один конец дома, — быстро заговорила Джесси, — а Энни и все женщины собираются на другом.

Она торопливо повела Сару в спальню Энни. Комната уже была переполнена, и там царили суета и всеобщее возбуждение.

Сияющая невеста и Мелисса сидели перед зеркалом, а Виктория — подруга Энни, приехавшая из города и знающая все о последней моде, — укладывала им волосы.

Взглянув на Сару, Виктория, которой тоже предстояло играть роль подружки невесты, тут же заявила, что ее длинные темные волосы надо скрутить узлом, обвить розовыми лентами и по краям прикрепить белые орхидеи. Получилось действительно очень красиво.

Естественно, первой мыслью, пришедшей Саре в голову, было — понравится ли это Рейду. Идиотка.

Суета продолжалась. Девушки покрасили ногти подходящим по цвету лаком, тщательно нанесли макияж и наконец облачились в свои красивые платья разных оттенков розового.

Сара ахнула, увидев подругу в легкой как сон вуали и чудесном белом платье из итальянского кружева.

— Ах, Энни, какое потрясающее платье! Бедняжка Тео лопнет от гордости, когда тебя увидит.

В этот момент открылась дверь спальни, и появившийся Кейн объявил, что пора. Энни оперлась на его руку и вслед за подружками отправилась в сад, где уже играл струнный оркестр. У Сары часто-часто забилось сердце.

Думай только об Энни и Тео. Это их день.

Но наставления, которые Сара давала самой себе, ни к чему не привели. Букет белых звездчатых лилий в ее руках задрожал, как только она увидела трех мужчин, стоявших рядом с Тео. Ее несчастный взгляд устремился к Рейду, и любовь заполонила все ее существо.

Он выглядел великолепно. Такой высокий, красивый. Прекрасно сшитый костюм сидел на нем как влитой, подчеркивая достоинства его широкоплечей, стройной фигуры. Девушка быстро отвела взгляд и уставилась в спину Мелиссы.

Сара старалась больше не смотреть на Рейда, но что толку… С неумолимой обреченностью всегда поворачивающегося к солнцу подсолнуха ее взгляд искал только его. Она была инструментом, настроенным на его тональность. А потом их взгляды встретились…

О господи! Его серебристо-серые глаза мерцали из-под густых черных ресниц, и на какую-то долю мгновения Саре почудилось, будто она видит выступившие на них слезы. У нее стеснилось в груди, а сердце ухнуло куда-то вниз, словно упал и разбился вдребезги хрупкий стакан.

Думай только об Энни и Тео. Молись о них. Это их день. Всем сердцем желай молодым любви и счастья.

К облегчению Сары, когда церемония бракосочетания началась, радость, сиявшая в глазах Энни, и беззаветная любовь, которой лучился Тео, осушили ее глупые слезы. Она смогла наконец полностью сосредоточить внимание на произносимых ими трогательных заверениях и взаимных обетах и, к ее великой радости, не расплакалась.

Однако потом, когда Саре пришлось положить запястье на полусогнутую руку Рейда и идти рядом с ним к выходу из беседки, смятение возвратилось с удвоенной силой.

Она надеялась, что Рейд, подставляя ей руку, разрядит атмосферу какой-нибудь шуткой, или веселым замечанием, или хотя бы улыбкой. Но он ничего не сказал, а в его взгляде, устремленном на нее, Сара в ужасе прочла нескрываемое желание.

К счастью, свадебный прием проходил в непринужденной атмосфере, по-деревенски. Оркестр заиграл популярные мелодии, гости перемешались, весело разговаривая и обмениваясь впечатлениями, фотографы, которых позвали, чтобы те запечатлели свадьбу, снимали происходящее, расхаживая по саду.

Саре не понадобилось все время быть рядом с Рейдом, чему она была только рада. Очень многие захотели поговорить с ней, пожелать ей всего хорошего на новом месте, и она с удовольствием общалась с гостями.

Незаметно подступили сумерки. У ручья затрещали сверчки. Под просторным шатром зазывно светились плавающие в чашах свечки, в воздухе плыл сладкий аромат цветов.

Сара, сидевшая за ужином рядом с Рейдом, твердила про себя, что этот вечер ничем не отличается от прежних.

Разве что он — последний. И на этот раз она просто кожей чувствовала состояние Рейда. Он был напряжен, словно туго сжатая пружина в часах.

Куда только подевалась его способность развлекать людей и заставлять их чувствовать себя непринужденно!

Им повезло — напротив Рейда сидела Виктория, которая разговаривала без умолку, не давая гостям на этом конце стола скучать. Но вот ужин и речи закончились, и начались танцы.

Гости столпились полукругом, любуясь сияющей Энни и Тео, танцующими свадебный вальс.

— Моя сестренка выглядит очень счастливой, правда?

Сара повернулась к Рейду и чуть не заплакала, увидев его сосредоточенное лицо.

— Я никогда еще не видела такой красивой пары, — ответила она со слезами в голосе.

После вальса посаженый отец и главная подружка невесты увели Энни и Тео, а Рейд легко тронул Сару за плечо:

— Может, потанцуем?

Сара, нервно сглотнув, согласилась. Она знала, что это будет сладким мучением, но как она могла отказать?

Она обвела взглядом улыбающихся гостей и заметила пристальный взгляд матери Рейда.

Сара повернулась лицом к Рейду. Они прошли на танцевальную площадку, он положил ей одну руку на талию, отчего ее словно обожгло, а другой легко сжал ее пальцы.

Уголки его губ поднялись на миг в слабой улыбке, которая тут же погасла, как свечка под порывом ветра.

Гости тоже начали танцевать, никто больше на них не смотрел, но Саре отнюдь не стало легче. Наоборот, с новой силой ее осадили сладкие воспоминания и невыносимое, необоримое чувство любви.

Рейд Маккиннон обнимает ее в последний раз, последний раз она вдыхает знакомый запах его кожи и его крема после бритья. Сколько ей ни суждено жить, она никогда не забудет этого терпкого запаха. Вот он, так близко, что у нее стесняется дыхание, — его широкая грудь, стройные бедра, плоский живот.

Сара могла вспомнить в мельчайших подробностях каждый дюйм его крепкого, мускулистого тела, и ей пришлось закрыть глаза, чтобы не выпустить наружу собравшиеся под веками слезы.

Они еще танцевали, когда Сара почувствовала его пальцы у себя под подбородком — он приподнял ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Долгие-долгие пять секунд они смотрели друг на друга, Сару с головы до ног охватил озноб. Прямо в сердце Рейда она смотрела, прямо в сердце, которое он так долго прятал под щитом.

Она увидела в этом сердце любовь и безграничное отчаяние и еще увидела слезы, блестевшие в глазах Рейда. В глубине души Сара всегда знала, что Рейд любит ее, и вот сейчас увидела подтверждение этому в его взгляде.

Из-за него она застряла здесь на долгие годы. Она знала, знала, что, несмотря на внешнее безразличие, Рейд любит ее такой же глубокой и стойкой любовью, как она его.

И какие бы названия они ни присваивали своим чувствам — к примеру, «дружба» или «взаимное уважение», — оба находили огромную радость в том, чтобы смотреть друг на друга, говорить друг с другом или хотя бы находиться в одной компании. Сколько бы ни старались и он, и она отрицать это, их страстное желание обладать друг другом не угасло.

Но сегодня все должно было кончиться.

Слезы безнадежности потекли по щекам Сары, Рейд, заметив это, глухо простонал и притянул ее к своей груди. Сара прижалась к нему, беззвучно рыдая, дав волю своему разбитому сердцу, — а веселые гости кружились в вальсе вокруг них.


— Кто эта молодая женщина, с которой танцует Рейд? — спросила Флора. Они с Джесси сидели в углу, наслаждаясь кофе и свадебным тортом и разглядывая танцующих.

Джесси задумчиво посмотрела на сестру. Они почему-то всегда чувствовали себя неловко, когда речь заходила о Рейде. С самого дня приезда в «Саутерн-Кросс» Джесси ждала, когда же наконец Флора соберется с духом и заговорит о своем сыне. Как ни странно, первой заговорила о нем Энни.

Несмотря на свои предсвадебные заботы и волнения, она улучила время и засыпала свою мать вопросами. К удивлению Джесси, Энни заявила, что, по ее мнению, после кончины отца Рейда словно подменили.

— Это Сара Росситер, — ответила Джесси сестре. — Она работает в городе учительницей.

Флора кивнула:

— А она кажется мне очень милой, — и после короткой паузы добавила: — Рейд прекрасный молодой человек, правда?

— Он лучше всех, Флора.

— По-моему, они с Сарой очень близки.

— Да, — кивнула Джесси, глядя на медленно танцующую пару. Рейд и Сара, казалось, были погружены в свой собственный мир, они танцевали с закрытыми глазами, голова Сары лежала на плече Рейда, и он прижимался щекой к ее волосам.

Джесси испустила протяжный вздох.

— Они дружат уже много лет, но из этого ничего не вышло. Сара попросила о переводе и уезжает, так что, судя по всему, на этом все и закончилось.

— А по виду не скажешь.

— Да, не скажешь, — согласилась Джесси.

— Ты не знаешь, почему Сара уезжает?

— Догадываюсь.

— Можешь мне сказать? — заинтригованно спросила Флора. — Они что, поссорились? Какая-то проблема?

Джесси хмуро посмотрела на сестру:

— Я подозреваю, что Рейд отказался жениться. Думаю, он никогда не женится, так и останется холостяком.

— С чего это вдруг? По-моему, он вполне подходящая пара для любой девушки.

— Но Флора, неужели ты не понимаешь, перед какой дилеммой он стоит? — На лице сестры было написано полное непонимание, и терпение Джесси лопнуло. — Ну неужели тебе не ясно, что он боится передать своим детям, если они у него будут, плохие гены своего отца?

Флора охнула и побледнела как мел.

— О господи, — прошептала она, с ужасом глядя перед собой. — Что я наделала!

