Прибалтийские дивизии Сталина
Андрей Иванович Петренко








Добровольческие легионы и дивизии СС, в которых воевали против Советского Союза граждане бывших Прибалтийских республик, известны всем. Однако литовцы, латыши и эстонцы сражались и на стороне Красной армии. В годы Великой Отечественной войны из советских прибалтов были сформированы национальные дивизии и корпуса, прошедшие трудный боевой путь от Демянска до Курляндии. Им посвящена эта книга.






Андрей Петренко

Прибалтийские дивизии Сталина





Глава I

130-й стрелковый Латышский ордена Суворова корпус





1. Формирование (3 августа — 3 декабря 1941 года)


Первым национальным воинским соединением Советских Вооруженных Сил, сформированным в годы Великой Отечественной войны, стала 201-я Латышская стрелковая дивизия (I формирования).

На основании решения руководства Латвийской ССР первый секретарь ЦК КП(б) Латвии Ян Калнберзин (1893–1986) и председатель СНК республики Вилис Лацис (1904–1966) обратились к председателю Государственного Комитета Обороны с предложением создать в составе действующей армии латышское национальное воинское формирование — дивизию. Согласие было дано.

Принятое 3 августа 1941 года постановление Государственного Комитета Обороны СССР № 383 гласило[1 - «Известия» ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 193.]:






«1. Принять предложение ЦК КП(б) Латвии о создании Латвийской стрелковой дивизии с включением ее в состав Северо-Западного фронта.

2. Поручить ЦККП(б) Латвии и Совнаркому Латвийской ССР совместно со штабом Северо-Западного фронта приступить к формированию Латвийской стрелковой дивизии из состава бойцов бывшей рабочей гвардии, милиции, партийно-советских работников и других граждан Латвийской ССР, эвакуированных на территорию РСФСР»[2 - В августе 1941 г. документация оформлялась на название «Латышская». В приказе о преобразовании 201-й дивизии в 43-ю гвардейскую также было применено название «Латышская». Дивизионная газета с 1941 года называлась «Латвийский стрелок» и издавалась на латышском языке; с августа 1943 года она издавалась также на русском и выходила под названием «Латышский стрелок». — Примеч. авт.].





Неудачное для Красной армии начало войны привело к тому, что территория Латвийской ССР была оккупирована немецкими войсками уже к 8 июля 1941 года, и на ней уже удалось провести мобилизацию военнообязанных. С боями и в порядке эвакуации из Латвии в первые недели войны ушли 53 тысячи человек. При формировании дивизии можно было рассчитывать и на тех латышей, которые проживали в разных республиках Советского Союза, то есть примерно на 150 тысяч человек.

Обстановка на фронте летом и осенью 1941 года оставалась крайне тяжелой, не была она стабильной и на Северо-Западном фронте. В связи с этим было принято решение, чтобы ту масштабную и срочную работу, которая требовалась при формировании особого — т. е. национального — воинского соединения, поручить Московскому военному округу, сняв эту обязанность со штаба Северо-Западного фронта.

10 августа 1941 года народный комиссар обороны СССР издал приказ о формировании Латышской стрелковой дивизии. Заниматься этим должно было командование Московского военного округа[3 - История Латвийской ССР. Том III. Рига, 1958. С. 528.]. Своим решением командование МВО определило местом формирования Латышской дивизии Гороховецкие лагеря под г. Горьким[4 - В настоящее время — г. Нижний Новгород. — Примеч. авт.]. Сразу же развернулись мероприятия по выявлению граждан Латвийской ССР на различных территориях страны и их быстрому сбору в месте формирования дивизии. Этим занимались и военные органы, и руководство республики. Уполномоченным МВО был назначен полковник А. Бохан, бывший латышский рабочий, участник Гражданской войны. Он проделал большую работу по комплектованию и вооружению дивизии, особенно в первые дни ее существования.

ЦК КП(б) Латвии и Совнарком Латвийской ССР направляли уполномоченных в Кировскую, Горьковскую, Ярославскую, Ивановскую и другие области для отбора добровольцев из числа эвакуированных граждан Латвийской ССР. Первым в дивизию прибыл организованный контингент эвакуировавшихся работников НКВД Латвийской ССР. К этому времени они компактно размещались в одном месте, недалеко от г. Горького, и их подразделения были переброшены в Гороховецкие лагеря.

Бывшие красноармейцы и командиры 24-го территориального стрелкового корпуса, отправленные после расформирования данного соединения в августе 1941 года в тыл, оказались рассредоточенными на обширной территории. Их собрали уполномоченные руководства республики, и вскоре они тоже начали прибывать в Гороховецкие лагеря. Уже к концу лета из частей бывшего 24-го корпуса явились Павел Бобров, Фрицис Домбровский, Алексей Дунт, Петр Зутис, Янис Кезберис, Элмар Бриедис, Янис Приеде, Янис Лепинис, Карлис Лиепиньш, Александр Малтейстер, Янис Пиесис, Алберт Приверт и др.

Часть съезжавшихся отовсюду, в основном из Северного Приволжья (Кировская и Ярославская области, Чувашская АССР), граждан Латвийской ССР уже успела получить опыт военных действий: во-первых, они уходили с боями из Латвии, а во-вторых, воевали потом на территории Эстонии. Это были бойцы истребительных батальонов, формирований милиции и НКВД, добровольцы, сражавшиеся в латышских рабочих полках, отрядах партийно-советского актива. Они дрались в июле — октябре 1941 года в рядах 1-го, 2-го (затем 76-го) латышских стрелковых полков в Латвии, при обороне Таллина и Ленинграда в составе 8-й армии. В дивизию были зачислены и не имевшие военной подготовки городские и сельские партийные и комсомольские активисты, работники местных органов власти, рабочие, служащие, крестьяне и другие граждане Латвийской ССР, эвакуировавшиеся на территорию РСФСР летом 1941 года.

Прибывали бойцы, целые отряды воинов, в полной мере успевших принять участие в неравных и ожесточенных боях. Так, в ноябре 1941 года кружным путем в дивизию из Ленинграда прибыли 28 командиров из состава Латышского полка 11-й стрелковой дивизии 8-й армии. Среди них были Рихард Шнейдер, Зелма Лутере и другие. Георг Брозин, начальник штаба полка, воевал с фашистами еще в Испании. В своем дневнике, опубликованном после войны, он рассказывает об этих днях.

В полку, отступавшем с боями из Эстонии, на 7 октября 1941 года осталось в строю 196 человек, из них на переднем крае был 51. Партбюро полка обратилось к А.А. Жданову, после беседы в Смольном, с просьбой отправить их в Латышскую дивизию. Командующий Ленинградским фронтом 19 октября дал указание, которое на следующий день исполнил Военный совет 8-й армии[5 - Командующий генерал-лейтенант Шевалдин Т.И., комиссар Окороков А.Д., начальник штаба генерал-майор Кокорев П.И. — Примеч. авт.], приказав полк расформировать, 28 командиров откомандировать в Латышскую дивизию, а из остальных сформировать Латышскую роту (95 человек) в одном из полков 11-й стрелковой дивизии. Впоследствии командир роты Вольдемар Круминыи погиб под Ленинградом, а оставшиеся бойцы в феврале 1942 года были направлены в Латышскую дивизию[6 - Захаров И.З. Второй Латышский полк рабочей гвардии в боях за город Ленина. Рига, 1969. С. 27–29.].

26 декабря 1941 года в распоряжение Латвийского запасного стрелкового батальона прибыли 60 солдат и офицеров из 111-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 24-го корпуса, в порядке и с боями отходившего от Риги, где они начали боевые действия уже 23 июня. Артиллеристы-зенитчики охраняли небо над Новосокольниками, Гжатском, Можайском, Кубинкой, вышли из окружения под Вязьмой. За это время огнем своих устаревших орудий они сбили 8 вражеских бомбардировщиков.

Среди бойцов и командиров дивизии были ветераны, воевавшие в латышских частях Красной армии еще в годы Гражданской войны. Это командир соединения Я. Вейкин, Д. Бранткалн, Э. Бирзит, П. Матисон, Я. Кинтслер, Р. Варкали, Ф. Фридрихсон, Я. Мельбарт, Э. Фельдман. Часть командных должностей заняли офицеры и унтер-офицеры запаса бывшей латвийской армии. В ряде случаев командирами взводов из-за нехватки командного состава были поставлены младшие командиры. На командные должности в дивизии назначались также граждане Латвийской ССР, служившие в других частях и соединениях Красной армии, участники Гражданской войны.

Представление о разнообразии личного состава дает донесение политотдела дивизии от 22 сентября 1941 года:






«Из числа прибывших бойцов значительная часть не служила на военной службе и не знакома с военным делом. Комсостав и красноармейцы, ранее служившие в латвийской армии, не знакомы с современными средствами вооружения Красной армии, вследствие чего требуется основательная подготовка личного состава».





Большинство политруков подразделений и комиссаров частей — а ими стали в основном партийные работники Латвии — не имело военной подготовки[7 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 185. Л. 3, 65, 70, 80. Цит. по: Кирсанов Н.А. В боевом строю народов-братьев. М.: Мысль, 1984. С. 55, 253.].

С сентября 1941 года граждане Латвийской ССР подлежали мобилизации в Латышскую стрелковую дивизию[8 - История Латвийской ССР. Том III. Рига, 1958. С. 528.].

Руководство республики приняло 30 октября 1941 года специальное постановление, в котором среди прочих мероприятий, призванных содействовать повышению боеспособности дивизии, уполномоченным ЦК КП(б) Латвии и Совнаркома Латвийской ССР в областях и краях СССР было вменено в обязанность организовать помощь семьям фронтовиков[9 - Очерки истории КП Латвии. Том III. Рига, 1980. С. 122.].

Всего по штату в дивизии должно было быть 11 447 человек[10 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 162. Л. 7, 10.]. В сентябре 1941 г. численность дивизии составляла 10 348 бойцов[11 - Рижские гвардейские / Сборник военно-исторических очерков. Рига: Лиесма, 1972. С. 101.]. На 90 % это были латыши и граждане Латвийской ССР других национальностей. Рабочие составляли 62 % личного состава, служащие — 29 %, крестьяне — 9 %; 70 % бойцов были добровольцами[12 - Борьба латышского народа в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. Рига: Зинатне, 1970. С. 172.]. Национальный состав дивизии был следующим: латыши — 51 %, русские — 26 %, евреи — 17 %, поляки — 3 %, другие национальности — 3 %[13 - Там же. С. 172.].

Дивизия, получившая наименование 201-й Латышской стрелковой, имела по штату три стрелковых полка (92-й, 122-й, 191-й), один артиллерийский полк (220-й). В нее также входили специализированные части и подразделения:

— 10-я отдельная зенитно-артиллерийская батарея;

— 170-й отдельный батальон связи;

— 53-й отдельный саперный батальон;

— 1123-я отдельная моторизованная стрелковая разведывательная рота;

— 49-й отдельный мотострелковый батальон;

— отдельная рота химзащиты и др.

12 сентября 1941 года командиром дивизии был назначен Янис (Ян Янович) Вейкин (1897–1979), полковник, кадровый офицер Красной армии, участник Гражданской войны, награжденный орденом Красного Знамени.

К 15 сентября 1941 года были сформированы штабы дивизии и всех четырех полков из прибывших в первой половине сентября кадровых командиров, присланных из Московского военного округа. Значительную часть среднего командного состава, командиров взводов и рот составили 228 выпускников Рижского пехотного училища. Лейтенантские знаки отличия — эмалевые кубики в петлице — они получили в Стерлитамаке, куда в начале войны было вывезено училище.

Курсанты, которые так быстро заняли офицерские должности в Латышской дивизии, уже побывали в боях. 25 июня 1941 года командующий 27-й армией Н.Э. Берзарин направил составленный из них батальон на помощь окруженному гарнизону Лиепаи. Курсанты Рижского пехотного училища дошли с боями до Айзпуте и Дурбе, но пробиться к городу не смогли и 27 июня по приказу отошли в Ригу[14 - Борьба латышского народа… С. 111–112.]. 29 июня рота курсантов — участников боев в Айзпуте — уже в Пардаугаве натолкнулась на прорвавшихся туда гитлеровцев, завязала бой и прорвалась на правый берег Даугавы[15 - Там же. С. 123.].

Кадровые офицеры — Роберт Варкалн, Ольгерт Кинцис, Петр Кушнер, Янис Лепинис, Карлис Лиепинь, Пауль Матисон, Генрих Паэгле (начальник штаба дивизии) — проявили большую энергию в формировании частей дивизии, а затем в обучении бойцов.

Осень 1941 года была исключительно тяжелым периодом войны: немецкие войска продолжали продвигаться в глубь советской территории, приближаясь к Москве. Командование МВО поставило задачу сформировать дивизию за несколько недель. Вся деятельность по формированию подразделений, получению вооружения и обмундирования шла исключительно быстрыми темпами, днем и ночью. Боевая подготовка, учеба, внутренний распорядок в дивизии строились на основе наставлений, уставов и директив, принятых во всей Красной армии. Разговорным языком, наряду с русским, был латышский. На нем велись обучение военному делу, политическая работа и т. д.

При формировании 201-й дивизии было предусмотрено образование в ее штате отдельного Латвийского запасного батальона. Командир дивизии Ян Вейкин докладывал 27 октября 1941 года Калнберзину, что получил приказ и проект штата резервного батальона и приступил к его формированию. Вейкин просил прислать 2000 человек[16 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 162. Л. 7, 10.].

В феврале — марте 1942 года приказом командования Московского военного округа в Гороховецких лагерях на базе Латвийского запасного батальона был сформирован 1-й отдельный запасный Латвийский стрелковый полк[17 - Шпонберг Г.К. Заметки о 1 — м отдельном запасном Латвийском стрелковом полку / В дни войны. (Из истории Латвии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.). Сборник статей // Под ред. академика А.А. Дризула. Рига: Изд-во АН Латвийской ССР, 1964. С. 216.]. Согласно специальной директиве Управления мобилизации и укомплектования Красной армии, всем фронтам и армиям предлагалось направлять туда весь рядовой и младший начальствующий состав латышской национальности[18 - Там же. С. 218; Артемьев А.П. Братский боевой союз народов СССР в Великой Отечественной войне. М.: Мысль, 1975. С. 53.]. В исполнение директивы в июне 1942 года в полк прибыли 170 латышей-фронтовиков, собранных из разных частей Ленинградского фронта. Директива также дала возможность всем соединениям Прибалтийских республик в определенной степени сохранять свой национальный состав до конца войны.

Деятельность 1-го отдельного запасного Латвийского стрелкового полка[19 - Борьба латышского народа… С. 172.] сыграла большую роль в сохранении 201-й стрелковой (затем 43-й гвардейской) дивизии в качестве латышского национального соединения по составу ее воинов. Из этого полка, по подсчетам В.И. Савченко, отбыло на фронт около 33 тысяч воинов, в том числе (до июня 1944 года):

— в 1942 г. — 16471 человек;

— в 1943 г. — 11143 человек;

— в 1944 г. — 5300 человек[20 - Савченко В.И. Латышские формирования на фронтах Великой Отечественной войны. Рига: Зинатне, 1975. С. 292.].

Со второго полугодия 1942 года в полк стали поступать призывники 1924 г.р. — среди них были и латыши, и жители Поволжья, полк стал молодежным и многонациональным.

Помимо подготовки рядовых и младших командиров сразу же стали обучать офицеров. Уже с марта 1942 года были организованы курсы младших лейтенантов. Часть из них направлялись затем на учебу в Подольское военное училище (где была организована отдельная латышская рота), в артиллерийские и военно-инженерные учебные заведения. После их окончания офицеры возвращались в запасный полк, откуда их направляли в латышские части. Ряд командиров, подготовленных в полку, были заброшены в тыл врага для ведения разведки, руководства партизанскими отрядами и антифашистскими подпольными организациями. Это были самые первые шаги партизанского движения. К концу периода оккупации партизанские бригады и отряды действовали на всей территории Латвийской ССР. Число одних лишь вооруженных партизан и их активных помощников, по неполным данным, составило около 20 тысяч человек, и почти 30 тысяч жителей Латвии принимали участие в подпольной антифашистской борьбе[21 - Самсон В.П. Народная борьба в тылу врага // Известия Академии наук Латвийской ССР, 1975. № 6. С. 5; Очерки истории Коммунистической партии Латвии. Часть III: 1940–1959. Рига: Авотс, 1980. С. 184.].

Всего в запасном полку было подготовлено и отправлено на фронт в качестве пополнения для 43-й гвардейской дивизии около 33 тысяч человек, в том числе 1098 офицеров и 3581 сержантов[22 - Очерки истории Коммунистической партии Латвии. Часть III: 1940–1959. Рига: Авотс, 1980. С. 153.].

Латышская дивизия была в основном сформирована в сравнительно короткий срок. 12 сентября 1941 года дивизии и ее четырем полкам были вручены боевые знамена. Перед этим бойцы принесли присягу. Знамена вручали Ян Калнберзин (1893–1986) и Вилис Лацис. Этот день затем отмечался как день рождения дивизии.

12 октября 1941 года Ян Калнберзин и Вилис Лацис доложили Сталину, что дивизия полностью сформирована, обеспечена необходимым снаряжением, вооружена и подготовлена для боевых действий. 70 % личного состава — добровольцы, прослойка коммунистов и комсомольцев составляет 15 %.

Республиканское руководство просило направить дивизию на боевой участок Северо-Западного фронта в соответствии с Постановлением ГКО от 3 августа 1941 года[23 - «Известия» ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 216.].

До начала контрнаступления советских войск под Москвой, когда Латышская дивизия получила приказ о выступлении на фронт, оставались считаные часы.

3 декабря 1941 года личному составу дивизии был зачитан приказ, гласивший, что обучение закончено и дивизия отправляется на фронт для защиты столицы нашей Родины — Москвы[24 - Борьба латышского народа… С. 174.]. К этому времени в ней насчитывалось 10 348 человек, из них начсостава — 822 и младшего начсостава — 1538[25 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 197. Л. 24.]. На вооружении бойцов имелось 6284 винтовки и карабина; 2256 самозарядных винтовок; 162 автомата; пулеметы: 5 крупнокалиберных, 102 станковых, 162 ручных; 54 орудия; 141 миномет разного калибра[26 - Борьба латышского народа… С. 175.]. В целом моральный уровень личного состава дивизии, его боевой дух, был очень высоким. Но при этом подавляющее большинство бойцов и командиров дивизии не имели опыта участия в боях.




2. Участие Латышской дивизии в контрнаступлении под Москвой (20 декабря 1941 года — 14 января 1942 года)


Наступательный этап Московской битвы начался с 6 декабря 1941 года и проходил до 20 апреля 1942 года. Подготовленная осенью 1941 года Латышская дивизия вошла в число резервных соединений советского Верховного главнокомандования, введенных в бой в решающий момент в начале победного контрнаступления.

3 декабря 1941 года бойцы дивизии стали грузиться в 16 железнодорожных эшелонов, которые сразу же уходили к линии фронта, совсем недалеко от Москвы. К 6 декабря части выгрузились и сосредоточились в Мытищах, в 12 километрах северо-восточнее столицы. Дивизия была включена в состав второго эшелона 1-й ударной армии (командующий — генерал-лейтенант В.И. Кузнецов) на правом крыле Западного фронта. Ударные армии создавались Ставкой Верховного главнокомандования в дни битвы за Москву с ноября 1941 года специально для наступательных действий. Их начальствующему составу устанавливался полуторный, а бойцам — двойной оклад содержания, как для гвардейских дивизий[27 - ЦАМО. Ф. 301, Оп. 6782. Д. 1. Л. 3–4.].

Дивизия выступила на фронт. В суровые морозы она прошла маршем в сторону Клина около 200 километров[28 - Борьба латышского народа… С. 178–179.]. Бойцы шли колоннами по следам боев с разбитыми и отступившими гитлеровскими войсками, проходя в день 25–30 километров. Они шли днем и ночью, через разрушенные города и дотла сожженные деревни, и видели не только развалины населенных пунктов, но и еще не убранные трупы повешенных, расстрелянных и заживо сожженных мирных жителей и зверски замученных военнопленных.

11 декабря в штаб дивизии в деревне Дарьино недалеко от Клина прибыли два члена Военного совета 1-й ударной армии. Командир дивизии получил от них боевую задачу: завершающей марш дивизии участвовать в освобождении Клина. Полковник Вейкин сразу же поставил боевые задачи полкам. Дальше дивизия совершала марш с соответствующими мерами охранения и разведки.

Наступление 1-й ударной армии на клинском направлении развивалось успешно, и командованием Западного фронта было принято решение об использовании не введенных в бой частей и соединений на других участках военных действий.

13 декабря Латышская дивизия была выведена из состава 1-й ударной армии и включена в 33-ю армию (командующий — генерал-лейтенант М.Г. Ефремов), готовившуюся к наступлению на р. Нара у г. Наро-Фоминска на центральном участке Западного фронта. Со станции Химки дивизия была перевезена по железной дороге. Бойцы выгрузились 17–19 декабря севернее Наро-Фоминска на станциях Апрелевка, Селятино, Рассудово. Районом сосредоточения дивизии стали деревни в 6 километрах восточнее Наро-Фоминска: Ивановка, Афанасовка, Горчухино, Семеновка[29 - Борьба латышского народа… С. 179.]. Штаб — в Ивановке.

33-я армия имела задачу наступать на Боровск, Малоярославец и Верею и в дальнейшем выйти в тыл можайской группировки противника, на которую наступала 5-я армия.

17 декабря — первый день наступления. Из-за недостаточности выделенных артиллерийских и танковых сил в этот же день оно не имело успеха. Войска понесли большие потери. Поздно вечером 19 декабря 1941 года 201-я Латышская дивизия сменила поредевшую в боях 110-ю стрелковую дивизию (II формирования) и заняла исходные позиции для наступления на центральном участке зоны боев 33-й армии. В ее задачу входило, взаимодействуя с 1-й гвардейской мотострелковой Московской и 110-й стрелковой дивизиями, овладеть селом Елагино (в 6–8 километрах юго-западнее Наро-Фоминска, где находился важный оборонительный узел противника), деревнями Атепцево и Татарка.

На высотах, где находились населенные пункты Елагино, Слизнево и Котово, размещались основные узлы обороны немцев на этом участке фронта, господствовавшие над линией реки Нара. Елагино планировалось обойти с севера и юга, нанеся удар на Щекутино и Мишуково. На этом участке фронта Латышская дивизия вела свои первые бои с 20 по 26 декабря 1941 года. Первые три дня бои шли за Елагино. На рассвете 20 декабря в атаку поднялись 92-й и 191-й полки. Полки наступали на Елагино. 92-й — прямо, с востока и северо-востока; 191-й — с севера и правее его, на деревню Котово.

В боях за Елагино подразделения 191-го полка (командир — подполковник Роберт Варкалн) встретили сильное сопротивление. Немцы создали здесь мощный узел обороны, глубоко врылись в землю, построили целую систему дзотов и блиндажей, каждую постройку превратили в укрепленную огневую точку. На этом участке фронта немецкая 4-я армия имела превосходство над наступающими советскими войсками: в живой силе, в дивизиях — в 1,5 раза, по артиллерии — более чем в 2,5 раза.

Полки преодолели р. Нара и вплотную подошли к Елагино.

Решительных успехов при форсировании р. Нары добились батальон капитана Фридрихсона, бойцы минометной батареи капитана Палкавниека, отдельного зенитного артиллерийского дивизиона капитана Лиепиня.

122-й полк 201-й дивизии был передан в оперативное подчинение командованию 1-й гвардейской мотострелковой Московской дивизии. В этот день он перерезал железную дорогу Москва — Брянск и подошел к разъезду «75-й километр»[30 - Борьба латышского народа… С. 181.]. После первого продвижения, когда бойцы сбили передовое охранение противника, они вынуждены были залечь в снегу под сильным пулеметным и минометным огнем[31 - Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945. Кн. 1. Рига: Лиесма, 1966. С. 206.]. Огонь артиллерии дивизии не был эффективным — 220-й артиллерийский полк находился на расстоянии 5 километров от передовой и стрелял практически по площадям. Связь не была надежной, потому что провода были проложены по поверхности земли и постоянно повреждались артиллерийским огнем противника.

В течение ночи были приняты меры по передвижению огневых позиций артиллерийского полка ближе к передовой и по прокладке линий связи по новым направлениям. Утром 21 декабря наступление полков дивизии продолжалось. 191-й полк отражал контратаки, нес ощутимые потери и продвижения не имел. 92-й полк, атакуя Елагино, подвергался сильному огневому воздействию и также не мог продвинуться. 122-й полк, наносивший удар севернее Елагино, решительно вклинился в немецкую оборону, но у разъезда «75-й километр» оказался под сильным нажимом и стал нести существенные потери, так как его контратаковали сразу с трех сторон, в том числе и потому, что его правый сосед, 6-й мотострелковый полк, был крайне ослаблен в предшествующих боях и значительно отставал в продвижении, что делало уязвимым фланг 122-го полка.

Артиллерия дивизии в этот день стала действовать значительно эффективнее.

В этот день в ожесточенных боях вышли из строя командир дивизии Янис Вейкин (тяжело ранен), четыре командира батальонов (трое ранены, один убит). Командовать дивизией временно стал ее начальник штаба полковник Генрих Паэгле.

Противник укрепился на высотах западнее Елагино. По высотам проходили траншеи с блиндажами и дзотами. Перед передним краем обороны было установлено проволочное заграждение в три кола. Огонь нашей артиллерии не смог подавить здесь огневые точки противника, которые каждый раз оживали, ведя губительный огонь по поднимавшимся в атаку целям советской пехоты.

Артиллерийское обеспечение дивизии было не столь сильным, как это требовалось для столь напряженных боев: на 4-километровый фронт прорыва имелось всего 48 орудий и 60 минометов (без 50-миллиметровых). (Пройдет время, и в 1944–1945 годах у Латышской дивизии на 1 километр прорыва будет 200–240 стволов орудий и минометов, а не 12, как в декабре 1941 года.) Вся артиллерия усиления армии состояла из 8 гаубиц, что являлось незначительной величиной. Даже имевшиеся во всей 33-й армии 9 танков не было возможности использовать, так как лед на Наре был разбит, а переправы противник держал под непрерывным сильным обстрелом.

22 декабря 1941 года, на третий день боев, бойцы 92-го полка ворвались наконец на окраину Елагино, воспользовавшись темнотой, и заняли треть села. Но сил на овладение населенным пунктом полностью не хватило. Остатки наступавших под сильным артиллерийским и минометным огнем были вынуждены покинуть занятые рубежи и укрыться в лесу. Особенно яростные и ожесточенные непрерывные контратаки гитлеровцы предпринимали на участке 122-го полка, где разъезд «75-й километр» весь день переходил из рук в руки. Части и подразделения дивизии несли большие потери. Осколком мины был убит комиссар дивизии полковой комиссар Эдгар Бирзитис. Вместо него был назначен Петр Зутис.

В управление боями дивизии по итогам трехдневных неудачных атак вмешался штаб 33-й армии. Он принял решение перегруппировать силы и сместить направление ударов. Задачей Латышской дивизии было поставлено перенести удар далее, на юго-запад, в общем направлении на Боровск, атаковать противника в направлении на Щекутино, прикрывшись со стороны Елагина. В дальнейшем же наступать не на разъезд «75-й километр», а южнее, на Башкино. На Щекутино должен был наступать 191-й полк, обойдя узлы сопротивления противника. 92-й полк выводился во второй эшелон и приводился в порядок. 122-му полку приказывалось продвигаться к разъезду «75-й километр», также взять Котово и наступать на Татарку.

В один из моментов боя гитлеровцы пошли в контратаку на отбитую у них высоту Безымянная. Группа немецких разведчиков зашла лощиной во фланг нашим обороняющимся войскам, где находились тяжелораненые бойцы, ожидавшие отправки в санитарную роту. Фашисты начали зверски расстреливать раненых. Перевязывавшая раненых доброволец дивизии, санитарный инструктор 191-го полка 18-летняя Валия Томсон, спасая беспомощных раненых бойцов, вступила в бой. Пока не подоспела на выручку группа наших солдат, Валия успела бросить две гранаты и была сражена немецкой пулей. Посмертно ее наградили орденом Красного Знамени.

Почерком немецких солдат были немедленные зверские расправы с теми, кто в горячке боя оказывался в их руках. Медицинская сестра 191-го полка Зелма Абеле-Кран рассказала, как в разгар боя за деревню Редькино гитлеровцами была схвачена санинструктор Виноградова, спасавшая жизнь раненых. Ее труп нашли, когда наши воины выбили немцев из деревни. Виноградова была изуродована фашистами так, что страшно было смотреть.

Командующий 33-й армией генерал-лейтенант М.Г. Ефремов неоднократно бывал в расположении Латышской дивизии, давал советы и указания. 27 декабря командование дивизии провело со штабными офицерами срочный разбор прошедших боев. Командир дивизии Г.Г. Паэгле в специальном приказе потребовал от командиров и бойцов не полагаться только на храбрость и самоотверженность, не забывать, что в борьбе с сильным и коварным врагом необходимы военное мастерство и солдатская смекалка, самодеятельность, находчивость и хитрость, решительность, смелость, использование местности, умение маскироваться, и рекомендовал как можно дольше сохранять себя для борьбы с врагом. При наступлении на Елагино и Котово, говорилось в приказе, допускались серьезные недостатки в подготовке и проведении боевых действий. Наступление готовилось в спешке, без разведки и рекогносцировки на местности. Полки наступали в одну линию и в лоб на заранее оборудованные оборонительные сооружения, не учитывали при очаговой обороне возможности маневрирования, обходов, ударов во фланги и в тыл. Дивизия понесла столь ощутимые потери в живой силе, что в 92-м полку два батальона пришлось свести в один, а в 122-м и 191-м полках вообще осталось по одному батальону[32 - Кирсанов Н.А. Боевое содружество народов СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. / Великая Отечественная война (историография). М., 1995. С. 80, 255.].

Настойчивые удары латышских воинов в конечном итоге привели к тому, что Елагино было полуокружено, наполовину обойдено, а бойцы дивизии вышли на подступы к Котово. Но в этот момент, 25 декабря, командование армии перевело Латышскую дивизию южнее, на боровское направление — был получен новый приказ: во взаимодействии с другими соединениями 33-й армии освободить город Боровск.

Шестидневные бои дивизии за важный узел сопротивления противника — село Елагино — способствовали взятию Наро-Фоминска. В память об этих днях платформа «75-й километр» Киевской железной дороги носит наименование «Латышской». На месте боев стоит памятник воинам 201-й дивизии.

Командиры батальонов и рот в эти дни стали применять более широкий набор тактических приемов, практиковали ночные вылазки и штыковые атаки. Более эффективно организовали огонь артиллеристы и минометчики. Тем не менее ни дивизии, ни армии в целом не удавалось сразу преодолеть серьезное сопротивление противника.

Наконец, 33-я и 43-я армии прорвали оборону противника и вынудили его начать отход. Теперь шло преследование, гарнизоны в опорных пунктах окружались и уничтожались. 26 декабря войсками 33-й армии был освобожден частично захваченный до этого Наро-Фоминск (силами 222-й стрелковой и 1-й гвардейской мотострелковой Московской дивизий). В связи с этим успехом Латышская дивизия была передислоцирована из центра на южный, левый фланг армии. С 28 декабря она действовала на боровском направлении для развития наметившегося и здесь успеха. Командованием была поставлена задача: с утра 28 декабря наступать в стыке между 338-й (I формирования) и 113-й (II формирования) стрелковыми дивизиями в направлении Климкино — Боровск, в дальнейшем вместе с ними уничтожить боровскую группировку противника и овладеть Боровском.

Совершив марш 26–27 декабря, 28 декабря дивизия перешла в наступление. Здесь латышские воины особенно отличились. Наступление началось на новом для дивизии операционном направлении — боровском, был учтен опыт боев под Елагином и Котовом. Полки поднялись в атаку в 14 часов 28 декабря 1941 года с рубежа Павловка — Шилово южнее Наро-Фоминска.

Боровск был узлом нескольких дорог и важным оперативно-тактическим пунктом в системе обороны противника. Его взятие было основной задачей 33-й армии.

В первый день наступления 191-й и 92-й полки шли в первой линии, а 122-й — во втором эшелоне. 29 декабря части Латышской дивизии взяли с боем деревню Добрино и разъезд Ворсино на железной дороге Москва — Киев. 30 декабря латышские полки очистили от врага деревни Климкино, Ворсино, Курьяново. Утром 31 декабря бойцы дивизии подошли к большим деревням Инютино и Ермолино, расположенным на возвышенности, сильно укрепленным и прикрывавшим с востока подступы к Боровску, но с ходу взять их не смогли. Одна атака на Ермолино была немцами отбита. Когда командование дивизии в тот же день подготовило еще один штурм, прибывший в дивизию М.Г. Ефремов отменил это решение и потребовал все усилия обратить на наступление на Боровск. Принятым тут же планом было предусмотрено, продолжив одним 122-м полком демонстративное наступление на Инютино, скрытно от противника силами остальных двух полков зайти ему в тыл, выйти непосредственно к Боровску и по приказу ударить на город с северо-востока.

В ночь на 1 января 1942 года основные силы 92-го полка (100 человек) во главе с его командиром майором Л. Кирилловым смогли скрытно, за 10 часов выйти в тыл противника, двигаясь без дорог по лесистой и сильно пересеченной местности, пройти 7 километров и занять позиции в готовности к внезапной атаке. Следующей ночью, так же скрытно, в немецкий тыл в том же направлении ушел 191-й полк. Но он перемещался уже не с одним стрелковым оружием, как 92-й, а с 45-мм орудиями, пулеметами, минометами и обозами. Под утро, пройдя с санями и артиллерией через лес и кустарники, проложив себе дорогу в глубоком снегу, внезапно атаковав село Редькино, 191-й полк в немецком тылу соединился с 92-м полком. 3 января 1942 года объединенными силами 191-го и 92-го полков Редькино было захвачено, и тем самым Латышская дивизия перекрыла шоссе, соединяющее Боровск с Наро-Фоминском. Пути отхода немцев были отрезаны, боровская группировка была охвачена с трех сторон.

3 января к городу с юга и юго-востока подошли части 93-й (I формирования) и 113-й дивизий.

В ночь с 3 на 4 января 1942 года немецкие войска начали быстрый отход из Боровска. 191-й и 92-й полки 201-й дивизии вошли в город в промежутке от 9 до 10 утра 4 января. В освобождении Боровска участвовали также 113-я стрелковая дивизия и часть сил (менее одной трети) 93-й стрелковой дивизии. Взят Боровск был этими соединениями после уличных боев — на хлебозаводе, на кладбище. Немцев пришлось выбивать из 8 церквей, где они засели особенно крепко. Пришлось драться за каждый дом и квартал, штыком и гранатой[33 - Красная звезда. 1942 г., 6 янв.].

Наступая в районе восточнее Боровска, 122-й полк еще 3 января взял деревни Инютино и Ермолино. Ночью произошел стремительный и напряженный бой в селе Редькино. Поднятые по тревоге посреди ночи бойцы во главе с командиром 191-го полка Р. Варкалном отбили нападение отряда немецких автоматчиков с тремя танками. Особенно отличилась отдельная разведрота дивизии под командованием старшего лейтенанта Я. Кезбериса, который за эти бои был награжден орденом Ленина.

Первые рейды латышских частей в тыл врага стали примером совершения умелого маневра, мужества и отваги солдат и офицеров.

Теперь, после взятия Боровска, бойцы Латышской дивизии в последующие дни наступали на запад вдоль дороги Боровск — Подольск. Они уничтожали гарнизоны противника, остававшиеся в окрестных деревнях. 4 января заняли деревни Русиново и Рябушки (в последней разместился штаб дивизии).

В то же время в условиях динамично развивавшейся обстановки не удавалось сразу и везде закрепить свои позиции. Так, после того как наши войска взяли Редькино, они пошли дальше на Боровск, оставив там лишь тыловые подразделения. Воспользовавшись этим, гитлеровцы при поддержке танков 5 января внезапно захватили этот населенный пункт.

Далее, отступив из Боровска, немецкие войска тут же закрепились в селе Федотово, чтобы задержать продвижение наших частей. Здесь был поставлен в оборону немецкий пехотный полк с дивизионом артиллерии и тремя минометными батареями. Огневые точки были оборудованы в фундаментах домов.

С 6 января началось наступление наших войск на Федотово и Митяево. Бои за Федотово продолжались несколько дней, и все без успеха. Взяли его военной хитростью, в темноте, без артиллерийской подготовки, зайдя с разных сторон небольшими группами. Успех был полный. Противник, для которого подобная тактика явилась полной неожиданностью, поспешно отошел. Село было полностью очищено от гитлеровцев к ночи 11 января.

Редькино во второй раз было захвачено после двухдневных боев 10 января 122-м полком. Освободившие наконец село бойцы дивизии стали свидетелями фашистских зверств. Взяв его 5 января, гитлеровцы учинили изуверскую расправу над находившимися там 30 ранеными. Все они были убиты, но только после того, как у части бойцов были выколоты глаза, отрезаны нос, уши, губы…[34 - Борьба латышского народа… С. 87.]Свидетелем этого преступления стал 11-летний сын полка, боец Латышской дивизии Владимир Меднис. Он дойдет со своими товарищами до конца войны, после останется на военной службе, в отставку выйдет полковником.

Дивизией был очищен от врага прилегающий к Боровску район — деревни Куприно и Ильино, 122-й полк освободил их 11 января; в тот же день 92-й полк взял Митяево; 92-й и 191-й полки совместными усилиями 12 января, преодолевая упорное сопротивление противника, овладели Рязанцевом и, наконец, 13 января взяли Лучны (северо-западнее Боровска). Это были последние бои на этом участке.

В сражениях у Наро-Фоминска и Боровска с 20 декабря 1941 года дивизия вывела из строя несколько сот солдат и офицеров противника, освободила села Инютино, Ермолино, Федотово, Редькино (всего 23 укрепленных населенных пункта), захватила большие военные трофеи, в том числе 5 танков, 38 орудий разного калибра, 97 минометов, 113 пулеметов, 1299 винтовок, 1 самолет, 61 автомашину и др.[35 - Борьба за Советскую Прибалтику… С. 209.]

Потери дивизии в носивших ожесточенный характер боях под Москвой были значительными. Военный комиссар 122-го полка 2 января 1942 года сообщил, что во всех стрелковых ротах насчитывается всего 150 бойцов, 191-й полк потерял 2132 человека за время боев с 20 декабря 1941 г. по 8 января 1942 г. В его батальонах оставалось по 20–30 красноармейцев, а общая численность составляла 733 человека[36 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 197. Л. 1–2, 16, 28.]. Всего дивизия потеряла 55 % личного состава[37 - Там же.]. Особенно велики потери были в стрелковых полках: в 92-м полку вышли из строя 68 % бойцов и командиров, а в 122-м и 191-м — 70 %[38 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 146.].

Первые бои, как вспоминал их участник, показывали в то же время, сколь высок моральный уровень личного состава дивизии[39 - Ликас А.Л. Братья сражаются вместе. М.: Воениздат, 1973. С. 39.].

Политотдел соединения отмечал[40 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 197. Л. 30; Великая Отечественная война / Историография. Сборник обзоров. М.: ИНИОН РАН, 1995. С. 182.]:






«Бойцы, командиры и политработники дрались смело и решительно, отличались большим упорством и, несмотря ни на какие трудности, добивались выполнения боевых приказов».





В другом документе политотдела сообщалось[41 - Великая Отечественная война… С. 195.]:






«Характерны многочисленные просьбы раненых бойцов о том, чтобы их не отправляли в госпиталь, а разрешили вернуться в строй, чтобы все силы отдать на борьбу против немецких оккупантов».





За мужество и героизм, проявленные в боях под Москвой, орденами и медалями был награжден 201 воин дивизии, многие из них посмертно. Орденом Ленина были награждены два человека: командир пулеметного отделения, ефрейтор Игнат Урбан и командир разведывательного взвода Янис Кезберис; орденом Красного Знамени — 54; орденом Красной Звезды — 82; медалью «За отвагу» — 43 воина. 20 человек получили медаль «За боевые заслуги». Все участники этих боев через некоторое время были награждены медалью «За оборону Москвы».

Так, в ходе первых победных боев зимы 1941–1942 годов в наступлении советских войск под Москвой состоялось боевое крещение Латышской дивизии. В ознаменование боевых заслуг воинов 201-й стрелковой дивизии в селе Елагино им поставлен памятник.




3. Действия 201-й Латышской стрелковой дивизии на Северо-Западном фронте под Старой Руссой в ходе боев по окружению войск противника в районе Демянска и отражению их контрударов (февраль — июнь 1942 года)


11 января 1942 года 201-я Латышская стрелковая дивизия была выведена из боя, хотя контрнаступление 33-й армии продолжалось до апреля 1942 года. Она была включена в резерв Ставки Верховного главнокомандования[42 - Борьба латышского народа… С. 193.].

15-16 января 1942 г. части Латышской дивизии, пройдя Наро-Фоминск, вышли к станции Апрелевка для получения пополнения и проведения боевой подготовки. Разместились они в пустующих корпусах Апрелевской фабрики грампластинок и в окрестных деревнях. В январе 1942 года на пополнение прибыли 4538 человек. Из них 747 были эвакуированными гражданами Латвийской ССР, остальные до войны проживали в центральных областях СССР. Если к началу боев личный состав дивизии состоял из граждан Латвийской ССР на 90 %, то теперь — на 60 %[43 - На правый бой, на смертный бой. Сборник воспоминаний и документов о вооруженной борьбе латышского народа против фашистских захватчиков. Том I. Июнь 1941 г. — декабрь 1943 г. Рига: Лиесма, 1968. С. 242.]. К концу января 1942 года в дивизии насчитывалось 8942 человека, что составляло недокомплект по штату в 2699 человек[44 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 146.].

В боевой учебе основное внимание уделялось сколачиванию подразделений, изучению боевого опыта дивизии. Было получено недостающее оружие и организовано его изучение.

Во второй половине января 1942 года, еще находясь в Апрелевке, Латышская дивизия была включена в состав 1-й ударной армии, передислоцированной из-под Москвы на Северо-Западный фронт.

После получения пополнения и краткой передышки для дивизии начинался период боев на Северо-Западном фронте. Здесь, в Ильменских лесах и болотах под Старой Руссой, ее воины будут сражаться более полутора лет. 201-ю дивизию, вспоминал потом связист Арвидас Григулис, ставший после войны латышским писателем, окрестили «болотной».

С февраля по апрель 1942 года дивизия плечом к плечу с другими соединениями фронта сражалась под Старой Руссой.

Войска Северо-Западного фронта начали готовиться к проведению операции по окружению и уничтожению 16-й немецкой армии, которая заняла район Демянска (районный центр Новгородской области) под Старой Руссой в сентябре 1941 года, когда фашистскими войсками был совершен прорыв юго-восточнее озера Ильмень. Гитлеровское командование прилагало все усилия, чтобы удержать этот плацдарм, глубоко вклинивавшийся в линию нашего фронта. Он прикрывал южное крыло всей группы немецких армий «Север» и при благоприятном стечении обстоятельств мог быть использован для наступления на Москву. За прошедшие с осени 1941 года месяцы немецкие военные инженеры, используя лесисто-болотистую пересеченную местность, успели превратить плацдарм в мощный оборонительный район, постоянную лесную крепость протяженностью с запада на восток около 80 километров.

В ходе зимнего контрнаступления Северо-Западного фронта его 11-я армия в январе 1942 года вышла на ближние подступы к Старой Руссе, и ею была глубоко охвачена демянская группировка противника. Впервые с начала войны создались условия для полного окружения и ликвидации столь крупных сил гитлеровской армии.

На демянском направлении войскам Северо-Западного фронта противостояла немецкая группировка, в которую входили 5 пехотных, 2 моторизованные (в том числе дивизия СС «Мертвая голова») и 1 охранная дивизия 16-й армии. В целом группировка насчитывала около 100 тысяч солдат и офицеров, 1600 орудий и минометов. По противотанковой артиллерии враг имел более чем двойное, а по авиации — подавляющее превосходство.

Ставка решила сосредоточить основные усилия только на старорусском направлении. С 22 января 1942 года фронт получил 1-ю ударную армию, в состав которой и входила 201-я стрелковая Латышская дивизия. Армия, переданная из состава Калининского фронта и находившаяся в районе Клина, была по железной дороге перевезена в район Северо-Западного фронта к 6 февраля. Но Ставка считала главным не окружение демянской группировки (на это выделялись малые силы), а нанесение удара армии в другом направлении — на запад, на Псков, в тыл ленинградской группировки немецких войск. Ставка недооценивала противника, силы фронта действовали на расходящихся направлениях, и ни на одном из них решающего превосходства над неприятелем не было создано. Задача разгрома демянской группировки оставалась для Северо-Западного фронта второстепенной, сил выделялось мало. Попытки командующего фронтом П.А. Курочкина обратить на это положение внимание Сталина и Шапошникова были отклонены[45 - На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 34–35.]. 1 февраля 1942 года Ставка утвердила план операции по наступлению, представленный командующим Северо-Западным фронтом[46 - Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: Документы и материалы. 1942 год. Т. 16. (5–2). М.: Терра, 1996. С. 78.].

Задача окружить противника в районе Демянска была возложена на 1-ю Ударную армию, а также на 11-й и 1-й гвардейские стрелковые корпуса. 11-я армия должна была наступать на Старую Руссу, а 1-я ударная и два корпуса — действовать на ее левом фланге, перемещаясь из района Парфино на юг по берегам рек Ловать и Редья. Замысел состоял в рассечении фронта противника и изоляции старорусской группировки от демянской. Внешний фронт окружения создавался силами 11-й и 1-й ударной армий. Внутренний образовывался бы силами 34-й и 1-й ударной армий.

Из-за стремления нашего командования упредить противника в наращивании сил и удержать инициативу в своих руках был принят такой порядок передвижения соединений 1-й ударной армии, при котором их доставляли по железной дороге в район Бологого, а далее, до района сосредоточения, войска двигались пешим маршем, длина которого составляла 160–250 километров. Все это затрудняло выдвижение соединений к фронту, замедляло его.

Войска 1-й ударной армии начали сосредоточение в условиях, когда по ее эшелонам почти непрерывно наносила удары немецкая авиация. Марш после выгрузки шел в условиях бездорожья, метелей, морозов, достигавших -30 °C. Солдаты могли двигаться только по ночам, пешком, по одной дороге, проложенной в глубоком снегу со стенками высотой до 1,5 метров. Костры на привалах разводить было запрещено.

Сосредоточение перебрасываемых войск проходило в исключительно тяжелых условиях. На марше тылы и артиллерия отставали от стрелковых соединений. Прибывшие части оказались недостаточно укомплектованы автотранспортом, плохо обеспечены боеприпасами, горючим, теплым обмундированием, валенками, продовольствием и фуражом.

Латышская дивизия в первых числах февраля 1942 года выгрузилась на станциях Любниц и Дворец в 110 километрах к северо-западу от Бологого.

В таких условиях дивизия совершила марш на расстояние около 150 километров. Снежные заносы, бездорожье затрудняли движение настолько, что колонны тылов, артиллерии, танков растянулись, отстали и к началу наступления в районы сосредоточения не подошли, что сразу сказалось на ходе боевых действий.

Фактически 201-я дивизия подошла в район сосредоточения не вполне боеспособной.

Комдив Я.Я. Вейкин доносил 7 февраля 1942 года в штаб армии[47 - ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6782. Д. 19. Л. 117.]:






«Часть дивизии не имеет вооружения (оно осталось на станции выгрузки); из полученного 6-тысячного пополнения пятая часть не прошла начального военного обучения, части имеют 0,5–0,75 боекомплекта боеприпасов, 1–2 сутодачи продовольствия, автотранспортом дивизия укомплектована на 55 %, конским составом — на 70 %, и тот сильно истощен».





201-я стрелковая дивизия подошла к району боевых действий 7 февраля 1942 года. Полковник Г.Г. Паэгле доложил командующему 1-й ударной армией генерал-лейтенанту В.И. Кузнецову о прибытии дивизии, ее составе и потребностях частей. Командарм приказал немедленно начать движение в район Тупичино — Русская Болотница — совхоз «Красная Заря», т. е. около 40 километров на северо-запад. Кузнецов сразу предупредил, что подвоз боеприпасов затруднен.

Дальнейший маршрут дивизии проходил по болотистому массиву Невий Мох. Там дорог вообще не было, его надо было обойти. Достигнув рек Ловать и Редья в их низовьях, пришлось повернуть на юг. Путь был через деревни Нива, Мехово, Березка, Блазма, Лажины, Ермошкино, Юрьево, Гридино, Горбы. Особенно тяжелым для полков дивизии оказалось прохождение отрезка пути в 70 километров от Юрьево, через низовья Ловати, Редьи к конечному пункту — деревне Шапкино. Оно заняло двое суток. Дороги были забиты войсками, постоянно возникали пробки.

Дойдя до Шапкино, дивизия расположилась по деревням: 92-й полк — в Подцепочье и Васильевщине, 122-й полк — в Зубакино и Воскресенском, 191-й — в Маврино; тылы — в Горушках[48 - На правый бой… Т. 1. С. 166.].

Но обстановка не давала времени для того, чтобы наращивать силы. Несмотря на неполную готовность армии к наступлению, дивизии пошли в бой. Не удалось осуществить все мероприятия, требующиеся для успешного проведения операции. Пополнение было недостаточно подготовлено, подразделения и части не были сколочены, не подошли танки и артиллерия, не была сформирована фронтовая авиация, не хватало материальных средств, так как станция снабжения Крестцы находилась от фронта в 140 километрах.

Согласно приказу Северо-Западного фронта от 10 февраля[49 - На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 83.], войска 1-й ударной армии к исходу 12 февраля вышли на рубеж Пенна — Угно — Подцепочье — Соколово. Второго эшелона не было. Для выхода на исходный рубеж войскам, чтобы пройти расстояние 10-100 километров, было отведено всего два дня, и они двигались и ночью, и днем. Их передвижения легко фиксировались немецкой воздушной разведкой. Авиация бомбила и обстреливала идущие к фронту части, фактор внезапности и скрытности направления ударов отсутствовал. Тылы и артиллерия по-прежнему отставали.

Латышская дивизия наступала на главном направлении, вместе со 2-й гвардейской стрелковой бригадой и 129-й стрелковой дивизией (II формирования). 191-й полк находился в резерве[50 - Бердников Г.И. Первая ударная: Боевой путь 1-й удар, армии в Вел. Отеч. войне. М.: Воениздат, 1985. С. 65.].

Своей директивой № 170089 от 10 февраля 1942 года Ставка утвердила план Курочкина от 8 февраля. Операция должна была начаться не позднее утра 12 февраля. Приказ командующего фронта на наступление поступил в штаб 1-й ударной армии 10 февраля[51 - Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М.: Наука, 1973. С. 130.]. Операция имела целью окружение и уничтожение 16-й армии противника в районе Демянска.

Боевой приказ командующего Северо-Западным фронтом от 10 февраля 1942 года ставил армии задачу с утра 13 февраля прорвать оборону противника южнее Старой Руссы, затем обойти город с юго-запада в направлении Взгляды — Городцы и перерезать железную дорогу Старая Русса — Дно. В дальнейшем 1-я ударная армия должна была совместно с соседом слева — 11-й армией (командующий генерал-лейтенант В.И. Морозов) — разгромить старорусскую группировку противника и выйти в район Шимск — Сольцы. Последний гитлеровцы считали важным, так как он прикрывал основные коммуникации снабжения немецких армий, с сентября 1941 года державших в блокаде Ленинград.

Командарм В.И. Кузнецов для осуществления армейской задачи создал на левом фланге ударную группу. В нее были включены 120-я стрелковая дивизия (II формирования) и 201-я стрелковая Латышская дивизия, 2-я гвардейская стрелковая и 83-я танковые бригады, ряд артиллерийских частей. Командовать оперативной группой был назначен заместитель командарма.

Части дивизии, начиная с 13 февраля, принимали участие в боях с целью окружения демянской группировки противника. В рамках армейской задачи дивизия должна была отбросить противника от впадающей в озеро Ильмень реки Полисть в районе деревень Бородино, Бракловицы, Чухново, Вошково, к югу от г. Старая Русса. Затем, перейдя реки Полисть и Холынья, наступать в направлении Голузино — Великое Село, выйти в район Телевля, перерезать железную дорогу Старая Русса — Дно, совместно с остальными силами 1-й ударной армии окружить противника у Старой Руссы, уничтожить его и овладеть городом[52 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 154.]. (До этой стадии реализации плана дело, однако, не дошло.) Тем самым Латышская дивизия выполняла задачу расширения занятого нашими войсками коридора, шириной всего в 20 километров, отделявшего окруженные немецкие части от войск, находившихся по внешнюю сторону «котла».

Начиная с 13 февраля 1942 года, советские войска, прорвавшись из района Парфино (на р. Ловать) на юг, вели бои в междуречье Ловати и Полисти, с целью окружить 16-ю армию численностью до 11 дивизий в районе Демянска. Однако, как ни форсировало действия своих войск советское командование, как ни спешило упредить немецкую сторону в развертывании войск, воплотить это не удалось. Немецкая оборона на р. Полисть южнее Старой Руссы стала строиться уже с 3 февраля 1942 года по принципу опорных пунктов по обоим берегам р. Полисти в отстоящих друг от друга на 2–3 километра деревнях, к тому же, при условии превосходства немцев в воздухе. В общем, она представляла собой хорошо оборудованные узлы сопротивления и системы опорных пунктов, сильно насыщенных огневыми средствами и инженерными заграждениями. Большинство опорных пунктов и узлов сопротивления противника были очень выгодно расположены в тактическом отношении: с хорошим круговым обзором и обстрелом всех подступов к ним. Местность перед деревнями, превращенными в опорные пункты, была открытая, представляла собой в основном обширные снежные поля, все подступы простреливались сильным минометным и пулеметным огнем. Оборонительных сооружений здесь немцы не успели построить, но они получали мощную огневую поддержку в виде артиллерии, и особенно авиации.

13 февраля 1942 года перешли в наступление 92-й и 122-й полки (191-й оставался в резерве). С утра шел густой снег и видимость отсутствовала. С 10 часов части дивизии после слабой артиллерийской подготовки и без поддержки танков поднялись в атаку[53 - ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6782. Д. 28. Л. 473.]. Они сбили боевое охранение противника и по рыхлому снегу стали продвигаться к переднему краю обороны. Пройдя к исходу дня 8-10 километров, вышли на рубеж Аринино — Ивановское — Подцепочье — восточнее Бородино. Дальше они продвинуться не могли, поскольку из опорных пунктов велся многослойный ружейно-пулеметный, минометный и артиллерийский огонь. Это сильное огневое сопротивление части не могли преодолеть. Командование немецких войск выполняло приказ Гитлера «стоять по колено в крови, но Старой Руссы не сдавать»[54 - Там же. Оп. 1.Д. 20. Л. 71.].

Дивизия не смогла с ходу преодолеть подготовленную оборону противника и втянулась в затяжные бои за его опорные пункты, густо разбросанные по берегам р. Полисть (Волышово, Ивановское, Выставка, Бородино, Трохово, Вгляды). Удар наносился по деревням Чухново, Вошково и Бородино (в 120 километрах к югу от Старой Руссы). 122-й полк вышел к реке Полисть и подошел к Бородино, изготовившись к ночному бою. 92-й полк подходил к Чухново.

14 февраля 122-й полк вел бой за Бородино, начиная с ночи, когда он трижды ходил в атаки. Днем штурм продолжался, и к 15 часам деревня была освобождена. Одна рота заняла часть деревни Бракловицы. Атака на Вошково в этот день была отбита. Также не удалось взять и расположенную севернее деревню Большое Толочно. Но, когда бойцы 122-го полка освободили деревни Чухново и Выставка, Большое Толочно была обойдена.

Попытки прорваться дальше, в глубину обороны противника, остались безуспешными. Стрелки в этот день воевали, практически лишенные авиационного прикрытия, артиллерийской, минометной и танковой поддержки. У минометного дивизиона не было боеприпасов. В армии не было горючего, и она не могла доставить боеприпасы с ближайшей железнодорожной станции. Горючего не было и у 83-й танковой бригады.

Во второй половине дня 15 февраля 1942 года противник нанес сильный контрудар по позиции соседей Латышской дивизии справа — 84-й стрелковой бригаде и 2-й гвардейской стрелковой бригаде. Подвергшись сильнейшей бомбежке, понеся большие потери, обе были вынуждены отойти с занятых позиций обратно, на рубеж Утошкино — Ивановское[55 - На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 84.].

В этой обстановке два батальона 92-го полка были сняты со своих позиций и направлены в помощь 2-й гвардейской стрелковой бригаде.

К 16 февраля 122-й полк наступал на Сыроежино и овладел деревней Вошково. В тесном взаимодействии с соседями он вклинился в передний край обороны противника. Бой был перенесен в глубину, латышские бойцы стремились выйти к реке Холынья — второй линии немецкой обороны[56 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 157.]. 92-му полку, от которого остался в дивизии только один батальон, пришлось прекратить успешно проводившееся наступление.

Тем временем противник укреплял свою оборону на второй линии, на р. Холынья.

17 февраля дивизия, преодолев отчаянное сопротивление противника, заняла села Выставка, Бородино, Бракловицы, Чухново, Вошково, обошла деревню Большое Толочно.

18 февраля взятый командующим армией из своего резерва 191-й полк был им направлен атаковать деревню Забытово, чтобы затем попытаться отбить потерянную за день до этого деревню Утошкино на р. Полисть, к северу от позиций Латышской дивизии. Стоял 20–30 градусный мороз. Противник вел сильный артиллерийский обстрел и постоянно, с 9 утра до 5 часов вечера, бомбил наступающие батальоны. Самолеты шли волнами, непрерывно, группами от 9 до 30 единиц и бомбили лес, куда отошел полк, снижаясь до 200–300 метров[57 - Там же. С. 158.]. Несмотря на такие обстрелы и бомбежку, стрелки 191-го полка дошли к концу дня до окраин деревни, но закрепиться там у них уже не было сил. Когда, несмотря ни на что, бойцы 191-го полка все-таки ворвались в Утошкино, они были контратакованы во фланг немецкими тяжелыми танками. Полк не имел достаточного количества противотанковых средств, понес значительные потери и был вынужден отойти. В дивизию он возвратился только в конце февраля.

Бои носили исключительно упорный характер. Несмотря на всю стойкость своих бойцов, дивизия была не в силах сломить сопротивление противника и овладеть деревнями Подсосонье, Б. и М. Толочно, Сыроежино. В ходе этих атак дивизия, как и все остальные соединения армии, понесла большие потери — в стрелковых батальонах оставалось не более чем по сто человек, за время боев из девяти комиссаров батальонов семь были убиты и ранены[58 - Борьба латышского народа… С. 196.].

В течение двух суток 12 бойцов под командованием лейтенанта Жирнова защищали район между деревнями Подсосонье и Вошково. 13 раз они отбивали атаки противника, сопровождавшиеся авиационными налетами. К концу второго дня лейтенант Жирнов погиб, а из всего подразделения в живых остались только три бойца.

Сложилось такое положение, когда атаки соединений и частей 1-й ударной армии без особых усилий отбивались оборонявшимися войсками немецкой 16-й армии, использовавшими свое громадное огневое преимущество и полное господство в воздухе, причинявшими советским войскам большие потери.

Бои приняли затяжной характер. Стремясь не допустить их перехода в стадию позиционной войны, советское Верховное главнокомандование требовало от командования 1-й ударной армии энергичных действий по созданию прочного внешнего кольца окружения немецкой 16-й армии у Демянска. (Внутреннее кольцо окружения замкнулось 20 февраля 1942 года, когда в районе населенного пункта Залучье 15-я стрелковая бригада и лыжные подразделения 1-го гвардейского стрелкового корпуса (И формирования) соединились с 42-й стрелковой бригадой Северной группы 34-й армии).

Действия 1-й ударной и 11-й армии создали внешний фронт окружения. Это был первый в истории Великой Отечественной войны случай окружения оперативной группировки противника.

Цели и намерения командования не были обеспечены на месте реальным соотношением сил. Те позиции, которые стрелковые части, в том числе латышские, успевали захватить на земле, то и дело приходилось оставлять, подвергшись авиационным и артиллерийским ударам. При практически полном отсутствии артиллерии ПВО командование дивизии попыталось бороться с немецкой авиацией стрельбой из стрелкового оружия, в частности противотанковых ружей. Несколько раз стрелки 122-го полка захватывали позиции в деревне Подсосонье, но им приходилось отступать после очередного налета бомбардировщиков. В этих боях, не достигая существенного продвижения, дивизия понесла значительные потери. В батальонах оставалось не более чем по сто человек.

Преисполненное решимости деблокировать «Демянскую крепость» (официальное немецкое наименование окруженной группировки с 22 февраля), германское командование с 15 февраля проводило контратаки. Когда 1-я ударная армия с 19 февраля перешла в наступление, оно было сорвано сильным артиллерийским огнем и ударами авиации, уничтожившей армейские склады. Армия под натиском противника начала отход, ее части попадали в окружение.

Враг не прорвался. На других участках линии обороны все попытки также оказались безрезультатными.

В дивизии с 13 февраля по 4 марта выбыло из строя 6458 человек, в том числе убитыми — 1153. В стрелковых батальонах оставалось не более чем по сто человек. Большие потери были в конском составе и в вооружении[59 - ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6790, Д. 143, Л. 205.].

К 23 февраля 1942 года противнику удалось оттеснить части правого фланга 1-й ударной армии на рубеж, с которого они начинали наступление: шоссе Старая Русса — Холм. Но 201-я и 129-я дивизии в центре фронта армии продолжали удерживать захваченный ими в ходе наступления рубеж по Полисти.

Латышская дивизия, несмотря на всю стойкость своих бойцов, не смогла сломить сопротивление противника и овладеть деревнями Подсосонье, Б. и М. Толочно, Сыроежино. Ворвавшись 28 февраля в Сыроежино с 10 танками, 191-й полк был вынужден снова отойти на исходный рубеж, потеряв 3 единицы техники.

Действия Латышской дивизии высоко оценивались командованием армии и фронта. В эти дни о ней многократно писала печать[60 - Статья И. Эренбурга // Красная звезда. 1942 г. 20 мар.], сообщало Совинформбюро[61 - 4 марта 1942 г. // Сообщения Совинформбюро. Том 2. С. 139.].

Немцы перебросили подкрепления, и с 1 марта встречное сражение разгорелось с новой силой. 1 марта бойцы 122-го полка ворвались в Подсосонье, но снова были вынуждены под ударами немецкой пехоты и авиации отойти. С 5 марта решением Военного совета Северо-Западного фронта наступление 1-й ударной и 11-й армий было временно прекращено, и им было приказано перейти к обороне. 6 марта поступил приказ командующего армией командиру Латышской дивизии перейти к обороне на рубеже Выставка, Бородино, Бракловицы. Было обращено особое внимание на необходимость укрепления линии обороны путем строительства дзотов и других опорных пунктов.

Несмотря на относительный неуспех войск 1-й ударной и 11-й армий в боях, проходивших в феврале 1942 года, был создан внешний фронт окружения основных сил немецкой 16-й армии в районе Демянска и обеспечены благоприятные условия для создания внутреннего кольца. Возник «Демянский котел», в который попали 95 тысяч немецких солдат и офицеров в составе 2-го и основных сил 10-го армейских корпусов, в том числе: пять пехотных дивизий, дивизия СС «Мертвая голова», три полка и десять батальонов. Основной фронт 16-й армии в районе Старой Руссы от ее окруженных корпусов отделяло 30 километров.

Это была веха в истории Великой Отечественной войны. Бои, которые вела Латышская дивизия начиная с 13 февраля 1942 г., содействовали окружению 20 февраля в районе Демянска войсками 1-й ударной, 34-й (командующий генерал-майор Н.Э. Барзарин) и 11-й армий (командующий генерал-майор В.И. Морозов) семи дивизий 2-го и 10-го армейских корпусов 16-й немецкой армии[62 - Типпельскирх К. История Второй мировой войны. // Перевод с немецкого. М.: Иностранная литература, 1956. С. 206.]. «Демянский котел» стал одним из первых окружений столь крупных сил противника в ходе войны.

Бои носили затяжной и упорный характер. Однако у фронта не было достаточных сил для полного уничтожения окруженной группировки, и боевые действия здесь будут идти в течение года, до февраля 1943 года, и так и не приведут к решительному успеху.

В жестоких боях дивизия была истощена.

В феврале-марте 1942 года в расположение Латышской дивизии прибыла группа в составе 200 человек — бывших бойцов и командиров 1-го и 2-го латышских рабочих полков, отступивших летом 1941 года с боями в Ленинград из Латвии и Эстонии (см. выше). В то же время из дивизии в тыл были отправлены более 60 бойцов и командиров. Пройдя соответствующую подготовку, они перешли линию фронта, достигли временно оккупированной территории Латвии и включились там в партизанскую борьбу.

Память об этих кровопролитных сражениях хранят сооруженные на братских воинских кладбищах в районе Старой Руссы памятники воинам Латышской дивизии.

К концу февраля-началу марта 1942 года становилось все более очевидным, что все попытки расширить внешнее кольцо окружения шести немецких дивизий, окруженных под Демянском, остаются безрезультатными. Задачи, поставленные 1-й ударной армии, но не обеспеченные соответствующими силами и средствами, оказались нереальными и остались нереализованными. Наша группировка войск не имела достаточно выделенных сил, неудовлетворительно снабжалась из-за удаленности войск от железнодорожных станций, несла большие потери, страдала из-за господства в воздухе немецкой авиации.

С марта 1942 года на правом фланге 1-й ударной армии и в центре, где сражалась 1-я Латышская дивизия, бои приняли еще более активный и ожесточенный характер. Атаковали обе стороны. Решение командующего армией о переходе к обороне со 2 марта было сразу же отменено Сталиным[63 - Русский архив… С. 114.]. Тем не менее 5 марта такое решение пришлось принимать уже командующему фронтом[64 - Кузнецов П.Т. Дни боевые. М.: Воениздат, 1959. С. 108.].

С середины марта немцы также перешли к обороне (как отказалось, ненадолго).

9 марта Ставка направила командованию Северо-Западного фронта новую директиву с требованием разгрома демянской группировки. Она была, как всегда, суровая и, как часто бывало, не полностью отражавшая положение дел[65 - Русский архив… С. 120–121.].

Фронту были даны на усиление пять артиллерийских полков и три минометных. Но сил все равно было недостаточно, а время было упущено. Были приняты меры по усилению командования дивизии, повышению качества управления ее боевой деятельностью. В специальном приказе по 1-й ударной армии от 3 марта 1942 года был сделан разбор действий командования Латышской дивизии в ходе наступления на Большое и Малое Толочно и Подсосонье и дана их оценка. В приказе указывалось на серьезные недостатки в работе штаба и политотдела дивизии по руководству войсками: плохое взаимодействие между артиллерией и стрелковыми подразделениями, оторванность командного пункта от войск и т. д.[66 - Борьба латышского народа… С. 197; Савченко В.И. Указ. соч. С. 163.] Командир и комиссар дивизии были сняты. В соответствии с приказом были назначены новый командир (с 9 марта 1942 года — полковник А.С. Фролов) и комиссар дивизии (полковой комиссар И.А. Андреев — до 21 июля 1942 года).

К середине марта стало видно, что организационная структура дивизии явным образом нарушена: в 92-м стрелковом полку 1-й батальон насчитывал 50 активных штыков[67 - Т.е. бойцов, находившихся в прямом соприкосновении с противником: стрелков, автоматчиков, пулеметчиков, минометчиков. — Примеч. авт.], 2-й — 64, 3-й — 39; 122-й полк был сведен в один батальон численностью в 208 человек; и, наконец, в 1-м батальоне 191-го полка было 67, а во 2-м — 83 активных штыка[68 - ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6790. Д. 30. Л. 45.].

По приказанию нового командира в дивизии, учитывая произошедший переход к позиционной войне, были немедленно развернуты инженерные работы. До этого в условиях наступательных боев, и даже в момент замедления их темпов, не проводились никакие работы по рытью окопов и строительству укрытий для личного состава. Подразделения несли ничем не оправдываемые потери, у бойцов не было возможности обсушиться, обогреться, отдохнуть. Считалось, что «наличие укрытий будет снижать наступательный порыв». Теперь же за считаные дни в дивизии была сооружена система блиндажей, землянок, укрепленных огневых точек, оборудованы траншеи, созданы огневые позиции для орудий и т. п.

Данные работы, как оказалось, были проведены весьма своевременно. Позиционная война в эти дни прекратилась — в марте 1942 года немецкое командование начало наступательные действия, предприняв решительные меры по деблокированию окруженной группировки. Подтянув силы, в том числе из Франции, оно создало в районе южнее Старой Руссы корпусную группу «Зейдлиц»[69 - Названную по фамилии командующего. — Примеч. авт.] в составе пяти дивизий.

Весь день 20 марта немецкая авиация большими силами бомбила передний край наших войск на намеченном участке прорыва, где у нас ПВО практически не было, эффективного зенитного огня не велось. Одновременно с ударами авиации осуществлялся артиллерийский и минометный обстрел. На участке Латышской дивизии на переднем крае стоял 92-й полк, поэтому именно его позиции подверглись интенсивной бомбардировке и обстрелу. Огонь, который под бомбами и пулеметными очередями вели четыре малокалиберные зенитные орудия дивизии, был неэффективен.

С утра 21 марта 1942 года противником одновременно были нанесены удары изнутри и извне «котла» в стык 1-й ударной и 11-й армий на узком четырехкилометровом участке в общем направлении на село Рамушево, расположенное на реке Ловать[70 - Кузнецов П.Г. Дни боевые. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1964. С. 109.]. Для советских войск это был неблагоприятный момент, так как к этому времени соединения 1-й ударной армии были значительно ослаблены: в февральских боях они понесли большие потери в людях и технике, израсходовали значительную часть боеприпасов, при этом длительное время не получали пополнений людьми и материальными ресурсами. Фронт 1-й ударной армии протянулся на 55 километров, она не имела ни второй линии обороны, ни армейских войсковых резервов.

Такое же положение было и в Латышской дивизии.

По этой причине фронт обороны дивизии был представлен не сплошной линией, а отдельными опорными пунктами, прикрытыми пулеметным огнем. Часть позиций минировалась, на танкоопасных направлениях были поставлены орудия для стрельбы прямой наводкой. В тыловых службах и специальных подразделениях полков и дивизий почти не осталось людей — они были переведены в строевые роты.

Латышская дивизия оказалась на внешнем фронте окружения вместе со 2-й гвардейской бригадой морской пехоты — в обороне на направлении главного удара 329-й немецкой дивизии. Она проявила исключительную стойкость, отразив четыре атаки врага. Дивизия, не отступив ни на шаг, стойко удерживала свои позиции, неоднократно переходя к контратакам, как и ее соседка, 364-я стрелковая дивизия («Сибирская»). Несокрушимость обороны латышей и сибиряков не давала фон Зейдлицу возможности сразу расширить вбитый им в нашу оборону клин на юг, вдоль шоссе Старая Русса — Холм.

Немецкие войска, наступавшие на позиции 92-го полка у д. Выставка, провели в этот день четыре атаки, и все они были отбиты. Боем здесь управлял лично командир дивизии полковник А.С. Фролов, человек большого личного мужества. Немцы смогли в конечном итоге продвинуться здесь только после того, как был оттеснен сосед справа и оголился фланг 92-го полка, позиции которого противник захватил, неся большие потери. 22 марта оборонявшиеся потеряли много солдат, остатки полка отошли к деревням Чухново и Выставка. Потери были настолько велики, что в полку почти не осталось людей. Но никто из солдат и командиров не покинул своего места в боевом строю. Командир и начальник штаба полка были тяжело ранены.

