Калейдоскоп счастья
Арлин Джеймс


Чтобы сохранить семейный бизнес, Пол Барклай Спенсер должен жениться на своей кузине, владеющей частью акций его предприятия.

И ничто не остановило бы Пола, если бы он не зашел в магазинчик маскарадных костюмов — ведь приближался веселый праздник Хэллоуин.


Арлин Джеймс

Калейдоскоп счастья


Глава первая


— Я понимаю, это важно. — Кессиди поправляла рыжий парик из шерстяных ниток и отряхивала белый гофрированный фартук. — Но ты же знаешь, перед Хэллоуином я всегда очень занята.

Казалось, Вильям был готов вцепиться себе в волосы — золотистые, уложенные дорогим парикмахером. Однако, глубоко вздохнув, он ограничился тем, что поправил серый шелковый галстук и осторожно заметил:

— Именно поэтому я и нуждаюсь в твоей помощи.

Брат был столь серьезен, что Кессиди сжалилась и улыбнулась:

— Ну, я ведь согласилась! Однако надеюсь, что он не хочет чего-то чересчур экзотичного.

Вильям перегнулся через стеклянный прилавок, не обращая внимания на впечатляющий ассортимент жутких накладных ресниц, резиновых носов и бородавок, и схватил сестру за воротничок костюма тряпичной куклы Анны.

— Я не сгущаю краски. Это мой босс! Я лично тебя рекомендовал. Умоляю, не подведи меня!

Бедный Вильям, всегда паникует, боится, что семья поставит его в неловкое положение. Она коснулась его щеки рукой в перчатке и ободряюще улыбнулась, совершенно забыв, что ее собственное лицо украшено кукольными ресницами, кругами румян на щеках, а рот превращен в бантик.

— Я обещаю, дорогой братик: мистеру Полу Барклаю Спенсеру из компании «Булочные Барклая» будет оказано эксклюзивное внимание. Мы подберем ему костюм, который произведет впечатление на эту его Бетти и в котором, в то же время ему будет уютно. Даю честное слово твоей сестры.

— Ее зовут Бетина, — многозначительно произнес Вильям. — Бетина Линкольн, хотя, если все пойдет хорошо, к весне она почти наверняка станет миссис Пол Спенсер.

— И мистер Спенсер возьмет семейный бизнес в свои руки, — сказала Кессиди в доказательство того, что она все-таки была внимательна. — И всем этим он будет обязан тебе.

И, пытаясь ободрить брата, она погладила его по щеке. Но Вильям отбросил ее руку.

— Да, если ты все не испортишь. А сейчас, ради Бога, сними этот идиотский костюм.

Кессиди ласково улыбнулась, и он подарил ей запатентованный взгляд скупого одобрения. В этом взгляде читалось непонимание того, как могут они — подающий столь большие надежды молодой администратор и такая простушка быть отпрысками одних родителей. Вильям вообще многого не понимал.

Он не понял родителей, которые развелись год назад, хотя для Кессиди было очевидно, что, несмотря на тридцать пять лет брака — или, возможно, по этой причине, — Алвин и Анна Пенно абсолютно несовместимы. Он не видел, что родители стали счастливее, живя врозь, а неудача их брака не имеет ни малейшего отношения к детям. И Кессиди предполагала, что его работа в компании «Булочные Барклая» усугубляет это непонимание.

Клан Барклая Спенсера ставил семью и дела семьи превыше всего, в особенности когда это касалось семейного бизнеса. «Интересно, каково это, — думала она, — быть частью столь сплоченной семьи?» Наверняка очень приятно, если Вильям так восхищается и завидует им.

Действительно, брак Пола Спенсера, исполнительного и генерального директора компании, и его кузины будет очень удачным, особенно если учесть, что она унаследовала долю покойного мистера Честера Барклая — деда Пола.

Выкинув Барклаев из головы, девушка пошла переодеваться на ходу, подозвав Тони, своего двадцатилетнего помощника, который собирал новую витрину «Тысяча и одна ночь». Он появился на цирковой арене, которой теперь стал второй из четырех залов в магазине, и взглянул на нее.

— Ты звала, cherie? — спросил он, изображая французский прононс. Стильное соломенное канотье было сдвинуто на затылок, открывая взору шикарный чуб, которым он так гордился. Вчера он был Кларком Гейблом. Сегодня — Морисом Шевалье.

— Я иду переодеваться, — сказала Кессиди. — Присмотри за магазином. Я жду особого клиента. Принеси вешалку с мужскими костюмами! — прокричала она, проскользнув за занавеску в нишу.

— Хорошо. Что ты хочешь ему всучить?

— Что-нибудь самое-самое.

— Некий Дракула-летчик-корсар в одном лице собирается нанести нам визит, — съязвил Тони.

Кессиди печально вздохнула. У нее был костюм Питера Пожирателя Тыкв, но было бы неблагоразумно наряжать подобным образом босса. С другой стороны, все Дракулы, пираты, вся военная форма, имеющаяся в магазине, были заказаны. Что бы ни выбрал Пол Спенсер, она будет вынуждена засесть за швейную машинку, и это, как раз тогда, когда дел невпроворот…

Вначале девушка стащила с рук перчатки, затем выскользнула из платья с пришитым к нему передником, повесила его на крючок и сняла панталоны с оборками, доходящие до середины икры, полосатые чулки и черные туфли. Надела удобные, уютно облегающие джинсы и кардиган горчично-желтого цвета с V-образным вырезом, простые белые хлопчатобумажные носки и легкие мокасины цвета бургундского вина. Золотисто-каштановые волосы, стянутые резинкой на затылке, изменений не претерпели. Кессиди вышла из примерочной, повесила наряд куклы Анны на вешалку с кукольными платьями и направилась к зеркальному стенду с косметикой.

Кессиди была влюблена в каждый дюйм своего магазина, но стенд с косметикой был особенно дорог ее сердцу. Усевшись в скрипучее зеленое кресло, она выхватила из ящика стола короткую накидку и, прикрыв шею и плечи, потянулась за тюбиком с кольдкремом. Кончиками пальцев она обработала лицо, чтобы очистить его от бело-красно-черного грима, и уже была готова вытереть салфеткой липкую, вязкую, серую массу, как движение в зеркале известило, что сзади прошел «Морис Шевалье». Не успела девушка спросить, почему он не следит за входом, как он нажал ногой на педаль. Спинка кресла опустилась, и девушка опрокинулась на спину.

Тони наклонился, поцеловал ее в шею и произнес сиплым голосом с липовым французским акцентом:

— Вас желает видеть клиент, cherie.

Кессиди размахнулась и хотела ударить его полотенцем, но он отскочил назад, оказавшись вне досягаемости, и, смеясь, проинформировал стоящего рядом мужчину:

— Она меня обожает.

— Я так и понял, — послышался язвительный ответ.

Застонав, Кессиди опустила полотенце на лицо. Секундой позже спинка кресла выстрелила вперед, практически вытолкнув ее, и она услышала как кто-то уселся на кожаную вертящуюся табуретку рядом. Думая, что это Тони, она сорвала с лица полотенце и увидела перед собой усмехающуюся физиономию незнакомца. Незнакомец был весьма привлекателен: короткие темно-каштановые волосы и блестящие серые глаза, обрамленными густыми ресницами, прямые брови и едва заметная щетина на подбородке, притаившаяся под загорелой кожей.

Он протянул длинную тонкую руку.

— Кессиди Пенно, если не ошибаюсь?

Ее рука механически скользнула в его ладонь.

— Да.

— Пол Спенсер.

Она зажмурилась, скривилась и, отдернув руку, начала стирать отвратительную серую маску, покрывавшую ее лицо.

— Прошу прощения, мистер Спенсер, — жалобно затараторила она из-под полотенца. — Я была в костюме куклы, когда мой брат сказал, что вы придете. Я думала, что у меня есть время снять грим, а этот негодяй Тони нарочно поставил меня в неловкое положение, чтоб его разорвало! Он постоянно злится на меня из-за того, что я не воспринимаю всерьез его фокусы…

Взглянув в боковое зеркало, девушка увидела, что Пол Спенсер снова усмехается. Она стала яростно тереть щеки, чтобы скрыть проступивший румянец. Бедный Вильям, вечно его семья все ему портит. Кессиди с отвращением отбросила полотенце и сорвала с волос резинку. Ее волосы рассыпались по плечам гладким блестящим потоком.

— Я была бы вам очень благодарна, мистер Спенсер, если бы вы не сказали Вильяму, что застали меня в таком виде. Вильям — замечательный брат, но он… как бы это сказать…

— Чопорный, — поспешил на помощь Пол Спенсер. — Зануда, лишенный чувства юмора.

Кессиди в ужасе уставилась на его отражение в зеркале.

Спенсер улыбнулся.

— Успокойтесь, мисс Пенно, я очень благоприятного мнения о вашем брате. Он хороший администратор и полезный член общества. Но он склонен воспринимать себя и жизнь вообще слишком серьезно. — Большим и указательным пальцами он сделал жест, словно застегивал молнию, и добавил: — Вильям не услышит ни слова о том, что вы встретили меня в образе болотной кикиморы.

Кессиди резко развернула кресло:

— Неправда!

— Неправда, — согласился он, и уголки его рта приподнялись. — Я дразнил вас.

Улыбка стала широкой, обнажив крепкие белые зубы. В одном из них, с правой стороны, была крохотная щербинка. Вдруг его насмешливость передалась и ей. У нее поднялось настроение, и она засмеялась.

— Извините, ради Бога. Я, должно быть, выглядела как пугало.

Он произнес, довольно посмеиваясь:

— Я и предположить не мог, что под этой серой слизью пряталось такое хорошенькое личико.

— Насмешник, — сказала она, поднимаясь. — Вообще-то в моей работе от обычного и невыразительного лица больше пользы. Оно, как чистый холст для художника.

Вдруг Пол резко сжал ее руку выше локтя. Жар пронесся по руке и притаился где-то в груди, источая тепло.

— Кто сказал вам, что вы обычная? — требовательно произнес он, сдвинув брови. — Вильям?

— Что? Ну… нет, конечно, нет!

— Ваша красота — изысканная, классическая, — настаивал Пол, проводя пальцем по тонким изогнутым бровям и обводя округлый подбородок.

Кессиди была загипнотизирована. Никто до этого не говорил ей, что она красавица. И все же она почти поверила ему. Но вот он опустил руку, и реальность вернулась.

Девушка встряхнула головой, чтобы прийти в себя, и неуверенно указала на другую комнату:

— Приступим?

Спенсер отступил назад, опустил глаза и показал рукой, что последует за дамой Кессиди развернулась и зашагала в другую комнату, пытаясь не думать о том, что Пол Спенсер, скорее всего, не выше метра восьмидесяти трех, тогда, как она в этих туфлях — около метра восьмидесяти. Упрямый, злобный маленький гном в глубине сознания нашептывал ей, что по росту Пол идеально ей подходит. Хотя сама она ничего такого не думала.

Кессиди указала на маленький бочонок, поверх которого лежала диванная подушка насыщенного красного цвета.

— Присядьте, мистер Спенсер, я покажу вам некоторые из наших самых популярных мужских нарядов.

— Зовите меня Пол, — сказал он, опускаясь на подушку.

Кессиди улыбнулась в ответ и достала с вешалки первую модель, взмахом руки демонстрируя ее клиенту.

— Это самый популярный костюм.

Пол приподнял бровь:

— Дракула кажется мне немного банальным.

— Понятно, — Кессиди передвинула костюм в конец подставки и потянулась за следующим. — Корсар, или пират, настоящий щеголь, и идет в комплекте с серьгой, саблей и — если хотите — деревянной ногой или попугаем.

Мужчина скривился.

— Не пойдет. Я не из тех, кто носит серьгу.

— Хорошо. — Корсар отправился в конец вешалки, и появился Красный Барон[1 - Прозвище барона фон Риктофена (1892–1918), немецкого летчика, командовавшего эскадрой самолетов в Первую мировую войну. Он сбил 80 самолетов — больше, чем кто-либо до него.]. — Это очень романтичный персонаж, известный летчик. По телевизору еще идет такая реклама, знаете, где женщины падают в обморок…

Он покачал головой.

— Падающие в обморок женщины смущают меня.

— Тогда Дуайт Эйзенхауэр?

— Не уверен, что военная форма — то, что мне нужно.

— А солдат Конфедерации времен Гражданской войны?

Он беспомощно поднял обе руки.

— Ни в коем случае! Моя компания пытается расширяться на юг, и на этом приеме будут перспективные клиенты. Я не стал бы рисковать.

— Тогда, как я понимаю, о янки тоже не может быть и речи.

— И, боюсь, об индейце тоже.

— Гм… — Она взглянула украдкой на его темные волосы, и ей пришла идея. — Мы могли бы попробовать изобразить китайского императора. Немного косметики вокруг глаз и косичка…

Он только скрестил руки, будучи явно не в восторге.

— Рудольф Валентине?.. Арабский шейх?..

Пол Спенсер все качал головой.

— Принц Альберт?

— Разве он не лысый?

— Кастро?

— Осторожней с Иосифом Сталиным, если вдруг он ваш следующий источник вдохновения.

Она состроила ему гримасу и была вознаграждена ухмылкой.

— Хм, — задумалась девушка, — может, еще какой-нибудь исторический персонаж?

— Да. Пожалуй, — он закивал с энтузиазмом. — Взглянем, что у вас есть.

Лицо Кессиди приняло извиняющееся выражение.

— Мм, дело в том, что у меня ничего нет в наличии, но я могу сшить костюм сама.

— Полагаю, это будет эксклюзив, только для меня.

У Кессиди отлегло от сердца, и она улыбнулась, несмотря на то, что предстояло сделать эскиз, на который у нее не было времени, не говоря уже о конструировании, кройке, шитье и примерках. Она напомнила себе, что все это делается для Вильяма, и сдержанно ответила:

— Именно.

— Отлично! — Он с энтузиазмом потер руки. — Итак, с чего начнем?

— Вообще-то с эскиза.

— Очень хорошо. Какой исторический период?

Она прищурилась, глядя на него.

— Я нарисую, а потом покажу вам.

— А у меня будет возможность одобрить общий дизайн заранее? Или это слишком…

— Нет! Нет, конечно же. Наоборот, это позволит сэкономить время…

Он улыбнулся ей:

— Хорошо. Так когда я смогу посмотреть эскизы?

О, силы небесные, ей нужно еще столько костюмов подогнать по фигуре и доставить заказчикам!

— В конце недели.

— Может, в четверг? — предложил он. — В пятницу у меня дел под завязку.

«Под завязку» было и у Кессиди, но она все-таки ответила, пожав плечами:

— Тогда в четверг. Что, если ближе к вечеру? Скажем, после пяти.

— Я бы не хотел задерживать вас допоздна. Когда у вас обед?

— Простите?

— До или после старины Тони?

— Э-э… после.

— Тогда около часу?

Кэссиди молча кивнула.

— Мне нужно идти. — Пол направил на нее палец. — Четверг. Час дня. Обед беру на себя. Хорошо? — Он подмигнул ей и попятился к двери. В конце концов повернулся и торопливо вышел из комнаты.

Ошарашенная, Кессиди схватилась за вешалку. К четвергу эскизы должны быть готовы. Обед с Полом Спенсером. Святые небеса!


Пол рассеянно набрал код, открывавший дверцу его блестящего «ягуара», и скользнул к рулю. Что заставило его пригласить на обед Кессиди Пенно? Да, она довольно красива — ему даже импонировало то, что Кессиди это не сознает, — остроумна, талантлива. Но ни это, ни ее творческие способности не меняют тот факт, что он практически обручен с Бетиной. Практически, но еще не совсем, черт бы ее побрал!

«Ну-ну, — попенял он себя, запустив двигатель и тронувшись с места, — нельзя так думать о своей будущей жене».

Он был тверд в намерении жениться на Бетине. Это был единственный выход для него, так как старый интриган оставил ей тридцать процентов «Булочных Барклая», столько же, сколько родному внуку. У Пола, естественно, было еще десять процентов; оставшимися тридцатью владели другие члены семьи.

Большинство из них не имели склонности к бизнесу, довольствуясь получением дохода.

Пол являлся исключением. У него был деловой склад ума и огромное желание использовать его. Когда он поднялся до поста главного управляющего после того, как дед отошел от дел, то наивно предположил, что шестьдесят процентов акций деда приплюсуются к десяти процентам, унаследованным им от родителей. Того требовала семейная традиция. Того ожидала и вся семья, зная, что Полу можно доверять: он будет возглавлять предприятие, проявляя то же умение и преданность, что и его предшественники. Но тут старик послал ему коварный крученый мяч.

По правде говоря, Пол отчасти сам был виноват. Он же знал, что деда беспокоила его холостяцкая жизнь. В свои тридцать восемь Пол уже давно преодолел рубеж, когда большинство мужчин женятся в первый раз, но это объяснялось не отсутствием интереса к женщинам. Просто он не нашел еще ту, единственную. А может, ее просто не существовало, женщины его мечты, черты которой он не смог бы даже описать. Он знал одно: ни одна из многочисленных особ женского пола, с которыми он поддерживал отношения, не вдохновляла его на то, чтобы скрепить с ней брачный союз. Даже Бетина.

Нельзя было допускать того, чтобы она соблазнила его. С другой стороны, разве может здоровый свободный мужчина сопротивляться красавице, без доклада вошедшей в его кабинет, если на ней нет ничего, кроме ярко-розового плаща, затянутого поясом, чулок на кружевных подвязках и туфель на каблуках высотой в три дюйма? Нет, его нельзя обвинять в том, что он поддался соблазну, даже если тело соблазнительницы было усовершенствовано лучшими пластическими хирургами, которых только можно найти. Настоящая его ошибка заключалась в том, что он воспринял все это, как развлечение.

Он не мог даже предположить, что Бетина посвятила всю семью в то, что, как она обещала, будет их тайной. Наедине Бетина выражала полное понимание ситуации. На людях же осушала платком невидимые слезы каждый раз, когда он входил в комнату или когда произносилось его имя. Пол оказался в неприятной ситуации и был вынужден терпеть и надеяться, что все постепенно образуется.

Он знал, что семья всем составом частенько обсуждает, насколько уместен этот брак. Бетине было двенадцать, когда ее мать вышла замуж за дядю Карла. Шестнадцать лет спустя она уже, несомненно, была составляющей семейного клана, особенно потому, что Карл и Джуэл своих детей не завели. Но, строго говоря, Бетина не являлась членом семьи. Поэтому она стремилась это исправить. То, что Пол старается избежать брачных уз, казалось ей глупым, если не подлым. Внешне она была идеальной женщиной: очаровательной, грациозной, утонченной, мягкой — но только внешне. За отшлифованным фасадом, насколько Пол мог судить, скрывались бескрайнее честолюбие и расчетливый холодный ум. К несчастью, он не мог поделиться своими соображениями ни с кем, за исключением своей кузины Джойс. Но Джойс недавно вышла замуж и в настоящее время думала лишь о будущем первенце.

Если бы Пол объяснил деду свое отношение к Бетине, он мог бы избавить себя от цепей. Но он играл в джентльмена — после игры в сексуального гиганта — и теперь должен был заплатить за это. У него не было выбора. Семья зависела от него, а Бетина выказала желание вмешиваться в дела. Самозванка выбрала подходящий момент, когда «Булочные Барклая» были нацелены на захват национального рынка, и начала принуждать Пола к принятию самого смехотворного новшества, какое только можно изобрести: она хотела, чтобы на каждом ломтике хлеба «Барклай» рельефно выделялся логотип компании. Затраты были бы непомерны, а результат смешон, и Пол нехотя предложил женитьбу. Но тут на сцену вышла Кессиди Пенно.


Глава вторая


Кессиди кусала губы, наблюдая за служащими ресторана, нагрянувшими в ее магазин. Они деловито установили переносной стол, накрыли его ослепительной белой камчатной скатертью. Кессиди была обеспокоена, заинтригована и в то же время нервничала. Обед, сказал он. Но это было похоже на праздник: фруктовый салат, мясо по-бургундски, хрустящий французский хлеб, сыр, вино и, наконец, шоколадный мусс и взбитые сливки. Над всем этим, улыбаясь заговорщицкой улыбкой, колдовал официант в униформе. Кессиди нервно улыбнулась в ответ.

И о чем это думал Пол Спенсер? Она его костюмер, но не более. А он ведет себя так, словно питает к ней романтические чувства. Знает ли об этом Вильям? А если нет, обязательно ли говорить ему?

Прежде, чем девушка приняла решение, в комнату ворвался Пол Спенсер, беседуя с кем-то по маленькому сотовому телефону.

— Да, Глэдис, я понимаю, но выключаю телефон и не включу его до… — он посмотрел на свои часы, — пяти минут третьего. — С этими словами Пол нажал на кнопку, засунул телефон в футляр размером с ладонь и опустил в карман своего пиджака, выискивая взглядом Кессиди. Приметив ее под искусственным деревом рядом с цыганской кибиткой и бивачным костром из разноцветных огней и фальшивых поленьев, Пол широко улыбнулся.

Кессиди шагнула ему навстречу, напуганная собственным возбуждением. Пол Спенсер всего лишь бизнесмен, который делает то, что считает необходимым для получения ее услуг, отчитала она себя. В конце концов, у нее сейчас напряженный период: она оказывает ему любезность, как знакомому Вильяма. Он, скорее всего, угощает подобным обедом всех своих деловых партнеров. И она, наверное, единственная, кого от этого лихорадит…

— Не стоило так беспокоиться! — выпалила девушка.

— Ну, что вы, это мелочи, — непринужденно заметил Пол. Затем он окинул взглядом маленький столик, приблизился и, потирая руки, одобрительно прищелкнул языком. — Выглядит неплохо, и вовсе не потому, что я умираю с голоду.

Явно польщенный официант мгновенно заскользил вокруг стола, выдвинул стул и взмахом руки пригласил Кессиди. В смущении она уселась за стол, только слегка его задев, уронив всего одну-единственную салатную вилку, которую официант моментально подхватил и отполировал до блеска белой салфеткой. Кессиди сидела вся красная, пока официант совершал те же благоговейные манипуляции со стулом для Пола Спенсера, но здесь уже дело обошлось без промашек. Пол сел и улыбнулся девушке.

На нее напала робость. Было похоже, что Пол ухаживает за ней. Но какой в этом смысл? Она уже согласилась помочь ему с костюмом. Кроме того, этот человек почти обручен и собирается жениться. Как мог он заинтересоваться ею? Она всего лишь костюмер. Мысленно повторяя это, Кессиди попыталась настроиться на деловой лад.

— Вы бы хотели посмотреть мои наброски? — спросила она, откидываясь на спинку стула, чтобы дать возможность официанту расстелить салфетку.

Пол махнул рукой:

— Я слишком голоден, чтобы заниматься сейчас чем-нибудь кроме еды… и созерцания вашей особы.

Это был самый замечательный ленч в ее жизни, она так и сказала ему.

— Я хотел сделать что-нибудь особенное, — признался Пол, заглядывая ей в глаза. Ей показалось, что, если бы Тони в костюме Чарли Чаплина не крутился возле них, Пол поцеловал бы ее. Но, может, ей показалось?

— Мистера Спенсера к телефону, — возвестил Тони.

Блеск в глазах Пола исчез, сменившись вначале раздражением, а потом смирением.

— А кто именно звонит, вы не знаете?

Тони ухмыльнулся.

— Я не спрашивал. Голос женский, если это вам чем-то поможет.

На скулах Пола обозначились желваки, и он поднялся.

— Прошу прощения, — сказал он Кессиди.

— Пожалуйста, пожалуйста. Я буду в пошивочной. Тони, пожалуйста, проводи мистера Спенсера ко мне, когда он освободится.

Тони дернул свой приклеенный ус и стащил котелок с головы. Повернувшись на каблуках, он заспешил из комнаты вперевалку, носки его туфель смотрели в разные стороны. Пол шел за ним, и по его напряженной походке было видно, что он зол. Почему? — подумала Кессиди. Но, впрочем, ее это не касается. Ее дело — шить костюмы, напомнила она себе.

Пол никак не объяснил этот телефонный звонок, но она и не ожидала объяснений. Он подошел к доске, где были прикреплены эскизы, и, сцепив руки за спиной, принялся тщательно изучать рисунки. Изредка он удивленно хмыкал, но никаких чувств не выражал.

Через некоторое время Пол отошел от доски и посмотрел на Кессиди.

— А вам какой вариант нравится больше всего?

— Вот этот. — И девушка указала на центральный эскиз.

Пол еще раз подошел и изучил рисунок. Потом кивнул и вновь отошел.

— Когда мы можем начать?

— Начать? Вы уже выбрали?

— Да. Я согласен с вами. Так когда будет первая примерка?

Девушка задумалась.

— Суббота вам подходит или вы не работаете в выходные? — спросил Пол.

Обычно по субботам Кессиди полдня работала в магазине и поэтому предложила:

— Если только во второй половине дня.

Он улыбнулся. Даже не улыбнулся, а просиял.

— Отлично. Еще один обед?

— Нет! — поспешно возразила она, думая о его расходах. — То есть это необязательно. — Но, увидев, что Пол расстроился, добавила: — Мы бы могли выпить кофе, если хотите.

Он вновь улыбнулся.

— Хорошо, я беру это на себя.

— Нет-нет, позвольте мне!

— Хорошо. В три, договорились?

— Замечательно. — Кессиди совсем забыла, что она обещала приехать к матери.

— Благодарю вас. Я знаю, в такое напряженное время мой заказ для вас дополнительная нагрузка.

Кессиди помотала головой.

— Я очень рада такой нагрузке.

Пол подошел ближе, одна бровь у него приподнялась, и, пристально глядя ей в глаза, он произнес заговорщицки:

— Тогда вам надо проинформировать об этом юного Чарли. Похоже, он полагает, что вы слишком заняты, чтобы позволять себе роскошь обедать.

У Кессиди перехватило дыхание. Она закрыла глаза в смущении и произнесла срывающимся голосом:

— Юный Чарли не должен совать нос в чужие дела. — Придется опять поговорить с ним.

Пол рассмеялся.

— Думаю, что он увлечен вами.

— Я его остужу.

— Ну, ну, — мягко успокоил ее Пол. — Надо пощадить самолюбие мальчика.

Кессиди рассмеялась. Только такой человек, как Пол Спенсер, мог представить дело в подобном ракурсе. В самом деле, Тони — просто мальчишка, особенно если сравнить его с Полом.

И вновь Кессиди показалось, будто он хочет поцеловать ее. В какое-то мгновение она не могла ни вздохнуть, ни двинуться, но это прошло, Пол отошел, улыбаясь сухо и натянуто.

— Я должен идти, — сказал он.

Девушка улыбнулась, чтобы скрыть свое разочарование.

— В полдень я закрываю двери на замок. Поэтому, когда придете, позвоните.

— И мы будем одни?

Прежде чем ответить, Кессиди судорожно глотнула.

— Да, одни. — К ее облегчению, голос звучал почти твердо.

Он улыбнулся, на этот раз мягко, открыто:

— Тогда до субботы.

— До субботы.

