Тело
Анна Георгиевна Ковальди








История про попаданку. Душа погибшей девушки переселяется в тело игрушки одного инопланетянина. И с этого момента все меняется…






Ковальди Анна Георгиевна

Тело





Пролог


— Что вы знаете про опухоли? — бесстрастный тон и быстрый, ничего не выражающий, взгляд врача, оторвавшегося от изучения результатов моего обследования, буквально оборвали мою жизнь.

Как обухом по лбу… Это… не могло случиться со мной, нет! Я всего лишь упала в обморок на работе… Это переутомление, авитаминоз… Что угодно, только не… Но в то же время почувствовала, сердцем поняла по неуловимо подобравшейся позе медика, по затвердевшему овалу лица, не выражающему никаких эмоций, что — да, это действительно случилось. И со мной…

— Не надо начинать издалека, — кажется, губы шепчут вопреки моему желанию, вопреки дикому страху и отчаянию. — Просто скажите мне — это обратимо?

Недолгое молчание, очередной быстрый, прямой и изучающий взгляд и самый страшный ответ на свете:

— Нет. Четвертая стадия. Поражен головной мозг.

А я сходила с ума от мигреней. Вот тебе и болезнь «много читающих барышень». Как глупо и как… поздно. Столько всего еще… Эх! И не жила, и не любила, и счастлива по-настоящему не была. Увязнув в работе, едва успевала отмечать дни в календаре. Дни…

— А сколько… осталось? — страх исчез, просто внезапно поняла, что все — это конец. И он неизбежен, как ни пытайся его отсрочить или отвести. Надо просто это принять.

— Возможно, месяц или два. Мы можем предложить определенную методику. Ситуация уже не операбельна, но есть шанс… — опустив взгляд на бумаги перед собой, все так же отстраненно начал объяснять доктор.

— Нет, — прервала его на полуслове, — спасибо, но не надо. Я не хочу.

И встала.

— Я пойду? — глядя ему в глаза.

— Хорошо, — медик кивнул. — Дома все обдумаете. И — возвращайтесь.

Благодарно кивнув, вышла, зная, что не вернусь. Не хочу провести последние дни в отчаянной и безнадежной агонии.

Куда шла дальше — не осознавала. Не было цели. Её теперь не было в принципе. Да и была ли она когда-нибудь?.. Ноги сами несли куда-то, думать хоть о чем-то, что-то решать — не получалось. Слишком… безнадежным, незначительным казалось все в свете последних новостей. Слово «смерть» — жуткое. Но не тогда, когда речь идет о тебе. Тогда оно такое отчаянное и… пустое?..

Подняв взгляд от асфальта под ногами, поняла, что стою возле реки, на краю обрывистого берега. И я была одна — только бесконечность голубого неба готова была разделить со мной этот миг. Все верно: когда теряются все ориентиры жизненного пути, когда в душе только отчаяние от неспособности что-то изменить, единственным, что не покидает нас, остается надежда. Отчаянная и нелепая. На высшую справедливость, на помощь оттуда, откуда только она и может прийти.

«Пусть не для своего, уже обреченного, тела, но хоть для души…» — мысленно просила я, стоя на краю, не видя и не слыша ничего вокруг: «Еще один шанс. Где и когда угодно — только дайте его! Пусть он будет! Прошу…»

Нет, я не думала о чем-то конкретном, не стремилась найти себе оправдания, заслужить высшую милость, просто… так отчаянно хотелось жить! Пусть тот, кто мудр, кто не глух к любым нашим искренним просьбам, кто справедлив и действительно всезнающ, пусть он решит, достойна ли моя душа этой милости, еще одного шанса прожить жизнь… любую, просто прожить.

Время показало, что мне осталось меньше двух месяцев…




Глава 1


Распахнув глаза, тут же захотела их закрыть и заорать во всю силу легких. Прямо надо мной нависало лицо чудовища… И не просто нависало. Меня сдавило, притиснуло его телом. Мгновенно ощутила, поняла, что происходит. Благо, не девочка давно… была…

Внутри меня сильными толчками, явно приближаясь к кульминации, двигался его член. Мощно, уверенно и безжалостно. Ладони… мужчины?.. с усилием вжимались в матрас по обе стороны от моей головы. Его лицо отдалялось и резко, сопровождая очередной рывок внутрь меня, приближалось вновь. Жутковатое это лицо застыло от напряжения, необъяснимо странного цвета веки были сомкнуты, дыхание резкое.

— Ааааааааа… — почувствовав наиболее сильный рывок, наконец-то отмерла и заорала я.

Мужчина дернулся от моего ультразвука, немного отшатнувшись в сторону, и распахнул глаза.

— Молчать! — голос был похож скорее на грубое шипение, но я неожиданно отчетливо поняла смысл сказанного.

В ужасе забившись под ним, отчаянно дергаясь и вырываясь, всем существом стремилась отдалиться.

— Я не отпускал тебя, — вновь его резкое и недовольное шипение, заставившее меня утроить усилия в стремлении освободиться от его тела… везде.

— Что с тобой? — одним движением руки притиснув меня так, что лишил любой возможность пошевелиться, он вплотную приблизил ко мне свое лицо, вглядываясь страшными глазами. Полностью красными, густо-кровавого цвета, лишенными зрачка.

Не в силах контролировать собственный страх, заорала снова:

— Ааааааааааааа! — осознавая, что и сама при этом издаю какое-то шипение.

— Теге! — резкий шипящий окрик оборвал мой крик. — Замолчи!

И он наконец-то отстранился, откатившись в сторону и встав. Я нервно, дерганным неловким движением тоже попыталась принять вертикальное положение. Почему-то упала, тело ощущалось каким-то чужим, незнакомым. Рухнула я с того, что, очевидно, было кроватью. Быстро, чувствуя себя очень непривычно, ничего не понимая, вскочила на ноги и бросилась в самый дальний от мужчины угол. Там, вжавшись в стену, наконец-то осмотрелась.

Странное место… Ничего привычного вокруг: много разных по размеру, плотных на вид пузырей (то, что я раньше приняла за кровать, тоже оказалось огромным пузырем, примятым сверху по центру нашими телами), поверхности — словно пористые и… туман. Как сизая дымка.

А сквозь него на меня очень пристально смотрит тот самый мужчина, который только что меня имел. Но мужчина ли?.. Точно не человек. Да, руки и ноги, голова, но все такое… неправильное. Череп более удлиненный, ушные раковины несколько удалены от черепа и почти скрыты странными волосами, по виду напоминающими чешуйчатых змеек. Лицо… С резкими чертами, даже опасное и хищное какое-то. Высокие скулы и при этом миндалевидной формы уже отмеченные мною ранее алые глаза. Странное уплотнение по центру лба и какие-то грубые татуировки на подбородке. Цвет кожи нехарактерный для людей — белоснежный.

Он стоял, расставив ноги, лениво опираясь одной рукой о пористую поверхность стены, и ждал.

«Переселение душ! Это случилось! — боясь поверить в собственную догадку, осознала я. — Это точно не человек!»

И странно удлиненные руки, и непонятные, словно кожистые, наросты на мощных обнаженных ногах, тоже покрытых грубыми узорами ярких черных рисунков, подтверждали эту мысль. Он был голым и возбужденным. Так и не кончив по причине моего внезапного «пробуждения», его член мощно вздымался к середине мужского живота. Упершись в него взглядом, испугалась:

«В чьем теле оказалась моя душа? Его жены? Любовницы?..»

Совершенно сбитая с толку, дезориентированная происходящим, перевела взгляд на себя. Другое тело! Не мое. Тоже обнаженное. Я, едва не упершись подбородком в весьма солидную, уже собственную, грудь, увидела белоснежные, лишь слегка тронутые сероватыми узорами, похожими на руны, стройные женские ноги с красивыми узкими ступнями, плоский живот, пупок которого словно лепестками цветка был скрыт крошечными кожистыми выростами. Поднеся руки к глазам, в потрясении узрела шесть пальцев, длиннее тех, к которым привыкла.

— Теге! У меня мало времени — не задерживай меня, вернись на свое место, — шипение незнакомца.

— И-и-к, — нервно и громко донеслось от меня, синхронно с истеричным всхлипом.

И еще… я замотала головой, демонстрируя категоричный отказ приближаться. Он приблизился сам! Мгновенно: моргнуть не успела, как белокожий уже стоял рядом. И, игнорируя мою судорожную отчаянную попытку дернуться в сторону, банально подхватил под попу, рывком оторвав от пола, и, резко разведя коленом мои ноги, опустил на свой член.

— Нет, подождите… — завопила я, вновь отчаянно дергаясь.

Только он совершенно не обращал внимания на мои протесты, а все мои телодвижения лишь еще больше нанизывали мое тело на его твердый возбужденный орган, позволяя ему входить до самого основания, наполняя меня до отказа.

— Прыгай еще, — довольно прошипел он, основательно «боднув» меня внутри своим членом и руками слегка подкинув вверх.

После чего я с силой вновь осела на него, ощутив даже боль.

— Прекратите! — отчаянно закричала снова.

— Теге! — мужчина снова устремил на мое лицо блуждавший до этого где-то в стороне взгляд. — Я не разрешал тебе открывать рот. Используешь его позже. Сейчас или замолчи, или мне придется отсечь тебе кончик языка, чтобы в дальнейшем ты не беспокоила меня подобными воплями. Что за дикость сегодня?! Молчи, как всегда! Мне скоро на вахту.

Сраженная смыслом его слов, потрясенная угрозой, лишилась дара речи. А он, вдавив мою спину в стену, одной рукой поддерживая за ягодицы, а второй совершенно безжалостно сминая одну мою грудь, продолжал снова и снова почти полностью выходить из меня, оставляя внутри только самый кончик члена, и вновь яростно с силой погружаться внутрь моего сокровенного тепла. При каждом рывке ударяя меня спиной о стену. Не думая о том, что чувствую я, не стремясь доставить удовольствие. Просто и технично имел меня, не пытаясь себя как-то сдерживать или ограничивать хоть в чем-то.

Его бедра при каждом новом толчке с громким шлепком ударялись о мои, разведенные в стороны, ноги, вынуждая раздвигать их еще сильнее, открывать себя до максимума. Голова мужчины была слегка откинута, лицо искажено судорогой удовлетворения. Он стремительно ускорялся, все усиливая и усиливая свой напор, грозя просто разорвать меня надвое.

И возможности «собственного» тела тоже удивляли. Оно, словно привычное к этой напористости, послушно искало и находило в себе неизведанные глубины, смиренно снося все мужские выпады, безропотно подчиняясь ему в этом безжалостном совокуплении.

Закусив (кажется, клыком) губу, зажмурившись, терпела это насилие: по другому не скажешь. Особенной боли не было, но поведение мужчины в полной мере позволяло мне прочувствовать единственную истину: я — никто, просто тело для удовлетворения его потребностей. Соответственно этому он и вел себя со мной…

Последний толчок. Уже обе мужские ладони, обхватив мою попку как тисками, в ответ на последний, мощнейший удар его члена резко дернув вниз, насадили меня до предела. И тут же укол возникшей внутренней боли смыло ощущением горячей волны, окатившей меня изнутри. Белокожий удовлетворенно заурчал и уперся лбом в стену у моего плеча, переводя дыхание. Я, умирая от страха, молча глотала слезы.

Спустя несколько минут его член, все такой же твердый, плавно выскользнул из меня, а руки, слегка придерживая, позволили мне сползти по стеночке вниз. Ноги не держали, подрагивая от пережитого напряжения. Но стоило мне поднять взгляд от пола, в чью почти зеркальную поверхность я всматривалась, опускаясь, как я отчаянно пожалела об этом. В таком положении прямо передо мной оказался мужской член. Все так же вздымавшийся вверх!

«Но как?..» — отозвалась отчаянием единственная мысль.

— Вставай и иди в зону очистки, — донеслось сверху шипение белокожего. — Продолжим, как обычно. Мне надо успеть сегодня раньше. Из-за твоих сбоев отправлюсь сейчас на смену неудовлетворенным и в плохом настроении.

Потрясенная, если не сказать больше — раздавленная — его словами, подняла взгляд выше, желая удостовериться, что сказанное относится ко мне. Без сомнения! Белокожий глядел в упор, явно ожидая, что я сейчас резво подскочу и отправлюсь «строиться» в указанное место. Но у меня не было сил. Моральных, в первую очередь. Я была в шоке, полностью потрясена, а потому совершенно не соображала, что делать и как себя вести. Сообразив, что активности от меня ждать не приходится, мужчина нагнулся и, подхватив на руки, шагнул куда-то в глубину сизого тумана.

Мы вошли в то самое «очистительное помещение», представлявшее собой прямоугольную кабину с гладкими поверхностями абсолютно черного цвета. Белокожий поставил меня на ноги в уголке, а сам легонько хлопнул ладонью по узкой полоске на стене. И… сверху посыпались искры! Как от бенгальских огней, от многих сотен бенгальских огней. Снова взвыв от ужаса, инстинктивно рухнула на пол и обхватила голову руками.

— Ааааа… — глухо скорее заскулила, чем заорала от страха. Что это?..

— Теге! — опять яростное мужское шипение. — Меня не устраивает твое сегодняшнее поведение. В чем причина? Ты — бракованный экземпляр или я слишком интенсивно тебя использовал и повредил? Но весь период с начала полета таких проблем не было.

Рассуждая скорее с самим собой, белокожий вновь заставил меня встать на ноги.

— Оставлю сегодня претензию в дистанционной службе удовлетворения потребностей.

«О чем это он?!»

А искры все сыпались и сыпались вокруг. Однако, вопреки моим ожиданиям, касаясь обнаженной кожи, не опаляли, причиняя боль, а стекали по ней влажными огненными дорожками. Душ?! Невероятно…

Но пока я доходила до понимания очевидного, незнакомец времени не терял. Развернув меня спиной к себе, вновь подтолкнул в изначально отведенный мне угол. Без каких-либо комментариев, рывком подняв обе моих руки вверх, неожиданно сомкнул на их запястьях металлические кольца, не замеченные мною ранее. Приковал меня, одновременно лишив возможности рухнуть на пол или убежать. И кричать я тоже не могла — боялась. Поэтому, напряженно сжавшись, замерла, уже понимая, что сейчас меня снова поимеют.

Белокожий, вновь поразив меня подобным отношением, явно спешил. Его ладони по-хозяйски прошлись по моему телу, быстро сжав обе груди, потом пробежались по спине и остановились на ягодицах. Сейчас, стоя на полу и расширившимися от ужаса глазами вглядываясь в отражения наших тел в гладкой поверхности стены, заметила, что сама обладаю приличным ростом, лишь на голову уступая мужчине.

Обхватив одной рукой за талию, он несколько оттянул меня от стены и ощутимым толчком в спину заставил прогнуться вперед. Груди непривычно тяжело провисли, став более доступными его прикосновениям. Я же, беспомощно выгнувшись с поднятыми вверх руками, была не способна хоть что-то противопоставить действиям белокожего. Его руки шарили по моему телу, сминая и тиская все, к чему прикасались. Тяжелыми шарами грудей мой мучитель играл особенно долго — прижимая их к телу и вновь позволяя послушно опасть, перебирая пальцами напряженные соски.

Одновременно белокожий вжимался в меня бедрами и своим твердым членом, заставляя испуганно вздрагивать каждый раз, когда я ощущала очередной толчок в мою попку.

Кожа под влиянием мужских прикосновений и сыпавшихся сверху искр влаги стала ужасно чувствительной. Поэтому я уже сама не осознавала, от чего больше судорожно сжимаю ноги — от страха или от странного ноющего томления. Чем больше он охаживал меня своими большими ладонями, тем сильнее становилась ноющая боль глубоко внутри, заставляющая отчаянно сдавливать бедра в безнадежной попытке ее унять. Никогда не ощущала себя такой беспомощной и доступной, как сейчас, находясь в абсолютной власти этого мужчины.

Все чувства и ощущения словно усилились. Я, жадно раздувая ноздри, впитывала ставший густым пряно-солоноватый его аромат, ловила взглядом его отражение в эбеновой стене напротив.

Мужская рука, с легкостью преодолевая мое сопротивление, скользнула ниже, раздвигая ноги и подбираясь к самой сейчас горячей части моего тела. Резким касанием ребром ладони он раздвинул мои набухшие томлением складки, уверенным движением скользнул вперед и сразу назад, отведя свою ладонь от меня.

«Повлажневшую ладонь!» — как осознала я с отчаянным стыдом.

Но и белокожего этот факт определенно озадачил. Я видела в отражении, как он на миг удивленно застыл, поднеся увлажненную ладонь к лицу, рассматривая и вдыхая мой естественный аромат. Но времени терять он был не намерен, поэтому почти сразу его рука вернулась обратно, еще сильнее распаляя меня. Одновременно и мужские ноги, властно и окончательно раздвинув мои, устроились в максимально удобном для него положении. Я же оказалась не только беспомощно висящей с поднятыми вверх руками, но и совершенно открытой для его действий. Чем мужчина сразу, не теряя времени и не осторожничая, и воспользовался, придерживая мои бедра руками и одним движением войдя в меня.

Его член снова врывался в лоно и вновь отступал, выплескивая на мои бедра влажные капли моего желания. Они смешивались с искрами душа и юркими дорожками сбегали по моим ногам на пол. И вроде бы он снова был груб, безжалостно и резко, не думая о том, что может причинить мне боль, врываясь в меня и втискиваясь по самое основание, грозя моему лону разрывом. Но я с неожиданным желанием и алчной страстью сама жаждала этих ударов, его твердой мощи и сильных толчков. Меня захватило, закрутило в ощущениях, затянуло ритмом соития. Он окутал меня своим ароматом, поработил своей неукротимостью.

И когда белокожий, все убыстряя темп, заставляя меня от невыносимого желания уже биться в навязанных им оковах, максимально глубоко ударил в последний раз, я утробно застонала, синхронно с горячей влагой, выплеснувшейся внутри. Мужчина, только что гортанно рычавший от удовольствия, резко вздрогнул и на миг замер, вслушиваясь в мой стон.

А я, прислушавшись к собственным ощущениям, поняла, что он все еще был твердым!

«В чье тело я попала?.. Что за гиперсексуальная раса?!»

Собственные, так до конца и не удовлетворенные, потребности, очевидно, занимали и белокожего, поскольку я почувствовала, как его руки вновь сомкнулись на моих бедрах, неподвижно фиксируя, а ноги раздвинули их до предела. Кончик его влажного члена, покинув мое лоно, уверенно ткнулся уже внутрь моей попки, заставив меня изумленно охнуть.

«Не выдержу», — с внутренней обреченностью, чувствуя, как крупной дрожью бьет мышцы ног, осознала я.

На мое счастье, прежде чем член мужчины втиснулся в меня наполовину, прозвучал громкий сигнал, заставивший меня нервно дернуться, а белокожего разочарованно зашипеть.

— Так и знал, что из-за твоих «зависаний» не успею закончить, — он с явным сожалением в голосе выскользнул из меня и, одним движением освободив мои руки, принялся омываться под водопадом бежевых искр.

Я обессилено осела на пол, вновь скользнув спиной по стене. Собственная нагота и даже природа нового тела уже не волновали. Хотелось только отдохнуть.

— Продержусь до обеда, так что будь готова, — морально добил меня информацией белокожий.

— А?.. — надо бы что-то спросить, как-то начинать разбираться в происходящем. Выяснить хотя бы, кто я. Но сил не было даже на разговор. Накрыло усталостью, мышцы рук и те, что глубоко внутри, запоздало заныли, отдавая легкой болью. Поимели меня основательно — качественно и усердно.

— Теге! — гневное шипение белокожего. — Ты опять разговариваешь? Нет, определенно бракованная. Сегодня договорюсь о замене.

С этой, потрясшей меня фразой он шагнул наружу из кабинки. Подстегнутая страхом, обнаружила скрытые резервы сил и вскочила на ноги. Быстро и с опаской проведя по телу ладонями, размывая потоки искр, выскочила следом в сизую дымку. Белокожий обнаружился уже одетым и явно готовящимся покинуть мое общество.

Не зная как поступить — говорить мне, видимо, нельзя — стала оглядываться в поисках хоть какой-то одежды. Сейчас собственная нагота ощущалась особенно остро и дискомфортно. Но вокруг в довольно большом помещении были только эти непонятные пузыри разных размеров и цветов. Ничего, чем можно прикрыться в моем понимании, на глаза не попалось. С чувством растущего недоумения и неловкости ждала момента, когда мужчина посмотрит на меня, надеясь, что он догадается мне помочь. Но нет — он вел себя так, словно меня не существовало в природе!

Так и не удостоив меня даже единственного взгляда (не говоря о большем), он исчез, углубившись в плотный туман. А я осталась одна, голая, среди непонятных пузырей, совершенно не представляя, что делать дальше.

Еще раз оглянувшись, пришла к очевидному выводу — все окружающее совершенно непонятно. Где тут может находиться одежда (даже абсолютно облегающий и на вид бесшовный темный комбинезон, что был на белокожем, меня бы устроил: невозможность прикрыть свое новое тело добавляла ощущения уязвимости) или что-то съедобное — я не представляла. А чувство голода, кстати, было ощутимым. И усталость. Она давила свинцовой плитой, рождая желание лечь прямо там, где стояла, и заснуть.

Не придумав ничего лучше, доплелась до того самого крупного, бежевого цвета, мягкого пузыря, служащего аналогом кровати, и обессилено упала на него. Поверхность предсказуемо прогнулась, обхватывая меня слегка по краям. Все же — «проверенный вариант».

Тело оказалось в мягком полукоконе тепла, позволившем наконец-то расслабиться. И меня мгновенно вырубило. Силы необходимо было хоть как-то восстановить: немыслимый сексуальный марафон, жесткая безжалостность белокожего и пережитый шок вытянули из меня всю энергию. Сновидений не было, вообще показалось, что прошло не больше получаса, когда меня разбудил резкий окрик:

— Теге! Что я велел тебе делать?!

Резко подскочив из положения «лежа», почувствовала, как тяжело колыхнулась грудь, сразу приковывая к себе внимание и алого взгляда.

«Не-е-ет…»

Напряженно замерев, уставилась на белокожего. Он… обнажался.

«Что, опять?! Куда я попала?!»

Перепуганно подтянув к подбородку белоснежные коленки, с мольбой уставилась на экзотического мужчину. И даже рот открыла в отчаянной попытке воспротивиться этой сексуальной эксплуатации, но последовавшее сразу яростное шипение: «Теге!» — свело на нет все мои намерения во спасение, напомнив о запрете на речь. И вообще, сонная муть в сознании резко прояснялась, восстанавливая в памяти события уже перенесенные.

— Слезай! — он снова был голым и возбужденным! — Перерыв короткий!

Трясясь от страха — такой нетерпеливой яростью исказилось его жутковатое лицо — спустила ноги на пол… Белокожий тут же стремительно ухватил меня за запястье и рывком поднял. Однако не успела я в полной мере прочувствовать ощущение прохлады поверхности, на которой стояла, как меня, крутанув, развернули лицом к пористой стене за кроватью и толчком заставили рухнуть вперед. При этом ноги так и остались стоять на полу. И прежде чем я инстинктивно подогнула колени, подстраиваясь под высоту «кровати», она начала расти и… твердеть!

Не успела я осознать новой напасти, как, отчаянно цепляясь руками за противоположный край окрепшего пузыря, уже болтала ногами в воздухе, перекинутая через это странное ложе, а мои бедра совсем недвусмысленно и решительно раздвинули.

«Спасите! — прозвучал в сознании мой безмолвный вопль. — Это мутировавшие кролики-убийцы!»

Его твердый и горячий член уверенно потерся о расщелину между моих ягодиц, скользнув вверх и вниз, отчего и я начала непроизвольно ерзать вперед и назад по пузырю, слегка ударяясь лбом о совсем не мягкую пористую поверхность стены. Белокожий на этом не остановился. Как и раньше, не теряя времени попусту, продолжая тереться о мою попу, одной рукой поддел меня снизу, забираясь пальцами внутрь лона, а вторую… неожиданно опустил мне на лоб, ограждая голову от болезненных ударов.

И понеслось. В глубине души я попеременно чувствовала себя то куском используемого мяса, то заходилась в нервных конвульсиях нежданного экстаза, когда властные мужские пальцы особенно тщательно исследовали мои внутренние складочки. И темп синхронных толчков его руки совпадал с резкими выпадами его члена в мою попу. Пока наружными, но от этого не менее сильными. Меня болтало по поверхности, толкая вперед и снова отдергивая назад, грудь с усилием терлась об уплотнившуюся поверхность пузыря; голова, прикрытая его ладонью, снова и снова долбилась о стену. И чем активнее он двигался во мне, тем больше пугал меня отклик уже собственного тела — оно распалялось, разгораясь внутри меня требовательным огнем сладкой боли. Я начинала хотеть этого неуемного белокожего! Забыв о чувстве голода, жажде и собственном унижении.

«Трындец!» — успела подумать, в отчаянии от самой себя и этого податливого тела, прежде чем напор внутреннего огня достиг максимума, взрываясь влажной сладостью внутри, которая тут же расслабляющей волной растеклась по телу.

Но возможности насладиться моментом мне не дали: его рука, вынырнув из меня, дополнительно и максимально широко развела мои ягодицы в стороны, открывая ему доступ туда, куда он так и не успел добраться с утра — в мою попку. Осознала я это в тот миг, когда он рывком толкнулся внутрь моего как раз расслабившегося тела, сминая на пути тугую преграду. Тело дернулось, инстинктивно запоздало и шаблонно реагируя на напор его члена, в ожидании боли. Но уклониться или увернуться мне не позволили его, намертво вжимавшие меня в поверхность пузыря, бедра и сильная рука, фиксирующая мою попу.

И боли как таковой не было. Это тело однозначно уже использовали таким образом, растянув и «подстроив» под конкретно этот член. Мой узкий вход натянулся на его горячий и твердый орган как самая плотная перчатка, растянувшись до предела, облегая мужчину, как вторая кожа. А мой, не сдержавшийся внутри, писк страха потонул в спальном пузыре, в который белокожий властным движением вжал мое лицо. Ослепшая, едва дышащая, дезориентированная разницей между ожидаемым и ощущаемым, я покорно поникла, вновь нанизанная на его член.

А странный мужчина двинулся дальше, награждая меня углубленным толчком и сильным шлепком своих чресл, внедрившись в меня уже до самого основания. Некоторая боль все же появилась, вызванная страшным ощущением абсолютной переполненности, грозящей взрывом. Но это было еще не все! Белокожий, вращая бедрами, которые очерчивали круги на моей попке, принялся прицельно растягивать меня изнутри своим членом, одновременно вновь скользнув рукой в слегка уже остывшее лоно.

«Невозможно!» — испугалась я, когда почувствовала синхронные вращения во мне его пальцев и члена, разделенные, казалось, тончайшей эластичной преградой. И задохнулась от волны новых незнакомых и диких ощущений. Да, меня имели как вздумается, но это было так… мощно! Первобытно!

Мое собственное тело уже принадлежало ему, послушно подчиняясь и выгибаясь, реагируя бешеным потоком интимной влаги на каждое движение. И напор нарастал. Везде. С возросшей интенсивностью его руки совпали и движения его члена. Он, основательно растянув меня, теперь выскальзывал наружу и резко, одним толчком, заполнял вновь мою попку. И — да, это было больно! Но как я ждала этой боли, как желала! Ведь она была единственным, что проясняло мысли, не позволяло скатиться в бездну сладострастия, потеряв разум.

Влага моего собственного желания, уже полностью покрыв его ладонь, стекала по его руке дальше вниз, размазываясь по нашим бедрам, слепляя сильнее, позволяя телам скользить друг по другу. Мое тело, послушное его выпадам, кидало вперед снова и снова, упорно толкая головой о стену. И только ладонь белокожего спасала, защищая от неминуемой травмы.

Он брал, забирая все мои силы, все эмоции до капельки. Он с завидным старанием погружался в меня снова и снова, доводя до совершенного драйва. Меня уже колотило от собственных ощущений, переполняло от сводящей внутренней судорогой страсти, снова и снова выплескивало на него. Кажется, я рычала, вторя мужскому гортанному шипению, впивалась зубами в поверхность под собой… Кажется, я спятила…

Когда он с силой в последний раз ворвался в меня, ударив горячей струей, я уже плохо что-либо понимала в этой горячке первобытного соития. Только слезы какого-то истового облегчения, выступившие на глазах, отметили для меня этот наивысший для белокожего миг удовлетворения. Он вычерпал меня, поимев, забрав вновь все силы.

Выскользнул, освободив от жесткого плена своего тела и позволив плавно обмякнуть, опустившись на пол. Ноги опять отказывались держать меня. И я ощущала, что при каждом судорожном выдохе из моей попки выплескиваются следы его страсти. Сил не было даже на то, чтобы поднять на белокожего взгляд. Я видела только его ноги, уже обутые в эластичные зеркальные сапоги-чулки.

— Теге! — наконец-то его голос был довольным. — Отправляйся в зону очистки. Перерыв закончится вот-вот.

И ноги, уверенно шагнув в сторону, исчезли в сизой дымке, наполнявшей помещений.

«Какое счастье!» — чувствуя себя опустошенной во всех смыслах, подумала я.

Как на четвереньках доползла до черной кабинки с отражающими поверхностями, как, приподнявшись на колени, дотянулась ладонью до панели, как, уже безразличная ко всему на свете, попыталась найти в себе силы и омыться в водопаде бенгальских огней, — не представляю. Но это явно были последние крохи сил, потому что на путь назад меня уже не хватило. Там и заснула, свернувшись калачиком на полу.




Глава 2


— Теге! — шипение было взбешенным, даже угрожающим. Но мне в данный момент было настолько плохо, что инстинкт самосохранения полностью отключился. Я с трудом сумела раскрыть глаза и немного приподняться на локте. Белокожий!..

Это движение стало пределом моих возможностей, поэтому, идентифицировав источник шума, я в полупрострации обмякла назад — на пол очистительной кабины. Искры сверху уже не сыпались.

— Теге! — странный мужчина присел рядом с моим, свернувшимся калачиком, телом, с оттенком недоумения на лице вглядываясь в меня.

«Еще потыкай…» — безразличная ко всему, подумала я и закрыла глаза. Так было проще.

— Что происходит? — спросил белокожий, обращаясь скорее к себе, и подхватил меня на руки. — Теге находится в странном состоянии.

Бывают моменты, наверное, когда даже угроза утраты языка не останавливает, и я, с трудом разомкнув губы, прокряхтела:

— Пить хочу и… есть.

Белокожий замер на месте. Постояв несколько секунд в озадаченном молчании, он уточнил:

— Как это?

— Хочу, — больше я промямлить ничего не смогла, тяжело привалившись к его плечу. Во рту совершенно пересохло.

Движение возобновилось. Потом меня положили, скорее всего, на тот же спальный пузырь. И спустя пару минут в приоткрытый рот мне воткнулась какая-то трубка. Не задумываясь, потянула ее содержимое внутрь, с облегчением почувствовав на языке сладковатый и густой привкус, схожий с фруктовым пюре. Два в одном — и еда, и питье. Впрочем, я так обессилела, что была неимоверно счастлива и этому.

— Почему Теге не питалась? — приоткрыв глаза, обнаружила нависшее надо мной белое лицо с алыми глазами.

— Не знаю, что есть, — с большей отчетливостью прошипела в ответ.

— Что и всегда… — недоумение странного мужчины возросло троекратно.

— Как… — я прокашлялась, — твое имя?

На лице белокожего отразилось потрясение. Он довольно долго рассматривал меня, прежде чем негромко переспросить:

— Теге хочет знать мое имя?..

— Да, — я слегка кивнула.

— Зачем? — подозрительно уточнил незнакомец.

— Чтобы обращаться, — дивясь его странности, пояснила я, поджимая колени. Постоянно находиться раздетой так унизительно!

— Теге собирается… общаться со мной?! — если в природе существует абсолютное потрясение — я его сейчас лицезрела.

Еда сделала свое дело, несколько возродив меня к жизни и немного наполнив силами.

— Ну, если это запрещено — не буду, — всполошившись, что нарушаю серьезный запрет, пошла я на попятную.

Неожиданно мужская рука решительно обхватила мое лицо и, удерживая подбородок, он уставился в мои глаза, не позволяя уклониться. Смотрел он долго — минут десять. Я уже начала опасаться того, что он там увидел, когда белокожий присел на корточки рядом и неверящим тоном прошипел:

— В Теге вселилась душа!

Насторожившись, рассматривала недоверчивое выражение мужского лица. Словно души у подобных мне не могло быть по определению. Но он сам ведь явно одушевленный. А внешне мы точно относимся к одной расе.

— А… что с того? — переспросила осторожно.

— Что я буду делать с Теге, в которой душа? — он привычно не обращал на меня внимания, адресуя вопрос себе. — Ты уже скоро мне понадобишься…

И резко выпрямился, словно пронзенный внезапной мыслью:

— Так вот почему ты не могла найти еду. Твоя душа… чужая? — судя по замершим в напряжении чертам лица, это было совсем не хорошо. — Отвечай!

— Не знаю, — искренне призналась ему. И тут же поинтересовалась. — А мое имя узнать можно?

Алые глаза изумленно округлились:

— А зачем Теге имя? Ведь души у них нет.

«Потрясающе!»

— Тогда буду представляться старым именем — Марина!

На этот раз у белокожего округлился и рот. Что не так с этими Теге?..

— А кто такие Теге? — чувствуя, что оживаю с каждой минутой, вдогонку своим мыслям уточнила у незнакомца.

— Те, кто без души, — прозвучал на удивление «содержательный» ответ.

— А одежду какую-нибудь можно? — вспомнила я о самом необходимом, поеживаясь под его недвусмысленным взглядом.

— Зачем Теге одежда? Ты же не можешь покинуть мою личную территорию, — он опять смотрел удивленно. — И можешь понадобиться мне в любой момент — что же, ждать, пока ты обнажишься?..

Теперь глаза на лоб полезли у меня — вот это логика… И самое скверное, что голой ходить совсем не хотелось.

— Может, все же можно? — настойчиво переспросила я.

— Нет! — кажется, он был возмущен моей просьбой.

Подозрения подтвердились, когда, стоило открыть рот для возражений, белокожий резко перебил меня:

— Молчи! Я не разрешаю тебе говорить. Ты — моя Теге, и этим все сказано. Но как только смогу, я тебя обменяю. Зачем мне Теге с душой?.. А сейчас вставай и иди в очистительную кабину.

В последней фразе прозвучал явный приказ. Я же, несколько расслабившись во время хоть какого-то диалога, решила не подчиняться. Тем более все равно грозят обменять, а раз и так не считаются… Пережившим смерть уже ничто не страшно. Конечно, хотелось бы второй шанс использовать максимально эффективно, но вытирать о себя ноги не позволю. В конце концов, кем бы ни были эти бездушные Теге, у меня-то душа есть!

— И не подумаю! — в итоге категорично озвучила позицию.

Белокожий круто развернулся в мою сторону и рявкнул:

— Теге молчит и делает то, что должна!

— Я — Марина! А Теге пусть делает, я не возражаю, — проявила я природное упрямство, не сдвинувшись с места.

Алые глаза сузились, после чего их обладатель подскочил ко мне и, схватив за руку, вопреки моим попыткам удержаться, стащил с пузыря и поволок в направлении очистительной кабины.

— Заменю тебя на другую не раньше, чем через неделю. А как я все это время обходиться буду без Теге? Я же пиалин.

«Одинокий», — тут же чудным образом идентифицировала я его шипение.

