Нить судьбы
Анна Тарасова


Ткущая #2


Примет ли Лина предложение Марка?

Ведь он высший, глава клана.

Девушка не знала, верить ли ему.

Или она всего лишь пешка в чужих руках?


Анна Тарасова

Нить судьбы


1 Глава


Всю дорогу домой Лина ехала и пыталась разобраться в собственных мыслях.

Марк признался ей в любви.

Нет, не так.

Марк(!) признался ей в любви!

Она этому рада? Она вообще в это верит?

Лина не знала.

С одной стороны, она, в глубине души все еще мечтающая о романтике и большой ответной любви, счастливо млела, вспоминая каждое слово, сказанное понтификом. И его жаркие взгляды, страстные объятия и сводящие с ума поцелуи.

Но с другой стороны, девушка прекрасно осознала, что она птица не его полета, и даже если высший питает к ней какие-либо романтические чувства, долго они не продлятся. Разница между ними и в сущности, и в статусе, и в уровне жизни убьет любые личные отношения.

Конкретно обдумав все услышанное сегодня, Лина решила, что поведению понтифика все-таки есть определенные объяснения. В любовь его она не верила. Наиболее логичным было бы предположить, что высший хочет таким образом получить оплату за собственное покровительство. Что ж, это как раз вполне укладывалось в представление девушки о Марке, как о вампире, не интересующегося желаниями смертных. Уж о чем, а об этом она была наслышана очень хорошо.

И хоть ее и покоробил способ, которым тот решил получить оплату, девушка прекрасно понимала, что больше ей заплатить-то и нечем.

Но она будет всячески оттягивать момент расплаты. Быть может, Марку надоест ждать и он переключится на кого-то другого. Или попросту возьмет ее силой и оставит в покое, хоть и обещал этого не делать. Но сегодня ей ясно дали понять, что ее желания мало кого волнуют. Марк четко сказал, что время, которое он ей дает на привыкание к статусу его любовницы, не так уж и велико, а ее отказа он не примет ни при каких обстоятельствах.

Но как быть с ее чувством к нему? Сможет ли она пережить еще раз подобное?

Этого Лина тоже не знала.

…

Поздно вечером ее навестил гость.

То, что он все-таки придет, девушка даже не сомневалась.

Звонок в дверь она услышала, когда готовила на кухне, поэтому открыла не сразу: щипящее на сковородке масло ждать не хотело.

Гюнтер молча вошел в квартиру, повесил привычно куртку на вешалку и направился вслед за Линой на кухню. Девушка подбежала к плите и срочно стала выкладывать на сковородку лук с морковкой.

Парень же уселся на табурет и мрачно стал следить за беготней подруги.

— Ничего не хочешь рассказать?

Она проверила уровень огня у конфорки, помешала ложкой готовящуюся поджарку, и села напротив друга за стол.

— Я буду его любовницей.

— Это было твоим решением?

Девушка грустно покачала головой.

Парень громко выдохнул и злобно выматерился.

— Просто в моей ситуации это действительно наилучший выбор, — добавила Лина.

— То есть, ты довольна? — переспросил он, прищурившись.

Лина уставилась на пол.

Нет, довольной она точно не была. Замужество Лины продлилось всего год, повторять подобный опыт она не спешила. И тому были серьезные причины.

— Ты довольна этим решением? — громче спросил друг.

— Не знаю, — девушка подняла на друга честный взгляд, — Правда, не знаю. Но если подумать логически, то это хороший вариант.

— Чем же это хороший?

Лина вздохнула и выложила все, о чем думала.

Не свои чувства, не свои сомнения. Чувства можно забыть, сомнения могут обмануть. Но критическая объективность в данной ситуации будет лучшим выходом.

— Я — смертная. И, как ты знаешь, ткущая. Но на мне стоит блок. Для клана я фактически бесполезна. Гай меня, конечно, старается использовать, но у меня это выходит довольно плохо. И когда до него все-таки дойдет, что из меня ткущая, как из балерины газосварщик, то мне лучше на этот момент иметь кого-то сильного за спиной. А еще лучше — перед собой. Кто, как не Марк, подходит для этого лучше всего?

— Он стал твоим опекуном. Этого ему недостаточно?

— Он стал моим инициальным опекуном, а ты сам знаешь, такие клейма ставят чаще всего на любовников. Мне надо было раньше понять, к чему это приведет.

— Но почему ты согласилась с ним спать?

— Еще не согласилась, но… Но что Марк может получить от меня в обмен на свою защиту? Все верно: он мне дает защиту, а я ему — свое тело.

Гюнтер качнул головой, не веря тому, что слышал.

Лина столько раз твердила ему, что ни о каких отношениях близкого характера она даже и не думает, и тут вдруг как гром с ясного неба — она добровольно ложится в постель к правителю клана.

— Господи, Лин, ты хоть сама-то понимаешь, что говоришь? Это он тебе сказал, что в обмен ты должна с ним спать?

Девушка тихо вздохнула.

— Да нет, он так не говорил. То, как он объяснил свое требование, я вообще отказываюсь разумом понимать…

— К примеру? — он сложил руки на груди.

— Не важно. В общем, суть дела обстоит именно так. Выбора-то у меня все равно нет, я против вас, вампиров, все равно, что травинка против мамонта — наступите и не заметите, а Марк хотя бы готов меня посадить в горшочек и поливать ежедневно. Метафорически, разумеется, — вслух рассуждала Лина, поднимаясь с места и снова занимаясь сковородкой.

По кухне плыл одуряющий запах жареного лука. Девушка выложила в поджарку нарезанные помидоры, добавила томатной пасты, специй и прикрыла все крышкой.

— Ну да, знаю я, на что он тебя посадит и чем будет поливать! — съязвил Гюнтер.

Он не ожидал, что понтифик открыто признает девушку своей любовницей. С одной стороны, это хорошо тем, что в какой-то степени отвечало планам самого парня. Защита понтифика не давала Эстебану прибрать Лину к рукам.

Но с другой стороны, парень прекрасно знал, что Лине, чтобы та ни говорила, Марк нравился. И эта мысль с недавнего времени его доводила до безумия. Он и сам не понимал, почему так, но одна только картинка, как обнаженная девушка лежит в объятиях высшего… Не его, не Гюнтера, а понтифика! Он хотел рвать и метать!

— Не пошли, мне итак паршиво. Думаешь, я всю жизнь мечтала, чтобы мне в один прекрасный день сказали, что я буду чьей-то любовницей и отказ фактически не принимается? В конце концов, может, я с ним пересплю один раз, ему не понравится и он оставит меня в покое, главное, чтобы не переставал защищать.

— Ты в это веришь?

— Ну а что мне еще остается? — пожала плечами девушка.

Гюнтер помолчал и спросил:

— Ты его любишь?

Лина грустно опустила голову. Те чувства, что она испытывала к понтифику, вряд ли можно однозначно назвать любовью, но по сути почти ею и являлись.

Гюнтер интерпретировал это по своему.

— Иди к Гаю!

— Думаешь, это произошло не с его ведома? — она раздраженно развела руками.

— Но ты же не можешь это так все оставить?

— Почему нет? Вполне могу!

— Лина! — взбесился Гюнтер, — Ну не будь ты такой циничной?! Неужели тебе все равно с кем спать?

— Нет, мне не все равно, — твердо произнесла девушка, — Но пусть уж лучше это будет Марк, по крайней мере, ему я более-менее верю.

— Я не оставлю этого!

— Не лезь, — она отрицательно качнула головой, — Ты не противник для Марка, он сомнет тебя за пару минут. Тем более, что он мне давно запретил с тобой общаться. Не хочу, чтобы тебе влетело и за это тоже.

Гюнтер замолчал. Он на самом деле понимал, что против Марка ему не выстоять, но не собирался отпускать эту ситуацию просто так.

— Лин, нельзя же так! Поехали со мной, я смогу тебя защитить от него.

— Как? — девушка задала вполне разумный вопрос, — Куда ехать? На мне инициал, сам знаешь, как быстро меня найдут по нему.

Лина уже думала о том, чтобы собрать свои вещи и уехать куда глаза глядят, чтобы избежать грядущего, но Марк не зря поставил на нее именно такое клеймо. По нему девушку найдут в считанные часы.

— Пойдем на Конклав, в конце концов, пусть высшие сами разбираются с Марком, почему он тебя заставляет спать с ним…

Лина усмехнулась:

— А то у них других дел нет, как вытаскивать высшего из моей постели. И потом, ты забываешь про инициал. Ты сможешь его снять?

Гюнтер вздохнул.

— Вот и я о том же…, - ответила на его вздох Лина, — Спасибо за заботу, друг. Я тебе на самом деле благодарна. Да, ситуация выглядит некрасиво, но если убрать все эмоции, это на самом деле хороший вариант для меня. По крайней мере, я знаю теперь, к кому идти за утешением, если он меня обидит.

Гюнтер помолчал, пытаясь найти какие-то ободряющие слова, но все, что приходило на ум — это лишь сплошная нецензурщина.

Но Лина вспомнила еще об одной не очень приятной причине его прихода. Девушке было жаль расставаться с другом.

— Вы надолго уезжаете из страны?

— Не знаю, — помрачнел Гюнтер, — Эстебан ходит бешеный, к нему лучше с лишними вопросами не лезть. Сначала едем в Румынию, оттуда в Грецию наверное. Учитель хочет заключить договор с Владимиром, господарем румынского клана.

— Понятно, — девушка положила полотенце на стол, сняла сковороду с конфорки и оставила остывать.

Гюнтер следил за ней с какой-то затаенной тоской. Он так привык к ней, к этой смертной. Привык приходить к ней по вечерам домой и проводить с ней время, привык забирать с работы или прогуливаться по вечерам по улицам Москвы. Привык ругать ее за необдуманные действия и сомнительные импровизации. Привык к ее остротам и ехидству.

Он привык считать, что она — его.

Теперь он оставляет ее. Но это ненадолго!

— Гюнтер, — тихо позвала друга Лина, — Давай я просмотрю твои вероятности? Мне будет легче, если я буду знать, что с тобой все будет хорошо.

Он согласился. Удача в делах ему ой как нужна была.

Эстебан уже поинтересовался у своего ученика, почему тот не рассказал ему о блоке ткущей. Гюнтер сумел вывернуться, признавшись, что не посчитал блок девчонки чем-то серьезным, тем более, раз Рада смогла наполовину его снять. Учитель вроде бы поверил. Вроде бы. Но Гюнтер все-таки поспешил распрощаться с разъяренным префектом и отправится к Лине выяснять подробности произошедшего.

Девушка сосредоточилась на друге. С постоянной практикой у нее это получалось намного лучше и быстрее, благодаря урокам Авраама Моисеевича она могла почти сразу же считывать вероятности, не тратя лишнего времени на концентрацию.

Три «окна» вероятностей. Вторичные она даже не стала высматривать. Все три вели к гибели друга. Но странное дело: девушка обычно четко видела события, которые приведут к тому или иному итогу, сейчас же все было мутным и еле различимым, как будто она заглянула через мутное стекло паршивого качества. Вокруг Гюнтера вились какие-то невразумительные фигуры, непонятно было даже мужчины это или женщины. Единственное, что Лина видела однозначно — это его смерть.

Девушка нахмурилась. Впервые она сталкивается с таким странным видением. Она открыла глаза и взяла Гюнтера за руку, обычно прямой контакт помогает улучшить четкость. Но лучше не стало, все те же малопонятные размытые фигуры.

— Странно, — посетовала она вслух, — Либо сегодня не твой день, либо твое будущее точно еще не определено.

Говорить о смертном исходе она не стала.

— Ну что ж, тогда и не буду об этом задумываться, — махнул рукой парень.

— Знаешь, не нравится мне это, будь все-таки поосторожнее!

Гюнтер улыбнулся подруге и встал с табурета.

— Кто не рискует, тот…

— Доживет до старости, — ответила ему такой же задорной улыбкой девушка.

Но ее взгляд, когда Гюнтер не видел, был задумчивым и грустным.

…


Выйдя от девушки парень задумался. Что делать?

Доверие учителя надо вернуть во чтобы то ни стало, иначе выполнить оставшуюся часть плана будет сложновато. Эстебан не задумается над изгнанием нерадивого ученика из семьи, а становится бродяжником Гюнтеру не хотелось. Кстати, надо бы сделать еще один звонок. Он вышел из дома и по пути к своей машине достал мобильный телефон.

— Пауль?

— Ааа, Гюнтер, привет, друг! — веселый голос механика заставил парня раздраженно поморщиться. Сейчас ему было не до веселья.

— Есть к тебе дело одно.

— Рассказывай!

— Ты знаешь о каких-либо способах снять инициал?

— Кроме магического? — уточнил Пауль.

— Да.

Тот на пару секунд задумался.

— Не слышал ничего такого. Инициал — сложное заклинание, без мага тут не обойдешься. Да и то не факт, смотря, кто ставил метку. Знаю я нескольких магов, чьи клейма даже…

— Ладно, я понял тебя! — Гюнтер оборвал друга и нахмурился.

— Только не говори, что тебе кто-то такую отметину поставил! — пошутил Пауль и сам же зашелся неудержимым смехом.

— Да нет, не мне. Ну-ка вспомни свою мечту, — язвительно проговорил в трубку Гюнтер, — Помнишь, на дне рождении Анны-Марии ты рассказывал о новом препарате.

— Мать моя богородица, ты нашел ткущую? — обомлел Пауль.

— Не просто ткущую, мой друг, — таинственно улыбнулся вампир, — а активную и высокого уровня. Есть подозрение, что она четвертая в роду.

— Вези ее срочно!

Гюнтер сразу представил, как друг потирает от удовольствия руки. Глава европейских механиков давно искал хорошую подопытную для своих экспериментов.

— Как? На ней стоит инициал. Кто ее со мной отпустит?

— Да, действительно…, - тот на мгновение замолчал, — Знаешь, приезжай ко мне в Цюрих, вместе подумаем, что можно сделать!

…


Девушка робко постучала в кабинет Гая, дождалась разрешения и вошла. Верховный понтифик, стоя у шкафа, просматривал папку с договорами за прошлый год, коротко кивнул ткущей и разрешил сесть.

— Алина, мне нужно будет от вас сегодня следующее: вот договор с мексиканцами, — он протянул ей скрепленный документ, — Важные моменты я пометил маркером, так что вы не запутаетесь. Просмотрите, пожалуйста, вероятности и определите, требует ли данный договор каких-то правок. Задача ясна?

— Да, все понятно. Если правки нужны, мне этим заняться?

— Нет, пока мы попробуем решить все мирным путем.

Такое задание ей было выполнять не впервой. Верховный понтифик частенько использовал талант девушки, чтобы проверить все возможные варианты того или иного события или договора, и если собственными силами справиться не получалось, то прибегал уже к умению ткущей изменить вероятности. К слову сказать, такое на памяти девушки было всего трижды, но она обязательно перед каждым подобным заданием интересовалась, надо ли ей сразу выбирать нужную вероятность.

Небольшая концентрация, в голове всплыли первые строчки договора…

— Нет, господин, все хорошо, договор править не надо, — выдала свое заключение через несколько минут девушка, — Все будет мирно и спокойно.

— Что ж, — Гай удовлетворенно улыбнулся, — Тогда оставим все в том же виде.

Она встала с кресла попрощалась с понтификом и собралась было выйти, как вдруг решила воспользоваться моментом.

— Господин, могу я задать вам вопрос?

Гай кивнул головой.

— Почему вы решили заявить в открытую о моем таланте?

Мужчина указал на кресло и девушка вернулась в него обратно. Что ж, настроение у понтифика было хорошим, ткущая вполне оправдывала его надежды, так что — почему бы и не поговорить?

— Шила в мешке не утаишь, Алина, это ваша русская поговорка. Рано или поздно, слухи о вас просочились бы в другие кланы и нам пришлось бы объяснять, почему мы не представили вас Конклаву. Сейчас, когда вы стали официальной фавориткой моего брата, это сделать будет намного проще. Против него мало кто пойдет.

— Но ведь есть те, кто пойдут.

— Есть, — согласился Гай, — Но это проблема уже куда меньшего масштаба. Я ответил на ваш вопрос?

Лина кивнула головой.

— А вы не боитесь, что…, - Гай иронично поднял бровь, и Лина поправилась, — Не опасаетесь, что Конклаву расскажет обо мне Эстебан?

— Не в его интересах, — подумал, отказался понтифик, — Эстебан знает о вашем даре очень давно, и подобное заявление выставит его самого не в лучшем свете, ведь тогда придется объяснять, почему он раньше этого не сделал. Ну и заодно это окончательно лишит его шанса использовать ваш дар для собственных нужд.

Лина удивленно подняла брови.

— А вы думали, что я не догадываюсь, зачем он крутится вокруг вас? — усмехнулся Гай, — Вы, конечно, очаровательны и мой брат потерял от вас голову, но я знаю, каких женщин любит Эстебан, и вы явно не в его вкусе.

Теперь уже усмехнулась девушка. Да уж, понтификами братья стали не просто так. Талант у них к интригам.

Она окончательно распрощалась с Гаем и вышла из кабинета.

О том, что Лина ткущая, до сих пор знали лишь высшие клана, все те, кто находился в тот злополучный день на совете. Выносить эту информацию за пределы этого крайне узкого круга понтифики запретили под угрозой смерти.

…


Мюнхен — красивый город. И старый, с средневековыми улочками, между которыми порой даже двум людям пройти сложно. И новый, с современными высотными зданиями, живописными парками и фонтанами.

Гюнтер позвонил в дверной звонок. Дверь открыла симпатичная черноволосая девушка лет шестнадцати, в черном длинном платье с пышной юбкой и белым передником. На коротких кудрявых волосах ярко выделялся белоснежный чепчик горничной.

— Мария, добрый день, — поздоровался с горничной вампир и передал ей свою визитку.

Девушка склонилась в коротком реверансе и ушла обратно. Через пару секунд дверь снова открылась и Мария застыла у входа с протянутой внутрь рукой, мол, прошу, заходите.

Гюнтер вошел в прихожую, подождал, пока горничная закроет за ним дверь, и проследовал за ней в гостиную.

Комната была обставлена дорогой мебелью темного дерева. На камине стояли два золотистых подсвечника в форме трезубцев, на стене висела большая картина с портретом хозяйки дома. Два кресла и диван темной кожи стояли у журнального столика, поражающего изящной резьбой.

— Гюнтер, какая неожиданная встреча, — Магдалена вышла к гостю, протягивая изящную ладонь для поцелуя.

Парень галантно поклонился, целуя ее пальчики.

— Магдалена, ты как всегда изумительна!

Вампирка томно улыбнулась парню, принимая комплимент, и махнула горничной:

— Мария, приготовь вина для моего гостя, и можешь не показываться, пока не позову!

— Как ты общаешься с ней? — спросил вампир, провожая взглядом горничную, — Она же совершенно немая. Это у нее ты приказала тогда язык вырезать?

— Тут главное — правильно выдрессировать, — улыбнулась Магдалена, не отвечая на последний вопрос, — Но кровь у нее вкусная.

Вампиры дождались, пока безмолвная Мария принесет вина и закроет за ними дверь.

Гюнтер прошел вперед и уселся на диван, дипломат, который он принес с собой, поставил рядом на пол.

Магдалена сегодня была потрясающе красива в длинном домашнем платье цвета чайной розы с глубоким декольте. Красивую грудь украшало изумрудное колье, и парень периодически ласкал взглядом и камни, и то, что они украшали.

— Ты в курсе, что Марк завел себе новую любовницу?

Девушка отвела глаза.

— Значит, все-таки инициал на ту девку он поставил именно поэтому?

Она встала с дивана и прошлась по комнате. Девушка вспомнила встречу с подопечной понтифика на новогоднем приеме. Марк тогда окончательно порвал с Магдой именно из-за того, что она посмела нанести пощечину этой смертной. «Не смей больше дотрагиваться до нее! — приказал он ей тогда, запрещая даже подходить к своей подопечной.» И эта замухрышка оказалась теперь на ее месте?

— Что ж, это лишь говорит о том, что у Марка совсем испортился вкус.

Гюнтер отпил глоток вина и как бы невзначай произнес:

— Я слышал, что он даже свой дом для нее отделывает. Говорят, выкладывает бешенные деньги за интерьер.

Магда фыркнула:

— Что учитель, что ученик! Сплошные сплетни!

— Думаешь? — он искоса глянул на вампирку.

— Дорогой мой, — снисходительно улыбнулась ему Магдалена, — Марк никогда ни на одну из своих шлюх не тратился!

— Даже на тебя?

Магда резко дернула головой.

— Мне кажется, ты забылся.

Гюнтер удивленно посмотрел на красавицу:

— Ты о чем?

Вампирка прищурила глаз, не веря в его наивное удивление. Он был настоящим учеником своего учителя и просто так ничего не делал.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Я хочу, чтобы ты к нему вернулась.

Плюсы с минусами вампирка складывать умела.

— Зачем тебе эта девчонка?

Гюнтер встал с дивана и нервно заходил по гостиной. Повернулся к девушке, раздумывая, стоит ли ей рассказывать все абсолютно. В итоге, решился.

— Ветрова мое обещанное имущество и Гай подтвердил мне это перед моим отъездом из Москвы. Правда, сначала он подарил мое имущество своему братику, чтобы тот ее трахал при удобном случае! — с каждым словом он разъярялся все сильнее, — Но она принадлежит мне!

Магдалена фыркнула и зашлась смехом.

— Ты думаешь, меня волнуют ваши постельные проблемы? Чего ради мне возвращаться к мужчине, который предпочел мне смертную?

Эмоции красавицы были на редкость искренни.

Действительно, что может быть унизительней, чем бороться за мужчину, не сумевшему оценить совершенство?

— То есть ты позволишь говорить всем, что это Марк ушел от тебя к смертной, а не ты его бросила? Да и как ушел: заботясь о ней, как о самом дорогом существе, обставляя для нее собственный дом, выполняя любой ее каприз? Магда, ты-то хоть раз была у него в особняке?

Девушка осеклась.

Марк никогда не приводил своих любовниц к себе домой. Он всегда считал, что его жилище — это его крепость, куда женщинам хода нет. Для встреч он снимал отдельные дома или квартиры. Но к себе — никогда!

И если он за столько веков впервые решил поселить у себя любовницу…

И не кого-либо, а смертную сучку, ту самую, которая так унизила саму Магдалену на новогоднем балу!?

Она зло сжала бокал и тот раскололся в ее пальцах.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — она стряхнула осколки на ковер. Ничего, горничные уберут.

— Возвращайся в Москву, стань снова любовницей понтифика, Марк должен отказаться от своей смертной.

— Он ясно дал понять, что не хочет меня видеть!

— Тебя? — рассмеялся Гюнтер, — Магда, тебя хочешь-не хочешь, а забыть невозможно! Покрутись поблизости, встреться с ним случайно где-нибудь, мне учить тебя, что ли, как это делается?

— А девчонку ты себе заберешь?

— Это мое обещанное имущество! — злобно сквозь зубы проговорил Гюнтер, — Я думал, Эстебан мне поможет, он бы стал ее опекуном, я бы — ее любовником. Но он сам расчувствовался, старый ублюдок, и решил взять Лину себе. Вот Марк и взбесился!

— Эстебан и мне тоже много чего обещал!

— Мой учитель не знает всех подробностей. А я знаю.

Магда с видимым удовольствием слушала парня.

Ей и самой, хоть и неприятно в этом признаваться, безумно хотелось вернуть интерес понтифика. Он был отличным любовником в постели и смотрел сквозь пальцы на ее интрижки с другими мужчинами, будь-то вампиры или смертные. Да и красив он был, такие редко сейчас попадаются.

Кто она сейчас? Пусть и очень красивая, но вполне обычная вампирка. А положение любовницы главы клана давало ей ряд преимуществ, лишаться которых Магда не хотела.

Но она вспомнила их последний разговор и задумалась. Качнула отрицательно головой.

— У меня может не получится!

— Получится — убежденно ответил Гюнтер, — Все у тебя получится! Главное, возвращайся в Москву. Я тут еще один план проворачиваю, но не уверен, что там все срастется. А ты — мой самый надежный вариант.

— Что конкретно я должна сделать?

Вместо ответа Гюнтер поднял с пола дипломат, положил себе на колени и раскрыл. В нем лежали несколько бумаг, на которые Магда посмотрела с большим интересом.

— У девчонки есть одна тайна, о которой вряд ли она будет трепать на каждом углу…


2 Глава


Дни складывались в недели. Наступил март, за ним апрель.

Весна была ранняя, погода стояла на удивление теплая и солнечная.

Как раз подходящая для ежедневных встреч смертной и высшего вампира.

Марк держал свое слово строго. Проводил с Линой каждый вечер, то гуляя с ней по улицам города, то приглашая ее на представление в театр или на ужин ресторан. Он был мил, галантен и очень обаятелен, никоим образом не намекая на будущие близкие отношения и позволяя себе лишь жаркие поцелуи на прощание.

Лина же старалась не давать волю своим чувствам и постоянно напоминать себе, что понтифик лишь хочет получить ее тело, но с каждой встречей понимала, что безудержно в него влюбляется.

…


Суббота началась как обычно. Девушка вытерла пыль с мебели, пропылесосила пол и с чувством выполненного долга села за вышивку. Хозяйка требовала, чтобы квартира была чистой всегда, а прийти она могла в любой момент. Вот Лине и пришлось поставить в еженедельное расписание регулярную уборку квартиры.

Конечно, это не значит, что она любила жить в грязи, но уборку Лина просто ненавидела, и когда наступал этот момент, она его в воображении смачно обводила в черную траурную рамочку. Единственное, что радовало — квартирка небольшая и уборка много времени не отнимала.

От вышивки Лину отвлек телефон. Звонила Марина. У них с мужем сегодня годовщина свадьбы и она слезно просила взять Ляльку к себе на выходные. Девушка, разумеется, согласилась. Крестницу она любила, на выходных никаких занятий себе не придумывала, да и никто из вампирского общества вроде не собирался ее навещать: Марк вчера предупредил, что уезжает из города и вряд ли успеет вернуться к вечеру. Что было очень жаль. Лина привыкла проводить с ним вечерние часы и каждый день с наслаждением ждала, когда он позвонит и скажет, куда они пойдут сегодня.

Так что, через три часа в квартире Алины стояла маленькая обаятельная барышня в розовом комбинезончике и с огромным плюшевым медведем в руках.

Марина продолжала напоследок наставлять Лину:

— Не забудь в три часа дня уложить ее в кровать, часок пусть поспит. Если не захочет спать, пусть или почитает, книжку я ей положила, или тихо порисует. За компьютер Ляльку не пускай, я ее вчера наказала за плохое поведение. Пусть недельку посидит без своих мультиков, подумает, стоит ли говорить матери плохие слова!

Маринка грозно глянула на дочь. Лялька стояла, сжимая медведя в руках, и наивно улыбалась двум взрослым женщинам. Белокурые кудряшки умилительно выбились из шапочки, огромные голубые глаза смотрели невинно и весело.

Алина прыснула со смеху.

— Ляльк, заканчивай цирк, — недовольно проговорила ее мать, — Я прекрасно тебя знаю и своей милой улыбочкой ты меня не обманешь!

Дочь скорчила матери рожицу и, весело подкинув медведя к потолку, побежала в комнату.

— Куда! — в один голос остановили ее мать и крестная, — А обувь снять?!

В общем, эта суббота у Алины началась под девизом «почувствуй себя матерью шестилетнего электровеника». Конечно, Лялька не в первый раз гостила у крестной. Девушка периодически брала малышку к себе на выходные, но каждый раз для девочки это было как будто поход в парк развлечений. Крестная это же не мать, да и не такая строгая, так что ее можно не всегда слушаться, а бывает, что она и сама разрешит похулиганить.

Звонок в дверь раздался для Лины совершенно неожиданно, когда она укладывала девочку на обеденный сон. Лялька капризничала и играла со своим плюшевым медведем, подбрасывая его вверх.

— Ляльк, немедленно ложись спать, иначе я отберу медведя! — Лина угрожающе наставила палец на заливающуюся смехом крестницу.

— Ну, тетя Лина, ну я не хочу спать! — донеслось до девушки, когда она уже вышла в прихожую.

Девушка посмотрела в глазок.

Не поверила глазам своим.

— Ты же говорил, что до вечера не вернешься! — сказала она, открывая дверь. Брови нахмурены, но глаза сияли от радости встречи.

— Не поверишь, как удивительно быстро решаются дела, когда есть отличный стимул! — с улыбкой проговорил Марк и вошел в квартиру, — Поехали гулять, а? Сегодня такая погода шикарная!

Алина внимательно оглядела понтифика, в таком виде она его еще ни разу не видела. Вместо привычного черного или серого элегантного костюма с белоснежной сорочкой и галстуком, сегодня понтифик надел обычные для простого народа темно-синие джинсы, кроссовки, бежевый блейзер и сверху черную кожаную куртку. Длинные волосы он по привычке не стал собирать в хвост. Вообще, сегодня он выглядел как обычный привлекательный тридцатилетний мужчина, без налета презрительной маски высшего вампира.

— Вообще-то я не предполагала из дома выходить, — извиняюще проговорила девушка. В домашнем коротком халатике и тапочках на босу ногу, без макияжа, она выглядела совсем молоденькой девушкой.

— Тетя Лина, а кто там? — Лялька выглянула из-за двери, — Ого, а кто это?

— Ляль, живо в постель! — приказала девочке Лина, не оборачиваясь.

Девочка, даже не подумав прислушаться к приказу крестной, вышла в прихожую, таща за лапу своего медведя.

— А вы кто? — спросила она у Марка, — Жених тети Лины?

— Устами младенца…! — иронично улыбнулся Лине понтифик и присел перед девочкой на корточки, — Да, я ее жених, меня зовут Марк или для тебя дядя Марк. А ты кто?

— А я ее крестница, меня Оля зовут, — внезапно смутилась девчушка и протянула руку для приветствия.

Марк ее пожал с серьезным выражением лица и спросил:

— Хочешь в парк погулять?

Лялька весело улыбнулась и закивала согласно головой.

— Так, никакого парка! — возмутилась девушка и указала Ляльке на комнату, — Ты, младенец, сейчас прямиком в свою постель и спать ровно час. А ты, — она указала пальцем на понтифика, — заканчивай подрывать мой педагогический авторитет!

— Да ладно тебе, Лин, пусть ребенок погуляет, свежим воздухом подышит! Поехали! — начал уговаривать девушку высший.

— Ну пожалуйста, тетя Лина, — присоединилась к вампиру крестница, — Витька сказал, что на ВДНХ уже атарак…аратк… в общем, там и карусель есть, и паровозики, и работает все! Ну, тетя Лина! Ну, пожалуйста! А еще Витька там на лошадке катался!

— Это тот Витька, с которым ты на прошлой неделе подралась? — уточнила Лина, — Что, уже друзья навек?

— Да нет, это другой, тот — новенький! — махнула рукой на нее крестница, мол, ты взрослая и ничего не понимаешь.

Марк подмигнул малышке и спросил:

— А он катался верхом на лошадке или в коляске?

— В коляске, — подумав, уточнила девочка.

— А хочешь верхом покататься? В седле? Как взрослая?

Лина закатила глаза. Марк знал, что предлагать Ляльке. Ее глаза зажглись непередаваемой смесью восторга и желания утереть нос Витьке. И покататься на лошадке. И еще…

— И мороженое тоже будет! Клубничное! — клятвенно пообещал понтифик ребенку.

— Марк! — возмутилась Лина, — Кончай мне ребенка совращать!

— Родная! — укоризненно потянул понтифик, — Я абсолютно отвечаю за свои слова!

— Я именно об этом!

— Ну, тетя Лина! — Лялька задергала девушку с другой стороны.

Девушка громко вздохнула.

— Ладно, малявка, беги одеваться! — Лялька, довольная как слон, ускакала в комнату, — Но шапку наденешь обязательно!

Пока девочка одевалась, Лина проводила разъяснительную беседу с понтификом:

— Марк, ты понимаешь, что делаешь? Это, — она указала в сторону комнаты, откуда периодически доносились победные крики, — смертный ребенок!

— И что? — Марк уже выпрямился и непонимающе смотрел на Лину.

— Она мало того, что не в курсе твоей сущности, но еще верит в сказки и чудовищ!

— Лин, ты думаешь, что я этого не понимаю? Я не собираюсь пить ее кровь!

— А если она что-то такое увидит?

— Что, например?

— Ну не знаю! Но это же ребенок!

— Лина, — Марк громко вздохнул, — Ты считаешь меня чудовищем?

— Иногда — да, — четко припечатала девушка.

— Ну, значит, я смогу прогнать всех хулиганов одной только своей улыбкой! — он ослепительно улыбнулся и показал клыки.

— Главное, на поклонниц не нарвись, а то от них даже улыбкой не отмахаешься! — недовольно пробурчала девушка и ушла в комнату проверять, как оделась крестница.

— А что, у меня есть поклонницы? — уточнил со смехом понтифик, — Хоть с одной познакомь!

— Разбежался! — ответила ему Лина, выводя в коридор Ляльку, — Если мы будем вместе, разрешу смотреть только на женщин пенсионного возраста, с типичными экземплярами можешь заранее ознакомиться на лавочке у подъезда!

Лина как в воду глядела. Когда смертно-вампирская троица выходила из подъезда, на лавочке как раз сидели бойкие старушки и внимательно разглядывали всех, кто входил, выходил и шел мимо, чтобы затем между собой обсудить их и осудить.

Девушка приветственно склонила голову:

— Маргарита Степановна, добрый день.

Самая главная старушка подъезда покровительственно ей улыбнулась и поджала губы, глядя на выходящих Марка и Ляльку.

— Что, гулять собрались? — уточнила она, незаметно толкая в бок свою напарницу по сплетням, мол, оцени, что тут происходит.

— Да, погода хорошая, съездим в парк.

Лина по привычке пошла к машине понтифика, ведя Ляльку за руку. Марк скользнул по старушкам равнодушным взглядом и поспешил за своей женщиной.

— Это ты на таких мне предлагаешь любоваться теперь до конца жизни? — с ухмылкой спросил он, когда выводил машину из двора.

— А что, тебе не понравились? — с искренним удивлением уточнила девушка, — Ты глянь, какие они бойкие и бодрые, прям как огурчики! Кое-кому шикарный пример для подражания!

Лина подняла иронично бровь, намекая на чей-то очень долгий срок жизни.

— И такие же сморщенные!

— Что поделать, у всех есть свои недостатки! У них — внешний вид, у тебя, — притворно вздохнула Лина, пряча улыбку, — он же!

— Тиранша! — заклеймил понтифик девушку и глянул на нее в зеркало.

Алина довольно ему улыбнулась.

Лялька носилась по парку как заводная, прося, а то и требуя, покатать ее на всех аттракционах и каруселях. Она проехалась на лошади, причем Марк сдержал свое слово и договорился, чтобы ее усадили в седло. Понтифик даже шел рядом с шагающим животным и страховал малышку от падения. Девочка объелась мороженым, сладкой ватой, и жареными орешками в сахаре. Вообще, у Ляльки был день исполнения всех желаний. Марк оплачивал любой каприз ребенка, будь то огромный надувной шар у уличного продавца или мягкая игрушка, билет на карусель или на американскую горку, где девочка каталась с дикими визгами смеси страха и восторга. Алина сначала протестовала, но понтифик очень понятно объяснил ей, что ему не в тягость и вообще он получает от этого удовольствие. Девушка, разумеется, не преминула поёрничать на тему того, от чего высший вампир, оказывается, получает удовольствие, на что Марк с таинственной улыбкой пообещал ей, что она убедится в этом на личном примере и в ближайшее время.

Сам понтифик был в восторге от прогулки едва ли не больше Ляльки. Он впервые за очень долгое время чувствовал себя главой такой маленькой, но замечательной семьи, совершенно забыв про обязанности понтифика, дела клана и прочие вампирские проблемы. Он просто наслаждался жизнью и обществом любимой женщины. Ну и заодно маленькой Ляльки. И решая с Линой такие вопросы как «можно ли девочке холодное мороженое, все-таки на улице не лето» или «что лучше — карусель с лошадками во второй раз или автодром», Марк как никогда чувствовал себя кому-то нужным. Особенно, когда Лина, забывая о том, что он вампир и в обыденной жизни смертных не очень-то разбирается, начинала советоваться с ним по поводу чего-либо. Например, вот как сейчас, когда к паре подошли два пенсионера, муж и жена, и спросили, как лучше добраться до метро. Лина совсем запуталась в объяснениях, и обратила их внимание на понтифика, пусть он попробует рассказать, по какой аллее лучше выйти к транспорту. Марк понятно все объяснил, подсказал, где можно сократить дорогу, и в ответ услышал благодарственное «какая у вас замечательная семья, красавица-жена и дочка». Понтифик как ребенок расплылся в довольной улыбке.

Лина же, как обычно, разрывалась как та обезьяна, на две части. С одной стороны, ей очень нравилась прогулка, понтифика она увидела совершенно с другой стороны и это ей очень импонировало. Но, с другой стороны, девушка понимала, что высшему такое времяпровождение непривычно, и нравится ему только лишь из-за своей необычности. Да и о том, что это глава вампирского клана, она не забывала. Лина заметила, как ему поклонились двое вампиров, встреченных в парке, и как они потом переглянулись между собой, удивляясь, что встретили понтифика в таком обществе и таком месте.

Но потом, глядя на задорно смеющуюся крестницу и довольного жизнью вампира, девушка решила не забивать себе голову плохими мыслями и полностью отдалась веселью на прогулке.

Эмоциональная прогулка Ляльку сильно утомила и девочка заснула уже в машине. Лина пару раз оглядывалась на малышку, проверяя, как она спит, но потом успокоилась и сосредоточилась на дороге, хотя тоже периодически зевала.

— Устала? — Марк глянул на девушку.

— Есть немного, — согласилась Лина, — Нечасто доводится так весело погулять!

— Согласен! — улыбнулся понтифик и посмотрел в зеркало заднего вида, проверяя Ляльку, — У тебя чудесная крестница!

— Да уж, не зря мать ее называет заводным электровеником!

Марк нашел ладонь Лины и сжал ее пальчики.

— Из тебя выйдет отличная мать, Лина. Почему у тебя нет детей?

Девушка отвела взгляд и, как показалось понтифику, грустно улыбнулась.

— Какие дети, когда вокруг одни вампиры? — она отшутилась и высвободила пальцы.

— Знаешь, я сегодня впервые за долгое время чувствовал себя в семье, — поделился с ней понтифик, — Удивительное ощущение.

— Да, мне тоже понравилось.

— Может быть, еще как-нибудь повторим, а?

Лина глянула на вампира и кивнула головой.

Когда машина подъехала к дому, на улице совсем стемнело и у подъезда зажглись уличные фонари. Лина аккуратно растолкала девочку, чтобы та просыпалась, и помогла ей вылезти из машины. Вслед за собой Лялька вытащила розового большого зайца и надувной шарик.

Глядя на это богатство, девушка не смогла промолчать.

— Марк, так с кем ты хотел погулять в парке?

Вампир подошел к девушке.

— А ты тоже хотела шарик и розового зайца? Почему не попросила?

Девушка фыркнула от смеха.

— Не забудь подарить их мне на день рождения!

Лялька дернула Марка за рукав куртки:

— Дядя Марк, у тети Лины день рождения еще нескоро, в октябре! Но я тебе напомню!

Марк перевел серьезные глаза на ребенка.

— Обязательно! Мы вдвоем ей подарок выберем!

Девочка с серьезным видом кивнула, мол, договорились, и потопала к лавочке.

Марк обернулся к улыбающейся Лине, обнял девушку и, склонившись к ней, начал страстно целовать. Лина сама отвечала со всем пылом испытываемых к нему чувств, пока сзади не донеслось недовольное:

— Ну, вы там, заканчивайте уже целоваться, я спать хочу!

Лина загадочно посмотрела на Марка:

— Ну как, ты еще хочешь семью?

— Больше, чем когда — либо, родная моя! — он обнял девушку и поцеловал ее в висок, — И она у нас будет!

Лина обернулась к крестнице:

— Ну что, тунеядка-шантажистка, пошли домой в кроватку?

— Я бы тоже сейчас туда! — прошептал ей на ухо Марк.

Лина задорно ухмыльнулась и указала понтифику на машину:

— А вам, уважаемый понтифик, еще ехать и ехать! Так что, вперед, до победного конца, точнее — вашей кроватки!

Марк фыркнул от смеха и, чмокнув напоследок Лину в затылок, обошел машину и сел на водительское место.

Девушка тряхнула шевелюрой, проследила за тем, как вампир уезжает, и пошла медленно к подъезду.

— А мне он нравится, — Лялька взяла крестную за руку.

— Мне тоже, — согласилась Лина и открыла подъездную дверь.

…


В воскресение утром Марина забрала Ляльку, с удивлением заметив, что игрушек у той стало больше. Лина объяснила как смогла, что и откуда, девочка подтвердила, что гуляли с женихом тети Лины и тот ей понравился, так что она его одобряет.

Марина довольная, что подруга, наконец, начала устраивать личную жизнь, пообещала выяснить все подробности как можно скорее и забрала дочь домой. В одной руке Лялька тащила любимого мишку, в другой — не менее любимого зайца, а к запястью нее был привязан большой надувной шар. Выходные у девочки удались.

Лина же, обследовав свой холодильник, решила устроить налет на ближайший супермаркет. Пожалев, что Гюнтер уехал с наставником в Европу и теперь некому довезти покупки до дома, девушка взяла сумку и вышла из дома.

Возвращалась она обратно с двумя пакетами, набитыми доверху. С другой стороны, она скептически посмотрела на себя со стороны, на неделю этого хватит.

А у подъезда уже сидели вчерашние бабушки-старушки, неизменный местный бомонд. Кто, где, с кем и почему — они все узнавали и тайно вслух разносили по округе. Лина, конечно, уважала в старых сплетницах их возраст, но не стремилась выбалтывать кому попало про свою жизнь и слушать про других, а поэтому, бросив бабулькам стандартное «Здравствуйте», она поспешила к двери подъезда.

— Алиночка! — остановила ее самая заядлая сплетница, Маргарита Степановна. Старушенция была бойкая и на внешний вид, и на язык, при этом обругивая всех, хоть чем — то ей не угодивших: собак, громко лающих; детей, вышедших с мамами гулять; самих мам, не так воспитывающих своих чад. Под ее указания и порицания попадали практически все. Самое неприятное было в том, что жила она на одной лестничной клетке с Линой.

Девушка обернулась.

— А кто это у тебя был вчера? — Степановна спросила с прищуром глаз, — Мужчина какой-то незнакомый!

— О ком это ты, Степанна? — сразу зашушукались ее подружки.

— Да вчера я тут сижу с Марь Матвевной, — начала старушка рассказывать подружкам, — И Алиночка наша вместе с мужчиной каким-то выходит, с ними еще девчушка была маленькая. Они все в машину сели, дорогую, иномарку, и поехали куда-то.

И Маргарита Степановна глянула ехидно на девушку, мол, знаем-знаем, зачем это мужчины к молоденьким девушкам приходят.

Бабки сразу уставились на Алину в ожидании полного рассказа о том, кто это был, как зовут, на какой стадии отношения. А то непорядок получается! Мало ли кто это!

— Да это так… знакомый просто…, - замялась девушка.

— Ага, — поддакнула ей Степановна, — И ездит он на большой такой черной машине, иномарке, сразу видно дорогая! Я сыну рассказывала, он назвал ее как-то, «Бенти», что ли?

— Это просто знакомый, ничего больше, — она решила стоять на своем, — А машина — «Бентли», английская марка.

— Ага, ага, знакомый! А деньги-то такие откуда у знакомого на эту «Бентли»? Небось, наворовал?! Все они такие, сначала наворуют миллионы себе, а потом девок наших сманивают в свои бордели! По телевизору вот показывали, недавно совсем, плакалась одна такая тоже, мол, говорил про любовь, а сам продал за границу как проститутку!

— Ой, да что вы такое говорите! — возмутилась девушка, — Марк совсем не такой!

— Да знаем мы не таких, — отмахнулась от нее Маргарита Степановна, — Видели уже! Ворюга он и есть ворюга! И имя-то какое нерусское у него — Марк! Еврей что ли? Все они ворюги и предатели!

— Он иностранец, а Марк это вообще латинское имя! — Алина начала защищать понтифика.

Бабка справа от Маргариты Степановны даже сплюнула с досады.

— Тьфу, нашла с кем связаться, с иностранцем! Тебе что, парней русских мало, что на импортного позарилась! Ведь красивая девка-то! Вон хоть на Витьку моего посмотри, хороший же мужик, работящий…

— Умолкни, Федоровна, — в дискуссию о вреде иностранцев для русских девушек влез новый голос.

Лина обернулась. У входа стояла невысокая щуплая старушка в шерстяном кардигане и черных брюках, обе руки заняты сумками с продуктами. Вера Павловна, на пенсии, но все еще работающая учительница физики в ближайшей школе.

— Нечего своего Витьку каждой девке пихать, сама виновата, что такого дурака вырастила! — сердито продолжила Вера Павловна отчитывать сплетницу, — Я его еще учила и помню, что он уже тогда олухом был и неучем! А ты девочка, пойдем со мной, сумки старухе дотащить поможешь. Лифт-то вроде опять сломался!

Алина с готовностью переложила свои пакеты в одну руку, подхватила сумки учительницы и пошла вслед за ней в подъезд, стараясь не прислушиваться к шушукающим за спиной старухам. Те продолжали осуждать лининого знакомого.

В подъезде девушка поначалу ослепла, глаза не сразу привыкли к полутьме. Она покорно направилась к лестнице, но Вера Павловна уверенно подошла к лифту и нажала на кнопку.

— Работает лифт, работает, — та подозвала девушку к себе.

В кабине та нажала на верхний, шестнадцатый этаж, где жила учительница, и поставила аккуратно сумки на пол. Они, и правда, были очень тяжелыми.

— Ты их не слушай, — вдруг сказала Вера Павловна, — Не вор твой мужик.

— Да я знаю, что не вор, — спокойно проговорила девушка, — Просто неприятно, что они вот так вот за глаза каждого…

— А что им остается то? Вот ту же Федоровну возьми, кому угодно готова своего сынка-то сплавить. Он же, когда пьяный, совсем головы лишается, да еще к твоей соседке Дашке — пьянице шляется, — вздохнула учительница.

Девушка помолчала. Да, пьяный мужчина — это очень плохо. По себе знает.

— А мужика, что к тебе ходит, я знаю.

Лина вскинула голову.

— Что?

— Видела вчера, в лифте с ним столкнулась. Ох, и хорошего же ты себе мужика отхватила, девочка, ох и знатного же! Только держи его вот тут! — и показала Алине крепко сжатый кулак, — Чтобы он прочувствовал, что это такое — смертная женщина! Чтобы они все почувствовали!

Лина ошарашено смотрела на старую женщину.

В этот момент лифт остановился.

— Чего смотришь то, — усмехнулась Вера Павловна, — Знаю я его, видела раньше. Пойдем-ка, чаем угощу, поговорить надо.

Лина покорно подхватила и ее, и свои сумки и вышла вслед за Верой Павловной из лифта.

Квартирка у учительницы была небольшая, опрятная, и, как подобает представителю интеллигенции, сверху донизу была уставлена книгами. Вера Павловна пригласила Лину на кухню и продолжала разговор за приготовлением стола.

— Он же у тебя высший, да? Правда, в мою молодость он со смертными шашней не водил, только по своим бегал, по вампиркам.

— Вы знаете, кто он именно? — с придыханием спросила девушка. Кто бы мог заподозрить, что эта старая женщина….

— Хм, да уж, — Вера Павловна прикрыла глаза, вспоминая, — Я тогда как ты была, молодая, красивая. Мне тоже мужики вслед смотрели. Лаборанткой я тогда работала в институте научном, мы были секретным закрытым предприятием. А он… он называл себя механиком, я то по незнанию думала из-за того, что физик, а оказалось…

— У них разных ученых хватает, и физиков, и химиков, и биологов, — тихо подтвердила девушка невысказанную мысль.

Чайник вскипел и учительница разлила кипяток по кружкам с заваркой. На столе уже красовалась вазочка с варением, коробка печения и конфет.

— Да, разных. Владимир Радзянский, думала украинец, оказался поляк, шестиста пятидесяти семи лет. Светлая голова и красавец-мужчина. Но при этом такой властный, такой эгоистичный! Все меня контролировать пытался, туда не ходи, тут не сиди, это не одевай, слушаться только меня! Даже клеймо мне поставил.

— Да, да, этот тоже, — рассеяно заметила Алина.

— А ты как думала? Что он будет плюшевым медведем? Они, высшие, все такие. Иначе никак, — Алина только через мгновение поняла, что Вера Павловна говорит уже не о своем Владимире, — Твой-то ведь не старший, да?

Девушка вопросительно посмотрела на учительницу.

— Брат. Кто из них, старший или…

— Младший.

— Всегда их путала. Значит, второй по рангу в клане, — покачала головой Вера Павловна, — Он мужик-то хороший, пусть властный, но подлости к женщинам за ним никто не знал, обманывать не будет. Ты кушай печенье, кушай.

Лина, не глядя, взяла печение.

— Я даже и не думала…

— Что ж я каждому буду свое клеймо под нос тыкать, что ли? — недовольно произнесла учительница, — У тебя — то стоит уже?

Лина быстро отряхнула руки от крошек и задрала рукав джемпера.

— Ого, — изумилась Вера Павловна, — Даже так? Но, это ничего, это может так и надо. Ты, главное, его держись, с ним ничего не страшно.

— А что с ним стало? С Владимиром? — спросила девушка.

Вера Павловна сразу погрустнела.

— Убили его. Через полгода, как он мне метку поставил, его и убили, — помолчав, ответила Вера Павловна.


3 Глава


Нельзя сказать, что Эстебан был доволен происходящим.

Переехав с ближайшими учениками в Будапешт и получив официальную поддержку господаря маленького румынского клана Владимира, испанец занялся корректировкой своих так внезапно рухнувших планов. Но, обдумав все, как следует, он все-таки смог найти плюсы в сложившейся ситуации.

Самое основное — блок Ветровой. Теперь он понимал, почему эта маленькая дрянь так завуалировано объяснялась с ним. Она банально боялась, что узнав о полной блокировке таланта, высший от нее откажется.

Эстебан бы скорее всего так и поступил, но раз Рада смогла наполовину снять блок с Ветровой, значит и над второй половиной можно потрудиться, чтобы там ни говорил понтифик. Кстати, его резон Эстебан тоже понимал. Если тот так сильно влюбился в эту смертную сучку, то сделает все, чтобы девку не трогали.

Хотя, тут Эстебан расплылся в циничной подлой ухмылке, Гай-то уж наверняка уже продумал, как можно обойти запрет брата. И тогда Марк попрыгает!

Конечно, ни один московский клановый маг не пойдет против приказа понтифика, а значит, поддержка Владимира дает Эстебану возможность просить помощи у магов румынского клана.

Главное теперь привезти эту тварь сюда. А тут уж Эстебан вволю покажет девке понтифика, каково это — пренебрегать его вниманием.

Мысли от понтифика плавно перетекли к его ученичку.

Эстебан никак не мог понять, какая дурь взбрела в его паршивую голову, что он решил умолчать о блоке Ветровой. Гюнтер всегда был предан ему как собака, разве что из рук его не ел, выполнял любой приказ наставника, словно это библейская заповедь.

И тут вдруг понтифик огорошил его такой новостью.

Конечно, наставник не преминул уточнить у ученика, почему тот не сообщил ему такие важные сведения, и Гюнтер, в принципе, ответил вполне достоверно. В принципе.

Ну, ничего, эта проблема тоже решаема. В преддверии массовых столкновений с Орденом, а в будущем и открытой войны, гибель некоторых вампиров будет очень понятна и естественна. Особенно, если списать на погибших связь с некоторыми членами антивампирской организации.

Орден. Это была самая сложная интрига высшего — столкнуть лбами московский клан и их идеологических противников. Сказать проще, чем сделать, ведь подбираться в Орден надо крайне аккуратно. Осторожно, исподволь давить на самые слабые места, подтачивать доверие к нынешнему руководителю, тащить наверх своего ставленника.

Сложная интрига. Но удавшаяся лучше всех остальных.

Со дня на день Эстебан ожидал сообщения о низложении отца Сергия. И тогда от объявления войны Орден уже ничто не удержит.

…


Подруга зазвала Лину к себе под предлогом показать новую квартиру.

Новое жилье, и правда, кардинально отличалось от старого дядиного, где семья ютилась в одной маленькой комнатушке и терпела регулярные скандалы владельца недвижимости.

Здесь же был большой коридор, в котором можно на велосипеде кататься, что Лялька сразу и продемонстрировала, три комнаты, каждая размером с линину квартирку, два туалета с ваннами и огромная кухня. Квартира еще толком не была обставлена, обходя комнаты, Лина слышала гулкое эхо при разговоре, но это было отдельное жилье подруги, где она сама себе была хозяйкой. Девушка очень радовалась за Марину и ее семью.

Особенно ей понравилась кухня. Большущая, просторная, с длинным разделочным столом и огромным, почти до потолка, холодильником. Сбоку стояла плита, рядом с ней блестящая новенькая раковина и посудомоечная машина. И шкафы, красивые кухонные шкафы темного дерева.

Именно на кухне подруги и расположились для «поболтать за жизнь».

Марина достала бутылку вина.

— Ну что, подруга, выпьем? За твою устраивающуюся личную жизнь!

Лина кивнула и подставила свой стакан. Разговор предстоял сложный.

Женщина открыла бутылку, налила себе и подруге, и села напротив за стол. Чокнулись, выпили.

— Рассказывай, — начала она разговор.

Алина повертела стакан в руках и отставила в сторону.

— Ох, Маринка, даже не знаю, с чего начинать!

— С самого начала. Кто, как зовут, где работает и как познакомились.

Девушка с тоской глянула в стакан, затем на бутылку. Если рассказывать абсолютно все, тут не вино, тут водка нужна и не одна бутылка.

— В общем, — начала она, осторожно подбирая слова, — Зовут его Марк…

— Это я знаю, — отмахнулась Марина, — Лялька рассказывала. Она позавчера весь день про него трепалась, даже Лешка приревновал, мол, ты меня не так часто вспоминаешь, как лининого жениха! Он, и правда, жених? — она искоса посмотрела на подругу, нарезая бутерброды.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Я буду его любовницей.

— Опа! — Марина так и села, с ножом в руке и батоном колбасы, — Это что-то новенькое! А почему не жених?

— Марин, ты меня знаешь, замуж я больше не пойду! — упрямо проговорила Лина, вытаскивая из только что нарезанных бутербродов колбасу.

— Да знаю я, знаю, но как-то это…, - заметив, что творит подруга с уже сделанными бутербродами, Марина отодвинула тарелку в сторону.

— Да, неправильно, но на данный момент меня устраивает!

Марина снова подняла стакан и подруги опять чокнулись, уже без тоста.

— Он хоть любит тебя?

— Говорит, да, — Лина пожала плечами.

— Ты не веришь?

— А ты еще спрашиваешь?

Маринка поморщилась.

С любовью у Лины были очень напряженные отношения, бывший муж отбил надолго желание устраивать личную жизнь с кем бы то ни было.

Заметив, что в стакане уже осталось немного, Лина потянулась долить, но подруга вовремя отставила бутылку в сторону и пододвинула девушке тарелку с бутербродами.

— Ты лучше закусывай, а то напьешься сейчас и из тебя вообще ничего не вытянешь. Давай подробности!

— Там все очень сложно объяснить, — Лина послушно взяла кусок хлеба и начала на него накладывать колбасу с сыром с других бутербродов.

— Как вы познакомились?

Лина задумалась. Как объяснить тот факт, что Марк и его окружение — вампиры, она не представляла. Решила рассказывать аккуратно и умалчивать по возможности все, что можно.

— В общем, он брат… нашего генерального директора. Ну и тоже вроде как имеет пост в компании, — Алина начала перекладывать вампирскую иерархию на доступные понятия, — Мы встретились на переговорах.

— Ну а потом? — Марина не сводила с подруги внимательного взгляда.

— Потом….да я даже не думала вообще ни о чем таком. Ну, мы периодически сталкивались по работе, он был милым, вежливым, даже помогал мне кое в чем…

— К примеру?

— Ну, помнишь, меня уволили зимой?

Марина кивнула головой, вспоминая ту историю.

— Погоди, тогда тебя устроил на работу какой-то знакомый…, - она вспомнила.

— Ну да, это он и был. У него своя компания есть, — Лина понуро согласилась, — Я теперь там, у него под боком.

— Обалдеть! — вырвалось у подруги.

Девушка кивнула головой и стянула с тарелки еще одну колбаску. Затем потянулась за вином, налила стакан до краев.

— И ты тогда не задумалась — с какого перепугу он это сделал? — Марина прищурившись посмотрела на подругу.

Лина порой была такой бестолковой, веря кому ни попадя. Ситуация с мужем, теперешняя проблема.

Хотя, может этот… как его там, Марк, кажется?… может и неплохой человек.

— Задумалась, — грустно кивнула Лина в ответ.

— И?

— Он сказал, что потом рассчитаюсь с ним, если мне понравится работать, — Марина еле услышала слова подруги.

— И сейчас он требует расчета? — ахнула женщина.

— В какой-то степени, — она снова кивнула и отпила вина.

— Так, — Марина взяла бутылку и вообще убрала ее со стола, — Ты сейчас вообще налакаешься!!

Алина всхлипнула носом.

— Понимаешь, он мне нравится! Очень! Я влюбилась в него! И он сам постоянно говорит, что любит. И ждет, понимаешь, он на самом деле ждет, когда я решусь… Но я так боюсь повторения…!

— Мда… «Нормальные герои всегда идут в обход», — процитировала подруга известную с детства песенку, — Ладно, давай разбирать по полочкам. Что об этом твоем Марке ты знаешь?

— Он богатый.

— Вадим тоже был богат.

— Красивый.

— Вадим…

— Нет, нет, — перебила Лина подругу, — этот на самом деле красавец! Знаешь, он высокий, стройный, лицо прям модельное такое, волосы длинные черные, густые!

— Ладно, проехали, — вкусы подруги относительно мужчин Марина прекрасно знала и не оспаривала, у каждого свои заморочки, — Еще что-то есть интересное?

— Ну он заботится обо мне…вроде бы…

— Как? Дав работу и потом потребовав заплатить за нее?

— Да, — Лина грустно на нее посмотрела, — Но не только, были и еще мелкие случаи, всего не расскажешь.

Как рассказать Марине про то, что Марк был очень предупредителен, не раскрывая, где конкретно она с ним сталкивалась, девушка даже на полупьяную голову не представляла.

— А еще что?

— Ну, про него все говорят, что он справедливый… человек, — она запнулась на последнем слове, едва не сказав «вампир».

— Хорошо, а минусы у него есть?

— Есть, он жесткий, самоуверенный и эгоистичный. Но его уважают, на самом деле уважают. И опасаются.

Марина молчала в ожидании продолжения.

Продолжения не было. Лина смотрела в пустой стакан, пытаясь собрать все мысли воедино.

— Лин, давай я тебе сейчас скажу, но ты просто правильно пойми меня, ладно?

Подруга кивнула головой.

— Такие, как Вадим, встречаются не так уж и часто. Он был отморозком, хорошо, что ты вовремя это поняла. Но нельзя судить по нему обо всех мужчинах вообще. Вполне вероятно, что этот твой знакомый на самом деле хорошо к тебе относится. Но и безмозгло кидаться в противоположную сторону тоже нельзя. Единственное, что я могу посоветовать, — попробуй, но не строй больших иллюзий. Нельзя же зарывать себя в землю только потому, что однажды свалилась с лестницы, понимаешь.

Лина снова кивнула.

— И, Лин, не ориентируйся во всем на Вадима. Не все мужики такие, есть ведь и нормальные. Вон, моего Лешку возьми.

— Да, с мужем тебе повезло, — она горестно вздохнула. Не так, как ей!

Подруги замолчали, обдумывая каждая свою жизнь. Марина вспоминала свое знакомство с Линой, какой та была веселой и открытой девушкой, и как потом изуродовал ее психику бывший муж. Да и не только психику.

— А дети? — спросила вдруг подруга.

— Что дети?

— Ну, вдруг ты забеременеешь?

— Ему это не нужно, — улыбнулась Алина. Вампиры детей иметь не могут, так что беременность ей не грозит. Да и не знала Марина некоторых вещей про свою лучшую подругу. И хорошо, что не знала.

— Но это нужно тебе?

— Пока нет, а там дальше видно будет, — девушка старалась уйти со скользкой темы.

— Ну, смотри, — Марина оставила расспросы. — А насчет остального — если он тебе нравится, то почему бы не попробовать? А там может и решится жениться.

А вот на этот вопрос Алина твердо знала ответ.

…


Магдалена с интересом смотрела на гостя.

Хорош, ничего не скажешь. Подтянутое тело, наглый взгляд уверенного в себе самца, обаятельная улыбка и ямочка на подбородке. Русые с легкой сединой волосы, тщательно уложенные в прическу, придавали ему аристократический шарм.

Мужчина прошел вперед вслед за безмолвной Марией, слегка склонился в поклоне хозяйке дома и размашисто, уверенно уселся на диван.

— Вы хотели меня видеть? — раскатистое «р» в его речи было дополнительной изюминкой.

Магда с удовольствием оглядела гостя с ног до головы:

— Да, и признаюсь, не разочарована!

Мужчина довольно ухмыльнулся.

— Я тоже многое о вас слышал, уважаемая Магдалена. Рад, что слухи оказались слишком пресными по сравнению с оригиналом.

Девушка слегка склонила голову и улыбнулась, принимая такой своеобразный комплимент. Встала с кресла, прошла вперед, якобы просто к окну, но на самом деле демонстрируя гостю свою великолепную фигуру. Отодвинула тяжелую штору, посмотрела на улицу. Апрельское солнце ярко светило с чистого синего неба, кое-где еще лежали почерневшие от грязи тающие сугробы, а на деревья начала пробиваться молодая листва.

— Чем обязан встрече, госпожа Магдалена? — мужчина знал, как польстить девушке. Госпожой называют только высших вампирок, Магда пока ею не являлась.

Она обернулась.

— У нас с вами есть общая знакомая. Спорю, вы вряд ли забыли о своей первой жене.

Улыбка мигом слетела с лица гостя, стоило Магде вспомнить про Ветрову.

— Я бы не хотел о ней говорить с такой приятной женщиной, как вы!

Девушка прошла обратно к креслу, с удобством уселась в него и взяла бокал вина с подноса, поданного Марией.

— А придется!

…


Сначала Лину от готовки оторвал коммивояжер. Позвонивший в дверь парень начал так усердно предлагать девушке новую улучшенную электробритву с пятью лезвиями, что у Лины появилось жгучее желание на нем этот продукт производства китайских рабочих и проверить.

Затем пришли собирать подписи против строительства на месте близлежащего озера новой автостоянки. Тот факт, что озеро еще даже не осушили, а под стоянку отвели место чуть дальше, агитаторов никак не смущал и они все равно требовали поставить подпись на листке бумаги.

Их Лина тоже отправила обратно с напутствиями, пока еще цензурными.

Третьими были защитники животных, ходящие по этажам жилого дома с «щенком» лет пяти, которому срочно требовались приют и питание. Собаку девушке было конечно очень жалко, но забирать животное она не собиралась. Хотя, с этими защитниками никакое животное долго не проживет, мрачно подумала девушка, ставя в третий раз сковородку на плиту, уж больно рьяно они их защищают.

Когда в дверь позвонили в четвертый раз, Лина уже материлась громко и вслух. Даже не посмотрев, кто пришел, девушка распахнула входную дверь и отправила пришедшего в очень далекое эротическое путешествие.

— Я, конечно, не хотел бы уходить так далеко, но если ты настаиваешь…! — съёрничал мужчина.

Алина охнула, но затем ехидно улыбнулась.

Только что послала далеко и надолго вампирского понтифика.

Интересно, часто ему указывают настолько далекое направление для путешествия?

— Ничего страшного, думаю, хорошая прогулка тебе не помешает.

Марк улыбнулся в ответ и легко поцеловал девушку в губы, едва касаясь.

— Тебе тоже! Составишь компанию?

— Что, в резиденции дел нет? — улыбнулась Лина, пропуская Марка в квартиру.

— Да, вот что-то совсем никаких, — он пожал плечами, — Вот я и подумал — а почему бы не прогуляться с милой и симпатичной мне девушкой?

— Ой, чувствую, ты просто разогнал всех подчиненных до завтра с кучей заданий, чтобы не появлялись!

— Ну, этого тоже не могу отрицать! — широко улыбнулся вампир, показав свои клыки, — Ну так что, собираешься?

Лина вздохнула. Погулять и правда очень хотелось, и погодка не подкачала ярким солнышком, и прошлая прогулка по парку была еще жива в памяти, но и о домашних делах не стоило забывать. А именно — готовка ужина.

— Марк, я бы с удовольствием, но мне нужно приготовить еду на вечер, а еще лучше — на несколько дней, — жалобно произнесла девушка.

— Ну ладно, давай я тебе помогу, — с готовностью согласился понтифик.

— Неужели ты умеешь готовить? — прищурилась девушка.

— Нет, готовить не буду, но моральную поддержку окажу! — понтифик по-хозяйски скинул куртку на вешалку и прошел в комнату.

— Эй, а обувь снять?! — возмутилась Лина.

В общем, вечер обещал стать очень приятным. Девушка готовила на кухне ужин, вампир сидел там же на табурете и развлекал ее беседой, впрочем, не забывая по возможности коснуться ее или обнять.

Лина резала помидоры для салата. Нож был тупой и пару раз, скользнув по кожице овоща, он слетал прямо на пальцы девушки, но пока ей удавалось не порезаться.

— И вот представляешь, сижу я на заседании, передо мной этот напыщенный идиот…, - Марк увлеченно рассказывал Лине о происшествии на последнем совете. Девушка периодически срывалась в хохот, как вдруг, не удержав нож в руках, полоснула им себе по пальцу.

— Ой, — она по детской привычке сунула палец в рот, облизывая порез. Ранка оказалась глубокой и кровь текла довольно обильно.

Марк потянул носом.

— Кровью пахнет.

Лина испуганно обернулась к нему.

По ее виду понтифик сразу понял, что случилось.

— Иди сюда, — вздохнул он и, взяв со стола злополучный нож, взрезал себе кожу на запястье.

— Зачем? — Лина вытащила палец изо рта и стала его рассматривать. Порез и не думал заживать, хотя кровь вроде перестала идти. Хотя нет, не перестала, вон снова начала набухать в ранке.

— Горе ты мое раненое! — Марк сам подошел к девушке и приложил ее ранку к своему запястью. Их кровь смешалась, Лина почувствовала легкий зуд в месте пореза. Как тогда, при постановке клейма. Понтифик взял полотенце и промокнул кровь с руки. Его запястье было совершенно целым, ни единого следа от раны. Палец девушки оказался таким же. Лина ошарашено сначала едва, затем сильнее потерла поврежденное место. На самом деле, все зажило. Как и в тот день, когда ее укусил Карлос. Ни следа, ни царапинки, ни пятнышка, а ведь обычно порезы и синяки на ней очень долго заживали.

— А ты что думала? — усмехнулся вампир, — Я же вампир, моя кровь излечит твои раны.

Лина даже забыла поблагодарить, слишком удивленная произошедшим.

— А что у тебя с ножом?

— Да он тупой просто, у меня все никак руки не дойдут поточить его, — она все еще разглядывала свой палец.

— Видимо, нож твои руки решил найти сам, — Марк ехидно улыбнулся, приподняв одну бровь, — Чем точишь? Давай помогу.

Лина с огромным удовольствием вручила понтифику точилку и целый набор кухонных ножей. Марк даже брови поднял от удивления — неужели это все настолько тупое? Потрогав пару лезвий, понял — да, настолько и даже хуже. Лина объяснила, что пользуется случаем нахождения мужчины в доме, и пусть будет благодарен, что она не просит его помочь с электропроводкой и протекающими кранами, там тоже нужна мужская помощь. Марк лишь ухмыльнулся в ответ и принялся за работу, выпросив в оплату поцелуй.

На прогулку понтифик девушку все-таки вытащил, но поздним вечером, когда уже стемнело. Для вампира, каким бы сильным он ни был, это было более приятное время суток, чем день.

В парк или в ресторан ехать не хотелось. Погода стояла спокойная, без ветра и дождя, хотя и прохладная, поэтому пара просто решила прогуляться до озера, которое никак не осушат активисты, разговаривая обо все на свете.

— А вот с Дракулой ты был знаком? — поинтересовалась девушка.

— Это с Цепешем-то? Да, довелось встретиться. Он был главой клана до нас с Гаем. Неприятный типчик, мерзкий, подленький, все любил исподтишка задеть. Кстати, обрати внимание, он был наставником Эстебана.

— Надо же, — удивилась девушка, — Не подумала бы. И как он умер?

— Гай убил его.

— Гай?

— Ну да, братец мой ведь рыцарем до обращения был. Вот он и вызвал Цепеша по-рыцарски на бой.

Они шли медленно по аллее, рука за руку и им было просто хорошо вдвоем. Уютно, спокойно, надежно.

Вскоре Лина начала зевать и ёжиться от холода. Не подумав заранее, девушка не стала брать ветровку, ограничившись только джемпером и сейчас начала немного замерзать. Марк, заметив это, без разговоров снял с себя куртку и укутал в нее девушку, правда из-за разницы в размерах Лина выглядела очень забавно — длинные рукава болтались, как у Пьеро, полностью скрыв под собой руки девушки, а спереди куртка запахивалась почти до боковых швов. Марк не замедлил посмеяться над Линой, заявив, что всегда мечтал иметь собственную Комедию дель Арте.

У входа в подъезд она вернула куртку понтифику и сама впервые обняла его, благодаря за приятный вечер.


4 Глава


Алина весело вбежала в офис, зацокала каблучками по плитке лестницы.

— Марго, при… — и опешила, увидев на месте подруги-секретарши новую девушку. — Добрый день!

Девушка кивнула той в ответ и продолжила раскладывать почту по ящикам. Невысокая, в деловом костюме и со строгим пучком на голове, она никак не напоминала веселушку Маргариту.

— Вы ведь Алина, да? — уточнила новенькая у вошедшей и протянула той белый запечатанный конверт, — Вам письмо.

— А Марго сегодня не выйдет?

— Не знаю, пока я вместо нее, — девушка оказалась на удивление неразговорчивой.

Алина повертела в руках конверт. На нем четким изящным почерком было написано только ее имя. Этот почерк она уже видела — на визитке Марка, значит письмо от него. Вскрыть конверт Лина решила на рабочем месте, мало ли кто решит по дороге заглянуть через плечо.

В конверте был небольшой лист бумаги с адресом и временем встречи. Странно, указан адрес резиденции. Марк официальным письмом вызывал ее сегодня после работы. Центр города, неудобное время, прикинула девушка, плюс пробки, придется отпрашиваться. Она огляделась и вдруг заметила на столе у Вероники похожий конверт. Девушка подошла ближе. Да, действительно, такой же, только надпись сделана другим почерком.

— Что-то случилось? — Вероника подошла сзади.

Лина обернулась на ее вопрос. Женщина стояла с кружкой кофе в руках и с любопытством смотрела на девушку.

Они познакомились сразу же, как Лина попала в компанию. Поначалу Вероника относилась к ней чуть с опаской, все-таки протеже самого понтифика, но потом женщины разговорились по душам и подружились.

— Тебе тоже передали такое письмо? — девушка повертела конверт в руках, — Не знаешь, зачем нас вызывают, да еще и так официально?

Вероника молча поставила кружку на стол, оглянулась и прошептала:

— Ты в курсе, что с Маргаритой случилось?

Лина замотала головой.

— Ее застукали вчера ночью с Димитрием. Сегодня суд будет, созывают всех фамилиаров.

Лина машинально потерла свою метку. От Вероники не укрылся этот жест.

— А нас-то зачем?

— Марго казнить будут, — Вероника испытующе наблюдала за Линой, — А мы должны смотреть. Это как предупреждение.

— Господи, варварство какое! — ужаснулась девушка. — И что, никто не заступится?

— Их Жерар застал, — Вероника пожала плечами, как будто это было обычным делом и села за стол.

Лина развернулась было уйти, но решила спросить последнее:

— А ты уже была на таком… мероприятии?

Вероника долго молчала, но потом все-таки ответила.

— Один раз… Не хочу больше, но надо.

Девушка замолчала, кивком поблагодарила Веронику и вернулась за свой стол. Делами заниматься настроения не было.

Ох, Марго. Веселая хохотушка, немного бестолковая и развязная, но она была милой и доброжелательной.

Жаль ее. Как же так?

Отпрашиваться не пришлось. Заместитель Жерара объявил вторую половину дня нерабочей и распустил всех по домам.

До резиденции девушка добралась своим ходом, отказавшись от предложенной Вероникой компании. Ей не хотелось ни с кем обсуждать предстоящее «мероприятие».

…


Суд проходил в том же помещении, где и похороны Авраама Моисеевича. Правда, в отличие от той церемонии, сейчас убранство зала было аскетично и по-деловому строго.

Самый центр залы отвели для обвиняемых, площадка была ограничена цепью через небольшие столбики. Серебряной цепью, как пригляделась Лина. По бокам отгорожены стоячие места для зрителей, перед площадкой — небольшая кафедра для обвинителей и судей.

Места для зрителей постепенно заполнялись людьми и вампирами, Алина постаралась затеряться среди них, чтобы не мелькать у всех перед глазами и попытаться незаметно уйти, если станет совсем уж отвратительно. Чего ожидать она не знала, но заранее боялась.

В принципе, на суде девушка уже присутствовала, когда разводилась с мужем, и подозревала, что вампирский вряд ли будет очень сильно отличаться.

Она огляделась вокруг. Заметила Тамару и коротко махнула ей рукой. Рядом с Тамарой встали Сергей и Иван, последний смерил ткущую ненавидящим взглядом и отвернулся. Чуть поодаль Лина увидела смутно знакомую светловолосую девушку, которую жестко держала за плечо черноволосая красавица Анна-Мария. Блондинка чуть повернулась боком и Лина узнала ее — это же донор Гюнтера, предупредившая ее тогда о намерениях Эстебана. Почему она не уехала за любимым? Или это он не захотел ее брать с собой?

Остальных она почти не знала, лишь видела мельком в резиденции.

На кафедру вступил Марк. Понтифик. Сейчас он никак не походил на того обаятельного вампира, которого знала Лина. Он был жесток и суров, и его возраст был ясен как никогда.

Древний, высший. Могущественный вампир, судящий и карающий.

Лина поежилась и перевела взгляд на его спутников.

С правой стороны от понтифика встал Дитрих, палач, с двумя подчиненными, высокими и мощными вампирами. С другого бока — Инквизитор в длинном черном плаще с капюшоном и Агнешка, судебный телепат.

Понтифик объявил об открытии суда и затребовал первого обвиняемого.

Им, точнее ею, оказалась молодая женщина — вампир. Рядом с ней, но за оградительной цепью стоял Матвей в качестве обвинителя.

— Я, Матвей Истомин, руководитель северной префектуры, обвиняю эту женщину, Алису Коптеву, вампира двух лет от обращения, в нарушении трех законов нашего клана.

— Расскажи подробнее, префект, — приказал понтифик.

Строгий, жесткий. Лине не нравилось то, каким она Марка сейчас видела. Он подавлял своей силой и властью.

— Алиса Коптева поступила в мое распоряжение около двух месяцев назад. Женщина — неплохой бухгалтер и я поставил ее на место погибшего недавно Фридриха.

Фридрих Карс, припомнила Лина, погиб при недавнем столкновении с бродяжниками, вампиру оторвали голову и вырвали внутренности. Марк тогда очень ругался на Матвея, что он упустил одного из беспризорников.

— К сожалению, оказалось, что Алиса не рассталась со своим прошлым и ее очень заботила дочь, хотя я предупреждал не раз, что все смертное надо забыть. Женщина перевезла девочку сюда и обратила. Ее дочери было шесть лет.

По залу прошел недовольный гомон.

Марк перевел грозный взгляд на Алису. Женщина съежилась и упала на колени перед понтификом.

— Пожалуйста, господин, пожалейте! У меня лишь дочь, она не сможет без меня!

— Ты знаешь, что запрещено обращать без ведома главы клана? — не ответил на ее мольбу понтифик, — Что запрещено обращать не ценных смертных? Что запрещено обращать детей?

Алиса молча склонила голову, ее била сильная дрожь.

— Знаешь, — понял по ее виду Марк, — На что ты надеялась, обращая шестилетнего ребенка?

Лина дернулась. Шесть лет — возраст Ляльки. Обратить ребенка в таком возрасте — это, и правда, преступление.

— Она была больна, мой господин, смертельно больна! У нее нашли рак! Я не знала, как еще могу спасти ее! — Алиса рванулась вперед, но напоролась на серебро цепи и с криком отпрянула. От ее ладоней пошел легкий белый дымок и на них четко отпечатался узор звеньев.

Девушка искренне посочувствовала бедной матери.

Но шестилетний ребенок-вампир?! Она осуждающе покачала головой.

Марк заметил ее движение и его губ коснулась легкая, еле заметная улыбка: Лина поняла, за что судят.

Понтифик перевел взгляд на обвиняемую.

— За нарушение закона в нашем мире наказание только одно — смерть. Ты и твоя дочь умрете сегодня же, как того требуют законы клана. Вам будут вводить экстракт серебра в вены до тех пор, пока жизнь не покинет ваши тела окончательно.

Алиса зашлась в рыданиях. Матвей поклонился высшему, поблагодарил за справедливый приговор и вышел из зала суда, бросив мимолетный взгляд на бывшую подчиненную. Осужденную вывели из зала под общий ропот неодобрения.

Ввели следующих обвиняемых. С ними было все намного проще — молодые вампиры, трое парней лет двадцати, почувствовав свою силу, решили проверить ее на простых смертных и регулярно устраивали охоту по ночам, видимо, насмотревшись кинофильмов про вампиров. Их отдали Дитриху для показательной казни. Палач сам решал, как наказывать переданных ему, но никогда заранее не оглашал своих решений. Что ж, тем, кто любит жестокие зрелища, сегодня будет на что порадоваться.

Последней вышла Маргарита. Девушка шла, еле волоча ноги, даже не пытаясь сопротивляться. Она ни на кого не смотрела, ни на обвиняющего ее покровителя, ни на своего любовника.

Димитрий встал рядом с ней в цепной круг, а за кругом — Жерар. Среднего роста, некрасивый, но чем-то привлекательный мужчина лет сорока в черном костюме-тройке. На лацкане пиджака была приколота темно-бордовая маленькая ленточка. Знак траура, поняла Лина, Жерар уже заранее приговорил свою любимую.

Марк недовольно посмотрел на обвиняемого. Димитрия высший помнил хорошо, именно он со смехом поганил имя Лины, рассказывая пошлую сплетню про нее и Гюнтера.

Жерар четко и предельно ясно рассказал, в чем обвиняет вампира и смертную, ничем не показав, как ему больно от этой измены.

— Димитрий, ты знал, что Маргарита — инициал?

— Да, господин, — скрывать смысла не было, инициал чувствуют все вампиры.

— Как долго длилась ваша связь?

— Больше года.

— Ты любишь эту женщину?

— Нет, — последовал четкий ответ.

Марго ахнула и уставилась на вампира. Прикрыла рукой рот, замотала неверяще головой. Слезы градом покатились по щекам блондинки. Она искренне верила, что действительно любима этим огромным и грубым мужчиной, и такое предательство сломило смертную.

— Тогда зачем? — голос понтифика, казалось, стал еще холоднее.

— Мне было интересно, — пожал плечами Димитрий.

— Дитрих, он твой, — решил понтифик, даже не задумываясь, — Позаботься, чтобы ему в этот раз тоже было интересно.

Димитрий широко ухмыльнулся, подмигнул окружающим и воскликнул:

— Ну что, палач, позабавимся сегодня?

Дитрих сделал жест своим подчиненным и они вывели вампира из кольца цепей, надев на него наручники. Легкое шипение жгущего кожу серебра, казалось, еще больше подстегнули лихость вампира и тот начал по дороге из зала во весь голос зло подтрунивать над своими сопровождающими.

Марк вернул внимание зала к Маргарите.

— Ты знала, чем грозит тебе нарушение закона об инициалах?

— Да, господин, — тихо произнесла девушка.

Она не ждала ни помощи, ни спасения, лишь надеялась на легкую смерть.

— Зачем ты пошла на это?

— Я хотела жить вечно. Димитрий мне обещал обращение.

— Метка инициала дает тебе дополнительную сотню лет к жизни.

— Мне этого мало! Я хотела стать вампиром!

— Ты слишком слаба для обращения, — с жалостью проговорил понтифик, — Жерар, ты пострадал от ее действий. Сам определишь ей наказание или мне отдать ее Дитриху?

Вампир дернулся. Самостоятельно наказывать любимую за измену? Но Палач вряд ли будет к ней милосерден.

Он склонился перед понтификом.

— Сам!

И повернулся к своей женщине, теперь уже бывшей.

— Я поклялся защищать тебя своей жизнью и кровью в обмен на твою преданность. Ты нарушила обещание и за это умрешь. Тебя закроют в подземелье до конца твоих дней.

Понтифик кивком головы подтвердил оглашенное наказание.

— Нет! Жерар, нет! Пожалуйста! — Маргарита умоляла бывшего покровителя всю дорогу, пока ее выводили из зала, вырываясь из рук своих охранников и оборачиваясь к Жерару.

Тот оставался холоден и неприступен. Он даже не посмотрел вслед.

Второй раз за сегодняшний день Лина слышала мольбы о милосердии.

Маргариту было жаль, очень жаль. Веселушка-хохотушка, бессменная секретарша и любимая женщина Жерара!

Как же так? Всего лишь за желание жить вечно? Стать вампиром? Быть может провести эту вечность рядом с ним? За что?

Лина решила хотя бы попробовать. Она закрыла глаза, попыталась начать концентрацию, но вдруг ее сбоку толкнули довольно больно в плечо. Девушка потерла место удара и машинально подняла голову в сторону понтифика. Тот угрожающе смотрел на Лину и, заметив, что та обратила на него внимание, коротко и едва заметно качнул головой. Нельзя. Запрещено. Это вмешательство в законы клана.

Лина поняла и, с досадой отвернув голову в сторону, так же коротко кивнула.

…


Подавленная Лина вышла из здания.

Она ни с кем не разговаривала, ни с кем не встречалась взглядом.

Девушка не предполагала, что проведенная над несчастной Марго казнь будет так жестока. Умоляющие о милосердии крики девушки до сих пор отдавались эхом в ее голове.

На улице уже стояла глубокая ночь, стрелки часов показывали половину первого.

Стоя рядом со входом в резиденцию, Вероника и Максим обсуждали прошедший суд, особенно часто вспоминали несчастную секретаршу. Марго все жалели, но осуждали.

Вероника оглянулась, увидела Алину, поманила к себе.

— Ну как тебе зрелище? — поинтересовалась она у девушки, когда та подошла ближе.

Лина вздохнула.

— Познавательно.

— И это все? — удивился Максим.

— А ты чего хочешь, чтобы я прям тут возрыдала и забилась в истерике? — поморщилась девушка и сложила руки на груди, — Смотреть на это мне лично было неприятно.

Она все еще переживала увиденное и поэтому высказывалась более резко, чем обычно.

— Девочки, — донесся сзади голос Полины, еще одной сотрудницы офиса, — Ой, простите, и мальчик, — она заметила Макса, — что обсуждаем?

— А что, есть какая-то еще тема для обсуждения? — едко заметила Лина.

Полина укоризненно покосилась на девушку.

— Прости, — та повинилась, — я немного…

— Да ладно, — махнула та рукой, — понимаю. Мы все сейчас такие.

Она хотела еще что-то добавить, но посмотрела назад, в сторону дверей и замолчала. Локтя Алины коснулась чья-то рука. Девушка оглянулась. Сзади стоял Марк.

— Нам есть что обсудить, радость моя, пойдем, — он настойчиво потянул девушку за собой.

Лина вопросительно обернулась, Полина кивнула ей головой, мол, иди, а Вероника и Макс не сводили глаз с Марка.

Девушка отвернулась от группы смертных и покорно пошла за понтификом. Тот спустился с лестницы, дождался, пока с ним поравняется Лина, и предложил ей свою руку. Девушка молча уцепилась за подставленный локоть и они медленно пошли вперед по улице, тихо разговаривая.

Вероника опомнилась первая:

— Если своими глазами не увидела — не поверила бы!

Макс слегка ущипнул ее за бок и женщина еле слышно взвизгнула.

— Не сплю! — парень потер свои глаза.

Полина удивленно посмотрела на своих товарищей.

— Вы что, серьезно не знали?

Вероника перевела на нее обалдевший взгляд:

— Честно скажу — не верила. Только не он.

Женщина задумчиво посмотрела вслед паре.

— Да, я тоже. Но не хотела бы оказаться на ее месте.

Макс с Вероникой переглянулись и оба одновременно согласно кивнули головами.

…


— Ты поняла, зачем я пригласил тебя на этот суд? — он искоса глянул на Лину, придерживая ее пальцы на своем локте. Девушка постоянно стремилась высвободиться.

— Ну, мероприятие было познавательным, — заметила она осторожно.

— В чем? — настаивал на продолжении вампир.

— Марк, я в школе? А ты — учитель? — она совершенно не хотела разговаривать о Маргарите. Да и остальные разобранные сегодня случаи как-то не хотелось обсуждать.

— В какой-то мере да, — он остановился и развернул к себе девушку, Лина подняла на него взгляд. — Ты должна четко понимать, что значит быть инициалом.

— Тебе не кажется, что ты поздновато спохватился? Обычно условия договора оговаривают перед его заключением, а не после.

Она вырвала руку из его пальцев и пошла вперед по улице. Освещение было неровным, и через несколько шагов девушка вышла из круга света в темноту. Марку показалось, что она исчезла из этого мира, как будто и не было. Мгновенно испугавшись, он за пару шагов догнал Лину и остановил за плечо.

— Стой!

Девушка обернулась к нему.

Марк вздохнул и продолжил объяснять:

— Жерар просил сделать суд над Марго закрытым. Я не позволил. Специально для тебя.

Она нахмурилась, но промолчала, не перебивая.

— Ты должна четко понимать, в каком мире ты теперь живешь, — он откинул жестом с плеча прядь волос, — Это в человеческом обществе есть целый свод законов, оговаривающий различные наказания за преступления. У нас наказание всегда только одно — смерть.

Лина кивнула головой.

— Да, я понимаю. Я давно поняла, что человеку в вашем мире живется гораздо сложнее, чем в моем. У нас есть хотя бы попытка оправдаться.

— Марго на самом деле была виновата!

— Марго была человеком! А Димитрий — вампир! — Алина сама не заметила, как начала защищать погибшую.

— Она прекрасно знала, с кем связывается! И знала, чем ей грозит эта связь! — резко ответил Марк.

— Знала, — ее запал вдруг моментально погас, — И я знаю.

Понтифик замолчал, обдумывая, стоит ли говорить.

— Жерар даст Маргарите яд перед тем, как ее запрут в подземелье.

— Что? — Лина не поняла сначала.

— Я разрешил Жерару дать Маргарите яд. Мучиться она не будет.

— Но она все равно умрет.

— Да, умрет. Она нарушила закон.

— А если этот закон нарушу я? Если я изменю тебе? — спросила с надрывом Лина, — Ты тоже меня убьешь?

— По крайней мере, я не отдам тебя Дитриху.

Девушка понуро опустила голову. Марк протянул руку и привлек ее к себе, обнял, прижал ее голову к своему плечу, зарылся губами в волосы. Лина вдруг поддалась ощущению защищенности, исходящему от вампира, и сама обхватила его руками, расслабившись и полностью доверившись Марку.

Она не изменит.

Не ему.

Никогда.

Макс и Вероника уже ушли, а вот Полина осталась ждать своего спутника, поглядывая периодически в сторону ушедшей с Марком Алины. Увидев, как они обнимались, она на мгновение опешила, а затем улыбнулась.

А может быть и не так уж ей не повезло?


5 Глава


Девушка посмотрелась в зеркало и про себя порадовалась за свой внешний вид. Длинное до пола с узким лифом и расширяющейся юбкой, темно-синее, оно хорошо сидело на фигуре. Волосы, как и в прошлый раз, Лина уложила в высокую прическу, на лице — легкий макияж, в ушах и на шее красовались драгоценности, подаренные понтификом.

Красиво. Эффектно. Как и подобает официальной фаворитке правителя клана.

Лина расправила складочку на платье и отвернулась от зеркала. Огромное, почти до потолка, оно отражало весь холл и залу, показывая разгуливающих гостей, вышколенных официантов, и двух хозяев, встречающих приглашенных гостей.

Оглядывая зал, девушка внутренне поморщилась, сохраняя на лице легкую улыбку. Марк настоятельно попросил ее присутствовать на этом банкете. Она — инициал самого понтифика и ее отсутствие на первом межклановом приеме даст повод к неприятным для правителя клана вопросам. Лина отказывалась, как могла, она была убеждена, что делать в этом сборище ей попросту нечего, на что Марк попросил сделать это ради него. Понтифик клятвенно пообещал любимой, что это будет единственный прием, на который она идет по принуждению. Девушка нехотя согласилась и вот теперь уже битый час разглядывала окружающих.

Она уже обратила внимание, что некоторые мужчины, что вампиры, что приглашенные смертные, пристально за ней наблюдали. Один даже решился подойти с бокалом шампанского, которое девушка приняла с благодарной улыбкой, но большего позволить себе не могла, да и не хотела. Ей не нужны были неприятности романтического характера, Марк, как она знала, был явным собственником, и Лина не собиралась его провоцировать. К слову, он стоял не так далеко от нее, исполняя роль хозяина, и встречал прибывающих гостей.

Сегодняшний прием был посвящен годовщине создания Московского клана. Всю неделю в город прибывали делегации различных кланов, приглашенных на празднование.

Марк как раз сейчас приветствовал Александроса, уже знакомого Лине по декабрьским переговорам, с ним приехали представители почти всех кланов Европы. Азию представляли китайцы во главе с Лянь Ваем и японцы. От них была лишь Рейко Накашима со своей свитой. Она и Лянь Вай смерили друг друга презрительными взглядами, но не посмели нарушить законы гостеприимства очередной междоусобной склокой: два клана регулярно пытались поделить территорию Дальнего Востока. От североамериканских кланов был лишь Николас из Канады, правда, с ним явилась и его ученица Магдалена. Лина, затаив дыхание, смотрела, как Марк мило перекинулся с бывшей любовницей парой незначительных слов.

Шикарные платья, строгие смокинги, изысканные драгоценности. Сегодня здесь, в резиденции собрался весь цвет вампирского мира.

И не только вампирского.

Основание клана было единственным светским приемом, на котором присутствовали и избранные посвященные смертные. Лишь некоторые удостаивались такой чести и это означало, что они имеют все шансы в будущем войти в клан на правах полноценных членов, то есть — пройти обращение.

Лина старалась держаться в тени. Она не знала, как вести себя в этом высоком круге вампирских аристократов, поэтому как и на прошлом балу, отошла к балкону и отклоняла любые попытки некоторых гостей познакомится с ней поближе или завязать разговор.

— Какая встреча! — раздался за спиной баритон с едва заметным раскатистым «р».

Девушка вздрогнула. Давно она не слышала этого голоса.

Очень давно. Шесть лет.

Лина медленно обернулась.

Он стоял у балконных дверей, прислонившись спиной к косяку и с ухмылочкой разглядывал ее с ног до головы. Рассмотрел, удовлетворительно кивнул.

— Да, теперь я понимаю понтифика. Ты похорошела.

Мужчина вальяжно подошел к девушке и вытащил у нее из рук бокал с шампанским.

— Только вот пить никогда не умела!

Лина не ответила. Она до сих пор не верила своим глазам, что перед ней Вадим Ланевский, ее бывший муж. Мужчина, которого она боялась до одури, до темноты в глазах и дрожи в пальцах.

Сломанных им пальцах.

Руки начали мелко дрожать от страха, давно забытого страха перед мужем, и, как Лина считала до сих пор, давно ушедшего.

Девушка даже представить не могла, что столкнется с ним на званом приеме у вампиров.

— Что ты тут делаешь? — хрипло поинтересовалась она.

— Меня пригласили, — он нехотя пожал плечами, словно не собирался уделять этому моменту много времени, — Но я искренне рад тебя тут встретить, дорогая. Надеюсь взаимно?

Лина смотрела на его фирменную улыбочку, обаятельную, шутливо-ироничную, и в то же время полную наглости и убежденной уверенности самца в своем превосходстве, и вспоминала свою безумную любовь к этому мужчине. Одуряющую, сводящую с ума, когда она готова была бросить все и пойти за ним, куда бы ни позвал.

— На банкет приглашают только посвященных, — прошептала она.

Вадим ей многозначительно подмигнул.

— Я это прекрасно знаю!

Понимание произошедшего ледяной водой окатило девушку.

Вадим, ее бывший муж, является посвященным!

Он приближен к клану, к ее новой жизни, ко всему, что ее теперь окружает.

И он явно не случайно сегодня с ней здесь встретился!

Вадим прекрасно знал, кто она и кем является, а значит, может все это разрушить, как и в прошлый раз.

Она холодно, хотя и не ощущала этого внутри, взглянула на бывшего мужа, стараясь не показать своего ужаса.

— Чего ты хочешь?

— Пока…, - и он выделил это слово, — ничего. Ну, а в будущем, я полагаю, мы сможем найти время для воспоминаний?

— Мне нечего с тобой вспоминать.

— Разве? — он притворно удивился и склонившись к девушке произнес шепотом ей на ухо, — И твои крики ты тоже не помнишь? Твои стоны, твои мольбы!

Девушка решительно взяла бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и отпила большой глоток, чтобы успокоиться. Вино защекотало в носу, пузырьки чуть обожгли язык, и это вернуло ее в прежнее состояние уверенности.

Лина боялась мужа до одури, до потери сознания. Но теперь, имея за спиной уверенную фигуру понтифика, девушка осмелела и страх перед мужем постепенно уходил. Оставалась только ненависть.

Она повернулась к Вадиму и четко проговорила:

— Только посмей хоть что-то мне сделать, и Марк удавит тебя, как мерзкого слизня. Я его официальная фаворитка, и надеюсь, ты будешь это помнить и держаться от меня как можно дальше.

Девушка гордо вскинула голову.

— Что, теперь ты гордишься своим званием шлюхи? — цинично усмехнулся Вадим.

— Не забывайся! — прошипела она, — Стоит мне сказать хоть одно слово понтифику и ты пожалеешь, что вообще ко мне подошел!

Уверенности, с которой она говорила, Лина не ощущала. И Вадим это прекрасно понял.

Девушка развернулась и быстрым шагом, чуть не сбив при этом официанта, пошла прочь от мужчины.

— Не беспокойся, дорогая, я прекрасно знаю, кому ты постель греешь! — улыбнулся он ей вслед и одним глотком допил вино до конца.

…


Магдалена пристально наблюдала за встречей Ланевского и его бывшей женушки. Вадим ей рассказал много интересного про свою жизнь с Линой, особенно о некоторых тайных склонностях девушки. Врал он или нет, Магду мало волновало, главное, что у него были весомые доказательства, которые он тут же и продемонстрировал вампирке.

Что ж, понтифика ждет неожиданный и крайне неприятный сюрприз, когда он узнает подробности жизни своей смертной шлюхи.

Хотя, когда Вадим рассказал Магде в нелестных выражениях, почему ее идея не сработает, та сначала возмутилась и хотела было убить наглеца, но затем опомнилась. Без Ланевского задуманного не провернешь, а отправить к праотцам его и Марк прекрасно сможет. И сделает.

Вампирка решила предоставить смертному всю полноту действий. Мужчина был уверен, что сработает именно его план, и Магдалена не стала его в этом переубеждать. Зачем портить настроение потенциальному смертнику?

Что ж, пусть пока идет все, как задумано. Понтифик вряд ли потерпит рядом с собой Ветрову после всего, что о ней узнает и что в итоге она сделает, а значит, ее жизнь тоже висит на волоске.

Вампирка незаметно отсалютовала своему подельнику бокалом вина и нашла взглядом Марка. Тот разговаривал с Матвеем и Николасом, наставником Магдалены.

Девушка очаровательно улыбнулась бывшему любовнику и отпила глоток вина, призывно глядя на понтифика.

…


Лина стояла у колонны и медленно потягивала шампанское.

Встреча с бывшим мужем выбила ее из колеи, но сейчас девушка уже была снова собрана и уверена в себе. Хотя и держалась настороже, мало ли, вдруг Ланевскому снова захочется пообщаться.

Она обвела взглядом присутствующих и застыла на месте. Рядом с Марком стояла Магдалена и они весело что-то обсуждали. Вот понтифик склонился к ушку красавицы, начал что-то шептать. В ответ та зашлась негромким смехом, кокетливо прикрываясь рукой.

Лина обратил внимание и на то, как близко стоит соперница к Марку, и как она случайно касается его ладонью, и как…

— Они красивая пара, верно? — уточнил мужской голос у нее за спиной.

— Да, — сделав безразличный вид, согласилась с незнакомцем Лина.

— Но инициал он поставил все же вам.

Девушка обернулась. Высокий привлекательный мужчина лет сорока одобрительно разглядывал ее.

— Инициал не обязательно значит близкие отношения, — нехотя повторила ему Лина слова Марка.

— Не в вашем случае, уважаемая Алина.

— Мы знакомы?

— Нет, но думаю — самое время, — он склонился в неглубоком поклоне, — Пауль, к вашим услугам.

Он был из делегации европейцев, припомнила Лина. Мужчина был выше ее примерно на голову, каштановые волнистые волосы забраны в хвост, умное лицо, в ярко-синих глазах мелькают веселые искорки. Он явно был рад встретить здесь Лину.

— Так значит, это ради вас понтифик бросил Магдалену Брейер? — как бы невзначай поинтересовался у нее Пауль.

— Я не хотела бы обсуждать данную тему с чужими мне людьми.

Сказала и тут же прикусила язык. Хамить незнакомому человеку было невежливо, вампиру — чревато большими неприятностями. Но девушка еле сдерживалась от раздражения. Сначала — Ланевский со своим неожиданным появлением, теперь — Магдалена, которая ластится к понтифику, как кошка по весне. К ее понтифику!

— Простите, я не хотела…, - она начала извиняться, но собеседник оборвал ее.

— Ничего страшного, Алина, — мягко улыбнулся ей Пауль, — я понимаю вас.

— Правда? — невольно удивилась девушка.

— Мне бы тоже не понравилось, если бы моя любимая девушка кокетничала с другим мужчиной.

Лина отвернулась от него.

— И все же, я не считаю нужным обсуждать понтифика с кем бы то ни было.

— Да, меня предупреждали, что вы довольно разумная особа.

— И кто же?

Пауль склонился к Лине, слегка вдохнул аромат ее волос и прошептал:

— Гюнтер.

Она вскинула голову.

Парень не объявлялся со времени своего отъезда с наставником за границу, и девушка порой волновалась, все ли у него хорошо.

— Вы друг Гюнтера? Как он?

— Оо, у него все отлично, он передавал вам свои самые искренние приветы.

— Я рада, что…

— Чему ты рада, любовь моя? — спросил Марк, незаметно подошедший к Лине.

Девушка бросила на Пауля предупреждающий взгляд. Марк категорически запретил ей общаться с Гюнтером, и она старалась при понтифике не вспоминать о друге.

Пауль прекрасно понял ее опасения и ответил за Лину:

— Мы обсуждали прием, Марк, — он слегка улыбнулся, — Твой инициал интересовалась моим мнением.

Понтифик властно взял ладошку Лины в свою руку и сжал ее. Девушка удивленно посмотрела на высшего, что это с ним? Он как будто чем-то разозлен. Неужели слышал, как она вспоминала о своем друге?

— Моя Лина устала, я отвезу ее домой, — непререкаемым тоном ответил ему понтифик, — Идем, радость моя.

Пауль склонил голову перед девушкой:

— Приношу искренние извинения, Алина, я был слишком невнимателен к вам.

— Ничего страшного, — пролепетала та, едва успевая попрощаться с собеседником.

Что вообще происходит?

…


Они ехали молча.

Марк следил за дорогой, Лина думала о своем, тем для размышлений было много. Появление бывшего мужа, поведение Магдалены, злость Марка.

Вспоминая о поведении сидящего рядом понтифика, девушка понять не могла, что же такого страшного случилось, что Марк решил срочно увезти ее с банкета?

— О чем вы разговаривали? — вдруг прервал тишину понтифик.

— С кем?

— С Паулем, — он настороженно бросил на Лину взгляд и снова перевел внимание на дорогу.

— Ни о чем, — Лина безразлично пожала плечами, — Только о приеме.

Она решила вести линию, подсказанную ей новым знакомым.

— И все?

— Да. А в чем дело? — Лина отстегнула ремень и повернулась к мужчине лицом, — И почему ты меня так резко увез с приема? Сам же говорил, что я там должна быть до конца.

Марк чуть помолчал, обдумывая, говорить ей или нет, но в итоге решился. Подал ей ремень, чтобы она пристегнулась, и пока девушка вставляла кронштейн в замок обратно, ответил:

— Пауль — глава европейских механиков и мне очень не понравилось его внимание к тебе.

Лина язвительно усмехнулась.

— Неужели ревнуешь?

— Радость моя, — он зло рявкнул, — Повторяю еще раз: Пауль — механик!

— Ну и что…, - тут до нее дошло, что именно Марк сказал.

Механик! Глава научно-исследовательской группы вампиров, проводящие научные изыскания и со смертными, в том числе. Лина прекрасно помнила, каким был Иван после двухмесячных экспериментов в лабораториях московских механиков.

— Думаешь, он знает?

— Не знаю, — качнул головой понтифик.

Лина снова замолчала.

Пауль упоминал Гюнтера, что он его друг. Можно ли предположить, что парень рассказал правду о Лине?

А зачем ему это делать?

Лина тоскливо вздохнула. Ну вот, еще одна проблема, с которой придется как-то разбираться.

Марк свернул на светофоре направо, подрезал еле идущее такси и погнал на максимально возможной скорости.

Город спал. Дороги были пустынны, машина тормозила лишь у светофоров и на поворотах. Мимо мелькали яркие огни рекламных щитов и билбордов.

— Я, кстати, заметил, что тебе не понравился мой разговор с Магдой, — перевел тему понтифик. Он выглядел довольным как кот у миски сметаны.

Девушка лишком резко повернулась к нему, невольно показывая, как ее зацепила эта встреча. Пару секунд смотрела на высшего, пытаясь понять, чего он хочет этим добиться, затем перевела взгляд обратно на дорогу. Марк даже не повел бровью.

— Да нет, все нормально, — прозвучал еле слышный ответ.

Контраст между красавицей — блондинкой и смертным инициалом был слишком явным, чтобы его можно было не заметить. И Лина прекрасно понимала, что сегодня многие сравнивали ее с ученицей Николаса.

— А по-моему, нет, — Марк ухмыльнулся.

— Это лишь по-твоему, — недовольство сквозило в ее голосе.

— Радость моя, а ты часом не ревнуешь? — понтифик бросил на девушку совершенно невинный, как у ангелочка, взгляд.

— Не ревную!

Марк расплылся в многообещающей улыбке.

— Правда?

— Было бы кого! — огрызнулась девушка.

Неправда. На самом деле, это была неправда.

Лина бешено ревновала понтифика к его бывшей любовнице, но ни за что в этом не признается!

…


Марк повернул на уже известный ему съезд с кольцевой дороги и медленно поехал между домами.

Лина внимательно следила за полуосвещенной улицей, чтобы кто-нибудь не попал под колеса.

— Переехала бы ты все-таки отсюда, радость моя? — Марк едва избежал столкновения с бродячей собакой, не вовремя выбежавшей на дорогу.

— Ты сам сказал, чтобы я жила тут, помнишь, зимой? — она все еще была зла на него.

— Да, говорил, говорил, — он нехотя согласился, — Но это такое захолустье.

— Ну, вот когда заработаю на такую же усадьбу как у тебя или Гая, вот тогда и перееду, — пошутила девушка.

— В свой дом я могу тебя хоть сейчас увезти, — улыбнулся ей Марк.

— Марк, ты сам дал мне время!

— Я же предупреждал, что буду постоянно соблазнять тебя!

— Это не соблазнение, а принуждение!

— Ну, значит принуждать, — согласно кивнул головой мужчина.

Лина хмуро глянула на него и вдруг прыснула со смеху.

— Ты невозможен просто!

— Зато красив и обаятелен!

— Согласна, этого у тебя не отнимешь! Но и от скромности ты не умрешь! — шутливо погрозила ему пальцем.

— Ну, если ты не заметила, мне это не грозит, я же бессмертен.

— А если ты не заметил, — Лина подхватила сумочку, — то мы уже приехали.

Машина сделала последний поворот и подъехала к подъезду Алиного дома. Девушка открыла дверцу и выскочила из автомобиля. Ноги хоть немного и отдохнули за время поездки, но все равно еще гудели и напоминали о часовой пытке шпильками. Идти в туфлях она больше не могла, поэтому решила добежать до подъезда босиком, благо недалеко, да и дверь подъезда открыта, видно опять доводчик сломали. Лина быстро подхватила туфли с пола, взяла сумочку и на цыпочках подошла к Марку.

— Спасибо, что довез меня до дома.

— Не за что, моя радость, — Марк улыбнулся и уточнил, — А ты решила босиком до квартиры подниматься?

— Тот, кто придумал шпильки, на самом деле ненавидел женщин! — скорчила рожицу девушка и повернулась к двери, в этот момент небо вдруг резко дернулось вниз и наверх.

— Марк! — возмущенно воскликнула девушка.

Тот лишь улыбнулся и понес Лину на руках к двери.

— Смотри-ка, на руках вношу в дом! — пошутил он, — Прям как новобрачную!

— Учти, это не считается, так как дом мой!

— А традиция не указывает, чей дом должен быть, так что — все возможно!

Вампир внес девушку в холл подъезда и подошел к лифтам, Алина нажала кнопку вызова.

— Ну, все, теперь можешь опустить меня на бренную землю!

— Не хочу.

— Марк! Отпусти! — она затеребила ногами, чтобы он быстрее поставил ее на пол.

— Тут пол холодный, простудишься!

— Да не простужусь! Отпусти!

Марк ее не послушался и внес в лифт.

— Тебе же тяжело! — она продолжала уговаривать, хотя уже не так усердно.

— Да, да, очень тяжело, сейчас упаду! — он слегка присел. В лифте раздался веселый смех и девушка вопреки своим словам лишь сильней схватилась за вампира, обняв его за шею.

Господи, как же хорошо с ним!

Наконец, лифт поднялся на восьмой этаж, и Марк со своей ношей подошел к нужной двери. Девушку он все-таки выпустил из рук, и она стала сразу искать в сумочке ключ. Открыла дверь квартиры и повернулась к мужчине, чтобы попрощаться, но тот сам отодвинул ее в сторону и вошел внутрь.

— Марк? — Лина удивилась его поведению. Она не планировала приглашать сегодня высшего к себе домой.

Понтифик вернулся к девушке, резко подхватил ее снова на руки и внес в квартиру. Прошел со своей ношей в комнату, усадил на стол. Слегка раздвинул ее ноги, встал между ними, прижав любимую к себе. В такой позе Лине ничего не оставалось, как самой обнять вампира. Он коснулся губами кончика ее носа, затем нежно, едва ощутимо прикоснулся к губам.

— А все-таки, ты ревнуешь, любовь моя. Сильно меня ревнуешь! — шептал он в перерывах между поцелуями, — Потому что любишь!

И Лина не знала, что ему ответить, ведь он был прав. Сама в ответ потянулась за поцелуем. Марк улыбнулся и впился в ее губы уже совсем по-другому, требовательно сминая сопротивление.

— Мне остаться? — тихо спросил он ей на ухо.

Лина застыла.

Остаться? Сегодня? Волна возбуждения прошла по ее телу, заставив ее невольно выгнутся и прижаться к мужчине сильнее. Она хочет его, хочет его тела, его любви, его прикосновений. Да, пусть он останется.

Девушка начала было лаской отвечать ему, но внезапно вспомнила мужа. Вспомнила свои крики, свои стоны и мольбы.

Нет, не сегодня!

Заметив, что высший потихоньку пытается уложить ее на стол, она оторвалась от его губ и слегка его оттолкнула рукой:

— Марк, не надо!

Тот продолжал, не обращая внимания на сопротивление девушки.

— Ты же тоже хочешь!

— Марк, — Лина подняла его голову так, чтобы взглянуть в его замутненные желанием глаза, — Пожалуйста, ты же обещал не насиловать. Я сама приду к тебе, просто дай мне немного времени.

Марка как будто холодным душем окатило. Он выдернул голову из ее рук. Постоял немного, приходя в себя. Бросил на девушку злой и обиженный взгляд.

— Извини, — он глухо произнес, — Не сдержался.

Развернулся и быстрым шагом вышел из квартиры.

Дверь за ним еще долго оставалась незапертой.


6 Глава


Девушка открыла входную дверь своей квартиры и вошла внутрь.

Как же хорошо дома. Легко, свободно.

Прошла неделя после суда над несчастной секретаршей и весь офис все это время был словно в трауре. Впрочем, сам Жерар ходил полностью в черном, даже на вчерашнем приеме. Его подкосила измена, а затем и смерть любимой женщины, и Лине было больно смотреть, как этот обаятельный и, в общем-то, неплохой вампир ходит понуро по офису. Он пытался делать вид, что не произошло ровным счетом ничего особенного, но все вокруг всё понимали и старались как можно реже вспоминать о случившемся.

Без Маргариты офис опустел. Конечно, место секретаря не пустовало, его сразу же заняла та самая девушка, которая встретила Лину в день суда, но как ее звали, Лина до сих пор не знала. И не стремилась узнать. Маргариту она все равно не сможет заменить.

Девушка бросила сумочку на столик у входной двери и с наслаждением скинула туфли с ног. Босиком пробежала в комнату и начала раздеваться, желая как можно быстрее сбросить офисную одежду и переодеться в свободный домашний халатик. Затем на кухню, включить чайник, и потом свалиться на диван. Ужинать пока не хотелось, тем более, что нужно что-то готовить. Лина решила, что когда проголодается, воспользуется службой доставки и закажет пиццу на дом.

Но это чуть позже, пока просто хочется поваляться и отдохнуть.

Девушка со стоном упала на диван и потянулась за пультом телевизора. По первым двум каналам шли новости, дальше — ток-шоу и сериалы. Ток-шоу девушка не любила вообще, а сериалы смотрела очень выборочно, поэтому оставила новостной канал.

Снова проблемы на Ближнем Востоке, Лина прекрасно помнила, как объяснил происходящее Гюнтер, забастовки в Европе, наводнение в Малайзии. Все как обычно и никакого позитива. Девушка переключила канал и попала на известное шоу, где веселый ведущий заставлял участников угадывать слова по буквам.

Зазвонил мобильный. Лина пошла за ним в прихожую и начала рыться в сумке в поисках телефона. Номер оказался неизвестным.

— Алина? — отозвался незнакомец, даже не услышав алин ответ, — Это Пауль. Нам нужно поговорить.

Пауль? Тот, с которым Лина познакомилась на вчерашнем приеме? Глава европейских механиков?

— О чем? — девушка даже не поздоровалась.

— Как я и говорил вам вчера, милая девушка, у меня для вас есть сообщение от Гюнтера, — Лина буквально увидела, как Пауль усмехается в трубку.

— Передайте мне его по телефону и можете быть свободны, — предложила девушка.

— Не получится, это не тот случай. Я уже стою у ваших дверей и жду, когда мне откроют.

Что? Девушка кинулась к двери и посмотрела в дверной глазок.

Ну точно, вот он, красавец, стоит, ухмыляется, держа телефон у уха.

Видимо, услышал алино движение, так как постучал пальцем по стеклу глазка и, убрав телефон в карман джинсов, проговорил:

— Милая девушка, открывайте, нужно поговорить.

Лина задумалась. Впустить или нет? Пауля девушка не знала, его дружба с Гюнтером для Алины ценной не была. Доверять незнакомцу тем более нет никаких причин. С другой стороны, на алином запястье красуется клеймо инициала, так что, если что, есть к кому пойти жаловаться. К тому же, вряд ли глава научного центра настолько глуп, чтобы причинить вред инициалу правителя клана.

Помедлив еще пару секунд, она открыла дверь.

Пауль стоял, облокотившись о стену, сложив руки на груди.

— Наконец-то, я уж думал, что мне придется еще часа два вас уговаривать!

Он сдвинул девушку в сторону, вошел в квартиру и уселся в кресле с видом победителя.

— Хочу сразу предупредить вас, уважаемый Пауль, — настороженно произнесла девушка, — что Марк не позволит кому бы то ни было…

— Не волнуйтесь, милая девушка, я не причиню вам зла. Я же сказал, что хочу только поговорить.

— О чем? О Гюнтере? — Алина не могла избавиться от ощущения опасности, исходящего от неожиданного гостя.

Пауль хохотнул.

— Нет, что вы. Он свою роль уже сыграл — вы меня впустили, — он махнул рукой.

Алина скрестила руки на груди, пытаясь унять нервную дрожь. Она ни на минуту не забывала, что перед ней не человек.

— Тогда что вам нужно?

— Мне нужно, — он стал вдруг совершенно серьезным, — чтобы ты вызвала сюда своего покровителя. Прямо сейчас. Именно сюда. Я буду разговаривать только с ним и ни с кем другим.

Странная просьба.

— А вы не могли с ним встретиться где-то на стороне? Мой дом это не место свиданий! — недовольно произнесла девушка.

— Нет, не мог. Мне нужно, чтобы он понимал, что я не шучу в своих требованиях.

До Алины дошло.

— И вы хотите сделать меня заложницей?

— Что-то в этом роде, — кивнул головой Пауль, лениво оглядывая комнату. — Идите, звоните, это в ваших же интересах.

Девушка бросилась обратно в прихожую. Нет, ну надо ж было так попасться! Как полная дура повелась на доброжелательность этого мужчины на приеме, и вот, пожалуйста, она теперь заложница!

Представляю, как разозлится Марк, подумала Алина, набирая номер вампира. На заднем фоне она услышала, как Пауль стал переключать каналы телевизора.

Понтифик ответил сразу же, впрочем, как обычно для ее звонков. Девушка начала спокойно объяснять суть звонка, но голос предательски срывался на истеричные нотки.

— У меня в квартире сидит Пауль, он хочет с тобой поговорить… О чем? Не знаю, не говорит. Я вроде как заложница… Пожалуйста, приезжай! А как быстро?… Я боюсь его, он… Ладно… ладно… Хорошо…

Закрыла крышку мобильного, пару раз нервно вздохнула. Вернулась в комнату.

— Он сказал, что будет в течении получаса.

Пауль безразлично кинул головой, показывая, что услышал, и снова вернулся к переключению каналов.

Лина присела на подлокотник второго кресла, готовая в любой момент сорваться на звонок входной двери.

Каждая минута длилась почти час, по крайней мере, так ей показалось. Она смотрела на часы на стене чуть ли не ежесекундно, про себя ругая всех: Гюнтера, который разбрасывается ее именем где надо и не надо, Пауля, который что-то хочет решить с Марком и по-другому не может, но больше всего она ругала себя. Сколько раз мама учила — не открывать незнакомым людям. А тут вообще не человек, а существо опаснее в сто раз, и она спокойно впускает его в дом! Идиотка!

Из коридора послышались звуки открываемой двери, но девушка, ожидая именно звонка, не придала им внимания. Марк, небрежно поигрывая ключами от квартиры, вошел в комнату. Он беглым взглядом оценил ситуацию: Пауль лениво щелкает каналами телевизора и нервная Алина, с испугом и надеждой смотрящая на понтифика.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — Марк ловким броском закинул ключи на столик, и уселся в алино кресло. Расстегнул пуговицы пиджака, освободил узел галстука, слегка коснулся пальцами колена девушки.

— Ты нас не оставишь?

Девушка была рада уйти из комнаты и оставить вампиров самих разбираться, поэтому она с готовностью кивнула понтифику и ушла на кухню. Вампиры заговорили по-французски тихо, но по эмоциям девушка различила, что понтифик раздражен и недоволен, а Пауль пытается его в чем-то убедить.

Лина, не выдержав, все-таки вернулась тихонько в комнату и встала в сторонке, стараясь не мешать и не попадаться им обоим на глаза. Марк проследил за девушкой взглядом, не отрываясь от разговора с вампиром. Вдруг Пауль вскочил, зашагал по комнате, начал размахивать руками. Марк же наоборот стал спокоен и холоден, как будто решив, что свое мнение он уже высказал окончательно.

— Это твое последнее слово? — спросил Пауль уже по-русски.

Марк согласно кивнул головой.

— Тогда я думаю, что… — Пауль перевел взгляд на Лину.

— Нет! — резкий голос Марка заставил Алину вздрогнуть, — Она ничего не знает!

— Извини, — Пауль повернулся к девушке, — но я думаю, что ты не имеешь права мне приказывать, а Алина имеет право знать.

Девушка перевела взгляд с механика на высшего.

— Знать что?

Марк что-то злобное бросил Паулю, на что тот лишь пожал плечами.

— Не моя проблема, знаешь ли!

Алина переспросила чуть громче:

— Что именно я имею право знать?

Марк подозвал к себе девушку.

— Тогда лучше тебе скажу я, а то еще сделаешь неправильные выводы, — мрачно заметил он.

Пауль уселся в свое кресло и приготовился давать комментарии, если потребуется.

