Долгожданное возвращение
Ариадна Нежинская








Коварная соперница, разлучившая влюбленных на долгих пятнадцать лет, оставленный в роддоме ребенок, нежданная встреча, позднее раскаяние, непростое возвращение к утраченным чувствам — страсти, достойные бразильского сериала, в новой книге Ариадны Нежинской «Долгожданное возвращение».






Ариадна Нежинская

Долгожданное возвращение



— Уважаемые пассажиры. Просьба пристегнуть ремни. Наш самолет совершает посадку в городе-герое Москве в аэропорту Шереметьево-2. Температура в Москве девять градусов выше нуля. Спасибо!

Это сообщение прозвучало еще несколько раз на иностранных языках.

Стюардесса всем мило улыбнулась, кокетливо одернула свою коротенькую юбочку и вышла из салона. Пассажиры заволновались, стали пристегивать ремни.

Москва. Долгожданное возвращение. Возвращение через столько лет. Что ждет его здесь? Владимир взглянул в иллюминатор. Москва встречала его хорошей погодой: солнце, ясное, голубое небо.

Ему до последней минуты не верилось, что он возвращается. Решение вернуться зрело очень давно. Но невозможно было бросить налаженный бизнес. Он искал пути перевода своего дела в Москву и нашел. И еще раз Владимир убедился в том, что если чего-то очень сильно захотеть и стремиться к этому, то все получится.

И вот теперь он возвращался. Но не к кому-то, а к себе. К своему детству, юности. Может, он сможет найти себя… Где и когда он себя потерял? Трудный вопрос. Но пришло время разобраться. Пришло время вернуться на родину. Вернуться домой. Лучше поздно, чем никогда… «Хватит философствовать», — подумал он.

Владимир пристегнул ремень и приготовился к посадке. В самолете стоял гул. Плакал ребенок, мама безуспешно пыталась его успокоить. Какой-то пассажир изрядно напился, и стюардесса несколько раз подходила к нему с просьбой перестать горланить песни. Но тому, видимо, нравилось, когда хорошенькая стюардесса в короткой юбочке подходила к нему. Только после того, как она пообещала встретиться с ним на земле, подвыпивший господин, в предвкушении свидания, умолк. Самолет выпустил шасси и мягко коснулся посадочной полосы.

Владимир быстро получил багаж, прошел таможенный контроль. Выйдя из здания аэропорта, он взял такси, назвал адрес и откинулся на сиденье. Он как-то странно себя чувствовал. В желудке тянуло, сердце учащенно билось. Владимир с жадностью глядел в окно такси, будто пытаясь насытиться видом изменившейся Москвы. Новые красивые здания, хорошо одетые люди, дорогие машины. Он не узнавал Москву, даже воздух, который он вздохнул полной грудью, выйдя из аэропорта, показался ему чужим и незнакомым. Но он был рад, что вернулся. Он находился в предвкушении новой жизни, новых впечатлений. Впереди — масса дел, огромное количество планов.

Офис под фирму помогли найти друзья, завтра уже надо начинать обустройство. Голова кружилась от списка первостепенных задач. Но Владимир был полон сил, как никогда. Он уже набросал на бумаге, что следует сделать действительно в первую очередь. Но имелось еще одно крайне важное дело, связанное с некогда очень близким ему человеком. Но Владимир не знал, с чего начать, или просто боялся, что уже опоздал. Он во многом опоздал на много лет. Голова заболела от мыслей, роем проносившихся в голове. Он спросил у водителя такси разрешения закурить и с удовольствием затянулся. Как ни странно, от проникновения в легкие табачного дыма, голову слегка отпустило. «Вот что значит многолетняя привычка!» — подумал он.

Доехали очень быстро. Он даже не заметил, как машина затормозила у дома, где когда-то он жил с родителями. Владимир расплатился, взял чемодан (остальные вещи должны были прислать из Германии позже), вышел из такси и… замер.

Его двор очень изменился. Здесь оборудовали детскую площадку. Ярко выкрашенные качели, карусели, деревянный резной домик с горкой радовали глаз. А раньше… Скрипучие, но такие любимые качели, песочница, в которой всегда почему-то было мало песка. И он с ребятами бегал в соседний двор и маленькими ведерками перетаскивал песок в свою песочницу.

Владимир огляделся по сторонам. На месте бывших пятиэтажек высились новые дома. Его дом почти не изменился. Правда, старые окна почти у всех жильцов были заменены на пластиковые. На двери подъезда появился домофон.

Владимир пошел к подъезду, но войти оказалось не так-то просто: ключа от домофона у него не было.

На его удачу, к подъезду подошла девушка. Она обвела взглядом хорошо одетого мужчину и кокетливо улыбнулась.

— Вы в гости? — спросила девушка.

— Я здесь живу, но ключ забыл, — зачем-то стал объяснять Владимир.

— Странно, я вас раньше не видела, — проговорила она и приложила магнитный ключ к домофону.

В подъезде теперь сидела консьержка. Но, к счастью, в тот момент, когда Владимир вошел, ее на месте не оказалось, поэтому не пришлось объяснять, кто он и что он здесь делает. В лифте девушка продолжала разглядывать незнакомца, но у него не осталось ни сил, ни желания не то что общаться, а даже улыбаться. Попутчица вышла раньше и явно была разочарована его невниманием.

Владимир подошел к своей квартире, позвонил. Его должна была там ждать соседка тетя Света. Ему так и передали — тетя Света. Странно, конечно, но отчество ее, похоже, мало кто знал. Все это время она следила за квартирой.

Владимир услышал шаги за дверью. Ему показалось, что сейчас она откроется — и он увидит свою маму. А за ней, с трубкой во рту, будет стоять отец. Дверь открылась, на пороге стояла незнакомая женщина. Может, Владимир и видел ее раньше, но совершенно не помнил.

— Здравствуйте, — сказала женщина и улыбнулась. — Вы Владимир? Я вас ждала.

— Здравствуйте, да, это я. А вы тетя Света. Простите, не знаю вашего отчества.

— Не важно. Я привыкла, что меня все тетей Светой зовут. Проходите, проходите.

Войти в квартиру родителей, в которой не появлялся уже почти пятнадцать лет, оказалось сложно. Ноги не слушались.

— Вам просили передать конверт.

Соседка взяла с полки в коридоре конверт и подала его Владимиру. Внутри лежали ключи от машины и записка от его друга Алика: «С приездом! Машина во дворе. Рули аккуратно, не лихачь!»

— Владимир, если вам что-то надо, вы обращайтесь, не стесняйтесь. Я в соседней квартире.

— Спасибо вам огромное!

Владимир остался стоять в коридоре.

— Я вернулся надолго. Навсегда, — сказал он вслух. Здесь все так же, как и прежде. Только уезжал он на два года, а оказалось… Родители были тогда еще живы. — Старики мои, любимые, вот и вернулся ваш блудный сын, — с грустью произнес он.

Звонок мобильного телефона отвлек его от воспоминаний.

— Алло, дружбан, ты на месте? — Алик, похоже, нашел бы его даже на том свете.

— Привет! Прибыл! Только что в квартиру зашел, а ты уже звонишь, — удивился Владимир.

— Конечно! Еле тебя дождался! Отлично, что ты уже на месте! Бросай чемодан и быстро к нам. Людочка уже стол накрыла. Водочка в холодильнике, закуска на столе. Кстати, с машиной все в порядке? Все нормально?

— Да, ключи мне передали. Машину еще не видел. Но думаю, все в порядке. Спасибо. Смогу ли по Москве водить, вот в чем вопрос?! Я словно в тумане. Может, мне вообще сегодня лучше не выезжать?

— Не дури! Переведи дух — и в путь. Ты что, забыл? Я же заботливый, я карту в машину положил. Так что давай спускайся и тихонечко рули в нашу сторону. Заблудишься, звони. Понял? Отдохнешь окончательно у нас. К тому же о многом поговорить надо. Мне твой совет нужен, да и отчитаться о проделанной работе я перед тобой должен.

— Ладно, Алик, хорошо. Выйду минут через двадцать. Хочу немного в квартире побыть. — Владимир замолчал.

— Я понимаю, Володь. Хорошо. Ждем.

Владимир убрал мобильник и заглянул в комнату родителей. Здесь ничего не изменилось. Запах в квартире тот же. Такой родной. Сердце защемило, глаза защипало. «Осталось только заплакать, — подумал он. — Старею. Тяжело стало справляться с эмоциями».

Владимир повернулся и пошел в свою бывшую комнату, сел на диван. Посидел немного, потом подошел к книжному шкафу. Его книги: Цветаева, Ахматова, Жюль Верн, Марк Твен, Дюма, Конан Дойл, Эдгар По… У них дома всегда была большая библиотека. Он провел рукой по переплетам. Ему показалось, что они теплые. Сколько раз он перечитывал эти книги…

На полке стоял альбом с фотографиями. Он взял его и вернулся на диван. Открыл. Со старых снимков на него смотрели родители, молодые, счастливые. Он перевернул страницу. Вот он маленький на руках у матери; с удочкой рядом с отцом. Вот где он первоклассник, с большим букетом цветом. А тут уже намного старше — высокий, худой, с едва намечающимися усиками.

Владимир закрыл альбом, положил его обратно на полку. Подошел к письменному столу, сел. Тут он делал уроки, готовился к институту… Он провел рукой по поверхности стола и вдруг ощутил какую-то шероховатость. Точно! Он же сам нацарапал циркулем первую букву ее имени! Владимир ласково очертил пальцем букву. Как много времени прошло с тех пор… Была любимая девушка, родители, друзья…

Родителей уже давно не стало. Любимая девушка живет с другим мужчиной, друзей из прошлой жизни почти не осталось. Поэтому и возвращаться домой его не тянуло. Не к кому было возвращаться.

Воспоминания нахлынули горькой волной.

* * *


Владимир служил в армии, когда пришло известие о том, что он остался один. Письмо запоздало, на похороны он не успел. Сразу после этого он получил сообщение, что его девушка собралась замуж. Возвращение домой потеряло смысл. Родители, любимая девушка — все ушли, все его оставили… Воспоминание о былой любви обожгло сердце. Столько лет прошло, а он все еще помнил ее…

Владимир был парнем толковым, смелым, амбициозным. Ему предложили остаться в Германии, по месту службы. Владимир и остался. Думал на время. Хотел заработать немного денег и вернуться. А сам… Начал работать, оброс друзьями, связями, женился.

Да и было ли ему к кому возвращаться? А может, он сам обманывал себя все эти годы? Ведь Владимир до сих пор помнил ее, свою Галю. Но после того письма, в котором говорилось, что у нее есть жених, что она собирается замуж, он запретил себе думать о ней. Но ведь написала ему это не она, а та, другая. И почему он поверил? Впрочем, тогда он мог поверить. Это потом жизнь научила, что сначала надо проверять, а потом уже делать выводы. Со временем боль утихла, и остались только светлые, милые сердцу воспоминания.

Тогда Галочка была совсем еще девочкой, такой же юной, как и он. Он помнил ее огромные, почти черные глаза, которые в сочетании со светлыми волосами казались безумно красивыми. Она, наверное, уже давно замужем, есть дети…

А он? Женат был. Детей нет. А что у него есть? Хорошая работа — теперь уже в Москве, деньги на счету, квартира, машина, большой жизненный опыт за плечами. Не так уж и мало. А еще есть истосковавшееся по любви и нежности сердце.

Нет, ангелом Владимир никогда не был. Мог выпить, был порой несдержан. Как он относился к женщинам? Как к легкой добыче? Иногда. Влюблялся ли по-настоящему? Думал, что да. А на самом деле? Прожили десять лет вместе, а вспомнить нечего. Пьянки, гулянки, секс, часто не с ней. И у нее, часто не с ним. Пустота! Пустота и больше ничего. Ладно, хватит. От этих мыслей вновь заболела голова. Сколько можно себя гнобить?

Владимир встал и пошел на кухню. Налил в стакан воды из-под крана, выпил залпом. Стало чуть легче. Надо брать себя в руки и жить. Жить, чтобы не было за себя стыдно.

Владимиру исполнилось тридцать пять лет. Высокий, крепкий, он не являлся киношным красавцем, но женщины всегда обращали на него внимание. В нем чувствовались сила и мужественность. Стоило Владимиру пошевелить пальцем или подмигнуть, девицы были готовы идти с ним в любом направлении. Как правило, все заканчивалось банальным сексом в номере гостиницы или в квартире у друзей. Иногда секс-путешествие было длинным, иногда коротким. Все зависело он настроя, желания и, конечно, от партнерши. Но после ухода очередной секс-попутчицы наступал самый счастливый момент.

Владимир часто думал, а есть ли на свете женщина, об уходе которой он бы жалел. Может, его бывшая жена? Нет, точно не она. Да, она красива, сексуальна, но он устал от нее. Очень устал. Наполовину итальянка, наполовину русская, Лючия была неуправляема. Владимиру, бесспорно, нравилась ее неуправляемость в сексе, но когда в повседневной жизни в него летели разные предметы и слышалась брань на двух языках… Порой сдержаться оказывалась сложно. И, чтобы не устраивать драку, приходилось в срочном порядке покидать «семейное гнездышко». И тогда начинались его секс-приключения. А желающих развлечься всегда предостаточно. Взгляд Владимира пронизывал насквозь, раздевал. Женщины таких любят.

Знакомых у него было много. В основном по бизнесу, но с некоторыми связывали крепкие дружеские отношения. Встречались в жизни Владимира и те, кто пытался его подставить, кинуть, но они со временем отсеялись. Он их отсеял, прекратил раз и навсегда общение с ними, и все. Остались только самые верные друзья, самые надежные и преданные. А вот женщину такую он так и не встретил. Нет, встретил давно, но потерял.

* * *


Владимир вышел из дому и без труда отыскал машину. В салоне лежала карта автомобильных дорог Москвы. Владимир включил музыку и стал смотреть, как ему проехать до дома Алика. Володя включил зажигание, и машина плавно тронулась с места. Владимир свернул к Шаболовке. Дорога была свободной, только солнце мешало, ярко светило в глаза. Солнцезащитные очки он взять не догадался.

Владимир ехал, украдкой поглядывая по сторонам. Москва очень изменилась, многие места он не узнавал. На душе стало теплее, но все еще немного тоскливо. Он был дома, но еще не до конца осознал это. Не до конца прочувствовал. Он словно видел себя со стороны. Еще утром он находился в другой стране, в другой жизни, а теперь уже едет по Москве. Странно.

Владимир проехал мимо женщины, которая показалась ему смутно знакомой. Светлые блестящие длинные волосы. Походка. Женщина мимоходом взглянула на него. Бездонные темные глаза. Неужели она? Не может быть. Просто видение, навеянное воспоминаниями. Но, проехав мимо, он решил оглянуться. Солнце будто специально светило в глаза, мешало разглядеть женщину. «Надо остановиться», — подумал он. Но не успел.

Владимир как-то неловко вывернул руль. Это солнце явно было всему причиной. Машина, потеряв управление, врезалась в столб. Не сильно, но не удачно. Владимир почувствовал резкую боль в голове, и солнце пропало…

* * *


Да, весной действительно дышится и видится все по-другому. И настроение совсем другое. Хочется ярче нарядиться, накраситься, влюбиться! Сердце и душа будто оттаивают после зимы и раскрываются, словно бутоны цветов, навстречу солнцу и любви.

Галина вышла из здания роддома. Ее смена закончилась. Галина на несколько секунд замерла на ступеньках, потянулась, подняла голову вверх. Небо голубое-голубое. Ни облачка. Она помотала головой, провела рукой по волосам, вытащила из прически шпильки. Тяжелые светлые волосы густой золотой волной рассыпались по плечам и заблестели под лучами весеннего солнца… Прохладный ветерок слегка потрепал их. Галина стала спускаться по ступенькам.

Она работала старшей медсестрой в роддоме уже пять лет. Уставала ужасно. Работы было много, но она свою профессию очень любила. Галина сама часто принимала роды. Особенно тяжелые. Помогать женщинам в таком святом и нелегком деле — являлось ее призванием. Уже в восемнадцать лет Галя знала, чем хочет заниматься. Путь к профессии был не легким, но она никогда не унывала. Она твердо знала, что темные полосы когда-нибудь закончатся и начнутся светлые. Работа приносила удовлетворение, отвлекала от грустных мыслей. Еще во время учебы Галя находила в работе утешение. Однокурсники считали ее неразговорчивой, занудой. Но она такой не была. Просто навалились проблемы, которые могла решить только она. В свою жизнь она пускала немногих. А свободное время, которое выдавалось не так часто, Галя посвящала дочери, книгам и профессиональной литературе.

* * *


Выйдя с работы, Галина радовалась весеннему солнышку, радовалась тому, что дома ее ждет Леночка, ее дочь, которой скоро исполнится пятнадцать лет. Молодая мама взрослой дочери. То, что она хорошо выглядит, Галина знала. Она была среднего роста, довольно стройная, красивые светлые волосы, большие темные глаза. Глаза красивые, но грустные. Ей часто это говорили. А когда пытались познакомиться, то предлагали избавить ее взгляд от грусти. Она лишь улыбалась и шла дальше. Да, за ней частенько пытались ухаживать. Но заводить романы на работе ей не хотелось. Но однажды пришлось уступить. Природа взяла свое.

Анатолий Петрович работал в роддоме анестезиологом. Он был красив, умен, опытен. Пациентки, несмотря на то что попадали в больницу в интересном положении, начинали машинально строить ему глазки. А что уж говорить о молоденьких медсестрах? Они заигрывали с ним, не скрывая своих планов на его счет. От Анатолия Петровича веяло уверенностью, спокойствием, его голос звучал низко и проникновенно. Его руки были сильными, но очень нежными. В общем, в роддоме Анатолий Петрович являлся признанным секс-символом. Секс-символ роддома! Смешно звучит, но так оно и было! Галину всегда интересовало, знал ли сам Анатолий Петрович об этом.

Но анестезиолог долго и упорно ухаживал именно за Галиной. Его не привлекали молоденькие, хорошенькие медсестрички. Ему сразу же понравилась Галина, эта зрелая женщина с умными глубокими глазами, прекрасными волосами и стройной фигурой. Ему нравилось с ней разговаривать, и имелась в ней какая-то тайна, которая так притягивала его. Галина была умным и глубоким человеком, и, как оказалось позже, страстной и темпераментной женщиной. Вернее, именно он смог раскрыть в ней эти качества.

Ухаживать за Галиной Анатолию Петровичу пришлось довольно долго. Он наблюдал, как она общается с пациентками, их родственниками, персоналом. Галина всегда была приветлива, мила, любезна. А к новорожденным у нее вообще было особое отношение. Она, словно родная мать, нежно брала их на руки, подолгу смотрела на них. Анатолий Петрович удивлялся, что у нее всего один ребенок. И сама Галина порой казалась ему маленькой девочкой, которую хотелось, приласкать, погладить по голове, успокоить. Анатолий Петрович, боялся своих чувств, своего отношения к Галине. Он был женат. И роман, вспыхнувший внезапно, поначалу испугал его. Он никогда раньше никем не увлекался, кроме своей жены, являясь примерным семьянином с внешностью плейбоя.

Галина не любила рассказывать о себе. Анатолий знал только, что она живет одна с дочерью, родителей потеряла давно. Муж? Вроде в разводе. Она никогда о нем не говорила и пресекала все его попытки завести разговор на эту тему.

Анатолий Петрович Галине тоже очень нравился. Ей было приятно, что именно на нее он обратил свое внимание, что именно за ней стал ухаживать. Но у Анатолия Петровича, по мнению Галины, имелся один серьезный недостаток: он был женат и разводиться не собирался. А Галине, как женщине свободной и одинокой, хотелось других отношений. Ей не нравилось запираться с Анатолием у себя в кабинете, опасаясь, что в любой момент кто-то придет, позвонит или привезут роженицу с тяжелыми родами. Ей не нравилось проводить с ним время и в квартире его друга. Но короткие встречи наполняли ее тело и душу радостью. Анатолий был прекрасным любовником, нежным и чутким. У него было сильное, крепкое тело. Он мог заниматься любовью очень долго, доводя и Галину, и себя до полного изнеможения. Может, ей хотелось, чтобы он был с ней всегда? Жил с ней как муж? Может, она ревновала его к жене? Галина не могла ответить на эти вопросы. Единственное, что она знала точно, это то, что она не должна его полюбить, не должна прикипеть к нему телом и душой. Ей не хотелось больше страдать, хотелось просто жить.