— А про воздержание слышали? — отчаянно брыкаясь, выкрикнула я.

— Ты смерти моей хочешь? — судя по тону, белокожий был в ярости.

— Тогда женитесь! — привычная ранее земная интерпретация прозвучала необычно и по-новому.

— Ты смерти моей хочешь?!

Что за народ?.. Или вид?.. Или раса?..

Меня вновь втолкнули в памятный угол и одним быстрым движением сковали руки.

— Урод! — от всей широты русской души рявкнула я, надеясь, что и на их шипящем это прозвучит оскорбительно.

— Мне неважно: жениться не собираюсь, — категорично рявкнул белокожий в ответ, снова пристраиваясь ко мне сзади.

— Чтоб тебе импотенцию заработать! — со злости «выплюнула» ему.

Опять поимеют! Не смертельно — уже проходили, но зло берет. Что это за Теге такие бездушные? Вот свезло мне!

Белокожий позади неожиданно замер. Неужели впечатлился угрозой?

— Теперь я понимаю, как это прекрасно, когда Теге без души и молчит. Из-за тебя весь день истратил напрасно, — приподнимая меня за бедра, прокомментировал он.

— Понимаешь?! — я все же пыталась вывернуться из его хватки, лягаясь ногами. — Ты не можешь понимать, тебе не с чем сравнивать. Ничтожество! Отпусти меня и я покажу тебе разницу. Каков секс с живой партнершей по сравнению с молчаливым бревном (надеюсь, в их мире есть аналогия)! Потом мне ноги целовать будешь в благодарность, когда поймешь.

— Молчать! — притиснув меня спиной к гладкой стене кабинки, белокожий намеренно агрессивно врезался внутрь меня своим членом. Увы, мое новое тело и это восприняло с долей смирения и готовности, явно привычное ко всякому. Но не душа! Пусть руки связаны, но характер не задушишь — стоило белокожему толкнуться в меня глубже, приблизив при этом свое лицо к моему, как я с остервенением впилась своими устрашающими клыками в его щеку.

Мужчина зашипел, однако не дернулся, не отстранился и не попытался вырваться. Мы так и застыли, уставившись друг другу в глаза: я, вцепившись в его лицо и остервенело сжимая челюсти, желая как минимум тоже причинить ему боль, а как максимум — вырвать из него кусок плоти! Да, злость была такой, что сметала в моей душе все человеческое. Да и в ходу ли здесь подобное?.. Пока со мной обращались не лучше, чем с животным.

Белокожий сверлил меня не менее яростным взглядом, но не издавал ни звука, не позволяя мне определить успешность собственных стараний. И это было не единственное место, где мы соединялись…

Внизу, глубоко во мне, пульсировал жаждой движения так же замерший член. И, спустя несколько напряженных и злых секунд, когда мне казалось, что от нас повалят искры куда как более огненные, чем те, что влажными дорожками сыпались сверху, он вдруг резко дернулся вперед. Не просто глубоко, а недопустимо глубоко… больно! Мучитель, сдавив мои бедра руками в невероятно сильном захвате, так вдавил меня в стену, что она фактически слилась с глянцевой поверхностью позади, и ударил мое лоно безжалостно. Пронзительная боль — мне показалось, что его горячий орган противоестественно удлинился, указав мне на все же существующие границы возможного у моего нового тела — заставила громко закричать, освободив его лицо.

— Мерзавец, — чувствуя сбегающие из глаз слезы, всхлипнула я, ненавидя его в этот миг так, что разорвала бы на части голыми руками, если бы могла. И зажмурилась, стремясь скрыть вспыхнувшее отчаяние — что я могу?.. Не желая видеть белокожего. Вот и первое ранение в этой сексуальной войне.

«Ранения», — мысленно поправила я, вспомнив про укус и неожиданно ощутив на языке вкус сладковатой крови. Сразу поняла — его.

Мужчина молчал. К счастью, и не двигался больше внутри меня. Хотя хватку не ослабил, но сейчас это было к лучшему: он удерживал меня на весу, иначе бы я усугубила внутренний разрыв, насадившись на его член еще глубже. В этой тишине и неподвижности, нарушаемой лишь звуками нашего дыхания и шуршащим потоком влажных искр, прошло не меньше пяти минут, когда я, испытывая недоумение и опасаясь чего похуже, открыла глаза.

Белокожий внимательно наблюдал за мной. Его лицо с алыми глазами было совсем рядом, фактически провоцируя меня на повторный укус. Но я сдержалась, понимая, что этим только наврежу себе.

— Регенерация сильная, — словно самому себе, пояснил он с неожиданно довольным выражением лица, — за пять минут все затянется.

Взгляд непроизвольно дернулся к сочащейся странной голубоватой кровью отметине на его щеке. Тут явно ничего не изменилось.

— Я не Теге, — верно истолковал он мое непонимание.

Конечно! Не может не быть компенсации за такую второсортность и постоянное использование, как с этими Теге. А были бы они еще и ядовиты, я б смирилась со своей долей… Но, судя по виду белокожего, с этим не повезло.

Он был живее всех живых, когда вновь начал двигаться внутри меня. И — что было обидно до слез — мне было не больно. Ни капельки! А вот приятно — да. И это ощущение удовольствия усиливалось с каждым его толчком, как я ни старалась мысленно накручивать и ожесточать себя. Мерзкий белокожий… Оооо…

Это чуждое тело предавало меня по всем направлениям, обладая какой-то нездоровой повышенной возбудимостью, реагируя на малейшее движение мужского члена. А белокожий двигался очень активно — вновь и вновь полностью выходил из меня и снова неумолимо вторгался внутрь, принимался вращать бедрами, перемещаясь в моем лоне, обрабатывая каждую складочку, ритмично соприкасаясь с каждой внутренней стенкой. Меня трясло от избытка ощущений, распаляло от этой безжалостной твердости внутри, с каждым его толчком выплескивая наружу капли влажного желания.

Белокожий, кажется до синяков вцепившись в мои бедра руками, не позволяя и помыслить о том, чтобы сдвинуться или шевельнуться, опершись лбом о глянцевую поверхность стены над моим плечом, истово врубался в меня. Он явно искал разрядки, стремился достичь кульминации и освободиться от собственного напряжения.

Гиперсексуальный мужчина! Или это период у них такой — настоящий спермотоксикоз?.. Ничего не ясно и непонятно. И — что хуже — объяснять не считают нужным.

Сама уже достигла потолка сегодняшних возможностей, кончив несколько раз и совершенно обессилев от этого выплеска эмоций, безвольно обмякла на его члене, более не сопротивляясь и не имея возможности как-то воспрепятствовать удовлетворению им своих потребностей. Меня опять имеют и снова имеют и, судя по всему, будут иметь и дальше… Сил уже не было, а ночь только начинается. Хочу сдохнуть! И так проходит жизнь Теге?.. Это издевательство, а не второй шанс!

Тело настолько поддалось дурману слабости, что я позорно уронила голову на его плечо, провиснув на поднятых вверх руках, капитулируя окончательно. И как-то даже отстраненно, не имея ни душевных, ни физических сил реагировать, прислушивалась к происходящему внутри себя, одновременно рассматривая водопад бенгальских искр, которые, падая на пол, удивительным образом просачивались внутрь и исчезали.

Зачем в этом теле душа? Белокожему она явно не пригодится. А мне только мучиться и терзаться придется из-за происходящего.

Мужчина (спустя минут сорок — не меньше!) наконец-то решил, что насытился «приятностями» и позволил себе, резко погрузившись в меня членом по самое основание, вдавив чреслами мои бедра в стену, кончить. Я отчетливо ощутила этот последний удар, как и последовавший за ним выплеск горячей влаги. Долгий выплеск.

Он почти сразу отстранился, освобождая от себя и даря рукам свободу. Я уже привычно «стекла» вниз, обмякнув на полу с закрытыми глазами, полностью безразличная ко всему. Вот так — уже и нагота не напрягала. Такими темпами стану идеальной Теге. Печально.

— Стой, — белокожий поднял меня на ноги и прислонил к стене.

Ноги, ослабшие от пережитого напряжения, свело судорогой и я с болезненным вскриком рухнула на колени, едва успев выставить вперед ладони.

— Теге! Я велел стоять, — раздраженное шипение. И снова попытка вернуть меня в вертикальное положение.

Я зашипела, почувствовав уколы сотен невидимых игл, а ноги снова подкосились. С гневным рыком белокожий обхватил меня за плечи, удерживая на месте.

— Зачем падаешь? — искреннее недоумение в тоне.

— Больно, — сдавленно шепнула я.

Его рука тут же, раздвинув мои ноги, скользнула внутрь. Пальцы вторглись туда, где только что хозяйничал его член, и принялись, методично ощупывая, прохаживаться по скользкой еще внутренней поверхности моего лона. Длина пальцев позволяла ему обследовать меня полностью.

— Лжешь, — удивленно отметил белокожий через несколько минут интимного «осмотра».

Я только пожала плечами (у кого что болит…), но стоило ему отвести руку от моего плеча, рухнула вновь. Судорога — это надолго и, как выясняется, во многом объясняется психологией: вряд ли Теге они беспокоят. В этот раз не упала: мужская рука подхватила в движении, возвращая меня на исходную позицию.

— Не притворяешься?

Неужели до него дошло?!

— Урод! — ограничилась я емким определением, решив, что не буду метать бисер перед явным хряком.

Откинув голову на стену позади, прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Лицо белокожего вплотную приблизилось к моему, алые глаза внимательно всматривались. Потом он молча, наполняя одну пригоршню потоком искр, принялся меня мыть. Плечи, спину, руки, потом его ладонь снова скользнула в меня, очищая и там. Переместив поддерживающую ладонь на мой живот, опустился на корточки и вымыл ноги, заставив меня предварительно раздвинуть их для удобства. При этом он как-то более тщательно и сильно прикасался к телу, то ли массажируя напряженные мышцы, то ли стремясь удостовериться в моих словах. В какой-то миг, надавив на самое болезненное место, заставил меня дернуться и зашипеть.

Резко вскинув голову, белокожий вновь внимательно посмотрел на меня. После чего поднялся на ноги и, развернув меня, поставил по центру очистительной кабинки, прижав спиной к себе.

«Возбужден!» — сразу осознала я, почувствовав его член между своими ягодицами. Ночка ожидается непосильной.

До этого я взгляд специально ниже его груди не опускала, боясь удостовериться в страшной правде — мне в теле Теге не выжить. Сдохну быстрее коня от такой «работы».

А мужчина, рывком наклонив мою голову вперед, принялся промывать мои волосы, нежно подхватывая их руками и подставляя под искрящий сверху поток.

Завершив помывку, мой мучитель, придерживая за плечи, позволил осесть на пол в уголке и принялся за очистку собственного тела. Справился быстро, после чего, хлопком по панели остановив поток искр, подхватил меня на руки и понес на мое «рабочее место» — на спальный пузырь. Надо думать, за продолжением «банкета».

— Ешь, — услышав его слова, неожиданно ощутила в душе яростный протест и, отвернувшись лицом к стене, отозвалась.

— Не буду! Объявляю голодовку! Лучше смерть, чем такая жизнь.

Позади повисло озадаченное молчание, прервавшееся тяжелым вздохом.

— И почему мне так не повезло? — привычно спросил он у себя. — У всех Теге как Теге — молчат и выполняют. А у меня… Голодовка — это ж надо…

Резко развернув меня к себе лицом, сдавил скулы ладонью, вынудив приоткрыть рот. И сразу там оказалась уже знакомая мне трубка со сладкой едой.

— Не знаю, как дождусь замены! — прошипел он.

Я дернулась, стремясь его снова укусить: вот бесит — сил никаких нет! Что ни слово — то меня со всей дури макает лицом в… грязную лужу.

— Ешь! — в приказном тоне прошипел белокожий, не позволяя мне увернуться. — Или буду в таком положении до утра удерживать.

Угроза меня проняла и, чувствуя себя совсем бесправной, начала втягивать пищу. Меня и в этом переиграли! Мой мучитель удерживал меня, пока я не наелась. А потом, стоило мне с чувством разочарования от самой себя вновь отвернуться к стене, не теряя времени даром улегся позади. Причем с очевидными намерениями!

«Как же это… невыносимо. При такой востребованности можно сгореть на „работе“!»

— Может, поговорим для разнообразия? — в ярости вскрикнула, почувствовав, как его ладони устраивают меня в более доступном для него положении. — Ты же мне и секундочки отдохнуть не даешь!

Белокожий позади опять вздохнул:

— О чем разговаривать с Теге? Она не для этого существует. Как же все хорошо было без души…

— Да хоть о чем-нибудь! И я — Марина! — выкрикнула я поспешно, чувствуя, что он уложил меня на бок, заставив поднять одну ногу коленом к груди, чтобы максимально облегчить себе доступ. — Что вы такое? Где мы находимся? Кто такие Теге, в конце концов?!

— Уверяю, тебе ничто из этой информации не понадобится, а вот мне необходимо к завтрашнему дню прийти в норму. Ты, главное, запомни две вещи — молчи и подчиняйся. Все остальное Теге не касается.

— Как не понадобится, если ты меня заменить кем-то другим собрался? — его член уверенно вошел в меня, начиная отсчет новых мучений. Я это уже даже спокойно восприняла… — Значит, все изменится.

— Ммм… — мужчина некоторое время молчал, заставив меня утратить всякую надежду на ответ, и усиленно двигался в моем лоне, шумно дыша и громко шлепая своими бедрами при каждом толчке о мою попку. — Были случаи, когда в Теге попадала душа. Природой в теле предусмотрено для нее место, но изначально хватает не на всех. Душ не так уж и много. Так и возникают Теге. Их изолируют в специальном космическом монастыре и, прекратив стерилизацию, используют уже для размножения. Это дает пиалинам шанс на потомство без необходимости терять статус. Но это редкость.

Мне совсем поплохело, померкло даже собственное негодование, связанное с вновь проявляющимся по мере нарастания напора белокожего возбуждением. Не хочу его хотеть! Но если меня еще и в свиноматки определят… Вот это второй шанс!

— А… потомство только для одного? — вдруг это похоже на наш брачный союз и семью? Я б за любого пошла.

Мужчина яростно зашипел, явно проклиная мою болтливость.

— Нет, каждый раз для нового, желающих в таких случаях невероятно много. Будешь приносить потомство, пока сможешь, — рявкнул в итоге.

А меня едва не стошнило от перспективы. Все возбуждение как рукой сняло.

Но напряжение, мгновенно сковавшее тело, не понравилось имевшему меня мужчине. Рывком перевернувшись вместе со мной и так и не выходя из моего тела, заставил встать на четвереньки. Тяжелая грудь сразу повисла над поверхностью спального пузыря. Белокожий устроился позади, между моих ног, и, покровительственно похлопав меня по одной из ягодиц, «утешил»:

— Я тоже обязательно воспользуюсь шансом, тем более что за твое обнаружение мне позволят сделать тебе ребенка без дара. Твоя последняя стерилизация ослабнет через полгода, вот сразу и заявлю о намерении. В числе первых, конечно, не буду, но в десятке — это реально.

Ох, зря я полезла с расспросами! Теперь будущее предстало вообще кошмарным…

— Обопрись на руки, — прогибая направляющим прикосновением ладони мою спину глубже, распорядился мучитель, совершенно не задумываясь о том, в какое состояние вверг меня своими словами.

И, зафиксировав мои бедра руками, начал вновь долбиться в мое лоно. Его нынешнее положение позволяло врываться в меня каждый раз максимально глубоко. И сильно! Шлепки о ягодицы раздавались вновь и вновь, заставив поверхность попки разгоряченно запылать уже через пару минут. Темп движений возрастал, меня ежесекундно кидало вперед, груди качались, а руки остервенело цеплялись за мягкую поверхность спального места: я элементарно опасалась от такой мощи его движений перелететь через пузырь и шлепнуться на пол. Тут было не до удовольствия — страх падения и ужасающие перспективы свели все на «нет». Поэтому, закусив губу, стойко терпела мужское «внимание». И не представляла, что мне теперь делать!

Так прошло не меньше получаса, пока белокожий все же не кончил, вновь затопив меня изнутри влагой своего удовлетворения.

— А что это за космический монастырь? — стремясь уяснить полную картину будущего, сразу уточнила я.

Очередной тяжелый мужской вздох позади. Он плавно вышел из меня, в очередной раз поразив своей твердостью. Сколько же ему надо?!

— Удаленная станция. Доступ на нее имеют только некоторые сотрудники службы удовлетворения досуга, которые контролируют Теге с душой. И приводят их на оплодотворение в специальное помещение, где уже находится пиалин, внесший дар и дождавшийся своей очереди. И сам процесс они тоже контролируют, так что не надо опасаться. Теге специально готовят, подбирают период, подпитывают нужными веществами, поэтому они оплодотворяются сразу. И через семь месяцев, когда ребенок появляется на свет, благодаря вашей регенерации вы уже готовы для следующего пиалина. Два дня отводится на восстановление. И потом снова приводят на оплодотворение.

Каждая Теге с душой находится в изолированном блоке под постоянным контролем, все ее потребности обеспечены. Ведь дар, который вносят за их использование, неимоверно высок. Для меня, к примеру, в обычных обстоятельствах это стало бы непреодолимой преградой. Хотя я — старший штурман смены и имею приличный доход. Но Теге с душой очень редки… А в тебе еще и чужая душа — многие будут заинтересованы. Ты можешь не сомневаться, что будешь востребована весь период способности к воспроизводству.

Ноги и руки подкосились, заставив меня буквально рухнуть от ужаса.

— Теге! — негодующе зашипел белокожий. — Я еще не закончил!

Но мне уже все было безразлично: стоило представить дальнейшую жизнь сплошной чередой вынашивания новых и новых детей, которые и моими не будут, да еще под постоянным контролем — как нынешний мучитель предстал наипрекраснейшим и наижеланнейшим.

— А если я пообещаю всегда молчать и во всем слушаться тебя, ты можешь не заменять меня? — взмолилась я в отчаянии, пока белокожий, ухватив меня за талию, вновь возвращал в коленно-локтевое положение.

Опять устроившись между моих бедер, нацелился на этот раз на мою попку. В свете грядущего меня уже это не смущало. Как угодно, что угодно — согласна на все, только не космический монастырь!

— Зачем? — белокожий, склонившись к моей спине, обхватил руками обе груди. — У меня будет новая и беспроблемная Теге, да еще и гарантированный шанс на потомка. И без брачной связи. Ты меня утомила за один оборот звезды. Нет, тут мой выбор очевиден. И я уже уведомил сотрудников службы. Они посетят наш звездолет на первой ближайшей остановке, доставив мне замену и забрав тебя. Но до этого целая неделя…

Пока он забавлялся с моей грудью, тиская и сминая ее, я в растерянности пыталась хоть что-то придумать, хоть как-то уговорить его… Из двух зол я бы однозначно выбрала его. Теперь.

— Послушай, я тебе обещаю, что стану самой лучшей Теге из существующих, я… Да я обещаю превратить твою жизнь в рай, только не меняй меня! — стоило ему, натешившись грудью, втиснуться в мою попку, попросила я. — Согласна на все!

Белокожий удивленно вздрогнул, но не ответил, продолжая сосредоточенно пользовать меня. Пока он с довольными стонами двигался в узкой тесноте моей попки, я молча расплакалась. И причина была не в болезненных ощущениях — это тело на удивление смиренно воспринимало любое вторжение — я глотала слезы от страха. От отвращения к тому существованию, которое буду вынуждена влачить в этом теле.

Член замер во мне, а мужская рука скользнула вверх, обхватывая под грудью и поднимая. Белокожий, не выходя из меня, заставил приподняться в вертикальное положение, стоя на коленях, между которыми находился он.

Давление и жар внутри меня резко возросли, ведь теперь я под весом собственного тела была по самое никуда попой насажена на его твердый орган. А белокожий получил свободный доступ к моей груди, которая ему определенно нравилась.

— Скачи, — спокойно прошипел он возле моего уха, одновременно и сам руками подталкивая меня вверх.

Послушно всем телом подалась вверх, чтобы сразу же обмякнуть обратно, нанизываясь на мужской член. Уф, это было и ощутимо больнее, но и так возбуждающе… Мужчина уже не направлял меня, переключившись на полушария моей груди, которые подхватывал своими ладонями, позволив мне действовать самостоятельно. И я старалась, стремясь доставить ему максимальное удовольствие, с надеждой вслушиваясь в его довольное шипение — пусть оставит меня своей секс-игрушкой.

Перед самым концом мужские руки вновь сжали мои бедра, помогая ускориться, действуя резко, даже грубо, достигая пика удовольствия. Я же с наслаждением осознала, что одновременно с ударившей в меня жаркой струей он наконец-то обмяк. Отметил этот факт и белокожий:

— Теге молодец, угодила. Я планировал еще ротик твой использовать сегодня. Но это к лучшему — высплюсь, а завтра займусь ротиком. Иди в очистительную кабину! — и сам, подскочив, скрылся в сизой дымке в указанном направлении.

Тяжело встав на пол — мышцы опять дрожали от натуги — поплелась за белокожим, чувствуя, как по ногам буквально стекает. Но еще больше чем усталость меня терзал страх: он так и не ответил мне ничего по поводу замены.

— Теге спит здесь, — стоило нам вернуться в помещение с пузырями, как белокожий указал мне на пузырь поменьше, давая понять, что делить со мной ложе не намерен. — Когда потребуешься — позову.

Да я только «за»! Но отойти к своему ложу не позволяло отчаяние — я топталась рядом с белокожим, решаясь.

— Так можно меня не заменять другой Теге? — тихо прошипела так волнующий меня вопрос.

— Это не обсуждается! — категорично зашипел он. — Заменю однозначно.

Понурившись и сникнув от этого приговора — иначе не скажешь! — поплелась на свой пузырь. Душа была переполнена скорбью и тоской — попала! Устроившись на пузыре, закрыла глаза, боясь думать о будущем. Неделя… Может, еще смогу его переубедить?.. Надо выспаться, пока можно, и обдумать все на свежую голову!




Глава 3


Утро было ранним! По ощущениям, конечно. Поскольку собственно в местном способе определения времени я еще не разобралась, подразделяя сутки на сон и бодрствование. Так что, можно сказать, началось бодрствование… Активное, само собой.

Белокожий разбудил меня прикосновениями и, вынудив сползти с пузыря, на котором я уютно свернулась во сне, увлек за собой в очистительную кабину. Плелась следом сонная и переполненная ожиданием неизбежного. Опять…

Оказавшись внутри, обратила внимание, что этот странный мужчина несколькими манипуляциями на панели управления выдвинул из стены рядом что-то наподобие ящика и, склонившись к нему… провалился внутрь лицом! Причем провалился в буквальном смысле, исчезнув сквозь, на сторонний взгляд, вполне материальную поверхность, словно через песок. Пока я, резко проснувшись, с открытым ртом пялилась на эту картину, белокожий выскользнул назад и с посвежевшим видом улыбнулся мне.

— Теге, — он повелительно кивнул мне на странный ящик.

— Эээ?.. — озадаченно уставилась на оный предмет, подозревая, что и от меня что-то потребуется. Или это вместо фиксации рук? Вроде как «за рога — и в стойло»?

— Лицо туда, — с обреченным вздохом пояснил белокожий, подтвердив наихудшие опасения.

Но что делать? Да и он, вроде, не пострадал. Решительно шагнула ближе и, зажмурившись, качнула головой вниз, к поверхности «ящика». Подсознательно боялась брякнуться лбом о твердое, но обошлось. Лицо едва уловимо, по ощущениям (открыть глаза я не решалась!), обдало приятной прохладой, рот как-то самопроизвольно распахнулся. Вслед за этим между губ проскользнул освежающий поток, мягко обдавая мое небо и всю ротовую полость.

«Зубы чищу!» — сообразила я.

Осознав, что все не так плохо, несколько расслабилась, позволив приятной прохладной волне и умыть меня, но глаза так и не раскрыла. Как только какое-либо воздействие перестало ощущаться, качнулась назад, извлекая голову наружу. Ммм… Утро стало полноценным… почти. Вот только не было никаких проявлений потребностей, привычных по старой жизни. И вообще, вспомнила, что в туалет за сутки пребывания здесь не тянуло, хотя тело вроде бы физиологически соответствует гуманоидному типу. Ну, да посмотрим: если оно должно быть, то захочется.

Раскрыв глаза, обнаружила, что белый уже вовсю «плещется» в потоках бенгальских искр, сразу поманив под них и меня.

«Еще и нездоровая чистоплотность какая-то… Столько мыться!»

Но шагнула ближе, немного неловко и еще с опаской копируя его движения, очищая свое тело. И еще… Сейчас, когда белокожий стоял ко мне лицом, отчетливо увидела — опять возбужден. Нелегка доля Теге. А в моем случае — вдвойне. Душа, она не безразлична к происходящему и тоже мучается.

— Идем, — хлопком по панели мужчина остановил искропад и одновременно задвинул ящик.

Мы вернулись в помещение с дымкой и пузырями.

— Туда, — слегка поторопил меня белокожий в направлении самого большого спального пузыря, стоило мне робко шагнуть к тому, на котором спала.

Все понятно…

Безропотно протопала к «рабочему месту». Остановившись рядом, вопросительно оглянулась на шедшего по пятам мужчину.

— Ложись, — опять кивнул он.

Взобравшись наверх, улеглась в промятую уже на поверхности канавку. Белокожий забрался следом, усевшись сверху на меня, но так, чтобы вес тела приходился на его колени.

— Рот приоткрой широко. И побыстрее — мне на смену скоро! — четко скомандовал он, внимательно наблюдая за мной.

«Что-то новенькое» — «обрадовалась» я, но рот послушно открыла.

Белокожий быстро перебрался ко мне «на грудь», упершись коленями по обеим сторонам от моей головы, и рукой уверенно направил свой член мне в рот.

— Пока Теге только облизывает и посасывает, — проинструктировали меня насчет дальнейших действий.

Белокожий как-то уплотнил часть пузыря под моей головой, расположив ее слегка выше туловища. Я же, со страхом анализируя «вместительность» собственной глотки (а по ощущениям, рот был уже раскрыт по максимуму и кончик члена упирался в мое горло!), сомкнула губы вокруг мужского, очень твердого, органа. И, слегка вдавив голову в мягкую поверхность, прошлась губами по всей длине члена, выпуская его наружу и одновременно увлажняя языком. Удивительно, но при всей твердости мужского естества, кожа на его поверхности была невероятно нежной, даже бархатистой. А еще… Я мимолетно почувствовала местами крошечные наросты-уплотнения! И он был теплым, даже горячим, живым, пульсирующим энергией желания при моих прикосновениях.

Выпустив мужской член «на волю», тут же обежала его кончик языком и подалась вперед, втягивая обратно. Вместила в себя с трудом, поэтому сразу же поспешила отклониться назад, вновь ритмично массируя его губами и лаская языком. Одновременно пыталась ощупать и отмеченные мною ранее бугорки.

У белокожего был необычный аромат и вкус, я ощутила их сейчас особенно отчетливо. Ничего мускусного и соленого, наоборот — что-то неуловимо сладковатое и чуть терпкое. Закрываешь глаза — и представляешь, что с наслаждением смакуешь леденец… огромный и сладкий. Если бы не этот его удушающий объем, и вовсе было бы… приятно. Хотя и сейчас я чувствовала, что новое тело реагирует просыпающимся возбуждением, понукая меня ускорять темп. К тому же я очень старалась доставить белокожему максимальное удовольствие, надеясь на… Участь его личной резиновой куклы, насколько я успела его узнать, была все же лучше, чем свиноматки общего пользования. Вернее, не общего, а тех, кому по средствам этот самый «дар»!

Поэтому лизала и сосала его член так страстно и качественно, как только была способна. И даже, наверное, больше. Напрягла воображение, чтобы максимально разнообразить процесс — крайне осторожно прошлась острыми клычками по всей длине его органа, а потом принялась зализывать места этих чувствительных прикосновений, вновь и вновь возвращаясь к вершине, чтобы тщательно и отдельно пососать ее.

И — да, теперь была уверена: у белокожего член был не совсем таким, как у человеческих мужчин.

Периодически поднимая взгляд на своего, фактически, хозяина, отмечала на его лице признаки явного удовольствия. Его голова была откинула назад, руки, упирающиеся в поверхность пузыря, сжаты в кулаки, веки плотно сомкнуты, а лицо искажено судорогой восторга. Белокожий напряженно дышал, иногда шипел что-то неразборчивое, а еще… невольно ободрял меня: его рука время от времени взлетала вверх, чтобы нежно провести по моим волосам.

Мужской член, который я сосала в максимально доступном для меня быстром ритме, стремясь успеть дать явно необходимую ему разрядку, был напряжен и судорожно пульсировал, находясь на самом краю взрыва. И я, сосредоточившись только на нем, старалась ускориться еще, уже едва не задыхаясь, когда… Белокожий неожиданно остановил меня прикосновением руки ко лбу и, уложив мою голову на спальную поверхность, почти полностью вышел из меня. Одновременно сам глубоко прогнулся вперед, накрывая мое лицо своим телом и опираясь руками где-то выше.

И тут же вновь вернулся в мой рот, толкнувшись настолько глубоко, что даже проскользнул головкой члена глубже в горло. Но едва у меня перехватило дыхание, как он снова выскользнул наружу, до предела усиливая давление на мой рот, максимально растягивая его. Дальше — новый толчок вперед и резкое отступление назад. И все быстрее и быстрее… Последний рывок был особенно глубоким, заставив непроизвольно ухватиться за накрывавшие меня мужские бедра, в стремлении удержать его. Но, ощутив судорожное извержение и неминуемое отступление, едва не захлебнулась потоком горячей густой влаги, хлынувшей мне в рот. Сладкой, вкусной…

Белокожий с довольным стоном отодвинулся от меня, освобождая от плена своего тела.

— Теге все хорошо сделала, — похвалил, коснувшись моего лица ласковым жестом.

Я же с облегчением отметила, что он «готов» к походу на трудовую смену, чем бы он там ни занимался. «Штурман» в моем понимании может значить одно, в его понимании — абсолютно другое. Но то, что мы на звездолете и куда-то летим, — было очевидным. Мужчина, не теряя времени, исчез в направлении очистительной кабины. Я осторожно спустилась с пузыря на пол, прислушиваясь к собственным ощущениям. На фоне вчерашнего — жить очень даже можно и к собственной наготе (скользнув взглядом по видимым мне белоснежным груди, животу и ногам) я относилась уже более чем спокойно. Никто, кроме белокожего, меня не видел…

Последний как раз вернулся после очистки и, вновь повторив манипуляцию с проваливанием внутрь небольшого, висящего неподалеку, пузыря, вытащил из него нечто, похожее на… кусок (большой!) пластилина. Этот кусок, под моим обалдевшим взглядом, мужчина с невозмутимым видом плюхнул себе на грудь. А дальше… «пластилин» с невообразимой скоростью растекся по нему, охватив все тело, кроме головы и кистей рук, и превратился в плотно облегающую (сразу видно, у кого как Теге справляется!) одежду и виденную мною накануне зеркальную обувь. Ух! Как оно все… необычно.

— А как ваша раса называется? — не сдержала я внезапного вопроса. Моя душа явно оказалась далеко от Земли, где-то на просторах Вселенной.

Белокожий вопрос проигнорировал, направившись в сторону, в которой обычно пропадал. На ходу засунув руку в еще один пузырь, выдернул наружу уже знакомую мне трубку и лаконично, не оборачиваясь, приказал:

— Поешь!

После чего уже всем телом провалился в дальнюю от меня, затуманенную сизой дымкой, пористую стену. Я первым делом бросилась следом, но сколько ни ощупывала вертикальную поверхность, для меня она была непроницаема. Хорошо бы понять, как оно тут все устроено… Впрочем, возможно, для Теге опция «прохождения сквозь стены» не предназначена.

Разочарованно обернувшись, поплелась к тому пузырю, из которого белокожий извлек «одежду». Прикоснувшись к нему рукой, поняла, что не ощущаю преграды! Ура! Отважно погрузив руку внутрь, ощутила наполнявшую пузырь вязкую массу. Пластилин! Ухватив пригоршню, вытянула наружу и (была не была!) по увиденному примеру шмякнула себе на грудь. Выжидательно уставилась на нее. Но ничего не происходило. Кучка вязкой массы грязным белесым пятном так и лежала поверх моего, теперь солидного, бюста.

«Может, подумать надо о том, что хочу получить? Как в сказке?»

Подумала: к собственному ужасу, в первую очередь представив нечто кожаное и облегающее. К счастью, тоже не помогло. Пятно осталось на месте, я была по-прежнему голой. Наверное, и эта «фишка» не для бездушных Теге. Раздраженно зашипела. И тут… «пластилин» активировался, мгновенно расползаясь по моему телу!

«Запускается звуком», — сообразила я и принялась себя осматривать в рамках возможного.

Это определенно был не облегающий костюм, как у белокожего. Нет. Больше похоже мое одеяние было на… индийское сари — нечто длинное и обмотанное вокруг тела. Замотанными были и руки, и ноги, и грудь, а поверх бедер неимоверно легкое полотнище свисало неким подобием юбки. Не знаю, как все это смотрелось со стороны, но мне верхняя половина одеяния представлялась чем-то, напоминающим мумию, а нижняя — напоминала «штаны» у индусов. Страшно смотреть, одним словом. Лучше бы облегающий костюм. Но, очевидно, у этого пластилина изначально существовало два вида запрограммированной одежды — женская и мужская. Или…

«Нет, если начну ломать над этим голову — свихнусь окончательно!» — урезонила саму себя. Что есть, то и есть: не голая — и хорошо. А белья у них, может быть, и вовсе нет.

Успокоившись по поводу одежды, подошла к торчащей из другого пузыря, выдернутой белокожим, трубке-соломинке. Голода я не ощущала, но на всякий случай подкрепилась питательной смесью. Тут вся пища такая?..

И опять же из глубин сознания всплыл закономерный вопрос: а в туалет когда-нибудь захочется? Странно все тут… Очень…

Но все это было не настолько важным. Необходимо было что-то решать по поводу своего будущего. Попасть в космический монастырь для Теге с душой и использоваться для воспроизводства совсем не хотелось. А потому выход я видела один — надо остаться с белокожим! Хотя бы на ближайшее время, пока не минует угроза монастыря. Каким бы он ни был — подстроюсь и вытерплю: он, по крайней мере, один. И пусть стремный (может, они все такие, да и себя я в зеркало не видела!), но вроде подход найти можно, а значит, надо его искать. Третьего шанса не будет!

Что могло пронять белокожего? Ответ однозначный — секс. Именно с его помощью я обязана привязать к себе инопланетного мужчину. Совершить в его сознании сексуальный переворот, сделать так, чтобы он и помыслить не мог о другой партнерше, чтобы любая замена, по сравнению со мной, была невозможной! Да еще и время поджимает.

«Как женить на себе мужчину за неделю?» — всплыло в памяти название фильма из прошлой жизни. Тут случай иной, но — будем бороться. Возьмем напором и непредсказуемостью!

Определившись с решением, с чувством облегчения на своей душе-путешественнице, взобралась на спальный пузырь и заснула. Живем!




Глава 4


— Теге, — одновременно почувствовала прикосновение к своим волосам и услышала призыв белокожего.

Пришел! Спешно вскочив с кровати, под его, явно недовольным моей сообразительностью в вопросах одевания, взглядом, в волнении рефлекторно поправляя волосы и, кажется, излишне широко улыбаясь (мужчина, взглянув на мое лицо, даже отступил), встала напротив него.