Когда Пол ушел, Кессиди почувствовала, что тоже улыбается. Пусть она всего лишь костюмер, но она нравится ему. И это чувство взаимно… Однако привести никуда не может, возразила она самой себе. Он ведь собирается жениться. Улыбка на лице Кессиди померкла, сменившись выражением грустной задумчивости. Как же она будет кроить, если не сняла ни единой мерки! Что ж, придется сделать это, когда он придет. Значит, работа затянется. Кессиди ничего не имела против этого, несмотря на большую загрузку. Глупо, она знала это. Но когда она делала что-нибудь разумное? Девушка вздохнула. Надо измениться. И она изменится… как только Пол Спенсер уйдет из ее жизни, а это случится очень скоро.

Бушевавшая гроза была серьезной причиной для того, чтобы остаться дома и отменить все договоренности, но Пол и мысли такой не допускал. Дело было вовсе не в том, что он хотел увидеть Кессиди. Конечно, она необычная и у нее своеобразное чувство юмора. А еще она нежная и робкая. И очень хорошенькая. Казалось, девушка полностью лишена всего искусственного, что само по себе было иронией, если принять во внимание ее работу…

Полный решимости сделать эту встречу короткой, деловой и не допускать ничего лишнего, он приблизился к дверям магазина. Но, словно обладая собственной волей, руки его потянулись к темным волосам и пригладили их. При влажной погоде они обычно становились волнистыми и кончики смешно торчали. Пол внезапно почувствовал желание выглядеть, как можно лучше. Вот тебе и деловой настрой! Что же такое есть в Кессиди Пенно, если он чувствует себя как мальчишка перед первым свиданием? Наконец Пол протянул руку к звонку.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем поднялись жалюзи и появившаяся в окне Кессиди улыбнулась ему. Дверь открылась, хозяйка сделала шаг назад, пропуская его внутрь, и быстро закрыла дверь на замок.

— Здравствуйте, — произнесла девушка и протянула руку к его пальто.

— Привет. — Он отдал ей пальто и смотрел, как она несет его к вешалке между прилавком и дверью. Лампы на потолке не горели, и неяркий свет, проникавший внутрь через большие окна, зажигал золотистые искры в ее густых волосах, которые она уложила жгутом на затылке, оставив несколько локонов вокруг лица. Сама она казалась такой теплой и уютной в бледно-желтом свитере, черных облегающих джинсах и коричневых полуботинках. В груди Пола что-то сжалось, а при виде ее бледно-розовой помады во рту пересохло. Кого он обманывает? Эта женщина притягивает его как магнит.

Жгучая ярость наполнила его, бесполезная, бессильная. Кессиди сразу почувствовала это, и на ее милом лице отобразились беспомощность и беспокойство.

— Что-то не так?

Пол выдавил из себя невеселую ухмылку и затряс головой.

— Нет. — Руки его были мокрыми и дрожали. Потирая их, он вспомнил о кофе. — Я бы выпил чего-нибудь горячего.

Кессиди сделала шаг назад и склонилась в элегантном поклоне, одной рукой приглашая его:

— Прошу сюда, благородный рыцарь.

Пол засмеялся, чувствуя, что ее шаловливость начинает растапливать лед в его душе. Он последовал за ней через сумрак магазина в пошивочную, улыбаясь замысловатым украшениям, попадавшимся на пути. У нее богатая фантазия, и есть возможность претворить в жизнь любые идеи… Внезапно он почувствовал зависть.

В углу комнаты Кессиди накрыла стол. Он был задрапирован шалью, с рисунком из замысловатых завитков и с золотой бахромой по краям. На столе разместились букет искусно сложенных кружевных салфеток и старинные серебряные ложки. Кроме керамического кофейника, висевшего над пламенем крошечной свечи, Кессиди поставила пару с виду старинных чашек и блюдец, плохо подходящие к ним десертные тарелки, кувшинчик со сливками, сахарницу и хрустальное замысловатое блюдо с разнообразными пирожными, от которых текли слюнки. Ни один предмет на столе не сочетался с другими, и тем не менее вместе они смотрелись очаровательно. Несомненно, ей пришлось потрудиться, чтобы создать такую необычную композицию ради него.

— Как славно, — сказал Пол, слегка постукивая по краю своей чашки.

Кессиди трогательно покраснела.

— Спасибо. Кофе… мм… ароматизирован. Надеюсь, вы не возражаете?

— Отнюдь нет. — Пол изумился своим словам. Как правило, он терпеть не мог всякой претенциозности, ароматизированного кофе например, но в этой женщине не было никакого жеманства, как раз наоборот. Он указал на кофейник:

— Можно?

— Конечно, угощайтесь.

Казалось, аромат «амаретто» наполнил маленькую комнатку. Пол налил кофе в свою чашку и, направив носик кофейника на вторую чашку, вопросительно посмотрел на девушку. Она кивнула с улыбкой.

— Что-нибудь добавить?

— Только чуточку молока.

Пол взял крошечный молочник, налил несколько капель в ее чашку, размешал кофе, который приобрел насыщенный коричневый цвет, и вместе с блюдцем передал Кессиди.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Пол придвинул стул поближе к столу и сел. Кофе оказался на удивление вкусным и был ароматизирован только слегка.

Потягивая кофе, Пол разглядывал блюдо, разрываясь между двумя пирожными: клубничным и маленьким, покрытым белой глазурью, с аппетитной ягодкой сверху. Он выбрал клубничное, попытался откусить и рассмеялся, когда начинка брызнула во все стороны. Кессиди тоже рассмеялась и, отложив свое пирожное, поспешила ему на помощь, вооружившись одной из тонких кружевных салфеток. Но Пол не позволил ей прикоснуться к нему, покачал головой и отстранился, облизывая пальцы.

— Вы испачкаетесь с головы до ног, — шутливо начала бранить его Кессиди.

Он усмехнулся.

— Я большой мальчик. И могу баловаться с клубничной начинкой, если хочу. Это одно из преимуществ взрослой жизни.

Кессиди засмеялась.

— Может, вы и взрослый, но выглядите как мальчишка, запустивший руки в банку с вареньем и пойманный на месте преступления.

Пол ничего не мог с собой поделать. Уронив пирожное на тарелку, он протянул свою липкую руку и поставил клубничные кляксы на кончик ее носа, подбородок и щеку. Кессиди от изумления открыла рот и отшатнулась, но тут же согнулась пополам от хохота. Отодвинув тарелки, Пол двинулся к ней и легко схватил ее одной рукой, а она визжала и пыталась закрыться.

— Вот так, мисс Пенно, — говорил он, — маленькие мальчики балуются с вареньем.

Сопротивляясь и смеясь, Кессиди извивалась в его руках. Но вскоре под напором горячей волны желания игра была забыта. Пол смотрел на ее поднятое к нему лицо, изумляясь тому, как созвучны их мысли и настроения. Он забыл, что у него нет никакого права завоевывать любовь этой девушки, и провел измазанными джемом пальцами по ее губам, а потом склонился к ним. Это были самые сладкие губы в его жизни. Руки Кессиди скользнули вокруг его талии, она откинула голову. А он смаковал вкус ее губ. Потом его язык раздвинул их и проник внутрь.

Через некоторое время она отстранилась и вытерла платком остатки джема с лица. Холодный взгляд ее зеленых глаз говорил о том, какую глупость он только что совершил.

— Извините, — пробормотал он, возвращаясь на свое место.

— Все в порядке, — мягко ответила девушка, предлагая ему еще одну салфетку.

На этот раз Пол взял ее, кисло улыбаясь.

— Нет, не все.

Кессиди вздохнула.

— Как скажете.

Пол вновь наполнил свою чашку и взял еще одно пирожное, но аппетит пропал.

— Не знаю, что со мной случилось. Обычно я вполне благоразумен.

— Возможно, вы просто чувствуете себя в ловушке, — заявила Кессиди.

— Значит, вы все знаете? Вильям рассказал? Кессиди пожала плечами.

— Брат сказал мне, что ваш дед сделал оговорку в своем завещании и вы должны жениться на какой-то определенной женщине.

— На Бетине, — горько произнес Пол.

Он взглянул на стоявшую перед ним высокую стройную девушку. Нежный ангел. Встреча с ней была как яркая звезда на черном небосклоне как оазис в пустыне. Но это все, что она могла дать, — это мгновение, минутная передышка, короткая остановка на его пути. Конечно, она права — он чувствовал себя в ловушке, и, без сомнения, это придавало особый оттенок и смысл каждому его слову, обращенному к этой девушке. Это нечестно ни по отношению к ней, ни по отношению к нему, ни по отношению к Бетине, но черт его побери, если он не станет наслаждаться мгновениями, проведенными с Кессиди Пенно. У него есть на это право! Но он не должен опять переступить черту: они могут вместе смеяться, разговаривать, работать, но… Больше он не прикоснется к ней.

Пол, улыбаясь, допил кофе.

Кессиди тоже отставила чашку в сторону.

— Пора приступать к работе, — сказала она, доставая голубой пластиковый сантиметр и вешая его себе на шею. Потом взяла бланк, изображающий силуэт человеческого тела, и подчеркнула напечатанные рядом пункты. Прикрепив бумагу к доске и сунув карандаш за ухо, она жестом пригласила Пола встать перед ней. Тот повиновался и встал, слегка расставив облаченные в голубые джинсы ноги.

Кессиди обхватила лентой его талию, тут же отпустила ее и сделала пометку на рисунке. Так же она измерила его бедра, ноги, руки и плечи.

— А у вас неплохо получается, — заметил Пол, посмеиваясь.

— Это моя работа… — И Кессиди схватила карандаш зубами. — Поимиси уки.

— Что? — засмеялся Пол. Кессиди вынула карандаш.

— Поднимите руки.

— А. — Он поднял руки, и девушка измерила грудную клетку, приблизившись к Полу на опасное расстояние. Сантиметр скользнул вниз, но, прежде чем она смогла сделать хоть шаг, он опустил руки и сомкнул вокруг нее. Она окаменела, а потом быстро выскользнула из его объятий.

— Почти все, — сказала она деловым тоном, словно ничего не было.

Разочарование, облегчение, смущение, усталость мгновенно отразились на его лице. Он сжал зубы, понимая, что у нее больше разума и мудрости, чем у него. Это было очевидно, как и то, что он не может доверять самому себе. Пол глянул вниз и увидел ее склоненную голову и руки, теребящие ленту. Прежде чем он успел что-либо сказать, руки девушки медленно приблизились к его паху, и он вдруг понял, что ей необходимо сделать еще одно измерение. Пол окаменел.

Опустившись рядом с ней на корточки, он взял ее руки в свои и положил их себе на плечи. Кессиди не сопротивлялась, она прижалась к Полу, положив голову ему на плечо, а Пол уткнулся щекой в ее волосы и закрыл глаза.

Очень долго он просто держал ее в своих объятиях. Внезапная лихорадка страсти постепенно утихла, оставив лишь странное чувство удовлетворения, смешанного с грустью. Он вздохнул и поцеловал ее макушку со словами:

— Я не имею права делать этого. Я ничего не могу изменить. На карту поставлено мое дело, и от меня зависит вся моя семья.

— Знаю, — прошептала Кессиди.

Пол провел руками по ее спине, ощущая маленькие острые бугорки позвонков. Ее груди казались удивительно тяжелыми для столь стройного тела. Он вновь закрыл глаза, представляя, как она лежит рядом с ним. Он почти чувствовал ее бедра, нежность ее живота, видел, как ее длинные ноги переплетаются с его ногами.

— Как жаль, что я не встретил тебя раньше.

Кессиди подняла голову.

— До вашей связи, вы имеет в виду.

Пол вздрогнул, как от удара, и ослабил объятие.

— Вилли ничего не упустил, да? — И улыбнулся своим словам, осознав иронию происходящего. — Мне придется поговорить с ним о том, что у него слишком длинный язык, — мягко поддразнил он девушку.

Она ахнула и отшатнулась.

— Нет, нет, не надо! Он ни за что не поймет. Пол, пожалуйста, не надо…

— Шучу. На самом деле я рад, что он обо всем рассказал, — Спенсер криво усмехнулся. — Не уверен, что сам бы я смог. Думаю, что соблазн все скрыть был бы слишком велик.

Он увидел, как в ее ласковых зеленых глазах мелькнула искра удовольствия, прежде чем она склонила голову и взяла ленту.

— Это вы сейчас так думаете. Если бы над вашей головой не висела эта опасность, вы бы даже не заметили меня.

— Неправда.

— Нет, правда, — настаивала на своем Кессиди. — Меня это не угнетает. Я привыкла. Я не из тех, на кого мужчины обращают внимание.

Пол приложил руку к ее шее и почувствовал, как пульс ее забился чаще.

— А как насчет Чарли Чаплина?

Кессиди скривилась.

— Тони не интересуется мной, — твердо произнесла она. — Просто он думает, что раз у меня никогда никого не было, то я в конце концов сдамся под его натиском.

Девственница! Пол судорожно глотнул. Да помогут ему небеса. Когда он последний раз встречал подобное? Да думал ли об этом? Каким же дураком он был, каким полным и безнадежным идиотом! Тратил время на опытных, изощренных женщин, когда здесь томится такое очарование. Он играл, когда мог наслаждаться искренностью и простотой. Но он заслужил то, что получал. Он заслужил Бетину, эту подлую интриганку. А Кессиди Пенно заслуживает человека, способного любить ее и хранить как сокровище, каковым она и является.

— Обещай, что не позаришься на сомнительные достоинства этого маленького мошенника.

Глаза ее округлились, и она рассмеялась.

— Тони Абатто? Да я лучше уйду в монастырь!

Пол усмехнулся.

— И этого тоже не делай.

Кессиди внезапно посерьезнела и торжественно заявила:

— Не могу. Я не католичка.

И они опять захохотали. Наконец Пол поднялся на ноги. Когда Кессиди попыталась было тоже встать, он ее остановил:

— Оставайся, где сидишь. Дай мне сантиметр.

Она посмотрела вопросительно, но доверчиво повиновалась. Пол потянул ленту, которая заскользила между ее пальцев, и приложил конец ленты к верхней точке внутренней поверхности бедра. Указав на пол, он спросил:

— Сколько?

Кессиди посмотрела, потянулась к доске и пробормотала:

— У тебя очень длинные ноги.

— У тебя тоже. — Он представил, как эти ноги охватывают его.

Прокашлявшись, Пол отвлекся от этого видения и сказал:

— Хорошо, что дальше?

Кессиди забрала у него сантиметр и поднялась с пола.

— Материал. Нам необходимо выбрать материал.

— Хорошо. Но, ох, не сегодня. Мне надо идти. — Он бросил взгляд на часы. — Может, в понедельник?

Кессиди кивнула и заметила:

— Послушай, нам необязательно растягивать процесс. Я могу выбрать материал, сшить костюм, и мы сделаем всего одну примерку. Если хочешь.

Он не хотел. Он хотел проводить с ней каждую минуту своей жизни, но, вероятно, у нее хватило бы ума не позволить ему это. Пол пожал плечами, изумляясь тому, что сумел изобразить хладнокровие.

— Делай, как считаешь нужным.

Кессиди отвернулась, притворяясь, что поглощена записями.

— Я обычно предоставляю клиенту выбирать материал.

— То есть ты хочешь, чтобы я сам выбрал?

Кессиди посмотрела в сторону, потом в другую, затем уронила планшет и встретилась с ним взглядом:

— Да.

Счастливая улыбка озарила лицо Пола.

— Тогда в понедельник?

Она тоже улыбнулась:

— В понедельник.

— Во сколько?

Кессиди прикусила губу.

— Я закрываю около шести.

— В шесть, — повторил он. Время ужина. Он хотел поужинать с ней, но знал, что это глупо, даже больше — рискованно и в будущем грозит катастрофой. Пол глубоко вздохнул и спросил: — Ты не поужинаешь со мной после того, как мы выберем материал? — И, чтобы казаться благоразумным, добавил: — Я буду хорошо себя вести, обещаю… попытаюсь.

На ее лице медленно появилась робкая улыбка.

— Это же будет какой-нибудь ресторан, а ты, наверно, не захочешь, чтобы тебя видели…

— Я знаю одно местечко, — быстро прервал он. — Не сказать, чтобы шикарное, но барбекю там отличное. Ты любишь барбекю?

— Очень.

— Отлично! Тогда договорились, понедельник, в шесть: материал, потом барбекю. Буду ждать с нетерпением.

— Я тоже. — Они стояли какое-то мгновение, охваченные одним и тем же предчувствием; затем она проговорила: — Я провожу тебя.

Пол изо всех сил старался не коснуться ее, когда они петляли по погруженному в сумрак магазину. У входной двери она сняла его пальто и протянула ему. Пол натянул его и замер, говоря себе, что он просто не имеет права поддаваться порыву и целовать ее на прощание. Кессиди отодвинула тугую задвижку, повернула ключ в замке и открыла дверь. Дождь прекратился, но порывами налетал промозглый сырой ветер, вдоль тротуаров метались обрывки газет и сухие листья. Пол сделал шаг навстречу мерзкому дню и повернулся к Кессиди.

— Спасибо, — просто сказал он.

Та всего лишь улыбнулась и медленно закрыла дверь. Пол сунул руки в карманы, глубоко вдыхая и удерживая в себе эти последние секунды свободы. Он знал, что должен делать и чего от него все ждут, но в то же время радовался, что его ждет понедельник и, может, еще одна или две встречи. Вероятно, все будет непросто и опасно, и, вне всякого сомнения, он разобьет себе сердце, но будь он проклят, если упустит хоть один момент, который может провести с ней. Он знал, что Кессиди заслуживает лучшего, но нельзя же быть абсолютно справедливым человеком! Полу хотелось, чтобы она пока довольствовалась тем, что он может дать ей: улыбки, смех, осторожный флирт, упоительное, смешанное с горечью осознание того, что она нравится, что она желанна. Он не позволит себе ничего лишнего. Он будет оберегать ее, зная, что когда-нибудь более достойный, чем он, человек с благодарностью примет все те дары, которые она преподнесет ему.

Пол уже ненавидел этого незнакомца, но в то же время желал Кессиди счастья.

Господи, да кто бы мог подумать, что у зануды Вилли такая сестричка? Пол тряхнул головой и поспешил к своей машине, в глубине души изумляясь этой иронии судьбы.


Глава третья


Они не тратили время на выбор ткани. Кессиди заранее подобрала несколько вариантов и подробно описала ему, как будет использован каждый материал в каждом варианте. Она разложила их на столе пошивочной, рядом с цветными эскизами. Пол окинул их взглядом и спросил:

— Какой из них больше тебе по душе?

Кессиди указала на сочетание различных оттенков коричневого. Пол изучал это около пяти секунд, а потом сказал:

— Ага. Подходит. Пойдем есть. Умираю с голоду.

Кессиди засмеялась:

— Ты всегда умираешь с голоду.

— В последнее время. — Пол вдруг понял, что за эту неделю аппетит у него значительно улучшился. — Где твое пальто?

Кессиди направилась к маленькой двери в углу, открыла ее и вынула темно-синюю шерстяную двубортную шинель. Пол поспешно подошел и помог Кессиди одеться. На внутренней стороне красными чернилами было написано какое-то имя.

— «С. Мамэт», — прочитал Пол. — Кто такой этот Мамэт?

Кессиди пожала плечами:

— Не знаю. Какой-то моряк, который носил эту шинель, пока она не попала на склад военного флота.

Она покупает бывшую в употреблении одежду на складе военного флота! — изумился Пол. Бетина не прикоснулась бы даже к образцу на манекенщице. Осознав, что сравнивает двух женщин, Пол безжалостно пресек этот процесс. Он твердо решил держать двух дам у себя в мыслях на почтительном расстоянии. Бетина была его будущим, хотя и ужасным. Кессиди была… его другом. Пол поймал ее за руку и потащил к выходу. Она вырвалась, подбежала к стенному шкафу и достала крохотную дамскую сумочку на длинном тонком ремешке. Перебросив ремешок через плечо, девушка вновь подбежала к нему и взяла за руку.

Машина Пола ждала у края тротуара. Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, помог Кессиди устроиться и, обойдя машину, сел за руль. Вечер был ясный и приятно прохладный. Пол вел машину, Кессиди сидела в углу и смотрела на него.

— Как прошел день?

Пол засмеялся, потому что вопрос был из категории семейных.

— Хорошо. А у тебя?

— У меня — замечательно, — произнесла Кессиди с веселым самодовольством. — Я была девочкой из «Трех медведей», а Тони — мишкой-малышом. Это был очень надутый сердитый малыш.

Пол захохотал как безумный.

— Ну и как одеваются мишки-малыши?

Кессиди улыбнулась величественной улыбкой.

— Естественно, костюм медведя, вокруг шеи на ленточке — пустышка, слюнявчик и шикарный чепчик.

Картина получилась настолько впечатляющая, что Пол смеялся всю дорогу до ресторана, если это можно было назвать рестораном. Заведение, куда он привел Кессиди, больше походило на клуб. Здание немного обветшало; над входом светилась и гудела неоновая вывеска: «Барбекю Хута и музыкальный клуб». Из громкоговорителя над дверью раздавались резкие звуки джаза, а вокруг здания змеилась очередь. Пол припарковался рядом и потащил Кессиди к черному ходу. Потом постучал кулаком в дверь с надписью «Доставка».

Через несколько секунд их приветствовал чернокожий хозяин в ослепительно белом фартуке.

— Спенс! — Он схватил руку Пола и энергично затряс ее. — Дружище, ты почему не предупредил, что собираешься ко мне?

Пол широко улыбнулся:

— Решил сделать тебе сюрприз. Приятно видеть, что заведение твое так же популярно, как и раньше.

— Мы держимся, несмотря на трудности. Держимся. — И Хут мгновенно переключил внимание на Кессиди: — Кто это?

Пол обнял Кессиди за плечи.

— Мой очень хороший друг, Кессиди Пенно. Кесс, этот старый мошенник — Хут.

— Хороший друг, да? — повторил Хут, задумчиво покачивая головой. — Симпатичное пальто.

Кессиди улыбнулась.

— Спасибо.

Хут пригласил их широким жестом:

— Что ж, заходите.

Он повернулся и повел Пола и Кессиди по длинному коридору мимо шумной кухни и разных других комнат в маленький пыльный кабинет, где усадил их в кресла и предложил выпить, достав бутылку из холодильника в углу.

— Спасибо, я за рулем.

Кессиди улыбнулась:

— И я не пью.

Хут многозначительно посмотрел на Пола и уселся за свой рабочий стол. Пол прекрасно понимал, о чем тот подумал. Бетина считала, что в обществе весьма важно уметь пить, и называла постоянные отказы Пола выпить в гостях дурным тоном… Полу было приятно, что взгляды Кессиди по этому вопросу гораздо ближе его собственным взглядам.

Хут соединил пальцы домиком, поставил локти на стол и спросил:

— Как вы познакомились?

Пол и Кессиди заговорили одновременно:

— Мой брат работает у Пола.

— Кессиди — мой костюмер.

Хут сфокусировал свое внимание на последнем:

— Костюмер? Костюмер!.. Ты идешь на премерзкий костюмированный бал Бетины?

Пол скривился:

— Что за вопрос?

Хут хлопнул в ладоши и разразился оглушительным смехом:

— Несчастный сосунок!

— Помнится, я видел твое имя в списке гостей, — кисло заметил Пол.

— А у вас есть костюм, мистер Хут? — весело спросила Кессиди.

На секунду лицо Хута выразило озадаченность, но он тут же улыбнулся ослепительной улыбкой.

— Просто Хут, никаких «мистеров», а вообще, солнышко, у меня самый лучший костюм: я собираюсь надеть этот большой белый фартук…

— Который он никогда не пачкает, — саркастически заметил Пол.

— …и поварской колпак, — закончил Хут.

— Умно, — заключил Пол.

— И дешево, — оценила Кессиди. — А еще вам надо надеть такую большую рукавицу-прихватку.

— Отличная идея! — воскликнул Хут.

— А у тебя есть поварской колпак? — нахмурился Пол.

— Нет, — признался Хут, — но, думаю, я найду что-нибудь.

— Буду рада дать вам его напрокат. Пять долларов, — объявила Кессиди.

Густые мохнатые брови Хута взлетели вверх.

— Недорого.

— И даже бесплатно добавлю рукавицу. Ну как, по рукам?

Хут посмотрел на Пола.

— Она прелесть. Почему бы тебе не зацепить ее и не забыть Бетину су…

— Я не склонен обсуждать это, — нахмурился Пол.

Хут сложил руки на животе.

— Хм! — И посмотрел на Кессиди. — Вот такая у него семейка. Сборище кровопийц, если хотите знать мое мнение.

— Хут!

Но тот лишь махнул рукой, показывая, что протест Пола повлиял лишь на изменение потоков воздуха.

— Давным-давно в семье шли распри по поводу того, как вести дело, ну они и решили выбрать козла.

— Козла?!

— Он имеет в виду козла отпущения, — объяснил Пол, — а вообще-то он не в своем уме.

— Козел, — продолжал Хут, — за все отвечает, а остальные веселятся, предоставив ему заботиться о них. Он вкалывает, а они лишь нащупывают в карманах новые чеки.

— Это развязывает мне руки в деловых вопросах.

— Ах, вот как ты это себе представляешь. А по-моему, они связали тебя по рукам и ногам. — И Хут повернулся к Кессиди. — Они посадили его на сук и притворяются, что не видят, когда кто-то приближается с пилой. Он у них в рабстве, а иначе велел бы этой гидре засунуть идею с женитьбой себе в…

— Хут!

— Ладно, ладно, понял, не дурак. — И он указал на Кессиди: — Вот это — леди… А твоя кузина — дьявол.

Пол резко поднялся на ноги, потянув Кессиди за руку.

— На сегодня лекций достаточно, и вдобавок я умираю с голоду. Не возражаешь, если мы поедим здесь, или ты предпочтешь испортить мне остаток вечера?

Хут закатил глаза.

— Ужин за мой счет.

— Спасибо, — произнес Пол устало, с нарочитой медлительностью.

Хут поднялся и улыбнулся Кессиди:

— Отдайте поварской колпак ему и не забудьте взять за это деньги.

Девушка рассмеялась.

— Так и сделаю. Рада была с вами познакомиться, мистер… — Тот сверкнул на нее глазами, и Кессиди поправилась: — Хут.

Он улыбнулся.

— У нас сегодня куриные грудки в меду. Надеюсь, тебе понравится, моя конфетка. — И пока Пол тянул ее из комнаты, добавил: — Скажи им, чтобы дали козлику кислой капусты с сосисками.

Кессиди хихикнула, выскальзывая вслед за Полом:

— Он такой славный.

— Да, — нехотя согласился Пол. Но внезапно остановился и, всем телом прижав девушку к стене, приподнял ее подбородок. Она знала, что сейчас произойдет, и ничего не сделала, чтобы остановить его. Поцелуй был очень долгим, Пол никак не мог оторваться от ее губ. Когда же он отстранился и заглянул ей в лицо, она оправдала все его надежды: закрытые глаза, очаровательный рот изогнут в нежной мечтательной улыбке. Он прижался лбом к ее лбу и прошептал:

— Почему ты позволила мне сделать это?

Кессиди вздохнула:

— Ничего не могла с собой поделать.