— О чем ты? — спросила Джесси с растущим раздражением. — Ты тут ни при чем. Ты не виновата в том, что с тобой произошло. Ты была невинной жертвой.

— Но если Рейд думает…

Флора закрыла лицо дрожащими руками, а Джесси застыла неподвижно, с озабоченностью глядя на нее. Минуты через две Флора как будто успокоилась немного, взяла чашку с кофе и сделала несколько глотков.

— Не хочется портить этот чудесный вечер, — произнесла она, — но завтра я обязательно поговорю с Рейдом.

— Очень рада это слышать, — тихо сказала Джесси. — Пока ты здесь, вам надо подружиться.

Губы ее сестры задрожали.

— Но он не знает правды, Джесси.

— Что ты имеешь в виду?

— Он не знает, что случилось на самом деле, — с несчастным видом сказала Флора, стиснув пальцы лежащих на коленях рук и упершись в них взглядом. — Боюсь, ты, Джесси, тоже ни о чем не догадываешься.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Сара намочила своими слезами рубашку на груди Рейда. Как неудобно. Музыка вот-вот остановится, танец кончится, и все увидят ее лицо.

— У тебя есть носовой платок? — спросила она Рейда.

— Есть. — Он похлопал рукой по карману брюк. — Флора привезла из Шотландии платки в клеточку, для всех мужчин, участвующих в свадебной церемонии.

— Спасибо тете Флоре. Ты мне дашь свой?

Рейд наклонил голову набок, чтобы рассмотреть лицо Сары, и ласково улыбнулся:

— Может, лучше выйдем?

— Хорошая идея.

Оказавшись в темном саду, Рейд повернул Сару и приподнял ее лицо, чтобы рассмотреть в лунном свете.

— Ну и как дела?

Он с грустной улыбкой потер платком вокруг Сариных глаз.

— Боюсь, твой макияж уже ничто не спасет.

Сара куснула губу.

— Прости.

— Не извиняйся. — Его голос звучал сдавленно, и вдруг он прижал Сару к себе, обхватив руками, словно боялся, что она исчезнет в темноте. — Тебе не за что извиняться.

О господи, он весь дрожал. Но это был не озноб из-за вечерней прохлады. Сара дотронулась трепещущей рукой до его щеки.

— Рейд, — прошептала она, — я до сих пор люблю тебя.

— Ох, Сара, что я буду делать без тебя! — с глухим стоном произнес Рейд.

Великий Боже! Его душераздирающее признание подтвердило ее страхи — что бы ни произошло сейчас между ними, он не изменит решение. Но это не имело значения. Теперь, когда они оба знали, что любят друг друга, все остальное отступило на второй план.

К ее огорчению, позади них послышался шум, и гости, громко смеясь, хлынули из-под навеса в сад.

— Эй, Сара! Энни и Тео улетают.

Рейд вполголоса чертыхнулся, а Сара от волнения еле удержалась на подгибающихся ногах.

Со стороны площадки за домом послышался шум садящегося вертолета, который должен был умчать Энни с Тео в медовый месяц. Рейд с прерывистым вздохом взял Сару за руку.

— Надо пойти попрощаться со счастливой парой.

— Конечно.

Из-под навеса выходили все новые гости, и Рейд, держа Сару за руку, присоединился к ним.

— Ты не знаешь, куда Тео везет Энни на медовый месяц? — спросила Сара.

— По-моему, они прямо на этом вертолете полетят на какой-то остров в Большом Барьерном рифе.

— Как чудесно.

— Да. — Рейд посмотрел на Сару, глаза его блеснули в темноте.

Сару снова бросило в жар — от упоминания о медовом месяце и еще из-за того, что между ней и Рейдом словно пробежала электрическая искра. Всего пару минут назад он был в шаге от того, чтобы поцеловать ее.

Укрепившись в этой мысли, Сара поспешила к Энни и Тео, расцеловала их на прощание, с веселым видом поучаствовала в представлении ловли венка, брошенного невестой в толпу, и вместе со всеми смеялась, когда его поймала Мелисса. А потом, как и все, громко кричала, махая рукой вслед удаляющейся счастливой паре.

Но когда вертолет поднялся в воздух, она обернулась и увидела, что Рейд по-прежнему стоит за ее спиной. И снова у нее стеснилась грудь, и стало трудно дышать.

— Дамы и господа, праздник продолжается! — прокричал кто-то из шаферов.

Гости потянулись обратно в ярко освещенный шатер, наполняя ночь веселыми голосами.

Мелисса, шедшая под руку с полицейским Хитом Дрейтоном, позвала:

— Сара, ты идешь?

Сара посмотрела на Рейда. Ей показалось, что он кивнул ей головой, хотя, возможно, это была просто игра воображения.

— Я пойду вместе со всеми, — сказала она нерешительно.

— Останься.

Это было сказано таким тоном, что можно было обидеться, но Сара, одержимая страстью к Рейду, не обратила на это никакого внимания. Она бросила быстрый взгляд в сторону шатра — Виктория и Мелисса со своими кавалерами уже вошли внутрь, и никто, кажется, не заметил, что они с Рейдом остались снаружи.

Он взял ее руку.

— Перед тем как нас прервали, у нас был очень важный разговор.

Лицо Сары вспыхнуло.

— Ты говорила о своих чувствах, — сказал Рейд.

— Рейд, не смейся надо мной.

— С чего мне над тобой смеяться? — Он произнес это таким несмелым голосом, что у Сары упало сердце. Прежде чем она успела что-то ответить, он притянул ее к себе. — Господи, Сара, ты не представляешь себе. — Рейд обхватил ладонями ее лицо. — Я больше не могу тебе сопротивляться, — со сдавленным стоном прошептал он.

Саре хотелось сказать ему, что сопротивляться вовсе и не надо, но она умолкла на полуслове, потому что он прильнул губами к ее губам.

Никакой нежности не было в этом поцелуе. Никакой. Одно только безудержное, дикое желание. Рейд словно восстанавливал право собственности, в котором ему долго отказывали, Сара была совершенно беспомощна перед таким натиском. Но она и не собиралась сопротивляться — с радостью уступила, отдаваясь на произвол его жестких губ и требовательного языка.

Она понимала, чего он хочет, и сама хотела того же. Все ее тело пылало желанием. Под покровом ночной темноты она отвечала ему с безудержной страстью. Они стремились насытиться друг другом и не могли.

Никогда еще Сара не испытывала такого страстного желания. Слова были лишними. Их поцелуй нес в себе древнее как мир послание, и Сара интуитивно почувствовала, что сегодня их ничто не сможет остановить.

Это будет их ночь, украденная у непонятной судьбы, не подпускавшей их друг к другу. А правильно это или неправильно, разумно или нет — им все равно. Они так долго не принадлежали друг другу, что сейчас ничто не могло остановить их страстного, неукротимого желания.

Почувствовав, что поцелуев недостаточно, они развернулись и, взявшись за руки, побежали через лужайку к дому.

С бешено бьющимся сердцем Сара сняла туфли на высоких каблуках и торопливо пошла за Рейдом к его спальне, находившейся в самом конце длинного коридора.

Оказавшись внутри, он захлопнул дверь, и Сара уронила туфли на пол, когда он привлек ее к себе и впился губами в ее рот.

Обхватив Рейда руками за шею, она прижалась к нему грудями, мечтая о том, чтобы он дотронулся до них рукой. Ее бедра самым провокационным образом двигались вниз-вверх. Она, наверное, сама была бы поражена своей разнузданностью, если б не была так возбуждена, так захвачена могучим, безудержным желанием.

Не было ни нежного шепота, ни любовных клятв. Может быть, их заставляла молчать боязнь, что произнесенные слова могут разрушить могучие чары, рабами которых они оба были в этот момент.

Все, что Сара слышала, было прерывистое дыхание Рейда и шуршание дорогой ткани, когда он снимал пиджак и галстук. Сара аккуратно стянула платье и повернулась к нему, оставшись лишь в розовом кружевном лифчике и трусиках. Сердце чуть не выскочило из груди, когда Рейд опустился на колени.

Обнаженный до пояса, он стоял перед ней на коленях и осторожно, с благоговением водил пальцами по ее коже.

А потом наклонил голову и поцеловал ее.

Его губы были такими нежными, что по всему телу Сары пробежала сладкая дрожь. Душа ее преисполнилась такой любви к Рейду, что на глаза навернулись слезы.

С невольным стоном она запустила жадные пальцы в его волосы.

Ответом был стон, вырвавшийся из горла Рейда, он внезапно поднял ее и понес к кровати.

Они упали на постель вместе, и Сара наконец ощутила роскошь прикосновения всего тела Рейда, прижавшегося к ней в тесном объятии. Как она тосковала по нему!

Они слишком долго были лишены друг друга и теперь с панической поспешностью начали избавляться от остатков одежды. Больше никаких преград.

Они… дома.

Их руки и губы могут с наслаждением заново открывать то, что когда-то знали.

Они парили вместе, деля нежные прикосновения, давая и принимая смелые поцелуи, не признающие границ, двигаясь к самой верхней границе страсти и желая, чтобы эта сладкая мука длилась бесконечно.

Как раз когда Сара достигла предела и ее тело стало взывать об освобождении, Рейд отодвинулся и начал копаться в ящике стола, стоящего около кровати.

— Что ты делаешь?

— Ищу презерватив.

Его лицо было мрачным, в глазах застыла мука.

— Не надо, брось. Это совсем не нужно.

— Нужно. Я хочу тебя уберечь.

Может, это было и не слишком разумно, но сегодня у Сары была ночь, когда она хотела рисковать. Она чувствовала себя такой беззаботной, что ее не расстроила бы даже незапланированная беременность. Ребенок Рейда, которого она будет носить под сердцем, только привяжет ее теснее к любимому мужчине.

Рейд, однако, нашел что искал, и когда он вернулся на постель, ей ничего не оставалось, как прильнуть к нему. Рейд овладел ею со всей силой страсти. Вместе они взмыли к вершине, содрогаясь в любовном экстазе.