Девушка подошла к своему опекуну и села напротив него на диван. Тот долгое время смотрел на нее, как будто думая с чего начать.

— Как я тебе вчера уже сказал, Пауль является представителем семьи механиков Европейского клана и имеет право говорить не только от их имени, но и от имени Александроса. Сюда он приехал по нашему приглашению, мы хотим выторговать у них кое-что…, хм, интересное, если можно так выразиться.

— Кровь, — уточнил механик, — Одно из наших подразделений сейчас работает над синтезом искусственного заменителя крови.

— И как к этому отношусь я? — удивилась Лина.

— Им нужен равноценный обмен. Они предлагают партию пробника, но требуют взамен… — Марк выразительно поднял бровь.

— Меня? Вы хотите отдать им меня? — с возмущением догадалась девушка.

— Нет! — понтифик хлопнул ладонью по подлокотнику, — Это они хотят! Ни я, ни Гай, не считаем этот обмен равноценным.

— Но, — девушка обернулась к Паулю, — зачем вам я?

Тот бросил быстрый взгляд на Марка и ответил:

— Ты ткущая, милая девушка. Ты то, что очень давно не рождалось на земле. Нам интересно провести некоторые эксперименты с твоим участием.

— Опыты? — Лина возмутилась, — Вы хотите взять меня на опыты? Я вам что, кролик подопытный?!

Пауль расчетливо оглядел девушку с ног до головы.

— Что ж, я думаю, что вы обязаны знать о происходящем торге. Но у меня есть предложение и к тебе лично, Алина, — Пауль встал с кресла, и, дождавшись кивка девушки, продолжил, — Мы хотим предложить тебе задуматься о смене клана. Мы, семья механиков, предлагаем полное покровительство тебе и твоим детям, когда они у тебя появятся. Это хорошее предложение, поверь.

— Чтобы и они тоже стали вашим подопытными кроликами, да? — язвительно уточнила девушка.

— Ты не совсем верно понимаешь наше предложение, — поправил ее механик, — Да, мы запросим за покровительство определенную цену, но при этом вы будете жить абсолютно независимо, вами никто не будет командовать, у вас будет собственный дом, финансы и полное обеспечение. Я не прошу дать ответ сейчас, я понимаю сложившуюся ситуацию, — он перевел взгляд на понтифика, — но подумай. Мое предложение совсем не так плохо, как кажется.

Алина искоса глянула на него, но промолчала.

— Гюнтер рассказал мне немного о твоем даре. Он ведь заблокирован и шансов, что его раскроют, практически нет, верно?

— Значит, это был Гюнтер? — нехорошо потянул Марк.

Лина не ответила и понтифику, продолжая внимательно слушать Пауля.

— Ты умная девушка, Алина. Как ты думаешь, долго еще Гай будет носится с твоим едва работающим даром? А когда ему надоест, что он сделает? Когда он поймет, что ты вряд ли сможешь когда-нибудь работать в полную силу и твой талант фактически лишь название?

— А почему вы мне не могли рассказать об этом без Марка? — задиристо спросила девушка, не желая вслух признавать правдивость его вопросов.

— Я не имею права делать предложение о смене клана человеку, имеющему покровителя.

Лина перевела взгляд на высшего и тот кивком головы подтвердил правдивость слов механика.

— В общем, — Пауль поднялся, — Я вас оставлю. Вы тут сами обсудите сложившуюся ситуацию, а я потом свяжусь с тобой, Марк.

Он поклонился понтифику и быстро вышел из комнаты.

Лина услышала, как хлопнула входная дверь. Марк молча, задумавшись о своем, сидел в кресле.

Девушка, пытаясь успокоиться, стояла и смотрела в окно.

Пауль прав, ох как же он прав!

Но менять клан на семью механиков и стать подопытной крысой?!

Чтобы ее посадили в какую-нибудь клетку и проводили над ней эксперименты!? Девушка снова начала злиться при мысли о подобном торге.

Но это было не все, что ее возмутило!

Она скосила глаза на понтифика, тот молчал.

— Откуда у тебя ключи от моей квартиры?

Марк не сразу понял вопрос:

— Что?

Алина повернулась к нему лицом и присела на подоконник.

— Откуда у тебя ключи от моей квартиры? — кивнула на лежащую на столе связку.

— Это все, что тебя волнует сейчас? — уточнил он.

Девушка сложила руки на груди. Активное бешенство перешло в пассивное, а отсюда и более злобное. Девушке расхотелось рвать и метать, но выместить злость на ком-то надо было. И Марк очень подходил.

— Ты знаешь, да.

Марк закинул ногу на ногу.

Хозяин, мать его, со злостью подумала девушка, уже и ключи от квартиры раздобыл где то!

— Ключи мне твоя хозяйка отдала еще в сентябре, — он иронично улыбнулся, предвкушая еще один шквал возмущения девушки.

— И как ты ей объяснил свое требование?

— Элементарно. Я должен иметь доступ к дому своей женщины. Она оказалась на удивление понятливой.

Она отвернула голову, возмущаясь, но тут ее осенило:

— Погоди! В сентябре? Но я же только-только… Ты сначала взял ключи… А потом ты… И когда ты вообще решил, что я буду твоей любовницей?!

Марк улыбнулся еще шире.

— Очень давно, моя дорогая, очень. Но удивлен, что тебя волнует сейчас именно это.

Алину как будто холодной водой окатило.

И в самом деле, о чем это она?

Девушка сразу посерьезнела.

— Какие у меня шансы, что вы отдадите меня механикам? — в лоб спросила она Марка.

Он удивился.

— Ты еще не поняла? Никаких. Я не собираюсь тебя отдавать кому-либо.

— Ты — вполне может быть, а твой брат?

— Я — твой опекун, хозяин и господин, а значит, мнение моего брата не имеет значения.

Девушка окинула его неприязненным взглядом. Хозяин!

— Тогда что тебя беспокоит?

Марк встал, пододвинул второе кресло напротив своего и усадил девушку в него, сам сел обратно. Взял ее ладони в руки, сжал.

— А беспокоит меня вот что. Пауль просил вчера ткущую. Без именования ее. Просто ткущую. И зачем Пауль приехал сегодня именно сюда? В твою квартиру? И ведь не для того, чтобы решить вопрос о торге, я еще вечером вчера дал ему четко понять, что ткущую мы не отдадим.

Лина недоуменно качнула головой.

— Не знаю.

— А затем, чтобы показать, что он в курсе того, что ткущая именно ты, мой инициал. Это связывает мне руки, причем довольно серьезно. И так же серьезно дает ему дополнительные рычаги воздействия на меня и на Гая. Теперь он может сделать все, что угодно, от морального давления до физического, чтобы добиться от нас нужного его клану поведения. Это во-первых.

— А во-вторых?

— Во-вторых, — продолжил понтифик, — Гюнтер продал информацию о тебе европейским механикам, пусть даже пока только Паулю, но он может продать ее и дальше. Эта информация стала для него хорошей валютой.

— Гюнтер не мог! — недоверчиво качнула головой девушка.

Марк лишь иронично поднял бровь.

— И что делать? — спросила тихо девушка. Злость на дикую идею покупки девушки Паулем сменилась страхом, когда она осознала, чем же именно обеспокоен понтифик.

— Делать? — усмехнулся Марк, — Пока мне в голову приходит только одно — ты немедленно переезжаешь ко мне в дом. Там абсолютно безопасно для тебя.

Как сказать, подумала девушка, там-то ты меня уложишь в свою постель сразу же.

— А без этого никак нельзя? — жалобно спросила она, прекрасно зная, что скажет вампир.

— Нет, без этого никак нельзя, — жестко ответил Марк, вставая на ноги и понимая за собой девушку. — Собирай вещи, любовь моя.

— Но ведь ты же обещал мне дать время! — все еще надеясь уговорить его, тянула девушка.

— Лин, — его терпение было на исходе, — Тебя что больше пугает: моя постель как любовника или поломанные руки и ноги, чтобы ты не сопротивлялась механикам?

Девушка надолго задумалась.

…


Что с собой брать в дом понтифика, Лина не знала.

На какое время она туда переезжает — тоже.

Марк на этот вопрос лишь иронично поднял бровь и сказал, чтобы вещей брала по минимуму, он ей все купит. В ответ Лина насупилась и достала большой чемодан. Содержанкой понтифика она становиться не собиралась. Решила, что поживет у того пару-тройку дней, разведает, так ли все паршиво, как об этом говорит высший, и после этого будет решать — оставаться ей или возвращаться обратно.

Но Лина боялась. Очень боялась и волновалась, как все сложится у него дома-то?

Ведь девушка еще ни разу не была не то, что в доме понтифика, но и в доме простого вампира. Ни один из ее немногочисленных новых знакомых в гости к себе ни разу не приглашал.

К тому же, Лина прекрасно понимала, что оттягиваемая с таким трудом ночь наступит именно сегодня и боялась этого не меньше. Марк монахом не был, за свою долгую жизнь он переспал со многими женщинами.

У Лины же других мужчин, кроме мужа, никогда не было, да и те эпизоды ее сексуальной жизни опытом можно назвать лишь с натяжкой. И ей в какой-то степени было страшно разочаровать понтифика. Хотя, она умом и понимала, что за ним при всем желании не угонится, но, тем не менее, Лина наверное предпочла бы, чтобы Марк не был таким опытным.

Нервозность девушки выдавали трясущиеся слегка руки, поэтому она старалась занять себя суетой и сборами, лишь бы не выдавать понтифику свое состояние. Но он заметил.

Лина как раз металась между прихожей и ванной, то забывая убрать зубную щетку, то рассыпая заколки-невидимки по полу. Марк остановил ее, перегородив рукой проход, и обнял девушку со спины.

— Не бойся! — прошептал он ей на ухо, ласково проходясь губами вниз к шее.

Лина застыла, боясь сделать лишнее движение. Понтифик слегка коснулся ее груди, едва ощутимо, с улыбкой отметил, как девушка напряглась, затем развернул ее к себе и поцеловал долгим нежным поцелуем. Не торопясь, не сминая жадно сопротивление, как вчера, а лишь смакуя и наслаждаясь ее губами. Она сперва не отвечала, стояла, ожидая, пока высший ее отпустит, но потихоньку поддалась своим чувствам, расслабилась и сама обняла понтифика за шею, притягивая его к себе ближе.

Марк оборвал поцелуй, когда девушка начала ему отвечать со всей страстью, которую испытывала, серьезно посмотрел ей в глаза и тихо произнес:

— Если ты не захочешь, то ничего сегодня не будет!

Он знал, что делал. Поцелуй заставил девушку искренне желать продолжения, и, когда он выпустил ее из своих рук, Лина на мгновение даже разозлилась на него. За то, что выпустил.

Впрочем, он помог перебороть страх, а это было сейчас важнее.

…


Но по дороге Марк все-таки дал выход своему гневу. Как бы он не относился к тому, что Лина наконец-то переезжает в его дом, ее безалаберность порядком возмутила высшего.

— Не могу понять, как ты его вообще впустила! — сердито начал выговаривать ей понтифик в машине.

— Дура потому что, — буркнула Лина, — Он сказал, что от Гюнтера.

— По-моему, я предупреждал, чтобы ты с этим немцем не общалась!

— А я и не общалась. Как он уехал с Эстебаном в Европу, так я его и не видела и не слышала, — говоря это, девушка открыла сумочку, проверяя, все ли документы взяла. И тут же прикусила себе язык, ведь Марк не должен был знать, что девушка виделась с другом до его отъезда.

Но понтифик не обратил на это внимания, занятый другими мыслями.

— Паулю о тебе рассказал именно он!

— Я не думаю, что это Гюнтер сделал. Рассказать обо мне мог спокойно и Эстебан, ему-то все равно терять нечего.

— Нет, моя радость, это именно твой друг немец! Иначе, зачем Пауль назвал именно его имя?

Лина задумалась на мгновение, но затем все равно замотала головой.

— Ты к нему просто слишком критичен. Гюнтер мой друг и я ему доверяю!

— Гюнтер тебе далеко не друг! Почему ты так в нем уверена? — Марк уже серьезно разозлился.

— Он не сделал мне ровным счетом ничего плохого! — категорично заявила Лина и отвернулась к окну.

Марк сердито покачал головой и не стал продолжать этот спор.

Дом понтифика представлял собой двухэтажный светлый особняк в центре города, в районе Патриарших прудов, окруженный небольшим парковым участком, с оградой и шлагбаумом для въезда. Марк остановил машину на подъездной дорожке и помог девушке выйти. Недавняя размолвка испортила ей настроение и к входной двери она пошла, не дожидаясь понтифика. Рванула на себя тяжелую дверь и едва не столкнулась с невысокой женщиной лет тридцати пяти в строгом черном платье с белым воротником и легких туфлях на низком каблуке.

Горничная. У Марка работала горничная. Как в элитных домах высшего света.

Хотя, Лина одернула сама себя, она и попала именно в такой дом. Высшей элиты вампирского общества.

Она пригляделась к женщине — едва заметный макияж, волосы убраны в строгий пучок, на лице суровая неприступность. Типичная строгая домохозяйка.

— Девушка, вы не ошиблись адресом? — сурово поинтересовалась горничная у застывшей на пороге Алины.

Женщина хотела было выдворить девушку обратно на улицу, но вслед за ней в дом вошел понтифик, и служанка склонилась в поклоне.

— Господин!

— Софи, комнаты для госпожи готовы? — спросил он, кивком головы отвечая на реверанс служанки.

— Да, господин, я все вымыла и убрала.

— Хорошо, спасибо, — он повернулся к Лине, — Софи покажет тебе твои комнаты, радость моя. Она будет твоей личной горничной, по всем бытовым вопросам обращайся к ней.

Он, казалось, не замечал ни гнева на лице девушки, ни ее напряженной позы.

— Софи, это твоя госпожа, ее зовут Алина, — представил он девушку, — Теперь она будет жить здесь, вместе со мной. Если она будет недовольна, то буду недоволен и я.

Софи перевела недоуменный взгляд на девушку.

— Мой господин, но…

— Тебе что-то непонятно? — холодно уточнил Марк.

Лина уже не знала, что ей делать, удивляться или возмущаться.

Девушка покачала головой.

— Марк, мне не нужна горничная!

— Я как-то сказал тебе, что не терплю пререканий, любовь моя, — он коснулся губами ее лба, — Так что будь любезна…

Лина повернулась к Софи, не дослушав Марка.

— Извините, пожалуйста, но мне на самом деле не нужна горничная, я вполне могу сама за собой проследить.

Несчастная женщина переводила взгляд с господина на девушку и обратно. Такое откровенно пренебрежительное поведение понтифик никому не спускал, но девушка даже не обратила внимания на нахмуренное лицо высшего вампира.

— Лина, — он жестко поднял ее лицо к себе, — Софи — твоя служанка, она покажет тебе комнаты, располагайся со всем удобством. Все остальное обсудим наедине, нам есть о чем поговорить.

Девушка ответила ему таким же хмурым взглядом и коротко кивнула:

— Нам действительно есть, что обсудить, Марк!

Софи склонилась перед ней в таком же реверансе, как прежде перед понтификом и проговорила:

— Прошу за мной, моя госпожа.

Алина выдернула подбородок из пальцев вампира и пошла вслед за горничной.

…


Жилые комнаты в особняке находились на втором этаже. Лестница наверх выходила в коридор, где друг напротив друга были обустроены апартаменты хозяина и гостевые, теперь занятые Алиной.

Ей понтифик отвел несколько комнат — личный кабинет, гардероб и спальня. К последней примыкала отдельная туалетная.

Спальня девушке понравилась больше всего — выполненная в светло-песочных тонах, она была полукруглой с большими окнами, выходящими на запад. Как пояснила девушке Софи, Марк приказал отвести под спальню для нее именно эту комнату, потому что по его словам, госпожа не любит, когда по утрам ее будят лучи солнца.

Откуда понтифик узнал об этой слабости девушки, Лина не знала, но, несмотря на свою злость к Марку, была тронута.

Она сразу попросила Софи не называть ее госпожой, мол, она всего на пару дней и госпожой уж точно не является, но служанка отказалась. Приказы понтифика та всегда исполняла в точности.

Осмотрев все комнаты, девушка спустилась снова вниз. Гостиная была великолепна. Дорогая кожанная мебель, журнальный столик красного дерева, окна до потолка и настоящий камин в стене.

Марк ожидал ее, сидя на диване и читая газету.

— Ну как тебе комнаты, радость моя? Все понравилось? — он отложил газету и поднялся навстречу Лине.

— Красивые, — одобрила девушка, — Особенно спальня.

— Я рад, — он довольно улыбнулся.

Лина обратилась к сопровождающей ее Софи:

— Спасибо большое за экскурсию, было интересно. Повторюсь еще раз, горничная мне не нужна, так что, думаю, вам лучше поступить обратно в распоряжение вашего господина. Единственное, я попрошу вас принести мне будильник. Или сами, если вам не сложно, разбудите меня завтра в семь часов утра, хорошо?

— Ты куда-то собралась, любовь моя, с утра пораньше? — спросил у нее Марк.

— Вообще-то на работу, — слегка удивилась девушка.

Странные какие-то вопросы он задает!

— Софи, выйди! — приказал понтифик служанке, а сам усадил Лину рядом с собой.

Женщина поклонилась понтифику и вышла из гостиной.

Девушка настороженно посмотрела на Марка.

— Радость моя, надеюсь, ты не считаешь, что став, наконец, моей женщиной, ты будешь продолжать работать?

Девушка сначала не поняла сути вопроса, сосредоточившись на словах про его женщину, но когда до нее дошло, что конкретно сказал мужчина, она возмутилась:

— Я не собираюсь становиться твоей содержанкой, Марк! Я вполне могу самостоятельно себя содержать!

— Родная моя, пока ты живешь со мной, работать ты не будешь!

— Без проблем, — Лина встала с дивана и выдернула ладонь из его руки, — Я больше не живу с тобой! Всего доброго!

Марк схватил ее и усадил обратно:

— Не дури, радость моя! Я не позволю тебе ни уйти, ни работать!

Девушка снова попыталась встать с места, но высший ее удержал.

— Я не содержанка, Марк!

— Ты моя женщина!

— В таком контексте это одно и тоже!

— Лина, а если бы ты вышла замуж, и муж приказал бы тебе сидеть дома и заниматься хозяйством?

— Но я не замужем за тобой и хозяйством у тебя есть, кому заниматься!

— Считай, что замужем! И работать я тебе не позволю!

Так яростно они еще не ссорились. Девушка категорически отказывалась сидеть на шее у вампира, как она высказывалась, и тратить его деньги. Она абсолютно самостоятельна и в благотворительности не нуждается!

Марк так же категорично запрещал девушке работать, мотивируя тем, что он достаточно обеспечен, чтобы его женщина не работала.

В итоге Лина, окончательно обозлившись, что не смогла настоять на своем, психанула и ушла в свои новые апартаменты, закрывшись в спальне.

…


Весь остаток вечера она просидела в комнате, злясь на понтифика. Ей категорически не нравилось, что он ведет себя так, как будто Лина его собственность и права на личное мнение по поводу собственной жизни не имеет.

Чтобы успокоиться, девушка решила принять ванну. Она нежилась в горячей воде до тех пор, пока окончательно не пришла в себя. Рядом с ванной на кушетке лежало полотенце и шелковый халат, как раз по ее размеру. Девушка поискала тапочки, но не нашла, и решила пока походить босиком, все равно в спальне на полу лежит пушистый ковер.

Наступила ночь. Из-за вечерних событий и ссоры Лина осталась без ужина, и ее желудку это очень не нравилось. Софи, правда, несколько раз приглашала девушку к столу, но она заупрямилась, как капризный ребенок, и отказалась. А сейчас есть уже очень сильно хотелось.

Девушка вышла из комнаты, тихо притворила за собой дверь, и на цыпочках босиком пошла по полутемному коридору к лестнице. Освещение в коридоре было почти погашено, и Лина большей частью ориентировалась на ощупь. Внезапно отворилась дверь кабинета напротив. Марк стоял в проеме в домашнем халате, брюках и легких туфлях.

— Ты куда?

Лина перестала красться и выпрямилась.

— Вообще-то на кухню, — ей было неловко в этом признаваться, особенно после той громкой ссоры, что была вечером, — я есть хочу.

— Голодная? — Марк улыбнулся кончиками губ.

Девушка кивнула головой в согласии.

— Позови Софи, она тебе все подаст.

— Да ну, что я сама себя не обслужу, что ли? — возмутилась Лина, — Да и ночь на дворе, она спит, наверно, уже давно.

— Ну, так ей платят за то, чтобы вставать по любому твоему желанию. Это твоя горничная.

Девушка устало вздохнула. Еще раз спорить и доказывать Марку свою независимость у нее не было ни сил, ни желания.

— Ладно, не надо ее будить, — махнула рукой девушка, — Раз уж ты не спишь, может, сам покажешь мне, где тут кухня? Тем более, мне ж все равно, наверное, надо будет это знать, да?

Марк вышел и закрыл за собой дверь. В коридоре опять стало темно. Он взял Лину за руку, переплетя свои пальцы и её, и повел за собой.

— Как ты понимаешь, мне лично кухня ни к чему. Все мои пищевые запасы, — в его голосе слышалась усмешка, — хранятся в другом месте. Но, учитывая, что у меня в доме служат смертные, да и ты со мной теперь живешь, я нанял повара и он обставил помещение на первом этаже, как ему было нужно.

— А говорили, что ты презираешь смертных, — Лина не могла не поддеть хозяина дома.

— О своем имуществе я всегда забочусь хорошо.

Они спустились по лестнице и вышли на первый этаж. Босые ноги девушки коснулись холодного пола и она вздрогнула от неожиданности.

— А вот по полу отопление не мешало бы пустить, — Лина немного попрыгала, чтобы слегка разогреть ступни, — Холодновато.

— Ты босиком, что ли? — удивился Марк.

— Не в туфлях же по дому ходить, а тапочек в комнате не было.

Марк, ни слова не говоря, поднял девушку на руки и пошел под лестницу.

— А почему не попросила?

— Откуда я знаю, как у вампиров домашний уют построен. Может это такое модное развлечение для гостей — аттракцион «замороженные ноги»? Еще, небось, на тотализаторе ставки делаете — кто быстрее в ледяную скульптуру в интересной позе превратится! — она обняла вампира за шею и решила уж сразу высказать все, что хотела, — Марк, ты извини меня за скандал сегодня, ладно?

Марк внес девушку на кухню и посадил на высокий табурет. Затем включил свет на кухне.

— Лина, твоя проблема в том, что ты все никак не можешь отвыкнуть от того, что ты теперь не одна. Я же понимаю, откуда это желание быть самостоятельной и независимой. Но с тобой рядом я и я буду участвовать в твоей жизни не как сторонний наблюдатель, — он щелкнул ее по носу, — Тем более, любовь моя, что ты иногда такие вещи творишь, что хочется ремнем по твоей аппетитной попке надавать.

Лина вспомнила сегодняшний случай с Паулем. Марк прав. Если бы не ее дурацкий поступок…

— Я действительно так глупо себя веду? — жалобно спросила у него девушка.

Марк улыбнулся.

— Бывает.

Он подошел к холодильнику и открыл дверь.

— Что ты хочешь?

Лина спрыгнула с табурета и быстро на цыпочках подбежала к Марку, заглянув через его руку.

— А что там есть?

— Как я вижу, в большинстве все сырое. Подождешь, пока приготовится? Я сейчас позову Жака, это повар…

— Не надо его будить, пусть спит, — замахала руками девушка, — Я тогда фруктами перекушу.

Марк достал из холодильника пару помидоров и упаковку масла.

— Тебе же нельзя питаться сухомяткой, правильно? Я сам приготовлю.

— Ты? Кто-то говорил, что не умеет готовить! — припомнила девушка.

— А я специально, чтобы ты меня тогда не пристроила к готовке, — он усмехнулся и подкинул вверх помидор. — Но помнится, когда-то я неплохо готовил…

— И когда это было? В прошлом тысячелетии? — Лина весело улыбнулась и поймала помидор вместо него, — Ты же, наверное, даже не знаешь, как плита включается!

— Ну, ничего, разберусь, я вроде бы мальчик-то не глупый!

— Мальчик? Все еще мальчик? — девушка ехидно подняла бровь и рассмеялась.

Ссора была забыта.

— А вот подожди немного и сама узнаешь, мальчик ли я еще, — он подмигнул ей и протянул масло. — Ладно, уж так и быть, разрешаю хозяйничать в моем доме!

— Смотри, я тебя за язык не тянула, сам разрешил! — Алина нашла в шкафу небольшую сковородку и поставила на плиту.

— А не боишься, что возьму слово обратно? — Марк уселся на отодвинутый табурет и стал наблюдать, как девушка мелко нарезает помидор для жарки.

— Нет, не боюсь.

— Что так? Неужели, наконец — то начала доверять?

— Да нет, просто как подумаю, что такую квартирку я буду два года только от пыли убирать — ну уж нет, бесконечная уборка — это не моя идея-фикс!

— Зачем самой-то убирать? Слуги же есть, — Марк удивился.

— А вдруг они все разом возьмут отпуск?

— А мы график составим, кому и когда отдыхать.

— Мы?

— Разумеется, мы же теперь вместе. Я хозяин дома, ты хозяйка. Мы.

— Аа, ну да, тогда мы, — девушка смутилась.

Она молча дорезала помидоры, выложила их на кипящее масло поджариваться и полезла в холодильник за яйцами.

Марк с легкой улыбкой наблюдал за тем, как она готовит и чувствовал, что именно этого ему так долго не хватало — чтобы в его доме у очага готовила ужин любимая женщина. И пусть готовила она только для себя, но общая картина ему все равно очень нравилась. Ощущение семьи — вот что он чувствовал, когда Лина была рядом с ним, и такие совместные домашние хлопоты лишь еще больше убеждали вампира, что девушка ему нужна на всю его долгую жизнь. И отказываться от Лины он не собирался.

— Знаешь, — линин голос оторвал его от размышлений, — Я никогда не думала, что с тобой может быть так легко общаться. Я еще при знакомстве тогда заметила, помнишь, когда ты меня в первый же день домой отвозил?

Она сидела столом и поедала со сковородки яичницу с жареными помидорами.

— Почему? Я что, такой страшный? — он встал, со вздохом достал из шкафа тарелку и под выразительное мычание жующей девушки переложил яичницу на тарелку, отправив сковородку в мойку, — Ешь нормально, тебя же никто не гонит.

— Со сковородки — вкуснее! — Лина весело улыбнулась, — Нет, не страшный, хотя, иногда бываешь.

— Ну, так мне по статусу положено. Если я со всеми буду мягкий и пушистый, какой же из меня глава клана-то? — он иронично приподнял бровь.

Девушка кивнула головой и вернулась к прерванной мысли:

— Ну да, тоже логично. По статусу ты и должен быть мрачным и жутким, — она помахала пальчиками, изображая зомби.

— Таким как Гай, верно?

— Ну да, что-то в этом роде, — она помахала вилкой вслед своим мыслям.

— Во-первых, брат со своими близкими тоже достаточно приятный в общении. На людях он обязан держать определенные рамки, чтобы все видели, что это не просто вампир, а лидер.

— Ну, это понятно, а во-вторых?

— А во-вторых, мы же бывшие люди. Точно такие же, как вы, просто живем чуть дольше. У вас ведь тоже кто-то портится под бременем власти, кто-то сам по себе паршивый человек, правильно? Люди разные, и мы, вампиры, тоже все разные. Вон возьми Филиппа, ему почти сто лет, а ведет себя порой как мальчишка.

— Да, ты прав, — потянула Лина, — Или Гай, прожил почти тысячу лет, а улыбаться нормально так и не научился.

Марк удивленно взглянул на девушку:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, когда он улыбается, то создается ощущение, что он готовит какую-то мерзость.

— Да нет, — он улыбнулся каким-то своим мыслям, — Я думаю, ты ошибаешься.

Она вытерла рот салфеткой и отнесла грязную посуду в посудомойку.

— Лина, — девушка обернулась к мужчине, — Ты именно поэтому мне не доверяешь?

Разговор опять пошел не в ту сторону.

— Марк, я сама по себе слишком доверчива, а поэтому не доверяю никому, — честно призналась она и добавила смущенно, — Просто это слишком сложное чувство для меня.

Вернулась к столу, села напротив понтифика.

— Давай начистоту и предельно честно. Ты ведь хочешь понять, почему я так осторожничаю, да? — и, дождавшись от него согласного кивка, продолжила, — Поставь себя на мое место. Ты обычный человек, ничем не отличающийся от остальных. Не самый красивый, не самый успешный, женщины вокруг тебя не вьются толпами, доказывая, что ты супергерой. Представил?

— С трудом, но попытался, — он усмехнулся.

— Не шути, я серьезно. Так вот, и в один прекрасный день ты попадаешь в элитное общество и на тебя сразу обращает внимание один из ее верхушки. Понимаешь?

— Ну да, пока все ясно. Ты не уверена в себе, верно?

— Да, и это тоже, — согласилась девушка и продолжила, — И когда он признается в любви и буквально заставляет жить с ним… Согласись, сразу возникает мысль, что это «ж-ж-ж» неспроста. Сказку про Золушку, конечно, я в детстве любила, но я-то уже взрослая женщина и прекрасно различаю, где сказка, а где реальность. Да и потом, я вижу, какие женщины тебя окружают, я помню Магдалену… — она покачала головой, — Марк, ну сравни: я и Магдалена, ведь между нами разница как между молоком и сливками.

— Да, я понимаю тебя. Но мне-то что теперь делать? Уйти в отшельники, чтобы ты поверила моим чувствам?

— Еще чего не хватало, — возмутилась Алина, — Просто я хочу сказать, что не понимаю твоих чувств к себе.

— Почему ты упорно мне отказываешь в способности просто любить тебя? — нахмурился Марк.

— Наверное, потому что сказки не сбываются? — Лина робко ему улыбнулась.

— И это говоришь мне ты, сидя за одним столом с вампиром? — он продолжил уже более серьезно, — Я на самом деле глубоко люблю тебя, радость моя. Это не сиюминутный каприз, не желание просто уложить тебя в свою постель и не блажь переспать со смертной. Уж поверь мне, я живу слишком давно на земле, чтобы суметь разобраться в собственных чувствах.

Девушка молчала. Марк ожидал ее ответа, не пытаясь, на удивление, ни обнять ее, ни поцеловать. Он просто ждал, как мужчина ждет ответа от женщины. Лина подняла голову и посмотрела ему в глаза. Понтифик был абсолютно серьезен, ни малейшего намека на шутку, ни смешинки во взгляде.

И он был честен.

— Ты мне очень нравишься, Марк, — проговорила она с такой же серьезностью, — На самом деле нравишься. Я не буду говорить о любви, пока не буду, но…

— На сегодня мне достаточно этого, — он слегка склонил голову, благодаря ее за откровенность.

Где-то недалеко часы пробили время. Лина непроизвольно зевнула и сразу почувствовала, что глаза начинают закрываться.

— Уже три часа ночи, тебе же спать давно пора! — воскликнул Марк и опять подхватил девушку на руки, — Пойдем, я отнесу тебя в постель.

— В свою? — улыбнулась Лина.

— А ты хочешь? — с такой же улыбкой спросил у нее мужчина.

Девушка не ответила ему, лишь прижала к себе сильнее.

Он вышел из кухни и быстрым шагом пошел со своей ношей на второй этаж.

Поднявшись наверх, он опустил девушку около двери ее спальни, пожелал спокойной ночи, слегка коснувшись ее губ своими губами, и пошел к себе. Лина разочарованно смотрела ему вслед. Она не думала, что после откровенного и будоражащего чувства разговора высший вот так просто развернется и уйдет.

Что ж, это, конечно, трогательно, что Марк не стал настаивать, но и очень…

Девушка грустно вздохнула.

Понтифик умел соблазнять, делал это тонко и чувственно.

Лина открыла дверь своей спальни и вошла внутрь. Еще раз оглядела комнату. Очень красиво и уютно. Во всем ее убранстве чувствуется рука заботливого и любящего мужчины.

Подошла к кровати и включила ночник, разгоняя темноту. Отдернула штору у окна, чтобы посмотреть вниз на ночную улицу.

Дверь в ее спальню отворилась.

Мужские руки убрали с шеи девушки волосы и губы коснулись нежной кожи.

— Ты ведь не оставил бы меня сегодня одну, верно? — спросила она с улыбкой.

— Прости, но я не могу больше ждать!

Марк развернул к себе девушку и развязал пояс ее халата.

…


Взрыв эмоций, буйство чувств. То ласковых и нежных, то страстных и до безумия одуряющих.

Его губы целовали ее грудь, ее руки ласкали его плечи.

Движения то замедлялись, то снова взрывались буйным ритмом, сводя с ума и заставляя требовать еще и еще.

Его имя громко, ее имя шепотом.

Тихий вскрик.

Еле слышный стон.

Ласковый благодарный поцелуй, едва касающийся губ, снова перерос в яростный и обжигающий.

И снова замелькали тени, сплетаясь в единое целое.

…


Эстебан увидел, что в электронную почту упало новое письмо, и сразу же открыл его.

Интернет-магазин цветов и подарков сообщал, что заказ, который был оплачен еще в октябре месяце, может быть оформлен уже в ближайшие два дня, так как из Голландии, наконец-то, привезли специально выращенные для данного заказчика розы.

Испанец едва заметно усмехнулся.

Ну надо же! Почти полгода потребовалось Ордену, чтобы расшевелиться для созыва всеобщего собрания.


7 Глава


— Лина, радость моя, просыпайся, уже пора вставать.

Тихий голос Марка пробился сквозь сон. Что именно ей снилось, она моментально забыла, но просыпаться совершенно не хотелось.

Пора вставать? Время! Она же забыла совсем про работу!

— А сколько времени? — вскочила она на кровати.

Судя по солнечным лучам в спальне, давно перевалило за полдень.

— Почти час дня, — со смехом ответил ей понтифик, — Не волнуйся, я с утра договорился с Жераром, что у тебя с сегодняшнего дня начался отпуск!

Легкий поцелуй коснулся ее губ, но она упала обратно на кровать и перевернулась на другой бок, зарываясь в одеяло.

— Ага, ну тогда отлично, я могу спать дальше!

— Не капризничай, солнце мое, пора вставать!

Алина накрылась одеялом с головой.

— Мне надо будет отъехать в офис на некоторое время, дела не будут ждать, а ты поднимайся, Софи тебе покажет дом полностью.

Девушка перевернулась обратно на спину и резко сбросила одеяло. Марк сидел на кровати, довольный и сияющий, ехидно поглядывая на любимую.

— Марк, вот ты все-таки сволочь! — возмутилась Лина, — Ты мне всю ночь не давал спать, а теперь будишь ни свет, ни заря!

— В час дня это, по-твоему, ни свет, ни заря? И вообще, ты же сама была не против, верно? — он улыбнулся и провел пальцами по ее губам.

Лина капризно надула губки и снова отвернулась от мужчины, правда, уже не закрываясь одеялом. Марк склонился над ней и поцеловал между лопаток.

— Поднимайся, или я лягу к тебе и ты уже точно до вечера не встанешь!

Алина обернулась и нехотя села на кровати.

— Нет уж, спасибо.

— Неужели тебе не понравилось? — сквозь его улыбку Алина смогла различить небольшую тревогу.

— Так понравилось, что боюсь еще немного такого безудержного секса меня совсем лишат… хм, ног! — она вдруг обхватила его за шею и зарылась в длинные темные волосы, — Это было замечательно!

— Не секса, девочка моя, не секса! Мы с тобой занимались любовью!

Лина прижала его к себе еще крепче и с наслаждением вздохнула.

Он на самом деле ее любит. Можно ли желать большего?

— Так, ладно, — она вдруг резко его оттолкнула, — Пора вставать!

Девушка спустила ноги с кровати и встала на пол. Все тело болело, но ей нравилась эта боль. Марк был ненасытен, но в то же время нежен и ласков, и выпустил ее из своих объятий перед самым рассветом, когда на улице уже было почти светло и за окнами щебетали птицы.

Она подобрала с пола брошенный ночью халат и направилась в ванную.

…


Господарь румынского клана, Владимир Иртау, сидел на подоконнике и лениво вертел в руках бумажный самолетик. То носом его к себе повернет, то крылья расправит.

Он ждал.

Ждать Владимир не любил, и когда приходилось это делать, хорошего настроения это ему не прибавляло.

В комнату вошел помощник, Адам, невысокий грузный вампир. Владимир называл его Головастиком, но только в очень близком кругу. Прозвище очень удачно отражало и внешность этого вампира, и его цепкий ум, но ученик господаря терпеть не мог мерзкой клички и позволял подобное только своему учителю.

— Есть что-нибудь от наших московских друзей? — поинтересовался у помощника господарь, — Эстебан говорил что-то более конкретное, чем общие фразы?

— Нет, учитель, все как обычно — проект запущен, ждем результатов.

Владимир выкинул самолетик в окно. Тот пролетел через всю улицу и приземлился на подоконнике первого этажа противоположного дома. К окну подошла пожилая женщина, посмотрела, что именно упало на подоконник и недовольно скинула самолетик на асфальт.

Владимир цинично улыбнулся и сложил еще один самолетик из бумаг на столе. Что там было в них, его не интересовало, понадобится — Головастик подготовит еще, он всегда хранит у себя копии документов. Второй самолетик полетел туда же, но на подоконник не упал, порыв ветра сбросил его под ноги полицейского.

Владимир отвернулся от окна.

— Мне нужна конкретика! Передай им, что если в ближайшие дни я не буду знать всех деталей проекта, они могут позабыть о моем добром к ним отношении!

Адам коротко поклонился и вышел из кабинета.

…


В резиденцию понтифик приехал в состоянии, близкому к эйфории. Его радовало абсолютно все вокруг, и даже зубоскалящие охранники, которые больше проявляли интерес девушкам администрации, чем пристальному вниманию к входящим, удостоились от него всего лишь шутливого напоминания о работе.

Марк вошел в свой кабинет, попытался было прочитать оставленный вчера так срочно документ, но бросил это бесполезное занятие и, закинув ноги на стол, начал с удовольствием вспоминать прошедшую ночь с Линой.

В кабинет вдруг постучали. Лоренца доложила, что Пауль просит уделить ему время.

Марк его встретил с улыбкой и протянул руку как хорошему другу.

— Спасибо, — поблагодарил его Марк, — Честно говоря, не знаю, чтобы я делал без тебя. Я уже почти отчаялся!

— Надеюсь, все получилось, как ты задумал? — поинтересовался Пауль с улыбкой.

— И даже лучше, — довольный понтифик потянулся в кресле и закинул руки за голову, — Не поверишь, но я впервые за столько лет счастлив.

— Что ж, — с усмешкой проговорил Пауль, — Я рад, что смог помочь, хотя просьба меня несколько удивила. Но все-таки, отдай нам девочку на пару месяцев. Уверяю тебя, пылинки с нее сдувать будем.

Марк сразу посерьезнел.

— Нет, Лину я не отдам, и не проси.

— Но она нужна мне, позарез нужна! Без нее наш эксперимент не даст правильных результатов! — но видя непреклонность Марка в своем решении, он вздохнул, — Эх, а какая была бы практика. Я помню работу с Георгом. Он, конечно, был мерзким типом, но силен, зараза!

— Лину я не отдам, — со всей серьезностью повторил понтифик, — Вам достаточно того, что у вас есть Медея.

— Но она же не активная ткущая.

— Она его прямая внучка, содержит его гены, вот с ними и работайте.

— Но твоя Алина — действующая.

— Вот именно, Пауль, — моя! И забрать вы ее сможете только через мой труп!

— Не провоцируй, друг, — усмехнулся вампир, — не провоцируй!

Поняв, что девушку он не получит, Пауль вскоре распрощался и вышел.

Понтифик усмехнулся ему вслед. С главой европейских механиков он был давно знаком, и зачастую они общались как раз по вопросам использования менталов. Но когда Пауль перед приемом запросил аудиенцию и заявил, что знает о найденной ткущей, Марк очень напрягся. Поэтому понтифику так не понравилось, когда Пауль на приеме стал разговаривать именно с Линой. Механик недаром слыл вампиром, жестко отстаивающим научные интересы своей семьи, и, если уж занялся экспериментами с ткущими, то доведет их до конца, чего бы это не стоило.

На следующий день Пауль снова поднял разговор о ткущей, предложив в обмен одну из недавних разработок. Конечно, синтезированная кровь — интересный продукт, но ни Гай, ни тем более Марк отдавать Лину для экспериментов механика не собирались. И тогда Пауль вытащил козырь. Он честно признался, что знает, кто именно ткущая, и что она заблокирована.

— Тогда ты прекрасно понимаешь, почему эту девушку я не отдам, — жестко заявил Марк.

Пауль стал ходить по кабинету из угла в угол:

— Это всего лишь на два месяца, не больше! Я лично прослежу, чтобы твоя женщина не пострадала, Марк!

— Не пострадала? В ваших Лабораториях? — язвительно переспросил понтифик, — Думаешь, я не знаю, как вы работаете с экспериментальным материалом? Твоя Элеонора в моем клане ведет работы по тому же принципу!

— И ты недоволен?

— Я доволен! — отрезал высший, — Но именно поэтому Ветрову не отдам.

— Марк, да пойми ты…, - начал было Пауль уговаривать, но понтифик был непреклонен.

Никакие уговоры на него не действовали. В итоге, механик устало упал в кресло и откинулся на спинку. Такой эксперимент пропадает! Медея, конечно, в нем уже задействована, но провести опыт с настоящей активной ткущей…!

Марк искоса взглянул на механика.

— Мы можем заплатить вам кровь. Деньгами. Хорошими деньгами.

— Да что там деньги! — отмахнулся Пауль, — Где я за деньги найду активную ткущую?

И тут понтифику пришла в голову мысль. Интересная и неожиданная.

— Я отдам тебе активную ткущую. Правда, она будет намного слабее, чем моя Лина, но зато без блоков. Но ты обещаешь, что эта женщина не пострадает!

Пауль встрепенулся:

— Что понадобиться от меня?…

Марк попытался снова заняться делами, но мысли его все время возвращались к проведенной с Линой ночи. Он то и дело вспоминал самые приятные моменты. Конечно, девушка поначалу была скованной, зажатой, боялась лишних движений, но затем раскрепостилась, доверилась и сама начала отвечать на его ласки. Перед глазами понтифика то и дело проплывали картины, как Лина сама его приласкала, как застонала, когда он поцеловал грудь, как выгнула спину от наслаждения, когда он…

На телефон поступил звонок от неизвестного. Понтифик поднес трубку к уху.

— Добрый день, господин Марк, — поздоровался верховный глава Ордена.

— Добрый день, отец Сергий. Чем обязан?

— Я хочу вас предупредить. Сегодня было собрание. Меня лишили поста верховного главы и договор с вашим кланом будет разорван в ближайшую неделю. Будет новая война, Марк.

Понтифик с силой сжал трубку. Всего десять лет продлилось перемирие с Орденом и теперь снова начнется бойня.

— Спасибо за предупреждение, отец Сергий, — поблагодарил он священника, — Вы сами в безопасности? Вам нужна помощь?

Священник сделал очень много для сохранения мира между кланом и своей организацией, он понимал, что худой мир лучше доброй войны. Марк уважал его за то, что тот старался по мере своих сил придерживаться канонических заповедей, которые исповедовал, не подменяя одно другим и не используя двойные стандарты.

В прошлой войне Орден был слаб, не готов к боевым действиям, и в итоге оказался почти на грани истребления. Глава организации провел неудачную вылазку и был убит, в бригадах начались брожения и дезертирства.

Мирный договор, так необходимый Ордену, заключил с вампирами отец Сергий, он и был избран следующим главой. Адепты и их бригадиры считали, что легкая передышка пойдет им на пользу, что год-два они подождут, поднакопят сил, и вступят в следующий этап постоянного противостояния. Но отец Сергий оказался тверд и в своей власти, и в своих убеждениях. Мирный договор был нерушим.

До недавних пор.

— За меня не волнуйтесь, уважаемый понтифик, — поблагодарил его отец Сергий, — У меня есть, где укрыться, не все поддержали нынешнее руководство.

— Кто занял ваше место?

— Глеб Островский, он сильный маг и у него довольно радикальные взгляды на существующее положение вещей, но мне кажется, что не он инициатор.

— Я вас понял, — кивнул Марк.

Окончательный раскол в Ордене произошел очень «вовремя». Отец Сергий в свое время говорил, что изнутри организацию разваливает кто-то из высших вампиров. Проверку, проведенную понтификом, конечно, прошли все, лишь у Эстебана оказалось самое сомнительное алиби. Его не хватило на предъявление полновесных обвинений, но и того, что было, вполне достаточно, чтобы обратить на него пристальное внимание.

А повод, чтобы выйти из клана, Эстебан выискал хоть и достаточный — нарушение правителем закона, но довольно сомнительный в деталях.

От хорошего настроения не осталось ни следа.

— Я постараюсь по мере сил держать вас в курсе, — начал прощаться бывший глава, — У меня остались доверенные лица в Ордене.

Марк отключил вызов и, немного подумав, вызвал к себе Елиазара.

Куратор Паноптикума зашел в кабинет почти сразу же, видимо сам уже направлялся к понтифику. В руках он держал папку с документами.

— Елиазар, я хочу, чтобы ты представил мне в самое ближайшее время информацию по боевым и защитным магам, а также по каждому менталу на ведение боевых действий.

— Ожидается война с кем-то? — хмуро уточнил Елиазар.

Марк кивнул головой.

— Орден раскололся. Сам понимаешь, чем это грозит нам. Я сейчас поставлю брата в известность, но мне нужно знать расклад по твоим подопечным.

Елиазар задумался.

— Менталы — боевыми можно выставить телепатов и Сергея, насчет Ивана я не уверен, провидцев — в защиту. Я в ближайшее время подберу список кандидатур. Ветрова? — куратор понял бровь, глядя на понтифика.

— О ней можешь забыть, я ее даже из дома не выпущу.

Елиазар кивнул головой.

— Хорошо, тогда маги. Строго боевые — Артем, Константин, Оксана и Илья. Защитные арканы лучше всего читают Ирина, и Наталья, Алексей под вопросом, я еще не могу с ним определиться, он универсал. Остальные не так сильны, но в резерве их держать можно.

— Итого получается — семеро действующих магов и двадцать два в резерве? — уточнил у него Марк.

— Да, получается так, но это навскидку. Я предоставлю более полную информацию к вечеру, — Елиазар сверился с папкой, — Да, вот еще — Ирина просит разрешения покинуть ненадолго Москву, говорит, нужно съездить в Болгарию, у нее там дальняя родственница умерла, наследство надо получить.

— Надолго она хочет уехать?

— По ее словам недели на две максимум, — Елиазар достал из папки заявление магички и положил понтифику на стол.

Марк взял бумагу и прочитал. Ничего особенного, обычное заявление на выезд за границу. Но именно сейчас? И в Болгарию?

— Куда она едет конкретно известно?

— Варна, господин.

Варна.

Из Варны можно за четыре часа доехать до Бухареста.

И почему именно сейчас ей так срочно понадобилось уехать? Действительно ли у нее родственница умерла, или ей нужно быть поближе к Румынии?

— Хорошо, пусть едет, — разрешил Марк и поставил свою подпись на бумаге, — Но отправь следом за ней верного тебе вампира. Сейчас начинаются сложные времена, не хотелось бы потерять такого хорошего мага как она.

Елиазар согласно кивнул головой и, подхватив подписанное заявление, вышел из кабинета.

Так есть ли связь между этими событиями?

…


Лина жила в доме понтифика как в раю. Бездельничала, гуляла по небольшому парку, дожидалась понтифика, как порядочная жена и затем они проводили время дома.

Как настоящая семья.

По ночам высший был ненасытен и подолгу не выпускал девушку из своих объятий.

В доме Марка жило всего несколько слуг: горничная Софи, повар Жак, водитель Владимир Петрович, и садовник, его имени девушка еще пока не узнала. Когда она познакомилась с ними поближе, то оказалось, что Софи не так уж и сурова, хотя и строга, а Жак — милый и приятный толстячок, который то и дело баловал девушку всякими лакомствами.

Лина была полностью довольна жизнью. Именно так она и сказала сначала Марине, которая поздравила девушку по телефону, потом Тамаре, в отличие от давней подруги, тревожащейся за нее. Впрочем, и ту, и другую девушка полностью понимала.

Но внутренне Лина все-таки не чувствовала той убежденной уверенности, что все теперь будет хорошо.

Порой она вспоминала про Ланевского, который явно неспроста появился вдруг на приеме, пугалась предложения Пауля и откровенно злилась на уехавшего друга, рассказывающего о ней всем, кто готов слушать.

Но не только это ее беспокоило.

На дворе стояла глубокая ночь, Марк спал в кровати, утомленный любовью. Мужчина лежал на животе и по-детски обнимал подушку, отвернувшись от окна.

Лина же сидела на широком подоконнике и смотрела на улицу.

Девушке не спалось.

Она думала, вспоминала, размышляла.

К чему в итоге приведут эти ночи? Чем все закончится?

Да, пока понтифик ее любит. Пока любит.

Но как долго это продлится? Неделя, две? Новизна ощущений быстро пройдет и наступит привычный для него быт, в котором, Лина была уверена, ей нет места.

Она вспоминала бывшего мужа и первый месяц жизни с ним. Единственный спокойный месяц. Тогда она была счастлива, Вадим ее любил, с нее пылинки сдувал, заботился как о самой большой драгоценности в своей жизни.

Как и Марк.

Станет ли в итоге понтифик вести себя, как Вадим?

Да, он обещал, что подобного не будет, но что для него обещания простой смертной?

Лина скользнула взглядом по мужчине, прикрытому одеялом.

Красивый, эффектный, сексуальный. Умный, сильный и уверенный. Одним словом, мечта любой женщины.

И она, честно признаться, не особо привлекательна, не особо умная и уж совсем не уверенная в себе девушка.

Он говорит, что любит. Правда ли это?

Или это лишь игра, чтобы ткущая навсегда осталась в клане?

Влюбить в себя, чуть поиграть с ней в любовь и чувства, выставить все самым серьезным образом, и… И что дальше? Она сможет уйти из клана, когда Марк сам отвернется от нее к другой женщине?

Она сможет не ждать ежесекундно его ласкового взгляда?

Что ж, когда это произойдет — она постарается. Она научится.

Потому что еще раз вывалять в грязи себя не позволит.

И Лина не будет показывать Марку, что по-настоящему к нему чувствует.

Так именно для нее будет лучше.


8 Глава


Вечером в пятницу Лину в гостиной ожидал водитель, чтобы отвезти в резиденцию к Марку. Они договорились сходить вместе в ресторан. Девушка отказывалась, убеждая Владимира Петровича и Софи, что прекрасно доберется сама на общественном транспорте, но в итоге поддалась уговорам.

В резиденции все было по-старому. Лина достала из кармашка сумки пропуск, прошла через турникет, весело улыбнулась стоящим на своем посту охранникам. Настроение отличное, жизнь вроде бы налаживается, а о плохом думать просто не хотелось. Сегодня на посту были Андрей и Лука, один из них весело девушке подмигнул, а второй крикнул вслед что-то шутливое. Девушка засмеялась в ответ и направилась к лифтам. Поднялась на третий этаж, прошла вперед по мягкому ковру.

Лоренцы на месте не было, стойка ресепшена у дверей кабинетов понтификов пустовала. Шаги Лины приглушил ковер на полу, да и сама она старалась не шуметь лишний раз, вдруг у понтифика очередное совещание.

Подошла к двери кабинета, прислушалась. Изнутри доносились голоса, мужской и женский. Девушка, повинуясь какому-то внутреннему чувству, приложила ухо к двери и стала слушать.

— Ты же со мной был столько лет, Марк! — томно проговорил высокий женский голос, — Неужели ты все это готов забыть ради пары ночей со смертной? Нет, я понимаю, что всяким отношениям нужен отдых, но полагаю, с твоим пора заканчивать.

— И что ты предлагаешь? — уточнил понтифик.

— Вернись ко мне, вспомни, как нам было хорошо вдвоем! — послышался ее легкий стон, — Неужели ты готов от всего этого отказаться!

Лина не поверила своим ушам.

Она чуть приоткрыла дверь, стараясь действовать совсем неслышно.

Они целовались. Страстно, безудержно.

Как целуются влюбленные после долгой разлуки.

— Зачем тебе эта смертная, дорогой? — оторвавшись от его губ, продолжала громко мурлыкать Магдалена, обнимая высшего, — Разве она может выдерживать твою страсть в постели? Ты же наверняка сдерживаешься с ней, правда? А ты этого так не любишь!

Вампирка сидела на столе в излюбленной позе понтифика и обхватывала его своими длинными стройными ногами. Сам Марк обнял девушку, зарывшись лицом ей в волосы.

— Да, Магда, — проговорил Марк, — В этом Лина с тобой не сравнится…

Он продолжал что — то говорить, но Лина этого уже не слушала, закрыв дверь.

Закрыла очень осторожно, чтобы не потревожить.

Им хорошо вдвоем, зачем беспокоить?

Она молча дождалась лифта, спустилась вниз, что-то невпопад ответила Андрею, постаравшись весело ему улыбнуться, и вышла на улицу. Повернула к метро.

Вечер был в самом разгаре, люди шли с работы домой, кто — в магазины, кто просто вышел погулять. Никто не обращал внимания на одинокую грустную девушку, которая медленно шла по улице.

Заметила переулок, свернула к жилым домам, села на ближайшую лавочку.

Включился внутренний голос, злой, циничный.

Мерзкий и неприятный.

Потому что честный.

«Ну что, понравилось?» — спросил он.

«Нет, совсем не понравилось».

«Что он там говорил тогда про большую и чистую любовь? Не помнишь? Напомнить?»

«Не надо. И так тошно».

«Тошно ей! А чем ты раньше думала? Какими мозгами?»

«Я думала…»

«Ты не думала! Ты, как полная дура, пошла за первым встречным и красивым. Тебя Натансон предупреждал? А Гюнтер? А ты наплевала на них всех и с криками „Ура! На баррикады!“ полетела к нему в постель!»

«Я ему верила!»

«Верила!? Кому? Вампиру, прожившему тысячу лет? Прожженному интригану и кукловоду?»

Внутренний голос мерзко и саркастически рассмеялся.

«Он заботился обо мне».

«Разумеется, заботился. Ты же ткущая. Всего лишь кусок мяса с редкими свойствами».

«Он говорил, что любит».

«Кого, тебя? Тебя любит? Он? Ты действительно в это веришь?»

Лина промолчала. Ответить было нечего.

«Он обещал, что я первая узнаю, когда он устанет от меня…»

«Он еще много чего пообещает, лишь бы ты перед ним ноги раздвинула и из рук его ела!»

Грубо, но честно.

Голос не умолкал.

«Тебе Ланевского было мало? Тот тоже, помнишь, каким соловьем разливался. А чем все закончилось? Напомнить?»

«Не надо».

Лина тихо всхлипнула и непроизвольно потерла локоть. По плохой погоде вывихнутый когда-то сустав всегда начинал ныть.

«Дура! Сама виновата, что так получилось. Жила раньше без всяких отношений и все было хорошо. Захотелось тебе, чтобы кто-то любил? Вот и пожалуйста — полюбили тебя. И поимели. Во всех смыслах. Урок качественный получился?»

«Качественней некуда».

«Ты же помнишь, что у тебя никогда не будет ни семьи, ни детей! Помнишь?»

«Помню. Никогда».

«Захотела это изменить — вот и получай еще одно напоминание!»

Лина начала рыться в сумке, чтобы достать вовремя платок, но не успела. Слезы градом потекли по щекам, размазывая косметику. Девушка тихо плакала, искренне переживая свои растоптанные чувства и надежды.

Вдруг зазвонил телефон. Лина достала трубку и сквозь слезы увидела, что звонит Марк.

Сбросила. Не о чем говорить, все итак было ясно.

Звонок повторился. Лина сбросила снова.

Третий, четвертый, пятый звонок. Девушка с руганью выключила телефон.

Вытерла щеки, глубоко вздохнула. Плач плачем, но надо решить, что делать дальше.

В дом к понтифику возвращаться смысла не было, Магду он наверняка повезет именно туда. Понятное дело, не в гостиницу же ехать с любовницей, скрываясь от… от кого? Лина зло усмехнулась. От смертной, которой так удачно задурил голову, что та посчитала себя равной ему? Посчитала себя достойной партией для правителя вампирского клана?

Нет, Марк повезет Магду сегодня к себе, тем более, что и ремонт комнат для нее сделал. Понятное дело, не Лину же называть госпожой вампирского дома. Было глупо этому верить.

Но говорил он красиво, чувственно.

Так, что поневоле веришь.

Девушка достала из кармашка сумки ключи. Хорошо, что не вытащила их раньше, теперь хотя бы есть где переночевать. Заодно надо будет купить продуктов, холодильник освободить от испортившихся.

А с утра — на работу. Отпуск закончился, пусть и так неожиданно, так что пора приступать к нормальной жизни.

Ладно, нечего сидеть и реветь. Пора ехать домой. К себе домой.

Ее обогнала молодая парочка, парень что-то шептал девушке на ухо, обняв ее за плечи, а та весело смеялась.

Лине стало еще горше. Она решительно развернулась и направилась к дороге, лучше поймает попутку, чем будет наблюдать счастливые парочки в метро.

Попутная машина нашлась очень быстро, то ли просто повезло, то ли водитель пожалел грустную девушку. Он пытался разговорить ее в дороге, но она отвечала односложно и невпопад, занятая своими мыслями, и мужчина отстал. Довез Лину до дома, высадив у самого подъезда, получил с нее деньги и развернулся в обратную дорогу, осветив фарами стоящий у дома лимузин.

…


Лина поднялась на свой этаж, открыла ключом дверь. Бросила сумку у входа, не зажигая света, прошла в комнату и остановилась недалеко от окна. Открыла его.

— Надеюсь, ты не собираешься прыгнуть вниз, любовь моя? Восьмой этаж, высоковато! — рассеянно произнес голос за спиной.

Девушка резко обернулась.

— Ты что здесь делаешь? — Алина метнулась к стене и включила свет.

Понтифик сидел в кресле, по-хозяйски закинув ногу на ногу и задумчиво глядя на девушку.

— Я тебя не дождался вечером. Звонил несколько раз, но почему-то ты не отвечала, а потом вообще телефон стал недоступен. Все думал, где ты можешь быть, подошел к охране и уточнил, приходила ли ты сегодня в резиденцию. Дальше мне все стало понятно и я поехал сюда.

— Зачем? Если и так все ясно?

— Лина, ты все не так поняла!

— Марк, не ври мне хотя бы сейчас.

Голова болела адски, глаза закрывались от усталости и слез, сил ни на что не оставалось. Тем более на спор с понтификом.

— Уходи, — устало попросила его девушка, — Тебе тут делать нечего, тебя уже Магдалена заждалась.

— Лина, все было не так! — повторил понтифик и встал с кресла. Подошел к ней ближе, но девушка метнулась к стене. Ударилась затылком о шкаф, но даже не обратила на это внимания. Марк протянул было руку унять ее боль, но девушка шарахнулась от его ласки как от огня.

— Не трогай меня!

— Лина, пожалуйста, я хочу объяснить! Ты неправильно поняла!

— Хорошо, не поняла, — согласилась Лина покорно, — Это был совершенно невинный братский поцелуй.

— Я не буду оправдываться в этом, что было — то было. Могу лишь сказать, что ты не знаешь всего, а значит, сделала просто неправильные выводы.

— Выводы? Я сделала неправильные выводы? — возмутилась Алина. От наглости вампира у нее даже слов не нашлось. — А что я должна была еще подумать, когда увидела вас… вас…

Вампир подошел к ней на шаг ближе.

— Ты должна была зайти честно в кабинет и спросить у меня. Тебя я никогда не обманывал и сразу бы объяснил, что происходит.

Она отвернула голову и сползла по стене на пол.

— Оставь меня в покое! — Лина еле слышно прошептала, — И верни мои ключи!

— Нет.

— Отдай ключи от моей квартиры! — гневно повторила девушка.

— Нет!

— Марк, уезжай! Верни мне мои ключи, пожалуйста, и дай отдохнуть.

— Ключи не верну, а отдыхать будешь дома.

Лина зло на него уставилась:

— Я уже дома.

— Нет, ты живешь со мной, — как будто ничего не случилось, а его поцелуй с бывшей любовницей девушке приснился.

И ее как прорвало.

— За что ты так со мной, Марк!? Что я тебе сделала? Тебе жилось слишком скучно, что ли? Решил развлечься моими чувствами!? Неужели ты не понимаешь, как это больно? Хотя…, - яростный запал мгновенно прошел, оставив после себя лишь отчаяние, — Тебе-то что? Ты получил, что хотел, а кого когда волновало, что я чувствую?

— Меня. Меня всегда это волновало, Лина, — Марк подошел еще ближе и сел перед ней на корточки, — Я люблю тебя!

— Никогда больше не смей мне такое говорить, — с ожесточенной злобой четко выговорила Лина, — Не смей мне врать хотя бы в этом!

Она размахнулась и ударила его по щеке. Девушка замахнулась и для второй пощечины, но Марк удержал ее руку, яростно блеснув глазами.

— Одну пощечину я заслужил, не спорю. Но только одну!

Лина вырвала свою руку из его захвата.

— Уходи!

Она встала с пола, подошла к дивану и села, обхватив свои плечи руками.

— Я хочу все объяснить! — Марк встал рядом с ней.

— Я не буду слушать, Марк. Я просто не буду слушать. Я тебе никто, ты мне никто. Между нами все кончено… хотя… хотя и не было ничего, — девушка закрыла руками лицо и тихо заплакала.

Было так больно и обидно от обмана! Так больно!

— Лина! — Марк попытался обнять ее, чтобы утешить и объяснить, но она яростно вырвалась из его рук и указала на дверь.

— Уходи!

Поняв, что сейчас девушка слишком расстроена, чтобы выслушать его, Марк печально посмотрел на нее и молча вышел из квартиры.

Лина встала с дивана, закрыла за ним дверь на все замки и тут же упала у двери на пол, ревя во все горло.

…


Понтифик медленно вышел из подъезда, немного постоял на улице, приходя в себя, и направился к машине.

— Ну что там, господин? — поинтересовался шофер.

— Все плохо, Владимир Петрович, все очень и очень плохо, — грустно ответил ему Марк.

— Девочка не поедет домой?

— Нет.

— Вам куда, домой или в резиденцию?

— Домой.

Короткие ответы понтифика сказали шоферу, что от дальнейших расспросов лучше отказаться.

…


Белокурая красавица вышла из резиденции, вальяжно помахивая сумочкой, и достала мобильный телефон:

— Твой выход, красавчик! Только чуть выжди, надо ее окончательно раздавить!

…


На следующий день девушка приехала в офис и пошла сразу к Жерару, предупредить, что ее отпуск закончился. Тот, конечно, очень удивился, но уточнять детали не стал. Коллегам о неожиданном выходе из отпуска Лина тоже особо не рассказывала, отговариваясь еле внятными ответами.

В тот же день приехал Филипп, чтобы уговорить девушку вернуться обратно к своему наставнику или хотя бы выслушать его, но Лина даже не стала разговаривать с ним на эту тему.

С самого начала не следовало поддаваться своим чувствам, а значит она в какой-то степени сама виновата в произошедшем. Ей надо было больше слушаться собственного разума, чем эмоций и всегда помнить о том, что аисты с синицами не летают.

Саму ситуацию она считала унизительной для себя, и жаловаться кому-либо о том, что понтифик просто поиграл с ней как с котенком, и отбросил в сторону, когда надоела, значило унизиться еще больше.

Хватит. Достаточно с нее всяких вампиров и понтификов с их якобы нежными чувствами!

Только по ночам она тихо плакала в подушку, жалея себя и свою любовь к Марку.

Понтифик, кстати, звонил ей за эти два дня раз пятьдесят, девушка никогда не отвечала на его звонки.

Слушать снова его лживые заверения? Нет уж, спасибо.

Прошло два дня.

Вчера у дверей здания ее поджидал знакомый лимузин и девушка постаралась пройти мимо него незамеченной.

Сегодня она также не хотела встречаться ни с кем из близкого окружения Марка. Поэтому вечером Лина быстро собралась и вышла из офиса одной из первых. Лимузин уже был на своем посту. Владимир Петрович вышел из машины и посматривал в сторону дверей. Ясно, кого ждал.

Девушка тоскливо оглянулась. Ей нравился шофер Марка, он напоминал Лине собственного отца, такой же мягкий и добродушный по характеру, и объясняться с ним по поводу произошедшего она не хотела. Ей удалось проскользнуть мимо водителя и быстрым шагом Лина направилась к станции метро.

В сумке зазвонил телефон. Если это Филипп или опять высший…!

Номер был незнакомый.

— Да? — раздраженно ответила девушка, сшибая по дороге медленно идущую пенсионерку.

Бабка что-то завопила той вслед, но девушка ее не слышала.

— Алина, привет, моя дорогая! — раскатистое «р» было узнаваемым, — Надо бы поговорить!

— С тобой мне не о чем говорить! — рявкнула девушка в трубку.

— Ошибаешься! Речь идет о некоторых документах, которые тебе были очень интересны при нашем разводе.

Девушка застыла на дороге.

Бабка, все еще ругаясь на здоровую кобылу, которая то толкается, то застревает на полпути, обошла ее, не преминув ткнуть палкой по ногам, но Лина не почувствовала даже этого.

Какие документы?! Он же обещал это все уничтожить!!!

— Ты же обещал все уничтожить! — повторила она уже вслух.

— А давай поужинаем сегодня? Как ты на это смотришь? — не ответил на вопрос Ланевский.

— Хорошо, — Лина сразу же согласилась, — Давай.

— Ба, дорогая, ты по мне так соскучилась? Неужели ночами не спишь, от тоски рыдаешь? — издевательски ухмыльнулся Вадим.

— Не надейся, — прошипела в трубку Алина, — Только ужин и разговор, не больше!

— Там видно будет, дорогая. Где и во сколько?

Девушка уже хотела подробно рассказать, где она хотела бы увидеть бывшего мужа, но сдержалась и объяснила, как добраться до небольшого кафе недалеко от ее дома. Там очень тихо, вряд ли кто из знакомых увидит, а значит, можно будет поговорить без лишних свидетелей.

В восемь вечера, Лина сидела в указанном кафе, ожидая бывшего супруга. Тот опаздывал, впрочем, как обычно.

Наконец дверь открылась и вошел Ланевский, сразу начав озираться в поисках девушки. Она подняла руку, привлекая его внимание и подзывая к себе.

Стройный темноволосый мужчина тридцати пяти лет, обаятельный, нагловатый, но при этом заботливый. Когда — то Лина его так любила. Но сейчас этот аккуратный костюм и уложенная волосок к волоску прическа вызывали у нее только ненависть. И страх.

Если Ланевский не солгал и документы в целости и сохранности, то Лина пропала. И помочь ей никто уже не сможет.

Он плюхнулся на стул напротив и поморщился:

— У тебя всегда был отвратительный вкус на забегаловки.

Лина передернула плечами:

— Я сюда не есть пришла, а с тобой поговорить. Что с документами? Ты же обещал их уничтожить! Чего ты хочешь? Денег?

— Деньги? Моя дорогая, зачем мне деньги, если я и так не бедствую? — громко рассмеялся Вадим, привлекая к себе внимание сидящих рядом посетителей.

Она опешила:

— Тогда что тебе надо?

— В следующий понедельник обращение.

— И что? — Лина поняла, причем тут это.

— Я хочу попасть в список для обращения, и ты мне в этом поможешь!

— Как?

— Поговори со своим любовником, — лениво проговорил Вадим, цепко следя за ее реакцией, — Я же знаю, с кем ты спишь.

Лина откинулась на спинку стула. По сердцу снова резануло, вскрывая незажившую рану, но девушка сумела сохранить безразличное выражение лица.

— У меня нет любовника.

— Да мне плевать, как ты его называешь. Любовник, защитник, хозяин, опекун, — он растягивал слова, явно наслаждаясь моментом. — Я знаю лишь одно: понтификам ты небезразлична, уж не знаю, с обоими ты трахаешься или только со вторым. Но в твоих силах заставить их внести меня в ближайший список. Но, — тут он сделал паузу, — если ты этого не сделаешь, то все документики, которые хранятся в одном очень интересном сейфе, будут опубликованы.

— Зачем тебе становится вампиром?

— Какая же ты дура! Вампир — это бессмертие! Я хочу жить вечно! — с пафосом заявил Вадим.

— То, что ты просишь, невозможно! — Лина пыталась призвать его к разуму, — Я не имею ни малейшего влияния ни на список, ни на понтификов!

Ланевский окинул взглядом девушку, как будто пытаясь просканировать, правду ли она говорит. Затем, видимо приняв какое-то решение, кивнул головой.

— Алин, мне плевать, что ты с ними имеешь и в каких позах, я тебе сказал одно: или я в списке, или все увидят документы. Ты ведь знаешь, как Марк относится к проституткам?

Лина знала. У них как то зашел разговор об этом и понтифик тогда очень доходчиво объяснил, что считает женщин, продающихся за деньги, самыми грязными существами, недостойными называться женщинами. Хоть Лина и пыталась доказать ему, что жизнь бывает разной и на панель идут не только от любви к этому сомнительному «искусству», но высший был категоричен в этом вопросе.

В клане таких не терпели.

— Какие у меня гарантии, что если я это сделаю, ты все уничтожишь? — тихо спросила девушка, уже догадываясь об ответе.

Вадим тихо засмеялся.

— Никаких, моя дорогая. Совершенно никаких.

— Но ведь ты можешь и ошибиться с публикацией документов. Тебе не поверят.

Вадим склонился к ней ближе.

— Я уже десять лет вплотную работаю с вампирами, они знают, что я веду все дела кристально честно. Как ты думаешь, кому поверят, увидев эти документы: мне, ни разу не замеченному ни в обмане, ни в махинациях, или тебе, молодой шалаве, без году неделя в клане? Я ведь навел о тебе справки, прежде чем звонить, многие удивляются, с чего бы вдруг Гай с тобой чуть ли не за ручку здоровается, а Марк вообще стал твоим опекуном. Он даже ввел тебя в Паноптикум, чтобы держать поближе к себе. Можно подумать, у тебя есть какие-то таланты!? — презрительно фыркнул мужчина, — И как ты думаешь, что понтифики сделают, когда увидят некоторые фотографии или сводки о приводах?

Девушка замолчала, пребывая в жуткой смеси страха и бешенства. Как будто все кошмары прошлого разом на нее навалились. То, что тогда показывал ей Вадим, стараясь спасти свою шкуру от длительного заключения, было на самом деле очень убедительно. И не знай она, что этого на самом деле не было, она бы сама поверила.

Или было?

Точно Лина не знала.

Что уж говорить про остальных?

Конечно, мнение понтификов ее интересовало больше всего. Гай сейчас с ней носится как с торбой, потому что надеется на раскрытие дара, но как только до него дойдет, что талант Алины так и останется в полузачаточном состоянии, или он просто устанет ждать, то ее вышвырнут из клана в тот же день. А то и вовсе убьют.

А Марк? Девушка боялась даже представить себе реакцию мужчины на содержимое сейфа Ланевского.

Хотя, если он вернулся к Магдалене, то максимум, что Лина получит от него в ответ, это презрение к падшей женщине, бывшей проститутке и алкоголичке. Какой она в итоге, судя по этим документам, и являлась.

Уж не говоря о том, что ее репутация среди всех знакомых будет вконец загублена.

Вадим следил за лицом девушки с огромным удовольствием. Ему нравилось наблюдать, как страх сменяет ярость, затем снова страх, и потом все закрывается глубочайшим отчаянием.

— Хорошо, я попробую как-то поговорить с понтификами, — устало согласилась Алина. — Не знаю, что получится…

— Дорогуша, — наклонился к ней Вадим, — Должно получится! Иначе ты знаешь, что будет!

…


Гюнтер молча наблюдал, как Ирина строит аркан защиты.

Работа женщины была настолько тонкой и виртуозной, что плетущееся кружево заклинания ощущалось лишь едва.

Недаром он пригласил именно ее: заметить и распознать наложенные магичкой заклинания всегда было сложно.

Парень встретил женщину в Варне, избавил от тайного наблюдателя, приставленного Елиазаром, и вместе они добрались до Бухареста.

— Ты мне скажешь все-таки, зачем тебе «Иллюзия свободы»? — спросила Ирина после того, как наложила последние штрихи. Встряхнула руками, перевела дух.

Заклинание, закрывающее человека или вампира от всех видов поиска, с одной стороны, было неплохим способом защиты, но с другой — если что стрясется с Гюнтером, помочь ему никто не сможет, так как просто не найдут. Слишком плотную завесу наложила на вампира магичка.

Гюнтер встал со стула, стоящего в центре окропленного водой круга, и потянулся.

— А зачем тебе знать? — он прищурился.

— Любопытно, — Ирина пожала плечами, — Мне нечасто приходится работать с такой мощной блокировкой.

— Ну, так и платят тебе столько нечасто, верно?

Ирина недовольно хмыкнула и стала складывать свои вещи.

— Ну, ладно, не хочешь говорить — не говори.

Она постаралась сделать невозмутимый вид, но было заметно, что женщине не понравился ответ вампира.

— Я же не спрашиваю, почему ты вдруг сорвалась с места и приехала сюда?

— Ты заплатил мне.

— Разве твои услуги плохо оплачивают в клане?

Ирина задумчиво хмыкнула. Понтифики, и правда, платили за работу хорошо, женщина могла не в чем себе не отказывать и полагала, что ее состояния хватит даже внукам. Но она хотела большего, она хотела реальной власти. Кем она сейчас является? Рядовым, пусть и сильным, магом Паноптикума. Всего лишь. Обязанным подчиняться и делать все строго по указке. И ни шагу в сторону. Ирина до сих пор с дрожью вспоминала наказание, которое ей назначил второй понтифик за наложенный на Ивана «Лакмус». А это возвращало ее к поводу приехать в Бухарест по зову Гюнтера.

— Ни о чем больше не хочешь спросить? — Ирина медленно уселась в кресло напротив немца.

— Хочу.

Гюнтер налил ей вина и смотрел, как она смакует дорогой напиток.

— Как поживает моя Алина?

Ирина прищурилась. Моя?

— Да ничего вроде.

— Что-то случилось, да? — он проницательно глянул на магичку. Тон, которым она произнесла свою фразу, явно говорил, что у Лины не все нормально.

— Насколько я знаю, на днях она рассорилась с Марком и вернулась обратно в свой дом.

Ссору понтифика с любовницей, разумеется, никто не видел, но поведение Марка говорило само за себя. Многие шарахались от взбешенного лидера и старались держаться от него как можно дальше. Кто не смог укрыться от гнева высшего, тот пожинал плоды своей нерасторопности. К слову сказать, у Дитриха прибавилось работы за эти дни.

— Даже так? — Гюнтера неприятно удивил факт, что Лина жила у понтифика, — И долго они жили вместе?

— Да нет, несколько дней, не больше.

Парень подошел к окну и оперся на подоконник обеими руками.

— Что вы так все с ней носитесь? — отвлек его от размышлений вопрос Ирины.

Вампир обернулся. Магичка сидела в своем кресле, закинув ногу на ногу, и рассматривала вино в бокале на свет. Невинность позы должна была показывать, что женщина совершенно безразлична к этой теме, но Гюнтер понимал, что это не так.

— Я, правда, не понимаю, — она пожала плечами и перевела взгляд на вампира, — Она не красавица, талант ее заблокирован. Бесполезное существо.

— Откуда знаешь?

— Жаклин рассказала.

Вампир неопределенно хмыкнул. Ну да, кто как не она. Префект восточной директории и магичка давно были подругами не разлей вода, хотя, парень подозревал, что не только подруги.

— Она еще сказала, что ты зачем-то убил Раду, — Ирина вперила тяжелый взгляд в вампира, — Мне, конечно, эта цыганка никогда не нравилась, но она была сильным магом и в случае чего…

— Рада знала, на что идет, — буркнул в ответ Гюнтер, отворачиваясь обратно к окну.

— Ты еще скажи, что заранее с ней договорился.

— Не скажу. Но она должна была понимать, что чем меньше знает о ткущей, тем лучше.

— Для кого лучше? — Ирина удивленно подняла брови, — Рада была сильным магом, в случае чего она могла нам помочь…

Гюнтер отвернулся от окна и открыто и издевательски усмехнулся.

— Неужели ты думаешь, что я на самом деле тебе это расскажу?

Магичка допила вино до конца, отставила бокал на журнальный столик и встала.

— Что ж, если я тебе больше не нужна…

— Деньги я тебе заранее перевел, можешь проверить, — парень ей кивнул, — Мне еще раз потребуются твои услуги, но это будет чуть позже.

— Если они будут так же оплачены — всегда обращайся! — она подхватила сумочку и вышла из комнаты. Гюнтер услышал стук ее каблуков по паркету, затем — звук хлопнувшей дверь.

Втайне он думал, что страсть понтифика к его подруге носит временный характер и, поиграв с ней немного, высший оставит Лину в покое. Это, разумеется, разбило бы ей сердце, а потом очень удачно и, главное, вовремя, появился бы верный друг для утешения несчастной смертной. И сумел бы выставить понтифика в еще худшем свете, чем есть, окончательно подорвав и доверие девушки к нему, и симпатию. А что управляется лучше, как не разочарованная в любви женщина?

Но особо надеяться на это не следовало, поэтому парень решил подстраховаться. И тут на сцене появилась Магдалена. Предполагая, что вампирка испытывает к смертной больше презрения, чем ненависти, Гюнтер решил задействовать ее, но блондинка парня неприятно удивила. Вместо того, чтобы скомпрометировать Лину при помощи бывшего мужа, что однозначно отвернуло бы от смертной понтифика, она с Ланевским сочинила собственный план по уничтожению ненавистной шлюхи.

Гюнтер поначалу бесился и рвался вернуться в Москву, чтобы силой вывезти Лину. Он понимал, что Марк вряд ли будет снисходительно выполнять все просьбы своей смертной любовницы. Подстава Магды грозила Лине очень крупными неприятностями, вплоть до смертной казни. Попытку влезть в список таким откровенно преступным способом понтифик не простит, ведь это касается всего клана.

Но затем парень успокоился и разумно все обдумал. Если Марк поставил на Лину свой инициал, то вряд ли бездумно отправит на смерть, скорее попытается вытащить ее, даже фальсифицируя данные, а значит — Ланевский смертник однозначно, а вот Лину понтифик Дитриху не отдаст.

Придется все-таки брать дело в свои руки.

С Магдой Гюнтер решил больше не связываться, та слишком ненавидит смертную, которая обошла ее, и поэтому ничем не поступится, чтобы убрать ее.

А Гюнтеру надо, чтобы Лина была живой и принадлежала ему.

Он потер рукой лоб и потряс головой, прогоняя легкое головокружение.

Странно. Почему-то в последнее время он все чаще стал замечать за собой, что идея сделать Ветрову своим имуществом занимает все его мысли безоговорочно. Парень даже к учителю начал относится намного подозрительней, чем раньше, почти не информируя Эстебана о своих планах. Ведь тот тоже хочет заполучить ткущую, правда теперь он решил действовать через господаря румынского клана.

Порой он ощущал какой-то туман в голове, вот как сейчас. Вроде бы ничего страшного, но создавалось ощущение, что за Гюнтера думает кто-то или что-то совершенно другое, чужое и чуждое ему. И что все эти мысли насчет Лины вкладывает в его голову именно тот, другой, не Гюнтер.

С чего же это все началось?


9 Глава


Гюнтер как то рассказывал девушке, каким образом в клане появляются новые вампиры. Обращать кого угодно было запрещено, клан строго отслеживает свой состав, и вошедшие в него вампиры должны быть полезны клану и преданы. А также ответственны, законопослушны и должны обладать здоровым телом и разумом.

Поэтому были введен специальный список на обращение, в который попадали люди, прошедшие строжайший отбор. Церемония проходила пару раз в год, и проводил ее второй понтифик. Но проблема была в том, что списки утверждал тоже Марк, ведя внутренние дела клана, и Лине теперь предстояло убедить его, что Вадим Ланевский достоин вступления в клан на правах новообращенного вампира.

Надо идти к понтифику.

Готова ли Лина с ним встретится?

Нет, честно себе призналась, не готова. Она до сих пор видела перед глазами, как он целует красавицу-блондинку, обнимает ее точеные плечи. Воображение, основанное на собственном опыте общения с высшим в постели, стремилось разыграться и дальше, но Лина усилием воли подавляла его, чтобы не стало еще хуже и тоскливей.

Встречаться с высшим она не хотела.

Но придется.

Что сказать понтифику, чтобы он ей поверил? Правду? А какую? Ланевский прав, доказать, что документы — подделка, она не сможет, а значит они автоматически становятся подлинниками. И их публикацию Лина тоже не может допустить.

Как и рассказать о шантаже.

Бывший муж явно дал понять, любой шаг в сторону от соглашения, любая попытка насторожить высшего о его некрасивых действиях, приведут к разглашению документов.

Что делать?

Единственный вариант — упрашивать понтифика внести имя Вадима в списки. Но Лина прекрасно понимала, что для бывшего супруга она тогда станет курицей, несущей золотые яйца, и шантажировать он ее не перестанет.

Попробовать применить свой дар? Но завтра у Гая совещание и она там должна быть работоспособной, а если сейчас выдохнется, то восстанавливаться будет пару-тройку дней.

Да и не сможет она изменить собственную судьбу, блок не позволит. Лина очень пожалела, что тогда, у Рады, сделала выбор в пользу «Молебна», а не «Щита». Девушка попыталась сосредоточиться на Ланевском, увидеть его вероятности. Не получалось. Слишком мало сил.

Всю ночь она проворочалась без сна, но других вариантов решения проблемы, кроме как идти к Марку, просто не видела. В итоге решила следующее: попробует поговорить с высшим, если не получится, то будет использовать свой дар снова. Если и это не получится, то пойдет подлизываться к близнецам, чтобы они просмотрели ее будущее, может там она какой ответ узнает. Правда, это означало, что им может открыться все, что происходит с Линой, но это уже издержки, с которыми ей придется считаться.

На работе она весь день провела как на иголках.

Как конкретно она будет убеждать понтифика, девушка так и не придумала.

И ехать не хотелось.

Но пришлось, выбора не было.

Вадим позвонил еще раз и уточнил, получилось ли у девушки требуемое? Лина грубо его отшила и сказала, что сама сообщит, когда все выяснит.

В резиденции девушка была за час до начала совещания и сразу попросила у Марка аудиенции.

Понтифик встретил ее у дверей, хотел было обнять, но Лина холодно отстранилась и прошла в кабинет. Уселась в то самое кресло, в котором слушала признания хозяина кабинета в любви.

Она не смотрела на него, но слышала, как мужчина сел напротив, чувствовала запах его дорогого одеколона. В памяти сразу всплыли картины их такого короткого, но счастливого, как считала Лина, романа. Девушка сразу вспомнила, как она встречала Марка дома в гостиной, как они проводили время вместе, разговаривая обо всем на свете и занимаясь любовью, как они ходили гулять по маленькому парку вокруг его особняка…

Сразу же запретила себе об этом думать, сказав про себя, что это было все специально, чтобы она расслабилась и покорилась ему. Запретила думать о своих чувствах к Марку, напомнив в который раз, что умеющий ползать летать не научится. Запретила…

— Лин, что случилось? — оторвал девушку от очередного внутреннего запрета понтифик.

Он сидел напротив, пристально глядя ей в глаза.

— Ты ведь пришла не потому, что простила меня?

— Почему ты думаешь, что что-то случилось? — она как будто не заметила второго вопроса.

— Ты нервничаешь, у тебя пальцы трясутся. Вывод один — у тебя что-то случилось.

Лина глянула на свои руки. Марк сразу же взял ее ладони в свои, но девушка аккуратно их высвободила.

— Я надеялся, что ты решила обсудить произошедшее.

— Нам нечего обсуждать, все было абсолютно ясно, — девушка встала с кресла и отошла к окну.

Марк так и остался сидеть в своем кресле, опустив голову.

— Тогда зачем ты пришла? — глухо спросил он.

Лина сложила руки на груди, чтобы унять дрожь.

— Я знаю, что через две недели будет церемония обращения. Я бы хотела попросить, чтобы в ней участвовал Вадим Игоревич Ланевский, руководитель компании СВК Индастриз.

Ну вот, начало положено. Теперь ей либо идти по течению. Либо… идти после совещания к близнецам за предвидением.

Марк встал и, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Я ни для кого не делаю поблажек по этому вопросу.

— Да, понимаю.

— Дитрих хотел внести в список свою племянницу, я ему отказал.

Девушка молча кивнула головой, понимая к чему тот ведет.

— Кто для тебя этот Ланевский? Я его знаю?

Лина подняла на него невинный взгляд.

— Да, он даже был на недавнем приеме. Мы там как раз и встретились… снова. Он на самом деле чудесный человек, предан вам и хочет служить клану в вечности, — на одной дыхании выпалила девушка, скривившись про себя от такой явной лжи.

На Марка ни ее речь, ни ее взгляд не произвели никакого впечатления. Он молча зашагал по кабинету взад-вперед, затем остановился и спросил еще раз:

— Ты его любишь?

Она удивилась такому предположению.

— Нет, конечно, нет! — слишком резко стала отрицать девушка.

Марк резким движением склонился над девушкой, приблизив свое лицо почти вплотную к ней и заглянув в глаза.

— Я не люблю, когда мне лгут! Особенно, если это делаешь ты!

— Марк! По-моему, не тебе говорить о лжи! — возмутилась Лина, чтобы заглушить возникшее чувство вины. Она с трудом сдерживалась, чтобы смотреть честно в его темные красивые глаза.

Да, девушка лгала Марку, но совсем не в том, что он предположил.

Ради самой себя она должна была убедить понтифика в своей правоте.

— Я последний раз спрашиваю, кто тебе тот человек, что заставляет тебя прийти ко мне и просить подобное?

Лина закрыла лицо ладонями. Вот и пришел миг открытия тайн.

— Он мой бывший муж.

Понтифик оторопел.

— Тот самый, после брака с которым, ты шарахаешься от каждого мужчины? И ты ради него готова просить меня поступится принципами?

Она кивнула еще раз.

— Почему?

— Что было между нами — это наше личное дело. Но клану он пригодится! — не стала вдаваться в подробности девушка, — Марк, ты внесешь его в список?

Он молчал долго. Глазами поедал Лину, но ничего не говорил.

Девушка ждала. Посмотреть на понтифика ей не позволяла совесть.

Но как она по-другому может добиться нужного?

— Для тебя это важно?

Лина молча кивнула.

— Тогда я сделаю это, — тихо проговорил мужчина, глядя в упор на нее.

Неужели получилось? Вот так просто? Без часовых уговариваний и мольб, без длинных монологов и убеждений, что бывший муж станет отличным вампиром?

Понтифик пошел на нарушение собственного закона?

Почему? Ради любви к ней? Ради ее дара?

Лина подняла на вампира взгляд и поймала ответный, грустный и серьезный.

Марк подошел к ней почти вплотную. Взял ее ладонь, перебрал тонкие пальчики, переплел со своими, поднял к губам и поцеловал.

— Я так тоскую без тебя, Лина, — его взгляд обжигал.

Она отвернулась и убрала руку.

Не о чем говорить. У него уже есть женщина, а она… Она и одна прекрасно проживет, главное, с возникшей проблемой справиться.

— Мы обязательно проверяем всех претендентов, — Марк быстро избавился от печали во взгляде и снова стал собран и деловит, — Если есть за ним какой-то грешок, мы это узнаем.

«Грехов за Ланевским много», подумала девушка, «но я надеюсь, что особо сильно в прошлом копать вы не будете».

Она передала Марку все данные по Вадиму, что имела, и вышла из кабинета.

…


После ухода девушки понтифик долго пытался собраться с мыслями, но получалось плохо. Он видел ужас в ее глазах, когда она говорила о муже, и этот ужас совсем не сочетался ни с ее улыбкой на бледных губах, ни с теми словами, которыми она характеризовала мужа как подходящего для обращения человека.

Но Марк прекрасно понимал, что доверие девушки к нему подорвано очень серьезно и делиться с ним происходящим она не будет.

Понтифик встал, прошел в бару и налил себе вина. Выпил залпом, налил еще немного. Алкоголь на него почти не действовал и сейчас Марк этому лишь обозлился. Недоверие Лины, ее откровенное избегание мужчины и ярое нежелание прислушаться к его словам начинали уже откровенно раздражать понтифика.

По привычке без стука в кабинет вошел Филипп. Высший оторвался от своих тягостных размышлений и перевел мрачный взгляд на ученика.

— Я видел Лину, она заходила к тебе? — спросил Фил, плюхнувшись в кресло и кладя ногу на ногу.

Марк нахмурился еще сильнее и со стуком поставил бокал на стол.

— Да, заходила.

— И?

— Для тебя есть задание, — Марк не стал отвечать на очевидный вопрос Фила, переводя разговор на другую тему, — Ты обязан найти максимально подробную информацию вот по этому смертному.

Он бросил Филу через стол листок бумаги, на котором записал данные Ланевского.

Парень взял листок, прочитал и удивленно поинтересовался:

— Кто это?

— Бывший муж моей Лины. Она просит для него обращения.

Фил присвистнул.

— Ну дела! И ты согласился?

— Фил! — резко одернул ученика Марк, — твоя задача — найти за оставшиеся пять дней по нему всю информацию, что сможешь. Я убежден, что он далеко не так чист на руку, как о нем рассказала мне Лина, поэтому поднимай все — фальшивые документы, взятки, ложные договора, офшорные счета, даже неоплаченный штраф за превышение скорости. Дай мне хотя бы одну минимальную зацепку, и я самолично удавлю его.

— А почему ты не хочешь взять его за попытку попасть в список?

— И отправить вместе с ним к Дитриху мою Лину? — Марк язвительно поднял бровь, — Если он заставляет ее идти ко мне с таким требованием, значит у него есть, чем шантажировать Лину, и я буду искать, чем именно.

— А ты не думаешь, что она сама могла…

Марк раздраженно уставился на ученика.

— Лина?!

Фил опомнился.

— Но чем он может ее шантажировать?

— Не знаю, — рявкнул Марк, — И если я не найду, чем он ее держит, то удавлю скотину хоть за незаконную парковку!

Когда Филипп ушел, понтифик долго смотрел в одну точку. Какая-то невнятная, неоформившаяся мысль билась в голове, но ухватить ее точно Марк не мог.

Что-то он упустил из виду. Что?

Он машинально вытащил из ящика стола медицинскую карту девушки после декабрьского медосмотра. Перелистывал бумаги, не останавливаясь ни на чем конкретно. Взгляд зацепился за запись хирурга. Память услужливо подкинула картинку, когда его Лина сидела на скамейке в приусадебном парке и рассказывала ему о своем детстве. Марк еще раз вчитался в запись врача и только сейчас он понял, что же его в ней напрягло.

…


Вернувшись домой, девушка сразу же набрала телефон бывшего мужа, чтобы сбросить с плеч этот груз. Вадим обрадовался, стал снова засыпать Лину скабрезными комплиментами и пошлыми намеками на то, каким образом ей удалось так быстро решить этот вопрос. Она не реагировала, лишь искренне надеялась, что в ближайшее время о нем больше не услышит.

Лина прекрасно понимала, что Марк будет изучать биографию Ланевского до мельчайших деталей. Хотя, что там можно найти за оставшиеся несколько дней? Наверное, только сверху покопаться в официальной информации.

Она, конечно, могла рассказать, чем брак был для нее на самом деле, но чем она докажет? Доказательств не было. Единственный человек, который был полностью в курсе, умер. Документы либо подделаны и лежат у Вадима в каком-то сейфе, либо уничтожены. В то время очень «удачно» погорели и отделение милиции, и больничные архивы, а всем остальным Вадим попросту закрыл рот деньгами. Он много на это дело потратил, очень много. Потому что знал, что потеряет в противном случае.

Понедельник, день церемонии, начался у Алины с черной депрессии.

Она все надеялась втихоря, что Вадиму откажут, что нароют что-то против него и он позвонит девушке в бешенстве, что его выкинули из списка.

Но не позвонил.

Значит, не нашли. Это хорошо?

Сегодня Ланевский станет вампиром, а значит, он будет сильнее, быстрее, во всех смыслах опасней для нее. При этом сохранит возможность шантажа. И она сама это допустила.

…


А почти перед окончанием рабочего дня позвонил Марк. Девушка старалась забыться в работе, хотя вокруг только и разговоров было, что о сегодняшней церемонии, поэтому, когда зазвонил телефон, она автоматически подняла трубку и поздоровалась.

— Живо ко мне! — Марк не ответил на приветствие, только бросил эту фразу резким, злым голосом, и отключился.

Девушка похолодела.

Узнал. Наверняка узнал! Либо все-таки сам докопался, либо этот урод Вадим поделился содержимым сейфа.

Она начала медленно собирать сумку. Не ехать нельзя, зная понтифика, можно предположить, что если ее не будет в резиденции в течение часа, то он пришлет за ней кого-то из подчиненных. Да и смысл не ехать, оттягивать грядущее?

Глаза наполнились слезами.

Не плакать! Не плакать!

Что реветь-то? Слезами делу не поможешь!

Не плакать!

Мысленный приказ самой себе и допитый до конца чай помогли чуть успокоиться и загнать слезы подальше. Сейчас главное — ее выдержка.

В конце концов, Марк — мужчина умный, она ему все расскажет, может быть, он и поверит ей.

«Ага, — в голове сразу проснулся саркастический внутренний голос, как же она его ненавидит порой. За честность, — Поверит! Разбежалась! Ты ж сама видела те фотографии, ты сама бы поверила, что это все обман?»

«Нет, — тихо ответила, — Не поверила бы.»

«Вот-вот. А все туда же, хочешь какой-то вшивой справедливости! Сама виновата, надо было проследить, что Ланевский все уничтожил, а ты? Поддалась на его честное слово? Не захотела больше его видеть? Вот теперь насмотришься! Так что, готовься, дорогая моя, ко второй части марлезонского балета, антракт затянулся лет на шесть.»

До резиденции она добралась на удивление быстро. Вяло постучалась в дверь его кабинета и, дождавшись приказа войти, медленно открыла дверь, робко глядя в щелку.

Марк грозно глянул на нее, кивком головы указал на кресло, и достал из ящика кипу бумаг.

Злой, очень злой.

— Знаешь, что это?

Лина судорожно вздохнула. Знакомый конверт.

— Значит, знаешь, — он вытащил фотографии и стал лениво их пересматривать, — Не хочешь рассказать об этом подробнее?

— Откуда они у тебя? — горло внезапно пересохло и очень захотелось пить.

— Твой бывший муж поделился, — он бросил на девушку злой взгляд.

Алина откинулась в кресле на спинку, обреченно глядя на мужчину.

А петелька-то затянулась намного раньше, чем она думала.

И тут на нее напала полная безнадежность, как будто она уже спрыгнула с моста с подвешенным камнем на ногах и сейчас летит вниз, в самую глубь воды, чтобы больше не подняться.

Выплыть она уже не сможет.

Девушка подняла взгляд на Марка. От его недавней грусти не осталось ни следа. Понтифик был такой холодный, такой презрительный.

Как будто прикоснулся к чему-то грязному, мерзкому, отталкивающему.

К ней.

— Раз поделился, значит, сказал, что это и откуда, — тихо произнесла девушка, отводя взгляд. Лучше не смотреть.

— Сказал, — согласился тот, — А я хочу и от тебя услышать.

— Что услышать? Мои оправдания? Что я шлюха и алкоголичка? Ну, так вот, смотри, у тебя доказательства все на руках, — внезапно обозлилась Лина.

Марк отбросил фотографии на стол, как грязную тряпку. Девушка пробежалась по ним взглядом.

Какие знакомые. А казалось, что за шесть лет она полностью забудет, что на них изображено.

Пошлые, вульгарные.

Порнографичные.

На одной обнаженная Лина сразу с тремя, на другой всего с одним, но в такой позе, что…

И ее лицо, ее глаза, где-то пустые, где-то полубезумные. И — алкоголь, тут и там валяются бутылки с водкой, джином, виски.

Всего фотографий было не меньше десяти. Там же были и документы, справки, протоколы.

— Хочешь сказать, что все это правда? — злой вопрос, пылающий ненавистью взгляд.

Ни грамма любви и обожания, которые еще так недавно окутывали девушку.

— У тебя доказательства на руках, — повторила она, сглатывая комок в горле.

А чем она подтвердит свою правоту? Доказательств обратного у нее не было.

Теперь главное — не расплакаться от отчаяния, иначе она полностью потеряет и лицо, и достоинство.

Вот приедет домой, там хоть обрыдается, а тут не сметь! Не перед ним!

Хотя после сегодняшнего терять больше нечего.

Марк встал, брезгливо взял фотографии и сложил их в один конверт, бросил его в ящик стола.

— Церемония обращения начнется через десять минут. Твой муж там будет. Жди меня здесь, мне есть о чем с тобой поговорить! — бросил он, не глядя на Алину.

— Долго ждать? — глухо уточнила девушка.

— Часа полтора, может быть два.

Понтифик вышел.

…


Врет!

Почему она всегда ему врет?!

…


— Сегодня мы приветствуем всех присутствующих на ежегодной церемонии обращения! — Марк дождался пока аплодисменты стихли и продолжил, — Сегодня мы назовем своими братьями и сестрами новых вампиров. Именно сегодня мы готовы признать их заслуги перед кланом и открыть им дорогу в блестящее и вечное будущее…

Речь понтифик произнес отличную. Зажигающую.

Заставляющую всех присутствующих гордится своей принадлежностью к клану.

Ланевский искоса глянул вокруг, скрывая торжествующую улыбку.

Вот они, простые людишки, стоят, наблюдают, радуются и завидуют. Завидуют черной завистью ему и еще восьмерым счастливчикам, которые теперь будут жить вечно, богато, сыто.

Он в который раз в восторгом похвалил себя за предусмотрительность. Где бы он был, если бы уничтожил те документы? И кем бы был?

…


Волю чувствам девушка дала, только вернувшись в свою квартиру.

Она не стала дожидаться понтифика, уйдя из кабинета минут через десять после него. Зачем ждать? Чтобы еще раз увидеть его презрение и ненависть? Чтобы услышать то, чего так боялась?

Придя домой, Лина машинально пошла на кухню. Не хотелось ровным счетом ничего. Ни есть, ни пить, ни спать. Лишь забиться куда-то в уголок и завыть от собственной дурости, порушившей всю жизнь.

И ведь никто, кроме нее, не виноват. Сама, только сама все уничтожила.

Еще тогда, шесть лет назад. Но разве ж она могла предположить, как оно все аукнется-то.

Ланевский прекрасно знал, как уничтожить возвысившуюся бывшую жену. Знал, чем грозит опубликование этих материалов, недаром он так давно вращался в вампирских кругах.

И он это сделал.

Марк приказал ей остаться не просто так. Привести мага, чтобы снять инициал и вышвырнуть вон из своей жизни.

Понтифик ненавидит, когда ему лгут.

И ненавидит падших женщин.

Таких как Лина.

А ненавидимый ею станет бессмертным, и получит силу и власть, чтобы мучить девушку еще сильнее.

И сама она на всю оставшуюся жизнь обречена быть одинокой, без возможности завести семью и детей, без любви и счастья.

Чего ради тогда все вообще?

Подошла к холодильнику. Открыла.

В отделении на дверце стояла бутылка водки, хозяйка принесла еще месяц назад, мол, с мужиком живешь, а выпить ему не покупаешь, не дело это. И ведь не убедишь, что и не живет она с ним, и не пьет он такое. Все равно принесла и поставила. Как чувствовала, что пригодится.

Девушка вскрыла бутылку, достала стакан, налила немного и залпом выпила. Водка на голодный желудок сразу ударила в голову. Дыхание перехватило и Лина закашлялась.

Вдруг пришла неожиданная мысль, что если ее не будет, то и Вадим до нее больше не дотянется.

И Марк не будет больше так страшно смотреть.

Ведь это было действительно очень страшно, видеть и понимать, что больше никогда…

Совершенно не задумываясь над тем, что делает, Лина подошла к кухонному столу и вытащила из ящика для посуды нож. Его Марк тогда очень хорошо заточил.

Примерилась к запястью.


10 Глава


Марк открыл дверь своими ключами, быстро вошел внутрь. На улице уже стемнело, но в квартире Лины свет не горел. Создавалось ощущение, что она была пустой, но понтифик чувствовал, что девушка здесь.

Фил, шедший следом за учителем, включил свет в прихожей.

— Я посмотрю в комнате, может она там, — бросил ему Марк.

Из кухни дул легкий ветерок.

— Кровью пахнет, — встревожился парень и прошел на кухню. Включил свет.

— Марк! Марк! Иди сюда! — понтифик бросился на голос ученика.

Лину они увидели лежащей на полу под окном, она съежилась в позе эмбриона, прижимая к груди окровавленные руки. Рядом с ней в темной луже валялся нож.

Понтифик испуганно метнулся к девушке. Проверил руки, раны были неглубокими, правда, до сих пор слегка сочились кровью. Нащупал пульс, услышал дыхание. От сердца отлегло — жива. Это самое главное.

Высший рванул клыками собственное запястье и приложил сочащуюся кровь к ранам девушки. Когда они полностью затянулись, похлопал Лину по щекам. Девушка слегка приоткрыла глаза, скосила взгляд, увидела, кто именно ее потревожил, и невидяще перевела глаза на стену.

— Лина, родная, зачем ты это сделала? — максимально нежно спросил Марк, усаживаясь на пол рядом с ней.

— Ты его обратил? — она не услышала его вопроса.

Мертвый голос, пустой взгляд, ни малейшего движения.

Алина, живая и веселая девушка с яркими глазами вдруг превратилась в полумертвое существо, аморфное и совершенно безразличное.

— Он у Дитриха.

— Хорошо, — она вновь закрыла глаза.

Значит, Марк выполнил ее просьбу.

Значит, Вадима сегодня обратили.

Филипп хотел было что-то сказать, но Марк жестом услал его в комнату.

— Зачем ты здесь?

— За тобой.

Девушка закрыла глаза, по щекам потекли ручейки слез.

Наказывать. Марк приехал ее наказывать за обман.

Почему она не умерла раньше, до его приезда?

Трусость. Банальная трусость.

Она испугалась боли и слишком слабо порезала вены.

Лина протянула руку к ножу.

Лучше уж так, чем позор перед всеми. Чем его презрительный и брезгливый взгляд.

Марк, заметив, куда потянулась девушка, быстрым движением отбросил нож к Филиппу и тот, подняв его с пола, аккуратно положил в мойку.

— Не надо, — умоляюще едва слышно проговорила девушка, — Я… Пожалуйста, Марк, не надо так. Я уйду сама… Не надо…

— Ты о чем?

— Ты приехал наказывать.

— Лина, я не собираюсь ничего такого с тобой делать. Я хочу понять, что происходит, — сердито, но в тоже время мягко проговорил понтифик.

— Ты все знаешь, — опять этот мертвый голос.

Со стороны двери донесся вопрос Фила:

— Лин, это из-за фотографий?

Девушка зажмурилась.

— И ты видел?

Филипп посмотрел растерянно на учителя, тот ответил гневным взглядом.

— Лина, — снова Марк. Когда ж они оставят ее в покое-то? — Лина, ты зачем руки порезала?

— Не хочу позора… и ты… ты так ненавидишь меня! Это так страшно!

Марк перетащил девушку с пола к себе на колени, обнял, погладил по голове.

— Да что ж ты делаешь-то?

Она замолчала и начала тихо всхлипывать.

— Поплачь, поплачь, моя родная, все пройдет со слезами. Поплачь. А я говорить буду, ладно?

Лина заплакала еще сильнее, закрывая лицо руками.

— Он ведь шантажировал тебя, да? Этими фотографиями? Сказал, что либо он попадает в список, либо он их опубликовывает? Верно? И ты пошла ко мне, потому что боялась его. А я согласился внести его имя в списки, потому что видел ужас в твоих глазах.

Девушка, рыдая, кивала головой на каждый его вопрос. Марк говорил, как будто видел все происходящее собственными глазами.

— Ты разозлился.

— Конечно, разозлился, радость моя, — он погладил девушку по голове, — Ты пришла просить меня нарушить собственный же закон.

— А сегодня он передал тебе фотографии, — он еще громче всхлипнула.

— Я давно отдал Филу приказ выяснить все про твою жизнь, я должен был понять, почему ты так шарахалась от меня и боялась своего мужа.

— Увидев эти фотографии, ты возненавидел меня! — повторила девушка.

— Нет, я лишь разозлился снова. Потому что ты мне солгала сегодня, — он поднял ее голову и посмотрел ей в глаза, — Я ведь уже говорил тебе, чтобы ты так никогда со мной не поступала. А ты до сих пор это делаешь. Вот я и разозлился.

Алина потерла глаза руками, как маленький ребенок. Тушь расплылась огромными черными пятнами, подзасохшая кровь с запястий, смоченная слезами, размазалась по щекам.

Марк вытер мокрые щеки девушки и сердито сказал:

— А только что ты едва не сделала самую большую глупость в жизни, и я имею полное право рассердиться на тебя еще сильнее. Почему ты хотела покончить с жизнью? Из-за этого ублюдка?

Лина опустила глаза и промолчала.

О чем ему говорить? О своей обреченной, не имеющей смысла жизни?

Ему? Что он сможет понять, счастливый в любви мужчина?

Марк поднял глаза на Фила.

— Дай стакан холодной воды.

Ученик подал воду. Марк поднес стакан к губам девушки.

— Выпей, а то начнешь сейчас икать, а фаворитке понтифика не пристало это делать.

Лина покорно выпила воды и немного успокоилась.

— Родная моя, я не ненавижу тебя. Просто ты совершаешь иной раз поступки, которые меня очень злят. Но любить тебя меньше от этого я не перестану.

Она вспомнила недавние события.

— Ты и не любишь.

— Лина, — он протяжно вздохнул, — У меня действительно не было ничего с Магдой!

Она робко подняла голову. Неужели это правда?

— А вот отшлепать тебя за то, что ты тут натворила, не мешает, — он мягко усмехнулся ей. — А теперь ты, внятно и ничего не скрывая, расскажешь мне абсолютно все, что касается твоих отношений с этим… Ланевским. И не врать! Хорошо?

Девушка, чуть подумав, кивнула головой. Все равно, хуже уже не будет.

Рядом на табурет уселся Филипп.

Марк сидел и слушал Лину, и с трудом сохранял спокойный вид, понимая, что его злость и бешенство сейчас может навредить ей еще сильнее.

— Я… мне девятнадцать было, училась в университете на третьем курсе. А тут — он, красивый, богатый. Ухаживать начал, о любви говорил, заботился, — девушка начала было рассказывать, но снова зашлась тихим плачем. Марк успокоил ее, и она продолжила, перемежая рассказ всхлипыванием и слезами, — Мы поженились очень быстро, месяца через три, как познакомились. А потом… Через месяц я застала его с другой женщиной, с его секретаршей. В нашей постели. Устроила скандал, хотела уйти от него. Он тогда в первый раз избил меня.

Филипп поднял оторопелый взгляд на учителя, тот гладил девушку по спине, успокаивая от очередного приступа плача.

— Потом он извинялся, говорил что любит, что никогда себе такого не позволит больше. Я поверила. Дура была. Надо было сразу уходить, как только очнулась. А потом он пришел пьяный домой и снова избил за то, что я отказалась лечь с ним. Я же жена была, обязана по первому требованию мужа, а я отказалась…. И изнасиловал. И говорил, что я сама виновата, ему повод дала. А я… Я же девственницей была до замужества, берегла себя для мужа.

— Почему ты не заявила на него? — спросил ученик высшего.

— Куда мне заявлять? — огрызнулась Лина, — В полицию? Для них все, что происходит в семье, кроме убийства, обычное дело.

— Ну, ну, не злись на мальчика, — укорил девушку высший, поглаживая по голове, — Он же переживает. Он часто бил тебя?

Лина кивнула.

— Да, то просто ударит, мимо проходя, то изобьет. Насиловал тоже постоянно, я же отказывалась спать с ним. Говорил, что я обязана подчиняться мужу во всем, мол, муж — мой хозяин и господин. Меня воспитывали, что семья — это главное, святое и самое ценное. Бил за все: не идеально вымытые полы, недосоленную еду, что долго готовилась за компьютером к занятиям, что был свободный час, а я ничего по дому не сделала, что не улыбнулась, когда надо, не дала тапочек, когда он пришел с работы. Выгонял в халате босиком зимой на улицу. А я терпела, ведь семья — святое. Я слушала ежедневно, что если уйду — то никому не нужна буду, ведь я некрасивая, толстая, тупая и меня нужно в психушку. Мне пришлось уйти из университета, он заставил.

Девушка опустила голову, переживая прошлый позор и унижения.

— И защитить никто не мог?

— А кто? Родители уже старые, да и зависели от него, он им деньги на лечение выделял. Да и я старалась не говорить, зачем им лишний раз волноваться-то? Папа однажды увидел синяки у меня, понял, откуда они, с ним ночью инфаркт случился, а через три дня после похорон мама умерла. Она папу очень любила, не пережила его смерти. И я осталась вообще одна.

— А ты не могла использовать свой талант? — снова подал голос Филипп.

— Тогда уже нет, — качнула Лина горестно головой.

— А что с фотографиями? — уточнил Марк.

Девушка вытерла слезы, потянулась за платком в карман брюк, высморкалась.

— Вадим мне как-то руки поломал, меня в больницу отвезли. Там врач оказалась очень понимающая, Анна Дмитриевна. Она сразу догадалась, откуда у меня такие переломы, с лестницы так не упадешь. Стала помогать мне, заставила написать заявление в полицию, предоставила материалы по регулярным избиениям и насилию. На Вадима завели дело, ему грозило до десяти лет. Он стал ласковый, тихий, спокойный, больше не приставал ко мне, Я уж было решила, что все, изменился человек, одумался, верила, что он взялся за ум. А он… Он чем-то меня напоил, не знаю чем, у меня та неделя просто вывалились из памяти. Я не знаю, что он со мной тогда делал, Вадим показал мне фотографии и документы, потребовал забрать дело и отказаться от обвинения, мол, иначе он меня засадит за проституцию. И Анне Дмитриевне пригрозил семью всю убить, а у нее только-только внук родился. Я забрала заявление.

Мужчины молча слушали.

— Потом оказалось, что я беременна от него. Видимо, в ту неделю это произошло. Я Вадиму сказала не сразу, все боялась, как он отреагирует. Правильно боялась. Он сказал, что ребенка от такой шлюхи ему не надо и ударил в живот. В больницу меня увезли с выкидышем.

— И что дальше? — хрипло спросил понтифик.

— Он подговорил врача, тот накачал меня какой-то дрянью, сунул бумажку на подпись, я и подписала. Откуда ж я знала, что в ней было, я от наркотика полусумасшедшей была, до галлюцинаций дело доходило.

— Лина…

— Они мне перевязали маточные трубы, сделали стерилизацию. Теперь я стопроцентно бесплодна, — глухо пояснила девушка.

Марк спиной оперся о стену, пытаясь оставаться спокойным и не рвануть сейчас к Дитриху, рвать Ланевского живьем на части. Сейчас он больше нужен девушке.

— Я подала на развод, это было последней каплей. Вадим на удивление быстро согласился. Как я позже узнала, не просто так. Мы перед свадьбой брачный договор подписывали, там и было сказано, что если муж меня с другим мужчиной застанет, то я уйду из дома как пришла, без денег, без имущества. А тут ему и видеть не надо было специально, у него такие фотографии на руках. Мне даже жить было негде после развода, он продал квартиру моих родителей после их смерти, сказал, что за долги за лечение. В общем, вот такие у нас были отношения, — закончила глухо девушка.

Понтифик устало прикрыл глаза рукой.

— Не понимаю я только одного: почему ты мне это не рассказала все с самого начала?

— Марк, а какие у меня есть доказательства, что все это правда? У него — документы, мое заявление на перевязку с моей же подписью, фотографии. А что осталось у меня? Все, что я имела, он отнял и уничтожил, выкинув меня на улицу почти голой. Спасибо Марине, без нее я бы, наверное, уже была мертва.

— Лина, Лина, — покачал головой высший, — Все время забываю, как ты мало еще вращаешься в нашем обществе…

— Марк, — подал голос Фил, — Дай мне право на убийство, а? Я сам хочу удавить эту мразь! Он будет у меня в соплях ползать, умолять поскорее прикончить. Я смогу, Марк!

Понтифик перевел взгляд на ученика.

— Нет, это сделаю я. Это мое дело!

Алина устало проговорила:

— Да не надо уже ничего. Это давно было, — тихо проговорила девушка, — Просто… он же вампир сейчас. А я…

— А ты официальная фаворитка понтифика клана, моя радость, и я очень хочу, чтобы ты об этом никогда не забывала! — сердито произнес Марк и встал с пола, затем нагнулся и подхватил девушку на руки.

— Филипп, едешь сейчас к Дитриху, все ему рассказываешь. Что делать, он знает.

Фил согласно кивнул, погладил Лину по руке и вышел из квартиры.

— А ты, моя радость, сейчас ложишься спать!

Марк отнес девушку в комнату, раздел и уложил в постель, сидя рядом, пока она не заснула.

…


Голова раскалывалась от боли, яркий свет бил в глаза.

Лина проснулась в отвратительном настроении. Видно, вчера она забыла закрыть шторы и солнечный свет теперь полностью освещал ее комнату. Девушка ненавидела такие пробуждения.

Она в полусне отвернула голову от окна и заметила рядом черное пятно. Внимательно пригляделась. Пятно стало похожим на плотную ткань. Лина подняла глаза выше — черные брюки, белая рубашка, почему-то в бурых пятнах.

Она подняла взгляд еще выше.

Марк.

Он сидел рядом с ней на кровати, обнимая одной рукой девушку, и мрачно глядя в окно.

Лина все вспомнила моментально, и вчерашнюю неудачную попытку самоубийства, и следующую за ней истерику.

— Что ты тут делаешь?

— И тебе доброе утро, любовь моя, — улыбнулся Марк.

— Ты здесь всю ночь просидел?

— А ты думала, что я уйду?

— И рассвет? — Лина прекрасно знала, как высший ненавидел рассветные часы.

— Беги умываться, — кивнул головой Марк в сторону ванной, — А я пока завтрак тебе приготовлю.

Она слезла с кровати, босиком побрела в ванную комнату и полностью забралась под душ. Ей было стыдно за то, что она вчера вечером наговорила. Лина никому никогда не рассказывала особенностей своей семейной жизни, считая, что это были только ее проблемы и что она сама в них виновата. Будь девушка чуть более разумной, она бы подала на развод в тот же день, когда Вадим ее впервые ударил. Алина же этого не сделала, оправдывая мужа, мол, у него сложная, нервная работа, вот и не сдержался. Потом избиение повторилось. Девушка пыталась говорить с Вадимом, пыталась отказывать ему в постели, но тот лишь начал ее насиловать. Он муж — и имел право на ее тело. А уж когда здоровье родителей стало полностью зависеть от денег мужа, она вообще замолчала и смирилась.

Выйдя из ванной, Алина не поверила своим глазам: Марк на кухне готовил ей завтрак. Заметив девушку, он кивнул ей на стол и продолжил помешивать кофе на плите.

— Бутерброд с маслом, яичница и кофе. Все верно? — он подал ей дымящуюся тарелку.

Алина ошеломленно смотрела на него.

— Ты приготовил мне завтрак?

— Ничего сложного — он ей мягко улыбнулся, — Главное — начать.

Девушка робко улыбнулась в ответ и принялась за еду.

— Лин, надо поговорить, — Марк был очень серьезен.

Вилка зависла в воздухе. Начинается!

— О чем?

— Обо всем, что произошло.

Лина доела яичницу и принялась за тост.

— Не о чем говорить, ты вполне….

Марк ее оборвал.

— Лина, мы договаривались о честности друг перед другом, и я хочу выполнить это обещание. Между нами не должно быть недоговоренности. Сейчас ты меня выслушаешь?

Лина мрачно кивнула головой. Все равно деваться ей некуда.

— Что действительно произошло пару недель назад? Я ждал тебя в кабинете. Лоренца сообщила, что пришла Магда по какому-то крайне важному делу. Учитывая, что мы с ней расстались еще зимой и обсуждать нам в принципе нечего, я не хотел ее принимать, но она ученица канадского лидера, поэтому пришлось. Иначе это было бы неуважением к Николасу. Ее крайне важное дело оказалось тем, что она всего лишь уговаривала меня вернуться к ней.

— Ты ее целовал, — глухо ответила девушка.

— Да, я не отрицаю, — согласился понтифик, — И вполне заслуженно получил от тебя пощечину за это. Кстати, это было больно!

Он слегка улыбнулся, как бы прося Лину подхватить его шутку, но девушка не поднимала головы.

— Ты тогда сказал…

— А сказал я тогда следующее, — перебил он ее, — «Да, Магда, в этом Лина с тобой не сравнится. Она никогда не будет унижаться перед бросившим ее мужчиной, чтобы тот вернулся обратно». Ты просто не услышала всей фразы! Понимаешь теперь?

Девушка ошарашено подняла на него взгляд и коротко кивнула головой.

Он прав. Продолжения этой фразы она не слышала, слишком сосредоточившись на первых ее словах. Теперь она это понимала.

— И это на самом деле то, что произошло между нами. В том что касается наших отношений, я честен с тобой, всегда таким был и буду. Если ты мне не веришь, можем пригласить любого телепата, чтобы тот считал меня для тебя.