Остатки полка с разрешения командования отошли к Соколовскому лесу, юго-восточнее деревень Выставка, Чухново, Вошково. Многие из отходивших были ранены. От батареи 76-миллиметровых орудий полка уцелела только одна единица. Когда в ходе боя были израсходованы все до последнего снаряды, большинство орудийных расчетов вышло из строя и не осталось ни одной лошади, командир батареи капитан П. Зариньш вместе с несколькими артиллеристами выкатил уцелевшее орудие из-под обстрела на руках.

Бывший начальник штаба дивизии Ольгерт Кинцис так вспоминал этот бой[71 - Калпинь В. Тем, кто не вернулся. Рига: Лиесма, 1970. С. 26.]:






«По сути дела, нельзя сказать, что подразделения 92-го стрелкового полка отошли под исключительно сильным давлением значительно превосходящих сил противника. Это было бы исторической неправдой, так как с переднего края отошло всего лишь несколько минометчиков, которые остались без мин… Пехотинцы не отходили, они оставались на своих позициях, погибая смертью героев».





Подразделения 122-го полка, занимавшие центр боевого порядка дивизии, под натиском противника в этот день также отошли к деревне Вошково на правом берегу р. Полисть. Командир полка майор Щеглов был ранен, но продолжал оставаться в строю.

Полк вел бой за удержание деревни.

К утру 22 марта полки переднего края отошли на северную окраину Соколовского леса. Они поменяли направление фронта обороны, развернувшись вместо запада на север. Теперь фронт обороны дивизии растянулся до 15 километров, оголился правый фланг и пришлось поставить в окопы всех до единого красноармейцев всех специальных подразделений, кроме связистов и шоферов. Этот новый рубеж приходилось удерживать, отбивая каждый день до четырех-пяти атак.

Проявивший исключительное упорство, 191-й полк выдержал 24 и 25 марта все атаки превосходящих сил противника, но от своего рубежа не отступил. Командир полка подполковник Роберт Варкалн был дважды контужен, но оставался в строю, неоднократно возглавлял контратаки.

Противник вышел к шоссе Старая Русса — Холм у Соколово, под угрозой оказались тылы дивизии в районе деревни Шапкино: медсанбат, склады продовольствия и боеприпасов. В ночь с 22 на 23 марта колонна тыловых подразделений стала уходить на юг по дороге вдоль реки Редья. Дорога на Великое Село оказалась забитой большим количеством транспорта. От авиационных бомбардировок были понесены значительные потери. В конечном итоге тылы дивизии достигли нового места расположения дивизии, у Байково.

Прорыв противника в район Соколово еще более осложнил положение Латышской дивизии. Но подведенные командованием армии подкрепления прикрыли ее правый фланг, заняв оборону в районе деревень Соколово, Ратча, Лосытино, Чернышево и восстановив сплошной фронт обороны южнее места прорыва.

Фланги 15-километрового фронта обороны дивизии теперь упирались в реки Полисть и Порусье, а центр представлял собой дугу, выгнутую в сторону противника.

Фон Зейдлиц прорвал линию обороны советских войск на внешнем фронте окружения и продвинулся вперед в восточном направлении. На первом этапе этих боев немецкие войска вышли к деревням Ожедово и Кудрово у р. Редья. Затем они прорвались к населенным пунктам Рамушево и Черенчицы у р. Ловать. Прилагались активные усилия к расширению прорыва. К концу марта создалась угроза окружения не сдававшей свои позиции Латышской дивизии, правый фланг которой оставался оголенным.

Таким образом, с 30 марта дивизия уже попала в полуокружение.

Оценив создавшуюся обстановку, командование армии отдало приказ на отход дивизии на 4–5 километров к югу для занятия обороны длиной 6 километров на линии Леушино — Взгляды, на одной линии со своим правым соседом — 364-й дивизией, поскольку дальнейшая оборона по прежнему рубежу — рекам Холынье и Полисти — теряла смысл и грозила полным окружением[72 - Бердников П.И. Указ. соч. С. 90, 91.]. Занимаемый дивизией до отвода на юг участок не имел дорог, и остававшихся после мартовских боев сил и средств было недостаточно для его удержания.

Крайне сложная операция отвода войск в обстановке сохраняющегося боевого соприкосновения с противником, полного контроля противником воздушного пространства и постоянного ведения авиационной разведки была организованно проведена командованием дивизии. Удалось сохранить скрытность. Успех работы штаба проявился в том, что отход дивизии противник обнаружил только на третий день.

К 1 апреля 201-я дивизия оторвалась от противника и отошла. Теперь у нее значительно сократилась протяженность фронта обороны (с 15 до 6 километров), уплотнились боевые порядки, и она имела обеспеченные фланги.

После прорыва немцами внешнего фронта окружения Латышская дивизия в составе войск 1-й ударной армии вплоть до июня 1942 года держала оборону на южной стороне «Рамушевского коридора», препятствуя попыткам противника расширить его.

Командование армии требовало проведения контратак, и они велись: 2 апреля 122-й и 920-й полки предпринимали наступление на деревню Соколово на шоссе Старая Русса — Холм. Эта, как и неоднократно повторявшиеся позже атаки, проводились столь слабыми силами, что успеха не имели. Затем боевые действия осуществлялись только мелкими группами.

Тот период стал самым тяжелым во всей боевой жизни Латышской дивизии. Снаряжение и продукты доставлялись только самолетами. Среди болот, превратившихся весной 1942 года с начавшейся распутицей в озера, не имея достаточного снаряжения и продуктов питания, дивизия продолжала вести упорные бои с противником.

Это продолжалось более двух месяцев.

Снабжение осуществлялось нерегулярно, бойцы могли получать иногда по 100 грамм хлеба в день, а нередко бывало, что продовольствия не было совсем. Солдатам приходилось искать боеприпасы и продовольствие, совершая для этого вылазки на нейтральную полосу, потому что в апреле быстро растаял снег, не было никаких постоянных дорог (зимние дороги исчезли), и весь район северо-западнее Осташкова стал практически недоступен для любого вида транспорта. Вся армия, а с ней и дивизия, фактически оказалась без тыла, в полной изоляции, без продовольствия, фуража, боеприпасов.

Использование наземных коммуникаций для снабжения войск возобновилось только с конца мая 1942 года.

В мае 1942 года-феврале 1943 года войска 1-й ударной и 11-й армий предприняли на рамушевском направлении пять частных наступательных операций. Все они остались безрезультатными, не дав существенных результатов. Ставка выразила свое недовольство ходом событий тем, что сняла В.И. Кузнецова, и 22 мая командармом 1-й ударной был назначен генерал В.З. Романовский[73 - Русский архив… С. 216.].

В этой обстановке положение дивизии было тяжелым и осложнялось.

В мае 1942 года командир дивизии Ян Вейкин (вернувшийся из госпиталя только 6 мая), писал своему партийному руководству, что взят слишком резкий курс на русификацию дивизии. Забыли, что дивизия-то называется Латышской не случайно. Как в дивизии, так и в армии имеется тенденция рассматривать ее без учета специфики, просто как одну из многочисленных дивизий Красной армии. Особенно резко, писал Вейкин, это проявляется в деле набора руководящих кадров. «С этой вредной тенденцией веду борьбу и считаю, что при Вашей поддержке этот промах скоро и безболезненно выправим»[74 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 15. Л. 23.].

Если бы речь шла только о несоблюдении национальной квоты в назначениях начальства! Тяжесть положения была гораздо более глубокой и реальной: красноармейцы из-за перерезанных коммуникаций умирали голодной смертью. В дивизии от голода в мае 1942 года умерли 7 человек, а затем еще 22[75 - Там же.].

Командование дивизии установило связи с советскими органами в Новгородском партизанском крае и оттуда получало продовольствие — столько, сколько могли дать партизаны, сами находившиеся в полном окружении немецких войск. Иногда подразделения дивизии даже специально устраивали вылазки в немецкие тылы, чтобы захватить продовольствие и боеприпасы[76 - Бердников Г.К Указ. соч. С. 92.].

Ликвидировав блокаду «Демянского котла» ударом от 21 апреля 1942 года, немецкое командование сохранило там группировку своих войск, подтвердив намерение использовать плацдарм для активных действий. Одновременно оно приняло меры к предотвращению вторичного окружения. Созданный проход («Рамушевский коридор») в «Демянский мешок» был довольно узким (12 километров), поэтому сразу же была создана мощная оборона — были введены дополнительные силы численностью 5 дивизий, и проведена в течение лета 1942 года большая работа по строительству оборонительных сооружений, связывающих системы траншей и сети дорог, достигавших местами переднего края. Длина «коридора» — около 35 километров, демянский плацдарм в поперечнике имел около 50 километров.

Вновь образовавшаяся конфигурация линии фронта (около 280 километров) означала изменение обстановки. Необходимо было вносить изменения в боевые планы, по-иному группировать войска. Отныне, с 21 мая 1942 года начались бои за «Рамушевский коридор». Они шли вплоть до 14 февраля 1943 года.

В связи с этим кардинальным изменением обстановки отпала оперативная необходимость удержания силами 1-й ударной армии, среди которых была и Латышская дивизия, плацдарма западнее р. Ловать, особенно на сильно заболоченной местности у р. Холынья и Полисть, столь неблагоприятной для действий войск.

22 мая 1942 года было сменено командование 1-й ударной армии. Новый командарм генерал-лейтенант В.З. Романовский (1896–1967) 5 июня 1942 года представил Сталину план перегруппировки сил и средств, предусматривавший, в частности, вывод войск левого фланга армии — двух бригад и пяти дивизий (в том числе 201-й Латышской) — из сильно заболоченного и бездорожного района юго-западнее Старой Руссы на юго-восток, на восточный берег реки Ловать. Это сразу облегчало их действия, управление и снабжение, сокращало протяженность линии фронта со 170 до 122 километров, уменьшало расстояние от войск до баз снабжения на 40 километров[77 - Бердников Г.И. Указ. соч. С. 102.], создавало возможность вывода войск в резерв.

3 июня 1942 года Ставка издала директиву 170432 о подготовке к операции по разгрому демянской группировки противника[78 - Русский архив… С. 233.]. Приказывалось войска 1-й ударной армии отвести на восточный берег р. Ловать, оставив передовые части на р. Редья.

7 июня Ставка утвердила директивой 170449 решение Курочкина на поэтапный, в течение 7-12 июня, отвод 1-й ударной армии на новые позиции.

Сложность операции организованного отхода с занимаемых позиций была значительной, несмотря на уже имевшийся положительный опыт. Дивизия уходила со всей материальной частью, тылами. Особую, и весьма значительную, трудность представляло и то, что воины очень ослабли из-за длительного недоедания. Важной проблемой стала организация специальных санитарных постов для оказания помощи бойцам, которые во время пешего марша не могли двигаться самостоятельно[79 - Борьба латышского народа… С. 205.]. Войска уходили вместе с населением окружающих деревень, не желавшими попасть под иго оккупации, и ему тоже надо было оказать помощь. К маю в дивизии пало большинство конского поголовья, остро встал вопрос о транспорте.

Дивизия получила приказ на переход за р. Ловать, на позиции примерно в 45 километрах юго-восточнее ее. Отход совершался со значительными сложностями, вызванными тем, что от недоедания люди ослабли[80 - Там же.].

4-5 июня первым вывели 122-й полк. Он перенес наибольшие тяготы, обороняясь в районе безымянной высоты в 3 километрах западнее деревни Леушино. Его позиции были в заболоченном лесу, в воде, все эти недели бойцы не имели возможности высушить обмундирование.

Дальнейший отход дивизии по плану оказался невозможен. Немецкие войска, заметив начало отхода наших частей, сразу же перешли в наступление, применив танки. Сосед слева, малочисленная по составу 50-я стрелковая бригада, с ослабевшими от длительного недоедания бойцами, была смята.

Перед угрозой выхода немцев в тыл 1-й ударной армии ее командование приказало дивизии самой обеспечить свой левый фланг, а фактически — левый фланг всей армии. Для этого приказывалось занять и удерживать несколько деревень между реками Холынья и Полисть: Большие и Средние Гривы, Виджу, Кривец. Это означало удлинение фронта обороны дивизии с 7 до 14 километров.

С 8 по 10 июня эти позиции пришлось оставить. Чтобы организовать отражение натиска немецких войск, были сформированы два сильных арьергардных батальона, которые и прикрыли отход. Этот сложный маневр был организован в виде поэтапного отступления полков, проходивших определенное расстояние и сразу же встававших в оборону. Эта тактика оправдалась. Бои 11 и 12 июня вели два арьергардных батальона, одним из которых командовал уроженец Даугавпилса капитан Григорий Кириллов. Периодически отступая, бойцы батальонов не давали гитлеровцам себя обойти, продолжали их сдерживать. Действиями батальонов по радио руководил начальник штаба дивизии О. Кинцис[81 - Там же.].

Войска дивизии, обеспечиваемые действиями арьергардных батальонов, к исходу дня 11 июня организованно отошли к рекам Порусья и Лютая. Туда же подтянулись тылы дивизии и 92-й полк. 191-й полк прошел от деревни Взгляды 30 километров и прибыл в деревню Бураково. Так соединение успешно завершило сложный маневр.

При выходе с плацдарма войск армии каждый полк оставлял отряд прикрытия, удерживавший занимаемые позиции, чтобы не дать немцам возможности преследовать по пятам отходящие войска. Почти все воины из этих отрядов погибли, свято выполнив свой долг перед родиной и боевыми товарищами. Отряд прикрытия 191-го полка 201-й дивизии, состоявший из комсомольцев-добровольцев, под командованием командира пулеметной роты лейтенанта Жирнова двое суток удерживал позиции, с которых по приказу отошел полк, и погиб целиком. В живых остался один раненый боец. Лейтенант Жирнов был посмертно награжден орденом Красного Знамени[82 - Бердников Г.И. Указ. соч. С. 103.].

В ночь с 13 на 14 июня дивизия начала переходить на восточный берег р. Ловать. Оборону там она заняла в районе населенных пунктов Большие и Малые Язвищи, Воротавино[83 - Борьба латышского народа… С. 213.], примерно в 45 километрах к юго-востоку от прежней линии обороны.

В упорных боях под Старой Руссой в феврале-июне 1942 г. бойцы и командиры Латышской дивизии не раз показывали неимоверную выдержку и упорство[84 - Военно-исторический журнал. 1964. № 12. С. 34.]. Действуя в феврале-июне 1942 года в районе «Демянского котла» и «Рамушевского коридора», в сложных, а часто в критических условиях, дивизия проявила заметную стойкость и в наступлении, и особенно в обороне. На второстепенном фронте боевых действий, без достаточной артиллерийской поддержки, авиационного прикрытия, с нерегулярным снабжением боеприпасами, продовольствием и фуражом бойцы проявили выдержку, мужество, упорство в бою.

Не слишком значительные результаты продвижения войск в наступлении, сначала не позволившие ликвидировать «Демянский котел», а потом давшие немцам возможность его деблокировать, в первую очередь объяснялись недостаточностью выделявшихся для проведения операции на этом проявлении сил и средств, а также общими изъянами в осуществлении операции. У командования Северо-Западным фронтом не имелось достаточного опыта в организации крупных наступательных операций, окружения и уничтожения значительных группировок противника.




4. Действия Латышской дивизии в ходе операции против демянского плацдарма гитлеровцев. Преобразование дивизии в гвардейскую (июль 1942 года — январь 1943 года)


Командование дивизии и руководство республики прилагали значительные усилия к сохранению людей, обеспечению боеспособности дивизии, практически не выходившей из боев.

В своем письме Калнберзину Я.Э. Вейкин сообщал 4 июня 1942 г.[85 - ЦАМО. Ф 11 43. On. 1. Д. 15. Л. 51.]:






«Сейчас же по приходе в ныне занимаемый район мы получили пополнение 2000 человек. Всего у нас было 8500 человек. Но пережитые испытания предыдущих месяцев дают о себе знать, и мы… таем каждый день (Речь шла о последствиях голода. — Примеч. авт.). На сегодняшний день имеем снова лишь около 8000 человек… Несмотря на все трудности, боевой дух дивизии высок. Маленькой проверкой настроения бойцов служит сбор средств на танки. Сбор средств проходит блестяще».





В своем письме от 30 июня Калнберзин отвечал командиру дивизии, что «просьба дивизии об оказании ей помощи по вопросам снабжения средствами вооружения и продовольствием выполнена на 85–90 %»[86 - Там же. Л. 53.]. (Нехватку продовольствия на Северо-Западном фронте ликвидировали, только начиная с лета 1943 года.)

17 июня 1942 года, после организованного и успешного отхода за р. Ловать, Латышская дивизия, вместе с другими частями и соединениями, была выведена из состава 1-й ударной армии в резерв фронта. С соблюдением мер сохранения военной тайны был оставлен район деревни Воротавино, и дивизия сосредоточилась южнее населенного пункта Молвотицы, в 30 километрах юго-западнее Демянска. Бойцы строили оборонительные рубежи, занимались боевой подготовкой.

С 21 июня 1942 года дивизия, разместившись в районе Конищево, Заборовье, Сысоево, начала готовиться к нанесению удара на Шепелево, Бель-1, Дягилево. Затем замысел операции, а, соответственно, задача дивизии были изменены. Развернулась подготовка наступления, нацеленного на вторичное полное окружение немецкой группировки в районе Демянска путем перекрытия «Рамушевского коридора» ударами с севера и юга.

Латышская дивизия была включена в северную ударную группировку в составе 11-й армии. Она размещалась от реки Ловать до станции Кневицы.

3 июля был получен приказ о выходе из района обороны 53-й армии (командарм — генерал-майор А.С. Ксенофонтов, в 1941 году командовавший 24-м территориальным корпусом в его тяжелых боях в отступлении на северо-запад).

На целый год «Рамушевский коридор» стал определять задачи и характер действий всего Северо-Западного фронта и 1-й ударной армии. Всю вторую половину 1942 года и первые месяцы 1943 года здесь шли ожесточенные бои. В целях уничтожения демянской группировки 1-я ударная и 11-я армии предприняли шесть частных наступательных операций. Они проводились с одними и теми же целями, на одних и тех же участках, без привлечения дополнительных сил. У гитлеровских войск, по их собственной оценке, складывалось «тяжелое» и «критическое» положение. Однако ход боевых действий не привел к достижению окончательного положительного итога.

В этих наступательных операциях участвовала и 201-я Латышская дивизия.

С 8 по 11 июля железнодорожники провезли Латышскую дивизию вокруг «Демянского выступа» и доставили на станцию Крестцы. Теперь она должна была наступать на «коридор» не с юга, как раньше, а с севера, в междуречье Ловати и Полы. С 16 июля дивизия за три ночных перехода прошла 80 километров и вышла на участок фронта 11-й армии (командующий с июля 1941 года по ноябрь 1942 года генерал-лейтенант В.И. Морозов (1897–1964)).

Дивизии, постоянно находившейся в боях, часто недоставало личного состава. Остро стоял вопрос о соблюдении условия сохранения национального латышского характера формирования, что не являлось формальностью, но в реальности было труднореализуемым. Командование дивизии и руководство республики проявляли значительную энергию в этом направлении.

В апреле 1942 года в Удельном, под Москвой, для воинов Латышской дивизии был открыт дом отдыха. Работники советских и партийных организаций республики посещали раненых и больных фронтовиков в госпиталях. По необходимости все большие размеры стали принимать вопросы трудоустройства инвалидов войны[87 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 328–329.].

На 25 мая 1942 года в дивизии было всего 7066 военнослужащих. Национальный состав соединения в этот момент был следующим: 2874 латыша, 1841 русский из других союзных республик, 986 евреев, 877 русских из Латвии, 123 белоруса, 111 украинцев, 95 поляков и 60 татар[88 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 37. Л. 37, 73.].

В мае и июне из Латышского запасного стрелкового полка и частично из запасных курсантских полков дивизия получила значительное пополнение — 6298 бойцов, командиров и политработников. В основном это были жители Латвийской ССР, эвакуировавшиеся в начале войны в глубь страны. Были также фронтовики, участники боев в районе Наро-Фоминска и Боровска, в дивизию возвращавшиеся после излечения в госпиталях, но по большей части пополнение было слабо обученным.

21 июля 1942 года к исполнению обязанностей комиссара дивизии снова приступил Петер Зутис.

В результате поступления столь многочисленного пополнения снова изменился состав соединения. Теперь в дивизии граждан Латвийской ССР стало около 80 %. Из них латыши составляли 53 %, русские — 35 %, евреи, жители Латвии — 15 %, воины других национальностей — 6 %[89 - Там же.].

К моменту начала боевых действий в составе 11-й армии Латышская дивизия насчитывала в своих рядах более 7 тысяч человек. Из вооружения в этот момент у нее, среди прочего, были 28 76-миллиметровых орудий, эффективность снарядов которых в лесисто-болотистой местности незначительная. В то же время на вооружении имелось 8 122-миллиметровых гаубиц, рекомендуемых для разрушения блиндажей и дзотов.

Июль 1942 года-март 1943 года — это второй период боев дивизии на демянском участке, когда она вела активные боевые действия на северном фасе «Рамушевского коридора».

11-я армия наступала на немецкую группировку в районе населенных пунктов Васильевщина, Курганы, Налючи, Туганово, Голубово.

С 20 июля 1942 года Латышская дивизия участвовала в наступательной операции Северо-Западного фронта против демянской группировки немецких войск, ставившей задачу снова замкнуть кольцо ее окружения[90 - ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1394. Д. 84. Л. 146, 147.]. До конца июля дивизия неоднократно наступала, ведя бои за укрепленные пункты Голубово и Туганово северо-западнее Демянска.

Село Туганово было расположено на высоте, с которой немцы могли обстреливать наши позиции и ближние тылы. В боевом приказе была поставлена задача перерезать 10-километровый коридор, соединявший окруженную группировку противника с его основными силами в районе Старой Руссы. Войска прорывали упорно удерживавшуюся оборону, насыщенную огневыми средствами, минными полями, проволочными заграждениями, лесными завалами, многочисленными траншеями, окопами, ходами сообщения, специально построенными для переброски войск дорогами. Эти бои были очень тяжелыми, позиции неоднократно переходили из рук в руки, обе стороны несли большие потери. Был захвачен важный огневой рубеж — высота «Огурец».

Бои приняли затяжной характер[91 - Борьба латышского народа… С. 206.] и изобиловали примерами героизма бойцов и командиров. Находчивость и мужество проявили, среди многих других, сержант 92-го полка А. Грунде, лейтенант этого же полка пулеметчик В. Даудиш[92 - Там же. С. 211–212.] и другие.

В этот период в Латышской дивизии активизировались снайперы. Среди них особенно отличился младший лейтенант Янис Вилхелмс. При формировании 201-й дивизии он стал одним из первых добровольцев, вступивших в нее. В ходе боев под Москвой, будучи трижды ранен, остался в строю. В непрерывных схватках с врагом он проявил исключительное мужество и отвагу, находчивость и воинское мастерство. Командование присвоило ему звание младшего лейтенанта, он стал командиром взвода, а затем командиром роты 92-го полка. Когда дивизия перешла к обороне на Северо-Западном фронте, Вилхелмс стал снайпером. Менее чем за два месяца его снайперской охоты им было уничтожено 116 фашистов. Я.В. Вилхелмс (1903–1990) был удостоен звания Героя Советского Союза[93 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 85, 255.] Указом от 21 июля 1942 года — первым в 201-й дивизии. В июле 1943 года от имени президента США Ф.Д. Рузвельта он был награжден орденом «Золотой крест». Вручение награды было торжественно отмечено в дивизии.

В этих боях значительно выросло мастерство бойцов и командиров. Они стали вести ближний бой в траншеях, применяли специально подготовленные штурмовые группы в 10–30 человек, нанося серьезный урон немецким войскам, в том числе 290-й пехотной дивизии.

Активные действия дивизия вела и в августе 1942 года, но часто для их успеха не хватало сил и огневых средств. Бои местного значения велись постоянно, силами отдельных полков, периодически менявшихся на передовой. Вся дивизия участвовала в наступательных действиях 26 и 30 августа.

Расход снарядов с нашей стороны был строго лимитирован. Атакуемые опорные пункты поддерживались массированным артиллерийским и минометным огнем из глубины обороны. В ходе боев противник подтягивал подкрепления к фронту, где велись боевые действия.

Командование 16-й немецкой армии, обеспокоенное тем, что непрекращающиеся настойчивые атаки советских войск наносят большие потери немецким войскам и сузили на некоторых участках коридор до 2,5–3 километров, провело в сентябре 1942 года с привлечением ударного «кулака» частную наступательную операцию с целью расширения коридора. Но потерпело неудачу — войска 11-й армии в тяжелых оборонительных боях отразили наступление и удержали занимаемые рубежи. И важную роль здесь по праву следует отвести Латышской дивизии, вошедшей в состав армии после доукомплектования и отдыха. Она вновь, как и в мартовских боях, показала высокие образцы стойкости и мужества.

Рано утром 1 сентября 1942 года противник начал контратаку с целью вернуть высоту «Огурец» и опушку леса южнее деревни Никольское. Действия нашей артиллерии были затруднены густым туманом, гитлеровцы смогли потеснить некоторые подразделения дивизии. Оперативно проведенной контратакой 122-й полк отбросил противника. С пехотинцами 122-го полка взаимодействовали артиллеристы 92-го полка Латышской дивизии и одного из полков соседней 282-й дивизии (II формирования).

Если раньше немцы считали демянский плацдарм «пистолетом, приставленным к сердцу России», то в последующем они стали называть его «маленьким Верденом». «Рамушевский коридор» они называли «коридором смерти»[94 - На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 11.].

10 сентября 1942 года дивизия была выведена из боя и сконцентрирована у станции Крестцы, откуда она была переброшена в Вышний Волочек, в резерв Ставки Верховного главнокомандования.

Дивизия понесла большие потери в мартовско-апрельских боях. В составе 3-й резервной армии (с 19 сентября) она была доукомплектована, занималась получением вооружения по новым штатам и готовилась к выполнению новых боевых задач[95 - Борьба латышского народа… С. 217.].

К осени 1942 года оказались в значительной степени исчерпанными призывные контингента для пополнения 201-й латышской стрелковой дивизии гражданами Латвийской ССР и латышами, проживавшими в других союзных республиках. Комплектование резервов для дивизии стало производиться из советских граждан различных национальностей. В декабре 1942 года в 1-й Латвийский запасной стрелковый полк прибыли призывники 1924 г.р. — русские, татары, чуваши и т. д. Удельный вес воинов латышской национальности в запасном полку уменьшился с 46,1 % в июле 1942 года до 32,4 % в июле 1943 года. В полку в 1943 года латыши и граждане Латвийской ССР составляли до 60 % всех воинов[96 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 209.].

Рядовой и младший начальствующий состав в основном поступал из запасного Латвийского стрелкового полка. А командиров и политработников централизованно направляли соответствующие управления Народного комиссариата обороны.

Дивизия возродилась как полнокровное соединение, в ее рядах насчитывалось 10 752 человека[97 - Борьба латышского народа… С. 220.].

5 октября 1942 года за проявленные в битве под Москвой и у Старой Руссы мужество и стойкость, за героизм личного состава приказом народного комиссара обороны № 300 дивизии было присвоено гвардейское наименование. Отныне она именовалась «43-я гвардейская стрелковая Латышская дивизия». Полки дивизии 92-й, 122-й и 191-й стрелковый были переименованы, соответственно, в 121-й, 123-й и 125-й гвардейские стрелковые полки, 220-й артиллерийский полк — в 94-й гвардейский артиллерийский полк и т. д.[98 - Там же.] В годы войны это была высшая награда для воинских частей, соединений, поскольку означала зачисление в ряды лучших из лучших. Воины гвардейских частей носили свой особый нагрудный знак «Гвардия», пользовались преимуществом в денежном и вещевом довольствии.

19 октября 1942 года Председатель президиума Верховного Совета Латвийской ССР профессор Август Кирхенштейн (1872–1963) вручил дивизии гвардейское знамя. Латвийских воинов поздравили представители эстонского и литовского народов[99 - Известия. 1942 г. 24 окт.].

Латышская дивизия была единственной прибалтийской дивизией, преобразованной в гвардейскую в составе действующей армии.

В конце октября части дивизии были вновь направлены в район действий 11-й армии (командующий с ноября 1942 года — генерал-лейтенант П.А. Курочкин). До конца ноября дивизия находилась в резерве армии и, располагаясь в деревнях Барышево, М. и Б. Ладышкино, Заостровье, Кулаково и Козино, проводила боевую учебу. Отдельные роты несли охрану вдоль Бегловского болота.

С ноября 1942 года до середины февраля 1943 года 11-я и 1-я ударная армии Северо-Западного фронта провели три наступательные операции с прежней целью — перерезать «Рамушевский коридор» у его восточного выхода ударами с двух сторон по сходящимся направлениям, изолировать демянскую группировку и уничтожить ее[100 - Кузнецов П.Г. Дни боевые. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1964. С. 142.].

С ноября 1942 года по февраль 1943 года дивизия принимала участие в наступательных боях против окруженной демянской группировки гитлеровских войск, дважды прорвала оборонительную линию врага. Дивизия входила в состав северной ударной группировки, действовала восточнее реки Пола на участке Симаново — Вязовка.

17 ноября 1942 года Ставка внесла изменения в командный состав армий. Командующий 1-й ударной армией В.З. Романовский был освобожден от должности, вместо него назначен В.И. Морозов, а на его место командарма 11-й назначался П.А. Курочкин[101 - Русский архив… С. 450.].

Очередная операция фронта началась 28 ноября 1942 года, попытки атаковать противника предпринимались до 5 декабря.

Латышское соединение участвовало в ноябрьско-декабрьской 1942 года операции Северо-Западного фронта с целью перерезать «Рамушевский коридор» и завершить разгром демянской группировки. Эти длительные и ожесточенные бои, проводившиеся фронтом в ходе трех операций с ноября 1942 года до середины февраля 1943 года в виде ударов с севера и юга не ликвидировали демянскую группировку, но сковывали войска противника и лишали его возможности перебрасывать подкрепления с этого участка фронта под Сталинград.

Дивизии с приданными частями была поставлена задача: 125-м гвардии стрелковым полком наступать из района Стрелицы на юго-запад и перерезать дорогу Туганово — Симаново; силами 121-го гвардейского стрелкового полка наступать в направлении главного удара дивизии южнее Стрелицкого оврага, овладеть деревней Симаново и впоследствии выйти к правому берегу реки Пола. 123-му полку было приказано наступать в направлении деревни Росино и выйти на правый берег реки Пола.

Дивизия двинулась в наступление 28 ноября 1942 года. На этот раз она имела значительную артиллерийскую поддержку (потенциальной мощностью в 7 артиллерийских полков). Общая ширина фронта прорыва составила 4 километра. Наступая при 25-градусном морозе и непрерывном ослепляющем снегопаде, воины дивизии прорвали создававшуюся в течение длительного времени оборону противника.

Бои носили затяжной характер, не приносили существенных результатов, уровень потерь был по-прежнему очень высоким. Окружавшие позиции дивизии болота к моменту начала наступления еще не успели замерзнуть, и покрывавший их лед ломался под тяжестью легких орудий. Бойцам зачастую приходилось идти в атаку в ледяной воде.

Передний край обороны, насыщенный дзотами и траншеями, дивизия под прикрытием мощного огневого вала прорвала в первый день на глубину 1,5 километра довольно легко. На действиях дивизии весьма отрицательно сказалось лишение ее со второго дня наступления артиллерии усиления. После этого у нее осталась только своя штатная артиллерия, которой было недостаточно для борьбы с сильно укрепленными в инженерном отношении позициями врага. Не слишком эффективно действовали приданные полкам танковые подразделения. Дивизия несла потери, хотя в ходе боев пополнение поступало.

Из-за значительных потерь уже с 4 декабря Латышская дивизия перешла на левом фланге к обороне, продолжая наступательные действия силами 125-го гв. полка на правом фланге. К середине декабря прорыв был расширен до 6 километров в глубину и 4 километра по фронту. Полки гвардейцев выбили противника из оврага юго-западнее Стрелицы, достигли Симанова, но затем вынуждены были его оставить. 123-й полк вел бои у Росино[102 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 217.].

Действия дивизии были наиболее значительным успехом во всей полосе наступления 11-й армии. Только ценой огромных потерь (в частности, в 290-й пехотной дивизии) противнику удалось остановить дальнейшее продвижение соединений 11-й армии в полосе прорыва «Рамушевского коридора». В первые дни наступления противник оставил на участке дивизии много убитых, 19 орудий, 20 минометов, 47 пулеметов, другое вооружение и имущество[103 - Борьба за Советскую Прибалтику… С. 217.].

14 декабря 1942 года, в разгар ожесточенных боев, части дивизии были на короткое время выведены в резерв армии, где приводили себя в порядок, пополняясь личным составом, боевой техникой, вооружением и боеприпасами. Когда в ночь на 22 декабря 1942 года дивизия с сильно ослабленными полками снова была введена в бой на участке Сорокино — Радово, ее боевая задача оставалась прежней — участвовать с другими соединениями в перехвате «Рамушевского коридора». Дивизия заняла другой боевой участок и перешла в наступление с задачей овладеть Сорокино — Радово и выйти в районе Колома к реке Пола.

До конца декабря дивизия вела ожесточенные и упорные наступательные бои.

Гвардейские полки при поддержке артиллерии прорвали первую линию обороны противника, подошли к деревне Радово, отбивая при этом контратаки гитлеровцев, овладели 28 декабря 1942 года сильно укрепленным районом с несколькими десятками дзотов на подступах к д. Сорокино. К вечеру 30 декабря подразделения в ходе ожесточенного боя захватили участок местности с отметкой 66.3. За ночь командование дивизии собрало здесь все основные силы, подтянуло артиллерию и танки и с утра 1 января 1943 года возобновило наступление. К вечеру один батальон 125-го полка под командованием гвардии капитана П. Ванзовича овладел сильно укрепленным пунктом противника — деревней Радово; был также занят участок с отметкой 62.9. П. Ванзовичу было досрочно присвоено звание майора, и он был награжден орденом Красного Знамени.

Руководство республики обращало значительное внимание на состояние дел в единственном на тот момент Латвийском воинском соединении. В этой связи с 12 по 27 декабря 1942 года в дивизии находились прибывшие специально работники ЦК КП (б) Латвии и СНК Латвийской ССР X. Миханько и Я. Ванагс. К ним по предложению Политуправления Северо-Западного фронта присоединился секретарь ЦК КП (б) Латвии Ж. Спуре. Эта комиссия подробно ознакомилась с состоянием дивизии, установила контакт с командованием 11-й армии, вскрыла недостатки в работе и командира дивизии, и ее штаба[104 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 326.].

По согласованию с военным советом Северо-Западного фронта генерал-майор Я. Вейкин был 31 декабря 1942 года сменен на посту командира дивизии полковником Д. Бранткалном. «Старый испытанный боец», как писал о нем бывший командующий 1-м Прибалтийским фронтом И.Х. Баграмян[105 - Баграмян И.Х. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1988. С. 483.], Детлав Карлович Бранткалн (1898–1979) к моменту назначения в декабре 1942 года командиром 43-й гв. Латышской стрелковой дивизии был с марта 1940 года преподавателем на курсах «Выстрел» им. Б.М. Шапошникова. Бранткалн был участником Гражданской войны. Войну он закончит генерал-лейтенантом, командиром Латышского корпуса.

В решении относительно Я.Я. Вейкина (1897–1979) говорилось, что он отстранен от должности за потерю управления частями и невыполнение поставленной боевой задачи. В той же армии Я.Я. Вейкин был назначен с понижением — командиром 14-го гвардейского стрелкового полка 7-й гвардейской стрелковой дивизии. Он положительно себя зарекомендовал и в мае 1943 года был назначен начальником штаба сборов командиров полков и дивизий войск Северо-Западного фронта. С августа 1943 года с перерывами почти до самого конца войны командовал 94-м стрелковым корпусом, который в составе 39-й армии 3-го Белорусского фронта участвовал в Восточно-Прусской наступательной операции.

Смена командиров не внесла принципиальных изменений в жизнь дивизии — она по-прежнему активно участвовала в боевых действиях, носивших тот же характер.

В ночь на 14 января 1942 года 43-ю дивизию на позициях сменила 26-я стрелковая дивизия, а латышское соединение снова было выведено во второй эшелон 11-й армии для отдыха, доукомплектования за счет прибывшего пополнения и тыловых подразделений.

Однако главная задача фронта — прорыв «коридора» — по-прежнему оставалась невыполненной.

Через несколько дней дивизия вновь вела бои, наступая на участке Сорокино — Радово. 28 декабря была прорвана первая линия обороны противника. Шли затяжные бои с необходимостью преодоления десятков оборонительных сооружений.

11 января 1943 года Латышской дивизии предоставили еще одну передышку, выведя на короткое время из боя. Но контрудар гитлеровцев в районе деревень Ольховец — Вязовка заставил вновь ввести ее в бой. Уже 16 января дивизия снова была на передовой, до 24 января 1943 года неоднократно атакуя позиции противника. Эти тяжелые бои с целью овладения населенным пунктом Федотово велись в условиях лесистой местности, затруднявшей действия артиллерии и танков. Шло медленное «прогрызание» обороны с небольшим продвижением вперед, под сильным артиллерийским огнем противника. Измотанные в предшествовавших боях части вновь несли потери.

В декабрьско-январских боях под Туганово и окрестными селами пали смертью храбрых многие воины дивизии, среди них А. Кажемак и А. Нуржа, Я. Цинис и Я. Беникас, А. Анкуп, 3. Озолс, Б. Бабрис и многие другие[106 - Калпинь В. Указ. соч. С. 32.]. Был тяжело ранен командир 125-го гвардейского стрелкового полка гв. подполковник Аугуст Юревиц, убит командир 2-го батальона 125-го гвардейского полка капитан Янец Паневиц и другие.




5. Ликвидация демянского плацдарма противника и наступление Латышской дивизии в районе колхоза Пенна (февраль — апрель 1943 года)


К 25 января 1943 года фронт был вынужден прекратить наступление. В Ставке вели поиски другого решения.

В конце января 1943 года советское Верховное главнокомандование, рассмотрев обстановку, сложившуюся на Северо-Западном фронте, и оценив как вполне реальную вероятность отхода противника из «Демянского мешка», приняло решение о проведении операции для завершения окружения и уничтожения демянской группировки немецких войск.

Северо-Западный фронт приступил к подготовке крупной наступательной операции с тем, чтобы на этот раз в краткие сроки покончить с демянской группировкой немецко-фашистских войск.

25 января 1943 года командование 11-й армии вывело дивизию из боя для 20-дневного отдыха и пополнения. Передав 24 января 1943 года свой боевой участок другим частям, Латышская дивизия, находившаяся в боях весь декабрь 1942 года и январь 1943 года, сосредоточилась в районе Лялино. Здесь она доукомплектовывала свой личный состав за счет прибывшего пополнения.

Напряженные наступательные бои в ноябре-декабре 1942 года и в январе 1943 года показали, что командиры дивизии вполне подготовлены для решения сложных задач организации и проведения наступления в лесисто-болотистой местности на направлении главного удара. Дивизия в целом в этих боях отличалась высоким упорством в выполнении приказов командования.

Среди эвакуированных латышей, работавших на заводах, в колхозах и совхозах в различных районах страны, развернулся сбор средств на приобретение боевой техники. Весной 1942 года за очень короткий срок было собрано более 2,2 миллионов рублей. На собранные латышскими трудящимися и воинами Латышской дивизии средства были построены танковая колонна и эскадрилья самолетов «Латышский стрелок». 13 февраля 1943 года она была передана 18-му гвардейскому истребительному авиационному полку. Гвардейцы-летчики за полгода боевых действий сбили на этих истребителях 25 самолетов противника[107 - Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Латышский авиационный полк. Рига: Лиесма, 1975. С. 30.].

В начале 1943 года в тылу была сформирована Латышская авиационная эскадрилья, на основе которой позже был создан 1-й Латышский авиационный полк.

15 августа 1942 года правительственная делегация Латвийской ССР торжественно передала 246-й танковой бригаде 27-го танкового корпуса танковую колонну «Латвийский стрелок» — 10 танков, построенных на средства, собранные среди латвийских трудящихся и воинов[108 - Очерки истории ИП Латвии. Том III. Рига, 1980. С. 146.]. Экипажи повели свои машины в Сталинград.

В марте 1943 года 44-я отдельная гвардейская зенитно-артиллерийская батарея была выведена из состава 43-й гвардейской дивизии и включена в 1591-й зенитный артиллерийский полк, созданный в связи с проведенной в это время перестройкой зенитной артиллерии. Батарея имела на вооружении четыре 34-миллиметровые и четыре 25-миллиметровые автоматические зенитные пушки. За полтора года своего пребывания в составе Латышской дивизии ей было сбито 26 самолетов противника[109 - Борьба латышского народа… С. 236.].

Латышскими зенитчиками были укомплектованы две из четырех огневых батарей 1591-го полка (по 6 пушек в каждой).

Командиром полка был назначен командовавший 44-й батареей с 22 июня 1941 года гвардии капитан Карлис Лиепиньш — бывший офицер Латвийской армии, мастер зенитного огня, опытный командир. Он успешно командовал полком до конца войны, в 1947 году вышел в отставку в звании полковника и до конца жизни (умер в 1960 году) работал директором Фундаментальной библиотеки Академии наук Латвийской ССР. Полк прошел с боями Белоруссию и Польшу и закончил свой боевой путь в Германии в составе 47-й зенитной артиллерийской Верхнеднепровской[110 - Савченко В.И. 1591-й зенитный артиллерийский полк в боях против немецко-фашистских захватчиков (1943–1945 гг.) // В дни войны: Сб. статей. Рига, 1964. С. 238–252.] ордена Богдана Хмельницкого дивизии.

По плану операции трех фронтов — Северо-Западного, Волховского и Ленинградского — под названием «Полярная звезда» Северо-Западный фронт должен был в феврале 1943 года разгромить демянскую группировку немецких войск. Для этого ему были выделены значительные дополнительные силы.

Обнаружив подготовку к фронтовой операции при помощи своей авиационной разведки и обоснованно опасаясь повторного полного окружения демянской группировки, командование сухопутных войск Германии в конце января 1943 года добилось у Гитлера согласия на уход из «Демянского котла» — этого важнейшего плацдарма для удара прямо в центр советско-германского фронта, за который немцы держались с 1941 года. Построив укрепленную линию обороны на западном берегу реки Ловать, прикрывшись сильными заградительными и арьергардными отрядами, немцы с 17 февраля начали плановый и организованный вывод своих войск за р. Ловать и далее к р. Редья. Ставка обратила внимание на эти действия командующего фронтом С.К. Тимошенко, но разгромить демянскую группировку не удалось. Сам Демянск немцы сожгли и оставили 21 февраля, весь выход из «котла» закончили 28 февраля 1943 года.

Штаб фронта запоздал с выявлением начала вытягивания немецким командованием своих дивизий из «мешка». Запоздал он также с адекватной оценкой происходящего и разработкой мер реагирования. 27-я армия (И формирования) (командующий генерал-лейтенант С.Г. Трофименко) и 53-я армия (И формирования) (командующий генерал-майор Е.П. Журавлев)[111 - В 1943 году в 53-й армии сменились четыре командующих. — Примеч. авт.] перешли в наступление лишь 26 февраля 1943 года.

Для Латышской дивизии это были последние боевые действия в районе Старой Руссы. В этот период она была значительно ослаблена, поскольку в предыдущих ожесточенных боях понесла такие потери, что в ее полках оставалось лишь по два недоукомплектованных батальона. На 1 января 1943 г. в ее рядах насчитывалось 5 тыс. человек.

Латышская дивизия, переброшенная в феврале 1943 г. в район Старой Руссы, в составе 27-й армии приняла участие в нанесении ударов по отходящим войскам противника с февраля по апрель 1943 года на одном из самых ответственных участков фронта — в районе колхоза Пенна (юго-восточнее Старой Руссы), т. е. в крайней северо-западной точке «Рамушевского коридора». Формулировкой приказа было: «…наступать в направлении Нагаткино — Утошкино с ближайшей задачей прорвать оборону противника на участке (исключительно) село Пенна (юго-восточнее Старой Руссы), болото с отметкой 30,7, овладеть западным берегом р. Порусья, в последующем выйти на р. Полисть в готовности наступать в направлении Старица»[112 - Борьба за Советскую Прибалтику… С. 219; ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 1. Л. 5.].

Наступление в ходе старорусской операции началось в 10 часов 23 февраля 1943 года. Однако из-за большой плотности обороняющихся войск противника, насыщенности местности инженерными сооружениям, малой эффективности артиллерийской подготовки развивалось оно медленно. Частям дивизии пришлось вгрызаться в оборону врага, отвоевывая одну позицию за другой. Большие потери в этот день полки понесли от огня снайперов противника, сидевших на деревьях. В поддержку дивизии непрерывно действовала авиация — штурмовики и истребители, пехоту сопровождали танки, сильной была артиллерийская поддержка. Немецкие самолеты появлялись редко.

24 февраля 43-я дивизия наступала южнее колхоза Пенна и обходила этот населенный пункт слева, но была остановлена контратаками противника. Гитлеровцы цеплялись за каждый бугорок, за любую складку местности. В ночь на 25 февраля сильно укрепленная первая линия обороны противника была захвачена.

В эти дни в частях стали практиковаться ночные атаки, но не на широком фронте, а в узкой полосе, предварительно тщательно разведанной и изученной; действовали без артподготовки, в белых маскировочных халатах, появляясь внезапно, молча, навязывая обороняющимся ближний ночной бой. Таким образом, на рассвете 25 февраля был захвачен «военный городок» — опорный узел с 38 дзотами (пулеметными, минометными, орудийными), с тремя рядами колючей проволоки и т. д.

Под натиском наших войск немцам не удалось закрепиться на выгодном тактическом рубеже у р. Ловать, они были отброшены на западный берег р. Редья.

26 февраля стрелки 43-й дивизии, преследуя противника, захватили и вторую линию укреплений, перерезали дорогу колхоз Пенна — Сычево. 27 февраля 1943 года полки Латышской дивизии вышли на опушку леса у Нагаткино. Введенной в бой 253-й дивизии (III формирования) удалось сильным ударом сбить гитлеровцев с их позиций и овладеть колхозом Пенна.

К 27 февраля стало очевидно, что противник разгадал главное направление наступления 27-й армии (на Старую Руссу, на колхоз Пенна, Нагаткино, Утошконо, Язвищи) и прочно его прикрыл. Командирам дивизии было приказано с 27 февраля по 2 марта 1943 года ограничить боевые действия вылазками отдельных групп и ведением разведки.

27 февраля отходившие немецкие войска, полностью выйдя из «Демянского котла», заняли укрепления заблаговременно подготовленного оборонительного рубежа на р. Ловать. Когда на следующий день, 28 февраля 1943 года, войска Северо-Западного фронта тоже вышли на эти позиции, то они столкнулись с тем, что протяженность немецких позиций по фронту сократилась более чем на 300 километров, плотность обороны противника значительно возросла. С ходу этот рубеж советские войска прорвать были не в состоянии, поскольку за время операции с 15 по 28 февраля 1943 года потеряли 10 тысяч человек убитыми и 23 600 ранеными.

К исходу 28 февраля 1943 года части демянской группировки немцев отошли за реку Ловать и заняли заранее подготовленную оборону. «Рамушевский коридор» был очищен, демянский плацдарм уничтожен. Однако демянская группировка… была вытеснена, а не уничтожена. Но затраченное время дало выигрыш пространства. Полтора года здесь, в болотной полуизоляции, была скована, пресечена от броска в глубь нашей территории мощная группировка в 100 тысяч солдат и офицеров. Она понесла существенные потери — 90 тысяч убитыми. Исторически мыслящий начальник штаба 16-й армии генерал Бек-Беренц назвал бои в «Рамушевском коридоре» «уменьшенным „Верденом“»[113 - История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Том II. М.: Воениздат, 1963. С. 474.].

Бои за демянский плацдарм, бушевавшие 17 месяцев, закончились. Из рук вермахта был выбит «пистолет, нацеленный в сердце России». Был освобожден еще один район родной земли.

Г.К. Жуков 28 февраля 1943 года доложил И.В. Сталину о ходе операции «Полярная звезда». Он предложил отменить операцию трех фронтов, ограничившись занятием очищенных немцами местностей, и готовиться к весеннему наступлению[114 - Русский архив… С. 282–283.].

Направление оставалось активным, и под Старой Руссой 1-я ударная армия, начав бои 1 марта 1943 г., будет вести их до 13 января 1944 года.

«Обычно, — говорит генерал-майор А.А. Витрук, — о подвигах много пишут в тех случаях, когда бой завершается успешно, когда выигрывается сражение в целом. В Демянской операции этого не получилось. Но ведь о подвигах и героизме, о воинском мастерстве бойцов всего Северо-Западного фронта и Латышской дивизии есть что рассказать. О них, погибших смертью героя на фронте войны с немецко-фашистскими захватчиками, и о тех, кто честно воевал и остался живой, следует говорить самые добрые слова. Великая Победа над Германией ковалась и здесь, в лесах и болотах „Демянского котла“ и „Рамушевского коридора“»[115 - Абатуров В.В., Морозов М.Э. Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед. М.: Эксмо, 2008. С. 347–348.].

Со 2 марта 1943 года бои возобновились. Латышской дивизии было приказано овладеть рубежом обороны противника по линии Нагаткино — Лисьи Горки на реке Порусья, а затем наступать на Утошкино и к реке Полисть. Шедший в отрыве от дивизии справа 125-й полк должен был нанести удар по болоту с отметкой 30,7 навстречу 171-й дивизии (II формирования), вместе с ней окружить и уничтожить сычевскую группировку противника на р. Редья.

4 марта стрелки дивизии овладели второй линией обороны противника и на 500 метров углубились в его расположение. Ожесточенные бои развернулись на южных подступах к колхозу Пенна. Контратакой гитлеровцев дальнейшее продвижение гвардейцев было остановлено до 10 марта. В это время 121-м полком велись бои на второй линии обороны южнее колхоза Пенна. Немцы вели мощный артиллерийский огонь и непрерывно организовывали контратаки. 15 марта узел сопротивления был наконец захвачен атакой 182-й стрелковой дивизии, командир которой, генерал-майор Василий Митрофанович Шатилов, в победном мае 1945 года во главе 150-й стрелковой дивизии (III формирования) штурмом возьмет рейхстаг, где будет водружено Знамя Победы.

Немецкий гарнизон Пенны дрался подобно смертникам — до последнего солдата.

Ожесточенность и масштабность этих боев, значение, которое им придавали в Германии, проявились еще и в том, что для их участников в вермахте была введена особая награда — «Демянский щит» (металлический знак в форме щита, носившийся над локтем на левом рукаве). Он был учрежден 25 февраля 1943 года — через четыре дня после ухода немецких войск из Демянска, в честь воевавшего в «котле» 2-го армейского корпуса 16-й армии. Общее число награжденных «щитом» составило около 100 тысяч человек.

15 марта 1943 года дивизия была выведена из боев под Пенной, совершила пятикилометровый марш на север и получила задачу наступать на деревню Соболево вблизи Старой Руссы. Уже утром 16 марта полки, заметно ослабленные в боях предшествующих дней, вновь пошли в наступление в направлении Малая Козака — колхоз «Красная Нива», с задачей достичь западного берега реки Порусья на южной окраине г. Старая Русса.

К 18 марта наступила весенняя распутица, и талая вода стала непреодолимым препятствием для ведения боевых действий. В этот день дивизия была отведена с участка фронта под Пенной и выведена за р. Ловать на десятидневный отдых в районе фанерного завода № 2 у ст. Парфино, который, впрочем, оказался непродолжительным.

Гитлеровское командование предприняло наступление, стремясь вернуть позиции, потерянные в боях в феврале и марте и, в предвидение распутицы, в первую очередь, отбить обратно шоссе Старая Русса — Холм. 29 марта после длительной артиллерийской подготовки немецкие войска потеснили наши части и вышли на дорогу Пенна — Сычево.

Тогда Латышской дивизии было приказано остановить и отбросить противника. К тому времени дивизия получила 3700 человек пополнения из запасного полка. Приказ был выполнен: с 30 марта по 5 апреля 1943 года дивизия нанесла наступавшему противнику удар такой силы, что он был сначала остановлен, а потом отброшен на исходные рубежи[116 - Борьба за Советскую Прибалтику… С. 221.].

С 5 апреля дивизия перешла к обороне, тут же соорудив узлы сопротивления, укрытия, отрыв ходы сообщения. С 10 апреля 1943 года она была включена в состав 34-й армии (командующий генерал-лейтенант П.А. Курочкин). В середине месяца дивизия, которая, как и ее соседи, была очень ослаблена, сдала свои позиции другому соединению и была отведена во второй армейский эшелон и на отдых. После длительных и кровопролитных боев с мая дивизия приводила себя в порядок, усиленно училась, принимала пополнение и, находясь в обороне под Старой Руссой, вела боевую подготовку.

Пришедшие в дивизию командиры, сержанты и солдаты в большинстве своем не имели боевого опыта, поэтому штаб 14-го гвардейского стрелкового корпуса активно занимался вопросами боевой подготовки. Отрабатывались ведение наступательного боя с прорывом обороны противника, развитие наступления пехоты за огневым валом артиллерии, применение в бою своего оружия. Занятия проводились ежедневно на местности, оборудованной по типу немецкой обороны. Учения проходили с боевой стрельбой, солдаты осваивали форсирование водных преград. Отрабатывалось знание новых уставов, изучался опыт побед под Сталинградом и Курском.

Стрелковые полки дивизии оставались во втором эшелоне армии. Они вели боевую подготовку, привлекались к дорожно-строительным работам. Артиллерийский полк был передан гвардейской воздушно-десантной дивизии и поддерживал своим огнем ее боевые действия. В августе он привлекался к ведению огня на ближних подступах к Старой Руссе. 41 воин артиллерийского полка дивизии за эти бои был награжден орденами и медалями.

За период боевых действий с 19 декабря 1941 года по 20 июня 1943 года дивизия потеряла 8024 человека убитыми, 24 137 бойцов ранеными и контуженными. Без вести пропал 1421 человек и в плен попали 4 красноармейца.

Подводя общие итоги боевых действий Латышской дивизии на демянском участке фронта с февраля 1942 года по 8 апреля 1943 года, следует выделить ее несомненное упорство, как в обороне, так и в наступлении. Бойцы и командиры частей и подразделений, ведя бои против пехоты и танков противника под непрерывным воздействием его артиллерии и авиации, проявляли стойкость, выдержку, мужество и крепнущее воинское мастерство. Хотя в ряде случаев дивизия не могла выполнить поставленную ей боевую задачу, но проявляла неизменную стойкость в бою.

Участвуя в боях в районе Пенны и Старой Руссы, ведя ожесточенные боевые действия в тяжелых условиях лесисто-болотистой местности, 43-я гвардейская дивизия сыграла важную роль сначала в отвлечении на эти сражения значительных сил и средств гитлеровской Германии, а затем и в ликвидации демянского плацдарма, с которым немецкое командование столь длительное время связывало далеко идущие планы.

20 апреля 1943 года Латышская дивизия, оставаясь на прежнем месте, вышла из состава 34-й армии и вошла в подчинение 68-й армии (командующий генерал-лейтенант Е.П. Журавлев).

Летом 1943 года в боях не участвовала.

27 июля дивизия включена в 14-й гвардейский стрелковый корпус для участия в наступлении, но приказ был отменен, и она была возвращена на прежнее место расположения, войдя в 12-й гвардейский стрелковый Краснознаменный корпус.

С конца 1943 года началась подготовка к освобождению Прибалтийских советских республик. 10 октября 1943 года создан Прибалтийский фронт на базе полевого управления Брянского фронта (3-го формирования). 20 октября Калининский фронт был переименован в 1-й Прибалтийский фронт. В тот же день Прибалтийский фронт был переименован во 2-й Прибалтийский.

1 ноября 1943 года 1-й Прибалтийский фронт повел наступление на витебско-полоцком направлении (продолжалось до 21 ноября). Успех операции «Багратион» дал возможность приступить к освобождению Литвы, Латвии и Эстонии.

21 апреля 1944 года на базе полевого управления 20-й армии в составе части армий Ленинградского фронта образован 3-й Прибалтийский фронт.

Этим фронтам была поставлена задача освобождения Псковщины, а далее — Латвийской и Эстонской ССР.

2 октября 1943 года Латвийская дивизия вновь подчинена 34-й армии и выдвинута на передовую линию. Здесь она, сменив три дивизии, держала оборону вдоль рек Редья и Порусья на рубеже Медниково — Михалкино на фронте протяженностью в 16,5 километра.

С 5 по 13 октября 1943 года 43-я Латышская стрелковая дивизия занимала оборону под Старой Руссой в составе 34-й армии, после чего она была переведена в район Великих Лук, включена в состав 22-й армии (командующий — генерал-лейтенант В.А. Юшкевич) и продолжила напряженную подготовку к предстоявшим наступательным боям. Генерал-майор Н.Д. Салтыков, бывший в этот момент офицером Генерального штаба при штабе Северо-Западного фронта, сообщает, что когда в начале октября 1943 года был создан Прибалтийский фронт и командованию Северо-Западного было приказано передать прибалтийцам 22-ю армию, то было особо оговорено включение в ее состав Латышской дивизии[117 - Салтыков Н.Д. Докладываю в Генеральный штаб. М.: Воениздат, 1983. С. 191.].

20 ноября 1943 года Северо-Западный фронт был расформирован. Его войска были переданы в 1-ю ударную армию, а сама она — во 2-й Прибалтийский фронт.

13 октября 1943 года части Латышской дивизии снялись с позиции под Старой Руссой, погрузились в эшелоны на станциях Пола и Парфино и прибыли в район Великих Лук (г. Торопец). Дивизия была включена в состав 22-й армии только что сформированного 2-го Прибалтийского фронта. Воины начали готовиться к наступательным действиям, которые должны были привести их к рубежам родной республики.

Район сосредоточения дивизии в это время находился восточнее озера Кислово, в 9-10 километрах северо-западнее Великих Лук. Леса здесь не было, размещались в землянках, прикрытых плащ-палатками. Здесь части получили значительное пополнение людьми и вооружением, полки снова стали включать по три батальона.

7 января 1944 года, согласно приказу, Латышская дивизия вышла из состава 12-го гвардейского стрелкового корпуса и перешла в оперативное подчинение 97-го стрелкового корпуса. В ночь с 10 на 11 января части дивизии прибыли в район Алхимово — Данилкино — Падры к северу от Великих Лук, северо-восточнее станции Насва, откуда готовился мощный удар по врагу.




6. Участие Латышской дивизии в прорыве вражеской обороны в районе Насвы (14–17 января 1944 года)


14 января 1944 года началась первая из десяти крупных стратегических наступательных операций этого года — Ленинградско-Новгородская. В ее ходе 2-й Прибалтийский фронт наносил вспомогательный удар, наступая на идрицком направлении, содействуя войскам Ленинградского и Волховского фронтов. 18 февраля его войска освободили Старую Руссу, 24 февраля — станцию Дно.

Латышская дивизия действовала на левом крыле 2-го Прибалтийского фронта в составе 97-го стрелкового корпуса 22-й армии. К моменту перехода в наступление она была полностью укомплектована, и ее личный состав вполне подготовлен к ведению боев.

13 января 1944 года дивизия получила приказ наступать на участке Федорухново — Полутина — около 25 километров севернее Новосокольников. Ближайшая задача заключалась в овладении станцией, крупным населенным пунктом Насва и д. Полутина. В дальнейшем дивизия должна была выйти к д. Мартыново, Забелино, Ровни. Для этого требовалось прорвать 4-х километровую полосу обороны противника глубиной 2–4 километра, строившуюся 13 месяцев на холмистой местности и насыщенную всеми видами стрелкового оружия, дотами, дзотами, прикрытую минными полями и проволочными заграждениями.

При поддержке танкового полка (23 танка) и приданных артиллерийских и минометных частей дивизия пошла в атаку ночью 14 января 1944 года, для достижения внезапности. Вначале была проведена сильная артиллерийская подготовка. Были прорваны вражеские укрепления и взяты деревни Федорухново, Тимохово, Малое Воево, Михалкино, Чирки. Местечко Насва взять не удалось. К исходу первого дня силы дивизии наступали на расходящихся направлениях. За четыре дня она прорвала полосу обороны врага, отражая неоднократные контратаки пехоты и танков противника. Наши воины освободили 14 населенных пунктов[118 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 251, 252, 259.]. Бойцы действовали слаженно, решительно и умело, применяя ночные атаки, массированные артиллерийские налеты, танковые десанты, обходные маневры и действия подвижной группы, высланной в глубокий вражеский тыл.

В этих боях совершил подвиг гвардии подполковник Янис Рейнберг, заместитель командира 125-го гвардейского полка, один из популярнейших офицеров дивизии.

Янис родился в 1903 году в Риге. В годы Первой мировой войны с десятками тысяч других латышей семья Рейнбергов ушла в эвакуацию, спасаясь от немецкой оккупации. Еще несовершеннолетним Ян пошел добровольцем на Гражданскую войну. Он был тогда награжден высшей наградой страны, орденом Красного Знамени. Получил военное образование, стал кадровым командиром Красной армии.

Он командовал сводным лыжным отрядом в 500 человек, состоявшим из бойцов 3-го батальона 125-го полка и соседней 33-й дивизии, который в ночь на 14 января скрытно перешел линию фронта с задачей, углубившись в тыл врага, захватить главный опорный пункт противника на этом участке — село Монаково (4 километра к северу от Насвы) у рокадной дороги, достигнуть Насвы, захватить переправы через реку Смердель и удерживать их до подхода главных сил танкового полка. За ночь пришлось пройти по пересеченной местности 14 километров — из-за внезапной распутицы действовали без лыж[119 - Борьба латышского народа… С. 256–257.]. Бойцы шли налегке, с одними автоматами. В отряде была группа радистов с 11 рациями. Но темного времени суток не хватило, пришлось передвигаться по открытой местности в тылу врага и после рассвета. Рейнберг принял дерзкое решение — не маскироваться, а идти открыто. Он выстроил бойцов по три в ряд, и так, колонной, они, спрятав советские автоматы под маскхалаты, пошли к цели быстрым шагом. Дерзкий расчет оправдался. Подойдя к Монаково, отряд из колонны перестроился в цепь и пошел в атаку. К 9 часам утра село было захвачено.

В ходе этого боя Рейнберг погиб, командование принял его заместитель капитан Г. Пономаренко. По приказу отряд остался в селе. Это само по себе было важной позицией, так как населенный пункт находился у рокадной дороги и господствовал над окружающей местностью.

Бойцы приняли бой. Отбив за день восемнадцать немецких контратак, поддержанных танками, отряд понес большие потери, но удержал позиции на господствующей высоте в Монаково до подхода главных сил, прорвавшихся к нему на исходе дня. Тем самым отряд обеспечил наступление полка. В ходе этого боя был момент, когда по последней уцелевшей рации отряду пришлось вызывать на себя огонь своей артиллерии.

К вечеру к селу подошли еще два батальона 125-го гвардейского полка. Объединившись, наши части окончательно выбили противника из Монакова, закрепились и 15 января отбили еще три немецких контратаки.

Янису Райнбергу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза — второму в Латышской дивизии. Он похоронен в Монаково в братской могиле. Существовал мемориальный музей Райнберга, также его именем была названа улица в его родном городе Риге. На доме, где он работал в Харькове, была установлена мемориальная доска.

15 января продолжался бой за Монаково. Батальон 123-го полка ворвался на станцию Насва, но был окружен и почти целиком погиб[120 - 15 лет Советской Латвии. Рига: Латвийское государственное издательство, 1955.]. 121-й полк взял деревню Барсучки (южнее Чирков). 16 января полки вели упорные бои, медленно продвигаясь мелкими группами, возникали рукопашные схватки. К 17 января дивизия выполнила свою основную задачу — прорвала укрепленную полосу противника. В этот день она была выведена из боя.

В январе 1944 года потери дивизии составляли 596 убитыми, 1632 ранеными[121 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 1. Л. 43.].

За бои под Насвой боевые ордена и медали получили 1184 воина дивизии. Гвардии капитан Г. Пономаренко был награжден орденом Красного Знамени. Всему личному составу дивизии была объявлена благодарность Военного совета фронта и Военного совета 22-й армии. Более 120 рядовых и сержантов были награждены учрежденным в ноябре 1943 года орденом Славы (в том числе Я. Розе, будущий кавалер ордена Славы трех степеней).

В ходе этих трехдневных боев в районе Насвы дивизия приобрела ценный опыт прорыва сильно укрепленной полосы обороны противника. Высокую оценку командования получили действия лыжного отряда. Командирам других частей и соединений штаб 22-й армии, издавший специальный материал с разбором операции лыжного отряда, рекомендовал проведение подобных рейдов[122 - Там же.]. Вполне оправдал себя замысел командования провести внезапную ночную атаку — их опыт дивизия приобрела в боях под Старой Руссой. В боевых действиях в траншеях и на опорных пунктах стрелки уверенно действовали мелкими группами, вооружившись гранатами и противотанковыми ружьями.

21 января 1944 года 43-я дивизия сдала боевые позиции другим частям и вышла во второй эшелон армии. Выйдя в резерв, она получала пополнение, вела напряженную боевую учебу, проводила дорожно-восстановительные работы. К 1 апреля бойцы восстановили и сдали в эксплуатацию пять километров железнодорожной линии Москва — Новосокольники — Идрицы у разъезда Шубино и тринадцать километров — на участке Стремовичи — Локня. Саперный батальон восстановил водопроводную систему на станции Новосокольники.

4 апреля 1944 года дивизия выступила на марш и через четверо суток расположилась в только что освобожденном Новоржеве, находясь в резерве фронта.

С 14 апреля бойцы работали на ремонте старых дорог и строительстве фронтовой дороги на участке Соболицы — Залужье.

Работы прекратились 24 апреля, когда дивизию перевели в район Выбора, к озеру Рахново, где она и расположилась.

С 29 апреля Латышская дивизия в третий раз вошла в состав 1-й ударной армии. Велись занятия по боевой подготовке и продолжалось участие в строительстве тыловой армейской оборонительной полосы в районе Горушка — Котельно — Пехова, зачастую под артиллерийским огнем противника, узкоколейной железной дороги Выбор — Копылово, ремонте дороги у Рылово — Одоры. Работать приходилось в очень тяжелых условиях, потому что все время лили дожди, дороги раскисли, а бревна и доски приходилось подносить вручную за 2–3 километра. Все эти дороги чрезвычайно важны для снабжения армий, которые будут вести бои за освобождение Латвийской ССР в июле 1944 года.

11 июня 1944 года по приказу командующего 2-м Прибалтийским фронтом 43-я гвардейская Латышская стрелковая дивизия вышла из состава 1-й ударной армии и вошла в подчинение новосформированного 130-го стрелкового Латышского корпуса. Шла подготовка к освобождению республики.




7. Деятельность 1-го отдельного запасного Латвийского стрелкового полка (февраль 1942 года — июнь 1944 года)


В период формирования Латышской дивизии при ней осенью 1941 года был создан отдельный Латвийский запасной стрелковый батальон. При уходе дивизии на фронт в батальон было передано 192 человека. Затем латыши стали прибывать из военкоматов, откомандированные из частей Красной армии — как одиночки, так и группы. В середине января 1942 года батальон отправил в дивизию, понесшую потери в боях под Наро-Фоминском и Боровском, около 700 человек.

В феврале 1942 года директивой Генерального штаба на базе отдельного Латвийского запасного батальона был сформирован 1-й отдельный запасной Латвийский стрелковый полк. Обучение бойцов проводилось командованием полка в тесной связи с командованием дивизии. Занятия велись в основном в поле и на полигонах, в обстановке, максимально приближенной к боевой. Целью ставилась подготовка одиночною бойца таким образом, чтобы он был сноровистым, в совершенстве владел оружием, мог действовать в составе расчета, отделения, взвода и роты. Большое внимание обращалось на физическую подготовку, на желательность освоения второй военной специальности.

Готовили в полку пулеметчиков, минометчиков, автоматчиков, саперов, связистов, артиллеристов полковой артиллерии, а также кадры для партизанской борьбы. В начале 1943 года в Западном полку были отобраны воины для формирования 1-го Латышского авиационного полка. С 1944 года действовали и курсы по подготовке партийных и советских работников республики (из воинов старших возрастов и людей, ограниченно годных к военной службе).

С марта 1942 года открылись курсы младших лейтенантов (175 человек). Курсанты были из числа рядовых и сержантов, в первую очередь из тех, кто уже имел некоторую военную подготовку. Их комиссаром был хорошо подготовленный пропагандист, старший политрук Э. Фелдманис. Курсы сделали выпуск в сентябре 1943 года и закрылись.

Командный латышский состав дивизии также готовился в специальных латышских группах Подольского и Ивановского пехотных училищ.

16 августа 1942 года состоялся торжественный акт передачи на территории центрального лагеря полка танковой колонны «Латвийский стрелок» (десяти танков «Т-34»), построенной на средства, собранные среди латышей — воинов дивизии и эвакуированного в тыл страны населения Латвийской ССР. Из лагеря колонна направилась на фронт в Сталинград. Ее танкисты, став гвардейцами, войну закончили в Праге.

В полк прибывали люди разного возраста и с разным жизненным опытом: эвакуированные, попавшие в среднеазиатские республики; этнические латыши из Сибири (колхозники и охотники); латыши 1924 г.р.; выздоровевшие ветераны боев 201-й дивизии. К октябрю 1942 года полк направил в дивизию более 16 тысяч человек, из них 5 тысяч вышедших из госпиталей. И это было все — больше граждан Латвийской ССР и этнических латышей из советских республик не оставалось (хотя Калнберзин в своей докладной писал в 1940 году о 40 тысячах эвакуированных и 150 тысячах латышей в СССР).

25 сентября 1942 года Калнберзин в записке[123 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 289–290.] секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Андрееву сообщил, что «к настоящему времени, видимо резервы призывных возрастов исчерпаны и поэтому необходимо поставить перед Наркоматом обороны вопрос о комплектовании резервов для Латышской дивизии за счет воинов различных национальностей». С декабря 1942 года в запасной полк стали поступать призывники 1924 г.р. всех национальностей Советского Союза. На 15 июля 1943 г. в полку было 52,0 % русских, 32,4 % латышей, 7,8 % евреев и 7,8 % прочих[124 - Там же.]. Латыши, вместе с русскими и евреями — гражданами Латвийской ССР, составляли 60 %.

Летом 1943 года в полк для прохождения службы в гвардии направили фронтовиков (многие из них побывали в сталинградских боях) старших возрастов.

Всего из полка, по подсчетам В.И. Савченко, на фронт отбыло до 33 тысяч бойцов (по годам):

1942 г. — 16 471 человек;

1943 г. — 11 143 человека;

1944 г. (до июня) — 5300 человек[125 - Там же. С. 298.].

Полк периодически направлял группы по 20–25 человек на курсы «Выстрел». Несколько командиров окончили годичные академические курсы при Военной академии им. М.В. Фрунзе. Таким образом, различные виды военного обучения обеспечивали Латышскую дивизию хорошо подготовленными командирами различных ступеней и специальностей. Но даже когда в 1943 г. был сформирован значительный офицерский резерв, опытных национальных кадров уровня командира и начальника штаба полка не хватало, и эти должности в дивизии нередко замещались офицерами других национальностей.

К началу августа 1943 г. в резерве полка было уже 504 человека, в том числе 331 строевой офицер[126 - Там же. С. 300.].

С 29 июня 1944 года полк прекратил существование — он был расформирован директивой Генерального штаба, а его личный состав передан на комплектование 308-й стрелковой Латышской дивизии (III формирования)[127 - 308-я дивизия (II формирования) 29 сентября 1943 года была преобразована в 120-ю гвардейскую стрелковую дивизию. — Примеч. авт.] и запасному батальону 130-го стрелкового Латышского корпуса. Запасной батальон был дислоцирован в Калининской области, где проводил подготовку советских контингентов, поступавших из освобожденных от немецкой оккупации районов Латвии.