Он закрыл глаза и подумал: «Вот и я тоже». Но нельзя было делать этого — нечестно по отношению к ним обоим преступать границы дружбы. Пол открыл глаза, вздохнул и отступил на шаг назад. На лице девушки оставалась нежная улыбка понимания. Он ощутил приступ жгучего отчаяния, не сравнимой ни с чем потери. Поймав за руку, он повел ее по коридору. Они попали в большой, плохо освещенный зал, гудевший голосами множества людей. В углу пианист извлекал из фортепьяно изощренные, едва связанные между собой музыкальные фразы, словно он был один в комнате и страшно скучал.

Пол провел Кессиди сквозь лабиринт столов и стульев всевозможных видов в темноту за квадратной колонной.

— Это почетное место, — пояснил он, помогая ей снять шинель и перекидывая ее через спинку стула. Затем он сбросил свое пальто, повесил его на единственный крючок на стене и опустился на стул напротив девушки. — Здесь сидят только приглашенные. Таким образом официанты и официантки знают, что тебя угощают за счет заведения.

— Блестящая идея.

— Да.

У стены на краю стола в жестяной баночке виднелась свеча. Пол взял лежавшие рядом спички и зажег свечу. Сквозь дюжину крошечных отверстий в жестянке заструился свет.

Они сидели в молчании, пока перед ними не возникла явно измученная официантка в джинсах и топе с обнаженной спиной.

— Привет, Пол.

— Привет, Эйлин. Сегодня вечером ресторан явно переполнен.

— Как и всегда. Что ты делаешь, чтобы заслужить угощение босса?

Пол ухмыльнулся.

— Разрешаю ему оскорблять меня и совать нос в мои дела.

— Он мастер на такие вещи!

Пол потянулся через стол и взял Кессиди за руку.

— Эйлин, это Кессиди Пенно. Хут сказал, чтобы ей принесли куриные грудки в меду.

Глаза официантки расширились от удивления.

— А вам как удалось заслужить наше секретное фирменное блюдо?

— Оно не значится в меню, — объяснил Пол Кессиди. — О нем даже не упоминают без разрешения Хута.

Девушка почтительно склонила голову в знак того, что эта информация произвела на нее должное впечатление. И ответила Эйлин:

— Я предложила ему напрокат поварской колпак.

— Поварской колпак? — Замешательство официантки было очевидным. Она посмотрела на Пола, но тот лишь молча кивнул. Тогда Эйлин пожала плечами и записала заказ в блокнот: — Порция куриных грудок в меду. Что-нибудь еще?

Кессиди посмотрела на Пола и усмехнулась:

— По-моему, ты должен был заказать кислую капусту.

Пол поморщился и обратился к официантке:

— Две порции.

— Две порции куриных грудок в меду. Что будете пить?

— Чай со льдом.

— Я тоже.

— Принесу через минуту. — Она посмотрела на Пола и добавила: — Слушай, Пол, сыграй что-нибудь. Этот парень доведет меня до слез.

— Уговорила, — засмеялся Пол.

Официантка повернулась и подошла к фортепьяно, что-то сказав пианисту. Тот встал и покинул место без тени колебания. Пол потянул за собой Кессиди.

— Пошли. Это самое маленькое, чем я смогу отблагодарить их за гостеприимство.

Кессиди прошла за ним к фортепьяно, и он попросил ее сесть рядом. Чтобы разогреть пальцы, Пол начал с рэгтайма «Старая река». Девушку приятно удивило то, что в зале воцарилась тишина. Почувствовав вдохновение, Пол исполнил джазовую интерпретацию религиозного гимна «Удивительная благодать». Эйлин поставила их заказ на крышку фортепьяно да так и осталась стоять, облокотившись на инструмент, вздыхая и притопывая носком в такт. Пол поднялся под аплодисменты, несколько раз коротко поклонился, а затем помог Кессиди отнести их тарелки к столику за колонной. Настроение его улучшилось. По крайней мере на некоторое время в его мире воцарилась гармония. Он хорошо знал, что не имел права на большее.

Кессиди откинулась на спинку сиденья и вздохнула от удовольствия. Ужин был сказочным. Ее поцеловал необыкновенный мужчина, который оказался к тому же великолепным музыкантом. Его волнующий взгляд льстил ей весь вечер. Вечер, который она будет помнить долго, хотя и поняла, что влюбляется не в того, в кого надо.

Кессиди раньше не встречала никого, подобного ему, и не чувствовала такого непреодолимого влечения. Они подходили друг другу, словно части мозаики. Естественно, он практически обручен с другой, на которой должен жениться. С Кессиди по-иному и быть не могло. Она ни на мгновение не верила, что встретит совершенного человека, полюбит его и останется с ним. Но жалела она не себя, а Пола, из-за которого разбивалось ее сердце.

— Почему ты не позволяешь отвезти тебя домой? — спросил Пол, подъезжая к ее магазину. — Я пошлю кого-нибудь, и твою машину сегодня же подгонят к твоему дому.

— Не стоит. Все будет нормально.

— И тем не менее мне это не нравится. По крайней мере позволь поехать за тобой и убедиться, что ты благополучно добралась домой.

Кессиди улыбнулась:

— Ладно, можешь поехать за мной.

Он облегченно вздохнул.

Несколько минут спустя она вела свой маленький доисторический автомобиль с откидным верхом к небольшому домику на Оукстрит. За ней следовала роскошная машина Пола. Когда она въехала на подъездную дорожку, ведущую к ее дому, Пол остановился у обочины и подождал, пока Кессиди войдет, включит свет в гостиной и помашет ему рукой. После этого его машина тронулась с места и исчезла за поворотом. Кессиди зашла в дом, закрыла дверь, сбросила пальто и подняла на руки рыжую кошку.

И вдруг в прихожей раздался звонок. Кессиди взглянула на часы: девять тридцать. Кто мог явиться в такой час? Она опустила кошку на пол, вышла на цыпочках из гостиной и посмотрела в дверной глазок. С бьющимся сердцем она резко дернула задвижку и распахнула дверь. Перед ней стоял Пол.

— Пол? А… в…входи.

Но тот лишь с серьезным лицом покачал головой.

— Нет! Я вернулся потому, что мы не договорились, когда встречаемся в следующий раз.

— А! Первая примерка. Хочешь в четверг? Или лучше в пятницу. Подходит пятница?

— Нет, — произнес Пол безжизненно. — Слишком долго ждать.

Конечно, Кессиди и самой так казалось, но она понимала, что не успеет все сделать раньше пятницы.

— Позавтракай со мной в среду утром, — попросил он, — а примерку назначим на пятницу.

— Позавтракать?

Его губы растянулись в улыбке.

— Это все, что нам осталось, да? У нас уже был обед, кофе и ужин.

Девушка рассмеялась.

— В самом деле, завтрак. Где и когда?

— В семь слишком рано?

— Замечательно!

— Не возражаешь, если я привезу все с собой?

— Сюда, ты имеешь в виду?

Он снова посерьезнел.

— Если только ты не считаешь это рискованным.

Кессиди улыбнулась, понимая, что он пытается защитить ее и что это бесполезно. Слишком поздно.

— Давай лучше я приготовлю завтрак, например яичницу-болтунью.

Пол хмыкнул:

— Да ладно, не мучайся. Холодная каша с молоком будет в самый раз.

— Думаю, я смогу приготовить что-нибудь получше.

Пол наклонил голову набок, его серые глаза внезапно стали дымчатыми.

— Дело не в еде, ты ведь знаешь. Главное — увидеть тебя.

— Спасибо.

— За что? — прозвучало в ответ почти жалобно. — За то, что усложнил тебе жизнь?

Кессиди покачала головой и, протянув руку, погладила его подбородок.

— За то, что появился в ней.

— Ненадолго, — мягко произнес он, и его улыбка была печальной.

— Я знаю, но это не страшно. Лучше немного, чем ничего.

Пол потянулся к ней со стоном, в котором звучали одновременно и боль, и благодарность. Она легко скользнула в его объятия, словно делала это уже миллион раз. Он прижался щекой к ее щеке и долго стоял так. Наконец отстранился и сказал:

— Бог мой, я эгоистичный уб…

Девушка прижала пальцы к его губам.

— Нет, ты просто загнан в угол, а я знаю, каково это.

Пол взял ее лицо в свои руки, нежно поцеловал в губы и быстро сделал шаг назад.

— Спокойной ночи.

Кессиди закрыла за ним дверь и обхватила себя руками. Ее мать часто говорила, что Кессиди просто обожает страдать и ее роль — роль жертвы. Видимо, она была права, подумала девушка.


Естественно, мать появилась в кухне, когда та была полна чада и дыма от жарящегося бекона. Она вошла через черный ход, бухнула на пол свою плетеную соломенную сумку и уперла руки в бока, приняв знакомую Кессиди воинственную позу. Ее длинные пепельные волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо. На ней была старая мужская рубашка, длинная юбка в складочку и теннисные туфли.

— Что ты задумала? — требовательным тоном спросила она. — Собираешься сжечь дом или отравиться?

— Пытаюсь приготовить завтрак для друга, — отозвалась Кессиди, сдувая упавшую на глаза прядку.

— Ну почему ты не можешь хоть раз в жизни прислушаться ко мне и понять, что потребление мертвых животных убивает тебя? — привычно возмутилась Анна.

«Мне что, надо есть живых?» — подумала Кессиди, но удержала язык за зубами. Среди прочих непревзойденных достоинств Анны было ее умение спорить.

— Это мужчина, — заявила мать, несколько шокированная. — Ты будешь завтракать с мужчиной.

— Я буду завтракать с другом, — объяснила Кессиди, осторожно размешивая соус и одновременно проверяя печенье в духовке.

— С другом-мужчиной, — настаивала Анна.

— Нельзя сказать, что у меня не было их раньше, — заметила Кессиди.

— За завтраком?

Кессиди закатила глаза.

— Он не проводил здесь ночь, если ты на это намекаешь.

— Ты знаешь, я ни на что не намекаю, — язвительно парировала Анна. — Я говорю прямо, руководствуясь голосом разума. Жизнь слишком коротка, чтобы намекать, подразумевать и…

— Да, да, — прервала Кессиди, — я абсолютно согласна. Ты хотела что-то?

В следующий момент зазвенел дверной звонок и одновременно с ним — сигнал на микроволновой печи. Кессиди выключила газ под соусом и направилась было к двери, затем вернулась и отключила печь. Потом опять пошла к двери, и опять вернулась, так как не знала, оставить ли печенье в печи, чтобы оно не остыло, или вынуть, чтобы не высохло. В итоге Анна оказалась у двери первой.

— Доброе утро, молодой человек. Я — Анна, мать Кессиди, а это ее кошка, Саншайн.

Пол слегка отклонился в сторону и посмотрел на Кессиди через плечо Анны. Девушка подняла руку в приветствии и улыбнулась извиняющейся улыбкой. Его ответная улыбка была теплой и доброжелательной. Он переключил свое внимание на Анну и на кошку, причем последнюю даже почесал за ухом.

— Меня зовут Пол Спенсер. А вы, вероятно, и мать Вильяма?

Анна удивилась.

— Вы знаете моего сына Вильяма?

— Да, мы работаем вместе.

Анна обернулась и удивленно воззрилась на Кессиди.

— А ты знаешь, что он работает с твоим братом?

— Да. Вообще-то Вильям и познакомил нас.

Анна тряхнула головой.

— Это очень странно, очень странно, — и, прищурившись, бросила взгляд на Пола. — Когда у вас день рождения, молодой человек?

Пол удивился, но ответил вежливо:

— Седьмого января.

Анна постучала пальцем по подбородку, бормоча:

— Седьмого января, седьмого января, хм… Придется проверить. — И, опустив кошку на пол, она метнулась в кухню. Появившись секундой позже с соломенной сумкой в руках, она направила указующий перст на Пола Спенсера. — Если вы будете есть мертвую пищу, то умрете, — произнесла она тоном оракула и исчезла, хлопнув дверью черного хода.

Кессиди взглянула на Пола и сразу же поняла, что он отчаянно пытается справиться со смехом. Она не удержалась и прыснула, потом подошла, обняла его, и они захохотали вдвоем.

— Извини, — произнесла наконец Кессиди, отстраняясь, чтобы закрыть дверь и взять его пальто. — Она очень… очень…

— Оригинальная? — подсказал Пол. Кессиди вдруг посерьезнела, кивнула и вздохнула.

— Она желает всем только добра.

Пол прошел за ней на кухню.

— А ей кто-нибудь говорил, что мы умрем в любом случае, независимо от того, что едим?

— Знаешь она права: кое-что здесь может быть вредно.

— Например, бекон с яичницей, печенье и… — он улыбнулся, — соус? Настоящий домашний соус?

— Это бабушка меня научила.

Пол взял тарелку с буфета и начал наполнять ее.

— Мое почтение доброй старушке.

Кессиди налила ему кофе.

— А… ты ведь не все время так ешь, правда?

— Практически никогда, — отозвался он. Девушка облегченно вздохнула.

— Хорошо. Я так и думала.

— Да? Это почему?

— Ты в отличной форме, — сказала она прямо. Тут он повернулся к ней с доверху наполненной тарелкой.

— Я стараюсь. Спасибо, что заметила.

Кессиди покраснела. Конечно, она заметила. Замечала каждый раз, когда он обнимал ее своими сильными руками и прижимал к мускулистому телу. Из-за этого она даже потеряла сон.

Пол направился к столу, жуя на ходу и одновременно вопрошая:

— А ты присоединишься ко мне?

Кессиди наполнила свою тарелку в разумных пределах и села за стол рядом с ним. Позже, направляясь к плите за добавкой, он спросил:

— Твоя мать всегда была, ну…

— Со странностями? — подсказала Кессиди.

— Я этого не говорил.

— А этого и не надо говорить. Нет, она не всегда была такой. То есть она всегда была своевольной и прямо выражала свои мысли, но вегетарианкой, помешанной на Востоке, стала, когда они развелись с отцом. А теперь позволь мне описать милого старого папу. Он наслаждается жизнью. Вот почему он развелся с моей матерью, с ней не было никакого веселья. Она не хотела, чтобы он уходил на пенсию и жил в свое удовольствие.

Пол при этих словах засмеялся и покачал головой.

— Папа уже начинает мне нравиться.

— Он очень беспокоится за меня.

— Да? Это почему еще?

— Потому что мне уже двадцать пять, а у меня никогда не было мужчины.

Пол замер на мгновение, затем отложил вилку в сторону.

— А что тут плохого?

— Если верить моему отцу, это указывает на явно выраженную неспособность вовремя расслабляться и получать удовольствие от жизни, что — опять же если верить моему отцу — должно быть одним из главных приоритетов.

— Есть более важные вещи, чем удовольствие, — торжественно объявил Пол.

— Да, я знаю, мама постоянно мне об этом говорит.

— Я считаю, что для человека необходимо найти какую-то важную цель в жизни, будь то удовольствие или работа…

— Или жертва? — спросила Кессиди.

Он опустил руки, сжал их в кулаки и снова разжал.

— Да, даже жертва.

— Расскажи мне о Бетине, — попросила она. Когда Пол закончил свой рассказ, Кессиди произнесла:

— У меня никогда бы не хватило смелости сделать что-нибудь подобное.

Пол пожал плечами.

— Кто из нас мог бы сказать, что он мог бы сделать в случае необходимости? Я думаю, ты тоже храбрая, раз сидишь здесь со мной.

— Храбрая или тупая, — с горечью заметила она.

Пол нахмурился.

— Не тупая, ни в коем случае. — Потом взял ее руку в свои и сжал. — Я бы все изменил, если бы мог.

— Знаю.

— Послушай, — проговорил он, опуская глаза, — я уйду и никогда не приду, если ты этого хочешь.

— Нет, не этого.

— Я так рад! Не знаю, как объяснить, только ты мне — друг, и ты нужна мне сейчас.

— Мы не друзья, Пол, — сказала она ему нежно. — Никто из моих друзей никогда не целовал меня так, как ты.

Он отпустил ее руку.

— Это надо прекратить, — прозвучал его непреклонный ответ.

— Нет, не надо, — ответила Кессиди и прижала губы к его губам.


Глава четвертая


Он совершенно не чувствовал себя смешным и знал, что за это надо благодарить Кессиди. За это и за многое другое. Из него вышел довольно правдоподобный казак, или кем он там был. В отличие от космонавта и безголовой лошади, сидящей на белоснежном, без единого пятнышка диване Бетины, он в своем костюме ощущал себя так же комфортно, как и в повседневной одежде. Пол смочил губы тепловатым шампанским и послушно улыбнулся зовущей его Бетине.

С высоко поднятым бокалом он начал осторожно пробираться через толпу болтающих и смеющихся гостей мимо Марий-Антуанетт, клоунов, пастушек, вампиров и тыкв. На Бетине был костюм сказочной принцессы. Вскоре ей понадобится настоящая волшебная палочка, чтобы вычистить этот идиотский белый ковер и обивку на мебели. Что ж, это ее проблемы. Пол подошел к Бетине, протиснувшись мимо пьяного хохочущего Джорджа Вашингтона, и милостиво улыбнулся паре доисторических людей в костюмах, едва прикрывавших телеса. Бетина представила их:

— Мэйси и Марк Гладсден. А это Пол Барклай Спенсер, компания «Булочные Барклая».

Бетина всегда добавляла: «Булочные Барклая», словно это было его звание. Подразумевалось, что будь он простым Полом Спенсером, то не стоял бы рядом.

Разговор был бессвязен, но Бетина казалась довольной любезностью Пола. Через несколько минут — конечно, не слишком быстро — она пришла ему на помощь, взяв его под руку и направив в другую сторону со словами:

— А, вон Саманта Бишоп в совершенно ужасном индийском наряде. Я хорошо ее знаю: она не останется и десяти минут и, обидевшись, умчится домой, если я не поздороваюсь с ней.

И началась прогулка по периметру зала: Бетина командовала парадом, а Пол демонстрировал, как основательно его загнали под каблук. И он обрадовался, увидев Вильяма Пенно в костюме пажа. Бетина препоручила Пола заботам Вильяма со словами:

— Развлекайте босса, Пенно. Хозяйка не может позволить себе роскошь весь вечер принадлежать одному гостю.

— Да, мэм, — тоном, показывавшим, что для него это величайшая честь, ответил Пенно.

Его угодничество забавляло Пола, но он хорошо выполнял свою работу, хотя и был исключительным занудой.

— Если я могу позволить себе сделать замечание, Пол, — весело начал Вильям, — выглядите вы замечательно.

У Пола восемь месяцев ушло на то, чтобы убедить его в своем отвращении к слову «сэр», но Вильям все равно каждый раз давал понять, что ему и в голову никогда не придет вести себя по-дружески. Бедный Вильям был не в состоянии уразуметь, что подлинная дружба дала бы ему больше преимуществ, чем постоянная демонстрация своего подчиненного положения. Как могло случиться, что сестра оказалась полной его противоположностью? Пол улыбнулся Вильяму:

— Благодарю, Вил, и, кстати, спасибо за то, что порекомендовал мне свою сестру.

— Ну, что вы, — мягко запротестовал Вильям, — вам спасибо за то, что позволили быть полезными.

Пол изо всех сил сдерживался, чтобы не одернуть его.

— Это она выбирала твой костюм?

— Я взял его у нее напрокат. Но выбирал самостоятельно.

Пол подумал: кто другой подобрал бы для него что-то более подходящее, чем костюм придворного пажа? Пол посмеялся про себя, решив спросить у нее при случае, кому принадлежит идея.

Бетина вернулась, на этот раз в сопровождении пожилой пары. И тут же объявила, что у нее блестящая идея.

— Костюмированный бал! Это будет самая большая новость года в деловых кругах!

Слова «в деловых кругах» мгновенно прозвучали в голове Пола, как пожарная сирена, но, пока она объясняла, Пол слушал молча.

— Только подумай, мы можем пригласить местных и общенациональных дистрибьюторов и наших оптовиков. И лучше всего организовать этот прием на Новый год!

— Прием такого размаха будет дорогим, — задумчиво ответил Пол.

— Реклама все окупит! — воскликнула Бетина. — Не говоря уже о репутации фирмы и личных контактах. Мы могли бы захватить пару дней до и после, чтобы наши гости могли назначить встречи.

Полу пришлось признать, что здесь есть некоторая выгода. Но почему костюмированный бал? Почему не просто большой прием? И тут Пола осенило: она сказала о личных контактах. Он попытался скрыть свой энтузиазм, зная, что Бетина вцепится в идею тем быстрее, чем больше проявит он свое нежелание ее осуществлять.

— Кстати, Вильям может помочь нам с этим, — заметил Пол.

— Я? — У Вильяма был взгляд кролика, выхваченного из темноты фарами машины.

Пол пожал плечами.

— Кому-то ведь придется доставать костюмы. Мне кажется, мы не должны требовать от наших гостей, чтобы они летели со всех концов страны и еще тащили костюмы.

На лице Вильяма поначалу появилось выражение понимания, которое затем сменилось сомнением. И прежде чем он успел поразмышлять вслух, сможет ли его сестра справиться с предприятием подобного размаха, Пол заявил:

— Семья Вильяма владеет самым большим магазином карнавальных костюмов в городе. Не правда ли, Вильям?

— Хм… вообще-то, строго говоря, он принадлежит моей сестре…

— Замечательный магазин! — продолжал Пол, благоразумно восхваляя предприятие, а не Кессиди. — Они делают все: моделирование, шитье, примерки. У них в ассортименте тысячи костюмов. Интересно, а подробный каталог у них есть?

— Вообще-то есть. Я консультировал Кессиди по вопросам компьютерной регистрации продукции.

— Ну, тогда ты будешь ответственным за это, — сказал Пол, хлопнув Вильяма по плечу, отчего шпага, висевшая у того на поясе, ударила о стену. — Вот что, давай мы с тобой поговорим об этом в понедельник с утра… если только это всех устроит.

— Уверен, Кессиди будет рада побеседовать с нами. Я возьмусь за это сам.

— Договорились, — заключил Пол, возвращаясь к своему бокалу с шампанским, чтобы скрыть улыбку, затаившуюся в уголках рта.

— Ну вот, — вступила Бетина с видом волшебницы, взмахивающей палочкой над головой, — я очень рада, что ты не стал воевать со мной по этому поводу. Видишь, у меня появляются неплохие идеи.

Пол с улыбкой кивнул, прекрасно понимая, что пожилая пара неотрывно следила за каждым их жестом и внимала каждому слову. Бетина двинулась по залу объявить о своей победе всем, кто хоть в малейшей степени мог быть заинтересован, а Пол наблюдал, как Вильям покрывается холодным потом. Через какое-то время тот наклонился к Полу и прошептал:

— Сэр… э-э-э… Пол, вы абсолютно уверены, что маленький магазин моей сестры сможет справиться с этим? Может, нам следует обратиться в крупную сеть общенационального масштаба?

— Думаешь, они заинтересуются единовременным предложением? — мягко спросил Пол. — Ведь у нас осталось менее двух месяцев. Вряд ли Бетина подумала об этом, а ты?

Вильям попытался скрыть, как у него перехватило дыхание.

— Два месяца! Господи! Я знаю свою сестру, и она…

— Как раз то, что нам нужно, — спокойно прервал его Пол. Как раз то, что мне нужно, сказал он про себя. Не сознавая этого, Бетина дала ему прекрасное оправдание для продолжения свиданий с Кессиди, и это было абсолютно законно.

Весь оставшийся вечер ему удавалось избегать разговоров с Бетиной наедине, что было, как нельзя кстати, поскольку его ум лихорадочно работал над идеей костюмированного бала. Чем больше он думал об этом, тем больше сомневался, что у Бетины было хоть малейшее представление о том, чем придется заниматься. Заказывать зал для встречи Нового года было уже слишком поздно. На организацию только этого вопроса могли уйти недели. А стол, украшения, приглашения, перевозка, номера в отелях… Однако он не давал ходу сомнениям. Пусть Бетина сама отменит это предприятие, а пока она не сделала этого, у него будут тысячи причин для встреч с Кессиди. Об этом он позаботится сам.


Было уже около полуночи, когда зазвонил телефон. Кессиди перекатилась на другой бок и подняла трубку. Она глаз не сомкнула: все думала о приеме и о том, что теперь Пол официально обручен с Бетиной Линкольн.

— Алло.

— Кессиди?

— Пол?

— Я знаю, что уже поздно, извини.

— Все в порядке. — Кессиди потянулась к выключателю, одновременно барахтаясь, чтобы принять сидячее положение. — Что произошло? — И закрыла глаза, предчувствуя наихудшее.

Вместо «Я не могу больше видеться с тобой» он сказал:

— Мне нужна твоя помощь.

Кессиди открыла глаза и, наклонившись вперед, поставила локти на колени. Саншайн вытянулась у нее в ногах и зевнула. Кессиди ответила:

— Ты же знаешь, я сделаю все, что смогу.

— Да, — мягко отозвался Пол, — я рассчитываю на это.

Кессиди ухватилась обеими руками за трубку.

— Ну, так скажи мне, что я могу сделать.

— Мне кажется, потребуется немало встреч, чтобы организовать все.

Кессиди вытянула ноги на кровати.

— Совершенно не представляю, о чем ты говоришь.

Пол усмехнулся.

— Я измучился, обдумывая возможность устроить костюмированный бал на Новый год для деловых партнеров «Булочных Барклая», и поэтому попросил твоего брата устроить встречу с тобой, чтобы обсудить этот вопрос.

— На Новый год?

— Я не сомневался, что ты мгновенно поймешь значительность этой маленькой детали.

— Пол, вряд ли это реально.

— Это проблема Бетины. А я просто помогаю ей с костюмами.

— А… — теперь Кессиди все уяснила. Он ухватился за абсурдное предложение Бетины, как за средство для продолжения встреч с Кессиди. Она испытала одновременно облегчение и беспокойство. — Пол, ты просил сегодня вечером Бетину выйти за тебя замуж?

— Дьявол, нет, конечно!

Кессиди обмякла и опустилась на подушку, ослабев оттого, что с ее плеч свалилось такое бремя. Если не просил, значит, официально не помолвлен. Пока.

— А я подумала… то есть я предполагала, что сегодняшний прием был как раз поводом…

После небольшого молчания Пол произнес:

— Кессиди, между Бетиной и мной нет никаких романтических чувств, ни с моей стороны, ни с ее. Бетина слишком умна для этого. Она понимает, что я не люблю ее, так же как и она не любит меня.

— Но я думаю… — Кессиди прикусила губу, не будучи уверена в том, что ее слова придутся Полу по душе.

— Что? Что ты думаешь, Кесс?

— Я… я знаю, она не любит тебя, но ведь должна же быть у нее какая-нибудь причина. Деньги, влияние, власть у нее и так уже есть.

— У нее нет абсолютного законного членства в семье, зато по горло неудовлетворенного тщеславия.

— Первое я могу понять, — честно призналась Кессиди, — но как, принудив тебя к женитьбе, она удовлетворит свое тщеславие?

— Она уже решила заполучить меня, — сказал он просто, — так или иначе. Единственное, чего она сейчас хочет, — это удостовериться в том, что я смирился со своей судьбой и устрою все наилучшим образом.

Кессиди вздохнула:

— О Боже! Это самое грустное, что я когда-либо слышала.

— Нет, Кесс, — последовал ответ, — самое грустное — это любить того, кого ты никогда не получишь.