Итак… моя подача. И пока он все не испортил извечным: «В очистительную кабину!» (как вариация, прежде потребовав раздеться), заворковала:

— Я заждалась совсем! Устал ведь наверняка со службы? Кушать будешь? Нет? — белокожий озадаченно качнул головой, но я, не давая вставить ему и звука, трещала дальше. — Ничего, сейчас помоемся, отдохнем, расслабимся. Напряжение как рукой снимет. Устроим тебе релакс века, обещаю.

Под эту болтовню (вызванную скорее волнением, нежели несущую смысловую нагрузку) я почти довела подхваченного под руку мужчину до очистительной кабинки и… вспомнила про одежду.

— А как снять? — споткнувшись на ровном месте, ткнула в его грудь пальцем.

Белокожий быстро высвободил свою руку из моих, ставших вдруг цепкими, лапок и, схватившись за тончайший материал на моей груди, потянул, зашипев, на себя. Тут же случилось чудо, обратное процессу местного одевания, — вся материя мгновенно локализовалась в пятно белесой субстанции, оставшейся лежать на груди. О! Как оперативно! Мне понравилось, поэтому, прежде чем мужчина успел уловить смысл моего маневра, вцепилась в комбинезон на его груди и тоже зашипела. Класс! Миг — и белокожий стоял рядом обнаженным и прямо на глазах возбуждающимся. Вот что за раса?!

— Теге, — предостерегающе прошипел он, явно не понимая причин моей внезапной инициативности. Но то ли еще будет!

— Идем очищаться, — помня о нездоровой страсти своего хозяина к чистоте, резво заскочила внутрь первой, мужчина шагнул следом за мной.

— Теге, — он кивнул в направлении угла с оковами, но… у меня были другие планы!

Поэтому, развернувшись к нему, стараясь говорить проникновенно и соблазнительно, сообщила:

— А можно, ты мне руки сковывать не будешь? Ты не представляешь, что я умею ими делать… Позволь мне показать! Тебе понравится, обещаю. Новые впечатления и удовлетворение гарантированы.

— Но… — попытался возразить белокожий, опешивший от моего, явно революционного для его сознания, поведения.

— Нет-нет, — стремительно шагнув ему навстречу, прижалась своей грудью к его и потерлась, одновременно обхватывая руками его член и поглаживая по всей длине, отчего мужчина резко выдохнул. — Дай мне возможность показать, как это бывает в моем мире. Если ты будешь недоволен — сразу закрепишь мне руки как обычно.

Он задумался, всматриваясь в мои глаза алым взглядом, и… кивнул. Не то, чтобы с желанием, но с интересом.

— Только сначала чистка! — веско озвучил предупреждение.

Этот постулат я уже усвоила, поэтому, согласно кивнув, потянула его за руку в центр кабинки.

— Ничего не делай, — прижимаясь вплотную под дождем из хлынувших сверху искр, шепнула ему. — Я все сделаю сама!

И, скользя ладонями по телу, быстро обернулась вокруг него, размазывая по белой коже мужчины пригоршни искр.

Белокожий, однако, был в своем репертуаре: «Не затягивай!»

Привыкли к бездушным и безынициативным куклам и не знают, что «чем дольше разбег, тем выше прыжок»! Ничего, будем работать над ситуацией, поэтому только прошипела в ответ:

— Шшш… Все будет прекрасно.

И продолжила его мыть, неумолимо продвигаясь вниз от широких белоснежных плеч.

Добравшись до мужских чресл, обнаружила белокожего в полнейшем нетерпении — его член мощно вздымался вверх, одним своим видом требуя внимания. Опустившись перед ним на колени, приступила к уходу за этим олицетворением мужской силы. Зачерпнув полные ладони искр, выплеснула их на бедра мужчины. И сразу принялась, едва касаясь, размывать их по всей длине члена, по всей поверхности бедер. «Умывая», в процессе слегка массировала горячий и явно очень жаждущий орган, обхватила его ладошками и принялась имитировать внутренние толчки, заставив мужчину застонать.

Движение продолжила губами, обхватив ими головку его члена, увлажняя, пробуя сладкие капельки, посасывая… Бедра белокожего непроизвольно дернулись, стремясь ближе, толкаясь глубже в обволакивающую негу моего рта. Подхватила его порыв, втягивая член в себя, лаская языком.

Синхронно в едином ритме гладила его по всей длине ладонями. И так все быстрее и быстрее, прислушиваясь к хриплым стонам белокожего. Когда его член напрягся и разбух, подрагивая в моих руках, а бедра стали двигаться особенно резко, толкаясь в меня с ожесточением и нескрываемым голодным нетерпением, поняла, что разрядка близка. Лизнув на прощание головку его члена, быстро поднялась и, обхватив белокожего руками за плечи, шепнула:

— Держи!

И сразу, почувствовав, как мужчина подхватывает меня под бедра, обвила его торс ногами, стремясь скорее ощутить его член в себе. Пока старательно распаляла белокожего, собственное тело реагировало так же, проявляя признаки требовательного желания. Так что соития я сейчас желала не меньше.

Белокожий не терялся. Стоило ему ворваться в мое лоно, как, прижав спиной к стене кабинки, он продолжил ритмично двигаться внутри, стремясь к одному — к собственному удовлетворению. Я желала того же и не только для него, поэтому сосредоточилась на движениях собственных бедер, подстраиваясь под его ритм. И еще… я намерена была придать нашим сугубо плотским до этого физическим отношениям оттенок душевности, некоей близости. Поэтому, обнимая его за плечи, потянулась губами к напряженно сжатому рту. И поцеловала… Вернее, намерена была целовать и целовать, сливаясь не только телами, но и губами, ища для наших душ путь навстречу друг другу. Поначалу осторожно, смяв свои губы о его твердый рот, потом все более страстно, усиливая напор, обегая кончиком языка, заставляя его губы раздвинуться. Целовала отчаянно, каждую секунду ожидая, что оттолкнет, заругает… Не оттолкнул — замер! Всем телом, настороженно вслушиваясь в эти мои прикосновения, анализируя действия. Даже его готовый взорваться влагой член застыл на несколько напряженных секунд, погрузившись в меня до предела. Это было невероятное мгновение: тесно прижатые друг к другу тела, он глубоко во мне и наши губы, слившиеся в поцелуе. Впрочем, целовала только я. Он не шевелился, явно не понимая, как реагировать на мои действия. Но я не сдавалась, вновь и вновь сжимая его плечи и лаская ртом. Язык рискнул устремиться навстречу его языку, переплелся с ним, поиграл, изучающе скользнув по внушительным клыкам, и начал двигаться, стремясь вернуть ритм соединения наших тел.

Белокожий словно очнулся, начав вновь врываться в мое лоно резкими отрывистыми толчками. И — о, чудо! — его губы дрогнули, слегка расслабляясь, даже делая неловкие попытки ответить мне. Походило это на шлепок печати — он, откинув немного голову, ткнулся своим ртом в мои губы. Словно первый раз…

Но думать об этом было некогда — миг разрядки надвигался. Я, сильнее вцепившись в мужчину, с силой подалась бедрами вниз, встречая его мощнейший рывок и последовавшую за этим обжигающую влагу удовлетворения, и одновременно, поймав губами его довольный полустон, тоже отдалась своим ощущениям. Тело само сжалось, туго обхватывая его, понукая изливаться без остатка, в свою очередь омывая соком удовольствия. И… как водилось за мной в прошлой жизни, на волне оргазма, слегка прикусила его губу. Однако совсем позабыв при этом о наличии у меня клыков…

Белокожий, казалось бы уже испытавший пик ощущений, резко дернулся, отнимая у меня свои губы, и одновременно неожиданно и сильно толкнулся глубоко во мне. И вновь мощно излился, заставив уже меня замереть от неожиданного удовольствия и гордости за себя. Зажмурившись, уронив голову на его плечо, прислушивалась к тому, что происходило внутри меня. Потрясающе, но его накрыло по второму кругу, а мое сжавшееся вокруг члена тело выжимало его досуха!

В этот раз мы оба тяжело дышали, выложившись до предела, испытав невероятную массу ощущений и эмоций, полностью обессилив. Стоило белокожему выскользнуть из меня, как я тут же соскользнула вниз, подчиняясь ослабшим ногам и опускаясь на пол. Он вдруг сел рядом, так же обессилено откинувшись спиной на стену.

— Теге… — справляясь с дыханием, начал он, но я перебила, порывисто схватив его за руку.

— Я — Марина! И не надо меня хвалить, мне наконец-то и самой понравилось!

Белокожий рывком обернулся, впившись в меня алыми глазами, на его лице было очевидное изумление.

— Понравилось… тебе? — он повторил, словно не мог поверить в смысл этих слов, не веря в возможность подобного.

— Ага, все было неимоверно приятно! Впервые так с тобой, — я кивнула и с неожиданным смущением отметила кровоточащую синим ранку на нижней губе. — Ой, я нечаянно!..

Хотела коснуться его рта рукой, ободрить, но белокожий мою ладонь перехватил на подходе и оттолкнул, не позволив прикоснуться к себе.

— Не бойся, — успокоила я, — только пожалею.

И без того вытянутое мужское лицо вытянулось еще больше, рот непроизвольно приоткрылся, изобразив формой букву «о», а тиски жесткой хватки разжались, освобождая мою ладонь. В этот раз я была осторожнее — руку поднесла плавно и едва-едва кончиками белоснежных пальцев коснулась нижней губы, поглаживая. Потом потянулась к нему сама и… подула на нее, после легчайшим поцелуем отметив уголок его губ. Мужчина сидел не шевелясь, зажмурившись и, кажется, не дышал!

«Вот оно! Когда тупо имеешь бездушную куклу, на нежность с ее стороны рассчитывать не приходится».

Но стоило мне отодвинуться, как он резко встал и, шагнув под водопад бенгальских искр, повернулся ко мне спиной.

— Теге — молодец! — завел он старую пластинку. — Я доволен. Будешь делать так еще.

Мысленно вздохнув: не все сразу, хотя время и поджимает, полюбовалась на великолепный вид сзади. Тело у белокожего было что надо. А у меня упрямство врожденное… было и есть. А раз терять все равно нечего, будем работать на победу. А в этом деле главное — спуску не давать. Вот возьму и залюблю его до смерти, а заодно еще и удивлю не меньше.

— Я не Теге, меня зовут Марина.

— Теге! — гневно зашипел в ответ мужчина.

— А как твое имя? — демонстративно проигнорировав его выпад, продолжила я расспросы.

— Теге молчит! — очередное шипение.

Просто не будет, но… одна мысль о свиноматках наполняла решительностью, поэтому я была намерена хотя бы попытаться привнести свои правила:

— Как скажешь: молчать — буду молчать. А жаль, только собралась рассказать тебе о том, что делают в нашем мире, чтобы удовольствие было обоюдным и максимальным!

Плечи мужчины на миг дрогнули, давая мне понять, что цель достигнута — информация до нужных ушей дошла. Но он не поддался:

— Лучше покажешь!

Тоже неплохо — поймаю его на слове. А там, может, и поговорить удастся.

— Вставай, — поманил меня ближе белокожий.

Прислушавшись к себе, поняла, что ноги уже не дрожат, поэтому поднялась и тоже отправилась очищаться (это у них священнодействие какое-то или просто мне попался фанатичный чистюля?). Искры местной «воды» уже не смущали, как и собственная нагота: ко всему привыкнуть можно — особенно, если знать, что дальше лучше не будет.

Бросив мимолетный взгляд на бедра мужчины, с облегчением и толикой гордости отметила — удовлетворен. Значит, до раннего утра я имею возможность отдохнуть и что-то сокрушительное для его воображения придумать. Как-то надо его разговорить, выяснить, есть ли вообще у него теперь возможность воспрепятствовать моей замене или я питаю напрасные надежды и зря трачу силы.

Очистившись, мы вернулись в основное помещение (очуметь, какой у меня теперь жизненный маршрут — курсирую только из спальни в душ и обратно!), где мне закономерно кивнули на отдельный спальный пузырь.

— Питание? — лаконично прошипел мужчина, бросая через плечо на меня вопросительный взгляд.

— Можно, — согласно кивнула я, надеясь, что это поспособствует общению.

Белокожий мой жест отследил, после чего шагнул к пузырю с «пластилином», намереваясь одеться.

«Просто потрясающе! На мой счет ничего подобного не предполагается».

Поэтому с абсолютно уверенным видом встала и, стоило ему, уже облаченному в облегающий костюм, шагнуть в сторону, как уверенно впихнула руку в нутро пузыря, подхватила горстку одежной массы, плюхнула себе на грудь и одновременно с ним зашипела. Пара секунд — и вот уже одеты мы оба. Белокожий моим произволом остался недоволен, о чем мне тут же сообщил:

— Теге должна быть раздета! — с красноречивым намеком ткнув в мою грудь пальцем.

Сделав вид, что не понимаю, к чему эта фраза, ответила ему наивным взглядом и прошептала:

— Мне так повезло: ты такой заботливый. Покорми же меня! И — мне страшно…

На лице и в алых глазах моего хозяина отобразились вопрос и недоумение: почему?

— Ты только представь, что я чувствую, — сразу принялась я пояснять. — Все вокруг незнакомое. Что делать — не знаю… Ничем пользоваться не умею. Словно новорожденный младенец…

Озадаченность на его лице трансформировалась в задумчивость. Какое-то время он просто молчал, испытывая мое терпение на прочность, но в итоге с недовольным видом буркнул:

— Я уже говорил, что от тебя требуются две вещи — молчать и подчиняться.

— Это тебе так кажется! — с искренним негодованием всплеснула я руками. — Просто поставь себя на мое место! Каково это, когда вообще ничего о происходящем вокруг не знаешь. Элементарного — как поесть и в туалет сходить.

Белокожий опять озадаченно молчал. Ну что за тормоз?!

«Такое впечатление, что он способен на активную деятельность только в одном случае! Все прочее ставит его в тупик!»

Впрочем, возможно и мне стоит поставить себя на его место: резиновая кукла оживает и начинает качать права и требовать расширенных возможностей… Спятить можно!

— Куда сходить? — наконец созрел он для ответа.

— В ту-а-лет, — пояснила я по слогам и внезапно поняла, что последнее слово говорю на земной манер! В шипящем языке этих белокожих аналога не существует. Упс!

Растерявшись немного, пустилась в путаные объяснения:

— Вы же едите? — мужчина сразу кивнул. — Так пища же не может полностью усваиваться организмом, что-то должно выделяться… в окружающую среду. Как это… эээ… происходит?

— Ты же ходишь на очистку? — удивленно отозвался белокожий, отходя к пузырю с питанием.

Эээ… Теперь «зависла» я. Что, всей поверхностью тела происходит выделение «отходов»? Вроде пота у людей? Это, получается, пища должна усваиваться фактически полностью… Не зря она такая гомогенная.

«Теперь я тоже буду фанатом душа!»

Но «непонятки» на этом не закончились. Откровенно говоря, хотелось бы выяснить еще хотя бы два животрепещущих вопроса. Для начала.

— А у вас считается нормальной такая частая… эээ… потребность в Теге? — белокожий, планировавший вставить питательную трубку в рот, обреченно застонал, снова поворачиваясь ко мне.

— За что это именно мне?! — обращаясь в никуда, вздохнул он, но все же ответил. — В космосе — да. Дома Теге используются реже.

Уточнить почему, я не решилась, но, видимо, выражение моего лица сказало ему обо всем.

— За пределами планеты другой радиоактивный фон — значительно выше. Нам его трудно переносить, ощущается угнетение всех жизненных процессов. Поэтому в пищу добавляются специальные компоненты, они сглаживают это воздействие. Вот их побочный эффект выражается в повышенной возбудимости. Но и с этим научились справляться: все члены космических групп обязательно берут с собой личных Теге.

И чтобы я не успела спросить что-то еще, белокожий поспешно воткнул мне в рот другую трубку. Пришлось смиренно есть, хотя чувства голода не ощущалось. И пусть кто-то посмеет сказать, что я не послушная Теге! А спросить хотелось еще о многом. Хоть бы удалось прояснить один вопрос! И сейчас.

Все четверть часа, что мы питались, я мысленно настраивалась на этот вопрос. Вернее, на варианты ответов.

— А если я смогу тебе доказать, что лучше меня Теге не найти, ты имеешь право не обменивать меня на другую? — стоило трубкам выскользнуть из наших губ, как я буквально протараторила самый важный вопрос, боясь поднять взгляд на белокожего.

Со стороны мужчины донесся отчетливый скрип зубов!

— Теге шутит? — он явно злился. — Я устаю за время дежурства, а она не позволяет мне отдохнуть совершенно! Я с нетерпением жду замены: любая будет лучше, потому что она будет молчать! И — да, Теге принадлежит мне и только я решаю, как ею распорядиться — заменить или оставить. Но в данном случае у меня сомнений нет — только замена! Я уже согласен даже без дополнительного дара тебя отдать. Не представляю, откуда твоя душа, но если там все так болтливы — это страшный мир.

Я едва не прыгала от счастья. И неважно, что сейчас он недоволен, главное — я знаю, что теперь все в моих руках. И приложу максимум усилий, чтобы остаться с этим белокожим. Демонстративно зажав ладошками рот, безмолвно пообещала больше его не нервировать. Мой жест был воспринят со скептицизмом, которого он даже не скрывал. Раздраженно махнув рукой на мое спальное место, отошел к одному из крошечных пузырей, высоко висящих и поэтому едва различимых в сизом тумане.

Я быстро юркнула на «место» и, устроившись поверх пузыря, принялась наблюдать за белокожим. Он, рукой разделив прозрачный пузырек на два, поплывшие плавно в воздухе за ним, также подошел к кровати. Устроившись поверх своего огромного пузыря, оперся спиной о стену и уставился в два прозрачных пузырька, замершие на уровне его глаз. Он определенно что-то смотрел, в то время как я наблюдала за ним, отмечая явные признаки утомления. Не знаю, что тому причиной — я или работа, но устал он однозначно. Поза выдавала напряжение, плечи были ссутулены, лицо задумчиво.

«Ему бы массаж расслабляющий сделать…» — подумала и сама испугалась — опять разозлится. Но возникшая мысль не давала покоя и, пролежав еще с полчаса, я все же решилась:

— Хочешь, я тебе массаж сделаю? Чтобы расслабиться и заснуть было легче? — предложила белокожему.

Он очень медленно отвел взгляд от прозрачных пузырьков и посмотрел на меня. Свирепо. Надо было прикусить язык…

— Бодрит, — пролепетала я, уставившись на пол. — У нас очень популярен.

Белокожий молчал и, когда я уже совсем было решила, что утро вечера мудренее, отозвался:

— Что это такое?

Уф!

— Это когда по спине гладят руками и слегка разминают мышцы, чтобы они расслабились, — простыми словами попыталась пояснить суть процесса.

Очередная задумчивая пауза и…

— Делай.

Радостно спрыгнув со своего пузыря, поспешила к мужчине, на ходу инструктируя:

— Раздевайся и ложись на живот.

— Теге разденется тоже! — последовал ответ.

Я сразу подчинилась, теперь зная, как это осуществляется. Обнажился и белокожий, причем полностью. Он так быстро лег на поверхность пузыря, что я не успела заметить, планируется ли какое-то продолжение, но не удивилась бы: мы же поели…

Оперативно вскарабкавшись наверх, уселась на бедра мужчины и провела ладонями по его спине, кажется впервые имея возможность рассмотреть ее в деталях. А посмотреть было на что: на снежно-белом фоне угольно-черными змейками вились и переплетались непонятные узоры, образуя какое-то изображение в окружении «орнамента». Удивительно красиво!

Но засматриваться мне было некогда, поэтому занялась собственно массажем. Не сказать, что я в этом деле профи, но что-то элементарное — пару-тройку расслабляющих движений — знают все. А если еще чередовать их с нежными поглаживаниями, то вот вам и получится антистрессовое средство. Этим я и занялась, сначала усиленно разминая напряженные мышцы, чтобы тут же ласково погладить мужскую спину, вызывая чувство расслабленности. Мне, по крайней мере, так казалось, пока я старательно и не щадя сил массировала тело белокожего.

Однако он отреагировал немного иначе. Для меня стал сюрпризом резкий маневр мужчины, в результате которого он перевернулся и, стремительно обхватив мои бедра, поменял нас местами. А потом, не теряя времени, вошел в меня. Все произошло так быстро, что, задержав дыхание при перевороте, я выдохнула уже тогда, когда его член был полностью во мне и, не снижая темпа, начал двигаться, активно массируя меня изнутри. Любое соприкосновение мужского члена с внутренними стенками моего лона отзывалось в теле всплеском резкого возбуждения. Мне тоже невыносимо хотелось этих толчков внутри себя, резких ударов и вращений его бедер. Проклятая еда и что там они в нее добавляют! Хоть на диету садись!.. Вместо того чтобы что-то придумать и, вообще, порассуждать о происходящем, в голове — коктейль из страсти и желания.

«Куда я попала?!» — очередной крик души.

Но — с физиологией не поспоришь… Увы! Потому я, уже полностью отдавшись тем ощущениям, что вызывали во мне резкие и ритмичные движения мужского члена, выгнулась дугой, еще больше выпятив свой внушительный бюст к нему навстречу. Одна его ладонь тут же обхватила мягкий холмик, сминая его, теребя пальцами сосок.

— Губами… — смогла выдохнуть я с мольбой, призывая его коснуться моей груди иначе.

Белокожий удивленно замер и его лицо приблизилось ко мне.

— Что сказала Теге? — его шипение.

— Поласкай мою грудь губами… Умоляю… — стонала я, двигая бедрами, сильнее сжимая ногами его торс, требуя продолжать.

Мужчина, явно шокированный моими словами, перевел взгляд на мою грудь, а потом, наклонившись к ней, осторожно обхватил один сосок губами, запуская во мне этим прикосновением термоядерный взрыв, грозящий гибелью. Меня накрыло… Глухо застонав, забилась под ним в судорогах удовлетворения, грозя затопить его член своей влагой.

Белокожий отреагировал странно — с недоумением уставившись на меня. Он даже перестал дышать, наблюдая за моими телодвижениями! Но стоило мне слегка успокоиться, как неистощимая потребность в продолжении соития возобладала, заставив меня зашептать:

— Не останавливайся… Хочу тебя… Еще… Только тебя… — кажется, алые глаза мужчины сейчас потрясенно распахнулись на треть его лица.

И он сразу послушался, вновь возвращаясь к ритму нашего соединения, снова и снова врываясь в меня, устремляясь глубже.

«Мы как два кролика, обожравшиеся пестицидной капусты…» — успела подумать я, прежде чем мы вместе достигли вершины удовольствия.

Пока переводила дыхание, почувствовала, что белокожий вновь переместил меня, устроив на боку. При этом его горячий и все еще достаточно твердый мужской орган так и остался во мне. Закинув мою ногу поверх своего бедра, немного сдвинулся, укладываясь поудобнее, и негромко заявил:

— Теге, массаж мне понравился. Сейчас спи.

И он… уснул. Не отправив меня на отдельный пузырь и так и не разорвав нашей физической близости. Но уснул, заметно расслабившись и спокойно задышав. Теперь уже я, шокированная неожиданным поворотом, озадаченно всматривалась в его белоснежное лицо, разом ставшее менее грозным и устрашающим. И не знала, что и думать, боясь надеяться на то, что процесс двинулся в нужном мне направлении…




Глава 5


Ночью он еще раз, даже не подумав о том, чтобы разбудить, воспользовался моим телом. Так на боку и поимел, не беспокоя мой сон сменой положения тела. В каком-то смысле очередное резкое и целенаправленное до грубости соитие сошло за сон. За человеческую тайную фантазию. Грязную и неимоверно плотскую. Но при этом подарив ощущение удовлетворения и довольства. Спать рядом с его теплым и сильным телом оказалось неожиданно комфортно и не страшно. Белокожий за весь период сна ни разу не придавил и не прижал меня, позволив выспаться.

Утро началось с очистительной кабинки и чистки зубов. А потом я снова, прямо там, лизала и сосала его член, вбирая в себя до основания. Позволяла ему самому толкаться в мой рот, втыкаясь до самого горла, и глотала сладкую и пряную сперму, едва не захлебываясь ею. Это у нас такое «доброе утро», не иначе…

А потом меня сопроводили в основное помещение, где, пристроив поперек спального пузыря, «с чувством, с толком и с расстановкой» поимели еще и более привычным способом. Вернее, двумя… В итоге я уже с горячим нетерпением ожидала отбытия белокожего «на службу», когда… грянул гром.

— Сегодня мой личный день отдыха, — предвкушающим тоном прошипел мужчина.

Я плавно осела на пол рядом со спальным пузырем, чувствуя, как размазывается по бедрам выплескивающаяся из моей попки сперма (или что там у них вместо нее).

— Никуда не пойдешь? — надеясь, что неверно истолковала его слова, осторожно переспросила.

— Да, — ощерившись клыкастой улыбкой, «осчастливил» меня белокожий.

Ооо… Слов просто не было. Вернее, были, но почему-то нецензурные.

«Но зато какой шанс для того, чтобы узнать его лучше, попытаться заинтересовать собой!» — вопила моя оптимистичная половина. — «Доброе слово, ласка и кошке приятны — неужели белокожий хуже?»

— Теге — в очистительную кабину, — подвел итог моим душевным метаниям мужчина, с долей юмора в глазах наблюдавший за мной. — А потом… питаться.

Ой, не надо! Я лучше попощусь!

Но встала и поплелась «мыться»: без этого теперь жизни нет. Он нагнал меня сразу, но, к счастью, намерений использовать меня и там у него не было. Да и желания тоже.

«Но вот сейчас опять поест…» — с тоской подумалось мне.

Не буду о грустном — может, хоть поговорить до этого успеем? Поэтому, едва поток бенгальских искр был остановлен, сразу тихонько уточнила:

— Тебе понравился вчера массаж?

Мужчина молча и как-то настороженно кивнул.

— А может быть, ты захочешь еще что-то из личных приемов моего мира… распробовать?

Он слегка задумался и снова кивнул. Может быть, решил молчать сам, чтобы меня не провоцировать на расспросы?.. Напрасно! Я, наоборот, была воодушевлена отсутствием возражений. Почему-то вспомнился фильм, где главная героиня, высунув из-за двери ножку в чулке, начинает соблазнять героя эротичным стриптизом. Может, и мне попробовать?

«Но лучше попозже, а то и так после еды проблем не оберешься» — вмешалась в ситуацию моя практичность.

— Вот и здорово! Покажу тебе… попозже, — проявила я предусмотрительность и выскользнула наружу.

Но и шага не успела сделать в сторону основного помещения, как резко остановилась, уловив краем глаза мелькнувшую на губах мужчины… улыбку. Кривую и быструю, но — улыбку. До этого не видела на его лице ничего подобного. Резко повернув к нему голову, настороженно спросила:

— Что?

— Сейчас Теге забавная, — пояснил он.

Ого! Кто-то в настроении.

— А какие они? Теге? — невольно уточнила я.

— Обычные, — пожал он плечами. — Не как ты. Хочешь увидеть?

Я неосмотрительно кивнула.

— Приглашу в гости коллегу из своей смены с его Теге. Посмотришь.

Сразу напряглась, заподозрив худшее:

— Пригласишь?..

— Да, мы периодически с ним так встречаемся и меняемся Теге, — меня от этого ответа прошибло холодным потом.

— Может, не надо… приглашать? — с диким ужасом в душе попросила я.

— Это тебе пойдет на пользу! — отмахиваясь от моих страхов, возвестил белокожий. — Увидишь истинную Теге. Послушную и молчаливую. Примешь к сведению.

Меня все вместе взятые истинные Теге в данный момент волновали меньше всего, гораздо больше пугала перспектива «обмена». Вот «свезло» моей душе — оказаться в теле едва ли не общего пользования.

— И что, чувствуется разница? — со злости не сдержалась я, съязвив по поводу их очевидной потребности в разнообразии. Что бы он мне ни плел — от молчаливой покорности изо дня в день устаешь наверняка не меньше, чем от регулярных ссор и скандалов. Во всем хороша мера.

— Да не особенно, — признался честно.

А я о чем! А может, плюнуть на все остатки доброго и светлого в душе и устроить его коллеге что-то из ряда вон, чтобы у белокожего «глаза на лоб полезли» и наконец-то проснулся инстинкт собственника?! Не может же его у них в принципе не быть? А что до морально-нравственного аспекта подобной «услужливости» с моей стороны, так это тело, подозреваю, еще и не так использовали. Конечно, оно теперь мое и беречь его — моя задача, но… Пока что моя душа, стремясь хоть как-то защититься, всячески дистанцировалась от потребностей и возможностей Теге, не ощущая себя ее гармоничной частью.

К тому же глупо пытаться насаждать в другом мире свои правила и нормы, изначально ему чуждые. Надо учиться жить по местным законам. Или выживать… Другого не дано — шанс надо использовать, раз мне его дали.

— Уверяю тебя, я могу быть разной, — максимально убедительно заверила белокожего. — Какой пожелаешь! Покорной и молчаливой тоже. Недолго…

На лице мужчины отобразилось недоверие. Хоть бы представился, а то вот уж точно «секс не повод для знакомства». Неудобно так…

— Проверим? — неожиданно с долей авантюризма в голосе спросил белокожий. — Будь сейчас… игривой! Мне вчера понравилось такое поведение Теге.

И где он его вчера увидел?.. Впрочем, с их преснятиной и однообразием… Сам напросился — устрою ему игрища, напрягу воображение!

— Ну, держись! — кажется, я тоже оскалилась. По крайней мере, мужчина насторожился.

— Ты говорил о питании? Я готова! Но главное блюдо сегодня в меню — ты!

И, пользуясь дозволенной свободой (игривость — понятие растяжимое!) подхватила его под локоток и повела в жилое помещение. Белокожий было дернулся в направлении пузыря с «одеждой», но я цепко его придержала и, звонко осуждающе поцокав языкам, красноречиво помахала указательным пальцем другой руки.

— Нет, нет! Командую сейчас я! — не знаю, как духу хватило на это заявление (судя по отвисшей челюсти белокожего, он тоже не поверил собственным ушам), но я была намерена дать ему почувствовать все «прелести» подчинения. Ему тоже полезно побывать в моей «шкуре»!

Подтащив его к пузырю с едой, велела:

— Вытаскивай трубочки.

Он, пусть и с оттенком надменности на лице, но требование выполнил. Но вот вставить себе в рот трубку я ему не дала — перехватила и… прижав ее к груди, выдавила часть питательной смеси на поверхность тела! Белокожий потрясенно отступил, поэтому я шустро ухватила его за руку и самым обольстительным тоном утешила:

— Тебе понравится!

В итоге он проявил характер и решил рискнуть здоровьем, вновь придвинувшись ко мне. А я… отвела душу, измазав его с ног до головы. С таким количеством «сладкого» опять объемся и основательно его залюблю. Бедняга, скоро сам от меня бегать начнет!

Судя по ужасу, отражавшемуся на лице мужчины в ходе моих издевательств над его телом, он пребывал в жутком состоянии, только волевым усилием удерживая себя от того, чтобы не сбежать в очистительную кабину.

— Готов? — я плотоядно облизнулась, откладывая трубки в сторону.

Он неуверенно кивнул: смотря к чему…

Я же уверенно прижалась к нему собственным телом, еще и специально потерлась, размазывая пюре по нашей коже, слепляя нас, и — лизнула его плечо. Потом еще и еще! Со смаком, максимально чувственно, одновременно продолжая тереться своим бюстом о его грудь и яростно сжимая его плечи руками, размазала сладкое и по спине. И облизывала, облизывала и облизывала его тело. Обводя кончиком языка узоры на коже, покусывая за выпирающие мышцы и одновременно жадно ощупывая его руками. Белокожий, кажется, снова не дышал, прислушиваясь к своим ощущениям и распахнутыми в потрясении глазами следя за моими вопиющими действиями. И — он возбуждался! Прижимаясь к нему поплотнее, я отчетливо ощущала, как его член, зажатый между нами, наливается желанием. А он еще даже не завтракал!

Кульминацией же моего «завтрака» стал момент, когда я, опустившись на колени, принялась слизывать сладкое пюре с его бедер, приближаясь к самому «вкусному», и одновременно ладонями страстно сжала обе половинки его ягодиц. Как делал он со мной!

Белокожий вздрогнул. Зажатый между моими губами и руками, он явно был потрясен этим пленом. Самим фактом собственного положения.

А я уже закусила удила, возбудившись до максимума, горя желанием идти до конца и заставить его захотеть меня так же невыносимо яростно, как хотела его сама. Проклятые пищевые добавки!

Обхватив его член губами, принялась ритмично сосать, заставляя мужчину постанывать. Пальцы, хозяйничая на его ягодицах, забирались все глубже, нежно массажируя его изнутри, повышая чувствительность, стимулируя возбуждение. И все это дало свои плоды: белокожий задрожал, начав толкаться в мой рот сильнее и сильнее… Пока резко не излился в меня. Вновь с трудом успевая сглатывать сладкий поток, почувствовала, что и сама на грани. Понимание того, что смогла так быстро его возбудить, да еще и без «кроличьих стероидов», усилило собственную реакцию. Поэтому очень скоро почувствовала и внутри себя горячую влагу. И острое желание ощутить его в себе…

«А у Теге может быть зависимость от своего хозяина? Может, у них „это“ обоюдно? Именно такие отношения приняты у их расы? У них другие женщины вообще есть? С душой?..»

Белокожий, словно отозвавшись на мольбы моего тела, неожиданно обхватил меня за плечи, поднимая — и тут же укладывая на спину прямо на полу!

— Сейчас моя очередь, — неожиданно неуверенно пояснил он. — Я тоже хочу попробовать… такого сладкого!

Ого! Кто-то просто осмелел — вернее, решил перенимать чужой положительный опыт гигабайтами. Но я-то точно не против: однообразный бездушный молчаливый секс неимоверно унижал. А сейчас наметилось хоть какое-то равноправие.

Мужчина же взялся за дело в характерной для него манере. Но на этот раз начав не с того, чем принято заканчивать, а… наклонив голову к моей груди, осторожно прикоснулся языком к соску, слизывая размазавшуюся там питательную смесь. Я вздрогнула от пронзившего тело приятного ощущения. Белокожий отстранился, озадаченно наблюдая за мной.

— Что Теге чувствует? — последовал его вопрос.

— Ооо… — искренне зашипела я. — Мне так нравится, когда ты так… с душой. И я… Марина…

Явно обрадованный общим смыслом ответа, мужчина вновь зарылся лицом в мой пышный бюст, довольно шипя и потираясь об него. Он мял, ласкал, обхватывал и сосал мою грудь, затопив, кажется, все внутри меня моими собственными соками нестерпимого желания. Он делал с моей грудью то же, что я делала с его членом, только более… бережно.

«Однако он обучаем!» — воскрес в душе оптимизм. — «Так можно и убедить его в собственной исключительности и, более того, полезности».

Белокожий, одними манипуляциями с грудью вынудив мое тело извиваться под собой, нервно сжимая бедра и выгибаясь ему навстречу, переключился на мой живот, облизывая и его. Сладкого там тоже было немало. Одновременно, уделив тщательное внимание моему скрытому пупку и окружающим его наростам, обнаружил мою эрогенную зону!

Ноги, уже не подконтрольные моему сознанию, стучали пятками о пол, понукая его ускориться. Но белокожий, осознав те эмоции, что рождал во мне своими прикосновениями, словно обезумел, решив свести с ума и меня.

И я снова кончила! Причем, ощущая, как конвульсивно сжимается лоно, еще больше орошаясь внутренней влагой, я почувствовала, что он быстро всунул в меня свои длинные пальцы. Ловя мои внутренние движения и эту росу удовольствия.