8. Создание 1-го Латышского авиационного полка и начало его боевого пути (июль 1943 года — июнь 1944 года)


К 15 мая 1943 года в соответствии с распоряжением Генерального штаба Красной армии от 20 января 1943 года[128 - Зильманович Д.Я. Указ. соч. С. 38.] было закончено формирование 24-й отдельной латышской авиаэскадрильи. В ней состояли 132 летчика. Среди них были авиаторы-латыши, отступившие в начале войны в составе частей ВВС Красной армии с территории Латвийской ССР, летчики-латыши из других авиационных частей Красной армии, из гражданской авиации, а также выпускники авиаучилищ, авиашкол, аэроклубов.

Эскадрилья проходила обучение по программе боевой подготовки ночной бомбардировочной авиации на самолетах У-2. На 50 % она состояла из латышей, постоянно проживавших в Советском Союзе, а в остальные 50 % входили латыши из Латвийской ССР[129 - Там же. С. 42.].

Доложив об окончании формирования авиаэскадрильи, ее командир майор Карлис Кирш поставил вопрос о целесообразности формирования отдельного латышского авиаполка[130 - Там же. С. 48–49.].

На базе авиаэскадрильи, сформированной в г. Иваново в запасной авиационной бригаде полковника Шумова[131 - Райнс А.В. и др. В воздухе Латышский Режицкий… Латышские летчики в Великой Отечественной войне. Рига: Лиесма, 1965. С. 6.], по приказу Генерального штаба Красной армии от 3 июля 1943 года[132 - Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 49.] был создан 1-й Латышский бомбардировочный авиационный полк (командир — майор, впоследствии полковник, Карлис Кирш).

В полку имелись три эскадрильи и резервное звено с экипажем из двух человек; на вооружении состояли 32 легких ночных бомбардировщика По-2, применявшихся для ночных бомбардировок, разведывательных полетов, корректировки артиллерийского огня и связи.

Недостающих по штатам полка офицеров, особенно штурманов, командование ВВС МВО разрешило подобрать в запасных авиационных полках.

Кадры были подготовлены, летчики прошли подготовку к боевым действиям. Вскоре приказом по запасной авиабригаде было объявлено о готовности полка.

В составе полка было 160 человек, 9 из них погибли. На 75 % это были латыши и граждане Латвийской ССР: 61 % ранее служил в Латышской дивизии или в запасном полку.

Командир полка майор К. Кирш своим приказом объявил об окончании формирования полка 15 июля 1943 года. 25 сентября 1943 года полк вылетел из Иваново на Валдай в распоряжение командования Северо-Западного фронта. Он вошел в оперативное подчинение 242-й авиационной дивизии[133 - 242-я ночная бомбардировочная авиационная Люблинская Краснознаменная ордена Суворова дивизия: командир-полковник Д.А. Абанин. — Примеч. авт.] 6-й воздушной армии[134 - Командующий — генерал-лейтенант авиации Ф.П. Полынин. — Примеч. авт.], его посадочная площадка была у деревни Быково, в 65 километрах от фронта. Летчики продолжали боевую подготовку.

В ночь с 8 на 9 октября 1943 года пять лучших экипажей полка выполнили свое первое боевое задание — операцию по уничтожению портовых сооружений и немецкой флотилии катеров в устье р. Пенжа, на озере Ильмень, имевшей в своем составе 25 катеров и других судов, а также 200 человек личного состава, размещавшихся в опорном пункте Устрека[135 - Зильманович Д.Я., Элъвих П.Е. Указ. соч. С. 73.].

Начиная с середины января 1944 года, полк выполнял боевые задания в составе 313-й ночной ближнебомбардировочной авиационной Бежицкой дивизии (командир — полковник А.А. Воеводин) 15-й воздушной армии (командующий генерал-лейтенант авиации Н.Ф. Науменко) 2-го Прибалтийского фронта.

В январе — апреле 1944 года Латышский авиационный полк совершал боевые вылеты на передовую линию противника северо-западнее Новосокольников, участвовал в боях в районах Насвы, Пушкинских Гор, Новоржева, Острова.

25 марта полк разбомбил немецкий аэродром в Идрице, уничтожив 17 самолетов, склад горючего и др. При этом налете были потеряны два экипажа[136 - Райнс А.В. Указ. соч. С. 104.].

В конце апреля — начале мая полк получил срочное задание: вместе с другими войсками 1-го Прибалтийского фронта оказать помощь соединению белорусских партизан, окруженных карателями в районе Полоцка. Партизаны были спасены, полку объявлена благодарность командования 3-й воздушной армии[137 - Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 82–97.].

В течение мая и июня полк действовал в направлении к западу от Новосокольников, в июле поддерживал наступление войск 2-го Прибалтийского фронта в районе железнодорожных магистралей Идрица — Пустошка — Опочка. Полк размещался северо-восточнее Великих Лук, в районе действий 43-й гвардейской Латышской стрелковой дивизии.

Летчики полка совершили свой тысячный боевой вылет в ночь на 17 мая 1944 года. Полк к этому времени сбросил на врага 130 тонн бомб, уничтожил 11 немецких самолетов (на аэродромах), 120 автомашин с грузом, 9 полевых артиллерийских и 5 зенитных батарей, вывел из строя до батальона солдат и офицеров противника[138 - На правый бой, на смертный бой. Сборник воспоминаний и документов о вооруженной борьбе латышского народа против фашистских захватчиков. Том II. Рига: Лиесма, 1972. С. 109.].




9. Создание 130-го стрелкового Латышского корпуса и его участие в Резекненско-Даугавпилсской операции (июнь — июль 1944 года)


В преддверии скорого начала боев за освобождение Советской Латвии были сформированы вторая Латышская стрелковая дивизия и, уже на базе двух дивизий, — стрелковый корпус. Его создание было оформлено, по предложению ЦК КП(б) Латвии, приказом Генерального штаба от 5 июня 1944 года. Так был создан 130-й стрелковый Латышский корпус[139 - Савченко В. И. Указ. соч. С. 339.].

В соответствии с директивой Генерального штаба в мае 1944 года командование 2-го Прибалтийского фронта возложило формирование 130-го стрелкового Латышского корпуса на командира 43-й гвардейской стрелковой Латышской дивизии гвардии генерал-майора Д.К. Бранткална. После его назначения командиром корпуса командовать 43-й гвардейской дивизией 9 июля 1944 года был назначен гвардии полковник А.Ю. Калныньш. Он был латышским стрелком, участником Первой мировой[140 - Награжден тремя Георгиевскими крестами. — Примеч. авт.] и Гражданской войн, кадровым командиром РККА. В 24-м территориальном корпусе Калнынын был командиром 182-й дивизии, затем заместителем командира 201-й дивизии (до 18 декабря 1942 года, когда он был ранен в бою).

Корпус состоял из двух Латышских стрелковых дивизий — 43-й гвардейской и 308-й, сформированной на базе 1-го отдельного запасного Латвийского полка в Гороховецких лагерях. В ходе последовавших боевых действий в оперативное подчинение командиру корпуса, как правило, придавалась третья стрелковая дивизия (115-я, 201-я (II формирования), 332-я стрелковые дивизии) и различные части усиления. Базой для формирования корпуса послужила 43-я гвардейская стрелковая Латышская дивизия — из ее состава для укомплектования штаба и управления корпуса, а также частей корпусного подчинения, было выделено 803 человека, в том числе 95 офицеров[141 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 340.]. Офицерский состав управления корпуса был пополнен командирами, направленными армией, фронтом и Главным управлением кадров Народного комиссариата обороны.

Формирование было закончено к 5 июня 1944 года, и этот день было решено считать Днем основания («рождения») корпуса.

В начале августа 1944 года, когда корпус стал действовать в составе двух дивизий, в нем числилось около 16 тысяч человек, в том числе 7537 — в 43-й гвардейской дивизии, 7367 — в 308-й дивизии и 853 — в корпусном управлении[142 - Борьба латышского народа..С. 604.].

В августе 1944 года при 130-м корпусе был сформирован запасной стрелковый батальон[143 - Шпонберг Г.К. Боевой путь 130-го Латышского ордена Суворова стрелкового корпуса. Рига, 1963. С. 23.], так же, как ранее он существовал при 201-й дивизии.

По состоянию на 1 августа 1944 года на вооружении корпуса имелось[144 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 342–343.]:

— винтовок — 7919;

— автоматов — 4089;

— пулеметов — 719;

— минометов — 239;

— 45-миллиметровых орудий — 60;

— 76-миллиметровых орудий — 87;

— 122-миллиметровых орудий — 24;

— орудий всего — 171;

— автомашин — 449;

— лошадей — 2023.

В течение июня солдаты и офицеры частей корпуса вели боевую подготовку и продолжали работать на строительстве тыловой армейской оборонительной полосы 1-й ударной армии и фронтовой дороги Сущево — Выбор (северо-восточнее Пушкинских Гор).

26 июня корпус, без 308-й дивизии, выступил маршем на запад, перемещаясь к фронту.

С июля 1944 года началось освобождение территории Латвийской ССР от немецко-фашистской оккупации, и продолжалось оно в боях, не прекращавшихся до последнего дня войны, десять месяцев. Особенно напряженные сражения шли с июля по октябрь 1944 года.

Предпосылки для освобождения Прибалтики создал разгром группы армий «Север» в результате проведения Ленинградско-Новгородской наступательной стратегической операции в январе-феврале 1944 года. Непосредственно к освобождению Прибалтийских республик Красная армия приступила в ходе стратегический операции «Багратион», когда была разгромлена группа армий «Центр». Наступая с 23 июня 1944 года, 1-й Прибалтийский фронт к середине июля вплотную подошел к границе Латвийской ССР южнее Краславы и юго-восточнее Даугавпилса.

2-й Прибалтийский фронт начал свое наступление 10 июля. Началась Резекненско-Даугавпилсская[145 - Она же Режицко-Двинская. — Примеч. авт.] фронтовая операция против группировки противника, опиравшейся на подготовленный рубеж «Восточного вала» по линии Опочка — Идрица — Себеж — Дрисса.

2-му Прибалтийскому фронту противостояла немецкая 16-я армия, включавшая 13 пехотных дивизий, 3 отдельных полка, 18 отдельных батальонов — всего свыше 72 тысяч солдат и офицеров, 1300 орудий и минометов, более 250 самолетов. Танковых дивизий в составе 16-й армии не было, но танки у нее имелись — около 100 машин.

Армии правого крыла фронта (10-я гвардейская и 3-я ударная), прорвав оборону противника, продвигались на Резекне, а левого крыла (22-я и 4-я ударная армии) — вдоль Западной Двины к Даугавпилсу. Фронт к середине июля освободил ряд районов Литвы, достиг Латвийской ССР и, перейдя ее границу, вступил в юго-восточные районы республики.

В конце июня 1944 года 130-й корпус (без 308-й дивизии) находился в составе 1-й ударной армии 3-го Прибалтийского фронта.

Совершив за восемь суток 240-километровый марш, корпус прибыл 3 июля в полосу обороны 22-й армии (командующий — генерал-лейтенант Г.П. Коротков) на левом крыле 2-го Прибалтийского фронта. Он вошел в состав 22-й армии и занял боевой участок севернее озера Нещердо в районе населенных пунктов Зайчиха, Денисово, Рамуси, Храмино.

До восточной границы Латвии оставалось 60 километров по прямой.

В 43-й гвардейской дивизии за день до начала наступления, 9 июля 1944 года, был проведен митинг, на который прибыли руководители республики.

В результате успешного наступления войск 1-го Прибалтийского фронта на Каунас и Даугавпилс с 23 июня и 2-го Прибалтийского фронта — с 10 июля, в ночь на 11 июля противник начал медленный отход перед фронтом корпуса. Наши части сразу же приступили к преследованию гитлеровских войск. К полудню 12 июля была занята станция Нища и перерезана железная дорога Идрица — Полоцк.

Войска 2-го Прибалтийского фронта начали боевые действия на территории Латвии с 16 июля, когда части 10-й гвардейской армии (командующий — генерал-лейтенант М.И. Казаков) впервые пересекли границу Латвийской ССР в районе Мазули севернее реки Зилупе[146 - Она же река Синяя; поэтому немецкий оборонительный рубеж, проходивший по рекам Зилупе и Сарьянка, назывался «Блау». — Примеч. авт.]. К этому моменту Латышский корпус подошел вплотную к границе Латвии, и его части (управление корпуса и 43-я дивизия) сосредоточились в районе Ольховка — Великий Бор, восточнее Клястиц.

17 июля 1944 года корпус после маршей расположился в районе Капляр — Белая — Породиловичи. Вечером был сформирован подвижной отряд во главе с майором Макаровым и заместителем начальника оперативного отдела штаба корпуса майором А.И. Курме. В него вошли батальон 125-го гвардейского стрелкового полка, 3-й дивизион 94-го гвардейского артиллерийского полка и одно отделение 47-го отдельного гвардейского саперного батальона 43-й дивизии. Отряд получил задачу: выйти на территорию Латвии, «открыть ворота» для ее освобождения. В 23 часа 17 июля началось выполнение этого долгожданного и ответственного приказа. Начав наступление в направлении Домоново, в 2 часа ночи 18 июля он форсировал пограничную реку Зилупе. В 4.30 утра 18 июля 1944 года передовой отряд корпуса перешел границу Латвийской ССР у населенного пункта Латышонки — первым из войск 2-го Прибалтийского фронта[147 - Борьба латышского народа… С. 606, 607.].

После долгих трех лет разлуки солдаты Латышского корпуса вновь вступили на свою землю. Воины 1-й стрелковой роты 1-го батальона (командир роты — гвардии капитан Эрнест Вейс) очистили от противника д. Боркуйцы и водрузили над одним из домов красный флаг. 2-я рота (командир — гвардии капитан Язеп Пастернак) быстро преодолела топкое болото и в 6.00 18 июля заняла волостной центр Шкяуне, ставший первым на латвийской земле, освобожденным от оккупантов воинами 125-го полка. Полностью выполнив поставленную боевую задачу, батальон закрепился на достигнутых рубежах.

Полки 43-й Латышской дивизии вступили на землю Латвии под развернутыми боевыми знаменами в полдень 18 июля. Затем через его боевые порядки прошли части другой советской дивизии, которая вела преследование отступавшего врага[148 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 230, 262.].

В последующие дни 130-й стрелковый корпус участвовал в освобождении Даугавпилсского и Резекненского уездов. 43-я дивизия в конце июля приняла участие в последнем этапе Резекненско-Даугавпилсской операции.

Части 130-го корпуса были на несколько дней выведены во второй эшелон 22-й армии и расположились в районе Шкяуне. Находясь в боевой готовности, они занимались боевой учебой.

22 июля корпусу был поставлена новая боевая задача. Следуя за войсками первого эшелона 22-й армии, 24 июля латышские полки расположились в лесах севернее местечка Дагда.

Темп событий тем временем ускорялся. 23 июля войсками 10-й гвардейской армии была освобождена Лудза в Латгалии, став первым довольно крупным городом, куда прибыли руководители Латвийской ССР. 26 июля 43-я дивизия после четырех ночных переходов сосредоточилась в районе Амбели — Борзовка, южнее озера Вишкю. Завязав утром 27 июля бои с противником в районе Тимушки — Пилскалны, дивизия вместе с приданными корпусу танковой и артиллерийской бригадами, а также двумя самоходно-артиллерийскими полками прорвала укрепленную оборонительную линию противника западнее оз. Лукнас и продолжала наступать, за день продвинувшись вперед на 22 километра. При этом были освобождены 52 населенных пункта севернее Даугавпилса.

27 июля 1944 года приказом № 153 Верховного главнокомандующего войскам 2-го Прибалтийского фронта, отличившимся при овладении штурмом городами Даугавпилс (Двинск) и Резекне (Режица), была вынесена благодарность и дан салют двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. Латышский корпус был в числе чествовавшихся войск[149 - Савченко В.К Указ. соч. С. 346.]. Приказом Верховного главнокомандующего 18 отличившимся частям и соединениям были присвоены почетные наименования, в том числе 1-му ночному Латышскому бомбардировочному авиационному полку (командир — майор Карл Августович Кирш) присвоено наименование «Режицкий».

28 июля 1944 года 43-я дивизия продолжала наступление силами 121-го и 123-го стрелковых полков, усиленных артдивизионом, артиллерийским полком, пушечной артиллерийской бригадой, истребительным противотанковым полком и двумя дивизионами PC. Перейдя за полчаса до полуночи в наступление, она форсировала р. Дубна, заняла еще 20 населенных пунктов в районе юго-западнее Русини.

29 июля 1944 года корпус был выведен в армейский резерв и сосредоточен в районе Рубени — Проми — Казули, в нижнем течении р. Фейманка.

В ходе боев в июле 1944 года дивизия, опиравшаяся на опыт действий в лесах и болотах под Старой Руссой, преодолела местность, изобилующую труднопроходимыми районами.

До 2 августа дивизия в составе корпуса находилась в резерве 22-й армии.

В ходе операции в первом эшелоне шли 43-я гвардейская и оперативно подчиненная командиру корпуса 115-я стрелковая дивизия[150 - В разное время в оперативное подчинение командиру 130-го Латышского стрелкового корпуса передавалась также 26, 56 (И формирования), 202 и 332-я стрелковые дивизии. — См. Савченко В.И. Указ. соч. С. 342.].

Латгалию до р. Айвиексте корпус прошел за три недели. В августе правительство Латвийской ССР из Лудзы переехало в Даугавпилс, где работало вплоть до освобождения Риги.

В это время в корпус прибыла 308-я Латышская стрелковая дивизия (III формирования). В район боев она шла походным порядком с 18 июля, когда она выгрузилась на станции Невель. Создаваться она начала в Гороховецких лагерях в конце июня 1944 года[151 - Шпонберг Г. К. Заметки о 1-м отдельном запасном Латвийском стрелковом полку / В дни войны: Из истории Латвии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Сборник статей // Под ред. академика А.А. Дризула. — Рига: Изд-во АН Латвийской ССР, 1964. С. 237.] на базе 1-го отдельного запасного Латвийского полка близ железнодорожной станции Ильино. Запасной полк был одной из лучших частей в Московском военном округе, кузницей боевого резерва национальных военных кадров. Здесь готовились маршевые роты пополнения 43-й гвардейской дивизии, действовали курсы младших лейтенантов и младших командиров. Запасной полк был расформирован, и его личный состав вошел в формируемую 308-ю дивизию[152 - Микельсон В.И. Краснознаменная Латышская стрелковая дивизия. Рига, 1969. С. 6.].

Русских было 3495 человек, латышей — 2656, евреев — 569, татар — 136, украинцев — 116, белорусов — 67, литовцев — 56, эстонцев — 2, представителей других национальностей — 172. В процентном отношении русских было 52,2 %, латышей — 35 %, представителей других национальностей — 12,8 %[153 - Там же. С. 9, 11–12.]. В этой связи дивизионная газета выходила и как «Падомью Стрелниекс», и как «Советский стрелок» — и на латышском, и на русском языке.

Существенная часть офицеров управления дивизии, командных и штабных работников не имела боевого опыта, в большинстве своем до этого они были командирами в запасных частях, преподавателями военных учебных заведений и т. п., и такое положение на первых порах сказывалось на боевой деятельности дивизии.

Но командир корпуса Д.К. Бранткалн дал дивизии высокую оценку[154 - Борьба латышского народа… С. 609.]:






«Это была хорошая, боевая дивизия. Около трети ее бойцов уже воевали ранее в полках 43-й гвардейской Латышской дивизии».





В дивизию вошли 319-й, 323-й и 355-й стрелковые полки, 677-й артиллерийский полк и другие штатные части и подразделения: 377-й отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион; 301-й отдельный саперный батальон; 326-й отдельный медико-санитарный батальон; 899-й отдельный батальон связи; 282-я отдельная разведывательная рота; 305-я отдельная рота химической защиты; 170-я отдельная автомобильная рота подвоза; 412-я отдельная полевая хлебопекарня; 347-й ветеринарный лазарет; зенитно-пулеметная рота; 326-й отдельный медико-санитарный батальон.






«Дивизию еще между собой называли „монгольской“, потому что весь ее конский состав был укомплектован монгольскими степными лошадями, на удивление маленькими (оказавшимися, однако, исключительно выносливыми и привязанными к своим ездокам)»[155 - Микельсон В.и. Указ. соч. С. 12.]





Командиром дивизии был назначен генерал-майор Вольдемар Францевич Дамберг (1899–1965), участник Гражданской войны, окончивший Военную академию имени М.В. Фрунзе, в ходе Великой Отечественной войны командовавший бригадой дивизий и несколькими корпусами.

Формирование дивизии было закончено 7 июля 1944 г. Днем рождения дивизии принято считать дату вручения ее частям боевых Красных знамен. Для 308-й такой датой стало И июля 1944 года. Знамена вручало руководство республики: Я.З. Калнберзин, Вилис Лацис и представитель МВО генерал-майор Н.М. Миронов. Торжественная церемония происходила на стадионе 10-й Ивановской учебной 308-й дивизии.

12 июля 308-я дивизия погрузилась в эшелоны. От места формирования ее части 17 и 18 июля по железной дороге прибыли на станцию Невель, от которой они прошли к фронту маршем 270 километров по маршруту: Невель — Воканово — Турки-1 — Ворокано — Задынье — Освея и далее к латвийской границе.

С 22 июля начался отсчет пребывания дивизии в рядах действующей армии.

В конце июля 308-я дивизия сосредоточилась в районе боевых действий корпуса. 25 июля она торжественно пересекла границу республики в районе Ворзова. Далее дивизия шла походной колонной по маршруту: Дагда — Цеслава — Дубна — Петровка. Происходили встречи с родными и близкими, население освобожденных мест всячески стремилось оказывать латышским воинам помощь и содействие. Пройдя 290 километров, 308-я дивизия сосредоточилась в районе Кивлиникеки — Рудзиеты — Ошканиеши.

Через несколько дней дивизия начала участвовать в боевых действиях.




10. Боевые действия Латышского корпуса в ходе Лубанско-Мадонской операции (2-26 августа 1944 года)


После освобождения 27 июля Даугавпилса и Резекне Ставка поставила 2-му Прибалтийскому фронту новую задачу — преодолеть труднопроходимую Лубанскую низменность, а затем освободить Ригу.

Лубанская низменность — крупная естественная преграда на пути к Риге. Из-за обилия болот она исключительно труднопроходима. Решение командования 2-го Прибалтийского фронта на проведение здесь Лубанско-Мадонской операции имело целью, разбив обороняющиеся здесь силы противника, выйти на рубеж Галгауска — Цесвайне — Мадона — Плявинис, чтобы уже оттуда развернуть наступление на саму Ригу.

Войска фронта за десять дней в невероятно тяжелых условиях, с боями, неся на руках или перетаскивая пулеметы, минометы и даже легкие орудия, осуществляя трудные протяженные обходы по непролазным топям, смогли пройти 50–60 километров. Часто они шли по ночам, чтобы укрыться от воздушной разведки противника. Сплошь и рядом в этих гиблых местах не было ни дорог, ни путей, и солдаты прокладывали гати и возводили мосты.

22-й армии, одной из пяти армий фронта, в составе которой действовал 130-й корпус, была поставлена задача: уничтожив отходящие части противника, к 31 июля 1944 г. овладеть рубежом Лийограде — Озолини, к 1 августа — рубежом Марциена — Яункалснава[156 - Еременко А.И. Годы возмездия. 1943–1945. М.: Наука, 1969. С. 394–396.].

43-я дивизия в составе 22-й армии вела затем бои по прорыву обороны противника в районе Стеки — Медневка (15 километров северо-восточнее г. Ливаны). 123-му и 125-му полкам были приданы семь артиллерийских и четыре минометных полка, а также два дивизиона гвардейских минометов («катюш»)[157 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 349.]. Участок прорыва составлял 2,5 километра.

Подчиненная командиру корпуса третья дивизия (115-я стрелковая) наступала, обеспечивая левый фланг ударного соединения — 43-й дивизии. 308-я дивизия была в этот момент оставлена в резерве корпуса[158 - Там же.]. Имея плотность в 204 ствола артиллерии на 1 километр фронта, рано утром 2 августа полки стремительно атаковали оборонительные позиции противника и прорвали их. Стеки была занята. В середине дня войска 43-й дивизии переправились через р. Неретиню. 125-й полк захватил переправу через р. Аташа. В течение дня 2 августа части дивизии, прорвав оборону противника, расширили прорыв до 7 километров, затем продвинулись с боями в глубину до 15 километров. Противник, выбитый мощным ударом со своего укрепленного рубежа, неся потери, но продолжая сопротивляться, поспешно отходил на север и северо-запад, по всему фронту наступления армии.

В ходе наступления солдаты и офицеры 130-го латышского корпуса, особенно его 43-й дивизии, действовали смело, решительно, инициативно, демонстрируя подлинное воинское мастерство. В боях за промежуточные рубежи широко использовались охваты флангов, просачивание отдельных подразделений в тыл противника. Хорошо организованная разведка позволяла своевременно вскрывать группировку врага и его намерения.

Подтянув артиллерию и проведя разведку, 3 августа 1944 года 22-я армия силами 90-го и 130-го корпусов продолжила наступление с целью быстрейшего выхода на р. Айвиексте. В течение дня части, ведя бои с немецкими арьергардными войсками, продвигались вперед. У р. Аташа гитлеровцы повели контратаки, направленные на то, чтобы связать 43-ю дивизию боем. Решением командира корпуса у населенного пункта Гругулес южнее станции Межаре в свой первый бой был направлен 323-й полк 308-й дивизии. Чтобы отбросить противника, полк поднялся в дружную атаку, немцы отступили. В этом бою командир полка майор К.И. Озолс погиб, а начальник штаба подполковник П. Кушлис был тяжело ранен. Командование 43-й дивизии тут же провело перегруппировку сил и возобновило атаки. Шел упорный бой. В течение дня сопротивление противника было сломлено, 43-я дивизия взяла станцию Межаре, а 115-я вышла на рубеж Друкувецумс — Межарасас.

Противник весь день переходил в частые контратаки.

В эти дни уроженец Латгалии, командир 4-й стрелковой роты 125-го гвардейского стрелкового полка гвардии капитан Михаил Иванович Орлов совершил героический подвиг в боях за дорогу Резекне — Крустпилс у станции Межаре.

Михаил Орлов окончил Рижское пехотное училище и служил в 201-й дивизии с момента ее создания. В боях под Москвой он был ранен — как оказалось, в первый раз, но не в последний. В апреле 1943 года, после четвертого ранения, он был признан непригодным к строевой службе[159 - Кацен А.В. Кавалеры Золотой Звезды. Рига: Латгосиздат, 1948. С. 32.]. Тем не менее офицер настоял на том, чтобы остаться в армии, и продолжал воевать в рядах Латышской дивизии, был награжден орденом Красного Знамени за бои под Насвой. Когда перед офицерами полка выступил командарм Короткое, Орлов заявил: «Живым или мертвым, но железную дорогу я перехвачу первым»[160 - Борьба латышского народа… С. 613.].

Орлов во главе своей роты форсировал реку Аташа на рассвете 2 августа. Его рота вышла в тыл противника, перекрыла шоссе и железную дорогу Резекне — Крустпилс у ст. Межаре. Заняв оборону, на этих позициях бойцы длительное время отражали яростные атаки значительных сил противника, подтянувшего самоходные орудия. Капитан Орлов был тяжело ранен — в шестой раз за войну. Но его рота стремительным броском прорвалась из кольца окружения и удержала позиции у железной дороги Резекне — Крустпилс до подхода основных сил полка[161 - Там же.]. Орлов умер от ран 3 августа 1944 года. Михаилу Орлову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года. Похоронен герой на станции Межаре.

В боях в ходе Мадонской операции командование и бойцы корпуса продемонстрировали возросшее воинское мастерство. Полки и дивизии прорывали заранее оборудованные оборонительные позиции, форсировали под огнем многочисленные водные преграды, осуществляли сложное маневрирование на местности по обходам, охвату и окружению войск противника. Корпус получил в свое распоряжение значительные материальные, артиллерийские, танковые, инженерные средства ведения боевых действий и умело ими пользовался.

4 августа 1944 года 43-я дивизия с приданным полком самоходных орудий и истребительно-противотанковым артиллерийским дивизионом, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, захватила переправу через р. Одзе у Цауркалны, и к концу дня освободила Межратитес и еще 17 населенных пунктов. 308-я дивизия овладела в этот день населенным пунктом Лиепусала. 115-я дивизия вышла на рубеж Межапули, ее наступление далее развивалось вдоль реки Одзе.

5 августа соединения корпуса прошли с боями до 12 километров, преодолевая оборону противника, чтобы быстрее выйти к р. Айвиексте. Части выполнили приказ и вышли 6 августа на южный берег реки юго-западнее местечка Ляудона. За 5 дней корпус прошел с боями почти 40 километров, освободив до 390 населенных пунктов[162 - Борьба латышского народа… С. 615.], и повел разведку, готовясь к форсированию реки. В ходе наступления командиры решительно маневрировали: внимательно следя за динамикой боя, выдвигали вторые эшелоны дивизий вперед — либо для усиления удара, либо для смены частей на передовой, прикрытия флангов наступающих и т. п.

Выйдя с боями на р. Айвиексте 6 августа, войска 22-й армии, до этого наступавшие на север, были развернуты фронтом на запад и получили приказ ликвидировать плацдарм противника в междуречье Западной Двины и Айвиексте.

В ночь на 7 августа командарм прибыл на командный пункт 130-го Латышского корпуса и дал указания командиру корпуса при поддержке 5-го танкового корпуса (в котором остался всего 81 танк и 800 активных штыков мотопехоты) развернуть корпус на 90 градусов и, вместо северо-запада, вести наступление главными силами на юго-запад, чтобы выйти на северный берег Даугавы. Тем самым завершалось окружение группировки войск противника в г. Крустпилсе, которая сдерживала продвижение 44-го и 100-го стрелковых корпусов. Было подчеркнуто значение Крустпилса как крупного узла шоссейных и железнодорожных дорог. Бранткалну на подготовку операции и необходимую перегруппировку частей отводилось всего лишь 12 часов.

В 15 часов 7 августа 1944 года соединения корпуса перешли в решительное наступление. В его цель входило прорвать оборону противника, овладеть рубежом железнодорожный мост через Западную Двину в 7 километрах северо-западнее города Крустпилс, окружить группировку противника и уничтожить ее, совместно с 44-м и 100-м стрелковыми корпусами. Советская пехота и танки рванулись к переднему краю противника, не дожидаясь окончания 10-минутной артиллерийской подготовки. Атака была столь стремительна, что на некоторых участках наступающие ворвались во вражеские окопы до того, как их успела занять пехота противника, спасавшаяся в укрытиях от артиллерийского огня. Танковый десант несся вперед, достигнув уже рубежа артиллерийских позиций. Противник был деморализован и стал поспешно отходить, бросая технику и вооружение[163 - Борьба латышского народа… С. 616.].

К исходу дня 7 августа части 43-й гвардейской стрелковой дивизии достигли рубежа Упьюсарги — Баравики и перекрыли шоссе Крустпилс — Криевциемс. Была разгромлена автоколонна противника, отходившая из Крустпилса. Полки дивизии овладели Вагалес, Спаги и другими населенными пунктами.

Наступавшая на левом фланге корпуса совместно с двумя бригадами 5-го танкового корпуса 308-я Латышская дивизия прорвала оборону противника и, отбивая контратаки, к вечеру достигла рубежа Зигмани — Рубени — хутор Мидзени. Ночью наступление продолжалось, и к 9 часам утра 8 августа приказ командарма был выполнен. 43-я дивизия двумя полками вышла к железнодорожному мосту через Даугаву на линии Крустпилс — Рига (мост немцы, отступая, взорвали), перерезала железною дорогу и шоссе Крустпилс — Плявиняс. 308-я дивизия, действуя вместе с 5-м танковым корпусом и 118-й отдельной танковой бригадой, захватила северо-западную часть Крустпилса (в авангарде был 323-й полк) и одноименную железнодорожную станцию, куда первым ворвался танк из 118-й танковой бригады. В этом танке находился командир дивизии генерал В.Ф. Дамберг.

Боевые действия в Крустпилсе 308-я дивизия вела активно. Ее 319-й и 323-й полки, наступавшие на главном направлении, действовали смело и решительно. Однако, по мнению некоторых участников событий, «пренебрежение бойцов и командиров опасностью приводило к тяжелым потерям командного состава»[164 - Микельсон В.И. Указ. соч. С. 14.].

К середине дня войска корпуса во взаимодействии с другими соединениями 22-й армии (44-м и 100-м корпусами) овладели Крустпилсом. Группировка противника была полностью разгромлена. К вечеру был ликвидирован немецкий плацдарм в междуречье Западной Двины и Айвиексте, а шоссе Криевциемс — Крустпилс было перехвачено.

При освобождении Крустпилса бойцы Латышского корпуса уничтожили более 2 тысяч гитлеровцев, взяли много пленных, захватили 15 орудий и другие трофеи[165 - История Латвийской ССР. Том III. Рига, 1969. С. 573.].

Прорыв войск 22-й армии был мощным и неожиданным для противника. Боевые действия подразделений корпуса 7 и 8 августа отличились стремительностью в преследовании отходящего противника, тесным взаимодействием танков с пехотой. Отдельные очаги сопротивления и разрозненные мелкие группы немецких солдат и офицеров, оставшиеся в тылу наших войск, были ликвидированы после выполнения основной боевой задачи.

Гвардейские полки Латышского корпуса к 8 августа заняли оборону на берегу Западной Двины. За 7 и 8 августа они прошли с боями до 25 километров. Командующий фронтом А.Е. Еременко впоследствии отмечал, что «основная заслуга в разгроме врага под Крустпилсом несомненно принадлежит 130-му Латышскому стрелковому и 5-му танковому корпусам»[166 - Еременко А.И. Указ. соч. С. 302.].

Днем 8 августа 43-я дивизия получила новую задачу: занять переправу через Айвиексте, овладеть городом Гостыни на северном берегу и железной дорогой Мадона — Плявиняс. 10 августа 1944 года корпус форсировал р. Айвиексте — довольно полноводную реку шириной 80 метров под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника. Переправа шла на плотах и с использованием подручных средств у села Криевциемс на участке Удрусала — Пуки в 10–15 километрах северо-восточнее Гостыни, после короткой, но мощной артиллерийской подготовки. В первом эшелоне шла 43-я гвардейская дивизия. Начальник штаба гвардии полковник М.Т. Калныньш все дни боев находился на плацдарме.

Гитлеровцы вели по переправляющимся частям и по левому берегу сильный орудийный и минометный огонь из глубины своей обороны. Под огнем врага наводилась переправа, а часть гвардейцев поплыли на заранее подготовленных плотах, при этом они вели ружейный и пулеметный огонь по противоположному берегу. К половине второго 125-й гвардейский полк переправился на правый берег Айвиексте с артиллерией и минометами. Через три часа смог переправиться и 121-й полк, подвергавшийся особенно сильному обстрелу. Зацепившись за берег, полки тут же пошли вперед, захватив к вечеру плацдарм глубиной в 2 километра и протяженностью в 5 километров по фронту. После этого начал переправляться весь корпус[167 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 371.].

Отсюда путь шел к Видземе и далее — к Риге.

К 17 часам через реку переправилась 308-я дивизия, шедшая во втором эшелоне; после форсирования реки она должна была действовать на левом фланге корпуса. Части шли через реку по двум переправам под сильным артиллерийским обстрелом. 308-я дивизия также пошла вперед, достигнув реки Весета. На следующий день, 11 августа, корпус переправил артиллерию. В результате боя плацдарм в этот день был расширен до 3 километров в глубину и 8 километров по фронту.

При форсировании Айвиексте командный пункт 43-й дивизии находился в Антужи.

С 11 по 13 августа шли ожесточенные бои за удержание и расширение этого небольшого плацдарма. Корпусу пришлось отражать контратаки гитлеровцев в неблагоприятной обстановке, так как противник подтянул к плацдарму внушительные резервы; численное соотношение сил изменилось в его пользу. Части корпуса несли значительные потери в борьбе за плацдарм, особенно тяжелым было положение 13 августа, когда фашисты при поддержке танков и штурмовых орудий «Фердинанд» провели двенадцать контратак по позициям 308-й дивизии[168 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 234, 262.]. Но даже в таких условиях корпус удержал свои позиции.

14 августа началось наступление войск всех трех Прибалтийских фронтов на Рижском направлении из районов Валка, Эргли и Бауска. В этот день корпус, по приказу командующего 22-й армией, сдал свой участок обороны 155-му Краснознаменному укрепленному району. Совершив ночной марш, дивизии корпуса сосредоточились во втором эшелоне армии западнее Ляудоны в районе Эзериеши — Муйжниеки — Руки. Формированию были даны сутки на приведение себя в порядок, пополнение боеприпасами.

После успешного завершения операции по овладению водным рубежом Айвиексте латышские бойцы участвовали в боевых операциях войск 2-го Прибалтийского фронта по освобождению Калснавы, Яункалснавы и Одзиены.

Уже 16 августа корпусу была поставлена новая боевая задача: действуя вместе с 90-м стрелковым корпусом (командир — генерал-майор Эрнест Седулин, который в декабре 1941 года воевал в 222-й дивизии на наро-фоминском направлении и у Боровска), прорвать оборону противника на Видземской возвышенности в общем направлении на Марциену — Калснаву — Одзиену (рубеж по реке Арона, правому притоку реки Айвиексте), овладеть восточным берегом реки Берзуане и уничтожить калснавскую группировку противника. Затем следовало овладеть рубежом по железной дороге от станции Калснава до станции Яункалснава. Удары наносили 43-я и 115-я дивизии. 308-я находилась во втором эшелоне корпуса.

В целом бои армейской группировки были завершающим этапом Лубанско-Мадонской наступательной операции.

Сроком готовности к наступлению было определено утро 17 августа.

В состав корпуса были включены помимо двух латышских дивизий, 115-я стрелковая дивизия, 118-я танковая бригада, 1503-й самоходный артиллерийский полк. Для поддержки были выделены 69-я легкая артиллерийская бригада, 395-й гаубичный артиллерийский полк, 561-й минометный полк, 699-й, 1040-й и 522-й истребительные противотанковые артиллерийские полки, 72-й гвардейский минометный полк, а также один дивизион 27-го гвардейского минометного полка[169 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 235, 262.].

17 августа во время артиллерийской подготовки части 43-й дивизии сблизились с противником и прорвали его оборону на рубеже Граудитес — хутор Веверес. Преодолевая его упорное сопротивление, они с ходу форсировали реку Арону и к концу дня прочно закрепились на ее западном берегу, освободив ряд населенных пунктов. В тот же день начала боевые действия 308-я дивизия. В развитие успеха 43-й дивизии она должна была наступать в направлении Муртниеки[170 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 379.].

Из-за сильного огневого противодействия противника продвижение полков дивизии в этот день было незначительным. В свою очередь, медлительность частей привела к тому, что немецкие войска имели возможность отходить организованно. В итоге за первый день наступления части Латышского корпуса продвинулись на 3–6 километров.

18 августа дивизии корпуса шли вперед, преодолевая усиливавшееся сопротивление противника. 43-я дивизия достигла озера Калснавас, перерезала железную дорогу у Коцини, дошла до станции Калснава. К вечеру ей пришлось занять оборону у реки Берзауне. 308-я дивизия с упорными боями вышла к Калснаве, Вилкалне. Она была усилена 171-й отдельной танковой бригадой и двумя артиллерийскими полками для нанесения удара в направлении Мартинены (в 7 километрах западнее станции Калснава).

19 августа гитлеровцы, маскируя готовившийся отход, провели ночью ряд контратак, но они были отбиты. А утром войска корпуса провели хорошо организованную артиллерийскую подготовку, и немцы поспешно отошли. Возобновив наступление, дивизии форсировали реку Берзауне, дошли к концу дня до рубежа Яунгалиш — Галиш — Чирки — Яункалснава, на плечах бегущих немецких солдат ворвались в Вецкалснаву, выбили немцев из станции Калснава. Но вечером противник остановил войска 43-й дивизии на подготовленном рубеже обороны Груены — западнее Мисени — Бунчуки.

Преследуя отходившего неприятеля, продвигалась в этот день и 308-я дивизия.

В ночь на 20 августа командарм 22-й армии, исходя из информации об отходе войск противника, приказал корпусам ночью и рано утром развернуть преследование. В 4 часа ночи бойцы Латышского корпуса выступили. Дороги были заминированы, в арьергардах немцами оставлялись заслоны с артиллерией и пулеметами. Преодолевая эти препятствия, к 15 часам дня 20 августа бойцы преодолели реку Весета, выбили противника из Леяскроге.

Части успешно продолжали наступление к западу от Ляудоны и станции Калснава. 19 и 20 августа корпус полностью разгромил группировку противника. 20 августа наши войска вышли к крупному населенному пункту Виеталва в 15 километрах юго-восточнее города Эргли, расположенного на шоссе Плявинас — Эргли.

С 21 по 23 августа 1944 года части 43-й гвардейской стрелковой дивизии вели упорные бои в Виеталве. В двухэтажном каменном здании виеталвской (так называемой «министерской») школы произошли одни из самых ожесточенных и тяжелых рукопашных схваток лета 1944 года. Стремительной атакой бойцы 125-го полка овладели зданием школы утром 23 августа. До середины дня они отразили 7 контратак врага. Восьмой раз контратака немцев началась в 16.40. К тому времени все дома вокруг школы были охвачены пожаром от артиллерийского и минометного огня противника. На здание школы гитлеровская пехота шла, прикрываясь пятью танками и двумя штурмовыми орудиями. У наших осажденных бойцов кончались патроны и гранаты. На лестницах, коридорах, на чердаке завязались рукопашные схватки, дрались штыками, прикладами, гранатами. Бойцы отступили со второго и первого этажей и укрепились в подвале. Сюда снесли раненых. В сборном «гарнизоне» вместе с бойцами были командир 1-го батальона 125-го полка капитан И. Уласс, командир 3-го дивизиона 94-го артиллерийского полка 43-й дивизии капитан И. Овечкин. Командование взял на себя помощник начальника оперативного отдела штаба 43-й дивизии гвардии майор Э. Апинис. Обороняться вскоре стало нечем — на каждого оставалось по одной гранате и одному автоматному диску. Капитан Амдур дал команду оставить последний патрон для себя. Воины решили вызвать огонь артиллерии на себя. По приказу капитана И. Овечкина его 3-й дивизион сосредоточил огонь всех своих батарей на школе и вел его почти полчаса. Противник не выдержал и отошел. В школе и вокруг нее потом насчитали до 60 убитых немецких солдат и офицеров. Были подбиты 4 танка и 2 самоходных орудия.

Виеталвскую церковь гитлеровцы обстреливали с неимоверным упорством, так как там 23 августа закрепилась небольшая группа разведчиков 123-го гвардейского полка под командованием Яниса Розе, которая корректировала огонь нашей артиллерии. Розе проявил находчивость. При очередных огневых налетах он спускался с рацией на нижнюю площадку, прикрывая ее от осколков и падающих кирпичей, а затем снова поднимался на колокольню, продолжая выполнять боевое задание разведчика-корректировщика. Пять дней и ночей провел Янис Розе на своем наблюдательном пункте. Он спустился на землю лишь после того, как наши войска пошли в наступление и церковь осталась в тылу.

Янис Розе, ветеран дивизии с 1942 года, снайпер и фронтовой разведчик, за совершенный подвиг был награжден орденом Славы I степени и стал первым полным кавалером самого почетного солдатского ордена в 130-м Латышском стрелковом корпусе.

Гитлеровцы не добились успеха, и с 24 августа бои в районе Виеталвы стали утихать.

Корпус вышел на рубеж западнее Виеталвы и занял оборонительную позицию. В ночь на 27 августа он сдал свою полосу обороны 155-му укрепленному району и сосредоточился в резерве 22-й армии.

Бои дивизий Латышского корпуса (43-й, 308-й и приданной на время операции 115-й) против калснавской группировки 17–24 августа 1944 года были сложными и ожесточенными. Они явились завершающим этапом Лубанско-Мадонской операции, в которой корпус почти без передышки наступал со 2 августа. В первой половине августа он прорвал укрепленную полосу обороны в районе Стеки и вышел к реке Айвиксте (2–6 августа), с 7 по 8 августа принял участие в ликвидации крустпилской группировки, форсировал Айвиксте и вел бои по удержанию плацдарма на ее правом берегу с 10 по 13 августа.

Победы на всех этапах похода оплачивались потерями, и к Виеталве подразделения вышли недоукомплектованными. В 43-й дивизии от состава на 1 августа 1944 года в 7537 человек к 20-му числу остались 6531 человек; в 308-й дивизии, соответственно, 7366 и 4933. Армейские станции снабжения сильно отстали, горючего и боеприпасов не хватало.

В ходе Лубанско-Мадонской операции корпус освободил 860 кв. километров территории Латвийской ССР, свыше 1000 населенных пунктов[171 - Савченко В.К Указ. соч. С. 385–393.], захватил и уничтожил 28 танков, 19 штурмовых орудий, 76 минометов и т. д.[172 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 236, 262.]

За мужество, отвагу и воинское мастерство, проявленные в августовских боях 1944 года в ходе Лубанско-Мадонской операции, закончившейся 28 августа, 1745 солдат и офицеров корпуса удостоились правительственных наград.




11. Участие Латышского стрелкового корпуса в Рижской наступательной операции (14 сентября — 16 октября 1944 года)


11.1. Прорыв обороны противника в районе Озолмуйжа — Лиепкалне и выход корпуса на западный берег реки Огре на первом этапе Рижской операции (14–24 сентября 1944 года)


В результате наступления войск трех Прибалтийских фронтов в июле-августе 1944 года от оккупантов была полностью освобождена вся восточная часть Латвии (Латгалия), большая часть Мадонского и половина Валкского уезда в Видземе, Илукстский уезд, большая часть Елгавского, почти весь Екабпилсский и небольшая часть Бауского уезда в Земгале. Таким образом, в целом к началу сентября 1944 года от гитлеровских войск территория Латвийской СССР была очищена почти наполовину.

В сентябре и октябре 1944 года в пределах Латвии вели боевые действия 2-й и 3-й и, частично, 1-й Прибалтийские фронты, а также одна из армий Ленинградского фронта. С обеих сторон на территории Латвии сражались более миллиона солдат и офицеров, которые были вооружены четырьмя тысячами танков, двадцатью тысячами орудий и т. д. Советское командование, создав в Прибалтике перевес в людях и военной технике, приняло в конце августа решение провести стратегическую наступательную операцию, чтобы освободить регион полностью. В рамках Прибалтийской операции (14 сентября — 24 октября 1944 года) была проведена Рижская фронтовая наступательная операция (14–27 сентября; 6-20 октября).

Своими директивами 27 и 29 августа 1944 года Ставка поставила 1-му Прибалтийскому фронту задачу измотать танковую группировку противника[173 - Всего у противника здесь на 1 сентября 1944 года имелось 1216 танков и штурмовых орудий. — См. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. Том 4. М.: Воениздат, 1962. С. 344.] и не допустить ее прорыва на митавском направлении (здесь нашим войскам оставалось 35 километров до Риги и Балтийского моря). Правому крылу 1-го Прибалтийского фронта вместе с остальными фронтами — разгромить рижскую группировку немцев, не дать группе армий («Север» 16-я, 18-я и 3-я танковые) отойти в Восточную Пруссию. Теми же директивами Ставка приказывала 2-му Прибалтийскому фронту наступать на запад, на Ригу — крупнейший опорный пункт гитлеровцев в Прибалтике, разгромить и уничтожить группировку противника севернее Западной Двины. 3-й Прибалтийский должен был наступать навстречу 2-му и также выйти к Рижскому заливу. Переход войск фронтов в наступление назначался на 14 сентября.

В конце августа 1944 года в Латышский корпус впервые поступило пополнение из числа молодых воинов, призванных на уже освобожденной территории Латвии. Военную подготовку они получили в 140-м запасном стрелковом полку. Управление корпуса получило 36 новобранцев, 43-я гвардейская дивизия — 3455, 308-я —2318[174 - Савченко В.И Указ. соч. С. 398.] человек.

Призыв в действующую армию военнообязанных граждан Латвийской ССР, родившихся в 1903–1926 годах, начался в конце июля. В ряды Красной армии вступило немало тех, кто сумел уклониться от проводившейся оккупантами мобилизации или дезертировал из вражеской армии. Всего до конца войны в 1944 и 1945 годах в Красную армию были призваны около 57,5 тысячи человек[175 - Борьба латышского народа… С. 688.].

С 1 по 12 сентября 1944 года Латышский корпус находился в армейском резерве. Корпус располагался севернее Виеталвы в районе Зиедыни — Пульки — Янкас — Ансалас. Постоянно проводились занятия по боевой подготовке, велась индивидуальная подготовка бойцов. Подразделения отрабатывали на полигонах тактику боя на местности, похожей на ту, где им предстояло сражаться. Осваивались действия подвижного отряда, вводимого в прорыв, ведущего бой в глубине обороны противника.

12 сентября солдаты и офицеры 43-й гвардейской дивизии торжественно отметили третью годовщину создания соединения.

В сентябре Латышскому корпусу оставалось дойти до Риги 90 километров. Начиналась Рижская наступательная операция, и корпус принял в ней участие с первого дня.

Корпус расположился севернее Сауснеи, юго-восточнее Эргли, восточнее бывшего имения Озолмуйжа. В 22-й армии корпус был правофланговым, его 43-я дивизия занимала фронт на участке Намкалнс — Целмини — Апсены — Калеи. Перед корпусом находилось до тысячи солдат той же 24-й пехотной дивизии противника, с которой корпус сражался на Айвиексте.

90-й стрелковый корпус и Латышский корпус составляли ударную группировку 22-й армии 2-го Прибалтийского фронта.

Латышский корпус с частями усиления пошел в бой первый же день операции — 14 сентября. Он участвовал в разгроме сильно укрепленной линии обороны противника в районе Озолмуйжа — Сауснея. Корпус перерезал шоссейную дорогу Озоли — Меньгеле, очистил лесной плацдарм в районе Рамниеки — Целмини и продолжал развивать наступление в сторону Кекнесе. Наступление велось на главном направлении действий армии, где было сосредоточено почти 90 % ее сил. Но и противник на этом участке фронта — кратчайшем пути к Риге — разместил главную группировку своих войск с наибольшей оперативной и тактической плотностью обороны.

Приказом от 14 сентября корпусу была поставлена задача прорыва обороны противника в районе Намкалнс — Рамулены с развитием наступления в направлении Меньгеле (силами 43-й дивизии). 308-ю дивизию со значительным количеством танков планировалось ввести в прорыв как армейскую подвижную группу, так как ожидалось, что немецкое командование начнет быстро отводить свои силы в глубь обороны. В этом случае 308-я дивизия, усиленная танками и артиллерией, посаженная на автомашины, совершала бы двумя колоннами решительный бросок и овладевала бы Меньгеле и переправами через р. Огре[176 - Борьба латышского народа… С. 690.].

Противник оказывал упорное сопротивление. К исходу дня 14 сентября бойцы 43-й дивизии после напряженных боев заняли Озолмуйжу, Рамулены и вышли на дорогу Валтини — Дзирнавиняс, заняли Валтини. Была введена в бой 308-я дивизия. Но в целом в этот день части корпуса продвинулись вперед всего на 4 километра. Населенный пункт Калеи удалось взять только к концу дня, но бой продолжался всю ночь.

15 сентября полки 43-й дивизии медленно наступали, отбивая неоднократные контратаки с самоходными орудиями от Стапари, Вецитены, Ирши, заняли населенный пункт Бейшены и к середине дня вышли на западный берег р. Персе.

16 сентября ожесточенность боев еще более возросла. Ночью немецкое командование подвело сюда подкрепления и одну за другой провело девять контратак в направлении важного узла дорог — хутора Озолы, в двух километрах к западу от Озолмуйжи.

В ходе одной из контратак подразделение гитлеровцев вышло в тыл нашим наступавшим частям и проникло в Озолы. Положение было восстановлено атакой 121-го полка 43-й дивизии, и наступление возобновилось. В этот день 43-я дивизия не имела значительных результатов в наступлении.

Предпринимавшиеся вплоть до 21 сентября неоднократные попытки применения 308-й дивизии в качестве подвижной группы армии не привели к успеху. Она ждала ввода в тыл противника при прорыве его обороны и 16 сентября находилась в готовности к действиям у Ниедрены. Но прорваться на юго-запад здесь не удалось. После этого командарм 22-й армии приказал дивизии перейти в освобожденные Озолы и через Рацени двигаться на Меньгеле, выполняя прежнюю задачу. Но и на участке Рацени — Женери попасть к немцам в тыл не получилось. После того как и у Ирши не удались другие попытки прорыва, дивизию вернули в Латышский корпус.

17 сентября войска противника перед фронтом корпуса стали отходить на новый оборонительный рубеж, так как они утратили важные опорные пункты. Обнаружив это, 43-я дивизия сразу же возобновила наступление, разбивая один за другим опорные пункты врага огнем артиллерии. В середине дня латышские бойцы заняли Дудас и развернули с двух сторон наступление на крупный опорный пункт Лиепкалне. Действиями заградительных сил противник стремился задержать наступление советских войск, но, не выдержав нажима гвардейцев, 19 сентября начал отход. 43-я дивизия овладела Лиепкалне, Строды, Лиепини. 22 сентября, отбросив противника, освободила Дубарнес, Смилгас и другие населенные пункты.

Командир корпуса ввел в бой 308-ю дивизию с задачей прорваться у Смилгас, у Меньгеле выйти к р. Огре и захватить там переправы[177 - Там же. С. 694.]. 23 сентября корпус ускорил продвижение, немцы отходили к оборонительному рубежу «Сигулда». Латышские части форсировали р. Огре, овладели населенным пунктом Вевери.

308-я дивизия вышла к Бисниеки и там ее продвижение приостановилось. На этом закончилось участие Латышского корпуса в боях первого этапа Рижской наступательной операции.

Дивизии корпуса, прорвав оборону противника на участке Намкалнс — Калеи, форсировав р. Огре и выйдя в район Личи и Бисниеки, за 10 дней прошли с упорными боями 28 километров. Бои шли непрерывно, их особенностью было преодоление очаговой обороны противника, отдельных разбросанных опорных пунктов, хуторов с каменными зданиями, рощ, применявшейся противником тактики отхода «перекатами»: пока арьергардные подразделения вели бой, другие подразделения в тылу успевали оборудовать новые позиции. Огромная насыщенность группировки немецких войск в Прибалтике вооружением позволяла ему вести непрерывные мощные контратаки с применением сильного артиллерийского огня и при поддержке самоходных орудий.

В ходе боевых действий в сентябре 1944 года 308-я стрелковая дивизия потеряла убитыми, ранеными и заболевшими 1189 человек, из них 70 офицеров, 112 сержантов и 1007 рядовых[178 - ЦАМО, Ф. 1616. On. 1. Д. 15. Л. 6 об., 32, 39, 40, 45 об., 46.].

11.2. Латышский стрелковый корпус в боях на подступах к Риге. Торжественное вступление латышских стрелков в Ригу (30 сентября-16 октября 1944 года)


Командование 2-го Прибалтийского фронта в конце сентября — начале октября 1944 г. произвело перегруппировку своих армий. Готовясь к решительному наступлению на Ригу для нанесения удара в ее направлении частью сил с юга и юго-востока, командованием 22-я, 3-я ударная, 10-я гвардейская и 42-я армии были передислоцированы на левый берег Западной Двины, сменив здесь войска 1-го Прибалтийского фронта, изготовившиеся для удара на Мемель (Клайпеду).

24 сентября 1944 года командующим фронтом А.И. Еременко 22-й армии была поставлена следующая задача[179 - Русский архив. Великая Отечественная: Освобождение Прибалтики. Документы и материалы. Т. 15 (А—10). М.: Терра, 2001. С. 11–12.]:






«…Продолжать силами 155-го УР наступление с рубежа оз. Лобес — Эзерс, Аизкраукле на Сривери и 26.09.1944 г. овладеть рубежом: (иск.) ст. Кайбала, Лиелюмправас… Остальные войска армии — 93 ск (219, 379 и 391 сд), 130 лат. ск (43 гв. лсд и 308 лсд)… немедленно начать переправлять в районе Кокнесе через р. Зап. Двина — передвигать по маршруту Кокнесе, Зиемели, Букас, Вецмуйжа и к 24.00 29.09.1944 г. сменить войска 1 ПБФ на участке Аузини, Балдоне, Текава, (иск.) Елгава для наступления на Ригу».





В исполнение этого приказа, сдав свои позиции 155-му укрепленному району, соединения 130-го корпуса 24–25 сентября переправились через Западную Двину в районе Кокнесе и, сосредоточившись юго-западнее Балдоне, заняли там оборону на участке Декмери — Теймени — Яунбриежи — Галини — Галакрогс[180 - Борьба латышского народа… С. 696.].

Штаб фронта поставил в этот момент перед войсками задачу перейти к жесткой обороне. Особенно подчеркивалось значение района Балдоне, который должен был стать плацдармом для наступления 22-й армии на Ригу. Он вклинивался в оборону врага, и до Риги было всего 30 километров. Из этого вытекала реальная перспектива нанесения в данной местности ударов немецкими войсками с целью срезать этот клин у основания. Артиллеристами и саперами Латышского корпуса были предприняты энергичные усилия по созданию здесь надежной противотанковой обороны.

В связи с перегруппировкой войск 2-го Прибалтийского фронта 130-й Латышский стрелковый корпус совершил 110-километровый марш в район города Балдоне. Теперь его передовые позиции находились в 30 километрах к юго-востоку от Риги.

Под Балдоне произошла смена командира 308-й стрелковой дивизии: генерал-майор В.Ф. Дамберг был 4 октября назначен заместителем командира Латышского корпуса по строевой части, а вместо него 5 октября командиром дивизии стал гвардии полковник М.Т. Калныньш[181 - Там же. С. 696, 698], начальник штаба 43-й гвардейской дивизии.

Пока шла перегруппировка войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, войска 1-го Прибалтийского фронта утром 5 октября внезапно для противника перешли в наступление, прорвали его оборону в стыке групп армий «Север» (будущая «Курляндия») и «Центр» и устремились к Мемелю (Клайпеде). Перед немецкой группировкой, намеревавшейся жестко оборонять Ригу, возникла реальная перспектива глубокого окружения.

Командование группы армий «Север» попыталось, с одной стороны, ликвидировать угрозу изоляции от Восточной Пруссии, и, одновременно с этим, стянуть войска к Риге. Управление 18-й немецкой армии и более ¾ собранных в окрестностях столицы войск в спешном порядке были переброшены на мемельское направление. В самой Риге немцы заминировали все промышленные здания, мосты, водопровод, жилые дома. Подрыв объектов уже начал производиться. Взрывались портовые сооружения. В этой обстановке И.В. Сталин потребовал от генерала И.И. Масленникова, командующего 3-м Прибалтийским фронтом, принять все меры к освобождению Риги в самые ближайшие дни[182 - Бердников Г.И. Указ. соч. С. 208–209.].

Уже 5 октября — в первый день прорыва войск 1-го Прибалтийского фронта на мемельском направлении — германское командование увидело опасность того, что его прибалтийская группировка будет отрезана от Восточной Пруссии, и приняла решение на немедленный отход на рижском направлении. Немецкие части стали поспешно отходить на Ригу из района к югу от Рембате — Огре, чтобы не быть отрезанными ударом из района Балдоне. Одновременно по позициям 43-й дивизии был нанесен сильнейший удар, и немцам удалось вклиниться в ее боевые порядки. Положение было восстановлено контратакой на следующий день. В ночь на 6 октября гитлеровцы, бросив оборонительный рубеж «Нельке», начали организованный отход к сигулдинскому укрепленному рубежу.

В последующие дни активных военных действий на фронте 22-й армии не велось. Перешедшие к преследованию части 3-го Прибалтийского фронта уже к вечеру 6 октября вышли к сигулдинским позициям, 2-й Прибалтийский фронт продвинулся на 20 километров и подошел к промежуточному рубежу обороны. В ночь на 7 октября сигулдинский рубеж был прорван нашими войсками.

Преследование продолжалось и дальше, но темпы его все более и более замедлялись.

С 10 октября вся полоса наступления на правобережье Даугавы перешла к 3-му Прибалтийскому фронту. Все армии 2-го Прибалтийского фронта, в том числе и 22-я, наступали на запад вдоль левого берега реки.

В октябре корпусу была поставлена задача: наступая в обход Риги с юга на правом фланге 22-й армии, перерезать железную дорогу Рига — Елгава в районе станции Олайне, выйти с юго-запада в тыл немецким войскам, занимавшим оборону вокруг города[183 - В дни войны: Из истории Латвии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Рига, 1964, с.168–169.], блокировать шоссе и железную дорогу, ведущие на Рижское взморье.

С 11 октября наступил период непосредственной борьбы за столицу Латвии. До ее освобождения оставались считаные дни, темп событий лихорадочно убыстрялся. Части 67-й, 61-й, 1-й ударной армий начали бои за Ригу.

Генерал армии А.И. Еременко лично и устно отдал командующему 22-й армией следующий приказ[184 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 418–419.]:






«Силами 130-го Латышского стрелкового корпуса к утру 10 октября 1944 г. быть в готовности перейти в наступление из района Балдоне в направлении Галдниеки — Скрундас — Судмалканс — Смилтниеки и далее на западную окраину Риги… В дальнейшем, во взаимодействии с 10-й гвардейский армией овладеть частью Риги».





Из-под Риги гитлеровцам уходить теперь было некуда. Они заняли жесткую оборону, преодолеть которую можно было только коротким и мощным лобовым ударом.

Взаимодействуя с соединениями 10-й гвардейской армии (командующий — генерал-лейтенант М.И. Казаков), наступавшими на Рижском направлении вдоль левого берега Западной Двины, дивизии корпуса, действовавшие на правом фланге 22-й армии, перешли в 7.30 часов утра 10 октября в решительное наступление в указанном направлении на Галдниеки — Скрундас — Судмалкалнс — Смилтниеки[185 - Борьба латышского народа… С. 419.]. Они освободили 28 населенных пунктов. 308-я дивизия, взламывая упорное сопротивление противника, к исходу дня достигла линии Сталли — Зиемели — Какаули. 43-я дивизия вышла к рубежу обороны противника, проходившему восточнее Иецавского шоссе на участке Мисаскрогс — Балкас и далее по северному берегу р. Кекава, овладела Лидакас, Балкас. Затем она остановилась перед сильно укрепленной линией обороны неприятеля восточнее и юго-восточнее Кекавы — продолжении первой полосы южной части «рижского оборонительного обвода». Упорные бои продолжались и ночью[186 - Там же.].

В этот день с высоты у хутора Яуктувес бойцы увидели на горизонте очертания Риги. Над городом поднимались столбы черного дыма, были слышны взрывы — уходящие гитлеровцы подрывали городские здания.

11 октября 308-я дивизия подошла к населенному пункту Пулкартие на шоссе Рига — Бауска и завязала ожесточенные бои за этот сильный опорный пункт. Шоссе Кекава — Иецава было перерезано 43-й дивизией, которая овладела рубежом Силениеки — Балкас. В 23 часа 11 октября части корпуса предприняли ночное наступление.

11 октября командующий группой армий «Север» Шернер получил разрешение на уход из Риги с вечера 12 октября.

В ночь на 12 октября гитлеровцы отвели свои главные силы на заранее подготовленный мощный оборонительный рубеж по линии Кекава — Плакани. Во второй половине дня 10-я гвардейская армия форсировала Кекаву и захватила на ее противоположном берегу небольшой плацдарм. Дальнейшие попытки возобновить наступление успеха не имели, так как противник предпринимал сильные контратаки.

Днем 12 октября 22-я армия также преследовала немцев почти во всей своей полосе. На отдельных направлениях она продвинулась на глубину до 15 километров.

13 октября корпус продолжал выполнять ранее поставленные задачи непрерывного ведения наступательных действий. Гитлеровцы предприняли сильные танковые контратаки со стороны Риги. Бой, носивший ожесточенный характер, шел почти весь день. Противника удалось отбросить только к ночи. Перейдя к преследованию, 308-я дивизия перерезала шоссе Рига — Бауска в районе Пулкартне, а 43-я — между Виллас и Силини.

Упорство фашистов в этот момент было вызвано тем, что до мостов через Западную Двину оставалось только 15 километров. Возникла угроза окружения многочисленных войск немецкой группировки, скопившейся в левобережной части Риги.

Командование Латышского корпуса производило перегруппировку своих частей к югу. В течение дня наступление полков 308-й и 43-й дивизии успеха не имело ввиду ожесточенного сопротивления противника на рубеже западнее Наркевичи — Лачи — дорога на Шлюкас — левый берег реки Миса. В середине ночи на 13 октября гитлеровцы взорвали мосты через Даугаву, в 6 утра последние их группы переправились на левый берег реки. На рассвете наступавшие с севера по правому берегу Западной Двины бойцы 3-го Прибалтийского фронта очистили всю правобережную (восточную) — основную часть Риги. Вечером этого дня, в 23 часа, в Москве 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий был дан салют в честь доблестных солдат 2-го и 3-го Прибалтийского фронтов, овладевших столицей Советской Латвии. Войска, участвовавшие в освобождении города, в том числе Латышский корпус генерал-майора Бранткална, получили благодарность Верховного главнокомандующего.

Между тем продолжалась борьба за левобережную часть Риги — Пардаугаву. Настойчивые попытки форсировать Даугаву и в этот день не принесли успеха.

Рано утром 14 октября бойцы 308-й дивизии, обнаружив отход противника, начали его преследование. Были освобождены Наркевичи, Блияс. Части продвигались к шоссе Елгава — Рига. Командование корпуса сформировало несколько подвижных групп, шедших на танках впереди стрелковых подразделений, выходивших в тыл противнику и деморализовывавших его. После полудня были перерезаны шоссейная и железная дороги Рига — Елгава. 43-я дивизия, совершив ускоренный марш, также перерезала шоссе и железную дорогу Рига — Елгава в районе Зандери и станции Олайне.

Немецкое командование у Баложи предприняло контратаку силами двух дивизий с танками, но она была отражена[187 - Сандалов Л.M. Трудные рубежи. М.: Воениздат, 1965. С. 132.].

В память об этих боях на Елгавском шоссе был установлен мемориальный знак с надписью:






«Здесь, 14.X.1944 года части 7-го гвардейского и 130-го Латышского стрелковых корпусов вышли в тыл фашистских войск, ускорив этим освобождение г. Риги».





В связи с угрозой перехвата с юго-запада путей отхода частей противника, еще остававшихся в левобережной части Риги, в ночь с 14 на 15 октября немецкое командование, прикрываясь сильными отрядами, начало отвод своих войск за р. Лиелупе и далее на Тукумский оборонительный рубеж, где 19 октября смогло зафиксировать позиции, а заодно обозначить рубеж окруженной курляндской группировки.

Войска 10-й гвардейской армии возобновили наступление. В ночь на 15 октября в левобережную часть города ворвались воины 15-го стрелкового корпуса. К 8 часам утра они сбили противника с занимаемого рубежа на окраине города и вышли к линии железной дороги Рига — Елгава. Отбив контратаку, к 10 часам части 30-й гв. стрелковой дивизии овладели в левобережной части Риги железнодорожной станцией Торнякалнс.

После занятия советскими войсками района Озолциемс гитлеровцы в страхе перед окружением поспешно оставили Пардаугаву, и к 14 часам советские войска овладели левобережной частью Риги. Освобождение столицы Латвии завершилось.

Таким образом, отход немецкой группировки из Риги стал конечным результатом мощных ударов войск всех трех Прибалтийских фронтов. То, что враг был принужден уйти из Риги в связи с угрозой окружения, позволило избежать разрушительных уличных боев, и в октябре 1944 года жилые и общественные здания в самом городе в основном почти не пострадали, не говоря уже о том, что уличные бои в городе привели бы не только к разрушениям, но и большим человеческим жертвам.

В ту же ночь Латышский корпус, согласно особой директиве Генерального штаба Красной армии от 13 октября, вышел из оперативного подчинения 2-му Прибалтийскому фронту и был отведен с передовой для подготовки к торжественному вступлению в Ригу[188 - Савченко В. И. Указ. соч. С. 430.].

Солдаты и офицеры корпуса в первые дни после освобождения Риги включились в работу по оказанию помощи. Подразделения корпуса вылавливали скрывавшихся гитлеровских лазутчиков и националистов, продолжали боевую учебу.

Для руководства восстановлением народного хозяйства и налаживанием мирной жизни по просьбе УК компартии Латвии и Совнаркома Латвийской ССР в их распоряжение было откомандировано несколько десятков командиров и политработников 130-го стрелкового корпуса. Латышские писатели (Лукс, Григулис, Берце, Ванаг), с первых дней войны находившиеся в 201-й (преобразованной затем в 43-ю гвардейскую) дивизии, были направлены для участия в восстановлении культурной жизни республики.

За бои в сентябре и октябре 1944 года были награждены 3418 воинов Латышского стрелкового корпуса, проявивших доблесть и мужество в боях за столицу своей родины. Корпусу была объявлена благодарность, и он был награжден орденом Суворова II степени. 3 ноября 43-й гвардейской стрелковой дивизии было присвоено почетное наименование «Рижской», вместе с 81-й, особенно отличившейся частью и соединением; 308-я стрелковая дивизия Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 ноября 1944 года была награждена орденом Красного Знамени. Латышский корпус и 43-я дивизия были отмечены в приказе Верховного главнокомандующего.

С 23 по 27 октября в Риге были в торжественной обстановке вручены гвардейские знамена трем полкам 43-й дивизии (121-му, 123-му, 125-му), а 31 октября — специальным частям дивизии. Ранее было вручено только дивизионное гвардейское знамя.

Рижская наступательная операция завершилась к 21 октября 1944 года. Войска 1-го Прибалтийского фронта вышли на линию Барта — Приекуле — Зварде (северо-западнее Ауце), а 2-го Прибалтийского — на подступы к Тукумсу. Южное побережье Рижского залива было очищено от врага.

16 октября 3-й Прибалтийский фронт был расформирован. Была освобождена Рига, нанесено серьезное поражение 16-й и 18-й армиям противника, они оказались блокированы в треугольнике Лиепая — Вентспилс — Тукумс. Почти вся Латвия, за исключением Курляндского (Курземского) полуострова, была теперь свободной от немецко-фашистских захватчиков.

18 октября 1944 г. 308-я дивизия вместе с 523-м минометным полком и двумя артиллерийскими бригадами была направлена на охрану побережья Рижского залива, на несение противокорабельной и противодесантной обороны, и несли они эти обязанности до 8 ноября.

43-я гвардейская дивизия в то же время несла гарнизонную службу в Риге, охраняла городские объекты и мосты. Бойцы корпуса работали на очистке города от развалин, к 6 ноября 1944 года восстановили водопровод. Город получил воду. Рижские хлебопекарни были разрушены отступившими немецкими войсками, и хлеб доставлялся в Ригу на автотранспорте корпуса из других городов (Валки и Цесиса).

В ноябре 1944 года понесшие потери в боях части и соединения корпуса получили 4415 человек пополнения, в основном из молодежи, мобилизованной на освобожденной территории Латвии[189 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 239, 262.]. В восточных районах Латвии мобилизация проводилась с конца июля, в Риге — с 3 ноября 1944 года. Военная подготовка призывников велась в 359-м запасном стрелковом полку 14-й запасной стрелковой бригады в Вышнем Волочке. Имелись запасные Латышские стрелковые батальоны. С февраля 1945 г. соответствующий батальон 359-го полка был преобразован в 17-й отдельный запасной Латышский стрелковый батальон и стал самостоятельной 184-й воинской частью. С марта он размещался в Латвии.

Подготовка мобилизованных проводилась также в размещавшемся в Крустпилсе 140-м армейском запасном стрелковом полку. На 31 августа 1944 года в полку числился 5261 латыш[190 - Борьба латышского народа… С. 705.].