А потом упали обратно, на землю. Вместе.

— Ты хочешь спать? — спросил Рейд, целуя ее в щеку.

— Немножко, — ответила Сара, приоткрывая глаза.

Он увидел ее сонную улыбку, и волна счастья захлестнула его. Он на мгновение представил себе, будто они муж и жена, поженившиеся лишь сегодня. И это первая брачная ночь, а впереди их ждет счастливое будущее.

Я люблю тебя, Сара.

Эта женщина стала неотъемлемой частью его души, порой ему казалось, будто он любил ее всю жизнь — еще задолго до того, как они встретились.

После этой ночи он не может отпустить ее, не объяснившись.

— Сара, нам надо поговорить.

Ее глаза широко открылись, она немножко отодвинулась, словно хотела разглядеть в темноте выражение его лица.

— А это не испортит того, что произошло?

Испортит.

Господи, помоги. Это слово резануло его точно ножом.

Испортит… Скажи он Саре правду о своем происхождении, о своем отце, эта прекрасная ночь будет испорчена. Стоит ему произнести несколько слов, и она поймет, что эта ночь любви была всего лишь прощальным подарком.

— Думаю, ты прав, — кивнула Сара. — Нам надо поговорить. — Сказав это, она прижалась губами к его губам, а потом стала медленно, неспешно покрывать его лицо завораживающими поцелуями. — Но, может, чуть позже, — прошептала она.

— Не знаю…

— Давай я буду думать за тебя. — Ее голос понизился до соблазнительно полушепота, она легла на него, ее мягкие как шелк волосы скользнули по его коже, зажигая кровь. — Знаешь, Рейд, я абсолютно уверена, что надо отложить разговор на потом.

У него не было ни мужества, ни желания спорить с ней. Ну а потом, когда они снова опустились на землю, Сара сразу же уснула.


Она проснулась на рассвете и обнаружила, что Рейд уже поднялся с постели и стоит у окна. Он стоял спиной к ней, приоткрыв портьеру, и что-то высматривал вдали.

Сара позволила себе немножко полежать спокойно, любуясь его пропорционально сложенным, совершенным телом.

Этот мужчина одарил ее своей нежностью и своей великолепной страстью. То, как Рейд занимался с ней любовью, яснее ясного говорило, что инстинкт ее не обманывал — он любит ее.

Сладкая истома охватила Сару, она была уверена, что сегодня, наконец, они все выяснят. Разве прошедшая ночь не показала, что они созданы друг для друга? Теперь у них все будет хорошо.

Она довольно улыбнулась.

— Доброе утро, красавец.

Рейд повернулся, его глаза блеснули при взгляде на нее.

— Доброе утро, — с несмелой улыбкой ответил он. Отойдя от окна, Рейд присел на кровать и взял ее за руку. — Хорошо спалось?

— Прекрасно. А тебе?

Рейд пожал плечами и снова улыбнулся, но на этот раз Саре показалось, что по его лицу пробежала тень, словно облако на миг закрыло луну.

Сара вдруг вспомнила, что ночью Рейд хотел поговорить с ней, по ее спине пробежал неприятный холодок.

— Мы хотели поговорить, а я заснула, — сказала она и, подбив кулаком подушки, похлопала ладонью по пустому месту рядом с собой. — Хочешь, поговорим сейчас?

Он остался сидеть на краешке кровати, далеко от нее, его грудь поднялась и опустилась в тяжелом вздохе.

— Честно говоря, не знаю, с чего начать.

Сара приказала себе не впадать в панику. Собрав все свое мужество, она ободряюще улыбнулась:

— Можешь начать с признания в любви.

— Сара, мне кажется, это не очень разумно.

— Неразумно быть честным? А я считаю, что это очень важно.

— Сначала послушай, что я тебе скажу.

— Хорошо. — Сара подавила вздох, напоминая себе о том, что надо сохранять спокойствие. Если Рейд почувствует, что она боится, он может снова замолчать. — Я жду.

Она попыталась подбодрить его улыбкой, но он смотрел в сторону.

— Наверное, тебе тоже стоило бы написать письмо «Тетушке», — осторожно сказала Сара.

— Да, наверное, стоило бы.

— И что бы ты ей написал?

Не глядя на Сару, Рейд произнес:

— Что у меня есть ужасная тайна, которая не дает мне жениться на любимой женщине.

Сарина рука взлетела к губам, но не успела помешать вскрику. Хорошо, что Рейд не смотрел на нее, — наверное, она побледнело как полотно.

— Рейд, — сказала она, стараясь говорить спокойно, — не бывает таких страшных тайн.

Он повернулся и посмотрел на нее тусклыми глазами.

— А что, если я тебе скажу, что я не сын Коба Маккиннона?

Сара открыла рот. Чего бы она ни ожидала, но такого и предположить не могла. Рейд был одной из главных опор семейства Маккиннонов.

— Я… я не совсем поняла.

— Но это правда, Сара. Коб не был моим отцом.

Сара несколько мгновений молчала, покачивая головой.

— Когда ты это узнал? — спросила она наконец.

— Сразу после его смерти. — На лице мужчины отразилась боль.

— Наверное, это было ужасное потрясение.

— Если бы только это. Все намного хуже.

Рейд вскочил, пересек комнату и распахнул дверь гардеробной. Достав джинсы, он стал их натягивать, у Сары упало сердце. Одеваясь, он как бы намекал, что часы их близости истекли. Он снова отдалялся от нее.

Упершись руками в бока, Рейд остановился посередине спальни.

— Я не должен был носить фамилию Маккиннон, — сказал он сквозь зубы. — Джесси мне не мать, Энни не сестра и Кейн не брат. — Ужасная ухмылка перекосила его лицо. — И дом не мой.

— Ты хочешь сказать, что ты приемный?

— Да.

Сара нахмурилась. То, что Рейд был усыновлен, удивило ее до крайности, но разве это ужасная тайна? Подобное не могло разделить их на долгие годы. Сара хотела вскочить с кровати и обнять Рейда, но у него было такое чужое лицо, что она застеснялась своей наготы.

Стянув верхнюю простыню, она завернулась в нее как в тогу.

— Ну и что, что ты приемный? Ты все равно принадлежишь «Саутерн-Кросс», а он тебе. А мы принадлежим друг другу.

Рейд покачал головой.

— Я не сказал тебе самого главного.

У него был такой подавленный вид, что у Сары дрогнуло сердце. Она потуже завернулась в простыню и замерла, ожидая продолжения.

— Во мне течет дурная кровь, Сара.

— В каком смысле дурная?

— Мой отец, — начал Рейд, не глядя на нее, — то есть мой настоящий отец… он насильник.

Рейд явно ждал, что Сара как-то отреагирует, но она сидела совершенно спокойно, и он продолжил:

— Мой отец изнасиловал мою мать, и она сплавила меня, потому что не хотела видеть.

О господи!

Поддерживая простыню, Сара слезла с кровати, но Рейд подался в сторону и отвернулся.

— Представляю, как тебе, должно быть, тяжело, — сказала она ему в спину. — Рейд, я мало что знаю о насильниках, но уверена, это генетически не наследуется. Должно быть что-то в обстановке, в которой вырос этот человек, в его окружении…

Рейд словно не слышал.

— Ты можешь себе представить, каково это — знать, что твоя родная мать каждый раз, когда видит тебя, вспоминает о страшных обстоятельствах, в которых она зачала?

Это было уже слишком. Сара подошла к Рейду и обхватила его руками.

— Мой бедный, какое непосильное бремя упало на тебя.

К ее огорчению, Рейд увернулся, когда она хотела поцеловать его в щеку. Он стоял в ее объятиях как каменный, так что Саре ничего не оставалось, как опустить руки.

— Мне жаль, — проговорил он хрипло, пожимая плечами.

— Все в порядке, — сказала Сара. — Ты имеешь полное право сердиться.

Он что-то пробурчал сквозь зубы. Оба молчали несколько долгих секунд.

— Рейд, я понимаю, почему ты расстроен, но все это не так страшно. Может, тебе станет легче, если я скажу, что это никак не влияет на мое отношение к тебе?

Он посмотрел на нее расширившимися глазами.

— Я люблю тебя, — напомнила Сара. Он качнул головой:

— Ты не должна.

Сара почувствовала, как к сердцу подступает паника.

— Рейд, в тебе нет ничего похожего на того человека.

— Как ты можешь быть уверена в этом? Вчера вечером я утащил тебя со свадьбы Энни. Я потерял голову.

— Также, как и я. — Сара попыталась хихикнуть. — Мы оба были немножко сумасшедшие.

Рейд не отвечал.

— Да и вообще, это был не единственный раз, когда мы с тобой занимались любовью. Вспомни сам.

Рейд быстро закрыл глаза, но прежде она успела заметить в них отчаяние. Сара молилась о том, чтобы у нее достало ума найти способ заставить его увидеть действительность такой, какая она есть, а не ту искаженную картину, которую он себе нарисовал.

— Ты всегда был мягким, деликатным человеком, Рейд. Страстным — да, но никогда грубым.

Рейд не отвечал, но Сара знала, что он слушает.

— Ночью я сама хотела получить от тебя все, что только ты способен был мне дать. Даже хотела забеременеть.

— Нет! — Рейд отскочил от нее к окну, а когда повернулся, она увидела, что лицо его искажено болью.

— Ты разве не понимаешь, Сара? Один Бог знает, чем это могло бы обернуться.

— Чем обернуться? Родился бы самый прелестный малыш на свете.

— Который мог бы вырасти преступником.

— Сомневаюсь. — Рейд промолчал, и Сара спросила: — Значит, ты хочешь играть только в безопасную игру?

Он сжал кулаки.

— В том, что касается тебя, да.

— Но ночью…

— Забудь про эту ночь. То была ошибка. — На его щеках задвигались желваки. — Извини, я вел себя безобразно. Я поддался своей слабости и увлек тебя за собой, но ты все равно должна уехать.

— Рейд, я люблю тебя.