В роддоме Галину уважали, и она не ощущала, что кто-то сплетничает за ее спиной. Молоденькие медсестры ей завидовали. Анатолий Петрович был завидным кавалером. Но завидовали не злобно, а больше с восхищением. Они удивлялись, что у нее взрослая дочь, а сама она выглядит словно ее старшая сестра.

Галина по природе своей была женщиной серьезной и строгих правил. Она всегда мечтала о нормальной семье, где есть мама, папа и дети. Где нормальные, добрые отношения. Но в ее жизни такой семьи не было. Осталась только мечта и надежда, которая таяла с каждым годом. Поэтому ее душа рвалась, а сердце плакало. Но тело хотело любви и ласки, и она не устояла перед Анатолием Петровичем. Желание оказалось настолько сильным, что бороться с ним Галина уже просто не могла. Она устала, от борьбы морали и простого человеческого желания любить и быть любимой. К тому же, как врач, она знала, что воздержание исключительно вредно для здоровья. Так что, оставив надежды на замужество, Галина полностью отдалась страсти. Анатолий был с ней ласков, дарил цветы, приглашал пообедать. Он любил ее, любил по-своему. И она радовалась этой любви. Ведь любому живому существу нужны внимание и тепло. Тепло человеческой души и тела. Нужна любовь!

Любовь… Она была только однажды в ее жизни. Ее первая любовь… Галина часто вспоминала ту их единственную ночь. Она до сих пор помнила его руки, его запах. Очень часто на улице или в метро ей казалось, что вот он прошел. Ей везде мерещился его силуэт. Однажды она побежала за каким-то молодым человеком, напомнившим ей Владимира. Догнала его, схватила за рукав. Но, увы, это оказался не он. Пришлось извиняться. А молодой человек предложил познакомиться.

Постепенно, особенно когда в ее жизни появился Анатолий, воспоминания стали посещать ее реже, словно решили не мучить и не терзать ее больше. Нельзя загонять себя в прошлое. Надо жить настоящим и стремиться в будущее.

* * *


Галина решила не садиться в автобус, а пройтись немного пешком. Настроение было прекрасное. Завтра выходной. Можно отоспаться, сделать что-то по дому, пообщаться с дочерью. Да и уроки проверить не помешало бы. Лена училась неплохо, но все равно требовался контроль, а иногда и легкий пинок.

Навстречу шли прохожие. Зимнюю темную одежду почти все сменили на светлую и радостную. Головные уборы убрали подальше в шкаф, девушки облачились в короткие юбочки, то тут, то там мелькали голые животы. У многих молодых девушек был пирсинг. Галину это всегда очень удивляло. Она не могла понять, зачем прокалывать свое тело. Ведь можно украсить себя иначе. Есть столько украшений. Галина уже начинала подумывать, что у нее устаревшее понимание жизни. Поэтому, когда Лена попросила у нее разрешения проколоть вторую дырку в ухе, Галина не только дала согласие, но и сама пошла вместе с ней и проколола себе уши. Результат ей понравился. В общем, жизнь продолжалась.

Мимо проехала красивая синяя машина, переливаясь на солнце перламутром. Галина взглянула на нее. Ей показалось, что водитель автомобиля как-то странно посмотрел на нее. «Весна», — с улыбкой подумала Галина.

Вдруг позади раздался скрежет тормозов и глухой удар. Галина резко обернулась и увидела, что машина врезалась столб. Та самая, красивая, синяя. Галина быстро направилась к ней. Вдруг нужна помощь? Водитель был в машине один. Он сидел, потирая ушибленный лоб.

Галина наклонилась к окну. Потерпевший повернул голову, посмотрел на нее и моментально вылез из салона.

— Это ты! Точно! Я не ошибся! — воскликнул он и улыбнулся.

Галина смотрела на мужчину и не могла поверить своим глазам. Не может быть! Он! Володя! Конечно, он изменился, седина чуть тронула его темную шевелюру да появились легкие морщинки у таких когда-то любимых глаз.

— Боже мой! Володя! — Ее голос предательски задрожал. Она подумала, что это наваждение какое-то. Такого просто не бывает! — Как же так… Ты… здесь… — Галина не знала, что сказать. Сердце готово было выскочить из груди.

— Понимаешь, я тебя увидел. Я мимо проезжал. Представляешь? В Москве. Чтобы так встретиться! — Владимир говорил отрывочно, чувствовалось, что он тоже жутко волнуется. Он взял ее за руки. — Я только приехал. А ты не изменилась, все такая же красивая. Только глаза…

— Грустные, — сказала она за него.

— Да, грустные. Галчонок, неужели это ты?

Его взгляд скользил по ее лицу, волосам, фигуре. От этого ей стало жарко, воздуха не хватало. Галина кивнула. Ей хотелось плакать. То ли от счастья, то ли от горя. Она боялась спросить, приехал он один или с семьей? Почему только сейчас? А может, и не нужны никакие вопросы? Зачем они? Вдруг его ответы сделают ее совершенно несчастной…

Галине не хотелось больше страдать и плакать. Она почти все забыла. Но с появлением Владимира прошлое накатило на нее жгучей волной, волной боли, разочарования и тоски. У нее возникло желание развернуться и бежать прочь. Она только-только почти все забыла…

— Галчонок, ну что ты? — Он увидел слезы в ее глазах, почувствовал дрожь ее тела.

— Ничего. Сейчас пройдет, — пробормотала Галина, не отрывая от его лица своих бездонных глаз.

Владимир привлек ее к себе. Так они и стояли, обнявшись. Их обходили люди. Некоторые оборачивались и улыбались. А кто-то, поглощенный своими собственными заботами и проблемами, не обращал на них ни малейшего внимания.

— Как голова, болит? — справившись со слезами, забеспокоилась Галина. Она слегка отстранилась от Владимира и подняла глаза к его лицу.

— Ничего, нормально! Главное, я тебя встретил! До сих пор поверить в это не могу.

— Ну, и куда ты теперь в таком виде? — спросила Галина, рассматривая шишку у него на лбу.

— Я ехал к другу, но планы мои коренным образом изменились. И все благодаря тебе. Думаешь, я отпущу тебя сейчас? Никогда! Я позвоню другу, он не обидится. Ты можешь уделить мне время? Я боюсь, что ты видение и сейчас исчезнешь. Мне о многом надо с тобой поговорить… Я так часто представлял нашу встречу, а сейчас просто теряюсь, не знаю, как вести себя, что говорить!

— Я тоже не знаю. Но я не призрак. Скорее, видение — это ты! Пропал внезапно, затем также и появился.

— Ты вспоминала меня? Думала обо мне?

— Зачем ты задаешь такие вопросы?! — воскликнула Галина. — Что ты хочешь услышать? Что я страдала, плакала, спала в обнимку с телефоном в ожидании твоего звонка? По нескольку раз в день бегала к почтовому ящику? Пыталась отравиться? Чуть не сошла с ума? Что ты хочешь услышать? Что?

Галя не хотела так реагировать, но сердце разрывалось. Она поняла, что любит его до сих пор. Ее чувство спало глубоко внутри, куда она загнала его. Загнала подальше, чтобы не мучило, чтобы не терзало невыносимой болью. И зачем, зачем он только появился вновь?

— Галчонок, прости! Нет, что я говорю. Какое прощение… Как можешь ты простить меня? Как? — Он вновь прижал ее к себе, крепко обнял. Он чувствовал, как она дрожит. Как тогда…

— Что? Что ты хочешь услышать? — снова спросила она. — У меня к тебе тоже масса вопросов. Почему не отвечал на мои письма? Почему ни разу не позвонил, не попытался отыскать, объяснить. Почему?

— Я писал, честно, писал. Потом мне пришло письмо, что адресат выбыл. Я тогда написал Раисе. Помнишь Раису? Ты с ней больше не общаешься?

Упоминание о Раисе больно резануло сердце Галины.

— И что тебе ответила… Раиса? — осторожно спросила она.

— Что твой дом снесли и вас расселили. Она обещала мне помочь найти тебя. Потом сообщила, что ты нашла жениха и собираешься замуж. И что я мог сделать? Мы были так молоды. Мы так много друг другу не сказали. Как же все глупо! — Владимир опять крепко прижал Галину к себе.

— Надо же, вышла замуж… — повторила она почти шепотом. — Значит, если бы не авария, если бы я не проходила мимо, ты не стал бы меня искать? Ведь не стал бы? — спросила Галина уже громко, резко отстраняясь.

— Стал бы, — честно признался Владимир. — Конечно, стал бы, но чуть позже. Я прилетел только сегодня.

— Да, для одного дня слишком много впечатлений, — сказала Галина. — И хочется верить, что ты действительно стал бы искать меня. Но только вопрос как?

— Не знаю. Но стал бы обязательно. А может, мы можем все исправить? Если только… — Он замолчал.

— Если только что?

— Прошло столько лет, ты не одна?

— Нет, не одна. С дочерью. — Галина подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза.

— Сколько ей лет?

— Скоро пятнадцать.

— А это не…

— Могла быть. Но…

— Ясно. Дочь — это хорошо. Такая же красавица, как ты?

— Лучше. А ты? Один?

— Да, свободен, как ветер.

— Это твое обычное состояние, — тихо проговорила Галина.

— Ты можешь поехать ко мне? Другу я позвоню. Нам надо поговорить. Так невозможно — стоять на улице обсуждать что-то, вспоминать. Мимо люди ходят. А мы же не вчера расстались. Почти полжизни прошло. Поехали, — попросил Владимир, трогательно глядя ей в глаза.

Галина молчала. Просто смотрела на него и молчала. Мыслей в голове не было, только пустота. Но пустота приятная, такая теплая и расслабляющая. Ей вдруг показалось, что мира вокруг нет. Есть только они двое. Два человека, мужчина и женщина, стоящие посередине дороги. Ей вдруг стало хорошо и очень спокойно. Она кивнула.

— А дочь тебя отпустит? — с улыбкой спросил Владимир.

— Отпустит.

Галина вдруг все решила. Она не могла вновь потерять его. Пусть ей снова будет больно, она готова. Она не могла уйти от него сейчас. Она не могла насмотреться на него, ей хотелось вдыхать его запах, хотелось прикоснуться к его телу. Галя знала, что это случится между ними. Это должно произойти. Она искала тех же ощущений с другими мужчинами, но найти так и не смогла. Даже с Анатолием. Она желала Владимира, но одновременно и боялась. Тогда она была такая молодая. А сейчас?

Галя подняла на него свои бездонные глаза. А если посмотреть на это с другой стороны? Он объявился через столько лет и просто позвал. А она, как собачонка, сразу и побежит? Она всегда шла за ним, как собачонка. Так что же изменилось теперь? Она стала старше, но не счастливее. Так стоит ли ломаться сейчас?

— Я поеду с тобой. Поеду! — твердо произнесла Галина. — Только твоя машина заведется?

— Думаю, да. Сейчас проверим. Садись. — Владимир распахнул перед ней дверцу.

Галина и раньше ездила на иномарках, сейчас этим редко кого можно удивить. Но в этой машине, в этом салоне, пахло им: аромат дорогого мужского одеколона плюс его запах. У нее закружилась голова, будто она выпила. Как все странно. Пока Владимир разбирался с поломкой, Галина все не могла поверить в то, что это происходит наяву. Она сидит в его машине, словно не было этих долгих шестнадцати лет. Она с ужасом подумала, что бы произошло, если бы она задержалась на работе? Или он бы ее не узнал? Или, к примеру, она могла перекрасить или подстричь волосы? Галина помотала головой, чтобы отогнать от себя все эти мысли.

Галина решила позвонить дочери. Она достала телефон и, не отрывая взгляда от Володи, набрала номер:

— Ленусь, привет!

— Приветик!

— Как дела в школе?

— Мам, все отлично. Не спрашивали. Так что двоек не нахватала, — засмеялась Лена.

— Вот и хорошо! Лен, я сегодня задержусь, или вообще не приду. Дежурство, сама понимаешь, — соврала она, как девчонка.

— Мам, мне уже скоро пятнадцать. Ты не подумала о том, что я могу позвонить в роддом? Я уже взрослая и очень понятливая дочь. Поверь, если бы ты сказала, что у тебя намечается личная жизнь, я бы только за тебя порадовалась.

— Хорошо, в следующий раз так обязательно и скажу. А ты и на самом деле взрослая. — Галина засмеялась.

— Конечно.

— Лен, значит, так, если я не приду, можешь позвать Настю, но никаких мальчиков. Суп в холодильнике, второе там же. Цветы не поливай, я утром полила. В общем, ведите себя тихо, чтобы соседи не жаловались, — проинструктировала Галина.

— Да, мамуль, записать вес указания не успела, но попыталась запомнить. Спасибо, мам, я все поняла. Целую! Пошла звонить Насте! Пока! — засмеялась Лена.

— Пока! Будь умничкой!

Галина убрала мобильник. С Леной у них всегда было взаимопонимание. Она рано повзрослела и стала Галине подругой и помощницей. Конечно, учитывая подростковый возраст дочери, у них порой возникало непонимание. Но они научились без скандала решать все проблемы. Но сказать Лене, что будет ночевать у мужчины, Галина не могла. В свои редкие ночные отлучки из дома она всегда придумывала себе дополнительное дежурство. Но давно стала замечать, что Лена очень лукаво на нее смотрит, когда Галина говорит про очередное дежурство. Может, действительно лучше говорить правду? Ведь Галина все-таки молодая и красивая женщина.

Владимир закрыл капот и заглянул в салон.

— Галчонок, — он обращался к ней, как будто они только вчера расстались, — там внизу, под твоими ногами, бутылка с водой. Дай, пожалуйста.

— Может, тебе полить? — спросила Галина.

— Нет, спасибо, я сам, отдыхай! Я просто проверяю, здесь ли ты! Сиди, не двигайся! Никуда не уходи! — Владимир пригрозил ей пальцем.

— Не уйду, будь спокоен, — очень тихо ответила она.

Владимир вымыл руки, вытер их о джинсы и достал телефон. Галина не слышала его разговора, но поняла, что он звонит другу, который его ждет. Он разговаривал очень импульсивно, улыбался, потом засмеялся. Галина сидела и любовалась им. Владимир возмужал, стал еще выше, чуть крупнее. Ему очень шла небольшая седина. Галине безумно хотелось запустить руку в его густые волосы, прижаться к нему всем телом.

Через несколько минут Владимир занял место в машине.

— Ну что, в путь? — спросил он.

— В путь! — Ей вдруг стало легко и весело.

Машина плавно тронулась.

— Давай в магазин заедем, — предложил Володя. — Дома-то порядок. А вот продуктов нет. Ты помнишь соседку тетю Свету?

— Тетю Свету? — переспросила Галина.

— Да. Она за квартирой присматривала. Все эти годы, представляешь?

— Да, помню, — ответила Галина.

Да и как она могла не помнить эту добрую женщину? Именно тетя Света успокаивала ее тогда, когда от Володи не было писем. Именно тетя Света пришла к ней тогда в больницу. Но разве могла она рассказать ему об этом? Сейчас — нет! Может, потом…

Упоминание о тете Свете перенесло Галину в прошлое…

На второй месяц после отъезда Володи Галина не выдержала. Сдали нервы. Она перестала есть, спать. Перед глазами стоял только Володя. Она не могла думать ни о чем другом. В то время к ней приехала дальняя родственница. Галя рано осталась сиротой, и за ней присматривала тетя Маруся. Правда, тетя Маруся предпочитала жить в деревне, город ее пугал. В деревне у нее имелся собственный дом, свое хозяйство. Галя приезжала к ней на каникулы. Рядом с деревней был дачный поселок, где летом отдыхало много ребят ее возраста. Там она и познакомилась с Володей и не только с ним…

Тете Марусе, из-за того что она редко видела Галю, не удалось заметить изменения в ее поведении и внешности. Она думала, что девочка просто растет или сидит на диете, поэтому и похудела, и круги под глазами появились. А вот тетя Света, соседка Владимира… Она была такая большая, теплая, добрая. Угощала их пирожками, конфетами…

И вот как-то раз тетя Света, возвращаясь с работы домой, увидела Галю, которая сидела на песочнице и плакала. Нет, она не рыдала, просто слезы сами текли у нее из глаз. Тетя Света подошла ближе и узнала Галю. Она очень удивилась, увидев столько боли в ее глазах.

— Деточка, милая, ну зачем ты так? Что случилось? — спросила тетя Света и погладила Галю по голове.

Девушка подняла на нее глаза, ставшие от горя еще более темными.

— Я теперь совсем одна, тетя Света. Совсем одна. Я не знаю, что мне делать дальше, не знаю, как жить.

Тетя Света взяла ее за руку, привела к себе домой, усадила в кухне на табуретку, налила крепкого чаю. Она знала, что такое первая любовь, первое сильное чувство. Ей стало жаль девочку. Была бы хоть мама рядом, она бы пожалела, приласкала, поговорила. Атак девчонка совершенно одна.

Тетя Света пыталась накормить Галю, постелила ей постель в комнате и вернулась на кухню выпить снотворного. Она редко его пила, но в ту ночь поняла, что разнервничалась и сама не уснет. Только она налила воду, чтобы запить лекарство, как за ее спиной возникла Галина. Она стояла в рубашке тети Светы и напоминала привидение. Ее бледное лицо обрамляли золотистые волосы, черные глаза горели неестественным блеском.

— Галочка, ложись, я снотворного выпью и тоже лягу, — сказала женщина.

Галя проследила взглядом, куда тетя Света положила таблетки, как-то странно улыбнулась и вышла из кухни.

Утром тетя Света проснулась от какого-то неприятного предчувствия. Она с трудом разлепила глаза, села на постели. Вдруг страшная догадка пронзила ее насквозь. Женщина побежала в комнату, но Галины нигде не было. Перед глазами тети Светы мгновенно встал затуманенный взгляд девочки, рассматривающей лекарство, ее полуулыбка…

— Боже мой! Неужели… — тетя Света бросилась на кухню. Таблеток не было. Она быстро набросила на ночную рубашку плащ, одела туфли на босу ногу, схватила ключи и выбежала из квартиры. Но куда бежать? Она не знала, где живет эта девочка. Вдруг ей пришла в голову мысль. Она видела Галю в компании с Раисой. Та жила в шикарной новой высотке.

Тетя Света, не помня себя, вбежала в подъезд. Едва проснувшаяся консьержка, увидев почти обезумевшую женщину, быстро назвала ей этаж и номер квартиры Раисы.

Раиса оказалась дома. Наспех одевшись, обе побежали к Гале. По дороге, к счастью, будто посланный Богом, им встретился слесарь Петр. Он был трезв, что казалось тоже чудом!

Как и предполагала тетя Света, дверь была заперта. На звонок, им никто ее не открыл. Петр взломал дверь быстро, не задавая лишних вопросов. Надо, значит, надо! Галя лежала на постели. Она спала. Тетя Света наклонилась, дыхание почти не улавливалось. Рядом с кроватью лежал ее пузырек со снотворным. Тетя Света быстро позвонила в «скорую» и стала молиться, чтобы они приехали вовремя!




— Галчонок! О чем задумалась? — Владимир припарковался около магазина.

— Да нет. Это я так, — проговорила Галина, повернув голову к любимому.

— Давай в этот магазин зайдем, не возражаешь?

— Нет, конечно, пошли.

— Не боишься, что знакомые увидят? — лукаво спросил он.

— Пусть завидуют! — Галина засмеялась.

Они вышли из машины. Галя не замечала никого вокруг. Вновь вернулось ощущение, что они одни во всем мире, что только для них светит солнце и поют птицы.