В результате получения пополнения на территории Латвии в 1944–1945 годах в составе корпуса значительно возрос удельный вес солдат и офицеров латышской национальности. При формировании 308-й латышской стрелковой дивизии в ней, по состоянию на 10 июля 1944 года, имелось 36,3 % воинов латышской национальности, а на 30 марта 1945 г. их доля составляла 82,5 %. В момент начала боев за Латвию воинов латышской национальности, по состоянию на 1 июля 1944 года, было 35,3 %. А в конце марта 1945 года граждане республики, ранее проживавшие на оккупированной территории Латвии, составляли в частях и подразделениях дивизии от 60 до 90 % их личного состава[191 - ЦАМО. Ф. 1616. On. 1. Д. 3. Л. 7.; Ф. 1143 on. 1. Д. 1. Л. 34.]. Всего в конце войны в боевом строю корпуса сражались воины более 20 национальностей Советского Союза.

Следующая таблица показывает, что состав, например, 201-й (43-й гвардейской) дивизии никогда не был чисто латышским.

Национальный состав 43-й гвардейской Латышской дивизии[192 - ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 1. Л. 34; Цит. по: Подпрягов Н.В. Роль национальных воинских формирований в годы Гражданской войны на восточном театре военных действий. Автореф. дис. канд. ист. наук. Пермь, 1994. С. 54.]










12. Латышский авиационный полк в боях на территории Латвии (июль — октябрь 1944 года)


Второй этап деятельности Латышского бомбардировочного авиационного полка составило участие в операциях по освобождению республики летом и осенью 1944 года.

В те дни, когда бойцы 43-й Латышской стрелковой дивизии начали свой боевой путь на латвийской земле, Латышский авиаполк начал полеты в небе Латвии — с 18 июля. Во взаимодействии с наземными войсками авиаполк вел боевую работу по уничтожению войск противника в населенных пунктах Карсава, Лудза, Резекне, на узлах дорог и переправах у Лубаны и Ромули, вел разведку[193 - Райнс А.В. и др. Указ. соч. С. 190.].

На освобожденную территорию Латвии полк перелетел 24 июля 1944 года, первой посадочной площадкой стало поле у деревни Абрицки, в 18 километрах от только что (23 июля) освобожденной Лудзы[194 - Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 113.].

9 августа 1944 года за достигнутые боевые успехи, за мужество и героизм личного состава, проявленные в боях на подступах к Латвии и при освобождении города Режица (Резекне), полк был отмечен благодарностью Верховного главнокомандующего и ему было присвоено почетное наименование «Режицкий». Он стал именоваться «1-й Латышский Режицкий (Резекненский) ночной бомбардировочный авиационный полк»[195 - Там же. С. 197.]. В представлении к этой награде указывалось, что за время своего существования полк произвел 6407 самолето-вылетов, успешно выполнял задачи по уничтожению живой силы и самолетов врага на его аэродромах, оказывал помощь партизанам, забрасывал в тыл врага парашютистов. Экипажами части сброшено 14 013 бомб, уничтожено 35 самолетов, 263 автомашины с грузом, подавлен огонь 8 артиллерийских батарей, 12 орудий, повреждено 3 моста, вызвано 27 взрывов большой силы, взорвано 3 склада с горючим и один с боеприпасами, уничтожено до двух батальонов пехоты противника и штаб карательной экспедиции в районе действий партизан и т. д.[196 - Там же. С. 119.]

В конце июля — начале августа 1944 года полк совершал боевые вылеты на обеспечение действий войск 2-го Прибалтийского фронта в районе Мадоны.

13 августа полк перебазировался на посадочную площадку у населенного пункта Вери у реки Айвиексте. Отсюда летчики делали по 20–27 боевых вылетов каждую ночь.

Вслед за приближением линии фронта к Риге менялись и места базирования полка, наносившего непрерывные удары по тылам противника — железнодорожным станциям, коммуникациям.

22 августа 1944 года экипаж в составе летчика Николая Вульфа и Павла Эльвиха по заданию командования сбросил в тылу противника несколько вымпелов с письмом, в котором фон Паулюс призывал Шернера принять предложение о почетной капитуляции. Экипаж пробыл в полете два часа, пролетев 400 километров. За выполнение задания летчики были награждены орденами Красного Знамени. Полет выполнялся на тройном самолете «Гота-145», как считается, том самом, на котором рижанин Юрис Кирштейн 24 июля 1944 года перелетел в тыл советских войск в районе Утены. Сам Ю. Кирштейн погиб в марте 1945 года в «Курляндском котле», выполняя разведывательное задание.

В ночь на 7 сентября ветеран Латышской авиации пилот Латышского авиационного полка старший лейтенант Н.А. Вульф и его штурман лейтенант А.К. Морозюк совершили двухтысячный боевой вылет Латышского авиационного полка. Вторую тысячу полетов полк провел за период с 17 мая по 7 сентября 1944 г.[197 - Райнс А.В. и др. Указ. соч. С. 213.] Авиаполк, взаимодействуя с наземными частями 2-го Прибалтийского фронта на Рижском направлении, уничтожал железнодорожные составы на путях и на станциях Кокнесе, Скривери, Яунелгава, Сигулда, Балтэзерс и других, бомбил вражескую авиацию на аэродроме Цесис, артиллерию в опорных пунктах и вел разведку отходящих войск противника.

В августе и сентябре 1944 года, в условиях густой облачности и сильных туманов, плохой видимости, полеты представляли значительные трудности, но полк продолжал вести свою боевую работу.

Полк перебазировался на посадочную площадку в Симениеки, юго-западнее Елгавы, в связи с тем, что войска 2-го Прибалтийского фронта перешли на левый берег Даугавы, 13 октября, накануне освобождения Риги. После этого летчики сражались с войсками курляндской группировки, используя эту площадку до 8 ноября.

Боевая деятельность самолетов «По-2» на территории Латвии летом и осенью 1944 года была очень активной. Они стали базироваться в непосредственной близости от линии фронта — в 5–7 километрах вместо прежних 20–60 километров. Совершенствовалась тактика нанесения ударов по противнику.

В операциях 2-го Прибалтийского фронта полк в основном использовался для обеспечения наступательных операций наземных войск путем участия в уничтожении живой силы и огневых средств противника на переднем крае, нанесения ударов по пехоте на дорогах и в районе сосредоточения, срыва железнодорожных перевозок, для воздушной разведки.




13. Участие Латышского стрелкового корпуса в ликвидации курляндской группировки немецко-фашистских войск (декабрь 1944 года — март 1945 года)


13.1. Бои в районах Джуксте, Добеле, Салдуса (декабрь 1944 года — февраль 1945 года)


Итак, с октября 1944 года в Латвийской ССР, на ее балтийском побережье (от Тукумса до порта Лиепая), были прижаты к берегу и блокированы две немецкие армии (16-я и 18-я), т. е. целая группа армий «Север», где войск было больше, чем под Сталинградом, — около 500 тысяч солдат и офицеров, по состоянию на октябрь 1944 года[198 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 444.]. Они ожесточенно оборонялись. Важность их роли в войне была подчеркнута особым знаком отличия — нагрудной лентой «Курляндия». На этой ленте, учрежденной 12 марта 1945 года, закончилась история наград Третьего рейха, а еще через два месяца — и история группы армий «Курляндия».

Верховное главнокомандование фашистской Германии обороне Курляндии придавало особое значение, определяя ее как «балтийский бастион», «плацдарм», «волнорез», «внешний восточный форт Германии» и т. д. «Оборона Прибалтики является лучшей защитой Восточной Пруссии»[199 - Кононихин Н. Борьба за советскую Прибалтику. Таллин, 1948. С. 45.], — говорилось в приказе командующего группой Шернера.

Личный состав блокированных войск был до последнего дня ориентирован своим командованием на то, чтобы сражаться до последней капли крови. Многие из них, однако, ощущали себя «вторым Сталинградом».

Всего у немцев здесь было 35 дивизий, 24 пехотных, 2 охранных, 2 авиаполевых, 3 танковых, 1 моторизованная, 19-я пехотная дивизия СС (латышская), мотобригада, отдельные охранные и стрелковые полки (среди них 106-й Гренадерский Латышский полк) и батальоны[200 - ЦАМО, Ф. 1616, On. 1, Д. 2, Л.6 об., 32, 39, 40,45 об., 46.]. Было оборудовано множество оборонительных полос с большой оперативной и тактической плотностью обороны.

После освобождения Риги и взятия Паланги войска 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов 16–20 октября провели первое наступление против курляндской группировки. Они отодвинули линию фронта на расстояние от 2 до 30 километров и сорвали план гитлеровского командования добиться соединения группировок войск гитлеровской Германии в Курляндии и Восточной Пруссии.

Затем бои, возобновившись 27 октября, шли до 6 ноября 1944 года. Прорвать оборону противника, расчленить его блокированную на суше, но с открытым выходом к морю группировку не удалось.

Бои несли чрезвычайно упорный характер, особенно в районе Лиепаи. Здесь войска 1-го Прибалтийского фронта, наступавшие севернее Скуодаса, продвинуться почти не смогли. Далее к востоку продвижение составило 15–20 километров. На салдусском направлении войска 2-го Прибалтийского фронта продвинулись на отдельных участках до 35 километров. В ходе этих боев была окончательно сорвана попытка немецкого командования осуществить прорыв в Восточную Пруссию.

Наступательные действия Прибалтийских фронтов шли затем с 20 ноября 1944 года до конца месяца. С конца ноября активных действий советские войска в Курляндии не предпринимали в течение трех недель. В ноябре — декабре наше командование провело крупную перегруппировку находившихся в Курземе войск, вывело отсюда несколько армий — в резерв Ставки и на другие фронты. Оставшейся, значительно сокращенной группировке была поставлена ограниченная задача: непрерывными ударами сковать врага, расколоть его группировки и уничтожить их по частям. Эта задача в полном объеме выполнена не была.

Ходом событий курляндская группировка к концу года утратила стратегическое значение после окончательно освобождения о. Сааремаа 24 ноября 1944 года и в связи с тем, что германские силы в Восточной Пруссии были прочно скованы советскими войсками. 21 декабря 1944 года здесь возобновились бои и продлились до последнего дня года.

Такова была оперативная обстановка в Курземе, когда в ноябре 1944 года Латышский корпус покинул столицу республики и направился на фронт для участия в завершении освобождения Латвии.

Во исполнение директивы Ставки Верховного главнокомандования от 16 октября 1944 года 67-я армия, в том числе 130-й Латышский корпус, была передана в состав Ленинградского фронта.

Перед боями в Курземе корпус получил пополнение людьми и вооружением. 43-я дивизия насчитывала в это время 8276 человек, 308-я — 7128.

8 ноября 1944 года латышский стрелковый корпус выступил на фронт. Из окрестностей Риги он пошел маршем в Курземе, в полосу боевых действий 2-го Прибалтийского фронта, где снова был включен в состав 22-й армии и, находясь в ее резерве, в районе Елгава — Мейяс начал готовиться к прорыву сильно укрепленной обороны противника. Эта подготовка шла более месяца. Тактические учения (боевой стрельбой) были проведены во всех батальонах и дивизиях. Особое внимание уделялось боевой учебе вновь прибывшего пополнения, составлявшего большинство личного состава. Проводились показательные учения.

Вплоть до окончательной ликвидации курляндской группировки немецких войск в мае 1945 года Латышский корпус будет здесь вести бои. Он будет участвовать в трех наступательных операциях, держать активную оборону. В конце декабря 1944 года — участие в составе ударной группировки армии в штурме укрепленной полосы противника на тукумском направлении, в январе — феврале 1945 года — оборона в сочетании с кратковременными наступательными боями. В марте 1945 года — почти месячное наступление в качестве ударной силы армии в районе Салдуса. И, наконец, в начале мая 1945 года — наступление, завершившееся принятием капитуляции противостоящих сил противника.

Боевые действия в Курляндии 130-й корпус начал участием в наступлении 2-го Прибалтийского фронта, в котором главные удары с 23 декабря наносились на салдусском и тукумском направлениях силами 1-й ударной и 22-й армий. В составе ударной группировки 22-й армии корпус наступал в общем направлении на населенный пункт Лестене, расположенный к юго-западу от Джуксте. Вся операция поэтому была названа Джукстенской. В ударную группу 22-й армии также входили 100-й стрелковый корпус и 219-я стрелковая дивизия (II формирование) 93-го стрелкового корпуса.

По линии Тукумс — Джуксте — Ауце проходил оборонительный рубеж в виде двух полос общей глубиной 10–14 километров.

130-му Латышскому корпусу были приданы 312-й самоходный артиллерийский полк, 1040-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, 36-я минометная бригада 28-й артиллерийской дивизии прорыва, 72-й гвардейский минометный полк, два дивизиона 36-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады, 192-й инженерно-саперный батальон[201 - Горшков С.Г., Портнов С.И., Карвелис Л.A. и др. В сражениях за Советскую Латвию. Военно-исторический очерк. Рига: Лиесма, 1975. С. 185.] и еще несколько артиллерийских частей.

В этих боях корпусу была поставлена задача: прорвать оборону противника в районе Джуксте на участке между Приедниеки и Балтамуйжа, захватом железнодорожного полотна обеспечить ввод 19-го танкового корпуса в прорыв с рубежа Фердинандмуйжа — Лестене; в дальнейшем, действуя за танковым корпусом, продвигаться в направлении Дарте, к исходу 28 декабря выйти на рубеж Видини — Вамжи, где и закрепиться[202 - Там же. С. 188.].

Начавшиеся 23 декабря бои с небольшими перерывами, необходимыми для перегруппировки войск, длились на протяжении трех первых месяцев года. Бои были крайне ожесточенными и упорными. Перед советскими войсками находилась заранее подготовленная система обороны — первая (главная) позиция обороны была оборудована четырьмя линиями траншей полкового профиля, связывающих ряд опорных пунктов. Вдоль линии железной дороги Джуксте — Берзупе был отрыт глубокий (до 4 метров) и широкий (до 8 метров) противотанковый ров. Повсюду были оборудованы огневые позиции для артиллерии, дзоты для станковых пулеметов и противотанковых орудий.

Командир корпуса принял решение прорывать оборону противника, нанося удар в направлении Мейри — Яунбриги — Яунлестене.

Дивизиям были поставлены следующие задачи:

— 43-й — прорвать оборону по линии от озера к северо-востоку от Приедниеки до Балтамуйжа (исключительно). Противостоящего противника уничтожить, затем выйти на рубеж Тренчи — дорога к северо-западу от Дирбас. Обеспечить ввод в прорыв 19-го танкового корпуса. К исходу дня овладеть рубежом Фердинандмуйжа — Лестене, и в дальнейшем наступать в общем направлении Яунлестене — Дарте;

— 308-й дивизии, шедшей во втором эшелоне, — быть готовой к развертыванию на рубеже Тренчи — Дирбас.

Наблюдать за ходом наступления в штаб 22-й армии прибыли представитель Ставки Верховного главнокомандования A.M. Василевский, командующий 2-м Прибалтийским фронтом А.И. Еременко.

В 10 часов утра 23 декабря после часовой артиллерийской подготовки 123-й и 125-й полки 43-й дивизии пошли в наступление и прорвали первую линию обороны. Сильным артиллерийским огнем дальнейшее продвижение было остановлено. После повторного артиллерийского налета и массированного бомбового удара наступление возобновилось. 123-й полк ворвался в Приедниеки, овладел Мейсини, Кримунас, Лиелаужи. 125-й полк занял Лиепае и Мейри и вышел к шоссейной дороге Пиенава — Судрабкрогс.

Наступая в течение ночи на 24 декабря, 430-я дивизия, преодолевая сильное сопротивление противника, овладела населенными пунктами Стагарциемс, Вецбриги, вышла на шоссе Пиенава — Судрабкрогс.

24 декабря в 11 часов 130-й Латышский стрелковый корпус возобновил наступление. Отбивая сильные контратаки противника, 43-я дивизия продолжила продвижение, но к 15 часам подошедшие резервы противника остановили ее на рубеже восточнее шоссе Пиенава — Яунбриги — Дирбас. Проведя повторную артиллерийскую подготовку, части дивизии снова атаковали опорные пункты противника, однако были остановлены сильным пулеметным огнем.

В соответствии с решением командующего 22-й армией наступление продолжилось в 12 часов 25 декабря. 43-я дивизия имела ближайшую задачу — овладеть железной дорогой на участке Тренчи — Дирбас. Все три полка дивизии, отбив немецкие контратаки, овладели на своих участках железной дорогой, и это сделало возможным ввод в сражение 19-го танкового корпуса. Однако, вследствие отставания соседних соединений, действия корпуса не были достаточно успешными, развития прорыва не произошло. К 19 часам 25 декабря 43-я гв. Латышская стрелковая дивизия закрепилась в 0,5–1 километре северо-западнее железной дороги.

С утра 26 декабря противник начал отход на северо-запад от станции Гардене. Но перед позициями корпуса противником были введены подкрепления, чтобы не допустить его дальнейшего продвижения. Однако части 43-й дивизии продолжали наступление днем 26 декабря и, снова отбив пять контратак противника, к исходу дня овладели населенными пунктами Сикмани, Катыни, Брувери, Гибеляс, Тренчи, при этом хутор Гибеляс три раза переходил из рук в руки.

До этих рубежей 43-я дивизия дошла значительно ослабленной из-за потерь в непрерывных четырехдневных боях, она уже не имела первоначальной ударной силы. Для развития наступления командир корпуса через боевые порядки 43-й дивизии ввел в бой 308-ю дивизию, поставив ей задачу атаковать противника и овладеть рубежом Унгури — Каумани.

Из-за отставания соседних соединений к исходу 26 декабря ширина фронта наступления корпуса сократилась до трех километров, и значительная часть сил 130-го корпуса теперь выделялась на обеспечение его открытых флангов.

308-я дивизия к 17 часам 27 декабря, отбивая сильные контратаки с танками и самоходными орудиями, вышла на рубеж Русас — Краучас — Гибеляс. 28 декабря она продвигалась, неся большие потери, но в результате контратаки с несколькими десятками танков была около 17 часов оттеснена в исходное положение.

Нужно отметить, что поддерживавшая дивизию танковая бригада понесла большие потери и в ночь на 29 декабря была выведена из боя.

В боях 23–28 декабря корпус выполнил свою задачу не полностью, но командование оценило его действия положительно, как пример ведения наступательного боя с прорывом сильно укрепленной обороны противника и отражением его сильных танковых контратак. Противник понес значительные потери. Несколько его частей были целиком выведены из строя, в том числе 37-й охранный полк, саперный и учебный батальоны 19-й пехотной дивизии СС, 206-й латышский гренадерский полк. Серьезные потери также понесли части нескольких пехотных дивизий, был убит командир 12-й авиаполевой дивизии и т. д.

Учитывая сложившуюся обстановку, командующий 22-й армией 28 декабря 1944 года отдал приказ о переходе к обороне.

За геройство и отвагу в боях 23–28 декабря 1944 г. 1007 воинов 130-го Латышского корпуса получили боевые награды[203 - Борьба латышского народа… С. 803.].

Корпусу была поставлена новая задача — прорыв обороны противника на участке между станцией Гардене и оз. Зебрус, для чего было необходимо передислоцироваться в район Блусас — Кармачас — Берзайни в 10 километрах западнее Добеле[204 - Борьба латышского народа… С. 802.].

Совершив в ночь с 28 на 29 декабря 25-километровый марш и оставив на старом месте один полк 308-й дивизии, чтобы скрыть от противника уход Латышского корпуса, он начал атаку в первой половине дня 31 декабря 1944 года. Дивизии прорвали первую линию обороны, но при поддержке самоходных орудий противник вскоре перешел к непрерывным сильнейшим контратакам. Заняв оборону на захваченных позициях, 1 января 1945 года бойцы в течение суток отразили у хутора Плани в Аннениекской волости 21 контратаку, каждая силами от роты до батальона пехоты с танками и самоходными орудиями[205 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 416.].

Дивизии корпуса закрепились на захваченных позициях и, ведя активную оборону, стали готовиться к новым наступательным действиям. На занятых позициях корпус оставался до конца января.

В декабре 1944 года в 43-ю дивизию вернулись ее ветераны — майоры Янис Вилхелмс, Петр Ванзович и Александр Вашкин, после того как они прошли сокращенный курс обучения в Военной академии им. Фрунзе. Герой Советского Союза Я. Вилхелмс был назначен в штаб дивизии, а Ванзович и Вашкин — заместителями командиров полка.

Советское верховное командование сократило силы, выделявшиеся для боев в Курляндии. В начале 1945 года ряд соединений, действовавших там, были переданы 2-му и 3-му Белорусским фронтам. Они стали частью сил, которые 13 января 1945 года перешли в наступление в Восточной Пруссии.

Начиная с января 1945 года, в Курляндии остались только шесть общевойсковых армий и одна воздушная. При этом по численному составу они значительно уступали армиям других фронтов. Практически к началу 1945 года силы наступающих советских войск и обороняющихся гитлеровцев были почти равными.

В январе 1945 года гитлеровское командование вывезло из Курляндии морем несколько дивизий в Германию, группировка стала насчитывать 410 тысяч человек[206 - Борьба латышского народа… С. 781.]. Стремясь предотвратить дальнейшую переброску войск из курляндской группировки, командование 2-го Прибалтийского фронта приняло решение непрерывными наступательными действиями на различных участках фронта в Курземе сковывать находящиеся здесь силы гитлеровцев.

Войска 2-го Прибалтийского фронта с 21 января перешли в наступление, продолжавшееся до 3 февраля. Бои приняли, как всегда, крайне ожесточенный характер, но не привели к существенным изменениям в положении сторон[207 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 463.], заметного продвижения не произошло.

Наступление Прибалтийских фронтов в районе Лиепаи — Добеле — Салдуса продолжалось до 3 февраля. Обе стороны провели организационные изменения. Войска 1-го Прибалтийского фронта на фронте от Лиепаи до Салдуса были переданы 2-му Прибалтийскому фронту, на который и была возложена вся ответственность за боевые действия в Курляндии. Командовать фронтом был назначен П.А. Говоров. Противостоявшая им группа армий «Север» была переименована 25 января в «Курляндию».

Латышский корпус участвовал в январских боях. Атаки дивизий корпуса шли с 23 января. 43-я перешла в наступление около Илены и Скиты. 308-я атаковала Камбари. Если первая имела продвижение, то вторая после контратаки возвратилась на исходный рубеж.

25-27 января 1945 года корпус передислоцировался на новые позиции. Пройдя 5 километров, он сосредоточился в районе Салдуса, где вошел в оперативное подчинение 42-й армии[208 - Борьба латышского народа… С. 809.].

308-я дивизия за январь 1945 года потеряла 636 человек убитыми, 2820 ранеными, 285 заболевшими, 2 замерзшими, 120 человек пропали без вести. За этот же период дивизия получила 1490 солдат пополнения[209 - ЦАМО. Ф. 1616. Оп.1. Д. 15. Л. 6 об., 32, 39, 40, 45 об., 46.].

Весь день 2 февраля корпус вел упорные бои, пытаясь прорвать оборону противника на рубеже Судмали — Зале — Брамани в районе Зварде. 43-й дивизией был захвачен опорный пункт Брамани в 10 километрах южнее Салдуса. 308-я, поддержанная 204-й, атаковала на участке Церини — Берзы, но продвижения не имела, остановленная сильным огнем противника.

На ряде участков корпусу противостояла 19-я латышская дивизия СС. К этому времени гитлеровское командование на 60 % укомплектовало дивизию немцами. Важное значение имело то обстоятельство, что после освобождения Риги «в 19-й дивизии наступил моральный кризис, который проявлялся в частом дезертирстве… Внешне дисциплина была безупречной… Но все же солдаты тайком по два или небольшими группами исчезали: из боевых частей — около 500 человек, а из резервной части, которая находилась в районе Дундаги и состояла из молодежи, призванной на обучение, — около 2000 человек»[210 - Latvju enciklopedija / red. A. Svabe. II sej. Stokholma. 1952–1953. P. 1138.].

С 10 февраля 1945 года корпус сосредоточился в районе Малукалны — Целми, находясь в резерве 22-й армии. Так как преобладающей частью личного состава была молодежь, только что призванная в освобожденных районах Латвии и еще не имевшая боевого опыта, командиры вели усиленную боевую подготовку.

К 1 марта укомплектованность дивизий была следующая: 6562 человека в 43-й дивизии, 5623 человека в 308-й дивизии[211 - Борьба латышского народа… С. 808.].

В эти дни, 7 февраля 1945 года, 308-й дивизии было вручено дивизионное Красное знамя с прикрепленным к нему орденом Красного Знамени.

16 февраля 1-я ударная и 22-я армия (частью сил) предприняли наступление в районе Джуксте. В боях до 23 февраля 1945 года советские войска прорвали оборону противника и овладели поселком Джуксте, городом Приекуле и др., но развить успех и овладеть Лиепаей не смогли.

13.2. Латышский стрелковый корпус в завершающих боях в Курземе (март 1945 года)


Март 1945 года стал одним из самых активных и напряженных периодов в боевой деятельности корпуса за всю войну. В этом месяце корпус участвовал в Салдусской наступательной операции 2-го Прибалтийского фронта. По времени она совпадала с наступлением Советской армии в Восточной Померании. Поэтому в марте перед 2-м Прибалтийским фронтом была поставлена задача активными действиями воспрепятствовать переброске противником войск из Курземе в Померанию, лишить его возможности сковывать большие силы советских войск. В этой связи 22-й армии было приказано во взаимодействии с войсками 1-й ударной армии выйти на рубеж Кандава — Салдус и впоследствии, во взаимодействии с войсками 1-й ударной и 42-й армий, очистить северовосточную часть Курляндии и выйти на р. Венту.

Продолжительные и тяжелые бои разгорелись в марте 1945 года во время наступления советских войск на салдусском направлении. В ночь на 23 февраля 1945 года, преодолевая сильный снежный буран, корпус совершил марш из района прежнего сосредоточения у Целми — Малукалны. 308-я дивизия сосредоточилась в районе Салдуса, 43-й гвардейский — в лесу западнее Лиелауце у хуторов Губени, Дзени, Приежкалны, Виджи, а 201-я дивизия — примерно в 20 километрах к юго-востоку от Салдуса, в лесу близ Руяс и Акментыни.

Мартовское наступление вели 22-я армия и взаимодействовавшие с ней 1-я ударная и 42-я армии. Их задачей было прорваться к реке Вента. Основной удар наносили соединения левого крыла 22-й армии — 23-й гвардейский и 130-й Латышский корпуса. Правое крыло (100-й и 14-й гвардейский корпуса) было ответственно за вспомогательный удар.

По линии Кандава — Салдус проходил оперативный рубеж немецкой обороны.

Первый этап наступательной операции проходил 10 дней — с 4 по 13 марта. Латышский корпус, входя вместе с 23-м гвардейским корпусом в ударную группировку 22-й армии, наступал на левом крыле армии с позиции юго-восточнее Салдуса на северо-запад. Бои шли в трудных погодных условиях, характеризующихся резкой сменой оттепелей и заморозков.

В ночь на 4 марта части заняли исходное положение для атаки. На этот раз в корпусе плотность артиллерии была 282 ствола орудий и минометов на один километр фронта прорыва[212 - Борьба латышского народа… С. 809.]. После почти часовой артиллерийской подготовки, в 10 часов 40 минут 4 марта 1945 года, наступление началось. В целом в первый день части корпуса прорвали оборону противника на фронте в 4 километра и вклинились в нее на глубину 3–4 километра[213 - Там же. С. 811.].

В результате боев 43-я дивизия вышла на рубеж Кадики — Буки, а 308-я — Лиелдегуны — Кадики. В этот день противник предпринял до 20 контратак. К исходу дня гвардейцы овладели населенными пунктами Сермули, Братужи и вышли к Кадики, продвигались к Балежи. 308-я дивизия продвинулась на 3 километра. Чтобы не дать противнику возможности зарыться в землю и укрыть огневые средства, всю ночь шли вперед и вели бои специально выделенные от каждой дивизии отряды.

5 марта, возобновив наступление при поддержке 35-й танковой бригады 3-го гв. механизированного корпуса и выйдя за шоссе Рига — Салдус, корпус перерезал шоссейную дорогу Добеле — Салдус и продвинулся дальше, овладев в течение дня десятью населенными пунктами. За день 43-я дивизия вышла на рубеж Намики — Ниедрас — Мазпуцены; 308-я продвинулась на рубеж Намлауки — Алтыни.

С 6 по 9 марта бои велись за преодоление второй оборонительной линии, проходившей вдоль шоссе Добеле — Салдус. Они носили упорный и кровопролитный характер. Применяя подведенные сюда с не атакованных участков танки, штурмовые орудия и сильно активизировавшуюся артиллерию, противник постоянно прибегал к непрерывным контратакам, в том числе и по ночам. Гитлеровцы упорно оборонялись, активно действовала авиация.

В обороне неприятелем применялась тактика боя «бронированного пояса»: пехотно-танковые группы силой до двух рот пехоты с 3–7 танками и 5–7 противотанковыми орудиями контратаковали вклинившиеся в немецкую оборону подразделения советских войск из засад на возвышенностях, в лесных массивах и населенных пунктах. Стрелковые подразделения в обычном построении бороться с ними не могли. Штабом 2-го Прибалтийского фронта была разработана инструкция, предусматривавшая создание в таких случаях специальных артиллерийско-пехотных штурмовых групп, подчинявшихся непосредственно командирам дивизий и обеспеченных 3–5 танками, 2–3 самоходными артиллерийскими установками, минометами и артиллерией.

В ходе этих боев 6 марта пали геройской смертью гвардии майор заместитель командира 125-го полка Г. Кириллов, командир батальона Г. Грищенко, капитан Лонгин Парадниекс и другие воины[214 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 474–476.].

В последующие дни ни 130-й корпус, ни соседние соединения не смогли добиться сколько-нибудь значительных успехов. Упорное сопротивление противника и ставшая практически непроходимой из-за оттепели местность не позволили развить первоначальный успех.

С 10 по 13 марта 1945 года 43-я дивизия вела бои в районе Кеки — Клейнас — Лиелаужи, стремясь прорвать оборону противника и перерезать железную дорогу Рига — Лиепая. К исходу дня 13 марта 308-я дивизия с упорными боями достигла рубежа Биржи — Лиелпуцены, а части 43-й дивизии овладели хутором Клейнас.

13 марта Латышский корпус (в составе 43-й гвардейской, 308-й и 201-й (II формирования) стрелковых дивизий) из 22-й армии был передан в 42-ю. Она должна была нанести противнику удар в направлении Пилсблидене — Ремте — Вежи, чтобы вместе с 10-й гвардейской армией окружить и уничтожить салдусскую группировку немецких войск[215 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 482.]. Латышский и Эстонский корпуса должны были наступать на правом фланге армии в качестве ее ударной группировки.

На первом этапе мартовских боев Латышского корпуса в Курляндии его части, непрерывно действуя в составе ударной группировки 22-й армии, способствовали тому, что армия за 9 суток прорвала оборону противника глубиной до 13 километров и расширила прорыв по фронту до 16 километров. Но противник оперативно проведенными мерами в кратчайший срок создал сильные оборонительные позиции, которые советские войска, понеся значительные потери, не смогли преодолеть.

Второй этап мартовских боев Латышского корпуса продолжался с 17 по 29 марта. Корпус получил приказ изменить направление наступления и быть готовым в 7 утра 16 марта атаковать противника в общем направлении восточнее и юго-восточнее Салдуса, на Пилсблидене, после чего выйти на рубеж Кукшас — Вежи — Куйхи и, в случае успеха, развивать наступление на Ремте.

Вместо 201-й дивизии для наступления корпусу была придана 332-я дивизия. Ширина фронта равнялась 5 километрам. Корпусу приходилось идти в наступление, имея значительную танковую и артиллерийскую поддержку, но будучи существенно ослабленной по численности личного состава из-за больших потерь в февральско-мартовских боях. Были созданы четыре штурмовые группы с 48 танками.

14-16 марта части готовились к боям, производили перегруппировку, пополнялись людьми и вооружением и одновременно силами отдельных отрядов вели непрерывные бои, чтобы уничтожать системы огня противника и захватывать пленных.

Теперь, на втором этапе Салдусской наступательной операции, корпус вел бои, наступая на северо-восток. Начавшееся из-за густого тумана не 16-го, а в 13.30 17 марта, наступление не прекращалось всю ночь и продолжалось на следующий день. Дивизии 130-го корпуса решительно атаковали противника и к исходу 17 марта 1945 года освободили несколько населенных пунктов и вышли на рубеж Веротаи. Ввиду нелетной погоды наступающие части не поддерживала авиация, управление огнем артиллерии и минометов сильно затруднялось лесистым и пересеченным характером местности. 308-я дивизия перехватила дорогу на Пилсблидене. Наступление не прекращалось и ночью.

Весь день 18 марта части корпуса стремились продолжить наступление, но им постоянно приходилось отражать следовавшие одна за другой контратаки противника, и наши силы продвижения не имели. В течение ночи с 18 на 19 марта 1945 года дивизии 130-го корпуса овладели населенными пунктами Яунмуйжей и Видини и медленно продвигались в направлении железной дороги восточнее станции Блидене. 308-я дивизия вела бои в лесах, и ее продвижение было незначительным. А группа разведчиков старшего лейтенанта Л. Берга и лейтенанта А. Шрейберга из 43-й дивизии во взаимодействии с частями 7-й Эстонской дивизии овладела железнодорожной станцией Блидене. Захватив станцию, части Латышского корпуса за ночь на 20 марта изготовились к тому, чтобы с утра снова пойти в наступление с рубежа Яунмуйжа — Блидене. Однако противник за ночь подтянул силы, и с рассвета 20 марта начались его контратаки от Адас (к северо-востоку от Пилсблидене).

Наступила весенняя распутица: уже с 20 марта наступающие войска лишились путей подвоза — дороги стали совершенно непроезжими, чрезвычайно затруднительной стала доставка боеприпасов и прочих видов снабжения войск. К этому времени дивизии корпуса понесли большие потери: по состоянию на 21 марта вместо 27 стрелковых рот в 43-й дивизии имелось 8 рот со средней численностью 37 человек, в 308-й дивизии — 9 рот со средней численностью 47 человек, в 332-й дивизии — 6 рот по 38 человек[216 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 486.].

21 марта 121-й полк овладел населенным пунктом Адас — и вновь последовали настойчивые контратаки противника. Бои за Адас, а главным образом, за расположенную поблизости от него высоту, носили исключительно упорный и кровопролитный характер. В этот день 308-я дивизия вела бои у Межмали, но успеха не имела.

22 марта утром поступил приказ командира корпуса: 43-й дивизии сдать свой боевой участок другому соединению и выйти в резерв корпуса. На линию фронта, для ускорения выхода советских войск к Ремте, был выведен 23-й гвардейский корпус.

23 марта 43-я дивизия снова в наступлении, к вечеру с упорными боями вышла к населенному пункту Эглони. Затем полки 43-й и 308-й дивизий вплоть до 27 марта вели непрекращающиеся бои у населенных пунктов Лапсас, Инни, Плунци. При этом Плунци и Эглони были взяты 26 марта, а 27 марта — хутор Кукшас, тем самым во второй раз перерезана железная дорога Рига — Лиепае.

29 марта 1945 года Латышский корпус был выведен во второй эшелон на отдых и пополнение. Сдав свой боевой участок 67-й гвардейской дивизии, к утру 30 марта он сосредоточился в районе Пламши — Деголес — Веротаи — Яунземьи — Зилес южнее Блидене.

Части корпуса отдыхали в течение всего апреля, получили пополнение и усиленно готовились к новым боям, проводили учения и тренировки на специально оборудованных полигонах и учебных полях.

В марте 1945 года Латышский корпус 25 дней подряд вел непрерывные наступательные бои. Это был один из самых напряженных периодов его истории. За 23 дня боев было уничтожено 3500 солдат и офицеров противника, разбиты 307-й охранный батальон и 450-й батальон «Штеттин», в нем взято в плен 165 солдат и офицеров[217 - ЦАМО. Ф. 1616. On. 1. Д. 2. Л. 1, 3, 4, 8, 10.].

В мартовских боях артиллеристы корпуса были очень активны, применяя в условиях пересеченной местности дополнительные подвижные наблюдательные пункты, штурмовые группы, усиленные 10 танками и САУ, а также несколькими артиллерийскими орудиями, используя маневрирование траекториями и прицельный методический огонь с корректировкой каждого разрыва. В отчете о действиях артиллерии гвардейской Латышской дивизии отмечалось, что «еще никогда артиллерия не достигала такой эффективности, как в этой операции». Бесстрашие и воинское мастерство проявляли артиллеристы, которые и начинали вести огонь с открытых позиций, прямой наводкой непосредственно из боевых порядков стрелковых подразделений. Противотанковые ружья, как более легкие средства борьбы, нашли широкое применение в подавлении огневых точек противника в условиях труднопроходимой лесисто-болотистой местности[218 - Борьба латышского народа… С. 820.].

В ходе мартовских боев войска 42-й армии очистили от врага район севернее Зварде и западнее озера Зебрус к юго-востоку от Салдуса. Восточнее Салдуса они овладели участком железной дороги Елгава — Лиепая со станцией Блиндене, подошли на несколько километров к Салдусу. Для действий советских войск в Курляндии весной 1945 года характерно то, что они «в условиях второстепенного фронта скупо пополнялись людьми, военной техникой и боеприпасами. Поэтому войска ставили перед собой ограниченные задачи — последовательными ударами на разных направлениях обессиливать врага, сужать занимаемую им территорию и не допускать вывода из боя войск для переброски в Германию»[219 - Сандалов Л.М. / Советская Латвия. 1965. 7 мая. (Сандалов Л.М. (1900–1987), генерал-полковник, начальник штаба 2-го Прибалтийского фронта в октябре 1943 — апреле 1945 года. — Примеч. авт.).].

С 3 апреля 1945 года советские войска в Курземе перешли к обороне. Это означало начало подготовки к последнему решительному наступлению. 2-й Прибалтийский фронт на основании директивы Генерального штаба от 29 марта был упразднен 1 апреля 1945 года, его войска включены в состав Ленинградского фронта.




14. Участие Латышского авиационного полка в боях в Курземе (13 октября 1944 года — 9 мая 1945 года)


Участвуя в боях против блокированной курляндской группировки, Латышский авиационный полк вел активные боевые действия почти на всей территории, где располагались военные объекты противника.

С 13 октября по 8 ноября 1944 года полк базировался на посадочной площадке в Симениеки (близ Тервете, юго-западнее Елгавы), в этот период он производил вылеты на коммуникации гитлеровских войск, начиная с 23 октября. Полеты осуществлялись в неблагоприятных погодных условиях (осенние туманы и дожди), при наличии глубоко эшелонированной и эффективной противовоздушной обороны. Особенно мощная ПВО была организована в портах Лиепаи и Вентспилса.

С 8 ноября 1944 года полк базировался в Смитишки южнее Ауце. Здесь летчики поддерживали наземные действия 22-й и 10-й гвардейских армий.

В эти месяцы Латышский бомбардировочный полк, перевооруженный в начале января 1945 года на модернизированные «По-2», неоднократно вылетал на бомбардировку судов и транспортов в Вентспилсе, Лиепае и других портах, дорог, железнодорожных станций, эшелонов, аэродромов, войсковых штабов, скоплений живой силы, разбрасывал над вражескими позициями листовки. В отдельные ночи производилось до 100 боевых вылетов.

Эффективной оказалась бомбардировка штаба немецкой 18-й армии около Сабиле в ночь на 14 апреля. Преодолев сильный огонь зенитной артиллерии, они сожгли шесть и разрушили три дома, в которых располагался узел связи, повредили важный кабель связи.

7 ноября 1944 года полку было вручено боевое знамя.

В ноябре 1944 года полк перешел в оперативное подчинение 284-й ночной бомбардировочной авиационной Новосокольнической дивизии[220 - Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 170. (Командиры 284-й авиадивизии: полковник И.А. Трушкин, полковник П.К. Маричев. — Примеч. авт.).] и переместился на посадочную площадку у Вайнеде. Прощаясь с полком, в своем приказе командир 313-й Бежицкой авиадивизии писал, что с января 1944 года по апрель 1945 года «командование и личный состав полка показали образцы выполнения боевых задач по разгрому немецких захватчиков как на подступах к Прибалтике, так и непосредственно на территории Латвии. В историю освобождения Советской Латвии личный состав полка вписал страницы подвигов мужества и геройства»[221 - Там же. С. 171.].

Славный боевой путь прошел Латышский авиационный полк. Он успешно выполнял боевые задания по уничтожению живой силы и техники противника, проявлял исключительное мужество, отвагу и профессиональное воинское мастерство.

В составе 234-й авиадивизии полк до конца войны совершил еще 572 боевых вылета на бомбардировку военных объектов в районе Скрунды, Карклес, Гробини и др. Полк оказывал помощь партизанам, уничтожил на вражеских аэродромах до 40 самолетов; также было уничтожено 58 артиллерийских батарей, около 100 орудий и минометов, более 500 автомашин и много другой техники, вооружения и живой силы противника[222 - Там же. С. 170.]. Кроме того, над позициями противника было разбросано свыше полутора миллионов листовок и брошюр. Летчики совершили до 6450 боевых вылетов, сбросили около тысячи тонн бомб. 167 воинов авиаполка награждены боевыми орденами и медалями.




15. Действия Латышского корпуса в последние дни войны. Капитуляция немецко-фашистской группы армий «Курляндия»


7 апреля 1945 года командующий Ленинградским фронтом Л.А. Говоров на совещании высшего командного состава фронта отдал приказ, оставив в первой линии охранение, весь личный состав вывести во второй эшелон и с 10 по 30 апреля вести усиленную боевую тренировку по 10 часов в день[223 - Бердников Г.И. Указ. соч. С. 235.].

18 апреля Гитлер вновь категорически потребовал от командующего «Курляндией» генерала Гильперта удерживать Курляндию.

30 апреля 1945 года в войска поступила директива фронта с распределением задач по предстоящему наступлению. Готовность определялась к исходу 2 мая. Готовился такой удар фронта Говорова, который должен был сокрушить немецкую оборону на восточном фасе курляндской группировки, рассечь ее на части и завершить полным разгромом. Это было бы крайне напряженное и кровопролитное сражение, потому что командование «Курляндии» продолжало действовать по приказу Гитлера: «Курляндию удерживать».

1 мая 1945 года соединения Латышского корпуса по приказу командующего 42-й армией совершили переход на северо-восток, чтобы занять исходные позиции для предстоящего прорыва обороны противника. В эти дни в корпус прибыли В.Э. Калнберзин и В.Т. Лацис. От имени правительства они вручили корпусу его гвардейское знамя с прикрепленным к нему орденом Суворова, полученным за славные бои у Риги.

До победы оставались считаные дни. 2 мая пал Берлин. К исходу этого дня 308-я дивизия сосредоточилась в районе Силини — Миезаи — Калныни в 10 километрах к северу от Лиелблидене, за железной дорогой Салдус — Елгава; 43-я дивизия — в районе Пакаусис — Плявниеки, на исходных позициях для наступления.

В Курляндии по всей линии фронта — от Рижского залива до побережья Балтийского моря южнее Лиепаи — в ночь на 3 мая был произведен короткий огневой налет по вражеским позициям. Тысячи орудий внезапно обрушили на противника сильный удар, после которого сразу наступила тишина. И в этой тишине через мощные репродукторы гитлеровское воинство услышало сообщение советского командования: «Берлин пал!»

В ночь на 5 мая 355-й полк 308-й дивизии вышел на передовую линию у Братужи восточнее Ремте. 43-я дивизия сосредоточилась северо-восточнее, в районе Пакаусис — Плявниеки.

6 мая 1945 года командарм 42-й армии приказал Бранткалну быть на наблюдательном пункте в готовности к наступлению. Тогда командир 130-го корпуса выехал к командиру 380-й дивизии М. Калныньшу, наблюдательный пункт которого находился на высоте с отметкой 121 с хорошим обзором. Получив доклад комдива, что в расположении немцев наблюдается усиленное передвижение в направлении тыла, генерал Бранткалн запросил у командарма разрешение произвести разведку боем.

7 мая в 7 часов утра командованию группы «Курляндия» был передан по радио ультиматум Л.А. Говорова: «Капитуляция. На размышление 24 часа». Т. е. сроком ультиматума было — до 7 часов утра 8 мая[224 - Ганкевич В.М. Конец группы Норд. Л.: Лениздат, 1965. С. 223–224.].

Нашим войскам был отдан приказ: в случае отклонения условий капитуляции — начать наступление.

Немецкое командование вплоть до 8 мая питало надежду на широкую эвакуацию морем и готовилось продолжать упорное сопротивление вокруг тех портов — Либавы и Виндавы, из которых производилась бы эвакуация. В изменение приказов Гитлера 3 мая германское Верховное командование по радио передало Гильперту приказ ускорить эвакуацию войск в Германию — чтобы бросить их в бои против Советской армии на Эльбе. 5 мая Гильперт информировал офицеров группы армий о решении эвакуировать войска — их численность оценивалась в этот момент Кейтелем в 200 тысяч[225 - История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Том V. М.: Воениздат, 1964. С. 354.]. Гильперт решил эвакуировать 7 дивизий из оставшихся 20. Независимо от организованной эвакуации с 7 по 9 мая из Курземе на разных небольших судах бежали около 26 тысяч солдат и офицеров, среди них немало эсэсовцев и гестаповцев. На рассвете 8 мая начался отвод войск 16-й армии на восточном участке фронта в Курляндии (против правого крыла наших войск) на «морские позиции».

Решение Гильперта состояло в том, чтобы все немецкие войска в Курземе одномоментно отвести на оборонительный рубеж Кандава — Салдус — Скрунда. Выведя их из-под ожидавшегося удара советских войск, укомплектовать ими подготовленные оборонительные рубежи у портов Лиепаи и Вентспилса, надежно прикрыть намеченную эвакуацию из этих портов. Отход по приказу должен был начаться на рассвете 8 мая. В то же время 18-я армия вплоть до капитуляции имела приказ стойко обороняться.

Установив начавшийся отход войск 16-й армии, противостоявшие им войска 1-й ударной, 67-й, 42-й и 10-й гвардейской армий немедленно приступили к преследованию противника и вели его весь день 8 мая. Были заняты города Тукумс (67-я армия), Салдус (10-я гвардейская армия) и Броцены. Наши соединения вышли на главную и последнюю позицию немцев в северо-восточной части полуострова. Наступала полная катастрофа всей гитлеровской группировки.

Капитуляция Курляндской группы армий началась в обстановке непрекращавшегося продвижения наших войск на правом крыле фронта в глубь полуострова.

В 4 утра 8 мая подразделения 308-й дивизии перешли в наступление. Немцы уже отошли от прежней передовой на 3 километра. Получив эти сведения, командующий корпусом приказал повести наступление обеими дивизиями в направлении на Плани — Вариеба (между Салдусом и Кандавой). Наши войска весь день 8 мая наступали, преодолевая довольно сильное сопротивление арьергардных частей фашистов. 308-я дивизия особенно отличилась при форсировании рек Имула и Амула.

До 17.30 противник на участке корпуса оказывал сильное сопротивление по линии западнее Вентери — Невадниеки — Маитики — западнее Лаури — западнее Ценас[226 - Савченко В.И. Указ. соч. С. 537.]. Дороги и тропинки при отходе минировались.

Генерал Гильперт дал радиограмму о принятии им условий капитуляции в 7 часов утра 8 мая 1945 года, за несколько минут до истечения срока ультиматума. После этого Говоров отменил приказ о наступлении и потребовал прекратить военные действия с 14.00. В тот же день на встрече с представителем Гильперта в местечке Эзере, в 30 километрах южнее Салдуса, начальник штаба Ленинградского фронта генерал армии М.М. Попов в 17.00 продиктовал условия капитуляции и среди них — прекращение боевых действий в 23.00 8 мая[227 - Пароль — «Победа!». Воспоминания участников битвы за Ленинград. Л.: Лениздат, 1969. С. 588.Старший лейтенант корпуса И.М. Аугустон, переводчик на этих переговорах, вспоминал, что гитлеровский генерал, подписав условия капитуляции, тут же из избы, где это происходило, по коммуникатору отдавал приказы своим войскам явиться на сборные пункты для сдачи оружия. Последние слова об окончании войны передал этот аппарат. Аугастон уговорил хозяина хаты отдать ему коммуникатор и увез его в Ригу, где жил после окончания войны. — См.: Я вспоминаю: Воспоминания евреев-ветеранов Великой Отечественной войны. М.: Союз евреев-инвалидов и ветеранов войны (СБИВ), 1994. С. 18.]. Протокол о порядке капитуляции войск курляндской группировки подписан в 22.06.

Немецкие войска выкинули белые флаги по переднему краю своей обороны в 18.00.

8 мая перед фронтом наступающего 130-го корпуса немецкие войска продолжали отход с боями. Гитлеровцы на некоторых участках продолжали вести огонь до вечера. При этом особенно упорствовали некоторые подразделения Латышской дивизии СС. Только в 21.59 8 мая командир Латышского корпуса смог отдать всем частям приказ о прекращении огня.

Штаб корпуса и штаб 43-й дивизии перешли в только что освобожденное 125-м гвардейским полком имение Плани у реки Амула. Утром 9 мая в штаб 43-й дивизии прибыл командир 24-й немецкой пехотной дивизии генерал фон Шульц, прибалтийский барон, в сопровождении помощника начальника штаба 125-го гв. стрелкового полка гв. майора И. Петрова. Шульцу были даны инструкции, а он по радио из штаба Латышской дивизии дал своим войскам указания о порядке сдачи их в плен частям 130-го корпуса.

9-12 мая Латышский корпус разоружал и принимал в плен солдат и офицеров 24-й саксонской пехотной дивизии и 19-й пехотной дивизии СС[228 - Борьба латышского народа… С. 915.]. 43-я гвардейская Латышская стрелковая дивизия разоружала капитулировавшие вражеские части и соединения у хутора Трубас, Тукумского уезда, 308-я дивизия — в районе Гайти Салдуского района.

Среди документов, переданных офицерами группы армий «Курляндия» председателю комиссии советского командования, находился доклад оперативного отдела штаба немецкой 16-й армии о панике в 19-й Латышской дивизии СС и в 12-й танковой дивизии, о фактическом невыполнении ими приказа о полной капитуляции. Лишь почти через две недели после капитуляции[229 - Советская Латвия. 1965 г. 15 апр.] командир 19-й Латышской пехотной дивизии СС генерал-лейтенант Штреккенбах был обнаружен в лагере военнопленных, переодетый в форму унтер-офицера[230 - ЦАМО. Ф. 217. Оп. 1221. Д. 5557. Л. 328.].

Командир 6-го корпуса СС обергруппенфюрер (т. е. генерал-полковник) Ф. Крюгер, которому была подчинена 19-я «добровольческая» Латышская дивизия СС, покончил жизнь самоубийством. До Курляндии он был высшим руководителем сил СС и полиции в Польше. Соучастником преступлений в Польше был и Штреккенбах.

Всего за эти четыре дня частями корпуса было взято в плен и разоружено 4172 солдата и офицера 24-й пехотной дивизии и 450-го пулеметного батальона. Из состава 19-й Латышской дивизии СС были взяты в плен 16 офицеров, 170 унтер-офицеров, 1291 солдат[231 - Борьба латышского народа… С. 915.]. Многие латышские эсэсовцы в этот момент не стали сдаваться в плен, а скрылись в курземских лесах.

С капитуляцией курляндской группировки к середине мая 1945 г. завершилось освобождение территории Латвийской ССР от оккупантов.

Всего с конца декабря 1944 года и до последнего дня войны 130-й корпус в ходе боев по разгрому курляндской группировки противника участвовал в трех наступательных операциях 2-го Прибалтийского фронта, в ходе которых трижды прорывал сильно укрепленную оборону противника, причем дважды — до 12 километров в глубину и до 8-14 километров по фронту[232 - Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 240, 262.]. В этих боях воины корпуса проявили массовый героизм.

Боевой путь победоносно завершился. К 14 мая корпус сосредоточился в районе станции Иосты и вступил в Ригу 22 мая. Корпус прошел триумфальным маршем победителей по Латвии. В Риге состоялся торжественный парад.

24 июня 1945 года представители Латышского стрелкового корпуса приняли участие в Параде Победы. Они шли маршем в сводном полку Ленинградского фронта. Среди знамен, с которыми полки вступили на Красную площадь, было знамя 130-го стрелкового Латышского ордена Суворова корпуса.

После войны в связи с общим сокращением численности советских Вооруженных сил латышский корпус и обе его дивизии были расформированы, их боевые знамена стали реликвиями воинской славы, а боевой путь — памятью народа и благодарным полем для исторических исследований.

Великая Отечественная война советского народа длилась 1418 дней. Ударное соединение корпуса — 43-я гвардейская Латышская стрелковая дивизия — находилось в соприкосновении с противником 386 дней (т. е. 27 % времени войны) и вело наступательные бои 205 дней. Созданный 5 июня 1944 года 130-й Латышский стрелковый корпус находился в соприкосновении с противником 119 дней, из которых 74 дня вел наступательные бои на главных направлениях ударов советских войск на территории Латвийской ССР.

17368 воинов латышских формирований были в 1941–1945 годах награждены боевыми орденами и медалями[233 - Борьба латышского народа… С. 829.]. Троим из них присвоено звание Героя Советского Союза. Это младший лейтенант Янис Вилхелмс (1903–1990) — звание присвоено 21 июля 1942 года; гвардии капитан Михаил Орлов (1918 г.р., умер от ран 3 августа 1944 года) — звание присвоено 24 марта 1945 года посмертно, и гвардии подполковник Янис Райнбергс (1901 г.р., погиб в бою 14 января 1944 года) — звание присвоено 4 июня 1944 года посмертно.

В годы войны 28 латышей стали Героями Советского Союза. Это латышские партизаны и подпольщики-антифашисты, воины латышских стрелковых дивизий и других частей и соединений Советской армии, которые доблестно, не щадя своей жизни, прилагали все силы для разгрома войск гитлеровской Германии и ее сателлитов.

Активными участниками борьбы с гитлеровскими оккупантами были около 130 тысяч латышей и граждан Латвийской ССР на фронте и в тылу врага. Широко известны военные заслуги латышей, сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в других частях и соединениях Красной армии: это генерал-майор М. Аунс, начальник военно-транспортной службы на железнодорожном транспорте; генерал-полковник Н.Э. Берзарин (1904–1945), командующий 5-й ударной армией, первый комендант Берлина, воевавший в 1941 года на Северо-Западном фронте; генерал-майор Я.П. Дзенит (ум. 1967), заместитель командующего 49-й армией; генерал-майор Э.Я. Маген (1899–1941), командир 45-го стрелкового корпуса; генерал-полковник М.А. Рейтер (1986–1950), командовавший Брянским и Резервным фронтами; генерал-майор Э. Седулин (1898–1946), командир нескольких дивизий и корпуса; генерал-майор Я. Тыкин, командовавший соединениями ПВО; генерал-майор О. Удентыньш, преподаватель военной академии; генерал-майор бронетанковых войск К.И. Улманис, начальник штаба 4-й гвардейской танковой армии; гвардии генерал-майор Я. Фогель (1898–1944), командир 120-й гв. стрелковой дивизии; генерал-майор А.И. Штромберг, начальник штаба 6-й гв. танковой армии и многие другие.

Генералы, офицеры и рядовые показали образцы выполнения своего воинского долга. Отстаивая свободу всей страны, они защищали и сохранение жизни народов Латвии, не дали осуществиться гитлеровским планам их онемечивания и истребления. В рядах борцов всемирной антигитлеровской коалиции они защищали жизнь, достоинство и честь своих народов. И они победили. Ветераны латышских воинских соединений Красной армии горды памятью о своей героической борьбе в годы войны.




Глава II

16-я стрелковая Литовская Клайпедская Краснознаменная дивизия





1. Формирование дивизии (18 декабря 1941 — 27 декабря 1942 года). Боевой путь 16-й стрелковой Литовской Клайпедской Краснознаменной дивизии


Вместе с другими народами многонационального СССР литовский народ внес свой вклад в разгром немецко-фашистских захватчиков. Граждане Советской Литвы били врага в рядах литовского соединения Красной армии и партизанских отрядов, действовавших на оккупированной территории родного края.

18 декабря 1941 года Государственный Комитет Обороны СССР принял решение о формировании 16-й Литовской дивизии[234 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41842. Д.1. Л.1; Ф. 16. On. 1. Д.З. Л. 9. Номер 16 был дан соединению как дивизии второго формирования. В кадрах Вооруженных Сил имелась расформированная в 1941 году 16-я стрелковая Ульяновская Краснознаменная дивизия имени В.И. Киквидзе.].

Этому решению предшествовала большая подготовительная работа. Эвакуировавшееся при захвате немецкими войсками территории Литовской ССР руководство республики сразу же начало свою деятельность. В самые короткие сроки были выявлены места размещения литовцев на территории Союза и организована помощь в налаживании их жизни и работы. С помощью разосланных по стране семнадцати уполномоченных Советом народных комиссаров (СНК) руководители республики установили места пребывания литовского населения, его проблемы и численность тех, кто сумел, несмотря на чрезвычайно трудные условия июня и июля 1941 года, отступить в глубь страны[235 - Добровольскас К.В. Литовские воины на фронтах Великой Отечественной войны. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Вильнюс, 1965. С. 7.].

Территория Литвы была полностью оккупирована в июле. 1 сентября расформировали 29-й стрелковый корпус, с боями отступивший из Литвы. Все это время руководство республики внимательно следило за обстановкой.

Основная масса эвакуировавшихся кадров справедливо видела в вооруженной борьбе единственный путь возвращения на родину. Учитывая интерес к борьбе за освобождение территории Советской Литвы с максимально возможным участием литовского населения и в обеспокоенности за положение бойцов 29-го корпуса, руководство ЦК КП (б) Литвы и СНК Литовской ССР 28 августа 1941 года обратилось с просьбой в ЦК ВКП (б) и СНК СССР об организации в составе Красной армии литовского национального соединения[236 - «Известия» ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 210–211.].

Вопрос о создании Литовской дивизии был решен положительно уже к 16 ноября 1941 года. В этот день К.Е. Ворошилов, занимавший в тот период должность представителя Ставки по формированию войск, встретился в Куйбышеве[237 - В настоящее время — Самара. — Примеч. авт.] с находившимися там же А.Ю. Снечкусом (1903–1974) и Ю.И. Палецкисом (1899–1980). Маршал сообщил о положительной реакции на обращение руководства Литовской ССР и поставил практические вопросы: на какое количество людей можно рассчитывать и где они находятся. Литовские руководители смогли рассказать Ворошилову, что основной костяк — это солдаты и командиры отступившей с боями из Литвы 179-й дивизии 29-го корпуса. Около 80 командиров-литовцев обучаются на Высших стрелковых корпусах «Выстрел». Эвакуированы несколько сотен курсантов Вильнюсского пехотного училища; кроме того, вывезены подразделения из числа сотрудников милиции и части НКВД. По мнению Снечкуса и Палецкиса, рядовой состав можно было набрать из эвакуированных[238 - Палецкис Ю. Родина зовет. Из воспоминаний // «Советская Литва». 1974. 7 мая. С. 2; Петронис П. В боевом строю // «Советская Литва». 1976. 18 декабря. С. 4.].

Проводившие выявление кадров будущей дивизии руководящие органы республики вскоре определили их численность — около 23 тысяч эвакуированных. Дополнительный резерв был указан литовскими уполномоченными местным военкоматам: изначально последние начали проводить зачисление в Литовскую дивизию исключительно литовцев, а не всех граждан Литовской ССР, независимо от национальности. Этот просчет был сразу же исправлен.

В осуществление постановления Государственного Комитета Обороны заместитель наркома обороны ССР по воинским формированиям Е.А. Щаденко (1885–1951) на следующий день, 19 декабря 1941 года, издал приказ, в котором говорилось:






«1. До 10 февраля 1942 года сформировать 16-ю ЛСД численностью 11 618 человек.

2. Формирование дивизии начать 25 декабря и закончить до 10 февраля 1942 года. В первую очередь укомплектовать руководящие кадры (не менее 30 %). Только после этого укомплектовывать рядовой состав дивизии.

3. При комплектовании личного состава соблюдать следующий принцип:

а) руководящие кадры среднего и старшего звена комплектовать из бойцов бывшего 29-го территориального (стрелкового) корпуса, из работников Народного комиссариата внутренних дел, милиции, партийных, советских работников и других граждан Литовской ССР, эвакуированных в другие республики Советского Союза.

Политработников комплектовать, подбирая людей персонально из партийного актива;

б) рядовой состав дивизии и младшие руководящие кадры также комплектовать из числа надежных, преданных партии и Советской власти граждан литовской национальности призывного возраста, пригодных к воинской службе, прежде всего из числа бойцов бывшего 29-го территориального стрелкового корпуса, работников Народного комиссариата внутренних дел, милиции, партийных, советских органов и других граждан Литовской ССР, эвакуированных в другие союзные республики.

4. Военному совету Московского военного округа обратить особое внимание на комплектование личного состава дивизии и особенно руководящих кадров.

5. Начальнику управления кадров Красной армии до 15 января 1942 года выявить руководящие кадры — литовцев, находящихся в других округах и в тылу, а также в резервных частях, и направлять их в Московский военный округ для комплектации формируемой дивизии.

6. Начальнику управления мобилизации и комплектации Красной армии направить обученный контингент и выздоровевших после ранения бойцов литовской национальности, находящихся в других округах, до 15 января 1942 года в Московский военный округ для укомплектования дивизии.

7. Не ожидая, пока будет закончена комплектация, начать военно-политическую подготовку прибывших и формирование частей.

8. Главному интенданту Красной армии обеспечить поставки дивизии и каждого бойца поставить на паек.

9. Начальникам главных и центральных управлений Народного комиссариата обороны обеспечить дивизию всем необходимым имуществом до указанной даты сформирования.

10. О ходе формирования информировать каждый пятый день через начальника управления формирования и комплектации Красной армии.

    

Армейский Комиссар 1-го ранга Е. Щаденко»[239 - 16-я Литовская. Книга воспоминаний. Вильнюс, 2008. с. 243–244.]







В Приволжском военном округе сборным пунктом призывников в Литовскую дивизию был назначен город Сердобск, в 100 км от Пензы. Среди отобранных в дивизию оказалось много крестьян, проживавших в селах Саратовской области, потомков литовцев, высланных туда в 1863 году.

Формировалась дивизия в Московском военном округе на территории Горьковской области в городах Балахна (где разместился штаб дивизии), Правдинск (где формировался 249-й стрелковый полк), в поселках Чернораменка и Гидроторф. На здании клуба в последнем, где размещался штаб формируемого артиллерийского полка, по окончании войны была установлена мемориальная доска.

Солдаты и офицеры создаваемого соединения начали съезжаться в Балахну из десятков мест.

Эвакуировавшиеся из Литвы — примерно 23 тысячи человек (мужчин 14,3 тысячи)[240 - Государственный архив Горьковской области. Ф. 5344. On. 1. Д. 125. Л. 20.]. В 1942 году эвакуированные из Литвы жили в основном в среднерусских местностях на Волге и Каме (Ивановская, Молотовская, Пензенская, Ярославская области, Мордва, Татария, Удмуртия и Чувашия), в Средней Азии, Казахстане и Москве. В одной лишь Горьковской области их было около 14 тысяч[241 - Там же. Д. 129. Л. 1; Д. 125. Л. 38.].

Ядро личного состава дивизии составили:

годные к военной службе рабочие, крестьяне и интеллигенция Литовской ССР;

успевшие эвакуироваться в начале войны советские, партийные и комсомольские работники;

литовцы, проживавшие в других республиках ССР; откомандированные из других частей Советской армии военнослужащие-литовцы;

выпускники Вильнюсского пехотного училища. Фронтовиков — бойцов и командиров бывшего 29-го (Литовского) территориального стрелкового корпуса насчитывалось около 3 тысяч человек.

Среди литовцев — жителей других республик ССР были уроженцы и постоянные жители сел Байсогала, Шедува, Ромува Новосибирской области, литовской деревни Черная Падина Саратовской области, населенных пунктов Руднянского района Смоленской области и других местностей[242 - Яцовскис Е.Я. Забвению не подлежит. М.: Воениздат, 1985. С. 52.].

Несколько литовских бойцов в конце 1941 года, пока не была сформирована Литовская дивизия, воевали добровольцами в составе Латышской дивизии (Альгирдас Гедрайтис, награжденный за эти бои медалью «За отвагу», Й. Андряшкявичюс и др.).[243 - Там же. С. 92.] Затем они перешли в Литовскую дивизию.

На должности младших командиров в дивизию прибыли выпускники Вильнюсского пехотного училища. С июля 1941 года они прошли сокращенный курс обучения, их выпуск состоялся в г. Новокузнецке Кемеровской области. Нелегок оказался их фронтовой путь. Одна небольшая группа курсантов под командованием майора Пятраса Саргялиса в день начала войны охраняла покинутый курсантами летний лагерь около Швенчёнеляя. Она примкнула к 179-й дивизии, воевала в ее рядах и вместе с ней вышла к своим в районе Невеля. Затем курсанты были отправлены на восток по тому же маршруту[244 - Там же. С. 11.].

Основные же силы училища также отступали с боями. Уже в 30 километрах от Вильнюса, за деревней Мядининкай, произошло столкновение с успевшим высадиться десантом немецких парашютистов. Курсанты под командованием капитана Йонаса Валюлиса пошли в атаку и гитлеровцев разгромили. Бои происходили на протяжении всего пути курсантов на восток. В стычках в районе Ошмяны противник понес тяжелые потери. У Сморгони группа подбила гранатами три танка. У Лепеля и Витебска плечом к плечу с другими частями Красной армии курсанты наносили чувствительные удары по врагу[245 - Там же. С. 44.].

17 февраля 1942 года руководство КП(б) Литвы решило обратиться в ГКО с просьбой выявить и направить в ряды формирующейся дивизии воинов бывшего 29-го корпуса — около трех тысяч человек. С ними затем работали мобилизационные комиссии. Они и составили основное ядро дивизии[246 - Наумова Р., Бедалянц В. Коммунистическая партия Литвы — организатор борьбы литовского народа против немецко-фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Каунас, 1975. С. 38.].

Ввиду нехватки подготовленных бойцов ряда воинских специальностей партийное руководство Литвы направило в Наркомат обороны просьбу о комплектовании Литовской дивизии тремя тысячами минометчиков, пулеметчиков, саперов и связистов[247 - Кирсанов Н.А. В боевом строю народов-братьев. М., 1984. С. 57, 253.].

Средний и старший офицерский состав дивизии включал как кадровых офицеров Красной армии, так и большую группу кадровых офицеров и генералов Литовской армии. К числу ветеранов Гражданской войны принадлежали Ф. Балтушис-Жемайтис, Юозас Барташюнас, В. Дильман, Й. Жибуркус, А. Кессель, Й. Мацияускас, Б. Мажейка, А. Мичюда, Й. Релишкис, К. Стасюлис, Й. Соблис, С. Сташкявичюс, В. Толкявичюс, К. Юргайтис, Й. Янулёнис, С. Стрельчюнас, Г. Сипавичюс и другие.

Командирами рот, батальонов, полков в основном стали повоевавшие в частях 29-го территориального корпуса офицеры — выходцы из Литовской армии и Народной армии, получившие военное образование в учебных заведениях Литвы:

Валентинас Апейкис, Бронюс Битинайтис, Винцас Виткаускас, Стасис Гайдамаускас, Б. Гертус, А. Гудилис, К. Гудялис, Владас Карвялис, В. Киршинас, Владас Луня, Владас Мотека, Пранас Петронис, Пятрас Саргалис, Повилас Симонайтис, Антанас Станисловавичюс, Адольфас Урбшас, Антанас Шуркус и другие.

Было принято решение, согласно которому солдаты и офицеры, излечившиеся после ранений в госпиталях, возвращались обратно в литовские части для того, чтобы дивизия сохраняла характер национального воинского соединения[248 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 156.].

В дивизию добровольно пришла 171 женщина. Они несли службу врачами, медицинскими сестрами, санитарками, поварихами, телефонистками, радистками, а также снайперами и пулеметчицами. Их добросовестное отношение к порученному делу, бесстрашие, самоотверженность внушали всеобщее уважение к ним.

В состав дивизии были включены полки: стрелковые 156-й (командир — подполковник С. Сташкявичюс), 167-й (командир — полковник А. Урбшас), 249-й (командир — полковник А. Шуркус), и 224-й артиллерийский полк (командир — майор П. Петронис), а также 148-я отдельная зенитная батарея; 282-й отдельный истребительный противотанковый дивизион; отдельный минометный батальон; 18-я отдельная разведрота, 93-й отдельный саперный батальон, 367-й отдельный батальон связи, 23-я отдельная химрота, 180-й отдельный медсанбат[249 - Карвялис В. Освобождение Литовской ССР от гитлеровской оккупации (1944–1945). Вильнюс, «Минтис», 1975. С. 135; ЦАМО. Ф. 817. Оп. 41842. Д.1.Л. 4.] и другие части и специальные подразделения.

Командиром дивизии был назначен комбриг[250 - 3 мая 1942 года Ф. Балтушису-Жемайтису было присвоено звание генерал-майора.] Феликсас Балтушис-Жемайтис (30.11.1897-01.06.1957). Во время Гражданской войны он был командиром Жемайтского полка, названного по месту формирования: Жемайтия — западная, приморская часть Литвы. В 30-е годы Ф. Балтушис-Жемайтис он был преподавателем Военной академии имени М.В. Фрунзе, в 1940 году — командующим Литовской народной армией. Комиссаром дивизии был назначен бригадный комиссар Йонас Мацияускас (13.06.1900-27.03.1981), заместителем командира по строевой части стал генерал-майор Владас Карвялис (11.04.1902-28.03.1980), ранее командовавший 184-й стрелковой дивизией 29-го территориального корпуса, начальником штаба — полковник В. Киршинас, ранее служивший в Литовской армии.

Организация полнокровного литовского воинского соединения как полноправного формирования Красной армии приобрела большое политическое и непосредственное военное практическое значение. Она стала советской сражающейся литовской территорией, средством сплочения всех эвакуированных граждан прибалтийской республики, рассеянных по восточным районам СССР. Наличие дивизии облегчало решение вопросов устройства, организации и распределения литовского гражданского населения, создало руководящим органам республики прочную базу для ведения работы с эвакуированным гражданским населением, решения его социальных вопросов.

Кроме того, дивизия стала служить структурой, при которой готовили кадры забрасываемых в оккупированную Литву подпольщиков и партизан. При 2-м запасном литовском батальоне была создана рота особого назначения, и она готовила кадры организаторов подполья[251 - Добровольскас И.В. Указ. соч. С. 1—12.].

Был сформирован отдельный учебный стрелковый батальон.

В мае 1942 года в Горьковской области (Балахна) был образован также 2-й отдельный Литовский запасной батальон для пополнения боевых частей личным составом и его боевой подготовки[252 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 156.].

Здесь проходили боевую подготовку до 2300 воинов, которые в дальнейшем пополнили ряды Литовской дивизии[253 - ЦАМО. Ф. 135. Оп. 31336. Д. 8. Л. 2,].

Желающие служить в дивизии съезжались отовсюду, и формирование частей и подразделений шло полным ходом. Если в самом начале 1942 года прибыли всего 1700 бойцов и около 100 офицеров, то к 28 марта солдат было уже 7056, и люди продолжали поступать.

С 10 августа 1942 года штатная численность дивизии была установлена в 10 374 человека[254 - ЦАМО. Ф.1079. Оп.1. Д.З. Л. 2, 3.]. Этому предшествовал доклад командира дивизии в штаб Московского военного округа 20 апреля 1942 года о том, что в дивизии вместо положенных по штату 12 795 бойцов налицо только 8129. При этом литовцев было 3923, евреев 2556, русских 1436 и 214 человек принадлежали к другим национальностям[255 - ЦАМО. Ф.1079. Оп.1. Д.4. Л. 40.]. Ряды дивизии росли, и 22 мая 1942 года в ней числились 12 398 человек (919 командиров, 1685 сержантов, 9794 рядовых)[256 - Добровольскас И.В. Указ. соч. С. 8.].