Лина недоверчиво посмотрела на высшего. Он, казалось, был совершенно серьезен, предлагая такое.

Она поставила чашку с кофе на стол.

— Мне было очень больно, Марк!

Он промолчал, но по всему его виду можно было понять, что и ему пришлось несладко.

Понтифик взял ее ладонь в свою и чуть сжал.

— Я обещаю тебе…

Лина вытащила свою руку и покачала головой:

— Не обещай. Или не обещай, или просто так больше не делай.

— Не сделаю! — сразу же оговорил он, — Ты мне веришь?

Девушка покрутила в руках вилку и отложила ее в сторону.

— Не знаю. Правда, не знаю. Мне сложно доверять людям после того, что со мной было, и…

Марк понимающе кивнул:

— Теперь об этом. Ты хочешь наказать Ланевского?

Лина вытерла губы полотенцем и встала из-за стола.

— Спасибо за завтрак, Марк, было на самом деле очень вкусно.

Тот кивнул головой, принимая благодарность.

Девушка прошла в комнату и начала заправлять постель. Взбить подушку, сложить ровно одеяло, поправить простыню, чтобы не была скомканной. Накинуть сверху покрывало.

— Ты не ответила на мой вопрос!

— Я не знаю, что тебе ответить, понимаешь? — она села на кровать, — С одной стороны — да, то, что он со мной сделал, это мерзко и требует наказания. С другой стороны — как его ни накажи, сделанного не вернешь обратно. Это ведь сродни убийству — никакое наказание преступника не возродит убитого. И смысл наказания тут просто теряется.

— Нельзя такое прощать!

Алина устало закрыла руками лицо.

— Да я и не прощаю. Просто, наверное, я уже привыкла жить с этой мыслью. Да и наказывать…что я могу то?

Марк подошел к девушке и встал перед ней на колени, отнял ее руки от лица.

— Лин, ты принадлежишь мне. И я могу это сделать!

Лина внимательно вгляделась в его лицо. Не шутит, абсолютно серьезен.

Она отвела взгляд.

— Знаешь, я тут подумала. Раз уж ты знаешь эти детали моей жизни… Незачем тебе такая как я. Отпусти меня, пожалуйста.

Вампир встал на ноги. В его глазах появился лед.

— Нет.

— Марк, я очень прошу, отпусти!

— Нет!

Девушка встала и подошла к шкафу, открыла его. На дверце висело большое зеркало в полный рост. Она поманила вампира к себе и встала вместе с ним перед зеркалом.

— Когда я училась в университете, наш преподаватель искусств дал хороший совет: если чувствуете фальшь в рисунке, посмотрите на него через зеркало, и сразу поймете, где ошиблись. Знаешь, что я тут вижу? — и, дождавшись его согласного кивка, продолжила, — Вот красивый мужчина, сильный, богатый, умный. Да, не без недостатков, поэтому эгоистичный и самоуверенный, но это все можно пережить.

Она отвернулась от зеркала и посмотрела на вампира.

— А я… Марк, я калека. Калека телом — я никогда не смогу иметь детей, калека ментально — мой дар заблокирован, калека душевно — после того, что надо мной творил муж, я перестала доверять людям.

Вампир хотел что-то сказать, но она жестом показала, что еще не закончила.

— Я никогда не смогу быть полезной клану — мой талант практически отсутствует, а ничем другим я для вас не интересна. Я никогда не смогу родить ребенка, чтобы ему передать свои гены и надеяться на возрождение дара в нем. Мне очень сложно доверится людям, а мужчинам тем более, и в каждом я буду видеть потенциального предателя и изувера.

— Ну, отпущу я тебя, и что ты будешь делать? — Марк тихо спросил, — Думаешь, другие вампиры тебя так просто отпустят? Да за тобой начнется охота сразу же. И вот этим твоим объяснениям они вряд ли поверят. И захотят проверить. Опытным путем. Ты этого хочешь?

— Я могу уехать отсюда. Перееду в какой-нибудь маленький тихий городок и буду мирно доживать там.

— И думаешь, тебя не найдут?

— А для чего меня искать? — удивилась Алина, — Вы можете объявить, что я полностью себя выжгла и перестала представлять собой полезность для клана. Кто будет гоняться за бесполезным куском человеческого тела?

— Допустим, тебя оставили в покое, хотя это маловероятно, ты сама — то как жить дальше будешь?

— Да как и жила до вашего появления в моей жизни. Точно также, — она пожала плечами. — Работа, дом.

— Семья?

Она грустно ему улыбнулась.

— Марк, какая семья? Кто захочет создать семью с бесплодной женщиной? Любой мужчина в итоге приходит к выводу, что ему нужно продолжение рода.

— У вампиров не бывает детей.

— Да, не бывает, — нехотя согласилась Алина.

— Тогда почему ты отказываешься от меня?

— А зеркало тебе не показало фальши?

— Зеркало мне показало девушку, которую жизнь настолько побила, что она спряталась в раковину, как улитка, и боится оттуда нос высунуть, лишь бы не получить еще один щелчок. Я хочу вытащить тебя из этой раковины, в которую ты себя загнала.

Лина усмехнулась. Закрыла дверцу шкафа, отошла к дивану.

— Жалость. Жалость и благотворительность, — еле слышно проговорила она, но Марк ее все-таки услышал.

— Не жалость! — Он резко оборвал ее, — Не жалость, а любовь и желание защитить.

— Спасибо, Марк, но я…

— Ты правильно сказала, я эгоист, — он развернул девушку к себе, — и я хочу тебя. Надолго. Навсегда. До конца твоей или моей жизни, понимаешь? И я взял тебя себе. Я не отпущу тебя, можешь не упрашивать.

Девушка тихо вздохнула.

— Ты вернешься со мной домой? — спросил тихо Марк.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, не вернусь.

Мужчина едва слышно простонал.

— Что мне еще сделать, чтобы ты мне поверила наконец?

Лина уселась на диван. Молчала, думала, вспоминала.

Есть ли смысл еще раз пробовать?

Или лучше вернуться к своему старому образу жизни до появления в ней понтифика?

Лина вспомнила, как счастлива она была, живя в доме понтифика, когда они по вечерам шутили и смеялись вместе, играли как маленькие дети. Как однажды ночью поспорила с Марком, что тот ее не укутает в одеяло, и через несколько минут, безудержно хохоча, выбиралась из плотно свернутого импровизированного конверта. Или как вошла тихо к понтифику, когда тот расслабленно лежал в ванной, и неожиданно для него включила холодную воду. Марк, ненавидевший ледяной душ, долго потом еще гонялся за девушкой по ванной комнате и брызгался на нее водой, а потом они вдвоем приняли душ, плавно перетекший в занятие любовью прям там, на мокром полу. И их ночи, страстные, опьяняющие, доводящие до безумия чувств, ночи, после которых Лина отсыпалась по полдня в его постели.

— Марк, — она взглянула на вампира, — Наши с тобой отношения начались с самого начала неправильно. Ты приказал, я подчинилась. Это неверно. Если ты так хочешь быть со мной вместе…

— А ты? — перебил он ее, — Ты сама этого хочешь?

Лина осеклась. Марк впервые поинтересовался ее желаниями.

Чуть подумав, она кивнула головой:

— Я предлагаю попробовать еще раз, еще раз начать. Но жить я пока буду у себя.

Он помолчал, обдумывая слова девушки, затем кивнул головой, соглашаясь с ее предложением.

— Знаешь, эта неделя без тебя была настоящим адом.

— Знаю, — по-доброму усмехнулась Лина, — Филипп приезжал уже в среду, просил, чтобы я вернулась, пока ты клан не «разогнал к чертям собачьим».

Марк тоже улыбнулся в ответ и ласково поцеловал Лину в губы.

Поцелуй прервал звонок телефона. Марк достал мобильный из кармана брюк и, выслушав сообщение, подтвердил коротким «Хорошо».

— Кто был? — поинтересовалась Лина.

— Филипп, он уже у подъезда.

— А зачем он звонил? — удивилась девушка.

— Решил предупредить заранее, что скоро будет, чтобы мы успели одеться, — Марк довольно улыбнулся, глядя, как смутилась Лина. Несмотря на проведенную неделю в доме понтифика, ввести ее в краску одним упоминанием о сексе между ними было элементарно.

Филипп вошел в квартиру, неся в одной руке большой объемный пакет, в другой что-то небольшое, завернутое в бумажную упаковку. В ответ на вопросительный взгляд Лины, он кивнул на высшего и пояснил:

— Я к нему домой ездил, костюм взял чистый. А тут, — он протянул девушке сверток, — Жак передал, говорит, эклеры, твои любимые. Он специально для тебя приготовил, просил передать, что очень ждет возвращения, ты даешь ему смысл в его работе.

Лина радостно улыбнулась. Эклеры! Жак специально приготовил для нее пирожные!

— Видишь, любовь моя, не только я жду твоего возвращения домой.

Пока Марк переодевался в чистую одежду, девушка ждала его вместе с Филиппом. Парень чувствовал себя неловко. С одной стороны, он очень хотел выразить Лине соболезнования по поводу ее прошлого, но с другой стороны, он не знал, как с этим подойти так, чтобы ее не обидеть.

— Ну что, вы в итоге помирились? — спросил он, чтобы хоть как-то начать разговор.

— Ну, клан разгонять он вроде не собирается! — задорно улыбнулась ему девушка и парень с облегчением выдохнул.

— Ну, слава Богу, а то я уж подумал…

— И что ты там подумал, мой ученик? — из комнаты вышел понтифик, застегивая на ходу манжет на рубашке.

— Подумал, как здорово, что у вас все наладилось, — мигом нашелся Фил.

Лина подошла к понтифику помочь ему с манжетой и шутливо подмигнула. Марк в ответ ласково погладил ее по щеке и улыбнулся.

— Собирайся, любовь моя, мы едем в резиденцию.

— Зачем? — сразу посерьезнела Лина.

— Ты не хочешь встретиться со своим бывшим мужем?

— Да нет, как-то не горю желанием.

— А надо.

Филипп был выдворен на кухню, пока девушка одевалась.

Лина открыла опять дверцу шкафа.

— Неужели ты совсем не поверил тем фотографиям? — поинтересовалась она, влезая в брюки.

Марк развалился в кресле и с удовольствием наблюдал за ней.

— Ни минуты не поверил.

— А почему? — она обернулась к нему, застегивая пояс.

Марк вздохнул.

— Лина, поверить в то, что там изображено, может только тот, кто тебя совсем не знает.

— Да ладно! Там, по-моему, все вполне достоверно!

— Нет, это всего лишь довольно паршивая работа фотомонтажа.

Вместо очередного вопроса «почему» девушка лишь подняла бровь, прося объяснить подробнее.

— Что ты тогда сказала мне? Проститутка и алкоголичка? — припомнил Марк, — Хорошо. Пойдем с конца. Алкоголичкой ты никогда не была, это точно.

— С чего такой вывод?

— Ты практически не пьешь.

Девушка застегнула последнюю пуговицу на блузке и подошла к Марку. Тот обнял ее за талию.

— Хорошо, — Лина приняла правила игры, — Я могу почти не пить из-за боязни сорваться.

— Нет, у тебя взгляд безразличный, когда ты смотришь на вино. А у алкоголика он был бы жадным, когда хочется, но нельзя.

Лина чуть подумала и кивком головы согласилась с рассуждением.

— Хорошо, дальше, насчет проституции.

— Тут еще проще. Любая женщина, более-менее опытная в вопросах отношений между полами, мои намеки поняла бы еще осенью.

— Когда? — недоверчиво спросила Лина.

Он довольно ухмыльнулся.

— Ну, по крайней мере, зимой, когда я на тебя инициал поставил. А ты, моя радость, по-моему, до сих пор сомневаешься в моих чувствах.

— Но, ты же сам тогда сказал…

Он фыркнул и засмеялся.

— Родная моя, как я уже сказал раньше, ты иногда бываешь такой недогадливой! Так вот, у женщины, скажем так, пообщавшейся с кучей мужчин, эти намеки даже вопросов бы не вызвали. А ты долгое время даже не догадывалась о том, что все это значит. Но это еще не все.

Она хмуро посмотрела на него исподлобья.

Марк погладил девушку по животу и спустил руку ниже. Она дернулась было, но он не отпускал, просто удерживая там свою ладонь.

— Видишь ли, у тебя есть две родинки, одна здесь, с этой стороны, другая — сзади. И увидеть их можно только, если при занятии любовью разглядываешь твое тело до мельчайших подробностей. Или целуешь, — он с удовольствием наблюдал за тем, как девушка краснеет, вспоминая некоторые моменты их постельных забав, — Так вот на тех фотографиях, где якобы ты в очень откровенных позах с мужчинами, про заднюю-то родинку не забыли, она виднее, а вот передней — нет. Значит, вывод — это фотомонтаж.

— Но он теперь молодой вампир под руководством твоего палача.

— Любовь моя, я сказал, что отдал его Дитриху, но не говорил, что тот его обратил.


11 Глава


Лину Марк оставил ждать в своем кабинете а сам вышел на несколько минут. Вернулся понтифик довольно быстро, в сопровождении Агнешки и Инквизитора. Почти сразу же за ними в кабинет вошел палач.

Дитрих. Верный друг понтифика и его преданный пес. Ростом почти с Марка, но более мощный, массивный. Волосы на голове были постоянно растрепаны, но это придавало на удивление грозный вид. Густая черная борода, темные колючие глаза, никогда не улыбающийся рот. Страшный мужчина, тем более вампир.

Инквизитор же был полностью укрыт плащом с капюшоном, девушка смогла разглядеть лишь белые тонкие суховатые пальцы, сжимающие плечо Агнешки.

Телепатка грустно посмотрела на Алину и тихо произнесла:

— Бедна девчина!

Лина смутилась. Полячка ее жалела, прекрасно зная обо всем, что девушке пришлось пережить.

Инквизитор подошел к Лине и поднял ее голову за подбородок. Она нехотя посмотрела на вампира. Он был очень старым. Это показывало не лицо, на вид он прожил лет сорок человеком, а старость его выдавали глаза. Наверно, он был старше даже понтификов.

— Ты хочешь наказания? — спросил он. Лина как-то поняла, что не у нее.

— Да, — твердо ответил Марк за спиной девушки, — Я не оставлю это просто так.

Вампир повернул пальцами голову Алины вправо и влево, рассматривая ее как игрушку перед покупкой, провел ласково по губам, дотронулся до щеки. Затем отошел в сторону уступая место телепатке.

Агнешка встала перед девушкой.

— Радость моя, расскажи вкратце, что было между тобой и Ланевским? — ласково попросил Лину Марк.

Она недоверчиво оглянулась на понтифика.

Зачем? Зачем им все рассказывать?

Агнешка пришла сюда по приказу понтифика.

Он ей не поверил?

Вчера, когда она рыдала у него в объятиях, так и не поверил?

Лина с досадой закусила губу. Что ж, ее история и правда не слишком отдает реальностью, чтобы в такое поверить, всего лишь услышав. А документов в подтверждение всего этого не осталось.

— Мы… Мы были женаты, — едва слышно сказала она, не глядя ни на кого, — потом развелись, недавно снова встретились и он попросил у меня…

— Не могу! — недовольно перебила ее Неш, обращаясь к своему покровителю, — Я не могу пробиться, она просто не пускает меня!

Инквизитор подошел к Лине и, резко ухватив ее подбородок жесткими пальцами, поднял ее голову вверх. Сильно сжал, причиняя девушке боль, заставляя ее смотреть на Агнешку.

— Сканируй глубже! — коротко приказал он телепатке, — Мне нужна правда.

Лина вырвалась из пальцев Инквизитора и затравленно посмотрела на подругу.

— Алина, — та старалась говорить очень спокойно, — Мне нужны твои воспоминания. Пожалуйста, не сопротивляйся! Я никогда не расскажу о том, что сосканирую! Ты мне веришь?

А какая разница, верит она или нет? Все равно они добьются правды!

Лина нехотя кивнула, согласная поделиться прошлым.

— Сейчас мы с тобой проведем один тест. Я буду называть слова, а ты говорить, первое, что тебе с ними придет в голову, хорошо?

Марк положил девушке руку на плечо, высказывая свою поддержку и вселяя уверенность.

Агнешка ласково погладила Лину по щеке, положила руки на ее виски и начала:

— Детство.

— Ребенок, — ответила на автомате девушка. А в голове стали появляться воспоминания. Вот она четырехлетняя бежит за папой по парку, синее платьице развевается от бега, девочка задорно хохочет, папа тоже смеется весело, поймал малышку, подкинул вверх…

— Солнце.

— Свет.

Яркий свет озарил комнату утром, когда девочка впервые собиралась в школу. Первый раз в первый класс. Форменное платье, белый кружевной фартук, букет цветов больше нее самой…

— Животное.

— Кошка.

Около дома всегда проживала кошка, за ней ухаживали всем подъездом. Алине родители не разрешали иметь животное, и эта бездомная кошка была отдушиной для ребенка.

— Парк.

— Лужи.

Как же здорово гулять в парке, когда только-только прошел грибной дождик и в лужах отражается синее летнее небо, а солнечные лучи пробиваются сквозь изумрудную зелень. И пахнет так вкусно мокрой травой и землей. Бежишь по парковым дорожкам и визжишь от удовольствия, когда легкий ветерок сбивает с листвы капли тебе прям за воротник.

— Деньги.

— Работа.

Первая работа, не очень удачная, вторая… На третьем месте Алина наконец-то поняла, чем хочет заниматься и кем хочет быть. Последнее увольнение, несправедливое, обидное. Марк и его помощь.

— Любовь.

— Счастье, — с небольшой заминкой ответила Алина.

Агнешка перевела взгляд на Марка и улыбнулась ему кончиками губ.

Марк. При слове «любовь» первым делом у Алины возник в голове его портрет.

— Страх.

— Боль.

Первый удар Вадима был в живот, затем по голове. Лина отлетела к стене, прижимая к себе руку, вывернутую мужем. Первое изнасилование и она не понимает, за что именно так?

— Вера.

— Ложь.

Он врал, он ей всегда врал. Про то, что всегда будет любить только ее, про то, что у него никого нет. Этому потом Лина верить перестала, но верила, когда он обещал больше не бить и не издеваться. Обман сопровождал всю ее недолгую жизнь с мужем.

— Ненависть.

— Злоба.

Именно так Вадим избивал ее. Алина так часто видела ненависть в его глазах и дикую злобу. Она до сих пор не понимала, почему он стал ее ненавидеть и почему не убил в итоге.

Было еще много слов, на которые девушка выдавала ассоциации. Цветы, улыбка, смерть, красота, жестокость…

Агнешка доставала из глубин ее воспоминаний всю жизнь до малейших подробностей.

Когда все наконец-то закончилась, девушка ощутила себя безмерно уставшей и, в то же время, вылеченной. Как будто все, что она пережила в браке, ушло на задний план, став эфемерной и бесплотной тенью, перестав постоянно давить тяжелым камнем на душе. Ей стало даже как — будто легче дышать.

Телепатка слегка встряхнула руками, погладила кончики пальцев и повернулась к своему сопровождающему.

Инквизитор подошел ближе и Агнешка положила ему ладонь на лоб.

Через пару минут она отняла свою руку от его головы и прошептала:

— Все.

Лина вопросительно посмотрела на Инквизитора.

— Прошу вас пройти в зал суда, уважаемая, — вместо ответа он пригласил Лину.

Девушка перевела испуганный взгляд на понтифика.

— Нет, пожалуйста, не надо открыто! Пожалуйста! Я не хочу, чтобы все…

Позора, понял Марк, Лина боится быть опозоренной перед всеми, ибо, как бы она ни оправдывалась, что не виновна, шепотки и косые взгляды в любом случае пойдут.

Он кивнул ей, сказал что-то еле слышно Инквизитору, тот согласился со словами понтифика и отдал приказ Палачу.

Дитрих, повинуясь его жесту, вышел за дверь и вернулся через некоторое время, таща за собой Ланевского.

…


Смертный был испуган.

Нет, он был просто в ужасе.

Так чудесно начавшийся вчерашний день закончился натуральным кошмаром.

Днем его вызвали в резиденцию на итоговую беседу с правителем клана. Разговаривал с ним сам Марк, они мило пообщались и расстались, если не хорошими друзьями, то уж точно довольными друг другом, как считал Ланевский. Правда, при разговоре присутствовала та некрасивая девица из Паноптикума, Вадим пару раз видел ее, посещая резиденцию, но, наверное, так надо, решил он и не стал заморачиваться на эту тему. О том, как проходит сама церемония обращения, мужчина знал лишь понаслышке.

На церемонии рядом с ним встал Дитрих, палач клана, и Ланевский с восторгом подумал, что тот будет его учителем. Втайне Вадим восхищался этим жестоким вампиром, имени которого боялись в клане все, и он даже надеяться не мог, что именно Дитрих будет его наставником в новой, бессмертной, жизни. Но восторг Ланевского закончился в тот момент, когда понтифик, завершив церемониальную речь, обратился к присутствующим со следующими словами:

— Как все вы знаете, в нашем клане существуют определенные правила, по которым происходит обращение. Закон одинаков для всех и все обязаны его выполнять, не важно, смертный ты или вампир. Но некоторым приходит в голову, что они могут его обойти. И прибегают к различным способам, даже преступным. Сегодня как раз такой случай.

Дитрих толкнул Вадима вперед и тот едва не упал на колени перед понтификом, испуганно глядя ему в глаза. Высший брезгливо смотрел на смертного перед собой.

— Вадим Ланевский пытался шантажом через мою фаворитку заставить меня внести его имя в список. Он думал, что сможет…

В панике Вадим понял, что все раскрылось. Он уже не слушал, что говорит понтифик, как обвиняет его перед всеми в попытке шантажа правителя клана. Его пробрал дикий, первобытный ужас. Мужчина впал в оцепенение и очнулся только, когда Дитрих накинул на его шею серебряную цепь и потащил из зала. Смертный пытался крикнуть правителю, что он не виноват, что он не хотел, но тот уже не смотрел в его сторону.

Всю ночь Ланевский провел в закрытой камере, готовясь к смерти. Он знал, что подобного понтифик не простит. Но еще больше его приводила в бешенство мысль, что во всем этом виновата только она, его бывшая жена, Алина Ветрова. Она пожаловалась понтифику на шантаж, только она, больше некому. И она солгала ему, Ланевскому, когда сказала, что все в порядке и он будет обращен на церемонии. Она его подставила.

А недавно за ним пришел Палач. Молча выволок его из камеры, молча скрепил руки цепью, молча потащил за собой. Ланевский молчал тоже, он понимал, что не его надо жалобить.

Дитрих привел смертного в кабинет понтифика. Алину тот увидел сразу — она сидела в кресле у стола, скрестив на груди руки. Рядом с ней стоял понтифик, он что-то тихо говорил, склонившись к девушке, а та в ответ отрицательно качала головой. Та некрасивая из Паноптикума стояла у окна и осуждающе поглядывала на Ланевского. Рядом с ней подпирал стену еще один вампир, полностью закутанный в черный длинный плащ до пола с капюшоном на голове, его рука властно лежала на плече девушки и сжимала его длинными суховатыми пальцами.

Дитрих подтолкнул смертного вперед.

Вадим злобно зыркнул в сторону бывшей жены и склонился в поклоне:

— Господин!

Марк бросил взгляд в сторону Агнешки и та кивнула ему головой.

— Ведь ты был мужем этой женщины, верно? — задал вопрос понтифик, указывая на Лину.

Ланевский злобно смерил бывшую жену взглядом:

— Да, был! А вы хотите узнать про нее какие-то подробности?

Ему терять было уже нечего и страх со злобой смешались в странную смесь, давшую ему силу. Марк подошел ближе к мужчине и сложил руки на груди.

— Да, хотелось бы знать некоторые детали!

Ланевский мерзко ухмыльнулся. Ну, сейчас он все выложит, ничего не забудет! Если уж вся история раскрылась, то ему терять нечего, но и эту сучку он за собой утянет! Еще и укажет, как найти фотографии в его сейфе, пусть высший полюбуется на свою любовницу. Вряд ли понтифик будет и дальше так же нежно смотреть на эту маленькую дрянь, если увидит ее прошлые развлечения!

— Да, мой господин, я давно знаю эту женщину. Она обманом женила меня на себе, лишь бы подобраться к моим деньгам! Но нас вовремя развели, я смог доказать ее вину и сохранить свое состояние. Чтобы она вам не говорила, не верьте ей, она умелая мошенница. Это та еще прошмандовка!

Наступила тишина. Странная, неприятная, словно ждущая свою жертву.

Марк быстро оглянулся на девушку. Алина сидела бледная от злости, едва сдерживаясь, ее руки заметно дрожали.

— Да как ты смеешь нести этот бред!! — она прошипела едва слышно.

— Заткнись! Ты достаточно меня подоила тогда!! Что, не хватило тебе денежек, решила на более высокую птицу замахнуться?

Вадим решил, что лучшая система защиты это нападение и его понесло.

— Это умная тварь, очень умная! — он снова обратился к Марку, голос буквально сочился злобой, — Я к ней со всей любовью, с цветами, с подарками. Как благородный мужчина женился на ней! А она сразу после свадьбы охмурила моего помощника и сделала его своим любовником! Представляете, месяц после свадьбы прошел, а эта мразь в моей же постели с моим же секретарем трахается!

Алина возмущенно вскрикнула, но Марк жестом показал ей замолчать.

Ланевский подергал цепи, но те сковывали его руки намертво. Прошел вперед по кабинету и встал напротив сидящей Алины, с ненавистью смотря прямо ей в глаза.

А девушка как будто снова попала на шесть лет назад. Муж и на суде по разводу говорил тоже самое, обвиняя ее во всех немыслимых грехах: в алкоголизме, в употреблении транквилизаторов, в регулярных изменах. По его словам выходило, что он сам страдал, живя с ней в законном браке. На суде он врал с определенной целью, брачный договор, если муж не сможет доказать факта ее измен, присуждал Лине после развода половину его состояния, а это уже тогда было немало. Фальсифицированных доказательств для него Вадим приготовил много, еще больше дал на руку судье.

Но теперь Вадим обвинял ее перед Марком!

И Марк…

Лина бросила на него взгляд исподлобья, он был совершенно бесстрастен, слушая, как Вадим очерняет ее перед всеми. Девушка посмотрела на Агнешку, та отвела взгляд.

Она тоже ей не верит?

— И однажды я приехал домой из командировки раньше, думал, устрою ей романтический вечер. Я ведь так любил ее, души не чаял! А эта гадина устроила в нашем доме настоящий притон! Притащила каких-то проституток с улицы, мужиков! И… — Вадим не останавливался. Он все говорил и говорил, брызжа слюной, рассказывая какой мерзкой шлюхой была бывшая жена.

Алина больше этого слушать не могла.

— Хватит! — ее звонкий голос дрожал от ярости. — Все рассказал? Или твоя фантазия обогатилась за эти годы на новые подробности?

— Я не вру! — взвился Вадим, он понимал, что сейчас на кону одна жизнь — либо он, либо она. И свою жизнь он готов вырвать зубами. — У меня есть доказательства! Документы, справки!

— Какие документы, какие справки?! — она гневно подняла голову, — Ты подсовывал мне их на подпись, пока я была под наркотиками, вколотыми твоими же подельниками!

Вадим злорадно наблюдал за бывшей женой. Он видел, как она нервничает, видел, что девушка уже еле сдерживается.

Ничего, пусть оправдывается и дальше, у него, главное, есть, чем свои слова доказать, а у нее — нет!

— Я больше не выдержал ее измен и алкогольных истерик, хотя любил больше жизни, но жить так было невыносимо. Я подал на развод. Правда, я пытался лечить ее, Алька в больницах провела около полугода, а я все оплачивал — и наркологов, и лекарства, и все травмы, что она получала, когда пьяная падала. Я так надеялся на лучшее, что она станет нормальной девушкой, хорошей женой. Но она… — он сделал паузу, явно работая на публику, — она категорически не хотела иметь детей и втайне от меня сделала себе стерилизацию!

— Неправда! — воскликнула девушка, — Это ты сделал!

— Дорогая, но на документе стоит твоя подпись! — ответил ей с гадкой улыбочкой Вадим.

— Я бы никогда этого не подписала!

— Чего не сделаешь в пьяном угаре! — ответил ей быстро мужчина.

— Я никогда не была пьяной! — прошипела ему в ярости девушка, — Я никогда не устраивала дебошей!

— А полицейские протоколы говорят об обратном, — с торжеством смотрел на нее бывший муж. Он топил и топил ее, стараясь выплыть сам.

Ланевский продолжал:

— А недавно мы с ней на приеме у вас столкнулись, господин. Она так обрадовалась, увидев меня, говорила, что любила все эти годы, что готова все забыть, лишь бы я вернулся к ней! Но я не могу, я женат! И тогда она предложила мне обращение. Она пообещала, что сможет уговорить вас, господин, внести мое имя в список на ближайшую церемонию. Я не хотел, господин, но она умеет убеждать. Обещала, что я потом смогу и жену обратить, и ребенка, у меня же ребенок будет скоро. Она клялась, что вы выполните любое ее желание, глумилась, господин, что вы у нее из рук, как собачонка едите! Я не лгу! Это была ее инициатива! Она сама предложила это, господин!

Алина хотела ему возразить, но потом махнула рукой. Все бесполезно, тоже самое было и на суде. Она никак не могла доказать свою невиновность. Девушка перевела взгляд на Марка:

— Это неправда! — тихо, но твердо она произнесла.

Марк молча посмотрел на нее, а затем перевел взгляд на Ланевского. Пристально смотрел, недобро, в глазах его то и дело пробегал какой-то дикий огонек.

Злоба, едва сдерживаемое бешенство.

Сзади пошевелился Инквизитор. Его голос был едва слышен, но раздавался, казалось, во всем кабинете.

— Агнешка, дорогая, ты уже можешь доказать чью-либо невиновность?

Алина обернулась к девушке у окна. Агнешка немного помолчала, затем нехотя кивнула головой:

— Да.

— Хорошо, — прошелестел незнакомец и снова застыл у стены. Дитрих стоял рядом с ним. Палач. Убийца.

— Что-то еще? — спросил у Вадима Марк.

— Это все, мой господин, — с легким поклоном ответил ему Ланевский, — Прошу вас, пощадите! Я не виноват! У меня же жена, у нас будет ребенок, она уже на третьем месяце.

— Мразь! — припечатала Лина, — Меня — под нож, а ей — ребенка?!

Вадим неожиданно резко наклонился и влепил девушке пощечину. Звякнула цепь, едва не задевшая Лину.

— Да как ты смеешь, дрянь!!

Марк успел перехватить его руку, занесенную для новой пощечины.

— Не смей даже дотрагиваться до нее! — он отбросил Ланевского от Алины. Мужчина наткнулся на угол стола и неуклюже упал на пол.

На щеке девушки разливалось красное пятно, в глазах дрожали еле сдерживаемые слезы. Она начала быстро копаться в сумочке в поисках платка, но Марк подал ей свой. Девушка гордо отклонила его руку, и все-таки дрожащими руками вытащила белый кусок ткани. Вампир выхватил у нее платок из рук, намочил из графина и сам нежно приложил к ее скуле.

Марк обратился к незнакомцу:

— Господин Инквизитор, вы достаточно услышали?

Инквизитор повернулся в сторону Агнешки. Та вздохнула и пошла к вампиру, положила ему ладони на виски и зажмурилась. Через несколько минут вампир поднял голову, заглотнул воздуха и снял руки девушки со своей головы.

Сканировала, поняла Лина.

Агнешка сканировала Ланевского, вот зачем понадобился его рассказ.

Марк выступил вперед:

— Помимо того, что вы услышали тут сегодня, я бы хотел подтвердить свое вчерашнее обвинение. Пользуясь тем, что в его руках были сфальсифицированные документы, он шантажировал мою женщину, — он указал на Алину, — Ему требовалось попасть в список обращения. К тому же, действия этого человека в прошлом привели к тому, что клан в лице Алины потерял ровно половину вероятной пользы, так как она не может родить, а значит передать свой дар по наследству. Я вижу здесь очень серьезное ущемление наших интересов.

Инквизитор перевел взгляд из-под капюшона на сидящую девушку.

— Дитя мое, вы понимаете, о чем мы говорим? Вы подтверждаете все то, что сказал понтифик?

— Да, — она опустила голову, — Полностью понимаю и подтверждаю.

— Вы принадлежите стоящему тут понтифику? — не унимался Инквизитор.

— Да, принадлежу! — ясный голос девушки буквально прозвенел.

— Вы даете ему право карать за вас?

— Да!

Инквизитор кивнул.

— Вадим Игоревич Ланевский, вы обвиняетесь в шантаже личного имущества правителя клана с целью получения для себя незаконной выгоды. Также вы обвиняетесь в нанесении непоправимого ущерба члену нашего клана, что затрагивает и интересы клана. Отныне ваша жизнь и жизни всех членов вашей семьи находятся в полном распоряжении господина Марка Росси. Он волен назначить вам наказание по собственному желанию. Правосудие клана обвинило!

Ланевский побелел на глазах. Его рот безмолвно открывался, как у выброшенной на берег рыбы, скрепленные цепью руки дергали галстук, пытаясь развязать запутанный узел, а безумные от ужаса глаза перебегали с Инквизитора на понтифика, от него на Алину и обратно на Инквизитора.

Вадим медленно упал на колени:

— Господин! Пощадите! Прошу вас! У меня же жена, ребенок!

Марк неприязненно поморщился.

— Встань, ты же мужчина… пока еще! Умей выслушать приговор стоя!

Смертный как будто не слушал понтифика, стеная о своих близких Дитрих подошел к Ланевскому и поднял его за шкирку, как нашкодившего котенка. Ноги мужчины в дорогих элитных туфлях болтались в десяти сантиметрах от пола.

Правитель выпрямился.

— За твою попытку шантажа правителя клана я приговариваю тебя к пожизненному заключению в Лабораториях клана. Свою пользу клану, как ты и хотел при обращении, ты принесешь, работая у механиков подопытным животным до конца своих дней.

Инквизитор подтвердил решение понтифика кивком головы:

— Правосудие клана установлено!

Дитрих отпустил Вадима и тот кулем упал на пол, видимо, ноги уже не держали.

Марк поблагодарил Инквизитора и попрощался с ним. Вслед за вампиром вышла и Агнешка, бросив сочувствующий взгляд на Алину. За дверью работа телепатки заканчивалась и о том, что она видела в прошлом девушки, она никому не расскажет.

Понтифик обернулся к Алине:

— Ты готова назначить ему наказание?

— Что? — девушку подняла на вампира недоуменный взгляд, — Ты же уже вынес ему приговор.

— Отправка к механикам это лишь конечная точка. Я его приговорил за преступление против главы клана. Ты его должна наказать за преступления против тебя.

— Но ведь это было давно, я еще не была твоим инициалом.

— Последствия сделанного им я вчера едва успел спасти. Он издевался над тобой, значит, ты тоже должна вынести ему наказание за все, что он делал!

Девушка с минуту тупо смотрела на вампира, пытаясь осознать, что тот ей сказал. Марк хочет, чтобы она сама покарала Вадима? За все те оскорбления и побои, что он наносил ей? За изнасилования? За искалеченные тело и душу?

Ланевский, унижаясь, пополз к Лине по ковру:

— Пожалуйста, прости, пожалуйста!! Я искренне раскаиваюсь! Пожалуйста, дорогая! У меня же жена, ребенок! Они же не смогут без меня!

Он попытался взять ее руки и прижаться к ним губами, но Алина брезгливо отдернулась. Дитрих пинком ноги отшвырнул Ланевского от девушки и тот упал на спину. Бывший муж продолжал завывать и рыдать от ужаса, прося прощения и клянясь в преданности.

— Господи, — выдохнула она, — И вот за это ничтожество я выходила замуж?

Нахмуренный Марк молча наблюдал за происходящим.

Лина недолго думала. Она всегда мечтала, что придет время и она сможет отомстить Вадиму за все унижения, что терпела от него. Девушка рисовала себе в воображении много разных картин, где муж, унижаясь, просит прощения. И вот оно случилось: он ползает по ковру в кабинете вампира, размазывая сопли и слезы.

Но ей от него уже ничего не нужно. И наказывать его за происшедшее она больше не хочет.

Лина покачала головой, глядя на унижающегося передней мужчину.

— Нет, Марк. Если хочешь наказать его за издевательства надо мной — решай сам.

Марк кивнул головой, соглашаясь с ее решением.

— Хорошо.

Он подал знак встать и смертный, корчась от рыданий, поднялся на ноги.

— Твоя бывшая жена отказалась выносить тебе приговор. Но Алина принадлежит мне, поэтому за нее это сделаю я.

Вадим снова пытался рухнуть на колени, но бдительный Дитрих удержал его в стоячем положении. Мужчина побелел от страха.

Марк взял со стола какие-то бумаги.

— Итак, ты лишаешься всего состояния, оно будет переведено в распоряжение твоей бывшей жены. Насколько я вижу по цифрам, — он бросил взгляд в документы, — там около пятидесяти миллионов. Довольно неплохо. Это будет твоей платой за то, что ты лишил ее жилья.

Лина резко вздохнула — это была огромная сумма. Она попыталась сказать слово, но Марк не обращал внимания. Он протянул бывшему мужу девушки бумаги и ручку, тот с готовностью поставил дрожащей рукой подпись.

— Далее, за то, что ты оскорблял ее и продолжал это делать сегодня при мне, тебе вырвут язык. За твои побои этой женщины тебя выпорят солеными ремнями. За то, что ты неоднократно насиловал ее, тебя кастрируют. Все это будет проведено без какого-либо обезболивания. И лишь после этого ты отправишься к механикам подопытной крысой.

Алина потрясенно молчала. Вадим слушал, безвольно опустив голову. Он понимал, что приговор окончательный и разжалобить вампира он не сможет.

Марк продолжал.

— И последнее. За то, что ты лишил мою женщину возможности родить ребенка, из твоей жены вырежут плод. У тебя тоже детей не будет.

Ланевский рухнул на колени, в ужасе глядя на вампира.

Лина вскинулась.

— Что?

Марк жестко взглянул на нее.

— Его жена больше не будет беременной.

— Нельзя же так! — возмутилась девушка, — Она же не виновата, что забеременела от него!

— Ты тоже не была виновата.

— Но…!

— Это не обсуждается! Приговор окончательный! — резко оборвал ее Марк.

Вадим подполз к Алине на коленях и обнял ноги сидящей девушки:

— Пожалуйста! — простонал он, — Алина, ты же человек! Пощади мою жену и ребенка! Хотя бы их!

— Марк! Пожалуйста! — Алина встала и брезгливо отдернула ногу от поцелуя бывшего мужа, — Его жена-то мне ничего не сделала! Это же изуверство какое-то!

Вампир тяжело посмотрел на девушку:

— Ты отказалась выносить ему приговор, за тебя это сделал я!

— Но..

— Не обсуждается! — повторил Марк и приказал Дитриху уводить Вадима.

Палач коротко кивнул и потащил его за собой в коридор. Всю дорогу осужденный подавленно молчал. Лишь на выходе он последний раз бросил растерянный взгляд на бывшую жену.

— Око за око, — ответил на его невысказанный вопрос Марк.

В кабинете они остались вдвоем. Алина упала обратно в кресло и схватилась за голову.

Нельзя же так! Изуверство какое-то! Ладно, лишить состояния, это она могла понять, да и порка… хоть и по средневековому принципу, но тоже понятно. Но все остальное — вырывание языка и кастрация… А жена его — может, она невинная девочка! Может, тоже страдала! Может, он тоже над ней издевался!

— Марк…!

— Он женат на своей бывшей секретарше, ты ее должна знать, некая Кристина Лескова, — ответил он на ее невысказанный вопрос, мгновенно обрывая все ее возмущения.

Кристина, милая Кристи. Та самая любовница, с которой Вадим регулярно изменял Алине, пару раз даже на глазах у нее. Та, унижения жены которой он с таким восторгом поддерживал. Кристина прекрасно знала, как Вадим относился к Лине, и всячески издевалась над ней, получая от этого огромное удовольствие.

Все сожаления мигом исчезли. Но ребенок… Но Марк и тут прав.

Кристи еще сможет детей иметь, Алина же — никогда.

Она ожесточенно сжала кулаки.

Сейчас милосердие в ней боролось с желанием мести, и увы, последнее побеждало.

Понтифик медленно и аккуратно сложил подписанные документы в конверт.

Лина перевела взгляд на бумаги.

— Мне не нужны его деньги.

— Он лишил тебя всего. Это, — вампир указал на конверт, — лишь разумная компенсация.

— Я их не возьму! — затрясла головой девушка, отказываясь от бумаг.

— Он продал твою квартиру, оставил тебя без копейки денег после развода, и ты считаешь, что он тебе ничего не должен?

Лина продолжала упрямо отказываться.

— Это твои деньги, Лина, распоряжайся ими, как хочешь.

Он немного помолчал и продолжил:

— Ты посчитала, что я тебе не поверил.

Лина подняла на него растерянный взгляд.

— Что?

— Ты решила, что я привел сюда Агнешку для того, чтобы она подтвердила твои слова, — он жестко посмотрел на девушку, — Ланевский был «посвященным», а значит, попадает под юрисдикцию клана. Агнешка сканировала тебя не для меня. Она читала твои воспоминания для Инквизитора. Без него я не имел права выносить приговор по такому серьезному преступлению.

Марк протянул Алине конверт с документами.

— Запомни, моя радость, я ничего и никогда не делаю просто так.

Девушка взяла конверт, но Марк его не выпускал из рук, заставляя Алину выслушать его.

— Мне было достаточно того, что вчера рассказала ты.

Она подняла на него затравленный взгляд, но промолчала. Конверт так и висел в воздухе, поддерживаемый с двух сторон их руками.

— А вот ты мне все-таки не доверяешь!

Девушка опустила голову. Он прав, она не доверяла.

— Знаешь, у меня есть причины для недоверия, — внезапно рассердилась Лина и вырвала конверт из его рук.

— Лина, — Марк опустился перед ней на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, — Нельзя же постоянно жить вот так, подозревая каждого!

— Можно — она пожала плечами, — Я же живу.

Она проводила по конверту пальцами, сгибая его вдвое.

— Это не жизнь, а существование! — он провел слегка пальцами по ее щеке. Синяк почти не был виден, но он там был.

Лина едва поморщилась, когда прикоснулся к больному месту:

— Больно!

Он встал.

— Чтобы я больше не слышал просьб отпустить тебя! — его резкий тон заставил девушку сжаться. — Поверь, слышать мне это было крайне неприятно.

— Марк, — она встала с кресла, — Я калека, ты это понимаешь? И проблема даже не в том, что я не смогу иметь детей, при нынешнем научном прогрессе это тоже решаемо. Проблема во мне самой, в моей душе. Ты хоть сам понимаешь, как тебе будет со мной сложно?

— Для меня главное, чтобы ты сама хотела изменить это к лучшему. Один я вряд ли смогу тебе помочь, — покачал головой вампир.

…


Звонок в дверь раздался неожиданно и показался блондинке зловещим.

Впрочем, чего-то подобного она ждала. Церемония обращения прошла вчера вечером и о скандале на ней вампирка уже была наслышана. Редко бывает, чтобы смертный попробовал шантажировать самого понтифика. Просили — да, уговаривали, давали взятки или дарили дорогостоящие подарки в обмен на право увидеть свою фамилию в заветном списке, но до преступления опускались единицы. И Марк, карая за такие вещи, раз за разом подтверждал мнение подчиненных о себе — жестокий и безжалостный.

Ланевский — труп, это однозначно.

Ветрова — возможно.

И решиться все должно сегодня.

Поэтому, когда в квартире раздался звонок, Магда от неожиданности вздрогнула.

Мария, повинуясь взгляду госпожи, пошла открывать дверь. Вампирка услышала тихий голос, что-то спрашивающий у горничной, и от сердца отлегло. Раз он приехал один, значит, участие самой вампирки в этой истории не выявлено.

Красавица приняла непринужденную и соблазнительную позу, подхватила бокал вина и всем своим видом показывала, что проводит время лениво и беспечно.

Филипп вошел в гостиную, держа в руках небольшой дипломат.

— Чем обязана? — Магдалена отпила глоток вина, демонстрируя, что предлагать напитки этому гостю она не собирается. Филипп ей не нравился. Он был слишком прямолинейным и честным, а это претило вампирке. Впрочем, парень ей отвечал теми же чувствами.

— Я пришел не как официальное лицо, Магдалена, поэтому искренне надеюсь, что ты выслушаешь меня внимательно. Хотя бы сейчас.

Он самовольно уселся в кресло и положил дипломат себе на колени. Мария склонилась к нему, обнажая свое запястье, но Магда гневно рявкнула на нее, и та испуганно отпрянула от молодого вампира. Хозяйка запретила ей предлагать свою кровь незваному гостю.

— Ты знаешь, я к тебе никогда не относился с особым пиететом, Магда, впрочем, я уважал тебя как выбор моего наставника…

— К чему такие предисловия? — перебила она парня.

Филипп открыл портфель, достал несколько сложенных листков и кинул на диван к девушке.

— Я по доброте душевной предлагаю тебе покинуть клан и страну. Чем быстрее, тем лучше.

— С чего бы это? — Магда сделала непонимающий вид, но внутри все сжалось от страха. Хотя… он же сам сказал, что приехал неофициально, значит это его личная инициатива.

— Не делай вид, что не понимаешь, о чем речь, Магдалена. Марку я пока ничего не говорил, но если он спросит насчет чьего-либо еще участия в этой истории, отвечу честно. Марк ведь не дурак, тебе ли не знать этого, и он задастся вопросом — кто же помог Ланевскому так быстро подобраться к его бывшей жене.

И тогда понтифик потребует ее наказания.

Она взяла в руки первый лист бумаги из папки. Это была копия протокола допроса Ланевского. Пробежалась по нему глазами, отметив некоторые неизвестные ей ранее факты, заметила, что ее имени в протоколе нет и облегченно вздохнула. Отложила документ к остальным, бросила на них безразличный взгляд.

А потом задумалась.

Встала, прошла взад-вперед по гостиной, остановилась у окна.

На улице уже вечерело. Начали загораться фонари, мимо пролетали машины, прохожие спешили по домам к своим родным и близким. На противоположной стороне у киоска с газетами стоял молодой парень, он пытался зажечь сигарету, удерживая подмышкой букет белых роз. Со спины к нему подбежала девушка, хлопнула по плечу и успела подхватить свой подарок прежде чем, цветы упали на асфальт. Пара поцеловалась и пошла в обнимку по дороге.

Филипп следил за вампиркой бесстрастным взглядом, в котором мало что можно было прочитать.

— И почему ты до сих пор не рассказал Марку обо мне? — поинтересовалась у него Магдалена, — Мы ведь никогда особо не дружили.

В наступившей тишине очень громко был слышен тихий перестук часовых стрелок, отсчитывающих секунды.

Филипп подошел к дивану, сложил аккуратной стопкой документы.

— Я ведь знаю, почему ты взяла в дом Марию, — чуть помолчав, тихо он ей ответил, — И как ты оказалась в «Ночной стрекозе», где тебя нашел Николас.

Он вышел из гостиной.

Магда так и не повернулась к нему, смотря в окно на наступающий вечер.

Не повернулась ни на звук закрывающейся за ним двери, ни на легкое касание плеча Марией. Горничная, поняв, что хозяйка не в настроении, тихо ушла к себе, а Магдалена следила в окне за ней взглядом.

Мария была так похожа на ее Анне — Лизу. На ее маленькую Лизхен.

Та тоже родилась немой, видно сказался один из ударов, которыми Магду награждал ревнивый муж в пьяном угаре. И Лизхен выросла бы тоже такой же милой и привлекательной девушкой, как Мария…

Магдалена замотала головой, прогоняя неприятные воспоминания, и подошла к дивану. На нем лежали оставленные Филиппом бумаги.

Она взяла в руки отложенный протокол и стала читать его более внимательно.

…


Марк отправил Лину домой сразу же после приговора, созвонившись с Жераром и объяснив ему, почему девушка сегодня на работе не появится. В качестве сопровождающего понтифик передал ей одного их своих телохранителей, старого и опытного Рустама. Высший не мог сам бросить все дела и отправится с Линой домой, но понимал, что сейчас ей нужна компания, и лучше всего такая, что не в курсе последних происходящих событий.

Лина не протестовала. Она была настолько морально измотана, что обрадовалась бы, наверное, даже Максимиллиану.

Владимир Петрович отвез девушку домой и, лишь открывая ей дверь лимузина для выхода, поинтересовался, все ли теперь в порядке. Лина с улыбкой поблагодарила его за то, что тот приезжал к ней на работу. Она понимала, что мужчина беспокоился о ней, и была признательна за проявленное участие.

Водитель добродушно улыбнулся:

— Главное, чтобы у вас все хорошо было!

Рустам занял единственный диван в комнате и уткнулся принесенный с собой ноут. От еды и напитков сразу отказался, сказав, что уже завтракал, а ужинать собирается дома, мягко намекнув таким образом, что вечером заявится понтифик. Лина была рада и этому. Вопросов телохранитель не задавал, а разговаривать по пустякам девушке не хотелось. Но уже то, что в квартире она не одна, облегчало душу и придавало уверенность.

В ожидании Марка девушка занялась своими делами. Пообедала в одиночестве, пощелкала каналы телевизора, посидела в интернете, но думать ни о чем не хотелось. Ни о бывшем муже, получившем, наконец-то, по заслугам, ни о понтифике, который сегодня к ней приедет. Но чуть позже, когда она более — менее отошла от событий сегодняшнего дня, Лина вспоминала все, что Марк говорил утром о любви к ней, свое предложение начать отношения заново, его согласие.

И знала, что он не обманет, каким-то смутным, едва ощутимым чувством знала это.

Не после того, что они пережили в эти дни.

У входной двери что-то лязгнуло. Девушка дернулась было туда, но Рустам ее тормознул и вышел проверить сам. Мало ли что.

Посмотрел в глазок, хмыкнул, довольно расплылся в улыбке и кивнул Лине:

— Иди, встречай!

Поняв, кто там пытается войти в квартиру, она добежала до двери как раз в тот момент, когда Марк открыл, наконец, ее своими ключами. Рустам, чтобы не мешать встрече, ушел обратно в комнату, собрал свой ноут, наушники, одел кроссовки и вышел обратно в прихожую.

Понтифик, прижав девушку к стене, жадно, словно изголодавшись, целовал ее губы. Затем поднял на руки, не обращая внимания на телохранителя, и унес в комнату.

Рустам ухмыльнулся им вслед и тихо вышел из квартиры, закрыв дверь так, чтобы не потревожить.

…


— Знаешь, — она перевернулась на спину и удобно устроила свою голову у него на животе, как на подушке, — А ведь Вадим не знал, что ты в курсе его шантажа. Иначе, он давно бы смылся из города, спасая свою шкуру.

— Да я сразу понял, в чем дело, радость моя, — Марк взял в руки прядь ее волос и стал прокручивать в пальцах, — Как только ты пришла и начала нести чушь про то, каким он будет хорошим вампиром для клана.

— Я была очень убедительна! — возмутилась Лина.

— Конечно, убедительна. Я же в итоге согласился!

Она шутливо ткнула его пальчиком в бок и, чуть помолчав, спросила:

— А почему ты тогда сразу ничего мне не сказал?

— Ты же шарахалась от меня как от огня, — он заложил руку за голову, — Что я мог сделать? Да и сам хотел разобраться, действительно ли есть повод для твоих нервов.

— А как ты нашел фотографии? Я думала, Вадим на самом деле их сам тебе отдал.

— И лишил бы себя такого шикарного повода для шантажа? — Марк усмехнулся, глядя на девушку, — Нет, родная. Вчера я пригласил его для беседы, знаешь, я же обязан лично с каждым претендентом переговорить. А на таких беседах всегда присутствует Агнешка, как судебный телепат. Ну, я и сказал ей, что конкретно она должна выискивать в его мыслях. А уж потом мы с Филом отправились к нему домой и нашли тот сейф в спальне.

— А потом ты сразу вызвал меня…

Лина перевернулась и посмотрела на мужчину. Вытащила свою прядь из его пальцев.

— Мне было очень плохо вчера, Марк. Я была убеждена, что ты возненавидел меня.

— Ты же знаешь, что это…

— Знаю, — согласилась она, — Сегодня знаю. Ты прав, Марк, я действительно сама виновата в том, что произошло. И все это от моего недоверия к тебе. Но ты все равно любишь меня.

В ее голосе слышались неуверенные нотки.

Понтифик согласно кивнул головой.

— Я никогда не причиню тебе вреда, родная!

— Я постараюсь избавиться от недоверия, Марк. Правда, постараюсь, — она уселась на него верхом и склонилась к губам понтифика, едва касаясь их своими губами, — Только вот я никак не пойму — ты мне в радость дан или в горе?

— Тебе хорошо со мной? — он потянулся к ней.

— Да.

— Значит, в радость!


12 Глава


Адепт Михаил пребывал в редком для себя состоянии дикого восторга.

Как же, сам верховный Глава Ордена удостоил его, обычного бригадира, личной беседы, поделился с ним своими планами, интересовался его мнением. А также заметил, так, между делом, что он давно следит за успехами молодого и очень активного адепта, радуется его самоотверженности и преданности общему делу.

При отце Сергии с вампирами было подписано перемирие, приняты определенные законы, благодаря которым российские территории перестали сотрясать регулярные войны и теракты, выдаваемые обычным обывателям за передел территорий различных бандформирований, но на самом деле, являющиеся следствием извечного противостояния Ордена и вампирского клана. Не всем это перемирие нравилось, кто-то высказывал в открытую недовольство, кто-то — тихо в кулуарах, но верховный глава строго придерживался заключенных договоренностей. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что и вампиры тоже. Понтифики жестко карали любое отступление в сторону от договора, что со стороны своих сородичей, что со стороны адептов Ордена.

Но мир с вампирами, с существами, которые питаются смертными, не считают их существами, достойными уважения и видят в людях лишь разговаривающие куски мяса… Сам мир с этими отродьями — это поступок против всего мироздания.

Об этом тоже говорил Глава.

Он буквально читал все, что накопилось в душе адепта Михаила, умело нажимая на самые тонкие струнки, вызывая яростную ненависть, зажигая огонь непримиримой борьбы.

А еще верховный глава очень тонко и очень мягко напомнил, по чьей вине погибла Юлия, невеста Михаила, около ночного клуба «Странное место». И хоть на курок нажал сам бригадир, но была она там именно из-за проклятых кровососов, стремясь уничтожить их как можно больше.

Глава говорил еще долго, сказав самое главное лишь в конце. Михаилу поручается самое важное — организация и проведение масштабной акции по уничтожению самого логова вампиров. Глава Ордена отдельно подчеркнул, что подготовить столь грандиозное по всем меркам мероприятие под силу опытному бригадиру, стоящему во главе сработавшейся команды. И этим человеком был Михаил.

…


Жизнь шла спокойным и размеренным ритмом. Лина работала, периодически посещала резиденцию для консультаций понтификов. Марк ежедневно приезжал к любимой по вечерам и проводил с ней ночи. Проведя всю неделю в таком ритме, Лина взмолилась понтифику либо приезжать пореже, либо умерить свой сексуальный аппетит, ибо спать по два-три часа ночью, а потом бежать на работу девушка уже была не в состоянии. Она начала замечать за собой, что из-за недосыпа совершает какие-то действия автоматически, полностью отключаясь и совершенно не помня об этом впоследствии. Марк ехидно заметил, что это было одним из поводов, почему он запрещал ей работать, ибо знал, что высыпаться она не будет. В ответ на это Лина предложила ему график, по которому Марк станет ее навещать. На что понтифик возмутился, а девушка выставила первоначальное требование — либо реже приезжать, либо чаще давать высыпаться. Еще немного в шутку поворчав, что одна очень нахальная смертная пользуется его хорошим отношением, Марк все же согласился на второй вариант.

…


— Лин, а может ты все — таки переедешь ко мне? — невинным голосом спросил Марк.

Девушка нахмурилась.

— Мы вчера это обсуждали.

— Ну, может, ты передумаешь?

Лина повернулась к мужчине.

— Марк, ну а чем плоха моя квартирка? Симпатичная, уютная…

— У тебя кровать маленькая для меня и одеяло короткое!

Она, конечно, не поверила своим ушам, но в голосе понтифика ей вдруг послышались капризные нотки.

— Ну, извини, я как-то не предполагала, что мне придется делить свою постель с таким долговязым мужчиной!

— Я не долговязый, я высокий!

— Одно другому не мешает!

— А одеяло все равно короткое и у меня ноги по утрам замерзают!

— Ты ж вампир, ты должен привыкнуть к холоду!

— Ты еще скажи — спать в гробу! — съязвил Марк.

Девушка снова отвлеклась от своего занятия и поинтересовалась:

— А ты спал?

— Поначалу было дело, — кивнул он, — Но недолго. Кровать все-таки поудобней будет. И повместительней, — он ей игриво подмигнул.

Лина заметила, что мужчина прекратил и подтолкнула его:

— Эй, не останавливайся, у нас еще много работы!

Марк со вздохом взял следующий кусочек нарезанного мяса из тарелки и бросил в мясорубку. Нажал на кнопку, проследил, чтобы выходящий из аппарата фарш попадал ровно в миску, и снова повернулся к девушке.

Лина разделывала говядину. Осталось совсем немного, большая часть уже была провернутой. Она в последний раз проверила, полностью ли очистила свой кусок, порезала его на небольшие куски и положила в тарелку рядом с мясорубкой. Осталось теперь лишь разложить фарш по пакетикам, и на пару недель о мясе можно позабыть.

Часть она отложила на отдельную тарелку, сделает котлеты на ужин. Хоть Марк и возмущался, что у него дома живет специально нанятый для нее повар, но готовила девушка все равно самостоятельно.

Поздно ночью Лина вертелась с боку на бок. То так ляжет, то по-другому, то раскроется, то все одеяло на себя перетащит. Марк смотрел на эти выверты, смотрел, наконец, ему надоело:

— Ты чего вертишься, радость моя?

Девушка уселась на кровати и накинула на себя свой конец одеяла.

— Заснуть не могу, — буркнула она недовольно.

— Ты недостаточно устала? — ехидно поднял бровь Марк.

Лина угрюмо глянула на него. Обнаженный, едва прикрытый одеялом, он полулежал на кровати, опершись об изголовье, и читал что-то на планшете. В неярком свете электронного гаджета его кожа была бледней, чем обычно, а длинные черные волосы, падая на плечи, создавали ореол притягательной мрачности.

— Есть хочу, — ответила ему девушка, отводя взгляд.

Вообще-то сейчас ее желания разделились, но признаваться во втором она не стала. Дай ему волю, она опять заснет только под утро.

Понтифик коротко хохотнул.

— Есть? Ты же за ужином целых две котлеты съела!

— Тебе котлеты больше жалко или меня, голодную? — уточнила Лина, хищно прищурив глаз.

Марк серьезно задумался, затем печально покачал головой. В ответ на выразительный взгляд девушки, он пояснил:

— Бедные котлетки! При таком раскладе шансы дожить до утра в холодильнике у них мизерные! — и расплылся в широкой язвительной ухмылке.

Лина привстала на кровати и наставила обвиняющее палец на понтифика:

— Тебе должно быть стыдно, что любимая женщина мучается муками голода, а ты котлетки жалеешь!

Понтифик расхохотался, откинул планшет в сторону и повалил девушку на кровать, безудержно ее щекоча. Лина отбивалась, как могла, громко и заразительно смеясь, пока, наконец, Марк не решил, что она достаточно наказана за оскорбление его светлости.

— Ладно, так и быть, беги на кухню, там в холодильнике на верхней полке для тебя сюрприз, — отпустил он девушку.

Лина задорно улыбнулась и, вскочив с кровати, попыталась было обернуться в одеяло, но Марк удержал его на себе и она, как была без одежды, поскакала на цыпочках на кухню. Включила свет, открыла холодильник.

Понтифик с довольной улыбкой услышал радостный вопль девушки. Лина завозилась на кухне, загремела тарелками.

— Марк, а ты ее мыл?

— Я — нет, — крикнул он в ответ, — А Жак — да. Он припас для пирога, но я уговорил его дать немного для тебя свежей. Правда, я хотел оставить тебе на утро на завтрак.

Лина вернулась в комнату, держа в руках большую тарелку с клубникой.

Уселась по — турецки на кровать, поставила между ног тарелку и глянула на понтифика:

— Я тебя обожаю! — счастливая, она взяла первую клубничку и с видимым наслаждением положила ее в рот, — И Жака.

— А кого больше? — он потащил пару ягод с тарелки, пока Лина с закрытыми глазами наслаждалась клубничным вкусом.

— Хороший вопрос, — ответила серьезно девушка, — Я подумаю.

Вторая клубничка отправилась в рот вслед за первой, а в руке уже лежала целая горсть.

Марк стащил с тарелки еще одну.

— Эй, — возмутилась Лина, — Это моя клубника!

— А я ее принес! — он потащил еще одну ягоду.

— А Жак дал для меня!

— А я попросил!

— А я… А я… А я женщина, слабое и беззащитное существо, поэтому ты должен оставить ее мне! — Лина показала ему язык и укрыла тарелку руками.

— Несправедливо! — возмутился понтифик, — Ты ходишь с козырей!

— Ха-ха, — победно рассмеялась девушка, — Молись, грешник, чтобы я снизошла до твоих просьб и поделилась с тобой клубникой!

Понтифик отбросил укрывавшее его одеяло и встал на кровати перед Линой на колени. Полностью обнаженный. Планшет лежал экраном вверх, в его свете сидящая девушка обозревала тело понтифика достаточно подробно, чтобы понять, что если она хочет выспаться, ей лучше согласиться с пожертвованием клубники.

— Хорошо, уговорил, — подняла она руки, — Разрешаю пару ягод!

— Только пару? — поинтересовался Марк.

Лина еще раз оглядела его, вздохнула и поставила тарелку между ними как барьер.

— Ладно, уж так и быть, половина твоя. Но меньшая!

— Ты так добра, моя госпожа! — фыркнул понтифик со смехом.

Уже после, когда пустая тарелка была отставлена на стол, а Марк, выключив планшет, улегся спать, обняв девушку, Лина снова заёрзала и стала вырываться из его рук.

— Что, опять? — уточнил понтифик.

— Да нет, — отмахнулась девушка, — Мне зерно от клубники в зуб попало.

Снова добежала до кухни, взяла зубочистку…

Когда вернулась обратно и улеглась в постель, Марк уже лежал на боку, подперев голову рукой.

— Знаешь, мне кажется, что спать ты все-таки не хочешь!

— Хочу! — Лина завернулась в свой конец одеяла, как в кокон, и повернулась к высшему спиной.

Он склонился к ее уху и будоражаще промурлыкал.

— А поблагодарить меня за клубнику не хочешь?

Девушка повернула голову:

— Тоже хочу. Спасибо, — и отвернулась обратно, укрывшись с головой в одеяло.

— И все?

— Ты съел половину тарелки!

— Но я же принес!

— А я поделилась!

— Разматывайся давай и благодари как следует!

— Ну, ничего себе! Я итак «спасибо» сказала, чего еще надо-то? — шутливо возмутилась Лина, стараясь удержать на себе конец одеяла, который Марк упорно вытаскивал из-под нее, — Отдай одеяло!

— А мне мало просто «спасибо»! — борьбу за одеяло он уже почти выиграл.

— Ну, хорошо — большое спасибо! — она еще надеялась на победу.

— А мне все равно мало!..

В общем, заснула Лина, как и предполагала, только к рассвету.

…


Гюнтер в бешенстве бросил стакан с кровью об стену. Стекло разбилось и остатки кровавого ужина растеклись по белым обоям.

Пауль спокойно посмотрел на ярость друга и так же спокойно заметил:

— А ты думал, что это дело быстрое?

Пауль пригласил его погостить у него в Цюрихе, а заодно поговорить о ткущей. Механик рассказал другу о своей встрече с Ветровой и посетовал на понтифика, который очень доступно объяснил, почему с его инициала снять метку не получится.

Немец заходил по комнате взад-вперед, откинул ногой лежащего на полу смертного. Парнишка лет семнадцати был подобран на тихой и малолюдной улочке города. Кто он, Гюнтера не волновало, ему нужен был ужин и он его нашел.

— Что вас задерживает?

— Нет достаточного опытного материала, — Пауль отпил кровь из своего бокала, поморщившись, что та уже остыла.

— А Медея что, уже не подходит?

— Ну, во-первых, Медея одна, а для качественного теста надо бы несколько ткущих, во-вторых, Медея не активная, а значит, мы можем лишь предполагать результаты на основе лабораторных исследований.

— Марк же отдал тебе Ханну!

Пауль недовольно хмыкнул.

— Ханну! Всего на месяц, да и то… Она же слабая, едва может увидеть вероятности. Нет, друг мой, мне нужна Ветрова! Если, конечно, все, что ты мне о ней рассказал, — правда!

Он искоса глянул на друга.

— Ты обещал мне, что к началу мая все будет готово! — обозлился Гюнтер.

— Непредвиденные обстоятельства — пожал плечами Пауль, — Кстати, ты обещал мне сильную активную ткущую. И где она? До сих пор в Москве, нежиться в постели своего любовника.

Гюнтер сжал кулаки.

— Я не предполагал, что понтифик…

Пауль согласно кивнул головой.

— Понимаю, я тоже не предполагал. Так что пока работаем с тем, что есть.

— Сколько вам еще нужно времени?

— Месяц, может полтора.

Так долго! Еще так долго ждать!

Но ничего! Зная Пауля, Гюнтер был уверен в результате.

Значит, будем ждать.

Туман теперь почти всегда застилал разум вампира. Порой из его памяти выпадали целые дни. И избавится от этого тумана Гюнтеру поможет только ткущая. Она ему необходима как воздух, как кровь, как жизнь.

И парень был готов сделать все, лишь бы Лина принадлежала ему.

Этого требовал туман.

…


Когда у нее снова появился Всплеск, Лина не заметила. Даже не придала ему значения, настолько он был слабым.

Девушка как раз провожала понтифика в резиденцию, помогала застегнуть пуговицы на рубашке, как вдруг легкий зуд во лбу и мгновенно возникшая мысль о том, что сегодня Марк задержится.

В этом не было ничего странного. Чтобы правитель клана и уходил домой ровно в шесть вечера, как простой офисный менеджер?

Через день едва ощутимый Всплеск повторился, когда Лина стояла в магазине. Она почему-то была твердо убеждена, что покупательница перед ней устроит скандал с кассиршей и оплата товаров затянется. Так и произошло, но и в этой ситуации было мало неожиданности.

Вскоре предугадывания стали появляться все чаще и чаще. Девушка не понимала, что это — Всплеск или открытие блока? Быть может, нервное потрясение каким-то образом сломало блок?

И кстати, насчет этого потрясения у Лины тоже появилась мысль.

Девушка была уверена, что это подействовал Откат, о котором ее предупреждал Авраам Иосифович.


13 Глава


Мария Александровна, подхватила свою сумку и вышла из церкви. Время почти двенадцать дня, надо было домой. Вчера она очень сурово отчитала свою дочь за то, что та купила себе джинсы на бабкины деньги, и сейчас торопилась, проверить, в каком виде та собирается поехать в университет.

Как женщина и ожидала, девчонка так и не выполнила требование матери выбросить проклятые штаны. Да еще и с каким-то парнем трепалась по телефону! Вот точно, превратиться в такую же мерзкую и богопротивную дрянь, как ее бабка, будь она трижды проклята! Нет уж, она не позволит своей дочери стать такой же. Наглой, хамовитой, притворяющейся вшивой интеллигенткой, а у самой на руке татуировка, небось на зоне сделала!

— Ты что напялила на себя? — накинулась мать на девушку, — Немедленно снимай эту пошлятину! Еще и накрасилась! На панель собралась, паршивка? Тебе уже мужики названивать начали, совсем стыд потеряла!

К слову, Мила всего лишь подкрасила ресницы, но для женщины было достаточно и этого. Девушка спорить с матерью не стала, резво подхватила свою сумку, висящую на вешалке у двери, и выбежала из квартиры.

— Людмила, немедленно вернись! Вернись и смой эту краску с лица!

Вслед неслись крики матери, чтобы та остановилась, но Мила не обращала на них внимания.

Сегодня мама ее окончательно достала.

Спрашивается, если ты так отвратительно относишься ко всем мужчинам в мире, то почему каждый день ходишь в церковь и молишься святым, большая часть из которых тоже мужского пола?

Вот и сейчас, не успела вернуться из церкви, как снова начала промывать мозги дочери на тему недопустимости любого общения с мужским полом, даже если это сокурсник просит продиктовать расписание на будущую неделю.

Мила сбежала по ступенькам подъезда на улицу и перевела дух.

Вроде удалось вырваться из дома с минимальными последствиями. Хватит, достаточно терпелась этих материнских сумасшедших выходок: штаны не покупай, носи только длинные юбки, краситься не смей, музыку любую, кроме религиозных псалмов, слушать не смей, после университета сразу домой и сиди там, читай псалтырь.

Да сколько можно! Она уже не маленький ребенок, как никак, девятнадцать лет исполнилось!

Мила решила окончательно, что вечером поедет в бабушке. Да, пусть от ее дома и далеко добираться до университета, и вставать придется на полтора часа раньше, но зато намного проще и спокойней жить.

Свекровь мать девушки ненавидела, искренне считая, что именно она довела сына до развода с ней, а, значит, обвиняла во всех мыслимых и немыслимых проблемах. Бабуля бывшую жену сына так же терпеть не могла, и это чувство усилилось с уходом женщины в религию.

В общем, Мила постоянно жила между двух враждующих женщин.

До метро Павелецкая девушка быстро дошла пешком между дворами. И фитнесс, как она любила шутить, и экономия денег на транспорт. Мать Милы не работала, жила лишь на пособие по инвалидности, регулярно наведываясь в клинику с жалобами на больной желудок. Сколько раз врачи ей говорили, что строгий длительный религиозный пост и ее язва желудка несовместимы, но Мария лишь отмахивалась, что Бог ее не оставит. Она смогла выбить себе инвалидность по хроническому заболеванию, это дало ей возможность получать небольшую пенсию и не работать. Зато в церкви она пропадала днями и ночами, проводя там время за постоянными молитвами и помощью храму. Поэтому денег в семье было совсем немного. Фактически, семья жила бы впроголодь, не помогай бабушка Миле финансово.

До университета было недалеко, несколько остановок на метро. Мила села на свободное сидение в вагоне и открыла тетрадь с лекциями. Сегодня предполагалось, что преподаватель проведет своеобразную контрольную работу перед сессией, поэтому надо было подготовиться. Хотя Мила итак прекрасно знала материал, но лишний раз повторить не помешает.

— Привет! — раздалось над ухом.

Мила про себя поморщилась, но подняла голову вверх и улыбнулась.

— Привет!

Над ней нависал однокурсник, Мишка Прохоров. Парень неплохой, но уж слишком шумный, навязчивый и, девушка призналась сама себе, довольно недалекий по уму. Он почему — то решил, что раз они с Милой живут рядом, то значит должны встречаться, поэтому каждую встречу превращал в своеобразный квест «поцелуй свою девушку». Она, разумеется, от этого постоянно отбивалась. Мишка ей не нравился.

— Милк, опять читаешь что-то? — парень видел, что у той на коленях лежит тетрадь, но не мог не спросить очевидного.

— Лекции, сегодня же срез, помнишь? Надо повторить все, — девушка явно дала ему понять, что разговаривать не намерена, но тот не понял.

— Да ладно тебе, чего там повторять-то? Ты и так все напишешь на отлично.

В этом он был прав, Мила была отличницей, шла на красный диплом, но считалась в группе ботаничкой и замухрышкой. Ее не то, чтобы не любили, но сторонились, и начинали с ней активно «дружить», только если приближались экзамены и вот такие как сегодня, срезы знаний.

В ответ она лишь пожала плечами, мол, все равно повторить не мешает, и опять углубилась в лекции.

Тут рядом освободилось место и Мишка плюхнулся рядом.

— Слушай, а может погулять сходим вечерком?

Нет, он не даст повторить, поняла Мила и с хлопком закрыла тетрадь.

— Не знаю пока, может и сходим.

Идти, разумеется, она не собиралась, но как-то же надо отвязаться от навязчивого кавалера.

— Здорово, давай я зайду за тобой?

Мила так и представила, как на звонок входной двери мать открывает дверь, видит этого бугая и тот начинает ей рассказывать про прогулку вдвоем. Большей проблемы для себя придумать девушка сама не смогла бы.

— Нет, заходить не надо, я ж говорю — не знаю пока, пойду или нет.

— Да ладно тебе, Милк, пошли пройдемся, в кафешке посидим!

Девушку уже давно бесила привычка парня называть ее «молоком» по-английски, поэтому она недовольно скривилась на обращение и резко ответила:

— Я же сказала, что подумаю!

— А что, могут родаки не пустить?

Мила повернулась к парню лицом к лицу.

— Миш, я сказала, по-моему, вполне определенно. Тебе было что-то непонятно? Повторить?

— Да ладно, ладно, что ты злишься то сразу? — он сразу пошел на попятную.

— Потому, что ты мне сейчас мешаешь! — Мила заново открыла тетрадь, но тут объявили их станцию и она, быстро подхватив сумку и запихивая в нее тетрадь, вышла из вагона. Мишка не отставал, но хотя бы больше не приставал с разговорами.

— О, снова наша сладкая парочка! — встретили их у входа в здание университета.

Мила привычно отнекивалась, что они с Мишкой не парочка, тот лишь довольно улыбался в ответ.

Срез прошел достаточно легко для Милы, а вот парень постоянно дергал девушку, прося подсказку. Она ему пару раз подсказала, но постоянно это делать не собиралась.

Это было единственное занятие на сегодня, после него всю группу распустили по домам. И хоть Мишка и уговаривал Милу пойти прогулять, мол, хорошая погода и много свободного времени, девушка отказалась. Ей еще надо было забежать домой, пока мать снова ушла в церковь к вечерне, взять некоторые вещи и переехать к бабушке.

Дома Мила позвонила бабуле, убедилась, что та никуда не собирается уходить в ближайшее время, и быстро рассказала, что произошло днем. Баба Вера беспрекословно приказала Миле собирать вещи и перебираться к ней, на что девушка очень надеялась. Мила написала матери записку, предупредив, что поживет у бабушки месяц как минимум, собрала все необходимое, учебники, документы, и вышла из дома.

…


Удар, еще один. Поворот. Ответный удар сначала в живот, затем по голове.

Карл знал, что не сумеет спастись. Что ему не выстоять против двух адептов с поддержкой мага. Он знал, что этот бой проиграет. Но все равно раз за разом выхватывал у нападающих так необходимые секунды жизни. Потому что, главное не его жизнь, главное — жизнь Наташи.

Молоденькая, всего четырнадцать лет, совсем еще ребенок.

Карл стал ее покровителем лишь два месяца назад, как только ее привели в клан.

Он краем глаза следил за девочкой. Наташа смогла увернуться от своего нападающего, оставив куртку в его руках. Тот достал нож. Взревев, Карл скинул с себя адепта, отшвырнул в сторону мага и бросился ей на помощь.

Маг мигом сориентировался и с его пальцев в сторону вампира слетел аркан.

— Уходи! — крикнул тот Наташе. Юная телепатка на пару секунд замешкалась, думая прийти своему защитнику на помощь.

— Беги отсюда! — с отчаянием крикнул Карл, корежась на асфальте от боли.

Девочка развернулась и припустила по дороге. Второй адепт, повинуясь взгляду мага, рванул за ней.

…


Мила вошла в квартиру, открыв дверь своим ключом. Бабушка сидела на кухне и чаевничала с какой-то молодой девушкой, вроде бы соседкой снизу, что-то обсуждая при этом в полголоса. Мила попыталась было прислушаться, о чем речь, но бабушка Вера, быстро глянув в коридор, кто пришел, грозно указала взглядом внучке на ее комнату, и закрыла дверь в кухню за собой. Ну и ладно, это их секреты, надо будет — бабуля сама все расскажет.

— Дело у меня к тебе есть, Алина, очень важное дело.

Лина поставила кружку с чаем на стол и кивком головы показала, что внимательно слушает.

— Я хочу, чтобы ты мою внучку как-то пристроила в резиденцию.

— Что? — девушка едва не поперхнулась, — Вы с ума сошли?

Вера Павловна замотала головой.

— Нет, послушай меня. Она у меня девочка хорошая, воспитанная. Да и сама по себе умная, красивая, ты ж ее видела. Что ее в жизни ждет? Мать стала фанаткой религиозной, мне, сама понимаешь, уже недолго осталось. А с тобой я могу хотя бы не волноваться, что у моей девочки жизнь будет хорошая и не в молитвах.

— Да вы с ума сошли! — повторила Лина, — Вы хотите, чтобы я ее в логово к вампирам отвела?

Вера Павловна приложила палец к губам, мол, давай потише.

— Да, именно так, — подтвердила она полушепотом, — Именно к ним. Ты вертишься в самых верхах, у тебя понтифик в любовниках, вот и возьми мою Милу туда. А там, авось, найдется какой-нибудь вампир хороший и сделает девочку своим инициалом. Все лучше, чем то, что ей мать уготовила!

— А что ей мать уготовила? — мрачно уточнила Лина.

— Звонила она мне тут, требовала, чтобы я внучку срочно возвращала домой, мол, она нашла ей мужа хорошего. А зная Машку, я тебе точно скажу, это будет такой же фанатик, как и она сама. Да и что это за дело — девчонку в девятнадцать лет, не дав нормального образования, замуж выдавать! — возмущенно прошептала Вера Павловна.

— Вера Павловна, вы хоть сами-то понимаете, к чему меня толкаете? Вы хотите, чтобы я стала сводней среди вампиров?

— Не сводней! — грозно глянула на Лину старуха, — Я прошу просто пристроить девочку в резиденцию. Пусть поработает там, опыта наберется.

— А что мешает ей просто жить здесь и работать в каком-нибудь офисе? Зачем именно туда-то?

— Под защитой вампиров ее мать не достанет. Побесится, позлиться, но против вампира она не пойдет.

— А вы так уверены, что Мила обратит на себя чье-то внимание?

— А почему нет? Ею нельзя не заинтересоваться.

— Ага, Дитриху, например, — съязвила Лина.

— Дитрих это было бы очень неплохо. Он хоть и Палач, но мужик серьезный.

Лина покачала головой.

— Нет, Вера Павловна, не буду я ее с собой брать. Не буду. Она девушка молодая, незачем ей там вращаться.

— Алина, да послушай же!

— Вера Павловна! Это не волшебная страна с бабочками и единорогами! Это вампиры, жестокие, пьющие кровь садисты и убийцы. И, если среди них встречаются иногда более-менее порядочные, то не факт, что ваш Мила встретится именно с таким. Меня Марк заставил стать его любовницей, и мне повезло, что он мне уже тогда нравился. А иначе, что было бы со мной в противном случае?

— Твой Марк понтифик, глава клана…, - махнула рукой Вера Павловна.

— И он — в отличие от многих, порядочен! Я вам историю расскажу, довольно показательную…

Лина в двух словах пересказала Вере Павловне историю Маргариты, ее отношения с Жераром и Димитрием, и чем все закончилось.

— Вы хотите, чтобы с Милой тоже такое случилось?

— Твоя Маргарита была дурой и недалекой женщиной, раз сразу не поняла, что ей выпало, — отмахнулась учительница, — А Мила девушка умная. Я и не прошу сводить ее с кем-то, просто отвези и пристрой на работу, хоть уборщицей, хоть секретаршей.

Лина хмуро посмотрела на старуху исподлобья.

— Вы ей рассказывали о клане?

Та отрицательно качнула головой.

— А ваша татуировка?

— Пережитки бурной молодости, — пожала плечами Вера Павловна.

Мда, история. Мало того, что девушку придется везти в резиденцию и как-то объяснять ее присутствие, так еще и самую сложную задачу Вера Павловна тоже на нее возложила.

— Почему вы так уверены, что вам недолго осталось? — недовольно спросила она, взяв в руки кружку с почти остывшим чаем.

— Мне уже больше ста двадцати лет, дорогая, — вздохнула Вера Павловна, — Поверь, я знаю, что этот год — последний.

Лина указала на клеймо. Друг с другом женщины могли не таиться, и их клейма не были закрыты ни длинными рукавами, ни браслетами. У Веры Павловны — еле видная татуировка бордового цвета, У Лины — шрамы.

— Оно и так дало мне пятьдесят лет лишних, — старуха нежно погладила метку, — Спасибо Володеньке.

Лина произвела в голове легкий подсчет. Получается, что Вера Павловна была ровесницей…

— Вера Павловна, а вы не помните в клане такого ментала как Георг Циклаури? — осторожно поинтересовалась у той Лина.

Учительница цепко взглянула на девушку.

— А зачем тебе?

— Интересно — пожала та плечами, — Я слышала пару раз о нем, пыталась узнать, но отзывы были либо строго негативные, либо люди вообще уходили в молчание. Вот и решила, может, вы мне расскажете?

Старуха задумалась.

— Я даже в библиотеке пыталась найти информацию о нем, но там вообще ничего нет.

— Да понятно, почему нет ничего о нем, — хмыкнула Вера Павловна.

Встала из-за стола, подошла к холодильнику, достала оттуда нарезанные заранее бутерброды и выставила их на стол.

— Георг был ткущим, — начала рассказывать старая учительница, прикрыв глаза, — Знаешь, кто это? Он мог действительность делать такой, как хотел. Мне сложно объяснить это понятней, я и сама мало понимаю этот талант. Мне об этом Володенька рассказывал, но очень неохотно. В общем, не в этом дело. Георг был красавцем. Грузин, черные как смоль волосы, такие же черные глаза, а тело! Конечно, твоему Марку не чета, но… По нему многие девки сохли, что смертные, что вампирки. А он никого не замечал, относился ко всем с презрением. Циник он был, да и сволочь порядочная, думал только о себе.

Лина слегка улыбнулась, с одним циником и эгоистом она сейчас общается очень плотно.

— И вот однажды Елиазар…, ты его знаешь? — она быстро глянула на девушку и, дождавшись кивка головы, продолжила, — Так вот, Елиазар однажды привозит сюда молоденькую девушку из Англии. Патрицией звали. Ей тогда лет шестнадцать было, может чуть больше. Девушка — то она была симпатичная, но не более, ничего вроде особенного, а раз увидел и не забудешь. Думали, что телепатка, талант у нее намечался, но потом поняли, что ничего из нее не получиться, уж больно слаба она оказалась как менталка. Хотели ее на питание отправить, но Георг заступился, уж не знаю, как они и где встретились. В общем, влюбился он по страшному, ревновал ее к каждому столбу. Уговорил выйти за него замуж. А тут как назло прием случился, и на нем-то девчонку разглядел Гай.

— Гай? — удивилась Лина, — А разве он не по мальчикам?

— И по мальчикам, и по девочкам, — отмахнулась старуха, — Не перебивай. В общем, Гай тоже влюбился в нее. Девчонка оказалась меж двух огней. С одной стороны смертный — ткущий, а с другой стороны — высший вампир, верховный понтифик. И эти два барана столкнулись из-за нее.

Лина прыснула на такой емкий эпитет, но под грозным учительским взглядом опять посерьезнела.

— Ситуация была препаршивая, тут еще и Орден очередную войну затеял. И сами смертные начали новый передел территорий, Первую мировую. Гай сделал девчонку своим инициалом. Но она уже была женой Георга, а теперь стала еще и любовницей Гая. Ну а Георг решил по-своему. Он воспользовался своим даром и изменил жизнь Патриции, чтобы она была только с ним.

— А не судьба была просто увезти ее куда-нибудь подальше, например? — уточнила Лина.

— А ты думаешь, что Гай ее не нашел бы? С инициалом то? Это же не просто метка, — ответила в таком же тоне Вера Павловна, — Но и Георг не собирался отдавать тому девчонку. Уж не знаю, действительно ли он так сильно любил ее или это просто взыграла в нем ревность и собственничество. Да и Гай тоже взбеленился, мало того, что сама Патриция боялась его, как черт ладана, хотя и спала с ним, так еще и смертный постоянно требует снять инициал и отпустить его жену. Даже грозился на Конклав пойти.

— А как на это остальные вампиры реагировали?

— А сама как думаешь? Орден громит их по всем фронтам, в столице едва ли не боевые действия ведутся, у смертных очередная война, а лидер клана с ткущим не могут одну девку поделить. Конечно, было недовольство, подумывали даже лишить Гая лидерства, передать все полномочия твоему Марку, он же был на тот момент единственным фактическим правителем.

— А сама девушка?

— Не знаю, — вздохнула Вера Павловна, — Знаю лишь, что она боялась Гая, но и не любила Георга. Это точно.

— Откуда вы знаете это все?

— Так Георг был хорошим другом моего Владимира, — вздохнула Вера Павловна, — Он частенько приходил к нам домой и ругался, так что я в подробностях знаю эту историю.

— Итак, Гай ставит на Патрицию инициал, а Георг решает изменить ее судьбу, — подвела итог Лина, — Что было дальше?

— Дальше… Что там делал с Пат Георг, я не знаю, но через неделю девушка погибла, попав под машину.

— Опаньки! — не удержалась Лина, — Так если он ткущий, разве не мог проверить ее вероятности? Или он создал совершенно новую?

Вера Павловна буквально вцепилась взглядом в сидящую перед ней девушку.

— А ты побольше моего знаешь о ткущих, да?

— Вера Павловна, давайте не будет отходить от темы, — поморщилась Лина, — Итак, Патриция умирает, дальше?

— А дальше был суд над Георгом. Он же довел до смерти инициала понтифика. На суде обязательно присутствовал телепат Инквизитора, тогда это была Агнешка Красинская.

Лина хотела было снова перебить старуху, но та жестом показала, что не стоит этого делать.

— В общем, выяснилось, что Георг проверил вероятности, ни одна не вела к нему. Вот он специально и изменил первую попавшую. Только вот…

— Что?

— Оказывается, Патриция должна была сбежать от клана в Мюнхен, уж не знаю, почему именно туда, и встретить там одного человека. Их встреча перевернула бы историю всего мира совершенно в другую сторону.

— Например?

Вера Павловна встала из-за стола и положила кружки в раковину.

— Того мужчину звали Адольф, думаю, фамилию сама подставишь верную, да?

Лина откинулась на спинку стула.

— Получается, Георг спровоцировал начало Второй мировой?

— Получается, — учительница кивнула головой и начала мыть посуду, — Хотя, ему было наплевать на это все. После смерти Патриции он сам на себя похож не был, Владимир, помниться, его даже из петли вытаскивал.

Да уж, понятно, почему о нем так не любят вспоминать. Создать реальность, в которой погибли миллионы, это даже для жестоких вампиров чересчур.

— А что Гай? — Лина взяла ложечку варения.

— А что с ним станется то? — ехидно спросила Вера Павловна, — Он сначала Георга казнить хотел, но затем передумал, все-таки ж тот ткущим был, отправил его на Кавказ, у клана там полигон действующий, вот Георг там и жил почти до конца жизни. Женился, дети были, знаю, правда, в войну все они полегли, родственников вроде у него не осталось вообще. В начале 40 года сумел сбежать из-под охраны, Владимир ему домик подарил в Новгородской области, так он там и жил до конца жизни. Вампиры вроде поначалу стали искать его, но тут началась новая война, и про него забыли, наверное, решили, что умер. А Гай — ну а что он сделает, погоревал немного, как война началась, пришел в себя, сейчас сама знаешь с кем он.

— Вы столько знаете! — вновь удивилась девушка.

— Да Владимир мой…

— Вы ж говорили, что его убили через полгода как он вам метку поставил.

— Ну да, так я с ним жила долго без всякого клейма. Метку Володенька мне поставил в сорок первом, когда сюда с войной хлынули вампиры других кланов. Вот он и обезопасил меня. А себя не сумел.

Посидев еще минут двадцать для приличия, девушка стала собираться домой. Время было уже довольно позднее, скоро приедет понтифик, да и задерживаться у Веры Павловны дольше было уже неприличным.

Девушка вышла в коридор и начала прощаться. На шум из своей комнаты вышла Мила, поздоровалась со знакомой бабушки и встала в дверях.

Лина внимательно рассмотрела внучку старой учительницы. И, правда, отдавать такую какому-то религиозному фанатику было бы грешно. Девушка выросла настоящей славянской красавицей. Красивые большие глаза орехового цвета, широкие брови, высокие скулы, длинные густые русые волосы, убранные в простую косу. Мила была невысокой, чуть выше Лины, но стройной и по-спортивному худощавой.

Лина смущенно подумала, что не хотела бы показывать ее Марку. Как бы она ни относилась к отношениям с понтификом, но эта девушка была слишком привлекательна, чтобы тот не обратил на нее внимание.

Она поймала взгляд Веры Павловны и тихо сказала:

— Попробую, но не обещаю.

Старая учительница коротко кивнула.

…


Мила тихо вздохнула.

Сегодняшняя лекция была на удивление скучной. Преподавательница истории очень уж любила оперировать не интересными событиями, а цифрами и статистикой, вот и сегодня, рассказывая об истории России восемнадцатого века, она перемежала хронику статистическими данными о количестве изготовленного оружия, добытого угля и железа.

Скучно.

Девушка оглядела аудиторию. Историчку мало кто слушал внимательно. Мишка уткнулся в свой мобильник, играя на нем в какую-то игрушку, девчонки у стены тихо обсуждали последнюю сплетню, Лена достала книгу и читала ее, держа на коленях.

А у Милы из головы весь день не выходил тот парень, что она встретила вчера, возвращаясь из университета. Симпатичный он. Очень симпатичный. Чуть выше ее ростом, русые взъерошенные волосы, яркие синие глаза, обаятельная улыбка.

Они столкнулись в подъезде. Мила только открыла входную дверь, как услышала открывающиеся двери лифта и, крикнув «Подождите меня», резко рванула на себя вторую дверь, отделяющую тамбур от самого подъезда. Влетела в лифт, прислонилась к стенке и, подняв глаза, остолбенела. Незнакомый парень с улыбкой посмотрел на нее и спросил:

— Вам на какой этаж?

— Шестнадцатый, — еле проговорила девушка, не сводя глаз с его улыбки.

— А мне ниже, — тот улыбнулся еще шире и нажал кнопку.

Интересно к кому это он поднимался на восьмой этаж?

Мила печально вздохнула. На восьмом, кажется, жила та самая молодая женщина, что на днях приходила к бабушке. Она его девушка? Наверняка. Она красивая.

На саму Милу такой парень и не взглянет, ей почему-то всегда достается внимание балбесов вроде Мишки Прохорова…

Девушка подходила уже к дому, как увидела его, вчерашнего, не выходящего из головы.

Парень стоял, опершись спиной о свою машину, большой японский внедорожник. Заметив подходящую Милу, он весело улыбнулся, блеснув белоснежными зубами с чуть длинноватыми клыками, и сказал:

— Привет. Я Филипп, а как тебя зовут?


14 Глава


И все-таки, несмотря на свое согласие с решением девушки, Марк регулярно поднимал вопрос о ее переезде. Ему не нравилось, что она живет отдельно, не нравилось, что ему приходиться приезжать к ней вечером, а уезжать утром, как от тайной любовницы. Самое главное, что ему не нравилось, так это отсутствие того замечательного чувства семьи, что у него появилось, когда Лина жила в его доме.

В общем, сегодня они снова сильно поругались по этому поводу. И пусть спать они легли в одной кровати, но разозленная девушка повернулась к стенке и не отвечала на ласки Марка. Поняв, что Лина не настроена заниматься любовью, он со вздохом отвернулся от нее.

С утра он уехал рано, еще до ее пробуждения, оставив небольшую записку с извинениями за вчерашнее. Девушка ее прочитала, но, так быстро не собиралась прощать эгоизм понтифика. Пусть, наконец, задумается, кто ему нужен — игрушка или живой человек со своими потребностями и интересами.

После работы Фил заехал за Линой, чтобы отвезти в резиденцию. Он уже был в курсе произошедшего вчера скандала, видимо вытащил из Марка подробности его плохого настроения.

— Да не злись ты, — миролюбиво произнес Филипп, выруливая на проспект, — Ты ж его знаешь!

Алина фыркнула и отвернулась от него. Не злись. А как она еще будет заглушать чувство вины, которое так неожиданно проявилось. Она же не дура, видела, что Марк с нее буквально пылинки сдувает.

И боялась потерять голову от ответной любви.

А это страшно. Очень страшно.

Хуже нет ничего, чем потерять способность разумно мыслить.

И именно это заставляло ее раз за разом отказываться от переезда.

— Вот объясни мне, — продолжил он, — Чем тебе так не нравится идея жить с ним?

Лина хмуро глянула на парня в зеркало заднего вида. Он был спокоен, сосредоточен, все внимание на дороге. Прям как Марк. Чего удивляться, ученик своего учителя. Даже в этом.

— Есть несколько причин, — ответила девушка, — Ну например, он слишком уж распоряжается моей жизнью. Этого не делай, туда не ходи, с этим не общайся… Переезжай ко мне.

— Ну, правильно, он же правитель клана. Лидер. Чего ты хотела, связываясь с ним?

— Я хотела? Я вообще ничего не хотела! И хочу заметить, что не я инициатор этих отношений, — все-таки Лина еще не отошла от вчерашней ссоры и вываливала на ученика своего любовника все, что накипело.

— Странные вы, женщины, все-таки существа. Сами же хотите жить с мужчиной, как за каменной стеной, чтобы он был главой семьи, уверенным и ответственным. А стоит ему проявить немного инициативы в отношениях, как вы начинаете вопить о феминизме и независимости. Ты уж реши, чего ты хочешь-то!

Девушка вздохнула.

— Фил, ну поставь себя на мое место. Представь, тебе сначала мужчина говорит, что ты будешь его любовницей…

— Надеюсь, я такого не услышу! — хохотнул вампир, останавливая машину на светофоре.

— Я серьезно! — девушка недовольно скривила губы. — А потом этот же мужчина скажет тебе, чтобы ты собирал свои вещи и переезжал к нему, потому что жить будешь у него. И ему совсем не интересно, что ты думаешь по этому поводу!

— Не вижу особой проблемы, — пожал парень плечами, — Надо же понимать, что Марк вряд ли будет спрашивать твоего мнения.

— Ага, — кивнула девушка, — А через пару месяцев, когда надоем, он так же в приказном порядке скажет мне убираться из его дома?

— Ты этого боишься, что ли? — заметил вампир.

— И этого тоже, — нехотя согласилась девушка.

Филипп замолчал, следя за дорогой.

Машин было много, час пик. Офисные служащие уже закончили свою работу и на личном транспорте направлялись в сторону своих домов, создавая гигантские, но для Москвы вполне обычные, пробки.

Филипп пару раз резко тормознул, когда его подсекли, ругнулся про себя на французском, свернул в какой-то дворик и медленно поехал мимо жилых домов, срезая дорогу.

— Знаешь, Алин, я тебе скажу одно. Ты имеешь полное право, разумеется, ожидать, что он прикажет тебе убираться. Но, видишь ли, в чем дело… — он резко затормозил, пропуская бродячую собаку, — Марк никогда не пускал в свой дом женщин, с которыми спит. Всегда встречался с ними на других квартирах, снимал для этого отдельные дома. Но свой дом он всегда считает своей крепостью и абы кого туда не зовет. Поэтому, если он для тебя там обустроил комнаты, значит, вряд ли собирается через пару месяцев выгнать.

Девушка виновато глянула на друга и не нашлась что ответить.

…


В Будапеште шел дождь.

Владимир ненавидел ненастную погоду, поэтому все окна в кабинете были не просто закрыты, но и тщательно завешены шторами.

Настроение господаря было сравни погоде на улице — мрачным и сварливым.

Эстебан, чуть склонившись, протянул ему документ, который только что получил.

— Примерный план событий, по которым Орден предполагает действовать.

Владимир взял бумагу двумя пальцами и бросил на текст быстрый взгляд. Прочитал сверху вниз, затем еще раз пробежался по нему глазами.

— Вы помните нашу договоренность, уважаемый Эстебан?

— Разумеется!

— Тогда почему я вижу тут адрес вашей драгоценной менталки? — недовольно бросил ему господарь.

Наставник Гюнтера недоверчиво поднял бровь и заново перечитал материал. Действительно, в списке зданий значился адрес в Люблино.

Он нахмурился.

— Это не страшно, насколько мне известно, сейчас она проживает у своего опекуна.

— То есть, у понтифика? — язвительно уточнил у него Владимир.

Тот нервно дернул головой, то ли соглашаясь с его словами, то ли отрицая их.

— А если она опять от него уйдет, что тогда?

Эстебану нечего было ответить на это.

— Позаботьтесь, чтобы этот адрес был вычеркнут из списка. И этот, и адрес дома Росси, — Владимир отдал лист бумаги обратно Эстебан, — Я не хочу ни малейшего шанса, что девчонка пострадает.

…


В резиденции Лина сразу же поднялась к Марку. На людях пара вела себя сдержанно, ничем не показывая своих отношений, но за дверьми кабинета можно было расслабиться, что понтифик и сделал, жадно поцеловав девушку в губы.

Девушка не стала поднимать с ним вечернюю ссору, да и высший уже о ней не вспоминал.

— Есть одно дело, для которого ты нужна.

— Сложное?

— Как сказать. Сейчас все узнаешь.

В дверь постучали.

Вошедший, не дожидаясь разрешения, молча открыл дверь, кивнул головой в приветствии и вошел в кабинет.

— Добрый вечер, Дитрих.

Марк первым протянул ему руку для приветствия. Отношение Лины к Палачу немного изменилось после суда над Ланевским. Она была благодарна Дитриху, пусть и как исполнителю, за то, что тот выполнил наложенное Марком наказание, и таким образом отомстил за нее. Да, может это и выглядело несколько извращенно и неправильно, но девушка даже перестала его бояться. Почти.

Лина молча села в кресло рядом с понтификом и приготовилась слушать.

— Мне нужна твоя помощь, девушка, — голос у мужчины оказался низким и грубым, с чуть заметной хрипотцой, — Точнее, мне нужна помощь твоего дара.

Лина перевела встревоженный взгляд на понтифика, тот лишь сжал ее плечо, заставляя слушать дальше.

— У меня есть родственница, очень дальняя племянница. Единственная, оставшаяся в живых из всего моего рода. Как ты понимаешь, мне она очень дорога. Вчера девочка попала в аварию и весь сегодняшний день провела в реанимации. Даже моя кровь ее не спасает. Врачи говорят, что шансов нет, — он судорожно вздохнул, — Мне нужно знать, действительно ли это так, и если да, то…

— То?

— То я тогда распоряжусь о ее отключении от аппаратуры, — глухо проговорил Палач, опустив голову.

Лина глянула на Марка. Тот, сжав губы, наблюдал за своим другом, искренне ему сочувствуя.

— Ты сможешь помочь? — тихо спросил он у девушки.

— Не знаю, — честно призналась она и уже громче, для Дитриха, проговорила, — Я готова попробовать, но я не знаю, получиться ли.

Дитрих с надеждой глянул на девушку и встал.

— Тогда не стоит откладывать, едем немедленно.

Он стремительно вышел из кабинета. Марк остановил девушку у двери.

— Лина, никакой самодеятельности. Приехали, ты проверила вероятности, сказала итог Дитриху, и уехали. Поняла?

Девушка кивнула головой.

— Никакой самодеятельности! — с угрозой повторил понтифик.

— Да поняла я, поняла! — раздраженно дернула плечом девушка, мысленно готовясь к неприятной работе, — Приехала, проверила, уехала.

— Умница! — он поцеловал девушку в затылок и закрыл за ней дверь кабинета.

В этой больнице Лина уже была. Именно тут зимой она проходила полный медосмотр. Длинные светлые коридоры, медперсонал в голубой униформе, снующий по своим рабочим делам. Первый этаж отдан под приемное отделение и кабинеты консультаций врачей, стационар находился этажами выше, разделенный на отделения. Все как в самой обычной больнице. Если не считать уважительных поклонов в сторону высших, шедших вместе с Алиной.

Многие встречали понтифика и его палача настороженно, но еще больше взглядов получала девушка, пришедшая в эту больницу в такой нестандартной для смертных компании.

Дитрих провел понтифика и его спутницу за собой на третий этаж в отделение реанимации. В нужной палате стояла одна кровать, лежащая на ней молодая девушка, опутанная проводами капельниц и аппаратуры, казалась очень хрупкой и трогательно беспомощной.

К палате уже спешил лечащий врач, смертный. Он поприветствовал Палача, с уважением склонился перед понтификом и с неудовольствием посмотрел на Лину. Если против присутствия понтифика он не смел возражать, то незнакомая смертная, судя по всему далеко не медик, ему категорически не нравилась. Тем более в реанимации, куда доступ посторонним строго запрещен. О чем он сразу же и сообщил посетителям.

— Мы пришли по важному делу, доктор Мамонтов, — вежливо, но категорично ответил Марк, выпроваживая его из палаты, — Нам не нужно мешать.

Лина оглядела девушку. Да, она на самом деле выглядела умирающей: бледная кожа, сухие губы, безжизненный вид. О том, что пациентка еще жива, говорила лишь едва поднимающаяся грудь при вздохе, да мигающая зелеными светодиодами аппаратура.

Ткущая закрыла глаза, сконцентрировалась и попыталась прочесть судьбу девушки. Никаких вероятностей, ни основных, ни вторичных, линия судьбы прямая как палка. Впереди только смерть.

Лина недоверчиво покачала головой, подошла ближе к девушке.

— Как ее зовут? — тихо спросила у Дитриха.

— Миа.

Лина аккуратно дотронулась до пальцев девушки, стараясь не задеть иглы капельницы, закрыла глаза и мысленно позвала ту по имени, стараясь как можно глубже пробраться в её вероятности. Быть может их не видно из-за состояния больной? Ничего. Даже с прямым контактом все равно ничего. Смерть. Одна единственная судьба, которая заканчивается смертью.

Лина открыла глаза, покосилась на Дитриха. Тот стоял рядом с ней и напряженно ждал ее ответа.

Девушка огорченно покачала головой. Жить Миа не будет.

Дитрих горестно вздохнул, погладил племянницу по голове и вышел из палаты.

…


В машине была тоскливая тишина. Дитрих ехал вместе с водителем, Марк и Лина — на заднем сидении.

— Знаешь, никогда не видела такого, — задумчиво проговорила девушка, глядя в окно, — Конечно, у меня опыта очень мало, но чтобы у человека не было никаких вероятностей вообще…

— А Авраам Моисеевич что-то говорил об этом? — поинтересовался Марк.

Лина покачала головой.

— Нет, он был уверен, что даже на одре смерти у человека есть вероятность выжить.

— Может, это просто редкий случай такой?

Она пожала плечами и отвернулась к окну.

— Дитрих, вы уже отдали распоряжение об отключении девушки от аппаратуры? — поинтересовалась она у Палача.

— Нет, — глухо ответил тот, — Пока нет. Сделаю это завтра.

Лина кивнула головой. Это хорошо. У нее появилась одна идея, но проверить ее она сможет только завтра, когда понтифик уедет из города, иначе он не позволит девушке так рисковать.

Марк сжал пальцы девушки.

— Лина, ты помнишь, о чем я тебе говорил?

— Помню, никакой самодеятельности!

— Именно! Не обмани меня!

— Марк, отпусти, мне больно! — попросила девушка, почувствовав, как железная хватка вампира до онемения сдавила пальцы. Он сразу же ослабил захват, но руку ее не отпустил.

На следующий день девушка дождалась отъезда высшего, еще раз подтвердила ему, что помнит о самодеятельности, и засобиралась в резиденцию. Ей нужно было срочно посетить библиотеку.

Там Лина провела около двух часов, роясь в литературе. Она обложилась книгами, просматривала, вычитывала, и помечала закладками нужные или кажущиеся нужными места. Наконец девушка вышла из библиотеки и, уточнив у Лоренцы, где можно найти кабинет Дитриха, спустилась на первый этаж.

Что такое кабинет Палача? Висящие цепи, орудия пыток, дыба, наконец? Нет, ничего этого Лина в комнате не увидела. Обычный деловой кабинет — стол с документами, сейф, книжный шкаф. Дитрих стоял около окна, сумрачно наблюдая за уличной суматохой, но думая явно о своем. Оглянулся на девушку, кивком головы поприветствовал и пригласил войти.

Лина подошла к окну.

— Дитрих, надо поговорить.

Он так же молча кивнул головой.

Алина встала напротив него и заговорила:

— Такого, чтобы у человека не было вероятностей, быть не может. Я просмотрела все, что можно, и нигде об этом не говорится. Значит, мне приходит в голову только одно решение, кто-то изменил ее судьбу так, что осталась только одна вероятность.

— Я понимаю, — также тихо ответил ей мужчина.

— Я могу отследить ее жизнь по этой вероятности назад. Точнее, могу попробовать. Раньше я такого никогда не делала, но Авраам Моисеевич мне в свое время подробно объяснил этот процесс.

Дитрих попытался что-то сказать, но Лина жестом перебила его:

— Я не могу изменить эту вероятность, это невозможно. Но, возможно, я смогу увидеть, кто это сделал и когда.

Палач понимающе кивнул головой. Миа умрет — это факт, но у него появится шанс хотя бы отомстить за ее смерть.

— Но, — Лина выставила перед ним палец, — Марку ни слова! Он не даст мне это сделать!

— Понтифик беспокоиться за тебя, девушка. Если то, что ты хочешь сделать, причинит тебе вред, то я отказываюсь.

— Дитрих, ну пожалуйста! — взмолилась Лина, — Марк слишком надо мной трясется! Я вполне самостоятельна и хочу вам помочь! Я хочу, наконец, быть полезной, а не просто ходить с большой медалью «Я ткущая» на груди и гордиться самим этим фактом! Я не его игрушка!

Палач еще некоторое время посомневался, но девушка заверила его, что никакой опасности для нее в этом нет. В итоге, мужчину ей удалось убедить.

— Марк сейчас уехал из города, так что самый лучший момент — ехать в больницу немедленно.

…


Гай подошел к стойке ресепшена как раз в тот момент, когда Лина, уточнив у Лоренцы, где находится кабинет Палача, быстрым шагом направилась к лифтам.

— Куда это она? — спросил тот у ученицы.

— К Дитриху, учитель, — бросив вслед Лине презрительный взгляд, ответила вампирка, — Фаворитка вашего брата решила, наконец-то, познакомится с его лучшим другом.

Гай перевел взгляд на Лоренцу:

— Она тебе не нравится?

Та скривила накрашенные губки:

— Мне нравится Магдалена.

Верховный понтифик по-доброму усмехнулся своей ученице.

Конечно, красавица-блондинка нравилась девочке больше. Для Лоренцы, выросшей в одном из бедных районов Рима, не знавшей ни блеска, ни роскоши богатых домов, шикарная Магдалена Брейер была чуть ли не небожительницей. Лоренца копировала за ней все: манеру поведения, стиль одежды, даже волосы хотела перекрасить в светлый тон, благо, Гай ее вовремя отговорил от этого шага. Это было бы уже перебором.

Верховный понтифик снова вернулся мыслями к Лине. Девушка уже давно скрылась с глаз, но Гай все стоял и смотрел в сторону лифтов.

Брат, как Гай убедился воочию на примере церемонии обращения, на самом деле влюбился в ткущую. И судя по тому, что Дитриху он ее не отдал, его отношение к менталке самое что ни на есть серьезное.

Что ж, значит пора приступить к осуществлению своего плана. Неприятного, жесткого, для Ветровой даже жестокого. Но зато ткущая останется в клане.

Навсегда.

Почти бессмертной.

…


Она не игрушка понтифика.

Именно это сказала Лина Дитриху, убеждая его не отказываться от предлагаемой помощи. Она не вещь, которую захотел — выбросил, захотел — обвязал ленточками и поставил в красный угол. И Марк не будет ей указывать, как жить, что делать и куда идти. Ее жизнь — ее решения.

Но дело было не только в этом.

Лине было по-человечески жаль молодую шестнадцатилетнюю девочку, жизнь которой оказалась сломана так рано и так необычно. И не важно, что ее родственником был сам Палач, не важно, что Лина Мию совсем не знала.

Это — вещи, которые на данный момент вообще не имели значения.

Ткущая могла помочь и она это сделает.

Иначе, действительно, грош цена ее таланту.

Поднявшись в палату, Лина порадовалась предусмотрительности высшего, он даже распорядился поставить девушке стул рядом с кроватью Мии. Девушка сбросила сумочку на спинку стула, уселась поудобнее, взяла в руки ладонь пострадавшей и окунулась в ее судьбу.

Авраам Моисеевич как-то подробно объяснял ей, как происходит считывание прошлого. Это чем-то похоже на работу телепата, который видит мысли и воспоминания. Только, если телепат считывает субъективные каналы, то ткущая может заглянуть и в те каналы судьбы, что не случились. Про себя Лина это назвала «движением по ёлочке», сначала она считывает существующую реальность, затем идет к ее исходной точке и пытается нащупать-увидеть то событие, которое к этой точке привело. Выйдя на него, точно также, прыжками назад, она может просмотреть жизнь человека, понять, где и когда он сделал решающий шаг, увидеть основные вероятности, которые еще были возможны.

Долгая работа, кропотливая.

От необычной работы заболела голова, но Лина старалась не обращать на боль внимания. Ей почему-то было очень важно узнать, что же произошло в жизни племянницы Палача, что полностью уничтожило все ее вероятности. Единственное, на что надеялась Лина, что считывать придется недолго. Мии было всего шестнадцать, вряд ли в ее жизни было много основополагающих событий.

Голова болела все сильнее, Лина уже думала прекратить, но каждый шаг назад шел только по одной линии.

Мия садиться на мотоцикл с другом, веселый парень с длинными каштановыми волосами, зовут Антон. Этот шаг Лина уже знает, именно это событие приведет к аварии. Кстати, парень погиб сразу же, сломав себе позвоночник в нескольких местах.

Прыжок назад.

С Антоном ее познакомила подруга Лена в ночном клубе, сейчас Лина наблюдала сцену знакомства в воспоминаниях Мии.

Прыжок назад.

Мия интересуется рок-музыкой, и Лена зовет ее в ночной клуб.

Прыжок назад.

Мия в школе влюбилась в старшеклассника, а тот слушал только тяжелый рок.

Прыжки следовали один за другим, но нащупать нужное не удавалось. Все одно к одному, ни единой вероятности, ведущей в сторону от основной линии событий. Ни основной, ни вторичной.

Голова болела все сильнее, по затылку как будто молотом ударили. Лина бессильно опустила голову на кровать, ее было уже страшно держать прямо из-за пульсирующей боли, что стучала по вискам, но остановиться девушка не решалась. Ткущая все дальше и дальше шла по судьбе племянницы Палача.

Прыжок за прыжком.

Вот оно, наконец-то!

Месяц назад. День рождения Мии, ей исполнилось шестнадцать лет и дядя решает сделать девушке важный подарок — золотое украшение на ее вкус. Палач отвез девушку в дорогой ювелирный салон и Миа выбрала себе ожерелье с жемчужной подвеской.

Выходя из салона, они наткнулись на двух мужчин в черном. Те пропустили девушку вперед, решив, что она одна, но затем увидели Палача. Сразу же озлобились, стали задирать вампира, как мелкие, но агрессивные шавки лают на мощного и безразличного дога. Дитрих смерил адептов брезгливым взглядом и бросил им что-то презрительное сквозь зубы. Миа подошла ближе, чтобы выяснить, что произошло. Это заставило черных разделится. Один продолжил лаяться с Палачом, а второй пристальным взглядом следил за девушкой. Вампир коротким жестом отправил племянницу к машине, а затем обернулся к адепту перед ним.

Второй адепт мгновенно замер и… И в этот момент Лина увидела возникшее перед ним мерцание, легкое, едва заметное. Через пару секунд оно разделилось на две части, затем еще на две, и еще, как многоголовая гидра. Первые мерцания были большими, в рост мужчины, следующие все меньше и меньше размерами. Лина сразу же поняла, что это такое — «окна» вероятностей, те самые «окна», с которыми всегда работала сама ткущая. Правда, никто при ее работе никогда не говорил, что видел какие-то мерцания.

Получается, что он тоже ткущий, как Лина? Ведь работать с вероятностями могут только ткущие.

Значит, у Ордена есть такой ментал?

Или все-таки это маг? Надо будет выяснить у Марка, имеется у клановых магов разработка подобного заклинания, и если нет, то предупредить его, решила девушка про себя.

Миа подошла к машине Палача и адепт с «окнами» повернулся в ее сторону. Значит, он отслеживает именно ее линии судьбы. И пока первый адепт отвлекал вампира, второй начал руками рвать вторичные вероятности. Это заняло у него не больше пары секунд, затем пришла очередь основных.

Все-таки ткущий.

Лина на всякий случай проследила предыдущее этому событие, но из него вытекают еще две вероятности. Значит, ткущий Ордена оборвал судьбу Мии именно тогда, в стычке перед ювелирным салоном.

И только сейчас головная боль, которую Лина так упорно старалась не замечать, обрушилась на девушку со всей силой. Она с трудом приоткрыла глаза, приподняла голову, придерживая ее руками. Очень осторожно, как будто хрупкий сосуд. Слегка повернулась на стуле, откинулась на его спинку.

И сразу же поняла, что в палате уже не одна.

Рядом с Мией стоял вчерашний врач и проверял показания приборов, периодически бросая озабоченные взгляды на Лину. За ним пристально следил Дитрих. Но не это было страшно.

Прямо перед девушкой стоял Марк и его лицо было перекошено от бешенства.

Она поморщилась, боль наплывала волнами, создавая ощущение, что изнутри по черепу кто-то очень упорно долбил кувалдой. Подкатила тошнота, в глазах все плыло и чернело.

Марк сделал было шаг к девушке, но Лина выставила вперед руку.

— Не сейчас, — она медленно привстала со стула.

Сделала один шаг вперед, затем второй. «Главное, не упасть в обморок», подумала она, прежде чем потерять сознание.


15 Глава


Вечером, когда рабочий день почти закончился, во двор автосервиса медленно въехала черная «тойота». Юрий, невысокий кряжистый мужчина лет сорока в грязно-сером комбинезоне, испачканном техническими маслами, отбросил к инструментам разводной ключ, стер лежащей поблизости тряпкой с рук солидол и пошел навстречу новому клиенту. Точнее, старому.

— Юр, привет! — Олег вылез из машины и протянул руку знакомому мастеру. В дорогом костюме, он выглядел довольно странно в этом заставленном запчастями и инструментами складе.

Тот в ответ показал на свои, мол, не стоит, а то испачкаешься, и приветственно кивнул в ответ.

— Что, снова электрика барахлит?

— Нет, — дружелюбно улыбнулся мужчина, — С этим все в порядке. Сейчас другая проблема — правое переднее уводит почему-то.

Мастер обошел машину, ткнул пару раз ногой по покрышке правого переднего колеса.

— На сход-развал надо, — хмыкнул Юрий Борисович, — Небось опять диск погнут.

— Да вроде не попадал никуда, ни в ямы, ни в люки, разве что Ольга опять брала покататься, да промолчала, — развел руками Олег.

Юрий Борисович по-свойски оглядел машину, оглянулся на свою мастерскую и кивнул клиенту.

— Давай, загоняй в крайний бокс, на стенде проверим, что там с диском.

Олег уселся в машину, завел ее и медленно стал выворачивать к указанному боксу, где уже наготове стоял мастер, держа в руках подъемное устройство. Мужчина аккуратно поставил свою «тойоту» под лапы подъемника и вышел из машины. Юрий Борисович проверил, все ли двери закрыты, и нажал на кнопку.

— А ты сегодня один что ли? — поинтересовался Олег, пока мастер проводил диагностику.

— Да, напарник заболел, гриппом вроде, — процедил тот, не отвлекаясь от монитора.

Как оказалось, действительно диск оказался погнут. Услышав об этом, Олег смачно выругался. Ведь предупреждал уже Ольгу, чтобы она следила за машиной, если берет ее. Нет, все как об стенку горох! Ну, ничего, приедет домой — и устроит сестрице славный скандал на тему порчи чужого имущества.

Пока Олег придумывал, что скажет своей эгоистке-сестре, пока Юрий Борисович оценивал работу, никто из них не заметил, как во двор автосервиса въехала еще одна машина, мощный внедорожник.

Из машины высыпали четверо короткостриженных парней в черном.

— Эй, мужик! — окликнул один из них мастера, — Ты тут главный?

Юрий Борисович хмуро оглядел приезжих. С такими шутки шутить плохо, сразу видно, ребята не из тех, что предупреждают перед ударом.

— Ну, я, а что? — он взял в руки монтировку на всякий пожарный.

— Да вот у нас тут проблема одна, исправить надо бы! — тот оглянулся на своих товарищей и пошел вперед к мастеру.

В руках ничего не держал, шел, улыбаясь, и разговаривал вроде дружелюбно, но у Олега возникло неприятное ощущение опасности. Очень серьезной опасности.

Он постарался следить за тремя оставшимися у машины, но те укрылись за кузовом машины и не обращали на себя особого внимания.

— А что за проблема то? — продолжал выяснять Юрий Борисович.

— Да вот, есть кое-что, — подошедший продолжал улыбаться, затем мгновенным движением выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил в мастера в упор.

На пистолете был глушитель, поэтому выстрела как такового Олег не услышал, но он увидел, как Юрий начал заваливаться на спину. Провидец даже не успел ничего сообразить, когда дуло пистолета уперлось ему в лоб, а улыбчивый парень очень тихо произнес:

— Пикнешь — пристрелю!

…


Очнулась Лина на кровати. Светлые крашенные стены, аскетичная мебель в комнате, жалюзи на окнах. Девушка поняла, что она все еще в больнице.