Я же все сильнее вскидывала бедра, стремясь потереться собой хотя бы о его ладонь. Продлить удовольствие. Стоило мне расслабленно обмякнуть на полу, как он с довольной физиономией и прищуренным взглядом алых глаз вытянул свои пальцы наружу и… принялся их облизывать, хмурясь от гордости.

— Теге, оказывается, такая вкусная… — тихо прошипел он.

— Ты тоже, — не осталась я в долгу с комплиментом, — очень вкусный!

Он отчего-то опять замер, смотря на меня неверящим взглядом. А мне так хорошо было в этот момент, так легко… Тело свое почти не ощущала, настолько была расслаблена и удовлетворена. И ничто не волновало совершенно.

Но белокожий не был бы собой, если бы долго мешкал. Налюбовавшись на «дело рук своих», то есть на мою невменяемую физиономию, он вновь обвел языком мой пупок, слегка прихватив кожу клыком. И все — меня опять пробрало дрожью возбуждения. А когда он перевернул меня на живот и, устроившись между моих ног, слегка приподнял над полом и укрыл собой, потянувшись к каплям еды на моих плечах, я почувствовала горячий и пульсирующий нетерпением мужской член между своих ягодиц.

Наконец-то он вошел в меня, одним толчком врываясь в лоно, заполняя собой. В качестве «приветствия», на долю секунды опередив шлепок его бедер о мои, раздался громкий «чвак!», и избыток переполнявшей мое лоно влаги заструился по ногам. Но смутиться собственного откровенного нетерпения я не успела, потому что началось…

Таким чувствительным мое лоно еще никогда не было. И таким гибким, и таким глубоким… Белокожий же изумил напористостью и силой страсти, врываясь так глубоко, словно стремился меня проткнуть. И двигался, двигался, двигался, заставляя меня скулить, шипеть и плакать от восторга, стуча пятками по его бедрам, моля об ускорении. Мы как безумные крутились по испачканному полу, не обращая внимания ни на что, сосредоточенные только на собственном удовольствии. Вслушиваясь только в свои стоны и желая одного — продолжения! Мне казалось, что великолепнее быть не может, что я вот-вот опять умру, что не выдержу такого удовольствия, когда… Его член, вокруг которого уже сжимались тугими тисками мои тайные мышцы, неожиданно видоизменился! Что-то щелкнуло и те самые бугорки на его поверхности, что я ощущала, лаская его языком, стали более выпуклыми, сделав его мужской орган… ребристым, шероховатым. Сила трения возросла, добавив острое точечное воздействие на уже и так словно оголенные рецепторы моего лона. Я закричала!.. Или зарычала… Или… Кровь застучала в ушах, волна наслаждения прокатилась по телу, оглушая, ослепляя, отдавая ему без остатка. Он действительно убил меня на этот раз! Прикончил силой страсти, залюбил по полной…

Чувствуя себя обновленной, но слабой как котенок, неподвижно лежала, распластавшись на полу, пока он, тоже невероятно мощно и долго, изливался в меня, смешивая поток своей влаги с моей, пока скатывался с меня, приваливаясь рядом и шумно дыша.

Вот это секс! Вот это мужчина! Лучшего в моей… в моих жизнях не было. В этот момент я его оценила. Теперь дело за малым — дождаться, когда и он оценит меня!

— Я доволен Теге, — вот и все, на что он оказался способен. Даже не «Марина».

Вслед за эйфорией восторга наступило отрезвление. Это просто их проклятые пищевые добавки! Возможно, до этого никто просто не задумывался о том, что на Теге они тоже действуют. Привет, реальность! Белокожий просто узнал еще один способ удовлетворения своих нужд. С помощью моего тела. Все. Прогресс в отношениях? Ни на шаг! Моя душа все так же мало его заботит. Накатило отчаяние и чувство безысходности. Всего три дня осталось…

— Теге в очистительную кабину!

Кто бы сомневался!

С трудом приподнимаясь на четвереньки, проседая под весом собственной груди, поднялась на ноги. Бросив взгляд на перепачканную поверхность пола, направилась вслед за белокожим: «уделались» мы знатно…

Очищались молча. Оба были опустошены и физически, и эмоционально. Вернувшись в помещение с пузырями, обнаружила девственно чистый пол и присела на «свой» пузырь. Белокожий был удовлетворен, так что обо мне, вероятнее всего, сейчас забудут. До следующего раза. Грустно. И обидно. Секс-игрушка — без вариантов! А то, что ее душа болит… Так кто ж об этом знает?

Мужчина оделся и, вновь создав виденные мною вчера прозрачные шарики, устроился с ними на своем пузыре, погрузившись в просмотр или чтение. Как же, у него же свободный досуг!..

Молча злилась и терпела с полчаса.

— Что ты делаешь? — решилась все-таки помешать. Хуже, чем есть, не будет. И так только пользуются и сразу задвигают «под стол».

Белокожий перевел на меня удивленный взгляд:

— Теге интересно?!

Нет, блин! Я тут просто так с тоски дохну, прикинувшись поленом.

— Конечно. Чем мне пока заняться? Может быть, что-то предложишь? Хотя бы поговори со мной: скучно — сил нет. Я же не знаю, что у вас к чему…

Заявление стало для мужчины революционным — резиновая кукла теперь требует ее развлекать! Справившись с собой и подобрав челюсть, с сомнением произнес:

— Если скучно… Спать не хочешь? (я категорично качнула головой!) Тогда… — он явно растерялся, спешно придумывая, чем меня занять.

— А что ты делаешь? Что-то смотришь или читаешь? — попыталась я помочь.

— Смотрю. Аэроизображения из дому, — пояснил он. — Но разве Теге этим заинтересуешь?..

Скрипнув зубами, напомнила:

— Насчет Теге не знаю, а я — Марина! И мне очень интересно!

Лицо белокожего вновь вытянулось. Подумав, он указал на место рядом и предложил:

— Иди смотри тогда.

— Можно, я оденусь? — слезая со своего пузыря, попросила я.

— Нет. Теге должна быть обнаженной!

Вот упертый!

Пришлось уже традиционно проглотить свое возмущение и голой присесть рядом с одетым мужчиной. Явный второй сорт!

— Смотри сюда, — быстро трансформировав два прозрачных пузырька в четыре, довольно охотно начал пояснять белокожий (возможность поговорить все ж интереснее сплошной стены молчания!). — Видишь?

Я послушно подняла взгляд на пузырьки, в шоке осознав, что каждым глазом смотрю в отдельный пузырь, и — увидела! Зрелище захватывало сразу. Голубоватый пастельный мир из безграничных острейших светло-серых скал, между которыми тонкими ручейками извивались мерцающие бледно-желтыми искрами потоки. Вдалеке, над линией горизонта, виднелось холодное голубое светило.

Мне был доступен вид сверху, позволяющий оценить масштабность представшего величия чужой природы. Направление взгляда служило своеобразным джойстиком, заставляя картинку перемещаться и укрупняться там, где мне хотелось что-то рассмотреть детальнее. Так я, затаив дыхание, вглядывалась в… город, наверное. Множество высоких… сооружений?… похожих на колонны с плоскими платформами на верхушке, светящихся огоньками и явно являющихся жилыми.

— Что это? — вырвался невольный вопрос.

— Теге не знает? Это наш мир, теперь твоя душа будет жить в нем. Наша планета — Ойзал. А это мой агр, там я живу, когда не работаю в космосе. Вот этот!

И мне с чувством гордости укрупнили один из центральных шпилей.

— Ой, как интересно! — в лучших традициях умных женщин всплеснула я руками, мотивируя белокожего к продолжению объяснений. — А как там все внутри устроено?

— Верхняя часть — самая лучшая — жилая. Там семейные сектора и одиночные жилые зоны, — благодушно начал он свой рассказ.

— Семьи у вас какие? — тут же по ходу вставила я свой вопрос.

— Мы — рисы — не очень тяготеем к коллективным взаимодействиям. Даже объединившись в союз, продолжаем большей частью вести раздельное существование. Любой семейный сектор поделен на три части, чтобы обеспечить каждому партнеру и детям определенную уединенность. И каждый имеет в своем распоряжении собственных Теге — одного или больше, в зависимости от потребности и возможностей.

— А дети откуда? Если Теге также… остаются, и жизнь пары так… разобщена?

— Обзавестись потомками обязаны все, поэтому рано или поздно мы находим себе партнеров для семейного союза. Но тут иные отношения, не как с Теге. Зачатие чаще всего осуществляется искусственно. Редко кто из женщин соглашается на время принять на себя обязанности Теге. Но общие дети предопределяют общность интересов и целей в паре. Оба риса занимаются воспитанием потомства по очереди.

— Какие женщины у рисов? — важно было понять, насколько я соответствую общепринятому образу.

— Они равноправные партнеры, боевые подруги! По сути, они мало чем отличаются от мужчин.

— Внешне?! — шокировано переспросила я, уставившись на собеседника.

— Иногда и внешне, если перестараются с физической подготовкой и фигурой не удадутся. У рисов ценится мужество, профессионализм, сила. Не внешность! Скорее, наоборот: если кто-то выглядит слишком тегеподобно — старается как-то изуродовать себя. Но, в основном, можно все же отличить, — успокоил мужчина.

Покосившись на его длинные волосы и страшноватую физиономию, с волнением спросила:

— А Теге? Как внешне выглядят они? Я… Я похожа на мужчину?

Белокожий поморщился:

— Нет, конечно! Ты очень красивая и аппетитная. Как и все Теге, в основном. Вас выращивают отдельно. Если требуется, рано устраняют недостатки внешности и фигуры, формируют женственность, прививают покорность… — при этом, объясняя, он непроизвольно обхватил ладонью мою грудь, играясь ею.

— Как Теге появляются на свет? — решив ради возможности узнать побольше проигнорировать очередное использование своего тела, задала я давно назревший вопрос.

— Как и рисы. Рождаются. Но душа достается не всем, примерно половине. Теге видно сразу — у них взгляд другой. Ты сегодня увидишь и поймешь. Поэтому сразу после рождения детей разделяют: рисы — родителям, Теге — в инкубационную систему взросления.

Жуть! Как все это дико для меня! И как к такому привыкнуть? А это необходимо: у каждого мира свои законы, и если попал в чужой мир — изволь жить по его правилам.

Мои размышления прервал белокожий, вновь возвращая к рассказу о своем доме.

— Вся часть агра под жилыми зонами занята комплексом самообеспечения — там находятся растения и животные, производство всех ресурсов. И в самом низу — этажи с кельями Теге. Поскольку на планете потребность в них не такая сильная, как в космосе, смысла содержать их в своей жилой зоне нет. Так что при необходимости их вызывают наверх для использования два-три раза в неделю. За каждым рисом агра закреплено несколько келий — согласно количеству принадлежащих ему Теге. Они обеспечены едой и условиями обитания. И каждый рис заботится о своих Теге до конца жизни. Но продолжительность вашей жизни раза в три короче, ведь именно душа стимулирует нас к развитию и дает жизненную силу.

Лично мою душу сейчас словно пеплом присыпали, так горько и мрачно она себя ощущала. Кажется, трах с белокожим станет самым светлым и увлекательным опытом в моей новой жизни…

— У тебя есть еще Теге?

— Нет, но я планировал по возвращении обзавестись еще одной, опасаясь, что на тебя возложена слишком большая нагрузка.

«А теперь он просто получит новую… Не изношенную», — погребальным звоном прозвучало в моей голове.

Белокожий еще часа два с энтузиазмом и явной ностальгией показывал мне достопримечательности своего мира, рассказывал и что-то пояснял по ходу, но я его не слышала… И ничего не видела. Сидела голая рядом и представляла себе существование в келье, практически под землей. И так день за днем… И это в лучшем случае! Так что «попала» я — это не то слово. Вести такой образ жизни, имея душу, — нереально.

— А Теге расскажет о мире, из которого ее душа? — вопрос был настолько неожиданным, что просто обескуражил.

«А может, выйдет разыграть вариант Шахерезады?» — сразу подумалось мне.

И все — уцепившись за новую идею (рефлексировать буду, когда будет совсем безнадега), с готовностью кивнула.

И начала… Стараясь излагать по возможности ярко и красочно, выбирая самые невероятные и интересные вехи истории собственного мира, по ходу отвечая на кучу уточняющих вопросов белокожего… Он сидел с потрясенным видом и заворожено слушал мой рассказ, вдохновляя своим вниманием на новые откровения. Язык устал, в горле сипело — кажется, я наболталась за все дни вынужденного молчания!

Но гораздо важнее было то, что он — слушал! И явно наслаждался каждым мгновением нашей беседы.

— Как у вас все… странно, — не знаю, в какой уже раз он повторил этот свой комментарий. Но, услышав, как я сухо закашлялась, опомнился. — Теге — питаться и потом в очистительную кабину. Скоро гости появятся.

После его слов аппетит умер окончательно.




Глава 6


На очистку я сходила, есть отказалась категорически, как ни требовал белокожий. Но в итоге на все его приказы: «Теге, немедленно питаться!» — категорично звучавшие над ухом, упрямо твердила:

— Я не Теге! Я — Марина!

В итоге мы поссорились… наверное. Как это еще иначе можно назвать? Разбрелись по своим пузырям и… Лично я легла, повернувшись к нему спиной. И беззвучно заплакала. Плохо все, плохо! И не взять его ничем. Вроде бы делаю маленький шажок вперед — чтобы потом отступить на два назад. Не хочет он видеть во мне изменений, не желает признавать этого факта! Ему проще закрыть пока глаза на мою душу, перетерпеть эти дни, поступая как всегда, а потом «сбагрить» меня в этот монастырь на расплод. Нет Теге с душой — нет проблемы!

Да еще и эти «гости»! Способ разнообразить преснятину в «личной жизни»? Поменяться Теге — как гениально! «Они», судя по всему, такие «разные». В голове зрели предчувствия одно хуже другого. С этими их пищевыми добавками, заменяющими мозг членом (а белокожий пообедал!), несложно представить дальнейший сценарии развития событий. Уже вижу себя, зажатую между двумя белоснежными мужскими телами. Член одного в моем лоне, другого — в моей попке. Впрочем, в последнем случае возможны вариации — может быть и во рту. И они бешено двигаются, стремясь делать это в едином ритме… «Завалят» меня сразу оба и поимеют одновременно. Понятно, почему продолжительность жизни Теге ниже — они банально изнашиваются быстрее!

— Взгляда от пола не поднимай, — раздался сзади приказ белокожего. — Иначе выдашь себя сразу.

Чтоб его… так же унижали! От безысходности меня кинуло в отчаяние. Идея «засветиться» перед вторым была мною сразу отметена: тогда уже оба будут стремиться выдать меня кому надо. А значит, придется терпеть все, что они будут делать, используя меня вдвоем. В том, что это случится, я не сомневалась. Дай просто быть переданной для использования пару раз другому, было нисколько не утешительнее. Я — кусок мяса! И что делать — не представляю. В душе поселилась полная безнадежность…

Поэтому, когда в тумане у дальней стены появилась пара — еще один несимпатичный рис и укрытая каким-то плащом красивая женщина — я была неспособна даже на мольбу. Просто, отупев от страха и ужаса, ждала дальнейшего развития событий, мечтая о том, чтобы все поскорее закончилось.

Гость сразу скинул со смиренно стоявшей на месте женской фигуры плащ, оставив ее обнаженной. Бросив на нее быстрый косой взгляд, я поразилась красоте тела и лица. Точеная фигурка, небольшая упругая грудь, красивые ноги, длинные гладкие волосы; лицо, пусть и удлиненное сообразно их расовым характеристикам, но очень гармоничное, идеальной лепки…

Я такая же?!

Ее хозяин, как я заметила боковым зрением, уже раздевался. Мой белокожий тоже! И оба были уже «готовы».

— Теге, ложись, — распорядился чужак, и прекрасная, безжизненно застывшая незнакомка мгновенно подняла взгляд и, подойдя к самому большому спальному пузырю, улеглась на его поверхность. Без звука, без жеста протеста… Молча…

Но даже не это потрясло меня больше всего. Я всего на один миг успела украдкой поймать взгляд ее глаз и — ужаснулась. Пустой, мертвый, смотрящий в никуда, бесцельный… Неразумный какой-то.

«Меня сразу „раскроют“…» — я испугалась.

Оба мужчины между тем общались о своем.

— Пользуйся, — доброжелательно кивнув на «готовую» Теге на кровати, пригласил моего хозяина гость.

— Может, вместе? — ответил мой белокожий «любезностью на любезность».

В горле встал ком. Я так и знала…

— Обязательно, но позже. Соскучился по грудастеньким, — к моему ужасу, гость направился ко мне, сидящей на своем пузыре. — Себе такую же заведу, как вернемся. Дар себе могу позволить.

И он уверенным жестом обхватил одну мою грудь, сжав, как-то даже агрессивно принявшись ее тискать. Я еле сдерживалась от шипения, опустив голову, скрывая глаза. Впрочем, гость моего взгляда не искал. Он другой рукой обежал мою спину, увесисто пошлепал по попке, потом, раздвинув ступней мои ноги, просунул пальцы в меня, ощупав изнутри, и довольно почмокал.

— Теге, на пол на колени встань, — приказал он мне, сдергивая с пузыря. Его возбужденный член при этом так и мелькал передо мной.

Поставив меня в нужную для себя позу, опустился на пол позади и принялся мять мои груди уже обеими руками. Он был груб, безжалостен и даже жесток, обращаясь со мной так, словно мое тело было из сверхпрочного материала! Душа совершенно заледенела от отвращения и бессилия. Почувствовав его член, примеряющийся к моей попке, неожиданно поняла, что все — красная черта пересечена. Это мой предел! Настолько скотского обращения с собой я не выдержу. Какой смысл в существовании в качестве подстилки? К тому же временной, которую всегда можно дать другому… попользоваться. Это даже хуже, чем смерть! Для меня — однозначно.

И я решилась. Я не буду стараться остаться с белокожим, не съем ни капли этой их еды, я не буду протестовать, я больше не издам ни звука, я позволю им делать с моим телом что угодно, но — я найду способ умереть.

И как можно скорее… Я не Теге! И я не стану ею, в какой бы форме им это ни виделось!

Гость жестко, не озаботившись тем, чтобы раздвинуть мои бедра шире, грубо ворвался внутрь попки. Ощутив резкую боль разрыва, не сдержала вскрика и, дернувшись, подняла голову. И сразу встретилась взглядом с обернувшимся на звук «собственным» белокожим. Он как раз рассматривал чужую Теге и… Что случилось дальше, я не поняла. Что он увидел в моем взгляде — мольбу о помощи, обещание убить, что-то большее?.. Глаза не зря называют зеркалом души. А сейчас душа умирала.

Он рывком подскочил к нам, одновременно выкрикнув:

— Атре! Остановись!

А чужак уже выдернул свой член наружу, намереваясь вновь толкнуться в меня, стиснув обе груди своими лапищами. Не успел… Белокожий оттолкнул его, яростно зашипев:

— Ты ее калечишь!

И едва чужак успел только недоуменно хмыкнуть, как неумолимо добавил:

— Уходите, я передумал.

И сам, подхватив коллегу за плечо, потянул его в сторону дальней стены, укрытой дымкой тумана. Как уходили «гости», я не видела. Не смотрела. У меня вообще наступило странное состояние — я перестала ощущать собственное тело. Словно парила над ним, видя себя со стороны, но не контролируя. Тело безвольно осело, привалившись к пузырю, голова упала на грудь, глаза закрылись. Меня ничто больше не волновало…

— Теге! — белокожий подскочил ко мне, пытаясь добиться реакции. — Что случилось?

Тело, разумеется, не отозвалось. Подхватив его на руки, мужчина положил поверх спального пузыря и принялся тормошить:

— Теге, Теге! Отзовись.

Я не могла, просто было все безразлично. И его касаний я не чувствовала. Не хотела чувствовать. Он меня предал.

Пусть это глупо, и ожидать от того, кто просто использовал твое тело как обыденную вещь, сопереживания и поддержки — элементарно наивно, но я почему-то надеялась… Мне казалось, что смогла расположить мужчину к себе, доказать, что достойна большего, что заслуживаю душевного отношения.

Но — нет. Дав попользоваться мною коллеге, белокожий меня сломил. Вся пылкость намерений, желание противостоять этой реальности исчезли. Просто не осталось на это сил. Меня ничто больше не волновало. Даже сам факт жизни… Существования… Жалкого…

— Теге больно? Ты хочешь питаться? Очиститься? Как тебе помочь? — продолжал настаивать белокожий, ощупывая меня.

Тело не реагировало, душа от него отрешилась. Мужчина наконец сообразил приподнять мне веки, заглядывая в алые глаза. И вздрогнул. Я поняла, почему: сама испугалась этого взгляда — пустого, расфокусированного, какого-то бездумного… Неживого…

Белокожий напряженно замер, удерживая мою руку и молча всматриваясь в лицо. Стоял так довольно долго, прежде чем качнуться, склонившись вплотную к моему лицу и неожиданно тихим голосом позвать:

— Ма-рина… Ма-рина… Ма-рина…

Тело дернулось: это душа, услышав призыв, устремилась в него. И я открыла глаза, уставившись на белокожего. На того, кто предал меня, лишив и второго шанса прожить целую жизнь.

С облегчением, проступившим на лице, мужчина вновь затормошил меня:

— Хочешь питаться? Или в очистительную кабину лучше?

Даже слышать его (не то что видеть или говорить с ним) было для меня невыносимо. Постаравшись, собралась с силами и отвернула голову к стене, мечтая оглохнуть. Белокожий озадаченно замолк.

«Пусть радуется. Будет у него снова молчаливая Теге!» — как-то отстранению подумала я.

Тело больше не болело, но душевная апатия довлела и над ним, обессиливая.

В губы уткнулась трубка с питанием, но я, отчаянно сжав челюсти, не позволила ей проникнуть внутрь.

— Теге! — гневное шипение недовольного мужчины только подстрекнуло мое упрямое желание не подчиниться.

— Ма-рина! — не помогло: поздно — сейчас я была как никогда близка к тому, чтобы начать отзываться на «Теге».

Промучившись в попытках накормить меня еще минут с десять, он сдался и переключился на другое. Подхватил на руки и понес в очистительную кабину. Там попытался поставить на ноги. Я даже не пыталась удержаться на них, как и поднять голову, опущенную на грудь.

— Ма-рина, обопрись на стену, — с чувством непонимания шипел белокожий. Я не реагировала.

В итоге он, хлопнув по панели, вызвал поток искр и обмыл меня, удерживая одной рукой поперек живота. Быстро прошелся ладонью и по своему телу. И он был возбужден. Его член при каждом движении белокожего терся о мое тело. Уже не трогало…

Не тронула и осторожность, с которой он скользнул в меня пальцами, стремясь выяснить наличие возможных повреждений. Изучил все, вздохнул с облегчением, не найдя оных.

«Готова к употреблению!» — цинично и отстраненно подумала я.

Искры исчезли, меня вновь отнесли и положили на пузырь. На его! Вот и продолжение банкета.

Белокожий лег рядом, но, вопреки моим ожиданиям, больше ничего не предпринимал. Просто молча лежал. Мне было противно до рвоты от этого соседства, поэтому вновь повернула лицо к стене и смежила веки.

— Теге… Ма-рина, — все же заговорил он. — Я неверное решение принял. Сейчас понимаю, что это не подходит для души.

Поздно. Я не реагировала.

— И я признаю свою ошибку, — не дождавшись ответа, продолжил он.

Я молчала.

— Но ты же понимаешь, что я… Что ты мне сейчас необходима?..

Все-таки «банкету» быть! И не я необходима, а это тело. Я не реагировала.

— Терпеть я не смогу, — он долго ждал ответа, прежде чем попытаться мне это пояснить. — А кроме тебя, другой… никого нет.

Без-раз-лич-но!

— Мне придется использовать тебя, — он словно извинялся.

Можно подумать, он сделал сейчас открытие! Не сомневалась: как раньше использовал, так и теперь будет. Еще целых двое суток. Но может быть, мне повезет умереть раньше?..

Белокожий ждал еще с четверть часа, но я так и не шевельнулась. Тогда он со вздохом приподнялся, перебираясь на меня, и… попытался развернуть мое лицо к себе.

Я не противилась, даже глаза закрывать не стала. Просто отстранилась от него, стремясь покинуть тело. И снова увидела наши тела со стороны и собственный пустой и мертвый алый взгляд, глаза, в которые, так и застыв надо мной, напряженно всматривался мужчина. Потом вздохнул и начал двигаться, входя своим членом в тело под собой и выходя из него. Тело безвольно и неподвижно лежало, позволяя ему делать что угодно.

Вот только белокожий никакого энтузиазма не проявлял. Темп движения не нарастал, скорее, наоборот, становился более вялым. И он все так же всматривался в мои глаза, словно надеясь что-то там увидеть.

Мне было безразлично.

Мужчина окончательно замер и неожиданно потянулся своим ртом к моим губам. И осторожно, немного неловко накрыл их в попытке поцелуя. Тело не сопротивлялось, но и отозваться на ласку было не в силах. Меня это не волновало. Осознав тщетность попыток «оживить» меня, белокожий зашипел и отодвинулся, вновь укладываясь рядом. Он молчал. Тело тоже.

Но душа, измученная неприкаянностью, вернулась внутрь. И я в какой-то момент этого апатичного безмолвного лежания заснула. Белокожий все так же был рядом. Следующую попытку совокупления он предпринял ночью, стараясь не разбудить меня. Но стоило душе ощутить его член в своем теле, как она стремительно покинула его, «выключив» вновь. Мужчина старался, двигаясь быстрее и быстрее, его руки гладили меня, губы шептали:

— Ма-рина…

Предатель! Меня все это не трогало… И тело оставалось безответным, отказывая своему хозяину в отклике. Он не смог достичь разрядки и, промучившись еще с полчаса и уткнувшись лицом в мое плечо, в отчаянии застонал.

— Я — Риах, — глухо шепнул он и попросил. — Ты достаточно наказала меня… Ма-рина. Я хочу, чтобы ты вновь стала отзывчивой и отвечала мне. Как сегодня.

Ага. И ему отвечала, и коллеге его, а потом всем, внесшим дар за мое оплодотворение…

Белокожий ждал долго, пытаясь разглядеть что-то в выражении моего лица. Но в итоге встал и ушел в очистительную кабину. Ему было больно, до меня доносились его стоны. И совсем не удовольствия. Но меня это не трогало. Я снова заснула.

— Ма-рина, питайся, — он уговаривал меня, даже просил.

Никогда! Я снова отчаянно сцепила зубы. Белокожий отступил. Он не пытался этим утром еще как-то использовать мое тело. С каким-то ожесточением, тяжело перемещаясь по помещению, он одевался.

— Ты долго будешь молчать? — гневно шипел. — Это ничего не изменит.

В этом он прав — изменения уже невозможны.

Нависнув надо мной, мужчина явно намеревался сказать еще что-то, но у меня не было желания его слушать. Поэтому просто опять отвернулась к стене.

— Я найду сегодня другую Теге! Договорюсь с кем-то из наших, — пригрозил он мне напоследок, прежде чем удалиться на служебное дежурство.

«Флаг в руки и перо в задницу! Или он ожидает, что я буду изнывать в отчаянии?» — безразлично подумала я.

Какое-то время еще полежала, не желая ничего делать. Но потом вспомнила, что необходимо посетить очистительную кабинку. Собралась, понимая, что в любом случае лежать живым трупом бессмысленно, и отправилась на очистку. Чувство голода донимало основательно, но я не поддавалась, твердо решив не есть это их пюре, напичканное пищевыми добавками. Смерть от голода — тоже смерть.

Впрочем, уверенности, что смогу до нее продержаться, не было. Уже послезавтра меня «обменяют». Но до этого времени принципиально важно не поддаться белокожему и желаниям собственного тела.

«Риах», — вспомнилось мне. Он все же счел меня достойной того, чтобы представиться. Но до чего же поздно…

Вернувшись из очистительной кабинки, вновь обессиленно прилегла: голод спровоцировал странное состояние — было плохо, даже ощущалось какое-то удушье и тяжесть. И с каждым часом мне становилось хуже. В следующий раз, решив встать с пузыря и немного размяться, подняться уже не смогла.

— Ма-рина?! — вернуло в сознание обеспокоенное шипение Риаха. Состояние было жутким — голову словно сдавило тесным обручем, дышать было трудно…

— Ты так и не питалась? Так нельзя! В этом секторе галактики совсем другой радиационный фон, мы не можем выдерживать его воздействие. Тебе надо питаться!

А я с трудом, но осознала. Это то, чего я хотела, — это смерть! И быстрая, и такая желанная. Это выход!

Поэтому, почувствовав кончик трубки возле своих губ, из последних сил их сжала, не позволяя ему заставить меня есть.

— Ма-рина… — увидев мое сопротивление, с горечью зашипел белокожий. — Так ты все понимаешь? Ты делаешь это намеренно?!

Я с трудом сумела немного качнуть головой, надеясь, что он заметит, поймет и оставит меня в покое. Мужчина заметили… разозлился.

— Я запрещаю, Теге. Я приказываю тебе… — и, захлебнувшись собственными словами, с мольбой заговорил. — Прошу тебя, Ма-рина, питайся… Я не хочу, не могу позволить тебе угаснуть.

«Неужели так пугает перспектива утраты возможности обзавестись потомком задаром?» — мелькнула мысль, но слышать его не хотела и отвернулась к стене. За спиной послышалось взбешенное шипение… Потом вздох… И спокойное:

— Ты делаешь это намеренно? Сама хочешь угаснуть? Отпустить душу?

Он взял меня за руку и, старательно сдерживаясь, продолжил:

— Я думал обо всем сегодня, спать не мог. И сейчас на дежурстве все время мысли появляются о тебе. Давай поговорим. Я прошу, Теге… Ма-рина.

— Нам не о чем разговаривать, — слабо шепнула я, как никогда ясно понимая эту истину. — Послезавтра мы не увидимся больше.

— Если ты не начнешь питаться — ты просто не дотянешь до послезавтра, — белокожий явно был откровенен.

— Прекрасно, — слабо отозвалась я, так и не повернув к нему лица.

— Значит, я верно понял, что именно к этому ты стремишься?! — судя по тону шипения, вызверился белокожий рис. — Ты не имеешь права так поступать!

— И что? Это помешает мне умереть? — зашептала я. — Душу мою уже убили, с телом — вопрос времени.

Позади опять повисло угрюмое молчание.

— Как сложно с… женщинами.

Ого! Я эволюционирую на глазах.

— Ма-рина, я осознаю, что нанес вред твоей душе и очень сожалею об этом. Душа — великая ценность. Но как мне исправить это сейчас, не знаю. Для Теге… не принято что-то делать. Но ты уже не Теге… Я запутался. Ты чего-то хочешь?

А может… В душе мелькнул лучик надежды.

— Не меняй меня на другую. Я не хочу в этот монастырь, чтобы использоваться для размножения. И я даже согласна стать обычной Теге, только без… встреч с коллегами.

Он опять вздохнул.

— Про встречи я уже и сам понял. И не надо обычной Теге. Мне понравилась… необычная больше. Но космический монастырь… Это же почетно, твое имя сохранится в истории. Для Теге это невероятная честь. Неужели ты серьезно этого не хочешь? — он искренне мне не верил.

— Нет! Совсем не хочу! — всплеск возмущения придал сил.

Плевать мне на их инопланетную «историю». Настоящее куда важнее!

— И будешь поступать так, как вчера днем? — уточнил он.

— Да, Риах, — я с трудом повернула голову, но важно было подтвердить слова еще и взглядом.

Белокожий удивился, но тут же кивнул:

— Время обеденного перерыва истекает, поэтому договорим позже. Но я согласен не заменять тебя другой Теге. И… питайся! — он снова поднес трубку к моим губам, уставившись в ожидании.

А я, рискнув, приоткрыла рот, позволяя ей проскользнуть внутрь. И сделала первый глоток смеси…

Когда насытилась (сразу почувствовав улучшение состояния) и приоткрыла глаза, риса рядом уже не было. И это к лучшему. Лежа на его спальном пузыре, вглядываясь широко открытыми глазами в сизый туман у потолка, задумалась — а сможет ли он сдержать свое обещание? Об их порядках и законах я не знала, но может ли он отказаться выдавать меня, если случился такой редкий прецедент — вселение души? Не обманываюсь ли я?..

«Подожду, — решила в итоге. — Но это последний шанс белокожего. Предаст и тут — больше ничего не добьется».

И сама себя поправила: «Риаха»! Пора переходить на нормальный уровень общения. Физический контакт, конечно, очень важен, но чтобы найти взаимопонимание, необходим и контакт душ, их сближение. Пойдет ли он на такое? Время покажет…




Глава 7


После питания состояние рекордно быстро вернулось в норму, и спустя час я поднялась с пузыря с намерением очиститься, одеться и осмотреться. Риаха хотелось встретить во всеоружии: не голой и с конкретными формулировками, которые необходимо обсудить, чтобы решить, как нам существовать дальше. Если останемся вдвоем, разумеется.

К моменту, когда его служебная вахта завершилась, я успела осмотреть каждый пузырь в жилом помещении белокожего — от крошечных до самого большого — спального. Увы, кроме уже известных мне — с питанием и «одеждой», предназначение остальных осталось для меня тайной. Все же новый мир, абсолютно новый! И без возможности опереться на чье-то близкое плечо мне не справиться. Надо искать подход к Риаху.

Появившись, белокожий обнаружил меня одетой и сидящей в задумчивости на полу. Сразу облегченно выдохнул.

— Давай поговорим серьезно и о многом, — «с порога» озадачила я мужчину.

Он скривился.

— Ма-рина… я в принципе не против, — осторожно, словно прислушиваясь к себе и с удивлением осознавая смысл собственных слов. — Но… давай отложим разговор ненадолго… или как получится. Мне очень тяжело без возможности использовать Теге. Ты поможешь мне? Ни о чем другом думать сейчас просто не способен.

— А как же угроза воспользоваться другой Теге? — мстительно припомнила я услышанное ранее.

Риах вздохнул:

— Пробовал…

Мое лицо, похоже, вытянулось. Неужели инстинкт собственника к душе прилагается?

— Чего тогда?.. — прошипела в ответ.

— Да как-то… — белокожий вновь скривился, подбираясь поближе.

— М-м-м? — проявила я мазохистские наклонности и упорство.

— Не получилось, — вынужден был признаться Риах, многозначительно косясь на спальный пузырь и переминаясь с ноги на ногу. — Не смог.

«Чтобы этот „кролик“ — и не смог?!» — я не поверила.

Не хочет, видимо, признаваться, чтобы я опять про замену не подумала. Поэтому намекнула в открытую:

— Мне только к лучшему — время отдохнуть появится.

Риах помрачнел и сменил тему:

— Ма-рина, а давай помолчим? — и, подхватив меня на руки, потащил к своему пузырю.

Положив поверх него, скомандовал:

— Раздевайся!

Сам был занят тем же.

Я тоже подчинилась. Питание даром не прошло, и одна мысль о терзающемся диким желанием мужчине рядом уже возбуждала. А его очевидное нетерпение…

Поэтому неудивительно, что обнажились мы со спринтерской скоростью и время на прелюдии терять не стали. Невероятно, но наши тела словно успели истосковаться друг по другу. И сейчас безмолвно тянулись навстречу.

Белокожий, сопровождая свои действия вопросительным взглядом и одним движением оказавшись надо мной, просто скользнул своим членом внутрь не менее жаждущего женского лона.