В соответствии со штатным расписанием на 1 января 1943 года численность дивизии стала составлять 10 250 человек. В это время около 7000 человек являлись литовцами и жителями прибалтийской республики других национальностей. Литовцев в дивизии было 36,3 %, русских 29,9 %, евреев 29 %, других национальностей 4,8 %[257 - Там же.]. По состоянию на 22 мая 1942 года рабочие составляли 53,7 % всех воинов дивизии, крестьяне — 27, 5 %, прочие — 18,8 %[258 - Там же.]. Даже на этом этапе, когда упор делался на национальные кадры, для заполнения штатных воинских должностей не хватало специалистов и, как уже упоминалось, в дивизию были направлены пулеметчики и т. д. других национальностей. 16-я дивизия с самого начала своего существования, всегда оставаясь по преимуществу литовской (в командовании и в большинстве личного состава), была также многонациональной — в ней бок о бок воевали люди тридцати национальностей[259 - ЦАМО. Ф. 507. Оп. 41842. Д. 1. Л. 71.].

Поэтому, например, выходившая с 5 апреля 1942 года дивизионная газета издавалась по-литовски под названием «Тевине шаукя» и по-русски — «Родина зовет».

По меркам первых военных лет, дивизию держали на обучении длительное время. Среди прочего учитывалось то, что добровольцы, составившие значительную часть численности дивизии (более одной трети всех бойцов), не только раньше не участвовали в боевых действиях, но и вообще не имели какой-либо военной подготовки. Воевали на фронтах Отечественной войны ранее 11,3 % рядовых, 15,3 % сержантов, 30,8 % командиров[260 - Там же.].

1 мая 1942 года воины дивизии приняли в торжественной обстановке военную присягу[261 - Мацияускас Й. Родина зовет. М.: Воениздат, 1960. С. 83.].

К 20 мая 1942 года период формирования дивизии в основном был завершен, теперь шла усиленная боевая подготовка и вооружение соединения.

К декабрю 1942 года дивизия была хорошо сколочена, обучена, полностью вооружена. Тем временем поступил приказ о ее передислокации в Тульскую область. С 15 августа в районе недавно освобожденной от гитлеровцев Ясной Поляны, а затем в Туле дивизия завершала боевую подготовку.

В Туле дивизия встретила и ноябрьские праздники. В торжественной обстановке командованию было вручено знамя дивизии. Ветераны также вспоминают, что в суровой обстановке тех дней бойцам был устроен праздничный обед, и всем дали по куску очень вкусной красной рыбы — лосося. Это по договоренности с руководством республики работники торговли продали несколько тонн рыбы дивизии сверх фондов. За рыбу Снечкус, Палецкис и Мечисловас Гедвилас (1901–1981) заплатили личные деньги[262 - 16-я Литовская… С. 330.].

27 декабря 1942 года дивизия была отправлена на фронт.




2. Бои под Алексеевкой (22 февраля — 22 марта 1943 года)


До начала освобождения Литовской ССР дивизия приняла участие в четырех крупных кампаниях советских войск:

— в зимнем наступлении Красной армии 1942–1943 годов (на Орловском направлении);

— в Курской битве и последующем наступлении на Орловщине летом 1943 года;

— в осенне-зимнем наступлении 1943 года в Белоруссии в районах Невеля, Езерище и Городка;

— на начальной стадии Белорусской операции летом 1944 года в районе Полоцка.

27 декабря 1942 года командование дивизии получило приказ — дивизии совершить марш по маршруту Тула — Щекино — Плавск — деревня Сукманово Черньского района Тульской области. В последнем пункте она должна была войти в состав оперативной группы генерал-лейтенанта Новосельского Ю.В. Идти приходилось очень тяжело, дороги были так заметены, что буксовали машины, лошади увязали в снегу по брюхо, с трудом выбираясь из сугробов. Каждое орудие тащили 10–12 лошадей, а солдаты-артиллеристы помогали измученным и голодным животным, подталкивая и вытаскивая орудия из заносов.

На всем пути бойцы видели следы прошедших боев и почти повсеместно сожженные гитлеровцами при отступлении деревни. Красноармейцы проходили мимо них, видя на месте жилья только печные трубы и разваленные печки. Вперед высылали дивизии разведки с подробными картами, чтобы определить места для привала. Но все отмеченные на картах поселки и деревни оказывались сожженными.

Чем дольше шел марш, тем хуже становилось с едой — обозы безнадежно отставали (иногда до 20 километров), не получая корма, слабели и гибли лошади. Командиры посылали в тыл бойцов, и те в мешках приносили хлеб, сухари и фураж для животных.

Все это происходило и делалось на ходу, дивизия продолжала движение, не сбавляя темпа марша.

На третьи сутки дивизия прибыла в Сукманово, чтобы включиться в боевые действия Брянского фронта.

Штабные планы использования дивизии изменились, ее передали в 48-ю армию второго формирования Брянского фронта, и в феврале 1943 года армия перешла в наступление в направлении г. Малоархангельска[263 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 203330. Д.1. Л. 30.]. Последовали новые переходы.

Теперь полки дивизии шли к фронту походным порядком через Чернь, Русский Брод и Дросково. Путь вновь был очень трудным. Не прекращались метели, и на занесенных снегом дорогах застревали дивизионные тылы, тяжелая артиллерия. Погодные условия оказались очень сложными. Февраль и март 1943 года выдались экстремально холодными. Местность была равнинной, открытой, при морозах за тридцать градусов дули сильные ветры, то и дело начинались метели.

На позиции дошла вовремя только артиллерия на конной тяге. Снаряды, мины, пулеметы и боеприпасы солдаты несли на плечах. Не выдержав тяжести перехода, скоропостижно скончался начальник штаба дивизии полковник Киршинас. Он похоронен в Русском Броде. Полки расположились на привал в нескольких деревнях Волынского района Орловской области — Глебово, Любовша, Быково, Красная Поляна и других. 15 февраля 1942 года из этого района дивизия передислоцировалась в место сосредоточения 48-й армии.

К 17 февраля 1943 года, измотанная рядом крайне тяжелых зимних переходов[264 - Ветераны дивизии — участники этих маршей описывают их подробно. См.: 16-я Литовская. С. 350–351, 366.], дивизия прибыла в район села Дросково Орловской области и по приказу командующего армией в ночь с 18 на 19 февраля сосредоточилась на участке Экономичное, Егорьевка, Вольный Труд, Никитовка, в районе поселка Алексеевка Покровского района Орловской области (в 50 километрах юго-восточнее г. Орла).

Прибывший на фронт дивизии командующий 48-й армией генерал лейтенант П.Л. Романенко отдал 17 февраля 1943 года следующий приказ: в течение двух дней сконцентрировать основные силы в поселке Алексеевка Орловской области, в районе сел Троицкое, Протасово, Золотой Рог. Силами 156-го полка вместе с действовавшими здесь ранее 6-й гвардейской и 143-й стрелковой дивизиями занять железнодорожную станцию Змиевка и подготовиться к наступлению в направлении Орла[265 - 16-я Литовская… С. 252.].

19 февраля наступление не началось. Бойцы трое суток провели на исходных позициях для атаки, ожидая сигнала. Но его не было, так как артиллерия не смогла подойти вовремя.

Первый боевой приказ командира дивизии гласил:






«Боевой приказ № 1 20.02.43. 19.25.

16-я Литовская стрелковая дивизия, штаб командира дивизии, Алексеевка.

На фронте 48-й армии враг разбит, отступает, ожесточенно сопротивляясь, часто проводит контратаки и массовые авианалеты.

Против 6-й гвардейской и 143-й стрелковых дивизий воюют остатки разбитой 45-й пехотной дивизии, вновь переброшенный 101-й полк десантной дивизии, 501-й минометный полк без материальной части.

Противник стремится восстановить прорванную линию фронта в направлении города Орла.

16-й Литовской стрелковой дивизии начать наступление на фронте 6-й гвардейской и 143-й стрелковых дивизий, сломить сопротивление, взять район Змиевки и развернуть наступление в направлении города Орла»[266 - Там же. С. 252.].





Рубежи под Алексеевкой, где была послана наступать 16-я Литовская армия, обороняли немецкие войска, позиции которых состояли из глубоких укрепленных траншей, оборудованных противотанковым узлами; они имели сильное артиллерийское прикрытие и не были ограничены в расходовании снарядов. Личный состав размещался в отапливаемых землянках. Авиационная поддержка была очень сильной. Предполье на подступах и первой линии траншей было оборудовано тремя рядами проволочных заграждений. Использовался и мороз — перед траншеей был устроен вал из снега, облитого водой и превращавшегося в ледяную корку. В бойницах, оставленных в валу, были установлены пулеметы. В отдельных пунктах в землю были закопаны танки, пушечно-пулеметные башни которых служили в качестве дотов.

До 16-й дивизии этот участок штурмовали и, не продвинувшись, понесли большие потери, 143-я (II формирования) и 6-я гвардейская стрелковые дивизии.

С 22 февраля по 22 марта 1943 года в составе 48-й армии она активно участвовала в сражениях на орловской земле у поселка Алексеевка. Это первое сражение дивизии с немецко-фашистскими войсками проходило в очень сложных условиях холодной, очень снежной и ветреной зимы. В огромных сугробах на не поддающихся расчистке дорогах вязли машины, артиллерия и повозки с боеприпасами на конной тяге.

Дивизия заняла свой боевой участок в ночь на 21 февраля 1943 года. 167-й стрелковый полк утром этого дня выслал разведку. Дивизия сразу же попала под сильный пулеметный и минометный обстрел противника и через два часа отошла. Все это время немецкие войска постоянно вели систематический артиллерийский и минометный обстрел позиции 48-й армии, нанося авиационные удары.

После предварительных разведок боем и неоднократных изменений боевых участков, в 9 часов 30 минут 24 февраля 1943 года дивизия впервые вступила в бой совместно со 143-й стрелковой и 6-й гвардейской стрелковой дивизиями. После непродолжительной артиллерийской подготовки, она перешла в наступление в районе поселка Алексеевка (Орловская область). В ее задачу входило прорвать оборону противника, выйти на рубеж р. Неручь, а в дальнейшем наступать в направлении станции Змиевка. Артиллерийская поддержка была очень слабой, у командования не было других сил, кроме батарей легких орудий 224-го артиллерийского полка, так как застрявшая из-за бездорожья тяжелая артиллерия смогла встать на боевые позиции только через неделю, 28 февраля[267 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 103; Ликас А.Л. Братья сражаются вместе. М.: Воениздат, 1973. С. 64.]. Полк не мог двинуться на позиции со станции Красная Заря — не было горючего. Атаки в этих условиях успеха не имели[268 - Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945 / Книга первая. Рига, 1966. С. 196.]. Исходный рубеж атаки был обороняющимися немецкими войсками пристрелян, и они держали его под постоянным минометным огнем. 23 февраля по атакующим, вышедшим на поле перед немецкими траншеями, немецкая авиация нанесла сильный удар.

Пушки полковых батарей были небольшими, их даже удавалось с помощью пехотинцев перетаскивать по снегу. Созданные еще в начале века, они были безотказными в бою, скорострельными, с довольно мощным снарядом. В целом в этих условиях это было грозное оружие. Но часто артиллеристам еще не хватало опыта. Когда артиллерию подтянули, то при поддержке артиллеристов рота 249-го полка смогла ворваться в деревню Никитовка.

После короткой артиллерийской подготовки 24 февраля 1942 года 167-й полк начал при поддержке семи танков атаку поселка Нагорное.

Этот поселок был тщательно подготовлен противником для обороны: перед ним были установлены минные поля, заграждения из колючей проволоки, построены доты. Несколько танков, закопанных в землю, были превращены в огневые точки.

Наступавшие цепи были сразу же встречены сильным пулеметным и минометным огнем и залегли на открытом снежном поле. Без белых маскхалатов, в отчетливо заметных шинелях они были четко видны противнику. К этому времени дивизия получила средства усиления — танки, «катюши», артиллерию, — но подкрепление уже не оказало воздействия. Штаб армии продолжал требовать решительных наступательных действий, бросить в атаку всех до единого солдат тыловых служб — кашеваров, возниц, парикмахеров, оставив только медицинский персонал. Но положение не менялось. Наступление заглохло. Проявляя смекалку и находчивость, лишенные возможности замаскироваться и укрыться, солдаты прятались от наблюдения противника за стенками из блоков, которые они нарезали из плотно слежавшегося снега, что в некоторой степени защищало от пуль и осколков. Танки прорвались и подошли вплотную к окраинам поселка, но технике пришлось отойти из-за того, что отстала пехота.

Атаки по этому полю дивизия повторяла несколько суток, даже в ночное время, но успеха они не принесли.

В ночь на 28 февраля 1943 года задание дивизии было изменено: ей было приказано сменить на позициях обескровленную в боях 6-ю гвардейскую дивизию и, наступая в направлении деревень Никитовка — Панское, выйти к реке Неручь. На этом участке с 6 марта 16-я дивизия почти две недели вела наступательные действия, но безуспешно.

Только за период с 20 по 26 февраля 1943 года дивизия потеряла в ходе боев 505 человек убитыми, 2035 ранеными, 527 пропавшими без вести и 88 человек по другим причинам. Потери, таким образом, составили 3155 человек за одну неделю боев[269 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 110.].

Всего же за время этих боев погибли более 2 тысяч воинов дивизии[270 - 16-я Литовская… С. 246.]. В стрелковых и пулеметных подразделениях полков из строя вышло более 75 % воинов[271 - Там же. С. 355.].

В эти дни в дивизию приезжало руководство республики — А. Снечкус, М. Гедвилас, А. Гузявичюс. Увидев собственными глазами размеры людских потерь при полной неудаче боевых действий, Снечкус «был потрясен». Как вспоминал бывший офицер дивизии, вслух он только сказал, что «трудно сейчас судить, в чем тут причины неудач. Но бойцы здесь ни при чем! Они выполняли приказ и мужественно дрались с врагом»[272 - Яцовскис Е.Я. Указ. соч. С. 96–97.].

Ряды подразделений в стрелковых полках настолько поредели, что их пришлось пополнять за счет штабов и тыловых подразделений, в том числе и особого отдела дивизии[273 - Там же. С. 91.].

В ночь на 28 февраля обескровленную дивизию сменили с той же задачей подразделения упоминавшейся 6-й гвардейской дивизии, успевшей получить значительные пополнение. Начиная с 6 марта, в течение двух недель предпринимались новые атаки на позиции противника под Никитовкой. Не будучи обеспеченными артиллерией, авиацией и танками, они по-прежнему не привели к продвижению на местности.

16 марта 1943 года 16-я дивизия по приказу перешла к обороне западнее и юго-западнее Алексеевки[274 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 203330. Д. 1. Л. 30.]. 20 марта она передала занимаемые позиции подошедшим частям 399-й дивизии и отошла в тыл.

Дивизия с честью выполнила свою задачу. Вместе с другими соединениями армии, также понесшими большие потери, своими активными наступательными действиями Литовская дивизия сковала крупные силы противника, что не позволило немецкому командованию снять ни одной части с этого участка фронта в помощь войскам Манштейна, который в марте 1943 года вел контрнаступление под Харьковом.

С ржевско-вяземского плацдарма фашистское командование в те дни, когда литовская дивизия атаковала позиции противника, перебросила 7 своих дивизий на орловское направление, в том числе в район Орла 2 танковых и 3 пехотных дивизии. И даже в условиях столь хорошо организованного и упорного сопротивления войска фронта вклинились в оборону гитлеровцев на 10–30 километров и вышли на рубеж Новосиль — Малоархангельск, Рождественское. Здесь линия фронта стабилизировалась до лета 1943 года.

После первых тяжелых боев дивизии 308 ее бойцов и командиров получили боевые награды. Близ места боев в Алексеевке находится воинское кладбище солдат и офицеров Литовской дивизии, в честь их подвига здесь воздвигнут величественный памятник.

22 марта 1943 года 16-я дивизия была отведена во второй эшелон 48-й армии[275 - С 13 марта она входила в Центральный фронт (второго формирования). — Примеч. авт.], которым командовал генерал-полковник К.К. Рокоссовский (1896–1986). Дивизия оставалась во втором эшелоне вплоть до начала подготовки к Курской битве, находясь на отдыхе, переформировании и получая пополнение. Она располагалась в деревнях Тростниковка, Федоровка, Кубань, Архаровские Выселки, Бобылевка, Залипаевка, Нижнее Архарово по берегам речки Синковец. Сосредоточившись здесь, в 12 километрах восточнее и юго-восточнее Алексеевки, дивизия с апреля проводила оборудование промежуточного оборонительного рубежа, выполняя задачу быть в готовности к контрудару в случае прорыва противника на стыке 48-й и 13-й армий[276 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 9, 28–29.], а также контратак в северо-западном и западном направлениях.




3. Участие дивизии в оборонительных боях Курской битвы (23 июля — 12 августа 1943 года) и в контрнаступлении (5 июля — 7 июля 1943 года)


В апреле 1943 года дивизия занимала позиции в обороне западнее и юго-западнее Алексеевки; командный пункт находился в деревне Барково.

Главное командование и руководство Литовской ССР проанализировали операцию под Алексеевкой. Рассмотрев причины неудач, сделали выводы, в том числе организационные[277 - 16-я Литовская… С. 318.]. На своем последующем боевом пути дивизия больше ни разу не несла столь высоких потерь.

С 17 апреля 1943 года вместо убывшего в тыл генерал-майора Ф. Балтушиса-Жемайтиса[278 - С 1943 года и до конца войны он был преподавателем Военной академии Генерального штаба. — Примеч. авт.] командовать дивизией был назначен генерал-майор Владас Карвялис (1902–1980), до этого заместитель командира дивизии. Вместо скончавшегося полковника В. Киршинаса начальником штаба дивизии стал полковник Адольфас Урбшас (1900–1973), переведенный с должности командира 167-го полка[279 - ЦАМО. Ф. 484. Оп. 9677. Д. 42. Л. 104.].

В мае 1943 года в дивизию прибыло пополнение из 2-го отдельного Литовского запасного батальона, среди них опытные воины, участвовавшие в боях под Алексеевкой и выздоровевшие после полученных ранений. Но в основном из Балахны прибыли необстрелянные солдаты и сержанты, не участвовавшие ранее в боях, и требовалось серьезно готовить их к предстоявшим вскоре боям.

В апреле и мае 1943 года дивизия, оставаясь в составе 48-й армии, проводила укрепление своих оборонительных позиций, что уже в скором времени сыграло свою роль. Дивизия после понесенных больших потерь была теперь вновь укомплектована до штатной численности — призывниками из районов Орловской области, освобожденных зимой. Велась ускоренная боевая подготовка этих молодых солдат, постоянно проводились боевые учения.

5 июня 1943 года 16-я дивизия сменила 399-ю дивизию (И формирования) на передовой линии северной части Курской дуги в полосе 48-й армии. Ее позиции теперь располагались к югу от деревни Крестьяновка, поселков Экономичное, Панское до деревни Красная Слободка. В ближайшем тылу у Литовской дивизии была деревня Нижняя Гнилуша[280 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 554390. Д. 1. Л. 13.]. В первой половине июня в дивизию вновь приезжали (с 9 по 17 июня) руководители республики.

Деревня располагалась на поле предстоящей Курской битвы недалеко от места, где начался ее боевой путь зимой 1943 года — плацдарм, на котором будет происходить Прохоровское танковое сражение, шел от Прохоровки до той самой железнодорожной станции Змиевка, к которой в снежном феврале пробивалась 16-я дивизия.

18 июня в дивизию с проверкой прибыл командующий фронтом, уже тогда прославленный герой войны генерал армии Рокоссовский К.К. Ознакомившись с положением дел в дивизии и состоянием оборонительных сооружений, командующий дал высокую оценку боеспособности дивизии, рубеж которой был весьма ответственным — она обороняла стык позиций 48-й и 13-й армий в северной части Курского выступа.

Перед позициями 156-го полка, стоявшего к концу июня 1943 года севернее Курска, находилась занятая противником господствующая высота 235,0 возле деревни Сандровки. Она господствовала над местностью и не позволяла нашим войскам просматривать тылы противника.

Неоднократные попытки полковой разведки, которой командовал 26-летний лейтенант Вацловас Бернотенас, не приносили успеха. Разведчики много раз ходили в поиск, несли потери, но им не удавалось взять пленных и вскрыть систему немецкой обороны. Тогда был отдан приказ о разведке боем. В семь часов утра 25 июня при поддержке двух стрелковых рот, разведвзвод Бернотенаса преодолел нейтральную полосу еще во время артиллерийской подготовки. Добежав до восточных скатов высоты, они с последними разрывами снарядов ворвались в траншею, и, заняв ее, стали отбиваться от немецких контратак. Для отхода ждали наступления темноты. Тем временем разведчики захватили двух пленных. Раненых с пленными, захваченными документами и картами отправили к своим. Лейтенант с несколькими бойцами остались, чтобы прикрыть отход товарищей.

В этом трехчасовом бою Бернотенас был ранен в ноги взрывом гранаты.

Бойцы отошли к своим, потерявший сознание лейтенант остался лежать в нейтральной полосе. Семь дней раненый Бернотенас полз затем от вражеских окопов через нейтральную полосу к своим. Ночью на восьмые сутки уже вблизи наших позиций его нашли бойцы и перетащили в свою траншею, он был без сознания.

Бернотенас стал первым Героем Советского Союза в Литовской дивизии. Звание ему было присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года (в Указе назван Вацлавасом).

5 июля 1943 года началось одно из крупнейших сражений всей войны — Курская битва. 16-я Литовская дивизия в составе 48-й армии приняла активное участие как в оборонительном сражении, так и в контрнаступлении.

В первые же дни Курской битвы, 5 и 6 июля 1943 года, 16-я дивизия, действовавшая в составе 42-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор К.С. Колганов (1896–1981)) 48-й армии, выдержала мощный удар 383-й пехотной и 18-й танковой немецких дивизий по ее позициям севернее Курска, сопровождавшийся налетами около 120 самолетов. На участке дивизии после авиационной бомбардировки и артиллерийской подготовки противник начал наступать при поддержке значительного числа тяжелых танков «тигр» и «пантера», а также самоходных орудий «Фердинанд». Противник наносил сильные удары на участке 167-го полка, в стык между 167-м и 156-м полками и между 167-м полком и правым соседом — 8-й стрелковой дивизией (командир — полковник П.М. Гудзь (1902–1969) 13-й армии. В течение дня 5 июля немецкие части вклинились в расположение наших войск на левом фланге 167-го стрелкового полка.

К 11 часам немецкие автоматчики прорвались к наблюдательному пункту 167-го полка. Стрелки командира 167-го полка Мотеки подпускали немецких автоматчиков на 20 метров к своим траншеям и уничтожали их залповым огнем в упор. Поле перед их траншеями было буквально завалено убитыми гитлеровцами. Но атаки повторялись. Бой носил ожесточенный характер, шли рукопашные схватки в окопах. Противник смог потеснить часть подразделений 156-го и 167-го полков и захватить деревню Семидворики. Отдельным вражеским танкам огнем и гусеницами удалось прорваться в глубину обороны дивизии. Но там они были уничтожены батареями 224-го артиллерийского полка майора Пранаса Петрониса. Решительной контратакой 249-го полка при поддержке артиллерийского огня гитлеровцы были отброшены на исходные позиции[281 - ЦАМО. Ф. 48А. Оп. 9637. Д. 73. Л. 39.], и к 12 часам положение было восстановлено.

Возобновив атаки, противник вновь вклинился в расположение 1-го батальона 167-го полка, одновременно сбив с позиций правый фланг 8-й дивизии. Бой приобрел исключительно ожесточенный характер. Воины дивизии цепко держались, всеми видами оружия отражая натиск противника. Пехоту отсекали от танков огнем стрелкового оружия, оставшиеся без прикрытия танки из окопов уничтожали гранатами и поджигали бутылками с горючей смесью. К огневым позициям 224-го артиллерийского полка майора Петрониса прорвались несколько танков. Ведя огонь прямой наводкой, артиллеристы подбили несколько танков, остальные повернули обратно.

Располагавшийся во втором эшелоне 249-й стрелковый полк командование дивизии разместило на отсечной позиции фронтом на юг. Были организованы контратаки силами вторых эшелонов 156-го и 167-го полков, и прежнее положение было восстановлено к 17 часам, когда противник был выбит из окопов 167-го полка.

Удар противника по 16-й Литовской и 8-й стрелковым дивизиям не был главным, он имел обеспечивающее значение. Гитлеровцам не удалось продвинуться ни на шаг.

Последующие атаки гитлеровцев успеха также не имели. Они умело и мужественно отражались пехотинцами полковника Мотеки и артиллеристами дивизии, действия которых направлял полковник Жибуркус. 167-й полк в течение дня отбил пять атак и к 23 часам прочно удерживал свои позиции. Напряженные бои на участках соседей Литовской дивизии также закончились для гитлеровцев безрезультатно.

В 4 часа утра 6 июля гитлеровские автоматчики в сопровождении танков снова начали атаки на позиции 167-го полка. Успеха они не добились и в этот день.

Противник после этого подвергал позиции дивизии артиллерийскому обстрелу и бомбардировкам с воздуха, но атак на этом направлении больше не пытался предпринимать. После 7 июля противник перешел на этом участке к обороне.

Таким образом, за два дня боев 16-я дивизия успешно отразила многочисленные ожесточенные атаки гитлеровцев, полностью восстановила свое положение, сорвала попытки врага прорваться в стык 48-й и 13-й армий и выйти в тыл войскам правого фланга 13-й армии.

В последующие дни части дивизии проводили разведку боем, оказывая помощь правому соседу — 8-й дивизии, которая в ходе боев была вынуждена несколько отойти.

В этих боях воины Литовской дивизии уничтожили до 2300 фашистских солдат и офицеров, подбили 5 танков, сбили 12 самолетов, уничтожили 5 станковых и несколько десятков ручных пулеметов, 6 автомашин. Кроме того, было подавлено 9 артиллерийских и 2 минометных батареи, 4 шестиствольных миномета, разрушено 4 наблюдательных пункта. Части дивизии захватили 16 пленных, три 75-миллиметровых и три 37-миллиметровых орудия, несколько десятков пулеметов, 24 автомашины и много пехотного оружия[282 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203339. Д. 1. Л. 159, 164.].

При этом дивизия понесла сравнительно небольшие потери — из строя выбыло 285 человек[283 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 9.].

Верховный главнокомандующий, командующий войсками Центрального фронта генерал армии К.К. Рокоссовский и командующий 48-й армией генерал-лейтенант П.Л. Романенко объявили дивизии благодарности. Свыше двухсот командиров и бойцов были награждены орденами и медалями[284 - ЦАМО. Ф.16 лсд. Оп. 203339. Д. 1. Л. 159, 164, 209.].

Когда 3-й батальон 249-го полка контратаковал гитлеровцев и выбил их из деревни Семидворики, то в одном из блиндажей был обнаружен обгоревший труп красноармейца с отрубленными руками и ногами, переломленными ребрами, подвешенный вниз головой над тлеющим костром. Было установлено, что неслыханному злодеянию гитлеровцы подвергли захваченного ими в плен раненого телефониста 156-го полка Яценявичюса, 1924 года рождения.

Комсомолец-связист Викторас Яценявичюс совершил подвиг 5 июля 1943 года. В бессознательном состоянии в бою он попал в плен к гитлеровцам. Они поняли, что связист, слышащий разговоры командиров о построении обороны, о расположении частей, — настоящая находка в обстановке идущего боя. При допросе раненого Яценявичюса истязали и пытали, но молодой воин молчал. Мужественный боец и под угрозой смерти не выдал врагу военной тайны. Его предали мучительной смерти[285 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41841. Д. 4. Л. 56. См.: Плесцов КМ Люди высокого подвига. М. 1962. С. 45; Засвитаускас В., Яценявичюс В.// «Советская Литва». 1968. 15 февраля; Пересыпкин К.Т. [Маршал войск связи]…А в бою еще важней. М., 1970. С. 168–169; ЦАМО. Ф. 33. Оп. 793756. Д. 59. Л. 152; в Указе от 4 июня 1944 года о присвоении ему звания Героя Советского Союза он назван как Яценевич Виктор Антонович.], и Викторас Яценявичюс стал вторым Героем Советского Союза в дивизии.

После короткой паузы 16-я дивизия приняла участие в наступательных боях Курской битвы.

Войска Западного и Брянского фронтов перешли в контрнаступление 12 июля, а войска Центрального — 15 июля. Оборона противника была прервана, и продвижение Красной армии составило 150 км в западном направлении. 5 августа были освобождены Орел и Белгород, а в Москве дан первый салют.

Дивизия приняла участие в наступательных операциях Курской битвы.

Сдав свой боевой участок 399-й стрелковой дивизии в ночь на 22 июля, Литовская дивизия сосредоточилась юго-восточнее станции Змиевка. На следующий день она, вместе с другими соединениями в составе 42-го корпуса, перешла в наступление в направлении города Кромы, южнее Орла. В течение четырех дней не удавалось сломить сильное сопротивление противника. Но 27 июля введенная в бой в полосе 48-й армии 3-я гвардейская танковая армия прорвала оборонительные рубежи немцев и ушла на 40 км вперед. После этого Литовская дивизия 28 июля прорвала оборону противника юго-восточнее Змиевки. Преследуя разбитые немецкие части, по тем же местам, где дивизия пыталась наступать зимой, она форсировала Оку, прервала оборону противника в районе деревень Верхняя Боевка, Троицкое, Хмелевая и закрепилась на линии Ивановка — Сосково. А всего за две недели дивизия прошла около 100 км, освободила 54 населенных пункта[286 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 30.].

Преодолев упорное сопротивление противника, дивизия форсировала р. Неручь. Тяжелые кровопролитные бои серьезно ослабили соединения, в батальонах, ротах, взводах осталось совсем мало людей. Начальник отдела контрразведки Смерш 48-й армии гвардии полковник К. Пименов, в функции которого входил контроль морального состояния войск, сообщая в эти дни в своем донесении в Военный совет армии о настроениях усталости и подавленности среди солдат и офицеров из-за высоких потерь личного состава Литовской дивизии, приводил такие слова офицеров соединения: «Я не могу с 30 человеками в батальонах наступать. От батальона остался только взвод, а задача дается как батальону… Если штурмом и сумеем взять деревню, то закрепиться в ней будет некому… В дивизии литовцев почти никого не осталось, всех перебили. и т. д.»[287 - Щекотихин Е.Е. Орловская битва — два года: Факты, статистика, анализ. В 2-х кн. Орел. 2006. Кн. II. С. 534–535. Цит. по: 16-я Литовская… С. 256–257.].

Как раз в это время, 20 июля 1943 года из 2-го отдельного Литовского запасного батальона в дивизию вновь прибыло пополнение в количестве 400 человек. Дивизии было приказано сдать свои позиции другим частям армии и отойти во второй эшелон на доукомплектование.

Но 23 июля в штаб дивизии поступил приказ немедленно сосредоточиться в деревне Алексеевка и начать преследование противника.

Отразив яростные контратаки у Борисоглебского, к 27 июля Литовская дивизия подошла к селу Никольскому — мощному узлу обороны гитлеровцев. Бои за овладение Никольским были упорными, и их пришлось вести четверо суток. Бойцы дивизии несколько раз с боем врывались на восточную окраину села, но каждый раз им приходилось отходить после контратак противника. Наступающие части Литовской дивизии неоднократно бомбила немецкая авиация, совершавшая за два дня более 300 самолетовылетов группами по 20–30 самолетов. Противник использовал в контратаках танки и самоходные орудия. В ожесточенной борьбе части дивизии одержали верх, взяв Никольское, однако из-за сильного огневого противодействия противника дальше продвинуться не могли.

1 августа 1943 года дивизия возобновила наступление и перешла к решительному преследованию противника[288 - ЦАМО. Ф. 42 ск. Оп. 92103. Д. 4. Л. 2.].

3 августа командный пункт дивизии переехал в деревню Плоты, 4 августа — в Новоивановск на берегу Оки, затем — в деревню Новый Хутор, и с 12 августа — в деревню Троицкое.

В день освобождения Орла, когда в Москве был дан первый за все время войны победный салют, полкам Литовской дивизии были торжественно вручены красные Боевые Знамена, которые они пронесли до победы.

Преодолевая упорное сопротивление противника на промежуточных оборонительных рубежах, части дивизии форсировали р. Оку и р. Крому, овладели рубежом Верхняя Боевка — Троицкое — Хмелевая.

Дивизия 11 августа освободила наполовину сожженную орловскую деревню под названием Литва — воплощение надежд на победу и приход на родную землю.

Эдуардас Межелайтис писал: «В орловских степях затерялась деревенька под странным названием „Литва“. Но солдат, которому довелось освобождать эту деревеньку, до самой смерти ее не забудет. С этой деревеньки и началось освобождение взаправдашней Литвы»[289 - К берегам Янтарного моря. М.: Воениздат, 1969. С. 99.].

Эта необычная встреча на воинском пути стала венцом побед 1943 года. Дивизия выстояла в обороне в одной из самых грозных мировых битв, а после этого успешно наступала с боями, три недели прорывая вражескую оборону, продвинувшись более 120 километров, проходя в среднем по 6 километров в день, форсировав реки Неручь, Оку, Крому, освободив более 60 населенных пунктов, уничтожив сотни гитлеровских солдат и офицеров, до 10 танков, 32 артиллерийских орудия, 16 минометов, 62 пулемета. Было захвачено 10 складов с боеприпасами, два склада химических боеприпасов наступательного действия, продуктовые склады, много пехотного оружия[290 - ЦАМО, Ф.16 лсд. Оп. 41841. Д. 4. Л. 145.]. За боевые действия в Курской битве 1484[291 - Там же. Л. 209.] солдата и офицера награждены орденами и медалями. Дивизии были объявлены благодарности Верховного главнокомандующего, командующих войсками фронтов и армии.

Позади остались не только отвоеванные земли и города, но и братские могилы погибших в боях и от боевых ран воинов Литовской дивизии. Последние воинские захоронения 16-й дивизии были произведены на окраине деревни Мыцкое.

Сосково — районного центра Орловской области. Здесь в техническом училище № 3 создан музей 16-й Литовской дивизии. Память о воинах дивизии сохраняется на орловской земле.




4. Участие в Невельской операции 7 октября 1943 года (август — ноябрь 1943 года)


После того как дивизия принимала участие в боях оборонительной и наступательной операций Курской битвы, она сосредоточилась в районе поселка Кошелев.

11 августа 1943 года 16-я дивизия была переброшена на другое оперативное направление, откуда открывалась дорога в Литовскую ССР. Дивизия была выведена из боев и из состава 42-го стрелкового корпуса. Она совершила марш на восток, прошла по отвоеванным ею местам, сосредоточилась в районе Верхняя Боевка — Сухое — Холодово в 15 километрах северо-западнее Кромы в резерве 48-й армии Центрального фронта. 12 августа она была выведена и из состава 48-й армии и переведена в резерв командующего войсками Центрального фронта. 21 августа по железной дороге она отбыла в Тулу для доукомплектования и отдыха[292 - ЦАМО. Ф.1079. Оп.1. Д.З. Л. 10, 30.]. Три недели, находясь в резерве Ставки Верховного главнокомандования, дивизия спешно готовилась к новым ответственным боям, получив пополнение личным составом, вооружением, техникой и транспортом.

Руководители республики 14 сентября приезжали в дивизию, знакомились с обстановкой, настроениями, состоянием дивизии.

23 сентября дивизию подняли по приказу, погрузили в железнодорожные эшелоны и за пять дней по маршруту Тула — Москва — Кунья перевезли в район Великих Лук на Калининский фронт, где с 27 сентября она была включена в состав 2-го гвардейского стрелкового корпуса 4-й ударной армии (командующий генерал-майор Швецов В.И. (1898–1958).

В ходе операций 1943 года по освобождению Белоруссии и подготовки к освобождению Прибалтики Ставка запланировала Невельскую операцию — нанесение в октябре 1943 года удара в стык немецких групп армий «Север» и «Центр» силами 3-й и 4-й ударных армий.

4-я ударная армия должна была наступать в ходе этой операции на правом крыле Калининского фронта. Основу ее ударной группировки составлял 2-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора А.П. Белобородова (1903–1990). 16-я дивизия была включена в состав корпуса прославленного полководца и приняла активное участие в Невельской, Городокской и Езерищенской операциях, освобождая Белоруссию.

На станции Кунья прибывшие эшелоны быстро разгружались, полки один за другим выступили пешим порядком на позиции к югу от поселка Авенище, где дивизия вошла во второй эшелон 2-го гвардейского стрелкового корпуса.

5 октября 1943 года в дивизию вновь приезжал Снечкус. Впервые в его речи прозвучало напоминание бойцам о том, что дивизия уже реально вблизи Литвы, что литовский народ ждет бойцов дивизии как освободителей[293 - Яцовскис Е. Я. Указ. соч. С. 134–135.].

К 8 октября дивизия была перевезена по железной дороге и сосредоточилась в районе Усова — Сироток — Острова в 20 километрах юго-восточнее Невеля. Но 10 октября дивизия снова получила приказ на марш и первое боевое задание на Калининском фронте. Это был приказ командира 2-го гвардейского стрелкового корпуса А.П. Белобородова 11 октября вступить в бой у озера Ордово, расширить занятый плацдарм, наступая в направлении поселков Езерище, Рудня, и освободить деревню Палкино. Эти позиции находились на острие Езерищенской группировки наших войск, перекрывая узкое дефиле между озерами Ордово и Езерище, а также дорогу на город Городок Витебской области.

В тот же день дивизия перешла в наступление. 167-й полк наступал на деревню Палкино, а 156-й — на Лобок и Езерище. Немцы ударами авиации, сильным минометно-пулеметным огнем, использовав пять танков и несколько самоходных орудий, не позволили развиться наступлению наших войск. Продвижение составило 200–300 метров.

Ночью был предпринят обходной маневр. В тыл врага был послан отряд численностью в 195 бойцов из состава 1-го батальона 249-го полка. Отряд обошел лесами озера Мелкое и Ордово, вышел в тыл обороны противника у деревни Палкино, которую с утра должны были взять одновременной атакой полков с фронта и ударом отряда с тыла. Но поднявшиеся в атаку в 8 утра 12 октября полки не смогли прорваться, так как понесли большие потери от сильного огня и ударов авиации. Атака с фронта сорвалась. Оказалось[294 - 16-я Литовская… С. 366.], что штаб корпуса уже не раз предпринимал ранее подобные маневры, и немцы могли ожидать таких действий. Оказавшийся в окружении отряд не смог прорваться через линию фронта — пробились только 47 солдат и офицеров, остальные погибли, часть была взята в плен. Пленных немцы тут же расстреляли.

17 октября в тыл врага ушел еще один отряд из воинов 249-го полка, численностью в 317 человек, он был вооружен минометами и тремя противотанковыми пушками. Связь обеспечивалась двумя радистами с рациями. Отряд имел задачу, обойдя озеро Ордово, выйти лесами в район западнее Панкры. Отряд, постоянно поддерживая связь с командованием, успешно действовал в немецком тылу, отвлекая силы противника. Заняв окопы противника, бойцы отразили контратаки гитлеровцев, уничтожив при этом два танка. На четвертые сутки, успешно выполнив задачу, по приказу командования отряд вернулся в полк.

18 октября 167-й полк после многодневных тяжелых боев возобновил наступление и наконец взял деревню Палкино.

В целом бои носили ожесточенный характер, наше наступление успеха не имело, противник то и дело переходил в контратаки. В конечном итоге командование 4-й ударной армии пришло к выводу, что попытки лобовым ударом прорвать оборону противника положительных результатов не дали. Дивизия по приказу прекратила активные действия и перешла к обороне, успешно отразив несколько яростных контратак гитлеровцев.

Ожесточенность этих боев объяснялась тем, что гитлеровцы занимали очень удобные для обороны позиции. Они заблаговременно подготовили здесь оборону, оборудовав местность в инженерном отношении: насытили ее огневыми средствами. Причина их отчаянного сопротивления состояла в том, что междуозерье Езерище — Ордово, куда прорывалась дивизия, вело к важным узлам дорог — Городку и Витебску, которые немецкое командование называло «воротами в Прибалтику».

С 19 октября дивизия перешла к обороне, закрепляясь на достигнутых позициях.

Во второй половине октября 1943 года 3-я и 4-я ударная армии вновь успешно пошли в наступление.

Они шли через партизанский край, лесами и болотами, в направлении Полоцка и Пустошки (Витебская область). Войска продвинулись вперед на 70–80 км[295 - ЦАМО. Ф. 239. Оп. 2224. Д. 18. Л. 112.] и вышли на подступы к Пустошке и дальние подступы к Полоцку.

Образовалась рискованная конфигурация линии фронта. Южнее Невеля немецкая оборона была прорвана на очень небольшом по протяженности участке. Горловина прорыва севернее г. Езерище оставалась узкой — не больше 8–9 км по фронту, считая акваторию озер Невель, Еменец и Ордово. Вот через эту узкую полосу осуществлялось все снабжение двух ударных армий боеприпасами, горючим, продовольствием. Дорога была крайне уязвима, потому что она насквозь простреливалась не только артиллерийским и минометным, но на ряде участков и пулеметным огнем противника.

Немецкая попытка перерезать эту дорогу, чтобы две ударные армии оказались в мешке, напрашивалась сама собой и была лишь вопросом времени.

Наступательные бои на участке Палкино — Лобок продолжались до конца октября. За это время дивизия уничтожила более тысячи солдат и офицеров врага и много боевой техники. Противник стремился любой ценой ликвидировать нашу прорвавшуюся группировку западнее Невеля. Немецкое командование все время подводило к месту боев резервы. Войска 4-й ударной армии, и среди них 16-я Литовская дивизия, развивали успех южнее Невеля, ведя бои в трудных условиях озерного района.

Со взятием Невеля Калининскому фронту открывались направления действий на Полоцк и Витебск. Полоцк граничил с обширным Полоцко-Лепельским партизанским краем. Витебск немцы считали «воротами в Прибалтику». Потеря немцами этих двух городов выводила советские войска на позиции, угрожающие тылам групп армий «Север» и «Центр».

Между Невелем и Витебском расположен г. Городок. Сюда, в попытке не допустить дальнейшего продвижения на запад наших наступавших фронтов, немцы перебросили две пехотные дивизии, сняв их из-под Ленинграда, где им пришлось остановить активные действия, а с южного крыла группы армий «Центр» — пять пехотных и одну танковую дивизии. Была усилена авиационная группировка.

Севернее и южнее Невеля и восточнее Витебска не затихали ожесточенные бои в течение всего ноября и декабря 1943 года.

В этих боях дивизия участвовала до 25 октября. Отдельные части дивизии и ее артиллерия применялись в боях севернее Витебска. После тяжелых боев дивизия была сменена 25 октября частями 156-й стрелковой дивизии (II формирования) и отведена с передовой на отдых, где она размещалась в деревнях Гришково, Мацилище, Красный Бор. В эти дни части и подразделения дивизии принимали пополнение, приводили себя в порядок.

29 октября она выбыла из состава 2-го гвардейского стрелкового корпуса и перешла в непосредственное подчинение командующего 4-й ударной армией.

Дивизия, меняя районы сосредоточения, к 5 ноября 1943 года перешла в район Высоцкое, Овинище, Ващилы. Штаб дивизии разместился в д. Козлы Невельского района (в 10 километрах северо-восточнее Езерища). Дивизия находилась в этот момент в резерве 4-й ударной армии. Но уже через несколько дней, рано утром 8 ноября, она была поднята по тревоге.

Немцы нанесли сильный удар в стык 3-й и 4-й ударных армий, поставив себе задачу возвратить Невель, захватить межозерное дефиле, закрыть коридор, через который поддерживалась связь армий с тылом, и окружить их. Опасность окружения стала вполне реальной.

В этой обстановке в 7 часов 30 минут начальник штаба 4-й ударной армии начал передавать срочный приказ начальника штаба армии командиру Литовской дивизии: «Под нажимом превосходящих сил противника наши части с боями отходят. Задача дивизии — остановить наступление врага и восстановить первоначальное положение». В этот момент связь оборвалась. Полки были подняты по тревоге и развернуты на пути наступавших немецких дивизий[296 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 554320. Д. 4. Л. 7.].

В исполнение приказа контратаковать наступающие от деревни Лобок немецкие войска и восстановить положение дивизия сама начала наступать в направлении на Щепиху, Борок и Блинки.

В полдень 8 ноября полки 16-й Литовской дивизии встретили противника у деревень Терпилово, Белины, Блинки, Борок и высоты 191,6. Вечером 8 ноября немцы заняли местечко Борок. На всех позициях Литовская дивизия отстояла свои рубежи в ожесточенном бою.

Позиции артиллерийского полка дивизии (командир — полковник Повилайтис Симонайтис) находились в глубине обороны дивизии как раз на том направлении, по которому гитлеровцы наносили свой удар. Передовые прорвавшиеся танки в сопровождении пехоты возникли перед шестой батареей полка неожиданно. Когда их увидели, они подошли уже на 500 метров. Исход боя решали секунды, и артиллеристы мгновенно открыли точный огонь. Первым же выстрелом орудия сержанта Станисловайтиса был подбит головной танк. От огня артиллеристов взорвался второй танк, после чего третий танк скрылся из виду. Вслед за этим батарея повела огонь по пехоте, причинив ей большие потери[297 - ЦАМО. Ф. 1389. Оп. 41841. Д. 4. Л. 186.]. Артиллеристам соседней батареи пришлось отбиваться от близко подошедших к ее огневым позициям танков и пехоты гранатами. Четвертая батарея успела подбить несколько вражеских танков, но понесла большие потери. Однако немцы и здесь не смогли прорваться на север[298 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41841. Д. 4. Л. 208–209.].

С большими для немцев потерями были отражены и последующие атаки вражеских танков и пехоты против позиций Литовской дивизии. По всем позициям Литовская дивизия отстояла свои рубежи в ожесточенном бою.

9 ноября 167-й полк (командир полка полковник Владас Мотека) местечко Борок у немцев отобрал.

Сергей Костюкович, участник этого боя, ставший после войны белорусским академиком, вспоминает, как вел себя В. Мотека в моменты отражения немецких контратак у местечка Борок: «Он скакал на белом коне из одного батальона в другой и в самых драматических ситуациях, сохраняя спокойное выражение лица, подбадривал бойцов, всем своим видом, словно говоря: „Не бойтесь, парни, смелее!“»[299 - 16-я Литовская… С. 344.].

В ходе упорных оборонительных боев с 8 по 11 ноября у рубежа южный берег оз. Завережье — Белины — Борок — Блинки дивизия оборонялась четверо суток, прибегая к контратакам и штыковым ударам, в ожесточенных боях, когда немцы пытались даже прибегать к психическим атакам.

Положение сложилось таким образом, что из-за ожесточенности боев тылы дивизии были не в состоянии доставлять бойцам на передовые позиции питание, и солдаты несколько суток оставались без еды.

Поставленная дивизии задача была выполнена, на этом участке фронта было восстановлено первоначальное положение нашей обороны.

В этих оборонительных боях дивизия нанесла противнику большие потери (до 3 тысяч человек), удержала рубеж обороны, подбила и сожгла 12 танков[300 - Добровольскас К.В. Указ. соч. С. 86.]. Немцы потеряли также много артиллерийских орудий, автомашин и были отброшены на исходные позиции. Вместе с другими соединениями Литовская дивизия сорвала план окружения наших 3-й и 4-й армий. Положение на перешейке выправилось благодаря исключительному героизму полка истребителей танков и трех стрелковых дивизий, в их числе 16-й Литовской, которые не только остановили продвижение противника к Невелю, но и уничтожили более 10 тысяч его солдат.

В этих боях в Литовской дивизии особенно отличились артиллеристы 224-го артиллерийского полка, которые занимали позиции на участке 167-го полка между озерами Ордово и Езерище. Под натиском наступавших немецких войск 167-й полк был вынужден отступить и занять новые позиции. Артиллеристы 224-го полка, оставшись на какое-то время без пехотного прикрытия, удерживали позиции, продолжая вести огонь.

С честью удержав занимаемые позиции и прикрыв беззащитные коммуникации наступающих армий, дивизия обеспечила дальнейший стратегический успех и спасла общее положение в масштабе фронта[301 - 'ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 1.Д. З.Л. 10, 11.].

Противник, понеся большие потери, перешел к обороне. За мужество и героизм, проявленные в боях, были награждены 175 солдат и офицеров. Командующий фронтом объявил благодарность всему личному составу дивизии[302 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 203334. Д. 1. Л. 374.].

В ночь на 12 ноября литовское соединение было отведено с передовой. На огневых позициях были оставлены только 224-й артиллерийский полк и артиллерийские подразделения стрелковых полков. На позициях малочисленные стрелковые подразделения 16-й дивизии сменены бойцами 29-й дивизии (третьего формирования).

Напоминанием о цене побед, которыми ознаменован боевой путь дивизии, остались воинские кладбища вдоль шоссе Невель — Городок и памятный камень у дороги на холме в Дубище у озера. Здесь стоит памятник погибшим воинам 16-й Литовской дивизии, установленный ее ветеранами после войны.




5. Городокская операция (декабрь 1943 года)


Особенно ожесточенное сражение развернулось за г. Городок — важный опорный пункт обороны гитлеровцев на витебском направлении. Здесь было построено четыре линии обороны, использовавшие условия местности, пересеченной реками, озерами и изобиловавшей господствующими высотами.

В ноябре — декабре 1943 года 16-я Литовская стрелковая дивизия участвовала в окружении езерищенской группировки противника и освобождении города Городок.

С 18 ноября дивизия снова ведет бои в составе 2-го гвардейского стрелкового корпуса. В этот день она получила приказ занять плацдарм в районе озер Кош — Черное, сменив там 90-ю гвардейскую дивизию. Воины под обстрелом преодолели узкий проход между озерами Невель и Еменец, совершили переход по маршруту Рикшино, Колодовка, Воскато, Ковали (по «Рикшинскому коридору» шириной меньше 1,5 км). Войскам и технике пришлось продвигаться без дорог, по болотистой затопленной местности, непроходимой для любых видов транспорта. Инженерные части дивизии под постоянным артиллерийским и минометным обстрелом этого уязвимого коридора проложили проездные пути.

Местность представляла собой обширные сплошные болота. Невозможно было вырыть землянки, чтобы укрыться, — сразу же проступала вода. Вместо углублений в земле бойцы стали строить накаты из бревен, переложенных мхом. Болотистая местность, хладнокровно рассуждали опытные офицеры, благоприятна тем, что танки здесь могут пройти только по одной дороге, а ее можно взять под контроль.

За эту воинскую работу 93-й отдельный инженерный батальон 16-й дивизии был отмечен благодарностью командования ударной армии, объявленной всему его личному составу (командир батальона майор Стрельчюнас).

К 23 ноября дивизия сосредоточилась в 16 километрах северо-западнее Городка в районе Селище, Воскато — крае белорусских партизан. Выйдя в этот район, дивизия сама «залезла в мешок». Но тем самым она нависла с запада над противником, находившимся в Езерище и Городке.

Занимая оборону в районе деревень Селище, Воскато, Тихопяты к северо-западу от Городка, 16-я дивизия постоянно отражала контратаки противника, участвовала в разведке боем в районе озер Мал-Кош, Черное и примыкающих к ним деревень. Часто проводились поиски разведчиков, их группы постоянно уходили в тыл противника. В декабре 1943 года дивизия участвовала в операции по разгрому этой группировки.

Затем 16-я дивизия вела оборонительные бои между озерами Мал-Кош и Черное северо-западнее Городка.

Дивизия освободила поселки Козлы, Бойково, Рикшино (от названия которого пошли выражения «петля Рикшино», «мешок Рикшино», «Рикшинский коридор»), Песица, Борисенки, Хмелинец и другие.

В ходе этих боев 249-й полк действовал не в составе дивизии — его временно передавали в оперативное подчинение сначала 32-й кавалерийской дивизии 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, а затем 5-й гвардейской стрелковой бригады. До середины декабря вел успешную оборону рубежа деревень Странадки и Семенцово.

В связи с подготовкой Городокской наступательной операции силами 4-й ударной и 11-й гвардейской армий Литовская дивизия начала марш на юг, в направлении Витебска. В ночь на 24 ноября она заняла оборону от озера Кош до озера Черного — без 249-го полка.

13 декабря 1943 года войска правого крыла 1-го Прибалтийского фронта начали Городокскую наступательную операцию с целью окружения и разгрома езерищенско-городокской группировки противника. Наши войска прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника южнее Невеля, вышли на подступы к Городку, освободили его, а также 24 декабря перерезали железную дорогу Витебск — Полоцк.

В этой операции в составе 4-й ударной армии участвовала и 16-я дивизия. Она успешно наступала в полосе от озера Черное до озера Мал-Кош, прорвав главную полосу обороны противника, освободив деревню Ковальцы около северной части озера Кош.




6. Участие в Витебско-Полоцкой операции 22 июня — июль 1944 г. в рамках Белорусской стратегической наступательной операции (22 июня — июль 1944 года)


К 29 декабря 1943 года дивизия была сосредоточена в районе поселков Барсучина — Дятлы. Штаб дивизии перешел в поселок Орлея. Дивизия находилась во втором эшелоне 4-й ударной армии в составе то 130-го, то 60-го стрелковых корпусов и приступила к организации обороны фронтом на юг на рубеже деревня Слобода (22 километра западнее Городка) — река Усыса — деревня Деменка.

За период с 1 октября по 31 декабря 1943 года дивизия потеряла убитыми 851, ранеными 2194, пропавшими без вести 189 человек. Общее число потерь составило 3234 человека. На 20 января 1944 года в ротах полков насчитывалось по 30–60 человек[303 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 34. Л. 2, 10, 18–19.].

В последних числах января 1944 года части дивизии на короткое время отводились в тыл.

В середине марта 1944 года, перед началом боев за освобождение Литвы, в 16-й дивизии воевали солдаты и офицеры двадцати девяти национальностей. Русские составляли 39 %, литовцы 32,3 %, евреи 22 %, все другие национальности 6,7 %. При этом дивизия на 88 % состояла из граждан Литовской ССР[304 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 114. Л. 81, 87.].

До 12 июня 1944 года дивизия действовала на правом крыле 1-го Прибалтийского фронта в составе 4-й ударной армии и участвовала в освобождении Полоцка 4 июля 1944 года в ходе Полоцкой операции.

Всю первую половину победного 1944 года дивизия часто маневрировала, привлекалась к боям местного значения в общем районе Полоцка на направлении, ведущем в Прибалтику. Хроника событий тех месяцев.

Февраль: в начале месяца полки размещаются в деревнях Застинец, Ковали, Казяны; в конце месяца они переведены в деревни Козирево, Петраки, Грибари.

Март: бойцы роют окопы, готовят оборонительную полосу по реке Оболь, укладывают дорожные пути через болота.

Апрель: дивизия, совершая ночные переходы, передислоцируется в деревни по линии Ковали — Селище.

Освобождение Полоцка, этого важного железнодорожного узла, прикрывавшего подступы к Литве и Латвии, проводилось левым крылом 1-го Прибалтийского фронта. В нем участвовали 43-я армия, 6-я гвардейская, 4-я ударная и 3-я воздушная армии, а также 1-й танковый корпус.

С 27 июня по 8 июля 16-я Литовская дивизия вела бои в составе 4-й ударной армии. В ее задачу входило обойти Полоцк с севера и быть готовой к наступлению на правом фланге армии. Дивизия действовала на очень неблагоприятной для наступательных операций болотистой, поросшей кустарником и лесами, местами совершенно непроходимой местности. Но бойцы проявляли настойчивость, упорство и стремительно продвигались вперед.

Дивизия начала наступление 27 июня 1944 года. В течение двух дней она вела бои в районе деревень Ковали и Ровное Поле. Упорные бои пришлось выдержать при освобождении Дретуни, здесь дивизии понесла большие потери.

Успешно продвигаясь вперед, дивизия прикрывала от фланговых ударов противника наступавшие в центре основные силы армии.

В Дретуни после войны поставлен памятник погибшим воинам дивизии.

В разгар наступления гитлеровцы ударили по правому флангу Литовской дивизии, оказавшемуся открытым из-за отставания соседнего соединения. Однако атаковавшие войска фашистов были встречены подразделениями резерва дивизии во главе с командиром батальона майором В. Виленскисом. Смело наступая, в штыковом бою они разбили и рассеяли атаковавшие немецкие подразделения. Таких фланговых контратак было отбито несколько. С боем была форсирована река Дрисса: понеся потери, 30 июня противник начал отступление на запад и юго-запад, прикрываясь заслонами автоматчиков и минными постановками. Части дивизии, перешедшие к преследованию отступающего противника, возглавил командир 156-го полка подполковник Анатолий Кеселис, литовец родом из Сибири, участник Гражданской войны. В день освобождения Полоцка, 4 июля, он погиб в бою. Похоронен подполковник А. Кеселис на воинском кладбище в Полоцке.

167-й и 249-й полки дивизии преследовали противника в направлении Узницы, Залеси, Рудни, Зеленый Бор. Здесь, на железнодорожной станции Зеленый Бор, прошел последний бой Литовской дивизии в Белоруссии.

Освобождение древнего Полоцка — ворот в Советскую Литву, в котором участвовала 16-я дивизия, состоялось 4 июля 1944 года. Дивизия приближалась к Полоцку, наступая в течение двух недель без передышки, в тяжелых тактических условиях, в летнюю жару. Она продвинулась с боями на 100 километров, освободила три железнодорожные станции и всего 148 населенных пунктов, захватила много оружия, техники, различных складов противника, уничтожила до 2000 вражеских солдат и офицеров[305 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 554390. Д. 11. Д. 28.]. Литовской дивизии были объявлены благодарности командующего фронтом и командующего армией. Несколько сот воинов дивизии были награждены орденами и медалями[306 - ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41841. Д. 4. Л. 192.].




7. Приход дивизии в Литву 12 июля 1944 года


С весны 1944 года дивизия занимала оборону на широком фронте в лесисто-болотистой местности восточнее Полоцка.

В феврале — марте 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта, взаимодействуя с войсками Западного фронта, провели наступление под Витебском, прорвали здесь оборону противника и улучшали свои позиции на витебском направлении. Литовская дивизия в этих боях участия не принимала. Но она и не оставалась на одном месте. Она находилась в резерве фронта или 4-й ударной армии, и ее все время передвигали вдоль линии фронта по северным районам Витебской области.

При этом дивизия была постоянно в состоянии полной боевой готовности. Не было ни одного дня, чтобы не проводились занятия по боевой подготовке. Прошедшему обучение сержантскому составу были присвоены офицерские звания, а многим рядовым — сержантские.

В одной из крупнейших стратегических операций Великой Отечественной войны — Белорусской наступательной операции «Багратион» 23 июня — 29 августа 1944 года 1-го Прибалтийского и всех трех Белорусских фронтов — была освобождена вся Белоруссия и значительная часть территории Литовской ССР.

15 июня 1944 года первая полоса дивизионной газеты «Тевине шаукя» украсилась призывом: «Красная армия освободит Литву от немецких оккупантов!» 23 июня 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты начали Витебско-Оршанскую операцию, победное завершение которой 28 июня означало освобождение Витебска. 26 июня был завершен разгром левого крыла группы армий «Центр», что создало условия для стремительного развития наступления на минском и вильнюсском направлениях.

В июле — августе 1944 года были осуществлены Шяуляйская, Вильнюсская и Каунасская фронтовые операции:

— Шяуляйская 5-31 июля 1944 г. — 1-й Прибалтийский фронт;

— Вильнюсская 5-20 июля 1944 г. — 3-й Белорусский фронт;

— Каунасская 28 июля — 28 августа — 3-й Белорусский фронт.

В начале июля войска 1-го Прибалтийского фронта вступили на территорию Литвы, освободили города Швенчёнис (7 июля) и Утену (9 июля).

8 июля после окончания боев за Полоцк полки 16-й дивизии заняли оборону на восточном берегу реки Нища.

4 июля 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта вышли в районе озера Дрисвяты (юго-восточнее Даугавпилса) к стыку границ Литовской и Латвийской ССР.

7 июля 3-й Белорусский фронт начал бои в столице Литвы Вильнюсе, завершившиеся его освобождением 13 июля, в котором участвовали литовские партизаны. К началу августа были освобождены другие крупнейшие литовские города — Каунас 3-м Белорусским (1 августа), Паневежис 1-м Прибалтийским (22 июля) и Шяуляй 1-м Прибалтийским (27 июля).

Наступательными боями в Белоруссии завершился второй этап участия литовских бойцов в сражениях против гитлеровских захватчиков на фронтах Великой Отечественной войны. Именно Литовская дивизия представляла в этот момент основные усилия всего литовского народа в войне Антигитлеровской коалиции против гитлеровской Германии и ее сателлитов.

Разгромив крупные силы группы армий «Центр» в Белоруссии, Красная армия расчистила себе путь в Прибалтику и в начале июля 1944 года вступила на территорию Советской Литвы. Тогда же начались бои за ее освобождение.

11 июля стало для дивизии последним днем боев у рек Нища и Дрисса. Завершившей операции под Полоцком 16-й Литовской дивизии 12 июля 1944 года был отдан приказ идти в Литву: пройти форсированным маршем более 500 км по маршруту Березовка — Полоцк — Ветрино — Кутняны — Шарковщина — Тверячюс — Сведасай — Субачюс — Паневежис — Шедува и 2 августа сосредоточиться у Шяуляя. На некоторых этапах бойцы дивизии проходили по 50 и более километров в сутки в полном боевом снаряжении. Марш проходил в обстановке всеобщего ликования — бойцы знали, что пока они все еще воевали под Полоцком, бои развернулись на территории Литвы, что 13 июля войсками 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии И.Д. Черняховского была разгромлена окруженная 15-тысячная группировка противника и после семидневных кровопролитных сражений освобожден Вильнюс.

Жители литовских деревень радостно встречали своих земляков. После долгих тяжелых лет разлуки многие бойцы и командиры впервые увидели родных, а многие узнавали и горестные вести. Фашисты и националисты жестоко расправлялись с родственниками партизан и фронтовиков, расстреливали их отцов и матерей.

У Алексеевки под Орлом, на Курской дуге, южнее Невеля, в районе Полоцка дивизия приобрела огромный опыт ведения наступательных и оборонительных боев. Она пришла на территорию своей республики закаленной в боях, отлично вооруженной, опытной и умелой, полной решимости изгнать врага с территории своей Родины.

Первый город Литвы, в который вступила 16-я дивизия, был Тверячюс, где воинов радостно, с цветами, молоком и пивом, встречали литовские девушки[307 - Чербаускас Р. 16-я Литовская… С. 319.].




8. Оборона Шяуляя 17–19 августа 1944 года


В завершающий период войны литовское соединение приняло участие в следующих боевых операциях:

— оборона города Шяуляй в августе 1944 года;

— освобождение Жемайтии и Клайпедского края в октябре 1944 года;

— штурм портового города Клайпеды в январе 1945 года;

— бои по ликвидации блокированной курляндской группировки противника в ноябре — декабре 1944 года и феврале — мае 1945 года.

Литовская дивизия пришла к местам будущих боев во втором эшелоне 1-го Прибалтийского фронта. После тяжелых боев на белорусской земле ей было необходимо получить пополнение людьми и техникой. И в течение месяца прямо на походе в дивизию поступало подкрепление, и она энергично готовилась к новым боям.

2 августа 1944 год дивизия сосредоточилась на юго-восточных окраинах Шяуляя (его уроженцем был командир дивизии, генерал-майор Владас Карвялис). Дивизия вошла в состав 54-го стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии, заняла позиции и немедленно получила приказ: организовать круговую оборону на ближних подступах у городу[308 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 10.], уделив особое внимание подступам к городу в районе шоссе Кельме — Шяуляй. Дивизию усилили противотанковыми средствами, ей придали два полка войск НКВД и пополнили за счет добровольцев, многие из которых были коренными жителями Шяуляя. Бойцы день и ночь рыли траншеи и ходы сообщения, совершенствовали систему огня, особенно противотанковую оборону, строили заграждения и препятствия.

156-й полк (командир — полковник Владас Мотека) с приданным ему 1-м дивизионом 224-го артиллерийского полка занял позиции по обе стороны шоссе Шяуляй — Куршенай в районе от Вийолю до Дайняй.

249-й полк (командир — подполковник Ф.К. Лысенко) с приданными ему двумя батареями 224-го артиллерийского полка находился во втором эшелоне в готовности вступить в бой при необходимости.

2-й дивизион 224-го полка (16 орудий) был поставлен на высоте с задачей вести стрельбу прямой наводкой.

Имевшиеся в артиллерийском полку 4 гаубицы были размещены за высотой для ведения огня из укрытия.

Место последовавшего здесь через несколько дней ожесточенного боя теперь превратилось в застроенные городские кварталы Шяуляя, и его можно найти только на картах и боевых схемах военных лет.

В дивизию сразу же стало прибывать пополнение за счет добровольцев и призыва в армию жителей освобожденных от немецких оккупантов районов Литвы. В результате призыва, в общей сложности около 13 тысяч человек, изменился национальный состав воинов соединения: число литовцев в дивизии вновь выросло — с 31,2 % 1 июля 1944 года до 68,4 % по состоянию на 27 апреля 1945 года.

Национальный состав 16-й Литовской стрелковой дивизии (человек)










Начался приток добровольцев в Красную армию. В призывные комиссии Каунаса с 25 августа по 5 сентября явились 10 145 жителей города. За первые две недели после освобождения Вильнюса в армию вступили 1417 человек. До 16 сентября 1944 года из освобожденных уездов республики в ряды армии вступили 83 941 человек. Всего до конца войны в ряды Советской армии были призваны около 108 378 человек[309 - История Литовской ССР. Вильнюс: «Мокслас», 1978. С. 472.]. Из них до окончания войны в действующую армию попала лишь часть, так как основная масса продолжала обучение в запасных стрелковых соединениях вплоть до окончания войны.

В 16-ю дивизию поступило пополнение из вновь призванной литовской молодежи: в августе 1944 года — 3 тысячи человек, до конца войны — 13 тысяч[310 - Станчикас. 16-я Литовская. С. 262.].

Призывники из Литвы, зачисленные в Красную армию на завершающем этапе войны, сражались с фашистскими захватчиками на разных фронтах вплоть до Победы. Более 150 тысяч граждан Литовской ССР участвовали в годы войны в активной вооруженной борьбе с врагом[311 - История Литовской ССР… С. 472.].

Подготовка воинских резервов для фронта, в особенности для 16-й Литовской стрелковой дивизии, была сконцентрирована в литовских запасных частях. Их формирование началось сразу после освобождения восточных районов Литвы в августе 1944 года.

В 1944 году была сформирована 50-я запасная Литовская стрелковая дивизия (командир генерал-майор Сенкявичус, затем полковник В. Мотека).

Дивизия находилась в г. Ярцево Смоленской области. Здесь велась по ускоренным программам военная подготовка призывников, мобилизованных в освобожденных районах Литвы. Это был резерв для 16-й дивизии. Осенью 1944 года 50-я Литовская дивизия была переведена в Укмерге, а зимой — в Вильнюс.

Эта мера способствовала значительному повышению дисциплины. Командование и власти республики приняли меры и к тому, что питание призывников было существенно улучшено[312 - Декснис Юлюс-Ленгинас. Записки разведчика // 16-я Литовская… С. 420–421.]. В марте 1945 года 50-я дивизия была расформирована. Она насчитывала 28 420 человек личного состава. Но граждане Литовской ССР направлялись для прохождения военной подготовки и в другие запасные части Красной армии[313 - Бернатавичюс П.Н. Военно-организаторская и идейно-политическая работа Коммунистической партии Литвы по созданию литовских частей Красной армии. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1967. С. 13–14.].

С января 1944 года во 2-м литовском запасном батальоне началась подготовка кадров, необходимых для обеспечения управления в освобождаемой от оккупации Литве. Для этого в батальон были направлены из военнослужащих 16-й дивизии 330 человек, а затем в марте еще 280[314 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 35;].

В середине августа дивизия отличилась в ходе Шяуляйской операции при отражении контрнаступления, предпринятого немцами с использованием свыше 800 танков и штурмовых орудий в стремлении одновременно с ударом из Курляндии сильными контрударами танковых войск разгромить войска 2-й гвардейской армии в районе Шяуляя, развивая удар на Елгаву, уничтожить соединения, вышедшие к Рижскому заливу, и восстановить коммуникации своей группы армий «Север» с тылом. Для этого немецкое командование сосредоточило семь танковых и три пехотных дивизий.

С 16 августа дивизия, срочно организовавшая круговую оборону, была оперативно подчинена командующему 5-й гвардейской танковой армии (генерал-лейтенант танковых войск Вольский В.Т.). К сожалению, армия, прибывшая в эти дни в Шяуляй, была значительно ослаблена в предыдущих боях, и танков в ее составе после продолжительных боев насчитывалось совсем немного.

Мероприятия по обороне города Литовская дивизия организовала под лозунгами: «Превратим Шяуляй в неприступную крепость!», «Ни шагу назад!», «Умрем, но не сдадимся!», «Не быть фашистам в Шяуляе!»

Крупными силами пехоты и танков немцы повели наступление на Шяуляй с двух направлений — с северо-запада, от города Куршенай, и с юго-запада по шоссе от Тильзита (ныне г. Советск).

Дивизия непосредственно обороняла Шяуляй, к которому рвались немецкие танки. Особое внимание при занятии обороны комдив обратил на удержание полосы шоссе Шяуляй — Бубяй и Шяуляй — Куршенай. Утром 17 августа на позиции дивизии, на помощь которой пришли добровольцы — жители Шяуляя, действовавшей вместе с 1-м танковым корпусом и усиленной дополнительными средствами противотанковой обороны, начал наступать крупными силами противник при поддержке большого числа тяжелых танков и штурмовых орудий.

17 августа бой на передовых позициях 54-го стрелкового корпуса шел весь день. Куршенай наступающими немецкими силами был взят. Продвигаясь далее, проламывая оборону советских войск, они прошли лес Швяндрес, захватили Юодейкяй, Даукшишкяй, Гитаряй.

К утру 18 августа немцы вышли на подступы к Шяуляю, продвигаясь вдоль шоссе.

Удар в полосе обороны литовской дивизии противник наносил между озером Рекива и шоссе Кельме — Шяуляй. Здесь все гитлеровские атаки были отражены.

Три дня дивизия упорно оборонялась, не отступив ни на шаг. Оборону командование дивизии организовало силами двух стрелковых полков, применив систему четырех опорных пунктов в юго-западной части Шяуляя.

Подступы к городу защищали и героически отражали неоднократные атаки противника подразделения 167-го стрелкового полка (командир — полковник В. Мотека), 224-го артиллерийского полка (командир — полковник В. Луня), оборонявшего участок от шоссе до озера Рекива, и 249-го полка (командир — подполковник Ф.К. Лысенко).

Бойцы дивизии в этих боях не раз показывали мужество, смелость и упорство. Воины подпускали танки противника на близкое расстояние (100–200 метров) и прямой наводкой метким огнем артиллерийских и противотанковых орудий уничтожали бронетехнику врага.

Заняв населенные пункты Юодейкяй, Даушишкяй, Гитаряй, противник приблизился к переднему краю обороны дивизии. Основной удар противника был направлен на позиции 156-го полка на его стыке со 167-м полком Литовской дивизии. После артиллерийской подготовки и бомбового удара авиации пехотный полк противника с 20 танками пошел в атаку. Батальон огнем всех видов оружия отсекал немецкую пехоту от танков, рассеял и частично уничтожил шесть танков, остальные повернули назад.

Командир 156-го полка полковник В. Луня находился на самых опасных участках обороны, организуя отражение вражеских атак. Прошли четыре часа непрерывного боя, когда немцы раз за разом еще трижды ходили в атаки. Но все они были отбиты. Понеся большие потери, к вечеру 18 августа противнику пришлось отойти на исходные позиции.