Он прав. Грусть, наполнившая ее, была черной и бездонной.

— Спокойной ночи, Пол.

— Я скоро тебя увижу?

— Да, скоро увидимся, — подтвердила она и повесила трубку.

К ее удивлению, на этот раз она заснула быстро. Сон подкрался тихо, пока она думала о том, что еще не все кончено. Некоторое время они могут оставаться «больше чем друзьями».


Вильям выключил сотовый телефон и вернул его Полу.

— Бетина планирует триста гостей, и Глэдис считает, что изготовление приглашений — это вопрос нескольких часов.

Пол усмехнулся:

— Хорошо. О приглашениях больше не думаем, — и он взглянул на Кессиди. — Итак, три сотни костюмов. Насколько велика эта проблема?

Кессиди склонилась над компьютерной распечаткой, остро ощущая близость Пола и молчаливое недовольство Вильяма.

— Я справлюсь, — промямлила она, — при условии, что больше не буду брать никаких новогодних заказов.

Пол нахмурился и наклонился вперед, их головы оказались рядом.

— Я не хочу, чтобы пострадал твой бизнес.

— Можно заказать в театральных мастерских. — Девушка выпрямилась, чтобы быть немного подальше от него. — Но только если все они будут в стиле одной какой-нибудь эпохи. — Кессиди внезапно осенило: это же решение их проблемы. Она захлопала в ладоши. — Вот оно!

Мужчины уставились на нее: Пол — с любопытством, Вильям — с озабоченностью.

— Все, что нам нужно, — это собственная пьеса.

— Мне нравится, — заявил Пол. — Но сколько места понадобится для этого и, как мы все успеем за такой короткий срок?

И тут заговорил Вильям, явно так же удивленный собственной смелостью, как и другие:

— А старый завод?

Глаза Пола лихорадочно заблестели. Кессиди буквально видела, как идея захватывает его.

— Неплохая мысль. — И он начал объяснять Кессиди: — Мы собираемся снести его, чтобы освободить место для нового строительства, но не потому, что здание обветшало. Просто оно старое и, откровенно говоря, уродливое, но огромное, пустое и крепкое.

Кессиди пожала плечами.

— Ты думаешь, Бетине здание нравится?

Пол задумался, постукивая пальцем по подбородку.

— Давай сначала решим проблему с тематикой. У кого-нибудь есть идеи?

Вильям предложил связать каким-то образом праздник с бизнесом. И Кессиди внезапно вновь почувствовала прилив вдохновения.

— Пол, кто основал «Булочные Барклая»?

— Мой прадед в 1902 году. А что?

— Может, имеет смысл вернуться к истокам?

— К какому моменту нашей истории лучше всего обратиться? Даллас, 1902. — Пол подарил Кессиди взгляд, полный безграничного уважения.

— Знаешь, — голос Кессиди звенел от возбуждения, — можно пригласить студентов из университета драмы и искусства, чтобы они помогли с декорациями. У тебя есть какие-нибудь старые изображения предприятия?

— Есть ли у меня? Да офисный холл увешан ими. Наверно, будет интересно, если мы расскажем историю развития «Булочных Барклая». Как мы начинали, как растем, как мы собираемся…

У Кессиди расширились глаза.

— Боже мой! Да мы могли бы поставить небольшую пьесу. — И она указала на Пола: — Ты мог бы сыграть своего прадеда.

Его лицо оживилось, в глазах заплясали огоньки. Внезапно он наклонился вперед, взял ее голову обеими руками и, притянув к себе, крепко поцеловал в губы.

— Ты бесподобна!

Несмотря на дрожь от внезапно накатившего приступа страсти, Кессиди почувствовала холодную волну неодобрения, накатившую со стороны Вильяма. Она улыбнулась Полу, но незаметно скосила глаза, показывая на брата.

— Вы оба бесподобны! — воскликнул Пол, обнимая Вильяма за шею. — Бесподобные Пенно! — смеялся Пол.

Однако Кессиди уловила беспокойство, мелькнувшее на лице брата, прежде чем он сдался и выдавил из себя улыбку, которую от него ожидали. Интересно, сколько бед это ей сулит? Хотя, в принципе, что может быть хуже, чем разбитое сердце?

Кессиди получила часть ответа на свой вопрос на следующий вечер, когда Вильям возник на пороге ее дома.

— Это ты виновата! — провозгласил он. — Я знал, ты испортишь мне карьеру!

— О чем речь?

— Я должен сблизить Пола и Бетину, а не вызывать между ними вражду.

Кессиди закрыла глаза и глубоко вздохнула, затем усадила Вильяма в низкое кресло. Присев в другое кресло, девушка включила настольную лампу под абажуром из цветного стекла.

— А теперь расскажи, что случилось.

Неслышно возникла Саншайн и потерлась о ногу Вильяма, но тот приветствовал ее легким пинком, и кошка сделала выбор в пользу колен Кессиди.

— Пол… — убитым голосом объяснил Вильям, — похоже, ты ему нравишься.

— Это такое большое потрясение для тебя? Ты совсем не можешь себе представить, что твоя заторможенная сестричка кому-то нравится?

У Вильяма хватило такта на то, чтобы изобразить раскаяние.

— Я не это имел в виду.

— К твоему сведению, Вильям, я нравлюсь многим людям.

Какое-то мгновение он молча изучал ее. Кессиди буквально ощущала, как его светло-зеленые глаза буравят дырочки в ее голове.

— Он увлечен тобой, и тебе это известно, не так ли?

Пораженная, Кессиди подумала, не выдала ли она себя.

— Еще нет.

От беспокойства Вильям вскочил на ноги.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что у тебя с ним может что-нибудь получиться?

Кессиди почувствовала, как бледнеет.

— Я этого не говорила.

Вильям опустился перед ней на корточки.

— Послушай меня, Кессиди, — произнес он тоном заботливого старшего брата. — Не тебе тягаться с Бетиной Линкольн. Она сообразительная, умная женщина, с превосходной фигурой. Эта блондинка создана для того, чтобы вызывать обильное слюноотделение у мужчин. И она знает, как с выгодой использовать свой арсенал. Она никому не позволит отнять у нее Пола.

Кессиди хотелось сказать Вильяму, что Бетина Линкольн еще не имеет прав на Пола. Что Пол Спенсер был уже наполовину влюблен в нее, Кессиди Пенно. Но она знала, что Вильям абсолютно прав. Сама она стала просто другом для Пола, появившимся в нужное время среди хаоса его жизни. В конце концов, он женится на Бетине, потому что так надо, потому что этого от него ожидают и, возможно, потому что глубоко в душе, несмотря на свою гордость, он сам хочет этого. Кессиди постаралась подавить в себе боль. Она научилась этому давно, и процесс был отработан почти до автоматизма. Так же машинально она привыкла ободрять брата. Это была ее главная роль в семье — ободрять, выслушивать критику и недовольство, устранять всеобщую неловкость. Подняв руку к волосам, Кессиди улыбнулась с притворным весельем.

— Бога ради, Вильям, не думаешь же ты, что я стану соперничать с такой женщиной! Я просто пытаюсь заработать, так же как и ты.

Морщины на его лбу разгладились.

— Ты абсолютно права.

— Конечно! Пол Спенсер — источник дохода для нас обоих, только для меня, разумеется, временный. Но, как маленькая деловая женщина, я извлекаю прибыль из всего, что мне попадается. Я должна благодарить тебя за то, что ты прислал Пола Спенсера ко мне.

Вильям погрузился в размышления, а Кессиди продолжала:

— И подумай, как он будет благодарен, когда твои услуги приведут к решению его проблем.

Вильям прищурился, словно заранее оценивая благодарность Пола.

— Это возможно. Но помни, что мы не можем позволить себе вывести Бетину из процесса работы.

Мы? Кессиди промолчала и не изменила выражения лица. Вильям резко поднялся на ноги и задумчиво погладил подбородок. Наконец он вновь обратил внимание на Кессиди.

— Мы должны, дорогая сестричка, найти способ сделать Бетину королевой бала.

Кессиди послушно кивнула. Направить сияние прожектора на Бетину Линкольн — этого ей хотелось меньше всего, но если так она избавит Вильяма от страхов и облегчит жизнь Пола… Кессиди вздернула подбородок, не сознавая, что вновь принимает вызов, который так часто бросала ей семья.

— А ты знаешь, я думаю, нам стоит попробовать написать пьесу. — Вильям подсел к Кессиди и улыбнулся в высшей степени самодовольной улыбкой. — Так получилось, что я очень много знаю об истории «Булочных Барклая», а с твоим знанием театра мы должны создать вполне впечатляющую вещь.

— Не кажется ли тебе, что это Пол должен принимать подобные решения?

— Он уже расписался под этой идеей, — многозначительно заметил Вильям. — Кого мы должны порадовать, так это Бетину.

— И что ты предлагаешь?

Вильям оживился.

— Все очень просто. Мы пишем для нее роль прабабки Пола, ну, знаешь, идеальная женщина — подруга великого человека. — Он задумался, прищурив глаза. — Кстати, это не будет преувеличением, ведь рецепты составлял он, а она пекла хлеб. И верила в него безгранично.

Верит ли Бетина в Пола? Должна бы. Пол, несомненно завоюет первое место на национальном рынке. Он заслужил шанс доказать свое лидерство, и конечно же, женитьба на Бетине Линкольн даст ему этот шанс. Кессиди не переставала думать о том, что, строго говоря, это не ее дело — следить за тем, чтобы Пол получил этот шанс. Но инстинктивно она чувствовала, что приложит все усилия, помогая ему в этом. Голова ее лихорадочно заработала.

— Хорошо. Давай обсудим детали. Ты знаешь историю, так давай расскажи.

В этот день она поздно легла спать, усталая, но довольная. Мысли и идеи все еще роились в ее голове: сцены, декорации, костюмы, освещение… Она видела Пола в костюме начала века. Он усердно трудился в старомодной кухне своего дома бок о бок с женой, юбки которой грациозно колыхались при движении. Ее длинные волосы были забраны в свободный узел. Глаза светились любовью и уверенностью. Вот Пол прервал работу и обнял ее, притянув к себе. Лицо этой любящей, всегда готовой помочь женщины не было лицом Бетины Линкольн. Нет, лицо женщины в объятиях Пола было лицом Кессиди, потому что именно об этом она мечтала.

И, тем не менее, в глубине души девушка не верила в то, что она в состоянии удержать Пола Спенсера. Нет, эта роль должна принадлежать более красивой, умной, более достойной девушке. Очевидно, если верить Вильяму, такова Бетина Линкольн. Может, когда они поженятся, его чувства к жене изменятся, и он наверняка полюбит сильную, красивую женщину, от которой у мужчин «текут слюнки». Кессиди не могла даже надеяться на то, чтобы состязаться с нею. Нет, она счастлива быть просто другом или чуть больше, чем другом. Этого достаточно. Этого должно быть достаточно.


Глава пятая


Кессиди, Тони и трое его сокурсников жадно рассматривали фотографию, которую принес Вильям. В подсобку быстрым шагом вошел Пол, разговаривая по мобильному телефону. Движения его были резкими, лицо пылало гневом.

— Это самая безумная идея, которую я когда-либо слышал! Никто не пытается… — Скрежеща зубами, он оборвал себя на полуслове, закрыл телефон и опустил его в карман. Потом оглядел собравшихся и воззвал: — Кто-нибудь займитесь магазином. Там собралась куча клиентов!

Тони ахнул и заспешил прочь. Пол взглянул на Кессиди и запустил руку в волосы.

— Как я мог втянуть тебя во все это?! Твое дело разваливается, а ты сидишь здесь и сходишь с ума из-за планов, которые кто-то все равно расстроит!

Студенты обменялись взглядами и мгновенно изобрели разнообразные причины для того, чтобы удалиться. С удрученным выражением на лице, прижав руку ко рту, Вильям сел на один из складных стульев и тихо застонал. Кессиди обеспокоенно смотрела то на Вильяма, то на Пола, который позвякивал мелочью в карманах и что-то неразборчиво бормотал. Наконец Вильям отважился и жалобно произнес:

— Ей не понравился сценарий?

Сердце Кессиди упало. Они так воодушевленно работали над этим сценарием. Они хотели дать Бетине центральную роль прабабки Пола. Как они смогут переписать сценарий в такой короткий срок? Пол вздохнул и потер переносицу.

— Она говорит, что роль моей прабабки испортит ее имидж.

— Испортит имидж? — повторила Кессиди в замешательстве. — Но твоя прабабка была центральной фигурой в компании!

Вильям покачал головой.

— Не понимаю. Я-то думал, что мисс Линкольн будет счастлива, получить главную роль в нашей маленькой пьесе.

Пол упер руки в бока и холодно заметил:

— Мисс Линкольн, как выяснилось, тщеславна до идиотизма! Она отказывается играть роль «старой женщины». Это ее слова.

— Но в начале пьесы это очень молодая женщина, двадцати одного года, только вышедшая замуж, — возразила Кессиди.

— Это не имеет значения! — воскликнул Пол, воздевая руки кверху. — Женщина там старится, а Бетина полагает, что это нанесет урон ее имиджу. Она даже заявила, что грим, превращающий ее в пожилую женщину, испортит кожу!

Кессиди уставилась на Пола, пытаясь понять, что она упустила. Ни одна женщина не может быть тщеславна до такой степени. Она с надеждой посмотрела на брата, ожидая, что тот все объяснит. Рот Вильяма был широко открыт, давая Кессиди сигнал, что у нее точно такой же вид. С громким клацаньем она поспешно закрыла рот. Вильям тоже попытался собраться.

— Что мы будем делать? — начал подвывать он.

Пол подбоченился, наклонил голову и вперился взглядом в Кессиди.

— Нам придется найти еще кого-нибудь, кто бы сыграл эту роль, и я даже знаю даму, которая окажет нам честь своей игрой.

Кессиди и Вильям хором ахнули. Вильям, как обычно, очнулся первым:

— Вы имеете в виду…

— Нет, Пол, нет, я не посмею!

— Скажи, чтобы она сделала это!

— Я? — запротестовал Вильям.

— Именно твоего неодобрения она опасается, — подчеркнул Пол.

Вильям выпрямился в кресле и перевел взгляд на Кессиди.

— Что ж, тогда… — начал он ровным голосом. Наклонившись вперед, он пригвоздил Кессиди взглядом, в котором читался приказ. — Мы не можем подвести Пола.

— Конечно же, я сыграю эту роль, если ты этого хочешь.

Пол чуть не растаял:

— Спасибо. Спасибо, Кессиди!

Но Вильям вновь напомнил о себе:

— Нам придется кое-что изменить, в начале сценария…

— Никаких изменений, — возразил Пол, подбивая Вильяма на спор.

Но тот проглотил все, что собирался сказать. Позже, когда Пол провожал Кессиди домой, она тихо попросила:

— Не заводи с ней разговор о помолвке до Нового года. Пожалуйста! Оставь это время для нас. Не спрашивай ее до января.

— Хорошо, я обещаю.

Кессиди прижалась головой к его плечу и закрыла глаза, и он обнял ее.

— Из нас получилась неплохая команда, — задумчиво, с грустью произнес он.

Кессиди улыбнулась в воротник его пальто.

— Очень неплохая.

До января. Только до января.


Завод оказался пыльным и холодным, освещение — чересчур резким и слепящим. Тони и полдюжины его знакомых, которых удалось нанять, бегали вокруг, как дети, воображая, что играют в баскетбол без корзин и мячей. Пол пришел поздно, Вильям и Кессиди в это время спорили о том, что куда поставить. Пол сразу же повис на телефоне, выясняя, почему зал не вымыли, как он распорядился. И Кессиди поняла, что только она может навести порядок.

Предоставив Вильяму беседовать с самим собой, она быстро вышла на середину гулкого зала и призвала всех прислушаться. Когда никто не отреагировал, она замахала руками над головой и попыталась еще раз. В конце концов, она засунула пальцы в рот и издала пронзительный свист. Все мгновенно повернулись к ней, причем у Вильяма рот раскрылся от изумления: он поверить не мог, что она позволила себе подобное. Пол первым пришел в себя, что-то быстро сказал по телефону и убрал его, обратив все внимание на Кессиди.

Кессиди еле заметно улыбнулась его почтительному отношению и повысила голос, чтобы все ее хорошо слышали.

— Спасибо за то, что вы пришли. Я думаю, все со мной согласятся, что чем раньше мы начнем, тем раньше сможем разойтись по домам.

Дальше все шло как по маслу: без проволочек обсудили время репетиций, количество актеров, в том числе и детей, распределили роли.

После того, как это было улажено, Кессиди отозвала Пола и Вильяма в сторону, оставив остальных просматривать сценарий. Она объяснила Полу дилемму, которую они с Вильямом так яростно обсуждали, когда он приехал.

— Вильям считает, что самый интересный вариант — круглый амфитеатр. Но, так как бал подразумевает танцы, а танцы требуют большого пространства, мне кажется, что лучше поставить сцену у дальней стены, вон там.

Пол изучил огромное помещение, рассуждая вслух о том, как удобней всего входить и выходить официантам и где лучше расположить оркестр, который наняла Бетина. После нескольких минут обсуждения он решил, что идея Кессиди наиболее легко осуществима. Сцена будет выстроена у дальней стены, а стулья и столы будут расположены перед ней. Дальше будет танцевальная площадка, а у противоположной стены — возвышение для оркестра. Стойки бара можно установить у двух оставшихся стен.

Бетина предлагала задрапировать все помещение белой тканью, но Пол считал, что больше подойдет, учитывая их тему, интерьер в духе старомодной деревенской ярмарки. Вильям шумно защищал идею Бетины, а Кессиди согласилась с Полом, что полосы или яркие цветные пятна будут больше сочетаться с их темой смены веков. Вильям выразил свои опасения по поводу того, что не очень благоразумно не следовать предпочтениям Бетины, на что Пол взорвался:

— Я, может быть, и должен жениться на этой женщине, но не обязан исполнять каждую ее прихоть!

Вильям был шокирован, но его сверкающий взгляд был обращен на Кессиди, словно обвиняя ее в поведении Пола. Девушка почувствовала себя неуютно. И тем не менее это было несправедливо. Не ее вина, что Пол не ладит с Бетиной. И тут она пожалела, что Пол так увлекается ее идеями. Вильям и без того уже полон подозрений. Она вспомнила поцелуй, которым они с Полом обменялись несколько дней назад около ее магазина, и представила себе, что бы произошло, наткнись Вильям на них в тот момент.

В целом первый день прошел продуктивно, и все расходились по домам воодушевленные. Но когда Пол тихо, но горячо попросил Кессиди позволить ему пригласить ее на кофе или на поздний ужин, она почувствовала, что должна отказаться. Вильям явно крутился вокруг, чтобы предотвратить нечто подобное. Пол шепотом пообещал перезвонить ей позже, поспешно поцеловал ее в щеку и с невеселой улыбкой проводил до машины.

Вильям подошел к Кессиди, явно желая удостовериться в том, что она едет домой одна. По дороге Кессиди сделала одно открытие, которое ее совсем не удивило. Она не создана для незаконных отношений, пусть даже и невинных, и, очевидно, Пол тоже. И пришла к убийственному заключению, что их отношения необходимо изменить. Она была полна решимости поднять этот вопрос, когда он позвонит.

Но Пол не позвонил. Вместо этого он появился в дверях ее квартиры около десяти часов. Волосы его еще не высохли после душа. На нем были темные свободные джинсы, белые спортивные туфли, кроваво-красная футболка под голубой фланелевой рубашкой из шотландки, которую он не застегнул и не заправил в брюки. Он вошел в гостиную, сел посередине кушетки и объявил:

— Мы должны поговорить.

— Согласна. — Кессиди упала в кресло.

Тут Пол вскочил и забегал.

— Извини, Кесс, но я не лицемер, чтобы притворяться равнодушным. Я все еще свободен и, пока я свободен, хочу быть с тобой.

— Пол, неужели это возможно? А Бетина? Она оскорбится, если тебя будут слишком часто видеть в моем обществе.

Он закрыл лицо руками:

— Я не знаю, Кесс, и, если честно, меня это не волнует.

Кессиди собрала все свое мужество и спросила:

— Пол, ты действительно должен жениться на ней?

Последовало долгое, мучительное молчание; Пол сидел, опустив глаза и глядя на свои руки. Затем твердым голосом произнес:

— Да.

Кессиди прикусила губу и отвернулась, пытаясь скрыть закипающие слезы. Пол глубоко вздохнул.

— Я просто не вижу иного выхода. У нее преимущество, и она очень ясно выразила, чего хочет. Единственный способ сохранить бизнес и обеспечить доход всей семье — это дать ей то, что она желает, хотя почему она хочет выйти за меня замуж, зная, как я к ней отношусь, абсолютно непонятно.

Кессиди задумчиво улыбнулась.

— Неужели она согласится на брак только ради имени?

— Да, — мрачно отозвался Пол. — Она совершенно уверена, что может изменить мое мнение, когда мы будем женаты. Но, должен сказать, я не могу представить, что занимаюсь любовью с этой бездушной, расчетливой…

«Но ты уже занимался!» — подумала Кессиди. Но почему она уязвлена этим, словно имеет на это право? Девушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Пол, ты должен знать, что мой брат очень обеспокоен нашей… общей работой. Я не…

— Твой брат! — прервал он горячо. — Мне не нравится, что он тебя запугивает! Какое право он имеет судить тебя?

Кессиди была тронута.

— А твоя семья, Пол, не имеет к тебе никаких претензий?

Он заметно побледнел. И после долгого молчания ответил страдальческим голосом:

— Ты знаешь, что имеет.

Конечно, она очень хорошо это знала. Кессиди посмотрела в сторону, смахнула слезу.

— Кесс, когда я рядом с тобой, я чувствую себя счастливым. У меня появляется удивительное чувство, что все замечательно, что жизнь прекрасна. Когда я захожу в твой магазин, или к тебе домой, или даже в огромный пустой сарай и вижу тебя там, он становится самым уютным и удобным местом, какое только можно придумать. Я не могу скрывать эти чувства, да и не хочу. Но и тебе боль я тоже не хочу причинять. Не хочу, чтобы ты испытывала стыд и смущение…

— Что ты, Пол, не думай ни о чем таком! Я не делаю ничего постыдного, да и ты тоже. Только… Вильям никогда не понимал меня.

— Вильям — идиот!

— У Вильяма есть свои недостатки, — рассудила Кессиди, — но он не идиот. Он знает, что мы… немного больше, чем друзья. Это кажется ему ужасно глупым, и он, без сомнения, беспокоится за нас.

— И за себя, не сомневайся, — добавил Пол загадочно.

Кессиди покачала головой, но улыбнулась. Она чувствовала себя восхитительно беспомощной.

Он положил руку на ее щеку.

— Прости, любимая.

— За что?

Он вздохнул.

— За то, что поздно нашел тебя. За то, что был глуп и позволил кузине загнать меня в ловушку. За то, что не смог контролировать свои чувства.

Кессиди рассмеялась почти беззвучно.

— Выбор времени и чувства принадлежат нам обоим, а в ловушку ты попался потому, что честен и не увиливаешь от ответственности. Тебе не за что извиняться.

— Моя Кессиди всегда права, — прошептал он. Конечно, она не была «его Кессиди», но в то же время каким-то парадоксальным образом была. Девушка слегка повернула голову и поцеловала руку Пола. Он вздохнул, закрыл глаза и, опустившись на ковер у ее ног, положил голову ей на колени. Кессиди провела пальцами по его вискам, а его рука медленно поднялась выше и накрыла ее грудь. Пол повернул голову лицом вниз, и другая его рука легла на ее бедро.

Кессиди откинула голову и закрыла глаза. Сердце ее билось с такой силой, что каждый удар отдавался в ушах. И в то же время она ощущала почти парализующую слабость. Внезапно рука Пола порывисто сжала ее грудь, и горячая волна желания накрыла девушку.

Однако в следующее мгновение Пол выпрямился и резко убрал руки.

— Мне лучше уйти, — промолвил он. Кессиди кивнула, зная, что, если он останется, они могут уступить желаниям, которые лучше не выпускать на волю. Но кивнуть, подняться и проводить его до дверей — как же это было трудно! Ей казалось, что она бредет по грудь в воде. В дверях Пол остановился и повернулся к ней.

— Я говорил тебе, что мне нравится эта комната?

Он медленно скользнул взглядом по клюквенно-красным стенам и золотым лепным украшениям, бахроме на балдахине и раскиданным подушкам, пурпурному и темно-бордовому рисунку на обивке, по темно-зеленым коврикам. И Кессиди улыбнулась:

— Нет, не говорил.

— Она такая теплая, страстная, почти декадентская… и полная образов. Уникальная. Абсолютно твоя копия.

Кессиди рассмеялась, а он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Пока.

Она смотрела, как он идет по дорожке к своей машине, затем подняла руку и помахала в ответ. Закрыв дверь, она выключила свет и слепо побрела в зал, где светильник в форме купидона, стреляющего из лука освещал вход в ее спальню. Саншайн лежала на коврике в дверях, мирно посапывая. Кессиди наклонилась и почесала ей голову, потом взяла на руки.

— Извини, подружка, но мне нужна компания.


Глава шестая


Еще задыхаясь от бега, она протиснулась в щель, едва кто-то откатил тяжелую гофрометаллическую дверь. Все приветствовали ее возгласами облегчения. Пол кинулся навстречу.

— Слава богу! — Он обнял ее за плечи и провел в центр группы. — Я беспокоился. Опаздывать — не твоя привычка.

— Ты заставила всех ждать! — накинулся на сестру Вильям, злясь на то, что Пол обнял ее.

Кессиди незаметно отстранилась.

— Извините. У меня была встреча с продавцом париков, и она затянулась дольше, чем я рассчитывала.

— Надо посматривать на часы, — раздраженно ворчал Вильям.

Пол уперся руками в бока.

— В чем проблема, Пенно? Ну-ка, оставь ее в покое.

Кессиди примирительно положила руку на его плечо:

— Давайте больше не тратить времени. Нам надо работать.

Пол отступил назад. Вильям нахмурился, но больше ничего не сказал. Взгляд его выражал беспокойство, и Кессиди стало жаль его. Она понимала, что благоразумнее закончить всякие отношения с Полом немедленно. Но была просто не в силах сделать это.

Собранная и энергичная, Кессиди быстро организовала репетицию. Все прошло гладко, несмотря на множество забот, требовавших ее внимания. Два часа и восемнадцать минут спустя Кессиди объявила окончание репетиции, довольная тем, что они успели, но помня о том, что им еще предстоит.

Группа разбилась: одни рванулись к двери, другие задержались, чтобы поболтать. И только тогда Кессиди поняла, что голова у нее раскалывается и она готова ринуться за первой группой. Но ее остановил Тони, который давно уже дулся на нее. Кессиди улыбнулась и попыталась сосредоточиться.

— Если будут проволочки с париками, то лучше вообще отказаться от них и самим уложить волосы актеров, тогда можно использовать сэкономленные деньги на…

Кессиди прижала пальцы к вискам, чтобы унять пульсирующую боль.

— Ты же видишь, у многих ребят короткие стрижки… Но давай обсудим это позже. Пожалуйста!