Его лицо скривилось, и он быстро отвел взгляд в сторону. Сара поняла, что он борется со слезами. Господи, ей тоже хотелось плакать. В душе у нее текли уже реки слез. Но она слишком сильно боялась потерять Рейда, чтобы сейчас сдаться.

Это был поединок, и она должна была победить.

— Я не могу жениться на тебе, Сара. — В его глухом голосе звучала бесповоротная решимость. — Я не могу губить твою жизнь своими генами.

— Рейд, но ведь мы можем и не заводить детей. Нам достаточно друг друга.

— Нет! — Он запустил пальцы в волосы, провел рукой по искаженному мукой лицу. — Я знал, что ты это предложишь. Поэтому и не говорил тебе ничего. Ты из тех женщин, которые созданы для материнства.

— Нет, если это означает потерять тебя.

Рейд посмотрел на Сару суровым взглядом:

— Я ни за что не соглашусь на то, чтобы ты пожертвовала своим правом стать матерью. Когда-нибудь родятся счастливые дети, их матерью будешь ты. Так должно быть.

У Сары перехватило дыхание, словно у нее под ногами разверзлась пропасть.

— Ну как ты не можешь понять своей глупой башкой, что ты мне нужен больше, чем дети!

На долю мгновения Саре почудилось, будто в его глазах блеснула надежда, но нет, Рейд упрямо тряхнул головой:

— Сейчас ты это говоришь, а потом будешь жалеть.

Саре стало нехорошо. Она явно проигрывала поединок. Что бы она ни говорила, Рейд не изменил своего решения отказаться от нее.

Она расправила плечи. У нее осталось последнее оружие.

— Правильно ли я поняла — ты хочешь сказать, что не любишь меня?

Рейд выставил перед собой ладони, словно защищаясь:

— Сейчас не время говорить о любви.

— Да ну! — Сара сама поразилась — так ровно и спокойно прозвучал ее голос. — Трудно себе представить ситуацию, в которой любовь играла бы такую важную роль.

— Прости, Сара, но тема закрыта.

— Это что, дебаты в Оксфорде? На карту поставлена моя и твоя жизнь. Наше счастье.

— Что касается меня, я все уже решил. — Рейд пересек комнату и вышел.


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Рейд скакал точно одержимый. Он не имел обыкновения гнать лошадь бешеным галопом, но отчаяние толкало его самого вперед и вперед. Если бы это было возможно, он бы умчался за край света.

Ему хотелось забыться, но не получалось. Единственное, на что он мог надеяться, так это что стук копыт его скакуна по твердой земле заглушит звучащий в ушах голос Сары.

Может, белая пыль, поднимающаяся облаком под копытами коня и набивающаяся в нос и рот, перебьет запах и вкус любимой.

Только вот с картинами, возникающими перед его мысленным взором, он ничего не мог поделать. Он потратил годы, пытаясь вычеркнуть из памяти образ Сары — как она, обнаженная, разгоряченная, тянет к нему руки. Но после этой ночи все вернулось на свои места. Воспоминания будут всегда с ним, сводя его с ума.

Да и с Джесси он поступил нехорошо. Она ужасно расстроилась, когда он объявил, что уезжает на несколько дней в буш.

— Но у нас полный дом гостей! — запротестовала она. — Среди них много твоих друзей. Что я им скажу?

— Что-нибудь придумаешь, — пробурчал он. — Скажи им, что изгородь упала. Или что артезианская скважина засорилась. Половина стада разбежалась.

— Рейд, это из-за Сары, да?

Он не ответил, но Джесси и так все поняла. Утром Сара уехала из «Саутерн-Кросс», ни с кем не поговорив и не позавтракав. А через полчаса после ее отъезда Рейд приготовил рюкзак и оседлал коня.

— Зря ты уезжаешь, — сказала Джесси. — Флора хотела с тобой потолковать.

— Флора? — Ему с трудом удалось произнести это имя бесстрастно.

— Да. Она хочет тебе что-то сказать, то есть даже не тебе, а нам обоим. Это о твоем отце.

Рейд рассмеялся.

— Если у тети Флоры…

— Она твоя мать.

— Если у нее есть что-то важное, почему же она ждала тридцать лет?

Бедняжка Джесси растерялась, и Рейду стало стыдно.

— Слушай, прости, — извинился он, — но мне действительно надо уехать на пару дней… может, побольше.

— Пока Сара Росситер не уедет из Мирабрука?

Рейд кивнул:

— Хочу быть от нее подальше.

— В отличие от вчерашнего вечера?

Рейд вздрогнул.

— Ты ни с кем не танцевал, кроме нее, — пояснила Джесси.

Рейд глубоко вздохнул и отвел глаза.

— Вчера, глядя, как вы танцуете, я подумала, что вы наконец помирились.

— Так и было.

— Но бедняжка Сара уехала, а ты выглядишь хуже некуда.

— Нельзя прожить жизнь, получая одни только удовольствия.

Джесси положила руку ему на предплечье. Раньше она поцеловала бы его в щеку, но сейчас, наверное, не осмелилась. Рейд не винил ее за это.

— Рейд, я так беспокоюсь о тебе. Что произошло? Ты всегда был такой веселый. Вспомни, что вы выделывали с Кейном! В доме всегда стоял смех. У меня сердце разрывается, когда я вижу тебя таким несчастным.

— Ничего не произошло. — Рейд вздохнул. — Пожалуйста, не беспокойся из-за меня. Мне просто нужно уехать.

И он зашагал, не оглядываясь, к загону для лошадей.


До отъезда Саре предстояло проделать кучу бумажной работы. Надо было написать отчеты по полугодию и разработать бюджет на следующий учебный год, составить подробную характеристику на каждого ученика для новой учительницы, а еще заполнить кипу документов Департамента просвещения.

К счастью, начальство понимало, что Сара, будучи одновременно и директором школы, и единственным учителем, очень загружена, и на два дня прислало второго учителя, который вел уроки вместо нее.

Но Сара не роптала на монотонность бумажной работы. Продираясь сквозь административные дебри, приходится думать о множестве насущных проблем. Случалось, что Сара подолгу совсем не вспоминала о Рейде.

В первый день ей удалось значительно продвинуться вперед, но теперь, когда конец был уже близок, Сара чувствовала себя смертельно уставшей. Бессонные ночи, работа круглый день и постоянный стресс. Если так дело пойдет и дальше, на побережье она приедет полной развалиной.

Если бы только можно было пойти домой, быстренько приготовить что-нибудь в микроволновке и уснуть пораньше, но на вечер назначен прощальный ужин, теперь уже с Недом Дайсоном. С одной стороны, это хорошо, не надо готовить, но с другой, эти прощальные обеды и ужины переносить было нелегко. Нед и его жена стали для нее как родные, расставаться с ними будет совсем не весело.

Сара закрыла еще одну полную папку и тут услышала приближающиеся шаги, а потом женский голос:

— Ох, дорогая, боюсь, я вам помешала.

Обернувшись, Сара даже вздрогнула от неожиданности — в дверь заглядывали Джесси Маккиннон и ее сестра. Бедное сердце Сары часто забилось.

— 3-здравствуйте, — пролепетала она, напрасно стараясь скрыть свое замешательство, и попыталась улыбнуться. — Простите за разгром. Мой… кабинет не всегда так выглядит.

— Мы знали, что вы заняты, поэтому подождали, пока закончатся уроки, но видим, что у вас еще полно работы, — проговорила Джесси, стоя в дверях.

Сара была так ошеломлена внезапным появлением этих женщин, что не сразу ответила:

— Глядя на все эти папки, вы можете подумать, что я занята по горло, но на самом деле я уже почти закончила.

Явно приободренная этими словами, Джесси шагнула в комнату.

— Ну, если вы не очень заняты, мы бы хотели с вами поговорить. Вы не против?

Конечно же, Сара была против. Больше всего на свете ей хотелось теперь держаться подальше от семейства Маккиннонов. Неожиданный визит этих женщин наверняка означал, что речь зайдет о Рейде, а она вряд ли выдержит такое.

— Нет, конечно, я не против, — сказала она, мысленно проклиная себя. Вот всегда так, снова она позволяет своей слабости к Рейду возобладать над здравым смыслом.

Вскочив на ноги, Сара показала на царящий вокруг беспорядок и виновато улыбнулась:

— Сами видите, здесь нет места. Пойдемте лучше в классную комнату.

С сильно бьющимся сердцем она повела Джесси и Флору по коридору. Оставалось надеяться, что гостьи не задержатся надолго.

Они сели треугольником, лицом друг к другу, на стулья для учеников-подростков, казавшиеся большими по сравнению с низенькими стульчиками и столиками для малышей. Сара пожалела, что не может сесть за свой собственный стол, тогда, по крайней мере, можно было бы вытереть вспотевшие от волнения ладони о юбку.

— Итак, чем могу помочь?

Она адресовала этот вопрос Джесси и тут заметила, что обе посетительницы нервничают не меньше ее. Джесси наклонилась вперед, сжимая лежащие на коленях руки, ее лицо было бледным и постаревшим, вокруг глаз залегли темные круги.

Голубые глаза Флоры, такие же, как у ее сестры, смотрели с тревогой.

— Сара, — начала Джесси, — я не стану ходить вокруг да около. Боюсь только, что мы хотим от вас невозможного. Понимаете, Рейд ускакал на дальние пастбища. Думаю, он в пещере на холмах.

— В Соборной пещере?

— Да, наверное, там. Дело в том, что нам с Флорой надо сообщить ему нечто чрезвычайно важное для него, а мы не можем до него добраться.

— А как насчет Кейна? Разве он не в состоянии привезти Рейда?

— Нет, ему и Черити пришлось вернуться в «Лэйси-Даунс» сразу после свадьбы. Вик, как мне кажется, слишком стар, чтобы скакать до пещеры и обратно, а повар не знает наших мест.

Сара попыталась проглотить образовавшийся в горле комок.

— Но Рейд ведь не задержится там надолго, скоро вернется.