Ему было не до ласк: мужчиной руководило единственное желание — избавиться наконец от этой болезненной тяжести в чреслах. Понадобилось всего несколько коротких и жестких толчков внутри меня, чтобы его набухший до предела от притока крови член «выстрелил». Горячая струя ударила в средоточие моей женственности как еще один, последний, его удар, сразу затопив сладкой волной мое лоно. И даже изливаясь в меня, он продолжал рывками толкаться глубже, все еще оставаясь твердым.

Все произошло так быстро, что я, вопреки собственному нетерпеливому желанию, не успела «подхватить» разрядку Риаха, испытывая приятные ощущения от того, что он так быстро «сдался», но сама будучи еще далека от удовлетворения.

Такого мощного и долгого извержения я у белокожего до этого не ощущала.

«Дотерпел!» — мелькнула зловредная мысль. — «Дорвался…»

Но стоило ему ненадолго затихнуть, уткнувшись лицом в мои волосы, как сразу ободряющим жестом обняла его плечи, прижимаясь теснее. Ладони заскользили по широким мужским плечам, изучая и лаская, грудь слегка подрагивала, стремясь теснее соприкоснуться с его кожей… Я безмолвно просила о продолжении.

Риах мой порыв поддержал с огромным желанием: что- то неразборчиво зашипев возле моего ушка и, слегка приподнявшись, переместил ладони на мою грудь. Накрыв обе, слегка сдавил и принялся осторожно поглаживать по внешнему краю, с каждым разом сужая круги и подбираясь к соскам. А они, словно только этого и ждали, вызывающе выпятились и напряглись. Первое же прикосновение его пальцев к моим соскам пронзило волной острого и невыразимого удовольствия, заставив выгнуться и застонать.

— Риах… — сама не понимая о чем, молила я его.

Белокожий на каждый мой стон реагировал быстрым и неверящим взглядом, однако старательно повторял манипуляции, стремясь спровоцировать меня на повторение столь очевидного одобрения его действий. И я с радостью дарила ему свои восторги, постанывая вновь, непроизвольно двигаясь под ним, стремясь вызвать такое же ответное желание.

Хотя куда уж больше! Чем интенсивнее мы сжимали друг друга в объятиях, объединяясь в стремлении почувствовать другого всей поверхностью тела, тем отчетливее я ощущала напряжение зажатого между нашими телами мужского члена. Он был влажным, покрытым следами нашей прошлой вспышки счастья, увлажняя и мой живот, облегчая скольжение наших тел.

И мы целовались… Уже оба, с однозначным желанием и пониманием вжимаясь в губы друг друга, стремясь и в этом соединении достичь максимальной близости. Он схватывал на лету, копируя мои движения, так же облизывая мои губы, кусая и сминая их. А его язык недолго уступал давлению моего, быстро подхватив игру и принявшись изучать нежную внутреннюю поверхность моего рта.

— Ма-рина… — неожиданно зашипел белокожий, отрываясь от поцелуя. — Теперь я могу… не спешить. Я хочу, чтобы ты… показала мне… как сделать так же хорошо тебе…

О-о-о! У меня не было слов — такой музыкой для меня прозвучал его сбивчивый шепот.

«Это уже знак! Показатель. Я для него больше не пустое место…» — душа ликовала.

— Дай мне побыть ведущей. Следуй за мной, — зашептала в ответ, стараясь выбраться из-под него.

— Я готов это позволить, — приподнимаясь, очень серьезно признал мужчина, заставив меня улыбнуться тому смыслу, что он вложил в свой ответ.

Я для него не Теге. Кто — пока еще неясно, но уже не бездушная полуживая кукла-марионетка. И он понял, что со мной такой лучше. Это уже шаг вперед.

Выскользнув из-под Риаха, присела рядом с ним, заставляя мужчину перевернуться на спину. И прильнула к нему, скользнув по его телу грудью, поднося ее к его губам, приглашая попробовать. За белокожим не заржавело: стоило первому сосочку дотянуть до нужной высоты, как проворно разомкнулись губы, захватывая мою грудь в горячий плен. И… как он ее сосал! Сильно, глубоко, зажмурившись от удовольствия, то и дело провокационно проводя по кончику соска языком или осторожно прихватывая клыками. У меня голова закружилась от истомы и волны разгорающегося пожаром возбуждения.

Стараясь не утратить рассудок, растворившись в собственном восторге и упустив инициативу, я руками потянулась к его нетерпеливо подрагивающему члену. Чтобы приласкать его, ощутить его длину, обхватив ладонями и слегка сжимая. Пальцы, добравшись до самого кончика твердого мужского органа, бережно принялись обводить его, провоцируя на движение вперед. И он отзывался, вновь и вновь толкаясь в мою руку, бедрами подаваясь вверх.

Почувствовав, что сама уже на пределе, а белокожий и вовсе готов снова кончить, сместилась ниже, лишая его «лакомства». Усевшись на его бедра, еще раз обняла ладонями мужской член, восхищенно погладила его и, приподнявшись над Риахом, своими руками направила в себя. Одновременно опускаясь вниз, насаживая себя на такую желанную твердость. И вопреки обоюдному нетерпению, мы, встретившись взглядами, на мгновение замерли, стремясь максимально полно прочувствовать этот миг полного слияния наших тел.

Первым, не вытерпев, дернулся белокожий, обхватывая мои бедра руками, помогая приподняться, на секунды высвободив его член из плена своего лона. И уже я, подхватив его порыв, устремилась вниз, вновь насаживаясь на мужчину. Мы были возбуждены до предела, поэтому сразу сорвались в бешеный галоп, сосредоточившись только на точке соединения наших тел. Бедра с яростным шлепаньем ударялись о его чресла, плоть ожесточенно терлась о плоть, все больше и больше ускоряя нашу кровь, затрудняя дыхание, заставляя молить о продолжении.

Ладони Риаха больше не придерживали мои бедра, они переместились на груди, стискивая их в едином ритме с моими скачками. Голова мужчины была откинута назад, глаза закрыты, лицо напряжено от силы переживаемых ощущений — он сдерживался из последних сил, специально стремясь продлить мгновения этой невыносимой и такой желанной муки. Я же вообще не ощущала собственного тела, все его существование в данные минуты было подчинено одной цели — удержаться. На самой грани бездны, на краю обрыва, но суметь еще хоть на миг отодвинуть взрыв, еще на секунду продлить этот кайф борьбы и единения. Но меня не хватило: возбуждение достигло таких пределов, что тело не в состоянии было его сдержать. И в последний раз опав на его член, я ощутила судорогу слабости и восторга, влажной волной выплеснувшуюся в кровь, тугими мышцами сжавшуюся вокруг принадлежащей в данный момент мне части мужского тела. Не выдержав накала удовольствия и ощущения полной расслабленности, накрывшего вслед за вспышкой, заплакала, застонав от счастья. Мне никогда в уже двух жизнях не было так невыносимо хорошо с мужчиной, как в этот раз с Риахом.

Он смог продержаться чуть дольше, полностью прочувствовав и впитав до капельки весь мой судорожный «взрыв», и только после этого в последний раз вдавился в меня, изливаясь в максимальной разрядке. Стиснув меня в сильных объятиях, даже зарычал, по инерции все еще подрагивая во мне.

Мое лоно было неспособно вместить столько последствий обоюдного удовольствия, я почувствовала, как вместе с его выскальзывающим из меня членом на бедра выплеснулись и смешавшиеся следы нашей страсти. Совершенно обессиленные, наконец-то сумевшие притушить боль желания, мы еще некоторое время просто молча лежали рядом на поверхности спального пузыря, переплетясь пальцами рук и вслушиваясь в звуки дыхания друг друга.

— Ты этого хотел? — с замиранием сердца шепнула я, повернув к нему лицо.

Риах все еще лежал, не открывая глаз.

— Да, — с трудом выдохнул он, распахивая свои алые озера навстречу моему ищущему понимания взгляду. — С Теге подобное невозможно. Я не отдам тебя никогда.

Женская гордость, удовлетворение от собственной привлекательности и понимание его искренности сразу вспыхнули в душе, укрепляя зародившуюся надежду.

— И в космический монастырь? — вкрадчиво сразу уточнила.

— Да, — уверенное шипение.

— А сможешь? Ведь ты уже сообщил обо мне. А раз Теге с душой — такая редкость… — постаралась я выразить свои опасения.

— Все равно!

— Сумеешь? — надежда становилась все крепче.

— Да. Я уже все обдумал. Подменю тебя на время другой Теге, ее и предъявлю. Скажу, что ошибся, что слишком интенсивно использовал тебя и, вероятно, спровоцировал небольшой временный сбой. Но все уже стабилизировалось, — пояснил он.

— А Теге никак не идентифицируются? — надо предусмотреть все возможные подводные камни.

— С момента приобретения они соответствуют личности владельца — как приложение. И ведется учет только количественный. Так что у меня одна Теге, а какая она — никому это не интересно.

Как же много в их мире дикого для меня!

— И проверять не будут?

— Что? Количество? Так я же предъявлю ее представителю службы организации досуга. Именно эта служба воспитывает и обучает Теге. Но, вероятнее всего, с ней побеседуют, чтобы убедиться в отсутствии души, — разложил по полочкам Риах.

— Ясно… — кивнула я. — А я так и останусь твоей Теге?

— Да, — сразу подтвердил мужчина. — Моей Теге с огромной тайной. Моей единственной и невероятной Теге. Ведь после того что ты показала мне, чему научила, использовать «безответную» Теге просто невыносимо. Я буду беречь тебя и заботиться обо всем необходимом. Никто не узнает о тебе, обещаю. Ты будешь существовать только для меня. Никто не увидит тебя никогда.

Моя душа ощутила непонятное смятение и тревогу. Все же мое существование замкнется на нем! Я никогда не увижу этот мир, не окажусь за стенами его спальни. Тоже своего рода тюрьма, как и это новое тело для моей души. Пусть я не буду для него больше Теге, обыкновенной Теге, но… стану ли я чем-то большим, важным, а не просто физически необходимым?

И я решила спросить прямо:

— А когда ты вступишь в обязательный семейный союз? Что станет со мной тогда?

Белокожий удивился:

— Ничего не изменится. Я сделаю то, что обязан — обзаведусь потомками, буду воспитывать своих детей вместе с их матерью, но мои личные потребности будут сосредоточены только на тебе.

— А… ты говорил, что на планете другая еда, которая не так влияет на возбудимость. Там тебе часто Теге была нужна?

— Раза два в неделю, — с недоумением относительно причин моей дотошности, пояснил Риах. — Но ведь тогда ты была обычной Теге. Сейчас, я думаю, потребность в тебе будет выше.

Может, будет, а может, и нет! Ко всему привыкаешь и все «приедается». А что потом?

«Куклу забудут в коробке», — сама себе дала мысленный ответ.

— Я ведь тоже могу стать матерью, — отвернувшись от него и уставившись в дымку под потолком, негромко заметила я.

— Эээ… — мужчина был обескуражен моими словами. — Ты предлагаешь мне подобный вариант? Детей?

— Это возможно? — совсем тихо отозвалась я.

— Ммм… Скорее всего — нет. Как я объясню их появление?.. Ты будешь, как и положено, раз в полгода проходить стерилизацию.

— Значит, Теге могут иметь детей? — голос прозвучал как-то мертво.

— Нет! — уверенно отозвался белокожий. — В смысле, физически могут, конечно. Но этот ребенок не будет рисом. А зачем нам столько Теге? Да и каждый из нас всегда надеется, что его ребенку достанется душа.

Я сглотнула, ощутив душевную боль.

«Ничего я не добилась. Просто стала чуть более желанной куклой, чем было это тело до того, как в него вселилась душа…» — внутри поселилась скорбь.

Повисла пауза. Не знаю, о чем задумался Риах, но мне внезапно стало так плохо, холодно и… одиноко. Я бы хотела ребенка. И я бы хотела семью. И пусть мир иной, но душа основывалась на привычных стереотипах. Только… шанса на нормальную жизнь мне не предоставили. А доживать свой короткий век в одинокой «коробке»… Не выдержу!

— Риах… — я запнулась, не зная, какие подобрать слова, чтобы выразить возникшую мысль. — Можно… Ты можешь обещать, что отпустишь меня, когда придет время вступать в семейный союз? Я… У нас не принято его совмещать с отношениями с кем-то еще — мне будет невыносимо сложно так жить. И ты к тому времени наверняка утратишь такую сильную потребность во мне. Со временем все проходит…

Белокожий был невероятно удивлен. Он даже сел, обернувшись ко мне.

— Отпущу… куда? — выдохнул он.

— Не знаю, — честно призналась. — Я совсем ничего не знаю о вашем мире, чтобы представлять, найдется ли там место для «ничейной» Теге, поэтому пока не могу сказать. Но в том, что захочу уйти, — уверена. Ты отпустишь?

И посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю силу своего убеждения, мольбу и просьбу.

— Я не могу так поступить. Это будет означать обречь свою Теге на смерть. Где ты будешь жить? Чем питаться? Или ты рассчитываешь найти другого, кто возьмет тебя к себе в качестве своей Теге?

— Нет, — я уверенно качнула головой, понимая, что Риах — это предел моей терпимости, идти «по рукам» я не смогу.

Белокожий несколько расслабился и предложил:

— Если ты захочешь — мы сможем обсудить твои потребности, когда придет мое время вступать в семейный союз.

— А когда оно придет?

— Решаю не я. Все зависит от того, как скоро меня выберет какая-либо женщина.

— Выберет?

— Да, есть общая база жителей планеты. Только пиалинов. Ее просматривает каждая женщина, готовая создать семью.

— А может так быть, что тебя вовсе не выберут? — все же он внешне страшный.

— Нет, число женщин и мужчин примерно равное среди рисов. И отбираются ровесники, так что рано или поздно но «разбирают» всех, — заверил меня белокожий.

— Может… — начала я озвучивать свои сомнения, но Риах меня прервал.

— Давай в очистительную кабину и будем отдыхать. Успеем еще все обсудить. Завтра надо еще с той Теге, что выдам за тебя, разобраться. Тем более что я хотел послушать про твой мир перед сном…

«Шахерезада, ваш выход!»




Глава 8


С утра, стандартно пройдя очистку и «поприветствовав» друг друга уже привычным способом — бурным соитием, вернулись к спальному месту. Риах сегодняшней ночью, после того как я, взяв себя в руки и решив разбираться с проблемами по мере их появления, продолжила описывать свой родной мир, вновь оставил меня спать рядом с собой. И сейчас, одеваясь, предупредил:

— Ма-рина, отдохни и питайся. Вероятнее всего, в обеденный перерыв я приведу чужую Теге, если договорюсь с кем-то из коллег о подобной помощи. Скажу, что моя «засбоила» и нуждается в периоде спокойствия. Надеюсь, не бросят с такой бедой, — Риах усмехнулся. — В общем, придется тебе побыть в ее компании до вечера.

— Хорошо, — усевшись поверх его пузыря, я подтянула к подбородку колени.

Однозначного отношения к новости у меня не было. С одной стороны, было любопытство и желание понаблюдать за типичной Теге, но с другой — «насмотрелась» я уже на ту, что привел коллега Риаха. До сих пор жутко.

Белокожий в этот раз не исчез, не оглядываясь, в тумане, а спросил:

— Как мне быть уверенным, что оставляю тебя в хорошем настроении?

Опешив, удивленно брякнула:

— Поцеловать перед уходом…

Мужчина, тут же ухватив меня за лодыжку, потянул к себе, вынуждая сползти с нашего ложа, и прижался своим ртом к моим губам, заодно и все мое тело стискивая в объятиях.

— Буду ждать продолжения, моя невероятная Ма-рина, — пообещал он, основательно испытав, прежде чем уйти, мою выдержку на прочность.

«Я тоже», — коснувшись своих губ рукой, подумала, глядя на его удаляющуюся спину.

Много ли нужно для счастья женщине? Уверенность в завтрашнем дне и мужчина рядом — даже если пока не любимый, но небезразличный. Белокожий… Сложно сказать, какие чувства он вызывал у меня сейчас. Не любовь, но и не ненависть. Он стал моим якорем, чем-то единственно понятным и пока относительно безопасным. И он начинал нравиться. Еще бы как-то суметь отучить его относиться ко мне с позиции хозяина…

Время до обеденного перерыва пролетело быстро. Пока я одевалась, питалась, потом пыталась «изобразить» из своих прекрасных длинных волос нечто, напоминающее прическу, и «модернизировать» местный вариант женского облачения (малоуспешно — «пластилин» поддавался изменениям с трудом!), Риах появился вновь, причем в компании с укрытой непонятным балахоном женской фигуркой. Отсутствующий взгляд и неподвижность сразу дали мне понять — Теге. Настоящая.

— Ма-рина… — белокожий проворно подхватил меня под попку и притиснул к себе с более чем прозрачным намеком. Я осторожно покосилась в сторону женщины «со взглядом в никуда».

Да уж, мне так не суметь. Сразу станет понятно, что я — другая, с душой… Но вот отношение Риаха к посторонней Теге — как к предмету мебели — меня напрягло. Вот лично я смущаюсь: ощущение третьего лишнего не покидает. Поэтому для меня и речи быть не может о какой-либо близости в присутствии… постороннего. Сразу и ассоциации с предыдущим «гостем» возникли, заставив напряженно замереть.

Белокожий изменение в моем состоянии, конечно, почувствовал и, отстранившись немного, внимательно посмотрел на мое лицо. Я выразительно указала взглядом на фигуру, так и стоявшую у стены в ореоле сизого тумана. С недоумением проследив за взглядом, он вновь вопросительно уставился на меня, явно не понимая, в чем причина «нежелания».

— Не могу так: она же все видит, — буркнула я, испытывая чувство глубокого унижения. Недавно и сама такой же была.

Риах удивленно зашипел и отозвался:

— Это же Теге!

— Я тоже Теге! — разозлилась я. — Но Ма-рине во мне от этого не легче.

Мужчина несколько растерялся, пристально рассматривая выражение моего лица, но, уверившись в том, что я не выдумываю, отступил. Подумав немного, потянул меня за руку в сторону очистительной кабины.

«Хотя бы так…» — смирилась я, тоже страдая от повышенного возбуждения.

— Погоди! — попыталась я воспрепятствовать движению, вновь посмотрев на Теге, и предложила: — Вы проходите… присаживайтесь.

Ничего не произошло — женщина факт моего обращения проигнорировала.

— Это же Теге! — обреченно пояснил мне Риах. — Она подчиняется только хозяину или тому, кому он велит подчиняться. Проходи и сядь на пузырь!

Последнее относилось к неподвижной фигурке, которая, стоило раздаться приказу, сразу сдвинулась с места и присела на средних размеров пузырь.

«Надо научиться различать, какие из них подо что», — успела подумать я, пока Риах, стремительно подхватив на руки, не уволок в очистительную кабинку.

Разделись мы мгновенно, как и «накинулись» друг на друга. Время поджимало, а белокожий явно пребывал в «нерабочем состоянии».

В процессе я умудрилась неловко шлепнуться, поскользнувшись на полу. При этом оказалась попой к Риаху. Не воспользоваться удобным случаем он не мог, сразу ухватив меня за лодыжки и притянув ближе к себе. А потом… Одна его рука, нырнув под меня, ухватила тяжело повисшую грудь, другая, наоборот, стремительной лаской обежав мою попку, устремилась между ног, позволяя пальцам скользнуть в лоно. Его член оказался там, как только пальцы выскользнули наружу.

И так же решительно и целеустремленно он задвигался, не оставляя мне и секунды на то, чтобы перевести дух. Стоя на четвереньках на полу в очистительной кабинке с широко расставленными ногами, я с трудом удерживалась от падения — так яростно и сильно имел меня белокожий: используя каждую минуту времени с пользой, вновь и вновь с силой врываясь в меня. И этот напор, уверенность и бескомпромиссность уже привычно возбуждали меня до предела, заставляя шипеть и скулить от чувства переполненности. И физической, и эмоциональной.

Риах двигался во мне, с каждым рывком приближая свою разрядку, одновременно синхронно сжимая мою грудь, распаляя и мои ощущения, вызывая страсть. Ладони горели, с трудом удерживая под его напором мое тело в нужном положении, попка тоже пылала от сильных шлепков его чресел, став неимоверно чувствительной, повышая уровень жара, в котором и так плавилось мое тело. Плавилось, ныло, жаждало, стремясь к обладанию этим мужчиной. Пленить его, поработить — тело стремилось к этому всеми своими ресурсами, подчиняя этой цели и сознание.

Но критической отметкой стал вовсе не взрыв белокожего. Нет! Неожиданная ласка — прикосновение его губ к моей напряженной спине, дорожка из быстрых и очень нежных поцелуев стала той капелькой, что переполнила чашу моего контроля, разбивая его вдребезги. В итоге я «взлетела» раньше Риаха, с молящим вскриком с силой двинувшись бедрами навстречу его члену. И пленила его, сжав в тугом кольце своего лона, заставляя тоже взорваться, выжимая до капли.

Он гортанно зашипел, обхватывая руками мои бедра, притискивая к себе и… не сдержавшись, склонился ко мне и слегка прикусил плечо. Укольчик мимолетной боли только обострил ощущение удовольствия, что испытывала я, зажмурившись и полностью отдавшись этой сладкой волне. Руки и ноги задрожали от приятной слабости, не имея больше сил удерживать меня. К счастью, Риах подхватил, удерживая, не позволяя отдалиться, пока выплескивался в моем лоне.

— Прекрасная Ма-рина… — обессилено шепнул мужчина, выходя из меня, чтобы тут же самому плюхнуться на пол и привалиться к стене. Меня он тоже притянул к себе, даря опору такому совершенно размякшему от испытанного физического напряжения телу.

— Ты тоже… справляешься, — выдохнула, прижимаясь виском к его груди и радуясь тому, что хоть в чем-то мы начинаем приходить к взаимопониманию.

Времени на большее не было, поэтому мы, едва восстановив силы, быстро сполоснулись в фейерверке влажных искр и вернулись в жилое помещение. Я стыдливо юркнула к пузырю с пластилиновой одеждой, стремясь скорее укрыть свое тело от постороннего взгляда. Впрочем, чужая Теге сидела с видом статуи и взглядом, словно проходящим сквозь стены.

«Кошмарное зрелище, честно говоря», — призналась я себе.

— Видишь, какие они? Ни на что другое не годятся и без опеки не смогут существовать, — быстро облачаясь, пояснил Риах. — К несчастью, душ не хватает.

И, как и утром, прижавшись к моим губам своим ртом в собственническом поцелуе, устремился к выходу. Но, осененный внезапной мыслью, резко остановился. Обернувшись, уставился на другую Теге и громко сказал:

— Теге будет слушаться Ма-рину, — и он жестом указал на меня.

Фигурка послушно перевела пустой взгляд на меня и кивнула, подтверждая данный приказ. Белокожий, коснувшись меня на прощание взглядом алых глаз, исчез в сизой дымке.

А я озадаченно уставилась на чужачку. Как с ней быть?

— Теге хочет кушать? — осторожно уточнила первым делом. Сама проголодалась…

В ответ молчание. Поразмыслив над этим, с грустью поняла: даже простейший выбор — это материя душевная. Перефразировала предложение.

— Теге, иди питайся, — вытянув трубки из пузыря с едой, одну протянула женщине.

Она послушно поднялась и, приблизившись, начала есть. И все это с характерно отсутствующим видом. Вот «повезло» мне с телом…

— Что ты должна будешь тут делать? — неловко было выяснять все у «безропотной куклы», но иной возможности не было.

Космический монастырь и ожидающийся совсем скоро представитель этой службы, отвечающей за Теге и досуг рисов, очень тревожили. Пусть Риах и сказал, что не отдаст никому, но опасения полностью не развеял. Мало ли, вдруг он переоценил свои возможности?

— Слушаться временного хозяина, — пустой голос и такой же взгляд.

— А он уже что-то тебе приказал?

— Да.

— Что? — я даже подалась ближе к женщине в балахоне.

— Подтвердить любому, что я — его Теге и подчиняюсь только его приказам.

— А еще?

— Это все.

— Вдруг спросят о чем-то еще? Что Теге ответит?

— Ничего.

Ого! Не будет ли это выглядеть подозрительно? Хотя, что еще с них требовать? Тут вообще ощущение отсутствия не то что души, но и разума. Или он тоже управляется душой?

— Теге хотела бы сейчас отдохнуть?

— Да.

— Ложись сюда, — я указала ей на свое спальное место.

Белоснежная бездушная женщина мгновенно подчинилась, устроившись на кровати и погрузившись в сон.

Мне бы так! Но моя душа отчаянно волновалась, переживая об исходе грядущей встречи. И самое трудное было в понимании, что ни увидеть происходящее, ни тем более как-то повлиять на него я не могу. Стоит мне проявить инициативу — и это лучше любых аргументов укажет на наличие у меня души. А так хотелось хоть одним глазком… посмотреть на визит сотрудника службы досуга.

Не окопаться ли мне где-нибудь в засаде? Так трудно оставаться в стороне и терпеливо ждать решения касательно твоей собственной жизни! Невыносимо! Стараясь не шуметь, в который уже раз обошла помещение по внутреннему периметру. Увы, ничего лучше идеи спрятаться в очистительной кабине в голову не приходило. Но там ничего и не увижу, и не услышу.

Риах вернулся нескоро. Пока его дожидалась, успела поесть, но и это успокоиться не помогло. Надо уже что-то для досуга, свободного от белокожего, придумать: изнывать от безделья — себе же хуже.

— Ма-рина? — вопросительно осмотрев мою притулившуюся на полу у стенки фигуру, предсказуемо удивился белокожий. — Ты почему тут сидишь?

— Боюсь, — искренне отозвалась я, бросив предварительный взгляд на фигуру чужачки.

Но она как легла отдыхать, так и спала все это время. Вот уж настоящие резиновые куклы эти Теге — достал, попользовался, «подпитал» и задвинул подальше до следующего раза. И я еще удивляюсь, что Риах с таким трудом меняет отношение ко мне?! Да это же радикальный перелом привычной жизни. Сокрушительные изменения!

Белокожий присел на корточки напротив меня и с удивлением на лице всмотрелся в мои глаза своими.

— Чего?

— Всего, если честно. В первую очередь, не знаю, чего ожидать от визита этого риса, что по факту «вселения души в Теге» явится, во-вторых, пугает отсутствие хоть какого-то понимания об устройстве вашего мира. Есть ли у меня возможность как-то найти в нем свое место? А то я даже не знаю, чем себя занять, пока тебя нет. Бездельничаю и изнываю от скуки… — по мере того как я делилась «наболевшим», алые глаза мужчины потрясенно расширялись, а лицо вытягивалось на глазах — отвисающая челюсть сказывалась.

— А спать ты не хо… — оглянувшись на фигуру отдыхающей Теге, Риах оборвал себя на полуслове и снова уставился на меня. — Даже не представлял, что ты можешь обо всем этом думать, что это так важно для тебя. Я привык, что Теге не требует такого внимания.

Точно! Внимания. Как бы не решил по загривку иногда гладить. Этак он меня за домашнего питомца держать будет. Лучше, чем неживая кукла, но хуже, чем равноправный партнер. Печально.

— Это очевидно, — грустно кивнула я. — Особого внимания я не требую, но хотелось бы иметь возможность чем-то заниматься… в свободное время.

— А… чем? Что ты делала в вашем мире? — судя по совершенной растерянности, озадачила я инопланетянина конкретно. Проще говоря, он был в тупике! — И место в жизни у Теге может быть только одно, иного не предусмотрено. Даже для Теге с душой…

Как все обреченно! Как лбом о бетонную стену…

— В своем мире я была стилистом, — уловив недоуменную морщинку на белоснежном лбу мужчины, пояснила. — Это те, кто придумывает и создает прически для волос.

— Для волос? — Риах, слегка качнув головой и заставив свою гриву, перехваченную каким-то шнурком, свеситься вперед, уставился на нее с таким видом, словно видел впервые. — Странно…

— Да это и неважно: тут тренироваться все равно не на ком — одна сижу, — отмахнулась я. — А вот чем отвлечься — не представляю.

— Знаю! — неожиданно вскинулся Риах и сразу довольно и открыто улыбнулся, радуясь возможности решить мою проблему. — Помнишь, я показывал наш агр? У меня есть такие сюжетные зрительные пояснения о нашем мире. Ты хочешь их смотреть?

И он еще спрашивает?! Я истово закивала — очень!

— Ты сможешь этим заниматься, когда свободна.

Он выглядел довольным — решил мою проблему! Одно слово — мужчина. Но и нотки сомнения в ответе промелькнули. Видимо, опасается, что начну пренебрегать им. А то приказывать мне теперь несподручно… Сложно не только мне придется. Белокожему рису перестать видеть во мне Теге и принять как равную так же сложно, как мне обрести себя в новом теле и мире.

Мы оба поставлены случаем и судьбой перед фактом — пришли глобальные перемены! И как хотите, так и приспосабливайтесь.

Поэтому, осторожно подняв руку, ласковым и благодарным жестом коснулась лица Риаха:

— Спасибо! Для меня очень важна твоя помощь. Больше не на кого надеяться.

Да, я — слабая женщина и точка, а ласка и доброе слово — это на все времена и реальности.

— И только в свободное время, обещаю.

Мужчина испытал явное облегчение и перехватил мою руку, не позволяя ее отвести. Какое-то время смотрел на меня, прижимая мою ладошку к своему лицу, а потом сказал:

— С душой ты красивее.

Я замерла, несказанно потрясенная этим неожиданным признанием, настоящим комплиментом. Это уже слова не для куклы, а для женщины. И, наверное от смущения, ляпнула на автомате:

— А ты — жуткий! — но, спохватившись, тут же добавила. — Правда, мужчина должен быть немногим красивее обез… эээ… в общем, несимпатичным.

— Да? — Риах почему-то обрадовался. — Несимпатичный — это престижно. Это чистокровный рис, значит.

Я опешила — во дела! Теге — красивые, но без души; рисы — страшные, но с душой? Оригинально у них тут все заведено.

— А бывают не чистокровные? — странно как-то его слова прозвучали.

Белокожий вдруг замялся и неловко сменил тему:

— Болтать некогда. Надо к посещению представителя службы досуга приготовиться. А то скоро к базе подлетим, там есть ее представительство.

Ой! Я вздрогнула.

— Не бойся, — сразу внимательно посмотрев на меня, успокоил Риах. — Он тебя не заберет. Подумает обо мне не очень лестно, но до тебя не доберется. А что до меня… Чего еще ожидать от мужчины после долгого полета?

— Мне все равно тревожно, — призналась я. Если хочу добиться установления между нами взаимопонимания, надо подавать пример искренности. — А куда вы летали? И почему время, проведенное в пути, должно пагубно на тебе сказаться?

— Не бойся, я все предусмотрел, — он слегка сжал мою ладошку, ободряя. — Летим из системы Таурина, везем ресурсный груз — редкие минералы. И космическая радиация на всем протяжении полета очень сильно отличается от привычной для нас. Это угнетает все жизненные системы нашего организма. Немногие соглашаются работать в экипажах транспортных кораблей.

— Почему ты себе вредишь? — не сдержала любопытства.

— Оплата очень хорошая. Поэтому молодые, в основном, и летают. Теге с собой берут, кто-то и по несколько штук. И после каждого полета — длинный период восстановления, много месяцев дома. Тем более сейчас все уже позади, мы подлетаем к карантинной базе, предшествующей появлению на планете. Пройдем очистку и общее сканирование на предмет наличия чего-то инородного и все — через двое суток будем дома.

Ничего себе! Двое суток — и я увижу новый мир. Главное, чтобы сейчас с проверкой все обошлось.

— Риах, — белокожий почему-то скупо улыбнулся, — а мне подсмотреть этот визит никак нельзя? Так, чтобы без риска быть увиденной? А то истерзаюсь вся в ожидании.

— Ты хочешь увидеть? — он вновь изумился.

— Очень! Надо понимать, к чему готовиться.

— Хорошо! — мужчина встал. — Увидишь. А сейчас… Идем.

И меня с красноречивым видом потянули вверх, поднимая.




Глава 9


Мы вновь вдвоем забрались в очистительную кабину, на ходу избавляясь от одежды. И хихикая! Меня неожиданно посетило воспоминание о строчке из детского стишка: «У москвички две косички, у узбечки — двадцать пять!» — и почему-то обладателем последних представился Риах.

Ему же просто показалось забавным мое поведение. Так и получилось, что я решила обязательно осуществить данную «фантазию», а еще почувствовала, что немного расслабилась! Страх начал отступать. Неужели я уже доверяю белокожему?..

Впрочем, сейчас время было предназначено не для размышлений. По крайней мере, у меня в процессе совокуплений с Риахом это делать не получалось. Он синхронным движением обеих рук и низким шипением избавил нас от одежды и, оперативно втолкнув под возникший поток бенгальских искр, принялся шарить своими руками по моему телу. То ли отмывая его, то ли ощупывая… Но я не отставала ни на шаг, тут же начав своими ладошками прикасаться к нему. Так, в процессе мытья друг друга, мы очень быстро возбудились до предела и оказались сплетенными в тесных объятиях рук и тел. Я висела на нем, обвивая ногами и обхватив руками за плечи.

Он поддерживал меня обеими руками и уже уверенно двигался внутри моего тела. И спешил, действуя скорее как животное, чем как нежный и внимательный любовник.

Каждый рывок его члена лишал нас устойчивости и приводил к удару об одну из стен очистительной кабинки. Но белокожий каждый раз умудрялся ловко извернуться так, что соприкасался со стенами своей спиной. Впрочем, мы были так сосредоточены на жарком и интимном трении наших тел, что не ощущали больше ничего. Упади на нас потолок — не заметили бы!

Я так и вовсе, зажмурившись, прижалась головой к его плечу и, вцепившись в его тело обеими руками, стонала и шипела, движениями собственных бедер ускоряя его. Член Риаха входил в меня короткими и мощными толчками, заставляя до предела раздвигать бедра и открываться ему. Волна ноющей тяжести внутри все нарастала, грозя взорваться в любую минуту. И я продвигалась к этому взрыву стремительно и неуклонно. Однако белокожий и тут нашел способ «удивить» меня.

Ощутила, как одна его рука, обхватывающая мою талию, скользнула ниже, обежав ягодицы, и тут же в попку скользнули три длинных пальца. И ими он тоже задвигал, подстраиваясь под движения своего члена, имея меня всюду.

Такого я не ожидала и потрясенно замерла, кажется впервые ощутив себя переполненной. Он был везде — растягивая меня внутри, увеличивая количество точек соприкосновения наших тел, еще и его язык ворвался в мой рот, используя новый опыт, полученный от меня. И все это без каких-либо прелюдий и нежных сантиментов. Риах брал то, что желал получить в данный момент, то, чем мог владеть как угодно.

Но парадоксальным было то, что все его действия были направлены вовсе не на собственное скорейшее удовлетворение. Он мог достичь пика в любой момент, лишь немного ослабив контроль над собственным телом. Это чувствовалось по напряженным плечам, по дыханию, со свистом вырывающемуся изо рта. Нет — белокожий как-то неосознанно стремился дать разрядку и мне. Конечно, я этого не выдержала, и на очередное глубокое движение его члена и пальцев внутри себя ответила всплеском абсолютной слабости, глубоко опадая на него в конвульсиях. Сжимая в тугом плену своего тела.

Почти тут же по его спине пробежала волна дрожи, и я почувствовала, что его член резко толкнулся, высвобождая содержимое, изливаясь в меня. Мы, все так же вцепившись друг в друга, привалились к стене, шипя и восстанавливая дыхание.