— Но Кесс…

— Потом, — строго прервал Пол, вставая между ними и обнимая Кессиди за талию. — Что с тобой?

— Ничего. Просто голова болит.

— Она, наверно, ничего не ела, — предположил Тони с оттенком самодовольства и знания дела. — У нее всегда голова болит от голода.

Так и есть, мрачно подумала Кессиди. Она пропустила обед, а завтрак ее состоял из чашки кофе и одного тоста: времени не было. Кессиди вздохнула, и в глазах у нее потемнело от боли. Пол потянул ее за руку.

— Поехали ужинать.

— Что ей нужно, так это аспирин и темная комната, — заметил Тони.

— И это она тоже получит.

Тони поворчал, но отстал. Пол покрепче обхватил Кессиди.

— Пойдем, дорогая. Давай накормим и полечим тебя.

Она кивнула с закрытыми глазами и положила голову на его плечо.

— Если Кессиди больна, я сам отвезу ее домой, — провозгласил Вильям, и Кессиди почувствовала, что слишком устала, чтобы спорить. Она нехотя открыла глаза и с сожалением посмотрела на Пола:

— Я сегодня не смогу составить тебе компанию.

Пол нахмурился.

— Мне не нужна компания, я забочусь лишь о тебе. — Его голос дрогнул от беспокойства, и Кессиди почувствовала теплоту, которая окутала ее, словно покрывалом. Девушка улыбнулась, несмотря на гул в голове. Но если бы она увидела выражение лица Вильяма, то заплакала бы.

Пол повел Кессиди дальше, но Вильям сделал шаг им навстречу и заявил:

— Я не могу позволить, чтобы это продолжалось.

— Позволить? — эхом отозвался Пол. — Мы все взрослые люди, Вильям, и я не считаю, что ты вправе позволять что-нибудь или нет.

— Кессиди — моя сестра.

— Ты не имеешь права покушаться на ее свободу и права.

Вильям заговорил более примирительным тоном:

— Пол, пожалуйста, подумай, что ты делаешь. Ты ведешь себя так, будто испытываешь к Кессиди особые чувства.

— Конечно, испытываю! И не только я, но и все, кто ее знает, за исключением, видно, ее собственного брата!

Вильям предпочел проигнорировать это и сказал:

— Пол, а если Бетина узнает…

— Бетина здесь вообще ни при чем! — горячо возразил Пол, отталкивая Вильяма и крепко прижимая к себе Кессиди. Она застонала и почувствовала, что на глазах у нее появляются слезы.

— Подумай о том, что ты подвергаешь риску весь свой бизнес! Моя сестра не стоит этого! — взывал Вильям.

Кессиди увидела, что Пол напрягся.

— Ты самый бесчувственный брат на всем белом свете или просто идиот?

Из-под ресниц Кессиди полились слезы. Головная боль соединилась с душевной из-за очевидного презрения Вильяма. Она знала, что объективно Вильям прав — она должна отойти в сторону, но пульсирующая струна боли за несколько последних секунд натянулась до предела, и единственное успокоение, которое она могла найти, давали ей объятия Пола.

Кессиди застонала, он наклонился и подхватил ее, быстро унося прочь. Дома он уложил ее на диван. Саншайн прыгнула и устроилась рядышком, сочувственно мурлыча. Пол принес аспирин и стакан воды, затем помог Кессиди снять туфли и заботливо укрыл ее пледом. Поцеловал в лоб и шепотом пообещал найти что-нибудь на ужин. Через двадцать минут боль в голове Кессиди утихла настолько, что она уже могла сесть. Пол принес еду на подносе и поставил ей на колени, подложив подушку. Он подогрел консервированный овощной суп и омлет, нашел подсоленные крекеры, яблоко и маринованный огурец. Взяв ложку, Кессиди сказала, что в большом матовом пластиковом контейнере в холодильнике хранится свежий салат, а приправа — в шейкере на дверце. Пол вернулся на кухню и появился вновь с подносом для себя и порцией салата для Кессиди. Словно он всю жизнь распоряжался на этой кухне.

Насытившись, Кессиди откинулась на подушки и с удовольствием вздохнула.

— Лучше?

— Мм. Гораздо.

— Отлично. Не возражаешь, если я посмотрю новости?

Кессиди удивленно воззрилась на часы. Шесть минут одиннадцатого! Господи! Она включила телевизор.

— Какой канал предпочитаешь?

Пол пожал плечами.

— Пусть будет этот.

Они откинулись на спинку дивана и во время передачи обменивались комментариями. Когда стали передавать прогноз погоды, Пол поднялся и собрал посуду, чтобы нести ее в кухню. Кессиди зашевелилась, чтобы помочь ему, но эта попытка была мгновенно пресечена:

— Сядьте, девушка, и расслабьтесь. Я сложу все в посудомоечную машину и тут же вернусь.

— Не глупи. Я в полном порядке.

— Вот и отлично.

Кессиди закатила глаза, но улыбнулась. Она не помнила, когда последний раз кто-нибудь так баловал ее. Она уютно устроилась с кошкой на коленях и стала смотреть позднее ток-шоу. Через несколько минут Пол вернулся, сел рядом, обнял ее за шею и притянул к себе. Кессиди поерзала, нашла удобное положение и затихла в его объятиях, а Саншайн мурлыканьем изливала свое удовольствие на них обоих.

Когда Кессиди почти полностью погрузилась в забытье, ей вспомнилась перепалка между Полом и Вильямом, но она прогнала эти мысли, нежась в невероятном блаженстве оттого, что о ней заботились.

Она очнулась немного позже, смутно понимая, что ее несут. Вот ее тела коснулась холодная простыня, вот с нее стягивают свитер и джинсы, укрывают одеялом, подтыкают со всех сторон… Кессиди воспринимала все это, но пассивно, точно сквозь сон. Пол склонился над ней и, мягко прижав губы к ее губам, прошептал «спокойной ночи». И вдруг она поняла, что удерживало ее от полного забытья: он оставляет ее, и она опять оказывается беззащитной. Изо всех сил Кессиди подняла руки, повернулась, двигаясь, словно в густом сиропе, и проговорила:

— Не уходи, останься со мной.

Казалось, прошло сто веков, прежде чем он ответил:

— Хорошо.

Через несколько минут она вздохнула: Пол скользнул под одеяло, прижался к ее спине и просунул руку ей под шею. Он был одет, но это не имело значения. Главное — что он здесь. Остался, потому что беспокоился о ней. Кессиди положила руку на его бедро и тут же погрузилась в глубокий сон.

Кессиди проснулась от солнца, льющегося в комнату, с мыслью, что проспала. Она почувствовала, что на ее голом животе лежит большая теплая рука, и тут же инстинктивно отодвинулась, но затем вспомнила: это Пол. Улыбка медленно расплывалась по ее лицу, пока тело томно скидывало с себя остатки сна. Пол вздохнул и подвинулся ближе. Рука его скользнула вниз, плечо напряглось. У Кессиди перехватило дыхание, когда его пальцы оказались между ее ног. Теперь Пол напрягся и замер. Он проснулся.

Кессиди заставила себя расслабиться и повернулась к нему лицом, дрожа от усилия не замечать его руку. Только когда она улыбнулась, надо сказать, довольно жалобно, он убрал руку, передвинув ее выше. Притянув к себе девушку, Пол прижался лбом к ее лбу, а она провела рукой по щетине на его лице.

— Доброе утро, — сказал Пол. — Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно.

— Я тоже, — сонно проговорил он, проводя рукой по ее спине и вниз, затем снова вверх и привлекая девушку к себе. — С тобой приятно просыпаться.

— С тобой тоже.

Пол усмехнулся.

— Почему-то я сомневаюсь в этом, но можно притвориться, что в данный момент это правда.

Слегка приподнявшись, он уложил ее на спину и навис над ней, опираясь на руки, и она тут же почувствовала напрягшуюся мужскую плоть. Кессиди едва удержалась от того, чтобы раздвинуть ноги, но тут Пол наклонил голову, и его язык скользнул по ее губам. Она со стоном приоткрыла их, всем своим существом реагируя на вторжение. Руки сами собой поднялись и обвились вокруг его шеи. Она словно с ума сошла и уже не могла себя контролировать. Инстинкты и желания завладели ею.

Кессиди выгнула спину дугой, прижавшись к его груди, рту, языку. Она извивалась под ним, изо всех сил пытаясь достигнуть наибольшей близости. Но и этого было мало. Ей всегда надо будет больше… Мысль, что она всегда будет желать невозможного, ее напугала. Она вжалась в матрас и повернула голову, оборвав поцелуй.

Кессиди так же быстро прервала контакт, как за минуту до этого пыталась усилить его. Рот Пола скользнул по ее щеке к уху. Он ухватил ее мочку, потом коснулся нежной шеи, и ее захлестнула новая волна желания. Кессиди закрыла глаза. Через мгновение вновь открыла их и увидела часы рядом с кроватью. Прошло несколько секунд, прежде чем ее мозг зафиксировал увиденное.

— О боже!

— Да, да! — согласился Пол, горячим дыханием обдавая нежную кожу над ключицей и покусывая ее.

— Пол! Уже почти девять часов.

— Мм. Что? — Он поднял голову и посмотрел на часы. — Девять! Черт!

Кессиди завозилась:

— Магазин должен открыться в десять.

— А я должен быть в офисе в восемь сорок пять, — уныло заметил Пол.

— Ой!

Пол рассмеялся:

— Можешь еще раз сказать это. — Но затем посерьезнел. Мягкий взгляд его серых глаз ласкал девушку. — Я отчаянно хочу тебя.

— Я знаю, но… — На душе Кессиди потеплело. Он кивнул, нежно поцеловал ее и вздохнул:

— Позвоню и предупрежу, что я опоздаю.

— Спасибо, что остался со мной.

— Пожалуйста, — прошептал он, отбросил одеяло и встал. — Сделай мне одолжение. — Он наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее переносице.

— Да?

— Не вставай, пока я не уйду.

— Почему?

— Я хочу весь день вспоминать, как ты лежишь в постели. И к тому же я не уверен, что смогу уйти, увидев тебя раздетой.

При этих словах она вспыхнула и натянула одеяло до подбородка.

— Убедил.

Пол вновь поцеловал ее долгим, страстным поцелуем. Затем вышел из комнаты, и Кессиди слышала, как несколькими минутами позже тихо закрылась входная дверь. Чувство потери охватило ее. Какая ирония судьбы! Первый раз в жизни она спала с мужчиной, которого, без сомнения, любила… и осталась девственницей.

Кессиди не приняла бы приглашение отца на обед, знай, что ее братец тоже придет. Несколько дней она удачно избегала Вильяма, не поднимала трубку, окружала себя людьми, когда не могла избежать его присутствия. Раздражение искривляло его черты, голос звенел от злости, но Кессиди поняла, что его мнение больше не интересует ее. Она вряд ли простит унижение, которое испытала, когда братец заявил, что она недостойна внимания Пола.

Кессиди стояла на кухне, опираясь на буфет и глядя в окно. Когда внушительный седан Вильяма остановился на дорожке прямо за ее маленькой машиной, она сразу поняла, что попалась.

— Я ухожу. — Схватив сумочку со стула, Кессиди перекинула ее через плечо.

— Да ладно тебе, Кесс, — попытался урезонить ее Алвин Пенно своим шершавым, как гравий, голосом. Он закрыл дверцу духовки, проверив, готовы ли гамбургеры, и подтянул свои черные кожаные штаны. — Я знаю, Вильям — сущее наказание, но он твой брат, и все ваши разногласия надо обсудить.

Кессиди затрясла головой с несвойственным ей упрямством.

— Мне нечего ему сказать, а его мнение меня не волнует.

— Он очень настойчив, дорогая, — предостерег ее Алвин, скрещивая руки на кожаном жилете, надетом на голое тело. Кессиди заметила новую татуировку на его плече — маленького лягушонка, на голую макушку которого была надвинута корона, и надпись: «Лысый — значит красивый». — Кроме того, он припарковался прямо за тобой.

Попалась! Девушка выругалась, чего она никогда не делала раньше. Алвин ужаснулся и поднес руку к лысой макушке.

Дверь скрипнула, вошел Вильям:

— Ну, наконец я прижал тебя к стенке! — И погрозил пальцем. — А теперь послушай, что я тебе скажу.

— И не подумаю. Моя жизнь — не твоего ума дело.

И битва началась. Они кричали друг на друга, как никогда с детских лет. Тогда Вильям практически всегда выигрывал их сражения благодаря восьмилетней разнице в возрасте. Но теперь Кессиди была не слабее его — ни в умственном, ни в эмоциональном плане. И была так же хладнокровна, хотя это пока не помогало. Однако она не уступала, понимая, что старший брат не привык к подобному проявлению силы со стороны дурочки сестренки. Он ведь привык запугивать ее, не прилагая особых усилий, а теперь не знал, что делать с мегерой, которая сцепилась с ним, пытаясь защититься и не заботясь о мнении окружающих.

— Мои отношения с Полом, каковы бы они ни были, тебя не касаются! У тебя нет права решать, с кем мне встречаться, поэтому держи свое мнение при себе!

— Ради бога, Кессиди, он почти женатый человек!

— Он даже еще не обручен!

— «Еще» — очень точное слово. Ты сама знаешь: он должен жениться на ней.

— Ну и что? Сейчас он на ней не женат, а даже если б и был, это не помешало бы нам стать друзьями!

— Вы больше чем друзья. Я не знаю, как это произошло, но похоже, что… Похоже, что он влюблен в тебя.

Радость с привкусом боли охватила Кессиди, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать гневные интонации.

— Ну и что, даже если это так? Это ничего не меняет! Он ведь женится на ней.

— Именно об этом я и говорю!

— А о чем ты тогда беспокоишься? Уж конечно, не о такой безделице, как мое разбитое сердце! — По удивленному выражению его лица Кессиди поняла, что Вилли ни на секунду не задумывался над тем, что она, наверное, страдает. Нет, все его беспокойство было только о себе самом! — Расслабься, дорогой братец, — посоветовала она едко. — Твой план успешно женить Пола на Бетине все еще в силе! — Увидев, что от этих слов Вильям побелел как полотно, Кессиди все поняла: — Значит, ты имеешь к этому самое прямое отношение? Ты сговорился с Бетиной?

Вина просто сочилась из Вильяма. Она была в его взгляде, судорожно сведенном рте, в том, как он замахал руками, в поникших плечах, даже в том, как одна его нога дернулась в сторону двери. Шея его вытянулась, а рот задрожал.

— Я… я… не знаю, что ты имеешь в виду. Все, что я сделал… все, что я желал, — только добра… всем!

Не в состоянии вымолвить ни слова, Кессиди смотрела на него, будто увидела в первый раз. Он был ужасно жалким, напуганным, неуверенным в себе. Он всегда ждал худшего, жизнь была для него сплошным ужасом. Все эти годы Кессиди считала слабой себя, а ее старший брат втайне боялся всего и всех.

— Вильям, — произнесла она громким, уверенным голосом, — твоя карьера не пострадает. Независимо от того, как крепко ты связан с Бетиной и ее планами.

Он сжался и выпалил:

— Я не хотел этого! О-она призналась мне. Она сказала, что должна заставить его жениться на ней. Я не спрашивал почему, это не мое дело!

Кессиди вздохнула и покачала головой. Бедный Вильям…

— И ты намекнул Бетине, что единственный способ — это пригрозить развалом компании?

— Да, — ответил он затравленно.

Кессиди кивнула. Она больше ничего не желала знать. Все, чего она желала — невыплаканные слезы жгли ей глаза, — это быть с Полом. Она расправила плечи, подняла подбородок.

— Он женится на ней, потому что у него нет выбора. Но это не означает, что я перестану встречаться с ним.

Вильям подчинился и с несчастным видом закивал головой.

— Бетина пригрозила мне увольнением, если по какой-то причине план провалится.

— Этого не случится, — пообещала Кессиди. — Во-первых, потому что он собирается жениться на ней, а во-вторых, я позабочусь о том, чтобы этому не было никаких препятствий.

От удивления брови Вильяма взлетели выше лба.

— Ты имеешь такое влияние?

Было очевидно, что он не считал вопрос оскорбительным. Он просто не мог представить, что Кессиди может иметь на кого-нибудь влияние. Она сказала только:

— Да, имею.

К ее изумлению, Вильям несколько мгновений подыскивал слова, но ограничился только одним: «спасибо». Кессиди усмехнулась:

— Пожалуйста. Мы теперь можем закрыть эту тему? Навсегда? — Вильям пожал плечами, что она расценила как согласие. — Хорошо. Может, поедим? Я хочу есть.

Алвин откашлялся и, когда они повернулись к нему, указал на тарелку с горой гамбургеров.

— Кто сказал, что хочет есть?

Вильям, непривычно подавленный и тихий, оставался не дольше, чем было необходимо для того, чтобы отдать должное обеду. Без сомнения, он был озабочен поворотом событий, отказом сестры подчиниться. Кессиди жалела его, даже когда поняла, что Вильям вряд ли постигнет глубину трагедии, главную роль в которой отвела себе его сестра. После того, как он ушел, Алвин обратился к Кессиди:

— Расскажи-ка мне обо всем.

— Я влюбилась в человека, который должен жениться на другой. К тому же он начальник Вильяма.

Алвин, да благословит его Господь, и глазом не моргнул.

— Он сделал ей ребенка?

— Нет!

— Тогда почему он должен жениться на ней?

Кессиди вздохнула:

— Все очень сложно. Если он не женится на ней, пострадает его бизнес и семья.

— Хм. А он тебя любит?

— Думаю, любит. Сейчас, во всяком случае.

— Сейчас — это все, что у нас есть, дорогая. Конечно, отец прав. Если завтрашний день едва ли сулит что-нибудь хорошее, а прошлого не изменишь, настоящее остается единственной реальностью. Тогда есть смысл извлечь из него все, что можно.

— Может, поделишься и остальным?

Кессиди глубоко вздохнула и начала свой рассказ. Алвин только хмыкал, либо приберегая комментарии на потом, либо воздерживаясь от них. Когда дочь наконец замолчала, он заметил:

— Я горжусь тобой, детка. Ты могла бы забиться в уголок и притвориться, что все ваши чувства — выдумка, но ты предпочла ухватить их за хвост и вытащить на свет Божий. Потом, может, будешь страдать, но у тебя останется память об этих днях, а это кое-что да значит.

И Кессиди поняла, что он прав. Из дилеммы «сейчас или никогда» «никогда» не является выбором. Когда она выходила, то услышала, как отец смеется и бормочет:

— Черт меня подери, если я не прав, но эта девчонка всю жизнь проходит в девственницах.

От смущения и унижения она покраснела, но это только укрепило ее решимость взять все от настоящего и доказать отцу, что в последнем утверждении он не прав.


Глава седьмая


Пол с улыбкой посмотрел на Кессиди, как и было написано в сценарии, и в нужный момент обнял ее, прижимая к себе. На этот раз она не просто посмотрела на него. Она подняла руку и погладила его по щеке, глаза ее были полны обещаний, которыми в сценарии и не пахло. Сердце Пола внезапно подпрыгнуло. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не склониться и не поцеловать ее. Свет погас, и он, схватив в темноте ее руку, повел через сцену, в то время, как огни зажглись в другом месте и повествование немного изменилось по тону. Новая сцена показывала первые годы «Булочных Барклая» и постоянных клиентов, выстроившихся в очередь за их хлебом и кондитерскими изделиями. Но Пол вел Кессиди за сцену и не следил ни за повествованием, ни за действием.

К его удивлению, как только они оказались наедине, Кессиди повернулась, обняла его за талию и сильно прижала к себе.

— Я так скучала! — прошептала она и добавила: — Ты знаешь, я никогда не спала так крепко, как в ту ночь с тобой.

Пол почувствовал, как на мгновение сердце у него замерло, и горечь, смешанная с радостью, наполнила душу. С того утра его преследовало воспоминание об их близости. Но он ушел от нее с ощущением, что это сближение потрясло и даже немного напугало ее. Он терзался мыслью о том, что другой мужчина первым разделит с ней это наслаждение, а его собственная жизнь с женщиной, к которой он не желает даже прикоснуться, будет похожа на фарс. Пол склонился и сделал то, чего постоянно желал с тех пор, как встретился с этой женщиной, — поцеловал ее и вкусил ответный поцелуй.

Сегодня Кессиди была необычно активна. Она быстро обхватила его руками за шею, притянула к себе и поцеловала долгим томительным поцелуем, лаская его язык своим, прежде чем проникнуть в его рот. Затем со стоном прижалась к нему всем телом. Пол был потрясен, возбужден и немного озадачен. Она не кидалась на него, но и вела себя не так, как он ожидал. Он не знал, радоваться или страшиться. А Кессиди коснулась его груди и стала поглаживать его медленно, но как-то лихорадочно. И тут он испытал приступ невероятной боли. Его терзало чудовищное возбуждение, природа которого была ему незнакома. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.

Кессиди! Желал ли он когда-либо женщину так сильно? Нуждался ли он когда-нибудь в объятиях женщины так отчаянно?

Через несколько секунд он осознал, что ласкает ее грудь, а она не отстраняется. Но если кто-нибудь из них не остановится, он сорвет с нее одежду и повалит на пол. Его рука, послушная внутреннему голосу, потянула полосатый вязаный свитер девушки из вельветовых брюк. Но в этот момент она отстранилась, тяжело дыша.

Пол подавил желание вновь обнять ее и просто ждал, не смея осмысливать то, что здесь происходит. Вдруг Кессиди схватила его за рубашку и срывающимся голосом проговорила:

— Приходи ко мне сегодня вечером!

Он накрыл ее руки своими.

— Кесс…

— Ты нужен мне, Пол. Я знаю, мы не можем долго быть вместе, но я хочу получить столько, сколько ты сможешь мне дать. Пожалуйста!

Пол обнял ее и, закрыв глаза, прижал к своей груди.

— Подожди полчаса после репетиции, а потом приходи, — прошептала девушка.

Он кивнул.

Кессиди высвободилась из его объятий и, как привидение, направилась к лестнице. Затем вдруг вернулась и, положив руки ему на плечи, страстно поцеловала.

— Я люблю тебя! — прошептала она, задыхаясь.

Пол был потрясен.

— Кесс…

Но она уже упорхнула, были только слышны ее шаги на лестнице.

Полу вдруг захотелось плакать… или смеяться… или и то и другое вместе. Закрыв лицо руками, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и попытался выкинуть из головы ее слова, зная, что только так будет в состоянии прожить оставшиеся полтора часа.

Как зомби, он не помнил, что видел и что делал. Он чувствовал напряжение Кессиди, но больше ничего. Даже не мог вспомнить, смотрела ли она прямо на него, мелькнуло ли что-нибудь в мягком взгляде зеленых глаз. Помнился только свет и медленное течение секунд до тех пор, пока он не оказался на автостоянке. Пол стоял и смотрел на красные огоньки задних фар машин, в которых разъезжались по домам актеры. В одной из них ехала Кессиди, но он не осмелился даже проследить за ней взглядом. Вместо этого сел в свой роскошный автомобиль и поехал к ближайшему кафе, где проглотил две чашки кофе и съел совершенно сырой пирог, который не лез в горло. Ровно двадцать восемь минут спустя он поднялся и вышел.

Странно, но теперь, когда время подошло, он был совершенно спокоен. Он был опытным мужчиной, но, видно, слишком опытным, и вспоминал большую часть своей жизни без восторга. Теперь он понимал, почему дед беспокоился о нем. Пол изо всех сил крутил педали, но бежал на одном месте, ничего не достигая. Он слепо повиновался велениям своего тела, словно это было все, что могла предложить ему жизнь. А потом смешная, искренняя девушка, очаровательное и неожиданное сокровище, которое проглядел остальной мир, открыла ему иные горизонты. Он никогда не подозревал о подобной красоте, никогда не чувствовал удовлетворения от того только, что другой человек улыбается, мурлычет или стонет, как она в его объятиях. И она любила его! Это было самое удивительное откровение. Она любила его настолько, что готова была отдать ему то, чего не отдала ни одному другому мужчине, даже зная, что он никогда не пойдет с ней одной дорогой по жизни.

Пол остановился у тротуара, пребывая в самом радостном настроении. Вышел из машины, положил ключи в карман и весело пробежал по дорожке к входной двери. Он постучал — через несколько мгновений томный голос пригласил его войти. Пол повернул ручку и вступил в страну фантазий.

Кессиди задрапировала лампы красными платками, а по полу разбросала декоративные подушки. По всему периметру комнаты мигали свечи. Мягкая музыка лилась из… он не знал, откуда, и больше не думал об этом, потому что она приблизилась.

— Снимай куртку, — словно шелк, прошелестели слова.

Пол отвел руки назад и позволил ей снять куртку. Она свернула ее и аккуратно уложила на ручку кресла, а когда вновь повернулась к нему, у него перехватило дыхание при виде того, как она одета — или, скорее, раздета.

Вязаный свитер и вельветовые брюки уступили место совершенно необычному наряду, как у танцовщицы французского варьете: черное облегающее атласное платье застегивалось впереди на крошечные серебряные крючки. Без бретелек, с низким декольте, платье охватывало ее тонкую талию и приподнимало роскошную грудь. Каскад легкой кружевной ткани струился с бедер, ножки были обтянуты черными прозрачными чулками со швом, их удлиняли черные туфельки на шпильках, с острыми носами. Запястья украшали банты из ярко-розовых лент. Точно такая же лента перехватывала высоко на затылке темно-золотые волосы, ниспадавшие свободным потоком, а лицо обрамляли два длинных локона. Впервые за все время их знакомства она нанесла косметику, но немного — только тушь для ресниц и сверкающую помаду.

Кессиди была неповторима, от ее красоты перехватывало дыхание. И она принадлежала ему.

Пол обнял девушку. Она вложила пальцы в его ладони, улыбающаяся и привлекательная. Затем, пристально глядя на него, начала медленно расстегивать его рубашку. Весь дрожа, Пол слегка наклонился к ней, Кессиди обхватила его руками за шею и ткнулась носом в его ухо:

— Может, лучше пойдем в спальню?

Вокруг ее кровати мерцали огоньки свечей. Девушка поменяла хлопчатобумажные простыни на кремовые атласные. Верхнее покрывало было сложено в ногах постели. Пол осторожно усадил Кессиди на край и, опустившись на колени, снял ее туфельки и поставил рядом. Она откинулась на руки и встряхнула головой, улыбнулась и приподняла ножку. Пол с благоговением зацепил пальцами одну подвязку, скользнул вниз по ноге, затем коснулся чулка. Когда чулок спустился до колена, Пол провел языком по обнажающейся ноге, следуя за пальцами. Чулок упал на ковер, Пол слегка ущипнул подъем ступни зубами, а его руки уже нащупывали вторую подвязку. Другой чулок быстро последовал за первым. Пол поднялся на ноги, увлекая за собой Кессиди и склоняя голову, чтобы ощутить вкус ее обнаженного плеча. Руки его ласкали ее тело, пока не наткнулись на крючки, удерживающие этот дразнящий наряд.

Дюйм за дюймом раскрывался разрез платья, и наконец жесткий лиф и пышная юбка упали, оставив Кессиди лишь в черных трусиках. Сердце Пола подпрыгнуло и забилось быстрее. Дрожащими руками он провел по обнаженному телу. Дыхание остановилось.