К исходу первого дня боев на участке 156-го полка в ряде батарей не осталось ни одного целого орудия, их расчеты либо были ранены, либо убиты тут же на позициях. Но полк не пропустил через свои боевые порядки ни одного танка. Атаки на этом участке повторялись в течение последующих четырех часов еще три раза. Они были отбиты, противник понес большие потери и к вечеру 18 августа был вынужден отойти на исходные позиции[315 - Борьба за Советскую Прибалтику. Кн. II. Рига, 1967. С. 78.].

Все попытки врага прорваться через позиции обороняющихся были отражены. В боях 18 и 19 августа бойцы 16-й дивизии подбили и сожгли 25 немецких танков[316 - ЦАМО. Ф.1079. On. 1. Д. 3. Л.20.].

19 августа на участке обороны дивизии под Шяуляем противник применил около 90 танков, самоходных орудий и бронетранспортеров, из которых на оборону 156-го полка обрушились 50[317 - Борьба за Советскую Прибалтику… Кн. II. С. 78.], а остальные — на 167-й полк. И в этот день бой был упорным. Полки Литовской дивизии, взаимодействуя с танковыми и артиллерийскими частями, выстояли[318 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д.40. Л. 242об.].

В этот день героями себя показали бойцы и командиры 224-го артиллерийского полка: командир батареи капитан Робинзон, командир расчета старший сержант Шамблис, наводчик рядовой Калмановичус, командиры орудий сержант Барас, сержант Каганис, старший сержант Хармадас, сержант Шалтелис, командир батареи лейтенант И. Добровольскис и др.

Ожесточенный бой разгорелся в полдень 18 августа у высоты в трех километрах от западной окраины Шяуляя, где на позициях стояли орудия двух противотанковых батарей 25-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады и одна стрелковая рота литовской дивизии. После десятиминутной артиллерийской подготовки на штурм высоты пошли 80 немецких танков с тремя ротами автоматчиков.

В течение 20 минут артиллеристы уничтожили 9 танков, в том числе 1 «тигр»[319 - ЦАМО. Ф. 303. Оп. 4005. Д. 443. Л. 147.]. Перед второй немецкой атакой командующий артиллерией дивизии подполковник П.Н. Петронис вывел на высоту две батареи 224-го артиллерийского полка дивизии. Это решило исход боя. Танкисты, артиллеристы и литовские стрелки отразили удар врага. 249-й полк отбил все атаки гитлеровцев, а затем провел контратаку. С передовыми цепями стрелков наступали и полковые батареи. Немцы были отброшены.

Но положение оставалось тяжелым — от места, где шел бой, до тогдашней окраины Шяуляя немецким танкам оставалось пройти всего два километра. В третью атаку гитлеровцы пошли силами до 200 танков и более двух полков мотопехоты. В направлении высоты западнее Шяуляя шли около 100 танков. Они мчались на высокой скорости, извергая море огня, стреляя на ходу. Их натиск поддерживался артиллерийским огнем. И их подпустили на дистанцию в 700–800 метров. Танкисты, литовские артиллеристы и стрелковые подразделения открыли в этот момент губительный огонь из всех своих видов оружия. Запылало с десяток танков. До 10 танков подбила наша авиация. Батареи Литовской дивизии за 20 минут подбили и подожгли еще 8 танков и 3 штурмовых орудия. 4 танка загорелись от огня пехоты. Всего было в этом бою уничтожено 35 гитлеровских танков и штурмовых орудий[320 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 40. Л. 103.]. И эта атака была отбита.

Понеся большие потери в предыдущих боях, противник на следующий день наступать не решился, ограничившись разведыванием и обстрелом переднего края. 23 августа немецкая танковая дивизия «Великая Германия», оставив на поле боя много убитых солдат и горящие танки, прекратила попытки пробиться в Шяуляй. Только в районе обороны дивизии противник за три дня боев потерял до 900 солдат и офицеров, 22 тяжелых танка, 8 бронетранспортеров, много другой боевой техники.

Гитлеровцам так и не удалось захватить шоссе и железную дорогу Шяуляй — Елгава и соединить обе свои расчлененные группировки. 22 августа они были отброшены контрударом фронта на 12 км.

Всего под Шяуляем с 14 по 22 августа было подбито и сожжено 153 немецких танка и штурмовых орудия. Среди потерь Советских войск в боевой технике и вооружении — 191 орудие разных калибров[321 - ЦАМО. Ф. 355. Оп. 5113. Д. 359. Л. 41.].

Около 400 воинов дивизии за эти бои были награждены орденами и медалями. «Литовцы здесь стеной стояли, отразили все атаки противника, разгромили его и защитили город», — говорилось в приказе командования о боевых действиях дивизии под Шяуляем[322 - Карвялис В.А. Освобождение Литовской ССР от гитлеровских оккупантов (1944–1945). Вильнюс: «Минтис», 1975. С. 161.]. Это были первые напряженные бои Литовской дивизии на литовской земле.

В сентябре решением командующего 2-й гвардейской армией генерал-лейтенанта П.Г. Чанчибадзе (1901–1950) генерал-майор В.А. Карвялис был отстранен от должности командира дивизии.

В.А. Карвялис в ноябре 1944 года был назначен заместителем командира 118-го стрелкового корпуса, с января 1945 года участвовавшего в боевых действиях 21-й армии 1-го Украинского фронта, закончил войну в Праге. С января 1946 года был начальником военной кафедры Вильнюсского государственного университета, в отставку вышел в октябре 1961 года.

С 11 сентября командиром дивизии был назначен полковник (немного позднее генерал-майор) Адольфас Урбшас. А. Урбшас (1900–1973) до 1940 года служил офицером Литовской армии, в 1940–1941 годах был командиром полка и начальником штаба дивизии в 29-м литовском территориальном стрелковом корпусе. В 1942–1944 годах в 16-й дивизии он был командиром 167-го полка и начальником штаба дивизии.

После боев за Шяуляй дивизия до 27 августа приводила себя в порядок, принимала и готовила к предстоящим боям пополнение из молодежи, призванной на освобожденной от противника территории, укрепляла оборонительные позиции.




9. Наступление в Жемайтии (сентябрь — октябрь 1944 года)


В сентябре-октябре 1944 года, действуя в составе 2-й гвардейской армии, Литовская дивизия приняла участие в Мемельской наступательной операции 1-го Прибалтийского и правого крыла 3-го Белорусского фронтов с целью окончательного освобождения Советской Литвы. Дивизия к этому времени была хорошо обучена и укомплектована.

В середине сентября 1944 года, сохраняя за собой стратегическую инициативу, войска трех Прибалтийских и Ленинградского фронтов перешли в наступление с целью разгромить группу армий «Север» в Прибалтике.

Считая Ригу объектом первостепенной важности, гитлеровское командование перебросило к ней с территории Литовской ССР часть войск своей 3-й танковой армии, сосредоточив здесь свои главные силы.

Таким образом, группировка немецких войск в Литве оказалась ослаблена.

К двадцатым числам сентября 1944 года здесь оставалось только две пехотные дивизии и пять отдельных полков 3-й танковой армии противника. Учтя это, советское командование сразу же осуществило перегруппировку наших сил в район Шяуляя и приступило к освобождению Жемайтии — западной части Литвы.

Сюда были перегруппированы армии 1-го Прибалтийского фронта с задачей нанести внезапный, мощный и стремительный удар, чтобы в кратчайшие сроки выйти к побережью Балтийского моря на участке Паланга — Мемель — устье реки Неман и отрезать от Восточной Пруссии немецкие 18-ю, 16-ю и частично 3-ю танковую армию.

Все силы фронта перебрасывались в полосу 2-й гвардейской армии (в которую и входила 16-я дивизия), а 2-я гвардейская армия, в свою очередь, перегруппировывалась на свой левый фланг, к югу от Шяуляя. Это были мощные танковые и общевойсковые силы.

В начале октября 1944 года, перед началом наступления, фронт проходил по линии: Добеле — Мажейкяй — Куршенай — Расейняй — Кибаржай.

5 октября был нанесен сильнейший удар советских войск в направлении Мемеля. Получив приказ командарма 2-й гвардейской генерал-лейтенанта П.Г. Чанчибадзе скрытно передислоцироваться в район лесов у Титувскай, к северу от озера Гауштвинис, откуда предполагалось начать новое наступление, дивизия совершила два перехода. 29 сентября она сосредоточилась в заданном районе. Для командования дивизии это была первая большая и ответственная наступательная операция в Литве, участие в окончательном освобождении Западной Литвы — Жемайтии.

Дивизия изготовилась к наступлению 3 октября. За сутки до перехода в наступление она заняла исходное положение.

Наступая на правом крыле армии, дивизия в ночь на 5 октября успешно форсировала реку Дубиса в районе восточнее Кельме — крупного населенного пункта, сильного узла сопротивления.

Этой ночью в ходе разведки боем бойцы 1-го батальона 156-го полка под командованием майора П. Белана скрытно форсировали реку Дубису и с опережением графика боя захватили плацдарм на ее правом берегу почти без потерь. На появившийся небольшой плацдарм на западном берегу Дубисы тут же переправился батальон майора М. Машкова и быстро пошел в наступление, развивая первоначальный успех. Утром туда успели переправиться два полка дивизии, а 6 октября успешное наступление литовцев закрепила вся армия.

Литовские бойцы вместе с танкистами 159-й бригады 1-го танкового корпуса генерал-лейтенанта танковых войск Буткова В.В. (1901–1981) разгромили штаб немецкой 5-й танковой дивизии и начали бои за освобождение городов и сел Жемайтии и Клайпедского края.

Вскоре 1-й Прибалтийский фронт расширил фронт прорыва до 8 км и углубился в оборону противника на 17 километров. Дивизия к исходу дня подошла к реке Кражанте. 3-й батальон 249-го стрелкового полка под командованием майора В. Виленскиса форсировал Кражанту и перерезал шоссейную дорогу Шяуляй — Кельме. Это был большой успех. Гитлеровцы потеряли важную магистраль для маневра. 249-й полк с боями освободил важные узлы дорог — небольшие города Кряжай, Шилале, Жемайчю — Науместис. Немецкие войска не смогли оказать в Жемайтии существенного сопротивления и откатывались к Мемелю и Неману. Начав Мемельскую операцию и нанеся неотразимый удар, оказавшийся внезапным, наше командование опередило противника, который готовился в середине октября организовать контрнаступление под Ригой.

В ходе боев 6 октября подразделения 156-го полка (командир — полковник В. Луня) во взаимодействии с 3-й гвардейской стрелковой дивизией овладели Кельме.

7 октября части дивизии действовали особенно успешно. Умело применяя обходной маневр, они быстро сбивали отряды прикрытия противника и не давали ему возможности приводить в порядок свои отходящие части и закрепляться на промежуточных рубежах. Отступающие войска гитлеровцев в обстановке неразберихи и неуверенности несли большие потери в живой силе и технике.

8 октября 1944 года 16-я дивизия под командованием полковника А. Урбшаса получила благодарность в приказе Верховного главнокомандующего вместе с другими частями и соединениями войск 1-го Прибалтийского фронта, наступавших от Шяуляя, прорвавших сильно укрепленную оборону противника и продвинувшихся за четыре дня наступательных боев до 100 километров[323 - Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза. М., 1975. С. 244.].

Таким образом, Литовская дивизия прошла 180 км от Шяуляя до Немана и 12 октября достигла значительного успеха, выйдя на позиции в 15 км северо-западнее Тильзита (Советск).

Командование дивизии сформировало передовой отряд дивизии под командованием полковника В. Мотеки. В отряд были включены 3-й батальон 167-го полка (на 20 автомашинах), 10 танков и 10 самоходных орудий. В задачу отряда В. Мотеки входило, действуя самостоятельно впереди главных сил в тылу врага, громить его коммуникации, уничтожать отдельные части и в целом создавать условия для быстрого продвижения основных сил дивизии. Отряд был усилен разведывательным взводом и двумя артиллерийскими батареями.

Тем временем наступление 156-го и 249-го полков в направлении Кельме было остановлено огнем немецкой артиллерии, которая вела огонь с удобных позиций на высоком берегу реки Кражанте. Командиру 3-го батальона 249-го полка майору В. Виленскису была поставлена задача обойти обстреливаемый участок с севера, захватить шоссе Шяуляй — Тильзит и атаковать кельмеский гарнизон. Выполняя приказ, батальон форсировал Кражанте между деревнями Пажваркулис и Паварпянис и блокировал шоссе. Батальон был сразу же атакован противником. После этого в бой включился батальон под командованием Л. Гарниса и совместными усилиями противник был отброшен на запад, в сторону Варняны, Кражяй, была освобождена северная часть Кельме. Подошедшие силы 156-го полка вместе с 3-й стрелковой дивизией и 117-й танковой бригадой завершили освобождение Кельме.

После этого передовой отряд дивизии маневром с севера освободил Кражяй. Однако вскоре передовой отряд был ослаблен, так как из его состава командование дивизии вывело приданные танки, вернув их в распоряжение дивизии. Встретив противодействие немцев у Калтиненай, командир отряда подавил его огнем самоходных орудий и занял город. Продвигаясь далее в направлении Шилале, Паюрис, отряд, пройдя мимо взорванных мостов, форсировал р. Юра вброд. Противник отступил в г. Вайнутас. Этот город пришлось атаковать несколько раз, он был взят только с подходом 156-го полка.

Полк дальше пошел на Жемайчю-Науместис, а передовой отряд — на Катичяй. Здесь Мотека получил приказ вернуть в распоряжение дивизии приданные его отряду самоходные орудия. Таким образом отряд остался в составе одного стрелкового батальона без артиллерии и танков. Мотека принял решение идти вперед через Дягучяй, Пашишяй и занять позиции, перехватывающие в лесу Усенай шоссе и железную дорогу Клайпеда — Тильзит. Он выполнил эту задачу смелым маневром вечером 10 октября. В этот день отряд В. Мотеки сбил заслон гитлеровцев и первым ворвался в город Жемайчю-Науместис. И когда подошли подразделения 249-го полка, они полностью освободили этот город, важный узел дорог на пути к Неману[324 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 4005. Д. 440. Л. 14.].

Отряд Мотеки в этот день перехватил шоссейную и железную дороги Клайпеда — Пагегяй (Погеген) в районе деревни Усенай.

Это означало ликвидацию связи Мемеля с Восточной Пруссией.

Таким образом за четыре дня передовой отряд В. Мотеки рейдом по тылам противника прошел 187 километров, освободил несколько городов и поселков, поставленную перед ним задачу выполнил, хотя его силы постепенно были значительно уменьшены. Его положение существенно осложнилось, когда в какой-то момент он утратил связь с командованием дивизии. Ее восстановила группа разведчиков под командой Болеслава Гегжнаса. В немецкой форме и на трофейной немецкой машине разведчики смело, посреди бела дня, проехали через расположение немецких войск и прибыли в штаб дивизии. Он в это время находился в Вайнутасе. Командование дивизии оперативно направило в Усенай 249-й полк с артиллерией — дивизионом 224-го полка. Вот-вот должны были начаться решающие ожесточенные бои.

10 октября оборонительные позиции вырвавшейся вперед Литовской дивизии располагались следующим образом: 156-й полк — на юге от Жемайткемиса у большака Усенай — Вершининкай, деревня Сварайткемис в центре обороны; 167-й полк — на юго-востоке от железной дороги, от Плей-Кишкяй до деревни Плейне; 249-й полк — у деревень Шуняляй, Ужпялькяй и Вершининкай.

В этот день войска 51-й армии вышли на побережье Балтийского моря на границе Литвы и Латвии. Мемель (Клайпеда) был блокирован с суши, но взять его штурмом в этот момент не удалось.

С подходом 11 октября к отряду Мотеки основных сил дивизии был обеспечен успех операции по нарушению связи Мемеля с Восточной Пруссией.

11 октября воины Литовской дивизии, которые к тому времени с боями прошли более 130 километров, перерезали шоссейную и железную дорогу Тильзит — Клайпеда, прижав гитлеровцев к Неману.

Утром 12 октября полк Ф. Лысенко первым завязал бой. Основной удар наступающего противника пришелся на 3-й батальон (командир — майор В. Виленскис), на него наступало полтора батальона гитлеровцев с 16 танками. Поскольку в батальоне после длительных боев сохранилось в строю чуть больше половины личного состава, В. Виленскис оставил в окопах прикрытие, а сам с ротой стрелков и взводом автоматчиков обошел наступающих по болоту, зашел им в тыл и предпринял внезапную штыковую атаку. Немцы начали отступать, но на помощь им уже подходили еще две роты. В этот момент командир батальона начал вести огонь из станкового пулемета с 30–40 метров, практически в упор. Так атака противника была отбита. Батальон закрепился в районе деревни Ужпелькяй.

Гитлеровцы сосредоточили против Литовской дивизии переброшенную из Варшавы танковую дивизию «Герман Гринг», Тильзитскую офицерскую школу 3-й танковой армии, остатки 551-й пехотной дивизии и 101-й пехотной дивизии.

12 октября в 10 часов 30 минут противник контратаковал подразделения 249-го стрелкового полка на рубеже Шунеляй — Ужпелкяй — Вержининкай. Со стороны Лейтгиряй наступала рота пехоты с 4 танками; со стороны Галдоняй, Ионайчяй — батальон пехоты при поддержке 12 танков. Наступление сопровождалось сильным артиллерийским огнем[325 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 139; ЦАМО. Ф. 942. Оп. 127004. Д. 22. Л. 126.]. 2-й батальон 249-го полка под давлением превосходящих сил противника оставил позиции в Шунеляй, отошел и закрепился около деревни Ужпелкяй.

Немцы сумели вклиниться в оборону дивизии и нанести ей большой урон в живой силе и технике. Дивизия удержала свои позиции с большим трудом. Атака немецких войск в составе батальона пехоты с 4 танками в 15 часов была отбита. Всю оставшуюся часть дня 12 октября и ночь с 12 на 13 октября дивизия укрепляла свои позиции, готовясь к тяжелому бою. На прямую наводку была поставлена вся артиллерия дивизии, вплоть до части гаубиц. 13 октября противник после мощной артиллерийской подготовки силами до двух полков пехоты и 50 танков при поддержке авиации возобновил свой контрудар[326 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 140.].

Только против 3-го батальона 249-го стрелкового полка наступало до полка пехоты СС с 20 танками и штурмовыми орудиями. Здесь вместе со стрелками стояли полковые орудия ефрейтора Г. Ужполиса и сержанта К. Шураса. Танки и пехота врага, ведя огонь, шли прямо на их огневые позиции. Ужполис сам стал у панорамы. Выстрел, еще один. Снаряды рвались в цепи вражеской пехоты. Так же метко стрелял и Шурас. Гитлеровцы залегли. Но тут началась их атака с другого направления. Артиллеристы возобновили огонь, но вскоре Ужполис был ранен. К нему подбежал посыльный от командира полка подполковника Ф. Лысенко с приказом открыть огонь по району наблюдательного пункта полка, куда прорывались гитлеровцы, наступавшие на соседнем участке. Наскоро перевязав рану, Ужполис вдвоем с Шурасом и тремя бойцами расчета повернули свои два орудия и открыли огонь. Гитлеровцы отхлынули от наблюдательного пункта, но в это время вражеский пулемет, пристрелявшись к огневой позиции Ужполиса, вывел из строя почти всех бойцов орудийного расчета. Однако орудие продолжало вести огонь, хотя Ужполису приходилось самому и подносить снаряды, и заряжать их, и наводить орудие в цель. Одним из первых же снарядов он уничтожил вражеский пулемет, который вывел из строя его товарищей. Тут на орудие двинулось два вражеских танка. Один Ужполис поджег, но второй шел прямо на него. Выстрелом почти в упор отважный воин подбил и этот фашистский танк. Вскоре на огневой позиции кончились снаряды. Ужполис взял карабин и лег в цепь подошедших стрелков, продолжая вместе с ними отражать вражеские атаки[327 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 2. Л. 18.].

Г. Ужполису после войны установлен памятник в израильском городе Ашдоде и его именем названа улица.

Тем временем орудие К. Шураса продолжало вести огонь. Много раз гитлеровская пехота подходила к его огневой позиции совсем близко, но каждый раз откатывалась, поражаемая метким огнем. Вскоре артиллеристы были окружены, но продолжали бой с гитлеровцами. Заметив, что фашисты устанавливают пулеметы в одном из находившихся недалеко домов, Шурас навел туда орудие и метким выстрелом зажигательного снаряда поджег дом и уничтожил один из пулеметов. На огневой позиции рвались вражеские мины, все бойцы расчета были ранены, но орудие Шураса продолжало вести огонь по врагу. Вскоре на этом участке стрелковые подразделения контратаковали врага и отбросили фашистскую пехоту. И здесь Шурас своим огнем поддерживал контратаку. Отважный воин выстоял. Его орудие нанесло гитлеровцам большие потери[328 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 140.].

В Израиле именем Шураса названа улица в городе Ришон ле-Цион.

В тяжелых боях воины 249-го стрелкового полка выстояли, проявив мужество и отвагу. Командиры всех степеней четко организовали взаимодействие пехоты, артиллерии и саперов, умело руководили ходом боя. Бойцы сражались храбро, упорно отстаивая родную землю. В тяжелую минуту, когда гитлеровцы стремились окружить полк, командир полка подполковник Ф. Лысенко лично повел воинов в контратаку. После нескольких часов упорного боя фашисты в конце концов вынуждены были отступить[329 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1. Л. 96.]. Все последующие атаки врага были отбиты с большими для него потерями.

Героически сражался в этом бою пулеметчик 167-го полка Ф. Зацепилов. Когда вражеская пехота вклинилась в оборону на стыке с соседней ротой, Зацепилов вместе с бойцами расчета ефрейтором Лабутисом и рядовым Скворчинекасом выдвинулись на фланг гитлеровцев и открыли по ним губительный огонь.

Фашисты залегли и вызвали минометный огонь по пулеметчикам. Но наши бойцы умело переползли с пулеметом в соседний окоп. Когда атака фашистов возобновилась, они опять встретили ее огнем, убив гитлеровского офицера, который поднимал солдат. Вскоре Зацепилов перетащил свой пулемет в водопропускную трубу под шоссе и оттуда метким огнем разил гитлеровцев. Тогда против него двинулся фашистский танк. Но отважный воин встретил его гранатами. Всего в этот день пулеметчики во главе с Зацепиловым уничтожили до 80 фашистов и сорвали на своем участке все их атаки[330 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1. Л. 156.].

В городе Калач Воронежской области, где Ф.П. Зацепилов поселился после войны, установлен его барельеф на Аллее Героев.

На следующий день гитлеровцы опять атаковали полк. Впереди шли танки, а за ними в густой пыли — пехота. В районе обороны одной из рот находилось 45-мм орудие под командованием сержанта Г.Г. Терентьева. Наводчик Покальнис открыл огонь по вражеским танкам с расстояния 300 метров. Но вскоре он был ранен. Огонь стал вести сам Терентьев. Заряжал орудие рядовой Старка, а подносила снаряды давно прославившая себя как храбрый воин Зина Матушевене. Выстрел, другой… Один вражеский танк горит. Но остальные сосредоточили огонь по героям-артиллеристам. Все три бойца орудийного расчета были ранены, но пушка не замолкла. Выстрел за выстрелом делала она по вражеским машинам. Вот подбит второй танк, затем бронетранспортер с пехотой. Терентьев уже сам и заряжает и стреляет: товарищи ранены тяжело. Еще один танк и один бронетранспортер подбил отважный воин… Когда наши подразделения контратаковали и отбросили гитлеровцев, они увидели разбитое орудие Терентьева, а позади него — убитых командира и двух его боевых товарищей. Перед орудием на удалении от 300 до 50 метров застыли три сгоревших и подбитых фашистских танка, два бронетранспортера, лежало 15 трупов вражеских солдат[331 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 2. Л. 19.].

Именем героя-артиллериста Г. Терентьева уже после войны были названы одна из улиц города Горького (Нижний Новгород), где он родился и работал, и одно из волжских судов.

Г.Г. Терентьев похоронен на воинском кладбище г. Пагегяй. В поселке Память Парижской Коммуны Нижегородской губернии, где он жил, установлен бюст Героя.

Не достигнув успеха на участках обороны 167-го и 249-го стрелковых полков, пехота и танки гитлеровцев в 18 часов 30 минут 13 октября начали атаки против подразделений 156-го стрелкового полка. Ценой больших потерь им удалось здесь несколько вклиниться в оборону. Однако в ночь на 14 октября полковник В. Луня, командир полка, организовал контратаку силами второго эшелона полка. Противник был уничтожен, и оборона восстановлена.

В боях 13 октября противнику были нанесены большие потери: до 380 солдат и офицеров, 19 танков и штурмовых орудий, 20 пулеметов, 8 орудий, 4 бронетранспортера и др.[332 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 2. Л. 19; ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 141.]

Командир батальона 249-го полка майор Виленский (Виленскис) В.А. в районе г. Пагегяй с 12 по 14 октября 1944 года три дня отражал контратаки более 20 танков и полка пехоты противника. С резервной ротой он обошел противника с тыла и нанес удар по его пехоте. Позицию — важнейший перекресток дорог возле населенного пункта Усенай — удержал; был ранен, но остался в строю[333 - Берега Балтики помнят. М.: Политиздат, 1966. С. 221–229; К берегам Янтарного моря… С. 133–139; Повороты судьбы. Книга воспоминаний. Иерусалим, 1986.].

14 октября основная тяжесть боя выпала на долю подразделений 167-го полка. В 8 часов утра немецкий пехотный батальон с танками атаковал 1-й стрелковый батальон этого полка. Полчаса спустя противник бросил в бой еще два пехотных батальона с 30 танками. Хотя части танков и удалось вклиниться в оборону полка, в глубине они были встречены организованным огнем дивизионных артиллеристов. Особо отличились в этом бою наводчики орудий младший сержант Б. Цинделис и рядовой С. Шейнаускас. На орудие Шейнаускаса шло 11 вражеских танков, в том числе несколько тяжелых. С расстояния 400 метров наводчик открыл огонь. Первым же выстрелом он подбил гусеницу одному из танков. Тот остановился. Еще два выстрела — один из фашистских танков загорелся. Но остальные шли вперед, ведя огонь по отважным артиллеристам. Командир орудия, сам Шейнаускас и два бойца расчета были ранены. Осколком разбило панораму орудия. Но Шейнаускас продолжал вести огонь. Он наводил пушку прямо по стволу и вскоре подбил еще один фашистский танк. Но тут два вражеских снаряда разорвались прямо на огневой позиции. Герой-наводчик был смертельно ранен. В этом бою орудие Цинделиса подбило два вражеских танка. Еще несколько вражеских машин почти вплотную подошло к огневой позиции. Отважный наводчик, будучи тяжело раненным, успел подбить еще один танк. Он погиб от разрыва вражеского снаряда. Было разбито и его орудие. Отважные артиллеристы отбили танковую атаку врага. Оставшиеся машины противника вынуждены были отойти на исходный рубеж[334 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 141.].

Стасис Шейнаускас похоронен вблизи места совершения подвига, на воинском кладбище в литовском городе Пагегяй. В п. Рокишкис, недалеко от его родной деревни Кандрелю, установлена мемориальная плита.

Цинделис Б.И. был похоронен на воинском кладбище в г. Пагегяй, его именем была названа улица в г. Шилуте.

Повторяя атаку за атакой, гитлеровцам удалось в последующем вклиниться в оборону 1-го и 2-го стрелковых батальонов 167-го полка на глубину от 300 до 500 метров. Одна стрелковая рота 2-го батальона была окружена, но воины не растерялись. Решительной атакой они прорвали кольцо окружения и соединились с основными силами батальона[335 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 143.]. Затем 3-й батальон 167-го стрелкового полка контратакой выбил прорвавшегося противника с занятых им позиций и восстановил положение. Встретив упорное сопротивление частей дивизии, поддержанных авиацией, противник в этот день атаки прекратил.

15 октября, получив подкрепление, после часовой артиллерийской подготовки гитлеровцы атаковали подразделения 249-го стрелкового полка с трех сторон. Особенно сильными атаки были в районе деревни Ужпелькяй. Здесь враг, введя в бой до двух пехотных батальонов, а затем и до полка пехоты, вклинился в оборону 2-го стрелкового батальона. Но благодаря упорному сопротивлению, мужеству и отваге наших воинов противник, как и в предыдущие дни, был отброшен в исходное положение. Однако затем, после сильной артиллерийской подготовки и ударов с воздуха, гитлеровцы перешли в атаку, нанося удар в стыке между 249-м и 156-м стрелковыми полками. Отдельным группам солдат противника снова удалось вклиниться в расположение обороны.

В критическую минуту в бой здесь была брошена группа разведчиков под командованием командира взвода Даукша. Ползком, используя выгодные условия местности, разведчики заняли позиции метрах в ста от атакующих гитлеровцев. Подпустив фашистов еще ближе, они забросали их гранатами. Затем командир отделения сержант В.Н. Федотов первым выскочил из окопа и с гранатой в руках бросился на врагов. За ним поднялись и остальные разведчики. Дружной контратакой они отбросили гитлеровцев и восстановили положение[336 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1. Л. 30.].

В этот день вновь отличились дивизионные артиллеристы. Пять батарей 224-го артиллерийского полка были выставлены для ведения огня прямой наводкой. В ходе боев только лишь 1-я и 2-я батареи этого полка сожгли и подбили 20 танков противника[337 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1.Л. 80.].

16 октября противник шел в атаки и днем и ночью, напролом, не считаясь с огромными потерями. Атаки повторялись в 2.30, в 4 часа утра, в 7.30, в 8.35. Они шли при бомбежке не менее десяти самолетов, при непрерывном артиллерийском и минометном обстреле.

В конце концов противнику удалось вклиниться в оборону 249-го полка, создав угрозу его окружения. В этот критический момент командир полка подполковник Ф.К. Лысенко поднял бывший до этого в резерве 1-й батальон и лично повел его в контратаку. Это было, пишет очевидец, сделано так стремительно и с таким страшным криком «Ура!», что немцы не выдержали и стали отходить. Ф. Лысенко был ранен, его перевязали, и он продолжал руководить боем[338 - 16-я Литовская… С. 398.].

И 17 октября немецкие войска атаковали дивизию — два раза, и 18-го — три раза. Но чувствовалось, что их наступательный напор выдыхается. 16-я дивизия тоже, понеся большие потери, держалась из последних сил.

18 октября измотанный противник, оставив силы прикрытия, стал отходить. 19 октября части Литовской дивизии перешли к его преследованию.

Командир взвода отдельной разведывательной роты 16-й дивизии старший сержант Болеслав Гягжнас во время наступления на кельмесском направлении с 6 по 9 октября 1944 года в числе первых освобождал г. Шилале и форсировал реку Юра, был ранен, но не оставил поле боя.

Дивизия вела преследование отходившего противника с задачей не дать ему закрепиться на промежуточных рубежах. Болеслав Гягжнас, известный командованию своей смелостью и инициативой, был назначен старшим головного разведывательного отряда группы преследования. Отряд рассеял огнем колонну отступавших по шоссе гитлеровцев, захватил местечко, где сходились несколько удобных грейдерных дорог. Скрытно проникнув в центр занятого немцами населенного пункта, начал бой в глубине обороны противника, чем вызвал панику и обеспечил его занятие подошедшими подразделениями Литовской дивизии[339 - «Боевой натиск» [Ежедневная красноармейская газета 6-й гвардейской армии]. 21 июля 1945 г. С. 2.].

С 18 октября немцы, прикрывшись заслонами, отступали к Восточной Пруссии. С 19 октября дивизия вместе с соседними соединениями перешла к преследованию. Оборона противника в Пагегяй была прервана 167-м полком, и у деревни Ужпилкяй 20 октября армия вышла на берег Немана. В тот же день к Неману вышел 249-й полк. После трехдневных боев у деревни Науседай был разгромлен последний укрепленный участок немецкой обороны на литовском берегу Немана, и силы противника были отброшены за реку.

23 октября 1944 года Литовская дивизия передала свои позиции 126-й стрелковой дивизии и передислоцировалась в леса между населенными пунктами Пагегяй и Вилкишкяй, находясь в резерве. В полки прибыло новое пополнение, велась его боевая подготовка. Бои за освобождение Жемайтии завершились.

Теперь вся территория Литвы, кроме Клайпеды, была полностью освобождена от фашистских оккупантов.

Бои за Жемайтию стали самыми значительными за всю историю Литовской дивизии. Противник понес серьезные потери: было убито 5630 солдат и офицеров, уничтожено 48 танков и самоходных орудий, 32 бронетранспортера, 2 танкетки, 83 автомашины, 31 артиллерийское орудие, 13 минометов, было захвачено много трофеев[340 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 289870. Д. 6. Л. 20.].

Взято в плен было 135 фашистских солдат. Было захвачено 6 танков, 34 автомашины, 24 орудия, 69 пулеметов и другое вооружение.

Потери 16-й Литовской дивизии при освобождении Жемайтии составили около 600 человек[341 - 16-я Литовская… С. 318.].

31 декабря 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР дивизия была награждена орденом Красного Знамени за успешные боевые действия в наступлении и боях под Тильзитом, в ходе которых она прошла 187 километров, освободив 419 населенных пункта, в том числе 11 городов и поселков городского типа.

За успешное проведение операции командир дивизии Адольфас Урбшас из полковников был произведен в генерал-майоры.

Участие в боях по освобождению Жемайтии явилось крупным успехом Литовской дивизии, знаменательным этапом ее боевого пути.

В 1965 году в деревне Усенай на месте кровопролитных боев, где 16-я дивизия не дрогнула и не отступила, был поставлен памятник.

Сотни воинов дивизии получили награды за отвагу и героизм, а десяти наиболее отличившимся солдатам и офицерам было присвоено звание Героя Советского Союза Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года. Вот их имена: майор Вольфас Лейбович Виленскис (1919–1992), старший сержант Болеслав Доминикович Гегжнас (1906–1952), младший сержант Федор Петрович Зацепилов (1924–1987), подполковник Федор Константинович Лысенко (1913 г.р.; погиб в бою 22 февраля 1945 года, звание присвоено посмертно), сержант Григорий Григорьевич Терентьев (1923 г.р.; погиб в бою 14 октября 1944 года, звание присвоено посмертно), ефрейтор Григорий Саульяевич Ушполис (1923–1997), старший сержант Василий Николаевич Федотов (1924–2000), красноармеец Борис Израилевич Цинделис (1916 г.р.) и младший сержант Стасис Козеивич Шейнаускас (1917 г.р.) — погибли в боях 13 октября 1944 года, (звание присвоено посмертно), сержант Калманас Маушович Шурас (1917–2003).

Дочь литовского народа Дануте Станелене награждена орденом Славы всех трех степеней — одна из тех немногих женщин-фронтовичек, которые отважно и верно служили в рядах Литовской дивизии. Многие из них были санитарками, связистками, а некоторые — стрелками, пулеметчиками и артиллеристами. Боевой путь от Орла до Клайпеды прошла отважная артиллеристка З. Матюшевене. В жестокой схватке на подступах к городу-порту расчет ее 45-мм противотанковой пушки подбил несколько немецких танков и, отбивая яростную контратаку противника, погиб, но не пропустил его на свои позиции.




10. Бои в Курляндии 2 ноября 1944 — 14 января 1945 года


В ноябре 1944 — январе 1945 года Литовская дивизия принимала участие в боевых действиях против войск немецкой группы армий «Север» в Западной Латвии (Курземе — по-латышски, Курляндии — по-немецки: до 1917 года этот район именовался Курляндской губернией России).

Дивизия вошла в состав входившего в 43-ю армию 13-го гвардейского стрелкового корпуса (командир — генерал-лейтенант А.И. Лопатин — на Параде Победы 24 июня 1945 года он будет командовать сводным полком 1-го Прибалтийского фронта). Перед советскими войсками в Курляндии была в этот момент поставлена задача постоянными атаками сковывать вражеские дивизии и не допускать их переброски на другие участки советско-германского фронта.

16-я Литовская дивизия сменила на позициях 334-ю дивизию. 19 ноября 1944 года после часовой артиллерийской подготовки 167-й и 249-й полки поднялись в атаку. Наступательные действия нацеливались в стык немецких 31-й и 32-й пехотных дивизий в районе деревни Друнки и леса Цимери. Были захвачены первые линии немецких окопов. Сразу же начались немецкие контратаки, противник подвел в район боя 14-ю танковую дивизию. Подвергаясь сильнейшему минометному и артиллерийскому обстрелу на заранее пристрелянных рубежах, полки понесли большие потери и после двухдневных боев отошли на исходные позиции.

Следующее наступление дивизии 13-го корпуса, и 16-я Литовская в их числе, предприняли через несколько дней в районе деревень Капей — Цимери — Друнки. Наступавшие 156-й и 249-й полки прошли с боем до трех километров, но ввиду ожесточенного сопротивления противника были вынуждены после этого перейти к обороне. Боевые действия приняли позиционный характер.

В первые дни декабря 1944 года Литовская дивизия, передав свой боевой участок 71-й гвардейской стрелковой дивизии, на неделю отводится в тыл, где в районе деревень Пуце, Граба, Кловы приводит себя в порядок, принимает пополнение из мобилизованных в освобожденных районах Литвы призывников, проводит их боевую подготовку.

20 декабря, передислоцировавшись в район Пампали — Дабес, Литовская дивизия три ночи вела бои и продвинулась вперед.

Вследствие особо неблагоприятных условий болотистой местности пришлось остановить наступление и перейти к обороне.

В первой половине января 1945 года войска дивизии, оставаясь на занимаемых позициях, продолжали вести бои местного значения.

14 января 1945 года дивизия, передав линию обороны 378-й стрелковой Новгородской Краснознаменной дивизии, отошла в тыл.




11. Бои за освобождение Клайпеды 19–28 января 1945 года


14 января 1945 года дивизия получила приказ на передислокацию. Ночными маршами через Мажейкяй, Седа, Тельшяй, Леплауке, Плунге дивизия вышла к Якубовасу на юго-востоке от Кретинги, чтобы участвовать в освобождении последней части литовской земли — Клайпеды. Полки шли маршем, поротно, солдаты несли на себе все снаряжение, проходя в сутки по 35–45 км.

С 15 по 17 января 1945 года дивизия доукомплектовывалась в районе Мажмала в 20 километрах северо-восточнее Вайнёде из числа полученного нового пополнения литовцев из 2-го отдельного Литовского запасного батальона в количестве 2081 человек[342 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 5. Л. 2.].

С 19 января по 21 февраля 1945 года дивизия в составе войск 4-й ударной армии (командующий — генерал-лейтенант Малышев П.Ф. (1898–1972)) участвовала в Мемельской наступательной операции, в боях за Клайпеду.

Город был опоясан проволочными заграждениями, противотанковыми рвами, дотами, сплошными минными полями. В самой Клайпеде все каменные здания и подвалы были приспособлены к уличным боям. Сильный огонь вели с военных кораблей и из береговых укреплений.

К началу боев за Клайпеду Литовская дивизия была сосредоточена в районе Кретинги и составляла резерв командующего армией[343 - Борьба за Советскую Прибалтику. Кн. III. Рига, 1969. С. 50.]. К вечеру 26 января разведка боем установила отход противника во вторую и третью линию траншей. Командующий армией отдал приказ о наступлении по всему фронту с утра 27 января. Литовская дивизия была введена для наращивания удара в направлении северной части Клайпеды, левее 179-й дивизии. Воины дивизии шли в наступление под лозунгом: «Клайпеда была и останется литовским городом».

Наступление развернулось по всему фронту, однако к 12 часам наши войска смогли овладеть только первой позицией главной полосы обороны противника.

В то же время 16-я дивизия на своем участке действовала энергично. Она вела наступление с рубежа Лаукжяме — Радайляй — Жёбряй в направлении Клайпеды.

Первые четыре километра по направлению к городу наступающие полки прошли в быстром темпе, с минимальными потерями.

Артиллерийским обстрелом с высоты на противоположном берегу реки Дане движение наступающих было остановлено. Противник отступил с этих позиций после того, как артиллеристы подавили его огневые точки, а рота 1-го батальона майора П. Белана под командованием лейтенанта Нарбутаса обошло высоту с юга.

Для наращивания темпов наступления командир дивизии ввел в бой 156-й полк.

Перейдя в наступление в 14 часов, 156-й и 249-й полки продвинулись на четыре километра. 156-й полк вел тяжелый бой за высоту на берегу р. Дана, с которой противник вел обстрел шоссе Клайпеда — Кретинга. Поскольку атака в лоб в 18.00 оказалась неудачной, 249-й полк вышел в тыл противника. Обходной маневр совершила рота 156-го полка лейтенанта Нарбутаса, которая атаковала высоту с тыла. Немцы начали отходить. В бою под Тауралауке Нарбутас получил смертельное ранение.

Когда наступление возобновилось в 18 часов, успеха сначала не было, и вновь командиры прибегли к обходному маневру — увидев, что два батальона 249-го полка зашли им в тыл и завязали там бой, оборонявшиеся в полосе наступления дивизии гитлеровцы отошли.

Одна за другой части дивизии ворвались в город и вышли на северные окраины Клайпеды.

Батальон майора Гладкова первым пробился в центр города в 2 часа 30 минут ночи 28 января. Майор связался со штабом полка по полевому телефону: какие будут указания? С командного пункта прозвучал приказ:

— Выйти к причалу, к морю.

Первым в порт Клайпеды в три часа ночи 28 января 1945 года пробился батальон М. Гладкова. В 5.30 утра 28 января батальон майора И. Баранова из 167-го полка вышел на берег Куршского залива[344 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203330. Д. 5. Л. 53.].

В 8 утра 28 января город и порт Клайпеда были освобождены.

Город после боев и отхода немецких войск горел, взрывались одно за другим заминированные здания. При одном из этих взрывов погибла целиком одна из рот 167-го стрелкового полка.

В боях за освобождение порта соседом 16-й Литовской дивизии справа была 179-я Витебская стрелковая дивизия, входившая в 1941 году в состав 29-го Литовского стрелкового корпуса, и ее 234-му полку было присвоено наименование Клайпедского. Войсками 4-й ударной армии Клайпеда была полностью освобождена к 9 часам утра 28 января 1945 года.

Сразу же после освобождения Клайпеды решением командующего армией из нее были выведены бравшие город и порт вместе с 16-й дивизией 344-я и 70-я дивизии, во избежание излишних потерь от мин. Дивизия была единственным войсковым соединением, оставшимся в городе. Она вела разминирование силами своего инжнерного батальона, занимала оборону по восточному берегу залива Куришес — Хафф, приводила себя в порядок.

Уйдя из Клайпеды, немецкие войска переправились на узкую песчаную косу Курише-Нерунг, отделенную от берега заливом шириной до 2 км, покрытым тонким льдом. Прикрывая эвакуацию на кораблях и отступление по косе в Восточную Пруссию, они вели артиллерийский обстрел Клайпеды весь день 29 января.

Преследование отступающего противника было поручено 156-му полку и 32-й стрелковой дивизии. 28 января противник отбил артиллерийским огнем несколько попыток форсировать залив по льду. Однако 29 января под прикрытием дымовой завесы батальон майора П. Белана без артиллерии успешно переправился через залив в районе Смилтине, захватил плацдарм. Для удержания плацдарма требовались дополнительные усилия.

Действуя по приказу командующего армией, 156-й полк 16-й дивизии (командир полка — подполковник В. Луня) в час ночи 30 января выступил на юг от Клайпеды по побережью Куршского залива. Надев белые маскхалаты, бойцы Литовской дивизии в семи километрах севернее Юодкранте переправились по потрескавшемуся льду через залив и к 9 часам 30 января выбили врага с Куршской косы[345 - Борьба за Советскую Прибалтику. Кн. III. С. 54.]. Окончательно коса была очищена от противника к 13 часам 4 февраля 1945 года полками 344-й стрелковой дивизии[346 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203300. Д. 5. Л. 55.]. Это означало окончание операции 4-й ударной армии по освобождению города и порта Клайпеды.

16-я Литовская дивизия получила благодарность в приказе № 262 Верховного главнокомандующего от 28 января 1945 года. Войска генерал-майора Урбшаса были названы среди отличившихся в боях за овладение городом Клайпеда. Во всей Литве было с ликованием встречено известие о том, что части Красной армии овладели Клайпедой, что территория Советской Литвы полностью очищена от гитлеровских войск.

Потери 16-й дивизии при штурме Клайпеды составили около 200 человек[347 - 16-я дивизия… С. 318.]. За отличия в боевых действиях при освобождении Клайпеды 16-й дивизии, в числе 19 соединений и частей 1-го Прибалтийского фронта и КБФ, наиболее отличившихся в этих боях, было присвоено почетное наименование «Клайпедской». За боевые заслуги в освобождении города 167-й стрелковый полк, первым ворвавшийся в город и вышедший к морю, был награжден орденом Красного Знамени.

По случаю освобождения Клайпеды в Москве был дан салют двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

Освобождение Клайпеды оказало существенное влияние на последующие бои в Восточной Пруссии. Войска, действовавшие на Висло-Одерском направлении, вышли к Балтийскому морю, на берега рек Одра и Нейсе. Кенигсбергская группировка немцев оказалась прижатой к морю. Как следствие, резко сократились переброски из Курляндии и, наоборот, из Германии в Курляндию живой силы и военной техники.

Знамя на портовом маяке Клайпеды стало победным знаком освобождения и собирания литовских земель в ходе Великой Отечественной войны Советского Союза.

Впервые вся территория этнографической Литвы — от Вильнюсского края до Клайпеды и Куршской косы — была объединена в единую территорию Литовской Республики. Этого добивался еще великий князь Витаустас. Был возвращен порт, выход к морю, и то, что потеряло для литовского народа сметановское правительство, то было теперь, 28 января 1945 года, отвоевано ценой усилий и самой жизни сынов литовского народа в их совместной борьбе с другими народами страны.

«Клайпеда наша! Литовская земля полностью очищена от немецких захватчиков! Трудящиеся республики шлют горячий сердечный привет войскам Красной армии, завершившим освобождение Советской Литвы»[348 - «Советская Литва». 1945. 30 января. С. 3.].

«Сбываются, — говорила писательница Э. Симонайтите, — вековые мечты литовского народа. Вильнюс — Каунас — Клайпеда. Малая Литва под советским стягом возвращается к своему исконному корню — к Большой Литве… Привет тебе, перинга, здравствуйте, сосны и березы в Аукштуяй, и вы, руины, над которыми висят еще тучи дыма».

Профессор Повилас Пакарклас писал, заканчивая статью «Клайпедская область — литовская земля»: «28 января 1945 года войска генерала Баграмяна разгромили немцев в Клайпеде и завершили тем самым полное очищение Советской Литвы от немецких захватчиков. Этот день навсегда останется в памяти литовского народа»[349 - «Советская Литва». 1945. 30 января. С. 3.].




12. Бои в Курляндии 21 февраля — 8 мая 1945 года


Завершение боев на территории Литовской ССР не стало для дивизии окончанием ее участия в войне.

Ночью 31 января 1945 года Литовская дивизия получила приказ снова идти в Курляндию, где в течение зимы и весны (с 21 февраля и до 8 мая 1945 года) продолжала бои против гитлеровцев в составе 84-го стрелкового корпуса 6-й гвардейской армии. Всего 16-я дивизия вела бои на Курляндском полуострове около 7 месяцев. Полки дивизии участвовали в десятках наступательных и оборонительных боев.

В этих боях дивизия также понесла большие потери.

Пройдя Куршенай, Салантай, Мажейкяй, дивизия вышла снова в район на северо-востоке от города Вайнеде в окрестностях Моздзелдос, Пудики, Миттели и других деревень.

С начала февраля 1945 года дивизия вошла в состав 84-го корпуса 6-й гвардейской армии. Она занимала оборону в районе Никраце.

В середине февраля дивизии было приказано передислоцироваться в район Лубенеки, Кревайш и Бложи и быть готовой вести наступательные действия. В наступлении 84-го корпуса в районе Вартайи, Дзиндурбе, Эзергали в 15 километрах к западу от Эмбуте 16-я дивизия, находясь во втором эшелоне корпуса, пять дней вела тяжелые и кровопролитные бои. В одном из этих боев 22 февраля 1945 года погиб командир 249-го полка подполковник Федор Константинович Лысенко. Через месяц ему будет присвоено звание Героя Советского Союза. Ф.К. Лысенко был похоронен в Шяуляе на площади Победы, где ему был поставлен памятник. Бюст героя и мемориальная доска были установлены на родине Ф.К. Лысенко в селе Юрченково Волчанского района Харьковской области.

В первой половине марта 1945 года дивизия была занята совершенствованием оборонительных позиций в районе деревень Ленкупи, Упенеку, Волекми.

В середине марта дивизия вела бои за захват высоты 98,8, но без прочного результата — высота несколько раз переходила из рук в руки. Проводились разведки боем, другие боевые действия местного значения. Части постепенно, неся постоянные потери, значительно уменьшились в своем составе.

Передовые подразделения размещались не в землянках, а в похожих на них укрытиях — из-за глинистой почвы невозможно было строить землянки или рыть глубокие, больше метра, окопы — сразу же набиралась вода. Поэтому части несли потери от огня немецких снайперов.

167-й полк сменил 241-й полк 46-й гвардейской дивизии и занял оборону на позициях от реки Венты до высоты 107,7. Эту передислокацию прикрывал 156-й полк в районе поселка Берзинеки. Все эти передвижения наших частей были замечены немецкими солдатами, и после этого в течение нескольких дней немецкие подразделения предпринимали атаки и разведку боем на всем протяжении обороны обоих полков 16-й дивизии от реки Венты, деревни Граби и до Дзелсгале.

В начале апреля 1945 года перестрелки не ведутся столь активно. После того как в дивизию прибывает пополнение численностью в три тысячи человек, полки расширяют полосы обороны. В течение всего месяца проводятся разведки боем. Воины испытывали крепость обороны немцев на господствующих высотах. Активно велась разведка.

На посту командира дивизии А. Урбшаса сменил полковник Владас Мотека, начальник штаба дивизии.

2 мая 1945 года стало известно, что гарнизон Берлика капитулировал. Конец войны стал осязаемо близок.

Войскам поступил приказ снова готовиться к наступлению, последнему, как все надеялись.

7 мая наступление началось, но проходило недостаточно активно. Решено было возобновить его на следующий день.

Утром 8 мая еще шли последние бои, а в 12 часов дня дивизия вместе с другими соединениями Красной армии получила весть о капитуляции частей немецко-фашистской группировки в Курляндии.

Бойцы 167-го полка, сидевшие в окопах в готовности к атаке, вместо сигнала к ней увидели полощущиеся на ветру над немецкими позициями белые флаги, простыни, нижнее белье — в ход по необходимости шло все. Война вдруг закончилась.

Из штаба дивизии, размещавшегося в районе Цимери-Никраце, поступили указания: война окончена, курляндская группировка капитулировала, 16-й дивизии приказано принять капитуляцию противостоявших ей 263-й и 563-й пехотных дивизий — всего около 12 тысяч солдат и офицеров, среди них два генерала. Здесь, на Курше, Литовская дивизия закончила свои боевые действа.

Капитуляцию стоявших против нее двух немецких дивизий войска 16-й Литовской дивизии принимали в течение месяца. Армейские части разоружали только части вермахта. Эсесовцами, власовцами, полицией, гражданскими лицами занимались войска НКВД.




13. Эпилог


С 13 июля Литовская дивизия совершила триумфальное шествие от Курляндии через всю Литву. В Вильнюсе был проведен парад победителей.

13 июля воины дивизии во второй раз, и теперь навсегда, начали покидать Курземе, попрощались с жителями деревень Никраце, Берзини и двинулись домой.

16-я дивизия прошла, останавливаясь по пути, через Мажейкяй, Папиле, Шяуляй, Кедайняй, Каунас.

Войны совершали марш организованно, но неспешно. На всем пути в столицу полки останавливались в городах, проходили встречи с населением.

Дойдя до Вильнюса, дивизия встала на привал в лесу у проспекта Саванерю и несколько дней приводила себя в порядок после длительного пути.

Дивизия победителей вступила в Вильнюс. Впереди на белом коне ехал полковник Владас Мотека, командир дивизии, пользовавшийся большой популярностью и уважением у солдат.

Около Белых ворот на улице Басанавичус колонну встретили хлебом-солью. Жители города приветствовали воинов, собравшихся на улицах. Был проведен парад.

После войны Литовская дивизия дислоцировалась в Вильнюсе, в казармах Северного городка.

После окончания войны были подведены некоторые славные итоги боевой деятельности 16-й стрелковой Литовской Клайпедской Краснознаменной дивизии. На протяжении всей войны в рядах Литовской дивизии сражались более 20 тысяч воинов. С февраля 1943 года по 9 мая 1945 года 13 764 воина дивизии были награждены более 21 тысячей боевых орденов и медалей[350 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 24.]. Она получила четыре благодарности Верховного главнокомандующего, благодарности командующих фронтами и армиями. Дивизия была награждена орденом Красного Знамени, ей присвоено почетное наименование Клайпедской. Орденом Красного Знамени награжден 167-й полк. 12 воинов дивизии были удостоены звания Героя Советского Союза — больше, чем в каком-либо другом прибалтийском национальном воинском соединении. 4 воина были награждены орденом Славы трех степеней. Дивизия воевала в составе Брянского, Центрального, Калининского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского фронтов. Она прошла с боями 386 км, освободила 648 населенных пунктов, в том числе 11 городов и поселков городского типа, вывела из строя около 34 тысяч и взяла в плен (считая вместе с капитулировавшими частями в Курляндии) около 10 тысяч солдат и офицеров противника.

В активе дивизии уничтожение отлично подготовленных и оснащенных частей гитлеровской армии, таких как офицерской школы 3-й армии, полка дивизии «Герман Геринг» и др.[351 - ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 3. Л. 12.]

Ее воинами было подбито и сожжено 108 танков, 8 самоходных артиллерийских установок, 43 бронетранспортера, сбито 12 самолетов, уничтожено 138 орудий разного калибра, 901 пулемет, 111 минометов, 3857 винтовок и автоматов и много другой боевой техники противника[352 - Там же.], захвачено 64 различных склада с военным имуществом, 365 вагонов.

Литовцы, как и другие коренные жители Литвы, в рядах антигитлеровской, антифашистской коалиции воевали, разумеется, не только под знаменем славной 16-й Литовской дивизии.

Литовцы — пехотинцы, артиллеристы, летчики — воевали на всех фронтах. В боях против гитлеровских захватчиков отличились Ковас, П. Даргис, А. Лукшис, Б. Лажаускайте, Н. Руткаускас, Э. Талейкис, К. Путна, И. Сербента, А. Янкус и другие. Немало их было и в партизанских отрядах, и в других частях Красной армии — до 16 тысяч.

Плечом к плечу с литовцами в 16-й дивизии воевали сыновья многих народов СССР: русские, украинцы, евреи, белорусы, казахи, татары. Число воинов литовской национальности в рядах дивизии возросло с 36,3 % на 1 января 1943 года до 68,4 % на 27 июня 1945 года. Но именно в боях, которые вела 16-я дивизия, нашел свои наиболее зримое воплощение вклад литовского народа, вместе с другими народами многонационального Советского Союза, в дело борьбы за жизнь, честь и свободу. В сложных и нередко трагичных обстоятельствах эпохи Великой Отечественной войны бойцы, офицеры и генералы 16-й Литовской дивизии, доблестно сражаясь на фронтах, приближали час Победы и строили будущее своей Родины. Благодарная память потомков погибшим на полях сражений и почет и уважение живущим ветеранам 16-й Клайпеде кой Литовской стрелковой дивизии!

В мае 1947 года 16-я Литовская стрелковая дивизия была переформирована в 44-ю Отдельную Литовскую стрелковую бригаду. Но в 1950 году она была вновь развернута в дивизию под прежним номером 16. В таком виде она просуществовала до 1954 года[353 - ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 5. Л. 5.].

Боевое знамя 16-й Литовской дивизии, находившееся по статуту на хранении в Центральном музее Советской армии, в сентябре 1960 года было перевезено из Москвы в дар Каунасскому военно-историческому музею[354 - «Советская Литва». 1960. 4 сентября. С. 4.].

Литовское национальное воинское соединение Красной армии прошло славный боевой путь по дорогам Великой Отечественной войны — от Орловщины и Курской дуги, через Белоруссию и Литву к берегам Балтийского моря. Ее воины были стойкими в обороне и безудержными в наступлении, проявляя мужество, героизм и воинское мастерство. Дивизия по праву занимает почетное место в истории Советских Вооруженных Сил литовского народа.




Глава III

8-й стрелковый Эстонский Таллинский корпус





1. Решение о создании 7-й Эстонской стрелковой дивизии


Глубокой осенью 1941 года руководство Эстонской ССР — немногочисленный аппарат Центрального комитета Коммунистической партии Эстонии и Совета народных комиссаров — развернуло активную деятельность, заботясь о социально-экономическом состоянии эвакуированных в советский тыл жителей Эстонии. В тяжелых условиях воюющей страны делалось все возможное, чтобы обеспечить их жильем, едой, одеждой, медицинским обслуживанием, создать условия для учебы детей. Шла война, и главной заботой было внести свой вклад в борьбу с врагом.

К октябрю 1941 года вся территория Эстонской ССР была захвачена немецкими войсками. Национальное эстонское воинское соединение, сформированное в 1940 году в составе РККА — 22-й Эстонский территориальный стрелковый корпус, состоявший из 180-й и 182-й стрелковых дивизий, с 4 июля 1941 года участвовал в боевых действиях. Солдаты и командиры, воевавшие в его рядах, в сложных условиях начала войны показали примеры верности долгу, героизма и воинского мастерства. Осенью 1941 года корпусное звено в Красной армии было ликвидировано. Одновременно с этим, но с особой мотивировкой, были расформированы все три прибалтийских территориальных стрелковых корпуса. Так, 22-й корпус был расформирован 22-го августа 1941 года, а его бойцы — вывезены в тыл.

Свидетельством доблести, проявленной эстонскими воинами в летних боях 1941 года, стало то, что 180-я дивизия была — с учетом этих боев — 3 мая 1942 года преобразована в 28-ю гвардейскую дивизию. 182-я дивизия под своим знаменем дошла до конца войны, получив в 1944 году почетное наименование Дновской за бои по прорыву Ленинградской блокады.

Учитывая эти соображения, 24 октября 1941 года секретарь ЦК КП (б) Эстонии Николай Каротамм и первый заместитель председателя СНК ЭССР Оскар Сепре обратились к председателю Государственного Комитета Обороны СССР (ГКО) с предложением сформировать эстонское национальное воинское соединение Красной армии — Эстонскую стрелковую дивизию.

Эстонское руководство сообщало[355 - Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945. Том 1. Таллин, 1973. С. 310.], что общее число военнообязанных, мобилизованных в Эстонской ССР в Красную армию, вместе с бывшими бойцами народного ополчения и способными носить оружие партийными и советскими активистами достигает 35–40 тысяч человек, что «подавляющее большинство из этих людей горит желанием бороться против гитлеровских бандитов, так как эстонский народ помнит свое вековое рабство под игом немецких баронов, он помнит грабеж и насилие немецких оккупантов в Эстонии в 1918 году. Трудящиеся Эстонии сейчас испытывают все ужасы гитлеровского господства».

Постановление ГКО о формировании Эстонской стрелковой дивизии было принято в разгар боев под Москвой, 18 декабря 1941 года.

Дивизии был дан номер 7-й (второго формирования)[356 - 7-я стрелковая (первого формирования) Черниговская трижды Краснознаменная, ордена Трудового Красного Знамени дивизия им. М.В. Фрунзе была переформирована 12 сентября 1941 года из 7-й моторизованной дивизии. В действующей армии числилась до 27.12.1941 года. Одна из старейших дивизий, в боях участвовала с первого дня войны.].




2. Формирование 7-й дивизии


19 декабря 1941 года Наркомат обороны СССР издал директиву № 1042 сс, направленную Центральному комитету КП (б) Э, Совету народных комиссаров ЭССР, командующему войсками Уральского военного округа и нескольким центральным учреждениям. Уральскому военному округу этой директивой давалось распоряжение о формировании 7-й Эстонской стрелковой дивизии, в составе трех стрелковых полков (27-го, 300-го и 354-го) и 23-го артиллерийского полка.

Директивой был определен порядок комплектования эстонских воинских частей рядовым и сержантским составом из граждан Эстонской ССР: призывников, военнообязанных запаса, военнослужащих действующей армии и тыловых частей, а также возвращающихся в строй из госпиталей. Этот порядок в основном действовал и в дальнейшем.

Офицерский состав и политработников в отличие от того, что было в 22-м корпусе, было приказано подбирать из эстонцев или военнослужащих других национальностей, владеющих эстонским языком. Вопрос о месте формирования соединения оставлялся на усмотрение округа[357 - Эстонский народ… Том 1. С. 310–311.].

Дивизию укомплектовывали по штатам обычной стрелковой дивизии Красной армии, но, основываясь на национальном характере формируемого соединения, исключительно из жителей ЭССР и эстонцев из других республик Союза, численностью в И 618 человек. (В РСФСР было несколько мест компактного проживания эстонских крестьян с XIX века. Например, в Кошкинском районе Самарской области в восьми эстонских деревнях проживали 2500 человек — потомки крестьян, приехавших на Волгу в 60-е годы XIX века). Будущий командир Эстонского корпуса Л. Пэрн родом был из Ставрополья, где также имелись эстонские деревни, и т. д.

Значительно позже, 1 октября 1942 года, порядок комплектования рядовым и сержантским составом был изменен: по указанию Наркомата обороны все эстонцы и все граждане Эстонской СССР соответствующих возрастов подлежали направлению только в эстонские воинские части[358 - Ларин П.А. Эстонский народ в Великой Отечественной войне 1941–1945. Пер. с эст. Таллин: АН ЭССР. 1964. С. 116.].

Директивой предписывалось начать формирование дивизии немедленно, с 25 декабря 1941 года, и закончить к 10 февраля 1942 года. Формирование дивизии началось 9 января 1942 года.

Первая задача состояла в укомплектовании командного состава, который бы в свою очередь сразу же приступал к обучению красноармейцев, сколачиванию подразделений и частей.

Было приказано немедленно поставить эстонское соединение на снабжение по нормам, действующим в Красной армии.

Военный совет Уральского военного округа своим распоряжением от 7 января 1942 года определил районом формирования Эстонской дивизии Свердловскую область[359 - Там же. С. 312.], Камышловский учебный лагерь на реке Пышме.

События 1941 года привели к тому, что эстонские военнообязанные — те, кто уже успел повоевать, и те, кто был мобилизован, но не успел надеть шинель — оказались разбросанными по десяткам мест в самых разных областях и республиках страны. Поэтому на местах сразу началась работа по выявлению местонахождения эстонцев и их отправке к месту формирования дивизии. Действовали комиссии в составе представителей Наркомата обороны СССР, эстонских ЦК и СНК, Военного совета соответствующего военного округа.

Объем этой работы, учитывая большие массы людей, огромные пространства страны и тяжесть условий военного времени, был очень значителен, но она была проделана быстро. Уже к 11 марта 1942 года было установлено наличие 30 631 гражданина ЭССР призывных возрастов, и 26 445 из них выехали к месту формирования 7-й дивизии.

Но этот поток эстонцев (и эстонок) приобрел характер не ведомственных перевозок, а народного движения. В воинский лагерь стремились попасть многие добровольцы, услышавшие о создании эстонского национального соединения Красной армии.

Личный состав дивизии комплектовался из граждан ЭССР — фронтовиков 22-го Эстонского территориального стрелкового корпуса Красной армии, истребительных батальонов, Нарвского и Таллинского рабочих полков, призывников, мобилизованных из запаса. Ядро дивизии составили закаленные в боях воины, среди которых было немало эстонцев, успевших получить фронтовую закалку в различных частях и соединениях Красной армии.

Часть офицеров и солдат получили в 1941 году первое боевое крещение в составе 22-го корпуса, в истребительных батальонах, рабочих полках, в других формированиях. Но большинство, почти три четверти личного состава, были людьми, еще не бывавшими в боях и не имевшими военной подготовки. Чтобы подкрепить опытом современной войны получаемые в ходе боевой подготовки знания, в частях широко использовались рядовые военные, младшие и старшие командиры — фронтовики, которых равномерно распределяли по подразделениям.

Хорошее пополнение молодыми подготовленными офицерскими кадрами дало Таллинское пехотное училище, курсанты которого закончили его в эвакуации в Тюмени.

Арнольд Мери вспоминал, что примерно из 8 тысяч солдат 22-го Эстонского территориального стрелкового корпуса, прибывших на фронт в июле 1941 года, около трети состава корпуса сдались в плен к немцам (и те их распустили по домам). «А остальные бились яростно. Последних эстонцев выводили из состава корпуса ровно через три месяца, в октябре 1941 года. В живых осталось 620 человек. Их отправили в распоряжение военкоматов для того, чтобы обеспечить несколько месяцев отдыха. И позже вместе с теми, кто вышел из госпиталей, они стали фундаментом для создания 8-го Эстонского стрелкового корпуса».

Воины 22-го стрелкового корпуса, представленные теперь во вновь формирующейся дивизии, с гордостью могли вспоминать бои корпуса, в которых многие из них отличились хладнокровием, находчивостью и бесстрашием.

В боях в июле 1941 года совершил героический подвиг названный выше заместитель политрука радиороты 415-го отдельного батальона связи 22-го стрелкового корпуса Арнольд Константинович Мери (1919–2009). 17 июля гитлеровские части неожиданно прорвались в тыл советских войск, прикрывавших подступы к узловой станции Дно (Псковская область). Они приближались к штабу корпуса. А. Мери организовал группу из связистов своего батальона связи — около тридцати человек — и с ними отражал атаки противника в течение нескольких часов. Мери был в начале боя ранен в ногу, но остался в строю и вел огонь из ручного пулемета. Когда кончились патроны, политрук под огнем противника смог доставить на позицию ящик патронов и, подбодрив товарищей, снова вел бой. И даже второе ранение в руку его не остановило. Наседающих немецких солдат связисты забросали гранатами. Стрельбой из пулемета, винтовок и гранатами было отбито несколько атак; когда подоспело подкрепление, Арнольд Мери был ранен уже в третий раз, в грудь. Подоспевший батальон пошел в атаку. Штаб корпуса был спасен[360 - Во имя Родины. 2-е изд. М.: Политиздат. 1982. С. 206–218], а Мери отправлен в госпиталь, где и узнал о присвоении ему 15 августа 1941 года звания Героя Советского Союза.

Офицеры-эстонцы прибывали из 8-й армии Ленинградского фронта, из Ульяновска и Ижевска, где находилась часть командного состава бывшего 22-го стрелкового корпуса[361 - Эстонский народ… Том 1. С. 312.]. Должности штабных офицеров, командиров полков, батальонов и рот были в основном заполнены бывшими офицерами Эстонской армии.

Результаты сбора эстонцев для их зачисления в дивизию Красной армии и сосредоточения военнообязанных граждан Эстонской ССР — как эстонской, так и других национальностей — превзошли ожидания и предположения ЦК КП (б) Эстонии: военнообязанных эстонцев выявилось значительно больше, чем требовалось для укомплектования одной дивизии. По состоянию на июль 1942 года прибывшие в дивизию из Уральского военного округа составили 72,3 %. Из Московского, Приволжского, а также Архангельского и Западно-Сибирского военных округов прибыли группы по 300–800 человек. Из других округов, с фронтов, из госпиталей приезжали более малочисленные группы и отдельные военнослужащие[362 - Ларин П.А. Цит. соч. С. 120.].

Почти 74 % личного состава дивизии прибыли из рабочих батальонов[363 - Эстонский народ…Том 1. С. 315.], как об этом сообщается в монографии «Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза». В то же время Арнольд Мери, отказавшийся ради службы в 7-й дивизии («семерке») от обучения в военно-инженерном училище в Мензелинске (Татарская АССР), считал, что в 7-ю дивизию «попал в основном советский актив, эвакуированный в глубь территории Советского Союза и остатки первого [т. е. 22-го. — А.П.] эстонского корпуса (бывшей эстонской армии), который воевал в июне, июле, августе и сентябре у Пскова и Новгорода»[364 - Сапожникова Г. С. 53–54.].

Эстонцы в первые месяцы 1942 года непрерывно собирались в местах формирования:

— 18 января 1942 года в 7-й дивизии было 1169 человек:

— офицеров 458;

— сержантов и рядовых 711;

— 4 февраля 1942 года численность дивизии составляла 4737 человек;

— 11 марта — 11 461 человек;

— 13 апреля — 11 022 человек;

— 25 апреля — 12 676 человек.

Всего к 13 апреля 1942 года в военные формирования было направлено 24 989 человек. Старшие и средние командные должности в дивизии были к 15 февраля заполнены на 98 %.

При формировании, вспоминают ветераны Эстонского корпуса, прежде всего встала проблема жилья. Бойцы начали строить военный городок, состоявший из землянок. Бревна таскали на плечах из ближайшего леса. Большую помощь оказали бойцы из соседних частей, которые готовились к отправке на фронт.

Трудности, переживаемые страной в первую военную зиму, сказывались и в обеспечении солдат в учебных лагерях питанием и обмундированием.

В период между 20 и 30 января 1942 года поступило необходимое для боевой учебы оружие, в начале февраля было получено обмундирование. С 12 февраля начались регулярные учебные занятия.

На 19 апреля 1942 года в дивизии было 9738 эстонцев, 1414 русских, 65 евреев, 8 ингерманландцев и 2 татарина. С 25 апреля по 10 мая в дивизию прибыло очередное пополнение из 1-го Эстонского запасного полка в количестве 890 человек[365 - ЦАМО. Ф. 1058. Оп.1. Д. 19. Л. 1.].

14 марта 1942 года воины 7-й дивизии приняли военную присягу. Об этом торжественном событии «Красная Звезда» писала следующее:






«В каре стояли полки. Они приносят военную присягу; тысячи людей повторяют в одном дыхании: Ма тыотан — Я клянусь… Молча смотрят вековые сосны на суровое торжество этих воинов. В дремучих русских лесах сыновья эстонского народа сплачивают свои силы для новой борьбы. В сердце каждого бойца горячая любовь к родной стране, жгучая ненависть к оккупантам. Прибалтийские народы ненавидят немецких захватчиков давно и заслуженно…»[366 - «Красная звезда». 1942. 29 марта; Сепп Ф.Г. О боевом пути 41-го гвардейского Эстонского Таллинского стрелкового корпуса. (Материал для лектора). Таллин: о-во «Знание». 1967. С. 9.].





С 14 марта 1942 года обучение шло по стандартной «Одномесячной программе ускоренной боевой подготовки стрелковой дивизии»[367 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 121.]. Последовавшие два месяца осваивалась учебная программа, составленная штабом дивизии.

С 5 мая в формируемой дивизии работала комиссия ГКО во главе с К.Е. Ворошиловым. Она признала боевую подготовку дивизии неудовлетворительной, обнаружила наличие серьезных недостатков в боевой и политической подготовке частей и подразделений.

С июня 1942 года и вплоть до ухода на фронт занятия шли по «трехмесячной учебной программе боевой подготовки». Был активизирован учебный процесс, к этому был привлечен генерал-майор Л.A. Пэрн (1903–1974), 4 июня 1942 года назначенный командиром 7-й дивизии (до этого он командовал другой формируемой эстонской дивизией, см. ниже).

К 25 июля 1942 года в дивизии состояло 12 676 человек. Началась напряженная работа по сколачиванию и обучению подразделений и частей. В результате по времени прибытия дивизии на фронт она будет отличаться подтянутостью, высокой дисциплиной, организованностью подразделений и производить внушительное впечатление на закаленных в боях фронтовиков[368 - Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 240. Галицкий Кузьма Никитович (1897–1973), генерал армии (1955), в сентябре 1942 года — ноябре 1943 года командующий 3-й ударной армией.]. Но бойцы и командиры не имели боевого опыта: не бывали в боях две трети командного состава, восемь из девяти сержантов, 92,5 % рядовых[369 - Ару Карл, Паульман Федор. Наш генерал. Таллин: «Ээсти раамат». 1983. С. 52.].

У Пэрна, лично знавшего состояние обоих эстонских дивизий, уже в конце июля сложилась твердая уверенность в готовности эстонских частей к предстоящим схваткам с фашистскими захватчиками[370 - Пэрн Л.A. В вихре военных лет. Таллин. Изд. 2. 1976. С. 140.].