Рядом с ней сидел на больничном стуле Марк и задумчиво разглядывал девушку. Бешенство из его глаз уже исчезло, осталась лишь глубокая усталость и обреченность. Увидев, что Лина очнулась, он нажал какую-то кнопку над ее головой и в палату через пару минут вошел врач. Тот самый, господин Мамонтов. Проверил ее зрачки, дотронулся до головы.

— Болит? — спросил он у пациентки.

Лина прислушалась к себе. Нет, голова совершенно не болела.

Девушка качнула отрицательно головой. В руке доктора появился шприц с каким-то лекарством, и он сразу же приложил иглу к вене Лины, вкалывая какое-то лекарство. Девушка зашипела от боли укола. Врач наложил ватку, выдернул иглу. Бросил взгляд на понтифика, тот так и не изменил ни своей позы, ни выражения глаз, и вышел из палаты.

— Лина, — тихо позвал ее Марк, — Ты решила меня вместе с собой в могилу загнать?

Девушка отвела глаза. Согнула руку в локте, зажимая ватку, поправила на себе сбившуюся блузку.

— Ты хоть сама понимаешь, что могло бы случиться?

— А что со мной произошло? — едва слышно спросила девушка, все еще не глядя на понтифика.

Она чувствовала себя такой виноватой перед ним.

Обманула ведь, пообещав ему не проявлять никакой самодеятельности.

— Ты едва не довела себя до инсульта, моя радость, — все так же тихо проговорил Марк, — А все ради чего? Ради дурацкой идеи дать Дитриху повод для мщения?

— Он тебе все рассказал?

— А ты как думаешь? — выпрямился понтифик на стуле, — Он, как увидел тебя в палате Мии почти без сознания, сразу вызвал врача и мне позвонил. Я все бросил и помчался сюда.

— Прости, — выдохнула она, — Пожалуйста, прости! Я не предполагала, что это все вот так закончится, Марк!

Высший ничего не ответил, лишь продолжил буравить ее взглядом.

Девушка смутилась под его взглядом, отвернула голову, разглядывая стену.

— Ты обещала! — напомнил он ей.

Лина откинула одеяло и спустила ноги на пол, не глядя на понтифика.

Чего лежать — то? Пора возвращаться домой.

Но как же стыдно за обман!

— Ты — обещала! — отчетливо повторил понтифик, обозлясь.

Лина посмотрела на мужчину побитой собакой и сгорбилась, сидя на кровати.

Да, она его обманула, верно.

Все верно. Оправданий нет.

— Запру тебя, — медленно выдохнул понтифик, — Запру в самом отдаленном поместье! В Сибири! В тайге! Чтобы ты и думать забыла о том, что такое твой дар!

— Ты еще в тундру меня увези! — хмуро бросила ему девушка, не зная как еще ответить.

Это называется «что такое не везет и как с ним бороться».

Дитрих тоже молодец, не мог промолчать?

Обязательно было звонить Марку и ябедничать на девушку?

— Лина, я не шучу! — прикрикнул на нее понтифик, — Я не шучу! Надо будет, я тебя и туда отправлю!

Девушка поморщилась.

— Не кричи, пожалуйста!

— Ты хоть представляешь, как я перепугался за тебя? — уже совсем тихо спросил Марк. И не слушая больше ничего, он встал и вышел из палаты.

Лина грустно вздохнула, сползла с кровати и пошла вслед за ним.

Когда девушка получала у врача рекомендации по профилактике высокого давления, у Марка зазвонил телефон, он что-то коротко ответил, не вдаваясь в подробности, и отправил Лину домой со своим телохранителем, чтобы «быть уверенным, что ты больше не наделаешь глупостей», как выразился мужчина. Рустам тоже недовольно покачал головой, когда помогал девушке сесть в автомобиль, но это было единственным жестом осуждения, что он себе позволил.

Лина ехала домой и чувствовала себя все хуже и хуже от понимания, что Марку она солгала, хотя и обещала этого больше никогда не делать. Такой виноватой она себя давно не ощущала. Да, у нее были оправдания, но она честно себе призналась, что они липовые. Девушка на самом деле обещала и на самом деле обманула, подставив свою, так ценимую Марком, жизнь.

Этим вечером высший к девушке домой не приехал.

…


Ночью Лине не спалось. Ничего удивительного, она привыкла засыпать в объятиях Марка, но тот, видимо, разозлившись на девушку, ночевать к ней не приехал. Лина уже и на кухню сходила выпить воды, и проверила телефон на случай незаметно пришедшей смски, и постояла у раскрытого окна, подышала свежим воздухом.

Не спалось.

Нет, конечно, она была виновата, ведь никто не тянул за язык обещать, но сделанного не вернешь. Лина уже извинялась перед понтификом, но Марк никак не реагировал. Девушка вечером даже письмо электронное написала, ответа не получила. И что делать? Ждать. Остается только ждать, пока высший сам не пойдет на мировую.

Лина горестно вздохнула: к хорошему привыкаешь очень быстро, а разрушить его так легко!

В который раз она перевернулась с боку на бок. Дотянулась до часов, нажала на кнопку, включив подсветку. Четыре утра. Осталось ворочаться еще три часа.

На память пришло сегодняшнее событие в больнице. Интересно, кем был тот адепт Ордена, что изменил Мие судьбу?

Мог ли это сделать маг? Если нет, то значит у Ордена есть ткущий? Активный ткущий?

Лина встревожилась. Если у Ордена на самом деле есть такой же ментал, как и она, значит в ближайшем будущем клан ждут большие проблемы. Весомые проблемы.

Вдруг на улице как-то сразу замолчало все, буквально на мгновение. Казалось, жизнь самого города замерла и тишина стояла гробовая. А через миг вдали раздался гулкий звук. Лина не сразу даже поняла, что это было, она не услышала, а лишь ощутила его где-то внутри. Глухой, слышимый на самой границе сознания. И сразу же встрепенулись машины, завыв сигнализацией, залаяли собаки, заматерились и заорали владельцы и тех, и других, разбуженные шумом с улицы.

Что произошло, девушка не знала.

Она подскочила к окну и начала высматривать, но ничего не было видно. Лина даже высунулась из окна, но оно не выходило на сторону, откуда донесся этот странный и такой страшный грохот.

Разочарованная и немного встревоженная девушка вернулась обратно в постель.

Звонок вызова оказался таким неожиданным, что Лина аж подпрыгнула на постели. Девушка мигом схватила телефон и бросила взгляд на экран — Марк.

— Алло? — ответила она с улыбкой. Неужели простил?

Понтифик был сух и краток.

— Ты в порядке?

— Да, ты…

Марк отключился, даже не выслушав ее. Всего лишь уточнил, все ли у нее хорошо.

Девушка почувствовала, как к горлу подкатывается ком, а слезы в глазах мешают смотреть. Всхлипнула, шмыгнула носом. Затем, разозлившись, яростно взбила подушку, вымещая на ней свою обиду, и улеглась спать.

Рано утром, едва открыв глаза, Лина сразу же вспомнила про ночную тревогу. Побежала на кухню, включила новостной канал.

— …И как нам передают сейчас наши журналисты на месте происшествия, взрыв полностью разрушил жилой дом, похоронив под собой сто двадцать три…

Взрыв! Вот что Лина услышала ночью. Взрыв дома.

Сердце защемило. Сколько же погибших! Дети, взрослые, даже животные.

Она сделала звук телевизора чуть громче. Журналисты по всем каналам трезвонили о произошедшем, брали интервью у всех возможных свидетелей, спасателей, должностных лиц. На ОРТ уже обсуждали, кто это мог организовать, на НТВ выдвигали версию о горных террористах, по Рен ТВ — мелькали кадры с останками погибших. Журналисты вовсю старались привлечь внимание к своим каналам и собрать максимальные рейтинги.

Лина вспомнила Марка и его ночной звонок, сухой и безразличный.

«Ну и пусть к чертям катится», выругалась про себя девушка. Хочет такое отношение, значит получит.

Злобно ударила сковородкой о плиту, включила конфорку и пошла умываться.

…


«МЧС обновило списки пострадавших в теракте на улице…»

«В Москве в связи с терактом введены повышенные меры безопасности…»

«Московская полиция перешла на усиленный вариант службы…»


Заголовки электронных газет пестрели информацией о теракте. По почте то и дело приходила рассылка от отдела кадров усилить бдительность и по возможности прекратить посещение людных мест.

И хотя вся пресса в один голос кричала о том, что в теракте подозреваются жители горных селений, в компании точно знали, что это не так. Взорван был не обычный жилой дом. В нем жили посвященные.

Тамара сегодня не вышла на работу, Рустам ей запретил выходить из дома. И Вероника тоже.

А Жерар предупредил всех в официальном письме, что понимая возникшую ситуацию, он разрешает перейти на свободный график работы и работать дома.

И было страшно. Лина встречалась глазами с сотрудниками и у всех видела панику. У кого-то открытую, выдаваемую нервными движениями и истеричными нотками в голосе, у кого-то спрятанную глубоко внутри, но все равно явно различимую.

И ей тоже стало страшно. Она ведь теперь тоже под ударом Ордена.

…


На верхней ступеньке лестничного пролета сидела тетя Даша. Как всегда пьяная. Рядом с женщиной стояла полупустая бутылка пива и валялась вскрытая пачка дешевых сигарет.

Алкоголичка подняла мутный взгляд на усталую девушку.

— Ааа, — потянула пьяно она, — Вечно занятая девочка… Ну, привет.

— И вам здравствуйте, — вежливо поздоровалась Алина, ставя сумку рядом со своей дверью и ища ключи в кармане.

— А что ты к нам не заходишь в гости? — вдруг опомнилась тетя Даша. Она попыталась развернуться к Алине лицом, но не удержалась и едва не полетела вниз по лестнице, успев ухватится рукой за перила.

— Работаю много, вы уж извините, — буркнула Лина в ответ, неприязненно глядя на женщину. Не дай бог дойти до такого же состояния.

Девушка всегда боялась лишиться полностью контроля над собой и превратится в такое же существо, вечно пьяное, вечно грязное и лишенное, как считала девушка, права называться человеком. И поэтому Лина старалась избегать серьезного употребления спиртным, наркотики никогда даже в руки не брала.

— А где Машутка? — поинтересовалась она, стоя уже в дверях.

— Гуляет где-то… — ответила ей тетя Даша, с трудом поняв, о ком спрашивает девушка, — у нее же друзей… целый двор.

И пьяно засмеялась, неизвестно чему радуясь.

Лина в который раз пожалела ребенка.

Маша, семилетняя дочь тети Даши, прижитая ею от кого-то из своих многочисленных собутыльников, была на удивление послушной и порядочной девочкой, стараясь по мере своих сил нормально жить в том бардаке, что устраивала регулярно ее мать. Она сама следила за собой, сама ходила в школу и по магазинам, когда были деньги, сама же готовила что-то. Бывало, что Лина приводила малышку ночевать к себе, когда соседка в пьяном угаре закрывала входную дверь так, что ее оставалось только ломать.

Будь воля девушки, она давно бы взяла Машутку к себе, оформив над ней патронат, но хозяйка квартиры была категорически против детей, и Лина ничего не могла с этим поделать. Поэтому она старалась просто присматривать за ребенком по мере сил.

Лина коротко кивнула пьяной мамаше на прощание и закрыла за собой входную дверь.

Поужинала, посидела за компьютером пару часов, просматривая излюбленные форумы. Обсуждать ничего не хотелось. Марк так и не приехал к ней, уже вторую ночь она проводила в одиночестве и, откровенно сказать, ей было очень плохо без него. Хотелось лишь залечь на кровать, укутаться в такой теплый и мягкий плед и плакать. Алина сама не заметила, как заснула.

Проснулась она от неприятного ощущения в желудке и голове. Наверное отравилась, решила девушка. Тяжесть, переходящая в тупую боль, заставила ее добежать до шкафа и достать аптечку. Вытащила коробку, нашла в ней блистер с нужными таблетками, выпила парочку, чтобы уж наверняка. Боль в животе усилилась, девушка даже согнулась в три погибели, пытаясь ее утихомирить, как вдруг острая пытка захлестнула голову. Резкая, одуряющая, она затмевала собой все мысли до единой.

Всплеск. Сильный, жесткий, какого еще у нее не было.

Девушка схватилась за голову обеими руками и только сейчас почувствовала неприятный запах гари и увидела дым, просачивающийся из прихожей. Она как была, в одной ночной рубашке выбежала в коридор, прижалась к двери, посмотрела в глазок — вся лестничная клетка была заполнена дымом.

Алина выругалась сквозь зубы и схватила трубку телефона. Набрала пару цифр, назвала оператору свой адрес — всего лишь минута, схватила любимый плед и укуталась им — меньше минуты. Дальше прижала к носу мокрое полотенце и вылетела из квартиры.

В дверь соседки девушка позвонить не успела, тетя Даша выскочила как ошпаренная из квартиры, столкнув Лину на пол, и вопя во все горло о помощи. Стал виден открытый огонь в квартире, полыхало очень сильно. Соседи начали выбегать из своих квартир, кто-то уже обливал собственные двери водой, кто-то стал звать пожарных. С улицы донеслась сирена, через некоторое время по лестнице послышались гулкие звуки бега в тяжелых сапогах, пожарные начали выводить жильцов на улицу.

Алина бросилась в свою квартиру, вспомнив об одном — у нее с соседской квартирой общий балкон, который по причине теплой погоды девушка приоткрыла на ночь. Пожар уже охватил всю квартиру соседки и переметнулся на ее собственную. А там документы, деньги, вещи!

Лина влетела в комнату, та вся была в дыму и уже частично горела, шторы занялись быстро, огонь потихоньку подбирался к мебели. Лина заметалась, в панике не понимая, за что надо хвататься. Самое первое — документы. Она бросилась к горящему шкафу, но в этот момент сильные руки схватили ее поперек талии.

Алина заверещала от ужаса.

— Тихо, тихо, — грубый мужской голос ее успокаивал, — А ну, тихо, разоралась тут!

— Мои документы!! Мои деньги!! — начала плакать девушка, — Все там, в шкафу!

— Нет уже там в шкафу ничего, горит все!! — тот же голос резко оборвал ее вопли. — Сама-то не пострадал? Не обгорела? Степанов, выводи отсюда эту!

Ее перебросили в другие руки и на лифте спустили вниз.

На улице свежий воздух слегка привел девушку в чувство. Вокруг суетились спасенные соседи, причитали женщины, две пожарные машины стояли тут же, команда спасателей оттесняла зрителей подальше от горящего дома. Доносились крики, что это теракт.

— Маша! — вопль тети Даши прорезался как вторая сирена.

Алина резко оглянулась. Пожарные выносили на руках девочку, та была без сознания, правая рука и бок сильно обгорели.

— Врача, врача! — пожарный пытался отнести девочку к стоящей недалеко машине скорой помощи, но тетя Даша буквально вырвала ребенка из его рук.

— Машутка! — вопила она не переставая, — Доченька моя! Не умирай!

К ребенку бежали уже врачи, они пытались забрать девочку у беснующейся матери, но та, будучи еще нетрезвой, не понимала, что люди хотят помочь ее ребенку. Она отбивалась от врачей, отпихивала их руками. Пожарник, тот самый, что вынес малышку, уже скрылся снова в здании, на помощь врачам бежал шофер скорой помощи, но в тетю Дашу как будто вселился дьявол. Она причитала над дочерью, уронив ее на землю и не давая никому к ней подойти.

Лина, откашливая дым из легких, подошла ближе. Машутка была без сознания.

— Теть Даш, — позвала она тихо соседку, — Теть Даш, успокойтесь, дайте им посмотреть ребенка!

Соседка лишь рыдала над дочерью, сидя на земле.

— Теть Даш, пусть они посмотрят, ей же помощь нужна!

— Это я виновата! — завыла женщина, — Это все из-за меня!

Лина села успокаивать несчастную мать, не вслушиваясь в ее рыдания. Пользуясь возможностью, врачи все-таки занялись тут же ребенком, прослушивая ее дыхание и осматривая раны.

— Что с девочкой? — тихо уточнила у них Лина.

— Надышалась и обгорела сильно, — так же тихо ответил один из врачей. Они как-то нехорошо переглянулись между собой.

— Бедный ребенок! — погладила Лина Машу по щеке. Но щека была холодная. Девушка не поверила, склонилась над ртом ребенка — дыхания не было. Лина прикоснулась губами ко лбу — тот был холодным.

— Машутка! — затрясла она девочку, но та кулем упала обратно на носилки.

Она подняла взгляд на врача рядом, но тот лишь сурово поджал губы и замотал головой. Тут сзади вдруг раздались крики, и доктор метнулся с места, спеша на помощь другим пострадавшим, у которых еще был шанс выжить.

— Маша! — Алина сама хотела попытаться сделай той искусственное дыхание, но она боялась причинить еще больший вред. Девушка оглянулась в поисках хоть кого-то, более знающего, чем она, но стоящие вокруг соседи стали вдруг расходиться, отводя взгляды от умирающего ребенка.

— Она умирает! — раздался знакомый голос за спиной.

Алина оглянулась.

Марк. Вампир.

Он может помочь.

— Марк, помоги ей! Ты можешь, я знаю! Помоги!

Девушку не волновал вопрос, как он оказался рядом, давно ли вообще тут, ей сейчас было главным спасение ребенка.

— Нет! — резкий отказ как будто ударил Лину.

— Помоги, она же умирает! — взмолилась она.

— Да, умирает, — бесстрастно согласился вампир.

— Ты можешь ей помочь! Дай ей своей крови!

— Могу, — опять бесстрастное согласие, — Но не буду!

Марк подошел ближе и встал рядом с Линой.

— Почему? — она снова начала плакать, — Это же ребенок!

— Именно поэтому и не буду! — он сложил руки на груди.

— Марк, ну ты же не сволочь, чтобы дать умереть невинному ребенку!! Ей же всего семь лет! — девушка умоляла о помощи.

— Тебе так она важна? — уточнил вампир.

— Да!

Мужчина склонился над ребенком, поднес ко рту руку, прокусил кожу и мазнул своей кровью по губам ребенка.

— Этого хватит.

Пара капель попала в приоткрытый рот Маши, вампир сжал ее челюсти. Девочка судорожно вздохнула, хрипнула, и начала дышать.

…


Пожарные уже уехали, скорая помощь увезла ребенка в больницу. Пожар выкосил две квартиры, алинину и соседки-пьяницы, и повредил еще три. Из вещей практически ничего не осталось. Пострадавших жильцов других квартир разобрали к себе сочувствующие соседи. Лине тоже хотели было предложить помощь, но Марк не отходил от нее ни на шаг, и соседи отступили от девушки.

Она сидела на лавочке детской площадки перед домом и печально вспоминала все, что потеряла. Сгорело все: деньги, документы, немного того имущества, что она имела. Даже одежда. Алина так и была в ночной рубашке, в которой ее вытащили из горящей квартиры. Плед валялся рядом грязным комом. Хорошо, что ночь теплая почти по-летнему.

Марк сел рядом, укрыв девушку своим пиджаком, чтобы не замерзла.

— Для тебя человеческая жизнь ничего не значит — тихо проговорила Алина, констатируя факт.

Он промолчал.

— Она же всего лишь маленький ребенок! — продолжила девушка, — И тебе было совершенно наплевать на нее!

— Ты всегда это знала, — чуть помолчав, ответил ей вампир, — И знала, кто я.

— Даже если ты пьешь человеческую кровь, — качнула головой Алина, — это еще не повод перестать быть человечным.

Марк вздохнул.

— Думаешь, я мало видел умирающих детей? От голода, холода, жажды, от болезней? И если бы я постоянно спасал всех, кого мне было жалко…, - он покачал головой. — Я не могу всех спасти, понимаешь?

Лина молча слушала.

— А эта девочка… Я видел ее мать, она законченный алкоголик. Ну, вылечится ребенок, куда ей возвращаться? К такой матери? Хотя, скорее всего ваши органы опеки отберут у нее дочь и отдадут в детский дом. Думаешь, там девочке лучше будет? Нет, радость моя, я глубоко убежден, что этому ребенку было бы лучше умереть сегодня. Милосердие это бич разума.

Девушке на это нечего было ответить. Он прав, как всегда, он прав, и от этого было еще паршивей.

— Тогда почему ты это сделал?

Марк искоса глянул на Лину:

— У «Странного места» ты просила жизни смертных, которым лучше было умереть, чем жить. Сегодня такую жизнь я тебе подарил.

Лина хотела было ответить ему, но осеклась. Он подарил ей жизнь Маши, семилетнего ребенка, у которой мать-алкоголик, родных нет, жилья теперь тоже нет. Сделал, как она просила, но…

Но что теперь будет с самой Машей?

И Лина девочку взять к себе не сможет, сама в такой же ситуации. Ни документов, ни денег, ни жилья.

— Как ты вообще тут оказался? Я думала, ты все еще злишься, — она покосилась на понтифика.

— Заехал по дороге в офис.

— По дороге? Резиденция же совсем в другой стороне, — не поняла Лина.

Марк глянул на нее и перевел тему:

— Вставай, любовь моя, нам пора ехать домой.

Лина подняла на него недоуменный взгляд.

— Ты спать где собираешься, тут на лавочке? Или в той квартире, что от мужа осталась?

Девушка как-то нехорошо улыбнулась, в который раз почувствовав себя круглой дурой.

— А нет квартиры, я продала ее.

— А деньги?

Лина помолчала немного, затем с горькой усмешкой ответила.

— Ты не поверишь, сколько благотворительных организаций в одной только Москве. И всем нужны деньги.

— И ехать тебе некуда?

Девушка кивнула.

— И никаких документов, — тихо произнесла она, задумчиво глядя на черный квадрат сгоревших окон. — Я бомж.

— Наконец-то! — так же тихо произнес Марк.

В этот момент у него затрезвонил телефон. Он достал трубку из кармана, коротко поздоровался, выслушал, что-то ответил. Алина не вслушивалась. Марк пообещал скоро приехать кому-то по телефону и убрал его обратно.

— Поднимайся, радость моя, и поехали, мне еще надо будет в резиденцию потом наведаться, — он подал девушке руку.

Лина встала, подняла с асфальта плед. Грязный, в пыли и дыму, но оставить его она не решилась. Это было единственное, что у нее осталось из вещей.

Марк вздохнул, забрал у девушки плед и выбросил в мусорный контейнер. Лина так и стояла около лавочки в тапочках на босу ногу, кружевной ночной рубашке и пиджаке понтифика, чувствуя себя настолько изможденной ночными событиями, что не в состоянии сделать ни шагу. Понтифик все также молча вернулся к Лине, подхватил ее на руки и отнес в машину. Девушка отключилась, как только он выехал на третье кольцо, закутавшись в его пиджак, как в одеяло. В свой дом Марк внес ее уже глубоко спящую. Девушка не проснулась, даже когда понтифик уложил ее на кровать, лишь перевернулась на другой бок и обняла подушку.

Марк ласково улыбнулся, глядя на Лину, и погладил ее по щеке.


16 Глава


Эстебан стремительно вошел в здание и почти бегом поднялся по лестнице на второй этаж. Далее — в приемную, кивнул в приветствии Адаму и прошел без приглашения в кабинет к господарю.

— Думаю, вам понравиться новость, которую я принес, Владимир! — не здороваясь, Эстебан сразу приступил к делу, — Орден открыто выступил. В Москве начались боевые действия, там сейчас черт знает что творится.

Владимир заходил по комнате взад-вперед, периодически поглядывая в окно.

Не так давно Эстебан посвятил его в подробности проводимого им проекта. Столкнуть лбами московских понтификов и Орден, а затем попировать на костях и тех и других. То, что бойня будет грандиозная и в ней мало кто выживет, испанец не сомневался. Владимир получает в управление растерзанный московский клан с его обширными территориями, остатки охотников не поднимутся еще очень и очень долго, а сам Эстебан попросит лишь одну единственную услугу от ткущей, которую в ближайшее время планирует передать господарю в подарок. Как он ее добудет — неизвестно, это тайна, которую Эстебан не стал раскрывать, но он очень уверен в хорошем исходе всей затеи. Заманчиво, очень заманчиво.

Но остается Конклав, с которым нельзя не считаться.

С одной стороны, конечно, было бы неплохо отправить в Россию своих наблюдателей, чтобы на месте контролировать происходящее. С другой стороны, любое действие в сторону столицы сейчас могло было быть воспринятым как нарушение территориальных интересов во время тяжелых для клана дней, а значит — прямая дорога на Конклав. А это совсем не то, чего хотел Владимир.

Господарь вызвал помощника. Адам вошел в кабинет, держа в руках папку с документами.

— Насколько серьезные дела в Москве? — уточнил Владимир у него.

— Официальная информация не дает ничего конкретного — адепты снова поднялись, но их выступления успешно подавляются силами клана. Информация из сторонних источников либо не заслуживает доверия, либо противоречит сама себе.

Владимир протянул руку и Адам уверенным жестом вложил в ладонь вытащенную из папки бумагу. Господарь быстро прошелся по ней взглядом, затем повернулся к Эстебану.

— Своих людей я на это не пошлю. Это была твоя идея играть с Орденом, вот ты и решай, кто поедет туда из твоего семейства. Как решишь — предупреди меня.

Эстебан опешил. Отправлять кого-то из его учеников обратно в Москву? Это же практически положить его голову на плаху. Нет, он не может так поступить. Вампиры Владимира будут иметь статус посла, статус неприкосновенного дипломата, а любой член семьи Эстебана — автоматически приравнен к смертнику, ведь господарь пока еще не дал добро на вступление семьи испанца в свой клан.

Его семье запрещено появляться на территории Московского клана и Гай очень четко это объяснил.

Владимир показал жестом, что испанец может быть свободен, и отвернулся обратно к окну. Аудиенция окончена.

Эстебан поклонился спине господаря, бросил слегка растерянный взгляд на его помощника и вышел из кабинета.

Адам подошел к господину и взял у того из рук листок бумаги, аккуратно положил его в папку.

— Вы думаете, нам не стоит брать быка за рога? — спросил он у Владимира.

Тот покачал головой.

— Если дело выгорит и клан окажется без лидеров, мы всегда можем заявить на него свои права. А если победит Орден, то лучше, чтобы на Конклаве не имели доказательств нашей причастности, — он повернулся к Адаму, — Это интрига Эстебана, и, если ничего не получится, пусть он сам и отвечает за все.

…


Агнешка спустилась в подземный переход.

Устала, очень устала.

Весь день проведя в больнице, сканируя пострадавших при взрыве дома, она была вымотана до предела. Но от машины отказалась.

Ей хотелось пройти пешком, пусть и далеко, пусть и уставшей, но пройтись своими ногами по городу, зайти в парк, посидеть на лавочке, съесть мороженого, может быть, как в детстве, покачаться на качелях, и пусть на нее будут коситься посторонние люди. Ей хотелось почувствовать обычную обывательскую жизнь города, в которой нет стонов боли, криков ярости или отчаяния, нет листков со списками умерших, обсуждений, кто и как мог провести теракт.

Устала. Очень устала от этой сумасшедшей и ненормальной жизни.

Неприкасаемые, смертники-камикадзе, обученные Орденом жертвовать собой, чтобы унести как можно больше жизней вампиров и их приближенных, постарались на отлично. Во взорванном доме погибли почти все. Выжившие, вытащенные из под обломков здания, почти задохнувшиеся, с раздробленными костями, с проломленными черепами и изуродованными внутренностями были обречены. Они — люди, пусть и с вампирской клановой меткой, но от таких ранений защиты не было.

Агнешка медленно шла по подземному переходу. Остановилась у уличного музыканта, старый дедушка наяривал какой-то задорный вальс на аккордеоне, она бросила ему пару бумажных купюр. Затем — книжный столик, где разложена продукция издательств — фантастика, мистика, детективы. Девушка скользнула по ним равнодушным взглядом. Рядом бродяжка просит милостыню, а еще чуть дальше двое молодых парней с собакой собирают деньги на очередной приют.

Этих последних Агнешка обошла по широкой дуге, прижимаясь к противоположной стене. Что-то с ними не так, легкое чувство тревоги возникло при взгляде на одного из них, невысокого, но крепкого и мускулистого. И собака у них тоже неприятная. Мощная, сильная, из бойцовых овчарок. Такую бросать на улице не будут, она вон какая ухоженная, шерсть аж лоснится. Что-то не так. Или это просто усталость и эмоциональная вымотанность?

Агнешка выбросила собачников из головы и пошла дальше, убыстряя шаг. Тревога нарастала. Почти у самого выхода из перехода девушка сорвалась на бег, но не успела. Собака сзади молча набросилась на Агнешку и сбила ее с ног.

…


Марк приехал в резиденцию сразу, как отвез Лину домой. Ни с кем не здороваясь и никого не замечая, он ураганом пронесся на третий этаж и без стука влетел к брату в кабинет.

— Когда это произошло?

— Час назад, мы получили этот ролик по электронной почте.

Гай развернул к брату монитор и запустил файл на показ. На нем избитый до состояния неузнавания Олег пытался что-то сказать разбитыми в кровь губами. Его отпихнул от камеры улыбчивый короткостриженный адепт, молча поднял вверх окровавленную руку провидца с четко видимым клеймом фамилиара и, глядя в камеру, направил на жертву оружие. Раздался выстрел.

Гай остановил ролик и тихо сказал:

— Его убили. Сделали это открыто и показательно.

— Ник выяснил, откуда был прислан файл?

— Работает над этим. Но это не все.

Марк уселся в кресло, готовясь услышать плохие новости.

— Пропала его сестра. Ольгу видели в последний раз в супермаркете, судя по отчетам с видеокамер, к ней подошла незнакомая женщина и они ушли вместе из магазина.

— А вчера я получил сообщение о нападении на Наташу Тихонову. Девочка мертва, как и ее опекун, на них напали трое в парке, один из нападавших был магом, — чуть помолчав, заметил второй понтифик.

Гай уставился на брата.

— Они уничтожают Паноптикум.

— Объявляй всеобщую боеготовность, брат, — закончил за ним мысль Марк.

Гай помолчал немного, смотря в окно.

— Мы можем избежать этого, если нам поможет ткущая.

Марк горько усмехнулся.

— Едва работающая девчонка? Не смеши меня, Гай, она почти ничего не может. Ты слишком надеешься на ее талант.

— Она ткущая, она потомок Георга!

— На ней висят блоки в несколько слоев, — парировал второй понтифик, — Ты знаешь, что она сейчас и так работает на своем возможном максимуме. И что она может? Прочитать пару основных вероятностей и увидеть, как они изменятся в ближайшие дни? Нам для этого вполне достаточно и провидцев, — он осекся, вспомнив, что провидцев у них уже нет.

Марк прошелся по кабинету, пару раз бросил рассерженные взгляды на брата. Тот, казалось, не замечал гнева второго понтифика.

— Нам нужна Алина, — повторил Гай, — Она может работать!

Марк подошел к двери и положил ладонь на ее ручку.

— Лину я тебе не отдам, — твердо произнес он, — Десять лет назад мы выстояли без ткущей. Сможем и сейчас.

Затем открыл дверь и вышел из кабинета.

Гай проследил за братом взглядом и задумался. То, что Марк фактически запер менталку в своем доме и категорически запрещает ее использовать, верховному очень не нравилось. Не для этого он подарил Лину брату. Но с этим он разберется чуть позже. Но в новых условиях требовалось защитить то, что они имеют.

Гай встал из-за стола и подошел к книжному шкафу, вытащил пару книг из самой середины, заглянул внутрь.

Там. Нужный ему документ лежал именно там, куда его спрятал верховный понтифик. Вампир взял его в руки и внимательно рассмотрел. Книжечка, точнее даже просто небольшая тетрадка в коричневой кожаной обложке. Старинная, древняя, но сохранившая текст в идеальном состоянии, как будто только вчера написанным.

Гай вернулся к своему столу и взял в руки телефон, набрал нужный номер.

— Друг мой, рад тебя слышать! Ты не хочешь посетить Москву? Есть одно дело, как раз связанное с твоим интересом!

…


— К сожалению, Владимир категорически требует, чтобы с девчонки даже волоса не упало, и это связывает нам руки, друг мой, — учитель повторял эту фразу в разных вариациях уже третий раз, — Ты должен привезти ее сюда, но очень осторожно. Понтифик за ней будет гнаться до конца, твоя задача максимально быстро пересечь границу, тут уже у него намного меньше возможностей и полномочий.

— Она его инициал, никто не пойдет против высшего, возвращающего себе свое же имущество, — покачал головой Гюнтер. Как вытащить Лину из Москвы, он не представлял пока.

— Попробуй договориться с кем-то из магов, без их помощи ты этого не сделаешь.

Что ж, была у Гюнтера на примете одна магичка, с которой он мог бы обсудить такое непростое дельце.

…


Тихий голос пробился в сознание, крепкие мужские руки начали ее тормошить.

— Лина, просыпайся, радость моя, пора вставать!

Девушка отмахнулась, не открывая глаз, и попыталась перевернуться на другой бок, но тормошащий привычно ее перехватил под спину и приподнял к себе.

— Лина, просыпайся! Я знаю, что ты хочешь спать, но сейчас не время!

Марк.

Ну, что ему нужно-то сейчас?

Так спать хочется! Глаза открыть невозможно!

Она опять начала проваливаться в сон, но понтифик не переставал ее тормошить.

— Вставай, радость моя, у нас очень мало времени!

Девушка с трудом приоткрыла глаза, стараясь сфокусироваться на одной точке.

— Марк, дай поспать, а? — попросила она, еле шевеля языком.

— Нет времени, нам нужно срочно уехать!

— Куда?

— Поднимайся, родная, все объясню по дороге!

Лина с закрытыми глазами села на кровати. Спать хотелось невыносимо. Спустила ноги с кровати, попыталась найти свои тапочки на ощупь. Тапочек не было. Лина стала нашаривать их под кроватью, но везде ногой нащупывался только густой мягкий ковер. Странно, вроде у нее дома ковра нет. Откуда он тогда?

Она подняла руку, чтобы откинуть мешающуюся челку с глаз, и запах дыма от рукава ночной рубашки разбудил ее быстрее, чем объятия высшего. Девушка сразу вспомнила, как она сюда попала и почему. Лина резко открыла глаза и огляделась. Она была в спальне Марка, в его постели. В его доме.

Правильно, ведь собственного жилья у нее больше нет. У нее вообще ничего больше нет.

Девушка бросила взгляд на вторую половину кровати, та была разобрана, значит, понтифик ночевал рядом с ней.

— Давай, родная моя, быстро в ванную, затем завтракать и едем, — продолжал торопить ее Марк.

— А куда едем-то? — спросила она, недовольная, что ее разбудили, — И сколько времени?

— Полдевятого утра, — понтифик ответил только на второй вопрос, — Выспишься в машине, поэтому шевелись.

— А что так рано-то? — от дома Лины они уехали почти в пять, получается, девушка спала чуть больше трех часов.

— Лина, пожалуйста!

Девушка мрачно посмотрела на вампира и медленно направилась в сторону ванной.

— Стоп! — она остановилась на пороге и обернулась, — А в чем я поеду? У меня же все сгорело!

— Милая, все у тебя есть, только, пожалуйста, быстрее!

Быстрая ванна, такой же быстрый завтрак. Жак с улыбкой ее поприветствовал, но стол накрыл в считанные секунды. Увидев гардеробную в своих апартаментах, заставленную вешалками с одеждой и обувными рядами, у Лины по-настоящему отвисла челюсть. Марк заполнил ее гардероб под завязку, пока девушка отсутствовала. Девушка просмотрела несколько ярлычков — вся одежда была из дорогих модных домов и ее размеров. Она удивленно оглянулась на мужчину, но тот лишь постучал пальцем по циферблату наручных часов. Лина кивнула головой, помня про «быстрее, быстрее» и начала выбирать. Что ей может понадобиться на первое время? Да и где? Куда он увозит ее? Пока она смотрела одежду, вампир подхватил ей две пары туфель без каблуков со словами «Нечего в деревне ноги ломать». Значит, из города. Выбрала пару джинсов, сарафан, две-три легкие блузки, нижнее белье, туалетные принадлежности.

— Куда ты меня везешь? — зевнув, спросила девушка, глядя на мелькающие в окне лесные заросли.

Марк уверенно лавировал по трассе, обгоняя менее шустрые автомобили. Свой представительский «Бентли» он сменил на более простой «Круизер», и сейчас гнал на максимально дозволенной скорости по подмосковному шоссе подальше от столицы.

— Орден начал уничтожать Паноптикум, — он быстро глянул на девушку, следя за ее реакцией, — Олега убили, его сестра неизвестно где, скорее всего, тоже мертва. Когда я уходил из резиденции, пришло сообщение, что пропала Агнешка.

Лина молчала, слушая шокирующие новости.

— А ты меня увозишь из города…

— Твоя безопасность для меня превыше всего, — Марк бросил взгляд в зеркало заднего вида и перестроился на крайнюю левую полосу, увеличивая скорость, — У меня есть небольшой домик в области, про него никто не знает, и там тебя не найдут.

— И долго мне там быть? — после недолгого молчания поинтересовалась девушка.

— Пока не знаю, — покачал головой Марк.

— А я там совсем одна буду?

— Нет, за домом приглядывает семья смертных, так что они и за тобой присмотрят.

— За мной не нужен присмотр! — возмутилась Лина.

Марк усмехнулся и ничего не ответил ей, внимательно следя за дорогой.

Дальше поездка прошла почти в полном молчании.

Услышав тревожные новости, девушка окончательно проснулась и пыталась осознать нависшую над ней опасность.

Орден начал уничтожать Паноптикум!

Лину волновала судьба ее подруг — Агнешки и Тамары. Действительно ли мертва полячка? Может ее еще найдут живой? А Тамара, что с ней? Да, Рустам запретил ей выходить из дома, но как далеко зайдет в своих провокациях Орден, ведь один жилой дом они уже уничтожили.

И близнецы! Понимание того, что оба провидца мертвы, заставило Лину впасть в отчаяние. Все знакомые ей люди так или иначе пострадали!

Как же так? Ведь близнецы — провидцы, они должны были почувствовать нападение.

«Радуйся! У них стояло „Зеркало“, поэтому они были беспомощней овец на скотобойне. У тебя такого нет, да и Марк тебя защитит.»

Как некстати включился этот циничный внутренний голос, заставляя девушку вспомнить о собственном преимуществе и втихую порадоваться тому, что она любовница понтифика.

Лина горько усмехнулась. Ведь еще не так давно понимание того, что она станет чьей-то любовницей, приводило ее в бешенство, а теперь девушка рада этому факту. Действительно, все познается в сравнении.

Марк искоса глянул на Лину, но она лишь отмахнулась, не желая признаваться в своих низменных чувствах, и повернулась к окну.

Мимо мелькнул щит о том, что закончилась граница московской области. Мужчина проехал еще немного и, наконец свернул на едва заметную дорожку из гравия, заросшую травой. Тропа уходила вглубь густого леса, скрываясь из виду уже через несколько метров от дороги. Незнающий решит, что она давно не используется и вряд ли захочет свернуть, боясь застрять в бездорожье. Понтифик же вел джип уверенно, как будто только вчера тут ездил.

Вскоре показался огороженный каменной стеной участок.

Домик… хм, ну домиком назвать это было сложно. Двухэтажный особняк с балконами и приусадебной ухоженной территорией. Машина въехала во двор и плавно остановилась на подъездной дорожке.

Их уже встречали. Двое взрослых, видимо муж с женой, и двое подростков лет шестнадцати.

Мужчина в светлых льняных штанах и рубашке с короткими рукавами, был невысоким и толстеньким, очки на глазах придавали ему вид интеллигента на отдыхе. Его жена была ему полной противоположностью — стройная как молодое деревце, хрупкая, с длинными кудрявыми черными волосами и черными глазами, она была симпатична, но в ее взгляде ощущалась какая-то постоянная грусть.

Подростки оказались близнецами, брат и сестра были похожи друг на друга как две капли воды, разве что у брата русые волосы коротко обстрижены, а у сестры выкрашены в три цвета: ярко-рыжий, белый и черный.

Марк вышел из машины, помог выйти Лине, шепнул ей на ухо, чтобы не боялась, и повел к встречающим.

— Радость моя, позволь познакомить: мой управляющий Богдан, его жена Ханна и их дети Виктор и Виктория, — Марк поочередно представил каждого встречающего, — Уважаемые, это мой инициал, Алина!

Девушка оказалась совсем не тем, что нарисовал себе в мыслях Богдан, когда хозяин вежливо попросил его присмотреть за одной важной особой: невысокая и симпатичная, но не более. И самое основное — она была человеком. Об этом господин его не предупреждал.

Девушка поздоровалась со всеми и улыбнулась.

И вот тут Богдан понял, чем она так привлекла вампира, чистая и светлая улыбка девушки превратила ее в редкую красавицу.

— Обалдеть! Она человек! — не удержался Виктор, разглядывая смертную подругу понтифика, а его сестра прошептала ему что-то на ухо.

Марк это заметил:

— Виктория, не поделитесь с нами вашим замечанием? — он выразительно наклонил голову.

Виктория переглянулась с братом:

— Я лишь сказала Вику, что он проиграл.

— А о чем был спор?

— Какую гостевую предложить — правую или левую, — ответил за сестру Виктор. — Я был за правую.

— А в чем разница-то? — недоуменно поинтересовалась Алина.

— В левой комнате кровать двуспальная, — хитро улыбнулась Виктория.

Ханна шикнула на детей, поздоровалась с Линой и, взяв ее под руку, повела в дом. Девушка оглянулась на Марка, но тот ей кивнул головой, мол, я сейчас. Вслед за ними направились и близнецы, их очень интересовала новая гостья.

Богдан остался с Марком у входа, вытаскивая из багажника вещи гостьи.

— Это ее заменила Ханна у механиков?

— Твоя жена прекрасно знала, что такой день настанет, Богдан.

Смотритель смутился и начал было оправдываться:

— Моя жена не в претензии. Она благодарна вам, господин, за помощь и защиту. Мы все благодарны…

— Тогда пусть ваша благодарность продлится и на мою женщину, — перебил его извинения Марк, — Ее безопасность и жизнь для меня — самое ценное.

Смотритель согласно кивнул головой, подхватил чемодан Лины и мужчины вошли в дом.

…


Весь первый этаж представлял собой одну большую комнату. Посреди нее стоял обеденный стол и стулья темного дерева, чуть поодаль была оборудована кухня с плитой и холодильником, а у окна стоял гостевой диванчик с парой кресел. Справа от входной двери шла лестница наверх, в жилые комнаты.

Алина уже сидела на диване, пила холодный лимонад, что ей подала хозяйка, и отвечала на многочисленные вопросы близнецов о том, где она живет, кем работает и как попала в клан. Девушка старалась отвечать полно, но завуалировано, чтобы не сказать чего-то лишнего.

Виктория сидела рядом с матерью на стуле, притащенном от обеденного стола, ее брат расположился на полу рядом с сестрой.

Когда Марк сообщил им, что у них поживет некоторое время его женщина, Тори и предположить не могла, что это будет его инициал и смертная. Но когда она увидела Лину вживую, то была несколько разочарована. Марк обычно предпочитая ярких красавиц, высоких, утонченных. А эта — в ней же нет ничего примечательного. Да, она симпатичная, но не более: русые длинный волосы забраны в хвост, серо-голубые глаза, никакой косметики. Да и фигура явно не модельных стандартов. Что в ней понтифик нашел, непонятно.

Лина заметила, что ее внимательно разглядывают, и в ответ дружелюбно улыбнулась Тори.

Марк сел рядом с любимой и взял ее ладонь в свои руки, переплетя пальцы.

— Как я уже говорил, необходимо, чтобы Лина пожила здесь недолго, — начал он издалека, — Девушка она спокойная, неконфликтная, так что проблем быть не должно.

В ответ на это Лина ехидно подняла бровь и улыбнулась.

Неконфликтная? Спокойная? Он ее как собачку, что ли, представляет, еще пусть скажет, что питаться приучена три раза в день. Ее лицо на пару секунд приняло такое забавное выражение, что Тори поневоле прыснула со смеху. Может, понтифика в смертной привлекает не внешность?

— Теперь о серьезном, — Марк резко оборвал зарождающееся веселье, — Ситуация сложилась такова, что моя Алина состоит в Паноптикуме, а Орден начал планомерно его уничтожать. Поэтому, вашей задачей будет не только обеспечение ей тихой и незаметной жизни, но и ее охрана.

Богдан уже отнес вещи гостьи наверх и вернулся к своей семье, сел рядом с женой.

— В столице все настолько плохо?

— Началась война, Богдан, Орден поднялся снова.

Мужчина крепко сжал руку жены и тревожно с ней переглянулся. Ханна побледнела, ее руки чуть затряслись, глаза забегали с мужа на детей и обратно.

— Я надеюсь, что у вас все будет спокойно, — добавил понтифик, поняв тревогу смотрителя, — Об этом доме не знает никто, даже мои ближайшие помощники.

Лина догадалась, что речь идет не только о ее защите.

— При всем моем уважении, господин, но мы не настолько сильны, чтобы…

— Богдан, ваша задача — продержатся максимально возможно. Не забудьте обновить заклинания на доме и всей территории усадьбы, отслеживайте любых заинтересовавшихся. Впрочем, не мне вас учить.

Он пристально взглянул на Ханну и та согласно склонила голову.

— А Алина? — уточнил Богдан, — Если она входила в Паноптикум…

— Моя Лина — пассив, помочь она ничем не сможет, — качнул головой понтифик и грозно посмотрел на любовницу. Та стыдливо опустила голову.

Не забыл. Помнит, что Лина обманула его.

…


Марк сам вызвался показать девушке комнату и потянул Лину за собой по лестнице наверх. Близнецы понимающе переглянулись и расплылись в широченных многозначительных улыбках.

Комнату ей отвели все-таки слева по коридору и там действительно была большая двуспальная кровать. А еще одежный шкаф, стол и пара кресел, с одной стороны дверь в небольшую ванну с туалетом, а с другой — на балкон. На столе в углу комнаты стояли новенький ноутбук и телефон. Девушке сразу понравилось ее новое жилище — обои теплого кофейного цвета, красивая люстра на потолке, дверь на балкон была прикрыта ажурной белой шторой. Она сразу побежала смотреть с балкона на лес вокруг усадьбы и виднеющиеся вдали маленькие домики деревеньки.

Марк дождался, пока Лина насмотрится, за руку вывел ее с балкона и развернул девушку к себе. Разговор предстоял серьезный.

— Лина, я не могу наказывать тебя, как кого-то другого. Но и твое безрассудное поведение не оставляет мне выбора. Я предупреждаю в последний раз — выполни мой приказ, иначе я буду очень рассержен и приму действительно жесткие меры, ясно?

Лина коротко кивнула, не глядя на понтифика. Конечно, ясно, ей до сих пор стыдно от обмана.

— Никаких звонков никому, ни мне, ни подругам, ни даже хозяйке твоего сгоревшего дома! Ни звонков, ни писем. Я прикажу Ханне убрать телефон из комнаты, но мобильный забирать не буду.

— Но как же я…

— С хозяйкой твоей я свяжусь сам и все улажу. Ты же должна молчать, молчать и еще раз молчать. Никто не должен знать, где ты, даже приблизительно, ясно?

Ее безопасность для него ценнее всего, она помнила. Ради нее понтифик бросил столицу в разгар войны, в то время, когда его присутствие там необходимо.

Ради алининой безопасности.

— Обещаю! — запальчиво воскликнула Лина, твердо намеревающаяся сдержать свое слово.

— Нет, родная! — он качнул головой, — Говоря твоими же словами, либо не делай, либо не обещай.

Девушка порывисто шагнула вперед и обняла мужчину за пояс.

— Ты все еще злишься на меня, да?

Марк сразу понял, о чем она говорит. Он усмехнулся, подхватил ее локон и повертел его в пальцах, и, наконец, ответил:

— Знаешь, у нас с тобой, наверное, вся жизнь будет именно такой — ты делаешь глупость, я злюсь на тебя за это и вытаскиваю из нее.

Лина робко подняла голову к нему.

— Но я не против, — он провел пальцами по ее щеке и склонился к ней, обнял и нежно поцеловал в губы.

— Останься! — попросила она шепотом, — Хоть на пару часов!

Марк не приезжал к ней два дня и девушка отчаянно скучала по его объятиям.

— Не могу, — проговорил он ей на ухо, — Хочу, но не могу. Пора возвращаться!

Она коротко вздохнула и разомкнула руки, выпуская его.

Пара спустилась вниз, Марк попрощался с семьей смотрителей и вышел из дома. Близнецы недоуменно переглянулись и уставились вопросительно на девушку, но та лишь пожала плечами и улыбнулась им, мол, всему свое время.

Вышла из дома проводить высшего, получила от него еще раз указание не сообщать о себе никому и жаркий поцелуй в губы на прощание. Понтифик уселся в свой автомобиль и уехал, оставив девушку на попечение Ханны и Богдана.

Пока Лина разобрала вещи, пока прошлась по территории усадьбы и познакомилась со всеми пристройками, пока узнала, что есть поблизости из населенных пунктов, прошел день и девушка, уставшая донельзя предыдущими событиями и новым переездом, рухнула в постель как убитая.


17 Глава


Приказ Эстебана возвращаться в Москву был как нельзя вовремя. Гюнтер и сам собирался в столицу России по важному для него делу, и поэтому придумывать оправдания для наставника не пришлось. Гай обещал, что препятствий, как члену семьи Ривейра, для возвращения не будет.

Но поставленная учителем задача вывезти ткущую из-под присмотра Марка была нелегкой. И как это сделать, Гюнтер пока так и не решил. Точнее, он мог бы обратиться к Ирине, но та являлась членом Паноптикума, и если понтифик хотя бы заподозрит ее участие в этом деле, то казни ей не избежать, а Гюнтеру она еще могла пригодиться. Поэтому, этот вариант парень решил оставить на самый крайний случай, если не найдет ничего другого.

Он уже направлялся в аэропорт, когда пришло сообщение от Пауля. Друг просил срочно прилететь в Швейцарию, чтобы продемонстрировать кое-что интересное. Поэтому пришлось срочно менять билет на Цюрих, и через два часа Гюнтер был уже в городе. Забросил свои вещи в камеру хранения, взял напрокат автомобиль и через полчаса он был в Лабораториях.

Быстро вбежав по небольшой лестнице, вампир вошел в здание. Там его уже ждал Пауль. Вышагивая взад-вперед в нетерпении, глава медцентра в дорогом костюме и белоснежном медицинском халате поверх нервно посматривал на дверь. Завидев Гюнтера, он махнул ему рукой и, не дожидаясь друга, стремительно направился в сторону лифта. Тот едва успевал за ним.

— Ты опаздываешь! — упрекнул его в лифте Пауль.

— Нет, это ты слишком торопишься! — ответил ему в таком же тоне немец, — Ты уверен в результате?

Пауль фыркнул, но довольно засмеялся:

— Нет, конечно, друг мой! Разумеется, я не уверен! Для этого нам нужна Ветрова. Но и то, чего я тебя сюда вызвал — феноменально!

Гюнтер скептически глянул на друга и промолчал. Когда Пауль входил в раж, он забывал абсолютно обо всем.

Лифт остановился на нижнем втором этаже. Коридоры, двери, переходы, снова коридоры, пробег по лестнице на нижний уровень. Пауль был заметно выше Гюнтера, да и нетерпение похвастаться результатами придавало ему скорости, и поэтому немец за ним почти бежал. Парень уже потерял счет поворотам и дверям подземных переходов. Наконец, последняя дверь и вход в святая святых — лаборатории. Именно здесь проводились все научные изыскания европейского отделения семьи механиков.

Длиннющий коридор, вдоль которого лишь двери да окна палат и кабинетов, снующие по нему люди в халатах, тихие разговоры. Все вокруг было белым, чистым, стерильным.

Пауль дошел до пятой двери справа, открыл ее и снова почти бегом двинулся вперед. Еще один ряд дверей и окон вдоль стены. Гюнтер, едва успевая за другом, заглянул в в одно из них. В палате столпились несколько человек, видимо врачей, яростно обсуждая что-то.

Наконец, Пауль остановился около самого дальнего окна и подозвал к себе друга.

В комнате стояла одна единственная кровать. На ней лежал человек, привязанный ремнями к поднятым вокруг кровати бортам, весь в проводах подведенной аппаратуры. Маленький, тощий, с выпирающими ключицами и почти прозрачной кожей на костлявых руках. Скуластое лицо с огромными глазами, печально смотрящими на наблюдателей, остриженный ежик темных волос. О том, что это женщина, Гюнтер догадался только по едва выдающейся груди, прикрытой простыней.

— Медея? — тихо спросил он у Пауля.

— Она самая.

Внучка Георга. Пассивная ткущая, проданная Марком семье механиков.

Гюнтер подавленно замолчал. Нет, он, конечно, знал, что в лабораториях смертные являются подопытными и за людей, да и вообще за живых существ не считаются. Это лишь материал для опытов. Но впервые увидел, как это выглядит на самом деле.

Он хотел что-то еще спросить, но Пауль приставил палец к губам и показал на окно.

В палату зашла медсестра, в руках она несла небольшой шприц с белой полупрозрачной жидкостью. Вспрыснула чуть-чуть в воздух, протерла ваткой сгиб локтя подопытной и приставила иглу. Чуть проколола кожу, нажала на поршень шприца. Похлопала женщину как собачку по голове и вышла из палаты.

Глаза Медеи стали, казалось, еще больше. Рот раскрылся в диком вопле, все тело судорожно задергалось и стало выгибаться в немыслимых позах, ремни не давали Медее свалиться с кровати.

Пауль дернул вампира за собой.

В соседней комнатке, величиной с большой чулан, стояло два стола с мониторами, провода вели в палату к Медее.

Медсестра, сидящая за ними, отслеживала показания аппаратуры.

— Вот, смотри, — Пауль стал давать Гюнтеру в руки бумаги с графиками и диаграммами, — Видишь, уровень альфа-канала увеличен? А вот тут, обрати внимание, на энцефалограмме видно, что…

Он что-то еще объяснял ему, показывая на кривые линии и сверяясь с таблицами данных. Гюнтер сложил все бумаги в стопку, подровнял их и отдал обратно другу.

— Давай буквально парой слов, ладно?

Пауль машинально взял стопку бумаг.

— Ну если парой слов, то мы смогли вывести препарат, который усиливает ее ментальные возможности.

Гюнтер мельком глянул в сторону мониторов.

— Это он заставляет ее так орать?

Крик Медеи слышен в комнате не был, видимо, палата была оборудована как звуконепроницаемая, но мимика женщины говорила за себя.

— Нет, она испытывает дикие боли, потому что она пассивная. Будь на ее месте Ветрова, она бы боли не чувствовала. Наверное, — чуть помедлив, поправился механик, — Сам понимаешь, для актива выкладки пока только теоретические. К тому же…

— Что еще?

— Препарат вызывает мгновенное привыкание. По крайней мере, у Медеи получилось именно так, она стала полностью от него зависимым. Стандартные лекарства, тот же трамадол, не помогают.

Гюнтер тяжелым взглядом пригвоздил Пауля.

— То есть, вы вывели наркотик, усиливающий ментальные способности и вызывающий привыкание с первого приема?

— Ну если… то в принципе… Да.

Немец задумался. Получилось или нет? В любом случае, без активной ткущей это не выяснить.

Но этот наркотик дал ему идею, очень хорошую идею.

Он придумал, как вытащить Лину из Москвы.

…


Глеб Александрович Островский, верховный глава Ордена, принимал отчет о проведенной подготовке. Адепт Михаил предоставил ему полную планировку предстоящего действия, расстановку вверенных сил, свои идеи насчет использования магов.

— Сколько времени займет полная подготовка? — Глеб тщательно изучал предоставленные ему материалы.

На столе перед ним были разложены схема здания и подробнейшая карта местности, с которой он периодически сверялся.

— У меня много новичков, пока они войдут в дело, пока сработаются…, - адепт начал было оправдывать заранее неприятные сведения, но под жестким взглядом Главы, смутился и, откашлявшись, уже более твердо заявил, — Два месяца, не больше. Основное время уйдет на проработку деталей мероприятия и точную репетицию.

— Хорошо, — чуть помолчав, одобрил глава, — Это хорошо, сроки подходят.

Адепт Михаил чуть слышно выдохнул от облегчения.

— Людей подобрал верных? Всем доверяешь? — прищурился Глеб, — Ты ведь понимаешь, что на это дело необходимо отобрать самых ответственных.

— Всем, — кивнул головой адепт, разглядывая схему здания, — Доверяю всем. Лично беседовал.

— Молодец, — похвалил его Глеб Александрович, — Что-то еще?

— Есть одна просьба, — адепт замялся, не зная, как начать, — Дело предстоит сложное, необычное. Многое придется корректировать на ходу. Поэтому я бы хотел попросить помощи Лазаря?

Лазаря? Глеб насторожился. Откуда мальчишка знает о Лазаре?

Глава считал адепта Михаила пушечным мясом, которым можно легко пожертвовать.

Так откуда это мясо знает о тайном ментале, доверенном лице самого главы?

В дверь постучали. Не дождавшись ответа, дверь чуть приоткрыл личный секретарь и помощник Глеба, Кирилл.

— Глеб Александрович, у меня важные сведения. Очень важные!

Глава кивнул адепту, чтобы тот собирал разложенные по столу материалы и был свободен. Адепт мигом собрал ворохом схемы и списки, чуть поклонился главе и вышел из кабинета, задев помощника плечом, не любил Михаил Кирилла, считал, что тот выбился не с помощью усердной работы и преданности организации, а исключительно за счет своего подхалимства и лизоблюдства.

Кирилл смерил молодого адепта презрительным взглядом, он знал, как именно ценил молодого бригадира Глеб, и юркнул в кабинет.

Ответа адепт по Лазарю так и не получил не получил, значит попробует чуть позже еще раз поднять этот вопрос.

Лазарь им был необходим.

По правде сказать, адепт очень сомневался в том, что предстоящее мероприятие пойдет по утвержденному плану, поэтому подстраховка ему была очень нужна. Без нее и смысла начинать не было.

Но как же хорошо, что Глеб Александрович не стал разбирать всех кандидатов подробно по списку.

В одном кандидате Михаил уверен не был.

…


Ветка ей мешала. Женщина пару раз смахнула листья с лица, но, побоявшись привлечь ненароком ненужное внимание, решила просто смириться с неудобством.

Анастасия следила за пригородной усадьбой уже больше двух часов. Куда именно понтифик привез свою любовницу, сколько людей живет в доме и кем они являются? Все эти вопросы требовали четких ответов.

Когда-то она была красивой. Невысокой, стройной, с густой копной смоляных волос и красивыми карими глазами. Игорь называл ее Бемби, но Настя не обижалась, ей было лестно, что самый перспективный адепт-маг обратил на нее свое внимание.

Теперь же, в свои тридцать пять, она выглядела на редкость старой. Лицо испещрили морщины, карие глаза, когда-то яркие и задорные, потухли, уголки рта опустились вниз, как будто с тех пор Настя ни разу не улыбнулась, в темных волосах появилась седина. Вся ее яркая красота исчезла, уступив место мрачности и безысходности.

Сильным магом она никогда не была, в отличие от Игоря. Но всегда тщательно плела свои арканы, выверяя даже самые мелкие линии. И пусть ее заклинания особым размахом не отличались, но по тонкости их создания и наложения она давала фору многим. Их пару считали лучшей — сильнейший маг, будущий претендент на орденский престол, и виртуозно плетущая кружево аркана магичка. Сила и тщательное исполнение, одно дополняло другое.

Поначалу, когда Настя познакомила жениха со своей подругой, тот был от нее в восторге. Называл спустившимся на землю ангелочком, счастливым, невинным. Пока невеста как-то по секрету не рассказала тому, что именно умеет делать этот ангелок. Игорь не поверил, решил проверить. И получив результаты отслеживающих арканов, проверив ауру ангелочка, кардинально изменил свое мнение насчет Лины. Он не говорил, что конкретно узнал, но девушка стала его навязчивой идеей, он даже подумывал об ее убийстве. Настя отговорила. Если уж Лина так опасна для окружающих, то проще поставить на нее блоки на нее и все, говорила она своему жениху, подпитывая его гордость и самолюбие, неужели он, будущий орденский Глава, настолько слаб, что ему проще убить, чем заблокировать какую-то девку? Пусть он докажет всем вокруг, что не зря на него возлагают столько надежд!

В тот злополучный день, когда они решили заблокировать Ветрову, Настя исполняла роль обычной затравки, доводя девушку до глубочайшего эмоционального потрясения, чтобы Игорь смог связать «Дьявольские цепи». Жених убедил девушку, что отведет от нее удар менталки, но он оказался слишком самонадеян и не справился с собственными силами. «Цепь» выжгла его, Игорь упал замертво, как только закончил читать заклинание. А Насте достался мощнейший ответный удар от преданной ею подруги.

Она много чего пережила, все вспоминать — жизни не хватит. И разума.

Восемь лет Анастасия провела вдали от Москвы, на дальнем полигоне Ордена, приводя ошметки своей растерзанной жизни в порядок и шлифуя слабые магические умения. И все восемь лет, что прошли с последней встречи, женщина хотела только одного: найти бывшую подругу и отомстить ей. Отомстить за все — за собственную порушенную судьбу, за смерть своего жениха, за то, что все так тщательно лелеемые надежды рассыпались прахом. Поводов для мести у Анастасии накопилось достаточно.

Глеб Александрович не бросил бывшую невесту сына, помогал как мог. Настя была ему благодарна и считала своего благодетеля больше, чем отцом. Именно благодаря ему женщина была отозвана из сибирского скита и включена в ударную группу для последнего, самого жесткого удара по вампирам, этим кровожадным монстрам.

Приехав в столицу, Настя с изумлением узнала в спутнице вампирского понтифика свою бывшую подругу. Она начала следить за ней, без всякой магии, без следящих арканов. Выяснила, где та живет, и в один прекрасный вечер решилась действовать. Одно слабое, едва заметное заклинание в сторону окон, и пожар разгорелся на славу, вот только ошиблась Настя, не ту квартиру подожгла. Понадеявшись, что в огне пострадает и Лина, она не стала повторять заклинание, и через час с нарастающей яростью наблюдала, как понтифик увез ненавистную девку в своем лимузине. Прибежал на помощь, упырь проклятый! Магичка проследовала за ними и всю ночь стояла недалеко от особняка вампирского лидера, ожидая, когда же сможет пробраться внутрь. Но и это сделать не удалось. Понтифик из дома уехал быстро, но пробраться незаметно сквозь усиленный пост охраны и висящие над домом защитные магические арканы она не смогла. Вампир вернулся уже под утро и через некоторое время уехал, в окне черного джипа Настя увидела Лину. Понимая, что преследование мужчина заметит, магичка бросила вслед им «маячок», который и привел ее к этой закрытой от всех усадьбе.

На боку завибрировал телефон. Настя достала ненавистный аппарат и посмотрела на экран.

Черт бы побрал этого наглого юнца! Думает, что если его Глеб Александрович поставил главным в планируемой операции, то он может командовать и ею?

— Да? — отрывисто спросила Анастасия, пристально наблюдая за воротами. С усадьбы донесся звук заводимого автомобиля.

— Вы где, Анастасия? — адепт Михаил был слишком зол на неуправляемую магичку и очень пожалел, что включил ее в список своей бригады по настоянию самого Главы.

— Там, где надо! — огрызнулась женщина шепотом.

— Немедленно возвращайтесь в Орден! — приказал непререкаемым тоном адепт, — Вы нужны мне здесь!

— У меня есть свое дело!

— Анастасия! — прошипел Михаил, — Вы приехали в Москву только потому, что за вас высказался Глеб Александрович! Если вы не будете в расположении бригады в течении часа, то я ему доложу о всех ваших нарушениях дисциплины, и объяснять уже их будете ему!

Настя шепотом выругалась. Подвести главу Ордена она не могла, отец Игоря всегда к ней относился очень хорошо.

— Буду через два часа.

— Я сказал — через час.

— Я не в Москве! — отрезала Настя и выключила телефон.

Придется возвращаться.

Но дом она запомнила и отметила.

Женщина бросила последний взгляд на усадьбу, Ханна как раз вышла из дома и пошла в сторону ворот. А заодно, Настя расскажет о том, где можно найти еще одну давно потерянную персону.

…


На следующий день девушка проснулась рано, на новом месте она редко когда высыпалась. Спустилась вниз, на кухне Ханна уже хлопотала над завтраком, и Лина не стала ей мешать. Она сделала себе кофе и ушла в гостиную.

Когда приедет Марк, надо обязательно рассказать ему про племянницу Дитриха, решила девушка. Лина полночи ругала себя, что за прошедшими событиями история с Мией попросту выпала у нее из головы, и вспомнила она о том странном мужчине лишь, когда Марк уже уехал. Но он запретил звонить, и его приказ Лина обязательно выполнит.

Ханна вскоре разбудила свою семью и разговорами за общим завтраком девушку отвлекли от тяжелых мыслей.

Девушка жила в загородном доме уже почти неделю. Целых пять дней вдали от цивилизации, на природе, на чистом воздухе.

Дом понтифика был обустроен для вполне комфортной жизни городского человека, привыкшего к последним технологиям, поэтому там была и вся необходимая бытовая техника, и даже выход в интернет. Лина гуляла по небольшому приусадебному участку, купалась в бассейне, пару раз заглянула в оранжерею, где Ханна выращивала розы и гиацинты. В ее комнате стоял ноутбук и музыкальный центр, девушка старалась быть в курсе событий. Марк не выдержал разлуки и позвонил в первый же день вечером пожелать «спокойной ночи». И с тех пор звонил каждый день, то, чтобы просто сказать «привет» и «скучаю», то долго с ней болтая и смеясь. О том, что происходило в городе и как продвигается война с Орденом, он старался в разговорах не касаться, чтобы лишний раз ее не тревожить. Но и Лина рассказывать понтифику по телефону историю Мии не решилась, мало ли что. Вот приедет, а он каждый день обещал, что на выходных обязательно ее навестит, и тогда расскажет.

Помимо звонков, Марк запретил Лине выходить за пределы усадьбы. Конечно, управляющий и его семья внимательно следили за всеми потребностями подопечной, выполняя любое желание по первой же просьбе, но выходить девушке куда-либо было нельзя. Мало ли что.

Поэтому Лине было удобно, уютно и очень скучно.

Наступила долгожданная суббота.

Холодильник был почти пуст. В нем осталась лишь упаковка йогуртов, пара сырых свеколок и одинокая луковица. Надо идти в магазин. Недалеко от усадьбы было два населенных пункта, стоящих на расстоянии пары-тройки километров каждый. На востоке — небольшая деревушка с примыкающим к ней монастырем, на западе — Зареченск, провинциальный городок, скорее даже поселок городского типа. За продуктами управляющий ездил обычно именно туда, в деревне магазин был маленький и плохо снабжался.

Богдана и Ханны в доме не было, они ближе к вечеру уехали зачем-то в столицу, оставив Алину на близнецов. Тори сразу же убежала в деревню, у нее там был «сердечный интерес», как шутила над ней девушка, а Вик, по идее, должен был слоняться где-то поблизости.

— Вик, — позвала Лина парня, — Вик, ты где? Тут в магазин надо сходить, холодильник пустой!

Ответа не было. Видно тоже куда-то смылся. Что ж, неделя абсолютного спокойствия немного всех расслабила и юные телохранители потеряли бдительность. Хотя, что говорить, самой Алине тоже надоело сидеть на привязи в усадьбе и гулять по территории вокруг. Хотя бассейн был очень даже кстати.

Что ж, время не такое уж и позднее, часы почти шесть вечера показывают, до деревни пешком минут двадцать, Вик как-то показывал и объяснял, как добраться, там — быстро в магазин, и к семи Лина должна быть дома. Она нацарапала записку, мол, ушла за продуктами, скоро буду, засунула в карман джинсов деньги, которые ей оставил понтифик на всякий пожарный, пакет для продуктов, и вышла из дома.

А вот ключей у нее не было. С другой стороны — дом стоит на отшибе, от ближайшей остановки автобуса сюда идти не менее получаса, так что вряд ли сюда кто зайдет посторонний. Да и что может за час случится?

Вообще-то девушка понимала, что за час может случиться все, что угодно, но есть хотелось очень, а просить сходить в магазин некого. Поэтому Лина лишь закрыла плотно дверь и ударила по ней рукой для уверенности.

В деревню вела одна тропинка через лесную просеку, а там дальше — по полю. В самом конце поля уже виднелись деревянные домики и заборы, за ними блестели яркие золотые купола монастыря. Просека была не очень густой, постоянно мелькал луг, куда пастухи водили пастись скот.

Магазин стоял у самой остановки, привлекая внимание странным названием «Мини-супер-маркет-про». На самом деле это был не столько магазин, сколько небольшая лавка, в которой продавалось абсолютно все, начиная с продуктов, и заканчивая средствами бытовой химии и одеждой.

Алина набрала себе сразу молока, яиц в отдельной сеточке, немного овощей и хлеба, так же быстро расплатилась с полусонной продавщицей и поспешила обратно в усадьбу.

…


Вырваться из Москвы Анастасия смогла лишь через пять дней. Постоянные совещания, построения, тренировки и пробные акции занимали все ее время и под конец недели женщина уже готова была взвыть от ненависти ко всему вокруг, что не давало ей вернуться обратно в загородную усадьбу и расквитаться, наконец, с Линой.

Она взяла напрокат машину, старенькую, неприметную, доехала на ней до Зареченска, и оттуда пошла пешком. Идти пришлось далеко, километра три, но дело того стоило.

Настя подошла к дому как раз вовремя: Алина как раз закрывала за собой входную калитку. Настя бросила опознавательные маячки вокруг, но девушка была в доме одна. Маячки не засекли ни вампира, ни семью смотрителя.

Что ж, удача на ее стороне. Настя начала концентрироваться и читать аркан. На доме висела куча защитных заклинаний, но женщина была уверена, что со временем она сможет через них пробиться. Главное, чтобы хозяева не вовремя не заявились.

…


Лина только закрыла за собой калитку, как в желудке возникло неприятное ощущение.

Ох, как же хотелось есть! Давний гастрит не приветствует голодовки. Бегом на кухню, включить плиту и поставить на конфорку сковороду. Взбить яйца в молоке, добавить чуть соли… Боль усилилась, заныла голова.

Как-то уж больно резко обострилось заболевание, нестандартно.

Затошнило, от жарящегося омлета пошел на удивление противный запах.

Да что же это? Неужели действительно от нервных потрясений гастрит снова обострился? Или…

Или очередной Всплеск?

Лина испуганно замерла с прихваткой в руках.

Всплеск? Но с кем? Да и с какой стати? Она сама далеко от города, о том, что она здесь, никто не знает, в доме нет никого. Кто же попадет под Всплеск?

Последний сильный Всплеск был по поводу Авраама Моисеевича и Машутки, мелкие случаи, что шли на протяжении всего месяца Лина даже не считала.

Боль усиливалась с каждой минутой, голову от виска к виску пронзила острая молния.

Червячок вероятности вопил во все горло — плохо, плохо! Будет очень плохо! Смерть! Он буквально агонизировал, предрекая чью-то гибель!

Лина упала на колени, сжимая руками голову. Уже не до готовки, лишь бы угомонить червячка, успокоить, вспомнить наставления Авраама Моисеевича.

Но не получалось, все затмевала рвущаяся наружу энергия непроизвольного изменения.

Никогда ведь такого не было, даже в последнем Всплеске, когда в доме Лины произошел пожар, все было намного легче, не так больно и не так жутко!

Девушка совсем забыла, что на плите жариться, точнее уже обугливается омлет, она не чувствовала горелой вони, не видела дыма стелющегося по кухне, не слышала внезапно приехавших хозяев.

Ханна влетела в дом с руганью на дочь, оставившую включенной плиту, и сразу побежала разгонять дым. Вбежавший вслед за ней Марк сразу же заметил лежащую на полу Лину, сжимающую голову руками, и бросился к ней.

— Лина! Лина! — звал он, подняв девушку с пола в объятия. Но она его не видела. Лина смотрела в пустоту слезящимися от дыма и боли глазами и только лишь шептала:

— Не могу ухватить! Не могу! Не хватает сил!

— Лина! — Марк беспомощно оглянулся на Ханну. Та размахивала полотенцем в открытые настежь окна, чтобы выветрить побыстрее дым и гарь, обернулась к понтифику и только сейчас обратила внимание на гостью.

Кинулась к ней на пол, прислушалась к ее шепоту.

Ахнула в негодовании:

— Кого ж вы привезли нам, господин!

Марк мог лишь успокаивать девушку, поглаживая по голове, но что сделать еще, чтобы утихомирить ее Всплеск, он не знал. Именно этого понтифик боялся тогда, зимой, у «Странного места», боялся, что Лина не сможет совладать с Всплеском, а он не сможет ей помочь.

Ханна рывком развернула голову девушки к себе и изо всех сил ударила по щекам:

— Хватит истерик! Живо представила — кувшин, полный энергии! Давай же, девочка, работай! Ты это кувшин, ты полна энергии, она переполняет тебя! Начинай же приходить в себя, дура! Ты сможешь им управлять!

Пощечины и правда помогли, глаза Лины приобрели осмысленное выражение. Она перевела взгляд с Марка на хозяйку дома, сидящую перед ней на коленях, и, зажмурившись, прошептала:

— Не могу! Нет сил! Он слишком сильный!

— Давай, девочка, ты сможешь! — продолжала настраивать ее Ханна, — Закрой глаза, отстранись от боли, забудь про нее и начинай собирать энергию в пучок! Всплеск должен тебя слушаться!

Лина судорожно закивала головой, подчиняясь ее указаниям, и начала концентрироваться.

— Давай! Ты должна увидеть «окна»!

…


Черт! Черт!

Анастасия была зла, как никогда! Вот — вот ей удалось пробить защитные арканы дома, вот — вот щупальце магии должно было дотянуться до паршивой девки, как опять сбились все планы!

Неожиданно отворились ворота и во двор въехала машина Богдана.

Вернулись хозяева!

Мало того, с ними приехал и вампирский понтифик, не выдержал, гаденыш, разлуки с любовницей!

Черт! Что же делать?

Богдан сразу опознает прорыв защитного слоя!

Вон уже побежал проверять, почувствовал, что полог не цельный!

Что делать? Уходить?

Тогда надо срочно, пока не засекли! Но такой шанс, такой шанс пропадает!!

И в этот момент…

…


— Мама, а я вернулась! — довольная донельзя Тори открыла дверь, влетела в дом, как на крыльях, и закружилась в танце, — Он замечательный, мама! Артур такой чудесный, восхитительный, классный и он любит…

Увидев странную картину на кухне, девочка осеклась:

— Ой, а что это вы делаете? А надымлено-то как! Вик, что ли, забыл плиту выключить?

Лина не видела ничего вокруг. Она, наконец, сконцентрировалась и перед ее глазами возникли «окна». Три вероятности, каждая мутная, невзрачная, неопределенная. И все три — основные! Второстепенных не было вовсе! От этих «окон» не отходила ни одна вторичная вероятность.

Как же так?

— Вижу, — простонала девушка едва не плача, цепляясь за плечи понтифика, как за спасительный круг, — Я вижу их, но не понимаю! Они — никакие, они как в тумане!

— Сколько их? — резко спросила Ханна.

— Три. Три основных «окна». И все не четкие, мутные! Как это может быть?

Не понимая происходящего, Лина переводила взгляд с Марка на Ханну и обратно. Понтифик мог лишь утешать девушку, обнимая ее и поглаживая по спине, но Лина не видела, как он обменялся тревожным взглядом с хозяйкой дома.

— Три — что? — пронзительный вопль на повышенных тонах был слишком резким, — Мама, она видит три — что?

Ханна медленно поднялась с колен и встала перед дочерью.

— Тори, живо наверх и не спускаться, пока не позову!

— Мама!

Девочка, еще недавно с интересом болтающая с Линой, теперь смотрела на нее в ненавистью и омерзением.

— Это она, да? Она?

— Виктория! — прикрикнула на нее мать, — Пошла вон отсюда!

— Мама! — изумленно воскликнула ее дочь, — Мама, как ты можешь! Ведь это она, да? Это из-за нее! Ты из-за этой тва…

Тори не договорила. Ее щеку обожгла материнская пощечина, Ханна со злостью смотрела на дочь.

— Пошла вон отсюда, маленькая паршивка! — прошипела она девочке сквозь зубы.

Виктория всхлипнула, перевела ошарашенный взгляд с вампира, гневно оскалившегося, на ничего не понимающую Лину, развернулась и вылетела из комнаты.

По дороге столкнулась со входящими в дом отцом и братом, распихала их с руганью и промчалась мимо них на улицу.

— Тори! — Вик оглянулся на красную от злости мать и бросился вслед за сестрой.

Богдан оглядел присутствующих, его вопрос прозвучал очень отчетливо в наступившей тишине:

— Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?

…


Мила отшвырнула учебник в сторону. Сегодня придется весь вечер провести дома и мило улыбаться гостям матери. Она строго-настрого запретила куда-либо выходить, мол, будут важные для нее люди.

Кто придет, когда придет и зачем придет, Мила понятия не имела.

Ей пришлось даже перезвонить Филиппу и сказать, что они сегодня не увидятся. Впрочем, в последние дни они не так уж и часто виделись, у Фила случилась какая-то неприятная ситуация на работе и он дни и ночи, по его словам, проводил в служебных делах. Его начальник, к которому парень относился очень уважительно, не давал помощнику продыху. Пару раз Мила и Филипп умудрялись встретиться и погулять, но все больше перезванивались по телефону.

Позвонили в дверь. Судя по донесшимся из прихожей голосам, мать вышла встречать гостей.

Мила встала с кушетки и открыла дверь шкафа.

Девушка оглядела себя в зеркало. Вроде выглядит нормально, так, как матери нравится — волосы уложены в косу, блузка наглухо застегнута, юбка длинная и темная, на ногах легкие тапочки. И никакой косметики.

С Филиппом девушка была другой. Перед встречами с парнем Мила успевала заехать к бабушке и переодеться, поэтому с ним она была вполне современно одета и красиво накрашена. Но Фила, кажется, это совсем не волновало. Он смотрел на нее с обожанием, и казалось, что ему совершенно все равно, как выглядит девушка.

На стук матери в дверь, Мила вышла из комнаты поздороваться с гостями. Их было двое — старая знакомая матери по церкви Екатерина Сергеевна и ее тридцатилетний сын Илья, невысокий и пухлый молодой человек со спесиво-снисходительным выражением лица.

Что ж, тягостный вечер начался и главное — спокойно дожить до его окончания.

…


Марк помог Лине подняться и усадил на диван. Сам быстро сходил на кухню, принес стакан холодной воды и вложил его в руки девушки. Лина поблагодарила мужчину кивком головы.

Всплеск, начавшийся так внезапно, уже ушел, оставив после себя неприятный привкус во рту и легкую головную боль, но на них Лина уже не обращала внимания.

— В ночь пожара я тоже ощущала Всплеск. Это как с Авраамом Моисеевичем, понимаешь. Помнишь, при пожаре Маша почти умерла, и Авраам…

— Что-то случилось с Авраамом? — подала голос Ханна.

Лина подняла голову. Та стояла рядом, схватившись в испуге за горло, и не сводила с сидящей пары настороженного взгляда.

— Вы были знакомы? — Лина удивилась.

Марк встал.

— Авраам мертв, Ханна! — он взял ее за руку, — Я очень сочувствую!

Женщина тихо ахнула и по ее щекам заструились слезы. Богдан метнулся к жене, обнял ее, и медленно повел из гостиной, утешая по дороге. Марк вернулся обратно к девушке. Алина замолчала, итак было понятно, что Авраам Моисеевич, ее старый учитель, был дорог женщине. Расспрашивать сейчас подробности было бы бестактно.

— Алина, — проводив жену наверх, Богдан вернулся к своему хозяину, — Может быть, вы нам объясните, что все-таки тут произошло?

Лина неуверенно посмотрела на Марка, стоит ли ему рассказывать? Но Марк тоже, очевидно, очень хотел понять произошедшее. Она слегка кивнула головой в сторону управляющего, молча спрашивая, можно ли при нем, понтифик еле заметно кивнул головой, что можно.

— У меня был Всплеск, Богдан, — тихо заявила она, — Я ткущая.

— Я давно уже это знаю, Алина, — качнул головой смотритель усадьбы, — Господин сказал мне об этом еще в первый день вашего приезда. Но причем тут старый Натансон?

— Я думаю, что мои Всплески предупреждают о чьей-то смерти, Богдан. Я знала Авраама Моисеевича, — Лина начала издалека, — Он был моим учителем. Где-то полгода назад у меня начался Всплеск, намного меньший, чем сегодня. Я предупредила его, чтобы он был крайне осторожен, что ему грозит опасность. Он не послушался, ушел. И умер. Говорят, от инфаркта.

Марк кивнул головой, подтверждая ее слова.

— Это официальная версия, Богдан и будет лучше, если Ханна будет знать именно ее. Его убили орденские маги, Ирина обнаружила несколько пыточных заклинаний их школы, висящих на Аврааме.

Богдан встал и заходил по комнате взад-вперед, было видно, что новость о смерти старого мага подкосила и его.

— За что его? — грустно спросил смотритель, — Ведь он давно от них ушел.

— Они что-то искали, — тихо ответил ему Марк, — Что — мы так и не знаем. Филипп мне доложил, что обыск в его квартите был тщательный, орденцы перерыли каждый сантиметр.

Лина удивленно уставилась на понтифика:

— Авраам ушел из Ордена?

Марк переглянулся с Богданом и сел рядом с Линой. Разговор предстоял длинный.

— А ты думаешь, родная, откуда он столько знал об обучении адептов? Он сам их и обучал.

— А Ханна?

— Она его дочь, — тихо проговорил смотритель.

Ох, как же много информации для одного дня!

— Я ничего не понимаю, — жалостно простонала девушка.

Марк взял ее за руку и поцеловал пальцы:

— Помнишь, в одну из наших первых встреч ты спросила насчет разведения ткущих, мол, не хотим ли мы заняться селекцией с твоим участием, — и, дождавшись, когда та кивнет, продолжил. — Орден такой селекцией тоже занимался. И занимается до сих пор.

Рассказанная Лине история поражала своей невероятностью и дикостью.

Орден сумел, в отличие от вампиров, сохранить одну линию ткущих. И мать Ханны была как раз такой, слабой менталкой, на едва ощутимом уровне. Но ее талант был талантом ткущей и этого Ордену хватило. Дочь Аглаи тоже владела этой способностью, и чтобы закрепить линию ткущих среди своих последователей, ученые Ордена насильно оплодотворили женщину, заставив ее лечь с таким же носителем. Искусственно выношенный ребенок дара не сохраняет, только естественное зачатие и естественные роды. Эксперимент удался и Ханну стали рассматривать как инкубатор для рождения следующих менталов. Авраам был против настолько, что пригрозил уйти из Ордена, если его дочь не оставят в покое. Руководство охотников испугалось, маг был слишком важен для них, и Ханна долгое время жила спокойно и тихо, воспитывая новорожденную. Несмотря на насилие, проведенное над ней, она полюбила девочку и старалась быть той хорошей матерью. Но как только Рахили исполнилось десять лет, за ней пришли. Им было все равно, что ребенок еще маленький, что наступающий в ближайшие годы переходный период сделает ее нестабильной. Рахиль начали использовать как полноценную ткущую, заставляя изменять вероятности. Девочка плакала, протестовала, но ее никто не слушал. Авраам снова поднял протест, ему велели заткнуться и не вмешиваться. Ханна решила выкрасть ребенка и уехать с ней в другую страну, но заговор вовремя раскрыли и мать с дочерью вернули обратно в Орден. Девочка, ненавидя своих мучителей и категорически не желая возвращаться, решила изменить вероятности этого возвращения, но неудачно. Не сумев справиться с талантом, девочка погибла. Орден обвинил в ее гибели Ханну, посчитав, что мать настроила Рахиль против них, в наказание ее отправили в карцер, фактически оставив там умирать заживо. Авраам просил, умолял, угрожал, но все было впустую, тогда он отправился к вампирам и заключил с ними договор, что те вытаскивают его дочь из застенков Ордена, а он переходит под их начало.

— Так я и познакомился с Ханной. Я был среди тех, кто отвлекал на себя внимание адептов, пока вампиры освобождали ее из темницы. Из нас, смертных, погибли почти все, — закончил Богдан, отпивая уже холодный чай, — Господин понтифик позволил нам жить в его усадьбе, тут нас никто не искал. Ханна в итоге стала моей женой, через некоторое время у нас родились близнецы. Они тоже ткущие, — ответил он на невысказанный вопрос Лины, — но пассивные. Хотя, Ордену и этого достаточно, чтобы наложить на них свои загребущие руки.

Лина с грустью слушала историю смотрителя. Теперь ей становилось многое понятно — и ненависть старого учителя к охотникам, и такие глубокие знания их внутренней жизни и обучения магов, и печаль Ханны, узнавшей о смерти отца.

— А почему вы не использовали Ханну, как Орден? — спросила она Марка.

— Использовали, только не так, — кивнул Марк, — Ханна отдала нашим механикам свои половые клетки. К сожалению, эксперимент не удался и родившийся оказался обычным человеком без всякого таланта, но мы не теряем надежды. К тому же, есть еще и близнецы.

— И чем вы отличаетесь от Ордена? — поразилась Лина циничности происходящего.

— Мы не делаем этого насильно, радость моя, — с улыбкой проговорил Марк.

— И проведение опытов над ткущей было одним из условий, почему вы за ней туда полезли? — грубовато спросила Лина.

— А иначе, какой смысл рисковать ради смертной? — пожал плечами понтифик.

Девушка осуждающе покачала головой, но ничего не сказала.

Марк повернулся к смотрителю и гневно нахмурился, вспомнив поведение его дочери.

— Ты меня уверял, что вы не в претензии!

Смотритель печально опустил плечи.

— Вы должны понять нас, Марк. Мы действительно бесконечно благодарны вам за покровительство и помощь, но дети…они еще слишком молоды. Они не понимают, что на самом деле важно и очень любят свою мать.

— Ханна была вместо меня у механиков, — догадалась Лина, — Тогда, после банкета годовщины клана ты отправил к Паулю Ханну, вместо меня?

— Она тоже ткущая, радость моя, и в отличие от тебя, на ней нет блоков. Я не знаю, что стало бы с тобой у механиков, а Ханне к этому не привыкать!

С лестницы послышались тихие медленные шаги. Хозяйка дома спускалась вниз, гостеприимство превыше всего, к тому же наступило время ужина. Поплакать и поскорбеть она сможет потом, в утешающих объятиях мужа.

Женщина молча прошла к плите, отложила обгоревшую сковородку в раковину и начала готовить.

Лина следила за ней с грустью и чувством вины. Ведь это она не смогла уберечь старого мага от смерти, ей надо было быть в тот день более настойчивой и упорной.

Ханна достала из шкафа тарелки, стала их пересчитывать. Лина подошла к женщине, переглянулась с ней, молча вытащила у нее из рук стопку тарелок и стала расставлять на столе. Жена смотрителя постояла чуть, посмотрела, что делает гостья, и начала ей помогать.

Перемирие было установлено.

Мужчины, молча и с напряжением наблюдавшие за этой сценой, чуть выдохнули и стали обсуждать уже что-то свое.

— Ханна! — позвала женщину Лина, — А почему я не увидела четких «окон»?

Женщина отвлеклась от кипящего чайника, искоса глянула на девушку и тихо проговорила:

— Вы извините меня, Алина, за то, что я вас тогда дурой назвала…

Девушка замотала головой:

— Ну что вы, даже не стоит извиняться, вы сделали все как надо!

— Я не должна была! Вы не только гостья, вы наша госпожа, и я прошу прощения за проявленную грубость!

Лина уселась на стул и сложила руки на коленях:

— И все-таки?

Ханна подошла к ней, положила руку ей на голову, как собственной дочери, и сочувственно погладила ее по волосам:

— Бедная! Несчастная девочка! Тебе еще предстоит такое пережить!

— Вы о чем? — встревожилась она.

— У тебя будет Откат, Алина, сильный Откат, сравнимый с тем, что ты сделала! Ты вырвала у судьбы чью-то жизнь, такого она не простит! Дай-то Бог тебе выдержать это испытание! Моя Рахиль не смогла!

— Но я думала, что он уже был, — Лина вспомнила события церемонии обращения.

— Нет, девочка, — Ханна продолжала ее гладить, — Тогда бы ты увидела четкие и ясные «окна».

…


Люди расставлены, Анастасия лично проверила их на местах.

Но о том, что в доме находится еще и понтифик с Линой, предупреждать своих соратников магичка не стала. Не за чем. Тогда они сконцентрируются именно на нем и его любовнице, а прибить девку женщина хотела сама.

Пусть занимаются Ханной и ее семейством, у нее есть задача поинтересней.

Против понтифика ей наверняка не выстоять, но для его отвлечения Анастасия уже подобрала кандидатуру, а там главное — уничтожить мерзавку и пусть дальше будет так, как судьба положит.

…


Ужин прошел с тягостном молчании. Ханна скорбела об отце, Богдан тревожно поглядывал в окно, надеясь увидеть там своих детей, Лина со страхом думала об Откате.

Она искренне считала, что Откат за совершенное ею в «Странном месте» уже был.

То неожиданное появление мужа и вся история с самоубийством — что может быть страшнее это?

«Откат — это око за око», сказал ей как-то Авраам Моисеевич, «ты забираешь у судьбы что-то и она ответно забирает это же у тебя». Подробности он не знал, ни Ханна, ни ее мать Аглая не были настолько сильными, чтобы создавать вероятности, они могли лишь видеть их и менять, а значит, Откат им не грозил.

И тут Лина вспомнила:

— Марк, прости, я сразу не сказала тебе, но… Тогда в больнице с Мией… — она замешкалась, но понтифик кивнул головой, понимая, о чем она говорит, — Так вот, тогда, в палате я видела, кто изменил ее судьбу. Орденец, мужчина, высокий, но тощий, одет в черное, — она припомнила его внешность, — Волосы тоже черные, коротко острижены, но видно, что кудрявые, глаза такие…, - Лина повернулась к Ханне, — простите, но похожи на ваши.

— Лазарь? — ахнула Ханна. От ее печали не осталось и следа. Женщина перевела взгляд на мужа, тревожный, напряженный.

— Лазарь? — переспросила у нее Лина.

— На щеке едва заметный шрам длинный до подбородка?

Девушка припомнила:

— Вроде бы да.

— Лазарь, — подтвердила женщина. Руки сжала в кулаки, на лице проступила мертвенная бледность.

— Значит, у Ордена все-таки тоже есть ткущий, — задумчиво проговорил Марк, — А я думал, что он погиб в той заварушке.

— Может быть это маг? — предположила Лина, вертя в руках вилку, — Если маг может менять судьбу, то…

— Не может, — горько усмехнулся Богдан, — Маг не может этого сделать, это прерогатива только ткущих. Вас, Алина, моей жены. И ее брата.

— Значит, у Ордена есть ткущий, — повторил Марк и задумчиво уставился в окно.


18 Глава


После ужина Ханна, расстроившись из-за смерти отца, поднялась к себе в комнату и больше оттуда уже не выходила. Вик и Тори так и не вернулись, сын отзвонился отцу, сказав, что они с сестрой у друзей и до утра их не ждать, Тори слишком обижена на мать.

Алина, утащив из холодильника немного фруктов, что привезли Ханна и Богдан, тоже поднялась к себе. Такое состояние она называла «морально вымоталась», когда не хотелось ни с кем разговаривать и никого видеть. Марк пообещал подняться позже.

В своей комнате она пару минут посидела перед включенным ноутбуком, проверила почту, но сил не было даже на то, чтобы посмотреть новости. Включила телевизор, покрутила каналы, и не найдя совершенно ничего интересного, легла спать.

Но не спалось. Впечатления прошедшего дня не давали успокоиться, промучившись с часик, Алина все-таки решила спуститься вниз и взять стакан воды. Она нашла на полу тапочки, накинула халатик и вышла из комнаты. Только стоя на последних ступеньках лестницы, девушка поняла, что гостиная не пустует. Лина осторожно выглянула из-за угла: Марк сидел на диване, откинувшись устало на спинку, Богдан — напротив в кресле. Догорающие угли в камине тускло освещали стоящую на полу бутылку вина.

— Я проверил защитный полог, его пытались вскрыть.

Марк устало кивнул головой.

— Догадываюсь, Богдан. Всплеск у моей Лины явно неспроста был. Готовьтесь к нападению.

Смотритель печально опустил голову и покрутил в руках бокал. Затем поставил его рядом с бутылкой, встал и заходил из угла в угол.

— Ведь столько лет все было тихо! Как узнали-то?

Марк едва пожал плечами.

— Все равно. Для меня главное — защитить ее.

Смотритель остановился перед своим господином, посмотрел на него задумчиво и покачал головой.

— Из-за этого вы ее привезли сюда?

— У девочки сильный дар, — Марк вертел в руках почти пустой бокал, — Но привез я ее не из-за него.

Богдан немного помолчал. Затем, видимо, решив, что настал хороший момент для откровений, тихо заметил:

— Честно скажу, я удивлен. Не ожидал.

— Я сам не ожидал, — горько усмехнулся Марк, прекрасно поняв, о чем тот говорит, — Она для меня как наркотик, это уже не любовь, а какое-то безумие.

— А сама она как к вам…

— Не знаю. Просто не знаю, — он залпом допил вино и отставил бокал на пол, — Вроде счастлива рядом, но я иной раз ловлю такой взгляд, что удавиться от тоски хочется.

Лина, сидя на предпоследней ступеньке за углом, старалась даже не дышать. Она боялась пропустить хотя бы одно слово.

— Да, девочку ломали, это заметно, — согласился Богдан, — Кто постарался?

— Бывший муж, — глухо проговорил вампир, — Я отправил его к Элеоноре на опыты.

— Даже так?

— Лина не хотела его убивать.

Девушка чуть привстала, надеясь уйти незаметно обратно, но Марк поднял голову и прислушался. Затем вздохнул и протянул руку к лестнице.

— Иди сюда, любовь моя, нечего там сидеть и подслушивать.

Лина медленно поднялась со ступеньки, надеясь, что Марку все-таки послышалось.

— Лина! Ведь знаешь, что подслушивать нехорошо.

Богдан молча смотрел, как девушка выступила из-за стены. Босиком, в белом халатике до колен, она казалась такой невинной и чистой. Алина доверчиво вложила свою ладонь в протянутую вампиром руку и позволила усадить себя на диван рядом с ним. Марк кивком головы показал управляющему покинуть гостиную.

Обнял любимую. Прижался губами к ее щеке, прошелся легкой дорожкой поцелуев к виску, от него — вниз к груди, развязывая пояс халата и снимая его с плеч.

— Марк, — засмущалась Лина, — Нас могут увидеть! Давай лучше поднимемся!

Он, не слушая, уложил девушку на диван и, впившись в ее губы поцелуем, продолжил медленно раздевать.

Дотронулся рукой до груди, чуть сжал ее, вызвав непроизвольный стон, спустился вниз, чтобы поцеловать живот, еще ниже. Ладонь скользнула между бедер и, едва касаясь, прошлась по нежной коже.

— Марк! — девушка уже не протестовала. По телу пробежала легкая дрожь возбуждения.

Вдруг вампир застыл, прислушиваясь к чему-то. Лина попыталась что-то сказать, но он приложил палец к ее губам, призывая молчать. Резко выпустил девушку из объятий, молниеносно оказался у окна и осторожно выглянул за штору.

Она с тревогой следила за вампиром, моментально поняв, что произошло.

— Лина, — тихо проговорил Марк, не отрывая взгляда от происходящего на улице, — Живо наверх, свет не включать, одеваешься быстро и тихо. Ясно?

Девушка кивнула головой и, поднявшись с дивана, рванула по лестнице, стараясь сильно не стучать ногами по ступенькам. К Марку уже подходил Богдан, держа в руках пару ножей и ружье.

— Сколько продержится защита? — спросил у него понтифик, проверяя нож на остроту.

— Смотря, какой с ними маг, может полчаса, а может и десять минут.

Вампир кивнул.

— Нам хватит.

…


Лина старалась одеться быстро и бесшумно, но не получалось. Все время что-то валилось из рук, что-то не находилось, что-то мешало. Натянув найденные на ощупь джинсы, девушка заметалась по комнате в поисках блузки. Ведь куда-то сюда бросала, ну где же она?!

По лестнице кто-то быстро сбежал вниз, наверное, Ханна. Лина стала еще быстрее обшаривать вслепую комнату. Ну, где же эта проклятая блузка?!

Вот она! Лина подхватила кофточку с кресла, быстро натянула ее на себя и взяла туфли в руки. Обувь ей подбирал понтифик, поэтому туфли были без каблуков, которые Лина так любила. Тогда она протестовала, но сейчас девушка была очень благодарна ему за этот выбор.

Лина босиком сбежала вниз.

Ханна у закрытой входной двери читала какое-то заклинание, Богдан у окна в гостиной держал наизготовку ружье. Закончив с арканом, женщина подошла к мужу и взяла у него из рук оружие и прицелилась, мужчина отошел к другому окну.

Марк на кухне занимался открытием потайного хода, о наличии которого Лина даже не подозревала. Высший откинул половичок и поднял крышку люка. Девушка на ходу одела туфли, проверила, что они не сваливаются с ног, подбежала к понтифику.

— Сколько их?

— Двенадцать, с ними два мага, — понтифик поднял потайной люк, — А нас слишком мало для борьбы.

Он схватил Лину за руку и потянул к люку.

— Спускайся и жди меня, там неглубоко. Мы пойдем по подземному ходу.

— А Богдан?

— Они нас прикроют! — он сердито подтолкнул ее, — Живо вниз!

Подъездная площадка к дому была ярко освещена фонарями. Ханна взяла на мушку ближайшего адепта, подходящего к дому. Тот не таился, не скрывал своих намерений, просто шел спокойно к входной двери. Остальные остались в стороне, всем своим видом показывая, что сорвутся с места по малейшему знаку первого.

Адепт подошел к двери, вежливо постучался и отошел под фонарь.

— Богдан, — потянул он глумливо, — Открывай, мы знаем, что ты тут! Пустите сами в дом и мы заберем только твою женушку!

Богдан проследил, как вампир с подопечной нырнул в люк, подождал, пока Марк закроет за собой крышку. Затем быстро метнулся в кухню и вернул на место половичок. Теперь о том, что под ним находиться потайной ход, догадаться было невозможно. Только после этого он крикнул адепту.

— А почему я должен тебе верить?

Адепт радостно улыбнулся.

— А вот почему! — и махнул рукой своим сотоварищам.

От группы отделилась пара мужчин, тащя к дому яростно вырывающееся и громко всех матерящее существо.

— Дочка у вас хорошая, — заметил адепт у дверей, — Красивая, молодая. Ругается, правда, громко, но мы это исправим. Хочешь, Богдан, мы займемся ее воспитанием? Или сам по-хорошему пустишь нас в дом?

Мужчина опустил ружье и обреченно обернулся к жене.

…


— Что? Замуж?! Я не хочу замуж за него!

— Не смей пререкаться с матерью, паршивка! — звонкая пощечина ударила по щеке, — А я тебя и не спрашиваю, хочешь или нет. Как я сказала, так и сделаешь!

— Ни за что! — прошипела Мила матери и получила в ответ еще одну пощечину. И потом еще одну.

Женщина схватила девушку за руку и вывернула на спину, Мила изогнулась, стараясь не вывихнуть локоть. Мать вышвырнула ее пинком из кухни в коридор, а там — в ее комнату и закрыла за девушкой дверь.

— Посиди и подумай! Мать добра тебе желает!

Мила в отчаянии упала на пол. Что делать? Замуж она не собиралась, по крайней мере, за этого толстого уродливого Илью.

Она вообще замуж не хотела!

Девушка зашлась в плаче. Она ревела сидя на полу своей комнаты и проклинала тот день, когда родилась. Лучше бы это вообще никогда не происходило. У всех знакомых нормальная жизнь с вечеринками, встречами, друзьями и подругами, с любимыми. А она? Что она видела за свои девятнадцать лет? А теперь и вообще ничего не увидит!

Проплакала Мила довольно долго, наконец, и слезы иссякли, и жалеть себя она устала.

Девушка глянула на часы. Три часа ночи. Мать давно уже спит, наверное.

Мила встала с пола и дернула дверь за ручку. Заперто. Что же делать?

Выход один — бежать к бабуле. Но как она доберется в такое время до Люблино?

Филипп! Надо позвонить ему, он поможет. Девушка нашла в сумке мобильник и набрала его номер.

Парень ответил почти сразу же.

— Фил, помоги мне, — всхлипнула в трубку девушка, — Мне нужно из дома выбраться, мать меня заперла!

Парень мигом сориентировался. Он не стал спрашивать, что да почему, понятно было, что она плакала не просто так. Девушка жила в районе Замоскворечья, в старой хрущевке, в квартире на третьем этаже. Потолки не очень высокие, да и балкон в ее комнате как раз. Вполне может получится.

— Жди меня, я рядом, буду скоро. Как приеду — позвоню. Поставь телефон на вибрацию, чтобы не разбудить мать звонком.

Мила закивала в ответ головой, потом додумалась, что Филипп просто не может увидеть этого по телефону и еле слышно прошептала согласие.

Отложила телефон, прислушалась. За дверью было тихо, никакого движения.

Оставалось только ждать.

…


Лина уже почти выдохлась. Бежать по узкому подземному ходу с низким потолком было сложно, хоть земля и была утрамбована, им, видимо, очень давно не пользовались. Понтифик освещал дорогу небольшим фонариком, но Лине постоянно под ноги попадались корни деревьев и мелкие камни, девушка о них то и дело спотыкалась и пару раз упала. Марк ждал, пока она встанет и снова тянул ее вперед. Лина старалась успеть за ним, но понимала, что надолго ее не хватит.

Через несколько минут, показавшихся Лине часами, ход начал подниматься в горку и вскоре перед беглецами возникла добротная деревянная дверь.

Марк взял в зубы фонарик и стал двумя руками отодвигать старый засов. Выключил фонарь, открыл осторожно дверь, прислушался. Приложил палец губам Лины и молча медленно стал выходить. Девушка последовала за ним, судорожно цепляясь за ремень его джинсов.

Ход выходил прямо в глубь леса, и темный массив деревьев казался Алине страшным до одури. Если бы не понтифик, она бы сама и шагу не ступила от такой надежной двери подземного хода. Снаружи дверь была замаскирована под глыбу камня, вокруг были разбросаны похожие булыжники поменьше размером. Если не знать, что искать, вовек не догадаешься.

Понтифик, выбрался сам, вытащил девушку за руку из подземелья и вскинул себе на плечо задом к верху. Лина испуганно пискнула, но Марк парой слов успокоил, сказав, что так они быстрее доберутся до дороги, и побежал вперед намного быстрее, чем позволял себе в подземном ходе.

Дорога, и правда, оказалась совсем недалеко, освещенная редкими фонарями. Оказавшись на самом краю леса, Марк спустил Лину на землю, огляделся, прислушался. Было тихо. Но какое-то неясное ощущение все равно заставляло быть настороже. Он осторожно двинулся вперед, Лина след в след старалась идти за ним.

Они почти уже дошли до придорожных кустов, осталось лишь пересечь небольшую канавку, как вдруг вспыхнули фары припаркованного автомобиля, девушку что-то схватило за руку и резко дернуло в сторону. Она не удержалась от вскрика.

Марк обернулся.

— Ну-ка, ну-ка, — соседние кусты зашевелились, — Что это у нас тут?

В свете фар показалась темная фигура. Лина, застыла, почти не дыша, прижатая к сильной мужской груди и ощущая у горла холодное и очень острое лезвие. Марк, не шевелясь, следил краем глаза за девушкой, но больше его занимала вставшая прямо перед ним на пустой дороге женщина, казавшаяся огромной черной вороной в своих темных одеждах.

— Ай-яй-яй, подружка, что ж это ты с вампирским отродъем связалась то? Нехорошо, ох как нехорошо, Алиночка!

Женщина была в глухой черной одежде, застегнутая буквально под горло, волосы убраны под черную косынку. Но этот голос, эту манеру чуть растягивать гласные Лина запомнила надолго. На всю жизнь.

— Ты?? — она с изумлением уставилась на подругу, едва узнавая ее в этой постаревшей и подурневшей женщине.

— Я, дорогая Алиночка, я! — Анастасия чуть мотнула головой, отдавая молчаливый приказ своему сообщнику и тот, держа нож у шеи Лины, потащил ее к дороге.

— Не рыпайся, вампирчик! — пригрозила она Марку.

Тот стоял, молча наблюдая за передвижением адепта.

— Одно мое слово и этой суке перережут горло.

Услышав это, Марк сделал шаг вперед. Анастасия по-своему интерпретировала его движение.

— Что, кровь ее нравится? Знаю я вас, вампиров — трахаете и пьете, все удовольствия сразу!

— Чего ты хочешь, ведьма? — тихо спросил понтифик, не спуская глаз с адепта.

Настя кивнула головой ему в сторону дороги.

— Тебя не держу, ты свободен. А вот к твоей шлюхе у меня есть разговор!

Услышав, что напарница отпускает вампирского лидера живым, адепт нервно дернулся и Лина почувствовала, как по шее потекла струйка крови.

Она перевела взгляд на высшего, тот ответил ей настороженным и призывающим.

Лина поняла сразу.

— За что, Настя? — со слезами на глазах спросила она у бывшей подруги.

Острая боль от царапины впивалась в мозг, но девушка не замечала этого. Главное, отвлечь противницу от чуть приблизившегося вампира.

— Я тебя так ненавидела! — ответила магичка, помолчав. Она сразу поняла, о чем именно ее спрашивает бывшая подруга, — Ты была как собачонка рядом со мной, смотрела всегда так преданно, так восторженно. И взгляд наивный до омерзения! Ты на все так смотрела!

Лина мигом вспомнила себя в те годы. Выросшая в семье заботливых родителей, немного избалованная, но все равно смотрящая на все с позитивом и оптимизмом, она постоянно улыбалась, видела во всех только хорошее, старалась помочь людям по мере сил. Нет, она не была глупой, считая, что зла не бывает, просто искренне надеялась, что сможет хотя бы немного сделать мир добрее.

Понтифик продвинулся еще ближе.

— Отпусти нас и я ничего тебе не сделаю. Обещаю!

Магичка судорожно сжала кулаки. Вампирский лидер считался одним из сильнейших кровососов в мире. То, что Настя не переживет сегодняшний день, ей было кристально ясно. Но Глеб Александрович как в воду глядел. Против вампирского понтифика могло помочь лишь одно заклинание, и он сумел выделить время, чтобы обучить ему свою протеже. На него много энергии не надо, главное поддерживать постоянно.

Ну, ничего, дешево она свою жизнь не отдаст. Так что, еще это вопрос — кто победит. Настя начала собирать энергию в пучок, как учили в Ордене.

Заметив пульсирующий огонек в руках женщины, Марк иронично поднял бровь и насмешливо проговорил:

— Ты ведь понимаешь, что против меня не выстоишь. Неужели у тебя нет никого, кому твоя смерть не была бы безразлична?

Сын? Как же он без…? Нет, нельзя о нем думать. Не сейчас. В крайнем случае, о нем позаботятся. Мысли о сыне женщина запрятала очень глубоко, чтобы не отвлекали. Набычилась, зажмурилась, но аркан не прекратила строить.

— Ну, хорошо, — все так же спокойно продолжил понтифик, — Тогда тебе я просто сломаю позвоночник, а твоему дружку вырву сердце за то, что он пустил кровь моей женщине.

Лина переступила с ноги на ногу, сбивая внимание на себя. Адепт цыкнул на нее, чтобы стояла спокойно, и чуть ослабил нажим. Понимая, что у нее есть не секунды, а мгновения, Лина с силой ударила каблуком по голени мужчины, стараясь нанести удар как можно жестче, а затем, когда тот от неожиданной боли поджал ногу и выпустил девушку из рук, развернулась к нему лицом и ударила чисто по-женски в пах коленом.

Понтифик метнулся к Насте. Он был быстр, очень быстр, но женщина сбросила с пальцев «Песнь агнца», создающего иллюзию серебра в крови вампира, и высший, не успев прикоснуться к магичке, сначала застыл, как вкопанный, а затем упал на землю, корежась от оглушающей боли.

Оттолкнув, адепта, пытающегося прийти в себя от пытки в паху, Лина бросилась на помощь Марку.

Она с воплем гнева накинулась на Настю и сбила ее с ног, они покатились по асфальту дороги, безжалостно вырывая друг у друга волосы, царапаясь и кусаясь. Женщины в обычной дворовой драке изливали друга на друга всю свою ненависть и ярость за изломанную жизнь. Лина пару раз ударила магичку лицом об асфальт, та вывернулась, схватив девушку за руку, и сама нанесла несколько ударов. Но главное было сделано, Настя потеряла концентрацию и перестала контролировать аркан.

Понтифик мгновенно поднялся с земли, не обращая внимания на все еще ноющие мышцы, чуть встряхнул головой, прогоняя одурение, и едва успел выставить вперед руку, защищаясь от напавшего со спины адепта с ножом. Лезвие вонзилось в подставленную ладонь как в масло. Послышалось легкое шипение, понтифик еле слышно застонал от боли. Нож был серебряным и сейчас лезвие выжигало ладонь вампира изнутри. Марк увернулся от удара ногой в лицо, сделал подсечку и, пока поваленный адепт пытался подняться на ноги, очутился у него за спиной. Вытащил из раны нож, задрал мужчине голову, обнажая его шею, и тихо прошептал:

— Извини, что обманул.

Ножом перерезал тому горло.

Склонился над мертвецом, принюхался и с отвращением отбросил труп. Пахло серебром, воду для бригад Орден освящал в серебряных сосудах. Его кровь не подойдет, чтобы залечить рану.

Драка на дороге тоже закончилась. Лине, снова оказавшейся сверху, удалось схватить распустившиеся волосы противницы в кулак и несколько раз ударить с силой ее голову об асфальт. Анастасия затихла и обмякла. Девушка пару секунд подождала, убеждаясь, что противница без сознания, затем встала и, слегка пошатываясь, пошла к вампиру.

…


Понимая, что ближайшие дороги к столице перекрыты, Марк развернул машину в сторону от города и сейчас уверенно вел автомобиль по заасфальтированной одноколейке в лесу. Понтифик гнал машину на предельной скорости, поглядывая на небо. Вдали над лесом уже начала загораться узкая светло-розовая полоса рассвета.

— Тебе надо поесть, — Лина вытирала разбитую губу куском тряпки, найденной на заднем сидении. Она с тревогой следила за понтификом, который до сих пор не мог прийти в себя. У него слегка тряслись пальцы, а рана на ладони, кажется, не собиралась заживать, продолжая сочится темной тягучей кровью. Лина заметила, как Марк морщился, когда задевал больную руку.

— Ты видишь кого-то подходящего рядом? — резко спросил он, стараясь не накричать на девушку.

Вокруг никого не было. Ни встречных машин, ни деревень или поселков по близости. Сплошной лес. Не было даже заправочных станций, хорошо, что бензином машина залита под завязку.

— Значит, тебе нужна моя кровь, — решительно произнесла девушка.

— Нет! — резкий отказ ее удивил и даже немного обидел.

— Если ты хочешь довезти меня до дома живой, то кровь тебе нужна срочно.

— Пить тебя я не буду, — жестко отказался понтифик, продолжая всматриваться в дорогу перед собой, — Ты моя женщина, а не пища.

Лина замолчала, пытаясь придумать тему, чтобы отвлечь его от боли, раз он не хочет избавиться от нее более простым способом.

— Как Ханна смогла читать заклинания, она же не маг?

Марк снова поморщился, но более спокойно ответил:

— Ханна лишь закрывала уже наложенные. Если заклинание не дочитать до конца и оставить в незаконченном виде, то оно не будет отслеживаться, а значит и маячить собой всем, кому не надо. В нужный момент любой человек, даже не маг, прочтя оставшийся кусок, закроет аркан и он заработает. Это практика редкая, но существующая.

В голове зашумело и потемнело в глазах, машина чуть вильнула в сторону. Понтифик чуть потряс головой, прогоняя одурение.

— Тебе нужна моя кровь, — настойчиво повторила Лина, с опаской следя за дорогой.

— Я не буду тебя пить, — прикрикнул на нее Марк.

— Будешь, никуда не денешься! — девушка провела рукой по шее, проверяя, не перестала ли течь кровь, — Тебе откуда лучше, с запястья или горла?

Марк еще раз оглядел окрестности. Все еще никого. И до рассвета времени все меньше. А если он придет в рассвет слабым, то шансы его пережить будут крайне маленькими.

Вздохнул и глухо ответил:

— Давай запястье.

…


План Филиппа по спасению Милы из плена родного дома был необычен.

Всего-то делов — спуститься вниз по балконам.

С третьего этажа.

Это совсем не страшно и даже интересно. Увлекательно. Азартно.

И почти невыполнимо.

К слову, именно так он появился в ее комнате — совершенно неожиданно возник на балконе, вызвав у девушки испуганный вскрик.

Мила протестовала достаточно долго, правда, шепотом, чтобы не услышала мать.

Как она спускалась вниз, девушка старалась не вспоминать. Было очень страшно, Мила очень боялась смотреть на улицу под ногами, на проезжающие мимо редкие машины, когда перенесла ногу через периллу и встала на самом краешке балкона. Филипп ее контролировал и поддерживал тихим голосом, стоя рядом с ней так спокойно, как будто не на высоте десяти метров, а на соседней ступеньке. Осторожно спустился сам, помог слезть Миле. Только очутившись внизу, она перевела дух и разжала пальцы, которыми судорожно цеплялась за парня.

Затем перелезла через кусты, нырнула в подогнанную машину и только там окончательно расслабилась.

…


Толпы народа.

Гюнтер теперь ненавидел толпы смертных.

Тупое безмозглое стадо овец на двух ногах.

Да, встречаются личности, выбивающиеся из общей толпы, но их слишком мало.

Такие, как Лина, к примеру.

Гюнтер обвел взглядом зал прибытия. Он уже прошел регистрацию, и сейчас стоял в зале, держа свой небольшой чемодан в руках. Что-то не так. Легкое, едва заметное на границе сознания, ощущение небольшого изменения.

Что именно?

Парень пригляделся.

В этом аэропорту он не был месяц, но вроде бы все точно также.

Хотя, усиленные отряды полиции в боевой выкладке были заметны невооруженным взглядом. Все правильно.

В Москве сейчас неспокойно.

Это оно?

Нет, что-то еще.

И тут Гюнтер заметил смутно знакомую особу недалеко от стоек регистрации.

Катарина. Из службы безопасности клана. Ждала кого-то? Или… или работала? Рядом с ней Артем, боевой маг.

Видимо, все-таки патрулирование.

Решив, что лучше не рисковать, Гюнтер смешался с такой ненавистной ему толпой смертных.

…


Бабушке Мила позвонила, когда они отъехали от дома на приличное расстояние. Совершенно забыв, что на улице стоит глухая ночь, она коротко рассказала той всю историю и попросила разрешения приехать. Вера Павловна внучке посочувствовала, но на просьбу приехать отреагировала очень странно.

— Ты сейчас где?

— В машине друга, он помог мне выбраться из дома. Бабуль, можно я все-таки к тебе приеду?

— А друг — это тот Филипп?

— Да, он.

— Ты ему доверяешь?

Странный вопрос задала бабушка. Стала бы Мила просить о помощи, да еще и ночью, человека, которому не доверяла.

— Конечно, доверяю!

— Тогда передай ему трубочку, дорогая!

Мила пожала плечами и передала мобильный Филу, прошептав ему как зовут бабушку. Парень давно уже остановил машину у обочины и молча слушал разговор девушки с родственницей. Он взял телефон, откашлялся и вежливо произнес:

— Доброй ночи, Вера Павловна.

— Если я не ошибаюсь, уважаемый Филипп, вы ученик понтифика московского клана, верно? — жестко спросила старуха.

Фил удивился. Нет, даже не удивился, он обомлел.

— Сказать, что я удивлен — ничего не сказать, — ответил он через мгновение в трубку.

Мила дернула бровями, мол, что там такое у вас, но парень отмахнулся от нее и сосредоточился на разговоре с бабушкой.

— Догадываюсь, — хохотнула та в трубку, — У меня есть метка.

Это многое сказало парню.

— Что вы хотите от меня?

— Милу везти ко мне нельзя, — серьезно проговорила Вера Павловна, — Мать ее будет искать первым делом здесь, а я всего лишь беспомощная старуха. Девочка вам доверяет, поэтому я очень прошу вас присмотреть за моей внучкой.

— Вы не понимаете, о чем просите, — Фил бросил взгляд на девушку. Та внимательно его слушала, прикусив губу. Непонятно качнув головой, он вышел из машины и закрыл за собой дверь, показав девушке, что будет недалеко.

Мила кивнула, мол, хорошо, и развернулась на сидении, встав на колени, чтобы следить за ушедшим назад парнем.

О чем он разговаривал с ее бабушкой, девушка не слышала, но понимала, что разговор у них идет более серьезный, чем предполагалось.

— Мила не знает о вампирах, — ответила бабушка, — Но она девушка разумная. Я даже не прошу рассказать о том, кто вы, я прошу лишь присмотреть за ней!

— Вера Павловна, у нас сейчас идет война, вы ведь знаете про взрыв в Марьино? Вы хотите, чтобы Мила ненароком попала в эпицентр?

— Молодой человек, — устало проговорила старуха, — Мать хочет ее выдать замуж за такого же фанатика, как и сама. Пусть уж лучше Людмила погибнет свободной, чем будет жить в ненавистном браке.