— Только может быть уже слишком поздно, — драматическим тоном проговорила Джесси.

Сара нахмурилась.

— Это так срочно?

— В общем, да. — Джесси прикусила губу и смущенно пожала плечами. — Важно, чтобы мы могли поговорить с ним до вашего отъезда.

Сара терялась в догадках. Что все это означает, в самом деле?

— Я понимаю, у вас сразу возникла масса вопросов, — торопливо добавила Джесси, — но мы с Флорой надеемся, что вы съездите к пещере. Вы такая прекрасная наездница и знаете дорогу. Вы быстро доедете до Рейда.

О господи! Что замыслили эти женщины?

— Я очень занята, это так, но, даже если б и была свободна, все равно не поехала бы. Я не хочу видеть Рейда, да и он не обрадуется моему появлению. — Сара сморгнула слезу. — Мы с Рейдом расстались.

Боже правый, это уж слишком. Хватит с нее семейства Маккиннонов, она и так сделала все, что могла.

Джесси потянулась вперед и сжала ее руку:

— Сара, моя дорогая, Рейд ничем со мной не делился, так что я могу лишь догадываться, почему и вы, и он так расстроены. Но я уверена, что новость, которую сообщит Флора, может восстановить ваши отношения.

Новость от Флоры? Сара нахмурилась. Какое отношение она имеет ко всему этому?

— Нет, простите, но это невозможно.

— Сара, я не стала бы просить вас, если б не принимала близко к сердцу ваши собственные интересы. Мы обе были бы вам чрезвычайно благодарны, если бы вы попробовали связаться с Рейдом.

— Я пробовала. Я годы напролет пробовала. Только без толку. Из этого ничего не вышло. С меня достаточно.

Сара больше не могла вынести накал собственных эмоций. До этой минуты она держалась неплохо. Ну, может, мучилась бессонницей и не могла есть, зато ухитрялась не плакать до самой ночи. Но сейчас Сара почувствовала, что больше не сможет справиться с собой, и это на глазах родственников Рейда!

Вскочив, она заходила по комнате, стараясь успокоиться.

— Откровенно говоря, — сказала она, — Рейд рассказал мне про своего… отца. — Сара бросила взгляд на хмурые лица сестер и продолжала: — Сколько я ни пыталась заставить его поверить, что я все равно его люблю, он даже слушать не хотел. Он неимоверно упрям. Он, видите ли, считает, что оказывает мне огромную услугу, отказываясь от меня.

Джесси вздохнула:

— Он заговорит по-другому, если узнает правду.

Правду? Какую правду? Сара задумалась. Если Рейду скажут имя насильника, вряд ли это поможет ему.

— Он, наверное, и слушать вас не станет. В его душе полный разброд, но я не могу ничего с этим поделать. Я стараюсь ему помочь, а он только страдает еще больше. — Сарины губы задрожали. — Я полностью опустошена.

Теперь уже и Джесси была на ногах.

— Я уверена, что Рейд любит вас, Сара.

Борясь со слезами, Сара запустила пальцы себе в волосы. Не плачь. Не смей плакать.

— В том-то и дело. Я год за годом уверяла себя, что Рейд меня любит — и он действительно любит. — С прерывистым вздохом Сара бессильно уронила руки. — Но одной любви, как я поняла, недостаточно.

— Ох, Сара, дорогая моя, вы ошибаетесь.

Сара покачала головой.

— Романтичные люди думают, что любовь — средство от всех бед, но иногда требуется нечто большее.

Мать Рейда несколько мгновений смотрела на Сару, потом плечи ее поникли, по ее глазам можно было понять, что она потеряла всякую надежду.

Вечерело, в классе царил полумрак, и от этого становилось еще грустнее. Обе женщины выглядели такими подавленными, такими разочарованными, что Сара встревожилась. Может, она что-то упустила? Когда Джесси говорила про правду, что именно она имела в виду?

— Что я должна передать Рейду? — спросила она. — Можете назвать мне хотя бы одну причину, почему я должна ехать к пещере?

К удивлению Сары, ответила Флора:

— Я могу назвать не одну причину, Сара, а целых две.

— Две? — переспросила Сара шепотом. Флора кивнула и набрала в грудь воздуха.

— Видите ли, Сара, первая причина — это та, что я мать Рейда.

У Сары непроизвольно открылся рот. Она была бы больше потрясена, если бы Флора заявила, что прилетела из далекой галактики. Сара посмотрела на Джесси, та неловко улыбнулась и закивала.

Флора продолжала:

— А вот и вторая. Я очень хочу, чтобы он узнал правду о своем отце.

— О человеке, который… изнасиловал вас?

Флора покачала головой:

— Никто меня не насиловал.

Вот это да! Сару как будто внезапно ударили кулаком. Чувствуя, как перед глазами все плывет, она быстро подошла к окну и оперлась о подоконник.

— Рейд думает, что вас… Господи, может, мы снова присядем?

— Спасибо, дорогая. Я хотела бы объяснить.

Сара кивнула:

— Да, да, конечно.

Флора, которой явно не терпелось все рассказать, начала без промедления.

— Это была большая ошибка с моей стороны, что я так долго молчала, — проговорила она с мягким шотландским акцентом. — Я могла бы все объяснить, но не хочу отнимать у вас время. Дело в том, что Рейд — сын Коба Маккиннона.

— Боже правый! — Сара невольно посмотрела на Джесси, которая сидела неподвижно, спрятав свои чувства под вежливой улыбкой.

— Понимаете, — продолжала Флора, — я всю жизнь любила Коба. Какое-то время он ухаживал за мной — до того, как встретил Джесси. — Сестры многозначительно переглянулись. — Я была ужасно, без памяти влюблена в него, но он выбрал Джесси. Я была в таком отчаянии, что недели за две до их свадьбы сделала так, чтобы мы с Кобом остались вечером наедине.

Флора опустила глаза в пол.

— Коб в тот вечер много выпил — у него был мальчишник… В общем, мы в ту ночь последний раз были вместе, а после этого я потеряла его навсегда. — После короткой паузы Флора добавила: — Та ночь… в общем, я забеременела.

— Это был Рейд, — тихо проговорила Сара и замерла, осмысливая семейную тайну, которая открылась перед ней.

— Да.

Сара повернулась к Джесси, на лице которой застыла улыбка.

— Но почему тогда Рейд считает, что его мать была изнасилована? — спросила она осторожно.

Джесси вздохнула.

— Откровенно говоря, это я во всем виновата. Флора ничего не рассказывала про отца ребенка.

И у нее были на то веские причины, подумала Сара.

— Бедняжка Флора была на грани нервного срыва, — продолжала Джесси. — Я знала, что в нашем районе появился насильник, и решила, что это он. И вся семья думала так же.

Что ж, звучит вполне правдоподобно. Тридцать лет назад беременность без обручального кольца на пальце считалась позором.

— Я виновата в том, что мне не хватило смелости сказать Джесси правду, — проговорила Флора. — Я промолчала, а она решила, что меня изнасиловали. Мне показалось, что это лучше, чем ранить сестру.

— А что Коб? Как он отнесся к этому?

Флора помолчала, кусая губы, глаза ее блестели.

— Бедный Коб, — произнесла она наконец. — Я взяла с него клятву, что он никогда и никому о нас не расскажет. А вы знаете Маккиннонов — они всегда держат слово. Эту ношу он нес всю свою жизнь.

Флора достала из кармана носовой платок и вытерла глаза.

— Я знала, что не смогу сделать счастливым свое дитя. Мы сделали так, чтобы все подумали, будто Рейд и Кейн двойняшки.

С минуту казалось, что Флора вот-вот разрыдается, но она тряхнула головой и заговорила снова:

— Я думала, это самое лучшее, что я могла сделать для Коба и моего малыша. Рейд вырос со своим отцом, в любящей семье, а я сама уехала в Шотландию.

— Как это печально. Вы пожертвовали своим счастьем.

Флора кивнула.

Сара какое-то время сидела неподвижно, стараясь свыкнуться с ошеломляющей новостью, обрушившейся на нее, потом повернулась к Джесси:

— А вы ничего не знали?

Джесси отрицательно покачала головой.

— Я знала только, что Коб перед смертью хотел сказать Рейду нечто важное. Он ждал, когда Рейд вернется с пастбища, но тот опоздал. — Джесси печально улыбнулась. — Если честно, я рада, что ничего не знала до вчерашнего дня, иначе мой брак мог пойти прахом.

Но если бы несчастный Рейд знал… Словно угадав, о чем думает Сара, Джесси сказала:

— Жаль только, что Рейд не узнал всю правду много лет назад. Зачем я рассказала ему про насильника? Меня это ужасно гнетет. Просто я подумала, что все так и было и что Рейд должен знать правду.

— Да уж, — пробормотала Сара, напрасно стараясь скрыть горечь.

— Теперь вы понимаете, почему мы так хотели встретиться с Рейдом до вашего отъезда из города. — Наклонившись к Саре, Джесси пристально смотрела ей в глаза. — Он наконец должен узнать правду о своих родителях. Вы поедете к нему, Сара?


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


Рейд проснулся, потрясенный живостью только что увиденного сна. В этом сне рядом с ним стоял Коб, здоровый, загорелый, весь в поту и пыли, каким возвращался обычно в жаркий день со скотного двора.

Он подошел к Рейду и сказал:

— Ты последний дурак, сын.

Видение было таким ясным, а голос звучал так громко, что Рейд, проснувшись, ожидал увидеть перед собой отца.

Понадобилось несколько мгновений, чтобы его глаза привыкли к темноте и он сообразил, что лежит в своем спальном мешке на песчаном полу пещеры. И рядом ни души.

— Я чертовски зол на тебя, — сказал во сне Коб. — Двадцать девять лет я ухлопал на тебя, но, как вижу, тебе это не пошло впрок.

Рейд нахмурился. Интересно, что он этим хотел сказать? Тряхнув головой, Рейд разворошил палкой угли в затухающем костре, стараясь прогнать остатки сна.