— Боже мой! — ахнул он, глядя на нее. — Ты не просто красавица, ты самая…

Он запнулся — впервые не смог выразить свои чувства словами. Она была совершенством и заслуживала большего, чем он мог дать ей. Она заслуживала мужчины, с которым познала бы блаженство не только впервые, а навсегда. Но не он был тем мужчиной. Тупая одержимость Бетины лишила его счастья. Пол мог бы любить Кессиди, как никто на свете, но не мог дать ей то, чего она была достойна, и, следовательно, не мог взять то, чего не был достоин сам.

Слезы, покатившиеся по щекам, застигли его врасплох. Он поднял руку к лицу, и щетина царапнула его. Он даже не побрился ради нее! Пока она создавала идеальное любовное гнездышко, он, эгоист, прохлаждался в кафе. И вот пришел получить то, что она так очаровательно предложила… Но теперь Пол совершенно отчетливо понял: он любит ее так безгранично, что найдет в себе силы сделать невозможное.

Вздохнув, он закрыл глаза и произнес:

— Я не могу.

Смешавшись, девушка наклонилась к нему и обвила его тонкими руками.

— Пол! Что-то не так?

— Нет. — Он помотал головой, стянул с себя рубашку и нежно закутал в нее Кессиди. Но она все еще пыталась убедить его:

— Пожалуйста, скажи, в чем дело. Что бы это ни было, мы можем исправить это. Пожалуйста, Пол, послушай меня. Я долго думала об этом. Мое желание совершенно осознанное, но ведь и твое тоже. Верно ведь? Или я не права?

— Ты права, — сказал наконец Пол. — Не прав я. Она подтянула спадавшие рукава и спросила растерянно:

— Что?..

Пол посмотрел на нее. Понятное дело, она была смущена, но она была очаровательна. Он знал, что если сейчас не выведет ее из спальни, наполненной трепетом свечей, то потеряет ту крупицу здравого смысла, которая еще у него оставалась. Пол повернул ее к двери и быстро вывел в гостиную, где сел на диван и со вздохом обхватил голову руками.

— Не понимаю. — Кессиди подошла и села рядом. — Почему ты остановился?

Пол уронил руки и посмотрел ей прямо в глаза.

— Потому что я люблю тебя.

Ее лицо засияло, глаза заволокло пеленой, а нижняя губа задрожала.

— Пол!

Он обнял ее, и они вместе откинулись на спинку дивана. Кессиди положила голову ему на плечо.

— Извини, родная, — произнес он мягко. — Я не знал, во что втягиваю тебя и себя. Я и не мечтал никогда… Теперь мне известно, что любовь не дает дорогу эгоизму.

— Какому эгоизму? Я попросила тебя прийти. Я хочу, чтобы ты….

— И я хочу, но не могу. Дорогая, такая женщина, как ты, заслуживает всего, что мужчина может ей дать: имя, детей, всю свою жизнь. — Пол глубоко вздохнул и продолжил: — Это не я. Мне жаль, но это не я. Где-то есть мужчина, который будет твоим единственным, и я не имею права красть у тебя то, что случится между вами в первый раз, даже если это убьет меня.

Кессиди выпрямилась и посмотрела прямо ему в лицо.

— Не плачь, — прошептала она, и он рассмеялся, потому что даже не знал, что плачет. А что еще оставалось?

— Не буду, если и ты не будешь.

Кессиди вытерла лицо рукавом рубашки:

— Ну почему все так получается? Пол замер, затем сказал:

— Потому что обманываться и обманывать очень опасно.

— Пол, пожалуйста, пожалуйста, останься.

Но они оба знали, что это невозможно.


Он не спал всю ночь. После десяти минут безуспешных попыток поднялся и сварил себе кофе. На рассвете Пол принял душ и попытался позавтракать, но от переизбытка кофеина желудок у него скрутило. Он оделся и поехал в офис. Для Бетины он приготовил неприятное сообщение.

Буквально через час, проигнорировав предупреждение его секретаря, Бетина ворвалась в его кабинет. Расположилась на краю стола, скрестила длинные стройные ноги и одарила его тем, что считалось у нее улыбкой: аккуратно растянула губы, чтобы не вызвать морщинки в уголках весьма искусно накрашенных глаз. Ее визажист был настоящим художником.

Пол откинулся в своем черном кожаном кресле и оглядел ее с головы до ног, отмечая дорогой бледно-розовый костюм с прямой юбкой выше колен и застегнутым на одну пуговицу пиджаком, под которым не было блузки. Ее стильные, с квадратными носами туфли были одного оттенка с костюмом. Чрезмерно большой жемчуг вокруг шеи и в ушах приобретал тот же цвет и очаровательно отражал его, придавая сливочный оттенок ее коже. Жаль, что это была эгоистичная, недостойная любви ведьма. Вместо ангела в черном атласе перед ним сидела бессердечная змея, демон в розовом. Воспоминание о том, как встретила его Кессиди, будет мучить его всю оставшуюся жизнь. И за это он должен благодарить роковую соблазнительницу, посылающую ему горячий взгляд. Пол разозлился — больше, чем когда-либо.

— Убирайся с моих глаз, — приказал он, отворачиваясь.

Он редко выражал свои чувства, особенно с тех пор, как его дорогой дедушка накинул ему на шею аркан, а веревку вручил Бетине. Смешно, но теперь ему казалось, что обязательства перед семьей больше ничего для него не значат, просто не имеют никакого значения.

Бетина встала и подошла, остановившись прямо перед ним, но Пол отвернулся.

— Я могу вызвать охрану, и тебя вышвырнут отсюда, — заявил он.

Он ждал, что Бетина завизжит от ярости, но та как ни в чем не бывало произнесла ровным голосом:

— Я разговаривала с Вильямом.

Пол прикрыл глаза, думая о том, что Вильям мог наболтать, и решил: «Если она произнесет хоть одну гадость в адрес Кессиди, я сам вышвырну ее, да еще и удовольствие получу от этого».

Но Бетина была не настолько глупа. Увидев Пола, она сразу поняла, что мужчина на грани срыва. Черные круги под глазами и напряженные складки вокруг рта свидетельствовали о внутренней борьбе. Она, конечно, не могла знать, что произошло между ним и Кессиди, но прекрасно сознавала, что не следует заходить слишком далеко.

— Я поразмыслила, — сказала Бетина, — и… решила, что Вил прав. Я сглупила, отклонив роль, написанную специально для меня, и хочу тебя обрадовать: я приму участие в спектакле.

Пол покачал головой, мрачно усмехаясь: как удалось убедить ее подвергнуть свой имидж такому риску? Вильям, вероятно, объяснил ей, что она на грани проигрыша. О господи, если бы он только мог избавиться от всего этого! Если бы на карте стоял только его бизнес, он бросил бы все к чертовой бабушке, но семья… Он поклялся, в буквальном смысле, блюсти их интересы. И Пол впервые подумал, что Хут был прав: семья здорово перехитрила его. Раньше он этого не чувствовал, но все изменилось с тех пор, как появилась Кессиди. Единственный способ выполнить свой долг — это полностью излечиться от Кессиди. Единственный, но невозможный.

— Думаю, ты зря прибежала ко мне, а не к Вильяму, — едко отозвался Пол. — Его эта тема очень волнует. Меня — нет. До свидания.

Но Бетина не двигалась.

— У тебя странное состояние. Я могу чем-то помочь?

Даже не успев сообразить, что делает, Пол выскочил из-за стола и принялся выталкивать ее за дверь.

— Да! — рычал он. — Ты поможешь мне, если не будешь попадаться на глаза. Я не хочу видеть тебя. Я не хочу говорить с тобой. Я не хочу даже думать о тебе!

— А как насчет репетиций? — спросила она неестественно высоким голосом.

— Вильям введет тебя в курс дела. Очевидно, у него талант к лицедейству.

Прежде чем они достигли двери, Бетина вновь обрела уверенность в себе и покинула его кабинет царственной походкой, с высоко задранным носом. Пол закрыл дверь и прижался головой к холодной полированной поверхности. «Кессиди! О, Кесси! Что я теперь скажу тебе?»

Пол не был настолько малодушен, чтобы позволить Вильяму сообщить эту новость Кессиди. Он оставил это себе в качестве наказания, но у него не было сил сделать это, глядя Кессиди в глаза. Он позвонил ей в магазин. Откликаясь на неестественную бодрость в ее голосе, Пол заговорил быстро и как можно короче объяснил, что Бетина будет играть роль Джейн в их маленькой драме. Девушка помолчала, но в конце концов спокойно ответила, что все к лучшему. Однако Пол был уязвлен ее уступчивостью. Ему было неприятно, что она сдалась без боя, но он понимал: это абсурд.

— Извини, — прошептал он и повесил трубку.

Пол хотел было пропустить репетицию и поручить Вильяму заместить его. Он и так уже все решает за начальника. Надо только позвонить и сказать старине Вильяму, чтобы продолжал в том же духе. Но пока Пол раздумывал, уставившись на телефон, он понял, что Вильям уже ушел. Пол поднялся и отправился на завод.

Машина Кессиди стояла на обычном месте под фонарем. Пол говорил себе, что страшится встречи с ней, но на самом деле не мог дождаться этой минуты. Он соскучился, просто изголодался по ней. И был вознагражден нежной робкой улыбкой. Кессиди вынесла удар. Она испытывала боль, это правда, но была жива. Ведь ангелы вечны.

Пол с удовольствием рассматривал ее, пока шел к собравшимся. Ее волосы были забраны кверху точно так же, как накануне вечером, но теперь на ней был темно-зеленый свитер с высоким воротом, перехваченный ремнем, и шерстяная юбка из шотландки, доходившая до самых ботинок. На шее висели большие деревянные бусы. Она выглядела хрупкой и утонченной, несмотря на свой рост, и Пол остро ощутил потерю свободы, когда ему захотелось обнять ее.

Бетина же была похожа на лоснящегося безжалостного хищника в темно-красном, плотно облегающем брючном костюме с пиджаком на молнии. Она распустила белокурые волосы ослепительной шикарной волной.

Кессиди призвала всех к порядку, объявив напряженным голосом, что теперь репетициями будет руководить Вильям, а она займется «другими делами». Однако Тони выступил вперед и потребовал объяснений.

— Ты ничего не смыслишь в театре, — сказал он Вильяму. — С какой стати мы должны слушать тебя?

Вильяму явно не понравилось, что его способности и авторитет подвергают сомнению. Он презрительно обратился к Тони:

— Мы здесь не Шекспира ставим, а я помогал писать пьесу. Кроме того, если Кессиди думает, что я могу руководить репетициями, не понимаю, что ты имеешь против.

— Я не уверен, что Кессиди довольна ситуацией, — настаивал Тони, испепеляя Вильяма взглядом. — Она была весь день расстроена, а сегодня днем плакала. А потом вдруг объявила, что не будет играть роль Джейн.

— Боюсь, что это я виновата, — ровным голосом произнесла Бетина.

Вильям подскочил к ней и представил ее, словно она была членом королевской семьи.

— Мисс Бетина Линкольн будет исполнять роль Джейн, которая, в конце концов, была написана для нее.

Бетина улыбнулась и сказала уверенно:

— Поначалу я думала, что не осилю роль, но затем осознала, что это в наших интересах — если я займу надлежащее место.

Пол покачал головой: потрясающая изворотливость! Тони тоже не купился на подобное объяснение.

— Это не объясняет мрачного состояния Кессиди. Не верю, что причина — в решении мисс Линкольн дублировать роль Джейн.

— Я не дублерша, — властным тоном парировала Бетина. — Роль была написана для меня.

Вильям бросил взгляд на Пола, но тот сохранял непроницаемое выражение лица. Поэтому «добрый братец» почувствовал свободу и пришел к заключению, что может подставить Кессиди.

— Моя сестра очень талантлива, но воображение иногда уводит ее в сторону, а столкновение с реальностью всегда болезненно. Через день-два она будет в порядке. Увидите.

Если бы он на этом остановился, Пол, возможно, дотянул бы до конца вечера, но Вильям шагнул к нему и подписал свой приговор:

— Знаешь, я должен извиниться. Некоторое время я считал, что Кессиди увлеклась тобой…

— Что? — переспросил Пол, не веря своим ушам.

— Я знаю, знаю, — продолжал Вильям, совершенно не замечая интонации Пола. — Мне следовало поговорить с тобой об этом сразу же, но я убедил себя, что это было обоюдным увлечением. После того, что она тебе сказала за сценой вчера вечером, я понял, что должен что-то предпринять…

— Ты слышал нас? Ты подслушивал?

— Я с болью в душе понял, что она задумала. Наверное, мне не следовало доносить эту информацию до Бетины, но я не знал, что ты и сам собираешься избавиться от Кессиди. Ну, в общем, я тоже приму меры, и в будущем Кессиди дважды подумает, прежде чем бросаться на шею мужчине, который ей не пара.

Неведомой силы гнев охватил Пола. То, что Вилли наябедничал Бетине, — ерунда. Но осознание факта, что Вильям, этот льстивый слизняк Вильям, стал свидетелем как отважной щедрости, так и отчаяния Кессиди, побудило его действовать.

Пол схватил Вильяма за горло и, не обращая внимания на сиплые вопли, приподнял его.

— Ты, тупой, бесчувственный сукин сын! Я готов задушить тебя. Не смей говорить о сестре как о жалкой старой деве, которая вешается на шею каждому встречному мужчине. Если я услышу, что ты опять говоришь о ней гадости, я разорву тебя на столько клочков, что их никогда не соберут! Ты меня понял?

Вильяму удалось кивнуть. Только бросив его, задыхающегося и кашляющего, на пол, Спенсер понял, что присутствующие столпились вокруг них. Все настороженно следили за ним широко раскрытыми глазами, и Пол почувствовал, что у него нет ни желания, ни сил дать пинка, которого от него ждали. Он холодно взглянул на Бетину, объявил, что репетиция отменяется, спокойно перешагнул через Вильяма и направился к двери.

Черт с ними! Пусть думают, что хотят, все, включая Бетину. Нет, Бетина особенно. Если она желает брака по принуждению, она получит его, но ни на йоту больше. У нее будет свадьба, а потом они оба будут жить в аду. Он уже поселился там, и его нисколько не беспокоило, где будет она.


Глава восьмая


После происшествия на репетиции было решено, что расписание изменится и репетиции будут проводиться раз в неделю. В конце концов, как сказала Бетина, пьеса любительская, не обязательно учить текст наизусть, а Вильям уже обсудил с ней ее роль. Она говорила так, словно не было предварительного изучения материала, написания пьесы, распределения ролей, постановки мизансцен, создания декораций, костюмов, бутафории, установки освещения — и так далее, и так далее. Кессиди провела тяжелейший подготовительный период. И тут является Бетина, спотыкается о прожектор и осмеивает все, что сделано. Будь его воля, Пол укротил бы эту ведьму, но в последнее время все, на что он был способен, — это кое-как существовать. Он работал с раннего утра до позднего вечера. А ночи были полны мучений.

И день, когда его дяде Джону исполнилось шестьдесят три года, не был исключением. Пол забыл бы о нем, если бы Карл, брат Джона и отчим Бетины, не напомнил, что Пол сам предложил свой дом для семейного торжества. Пришлось заниматься организацией приема, то есть предупредить экономку и кухарку о том, что их будет восемь человек, а также распорядиться в кулинарном отделе спецзаказов о том, чтобы в честь дяди украсили торт. Он забрал его по пути домой с работы, затем зашел в винный магазин и купил четыре бутылки шампанского. Вернувшись, Пол отправился наверх, намереваясь принять душ и переодеться, но на его пути попался бар, и он решил, что вреда не будет, если он подкрепится перед обедом в обществе Бетины и всей семьи. Он был неплохо «подкреплен» к тому моменту, когда его кузина Джойс Спенсер Томас и ее муж Кэл прибыли, сияя, как пара тысячеваттных лампочек.

Джойс не могла скрыть своего ликования. Она отказалась от аперитива, одарила мужа радостным заговорщицким взглядом и, не выдержав, объявила: она наконец беременна. Дядя Карл и тетя Джуэл Барклай, появившиеся вскоре, привезли сожаления Бетины о том, что она не может приехать. Для Пола это был настоящий праздник. Он сразу же открыл шампанское, не слушая предложения подождать виновника торжества. Если кто-то и заметил, что Пол уже выпил в два раза больше, чем обычно, то ничего не сказал. К тому времени, как подали обед, он был уже тепленьким. К сожалению, когда разговор зашел о прибавлении в семье Джойс и Кэла, Пол был «готов».

— Только подумайте, — изливала свои чувства Мэри Спенсер, все еще наслаждаясь новостью, — я скоро буду бабушкой!

Джуэл с надеждой взглянула на Пола и многозначительно сказала:

— Возможно, в следующем году мы тоже будем дедушкой и бабушкой!

Пол фыркнул в стакан.

— Думаете, Бетина пожертвует своей фигурой ради ребенка? Посмотрите в лицо правде, тетя Джуэл: вы никогда не будете бабушкой, а я — никогда отцом. Мы жертвы одержимости Бетины. Да, если подвести итог, жертвы.

Пол не заметил возмущенного молчания родных, когда осушал следующий бокал. Он так и не прикоснулся к обеду. Креветки с чесночным соусом и ломтики говядины выглядели очень аппетитными, но он никак не мог утолить жажду… Джон решил изменить тему разговора:

— Как предприятие? Все в порядке? Я спрашиваю потому, что ты, кажется, чем-то озабочен.

Пол помахал рукой, пытаясь успокоить его.

— Об этом мы узнаем через год. Все было бы нормально, если бы мне не мешали. Чертовски действует на нервы, когда тебе постоянно вставляют палки в колеса.

Все поняли, о ком шла речь, и обменялись взглядами.

Джуэл сосредоточила внимание на своей тарелке. Карл откашлялся и сказал сердечно:

— Что ж, я уверен, все наладится, когда вы с Бетиной поженитесь. Она забудет о предприятии и начнет думать только о тебе. — Он улыбнулся почти извиняющейся улыбкой, обращенной к жене и та в ответ одобрительно пожала его руку. Это придало Карлу смелости, и он добавил: — Любовь меняет женщину.

Пол с грохотом водрузил бокал на стол.

— Любовь?! Ты сумасшедший? — Сама идея любви между ним и Бетиной была смехотворно абсурдна. Вот он и засмеялся. И смеялся, пока не увидел лица тети Джуэл. Бедная тетя Джуэл, с такой дочерью, как Бетина, ее жизнь была полна разочарований. Господь знал, что она пыталась быть хорошей матерью, но из змей получаются премерзкие дочери и жены, и смеяться тут было не над чем. Пол вздохнул, опять потянулся за стаканом и выплеснул содержимое в рот. Несколько мгновений его голова гудела. Звук, казалось, шел откуда-то из-за глаз. Он потер их тыльной стороной ладони, ни о чем так не мечтая, как о минуте передышки. Когда гул уменьшился, он вновь поднял глаза: тетя и дядя почти в ужасе уставились на него.

Джуэл положила руки по обеим сторонам тарелки и, тщательно подбирая слова, спросила:

— Пол, ты говоришь… То есть ты действительно имеешь в виду… подразумеваешь, что ты и… что вы не влюблены друг в друга?

Пол закрыл глаза и прижал пальцы к вискам, в которые стучалась тупая боль.

— Тетя Джуэл, — сказал он, изо всех сил пытаясь подобрать правильный тон, — вы и так знаете, что мы с Бетиной женимся не по любви.

— Но вы были… хм… в прошлом году вы были…

— У нас была связь… — нетерпеливо закончил он. — Да, у нее все отлично получилось. Она устроила наш брак с помощью шантажа. — Теперь уже виски пульсировали от боли, а горло горело от злобы. Пол подумал, что пора прекратить эти откровения, пока не опозорился перед всей семьей. Он поднялся на ноги, слегка покачиваясь, и объявил: — Не беспокойтесь, я женюсь на ней. — Он оглядел гостей, смутно сознавая, что их лица выражают тревогу. Он вздохнул и двинулся к двери, бормоча: — Я женюсь на ней ради вас, и ради вас я буду удерживать ее жадные лапы подальше от бизнеса. Я, черт побери, ваша жертва. — И он начал взбираться по лестнице, не думая ни о чем, кроме того, как добраться до постели, прежде чем заснет или выкинет что-нибудь еще.


Пол посмотрел на стакан шипящего и свистящего успокоительного и вновь вспомнил о своем решении не выпивать больше одного бокала вина за вечер. Будь его голова меньше или горло сделано не из противной жесткой резины, его бы беспокоила реакция семьи, но сегодня ему было ни до чего. Телефон зазвенел, и истеричный голос Глэдис выплеснулся на его голову:

— Мисс Линкольн здесь, и она не… — дверь с грохотом распахнулась, в кабинет ворвалась Бетина, — слушает. Я пыталась сказать ей, что вас нельзя беспокоить, но…

Игнорируя Бетину, Пол нажал на кнопку селектора и едко заметил:

— Виноват. Я должен был купить тебе пистолет.

— Что вы сказали?!

— Шутка, Глэдис, к сожалению, не удалась. Не обращай внимания.

Он поднял шипящий стакан и откинулся в кресле, лениво переводя взгляд на Бетину. Поднял брови. Это Бетина на него шипит? А что он сделал, чтобы вызвать такую злобу? Сейчас она проинформирует его. Он приветствовал ее стаканом, затем проглотил содержимое.

— Брр, мерзость!

Бетина выхватила у него стакан и швырнула на пол. Тот благополучно приземлился на толстый ковер и сделал несколько оборотов. Пол лениво посмотрел на Бетину, совершенно не поддаваясь ее гневу. Она отскочила и трагически заломила руки.

— Ты унизил меня вчера вечером перед всей семьей!

— Да? Не помню, чтобы ты была там.

Бетина набросилась на него:

— Как ты посмел сказать моим родителям, что не любишь меня?!

Пол чуть не рассмеялся. Она расстраивалась не из-за того, что он не любит ее, а из-за того, что об этом узнали родственники.

— Боюсь, ты будешь страшно разочарована, но я не собираюсь играть больного от любви муженька. С меня хватит притворства. Привыкни к этому.

— А с меня хватит благоразумия!

— Ты благоразумна? Когда? Я что-то пропустил.

Широким взмахом она смела бумаги и фотографии в рамочках со стола. Пол откинулся в кресле и забросил руки за голову, чувствуя себя намного лучше благодаря успокоительному.

— Мы могли бы сделать это культурно! — зашипела она. — Но ты полон решимости провоцировать меня: сначала предложением откупиться, потом малышкой мисс Пенно, а теперь этим заявлением!

Пол качнулся вперед, ударив руками о стол.

При упоминании имени Кессиди весь его юмор мгновенно улетучился.

— Ты ее сюда не приплетай.

Бетина усмехнулась:

— Именно это я и собираюсь сделать, дорогой, и более того — письменно!

— О чем, черт побери, ты говоришь?

— Я говорю о детальном, выкованном из стали брачном контракте на случай дележа имущества при возможном разводе.

«В эту игру могут играть двое», — ответил про себя Пол, а вслух произнес:

— Блестящая идея.

— Только помни, ты сам все это заварил! — крикнула Бетина, метнувшись к двери. — В первом пункте контракта будет указано, что с момента его подписания Кессиди Пенно прекращает свое существование для тебя! — С этими словами она распахнула дверь и вылетела вон.

Пол уставился на то место, где она только что стояла, не зная, плакать ему или смеяться. Можно подумать, он собирается втягивать Кессиди в ту грязь, в которую превратится его жизнь после женитьбы. Кессиди создана для лучшего, и, да поможет ей Господь, получит это, если он будет держаться от нее подальше. Именно так он и сделает по окончании новогоднего приема. Им нельзя теперь оставаться наедине, он позаботится об этом. И вскоре станет для Кессиди лишь воспоминанием. Бетине не понадобится брачный контракт, чтобы проконтролировать ситуацию. Он уже все устроил. И тем не менее в одном Бетина права: он сам все это заварил.

Пол сидел на краю сцены, следя за Кессиди, которая давала распоряжения Хуту. Именно ей удалось уговорить Хута не только предоставить им столы, стулья, посуду, но и организовать обед. Больше того, он нашел для них оркестр, репертуар которого был весьма разнообразен — от вальса до джаза, — а музыканты умелы и неутомимы. Это стоило Полу целого состояния, но он денег не жалел. Несомненный успех будущему приему обеспечила Кессиди. При взгляде на нее сердце Пола сжалось. Боже, он бы все отдал за то, чтобы Бетина Линкольн оказалась плодом его воображения.

И как раз в этот момент в здание вошла абсолютно реальная мегера и, как обычно, грохнула дверьми. Вокруг ее ног в туфлях на высоченных каблуках колыхался белый меховой свингер. В руках была кипа бумаг, на тщательно загримированном лице — выражение невообразимой ярости. Значит, она встретилась с адвокатом. Хорошо. Он и сам уже ждал этой битвы.

— Да как ты смеешь?! — зашипела она, швыряя бумаги ему в лицо. Пол небрежно закрылся рукой, и они рассыпались по полу.

— Боже, Бетина, ты, кажется, расстроилась. Надеюсь, это моя вина?

Все в зале побросали свои дела и уставились на них, а Хут — совершенно откровенно. Только Кессиди откашлялась и предложила оставить мистера Спенсера и мисс Линкольн наедине, Пол помотал головой.

— Нет-нет, здесь работают люди. Кроме того, разве гуманно лишать мисс Линкольн публичного скандала?

— Ты сукин…

— Вполне достойный ответ. — Пол засмеялся, точно кот, съевший канарейку. Бетина мгновенно обуздала свою ярость, понимая, что таким способом ничего не добьется. С видимым усилием она направила свой гнев на то, чтобы закогтить жертву.

— Как ты можешь присваивать акции компании, которые дедушка оставил мне?

— Он был моим дедушкой, — многозначительно произнес Пол. — А как ты смеешь шантажировать меня акциями, которые он оставил тебе?

— Я не отдам их тебе, когда мы поженимся.

— Нет? А я не позволю тебе потрясать ими у меня над головой каждый раз, когда у нас будет размолвка. Я не полный идиот. Напротив.

Бетина сжала кулаки.

— Хорошо. — Она знала, что уступки более действенны. — Акции будут в твоем пользовании, пока мы женаты. В случае развода они возвращаются ко мне.

Пол ждал этого, но тем не менее желчь закипела в нем.

— Давай сделаем так. Когда мы поженимся, твои акции будут поделены между всеми членами семьи, за исключением меня, и это положение останется незыблемым вне зависимости от состояния нашего брака. В этом мы можем прийти к согласию?

Бетина сузила глаза, и его, словно ледяной душ, окатило подозрение, что он попал в ловушку.

— Договорились, — сказала она, — при условии, что ты гарантируешь мне пожизненное содержание.

Пол соскользнул с края сцены и мягко приземлился на пол. Он приблизился к Бетине и горячо заговорил:

— Ради бога, если все дело в деньгах, продай мне свои акции и забудем этот смехотворный брак! Я даже гарантирую тебе пожизненное содержание как часть сделки!

Бетина сладко улыбнулась.

— Отпустить тебя с крючка? — Ее взгляд скользнул к Кессиди, которая, явно подталкиваемая Хутом, придвинулась ближе. — Не в этой жизни, герой-любовник.