— Я не смогу гарантировать…

— Филипп, вы порядочный человек, — Вера Павловна не отступала, — Я верю, что Людмиле вы не причините вреда. Я очень прошу, помогите защитить ее от диктата матери!

Фил еще долго сопротивлялся, но старая учительница была неумолима — он должен взять Милу к себе, под свою защиту.

В итоге, устав от этого спора, Филипп согласился. Правда оговорил, что не возьмет на себя посвящение девушки в вампирский мир, рассказать о том, кто ее новый знакомый, Людмиле бабушка должна сама.

Вера Павловна согласилась и с легким сердцем отключила телефон. То, чего она так долго добивалась, наконец, получилось. Людмила, любимая внучка, получила пропуск в лучшую, как считала Вера Павловна, жизнь.

Девушка с тревогой следила за другом. О чем он разговаривает с ее бабулей за закрытыми дверьми машины?

Когда Фил вернулся обратно в салон, Мила не удержалась:

— Ну что, она согласна?

Парень коротко глянул на нее. Подруга напоминала ему олененка из диснеевского мультфильма. Невинная, беззащитная, огромные испуганные глаза. Как такую отдать обратно суровой матери?

— Нет, она права, к бабушке тебе нельзя, — ответил он, заводя двигатель, — Поедешь ко мне.

Что?

— И надолго? — осторожно поинтересовалась Мила.

Не сказать, что парень ей не нравился, но… Домой, к нему?

— Пока не знаю, — ответил Филипп и вывел джип на дорогу, — Когда приедем, не забудь позвонить бабушке, что ты в порядке, хорошо?

— А может все-таки лучше к бабушке?

Филипп поднял глаза к небу.

— Ты что, боишься меня?

Людмила насупилась. Боится, не боится… Да мало ли что может случится в незнакомой квартире с незнакомым парнем наедине?

Он с улыбкой покачал головой.

— Поверь, Мила, меня тебе бояться стоит в самую последнюю очередь.

Ничего не ответив, девушка съежилась на сидении и уставилась в окно.

…


На телефоне отобразился незнакомый номер. Гай присмотрелся, сочетание последних трех цифр было ему известно, и ответил на звонок.

— Слушаю.

— Я в Москве, есть какие-то дополнительные указания?

— Нет, делай, как и договорились. Задачу ты помнишь, верно? — Гай посмотрел в окно.

Листва деревьев, росших у здания, почти закрывала улицу, но верховному понтифику это даже нравилось. Он любил смотреть на истинную природу, а не на созданную цивилизацией.

Гюнтер коротко кашлянул в телефон.

— Господин, я бы хотел еще раз поднять вопрос об инициале Ветровой. Вы обещали ее мне.

— Гюнтер, ты же прекрасно понимаешь, что не сможешь обеспечить ей достаточную защиту, — устало проговорил Гай в телефон.

Как же ему надоело обсуждать эту тему, но молодой вампир не успокаивался. Ему почему-то очень важно было вернуть себе Ветрову. Зачем — Гай даже не задумывался, но исполнять свое обещание и отбирать Лину у брата он не собирался.

Но Гюнтер ему нужен, очень нужен. Девчонка считает его другом и доверяет. А значит, для свершения плана, парень ему необходим. Пока необходим.

— Господин, вы обещали ее мне! — вампир не успокаивался, — Если вы хотите, чтобы я сделал все в лучшем виде, то Ветрова должна быть моей!

— Если все пройдет, как задумано, то я отдам ее тебе, — пообещал снова понтифик.

— Я хочу получить от вас письменное подтверждение!

— О чем? — оторопел высший.

— О том, что она мое обещанное имущество.

Старый, древний способ владения смертными. Им пользовались до изобретения клейм принадлежности, получая от главы клана или семьи обещание в том, что определенный смертный является имуществом вампира. И подтвердить такое обещание можно было легко — всего лишь затребовав сканирование телепатом.

— И что ты предполагаешь сделать? Даже если я дам тебе бумагу, что ты просишь — она все равно будет ложной. Ветрову я отдал брату еще в день ее появления в клане, любой телепат это подтвердит.

— Прошу прощения, господин, — Гюнтер не собирался отступать, — Но Ветрова — ткущая. Когда она будет моим фамилиаром, я смогу решить эту проблему.

Гай в ярости сжал телефонную трубку. Он заставит Ветрову изменить прошлое? Или будущее?

Что именно хочет сделать этот щенок, имея ткущую?

Впрочем, это неважно.

Гай медленно выдохнул. Нельзя терять самообладание с этим паршивцем, тот пока еще не выполнил, что нужно.

— Хорошо, я напишу тебе подтверждение! Но ты обязан сделать то, о чем мы договорились!

— Я от своих слов не отказываюсь, господин, — максимально учтиво произнес Гюнтер и отключился.

…


Главное — получить Ветрову, все остальное не важно.

Когда она станет его фамилиаром, Гюнтеру будет глубоко наплевать и на судебное расследование, которое наверняка начнется, и на сканирование телепатами.

Потому что он будет владеть ткущей.

Самой сильной в роду.

Туман теперь был постоянным. Затмевающий сознание, искажающий реальное видение, он заставлял вампира следовать лишь одной цели — заполучить любым способом Лину. Получить право на владение. Сделать ее своим имуществом, вещью, рабыней.

И тогда туман уйдет.


19 Глава


Лина сидела в машине, и покорно ждала, пока Марк проснется. Вампир лег на заднем сидении и тщательно укрылся старым пледом, найденным в багажнике.

Время уже почти восемь, самый пик ненавистного им рассвета уже миновал. Девушка закрыла глаза и попыталась заснуть сама, но сон не шел, мозг был слишком переполнен впечатлениями, слишком многое требовалось обдумать.

Понтифик пил ее кровь очень аккуратно, совсем не похоже на тот страшный случай в библиотеке. Марк вонзал клыки в запястье девушки не слишком глубоко, чтобы не причинить ей лишней боли. Сделал пару глотков, отстранился, и только ругань Лины, что для него этого должно быть мало, так как рана на руке до сих пор не затянулась, заставила его приложиться снова. Он не хотел ее крови, хоть она и была ему нужна, он не хотел использовать ее как пищу. Лина это понимала и очень подробно и понятными выражениями объяснила ему, что не собирается представлять эту ситуацию именно в таком виде.

Девушка вспомнила его слова «она для меня как наркотик». Как ей на это реагировать? Даже если сделать вид, что не слышала, слова все равно уже были сказаны. Лина даже не подозревала, что понтифик настолько сильно ее любит. И не особо этому порадовалась, ибо ответить ему такой же силой чувства она пока не могла. Нет, Марка она любила, девушка честно себе в этом призналась. Но при этом всеми силами старалась не впасть в зависимость от своих чувств.

Как это получилось по отношению к Анастасии.

Девушка тогда только-только поступила в университет, а Настя там уже училась на четвертом курсе. Они столкнулись в университетской библиотеке, слово за слово, познакомились — разговорились, вместе дошли до метро. Оказалось, что живут они в одном районе, даже недалеко друг от друга. Лина часто бегала к новой знакомой с вопросами, благо учились на одном факультете, за помощью, да и просто поболтать. Девушки сдружились настолько, что Алина в порыве чувств рассказала той о своей способности. Настя отреагировала на удивление спокойно, заявив, что, хоть подруга и обладает редким даром, но такая не одна. Для Лины это было откровением. До этого девушка пару раз рассказывала о своих возможностях, и в ответ над ней лишь всегда посмеивались, считая, что она лишь придумывает, чтобы прибавить себе загадочности. Анастасия же оказалась первой, кто не поднял ее на смех. С тех пор Алина доверяла той полностью и безоговорочно. Однажды подруга даже познакомила ее со своим парнем, она его называла по старинке женихом. Милый молодой человек, ходил, правда, почему-то всегда в черном, но Лина тогда решила, что он был приверженцем одной из молодежных субкультур.

Их дружба разрушилась в один момент, почему — Лина не знала до сих пор. Она до сих пор не понимала, что заставило Настю назначить ей встречу в парке и там…

Тот день девушка вспоминала с горечью. Настя стала оскорблять подругу, обзывать мутанткой, выродком, говорить, что такие, как она, не должны жить на свете. Лина стояла и молча слушала, как ее поносит та, кому она так доверяла. Слушала все оскорбления, что та ей высказывала. Смотрела на ее искаженное злобой лицо и не понимала — за что? Что Лина ей сделала, что еще вчера дружелюбная и милая девушка сегодня превратилась в трясущуюся от бешенства злобную стерву.

И Лине было плохо, очень плохо. Ведь подруга проходилась по тому, что для девушки было самым важным, тому, что она доверила той под большим секретом. Тайна, которую Настя считала ранее обычным делом и не видела в этом ничего странного, стала сегодня чуть ли не вселенской катастрофой, которую надо уничтожить. Ее, Алину, надо уничтожить. Хотя бы морально. Что она и делала.

Лина почувствовала себя преданной, униженной, раздавленной.

Ей захотелось, чтобы эта плюющаяся от злобы слюной женщина почувствовала все, что та испытывает. Чтобы она поняла, насколько это больно — быть растоптанной тем, кому безоговорочно доверяешь.

Сейчас она понимала, что большая часть той обиды на Настю случилась из-за чересчур глубокой привязанности, которую так необдуманно позволила себе девушка. Иной раз она даже ловила себя на мысли, что испытывала к бывшей подруге явно не только дружеские чувства, иначе вряд ли так отреагировала.

Но тогда она об этом не думала. В голове билась только одна мысль — узнай, как мне сейчас больно!

Почувствуй, что ощущает человек, чей мир разрушен!

И Лина начала концентрироваться.

Больше подруга в ее жизни не появлялась. Лина всем говорила, что они поссорились и разошлись, Настю после того дня она больше никогда не видела, хотя иногда ей было интересно, как та живет.

И только через полгода до нее дошли слухи.

Жизнь женщины оказалась полностью разрушена. В этот же год она бросила университет и вышла замуж, но муж оказался садистом и извергом, доведя издевательствами несчастную до психиатрической клиники.

Впоследствии, Лина, сама пережив подобное, посочувствовала бывшей подруге, но в целом была удовлетворена.

Как она и сказала понтификам на первой же встрече, предательства она не прощала.

Но и никому не рассказывала подробностей произошедшего.

К сожалению, для самой Алины это происшествие тоже оказалось фатальным, способности ее пропали напрочь, как будто их и не было. Пережить это было тяжелее всего. Девушка, привыкшая во всем полагаться на свой талант, привыкшая в любой момент подстраховываться исполнением мелких желаний, чувствовала себя слепым котенком, не понимающим куда идти и что делать.

И почти сразу же совершила одну из первых серьезных ошибок, познакомившись с Вадимом Ланевским.

Лина поежилась, вспоминая ночное происшествие.

Когда они уезжали с места драки, девушка пристально всматривалась в тот участок оврага, куда понтифик свалил тела адептов, и втайне надеялась, что женщина все-таки окажется жива. Потому что, если нет, то тогда получается, что…

Вдруг в боковое стекло кто-то постучал. Лина испуганно открыла глаза и посмотрела на неожиданного гостя.

У машины стоял полицейский, невысокий, толстенький, но грозно смотрящий на девушку.

Мужчина козырнул ей, еще раз постучал по стеклу и попросил открыть окно.

— У вас проблема?

— Нет, — Лина улыбнулась как можно искренней, — Все хорошо, просто всю ночь ехали, муж устал очень, вот и спит на заднем сидении, а я пока сижу, отдыхаю.

Страж закона пристально посмотрел на разбитую в драке губу девушки, затем на замотанную второпях руку. Лина заметила, куда он смотрит, и попыталась прикрыть окровавленные тряпки.

— А с рукой что?

Девушка про себя выругалась.

— Да я такая неуклюжая, пошла в туалет ночью в лесу, споткнулась и упала, да еще и на ветку сильно напоролась. Но уже все хорошо, не беспокойтесь.

Полицейский недоверчиво покосился на заднее сидение, где спал понтифик, затем перевел взгляд на перевязанное горло девушки, на вторую руку, увидел шрамы клейма.

— А это все тоже от неуклюжести? Если вас бьет муж…

— Нет, нет, что вы, он у меня хороший, — Лина мило улыбнулась полицейскому.

Покопавшись в своей барсетке, тот протянул ей небольшую карточку. Девушка взяла ее в руки и стала разглядывать. Это была визитка центра помощи женщинам, пострадавшим от семейного насилия. Того самого, куда она недавно перечислила все состояние бывшего мужа.

— И все — таки, не выбрасывайте. Может пригодиться.

Лина сжала визитку в руке.

Марк сонно поднялся на заднем сидении.

— Какие-то проблемы, господин полицейский?

Мужчина сердито посмотрел на вампира, отметил его потрепанный вид и процедил:

— Документы на проверку.

Ни «здравствуйте», ни «извините».

Раскланиваться с ублюдками, которые избивают своих женщин, он не намерен. С такими у него разговор короткий — посидит десять суток в обезьяннике, подумает, а там может и за ум возьмется, поймет, что бить жену это не самый лучший способ налаживать семейные отношения. А то сидит, красавец, небось думает, что все девки терпеть будут его выходки, лишь бы он спал с ними! Очевидно же, что между ними произошла ссора и мужчина устроил ей хорошую трепку. Сам-то без всяких синяков и ушибов, целехонек, поганец, только футболка испачкана землей да кровью. Девушка, наверное, пыталась сопротивляться, но куда ей с этим бугаем справиться.

Но без ее официальных обвинений полицейский ничем ей не может помочь.

Марк недоуменно глянул на него, затем на съежившуюся на переднем сидении Лину, и полез в карман джинсов за документами.

Полицейский проверил бумаги, лишний раз открыл и закрыл паспорт.

— Это ваша жена? — грозно спросил он Марка.

Тот удивленно уставился на Лину. У понтифика совершенно вылетело из головы, что среди смертных отношения принято узаконивать документально.

Девушка ответила ему растерянным взглядом. Как еще она должна была представить понтифика смертному служителю закона, Лина не знала и назвала первое, что пришло в голову.

— Да, жена, а что, какие-то проблемы? — Марк протянул руку за документами.

Полицейский подал ему паспорт, но не спешил выпускать его из рук.

— А в паспорте нет упоминаний, что вы женаты.

Лина поспешила вмешаться.

— У нас пока гражданский брак, мы присматриваемся пока только друг к другу, верно, милый? — она с ослепительной улыбкой обратилась к понтифику, показывая бровями, чтобы тот срочно соглашался.

— А, да, действительно, все так, дорогая.

Полицейский еще раз хмуро оглядел странную парочку. Женщина усердно делала вид, что она довольна жизнью, но окровавленное запястье и шрамы на другой руке это отвергали, а мужчина нервно озирался по сторонам и кажется вообще не был в курсе, что у него есть жена.

— Не нравитесь вы мне, уважаемый, — процедил полицейский, — Очень не нравитесь. Пока езжайте, но я вас предупреждаю, номер вашей машины я запомнил и передам данные куда надо. Если вы еще раз поднимите на женщину руку…

Марк оторопело взял у него из рук документы и кивнул в согласии. Страж закона еще раз тому кивнул, козырнул Лине на прощание и медленно с достоинством пошел к своей служебной машине.

Марк несколько секунд смотрел ему вслед, затем повернулся к девушке и спросил:

— Я не понял, это что сейчас такое было?

Они оглядели друг друга с ног до головы и оба прыснули со смеху, выражая в безудержном смехе все напряжение оставленное ночными событиями.

…


Мила впервые очутилась в такой роскошной квартире.

Два этажа, высокие потолки, на полу дорогой ковер, новейшая бытовая и медиа-техника, на стене в гостиной — большая плазменная панель.

Филипп жил в недавно выстроенном доме на Баррикадной, его квартира находилась на самом последнем этаже и была совмещена с мансардой, что позволило парню сделать лестницу и оборудовать наверху большую спальню. Внизу, на первом этаже квартиры находились кабинет, библиотека, несколько гостевых комнат и небольшая студия.

Единственное, что очень удивило девушку, в его квартире совсем не было кухни. Ни кухни, ни плиты, ни холодильника. И совершенно никаких продуктов питания.

Это было странно. Фил объяснил отсутствие кухни нелюбовью к готовке, но Мила считала, что всегда может возникнуть ситуация, когда нужно приготовить что-то, да даже чай попить.

Разрешив девушке ходить по квартире, где хочет, кроме второго этажа, Филипп отправился спать.

Рассвет был близко.

Он разобрал постель, укрылся одеялом. Сон приближался. Глаза закрывались, дыхание выравнивалось.

Главное теперь, чтобы смертная ничего не натворила, пока он спит. Фил искренне надеялся, что за три часа девушка не устроит мини-апокалипсиса.

Мила же решила по внимательней рассмотреть квартиру, в которую ее привез парень. Можно ведь многое узнать по тому, как он живет, как ведет свой быт.

Что ж, тогда надо начать, наверное, с кабинета.

Конечно, лазить по столам и шкафам, девушка не собиралась, привитое матерью и бабушкой воспитание не позволяло ей без разрешения читать чужие документы, но любопытство, немного поборовшись с воспитанием, разрешило ей поворошить бумаги на столе. К слову сказать, очень странные бумаги. Пара приказов о передаче какому-то палачу трех людей с указанием их вины и предполагаемого наказания. Палач? Наказание? Затем Миле попалась на глаза служебная записка и.о. префекта Центральной директории Лайонелла с просьбой о размещении на доверенной ему территории специального боевого подразделения. Еще какие-то материалы, список со странным названием «менталы», кстати, там фигурировало имя недавно встреченной ею у бабушки соседки Ветровой Алины.

Странно это все.

Мила повернулась к секретеру. Открыла с любопытством, пробежалась глазами по полкам. Папки, папки, папки. Одна по директориям, девушка ее пролистала поверхностно, поняв, что директории это округа Москвы, только разделенные по другому принципу, к примеру, Зеленоград почему-то значился в Северной директории и управлял ею какой-то Матвей. Одна из полок была посвящена боевым подразделениям, на третьей — документы по экономике, причем вкладки содержали материалы по многим областям России. По всему видно, Филипп был очень деловым человеком. Но только вот вопрос — что за дела у него такие непонятные?

…


Мария Александровна проснулась ровно в шесть утра, как по будильнику. Часов она, разумеется, не заводила, просто женщина настолько привыкла вставать в это время, что дополнительной побудки ей не требовалось. Быстро прочитав утреннюю молитву, женщина пошла проверить свою бестолковую дочь. Она искренне надеялась, что, сидя взаперти, Людмила одумалась и поняла, что мать желает ей только лучшего, а поэтому и мужа ей подобрала хорошего, проверенного, с правильным жизненным стержнем.

Открыв ключом дверь в комнату Милы, Мария сначала не поверила своим глазам. Девушки в комнате не было. Ни на кровати, ни за столом, ни на балконе. Женщина даже проверила шкаф и под кроватью, но там было пусто.

На столе лежала короткая записка «Мама, ты не права. Замуж я не пойду. За меня не беспокойся. Мила.»

Выругавшись, Мария побежала к телефону. Ясное дело, каким-то образом дочь сумела выбраться на улицу и наверняка сейчас у этой стервы, своей бабки! Надо звонить ей и требовать вернуть дочь обратно!

Вера Павловна трубку подняла сразу же, как будто ждала звонка.

— Верни мне дочь, дрянь старая! — прошипела Мария в телефон.

— Мария, ты абсолютно не права, поступая так с Людмилой! — суховато ответила той старуха, — Впрочем, Милы у меня нет, так что — не по адресу возмущаешься!

— Слушай, ты, стерва! Не смей моей дочери мозги забивать своими сказками!!

Конфликт свекрови и невестки был давний, застарелый, женщины ненавидели друг друга всеми фибрами своей души. Не поверив свекрови, Мария еще долго требовала позвать к телефону дочь, а когда Вера Павловна, окончательно разозлившись, пообещала написать на невестку заявление в полицию, обозвала ту исчадием ада и бросила трубку. В том, что Людмилы нет у бабушки, Мария не верила, девчонка, чуть что, сразу бежала к своей защитнице, а значит она именно там. Что делать? А собственно, чего тут думать?

Мария набрала на телефоне номер Ильи, рассказала ему все и попросила помощи. Мужчина не отказал. Девушка ему понравилась, а то, что она довольно свободомыслящая, так это со временем пройдет. Выйдет за него замуж, родит детей, а матери и хозяйке дома не до работы в каком-то эфемерном офисе и не до гулянок с подружками и парнями.

К дому Веры Павловны они приехали почти в восемь утра, Мария даже отпросилась у отца Сергия, чтобы не приходить сегодня в храм, объяснив тому, что непутевая дочь сбежала из дома и она пытается ее найти.

Дверь старуха не открыла, категорично заявив, что внучки в квартире нет, а любую попытку проникнуть внутрь она будет рассматривать как грабеж с соответствующими действиями. Что подтвердила сразу же, вызвав по телефону наряд полиции. Илья начал ломится в дверь, обругивая пожилую женщину площадной бранью и требуя пустить их в квартиру. Вера Павловна отругивалась в ответ, жестко держа оборону до прихода стражей закона. Когда полицейские приехали, старая учительница сама добровольно им открыла.

Те осмотрели квартиру и, убедившись, что пропавшей девицы здесь нет, настоятельно потребовали, чтобы чужие покинули дом. Заодно поинтересовались у старой учительницы, хочет ли она написать заявление о незаконном вторжении. Вера Павловна, подумав, все же отказалась. Как бы там ни было, но Мария — мать ее внучки и начинать с той судебные тяжбы старухе очень не хотелось. На вопрос о нахождении внучки, та ответила, что не знает и надеется, что у друзей. И ведь не врала, она действительно не знала, где живет Филипп.

— Что ж, — козырнул ей на прощание полицейский, — Тогда мы вас оставим, если будут какие-то проблемы…

Тут он обратил внимание на резко побледневшее лицо пожилой женщины.

— Вы в порядке, Вера Павловна? — он спросил обеспокоенно.

Та с вымученной улыбкой кивнула головой и вдруг резко схватилась за грудь, постепенно падая на пол. Полицейский подхватил женщину, не давая ей упасть окончательно, и крикнул своему напарнику:

— Вызывай скорую, тут, похоже, инфаркт!

…


Домой Марк и Лина вернулись ближе к обеду, им пришлось задержаться недолго в придорожном мотеле и привести себя в порядок. Раз уж по дороге к ним привязался полицейский с сомнительными вопросами, то въезжать в город в таком потрепанном виде было неразумно. Заодно Лина позавтракала, хотя ночное происшествие и отбило надолго у нее аппетит. Марк заругался на девушку, чтобы она поела, все-таки он пил ее кровь и Лине просто жизненно необходимо было подкрепится. Заодно понтифик вылечил ее раны.

Софи встретила девушку с радостью, начала хлопотать над ней как курица — наседка над своим цыпленком и заставила госпожу идти в ванну пропариваться, чтобы ненароком не простудится из-за ночных прогулок. Затем легкий обед и отдых.

Марк на пару часов уехал проверить, как идут дела в резиденции, но вскоре вернулся, понимая, что девушке сейчас он нужен рядом.

Лина переживала за оставленных в усадьбе Богдана и его семьи, порывалась несколько раз звонить им по телефону, настаивала, чтобы понтифик выслал тем в помощь хотя бы десятку вампиров. Тот был против. Времени с момента захвата дома прошло много, и управляющий с семьей скорее всего переправлены в Орден. Возвращаться сейчас в усадьбу — значило напороться на засаду, которую адепты скорее всего оставили в надежде, что понтифик захочет проверить, что с домом.

Девушка нервничала, ходила из угла в угол, упрашивала Марка. Все было без толку. В конце концов, она психанула, топнула ногой и ушла наверх в спальню. Вампир, чуть подождав, поднялся за ней следом.

Лина лежала в кровати, отвернувшись от двери, и еле заметно вздрагивала. Марк разделся и лег под одеяло, обнимая тихо плачущую девушку.

— Родная моя, ты ведь не из-за Богдана плачешь, правда? — тихо он спросил ей на ухо.

Лина непонятно закивала головой, затем повернулась к вампиру и уткнулась ему в грудь.

— Что тогда?

Она подняла на него заплаканное лицо и, всхлипывая, проговорила:

— Я ведь убила ее, правда? Скажи, это ведь я ее убила?

Марк не сразу понял о ком речь.

— Ты про ту женщину-магичку, что напала на нас? Твою бывшую подругу?

Лина яростно закивала головой и заплакала еще сильнее.

— Я не хотела… нет, я хотела, но я не думала… я никогда в жизни еще не убивала, Марк! Я теперь убийца, да? Я… я любила ее, понимаешь, а она… я не понимаю, за что она так? Что я ей сделала? Но я не собиралась убивать ее, Марк, честно — честно, не собиралась….

Понтифик прижал ее голову к своей груди и, поглаживая девушку по волосам, тихо проговорил:

— Ты не убила ее, родная, не волнуйся!

Она недоверчиво подняла голову:

— Правда?

Он ласково ей улыбнулся и повторил:

— Это я сделал, она была еще жива, когда я подошел к ней. Ее нельзя было оставлять в живых, но ты ее не убивала!

Лина всхлипнула.

— Ты уверен?

— Разумеется, радость моя! Ты мне веришь?

Девушка опять закивала головой. Верила.

Марк еще раз улыбнулся и снова погладил любимую по голове, успокаивая.

Зачем рассказывать девушке, что когда он подошел к лежащей на асфальте женщине, та была окончательно и бесповоротно мертва, потому что Лина в ярости размозжила ей голову.


20 Глава


Когда Филипп проснулся, Мила уже добропорядочно сидела в библиотеке и читала Лопе де Вега «Собака на сене». Ей всегда нравилась экранизация этой забавной истории и она с радостью обнаружила томик среди книг на полках. Оторвавшись от монолога Дианы, девушка вопросительно посмотрела на парня, когда он хмуро возник в дверях библиотеки:

— Ты есть хочешь?

Она лишь молча кивнула.

— Тогда поехали.

Сначала парень заехал на улицу 1905 года, попросил девушку посидеть в машине минут пятнадцать и сам скрылся в одном из подъездов. Что он там делал, неизвестно, но вскоре вышел посвежевший и повеселевший, бодрый и энергичный. Такой, каким Мила его знала во время встреч.

Девушку он отвез в один из ближайших ресторанов и полностью оплатил ее завтрак, хотя она и протестовала. Фил задал лишь один вопрос:

— Ты кошелек с собой захватила?

Когда парень выруливал обратно к дому, у Милы зазвонил телефон.

— Да? Да, я Людмила Тихонова. Да, это моя бабушка… Что? Когда? А где она…?

Филипп внимательно слушал односторонний разговор девушки. Слыша ее приглушенное всхлипывание, он понял, что с Верой Павловной случилась беда. Когда Мила подтвердила что, да, готова приехать немедленно, он молча достал из бардачка блокнот с ручкой и бросил девушке на колени. Она благодарно глянула на него сквозь слезы, и, прижав телефон подбородком к плечу, начала записывать адрес.

— Что случилось?

— Бабушка… она в больнице…инфаркт. Звонила врач, просила приехать.

Филипп молча вывел машину с обочины и, мельком глянув на адрес, погнал к третьему кольцу.

…


У Веры Павловны оказался обширный инфаркт миокарда, но прогноз врач давала хороший, и бабушка Милы следующие три недели проведет в больнице. Филиппу эта история не нравилась все больше и больше. Несмотря на его интерес к девушке, он не планировал надолго устраивать ее в своем доме, особенно без информирования о том, кем именно он является. Была идея снять для нее специально квартиру, но еще раз как следует обдумав все, он понял, что это не так уж и хорошо, так как поставит Милу в заранее нелицеприятную ситуацию, которую он прекрасно помнил по Марку с Алиной.

А начинать более серьезные отношения с девушкой таким образом Филу претило.

Милу он устроил в гостевой спальне на первом этаже. Перед этим они заехали к ней домой и, пользуясь отсутствием матери, девушка собрала свои вещи. Их было совсем немного. Длинные бесформенные юбки и кофты, что ей покупала мать, она забирать не собиралась, поэтому сложила лишь то, что приобретала сама, тайком, на деньги бабушки.

А утром следующего дня к Филу зашел его руководитель.

Мила читала книгу, когда в квартире раздался звонок в дверь. Филипп заглянул в библиотеку, где сидела девушка, и приложил палец к губам, призывая быть тихой как мышка.

Мила сделала вид, что все поняла, но как только в прихожей раздались мужские голоса, она метнулась к двери и чуть-чуть ее приоткрыла. Любопытство, говорят, не порок, так что бояться нечего. Вошедшего мужчину она видела лишь со спины и смогла разглядеть только его высокий рост, длинные черные волосы и строгий деловой костюм.

— Фил, ты подготовил документы, что я просил? Принеси их, пожалуйста.

Парень кивнул в ответ и направился было к кабинету, но следующие слова мужчины его остановили:

— Я буду в библиотеке.

Филипп развернулся и попытался остановить Марка:

— Учитель, это не самый лучший…

Услышав это, Мила испуганно кинулась обратно к диванчику и сделала вид, что очень увлечена книгой. Дверь распахнулась. Девушка подняла голову от книги и замерла.

Филипп иногда был странным. Порой у Людмилы складывалось ощущение, что он не совсем тот, за кого себя выдает, что он старше и умнее обычного двадцатичетырехлетнего парня, а уж на своих ровесников девушка насмотрелась в университете.

Но этот вошедший… Мила почувствовала, как внутри все холодеет от невысказанного ужаса. Ей почему-то на память пришли слова матери о дьяволе и девушка поняла, что выглядеть тот должен был именно так.

Нет, мужчина был красив, очень красив. Лет на тридцати-тридцати пяти, лепные черты лица, стройное подтянутое тело. Но было в его взгляде, обращенном на Милу, что-то такое, что заставило ее съежиться на диване и стать как можно незаметней. Холодный, тяжелый, с легкой ноткой презрения и брезгливости, как будто придавливал к полу и заставлял упасть на колени перед всемогущим существом. И девушка отчетливо поняла, что ему явно не тридцать лет, а больше, намного и намного больше.

Понтифик молча оглядел девушку с ног до головы и также молча перевел вопросительный взгляд на Фила.

— Это моя подруга, Марк, я присматриваю за ней пока ее бабушка в больнице, — поспешил оправдаться парень.

— Изображаешь благотворительный фонд, ученик? — холодно поинтересовался высший.

— Марк, она абсолютно безобидна, клянусь!

— Ты ее посвятил?

— Нет, что ты, ни словом. Она ничего не знает.

Марк еще раз бросил взгляд на Милу и вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь.

…


Лина открыла глаза, невольно зажмурившись на яркий свет из окна, и мигом вспомнила все, что произошло прошлым днем. Ночью Марк долго ее успокаивал и утешения плавно перетекли в занятие любовью.

Лина нежно улыбнулась, вспоминая. Понтифик всегда ласков с девушкой, но прошлой ночью он обращался с ней, как с хрупкой драгоценностью, готовый в любой момент отступить.

Мысли вернулись к будничной прозаике.

Понтифик все-таки отправил в усадьбу десятку вампиров с магом, надо проверить, что там да как.

Но и у самой Лины есть некоторые серьезные проблемы.

Сейчас она была в доме понтифика, в спальне, которую он обустроил для нее.

А дома своего у девушки нет. Сгорел вместе со всем имуществом.

И с документами.

Лина села на кровати и обняла колени руками.

Кто она теперь? Бомж. Настоящий бездокументный бомж.

И сейчас она тут только по прихоти одного высшего вампира.

И что делать?

Лина дала себе мысленно пощечину.

«Что делать?! Да ничего, сесть на шейку к вампиру и надеяться, что он сделает все за тебя! Хватит уже жалеть себя, можно подумать, раньше ты в такой ситуации не была! Ручки в ножки и пошла разбираться со своими проблемами! Это хорошо, что есть, где жить и что есть, а если бы ты не была любовницей Марка, что тогда делала?»

Лина полностью согласилась с внутренним голосом.

Да, действительно. Хватит жалеть себя. Разве у нее нерешаемые проблемы? Совершенно нет. Документы можно восстановить, работа есть, жить тоже пока есть где.

Так что нечего ныть и пора браться за дело. Первым по списку будет поход в полицию за восстановлением паспорта.

Лина спрыгнула с кровати и глянула на часы — ого, разоспалась то как! Три часа дня уже!

Хм, пока она соберется, поест… Надо будет, кстати, уточнить у Софи, где находится ближайшее отделение.

Девушка прошла в ванную и набрала воды.

Из ванны она вылезла только через полчаса. Накинула халат, обернула волосы полотенцем, образовав на голове подобие турецкого тюрбана.

В спальне на кровати уже развалился вампир, как был, в одежде. Он лежал поверх одеяла и мечтательно разглядывал в окне нависающую над подоконником ветку дерева.

— О чем задумался, старче? — задорно спросила его девушка, вытирая голову полотенцем.

Марк с улыбкой перевел взгляд на Лину.

— И тебе привет, красная девица! Как спалось?

Лина бодренько подбежала к кровати и чмокнула вампира в нос.

— Спасибо, отлично.

Марк, весело смеясь, схватил девушку в объятия и повалил на кровать.

— Эй, — Лина начала вырываться, — Выпусти!

— Куда это?

— Во-первых, есть хочу! А во-вторых, мне еще в полицию надо зайти!

— А в полицию-то тебе зачем? — поинтересовался понтифик.

Он с улыбкой позволил Лине освободиться и сесть рядом с ним.

— Как? — девушка удивленно уставилась на мужчину, — А документы я как буду восстанавливать? У меня же все сгорело, помнишь?

— Документы? — уточнил Марк, — Это вот эти, что ли?

Он достал из внутреннего кармана пиджака две небольшие книжечки темно-синего цвета.

— Ты уже все сделал? — восторженно выдохнула Лина, протянув руку за ними, — А почему две?

Марк перетасовал книжечки в руках, не отдавая их Лине.

— Вообще-то за них тебе надо Фила благодарить, он пока все инстанции ваши человеческие оббегал, запыхался, бедняга, — он задумчиво на них посмотрел.

— Ага, я его поцелую! — согласилась Лина, опрокидывая Марка обратно на постель и садясь на него верхом. Так удобнее тянуться за документами.

— Ну уж нет, поцелуешь меня, а я передам ему «спасибо», — запротестовал понтифик, вытягивая свои руки далеко за голову. Лина пару раз попробовала дотянуться, но безуспешно.

— А Фил согласиться на просто «спасибо»? — с ехидной улыбкой спросила девушка, оставив попытку добраться до заветных книжечек.

— А у него выбора нет, — теперь уже Марк оказался сверху. Крепко поцеловал в губы и сразу отпустил, усаживаясь на кровать. Пиджак был безнадежно смят.

— Держи! — он протянул ей документы.

Лина радостно схватила книжечки и стала просматривать.

— Ух ты, новенькие совсем! А моя фотография откуда? А…

Тут она посмотрела на фамилию. В одном паспорте была привычная фамилия Ветрова, в другом — Росси. Алина Росси.

Девушка остолбенела.

— Но Марк…

— Это не моя идея, — сразу ответил понтифик, — Это придумал Филипп, но я ее одобрил.

— Зачем? — тихо спросила она. Вся радость куда-то мигом ускользнула.

— Я вчера рассказал ему о встрече с полицейским и Фила позабавило, что тот не нашел в моем паспорте отметки о браке.

— Марк, я…, - девушка попыталась что-то сказал понтифику, но тот ее оборвал.

— Лина, я не заставляю. Жениться на тебе я не могу, мы так не делаем. Но хотя бы для смертных, ты можешь быть моей официальной…, - он посмотрел на ее задумчивое лицо, — В общем, тебе решать и выбирать.

Девушка долго разглядывала новые паспорта, абсолютно одинаковые и такие же разные. Один давал ей привычную свободу, другой… Быть хотя бы для смертных официальной женой? Еще раз? Девушка вспомнила ту легкую мину презрения, что появилась на лице полицейского, когда он услышал от нее про гражданский брак. Неофициальный. Вообще-то, это даже и не брак, для такой жизни у юристов есть грязное слово «сожительство», а у простых людей это называется еще грубее. И метче.

Лина кивнула.

— Я оставлю оба. И буду использовать в зависимости от ситуации.

Марк ответил ей таким же серьезным взглядом.

…


Гай сидел в кресле у окна и лениво перелистывал какую-то старую тоненькую книжечку. Впрочем, это даже книжкой нельзя было назвать, всего лишь тетрадь из нескольких рукописных листков в кожаной темно-коричневой обложке.

Макс подошел сзади и заглянул вампиру через плечо.

— Что читаешь?

Понтифик резко захлопнул тетрадь и обернулся.

— Мемуары, — он лениво улыбнулся своему любовнику, — Всего лишь мемуары. Думаю, подарить эту книжечку брату, ему она понравится.

Макс хотел взять тетрадь в руки, чтобы повнимательней рассмотреть, но Гай не дал ему этого сделать. Встал с кресла, подошел к столу и скинул тетрадь в верхний ящик, предусмотрительно закрыв его на замок.

— Знаешь, у меня есть к тебе один разговор, — он перевел тему.

Макс устроился с удобством в кресле любовника и вытянул вперед длинные ноги.

— Да я тоже хочет попросить тебя кое о чем, но раз уж ты начал, то я слушаю.

Гай встал перед парнем, переступив его ноги.

— Сейчас идет война, ты знаешь. Когда и как она закончится, никому не известно, — начал он издалека.

Макс показал жестом, мол, продолжай, я тебя внимательно слушаю.

— Я хочу обратить тебя.

Парень сначала подумал, что ослышался.

— Что ты сказал?

Гай подошел к нему еще ближе и нагнулся, приблизив свое лицо почти вплотную.

— Я хочу обратить тебя! — прошептал он, почти касаясь губ парня.

Макс словно оцепенел. Стать вампиром? Таким же как Гай, Марк, Матвей, Анна-Мария? Пить кровь, жить вечно? Быть таким же злобным существом, как Дитрих?

Ни за что!

…


Сегодня Гюнтеру доставили конверт с обычной человеческой курьерской службой. Гай не хотел светить их общение даже в этом и отправил требуемый вампиром документ тайно, через смертных, оформив обычный заказ на доставку. В конверте находился один единственный листок с подтверждением того, что ментал Ветрова Алина была обещанным имуществом Гюнтера Рейнхарта.

Этого вампиру было достаточно. Он сделал пару копий на всякий случай и положил документ в заранее арендованную банковскую ячейку.

Что ж, теперь, когда он имеет на руках оправдание своим действиям, можно и с другими делами разбираться потихоньку.

…


Максимиллиан знал единственное место, где ему смогут помочь.

Гай его не отпустит, особенно теперь, когда он решил обратить парня.

А сам Макс обращения не хотел. И, мучаясь ночью без сна, парень смог придумать один единственный выход.

Дождавшись, когда Гай уедет из дома, он оставил прислуге указания, что говорить господину, если тот будет его искать, вышел во двор и вывел из гаража автомобиль. Нет, уезжать в спешке из дома, бежать сломя голову, он не собирался. Макс понимал, что его найдут по инициалу.

Но именно от него парень и хотел избавиться.

И сделать это могли только они.

Нейтралов Макс отверг сразу же, как только пришел к мысли о снятии клейма. Гильдия не оказывала никаких услуг ни вампирам, ни орденцам, а тем более, в условиях открытой войны, хранила жесткий и непоколебимый нейтралитет.

Машину он оставил у вокзала, купил, как простой смертный, билет на электричку и около часа трясся на жестком непривычном сидении, соседствуя с шумной семейкой, едущей на дачу, и глухой бабкой, которая что-то пыталась ему рассказать. Макс не вслушивался. Это ему было не интересно, да и занят он был своими мыслями, а не очередными похождениями внучка старушки.

Вышел на нужной станции, уточнил направление и пошел пешком. По дороге зашел в стоковый магазин и сменил свои дорогие дизайнерские джинсы и футболку на дешевые тряпки. На голову — бейсболку, в руку — бутылку пива, на запястье — широкий кожаный браслет с заклепками.

Кто заподозрит в этом обычном парне инициала верховного понтифика?

Главное, теперь не нарваться на вампиров или магов, они-то мигом почуют, что человек далеко не так прост как кажется.

Хотя, кто из кровососов добровольно будет находится рядом с оплотом Ордена?

…


Глеб принял Макса в небольшой комнатке, примыкающей к его личным покоям. Там не было ничего, хоть как-то принадлежащего покоям верховного главы. Ни золоченых панелей, ни дорогой мебели, ни атласных подушек. Всего лишь простой стол, пара стульев и бюро для бумаг у стены.

Макс сразу перешел к делу.

— Вы хотите выиграть в этой войне? Я помогу вам. Но не бесплатно.

— Что ты хочешь получить от нас, вампирский прикормыш?

Кто такой Максимиллиан, Глеб знал очень хорошо. Инициал верховного понтифика, его близкий друг и любовник. И если такой смертный пришел к верховному главе, то дело явно не простое.

— Ваши маги достаточно хорошо обучены, чтобы суметь снять вот это, — Макс повернул руку запястьем вверх и сдвинул кожаный браслет. Инициальное клеймо.

— И зачем нам освобождать тебя от клейма?

Что ж, вполне естественный вопрос.

Макс прекрасно знал, что он хочет получить от орденских магов и что они запросят в уплату. Он решил предупредить пожелания Главы, выставив это собственным решением.

Тогда это не будет выглядеть так… жалко.

— Это будет плата за помощь, которую я вам окажу. Для этого вы сделаете еще две вещи: дадите мне достаточное количество состава серебра, который вы создаете для ваших камикадзе, и место, где я смогу укрыться от вампиров.

Глава внимательно посмотрел на инициал, задумался, проанализировал про себя все данные и усмехнулся:

— Неужели ты хочешь завалить понтифика?

Макс медленно одел браслет обратно и ответил:

— Что я с ним сделаю — не ваше дело, но я даю гарантию, что для вас он опасным не будет. А вы, в свою очередь пообещаете, что снимаете с меня инициал и даете мне место, где я могу укрыться от преследования. Договорились?

Он убьет понтифика, это дело решенное. Глеб слишком часто видел такое выражение глаз у своих самых яростных последователей.

У Неприкасаемых.

Которым уже нечего терять.

— Хорошо, — медленно согласился он, — Договорились, но мне нужно будет еще кое-что!

…


Жить у Филиппа Миле нравилось. Парень был порядочен и воспитан, с неприличными намеками не приставал. И, хотя девушка часто ловила на себе его жадный взгляд, он не позволял себе ничего, что выходило бы за рамки положенного. Это Милу устраивало более чем, ложиться к нему в постель она не собиралась. Пока не собиралась. Все-таки они не настолько хорошо знакомы.

Но кое-что ее смущало.

Например, такой странный стиль жизни — один единственный прием пищи и тот около девяти утра. Фил для этого постоянно куда-то уезжал, закрывая девушку на час в квартире. Для нее он всегда заказывал еду из ресторанов, но сам никогда вместе с ней не ел. Мог выпить сока или вина, что было чаще, но ни куска мяса, ни листка капусты, ни ложки картофельного пюре. Это было странно. Конечно, Филипп оправдывался тем, что в резиденции перекусывает, но Мила почему-то ему не верила.

И еще: какое странное название для офиса — резиденция. Как будто это посольство или администрация президента. Ну кто в здравом уме будет так называть рабочий офис?

А чем он занимается? Мила пару раз пыталась уточнить, но парень лишь отмахнулся, мол, долго и много объяснять придется. Он был помощником своего руководителя, которого почему-то называл учитель или наставник. Того самого, приведшего ее в ужас. Фил боготворил Марка и чуть ли не молился на него. Хотя самой Миле хватило единственной встречи, чтобы понять, что от его наставника она будет при всем желании держаться как можно дальше.

В общем, странностей было достаточно.

Сегодня Миле надо было в университет. Семестр закончился, началась пора зачетов и экзаменов, и на сегодняшний день назначена одна из консультаций. Мила догадывалась, что мать, от которой ничего пока не было слышно, попробует поговорить с ней около университета, и очень боялась этой встречи. Настолько, что едва поклевала привезенный Филом завтрак, а от десерта отказалась вообще.

— Ты так волнуешься из-за консультации? — удивился парень. Он специально каждый день тщательно выбирал меню для девушки.

Мила покачала головой.

— Нет, из-за матери. Боюсь, она приедет в университет и устроит скандал.

Филипп задумался.

— Если хочешь, я могу тебя встретить у входа. Во сколько заканчивается твоя консультация?

— В час дня.

Хорошее время, на час дня можно отпроситься у Марка и помочь девушке.

Так и договорились. Фил подвез Милу к зданию университета и девушка, не глядя по сторонам, побежала внутрь, здороваясь по пути с однокурсниками, но не останавливаясь поболтать. Внутрь мать не пустят, там стоит охранник, ждать встречи с ней действительно надо после консультации.

Но тогда девушку обещал встретить Филипп, так что, может быть, все обойдется.

В аудитории рядом на стул плюхнулся Мишка.

— Милк, привет. А я тебя ждал у метро сегодня.

Мила кивнула головой, доставая из сумки тетрадь с ручкой.

— Меня подвезли до университета на машине.

— Кто подвез? — насторожился парень.

— Друг, — не стала вдаваться в подробности девушка.

— Друг? — потянул он, — И что за друг?

— Хороший друг, — Мила пристально глянула на Мишку, показывая всем своим видом, что не намерена больше об этом разговаривать.

В аудиторию в этот момент вошел преподаватель и девушка кивком головы показала на него парню, мол, пора заканчивать с разговорами.

— Ну, ладно, друг так друг, — тот как-то съежился и насупился, но продолжать выяснять информацию перестал.

Впрочем, после консультации Мишка снова был веселым и настырным, как будто про друга мужского пола Мила ничего не говорила. Он вызвался проводить девушку до дома, начав скучно шутить и приставать к ней с намеками на личную жизнь. Мила от него отбивалась как могла, пока не увидела рядом со входом высокую худую фигуру в бесформенном одеянии и с платком на голове. Что ж, она этого ожидала.

Девушка оглянулась в поисках Фила, но парня нигде не было. А выходить уже надо, мать увидела Милу и подобралась, чтобы встретить ее во всеоружии своего слова.

— Миш, помоги мне, пожалуйста, — попросила Мила сокурсника, — Вон моя мать стоит, мне надо как-то выйти так, чтобы она не помешала. Можешь ее отвлечь?

— А как? — Мишка удивленно уставился на женщину. Мила чуть ли не увидела, как в его голове задвигались извилины.

— Ну, пойди и спроси, как пройти в библиотеку! — раздраженно бросила ему девушка.

— Да мне не надо в библиотеку, — недоуменно заметил Мишка.

Мила ударила ладонью об лоб, нет, ну надо же быть таким тупым!

На ее счастье, в дверях показался Филипп и, заметив девушку у лестницы, махнул ей рукой. Мила увидела и улыбнулась — все-таки приехал, как обещал. Оставив сокурсника, она быстрым шагом направилась к другу.

Мишка догнал ее почти у самого выхода.

— Это твой друг, что ли? — он с ухмылкой разглядывал стройного и невысокого юношу.

— Ну да, а что? — хмуро бросила ему девушка, — Ревнуешь, что ли?

— К кому? К этому чмырю? — возмутился Мишка, выпрямляя мощную спину и сжимая и разжимая кулаки, — Да я его одной левой!

Да, он действительно был раза в два больше стройного Филиппа. Но иной раз не в силе главное.

В этот момент, Мила как раз подошла к двери, где ее выцепила мать. Схватила девушку за волосы, притянула к себе и прошипела на ухо:

— Решила наплевать на мать родную? Решила, что мать уже не закон? Ничего, посидишь у меня пару дней в кладовке без еды и воды, одумаешься, паршивка!

Она оттолкнула девушку от себя и громким голосом приказала:

— А ну, живо домой!

Девушка отлетела аккурат в руки Филиппа. Он все понял без лишних объяснений.

— Не думаю, уважаемая, что вы можете так обращаться с вашей дочерью! — парень подхватил девушку, чтобы она не упала, помог ей выпрямится, и, гордо кивнул Марии, мол, разговор с вами закончен.

Открыл дверь и вывел Милу из здания.

— Эй, а ну стой! — женщина почти бегом направилась за парой.

Фил уже довел Милу до машины, когда мать девушки догнала его и развернула к себе.

— Оставь мою дочь, подонок! — она едва не влепила Филу пощечину, но тот вовремя перехватил ее руку.

Вывернул назад, заставив женщину согнуться в три погибели, и с улыбкой обратился к Миле:

— Ты погуляй пока минут пять, хорошо?

Мила, ошарашенная таким поведением друга, который всегда был воспитан и порядочен по отношению к женщинам, смогла только кивнуть. Отвернулась от матери, стараясь не видеть ее злобного и в то же время умоляющего взгляда, и отошла на пару шагов от машины.

Парень наклонился к матери своей девушки и, оскалив клыки, тихо проговорил:

— Посмотри на меня! Очень внимательно посмотри! Все хорошо видишь?

Женщина в ужасе молча кивнула головой.

— Теперь ты понимаешь, кто защищает твою дочь? Так вот, запомни это очень хорошо, потому что, если Мила хоть словом заикнется о том, что ты ее преследуешь, то разбираться с тобой приду я! И ты очень пожалеешь об этом, уж я постараюсь! Все понятно?

Женщина молча пялилась на его оскаленные клыки, бледную кожу и злые глаза.

— Я спрашиваю, все понятно? — он повторил.

Мария закивала головой, будучи в шоке от происходящего, и начала еле слышно молиться.

Мила обернулась, пытаясь понять, что происходит между ее матерью и ее другом, и не поверила своим глазам. Фил что-то тихо говорил склонившейся женщине, но при этом в его рту были отчетливо видны удлинившиеся клыки.

Только позже, в машине, когда Фил вез ее обратно, она сумела прийти в себя и осторожно поинтересоваться:

— А твои длинные клыки это такая странная генетика?

Фил коротко вздохнул и направил машину к обочине. Намечался долгий и непростой разговор.


21 Глава


Филипп поймал понтифика на выходе из резиденции. Тот только что получил информацию о новом теракте, проведенном Неприкасаемыми, и спешил на место взрыва разобраться.

— Что у тебя? — быстро бросил ему учитель, торопясь к машине.

— Пришла нота протеста от румынского господаря, — парень на бегу открыл папку и подал бумагу понтифику.

Марк скользнул по ней взглядом, особо не вчитываясь в текст.

— А подождать не может?

Филипп вздохнул.

Напряженные отношения между румынским кланом и московским начались очень давно, лет сто тому назад. И никто даже толком не скажет, по какой причине Владимир вдруг взъелся на понтификов чуть ли не до дипломатического разрыва отношений.

Марк остановился на пол-пути, бросил взгляд на ученика и внимательней пригляделся к тексту.

— Он что, бредит? — психанул понтифик, прочитав бумагу, — Сам же давал разрешение на въезд Инквизитора с Петровым.

Филипп лишь пожал плечами.

В протесте румынский господарь возмущался длительным пребыванием на подчиненной ему территории двух московских представителей — Инквизитора и мага Павла Петрова. К тому же, Владимир высказывал язвительное непонимание того, что два опытных профессионала столько времени не могут выяснить причину гибели Леонарда, сопровождавшего одну из магичек московского клана в ее зарубежной поездке.

— Он пишет, что Леонарда скорее всего убили бродяжники, их следы четко видны на теле. Поэтому и задается вопросом, почему Инквизитор так долго расследует это дело, — пояснил ученик.

Марк гневно нахмурился. История и впрямь была занимательной.

Ирина вернулась около трех недель назад, ни о каком сопровождении она, разумеется, знать не знала, все было сделано тайно. От Леонарда же известий не было, и Инквизитор всполошился.

Молодой вампир сорока лет от обращения предположительно погиб и в принципе его гибель была понятной. Не каждому недавно обращенному удавалось выйти живым из драки с двумя вампирскими отморозками.

Но были две детали, на которые нельзя не обратить внимание.

Леонард не раз побеждал на внутриклановых соревнованиях, выходя один против троих, а то и четверых соперников. И вдруг его легко загрызли два бродяжника? Марк поддерживал в этом Миха, это было подозрительно.

Второй же причиной столь длительного расследования Инквизитором этого дела, было то, что Леонард был его учеником. И об этом знали все абсолютно. А Инквизитор — это не тот вампир, личного ученика которого можно легко убрать с дороги.

Понтифик повернулся к своему помощнику:

— Свяжись с Михом, уточни у него, когда он планирует вернуться, и подготовь ответ для Владимира.

…


Что может быть проще для инициала, чем ходить по дому собственного любовника? Зайти в кабинет, найти связку ключей, вскрыть нужный ящик.

Макс с интересом рассматривал тоненькую книжечку в кожаной обложке. Что в ней такого заинтересовало Главу Ордена? Он пролистал страницы, книга была написана арабской вязью, которую парень не понимал.

Впрочем, это неважно.

Инициал верховного понтифика подошел к копиру, поднял крышку и положил книжечку первой страницей на стекло…

С курьером Макс встретился на кладбище, куда поехал проведать свою семью. Молодой человек подошел к нему, попросил закурить и невзначай обронил какой — то мешочек.

Макс поднял мешочек с асфальта, отряхнул от грязи и, возвращая, передал заодно и несколько скопированных листков, что заранее держал за пазухой.

…


Ситуация в столице с каждым днем становилась все тревожней.

Неприкасаемые Ордена провели еще два теракта в Москве, взорвав супермаркет у станции Павелецкая и пару автомобилей у известного ресторана. Полиция с ног сбилась, пытаясь найти следы, но все было глухо. Никто не принимал на себя ответственность за происходящее и не выдвигал никаких требований.

Ужесточение полицейского контроля тоже не дало результатов, хотя улицы вместе со стражами закона вышли патрулировать вампиры, как народные дружинники.

В основном столкновения происходили либо ночью в глухих местах, куда помощь быстро не успевала подоспеть, либо днем, открыто и в самой толпе, где из-за большого скопления народа, сложно было даже разобраться, что произошло. Газеты пестрели жуткими заголовками, журналисты задавались вопросом — что же происходит: неужели это новый передел криминальных структур с обострением в национальной сфере?

Бойня в Битцевском парке, несколько открытых массовых драк на улицах, рынках и стадионах.

Власти даже хотели запретить на время все развлекательные мероприятия, чтобы хоть как-то установить порядок в городе, но тут уже возмутилась молодежь и к странным молчащим смертникам, одетым в черные одежды, присоединилась бунтующие молодчики. Их восстание полицейские, правда, быстро подавили, часть разогнав водометами и дубинками, а некоторых забрав в отделения, но общая атмосфера в городе была гнетущей и очень напряженной.

Марк категорически запретил Лине выходить из дома. Он даже порывался назначить ей телохранителей, но от этого шага девушка смогла мужчину отговорить. Зачем ей телохранители, если она будет сидеть дома?

Зазвонил мобильник. Девушка глянула на экран — Филипп.

— Фил, привет, — Алина с облегчением оторвалась от статьи в «Гео». Хоть какое-то развлечение!

— Лина, мы можем поговорить? — ученик высшего был явно чем-то расстроен.

— Фил, что стряслось? — насторожилась девушка.

Неужели что-то с Марком? Сердце замерло, дышать стало трудно, в голове мигом пронеслись картины гибели понтифика.

— Да нет, ничего такого. Я бы хотел, чтобы ты встретилась с одной девушкой, моей знакомой, — парень был на удивление серьезен.

— Зачем?

— Поговори с ней, расскажи о нас… обо мне. Скажи, что я не хочу ей зла и вполне нормальный, — Филипп проговорил все очень быстро и девушка едва сумела разобрать, в чем проблема.

Встретиться с его знакомой? Это еще зачем? Или…

— Фил, ты что, влюбился?

Вампир смутился.

— Понимаешь, Алин, ваши отношения с Марком…

— Они сложнее, чем ядерная физика! — оборвала парня девушка.

— Я после обращения никогда не был со смертной женщиной! — выпалил он как на духу.

— Что, ни разу за семьдесят лет? — поразилась Лина.

Парень заметно смутился.

— Со смертной — нет. И я решил попробовать понять, что же такого в этих отношениях, что Марк…он…

Лина оборвала его.

— Фил, а я-то чем могу помочь? Я не эксперт в такого рода делах.

— Ты хотя бы просто поговори с ней, ладно? Ты единственная знакомая мне женщина, у которой есть такие отношения с вампиром…

— Попроси Елиазара, он чаще всех остальных посвящает людей в ваш мир.

— И которой я доверяю, — он докончил свою речь.

Алина вздохнула. Доверие это конечно хорошо, но она серьезно не представляла, что она может сказать такого важного знакомой Филиппа, что та примет ухаживания вампира.

— И как ты себе это представляешь? Сначала ее парень оказывается вампиром, а затем он притаскивает незнакомую тетку, которая начинает агитировать за отношения с ним? — оторопела Лина, представив себе эту ситуацию и себя, помахивающую флажком с надписью «Голосуем за Филиппа».

— Да нет, не нужна агитация, Алин, ты просто с ней поговори. На вопросы ответь, расскажи, как у вас с Марком отношения строятся.

— Филипп, — Лина иронично подняла бровь, хотя парень этого и не видел, — Ты серьезно хочешь, чтобы я рассказала девушке о том, что твой учитель заставил меня лечь в его постель? Ты уверен, что это ей поможет?

— Лин, ты же понимаешь…

Она вздохнула.

— Да понимаю я, понимаю… Только, Фил, мне Марк категорически запретил выходить из дома, и я не хочу нарушать свое обещание его слушаться. В прошлый раз он был очень зол на меня.

Марк трясся над своим инициалом, как курица над яйцом, и в принципе парень учителя понимал. В условиях открытой войны с Орденом похищение или убийство официальной фаворитки понтифика — вопрос времени. А особняк высшего был защищен магическими заклинаниями под самую крышу, поэтому только там Лина была в относительной безопасности, ведь об убежище Марка в области адептам теперь известно.

— Давай сделаем так: я сейчас у него спрошу разрешения. Честно говоря, мне и самой давно надоело дома сидеть.

Парень мгновенно согласился на такой вариант и положил трубку.

Ох, как же Лине хотелось выйти, наконец, из дома и пройтись по улицам, сходить в кафе, заглянуть в магазины. Просто выйти в мир. Сидеть дома, хоть и в комфортабельном особняке понтифика, было безопасно, но неимоверно скучно.

Но и повторно нарушать приказ Марка Лина не собиралась. Она прекрасно помнила бешенство высшего в истории с Мией, а сейчас, к тому же, война идет. Понимая, что мужчине и так сложно, Лина не хотела лишний раз заставлять его нервничать.

Телефон понтифик поднял почти сразу же.

— Марк, меня Филипп просит о встрече, могу я…

— Нет! — понтифик даже не дослушал.

— Марк, пожалуйста, — Лину покоробил такой жесткий и беспрекословный ответ, — Я уже неделю сижу дома и мне очень хочется выйти наружу.

Он устало вздохнул в трубку.

— Радость моя, мы с тобой недавно обсуждали этот вопрос. Пока идет война, из дома тебе запрещено выходить!

— Марк, я чувствую себя как в тюрьме!

— Ты не права. Я лишь хочу защитить тебя! — сравнение с заключением заставило высшего почувствовать себя виноватым, но отступать он не хотел. Только в его доме девушка будет в безопасности.

Уговаривала она его долго, но в итоге Лине удалось убедить понтифика, что немного развлечений ей не повредит, даже если это просто встреча с другом. Она пообещала быть предельно осторожной, вернуться строго через час и не задерживаться ни на минуту.

— Где вы сейчас? — перезвонила она Филу.

— В ресторане «Марко Поло», она ужинает.

— Хорошо, — Лина чувствовала, как ее переполняет радостное ожидание. Наконец-то она выйдет из этого импровизированного заключения, — Но учти, Марк разрешил мне всего один час!

…


Филипп встретил девушку у входа в ресторан, указал ей на сидящую у окна подругу, и напомнил, о чем конкретно им нужно поговорить. Лина кивком головы подтвердила, что помнит все, но увидев, кто именно оказался возлюбленной друга, ахнула от неожиданности:

— Не может быть!

Мила уже закончила с основным блюдом и официант как раз забирал тарелки.

Лина с удивлением рассматривала девушку. В ней что-то изменилось, она как будто стала более уверенной в себе, пропала та робость, с которой Мила встречала ее у бабушки.

Но все-таки красива внучка Веры Павловны, очень красива. Типичная славянская красота, изящная и очаровательная. Длинные волосы убраны в косу и перекинуты через плечо, ореховые глаза в обрамлении пушистых густых ресниц. Декольте изумрудной блузки с кружевным воротником соблазнительно открывает небольшую высокую грудь.

Интересно, что сказал бы Марк при виде ее?

Алина подошла к столику и протянула девушке руку.

— Мила, привет. Мы с тобой встречались, помнишь? Меня зовут Алина.

Мила подняла голову, и, увидев, кто ее поприветствовал, изменилась в лице.

Она? Та самая, к которой Филипп ездил домой?

Неужели она его девушка и пришла рассказать об их отношениях?

Филипп предупреждал, что сегодня он познакомит ее с важным для него человеком, но девушка и представить не могла, что он пригласит ту самую женщину.

В красивом дорогом костюме темно-синего цвета, белоснежная блузка поверх брюк выглядывает из-под пиджачка. Русые волосы распущены и уложены волнами, в ушах блестят бриллиантовые серьги.

— Вы?

Мила сухо пожала протянутую руку.

— Вы знакомы? — удивился вампир.

— Виделись пару раз у ее бабушки, — кивнула ему головой Лина и попросила — Ты нас не оставишь?

Он попытался протестовать, но Лина очень выразительно посмотрела на него. Сейчас будет женский разговор, не для мужских, пусть и вампирских, ушей, и парню тут делать попросту нечего.

Филипп недовольно нахмурился, но извинился и ушел. Впрочем, недалеко. Парень обещал учителю, что Лина задержится ровно на час, и он лично глаз с его инициала не спустит, поэтому вышел на улицу и подогнал машину так, чтобы окно, у которого был столик девушек, находилось прямо перед ним.

Алина подозвала официанта и попросила меню. Мила настороженно следила за гостьей, но пока та не сделала заказ, молчала.

Наконец, девушка заказала мороженое и сок и отпустила официанта.

— Вы хотите со мной о чем-то поговорить? — Мила едва сдерживалась от раздражения.

Неужели Фил сам не мог сказать ей, что у него уже есть пара?

А еще мужчина!

Трус!

Лина поправила салфетку на столе, думая, с чего бы начать:

— Да, Мила, нам есть что обсудить.

Лина сложила руки в замок.

— Вы его возлюбленная? — тихо спросила Мила у нее.

Девушка удивленно подняла брови и расплылась в веселой улыбке:

— Возлюбленная? Фила?

Звонкий смех поначалу обескуражил Милу, но чуть позже она с облегчением присоединилась к веселящейся Лине, поняв, что ее предположение неверно.

Некоторые посетители начали обращать внимание на смеющихся красавиц, поэтому они постарались успокоится. Но все равно на лице Милы была широкая улыбка, а Лина периодически фыркала от смеха.

— Мда, насмешила! — она усмехнулась, — Давай сразу договоримся общаться на «ты». Так мне будет проще объяснять какие-то вещи.

Мила задорно кивнула головой и Лина, уже успокоившись, продолжила:

— Тогда может, для порядка, пойдем с самого начала? Так что конкретно тебе Фил говорил?

Девушка покраснела еще сильнее и еле слышно ответила:

— Он сказал, что, если я разрешу ему поставить на себя фамильную метку, то буду под защитой всего клана.

В этот момент официант поставил перед Линой креманку с мороженым и стакан сока. Девушки замолчали, пока их обслуживали, и, только когда официант ушел, продолжили разговор.

Фамилиар. Значит, Филипп предложил поставить девушке фамилиар, высшую метку, на которую он был способен.

Интересно, а Марк в курсе, что его ученик хочет взять на себя такие обязательства?

— Да, он сказал совершенно верно, — пожала плечами Лина, — Клан, точнее конкретная семья, защищает своих членов. Но фамилиар в твоем случае — это фактически признание в любви.

— Но он же вампир!

Лина проницательно глянула на Милу:

— Думаю, ты уже знала это, когда Фил тебе рассказал о метке, да?

Девушка сконфузилась и медленно кивнула головой. Да, знала.

— Извини, я не очень понимаю. Тебя напрягает его сущность или его предложение? — прищурила глаз Лина.

— Он же пьет кровь, убивает людей!

— Это он тебе сказал?

— Нет, это все знают. Вампиры — это убийцы, это мерзкие кровососущие твари, которые…

— Стоп, тормозим! — она подняла руки вверх, — То, что ты прошерстила кучу материала в интернете, это я поняла. А ты у самого Фила спрашивала обо всем этом?

Мила огорченно покачала головой.

— То есть, с ним ты об этом даже не говорила? Он тебе вообще хоть что-то рассказывал о своей жизни?

— Совсем немного. Что ему нет смысла убивать человека, полностью выпивая его кровь.

— Ну, это на самом деле так. В человеке порядка четырех литров крови, а в желудок в любом случае больше литра не влезет.

— Но ведь все знают…

— Я тебя умоляю, Мила, откуда все знают, что вампиры убивают до смерти?

— Ну, жертвы рассказывали…

— Да? Жертвы? Судя по твоей логике, это те, которых до смерти выпили? — Алина иронично подняла бровь.

Мила ошеломленно подняла на нее взгляд, видно было, что об этом она не задумывалась.

— Но ведь вампиры могут убить человека? — не успокаивалась девушка.

— Да, вампиры убивают, но это чаще всего новообращенные, за которыми нет присмотра. Если какой-то вампир обращает человека, то он обязан обучать его и проследить, чтобы тот не нарушал законов, то есть становится ему наставником.

— Как Марк для Филиппа?

— Опаньки, — а вот тут Алина неприятно удивилась, — Ты, что, уже и с ним познакомилась?

Мила поежилась как от холода.

— Не сказать, что знакомы, видела его просто. Он недавно заезжал к Филу домой, мы там и встретились.

— И как он тебе? — Лине было интересно, как отреагирует на красивого понтифика девушка.

— Жуткий тип, — передернула плечами Мила.

— Почему жуткий? — опешила она, слегка даже обидевшись, — По-моему, вполне симпатичный мужчина.

— Мужчина-то красивый, но он такой…, он просто внушает ужас! На него смотришь и сразу понимаешь, что он совершенно спокойно оторвет тебе голову и даже не заметит! — Мила наклонилась над столиком и доверительно прошептала собеседнице. — Он с тобой общается как будто с мелким насекомым, раздавит и не заметит. Я его очень боюсь!

Видимо, Мила столкнулась с понтификом, когда тот снова нацепил на себя маску великого и ужасного высшего.

— Мда, — усмехнулась Лина с каким-то внутренним облегчением, — Ты только ему не говори об этом, ладно?

— А что, я с ним познакомлюсь ближе?? — ужаснулась Мила.

— Он наставник Филиппа, понятное дело, что вы еще будете сталкиваться, — безразлично пожала плечами Лина, — В случае, если ты примешь предложение Фила, разумеется.

— Ужас! — передернула плечами девушка.

— Ну а что ты хочешь, ему ж почти тысяча лет!

Мила задумалась. Так вот значит, почему при взгляде на Марка у нее создалось ощущение, что он очень непростой тип.

— Да, это чувствуется!

— Ладно, хватит о Марке…

— Фил, кстати, говорил, что у него тоже есть смертная женщина, да? И что он ее очень любит, да? — не успокаивалась Мила. Почувствовав в Лине родственную душу, с которой можно обсудить редкую тайну, она раскрепостилась и вопросы сыпались на ткущую один за другим.

— Да, есть, — серьезно подтвердила Лина, подумав про себя, что кое-кому надо бы оторвать длинный язык, — Они живут вместе. Насчет очень большой любви — не знаю, не мне решать, но чувства он к ней явно испытывает.

— Бедняжка! Как она живет то с ним?

— Вряд ли жалуется, — недовольно ответила девушка. Ей не очень понравилось, как Мила видела ее отношения с Марком, она вдруг ощутила себя своеобразной великомученицей. Только нимба над головой не хватает. И со смешком представила себе, как отреагировал бы Марк, если бы при занятии с ним сексом, она состроила бы страдальческую физиономию.

— А ты ведь тоже живешь с вампиром, да? А он кто? — Мила продолжила расспросы. Девушка уже свыклась с мыслью о новом мире и теперь пыталась за один сеанс получить максимум информации. Правда, не совсем той, что ей нужно было.

— Хм, просто вампир, ничего особенного, мы не о нем сейчас, — отмахнулась Алина.

— А он пьет твою кровь?

— Хм, — она даже задумалась, — В прямом смысле — нет.

— А в каком смысле пьет кровь?

Девушка усмехнулась, вспомнив сегодняшний разговор по поводу встречи с Филиппом:

— Он иногда бывает слишком заносчивым. И очень уж заботится обо мне. Это приятно, но иной раз бесит до чертиков!

Мила понимающе закивала головой.

— А почему не пьет твою кровь? Это же для них нормально, заниматься сексом и тут же…, - продолжила она расспросы. Сайты, посвященные вампирам, были ею изучены досконально.

— Он не считает меня своей пищей, — с самодовольной улыбкой ответила Лина.

— А ты с ним давно?

— Пару месяцев. Может у тебя есть еще какие-то вопросы, не касающиеся моей личной жизни?

Мила смутилась.

— Извини, но для меня это все так неожиданно, настоящий новый мир!

— Вообще-то, и это, правда, новый мир, но со своими законами. И если ты готова в него войти, тебе придется по ним жить.

Мила согласно закивала головой.

— Самое основное, что ты должна понимать — вампиры это бывшие люди. Точно такие же, как и мы, за исключением некоторых деталей. Считай, что ты общаешься… ну например, с иностранцем.

— Но как же кровь?

— А что кровь? Твой мужчина вряд ли причинит тебе вред. Уж, по крайней мере, не Филипп, за его счет можешь не переживать.

— Но остальные?

Лина наставила на девушку указательный палец.

— Именно поэтому у вампиров и строятся отношения с любимыми людьми на принадлежности. Мы, смертные, слишком слабы по сравнению с ними, поэтому выстраивая отношения хозяин-вещь, вампиры таким образом нас защищают как свое имущество, — немного заученно проговорила она, перефразируя одну из лекций Авраама Моисеевича. Если Мила все-таки согласиться быть с Филиппом, то пусть парень сам посвящает ее в подробности этой части вампирской жизни, — Да, звучит некрасиво, но с этим можно мириться. Нас защищают очень сурово, вплоть до уничтожения семьи того вампира, который покусился на такого человека. Для них чувства всегда очень яркие, будь то любовь или ненависть. Так что, если тебе предлагают отношения принадлежности, то есть фамилиара, — можешь считать себя даже… хм, польщенной, ибо это очень серьезно. Но при этом ты должна будешь четко осознавать, — Алина стала вдруг очень серьезной, — что и от тебя потребуют такого же серьезного отношения, и поэтому все людские кидания из стороны в сторону «ой, мне этот мальчик разонравился, я сегодня с другим пойду гулять» вампирами очень не приветствуются, вплоть до смерти.

Алина вспомнила историю Маргариты и рассказала ее Миле. Во всех подробностях.

Девушка слушала заворожено, но под конец немного побледнела, до нее начало доходить, во что именно она ввязывалась.

— Измены караются крайне сурово, понимаешь? — Алина дождалась от Милы повторного кивка и продолжила, — Теперь, насчет того, что они из себя представляют как личности…

…


Филипп сидел в машине и ждал, когда девушки, наконец, наговорятся. Они общались уже больше полутора часов, и парень искренне надеялся, что инициал учителя сумеет объяснить Миле то, что не может он.

Судя по их довольным лицам, они нашли общие темы для разговора и теперь Мила с огромным вниманием слушала, что рассказывает ей Лина.

Парень залюбовался своей девушкой: красивая, яркая. Внимательно слушая старшую подругу, она прикусила чуть нижнюю губу, и парень подумал, как хочет поцеловать ее и приласкать.

Разыгравшееся воображение охладил звонок сотового.

— Надеюсь, ты знаешь, где сейчас моя женщина, которую ты вытащил из моего дома? — голос учителя был ледяным от еле сдерживаемого гнева.

Филипп аж похолодел.

— Да, Марк.

— И где же?

— В ресторане «Марко Поло».

— Надеюсь, ты рядом?

— Да, Марк, я…

— Хоть это ты сделал правильно!

— Марк, я…

Но в телефоне раздались гудки, Марк бросил трубку.

…


Алина зачерпнула ложкой остатки мороженого и перевела взгляд на сидящую напротив Милу.

— А секс? — спросила та вдруг.

— Ой, нет, — Лина чуть не подавилась, — Это ты уже будешь сама обсуждать с Филом. Я даже говорить на эту тему с тобой не собираюсь!

— Да, но…

Мила, бросив взгляд в сторону входа, вдруг резко побледнела и ее глаза округлились от ужаса. Выругавшись про себя, Алина впервые за все время разговора глянула на часы и уже поняла, кого увидела собеседница. Она очень ясно дала понять, как реагирует на одного очень известного вампира.

У дверей стоял высокий длинноволосый мужчина в темном костюме и о чем-то разговаривал с официантом, показывая на столик, за которым сидели девушки. Он достал бумажник, подал ему карту и взял чек. Заметив внимание к нему, высший нахмурился и зашагал к столику.

— Ой-ёй, — простонала Лина, — Я попала!

Мила в ужасе посмотрела на знакомую.

— Господи! А он что тут делает?!

— За мной приехал! — девушка начала судорожно проверять сумочку, чтобы ничего не забыть, — Сейчас будет снова ругаться!

— За тобой? — Мила в шоке уставилась на собеседницу и разрозненные куски цепочки в ее голове стали выстраиваться в одну линию.

Лина успела лишь огорченно кивнуть головой, как сзади раздался холодный голос Марка.

— Надеюсь, радость моя, ты понимаешь, что ваше общение закончено? — он еле сдерживался от злости.

Алина улыбнулась вампиру, закрыла сумочку и встала из — за столика:

— Марк, милый, познакомься с подругой Филиппа, ее зовут Мила, — она легким жестом указала на сидящую ни живой, ни мертвой девушку.

Марк еле обратил на ту внимание:

— Кажется, мы уже встречались! — он слегка кивнул ей головой, Мила так же еле ответила.

— А где Филипп? — Алина усиленно делала вид, что ничего не произошло.

— Лина, не переводи разговор! — Марк не позволил сменить тему, — Я заплатил за стол, так что забирай вещи и мы уезжаем домой.

Девушка вздохнула. Она извиняюще улыбнулась собеседнице и подхватила сумочку со стола. Мужчина молча подождал, затем развернулся и пошел к выходу.

Мила, белая от ужаса, дернула Алину за руку.

— Марк?

Девушка повернулась к ней и прошептала:

— Ага, Марк.

— Так ты живешь с ним?

— Ага, — обреченно прошептала Алина, — с ним.

Мила продолжала шептать:

— Почему ты сразу не сказала?

— После того, как ты от одного его имени шарахалась? — спросила в ответ Лина, язвительно подняв бровь.

Она достала из сумочки ручку и, написав на салфетке номер телефона, протянула ее Миле:

— Вот, держи, если захочешь поговорить — звони.

Мила быстро закивала головой и снова схватила ее за руку:

— А он тебе ничего не сделает?

Лина подняла глаза к небу:

— Убьет и закопает в саду! С тебя цветы на могилку!

— Алина?! — Мила, кажется, ей всерьез поверила.

— Да ничего он мне не сделает, только отругает! Я уже привыкла, — отмахнулась девушка, — Кстати, учитывая, в каком Марк состоянии, можешь быть уверена, Филу тоже достанется немало, так что особо рано его сегодня домой не жди!

— Но…

— Алина, я жду! — Марк умел говорить тихо и, в тоже время, очень слышно.

Девушка махнула на прощание Миле рукой и пошла за высшим. Мила тут же подхватила свои вещи со стула и вылетела вслед за ними. Все втроем они вышли на улицу: Лина вслед за понтификом, делая вид, что все хорошо, Мила — сразу за ней.

Высший, не обращая внимания на свою подопечную, подошел к Филиппу, стоящему у своей машины:

— Отвезешь свою подругу и ко мне! — то, что ученика ждет разнос, было кристально ясно.

— Марк, — потянула вампира за руку Алина, — Он не виноват, я сама забыла про время!

— Лина, сядь в машину, я с тобой отдельно поговорю! — Марк даже не повернулся к ней.

— Да что ты из такой мелочи проблему устраиваешь?? — резкий приказ обидел девушку.

Марк ей не ответил, лишь медленно обернулся и очень пристально посмотрел. Она сконфуженно замолчала, насупилась, подошла к лимузину и забралась на заднее сидение.

Владимир Петрович свернул газету, которую читал, и тихо произнес:

— Вы знаете, Алина, я столько лет работаю у Марка, но в таком состоянии его еще не видел.

Девушка перевела взгляд на зеркало, где отразился шофер:

— Ну, задержалась я на полчаса, чего скандал-то поднимать?! — начала она оправдываться ему.

— Значит, для него это важно, — философски заметил водитель и перевернул газету на другую сторону.

Алина тихо пробурчала про себя:

— Нельзя же так контролировать каждый мой шаг! Он такими талантами скоро и в туалете видеокамеры поставит!

Водитель фыркнул от смеха, но продолжать разговор не стал, углубившись в таблицу футбольных голов.


22 Глава


Глеб в бешенстве отбросил распечатку старой книги. Белые смятые листы бумаги отлетели в сторону и рассыпались веером по полу.

Опять не получилось!

Почему? Ведь он все делал строго по инструкции!

Глава бросил мрачный взгляд на валяющегося обнаженного мертвого адепта перед ним и двух мертвых вампиров. Чего не хватает для завершения обряда? Чего?

Вампирская кровь у него есть, он пнул ногой мертвого кровососа, магической силы у него самого достаточно, вдоль позвоночника мертвого адепта вилась сложная бордовая татуировка. В чем же проблема?

Все-таки нужен оригинал! Видимо, этот вампирский ублюдок не полную копию передал, то ли по незнанию, то ли умышленно.

Но, чтобы заполучить оригинал, необходимо предоставить клану что-то такое же весомое. Даже не клану. Понтификам, только им.

Было бы, конечно, самым лучшим вариантом заполучить обоих инициалов. Но покровитель Глеба категорически запретил трогать Ветрову. Чтобы ни волоска с ее головы не слетело — был строгий приказ. И Глава точно такой же приказ отдал подразделениям — дом понтифика не трогать!

Почему Ветрова так важна покровителю, Глеб не знал.

Но если у него не получится совершить задуманное, то шлюху упыря он лично закроет в подвалах Юрьева!

…


— Ты мне обязан, пацан, не забывай об этом! — Гюнтер сдавил парню горло.

— Да я просто не смогу! — Иван едва не плакал, — У меня не получится, я не пробью метку инициала!

— Силенок маловато? — усмехнулся Гюнтер. Он знал, как можно обойти эту проблему, если Иван не подведет, то сил у него точно хватит, — А я думал, тебя взяли в Паноптикум не из-за смазливой мордашки.

— Нет, — насупился ментал и оттолкнул от себя вампира. Он не любил, когда задевали его чувство гордости, называли слабым, — Сил хватит. Но сам инициал будет отталкивать любое неразрешенное носителем воздействие.

— За это не волнуйся, она ко мне всегда хорошо относилась, даже слишком хорошо, — Гюнтер довольно осклабился, — Главное, чтобы ты не струсил и смог. Тебе надо всего лишь подтолкнуть девчонку ко мне, ничего больше. Усилишь ее радость от встречи, ее дружбу ко мне, доверие. И все. Остальное я сделаю сам.

Иван задумался. То, что предлагал вампир ему очень не нравилось. Но он с той злосчастной поездки в клуб не мог простить Ветрову. Это именно из-за нее ему пришлось провести два месяца, два бесконечно долгих месяца у лаборантов механиков, у этих садистов-извращенцев научного вампирского мира, работая с эмоциями подопытных, ощущая их боль, ярость, панику, отчаяние. Он временами чувствовал, что сходит потихоньку с ума, что чувства подопытных стали и его ощущениями, что это он сам корежится от боли и потеет от ужаса галлюцинаций.

Собственно, что просит такого страшного Гюнтер? Слегка усилить радость и дружбу, не больше. Инициал вряд ли посчитает это опасным.

Иван коротко кивнул, как отрезал.

— Хорошо, я согласен. Когда и где?

Гюнтер следил за домом понтифика уже давно и видел, с какой радостью Лина сегодня вышла из ворот. На ее счастливом лице была такая довольная улыбка, что вампир сам невольно заулыбался. Ничего, осталось ждать совсем недолго, и он сотрет улыбку с личика…своей подруги? Нет, своего имущества. Своей вещи.

И Иван ему в этом поможет.

Гюнтер отпустил парня, совершенно уверенный, что тот будет держать в тайне это маленькое задание.

Детали были продуманы давно, оставалось только еще раз все проверить и можно приступать к выполнению задания.

«— Зачем ты мне ее привел? — недовольно спросила тогда Рада, — „Цепь“ и „Молебен“ я сняла, „Маячок“ поставила, а остальное не в моих силах. Девчонка нормально работать не сможет никогда, я не всемогуща! И Гай это прекрасно знает!

— А „Покров“? Ты поставила ей „Покров“, как я просил? — уточнил Гюнтер.

— Как и договаривались, стоит почти завершенный, — кивнула головой Рада, — В нужный момент произнесешь вот эти слова, — она передала вампиру бумажку, — и „Покров“ заработает. Ты ей какую метку ставить будешь? Обычную клановую?

— А что? — насторожился парень.

— Выше этого не ставь, — предупредила его Рада, затягиваясь очередной сигаретой, — Они могут заглушить „Маячок“, так и передай Гаю.

— Почему?

Магичка раздраженно выдохнула дым сигареты в потолок:

— „Маячок“ слишком слабое заклинание для таких мощных арканов как фамилиар и инициал, они его раздавят и ты свою красавицу найти уже не сможешь.»

О том, что стало с «Маячком», Гюнтер узнал лишь недавно, когда Ирина пробно попыталась отследить местонахождение Алины. Она просто не нашла девушку, как будто ее не существовало. Аркан, позволяющий отследить человека в любом месте, не выдержал сильной крови понтифика и мощнейшего заклинания инициала, которое на Лину поставил польский маг. А установленный Радой «Покров» закроет девушку не только от магического, но и от ментального поиска, главное в нужный момент завершить аркан написанными магичкой словами.

Затея Гая знать любое передвижение ткущей и иметь возможность ее найти в любой момент пошла прахом из — за желания его брата уложить ткущую в свою постель.

Гюнтер ехидно улыбнулся, как говорится — не было счастья, да несчастье помогло.

…


Марк сел в автомобиль рядом с Линой, спокойно попросил Владимира Петровича трогать, и поднял перегораживающее салон стекло. Машина медленно выехала со стоянки ресторана и с привычной скоростью заскользила по ночным улицам.

Понтифик молчал. Алина тоже не начинала разговор, побаиваясь и, откровенно говоря, не зная, с чего начинать. С одной стороны, она чувствовала свою вину, все-таки обещала не задерживаться, но, с другой стороны, девушка хотела прекратить этот постоянный контроль над собой.

Приехав домой, высший вышел первым и подал Лине руку, помогая выйти ей из машины. Она пытливо посмотрела на него, неужели до сих пор злиться, но Марк ответил гневным взглядом и девушка понуро опустила голову. Да, он до сих пор сердится.

— Иди к себе, — коротко приказал он ей, — Я приду позже и мы все обсудим.

Девушка кивнула, подчиняясь, и медленно направилась в дом.

Встретив у дверей Софи, она отказалась от ужина. Есть не хотелось. Поднялась к себе, уселась на подоконник и стала ждать, когда придет понтифик.

Вскоре у ворот появился джип Фила. Охрана пропустила его на территорию особняка, парень припарковал машину рядом с лимузином и быстро поднялся по ступенькам в дом.

До Алины доносились спорящие голоса: возмущенный Марка и оправдывающийся Филиппа. Девушка хотела было спуститься вниз и заступится за друга, но потом решила, что пусть сами разбираются. В конце концов, Фил его ученик и не ее дело, за что наставник его ругает. Что ей сейчас требовалось — это как следует подумать, что делать дальше. Поняв, что разнос из-за ее опоздания откладывается, она решила для начала принять ванну. Там она сможет расслабиться, подумать о происшедшем и о том, как жить дальше в условиях тотального контроля.

Девушка сбросила туфли у двери, на пол полетели брюки, рубашка и в одном нижнем белье пошла в ванную. Пустила воду, добавила любимой пены с яблочным ароматом, разделась и забралась в горячую ванну. Закрыла глаза.

Пальцы нежно коснулись щеки.

— Я беспокоился за тебя.

Лина медленно открыла глаза. Марк все в том же костюме, в котором приехал за ней в ресторан, сидел рядом на бортике ванны и задумчиво вертел в пальцах пряди ее волос.

— Тебя вовремя не было дома. Я заволновался, стал звонить тебе на сотовый. Но слышал лишь, что абонент недоступен. Что я должен был подумать?

— Телефон? — Лина вдруг вспомнила, что мобильный-то действительно столько времени молчал. Учитывая, в каком состоянии приехал понтифик в ресторан, ее телефон должен был разрываться от звонков и сообщений, — Он там, в сумке, принеси, пожалуйста.

Тот лишь горько усмехнулся.

— Я уже проверил. Ты опять забыла его зарядить, — Марк чуть помолчал и продолжил, — Я не знал, где тебя искать, ты же не указала, куда именно едешь. Дозвонился до Фила.

— Марк, я не думала, что так получится, — подняла она голову.

Волосы от пара прилипли к шее и лбу, на лице выступила испарина.

— Знаешь, что меня испугало? — Марк дотронулся до ее лба и отбросил пару прядок челки.

Она отрицательно покачала головой.

— Что потерял тебя, — он провел пальцем по ее верхней губе, стирая капельки пота, — Что с тобой что-то случилось, на тебя напали адепты. Да мало ли, война же идет, а ты маленький, хрупкий человечек. И где тебя искать, куда бежать на помощь?

Лина слушала его молча.

— Не скажу, что мне это понравилось!

Девушка встретилась с ним взглядом.

— Марк, я не… — она попыталась было попросить прощения, но слова застряли в горле.

А что тут еще скажешь?

— Но что меня действительно бесит больше всего, — внезапно резкий голос вампира заставил ее сжаться, — так это то, что тебе совершенно наплевать на это все! На мою тревогу, беспокойство и желание уберечь от беды!

— Марк, но ведь ничего не случилось! — она невольно возмутилась на его злость, — Филипп за нами наблюдал, он бы пришел на помощь, если что.

— Филипп — всего лишь слабый мальчишка! Молодой, бестолковый и почти бессильный! Со своей подружкой он может поступать, как захочет, но твоей жизнью рисковать он не имеет права! — Марк снова обозлился, — Ты отказалась от машины и телохранителя! Я поверил, что ты действительно быстро добежишь до метро и будешь всегда среди людей…

— Марк, но я ведь так и сделала. И из ресторана никуда не отлучалась!

— Ты должна была быть дома ровно, как обещала!

Лина обозлилась. Брови нахмурились, губы стали тонкими от еле сдерживаемого гнева.

— Но ведь ты не был против моего выхода! Тогда не надо было вообще разрешать!

— Я поверил, что ты выполнишь свое обещание! — гневно ответил он.

— Марк, ну, в самом деле! — она тоже еле сдерживалась, — Ну что я такого ужасного сделала? Всего лишь задержалась на полчаса!

Его глаза буквально почернели от злости.

— Я за тебя волновался! — он четко произнес каждое слово, — Это для тебя совсем ничего не значит?

— Значит, очень значит! Но ты не можешь постоянно контролировать меня! — она тоже повысила голос.

— Могу и буду! — жесткий ответ едва не довел Лину до слез. — Повторяю, больше из дома никуда! И сегодня же приставлю к тебе охрану!

— Марк, я искренне надеюсь, что ты шутишь так!

— Мне не до шуток! — понтифик поднял к себе ее голову за подбородок, — Это приказ!

— Марк!!!

— Не обсуждается! — отрезал он.

— Ты не можешь мне приказывать!

— Вообще-то могу, — он ей холодно улыбнулся, — Я твой хозяин!

Он взял ее руку и повернул запястьем вверх, чтобы показать клеймо.

— Из дома без моего разрешения — ни шагу!

Лина уже не злилась на высшего. Она была в бешенстве.

Девушка встала, дотянулась до банного халата и набросила его на мокрое тело. Руки дрожали от злости, губы кривились в злой усмешке.

Надо же, как заговорил! Хозяин! Владелец!

Поначалу как пел — люблю — не могу жить, ты мое счастье!

А теперь что — хозяин? А она тогда кто, получается? Вещь? Имущество? Табуретка?

Девушка бросила на мужчину злой взгляд и вылетела из ванны.

…


Когда он вышел вслед за ней, Лина уже стояла у окна, сложив руки на груди.

— Лина, ты не понимаешь!

Она обернулась к нему. Лицо холодное, глаза прищурены.

Марк взбешенно заходил из угла в угол по комнате.

— Ты не понимаешь! — повторил он, — Я не могу тебя потерять! Ты единственное существо в этом мире, кому я полностью доверяю. И что мне делать, если тебя схватят? Если меня будут тобой шантажировать? Война идет, неужели ты не понимаешь таких элементарных вещей?

— Конечно, понимаю, — язвительно проговорила она, следя за ним, — Господин понтифик боится за собственную шкуру!

— Лина! — он прикрикнул на нее. Когда девушка переходила к такому язвительно-холодному тону, это значило, что она в последней стадии злости, — Ты не права!

— А что — Лина? Правда глаза колет? Великий понтифик, древний высший боится, что его могут заставить выполнять какие-то требования!

— Я боюсь не их, а за тебя!

— Да неужели? — повысила голос девушка. Нервничая, она теребила пояс на халате, то почти распуская узел, то туже его затягивая. С мокрых волос вода капала на светлую ткань, оставляя на ней темные дорожки.

Он остановился, глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя и не наорать на девушку окончательно.

— Тебя могут украсть и шантажировать меня, а в условиях текущей войны требования могут быть абсолютно любыми. Начиная c клана и заканчивая моей жизнью!

— Да, Марк, могут! Могут! — она оставила пояс в покое и всплеснула руками, — И что ты выберешь? Если меня украдут и предложат тебе на выбор мою жизнь или твою? Или клан? Что ты выберешь, понтифик? Что?

— Я не знаю! — закричал он.

Марк снова заходил из угла в угол, запустив в отчаянии руки в волосы.

— Я! Не! Знаю!

Лина молча отвернулась обратно к окну и безмолвно посмотрела на ночную улицу.

Мужчина подошел к ней ближе и чуть обнял за плечи:

— Я, правда, не знаю, — сказал он тихо, — И я честно тебе об этом говорю.

Она нарисовала кружок на стекле и прошептала:

— Что для тебя важнее: я или клан?

Он скривился как от боли.

— Лина, я правлю кланом уже больше пятисот лет. Пятьсот лет! Это очень много, понимаешь? И когда ты меня спрашиваешь о том, что я выберу, это фактически спросить, без чего я согласен жить: без сердца или без головы. Ты — мое сердце, но клан — мой разум, — он склонился к ней и поцеловал, едва касаясь, в шею, — И я не знаю, что в итоге я выберу.

Она молча его слушала, никак не реагируя на ласку.

— Но я искренне надеюсь никогда не встать перед таким выбором. Потому что, ты — единственное существо в моей жизни, которым меня могут шантажировать. Ни брат, ни Фил, никто другой, только ты.

Она чуть дернула плечом, но Марк не убирал своих рук.

Лина понимала. На самом деле понимала его.

Она прекрасно помнила, как было тяжело отцу выходить на пенсию по выслуге лет. Человек, всю жизнь проработавший в одном единственном строительном управлении, поднявший отдел буквально с нуля, он с большим трудом пытался адаптироваться к спокойной жизни пенсионера, потеряв в одночасье чуть ли не смысл всей своей трудовой жизни.

Девушка опустила голову и зажмурилась.

— Но ты мне не хозяин, Марк, а я не твоя рабыня!

А вот это уже ему не понравилось.

— Лина, твое клеймо говорит о том, что ты мне принадлежишь, — нахмурился понтифик.

— Принадлежу, — согласно кивнула девушка. — Но я не рабыня, Марк.

— Есть определенные правила…

— Я не рабыня! — девушка твердо повторила.

Он тихо вздохнул с каким-то жутким отчаянием. Развернул ее к себе и с силой обнял, прижимая к себе.

— Я никогда не считал тебя рабыней, радость моя, — прошептал он ей на ухо, — Но мой приказ ты выполнишь.

…


Утренний солнечный лучик падал на пол сквозь неплотно задернутый тюль на окне. С тех пор как в этой комнате поселилась неожиданная гостья, здесь было темно и тихо, чтобы ей не помешать.

На кровати под тонким одеялом лежала маленькая худенькая девушка, закрыв глаза.

«Не очень-то она и живая», подумала Леночка и спросила у матери:

— Мама, а она что, больше никогда не очнется?

Галина оторвалась от книжки, которую читала и сурово посмотрела на дочь:

— У тебя есть список лекарств, почему ты до сих пор не в аптеке?

Леночка вздохнула и еще раз посмотрела на больную. Погладила ее по руке, поправила пару волосков челки.

— Уже иду!

Галина все также хмуро смотрела вслед дочери, затем отложила книгу в сторону и вышла в коридор закрыть за ней дверь.

— Все помнишь? — спросила она, когда девочка застегивала ремешки сандалий, — Ни с кем не разговаривать по дороге, быть очень внимательной и аккуратной, особенно с жидкостью!

Леночка с готовностью кивнула и продолжила за мать:

— Если кто спросит, отвечать, что приехала твоя двоюродная сестра с Тамани и в дороге сильно простыла, а ты ее лечишь сама, потому что травы — самое лучшее лекарство.

Галина на мгновение смягчилась и поцеловала дочку перед выходом:

— Умница, девочка, беги и быстрей возвращайся!

Закрыла за ней дверь, защелкнула засов и вернулась к своей пациентке.

Эту девушку они с мужем отбили у адептов, их овчарка рвала клыками несчастную, а те двое стояли и с хохотом наблюдали за происходящим. Никто не спешил ей на помощь, прохожие старались не обращать внимания, чтобы самим не попасть под клыки животного и ярость отморозков. Девушка истошно кричала о помощи, но это было бесполезно.

Андрей бросился на собаку без разговоров, парой пинков отогнал ее от жертвы, но тут на него кинулись хозяева животного, и мужчине пришлось защищаться самому. Галина в этот момент достала пистолет, с которым в последнее время не расставалась, и сначала пристрелила собаку, а затем направила оружие на парней. Те отпустили ее мужа, пинком ноги один перевернул жертву собаки на спину, чтобы убедиться, что та, скорее всего, мертва, и бросились бежать. Андрею досталось несильно, ему разбили нос и сломали пару ребер, Галина быстро залечила все раны. Но девушка пострадала серьезнее. Муж с женой с трудом подхватили ее и погрузили в свою небольшую машинку, а дома уже взялись за полноценное излечение.

Они были целителями, Андрей — магом и специализировался на лечении травм и тяжелых болезней, Галина обладала экстрасенсорным зрением и видела, какие органы у больного повреждены. Кто их несчастная пациентка, они не знали, при девушке не нашлось никаких документов, но это не остановило пару от оказания помощи. Имея официальную лицензию на работу, они дружно принялись сращивать порванные мышцы и сухожилия, останавливать кровотечения. И все бы ничего, физически девушка была здорова почти сразу же, но, то ли из-за страшного потрясения, то ли ненароком она ударилась головой, пациентка не приходила в себя. Галина несколько раз сканировала голову пострадавшей, но никаких повреждений не находила. Что именно лечить, чтобы девушка очнулась, она тоже не представляла, поэтому оставалось только ждать, пока та не придет в себя. Рассказывать кому-либо о своей пациентке, целители опасались. Если на нее напали адепты, значит, девушка работает на вампиров, об этом говорила и ее клановая метка, поэтому Андрей наложил на девушку «Покров», чтобы охотники не отследили. А уж когда она очнется, можно будет и порасспросить ее о том, кто она и откуда, и сообщить в клан.

Но сначала она должна очнуться.

— Что ж с тобой делать то, милая ты моя? — подумала вслух целительница.

И вдруг она заметила, что веки девушки чуть дрогнули. Женщина метнулась к кровати и схватила ее за руку, пальцы больной едва ощутимо сжались.

«Где я?», услышала Галина, и только через мгновение поняла, что девушка не произнесла ни слова.

Так вот почему ее убивали, поняла целительница. Она — телепатка Паноптикума.

«В хорошем месте, милая, не волнуйся, мы тебе поможем», подумала она в ответ и с радостью увидела, как на бледных губах девушки появилась легкая улыбка.

Во входную дверь заскребли. Галина подняла глаза к небу, наверное, Андрей снова забыл ключи дома, и, чтобы не отвлекать жену от дел резким звонком, решил таким образом попросить открыть. Жена все время ворчала на него, мол, глупо скрестись в дверь, ведь она может быть занята на кухне, ничего не услышит, и муж будет там вытанцовывать еще очень долго.

Посмотрела в глазок. Никого не видно.

Это странно, подумала Галина, и решила не открывать. Только хотела уйти обратно в комнату, как снова у двери послышались странные звуки, не то стон, не то мычание. «Небось, опять мальчишки балуются», подумала она и резко рванула дверь на себя, чтобы высказать все этим шалопаям.

Но в квартиру ворвались четверо мощных мужчин в черном, один из них втащил заплаканную Леночку, закрывая ей рот одной рукой.

— Тут? — спросил у ребенка первый вошедший, и когда та испуганно кивнула, переводя взгляд с матери на похитителей, вытащил из-за спины пистолет с длинным глушителем и выстрелил пару раз в живот ребенку. Девочка обмякла и тащивший ее сбросил тело на пол как мешок. Повинуясь жесту первого, двое отправились по комнатам, что-то ища. Или кого-то.

Галина в шоке смотрела на убитую дочь несколько мгновений и яростно бросилась на убийцу. Тот все также безразлично пнул ее ногой в живот, отбрасывая к стене, и парой выстрелов в голову закончил и ее жизнь. Затем, заметив, как один из команды кивнул головой в сторону дальней комнаты, направился туда.


23 Глава


С Милой Алина встретилась лишь через несколько дней. Как раз наступил выходной и девушка предложила новой знакомой прогуляться по небольшому парку в центре Москвы, недалеко от Проспекта Мира. Благо, что Марк был занят делами клана, Филипп от него не отходил ни на шаг, и девушки смогли спокойно поболтать без оглядки на следящих за ними мужчин. Хотя, после вечернего разговора, без телохранителя понтифик девушку больше не отпускал. Лука шел чуть позади, стараясь не мешать женской болтовне, но и не мозоля собой глаза. Несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте, девушки довольно быстро преодолели барьер скованности и общались как две давние знакомые. Лине было даже немного совестно, ведь с Милой она могла обсудить те вещи, которые были запрещены при разговорах с Мариной, а поэтому чувствовала себя предательницей по отношению в близкой подруге.

В парке было многолюдно. С утра немного покапал дождик и теперь дорожки были в лужах, в которых отражалось яркое солнце и синее небо. Алина их с удовольствием перепрыгивала и обходила, Мила за ней не отставала. Вокруг небольшого озерца гуляли семьи с детьми, те бегали по лужайкам, кричали, играли в догонялки и развлекались, как могли. Родители следили за детьми со скамеек и обсуждали между собой любимые темы и новые сплетни. Влюбленные парочки разложили под деревьями покрывала и устроили своеобразные импровизированные пикнички.

— Ну что, ты согласилась все-таки на предложение Филиппа?

Мила зажмурилась на солнце как довольная кошка, и улыбнулась:

— Да я решила его немного помучить, сказала, что подумаю!

Лина весело рассмеялась в ответ:

— Смотри, только долго не думай, а то он ученик своего учителя!

— Кстати, как ты познакомилась с Марком? — спросила Мила, уцепившись за локоть старшей подруги.

Лина фыркнула.

— Ничего романтичного, поверь мне.

Им под ноги подкатился маленький мячик, которые гоняли недалеко дети, и Алина легко отпихнула его мыском туфли.

— Меня привезли в клан, представили понтификам. Вот там и…, - домысливать Мила должна была сама.

— И он влюбился в тебя с первого взгляда?

— Честно? Понятия не имею, — лучисто улыбнулась ей Лина.

— Ты даже никогда не спрашивала?

— Зачем?

— Ой, Алин, ты совершенно не романтичный человек, — припечатала Мила, — Я вот у Фила все узнала — и когда влюбился, и что на мне тогда было, и как…

— Мил, ты еще такой ребенок, — засмеялась девушка.

Они купили по мороженому, затем Мила захотела минеральной воды. Девушки гуляли по парку уже второй час и не чувствовали ни усталости, ни скуки, обсуждая свои женские секреты и такие удивительные, только им известные тайны.

К ногам Алины снова подкатился детский мячик:

— Милая девушка не вернет нам игрушку? — послышался сбоку мужской голос.

Молодой человек в темных джинсах и белой футболке вальяжной походкой подошел к девушкам. Светлые кудри, задорная улыбка.

Лина резко обернулась к нему:

— Гюнтер?

— Привет, подруга! — он подмигнул Алине, — Как дела? Что за новая знакомая? Ну не важно!

Алина с настороженностью смотрела на друга.

Гюнтер здесь? В Москве? Но разве ему не запретили появляться на территории клана? Ведь Гай строго-настрого предупредил Эстебана на Совете, что его семья отныне для клана является персонами нон-грата.

И где Лука?

Лина оглянулась в поисках своего телохранителя, но того нигде не было видно.

Куда он пропал?

Но… Но ведь это же Гюнтер! Это друг! Ее друг, которого она так давно не видела.

Девушку внезапно охватила такая ошеломляющая радость от встречи, что она едва не набросилась на парня, желая заключить его в объятия и никогда больше не выпускать!

Гюнтер! Родной! Как будто не пару-тройку месяцев, а два века не виделись!

Она радостно кинулась к нему на шею:

— Гюнтер! Как же я тебе рада! Где ты был? Давно приехал? Рассказывай все, абсолютно все! Ты надолго тут? А как нашел меня? Надеюсь, ты не…

Вампир с самодовольной ухмылкой слушал алинино щебетание. Девушка уже совсем позабыла и про осторожность, и про стоящую рядом с раскрытым ртом Милу, для нее был важен только Гюнтер.

Он усмехнулся. Иван хорошо работает, молодец парень. Лина до безумия рада встрече, несмотря на то, что наверняка понтифик промыл ей мозги, чтобы она не доверяла другу.

— Стоп, стоп! — он довольно фривольно обхватил свое обещанное имущество за талию, — Не все вопросы сразу! Поехали в какой-нибудь ресторан, отметим встречу?

Он обхватил девушку за плечи и потащил за собой. Лина, будучи в эйфории от неожиданной встречи с давним другом, покорно пошла с ним, не спрашивая, куда и зачем. Она не понимала и не видела ничего вокруг, для нее мир вдруг сузился и Гюнтер стал его центром.

— Лина, ты куда? — Мила схватила ее за руку, — Ведь Марк тебе строго-настрого запретил…

Лина с глупой улыбкой смотрела на девушку, как будто не понимая, кто это.

— Марк? Да ну тебя, Мил, это же Гюнтер, мой давний друг! — она отмахнулась от юной девушки, как будто та говорила несусветную чушь.

Гюнтер с ней рядом и это самое главное. Никого нет важнее него.

— Малышка, оставь нас, — вампир несколько грубовато дернул Лину к себе и снова обнял, положив руки ниже ее талии, — Детская песочница находиться чуть дальше, поиграй там!

Мила не отпускала свою новую знакомую.

— Лина, Марк снова будет ругаться! — но ее подруга как — будто вообще не слышала и не видела ничего, кроме этого мужчины.

— Да плевала она на Марка, правда, дорогая! — Гюнтер двумя пальцами поднял к себе лицо Лины за подбородок и жадно поцеловал ее в губы. Людмила с ужасом наблюдала как ее новая подруга, еще совсем недавно здравомысляще и категорично рассуждавшая насчет неприятия измен, теперь с немым восторгом смотрела на мужчину, отвечала на его поцелуи и даже позволяла гладить себя через одежду в очень интимных местах.

Да что происходит?

— Иди, иди, девочка, играй в свои куличики! — Гюнтер оторвался от губ девушки, усмехнулся, глядя в ее затуманенные глаза, и повел совершенно не сопротивлявшуюся подругу по дорожке к выходу из парка.

Что же делать? Мила с тоской наблюдала, как парень в обнимку с Линой вышел к дороге. Только сейчас до нее медленно доходило, что все это куда опасней, чем кажется на первый взгляд.

Мила отчетливо поняла, что подруга попала в беду.

…


Очнулась Лина только в машине. Она сидела на переднем сидении и была крепко — накрепко связана по рукам. Правда, рот Гюнтер ей не стал закрывать кляпом, поэтому девушка первым же делом мрачно спросила:

— Ты что творишь-то? Ты хоть сам понимаешь, что Марк тебя за это на кол посадит?

Гюнтер с легкой улыбкой оглянулся на девушку, отрываясь на пару секунд от дороги. Действие эмпата уже закончилось и Лина теперь вряд ли будет такой же податливой, но главное сделано — он смог увезти ее из города и сейчас направлялся в заготовленное тайное место.

— Да ничего особенного, просто я забираю обратно то, что мне принадлежит! — нехотя ответил он, погладив Лину по коленке.

— Я не принадлежу тебе! — она брезгливо отдернула ногу.

Парень лишь ухмыльнулся в ответ.

— Гюнтер, Марк будет меня искать! — Алина попыталась призвать вампира к разумным действиям.

Он довольно кивнул головой:

— Будет, и я очень надеюсь, что будет! Пусть ищет, все равно не найдет! — вампир весело улыбнулся. Алина с ужасом увидела выдвинувшиеся клыки, это значило, что бывший друг находится в почти неконтролируемом состоянии.

Умолять его отпустить было бесполезно.

Больше на вопросы Алины он не отвечал, ведя машину на огромной скорости по трассе, увозя девушку как можно дальше от города.

…


Веселой атмосферы в парке больше не было. Рядом с входом стояло пять рослых мужчин в черных деловых костюмах, под полами пиджаков ясно читали пистолетные кобуры. Саму территорию прочесывали еще десять. Парк временно закрыли для посетителей, объявив по громкой связи, что под одной из лавочек найдено взрывное устройство.

Милу допрашивал сам понтифик. Он был в бешенстве, но внешне оставался абсолютно спокойным, единственным, что выдавало его состояние, были слегка заметные клыки.

Девушка позвонила Филиппу и сообщила ему о странной встрече, которая произошла на ее глазах, и о том, что Лину незнакомый мужчина, назвавшись ее другом, увез в неизвестном направлении. Приказав ей оставаться на месте и никуда не уходить, Филипп рванул к своему учителю.

— Как он был одет? — навис понтифик над девушкой.

— Совершенно обычно, господин, — Мила уже устала от одинаковых вопросов, задаваемых ей сначала Филиппом по телефону, затем внезапно появившимся Лукой, теперь — понтификом, приводящим ее в ужас. Но она понимала, что помочь Алине может только той небольшой информацией, что у нее имелась, — Легкая футболка, джинсы, на ногах тяжелые кроссовки.

— Кто-то был рядом с ним?

— Нет, господин, он был совершенно один.

— Что сказала тебе Алина?

— Ничего, господин, но мне показалось, что она была как будто не в себе.

Рядом с ней стоял Филипп и только это останавливало Марка от того, чтобы не вытрясти из паршивой смертной всю ее жалкую душонку. Как она могла оставить Алину одну с этим подонком?

Лука появился минут через десять после похищения, по его словам кто-то внушил ему настолько тяжелое беспросветное отчаяние и депрессию, что вампир едва удерживался от желания мигом отправиться в Юрьев и самому взойти на орденский костер очищения. Пока он пытался справиться с этим состоянием, Лина уже пропала не только с глаз, но и из парка.

Фил дернул Марка за рукав, отвлекая его от своей девушки.

— Марк, их видели минут сорок назад, они садились в машину, черный «шевроле».

— Номер запомнили?

— Машина была припаркована у парка, наверняка на видеокамерах остались данные.

Марк запустил руку в волосы. Она любила их перебирать, всегда говорила, что для мужчины у него неприлично шикарная шевелюра. Но сейчас нельзя об этом думать.

— Хорошо, выжмите все, что можно, из камер наблюдения. И вызовите мне Тамару и Артема. Открываем полный поиск.

Он снова с гневом посмотрел на Милу. Она говорила, что Лина странно вела себя, как будто забыла обо всем на свете. И была очень рада Гюнтеру, настолько, что казалось, забыла обо всем на свете.

И Лука тоже испытывал очень странные эмоции.

— И найдите мне Ивана! К нему есть пара вопросов!

…


По проселочной одноколейке машина шла недолго, но очень медленно. Дорога была выложена щебенкой и грохот в кабине стоял такой, что Лина едва слышала что ей говорил Гюнтер.

— Тебя никто не найдет, можешь не волноваться!

Она повернулась к бывшему другу:

— Ты не сможешь закрыть меня от них полностью! Не знаю, почему ты в этом так уверен, но Марк сделает все, чтобы найти меня!

— Ты так думаешь? — Гюнтер полубезумно засмеялся. — Тогда давай проверим!

Впереди показались бетонные высокие стены забора и карминового цвета ворота. Подъехав к ним, Гюнтер на секунду вытащил брелок с ключами из зажигания и направил сам брелок на дверь. Внутри нее что-то лязгнуло, ворота заскрипели, как будто их давно не смазывали, и начали медленно открываться.

Территория за воротами оказалась глубоко запущенной. Единственная дорожка к дому заросла густой травой, двухэтажный деревянный дом казался нежилым, хотя неподалеку от ворот стоял чей-то автомобиль. Гюнтер вышел из машины, выволок Алину, и, не обращая внимания на ее возмущенные вопли, потащил девушку по тропе. Резким рывком открыл дверь, швырнул ее в холл.

Лина упала на пол, сильно ободрав руки, и запах крови заставил Гюнтера блаженно вздохнуть.

— Ты все-таки смог! — удивленный женский голос раздался над головой.

Девушка неверяще подняла глаза.

— Ты? Так это ты ему помогла похитить меня?

Ирина подошла к валяющейся на полу менталке и присела перед ней на корточки.

— Нет, дорогая, у тебя и без меня хватает врагов, — задумчиво проговорила она, затем перевела взгляд на напарника, — Ты защитный аркан закрыл?

Тот кивнул, продолжая, закрыв глаза, наслаждаться ароматом лининой крови.

— Помоги мне, Ир, помоги! Ты же такой же человек, как и я! Помоги! Пожалуйста! — Лина начала умолять магичку, надеясь, что та прислушается и спасет ее, невзирая на их прохладные отношения в прошлом.

— Никогда не понимала, почему ты всем так важна, — безразлично ответила та и стала разглядывать девушку, как на выставке, очень внимательно и подробно. Затем достала небольшой складной нож из кармана, открыла его и перерезала веревку, которой Лина была связана. Схватила ее правую руку и грубо вывернула ее клеймом наружу.

— Твое мнение? — склонился над Линой Гюнтер.

— Могу попробовать, — Ирина не замечала ни молящего голоса девушки, ни ее просящего взгляда, — Но, честно говоря, не уверена, что получится. Тут работал кто-то из старых мастеров.

— Ира, пожалуйста! Помоги! — Лина не переставала умолять о помощи.

Гюнтер присел рядом с девушкой также на корточки и закрыл той рот ладонью. Девушка пару раз мыкнула, но замолчала, поняв бесполезность своей просьбы.

— Ну, хоть попробуй, от тебя же не убудет.

Ирина цинично на него взглянула.

— Но независимо от того, получиться или нет, я получу свою оплату!

— Разумеется, — тот кивнул головой и погладил Лину по щеке, успокаивающе заворковал, — Ну, ну, тихо, малышка, тихо. Сейчас мы сделаем одну маленькую, но очень важную вещь, тебе будет чуть-чуть больно, но ты же у нас сильная, ты же потерпишь, правда?

Он встал и отошел в сторону, стараясь не мешать магичке. Та кивнула ему на подоконник, где стояла большая пластиковая кружка с водой. Парень подал ее Ирине и приготовился наблюдать.

Женщина встала на ноги, прочитала над Линой парализующий аркан и окропила ее правую руку водой.

…


Марк раздраженно ходил по кабинету из угла в угол. Гай сидел в кресле, разглядывая карту города и области, повешенную на стене, и искоса следил за братом. Втайне он был доволен происходящим, но показывать этого не собирался.

Ткущая исчезла, как будто и не существовала, Гюнтер тем более. Черный «шевроле» заметили только на выезде из города, на стыке с Можайским шоссе, больше автомобиль не видели. Значит, искать надо в том направлении, но с момента похищения девушки прошло больше двух часов, а за это время Гюнтер мог и машину сменить, и вернуться обратно в город, заметая следы.

Самое отвратительное было в том, что его найти было невозможно. Объяснялось это легко — скорее всего, на Гюнтере стоит какой-то защитный аркан, но это делало поиск с помощью мага и ментала практически бесполезным. Впрочем, как и поиск Лины, которую этот аркан, видимо, также закрывал.

— Мы перекрыли границы области, машина точно где-то в Подмосковье, но где именно, — Филипп устало потер виски, — Выезды были закрыты сразу же, как мы получили сигнал о похищении, так что ищем в ближайшем радиусе города.

— Что говорит Артем?

— По его словам, все глухо, он не может найти этого выродка. Артем предположил, что Гюнтер смог найти слепую зону для магии, в области их несколько. Мы пока проверили две самые ближние, там ничего нет.

— Тамара?

— В обмороке. Второй раз за последние двадцать минут.

Марк бессильно оперся о стол.

Куда же они пропали?!

Он еще раз подошел к карте на стене. Проверенные зоны были помечены зелеными флажками, непроверенные — красными и последних было намного, намного больше, а ведь прошло уже столько времени с момента похищения девушки. Территорию целенаправленно сканировали на предмет всплеска ее ауры, а вампиры клана физически обыскивали всю область, объезжая каждую деревушку, каждый пустой дом. Но все без толку.

Ивана тоже не нашли, это лишний раз доказывало, что парень по уши вляпался в эту историю.

Марк давно знал ученика Эстебана, особенно, на что тот был способен, и высший искренне боялся самого страшного для своей любимой. И невозможность помочь ей, бездействие и тягостное ожидание выводили его из себя намного сильнее, чем он мог представить ранее.

— Ты уверен, что Гюнтер хочет заставить Лину сменить реальность? — тихо спросил его Гай.

Марк молча покачал головой, стараясь сдержатся.

— Я не думаю, что он похитил Лину именно для этого.

Он поднял голову и тяжелым пристальным взглядом посмотрел брату в глаза.

…


Такой дикой, оглушительной боли Лина еще никогда не чувствовала. Казалось, ее руку рвут заживо раскаленным железом, вырывая с мясом и нервами инициальное клеймо. Кровь из раны лилась ручьем и Гюнтер, лежа на полу рядом с орущей от боли, но обездвиженной девушкой, не скрывая своих желаний, с наслаждением ловил ее губами.

Ирина брезгливо отошла на пару шагов, стараясь не смотреть на эту странную и сумасшедшую сцену.

Несмотря на ее талант и старания, ничего не получилось. Клеймо все равно оставалось на месте, будучи прожженным едва ли не до костей. Снять магией такой инициал женщина не могла, оно поставлено слишком глубоко.

— Я уезжаю, — собирая свои вещи, мимоходом бросила женщина.

Гюнтер оторвался от алиной крови и посмотрел снизу вверх на магичку, как будто не понимая, о чем она говорит. Окровавленное лицо, безумные глаза, Ирину передернуло от этого зрелища.

— Можешь не провожать, дорогу найду сама.

Она бросила последний взгляд на девушку и, повинуясь какому-то неосознанному желанию, сняла с нее обездвиживающее заклинание и вышла за дверь.

Лина, почувствовав, что может шевелить руками и ногами, попыталась вырваться из стального захвата Гюнтера, но вампир был очень силен. Она ударила его в челюсть свободной рукой. Парень лишь отдернул голову и в ответ сам так приложил девушку об пол, что у той едва искры из глаз не посыпались.

— Марк все равно найдет меня, — не переставая, твердила девушка эти слова, как мантру. Она фанатично в это верила.

— Не смей даже вспоминать о нем! — злобно прошипел он ей на ухо и, схватив за волосы, еще пару раз ударил для подтверждения своих слов.

Туман полностью затмил его сознание, от слов Лины парень пришел в неистовство. Столько времени Гюнтер считал девушку своей, он был убежден, что она полностью принадлежит только ему.

Это его женщина, его животное, его вещь!

Парень не слушал тех, кто говорил ему об изменившихся отношениях понтифика и Лины, считая, что они видят лишь внешнюю сторону. Но сейчас…!

Имя понтифика не сходило с ее губ, и слышать это было для него невыносимым.

Вампир встал с коленей, рывком дернул Лину к себе и погрузил на плечо, пачкая одежду ее кровью. Лестница наверх, на второй этаж, скрипела под тяжелым вампиром и его ношей. Он вошел в первую же дверь, это оказалась спальня, и сбросил Лину на кровать.

— Раздевайся! — приказал он.

Девушка съежилась на постели, подобрав под себя ноги. Окровавленное запястье пачкало ее одежду, но она этого не замечала, в панике догадавшись, что именно он имел в виду.