Погасшие было головешки загорелись снова, пуская искры. Рейд подложил дров, и скоро пламя осветило неверным светом стены пещеры. Рейд хотел было нагреть в котелке воды для чая, но потом подумал, что, если хочет снова заснуть, лучше сделать пару глотков рому, который он захватил с собой.

В седельной сумке лежала небольшая плоская фляжка, Рейд достал ее и приложил к губам, с каким-то сторонним любопытством отмечая, как огненная жидкость течет по пищеводу в желудок. Он глотнул еще, снова лег и приказал себе успокоиться и больше ни о чем не думать.

Но сказанные Кобом слова никак не шли из головы. Двадцать девять лет я ухлопал на тебя, но, как вижу, тебе это не пошло впрок.

Тяжело вздохнув, Рейд лег на бок и стал снова стараться стереть из памяти сон, хотя, если хорошенько подумать, сон про Коба все же давал какую-то передышку — по крайней мере, он не видел во сне Сару.

И во сне, и наяву Рейд знал — ему никогда не освободиться от нее, не забыть ее милое лицо, ее глаза и заполнившее их отчаяние, когда он сказал, что никакой надежды на то, что они будут вместе, нет.

Рейд громко выругался, и эхо ответило ему из глубин пещеры. Поморщившись, он закрыл глаза и снова увидел Коба. Неужели и вправду двадцать девять лет не пошли ему впрок?

Рейд резко сел.

Его словно осенило свыше. Черт! Как же он это упустил?

Коб, возможно, и не приходится ему биологическим отцом, но он его вырастил и воспитал, а это чего-то да стоит.

Двадцать девять лет я ухлопал на тебя…

Будучи главой семейства Маккиннонов, Коб сделал все, чтобы Кейн и Рейд выросли достойными людьми, которыми он мог бы гордиться. Он постоянно присутствовал в их жизни в качестве человека, на которого можно было всегда положиться, — строгого, но любящего отца, во всем служившего им примером.

Коб формировал характер обоих сыновей, учил отличать плохое от хорошего. Коб учил их верности слову, старомодной чести и самоуважению.

Рейд отодвинул спальный мешок и поднялся на ноги. Это же так очевидно. Просто не верится, что он был так слеп. Он зациклился на том, что его настоящий отец — насильник, а ведь его детство прошло в счастливой и стабильной обстановке. Он был окружен положительными примерами истинной мужественности.

Как он мог позабыть про все то, что унаследовал от Коба?

С этими мыслями Рейд подбежал к выходу из пещеры и остановился, глядя на простиравшуюся внизу темную долину и глубоко вдыхая прохладный ночной воздух.

Он отказался от своего единственного шанса стать счастливым с Сарой и, ослепленный мыслями о своем отце, разбил ее любящее сердце.

Не удивительно, что она считает его трусом. Он отказал ей в праве родить от него ребенка, растить и любить его. А вот Джесси с Кобом не побоялись усыновить ребенка, родившегося от насильника, и растили его с любовью, не делая различий между ним и своими собственными детьми.

Они пошли на риск. Ради него.

О господи! Бедная Сара. Она тоже была готова пойти на риск, но он оказался трусом. Каким же он был дураком.

Черт побери, он должен разыскать ее.

Вбежав в пещеру, Рейд торопливо свернул спальный мешок и загасил костер, потом спустился с холма вниз, где у него была привязана лошадь. Если он сейчас отправится в путь, то доберется до «Саутерн-Кросс» еще до завтрака.


Приехав рано утром следующего дня в «Саутерн-Кросс», Сара, не заходя в дом, направилась прямиком в конюшню, чтобы оседлать Дженни, свою любимую кобылу.

Чувствовала она себя ужасно. Джесси и Флора слишком все упрощают. Им кажется, что, как только она сообщит Рейду, что его отец — Коб, он тут же сделает ей предложение и все заживут счастливо.

Они не знают, сколько раз совсем недавно она просила Рейда остаться с ней, а он отказывался. Она всю ночь проворочалась без сна, терзаясь сомнениями.

Конюшня в «Саутерн-Кросс» располагалась на возвышении, отсюда было хорошо видно, как клубится туман в небольшой лощине, по которой пробегал ручей. Скоро солнце рассеет туман, вон оно уже поднимается огненным шаром на востоке.

Его желтые лучи, пробиваясь сквозь листву старого эвкалипта, залили теплым светом конюшню и двор. Сара вдохнула полной грудью свежий утренний воздух и приказала себе успокоиться. Напрасно. Она страшно боялась, что, даже если откроет Рейду правду об его отце, этого все равно будет недостаточно. А если он, уже зная все, попросит ее уйти, ее сердце разлетится на мелкие осколки.

Сара положила седло на спину лошади и погладила ее по шее. Дженни была спокойна; пора отправляться в путь.

Сара затянула подпруги и, взяв в руки повод, уже готова была влезть в седло, когда до ее ушей донеслись какие-то звуки. Это был стук копыт.

Все ее спокойствие испарилось. Сара бросила Дженни и побежала к изгороди. Облокотившись на жердь, она прищурилась, вглядываясь вдаль.

Появившиеся из тумана лошадь и всадник были сначала лишь темным силуэтом, но, когда они приблизились, Сара узнала Рейда.

Ее словно пронзило молнией.

Рейд скакал галопом на вороном коне вверх по травянистому склону, и от счастья Саре захотелось плакать.

Сердце в груди забилось часто-часто, внезапно ее обуял страх. Почему он вернулся?

Подъехав к изгороди, Рейд увидел Сару. Конь стал как вкопанный, а всадник застыл в седле, удивленно глядя на молодую женщину, отчего ее сердце подпрыгнуло и провалилось куда-то вниз.

— Сара.

На его глаза падала тень от широкополой шляпы, и было непонятно, в каком он настроении, но его губы не улыбались. Сара попыталась произнести «Доброе утро», но из горла не вырвалось ни звука. Господи, помоги. Напряжение было просто невыносимым.

— Вот так сюрприз, — сказал Рейд. — Зачем ты оседлала Дженни? Куда собралась?

Казалось, ему неприятно ее видеть. Он сжал кулаки, и Сара приготовилась к очередной стычке.

— Джесси попросила меня съездить за тобой в пещеру.

— Джесси? — Его грудь поднималась и опускалась, но на лице не было улыбки — ничего, что давало бы хоть какую-то надежду. — А с чего вдруг она решила побеспокоить тебя?

— Не сердись на нее, Рейд. Все в порядке. Я… я сама предложила ей свою помощь.

Рейд качнул головой.

— Я же говорил ей, что со мной все хорошо.

— Она… — Сара запнулась. — У нее важная информация для тебя. То есть у Флоры.

Рейд спешился и привязал повод к столбу изгороди, глядя на Сару все с тем же непонятным выражением.

Его рубашка была измята — судя по всему, он спал не раздеваясь. Джинсы, старые, потертые, были в красной пыли и продрались на коленях, подбородок зарос двухдневной щетиной. Саре он, вот такой, показался еще желаннее.

Но все оказалось еще тяжелее, чем она себе представляла. Она рисовала себе такую картину их встречи с Рейдом: они сидят на берегу тихой заводи, вокруг тишина, а она пересказывает ему историю Флоры. Но он приехал домой, так что разумнее всего просто отослать его к матери.

Рейд подошел к ней, его губы изогнулись в некоем подобии улыбки. Сняв шляпу, он накинул ее на столб и бессознательно взъерошил рукой примятые волосы.

— Ты избавила меня от поездки в город, — неожиданно произнес он.

— Правда?

Рейд медленно кивнул головой и устремил на нее долгий взгляд. Они стояли по разные стороны изгороди, впившись глазами друг в друга. Что-то новое светилось в серебристой глубине его глаз, что-то, чего Сара не могла понять.

— Ты тоже избавил меня от долгой поездки к пещере, — вымолвила она и замолчала, чтобы облизать пересохшие губы.

Рейд кивнул, и на его лице появилась улыбка.

— Стой где стоишь, — внезапно произнес он приказным тоном и ловко перемахнул через изгородь, приземлившись рядом с ней. — Мне до сих пор не верится, что ты здесь, — сказал он, беря ее за руку. — После всего, что я тебе сделал.

Неожиданные слова и мягкое прикосновение застали Сару врасплох.

— Я… мне самой не верится, что я до сих пор здесь. Считай меня упрямицей.

Она заглянула в его глаза и увидела в них столько страсти, что у нее захватило дух.

— Это я был последним упрямцем. — Он потянулся к ее второй руке. — Я собирался ехать в город, чтобы сказать тебе что-то важное.

Сара, ошеломленная и растерянная, не знала, что делать и как себя вести.

— Флора со своим сообщением может подождать, — сказал Рейд.

— Это прекрасная новость про…

— Она подождет, Сара. Сначала я сообщу тебе свою новость.

Рейд сказал это таким решительным тоном, что Сара умолкла. Он сложил вместе ее ладони и прижал к своей груди. Сара почувствовала, что его сердце бьется так же часто, как и ее собственное.

— Что ты хотел мне сказать?

— Я очень тебя люблю.

Ох, Рейд.

Она так долго ждала этих слов, что теперь смогла лишь прижаться к нему, теребя его рубашку дрожащими пальцами и глотая слезы.

— Я люблю тебя, Сара. Я так давно тебя люблю, что уже не могу и вспомнить, когда я тебя не любил.

Сара была так потрясена этим взрывом чувств, что не могла говорить. Ей хотелось сказать ему, что он сделал ее счастливой, но все, что она смогла, — это кивнуть и улыбнуться сквозь слезы, которые хлынули из ее глаз.

— Ты можешь простить меня за то, что я был таким глупым и отрицал очевидное?

Сара снова кивнула.

— Ты понимаешь, как я боялся испортить тебе жизнь?

Сара сжала губы, удерживая рвущиеся наружу рыдания.

Рейд схватил ее в охапку и расцеловал в мокрые щеки.

— Прости меня, Сара. Мы могли все эти годы быть вместе, растить детей.