Пол готов был придушить ее. Он даже положил руки ей на плечи и сжал.

— Черт бы тебя побрал! — выругался он, понижая голос. — Она не имеет к этому ни малейшего отношения!

Бетина вывернулась, презрительно смеясь:

— Ты абсолютно прав. Ты женишься на мне, потому что я так решила!

— Но почему? Что можно хотеть от мужа, который не любит тебя?

— Я горда, знаешь ли. И не смогу держать голову высоко, если ты не женишься на мне.

— Ах, вот оно что! Ты сказала своим друзьям, что мы поженимся, и поэтому мы должны жениться?

— Разумеется! — зашипела она. — Пол Барклай Спенсер, наследник империи Барклаев, самый завидный жених в Далласе! Кто, кроме меня, будет тебе наиболее подходящей женой? В самом деле, не это же пресное ничтожество из костюмерной.

Пол ухватился за лацканы ее шубы и рванул вперед.

— Еще одно слово о ней, и я вытряхну из тебя гнилое нутро. И, раз уж мы обсуждаем это, позволь заверить тебя, что наш брак будет лишь на бумаге. Мне плевать на твою гордость. Да у тебя и не было ее, раз ты поставила на кон благосостояние целой семьи, чтобы принудить мужчину, презирающего тебя, идти с тобой к алтарю. Обещаю, ты еще пожалеешь о своем безумии.

— Да? И что же ты предпримешь?

— Я не совсем беспомощен, что бы ты ни думала. Возможно, мне придется жениться на тебе, но я больше не собираюсь плясать под твою дудку. И пусть остальные думают, что хотят.

В первый раз Бетина испугалась.

— Что ты имеешь в виду?

Пол опустил руки и отошел. С улыбкой кивнул Кессиди.

— Начинаю, — обратился он к Бетине и возвысил голос, чтобы слышали все присутствующие. — Внимание, пожалуйста. Придется внести еще одно изменение. — Улыбнувшись, он поднял руки, словно говоря, что здесь он бессилен. — Мисс Линкольн считает, что она не сможет сыграть роль Джейн. — Бросив косой взгляд на Бетину, Пол увидел, что, ее улыбка осталась на месте. Она не будет протестовать, она не может себе этого позволить. Пол посмотрел на Кессиди и понял, что только ждал предлога, лишь бы быть рядом с ней. — Кессиди, — ровно произнес он, — я думаю, что тебе необходимо возобновить репетиции.

На мгновение Пол затаил дыхание, испугавшись, что она откажется, но девушка просто кивнула и отвернулась, продолжив разговор с Хутом. Пол хлопнул в ладоши:

— Отлично. Раз это выяснили — за работу. — И повернулся к Бетине, приподняв брови. Она останется и будет смотреть или уйдет? Та резко повернулась, взвихрив белый мех, и заспешила к двери, бросив через плечо:

— Увидимся позже… дорогой.

— Как скажешь… дорогая, — процедил сквозь зубы Пол. Тут он заметил, что Кессиди стоит рядом и в ее прекрасных глазах светится тревога. Он узнал этот взгляд: она беспокоится за него. Пол порывисто обнял ее: — Все в порядке, родная, так хорошо, как только может быть.

Она еще какое-то мгновение пристально глядела на него, затем кивнула и повернулась к актерам:

— Все по местам. Давайте работать. Это наша последняя возможность отшлифовать пьесу. Следующая репетиция — генеральная.

Его любимая снова рядом, да благословит ее Господь. Пол любил ее. Да, любил, и его больше не волновало, что об этом кто-то узнает. И к черту гордость Бетины.

Они были на сцене вдвоем, без слов изображая то, о чем повествовал рассказчик. Кессиди полностью вжилась в свою роль, у нее было странное чувство, словно все встало на свои места. Но она знала, что это затишье перед бурей. Она безвозвратно потеряет его, а потом умрет — не телом, а душой. Но Кессиди не боролась и никак не ограждала себя от грядущего. Напротив, словно сумасшедшая, стремилась навстречу ему, молясь о том, что если не будет испытывать радости, то пусть вообще ничего не чувствует. Казалось, это был единственный способ пережить надвигающуюся беду.

Первое действие подошло к концу. Кессиди стояла рядом с Полом, и он обнимал ее. Она положила голову ему на плечо в знак доверия и поддержки. Пол заглянул ей в глаза, и она увидела в них всю любовь, на какую могла надеяться. Рассказчик возвысил голос до крещендо. Через несколько секунд прожектора погаснут и действие закончится.

Что-то притянуло ее взгляд к Полу. По слабому движению губ она поняла, чего он хочет, и подняла лицо. Их губы встретились; это был самый драматичный и острый момент в сценарии.

Чувства Кессиди ожили. Если Спящая красавица постепенно сбрасывала с себя сонное оцепенение, то Кессиди вернулась в реальный мир так резко, что восприятие его сделалось чуть ли не болезненным и радостным. За секунду до того, как погасли огни, послышался многоголосый вздох и люди начали аплодировать. Пол прервал поцелуй, но прижал девушку еще крепче.

— Кессиди, — прошептал он, — дорогая, прости меня.

В смехе Кессиди слышалось рыдание.

— За что?

Он так и не ответил. Вдруг все огни вспыхнули. Кессиди приставила ладонь ко лбу, чтобы защититься от слепящего света, и попыталась всмотреться в наскоро сооруженную суфлерскую будку. Там сидел Вильям, и его изможденное лицо казалось почти комичным. Бедный Вильям! Ему опять придется постигать невозможное. Его босс влюблен в его сестренку и наоборот — факт, от которого никто из них не мог спрятаться. Внимание Кессиди привлек голос Тони:

— Какого дьявола?! Этого не было в сценарии.

— Теперь есть, — отозвался Пол. Кессиди посмотрела на него, но ограничилась грустной, покорной улыбкой.

Итак, шанс все еще оставался. Пол не станет отрицать того, что чувствует к Кессиди, и не будет пытаться скрыть это. Сегодня вечером ничто не смогло помешать ему. И пусть Бетина обманывает своих друзей, если сможет. А вдруг тот факт, что он предпочитает Кессиди, станет общеизвестным? Тогда гордость Бетины будет так уязвлена, что она, забыв о намерении выйти замуж за «Булочные Барклая», согласится продать свои акции. Стоило попытаться. В этом плане было еще одно преимущество: Пол мог быть рядом с Кессиди всю новогоднюю ночь.

В долгожданный вечер Пол приехал рано, облачился в театральный костюм и стал с нетерпением ждать Кессиди. Хут со своими помощниками явился раньше всех, и они уже накрывали столы. Охрана и служащие автостоянки тоже были на месте, а вскоре начали подъезжать и музыканты. Пол провел беспокойные четверть часа, бренча на пианино.

В белых мехах явилась Бетина. Под мехами было что-то бледно-розовое, на шее — золотое ожерелье, на руках — длинные перчатки в тон и тяжелые браслеты. Ее светлые волосы были тонированы розовым и хитро уложены на затылке; из прически свисало розовое страусиное перо. Она выглядела как героиня фильма сороковых годов. Все это немного отдавало дешевкой, хотя наверняка потребовало от нее огромных средств. Пол отвернулся и стал прилаживать к жилету карманные часы на цепочке.

Он сразу почувствовал, когда Кессиди вошла в здание. У него дух перехватило при виде ее. Каштановые волосы были уложены в стиле начала века: надо лбом — пена из кудрей, два длинных локона спускаются сзади на шею. В прическе не было никаких украшений, кроме черного гребня с черными блестящими бусинами. Платье темно-пурпурного атласа было отделано черным кружевом и крошечными розовыми розочками; юбка убрана сзади в искусный турнюр. Длинные рукава из мутона конусом опускались ниже костяшки среднего пальца — таким образом, необходимость в перчатках отпадала. Высокий воротник привлекал внимание к длинной грациозной шее; маленькие розовые бутоны — к ушам. Она, несомненно, сошла со страниц исторических книг и сделала бы честь таким именам, как Вандербилт или Морган, так она вжилась в свою роль. Пол шагнул мимо Бетины и предложил Кессиди руку, как сделал бы джентльмен прошлого столетия.

Она держала его под руку, когда прибыл первый гость, и так и оставалась весь вечер. Он знакомил ее со всеми. Но скоро они почувствовали, что кто-то им «помогает». Люди начали говорить нечто вроде:

— А, это блестящий молодой консультант, которая организовала этот вечер!

— Впечатляет, мисс Пенно! Сколько подобных вечеров вы уже организовали?

Полу не потребовалось много времени, чтобы вычислить Бетину, утвердившуюся у дверей, чтобы первой приветствовать их гостей и объяснять присутствие Кессиди, воспевая ей хвалу в качестве нанятого специалиста. Пол молча уступил. Вечер только начинался.

Он сидел рядом с Кессиди весь обед, пренебрегая карточкой с указанием места каждого, которые Бетина разложила с таким старанием. Он позволил себе наслаждаться компанией Кессиди и вскоре выяснил, что от ее присутствия все получают удовольствие, особенно Хут. И только Бетина была недовольна, но скрывала это под маской, которую никто не замечал, кроме Пола. Когда пришло время актерам идти за кулисы, Пол использовал этот момент, поднялся и, извинившись перед гостями, тепло обратился к Кессиди:

— Пойдем, дорогая, пора на сцену.

Кессиди удивленно воззрилась на него, а улыбка Бетины превратилась в нить накаливания, но она быстро стерла ее с лица. Пол улыбнулся, услышав шепот гостей:

— А они очень подходят друг другу.

— Нет-нет, уверяю вас, они просто друзья.

— Мне кажется, больше чем друзья.

— Очаровательная пара, не правда ли?

— Она сестра одного из самых верных наших служащих.

— Она его единственная любовь, — прошептал Пол, ведя Кессиди между столиками и придерживая рукой ее за талию.

— Что ты вытворяешь? — спросила она.

— Развлекаюсь, — ответил он. Затем улыбнулся: — Не могу удержаться, когда я с тобой.

И они пошли в разные стороны. Когда началось действо, Кессиди переоделась в простое платье из набивного ситца, белый фартук и маленькую шляпку, поля которой были покрыты неброским узором. Пол снял свою визитку, белоснежную рубашку и жилет и надел рубашку в белую и красную полоску, повязал шейный платок, надел нарукавники, затем фартук и шляпу. Он стоял у кухонного стола, посыпанного мукой, руки его были в настоящем тесте. Кессиди стояла к нему спиной и помешивала содержимое горшка на массивной железной плите. На ней был фартук, завязанный сзади веселым бантом. На мгновение она остановилась и вытерла воображаемый пот со лба. Потом они с Полом посмотрели друг на друга с улыбкой — это рассказчик подошел к тому моменту, когда Тео и Джейн начали продавать хлебобулочные изделия собственного производства, отказавшись от стабильной работы в известной булочной и создав свою собственную. Они работали от зари до зари, чтобы сводить концы с концами. Борьба предстояла изнуряющая, но Тео был полон решимости, а Джейн поддерживала его изо всех сил.

Когда приблизился момент поцелуя, Пол поспешно повернулся к Кессиди и «сыграл» этот эпизод исключительно удачно. Энди ускорил темп повествования, но его слова потонули в громе аплодисментов. Гости разобрались, что к чему. Кессиди Пенно не просто нанятый организатор бала, не только друг президента «Булочных Барклая».

Оказавшись за кулисами, Кессиди высвободилась из его объятий.

— Пол, ты сошел с ума!

— Нет, — отозвался тот. — Я обрел его.

— Ты объяснишь мне, что происходит?

— Я не женюсь на ней, Кессиди.

— Что?

— Я найду выход.

— Даже если придется отказаться от компании, нарушить слово, данное семье, и лишить ее дохода?

— Да.

Больше говорить было некогда: Вильям шипел на них из-за сцены, чтобы они поторапливались. Необходимо было менять костюмы и декорации. Пол сорвал с шеи платок и последовал за Кессиди. Его решимость жениться только на Кессиди окрепла. И не важно, во что это ему обойдется. Нелегко будет уйти из «Булочных Барклая», передать свои акции и пост другому, но с этим справится и Кэл. Он наверняка будет защищать интересы семьи так же хорошо.

Пола пронзила боль потери, но он знал, что не повернет назад. Да, он потеряет дело всей жизни, зато обретет женщину, которая дарит ему счастье. Он создаст новый бизнес ради женщины, которую любит. От предчувствия того момента, когда он попросит Кессиди Пенно стать его женой, сердце забилось так, что чуть не вылетело из груди. Он никогда не оглянется назад. Ради Кесс, ради них обоих он никогда не оглянется.


Глава девятая


Второе действие стало бесконечным кошмаром для Кессиди. Она не могла сосредоточиться на своей роли и размышляла лишь о том, как удержать Пола от поспешных действий. Кессиди попыталась улизнуть от него после спектакля, но не тут-то было. Когда она вышла из гримерной, он уже поджидал ее.

— Пол, мне надо проверить…

— Никаких проверок. Остаток вечера — наш, и мы повеселимся.

«Только этот вечер. Последний раз», — сказала про себя Кессиди. Она кивнула и позволила ему вновь увлечь себя на танцевальную половину зала. Пол переговорил с саксофонистом, назначившим себя дирижером, и музыка мгновенно стихла. Дирижер подошел к микрофону и объявил, что самый популярный вальс сезона 1902 года посвящается памяти Тео и Джейн Барклай. Взмах руки — погас свет, и Пол вывел Кессиди на середину зала. Вспыхнул прожектор, быстро пробежал по залу и выхватил из темноты Пола и Кессиди. За секунду до того, как зазвучала музыка, Кессиди поняла, что задумал Пол.

— Я не умею танцевать! — зашептала она. Он удивился, потом улыбнулся.

— Да это как дважды два, — заверил он ее. — Просто придерживай юбку и следуй за мной.

Кессиди слегка наклонилась и подхватила юбку. Пол обнял девушку.

— Вперед по прямой, — прошептал он, делая аккуратный шаг. Ей удалось последовать за ним. — А теперь назад… направо… и по кругу… Ну, вот, видишь, вместе мы способны на что угодно.

«Вместе». У нее в горле стоял комок. Понятия «вместе» для них не существует. Кессиди опустила глаза, чтобы он не заметил ее слез. Пол притянул ее ближе, и она склонила голову, отдаваясь этому последнему наслаждению, этому моменту, когда они вместе.

Через несколько тактов загорелся свет, и гости, смеясь и шумно переговариваясь, встали из-за столиков и присоединились к танцующим. Кессиди прижалась к Полу. Когда закончился вальс, оркестр без паузы перешел к блюзу. Пол обнял Кессиди и стал двигаться в такт музыке. Голова ее покоилась на его плече, они танцевали один танец за другим. Но вот Пол взглянул на часы.

— До Нового года один час.

Кессиди была потрясена.

— Уже так поздно?

— Кессиди, для нас не поздно, — мягко проговорил он.

— Но Пол, что ты будешь делать без…

— Я хочу поговорить с тобой! — При звуке злого, решительного голоса оба они вздрогнули и остановились. Бетина с яростью пожирала Пола глазами. Кессиди была для нее столь незначительным существом, что она не обращала на нее внимания. Девушка судорожно сглотнула и сделала движение, собираясь отойти, но Пол держал ее крепко.

— Нет. Что бы это ни было, оно подождет.

Бетина втиснулась между ними.

— Нет, это не может ждать! — зашипела Бетина. — Ты пытаешься выставить меня дурой, и я не потерплю этого!

— Неужели? — холодно поинтересовался Пол. — Ну и что ты можешь сделать, кроме того, как с достоинством покинуть поле боя и примириться с неизбежным?

— Да я растопчу тебя! — пообещала Бетина, уже не заботясь о том, чтобы говорить тихо. Гости начали оглядываться.

Пол невесело рассмеялся:

— Не будь идиоткой.

— Твоя бесценная компания… — начала она, но Пол прервал ее, совсем не стараясь утаить суть их разговора от окружающих:

— Я отстраняюсь от дел. Я сделаю это. Единственное, чего не сделаю, — это не женюсь на тебе.

Гости останавливались и прислушивались. Кессиди затаила дыхание. Бетина оглянулась, и на какое-то мгновение Кессиди подумалось, что та отступит, по крайней мере отложит разговор. Вместо этого Бетина сдвинула брови, распрямила плечи, вздернула подбородок.

— Да как ты смеешь использовать меня! — закричала она.

Глаза Кессиди расширились от ужаса, но Пол просто наклонил голову, еле заметно улыбаясь.

— Я не использую тебя, Бетина, — произнес он спокойно. — Ты сама пришла обнаженная в мой кабинет и бросилась к моим ногам. — Бетина завизжала и дала ему пощечину. Голова Пола дернулась, но он спокойно продолжал: — К моему глубокому сожалению, мы оба долго использовали друг друга. Но теперь все кончено. Я не поддамся на твой шантаж.

— Черт тебя подери!

— Пол, — попросила Кессиди, схватив его за руку, — не сейчас, пожалуйста.

— Я не женюсь на тебе, — обратился он опять к Бетине. — Я отстранюсь от дел. Я откажусь от своих привилегий. Но не женюсь на тебе.

Весь зал замер, несмотря на то, что музыканты храбро продолжали свое дело. Шепот завихрился над головами:

— Спенсер отходит от дел.

— Это самоубийство!

— Ну и время выбрал!

— Где мы окажемся без Спенсера?

— В исходной точке.

— В подвале!

Внезапно рядом с Полом вырос Вильям. По-идиотски хихикая и пытаясь сгладить то, что стало достоянием публики, он залепетал:

— Ну-ну, детки, не надо прилюдного скандала. Я предлагаю передышку.

— Иди к дьяволу, Пенно! — зарычала Бетина. — Если бы ты убрал свою потаскуху сестрицу с моей дороги, как я просила тебя…

Невозмутимость Пола мгновенно улетучилась. Он угрожающе шагнул к Бетине:

— Закрой рот, или я заткну его!

Встревоженный Вильям неблагоразумно схватил Пола за руку.

Кессиди поняла, что у нее только несколько секунд, чтобы предотвратить катастрофу.

— Перестань, Пол, она пытается спровоцировать тебя.

Словно в доказательство этого Бетина запрокинула голову и завизжала:

— Я похороню твои бесценные булочные!

— Даже если меня там не будет?

— Особенно если тебя там не будет.

— Тогда мне сказать нечего.

Бетина замолчала, уставясь на него.

— Ты отказываешься от всего?

— Нет, — ответил он. — От Кессиди — никогда.

Кессиди в ужасе переводила взгляд с одного на другого. Неужели они действительно думают то, что говорят? Бетина посмотрела на девушку сверху вниз и презрительно усмехнулась, угрожающе сузив глаза.

— Очень хорошо, — сказала она. — «Булочные Барклая» исчезнут, а ты будешь развлекаться со своей подружкой.

— Нет! — Кессиди попятилась. Она не допустит! Это несправедливо по отношению к Полу и его семье. Она оглянулась, не видя ничего вокруг. Вильям встал рядом. Кессиди оттолкнула его. Неизвестно откуда возникло лицо Тони. Она с отчаянием рванулась к нему. — Отвези меня домой! — прошептала она. Тони, к его чести, кивнул и повел ее к двери.

— Кессиди! — Пол догнал ее, положил руку на плечо и повернул к себе. — Не уходи.

— Я должна.

— Нет, дорогая, подожди! — Он преградил ей путь и схватил за обе руки.

— Уйди с дороги, Спенсер.

Пол не обратил внимания на Тони, словно его не существовало.

— Останься со мной, Кессиди. Мы начнем новый год вместе, как и должно быть.

Кессиди покачала головой, хотя душа ее рвалась на части.

— Я… я не могу. Бетина…

— Она тут ни при чем! Она перережет себе горло, уничтожая источник собственного дохода!

— Это не имеет значения, — прошептала Кессиди, в отчаянии пытаясь уйти, прежде чем он переубедит ее. Она не позволит ему жертвовать собой. Она схватилась за руку Тони, и он, расталкивая людей, вел ее сквозь толпу. Пол не отставал. Кессиди сознавала, что он что-то говорит, но ничего не слышала из-за страшной боли в висках. Она побежала, Тони — за ней. Вскоре девушка поняла, что Пола рядом нет. Тогда она разразилась рыданиями. Тони взял ее за руки и прижал к себе.


Пол, размышляя, стоял в темноте своего кабинета. Несмотря ни на что, он сумел взять себя в руки и извинился перед гостями, не вдаваясь в объяснения, а затем тихо ушел. Он намеревался сразу поехать за Кессиди, но здравый смысл подсказал ему, что лучше подождать. Лучше сделать то, что должно быть сделано, а затем поставить ее перед свершившимся фактом. Иначе она будет стараться отговорить его.

Пол медленно и внимательно, предмет за предметом, оглядел кабинет. Когда-то он принадлежал его деду. Бетина пыталась заставить его перекрасить дубовые панели в белые и заменить ковер цвета бургундского на бледно-серый. Она рисовала в воображении стеклянный хромированный письменный стол и современные датские стулья. Пол только посмеялся над ней. Теперь он попытался представить, как бы украсила кабинет Кессиди, и усмехнулся, подумав об абажурах в стиле Тиффани, мигающих свечах и гравюрах. Он болезненно ощущал ее отсутствие. Она была таким естественным дополнением его самого, что просто невозможно было представить себя без нее. Как бы тяжело ему ни было навсегда уходить из этого кабинета, отказаться от Кессиди гораздо, гораздо тяжелее.

Он пересек комнату, включил лампу, освещавшую одну сторону стола, выдвинул стул и сел. Не торопясь открыл центральный ящик, тщательно выбрал ручку и положил на стол. Затем открыл другой ящик и вынул лист бумаги с логотипом компании, положил ровно посередине стола и неизвестно зачем расправил. Наклонившись вперед, Пол посмотрел на часы, принадлежавшие когда-то Тео. Три минуты первого. Он взял ручку и написал вверху страницы дату. Первое января. Ну и событие для начала нового года! Он покачал головой, глубоко вздохнул и начал писать. Через несколько минут он поднял бумагу и вслух прочитал написанное:


«Всем, кого это касается.

Для меня было честью и удовольствием служить этой компании и семье, которая ее представляет, в разных должностях — от посыльного до управляющего — в течение более чем двадцати лет. За это время я старался исполнять свои обязанности наилучшим образом. Этим распоряжением, рассчитывая на вашу поддержку, я назначаю своим преемником Кэла Томаса. Считаю, что Кэл будет заботиться о нашей семье так же умело, как и я. Моя благодарность распространяется на такое большое количество людей, что нет возможности упомянуть их здесь. Я желаю компании и семье, которой принадлежат акции, всего наилучшего.

Искренне ваш, Пол Барклай Спенсер»


Что ж, вот и все. Он вздохнул и потер дергающийся на виске нерв. Затем сложил письмо втрое, провел по сгибу ногтем большого пальца. Вынул конверт, опустил в него письмо и положил в нагрудный карман пальто. Потом взял телефонную трубку и набрал первые пять номеров, которые знал на память. Как он и ожидал, ему ответили автоответчики. Никто еще не вернулся домой. Все были на приеме, за исключением разве что Бетины. Он оставил сообщение на каждом автоответчике: сегодня, в час дня состоится срочное собрание у Томасов. Он извинился перед Джойс и Кэлом за то, что пригласил всех к ним, и пообещал объяснить все при встрече.

Несколько минут Пол сидел в тишине, в последний раз оглядывая свой кабинет. Затем выключил свет, встал и тихо вышел.

Опускаясь в лифте и проходя по коридору, он думал об успехах, достигнутых за эти годы. Вспоминал, как развивался его бизнес, и испытывал гордость за все, что было сделано. По крайней мере этим он мог гордиться.

Пол вышел из здания и поехал домой. Отключил телефоны, принял душ и попытался поспать несколько часов. Ему повезло больше, чем он ожидал. Проснувшись в десять, Пол побрился, оделся и поехал завтракать. Город, очевидно, допоздна праздновал Новый год — улицы были абсолютно пустынны.

Пол думал о Кессиди. Несомненно, вчера вечером она должна была почувствовать силу его любви. Если нет, он позаботится о том, чтобы она поняла это, — сразу после того, как он проведет собрание.

К дому кузины Пол прибыл около половины первого. Дверь открыла Джойс. На ней были розовый пеньюар и шлепанцы. На лице — ни капли косметики, и под глазами ясно обозначились тени. Пол поцеловал ее в щеку.

— Привет, кузина. Как чувствуешь себя? Малыш по утрам беспокоит?

Та помотала головой.

— Не-а. Все нормально. Просто немного устала. — Она повернулась и повела его через огромную арку в просторную гостиную. — Вчера вечером поздно вернулись.

Пол почувствовал угрызения совести:

— Вечеринка затянулась?

Она загадочно посмотрела на него.

— Не слишком. Мы с Кэлом уехали сразу же после тебя.

Пол отвел взгляд и пробормотал:

— Я утратил праздничное настроение.

Джойс помолчала и мягко произнесла:

— Ты очень любишь ее, свою мисс Пенно?

Он улыбнулся:

— Очень.

— Я рада за тебя. Располагайся. Я позову Кэла.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Пол уже подумывал, не открыть ли ему самому, когда услышал звонкий голос тети Мэри:

— Эгей! Джойс, дорогая, это мама!

И Мэри сама появилась в гостиной. На ней была простая серая шерстяная юбка, туфли для прогулок и красный свитер, украшенный вышивкой «С Новым годом!» на всех известных языках. На голове была красная повязка, из-за которой женщина выглядела несколько легкомысленно. Густые седые волосы завитками обрамляли лицо.

Наконец появились Джойс и Кэл. И дядя Джон с небритым седым подбородком и охрипшим со сна голосом. Джойс принесла кофе, и все собрание, за исключением Пола, оживилось. Он только посмеивался, глядя на руки, жадно тянущиеся к дымящимся чашкам.

— Мне понравилась вчерашняя пьеса, Пол. Я бы сказала, что это была одна из лучших твоих идей и ты был в ударе. Ты и мисс Пенно, — с вызовом произнесла Мэри.

— Пенно, — ворчал Джон. — Родственница этого, как там его зовут?

— Вильяма, — подсказал Пол.

— Он мне никогда не нравился, — заявил Джон.

— Кесси его сестра.

— Это вовсе не означает, что она такая же, как брат. Я не из тех, кто судит слишком быстро, и, в конце концов, что может знать о молодых женщинах старый холостяк, вроде меня? Я просто сказал, что брат мне не нравится. Какая-то жаба, правда? Брат, имейте в виду, а не сестра.

Прозвенел дверной звонок, и Джойс вскочила на ноги.

— Это дядя Карл и тетя Джуэл. Пойду открою. — Джойс убежала, словно спасаясь от неизвестной беды. Это было так явно, что Пол огляделся. Что здесь происходит? Сейчас заиграет жуткая музыка, как в фильмах ужасов, чтобы уведомить ничего не подозревающую публику о том, что она скоро завизжит?