Владимир складывал продукты в тележку. А Галина просто за ним наблюдала. Ей было совершенно неважно, что он покупает. Она смотрела, как он двигается, рассматривает продукты. И вдруг поняла, что даже если этот вечер и ночь станут на самом деле последними, она уже будет счастлива. А то, что впереди их ждет ночь, она не сомневалась ни секунды. Владимир при каждом удобном случае, прикасался к ней, смотрел на нее. Они словно вновь изучали друг друга, но пока на расстоянии, визуально. Изучали, готовясь к другому, более близкому познанию.

Галина наслаждалась каждой минутой, каждой секундой. Он рядом! Вот он взял бутылку вина, посмотрел на нее, оглянулся. Кивнул Гале, будто спрашивая, пойдет? Она кивнула в ответ и улыбнулась. Она уже пьяна. Пьяна от счастья. Не было упреков, вопросов. Ей не хотелось ворошить прошлое. Зачем? Она любила его. Любила всегда, с первого взгляда и на всю жизнь.

Загрузив сумки в багажник, Владимир взял ее за руки.

— Чудесный день, — произнес он. — Самый лучший за многие, многие годы.

— У меня тоже. — Галина подняла к нему свое лицо. Она уже знала, что произойдет в следующую минуту.

Их губы были так близко, и поцелуй оказался неизбежен. Они слились в самом нежном, самом сладком поцелуе.

* * *


Они молча вошли в квартиру. Володя отнес сумки на кухню. Галина, стала помогать доставать из пакетов продукты. Иногда их руки соприкасались, и в эти мгновения она чувствовала, как будто ток проходит через нее. Они почти ни о чем не разговаривали. Володя явно волновался. В какой-то момент Галина повернулась и столкнулась с ним. Он крепко обнял ее, прижал к себе, почувствовал упругость ее груди, ощутил, как сильно бьется ее сердце. Он провел рукой по золотистым волосам, заглянул в ее глаза и увидел в них свое отражение. Все как тогда. Только сейчас перед ним стояла взрослая женщина, которая дрожала не от страха, а от страсти. От жгучего желания, которое она не смогла удовлетворить ни с кем из мужчин. От желания, которое она не хотела скрывать.

А тогда, много лет назад…

Тогда он пришел попрощаться… Его забирали в армию после первого курса. Накануне у него был мальчишник, после которого он пропал на два дня.

Галина открыла дверь. Она была одета в легкий домашний халатик. Волосы растрепаны, глаза заплаканы. Он стоял и смотрел на нее. Он был виноват перед ней. Но не мог ничего ей рассказать, не мог объяснить. Все получилось по-идиотски, но что сделано, то сделано. Да и не нужны были слова. Они просто смотрели друг друга. Потом порывисто обнялись и замерли. Галя плакала. А перед его глазами быстро пронеслась их история любви.

* * *


Познакомились они летом. Галя проводила каникулы в деревне у своей тетки. Любимым местом отдыха была речка. Там-то Галя и познакомилась с Раисой.

Рая была единственной дочерью обеспеченных родителей. Она была взбалмошной, абсолютно неуправляемой девицей. Высокая, стройная, с копной кудрявых, непослушных волос, она сразу же привлекла внимание Галины. А Раисе Галя понравилась своей утонченностью, спокойствием. Они, как весы, уравновешивали друг друга. Да и выглядели они вместе просто здорово. Обе высокие, стройные. Одна с черными волосами и зелеными глазами, другая, наоборот, с золотистыми волосами и черными глазами. И, что самое интересное, оказалось, что и в Москве девушки жили рядом. Раиса — в новой высотке, а Галина в пятиэтажке напротив. Естественно, девушки подружились. Родители Раисы часто уезжали, оставляя ее одну, и у девушки частенько собиралась веселая компания — избранное, как она называла, общество. В это общество случайно попал и Владимир, который приехал на дачу погостить к другу.

В то время Раису уже пристроили в МГИМО, а Галя, занимаясь как проклятая, поступила в медицинский институт на акушерство и гинекологию.

В тот вечер на даче у Раисы собралось человек пятнадцать. Ребята привезли спиртное, закуску. Хозяйка сразу предупредила, чтобы вели себя аккуратно, не то их лавочку быстро прикроют. Выпили, включили музыку. Раиса притушила свет и стала танцевать, повиснув на Гарике. Через некоторое время Галина увидела, что Гарик с Раисой целуются в засос, и он щупает грудь Раисы.

— Все, отвали, — заявила Рая. — Надоел. — Она кокетливо оттолкнула Гарика.

Не долго думая, парень подошел к другой девушке и стал танцевать с ней.

— Ну, как тебе? — спросила Раиса, протягивая подруге стакан с вином.

— Не знаю. Ничего вроде. Просто я не привыкла к таким компаниям, — ответила Галина, отпивая вино.

— Привыкай! Ой, смотри! — Раиса увидела, нового парня, которого привел Боря, сосед.

Молодые люди подошли к девушкам.

— Здравствуйте, красавицы! — улыбнулся Борис. — Знакомьтесь, мой друг. Владимир. Прошу любить и жаловать.

— О! Такого любить — это запросто, — проворковала Рая и начала сразу же строить глазки.

А Галину словно парализовало. Она просто не могла произнести ни слова.

Владимир тоже с интересом разглядывал девушек. Сначала он подумал, что они сестры. Но потом понял, что ошибся. Черненькая такая заводная, наглая. Было заметно, что она уже многое попробовала, ее глаза призывно блестели. Девица облизывала губы и несколько раз провела руками по своей большой груди. Володя сразу понял, что она легкая, лакомая добыча. Хороша девка. Да и в постели, похоже, огонь.

Но другая девушка почему-то привлекла его больше. И даже, можно сказать, заворожила. Длинные светлые волосы ниспадали почти до пояса. Худенькая, будто точеная, фигурка. Лицо узкое, бледное, а на нем огромные, будто глубокие озера, почти черные глаза. Он не мог оторвать от нее взгляда. Они стояли и молча смотрели друг на друга.

Борис дернул Раису за рукав и прошептал ей на ухо:

— Пойдем, подруга, похоже, тебе ничего здесь уже не светит.

Раиса и сама заметила, что новенький запал не на нее.

Она резко повернулась, специально задев Володю, чем привела его в чувство. Зло оглянулась на него, ухмыльнулась и ушла с Борисом.

— Ничего. Мы еще посмотрим, — прошипела она.

Владимир протянул руку Галине.

— Пойдем потанцуем?

— Пойдем.

Они танцевали и танцевали. Быстрая музыка сменялась медленной, а они все не могли оторваться друг от друга, слегка обнявшись и не отводя глаз.

Ближе к трем часам утра компания начала расползаться. Кто по домам, кто по углам. А они, словно зачарованные, все танцевали. Его лицо щекотали ее волосы. От них исходил легкий запах цветов.

— Твои волосы так вкусно пахнут, — сказал тихо Владимир.

— Спасибо.

Она подняла лицо, слегка коснувшись его щеки. По телу пробежали мурашки. Для Галины это были абсолютно новые ощущения. Она стеснялась, но в то же время вся тянулась к Владимиру. Так цветок тянется к солнечному теплу и свету.

Потом он предложил ей выйти на улицу. Галя с радостью согласилась. Держась за руки, они вышли из дома, присели на ступеньки. Володя закурил, стал расспрашивать, где она живет в Москве, у кого гостит здесь, есть ли поблизости речка. Узнав, что есть, предложил пойти искупаться. Галина почему-то совсем не смутило это предложение. Она едва его знала! Была ночь или, вернее, раннее утро. Какая разница? Купальника, конечно же, у нее с собой не оказалось. Тоже ерунда! Они шли к реке. Дорогу освещала луна. Они о чем-то разговаривали, смеялись. Им было хорошо. Галина вся трепетала. Она была счастлива.

— Красиво здесь, — сказал Володя, когда они подошли к речке.

— Да, особенно ночью. Смотри, как луна отражается в воде.

И действительно, лунные блики отражались в темной, почти черной воде. Небо, будто маленькими огоньками, было усыпано звездами.

— А здесь глубоко? — поинтересовался Владимир.

— Ну, в общем да. А ты плавать умеешь? — спросила Галина.

— Конечно, а ты?

— Я тоже!

— А что, слабо сейчас искупаться? — спросил Владимир.

— Не знаю. — Она немного опьянела от вина и его присутствия.

Владимир снял футболку. Галя увидела крепкие мускулы. Он явно занимался спортом, а своим взглядом просто бросал ей вызов. Она решила его принять. Не отводя от него глаз, Галя сняла кофточку и осталась в лифчике. Владимир улыбнулся и стал расстегивать свои джинсы. Через несколько секунд он стоял в трусах и смотрел на девушку. Она, приняв его вызов, не могла уже остановиться. Медленно расстегнула свои джинсы и сняла их. Теперь она осталась в тоненьких трусиках и лифчике. Владимир молча протянул ей руку, и они вошли в воду, которая оказалась как парное молоко. Они погрузились в воду. Они поплыли от берега, потом, не сговариваясь, повернули обратно. Ноги Галины коснулись дна. Владимир подплыл к ней, и они оказались лицом друг к другу. Он провел рукой по ее волосам. В глазах девушки отражался лунный свет. Владимир невольно залюбовался ею. Потом наклонился к ней, сжал в объятиях и прижался губами к ее рту. Ее губы оказались плотно сжатыми. Владимир понял, что это ее первый поцелуй. Он не спешил, нежно провел языком по ее губам и услышал ее легкий стон.

Галина трепетала в его руках, она еще никогда ни с кем не целовалась. Не говоря уже о большем. Она только слышала рассказы Раисы про это. Раиса попробовала уже все и рассказывала такое, что Галина сначала краснела, потом бледнела и вообще не знала, как реагировать на циничные откровения подруги. А теперь, когда Владимир целовал ее, она была не в силах ни оттолкнуть его, ни произнести ни слова. Ее ощущения оказались совсем другими, не такими, о которых трепалась Рая. Низ живота сладко тянуло. Гале хотелось бесконечно долго чувствовать прикосновение его губ к своим. Эти ощущения были такими новыми и безумно приятными. Володя поднял ее на руки. В воде она вообще показалась ему невесомой. Владимир вынес девушку на берег и положил на траву, затем лег рядом и стал любоваться ею. Потом провел пальцем по ее длинным, пушистым ресницам, по носу, по губам. Его рука скользила дальше. Он прикоснулся к ее груди. Сосок твердым маленьким бугорком выделялся под тонкой тканью. Она часто задышала. Володя провел ладонью по ее плоскому животу и скользнул под тонкую ткань трусиков. Такого ошеломляющего ощущения Галя не ожидала. После нескольких его движений рукой, в ней что-то взорвалось на множество разноцветных искр. Внутри нее, внизу, все запульсировало, и она интуитивно обняла Володю и крепко прижалась к его телу. Бедро почувствовало прикосновение чего-то твердого. Галя, конечно, догадалась, что это, но никогда не видела и не трогала мужскую плоть. Владимир взял ее руку и опустил туда. Держа ее руку, он показал, что надо делать. При этом он не отрывался от ее губ. Когда Владимир испытал освобождение, она ощутила, как что-то теплое потекло по ноге, и вновь улетела на вершину блаженства.

Так они и ласкали друг друга. Сколько часов это продолжалось, никто из них не мог сказать. Но и без физического проникновения они овладели и телом друг друга, и душой. Им казалось, что это навсегда.

* * *


Друзья устроили ему проводы, мальчишник. Владимир не мог отказаться, но ему так хотелось быть с Галиной в тот вечер. Только с ней.

Правда, настоящий мальчишник не удался. Ребята пришли с подругами. Галю он позвать не решился, посчитав, что это не ее круг общения. А зря, но понял это Володя уже слишком поздно.

Борис привел вообще двух девушек, одной из которых оказалась Раиса. Она выглядела шикарно. В короткой юбке, на каблуках. Глубокое декольте открывало пышную грудь. Волосы спадали на плечи. Макияж — яркий, вызывающий. Что ни говори, а Рая — красивая девушка. Впрочем, она и сама это знала.

Владимир решил не напиваться, контролируя себя. Ему удавалось это недолго. Начались приставания в стиле: «Ты, меня уважаешь? Давай выпьем за мужскую дружбу! За десантные войска! За Родину». И все в том же духе. Так и напились. Потом включили музыку, стали танцевать. Раиса не осталась в стороне. Она двигалась, словно стриптизерша, извиваясь всем телом. Ее движения были откровенны, возбуждающи. Она подошла к Владимиру и пригласила его на танец. Он с трудом поднялся. Боже, когда он только успел так надраться?

Раиса крепко прижалась к нему своим разгоряченным телом. Он чувствовал ее дыхание, ее жар. Она обнимала, манила, ласкала Володю. Он не помнил, как оказался в другой комнате на кровати. Рая раздевала его. Ему казалось, что это происходит не с ним. Он несколько раз пытался подняться. Но Раиса была уже обнаженной, прекрасной, как богиня.

Она быстро раздела его, своими опытными руками. Легла на него сверху, прижалась губами к его губам. И он поддался желанию. Володя уже хотел ее. Даже не он, а его тело. Но разве могло это служить оправданием? Но он был молодым мужчиной, причем изрядно пьяным. Разве это не может служить хоть небольшим оправданием? Он не помнил, кого видел, кого представлял. Может, Галину, может, Раису, может, никого. В голове шумело. Он не знал, получилось ли у него что-то в таком состоянии. Помнил только, что Раиса все делала сама. Она скользила губами по его шее, спускаясь все ниже и ниже. Ее губы и руки были опытны. Она ласкала языком его пупок, затем спустилась ниже. Алкоголь и молодость помогали ей. Потом она села на него верхом и ввела в себя его возбужденную плоть. Он не мог контролировать ничего в этом процессе. Владимир помнил, как она прыгала на нем, кричала от страсти, как вздымалась ее грудь. Она взяла его руки и положила на свою грудь.

А еще Володя помнил ее взгляд. Взгляд был не добрый. Будто она мстила за что-то. Раиса брала его сильно, страстно, но без любви и нежности. И ведь ему это нравилось! Он готов был убить себя за это. Но только не в тот момент, а гораздо позже.

Всегда Владимир брал женщин, а сейчас женщина брала его. Словно какая-то ведьма, колдунья. Ее черные волосы падали ему на лицо. Ее плоть затягивала, и не было спасения…

Утром наступило похмелье и понимание того, что произошло. Раиса уже ушла, оставив свой запах на его теле. На душе было мерзко и гадко. Он предал ту, которую действительно любил, ту, с которой и не был еще по-настоящему. Володя долго мылся в душе, пытаясь смыть Раису, но ее запах будто въелся в его кожу. В этот день он так и не осмелился пойти к Гале, и даже не позвонил.

Объявился Владимир у Галины только на следующий день.

После прерывистого объятия они прошли в комнату. Владимир пытался что-то сказать, объяснить.

— Галь, я…

— Послушай, давай ты ничего не будешь говорить. У тебя и так вид, как у провинившегося ребенка. К тому же у нас осталось слишком мало времени. Только до завтра. И все.

— Почему «все»?

— Потому что ты уедешь. Что будет потом, никто не знает и предсказать не может, — грустно произнесла Галя, взяла его за руку и подвела к кровати. — Я хочу быть твоей. Твоей по-настоящему. Понимаешь?

— Понимаю. Но ты и так моя, даже без этого.

— Я знаю. Но я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной. — Она провела рукой по его лицу.

Володя прижался к ее руке, поцеловал узкую ладошку. Галина расстегнула пуговки на халате. Под ним она была обнаженная. Володя видел ее такой и раньше. Они часто проводили ночи вместе, но он никак не мог решиться сделать ее женщиной. Были ласки, от которых кружилась голова, от которых пропадало сознание. Но Галя казалась ему еще не готовой. Но сегодня настал именно этот день.

Она отбросила с кровати одеяло, легла на спину и протянула к нему руки. Володя быстро разделся, лег рядом, стал ласкать. Его глаза не могли насмотреться на любимую девушку. Он целовал ее лоб, сжимал ее грудь. Потом накрыл ее своим телом.

— Возьми меня, — прошептала она, крепко сжимая его ягодицы. — Возьми.

Галина изнемогала от желания, от любви к этому человеку. Она хотела раствориться в нем, исчезнуть, стать с ним одним целым.

Володя вошел в нее медленно, нежно. Она изогнулась, застонала, приподняла бедра, помогая ему войти дальше.

Это была самая сумасшедшая ночь в их жизни. Самая лучшая ночь у каждого. И уже после, даже став опытнее, не было ни у кого из них больше таких ощущений с другими партнерами. Не было такого полного слияния и растворения друг в друге.

* * *


И вот через много лет и испытаний они снова вместе. Ему хотелось сжать еще крепче ее в объятиях, не отпускать, ласкать, уносясь с ней в неведомые дали наслаждения. Он желал искупить всю вину сполна. Ему хотелось испить ее боль, оставить в душе любимой женщины только радость и счастье.

— Мне надо так много рассказать тебе, — произнес Владимир. — Давай сядем, нальем вина и поговорим спокойно. Нам некуда больше спешить.

— Если только ты опять не соберешься исчезнуть, — тихо произнесла Галина.

— Нет, не соберусь, я дома. Наконец-то дома. — Владимир взял бутылку вина, открыл, налил по бокалу.

— А о чем говорить? Зачем ворошить прошлое? Или ты думаешь, надо? — с тревогой спросила она.

— Не ворошить, а поговорить. Это прошлое… оно мучило меня, понимаешь? Я пытался забыть и забыться, но не смог.

— Я тоже не смогла. Вернее, почти смогла. Но тут вновь появился ты, и началось все снова.

— Да, но, я думаю, это судьба. Известие о твоей свадьбе меня просто ошарашило. А смерть родителей просто подкосила. Мне не к кому было возвращаться. Понимаешь? Я не стал писать тебе. Я был зол. Я не мог и представить, как ты могла так быстро выйти замуж. После того, что у нас все было… не поговорив со мной, не предупредив. Я был словно чумной. Кидался на всех, дрался, попал в карцер. Со мной разговаривал командир части. Я все ему рассказал. Мне требовалось излить душу, поделиться с кем-нибудь. Через некоторое время мне предложили остаться в Германии, и я с радостью согласился. Но почему же ты сама не писала мне? — Владимир нервно закурил. Он, взрослый мужчина, у которого было множество женщин, видел Галину во сне все эти годы. Постепенно ее образ стирался. Он стал видеть просто женщину с золотыми волосами и черными глазами, одетую в легкий ситцевый халатик, такой, какой тогда был на ней, в тот день. Иногда он пытался глушить боль алкоголем, но помогало ненадолго. Владимир даже пытался влюбляться, но…

— Я писала. — Она подняла на него глаза, полные слез. — Писала, а потом больше не стала, когда перестала получать от тебя письма. Да и Раиса…

— Что Раиса? — быстро спросил он.

— Она говорила… — Галина запнулась. — Она много что говорила. Давай не будем про нее. Да и что это изменит теперь? — Воспоминания о Раисе давались Галине с трудом.

— Ты права, это уже ничего не изменит, но… Мне так хотелось знать, что произошло на самом деле. Хотелось встретить тебя, выговориться, освободить душу.

— Как ты жил в Германии? — спросила Галина.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да, хочу. Думала, что не хочу, а теперь… Расскажи то, что считаешь нужным.

— Хорошо. — Владимир подлил еще вина и начал свой рассказ.

* * *


Оставшись в Германии, Владимир погрузился с головой в работу. Было много предложений, проектов. Он трудился, пытался забыть прошлое, но оно постоянно возвращалось, особенно по ночам. Во сне он видел мать, отца, Галину. Они смотрели на него укоризненно, а Владимир не мог понять почему. Ведь это они оставили его… Родители покинули бренную землю, любимая бросила его, вышла замуж.

Владимир был молод, горяч, он жутко злился. У него никого не осталось, только воспоминания о первой любви да о сделанных ошибках. А их оказалось не мало в его жизни. К ошибкам молодости добавились и другие, более зрелые. Владимир пытался забыться с женщинами и выпивкой. На какое-то время помогало. Но наутро наступало похмелье, накатывало брезгливое чувство к себе и к той, которая в тот момент оказывалась рядом.