— Нет!

Алина вдруг со страхом осознала, что Гюнтер не из тех благородных мужчин, которые с покорностью принимают отказ женщины. А безумный огонек в его взгляде привел ее в ужас.

— Раздевайся, сука! — он достал откуда-то веревку и, запрыгнув на кровать, начал сам срывать с Лины одежду. Девушка сопротивлялась изо всех сил, но потеря крови постепенно сказывалась, и через некоторое время она оказалась полностью обнажена и привязана за руки к изголовью кровати.

— Гюнтер, ты же мой друг, пожалуйста, не надо! — захлебывалась она в рыданиях, но вампир ее не слушал, раздеваясь.

Затем, раздвинув ноги девушки, он резким движением вошел в нее, вызвав новый вскрик боли.

…


— Зачем ты это все делаешь, Гюнт? — еле слышно спросила его девушка. Слезы уже высохли, горло надрывно болело от постоянного крика, — Что я тебе сделала? Ты же был моим другом, я тебе доверяла!

Изнасиловав девушку и удовлетворив свою жажду ее крови и тела, он совсем успокоился и стал похож на себя прежнего, того, кого Лина знала. Подобрал с пола футболку, надел.

— Да дело тут не в тебе, — он натянул джинсы и начал застегивать ремень, — Точнее, не совсем в тебе. Теперь шансов, что Марк тебя возьмет обратно, нет, так что ты без проблем станешь моим имуществом, как и должно было быть.

— Я не понимаю, — всхлипнула Лина. Она дернула еще раз руки, но они были надежно привязаны крепкими узлами к изголовью кровати.

Он поудобнее уселся рядом с ней и нежно приласкал ее грудь, всю в синяках и кровоподтеках.

— Лина, Лина, наивная моя девочка! Надеешься, понтифик тебя найдет и мне оторвет голову? Конечно, если сумеет. А он будет очень хорошо пытаться. Только…, - парень пошло усмехнулся, — он ведь прекрасно поймет, что между нами произошло. И не важно, по твоему ли желанию, или с применением силы.

Вампир внимательно разглядывал дело своих рук на обнаженном теле девушки. Хорошо потрудился. Марк действительно сразу поймет, что Гюнтер не только как следует избил его инициала, но и изнасиловал.

— В принципе, меня устроит любой вариант, — продолжил он объяснять, — Я могу увезти тебя из страны, и тогда ты будешь полноценно мне принадлежать, как и подобает обещанному имуществу. А могу оставить здесь, и ты в итоге все равно попадешь ко мне.

Дышать было больно, во время избиения пару раз вампир со всей силы ударил ей в грудину, и девушка подозревала, что он сломал ей ребра.

— Не понимаю, — простонала она в ужасе от происходящего.

— Не понимаешь? — он поднял одну бровь, — Марк сразу поймет, что я тебя поимел. Добровольно или нет, это уже не будет важно. Для него — не будет. У него останется лишь два варианта — либо признать, что это было добровольно, а значит, обвинить тебя в измене своему инициальному покровителю. Сама знаешь, как это карается…

Лина мигом вспомнила несчастную Маргариту.

— Либо, — продолжал Гюнтер, — он будет вынужден признать, что не в состоянии защитить собственного инициала. Для его гордости это будет слишком сильный удар.

Он погладил девушку по голове, чуть дотронулся до разбитой им губы. Смочил палец в ее крови, облизал его и с наслаждением простонал.

Лина дернулась было, но веревки держали крепко.

Гюнтер открыл глаза и замутненным взглядом окинул девушку. Осталось подождать совсем чуть-чуть и он сможет с полным правом купаться в ее крови.

Но сейчас парень решил подробно объяснить девушке свой замысел.

— Ты думаешь, он, как правитель, может допустить, чтобы его подданные считали, что он не в состоянии защитить собственную женщину? И как они будут смотреть на него, зная, что его женщиной пользовались другие мужчины?

Лина зажмурилась.

— Он любит меня, — это все, чем она могла ответить.

— Разумеется, любит, — согласился вампир, — А значит, он не допустит твоей смерти. Но и быть с тобой вместе Марк уже не сможет, и в итоге — отдаст тебя мне, когда я предъявлю на тебя права обещанного имущества. И Гай их мне подтвердит!

— Он меня любит! — мантра, в которую Лина свято верила с недавних пор, — Он не отдаст тебе.

Парень безразлично пожал плечами.

— Другой вариант — твоя смерть, а этого Марк не допустит. Поэтому, имея право на тебя как на обещанное имущество, я затребую его исполнения, и Гай, как верховный понтифик клана, не сможет отдать тебя кому-либо еще. Закон есть закон. Как думаешь, что Марк выберет — тебя или клановый престол?

Лина отвела взгляд, резон в его словах был жесточайший. И, как это ни было тяжело понимать, она догадывалась, каким будет решение понтифика.

Гюнтер еще раз провел рукой по ее обнаженной груди, коснулся живота, но не стал продолжать. Встал с кровати и вышел из комнаты, оставив девушку привязанной.

Когда Гюнтер уже выходил из дома, ему в голову пришла еще одна мысль. Парень достал телефон, набрал нужный номер.

— Помниться, не так давно ты хотела избавиться от одной назойливой смертной? Если хочешь, можешь приехать и полюбоваться! Я уверен, что зрелище тебе понравится!

…


Часы на стене показывали, что с момента ухода Гюнтера прошел почти час. Точнее — пятьдесят восемь минут.

Вдруг по лестнице послышались чьи-то шаги. Девушка сначала испугалась, что это вернулся ее мучитель, но затем поняла, что шаги слишком легкие для мужчины, так стучали каблучки шпилек по дереву. Значит, шла женщина. Кто?

Дверь потихоньку отворилась. Высокая красивая блондинка в длинном черном платье с красными маками по подолу застыла в дверях, рассматривая кровать с обнаженной смертной. Ее взгляд остановился на разодранном горле девушки, израненной руке, окровавленных бедрах, кровоподтеках и синяках по всему телу.

— Он действительно не щадил тебя, дорогая, — проговорила Магдалена, пройдя вперед и присев на краешке кровати, где совсем недавно Гюнтер рассказывал своей жертве о будущих планах.

Лина бесстрастно смотрела на нее, как будто не понимая, что вампирка говорила. Все эмоции исчерпали себя, когда девушка билась под насилующим ее другом, и теперь воспринимала все происходящее совершенно отстраненно.

— Нравится? — тихо поинтересовалась она у Магды.

Магдалена нахмурилась и, встав с кровати, стала озираться вокруг. Увидела брошенное на пол покрывало, подобрала его и накинула на девушку, впрочем, не развязывая ей рук.

— Сказала бы да, но не скажу, хоть причин тебя жалеть у меня нет.

— Почему? — в глазах девушки появился легкий интерес.

— Потому что в свое время мой муж меня почти убил, — горько улыбнулась той вампирка, став на мгновение обычной страдающей женщиной. Она бросила на смертную задумчивый взгляд, как бы думая, стоит ли той рассказывать, и в итоге решилась, — Хельмут очень любил меня. До такой степени, что стал ревновать к нашему ребенку, которого я носила. Он не хотел делить меня даже с ним. Муж бил меня, чтобы я сбросила дитя.

Она замолчала. Прикрыв глаза, красавица вспоминала прошлую жизнь.

— Анне-Лиза родилась немой, думаю, из-за побоев. Хельмут на некоторое время стал идеальным — любил меня, ухаживал за дочкой. Пока мать не стала ему наговаривать, что ребенок не его…

— И что было дальше?

Магдалена вдруг дернулась как от удара, опомнилась, перед кем выговаривается. Надменно вскинула подбородок:

— Не имеет значения!

Лина поняла, что минута откровенности прошла.

— Помоги мне! Пожалуйста! — она снова, не обращая внимания на боль, начала дергать руки, пытаясь высвободить их, — Выпусти меня!

— Я не настолько расчувствовалась от сходных судеб, дорогая! — Магдалена встала с кровати, — Ты добыча Гюнтера и только он имеет право отпускать тебя. Я этого не сделаю!

— Когда Марк найдет меня…, - чувствуя, что сейчас расплачется от бессилия, начала говорить Лина, но вампирка ее перебила:

— Для начала он должен тебя найти!

Девушка обреченно замолчала.

— Ты мне не поможешь? — чуть погодя спросила она, зная прекрасно ответ.

Магда поправила юбку и пошла к выходу. Остановилась в дверях, обернулась к смертной.

— Не так, как ты думаешь.

Лина безмолвно заплакала от отчаяния, когда за Магдаленой закрылась дверь.

А вскоре вернулся Гюнтер. И время для Алины потеряло всякое значение. День сменился вечером, затем наступила ночь. Девушка в тумане полу-сознания уже мало обращала на это внимание.

Его не трогали ни ее мольбы прекратить, ни угрозы мести со стороны понтифика, ни призывы к разуму. Лина сначала обещала молчать о том, что он делает, затем клялась, что будет жить только с ним. Гюнтер не слушал, и не останавливался. Изнасиловав еще раз, он повторно избил девушку за то, что она постоянно вспоминала понтифика, это бесило вампира до дрожи.

И пил ее кровь. То двумя большими глотками, впившись в ее горло, то слизывая с тела ту, что выступала от ран и побоев. Лина нехотя сравнивала с тем, как ее пил Карлос, который просто хотел утолить жажду, и Марк, понимая, насколько понтифик бережно с ней при этом обращался.

Гюнтер же стремился лишний раз причинить боль, заставить страдать.

Лине иногда казалось, что она вернулась на семь лет назад и это не друг измывается над ее телом, а Вадим, бывший муж. Но потом парень снова прикладывался к ее венам и Лина с отчетливой ясностью понимала, что кошмар остался прежним, а действующее лицо сменилось.

И лишь твердая уверенность в том, что Марк ее найдет, не позволяла ей лишиться рассудка.


24 Глава


Она не помнила, кто первым пустил о ней слух, как о жестокой и безжалостной вампирке.

Да это и не важно было. Оправдываться девушка не стала, а впоследствии даже обрадовалась окружавшим ее сплетням. Чем больше будут ее считать садисткой, тем меньше полезут с чувствами. Магдалена раз за разом выстраивала вокруг себя своеобразный щит, продолжая подпитывать слухи новыми фактами.

Да, она действительно вырезала язык у собственной горничной, потому что та много болтала. И кому придет в голову докапываться до истины? Кто представит хоть на минуту, что Магдалена удочерила Марию, найдя маленькую девочку в одном из бедных детских домов Баварии, куда свозили детей с различными физическими отклонениями.

Мария была нема с рождения, как и ее Анне-Лиза. И если бы дочь выросла, если бы жестокие люди, окружавшие ребенка, позволили ей хотя бы немного счастья в этой жизни, то она была бы такой же красавицей, как и Мария.

Конечно, вампирка постаралась обучить ребенка правилам поведения в новом окружении — полное подчинение хозяйке, предложение своей крови гостям… Но все это было ширмой. Психологической ширмой, чтобы защитить дочь от жестокостей окружающего ее мира.

Да, Магда действительно устраивала кровавые банкеты. Жестокие и беспощадные к смертным вампиры поговаривали, что извращения, которым предавались строжайше избранные гости, могли посоревноваться по уровню с кровавыми пирами графини Батори. Но кто будет выискивать информацию, что большую часть добытой таким образом крови Магдалена отдавала через подставных лиц в донорские пункты?

Ей было на руку слыть жестокой садисткой.

Девушка даже мужчин себе всегда находила таких, к кому не прилипнешь сердцем. Как Марк, например. Магда его не любила, ей с ним было лишь комфортно и подходило под статус, разнесенный сплетниками.

Но теперь понтифик влюбился. В простую смертную. Не самую красивую, не самую умную. И сделал свой выбор, бросив красавицу Магдалену.

И именно это доводило вампирку до белого каления. Не любовь, как считали многие, не зависть к удачливой сопернице. Впервые за многие десятилетия ею пренебрегли ради смертной.

Магда долго думала, ехать к понтифику или нет.

Стоит ли помогать Марку в поисках той, ради которой он бросил красавицу-вампирку?

…


Время почти десять вечера.

Лина в руках этого подонка уже несколько часов, и где они никому неизвестно до сих пор. Марк устало потер виски. Поиск пока результатов не дал, ни вампира, ни его жертву найти не удается.

В дверь постучали.

— Господин, — Лоренца появилась в дверях кабинета, — К вам Магдалена Брейер.

Марк застонал про себя. Опять? Как она не вовремя появилась. Но и отказать ей не мог, Магда слишком весомая фигура, чтобы ее отправить обратно. Он кивнул Лоренце пригласить незваную гостью.

Бывшая любовница была великолепна, впрочем, как всегда, отметил про себя понтифик, окидывая ее недовольным взглядом. Черное платье отлично сидело на стройной фигуре, светлые волосы завязаны в изящный узел на голове.

Но Марк теперь видел в ней всего слишком. Слишком светлые волосы, а не русые с рыжинкой, слишком стройная, можно даже сказать, худощавая фигура, без пышных лининых бедер, тонкой талии и ощутимой груди, которая так комфортно ложилась в его ладонь, глаза неприятного бутылочного оттенка, Марк теперь любил только серо-голубые, как у Лины, с ехидной искоркой.

— Что тебе надо? — резко, даже грубо он спросил у вошедшей, — Я, кажется, дал тебе ясно понять, что твое присутствие в городе нежелательно.

— Я слышала у вас маленькая пропажа, — Магдалена как будто не слышала недовольства в его голосе.

Она прошла к бару, самовольно налила себе вина в бокал и уселась в кресло.

— К сожалению, — согласился понтифик, следя за ней взглядом.

— Я знаю, где она.

— Что? — Марк встрепенулся и моментально метнулся к вампирке. — Что ты сказала?

Магдалена перевела взгляд на свой локоть, в порыве чувств понтифик слишком сильно сжал его.

— Где она?

— Мне больно, Марк! — Магда вырвала руку.

— Где она?? — он даже не обратил на это внимания. Лина сейчас непонятно где и непонятно в каком состоянии, а эта тварь…!

Магдалена посмотрела на свои наманикюренные ноготки, подула на них, потерла о ткань платья.

— Если ты поторопишься, то еще успеешь застать ее живой.

— Ты ее видела? — опешил вампир, — Видела и ничего не сделала??

Девушка перевела на высшего презрительный взгляд.

— Я укрыла ее одеялом, там довольно прохладно. Считай, что я была к ней милосердна!

Марк взбесился:

— Почему ты ее не вытащила оттуда?!

— Марк, дорогой, — со скукой зевнула вампирка, — она не мой инициал, а ты — не мой понтифик. К тому же, ты еще зимой строжайше запретил мне до нее дотрагиваться. А я, увы, не телекинетик как ваш, как там его… Соловьев, кажется?

Понтифик в бешенстве рванул вампирку к себе.

— Где она? — повторил он свой вопрос очень тихо.

…


Гюнтер уже принял ванну и вытирался полотенцем, когда телефон завибрировал от пришедшего сообщения. Абонент оказался неизвестен, но содержание было очень важным — «Немедленно уезжай из дома, он знает, где девчонка, уже выехал». Кто прислал предупреждение, легко догадаться — Магдалена. Она, видимо, решила сыграть по — своему и сама предупредила Марка.

Сука! Дрянь!

Гюнтер в ярости отбросил мобильник к стене.

Не могла потерпеть еще пару часов, пока Гай ему документы передаст!

Что ж, для такого случая у него есть еще одно потайное местечко.

Парень бегом поднялся по лестнице и остановился у двери спальни, переводя дыхание. С ноги открыл дверь, вошел. Достал нож из кармана джинсов, подошел к кровати.

Внезапно остановился на полпути и потряс головой. Да что ж такое? Туман никак не хотел уходить из головы. Лина теперь принадлежит ему, как того туман и требовал, но вампир продолжал все видеть в искаженном, изломанном свете.

Лина резко распахнула испуганные глаза. Что он задумал? Неужели хочет окончательно добить?

Гюнтер еще раз тряханул головой, затем склонился над кроватью и перерезал веревки, удерживающие правое, израненное запястье девушки. Ладонь, занемевшая от долгого неподвижного положения, почти не ощущалась. Обошел кровать с другой стороны и стал перерезать веревку на другой руке.

— Что ты делаешь? — прошептала Лина. Сорванное криком горло дико дергало от боли, к тому же разбитая ударом кулака губа не позволяла широко открывать рот.

— Поднимайся! Живо! — приказал вампир и дернул девушку с кровати.

Лина почти упала на пол, невольно опершись на руки. Онемение уже начало проходить и боль от ран, удвоившаяся приливом крови, заставила девушку застонать.

— Вставай! — Гюнтер схватил ее за волосы и окончательно стащил с кровати на пол, не жалея сил, — Поднимайся, дрянь! Мы уезжаем!

Лина непонимающе посмотрела на парня, но заметив, как тот бросил взгляд на часы, мгновенно все поняла.

Гюнтер не просто уезжает, он бежит!

А значит, Марк скоро будет здесь!

Лина ухватилась окровавленными пальцами в ножку кровати. Мокрые, они скользили по дереву, но девушка цеплялась даже ногтями, лишь бы вампир ее не вытащил из дома.

— Я никуда не поеду!

Гюнтер оскалился.

— Поедешь как миленькая! — схватил за руку и резким движением, отодрал ее пальцы от мебели.

— Не поеду! — завизжала Лина, цепляясь за все, что попадалось под руки, — Марк! Марк!!

Девушка сопротивлялась как бешеная, откуда только силы взялись в этом избитом без жалости теле.

Вампир был сильней, но он видел, что время безнадежно утекает. Понимая, что если Лина и дальше будет так упираться, а она будет, потому что догадалась о приближающейся помощи, то Гюнтеру сбежать не удастся, парень решил выплеснуть всю злобу и бешенство на девушку.

Не поедешь? Ну, тогда и он уже не увезет!

…


Лука осторожно подергал закрытую входную дверь, она спокойно открылась. Мужчина вошел в дом и сразу же увидел кровь на полу. С опаской глянул вверх, потом по сторонам, вроде бы все было тихо, да и Артем уверял, что в доме он ощущает только одну ауру. Наверху.

Рустам вошел вслед за напарником и сразу стал подниматься по лестнице.

Лина лежала на полу в луже крови, синяки, ссадины и кровоподтеки были по всему телу. Одежды на девушке не было, она клочьями валялась рядом с кроватью. Кровь из разорванного горла уже не текла ручьем, а лишь слегка сочилась. Правая рука, сломанная и неестественно выгнутая, была закинута за голову, как будто девушка прилегла отдохнуть. Окровавленная внутренняя сторона бедер сама говорили о том, что произошло.

И несколько колотых ран в районе сердца.

Лука склонился над несчастной, оглядывая повреждения.

— Он над ней хорошо поработал, — он тихо проговорил напарнику.

Рустам печально кивнул головой, оглядывая комнату. Тут он заметил боковым зрением движение и перегородил проход:

— Господин, лучше не надо!

Марк, белый как смерть, стоял в дверях и пожирал глазами лежащее на полу тело, отмечая каждую мельчайшую подробность и запоминая ее. Лука дотянулся было до валяющихся остатков одежды, но соединить разорванные кусочки ткани было невозможно. Тогда он взял окровавленное покрывало, свисающее с кровати, и начал закрывать Лину им. Дошел до плеч, оглянулся неуверенно на понтифика и поднял конец покрывала над головой бедняжки.

Все верно, покойников полностью накрывают.

— Пусти! — прохрипел понтифик телохранителю.

— Не надо, господин, пожалуйста! — Рустам все еще пытался его задержать, — Она уже мертва!

Марк рукой грубо отодвинул охранника, загораживающего проход, и вошел в комнату.

Подошел, едва передвигая ноги, и медленно упал на колени рядом с девушкой, прямо в лужу ее крови.

— Лина! — еле слышно простонал он, — Как же так, Лина!

Лука коснулся его плеча:

— Господин, мне очень жаль, но ей уже не помочь…

И опустил руку, понимая, что слова ушли в пустоту.

Марк не отвечал, он был в прострации от увиденного. Вампир склонился над Алиной и, не обращая внимания на кровь и грязь, аккуратно взял ее на руки, прижал к себе.

Бедная любимая девочка, истерзанная и сломанная по извращенному желанию одного выродка! Единственная женщина в мире, ради которой Марк был готов на все. Абсолютно на все!

И он ее не уберег! Обещал — и не смог!

Он больше никогда не увидит ехидных искорок в глазах, не услышит ее мелодичного смеха и протяжного стона удовольствия. Она никогда больше не коснется его руки, привлекая внимание, не будет сидеть в своем любимом кресле в его кабинете, забравшись в него с ногами, и с улыбкой наблюдать, как он работает.

Марк прижал Лину к себе сильнее, как будто хотел оживить ее, передав собственную жизненную силу, зажмурился от рвущей сердце нестерпимой боли.

И поразился, не поверив услышанному.

В его глазах зажглась надежда.

— Господи, она еще жива! Едва дышит, но жива! Нужно срочно врачей!

Рустам мигом полетел вниз, машина скорой помощи приехала вместе с кортежем понтифика.

Аккуратно положив Лину обратно на пол и снова укутав ее покрывалом, Марк клыками разорвал себе запястье и приложил окровавленную руку ко рту девушки:

— Пей, пей, моя радость, ты должна жить! Ты сможешь!

…


Небольшая кафешка на МКАДе с романтичным названием «Перекресток» на самом деле являлась обычной дешевой забегаловкой, в которой отдыхали водители-дальнобойщики и местные алкоголики. Несколько пластиковых столиков, стойка в засаленных жирных пятнах, с которой свисает заляпанное меню в целлофановом пакетике. Единственным оживляющим элементом был большой телевизор на стене, беззвучно показывающий новости.

Народу в кафешке почти не было, лишь двое дальнобойщиков у окна ужинали, да молодой парень, мрачный и сосредоточенный, сидел за дальним столиком. Он вяло отмахивался от регулярных подходов официантки с вопросом «будет ли молодой человек что-либо еще заказывать?», тупо уставившись на стоящий перед ним стакан с пивом. Мысли шли вразброд.

К столику подошел мужчина в темно-синем деловом костюме, пару мгновений посмотрел на него сверху вниз и со вздохом сел напротив.

— Ты зачем девочку изнасиловал-то? — он лениво поинтересовался.

— Сорвался, — глухо ответил Гюнтер.

Его собеседник хмыкнул, покачал головой и подозвал жестом официантку. Заказал себе пива, отправил женщину жестом обратно и снова стал изучать вампира.

— Сорвался, значит, — он повторил его слова, — Сорвался… Ты чуть все не испортил, мерзавец!

Гюнтер поднял на собеседника мрачный взгляд.

— Я выполнил твой приказ. Девчонка в больнице, жива, — каждое слово он буквально выдавливал.

И снова уткнулся в стоящий перед ним стакан.

— Жива? — переспросил мужчина и заорал на всю забегаловку, — Она при смерти, ублюдок, ты понимаешь? Моя ткущая при смерти! Марк сейчас с ней в больнице и выкарабкается она или нет — одному Богу известно!

Официантка с любопытством глянула на них из своего угла, но мужчина не обратил на нее никакого внимания. Взрыв эмоций уже прошел и он снова взял себя в руки:

— Я приказывал тебе что? Создать видимость угрозы ее жизни. Всего лишь видимость! Избить, сломать пару ребер и поставить синяк под глазом! И все это тайно, чтобы никто не знал, кто именно это сделал!

Гюнтер попытался что-то сказать, но собеседник жестом прервал его.

— А что натворил ты? Открыто ее похитил, изнасиловал, избил до потери сознания и пил ее кровь! Ты совсем мозгов лишился?!

— Я сорвался! — смог лишь повторить Гюнтер.

— А мне что теперь с этим делать? Марк объявил тебя в розыск не только по нашим каналам, но и человеческим! Причем, ты нужен ему живым!! Он поклялся, что лично с тебя будет шкуру сдирать, кусочек за кусочком! А ты знаешь моего брата, он слов на ветер не бросает!

— Мне еще раз сказать, что сорвался? — огрызнулся Гюнтер. Пальцами он вертел зубочистку, чтобы хоть чем-то занять руки.

Гай шумно выдохнул.

— Да нет уж, наслушался.

За столиком воцарилась тишина, каждый размышлял о своем.

— Не думал, что ты сам возьмешься за это дело, — проговорил понтифик, отпивая пиво. Поморщился. Да, гадость та еще, — Есть ведь наемники!

— Если что-то нужно сделать хорошо, сделай это сам, — ответил ему Гюнтер, бесстрастно глядя в окно.

— Ну, а насиловал ты ее тоже для дела?

Гюнтер хмыкнул, зло усмехнулся и глянул на понтифика исподлобья:

— Только не для твоего.

Гая покоробило такое открытое признание вампира, что он еще и свои цели преследовал в этой некрасивой истории.

Он вопросительно поднял бровь, побуждая парня рассказать подробнее.

— Марк не возьмет себе Лину обратно после меня. Гордость не позволит!

Обещанное имущество.

Получив подтверждение от Гая о том, что Лина его обещанное имущество, Гюнтер решил любым способом ее себе вернуть.

И Гай это понял.

Выбирал он парня для этого дела неспроста, Ветрова доверяла без оговорок только трем мужчинам клана — его брату, ученику брата и своему другу. И только их инициальная метка подпустила бы к девушке без проблем.

Задумка понтифика была проста: наемники нападают на Ветрову, Гюнтер ее спасает и выставляет Марку претензию, что тот не справился со своими обязанностями. Парень становится покровителем Ветровой и дает возможность Гаю провести над ней ритуал. Так он убивает двух зайцев — получает бессмертную ткущую и выполняет обязательство, данное немцу.

Правда, это верховный понтифик сказал Гюнтеру.

На самом деле, отдавать менталку молокососу вампир не собирался. Ученик Эстебана выступал лишь стрелочником, которым Гай в своей интриге жертвовал не задумываясь. Марк должен был испугаться за жизнь своего инициала, которую либо Гюнтер сам, либо нанятые им исполнители немного повредили бы, совсем чуть-чуть, например, сломав ребра или порезав немного мышцы. И, выйдя через наемников на заказчика, брат без сожалений прибил бы Гюнтера. А потом вовремя появился бы Гай, подарил брату некий дневник и Марк, сломя голову, понесся бы к магам ставить на Ветрову ритуальную печать.

Но Гюнтер решил, что он умнее и сможет забрать Алину себе таким зверским способом. Узнав о том, что сотворил мерзавец с девушкой, Гай на мгновение хотел отказаться от своего плана, но вовремя одумался. Ветрова выживет, в этом понтифик был уверен, а этот случай будет ей лишним уроком, что не стоит доверять, кому ни попадя, и надо всегда слушаться собственного опекуна, тем более, если это правитель клана.

Гюнтер едва не поставил его план под удар, но пока Гай с этим будет мириться.

Верховному понтифику плевать было на то, с кем спит Ветрова, кого любит его брат, кому принадлежит тот или иной ментал. Главное, чтобы он мог использовать ткущую в своих целях, в любых своих целях. И мог использовать всегда.

А с Гюнтером он в ближайшее время разберется. Это даже хорошо, что парень такое сотворил с инициалом брата. Ни сам Марк, мстя за свою любовницу, ни Эстебан — за ткущую, ему этого не простят.

И тут только один вопрос остается — кто из них доберется до вампира первым.

А Гаю надо лишь помочь Гюнтеру без проблем выбраться из города и страны. Чтобы отвести от себя подозрения.

Он вытащил из внутреннего кармана документы и бросил их на грязный столик.

— Вот тут, держи, все документы на новое имя. На таможне будешь завтра ровно в час ночи, у меня уже все подготовлено, тебя выпустят без проблем. Езжай в Румынию и пережди там.

— Я ждал их еще днем! — зло проговорил Гюнтер, — Ты обещал, что сделаешь их максимально быстро!

— Что поделать, у смертных такая бюрократия! — лениво пожал плечами верховный понтифик.

— А Лина? — тот пролистал документы и не увидел в них имени своей жертвы.

Гай со свистом втянул в себя воздух.

— Ты хочешь выкрасть девчонку из-под капельниц, окончательно ее угробив?

— Что будет с Линой? — не отставал Гюнтер, — Она принадлежит мне!

— Пока она принадлежит моему брату! И открыто напав на нее, ты сам положил свою голову на плаху! — жестко парировал Гай, — Я итак помогаю тебе, радуйся хотя бы этому!

— Лина — мое имущество!

— Когда она поправиться, я подниму вопрос о лишении ее инициала брата, как не справившимся со своими обязанностями, — пообещал Гай, — Что будет дальше — решим потом.

Гюнтер обдумал сказанное понтификом и согласно кивнул.

Мужчина вздохнул. Ну что ж, пока он эту задачу решил, теперь осталось отдать брату давно ожидающий его сюрприз и ждать, что он в связи с этим предпримет.


25 Глава


Пока Алину везли в больницу, врачам скорой помощи приходилось дважды возвращать девушку к жизни. Повреждения были очень серьезны, и только наличие крови высшего позволило довезти бедняжку до больницы и сразу положить в реанимацию. Марк не отходил от нее ни на шаг, пока шла операция, пока ожидал в коридоре заключения врачей, пока Лину перевозили в отдельную палату. У дверей палаты он выставил охрану и категорически запретил всякие посещения без его разрешения.

Алина поправлялась на удивление быстро. Уже через пару дней отключили аппаратуру, поддерживающей жизнедеятельность, и девушка смогла самостоятельно дышать. А к концу недели она более-менее начала ходить по палате с помощью медсестры.

В отличие от быстро выздоравливающего тела, психически девушка была раздавлена. Она до сих пор не могла прийти в себя из-за такого поступка человека, которому доверяла, и ежедневно навещающий ее врач отмечал, что психика девушки держится на грани. Что беспокоило и понтифика, и приглашенного им психиатра. У Лины не было никакого эмоционального выплеска происшедшего, она стала молчалива, тиха и подолгу сидела у окна, думая о чем-то своем. О произошедшем Лина говорила спокойно, без эмоций, без интонаций, как будто речь шла не о ней самой, а о кукле. Как вытащить девушку из этого состояния, мужчины не представляли. Оставалось только ждать, пока она сама не выберется.

Но это было не все.

С того момента, как Лина смогла самостоятельно передвигаться, понтифик, хоть и продолжал регулярно навещать Алину, но делал это все реже и реже. К концу недели он заезжал только утром минут на двадцать и общался с врачами, интересуясь ее самочувствием. И Марк больше не говорил ей о своей любви, ни разу не коснулся ее, не сделал ни одной попытки обнять или приласкать.

Девушка не могла этого не заметить, она пару раз пыталась спросить об этом Марка в лоб, но тот лишь отмалчивался или отговаривался словами, что все хорошо.

И тогда она перестала спрашивать, поняв, что сказанное Гюнтером полностью подтвердилось. Внезапное отчуждение Марка означало только одно: понтифик не смог принять Лину после насилия, как прежде. И забота высшего о здоровье девушки объяснялась только тем, что она была его инициалом. Пока еще была.

Ее оттолкнули. Ей дали понять, что она больше не достойна. Что изуверство чужого мужчины над ее телом не позволит теперь ей встать рядом с правителем клана в качестве его спутницы.

Что Марк не может и не будет любить ту, кого так легко сломать.

А понтифик ей был необходим, как глоток воздуха, как стакан воды для страждущего. Его внимание, забота, любовь, в конце концов, его легкие, нежные прикосновения и страстные поцелуи, которые помогли бы Лине стереть из памяти совершенное над нею насилие. Вера в то, что Марк на самом деле ее любит, не позволила Лине сойти с ума в том доме. И сейчас девушка хотела, чтобы Марк хоть одним словом, одним жестом показал, что он продолжает в ней нуждаться, что она любима и желанна. Даже после тех извращенных, изуверских пыток. Особенно после них.

Но он не сделает этого, а она не скажет.

Не будет просить или умолять о лишней встрече или объятии.

Не будет тянуться за прикосновением.

Ведь тогда это будет унижением, которого ей предостаточно.

Лина будет молчать.

Нет — значит, нет.

Значит, так тому и быть.

…


Ирина поздравила себя с успехом. Мысленно, разумеется, стараясь не показывать своей радости открыто.

Вчера она, покинув тот злополучный полуразрушенный дом в Подмосковье, сразу же отправилась в аэропорт, благо, что заранее позаботилась насчет билета. Ирина прекрасно понимала, что время, которое маги Паноптикума затратят на поиск инициала понтифика, исчисляется всего лишь часами, а значит, лишнего у нее нет. Женщина более-менее расслабилась только, когда села в самолет, Бухарест это уже территория Владимира, и, так как между кланами, находящимися в состоянии перманентной холодной войны, не подписано соглашение о выдаче преступников, она автоматически попадает под юрисдикцию господаря. А тот вряд ли будет отказываться от неплохого защитного мага и сможет наверняка предложить ей что-то повесомей, чем должность обычного штатного сотрудника.

Прибыв в город, она сразу же напросилась на аудиенцию у Владимира и, не вдаваясь в подробности, попросила у него убежища. Тот не отказал и не стал спрашивать, почему именно член московского Паноптикума решила вдруг бежать из города. Более-менее все понятно, она опасалась за свою жизнь. Ведь почти половину сверхъестественного подразделения московского клана орденцы вырезали начисто. Владимир получал подробную информацию о происходящем в Москве и точно знал о смерти как минимум десяти магов и двух менталов, так же до сих пор неизвестна судьба Агнешки Красинской, сильной старой телепатки, работавшей с самим Инквизитором, и это лишь те, о ком официально объявили. Ирина боялась за свою жизнь, а Владимир мог обеспечить ей необходимую охрану.

А через пять часов Головастик доложил своему учителю о происшествии с инициалом младшего понтифика, к слову, тоже состоявшей в Паноптикуме. Женщину закрыл в заброшенном доме и истязал Гюнтер Рейнхарт, доведя несчастную до полусмерти. И помог ему в этом деле маг, в доме нашли следы магических арканов. Господарь по-новому взглянул на прибывшую к нему женщину. И о причине, по которой Ирина так срочно просила убежище, Владимир догадался без лишних слов. Так цинично поступить с инициалом понтифика могла на редкость хладнокровная женщина. И чуть подумав, он все равно решил сохранить Ирине право на защиту.

Сейчас магичка сидела в уютной гостиной перед Эстебаном и принимала от него бокал горячего глинтвейна.

— Я был убежден, что Гюнтер не будет отходить от намеченного плана, — недовольно проговорил вампир, усаживаясь в кресло напротив.

Свой дом в Бухаресте он обустроил, как и московскую квартиру, в светлых тонах. На полу гостиной был ковер молочного цвета, на окнах — бежевые с белой вышивкой шторы, мебель обита светло-кофейной кожей.

— Вы ошиблись, — рассудительно ответила ему Ирина, — Он довольно давно уже интересовался у меня возможностью снять инициал. Но на Ветровой стоит работа кого-то из старых, мощных магов. Инициал мне снять так и не удалось.

— А это возможно? — испанец цепко впился в нее взглядом.

— Инициал — это заклинание защиты, а я специализируюсь как раз на таких. Вывод напрашивается сам собой, — пожала плечами женщина.

Эстебан хмыкнул и потер подбородок, глядя в потолок.

Поначалу он собирался самостоятельно использовать девчонку. Но после того, как Марк поставил на нее свой инициал, а чуть позже Ветрова открыто призналась, что является официальной любовницей высшего, Эстебан понял, что планы надо менять. И решил перейти от активного действия к созерцанию, а потом попировать на том, что останется. Другими словами, бежав в Румынию, Эстебан первым делом рассказал господарю клана о ткущей. Владимиру было плевать, кого девчонка любит, и кто с ней спит, менталка стала его идеей-фикс.

Гюнтер, как друг девушки, должен был притащить сюда ткущую в полном здравии и безопасности для жизни. Не сказать, что Эстебану было в итоге жаль Лину, когда-то и сам хотел с ней поразвлечься подобным образом, хотя может и не так жестоко. Но он не собирался отступать от закона ни на йоту. Инициала запрещено подвергать опасности, нападение на таких смертных всегда сурово наказывалось. А то, что понтифик будет карать за Лину беспощадно, понятно было и без слов. И самая суровая казнь — полное уничтожение семьи преступника. И теперь, благодаря Гюнтеру, его семья не просто персоны нон-грата в Москве, они теперь фактически поставлены вне закона.

И ведь еще придется как-то объяснять действия ученичка перед господарем. Владимир очень жестко пояснил, что ткущая ему нужна живой и невредимой.

Зазвонил телефон. Эстебан извиняющее глянул на магичку, показал на звенящую трубку в руках и вышел из комнаты в соседнюю. Ирина с удовольствием пригубила глинтвейн и посмотрела вслед ушедшему мужчине. Все-таки Лина такая дура! Не умеет она мужчин выбирать. И только сейчас женщина позволила себе улыбнуться. Слегка. Уголками губ. Она уже решила где, как, а главное с кем будет дальше жить.

Испанец посмотрел на неизвестный номер, кто это, он догадался почти сразу.

— Да?

— Учитель, вы можете принять меня? — услышал он усталый голос Гюнтера.

…


Обстановка в городе все больше накалялась.

Подрывы зданий и автомобилей прекратились, полиция очень жестко отслеживала любой сигнал о странных предметах, даже если это был просто потерянный пакет. В народе процветала паника и истерия, сопровождающиеся расцветшей паранойей и стражи закона подогревали их еще сильнее, регулярно оповещая граждан о правильном поведении при терактах и о тщательном, даже можно сказать, параноидальном внимании к незнакомцам. Бригады учли новые реалии и перешли к погромам и уличным дракам. К каждому объединению адептов теперь обязательно прикреплялся маг, поэтому зачастую такие стычки происходили под полной завесой невидимости, и прохожие иной раз очень удивлялись выпавшему им под ноги окровавленному и израненному человеку. Раненных вампиров адепты почему-то забирали с собой. Вампиры же получили от лидера клана четкий и однозначный приказ — ни одного адепта в живых не оставлять. Отряды уничтожали адептов подчистую, добивая раненных и пленных, чтобы никто не выжил. Понтифики стремились стереть Орден с лица земли.

Это им удавалось. Несмотря на присутствие магов в бригадах, охотники терпели жесточайший крах в своей борьбе, которую сами же и развязали. Многочисленные мелкие столкновения становились с каждым разом все ожесточенней, в них зачастую гибли и страдали обычные люди, никак не связанные ни с вампирами, ни с охотниками, и это делало войну еще более разрушительной.

Верховный понтифик призвал с областей подкрепление. Каждая директория, подчиненная московскому лидеру, обязана была предоставить от десяти до пятидесяти обученных опытных вампиров. Боевые дополнительные части были отозваны даже с горных полигонов.

Сейчас, когда полиция ввела комендантский час, пытаясь разобраться с террористами, громящими городские заведения, а Москву заполонили вызванные понтификом с областей подразделения, стало очень опасно выходить по вечерам на улицу. Прибывшие вампиры посчитали, что под шумок могут питаться не только донорами, но и вспомнили о таком древнем способе, как охота, и в первые дни стали часто находить раненных и погибших смертных. Марк уже провел несколько показательных казней, доказывая еще раз, что не потерпит нарушений собственных законов, и требуя от десятников жестко следить за своими подчиненными. Префекты в своих директориях также наказывали особо ретивых, но вампиры просто стали более осторожны и не допускали, чтобы их обнаружили или заподозрили. Руководство в принципе понимало, что доноров на всех не хватит, и стало закрывать глаза на некоторые случаи. Главное, чтобы не светили свою сущность перед смертными, не хватало ко всему прочему еще и с массовой истерикой против вампиров разбираться.

А адепт Михаил полностью был занят предстоящим мероприятием. Он по нескольку часов в день проводил тренировки, а инструкции подчиненным были точны до посекундных действий. Все распланировано и учтено, осталось только дождаться нужного дня.

…


Глеб принимал необычную делегацию. Для этого случая он распорядился открыть центральную Залу, всю в позолоте и мраморе, но его гостям до убранства комнаты не было дела.

Представители Гильдии нейтральных магов и менталов в составе четырех человек сейчас сидели перед ним и хмуро разглядывали верховного Главу. Тот с искренней улыбкой, которую за долгие годы научился великолепно играть, поприветствовал их и приготовился слушать.

На стол перед Глебом положили небольшую стопку бумаг, переданную незваными гостями. Бросив на нее взгляд, Глава понял, что это списки.

— Гильдия всегда стояла в стороне вашей с вампирами войны, мы никогда не поддерживали ни ту, ни другую сторону, — начал старый Владислав, Мастер Гильдии, — Но в развязанной вами бойне страдают наши люди, и мы не можем этого просто так оставить. Среди пострадавших при взрыве в Марьино было несколько наших людей, недавно одна из ваших бригад уничтожила семью целителей, которые спасли неизвестную девушку. В переданных вам списках — фамилии тех, кто погиб и пострадал. Это нарушает заключенные между нами договоренности!

Глеб взял бумаги в руки и пролистнул. Последней фамилией были Поляковы, маги-целители и их маленькая дочка. Отчет о нападении на их семью Глава получил вчера, и, хоть сурово наказал всю бригаду, особо принимать в расчет это происшествие не стал. Как оказалось, зря.

— Виновные были наказаны, — проговорил он со всей серьезностью, — Я лично могу вам гарантировать, что впредь такие случаи происходить не будут.

— Правда? И как вы сумеете это пресечь? Раздадите своим камикадзе списки семей, которых трогать запрещено? — иронично отозвался Алексей, помощник Мастера, молодой, но уже очень сильный и опытный маг. Он сидел по правую руку своего руководителя и недовольно поглядывал на Главу Ордена.

— Алексей, тихо, — успокоил его Владислав, — Но мой помощник задал верный вопрос — каким образом вы будете пресекать подобные происшествия? Наши люди пострадали и в теракте на Сухаревской, где Неприкасаемые взорвали автомобиль, некоторые попали самое пекло ваших столкновений на улицах. Мы выражаем вам официальный протест и требуем прекратить этот террор!

Верховный Глава сочувственно покачал головой.

— Мы посмотрим, что можно сделать, чтобы невинные не пострадали…

— Об этом надо было думать раньше! — воскликнул Алексей, — Вы развязали войну с вампирами, на вашей совести смерти Поляковых.

Мужчина вскочил со своего стула и в негодовании заходил по комнате. Мастер, недовольный вспышкой своего помощника, покачал головой, но ничего не ответил. Эмоции Алексея он прекрасно понимал.

— Они укрывали у себя телепата кровососов, а она — наш враг, — парировал в ответ Глеб, осуждая погибших.

— Вы не имели права трогать семью! Вы могли убить телепатку, но семью трогать было запрещено! — ответил Владислав, — В наших договоренностях было четко сказано, если Гильдия не вступает в войну на чьей — либо стороне, ее члены — неприкасаемы!

— Вы должны понимать, что в войне часто страдают невинные люди, — развел руками Глеб, — Невозможно обойтись вообще без жертв, это все-таки война, боевые действия.

Остальные представители Гильдии молчали, но по их мрачным лицам орденец видел, что они полностью поддерживают своего лидера.

— Наши договоренности должны быть превыше всего! При отце Сергии десять лет назад, такого не происходило!

— Отец Сергий, как вы понимаете, не оправдал надежд нашего братства и был лишен своего поста. Мы можем предложить вам повесить на каждого члена Гильдии метку, чтобы наши сотрудники ее видели и…

— Метку? — возмутился Алексей, — Мы наложили уже все арканы, что могли, но ваши люди не обращают на них внимания!

Гильдейцы хмуро подтвердили слова молодого помощника.

— Это все, что вы можете нам сказать по поводу происшедшего? — уточнил Владислав.

Верховный глава немного подумал и согласно кивнул головой:

— Мы постараемся избежать в будущем подобных ситуаций, но и вы должны понимать, что война это…

— Ясно, — оборвал его Глава Гильдии, — Тогда мы официально объявляем о том, что Гильдия вступает в войну на стороне клана.

…


В отличие от Ирины, Ивану пришлось куда как хуже. Гюнтер предупредил его, что препарат сразу вызовет зависимость. Он обещал связаться с эмпатом в течение ближайших пяти дней, и чтобы парень окончательно не свихнулся от ломки, отдал еще девять доз, приказав принимать по одной раз в день. Перед отправкой в Москву Пауль снабдил его достаточным количеством лекарства, хоть и предупредил, что дополнительную партию придется подождать. Но на ткущей, как изначально планировал сделать Гюнтер, глава механиков категорически запретил испытывать наркотик. Она была слишком редким менталом, чтобы бездумно проводить над ней такие опыты, это необходимо сделать строго под наблюдением врачей и аппаратуры.

Иван понимал, что ничем хорошим этот эксперимент с наркотиком не закончится, но попробовав работать с ним, ощутив силу, с которой он так легко смог пробить инициал Лины, парень уже не мог от него отказаться. Поэтому он ежедневно вкалывал себе положенное количество препарата и с ужасом ожидал, когда тот закончится. В клан он не возвращался, парень был не дурак и понимал, что плюсы с минусами понтифик быстро сложит и поймет, кто помог Гюнтеру похитить его женщину, а значит, расправа будет очень жестока.

Перед самим нападением Ирина поставила Ивану защитный аркан, чтобы не смогли найти по метке клана. А после, воспользовавшись своим большим опытом бродяжничества, он скрылся в самых грязных трущобах города. Что ж, бомжевать на вокзалах ему не в первой, а там скоро и Гюнтер его вытащит, надо лишь немного потерпеть.

…


На сегодняшнем заседании присутствовала пара новых лиц. Жаклин с удивлением отметила, что рядом с верховным понтификом расположились Глава Гильдии нейтралов Владислав и его ближайший помощник Алексей.

— Как вы все заметили, на совещании присутствуют представители Гильдии нейтралов. У них есть сообщение для нас.

Гай сделал приглашающий жест в сторону Владислава и тот встал со своего места.

— В текущей войне, которую так неожиданно для всех нас развязал Орден, страдают не только ваши сородичи, — начал он без обиняков и длинных предисловий, — Наши люди также несут потери и спрашивают нас, своих руководителей, за что? Почему они, невинные и невиновные, попадают в переплет ваших боевых действий, гибнут в результате терактов и местных столкновений. Глеб, которому я задал эти вопросы, не смог на них ответить и отделывался лишь общими фразами. Мы не потерпим, чтобы нас истребляли без всяких на то оснований. Недавний случай с семьей Поляковых, когда одна из бригад полностью уничтожила семью целителей только лишь за то, что те помогли одному из ваших сотрудников, поставил точку в наших вопросах и заставляет перейти к действию. Сегодня я говорю прямо: мы готовы вступить в войну на вашей стороне. Мы готовы предоставить вам для борьбы с охотниками полторы тысячи обученных магов, целителей, менталов и экстрасенсов. Мы будем сражаться вместе с вами!

Последние слова Главы Гильдии потонули в аплодисментах префектов.

Когда восторги вампиров более-менее утихомирились, понтифик снова взял слово:

— Мы с Владиславом уже прикинули приблизительный план, сколько человек получит каждая директория. Каждый патруль теперь будет в обязательном порядке сопровождаться…

…


Вечером Гай приехал домой к брату. Он прошел в кабинет и уселся перед задумавшимся о чем — то понтификом. Марк же, не обращая внимания на гостя, молча смотрел в окно. Перед его глазами постоянно вставала картина умирающей Лины на полу того дома, в луже собственной крови, избитой и изломанной. И он пытался придумать хотя бы какой-то способ, чтобы защитить свою женщину от любого причинения вреда.

Но в голову так ничего и не приходило.

— Я подозревал, что подобное когда-нибудь произойдет, — начал Гай издалека.

Марк, не меняя позы, перевел взгляд на брата, нахмурился.

— Рада не только пыталась снять блок с Лины, она поставила на нее «Маячок», — добавил Гай.

— Артем ее просканировал в больнице, не было на ней ничего такого, — хмуро проговорил понтифик, не сводя с брата настороженного взгляда. Он давно уже знал, что Лину Рада принимала у себя по приказу Гая, — Что должна была сделать Рада помимо этого?

— Поставить на Лину «Маячок»! — раздельно проговорил, медленно закипая, Гай. Если бы аркан до сих пор на Лине стоял, то поиски девушки не затянулись бы так надолго. И это Марк виноват в том, что аркана не было на девушке, — Зачем ты его снял?

Марк вскочил с места и в ярости заметался по комнате:

— На ней не было «Маячка»! Не было! Зато Артем нашел очень неплохой «Покров»! И это именно из-за него мы не могли отследить Лину! Он же закрывал ее ото всех поисков полностью, наглухо! Ты обязан был меня предупредить об этом!

Гай нервно дернул бровью, сжал тонко губы и отчетливо повторил:

— Только «Маяк», чтобы отслеживать!

Марк метнулся к брату и навис над ним, ухватившись за подлокотники.

— Значит, Рада солгала тебе! Значит, она поставила вместо поискового аркана глушащий!

— На Лине стоял «Маяк», я проверял!

— С кем же?

— С Ириной!

— Надо же, это с той самой, что сейчас пропала, также как и Иван? Какое удивительное совпадение!

— Я к этому непричастен!!

Марк снова заходил по комнате:

— Я понимаю твой резон, брат! Ты хотел закрыть Лину, чтобы ее не нашли ни Орден, ни европейские братья…

— Я не ставил на нее «Покров»!! — вскричал Гай, — Я не отдавал такого приказа Раде! Гюнтер это сделал самостоятельно!

Марк прекратил свои метания и очень тихо поинтересовался:

— И почему это Гюнтер вдруг решил изменить твой приказ? Почему ты вообще ему что-то приказывал насчет Лины в обход меня? Ведь я категорически запретил делать что-то с ней за моей спиной! Я же предупредил, что она — моя!

— Мне нечего тебе сказать на это! — потихоньку начал успокаиваться Гай. Он не собирался рассказывать Марку о той бумаге, что недавно отправил с курьером Гюнтеру. Еще немного, и этот документ станет таким же пшиком, как и сам немец.

Понтифик отвернулся от брата и оперся руками о книжную полку.

— Тогда куда подевался «Маяк»? — он спросил глухо, — Ни следа, только «Покров»!

Гай откинулся на спинку кресла и честно ответил.

— Я не знаю!

Тяжело дались Марку эти дни, Гай и не предполагал даже, что ему настолько будет важна смертная. Он слегка покачал головой, осуждая брата. Нельзя, категорически нельзя позволять своим чувствам так управлять собой. Он это знал по себе, когда боролся за Патрицию и потерял ее.

— Что с поиском Рейнхарта?

— Ничего, — едва слышно ответил Марк, — Учитывая исчезновение Ирины, я догадываюсь, что она тут по уши увязла, а значит, помогла ему с защитой.

— Артем может прощупать основные защитные арканы и по следу уже будет проще отыскать.

— Это все равно, что искать иголку в стоге сена, — отмахнулся от предложения брата понтифик, — Сколько этих защитных сейчас накладывается на окружение каждого члена клана? Десятки! Нейтралы завалены заказами едва ли не до сентября. Война идет, каждый хочет защитить своих близких, — он немного помолчал и добавил, — Я, к сожалению, не смог.

— Ты снял с нее «Покров»?

Марк отрицательно покачал головой.

— Нет, она сейчас не в том состоянии, чтобы выдерживать еще и магические опыты над собой. Да и маги пока все заняты.

Гай поднял с пола дипломат и положил себе на колени, открыл его. Из потайного кармана достал небольшую книжечку в кожаной обложке.

— Ну, для этого маг тебе все же потребуется. Вот, держи.

Он бросил ее на стол.

Марк оглянулся и посмотрел на книжку.

— Что это?

Гай поставил дипломат обратно на пол и развалился в кресле.

— То, что тебе очень нужно, особенно сейчас, когда твоя Лина в таком состоянии.

Марк цинично усмехнулся:

— Молитвенник, что ли?

Гай ответил такой же ухмылкой.

— В какой-то степени.

Понтифик подошел к столу и взял книжечку в руки. Повертел в руках, полистал. И наткнулся, видимо, на что — то интересное, так как вдруг замер, внимательно вчитываясь в текст, пару раз недоверчиво перелистнул книгу взад — вперед, затем еще раз прочел название на обложке и вернулся к заинтересовавшей его странице.

— Откуда это у тебя? — хрипло спросил он брата. Горло вдруг резко пересохло.

— Наследство Натансона, братец, — Гай с непередаваемым чувством удовлетворения смотрел на младшего брата. Тот явно был ошарашен. Марк вцепился в книгу, как будто боясь, что ее сейчас отнимут, — Он мне ее передал незадолго до своей смерти. Думаю, Орден именно это искал у него дома.

— У меня нет достаточно сильного мага для такого дела. Сам знаешь, Паноптикум почти вырезан, — задумчиво проговорил Марк, поглаживая книжицу по корешку.

— Запроси Гильдию, теперь, когда они с нами в одной упряжке. Поговори с Алексеем, он разумнее, чем старый Владислав.

Марк еще раз недоверчиво провел пальцем по обложке, обводя название на арабском.

— Уверен, теперь у тебя есть стимул найти мага, брат, — Гай встал с кресла и подошел к высшему, — Либо уговорить.

Марк благодарно сжал ему плечо.

— Спасибо! Я не знаю, чем тебя отблагодарить за этот подарок…

— Ты, главное, девочку защити, а там мы с тобой разберемся с оплатой.

Марк подошел к сейфу, открыл дверь и положил драгоценную для него книгу между бумагами.

— Мне пора ехать.

— Ты куда?

— В больницу, — хмуро ответил ему Марк.

Гай удивленно посмотрел на часы:

— Так время то уже за полночь, Алина спит давно.

Марк остановился в дверях, обернулся к брату:

— Я знаю.

…


Рустам уже привычно открыл дверь в палату девушки в нужное время, проверил, все ли у нее в порядке, и поставил мягкое кресло с ее кроватью. Часы пропищали час ночи и успокоились. Еще пара-тройка минут, может десять, если водитель попадет в красную линию на светофорах, и понтифик будет здесь. Каждую ночь, с тех пор как Лина попала в больницу, он приезжал и сидел с ней, держа в руках ее тонкие пальчики, целуя их и не сводя с нее глаз.

Вот и сегодня, понтифик прошел мимо телохранителя, мельком взглянул на него, мол, все ли в порядке, тот уверенно качнул головой в согласии, и Марк открыл дверь палаты. Прошел вперед, привычно сел в кресло и взял руку Лины в свою. Перебрал пальцы, переплел со своими, поднес к губам. И не отрывал взгляда от ее лица, бледного, измученного.

Девушка пошевелилась, тихо застонала во сне и, не открывая глаз, прошептала:

— Марк?

— Спи, спи, любовь моя, — едва слышно проговорил понтифик, — я тут, не бойся.

Лина слегка повернула голову на подушке и проговорила:

— Люблю тебя.

Марк прижал ее ладонь к своему лбу и зажмурился. Девушка впервые призналась ему в любви. Сама. Во сне.

В последние дни она всегда с ним разговаривала очень тихо, едва слышно и совершенно бесстрастно. Как будто из нее выдавили все эмоции. Ни улыбки, ни смеха, ни слез. Вообще ничего. Он помнил такое состояние девушки, когда та пыталась покончить с собой из-за предполагаемого обращения бывшего мужа.

И взгляд. Если поначалу он был каким-то отчаянно испуганным, казалось, что она каждую минуту ждала возвращения кошмара, то теперь Лина смотрела на всех, и на него в частности, с обреченностью идущего на смерть.

И Марку было очень страшно видеть такое во взгляде любимой женщины.

И очень страшно от мысли, что не уследят за ней, и она снова попытается покончить с собой. Он несколько раз строго это повторил врачу, приставил телохранителей, чтобы они незаметно следили за девушкой, весь персонал был тщательным образом проинструктирован. Но Марк все равно безумно этого боялся.

Понтифик вспомнил, что говорил ему психиатр на следующий день после приезда Лины в больницу, когда девушку перевели в обычную палату.

«Она пережила страшное. Сейчас ее реакции могут быть неадекватны, она может ненавидеть всех близких, обвинять их. Поэтому вам нужно быть крайне осторожным и очень терпеливым с ней. Очень. И я убедительно настаиваю, воздержитесь пока от физический проявлений своих чувств, этим вы ее можете испугать и напомнить о пережитом. Девушка может поневоле ассоциировать произошедшее с вами и перенести свои страдания на вас. Пусть она сама захочет сначала вас коснуться…»

Он помнил одну из последних прогулок с ней по больничному парку. Пропустил Лину вперед, сам пошел следом, внимательно следя, чтобы девушка не споткнулась и не упала, готовый в любой момент подхватить ее. Предложил отдохнуть на скамейке. Она кивнула головой и протянула по привычке руку, чтобы дотронуться до него, но затем испуганно отдернула назад.

Марк понуро посмотрел на нее. Хотела, но боялась. Потянулась к нему, но в последний момент испугалась. Психиатр был прав, при такой пугливости нельзя самому настаивать даже на объятии.

Что ж, он будет ждать. Сколько потребуется, столько и будет ждать.

Понтифик провел ее пальцами по своим губам. Подарок брата пришелся как нельзя вовремя. Марк больше не допустит, чтобы Лина хоть немного пострадала, поэтому срочно займется поиском мага. И как только девушка выйдет из больницы…


26 Глава


Как учитель и обещал, Гюнтера он принял сразу же в своей квартире, но долго с ним общаться не собирался. Впрочем, сам парень это понимал, потому что, не успев поздороваться, он задал главный для него вопрос:

— Учитель, я могу надеяться на вашу защиту?

Эстебана вопрос удивил.

— На какую защиту? От кого? От понтификов?

Гюнтер смотрел на него напряженно, ожидая ответа.

— Ты думаешь, что я полезу в твою свару с Росси, учитывая, что ты там натворил?

Что ж, ответ получен, значит, Гюнтеру придется выбираться из этой паршивой истории своими силами. Он коротко поклонился теперь уже бывшему учителю и намеревался покинуть гостиную, но сам испанец не собирался отпускать ученика так быстро.

— Верховный понтифик объявил тебя вне закона и теперь любой смертный сможет пристрелить тебя как паршивую собаку! — начал он медленно закипать, глядя на совершенно бесстрастное лицо Гюнтера, — Мало того, ты подставил всю нашу семью! Всю! И меня, и Кармен, и Хлою, и Вольфганга, и всех остальных!

Гюнтер отвернулся от учителя, не в силах смотреть ему в глаза.

А что он мог сказать? Все верно, он действительно их всех подставил. И сам до сих пор понять не мог, как это произошло? На каком моменте похищения он абсолютно потерял голову и…

То, что он творил с Линой в том доме, парень до сих пор вспоминал с холодным потом. Но он даже не помнил, с какого момента перестал выполнять задание понтифика и перешел к собственным потаенным желаниям?

Лину он хотел уже давно, еще когда повез ее к Раде. Именно тогда он попросил цыганку поставить на свою подругу, помимо оплаченного понтификом «Маячка», еще и «Покров». Так, на всякий случай, авось пригодится.

Вот и пригодилось.

Окончательно Гюнтер осознал свои желания после злополучного совета клана, когда пришел прощаться к девушке. Именно тогда, сидя у нее на кухне, видя ее нервозность по поводу будущих отношений с понтификом и слушая ее циничные рассуждения о бартерном обмене тела на покровительство, он понял, что девушка притягивает его как женщина намного сильнее всех предыдущих подруг и любовниц. И со временем эта тяга к ней стала превращаться в какую-то сумасшедшую манию.

Туман постепенно рассеивался в его голове, и парень начинал понимать, что же именно он натворил. И задавался лишь одним вопросом — почему вдруг девчонка, которую он столько времени считал младшей сестренкой, вдруг стала для него желанней крови? Ведь он никогда даже не задумывался о близости с ней.

Но, несмотря на то, что после изнасилования и избиения девушки тяга к ней стала ослабевать, она все равно никуда не уходила, заставляя Гюнтера добиваться владения Линой.

Эстебан грозно смотрел на ученика, пытаясь добиться от него ответа:

— Из-за чего ты подставил всю нашу семью? Из-за этой смертной сучки?! Я хочу узнать только одно: какого дьявола ты это сделал? Я тебе приказывал что? Аккуратно выкрасть девушку, усыпить и привезти в Будапешт. Какого дьявола ты начал измываться над ней?

— Гай мне приказал, — тихо ответил он учителю.

— Гай? — воскликнул Эстебан, — Ничего умнее не придумал?! Да он сам трясется над ней, едва ли не пылинки сдувает!

— Я тебе говорю, мне приказал Гай! — зло ответил ему Гюнтер, — Это была его идея — подвергнуть Лину опасности и выставить Марка недобросовестным опекуном, чтобы снять с нее инициал!

Эстебан опешил.

— И зачем это ему было нужно? Она же ткущая! Ткущая, ты это понимаешь? Даже заблокированная, она все равно остается со своим проклятым даром!

— Лина мое обещанное имущество! Инициал он обещал передать мне!

Обещанное имущество!? Черт возьми, парень так и не выкинул из головы эту дурацкую идею? Он заявлял пару раз Эстебану об этом, говорил, что верховный понтифик обещал отдать ему Лину, но учитель и думать не мог, что эта мысль так сведет Гюнтера с ума. И ведь тот молчал, когда сам Эстебан предложил Лине инициал. Почему, спрашивается? Или думал, что Эстебан станет ей опекуном лишь по ритуалу, а сам отдаст девчонку Гюнтеру?

— Я ждал Гая! — почти выкрикнул ученик, — Я должен был спрятать Лину, немного избить ее и дождаться Гая с новыми документами для выезда из страны! А она…когда начала вспоминать своего Марка… Я взбесился просто, у нее же он с губ не сходил! Марк, Марк, Марк!! Постоянно только он! И я сорвался! — по щекам Гюнтера ползли злые слезы, — Я сорвался! Она — мое обещанное имущество, но она постоянно звала только его!

Эстебан походил взад-вперед по гостиной.

Если глава клана пообещал ему Лину до того, как Марк поставил на нее свой инициал, то его затея могла и сработать. Но Ветрова — ткущая, ученик Эстебана не мог не понимать, что с ее защитой он не справится, недаром покровительство этим менталам решалось только среди высших.

Это привело Эстебана еще к одному факту, который следовало выяснить.

— С какой стати он вообще тебе приказал подобное?

Гюнтер вздохнул:

— Гай знал, что «Странное место» это был мой клуб, Летиция там была лишь управляющей. Понтифик пригрозил, что или я работаю на него, или он отдает меня Дитриху.

Эстебан аж сел на диван от таких откровений.

— Ты владел наркопритоном?! — он схватился за голову.

— Зато это было денежное дело! — огрызнулся парень, — Знал бы ты, какие я доходы с получал с него!

Вся ругань, которую наставник собирался обрушить на ученика, куда-то пропала. Если всплывет, что Гюнтер еще и в этом повинен, то лелеемая надежда Эстебана выбраться из этой трясины с минимальными потерями в лице Гюнтера, потонет как небезызвестный «Титаник», громко и с музыкой.

Эстебан коротко вздохнул. Делать нечего, оставался единственный вариант, который мог спасти не его пропащего ученика, но всех остальных. Совершенным преступлением Гюнтер повесил на себя табличку смертника, но семью еще можно было спасти.

— Я изгоняю тебя из семьи, — глухо проговорил учитель, — Хлоя сегодня же разошлет эту информацию по всем кланам. Ты больше не будешь считаться Гюнтером из семьи Ривейра, ты сам по себе!

Он указал бывшему ученику на дверь:

— Пошел вон!

Парень оторопело взглянул на учителя и, ничего не говоря, вышел из квартиры.

Гюнтер где-то внутри предполагал такой исход событий, но искренне его боялся. Изгнание из семьи означало теперь, что он стал Бродяжником, вампиром, которого никто не защищает, ни собственный учитель, которого теперь у него нет, ни семья, ни закон. Теперь Гюнтер превратился в бездомное отребье, в преступника, и если учитель не выдаст его местонахождение, то в беглого преступника.

Что ж, теперь он сам по себе. Ничего, выживет, сможет!

Главное теперь — вернуть себе свое имущество, а с ее талантом он, может быть, всех еще и на колени поставит!

…


Полторы недели до выписки для Лины прошли как в тумане. Она делала все, что ей говорили, принимала вовремя лекарства, гуляла по часу по территории больницы. Но все отметили, что девушка стала как привидение. Она больше не улыбалась, не отвечала на обращенные к ней вопросы или делала это невпопад, почти перестала реагировать на окружающих, к тому же из-за пережитого у нее пропал аппетит, и она заметно похудела. Психиатр Лины очень тревожно на это смотрел и долго спорил за закрытыми дверями с лечащим врачом, о том, что ее рано выписывать. Но слово понтифика решило все, он приказал. Если по состоянию здоровья девушка готова к выписке, значит — надо выписывать, а все остальное лучше всего вылечится дома, в родных стенах. В итоге, психиатр, скрепя сердце, согласился, что домашняя уютная привычная обстановка пойдет девушке на пользу, а забота близких поможет ей быстрее прийти в себя. Правда, оговорил, что будет ежедневно приезжать к пациентке и проводить с ней сеанс терапии. Никто не был против.

Поэтому следующим утром девушка была одета в платье и усажена в лимузин. Лина, как могла, сердечно поблагодарила врачей за помощь в выздоровлении и проявленную к ней заботу, даже немного оживилась и улыбалась почти как раньше.

Лечащий врач победно глянул на психиатра, мол, вот, видите, какой она стала, когда речь зашла о доме. Но тот лишь нахмурил брови и недовольно покачал головой. Не верил он в такие метаморфозы.

Впрочем, Лина сама уже более-менее пришла в себя. Она решила, что будет вежлива и предупредительна с правителем клана, ведь, как ни крути, именно ему она должна быть благодарна за спасение своей жизни.

Высший искал ее, поил своей кровью, да и потом, пока угроза для ее жизни не миновала, понтифик не отходил от ее постели ни на секунду.

Она не имеет права требовать большего.

Не имеет права быть неблагодарной.

И не имеет права предъявлять к нему претензии насчет ушедших чувств.

Марк и так сделал для нее слишком много.

В особняке Лину встречала целая делегация. Софи обняла девушку с такой силой, что она забеспокоилась насчет своих заживших ребер. Жак, не переставая, сетовал, что понтифик запретил ему ехать в больницу и готовить для госпожи, поэтому госпожа похудела как фотомодель, которых он терпеть не может. Филипп с Милой, садовник с неизвестным до сих пор Лине именем, Владимир Петрович, хоть и встретивший девушку самым первым из домочадцев, приехав за ней на лимузине, но давший волю эмоциям только в гостиной…

Ее встречали с радостью, облегчением, что все обошлось, и затаенной жалостью. Пережить то, что довелось ей, никому не хотелось.

Лина всем отвечала с радостью, ей было приятно и несколько неловко от проявления теплых чувств. Но, хоть она и была радостная весь день и почти такой же оживленной, как раньше, Марк не мог не замечать, что Лина притворяется. Он видел ее неестественное оживление с грустными глазами, как она моментально прекращала улыбаться, когда думала, что осталась одна.

Лина им не верила. Никому из них. Ни их радостным лицам, ни сочувствующим взглядам, ни окружившей ее заботе. Во всех она видела лишь двуличность и лицемерие, ей так и слышались злорадные шепотки за спиной, косые взгляды в ее сторону.

На ночь Лина заперла дверь своей спальни изнутри.

…


Он сможет, он сможет, он сможет.

Макс повторял эти слова как мантру, пока смешивал раствор в нужной пропорции, пока наполнял шприц, пока искал подходящее место для укрытия оружия.

Он сможет.

Главное, сразу потом сбежать из дома, чтобы не нашли по горячим следам. О том, куда бежать, парень заранее договорился с Глебом, тот дал ему адрес, где Макса будут ожидать адепты и маг. Инициал должны снять сразу, потому что поиск по инициалу — самое верное средство.

Поэтому Макс должен постараться. От его скорости будет зависеть все.

В последние дни, когда случилась эта неприятная история с любовницей его брата, Гай почти не приходил к Максу в спальню, оставаясь ночевать у себя и с утра рано уезжая обратно в резиденцию. То ли так переживал за брата, то ли…

Не важно, это было не важно.

Макса не волновало, кем или чем была любовница брата для самого Гая.

Главное для него — справиться с собственной задачей.

Гая Макс знал очень давно, впервые столкнувшись с ним в девятилетнем возрасте.

Ту встречу он никогда не забывал, нежно лелея ее в памяти.

Во второй раз они повстречались, когда понтифик прогуливался от скуки по задворкам любимого города. Макс сам вышел ему навстречу и предложил себя в обмен на несколько купюр. Гаю парнишка понравился своей бесшабашной храбростью и вместо пары денежных банкнот за ночь позвал наглеца к себе в дом. Тот не отказался.

Любил ли он понтифика? Ненавидел ли?

Макс не задумывался.

Он лишь искренне считал, что понтифик ему обязан, и с удовольствием принимал от него чувства и подарки.

Кроме последнего. Становится вампиром Макс не собирался!

Что ж, если все получится, он сможет отнести на кладбище цветы и сообщить родным, что он все сделал правильно.

Если у него все получится.

Главные приготовления он уже сделал.

Надо лишь дождаться, когда Гай соскучится по своему малышу и придет к нему ночью.

И тогда он сможет.

…


Михаил получил инструкции непосредственно от Глеба. Как только вампирский ублюдок прибежит на нужный адрес, сразу же его схватить и связать, чтобы он никаким органом не мог пошевелить. Максимиллиан, инициал и убийца понтифика, будет замечательной приманкой для второго правителя. А убив его, Ордену уже ничего не будет стоить разобраться со всем кланом.

Главное ведь — лишить стаю вожака. В данном случае двух вожаков.

…


Июнь оказался на редкость холодным летним месяцем. Едва ли не каждый день шли дожди, то просто морось в течении дня, то ливень на пару часов. Пасмурное небо прорезалось редкими лучами солнца лишь иногда, показывая в рваных лоскутах синее небо, которое потом снова затягивалось облаками.

Мила ненавидела дождь. Не любила, когда сверху падали холодные капли, когда серое небо буквально давило своей депрессивностью. Не любила плохую погоду вообще.

Вот и сейчас, время почти восемь вечера, а из-за туч кажется, что все десять. Она только что поругалась с Филиппом по телефону и рассерженная шла в сторону метро от бабушкиного дома. Вера Павловна уже пару недель как выписалась из больницы, и, хоть была бодра и весела, как и раньше, все же врачи советовали Миле беречь бабулю и почаще навещать ее. Девушка хотела даже переехать к ней от Филиппа, но бабушка запретила. С ним Миле будет лучше, чем со старухой, которая одной ногой уже в могиле.

Фил был категорически против поздних визитов Милы к бабушке. Сам он из резиденции почти не вылезал. Понтифик требовал от помощника постоянного присутствия рядом с собой, занимаясь поисками преступника Гюнтера и ведя боевые действия с Орденом.

Сегодня Филипп в который раз ей высказал свое недовольство в очень жесткой форме, буквально приказав сидеть дома и не вылезать на улицу ни под каким предлогом. Но как не вылезать? А сессия? Экзамены? Бабушка, в конце концов? Да и мать надо бы проведать, как она там одна поживает! Мила просто не могла позволить себе сидеть дома.

Девушка повернула за угол. Ну вот, еще пара проулков, затем под вон ту арку и она выйдет к станции метро. А там и до дома Фила недалеко.

Мила усмехнулась, вспоминая их ссору. Парень ведет себя, как будто они давно женаты: этого нельзя, туда не ходи, сиди дома и жди меня. А ведь они еще даже вместе не спали. Так, всего лишь пара поцелуев да объятий на балконе. Фил по-прежнему, хоть Мила и согласилась стать его любовницей, вел себя с ней очень сдержанно. Девушка поневоле вспомнила Алину и ее короткий рассказ об отношениях с понтификом. Вот уж на чьем месте Мила точно не захотела бы быть! Как-то мало приятного, когда влюбленный в тебя мужчина жестко указывает тебе, что спать ты будешь отныне с ним. А если он ей не нравится? А если она любит другого?

Хотя, бедняжка Лина сейчас не в том состоянии, чтобы раздумывать о таких вещах. Мила поежилась как от холода. Она хотела навестить знакомую в больнице, но понтифик категорически запретил. Он не хотел, чтобы Лина сейчас встречалась с людьми, виновными, пусть и косвенно, в ее похищении. И дал Филу понять, что вообще против общения его девушки со своим инициалом.

За размышлениями Мила не заметила, что за ней уже некоторое время кто-то тихо идет. Недалеко, всего в десятке шагов позади. Она немного постояла на повороте, как будто вспоминая, куда дальше, и только хотела сделать шаг, как вдруг ее рот накрыла чья-то ладонь, другой рукой девушку втащили в темный угол между домами и в ухо прошелестел едва слышный голос:

— Молчи!

Девушка обмерла от ужаса. Какой тут молчать, вообще бы как говорить вспомнить!

Промелькнула чья-то тень. Темный силуэт крадучись прошел мимо того места, где стояла девушка с неизвестным спасителем? маньяком? Оглянулся, ища кого-то, и двинулся дальше легкой, скользящей походкой.

— Кричать не будешь? — спросил все тот же голос на ухо.

Мила замотала головой.

— Смотри, я сейчас отпущу тебя, но если хоть пискнешь — сам шею сверну, все ясно?

Девушка замотала головой теперь по-другому, уже подтверждая понятность услышанного. Собственно, а что такого неясного? Ее сейчас отпустят, а там, главное, быстро бежать к народу и только по освещенной улице!

Рука медленно освободила ее рот, вторая — талию. Девушка только хотела рвануть отсюда хоть в каком-нибудь направлении, как перед ней мгновенно выросла мужская фигура неожиданного спасителя или маньяка.

— Если ты сейчас побежишь, то он догонит тебя в два счета! — все так же тихо предупредил ее все-таки спаситель.

— А вы… вы…? — она могла вспомнить лишь это местоимение, больше ничего от ужаса ей в голову не приходило.

— Меня можешь не боятся, я не причиню тебе вреда.

Мужчина специально сделал шаг вперед и вышел на свет. Высокий, мощный, темноволосый.

— Я провожу. Тебе далеко ехать?

Мила судорожно сглотнула и кивнула головой.

— Мне бы до метро.

— Нет, он может следить и там, я провожу до дома. Можешь звать меня Дитрихом.

…


Лина про себя повторила, все ли взяла. Документы, некоторые личные вещи, без которых первое время она никак не сможет. Все уложилось в небольшую сумку. Значит, меньше шансов, что кто-то обратит внимание, что она выносит из дома. Деньги, одежду, драгоценности, все, что дарил ей понтифик, девушка оставляла тут. Ей это не нужно, да и не ее, в итоге, эти вещи.

Она взяла в руки конверт, открыла, проверила — там ли письмо. Там. Сложенный вчетверо лист бумаги с коротким, но подробным объяснением, что она делает и почему.

«Надеюсь, Марк поймет».

Оглядела еще раз комнату, подняла с пола сумку и вышла в коридор. Прошла в спальню понтифика, ту самую, где они еще так недавно вместе спали, дурачились и занимались любовью, положила на одеяло конверт, прижала подушкой, чтобы не слетел на пол.

Пора!

…


Поздно вечером вампир устало вошел в дом. Вымотался.

В последние три дня, как девушку привезли из больницы, Марк постоянно загружал себя работой, лишь бы не думать об Алине, не трогать ее, не касаться. Это было так тяжело, знать, что она рядом, рукой протяни, но дотронутся и обнять нельзя. Нельзя прижать к себе, вдохнуть запах ее волос и пообещать, что все будет хорошо, что они вместе и значит cо всем справятся.

Но психиатр особенно подчеркнул, что это должно стать первым шагом с ее стороны.

Врач ежедневно навещал девушку после обеда и проводил с ней часовые беседы в кабинете. Но Марк очень сомневался, что они ведут хоть к какому-то положительному результату. Лина продолжала шарахаться от него и запирала на ночь дверь своей спальни. Понтифик, разумеется, не собирался насильно заставлять девушку ложиться с собой и замок на двери был ему очень неприятен. Как будто сама она ему больше не доверяла, как будто считала, что и он способен на такую же мерзость, как Гюнтер. Это было очень обидно, но Марк был вынужден с этим мириться, чтобы не навредить девушке еще сильнее своей яростью по поводу ее недоверия.

Ради Лины он готов ждать.

Заодно он решил обратиться за помощью к эмпату. Любимая сама не справлялась с произошедшей трагедией, а методы психиатра не давали никакого толка. Поэтому Марк решил действовать более жестко и с помощью чтеца эмоций вытащить девушку из ее перманентного состояния. Пусть она плачет, бесится, пусть в ярости бьет посуду и хоть весь дом разгромит, главное, чтобы хоть как-то эмоционально отреагировала на случившееся. Пока этого не произойдет — Лина не выберется.

Дом его встретил какой-то странной тишиной. До злополучного происшествия Алина всегда зажигала свет в гостиной, чтобы показать, что она ждет его возвращения, но после выхода из больницы девушка практически все время проводила в своей спальне, сидя в темноте у окна. Сегодня первый этаж был опять погружен во тьму.

Марк вошел в дом и сам зажег свет. Все как обычно, но липкое неприятное ощущение его не покидало. Что-то случилось нехорошее. Понтифик мысленно усмехнулся — неужели заразился от Лины ее талантом?

Ему навстречу вышла Софи.

— Господин! — она слегка поклонилась.

Горничная была бледная как смерть и едва заметно дрожала. От страха, мгновенно понял высший.

«Что-то с Алиной?», пронзила его мысль, и он бросился наверх, в ее комнату. Там было пусто. Все вещи на своих местах, все в порядке, но где девушка?

— Софи, — крикнул он, быстро слетая по лестнице. — Где она?

Софи еще раз поклонилась.

— Мы не знаем, господин, — еле слышно проговорила горничная, — Госпожа ушла еще днем, до ужина.

— Куда она ушла? Как выпустили? Я же приказывал глаз не спускать с нее!

— Мы не знаем!

— Где Рустам? Лука?

Сразу же по возвращению из больницы Марк приставил Лине телохранителей.

— Госпожа как-то проскользнула мимо них, они ищут ее. Лука звонил час назад, сказал, что ее видели садящейся в такси, он проверяет.

— Ей кто-то звонил? Кто-то приезжал к ней сегодня?

— Нет, господин.

Ничего не понятно. Куда она могла уйти?

Марк развернулся и поднялся к себе в спальню, набирая по дороге ее номер, особо не надеясь на ответ. Абонент временно недоступен, видимо отключила телефон. На кровати, слегка прижатый подушкой, лежал белый конверт. Понтифик несколько мгновений смотрел на него, но затем взял его в руки и открыл. В конверте лежал исписанный лист бумаги. Почерк он узнал сразу же.


«Марк,

прости, что я поступаю так трусливо, но мне на самом деле было бы очень страшно услышать это от тебя лично, глаза в глаза.

Я ухожу.

Думаю, что ты вздохнешь с облегчением. Надо было еще в больнице поговорить и обсудить произошедшее.

Я понимаю тебя, поверь.

Я правда понимаю, что после произошедшего ты мной брезгуешь. Ведь я теперь грязная и использованная, как уличная шлюха, и тебе прикасаться ко мне неприятно. К тому же, ты правитель клана, нехорошо будет, если твою женщину можно вот так разложить…»


На бумаге было расплывчатое пятно, видимо, Лина не выдержала, пока писала это, и заплакала.


«… Клан не примет лидера, с чьим инициалом можно так позабавится. Поэтому я не хочу ставить тебя перед подобным выбором. Это того не стоит, Марк. Рядом с тобой должна быть другая, красивая, сильная, которая смогла бы сама себя защитить в подобной ситуации.

Я оставляю все, что ты мне покупал — одежду, драгоценности, все твои подарки.

Инициал попробую снять сама, чтобы тебе лишний раз со мной не встречаться.

Поверь, я была счастлива с тобой.

Алина.»


27 Глава


Марина встретила девушку довольная, подругу она не видела давно, да и созванивались в последнее время девушки редко, но Лина выглядела такой несчастной, что улыбка сползла с лица хозяйки квартиры моментально.

— Бросил? — первый же вопрос она задала в лоб.

Лина тихо вздохнула.

— Можно войти?

Марина подвинулась на проходе и подруга устало прошла внутрь.

Свернула на кухню, где еще не так давно подруга уговаривала Лину попробовать начать новые отношения. Упала на высокий табурет, сумку с вещами безразлично бросила рядом на пол. Марина, шедшая следом за подругой, подняла брошенное и положила на стол. Села напротив Лины, напряженно уставилась на нее, ожидая рассказа. Но девушка молчала. Тупо смотрела на пластик стола, водя по его узорчатому покрытию пальцем, и молчала.

— Бросил? — повторила свой вопрос Марина.

Лина медленно покачала головой.

— Ты бросила?

Она подняла голову. Взгляд, отчаянный и безнадежный, метался от новой плиты к шкафчикам для посуды, упорно не останавливаясь на подруге:

— Марин, одолжи немного денег? Мне на первое время, чтобы хоть где-то пожить.

— Да что у вас случилось — то, Лин? — уже по-серьезному встревожилась подруга.

Девушка упрямо сжала губы и снова уставилась на стол.

Поняв, что таким макаром она ничего не узнает, Марина перевела тему:

— Хорошо, сколько тебе нужно?

— Не знаю, тысяч двадцать, может чуть больше.

Прищурив глаз, Марина оглядела подругу. Бледность была объяснима ее состоянием, но откуда-то появившаяся худоба Лине не шла. Казалось, что она из пышной и эффектной женщины превратилась вдруг в тусклое тощее существо.

Почему она так похудела? Словно ее голодом морили! Или это он над ней так издевался?!

Женщина встала и включила чайник на подогрев. Ничего не говоря, достала линину большую кружку, налила туда заварки и бросила пару кусков сахара.

Лина вцепилась в горячую кружку как в спасательный круг, продолжая все также смотреть в стол.

— Ты обедала?

Она коротко кивнула.

— Ну, хорошо, пей тогда чай и успокаивайся!

Марина поставила на стол вазочку с печением, но Лина к нему не прикоснулась.

— Ехать тебе никуда не надо, нечего по чужим дворам слоняться, — по-матерински грозно проговорила подруга, — Останешься у нас, займешь крайнюю комнату…

— Нет, мне…

— А, ну, тихо! — прикрикнула на нее Марина, — Поговори мне еще! Тебе жить негде, а у нас как раз комната пустует, так что — давай, разбирай свои вещи и устраивайся.

Подруга догадалась, что у девушки стряслось что-то очень серьезное. Лину такой она видела лишь однажды, когда та ушла от мужа. Что же у нее случилось-то? Неужели и этот высокий и богатый оказался такой же сволочью?

Девушка затрясла головой.

— Марин, мне нельзя у тебя оставаться, понимаешь?

— Нет, не понимаю, и не соби…

— Меня могут искать и первым делом пойдут к тебе! А у тебя Лялька! И муж! — перебила Марину девушка, — Я не могу допустить, чтобы они пострадали!

— Мать моя женщина, ты с кем связалась-то? — ахнула подруга. В ее воображении пролетели картины связи Лины с криминальным авторитетом, маньяком и изувером, — Ты поэтому ушла от него?

— Марин, у тебя я не останусь, — не слыша ее вопросов, повторила Лина, — Деньги в долг дашь? Верну быстро, как смогу.

Женщина пристально уставилась на девушку, но та упорно молчала.

Марина глубоко вздохнула.

— Хорошо, я дам тебе денег, но я очень прошу, как устроишься, позвони и сообщи, где ты и что случилось в итоге!

Алина кивнула — конечно, сообщит, но, взяв деньги, быстро подхватила сумку с вещами и попрощалась. Даже чая толком не попила.

А поздно вечером длинный настойчивый звонок в дверь сообщил о приходе еще одного неожиданного гостя.

Марина как раз наливала мужу тарелку супа и от неожиданности дернулась, пролив немного на себя. Переглянулась с мужем, вытерла руки полотенцем и пошла открывать.

На пороге стоял высокий красивый темноволосый мужчина в дорогом деловом костюме и зло спросил у хозяйки, оскалив длинные, очень заметные клыки:

— Где моя Лина?

…


Жилье себе девушка нашла в небольшом мотеле за МКАДом. Комнатка была небольшая, с дешевой старой мебелью и грязным окном, но с собственным санузлом. Правда, соседи оказались шумные и менялись едва ли не ежедневно, но это Лину устраивало более чем. Они не лезли к девушке с расспросами, а значит, и мало кому смогли бы рассказать о ней. Консьержка ежедневно получала от Лины деньги за прожитый день, и, хоть посматривала на нее с интересом, но не настаивала на разговорах по душам. Мало ли, кто снимает в мотеле жилье.

Первое время она не переставая ревела от жалости к самой себе, из-за разбитого сердца и ненависти к Гюнтеру. Но потом, когда сил на слезы уже не хватало, она просто лежала на кровати и тупо смотрела в стену. Из комнаты девушка выходила, только чтобы поесть в кафешке рядом. Готовили там, конечно, не так изысканно, как Жак, но ее вполне это устраивало. Главное набить желудок очередной пищей, чтобы не ныл от боли. После она возвращалась в свой номер и снова ложилась на продавленную кровать, включая для фона телевизор. Его она почти не смотрела, не было настроения.

Что делать дальше она не представляла.

Через день, выходя из кафе после обеда, девушка наткнулась взглядом на стойку с газетами, в частности, на объявления о всяких магах и оракулах. Мысль пришла к ней в голову мгновенно. Для снятия инициала обращаться к клановым магам бесполезно, они мигом сообщат о ней понтифику, а этого Лина стремилась всеми силами избежать. Еще раз встречаться с высшим девушка не могла. Ей было бесконечно больно вспоминать о любимом мужчине, зная, что она для него стала пустым местом. И как бы он ни старался излечить ее тело, Лина понимала, что Гюнтер был прав. Увидев, что тот сотворил с ней, осознав, что Линой пользовался другой мужчина, Марк не станет больше продолжать с ней близкие отношения. Его гордость этого не позволит. И он прекрасно дал девушке это понять там, в больнице, когда ни разу не заговорил с ней о своей любви, ни разу не дотронулся, не обнял, не поцеловал. Она стала для него грязной, запятнанной как проститутка. И хоть он и понимал, возможно, что в этом нет ее вины, держать ее рядом с собой он не будет.

Их отношениям пришел конец, жестокий и беспощадный.

Лина постоянно вспоминала Гюнтера. Друга, которому она доверяла, ставшего насильником и изувером, почти убийцей.

Почему он так поступил? Ведь ни разу за все время, что они общались, он не показал ни жестом, ни словом, что испытывает к Лине нечто большее, чем дружеские чувства. Но в том доме он с диким остервенением насиловал ее и избивал, ломая ее сопротивление с наслаждением безумца.

За что он с ней так, девушка не понимала.

…


Лина уже собиралась лечь спать, но за стеной вдруг послышались шум падающей мебели и крики. Стены в мотеле были тонкие, чуть посильнее ткни пальцем — дырка обеспечена. Наверное, опять очередная попойка у соседей, решила она, разбирая кровать ко сну.

Свет в комнате мигнул. В коридоре послышались звуки многочисленных шагов, как будто прошел целый отряд, в соседние двери громко забарабанили и потребовали открыть. За стеной кто-то едва слышно взвизгнул, шум затих. Раздались мужские голоса, грозно о чем-то спрашивающие, им едва слышно отвечали постояльцы.

Лина выключила свет и улеглась на кровать. Наверное, консьержка вызвала полицию из-за шума. Обычное дело, когда речь заходит об алкоголиках.

И только она перевернулась на другой бок, как дверь в комнату постучали и сразу же, не дожидаясь ответа, открыли.

— Миграционная служба! Кто здесь?

В комнате зажегся свет. Лина села на кровати, щурясь на яркий свет и закрываясь одеялом до подбородка.

— Алина?!

Смутно знакомый голос. Мужчина в черном камуфляже прошел в комнату и склонился над девушкой. Она со страхом взглянула в его карие глаза и со стоном уронила голову на колени. Нашли!

В дверном проеме показались еще солдаты в камуфляже с автоматами наперевес, но неожиданный гость закрыл собой дверь и скомандовал им:

— Двигайте дальше, я тут разберусь!

Подошел ближе.

— Мы же тебя по всей Москве ищем!

Матвей, префект северной директории, прошел вперед и уселся на кровать. Оглядел девушку, как будто не веря собственным глазам.

— Что ты здесь делаешь, в этом бомжатнике?

Девушка натянула на себя одеяло.

— Матвей!?

Как ее могли найти? По наводке? Кто-то узнал, где она скрывается? Но кто?

Даже подруге девушка пока не звонила, опасаясь, что та каким-то образом выдаст ее нахождение понтифику.

— Пожалуйста, — вцепилась она в его руку, — Не говорите никому, что вы меня нашли! Я вас умоляю, пожалуйста! Вы меня не видели, ладно? Пожалуйста!

Префект ласково разжал ее пальцы.

— Лина, понтифик с ног сбился, разыскивая тебя! — уговаривал ее Матвей, — Что ты здесь делаешь?!

— Пожалуйста, не говорите!

В дверь снова забарабанили и позвали префекта.

— Сейчас, — крикнул им Матвей и обернулся к Лине. Смерил ее изучающим взглядом, затем быстро рассмотрел комнату, отдельно остановившись на окне.

Комната девушки находилась на третьем этаже и выпрыгнуть из окна, не сломав себе что-нибудь, она явно не смогла бы.

С другой стороны, Матвей боялся, что находясь в стадии полнейшего отчаяния, девушка рискнет на что-то подобное.

— Значит, так, — решил префект, — Я оставлю тебе охрану, чтобы ты опять куда-нибудь не улизнула, а как только разберусь с делами, приеду и мы поговорим еще раз. Ясно?

И не дожидаясь ее согласия, он приоткрыл дверь и крикнул в коридор «Доминик!».

В комнату вошел молодой парень лет двадцати. Темные волосы, черные настороженные глаза, упрямо сжатые губы. Камуфляж сидел на нем как влитой, подчеркивая накаченную фигуру. В руках вошедший держал автомат.

— Глаз с нее не спускать! Не разговаривать, не слушать, не выполнять ее просьб. Захочет в туалет — идешь с ней. Из комнаты больше ни по каким предлогам ее не выпускать! Если сбежит, а она может попытаться, я тебя самого серебром накачаю! Лично!

Доминик кивнул, подтверждая полученный приказ, и вперил в девушку тяжелый взгляд. Оценивающий, бдительный.

— Она с ними, что ли?

— Нет, но она самая ценная находка за сегодня!

Матвей бросил на Лину последний взгляд, призывая ее быть благоразумной, и быстрым шагом вышел из комнаты.

Доминик подтащил к дверям стул, вальяжно уселся на него, положив ногу на ногу, и пристроил на коленях автомат, показывая всем своим видом, что не выпустит, как ни уговаривай.

…


Матвей приехал часа через три.

В мотеле уже стало спокойно, ничьи крики больше не тревожили сонную тишину.

За это время девушка так и не заснула, лежа, съежившись, на кровати и с тоской глядя на дверь за спиной охранника. То, что Матвей поехал за понтификом, было кристально ясно.

Охранник с девушки не спускал глаз и ни разу за прошедшие два часа не пошевелился, это нервировало Лину больше всего.

Удивленная, что префект вошел в комнату один, а не с понтификом, Лина поднялась и снова села на кровати, кутаясь в одеяло.

Доминик, повинуясь приказу своего начальника, вышел за дверь, а префект уселся на его стул. Оглядел Лину, покачал головой.

— Кто бы мог подумать, что я найду тебя тут!

Лина глянула на него и снова уставилась на свои колени…

— Вы отвезете меня понтифику? — тихо спросила она.

Матвей помолчал.

— Почему ты сбежала? — спросил он, не отвечая на ее вопрос.

Девушка сжала губы и уставилась в одеяло. Расправила складку на нем, огладила рукой край.

— Алина, мне ведь ничего не стоит вернуть тебя Марку немедленно! Он будет счастлив увидеть тебя!

— Я была уверена, что вы приедете вдвоем, — прошептала девушка.

— Это было первой моей мыслью, — согласился с ней мужчина.

— Тогда почему вы этого не сделали?

Он потер подбородок, заросший щетиной.

— Хочу понять, почему ты убежала. Насколько я знаю, ты оставила все деньги, драгоценности, даже одежду и ушла из дома с одним единственным паспортом.

Поняв, что пока встреча с понтификом ей не грозит, Лина чуть расслабилась. Она тоскливо оглядела комнату, как будто надеясь найти в ней подсказку, что отвечать Матвею. Но префект пристально смотрел на нее, ожидая ответа.

— Вы не поймете, Матвей! — качнула она головой, стараясь на него не смотреть.

Он почему-то улыбнулся, довольно хмыкнул и положил ногу на ногу, демонстрируя всей позой спокойствие и уверенность.

— Я не пойму? — переспросил он, — Давай-ка, попробую? Итак, как бы это помягче сказать…. тебе доставил несколько неприятных часов вампир, которого ты считала другом, верно? Второй вампир, твой любовник…

— Бывший любовник, — хмуро поправила его Лина.

— Ага, значит, все-таки дело в самом понтифике, а не в происшествии в целом, как я считал? — с ухмылкой уточнил Матвей.

Он расслабился, чуть развалился на стуле.

— Какими бы причины не были — я не вернусь к нему, — тихо, но твердо произнесла она, — Можете так и передать.

Девушка встала с кровати, заворачиваясь в одеяло, как в тогу, подошла к столу, налила себе из пластиковой бутылки в кружку воды и залпом выпила. Это более-менее привело ее в чувство и помогло собраться с мыслями.

Префект внимательно следил за девушкой. До происшествия она была яркой, живой, эффектной женщиной. Матвей прекрасно понимал, что именно привлекло в ней Марка. Но сейчас он видел лишь ее бледную копию. Лина побледнела, исхудала, из глаз пропал живой огонек.

Мужчина молчал, раздумывая, что делать дальше. Везти девушку в таком состоянии к Марку было неразумно, она либо снова сбежит, либо эта история закончится еще более паршивым образом. И, прежде чем возвращать Лину понтифику, префект хотел все-таки докопаться до причин, побудивших ее уйти, и, если получится, помочь ей разобраться со всем происшедшим.

Наконец, он принял решение и хлопнул ладонями по коленям, вставая.

— Значит, так. Тут ты не останешься — это однозначно. Мало ли кто еще тебя здесь найдет. Пока переедешь ко мне, поживешь у меня в квартире. Там дальше видно будет.

Лина бросила на него испуганный взгляд. В его квартире? что он задумал? Или хочет как…

— Не волнуйся, — он поднял мирно руки вверх, — домогаться тебя я не собираюсь, как и использовать твой талант.

— Обещаете? — она подняла одну бровь.

— Клянусь, — Матвей приложил правую руку к сердцу.

Девушка сделала вид, что обдумывает его предложение.

На самом деле это был лучший вариант из всего, что она могла придумать. Если Матвей пока не будет рассказывать о ней Марку, значит чуть позже можно попросить его помочь ей в другом деле. Он как префект сможет найти для нее мага, чтобы снять инициальную метку.

…


У кого просить помощи, Гюнтер уже знал. Пауль, его давний друг и собутыльник, глава европейских механиков. Вампир позвонил в Цюрих, уточнил, не собирается ли друг выехать на какой-нибудь симпозиум в ближайшее время и попросился к нему в гости. Пауль не отказал. Он уже знал, что Гюнтеру не удалось вывезти из Москвы ткущую, и с нетерпением жаждал услышать подробности произошедшего.

Гюнтер не замедлил явиться. Друг встретил его крайне недовольным, ведь парень еще и потратил весь экспериментальный препарат, а на какие цели и кому он его отдал, не говорил. Впрочем, Пауль, с головой ушедший в новый проект, не стал сильно наседать на немца из-за такой безмозглой траты редкого наркотика.

Два дня Гюнтер прожил у механика без проблем, а на третий Пауль молча вошел в дом, грозно уставился на Гюнтера и сказал только одно:

— Выметайся!

— Что? Почему? — удивился парень.

— Я тут выяснил, как именно ты пытался вывезти ткущую! — Пауль открыл даже дверь квартиры, чтобы у Гюнтера не возникло сомнений насчет его намерений.

— Она принадлежит мне! — Гюнтер пытался хоть как-то оправдаться перед другом.

— Она принадлежит московскому понтифику, а ты ее едва не угробил! Знай я раньше, как именно ты поступил с ткущей, то даже на порог не пустил бы!

— Что, взыграло благородство? — зло съязвил вампир, понимая, что друг настроен решительно, — А не помнишь, как ты специально подсаживал смертным вирус чумы? Напомнить, какую это вызвало эпидемию?

— Это было в целях эксперимента! — вызверился на него друг, — Зато мы получили лекарство!

— А я бы получил ткущую! — крикнул тот ему в ответ, — Она принадлежит мне, ее инициал не законен!

— Ты бредишь!

— У меня есть заверенная бумага от Гая, что Ветрова — мое обещанное имущество!

Пауль опешил. Обещанное имущество? Ткущая? Как это получилось? Но затем потряс головой, возвращаясь к первоначальной теме разговора.

— Как бы там ни было, ты не имел права с ней так поступать!

Гюнтер закрыл дверь квартиры и сложил руки на груди.

— Неужели стал милосердным к смертным крысам? — он язвительно усмехнулся. Парень до сих пор не верил, что друг готов его вышвырнуть вон из-за какой-то паршивой ткущей.

Пауль взбесился окончательно.

— Она редкий ментал! Ей цены нет! А ты не только едва не прибил ее своей похотью, так еще и наложил на нее глушащий аркан! Она сбежала из дома понтифика, понимаешь?! Где ее теперь искать? По каким подворотням?

— Ты не можешь меня обвинять в том, что она сбежала, это уже надо у понтифика спрашивать, что он с ней делал!

— У понтифика, говоришь? — Пауль вытащил из кейса несколько бумаг, — А ты вот это не хочешь почитать? Ты вообще знаешь, что было с твоим обещанным имуществом до того, как она в клан попала? Черт возьми, Гюнтер, у людей итак тонкая психика, а ты своим изуверством почти довел ее до психиатрической клиники! Думаешь, мы просто так, что ли, эмпатов используем в лабораториях? Как мне теперь с Ветровой работать прикажешь? Она же ткущая, твою мать! Как она будет менять вероятности, если станет сумасшедшей? Что я буду с ней делать? В кубики играть да симфонии слушать? Да и найдут ли??

Он бросил ему листки бумаги, Гюнтер не успел их подхватить и они рассыпались на полу. Парень опустился на колени, подбирая документы и читая их по мере сбора. Его брови то поднимались вверх, то сходились к переносице.

Он сел обреченно на пол.

— Я не знал, она не рассказывала, — он произнес потерянно.

— А с какой стати она должна была тебе рассказывать? Ты ей был лишь другом. Был! — Пауль гневно смотрел на товарища, — И поздравляю, тебя, мой дорогой, ты довел психику девчонки, итак едва держащуюся на соплях, до полного коллапса!

— Я не знал!

— Теперь знаешь!

Гюнтер посмотрел на листки в своей руке. Это был распечатанный отчет Элеоноры по некоему Вадиму Ланевскому, переданному как подопытный экземпляр в подразделение московских механиков личным приказом понтифика. Там же рассказывалась его жизнь, вся, вытащенная при помощи телепата. Рассказ был сухим и по-административному лаконичен, но понять между строк было легко.

— Откуда это у тебя?

— Элеонора — моя ученица, она знает, как я жажду поработать с ткущей и передает мне все, что касается этой девицы! — рявкнул друг, — Может, ты мне скажешь, куда она могла сбежать?

Пауль заходил по комнате, в ярости дергая свою шевелюру:

— Черт тебя возьми, Гюнтер! Вы нашли ткущую! Я так надеялся, что смогу в итоге уговорить Марка дать с ней поработать! Я хотя бы знал, где она живет! А теперь что? Куда она пропала? Где ее искать? У меня столько экспериментов завязано на нее!

Гюнтер снова уткнулся в бумаги.

— И где она теперь?

— Не знаю, — отрывисто бросил ему Пауль, — Но ты…! Ты — скотина, Гюнт! Даже если ее найдут, как с ней дальше работать, объясни мне?! Как?! Мне нужна была ткущая с нормальной психикой, с нормальным адекватным состоянием, чтобы получить правильный результат. Мне не нужна полусумасшедшая истеричка!

Гюнтер поднялся на ноги и отдал отчет Элеоноры Паулю.

— Пошел вон отсюда! — тот резко выхватил документ и убрал обратно в кейс, — На тебя уже объявлен поиск и искать у меня будут в первую очередь! Многие знают, что мы дружим. Деньги я тебе одолжу, но чтобы больше я тебя не видел! Изгадить такой бесценный экспонат! Слов нет!

Гюнтер подавленно отправился в свою комнату.

Что ж, ничего, у него еще есть один козырь, с которым он надеялся выплыть.

А для этого ему нужно в Рим.

Пауль закрыл за бывшим другом дверь и достал телефон.

— Доброй ночи, Марк. Да, это Пауль… Нет, дело очень важное. До меня тут дошли слухи насчет Алины… да, я очень сочувствую девушке, она мне сразу понравилась… Не совсем, я немного о другом, но с ней связано. Видишь ли, Гюнтер раздобыл у меня один препарат, совершенно новая разработка. Я полагаю, что он вколол его вашему эмпату, чтобы тот смог пробить инициал. Да, я об этом и говорю… Нет, это наркотик, вызывающий мгновенное привыкание, поэтому… Нет, Марк, давай об этом после, я не об этом. У Гюнтера было десять доз, значит у Ивана осталось всего… Да, именно. Я буду рад хоть чем-то помочь… Я не догадывался, как он использует…

В Москве Марк через пять минут после разговора с главой европейских механиков направил поиски беглого эмпата по всем существующим в столице наркопритонам.

…


Лину он нашей по чистой случайности. Матвей возглавлял очередной рейд против Бродяжников, которые пользуясь нестабильной обстановкой в городе, решили порезвится на территории северной директории. И проверяя все придорожные мотели, префект неожиданно наткнулся на сбежавшего инициала понтифика.

И вот уже третий день он наблюдает в собственной квартире за полуживым существом, совершенно безучастным и ни на что не реагирующим.

Первые два дня, когда девушка приехала в квартиру префекта, она лишь сидела молча у окна прямо на подоконнике и глядела в пустоту. С утра Лина вставала с кровати, умывалась и садилась к окну. Ни читать, ни смотреть телевизор, ни интересоваться новостями в интернете она не хотела. Тихая и безмолвная, она равнодушно встречала любые попытки префекта ее хоть как-то растормошить. Ела только, когда мужчина ее об этом спрашивал, побеседовать о культурных новостях отказывалась, лишь сидела и молчала.

В конце концов, это надо прекращать!

Когда Лина и на третий день села на подоконнике, глядя в одну точку, Матвей вошел в комнату, уселся перед девушкой на стул, оседлав его, положил руки на спинку и грозно уставился на свою гостью.

— Знаешь, я бы на месте понтифика привязал бы тебя к столбу и влепил несколько розг. Посильнее, чтобы ты как следует прочувствовала все, — нахмурился префект, глядя на девушку, — Говорят, что через задницу быстрее доходит!

Услышав подобные речи из уст вежливого и обходительного префекта, Лина впервые проявила хоть какие-то эмоции. Она повернулась к нему, удивленно глядя. Может послышалось?

— Да, да, выпорол бы как сидорову козу за твое поведение, — ответил Матвей на ее безмолвный вопрос.

Девушка вспыхнула от возмущения и затаенного стыда.

— Я, конечно, очень вам благодарна за приют, Матвей, но мне кажется…

— Мне кажется, девушка, — префект ее бесцеремонно перебил, — ты слишком привыкла, чтобы с тобой носились как с зеницей ока. Как Марк, к примеру.

— Что!?

Матвей встал со стула и подошел ближе к девушке.

— Да ты посмотри на себя! Сидишь тут и от жалости к себе удавиться готова! — он смерил ее презрительным взглядом.

Лина яростно блеснула глазами на префекта.

— Мне кажется, что это не совсем ваше дело, уважаемый префект, — к ней начала возвращаться привычная язвительность и Матвей поздравил себя с небольшим успехом.

— Правда? Нет, я согласен, что случай, произошедший с тобой, неприятен. Но, — он навис над ней, не давая ей ни спрыгнуть с подоконника, ни хоть как-то отвернуться от него, — это требует, чтобы тебя все жалели? Чтобы ты так себя жалела?

— Хотя бы немного сочувствия не помешало бы, — Лина скривила губы в саркастической гримасе.

Еще больше сарказма, отлично!

— Кому сочувствия? К тебе? Сочувствия в чем? — Матвей решил не отступать от выбранной линии поведения, — Ты, что, умираешь от смертельной и неизлечимой болезни? У тебя все кости раздавлены, а внутренности это сплошное гниющее месиво? — едко поинтересовался префект, — Посмотри на себя, ты же взрослая здоровая девка. Тебя выходили, вылечили, Марк, сильнейший вампир клана, с тебя пылинки сдувает! А ты сидишь тут, наказав его за что-то, и жалеешь себя?

Лина хотела было ответить, но осеклась, услышав последние слова.

— Да, понтифик тебе сочувствует, Лина, — мужчина выпрямился и сложил грозно руки на груди, — Потому что он любит, сильно любит и для него все произошедшее с тобой — это колесование без наркоза. Только я, в отличие от господина понтифика, не понимаю, почему я должен тебе сочувствовать!

Лина слушала префекта и с каждым произнесенным мужчиной словом ей становилось совестней и противней. К самой себе, к своей слабости, к своей лелеемой трагедии.

— Ты ушла от Марка! По какой причине?

— Гюнтер сказал, что….

Матвей громко и нецензурно выматерился.

— Ты сбежала от Марка, потому что тебе что-то там наговорил Гюнтер? — он снова склонился к ней, глядя девушке прямо в глаза, — Алина, ты полная и круглая дура, раз не умеешь отличать слово от дела!! Рейнхарт тебя насиловал, избивал, пил твою кровь. И ты при всем этом поверила в то, что он шептал тебе на ухо? А понтифик обыскал весь город, чтобы найти тебя, вытаскивал своей кровью с того света, когда ты умирала, сидел у твоей кровати… И после всего этого ты просто взяла и ушла от него из-за того, что тебе что-то наговорил Рейнхарт?! Я, откровенно говоря, удивлен, что он тебя ищет! Потому что ты не заслуживаешь его любви! Ты всего лишь безмозглая и неблагодарная дура!

Лина гневно отвернулась от префекта, не собираясь признавать его правоту.

— Гюнтер сказал, что Марк меня не примет после него, что клан не пойдет за понтификом, женщину которого можно…

Матвей перебил ее:

— Ты хоть раз подошла к понтифику? Поговорила об этом? Я его давно знаю, он адекватный вампир! Нет, ты этого не сделала! Куда тебе, ты же лелеешь свое несчастье! Ты просто сбежала, оставив ему лишь клочок бумажки, где написала пару слов!

— А какой смысл говорить, если я и так все видела? — вскричала в ответ девушка, — О чем мне говорить с Марком? Услышать от него подтверждение, что да, он больше не считает меня достаточно чистой для него? Что я теперь использованная шлюха и мне место на улице?

— Он хоть раз тебе об этом сказал? Хоть раз намекнул?

— Мне достаточно того, что он ни разу меня не обнял!

— Значит, у него были весомые причины для этого! Очень весомые! А ты даже не потрудилась подойти и спросить!

— Я спрашивала, понимаете, спрашивала! — Лина захлебнулась в рыданиях, — Я спрашивала! И он не ответил!

Она отвернулась обратно к окну и закрыла лицо руками.

Взрыв эмоций, которого так добивался Матвей, наконец, нашел выход. Лина плакала навзрыд, выплескивая все, что наболело.

— Значит, ты неправильно спрашивала! — прикрикнул на нее мужчина, — Марк не дурак, чтобы вытаскивать любимую женщину с того света и потом так про нее забыть! И то, что Гюнтер считает по поводу его лидерского статуса — совершенно не значит, что сам Марк думает так же! В отличие от твоего бывшего дружка, он прожил слишком долго, чтобы суметь разобраться в том, что для него действительно важно!

Нужно еще сильнее выдавить эту проклятую депрессию, иначе сегодняшняя работа просто насмарку будет.

Матвей заходил по комнате, заложив руки за спину.

— Ну и что тебе Гюнтер еще говорил?

— Что я его имущество, — зло ответила ему девушка.

— Ну, отлично… Имущество… И что? Ты себя ощущаешь этакой вещью, которую захотел — сломал, захотел — подарил?

— Нет, конечно, нет, — Лина всхлипнула, успокаиваясь, и покачала отрицательно головой, — Но и Марк говорил, что я ему принадле…

Матвей снова подскочив к девушке.

— Да пойми ты, дурья башка, чей бы инициал у тебя не стоял, ты не вещь, ты взрослый самостоятельный человек. Точнее, взрослая самостоятельная дура! Ты мстишь понтифику за его любовь вместо того, чтобы найти и уничтожить настоящего виновника! Или ты хочешь сказать, что Рейнхарту удалось тебя сломать? Что он сумел сделать из тебя игрушку? — он поднял к себе ее голову за подбородок и взглянул в заплаканные глаза.

В глазах Лины начала зажигаться злость, но она молча слушала префекта.

— Сумел? — он почти прокричал свой вопрос.

— Нет! — в ярости же крикнула ему в ответ девушка и выдернула голову из его рук.

— Отлично, — Матвей ударил ее по плечу, одобряя, — Тогда найди его, девушка, и докажи, что ты не его вещь! И заодно отомсти ему за все, что он с тобой сделал!

Лина хотела что-то ответить, но Матвей не успокаивался:

— Я бы на твоем месте давно бы взял его вероятности и шандарахнул по ним капитально, так чтобы ему мало не показалось, чтобы он навсегда запомнил, как трогать ткущую, а ты, вместо этого, сидишь тут и нюни разводишь!

Мужчина встал как вкопанный и уставился на девушку. Та снова отвернулась к окну, и префект так и не понял, дошло ли до нее, что он пытался до нее донести, или нет. Видя, что сказать ему больше нечего, он развернулся и направился к двери.

— Матвей, — позвала его девушка. Он остановился и обернулся.

— Спасибо, — впервые за эти три дня он увидел живую и яркую улыбку девушки.

Пару раз, когда ему срочно надо было решить некоторые вопросы, Матвей приезжал к понтифику в больницу и видел, что девушка изменилась в худшую сторону и каким обреченным взглядом следит за ней Марк. Теперь Матвей мог за себя порадоваться. Ему удалось, если не вернуть ей привычное жизнерадостное состояние, то хотя бы избавить ее от безжизненности и отчаяния.

Если повезет, то Лину он отправит обратно к понтифику не аморфным существом, а полноценной и здравомыслящей женщиной, какой она и была раньше.

Ну и себя заодно не забудет.

На следующий день Матвей привел с собой женщину, нейтрального эмпата, работающую с подобными случаями, и она потихоньку начала помогать Лине справиться с ее депрессией.

Дела пошли на лад.

Правда, единственное, что не нравилось префекту — Лина категорически отказывалась вернуться к Марку. Она даже попросила Матвея поговорить с нейтралами по поводу снятия инициала, мол, если понтифику она и правда так важна, то он поставит ей клеймо повторно. Префект отказался.

Эта дурость, как он выразился, была противозаконна и Матвей не собирался совершать подобные действия. Он слишком дорожил своей шкурой.

Терапия Матвея сделала с девушкой то, что не могли долгие часы бесед с психиатром. Он сумел задеть за живое и вернуть Лине радости жизни. Девушка снова стала веселой и общительной, к ней вернулись здравый смысл и язвительный цинизм, которого иной раз префект даже побаивался, так как язычок у нее был зачастую чересчур острым.

Лина в благодарность решила хоть немного внести уюта в холостяцкий дом префекта и стала временной домохозяйкой для него. Уборка, стирка, глажка, поливка цветов, все, что необходимо было делать для обеспечения комфортной жизни одинокого мужчины. Правда, на улицу Матвей ее просил все-таки не выходить. Мало ли кто может заметить ее.

Девушка пару раз поинтересовалась у Матвея, что происходит в резиденции, не упоминая каких-либо имен, на что префект ей сухо отвечал, что Марк ее разыскивает, война с Орденом продолжается, и это все, что ей нужно знать. Меньше знаешь — крепче спишь, всегда добавлял он в конце. Не сказать, что это успокаивало девушку, но больше ей получить информацию было не от кого, Матвей запретил даже выходить в сеть под собственными, известными всем, логинами, чтобы не раскрыть свое местонахождение. Только анонимно и только читать, никакого общения.

Однажды Матвей поинтересовался:

— Лина, вы — ткущая. Почему же вы не изменили собственную вероятность, чтобы избежать той неприятности?

По взаимному молчаливому согласию, они никогда больше не упоминали ни заброшенный дом в Подмосковье, ни того, что в нем произошло с девушкой. Всегда лишь «неприятность» или «происшествие».

Девушка положила на стол полотенце, которым вытирала посуду, вымытую после собственного обеда, и ответила:

— Гюнтер в начале зимы отвозил меня к Раде, — Матвей на это коротко кивнул, он помнил, что Раду упоминали на Совете клана, когда Эстебан поднял вопрос инициала Лины. — Она дала мне выбор, либо снимает с меня «Молебен молчания», который вызывал у меня дикие головные боли, либо — «Щит Габриэля», чтобы я не могла изменить свою собственную жизнь. Я выбрала «Молебен».

— Интересный выбор, — задумчиво потянул префект, — И почему именно его? Вы же могли сначала снять «Щит», а затем с помощью дара изменить свою вероятность так, чтобы и «Молебен» вам не причинял вреда.

Лина ошарашено на него уставилась.

— Мда, видимо этот вариант вам в голову не пришел, — ухмыльнулся Матвей.

Девушка согласно кивнула головой.

— Да, об этом я не подумала. Но, я думаю, что это не все. Помните тот случай в «Странном месте»?

— Это где произошел теракт Ордена, но все выжили? Да, интересная была история, многие задавались вопросом, как это случилось.

Лина многозначительно усмехнулась.

— Вы? — удивился мужчина, — Это была ваша работа?

Девушка кивнула головой.

— Я там совершенно случайно оказалась, ну и подумала, а почему бы не помочь таким чудесным жизнелюбивым вампирам, несущим благодать и милосердие на нашу бренную землю, — по-доброму съязвила девушка.

Матвей лишь поднял бровь, побуждая ее рассказывать дальше.

— Там было все не так просто, — пустилась Лина в воспоминания, — Я ничем не могла помочь, теракт произошел бы в любом случае, но я силой создала новую вероятность, где не было погибших и сильно пострадавших.

Она с видимым удовольствием наблюдала за отвисающей челюстью префекта.

— Не знал, что ткущие на это способны.

Девушка удовлетворенно кивнула.

— Обычные — нет. Я — способна, — и чуть погодя, добавила, — Знали бы вы, как мне потом за это влетело от… — она на мгновение запнулась, — понтифика и от Авраама Моисеевича. Такой был скандал!

Она закатила глаза.

— Но учитель предупредил меня, что мои действия обязательно дадут Откат, ответ по инерции равный силе изменений. Я думаю, что это он и был.

Префект задумался.

— А почему вы так считаете?

Девушка лишь пожала плечами.

— Сказала бы, что банальная интуиция, но что-то подсказывает мне, что с подобным я уже сталкивалась. Уж слишком неожиданным было это…происшествие.

И она рассказала префекту историю своей дружбы с орденской магичкой.


28 Глава


— Ложись!

Макс слегка толкнул мужчину на кровать и достал шелковый шнур. Гай игриво усмехнулся, глядя на его приготовления, и послушно протянул руки парню.

— Хочешь поиграть, малыш? Давай поиграем. Во что?

— Сейчас увидишь, — с улыбкой ответил тому парень и начал стягивать его руки шнуром. Затем поднял их и привязал к ажурному изголовью кровати.

Макс скатился к ногам понтифика и затих там. Гай медленно выдохнул с наслаждением и принялся ждать. Дождался.

Тело пронзила ослепительная боль, идущая изнутри, казалось, что сама кровь вскипела и пенилась внутри вен, в мышцах, в мозгу. В глазах совершенно неосознанно проступили слезы, стало тяжело дышать.

— Что ты сделал? — прохрипел понтифик, безуспешно дергаясь в попытке освободить руки.

Макс склонился над любовником и злобно заглянул тому в глаза.

— Я не хочу обращения, Гай. Я никогда не хотел становиться таким, как ты!

Он внимательно наблюдал за агонией любовника. Достал шприц, всадил еще один укол, заставивший мужчину выгнуться от дикой боли.

— Зачем так? Почему не попросил? — хриплый голос понтифика был еле слышен, — Я бы отпустил тебя!

Экстрат серебра быстро распространялся по телу, обжигая вены по ходу крови.

Макс вколол ему третий кубик раствора и наблюдал с видимым удовольствием, как тот корежится от нестерпимой пытки, как застонал, не в силах больше сдерживаться.

— Ты — нет! — Макс прошипел ему на ухо, — Ты бы не отпустил. Ты всегда делал только то, что хотел сам! Ты не спрашивал, хочу ли я быть с тобой! Ты не спрашивал, хочу ли я быть вампиром. Ты просто решил и сделал все за меня! А я не хочу!!!

Парень вскочил с кровати и забегал по кругу, захлебываясь криком:

— Не хочу быть таким как ты, как твой брат, как все вы! Не хочу! Ты прожил тысячу лет и посмотри, во что ты превратился! Ты не человек, в тебе нет ничего человеческого. Для тебя мы, смертные, лишь куски мяса, которые ты употребляешь в пищу! Ты же ешь нас! Ешь меня!