Карл и Джуэл в сопровождении Джойс вошли в комнату. Эта пара выглядела еще более измотанной, чем другие. У Карла были мутные глаза, словно он не спал всю ночь, а его одежда служила кому-то пижамой. Лицо Джуэл было совсем без косметики, ее серебряные волосы собраны на затылке в тугой пучок. Пол поднялся навстречу Джуэл, но, к его удивлению и смущению, несмотря на напряженный взгляд, она просто положила руки ему на плечи. По привычке он наклонился, и она поцеловала его в щеку и похлопала по спине.

Карл сел рядом с Кэлом. Джуэл нахохлилась возле него.

— Давайте начнем, — произнес Кэл.

Бетина явно не придет. Так тому и быть. Пол вынул письмо из кармана и подал его Джону. Тот извлек листок из конверта и быстро просмотрел его. Потом молча передал письмо Карлу, который прочитал его вместе с Джуэл, заглядывавшей ему через плечо. Потом письмо перешло к Кэлу, тот просто взглянул на него и передал Джойс, Пол чувствовал себя неуютно, пока Джойс внимательно читала каждое слово. Когда она дошла до места, где Пол рекомендовал на свою должность Кэла, она подтолкнула мужа локтем и молча указала на это. Кэл скрестил руки на груди и помотал головой. Джойс передала письмо матери, которая прочитала его с грустью в глазах.

Пол встал, обеспокоенный их молчанием, и откашлялся.

— В прошлом году, — начал он, — еще до смерти деда, мы с Бетиной…

— Знаем! — грубовато перебил Джон. — Она пришла к тебе голая, как ощипанная курица.

У Пола отвисла челюсть. Он не мог вымолвить ни слова, но через минуту проговорил:

— Вчера вечером в приступе ярости и отчаяния я сказал то, что вслух лучше не произносить. Я прошу прощения, и особенно у вас, тетя Джуэл, и обещаю…

— Она признала это, — заверила его Джуэл.

— При… признала…

— Мы считаем, что Бетине необходима консультация психоаналитика.

— Конечно, она не согласится, — заявил Карл. — Эта девчонка слишком упряма, и я обвиняю в этом себя.

— Себя, дядя Карл?

— Я слишком старался, — продолжал Карл, — сделать все, чтобы она чувствовала себя членом нашей семьи, и, боюсь, пропустил момент, когда она подошла к границе дозволенного.

— Я больше виновата, — сказала Джуэл. — Как родной матери, мне следовало быть строже и внимательнее, а я свалила проблему воспитания на Карла — так было проще и спокойнее. Я надеялась, что любовь изменит ее, как-то смягчит, излечит от страсти требовать и управлять. Я поступала глупо, пытаясь видеть то, чего между вами не было. Наш бедный отец считал, что кто-то должен опекать ее.

— И еще он боялся, — вмешался Джон, — что ты изберешь мой путь и никогда не женишься.

— Мы все собирались, — сказала Джойс, — вчера вечером.

— И приняли кое-какие решения, — добавил Карл.

Пол смотрел на них во все глаза. Неудивительно, что они такие усталые и потрепанные. Пол потер шею и сел.

Кэл резюмировал:

— Твоя отставка отклонена.

— Я вам очень признателен, но вы же знаете, это невозможно…

— Возможно, — прервала его Мэри. — Больше того, это очень просто.

— Не понимаю.

— Сейчас поймешь. — Дядя Джон извлек из заднего кармана сложенный лист бумаги и бросил его на кофейный столик.

— И вот еще, — Мэри вынула похожий листок из своей сумочки.

— И еще, — Джойс взяла у Кэла третий листок.

— И наша, конечно… — сказал Карл, доставая свой листок.

Пол молча смотрел на них, потом медленно наклонился и взял верхний листок. Раскрыл его и уставился, оглушенный. Это был документ о передаче ему Карлом и Джуэл их доли в «Булочных Барклая». Ему не требовалось смотреть на оставшиеся документы, чтобы понять: он стал единственным владельцем всех акций, за исключением тридцати процентов Бетины. Безграничное доверие семьи придавило его как тонна кирпичей. Они вручили ему свой источник существования без малейшей оговорки!

— Я… я не могу принять это.

— Ты должен, — ответила Мэри.

— Вначале мы подумали, — объясняла Джейн, — что должны просто использовать наше право голоса на совете и встать на твою сторону.

— Но затем, — продолжила Джуэл, — я поняла, что не смогу противостоять интригам Бетины. Я не хочу рисковать.

— Мы подумали, что лучше всего, — поддержал ее Джон, — просто отдать все дело в твои руки.

— Дать тебе полную власть контролировать ее действия, — решительно заявил Кэл.

— Н-но это ваш единственный доход!

— Мы рассчитываем на дивиденды, — призналась Мэри.

— Но вы даже не требуете гарантий!

— Зачем они нам? — спросил Джон. — Ты ни разу не обманул и не подвел нас за все эти годы. Почему что-то должно измениться сейчас?

— А если тебя это успокоит, — добавил Кэл, — позже мы составим какую-нибудь бумагу, где будут обозначены твои обязанности по отношению к каждому из нас.

* * *


Когда все разошлись, Джойс подошла к Полу и обняла его за шею.

— Я так рада за тебя! И хочу, чтобы ты знал: мы все прекрасно понимаем, что ты без единой жалобы женился бы на этой интриганке ради нас, если бы не мисс Кессиди Пенно. Только за одно это мы обязательно полюбим ее. И еще, Кэл не сказал бы этого, но я скажу. Для нас имеет огромное значение тот факт, что ты рекомендовал его на свое место. Но, честно говоря, я рада, что он не занял его. Это слишком большое бремя — заботиться о благосостоянии стольких людей, и я имею в виду не только нашу семью. Компания твоя по праву, так же как и женщина, которую ты любишь. — И она поцеловала его в щеку. — Поэтому бери ее, не раздумывая.

Он встал и посмотрел на Джойс.

— Спасибо, кузина. Ведь это ты собрала вчерашнее заседание? — (Она усмехнулась и сцепила руки за спиной.) — Бетина действительно признала то свое эффектное появление в моем кабинете?

— Бетина показала себя во всей красе. Она заявила, что оказала тебе честь, соблазнив тебя, а ты оскорбил ее тем, что отверг. Она заявила, что у тебя больше ни с кем не было такого секса. Самые лучшие ночи в твоей жизни позади.

— Ха! Много она знает! Самые лучшие ночи мне еще предстоят!


Глава десятая


Кессиди вздохнула и взглянула на шляпу с зеленым пером, словно никогда не видела ее. Она собиралась положить шляпу в коробку с костюмом, но ее отвлекли мысли о вчерашнем скандале. Она снова и снова вспоминала каждую деталь, бесконечно злобный взгляд Бетины, ее перекошенное лицо. Кессиди сжалась при мысли о том, что навлекла на Пола такую напасть. Как мог он подумать, что она позволит ему отказаться от всего ради нее? Кессиди покачала головой, не зная, на кого больше злится — на него или на эту женщину.

Тони был у прилавка, принимал назад костюмы, проверял их состояние и относил Кессиди для починки, если было нужно. А она упаковывала их, чтобы отправить поставщику. Она уже привела в порядок перо на шляпе, вставив проволоку у основания. Потом аккуратно завернула ее в полиэтилен и положила в специальную коробку. Клиенты шли один за другим: возвращали костюмы и делились впечатлениями. Некоторые хотели посплетничать о вчерашнем происшествии, но Тони выказал поразительную преданность, избегая этой темы. И вдруг он повысил голос до угрожающих ноток. Тут она услышала, что его собеседник — Пол.

Кессиди закрыла глаза. Она страшилась этого момента с той минуты, когда очнулась в машине Тони прошлой ночью и поняла, что просто отложила последнее сражение. Рано или поздно она должна убедить Пола, что между ними все кончено, безвозвратно, навсегда. Она часами пыталась придумать, как это осуществить, зная, что, какие бы слова она ни сказала, он все равно увидит правду на ее лице. Но Кессиди была полна решимости не позволить ему отказаться от всего, ради чего он работал всю жизнь. Впервые она почувствовала, что значит потерять его, в ту ночь, когда пригласила его к себе. Он считал, что, уйдя, сделает лучше для нее. А теперь ей придется сделать то, что лучше для него.

Кессиди не удивилась, когда Пол прорвался в ее кабинет. За ним спешил Тони.

— Я сказал ему, что ты не хочешь его видеть, но он, как обычно, не послушал, — ворчал Тони.

Тряхнув плечами и руками, Пол избавился от цеплявшегося за него паренька.

— Мне надо поговорить с тобой.

Кессиди продолжала заниматься своим делом, завязывая коробку с костюмом.

— Пол, мы давно уже сказали друг другу все самое важное. — Она быстро взглянула на него. — Ты не тот человек, что мне нужен.

— Все изменилось.

— Не настолько, чтобы это меня заинтересовало.

— Дорогая, послушай меня. Я ни от чего не отказываюсь и остаюсь с тобой. Моя семья…

— Это ты сейчас так говоришь, — перебила она. — В прошлый раз ты говорил другое.

— Прошлой ночью…

— Не прошлой ночью, Пол, а в прошлый раз. Ты сказал совершенно ясно, что такой человек, как ты, не для меня. Я решила, что ты прав.

— Это было до того, как я понял, что просто не могу отказаться от тебя! Это было до того…

— Итак… — Кессиди поднялась из-за своего стола и подошла к телефону на стене, — я звоню в полицию, — и подняла трубку.

— Что?

Она повернулась к нему и прижала трубку к уху.

— Я сказала, что, если ты не уедешь, я позвоню в полицию.

— Ты с ума сошла? Я хочу только поговорить с тобой и объяснить…

Кессиди повернулась к телефону и притворилась, что набирает трехзначный номер. Одновременно она посмотрела на Тони и еле заметно кивнула. Как и было условлено, Тони из милосердия нанес последний удар.

— Не понял? — почти закричал он в лицо Полу. — Кессиди сделала свой выбор. Она провела эту ночь со мной.

Гробовое молчание свидетельствовало о том, что слова Тони достигли желаемого результата. Она закрыла глаза и закусила губу, понимая, что, если он не уйдет тотчас же, она признается, что спала одна, на кушетке. Пряталась, на случай, если Пол будет искать ее дома. Кессиди не знала, что у нее столько сил. Она повернулась к Полу, стараясь не замечать его мертвенной бледности, и очень отчетливо произнесла в трубку:

— Я хочу сообщить о хулигане, который забрался в мой магазин…

Больше ничего не требовалось сообщать. Пол повернулся и вышел.

Он сидел в своей гостиной и невидящими глазами смотрел на решетку камина и сосновые шишки, которыми его экономка украсила камин. Нарядная елка в углу казалась темной и холодной, под стать его настроению. Он, конечно, знал, что мальчишка влюблен в Кессиди, но Кессиди никак на это не реагировала. Значит, он сам толкнул ее прямо в объятия Тони. Или нет?

Пол выпрямился на диване и сцепил руки. Она всегда была с ним такой нежной, теплой, отзывчивой, любящей. Двадцать пять лет Кесси ждала единственного мужчину, чтобы подарить ему себя, и выбрала его, а не Тони. Из-за любви он отказался принять этот бесценный дар, но ничто на свете не значило для него так много. И его отказ привел ее к Тони?

Внезапная уверенность подняла его на ноги. Нет! Кессиди, его любящая, очаровательная, такая спокойно-сильная Кессиди не могла обмануть себя и его. Что же происходит? Господи! Пол чуть не рассмеялся. Позвонила в полицию! Нет, он должен найти способ убедить ее.

А если он не прав? Если по какой-то невообразимой иронии судьбы она действительно сделала это?

Пол закрыл лицо руками, пытаясь найти ответ. Он не может жить без нее, это был единственный вывод. Но как заставить ее понять, выслушать? Нужно найти того, кого она будет слушать. И тут он понял, что надо сделать.


Гром грянул в три сорок: Вильям и Бетина ворвались в магазин. Кессиди не могла поверить собственным глазам: Вильям привел сюда эту женщину? Несмотря на то, что магазин был переполнен, Кессиди прекратила работу и вышла из-за прилавка. В глазах брата она увидела прежний холод и презрение, но не собиралась мириться с этим. Она указала на дверь и сказала:

— Убирайся!

Лицо Вильяма приняло решительное выражение, он приблизился, схватил ее за руку и повернул к себе:

— Не раньше, чем перекинусь с тобой парой словечек, дорогая сестренка.

Она выдернула руку и бросила взгляд поверх его плеча на Бетину, которая чувствовала себя неуютно из-за посетителей, пожиравших их глазами.

— Как ты посмел привести ее сюда?

— Давай уединимся, и я объясню тебе все.

— Не сейчас. Ты же видишь, что я занята!

— Это не может ждать.

Снова схватив ее за руку, Вильям повел ее к подсобке, одновременно кивнув Бетине, чтобы та шла за ними.

Едва переступив порог, Бетина обрушилась на Кессиди:

— Ты разрушила мою жизнь! — Сегодня она была очень элегантна — в золотых широких брюках, свитере с высоким воротом и шоколадном пиджаке с замшевыми лацканами. Она была совсем не похожа на женщину, чья жизнь разрушена, и вообще на женщину, чью жизнь можно разрушить.

Кессиди помотала головой.

— Ничего подобного.

— Да как ты смеешь так говорить? Ты забрала у меня единственного мужчину, которого я хотела получить.

Хотела получить, но не любила. Кессиди улыбнулась, подумав: «Понимает ли Бетина, что выдала себя?» Она скрестила на груди руки и вздернула подбородок:

— Мне жаль тебя.

— Что ты себе позволяешь? — накинулась на нее Бетина, подступая ближе и сжав кулаки.

Вильям аккуратненько втиснулся между ними и поспешно заговорил:

— Насколько может быть честен человек, нарушающий свои клятвы?

— Клятвы? — эхом отозвалась Кессиди. — О чем ты говоришь?

— Пол публично поклялся, что женится на Бетине. Он подписал бумаги. Но теперь сделал ловкий пируэт: отказался и убедил всю семью встать на его сторону. Он очернил Бетину перед ее родителями. Ты не должна допустить этого, Кессиди. Если не ради Бетины, то ради себя самой! Как ты сможешь доверять ему после этого? Как ты сможешь жить с ним, зная, что он сделал?

— Вы сумасшедшие, — медленно произнесла Кессиди. — Вы оба. Я не знаю, что случилось, но уверена, что Пол никогда не нарушил бы клятвы. Он не мог бы жить с такой виной. Он бы сразу отстранился от дел.

— Это он перед тобой притворялся таким благородным, — настаивала Бетина. — А в действительности готов на все что угодно, лишь бы получить то, что хочет.

— Тогда зачем он тебе? — сделала ответный выпад Кессиди. — Объясни! Если Пол такое чудовище, зачем ты так долго стараешься заставить его жениться на тебе?

Рот Бетины задергался, как у рыбы, выброшенной из воды. Наконец она нетерпеливо посмотрела на Вильяма и зашипела:

— Скажи что-нибудь! Убеди ее!

— О Господи! — выдохнула Кессиди. Они оба одержимы, и эта обоюдная одержимость свела их вместе. Одержимость не в любви, даже не в склонности друг к другу, а в жадности и гордыне. Они организовали заговор и сплели интригу. Вильям! Подумать только — она испытывала чувство вины перед ним. Она сама позволила ему взвалить на нее всю вину. — Это правда, — прошептала она. — Это правда.

Вильям торжествующе оглянулся на Бетину.

— Ты сделаешь это? — спросил он, бросаясь к Кессиди и хватая ее за руку. — Ты сделаешь это?

— Что?

— Ты скажешь Полу, что ничего от него не хочешь? Ты сделаешь это, Кессиди? Ты поможешь нам исправить страшную несправедливость? Ты теперь наша единственная надежда. Сделай так, чтобы я гордился тобой, хоть один раз. Сделай хоть это для меня!

«Хоть это»? Будто бы она не выполнила сотен, миллионов его просьб, чтобы завоевать его уважение. Она наконец начала понимать Пола и то, что он пытался ей сказать.

— Так вы не знаете? Не знаете, что я уже сделала то, о чем вы просите? — Глаза ее наполнились слезами, и она уставилась на брата. — Ох, какая я дура! — прошептала она. — Вы правы. Ради меня он был готов отказаться от всего, чего вы так жаждете: своего бизнеса, карьеры, даже лишиться доверия и уважения семьи. Ради меня. А я выгнала его!

Вильям побледнел.

— Когда? — Он вновь затряс ее, на этот раз грубо. — Когда это было?

Кессиди покачала головой.

— В д-два. Около двух.

Вильям выпустил ее, словно обжегшись, и посмотрел на Бетину.

— Это было до того, как он позвонил мне. До того!

Бетина обхватила голову руками, глаза ее стали безумными.

— Что мы теперь будем делать? Что теперь делать?

— А ничего.

Кессиди резко обернулась. В дверях стоял Пол. Ноги у нее сделались ватными, но она, спотыкаясь, двинулась к нему. Он шагнул ей навстречу и крепко прижал к себе.

— Пол!

— Все в порядке, дорогая. Ты была права. Мы свободны. Не так, как ты думаешь, но свободны. Я бы отстранился от дел. Я даже письмо написал и отдал его семейному совету. Это было единственным решением, с которым я мог жить, но мои родные, видишь ли, так же преданы мне, как я им. Когда они поняли, что я люблю именно тебя, они предприняли кое-какие шаги. — Пол поднял тяжелый взгляд на Бетину. — Они отдали мне свои акции, и теперь Бетина не имеет никакой власти ни надо мной, ни над компанией.

— Нет! — взвизгнула Бетина. — Нет!

— Они сделали это, — спокойно заверил ее Пол. — Для тебя все кончено. Я предлагаю вам обоим немедленно уйти. В противном случае Тони вызовет полицию. Не правда ли, Тони?

Кессиди совсем забыла о своем молодом помощнике. Она оглянулась — Тони стоял, прислонившись к стене, со скрещенными на груди руками.

— Не правда ли, Тони? — повторил Пол. Юноша сердито глянул на него, но потом оттолкнулся от стены и кивнул:

— Конечно.

Кессиди улыбнулась.

— Спасибо, Тони, за все.

Он выпятил грудь и сказал с удивительной силой и уверенностью:

— Ну ладно, хватит разговоров. Посторонние, освободите помещение, или я вызываю полицию.

Бетина метнулась мимо них и вылетела из комнаты. Через минуту с грохотом захлопнулась дверь на улицу. Вильям откашлялся.

— Кессиди, хм…

Кессиди вздохнула.

— Уходи, Вильям. Я не хочу видеть тебя сейчас.

Рот его превратился в тонкую полоску, и он кивнул.

— Возможно, позже ты станешь благоразумнее.

— Кессиди — воплощение благоразумия, — сказал ему Пол. — Я со своей стороны не испытываю приступов благоразумия, когда дело касается тебя. Выходные ты проведешь за составлением анкеты. «Булочные Барклая» больше не нуждаются в твоих услугах.

— Я знал, что это случится! Я знал, что из-за тебя потеряю работу! — обрушился Вильям на Кессиди. Он бросил последний, полный отвращения взгляд на сестру и двинулся из комнаты. Руки Пола сжали плечи девушки. Он глубоко вздохнул и произнес:

— Кончено! Наконец все кончено.

Кессиди осторожно спросила:

— Да? Наши беды кончились?

Он резко дернул головой.

— А теперь скажи мне: ты действительно сделала то, о чем говорила сегодня днем?

— Нет, я обманула тебя. Я спала на его кушетке. Точнее, пыталась спать. Я почти всю ночь проплакала.

Пол покачал головой и, притянув ее к себе, крепко обнял.

— Я так и думал, но, даже если бы это было правдой, я все равно не отпустил бы тебя. Я люблю тебя, Кессиди Пенно. Я простил бы тебе все, что угодно.


Эпилог


— А это моя любимая. — Пол извлек фотографию из кляссера и передал ее Джойс.

Та протянула руку над своим большим животом и поднесла фото поближе к глазам. Она лежала, как кит, выброшенный на пляж, в углу дивана, подпираемая подушками. На спинку дивана Кессиди набросила шелковую шаль с бахромой.

— Действительно, дивная фотография, — улыбнулась Джойс. — Из тебя получился замечательный Принц.

Пол ухмыльнулся.

— А как тебе Золушка?

Кессиди хихикнула, вспоминая мерцающее, тонкое, как паутинка, свадебное платье.

Джойс передала фотографию мужу, и Кэл спросил Кессиди:

— Ты не собираешься заняться свадебными нарядами?

Кессиди сморщила носик.

— Честно говоря, нет. Я завалена заказами на следующие два года. Дело так процветает, что мы продаем магазин маскарадных костюмов Тони.

— И будем выбирать проекты очень тщательно, — добавил Пол, многозначительно глядя на Джойс. — Мы как раз планируем сейчас один из них.

— Вы планируете большой живот? — Джойс изобразила наивность. Словно в отместку за ее шутку ребенок так сильно ударил ее, что на животе вздулся бугорок. — Ай!

Все рассмеялись и собрались вокруг нее. Изумленно глядя на жену, Кэл наклонился и нежно поцеловал ее. Кессиди и Пол обменялись завистливыми взглядами.

— В чем дело? — ахнула мать Джойс, появившись в дверях. Рядом с ней стоял отец Кессиди. Алвин принарядился ради праздника: на голове у него была красно-бело-голубая кепка, а красную футболку дополняли синие джинсы. Вручную раскрашенный американский флаг на хлопчатобумажном пуловере Мэри гораздо больше говорил о Дне независимости, и все знали, что наряд Алвина служит дополнением наряда Мэри. Эти двое были почти неразлучны со дня свадьбы Кессиди и Пола. А то, что они являли собой полную противоположность друг другу, казалось, притягивало их еще сильнее.

— Ничего страшного, мама. — Джойс закатила глаза, но так, чтобы это видели только те, кто стоял вокруг.

Из внутреннего дворика в гостиную вошли Карл и Джуэл, мокрые после купания в бассейне. На них были похожие халаты.

— Бассейн у тебя просто замечательный! — с воодушевлением начала Джуэл, промокая волосы полотенцем. — Гораздо больше, чем наш.

— Я так поработал, что у меня разгулялся аппетит, — заявил Карл, похлопывая себя по тощему животу.

Пол, смеясь, поднялся.

— Хорошо, хорошо, включаю гриль.

— Сядь, сынок. — Алвин заспешил через комнату, Мэри цеплялась за его руку. — Позволь старому профессионалу заняться этим.

Пол сдался, но Кессиди в тревоге посмотрела на него. Кэл понял и поднялся на ноги, бормоча:

— Я, наверно, помогу вам. Эти новые газовые плиты очень хитрые.

Кессиди облегченно вздохнула. Джуэл взяла ее за руку и мягко произнесла:

— Дорогая, можно переговорить с тобой и Полом наедине?

Кессиди кивнула и поднялась. Пол повел их в кабинет и предложил дяде и тете сесть. Джуэл улыбнулась:

— Нет-нет, дорогой, только не в мокрых купальниках. Мы просто хотели, чтобы вы кое-что узнали.

Пол сел на угол стола, Кессиди встала рядом с ним, и он обнял ее.

— В чем дело?

Джуэл посмотрела на мужа, подошла ближе и взяла его за руку. Карл откашлялся:

— Дело в том, что Вильям приезжал к нам на днях.

— Мой брат? — спросила Кессиди. Карл кивнул.

— Вы, конечно, знаете, что он и Бетина… ну, встречаются.

— Вы имеете в виду, что Бетина гоняется за ним, — спокойно сказал Пол. — Ну и что?

— Дело в том, что Вильям попросил нашего благословения. Он сделал Бетине предложение и считает, что необходимо предупредить вас. Он также просил передать, что поймет, если вы возражаете.

Вильям и Бетина стали деловыми партнерами после того, как Пол распорядился выкупить акции Бетины. С тех пор они добились поразительного успеха на рынке недвижимости.

Пол выслушал новость хладнокровно и пожал плечами.

— Ко мне это не имеет отношения.

— Конечно же, нет, — с облегчением подхватила Джуэл. — Мы просто подумали, учитывая семейные отношения…

Пол посмотрел на Кессиди.

— Что ты думаешь, дорогая? Сможешь ли ты спокойно отнестись к тому, что моя кузина и твой брат объединят свои усилия?

— А разве они этого уже не сделали?

— Мне тоже так кажется.

Когда пожилая пара снова вышла во дворик, Пол сказал жене:

— Честно говоря, я думаю, они заслуживают друг друга.

Тишина установилась около половины десятого. Пол и Кессиди шли по первому этажу опустевшего дома, выключая свет и закрывая двери. Рука об руку они поднялись по лестнице на широкую площадку напротив входа. Там они остановились и повернулись друг к другу, взявшись за руки, и поцеловались.

Пол поднял голову и с улыбкой взглянул на Кессиди.

— А какую комнату ты приготовила на сегодня?

Она загадочно улыбнулась.

— Я подумала, что мы еще не использовали балкон.

Глаза Пола засверкали. Он шагнул и оказался в комнате, которая отвечала бы требованиям самого капризного турецкого паши. Цветной шелк драпировал стены и кровать, создавая замечательный эффект. На полу были персидские ковры и подушки с бахромой. Благовония в медных стаканчиках и томно позвякивающие колокольчики дополняли впечатление, что ты попал в сказку «Тысячи и одной ночи».

— Изумительно, — наконец произнес Пол. Кессиди вошла и закрыла дверь.

— Я и хотела изумить тебя.

— Спасибо, дорогая. А теперь готовься ко сну. У меня тоже есть парочка секретов.

Через несколько минут Кессиди вернулась в спальню. Пол, скрестив ноги, сидел на полу у кровати. На нем были только черные шелковые брюки, и выглядел он восхитительно. Кессиди нажала на кнопку, и в комнату полилась музыка. Услышав экзотическую мелодию, она опустила вуаль и вошла. На ее головном уборе и на поясе позвякивали монеты. Пол попытался поймать ее и засмеялся, когда она волной ускользнула из его объятий.

Наконец он вскочил и, поймав ее, прошептал:

— Всегда мечтал о собственном гареме. Я просто не понимал, что для этого нужна только одна женщина. — Он снял вуаль и поцеловал Кессиди. Потом поднял ее на руки, отнес на балкон и повернул лицом к саду. — Вон туда, — сказал он, — смотри!

Кессиди откинулась на его обнаженную грудь и сплела его руки на своем животе, покачиваясь под музыку, плывшую в теплом летнем воздухе. Внезапно по темному небу пробежали цветные сверкающие огни.

— Фейерверк! Как красиво!

Пол наклонился к ее уху и прошептал:

— Сейчас.

В воздухе свистели ракеты. Розовые и золотые звезды летели во все стороны и создавали сказочную картину…

— Золушка! — ахнула Кессиди. Пол рассмеялся.

— А теперь великолепный финал.

Небо осветилось красным, белым и синим. Кессиди прочитала:

— «Булочные Барклая», номер один в США. — И закричала от восторга: — Это правда? Как замечательно, Пол! Это надо отпраздновать!

Пол обнял ее и повел в спальню.

Судя по его взгляду, можно было не сомневаться, что эта ночь станет настоящим праздником любви.

КОНЕЦ


notes


Примечания


1


Прозвище барона фон Риктофена (1892–1918), немецкого летчика, командовавшего эскадрой самолетов в Первую мировую войну. Он сбил 80 самолетов — больше, чем кто-либо до него.