В общем, жизнь проходила так: работа, потом женщины, выпивка, похмелье, снова работа… Замкнутый круг. Тогда он и познакомился с Лючией, в каком-то русском кабаке. Когда Владимир ее увидел, она танцевала на сцене. Нет, она не была танцовщицей, просто поспорила с кем-то и проиграла. Пришлось исполнять желание.

Потом Владимир пригласил ее на медленный танец. Они разговорились. Лючия не жеманничала, излишне не кокетничала. Через какое-то время перебралась к нему за столик. А еще чуть позже шепнула ему на ухо, что хочет его. Вот так и познакомились. Очень по-современному, даже слишком.

Потом Владимир узнал, что ее мать русская, отец итальянец. Говорила она на двух языках, характером отличалась взрывным, словно порох. И так во всем. Уже позже Володя узнал, что она баловалась травкой, любила спиртное. А поначалу все складывалось нормально. Он работал, она училась…

* * *


Галина слушала его, не перебивая. Она не ревновала. Ну, была у него жена, другие женщины. Ее преследовала иная мысль. Мысль о Раисе…

После отъезда Владимира Галина Раису увидела только спустя несколько месяцев. Галин дом собирались сносить. Девушка получила ордер на новую квартиру и собирала вещи.

Раиса пришла к Галине, как всегда, красивая и веселая. Но во взгляде сквозило что-то недоброе. Разговаривали в принципе ни о чем. Раиса только задала Гале пару вопросов.

— Галь, а ты Володю будешь ждать? — поинтересовалась Раиса между делом.

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Галина.

— Ну, вы встречались и все такое… Кстати, хотела узнать, у тебя с ним что-то было? — Раиса в упор уставилась на подругу.

— Было, — ответила Галина, глядя ей прямо в глаза. Галине не понравился ни вопрос, ни тон, которым Раиса его задала.

— И как? — продолжала допрос Рая.

— Что — как? — не поняла Галя.

— Ну, как все прошло?

— Великолепно, — тихо ответила Галина, слегка краснея.

Раиса внимательно посмотрела на нее и вдруг стала очень грустной.

— А ведь меня никто так не любил, Галь, никто, — проговорила она, и ее глаза наполнились слезами. — Я же видела, как он на тебя смотрит, как относится. Плохая я, Галь, очень плохая.

Раиса собралась уйти, но Галя остановила ее, повернула к себе, обняла.

— Ну какая же ты плохая? Ты красавица! Умница! Будет у тебя еще любовь, самая прекрасная в жизни!

— Нет. Много гадости я сделала. И обратно не вернешь.

— Что ты сделала, Рая? Что?

— Да ладно, что прошлое ворошить. Может, и ничего, а может… еще что сделаю. Такая вот я пакостница! — Раиса вздохнула, еще раз взглянула на Галину, а уходя, спросила:

— Адресок-то оставишь? Володя же напишет, я и отошлю ему.

— Оставлю… А ведь ты была с ним тогда, да? — решилась на мучивший ее вопрос Галина.

Раиса остановилась в дверях, опустила голову. Она сразу поняла, о чем спрашивает Галя.

— Он тебя всегда любил, и будет любить. Не думай ни о чем. Пусть все останется в прошлом, — ответила она.

И вот теперь, спустя много лет, Галя узнала, что имела в виду Раиса. Письма от Володи, которые приходили на старый адрес, она не пересылала Галине. И почему тогда Галя заранее не написала? А ее письма тоже не доходили до него: изменился адрес. В общем, столько оказалось нестыковок, вранья. А в результате жизнь развела двух любящих людей.

Кому это было надо? Испытание для того, чтобы проверить их любовь? Но ведь жизнь уже само по себе испытание…

* * *


Отношения с Лючией у Владимира стали ухудшаться. Начались скандалы, взаимные упреки.

Друзья посоветовали им завести ребенка. Они убеждали Владимира, что рождение малыша обуздает Лючию и направит ее энергию в нужное русло. Лючия сначала категорически отказывалась, потом вроде согласилась.

Они с упоением занимались сексом, предвкушая, что скоро станут родителями. Высчитывали дни, мерили температуру. И занимались любовью до умопомрачения. Лючия порой просто выматывала Владимира. Но долгожданная беременность все не наступала.

Но как-то раз Владимир порезал руку и зашел в ванную комнату за аптечкой. В шкафчике для лекарств он увидел странную баночку. Приложив к ранке вату с перекисью водорода, он взял баночку в руки и стал изучать аннотацию. К его удивлению, это оказался… противозачаточный препарат.

Когда Владимир предъявил его Лючии, она стала орать, ведь наступление — лучшая защита. Она доказывала ему, что еще рано заводить детей, что надо пожить для себя. А согласилась на ребенка только для того, чтобы наладить отношения с Владимиром, чтобы с ним не ругаться, а просто любить друг друга. Владимир не мог простить ей вранья, ведь он уже настроился на малыша, мечтал о нем. Хорошо еще, что не рассказывал Лючии, что заезжал иногда в детский магазин и смотрел на коляски, кроватки, детскую одежду и игрушки. Владимир уже почти поверил, что у них все может получиться. А тут вдруг опять обман.

Вот так постепенно они стали отходить друг от друга. Да, они встречались дома, иногда ели и спали вместе, но этим все и ограничивалось. Потом друг Владимира предложил ему вернуться в Россию и открыть свой бизнес, позвал его в компаньоны. Об этом Владимир мечтал долгие годы, поэтому тут же согласился. Он явно ощутил, что судьба дает ему шанс изменить свою жизнь. И следовало воспользоваться этим шансом немедленно.

Владимир начал оформлять развод, переводить деньги в Москву, собирать вещи. К сообщению о разводе Лючия отнеслась спокойно. Ее всегда интересовал только денежный вопрос. Но к этому Владимир подготовился, и, увидев чек на кругленькую сумму, Лючия подписала все необходимые бумаги. К тому же Владимир оставил ей машину и маленький бизнес в виде магазина одежды и косметики.

* * *


Владимир все рассказывал и рассказывал.

Галина смотрела на него, потягивала вино. Есть ей не хотелось. Он тоже не притронулся к закуске. Ему требовалось выговориться. В его голосе было столько боли, когда он вспоминал о родителях, о том, что не успел проститься с ними, и столько раздражения, когда рассказывал о Лючии.

Потом Владимир спросил о ее жизни за это время. И что она могла рассказать ему?

Галина выбрала самую нейтральную тему своей жизни. Она с отличием окончила медицинский институт, стала работать. Конечно, она брала академический отпуск, когда ждала ребенка. Потом быстро восстановилась в институте. Она отдала Леночку в ясли, крутилась, как белка, разрываясь между институтом, детским садом и подработкой в больнице. Но, взяв такой темп, главное было не сдаваться. И она не сдалась.

Владимир смотрел на нее и восхищался. Гале было тяжело, но она выдержала. Она и сейчас не жаловалась на жизнь, никого не обвиняла. Он ждал, что она расскажет что-нибудь о муже. Но Галина ловко обходила тему, связанную с отцом Лены. Странно.

В голове у Галины шумело. Она не могла поверить, что он сидит напротив, вчера еще такой далекий, а сегодня близкий. Ей захотелось протянуть руку, коснуться его. Так она и сделала.

Владимир вздрогнул:

— Галка! Галочка ты моя!

Они поднялись. Теперь они уже стояли напротив друг друга. Их губы слились, руки жарко ласкали. Как тогда, он поднял ее и понес в свою комнату; положил на постель, лег рядом. Владимир наклонился над Галиной.

— Я всегда любил только тебя. Что же с нами случилось? Столько лет пролетело. Столько всего произошло. — Он ласково провел рукой по ее лицу.

— И я любила тебя, Володечка. Милый, неужели это действительно ты?

— Я! Я! Только постаревший и с сединой в голове!

— И с бесом в ребре? — Галина засмеялась.

— Куда без него? Он всегда со мной!

И когда его губы вновь слились, исчезли все вопросы, исчез мир вокруг них. Стерлись годы, когда они были не вместе. Остались только страсть, движение их тел, миллионы звезд и искр, которые пронизывали их тела снова и снова… Они познавали друг друга вновь и вновь, открывая в себе новые грани любви, страсти и счастья…

* * *


Шло совещание акционеров. Напряженно, жестко. Когда оно закончилось, Владимир с облегчением покинул зал заседаний и вошел в свой кабинет.

— Люсенька, кофе принесите, пожалуйста, — попросил он по селектору свою секретаршу.

— Хорошо, Владимир Владимирович, сейчас принесу. Вам звонили, несколько раз.

— Кто?

— Женский голос, она не представилась, сказала только, что близкая знакомая. Оставила номер телефона, просила перезвонить. — Секретарша продиктовала номер.

Владимир такого не знал. У Гали другой номер. Решил набрать, проверить.

— Чао! — раздался в трубке знакомый голос.

— Черт побери! — не удержался Владимир. — Ты что в Москве?

— Вижу, что ты рад меня слышать. Да, я в Москве. У меня что, не может быть здесь дел? — с вызовом, как обычно, спросила она.

— У тебя? Ну что ты! Именно у тебя и могут быть дела в Москве! И что за дела?

— Квартиру родителей решила продать. Надоело сдавать, — вздохнула Лючия.

— А что так? Деньги закончились? А если вдруг вернуться захочешь?

— Вернуться? Да ты что? Я же в России никогда не жила и не хочу.

— Сейчас цены упали, продавать не выгодно. Сдавала на год, так и продолжай, потом видно будет.

— А может, мне и правда остаться? Примешь меня? — проворковала она.

— Слушай, хватит молоть чушь! Давай по делу!

— Хорошо. Я машину разбила, арендная плата за магазин возросла, работу не нашла, — протараторила Лючия.

— Это больше похоже на правду. И поэтому ты приперлась сюда, потратив последние деньги на билет?! Не проще ли было позвонить и денег попросить!

— А ты бы дал?

— Чтобы тебя не видеть, дал бы! — Это прозвучало грубо, но абсолютно правдиво.

— А чтобы уехала, больше дашь! Не так ли? — нагло заявила она.

— Слушай, когда ты перестанешь меня доить? Сколько тебе надо? — Владимир уже еле сдерживался.

Она назвала сумму.

— Ты что, охренела?

— Фи, как грубо!

— А ты на что надеялась? Что я буду рад и счастлив? Я вообще не понимаю, как можно так жить. Ты что, опять травку покупаешь или на что-то более серьезное перешла?

— Клянусь, нет! Это совсем другое!

— А что тогда?

— Ну, понимаешь, я познакомилась с одним мужчиной, — томно протянула она.

— Хорошо, хоть не с женщиной. Хотя от тебя всего можно ожидать, — прокомментировал Владимир.

— Не перебивай, а то не расскажу ничего.

— Так это в твоих интересах убедить меня в том, что тебе деньги крайне необходимы. Не хочешь говорить, могу повесить трубку, и все.

— Нет, нет, — быстро сказала Лючия. — В общем, я познакомилась с молодым человеком. Он на 10 лет моложе меня, к тому же он фотограф.

— И что?

— Он предложил мне поучаствовать в фотосессии.

— Ну, и?..

— Что «ну, и»? Мне надо привести себя в порядок.

— Слушай, Лу, ты что, с ума сошла? Ты в великолепной форме, к тому же силикон в губы ты уже закачивала, грудь корректировала, в тренажерный зал ходишь, что еще надо?

— Вов, тебе не понять, мне надо в клинике красоты полежать, массаж поделать, маски разные, — ныла она.

— Слушай, скажи честно, сколько это стоит?

— Ну… — замялась она.

— Жду ответа. Если ты помнишь, хоть мы и жили хуже, чем кошка с собакой, но, по крайней мере, были во многом честны друг с другом.

— Это да, — не могла не признать Лючия. — Это все, конечно, дорого стоит, но еще квартплата увеличилась, и я тебе уже говорила, что машину разбила.

— Да, молодец. Но страховая компания тебе все оплатит, в чем проблема?

— Оплатит. Но я новую хочу купить.

— Лу, ты не пробовала соизмерять свои потребности со своими возможностями? Именно со своими, а не с моими?

— Пробовала, не получается. С твоими у меня выходит гораздо лучше. За столько лет я уже привыкла. Мне тяжело. И что мне делать? — продолжала она ныть.

— Не знаю, Лу. Но одно могу сказать точно, надо отвыкать. И чем скорее начнешь, тем лучше. Я не могу тянуть тебя всю жизнь, понимаешь? Я хочу начать новую жизнь, не оглядываясь в прошлое.

— Понимаю, но давай ты мне поможешь в последний раз, а? Я же тебе не чужая? — спросила она с надеждой.

— Ну конечно, Лу, ты мне самая родная. Просто самый близкий человек, — произнес Владимир с издевкой.

— Ну пожалуйста, помоги в последний раз. — Лу не сдавалась.

— Мне что, с тебя расписку брать?

— Не знаю. Хочешь, напишу, — быстро согласилась Лючия.

— Да уж, напишешь исчезающими чернилами!

— Кстати, хорошая мысль, — засмеялась она.

— Ладно, не строй из себя покладистую девочку. Я дам тебе денег, только меньше, чем ты просила.

— На много меньше?

— Тебе хватит, обещаю.

— Когда подъехать? — Лючия решила больше не ломаться.

— Зная тебя, я подозреваю, что ты затаилась где-то рядом.

— Вот видишь, как ты меня хорошо знаешь. Может, попробуем начать все сначала, а?

— Нет, ни за что! — быстро произнес Владимир.

— Но нам же было хорошо? — промурлыкала она томно.

— Ты права, именно было. Но все в прошлом!

— Я так и думала. Но как жаль! Вот признайся честно, я очень изменилась с нашей первой встречи?

— Мы оба изменились, ты, конечно, меньше. Как была красавица, так и осталась.

— Хватит издеваться! Честно скажи! — настаивала Лючия.

— Что ты хочешь услышать? Тогда, много лет назад, я познакомился с молоденькой девушкой, с узкими губами, большими глазами, маленькой грудью, худенькой, слишком взбалмошной, к тому же раскрепощенной сверх меры. Но я и сам тогда был таким. И мне это нравилось.

— А теперь что?

— Теперь? В зеркало на себя посмотри! Просто кукла силиконовая! Губы, как вареники, грудь впереди тебя идет. Волосы нарастила до задницы. Кстати, попа не силиконовая еще?

— Сволочь ты!

— Почему же? — наивно поинтересовался Владимир. — Ты спросила, я ответил. Да, еще забыл. Потом оказалось, что та девочка покуривает травку, имеет дружков на стороне… Продолжать?

Лючия выругалась по-итальянски. Владимир засмеялся, он понял, что она вот-вот взорвется.

— Фу, как грубо! Ладно, не кипятись! Ты красивая, очень. Силикон тебя не портит, честно! А все остальное меня, слава богу, уже давно не волнует. Но не переусердствуй в совершенствовании своей внешности. Поняла? И будь разборчивее в связях!

— Со связями разберусь! А ты на самом деле считаешь меня красивой? — спросила Лючия уже абсолютно спокойным тоном.

Владимира всегда забавляло, как она быстро закипала, но так же быстро и остывала.

— Очень! Только успокойся! Один минус — с тобой жить невозможно. Хотя давай думать, что это у меня не получилось. Когда приедешь? — ему поскорее хотелось закончить разговор и вообще закрыть эту свою русско-итальянскую тему.

— Минут через двадцать, устроит?

— Устроит. Жду. До встречи. — И, не дожидаясь ее ответа, Владимир повесил трубку.

* * *


Ровно через двадцать одну минуту, Владимир засек время, секретарша доложила о приходе гостьи. Лючия влетела в кабинет, не дожидаясь разрешения войти:

— Что за ерунда! Еще будет спрашивать, кто я, зачем пришла, по какому вопросу. Дура!

— И тебе добрый день! — ответил Владимир.

Выглядела она просто великолепно. Высокая, стройная. Грудь чуть не выпрыгивает из глубокого декольте. Короткая юбка открывала просто шикарные ноги, обутые в туфли на высоких каблуках. Да, с такой внешностью трудно быть правильной девочкой.

Лючия хмыкнула, оглядела кабинет и плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу. Владимир с удовольствием взирал на бывшую жену, но без всяких эротических эмоций.

— Прекрасно выглядишь! — не удержался он.

— Спасибо! Эта твоя… испортила мне настроение!

— Ну, она не моя. Она просто хорошая секретарша, а ты очень уж впечатлительна. Она же тебя в лицо не знает. Прости, не успел развесить плакаты с твоим изображением, — попытался съязвить Владимир.

— Очень зря. — Лючия скривила губы и достала длинную сигарету.

— Давай сразу приступим к делу, — предложил Владимир.

— Я только «за».

— Выпить хочешь? — решил он разрядить обстановку.

— А что у тебя есть?

— Предлагаю по рюмочке коньячку, не возражаешь?

— С удовольствием приму твое предложение.

— Если честно, я даже и не сомневался, — сказал Владимир, подходя к бару.

Он чувствовал на себе плотоядный взгляд Лючии. Налив коньяку, он оглянулся: Лу не сводила с него глаз.

— Ты так хорош! У меня аж слюна потекла! — Она томно облизнула свои пухлые силиконовые губы.

— Я заметил. Только давай по рюмашке и к делу. — Владимир протянул ей фужер, поставил на стол коробку конфет и сел за стол.

Лючия залпом выпила коньяк, закусила шоколадной конфетой:

— Жаль, лимона нет.

— И конфетки с тебя достаточно! Сиди закусывай и слушай! Я тебе выписал чек, расписок с тебя брать никаких не буду, но помогаю в последний раз. Я, когда уходил, тебе все оставил. И никто не виноват, что ты такая раздолбайка!

Она вскинула на него глаза и собралась уже открыть рот, но Владимир предупредил:

— И не вздумай мне возражать, чек еще у меня! В общем так. Ты берешь чек и уходишь! Уходишь навсегда! Поняла?

— Поняла, — покладисто произнесла Лючия. Слова «чек», «деньги» и другие, близкие по значению, действовали на нее успокаивающе.

— Вот и славно. — Владимир протянул ей чек. — На, держи.

Она взглянула на него и не смогла сдержать победную улыбку.

— Ты очень щедр, — промурлыкала она, вставая и подходя к Владимиру. — Слушай, может трахнемся на прощание, прямо здесь, на столе, как раньше, помнишь? — произнося эти слова, она обвила его своими руками.

— Ты еще предложи это сделать в туалете, как в день знакомства, — ответил он, отводя от себя ее руки.

— А что, было же классно! Разве не так? Ты был на седьмом небе. Тебе же очень понравилось, да? — прошептала она, заглядывая ему в глаза и вновь прижимаясь.

— Все, Лу, баста! Прощай! — Он поцеловал ее в лоб и отодвинул от себя.

— Ну, прощай. И все равно тебе со мной было хорошо! — Она прищурилась, поправила на груди кофточку, резко повернулась и пошла к выходу.

Владимир смотрел ей в спину. Нельзя не признать, Лючия просто классно выглядела со всех сторон.

— Лу, — окликнул ее Владимир.

— Ты передумал, котик? — промурлыкала бывшая жена, останавливаясь.

— Нет, спросить хотел.

— Что именно?

— А зад у тебя тоже силиконовый?

Лицо Лу мгновенно налилось краской. Она огляделась по сторонам, схватила со стола журнал, запустила во Владимира и не говоря ни слова, вышла, сильно хлопнув дверью.

— Хорошо до пепельницы не дотянулась! — с облегчением произнес Владимир.

Он искренне надеялся, что Лючия больше не вернется в его жизнь.

На следующий день он узнал, что, когда Лу проходила мимо охранника, тот, обалдевший от ее неземной красоты, вытянулся по стойке смирно. А Лу, не лишенная чувства юмора, заметив это, дала ему команду «вольно» и, похлопав парня по щеке, продефилировала мимо.

* * *


У Галины выдался тяжелый день. Привезли сразу пять рожениц. У четверых было все в порядке, все в срок и в норме, а вот с пятой пришлось повозиться.