В акте проверки укомплектованности и материального обеспечения 7-й стрелковой дивизии комиссией Уральского военного округа от 7 августа 1942 года было отмечено, что «воинская дисциплина и политика, моральное состояние личного состава в основном здоровое… При правильном определении момента ввода эстонских частей в бой… дивизия будет драться неплохо. При неучете этих моментов дивизия будет иметь ряд отрицательных моментов»[371 - ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 107. Л. 5.].

Общий вывод комиссии состоял в том, что после обеспечения дивизии вооружением и транспортом соединению потребуется 10–15 дней для освоения и дальнейшего укомплектования. При выполнении этих условий дивизия будет боеспособна и сможет выполнить поставленные задачи[372 - Там же. Д. 4. Л. 67, 68.].

В тот же день из штаба Уральского военного округа прибыл приказ: с утра 13 августа будет подан первый эшелон для погрузки 7-й Эстонской дивизии. Конечную станцию объявит в пути комендант одной из станций по указанию Генерального штаба. Пэрну с группой офицеров штаба следовать в первом эшелоне[373 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 149–151.].

11 августа 1942 года дивизия была переведена на положение войскового соединения действующей армии. 13 августа первый железнодорожный эшелон с личным составом 7-й дивизии ушел из Зауралья. Через несколько дней она уже была в Московской области. С 21 августа дивизия была назначена в резерв Ставки Верховного главнокомандования. Вплоть до октября 1942 года проводились регулярные учения. С 21 августа дивизия была размещена в районе Егорьевска и Коломге, к западу от Москвы.

В октябре 1942 года 7-ю дивизию привели в состояние боевой готовности, и теперь она в любой момент могла быть отправлена на фронт для участия в боевых действиях. Постоянно проверявшие подготовку дивизии представители Московского военного округа давали ей вполне удовлетворительную оценку.

В это время снова сменилось командование дивизии: генерал-майор Л. Пэрн стал в октябре 1942 года командиром формируемого 8-го Эстонского стрелкового корпуса, а полковой комиссар Аугуст Пуста (1904–1971) — комиссаром корпуса. Командиром 7-й дивизии был назначен с 10 сентября полковник Аугуст Вассиль, комиссаром — ст. батальонный комиссар Арнольд Рауд.

9 октября 1942 года 7-й дивизии было торжественно вручено боевое Красное знамя Верховного Совета ССР. Вручал знамя представитель Главного политического управления Красной армии бригадный комиссар Н.М. Миронов.

Через несколько дней после этого акта дивизия ушла на фронт.




3. Формирование 249-й дивизии


Руководство республики в эти месяцы приложило значительные усилия в проведении формирования еще одного эстонского воинского соединения — дивизии. Их усилия, в первую очередь Николая Каротамма[374 - Сапожникова Г. Указ. соч. С. 53.], увенчались успехом — была создана еще одна дивизия, а затем и корпус из эстонцев.

Эстонских военнообязанных, прибывших на место формирования 7-й дивизии, оказалось больше, чем ожидалось. Когда это выяснилось, было принято решение о практически одновременном формировании еще одной эстонской стрелковой дивизии.

В феврале 1942 года на место формирования дивизии приехал полковник А. Вассиль, назначенный командиром. В марте прибыли первые четыре тысячи бойцов и командиров.

10 февраля 1942 года был отдан приказ заместителя наркома обороны Е.А. Щаденко о формировании в г. Чебаркуле Челябинской области, в лагерях 2-й и 4-й запасных бригад, второй Эстонской дивизии под номером 423-я, с 1 марта 1942 года — через два месяца после 7-й дивизии:






«Начальнику штаба округа — укомплектовать дивизию младшим начальствующим и рядовым составом за счет призыва из запаса граждан эстонской национальности, эвакуированных с территории Эстонской ССР, а также отобранных в строительных рабочих колоннах в возрасте от 19 до 50 лет… Не допускать случаев просачивания в дивизию политически неустойчивых, классово-чуждых и морально разложившихся элементов, для чего весь прибывший личный состав, независимо от произведенной проверки на местах, пропустить через комиссию под Вашим председательством, с участием комиссара и представителей Военсовета округа, ПУОкра и ОО НКВД»





В 423-ю Эстонскую стрелковую дивизию входили стрелковые полки 1396-й, 1401-й, 1404-й, а также 1007-й артиллерийский полк, различные части и подразделения. По штату в дивизии должно было быть 11 466 человек.

Формирование дивизии началось 1 марта 1942 года в лагерях 2-й и 4-й запасных бригад в Чебаркуле.

6 марта дивизии был дан другой номер — 249-й[375 - ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 1.]. В составе дивизии предусматривалось также иметь три стрелковых полка (917-й, 921-й и 925-й) и 779-й артиллерийский полк, различные части и подразделения. Формирование дивизии должно было быть закончено к 1 мая 1942 года.

Весной и летом 1942 года страна переживала один из самых трудных периодов за всю войну, поэтому 249-ю дивизию снабдить и вооружить оказалось труднее, чем 7-ю. Обмундирование бойцам дивизии поступило во второй половине марта, вооружение и техника — в мае.

Характерно, что само получение нового обмундирования создало определенный перелом в настроении бойцов, повысило дисциплину. Подняло настроение людей и придало им уверенности и получение современного нового оружия. Оружие вручали бойцам в торжественной обстановке, проводили соответствующие случаям митинги.

Первая большая группа командиров прибыла на место 1 марта 1942 года, спустя два дня прибыли до 900 воинов, 8 марта — еще две тысячи.

Уже с марта 1942 года в дивизии начались боевые и политические занятия по одномесячной учебной программе. Занятия шли медленно, поскольку не хватало офицеров и сержантов, а кроме того, не было всего необходимого оружия. Положение улучшалось, но только постепенно: в апреле 1942 года прибыла группа опытных офицеров из 7-й дивизии, наладивших учебный процесс, в этом же месяце в дивизии побывала и высказала свои замечания комиссия Уральского округа, что также повысило уровень боевой учебы.

Однако выявленные недостатки быстро устранить не удалось. Когда 8 мая 1942 года в 249-й дивизии побывала комиссия ГКО во главе с К.Е. Ворошиловым, проверившая уровень боеготовности дивизии, она оценила его не очень высоко. Командир дивизии был снят.

И мая 1942 года генерал-майор Л. Пэрн подписал приказ о принятии от полковника А. Василя 249-й дивизии. Лембит Пэрн (Пярн) — эстонец, родившийся на Ставрополье, фронтовик с первого дня войны, имевший за плечами две военные академии, опытный генштабист, ученик прославленного героя Великой Отечественной войны генерала Д. Карбышева. Пэрн отличался решительностью и личной отвагой.

Л. Пэрн возглавил работу по реализации указаний комиссии ГКО. Он проводил тактические учения, переделывал программы подготовки в соответствии с указаниями комиссии и т. д.

В своих мемуарах генерал Пэрн не склонен драматизировать резкость оценок комиссии К.Е. Ворошилова в отношении состояния 249-й дивизии в мае 1942 года. Он считает, что






«личный состав 249-й дивизии в мае по существу находился в стадии „новобранческой“ подготовки, а проверялся как боевое соединение. К моменту инспекции штаба батальонов (дивизионов), полков и даже штаб дивизии не были еще полностью укомплектованы. Экипировка штабов отсутствовала, не было для этого и материальной базы. Боевая подготовка проводилась по месячной ускоренной программе, что для 249-й дивизии совсем не подходило»[376 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 135.].





Л. Пэрн приложил значительные усилия, чтобы в кратчайший срок добиться резкого улучшения обстановки в формируемой дивизии. Он подошел к делу как обкатанный личный боевым опытом фронтовик и подготовленный генштабист. За несколько дней штаб дивизии под его руководством разработал реальную программу подготовки воинов и сколачивания частей, организовал контроль за работой по ее осуществлению. В основу подготовки воинов и войск он положил принцип: здесь и сейчас учить войска тому, что нужно на войне, максимально приблизить учебу к действительно боевой обстановке, знакомой ему с утра 22 июня 1941 года, не допускать никаких упрощений и условностей.

С 21 по 23 мая 1942 года в дивизии было проведено большое тактическое учение под руководством членов комиссии наркомата обороны, в ходе которого проверялось, устранены ли недостатки, обнаруженные комиссией Наркомата обороны в начале месяца. Учение прошло успешно.

Пэрн приложил большие усилия к тому, чтобы резко повысить качество обучения артиллеристов, а их важнейшей задачей считал борьбу с танками противника. Он требовал от командования артиллерийских частей держать в центре внимания подготовку артиллерийских расчетов, выработку у них силы воли и ликвидацию танкобоязни.

В результате принятых мер, пишет генерал Пэрн, «с боевой подготовкой дело налаживалось успешно, и через месяц, не преувеличиваю, с таким составом можно было воевать»[377 - Там же. С. 137.].

В июле 1942 года Пэрна сменил полковник Карл Кангер, командовавший дивизией до 25 сентября 1942 года.

ЦК КП (б) Эстонии обратился в ГКО с просьбой разрешить формирование эстонского запасного батальона. Наркомат обороны разрешил формирование в Свердловской области 1-го Отдельного эстонского запасного стрелкового полка. После ухода эшелонов с эстонскими дивизиями на фронт запасный полк до начала 1944 года, т. е. до выхода советских войск к Прибалтике, оставался на Урале, проводя обучение маршевых подразделений для пополнения эстонских стрелковых дивизий. Среди прочих дел в полку также занимались выявлением и направлением в эстонские воинские части граждан Эстонской ССР, оставшихся немобилизованными.

В состав полка входили четыре стрелковых батальона, учебные батальоны — пулеметный, минометный, другие. Впоследствии были созданы офицерский резерв, артиллерийский дивизион, рота автоматчиков, команда выздоравливающих. До 15 июля 1942 года полк принял в свой состав 11 800 военнослужащих[378 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 126.], несколько тысяч бойцов направил в формировавшиеся дивизии.

Необычным для статуса воинской части было то, что руководство республики использовало полк как место сбора различных специалистов народного хозяйства, работников эстонского искусства и литературы. Они были демобилизованы и вошли во вновь созданные Государственные художественные ансамбли Эстонской ССР, работавшие в тылу и постоянно выезжавшие на фронт.

В полк также направлялись военнослужащие с ослабленным здоровьем.

В октябре 1942 года более двух тысяч военнообязанных, признанных непригодными к военной службе, были направлены на работу в различные учреждения и на предприятия[379 - Эстонский народ… Том 1. С. 322.].

Комплектование дивизии рядовым составом закончилось в мае, когда прибыло пополнение из запасного полка, а офицерами и сержантами — в октябре 1942 года. Соединение, как вспоминают его ветераны, укомплектовывалось в основном личным составом, ранее вообще не проходившим службу в армии. Нехватало подготовленных солдат и младших командиров — артиллеристов, связистов, минометчиков, саперов.

К маю 1942 года укомплектованность солдатами составляла лишь 82 %, младшим начальствующим составом 28 % и офицерами 61 %.

К маю 1942 года в 249-й стрелковой дивизии эстонцев было 90 %, русских 8 %, других национальностей 2 %. При этом все неэстонцы были также жителями Эстонии[380 - ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 139.].

В момент отправки на фронт в 249-й дивизии было 964 командира, 2283 младших командира и 6988 рядовых. Эстонцами по национальности было 857 командиров, 2124 сержанта и 6342 рядовых. Русскими были 93 командира, 131 сержант, 513 рядовых бойцов. 10 командиров, 13 сержантов и 79 солдат были евреями. Наконец, 10 сержантов и 48 красноармейцев были шведами[381 - ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 66, 68.].

18 апреля 1942 года при дивизии формируется отдельный учебный стрелковый батальон численностью в 600 человек. Штат дивизии был доведен до 12 798 человек. Кроме того, с ноября 1942 года в дивизии был сформирован отдельный лыжный батальон.

При зачислении эстонцев в состав национальных войсковых соединений возникали различные ситуации, которые решались с учетом обстоятельств дела.

Находившемуся в осажденном Ленинграде зам. командующего 23-й армией по бронетанковым и механизированным войскам майору Людвигу Ивановичу Куристу в апреле 1942 года пришла телеграмма об откомандировании его в штаб Уральского ВО для зачисления в Эстонский корпус.

Уже в мае майор был на Урале. В беседе с уполномоченным ЦК КП (б) Э и СНК ЭССР по формированию эстонских соединений, председателем ЦК КП (б) Э и СНК ЭССР при военном совете округа А. Крессом они согласились, что опытного боевого танкиста нецелесообразно использовать в пехотных национальных частях, тем более что не было ясности со сроками их отправления на фронт.

Командование округа согласилось с решением Кресса, и Курист больше с корпусом дел не имел. Он вернулся в Москву.

Из Москвы его отправили на фронт. К 1945 году он стал полковником, командиром 52-й танковой бригады (в 12-м ТК, позднее 6-м гвардейском ТК), с бригадой дошел до Берлина. 31 мая 1945 года ему присвоено звание Героя Советского Союза. Возглавляемая им бригада была награждена пятью орденами[382 - П. Ларин. Танки идут вперед. Таллин: «Ээсти раамат». 1973.].

При подготовке личного состава 249-й стрелковой дивизии проводились практические занятия с командирами батальонов, рот и взводов с выходом в поле и по картам, организовывались сборы минометчиков, истребителей танков, инструкторов штыкового боя, саперов, снайперов. В штабах каждый день шли двухчасовые тренировки, проведены были шестидневные сборы начальствующего состава штабов полков и батальонов[383 - ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 20.].

В мае 428 рядовых были произведены в сержанты. Еще 347 сержантов были выпущены из учебного батальона в августе 1942 года[384 - Эстонский народ… Том 1. С. 319, 320.].

Среди объективных причин, мешавших формированию частей в 249-й дивизии, отмечалась частая заболеваемость личного состава. Многие бойцы прибыли из районов Севера, где они находились в рабочих батальонах на тяжелых физических работах при сокращенной норме питания, и это не могло не сказаться на здоровье людей[385 - Ару К., Паульман Ф. Наш генерал. Таллин: «Ээсти раамат». 1983. С. 39.].






«В некоторых подразделениях, — пишет генерал Пэрн, — в иные дни освобождалось от занятий до 40–50 процентов личного состава. Медсанбат дивизии был переполнен, расширен вдвое… Более правильным было бы в то время сначала предоставить таким бойцам двух-трехнедельный отдых санаторного типа при дивизии и лишь после этого формировать из них недостающие мелкие подразделения»[386 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 135.].





Эти военнообязанные эстонские граждане (около 25 тысяч человек) ранее были направлены в строительные батальоны и рабочие колонны, главным образом Архангельского (5390 человек) и Уральского военного округов[387 - История Эстонской ССР. Том III. Таллин: «Ээсти раамат». 1974. С. 635; Пэрн Л. В вихре военных лет. 2-е изд. Таллин: «Ээсти раамат». 1976. С. 131, 135.].

Ветеран корпуса, майор в отставке историк Хейне Хейнло вспоминает, что более 2 тысяч призывников из Ляэнемаа, Печор, Тартуского уезда, Нарвы, Тарту и Таллина в июле 1941 года из Ленинграда были вывезены в г. Слободской в 40 км от города Кирова, на берегу Вятки. Все они были зачислены в запасную бригаду, где проходило военное обучение. В сентябре их перевезли еще раз, на этот раз на Урал. Вместе с призывниками из Сааремаа они вошли в три трудовых батальона, общей численностью около трех тысяч человек. Теперь они занимались не военной подготовкой, а строительными работами на сооружавшемся быстрыми темпами военном заводе. Питание было очень скудным, нагрузки — большими, надвигалась зима, положение было тяжелым. «И, — пишет Хейнло, — положение резко изменилось после принятия решения ГКО о формировании эстонского военного соединения. Кормить сразу стали лучше, и даже мясо было на обед». Порядок навели прибывшие офицеры в эстонской военной форме (22-й корпус не был переобмундирован). В феврале 1942 года большинство призывников отбыли к месту формирования Эстонской дивизии. Негодных к военной службе перевели в Кировоград (на Урале, к северу от Екатеринбурга), где условия труда и проживания были легче. Молодых людей с ослабленным здоровьем распределили по колхозам и совхозам, чтобы они окрепли и набрались сил[388 - Хейно Хейнло. Опаленные войной. Таллин: Союз ветеранских организаций Эстонской Республики. 2006. С. 346–348.].

Арнольд Мери, служивший в 249-й дивизии с момента ее формирования, называет причиной положения, в котором оказались военнообязанные, призванные в Эстонской ССР, тот факт, что в Ленинграде, куда они прибыли из Эстонии, «военные власти от них отказались, потому что общесоюзная мобилизация не распространилась на Прибалтику…»[389 - Сапожникова Г. Указ. соч. С. 52–54.]

4 июня 1942 года Л.А. Пэрна назначили командовать 7-й дивизией, и 249-й дивизией с 1 июля по 25 сентября командовал полковник Карл Кангер.

Окончательно 249-я дивизия была сформирована к 1 августа 1942 года.

9 августа 1942 года личный состав 249-й дивизии принял военную присягу. Ее текст был напечатан по-эстонски и по-русски, и каждый расписывался в принятии присяги[390 - ЦАМО. Ф. 1334. Оп. 2. Д. 7. Л. 25. Д. 107. Л. 42.]. Присягу приняли 11 771 человек. В начале августа 249-я дивизия получила приказ передислоцироваться из-за Урала. Она сосредоточилась в Московской области, в районе Коломны с 23 сентября 1942 года. Здесь дивизия продолжала проводить учения.

В сентябре 1942 года 249-я дивизия была признана способной выполнять задания в боевой обстановке[391 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 124.].

После очередной проверки боеспособности дивизии представителем Наркомата обороны был отдан приказ о направлении ее на фронт. Вооружение дивизии было закончено в октябре 1942 года, когда в части поступило боевое вооружение.

18 октября дивизии было вручено боевое Красное знамя[392 - ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 90, 92, 94, 103.].

Хотя формирование 249-й дивизии началось позже и проходило с определенными трудностями из-за нехватки обученных и опытных специалистов, эта дивизия, как покажут вскоре боевые действия, по своим боевым и морально-политическим качествам оказалась в конечном итоге не слабее 7-й дивизии («старшего брата»).

В октябре 1942 года дивизия по железной дороге направилась на фронт. В составе действующей армии ей предстояло воевать на Калининском фронте.




4. Формирование Эстонского корпуса


Теперь, после того как были созданы и полностью укомплектованы две эстонские стрелковые дивизии, отлажен механизм их пополнения обученными резервами. 9 мая 1942 года руководство Эстонской ССР обратилось к Верховному главнокомандующему с просьбой разрешить формирование эстонского стрелкового корпуса[393 - Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945. Книга 1. Рига, 1966. С. 193.], кадры для комплектования командного состава которого уже имелись. Кроме того, руководство республики просило включить в состав корпуса кроме двух эстонских дивизий также одну гвардейскую дивизию, на которую эстонские дивизии могли бы равняться во время боевых действий. Была, кроме того, высказана просьба — учесть при решении вопроса о вводе корпуса в бой то обстоятельство, что Эстонский стрелковый корпус необходимо было бы сохранить для использования в предстоящих боях за освобождение территории Эстонской ССР[394 - Очерки истории Коммунистической партии Эстонии. Часть III. Таллин: «Ээсти раамат». 1970. С. 140.].

Предлагалось увеличить численность запасного полка до 8–9 тысяч человек, мобилизовать всех военнообязанных эстонцев, а также направлять в корпус всех эстонцев, проживающих в Советском Союзе.

Это было тяжелое время для страны. Враг стоял в 120 км от Москвы, немецкие войска рвались к Сталинграду и предгорьям Кавказа. Верховное главнокомандование в этот момент все имеющиеся ресурсы использовало для борьбы. Командующие фронтами получали отказы Ставки на просьбы о присылке подкреплений[395 - Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1968. С. 52.], войска отступали. «История, — пишет Пэрн, — еще не знала случаев, чтобы при ожесточенной борьбе резервы задерживались более года»[396 - Пэрн Л. А. Указ. соч. С. 140.]. И тем не менее именно в мае 1942 года в ГКО был положительно решен вопрос о формировании эстонского корпуса без его немедленного использования на фронте. К этому моменту эстонские дивизии уже прибыли из Зауралья в состав Московского военного округа. С августа они находились в Московской области.

Сталин 5 сентября 1942 года предложил ЦК КП (б) Эстонии подумать о создании третьей эстонской дивизии. Это предложение осуществлено не было, возможно, из-за нехватки командных кадров[397 - Эстонский народ… Том 1. С. 323.].

После прибытия 7-й дивизии в Подмосковье ее командира вызвал К.Е. Ворошилов, сообщивший, что решение сформировать Эстонский корпус принято. На беседе с секретарем ЦК КП(б) Э.Н. Каротаммом 17 сентября Пэрн был извещен, что положительное решение было принято еще в мае 1942 года и формирование управления корпуса начнется в ближайшие дни[398 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 151.].

25 сентября 1942 года была принята директива Наркомата обороны СССР о формировании 8-го Эстонского стрелкового корпуса (второго формирования) на базе 7-й и 249-й эстонский стрелковых дивизий[399 - ЦАМО. Ф. 10580. On. 1. Д. 19. Л. 1.].

26 сентября копию директивы в Генеральном штабе вручили Пэрну, который по рекомендации руководства республики был назначен командиром корпуса[400 - Борьба за… Книга 1. С. 193; Ару К., Паульман Ф. Наш генерал. Таллин: «Ээсти раамат». 1983. С. 49; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 152.]. Сразу же началось формирование корпуса.

В состав корпуса были также на этой стадии включены соединения и части, укомплектованные личным составом неэстонских национальностей: 9-я гвардейская стрелковая дивизия (командир — генерал-майор А.П. Белобородов), 85-й корпусной артиллерийский полк (командир — подполковник Даниил Михайленко), 45-й отдельный танковый полк, 28-й саперный батальон и 49-й батальон связи[401 - Борьба за… Книга 1-я. С. 193; Паулъман Ф.И. В боях за Великие Луки. Таллин: «Ээсти раамат». 1973. С. 37.]. Хотя к моменту отправки на фронт гвардейская дивизия из состава корпуса выбыла (в ноябре 1942 года), ее командир Белобородов А.П. был назначен командиром 5-го гвардейского корпуса, а 9-я дивизия вошла в состав этого корпуса (командир — генерал-майор Простяков И.В.). С 14 ноября 1942 года она находилась в районе Великих Лук, участвуя бок о бок с эстонскими воинами в боях 3-й ударной армии за этот город[402 - Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 183.].

Командир корпуса генерал Л. Пэрн прибыл в штаб корпуса 30 сентября.

По состоянию на ноябрь 1942 года общая численность военнослужащих эстонских соединений составляла 27 311 человек, в том числе в 7-й дивизии 10 052 человека, в 249-й дивизии 10235 человек, в запасном полку 6617 человек, в управлении корпуса и специальных частях 300 человек и 107 курсантов военных училищ[403 - Эстонский народ… Том 1. С. 326.].

Корпус к концу формирования состоял на 76,7 % из рабочих, 6,6 % — из крестьян, 7,2 % — служащих и прочих категорий — 10,5 %.

По состоянию на 15 мая 1942 года эстонцы составляли 88,8 % численности корпуса (19 658 человек), русские — 9,9 %[404 - Борьба за… Книга 1. С. 198.].

На ноябрь 1942 года эти показатели выглядели следующим образом: 17 949 эстонцев — 88,5 %, 2079 русских — 10,2 %, 289 представителей других национальностей — 1,3 %[405 - Там же.]. Эстонским языком владели почти все граждане Эстонской ССР — как русские, так и представители других национальностей. В 249-й дивизии воевали 67 эстонских шведов. В целом процент эстонцев в двух эстонских дивизиях Красной армии был выше процента эстонцев среди населения предвоенной Эстонской Республики (88,1 % в 1934 году). Указанное соотношение национального состава эстонских соединений сохранялось с очень небольшими отклонениями в течение почти всей их боевой деятельности.

63,6 % бойцов 7-й дивизии и 70 % в 249-й дивизии до начала Великой Отечественной войны прошли действительную военную службу. Одна треть служила в Красной армии; участвовали в сражениях Великой Отечественной войны и таким образом имели определенный боевой опыт до прибытия в эстонские дивизии 7,5 % рядовых, 11,2 % сержантов и 31,4 % командирован.

Абсолютное большинство офицеров до войны окончило военные училища[406 - Паульман Ф.И. В боях за Великие Луки. Таллин: «Ээсти Раамат». 1973. С. 38.].

Срок военного обучения для эстонских формирований был удлинен — он составил почти девять месяцев, что намного превышало тогдашнюю продолжительность военной подготовки перед отправкой на фронт соединений Красной армии.

Ввод в бой национальных воинских соединений Красной армии проводился только по специальному разрешению Верховного главнокомандования. Принятию решения на этот счет предшествовали контакты с руководителями ЦК соответствующей компартии. В момент тяжелейшего положения осенью 1942 года, когда все резервы шли в Сталинград, 23 сентября Верховный главнокомандующий переговорил с секретарем ЦК КП (б) Э.Н. Каротаммом. После того как Каротамм отклонил предложение о направлении 8-го Эстонского корпуса в район Сталинграда[407 - Сыгель Э. Сквозь призму личных впечатлений. Таллин: «Ээсти раамат». 1985. С. 52.], Сталин подтвердил решение о направлении корпуса ближе к Эстонии, на Калининский фронт[408 - Свидетельство Лембита Пэрна. См.: История Эстонской ССР. Том III. Таллин: «Ээсти раамат». 1974. С. 641.], в состав 3-й Ударной армии.

Сложные обстоятельства формирования корпуса привели к неоднородности его состава по возрасту, уровню военной подготовки жизненному опыту, социальному положению, моральным качествам, мотивированности — воздействие этих факторов выравнивалось трудно и постепенно, с ходом боевых действий. В 7-й дивизии 61,4 % офицерского состава проходили военную службу в эстонской армии, 31,5 % — в Красной армии, 7,1 % пришли на военную службу во время войны. В 249-й дивизии 70 % личного состава проходили военную службу в эстонской армии (в 7-й дивизий 63,6 %)[409 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 132.]. 79,9 % воинов 249-й дивизии были жителями Эстонии до 1940 года, а 21,1 % — жителей других районов Советского Союза[410 - Там же.].

До вступления в эстонские дивизии Красной армии в боях участвовало явное меньшинство личного состава: в 7-й дивизии 8,1 % рядовых и 28 % офицеров, в 249-й дивизии 7 % рядовых и 35 % офицеров. В целом по корпусу доля имевших боевой опыт составила в этот момент всего лишь 10,7 %[411 - Там же.].

События осени 1941 года, когда эстонские мобилизованные по призыву и снятые с фронта солдаты были отправлены в массе своей в тыл, в рабочие батальоны, породили негативную настроенность, которую политработники корпуса в своей переписке называли «настроение рабочих батальонов»[412 - Там же. С. 139.]. Это было и чувство обиды, и страдания от тяжелого физического труда, и воспоминания о голодном пайке, жизни в тяжелых бытовых условиях. Политработники и командование прилагали значительные усилия, чтобы бороться с этими настроениями, но они представляли собой реальную трудность.

Военное обучение и партийно-политическая работа проводились в дивизии на эстонском языке.

Эстонцы командовали и были политработниками в звеньях: корпус — дивизия — полк. Последующие боевые действия неизбежно вносили персональные изменения в командный состав, но при этом всегда соблюдался принцип: должности в эстонских воинских соединениях и частях замещались прежде всего эстонцами.

После того как корпус был создан, продолжалась боевая подготовка его соединений и частей, сколачивание штабов и налаживание взаимодействия.

С первых дней пребывания в Подмосковье в обеих дивизиях велась непрерывная боевая учеба. Учебные занятия сопровождались стрельбами из всех видов оружия. На полях и в лесах проходили тактические учения батальонов и полков, а в середине октября было проведено под руководством генерала Пэрна большое дивизионное учение. То, что примерно с февраля по ноябрь 1942 года воины дивизий Эстонского корпуса занимались боевой подготовкой в составе комплектовавшихся частей и подразделений, позволило хорошо сколотить не только мелкие подразделения, но и крупные части и соединения (полки, дивизии), что очень важно для ведения боя[413 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 181.].




5. Отбытие корпуса на фронт


В первых числах октября 1942 года формирование Эстонского стрелкового корпуса в Московском военном округе завершилось.

Штаб корпуса, еще не укомплектованный полностью, 1 октября переехал из Егорьевска в район формирования корпуса. Время не ждало — полную готовность корпуса и его только что назначенное командование обязали обеспечить в весьма короткий срок. Приходилось одновременно укомплектовывать штаб и решать чисто организационные вопросы. Выполнение задачи, пишет Пэрн, облегчалось тем, что в основном штаб корпуса он комплектовал из уже известных ему офицеров 7-й дивизии[414 - Там же. С. 152–153.].

Перед отправкой корпуса на фронт в нем работала поверочная комиссия Московского военного округа, которая определила, что 78,3 % его личного состава подготовлено отлично и хорошо[415 - Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М.: Воениздат. 1973. С. 241.]. 12 октября 1942 года он был передан в резерв Ставки Верховного главнокомандования, с передислокацией на Калининский фронт.

9 октября, незадолго до отправки на фронт, 7-й дивизии в торжественной обстановке было вручено боевое Красное знамя. 249-й дивизии знамя было вручено 18 октября.

13 октября 1942 года была отдана директива Ставки о передислокации корпуса на Калининский фронт в район городов Торопец и Андреаполь.

20 октября 7-я дивизия, а 21 октября 249-я дивизия погрузились в эшелоны, которые пошли к фронту. В пути следования и на станциях разгрузки часть эшелонов подверглась авиационным налетам, обстрелу и бомбардировкам. Так корпус понес первые потери в личном составе и боевой технике[416 - Паульман Ф.К Указ. соч. С. 41–42.] — был убит 21 человек и столько же ранено. Непрерывные нападения вражеской авиации задержали передислокацию корпуса.

С 7 ноября 1942 года части корпуса прибыли на Калининский фронт. С 6 ноября они стали официально числиться в составе действующей армии.

Приказом командующего фронтов в состав корпуса была дополнительно включена 19-я гвардейская дивизия[417 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 129. До 17 марта 1942 года именовалась 366-й стрелковой дивизией (I формирования).]. Корпус находился в непосредственном подчинении командующего Калининским фронтом. 14 ноября корпусу были подчинены 37-й, 38-й и 215-й танковые полки.




6. Великие Луки


6.1.


Корпусу предстояло принять участие в Великолукской наступательной операции Калининского фронта, проведенной с 24 ноября 1942 года по 20 января 1943 года силами 3-й ударной армии и 3-й воздушной армии. Фронту была поставлена задача — окружить и уничтожить великолукскую группировку противника, оттянуть как можно больше немецких войск с более важных участков фронта[418 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 156; Эстонский народ… Том 1. С. 354.].

В ходе операции 30 ноября наши войска замкнули кольцо окружения немецкой группировки в городе Великие Луки (около 9-10 тысяч человек)[419 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 156.]. Немецкое командование оперативно создало новую линию обороны на рубеже Холм — Новосокольники — станция Чернозем — озеро Узы[420 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 157; Эстонский народ… Том 1. С. 357.]. Одновременно оно начало предпринимать все усиливающиеся попытки деблокировать окруженный в городе Великие Луки гарнизон. Для противодействия немецкому контрнаступлению и был использован Эстонский корпус.

Значение фронтовой Великолукской операции было подчеркнуто тем, что здесь, на командном пункте 3-й ударной армии, в период с 19 ноября 1942 года по 9 января 1943 года находился Г.К. Жуков. Он пребывал здесь почти безвыездно в самый напряженный момент, когда немецкие войска настойчиво пытались пробиться к гарнизону Великих Лук. Присутствие Г.К. Жукова «оказывало самое непосредственное воздействие на всех участвующих в операции»[421 - Семенов Г.Г. Наступает ударная. Изд. 2-е. М., 1986. С. 56–57, 58, 83, 84. Генерал-лейтенант Семенов Г.Г. в годы войны был офицером штаба 3-й ударной армии.].

Прошло больше года после того, как эстонские бойцы 22-го корпуса вели тяжелые бои у реки Ловать, на которой стоит город Великие Луки. Ко времени прибытия корпуса на фронт уже шла операция по освобождению Великих Лук, где с вечера 29 ноября 1943 года находился в окружении гарнизон численностью около 9 тысяч человек.

Обороняли город Великие Луки, т. е. плацдарм для возможных активных действий против советских войск, до двадцати частей и соединений многих родов войск: 277-й полк и часть 251-го полка 83-й пехотной дивизии, 70-й артиллерийский полк 2-й дивизии, 183-й артиллерийский полк, 736-й дивизион тяжелой артиллерии, 20-й и 183-й противотанковые дивизионы, 185-й дивизион штурмовых орудий, рота танков, 221-й запасной батальон, 336-й и 343-й охранные батальоны, 3-й дивизион 1-го химического полка, батарея 117-го зенитного дивизиона, 93-й и 286-й зенитные дивизионы, 183-й велоэскадрон и 17-й дивизион инструментальной разведки. На их вооружении помимо стрелкового оружия имелось 100–120 орудий и 1015 танков и штурмовых орудий[422 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 157–158; Эстонский народ… Том 1. С. 357.].

Войска Калининского фронта в этот период своими активными действиями сковывали значительные силы противника, лишая его возможности перебрасывать резервы на юг. Только перед фронтом 3-й ударной армии действовали в первой линии до трех пехотных и одна танковая дивизии, до трех артиллерийских полков и 75 танков. В резерве противник имел до одной пехотной дивизии.

Командир 83-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шерер заблаговременно улетел из Великих Лук на самолете, и начальником гарнизона стал подполковник фон Засс, командир 277-го пехотного полка, потомок остзейских баронов, чья семья столетиями владела Аренсбургским (сейчас Куресаареским) замком на эстонском острове Сааремаа.

Войска армии обороняли полосу длиной по фронту около 180 км. Передний край обороны с начала февраля 1942 года проходил от Губино (25 км севернее г. Холм) по восточному берегу р. Ловать до Карцево (20 километров севернее г. Великие Луки) и далее до Урицкое. Особенность положения 3-й ударной армии состояла в этот момент в том, что она занимала у Великих Лук самый западный выступ и сторону противника на всем советско-германском фронте.

Отсюда было ближе, чем откуда бы то ни было, до Прибалтики.

Сам небольшой город Великие Луки (основан в 1166 г.) был крупнейшим узлом коммуникаций, отсюда отходило десять шоссейных и четыре железные дороги — из Дно, Новгорода, Ленинграда, Ржева, Москвы, Прибалтики и Германии. Ожесточенность боев в этом районе, в которых в разное время приняли участие красноармейские дивизии всех трех советских Прибалтийских республик (эстонцы — в Великих Луках, латыши — у Старой Руссы и вокруг «Демянского котла», литовцы — у Новосокольников и Невеля), была определена значением этого региона с его мощным железнодорожном узлом Великие Луки — Новосокольники — Невель. Удерживая его до последней возможности в своих руках, гитлеровское командование могло весьма оперативно маневрировать крупными силами и средствами с севера на юго-восток и обратно между всеми тремя группами армий — «Север», «Центр» и «Юг».

Подготовившись к длительной обороне Великих Лук, которые они называли «ключом к Берлину»[423 - Курчавое И. Гвардия Эстонии. Таллин: ГИЗ «Политическая литература». 1946. С. И.], немцы опоясали город долговременными инженерными сооружениями и отбивались, ожесточенно выполняя приказ Гитлера, запретившего отступать, и в ожидании подхода помощи.

По личному приказу Гитлера немецким командованием были предприняты самые энергичные и решительные действия, чтобы спасти окруженный гарнизон Великих Лук.

С первой недели декабря 1942 года северо-западнее Великих Лук и в районе Новосокольников войска 3-й ударной армии были втянуты в бои с постоянно увеличивавшей свои силы деблокирующей группировкой. Галицкому пришлось снимать войска из-под Великих Лук, чтобы не допустить прорыва окружения на его внешнем фронте.

В эти же дни определился неуспех войск Западного фронта и левого крыла Калининского фронта, проводивших операцию «Марс» по ликвидации плацдарма врага в треугольнике Ржев, Гжатск, Вязьма (все эти три города будут освобождены через несколько месяцев, в марте 1943 года).

В момент перегруппировки войск 3-й ударной армии для подготовки и отражения готовившегося удара гитлеровского командования с целью прорыва внешнего кольца окружения было принято решение ввести в бой Эстонский корпус.

1 декабря 1942 года Военному совету 3-й ударной армии стало известно, что в резерв фронта прибыл 8-й эстонский стрелковый корпус, сосредоточившийся в эти дни в районе Торопца. Командование армии сочло, что корпус целесообразно использовать на великолукском направлении. Армия получала бы возможность создать резерв в составе двух дивизий эстонского корпуса, а третью использовать для штурма Великих Лук совместно с 257-й (командир — Герой Советского Союза полковник А.А. Дьяконов) и 357-й (командир — полковник А.Л. Кроник) стрелковыми дивизиями. Получив в свое распоряжение эстонский корпус, командование армии рассчитывало сразу же усилить и части, наступавшие на Новосокольники.

В тот же день Галицкий доложил свои соображения по ВЧ командующему Калининским фронтом генерал-полковнику Пуркаеву М.А. 6 декабря тот известил Галицкого, что принято решение о передаче эстонского корпуса в 3-ю ударную армию, и 9 декабря он будет на месте[424 - Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 235.].

Чтобы выполнить приказ командующего Калининским фронтом и вовремя выйти в район боевых действий под Великими Луками, солдатам Эстонского корпуса нужно было пройти 130 км за три ночных перехода.

Выходу на позиции предшествовали крайне трудные марши длиной свыше ста километров, которые пришлось совершить войскам, особенно 249-й дивизии.

Со 2 декабря 1942 года корпус начал выдвижение к фронту, следуя через Малую Ельню, Равное, Снопово и Каршуно, разместившись в Снопово, Рогозино и Зыково.

6 декабря 1942 года командующий Калининским фронтом отдал приказ о передислокации корпуса в Великие Луки. В этот же день в условиях полного бездорожья, при обильном снегопаде эстонские части пошли на позиции, совершив 130-километровый марш. 9 декабря 1942 года корпус перешел в подчинение командующего 3-й ударной армии (генерал-лейтенант Галицкий К.Н.). Холмистая местность, погодные трудности, две занесенные снегом проселочные дороги, длительные метели, снег на дорогах был глубиной до полутора метров. Природные проблемы усугубляли нехватка автотранспорта, перебои в снабжении войск продовольствием и фуражом, в целом плохим состоянием конского поголовья.

Все это требовало от воинов большого напряжения сил. Из-за недостатка транспорта бойцам приходилось нести на себе тяжелое вооружение и другие грузы. Люди помогали лошадям вытаскивать повозки, пушки, застревавшие в сугробах и на подъемах.

Лошади, которые поступили в корпус прямо перед отправкой на фронт, были маленькими и полудикими. Бойцы их прозвали «сибирскими кошками», пришлось потратить много сил, пока их сумели принудить к седлу и упряжи. Позже они зарекомендовали себя как выносливые и неприхотливые, выручавшие артиллеристов во многих трудных ситуациях.






«Кони у нас, — вспоминал генерал Пэрн, — были монгольско-степной породы — низкорослые, худые, весьма непривлекательные по внешнему виду. Рослому эстонскому повозочному они были чуть-чуть выше пояса…» Но через несколько месяцев на достаточном питании лошадки преобразились, отъелись, стали симпатичнее. «Но главное — они показали себя выносливыми и даже сильными животными, немного уступающими нашим „битюгам“… Они действительно оказались боевыми. Под Великими Луками лошади монгольской породы мастерски преодолевали огромные снежные сугробы»





Командование принимало самые энергичные меры для налаживания дел, но времени не хватало для их реализации. Однако части дивизии выступили на фронт, получив зимнее обмундирование и валенки. В целом общая обстановка, пишет в своей книге один из командиров, влияла на боеспособность дивизии[425 - Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 64; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 138.].

Обе дивизии прибыли на место в срок. Приказ был выполнен.

Утром 9 декабря командир корпуса прибыл в штаб 3-й ударной армии, чтобы представиться Военному совету армии и получить боевую задачу Он доложил командующему армией, что в составе корпуса — 27 311 человек[426 - Ару К, Паулъман Ф. Указ. соч. С. 52.], в том числе: в 7-й дивизии 10 052 человека, в 249-й дивизии 10 235 человек, в запасном полку 6617 человек, в корпусном управлении 300 человек и на учебе 107 человек[427 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 130.]. Численность корпуса с приданными частями составляла до боев под Великими Луками по состоянию на 10 декабря 1942 года 32 463 человека[428 - Там же. С. 136.].

На командарма Галицкого вид 7-й дивизии на марше произвел сильное впечатление. В книге своих воспоминаний он писал так:






«Машина медленно обгоняла колонну рослых крепких бойцов в новеньком зимнем обмундировании, в валенках. Стрелковые подразделения имели на вооружении винтовки, в том числе самозарядные карабины, а некоторые — автоматы, противотанковые ружья — все последнего выпуска. Станковые пулеметы и минометы были установлены на специально приспособленных повозках. В походных колоннах двигалась артиллерия на конной тяге, включая и 122-мм гаубицы. Тракторы тащили 122-мм пушки и 152-мм гаубицы — пушки корпусного артиллерийского полка…

Выглядела дивизия весьма внушительно. Это впечатление усиливалось четким походным порядком, подтянутостью бойцов и командиров. С некоторыми из них я тут же поговорил и убедился, что они прошли хорошую подготовку в период учебы. Командиры обнаружили отличную осведомленность относительно действий в современном бою, бойцы продемонстрировали хорошие знания оружия. Чувствовалась также высокая дисциплина, организованность подразделений.»





Эстонским соединениям еще только предстояло боевое крещение. Комкор Л. Пэрн сказал командарму Галицкому, что почти две трети их командного состава, 8 из каждых 9 сержантов и 92,5 % рядовых пока «не нюхали пороха»[429 - Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 241; Ларин П.А. Указ. соч. С. 134.].

Поскольку дивизии эстонского корпуса еще не были в боях, их для начала было решено использовать на вспомогательном направлении с тем, чтобы они постепенно приобрели боевой опыт.

Дивизии прибывающего корпуса было решено поставить на усиление обороны от ударов немецких деблокирующих сил на южном и юго-западном направлениях.

По приказу командующего фронтом корпус 9 декабря 1942 года занял передовые позиции у Великих Лук. Здесь он вел боевые действия до 20 января 1943 года.

Общий штурм, назначенный на 12 декабря, был отменен из-за непроницаемого тумана, но на следующий день все же начат, хотя туман и не рассеялся. Войска пошли в атаку, не имея авиационной поддержки, а огонь артиллерии был неэффективен.

Осажденный и окруженный немецкий гарнизон чувствовал себя уверенно.

В результате усилий, предпринимавшихся с июня 1942 года, город был превращен в мощный укрепленный район. Подступы к Великим Лукам защищала система опорных пунктов на холмах, дзоты, окопы и т. п. — протяженностью до полутора километров в глубину. Пригородные деревни были обращены в передний край главной полосы обороны противника, и укрепленное таким образом пространство тянулось непрерывно, вплоть до домов окраин.

На подступах к городу и на его улицах немцами создавались противотанковые рвы, надолбы, проволочные заграждения, устанавливались в больших количествах различные мины.

В самом городе, который и пришлось штурмовать эстонским красноармейцам, гитлеровцы приспособили к длительной обороне старую крепость с земляным валом, железнодорожный узел и паровозное депо, крупные каменные постройки в излучине реки Ловати. На чердаках высоких зданий и колоколен располагались наблюдательные пункты, оборудованные оптическими приборами, и были установлены пулеметы. Угловые каменные дома стали блокгаузами — долговременными огневыми точками, простреливавшими сразу несколько улиц и переулков.

Опорными пунктами обороны стали девять церквей, два монастыря, школы и другие каменные постройки. Многие подвальные помещения разрушенных домов были приспособлены для стрельбы из пулеметов, минометов и орудий, укрепления соединялись скрытыми ходами сообщения.

Для овладения укрепленным районом, в который были превращены Великие Луки, нужна была тщательная специализированная подготовка. Но при обучении эстонских дивизий вопросы штурма укрепленных районов и боя в городских условиях специально не отрабатывались, и это сказалось в ходе боевых действий в Великих Луках.

Бои здесь отличались исключительным упорством. Ветераны Эстонского корпуса помнили о них на протяжении всей войны. За период с 25 ноября по 10 декабря фашисты уже потеряли около 30 тысяч солдат и офицеров. Но в плен удалось взять только 195 гитлеровцев. Советская артиллерия и авиация уничтожили 40 артиллерийских и 30 минометных батарей гитлеровцев, много пулеметов и пр. Трофеи советских войск составили 18 танков, 66 орудий, 58 минометов, 15 радиостанций, 42 автомашины и др.

6.2.


С 10 по 23 декабря 1942 года две дивизии корпуса выполняли боевые задачи на разных участках сражения. 7-я дивизия вела штурм окруженного гарнизона Великих Лук, 249-я дивизия находилась в обороне на внешнем фронте окружения[430 - Эстонский народ… Том 1. С. 362.].

Соединения корпуса получили 9 декабря следующие задачи:

7-я дивизия, как лучше других укомплектованная и вооруженная, 10 декабря сменила часть сил 257-й и 357-й стрелковых дивизий, блокировавших Великие Луки с востока и юга, и начала готовиться к участию в штурме. Ей была поставлена задача, нанося вспомогательный удар, одним полком наступать на юго-восточную часть города через совхоз Богдановский; из района Максимово — в направлении деревень Божно, Рыбики (восточная), из Подберезья — в направлении деревень Болотово, Шутово, Рыбики (восточные), из Борисовичей — в направлении деревень Таращанка, Зенцы[431 - Эстонский народ… Том 1. С. 362; Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 1-я. С. 222, 223; Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 236, 237,241.].

Таким образом, 7-я дивизия охватывала город с северо-востока, востока и юга на фронте в 18–23 км.

249-я дивизия (командир — полковник А.И. Сауэсельг) с 10 декабря была поставлена в оборону на внешнем фронте окружения. Ей был определен участок Заречье — озеро Кислое (5-10 км северо-западнее Великих Лук) во втором эшелоне 5-го гвардейского стрелкового корпуса (командир — генерал-майор А.П. Белобородов). Дивизия должна была подготовиться к отражению контратак противника с 11 декабря, стремившегося ударами с северо-запада из района Насвы или с запада из района Новосокольников прорвать окружение.

Начало штурма, намеченного на 9 декабря, пришлось перенести на 13 декабря из-за задержек с подходом застрявших в пути частей, особенно артиллерии на конной тяге.

Еще до начала общего наступления командование корпуса попыталось улучшить положение на флангах, ликвидировать немецкий опорный пункт в Никулино. Однако предпринятые 11 и 12 декабря атаки 300-го полка были отбиты, что в последующем осложняло бои на этом участке.

Ожесточенные и кровопролитные бои шли трое суток без перерыва.

13 декабря 1942 года стало первым днем общего наступления на Великие Луки. Пехота продвигалась вперед перебежками во весь рост и надолго залегла в зоне заградительного огня, неся из-за этого излишние потери. День был туманный и мглистый, что затрудняло прицельный артиллерийский и минометный огонь, как и эффективные действия авиации. Наступающие понесли потери, но достигли в этот день непосредственной близости большинства неприятельских укреплений внутреннего пояса. К вечеру 7-я дивизия подошла к позициям противника на линии Кулево — Божно — Дедьково — Куракино — Каменка — Лаврино — совхоз Никулино. При этом дивизия овладела рядом выдвинутых вперед оборонительных сооружений врага. 300-й полк обошел не взятые ранее Никулино и Мураново, подошел к Богдановскому, но также нес потери от огня этих опорных пунктов.

Успеха добились 13 декабря части 257-й и 357-й дивизий, захватившие несколько кварталов города в его западной, наименее укрепленной части. Наступая на западном участке фронта шириной 1,5 км, они прорвали оборону противника и вышли к реке Ловати. 1-й батальон 300-го полка 7-й дивизии участвовал в боях 357-й дивизии[432 - Эстонский народ… Том 1. С. 367.].

14 декабря эстонские полки усилили свои действия, введя в бой вторые эшелоны, но существенного успеха достигнуто не было.

15 декабря один из полков прорвался на окраину города, но значительного успеха из-за упорного сопротивления противника достигнуто не было. Опыт двух дней боев был к этому моменту учтен, артиллерия стала действовать более эффективно, ведя огонь с открытых позиций и малых дистанций. Штурмовые группы стали чаще обходить опорные пункты обороны, но до основного пояса обороны они все еще не могли дойти из-за неподавленной системы перекрестного огня противника. Высок был уровень потерь[433 - Там же. С. 368.]. Как и в первые дни наступления, действиям полков и дивизий мешало отсутствие опыта организации эффективного взаимодействия стрелковых частей артиллерии. Слабо была налажена разведка противостоящих сил противника, его расположения и огневых позиций.

15 декабря советское командование предложило окруженному гарнизону прекратить сопротивление. Предложение о сдаче командованием гарнизона не было принято, хотя и произвело значительное деморализующее воздействие на солдат. Во взаимодействии с 257-й и 357-й дивизиями к полудню 16 декабря от противника была очищена вся западная, наименее укрепленная часть города вплоть до реки Ловати, за исключением старой крепости известна с 1211 г.).

Бои были тяжелыми и упорными, отличались массовым героизмом эстонских бойцов. Отличившихся награждали орденами и Медалями непосредственно во время боев. Уже 17 декабря 1942 г, командир корпуса за отвагу и мужество наградил от имени Президиума Верховного Совета СССР 10 человек орденом «Красная Звезда», 34 человека — медалями «За отвагу» и 59 воинов корпуса — медалями «За боевые заслуги».

16 Декабря Л. Пэрн на заседании Военного совета армии предложил усилить наступающую группировку на внутреннем фронту окружение свежими силами. По решению Военного совета на штурм были направлены 917-й полк 249-й Эстонской дивизии, а также два тяжелых артиллерийских полка и танковый батальон. Генерал Пэрн считал, что надо было дать больше сил и средств.

17 Декабря командарм сделал полосу наступления 7-й Эстонской дивизии районом основных усилий всей армии. Сюда был переведен снятый с внешнего фронта окружения 917-й полк майора Пеэтера Леппа. Главным направлением наступления было Ново-Селенино — железнодорожная станция Великие Луки. 7-я дивизия была впервые усилена танками (тринадцать средних Т-34 и девять легких Т-70). Ей придали 85-й корпусной артиллерийский полк, 41-й гвардейский артиллерийский полк и два артиллерийских дивизиона. Был сокращен фронт наступления — с 18 км до 7 км.

18 декабря наступлению предшествовала 60-минутная артиллерийская подготовка. Полки в очередной раз пошли вперед в полдень. Но и в этот день ожесточенных боев и высоких потерь решающего успеха не было. Сжимая кольцо окружения, за весь день части продвинулись на 400–600 метров, к деревням Ново-Селение, Таращанка, южной окраине Мишнево-Бово подошли на 200 метров. Несколько штурмовых групп (Бориса Тамма, Э. Пуста, А. Кюбара) проникали с боем в глубину вражеской обороны, но, не получив поддержки, были вынуждены пробиваться обратно.

Несколько дней 917-й полк 249-й дивизии упорно атаковал укрепленные позиции противника в совхозах Богдановском и Никулино. Отсюда немцы могли обстреливать все дороги, ведущие в Великие Луки. Расположенные на высоком берегу Ловати немецкие укрепления выдерживали прямые попадания снарядов 152-мм орудий. И тем не менее ранним утром 23 декабря 917-й полк штыковой атакой выбил противника из совхоза Никулино. Взятие этого ключевого опорного пункта значительно улучшило положение наступающих на этом участке фронта.

Перед штурмом в частях 7-й дивизии побывал представитель Ставки генерал армии Г.К. Жуков. В ходе бесед с офицерами он выяснял причины, мешавшие успеху в достижении цели — разгрома немецко-фашистских войск[434 - Паульман Ф.К. Указ. соч. С. 127.]. Последующие три дня, с 19 по 21 декабря, атакующие подвергались мощному огневому противодействию противника, успеха достигнуто не было. Недоставало необходимого боевого опыта руководства боем в городе, на широком фронте и под сильнейшим огнем противника.

В эти дни совершился перелом в действиях наступающих. Они перешли к тактике захвата одного за другим опорных пунктов боевого охранения вражеских позиций действиями подвижных небольших по размеру десантных штурмовых групп. Результаты сказались сразу же. 23 октября 917-й полк 249-й дивизии захватил Муракино.

Тем временем решающие события всей операции развернулись на внешнем фронте кольца окружения.

Занимавшая оборону на внешнем фронте окружения 249-я эстонская дивизия 13 декабря заняла позиции во втором эшелоне 5-го гвардейского стрелкового корпуса, по рубежу Заречье — Калинкино — озеро Кислое своими тремя полками, но с противником еще не соприкасалась. Дивизия изготавливалась к отражению немецких контратак с юго-запада и северо-запада.

С 17 декабря дивизия оборонялась в составе двух полков (без 917-го полка, переброшенного по тревоге на внутренний фронт окружения). К 19 декабря контратаки обескровленного в предыдущих боях противника на этом участке почти прекратились.

Немцы начали готовить нанесение мощного удара с юго-запада, на рубеже Борщанка — станция Чернозем[435 - Эстонский народ… Том 1. С. 374; Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 1.С. 225.].

На выручку окруженным войскам прорвались из района Насвы 8-я танковая и 93-я пехотная дивизии, из района станции Чернозем — полк 5-й гренадерской дивизии, из района Опухлики — 20-я моторизованная дивизия, части 6-й авиаполевой дивизии, 1-й бригады СС и два полка 3-й гренадерской дивизии[436 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 159.].

Для противодействия этому замыслу командование 3-й ударной армии оперативно провело перегруппировку сил. В этой связи 249-я эстонская дивизия была переброшена на другой участок на внешнем фронте окружения.

К 20 декабря 1942 года дивизия по-прежнему занимала оборону во втором эшелоне за позициями 19-й и 9-й гвардейских стрелковых дивизий 5-го гвардейского стрелкового корпуса на юго-западных подступах к Великим Лукам. Линия ее обороны проходила по рубежу Бурцево — Алексейково — поселок Федьково — Иваново[437 - Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 1. С. 225.]. Но внезапно положение обострилось. Противник прорвал оборону полка 19-й гвардейской дивизии перед позициями 249-й дивизии и уже в 16 часов, после сильнейшего артиллерийского обстрела 921-го полка, предпринял танковую атаку его позиций в направлении Путинина — Пупково — Алексейково. Полк эту атаку отбил.

Для изматывания противника наши войска прибегали к контратакам. В ночь на 21 декабря 56-й гвардейский полк 19-й дивизии по приказу командира корпуса атаковал Пупково и Путинина и отбил у фашистов высоту 181,7. По приказу командира Эстонского корпуса тогда же, в три часа ночи 21 декабря, командир 249-й дивизии выдвинул на угрожаемое направление из своего резерва 307-й отдельный артиллерийско-противотанковый дивизион, батальон 921-го стрелкового полка и отдельный учебный батальон дивизии, чем укрепил позиции обороняющейся дивизии. На рубеже Бурцево — Алексейково — Федьково развернулись кровопролитные бои. Некоторые высоты и деревни по несколько раз переходили из рук в руки.

С рассветом 21 декабря после сильного артиллерийского обстрела на Алексейково начали наступать до 40 танков и свыше полка пехоты. Здесь немцы стремились на узком участке фронта проломить оборону наших войск и войти в Великие Луки. Ожесточение боя, шедшего весь день, достигло предела. Уже горели более трех десятков немецких танков, высоты у Алексейково и Бурцево были усеяны трупами гитлеровцев, но немецкое командование продолжало вводить в бой все новые силы и повторять атаки. К концу дня противнику удалось, создав превосходство в силах, вклиниться в оборону 249-й дивизии, захватить Алексейково. Группа немецких танков нанесла удар на Селилово, в тыл 249-й дивизии. Командир 921-го полка полковник Олав Муллас, лично руководивший боем, был ранен.

Командир 249-й дивизии полковник А. Сауэсельг предпринял контратаку силами своего резерва — 2-го батальона 925-го полка. В сгущавшихся вечерних сумерках, в густом тумане, в условиях быстро меняющейся обстановки боевые порядки подразделений перемешались, управление войсками было утрачено. Батальон был окружен, понес потери. В этот момент группа предателей и изменников из 249-й дивизии перешла на сторону противника и поставила под удар две части, создав напряженную обстановку. Но основной состав батальона из окружения пробился.

Чтобы более оперативно руководить боем, командир корпуса генерал Л. Пэрн перенес свой командный пункт в район Остриань, на участок 249-й дивизии. Пэрн до 23 декабря лично руководил действиями артиллеристов, отбивавших яростные атаки врага, действиями 249-й и 19-й гвардейской дивизий. Он обратился к воинам 249-й дивизии со специальным приказом, где было сказано: «Здесь противник должен быть разбит. Главное — ни шагу назад! Этого требует обстановка, этого потребовал от корпуса представитель Ставки генерал армии Жуков, вызвав меня для личного доклада. Трусам позор, презрение — их расстреливать на месте! Итак, к делу! За Родину!»[438 - К Ару, Паульман Ф. Указ. соч. С. 56.]

Некоторые подразделения уже вели бой в окружении. Прибывший на место ожесточенных боев комкор приказал немедленно всеми силами вести контратаки, чтобы выручить подразделения, дравшиеся в окружении. Сам он был на командном пункте 921-го полка. Жестокое сражение на высотах в районе Алексейково не прекращалось до глубокой ночи. Несмотря на первоначальный успех, полностью прорвать оборону 249-й Эстонской дивизии гитлеровцы так и не смогли.

Группа немецких танков двинулась на Селилово, в тыл 249-й дивизии. Прибыв на место, 22 декабря командир корпуса принял действенные меры. До глубокой ночи не прекращалось жестокое сражение на высотах в районе Алексейково. Несмотря на первоначальный успех, гитлеровцам так и не удалось полностью прорвать оборону 249-й Эстонской дивизии.

Для фашистского командования деблокада города, где осталось всего несколько сот их солдат, представляла собой вопрос престижа. Оно продолжало стягивать сюда резервы, несмотря на то что несло огромные потери.

Стремясь деблокировать Великие Луки, гитлеровцы бросили значительные силы, чтобы пробиться к городу с юго-запада. Драматической остроты события на этом участке достигли 22 декабря, когда войскам 3-й ударной армии пришлось сдерживать мощный натиск четырех пехотных, одной моторизованной, одной авиаполевой дивизий, эсэсовской пехотной бригады и танковых частей.

С утра 22 декабря немцы неоднократно атаковали отдельный учебный батальон 249-й дивизии (командир — подполковник Ханс Вирит).

Спасли положение бойцы 307-го отдельного противотанкового дивизиона подполковника Николая Транкмана и 162-го отдельного пулеметного батальона, приданные 19-й гвардейской дивизии. Их огонь был столь сильным, что противник не прошел. Гитлеровцы во что бы то ни стало стремились, хотя бы узким клином, пробиться к городу.

23 декабря 917-й полк 249-й дивизии штыковой атакой выбил противника из совхоза Никулино и завязал бой за опорный пункт Таращанку. Командир полка подполковник Пеэтер Лепп был в этом бою ранен — в восьмой раз.

23 декабря противник прибег к ночной атаке на 249-ю дивизию, продолжавшейся и днем. В ходе боя немецкие части применили артиллерию и шестиствольные минометы; упорно оборонявшаяся первая рота учебного батальона под командованием лейтенанта И. Леппа полностью погибла. Вынесенный бойцами соседней части с поля боя сержант Э. Мете, получивший свыше десяти ранений, умирая, сказал: «Мы не отступили, мы дрались до последнего вздоха»[439 - Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 1. С. 226; Паульман Ф.К. Указ. соч. С. 161–162; Ларин П. Указ. соч. С. 172.].

Всего за 23 декабря части 3-й ударной армии отбили семь атак немцев и уничтожили при этом более 20 танков.

6.3.


После боя под Алексейково полковник Артур Сауэсельг был 23 декабря снят. 24 декабря 1942 года в командование 249-й дивизией вступил полковник Й. Ломбак[440 - Пульман Ф.К. Указ. соч. С. 166.].

В этот день командование армии ввело в бой юго-западнее Великих Лук 360-ю стрелковую дивизию и две лыжные бригады (44-ю и 45-ю). Контрнаступление противника было 24 декабря остановлено.

В то же время наращивались усилия с тем, чтобы как можно быстрее покончить с окруженной группировкой. На штурм гарнизона было принято решение перебросить 47-ю механизированную бригаду и 249-ю дивизию.

Дивизии было приказано перейти на южную окраину Великих Лук и принять участие в штурме окруженного гарнизона вместе с 7-й дивизией. Сюда же перевел свой командный пункт командир корпуса.

С 24 декабря 1942 года по 7 января 1943 года обе дивизии корпуса действовали в боях за Великие Луки вместе и рядом, сосредоточившись на внутреннем фронте.

Прошло уже десять дней, как дивизии корпуса вели бои. Они понесли немалые потери, испытали потрясение от появления перебежчиков к противнику, но части приобрели неоценимый опыт штурма укрепленных районов, ведения боев в городе. В строю противнику противостояли закаленные опытные воины, тот ценнейший актив, который стал ядром корпуса во всех его боях в будущем, — и солдат, и офицеров. Скомплектованные в частях штурмовые группы действовали теперь дерзко, умело, презирая врага, превосходя его воинским умением. Активно распространялись среди воинов тактические приемы действий десантных штурмовых групп.

В задачу 249-й дивизии входило нанести главный удар армии с рубежа Смолянино — Муракино на деревни Таращанку и Мишнево-Бово, захватить их, а после этого развивать наступление в северном направлении вдоль железной дороги и частью сил овладеть восточными кварталами города[441 - Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 1. С. 227; Эстонский народ… Том 1.С. 337.].

25 декабря 1942 года начался решающий штурм Великих Лук. К этому моменту оборона противника была уже в основном взломана, огненное кольцо стало сживаться все сильнее, сопротивление осажденного гарнизона постепенно начинало ослабевать.

Наступая на новом для себя участке, 249-я дивизия начала действовать утром 25 декабря, не успев разведать местность, силы и расположение противника. К концу дня, несмотря на сильный пулеметный огонь и большие потери, полки продвинулись — но только до окраины села Таращанка юго-восточнее Великих Лук.

Атака 249-й дивизии 26 декабря с целью обхода с флангов деревень Таращанка и Мишнево-Бово вновь оказалась безуспешной. Но, успешно применив тактику методичного и упорного захвата опорных пунктов, в этот день части дивизии уничтожили гарнизон противника в деревне Волково.

27 декабря группа бойцов 925-го полка прорвалась в Таращанку, но вся там и погибла. Другая небольшая группа захватила позицию недалеко от деревни и удержала ее.

28 декабря части дивизии вышли на окраины деревень Таращанки и Мишнево-Бово.

И наконец был достигнут перелом. Он наступил 29 декабря, когда командование армии ввело на левом фланге дивизии усиленную 47-ю механизированную бригаду, действовавшую стремительно и смело.

Дивизия в результате тяжелых наступательных боев 29 декабря освободила Таращанку и Мишнево-Бово. Уже был полностью очищен весь центр города. Воины дивизии, освободив д. Самары, подошли к р. Лозавица, но здесь были остановлены сильным огнем противника[442 - Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 1. С. 227; Эстонский народ… Том 1.С. 379.] с противоположного берега.

30 декабря 27-й полк 7-й дивизии освободил деревню Лычево, а учебный батальон — Каменку.

Эстонские дивизии очистили южную и юго-восточную окраины Великих Лук. Город был в наших руках к 31 декабря. Сопротивление продолжали оказывать лишь две разъединенные немецкие группировки — в крепости и в районе железнодорожного узла за р. Лозавицей.

К 1 января 249-я дивизия овладела Таращанкой и Мишнево-Бово, вышла к реке Лозавица; 7-я дивизия заняла деревни Волково, Лычево, Каменка, Муракино.

В ночь на 1 января 1943 года, подстегиваемые приказами Гитлера, стремясь добиться успеха и приурочить его к празднованию Нового года, немцы нанесли мощный удар по внешнему фронту окружения у деревни Клемятино силами пехотной дивизии с десятью танками. Попытка прорыва с целью деблокады фон Засса была нацелена в направлении деревень Путинина и Алексейково. Настал один из драматических моментов битвы.

Внешний фронт окружения был прорван в полосе шириной три километра, и этот немецкий танковый клин достиг западных подступов к Великим Лукам.

Неся большие потери, немецкие войска пробились и в осажденную крепость. Но этот успех оказался пирровой победой: те несколько отдельных танков, которые проникли внутрь старой крепости, так там и остались — окруженным они реально помочь не могли, но сами из кольца уже не вышли.

Тем не менее для 3-й ударной армии создалось серьезное положение неустойчивости перспектив успеха всей операции. Изыскивались все возможности парирования немецкого прорыва к стенам города, в частности, контрударом 357-й дивизии, мгновенно сманеврировавшей и развернувшейся на 180 градусов: прервав свое наступление на восток, она перешла к обороне в западном направлении. Наступление противника было остановлено к вечеру 4 января 1943 года, и он был отброшен на 8 км от города[443 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 175; Эстонский народ…Том 1. С. 379.].

2 января 249-я и 7-я дивизии единым фронтом начали наступление с запада на восток, в направлении железнодорожной станции Великие Луки. Их перегруппировка для этого наступления была скрытно проведена в ночь на 2 января. В ходе непрекращающихся уличных боев бойцы эстонских дивизий вели кровопролитные схватки за каждый дом. Ожесточенность боев достигла такой напряженности, что за весь день 2 января 7-я дивизия продвинулась на 200 метров, а 249-я дивизия освободила два городских квартала[444 - Там же. С. 381.].

3 января натиск не ослабевал. Не ослабевало и сопротивление обороняющихся. И снова продвижение составило несколько сот метров. Между 249-й дивизией и 257-й наступала 47-я мотомеханизированная бригада, и ее успехи были больше. Поэтому на следующий день ей придали учебный батальон 7-й эстонской дивизии[445 - Там же.].

Для контроля за ведением боевых действий в районе Великих Лук туда вновь прибыл заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Г.К. Жуков.

5 января 1943 года командир 7-й Эстонской дивизии Аугуст Василь был отстранен от должности. Новым командиром был назначен начальник штаба 7-й дивизии подполковника Карл Алликас[446 - Там же.].

249-я дивизия упорно продолжала очищать от противника часть города между деревней Ново-Селенино и железной дорогой.

Были отбиты фабрика им. Макса Гельца — к 7 января, педагогический институт в Ново-Селенино — этот основной опорный пункт немцев — к 14 января. Все офицеры и политработники атакующих полков принимали участие в атаках, руководили боем, находясь в цепях пехоты, вели за собой, подавая личный пример, и понесли потери. 4 января в атаке был смертельно ранен командир 354-го полка 7-й дивизии подполковник Альберт Пехк, а через 9 дней был ранен и сменивший его майор Альфред Эрмель. Из строя выбыли почти все командиры не только взводов и рот, но и батальонов[447 - Эстонский народ… Том 1. С. 382.]. Комиссар корпуса Пуста сообщал в письме Каротамму 28 декабря 1942 года, что к этому дню потери двух дивизий составили 1301 человек убитыми, 3015 ранеными и 584 пропавшими без вести.

6.4.


С 8 по 16 января 1943 года проходил заключительный этап боев за освобождение Великих Лук, за уничтожение окруженной группировки немецких войск.

Гитлеровское командование по-прежнему не ослабляло своих усилий по деблокированию окруженных, стремясь пробиться к фон Зассу любой ценой, не считаясь с огромными потерями.

С внешней стороны фронта окружения немецкие части вели артиллерийский обстрел окруживших город советских войск. Активно действовала немецкая авиация.

9 января 1943 года командующий немецкой группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге (1882–1944, покончил самоубийством), к тому времени уже не один раз пообещавший фюреру деблокировать Великие Луки, прибыл в Новосокольники и послал 331-ю пехотную дивизию на прорыв[448 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 178; Эстонский народ… Том 1. С. 383.].

Находившийся в районе Великих Лук Г.К. Жуков приказал усилить 3-ю ударную армию подкреплениями, а ликвидацию окруженной группировки — ускорить.

10 января 1943 года он побывал в дивизиях переднего края. Немецкий новогодний клин дошел до рубежа Копытово, Липенка, Коншино, Грибушино всего в 3 км от окруженной группировки, и 12 января был окончательно остановлен. 14 января бои здесь прекратились, немецкие части были совершенно истощены и обескровлены[449 - Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 271; Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1956. С. 270.].

К исходу 12 января бои переместились в район Сотово и железного узла, на подступы к Алиградово. Особо ожесточенные бои разгорелись у железнодорожной станции, где немецкие военные инженеры успели создать сильно укрепленную систему дзотов и дотов, каждый из которых приходилось брать штурмом силами самостоятельных подвижных групп.

В немецком гарнизоне начали появляться признаки осознания безнадежности своего положения, росло количество случаев сдачи в плен.

Прорвав с флангов третью линию вражеской обороны, войска корпуса 13 января заняли Сотово и железнодорожную станцию.

В ночь на 14 января 917-й полк произвел глубокий охват севернее железной дороги, перешел ее, захватил несколько домов — опорных пунктов и дзотов. Оставалось добивать отдельные укрепленные пункты.

15 января, наступая все с той же непреклонностью, особая рота 917-го полка 249-й дивизии заняла район железнодорожной станции и с боем ворвалась в укрепленное здание депо.

В этот день утром после рукопашной схватки был взят «красный дом» — кирпичная водонапорная башня. Окруженный гарнизон был теперь раздроблен на две части.

354-й полк 7-й дивизии в этот же день занял электростанцию, ведя рукопашные бои и забрасывая противника гранатами. Бой достиг такого накала, что когда бойцы увидели, что продвижению от железнодорожной станции им мешает дзот в 30 метрах от станции, то старший лейтенант Степанов уничтожил этот дзот в одиночку.

Особенностью боев в январе стали активные действия мобильных, малочисленных и результативных штурмовых групп, комплектовавшихся из саперов и артиллеристов.

16 января 1943 года, в решающий день боев, подразделения 7-й дивизии овладели восточной частью депо. Вечером штурмом был взят находившимися в Ахигродово «белый дом» — многоэтажное здание с толстыми стенами, стоявшее на высоком месте, откуда далеко простреливалась местность в любом направлении. Здесь были взяты в плен около 600 солдат и 28 офицеров. 261 пленного в районе железнодорожного депо взяла 249-я дивизия[450 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 179; Пэрн Л.А. Указ соч. С. 170.].

И, наконец, 16 января 1943 года в плен были взяты штаб гарнизона и его начальник фон Засс.

Получив 15 января от разведки корпуса точные сведения о местонахождении фон Засса, командир 249-й дивизии полковник Ломбак И.Я. по приказу командира корпуса сформировал под командованием офицера штаба артиллерии 249-й дивизии майора Эдуарда Лемминга специальную штурмовую группу — отряд из 29 стрелков и саперов, придал им одну 122-мм гаубицу и одну 76-мм пушку. Леммингу был командиром корпуса отдан приказ:

— Барона фон Засса взять живым![451 - Ару А.К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 59.]

16 января 1943 года в 12 часов штурмовая группа начала атаку и окружила дзот, в котором находился начальник гарнизона Великих Лук.

Навстречу атакующим вышел парламентер. Он передал просьбу фон Засса принять более 50 раненых немецких солдат. С разрешения командира корпуса Пэрна 249-й дивизии Ломбана советская сторона раненых приняла.

Фон Засс отклонил предложение сдаться, заявив, что скоро к нему подойдет помощь, обещанная ему лично Гитлером.