Детей? У Сары вырвался негромкий вскрик. Господи, надо взять себя в руки. Глубоко вздохнув, она заставила себя успокоиться. Вытерев слезы, Сара подняла голову.

— Это надо же, порчу такой романтический момент рыданиями. Я не должна плакать.

Рейд усмехнулся.

— Поверь мне, любовь моя, твое прелестное дрожащее тело, прижавшееся ко мне, кажется мне верхом романтичности. Можешь плакать, когда ты со мной, сколько хочешь и когда хочешь. — Он еще теснее прижал ее к себе. — Но только когда ты со мной, Сара. Черт возьми, как подумаю, сколько горя я тебе причинил… чуть не потерял тебя совсем… меня тоже тянет заплакать.

Внезапно Рейд подался назад и посмотрел на нее с беспокойством.

— Ты обязательно должна уехать? Понимаю, что не имею права ни о чем просить, но я просто не переживу, если ты уедешь. Я не могу тебя отпустить.

Сара подняла голову, ее губы дрожали в улыбке. Как только ему могло прийти в голову, что она теперь уедет?

— Я не знаю, как отреагирует департамент, если я объявлю, что мой бойфренд меня не отпускает.

— А ты лучше скажи им, что тебя не отпускает муж.

— Муж?

— Ты же выйдешь за меня, правда?

— Это все происходит на самом деле, Рейд? Или мне надо себя ущипнуть?

По его лицу расплылась улыбка.

— Все на самом деле, поверь мне на слово.

— Я не ослышалась насчет детей? Ты действительно это сказал?

— Да. Я мечтаю о том, чтобы у нас была куча детей, и ничего на свете так не хочу, как того, чтобы ты была их матерью. — Он нежно поцеловал ее. — И моей женой.

— Для меня это честь, Рейд.

— Любовь моя. — Еще крепче обхватив Сару руками, он так сильно сжал ее, что она чуть не задохнулась. — Я понял: совсем не важно, что моим отцом был насильник, главное — это что у наших детей будет самая ласковая, отважная и умная мать на свете.

Его руки скользнули вниз по ее спине. Рейд прижал к себе бедра Сары, глаза его затуманились, а у нее ослабели ноги. Потом его губы ласково коснулись ее губ.

— А я буду их отцом, и мы вместе с тобой постараемся быть для них самыми лучшими родителями.

— Да.

— Как же я люблю тебя. — Он стал покрывать поцелуями ее лицо.

— Рейд, ты можешь больше не беспокоиться из-за отца.

— А я и не беспокоюсь. Хочу думать только о тебе.

— Флора…

Она не успела больше ничего сказать — Рейд накрыл ее рот губами. Он целовал ее страстно, и Сара решила отложить объяснения на потом.

Наслаждаясь близостью его могучего тела, Сара вспомнила день, когда стояла на этом самом дворе и мечтала, чтобы он обнял ее и признался ей в любви.

А сейчас она с радостью подчинялась ему, охваченная восторгом оттого, что Рейд наконец понял — их любви достаточно для счастья. Он решился жениться на ней, хотя по-прежнему считал, что они идут на риск.

Ничего, когда они вдоволь нацелуются, она с великим удовольствием будет сидеть с ним рядом и рассказывать, что Коб Маккиннон, отец, которого он так любил, и в самом деле его родной отец.


Месяц спустя скромная деревянная церковь в Мирабруке была забита народом.

Каждый член местной общины считал своим долгом присутствовать при бракосочетании любимой учительницы Звездной долины с одним из самых уважаемых скотоводов. Все сходились на том, что лучшей хозяйки для «Саутерн-Кросс» просто не найти.

Те, кому не хватило места в церкви, толпились на ведущей к ней дорожке или выстроились по обеим сторонам улицы.

В простом шелковом белом платье, под развевающейся воздушной вуалью, с букетом белых орхидей, Сара под руку с отцом преодолела короткий путь от дома до церкви.

Энни, подружка невесты, шла рядом с ней по другую руку в прелестном платье дымчато-голубого цвета.

Наверное, невозможно было бы отыскать более взволнованного жениха, чем Рейд, стоявший в церкви перед алтарем и прислушивавшийся к нараставшему на улице веселому шуму.

Оглянувшись на первый ряд сидений, Рейд встретился глазами с Джесси. Он очень многим был обязан этой женщине. Она приняла его как сына всем своим любящим, щедрым сердцем и вместе с Кобом вырастила его таким, каков он сегодня. Сейчас она улыбалась ему, но ее губы подрагивали, и Рейд знал, что она готова заплакать. Он перевел взгляд на Флору. В последние недели они осторожно старались узнать друг друга как мать и сын, и Рейду казалось, что они встали на правильный путь.

К его удивлению, Флора держалась сегодня очень хорошо. Она улыбнулась ему счастливой улыбкой и подмигнула. Рейд еще раньше успел заметить, что Флора, как и ее сестра, — женщина большой духовной силы и, подумав об этом, он улыбнулся ей в ответ и тоже подмигнул.

В окне было видно церковное кладбище, и Рейд вспомнил, что там лежит Коб. Когда Рейд узнал о том, что он его родной сын, его охватила безмерная радость, к которой примешивалась горечь при мысли о тяжких годах отчаяния, которых могло и не быть. Но теперь Сара была с ним, и он был слишком счастлив, чтобы позволить этим думам надолго омрачать свое счастье.

Громко зазвонил колокол. Это Денни Тейт в переднем приделе изо всех сил дергал за веревку, чтобы сообщить всем — Сара идет. Кейн, шафер на свадьбе, ободряюще положил руку на плечо Рейда.

— Началось, — сказал он. — Повернись, жених. Вот твоя невеста. Она прекрасна.

Рейд повернулся, и от нахлынувших чувств у него сжалось горло. К нему шла Сара. Его жизнь. Его невеста. Такая красивая, что у него перехватило дыхание.

Хриплый электрический орган заиграл свадебный марш, все встали. Сара что-то говорила Энни, поправлявшей ей вуаль и платье, но вот она подняла голову, снова взяла отца под руку и посмотрела прямо на Рейда.

Ее синие глаза осветились улыбкой. У Рейда екнуло сердце.

Его поразило, какой у нее безмятежный вид, и на память пришел тот вечер, когда он впервые увидел, как она шла к трибуне, чтобы произнести речь. А сейчас эта необыкновенная, милая, любимая девушка шла к нему, чтобы стать его женой. В глазах стоял туман, и Рейду пришлось моргнуть и сделать глубокий вдох.

Вот наконец Сара рядом с ним. Он вдыхает знакомый запах духов, слышит легкое шуршание ее платья и видит родное лицо под прозрачной вуалью, прекрасное как никогда.

— Привет, красавец, — прошептала она.

Сара взяла его под руку, и он наконец почувствовал ее прикосновение.

— Ты такая красивая, — только и мог произнести Рейд.

Они улыбнулись, глядя друг другу в глаза, и Рейд увидел в сияющей улыбке Сары отражение своей глубокой любви — прекрасной, терпеливой любви, которая выдержала испытание временем и невзгодами.

И когда они повернулись лицом к священнику, в сердце Рейда царили полное счастье и предчувствие счастливого будущего.


ЭПИЛОГ


Воздух звенел от визга и восторженных криков детей, игравших в прятки в тенистом саду «Саутерн-Кросс». Их родители сидели на веранде в мягких креслах, попивая вино из бокалов и обмениваясь новостями, не представлявшими особого интереса ни для кого, кроме членов семьи.

Сара посмотрела вокруг и довольно вздохнула. У нее не было ни братьев, ни сестер, вот почему ей так нравилось, когда Маккинноны собирались вместе.

Все они как один явились на день рождения Рейда. Кейн и Черити с их тремя мальчиками приехали из «Лэйси-Даунс» еще рано утром, чтобы помочь Саре и Рейду все подготовить перед большим приемом, запланированным на следующий день.

В доме все сияло — мебель и дощатые полы блестели, на оконных стеклах и зеркалах ни единого пятнышка, все дверные ручки стараниями детей были начищены до блеска. Свежеподстриженные зеленые лужайки не уступали городским газонам.

Энни с Тео, жившие теперь далеко на юге, в Мельбурне, приехали только после обеда, торопясь продемонстрировать всем своего недавно родившегося первенца.

— Знаю я вас, небось специально ждали, пока вся работа будет сделана, — шутливо укорил шурина и сестру Кейн, когда все вволю налюбовались маленьким Томасом.

— Не задирайся, дай передохнуть, — отмахнулась Энни, наморщив носик, от брата, который никогда не упускал случая поддразнить ее. — Я и так наработалась, пока рожала сына и наследника Грейнджеров.

— Между прочим, это говорит женщина, которая только что получила диплом с отличием в университете, — напомнила Кейну Черити.

Тео живо закивал головой.

Сидя на веранде, Сара улыбнулась малютке, которого держала на руках. Она дотронулась пальцем до крохотной розовой ручки, и та качнулась, словно цветок под ветерком. Сара, любуясь, посмотрела на прелестное маленькое ушко и пушок на головке ребенка, наслаждаясь тем, как он уютно устроился у нее на коленях, и вдыхая его сладкий чистый запах.

Черити улыбнулась, глядя на нее:

— Мой дорогой малыш не наводит тебя случайно на кое-какие мысли?

Сара засмеялась и посмотрела на Рейда. Они как раз совсем недавно говорили об этом, и теперь она с улыбкой незаметно подмигнула ему, чувствуя глубоко внутри прилив сладостного тепла.

— Вполне возможно, что в следующий раз у вас родится мальчик, — проговорила Энни.

— Рейд наверняка надеется, что снова родится девочка, — сказала Сара. — Он без ума от наших девочек — правда, Рейд?

В саду кто-то громко завизжал. Спрятавшуюся трехлетнюю Люси обнаружили, и теперь она бежала по лужайке, уворачиваясь от своего двоюродного брата Бена, младшего сынишки Кейна и Черити.

Рейд усмехнулся:

— Мне трудно даже представить себе, кто у нас еще родится после Люси.