«Напутствие» белокожему перед встречей с представителем службы досуга получилось очень… вдохновляющим. Так что, надеюсь, он меня отстоит!

Придя в норму, мы вновь сполоснулись и вернулись в жилое помещение. Чужая Теге все так же спала. Поразительно! Полнейшая индифферентность к окружающему миру. Одевшись, вдвоем еще раз оглянулись на нее. Риах посверлил спину чужачки задумчивым взглядом, потом плавно перевел взгляд на меня. Я напряглась, но заметивший это мужчина счел нужным пояснить:

— Не думал раньше о том, какие Теге скучные.

А то! Ответила ему самодовольным взглядом — знай наших!

— Идем, — ухватив за руку, белокожий потянул меня к одному из пузырей средних размеров возле стены. — Залезай в него. Сможешь все увидеть, а тебя там без моего разрешения не обнаружить.

Удивленно осмотрев мутно-белый пузырь (никаких отверстий не наблюдалось!), соотнесла его размер с собственными габаритам — тесновато будет. Ну да мне не до жира…

— А как залезать?

— Как с одеждой — проваливайся туда, я вход открыл.

Ага! Получается, в каждый пузырек есть свое окошко, просто у меня допуска нет.

— Это сфера локализованного пространства — внутри просторно.

Буквально обалдев от последней фразы (это же не может быть тем, о чем я подумала?!), наклонившись вплотную к указанному месту в поверхности пузыря, зажмурилась и… неловко плюхнулась на него. Преграды не ощутила, резко провалившись вниз. Но приземлилась на мягкое. Осознав, что нахожусь на твердом основании, распахнула глаза и обомлела…

«Если из большинства пузырей можно попасть в такие „комнатки“, то у Риаха не жилье, а хоромы! А я сокрушалась, что пройтись негде…» — пискнула на задворках сознания шокированная мысль.

— Стены прозрачны, но снаружи тебя не видно, — прошелестело откуда-то сверху голосом белокожего.

Подскочив на ноги, я принялась осматриваться. Округлое помещение метра четыре в диаметре на манер детского манежика, усыпанное мягкими шарами-подушками. Можно валяться и валяться, причем как на «дне», так и на боковых поверхностях сферы! А главное — с мягкими и прозрачными стенами. Мне было прекрасно видно задумчивого Риаха и спящую позади на пузыре чужую Теге. Класс!

«Жирный плюс белокожему! Я не останусь в неведении».

И шлепнувшись на мягкое дно, со всем вниманием принялась наблюдать за Риахом.

Белокожий приблизился к чужой Теге и, слегка тряхнув ее за плечо, приказал:

— Теге, вставай!

«Ура! Не только видно, но и все слышно!» — возликовала я.

Женская фигурка тут же зашевелилась и поднялась со спального пузыря. Мне был прекрасно виден характерный отсутствующий взгляд Теге.

— Раздевайся! — Риах с безразличным видом отошел к еще одному небольшому пузырю, что-то высматривая.

Я так и не решилась попросить чужачку снять укрывающий ее тело балахон, но Риах исходил из основополагающего — Теге должна быть без одежды. Женщина без души тут же подчинилась. Мне же видеть ее покорно застывшее на месте обнаженное тело было откровенно неловко. Словно мраморная статуя — такая же неживая, белая и холодная на вид. Проецируя это впечатление на себя, отчетливо понимала, что существования в «шкуре Теге» не осилю. Слишком… неприемлемо для моей души-путешественницы.

— Теге, напомни мне, что тебе приказано делать? — обернувшись к женщине, продолжал спрашивать белокожий.

— Подчиняться тебе, — безэмоционально прозвучал ответ.

— Да, ты принадлежишь мне и не можешь говорить о чем- то, кроме этого, — спокойно подчеркнул Риах.

Она покорно кивнула.

— Питание? — белокожий проявил необходимую заботу.

Теге кивнула и шагнула к пузырю с питательной смесью. Риах вытянул из него одну трубку и протянул чужачке. Она принялась есть. Белокожий же устроился на своем пузыре, опершись спиной о стену, и принялся о чем-то сосредоточенно размышлять. При этом я, неотрывно наблюдая за ним, несколько раз отмечала, что его взгляд упирался в «мой» пузырь, совершенно не интересуясь находящимся рядом обнаженным «телом».

Резкий шипящий звук заставил вздрогнуть. Белокожий же спокойно встал и двинулся в направлении дальней, скрытой в сизом тумане, стены помещения. Стоило ему приблизиться, как рядом возникла еще одна мужская фигура, неожиданно удивившая тем, что вместо уже примелькавшегося мне облегающего мужского костюма была облачена в голубой балахон, отдаленно похожий на сутану.

Риах, коснувшись левой рукой правого плеча, поприветствовал гостя:

— Благодарен, что меор так оперативно откликнулся на мое обращение. И вынужден просить о прощении, так как понял, что побеспокоил вас зря. С Теге все в порядке, я ошибся в своих предположениях. Видимо, длительное пребывание за пределами родной планеты сказалось. Мне показалось…

Гость, зеркально повторив жест Риаха, непривычно высоким тембром голоса (вызвав у меня закономерные ассоциации) ответил:

— Приветствую отважного риса. Мы не могли не отозваться на ваш запрос, поскольку любой намек на возможность вселения души в Теге должен быть тщательно рассмотрен и исследован. Подобные случаи так же ценны, как и редки. Мы не могли не использовать возможность лично разобраться в вашем случае. Уверены ли вы в том, что ошиблись?

И взгляд цепкий такой, пристальный. Я даже поежилась от неприятного ощущения.

— К сожалению, да. Понаблюдав в последующие после моего поспешного сообщения вашей службе дни за своей Теге, убедился в беспочвенности собственных подозрений, — размеренно и твердо пояснил мой белокожий.

Затаив дыхание, стараясь не производить ни шороха (кто знает, слышно ли их снаружи?), я следила за собеседниками. И если Риах стоял ко мне спиной, то выражение лица гостя мне было отлично видно.

— Что изначально заставило вас усомниться? — скорее проверещал, чем прошипел гость.

— Теге плохо отзывалась на мои приказы, медлила, — Риах, судя по взмаху руки, словно рассуждал вслух. — Мне в какой-то момент даже показалось, что она намеренно стремится воспрепятствовать собственному использованию.

— Да? — тот, что в голубой рясе, даже подался вперед, алчно всматриваясь в лицо моего хозяина. — Уверены ли вы в том, что ошиблись? Есть вероятность, что она — вселись в нее душа — может намеренно притворяться!

Какая прозорливость! Мне становилось все страшнее.

— Абсолютно уверен. Проблема в том, что я слишком интенсивно ее использовал и излишне истощил ее ресурсы. Но в результате, пока наблюдал за ней, несколько сократил частоту ее использования, тем самым позволив ей больше отдохнуть. И Теге стала обычной. Я уверен в своих выводах.

— Да, за вами закреплена всего одна Теге. А при вашей профессии и нагрузках вероятность слишком сильной потребности в Теге объяснима, — гость едва не лучился благодушием. Однако его алые глаза при этом были безжалостными и ледяными. — Поэтому наша служба решила в любом случае выказать вам свое восхищение и сделать подарок. Вам предпочтительнее владеть двумя Теге. И мы вам их подарим, забрав взамен ту, что оказалась такой неудачной. Это для нас вопрос профессиональной этики!

Ага, как же! Да на нем написано, что все заверения Риаха для него пустой звук и явился он сюда с одной целью — забрать меня! А этого мне не хотелось до ужаса. Теперь, стоило мне увидеть этого типа, вдвойне.

— Нет, благодарю, — мой белокожий качнул головой, отчего длинный хвост его волос заколыхался на спине. — Моя Теге очень удобна — за время полета я ее полностью адаптировал под себя, она везде, где требуется, растянута идеально под параметры моего тела. И полет сказывается, вызывая быстрое утомление. Мне меньше всего сейчас хотелось бы заниматься «обкаткой» нового тела, тем более — двух. Но я очень ценю то внимание, которое вы оказали мне своим предложением. Однако мне комфортнее оставить себе старую Теге, тем более что скоро потребность в ее использовании уменьшится.

Внутри меня все «перекорежилось» от чувства собственной никчемности. Резиновая кукла — это и есть Теге!

Гость молчал, напряженным взглядом всматриваясь в лицо Риаха. Не знаю, что он там видел, но фигура выражала расслабленность и спокойную уверенность. И отступать он не собирался.

— Мне необходимо самолично убедиться, что предоставленная нашей службой Теге соответствует уровню стандартных показателей, — выдержав паузу, как бы извиняясь, признался он. — Обязательства, поймите…

— Разумеется, — Риах с пониманием в голосе отступил, освобождая путь посетителю и указывая рукой на чужую Теге.

Она безразлично пялилась в никуда, ритмично сглатывая пищу. И чем-то напоминала мне корову, стоящую на лугу и жующую жвачку.

Белокожий в голубой рясе оперативно шагнул вперед, направляясь к питающейся женской фигуре. Обежав ее пристальным, отчетливо заметным мне взглядом, особенно долго всматривался в ее глаза. Чужачка на него никак не реагировала, смотря словно сквозь мужчину и продолжая глотать.

Гость резким жестом вскинул руку и сжал одну грудь женщины. Она продолжала смотреть в никуда и глотать, совершенно не реагируя на прикосновение. Мужчина совсем не нежно потискал ее грудь, но каких-то изменений в поведении чужой Теге это не вызвало.

— Наклонись вперед и раздвинь ноги! — спесиво зашипел этот определенно неприятный и опасный меор.

Чужачка все так же пребывала в состоянии «инфантильной коровы».

— Прошу вас, прикажите ей, — с каждой секундой внушавший мне все большее отвращение тип обратился к Риаху.

— Теге, наклонись вперед и раздвинь ноги, — со скучающим и усталым видом повторил приказ мой белокожий.

Чужая Теге тут же очень эротично прогнулась вперед, опираясь своей грудью на пузырь с пищей, и завлекательно раздвинула ноги. При этом взгляд никаких осмысленных изменений не отобразил.

Это наверняка отметил и гость, не отводящий алчного и внимательного взора алых глаз от женщины. Но и этого ему было мало. Обойдя Теге, он уверенным движением засунул в нее руку, вставив свои пальцы в ее промежность. По крайней мере, из моего положения это выглядело именно так.

«Как ветеринар, осматривающий ту же корову!» — навязчивый образ никак не желал меня покидать.

Слегка подвигав рукой, извлек ее наружу и задумчиво посмотрел на свои пальцы.

— Она хорошо разношена. И немного влажная, — констатировал он факт.

«Ну, поела же…» — сообразила я причину зачаточного возбуждения тела.

— Да. Я повторяю: Теге растянута максимально удобно для меня. И перед вашим приходом я как раз пользовался ею.

Взгляд гостя быстро скользнул по чреслам Риаха, обтянутым тончайшим материалом их одежды.

— Что ж, я рад узнать, что вы довольны своим приобретением. Но две Теге гораздо лучше одной. А у вас есть возможность получить вторую бесплатно. Тем более что в процессе адаптации под себя есть свои приятные моменты, — гость настаивал на обмене!

«Да чтоб его самого… как Теге использовали!» — в сердцах пожелала я страшное, непроизвольно поднося руку к животу. Там все в узел скрутило от страха. Космический монастырь с подобными меорами воспринимался уже как страшнейший кошмар.

Риах устало вздохнул:

— Мне совершенно не хочется этим сейчас заниматься, хотя предложение вашей службы во многом заманчиво. Но… не сейчас. Полет был очень долгим. И я буду помнить об этом предложении и, возможно, когда отдохну, воспользуюсь им.

Гость недовольно переступил с ноги на ногу и похлопал по попке все еще стоящую враскоряку чужую Теге.

— Что ж, настаивать на большем я права не имею. Вы владелец этой Теге и раз она вас устраивает… — повисла вопросительная пауза. И только после того как Риах кивнул, белокожий в голубой сутане визгливо продолжил. — Но мне необходимо лично удостоверится в ее соответствии предназначению, а также поговорить с нею.

Риах на удивление спокойно кивнул, явно ожидая этой просьбы.

— Но… — и он красноречиво опустил взгляд на собственный пах.

«Не зря он не ел!» — осенило меня.

— Пусть Теге хотя бы попытается возбудить вас! — не отступился от своей задумки меор.

— Теге, вставай на колени, — синхронно с понимающим кивком прозвучал приказ для чужачки.

В душе разлилась горечь. Я лишний раз убедилась в незавидной участи собственного тела.

Теге без единого звука или жеста протеста опустилась в указанное положение, подняв лицо к стоящему рядом Риаху. Он спокойно что-то сделал с одеждой, в результате чего его чресла локально оголились, явив совсем не твердый член.

— Теге посасывает сейчас, — прозвучала, заставив вздрогнуть, знакомая мне фраза.

А женщина с пустым взглядом как по команде потянулась к белокожему, обхватывая его мужской орган губами и затягивая в себя. Делала она это так четко и безразлично, строго в одном ритме, не ускоряясь и не замедляясь, с отсутствующим выражением лица, что у меня появилось устойчивое ощущение наблюдения за действием механического насоса. Никаких эмоций в ней не наблюдалось. Вообще!

Впрочем, и Риах не возбуждался.

«Возможно, без добавок в еде он не так безнадежен?..» — непонятно откуда появилась мысль.

Но если мне наблюдать за происходящим было откровенно дико, неприятно и унизительно, то гость, наоборот, склонился к лицу Теге ближе, всматриваясь в ее глаза.

Фу! Вдвойне отвратительный тип. Брр… Попадешь к таким — будут водить на случку под присмотром. Судя по поведению меора, он чувствовал себя в данной ситуации вполне естественно. Очевидно, у них это в порядке вещей. Возможно, именно так себе Теге для личного пользования и приобретают.

— Эта Теге вас точно устраивает? — спросил гость спустя десять минут наблюдений за однообразными движениями женщины, которые совершенно не сказались на Риахе.

— Абсолютно, — спокойно заверил мой хозяин, сверху наблюдая за происходящим.

Причем мне в его выражении лица чудилось… удивление.

— Я только что долго пользовался ею, а после этого еще не питался.

Гость понимающе кивнул.

— Тогда, пока не истекло время специальной обработки звездолета и вы не покинули станцию, я бы хотел побеседовать с вашей Теге, — в тоне белокожего в голубом облачении проскользнуло разочарование.

— Да, — Риах кивнул, жестом останавливая женщину. — Мне очень жаль, что я ввел вас в заблуждение.

Вновь полностью одевшись, он приказал чужачке встать, а сам отошел в другой конец помещения, чтобы не мешать общению. Теге, совершенно обнаженная и безразличная ко всему окружающему, с пустым и бессмысленным взглядом стояла на месте. Меор быстро обратился к ней:

— Теге, отвечай — кто твой владелец?

— Риах Соа, — безмоциональный и послушный ответ прозвучал сразу.

— Ты хорошо выполняешь свои функции?

Теге молчала, пялясь куда-то в пустоту пространства.

— Теге! — меор ее окрикнул.

Никакой реакции со стороны женщины.

— Твой хозяин хорошо обращается с тобой? — с учетом абсолютной бесправности Теге этот вопрос меня покоробил: можно подумать, кто-то ответит отрицательно!

Но женщина снова промолчала. Мне даже было неясно, понимает ли она смысл обращенных к ней вопросов.

— Теге будет молчать? — сообразил гость.

Обнаженная чужачка тут же отозвалась:

— Да.

Мужчина сразу потерял к ней интерес, обернувшись к Риаху.

— Она будет отвечать?

— Нет, — мой хозяин не тянул с ответом. — Ей запрещено. Только на мои вопросы.

— Что ж, — немного поразмыслив, подытожил меор, — у этой Теге, без сомнения, нет души. И она послушна вам. Вы действительно ошиблись.

— Я сожалею, — признался Риах..

Что поделать. Это было очень заманчивое заблуждение, — судя по тону, гость был искренен. — Я вас покидаю и поздравляю с возвращением домой.

Мой белокожий почтительно поклонился. Чужак тут же решительным шагом отошел к дальней стене помещения, чтобы растаять в сизой дымке. Неужели… обошлось?!

— Теге, прикройся, — Риах передал чужачке ее балахон, с довольным видом поглядывая в сторону пузыря, где укрывалась я.

Мое состояние было вообще невообразимым — удалось избежать участи свиноматки! Жизнь уже не казалась такой отчаянно безнадежной! Наоборот, вдруг проснулся оптимизм и зашептал мне о том, что и с остальным как-нибудь потихоньку разберемся и в жизни устроимся.

Риах вместе с бездушной Теге тоже покинули помещение, мне же оставалось только ждать: почему-то «вывалиться» наружу не получалось.




Глава 10


Вернулся белокожий быстро и сразу направился ко мне. Только что я видела его рядом снаружи, а в следующую секунду он плюхнулся сверху, приземлившись на бок рядом со мной.

— Интересное местечко, — немного нервно сообщила я, обежав внутренние стенки сферы взглядом.

— Для нас — обычное. Дома все зоны такие, — спокойно кивнул Риах, всматриваясь в мое лицо внимательным взглядом.

Он растянулся на мягком дне, раскинув руки и наблюдая за мной. Стало не по себе: чего присматривается?

— Я понял сейчас, насколько Теге изменилась, — неожиданно откровенно сообщил он мне собственную мысль.

— Я — Марина, — буркнула по инерции, тем не менее испытывая необъяснимый внутренний трепет. Неужели он начал понимать? Лично мне, после наблюдения за истинной Теге «в действии», стало очевидно, насколько грандиозен вклад души в нашу сущность. Однако от белокожего я такого понимания не ожидала.

— Да, — согласился Риах. — Ты — Ма-рина. Я это знаю теперь.

— Благодарна тебе за то, что не позволил этому меору меня забрать, — перебираясь под бочок к мужчине, выразила я переполнявшее душу облегчение. — Мне бы очень трудно было… там.

— Да, — он снова согласился, бросив на меня очень странный взгляд.

— Это ведь все? — на всякий случай уточнила я. — Больше никто меня не заберет?

— Нет, — вполне охотно отозвался Риах. — Теперь ты только в моей власти.

Против воли от этих слов пробрало ознобом. Ладно, сейчас на корабле и с этими их добавками в еду все понятно, но что потом…

— Помнишь, я просила отпустить меня, когда ты объединишься с рисой в семейный союз? — вопросительно уставилась я на мужчину.

— Помню, — он как-то неопределенно качнул головой, снова не ответив мне ничего конкретного.

Вместо этого он обхватил меня за плечи и потянул на себя.

— Это еще когда будет… — видимо, почувствовав мое напряжение, «успокоил».

Но он прав в том, что время работает на меня. Сумею его приручить, добиться хоть какой-то значимости — будет у меня перспектива, нет — задвинут на полку.

— Все еще подумываешь о второй Теге? — устроившись поверх тела белокожего, я легко подула на его лицо и решительно закинула «пробный шар». Ничто женское мне не чуждо. Хотелось услышать о том, что я — лучше, другая не нужна. И еще… поблагодарить его как-то по-особенному.

«Запросы у тебя не рабыни!» — с ужасом констатировало самолюбие.

— Сейчас понял, что не хочу другую Теге, — Риах, если отвечал, то всегда искренне — я чувствовала это сердцем. — Ты — единственная такая и только моя. И я могу с тобой что угодно делать! Я иногда мечтал…

Он резко замолк, смутившись. Моя душа наполнилась трепетом. Это было даже больше, чем я рассчитывала. Это было уже становлением привязанности. И не физической, а душевной!

«Выход в конце тоннеля замаячил!» — воспрянула духом я.

И неожиданно душу согрело теплом. Теплом благодарности и… надежды. Этот мир, новые условия существования пугали, почти лишали силы воли, принуждая смириться и безропотно терпеть. Но, может быть, у меня получится изменить этот мир под себя? Хотя бы его кусочек? Хотя бы Риаха?.. Была надежда. Впрочем, относился он ко мне как к Теге, пусть уникальной и единственной в своем роде, но — Теге. И с этим надо что-то делать. Поскольку, если я не изменю свой фактический статус, рано или поздно моя необычность станет обыденной, а новизна поблекнет.

— Ма-рина, — Риах вновь решил со мной чем-то поделиться. Даже в этой его откровенности мне чудилась убежденность в принадлежности себе, невозможности для меня как-то обнародовать его секреты по причине абсолютной несамостоятельности как личности. — Ты невероятно интересная.

«И все-таки он не понимает…» — грустно призналась самой себе.

— Ма-рина… — руки Риаха плавно скользили по моему телу, и я чувствовала, что он возбуждается. — Ма-рина…

«Но он не ел…» — еще успела подумать я, как он синхронно избавил нас от одежды.

Больше мы не говорили, полностью переключившись на физическое общение, позволив телам отдаться желанному процессу. Мое тело хотело этого не меньше его.

Мы переплелись руками и ногами, уже осознанно встретившись губами, ерзая телами друг по другу и все крепче сжимая объятия. Мы крутились, в порывах страстных движений меняясь местами, благо, вся внутренняя поверхность сферы была мягкой. Мы, уже не контролируя собственные порывы, покусывали губы друг друга, сжимали ногами тела, царапали ногтями плечи.

Его член уверенно и твердо упирался мне в живот, служа источником жара и нетерпеливого желания. Желания почувствовать его в себе. Белокожий то и дело двигал бедрами, усиливая трение о мой живот и все больше возбуждаясь. Мы ловили дыхания друг друга и оба уже еле терпели в ожидании полноценного совокупления. Мое терпение иссякало, я все шире и шире раздвигала бедра, стремясь обхватить мужчину крепче, быть доступной в любой момент.

Риах, в очередной раз толкнувшись вверх, перевернул нас, позволив мне оказаться сверху. Осознав это, я стремительно отстранилась, слегка откидываясь назад, отчего грудь маняще выгнулась прямо под его алым взглядом. Мои руки скользнули от его плеч, очерчивая две извилистых дорожки и встречаясь на его члене. Приподнявшись над мужскими бедрами, обхватила его руками, уверенно поднимая вверх и направляя в себя. И сразу же сама скользнула вниз, позволив своему лону жадно поглотить его член без остатка. Риах зашипел и тут же дернулся вверх, отчего мы опять рухнули набок и перевернулись.

Но мужчине это было на руку, поскольку он тут же, закрыв глаза и упершись руками в мягкое дно сферы рядом с моими плечами, начал двигаться во мне. Резко, быстро и чувственно.

А мое тело при каждом толчке потряхивало, понукая все сильнее сжимать ногами его бока. Я даже зажмурилась, полностью отдаваясь этому напору, закинув руки вверх, отчего грудь еще больше приподнялась. Сейчас мы были единым целым, забывшим обо всем другом.

Мы распалились настолько, что терпеть сил уже не было. Я не уловила, кто из нас судорожно вздрогнул первым, и когда мое внезапно сжавшееся лоно обхватило его увлажняющийся член, как никогда остро ощутив все выпуклости на нем. И мы застонали навстречу друг другу, успев встретиться губами. Наощупь, инстинктивно…

— Спать тут будем? — спросила спустя немного времени, когда мы, потные и удовлетворенные отдыхали рядом.

— Можно, — лениво отозвался Риах, — но сначала в очистительную кабину надо.

«Это да», — без особого энтузиазма призналась я себе.

Было так хорошо и легко, что двигаться просто не хотелось. Но пришлось. Впрочем, Риах практически на руках донес меня к цели, как-то невообразимо просто вынырнув из сферы.

«Надо уже взяться за ознакомление с их бытом», — сонно подумала я.

Очистились мы быстро, а потом отправились спать. Причем белокожий мое пожелание учел, и спали мы в том мягком пузыре.

* * *


Утро прошло по уже типичному сценарию: «доброе утро» в очистительной кабинке, потом на спальном пузыре… два раза. Я определенно втянулась в такой режим и уже вполне сносно справлялась с «нагрузками».

Потом мне красноречиво достали трубку из пузырька с питанием, и… я опомнилась!

— Риах, — подскочив на ноги, крикнула уже намеревавшемуся удалиться на смену белокожему, — а про ваш мир? Ты обещал устроить мне возможность ознакомиться в свободное время.

Мужчина остановился и почему-то с удивлением оглянулся на меня. Потом вернулся и, остановившись возле небольшого висящего в воздухе пузырька, уже знакомым мне действием как-то разделил его пополам и проинструктировал:

— Питайся, потом сядешь и смотри. Регулируй взглядом: на что пристально посмотришь — о том и будет рассказ и пояснения, — и он легким толчком отправил пузырьки в направлении своего спального пузыря.

Поела я быстро, вся в нетерпении от перспективы узнать больше о новом мире. Стоило мне взобраться на спальный пузырь Риаха и устроиться для просмотра, как пузырьки подплыли ближе и зависли напротив моих глаз. Начинаем-с.

Время до обеда пролетело стремительно. Пока приспособилась к этой непривычной для меня форме подачи информации, по ходу дела уяснив, что глаза теперь устроены как-то иначе, позволяя при малейшем усилии менять диапазон восприятия: или общий план, или более детально вычленять какие-то его детали. Если что-то мне на общем плане «образовательного фильма» было не ясно, взгляд сам цеплялся за эту деталь. И тут же первоначальное изображение куда-то отступало, а перед моим взором разворачивалась информация о заинтересовавшей меня детали. И так до бесконечности. Причем визуальная картинка сопровождалась звуковыми титрами и сносками.

Но стоило мне все уяснить, как разъяснения размывало, вновь возвращая меня к исходному зрелищу. Впрочем, если захочешь — и на голове стоять научишься! Зато я столько всего поразительного узнала!

Как Ойзал отличался от Земли, так и представления о социальном устройстве рисов отличались от наших. Разделение по полу было весьма условным. Нет, конечно, мужчины и женщины были, но как предмет физиологического интереса они друг друга не воспринимали. Или же это было большой редкостью. Причина проста — Теге (название служило и универсальным именем для всех обделенных душой). И именно они в этом новом для меня социуме являлись носителями сугубо специфичных функций — полностью обслуживали любые плотские потребности рисов. Теге были представлены как женщинами, так и мужчинами. Их, выявив после рождения факт отсутствия души, сразу помещали в своеобразные «инопланетные интернаты», где собственно растили и готовили к тому, чтобы они могли хотя бы собственным телом приносить пользу одушевленной части жителей — рисам.

«Это, получается, Теге может родиться у кого угодно? — удивилась я, наметив уточнить этот момент у Риаха. — В чем причина такого ограниченного количества душ?»

А женщины рисов… Да, это были действительно боевые подруги, абсолютно равноправные партнеры в любом деле.

Будь то какая-то профессиональная сфера или же семейный союз. Отношения в последнем предполагали именно партнерство, объединение ради общей цели — воспитания потомства. Ни о какой форме близости в этих союзах речи не было. В поголовном большинстве случаев. А редчайшие исключения (могли возникнуть какие-то более дружеские отношения или даже близость. Впрочем, последнее было для обоих, привыкших к послушным Теге, рисов сплошным разочарованием!) скорее подтверждали общую тенденцию.

«Ясненько, почему до белокожего все настолько туго доходит! И почему я — единственная и уникальная. Для него я — Теге и риса „в одном флаконе“, что в их представлении просто невозможно в природе», — поняла я причину, по которой он, осознав невероятность и выгоду ситуации для себя, раздумал сдавать меня в «монастырь».

Меня женщины рисов особенно интересовали. Важно было понять, есть ли и у меня шанс в перспективе претендовать на этот статус, выбравшись из ограниченных возможностей Теге. С душевным страхом я искала информацию о них, больше всего опасаясь узнать, что в принципе никак не смогу соответствовать. К моему удивлению, женщины-рисы фактически мало чем отличались от женской части Теге. Помимо очевидного — души, они обладали еще весьма непрезентабельной внешностью. И если Теге все как на подбор были красивы и ухожены, то «слабая» половина рисов… Это было на мой взгляд сплошное «страхолюдство». Что характерно — созданное искусственно.

В обществе рисов быть симпатичным (считай, тегеподобным) считалось крайне позорным. Посему все с самого малолетства изгалялись над своим внешним видом как могли, к моменту взросления превращаясь в, мягко говоря, несимпатичных дам. Впрочем, с мужчинами все обстояло так же.

Волосы или брили полностью, или кромсали абсурдным образом. Лицо деформировали искусственным вмешательством — мне в ряде случаев увиденный «результат» напоминал работу хирурга-шарлатана или вовсе «жертву» множественных ожогов. А манера поведения?.. Ничего женственного, мягкого или слабого. Фактически мужчина, только с грудью и способностью к деторождению.

Так что если с внешним видом еще есть шанс что-то придумать, то вот смогу ли я скопировать «образ» в целом?.. И еще, главное — есть ли возможность взять и «всплыть» новой рисе? Суметь устроиться в мире на легальных условиях, найти себе применение, суметь обеспечить средствами к существованию? Ибо я очень хотела расстаться с ролью Теге и суметь стать полноценной гражданкой этого мира. Хотя Риаху об этом не сказала бы ни за что из страха, что он воспротивится и помешает осуществлению моих грандиозных планов. Но сначала… социальная структура и общественный учет рисов!

В вопрос опять же вникала долго. Результатом осталась очень удивлена. Раса рисов не отличалась особой коллективностью, в большинстве своем они предпочитали уединение (опять же, Теге являлись этаким суррогатным заменителем живого общества). И Риах предупреждал меня, что в агре в семейном секторе проживания у каждого риса имеется свое жилое пространство. Так что семейный союз не предполагал общности проживания — рис, риса и дети.

Фактически каждый существовал в своем личном пространстве.

Привычных мне форм учета и идентификации у них не существовало. Численность рисов обоих полов было известна приблизительно: находиться на планете или отправиться куда-либо было сугубо личным выбором каждого. Это в какой-то мере вызвало у меня облегчение.

Что же контролировалось у них повсеместно, так это уровень «созревания», то есть как физиологическая, так и психологическая готовность стать родителями. Вот тут я не совсем поняла, каким путем осуществлялся этот контроль, но одно усвоила твердо — он был абсолютным и неизбежным.

— Ма-рина… — одновременно с неожиданно вырвавшим меня из сосредоточенного просмотра призывом Риаха я почувствовала его прикосновение к своей ладони. Обеденный перерыв! Упс. — Ты что же, так и просидела все это время за наблюдением?

Белокожий определенно был удивлен моей усидчивостью. Но подобную моей жажду знаний способен понять лишь тот, кто внезапно оказался в совершенно чужом мире.

С некоторым трудом переключив взгляд на мужчину, почувствовала, что действительно перестаралась — голова слегка кружилась.

— И что мне теперь делать? — мужчина явно расстроился, вызвав мое недоумение. — Мне сейчас необходимо твое тело. До прилета на Ойзал еще почти двое суток, и все это время плюс сутки после потребность в тебе будет очень высокой.

Непроизвольно скользнув взглядом вниз, признала очевидное — необходимо. Поэтому, томно потянувшись, подняла вверх руки, отчего грудь тоже заманчиво приподнялась под складками одежды, привлекая к себе взгляд Риаха, и сообщила.

— Все в порядке. Просто все основные нагрузки возьмешь на себя, — я намеренно некрепко прижала клыком нижнюю губку и встала на ноги. — А я просто расслаблюсь и буду получать удовольствие.

Белокожий удивленно вздрогнул и вплотную шагнул ко мне, сразу избавляя нас от одежды.

— Если ты действительно испытываешь подобные ощущения, — алые глаза пытливо всматривались в мое лицо, — то я хотел бы кое-что попробовать. Еще вчера думал об этом…

— Да? — выгнувшись так, чтобы обнаженной грудью прижаться к мужскому телу, заинтригованно уточнила я. Вот не замечала я за ним до этого тяги к «творчеству».

— Ложись, — меня опрокинули на поверхность только что покинутого спального пузыря.

Я с довольным видом плюхнулась на спину и приготовилась… удивиться. Как-никак Риах впервые решил сам сделать что-то необычное для меня. Эх, с учетом наших реалий приравняю это к первому букету цветов. Судя по межполовым взаимоотношениям, подобное у них не в ходу.

Мужчина же, ограниченный временными рамками, тут же склонился над моим телом. Его тонкие пальцы заскользили по завиткам бледно-серых узоров, приятно щекоча и возбуждая. Изредка, в местах, где непонятные завитки образовывали небольшие узелки, белокожий прикасался к моей коже губами, с каждым таким разом острой вспышкой чувственных ощущений убеждая меня в том, что именно там располагаются эрогенные зоны. Я уже откровенно «плыла», с учетом потребленных за завтраком возбуждающих компонентов пищи желание нарастало со скоростью прилива. Голова слегка кружилась, поверхность тела превратилась в некую жаждущую прикосновений материю, глаза были зажмурены, позволяя мне всем существом погрузиться в невероятно приятные ощущения, дыхание становилось все более отрывистым.

Руки и губы Риаха уделили особое внимание моей груди, заставив соски напряженно и откровенно выпятиться, безмолвно умоляя о ласке. Но белокожий не мог уделить им много внимания, хотя периодически и возвращался, чтобы обхватить влажной теплотой своего рта и усиленно пососать, заставляя меня подаваться грудью вверх, навстречу его губам.

Внимание мужчины уже переключилось на мои бедра. Риах руками согнул одну мою ногу в колене, заставляя развести ноги в стороны, открываясь его взгляду. И сразу за взором алых глаз в мое лоно скользнули его пальцы, отзываясь внутри меня волной нетерпения. Непроизвольно качнула бедрами, стремясь почувствовать мужчину в себе глубже, соприкоснуться с его телом большей поверхностью своей, уже влажной кожи. Риах тут же переместил мне на живот вторую ладонь, фиксируя на месте, не позволяя двигаться.

— Ма-рина, — донеслось до меня его укоризненное шипение.

И я тут же сдалась, прекрасно понимая, что ради того, чтобы он продолжил начатое, соглашусь на все. Тем более что сейчас требовалось только наслаждаться.

Дальнейшее изумило меня еще больше. Тщательно, не обделив вниманием ни одного сантиметра внутри меня, Риах потерся шероховатой поверхностью своих пальцев о внутренние стенки моего лона, заставив (от пронзительно острых ощущений) напрягаться как струна, замирать в едва сдерживаемом предвкушении. Не имея возможности двигаться, я начала стонать, лепеча что-то несуразное, призванное только ободрить его. Риах в ответ довольно шипел и сам уже откровенно терся своим твердым членом о мое бедро.

Дышала я с трудом, из последних сил удерживаясь от падения в пропасть бесконтрольного удовольствия. Но когда белокожий, обхватив губами мой сосок, начал его сосать в едином ритме и одновременно вращая внутри меня пальцами — не выдержала, позволив волне удовлетворения затопить себя. С грудным стоном непроизвольно дернувшись, тесно сжала в себе его пальцы, увлажняя их соком собственного желания.

Риах не дал мне времени в полной мере отдаться последовавшей за всплеском внутренней энергии расслабленности: ловко перевернув меня на четвереньки, удерживая руками за талию, он практически тут же непривычно медленно ввел в меня свой член. Намеренно растягивая удовольствие от вторжения в мое, все еще тугое и сжимающееся от удовлетворения лоно. Ощущалось это невероятно жестко и откровенно. Я не сдержала вскрика, чувствуя, как он сантиметр за сантиметром ввинчивается внутрь моего тела, неимоверно тесно и жарко становясь частью меня. К моменту, когда его бедра в финальном усилии этого движения шлепнулись о мою попку, я уже вся взмокла от невыносимого нетерпения заполучить его всего.