— Я люблю тебя! — едва слышный шепот. Серебро уже почти разрушило голосовые связки и понтифик не мог даже орать от боли.

— А я тебя ненавижу! — Макс подскочил к умирающему и прошептал ему на ухо, — Всегда ненавидел! С того момента, как ты десять лет назад уничтожил мою семью, натаскивая свою Лоренцу! Помнишь?

Гай едва слышал.

— Ты не помнишь, куда тебе! — продолжал парень, озлобленно крича ему в лицо, — А я прекрасно запомнил тот день, когда ты вывел ее на охоту впервые! Вам попалась семья из четырех человек и ты решил, что для практики мы вполне подойдем! А мы всего лишь шли из театра! Но тебе было плевать на это! Ты захотел — и ты получил! Сестре Лоренца сломала шею, а папу ты сам отшвырнул от своей суки, чтобы не мешал. Ты помнишь, что с ним стало? Ты пробил ему голову. Ты даже не оглянулся тогда, чтобы посмотреть! А маму…. Маму выпила твоя Лоренца. Выпила и бросила на дороге! Ты хотя бы раз их пожалел? Ни разу! Тебе же плевать на простых смертных!

Макс уже не кричал, а лишь шептал эти слова, глядя в искаженное от боли красивое лицо своего любовника, и по его щекам текли слезы. Слезы злости, ненависти и отчаяния.

— И я не хочу быть таким как ты! Не хочу убивать чьих-то жен, детей, отцов… Не хочу, чтобы другие люди, страдали по моей вине! Слышишь, ты!! Они — люди! Такие же, как я, понимаешь!

Гай не понимал. Он не слышал, подвластный только выжигающей его изнутри боли.

Но Макс знал, что высшего вампира одним серебром не убьешь. Он достал из-под матраса заранее приготовленный топорик, размахнулся и со всей силы рубанул понтифика по горлу. Кровь струей брызнула на парня, но он этого даже не заметил. И ударил еще раз. И еще.

Отбросил оружие, свалился рядом с обезглавленным телом.

И зашелся в отчаянном вое, выплескивая всю свою ненависть и любовь к убитому понтифику.

…


Адепт Михаил яростно выругался и отдал своим подчиненным приказ покидать квартиру. Только что поступили новые сведения. Максимиллиана, инициала понтифика, час назад нашли рядом с телом убитого. Он не сопротивлялся аресту и полностью сразу же подтвердил, что высшего убил он.

Парень злобно сплюнул на пол и, проверив, что никто ничего не забыл, вышел последним из квартиры. Не удалась идея Георгия, так и придется доложить. Тонка кишка оказалась у вампирского любовничка, не выдержал страданий по собственноручно убитому.

Ну ничего, еще не все потеряно, еще есть шанс поставить кровососов на колени.

…


Матвей вернулся домой достаточно рано. Он был мрачным и неразговорчивым. Не ответив на приветствие девушки, как он обычно делал, мужчина прошел в гардеробную и через некоторое время появился одетым полностью в черное.

В траур. Во время войны многие умирают, видимо, и у Матвея кто из семьи погиб.

Девушка посерьезнела и выразила положенные соболезнования. И в шоке узнала, что погиб Гай, верховный понтифик клана.

— Каким образом? — поинтересовалась Лина, выдержав положенную минуту молчания.

— Его убил Макс. Парня нашли рядом с телом, он и не отрицал ничего, — Матвей застегивал на руке часы.

— Какой кошмар! — ужаснулась девушка.

Матвей согласно кивнул головой и с полной серьезностью проговорил:

— Теперь вы понимаете, насколько вам доверяет понтифик, сделав своим инициалом? — и отвечая на ее безмолвный вопрос, продолжил, — Своей жизнью.

Лина смутилась. Да, с такой стороны она на отношения опекуна и инициала никогда не смотрела. Но Гай… Мертв верховный понтифик, глава клана. Понятное дело, что его место займет Марк.

Что же теперь будет?

Лина помнила Макса, помнила его безразличное отношение к ней в клубе и слегка развязную манеру общаться. Помнила, как он небрежно тогда представился «любовником понтифика», как будто это было простым делом из разряда «сходить в магазин за хлебом».

Но девушка никогда бы не подумала, что он сможет убить Гая, высшего вампира, своего покровителя.

— Получается, что Гай ему слишком доверился, — несколько осуждающе проговорила девушка.

— Получается, что Гай доверил себя не тому, — в итоге заключил Матвей и тихо вздохнул.

Лина прошла вперед, села в гостиной на диване.

— Такие случаи и у людей часто случаются, — махнула рукой Лина, не желая признавать очевидное.

— Вы смертны, для вас смерть привычна и неизбежна, — философски заметил префект, — Вампиры же по своей сути, существа несколько более живучие, поэтому доверяя свою жизнь смертным, мы в итоге зависим от инициалов намного больше.

Девушка качнула головой:

— Я никогда не причиню Марку вреда.

— Вы — нет, — согласился Матвей, — Но ведь можно и через вас это сделать, как недавняя история с Гюнтером.

Девушка упрямо поджала губы.

— Лина, Лина, — Матвей с укором посмотрел на нее, — Я помню понтифика в первые дни, как вас нашли там, в том доме. Я еще никогда не видел его в таком состоянии, а ведь знаком с ним больше четырехсот лет. На него по-настоящему было страшно смотреть.

Но Лина не собиралась признавать ни свою неправоту в отношении Марка, ни откровенное недовольство этим фактом Матвея. Девушка снова перевела взгляд на его полностью черный костюм, на котором светлым пятном был лишь золотой зажим для галстука. Да, даже такие древние вампиры, как Гай, оказывается, тоже смертны.

После отъезда Матвея в резиденцию, девушка долго сидела на диване, взяв в руки бокал с вином, красным, как любил понтифик, и, произнеся положенные слова, выпила в память о погибшем.

— Он был лучшим из вас. Пусть покоится с миром!

…


Лоренца, не скрывая своих чувств, рыдала во весь голос. Гай заменил ей отца, стал ей учителем, проводником в новую, бессмертную жизнь. И вот теперь он умер.

Девушка искренне любила своего наставника и его потеря стала для нее невосполнимой утратой. Она постоянно вспоминала, как Гай приезжал к ним домой. Мелкий клерк обычной адвокатской конторы и его иностранный гость, верховный понтифик московского вампирского клана, дружили на удивление всем окружающим. Гай частенько у них гостил, когда навещал Рим по делам. Девочка считала высшего своим вторым, а втайне и единственным, отцом. С настоящим ей не повезло, он все время пропадал на работе, а когда появлялся дома, то не проявлял ни малейшего интереса к собственной дочери. Понтифик же своим внимательным отношением к девочке, интересом к ее делам, оказался ей ближе родного родителя. Будучи двенадцатилетним нескладным подростком, она внезапно влюбилась в вампира подростковой безудержной любовью, и Гай, выведя девочку прогуляться в сад, объяснил, почему не может ответить на ее чувства. А также объяснил смысл дружбы между ним и ее отцом. Тот был донором высшего, питая вампира своей кровью во время его посещений Рима. И когда Гай, через несколько лет, в очередной раз приехав в гости, предложил Лоренце пройти обращение, девушка согласилась без раздумий. Марк утвердил ее кандидатуру без возражений и через неделю после приезда девушки в Москву, она стала личной ученицей Гая.

Рядом с ней стоял новый верховный понтифик, Марк. Весь затянутый в черное, он был совершенно бесстрастен и холоден, в отличие от Лоренцы, ничем не показывая, как больно ему потерять брата, с которым он столько веков прожил рядом. Ведь это Гай привел своего учителя к уже повзрослевшему Марку, ставшему мужем и отцом, занявшему место старшего брата в управлении родовым замком. Это именно Гай уговорил своего наставника обратить младшего брата. И именно Гай подал идею перевести остатки европейского клана в Москву.

Марк оглядел присутствующих. Весь цвет вампирского общества. На похороны брата приехали все, кто смог. Европейцы во главе со своим бессменным лидером Александросом, в его свите были представители более мелких кланов, входящих в обширный западно-европейский, или союзные с ним. Канадский клан был представлен Николасом, с ним рядом стояла любимая ученица Магдалена, тоже вся в черном. Южная Америка и несколько разрозненных африканских князьков. Японцы со своей старой, древней высшей, бессменным лидером на протяжении нескольких веков. Все явились.

Марк с внезапной злостью посмотрел на них всех. Похороны московского лидера заставили всех оторвать свои задницы с насиженных мест и прибежать высказывать соболезнования. Разумеется, сами стоят с грустными минами, едва ли не рыдают, как Лоренца, а про себя наверняка злорадствуют, что такого древнего смог завалить простой смертный, да и плевать, что инициал. К слову сказать, вон он, рядом с гробом, прикованный цепями стоит. Совершенно опустошенный, головы не поднимает. Выражает вселенскую скорбь. Ничего, поскорбит еще в одиночестве, когда его вместе с гробом закапывать будут. Живьем.

Александрос подошел к понтифику.

— Прими нашу скорбь и наши соболезнования, брат. Гай был лучшим из нас и нам всем искренне жаль потерять его. Мы лишились члена семьи!

Марк коротко кивнул и поблагодарил за душевные слова.

После церемонии, тягостной, опустошающей, верховный понтифик поднялся в свой кабинет. Он не стал занимать кабинет брата в резиденции, посчитав это лишним и ненужным, лишь приказал перенести все документы к себе.

В углу двое помощников поставили тяжелый сейф. Брат хранил там самые ценные бумаги, договора, письма.

Марк достал ключ и открыл его. Надо смотреть, вникать, вчитываться. Гай зачастую не ставил брата в проводимые им интриги, оповещая лишь о конечном результате. Марк ему доверял, а теперь придется самому в этом разбираться.

Что ж, приступим, дела ждать не будут.

Марк достал кипу документов с верхней полки и начал читать первое же письмо. От Александроса по поводу аренды части западных территорий для проведения полномасштабных учений. Да, помниться брат говорил что-то об этом.

Следующим был отчет Элеоноры, главы московских механиков. Затем договор с мексиканцами, Лина… сердце сжалось от боли…. Лина о нем вспоминала как-то. Затем письмо Гюнтеру…

Гюнтеру?

Марк еще раз пробежался глазами, вчитался подробнее в текст.

И в бешенстве ударил кулаком о стол.

…


Марк сидел в своем кабинете и вспоминал письмо, оставленное Линой.

Найти ее нигде не могли, «Покров», так и не снятый с девушки, глобально закрывал ее от поиска. Где она скрывается, как живет, все ли у нее хорошо, на эти вопросы ответов у понтифика не было и как узнать информацию, он не знал. Письмо, которое она оставила при уходе, Марк выучил наизусть и уже в сотый раз проклял себя за то, что послушался тогда наблюдающего девушку психиатра. Лине было плохо, очень плохо, но не только от сотворенного над ней Гюнтером, ей нужна была его поддержка и его любовь, а он не смог ей их дать. И найдя девушку, первым делом понтифик собирался извиниться за это перед ней, упасть на колени и вымаливать прощение.

Но Лины нигде не было.

Марк очень боялся, что в этот раз она попала в загребущие руки Ордена, но чтобы натравливать на Юрьево подразделения, требовались серьезные доказательства. Понтифик даже ездил в клинику и хотел убить психиатра за советы относительно Лины, но тот оборвал возмущения высшего единственным напоминанием, что был категорически против возвращения девушки домой и предупреждал, что дело может закончиться плохо. Ответить на это Марку было нечем, он в те дни не мог дождаться, когда любимая женщина вернется домой, и он сможет обеспечить ей и любовь, и ласку, и заботу.

Обеспечил, называется!

Теперь Лина сбежала из дома, где ее искать — никому не известно.

Но следовало решить еще один вопрос.

И как раз по этому поводу к нему в кабинет сейчас постучались. Понтифик принял деловой вид, усилием воли заставил себя скрыть отчаяние. Вошедший увидел властного высшего вампира с непроницаемым лицом.

Он хмыкнул про себя и с уважением протянул тому руку.

— Рад приветствовать, понтифик.

Марк пожал его ладонь и поздоровался в ответ:

— И я рад тебе, Алексей.

Помощник Мастера Гильдии кивнул головой, принимая приветствие, и уселся в кресло. Марк отметил, что маг прекрасно знал, какое место занимать нельзя ни в коем случае: правое кресло у стола понтифика по умолчанию принадлежало Лине. Она забиралась в него с ногами и любовалась работающим вампиром, и развлекала его разговорами. И Марку так нравилось смотреть, как….

— Чем могу помочь, понтифик? — перевел его внимание на себя Алексей.

Марк очнулся от воспоминаний и перешел к делу:

— У меня есть две просьбы. Личные. С кланом они никак не связаны и не относятся ни к войне, ни к политике.

Алексей кивнул:

— Мы не сможем найти твоего инициала, Марк, наши маги не настолько мощны, чтобы поддерживать…

— Я и не прошу, — отмахнулся тот, — Мне нужно другое.

Он достал из стола распечатанные листы и передал Алексею. Тот взял, задумчиво начал их рассматривать.

— Это, разумеется, перевод, но суть уловить ты сможешь.

Нейтрал хмуро посмотрел на вампира, перевернул пару листов, прочел записи на полях.

Затем сложил их стопкой и передал обратно.

— Понтифик, пойми правильно. Если то, что тут написано, — верно, то меня изгонят из Гильдии. А я этого не хочу!

— Вы вступили вместе с нами в войну! — дернул бровью Марк.

— Это, — Алексей кивнул на бумаги, — не относится к войне. А значит, будет полноценным контрактом со всеми вытекающими последствиями для меня. Мы не работаем ни с кланом, ни с Орденом, и в войну мы ввязались, чтобы защитить своих людей.

— То есть, ты отказываешься? — уточнил недовольно Марк.

— Я вынужден.

Алексей встал и заходит по кабинету.

— Мне жаль твою женщину, Марк, я слышал, что произошло и в каком она была состоянии, когда ты ее нашел. Я на самом деле тебе искренне сочувствую. Но я ничем не могу помочь! Владислав категорически запретил.

Марк зло отбросил бумаги в сторону. Алексей был сильным магом, одним из лучших в Гильдии, и при этом — он был помощником Мастера. Если он дает официальный отказ, значит, к Гильдии по этому поводу обращаться нет смысла.

— Ты говорил, что у тебя две просьбы, — напомнил ему маг, продолжая ходить из угла в угол.

— Да, — понтифик снова перевел на него взгляд, — когда мою Лину все-таки найдут, я хочу попросить у тебя опытного эмпата. Боюсь, она сама не справится с той депрессией, что у нее развилась, и эмпат… Хорошо бы, чтобы это был опытный мастер, уже работавший с подобными случаями.

Алексей остановился.

— Знаешь, — вспомнил он, — На прошлой неделе мне поступил подобный запрос от одного из твоих префектов. Ему тоже нужен был эмпат, работавший с женщинами, перенесшими насилие. Я не придал этому внимания, но теперь…

Марк встрепенулся:

— Кто запросил эмпата?

…


— Ты должна понять, что сейчас ему нельзя разрываться между поисками тебя и войной с Орденом! — психанул префект, — Он должен узнать, что ты в порядке!

— Ну, так позвоните ему и скажите об этом! — зло выкрикнула Лина в ответ.

— И ты думаешь, что он скажет «Хорошо» и продолжит дальше заниматься своими делами?

В этот момент в дверь позвонили и Матвей, все еще злой из-за спора, пошел открывать, не забыв прикрыть дверь в линину комнату.

Девушка сердито зашагала по комнате взад-вперед. Она, кажется, вполне понятно объяснила, что возвращаться не намерена. С чего вдруг Матвей опять поднял этот вопрос?

Из прихожей донеслись приглушенные мужские голоса. Лина прислушалась, о чем они говорят, и, не веря самой себе, приоткрыла дверь. Марка она увидела сразу же. Он гневно о чем-то разговаривал с Матвеем, поглядывая в сторону… ее комнаты? Он знал, что Лина здесь?

Мужчина в черном костюме с траурной ленточкой на лацкане, повернувшись к приоткрытой двери, вдруг замолк на полуслове и жадно разглядывал Лину, не веря собственным глазам. Увидев, что дверь начала закрываться, он бросился к девушке.

— Лина!

Девушка шарахнулась от вампира, ударившись затылком о противоположную стену. Она даже не обратила внимания на боль.

— Это он тебе сообщил, да? — полу-утвердительно поинтересовалась Лина, кивая головой на Матвея.

Марк закрыл собой входной проем.

— Я тебя не выпущу, пока мы не поговорим!

— Нам не о чем разговаривать!

— Неправда! Я хочу, чтобы ты вернулась!

Марк здесь и он ждет ее возвращения.

Нет, не ждет. Требует! Приказывает!

Алина вдруг почувствовала, что силы ее покидают. Она медленно сползла по стене на пол и села, уткнувшись в свои колени.

— Я же тебе все честно и понятно объяснила!

Она устало опустила голову на колени. Ну за что они так все с ней?

Марк печально посмотрел на префекта, как будто ожидая от него подсказки, что делать. Тот пожал плечами, показывая, что все, что мог, он уже сделал.

Марк кивнул ему в ответ и полез в карман брюк. Вытащил шприц, выпустил легкую струю из иглы и, быстро наклонившись над Алиной, вколол ей какую-то бесцветную жидкость.

Девушка вскрикнула от неожиданности, затем ее глаза начали закрываться.

— Снотворное, — пояснил Марк удивленному Матвею, — Я не знал, как она меня встретит.

Он поднял Лину на руки.

— Будь с ней аккуратней, господин! Она почти в норме. Почти.

— Спасибо за помощь, Матвей. Я отблагодарю!

…


Солнечный луч светил прямо в глаза.

Лина нехотя перевернулась от солнечной стороны на другой бок. Потянулась по-кошачьи, зарылась в любимое одеяло персикового цвета, такое приятно мягкое и теплое.

Затем резко очнулась и оглядела комнату. Ее одеяло и любимое постельное белье. Балдахин над кроватью с газовыми шторами.

Это ее спальня в доме Марка.

Сам понтифик сидел перед кроватью в кресле. Очевидно, он так и не отдыхал, потому что на нем были помятая белая рубашка и черные брюки, узел галстука ослаблен, воротник рубашки расстегнут. Он сидел, развалившись в кресле, закинув ногу на ногу, и пристально наблюдал за девушкой. Бледное лицо, покрасневшие от недосыпа глаза, растрепанные длинные волосы.

Лина моментально проснулась. Вспомнила все, что было вчера.

Она села на кровати. Видимо, укладывая ее в постель, кто-то раздел полностью, поэтому девушка завернулась в одеяло.

— Когда тебя нашли, ты была почти при смерти, — тихо проговорил понтифик, глядя на нее, — Да что там говорить, ты дважды умирала, пока тебя везли в больницу.

Лина подняла голову.

— А вместе с тобой умирал я. Каждый раз, когда монитор показывал остановку твоего сердца. И когда ты все-таки выжила, я… Я так боялся хоть как-то навредить тебе сильнее! Любым словом, любым жестом!

Он покачал головой, вспоминая те страшные дни.

— Я разговаривал с твоим психиатром на следующий день, после того как тебя привезли в больницу. Он категорически запретил мне даже дотрагиваться до тебя, сказал, что это может напомнить тебе пережитое, причинить лишнюю боль.

Он помолчал.

— И я старался выполнять его указания в точности до буквы.

Мужчина встал со своего кресла и сел на кровать рядом с девушкой.

Взял ее руку, поднес к своим губам и стал целовать ее пальцы, не сводя с Лины горящего взгляда. Девушка заворожено следила за его губами и по ее щекам непроизвольно потекли слезы.

— Я даже не представлял, что ты так отреагируешь! Я приходил к тебе по ночам, садился рядом и смотрел, как ты спишь. Тебе снились иногда кошмары и ты стонала во сне. А иногда улыбалась. И я безумно хотел лечь рядом и обнять. Но не смел даже пальцем тебя коснуться.

— Марк!

Понтифик ласково погладил ее по волосам и с силой прижал к себе любимую. Девушку стала бить дрожь от сдерживаемых рыданий.

— Мне так нужна была твоя любовь, чтобы ты хоть как-то показал, что продолжаешь любить, — прошептала она, всхлипывая.

— Я знаю! — прошептал он, — Я возненавидел себя, когда ты сбежала.

Марк отстранил Лину и медленно встал перед ней на колени, склонил низко голову.

— И я прошу у тебя прощения за это. В том, что ты ушла, только моя вина!

— Марк! — ошарашено воскликнула Лина.

Она потянулась было к понтифику, но тот лишь обнял ее колени и прижался к ним губами.

Девушка совсем не ожидала, что высший будет винить себя в ее побеге.

— Лина, прости. Прости, что меня не было рядом, когда я был нужен тебе! Я клянусь, больше такого не повторится, и я тебя никогда не оставлю!

Лина горько усмехнулась. Никогда — это слишком долго.

Это не в его власти, она все-таки смертная. Но хотя бы на время можно об этом забыть.

Нужно забыть.

Она прижала к себе его голову:

— Я верю тебе!

…


Лина с удовольствием приняла ванну, затем позавтракала. Жак приготовил любимые ее оладушки, чтобы порадовать неожиданно появившуюся госпожу, и девушка была ему благодарна за теплый прием. Впрочем, как и Софи.

Лина специально собрала всех слуг в гостиной и извинилась перед ними за то, что доставила столько неприятностей из-за своего побега.

Но после завтрака Марк попросил ее очень быстро собраться. Он предупредил, чтобы девушка надела длинную юбку и закрытую блузку. И никаких драгоценностей.

— Куда мы едем, Марк? — спросила она, спускаясь по лестнице на первый этаж.

Понтифик, не выпускавший ее руки, как будто все еще боясь, что она снова убежит, с легкой улыбкой ответил:

— В церковь! — и подмигнул ей, когда Лина ошарашено остановилась на полпути, — Снимать инициал!


29 Глава


Всю дорогу до Новокузнецкой Лина пыталась выведать у вампира, куда и зачем он ее везет. Несмотря на их примирение, девушка не могла перебороть подозрительность в отношении мужчины, хотя и понимала, что видимых причин для этого нет. Марк очень ясно дал понять Лине, что все ее сомнения в его любви абсолютно беспочвенны. Вот и сейчас он вел машину, постоянно оглядываясь на девушку на соседнем сидении и держа ее ладонь в своей руке, словно боясь еще раз потерять.

Небольшая церковь в районе Новокузнецкой была очень милой и как-то по-домашнему уютной. Именно она стала пристанищем бывшего верховного главы Ордена, теперь исполняющего обязанности простого священнослужителя.

Впрочем, отец Сергий и в бытность руководителем, не уходил со своего поста, просто теперь у него стало чуть побольше времени на любимое дело.

Гостей своих он ждал, нервно прохаживаясь по внутреннему садику храма. Невысокий мужчина в возрасте с удивительно добрыми глазами, Лине священник показался смутно знакомым. В голове почему-то всплыла туманная картинка, как он берет ее за руку и что-то говорит стоящей рядом матери.

Девушка оглянулась на стоящего за спиной Марка. Тот представил ее священнику.

— Отец Сергий, это моя Лина.

Она протянула ему руку для пожатия, старик аккуратно взял ее пальчики и чуть сжал.

— Рад познакомится, дочь моя, — он мягко улыбнулся ей и повернулся к высшему, — Идите за мной.

Сергий быстро зашагал к небольшой темно-зеленой деревянной двери в дальнем конце садика. Пара переглянувшись, проследовала за ним.

Дверь вела в дом при церкви. Священник прошел вперед мимо открытых светлых комнат, свернул в коридоре к еще одной двери, спустился по лестнице вниз, в подвал и пошел дальше.

«Настоящие катакомбы», подумала Лина, спеша за стариком, и посильнее сжала руку понтифика для уверенности.

Наконец эта гонка завершилась в одной из дальних комнат. Отец Сергий открыл ее своим ключом, пропустил вперед вампира с девушкой, и, войдя следом, закрыл дверь снова.

Лина оглянулась. Обстановка комнаты была крайне аскетичной. Небольшой деревянный, чуть покосившийся стол, на нем лежал тонкий стилет с рукоятью в виде распятия и стоял заполненный водой графин с пятью стаканами, вокруг стола четыре старых стула, на некрашеном полу старый темно-красный простой ковер без рисунка. Никакой другой мебели не было. Стены комнаты были простыми, без обоев, лишь покрашенные в грязно-зеленый цвет, и ни одного окна.

— Здесь будет безопасно, — клирик прошел вперед и обратился к понтифику, — При всем моем уважении, Марк, вы затеяли очень опасное дело! Ну да ладно. Книга с вами?

Понтифик, не говоря ни слова, протянул тому небольшую книжечку в кожаной обложке. Священник взял ее в руки очень осторожно, прочел название, пролистал страницы. Девушка обратила внимание на арабскую вязь и удивилась, что старый священник разбирается в таких вещах.

— С языком проблем не будет? — запоздало вспомнил Марк.

— Нет, — по-доброму усмехнулся священник, — Языки, особенно древние, — моя слабость.

Он отложил книгу на стол и пристально взглянул на Лину.

— Она знает? — обратился клирик с вопросом к высшему.

Марк отрицательно покачал головой.

— Не было времени рассказать.

— Господин понтифик! — с укором потянул священник, — Как же так? Вы даже не удосужились обсудить этот вопрос с вашим же инициалом? Не ожидал от вас такого отношения к…

— Не знаю о чем? — спросила девушка.

Марк поднял руку в успокаивающем жесте, заставляя священника замолчать, и повернулся к Лине.

— Лина, недавнее происшествие едва тебя не убило. Я не хочу допустить этого впредь. Мой брат до своей гибели передал мне очень давний, давно потерянный фолиант с арканом, который позволит тебе стать не вампиром, но почти им. Ты станешь моим гемофагом.

— Кем? — удивилась девушка.

— Гемофагом, — повторил понтифик, — Я превращу тебя в полу-вампира.

— Но менталов нельзя обращать, — испуганно проговорила Лина, не совсем поняв, о чем речь.

Маги и менталы не могут пройти обращение, понтифик об этом сказал ей еще в первые дни знакомства. Она припомнила его слова — либо умирают, либо сходят с ума. Ни то, ни другое в ее ближайшие планы не входило.

— Любовь моя, это не обращение, это…, - он оглянулся на священника, прося его помощь объяснить.

— Это сродни вашему инициальному клейму, дочь моя, — отец Сергий вступил в разговор, — Вы останетесь человеком, но получите некоторые свойства вампиров, например, почти бессмертную жизнь, почти мгновенную регенерацию, почти бесконечное здоровье и молодость.

— Почти? — она приподняла одну бровь, пытаясь понять, что значит это «почти».

— Тебя можно будет убить, но сделать это будет очень сложно, — Марк с силой сжал ее руку, вспоминая о недавних событиях, — Ты получишь возможность регенерировать, но она будет проходить медленнее, чем у вампиров, и болезненней. Ты будешь стареть, но очень и очень медленно, примерно лет на десять за каждые пятьсот. Ты останешься человеком, сможешь есть обычную пищу, пить обычную воду и напитки, но тебе будет нужна и кровь. Моя кровь.

— Почему? — Лина подозрительно подняла одну бровь.

— Потому что он станет вашим создателем, дочь моя, — вклинился в объяснение священник.

Девушка удивленно посмотрела на вампира и он ответил ей самым серьезным взглядом.

— Десять лет за пятьсот? — тихо повторила она.

— Да, родная, почти вампирское бессмертие.

И он будет ее создателем?

— А как часто мне нужна будет твоя кровь? — она выдернула свои пальцы из его руки, не заметив, как понтифик мучительно скривился.

— Кровь своего создателя вам нужно будет пить каждый день, по крайней мере, первые лет пятьдесят, — пояснил клирик, внимательно за ней следя.

Если она откажется, то священник не будет проводить обряд насильно, чем бы вампир при этом ему не угрожал.

Лина испуганно взглянула на Марка и отошла к столу. Села на колченогий стул.

Почти вампир? Он предлагает ей стать почти такой же, как он сам?

Получить вампирские способности к долголетию и быстрому излечению от ран, силу, скорость, слух, обостренные чувства, все, чем так славятся убийцы-кровососы.

И быть привязанной к Марку его кровью. Стать по-настоящему его спутницей жизни? Навсегда?

Вот что он имел ввиду, когда утром пообещал никогда больше не оставлять!

Но готова ли она сама к такому варианту? Готова ли стать его гемофагом?

Она посмотрела на священника. Тот напряженно ждал ответа девушки, словно от этого зависело и его будущее тоже.

— И вы готовы сделать меня полу-вампиром? — тихо спросила у него Лина.

Отец Сергий горестно вздохнул и сел на стул рядом, ссутулился, и перевел взгляд на вампира.

— У него нет выхода, радость моя, ведь в том, что с тобой недавно случилось, косвенно виноват именно он.

Лина приготовилась слушать. Мужчинам было, что ей рассказать.

…


— У тебя на большом пальце есть интересное родимое пятно, моя радость, — и дождавшись согласного кивка Лины, он продолжил, — Такие метки могут ставить только маги — священники, это их отличительный знак. Но заблокировать четвертую в роду да еще и так глубоко, могут лишь немногие…

Лина поднесла к глазам свою руку. Да, это та самая метка, о которой ей говорила Рада. Сейчас крест был бледно-розового цвета и почти не заметен.

— Господин понтифик обратился ко мне еще в прошлом году с вопросом насчет давней и мощной блокировки найденной ткущей, — подхватил отец Сергий, — Я поднял все материалы, что были в наших орденских архивах, и по ним следовало, что с такими менталами наши маги сталкивались нечасто. Запросил у понтифика особые приметы интересующей его женщины и с удивлением узнал, что у вас есть отметина на ладони.

Он чуть нахмурился, вспоминая давние дела.

— Такую вещь ставили за последние пятьдесят лет лишь однажды и делал это я сам. Это я блокировал вас в младенчестве, уважаемая Алина, и крест, который у вас на большом пальце, поставлен с помощью моей магии.

Девушка ахнула. Такой развязки далеких в прошлом событий она не ожидала. Она оглянулась на Марка, но тот лишь кивнул, призывая слушать священника дальше.

— Узнав, что вы стали еще и инициалом уважаемого понтифика… Откровенно говоря, я был крайне удивлен. И когда Марк рассказал мне вчера про ту трагическую историю, в которую вы попали, я понял, что если бы не поставленный мною блок, то вы бы смогли избежать всего этого. Поэтому, скрепя сердце, я согласился с требованием вашего опекуна искупить, таким образом, свою вину.

Лина медленно покачала головой.

— Я не считаю вас виноватым.

Клирик благодарно склонился.

— Я понимаю, но таким считаю себя я сам.

— Но зачем вы меня заклеймили?

— Ваша мать прекрасно знала, кем она является, и так же прекрасно умела считать. Когда вы родились, ее навестил мой предшественник и предложил либо отдать вас на воспитание в один из интернатов Ордена, либо убить младенца. Вы четвертая в роду, ваш талант уникален. Его нужно использовать в полную силу или уничтожить. Но тот, кому вы достанетесь полноценным менталом, станет практически неуязвим и всемогущ, и ваша мать не хуже меня понимала, что этого нельзя допускать. И не собиралась отдавать вас в Орден. Я же был против и убийства. Невинный ребенок — что может быть страшнее его умертвения, — священник покачал головой, предаваясь воспоминаниям, — Я втайне пришел к ней и предложил полностью вас заблокировать, тогда бы вы остались живы. Конечно, был риск, что вы не выдержите постановки арканов, но она на это согласилась. Периодически она приводила вас ко мне и я проверял стабильность блокировки, но потом…видимо, наши пути разошлись, — он развел руками.

— А почему ваш предшественник не мог поставить сам блок на меня? — спросила Лина.

— Он не хотел рисковать, — ответил вместо священника Марк.

— Но я же могла использовать свои способности, — снова перебила их девушка, — Пусть для мелочей, но могла.

— Мне пришлось действовать второпях. О моих намерениях узнали, я уж не знаю как, и времени на полноценную блокировку было очень мало. Я рассказал главе Ордена, что ребенок не выдержал испытаний арканами и попросту умер, предоставил тельце погибшего младенца, похожее на ваше. Мне поверили.

— И я стала обычным человеком… на некоторое время, — задумалась Лина.

— Видимо, в какой-то момент блок начал слабеть под воздействием определенных причин, — пожал плечами отец Сергий, — Но и этого было достаточно, чтобы скрыть вас от магов нашего ордена.

— Подростковый период, — задумчиво произнесла девушка, — Впервые пользоваться способностями я начала именно тогда.

Понтифик встал рядом с Линой.

— Что будет с ее талантом после обряда?

— Печать гемофага это сам по себе сильнейший аркан, она не терпит рядом с собой никаких ментальных и магических способностей, все заклинания уничтожает, а таланты блокирует намертво. Но, опять же повторюсь, ваш инициал — четвертая в роду, а значит, даже Печать ее талант полностью не заглушит. Наверно, — несколько неуверенно произнес священник.

— То есть, вы не уверены? — спросила Лина.

Он покачал головой.

— Гемофагов создавали очень редко, это очень сложное заклинание и не каждый его выдерживал. Из ранее создававшихся гемофагов менталов почти не было, но у всех них талант полностью исчезал после обряда. Правда, четвертых ни разу не запечатывали.

Ей в голову пришла еще одна мысль:

— Отец Сергий, метку инициала можно снять. А метку…

— Печать, — поправил ее священник, — Я понял вас. Честно признаюсь, не знаю. Печать — это тоже аркан, но о том, чтобы его снимали, нет ни в одном источнике. Хотя со вчерашнего вечера, когда ко мне обратился господин понтифик с этим…, хм, приказом, — он усмехнулся и иронически глянул на вампира, — я смог найти не так много материалов по этому поводу.

Лина с опаской повернулась к Марку. Если она больше не будет ткущей…

— Мы можем поговорить наедине?

Священник понимающе кивнул и вышел из комнаты. Марк же настороженно уставился на Лину.

— Я больше не буду ткущей, Марк, — высказала она свое сомнение относительно затеянной им авантюры, — Ты понимаешь, что я стану обычным человеком?

— Не совсем обычным, любовь моя, но я напомню тебе, о чем сказал в первую встречу: мне не нравится твой талант. Мало того, что он слишком редкий и ценный, что делает тебя мишенью для каждого знающего, так еще и ты им пользуешься, когда надо и не надо.

Лина поморщилась. Неужели он до сих пор помнит про тот случай с Дитрихом?

— И если есть возможность навсегда тебя от него избавить — я буду только рад.

Девушка встала со стула, жестко взглянула на понтифика и сложила руки на груди.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да, — кивнул высший.

— Получается, что Печать — это навсегда, плюс я перестану, скорее всего, быть менталом. Ты действительно осознаешь это, Марк? — она повторила свой вопрос, — Учитывая, что со мной недавно произошло…

Понтифик нахмурился и в его глазах появился лед.

— Именно поэтому, радость моя, я и собираюсь сделать тебя своим гемофагом. Я не хочу допустить ни малейшей возможности повторения той истории.

Лина качнула головой в сомнении:

— Я буду пить твою кровь и нуждаться в ней каждый день. Ты понимаешь, что именно это значит?

Бесконечная совместная жизнь — это очень долгий срок, и каждый из них должен осознавать это отчетливо.

Марк подошел к девушке ближе и заключил ее в объятия, прижимая к себе со всей любовью, которую испытывал к ней.

— Я уже давно говорил, что взял тебя себе навсегда, до конца твоей или моей жизни. И если есть возможность сделать тебя бессмертной…

Он действительно к этому готов!

Лина вцепилась в вампира мертвой хваткой, не желая выпускать его ни на мгновение. На глазах появились слезы, девушка коротко всхлипнула и уткнулась ему в грудь.

Он ее настолько любит, что готов разделить с ней не только несколько лет жизни, данные смертному, но и свое бессмертие! Можно ли так любить?

И, отвечая на ее невысказанный вопрос, он склонился к ней и прошептал на ухо:

— Я действительно сильно люблю тебя, радость моя!

Она подняла голову к нему, и понтифик едва ощутимо и осторожно коснулся ее губ. Он все еще боялся вспугнуть девушку. Лина запустила руки в его волосы и притянула его к себе ближе, делая поцелуй более глубоким и страстным.

Как же ей не хватало этого мужчины!

Их прервал короткий стук в дверь, священник напоминал о своем присутствии.

Марк с сожалением оторвался от губ девушки и притворно вздохнул:

— Даже в церкви невозможно остаться наедине!

Лина ему весело улыбнулась, подхватывая шутку:

— И не говори, придется терпеть до дома!

Марк нежно погладил ее по щеке, провел пальцами по губам, словно желая ощутить ими недавнюю ласку, и разрешил священнику войти в комнату.

Тот прошел вперед и остановился у стола.

— Вы уже все обсудили? — он дождался согласного кивка девушки. — Хорошо. Для того, чтобы поставить на вас Печать гемофага, мне придется освободить вас от всех наложенных заклинаний. Это будет неприятно, может даже больно. К тому же, сама постановка печати довольно болезненный процесс. Вы готовы его выдержать?

Лина посмотрела на Марка, поцелуй все еще жег ей губы:

— Да, я выдержу.

Священник недовольно покачал головой, осуждая ее решение, но ничего не сказал, лишь взял в руки стакан, налил в него воды из графина и начал окроплять на ковре круг.

…


Первый аркан, за ним сразу второй, третий, девушка перестала считать, сколько заклинаний читал над ней отец Сергий после четвертого. Она стояла в круге на ковре и мужественно терпела снятие наложенных заклинаний. Голова раскалывалась, но священник категорически запретил любое обезболивающее. Вокруг все было как в вакууме, звуки приглушились, стали едва слышны, в глазах плыло и начало темнеть. И вдруг одна единственная яркая острая вспышка, когда с правой руки исчезло заклинание инициала, контуры предметов стали мгновенно резкими до боли, звуки превратились в оглушающий шум…

… девушка повернулась и влепила пощечину Филиппу. Парень посмотрел на нее злобно, яростно, словно именно она была виновата в случившемся. На его щеке начал проявляться красный отпечаток ладони, а в глазах появилось бешенство. Он размахнулся ударить в ответ, но затем опустил руку, развернулся и выбежал из кабинета понтифика. Лина в гневе отвернулась к окну кабинета…

… и оказалась в большой и светлой зале. Высокие потолки, мраморные стены, увешанные штандартами кланов. Посередине стоял большой круглый стол, вокруг него сидели люди. Нет, вампиры. Да, это были вампиры, отчетливо поняла девушка, все высшие. Кто-то пристально разглядывал саму Лину, кто-то переговаривался со своими помощниками, сидящими чуть сзади, кто-то листал документы. И тут девушка поняла, куда попала — Конклав, Совет высших. Что она тут делает? Лина отступила назад и наткнулась на кого-то, обернулась. Марк. Он стоял, настороженно глядя на Совет. Не глядя, схватил девушку за руку и с силой ее сжал. Лина обернулась обратно к высшим…

… и она уже стояла на Проспекте Мира. Но едва узнаваемом. Выход из метро наполовину обрушен, на дороге стояли брошенные дымящиеся автомобили, девушка даже видела, как кто-то из водителей пытался выбраться из искореженного автомобиля. По середине шоссе пролегала широкая выжженная изуродованная полоса, как будто что-то огромное горящее прокатилось из одного конца улицы в другой. Девушка шагнула вперед, повернула за угол. Вместо здания Макдональдса стояли пылающие руины, трамвайные линии были разрушены, провода висели рваными клочьями. Лина обернулась на чей-то крик…

…и очутилась на лесной поляне. Она сидела на цветастом покрывале, рядом небольшая корзинка со съестными припасами, бутылка вина, два бокала. Гюнтер весело что-то ей рассказывал, показывая пойманного кузнечика, а Лина так же задорно ему улыбалась. Вот парень отбросил насекомое в сторону и со смехом повалился на девушку, подминая ее под себя и целуя. Она начала отбиваться, но делала это весело и не особо усердствуя. Гюнтер навис над ней, посмотрел серьезно в глаза и жадно поцеловал ее в губы…

Очнулась Лина на полу, видимо, упала в обморок. Марк стоял рядом с ней на коленях и с тревогой поддерживал ее голову. Увидев, что девушка пришла в себя, он помог ей сесть. Лина дотронулась рукой до лба. Что это было такое? Странные видения.

— Вы в порядке, дитя мое? — поинтересовался у нее отец Сергий.

— Я видела… что-то…, - она задумалась, — Это… мне кажется, это были вероятности. И везде была я, — она перевела взгляд на Марка, — но это не Всплески, я видела именно свое будущее. Это были мои вероятности.

Верховный понтифик нахмурился, но ничего не сказал. Протянул ей руку, помогая встать с пола.

— Ваши вероятности? Все стоящие ранее на вас арканы я снял, дочь моя, даже инициал, поэтому вполне возможно, что теперь вы сможете видеть и собственные линии судьбы, — ответил священник.

Девушка бросила мельком взгляд на свою руку. Клеймо там было, как и прежде.

— Нет, нет, я снял само заклинание, шрамы, к сожалению, у вас остались на всю жизнь. А вот Всплески, — задумчиво проговорил клирик, — Всплески… Когда мы поставим на вас Печать гемофага, дочь моя, Всплесков скорее всего больше не будет.

— Почему? — Лина краем глаза отметила, как вампир усмехнулся и поднял глаза к небу, услышав ее любимый вопрос, но была слишком сосредоточена на священнике, поэтому ограничилась лишь тычком высшему в бок.

— Всплески сами по себе это предупреждение вероятностей ткущему о каких — то событиях, которые его ждут в ближайшем будущем. Ваши блоки, Алина, были поставлены моими арканами, а я, в силу своей принадлежности Ордену, чаще всего использую заклинания, разработанные именно нашими магами. Поэтому Всплески, что у вас были, это предупреждения, что в ближайшее время вы столкнетесь с нашей магией напрямую. Но если Печать убьет ваш талант…

Лина задумалась.

Первый Всплеск у нее произошел у клуба «Странное место», когда адепты попыталась произвести теракт, там был маг.

Второй Всплеск появился, когда Аврааму Моисеевичу грозила смерть. Известно, что на квартире старого еврея тоже поработали маги Ордена. Девушка помнила свою истерику насчет его вероятной гибели и желание поехать домой к старому учителю и самой выяснить, жив ли он. Значит, она там обязательно столкнулась бы с ними.

Мелкие Всплески весной, Всплеск при пожаре, в загородной усадьбе…

И больше таких предупреждений не будет.

«Что ж, — иронично усмехнулась про себя Лина, — хоть какой-то видимый плюс Печать уже дает.»

— Авраам Моисеевич не рассказывал мне о таких деталях.

Отец Сергий тепло улыбнулся, вспоминая старого друга.

— Авраам знал лишь то, что касалось его семьи. Аглая была слабой ткущей, близнецы — еще слабее. Поэтому у них если и были Всплески, то вялые, едва ощутимые.

…


— Раздевайтесь! — приказал отец Сергий девушке.

Лина удивленно глянула на понтифика, тот коротко кивнул, подтверждая слова священника. Девушка начала расстегивать блузку, сняла ее, аккуратно сложила на стул. Туда же отправилась юбка, чулки и туфли.

— Полностью раздевайтесь! — священник недовольно глянул на нее, как будто в чем-то обвиняя.

Уж больно тому не нравилось предстоящее дело, оно заставляло его нарушать собственные принципы. Посвятив всю свою жизнь противостоянию вампирам, он в итоге сейчас будет создавать из этой девушки нечто подобное. Но клирик косвенно был виноват в том, что случилось с ней, пусть и действовал изначально из лучших побуждений.

Лина испуганно обернулась к понтифику. Полностью? То есть и нижнее белье тоже?

Марк лишь жестко сжал губы.

Ну ладно, значит полностью. Собственно, чего бояться то, а то она никогда голой перед двумя мужчинами не стояла. Тем более, что один из них священник, а второй — ее любовник.

Девушка, покраснев, стыдливо стянула с себя бюстгальтер, затем медленно, надеясь, что ее остановят и скажут, что этого достаточно, — трусики. И осталась обнаженной стоять в очерченном круге, прикрывая руками интимные места. Священник по-новой окропил круг. Вода снова впиталась в ковер и место наложения аркана стало темно-бордовым и каким-то зловещим.

Марк снял пиджак, засучил рукава рубашки, вошел в круг и взял поданный магом стилет. Развернул Лину к себе спиной, обнял одной рукой, крепко держа за плечи и, ласково поцеловав ее между лопаток, приставил острие оружия к пояснице.

— Прости мне эту боль, любовь моя! — он произнес ей на ухо. Лина, сосредоточившись на предстоящем, дернула головой, чтобы не отвлекал. Понтифик чуть нажал на рукоять, взрезал кожу. Девушка едва слышно зашипела.

— Глубже режьте! Нечего миндальничать! — грубо окрикнул священник, вставая в тот же круг. В одной руке он держал чашу с водой, вторую окунул в нее, готовясь окроплять рану.

Марк нажал еще чуть сильнее.

Отец Сергий недовольно качнул головой и сам ударил по рукоятке стилета, глубже вонзая его в тело девушки. Кровь полилась по бедру тонкой струйкой, Лина коротко всхлипнула и застонала от боли.

— Если уж решили сделать из нее гемофага, так делайте правильно, — рявкнул на понтифика священник и начал читать заклинание, смачивая водой рану. Марк медленно поднимал кинжал вверх, вспарывая спину девушки вдоль позвоночника.

Лина терпела изо всех сил, на грани возможного, стараясь не отвлекать своими стонами и вскриками ни священника, читающего аркан, ни понтифика, добавляя ему лишние мучения. Она безумно радовалась тому, что Марк удерживал ее одной рукой в стоячем положении, сама бы она давно уже свалилась на пол. Боль была сильная. Нет, боль была оглушающая, воображение девушки во всех деталях показывало, как острие медленно по миллиметру поднимается к лопаткам. Она слегка притуплялась, когда вода попадала на рану, но снова разгоралась со следующим движением ножа. Девушку била сильная дрожь, бедра стали красными от льющейся крови, по щекам ручьями текли слезы. Но надо молчать! Нельзя отвлекать ни того, ни другого, чтобы получилось все как задумано. И она очень старалась под смутно различимое бормотание священника. Если уж она выжила после изуверств Гюнтера, то обязана выдержать и это, чтобы подобное с ней больше никогда не происходило.

Высший с тревогой следил за любимой, выдержит ли она наложение аркана. Ему было больно вместе с ней, казалось, он сам себе наносил длинную резаную рану вдоль позвоночника.

И он неимоверно гордился своей женщиной, ее выдержкой и терпением.

Когда, по ощущениям Алины, пытка превратилась в бесконечную, понтифик вытащил из раны кинжал и, вспоров им же свою руку, приложил к губам девушки кровоточащее запястье. Девушка сначала, едва касаясь кожи, слизывала выступающие капли, но затем его кровь стала казаться Лине самым восхитительным, что она когда — либо употребляла. Она вцепилась в руку высшего, сильнее прижимая ее к своим губам, и начала высасывать одуряющую жидкость из его вен. Пульсация в ране потихоньку начала утихать.

И в этот момент по пояснице ударила обжигающая молния. Девушка застонала от новой внезапной пытки, дернулась вперед, выгнув спину, но высший с силой держал ее свободной рукой, не позволяя ей оторваться от его крови.

Жгучая, ослепительная волна медленно, так же медленно, как до этого острие кинжала, начала подниматься вверх. Ее слегка приглушала кровь понтифика, которую Лина продолжала пить, но от этого становилось еще хуже, девушка ощущала жар накладываемого аркана каждой клеточкой. Казалось, что священник зашивает вспоротую рану раскаленной иглой, вонзая ее до самого позвоночника в тело девушки.

И вдруг боль исчезла. Испарилась, как будто ее никогда не было. Лина подняла голову в изумлении, неужели и эта дикая пытка наконец закончилась, как отец Сергий дотронулся до ее спины и, прикоснувшись к шести точкам вдоль спины, последним заклинанием зафиксировал печать гемофага намертво. Эта боль превзошла все, что вытерпела Лина до этого, она как будто вывернула наружу кожу, оголяя нервы и пропуская электрический ток сквозь них, выворачивая суставы, срывая мясо с костей.

Не выдержав, Лина повторно упала в обморок.

…


Девушка открыла глаза. Она снова лежала на ковре, но уже была прикрыта пиджаком высшего, а сам вампир склонился над ней с тревогой.

— Как ты, радость моя? — тихо спросил Марк.

Лина прислушалась к себе. Все было хорошо. Даже не просто хорошо, а замечательно. Такой здоровой девушка себя еще никогда не чувствовала, боль ушла, как будто и не было. Спину не жгло, не щипало, создалось ощущение, что наложение аркана Лине просто приснилось.

Она коротко кивнула понтифику и улыбнулась, перевела взгляд на отца Сергия.

— Все получилось? — она спросила в ответ. — Я не чувствую никаких изменений!

Марк вместо слов поднял ее руку к своим губам и поцеловал, протянул ей нижнее белье.

— Что ж, дочь моя, — отец Сергий встряхнул кистями рук, — Теперь вы гемофаг, почти бессмертное существо, но и человек. Надо бы вас поздравить, но, увы, это выше моих сил.

Лина огляделась. Видимо, за время обморока, ее вытерли от крови, но на ковре остались темные пятна, напоминающие о том, что тут произошло совсем недавно. Она встала с пола, вспомнила про рану, завертелась, пытаясь посмотреть, насколько все ужасно.

— Что у меня со спиной? Я ничего не чувствую! Там очень большая рана?

Марк ласково провел пальцами вдоль позвоночника.

— Это как инициальное клеймо, родная, — и, когда она удивленно подняла брови, продолжил, — На спине у тебя теперь метка такого же рода, — и добавил он несколько озадаченно, — Это даже красиво.

Вдоль позвоночника девушки вилась изящная вязь кроваво-красной татуировки, чем-то похожая на шрамы инициала. Кончик Печати изогнулся на шее и скрывался в волосах девушки.

— Дома посмотришь, родная, давай не будем задерживать отца Сергия.

Она кивнула в согласии и стала одеваться. Нижнее белье, чулки, длинная юбка. Когда застегивала блузку, ей в голову пришла идея проверить, осталась ли она ткущей. Как бы там ни было, но ее талант был частью ее самой, и без него Лина чувствовала бы себя неполноценной. Она сконцентрировалась и попробовала вызвать в себе привычное ощущение текущей по венам энергии…

И ахнула, когда перед ней раскрылись три еле видные вероятности.

— Я их вижу, Марк! — радостно воскликнула Лина.

Марк обернулся к священнику.

— Получается, ее дар все-таки не исчез?

Тот коротко усмехнулся.

— Конечно же, нет, она ведь четвертая в роду. Сильный ментал, очень сильный, — он с уважением посмотрел на девушку, — Талант такой силы даже Печать гемофага не закроет. Но не обольщайтесь, дитя мое, ваш дар вряд ли будет сильнее, чем был с блоками.

— Что ж, видимо, не все надежды сбываются, — засмеялся вампир и подхватил Лину в объятия.


30 Глава


Миле было стыдно.

Очень и очень стыдно, и в первую очередь перед Филиппом. Она никогда не думала, что попадет в ситуацию, когда ей придется лгать мужчине, но сейчас она делала именно это.

— Фил, ну пожалуйста пойми, бабушку лучше не оставлять без присмотра, все-таки инфаркт это не простуда! — уговаривала она парня.

— Ты была у нее вчера! И позавчера тоже! Твоя бабушка не может посидеть один вечер в одиночестве? — парень настаивал, чтобы Мила осталась сегодня дома.

— Фил! — ошарашено воскликнула девушка, — Что такого, если я на пару-тройку часов забегу к ней и проведаю, не надо ли ей чего?

Он показательно посмотрел на часы.

— Сейчас восемь вечера! Если ты выйдешь из дома, то у бабушки будешь в начале десятого. И когда ты собираешься обратно? Я не могу поехать с тобой, у меня еще куча дел, а на улице опасно!

Девушка даже запнулась от возмущения. За кого он ее принимает? За маленького ребенка?

— Меня не надо провожать, я сама прекрасно доеду! В крайнем случае, останусь у нее ночевать!

— Мила, лучше останься здесь и сейчас!

— Фил! Если бы это была твоя единственная бабушка, ты бы тоже старался навещать ее как можно чаще!

Мила подхватила свой рюкзачок и закрыла входную дверь, у которой они ссорились, с той стороны, громко ею хлопнув.

Быстро к лифту, нажала кнопку вызова и оглянулась на закрытую дверь. Филипп не выходил. Обиделся.

Девушка обернулась обратно к лифту, дождалась, пока он придет, и спустилась вниз.

Она так плохо с ним поступает. Правда, Фил всего лишь ее опекает и заботиться, но не больше. Они не спали еще вместе, не занимались сексом, о своей любви к ней Фил говорит крайне редко и очень сухо. И вопрос клеймения девушки парень пока больше не поднимал. Мила его понимала, с тех пор, как учитель вампира стал верховным понтификом клана, работы у парня прибавилось.

Но в тоже время ей так хочется страсти, романтики, красивых ухаживаний. Ей хочется любви, о которой пишут в женских романах. А не сидения взаперти в четырех комфортабельных стенах и ожидания, пока Филипп соизволит приехать из резиденции.

Дитрих был не таким. После того злополучного вечера, когда он спас ее и проводил до дома, они начали встречаться. Он был ненавязчив, предупредителен и очень галантен. Прекрасно понимая, в какой ситуации находится девушка, что живет у одного мужчины, а бегает на свидания с другим, мужчина старательно сохранял тайну их встреч и не раз предлагал снять для нее квартиру.

Мила как будто попала в сказку, купаясь в обожании этого высшего вампира.

Но, к сожалению, и уйти открыто к Дитриху она не могла. Филипп Миле тоже нравился. Нравилась его забота и опека, нравилась его тревога за нее. Наверное, общаясь сразу с двумя, она пыталась компенсировать все то, чего не получила, живя с матерью. Она об этом не задумывалась. Девушка лишь искренне боялась того момента, когда Филипп узнает про Дитриха.

…


Филипп в отчаянии стоял перед закрытой дверью и ждал, что Мила все-таки вернется. Он ждал долго, может минут пятнадцать, может двадцать, пока, наконец, не собрался с духом признаться себе, что Мила ушла.

Фил достал свой телефон и набрал номер.

— Здравствуйте, Филипп.

— Добрый вечер. Как ваше здоровье, Вера Павловна? — поинтересовался парень.

— Все в порядке, спасибо большое.

— Подскажите, а Мила у вас вчера была?

— Нет, молодой человек, она была у меня в воскресение, а чего к старухе каждый день-то бегать?

В воскресение? А сегодня уже среда! И Вера Павловна два дня не встречалась с внучкой? Филипп в отчаянии отключил телефон. Куда же Мила постоянно уходит?

…


Ужин происходил при свечах. Отдельный кабинет, красивый и богатый стол, романтическая обстановка, розы в вазе. Роскошно и сногсшибательно.

Правда, сегодня Дитрих был на удивление молчалив и серьезен, но, как всегда, исполнял любой каприз девушки. Причину его серьезности Мила узнала, когда он повез ее обратно домой после свидания.

Мужчина остановил машину на обочине трассы. Повернулся к девушке, слегка коснулся ее губ поцелуем.

— Я поставлю на тебя метку клана, милая. Сейчас идет война и ты можешь случайно пострадать. К сожалению, от охотников она тебя не оградит, но вампиры тебя с моей меткой не тронут, а то и сами защитят.

Мила смутилась. Филипп ей тоже говорил о метке, но слова у него с делом все никак не могли сойтись, он лишь обещал.

Дитрих был высшим.

Он не просто обещал, он сообщал о том, что собирается сделать. Информировал.

— Я… я не знаю, — промямлила она, — А как же Филипп?

— Насчет мальчишки не беспокойся, я ему все объясню. Я поговорю с Артемом, когда он сможет освободиться для постановки метки, — Дитрих жестко глянул на девушку, как будто заранее обрывая ее протесты.

Да, в этом они очень сильно отличались, молодой вампир спрашивал ее разрешения, а высший всего лишь уточнял детали, как будто все давно решено. Он прожил слишком долго и четко знал свои желания и возможности.

— Я не могу так, Дитрих, — Мила подняла на него умоляющий взгляд, — Это неправильно, что я живу у него, а с тобой вот…тут…

— Милая, я могу снять для тебя отдельную квартиру. Я уже предлагал на выбор несколько.

— Но тогда я стану твоей содержанкой, — отрицательно покачала головой девушка.

— А сейчас ты разве не являешься содержанкой Фила? — искоса глянул на нее мужчина, зная, как неприятно бьет жесткая правда.

Девушка прикусила губу и отвернулась.

Да, она действительно была именно такой. Разве что не делила с Филиппом постель, но по сути — он ее содержал, кормил, давал приют и оплачивал ее прихоти.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — тихо проговорила она, не признаваясь вслух, что он прав.

Дитрих еще раз поцеловал девушку, жадно, настойчиво, и провел по ее щеке ласково пальцем.

— Я предупрежу, когда тебе нужно будет приехать для ритуала.

…


Сначала Лина уронила вазу на столике у парадного входа, неудачно повернувшись на приветствие Софи. Затем, не рассчитав, налетела на кресло в гостиной.

Когда в третий раз она задела решетку камина, сильно ударившись при этом бедром, Марк взял девушку на руки и уселся с ней на диван.

— Все молодые вампиры учатся в первую очередь контролю. Это самое главное, что они должны уметь.

Лина приложила руку к больному месту, потирая его, чтобы не появился синяк:

— Я никогда не была настолько неуклюжей!

Понтифик усмехнулся:

— Филипп, помнится, около двух лет никак не мог справиться со своей координацией. В итоге я запретил ему появляться в моем доме до тех пор, пока не совладает со своим контролем. Ему это помогло.

Девушка, искоса следя, как Софи убирает осколки вазы, задумчиво спросила:

— Думаешь и мне есть смысл пока выехать из твоего дома? Во избежание, так сказать?

Он серьезно посмотрел на девушку:

— Мне проще запереть тебя в комнате без мебели и ждать, пока ты не научишься ходить по одной линии с закрытыми глазами и мизинцем у кончика носа.

Лина иронично подняла бровь, но Марк фыркнул и рассмеялся. Она в ответ тоже криво улыбнулась, но проблема все равно оставалась существенной — Печать сделала из Лины гемофага, наделив силой и быстротой почти как у вампира. А значит, теперь ей придется заново учиться ощущать себя в пространстве.

— Софи, — позвал он, — Закрепите в доме все предметы, что могут разбиться и упасть.

Горничная выпрямилась, в руке она держала метелку и Лина обновленным зрением увидела, как нервно сжались пальцы женщины вокруг рукоятки.

— Госпожа прошла обращение? — она спросила с милой улыбкой, но в глазах стоял испуг.

Лина перевела недоуменный взгляд на Марка:

— Филипп?

Тот отрицательно качнул головой:

— Лоренца. Гай ее как-то привез ко мне домой, и с контролем жажды у нее было туговато, — он снова обратился к Софи, — Заодно передай Жаку, что госпожа сегодня будет ужинать пораньше. Пусть поторопится.

Софи тревожно посмотрела в сторону кухни, но через мгновение ее брови разгладились и она присела в поклоне:

— Да, господин.

Новообращенный вампир не может есть человеческую пищу, ему нужна только кровь, а значит, молодая госпожа осталась человеком.

…


Первый глоток крови был одуряюще сладким. И вкусным. И желанным настолько, что казалось, не испей она этой жидкости, то мгновенно сойдет с ума от жажды.

И прикоснувшись к ней губами, ощутив сахарный, чуть отдающий железом привкус на языке, Лина почувствовала, что мир вокруг расцветает буйными красками, до такой степени яркими и сочными, что они резали глаза. Вмиг все звуки обогатились сложнейшими обертонами, а контуры предметов стали изящными и тонкими.

Лина увидела едва заметную бабочку за окном, что присела на подоконник, нежную зелень листка березы, что касалась веткой решетки балкона, ощутила легкое дуновение ветерка, который слегка коснулся ее щеки, несущего в себе привкус ночной грозы.

И чувства.

Чувства Марка к ней. Его пьянящая чувственная страсть, трогательная нежность и одуряющая до безумия любовь. Сумасшедшие по своей силе эмоции, Лина погружалась в них с головой и казалось, что она вот-вот утонет в этих страстях.

Девушка испуганно подняла голову и посмотрела на понтифика. Такой силы чувства — это удивительно и страшно. Тот вытер пальцем кончик ее рта от крови и тихо сказал:

— А ты мне так долго не верила!

…


Мужчина был бесконечно нежен и очень внимателен.

Но он видел, что Лина принимала его нежность с трудом, внутренне содрогаясь от прикосновений мужчины. Девушка не могла расслабиться, она была сжата как пружина и в любой момент готова вырваться из его объятий.

— Лина, — он перестал целовать ее грудь, поднял голову и тихо позвал.

Девушка вытянула голову в сторону и зажмурилась.

— Лина, это ведь я, помнишь? — прошептал он, беря ее голову в свои ладони и поворачивая к себе, — Ну же, посмотри на меня!

Девушка медленно раскрыла глаза. Она не могла, она просто не могла больше этого выносить. Как только Марк начинал ласкать ее, она снова раз за разом возвращалась в тот дом, к той кровати, где она была распята и к тому, что с ней творил Гюнтер.

— Марк, пожалуйста, не надо! — тихо попросила она, — Пожалуйста!

Ему было больно это слышать, но он не собирался отступать.

— Лина, если я сейчас прекращу, то ты никогда от этого не излечишься!

Девушка мученически посмотрела на него.

— Ты помнишь, как нам было хорошо вместе? — и, дождавшись ее ответного кивка, продолжил, — Вот и помни именно это! Потому что с тобой я! Именно я! Помнишь?

— Я боюсь! — прошептала едва слышно девушка.

— Не бойся! Я никогда не сделаю тебе плохо, любовь моя! Просто доверься мне, хорошо! Попробуй!

Лина чуть помедлив, коротко кивнула еще раз.

— Ты меня любишь?

— Да, — тихо ответила она.

— И я люблю тебя, очень люблю! Доверься мне!

Лина заглянула в его глаза, серьезные, любящие, и сама обняла его за шею, перебарывая себя и отдавая свое тело в его руки.

…


Иван дернул за ручку, висящую на одном болте. Дверь открылась сразу же, и эмпат вошел в захламленную прихожую. Обои ободраны, повсюду валяются мусор, газеты и старые вещи. Потолок был весь черный и кое-где с него клочьями свисала паутина.

Притон, в котором эмпат перекантовывался последние три дня, был создан из обычной стандартной двушки, ее владелец, пропитой алкаш, валялся сейчас в дальней комнате в глухом алкогольном угаре.

На кухне же сидел один единственный постоялец этой неблагополучной квартиры и курил сигарету, мрачно разглядывая улицу за окном.

— Чмырь, привет. Выпить есть? — спросил Иван, останавливаясь в дверях кухни.

Окинул ее взглядом и сморщился. Грязный пол, разваливающиеся шкафы, некоторые даже без дверок, куча немытой посуды в ржавой раковине. Он отвык за прошедший год от неприятных антуражей, но делать нечего, пока сгодиться и это.

— А, Меченый, — старый наркоман обернулся посмотреть, кто заявился, — Валил бы ты отсюда, пока есть на чём…

— Что так? — Иван остановился, в недоумении глядя на мужчину.

Чмырь отвлекся от своей сигареты, за дымом которой очень внимательно наблюдал, и сплюнул на пол.

— Болт приходил. Говорит, ходят по хатам какие-то фраера, приглядываются к молодым с татуировками.

Иван похолодел. Неужели догадались? Но как? Гюнтер выдал?

Вампир с ним так и не связался. Иван пытался сам ему прозвониться, но тот заблокировал телефон. Неудивительно. После того, что он сделал, Иван бы и сам ушел в глубокое подполье лет на двадцать. Но эмпат был уверен, что лично его вина заключается лишь в несанкционированном воздействии на инициала.

Наркотик, переданный ему вампиром, давно закончился и парень, стремясь заглушить ломку, начал пробовать все возможные. Винт, крэк, метадон, он пробовал все сильнодействующие наркотики, но Гюнтер предупреждал, что ничего не поможет. В итоге Иван остановился на смеси крэка и героина, получая хотя бы на время передышку, заглушая в промежутках боль и тошноту большим количеством алкоголя. Его не спасал даже талант, наркотик, поначалу усиливший его, через несколько дней то ли заглушил дар полностью, то ли уничтожил. У Ивана не было сил даже на то, чтобы внушить окружающим уважение и доброту к себе.

Он понимал, что осталось ему недолго, и единственное, что могло его спасти — вампирская кровь. Но, как бы Иван ни любил жизнь и не хотел выбраться из наркотической ямы, возвращаться в клан эмпат не собирался. Это было бы форменным самоубийством.

Вдруг в дверь позвонили. Звонок был каким-то неприятным, тревожным.

— Откройте, полиция!

Иван внезапно запаниковал:

— Чмырь, не открывай! Там не полиция, точно говорю!

Наркоман лишь тоскливо посмотрел на эмпата и медленно побрел к двери.

…


Лина открыла дверь в резиденцию, приложила пропуск к турникету, прошла в холл и направилась к лифту. Следом за ней молчаливым стражем двигался Рустам и девушка уже отчаялась хоть каким-либо образом избавиться от телохранителя. Приказ Марка был однозначен — без охраны никуда.

Но, по дороге кое о чем вспомнив, девушка развернулась к бодигарду:

— Рустам, я бы хотела зайти к Дитриху, надо поговорить с ним. Может быть, вы подниметесь к Марку и подождете меня там?

Мужчина холодно посмотрел на девушку и, чуть помолчав, произнес:

— Десять минут. Если через десять минут ты не будешь в кабинете господина, я сам за тобой спущусь и отведу тебя к понтифику.

Лина кивнула и свернула по коридору вправо.

Девушка постучала в дверь и попросила разрешения войти. Услышав некоторый шум и приняв его за позволение, открыла дверь и остолбенела.

На коленях Дитриха сидела Мила, которая испуганно смотрела на вошедшую. С каждой секундой, что девушка осознавала, кто именно вошел к Палачу, в ее глазах появлялось все больше и больше паники.

Лина застыла в дверях. Увидеть возлюбленную Филиппа в такой компании и такой позе! По всему видно, что они целовались, причем блузка молодой девушки была расстегнута самым неподобающим образом, обнажая грудь.

Лина шагнула назад и закрыла дверь, пытаясь представить себе, что это ей всего лишь привиделось. Постучалась еще раз, дождалась окрика Дитриха, и вошла.

Нет, ей не привиделось. Мила уже спрыгнула с колен мужчины и поправила свою блузку, но ее пунцовые щеки и недоуменный взгляд Палача были очень правдивы. Даже слишком.

Мила быстро подхватила сумочку, смущаясь, кивнула Лине в приветствии, и низко опустив голову, выбежала из кабинета.

— Дитрих, — Лина приветственно склонила голову перед Палачом.

— Добрый день, Алина, — тот был крайне вежлив и почтителен с любовницей правителя, — Ты что-то хотела?

Девушка совершенно забыла о причине своего прихода, неожиданная встреча выбила ее из колеи.

— Дитрих, а могу я задать вопрос относительно…

— Нет, — он так же вежливо, но твердо отказал, — Эту ситуацию я обсуждать не хочу.

Девушка чуть подумала и коротко кивнула головой. Хорошо, может и правда, не с ним надо разговаривать.

— Так что ты хотела, девушка? — вернул ее к теме прихода Дитрих. В его глазах то и дело мелькали искорки веселья, казалось еще чуть-чуть и Палач зальется в неудержимом смехе.

— Да, — Лина мигом вспомнила, зачем пришла, — Помните, мы с вами пытались помочь вашей племяннице?

Дитрих мигом посерьезнел. После того, как Лина просмотрела прошлое Мии, он отдал приказ отключить девушку от поддерживающей ее жизнь аппаратуры и на следующий день похоронил последнего человека из своего рода.

— Я тогда видела лицо человека, который изменил судьбу Мии. Если вы не сильно заняты, то можно попросить кого-нибудь из телепатов просканировать меня. В условиях идущей войны эта информация вам пригодится.

Дитрих мгновенно поднялся из-за стола и подошел к девушке:

— Был бы очень признателен за эту помощь, уважаемая!

…


Мара подошла к кабинету верховного понтифика с некоторым испугом, но затем взяла себя в руки и постучалась. Услышав разрешение войти, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Марк, верховный понтифик клана, стоял у окна, заложив руки за спину. В темном костюме с белоснежной рубашкой, бордовый галстук, на лацкане пиджака траурная лента в память о брате.

Он оглянулся.

— Мара, здравствуй!

Вампирка вошла в кабинет, встала у дверей. Нечасто она бывала у правителя клана, еще реже — по неприятным поводам. По такому как сегодня — вообще никогда.

Опекун эмпата искренне надеялась, что гнев понтифика не заденет ее.

— Ивана нашли? — сразу приступил к главному правитель.

— Да, господин. В одном из наркопритонов, — Мара осуждающе нахмурилась, — Он совсем скатился, стал наркоманом.

— Распорядись дать ему крови новообращенных, он должен быть здоровым на суде, — понтифик отвернулся обратно к окну, — Дитриха и Инквизитора предупредили?

— Да, господин.

Он кивнул головой, длинные волосы, прежде рассыпанные по плечам, сегодня были забраны в хвост.

Мара немного помялась у двери, но рискнула все-таки спросить:

— Господин, будет ли и мне предъявлено обвинение?

Понтифик снова повернулся и жестко взглянул на вампирку. Она знала, что спрашивала. Иван был ее опекаемым и если парень попал в такую некрасивую историю, значит, она где-то недоглядела. А учитывая, что Паноптикум сильно проредел с помощью охотников, и парень был единственным эмпатом в клане, то наказание Маре может быть очень суровым.

— Все будет решено Инквизитором, Мара, — ответил ей чуть погодя верховный понтифик, — Как он решит, так и будет.

Девушка окончательно сникла и вышла из кабинета.

Работа Инквизитора была довольно трудоемкой. Он выносил судебные решения всем преступившим закон клана, и до недавнего времени помогала ему в этом старая опытная телепатка Агнешка Красинская, которая сканировала мысли обвиняемых и выясняла, действительно ли верно обвинение. Агнешку Инквизитор сам нашел под Люблином, когда девушка путешествовала вместе с родителями. Их Инквизитор убил, они мешали ему и были не нужны, он хотел именно телепатку.

Теперь же Агнешка мертва. Глава Гильдии подтвердил, что на квартире убитой семьи целителей было найдено именно ее тело. Но работа не терпит, особенно сейчас, когда в городе такое большое количество пришлых вампиров, частенько нарушающих закон, вольно или невольно.

Выходов было три: либо просить помощи у европейцев, чтобы они командировали в Москву пару телепатов, либо договариваться с нейтралами, либо пользоваться тем, что есть. Хоть Тамара и работала больше по административным вопросам, но какая разница чьи мозги сканировать.

Сама же Тамара могла много чего рассказать Инквизитору на этот счет. Особенно по поводу того, чьи мысли ей больше нравиться читать. Девушку передергивало каждый раз, когда она погружалась в сплетение насилия, извращений и откровенного безумия совершаемого преступления, как его зачастую осознавал для себя обвиняемый. Бывало, что преступник мучается угрызениями совести и это еще Тамара терпела, она видела причины, побудившие его к действию и иной раз даже искренне сочувствовала сканируемому. Но бывало, что человек или вампир раз за разом прокручивал в голове содеянное и вытаскивал наверх, специально для телепата, самые сочные по его мнению моменты, стараясь лишний раз шокировать девушку, ужаснуть ее, бравируя своей яростью и сумасшествием. Такие дни Тамара ненавидела больше всего, она чувствовала себя искупавшейся в выгребной яме, и Рустам тогда силой вытаскивал ее из ванны, где она, рыдая во весь голос, по нескольку часов отдраивала кожу, стараясь очистится от помоев чужих мыслей.

Но заменить Тамару было некем. Телепаты, переданные нейтралами для сопротивления Ордена, откровенно шарахались от работы с Инквизитором, прекрасно понимая, что им придется считывать, а те двое, что были присланы европейцами, оказались и слишком слабыми, и слишком неумелыми. Поэтому Тамара, скрепя сердце, продолжала выполнять работу убитой полячки.

Ивана привели в кабинет Инквизитора сразу же после поимки, он был грязен и оборван как самый настоящий бомж. Правда, ему успели дать вампирской крови, чтобы тот в здравом рассудке предстал перед судом, и теперь наркоманская ломка ему больше не грозила. Мара гневно посмотрела на бывшего подопечного, но ничего не сказала тому, лишь поджала губы.

Следом за Марой в кабинет стремительно вошел верховный понтифик. Он смерил эмпата равнодушным взглядом и лишь бросил едва слышно:

— Из грязи вытащили, и в ту же грязь вернулся.

Тамара склонила голову перед Марком, дождалась разрешающего кивка своего нынешнего начальства и, подойдя к Ивану, положила руку ему на лоб, едва заметно поморщившись — запах от парня был тот еще.

«Ванька, Ванька!» — посочувствовала она бывшему товарищу по Паноптикуму, — «Как же так-то?»

Девушка сосредоточилась.

— Что-то можешь сказать в свое оправдание? — брезгливо поинтересовался Марк.

— Я не виноват, — заюлил эмпат, пристально глядя на Тамару, — Я не виноват. Гюнтер заставил меня принять наркотик. Я не виноват!

— Когда он с тобой связался?

— За пару дней до нападения, мой господин, — с готовностью начал рассказывать Иван, — Он знал, что я играю в карты на деньги, у меня были долги, а Гюнтер ссужал мне несколько раз. У меня не было денег, чтобы с ним расплатится! И он предложил попробовать наркотик! Он говорил, что это безопасно, что я всегда могу попросить своего опекуна о крови и излечится! Мой господин, пожалуйста, поверьте, это правда!

Тамара отняла руку с его лба и вытерла о свою юбку. Подошла к Инквизитору, возложила ему ладони на виски. Через пару мгновений, тот отстранился от ее рук и встал рядом с правителем.

Тамара повернулась к Марку.

— То, что он сказал — правда, господин. Почти. Он сам решил согласиться, ему не нравилось, что Ветрова ваш инициал. Он давно с ней конфликтует, а тут решил, что есть отличный повод свести счеты.

Марк холодно смерил эмпата взглядом.

— Ваше мнение, Инквизитор? — обратился он к вампиру в плаще с капюшоном.

Капюшон слегка склонился перед правителем.

— Виновен, мой господин.

Эмпат заметно задрожал.

— Это не я! Не я! Не я ее похищал! Я не виноват!

Инквизитор встал перед обвиняемым:

— Иван Денисов, ты обвиняешься в содействии похищению члена нашего клана Алины Ветровой, являющейся инициалом верховного понтифика. Отныне твоя жизнь находится в полном распоряжении господина Марка Росси. Он волен назначить тебе наказание по собственному желанию. Правосудие клана установлено!

Мара с облегчением выдохнула. Приговор Инквизитора она ожидала, затаив дыхание, но к своему счастью, не услышала никаких упоминаний о своей судьбе. Это значит, что тот признал ее невиновной.

…


Чтобы отвлечься от неприятных мыслей о Миле и Дитрихе, Алина достала новый набор для вышивки и стала его разбирать. Канву отдельно, ее надо будет потом вручную обметать, чтобы не сыпалась в процессе, ниточки на органайзере отдельно, иглу воткнуть в игольницу.

На днях Марк разрешил Лине выйти из дома, разумеется под охраной, и девушка прямиком направилась в рукодельный магазинчик, уж больно ей хотелось снова приняться за вышивку, аж руки чесались.

Из головы не шла Мила и ее поступок. Лина не знала всех подробностей, но искренне не понимала, почему девушка так поступает с Филиппом.

Она почти закончила обметывать канву, когда ее плеча коснулась Софи.

— Госпожа, вас девушка какая-то спрашивает, говорит — ваша подруга.

Лина со вздохом отложила вышивку. Она прекрасно догадывалась, что за девушка хочет с ней поговорить.

— Сейчас спущусь, спасибо, Софи.

Горничная кивнула и направилась к двери.

— Софи, — окликнула ее Лина. Женщина остановилась, — Вы не могли бы все-таки называть меня по имени?

Софи отрицательно покачала головой и улыбнулась:

— Приказ господина, госпожа.

А с Марком поднимать этот вопрос по-новой бесполезно. Он категорически против панибратства со слугами.

Мила уже сидела на диванчике в гостиной на первом этаже и с восторгом оглядывалась вокруг. В таком богатом особняке она еще никогда не была, по сравнению с ним даже двухэтажная квартира Филиппа выглядит как бедная хижина. Девушка осторожно погладила дорогую кожаную обивку дивана.

Лина молча спустилась с лестницы, прошла в гостиную и так же молча уселась на диван рядом с Милой.

— Чувствую, ты мне хочешь что-то рассказать, — заявила она вместо приветствия.

— Алин, я… — та виновато опустила голову.

— Мил, я тебя предупреждала? — оборвала начинающиеся извинения девушка.

Та едва кивнула головой.

— Тогда рассказывай с самого начала, — сурово потребовала Лина, — Как ты познакомилась с Дитрихом?

Мила, сбиваясь, начала свой рассказ. Все достаточно банально оказалось, Палач просто проходил мимо, увидел начинающуюся охоту и по какой-то своей причине спас жертву от расправы.

Лина даже переспросила, неужели это был Дитрих?

— Да, — кивнула Мила, — это был он.

— Что мне делать, Лин, подскажи? — Мила с надеждой посмотрела на подругу. Та умная и с большим жизненным опытом, у кого, как не у нее, спрашивать.

Девушка пристально взглянула на знакомую. Большие глаза смотрели с такой мольбой, что Лина смягчилась.

— А ты сама-то чего хочешь? Точнее, с кем хочешь быть?

— Не знаю. Фил мне очень нравится, но он постоянно занят с понтификом и мы так редко бываем вместе. А Дитрих, он такой восхитительный, выполняет мой любой каприз…

— Мила, — осторожно поинтересовалась у нее Лина, — А ты знаешь, чем именно занимается Дитрих в клане?

Девушка кивнула головой.

— Да, он в администрации верховного понтифика, его помощник.

Помощник, значит? Вот как?

Получается, Дитрих не сказал Миле, что он работает Палачом клана, исполняет грязную работу наказания преступников.

— Дитрих с тобой просто… общается или уже предложил метку?

Мила засмущалась, правильно поняв линину паузу.

— Я еще не спала ни с тем, ни с другим. Но — да, Дитрих предлагает метку.

— Филипп знает? — спросила Лина, догадываясь уже, каков будет ответ.

Мила покачала молча головой.

Девушка тихо вздохнула. Знала бы Вера Павловна, в какую переделку попала ее внучка в этом пресловутом вампирском обществе, вряд ли стала так ратовать в свое время за ее попадание в клан.

— Знаешь, Мил, я скажу тебе вот что: в ваши отношения я лезть не собираюсь, тебе придется разбираться с этим самой. Кого ты выберешь — Филиппа или Дитриха, я не знаю. Могу лишь посоветовать: прежде чем принимать какое-то решение, постарайся как можно больше узнать про Дитриха, ты его слишком мало знаешь.

Мила огорченно сникла.

— Не мое это дело, с кем в итоге ты будешь спать и жить, понимаешь, — пояснила Лина, видя ее разочарование, — Я не буду решать это за тебя. Но, единственное, могу сказать одно — я лично всегда придерживаюсь одного принципа: если у тебя уже есть мужчина, зачем тебе еще один? А если ты хочешь другого, то расстанься сначала с первым.

— Я так надеялась…

— На что? — удивилась девушка, — На то, что я за тебя решу этот вопрос? Дорогая моя, ты одновременно пудришь мозги двум мужчинам. И не просто смертным, а вампирам, один из которых высший, а второй — ученик правителя клана. Выбери кого-то одного из них, наконец. Или просто скажи Филу правду. Всю правду.

— Я не могу выбрать, они мне оба нравятся, — простонала девушка.

— Но тебе все равно придется сделать выбор, и чем скорее, тем — лучше! — закончила Лина.

— Кого бы выбрала ты?

Девушка сразу даже не нашла, что ответить на этот странный вопрос.

— Я? А причем тут я? Это тебе с кем-то из них жить… может быть, жить.

Мила испуганно глянула на нее. Что значит — может быть?

— Я имею в виду, ты же можешь уйти от них обоих, либо просто, либо к кому-то третьему в итоге. Просто, не дело это, встречаться сразу с двумя…

В этот момент у Лины зазвонил телефон.

— Сильно занята, радость моя? — Марк улыбнулся в трубку.

— Да нет, веду душеспасительные беседы с молодым поколением, — Лина бросила взгляд на юную девушку. Мила пересчитывала квадраты на ковре, ожидая, когда Лина закончит разговор и сможет снова перейти к решению ее проблемы.

— Ты не могла бы сейчас приехать ко мне?

…


Марк обсуждал что-то с Филиппом и Дитрихом. Девушка приоткрыла дверь, поймала взгляд понтифика и, не дожидаясь разрешения, вошла. Ученик высшего и Палач сразу же извинились перед правителем, поздоровались с девушкой, и тут же покинули кабинет, оставляя пару наедине.

Марк, ни слова ни говоря, подошел к Лине и впился в ее губы жадным поцелуем. Она в ответ прижала к себе понтифика, как будто боялась потерять.

— Как же я рад тебя видеть.

— Да уж, это все заметили, — съехидничала Лина с довольной улыбкой, — То-то сразу убежали!

Понтифик ей в ответ улыбнулся и сразу посерьезнел.

Девушка, мгновенно вспомнив, как на нее посмотрели Фил и Дитрих на выходе, спросила понтифика:

— Нашли Ивана?

Он кивнул головой.

— Да, нашли и Инквизитор уже вынес свое решение. Сейчас будет оглашение приговора, но я хочу, чтобы приговорила его ты. Сможешь?

— Я?

Он сурово посмотрел на девушку, как будто заранее обрывая все ее пререкания.

— Когда был суд над твоим бывшим мужем, его приговорил я как твой опекун. Но делать это должна была ты, любовь моя, потому что именно тебе был нанесен ущерб. Так вот, я спрашиваю — ты готова сейчас вынести наказание Ивану?

Лина опешила. Самой приговаривать? Самой выносить наказание за…

А за что? Что именно он сделал?

«Он помог Гюнтеру надругаться над тобой».

Злобный саркастический внутренний голос влез как всегда неожиданно и очень вовремя.

«Ты так мечтаешь отмстить своему бывшему другу за то, что он с тобой сделал. А ты готова это совершить в реальности? Глядя ему в глаза? Зная, что именно ты его уничтожаешь? Или ты опять струсишь, как было с Ланевским? И отдашь всю грязную работу Марку?»

Струсит?

«Именно! Потому что тогда ты именно струсила! Тебе было страшно наказывать его, ты боялась брать на себя ответственность за его жизнь!»

Боялась. Да, она очень испугалась, когда до нее дошло, что значит на самом деле вынести приговор человеку.

Это ведь не в своих мечтах унижать его, издеваться и избивать. Это на самом деле заставить его перенести все те страдания, что вынесла она, это — самой отдать приказ.

А сейчас? Сейчас она испугается?

Ведь Иван на самом деле виноват, отключив ее чувства и заставив ощущать полное и безоговорочное доверие к бывшему другу. Не помоги он Гюнтеру, у того скорее всего ничего не получилось бы. Он просто не смог бы ее увезти.

Но взять на себя ответственность за его жизнь?

Она снова струсит?

— Какое ему назначат наказание? — поинтересовалась она у понтифика.

— За нападение на инициала? Смертная казнь, — уверенным тоном ответил правитель.

— Даже если приговор буду выносить я?

— Ты обязана его приговорить именно так!

Значит, это будет самый первый раз и самый суровый. Что ж, поступок Ивана требует самой серьезной кары. Как там говорили древние — кто к нам с мечом, тот от него и погибнет? Иван получит свой меч обратно.

Девушка машинально коснулась основания шеи, где вилась татуированная вязь Печати, распустила хвост волос, чтобы она не особо бросалась в глаза, и серьезно посмотрела на понтифика.

— Да, я вынесу ему приговор.

…


Суд над Иваном происходил в той же зале, что и над Марго, та же трибуна и цепи, ограждающие место для обвиняемого. Сегодня осужденный был только один и он уже стоял на коленях, забранный в серебро. Конечно, Ивану как человеку, серебро было не страшно, но убежать он все равно не мог. Некуда, да и бессмысленно. Оставалось лишь дождаться приговора. Его грязные спутанные волосы падали на лоб, глаза отблескивали полубезумным огоньком. Но Иван был полностью в сознании и прекрасно понимал, где он находится и за что.

Присутствующих было немного, лишь несколько вампиров и смертных. Лина разглядела Мару, опекуна эмпата. Девушка стояла в первом ряду, сложив руки на груди, и равнодушно смотрела на бывшего подопечного.

Все верно, он перестал быть необходимым клану и девушка больше не несет за него ответственность, клановое клеймо с эмпата уже сняли.

Лина встала рядом с огражденным местом. Лицом к трибуне. На трибуну взошел правитель клана, с одной стороны от него встал Палач, с другой — Инквизитор.

— Я слушаю тебя, Ветрова Алина. В чем ты обвиняешь этого смертного? — понтифик властно обратился к девушке.

Лина подняла голову, презрительно окинула взглядом скорчившегося перед трибуной парня, и громко произнесла:

— Он способствовал моему похищению, незаконно используя свои способности эмпата. Благодаря его помощи, меня вывезли из города, надо мной издевался, насиловал и без моего согласия питался вампир. Я требую наказания этому человеку!

Слово взял Инквизитор:

— Проведенное расследование подтверждает твою правоту, обвиняющая, а телепат доказала злой умысел, — темный капюшон качнулся в подтверждение своих слов, — Правосудие клана обвинило!

Понтифик выслушал обвинение и обратился к Лине снова:

— Действия Ивана причинили вред тебе, поэтому ты вольна сама наказать его. Либо передать своему опекуну право вынесения приговора обвиняемому.

— Я вынесу ему приговор, — ответила Лина.

— Тебе нужна будет помощь Палача?

Девушка отрицательно качнула головой в ответ.

Она ожидала этого. Точно также Марк поступил, когда судил ее бывшего мужа. Лина понимала и теперь разделяла эту точку зрения в полной мере. Наказывать должен тот, кто пострадал, потому что только тогда наказание будет справедливым. Тогда, на суде Ланевского, Лина отказалась выносить приговор, сейчас она это сделает.

Матвей тогда правильно говорил, она должна сама карать тех, кто причинил ей вред. В тот памятный разговор в его квартире, когда префект всеми силами старался вытащить девушку из депрессии, он дал ей верную мысль — она ментал, ткущая, она обладает силой, которой нет у ее обидчиков. Поэтому, кому, как не ей, разбираться со своими недругами!

Она как ментал имела право на казнь. Об этом ее еще в самом начале работы в Паноптикуме предупредил Елиазар. Девушка тогда очень удивилась и даже покоробилась такой возможности — самостоятельно казнить? Как это? Самой ударить человека ножом в грудь или отрезать руку вору?

Теперь она поняла суть этого правила.

О том, что Лина стала гемофагом, знали лишь единицы, те, кого понтифик в это отдельно посвятил. Для всех остальных девушка так и осталась инициалом правителя.

О том, что она сохранила свои способности, не знал никто, кроме Марка.

Девушка перешагнула через цепь ограждения и встала напротив Ивана. Рукой подняла тому голову, чтобы он смотрел ей прямо в глаза, ладонь второй руки положила ему на лоб.

Какой приговор ему назначить? Что будет справедливым и не выйдет за границы равного наказания, превратившись в ожесточенную месть?

Иван ей зло усмехнулся. Сейчас его будет наказывать любовница понтифика. Что она может-то? Обычная провидица! Его губы скривились в презрительной ухмылке.

Девушка сконцентрировалась и замерла.

Через несколько минут она отняла руки от Ивана и отчетливо сказала:

— Наказание свершилось. — и, склонившись к нему, едва слышно ответила на его вопросительный взгляд, — Ты всегда задавался вопросом, что я за важная персона такая? Сегодня я тебе отвечу. Ты знаешь о ткущих? Менталах, умеющих изменять судьбы?

Иван ошарашено посмотрел на девушку и вдруг бравада в его глазах сменилась испугом. Самой настоящей паникой. Он тихо заскулил и упал на колени.

Лина сверху вниз смотрела на эмпата и продолжала:

— Теперь ты знаешь. И понимаешь, как я тебя только что наказала.

Девушка отвернулась от приговоренного и подняла голову к правителю клана.

— Отпустите его, — сказала она понтифику, — Он свое получил.

…


Ночью Алина долго не могла уснуть. Уже Марк отложил в сторону книгу и выключил свой ночник, а девушка все лежала на боку, притворяясь спящей, но не спала. Вспоминала сегодняшний день и казнь.

Их было три. Три вероятности. Три варианта его судьбы. Правильный ли выбор она сделала?

Может быть, надо было выбрать ту вероятность, где Иван попадает под машину уже завтра? Или достойным наказанием ему стала бы та, где он, сойдя с ума от наркотического бреда, прыгает с последнего этажа небоскреба?

Одно лишь Лина знала точно, не было ни одной вероятности, в которой Иван проживет эту неделю.

Печать гемофага действительно сильно уменьшила ее способности. Раньше Лина ощущала себя импровизированным кувшином с плотной пробкой, сквозь которую сила по чуть-чуть просачивалась наружу. Теперь же она едва черпала на дне этого кувшина.

Она перевернулась на другой бок и сильные руки мигом прижали ее к телу.

— Ты переживаешь, — сказал Марк, слегка касаясь ее лба губами.

— Конечно, переживаю, — ответила девушка, — Мне еще не доводилось приговаривать кого-либо.

Он немного помолчал, затем спросил:

— Ты ведь не меняла его судьбу, верно?

— Почему ты так думаешь?

— Не было порхания крыльев бабочки, — он слегка улыбнулся.

Лина вздохнула и уткнулась ему в грудь.

— Нет, Марк, я решила его судьбу, — помолчала, чуть вздохнула, — Я его приговорила.

— Не жалей его.

Лина вырвалась из объятий понтифика и села на кровати.

— Я все равно не могу иначе. Я жалею Ваньку и в тоже время — нет. Он сам виноват, но как бы я поступила на его месте, если бы меня прижали к стенке? — она покачала головой, — Но меня чуть не убили и в этом есть его вина, причем осознанная.

Марк промолчал.

— Ты сказала всем вокруг о том, что сделала.

— Я знаю, — она обняла мужчину за шею, — Я знаю. Ну и пусть. Пусть знают, что ты выбрал себе в спутницы не слабую и безвольную амебу, с которой можно делать все, что угодно. Пусть теперь будут задумываться, стоит ли меня лишний раз трогать.

Марк слабо улыбнулся и поцеловал ее волосы.


31 Глава


После той незабываемой встречи у университета, когда Мария впервые столкнулась с дьявольским защитником своей дочери, женщина долгое время старалась не вспоминать об увиденном, считая, что ей показалось и таких существ просто не бывает. Но с тех пор она взяла за привычку пристально всматриваться в окружающих ее людей. Вдруг среди них затесались эти приспешники Дьявола?

Однажды, пригласив в гости несостоявшегося жениха дочери Илью, она пожаловалась ему в очередной раз на бросившую ее Милу и рассказала о адском защитнике. Мужчина выслушал Марию очень внимательно, осторожно подтвердил, что он о таких существах знает, и пообещал выяснить подробности, что происходит с Милой. Был у него один знакомый человек, который не так давно завел странный и осторожный разговор на подобную тему, говоря лишь намеками, но Илья был неглуп и сразу смекнул, что к чему. Успокоив, как смог, безутешную мать, готовую уже обзванивать морги и искать тело беспутной, но все-таки любимой, дочери, он сразу же связался со своим знакомым, и, обсудив с ним некоторые детали, придумал план. Знакомый запросил фотографию девушки, которую надо вытащить из лап паршивых кровососов и с изумлением узнал в ней ту особу, за которой его не так давно попросил проследить помощник верховного главы Ордена.

Девушка была не просто жертвой вампиров, она числилась в базе данных как любовница ученика верховного понтифика. Знакомый, не раздумывая, согласился помочь Илье, и сразу же предупредил Кирилла, что интересующая его особа в ближайшее время будет доставлена в подразделение Ордена.

Мария с трудом поднималась по лестнице, таща в руках набитые продуктами сумки. Жила она на третьем этаже, но шла так тяжело, как будто поднималась на двадцать пятый.

Остановилась на верхней ступеньке, перевела дух. В этот момент открылись двери лифта и на лестничную клетку вышел Илья. В темной футболке и брюках, с рюкзаком за спиной, он порывисто шагнул к двери, но боковым зрением заметил фигуру на лестнице.

— А, Илья, — поприветствовала та мужчину, сорвавшегося ей на помощь, — Нет, нет, ничего, я уже добралась почти. Вы ко мне?

— Да, Мария Александровна, по нашему вопросу, — он состроил таинственное лицо и улыбнулся. Они оба знали, что именно хотел обсудить Илья.

Женщина впустила его в квартиру, и он уверенным шагом направился на кухню. Илья не раз тут бывал после исчезновения Милы и прекрасно знал, где что из посуды и продуктов находится.

Поставил чайник греться, привычно достал кружки, заварку. Мария Александровна пока разбирала сумки в прихожей.

— Надеюсь, вы пришли ко мне с хорошей новостью? — она испытующе посмотрела на мужчину.

Тот уже сидел за столом и попивал горячий чай вприкуску с конфетами.

— Да, есть чем порадовать, — он довольно кивнул, улыбаясь собственным мыслям, — Правда, понадобиться ваше участие. Вы готовы?

Мария Александровна села напротив и взяла свою кружку.

— Чем смогу. Главное, вытащить мою девочку из этого адского логова!

…


Лина сидела в гостиной и пыталась читать газету, но мысли ее были очень далеко от аналитической статьи о ситуации в городе. Перед постановкой Печати у нее были видения. Пощечина Филиппу, Совет высших, разрушенная улица и пикник в лесу с Гюнтером. Что это такое было?

Девушка припомнила свои ощущения при этих видениях — три последних как будто шли продолжением первого, пощечины Филиппу. Но каким образом ссора с учеником высшего приведет к разрушению города? А уж к прогулке по лесу с Гюнтером, тем более?

Нельзя этого допустить.

Но что же делать?

После постановки Печати дар стал настолько слабым, что Лине большого труда стоило просто раскрыть «окна» вероятностей. Она это поняла по приговору Ивану, когда вытащила ту вероятность, что стояла самой сильной. Лина не была уверена, что ее таланта хватило бы, как раньше, на создание совершенно нового витка судьбы эмпата.

Марк рассказывал, что пробить инициал Ивану помог какой-то новый наркотик, разработанный в лабораториях Пауля. Настолько сильнодействующий, что эмпат, будучи не самым сильным менталом, смог пролезть сквозь инициальную метку, которая должна защищать своего носителя от любого несанкционированного вмешательства.

Видимо, Пауль изобрел нечто действительно выдающееся.

И опасное, ведь препарат сделал из Ивана законченного наркомана.

Но наркотическая зависимость Лине не грозит. Теперь, когда она стала гемофагом, то уже не сможет ни серьезно заболеть, ни стать алкоголиком или наркоманом. Печать не позволит.

Как-то надо связаться с Паулем.

Он звонил Лине лишь однажды, несколько месяцев назад, рассказывая занимательную историю о торгах с понтификами. Как же раздобыть этот номер?

Телефон Лины сгорел вместе со всеми ее вещами в квартире, но понтифик сразу по возвращению девушки в Москву из пригородной усадьбы восстановил номер. В принципе, это идея.

Девушка поднялась в свои комнаты, включила компьютер и вышла на сайт оператора. Запросить детализацию за нужный период — много времени не потребовалось. Посмотрела данные за тот день и примерное время. Был только один звонок с незнакомого номера.

Девушка достала свой телефон.

— Добрый день, — по-французски с ней поздоровались с той стороны. Ответивший мужской голос был сух и чем-то недоволен.

— Пауль? Это вы? — уточнила Лина, внутренне боясь, что ошиблась. Если так, то как еще связаться с руководителем европейских механиков самостоятельно, она не знала.

— Да, я вас слушаю, говорите! — рявкнул рассердившийся мужчина, перейдя на русский язык с заметным акцентом.

— Это Ветрова. Алина Ветрова. Мы с вами встречались давно, правда, еще…

— Алина? — Пауль очень удивился, — Я вас помню, разумеется. Не ожидал услышать.

Ткущая сама позвонила ему? Интересно, что ей понадобилось?

Из последнего отчета Элеоноры он знал, что девушка вернулась обратно к понтифику. Этому он был, конечно, рад, но и отнесся с подозрением. Мало ли, какой она стала после побега.

— Я бы хотела поговорить с вами об очень важном. — Лина кивнула головой, но собеседник этого не увидел, — Вы можете сейчас уделить мне время?

— Разумеется, могу! — еще бы он отказался разговаривать с ткущей.

Лина задумалась.

Как попросить его прислать ей наркотик? Хороший вопрос, однако!

Эх, была не была!

— Пауль, вы наверное слышали о том, что случилось со мной не так давно, — начала Лина издалека, — Иван рассказал, что он действовал под влиянием какого-то наркотика, который передали Гюнтеру вы.

В трубке воцарилось долгое молчание.

— Если вы думаете, что я буду извиняться перед вами из-за этого…

— Нет, нет, что вы! — сразу оборвала недовольство Пауля девушка. Еще не хватало, чтобы он окончательно рассердился от наглости смертной. Тогда ее затея пойдет прахом.

— Тогда чего вы хотите?

— Пришлите мне этот образец! — потребовала Лина, — Вам же нужна была ткущая для опытов, вот я и предлагаю себя в качестве подопытной!

Пауль удивился. Если бы девушка была рядом, то она увидела бы, как у главы механиков отвисла челюсть. Но ученый сумел взять себя в руки.

— Алина, я слабо представляю, для чего он вам может пригодится. Этот наркотик — экспериментальный образец, о том, как он будет работать на менталах, тем более, на таких как вы, мы имеем только теоретическое представление.

— Вот как раз я и могу попробовать его в деле!

Европеец тоскливо вздохнул в трубку.

— Честно говоря, я против того, чтобы вы его использовали без надзора наших сотрудников. Как он на вас подействует, мы не знаем.

— Я не говорю, что обязательно его использую, это просто для подстраховки. На всякий случай.

— Алина, я все-таки…

Девушка подняла глаза к небу.

— Пауль, я предлагаю вам себя, ткущую, в качестве лабораторной крысы взамен присланного наркотика, который использоваться скорее всего не будет. Чем вы рискуете?

Ученый усмехнулся.

— Вашему опекуну это не понравится!

— Ничего страшного, переживет, — слишком резко ответила ему Лина, боясь, что тот обо всем расскажет понтифику.

Сейчас главное получить наркотик, если все обойдется, то она сама Марку все расскажет. Если все-таки ситуация сложиться так паршиво, что препарат придется использовать, то…Тогда она будет решать эту проблему потом.

— Вы рисковая девушка, Алина!

— Решайтесь, Пауль! Я готова стать подопытной, если вы предоставите мне препарат!

— Вы знаете, что он вызывает мгновенную зависимость?

— Я справлюсь с этим. Ну же, вы готовы провести такой эксперимент?

Пауль немного подумал. В принципе-то можно, но… В голову пришла хорошая мысль: если ей так нужен наркотик, то она может согласиться на его условия.

А одной Медеи ох как мало для эксперимента!

— Я дам вам препарат, Алина, — согласился Пауль, — но с еще одним условием: следующий месяц вы проведете в наших лабораториях. Я лично обещаю вам, что с вас будут сдувать пылинки и никакого намеренного вреда вам не причинят!

Лина опешила.

— Но… А как я…

— Алина, решайте, — теперь уже он выставлял требование, — Если вы согласны, то препарат будет у вас уже завтра.

Разрушенная Москва или месяц лабораторий? Лесная лужайка с Гюнтером или эксперименты у механиков?

— Хорошо, месяц в ваших лабораториях! Высылайте препарат!

…


Мила посмотрела на часы. Десять вечера.

Дитрих сегодня не звонил, у него было какое-то срочное дело с правителем клана, и он лишь отправил ей сообщение, где извинялся и отменял сегодняшнюю встречу.

Это даже было к лучшему. Ученик понтифика, видимо что-то заподозрив, последние дни старался приезжать домой пораньше. Проводил время с Милой, смотрел с ней фильмы на домашнем кинотеатре, читал ей книги, лежа на полу в библиотеке, они вместе слушали музыку и танцевали. Милые нежные вечера двух влюбленных. Мила была очарована и парнем, и его вниманием к ней в эти дни.

Сейчас приедет Фил и они поужинают вместе, точнее, она поужинает, а он весь вечер не будет с нее сводить влюбленного взгляда сияющих глаз, затем они, может быть, посмотрят телевизор, или сходят куда-то прогуляться по ночной Москве, и часам к трем ночи девушка захочет спать. Филипп возьмет ее на руки, отнесет домой и уложит в постель. А сам пойдет к себе, продолжать работать.

А пока, чтобы не забивать голову плохими мыслями о Дитрихе и Филиппе, Мила решила принять ванну. Там она расслабится и успокоится, пусть и на время.

Фил открыл квартиру своими ключами и громко крикнул:

— Я дома!

Мила не ответила, но парень ясно слышал шум текущей воды. Поняв, что девушка решила принять ванну, он направился в гостиную, но по дороге остановился, прошел в комнату Милы, открыл ее сумочку и вытащил телефон. Пара нажатий, переход по меню и вот он уже в списке сообщений. Прочитал последние, выругался и молнией полетел в ванную.

Мила как раз только улеглась в горячую воду с ароматной пеной, как в комнате возник Филипп. Парень был в бешенстве и сжимал в руках ее мобильник.

— Дитрих? Ты и Дитрих?! — от злости он не мог выговорить больше ничего.

Мила испуганно привстала, прикрывая руками обнаженную грудь.

Узнал? Но как? Бросила взгляд на мобильник и застонала про себя. Ну, конечно же, звонки и сообщения, она же их все сохранила. Вот дура!

— Фил, пожалуйста, я могу все объяснить! — залепетала она, прикрывая обнаженную грудь руками.

— А что объяснять? — окончательно взъярился парень, — Ты и Дитрих!! И давно ты легла под него?

— Фил! — умоляла девушка, — Я не с сплю с ним!

Парень развернулся и швырнул телефон ей в ванную.

— Вон из моего дома! — тихо проговорил он, — Чтобы через полчаса тебя тут не было!

И не глядя на девушку, вышел из комнаты.

Мила, едва не плача, выбралась из ванны и накинула махровый халат на мокрое тело. Побежала за Филиппом, уговаривая его хотя бы выслушать.

— Фил! — девушка едва не плакала, — Прости! Я не специально, Фил! Я хотела тебе все-все рассказать Лина так и посоветовала! Фил, ну пожалуйста, выслушай!

Она сказала — Лина?

…


Лина забралась с ногами в кресло Марка в его кабинете и грустила.

Сегодня пришло сообщение от Дитриха — Иван умер. Его тело нашли недалеко от дома Мары, парень, видимо, надеялся встретить вампирку и разжалобить ее, попросить прощения. Но нарвался на двух адептов и те забили до смерти ногами бомжа-попрошайку, бывшего пана. Это была вторая вероятность, которую Лина увидела у Ивана. И которую она вытянула, карая эмпата.

Ее Гюнтер почти убил.

Ивана забили до смерти.

Девушка в полной мере ощутила, каково это — приговорить к смерти человека. Потому что она именно приговорила. А ведь можно было всего лишь чуть-чуть пододвинуть вперед первую, где Иван просто попадает под машину и гибнет сразу же.

Но Лина этого не сделала. Она хотела, чтобы эмпат прочувствовал на себе, как это страшно и больно, когда тебя избивают до смерти.

Правосудие клана свершилось!

Лина повторила фразу Инквизитора про себя, но совсем не чувствовала, что справедливость восторжествовала. Сейчас ей было бесконечно жаль заблудившегося в своих желаниях и поступках мальчишку.

И если бы было можно вернуться назад на пару дней…

— Лина! — в кабинет ворвался Филипп. Бледный, бешеный, держащийся едва на грани. Острые длинные клыки оскалены, глаза горят яростью. Следом за ним в кабинет вбежала Софи, но помня, что та побаивается молодых вампиров, Лина отослала ее жестом прочь.

У девушки теперь достаточно сил самой справится с Филиппом.

Он зло посмотрел на любовницу учителя:

— Ты ведь знала про Милу, да? Знала? Что она встречается еще и с Дитрихом?

Лина отвела взгляд. Знала.

— И не сказала раньше!

И не сказала. Потому что это было не ее дело.

Девушка вылезла из кресла понтифика.

— Фил, пойми, — она осуждающе качнула головой, — ваши отношения с ней — это не моя проблема.

— Я считал тебя другом! — вызверился он.

— Но я, правда, друг тебе! — парировала девушка, — И Мила мне друг! Но я не буду указывать ей кого из вас выбрать!

Парень заходил по комнате взад-вперед, злобно отпихнув попавшийся под ноги стул.

— Фил, я не могу решать за нее!

Он не слушал, полностью уйдя в собственные переживания, гневно теребя волосы, стараясь не сорваться на смертную.

— В конце концов, ты сам виноват, тебе надо было сразу заклеймить ее как свою собственность! — категорически закончила Лина.

Фил, услышав это, окончательно взбеленился.

— И тогда она бы попала на суд?! Да? Тебе что, так легко теперь обвинять? Как с Иваном?

— Причем тут Иван? — опешила девушка.

— Да при том! Ты ведь теперь у нас сама решаешь, чью судьбу изменить? Иван, если ты не знаешь, уже мертв! И мертв только из-за тебя! — вскричал он, — Что, почувствовала свою силу, да? Стала всемогущей, мать твою?

Лина слушала его и не понимала, о чем тот говорит. Она тоже начала злиться. Нервно сжала кулаки, но пыталась все-таки удержать себя в руках.

— Иван был виноват! — прикрикнула девушка на вампира, надеясь привести его в чувство.

— Да мне тошно смотреть теперь на тебя! «Милу надо было заклеймить!» — передразнил он, — Да какое твое дело, дрянь, кого и как я клеймить должен! Тебе легко говорить, а ты знаешь, что за всем этим стоит? Ты хоть раз подумала, что Милу я тогда обязан буду отдать тому же Дитриху для казни?

Он резко рванулся к Лине и навис над ней, крича ей в лицо:

— Нет, тебе же легко судьбами управлять! Ты же чудовище! Ты же хуже Дитриха! — продолжал злобствовать парень, выплескивая на нее всю свою ярость и злость.

Лина с отчаянием смотрела на беснующегося друга. Он выплескивал на нее свою боль и обиду от измены любимой девушки и привязывался к любому поводу, чтобы ударить Лину, которую считал почему-то виноватой, посильнее. Он понимал, что она права, и это бесило и злило Филиппа еще сильнее, потому что иначе следовало признать свою вину в происшедшем.

— Я думала, ты меня знаешь лучше! — выкрикнула она ему в ответ.

— Я тоже думал, что ты лучше! Но ты убила Ивана! Ты отказалась помочь Миле! Это все ты виновата!

— Опомнись, Филипп! — еще громче воскликнула Лина, — Ты бредишь!

Он не слышал ее, не понимал, что девушка ему говорила.

В его голове лишь билась мысль, что это ее вина, что это Лина во всем виновата!

Она открыто призналась перед всеми в своем настоящем таланте, она изменила судьбу Ивана, так, что вместо изгнания, его нашли убитым. И это Лина виновата в том, что Мила попала в такую двойственную ситуацию. Ведь, в конце концов, Филипп именно ее просил поговорить тогда с девушкой в ресторане и объяснить особенности жизни с вампиром.

И сейчас она имеет наглости утверждать, что во всем виноват только он сам?

— Ты такая же циничная тварь, как и твой предок! — бросил он ей в итоге.

Лина размахнулась и со всей силы влепила пощечину Филу.

— Не смей меня оскорблять! — прошипела она ему, — Вместо того, чтобы сейчас высказывать мне, как плохо я поступила, самолично наказав Ивана, ты бы лучше вспомнил, что это с его помощью я весь день провела в том страшном доме, где меня избивали до полусмерти, насиловали и питались мной! Хочешь ощутить, что я тогда чувствовала, иди и все это же переживи! И только после этого ты посмеешь судить, правильно я с ним поступила или нет!

Филипп ошарашено замолчал. На его щеке расплывался красный отпечаток ладони девушки, а в глазах появились злые слезы.

— И с Милой ты виноват только сам! — не утихала Лина, — Ты обязан был ее заклеймить, чтобы показать всем, что она принадлежит тебе. И ты этого не сделал! Ты постоянно пропадал в резиденции, забывая, что она молодая и красивая девушка и ей нужно твое внимание! Ты часто говорил ей, что любишь ее? Часто? А Дитрих просто взял то, что плохо лежит. И тебе надо сейчас именно себя обвинять в происшедшем, а не срываться на друзьях!

Филипп замахнулся рукой в ответ. Но не ударил. Опустил ладонь, еще пару мгновений зло и обиженно смотрел на Лину, затем развернулся и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Девушка в шоке упала на колени. Филипп, Мила, пощечина другу.

Вот оно, первое видение. Уже так быстро. Но что придет вслед за этим? Какая из ее вероятностей случится дальше?

Стоп! Она ведь ткущая. Она сможет выбрать. Если сил хватит.

Лина сконцентрировалась. Сил было мало, ужасающе мало.

Три вероятности всплыли в голове с угрожающей ясностью. Она нащупала отправные точки и проследила до их завершения. И ахнула. В ходе каждой вероятности должен был пострадать один из ее знакомых, друзей, любимых.

Кем же она готова пожертвовать?

…


Марк уже почти собрался выходить из офиса, когда на его телефон поступил международный звонок. Кто звонил, понтифик узнал сразу же, недавно он обсуждал с лидером европейских вампиров ситуацию в России и не отрицал, что ему возможно понадобиться помощь сородичей.

— Здравствуй, Александрос, — проговорил в трубку Марк. Мыслями он был уже дома, с Алиной.

— И тебе привет, — непривычно хмурый Александрос едва слышно поприветствовал московского понтифика, — Я хочу сообщить неприятную новость. Через три дня собирается Совет Высших, ты обязан на нем присутствовать.

— Что на повестке? — не вовремя, ох, как не вовремя его вытаскивают из Москвы.

— На прошлой неделе к нам поступило заявление от некоего Гюнтера Рейнхарта, которого ты, кажется, безуспешно разыскиваешь по обвинению в нападении на твоего инициала, — чувствовалось, что европейскому лидеру очень не хочется разбирать этот вопрос.

— Значит, он все-таки в Европе спрятался! — Марк с силой сжал трубку, — И у кого же?

— Не в этом дело. Гюнтер требует «милосердия и справедливости».

Марк едва не выругался. Эта фраза означала, что подонок находится теперь под защитой Конклава до полного выяснения возникшей ситуации между ним и понтификом.

— И какой именно справедливости от хочет? — очень тихо и спокойно поинтересовался высший.

— Он требует, чтобы твоего инициала отдали ему, настаивает, что это его обещанное имущество. А ты ее незаконно заклеймил как свою вещь.

Марк нервно выдохнул.

Ну, спасибо, братец, чтобы тебе в гробу переворачиваться, удружил!

— Но это еще не все, Марк. Он утверждает, что твой инициал — мойра!

Древний Александрос некоторые вещи называл так, как привык.

И в Элладе, откуда он родом, мойрами называли ткущих.


32 Глава


Лина с улыбкой на губах открыла тяжелую железную дверь и вошла в темный подъезд. Она сразу ослепла после яркого солнца и пару мгновений постояла с закрытыми глазами, позволяя им привыкнуть к полутьме тамбура. Открыла глаза, огляделась. Взбежала по небольшой лесенке к лифтам, нажала кнопку и поднялась на третий этаж. Квартир на этаже было четыре, но Лина уверенно направилась к самой крайней.

Она позвонила в звонок и с радостью услышала, как за дверью Лялька громко крикнула:

— Мама, к нам кто-то звонит, можно я открою?

— Нет, сиди у себя, я сама! — Марина подошла к двери, заглянула в дверной глазок и, нахмурившись, открыла дверь, — Лина?

Девушка бросилась ей на шею:

— Маринка, как же я по тебе скучала!

Лялька выглянула из своей комнаты:

— Мама, а там… Ой, тетя Лина! — закричала та в восторге и понеслась к любимой крестной.

Марина остановила дочь в двух шагах от подруги и шлепком под зад отправила ее обратно:

— А ну, живо в свою комнату и чтобы без моего разрешения не выходила!

Лина удивленно смотрела на происходящее:

— Марин, ты чего это?

Женщина сердито посмотрела на девушку и указала ей на кухню:

— Иди туда, надо поговорить.

Линину радость как рукой сняло. Она посерьезнела и пошла в указанном Мариной направлении. Села на табурет у стола, сумку положила рядом.

Марина вернулась достаточно быстро, просто закрыв за ревущей дочерью дверь в комнату.

— Ну, и где ты пропадала все это время? — сурово спросила она девушку, сложив руки на груди.

Лина насупилась. Подруге она не звонила специально, потому что не хотела ее втягивать во всю ту грязь, что произошла с ней. Как сказал как-то Матвей, меньше знаешь — крепче спишь. Поэтому для Маринки она тоже пропала в неизвестном направлении.

— Ну, в общем…, - промямлила девушка, — Надо было уехать.

— Я тебя просила позвонить и сообщить, где ты? Чтобы я заранее подготовилась к незваным и взбешённым гостям?

— Ты вообще о чем? — Лина недоуменно подняла брови.

— Ко мне твой Марк приезжал в тот же день, думал, что я тебя у себя скрываю! — жестко проговорила Марина, недовольно глядя на подругу. Она уселась напротив Лины.

— Прости, Марин, я не думала, что он к тебе поедет, — извинилась девушка за понтифика.

— Думала — не думала, это пятое дело. Ты мне вот что лучше скажи: ты сама-то хоть знаешь, кто он?

— В смысле? — уставилась на подругу девушка.

— В самом прямом! Видела я его в неуравновешенном, как выразился Лешка, состоянии! Ты с кем связалась, твою мать? — выругалась Марина.

Вампира она испугалась до дрожи в коленках. Понтифик вихрем пролетел по квартире, отбросив в сторону марининого мужа, ища следы пропавшего инициала. И когда ничего не нашел, заставил поклясться под страхом смерти, что как только Лина объявится, сразу же с ним связаться.

— Марин, я… — девушка тщетно пыталась придумать, что сказать. Понтифика она знала хорошо, тот в бешенстве действительно мог показать себя во всей красе. И эта «краса» мало кому нравилась.

— И это вот с ним тогда гуляла моя Лялька? — женщина не умолкала, — Вот с этим чудовищем?

— Он не чудовище! — возмутилась Алина.

— Он монстр! — припечатала подруга, — Монстр, пьющий людскую кровь, убивающий ради пары капель!

Лина опустила голову.

— И давно ты знаешь о нем всю правду? — Марина выделила слово «всю».

— С самого начала, — тихо ответила девушка.

Женщина встала со стула и заходила по кухне.

— И он пьет твою кровь?

Лина замотала головой.

— Нет, он просто любит меня.

Марина перевела тяжелый взгляд на подругу.

— А ты его?

Лина промолчала.

— Ох, подруга, во что ж ты вляпалась-то! — вздохнула женщина.

— А ты… ты сама — то как… — начала было спрашивать у подруги Лина, но окончательно сконфузилась под ее жестким взглядом.

Марина еще раз вздохнула, уже с какой-то ноткой обреченности.

— Он приезжал к нам в день твоего побега. Твой любовник был очень зол и думал, что я тебя скрываю.

— Он вам не навредил хоть? — испугалась за подругу Лина.

Та в ответ лишь подняла одну бровь. Действительно, если бы навредил, вряд ли они сейчас разговаривали.

— Марин, поверь мне, я бы ни за что не допустила его к Ляльке, если бы думала, что он хоть как-то может…

— Лин, тебе я верю! — отрезала Марина, — А вот твоему… в общем, ему — нет! Поэтому давай договоримся так: пока ты с ним, с Лялькой ты не общаешься!

— Марин!

— Нет, я сказала! Лялька еще ребенок!

— Марин, он никогда не тронет Ляльку, я обещаю тебе!

— Он — может быть, а его окружение? Откуда я знаю, с кем он там водится?

Марина была непоколебима. Пока Лина живет с вампиром, про крестницу она может забыть.

Уехала девушка от подруги совсем не такая радостная, как приезжала. Ляльке они объяснили, что крестная надолго уезжает из города и встречаться, и даже звонить у нее вряд ли будет возможность. Ребенок разревелся, Лина тоже едва сдерживалась. Одна только Марина была непреклонна в своем решении.

Домой девушка вернулась понурая. Рустам, бывший сегодня ее водителем и телохранителем, пару раз пытался узнать, что такого неприятного произошло в доме подруги, но Лина не спешила делиться с ним переживаниями.

Марку же она все рассказала, когда тот приехал из офиса вечером.

— Может мне поговорить с твоей подругой и убедить ее, что я Ляльке не опасен? — предложил он расстроенной девушке.

— Да нет, один раз ты уже с ней поговорил, — отмахнулась от него Лина, — Не думаю, что она готова еще раз с тобой пообщаться.

Марк вздохнул. Чем еще помочь девушке он не знал.