Люси, младшая, была прекрасным ребенком, но требовала усиленного внимания с самого своего рождения, а в последнее время увлеклась всяческими животными, заставляя родителей лишь качать головой. То в ее постели обнаруживался щенок или котенок в напяленном на него платьице с куклы, то вдруг из карманов ее джинсов высовывали головки крохотные цыплята. Бог знает, кого она могла притащить в следующий раз.

Бен был постарше, а потому без особого труда догнал Люси, и они оба повалились на траву. Люси с негодованием закричала, отбиваясь.

— Пора восстановить мир. — Рейд вскочил и побежал на лужайку.

— Наверное, пришло время завести детей в дом, — сказала Черити. — А то они перевозбудятся, а потом ночью не будут спать.

— Я заманю их горячим шоколадом с пирожками. — Сара встала и вернула Томаса Энни. — Не хочется, чтобы они завтра во время приема были вялые и капризные.

Прием должен был состояться вечером в субботу, и к четырем часам «Саутерн-Кросс» был полностью готов к приезду гостей.

Во всех вазах стояли яркие цветы из сада — стебли имбиря с красными и розовыми цветками, пурпурные бугенвиллеи и ярко-оранжевые геликонии.

Французские окна были распахнуты настежь, чтобы гости могли свободно выходить из гостиной и столовой на веранды, празднично украшенные яркими флажками, шарами и китайскими фонариками.

Длинные столы, накрытые белоснежными хрустящими скатертями, были сдвинуты к стене гостиной. На почетном месте среди выстроившихся рядами блестящих ведерок с шампанским и бокалов стояла великолепная хрустальная чаша, подаренная некогда Джесси и Кобу в день их свадьбы.

Сейчас чаша была наполнена розовым фруктовым пуншем, а чтобы он не согрелся, емкость обложили льдом вперемешку с кусочками ананаса, листьями вишни и мяты.

На кухне повар Роб наносил последние штрихи на свои блюда, приготовленные по случаю приема.

Сара в своей спальне, одев дочерей в новые нарядные платья, завершала макияж. В ванной, примыкающей к комнате, Рейд стоял без рубашки перед зеркалом и брился.

Наложив румяна, Сара удовлетворенно оглядела себя и пошла в ванную проверить, как двигается дело у Рейда.

Увидев в зеркале отражение вошедшей жены, Рейд весело улыбнулся:

— Ты выглядишь просто потрясающе.

Сара была в голубом шелковом платье на узких бретельках. В ушах сверкали чудесные серебряные серьги с синими камнями.

— Ты тоже неплохо выглядишь, новорожденный, хотя весь перемазался кремом для бритья.

Подойдя к Рейду сзади, Сара обняла его за талию. Они обменялись интимными улыбками. Радость волной накатила на Сару при мысли о сегодняшней ночи, когда они останутся одни.

— Ты такая хорошенькая, что мне не терпится уединиться с тобой. — Он обернулся к ней: — А эти гости, они скоро приедут?

— С минуты на минуту.

— Жаль.

Отпустив Рейда, Сара наблюдала, как он закончил бриться, вытер остатки пены с лица и похлопал по щекам ладонями, смоченными в лосьоне после бритья. Знакомый запах наполнил маленькую ванную, и Саре вспомнилось то время, когда она боялась, что этот запах будет всегда преследовать ее лишь в мечтах.

Поглядывая на игру мускулов на спине Рейда, она сняла висевшую на двери рубашку, размышляя о том, как это возможно, чтобы ее прекрасный муж любил ее сильнее и сильнее с каждым годом супружеской жизни.

После семи лет тяжелого труда, которого требовало ранчо «Саутерн-Кросс», после взлетов и падений, включая выкидыш, за которым последовало благословенное рождение Джейн, а потом Люси, они пылали друг к другу страстью, от которой у нее захватывало дух.

Рейд, уже полностью одетый, повернулся к ней, притянул к себе и поцеловал в лоб.

— Я боюсь целовать тебя куда-то еще, иначе испорчу твой макияж. — Он обхватил ее лицо ладонями и с улыбкой заглянул в глаза. — Я тебе очень благодарен за то, что ты принимаешь на себя столько хлопот, каждый год устраивая праздник на мой день рождения.

— Это же весело. А хлопоты мне в радость.

Рейд легонько поцеловал ей кончик носа:

— Я знаю, почему ты это делаешь.

— Хочу, чтобы твой день рождения был не как у всех.

— Потому что я не знал раньше, когда у меня настоящий день рождения, и отмечал его в день рождения Кейна, да?

Сара кивнула.

Рейд посмотрел ей в глаза:

— Я люблю тебя, Сара Маккиннон. Ты самая лучшая женщина на свете.

— Лучшая?

— И самая красивая… и самая сексуальная.

— Так мне больше нравится. — Она легко поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя, Рейд.

Больше не беспокоясь о губной помаде, Рейд приник губами к ее губам, и кто знает, какой урон макияжу был бы еще нанесен, если бы их не прервал внезапный крик:

— Мама! Папа! Быстро идите сюда!

— По-моему, это Джейн. — Сара легко вздохнула. — Пойду посмотрю, что там произошло.

— Папа! — позвала снова Джейн. — Быстрее!

Это был уже почти визг, означавший то ли восторг, то ли ужас.

Джейн они застали нервно приплясывавшей посередине гостиной.

— Посмотрите.

— Только не это!

Рейд хохотнул.

В фамильной чаше, наполненной фруктовым пуншем, плавали два черных утенка. Сара шлепнула Рейда по руке.

— Чего ты смеешься! Пунш пропал!

— Сам не знаю, но два диких утенка, плавающие в чаше с пуншем… по-моему, это очень живописно. Мы можем завести новую моду.

— Рейд! — Сара была в таком гневе, что вот-вот придушила бы кого-нибудь. — Это все Люси, да?

— Наверное, — ответил Рейд, борясь с новым приступом смеха.

Пока они смотрели, один из утят, задрав хвост, нырнул на дно чаши, а другой взволнованно захлопал крылышками. Розовато-желтые брызги и кусочки фруктов полетели во все стороны — прямо на накрахмаленную белую скатерть.

— Вот теперь это действительно живописно! — простонала Сара.

— Я просто хотела, чтобы утята поплавали.

Они повернулись на тонкий голосок и уставились на вошедшую в комнату Люси.

Ее праздничное платье было заляпано грязью, поясок развязался и волочился за ней.

— Ты только посмотри на себя! — закричала Сара. — Ты очень плохо поступила, — сказала она учительским тоном.

— Прости, — сказала Люси, впрочем, не очень убедительно. Она подняла глаза на Рейда и выдавила слезинку из своих больших синих глаз.

— Где ты взяла утят? — спросил Рейд.

— В корыте с водой для собак.

— Наверное, щенок Лабрадора притащил их с ручья.

Сара в отчаянии всплеснула руками, но тут посмотрела в глаза Рейда, в которых плясали веселые бесенята, и быстро зажала рот ладонями, чтобы не расхохотаться.

— Господи, они же опьянеют, если мы их не вытащим оттуда.

— Я отнесу их в ванную и помою чистой водой, — предложил Рейд.

Засучив рукава белоснежной рубашки, он быстро поймал утят.

— А ты, Люси, пойдем со мной, поможешь.

Сара посмотрела вслед спешащему мужу, за которым бежала, стараясь не отстать, маленькая Люси, и со вздохом покачала головой. Она подняла чашу и, поворачиваясь, чтобы отнести ее обратно на кухню, услышала снаружи хлопок закрываемой дверцы автомобиля.

В комнату вошла Черити. Она выглядела очень мило в нежно-зеленом брючном костюме под цвет ее глаз.

— По-моему, прибыли первые гости.

Ее глаза расширились, когда она увидела разгром на столе и чашу в руках у Сары.

— Работа Люси. — Сара подняла брови. — Утята во фруктовом пунше. Новая мода.

— Господи! — Черити несколько мгновений молча смотрела на Сару, потом усмехнулась и пожала плечами: — Сочувствую. Жизнь полна неожиданностей, если ты — мать детей Маккиннона, ничего не скажешь.

Продолжая улыбаться, она торопливо шагнула вперед, чтобы взять у Сары чашу.

— Я все сделаю. Ты и так наработалась из-за этого приема. Я быстренько приготовлю свежий пунш, а ты иди встречай гостей.

— Спасибо, Черити. Ты такая милая.

— Я ей говорю то же самое каждый день, — послышался от двери мужской голос. Кейн вошел, и они с женой обменялись быстрыми улыбками.

— Твоя помощь тоже понадобится, Кейн, — сказала Черити. — Пойди принеси из гладильной чистую белую скатерть.

Из ванной донесся плеск воды и восторженный вскрик Люси, в ответ Рейд что-то сказал, в голосе его, спокойном и твердом, звучала любовь. На веранде слышался заливистый смех Энни — это Джейн возбужденно рассказывала ей об утятах.

Их кухни шли соблазнительные запахи, а идя к парадной двери встречать гостей, Сара услышала позвякивание бокалов — Кейн с Черити наводили порядок.

Жизнь хороша, подумала Сара. Ее сердце было переполнено любовью и счастьем. И она мысленно еще раз поблагодарила за все Судьбу.


* Квинсленд (Земля Королевы) — область в восточной части Австралии.

* Буш — обычно малонаселенная местность в Африке, Австралии, Малой Зеландии и Канаде, покрытая лесом или кустарником.

* Синдром Аспергера характеризуется нарушениями социального поведения в сочетании со стереотипными, повторяющимися действиями на фоне нормального умственного развития и речи.


notes


Примечания


1


Квинсленд (Земля Королевы) — область в восточной части Австралии.


2


Буш — обычно малонаселенная местность в Африке, Австралии, Малой Зеландии и Канаде, покрытая лесом или кустарником.


3


Синдром Аспергера характеризуется нарушениями социального поведения в сочетании со стереотипными, повторяющимися действиями на фоне нормального умственного развития и речи.