Стоны перемежались просьбами и угрожающим шипением, моля только об одном — о полной и абсолютной близости.

И мольбы были услышаны. В безумно возбуждающем контрасте с его первым плавным проникновением, следующий толчок его выскользнувшего из меня члена получился резким, одним движением, достигшим цели и с обжигающей силой ударившим еще и по моей попке. Но сколько же сладкой чувственности было в этом движении! И оно повторялось вновь и вновь, ускоряясь еще и еще. Моя попка стала невероятно чувствительной, реагируя на трение о поверхность мужских чресел, когда он намеренно широко вращал своими бедрами, заставляя меня с силой вжиматься в него. В моем лоне каждая клеточка словно ожила, грозя взорваться от этого напора и возбуждения. Пальцы рук отчаянно цеплялись за поверхность пузыря, стараясь удержать меня на месте под давлением его толчков, колени подрагивали от напряжения, грозя падением, грудь ритмично качалась вперед-назад, изредка, когда я прогибала спину, подаваясь попкой навстречу движениям мужского члена, задевая напряженными вершинками поверхность пузыря.

И все же я смогла выдержать дольше Риаха, только после его последнего толчка и почти тут же выплеснувшейся влаги конвульсивно сжавшись вокруг его члена. Казалось, что в этот миг все мое существо сосредоточилось на месте нашего слияния, живя только этой связью.

Ноги все же обмякли, позволив телу плавно опасть вниз. Член Риаха вместе с изрядным количеством жидкости выскользнул из меня. Я с удовлетворением ощутила, что он обмяк, избавившись от напряженной твердости. Мужчина осторожно прилег на спальный пузырь позади меня, неосознанным жестом погладив мое плечо.

— Ма-рина… — он запнулся, прервав шипение, подбирая слова. — Я очень доволен своей Теге, очень!

«Ну еще бы…» — сейчас и я была очень довольна им. Теперь наши соития перестали быть тем бесчувственным и безразличным совокуплением, что я ощущала поначалу, после того, как очнулась в новом теле. Вот только Теге… Я все равно так и оставалась для него ею. И это изрядно портило мне всю картину восприятия реальности.

Риах, придя в себя, отнес меня в очистительную кабину и быстро вымыл нас в водопаде бенгальских огней. Вернув меня на свое спальное место, четко распорядился:

— Отдыхай!

А сам быстро оделся и исчез в отдалении сизого тумана. У меня по ощущениям сил не осталось — ни душевных, ни физических, поэтому вопреки необходимости продолжить образовательный ликбез я поддалась волне расслабленности и заснула.




Глава 11


Устроившись вдвоем на мягком дне пространстворасширяющей сферы, из которой я подсматривала за меором и выдаваемой за меня чужой Теге, мы отдыхали после очередной близости и готовились заснуть. День завершился, принеся мне немало открытий и откровений. И еще на сутки приблизив нас к возвращению на Ойзал — планету, которой суждено стать моим новым домом.

— А как это возможно? — я широким жестом обвела окружающее нас пространство. — Внутри гораздо просторнее, чем кажется снаружи.

Этот феномен очень плохо укладывался в моем приземленном сознании.

— А что тебя удивляет? — Риах с недоумением взглянул на меня. — На Ойзале именно такая форма организации пространства. Тебе об этом тоже надо посмотреть информацию. У нас принято расширяться не вширь, а «вглубь», то есть задействовать одновременно несколько параллельных реальностей. Ты же знаешь о том, что мы существуем одновременно в нескольких?

Э-э-э… Я растерялась. Подобное заявление для меня из области фантастики, но признаваться в этом не решилась.

— Получается, тот небольшой пузырь снаружи…

— Это вход в еще одну реальность, — перебил белокожий, согласно кивнув. — Любой агр находится сразу в нескольких, за счет чего каждый из нас может на своей территории обустроить любого объема жизненное пространство. Так типичная жилая зона ненамного больше каюты звездолета, но в ней может быть сколько угодно выходов в другие помещения, расположенные в параллельных реальностях.

Фух…

«Об этом я лучше подумаю завтра, или послезавтра, или после-после…» — уцепилась я за спасительную мысль. И вообще, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

И теперь мне стало понятно, как столько всего помещалось в этих их полностью автономно существующих аграх — и собственно жилые зоны рисов, и производственные мощности, и местный сельскохозяйственный сектор и прочее. Как удобно — распихал все по всяким «пространственным карманам» и никакой тебе тесноты и суеты. Главное — понимать, как определять местоположение всего вышеупомянутого. Буду разбираться!

— А в каждом агре проживает какой-то отдельный род или связанная иной общностью группа населения? — я пыталась для себя выяснить, имеется ли какой-либо шанс обзавестись собственной жилплощадью. Ведь прежде чем решаться на радикальную смену собственного статуса (я даже была согласна на уродование собственной внешности!), надо понять, есть ли у меня шансы влиться в их социум, найти себе применение, дающее возможность заработать на еду и обзавестись жильем.

Риах же, как я уже осознала, совершенно простодушно и искренне информировал меня обо всем, явно не подозревая, что все эти данные могут способствовать моему побегу. Что и понятно. Местные женщины были или напрочь лишены необходимости применять женское коварство, общаясь с мужчинами совершенно на равных, или же были послушны и безмолвны, не имея и возможности помыслить об обмане.

Я же могла! И всячески готовилась сделать это. Перспектива пожизненного заточения в пределах спальни белокожего для удовлетворения его физических потребностей меня, мягко говоря, страшила. Поэтому я планировала в полной мере использовать собственные возможности — земное гибкое женское мышление, присущее моей душе, в сочетании с «безобидной» внешностью Теге, а в перспективе — пусть и излишне миловидного, но облика женщины-рисы.

То, что мировоззрение Риаха при этом будет сокрушительно подорвано, меня мало заботило. Да, осознает, что я его использовала, но… как он сказал, когда сообщал о намерении поделиться мною с коллегой: «Тебе это пойдет на пользу!».

«Я не злопамятная, просто злая и память у меня хорошая!» — вот что отныне станет моим девизом.

И пусть белокожий стал относиться ко мне лучше, но как равную и близко не воспринимал. Я все так же оставалась для него Теге — без права отказать в чем-либо.

— У нас нет четкой привязки к конкретному агру, — между тем ответил Риах на мой вопрос. — До момента заключения семейного союза — так точно. Большинству из нас интересно попробовать пожить в разных аграх, ведь каждый из них особенный. Поэтому в любой момент можно прибыть на территорию понравившегося агра и занять любую пустующую жилую зону. Они всегда есть, ведь с организацией дополнительных территорий нет никаких проблем. После этого достаточно в фактизаторе закрепить за собой территорию и можно пользоваться ею любое неограниченное время.

— Фактизаторе? — не поняла я. Все остальное прозвучало очень обнадеживающе, хотя и породило у меня еще больше вопросов.

Риах провел рукой по своему телу, очерчивая черный узор.

— Видишь это? — я кивнула. — Эту информацию создает фактизатор.

— Рисунок? — переспросила я.

— Это не рисунок, — усмехнулся белокожий. — Это код. Тут вся информация — о прошлом, о работе, о последнем жилище, о здоровье и предпочтениях. Все-все обо мне.

Обалдеть! Паспорт, медкарта, биография и что там еще в виде тату на собственном теле. Вот уж точно — все свое ношу с собой! Хотя мне опять же стало непонятно, как этот фактизатор обо всем этом про каждого риса узнает.

— А как… э-э-э… устройство узнает, что… рисовать? — я от любопытства даже подалась ближе к Риаху.

— Распознает предыдущий информационный рисунок на твоем теле и корректирует изменения.

Приложив свою руку к конечности белокожего, неожиданно заметила поразительный факт — рисунок на моем теле был идентичен рисунку на теле Риаха, только гораздо бледнее.

— А?..

— Да, — Риах отметил мое наблюдение. — Теге неспособны на что-то сами — это всегда чистый лист, и их судьба в том, чтобы стать полезной принадлежностью конкретного риса. Поэтому вы носите на себе отпечаток судьбы владельца.

«Как… „мило“!» — в душе меня перекосило от возмущения. Но тут же в сознании вспыхнул закономерный и пугающий вопрос.

— Почему же тогда представитель службы досуга не соотнес изображение узоров на твоем теле и на теле Теге? — я замерла в ожидании ответа — неприятных поворотов очень бы не хотелось.

— Он соотнес. В первую очередь. Но я еще до того как привел ее сюда, зашел в фактизатор (на звездолетах он нужен редко, но один обязательно имеется на случай если кого-то неожиданно повысят) и сменил узор на теле чужой Теге. А потом мой коллега вновь его обновил на первоначальный.

— Это не больно? — заволновалась я.

— Нет, — Риах с серьезным видом качнул головой, — скорее щекотно.

— А… владелец той Теге… он ничего не заподозрит? Вдруг спросит у нее? — мания преследования — она такая.

— Э-э-э… — белокожий как-то замялся, явно подбирая слова. — Кто же будет с Теге разговаривать? И никому в голову не придет подумать насчет моей просьбы что-то иное, кроме очевидного. Просто захотелось нового, и смена рисунка — незначительная прихоть. Я раньше и тебя ему отдавал…

Последнее предложение он произнес совсем тихо, уставившись в сторону. Но ответил честно. Что не помешало мне преисполниться мстительного настроя: пусть тогда это тело еще не было моим, но… я это ему припомню.

— С тех пор как ты обрела душу, я очень… изменился, — кажется, Риах пытался оправдываться. И куда делся категоричный и безразличный ко всему тип? — Сам удивляюсь собственной готовности потакать тебе.

«Ах, ты ж… Мне еще и потакают, оказывается! И о себе он в тот момент, когда все же решил меня не сдавать, совсем не думал», — белокожий был далек от понимания собственных ошибок и от раскаяния.

Но… мне необходимо было выяснить еще многое. Если получить жилье не проблема, то вот как заполучить возможность это осуществить?

— А фактизатор может отличить Теге от рисов?

— Разумеется! — Риах даже передернулся. — Все наши повсеместные поля воздействия на личность фиксируют в первую очередь факт наличия или отсутствия души. Дальнейший анализ идет, уже отталкиваясь от этого факта. Собственно Теге более неинтересны, а нас анализируют на предмет физического, психологического состояния и прочего. Так, к примеру, женщины-рисы узнают о том, что созрели для материнства и должны заключить семейный союз.

Я озадаченно «подвисла», пытаясь осознать сказанное:

— Рисами тоже управляют? — в итоге сумела сформулировать вопрос.

— Почему? — не понял Риах.

— Поля воздействия на личность, — повторила я его слова.

— А-а-а, — белокожий успокаивающим жестом махнул ладонью, — это анализирующие волновые системы. Их влияние носит только лечебный характер, ничего более личностного или надзирательного.

Что ж, медицина — она разная…

— В агре много фактизаторов? — меня внезапно накрыло сомнением: если фактизатор отметит у меня наличие души — он воспримет меня как женщину-риса! А следовательно, должен будет «обновить» мои узоры. К примеру, скорректировать пол и сделать их черными! А значит, я смогу выдать себя за рису, предварительно «острахолюдившись».

Чем не отличнейший план?! Главное, чтобы мое подозрение подтвердилось! И вряд ли подобное развитие событий кому-либо из рисов может прийти в голову. Ибо кощунственно и абсолютно нереально. А для меня подобная щепетильность во вред: если выбирать между пожизненной участью Теге и наглым обманом — я честно выбираю обман.

— Ма-рина, спи! — притягивая меня спиной к себе (чтобы ночью, когда потребуюсь, долго не искать!), категорично приказал Риах. — И — да, в каждом жилом секторе он есть.

Мне хотелось расспросить его еще о многом, но рисковать не стоило — все выясню постепенно. Главное — у меня уже есть примерный план. Задача лишь в том, чтобы усовершенствовать его, дополняя деталями.

* * *


Ночь и утро прошли привычным образом. В полусне я чувствовала, что Риах дважды «сбрасывал напряжение» собственного тела. Просто входил в меня и несколькими быстрыми движениями достигал разрядки. Мое тело отвечало податливой «автоматической» готовностью, не делая и попытки воззвать к сознанию, чтобы полностью разбудить. Что ж… ничего нового!

Пожелание «доброго утра» прошло тоже в уже стандартном режиме — я в очистительной кабинке сделала ему минет, потом он в буквальном смысле «во все щели» поспешно поимел меня перед уходом на службу на спальном пузыре.

И если бы кто-то после этого упрекнул меня в намерении (вопреки явно ставшему более заботливым отношению) сбежать от белокожего — я бы посоветовала опробовать мою участь на себе! От работы и кони дохнут, а я не работала — я пахала!

Снова посетив очистительную кабину и слегка перекусив, принялась за процесс просвещения. Стоило мне сидя устроиться на большом спальном пузыре, как вчерашние пузырьки сами скользнули ко мне, замерев на уровне глаз. Сегодня моей целью было по максимуму выяснить все формы обеспечения себя жизненными ресурсами. Ведь уже завтра звездолет рисов опустится на Ойзал, доставив команду и ценный груз на планету. А мне предстоит столкнуться с новым миром, в котором отныне буду жить. Предпочтительнее — во всеоружии!

Увы, представленная мне информация повергла в уныние. Амазонки из меня не выйдет, поэтому популярные у местных дам всякого рода аналоги военных, исследовательских и порядкообеспечивающих структур мне не подходили. Также не могла я претендовать на уровень сколько-нибудь профессионального кадра в поголовном большинстве существующих у рисов форм занятости по причине банального незнания элементарных вещей, не говоря уже о каком-то более специфичном образовании. Откровенно говоря, я вообще мало что поняла в особенностях их профессий, уяснив для себя, что на Земле аналогов не существует.

Вопреки привычному мне мировоззрению, где чтобы жить необходимо производить продукты питания и прочие необходимые ресурсы, обмениваться ими, защищать, совершенствовать, на Ойзале все это (пища, различные материалы, вещи, устройства и все остальное) создавалось как-то само… Как, я еще не уяснила, но то что без участия в этом процессе рисов — это однозначно. Каждый агр был полуживой автономной формой жизни. Он мог синтезировать внутри себя не только различные питательные вещества, которые в моем понимании приобретали форму местных растений и животных (от простейших организмов до невысоких и неподвижных растительных и животных форм), но и создавать полости, служившие рисам жильем. И в этом свете я уже не удивлялась некой одежной субстанции.

Но и существовать без проживавших в его недрах рисов агр не мог. Это была какая-то форма энергетического симбиоза. Именно души рисов подпитывали агр энергией, необходимой для его существования. Получается, все необходимое он создавал специально, чтобы создать рисам условия для проживания внутри себя, сформировав тем самым себе гарантированный прикорм.

«А не потому ли у них такие проблемы с количеством душ? Вдруг эта подпитка медленно, в течение смены поколений, убивает души?» — мысль вопреки пониманию местных особенностей кольнула меня сразу.

И, собственно, профессии: помимо более-менее понятных мне вариантов вроде сотрудников космических звездолетов и разных форм защищающих специалистов большая часть остальных рисов занималась чем-то для меня странным — оздоровлением волнового климата мира. Причем, с какой стороны я ни подходила к этому вопросу — вникнуть в суть не сумела. Значит, надеяться, что или Риах подскажет, или подвернется возможность разобраться самой. За это дело рисы помимо ресурсных производных агра получали этакие «бонусы к карме» — сгустки какого-то лечебного волнового поля. Они очень ценились, назывались дарами и собственно являлись денежной единицей этого мира.

А что же мне делать? Изначально я, реально оценивая свои возможности, надеялась отыскать местечко местного уборщика, но такой должности у рисов не существовало в природе. Функции любой очистки агр брал на себя. Так что пока мне не светила даже карьера дворника… Я как раз успела осознать этот факт, когда на обеденный перерыв явился Риах.

— Ма-рина! — вновь шипение возмущенного моей усидчивостью белокожего. — Ты опять не отдыхала?

— Завтра ведь будем на Ойзале, — в свое оправдание сказала я, намекая на то, что уже сегодня количество специфичных добавок в пище начнет снижаться, ведь мы входим в зону привычного радиационного фона. И на планете времени для отдыха у меня будет больше, тем более, что хотелось бы проводить его «с пользой».

Но, спрыгнув с пузыря, вынуждена была признать, что размяться не повредило бы: тело слегка устало от пребывания в сидячем положении, а еще… ему требовалась очередная порция удовлетворения. Такая интенсивная личная жизнь без последствий не проходит — привыкаешь… Опять же, позавтракала. Так что, вытянув вверх руки, отчего грудь соблазнительно приподнялась под складками женской одежды, я с интересом наблюдала за реакцией стоящего рядом Риаха. Мужчина надежды оправдал — взгляд сосредоточился на очертаниях моих внушительных холмиков, а руки непроизвольно потянулись ближе.

— Вот зачем ты оделась? — сокрушенно прошипел белокожий, синхронными движениями избавляя наши тела от тончайшей «обертки». — Теперь время теряем…

Мужчина был более чем не намерен допускать проволочек. Я еще не успела вернуть руки в нормальное положение, как оказалась голой и прижатой спиной к пористой поверхности стены. Вдох — и он, обхватив меня за бедра, резко поднял вверх, чтобы уже через мгновение опустить ниже, нанизывая на твердый член.

Я, затрепетав от острого чувства удовольствия от тесного контакта с его телом, замерла, сосредоточившись только на внутреннем трении. И тут же получила смачный шлепок по попе, с молчаливым требовательным указанием полностью обхватить мужскую талию ногами, раскрываясь для него полнее. Выполнив это указание, еще и обняла его плечи руками, стремясь приподняться выше, чтобы он мог губами дотянуться до моей груди.

Риах, находясь в кольце моих ног, уже усердно и решительно подавался и вращал бедрами, двигаясь во мне.

Ощущения были восхитительными: мое лоно требовательно сжималось, каждый раз пытаясь удержать мужской член, и послушно подавалось при каждом его толчке. Ноющая тяжесть внизу живота и нарастающая страсть заставляли меня при каждом его ударе выгибаться, вжимаясь в его бедра еще теснее.

Я стонала и шипела, подставляя ему свою грудь, теребя пальцами за плечи, умоляя поласкать меня и там.

Белокожий тоже уже вошел во вкус этих ласк, охотно заглатывая поочередно оба моих соска и влажно посасывая их.

Темп движений нарастал, у Риаха не было времени разводить сантименты, поэтому он целенаправленно и неумолимо имел меня с единственной целью — получить разрядку, выплеснув в меня переполнявшее его желание. И это стало вопросом нескольких минут. С каждым рывком мужчина все сильнее вжимал меня в стену, сдавливая бедра руками. Он уже полностью сосредоточился только на своих движениях, прикрыв глаза и слегка откинув голову.

Риах тяжело дышал, обволакивая меня уже привычным ароматом своего тела. Каждый шлепок встречающихся бедер сопровождался нашими стонами и вздохами. Наконец я почувствовала, что больше не в силах терпеть и вот-вот сдамся волне взрывной слабости. В последний миг вцепилась в плечо мужчины зубами, хоть так пытаясь сдержать вскрик удовольствия и одновременно туго сжимаясь вокруг его члена.

Это стало толчком и для взрыва белокожего. Вздрогнув от укола боли в плече, он почти тут же застонал от внезапной и обжигающей тесноты моего лона, с удовлетворением отдаваясь инстинктивным движениям своего члена. Кажется, мы дрожали оба, судорожно дыша и остывая от этого бешеного напора. Мои ноги, на волне прокатившейся по телу слабости, скользнули вниз, а руки продолжали цепляться на мужские плечи, чтобы не дать мне рухнуть на пол. Риах уронил голову на мое плечо и пытался восстановить дыхание.

Придя в себя, он подхватил меня на руки, направляясь в очистительную кабину. И он все еще оставался твердым.

Поэтому, стоило нам сполоснуться в потоке бенгальских искр, как я скользнула на пол, намереваясь обхватить его член губами. Подняв лицо вверх, облизывала и сосала мужской орган под одобрительное шипение белокожего. Глаза были закрыты, а на лицо легкими каплями падали искры из обрушивающегося с потолка потока, усиливая чувственное восприятие.

Мой язык скользил по необычным бугоркам на его члене. Я очень любила их и ласкала с особенным желанием и благодарностью, ведь каждый раз, когда он двигался в моем лоне, именно они невыразимо усиливали удовольствие, дополняя новыми ощущениями. Риах, подхватив мой порыв и придерживая ладонью за затылок, уже сам все глубже и глубже врывался в мой рот, усиливая давление, приближая развязку.

Меня каждый раз удивляли возможности уже собственного тела. Казалось, задохнусь от стремительности его движений, захлебнусь от потока сладковатой влаги, но… в очередной раз со всем справлялась, позволяя белокожему по максимуму использовать мое тело. Глотая последствия его страсти, я даже успевала пройтись языком по поверхности наконец-то расслабившегося мужского члена, понимая, что в очередной раз помогла ему избавиться от напряжения. И радуясь этому.

«Находка для психоаналитика. Чей там у меня синдром?.. Такими темпами я сама стану рабыней этой страсти, испытывая настоящую ломку без очередной порции секса», — докатились! А все их ненормальная физиология! Хорошо хоть соития стали менее животными, в них определенно появилась чувственность. И Риах все чаще задумывался и о моих потребностях.

Впрочем, участь Теге меня все равно не устраивала! А значит… на Ойзале придется сбежать. Хорошо уже то, что я смогла добраться до планеты.




Глава 12


Утро приземления звездолета ознаменовало для меня начало следующего жизненного периода. Пришло время и мне обрести свободу. Почему-то верилось, что смогу. Уже одно это вселяло надежду и наполняло радостью и предвкушением. Да и было просто интересно увидеть новый мир.

Риах тоже пребывал в отличном настроении, поразив меня с самого утра. Причем дважды. Первое: никакого «доброго утра» в уже привычной форме! Белокожий спокойно в моей компании произвел очистительные процедуры, даже не попытавшись пристроиться ко мне с определенными намерениями, потом оделся. Мы поели и он принялся за сбор вещей и подготовку к возвращению домой.

При этом после вчерашнего вечернего соития вопреки уже сложившемуся у меня стереотипу он и сейчас не казался перевозбужденным.

«Неужели?..» — я пока боялась радоваться наметившемуся счастью.

Второе: он буквально на глазах превращался в общительного и доброжелательного типа, невероятно поразив меня этим. Никакого угрюмого выражения лица, грозных и лаконичных заявлений. Наоборот, Риах лучился довольством, энергично «пакуя» свое имущество и болтая со мной обо всем на свете! Возможно, и тут прямая взаимосвязь с пищевыми добавками?..

Я же, с ощущением нереальности происходящего, сидела на спальном пузыре и наблюдала за мужчиной, заодно озвучивая возникшие у меня в последние дни вопросы.

— И что, получается, твоя профессия редкая? Большая часть рисов не желает покидать планету и испытывать на себе такое резкое изменение радиационного фона? И всем хватает работы на Ойзале?

— Именно так. Зачем затрачивать такие усилия и терпеть такие лишения (как же!), если аналогичный объем дара можно получить дома без особых хлопот. Я просто сам по себе такой… непоседливый, — белокожий методично собирал и закидывал все пузыри, что были в помещении, в тот самый, который был внутри больше, чем снаружи. Удобно, однако!

— Как это — без особых усилий? — вычленила я главный для себя момент, не уставая удивляться работоспособности Риаха: он с самого утра как заводной носился по каюте.

— Базовый минимум питательных ресурсов агр предоставляет каждому, поселившемуся внутри него. Просто за то, что наши души наполняют его, это усиливает его развитие. Так что с голоду у нас трудно погибнуть. А дары от агра получает каждый, кто делится с ним своим душевным теплом, согревает силой своей жизненной энергии. И на них уже можно обменять все, что угодно.

— М-м-м… — я снова подвисла. — А это вредно для души?

— В какой-то незначительной мере… Нельзя прожить жизнь с излишней душевной щедростью, важно не только отдавать, но и получать отклик взамен. Иначе душа начинает угасать. Но агр на чувства неспособен, хотя и очень старается быть максимально полезным.

— Он тоже без души? — озарило меня.

— Конечно, — Риах даже обернулся, поразившись моей непонятливости. — Но это частично компенсируется за счет душ живущих в нем рисов.

У меня не нашлось слов для комментариев услышанного. Неужели достаточно просто любить свой дом, создавать в нем атмосферу уюта, тепла и счастья, чтобы заручиться поддержкой этого дома и быть обеспеченной им всем необходимым? Или так я быстро растрачу свою душу?

С другой стороны, странная у них философия — почему это душевная щедрость вредна? Эти рисы так зациклены на самолюбовании и значимости своей души, что больше похожи на холоднокровных параноиков. Душа у них, может, и есть, вот только используют они ее ненамного чаще, чем Теге, у которых она отсутствует, отгораживаясь от близкого контакта с себе подобными. Моя же — широкая… русская…

— И ты хочешь сказать, что все рисы, получающие в обмен на свое место проживания дары от агра, ничем не занимаются? — если это так, то они реально имеют возможность посвятить жизнь использованию Теге — скверная шутка! Мне это как бы… чуждо. Дурно становится от одной мысли, что получу в собственное распоряжение «резинового» послушного мужчину. После собственного унизительного опыта… Бр-р.

Риах вновь обернулся, немного нахмурившись.

— Нет, конечно, так было бы совершенно скучно. Все рисы, помимо подобно мне работающих за пределами планеты, делятся на созидателей и контролеров. Именно в этом заключается их основная деятельность.

— О? — кажется, речь как раз о том, что я так и не смогла понять во время вчерашнего просмотра.

— Мы оживляем миры. Это очень сложно: для одного мира требуются усилия двадцати поколений рисов, но результат грандиозен! — с распирающей гордостью пояснил Риах.

— Как… оживляете? — понятнее не стало.

— Созидатели капелька за капелькой формируют «образ» пустой планеты. Это аналог нашей души. И без этого, наполненного жизнью и различными процессами образа, ничто живое в новом мире не возникнет.

«Убейте меня, если эта глобальная сверхцель их существования мне понятна», — придется разбираться по ходу.

— Зачем тогда вам полезные минералы, за которыми вы летали сейчас? — я решила разузнать что попроще.

— Они служат дополнительной подпиткой агру, — с улыбкой ответил Риах.

Что ж…

— Как мы покинем корабль? — хватит с меня очевидного и невероятного.

— Переместимся наружу, — белокожий махнул рукой на густой сизый туман в углу и предупредил. — На тебя накину укрывающий полог, какие одевают на Теге.

Я сразу вспомнила чужую Теге.

— А можно остаться под ним в одежде?

Риах не совсем уверенно кивнул. И продолжил собираться — пузырей вокруг становилось все меньше и меньше.

— Долго еще до посадки? — волнуясь, уточнила.

— Полчаса, — поразил меня ответом мужчина.

Едва удержалась от того, чтобы в панике не вскочить с пузыря, но была остановлена внезапной мыслью, озвученной Риахом. Белокожий с удивлением остановился на месте и задумчиво сообщил вслух в никуда:

— Как это странно — вот так разговаривать… с тобой. Я и не заметил, как время пролетело.

Хихикнула про себя: «Постепенно он поймет, как это прекрасно — не быть одиноким!»

* * *


Укрывающий полог был в полной мере укрывающим. Стоило его невесомой структуре обхватить мою фигуру, стирая ее внешние особенности, а капюшону скрыть лицо (впрочем, с моей стороны он был абсолютно прозрачен), как меня в принципе стало невозможно опознать.

— Готова? — шипением заставив пузырь со своими вещами плыть за нами по воздуху, Риах шагнул в угол с туманом.

Я нервно кивнула и подошла к нему. Ура! Я покидаю наконец-то эти четыре стены. И тут же туман уплотнился, скрыв от меня все окружающее, а когда развеялся… мы стояли снаружи, на открытой площадке. В отдалении вокруг виднелся уже виденный мною на визуальном изображении ландшафт из пустынной местности и острых выступов скал, рядом находилось несколько рисов обоих полов со своими, подобно мне укутанными с головы до пят, неподвижными Теге. Опомнившись, я тоже замерла, опасаясь привлечь к себе ненужное внимание.

Каждый рис в сопровождении своих Теге, послушно и ровно шагающих следом, подходил к небольшой арке с сизым туманом и исчезал в ее проеме. Так и Риах, оперативно скомандовав мне: «Теге идет за мной», — устремился к ней.

Очередной затянувшийся миг в беспросветном мареве тумана и мы оказались на высоком… балконе.

— Мой агр, — с ноткой хвастовства и гордости пояснил белокожий.

А я остолбенела, лишившись дара речи, душа замерла от восхищения перед открывшимся мне неописуемым зрелищем. Высота, на которой мы находились, была невероятной. Но страшно не было — наоборот, хотелось смотреть и смотреть вокруг, впитывая в себя каждый кусочек панорамы. Пустыни с острыми камнями не было видно. Вокруг были одни облака. Разноцветные, они невероятнейшим радужным ковром укрывали вокруг все пространство, насколько хватало взгляда. Эта «палитра», словно живая, двигалась и плавно перетекала из одного конца в другой. Картина была настолько красочной, что у меня дух перехватило. Ничего прекраснее и невероятнее я в обеих своих жизнях не видела… пока.

— Это… Я такой красоты не представляла даже, — спустя некоторое время смогла я сознаться белокожему.

Он довольно жмурился.

— Раньше тебе это было безразлично. У тебя однозначно появилась душа.

Он что, все еще сомневается?!

— Идем внутрь?

С трудом отвернувшись от раскинувшейся панорамы, шагнула в проем, ведущий внутрь помещения. Вряд ли что- то еще потрясет меня больше. Однако я ошибалась…

Стоило нам оказаться в помещении, в общем и целом схожем с покинутой каютой корабля (те же пористые стены и множество разнокалиберных пузырей), как впереди раздалось шипение и прямо на уровне наших глаз вспыхнула огненная надпись «Выбран», чтобы спустя минуту опасть всплеском бенгальских искр.

Но гораздо сильнее я впечатлилась реакцией белокожего на это явление. Риах замер, не донеся одну ногу до иола, и перестал дышать.

— Что? — испуганно всполошилась я.

Мужчина молчал, сверля алыми глазами пустое пространство.

— Выбран для чего? — вновь затормошила я его, стремясь осознать, в чем беда.

— Какая-то риса выбрала меня для семейного союза, — казалось, Риах сам не мог в это поверить. — Не ожидал… Такие как я — подолгу отсутствующие — непопулярны. Как- то совсем не хочется обзаводиться детьми именно сейчас. Это нервное ожидание, пока узнаешь, кто родится…

От его слов я замерла тоже. И не потому, что мне было жаль мужчину, которому придется обзавестись семьей со всеми вытекающими из этого поступка последствиями. Мне было банально жаль себя!

Процесс «задвигания на полку» начнется так скоро… Противнее участи быть просто резиновой куклой может быть только участь быть ею для женатого мужчины. Меня перекосило от отвращения. И все намерения постараться успеть что-то доказать белокожему коту под хвост!

Риах мои гримасы заметил.

— Для тебя ничего не изменится, — он верно понял причину моих «восторгов». — Ты даже сможешь жить здесь в моей личной жилой зоне, а не внизу.

«Ага… до поры до времени… Тоже мне, нашел аргумент „за“!» — я скривилась. Но Риаху — как показательно! — было уже не до меня. Отойдя от шока, он тут же заметался по своему жилищу, явно куда-то собираясь.

— Вот, — он указал на очередной пузырь. — Там пища. И твердая, и гомогенная. Прикоснись и мысленно попроси о любой. Мне надо срочно привести себя в порядок и отправляться на встречу с выбравшей меня рисой. Вернусь не скоро: предстоит обсудить с ней множество условий о воспитании будущих детей.

«Какие мы деловые!» — душу затопило едкой горечью.

Только что умилялся на меня, а тут уже весь фактически погрузился в семейные дела. Нет, без вариантов — сошлют в подвал и забудут!

Риах, раздевшись, провалился в весьма приметный пузырь в углу. Он был весь испещрен черно-белыми зигзагами и выглядел как-то… потерто.

«Фактизатор», — подумала я, предположив это по сочетанию цветов. Мужчина намерен явиться пред очи «избранницы» при параде. Меня полностью затопила тоска. И познакомиться с новым миром не успела…

Белокожий появился нескоро — где-то через полчаса, но необычный орнамент сиял на его теле обновленным черным цветом, не позволяя отвести глаз. Риах даже есть не стал, сразу подскочив к еще одному пузырьку в отдалении и одевшись. Я, присев на мягкий пузырь средних размеров, угрюмо наблюдала за ним, подмечая каждое движение.

— Ма-рина, поешь и отдохни. Осторожнее снаружи, — и он кивнул на балкон. — Меня не будет долго.

Бросив на прощание мне это предупреждение, шагнул в клубящийся в дальнем углу туман и предсказуемо исчез. Мне же хотелось плакать. Весь задор резко пропал, с таким упоением составленные накануне планы рухнули — не стать мне полноценной рисой.

Но упрямство во мне неистребимо!

«Возможно, именно это — мой шанс на побег! — твердило оно мне. — Белокожего долго не будет».

А что?.. Я посмотрела на фактизатор. Если женщины-рисы — это те, кто с душой, то я однозначно риса. И что будет, если я заберусь в фактизатор? Сочтет ли он блеклые узоры на моем теле достоверными и скорректирует ли их сообразно действительности, то есть изменит пол с «хозяйского» на мой, женский? Или нет? Не попробовав — не узнаю! И, поднявшись, я шипением убрала одежду, решительно приближаясь к «харизматичному» пузырю. Даже если выбраться отсюда потом не получится, рису он сослать в подвал уже не сможет, он вообще ничего не сможет мне противопоставить! Тем более, что тогда придется сознаться в своем обмане.

И-и-и раз! — я плюхнулась внутрь, провалившись сквозь поверхность сферы. Внутри была абсолютная темнота! Испуганно осознав это, попыталась нащупать окружающие стены, но, сколько ни водила вокруг руками, ничего материального не ощутила.

Ой! И что теперь? Но прежде чем я успела что-то придумать, по телу словно заскользила вода, окатывая меня от плеч по самые пятки. Продолжалось это долго. Поначалу я испуганно замерла, позабыв как дышать и не зная, что и думать, но постепенно расслабилась. К концу процесса уже еле терпела, настолько щекотными (в буквальном смысле!) стали ощущения.

А потом и вовсе — хлоп! И меня ослепило яркой вспышкой света. Проморгавшись, к собственному облегчению поняла, что живая и здоровая сижу на полу возле фактизатора!

Первым делом подняла руки, вытянув их перед собой. О да! На моей белоснежной коже необычайно красиво змеились черные-пречерные линии узоров!

Невероятно, но это странное устройство только что возвело меня в ранг полноправной жительницы Ойзала. Осознав этот факт, с утроившимся энтузиазмом подскочила на ноги. Надо было действовать дальше — покромсать волосы и как-то обезобразить свое лицо. Вот только как? Сейчас я готова была попытаться перетереть их, но вокруг не было ни единой острой поверхности.

Отчаявшись что-то сделать, кинулась одеваться. Потом — есть. Приложив к поверхности пищевого пузыря ладонь, подумала о твердой пище. Бряк! На полу что-то звякнуло.

Присмотревшись, обнаружила нечто, похожее на миниатюрный кирпич. И цветом, и весом оно тоже соответствовало кирпичу. Вот уж действительно — твердее некуда, но как это есть?.. Однако меня тут же посетила своевременная мысль: если съесть не получается, попробую этой штукой помочь прическе! Благо, острые ребра имелись в достатке.