Воды отошли дома, а схватки не начинались. Она вызвала «скорую», но только через пять часов. Да и ребеночек, как выяснилось уже в роддоме, шел неправильно. Ей было 28 лет, и для первых родов женщина считалась позднородящей. Галина, как всегда, брала себе тяжелых пациентов. Вот и на этот раз она пошла к этой женщине в палату.

Роженица лежала в постели. Она была крайне напугана и встревожена.

— Здравствуйте. — Галина улыбнулась.

— Здравствуйте.

— Меня зовут Галина Матвеевна, я буду вами заниматься.

— Хорошо. — Женщина кивнула.

— Вы, главное, не волнуйтесь, все будет хорошо. У нас замечательные врачи. А у нашей акушерки просто золотые руки.

Через некоторое время началось. Осмотр, капельница, схватки. К счастью, малыш, будто решив помочь маме произвести его на свет, сам перевернулся как надо. И уже через три часа Галина положила на грудь роженицы маленького сына.

Галя вышла из родильной. В ее глазах стояли слезы. Она была счастлива за эту женщину, счастлива за всех, производящих на свет таких чудесных малышей. Войдя в свой кабинет, Галина решила выпить кофе. Сегодня у нее дежурство, так что взбодриться совсем не помешает.

Она подошла с чашкой к окну. На улице уже смеркалось. Услышав, что дверь в ее кабинет приоткрылась. Галина обернулась. В дверях стоял Анатолий. Он улыбался.

— Галочка, здравствуй, я к тебе. Наконец-то застал тебя.

— Заходи. Кофе хочешь? — предложила Галина.

— Не откажусь. — Он вошел и стал закрывать дверь ее кабинета на ключ.

— Не закрывай! — Ее голос прозвучал немного резко.

— Не закрывать? — переспросил он удивленно. — Хорошо, не буду.

Анатолий просто прикрыл дверь, зашел в кабинет и сел. Галина налила ему кофе, положила сахар. Она знала, как он любит.

— Толь, мне надо с тобой поговорить, — начала Галина.

— Давай поговорим, кто же против, я и сам хотел. Смотрю, ты радостная ходишь, а в то же время встреч наших избегаешь, глаза опускаешь. Рассказывай, Галина Матвеевна, что приключилось?

— Да ничего, Толь, в принципе не приключилось.

В этот момент дверь открылась, и уборщица Мария Семеновна заглянула в кабинет.

— Галочка, здравствуй, это я. — Она стала протискиваться в кабинет с ведром и шваброй. — Вот полы хотела помыть. — Но, увидев Анатолия, попятилась назад.

— Мария Семеновна, давайте попозже, — попросила Галина.

— Да можно и попозже, коли вы заняты. Хорошо. — Она вышла, правда, еще раз оглянулась.

— А ты говоришь, дверь не закрывать, — проворчал Анатолий. — Так и будут сейчас ходить, словно в музей или в мавзолей. — Он встал и, не спрашивая разрешения Галины, закрыл дверь на ключ.

Она не возражала. Ей хотелось поговорить в спокойной обстановке, а в том, что сотрудники, несмотря на позднее время, будут их отвлекать, она была уверена. Просто ей не хотелось оставаться с Анатолием наедине. Уже не хотелось.

— Так, и на чем же мы остановились? — спросил Анатолий, вновь усаживаясь на стул и отхлебывая из чашки горячий кофе.

— Я о нас хотела поговорить, — снова начала Галина.

— О нас — это хорошо. Мне тут друг квартиру предлагает недорого снять. Сможем в ней даже на ночь оставаться. Квартира однокомнатная, чистая, недалеко от работы…

Галина слушала его, не перебивая. Ей было жалко прощаться с Анатолием. Да и что будет дальше у них с Владимиром, она тоже не знала. Долгое время, живя без любви и каких бы то ни было отношений, она привыкла, что так и надо. Дом, работа, ясли, потом детский сад, школа. Так живут миллионы женщин, не замечая, что стареют. Но Галина действительно была уверена, что в принципе это нормально. Ведь и монашенкой она тоже не была. До Анатолия у нее были мужчины. Хотя, может, это просто побег от одиночества?

Один был каким-то научным сотрудником, женатым, с ребенком. Познакомились они в метро. Галина, как обычно, читала медицинский журнал. Он заглянул через ее плечо, заинтересовался. Задал Галине какой-то вопрос, она ответила. Так и познакомились. Его звали Георгий. Он интересовался медициной, но стал компьютерщиком. И любил поныть по этому поводу, что, мол, жизнь не удалась, любимое дело так и осталось мечтой. И поначалу Галина общалась с ним, как личный психолог. Постепенно их отношения стали интимными. Галине не хватало нежности, внимания, элементарной мужской близости. Он тоже постепенно открылся, стал менее нудным. Они много общались, Галина пыталась убедить Георгия, что надо изменить свое отношение к жизни, быть более терпимым. Лежа в постели, они больше разговаривали, чем предавались сексу. Георгию явно не хватало собеседника. Но Галине требовалось нечто другое. Ей хотелось, чтобы ее тоже слушали, входили в ее положение, жалели, любили. Постоянное нытье Георгия становилось просто невыносимым. Она знала уже все про его жену, ее привычки, размер одежды, интересы, любимые кулинарные рецепты. Ужас!

Но Галя нашла способ избавиться от надоевшего любовника. Она проводила с ним беседы на темы возвращения в семью, пересмотра отношения к жизни и так далее. И через какое-то время Георгий вернулся к жене. Так что короткий роман, который и романом-то назвать было нельзя, благополучно закончился, не оставив никакого следа в ее душе. Несколько раз Георгий звонил, потом перестал.

Второй «любовник» оказался моложе ее на восемь лет. С Аркадием они познакомились на дне рождения одной сотрудницы. Он был высок, строен, очень симпатичен. Аркадий интересовался музыкой, изобразительным искусством. Своими рассказами он увлек ее в мир прекрасного. Аркадий водил ее в музеи, театры. Они часто гуляли по ночному городу. Галине было с ним спокойно и приятно. Она чувствовала себя рядом с ним тоже очень молодой, взбалмошной и веселой. И ей льстило, когда женщины провожали их завистливыми взглядами. Галина иногда вспоминала ту летнюю грозу, в которую они шли по мостовой, скинув обувь, подняв лицо навстречу тяжелым и теплым каплям дождя. Ее легкое платье промокло и стало совершенно прозрачным.

В тот день и произошло это между ними. Но тут выяснилось, что прогулки, встречи, беседы оказались гораздо более интересными и приятными. В постели с Аркадием Галя не испытывала ничего. Он был тороплив, заботился только о своем удовольствии. Сам же Аркадий считал себя просто героем-любовником и был уверен, что Галина каждый раз достигает незабываемого оргазма. Галине не хотелось расстраивать парня, и она делала вид, что все прекрасно… Постепенно отношения закончились. И не появлялось желания даже созвониться.

Ну а потом уже появился Анатолий…

* * *


— Галь, ты вообще меня слушаешь? Евгению ответить нужно сегодня.

— Какому Евгению? — растерянно спросила она.

— Квартира его, та, которую он снять предлагает!

— А… Толь, ответь ему, что не надо.

— Почему не надо? Я все расходы беру на себя. Не волнуйся!

— Да я не про расходы. Я про нас с тобой.

— Я что-то вообще ничего не понимаю. — Анатолий удивленно посмотрел на нее. — Галь, объясни.

— Прости, Толя, я хочу все прекратить. Понимаешь?

— Ты просто устала. Снимем квартиру, не надо будет по углам прятаться, совьем свое гнездышко.

— Толь, я не устала. Просто я не хочу больше наших отношений. Прости. — Слова давались Галине с трудом.

— Ты что, встретила кого?

— Да, встретила.

— И это серьезно? — Анатолий был искренне удивлен.

— Думаю, да. Это долгая история. Я знала этого человека очень давно. Я его любила. И встретилась с ним вновь, через много лет, совершенно случайно.

— И как давно?

— Еще в прошлой жизни. Когда я была совсем еще юной и, как мне казалось, счастливой.

— Галя, может, ты торопишься?

— Нет. Я чувствую это. Я ждала его. И дождалась через столько лет. Самой не верится. Прости, что говорю тебе это. Поверь, мне очень было с тобой хорошо. И мне очень не хочется прерывать с тобой… наши дружеские отношения.

— Галь, а нам и не обязательно прерывать дружеские отношения, тем более что мы работаем вместе. Мы ж не дети, а уже совсем взрослые люди. Но ты меня удивила, честно.

— Я знаю, но я боялась тебе сказать, не хотела тебя обидеть. — Галина поднялась и подошла к окну.

Анатолий тоже встал и обнял ее за плечи:

— Галка, хорошая ты!

Она повернулась и уткнулась в его плечо.

— Я действительно желаю, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты нашла свое счастье, — продолжал Анатолий. — Ты заслужила это, выстрадала. Я же понимаю, что такие отношения, как у нас, такую женщину, как ты, устроить не могут. Но я не могу предложить тебе ничего другого. Но я люблю тебя, Галь, очень. — Он погладил ее по голове, прижал к себе.

Галина заплакала. А Анатолий продолжал гладить ее шелковистые волосы, успокаивал ее, словно маленькую девочку.

— Поплачь, Галь, поплачь. Ты можешь на меня рассчитывать всегда. Я же люблю тебя. Конечно, не так, как ты хотела да и как я сам бы хотел. Но этого не изменить.

Галина подняла на него свои заплаканные глаза:

— Спасибо, Толь, спасибо. Мне правда очень тяжело с тобой расставаться. И плакать я себе давно запретила. А сейчас поплакала и легче стало. Спасибо тебе. За все.

Анатолий поцеловал ее влажные от слез глаза и вышел из кабинета…

После дежурства Галина возвращалась домой усталая. Но на душе было легко. Она объяснилась с Анатолием. Поставила точку. А что ждет ее впереди? Она не знала, но верила, что ждет ее только хорошее. Не может, просто не должно быть иначе! Хватит страдать. Все будет хорошо. Галина улыбнулась своим мыслям и села в автобус.

* * *


Освободившись от Лючии, Владимир облегченно вздохнул. Неужели все на самом деле в прошлом? Потраченная сумма его не интересовала, он всегда придерживался мнения, что деньги и существуют, чтобы их тратить. К тому же он умел их зарабатывать. Жизнь, кажется, налаживалась. Мысли о Галине грели душу. И как странно, что прошлое вновь стало настоящим. И таким реальным, таким прекрасным.

Его размышления прервала секретарша:

— Владимир Владимирович, вас Андрей Яковлевич.

— Хорошо, Людмила, соедините.

В телефоне щелкнуло.

— Володь, здорово!

— Привет, Андрюш! Как ты?

— Нормально. Сам-то как?

— Да ничего, осваиваюсь. Время быстро летит, кажется, что я уже давно здесь.

— Ну и отлично! Я не мог раньше позвонить, в командировке был. Только прилетел.

— Да, я звонил. Таня сказала, что ты, как всегда, весь в делах и заботах.

— Конечно, чем больше я в делах, тем больше результат. Да и ей лучше. Мы Тимоху отправили в Лондон учиться, она рассказывала?

— Да, сказала, что он в семье, у ваших знакомых живет.

— Да. Там у хозяйки сын Тимошиного возраста.

— Ну, и как ему там?

— Да вроде ничего, он парень толковый, компанейский.

— Ну а вы с Татьяной?

— Мы как? Не знаю. Она молодец, хозяйство ведет, за собой следит. Нормально. Сам-то как?

— Да я хорошо.

— Таня сказала, что ты с Лючией расстался?

— Да, расстались наконец-то. Давно надо было, — ответил Владимир.

— Красивая она девка. Не жалко?

— Нет, абсолютно. Не с красотой же мне жить, а с человеком. А красивых, умных и добрых везде достаточно.

— И то верно, — согласился Андрей. — Слушай, Вов, надо бы встретиться. У меня тут намечается мероприятие, как раньше бывало, помнишь? Девочки, стриптиз, а потом по желанию… Нашел тут один классный закрытый клуб. Приглашаю. В эти выходные. Отказ не принимается! Водителя своего за тобой пришлю, чтобы ты на машине не вздумал ехать.

— Андрюха, а ты разве с этим не завязал? Меня, если честно, на такие мероприятия уже давно не тянет.

— Как тебе сказать, завязал, развязал. Так, иногда балуюсь. Продолжение же необязательно. А выпить в хорошей компании, закусить, на девочек посмотреть, разве плохо?

— Да нет, в принципе не плохо. Но отдыхать можно и по-другому. Я ведь помню твое баловство, когда Таню твою с полдороги к матери возвращал. Забыл?

— Помню, но давно это было! Я теперь умнее и изворотливее. Она ничего не знает, — заржал Андрей.

— Лучше бы на дачу к себе позвал, на шашлык.

— Да на дачу съездим еще, успеем. Я еще пару человек нужных пригласил, они расслабиться хотят. Так что пытаюсь совместить приятное с полезным.

— Слушай, скажи честно, у тебя и действующая любовница имеется?

— Имеется, Вовк, имеется! Двадцать пять лет, красавица, умница.

— Ну ты орел, Андрюх! Справляешься?

— А то! Долгие годы тренировок! А ты в простое? Подругу можем подогнать, а?

— Нет, не надо, спасибо за заботу. Не моя возрастная категория. — Владимиру не хотелось рассказывать другу про Галину.

— Ну смотри, если что — обращайся! Всегда рад помочь другу!

— Да, твоя доброта мне известна!

— Конечно! Видеть тебя хочу, дружище, по рюмашке пропустить!

— А может, где-нибудь вдвоем, на нейтрале? — спросил Владимир.

— Не, не выйдет, к тому же ты забыл, у меня день рождения был. Вот я и повод нашел. Да говорю же, что нужных людей развлечь еще надо.

— Ну, молодец! Всегда выкрутишься! Ладно, договорились.

— Вот и отлично! Я тебе перезвоню, скажу, во сколько машина завтра будет!

— Договорились.

Владимир помнил их мероприятия. Правда, тогда они проходили не в Москве, но от этого смысл не менялся. Выпивка, девочки, стриптиз, потом оргия, обмен партнерами. Владимиру не нравилось заниматься этим прилюдно, но молодость брала свое. Да и когда все вокруг занимаются сексом, будоражит и возбуждает.

Владимир решил, что самое главное смотаться. Но в любом случае приглашение Андрея его расстроило. Он планировал провести выходные с Галиной. На работе была ужасная запарка. Конечно, он подготовил почву для своего бизнеса. Еще будучи за границей, руководил организацией офиса, набором кадров. У него имелись обширные связи, масса нужных знакомых да и просто хороших друзей.

А отдохнуть и расслабиться он хотел с Галей. Но не получится.

Владимир набрал номер ее мобильного телефона и почти сразу услышал ее радостный голос.

— Володечка, привет!

— Привет, дорогая! Галчонок, ты как?

— После дежурства отдыхаю. А ты?

— А я на посту, тружусь.

— Трудоголик ты мой, — произнесла Галина ласково.

— Галчонок, завтра я уезжаю на встречу со старым другом. Но постараюсь не задерживаться.

Галина молчала.

— Ты обиделась?

— Нет, Володь, что ты. Просто соскучилась, хоть и не видела тебя всего один день. Теперь будет два.

— Я тоже соскучился. Давай сегодня пересечемся, в ресторан сходим или, может, к тебе? С Леной заодно познакомлюсь. А то уже столько времени прошло, а ты все не знакомишь!

— Познакомлю, подожди. Еще успеем.

— Ладно, тогда остается ресторан. К половине седьмого подъеду.

— Здорово. Все, побежала краситься и одеваться.

— Ну давай! Целую, до встречи!

До конца рабочего дня оставался час. За это время ему успели несколько раз позвонить, он отправил два важных письма в Германию, выпил кофе, выкурил сигарету и стал собираться на свидание с любимой женщиной.

* * *


Галина побежала в свою комнату, распахнула шкаф. В чем бы пойти? Она выбрала укороченные брюки и кофточку в обтяжку. Посмотрелась в зеркало. Голову вымыть не успеет, но вроде ничего, волосы пушистые. Она метнулась к туалетному столику, протерла лицо лосьоном, намазала кремом. Потом наложила тон, припудрилась. Подвела глаза, накрасила ресницы. Тонко очертила губы и коснулась их светлой перламутровой помадой. Результат получился обалденный! На нее из зеркала смотрела молодая, накрашенная женщина. В этот момент Галина услышала звук открываемой двери, и тут же прозвучал звонкий Ленин голосок.

— Мам, ты дома?

— Дома, дома, я в комнате, — ответила Галина, убирая косметичку в сумку, и вышла из комнаты.

— Ничего себе! — воскликнула Лена, увидев мать.

— Что? — улыбнулась Галка.

— Неужели на дежурство? — Лена прищурила один глаз.

— Лен, тебе не стыдно над матерью издеваться? — Галина сделала вид, что может обидеться.

— Да ты себя видела? Ты просто красавица! Если бы так всегда ходила, отбоя бы от мужиков не было! А что? Ты всегда если вдруг задерживаешься, значит, на дежурстве. Правда, такая красивая никогда туда не ходила. — Лена задумчиво рассматривала мать.

— А я, по-твоему, на самом деле красивая?

— Просто класс! Честно! И ребята в школе говорят!

— Ваши ребята что, родителей обсуждают?

— А ты думала! Им же интересно, у кого как родители выглядят!

— Да? Надо же, — удивилась Галина.

— А чему ты удивляешься, все правильно. Ну и куда ты собралась?

— Лен, понимаешь… — замялась Галина.

— Мам, ты как маленькая девочка. Скажи прямо, на свидание пошла!

— Да, меня пригласили на свидание!

— Здорово! Пошли присядем, поболтаем! И тебя пригласили, отлично!

— Что значит «и тебя»? Я что, древняя старушка, меня и пригласить нельзя?

Они прошли на кухню и сели к столу. Лена налила в стаканы апельсинового сока.

— Я имела в виду, что меня уже приглашали, а тут и тебя, здорово! Кстати, а кто он? С работы?

— Нет, это старый друг. Давно не виделись, а тут вдруг встретились и…

— А он моего отца знал? — серьезно спросила Лена.

— Да, — ответила Галина, не глядя на дочь.

— Хорошо. Мам, ты не волнуйся, иди, я взрослая девочка. Уроки сделаю, поем, спать лягу вовремя. А можно, ко мне Лилька с ночевкой придет?

— Лен, я сегодня вернусь! Ты уже почти всех девчонок из класса ночевать приглашала. Может, сразу целый класс пригласишь?

— С удовольствием, и мальчиков можно?

— Разбежалась, — засмеялась Галина.

— Но ты же сама сказала «весь класс»?!

— Все, хватит, я вернусь, так что не обольщайся. Поняла? Одна побудешь, не маленькая, — сказала Галина.

— А ты уверена, что вернешься? — лукаво спросила дочь.

— Уверена, Лен, уверена.

У Гали в сумке зазвонил мобильник. Со словами: «Я отвечу. Голос его хочу послушать», Ленка бросилась к сумке, достала телефон и нажала на кнопку.

— Галочка? — услышала она в динамике.

— Нет, это Леночка, а Галочку я сейчас позову. — Лена с хихиканьем подала мобильник матери.

— Привет, — смеясь, ответила Галина.

— Привет. Твоя дочь? — спросил Владимир.

— Она! Голос твой хотела послушать.

Лена громко прокомментировала:

— Очень красивый голос, такой тембр… Bay.

Владимир, услышав ее заявление, засмеялся.

— А Лена на тебя похожа?

— Не очень. У нее волосы темные, а глаза такие же, карие, — ответила Галя.

— Понятно. Хочу познакомиться.

— Познакомитесь, обещаю, — сказала Галина, с улыбкой глядя на Лену, строящую смешные рожицы. Она не ожидала, что дочь так спокойно и даже с радостью отнесется к тому, что ее пригласил на свидание мужчина.

— Ну что, красавица, ты готова? — спросил Владимир.

— Готова.

— Тогда выходи, я внизу.

— Уже бегу.