— С другой стороны, — вытерла она слезы, — Может это и к лучшему.

— Что ты имеешь ввиду?

— Знаешь, я только сейчас поняла, от чего мне придется в ближайшее время отказаться. Я же теперь долго еще буду выглядеть как молодая. Лет пятьсот точно, — загрустила девушка, — Пусть уж лучше сейчас я расстанусь с Мариной и ее семьей, чем потом им объяснять, почему я на восемнадцатилетии их дочери выгляжу как ее старшая сестра.

…


После того, как Фил выгнал ее из дома, Мила вернулась к бабушке. Она долго не говорила причину своего ухода, либо просто отмалчивалась, либо парой слов отговаривалась, что поссорилась с парнем, но бабушка свою внучку знала хорошо. Как следует надавить на совесть, напомнить про честность с близкими, и вот уже Мила, сидя на кухне, все рассказывает Вере Павловне, обильно поливая свой рассказ слезами.

Вера Павловна отреагировала на это просто и жестко.

— Дура!

Мила залилась ревом пуще прежнего.

— Ты хоть сама понимаешь, чего ты лишилась? — продолжала отчитывать ее бабушка, — Ты хоть понимаешь, какой шанс у тебя был? А что сделала ты? Вместо того, чтобы схватить его и держать в своих хилых ручонках, ты, как безмозглая пустышка, побежала за другим мужиком!

Вера Павловна была все себя от гнева.

Нет, ну надо ж быть такой пустоголовой! Мила могла войти в элиту вампирского клана! За ней как на поводке бегал не кто-то, а ученик самого верховного понтифика! Кто знает, может ее даже обратили бы?!

А теперь что?

— Бабуль, — всхлипывала девушка, — что мне делать, а? Ну подскажи, пожалуйста!

— А ничего! — старуха в ярости ударила себя по колену, — Ты уже тут ничего не сделаешь, если только тот твой, второй, не появиться на горизонте. Он-то хоть знает, что ты ушла от Филиппа?

Мила закивала головой.

Да, Дитриху она позвонила сразу же, как смогла. Он снова повторил свое предложение насчет квартиры, но девушке так хотелось видеть рядом родное лицо, которому можно выплакаться на свою несчастную судьбу, что она в очередной раз отказала. Хотя и дала адрес, где теперь будет жить. Адрес Веры Павловны.

— Этот твой второй, он-то хоть кто? — смягчилась бабушка, видя внучкино горе.

— Он работает вместе с понтификом.

— А имя то есть у твоего соблазнителя? — ворчливо спросила Вера Павловна. Она встала с табурета и стала заваривать чай. Слезами горю не поможешь, а вот успокоится надо бы.

Мила закивала. Она уже давно была в курсе бабушкиной истории жизни и не удивлялась больше, когда та начинала рассказывать что-то о своих бурных молодых годах и упоминала при этом известных девушке вампиров.

— Дитрих.

— Высший? Высокий, с темными волосами, вечно растрепанными, хмурый и молчаливый? — ахнула Вера Павловна.

— Он не хмурый, — досадливо проговорила Мила, недовольная такой характеристикам своего обаятельнейшего вампира, — Он очень милый и добрый, и очень интересный.

— Мать моя женщина, — упала обратно на табурет бабушка, — Ты умудрилась связаться с Палачом клана?!

Мила коротко пожала плечами. Сейчас ей было абсолютно все равно, как называют этого вампира, главное понять, что делать.

Старуха на долгое время замолчала, обдумывая ситуацию, в которую попала ее неразумная внучка.

— А с Алиной Ветровой ты общаешься? — осторожно поинтересовалась она.

— Это с любовницей понтифика? Да, иногда. С ней тут история приключилась…

Мила в красках рассказала бабушке, что стряслось с ее новой подругой. Вера Павловна слушала, нервно теребя в руках полотенце, и под конец оно стало выглядеть как измочаленная тряпка, годная только на выброс.

— Бедная девочка, — пожалела она Лину, — Сколько ей пришлось пережить!

— Ну, ничего, зато понтифик с нее пылинки сдувает! — ядовито пробормотала девушка. В этом отношении она завидовала Лине, видя любовь к ней верховного правителя клана.

— Придержи язык! — одернула внучку бабушка, — Ты сама виновата в своих неприятностях! По крайней мере, Алине хватило ума не связываться с двумя мужчинами сразу!

Мила смутилась.

— Бабуль, а ты не будешь против, если я все-таки у тебя поживу? — робко спросила она.

— Живи, чего уж там, не к матери возвращаться ж! — разрешила бабушка.

На том и порешили.

…


— Итак, начнем наше совещание с рабочих вопросов. Назрело несколько перестановок в управлении, поэтому я оглашу сейчас кто из вас, уважаемые префекты, сменит свои рабочие места.

Префекты подобрались и выразили на лицах глубокое внимание.

Марк оглядел их и с легкой улыбкой продолжил.

— Лайонелл, как исполняющий обязанности префекта центральной директории вместо покинувшего нас Эстебана, утверждается в этой должности. Так как вы, уважаемый префект, до этого времени наблюдали две области, то ваша предыдущая директория будет на время передана Жаклин, но я жду от вас список имен тех лиц, которые, по вашему мнению, смогут стать вам хорошей заменой.

Префекты довольно переглянулись. Их полностью устраивало произошедшая перетасовка должностей. Жаклин, управлявшая до этого не самой большой, но самой тихой Восточной директорией, имела хороший шанс увеличить подчиненную территорию, особенно, если договорится заранее с Лайонеллом и тот выставит претендентом вампира, подчиненного именно ей.

— Далее, мне нужен заместитель, поэтому на эту должность я назначаю Матвея, — Марк отвлекся от бумаг, с которых зачитывал назначения, и перевел взгляд на теперь уже бывшего префекта Северной директории, — Директорию временно возьмет на себя Доминик, ваш помощник. Он точно справиться? Ваша область одна из самых сложных.

Матвей деловито кивнул головой, подтверждая собственную рекомендацию помощнику, и, не удержавшись, расплылся в радостной улыбке.

Все-таки, получилось, как он хотел! Действительно получилось!

Конечно, Матвей не думал, что станет заместителем правителя, он надеялся получить желанную с давних пор Центральную директорию, но новая должность была намного выше, почетнее и… И кто знает, быть может через некоторое время он и сам станет понтификом, возьмет на себя все управление внутренними делами клана, как при Гае — Марк. Он выслушал несколько поздравлений в полголоса, правитель дал ему пару минут на торжество, и снова стал собран и сосредоточен.

— На этом с перестановками пока все. Но у нас остались еще нерешенные проблемы…

Матвей вошел в кабинет своего начальника и уселся в кресло. В левое.

— Когда вы уезжаете?

— Послезавтра. Как раз успеем на заседание и потом сразу же обратно в Москву.

— Не нравится мне, что тебя так срочно вызывают, — покачал головой Матвей, — Уж больно не вовремя время выбрано.

Марк с ним согласился.

— Да, мне тоже не нравится. Но я, к сожалению, не могу диктовать Конклаву, когда собираться. И не могу позволить Конклаву пойти на сканирование меня.

— Они знают, что Лина ткущая?

— Не только это, — Марк хмуро покосился на окно, надеясь найти там ответ, как быть.

О некоторых особенностях его любовницы знали лишь несколько персон, часть из которых уже была мертва.

Матвей пристально уставился на высшего.

— Я не могу допустить, чтобы Конклав узнал, что Лина четвертая в роду. Тогда и Гюнтер ее не получит, и я лишусь ее гарантированно.

— Четвертая в роду?? — ошарашено воскликнул Матвей.

Так вот значит, как девушка смогла исправить теракт в «Странном месте», Она упоминала, что более сильная, чем другие ткущие, но о таком бывший префект даже подумать не мог.

— Думаю, как мой заместитель, ты должен это знать, — мрачно заметил Марк.

Матвей встал с кресла и задумчиво прошелся по кабинету.

Четвертая в роду!

И Марк сделал из нее гемофага, убив талант девушки.

Если раньше, узнав про постановку Печати, Матвей лишь порадовался за Лину, то теперь был в двойственных чувствах. К радости примешивалось ярое сожаление, что теперь в клане нет не просто ткущей, а сильнейшего ментала, способного решать возникающие проблемы щелчком пальцем. Фигурально выражаясь.

Матвей вздохнул:

— Жаль. Нам бы не помешала сейчас четвертая в роду.

Марк холодно уставился на заместителя:

— Я никогда не планировал использовать Лину. Ее работа в Паноптикуме — единоличное решение моего брата.

С другой стороны, что сделано — то сделано, и по пролитому молоку нет смысла плакать. Заместитель вернулся к насущным проблемам:

— Ты будешь подавать ответный протест в сторону семьи Эстебана? Ведь пострадал твой инициал.

— Вряд ли, — тот покачал головой, — Эстебан прислал мне официальнее письмо, в котором объяснял, что он не отдавал подобного приказа Гюнтеру.

— Ты ему веришь?

— Нет, но он готов пройти сканирование. Но сканировать будет его сторона, у нас уже нет телепатов подобных Агнешке, а Лавинии я не доверяю.

Матвей задумался. Лавиния работала в румынском клане, а с ними отношения были, мягко говоря, натянутые.

— Значит, оставишь все как есть?

— Гюнтера удавлю, а Эстебан… посмотрим, может, и отпущу живым.

После ухода Матвея, понтифик подошел к сейфу и достал оттуда аккуратную стопку листов, скрепленных обычными канцелярскими скрепками. Под ними лежал небольшой бархатный футляр. Драгоценная вещь, которой он намеревался пожертвовать, чтобы выторговать у Конклава свою совместную жизнь с Алиной. Единственное, чем он мог откупиться.

Понтифик пару мгновений посмотрел на футляр и вытащил его из сейфа. Подошел к столу, достал свой дипломат и туда, в потайной внутренний карман убрал коробочку. Там будет надежней.

В принципе, современные технологии позволяли сделать копии с документа, чем Марк и воспользовался. Но это был оригинал, бесценный сам по себе, не считая того, какие знания он содержал.

В дверь постучался Филипп.

— Марк, водитель уже у входа, ждет тебя.

Понтифик коротко кивнул и закрыл сейф.

…


Машина свернула с третьего кольца и направилась в сторону Текстильщиков. Там на одном из многочисленных Проектируемых проездах, где сконцентрировались производственные предприятия, находилась Лаборатория механиков. Месторасположение ее было очень удачное: неподалеку стоял один из самых больших автомобильных заводов города, теперь неработающий, вокруг него выросла куча открытых и закрытых научно-исследовательских институтов, предприятий и «ящиков».

Встреча с механиками была короткой и высший вскоре покинул здание Лабораторий.

Он приказал Владимиру Петровичу ехать домой. Марк решил провести оставшийся вечер с любимой женщиной, а не в офисе, получая регулярные сводки с улиц, решая вопросы патрулирования и занимаясь всеми остальными делами, которые его уже так утомили.

Зазвонил телефон. Понтифик поднял глаза к небу, устало прошептал какое-то ругательство, но отвечая на звонок, был собран и внимателен.

— Да?

— Марк, — Матвей был чему-то очень доволен, — Мы получили последние данные от нейтралов. Их маги смогли засечь большое, но тщательно закрытое щитом построение в Подмосковье, мы думаем, что там адепты скрывают что-то важное.

— Например, что?

— Судя по охваченной невидимостью территории — не меньше военного лагеря.

— Тогда я не буду рассказывать тебе, что надо делать, правда?

Матвей согласно хмыкнул и отключился.

Понтифик довольно улыбнулся. Ну, надо же, какая приятная новость!

Честное слово, плотное сотрудничество с Гильдией нейтралов с каждым разом все больше и больше себя оправдывает. Надо будет подумать насчет, допустим, регулярных практик членов Гильдии в клане, это пойдет на пользу и им, и сородичам.

…


Алексей проверил последние приготовления.

Уточнил, все ли на местах, все ли помнят поставленные задачи.

Вроде бы все готово.

Лагерь нашли совершенно случайно при последовательном сканировании пригородных территорий. Судя по всем картам, это был старый, заброшенный пансионат, которым уже лет пятнадцать никто не пользовался. Но неожиданно высокий магический фон вокруг него привлек к себе внимание нейтрала. И как оказалось — не зря.

Территория в четыре гектара была укрыта плотным щитом, не позволяющим даже птицам пролетать сквозь него, они резко сворачивали в сторону при подлете. Что там скрывалось — непонятно, но ни Гильдия, ни клан к пансионату отношения точно не имели. Понаблюдав некоторое время за пансионатом и обратив внимание на то, какие машины въезжают на его территорию, Алексей был убежден, что секретный гарнизон Неприкасаемых наконец-то найден.

К мужчине подошла Вероника. Юная девушка, лет шестнадцати, не больше. Длинные каштановые волосы связаны в узел, чтобы не мешались, полностью черная одежда — на днях у нее погибла лучшая подруга, проходя мимо, попала в стычку на Каширском шоссе.

— Вы думаете, мы правильно поступаем? — ребенок — ребенком, но взгляд уже взрослый, серьезный, отчаянный.

Он внимательно посмотрел на магичку. Этим вопросом задавались многие.

Правильно ли Гильдия сделала, что вступила в войну? Ведь, если раньше, до открытого выступления, гибли единицы, то теперь Орден сделал нейтралов своим врагом наравне с вампирами и выкашивал их целыми рядами. Впрочем, нейтралы отвечали тем же, а учитывая, что Гильдия состояла только из магов и менталов, ответный удар был сильнее и существенней.

Чего стоит только побоище в Серебрянном бору, где на две бригады адептов с поддержкой пятерых магов пришлось около тридцати нейтралов. Живым из орденцев не ушел никто. Недавнее столкновение на Каширке, нападения на несколько магазинов в районе Арбата, не считая мелких ежедневных драк и разборок.

Орден терпел поражение за поражением, и победа в этой войне стала неуклонно склоняться в сторону вампиров и Гильдии.

Алексей пожал плечами.

— Правильно или нет, кто сейчас разберется. Мы отстаиваем свое право на жизнь, это главное.

— Но ведь Орден нам лично войну не…

— Правда? — он жестко оборвал девушку, — А почему тогда в этот раз наши люди гибли чаще, чем десять лет назад? Нам тоже объявили войну, Вер, только негласно. Вопрос — почему? Что мы сделали или не сделали?

Девушка задумалась.

— И как это узнать?

— А мы и не узнаем. Сейчас, по крайней мере. Потом — может быть, и то — кто скажет, будет ли это истинной причиной начала?

— Но если…

Алексей поднял руку, обрывая ее следующий вопрос, и посмотрел на часы:

— Время!

Охрану сняли быстро, в два счета. Пока маги разбирались с щитами, навешенными на базу, двое вампиров в мгновение ока прикончили охранников у контрольного пункта. Ночное время — самое тяжелое, особенно ближе к рассвету, когда хочешь — не хочешь, а спать уже тянет и становишься уже не таким внимательным и осмотрительным. Тихо сломали им шеи, подойдя незамеченными через слепые зоны, сразу же порушили всю автоматику на пульте слежения, чтобы никто не смог вызвать подмогу.

Отряды вампиров с одной стороны лагеря, магов — с другой, они открыто, не таясь, вошли в лагерь, убивая каждого встречного, поджигая и уничтожая все, что им попадалось под руку.

Адепты высыпали на улицы, вступая с противником в бой, но неожиданность нападения не позволила им хоть как-то собраться и выстроится для организованного сопротивления. И поэтому яростный натиск клановских и нейтральных магов превратил атаку в бойню, а вампиры добивали тех, кто сумел выбраться из нее относительно живым.

…


— Мы потеряли не только полноценную базу! Мы потеряли уважение наших братьев! — яростно воскликнул Первый Советник. Он чаще других в последнее время заговаривал о перемирии, считая, что лучше остановиться сейчас, чем потом праздновать пиррову победу.

Впрочем, он изначально прохладно воспринял идею открытой войны с вампирами, будучи убежденным сторонником предыдущего верховного Главы. Глеб давно бы уже избавился от несносного мага, но тот пользовался слишком большим уважением в Ордене, чтобы его внезапная смерть никого не заинтересовала.

— Если уважение так просто потерять, то оно немногого стоит, — парировал ему Глава, — Мы вышли на финишную прямую в этой войне и в ближайшие дни все должно окончательно решиться! Мы должны сейчас наступать еще агрессивней…

— С кем? С кем нам наступать? Неприкасаемые вырезаны подчистую, база уничтожена. Может верховный Глава нам свою охрану предоставит для продолжения боевых действий? — язвительно встрял в разговор Второй Советник, — Выведет их на улицы города?

— Нам нельзя сейчас отступать, — тихо проговорил Глеб, постепенно приходя в бешенство, — Мы должны надавить на них!

— На их стороне нейтралы! А кто на нашей?

— Выводите простых людей! Проведите усиленную пропаганду, испугайте их, насторожите! Объясните, насколько вампиры для нас опасны! Сгустите краски, покажите отчеты полиции, сколько людей вампиры разорвали, сколько убили… Мне, что ли, вам все это рассказывать? — психанул Глава Ордена, — На каждого вампира можно выставить по двадцать, тридцать смертных и они задавят их количеством.

— Мы должны защищать их, а не выводить вместо себя на передовую, — покачал головой Первый, осуждая идею Глеба.

— Дайте мне еще неделю и я гарантирую полное уничтожение вампиров на территории города! — пообещал он им.

— Ты обещал это в самом начале войны, — подал голос Третий, — Выводи Лазаря! Без него мы проиграем окончательно! У нас есть ткущий и мы можем перевернуть с его помощью ход войны!

— Лазарь слаб, — рявкнул Глеб, — Если он сейчас выработается, то долго будет приходить в себя!

— А для чего он тебе дальше нужен будет, если война закончится?

— Лазарь — ткущий! И это оружие мы должны придержать на самый крайний случай!

— О каком самом крайнем ты говоришь? — взбеленился Второй, — Он уже наступил! Нас вот-вот сотрут с лица земли окончательно!

— Лазаря пока нельзя пускать в дело! Я готовлю еще один удар, и если и он не поможет, то тогда мы пойдем с ткущим!

— Мы тебе больше не верим! Совет склоняется к тому, чтобы лишить тебя права говорить за нас.

— Неделя! И вампиры у нас вот тут будут! — Глеб выставил вперед кулак в подтверждение своих слов, затем развернулся и вышел из залы.

Осталось подождать совсем чуть-чуть, Михаил уже отрапортовал ему, что все приготовления сделаны.

Совсем чуть-чуть, и Глеб сможет выставить вампирам свои настоящие условия.

И тогда вампирский понтифик либо отдаст ему небольшую книжечку, написанную арабской вязью, либо…

Глеб ненавидел свою смертную сущность с самого детства, когда в дом его родителей пришел представитель Ордена и рассказал о необычных талантах юного мага. Посоветовал выбрать нужную школу, помог в дальнейшем с устройством в сам Орден. Сильные маги всем нужны, а правильно воспитанный маг с определенными моральными ценностями — это большая удача.

Но, узнав о сущности вампиров, узнав об их бессмертии, Глеб мечтал только об одном. И с ужасом узнал, что магов обращать нельзя.

Маг был убежден, что не бывает однозначных ответов и начал копать. Просиживал в библиотеках, поднимал архивы, изучая по пути разные заклинания, зачастую редкие и позабытые, ездил в другие страны обмениваться опытом и проводил поиски там. Наконец, удача ему улыбнулась. В Вене он смог найти полуистлевшие письма, в которых говорилось о гемофагах. Это был его шанс, теперь он твердо знал, что искать.

Иосиф опередил его совсем чуть-чуть. Он первым смог найти вход в закрытое от чужих глаз захоронение, где в отдельном ларце, защищенный магией, лежал дневник древней турчанки. Глеб шел за ним по следу, но вампирский маг его удивил. Вместо того, чтобы самому привезти дневник в Москву, он отправил его по почте своему дядюшке, этому прохиндею и предателю Натансону.

Глеб отправил к нему бригаду адептов и двух магов, но те в квартире старого еврея ничего не нашли.

И вот недавно Глава Ордена узнал, у кого именно находится этот дневник. И был готов предоставить вампиру адекватную, по его мнению, альтернативу.


33 Глава


С собой понтифик на совет брал только Лину и своего ученика. Фил был откровенно недоволен этим путешествием, ведь это значило, что Мила будет больше общаться с Дитрихом, и довольно нелицеприятно высказал все своему учителю, который пытался долго припомнить, когда это ученик позволял себе такие выражения при нем. Марк даже с Линой поделился своим недоумением, на что девушка обстоятельно рассказала ему истинную причину такого поведения Филиппа.

— Так что, не обижайся на него, он сейчас в очень сложной ситуации оказался, — погладила Лина понтифика по плечу.

— Вот я как чувствовал, — воспитанно выразился Марк, вовремя вспомнив, что девушка не любит крепких выражений, — Недаром она мне сразу не понравилась, уж слишком была испуганна и глупа!

Лина покачала головой:

— Мила — очень приятная девушка, но и ее можно понять. Сам представь, с одной стороны — Фил, красивый молодой парень, с другой — Дитрих, импозантный и представительный. Оба — вампиры, оба богаты. Тут у любой крышу снесет.

— Мне-то что теперь делать? — Марк раздраженно встал с дивана в гостиной и прошелся взад-вперед, — Из-за ее дурости мой ученик сходит с ума!

— Марк, да пусть они сами между собой разберутся! Ты же не можешь решать за Фила еще и эти проблемы!

— Что-то мне подсказывает, что им ты сказала именно это, — он обернулся к ней.

Лина непонятно кивнула головой.

— Да, правда, Филипп почему-то решил, что это я виновата.

Марк склонился к девушке.

— Радость моя, а почему я не знаю о том, что у тебя возникла проблема с моим учеником? — сказал он тихо и проникновенно.

— Радость моя, — передразнила его любимая, — Потому что эту проблему я смогу решить самостоятельно!

Понтифик коснулся нежно ее щеки.

— Я поговорю с Филом, он должен понять, что зря на тебя нападет.

…


Совет высших, или по-другому, Конклав, собирался в самом подходящем для этого городе. В Риме.

Издавна тут располагалось представительство европейского клана, который по умолчанию являлся лидирующим сообществом вампиров в мире. И именно в Рим вечером следующего дня прилетела московская делегация.

Не заезжая в свой римский дом, понтифик снял на несколько часов номер в отеле.

— А как будет происходить процесс? — волновалась Лина, переодеваясь для Совета.

Марк выбрал для нее закрытую белую блузку с молнией на спине. Девушка удивилась такому решению, ибо в Риме сейчас стояла тридцатипятиградусная жара и париться в строгой одежде было делом, мягко говоря, неразумным. Но понтифик настоятельно приказал Лине надеть именно ее. Она пожала плечами и согласилась, но не преминула подробно рассказать своему любовнику все, что она думает об этом его выборе.

— Да ничего особенного. Учитывая, что я — высший и первый выступил с обвинением против Гюнтера, то сначала говорить буду я, и все, что потом скажет этот ублюдок, будут рассматривать сквозь призму моих слов. — пожал плечами Марк, поправляя запонку на манжете, — К сожалению, там он будет защищен законом, я не смогу его схватить ни на самом Совете, ни после него.

Лина подошла к нему ближе и поправила галстук, провела руками по лацканам пиджака.

— Я боюсь, — тихо сказала она, — А вдруг не получится?

Понтифик внимательно на нее посмотрел.

— Получится, любовь моя, все получится! Ты, главное, держись меня и не выступай лишний раз, ладно? — он чуть присел, чтобы их глаза оказались на уровне, — Никакой отсебятины, помнишь?

Девушка слегка улыбнулась. Конечно, помнит. Он слишком часто ругал ее за это.

— Гюнтер заявил, что ты ткущая. Догадываюсь, что у него есть доказательства, наверное, те же бумаги, что показывал тогда Эстебан. Это не страшно. Главное, не выдавай никому, что ты сохранила свои способности, поняла? Чтобы никто из высших даже не догадался об этом! Для всех ты будешь гемофагом, полностью потерявшим свой талант при постановке Печати. Это очень важно, Лина!

Она кивнула головой.

— Никому не говори!

— Да я поняла, Марк, — она раздраженно дернула головой, — Никому не говорю, что я осталась ткущей!

— Иначе тебя отнимут у меня в считанные секунды! — он прижал к себе девушку и поцеловал ее волосы.

…


Зал Заседаний представлял собой небольшое помещение, по середине которого стоял большой круглый стол. Вокруг него расположились высшие вампиры, тут же рядом с каждым находились их секретари, заместители, помощники. Посмотреть на них со стороны — и не отличишь от обычного человеческого форума или совещания: напротив каждого высшего персональный ноутбук, помощники роятся в бумагах, переговариваются по телефону или обсуждают между собой какие-то новости.

Гюнтер сидел отдельно от всех, он не был высшим и присутствовал на сегодняшнем заседании только по причине выставленного в сторону одного из древних обвинения. К слову, делегация московского клана вошла самой последней: сам верховный понтифик клана, его помощник и ученик Филипп, и смертная-инициал, виновница сегодняшнего собрания. Двое вампиров и смертная прошли мимо всех к своим местам. Понтифик по дороге здоровался с наиболее знакомыми и приятными ему древними, Фил не обращал на окружающих их вампиров никакого внимания, а Лина крепко вцепилась в локоть Марка, напряженно глядя только вперед и лишь изредка оглядываясь по сторонам. Гюнтер следил за ней взглядом как коршун, но девушка в его сторону даже не смотрела. При этом он ощутил, что она как-то изменилась, легкий флер чего — то незнакомого вился вокруг Лины.

Все вампиры придерживались своих сотоварищей по территориям и кланам. От африканского клана приехали пять высших, один из них был настолько черен, что Лина сначала не поняла, что это за темное пятно, пока тот не улыбнулся ошарашенной девушке, оскалив белоснежные едва показавшиеся клыки. Латинскую Америку представляли трое — мексиканец Ромеро, с которым девушка уже была знакома, он безразлично скользнул по ней взглядом, неизвестный ей боливиец и, на удивление, типичный викинг с мощным телосложением, густой соломенной шевелюрой и бородой. Олаф когда-то уехал из Норвегии поближе к теплым странам, осел в Аргентине и теперь являлся неофициальным лидером всего латиноамериканского клана. Самая большая делегация была из Азии. Японка Рейко Накашима, она слегка склонила голову перед Марком, принимая от него вежливые уверения в своем почтении, два индуса, турок, три представителя объединенной территории от Малайзии до Китая, несколько высших с Ближнего Востока. Азиаты испокон веков воевали друг с другом, вот и сегодня, пока заседание не началось, турок и один из индусов что-то не поделили и выясняли это на повышенных тонах. Северная Америка была представлена лишь Николасом, правителем канадского клана. Американец отказался присутствовать на Конклаве, заявив в письме, что разборки насчет смертной, кем бы она ни была, его мало интересуют, и он дает разрешение Николасу голосовать за него, как тот посчитает нужным.

Лина же сосредоточилась на европейском регионе, к которому как раз подходил Марк, их места были именно там. Лидер европейских вампиров и, по совместительству, руководитель небольшого греческого клана, Александрос, встал со своего места, приветствуя московского высшего, и что-то ему тихо сказал. Марк бросил пару слов, покачал головой и обернулся к Лине.

— Александрос спрашивает, не понадобятся ли тебе какие-то специальные удобства, ужин, например, или отдых? Конклав может затянуться надолго.

Девушка удивилась проявленной вежливости, но покачала головой, отказываясь от предложения, и поблагодарила за внимание к бытовым проблемам смертной.

Европейский лидер мягко ей улыбнулся и снова что-то шепнул Марку. Тот не ответил, но по его улыбке девушка поняла, что сказанное понтифику понравилось.

Рядом с Александросом сидела Клавдия, его жена и заместитель. Римлянка смерила девушку презрительным взглядом и недовольно покачала головой. Ей не нравилось, что Конклав высших вместо серьезных политических дел рассматривает сегодня претензии одного вампира к другому из-за смертной. Зато Элсбет, представительница скандинавского клана, помахала Лине рукой в приветствии, показывая всем видом, что она полностью поддерживает ее. С Элсбет девушка познакомилась на последних с Гаем переговорах, это была молодая на первый взгляд, красивая шотландка с длинной рыжей косой и красивыми зелеными глазами. Несмотря на свой более чем серьезный возраст, она любила шутить и балагурить, за что в среде вампиров ее прозвали Арлекином.

Виктор, француз по происхождению, управляющий германскими территориями, вцепился в Лину взглядом. Видимо, Александрос ему уже поведал, чем интересна девушка для вампиров. Он проследил за тем, как рассаживается московская делегация и склонился к своему старшему, что-то у него спрашивая.

Марк уселся в кресло неподалеку от председателя Конклава, справа от него расположился Филипп с ноутбуком и кучей бумаг. Алина устроилась по левую сторону от своего опекуна. Понтифик сразу же взял ее руку в свою, переплел пальцы и открыто при всех поцеловал соединенные руки.

В отдалении от всех на небольшом диванчике сидели трое смертных. Женщина, уже в пожилом возрасте, в красивом длинном платье, и двое мужчин в строгих темных костюмах, один совсем молодой, второй почти старик. Лина коротко дернула Марка за рукав, кивком головы показывая на странную троицу, и тот ей прошептал на ухо:

— Телепаты.

Элсбет ободряюще улыбнулась девушке и показала на что-то у нее на коленях. Лина посмотрела вниз — на черной ткани брюк контрастным белым пятном лежала небольшая сложенная дважды бумажка. Как она туда попала, девушка не представляла. Она развернула записку и прочла:


«Не волнуйся, мы за вас. Гюнтеру тебя не отдадим».


Девушка почувствовала как слезы благодарности застелили глаза. Она сложила бумажку и подняла сияющий взгляд на вампирку. Та улыбнулась и приложила палец к губам. Лина коротко кивнула, она поняла и никому не скажет об этом маленьком, незначительном, но таком важном для нее жесте поддержки.

— Что ж, начнем наше заседание. Право первого обвинения, по традиции, предоставляется высшему. Марк Росси, верховный понтифик московского клана, обвиняет бывшего члена семьи Ривейра, Гюнтера Рейнхарта, в нападении на его собственность. Он похитил инициала понтифика и причинил ей серьезные травмы, едва не приведшие к гибели смертной, — начал заседание Александрос, как председатель Конклава, — Господин понтифик, прошу вас более подробно познакомить присутствующих с вашей претензией.

Марк кивнул председателю, благодаря за предоставленное слово, и поднялся со своего места, потянув за руку Лину. Девушка встала рядом с ним, цепляясь за его ладонь, как утопающий за соломинку. Понтифик говорил совершенно бесстрастно, рассказывая, как было дело, и перечисляя все повреждения, нанесенные Алине, как будто на грани смерти была не его любимая женщина. Услышав подробности совершенного, вампиры зашумели, переговариваясь друг с другом и недобро посматривая в сторону побледневшего немца. Чужое имущество — неприкосновенно, а нападение на инициала, являющегося гарантом жизни высшего, приравнивалось к нападению на самого хозяина.

— Таким образом, — продолжил Марк, повышая голос, чтобы его услышали, — я заявляю, что эта женщина является моим инициалом, то есть моим имуществом, и ей был причинен вред. Я настаиваю на передаче мне Гюнтера Рейнхарта для свершения над ним правосудия!

Клавдия подняла руку:

— Рейнхартом было заявлено, что Ветрова — это его обещанное имущество. Поэтому, первоначально необходимо выяснить, так ли это, иначе в противном случае, все, что он с ней делал, он имел право совершить как истинный владелец.

Виктор дал право слова немцу. Гюнтер встал со своего места и вышел вперед.

— Я протестую!

Марк дернулся было к парню, но Алина его держала.

— Категорически протестую, — повторил вампир. — Я не считаю себя виновным!

По залу прокатился тихий ропот.

— Вы можете аргументировать ваш протест? — поинтересовался у него Виктор.

— Мы не видим оправданий вашему поступку, уважаемый! — подала тут же голос Элсбет.

Гюнтер встал напротив Лины.

— Я утверждаю, что находящаяся тут женщина является моим обещанным имуществом.

— У вас есть доказательства? — тихо, но отчетливо спросила его Накашима.

— Да, — он кивнул головой, — У меня есть официальный ответ от предыдущего верховного понтифика, Гая Росси, где он подтверждает мое право на эту женщину.

Гюнтер достал из папки, которую держал в руках, лист бумаги и передал через помощников Александросу.

Тот прочел документ, нахмурился и уже уставился недобро на Марка.

— Как вы это объясните?

— О данном документе я сам узнал только месяц назад, когда принимал дела после гибели своего брата. Но могу сказать следующее: о своем праве на эту женщину я заявил брату еще в первый день ее появления в клане. Гюнтер подавал несколько раз заявление на клеймение Ветровой, но я отклонял их ввиду того, что сам собирался ставить на нее инициал. Мой брат ни разу за все время, что мы с ним общались, не дал мне повода считать, что он обещал Ветрову этому вампиру.

— Вы согласны пройти сканирование? — поинтересовалась у них Клавдия.

Пожилая телепатка с достоинством поднялась с дивана и коротко поклонилась сначала высшему, затем Гюнтеру.

— Да, — четко ответил тот.

Марк чуть качнул головой.

— Нет, я не готов.

Конклав снова зашумел, переговариваясь. Отказ от сканирования доказал, что понтифику есть что скрывать, а значит к его словам стали относится подозрительней.

Гюнтер, понимая, что настроения высших снова переменились, решил пойти ва-банк.

— Постановка инициала на Ветрову незаконна не только по причине обещания мне бывшим верховным понтификом. Я ответственно заявляю, что эта девушка — ткущая и инициал ее должен был рассматриваться на Конклаве высших. Заклеймив эту женщину тайно, Марк Росси нарушил закон.

Вокруг вдруг стало очень тихо, тихий шепот в зале прекратился.

— Чем докажете? — Александрос нервно дернул рукой.

Наложить руку на такую редкость мечтали все.

— Вот, — Гюнтер поставил на стол дипломат, достал оттуда пачку бумаг и бросил на стол. Бумаги веером разлетелись по столешнице, кое-где падая на пол. Члены совета не поленились за ними нагнуться, вчитывались, и замирали на месте. — Это мои доказательства. Я по распоряжению моего наставника, Эстебана Ривейры, собрал всю возможную базу по ней, по ее предкам. По отцовской линии один из прадедов был Георг Циклаури из линии южных ткущих. По линии матери можно смело утверждать, она происходит из греческих Зервас.

Александрос вцепился взглядом в стоящую перед ними девушку, именно его небольшой клан возвысился при помощи ткущих.

Значит, это правда!

— Но линия Циклаури была вся уничтожена. Помните, в двадцатом веке. В России тогда была шикарная заварушка, — облизнулся своим воспоминаниям Виктор.

— Как мы видим, не вся, — ткнул пальцем в листок турок, — Вот тут четко прослеживается…

Все уткнулись в материал. Алина тревожно взглянула на Марка, тот сжал ее пальцы до боли, но на его лице не дрогнула ни жилка.

— Все материалы вы сможете прочитать позже. Алина Ветрова на самом деле является прямым потомком Циклаури, — Гюнтер снова завладел их вниманием, — Господа Росси знали об этом с самого начала. Вы можете в этих материалах просмотреть сводные данные по проведенным понтификами переговорам с другими кланами в течение последних пяти лет и заметите, что уже почти с полгода как эти переговоры проходят крайне удачно. Клан растет, его влияние сильно как никогда. Почему? Потому что с недавних пор всегда на переговорах присутствуют двое из «Паноптикума» понтифика: телепат и провидица. Скажите, почему такой странный выбор? — Гюнтер победно обвел взглядом заседание, — Хоть когда — нибудь телепат вместе с провидцем присутствовал на важных событиях кланов? Совета? Нет! Потому что им нет смысла вместе работать. Провидец видит лишь ту вероятность, что будет. Но только ткущий будет высчитывать вероятности из существующих на основе не только видимого, но и анализируя скрытые мотивы, которые ему транслирует телепат.

Члены совета переглянулись, атмосфера благожелательности стала уменьшаться, в глазах некоторых Алина увидела оценивающие ее взгляды. Александрос, Клавдия, Виктор, все вдруг стали очень внимательно прислушиваться к словам обвиняемого.

— Мало того, что Ветрова — ткущая, так еще и господа Росси умолчали об этом факте. По соглашению, принятому в…, - Гюнтер порылся в дипломате и достал еще один лист, — в 1458 году от Рождества Христова, я зачитываю: «Любые проявления должны быть сразу же представлены Совету и использованы только с общепринятого решения всеми главами кланов». Кто-нибудь из вас, господа высшие, был приглашен на заседание Совета клана, где представляли ткущую?

Виктор обратился к Марку:

— Как это понимать, уважаемый понтифик?

— К сожалению, сначала мы не были уверены, что Ветрова на самом деле ткущая, для этого потребовалось пригласить специалиста. — Марк не оправдывался, а лишь оглашал факты, — Натансон Авраам Моисеевич провел свое обследование и выяснил, что хоть Алина Ветрова и действительно обладает талантом ткущей, но на ней стоит сильнейший блок. Работать в полную силу она никогда не будет. Он пытался разблокировать ее, но не смог снять даже верхний слой. К сожалению, как мы все знаем, Авраам Моисеевич был убит, работа над Ветровой осталась не завершенной, а магов такой же силы и опыта у нас больше нет.

— Вы брали ее как рабочего ментала? — поинтересовался Виктор.

— Да, но как провидицу, об этом можно прочитать в документах. Ее талант ткущей из-за щитов очень слаб и всегда был своеобразной рулеткой: сможет или нет, если сможет, то — насколько уверенно… — равнодушно пожал плечами понтифик, как будто не придавая этому значения.

Зал забурлил, загомонил, обсуждая услышанное.

Алина вплотную прижалась к Марку.

— Чем это все грозит? — едва слышно спросила она его.

— Тебе — ничем, — он ответил так же тихо.

— А тебе?

Марк не ответил. Нечего было говорить. Совет высших вряд ли простит укрывательство ткущей и тайное ее использование.

Девушка поняла без слов. Коснулась слегка груди, где в тайном кармашке бюстгальтера лежала небольшая упаковка с наркотиком Пауля. Понадобится или нет? Лина решила попробовать обойтись без него.

— Отвлеки их, мне нужно минут пять, не больше.

Она прикрыла глаза. Проверила свои силы. Хватит, под самую завязку, но хватить должно. Сконцентрировалась, в голове всплыла река течений. Сколько их сейчас? Восемь, но только две основные. Слишком много второстепенных, надо отбросить лишнее, то, что с наименьшей вероятностью сбудется.

Осталось три. Но…самые сложные. И очень суровые.

Итого, в общей сложности — пять вероятностей.

Девушка открыла глаза и огляделась. Никто не обращал на нее внимания, Марк отвлек Совет на себя, начав новую перепалку с Гюнтером. На ткущую никто сейчас не смотрел.

Понтифик бросил на Лину взгляд и напрягся. Он понял, что она хотела сделать.

Мужчина слегка толкнул девушку в бок, чтобы сбить концентрацию. Лина открыла глаза и прошептала ему:

— Еще раз толкнешь, спать будешь на диване!

— Если ты сейчас это сделаешь, то мы спать будем вообще в разных странах! — еле слышно ответил ей так же понтифик, — Я — дома, а ты — в Колизее! Хочешь?

Лина удивленно глянула на мужчину.

— Ты пытаешься изменить реальности Совета Высших. Это будет расцениваться как открытое нападение! Тем более, что они не должны знать, помнишь?

Девушка прикусила губу.

— Не волнуйся, у меня есть чем ответить, — он ей слегка улыбнулся и повернулся обратно к Совету.

— Уважаемый Совет, — начал он со всей вежливостью, на которую был способен, — Ввиду того, что принадлежность мне находящейся здесь смертной подверглась сомнению, я хочу задать всем несколько вопросов. Если Гюнтер Рейнхарт с самого начала знал, что Ветрова — ткущая, то почему он не заявил об этом раньше, а ждал, пока я не объявлю на него Охоту? Почему, зная, что инициал я поставил на нее еще в ноябре, он обратился к Конклаву только сейчас, в июне? И последнее — даже, если предположить, что Рейнхарт не знал таланте этой женщины ранее, как он собрался защищать ткущую? Он не высший, а возвращаясь к оглашенному им в самом начале заседания документу, таких менталов должны опекать только прожившие более пятиста лет от обращения. Рейнхарту, как мне известно, нет и ста пятидесяти. Он слишком слаб для защиты ткущей.

Взгляды всех переместились на покрасневшего немца. Он понял, что проигрывает этот спор.

— Она — мое обещанное имущество! — набычившись, проговорил он.

— Ты не высший, ты не справишься с ее опекой! — ответил ему также Марк, — Ты не сможешь попросить даже помощи у своей семьи, я слышал, Эстебан изгнал тебя.

— Она должна быть моей!

— И как ты собрался ее защищать? — вступил в разговор Виктор.

Гюнтер замолчал. Что ему ответить на этот вопрос?

— Но, в отличие от нашего незадачливого претендента, — Марк позволил себе легкую снисходительную усмешку, — Я нашел способ максимально защитить любимую женщину.

Он развернул Лину спиной к Совету, убрал ее волосы со спины и расстегнул молнию на блузке. Только теперь девушка поняла, зачем понтифик настоятельно рекомендовал ей надеть сегодня именно такую одежду: молния спускалась почти середины спины и кровавая вязь Печати была отчетливо всем видна.

…


Восемь часов вечера.

Мила только вышла из ванны, как услышала веселую трель телефона. Подбежала, схватила в надежде, что все-таки это Фил.

Нет, это был не ученик понтифика.

Звонила мать.

— Алло? — недовольно проговорила девушка в трубку.

— Людочка, дочка, здравствуй, — заворковала мама, — Как ты там поживаешь? У тебя все хорошо?

Опомнилась, раздраженно подумала Мила, раньше позвонить не могла! Столько времени уже прошло, как она ушла из дома, а маме только сейчас вздумалось поинтересоваться ее жизнью.

— Да, мам, все хорошо. Чего ты хочешь? — сердито ответила она.

— Дочка, тут такое дело, — мать замялась немного, — Меня в больницу кладут на операцию, говорят, с язвой моей дела плохи.

Мила встревожилась.

— А какой диагноз ставят?

— Поговаривают, что прободение. Плохо мне очень, девочка, очень плохо, — мать даже всплакнула в трубку, — Ты не могла бы приехать домой и помочь мне собраться? У меня сил нет, больно очень.

— Да, мама, конечно! Скоро буду! — девушка в тревоге сразу же забыла свою злость на мать.

Мила начала судорожно собираться. Быстро высушить волосы, собрать в косу, надеть на себя первое попавшееся, побросать в сумку вещи, написать записку бабушке, которая вот-вот должна вернуться из поликлиники, чтобы не волновалась. На все про все у нее ушло пятнадцать минут. Девушка уже стояла у двери в поисках ключей, как вдруг раздался дверной звонок.

Мила припала к глазку и с облегчением выдохнула. На лестничной клетке стоял высокий мужчина с растрепанными черными волосами. Как же он вовремя!

Она распахнула дверь и упала в объятия Дитриха.

— Я так рада тебя видеть! — воскликнула она.

Тот хитро прищурился и улыбнулся.

— Неужели так соскучилась?

— Не только! — хотя, что и говорить, от правды не уйдешь, она действительно соскучилась по высшему, — Но мне нужна твоя машина. Ты сможешь отвезти меня?

— Куда захочешь, милая! Я в твоем полном распоряжении!

Мила вылетела из квартиры, закрыла дверь ключами, и, взяв Дитриха за руку, потащила его к лифту.

— У меня мать в больницу увозят, она просит, чтобы я была рядом. Пожалуйста, отвези меня к ней, я своим ходом буду часа два добираться!

До дома Милы они доехали очень быстро, высший, где мог, нарушал правила и ехал с превышенной скоростью. Беспокойство девушки за свою мать и его самого заставило нервничать. Приехав к дому, Мила попросила его припарковаться чуть дальше от подъезда, во первых, чтобы не помешать машине скорой помощи, когда та приедет, во-вторых, она не хотела, чтобы того случайно заметила мать и стала нервничать еще сильнее. Девушка быстро поблагодарила Дитриха поцелуем и побежала в дом.

Открыла своими ключами дверь, крикнула «Мама, я уже дома! Где ты?» и только потом увидела выходящих из большой комнаты мужчин. Двое в черных одеждах были ей незнакомы, а вот третий оказался тем женихом, за которого мать пыталась ее тогда просватать.

Мария нервно сжимала в руках телефон, с испугом и отчаянной надеждой смотрела на дочь.

— Мама? — с нарастающей паникой воскликнула Мила, — А что они тут все делают? А где врачи?

— Девочка моя, ты попала в очень плохую компанию. Эти молодые люди тебе помогут, — выговорила ее мать с испуганной улыбкой на лице, закрывая за мужчинами дверь в комнате и фактически оставляя Милу одну с ними.

Мила развернулась к входной двери и хотела уже вырваться из квартиры, ставшей ловушкой, как вдруг что-то тяжелое ударило ее по затылку, и она потеряла сознание.

Дитриху еще в дороге показалось, что одно из колес спустилось, и он вышел из машины, проверить, так ли это. Нет, вроде бы все в порядке. Он вернулся обратно в кабину и увидел, как из подъезда выходят трое мужчин, один из которых на руках нес женщину, одетую в невзрачную серую куртку. Палач скривил презрительно губы, вечно эти смертные сначала напьются как свиньи подзаборные, а потом на руках друг друга по врачам таскают. Особенно мерзко, когда этим и женщины увлекаются, как, по-видимому, эта.

Он проследил взглядом, как мужчины запихивали свою ношу на заднее сидение, двое сели вперед, один — к ней, чтобы видимо, присматривать. Завели машину, начали выезжать со двора. И тут Палач заметил, что из-под куртки женщины вырвалась длинная густая русая коса. Он внимательней пригляделся и начал заводить двигатель машины, чтобы успеть за похитителями девушки.

…


— Матерь божья! — прошептала Элсбет, — Гемофаг! Ты сделал из нее гемофага!

Теперь и Гюнтер понял, что за флер окружал Лину.

— Но гемофаг не имеет таланта! — воскликнул парень, — Печать уничтожает любой ментальный дар! Ты убил в ней ткущую!

— Для меня эта смертная имеет значение только как женщина. А для тебя — как менталка? — моментально парировал понтифик.

Голос понтифика прозвенел в оглушающей тишине.

— Мой брат приказал Рейнхарту выкрасть Лину только для одного: чтобы я, осознав, насколько хрупка ее жизнь, поставил на нее Печать гемофага. Это позволило бы ему использовать ее способности бесконечно долго, ибо гемофаг живет столько же, сколько и его создатель! Да, он понимал риск того, что Печать может уничтожить ее талант, но, видимо, его это не остановило. При этом Гай прекрасно знал, что я убью любого, кто коснется моей Лины, и дал Рейнхарту бумагу об обещании, не собираясь его выполнять.

Гюнтер стоял бледный как мел.

Лина повернулась обратно лицом к залу. Теперь она была не просто привлекала к себе внимание, она была в его центре. Даже Клавдия, кривящая поначалу губы, что расследуется такое мелкое дело, теперь внимательно прислушивалась к словам понтифика.

— А откуда у вас аркан создания гемофага? — тихий голос Накашимы прозвучал очень отчетливо.

— Мне его передал брат за пару дней до своей смерти, — Марк протянул, не глядя, руку в сторону Филиппа и сметливый ученик быстро вложил в нее тоненькую книжечку в кожаной обложке, — Это один из потерянных дневников Ясмин Карахан, создательницы аркана. По словам Гая, нашел эту рукопись Натансон и переслал брату незадолго до его смерти. У нас есть подозрение, что Орден убил мага именно из-за нее.

Понтифик бросил книгу на середину стола. Вампиры пожирали ее взглядом, но никто не решался взять ее в руки и разглядеть внимательней, боясь, что это лишь подделка.

Ясмин Карахан, легендарная турчанка-маг была создательницей огромного количества заклинаний. Клановые метки и инициал, «Иллюзия Свободы», «Лакмус», «Зеркало» и многие другие были придуманы именно ею. Одним из последних перед своей гибелью женщина создала Печать гемофага, аркан, позволяющий создать из человека полу-вампира на основе крови его опекуна. Это давало возможность вампирам избавить своих подопечных от смерти и наделить их почти такими же сильными свойствами, что и ставящий Печать вампир. Но не только сохранение любимых было целью многих вампиров. Гемофаги по своим возможностям были почти равны создателям, и армия из них будет маленьким, но очень весомым аргументом в любой войне, позволяющая даже самому маленькому и неуважаемому клану стать сильным и мощным противником. К сожалению, создать гемофага могла только кровь высших, это было условием самой Ясмин.

Турок поднялся со своего места, в его ухе блеснуло большое золотое кольцо.

— Ясмин была подданной Османской Империи, а значит, мы, турецкий клан, имеем право на все ее имущество. Этот дневник должен принадлежать нам.

Виктор гневно осадил турецкого высшего:

— Дневники Ясмин это достояние всего нашего общества, мы не можем позволить, чтобы он потерялся в ваших мусорниках!

Турок оскалился и начал возмущенно кричать что-то на своем языке. Ему язвительно ответил китаец, и понеслось. Каждый высший стремился завладеть этим уникальным документом. Каждый начал громко высказывать свои соображения по поводу того, где дневник должен находиться, кому должен принадлежать, кто имеет больше на него прав и куда все остальные желающие могут засунуть свои требования.

Марк с легкой улыбкой посмотрел на Лину.

— Я же говорил, что знаю, чем им ответить!

Лина недоверчиво покачала головой:

— Когда я, наконец, привыкну к тому, что ты тот еще интриган? — она ехидно приподняла бровь и усмехнулась.

Девушка обратила внимание, что в скандале вокруг дневника Ясмин не приняли участие только трое: Александрос, его жена и Виктор. Они склонились друг к другу и что-то между собой обсуждали. Клавдия пару раз посмотрела поверх голов мужчин на книгу, до сих пор лежавшую на столе, затем перевела взгляд на Лину с Марком, пристально следя за их тихим разговором между собой и отмечая, как они друг к другу относятся. В итоге, о чем-то договорившись, они сели как обычно, приняв безразличный вид. Вампирка начала вносить в свой ноутбук под диктовку Александроса новые данные, видимо, только что обсужденные.

Как председатель Конклава, он восстановил тишину:

— Тишина в зале! Я требую тишину!

Высшие начали потихоньку успокаиваться.

— Приступаем к голосованию, уважаемые господа!

Вампиры уткнулись в свои ноутбуки, каждый поставил галочку напротив выбранного им решения.

Александрос удовлетворенно кивнул понтифику.

— Совет принял решение.

Марк склонил голову, показывая, что слушает очень внимательно. Сжал с силой пальцы девушки, это единственное показывало, как он нервничал. Но почувствовала это только Лина и ободряюще коснулась его плеча своим плечом.

— Мы приняли решение, что Алина Ветрова, как и до этого момента, будет находиться под вашей опекой, уважаемый понтифик. Она остается вашим гемофагом.

Марк едва заметно выдохнул, создалось впечатление, что решения по этому вопросу он боялся больше всего.

— Далее, мы прекращаем официальную Охоту, объявленную вами на Гюнтера Рейнхарта. Он сумел доказать, что ваш инициал был поставлен на его обещанное имущество, хоть он и не смог сохранить его своим. Господин понтифик приговаривается к штрафу Рейнхарту за незаконное присвоение чужого имущества, но учитывая ваше обвинение в его сторону и то, что Рейнхарт не отрицал совершенного, штраф считается автоматически выплаченным.

Тут уже нахмурилась Лина. Фактически Совет высших объявил, что Гюнтер невиновен и сделанное им преступлением не является.

Но Александрос еще не закончил:

— Но если господин понтифик согласен разрешить возникшие к Рейнхарту претензии в частном порядке, то Совет будет считать это внутренним делом двух вампиров и не будет настаивать на преследовании выжившего.

То есть, неофициально понтифику дают добро на преследование Гюнтера. Что ж, Марк это примет с благодарностью!

— Также, книга, переданная вами Совету, будет находиться пока на попечении европейского лидера.

Александрос оставлял дневник Ясмин у себя. Турок начал снова возмущаться, уже вполголоса, но никто больше не обращал на него внимания. Вампиры сосредоточились теперь на мысли, как подлизаться к лидеру европейцев, чтобы заполучить документ во временное пользование. Или хотя бы снять копию. А некоторые, чуть поразмыслив, начали поворачиваться в сторону Марка. Их расчет был верен. Высший не настолько глуп, чтобы отдать оригинал, не сняв с него копии.

Александрос повернулся к Гюнтеру.

— Мы склонны считать, что вы узнали о ткущей сравнительно недавно и не были твердо уверены в ее таланте, чем и объясняется столь долгое молчание, хотя знаете эту женщину давно. Совет не может отдать вам Ветрову обратно, так как вы не являетесь высшим, а это обязательное условие для покровительства ткущему.

Гюнтер возмущенно вскинул голову.

— Но она по праву…

— Также Совет официально заявляет, — не дал ему договорить председатель, — что вы не являетесь больше объектом Охоты, объявленной верховным понтификом. Вы можете уйти в любой момент и в любом направлении. Совет принял решение!

Гюнтер склонился перед высшим в поклоне, затем язвительно обратился к Марку:

— Не надейся, что Лина долго будет с тобой, я все равно ее заберу!

Девушка впервые за все заседание обратила взгляд на бывшего друга.

— Гюнтер, а сейчас я скажу. За то, что ты со мной сделал я искренне и всей душой ненавижу тебя. И перед всеми присутствующими я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы возместить тебе по заслугам!

…


Дитрих потерял машину на МКАДе. Он строго придерживался расстояния в два-три автомобиля между ним и похитителями Милы, но вечерняя пробка на окружной заставила его надолго затормозить. Более мелкая машина, удачно лавирующая между другими автомобилями быстро скрылась с его глаз в направлении пригорода.


34 Глава


Бригадир проводил последний инструктаж.

Мероприятие, как его называл Глеб Александрович, назначено на завтра и от точности выполнения задания зависит общий исход войны.

Этот инструктаж можно было бы посчитать лишним, все итак прекрасно знали, что делать, но Михаил обязан был убедиться, что все идет как запланировано. Он в который раз повторил, что от каждого требуется сосредоточенность, идеальное исполнение и строгая подчиненность приказам.

Мужчина обратил особое внимание на новую магичку, которую ему прислал Глеб взамен погибшей Анастасии. Молодая адептка двадцати трех лет, чем-то неуловимо похожая на его погибшую невесту, которую бригадир сам своими же руками застрелил у «Странного места». Несмотря на свой юный возраст, магичка была опытной, на ее счету три проведенных теракта, из них самый первый, самый масштабный — подрыв жилого дома в Марьино. Как она не похожа на мрачную, цинично-язвительную Анастасию. Та была подчас слишком своевольной и совершенно не подчинялась более молодому, чем она сама, руководителю бригады. Ее смерть бригадира не обрадовала, но он и не особо сожалел о ней. Какую бы рекомендацию той не давал Глеб Александрович, Михаил был убежден, что женщина подвела бы всех.

Когда он уже заканчивал инструктаж, в кабинет вальяжной походкой вошел невысокий мужчина лет тридцати пяти. Наглые карие глаза, взлохмаченная шевелюра кудрей, циничная ухмылочка.

Лазарь бесцеремонно оглядел присутствующих, пошло улыбнулся молоденькой магичке и, подойдя к Михаилу, протянул тому руку для приветствия.

— Видимо, завтра мне надо будет подъехать на Волхонку? Ты мне тут расскажи, что к чему.

Глаза адепта радостно зажглись.

Все-таки Глава прислал ткущего для подстраховки!

…


Из Рима они вернулись почти под утро. Лина сразу же улеглась в постель, а понтифик еще долго стоял у окна в спальне, о чем-то своем размышляя.

Лина пару раз перевернулась с боку на бок, но без ощущения любимого мужчины рядом заснуть так и не смогла. Встала, накинула халатик, подошла к понтифику и обняла, уткнувшись лицом ему в спину.

Марк положил свои руки на ее, удерживая объятие, и с силой их сжал, выдавая свою тревогу.

— Они действительно могли меня у тебя забрать? — тихо спросила девушка.

Мужчина не ответил. Его самого мучил этот вопрос с тех пор, как он понял, что конкретно сказал Александрос, оглашая решение Конклава. Когда пришло осознание слов Председателя.

Они оставили Марку гемофага, которой требовалась кровь создателя. Если бы решение было другим, то… То получается, что у Конклава есть возможность снять с Лины Печать?

Не ухудшил ли он ситуацию еще сильнее, чем предполагал раньше?

— Тебе надо будет подъехать завтра в резиденцию, — проговорил понтифик, разворачиваясь к девушке, — Елиазар уже подготовил все документы, ты их просто подпишешь.

Она грустно кивнула.

Спорить повторно смысла нет, Марк ни за что свое мнение не изменит. Он категорически против ее работы в Паноптикуме, поэтому завтра Лина подпишет документы на увольнение из отдела по причине исчезновения таланта. Спорили они по этому поводу долго и яростно, и в принципе, Лина понимала, что с постановкой Печати дар ее официально исчез и поводов состоять в Паноптикуме у девушки теперь нет.

Но, с другой стороны, она не собиралась сидеть сиднем дома и изображать из себя домохозяйку, ведь Марк запретил ей работать и в компании Жерара.

— Пойдем спать, родной, уже почти утро, — потянула она его в постель и вампир безоговорочно подчинился.

…


Глеб не любил отказывать себе в маленьких радостях, таких, как например элитная модель автомобиля. И сейчас, лихо ведя по МКАДу свой «майбах» и наслаждаясь скоростью, он постепенно успокаивался.

Встреча, к которой он так долго готовился, снова откладывалась по непонятным причинам, представитель той стороны прилетать в Москву отказался. Почему — не объяснил, но Глеб был уверен, что причиной этому постепенное поражение в войне с кланом. Еще не полное, но почти однозначное.

Верховный глава раздраженно просигналил впереди идущим по трассе, чтобы освободили дорогу. Машины перед ним мгновенно разошлись, уступая право первенства, и, вдавив педаль на максимум, Глава погнал автомобиль по кольцевой в сторону Москвы.

Ну ничего, еще не все потеряно.

Не важно, каким станет завтрашний день — выполнит Михаил возложенную на него задачу или нет, главное, что это даст повод Глебу надавить на понтифика. А там уж он не растеряется.

В машине резко прозвенел сигнал телефона. Мужчина взял трубку и поднес к уху.

— Да?

— Птичка уже у нас, Глеб Александрович, мы готовы выступать, — Глава почувствовал по интонации своего помощника, что тот победно улыбается.

Рано. Рано еще праздновать победу. Еще не все сделано.

Но уже почти.

— Отлично. Отправьте ее на исходную точку и передайте Михаилу. Он знает, что делать.

Кирилл послушно повторил приказ и отключился.

Любовница ученика понтифика. Что ж, это может быть неплохим поводом для шантажа, раз уж не удалось вовремя заполучить шлюху самого высшего. Как некстати был тот приказ от румын, чтобы Ветрову не трогать ни в коем случае. Почему нельзя — Глеб не уточнял, но до поры до времени он тщательно следил, чтобы девка не пострадала. Владимир бы расстроился, а этого Глебу совсем не хотелось.

Что ж, любовница ученичка тоже хороший кусочек, лакомый. Глеб видел ее на фотографиях — милая девочка, красивая, интересная.

Может, понтифику на девку и будет плевать, но на своего ученика — точно нет, а молодой вампир гарантированно захочет спасти юную подружку. Как говориться, не мытьем, так катанием, но своего добиться всегда можно.

Он отбросил телефон на соседнее сидение и направил машину с кольцевой на Кутузовский проспект.

Самое главное — получить нужный ему фолиант, а там пусть все хоть огнем сгорит.

…


Мила сначала кричала о помощи, затем грозила похитителям самыми страшными карами и умоляла о помощи, потом впала в оцепенение. Что толку кричать, если на нее внимания не обращают. Ушиб болел очень сильно, ее ударили чем-то тяжелым, и девушка, пару раз дотронувшись до больного места, нащупала что-то мокрое. Видимо, при ударе ей рассекли кожу и из раны пошла кровь.

Заметив это, ее похитители лишь усмехнулись и бросили что-то, мол так даже лучше. Мила не поняла.

Илья, тот самый несостоявшийся жених, и еще двое незнакомых мужчин в черных одеждах, сначала привезли ее в какой-то дом с массивным высоким забором, закрыли уже очнувшуюся девушку в комнате и оставили одну.

Всю ночь к ней никто не приходил, никто не интересовался ее состоянием и ее даже не кормили. Мила очень боялась заснуть, мало ли что с ней сделают во время сна, но измотанная до предела, ближе к утру она все-таки задремала.

Но через полчаса ее пинками разбудили и вытащили из дома, связали руки, снова силком погрузили в машину и куда-то повезли.

Мила в панике смотрела за окно, московские улочки сменились трассой, а мелькнувшая после небольшая деревушка — глухим лесным массивом, и затем машина снова выехала на шоссе.

Куда ее везут? Из города? Зачем?

А вдруг она ошибается и это просто какой-нибудь парк или лесополоса в самом городе?

Как, например, Лосиный Остров?

Севший рядом с ней мужчина, не обращавший на девушку до этого ни малейшего внимания, вдруг развернулся и достал из нагрудного кармана черную полоску.

Мила забилась, поняв, что ей хотят завязать глаза и еще громче завопила. Илья обернулся к девушке и лениво заметил:

— Орать прекращай, чего глотку надрывать без толку! Вот привезем тебя на место, там и будешь кричать и возмущаться!

— Куда вы меня везете?

Ей на лицо все-таки надели повязку и теперь она была в кромешной темноте, мигом потеряв ориентацию в пространстве.

— В монастырь! — хохотнул мужчина рядом с ней, и чуть после добавил, — В мужской!

Мила подавленно замолчала, поняв, что правды ей все равно не скажут.

Илья многозначительно усмехнулся и отвернулся от девушки, ничего больше не говоря.

…


Ранним утром пара отправилась в резиденцию. Лина, спросив разрешения, отправилась искать Елиазара, чтобы подписать документы на увольнение. Не хотела этого делать, но придется.

Понтифик просматривал на компьютере электронную почту. Отчет по прошедшей атаке на лагерь Ордена он уже прочитал и сейчас раскрыл письмо от Владислава, Мастера Гильдии, в которой тот…

Вдруг пол в кабинете вздрогнул, что-то гулко ахнуло, послышались крики. В глубине здания завыла сирена.

Марк встревожился и вышел из кабинета. Лоренца, чуть привстав за стойкой, ответила ему недоумевающим взглядом и прислушалась к происходящему.

Снизу послышалась автоматная очередь. Очередной взрыв откуда-то справа снова потряс здание, в застрявших лифтах стали стучать люди, прося о помощи.

Марк, крикнув секретарше, чтобы та выметалась из здания через запасной выход, слетел вниз по лестнице. Первый этаж был в дыму и пыли, из правого крыла здания вырывалось пламя.

Тут же у лифтов стоял Дитрих и отдавал последние указания, хотя каждый знал, что и где он должен делать в момент внезапного нападения.

— Какого дьявола происходит?!

Палач оглянулся на понтифика.

— Похоже, нас атаковали, подорвано правое крыло, я еле успел вырваться оттуда. Защитные арканы еще пока держат, но и штурмуют нас не новички.

— Перекрывайте все коридоры, будем вылавливать их там. Заодно, сообщите Гильдии, у нас соглашение о помощи.

— Не получится, они перекрыли всю связь, — Палач остановил понтифика, — Марк, их около пятидесяти и плюс десять магов. Мы не пробьемся. Надо уходить.

Высший знал, что говорил. Пятьдесят адептов, опытных, тренированных, с серебром в крови и с ним же в оружии, были мощным противником. Да еще орденские маги с заклинаниями против вампиров.

Им действительно не выстоять.

Марк коротко кивнул в согласии:

— Да, надо уходить.

— Ты собирай людей, а я задержу их, — Дитрих начал отбирать себе вампиров в помощь.

И, едва не срываясь на бег, они торопливо шагали по широкому коридору.

— Чем они подорвали нас? Взрывчатка? — отрывисто спрашивал Марк.

— Нет, магия.

— Подвал? — там было расположено три запасных выхода и большинство сотрудников ринутся именно туда.

— Не знаю, они вошли через главный вестибюль.

Понтифик встал как вкопанный.

— Лина хотела встретится в кафе с Тамарой!

— Если она умная девушка, то она попытается выбраться из здания.

…


Девушка сидела вместе с Сергеем и Тамаром в кафе, где полгода назад отмечались день рождения Ивана.

Из той веселой группы осталось только трое.

Из всего московского подразделения менталов Паноптикума живы лишь телекинетик, телепатка и Лина.

Тамара с облегчением услышала от девушки, что из отдела Марк ее уволил, и впервые за последнее время улыбнулась по-настоящему. Сергей грустно пошутил, что понтифик повысил себе карму этим поступком, и предложил пойти в кафе и отметить «жест милосердия высшего вампира». Паны не стали даже узнавать причин увольнения, им было ясно, что после недавнего происшествия с инициалом понтифика, тот всеми силами постарается защитить любимую женщину.

Сергей заказал бутылку водки, Тамара — закуску и фрукты. Отмечать планировалось не только алинино увольнение. Они разлили по стопкам спиртное, поставили рядом на стол тарелки с сыром, мясом и персиками.

— Агнешка! — Тамара подняла свой стаканчик.

— Ольга и Олег, — Сергей тихо вздохнул.

Лина чуть помолчала, опустив глаза на стол, но в итоге тоже подняла стопку:

— Иван.

Залпом выпили. Лина закашлялась с непривычки и, чуть повертев стопку в руках, оставила ее на стол обратно. Сергей хакнул, допив водку до конца и закусил большим куском ветчины.

— Я была недавно на ее могиле, цветы приносила, — тихо проговорила Тамара, чуть всхлипнув.

Лина протянула руку и ободряюще погладила подругу по плечу.

— Нам всем без нее плохо. Она была чудесным человеком!

Из глаз телепатки покатились слезы, Лина тоже почувствовала, что вот-вот расплачется.

Сергей решил перевести тему:

— Лин, — обратился он к девушке, — ты не думай, мы не обвиняем тебя в гибели Ивана. Он сам во всем виноват.

Тамара вытерла мокрые щеки и кивнула.

— Я сканировала его тогда, перед судом. Он все делал из зависти, только из-за этого.

Лина нахмурилась и неверяще качнула головой.

— Чему завидовать-то?

— Твоему инициалу. — ответил жестко телекинетик, — Тому, что с тобой нянчится сам Марк. Ванька всегда хотел внимания кого-то из…

Вдруг подвал сотрясся, сверху посыпалась штукатурка. Лина непроизвольно подняла взгляд вверх — на потолке быстро нарастала трещина.

— Что происходит?

Из коридора донеслись странные крики, словно о помощи. Девушки и мужчина переглянулись и выбежали из кафе посмотреть, что произошло.

По коридору бежали люди, на их лицах был написан страх. Еще один удар сверху, на пол свалилась тумба с вазой, стоящая в углу. Кто-то из бежавших споткнулся и в узком проходе образовалась небольшая пробка.

— Инга, — ухватила молодую девушку Тамара, — что случилось?

— Орден, — простонала та, хватаясь за окровавленный бок, — Они напали на резиденцию! Многие уже погибли!

Тамара резко дернула девушку к себе, убирая ее с пути бегущей парочки вампиров.

— Инга, ты же маг! — тряхнула телепатка ее, — Снимай с нас «зеркало»!

Пока магичка занималась с телепаткой, Лина раздумывала, что делать. Надо спасаться, но… она бросила взгляд наверх. Но там же Марк! Надо пробраться к нему и помочь, чем сможет!

— Не будь дурой! — Тамара возникла рядом с девушкой. «Зеркало» было снято и она легко просканировала подругу, — Марк — высший. Он сам разберется с проблемой, а если ты попадешь в руки адептов, ему придется намного хуже!

…


Дитрих был прав, бригадир привел с собой десять магов и около пятидесяти простых адептов, единственных, кто не погиб во вчерашней подмосковной резне.

Двое магов закрывали здание блокирующими щитами, Михаил понимал, что если взрыв услышат простые люди, то сюда мигом кинуться спасатели и полиция, а это только повредит плану. Остальные вместе с обычными адептами, вооруженными оружием с серебром, шли по главному вестибюлю. Войдя в здание через раскуроченные двери, бригадир отправил сразу две команды в боковые коридоры, а еще пара магов должна была зайти с улицы в подвальные помещения и блокировать запасные выходы.

…


В воздухе стоял ощутимый запах дыма. Были слышны отдаленные крики, грохот и шипение огня.

Здание содрогнулось еще раз. Со стены, мимо которой только что пробежала Тамара, сорвалась на пол картина в массивной раме. Ковер был весь в пыли и штукатурке, кое-где перекосило и выбило двери. Девушек сопровождал Сергей и он первый заметил выходящего из бокового прохода мага. Тот, видимо, еще не успел сориентироваться, как невидимая рука подхватила его и с силой ударила о потолок. Визг мага резко оборвался и тот рухнул кулем на пол. На его крики выбежали трое адептов, обычных людей, но с автоматами в руках. Увидев, что напали на них не вампиры, они вскинули автоматы и выпустили очередь по смертным. Телекинетик отшвырнул женщин в сторону, принимая пули на себя. Тамара, сильно ударившись лицом о стену, упала рядом с ним, потеряв сознание.

Лина же, будучи уже не человеком, смогла увернуться от удара адептов и метнуться к запасному выходу. Двери почти снесло взрывом, но девушка умудрилась протиснуться и выбежать из здания.

Светлый солнечный день, почти десять утра. На улице полно народу, кто идет на работу, кто — по магазинам.

И никто не обращал внимание на полуразрушенное горящее здание.

Лина повернулась к резиденции. Где-то там остался Марк. Сможет ли она помочь ему?

— Здравствуйте, госпожа Ветрова, — раздался мужской голос у нее за спиной, — Рад познакомится с инициалом верховного понтифика.

На нее смотрел мужчина в черном костюме. Узкое, неприятное лицо, похожее на хорька, светлые волосы небрежно причесаны, серые холодные глаза смотрят оценивающе и презрительно. Рядом с ним стояло около десятка адептов, а чуть поодаль Лина увидела толстяка, удерживающего в своих руках Милу. Та была совершенно безучастная и ни на кого не смотрела, уставившись в пол.

— Кто вы? — спросила девушка, пятясь назад.

Глеб едва заметным кивком головы приказал адептам схватить девушку. Лина бросилась бежать, но через несколько шагов споткнулась о булыжник и с размаху упала на асфальт. Длинные волосы, которые девушка с недавних пор носила распущенными, сбились в сторону, открывая часть шеи.

Глава остановил адептом жестом и сам метнулся к ней, но вместо того, чтобы помочь девушке подняться, с силой отдернул воротник ее блузки.

Изящная вязь Печати была ясно видна.

— Он сделал тебя гемофагом! — прошептал Глеб, — Значит, у него это получилось! — он обернулся к адептам, — Взять ее!

…


Лоренца бежала к запасному выходу в правом крыле здания. Спустилась быстро по лестнице, осторожно перебежала несколько уже горящих коридоров. Раненные и мертвые сотрудники резиденции лежали там и тут, и девушка перепрыгнула через нескольких пострадавших, не обращая внимания на их крики помощи. Добралась до лестницы в подвал и перед ней уже замаячили спасительные двери. Но неожиданно секретарша почувствовала обжигающий огонь. Казалось, что раскалился сам воздух, но ни перед собой, ни по бокам открытого пламени не было видно. Ее обогнала Лукреция, за ней — Пьер, эти двое неслись, как будто за ними гонится сам дьявол. Слетели с последних ступенек лестницы, пробежали вперед, и только вампирка коснулась двери запасного выхода, как та разлетелась на мелкие кусочки от взрыва изнутри и женщину охватил столб пламени. Оно брызнуло во все стороны, захватывая в свой ужасающий плен подбежавшего на помощь Пьера. Подземный ход теперь был полностью охвачен огнем, и в дверном проеме Лоренца видела смутный силуэт мага в черных одеждах, управлявшего им. Девушка развернулась обратно, поняв, что этим путем не пройдешь. И в этот момент лестница под ней вздрогнула и стала осыпаться.

…


Инга слегка отдышалась и снова побежала вперед. Правый бок нестерпимо болел, но надо было пробежать еще совсем чуть-чуть, лишь повернуть за поворот, и она выбежит к служебному выходу. Там был запасной путь отхода на непредвиденный случай, и такой как раз наступил. Девушка снова прислонилась к стене, зажимая рану рукой и тяжело дыша. Ох, как же права была сестрица, когда уговаривала ее бегать по утрам!

Светлана вылетела из-за поворота:

— Ну ты где?? Давай живее!

Инга ей закивала головой, мол, да, уже иду. И только сделала шаг вперед, как что-то подхватило ее и подняло вверх. Магичка закричала от ужаса, но тут ее хлопнули по заду и проговорили:

— А ну, тихо! Разоралась тут! Сейчас еще одного мага на себя подцепишь!

Инга успокоилась мгновенно. Лука, старый вампир, опытный охранник. Парень осторожно нес ее на своем плече и, чуть подняв голову, девушка увидела, что недалеко от того места, где она стояла, лежит разорванное на куски тело в черных лохмотьях.

Лука завернул за поворот и спустил Ингу на пол. Светка сидела там же, прислонившись спиной к стене, рыдая в истерике и беспрестанно повторяя, что их убьют.

— Так, девочки, прекратили истерику и слушаем сюда! — вампир старался быть с ними максимально жестким, чтобы таким образом внушить сидящим перед ним магичкам уверенность, что они спасутся.

Лука хотел было сказать что-то еще, но в этот момент у него за спиной мелькнула черная тень. Инга, совершенно не задумываясь над своими действиями, бросила первый пришедший в голову аркан. Раздался глухой звук, затем душераздирающий вопль и все вокруг вдруг оказалось покрыто кровью. Стены, пол, Лука, она сама, даже потолок был в кровавых пятнах. И ошметки человеческого тела валялись то тут, то там.

У нее за спиной раздался визг сестры и магичка поняла, что она впервые в жизни убила человека.

…


Молодой парень стонал, погребенный под упавшим лестничным пролетом. Он был еще жив, но с каждой минутой надежда на спасение становилась все меньше и меньше.

Игорю не повезло сегодня один раз, но максимально: он приехал в резиденцию всего лишь забирать документы. Его переводили в нижегородское подразделение клана и парень уже подсчитывал, за сколько сможет продать свою квартиру в Москве. Не желая ожидать лифта, он спускался вниз по лестнице, как вдруг услышал автоматную очередь и заметил пробегающих мимо выхода в вестибюль мужчин в черном камуфляже. Один из них остановился, обозревая лестничную клетку, поднял взгляд наверх и увидел молодого парня, застывшего на пролете. Вскинул автомат, выпустил в него очередь и убежал дальше, даже не обратив внимания, что стало с жертвой. Игорь, повинуясь древнейшему инстинкту самосохранения, сумел невероятным образом увернуться. И в этот момент здание содрогнулось. Лестница, на которой он стоял, начала потихоньку осыпаться вниз. Он уцепился за перила, пытаясь удержаться на рассыпающемся пролете. Вроде бы получилось. Остался один, последний рывок вперед и Игорь сумеет вырваться из здания на свободу.

И тут лестница все-таки рухнула вниз.

…


Клановый маг стоял посреди вестибюля и сдерживал натиск адептки. Молодая девушка, лет двадцати, била по нему одной за другой струями огня, которые Артем, сильный стихийный маг, уверенно гасил о водяной щит, закрывающий его, Дитриха и еще пятерых вампиров. Те дрались в рукопашную с адептами, отбросившие ставшими бесполезными автоматы, не обращая внимания на магов. И правильно, те сами между собой разберутся.

Вестибюль был полностью разрушен, как будто по нему прошлось гигантское животное. Турникеты сломаны и валялись на полу искореженными железками, диванчики для ожидающих у стен были разодраны, некоторые из них до сих пор горели. И тут, и там лежали тела вампиров и смертных, погибших при мгновенном ударе орденских магов, прорвавших защитные щиты резиденции.

По стене изнутри прошла волна, вышибающая из кладки огромные куски камня. Дитрих увернулся от упавшего барельефа и тут же наткнулся на приближающегося к нему со спины адепта с серебряным ножом в руках. Но в того уже летела пущенная клановым магом шаровая молния и, не дойдя до Палача пары шагов, адепт вскинулся огненным факелом. Визжа, он попытался сбросить с себя горящую одежду, но пламенем были уже охвачены его лицо, руки, волосы.

Артем слегка приподнял свой щит и в образовавшуюся щель сбросил ураганный вихрь в сторону магички.

Адептка была сильна, но работала в основном только с огненной стихией, не разбрасываясь на другие, и это ограничивало ее возможности. Мощный порыв ветра подхватил девушку и, перевернув несколько раз в воздухе, отбросил в сторону, замешкавшись всего на мгновение, она резво вскочила на ноги и снова обрушила на закрывшийся до пола щит волну пламени. Переливающаяся тончайшая стена водяных капель гудела от магии, вливавшейся в нее Артемом, и вспыхивала кипящими искрами, когда на нее обрушивался очередной пламенный поток.

Дитрих, свернув, наконец, шею своему очередному противнику, подбежал к магу.

— Надо уходить, долго мы не протянем! Убирай щит, я разберусь с ней сам.

Артем согласно кивнул головой. Неожиданно для Анастасии он оборвал водяной щит и в те миллисекунды, когда магичка пыталась сориентироваться и собрать силы для следующего аркана, к ней подскочил Палач и рывком оторвал ей голову.

…


Понтифик собрал всех, кого смог найти, на лестничной площадке второго этажа. К нему подскочил Филипп. Одежда местами порвана, сам в пыли и саже. Впрочем, его учитель выглядел не лучше. С ним стояло семеро человек и трое вампиров, двое смертных пострадали настолько, что висели на своих товарищах.

— Где Лина?

— Ее видели внизу, говорят, она успела спастись, — Фил тяжело дышал, держась за грудь. В ответ на молчаливый вопрос учителя, пояснил, — Подхватил на себя адепта, но я уже в норме.

Марк кивнул.

— Крылья мы перекрыли, остался центральный вестибюль и подвал, — продолжил отчитываться парень, — Но в подвале сильный пожар, мы не прорвемся!

— Значит, уходим через вестибюль! — кивнул головой верховный понтифик.

— Там Дитрих, он должен был остановить магов!

— Все равно идем там, другого выхода нет!

Они медленно шли по коридору, настороженно оглядываясь и готовые сразу же принять бой.

— Как они вообще смогли пройти в здание? — тихо спросил у Марка ученик, озираясь.

— Анна-Мария, — подал голос один из смертных. Фил бросил на него быстрый взгляд. Никита, системный администратор. Очки наполовину разбиты, висят на носу на одной дужке, правая рука сломана и парень поддерживает ее аккуратно, но сиплое дыхание и капли пота на грязном лбу выдают его боль.

— Что Анна-Мария? — не сдержавшись, рявкнул Фил. Сейчас не время говорить загадками!

— Я видел ее тело на полу у входа, — пояснил Ник, отводя взгляд от разъяренного вампира.

Понтифик сразу понял, что хотел сказать смертный и спокойно пояснил:

— Видимо, маги вошли в здание, прикрываясь телами вампиров. Поэтому щиты их и пропустили.

Так вот зачем им нужны были раненные. Защитные арканы пропускали в резиденцию только своих: вампиров, посвященных смертных или тех, кто был вместе с вампирами. Раненные пленники послужили щитами для магов Ордена, чтобы проникнуть беспрепятственно в здание. А там уже дело за их умениями и техникой.

Черные пятна на полу, гарь, жирными хлопьями плавающая в воздухе, обломки мебели и трупы. Молоденькая Вера, прошедшая обращение десять лет назад, лежала в коридоре на полу в коротком черном платье, сквозь дыры которого виднелась обугленная кожа с дымящимися пулевыми отверстиями. Рядом четыре окровавленных тела адептов, она дорого продала свою жизнь. Чуть дальше, наполовину вывалившись в лифтовую шахту, валялся еще один из адептов.

Вдруг послышался приглушенный крик, звук удара сотряс ближайшую дверь и им навстречу выскочил растрепанный парень в разорванной и испачканной копотью одежде. Фридрих, ученик Лайонелла. Его лицо, искаженное от ярости, было покрыто кровью, гарью и потом. Но он был один, за ним никто не гнался, краем глаза Фил заметил разорванное на две части тело в черной одежде.

…


Михаил смог выбраться из здания одним из первых, когда на вошедших обрушился яростных вихрь вампиров во главе с Палачом. Он позорно сбежал, опасаясь за свою жизнь, и теперь с улицы наблюдал за захватом резиденции. Все правое крыло здания было охвачено пламенем. В стеклах дрожали отсветы красного всепожирающего зверя, не щадящего ничего, ни обивку, ни мебель, ни людей, что смертных, что вампиров. И за те несколько секунд, пока бригадир смотрел на него, из одного из верхних окон выпало горящее тело и вместе с дождем осколков рухнуло на землю.

Рядом с ним стояли два мага и из последних сил удерживали щиты невидимости. Долго они не протянут, еще несколько минут, десять, максимум пятнадцать, и невидимости не будет. А значит, еще через несколько минут тут будут все возможные силовые структуры смертных: полиция, военные, спасатели.

И вампиры. Михаил был уверен, что несмотря на полную блокировку связи в здании, кто-то сумел подать сигнал о нападении на резиденцию, и сейчас к зданию на Волхонке неслись вампирские отряды на помощь.

Штурм придется заканчивать. Мгновенный захват здания должен был, по его представлению, разобщить и дезориентировать кровососов, и пока те будут метаться в спасении своих жизней, он и переданные ему в подчинение бригады размеренно пройдут по резиденции и уничтожат всех, до кого доберутся. Но вампиры оказали им жесткое организованное сопротивление, и молниеносный штурм потерпел неудачу.

Пора отдавать приказ Лазарю.

Он коротко кивнул магам, давая им передышку. Щиты рухнули. Чуть поодаль, за воротами, послышались удивленные вскрики, возгласы вызвать полицию и пожарных. Но через мгновение щиты снова встали на место и здание выглядело опять неповрежденным.

Михаил резко оглянулся.

Сзади стоял Глеб Островский, Глава Ордена, с двумя магами, которые по-новой подхватили щиты невидимости. Рядом с ним несколько адептов удерживали в своих руках двух девушек — молоденькую в полуобморочном состоянии, и чуть постарше, которая яростно ругалась и пыталась освободиться.

…


— Какая встреча, господа! — Глеб быстрым шагом вошел в вестибюль и оглядел противников.

Ободранные и измотанные, в испачканной, местами порванной одежде, цвет вампирского клана сейчас выглядел далеко не таким мощным, как раньше. Понтифик с учеником, Палач, несколько вампиров. На смертных, что магов, что просто людей, Глеб даже не обратил внимания — это уже трупы, пусть пока и живые.

— Глеб Александрович, — вежливо поздоровался с ним Марк, — Рад нашей встрече.

Понтифик вышел чуть вперед, как представитель своего клана.

Орденец махнул рукой своим сопровождающим и те втащили в здание Милу и Лину. Подруга Филиппа уже пришла в себя, но была тиха, спокойна и ни на кого не смотрела, а вот гемофаг, завидев своего любовника, снова начала вырываться изо всех сил.

— Марк, я…

Адепт, держащий ее, закрыл ей рот рукой и остальные слова Лина промычала. Марк внимательно оглядел свою женщину и, не найдя на ней никаких повреждений, перевел жесткий взгляд обратно на Глеба:

— Даже не буду спрашивать, зачем они тебе.

Видя самообладание Марка, Лина сама тоже потихоньку успокаиваться. Она знала истинное значение его поведению, видела уже подобное, тогда, в лесу. Девушка еще пару раз дернулась для вида, но активно вырываться перестала.

Глава рассмеялся.

— Как думаешь, твоя любовница — хороший предмет торга? А любовница твоего ученичка?

Мила, услышав слова Островского, подняла голову и увидела Филиппа, в ее взгляде появилась отчаянная надежда. Девушка стала дергаться, чтобы вырваться из рук адепта, как до этого Лина, пока держащий ее мужчина, довольно толстый и неопрятный, не ударил ее по щекам для успокоения. Мила в ответ попыталась ногой дотянуться до его колена, но прием не удался, и адепт ударил ее еще раз, уже в живот. Девушка застонала от боли.

Филипп рванулся было к ней на помощь, но Марк рукой остановил ученика.

— Торга? А у нас аукцион?

— А как же! — Глава картинно размахнул руками, — Вот это все — тоже аукцион!

— И какова будет моя плата?

Мужчина торжествующе улыбнулся.

— Я готов рассмотреть условия мирного завершения боевых действий, но только при гарантированном исполнении одного моего требования. Мне нужна небольшая книжка в кожаном переплете. Один из дневников Ясмин Карахан. Я точно знаю, что он у тебя, понтифик.

Высший удивился, но не показал вида.

— Вы ошибаетесь, уважаемый, — спокойно проговорил Марк, — У меня этого фолианта нет.

— Книга? — возмутился Дитрих, — Все это ты развязал только из-за книги?

Он тоже наблюдал за охранником Милы, но пока не делал никаких попыток освободить девушку.

Глеб, не обращая внимания на опасность, медленно приблизился к вампирам. За ним внимательно следили несколько пар глаз, но никто не сумел заметить тот момент, когда орденец мгновенным движением вырвал Лину из рук адепта. Прижал ее к себе, вульгарно провел рукой по ее груди и сжал горло девушки.

— Кажется, сейчас не та ситуация, в которой ты можешь мне лгать, верно? Думаешь, я не знаю, во что ты ее превратил?

Теперь уже Марк начал медленно закипать от бешенства.

— Если ты, мразь, хоть как-то навредишь ей…!

— И что ты мне сделаешь? Что? Давай проверим, насколько хорошим гемофагом ты ее сделал? — Глеб быстро выхватил из-за пояса нож и вонзил его Лине в грудь.

Девушка ошарашено смотрела пару секунд на свою грудь, на то, как стремительно начала краснеть блузка. Затем ее ударила ошеломляющая, резкая, острая боль. Она испуганно перевела взгляд на понтифика, и, закрыв глаза, начала оседать в руках охотника.

— Ах ты, подонок! — проревел высший.

Марк метнулся к Лине на помощь, но тот, вырвав окровавленный нож из ее груди, наставил его на понтифика, остановив высшего в паре шагов от себя. Девушку он бросил на пол, слегка пнув ее ногой.

— Нож серебряный, — предупредил он, — Твоей шлюхе ничего не будет, а вот ты помучаешься! Где книга? Мне нужен этот дневник!

По маху руки Главы Ордена, его люди направили свои автоматы на понтифика и один из них нажал на курок. Плечо высшего пронзила автоматная очередь. Послышалось легкое шипение и из раны потекла кровь. Марк схватился за плечо, но сумел сдержаться. Серебряные пули не давали регенерировать, и рубашка понтифика, испачканная и порванная в нескольких местах, начала заливаться кровью.

— Больно? — участливо поинтересовался Глава.

— Терпимо, — с искаженным лицом ответил мужчина.

Вампиры за его спиной подобрались, Дитрих принял боевую стойку, Артем начал формировать аркан.

— Ну, ну, спокойно, шавки, спокойно, — бросил им Глеб, и снова обратился к понтифику, — Повторю вопрос — где книга, кровосос? — он склонился над бесчувственной девушкой у своих ног, подхватил ее и приставил острие ножа к ее правому глазу, — Иначе она лишиться одного из своих красивых глазиков! Каким ты готов пожертвовать? Регенерация будет очень трудная! И болезненная! Если у нее будет твоя кровь, разумеется!

Вампир, зажав ладонью рану, беспомощно посмотрел на Лину, та не подавала признаков жизни.

В этот момент мощный ментальный удар отбросил Островского в сторону. Он выронил гемофага, но понтифик, рванувшись к ней, не дал ей упасть на пол и бережно подхватил на руки, чуть застонав от боли, когда тяжелое тело девушки задело раненное плечо.

Ситуация снова изменилась. Остатки дверей вылетели от магического взрыва, стоящие рядом с ней адепты были обезоружены, двое уже валялись на полу с разорванными горлами. В залу ворвались гильдейские маги и менталы. Они мигом оценили обстановку и взяли оставшихся орденцев в окружение, медленно сжимая кольцо. Трое телепатов разошлись по сторонам, сканируя окружающих.

Толстяк, держащий Милу, начал в панике озираться вокруг, не обращая внимания на вампиров перед ним. Дитрих подобрался к нему чуть ближе.

Помощник Мастера уверенно прошел вперед.

— Твоих магов, Островский, мы убрали, так что, по-моему, ты потерпел поражение!

Глеб слегка потряс головой, приходя в себя от удара об пол и тихо засмеялся.

— Поражение? Ну уж нет! Лазарь! — позвал он громко.

Адепты испуганно оглянулись назад и расступились. Вперед медленной расслабленной походкой вышел невысокий стройный мужчина. Карие глаза, каштановые волосы, чем-то неуловимо похожий на свою сестру. Бородка скрывала шрам на щеке.

Орденцы мигом обступили ткущего со всех сторон, защищая его своими телами. Это был их последний шанс на победу.

Вампиры и нейтралы, все как один, инстинктивно сделали шаг назад.

Ткущий, меняющий судьбы.

Лазарь вежливо склонил голову перед Марком:

— Приветствую тебя, понтифик!

Тот он ответил таким же тоном:

— И тебе привет, Лазарь, хотя не скажу, что рад тебя видеть!

Ткущий безразлично пожал плечами:

— Что поделать, война есть война, — он оглянулся вокруг, разглядывая мертвые тела, — Вы многих положили.

— Война есть война, — повторил за ним Марк, — Надеюсь, ты не в обиде?

— Ну что ты, понтифик, как я могу? — он доброжелательно улыбнулся.

Марк показал глазами на свою ношу.

— Ты позволишь?

Лазарь развел руками:

— О чем речь, понтифик, конечно, — он проследил взглядом как тот отнес свою любимую к дальней стене, положил девушку на чудом уцелевший диванчик, вытащил нож, откинул его в сторону и вернулся обратно, — Кстати, поздравляю, она красивая!

— Благодарю! — чуть склонился вампир, и не ясно было, то ли он благодарил за комплимент, то ли за возможность спасти свою женщину.

— Тебе привет от Ханны, я видел ее не так давно.

— Как она поживает? — продолжал вести светскую беседу вампир.

Это выглядело настолько абсурдным в окружающей обстановке, что Филипп не мог себе и представить. Его учитель, высший вампир, верховный понтифик мирно и вежливо беседует «о погоде» с ткущим, адептом Ордена. Со стороны казалось, что они обсуждают совершенно будничные вещи, но у парня мороз шел по коже, когда он слушал этот обмен любезностями.

— У нее все хорошо, насколько это может быть у вдовы.

— Значит, Богдан погиб. Жаль.

— Заодно, поздравь меня, я стану отцом! — Лазарь расплылся в широчайшей улыбке, — Вчера только узнал, Виктория уже на второй неделе.

— Дочка Ханны? Твоя племянница? — изумился Марк.

Радость ткущего по этому поводу мигом стала омерзительной.

— Конечно, она. Ее брат оказался слишком не слишком удачлив, а вот после меня девочка понесла сразу же.

Марк заметно поморщился. Порой методы Ордена вызывали тошноту и гадливость.

— Чем ты недоволен? — заметил Лазарь, — Ты же тоже был женат на собственной кузине…

…

Сколько же она пролежала в отключке?

Девушка схватилась за грудь, куда недавно еще был воткнут нож. Острый, надо сказать. Боли не было. Вообще никакой. Она осторожно стала прощупывать рану, но чувствовала даже царапины. Рана зажила полностью, оставив после себя лишь окровавленную ткань на блузке.

Вот что значит регенерация, Лина мысленно усмехнулась. Даже от такого смертельного удара она была защищена кровью понтифика.

Она осторожно оглянулась вокруг. Каким-то образом девушка оказалась в стороне от происходящего, видимо кто-то, и Лина точно знала, кто, отнес ее к стене, чтобы не задеть случайно. В вестибюле было спокойно. Девушка с изумлением увидела, что Марк мирно общается с темноволосым мужчиной, а вокруг стоят вампиры, смертные сотрудники резиденции, адепты и нейтралы. Как последние очутились в резиденции, Лина не знала, но была рада их прибытию. Это означало, что перевес сил теперь явно не на стороне Ордена.

Но почему понтифик не отдает приказ о пленении? О чем он разговаривает с этим адептом?

Главу Лина увидела чуть в стороне, мужчина лежал на полу, держась за левую руку, и тоже наблюдал за разговором. Наконец, ему это надоело, и Глеб прокричал, перебивая очередной обмен новостями:

— Заканчивай с ними, Лазарь!

Ткущий скосил взгляд на Главу Ордена и пожал плечами:

— Он порой бывает так утомителен!

— Ты сам выбрал, где оставаться, — ответил в таком же тоне понтифик.

Лазарь? Взгляд Лины переметнулся к собеседнику высшего.

Лазарь! Ткущий, изменивший судьбу Мии!

Девушка не узнала его из-за бородки, но теперь ясно поняла, почему понтифик так с ним разговаривает.

Чем дольше он тянет время, тем больше шансов на помощь… но кто поможет от ткущего?

Кроме нее — никто.

Лина сосредоточилась. Как же мало сил, очень мало!

Ткущий в этот момент встал перед всеми, картинно разведя руки в сторону, поднял голову вверх и закрыл глаза.

И Лина увидела. Перед ней тоже проявились «окна» вероятностей, что Лазарь раскрыл перед собой.

Печать почти наглухо заблокировала ее талант, сейчас девушка искренне сожалела об этом. Ведь сил едва хватает на просмотр. Так сколько же вариантов у этой реальности есть?

Две. Всего две вероятности?

Не может быть!

Лина сама себе не поверила. Не может быть, чтобы только две судьбы?!

Как же так?

Первая вела к мирному разрешению конфликта, повинуясь ей, клан и Орден все же найдут компромисс в своем противостоянии. Но эта реальность с каждой секундой становилась все слабее и слабей, исчезая на глазах, заменяясь второй.

Новая надвигалась неумолимо и вела к настоящему ужасу. Девушка отчетливо видела, что идущая бойня не ограничится только этими стенами и выплеснется на город грандиозным побоищем. В Москве воцарился хаос. Обычные люди пытались спастись бегством, силы реагирования старались прекратить столкновения, но все они падали под клыками вырвавшихся из под контроля вампиров и пулями противостоящим им адептов и магов Ордена. Лина видела незнакомых вампиров, которые вместе с клановыми магами мудрили над полумеханическим-полумагическим существом, полыхающим огнем. Этот голем, распрямив пылающие конечности, неуклюже зашагает в сторону города, опаляя и уничтожая все на своем пути. И как он вырвется из под контроля, сначала убив мага, питающего его силой, а затем пройдясь по вампирам, удерживающим в своих руках связующие его энергетические путы, и, почувствовав свободу, пронесется по городу, выжигая все на своем пути и оставляя после себя разруху и ад кромешный. За ним протянулась длинная широкая полоса пожаров, охватившая столицу.

Второстепенные вероятности, исходящие из этой основной, были еще страшнее.

Главное — не дать Лазарю выбрать именно эту вероятность!

Ведь из двух основных лишь она вела к победе Ордена.

Она еще раз взглянула на ткущего и интуитивно поняла, что ей надо делать.

Девушка протянула руку и ухватила первое же «окно».

Лазарь скривился, пытаясь отобрать контроль обратно, но ткущая, четвертая в роду, даже с Печатью гемофага, была сильнее его. Мужчина открыл глаза и попытался найти того, кто ему мешает.

«Окна» чуть потускнели, но Лина уверенно держала их перед собой.

Наконец, Лазарь увидел свою противницу и простонал:

— Эта тварь сильнее меня! Я не могу контролировать «окна»!

Марк оглянулся. Лина, встав с диванчика, протянула руки вперед, держа в них что-то, и смотрела только на Лазаря.

Вместе с ним обернулся к своей бывшей пленнице и Островский.

— Убить суку, — прошипел свой приказ Глеб и начал формировать аркан.

Вампиры и нейтралы переглянулись и ринулись в бой, защищая Лину.

…


Глеб сбросил аркан с пальцев, но огненный вихрь не успел ударить, Алексей выставил щит. Он едва слышно загудел от прилива магии, пламя растеклось по щиту, никого не задев и ушло в пол.

Островский впал в бешенство и начал читать второй аркан, третий, четвертый. К нему присоединился еще один адепт, видимо слабый маг, потому что его молнии были едва заметны. Но парень уверенно пытался хоть как-то помочь Главе. Щит держал крепко. К нейтралам присоединились клановые маги, оставшиеся в живых и собравшие остатки сил, и они помогали подхватывать щит, когда кто-то из гильдейцев терял силы. Гильдейские менталы раскидывали своих противников ментальными ударами, но те вставали и снова шли в бой. Одна из телепаток сканировала пространство вокруг, по мере сил предупреждая своих о нападении. Вампиры же бились в рукопашную с адептами. Кровососы были сильнее, но орденцев поддерживала ярая ненависть к противнику, надежда на Лазаря и серебро в крови. Силы были почти равны.

Крикнув Алексею, чтобы тот его прикрыл, Марк метнулся к Островскому и вырвал его сердце, но тут же свалился под ударом «Песни агнца» орденского мага, который переключился с щита на понтифика. Филипп, увидев как упал его учитель, с криком ненависти напал на адепта.

Лина же продолжала перехватывать контроль за судьбами. Второе «окно» перешло уже к ней, а вскоре дело пошло за второстепенными, но самой девушке приходилось тяжело из-за наложенной Печати.

Наконец, кольцо адептов вокруг Лазаря стало потихоньку исчезать. Один, второй, за ним еще двое упали замертво, когда вампиры и нейтралы сосредоточились именно на них.

Ткущий этого не видел. Он всеми силами старался управлять судьбами, но они не поддавались его контролю, Лина уверенно держала их своими руками. Лазарь так и не увидел, как Палач клана, вырвав сердце у последнего адепта-защитника, подобрался к ткущему и схватил его за горло. Ткущий мигом потерял концентрацию, его глаза скосились на Дитриха, а руки судорожно сжались вокруг пальцев своего мучителя, но все было бесполезно. Мощную хватку бывшего рыцаря мало кто мог преодолеть, поэтому Дитрих медленно и с наслаждением сдавливал шею ненавистного ментала, убившего его племянницу.

…


Когда мертвый ткущий был отброшен Палачом к стене, как сломанная кукла, Лина получила полный контроль над «окнами».

Угрожающая вероятность становилась реальной с каждой секундой, уничтожая под корень мирную, делая ее все более тонкой, еле видной. Мирное «окно» стало похожим на туман, затем на еле заметную дымку. Еще совсем чуть-чуть, еще секунда, Лина вот-вот дотянется до нее, пока та совсем не исчезла, но девушка не успела. Сил почти не осталось и мощная катастрофическая судьба мира превратилась в реальную.

Орден стал потихоньку побеждать. Лина открыла глаза и в отчаянии огляделась, слыша крики о помощи и стоны боли. Глеб валялся неподалеку от Лины с вытаращенными от ужаса глазами и разорванной грудной клеткой, его сердце лежало рядом с ним. Фил продолжает драться с адептами, постепенно теряя силы, правый бок его был окровавлен. Марка удерживает заклинанием один из магов Ордена, Алексей лежит рядом без сознания.

Есть только один выбор, тот, за который ее всегда так ругал Авраам Моисеевич. Создать силой мирное решение конфликта.

«Откат. Ты помнишь про Откат?» — включился внутренний голос, как всегда мерзкий, противный, и правдивый. Голос ее совести.

«Помню».

«И тебе не страшно?».

«Страшно», — призналась она сама себе.

«Тогда почему? Ведь ты сама себе только хуже сделаешь!»

«А кто, если не я?» — спросила она.

Внутренний голос замолчал, не найдя что ответить.

Но как же мало сил!

Девушка, стараясь не привлекать лишнего движения, снова отодвинула воротник блузки. Вытащила из бюстгальтера маленький бумажный конвертик с таблеткой. Достала ее, положила в рот. Запить нечем, поэтому Лина начала проглатывать сухую таблетку, но та застряла в горле. Пару раз сглотнула и, кажется, получилось. Препарат оставил после себя неприятный горький привкус, заставив Лину сморщиться. И мгновенно ощутила мощь своего настоящего, не закрытого ни блоками, ни Печатью, таланта.

Она осторожно оглянулась, проверив, что никто не обращает на нее внимание, и начала концентрацию, держась из последних сил.

Наркотик заставлял ее испытывать жуткие мучительные боли по всему телу. Печать гемофага старалась излечить организм Лины от препарата, а сам препарат пытался вжиться в клетки ее тела. Но это было не важно, главное, что сил у нее теперь хватало.

Девушка неосознанно пошла вперед, продолжая шептать, что ее желание — самое главное для этого мира.

…


Марк освободившись, наконец, от «Песни агнца» при помощи вовремя очнувшегося Алексея, только сейчас заметил, как стало тихо вокруг. Понтифик даже огляделся, не веря своим ушам. Фил лежал на полу, рядом с ним билась в истерике Мила, сквозь рыдания уговаривая того не умирать. Ученик понтифика сильно пострадал, раны никак не могли затянуться, и под ним расплывалось бурое кровавое пятно. Он всхлипнул, наложенное адептом перед смертью заклятие не давало ему быстро регенерировать, и пробитый насквозь бок нестерпимо болел. Дитрих одним рывком снес голову своему противнику и устало обернулся к следующему, но за спиной никого не было.

Бои прекратились везде и сразу.

— Что-то не так. Почему они остановились? — зашептал Филипп, оглядываясь вокруг, но Мила не могла ему ответить.

Сбоку донесся крик Алисы, телепата нейтралов.

— Не могу понять… Что она…, - она, видимо, продолжала сканировать окружающих, — Нет! Не может быть! Как она… Остановите ее! Она не сможет! Это невозможно!

Марк оглянулся. Лина медленно шла вперед как будто по стеклам, еле переставляя ноги и корчась от боли. Глаза ее не видели ничего, девушка обитала в своем воображении. На лице написано страдание, губы еле слышно что-то шептали.

— Лина, — бросился было к ней понтифик, но Алексей его остановил.

— Не трогай ее!

Марк обернулся к нему.

— Она силой создает вероятность, — проговорил высший, — Я должен…

Помощник Мастера вскинул голову в сторону девушки. Меняет судьбу? Тоже ткущая?

— Она уже это делает и, если не хочешь нас всех убить, не останавливай ее сейчас!

Понтифик обреченно посмотрел на девушку.

…


«Мое желание — основное. Мое желание — самое главное. Мое желание — это реальность».

Ее желание сейчас было действительно самым главным для этой вероятности, самым основным, формообразующим. Наконец, девушка почувствовала сквозь ломающую ее тело боль, что наступил тот момент, когда она сможет создать правильную судьбу для мира и сделать ее реальной, заменяя тот апокалипсический ужас, что должен вот-вот наступить. Она остановилась, представила, как формируется в точке на лбу, третьем глазе, исходящий луч и, выпуская его из себя, высказала в самый последний момент желание.

…


Михаил очнулся, лежа у самой стены. Никто не обращал на него внимания, думая, что адепт мертв, но это было не так. Нож серьезно ранил его и, отлетая к стене от удара вампира, адепт лишь потерял сознание.

Открыв глаза и сфокусировавшись, он сразу понял, что происходит. За Лазарем вчера он достаточно понаблюдал, пока тот тренировался и выстраивал концентрацию.

Что делать, решил мгновенно. Вытащил из своей раны нож, прицелился и метнул его в сторону вампирской любовницы.

…


Фил ошарашено наблюдал за Линой, впервые видя, как именно девушка изменяет вероятности.

Его щеки вдруг коснулось легкое крылышко, поднимаясь вверх. Парень даже оглянулся на остальных, не веря собственным ощущениям. Какая бабочка в закрытом помещении?

Дитрих, Марк, Алексей, адепты, все коснулись лица, некоторые неосознанно потерли его и подняли глаза вверх, пытаясь разглядеть улетевшее насекомое.

Мила, прекратив истерить, с изумлением смотрела на подругу. Девушка слышала, что сказал понтифик магу. Лина может изменить реальность.

Удивительно! Мила никогда даже не подозревала, что подруга способна на такое.

Лина коротко вздохнула, открыла глаза и довольно улыбнулась.

Получилось. У нее действительно получилось это сделать. О том, чем она будет расплачиваться за это, девушка не думала сейчас. Самое главное, что она смогла предотвратить катастрофу.

— Сдохни, сука! — тихо произнес неподалеку один из адептов и резким движением метнул нож в сторону ничего не подозревающей ткущей. К нему мигом кинулись двое вампиров и свернули шею.

— Лина, нет! — крикнула Мила и бросилась к девушке, чтобы оттолкнуть ее с пути оружия. Но не успела. Нож с силой вонзился бегущей в спину. Мила не удержалась на ногах и пролетела вперед несколько шагов, кулем упав у ног Лины.

— Мила! — вскричал Дитрих и, растолкав мешающихся ему людей, упал перед девушкой на колени. Филипп испуганно приподнялся на полу, следя за возлюбленной, но тяжелое ранение не давало ему двигаться.

…


Выжившие отправились проверять здание и добивать раненный адептов. Понтифик приказал в живых не оставлять никого. Сам же подошел к помощнику Мастера.

— Кого сможешь вылечить? — тихо уточнил у Алексея Марк.

— Пойми, понтифик, я не целитель, — сразу предупредил тот высшего, — Я боевой маг.

— Солдат — не солдат, если не умеет хоть немного залечить свои раны, — жестко ответил ему понтифик, — Так кого?

Алексей молча кивнул на Филиппа. Его раны были легче, да и требовалось то всего лишь снять заклинание отмены регенерации. Это не сложно, как только способность к самозаживлению будет снова доступна, парень и сам справиться с ранениями.

С Милой дело обстояло намного хуже. Нож прошел прямо в сердце. Если бы Мила была вампиром, в этом не было бы ничего страшного, но девушка была смертной, простым человеком, и сейчас она безжизненно лежала на полу. Дитрих безуспешно пытался привести ее в чувство, сначала просто хлопая по щекам, затем делая искусственное дыхание, но девушка не приходила в сознание.

Рядом с Милой сидела Лина и пыталась прочесть судьбу подруги, но все ее силы ушли на изменение общей реальности, и те капли, что в ней остались, не давали возможности даже проследить ближайшие события для Милы.

Она раз за разом пробовала сконцентрироваться на девушке, но не получалось.

Лина закрыла глаза, собрала всю свою силу, что еще оставалось, взяла Милу за руку, увеличивая четкость видимого через прямой контакт, и наконец-то смогла пробиться к подруге.

Увидела. Грустно посмотрела на Дитриха и покачала головой.

— Нет! — взревел в отчаянии Палач и продолжил свои попытки привести девушку в чувство.

Лина обернулась к Марку. Тот о чем-то переговаривался с Алексеем, тревожно поглядывая в сторону Фила. Парень лежал на полу чуть дальше, и хоть не мог двигаться, пытался понять, что с Милой.

Девушка встала с колен.

— Марк! — подошла она к понтифику, — Надо поговорить!

Тот моментально закончил свой разговор с магом и кивнул Лине, что внимательно ее слушает.

Лина зашептала:

— Мила жить не будет!

Высший сжал ее ладонь.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Жизнь уже ее покидает, еще минут пять и все будет кончено, — Лина скосила взгляд на Филиппа, тот усиленно пытался услышать, о чем она говорит понтифику, в то время, как над ним склонился Алексей.

— Что ты хочешь сделать? — он пристально посмотрел на девушку, понимая, что она неспроста завела этот разговор.

Самому понтифику было глубоко наплевать, выживет ли эта смертная или нет.

— Ее нужно обратить, это последний штрих, он закрепит созданное мною, — девушка недоговорила, но понтифик понял, о чем она умолчала.

Он сначала обернулся к ученику, все еще слабому после полученных ранений, пристально посмотрел на него, решая достаточно ли у него сил для этого обряда, затем подошел к Дитриху.

— Брат, — громко позвал он отчаявшегося высшего, — Даю тебе разрешение обратить эту смертную!

Дитрих оглянулся на понтифика в надеждой во взгляде и, получив кивком подтверждение услышанному, склонился над Милой.

…


Клавдия отвернулась от окна, в которое долго время смотрела, пытаясь собраться с мыслями. Было что-то во вчерашнем заседании, что ее беспокоило, какая-то заноза, которую женщина упустила из виду. И вот сейчас она поняла, что именно.

— Знаешь, мне только сейчас пришла в голову мысль. Мы ведь давно знали Гая и он просто так ничего не делал, верно?

— К чему ты клонишь? — поинтересовался Александрос, складывая документы в одну стопку.

Жена подошла к нему ближе и, склонившись к самому уху, прошептала:

— Гай ни за что не стал бы делать из этой смертной гемофага, если бы не был уверен на сто процентов, что она сохранит свои способности!

— Но Печать…

— Именно! Аркан уничтожит любой талант, если только по мощи он не превосходит силу печати.

Александрос понял, к чему клонит жена.

— Так ты считаешь?

Клавдия покачала головой:

— Я уверена, что эта смертная — четвертая в роду!

Эпилог.


Дождь.

Невысокий пятнадцатилетний подросток сидел на окне и с тоской смотрел на улицу. Простое, непритязательное лицо с карими глазами и конопушками по щекам, рыжеватые волосы растрепаны, пара прядей упала на лоб.

Он ненавидел дождь. Всю свою жизнь он ненавидел дождь. И пятнадцать лет жизни простым деревенским мальчишкой, и семьсот с лишним — вампиром.

Эти хмурые облака, из которых либо идет холодный, неприятный ливень, либо такая же мерзкая морось. Солнца не видно, оно скрыто за серыми тучами, и настроение такое же паршивое, как и погода на улице.

— Головастик! — позвал он, спрыгивая с подоконника.

Ученик сразу же вошел в кабинет, как будто ожидал окрика.

— Что есть хорошего? — поинтересовался у него Владимир.

Адам раскрыл свою извечную папку и вытащил несколько листков.

— Новости есть, хорошие ли — не знаю.

— Давай по порядку! — скривил губы мальчишка.

— Первое: в Москве все успокоилось, вчера утром верховный понтифик и Орден подписали соглашение о перемирии. Условия его вот тут, — Адам передал Владимиру один из листков, — Сам Глеб погиб, как следует из наших данных, его убил понтифик.

Парень быстро глянул на него и отбросил в сторону. Посмотрит потом, сейчас это не интересно.

— Далее, на последнем заседании конклава выяснилось, что Ветрова, та самая последняя активная ткущая…

— Известная активная ткущая, не последняя, — поправил ученика Владимир.

— Да, известная. Так вот, Росси сделал ее гемофагом.

— Ого! — Владимир был действительно удивлен, — Интересная новость. Где он нашел аркан?

— Как следует из хода заседания, аркан был в дневнике Ясмин Карахан, а тот в свою очередь хранился у Натансона. Росси отдал дневник Конклаву. Но это не все, некоторые высшие, присутствующие на заседании искренне полагают, что Ветрова сохранила свои способности.

— После Печати-то?

Головастик коротко кивнул, подтверждая свои слова.

Владимир медленно расплылся в широкой ухмылке.

— Четвертая в роду! Ну, надо же! Неужели я, наконец-то, дождался!?

— Да, вот еще, — вспомнил Адам, — В приемной сидит Кирилл, он еле вырвался из Москвы, говорит, совет Ордена начал преследование помощников Глеба. Позвать?

Владимир задумался. Глеб погиб, о связи его с румынским господарем знали считанные единицы, стоит ли продолжать вести игру? Хотя с другой стороны, можно кое-что узнать новое и обдумать это потом, чтобы использовать себе во благо.

Он кивнул Адаму, чтобы тот пригласил беглеца войти.

…


— Фил!

Мила позвонила в дверь, никто не отвечал.

— Фил, пожалуйста, открой! Я знаю, что ты там! — Мила не собиралась сдаваться и уходить.

Долгая тишина, затем едва слышные шаги. Кто-то остановился прямо за дверью.

— Фил, я буду сидеть тут, пока не откроешь!

— Тебе нельзя! Рассвет скоро, он убьет тебя! — еле слышно проговорил парень.

— Тогда открывай! — гневно закричала девушка на всю лестничную клетку.

Щелчок замка, звяк цепочки, и Фил приоткрыл дверь.

— Чего ты хочешь? — устало спросил он у юной вампирки.

Девушка с грустью смотрела на вампира. Как же он изменился после той бойни в резиденции. Бледное лицо, встрепанные волосы, тусклый взгляд, не смотрящий на девушку.

Ее сердце сжалось от боли.

— Поговорить.

— Нам не о чем говорить, — Филипп попытался закрыть дверь обратно, но Мила не дала ему этого сделать, выставив как барьер свою ножку в изящной туфельке.

Филипп протяжно вздохнул и поднял на нее глаза.

Она изменилась.

Волосы убраны в красивую прическу, на лице легкий макияж, что сделал из Милы настоящую красавицу. Сегодня девушка надела легкую полу-прозрачную блузку и короткую юбку, открывающую ее идеальные ноги. Дитрих очень баловал свою молоденькую ученицу и любовницу.

— Фил, я люблю тебя! — начала она было, но парень дернулся как-то неуклюже и в его глазах появилась злость.

— Его ты тоже любишь?

Девушка понуро покачала головой.

— Не знаю… не знаю…

— Но он твой наставник!

— Но он мой наставник, — тихо согласилась она.

Филипп долго смотрел на девушку, стараясь запомнить ее глаза, губы, волосы. Затем так же тихо сказал:

— Не приходи больше!

И закрыл перед Милой дверь. Насовсем.

…


Двое сидели на балконе.

Девушка на кушетке, мужчина в кресле рядом. Тут же столик, на котором открытая бутылка вина, пара бокалов и большая тарелка с клубникой.

— Что ж, есть плюсы во всей этой истории, — с улыбкой проговорила девушка, взяв бокал с вином, — Я знаю, как могу вернуть свой талант в полную силу.

— Чтобы я еще раз наблюдал за тем, как ты корчишься от боли? — хмыкнул мужчина, — Нет уж, уволь, мне и одного раза хватило.

— Да, это было несколько неприятно, — согласилась Алина, — Но в самом крайнем случае…

— Никаких больше крайних случаев! — приказным тоном оборвал ее Марк, — И, кстати, Паулю я категорически запретил вообще разговаривать с тобой на тему этого и подобных им препаратов!

Лина искоса глянула на мужчину.

— Кстати, на тему Пауля… — виновато начала она было, но Марк ее перебил:

— Да, я знаю, можешь не оправдываться. Месяц в его Лабораториях, он уже похвастался.

— Даже так? — удивилась девушка.

— Ты не суди его по обычным меркам. Он ученый до мозга костей, для него ты не женщина, а всего лишь набор удачно сложившийся генов, которые можно разложить на составляющие и посмотреть, что будет.

Лина немного помолчала.

— Ты поедешь со мной?

Марк пересел к ней на кушетку, слегка сдвинув в сторону ее ноги:

— Куда ж я денусь то теперь…

— С подводной лодки? — припомнила она их зимний разговор в машине после бала.

Понтифик улыбнулся.

— Именно, любовь моя! Ты от меня теперь никогда не избавишься!

Лина ехидно посмотрела на Марка:

— Жаль! А то я тут себе уже присмотрела пару-тройку новых мужчин, они и помладше тебя будут, и покрасивей!

Марк язвительно поднял бровь:

— Нагло врешь! Красивей меня никого нет!

— А вот и проверим! — девушка отставила бокал в сторону и оглянулась. Сначала вправо, затем влево, и грустно подтвердила, — А ты прав! Действительно, симпатичней тебя совсем никого нет!

Мужчина довольно засмеялся и склонился к Лине за поцелуем.

…


Молодой парень, высокий, крепкого телосложения стоял и мялся у входа. Кованные решетчатые двери были раскрыты, приглашая любого войти и задуматься над своей жизнью, но парень никак не решался это сделать. Сзади раздался спокойный мужской голос:

— Быть может, вам нужна помощь, молодой человек?

Парень обернулся.

Сзади него стоял священник, невысокий, пожилой уже мужчина, в простой черной рясе, и доброжелательно смотрел на него.

— Да я… я тут…просто…вот, — это все, что парень мог вымолвить, не зная, с какого края вообще подойти к обсуждению своей проблемы, чтобы его не посчитали идиотом.

Священник сделал приглашающий жест:

— Войдите, сын мой, и расскажите мне о том, что вас беспокоит. Я попробую помочь вам, чем смогу!

Здоровяк коротко кивнул и прошел в ворота. Направился было ко входу в церковь, но священник, взяв его слегка за локоть, направил парня в небольшой уютный садик, к ближайшей скамеечке.

Уселся, указал на место рядом с собой.

— Так что вас беспокоит? — спросил он проникновенно, — Расскажите мне все без утайки. Обещаю, что выслушаю очень внимательно и серьезно.

Парень засунул свои большие руки между колен.

— Знаете, я тут недавно увидел кое-что…кое-кого…

Священник молчал, ожидая продолжения и не торопя.

— Как Вы считаете, вампиры существуют? — выпалил на одном дыхании парень, пытливо глядя на старика.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Мишка… Михаил Прохоров, — поправился он и протянул священнику руку для пожатия.

— Отец Сергий, — представился он и пожал в ответ ладонь Мишки, — Так вас интересуют вампиры?

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.