Как я потом издевалась над своими волосами, выхватывая прядку за прядкой и где попало старательно перетирая (а когда и обрывая) о грань «твердой пищи», и так укорачивала свою потрясающую гриву. Возилась не меньше часа, проголодавшись окончательно и ощутимо озверев. Такими темпами дойду до кондиции — и остальные рисы покажутся окружающим самыми милыми и вежливыми. Запарившись до предела, таки привела прическу в состояние полнейшего ужаса — если судить на ощупь.

И потянулась к пузырю вновь: поесть хотелось вдвойне, пусть и снова пюре. В ответ на мысленную просьбу сквозь поверхность сферы проклюнулась уже знакомая мне трубка. Радостно заглотив ее, принялась наконец-то питаться. Насытившись, часть неприятной на вид буроватой массы выдавила себе на ладонь. И — была не была — размазала ее по лицу. Чем-то более радикальным изувечить физиономию сейчас не представлялось возможным.

Мысленно гадая о результате (хотелось бы, чтобы от меня шарахались все!) отошла к углу с туманом. Желательно понять, как это все устроено?.. И куда мне, собственно, теперь устремиться?

Туман неожиданно принял по-родственному, мягко окутав теплом и негой.

«Возможно, процесс перемещения просто подвластен всем рисам? Все их системы и устройства изначально способны, как фактизатор, распознавать наличие души, — понадеялась я и, как и с пищевым пузырем, мысленно попросила. — К свободным жилым зонам агра».

Получилось! Туман словно уплотнился и отвердел, а собственная неподвижность ощущалась стремительным полетом. Когда окружающая завеса рассеялась, я обнаружила, что стою на небольшой округлой площадке, по периметру которой располагались небольшие (в диаметре метра с полтора) пузыри разных цветов. Очень похожие размером на тот, что служил входом в параллельную реальность в каюте звездолета. Очевидно, эти тоже были «воротами» в свободные жилплощади. Но какой выбрать? Решив долго не мудрствовать, я вспомнила детскую считалку и принялась выбирать:

— Вышел ежик из тумана, начал сам считать бананы…

Досчитав до конца, уперлась взглядом в пузырь, напротив которого как раз остановилась.

«Дом, милый дом…» — и я, наклонившись вперед, решительно нырнула в сферу.

Или пан, или пропал…




Глава 13


Зажмурившись во время прыжка, распахнула глаза, едва твердо встала на ноги.

Уф! Это была жилая зона, свободная жилая зона. Уже знакомый мне прямоугольник жилого помещения с пористыми темными стенами. Только пустой! Абсолютно. И балкона не было, даже окна… Похоже на каюту, где я очнулась в новом теле. Да уж!

«О чем ты думаешь! — одернула сама себя. — Ты больше не Теге и не обязана по щелчку послушно лежать или стоять под своим рисом, как телушка-первогодка на случке. И эти четыре стены, пол и потолок — твой дом! Твоя крепость. Все получилось…»

Опомнившись, запрыгала на месте, обхватив себя руками, начиная понимать, что напряжение последних часов отпускает. И без разницы какой мой дом, главное — он у меня есть, а все остальное постепенно приложится, со всем разберусь. Риах остался где-то позади и это главное! Я свободна… надеюсь.

На волне возникшей нежности подскочила к ближайшей стене, любовно проведя по ее неровной поверхности ладошкой, потом еще и еще. Дальше — больше: мечтая о том, что сделала бы с этой комнатой на Земле, раскинула руки и прижалась к стене всем телом. Это мой дом и я его люблю, я сделаю его для себя самым лучшим, создам тут уголок покоя и счастья. Чтобы в этом чужом мире у меня было что-то родное, свое…

Неожиданно стена задрожала, заставив меня испуганно отскочить. Уставившись на странные волны, пробегающие по всей внутренней поверхности помещения, заметила, что оно словно преображается. Ой!

Одна волна… Вторая… Третья… И вот уже я потрясенно рассматривала знакомый фактурный рисунок на ставшем кремово-желтым цвете стен. Такой же, как был на моих любимых обоях… в квартире на Земле!

«На моих любимых обоях! Я же только что о них мысленно вспоминала! — внезапно обрадованно осознала я. — Агр действует. Он реагирует на меня, воспринимает мои чувства! Ура, я могу взаимодействовать с ним, как и остальные рисы!»

Восхищенная таким откликом, подскочила к видоизменившейся стене, с благодарностью и восторгом ощупывая ее, а потом и больше — трепетно целуя. Душа была переполнена счастьем: есть возможность для меня совместить прошлое и настоящее, даже в чуждом мире создав кусочек своей реальности!

Внезапно неподалеку возник пузырь, немногим ранее виденный мною в жилом секторе Риаха, с пищей. Ого! Агр настолько впечатлился моей душевностью, что уже приступил к обеспечению меня всем необходимым? И получаса с «новоселья» не прошло! Вновь благодарно погладив стены дома рукой, полностью отдалась ощущению облегчения и довольства, отринув барьеры внутренней сдержанности и настороженности. Я едва не прыгала от радости, ведь все получилось. И так легко!

С точки зрения рисов мои действия иначе как подлым вероломством не назовешь, особенно в отношении Риаха, но… победителей не судят! Тем более ему сейчас не до меня — семья, заботы…

Бах! И у противоположной стены возник фактизатор. Бах! Агр породил мне еще и спальный и одежный пузыри.

«Живем!» — не припомню, была ли я еще когда-нибудь так счастлива за обе жизни, как сейчас, осознавая, что и в новом мире обретаю прочную основу под ногами.

Уже представляла, как обустрою себе несколько комнат, чтобы в них ощущались уют и покой, оформлю под себя. Если, конечно, агр будет не против. Я вновь ласково провела ладошкой по стене, надеясь, что полуразумная сущность этого исполинского «дома» может чувствовать тепло моей благодарности и радости.

— Спасибо! — прошипела вслух, словно он мог услышать и понять.

Стена под моей рукой слегка дрогнула, отозвавшись быстрой судорогой, — услышал!

— Ты все понимаешь? — изумленно вновь вслух шепнула я.

И снова ладонь в ответ ощутила легкое колыхание. Потрясающе! Вряд ли чопорным рисам, повернутым на собственной значимости и на использовании Теге, придет в голову общаться с агром как с равным существом, достойным уважения и благодарности. Меня же собственный опыт научил тому, что пренебрегать тем, кто на первый взгляд внимания не достоин, не стоит.

— Я рада! Мне очень нужен друг. И собеседник! — по поверхности стен запестрели размытые волны, выдавая эмоциональный восторг агра в ответ на мое предложение.

«Вполне возможно, что душа у них как раз есть. Только рисы не способны понять ее!» — уверилась я.

Плюхнувшись на спальный пузырь, приготовилась к беседе.

— Тебе скучно? — по стене прокатилась подтверждающая волна.

— Я постараюсь тебя развлекать, — тут же решила я. — Хочешь, буду мысленно давать тебе различные задания?

Опять утвердительный ответ. Собравшись с мыслями, сразу представила виденный когда-то в старом черно-белом фильме интерьер. Представляла все не спеша, уделяя внимание деталям. И вновь погружалась в те восторженные эмоции, что он вызвал когда-то в моей душе.

И… волна побежала за волной, преображая окружающее пространство. В точности копируя виденное когда-то мною. Но при этом изначально местные «детали» (пузыри) так и остались на месте, смотрясь в общей картине очень забавно. Я расхохоталась, щедро выплескивая из себя позитивное настроение и делясь душевным подъемом.

В таком ключе мы играли с час, с каждым разом все легче понимая друг друга (когда агр был со мной не согласен, он словно напряженно замирал, каменея).

— Понравилось? — стремительная волна в ответ.

— Отлично! — искренне обрадовалась я. Мне и самой понравилось, позволив избавиться от раздиравшего душу страха и напряжения. — Будем так играть. Если захочешь, я тебе картинки из другого мира покажу!

И вновь утвердительный ответ.

— Спасибо, — я снова ласково провела ладонью по поверхности ближайшей стены. — Мне повезло с тобой.

И не верила я, что «дом» может вредить, паразитируя на моей душе. Мне так тепло и душевно как в последний час в этом мире еще не было. Так что отклик был, рисы просто не были способны его «услышать».

Бах! И в моей комнате возник еще один пузырь. С любопытством подойдя ближе, смело плюхнулась в него. «Выпала» в еще одной комнате. И там был балкон! Едва не взлетев от радости, понеслась к нему. И вновь с упоением смотрела на разноцветные серебристые облака, на видневшиеся далеко внизу в возникших прорехах радужной «пены» серо-голубые скалы. Все же мне в итоге повезло!

Ноющий живот недвусмысленно напомнил о том, что подкрепиться не помешает. Поэтому, вернувшись в первоначальное помещение (оказалась там, просто шагнув сквозь стену), поела. Потом в обязательном порядке посетила очистительную кабинку, которая предсказуемо оказалась за клубами сизого тумана в дальнем от входа углу. Все же я уже неплохо освоилась с местным бытом — остальное «подтяну» в процессе.

Пережитый стресс и последующая эйфория не прошли для меня бесследно. Требовался отдых. Раздевшись, забралась на свое новое спальное место с намерением поспать. Трудности еще не закончились и силы мне потребуются. Но как ни странно, уснуть не получалось. Было уже непривычно засыпать одной, словно чего-то не хватало… Измучившись и извертевшись за последующие пару часов, неожиданно осознала — моему телу не хватает привычной уже порции секса! Вот это да!..

Но понимание проблемы не избавило от самой проблемы. Я продолжала вертеться, испытывая ноющий зуд внизу живота, непроизвольно снова и снова сжимая бедра. Все белокожий! Пусть ему сейчас не один раз икнется! Наверняка уже вернулся и пропажу обнаружил. Хотя — как знать.

Перевернувшись на живот, потерлась животом и грудью о поверхность спального пузыря и застонала. Не усну! Эх, сейчас бы что-нибудь расслабляющее услышать… Музыки ужасно не хватало.

Поддавшись порыву, протянула руку и коснулась ближайшей стены, стремясь привлечь внимание агра. И тут же начала вспоминать, мысленно воспроизводя мелодию и напевая любимую песню из репертуара Джо Дассена. Несколько минут томительной медитации с полным погружением в воспоминания и… моя жилая зона наполнилась звуками прекрасной чувственной мелодии, полностью скопированной из моих представлений.

— Ммм, — я глухо застонала на выдохе, понимая, что именно эти аккорды невероятно, чарующе, правильно звучат сейчас, и поддалась окружающему настроению и собственному нарастающему желанию.

Поднявшись на поверхности пузыря, присела, опираясь на пятки. Глаза были закрыты. И вопреки всему перед мысленным взором стоял Риах. Его впечатляющее белоснежное тело, испещренное россыпью невероятных узоров. Руки ожили, словно обегая это тело, прикасаясь к нему повсюду, лаская. Мысль двигалась с упоительной медлительностью, в такт звучащей мелодии, постепенно наращивая темп. Его плечи, руки, спина, крепкие ягодицы, за которые мне так нравилось цепляться руками, сжимать их. Его бедра, напрягающиеся до предела, когда он двигался во мне.

Я снова стонала, полностью слившись сознанием с ритмом мелодии, по-настоящему погрузившись в фантазию, ощущая белокожего рядом, обоняя его неповторимый аромат, ощущая его кожу под своими ладонями.

Пальцы рук скользнули глубже, погружаясь во влажное уже лоно, заскользили по внутренним складочкам, имитируя его присутствие. В эти минуты Риах был во мне. Двигался все сильнее и сильнее. Струйки бенгальских огней змеились по его груди, я, кажется, ощущала их вкус на своих губах.

Темп мелодии нарастал. А вместе с ним и мое нетерпение, страстное желание отдаться ему, получить свободу от этой невыносимой жажды его тела. Сбив спальный пузырь так, чтобы получился острый гребень, с ожесточением принялась тереться об него собой. Руки словно по мужской спине заскользили вверх, подбираясь к груди. Толкаясь о поверхность пузыря, вжимаясь в него самой сокровенной частью себя, не видела ничего кроме Риаха, слышала только чувственный голос Дассена. Пальцы сжали соски, играя ими. Это белокожий сжимал их, вознося меня на совершенно новый уровень ощущений, превращая меня в сплошной оголенный нерв.

Я стонала, ощущая, как желанная влага омывает мои пальцы, я судорожно двигала ими, ускоряясь с каждым аккордом. Близился конец. И мой, и песни. И Риах был все ближе, сжимая меня в сильных объятиях, прижимая к своему телу. Взрыв! Музыка оборвалась, оглушив внезапной пустотой, в памяти еще звучал бархатный мужской баритон, а сознание оживляло ощущения соития с белокожим, когда я дрогнула… Тело выгнулось, сжимаясь вокруг моих пальцев, увлажняя их еще сильнее соком страсти. Я, вскрикнув, не выдержала волны облегчения и слабости, рухнув вперед. И поднесла ко рту ладонь, только что двигавшуюся глубоко во мне, чтобы лизнуть, посасывая, ощутить собственную женственность.

Испытав разрядку, избавившись от мучительной и сладострастной жажды, наконец-то заснула. И последняя мысль была о Риахе…

* * *


Выспалась я обалденно. Так спать может только кристально безгрешный человек на собственной кровати. И тут же мое внимание привлек явно «разволновавшийся» агр. По стенам комнаты с бешеной скоростью проносились волны колебаний.

«Что случилось?» — я озадаченно присела, пытаясь сообразить, откуда ждать проблем.

Словно ощутив мою готовность к восприятию новой информации, агр видоизменил одну из поверхностей, сделав ее прозрачной. И я увидела… Риаха!

Не успев испугаться в полной мере, услышала его призыв:

— Ма-рина! Ты должна впустить меня!

Ой! Ой и ой! Что же делать?

Я спринтерским прыжком покинула свой пузырь и, махнув рукой на очистку, оделась. Потом одумалась: ворваться он явно не может! И снова разделась и нервно посеменила в очистительную кабину. Пока, максимально торопясь, очищалась, успела немного успокоиться.

«Я — риса! На том и стою», — дала себе установку и, вновь одевшись, подошла к тому углу, где клубился сизый туман и куда попадал всяк ко мне входящий. Мысленно настроилась на спокойный лад и приготовилась к встрече. Ее вряд ли можно избежать, так лучше выяснить все сразу.

— Ты!.. — Риах, едва материализовавшись передо мной, сорвался с места, передергиваясь на ходу от негодования. — Как ты только посмела?! Совершить подобное! Это немыслимо! Ты не риса. Ты не имеешь права считать себя такой! Как я ошибся, что воспрепятствовал представителю службы досуга…

Алые глаза пылали бешенством, сильные руки сжимались в кулаки, взгляд был прикован ко мне.

— Еще и не пускала меня столько времени! — последний упрек удивил сильнее всего.

— Я спала, — стремясь сохранить выдержку, ответила сразу.

— Спала? — Риах как-то резко оборвал себя, озадаченно оглядываясь вокруг. — Значит, агр тебя защищает, не позволил потревожить твой сон. Странно. Так быстро обзавестись всем необходимым… Ты отдала ему часть души? Отвечай!

И он резко и яростно дернулся ко мне, когда внезапно замер, словно натолкнувшись на невидимую стену. Алые глаза стали еще шире.

— Защищает… — сам себе отвечая, неверяще прошептал мужчина.

Его взгляд скользнул по моим обнаженным рукам, и неожиданно он взбешенно рявкнул:

— Ты присвоила себе мою биографию! Вот, посмотри, на левой руке — хочешь сказать, что ты родилась в четвертом агре?! Как такое возможно?! Это нарушение всех существующих законов. Ты — Теге!

— Нет! — я тоже подалась вперед. — Я — риса. У меня есть душа, а чем еще они отличаются от Теге? И фактизатор, и агр признали меня. Признай и ты этот факт и оставь меня в покое.

— Я никогда не признаю! — Риах едва не взревел, в порыве бессильной ярости ударяя по прозрачной преграде. — Ты предала меня! Использовала. Ты обманула меня! И кто? Моя собственность, моя Теге!

— Убирайся! — холодно отчеканила я в ответ. — И никогда не возвращайся! Если ты намерен предпринять что-то, несущее мне вред, помни, что сам являешься соучастником обмана! И выяснить мое прошлое невозможно. Я не вернусь никогда. И никогда не буду твоей Теге. Я ненавижу тебя. И я всегда мечтала о том, что отомщу тебе за все перенесенные унижения и обиды. Вон! Это мой дом и тебе здесь не место!

Лицо белокожего выразило крайнюю степень потрясения, прежде чем его словно утянуло сизым туманом наружу. Я осталась одна. И я была свободна!




Глава 14


14-ой главы нет и в продаваемой автором версии книги




Глава 15


После встречи с Риахом в душе остался неприятный осадок. Наговорила многое, обидевшись из-за его обвинений. А потом по прошествии времени поняла, что в нем говорило потрясение и такая же обида. Или я слишком хорошо о нем думаю? Ведь Теге для них и есть Теге…

И маловероятно, что он смог бы когда-нибудь относиться ко мне как к равной. Но остальные будут! Других вариантов я им не предоставлю.

Впрочем, отправляться познавать этот мир я пока не рвалась, мирно занимаясь своим домом, обустраивая сферу за сферой. Агр не скупился, позволяя мне все. Мы подружились, наладив отличный контакт, научившись приносить друг другу пользу и просто дарить хорошее настроение. Эти дни, а возможно, и недели были упоительно прекрасны. Все, что необходимо для жизни, у меня имелось, а в остальном… Рисы не зря предпочитали дистанцироваться от окружающих, ограничиваясь контактами с Теге. Так что я, должно быть, не слишком выделялась на их фоне.

Но время пришло, я достаточно морально окрепла, чтобы сделать следующий шаг и осуществить интеграцию в местный социум. Так, однажды проснувшись, я поняла — сегодня. Очистившись, оделась и, измазав заодно и лицо в сероватой массе, поела, прежде чем подойти к клубам сизого тумана в углу. Подумала, что хочу туда, где в агре свободно гуляют рисы. Присмотрюсь для начала. Сизое марево уже знакомо обволокло меня, отрывая от пола, чтобы развеяться на… огромном пространстве, укрытом прозрачным куполом.

Я сразу вспомнила те аэроизображения, что показывал мне белокожий в первый раз, и поняла — это место на самом верху агра. И тут действительно были рисы. Кто-то сидел на пузырях — аналогах скамеек, общаясь между собой; кто-то прогуливался между небольшими, наполненными яркими бенгальскими огнями, фонтанчиками. Были тут и дети. Маленьких рисов я встретила впервые. Чуть в стороне я увидела что-то похожее на торговые ряды или какие-то развлекательные системы, выглядевшие весьма округло и своеобразно. Но двинуться в их направлении я не успела…

На самом деле я сделала всего один шаг… малюсенький шаг с места, когда случилась катастрофа.

Раздалось очень высокой частоты шипение, настолько громкое, что все присутствующие на этой «арене» рисы синхронно оглянулись на меня. Сердце в груди дрогнуло и пропустило удар: что? Что это значит? Но окружающие, пусть и довольно скупо, но улыбались мне.

— Риса созрела, — донесся до меня комментарий ближайшего белокожего мужчины.

В памяти раздался щелчок — «повсеместные контролирующие поля, анализирующие уровень созревания»!

«Мамочки…» — это что же, мне пора обзаводиться семьей?!

Сейчас? Ничего не зная о мироустройстве и плохо понимая местные порядки? И у меня же срок стерилизации не закончился. На уровень физиологической зрелости это, конечно, не влияет, но… как я это объясню?!

Эх, зря я сидела в своей норе, надо было заниматься самообразованием. Те же аэроизображения использовать. А теперь… Что теперь? Я тоже не знала. И неожиданно вспомнила о Риахе. Все эти дни я запрещала себе думать о мужчине, решив, что он навсегда остался в прошлом. Но именно он, если отбросить собственные эмоции, хоть что-то пояснял мне. Он был тем, кому я могла довериться в собственном незнании, тот, кто знал мою подлинную историю. Но… Он уже наверняка наслаждается всеми прелестями семейного союза рисов и имеет дважды в неделю новую и, главное, бездушную Теге. Интересно, состоялось ли для него уже перспективное отцовство?..

— Риса? — вопрос выдернул из шока и прострации, в которые я окунулась с головой.

Два обезображенных и крупных риса застыли рядом. Именно они и обращались ко мне. Вопросительно уставившись на них, старалась выглядеть максимально уверенной и грубоватой.

— Мы проводим, — пояснил один из них свое внимание. — Контролирующее поле выявило вас. Фаза созревания более чем состоявшаяся. Вы, верно, много времени провели в своем жилом секторе, раз не были выявлены ранее. Необходимо срочно совершить выбор, пока еще есть из кого выбирать. Система направила нас сюда за вами.

«За вами…» — набатом раздавалось в моей голове.

Понимая, что отказаться невозможно, следом за мужчинами шагнула в сизую мглу, во всех смыслах проваливаясь куда-то. Вновь было страшно.

Оказались мы в странном и непривычно длинном помещении — его противоположного конца я не видела. Вдоль стены на расстоянии метров пятидесяти друг от друга стояли пузыри-скамейки, на некоторых из них сидели женщины-рисы и внимательно вглядывались в прозрачные пузырьки, замершие на уровне их глаз.

Оторвав меня от осмотра, к нам подошла довольно пожилая риса. Взглянув на меня сквозь прозрачный округлый шар, что плыл с ней рядом, засокрушалась:

— Очень поздняя! Сверстников ее совсем мало осталось и все, в большинстве своем, непопулярные.

— Так и она вон… миловидная, — с толикой печали заметил один из моих сопровождающих.

Окинув меня внимательным взглядом, риса покивала мужчине и позвала меня:

— Идем. Будешь выбирать из того, что есть.

Я обреченно потопала за ней. Нет мне счастья в жизни: только из одного выгребу, как в другое вляпаюсь! Устроив меня на одном из свободных пузырей, к которому сразу подплыли прозрачные «окуляры», риса посоветовала:

— Просмотри несколько раз! Кого-то надо выбрать.

И отошла.

А я стала смотреть, взглядом пролистывая лицо за лицом. Сконцентрировав пристальное внимание на любом из них, можно было получить о мужчине подробную звуковую информацию. Но… я просматривала лицо за лицом и понимала страшную истину — каждый из них мне не подходит, не подходит по той простой причине, что я не смогу жить в таком семейном союзе. В таком бездушном!

Внезапно я потрясенно охнула. Риах! Его изображение встало перед моим взором. Почувствовав вспыхнувшую надежду, одновременно испытала и шок. Он ведь уже… Или нет? Выделив его взглядом, опасаясь какой-либо накладки, принялась вслушиваться в безликий голос, сообщающий мне о профессии, уровне дара и особенностях родословной линии белокожего. Теге среди его предков были редки! Да у него генофонд что надо! Видимо, только из-за своей профессии он так непопулярен.

Но для меня вопроса выбора не стояло. Если он все еще не связал себя семейными узами, то я однозначно выбираю его. Вопреки тому, как прошла наша последняя встреча, вопреки собственным мечтам о расправе, вопреки всему.

Просто потому, что он знал обо мне все! С ним я могла быть собой, настоящей.

Можно ли сказать, что я полюбила его? Вряд ли. Подобное чувство вообще было чуждо этому миру. Но я знала его, доверяла и чувствовала — смогу полюбить когда- то. Как и добиться подобных чувств от него. Смешно? Наивно? Нет, я прекрасно понимала, что в процессе сосуществования и равноправного контакта со мной он сам придет к этому.

Я сделала свой выбор. И им стал мой хозяин.

Оторвавшись от прозрачных пузырьков, поискала взглядом пожилую рису. Она подошла быстро, важно уточнив:

— Выбрала?

— Да, — и тут же пузырьки вспыхнули на миг розовым светом.

— Призыв этому рису отправлен, — деловым тоном пояснила мне женщина. — Иди туда и жди, когда он появится.

В том направлении, на которое она указала, находилась прозрачная сфера. Выход в другую реальность. Уже бесстрашно провалившись внутрь, обнаружила там единственный предмет «мебели» — спальный пузырь. Усевшись на него, прижалась спиной к стене, надеясь, что Риах на Ойзале и отзовется быстро. Мысль о том, что он сейчас суетится, готовясь явиться ко мне в наилучшей форме, была приятной. Я ожидала его, с нетерпением осознав, что соскучилась. А мое тело… Оно уже ныло в таком долгожданном предвкушении.

Ожидание затянулось. В этом скудно обставленном помещении я провела практически несколько часов, отчаиваясь с каждой минутой все больше. Риах не появлялся! Интуиция подсказывала, что в этом случае заставят выбирать другого. И тогда катастрофа станет неминуемой!

Я незаметно заснула.

— Ма-рина?! — изумленное и такое знакомое шипение. Одновременно с призывом я ощутила прикосновение к своему лицу.

Вздрогнув, опомнилась и резко села, поднимаясь с пузыря. Рядом стоял Риах и напряженным взглядом следил за моими действиями. И он вовсе не сиял наведенным лоском. Черный рисунок слегка поблек, лицо было уставшим, а поза напряженной. И все же это был Риах! Я смущенно застыла, не представляя, как объяснить мужчине ситуацию. Хотя с ситуацией все было понятно, но вот мой выбор…

— Я созрела, — все же тихо прошипела ему.

— Я понял, — такое же нерешительное шипение в ответ. — Спасибо за выбор.

И мы оба замялись, не зная, что добавить еще. У меня сказать было что, но я опасалась все испортить и нечаянно оттолкнуть его. Он тоже явно собирался с мыслями.

— Встретились? — сверху появилась уже знакомая мне риса. — Не задерживайте. В фактизатор — и на выход.

Растерявшись, я оглянулась вокруг: куда идти? Но белокожий быстро взял меня за руку и потянул за собой. Мы вынырнули в первоначальное узкое помещение, с противоположной от скамеек стороны которого я заметила черно-белые сферы. К ближайшей Риах и подвел меня, а потом… уронил нас внутрь. И снова кромешная темнота. Но теперь рядом был мой белокожий, так и не выпустивший моей руки. И в этот раз мне было не страшно. Я с радостью ощущала рядом его спокойствие и уверенность.

Как только выбрались наружу, я сразу отметила наши обновленные, сияющие чернотой, такие похожие рисунки.

— Все! — белокожий почему-то очень радостно смотрел на меня. — Мы заключили семейный союз. Это навсегда.

Не знаю, почему он счел необходимым сообщить о последнем, но я согласно кивнула.

— Идем, — Риах вновь увлек меня за собой, направляясь к выходу.

Сизый туман окутал нас, чтобы перенести… ко мне домой.

— Да уж, — белокожий выпустил мою руку и осмотрелся. — Агр благоволит к тебе. Я указал направление в свой жилой сектор.

И он как-то вопросительно взглянул на меня.

— Я думала, ты уже заключил семейный союз, — вспомнила я о своем заблуждении.

— Нет, я тогда опоздал. Призыв отправили, когда я был в полете. Риса, конечно, не дождалась и выбрала другого, — отвечая, он отводил взгляд.

Мне же было страшно начинать извиняться за то, что наговорила ему прошлый раз.

— Ма-рина… — Риах все же решился. — Я сожалею о своем последнем визите, о том, как воспринимал тебя. Я многое обдумал за это время, попытался понять. Наверное, я на твоем месте тоже бы сбежал. И я понял, что ты… была права. Это был твой шанс, и ты его не упустила. Хотя мне до сих пор трудно осмыслить подобную смелость. Тогда же… я просто был ослеплен яростью, разочарован в тебе, в себе. Но за это время понял, что не могу существовать без своей Теге, Ма-рина! Спасибо тебе за этот выбор, за этот шанс для меня.

— А как ты нашел меня так быстро? — вспомнив о своем удивлении, уточнила у своего белокожего, с радостью понимая, что он однозначно не безнадежен.

— Агр подсказал. На тебе отпечаток моей судьбы. И сейчас я рад этому. Мы ее просто разделим. Я всегда мечтал об особенном семейном союзе, с тесной общностью. Я сам такой — неугомонный. А с тобой — я знаю — смогу обрести даже больше.

— Как же перспектива ожидания рождения детей? — уже понимая, что верю каждому его слову, избавлялась я от последних страхов.

— Будем ждать, как и все, — он хитро прищурился, — тем более, до этого момента еще есть время.

— Да, — я счастливо улыбнулась. У нас будут дети, и я всей своей душой буду надеяться, что судьба не обделит их важнейшей составляющей сущности.

— И никаких Теге? — Риах задал мой вопрос. — Надеюсь, мы станем одним из исключений, кто смог обрести более тесную связь в семейном союзе. А о том, насколько она тесная, мы никому не скажем. И наших детей научим этому знанию.

— Да? — согласилась я, позволяя мужчине притянуть меня ближе. — И тебе не придется брать в полеты Теге, если рядом буду я. Мы станем нормальной семьей.

— О-о-о, — мой белокожий предвкушающе вздохнул.

— Ты совершенно невероятная и самая особенная. Мне очень повезло с твоей таинственной душой, — шепнул Риах, приближая свои губы к моим.

Мы опустились прямо на пол, слишком истосковавшись по телам друг друга, по тем эмоциям, что они дарили, чтобы думать о чем-то стороннем.

В этот раз раздевала нас я, а Риах послушно следовал моим движениям. Наконец-то говорили наши души, а не только тела. Общались губы, встречаясь вновь и вновь, руки, прикасаясь к такому желанному телу.

Мы, вопреки обоюдному снедавшему нас нетерпению, не спешили. Сплетались в объятиях, чтобы ощутить самый тесный контакт, наслаждались каждой лаской, будь то легкие, обжигающие кожу поцелуи, влажные прикосновения языка или шелковистое скольжение наших пальцев. Мне не надо было фантазировать, ведь мои ладони обхватывали реальные плечи мужа, губы целовали его грудь, устремляясь ниже.

Сейчас мне хотелось только отдавать, подарив ему сегодня самый незабываемый опыт, праздник нежности и страсти, хотелось стать для него центром мира, средоточием всего самого желанного.

И Риах словно стремился к тому же. Кожа уже пылала, став невообразимо чувствительной, сполохом ощущений реагируя на малейшее прикосновение мужчины, на легчайшее трение наших тел. Мой язык скользил по линиям столь значимых теперь для меня узоров, наполняющих душу невыразимой нежностью и желанием, стремясь вниз к его жаждущему члену. Пробежавшись быстрой змейкой по всей длине мужского органа, обхватила его губами и руками, намереваясь заставить излиться в меня уже сейчас. Язык неутомимо оббегал его, щекоча и возбуждая. Губы, плотно сомкнутые вокруг, сжимали, с силой втягивая его в глубины рта до самого основания. И снова отпускали, чтобы тут же захватить обратно. И все быстрее и быстрее… Когда же он, замерев в последнем рывке, неожиданно резко дрогнул и… изменил форму, раздвоившись, и потрясающе порочно завращался у меня во рту, волной восторга накрыло уже меня…

Захлебываясь одновременно в водовороте собственных новых ощущений и его сладкой влаге, сминала мужские бедра руками, не позволяя отстраниться. Такого у нас еще не было! Да что там — такое я и предположить не могла!

— Что-о-о это было? — стоило мне немного отдышаться, как я уставилась на член Риаха.

Выглядел он сейчас вполне обычно — но я же чувствовала?..

— Это наша особенность. Помнишь, я говорил как-то? Но для ее запуска необходимы очень сильные эмоции, чувственные ощущения на грани, — шепотом, проводя носом по моей шее, шипел Риах. — Раньше у меня никогда не получалось.

— О-о-о, — я тоже с трудом справлялась с дыханием под натиском его прикосновений, — это волшебно! Я подобного тоже никогда не испытывала. Можно еще?..

Я умоляла.

— Для тебя — сколько угодно! — искушающее шипение белокожего.

И, переложив меня на спальный пузырь, улегся сверху.

— Готова? — мой рис улыбался, поражая теплом взгляда.

— Да, — я кивнула, прислушиваясь в предвкушении к его малейшему движению.

Риах поерзал, вынудив меня шире раздвинуть бедра, а потом и вовсе закинул мои ноги себе на спину. И сразу вошел в меня. Его член был снова тверд и с первой секунды проникновения в мое лоно заставил восторженно застонать — как же я истомилась по этому ощущению! Его место было во мне, без вариантов. Наше соитие ощущалось таким гармоничным и правильным, больше того — необходимым.

Начал Риах решительно, сразу в быстром темпе двигаясь во мне. При этом он не отводил глаз, не отпуская моего взгляда. Наши души продолжали тесно сплетаться под стать нашим телам, узнавая друг друга, учась открываться и доверять.

Чем быстрее его член врывался в меня, тем сильнее становилось мое нетерпение. Мне казалось, что еще миг — и я уже не дождусь повторения чуда, сорвавшись в пропасть удовольствия. Но он не дал мне закончить, замерев неподвижно на самом краю, позволяя немного остыть.

Чтобы с неожиданным щелчком внутри меня вновь раздвоиться! Плюс все бугорки на его невероятном члене выпятились и набухли, создавая внутри моего пылающего желанием лона ощущение присутствия сразу множества мужских членов! И все они одновременно вращались, двигались и терлись об меня. Вынести подобный накал удовольствия я была не в силах. От разнообразия ощущений меня просто затопило лавиной ощущений, заставив яростно что-то выкрикивать и стонать, стараясь вжаться в мужа еще теснее. Это невероятные, неописуемые ощущения! Это венец наслаждения!

И обладатель таких потрясающих достоинств, тот, кто единственный в состоянии доставить мне такое удовольствие, теперь в моем единоличном владении. Как и я — в его!

Отдыхая, приникла к плечу мужа, чувствуя, как по лицу расползается счастливая улыбка. Второй шанс все же оказался удачным! Мне встретился Риах. С ним рука об руку я смогу пройти свою вторую жизнь, будет кому познакомить меня с новым миром.

Полюблю ли я этого мужчину? Я не сомневалась — да. Более того, я смогу научить любить и его. Возможно, он этому уже научился, просто еще не осознал…




Эпилог


Из летописи мира Ойзал

Посвящается богине щедрой души




Раса рисов медленно, но неуклонно приближалась к своему закату. С каждым поколением количество Теге, пусть и незначительно, но превышало количество детей, имеющих живую душу. Это вело нас к бесславному угасанию, к обращению в полуживотную форму существования.

Душа, вселившаяся в тело Теге Риаха Соа, стала спасением нашей расы. Нашим спасением стала Ма-рина — богиня, подарившая рисам щедрую душу.

Риах и Ма-рина Соа, объединившиеся в семейный союз, стали родителями семерых рисов. Более того, они воспитали их особенным образом, привив новую философию семейных отношений. Они воспитали новых рисов, научив их не только оберегать свою душу, но и делиться ее плодами — щедрыми и добрыми чувствами. Научили пониманию того, что если подарить кусочек своей души кому-то, то пустое место заполнится удвоенным количеством душевного тепла.

И их дети стремились создавать семейные союзы по образцу своих родителей, душевным подходом меняя мировоззрение своих партнеров по паре. И последующие поколения их потомков тоже. Так и сформировался культ «богини щедрой души».

Открытием, изменившим ход истории рисов, стало наблюдение: у тех, в ком есть кусочек души Ма-рины Соа, никогда не рождаются Теге! Все ее потомки обладали душой. И именно это по прошествии нескольких поколений привело сначала к резкому уменьшению численности Теге, а потом и вовсе — к их исчезновению.

Мы будем помнить о том уникальном подарке, который сделала нам душа Ма-рины Соа, мы будем беречь тепло наших душ и ценить возможность любить!