Галина набросила легкий плащик.

— Лен, я побежала! — Она поцеловала дочь в щеку, та подставила другую, потом носик, потом лобик. — Ленк, хватит, меня ждут, — смеясь, сказала Галина.

— Давай беги. А он где тебя ждет?

— Внизу.

— Надо посмотреть. На машине? — Лена подбежала к окну.

— Нет, на велосипеде! Конечно, на машине, любопытная ты моя!

— А цвет какой? — не унималась Лена.

— Синий перламутровый.

— Да ты что?! Вон та, мам?

Галя тоже подошла к окну.

— Да, эта. Ладно, Ленусь, я пошла. Веди себя хорошо. — Галя снова чмокнула дочку.

— Мамуль, не волнуйся. Но Лильку я приглашу, хорошо? Уроки вместе сделаем, поедим, ладно?

— Ладно. Скажи, а почему ты все время разных подружек приглашаешь? — поинтересовалась Галина.

— Чтобы не обижались!

— Понятно. Ну, пока.

— Да иди же, а то кавалер заждался уже.

Лена проводила маму до двери, чмокнула щеку и закрыла за ней дверь.

* * *


В субботу с утра Владимир поехал в офис. Следовало доделать срочные дела, связаться кое с кем. Ровно в шестнадцать тридцать за ним пришла машина.

Клуб находился за городом и где-то через час автомобиль затормозил перед металлическими воротами. Водитель показал охраннику пропуск, и ворота тотчас распахнулись. На территории стояло несколько крутых иномарок.

— Андрей Яковлевич, мы на месте, — доложил водитель по мобильному.

Владимир продолжал сидеть в машине, не делая попыток выйти из нее. Это представление уже начинало его забавлять. Ворота, пропуск, короткий телефонный звонок, охрана… О существовании подобных закрытых заведений он знал. Такие имеются во многих странах. Поэтому к тому, что они есть и в России, он отнесся спокойно. Каждый зарабатывает как может.

Через пару минут показался Андрей. Он прямиком направился к машине, распахнул дверь, поинтересовался:

— Ну, что сидим, кого ждем?

— Тебя, дорогой, тебя. — Владимир вышел из машины и обнял старого друга. От Андрея уже попахивало спиртным да и вид у него был как у довольного кота.

— Хорошо выглядишь, подтянут, — сказал, рассматривая друга, Андрей.

— Ты тоже ничего. Правда, вижу последствия хорошей жизни. — И Владимир похлопал Андрея по достаточно большому животу.

— Это трудовая мозоль, — заржал тот. — Ладно, пошли, рад тебя видеть. Сегодня будем отдыхать, о делах поговорим в следующий раз, хорошо?

— Хорошо, Андрюх, договорились. Я смотрю, машин много, все из нашей компании? — спросил Владимир.

— Да, не поверишь. Я Петьку выцепил, он толстый стал и ленивый, Васек тоже прибыл. Это его джип там стоит. Ну, пошли, пошли. — Андрей положил руку Владимиру на плечо.

Они подошли к зданию. Никаких вывесок, так что человек, не знающий, куда его ведут, никогда бы не догадался, что его может ждать внутри. Но, как только они переступили порог, все сразу стало ясно. Их встретили две полураздетые красавицы, блондинка и брюнетка. Обе, словно сошедшие с обложки эротического журнала. Холл заведения был обшит красным шелком, красные лампы отбрасывали приглушенный свет. Пахло дорогими женскими духами и… развратом. Девушки проводили их до снятого Андреем зала. Там уже находились несколько мужчин, вокруг которых под музыку крутились девушки, поднося выпивку и закуски. На девушках были надеты стринги и легкие прозрачные туники. Андрей подвел Владимира к друзьям. Начались объятия, рукопожатия, возгласы, как он хорошо, в отличие от них, выглядит. Они сели на диван, им тотчас же поднесли выпить. Девушки слегка прикасались к клиентам, намекая на то, что чуть позже можно будет продолжить отношения. Владимир заметил маленькую сцену, посередине которой находился шест. Естественно. Разве мужчины могли бы обойтись без женского стриптиза?!

Они выпили. Девушки куда-то ушли, что очень понравилось Владимиру. «И вовсе бы не приходили. Ну, разве только поесть и выпить поднести», — подумал он. На столе была хорошая закуска, коньяк, водка. Мужчины сидели, разговаривали. Последний раз с Петром Владимир виделся в Латвии по делам два года назад. А Василий приезжал в Германию на конференцию.

Но счастье побыть в хорошей мужской компании длилось недолго. Музыка стихла, и на сцену вышла женщина. Андрей шепнул Владимиру, что это хозяйка заведения. На вид ей было лет тридцать восемь. Она была ярко накрашена и одета в длинное вечернее платье, сильно обтягивающее крутые бедра. Ее большая грудь просто вываливалась из декольте, но для этого заведения ее наряд был очень уместен. Она стала что-то говорить, и вдруг ее голос показался Владимиру знакомым. Сердце забилось сильнее. Неужели опять встреча с прошлым? Не слишком ли часто? К тому же именно с ней ему не хотелось пересекаться, но, с другой стороны, что-то подсказывало, что встретиться с ней просто необходимо. Если это она, конечно. Он еще внимательнее пригляделся к женщине. «Очень похожа, очень. Только располнела чуть-чуть, да и видок потрепанный слегка, похоже, пьет», — подумал Владимир.

Хозяйка заведения ушла, а на сцену выпорхнула стриптизерша. Владимир залпом выпил рюмку водки и поднялся.

— Вов, ты куда, уже приспело? — заржал Андрей.

— А говорил: я не такой, я хороший и верный. — Андрей продолжал гоготать. — Вот видишь, я знал, что тебе здесь понравится. Здесь и выпивка, и закуска, и девочки отменные. А хозяйка! — Андрей причмокнул. — Такая искусница, поверь мне…

— Ты, я смотрю, везде успел, — удивился Владимир.

— Да как-то случайно получилось само собой. Но, я тебе скажу, отменно. Не пожалел. Надо будет ее еще разок навестить.

Владимира слегка замутило. Он не мог и не хотел больше ничего слушать.

— Слышь, Андрюх, — прервал он пламенную речь своего друга, — я ненадолго.

Владимир прошел за так называемые кулисы. Но не тут-то было, за занавеской стоял двухметровый охранник.

— Куда? — спросил он. Похоже, на этом месте вежливость заканчивалась.

— Мне нужно поговорить с хозяйкой, — ответил Владимир.

— Поговорить? — Охранник хмыкнул.

— Именно, — сказал Владимир и сунул верзиле пятидесятидолларовую бумажку. Вежливость тотчас вернулась, и довольная улыбка заиграла на наглой физиономии охранника.

— Ну что ж, поговорить — дело хорошее. Вторая дверь направо.

Владимир быстро нашел нужную дверь и, не постучавшись, вошел. Комната была похожа на гримерку. Он увидел женщину, которая сидела с сигаретой во рту и тупо смотрела на какую-то бумагу, лежащую перед ней. Рядом стоял стакан с чем-то темным.

— Ну, здравствуй, — произнес Владимир. Он уже не сомневался, что это Раиса.

Женщина вздрогнула и повернула голову. Несколько секунд она вглядывалась в незваного гостя.

— Не может быть… неужели ты?! — Она встала и подошла к Владимиру.

— Я. Я тоже тебя узнал с трудом, — признался тот.

— И что? — с вызовом спросила Раиса. Она обошла Владимира, нарочно касаясь его своим бюстом. От нее сильно пахло спиртным. Она заметила:

— Ты хорошо выглядишь!

— Спасибо. Но, извини, о тебе такого сказать не могу.

— А ты злой.

— Нет, справедливый. А еще я очень удивился, увидев тебя здесь.

— Почему же удивился. Сам-то что сюда приперся, книжки читать?

— Можно и почитать. Только вряд ли они у тебя здесь есть. Меня друг пригласил. Вот я и приперся, как ты говоришь. А вот ты, похоже, отсюда и не уходишь!

— Ну почему же. Иногда ухожу. Хотя у меня и здесь все есть. Я же тут хозяйка.

— Мне сказали. И давно?

— Давно. Выпить хочешь? — спросила она, открывая бар.

— Налей. За встречу, можно и выпить.

Она налила ему виски и, подойдя совсем близко, прошептала:

— Ну, за встречу можно не только выпить… Как ты на это смотришь? — Ее бюст упирался в грудь Владимира.

— Никак не смотрю. Слышишь? Никак!

— И давно с тобой такое? — Рая усмехнулась.

— Со мной все в полном порядке. Еще лучше, чем раньше. Не тянет, Рая, прости. — Он сел в кресло, достал сигарету, закурил.

— Тебя никогда ко мне не тянуло. Тебя все время к этой амебе притягивало, — проговорила она зло, садясь напротив.

— Надо же! До сих пор Галину забыть не можешь? Все злишься.

— А ты?

— Я? Нет, не забыл. Я с ней…

— Как ты с ней? В каком смысле? — Раиса смотрела на Владимира во все глаза, явно ничего не понимая.

— В прямом. Я приехал недавно, встретились, поговорили. Мы поняли, что должны быть вместе. Несмотря ни на что. Так что у нас все хорошо. А почему ты так удивлена?

— Ну, столько лет прошло… А на что ты не хочешь смотреть?

— В смысле? — не понял Владимир.

— Ты сказал, что вы решили быть вместе, несмотря ни на что. Вот я и спросила, на что?

— Несмотря на столько лет разлуки. А что ты так реагируешь? Похоже, ты на нее злишься. А ведь это она должна тебя ненавидеть, разве не так?

— Она? С чего это вдруг? — Раиса нервно затянулась.

— Ну как же? Ведь это ты писала мне про нее всякую ерунду, про замужество, про адрес, который ты якобы не знаешь, мои письма ей не передала. В общем, как в кино, пыталась развести, да не удалось. Впрочем, что сейчас вспоминать. Жизнь все расставила по местам.

— Все ли? — Раиса усмехнулась.

Владимир в недоумении на нее уставился. Было похоже, что Раиса что-то умалчивает. Но он решил не задавать вопросов.

— Она мне всю жизнь испортила! Понимаешь, всю! Я ее всегда помнить буду, всегда! — зло выкрикнула Рая.

— Она тебе жизнь испортила? Да ты сама себе все портишь.

— Я? — Она встала, подошла к Владимиру, склонилась над ним. — Да я тебя всю жизнь любила, только тебя! Понимаешь? Я тоже думала, что это пройдет, что все ерунда. Просто злость, оттого что не меня ты выбрал, а ее. А выходит, нет. Я во всех своих бесчисленных мужиках тебя искала. Но так и не нашла! А она, змея, тихая, спокойная, ничего не делала, чтобы тобой завладеть!

— Сядь, успокойся, — посоветовал Владимир.

Она поняла это буквально и уселась к нему на колени. Он почувствовал жар и тяжесть ее тела, ее руки мгновенно обвили его шею. Ее губы прижались к его губам.

— Возьми меня, возьми, — шептала Раиса. — В последний раз, пожалуйста. Я так мечтала о тебе все эти годы, возьми… — Она словно обезумела. — Я все для тебя сделаю, хочешь? — Раиса частыми поцелуями покрывала его лицо. — Я брошу эту работу. Хочешь, я пить брошу. Что мне сделать, чтобы мы были вместе, что? — Ее руки уже залезли к нему под рубашку и ласкали грудь.

— Ничего, Рая, ничего! Прости. — Он вытащил ее руку, встал с кресла. — О какой любви ко мне ты можешь говорить? Что между нами было? Несколько раз поговорили, один раз по пьяни переспали, и все!

— Это ты был пьян, ты! А я трезвая была, как стеклышко. Просто я знала, что ты другую любишь и сам бы не стал со мной. А я с первого взгляда тебя полюбила. Не знаю, не понимаю, как это получилось. Увидела тебя, и все. Я и сама в это не поверила. А заметив, как ты на нее смотришь, вообще обозлилась. — Она говорила быстро, нервно.

Раиса специально не называла имени Галины. Это имя она возненавидела сразу и бесповоротно. Однажды к ней пришла на работу устраиваться девушка. Она подходила по всем параметрам. И рост, и вес, главное — она прекрасно двигалась. Но ее звали Галина. И это решило судьбу девушки. Ей было сразу же отказано.

— Я не понимаю, чем она тебя так приворожила, чем?! — Голос Раисы сорвался на крик.

Владимир молчал. Ему было жаль эту женщину. Может, она и действительно его любила, но что он мог сделать? Его сердце безвозвратно принадлежало другой. А Раиса вызывала только жалость. Жалость и злость.

— Ладно, Рая, успокойся. Я лучше пойду.

— Пойдешь? Ха! К ней?

— Ну, сначала в зал, не могу же я просто так друзей бросить. А потом к ней!

— Конечно, она же святая! Самая честная и лучшая! Никогда никого не обманывала. Никого! — Раиса зло усмехнулась.

— Ты о чем?

— Как о чем? Она же одна воспитывает ребенка, трудится, как пчелка. Ну прямо образец для подражания! А отец-то кто, а?

— Слушай, перестань! Что плохого в том, что женщина осталась одна и воспитывает ребенка? А об отце ребенка не хочет говорить, и все? Гораздо лучше, чем борделем заведовать! Не согласна?

— Ну конечно! Одна осталась? Да она по жизни одна! И замужем твоя Галя не была никогда. Не нужна она никому, амеба эта холодная! Только ты на нее запал! А ребенок? Она его и не рожала, ясно? Ребенок! Не ее это дочь!

— Как не рожала? А Лена тогда откуда? — Владимир опять сел в кресло, закурил. Нехорошие предчувствия заползли в душу.

— Другая родила! Ясно?

— Другая? А Лену, она что, удочерила?

— Удочерила!

— Ну, и что в этом страшного? Думаю, она бы потом мне все рассказала. — Владимир не мог понять, к чему клонит Раиса.

— Конечно, рассказала бы. Только вопрос, что именно? А сообщила бы она тебе, что я ее мать? А отец — ты! А? Я ее родила, только ты меня не любил, вот я и хотела оставить малышку в роддоме. А эта святая, как назло, там работала…

Владимир ничего не мог понять. Новость навалилась на него неожиданно. Он мог еще предположить, что Раиса может наговаривать на Галину. Но чтобы выложить такое…

Владимир поднялся, взял бутылку, отхлебнул из горла. Затем подошел к Раисе, зло взглянул на нее, схватил за плечи:

— Ну, шалава, садись и рассказывай все по порядку. Ты меня уже достала. И не дай бог, что приврешь. Порву!

Владимир и сам не ожидал от себя такой реакции. Его колотило от злости. Он готов был ударить ее, растоптать. Опять прошлое не дает покоя, опять вылезло и потешается над ним, будоражит сердце и душу.

После своего признания Раиса как-то сразу сникла, уголки ее губ опустились. Она словно постарела на несколько лет. Она не стала спорить, не стала кричать на Владимира, отвечать на его грубость. Она устала. Устала от груза прошлого. Вспоминала ли она девочку? Да, иногда, но так как никогда ее не видела, то и представляла выдуманный ею же образ, как она может выглядеть, какая она сейчас.

Но Раисе надо было выговориться. Она прикурила новую сигарету, взяла бутылку и села в кресло. Она не знала, с чего начать, но ей было все равно. Ей требовалось все рассказать, облегчить душу. Она столько лет держала все в себе. Сколько же гадости она сделала людям…

Владимир ее не торопил. Он тоже закурил, опять налил себе выпить. Он пил, но не пьянел. Его глаза потемнели от злости слегка тряслись руки.

Раиса глубоко затянулась, выпустила дым и начала свой рассказ.

* * *


Галина пришла к ней сама. Через какое-то время после призыва. Она позвонила в ее квартиру. Раиса открыла дверь.

— Чего приперлась? — произнесла она, увидев Галину на пороге.

— Здравствуй, я поговорить хотела. Можно зайти?

— Ну, заходи.

Раиса пропустила нежданную гостью в квартиру. С радостью заметила, что бывшая ее подруга подурнела. Галина и на самом деле выглядела плохо. Она осунулась, волосы не блестели, она стала словно меньше ростом. Глаза грустные, и без того тихий голос стал еще тише. «И что он в ней нашел?» — подумала Раиса.

Галина рассказала, что их пятиэтажки ломают, и они переезжают в другой район.

— Рай, я попросить хотела… Если Володя письмо пришлет на старый адрес… Может, ты сможешь через его друзей передать, что я переехала?

— А ты что сама не написала ему? — спросила Раиса.

— Написала, но вдруг письмо не дойдет. Ведь за границу отправляю.

«Конечно, не дойдет», — ехидно подумала Рая. Она уж об этом позаботилась и подговорила Бориса дать Галине неправильный адрес воинской части…

Все складывалось как нельзя кстати. У Раисы случайно возник план мести. Когда Володю призвали, точного адреса его места службы никто не знал. Позвонить родителям ему не удалось, у них тогда был сломан телефон. Тогда он позвонил своему другу Борису и продиктовал адрес. Борис знал Раису и попросил, чтобы она передала адрес всем остальным. Получилось такая путаница, которая сыграла Раисе на руку. Она дала Галине неправильный адрес, и все получилось, как в латиноамериканском сериале. И все было бы здорово, и могла бы Раиса жить дальше с чувством исполненной мести, если бы… И это «если бы» оказалось решить не так просто…

— Хорошо, передам при первой же возможности, — пообещала она Галине.

Когда та ушла, Раиса села за стол и стала писать письмо Владимиру. Между делом она обмолвилась, что у Гали появился жених, что у нее все хорошо и вроде как даже уже собирается замуж. А она, Раиса, ждет его и верит, что когда он вернется, то оценит ее верность.

Было ли ей стыдно тогда? Нисколько! Она думала, что борется за свое счастье. И она была зла. Зла на всех, на весь мир. Она не могла понять, почему такое произошло. Почему именно тот парень, который по-настоящему понравился ей, не обратил на нее внимания? Она ведь красивее, лучше той, другой, без роду и племени. А у Раисы было все! «Упакованные» родители, машина, дача. А внешность? Все девчонки завидовали. И почему же Володя положил глаз на ту, другую. А ведь они дружили. Но, после того как Раиса поняла, что Владимир с первого взгляда и бесповоротно влюбился в Галину, она возненавидела подружку лютой ненавистью.

И на проводах, увидев Володю без Галины, она сразу поняла, что он будет ее. Как? Не имело значения! И вновь удача! Все же знают, что такое проводы. Выпивка лилась рекой, тост следовал за тостом, все были молоды и горячи. Раиса видела, что Владимира все это очень напрягает и он хочет побыстрее закончить эту пьянку и уйти к ее сопернице! Поэтому времени не оставалось. Ее сердце разрывалось на части. Но была ли это любовь? Или просто задетые гордость и самолюбие? Рая не думала об этом ни тогда, ни после. Вот и напоила его, увела в комнату и овладела им. Она видела и чувствовала, что он слишком пьян и не вполне понимает, что происходит. Она знала наверняка, что утром, кроме чувства брезгливости, не останется ничего. Но Раиса продолжала, она не хотела останавливаться. Он так ей нравился, такой красивый и сильный. Но завладела ли она его телом? Нет. А о душе вообще не стоило и мечтать.

Раиса ушла под утро. Последний раз взглянула на него, вновь позавидовала так называемой подруге и ушла. Больше она его не видела.

После ночи с Владимиром у Раисы произошла задержка. Но, учитывая, что у нее и раньше такое случалось, она особо не обратила на это внимание. С Галиной она перестала общаться, да и та не искала с ней встреч. Раиса прогуливала институт, и, чтобы хоть как-то приструнить дочь, отец пообещал купить ей машину, если она возьмется за ум.

Прошло два месяца, месячные не приходили. Раиса в тот момент ни с кем не встречалась, она пыталась учиться. Чтобы объяснить задержку, она придумала себе переутомление, авитаминоз, отсутствие секса… То, что она могла забеременеть, вообще не приходило ей в голову.

Когда месячные не начались и еще через месяц, Рая все-таки решила сходить к гинекологу. Ноги сами привели ее к маминой подруге. Можно же было сходить к любому другому врачу, но семейная привычка обращаться к знакомым и высокооплачиваемым специалистам сработала и в случае с Раей. Врач, осмотрев девушку, удивленно на нее посмотрела:

— Рай, а мама знает?

— Что я на прием пришла? Я не говорила. У меня задержки и раньше случались, — сказала Раиса, слезая с кресла.

— Одевайся. — Доктор села за свой стол и стала что-то писать.

— Анна Михайловна, что у меня?

— Что? Ты до сих пор не поняла?

— Не поняла что? — Но ужасная догадка уже пришла. — Неужели я?

— Именно, деточка. Уже больше трех месяцев.

— И что мне теперь делать?

— Рожать, что еще. Скажи парню своему. У вас, наверное, все серьезно?

— Нет. — Раису душили слезы, горло перехватило.

— Ты хочешь сказать, что все произошло случайно?

— Практически да.

— Рай, ты с ума сошла, что ли? Прости, конечно, но я тебя с детства знаю, так что могу с тобой, как с дочерью, говорить. Надо срочно сказать матери. Может, еще с парнем этим все наладится?

— Нет, он другую любит. — По щекам Раисы текли слезы. — Анна Михайловна, может, попить что? — Раиса с надеждой подняла глаза на доктора.

— Что попить? Ты соображаешь, что говоришь? И не вздумай пытаться вытравить! Умереть хочешь или инвалидом остаться? Я матери позвоню, обязательно надо ей сообщить.

Анна Михайловна набрала номер. Коротко сказала, что у Раи проблемы, причем очень серьезные. И попросила ее немедленно приехать. Они с Раисой перешли в другой кабинет. Врач отменила прием, к счастью, записавшихся на этот день было мало. Анна Михайловна налила Раисе крепкого чаю, и в полной тишине, которую нарушали только редкие всхлипывания, они стали ждать мать Раисы.

Очень скоро она приехала. Что тут началось!

Мать орала, визжала, обзывала дочь. Анна Михайловна попросила Раю выйти и попыталась успокоить Татьяну Дмитриевну. Еще минут пять Раиса слышала крики, доносящиеся из кабинета. Потом все стихло.

Минут через двадцать дверь кабинета открылась, и Анна Михайловна пригласила Раю зайти.

— Значит, так, — произнесла мама. — Ходишь в институт, пока ничего не заметно. Потом тебе дадут справку о том, что ты болеешь. Через какое-то время вернешься в институт.

— Мам, а ребенок?

— Ребенок? Тебе нужен ребенок? Ты только скажи: «Мама, я так люблю того парня, от которого залетела, что не могу без него жить. И этот ребенок — плод нашей бесконечной любви. Я хочу его оставить. Я сделаю все, чтобы малыш был счастлив». Продолжать? — мать зло взглянул на нерадивую дочь. — Ребенка оставишь в роддоме. Анна Михайловна договорится. Ему найдут хорошую семью. Или ты все-таки сама его воспитать хочешь? А может, мне его взять и воспитывать как своего? А потом через какое-то время ты еще родишь, а?

Раиса молчала, потупив глаза. Поэтому мать продолжала:

— Что ты можешь сама? Гулять? Пить? Тратить деньги? Мы упустили тебя уже давно, очень давно. Но сколько было с тобой разговоров, убеждений, слез, криков! Я не знаю, что с тобой делать. Я не знаю, как объяснить тебе, как правильно жить. Хочешь ребенка? Оставляй! Переводись на вечерний, устраивайся на работу. Поможем, но не возьмем полностью все на себя. У тебя есть отдельная квартира. Ты сейчас ее используешь исключительно для гулянок. Соседи уже телефон оборвали, жалуются на тебя, грозят, что милицию вызовут. Ну, так и живи там с малышом! Докажи всем, что ты не пустышка! В принципе это шанс для тебя наконец-то человеком стать! Ну, что надумала?

— Я не знаю, — ответила Раиса.

Она действительно не знала, что делать. Перспектива остаться одной с ребенком от человека, который никогда ее не любил и не полюбит, ее явно не устраивала.

— У тебя есть время подумать. — Мать отвернулась от Раисы и обратилась к подруге: — Ань, я с тобой позже свяжусь. Скажешь, к кому обратиться?

— Хорошо, Татьяна, конечно! Может, еще все нормализуется…

— Да, только если рассосется. Но, к сожалению, чудес не бывает. Знаешь, я готова была бы ребенка оставить, если бы знала, что он ей нужен. Но, боюсь, ей никто не нужен. И мы с отцом нужны, только чтобы деньгами снабжать. Устала я, поверь. Да, я должна понять ее, поддержать, но сил уже нет. То, что я сегодня сказала, лишь малая часть того, что есть на самом деле. Она сама себя губит. — Ее голос предательски задрожал.

Анна Михайловна обняла подругу за плечи:

— Ладно, Танюш, подумайте еще, время есть. Я помогу, если что, не волнуйся.

— Пошли, — обратилась Татьяна к дочери.

— Спасибо, Анна Михайловна, — с трудом проговорила Рая и вышла из кабинета вслед за матерью.

Последующие месяцы смешались в один бесконечный кошмар. Отец находился в длительной командировке, что несколько облегчило ситуацию. Потому что Раисе хватало и одной матери. Татьяна Дмитриевна то впадала в истерику, то, наоборот, начинала фантазировать, куда поставить кроватку, как назвать ребеночка. А сама Раиса будто превратилась в Снежную Королеву. Ей было все равно, оставит ли она ребенка в роддоме, возьмет ли.

Рая сидела дома. Живот рос, малыш толкался, а она злилась. Злилась на всех, кроме себя. Ей казалось, что весь мир ополчился на нее, такую милую, добрую и беззащитную. Она практически не разговаривала с матерью, только ела и вновь ложилась в постель. Она жалела себя, и у нее даже не возникало мысли, что можно оставить этого ребенка, можно попробовать изменить свою жизнь.

Ведь раньше у нее было все: любящие родители, которые сделали одну, но очень серьезную ошибку в жизни — слишком уж они ее любили и баловали. Рая училась в престижном вузе, одевалась гораздо лучше своих сверстников, да и вообще жила как принцесса. Но что-то в ней сломалось, не хотелось ей быть хорошей и милой. Тянуло ее в странные компании, нравились ей люди не ее круга. Почему? Никто не мог ответить на этот вопрос.

Вот и проживала она последние месяцы своей беременности в полной изоляции, с мыслями о том, чтобы побыстрее все это закончилось. Раисе вновь хотелось ощутить себя свободной, легкой, стройной, без проблем. Ей хотелось уехать отдохнуть, а потом вновь вернуться в институт. Даже мысль об институте, некогда ненавистном, грела ее. Она вдруг осознала, как хорошо ей было. Она гуляла, иногда училась. А теперь… словно клуша лежала на диване, толстая и злая!

* * *


И вот наконец тот день настал. Раиса ждала его словно освобождения.

Но если бы ей сказали, что в роддоме она встретит ту, которая принесла ей столько бед, она бы поехала в другой роддом, или бы родила дома, или уж лучше бы вообще умерла тогда. Но судьба распорядилась по-своему.

Галина в то время проходила практику и именно в том роддоме, в который привезли Раису. В тот вечер Галину попросили заменить медсестру, которой срочно надо было уйти. Галину никто не ждал, работа ей очень нравилась, так что она с радостью осталась поработать чуть дольше.

И надо же такому случиться, что в тот момент, когда акушерка вошла в кабинет главного врача, Галина как раз была у нее.

— Галочка, ну как ты? Устаешь? — спросила Серафима Григорьевна, главврач роддома.

— Нет, что вы! Мне очень нравится. Честно.

— Я тобой довольна, и персонал тоже, и роженицы наши.

— Да я ничего почти и не делаю еще, — удивилась Галина.

— Ничего? Зря ты так думаешь. Уколы делаешь грамотно, рука у тебя легкая. Ты всегда приветлива со всеми — это очень важно. Как ты успела заметить, у нас не все такие, к сожалению. Нянечкам помогаешь. Молодец! Тем более ты только учиться начала, а уже на работу попросилась. И трудишься, не ноешь. — Серафима Григорьевна с любовью посмотрела на Галину. Когда она видела эту хрупкую внешне, но сильную духом девушку, она всегда вспоминала себя. Как сама начинала, как трудилась, принимала роды. Как ей было страшно поначалу.

— Спасибо вам. Я знаю, не все бы меня взяли.

— Ладно, хватит. Ты молодец, и все! Так держать!

— Серафима Григорьевна, можно войти? — в дверь заглянула акушерка Анна Игоревна.

— Да, Анечка, конечно, заходи.

— Серафима, я поговорить хотела. — Акушерка замялась, глядя на Галину.

— Что-то личное? — спросила Серафима Григорьевна.

— Нет, по работе.

— Тогда заходи и рассказывай, пусть молодежь будет в курсе. Полезно для приобретения опыта.

Анна Игоревна присела на стул:

— Значит, так, отказница у нас. Девочку только что родила. Хорошенькую такую, здоровенькую. 53 см, вес 2950.

— Кто мать?

— Да кто, молодая, вот карта ее.

Серафима Григорьевна взяла карту и прочитала:

— Семенова Раиса Николаевна, восемнадцать лет.

— Кто? — Галине на мгновение стало нечем дышать. — Раиса?

— Да, так написано. Ты что, ее знаешь?

— Если это та Семенова, то знаю. А в какой она палате?

— В восьмой. А ты что, поговорить с ней хочешь? — спросила Серафима Григорьевна.

— А можно? Я бы поговорила.

— Ну, сходи, только вряд ли это поможет, — заметила акушерка.

— Да уж, к сожалению, — добавила Серафима Григорьевна.

Сколько она видела таких молодых, испуганных, еще почти девочек. Но жизнь есть жизнь. Она их не жалела или почти не жалела. Ей больше было жалко малышей, которые оставались на попечении государства. И радовалась, когда сразу удавалось найти подходящих родителей.

— Я схожу, я прямо сейчас к ней схожу. Вдруг поможет? — Галина вскочила и выбежала из кабинета.

Галина быстро шла по коридору. Она не знала, что скажет Рае, не думала, как та на нее отреагирует.

Раиса сидела на кровати, тупо глядя прямо перед собой. Услышав звук открывшейся двери, она оглянулась и замерла.

— Ты? Ты?! Ты что тут делаешь?

— Здравствуй. Я работаю здесь, после института.

— Ничего себе, совпадение, — зло хмыкнула Рая.

— Да, бывает. Я знаю, ты девочку родила, но брать ее не хочешь. Рай, ты подумай, она маленькая, одна…

— Заткнись! — зло оборвала ее Раиса. — Ты, праведница великая! Не нужен мне ребенок. Не нужен. Понятно?

— Ну, ты хоть посмотри на нее, а?

— Не хочу я на нее смотреть, не хочу! Что пристала?

— Я не пристала, просто подумай о малышке.

— А зачем? Мне есть о ком подумать. Отвяжись, а? Иди своей дорогой! Вечно ты на моем пути попадаешься!

— На каком пути? — не поняла Галина.

— На моем! Иди отсюда!

— Рай, успокойся. — Галина подошла к ней и положила руку на плечо.

От этого прикосновения Раису словно дернуло током.

— Уйди, слышишь, ты?! Уйди! — Раиса сорвалась на крик.

— Рай, не надо, не кричи!

— Ты меня еще успокаивать будешь? Да? Из-за тебя все это, из-за тебя!

— Я-то тут при чем? — Галина была в полном недоумении.

— При чем? Его это ребенок! Его! Поняла? Спала я с ним! И ты спала, только у тебя никого, а у меня вот, пожалуйста. Странно, да? Любил тебя, а забеременела я! Здорово, да? — Она начала смеяться. Ее смех перешел в истерику.

В палату вошла Серафима Григорьевна вместе с Анной Игоревной. У Анны Игоревны в руках был шприц.

— Выйди отсюда, — сказала Серафима Григорьевна Галине.

Но Галина стояла словно вкопанная, стук ее сердца отдавался в висках. Вдруг она бросилась к Раисе, схватила ее за плечи. Та, почувствовав столько силы в хрупких руках Галины, перестала орать.

— Ну, что? — с вызовом спросила Рая. — Хочешь узнать, как это произошло? — Она раскраснелась, ее трясло, голос был резок.

Галина молчала, только еще сильнее сжала плечи Раисы.

— Не хотел он, не хотел. Это я, змея подколодная, напоила его да в койку затащила. — Рая засмеялась нервно, жестко. — И у нас все отлично получилось! Вот как бывает! Но только тебя он любил! Всегда только тебя. Только вон как судьбе было угодно, тебя любил, а я от него родила. — Она продолжала смеяться. — Ну, что? Все узнала или еще что интересно? — Раиса сбросила руки Галины со своих плеч.

Галина отступила на несколько шагов. Перед глазами стояла какая-то пелена, ноги отказывались слушаться, в голове шумело. Вдруг Галина почувствовала, как ноги подкосились, а в глазах совсем стало темно.

— Господи боже мой. — Серафима Григорьевна подхватила Галину, а Анна Игоревна сделала Раисе успокоительный укол.

* * *


Галина очнулась в кабинете у Серафимы Григорьевны от запаха нашатырного спирта.

— Ну, девочка, как ты? — склонилась над ней главврач.

— Лучше, спасибо, — тихо проговорила Галина. — Серафима Григорьевна, а с ребенком что теперь будет?

— Да все как обычно. Дом малютки, а там, может, кто и удочерит ее.

— А Раиса точно ее не возьмет? — спросила Галина.

— Точно. Мать ее только что приехала. Она бы забрала, да Раиса не хочет. Твердит, словно заведенная, что не нужна ей малышка. Галь, а что на самом деле произошло-то? Конечно, если не хочешь, не рассказывай. Просто, когда она орать на тебя начала, я подумала, что ты у нее парня увела. А потом вроде оказалось, что не так все было. — Серафима Григорьевна сидела рядом с Галиной и гладила ее по голове.

— Да что рассказывать-то? Я и сама только сейчас узнала, что они… Были у меня подозрения, да я их отгоняла, а оказывается… Она же сама сказала, что опоила его и… Но разве так бывает?

— Бывает, девочка, бывает. В жизни и не такое случается.

— Но как же так? Как? — Слезы сами брызнули из ее глаз.

Серафима Григорьевна поднялась, налила в стакан кипяченой воды, подала Галине.

— Попей водички, попей.

— Люблю я его, Серафима Григорьевна, люблю. И он меня, знаю, любит, но что-то произошло, что-то помешало, пошло не так. Но я буду его ждать, надеяться, что все наладится! Это правильно?

— Наверное, правильно. Тем более если вера в сердце твоем живет. Да и время лечит и все расставляет на свои места. Если суждено вам вместе быть, значит, будете. — Серафима Григорьевна прижала к себе Галину. — Успокойся, отпусти проблемы. Всегда сложно и больно узнавать такое о людях, которых любишь.

— Но как же получается? Он вернется, а девочку ведь не найдет? Он вообще о ней не узнает! А я уверена, что он не такой, как Раиса. Он обязательно захочет ее увидеть. А где она будет, где?

— Не знаю, Галь, не знаю. Может, еще в доме малютки, а может, уже будет жить в семье. Она здоровенькая, симпатичная, думаю, ее быстро возьмут.

— Нет, нельзя ее никому чужому отдавать. Вы понимаете? Нельзя.

— Ну, так других родственников у нее нет, кому же она еще нужна?

— Мне! — воскликнула Галина. — Мне нужна!

Это решение возникло внезапно и так прочно и моментально вошло в ее сознание, что там не осталось места для раздумья или сомнения.

— Тебе? — Серафима Григорьевна была ошеломлена ее решением. — Тебе? — еще раз переспросила она и, заглянув в глаза Галины, тут же поняла: да, нужна. Столько решимости было в ее взгляде, столько боли и любви. — Девочка моя, да как же это?

— А вот так! Родила моя ровесница. Кто об этом знает? Вы, Анна Игоревна, роженица, ее мать и я. Роженица и ее мать будут молчать. Остаемся мы трое.

— Подожди, ты сериалов насмотрелась?

— При чем тут сериалы? Сделаем по документам, будто я родила. В институте возьму академку, потом буду учиться с другими студентами, никто ничего и не заподозрит. Я и со своими-то однокурсниками не очень общаюсь, в основном учусь да в больнице пропадаю. Живу я одна, родственников нет. Так, дальние, но им все равно. — Галина схватила главврача за руку. — Посмотрите, как все здорово складывается!

Серафима Григорьевна сидела будто в шоке, но в голове ее уже складывался план. С одной стороны, полное нарушение инструкций, с другой — кто узнает? Никто! Аннушка никому не скажет, тем более что ребенок попадет в хорошие руки да и она сама поможет. Настоящая мать девочки возражать не будет, отказные документы-то подписаны. Так, что еще. Галю, правильно, в академку отправим, переведем ее в другой роддом. А там скажем молодая мать с ребенком, помочь надо…

— Серафима Григорьевна, ну что вы молчите? — нетерпеливо спросила Галина.

— А вдруг раздумаешь? Не справишься? Одна же ты, одна! Ну, я помогу, конечно, но ведь сложно будет тебе, очень сложно. Как ты сможешь и учиться, и с малышкой сидеть, и работать?

— Я смогу! Точно смогу. Я справлюсь! — Галина была настроена решительно. — Вы же сами рассказывали про детишек таких. Помните?

— Помню, конечно. Но одно дело — рассказ. Другое — жизнь. Совсем другое. Галь, может, подумаешь еще?

— Уже подумала. Я точно знаю, что справлюсь. Вот увидите! Серафима Григорьевна, а вы будете ей крестной?

— Я? — Серафима Григорьевна не ожидала такого вопроса. — Хорошо, Галь, буду. — Ее глаза наполнились слезами. Она обняла Галю, прижала к себе. — Горе ты мое, горемычное!

В кабинет вошла акушерка.

— Ну что, успокоилась? — ласково спросила она.

— Анна Игоревна, — Галина рванулась к ней, — все отлично, я возьму девочку, она будет моя дочка, представляете?

Галина захлебывалась от возбуждения. Уже слезы радости текли по ее щекам. Частичка Володи, ее любимого, будет жить с ней, расти, радовать ее каждый день.

— Серафима, вы что тут, обалдели обе? — Анна Игоревна хотя и была знакома с Серафимой уже много лет, но никогда не позволяла себе фамильярности, особенно при сотрудниках. Но тут случай был из ряда вон выходящий. — Что вы надумали, а? Ребенка отдать ребенку. Что она делать-то с ним будет?

— Как что? — Серафима Григорьевна уже все решила. — Оформим ребенка на Галю. Она возьмет академический отпуск. По документам будет матерью-одиночкой. Переведу ее к Маше в роддом. Галина толковая, Маше понравится. А государство наше поможет, ну, и мы на что? Разве не поможем?

— Почему не поможем, поможем. — Анна Игоревна почувствовала себя втянутой в их задумку. Она села на стул и переводила взгляд с одной на другую. — Ужас. Не представляю, как ты справишься! — обратилась она к Галине.

— Справлюсь, справлюсь. — Галя подбежала к Анне Игоревне, чмокнула ее в щеку, потом повисла на шее и расцеловала Серафиму Григорьевну. — Я побежала, дочку посмотрю! — С этими словами Галина выбежала из кабинета.

Но она не просто выбежала из кабинета, она выбежала в новую жизнь, которая внезапно перед ней открылась. Вот как бывает: начинается день, и никогда не знаешь, чем он может закончиться. Галя не знала, что ждет ее там, но она была счастлива. Она была уверена, что в новой ее жизни все у них с малышкой будет хорошо. Сначала, конечно, будет трудно, но потом все встанет на свои места. На душе стало легко и спокойно. Будто нашла она свой путь. И никогда, ни разу в жизни не пожалела она о своем решении. Ни разу!

А тогда Галина вошла в бокс к новорожденным, быстро нашла теперь уже свою дочку, склонилась над ней, взяла малышку на руки. Девочка была маленькая и такая беззащитная. Маленький кулечек с курносым носиком сопел во сне. Длинные ресницы бросали тень на щечки. Галина нежно прижала девочку к себе и слегка покачала ее.

— Здравствуй, Леночка! — тихо сказала она, чтобы не разбудить малышку. Это имя она произнесла совершенно машинально. — Значит, так и назову тебя, Леночка. Елена Владимировна, — улыбаясь, прошептала она.

А в кабинете главврача еще какое-то время Серафима Григорьевна и Анна Игоревна хранили молчание.

— Так, Аннушка, за дело, — нарушила тишину Серафима. — Делаем документы, утром звоню Маше, договариваюсь с ней.

— Ты действительно думаешь, что девочка справится?

— Уверена, справится. Ты Катю помнишь, работала у нас много лет назад? — спросила Серафима свою подругу.

— Катю? Полненькую такую, с косой? Да.

— Ну, так ей тоже немного лет было, когда она сына своей сестры усыновила.

— Ну, так это же сына сестры…

— А тут дочку любимого человека. Понимаешь, любит она его. И не сможет пережить, если ребенка отдадут в чужие руки. Да и Галина — девочка такая хорошая, умная, трудолюбивая, красивая. И почему таким не везет, а?

— Не знаю, Серафим. Сама порой себе такой вопрос задаю, но ответа не нахожу. Может, ты и права. Запуталась я совсем. Я тоже сердцем чувствую, что мы правильно поступили, но ты сама-то понимаешь, что мы сделали?

— Правильно все сделали, успокойся. Сейчас еще документы оформим, и все будет в порядке. Потом кофейку попьем.

— Да нам с тобой не кофеек нужен, а что-нибудь покрепче.

— Знаешь, а у меня и покрепче есть! Коньячок припрятан, — лукаво произнесла главврач.

— Серьезно? Тогда давай быстренько документы сделаем и отдохнем.

— Хорошо.

Когда все было готово, они с облегчением вздохнули.

— Все, доставай, Серафимочка, коньяк! — улыбнулась Анна Игоревна.

Та достала бутылку из шкафа, налила две рюмки.

— Давай за девочек наших! — произнесла Серафима, и голос ее дрогнул.

— За девочек! Пусть у них все будет хорошо!

Они выпили, потом налили себе по чашке кофе.

— Будем надеяться, что все сложится у Гали с девочкой хорошо.

— Сложится, Ань, обязательно сложится. Не может быть по-другому. Все будет хорошо.

* * *


— От кого ты узнала, что Галина взяла ребенка? — спросил Раису Владимир.

— Да ни от кого! Ехала однажды на машине, месяца через три после всего. Вижу Галя с коляской. Я остановилась, подошла к ней. А ее прямо аж передернуло всю, когда она меня увидела.

— И меня бы передернуло, — процедил Владимир.

— Она закрыла собой коляску, не давая мне в нее заглянуть, — продолжала Раиса, не обращая внимания на комментарий Владимира.

— А ты, можно подумать, пыталась заглянуть, — усмехнулся он.

— Честно говоря, не особо.

— Кто бы сомневался. Ну и?..

— Что «ну и»? Прошло три месяца, откуда у нее мог взяться ребенок?

— И то верно.

— Ну вот и все. — Раиса не знала, что сказать, и нервно закурила еще одну сигарету.

— И как ты живешь с этим? — хрипло спросил Владимир.

— Так и живу, — с вызовом ответила она. — А что, мне надо было умереть?

Владимир ничего не ответил. Он поднялся, подошел к двери. Все, что надо, он уже услышал. На пороге он повернулся и проговорил:

— Бог тебе судья. Но не попадайся нам на пути. Никогда. — И он вышел, хлопнув дверью.

Раиса некоторое время смотрела на закрытую дверь, потом перевела взгляд на свое отражение в зеркале. На нее смотрела изможденная женщина с грустными глазами, ярко накрашенная, выглядящая старше своих лет. От слез, косметика на ее лице размазалась и смотрелась Раиса действительно ужасно. Ее взгляд упал на бумагу, лежащую перед ней на столе, которую она изучала до прихода Владимира.

Раиса решительно взяла телефон и набрала номер:

— Артур? Это Раиса. Я согласна продать заведение. Встретимся завтра в десять. — Она повесила трубку.

Потом она взяла ватный диск, смочила его тоником и стала снимать макияж. Тушь смешивалась с румянами, с помадой. Она вновь смочила диск тоником. Руки тряслись. Лицо стало багровым, из глаз потекли слезы. И вдруг Раиса содрогнулась от рыданий. Она рыдала и не могла остановиться, ее всю трясло. Она рыдала о своей загубленной жизни, о потерянной любви, о возможности жить по-другому.

После истерики ей стало гораздо легче. Она взяла телефон. Надо было назначить встречу с юристом на завтра.

* * *


Владимир, пошатываясь, вышел из кабинета. В висках стучало, голова раскалывалась. У него есть дочь! Подобное не укладывалось в сознании. И его дочь воспитывает, как свою родную, женщина, единственная любовь всей его жизни.

Владимир зашел в туалетную комнату и поморщился. Здесь все было красным: кафель, сантехника, свет. Его уже все в этом заведении раздражало. Он включил холодную воду, наклонился и подставил лицо под освежающую струю. Стало чуть легче. Владимир снял пиджак, расстегнул ворот рубашки, смочил шею водой. Крутились назойливые мысли: «Почему Галина не пыталась найти меня? Почему не рассказала о ребенке?» И тут же сразу появились ответы. Найти было невозможно, она не знала людей, с которыми он общался. Не было ни номера телефона, ни адреса, ничего. Практически пропал без вести. А о ребенке как она могла рассказать? Взять и вот так, на улице, в их первую встречу после долгой разлуки выпалить, что я, мол, воспитываю твоего ребенка. Бред какой-то! Он злился. Безумно злился. Постояв несколько минут, он, по-видимому, принял какое-то решение и пошел в зал.

Веселье шло полным ходом. Полуголые девицы сновали по залу. Некоторые уже сидели у мужиков на коленях. Кто-то из друзей вообще исчез, похоже, уже ушел в номера. Андрея тоже нигде не было видно. Какая-то Девица уже абсолютно голая, крутилась вокруг шеста, ловко запрыгивала на него, съезжала и вновь крутилась.

Владимир смотрел на все это словно со стороны. Его это не возбуждало, не удивляло, не возмущало. У него не было уже никаких эмоций. После разговора с Раисой он ужасно устал. У него была только одна мечта: поскорее добраться до Галины, поговорить с ней. Только рядом с любимой он мог найти успокоение. Владимир подошел к столу, налил себе водки, выпил не закусывая и пошел прочь из этого заведения. Ему надо было срочно увидеться с Галиной. Он хотел набрать ее номер, но что он мог сказать ей по телефону? Что встретил Раису в заведении утех для богатых клиентов? Что она все рассказала и он знает про свою дочь? Нет, надо срочно добраться до города и поговорить лично, только так.

Владимир вышел из здания. Во дворе стояли машины клиентов. Он подошел к охраннику и спросил, как можно отсюда выбраться. Тот предложил заказать такси, но надо было ждать минут сорок. Владимир ждать не мог, ему требовалось срочно поговорить с Галей, поэтому решил поймать машину на трассе. Он вышел за ворота и понял, что сильно пьян. Алкоголь вдруг внезапно ударил в голову. Пошатываясь, Владимир пошел по шоссе, надеясь, что кто-то проедет мимо и подбросит его до города. На улице похолодало, и он зябко поежился.

В этот момент сзади послышался звук мотора. Владимир повернулся и поднял руку. Автомобиль резко вильнул, словно пытаясь объехать его, но, похоже, водитель не справился с управлением. В следующую секунду Владимир почувствовал удар и упал на асфальт. В глазах потемнело. Ему казалось, что он слышит какие-то голоса, потом вдруг понял, что кто-то шарит по его карманам, снимает с него пиджак. Он попытался пошевелиться, но в тот же момент сильнейший удар ногой лишил его возможности дышать, потом последовал еще и еще один.

Последнее, что запомнил Владимир, был яркий свет фар, жуткая боль, и он провалился в кромешную темноту.

* * *


— Яков Семенович, — молоденькая медсестра вошла в кабинет врача, — там мужчину привезли. Его машина сбила.

— Да, Ниночка, иду. Какие еще данные на пострадавшего?

— Документов нет, ни бумажника, ни телефона. Костюм дорогой, поэтому точно не алкаш и не бомж. Хотя и пьян.

— Кто его привез?

— Да пара одна ехала в город, они и заметили его, лежащим на дороге.

— Они оставили свои координаты, если что?

— Да, визитку с телефонами.

Переговариваясь, они дошли до приемного покоя, куда привезли Владимира. Яков Семенович надел халат и взглянул на потерпевшего. Вид у того был жуткий. Лицо превратилось в месиво. Бровь рассечена, под глазом огромный синяк.

Владимир лежал на кушетке. Увидев врача, он попытался сесть, но застонал и схватился за бок.

— Лежите, лежите. Вам нельзя двигаться, — сказал Яков Семенович, подходя к Владимиру.

— Доктор, мне позвонить надо. Это очень важно, очень. — Владимир снова попытался сесть, но жуткая боль мгновенно отдалась во всем теле, ударила в голову, и он потерял сознание.

— В операционную, живо! — скомандовал Яков Семенович.

Владимира быстро положили на каталку и повезли в операционную. Там он находился около часа. Ему зашили рассеченную бровь, но самым опасным оказалось внутреннее кровотечение. К тому же Владимир получил сильное сотрясение мозга.

Очнулся он в палате. Он чувствовал себя так, будто его переехал тяжелый каток, и не один раз. Он попытался пошевелиться, но жуткая боль сразу же разлилась по всему телу. Владимир попытался позвать медсестру, но во рту пересохло, и его голос прозвучал слишком тихо. В голове стучало: «Надо позвонить, надо сообщить Галине, где я». Он вновь провалился в темноту.

В этой темноте он вдруг увидел Галину, такую милую и красивую. Вдруг рядом появилась Раиса. Она приближалась, зло улыбаясь, держа в руке нож. Она все приближалась и приближалась, вот она уже занесла руку с ножом над Галиной.

— Нет! Нет! — закричал во сне Владимир. Он попытался предупредить Галину об опасности, но голоса не было. Так часто бывает во сне: ты хочешь крикнуть, а не можешь. Владимир дернулся и от боли проснулся. Открыл глаза. Рядом на стуле сидел Яков Семенович и смотрел на него.

— Ну что? Как самочувствие? — бодро спросил врач.

— Мне бы позвонить, — еле проговорил Владимир.

— Позвоните, но чуть позже. Как чувствуете себя?

— Не знаю, болит все, значит, жив. А что произошло? Я ничего не помню. Вроде машина ехала, я ее остановить хотел.

— В той машине пьяные подростки ехали. Они вас сбили. Заметив, что вы прилично выглядите, обчистили ваши карманы и уехали. Их задержали чуть дальше по трассе с вашими документами, бумажником и телефоном.

— А кто меня сюда привез?

— Да пара одна случайно оказалась на дороге в это время.

— Поблагодарить бы их.

— Я дам вам их телефон, сможете потом им позвонить и поблагодарить.

— Доктор, сколько я уже здесь?

— Два дня.

— Господи. Неужели так долго? Я ничего не помню.

— Да, вот так. Внутреннее кровотечение, сотрясение мозга, многочисленные ссадины и ушибы. А как вы думали? Вас машина сбила, потом ногами избивали. Вы еще быстро в себя пришли.

Владимир на мгновение закрыл глаза. Господи, что подумает о нем Галина? Что он опять скрылся, сбежал?

Яков Семенович будто прочитал его мысли.

— Возьмите телефон, вы позвонить хотели. Я позже зайду, разговаривайте. — Яков Семенович протянул Владимиру свой мобильный и вышел из палаты.

— Спасибо. — Владимир взял трубку и набрал такой желанный номер.

* * *


Его не было уже несколько дней. Галина постоянно набирала сотовый Владимира, но телефон не отвечал. Галина вся извелась, и, конечно же, мысли ее посещали далеко не радостные. Может, он с другой. Но это еще ничего, главное, чтобы он был жив. Она уже представляла себе жуткую аварию, нападение, наводнение… Она не знала, как еще объяснить его отсутствие. Галина не могла даже подумать, что он просто так взял и уехал, опять оставив ее одну. Она не расставалась с мобильником ни на минуту. У нее пропал сон, аппетит, она будто вернулась в те ужасные дни, когда он уехал. Уехал на столько лет.

В краткие минуты сна она видела кошмары. Ей снилось, что он улетел вновь. Галина услышала чей-то голос, который сказал, что Владимира и не было вовсе, что ей все это приснилось. Голос был женский, и чем-то напоминал голос Раисы. Потом она услышала противный, злой смех. Галина проснулась вся в слезах.

Ей казалось, что она сходит с ума. Поэтому, когда услышала звонок мобильного телефона и увидела высветившийся незнакомый номер, она сразу поняла — что-то случилось. Дрожащим голосом она произнесла: «Алло» и услышала в ответ слабый и хрипловатый голос Владимира…

— Слава Богу! Ты жив… — только и смогла произнести Галина и заплакала.

* * *


После долгожданного разговора с Владимиром, несмотря на то что она жутко волновалась за его здоровье, от сердца отлегло. Он жив, и это самое главное. Галина вымыла лицо, краситься не стала, собрала волосы резинкой и выбежала из дома.

Предупредить Лену ей не удалось. Телефон дочери был выключен. Галина оставила дочери записку: «Леночка! Один очень близкий мне человек попал в беду. Я поехала к нему в больницу. Приеду, все объясню. Будь умничкой. Целую. Мама».

Спускаясь в лифте, Галина вспомнила, что не спросила у Владимира, что ему привезти, но решила, что в любом случае сок, вода, овощи и фрукты будут кстати. Она забежала в ближайший супермаркет. Галя очень торопилась. Каждая минута у прилавка, а потом ожидание в очереди казались ей вечностью. Она немного успокоилась лишь тогда, когда села в метро.

Галя ехала к нему. Она пыталась хоть немного привести свои мысли в порядок. Но ничего не получалось. Одна мысль стучала в висках — сегодня ты ему все расскажешь! Именно сегодня, несмотря на его самочувствие, несмотря на то что он в больнице. Этот момент настал. Володя имеет право знать, что произошло так много лет назад. А потом будет видно. Всю дорогу Галина думала, как начать разговор. С чего? Потом решила: будь что будет. Как пойдет.

Возле больницы ей показалось, что сердце просто выскочит из груди. Открывая тяжелую дверь, она глубоко вздохнула и вошла в здание.

Галина влетела в палату и замерла на пороге. Если бы она не знала, что Владимир здесь, то ни за что не узнала бы его. С забинтованной головой, с синяком под глазом, рассеченной губой, он был неузнаваем.

Увидев Галину, Владимир заулыбался. Она подошла к нему, обняла, уткнулась лицом в его плечо и заплакала. Так прошло несколько минут. Галина плакала, а он гладил ее по голове. Когда она немного успокоилась, то подняла на него свои заплаканные глаза.

— Мне надо с тобой поговорить, — начала Галина.

— Я знаю о чем. — Владимир ласково смотрел на нее.

— Знаешь?.. — Она была крайне удивлена.

— Я случайно встретил Раису. — Владимир заметил, как при упоминании о Раисе лицо Галины помрачнело.

— Тогда точно знаешь… Я не могла раньше, не знала, как сказать, понимаешь? Володечка, прости, что я так долго молчала. Ты сердишься на меня, да? Я бы обязательно сказала, обязательно. Но я боялась. Я не знала, как ты отреагируешь, что подумаешь. Прости. — Галина говорила быстро, из ее огромных глаз текли слезы.

— Галка, Галка. Милый ты мой Галчонок. — Он еще крепче прижал ее к себе. — Я не сержусь. Я знаю, что ты бы мне все рассказала. Как же так все получилось? Почему жизнь сыграла с нами злую шутку?

— Нет, Володь, не жизнь, а люди. Вернее, один человек. — Галина замолчала, не зная, как спросить про Раису. Но потом все-таки решилась: — Володь, а что она говорила про Лену?

— Да ничего. Просто сообщила мне, что она ее биологическая мать, и все! Не знаю, какой реакции она ожидала от меня. Она очень изменилась. Стала еще более злой и неудовлетворенной жизнью.

— А где ты ее видел? — спросила Галина.

— В закрытом клубе, где, как оказалось, она хозяйка.

На лице Галины отразилось недоумение.

— А что это за клуб такой?

— Ну, это клуб для клиентов, которые хотят выпить, закусить, посмотреть стриптиз и поразвлекаться с девочками.

Глаза Галины стали еще больше.

— Галк, ты что? Меня туда друг пригласил на день рождения. В женщине, которая вышла на сцену поприветствовать дорогих гостей, я случайно узнал Раису.

— И часто ты… в такие места ходишь? — спросила Галина настороженно. Она ощущала себя человеком с другой планеты. Где-то идет какая-то непонятная ей жизнь, странные клубы, стриптизерши, которых она видела только по телевизору.

— Нет, не часто. А теперь вообще не буду. Обещаю! У меня теперь семья. Теперь все будет по-другому.

— Ты в этом уверен? — спросила Галина, осторожно проводя пальцем по распухшей губе Владимира.

— Конечно, уверен! Галчонок ты мой, несчастный.

Владимир привлек ее к себе. В его глазах было столько нежности, столько любви. Галина смотрела на него с замиранием сердца. Она и представить себе не могла, как же сильно она его любила.

— Я не несчастная, я теперь очень счастливая! — проговорила она. Ее глаза светились от счастья, она словно помолодела и была такой красивой.

— Ты красавица, — сказал Владимир, восторженно глядя на нее.

Галина улыбнулась. Он явно любовался ею, и ей было безумно приятно.

— Володь, а как мы Лене скажем?

— Так и скажем, что я ее отец, был далеко, не знал. Все как в глупом кино, в котором отцы не знают, что у них родились дети. А кстати, ты что Лене рассказывала? Где ее папа?

— Да почти так и рассказывала. Что была очень молода, сильно любила. Любимого послали на секретную службу. Ей, маленькой, интересно было послушать про героического отца. А вопросов вроде почему не звонил, не писал, она не задавала. А повзрослев, думаю, все поняла, но не хотела меня расстраивать расспросами. Она очень чуткая девочка, очень нежная. Ты не представляешь, как я боялась, что Леночка будет похожа… ну, ты понимаешь, на кого.

— Понимаю, конечно. Но твоя любовь к ней, видимо, победила гены. Или просто Лена взяла самое лучшее от своей биологической матери и, конечно, от героического отца.

— Да уж, не отец получается, а агент 007 какой-то. — Галина засмеялась.

— 008. — Владимир был счастлив. За столько лет на душе его стало тепло и спокойно. — Слушай, Галк, а как ты думаешь, я ей понравлюсь?

— Конечно! Вы очень похожи! Она ходит, как ты, смеется также. Ты знаешь, я на нее маленькую смотрела и словно ты рядом. — Галина вдруг засмеялась.

— Ты что?

— Видел бы ты себя сейчас! Весь в бинтах, ссадинах и синяках. Как будто точно секретное задание выполнял, прыгнул с парашютом, а он не раскрылся.

Владимир засмеялся.

— А что? Крутая версия. Надо будет Лене так и сказать. А иначе как объяснить мой внешний вид? Такой красавец заявится! Здравствуй, я твой папа! Так я ребенка испугаю!

— Как же я долго тебя ждала… — Галина наклонилась к Владимиру.

— Но я вернулся. Вернулся навсегда. — Владимир тихонько коснулся губами ее губ.

— Такое долгожданное возвращение. — Галина потерлась щекой о щеку Владимира. — Я боюсь тебя целовать: у тебя губы разбиты, тебе будет больно!

— Нет, мне будет хорошо. Я люблю тебя, Галчонок, очень люблю.

— И я люблю тебя…

— Ты выйдешь за меня замуж? И мы родим с тобой еще одного ребеночка. Согласна?

— Конечно, согласна. На все согласна! На все!




Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.