Атака возобновилась. На перекрытии дзота саперы взорвали заряд весом 200 кг взрывчатки. Немного выждав, они повторили взрыв — осажденные не реагировали. Взорвали заряд весом 300 кг — после чего из бункера послышался голос, по-прежнему отказывавшейся сдаваться. Не подействовал и взрыв заряда взрывчатки весом в 700 кг — он пробил большое отверстие в стене бункера, фашисты открыли огонь. Наступила ночь. Пэрн, которому постоянно докладывали о ходе «операции», потребовал:

— С фон Зассом пора кончать. Но все же постарайтесь взять его живым.

Майор Э. Лемминг пошел на хитрость. Приказав саперам скрести лопатами землю с перекрытия бункера, он передал фон Зассу:

— Если через десять минут не сдадитесь, бункер будет взорван, заряд силой три тонны уже заложен.

Видимо, это и решило исход дела. Командир гарнизона сдался. С ним из бункера вышли около 60 солдат и офицеров. Около часа дня 16 января он был доставлен к генералу Пэрну[452 - Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 278; Пэрн Л.A. В вихре военных лет. Таллин, 1976. С. 153–154.].

В течение 15–16 января эстонские части захватили в плен более 800 солдат и офицеров противника.

Всего были взяты в плен более 4000 солдат и офицеров противника. Последний очаг сопротивления был подавлен в ночь на 17 января.

В укреплениях крепости было захвачено 235 пленных, на территории оказалось 336 убитых солдат и офицеров противника, девять танков.

Операция по окружению и взятию Великих Лук длилась 48 дней и закончилась 16 января 1943 года. Это была одна из первых успешных операций войны по овладению сильно укрепленным городом.

С 17 по 26 января 1943 года эстонские соединения после взятия Великих Лук занимали оборону западнее города, во втором эшелоне войск внешнего фронта.

20 января 1943 года ЦК КП (б) Эстонии обратился к командованию с просьбой отвести корпус в резерв. 21 января командующий Калининским фронтом отдал соответствующий приказ.

К 30 января корпус сосредоточился в районе г. Андреаполь и Торопец — оба Калининской области.

6.5


Результаты победной Великолукской операции были для своего времени весьма значительными. Была освобождена территория в 650 квадратных километров. Противник, по нашим сведениям, потерял убитыми 57 140 человек, пленных было взято 5344. В боях были разгромлены шесть немецких дивизий[453 - 83-я, 291-я пехотные; 20-я моторизованная; 8-я, 11-я танковые; 3-я горнострелковая.], две пехотные дивизии[454 - 205-я, 331-я.] понесли большие потери, как и многие другие части противника.

Наступательная операция 3-й ударной армии по разгрому немецко-фашистских войск в районе Великих Лук продолжалась почти два месяца и завершилась полной победой. В отличие от других случаев немцам не удалось на этот раз деблокировать окруженную группировку войск, и она была разгромлена и полностью уничтожена. 3-я ударная армия силами пяти соединений связала своими активными действиями до десяти дивизий противника, не допустив их использования на других участках советско-германского фронта. Поэтому она имела важное значение и для прорыва ленинградской блокады.

Многие отличившиеся в сражении за Великие Луки эстонские солдаты, сержанты и командиры были награждены орденами и медалями (см. ниже)[455 - История Эстонской ССР. Том 3. Таллин, 1974. С. 639.]. 25 января 1943 года войска, участвовавшие в освобождении Великих Лук, были отмечены в приказе Верховного главнокомандующего.

Бои в городских кварталах, оборудованных немцами как долговременные укрепления, носили ожесточенный и кровопролитный характер. Из строя выбыло около 75 % всего личного состава корпуса (убитыми, ранеными, пропавшими без вести). В атаках участвовали все офицеры, вплоть до командиров полков. Поэтому эстонские части понесли значительные потери, особенно в офицерском составе: погибли или были ранены практически поголовно все командиры взводов, рот и батальонов.

В 249-й были ранены на поле боя и вышли из строя все до одного командиры полков. В 7-й дивизии в бою погиб командир 359-го полка полковник А. Пехк.

Всего в ходе боев за Великие Луки 7-я Эстонская дивизия потеряла убитыми и ранеными 1746 человек и, сверх того, о 391 бойце не было сведений на тот момент[456 - ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 107. Л. 61.]. В 7-й дивизии насчитывалось только 5995 бойцов, тогда как по штату их должно было быть 9436. К 20 февраля 1943 года численность дивизии довели до 7302 человек, хотя и это составляло только 77 % от штата[457 - ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 107. Л. 54.].

Благодаря самоотверженной деятельности медицинских работников после госпитального лечения раненые, как правило, возвращались в свои дивизии, полки, роты и батареи. Сказалось и то обстоятельство, что наряду с санбатами эстонский корпус имел два полевых госпиталя, располагавшихся в непосредственной близости от передовой. Сохранение постоянного личного состава имело большое значение для сплочения и укрепления морального духа подразделений. В течение 1943 года в строй эстонских частей вернулось около 70 % раненых[458 - ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127093. Сд. Хр. 4. Л. 59; Эстонский народ в годы… Том 1.С. 393.].

Великолукская операция продолжалась 58 дней, с 24 ноября 1942 года по 20 января 1943 года. 8-й Эстонский корпус активно участвовал в ней в течение 42 дней — с 10 декабря 1942 года по 20 января 1943 года. Почти все это время (37 дней) части корпуса непрерывно вели атаки, воюя и днем и ночью. Ими уничтожено свыше 3500 гитлеровцев[459 - Освобождение Советской Эстонии. Л., 1944. С. 6.] и взято в плен 1554 человека, в том числе 61 офицер, уничтожено 123 дзота, 261 огневая точка, 12 танков, 10 орудий и 21 миномет, артиллерийским огнем подавлено большое число целей, взяты богатые трофеи[460 - Пэрн Л.А. Указ. соч. Таллин, 1976. С. 171.]. Сражение в Великих Луках стало боевым крещением корпуса, его бойцы проявили массовый героизм; те воины, которые ранее не участвовали в боях, стали опытными солдатами. За проявленные в боях под Великими Луками героизм и отвагу было награждено 949 воинов эстонских дивизий: орденом Красного Знамени — 19, орденом Отечественной войны I степени — 13, орденом Отечественной войны II степени — 22, орденом Красной Звезды — 203, медалью «За отвагу» — 390, медалью «За боевые заслуги» — 302. Это данные по состоянию на май 1943 год; награждения за подвиги в Великих Луках продолжались и позже. Число награжденных стало впоследствии указываться как 1386[461 - Там же.].

Командование высоко оценило боевую работу эстонского корпуса. Командарм К.Н. Галицкий заявил, что боевое крещение эстонские части и соединения выдержали с достоинством, что дрались они мужественно и храбро. Генерал армии Г.К. Жуков в эти дни похвально отзывался об эстонских воинах[462 - Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 57–58; Курчавое И. Гвардия Эстонии. Таллин, 1946. С. 12.].

В 1965 году генерал-лейтенант Л. Пэрн стал почетным гражданином города Великие Луки.

Вечную память об этих боях хранят памятники на братских могилах воинов эстонского корпуса на высоком берегу реки Ловати у Великих Лук.

6.6. Пополнение, приведение корпуса в порядок


После разгрома немецко-фашистских войск в Великих Луках корпус, понесший большие потери, 21 января 1943 года был выведен во второй эшелон Калининского фронта и разместился в районе городов Андреаполь и Торопец. Корпус перевели в резерв фронта. Началась работа по доукомплектованию частей личным составом, вооружением и боевой техникой, обобщению дорого доставшегося боевого опыта и боевой подготовке[463 - Ларин Л.А. Указ. соч. С. 186.]. К концу ноября 1943 года в корпус после выздоровления вернулись в общей сложности несколько тысяч солдат и офицеров, раненных во время великолукской операции[464 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 181–182.].

138 сержантов и рядовых, 177 шоферов и трактористов были зачислены в учебный танковый полк.

Особое внимание командование обращало на быстрейшее замещение офицерских должностей. При Подольском военном училище была специально сформирована эстонская рота. К 19 апреля 1943 года в ней были подготовлены 83 офицера из числа курсантов запасного полка. В конце апреля они прибыли в корпус. Тогда же численность эстонской роты Подольского училища по просьбе руководства республики была увеличена до 200 человек. Кроме того, 20 июля 1943 года в Подольском училище была сформирована еще одна эстонская рота, особая, для переподготовки замполитов рот и батарей к службе на командных должностях в связи с реорганизацией аппарата политической работы в войсках. Лучшие молодые офицеры направлялись в Военную академию имени М.В. Фрунзе[465 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 181–182.].

Три майора (Э. Лаази, О. Лээсмент, А. Эрмель) и старший лейтенант А. Николаев были направлены в Военную академию имени М.В. Фрунзе на 8-месячные курсы. Капитан Эстонской армии Э. Лаази отличился летом 1941 года в боях в ополчении, в боях за Мярьмаа и Лихули; майор А. Эрмель командовал полком в 249-й дивизии и был ранен в боях за Великие Луки.

Майор А. Конно и капитан П. Саар были направлены в ту же академию для прохождения основного, трехлетнего курса.

В самом корпусе постоянно готовили офицеров различных родов войск. Всего с момента формирования корпуса до 11 сентября 1943 года были произведены в офицеры 586 человек, отобранных по деловым соображениям и показавших себя в деле (190 рядовых, 317 сержантов и 79 лица без воинского звания).

8 декабря 1943 года 72 кандидата в офицеры сдавали в эстонских дивизиях выпускные экзамены[466 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 188.].

Была проведена аттестация сержантского состава на присвоение звания младшего лейтенанта, чтобы таким образом укомплектовать части офицерским составом. Более сотни сержантов, отличившихся в ходе боевых действий, стали офицерами. Подготовка сержантов и специалистов родов войск проводилась в учебных батальонах дивизий.

В ноябре 1943 года командование обеих эстонских дивизий сформировало лыжные батальоны из физически крепких бойцов; летом они становились штурмовыми и десантными батальонами. В последовавших боевых действиях их использовали как передовые подразделения.

Несмотря на неизбежные во время войны потери, и связанные с этим изменения в личном составе, эстонские соединения Красной армии сохраняли свой национальный характер[467 - Эстонский народ… Том 1. С. 393.].

В начале 1943 года возможности получения пополнения воинами-эстонцами из 1-го эстонского запасного стрелкового полка были почти полностью использованы, так как база для подготовки бойцов из числа граждан Эстонский ССР была с самого начала очень ограниченной. Чтобы сохранить эстонские соединения как нормальные полноценные боевые части, было решено комплектовать их в общепринятой манере. С февраля 1943 года пополнение эстонских частей стало осуществляться призывниками восточных районов СССР.

В течение всего лета 1943 года возвращались излеченные раненые, к концу ноября их число составило более 7000 человек[468 - Эстонский народ…Том 1. С. 393; Ларин П.А. Указ. соч. С. 186.]. По мере возвращения бойцов из госпиталей оказавшиеся сверх штата воины других национальностей из корпуса отчислялись. На 30 июня 1943 года численность военнослужащих-эстонцев составляла 75,6 % состава корпуса.

Национальный состав всего эстонского корпуса по состоянию на 11 июля 1943 года выглядел следующим образом (в процентах):

эстонцев 80,55;

русских 15,15;

украинцев 1,86;

евреев 0,86;

белорусов 0,21;

других национальностей 0,37.

В личном составе стрелковых дивизий эстонцев было 89,5 %, русских — 9,3 % и других национальностей — 1,2 %. 82 % воинов эстонских дивизий до войны жили в Эстонской ССР[469 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 265.].

Несмотря на понесенные потери, в дивизиях к концу боев в строю осталась примерно половина штатного состава, так как в ходе боев под Великими Луками в дивизии была направлены около 5 тысяч человек пополнения[470 - Эстонский народ…Том 1. С. 392.]. Всего на 1 февраля 1943 года корпус в своем составе имел 12 356 бойцов и командиров; в 7-й и 249-й дивизиях оставалось, соответственно, 6142 и 4213 человек. В результате происходившего пополнения корпуса личным составом, вооружением и боевой техникой к 1 марта его численность была доведена до 19 461 человека[471 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 186; Лембит Пэрн. Указ. соч. С. 173.].

К 1 мая 1943 года полное доукомплектование корпуса закончилось. В конце 1943 года по ходатайству командования корпуса в его составе был создан запасной батальон, поскольку запасный полк находился далеко в тылу; это упростило выбор и подготовку бойцов для линейных частей.

В подразделениях, частях и соединениях корпуса велась активная боевая подготовка, учитывавшая необходимость освоения боевого опыта. Проводилась работа по пополнению вооружения эстонских дивизий.

Воинами корпуса и эстонским населением, эвакуированным в восточные районы страны, было собрано для приобретения дополнительного оружия 3,2 миллиона рублей. 6,3 миллиона рублей было собрано на Второй Государственный военный заем, наличными было внесено 1,7 миллиона рублей[472 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 18.].

6 мая 1943 года корпусу был торжественно передан 221-й танковый полк, названный «За Советскую Эстонию». Он прибыл на фронт уже сформированным и подготовленным.

Полк находился в составе корпуса до 28 октября 1943 года и снова был придан корпусу 2 февраля 1944 года[473 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 190.].

20 июня 1943 года на прифронтовом аэродроме приземлились 14 самолетов У-2. Они были зачислены в состав корпуса, составив 87-ю отдельную авиаэскадрилью ночных бомбардировщиков «Тазуя» (Тазуя — легендарный эстонский народный герой, боровшийся против немецких феодалов-помещиков). Летом 1943 года в 159-ю танковую бригаду был включен танковый полк «Лембиту» (Лембиту — эстонский старейшина, погиб 21 сентября 1217 года в бою против немецких рыцарей, шедших захватить эстонские земли).

В корпус также поступила батарея в составе четырех 122-миллимитровых гаубиц на механической тяге, которая была включена в состав 85-го корпусного артиллерийского полка. Вся эта боевая техника была приобретена на средства, собранные эстонскими воинами и теми трудящимися, которые из Эстонской ССР эвакуировались в глубокий тыл[474 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 174.].

Опыт боев Великолукской операции был использован для боевой подготовки. В приказе по корпусу от 29 января 1943 года он был обобщен, внимание было обращено на недостатки в ведении боевых действий.

Командир корпуса потребовал от артиллеристов проведения подготовки к маневру массированным и сосредоточенным огнем артиллерии полка, дивизии и корпуса. Были проведены боевые стрельбы, командиры и штабы всех степеней получили хорошие навыки в планировании огня, организации разведки и связи, практику управления огнем.

Проводились тактические учения с привлечением артиллерии и танков, проверялась слаженность артиллерии корпуса. Стрельба в ходе учений велась без предварительной пристрелки, на топографической основе[475 - Арук А., Паульман Ф. Указ. соч. С. 64, 66.].

23 апреля 1943 года во всех частях и подразделениях корпуса отмечалось 600-летие со дня восстания эстонского народа в Юрьеву ночь в 1343 году. Этот день прошел как всенародный национальный праздник эстонского народа, смотра героической борьбы эстонцев со своими вековыми врагами — немецкими поработителями.

С 11 мая корпус завершал доукомплектование, вел боевую подготовку, одновременно он занимался строительством и оборудованием тыловых оборонительных сооружений во втором эшелоне 3-й ударной армии по рубежу Павлово — Назимово — Федюкино — Курово и Севостьяново — левый берег Западной Двины — р. Белеса — оз. Жаркое — железнодорожная станция Кащенка.

На строительстве оборонительных сооружений бойцы эстонских соединений прошли хорошую фортификационную подготовку.

15 сентября 1943 года Л.A. Пэрну былол присвоено звание генерал-лейтенанта.

Сразу после проведения оборонительных работ корпус по приказу сосредоточился в районе станции Назимово, озера Жижицкого, Дубровки. Перегруппировка проводилась без каких-либо мер маскировки, днем в полковых маршевых колоннах. Подобная «беспечность» была нарочитой — оперативным маневром дезинформации противника, которому демонстрировалось сосредоточение войск на данном участке фронта.

Затем корпус передислоцировался в район западнее Великих Лук и занимал здесь оборону до октября 1943 года. До осени 1943 года эстонские формирования участвовали в строительстве укреплений в верховьях Западной Двины и тщательно готовились к наступательным боям.




7. Невельская операция


В октябре 1943 года при подготовке операции 3-й ударной армии по освобождению крупного железнодорожного узла Невеля на линии Дно — Могилев все три артиллерийских полка корпуса были привлечены к участию в этой операции. 85, 23, 779-й полки были приданы, соответственно, 118-му укрепленному району, 46-й гвардейской стрелковой дивизии и 178-й стрелковой дивизии.

Артиллерийские полки корпуса, а также штабы артиллерии дивизий заняли боевые порядки в первом эшелоне войск.

Артиллеристы корпуса успешно справились с боевыми задачами, способствовали успеху начавшегося в октябре наступления, в ходе которого 6 октября был освобожден Невель[476 - Эстонский народ… Том 1. С. 397.].

Так в боевой обстановке продолжилось практическое обучение артиллеристов в управлении огнем. Вернулись полки в корпус во второй половине октября.

12 октября 1943 года корпус был включен в состав вновь созданного 2-го Прибалтийского фронта[477 - Создан 20 октября 1943 года путем переименования Прибалтийского фронта (образованного 10 октября 1943 года на базе полевого управления Брянского фронта).] (командующий — генерал армии[478 - С апреля 1944 года генерал-полковник.] Попов М.М.).

По установившемуся порядку действий артиллеристов вновь взяли из корпуса, и с 29 октября их передали в оперативное подчинение 22-й армии. Сосредоточившись у г. Новосокольники, полки изготовились поддерживать наступление 119-й дивизии. Всю группу эстонских полков включили в состав артиллерийской группы прорыва.

Но в тот самый день, когда полки закончили подготовку к наступлению, 3 ноября 1943 года, поступил новый приказ.

3-я ударная армия выдвинулась в результате прорыва далеко на запад, на 25 км западнее Новосокольников, а фронт прорыва, горловина, оставалась узкой. И вот немецкое командование направило на нее удар, сосредоточив до двадцати дивизий[479 - Эстонский народ… Том 1. С. 397.]. Развернулись ожесточенные бои, немецкое командование стремилось вернуть Невель.

В этой обстановке, в ряду мер укрепления обороны, по приказу командующего войсками 2-го Прибалтийского фронта 6 ноября 1943 года три артиллерийских полка корпуса (85-й корпусной 23-й и 779-й дивизионные) в виде эстонской артиллерийской группы были срочно переброшены на поддержку действий 51-й и 52-й гвардейских стрелковых дивизий 26-го гвардейского стрелкового корпуса 6-й гвардейский армии. Дивизиям была поставлена задача — отрезать войска противника, в свою очередь наступавшие на Невель с целью отрезать войска 3-й ударной армии. Эстонские артиллерийские полки были сведены в группу специального назначения под кодовым названием «Ворон» и сосредоточились в районе станции Невель-1.

Бои здесь велись с 10 по 26 ноября 1943 года. Эстонские артиллеристы, поддерживая с 10 по 22 ноября поочередно боевые действия 51-й и 52-й гвардейские дивизии, 6-й гвардейской армии, проявили все свое мастерство, особенно в ведении сосредоточенного массированного огня[480 - Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 2. С. 230; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 67–69; Эстонский народ… Том 1. С. 398.]. Эти бои закончились успешно, немецкий наступательный клин был отбит. 6-я гвардейская армия (командующий — генерал-лейтенант Чистяков И.М.) перешла в наступление, невельская группировка противника была разгромлена. Действиями артиллерийской группы «Ворон» командовал подполковник Карл Ару, командующий артиллерией 7-й Эстонской дивизии. В этих боях отличились капитаны О. Бокфельд, И. Дьяков, В. Кывамаа, Р. Линнас, Э. Паульман, И. Тумаев и другие, показав высокое боевое мастерство, образцовую дисциплину, мужество и отвагу. Всему личному составу Эстонской артиллерийской группы была 29 января 1944 года объявлена благодарность в приказе Верховного главнокомандующего[481 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 20.].

779-й полк в двадцатых числах ноября 1943 года поддерживал наступление частей 44-го стрелкового корпуса в районе города Насва. Условия местности здесь были неблагоприятными для наступающих. Все позиции противника находились на высотах, и он просматривал расположение наших частей, подвергая их постоянному обстрелу.

За отвагу, проявленную в боях под Невелем, 138 артиллеристов корпуса получили награды[482 - Эстонский народ… Том 1. С. 399.]. 5 февраля 1944 года орденом Суворова И степени был награжден 23-й артиллерийский полк (командир — майор Карл Уйбо) 7-й дивизии[483 - Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 2. С. 230; Ларин П.А. Указ. соч. С. 193.].

Сразу же после боев под Невелем все три артиллерийских полка вновь были использованы в боях отдельно от корпуса.

В ноябре 1943 года передовая линия 2-го Прибалтийского фронта шла от озера Ильмень до озера Нещердо (около 50 км к юго-западу от Невеля).

В ходе перегруппировки войск фронта с 24 ноября 1943 года части корпуса переходили в район Насва — Новосокольники, где накапливались силы 22-й армии, готовившейся к переходу в наступление.

В этом наступлении в рамках Ленинградско-Новгородской стратегический наступательной операции (14 января — 1 марта 1944 года) эстонские артиллерийские части были сведены в две группы. Группа под командованием подполковника Феодора Паульмана в составе 85-го корпусного артиллерийского полка и 779-го артиллерийского полка 249-й дивизии поддерживала действия 44-го стрелкового корпуса (в него входила, среди прочих, 43-я гвардейская Латышская дивизия). Другая группа под командованием майора Арнольда Поолуса, командира 779-го полка, в составе 23-го артиллерийского полка (командир — подполковник Карел Уйбо) и минометных полков 27-го и 300-го (оба — 7-й дивизии) поддерживала действия 386-го полка 178-й стрелковой Кулагинской Краснознаменной дивизии. Артиллеристы должны были поддерживать наступление 44-го корпуса 22-й армии на Новосокольники — железнодорожный узел и крупный населенный пункт. Наступление проходило с 24 января 1944 года, закончившись освобождением города 29 января. Артиллеристы вели огонь по тщательно подготовленной обороне противника, разворачиваясь на хорошо просматриваемой местности и находясь под непрерывным обстрелом. К тому же они испытывали нехватку снарядов. Но они отлично справились с поставленной боевой задачей.

В боях за освобождение Новосокольников отличились артиллеристы И. Ипитс, А. Поолус, И. Пяртель и другие[484 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 90; Ларин П.А. Указ. соч. С. 194; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 69.].




8. Перед штурмом Нарвы


Успешное наступление войск Ленинградского фронта в ходе Ленинградско-Новгородской стратегической наступательной операции с 14 января 1944 года вывело советские войска к Прибалтике.

2-я ударная армия фронта (командующий — генерал-лейтенант Федюнинский И.И.) прошла с боями до 150 км и 2 февраля вступила на территорию Эстонской ССР. Армия форсировала реку Нарва, овладела плацдармом к югу от нее, а к концу февраля в районе Аувере перерезала железную дорогу Нарва — Таллин.

Немецкие войска до 23 апреля не прекращали активных широкомасштабных боевых действий с целью уничтожить аувереский плацдарм.

Теперь изменились планы дальнейшего боевого использования эстонских соединений. Руководство республики обратилось с просьбой к Верховному главнокомандованию перевести корпус под Нарву, исходя из того значения, которое приобрело участие эстонских соединений Красной армии в борьбе за освобождение своей республики. В удовлетворение этой просьбы 1 февраля 1944 года был отдан приказ о включении Эстонского корпуса в состав войск Ленинградского фронта (командующий — генерал армии Л.А. Говоров), зачислении в резерв Ставки Верховного главнокомандования[485 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 194.] и передислокации из района Великих Лук на Ленинградский фронт.

В феврале 1944 года генерал Пэрн был вызван к командующему войсками 2-го Прибалтийского фронта генералу армии М.М. Попову, который сообщил о решении Ставки перебросить корпус «поближе к воротам Эстонии». Было приказано в ходе передислокации корпуса принять все меры к ее скрытности[486 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 174.].

Уже 2 февраля началась погрузка в эшелоны[487 - Эстонский народ… Том 2. С. 240.].

В боевой жизни корпуса начинался новый этап.

К 15 февраля 1944 года корпус сосредоточился в районе Котлы — Кингисепп — Ямсковицы — Литизно. В составе корпуса было две дивизии, артиллерийский полк, два танковых полка, 87-я отдельная эскадрилья ночных бомбардировщиков. К этому времени, после боев в Великих Луках, бойцы и командиры имели опыт наступательных боев.

Уроженцы Эстонии составляли более 80 % состава корпуса.

На полное освобождение Эстонской ССР в 1944 году ушло почти десять месяцев. Были проведены четыре фронтовые наступательные операции:

— Нарвская наступательная операция

24.07–10.08.1944 года

Ленинградский фронт.

— Тартуская наступательная операция

06.09. 1944 года

3-й Прибалтийский фронт.

— Таллинская наступательная операция

26.09. 1944 года

Ленинградский фронт, Балтийский флот.

— Моонзундская десантная операция 27.09–24.11.1944 года

Ленинградский фронт, Балтийский флот.

8-й Эстонский стрелковый корпус в составе Ленинградского фронта внес значительный вклад в освобождение Эстонии, приняв участие в трех фронтовых наступательных операциях: Нарвской, Таллинской и Моонзундской.

20 февраля командир корпуса Л.А. Пэрн прибыл в район Красного Села, где разместился командный пункт Ленинградского фронта, и доложил его командованию о состоянии частей корпуса, закончивших сосредоточение в новом месте дислокации. Генерал Л.А. Говоров сообщил о решении Военного совета фронта: корпус остается в резерве фронта, пока что в бой не вводится, за исключением его артиллерийских и минометных частей, которые будут участвовать в отдельных операциях[488 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 177.] наступающих войск 2-й ударной армии. Говоров определил сроком готовности частей корпуса к боевым действиям 1 мая.

Пэрну было сказано, что корпус будет вводиться в бой с такого рубежа и в таком направлении, «где он сможет быть полезным во всех отношениях» — и с оперативной, и с политической точек зрения[489 - Ару К. Паульман Ф. Указ. соч. С. 71.].

В резерве фронта корпус располагался в районе г. Кингисепп (Ленинградская область).

22 февраля 1944 года Ставка Верховного главнокомандования утвердила представленные Военным советом Ленинградского фронта соображения по продолжению наступления на нарвском участке фронта: прорвать немецкую оборону между Финским заливом и Чудским озером и, развивая наступление, освободить всю территорию Эстонской ССР[490 - Эстонский народ… Том 2. С. 213.].

С конца февраля к Нарве стали стягивать силы общевойсковых армий (8-й и 59-й). К этому времени 8-й Эстонский корпус передислоцировался в район Кингисеппа (к юго-востоку от Нарвы).

2 марта 1944 года корпус был включен в состав 2-й ударной армии. Армия с 6 марта повела упорные бои за расширение захваченного в феврале Аувереского плацдарма на западном берегу Нарвы и за освобождение Ивангорода, удерживавшегося гитлеровцами на восточном берегу Нарвы.

7 апреля Ленинградский фронт прекратил наступательные действия на нарвском направлении, перешел к обороне. В конце апреля фронт на подступах к Нарве временно стабилизировался.

В боевых действиях под Нарвой в период со 2 марта по 20 апреля участвовали 85-й корпусной и 23-й артиллерийские полки, приданные 30-му гвардейскому стрелковому корпусу 2-й ударной армии; с 13 марта —14-му стрелковому корпусу и 378-й дивизии[491 - Эстонский народ… Том 2. С. 243–247.]. Артиллеристы отличились при отражении сильных контратак противника на аувереском плацдарме. За эти бои орденами и медалями были награждены 63 артиллериста корпуса[492 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 22.]. Таким образом, они первыми из Эстонского корпуса вступили в бой за Эстонию.

В ожесточенных боях смертью героя погиб 23 марта под Нарвой командующий артиллерией корпуса полковник Йохан Мяэ. Он был похоронен под грохот артиллерийского салюта на берегу реки Луга за городом Кингисеппом[493 - Эстонский народ… Том 2. С. 248.]. Командующим артиллерией корпуса стал полковник Карл Ару.

В связи с нараставшим по силе натиском противника командование Ленинградского фронта подготовило запасной оборонительный рубеж на восточном берегу р. Луга. К его строительству, начиная с 23 апреля, были привлечены части 8-го Эстонского корпуса. За два с половиной месяца они к 1 июня построили на правом берегу р. Луга по линии Куровицы — Поречье оборонительный рубеж для стрелкового корпуса трехдивизионного состава.

Инженерные сооружения строились по ночам. Эта меры вызвана усилившейся активностью 3-го танкового корпуса СС и соединений 54-го армейского корпуса противника на нарвском направлении с плацдарма в районе Ивангорода[494 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 177–178.].

В апреле 1944 года воины корпуса провели сбор средств в фонд обороны. Сформированную на эти деньги авиаэскадрилью «Тазуя» («Мститель»), зачислили в состав корпуса. 20 июня эскадрилья в составе 14 самолетов У-2 приземлилась на прифронтовом аэродроме.

В соответствии с пожеланиями воинов корпуса был также сформирован танковый полк «Лембиту». Летом 1944 года он был включен в состав 159-й танковой бригады, которая вступила в бои в Восточной Пруссии[495 - Эстонский народ… Том 2. С. 252.].

Одновременно корпус усиленно готовился к наступательным боям[496 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 177–178.] в условиях лесисто-болотистой местности, близких к тем, с которыми придется иметь дело в Эстонии; бойцы тренировались в форсировании речных преград, в штурме укреплений противника. Проводились показные учения с боевой стрельбой с закрытых позиций без предварительной пристрелки, отрабатывались методы огневого сопровождения пехоты и танков, прорыва укрепленной полосы вражеской обороны.

Шла активная подготовка к налаживанию жизни в Эстонии, освобождение которой было делом ближайших месяцев. Из корпуса проходил отбор людей на учебу для работы в органах власти и управления или непосредственно в создаваемые оперативные группы.

Все время готовились новые младшие специалисты и сержанты. Прибывало пополнение: в апреле появились 700 солдат из запасного полка, в мае прибыли 145 молодых офицеров из Подольского военного училища[497 - Эстонский народ… Том 2. С. 251.].

Почти полуторагодовая «передышка» с февраля 1943 года по август 1944 года была использована командованием корпуса для боевой учебы, были еще более усовершенствованы навыки ведения боевых действий, «каждый боец стал мастером своего дела»[498 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 181.].

Особенно высокой была подготовленность старшего офицерского состава. 80 % командиров полков, дивизий и офицеров штаба корпуса были участниками Первой мировой и Гражданской войн.

Штаб корпуса получил приказ на разработку плана наступательной операции севернее г. Нарва. В мае была проведена рекогносцировка местности, вся документация по плану была оформлена. Сам корпус в этой операции не участвовал, но планы были использованы штабом 2-й ударной армии, в оперативное подчинение которой корпус вошел по приказу Военного совета фронта с 3 июня.

В начале июня Эстонский корпус накануне наступления Ленинградского фронта провел с целью дезинформации противника маневры, имитирующие выдвижение и сосредоточение крупных сил на побережье Финского залива на рубеже Копорского залива и Шепелевского маяка, оборудование исходных районов и пунктов погрузки десантов, занятие опорных пунктов.

С 6 июня пять суток части корпуса в полковых колоннах в дневное время шагали к морскому побережью, по ночам уходя обратно. Так было сымитировано сосредоточение трех стрелковых корпусов. Затем демонстрировалось занятие опорных пунктов, отрывались траншеи, строились полевые укрепления, «готовились» десантные операции. Адресат принял это со всей серьезностью — противником велась разведка с самолетов и катеров. Соответственно были скованы резервы противника в тылу, в районе Выборга.

Корпус, в свою очередь, детально отработал маскировочную дисциплину, и это впоследствии пригодилось в боях на территории Эстонии и на заключительном этапе войны в Курляндии.

17-20 июня части корпуса, окончив маневры, вернулись к прежним местам дислокации.




9. Освобождение Нарвы 26 июля 1944 года


4 июля 1944 года Ставка Верховного главнокомандования поставила задачу 3-му Прибалтийскому фронту (командующий — генерал армии Масленников И.И.) разгромить псковско-островскую группировку противника, выйти на рубеж Остров, Гулбене, наступая в направлении на Выру, продвинуться в тыл псковской группировки врага и занять Псков, Выру. В последующем фронт должен был освободить Тарту, Пярну и отрезать противника в районе Нарвы.

21 июля Ставка утвердила решение командующего Ленинградским фронтом начать наступление 24 июля 1944 года с целью разгромить нарвскую группировку противника и освободить Нарву.

Планы советского командования в операции по взятию Нарвы предполагали совместные действия 8-й и 2-й ударной армии. 8-я армия (командующий — генерал-лейтенант Стариков Ф.Н.), вырываясь с аувереского плацдарма, наносила сильный удар на северо-запад. В это же время 2-я ударная армия форсировала реку Нарва, прорывала оборону противника с севера от города и соединялась с 8-й армией. Таким образом, сидевший за укреплениями в городе гарнизон, ожидавший фронтального наступления, оказывался окруженным фланговыми группами наших двух армий. А основные силы наступающих, не снижая темпов, продолжали бросок на запад, прорывали вторую оборонительную линию гитлеровцев и развивали успех в направлении Йыхви[499 - Эстонский народ… Том 2. С. 228.].

С 3 июля корпус был снова подчинен 2-й ударной армии.

В ночь на 6 июля войска были переведены ближе к линии фронта. Дивизии разместились: у деревень Малые Луцки, Поселок, Сала — 7-я дивизия; Варево, Куровицы, Песочная — 249-я дивизия, танковые полки — в Тикописи.

Во время проведения операции по освобождению Нарвы корпус полностью в бой не вводился. Однако к непосредственному участию в наступательных операциях и выполнению различных специальных заданий привлекалось значительное число частей и подразделений корпуса: стрелковые полки — 354-й и 917-й, все три артиллерийских; батальоны 28, 36 и 417-й саперные, 282-й и 307-й противотанковые дивизионы, 87-я авиаэскадрилья «Тазуя», 70-я и 243-я роты химической защиты, а также корпусная штурмовая рота. 45-й танковый полк прибавился на усиление 2-й ударной армии, а 221-й танковый полк — 8-й армии. В приданных 2-й ударной армии артиллерийских частях корпуса и артиллерийских и минометных подразделениях стрелковых полков всего было 426 орудий и минометов[500 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 179.].

В полном составе Эстонский корпус предполагалось использовать для развития успеха операции.

3-й Прибалтийский фронт перешел в наступление 17 июля и вел его до 26 августа. Он прорвал оборону противника и освободил часть территории Латвии.

Боевые действия 87-я отдельная эскадрилья ночных бомбардировщиков «Тазуя» начала 20 июля 1944 года в составе 13-й воздушной армии. За июль и август ее пилоты совершили 568 вылетов на бомбардировку и разведку, причинили большой урон противнику[501 - Эстонский народ… Том 2. С. 266.].

С 24 июля по 10 августа 1944 года 2-я ударная и 8-я армии Ленинградского фронта провели Нарвскую наступательную операцию, в ходе которой 26 июля была прорвана сильно укрепленная, глубоко эшелонированная оборона противника и освобождена Нарва. Древнейший город, основанный еще в XIII веке, был превращен в важный укрепленный район, где немцы рассчитывали обороняться, перекрывая нашими войсками пути к Балтийскому морю.

Войска 8-й армии начали наступление на участке Аувере, Сиргала на рассвете 24 июля. Здесь действовали 70-я и 243-я роты противохимической защиты Эстонского корпуса, корпусная штурмовая рота, приданная 338-му пулеметно-артиллерийскому батальону 16-го укрепленного района; 354-й стрелковый полк и 221-й танковый полк.

В боях за освобождение Нарвы приняли участие бойцы упомянутых выше частей и подразделений Эстонского корпуса, со 2 июня 1944 года включенного в состав 2-й ударной армии.

В операции особенно отличилась штурмовая рота Эстонского корпуса. 25 июля ночью ее бойцы обнаружили отход за реку немецких подразделений из Ивангорода, немедленно атаковали отступающего противника и в 2 часа ночи первыми ворвались в Ивангород.

2-я ударная армия форсировала реку Нарву севернее города (у Кудрукюла, Рийги, Венскюла) в 7 часов утра 25 июля, на шестикилометровом участке.

Артиллерия дивизий корпуса была придана 131-й и 191-й дивизиям 2-й ударной армии. Полковник Карл Ару стал со своим штабом командовать армейской контрминометной группой.

И в тот же момент, утром 25 июля, действуя с юга, 8-я армия снова перешла в наступление.

Кольцо вокруг Нарвы замыкалось, гарнизону для спасения бегством оставался узкий, все сужающийся коридор. Эвакуация гарнизона началась уже вечером 25 июля.

В ночь на 26 июля наши бойцы ворвались в Нарву и очистили ее после четырех часов боя с арьергардом фашистов. Бойцы штурмовой роты Эстонского корпуса водрузили красный флаг на водокачке Нарвы. В 8 часов 5 минут утра 26 июля город был полностью освобожден.

Воины, войдя в Нарву, увидели, что город был превращен в развалины. Старинная ратуша постройки 1683 года, Петровский домик, остроконечные, крытые черепицей строения XVII, XVIII веков — их больше не было. Немцы взорвали шведскую крепость с башней Германа, в нескольких местах взорвали стены русской крепости Ивангород, построенной в 1492 году. Немецкие оккупанты угнали население на запад. Сотни людей были замучены гитлеровцами и погребены вокруг города.

О том, что увидели воины 2-й ударной армии и 8-го Эстонского стрелкового корпуса, войдя в город, говорила листовка, выпущенная совместно армией и корпусом: «Вперед на запад, за полное освобождение Советской Эстонии! Нарва наша! Но что фашисты сделали с этим красивейшим городом Советской Эстонии! В нем ни одного целого здания. Город мертв. Его умертвили проклятые гитлеровцы!»[502 - Вторая ударная в битве за Ленинград. С. 306–307.]

«Мы, — вспоминает ветеран Эстонского корпуса подполковник Пурро П.И., — увидели груды камней. Не только на автомашине проехать, но и пешком было трудно продвигаться по бывшим улицам города. На окраинах развалин города нашли только двух человек — старушку и старика»[503 - Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 315.].

Все участвовавшие в освобождении Нарвы подразделения и части Эстонского корпуса действовали активно. За эти бои приказом от 9 августа 1944 года[504 - Освобождение городов. Справочник. М.: Воениздат. 1985. С. 163; Эстонский народ…Том 2. С. 264.] 85-му корпусному артиллерийскому полку (командир — подполковник Иван Иванович Бойко) присвоено почетное наименование «Нарвский» в числе 27 соединений, частей и подразделений.

Взяв Нарву, войска Ленинградского фронта продолжали наступление, которое развивалось успешно до рубежа высот Синимяэ, где противник, опираясь на заранее подготовленные позиции, оказал яростное сопротивление.

Попытки советских войск преодолеть рубеж «Танненберг» в июле — августе выявили, что это оборонная система в 15–20 километрах к западу от Нарвы, возводившаяся с 1943 года на рубеже Муммассааре — Сиргала — Городенка — по реке Нарва до Чудского озера. Ключевые укрепления — в 12 километрах от Нарвы, у Синимяэ, у Вайвара. Это были траншеи и окопы полного профиля, сотни дзотов, огневые точки, укрытия, противотанковые оборонительные сооружения, минные поля и проволочные заграждения. На этот участок фронта немцы подвели шесть пехотных дивизий — 70 тысяч солдат с 1200 орудиями и минометами, 100 танками и штурмовыми орудиями.

Наши 8-я и 2-я ударная армии, взявшие Нарву, предпринимали атаки на линию «Танненберг» 27, 29, 30 июля, оказавшиеся безрезультатными. Командование фронта потребовало продолжения наступления и поставило задачу к 7 августа выйти на линию Раквере — Авинурме.

Штурм шел со 2 по 9 августа, наши войска понесли большие потери, но прорвать фронт обороны не смогли. Было ясно, что дальнейшее наступление перспектив на успех не имеет. И с 10 августа наступательные действия временно были прекращены. Велись поиски иного решения.

В то же время был значительно расширен плацдарм на западном берегу Нарвы в результате июльских боев.

Фронт стабилизировался до 18 сентября.

После того как Нарва была освобождена, 8-й Эстонский корпус был выведен из состава 2-й ударной армии и включен в резерв Ленинградского фронта. Его саперы проводили разминирование территории под Нарвой и ремонт дорог. Но с начала августа артиллерийские полки снова были переданы в подчинение 2-й ударной армии.

К 8 августа в Нарву, где располагался корпус, прибыли Эстонский запасный полк и корпусной запасной батальон — всего 1071 человек. В эти же дни в корпус возвратились 221-й и 45-й («За Советскую Эстонию») танковый полки.

Численность корпуса вместе с запасным полком 1 августа 1944 года составляла 27 420 бойцов и командиров, из них 8895 в 7-й дивизии и 7946 человек в 249-й дивизии[505 - Эстонский народ…Том 2. С. 272.].

Тем временем 3-й Прибалтийский фронт успешно наступал, и планы дальнейшего боевого применения корпуса опять изменились.




10. Освобождение Таллина 22 сентября 1944 года


Тартуская наступательная операция по освобождению Эстонской ССР началась 10 августа и проходила до 6 сентября 1944 года. Войска 3-го Прибалтийского фронта прорвали объявленную немцами непреодолимой оборонительную линию 18-й немецкой армии «Мариенбург» и освободили города: Петсери (Печоры) — И августа, Выру — 13 августа, Антсла — 14 августа и Тарту — 25 августа. 6 сентября операция закончилась. Часть дивизий форсировала р. Эмайыги и захватила плацдарм на ее северном берегу. Войска, обходившие Тарту с запада, 26 августа продвинулись на 15 километров к северу от города.

27 и 29 августа Ставка поставила Ленинградскому фронту задачу разгромить в Эстонии фашистскую группировку войск «Нарва». Переход войск в наступление назначался на 17 сентября.

Фашистская оперативная группа «Нарва» в первых числах сентября 1944 года занимала оборону западнее Нарвы и на юге по реке Эмайыги. В нее входили шесть пехотных дивизий (11, 200, 87, 207, 205, 300-я), танкогренадерская дивизия СС «Норланд», три моторизованных бригады СС: «Недерланд», «Лангемарк», «Воллония». 8 сентября под Тарту из Германии была доставлена 563-я пехотная дивизия.

В соответствии с общим замыслом Верховного главнокомандования генерал Говоров решил во второй половине сентября 1944 года провести наступательную операцию на таллинском направлении силами 2-й ударной и 8-й армий. В ходе первого этапа операции предусматривалось нанесение удара силами 2-й ударной армии из района Тарту в направлении Раквере, выход в тыл главным силам оперативной группы «Нарва» и, совместно с 8-й армией, уничтожение группы «Нарва».

Второй этап операции включал поворот главных сил фронта на запад и овладение Таллином.

30 августа 1944 года генерал Пэрн был вызван на доклад к командующему фронтом. Говоров сообщил командиру Эстонского корпуса, что в ближайшие дни корпус будет передислоцирован в первый район и ему предстоит осуществить сложный маневр на расстояние до 400 км. На подготовку Говоров отводил до пяти — шести суток. Из резерва фронта, корпус, сказал Говоров, будет передан в состав 2-й ударной армии, командующий которой генерал-лейтенант И.И. Федюнинский и даст Пэрну конкретные указания[506 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 180.].

4 сентября приказом командующего Ленинградским фронтом Эстонский корпус был включен в состав 2-й ударной армии, как один из ее четырех стрелковых корпусов (8-й Эстонский, 30-й гвардейский Краснознаменный, 108-й и 116-й стрелковые корпуса).

Армии предстояло нанести в Южной Эстонии удар в тыл главным силам оперативной группы немцев «Нарва» и уничтожить их. После этого фронт планировалось повернуть на запад, овладеть Таллином и выйти к Балтике.

Согласно плану начавшейся 4 сентября перегруппировки войск, корпус, вместе с другими соединениями армии, был передислоцирован с Нарвского участка в район восточнее Тарту[507 - Там же. С. 185; Эстонский народ…Том. 2. С. 268.], на рубеж реки Эмайыги. Начав передислокацию из-под Нарвы в Кроотузе — Ляммиярве — Мехикорма в ночь на 8 сентября, соединения корпуса к рассвету 14 сентября полностью сосредоточились в назначенном районе: мыза Хейзри, мыза Вана — Пийгасте — Вески. Штаб корпуса вместе с частями 7-й дивизии расположился в районе Выну. Внимания заслуживает то обстоятельство, что перегруппировка проходила в очень сложных условиях. Войскам 2-й ударной армии со средствами усиления необходимо было скрытно преодолеть за 10 дней расстояние в 300 километров при наличии только одной железной дороги. Все это в равной мере касалось и Эстонского корпуса.

8-й Эстонский корпус в ходе перегруппировки войск удалось перевезти с частью легкой артиллерии по железной дороге через станцию Кингисепп до Гдова. Дальше 8-й Эстонский и 30-й гвардейский корпуса следовали к месту назначения походным порядком. Корпусу пришлось проделать трудный марш: он прошел с артиллерией, моторизованными частями и конным обозом ночными переходами более 200 км за шесть суток по грунтовым дорогам, размытым сильными дождями. Через пролив между Чудским и Псковским озерами их переправили 25-я отдельная бригада речных катеров и 5-й тяжелый понтонно-мостовой полк.

Таллинская операция Ленинградского фронта развивалась драматически.

Войсковая разведка группы армий «Север» к 6 сентября вскрыла начавшуюся переброску войск 2-й ударной армии с позиций у Нарвы к реке Эмайыги на юг, на тартуское направление. Разведка доложила точно, но немецкий штаб не принял эти сообщения во внимание, не допуская мысли, что 3-й Прибалтийский фронт мог готовить наступление под Валгой и Тарту. Немецкое командование, не зная о передаче Тартуского участка Ленинградскому фронту, до 9 сентября считало приостановку наступления маскировочным маневром для отвлечения немецких сил от Валги на север. Следуя этой логике, немецкое командование, не зная о передаче Туртуского участка Ленинградскому фронту, сняло часть сил из армейской группы «Нарва» и бросило их под Валгу тогда, когда 3-й Прибалтийский фронт стал там наступать. Таким образом, Тартуский участок оказался ослабленным.

Эстонский корпус принимал участие в Таллинской наступательной операции 2-й ударной и 8-й армий Ленинградского фронта, в результате которой была освобождена вся материковая часть Эстонии и ее столица — Таллин, с 17 по 26 сентября 1944 года.

Перед началом боев за освобождение Эстонии личный состав дивизии корпуса состоял: из эстонцев — на 89,5 %, русских — на 9,3 %, других национальностей — на 1 %. 82 % личного состава, по состоянию на 1 июля 1944 года, раньше жили на территории Эстонской ССР.

В ходе подготовки к наступлению части и соединения получили пополнение. В дивизиях 8-го Эстонского корпуса теперь насчитывалось до 9 тысяч человек[508 - История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М.: Воениздат. 1988. С. 322.].

Воинов при вступлении на родную землю охватило ликование. В частях происходили митинги, бойцы клялись отдать все силы, знания и боевое мастерство для скорейшего изгнания врага. Грузовики, пушки, — все было исписано лозунгами: «Вперед — на Таллин!»

10 сентября командарм 2-й ударной И.И. Федюнинский, собрав командиров четырех корпусов армии, объявил на своем командном пункте в роще южнее Тарту решение на продвижение Таллинской наступательной операции.

Замысел операции предполагал встречу соединений 8-й и 2-й ударной армий в ходе наступления на линии Раквере — Тапа.

Эстонскому корпусу была поставлена задача — прорвать оборону противника на северном берегу реки Эмайыги, на участке мызы Кастре, мызы Луунья вместе с 30-м гвардейским корпусом (командир — генерал-лейтенант Н.П. Симоняк) и наступать на правом фланге армии. Идея операции, подчеркнул присутствующий здесь же Говоров, состояла в разгроме группировки противника «Нарва». На подготовку к переходу в наступление отводилось всего лишь трое суток.

В свою очередь, 11 сентября командир корпуса на своем командном пункте в Выну объявил штабу и командирам идею своего решения на наступление. Она сводилась к тому, что фронт обороны противника прорвался на левом крыле полосы наступления корпуса, на участке Кавасту — Саге силами 7-й дивизии. 249-я дивизия вводилась в сражение из-за левого фланга 7-й дивизии с рубежа Тааветилаури — Тааббри. К исходу первого дня главные силы обеих дивизий должны были выйти на рубеж Нина — Вялги. Была для дезинформации противника продемонстрирована ложная подготовка наступления на крайнем правом фланге, в районе болот, вдоль берега озера. Противник «клюнул» и переместил туда часть резервов.

Вечером 15 сентября на командном пункте корпуса побывал командующий фронтом Говоров, проверил ход подготовки к наступлению.

16 сентября штаб 2-й ударной армии получил директиву о переходе в решительное наступление на завтра, 17 сентября.

В ночь на 17 сентября в корпусе прошли митинги, на которых выступили секретарь ЦК КП (б) Э.Н. Каротамм и члены правительства республики. На митингах подчеркивалось, что быстрое наступление поможет спасти от разрушения города и села Эстонии, помешать угону населения в Германию.

Удар войск Ленинградского фронта из района Тарту на север выводил 2-ю ударную армию на тылы фашистской армейской группировки «Нарва» и отрезал ее. Последующее наступление Ленинградского фронта в Эстонии облегчалось тем, что южнее его три Прибалтийских фронта одновременно прорывали немецкую оборону в шести местах.

Наступление 2-й ударной армии оказалось для противника непреодолимым. Мощь его была достигнута как следствие тактики прорыва фронта в разное время на нескольких участках. Тем самым противнику приходилось рассредоточивать свои силы в попытках вести оборону. Кроме того, для нанесения главного удара не был использован захваченный ранее плацдарм на р. Эмайыги севернее Тарту, откуда немцы как раз и ждали его. Армия пошла в наступление с позиции восточнее Тарту, заново форсируя Эмайыги. Здесь и наступали вместе 8-й Эстонский корпус и 30-й гвардейский стрелковый корпус.

17 сентября 1944 года немецкую оборону севернее Тарту прорвали сильнейшим ударом войска 2-й ударной армии, которые перешли в общее наступление на Таллин. 19 сентября в наступление из-под Нарвы пошли войска 8-й армии. Оказывавшим яростное сопротивление гитлеровцам пришлось отступать на запад по всей Эстонии.

И вот настал день, когда корпус вступил на территорию Эстонской ССР — с боями, в составе 2-й ударной армии, на ее правом фланге. Корпус действовал в первом эшелоне армии, вместе с 30-м гвардейским и 108-м корпусами (командир — генерал-лейтенант Поленов B.C.), наступая вдоль западного побережья Чудского озера[509 - Ару К., Паульман Ф. Вторая ударная в битве за Ленинград. С. 307.].

В его задачу входило: одной дивизией форсировать реки Суур — Эмайыги на участке Кастре — Кокутая, уничтожить силы оборонявшегося на северном берегу реки противника. Затем, введя в бой дивизию второго эшелона, овладеть рубежом Казепя — Коозы — Алайыэ. В последующем развивать наступление в направлении Калласте — Ярвемыйза, выйти на рубеж Омеду — Кюти — Одивере.

Сильному оборонительному рубежу на Эмайыги немцы придавали большое значение, так как он прикрывал пути в центральную часть Эстонии. Сюда постоянно подводили подкрепления.

7-я дивизия И—13 сентября 1944 года заняла исходные позиции для наступления на южном берегу р. Эмайыги на участке Кастре — Кокутая, 249-я сосредоточилась в районе Вийра — Териксте — Соотага — Алли[510 - Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 2. С. 159.].

Вместе с 7-й дивизией Эмайыги на участке Кавасту — Лyyнья форсировали 63-я (командир — генерал-майор А.Ф. Щеглов) и 45-я (командир — генерал-майор С.М. Путилов) гвардейские стрелковые дивизии.

17 сентября в 7 часов 30 минут артиллерия Эстонского корпуса открыла огонь. Артиллерийская подготовка длилась 40 минут. В это же время по траншеям и дзотам противника на левом берегу Эмайыги нанесла удар авиация силами штурмовой авиационной дивизии. Это тщательно подготовленное огневое воздействие оказалось очень эффективным.

Советским командованием на этом направлении была создана большая артиллерийская плотность — 220–230 орудий и минометов на 1 км фронта. Огонь артиллерии противника ослабел, а затем почти полностью прекратился.

В 8 часов 20 минут 17 сентября 27-й (командир — полковник Николай Транкман) и 354-й (командир — полковник Василий Вырк) стрелковые полки 7-й дивизии генерала К.А. Алликаса начали форсировать р. Эмайыги на участке мыза Кавасту, Сааге. Лодки, плоты и понтоны для штурмующих были спущены на воду во время артиллерийской подготовки.

Первым в 7-й дивизии реку форсировал взвод лейтенанта X. Хаависте из 1-й роты 27-го полка. Бойцы с ходу ворвались во вражескую траншею. Когда из строя выбыл командир роты, командование бойцами принял на себя старший лейтенант Пэтер Ларин. Он умело руководил боем, и рота боевую задачу выполнила[511 - История… Ленинградского военного округа… С. 327.].

В течение первого часа боя были наведены три понтонных моста, и уже в 10 часов утра по ним на северный берег Эмайыги пошли артиллерия и танки[512 - Эстонский народ… Том 2. С. 354.], тут же включившиеся в бой. Сметая сопротивлявшиеся части противника (подразделения 94-го охранного полка, 1-го пограничного полка СС, 207-й охранной дивизии Тартуского батальона «омакайтсе»)[513 - Там же. С. 355.], они стали успешно развивать поддержанное танками наступление, прорвав первую позицию противника уже к 10 часам утра. К 11.00 была преодолена главная полоса вражеской обороны. К полудню была отбита контратака гитлеровцев в районе хутора Сая, Колга и Ятасоо введенным в бой из второго эшелона 300-м полком подполковника Ильмара Пауля. Полки устремились на север. Пэрн около двенадцати часов дня с оперативной группой переправился на другой берег и, следуя в боевых порядках наступавших полков, управлял ходом боевых действий.

Фашисты поспешно отступали также в северном направлении. Многие, ошеломленные артиллерийской подготовкой и авиационной штурмовкой, сдавались в плен. Эти минуты решали успех начавшегося наступления. Дивизии Эстонского корпуса, оснащенные по последнему слову военной техникой, со своими много испытавшими и знающими цену побед, видящими перед собой родную землю воинами, шли от берега Эмайыги в решительном могучем прорыве. Противник сделал попытку удержаться в первой линии траншей, потом во второй. Не давая ему опомниться, части 7-й дивизии быстро продвигались в глубь его обороны, нанося ему большие потери.

К четырем часам дня 7-я дивизия на одном дыхании прошла 20 км и полностью прорвала основную оборонительную полосу обороны. Но к этому времени начало усиливаться сопротивление пришедшего в себя немецкого командования. Оно намеревалось, усилив оборону подведенными резервами, остановить эстонские полки на рубеже рек Омеду и Кяэпа. Тем не менее за день 7-я дивизия прошла в общей сложности 30 км и в ночном бою освободила поселок и узел дорог Алатскиви.

249-я дивизия начала форсировать Эмайыги в 10 часов 45 минут 17 сентября на другом участке и к полудню переправу завершила.

249-я дивизия была введена в сражение во второй половине дня для наращивания усилий и увеличения темпов наступления. Она действовала западнее Тааветилаури в направлении Сельгузе — Котри.

В ходе форсирования Эмайыги смертью храбрых погибли около ста воинов эстонских частей, около 300 человек были ранены.

Во время переправы в 11 часов утра командир дивизии полковник Ломбак Й.Я. был ранен. В командование дивизией вступил заместитель комдива полковник Август Фельдман.

К 18 часам она достигла района Тааветилаури — Андрессааре. Затем ее полки начали преследование противника в направлении Сельгузе — Вяльяотса (921-й полк) и Алайыэ — Вялги (923-й полк).

Стремительно продвигаясь по лесистой местности и не встречая сильного сопротивления, к полуночи дивизия достигла Сельгузе. В 5 часов утра она закрепилась на рубеже Вяльяотса — Вялги[514 - Эстонский народ… Том 2. С. 397.].

На исходе дня 17 сентября командир корпуса приказал Фельдману ввести в действие свои 921-й и 925-й и стрелковые полки, придав им семь артиллерийских полков. Тем самым срывался замысел гитлеровского командования на спешную организацию обороны на промежуточных рубежах.

С наступлением темноты противник предпринял последние попытки организовать сопротивление в Алатскиви, но они были сорваны, при этом гитлеровцы понесли большие потери.

Поздно вечером, 17 сентября части 8-го Эстонского стрелкового корпуса достигли рубежа Нина — Алатскиви — Саваствере — Ныва — Вескюла — Когри — Алайыэ — Вялги. Штаб корпуса перешел в Тааветилаури.

8-й корпус в этот день добился наибольшего успеха в армии, наступая вдоль западного берега Чудского озера при активной поддержке 25-й отдельной бригады речных катеров.

За первый день корпус с боями продвинулся на 20–25 км. Это был немалый успех.

Далее подготовленных оборонительных позиций у противника не было, и он мог оказывать сопротивление только на естественных рубежах. На второй день наступление Эстонского корпуса и других войск 2-й ударной армии на север пошло еще более высокими темпами.

Корпус полностью обеспечил правый фланг 2-й ударной армии и облегчил положение левого соседа.

В течение дня 18 сентября 1944 года войска 2-й ударной армии, сбивая противника с промежуточных рубежей, расширили фронт прорыва[515 - История… Ленинградского военного округа… С. 328.].

Получив сведения от разведчиков корпуса, что противник спешно готовит оборону в районах Рана, Нымме, а затем и на реках Омеду и Кяэпа, где наиболее сильно были подготовлены опорные пункты Омеду, Рускавере и Роэда, генерал Пэрн принял решение выбить гитлеровцев с этих позиций до того, как они смогут там прочно закрепиться. Дивизиям был отдан приказ выйти в течение 18 сентября к рекам Омеду, Кяэпа, форсировать их, а оборону на противоположном берегу — прорвать[516 - Паульман Ф.И. От Нарвы до Сырве. Таллин, 1980. С. 150–151.]. Выполняя приказ, части 7-й дивизии продвигались особенно быстро вдоль берега Чудского озера на Муствеэ. К полудню 354-й полк освободил Калласте.

Во второй половине дня 18 сентября части обеих эстонских дивизий с боем вырвались к берегам Омеду и Кяэпа. Здесь они встретили спешно организованное сопротивление. Полки 7-й дивизии пошли в бой, с ходу выбив к концу дня противника с его позиций на р. Омеду. 249-я дивизия во взаимодействии с 45-й гвардейской стрелковой дивизией ликвидировали сильный узел обороны противника у Сааре. Затем они совместно с подвижной группой полковника А.Н. Ковалевского достигли участка Одивере — Роэла. Омеда и Кяэпа были форсированы во второй половине дня. Этот прорыв вынудил 2-й немецкий армейский корпус ночью покинуть свои позиции[517 - Эстонский народ… Том 2. С. 361.].

Корпус вел наступление весь день 18 сентября. Попытки противника контратаковать на линии Ранна — Вескиметса — Халлику — Ванамыйза — Козе — Кюти — р. Кяэпа — Тольязе были сломлены. К концу дня противник был отброшен на линию Кюти — Вейе — Васьквере — Раэле.

249-я дивизия к вечеру 18 сентября продвинулась на десять километров и овладела крупным опорным пунктом Нинамыйза. За первые два дня наступления корпус с боями продвинулся на 50 с лишним километров. При этом полоса наступления в глубине все более расширялась.

18 сентября в приказе командарма по войскам 2-й ударной армии о действиях на следующий день говорилось, в частности: «…8-му Эстонскому стрелковому корпусу — продолжать преследовать противника и к исходу 19 сентября главными силами корпуса выйти на рубеж: Муствеэ — Вытиквере — Лиластвере — Альтвески…»[518 - Паульман Ф.К От Нарвы до Сырве. Таллин, 1980. С. 150–151.]

Сделав вывод о безнадежности положения войск оперативной группы «Нарва», гитлеровское Верховное командование 16 сентября отдало приказ об их выводе из Эстонии, начиная с 19 сентября. Им было приказано отступать к портам для эвакуации морем. Последовавший прорыв позиций по Эмайыги, совершенный 2-й ударной армией 17 сентября, заставил «Нарву» пуститься в отход на сутки раньше — в ночь на 19 сентября.

Часть немецких войск пошла по северному маршруту Раквере — Пярну — Рига. Другая — через Авинурме и Муставэе.

3-й танковый-корпус СС двинулся к Риге через Раквере и Пярну на автомашинах.

19 сентября командующий Ленинградским фронтом Л.А. Говоров, получив сведения об отходе войск противника с нарвского плацдарма, отдал приказ командиру 8-й армии нанести удар на Раквере, чтобы отрезать нарвской группировке немцев пути отхода на Ригу. 8-й армии было приказано также нанести удар на Авинурме и соединиться там со 2-й ударной армией.

3-й танковый корпус СС двинулся к Риге через Раквере и Перну на автомашинах.

Для преследования отходившего противника и в 8-й, и во 2-й ударной армии были сформированы к 20 сентября подвижные группы с задачей к исходу 20 сентября овладеть г. Раквере и затем преследовать противника в направлении Таллина. Вечером 20 сентября 1944 года Раквере был после боя полностью освобожден войсками 8-й армии.

8-я армия перешла к фронтальному преследованию отходивших немецких войск с утра 19 сентября. 2-я ударная армия принимала меры к тому, чтобы перерезать основные пути отхода — дороги с Нарвского перешейка через Муствеэ и Авинурме, а также северные коммуникации. Армии преследовали противника по сходящимся направлениям.

Сыны Эстонии сражались в этих наступательных боях с отвагой и геройством. Раненые оставались в строю, до конца выполняя свой долг. Один из саперов, шедших впереди своего подразделения, Рудольф Ояло, обезвреживая мины в помещении бывшей немецкой комендатуры, случайно обнаружил книжечку со штампом «Строго секретно» на обложке. Это был «Список лиц, подлежащих розыску и аресту». Сапер, раскрыв книжечку, нашел в ней свое имя. Немцы хотели убить его, рабочего сланцеперегонного завода, как уже успели убить тысячи других патриотов-эстонцев[519 - Освобождение Советской Эстонии… С. 23.].

19 сентября части корпуса вышли в район Одивере — Кярба — Девала. В тот же день командарм поставил 8-му корпусу задачу: к концу дня выйти на рубеж Муствеэ — Лиластвере — Алтвески, создать подвижной передовой отряд.

Командир корпуса приказал командирам дивизии к исходу дня 19 сентября овладеть рубежом Муствеэ — Торма. По сведениям воздушной разведки противника, там спешно возводил укрепления и сосредоточивал резервы.

В полвторого ночи 19 сентября у деревни Казепяэ бойцы скрытно переправились через реку Омеду и в темноте повели бой. Без лишних потерь деревня к утру была освобождена. Но у деревни Рая 354-й полк встретил сильное сопротивление и остановил свое продвижение на подступах к Муствеэ. После часового боя и нескольких атак Муствеэ была взята. К концу дня полк продвинулся до деревни Нинази.

К утру 19 сентября наши войска вышли на шоссе Муствеэ — Йыгева и тем самым сорвали планы немецкого командования организовать фронт обороны отходящих из-под Нарвы войск на рубеже Раквере — Пылтсамаа.

300-й полк, преследовавший гитлеровцев в направлении Пала — Ассиквере — Рускавере освободил Вытиквере. К вечеру 19 сентября он вышел к северному берегу реки Кяэпа, из деревни Кюти гитлеровцев выбил атакой и занял Рускавере. Взятие Казепяэ и Рускавере взломало немецкую оборону в низовьях рек Омеду и Кяэпа.

19 сентября 249-я дивизия, не встречая серьезного сопротивления, продвигалась по дороге из Тарту в Торма.

Об этом преследовании офицер 925-го полка, участник событий, вспоминал:






«При отступлении, вернее — бегстве, немцы оставляли на возвышенных местах местных членов омакайтсе (2–3 человека). Но они ни разу не осмелились нас обстрелять, и сдавались в плен нашим разведчикам. Начальник штаба полка майор Яан Ристисоо, побеседовав с пленными, приказывал им скорее идти домой к своим семьям»[520 - Гв. ст. лейтенант в отставке Бернгард Хомик // Опаленные войной (воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны). Таллин, 2006. С. 114.].





К исходу дня 925-й полк овладел районом Сомели.

В районе Торма к полудню завязался ожесточенный бой. 921-й полк совместно с 307-м артиллерийским противотанковым дивизионом взяли три танка в качестве трофеев. К исходу дня 921-й полк овладел рубежом Кыверику — Конвусааре.

В результате дорога из Муствеэ в Торма полностью оказалась в руках 8-го корпуса. 7-я дивизия закрепилась на рубеже Нинази — Лаэканну. 249-я дивизия, продолжая преследование гитлеровцев, подошла к Авинурме и остановилась на рубеже Кыверику — Авийыги — Аосилла.

В ходе Рижской наступательной операции 19 сентября на юге Эстонии были освобождены города Валга и Тырва. Двенадцати соединениям и частям 1-й ударной армии присвоены наименования Валгинских.

К вечеру 19 сентября части корпуса с боями вышли на рубеж Нинази — Кырвеметса — Лиластвере. В их руках находилось более двадцати километров шоссе Муствеэ — Йыгева. За трое суток продвижение на север от р. Эмайыги составило 80 километров. В то же время подвижные группы армии не смогли прорваться вперед и перерезать пути отхода сил противника, отступавших от Нарвы.

19 сентября, получив в полдень данные авиаразведки о движении колонн войск противника (свыше 6 тысяч человек)[521 - Паульман Ф.И. От Нарвы до Сырве. Таллин, 1980. С. 163.] на запад и юго-запад и возможности их появления в полосе 7-й Эстонской дивизии уже на рассвете 20 сентября и ударить 7-й дивизии во фланг, командир Эстонского корпуса Л. Пэрн принял решение разгромить эти колонны во встречном бою, восточнее Авинурме, упредить врага, перекрыть шоссе, ведущее через Авинурме на запад.

Правофланговая 7-я дивизия не успевала выйти в этот район. Резервный 917-й полк шел на левом фланге, и его нельзя было направить в Авинурме, так как ему пришлось бы пересекать пути двух полков первого эшелона его дивизии. Было принято решение ввести в дело 27-й полк.

По приказу командира корпуса командир 7-й дивизии полковник К. Алликас немедленно сформировал передовой отряд под командованием полковника Николая Транкмана, командира 27-го полка, усилив его танками и автотранспортом.

В отряд вошли 45-й отдельный танковый полк «За Советскую Эстонию», 952-й самоходно-артиллерийский полк и 2-й батальон 27-го стрелкового полка.

Пэрн сформулировал создавшуюся дилемму следующим образом:






«Опоздаешь с выходом на запад — враг организует сильную оборону на подступах к Таллину и придется снова прорывать ее, чтобы достигнуть побережья. Выделишь недостаточные силы для уничтожения противника, подходившего с востока, — продвижение на запад может затянуться»[522 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 197.].





Бой передового отряда корпуса с гитлеровцами где-то в районе Авинурме утром 20 сентября должен был покончить с этой проблемой.

Отряду полковника Н. Транкмана была поставлена задача: идти на север, овладеть Авинурме — важным узлом дорог и железнодорожной станцией и отрезать фашистам пути отхода на запад. Получив этот приказ, отряд уже поздно ночью решительно вырвался вперед, прошел линию фронта. Опередив наступающий корпус на 20 км, он вышел к Авинурме, с ходу овладел им и занял круговую оборону.

От Нарвы по дорогам отступали гитлеровские войска, объединенные под командованием генерала Р. Хёфера (входившие в 3-й танковый корпус СС части 300-й пехотной дивизии особого назначения, 20-й пехотной дивизии СС, 285-й охранной дивизии). Они двигались через Муствеэ и Авинурме. 8-й Эстонский корпус преградил им путь.

К исходу 19 сентября — третьего дня операции — Эстонский корпус продвинулся вперед еще на 30–50 км и 19–20 сентября передовыми отрядами вышел на рубеж Кыверику — Лаэканну — Туллиимурру — Вейя.

Для преследования отходившего противника и в 8-й и во 2-й ударной армии были сформированы к 20 сентября подвижные группы с задачей к исходу 20 сентября овладеть г. Раквере и затем преследовать противника в направлении Таллина. Вечером 20 сентября 1944 года Раквере был после боя полностью освобожден войсками 8-й армии.

В ночь на 20 сентября разведка доложила штабу корпуса о приближении отходящих из-под Нарвы немецких войск силами не меньше дивизии.

В результате успешного наступления в течение трех дней Эстонский корпус прошел все западное побережье Чудского озера, оставив его за собой. Теперь его правый фланг становился открытым, и вот на него и выходили отступавшие войска южного крыла нарвской группировки.

Командир корпуса Л. Пэрн предполагал, что в скором времени корпус переподчинят 8-й армии, которая уже вела преследование немецких войск вдоль морского побережья в направлении Раквере — Таллин. Ее командование явно стремилось первым ворваться в столицу Эстонии. Командование Эстонского корпуса, нацеливавшееся несколько лет на активную роль в освобождении и республики и ее столицы, осознавало, что корпус все еще находится достаточно далеко от Таллина. И вот теперь возникает еще одно серьезное осложнение обстановки: необходимо заняться уничтожением фашистских войск, отступающих из-под Нарвы и угрожающих флангу и тылу корпуса с востока.

С утра 20 сентября 1944 года корпус образовал открытый правый фланг всей 2-й ударной армии. Обеспокоенность комкора вызывало сообщение разведки о приближении отходящей из-под Нарвы немецкой дивизии[523 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 196, 197.].

В 3 часа 30 минут ночи передовой отряд 8-го Эстонского корпуса под командованием полковника Николая Транкмана завязал в районе Авинурме бой с отходившей от Нарвы колонной противника. Около пяти часов утра со стороны Тудулинна стала приближаться еще большая колонна немецких войск.

После трех отбитых атак отряд был окружен и положение его становилось критическим. Ему на помощь командир корпуса выдвинул дивизион артиллерии и полк «Катюш». Нанеся огневой удар, танки и самоходки отряда с десантом стрелков на броне перешли в контратаку. Колонна врага длиной свыше пяти километров была полностью разгромлена[524 - Эстонский народ… Том 2..С. 412; Паульман Ф.К. Указ. соч. С. 168.], были захвачены большие трофеи.

В бою у Авинурме потерпели полное поражение 113-й охранный полк, 45-й полк 20-й пехотной дивизии СС (эстонской) и боевая группа 300-й пехотной дивизии[525 - ЦАМО. Ф. 309. Оп. 4073. Д. 479. Л. 35.], отступавшие из-под Нарвы, 46-му полку 20-й дивизии СС и 2-му пограничному полку удалось уйти лесными дорогами. Но в последующие дни их также уничтожили бойцы корпуса.

В течение 20 сентября на других участках части корпуса подверглись контратакам — в районах Топастику, Кыверику, Вескивялья, Кубья, но эти атаки быстро отражались с большими потерями для противника.

В этот день, продвигаясь вперед, 2-й батальон 27-го полка майора Оскара Андреева в 16 часов освободил поселок Тудулинна. Основные силы полка вошли к вечеру в Авинурме. Планы немецкого командования создать для выигрыша времени сплошную линию обороны на рубеже Кунда — Раквере — р. Педья были сорваны.

К исходу дня 20 сентября восточнее Авинурме войска 109-го корпуса 8-й армии соединились с 27-м полком 7-й дивизии 8-го Эстонского корпуса. Так сомкнулся единый фронт двух армий Ленинградского фронта. Они начали преследовать противника в западном и юго-западном направлении. 20 сентября занятием Раквере закончился первый этап Таллинской наступательной операции. За четыре дня боев 2-я ударная армия расширила фронт прорыва до 100 км, соединилась с войсками 8-й армии и образовала с ними общий фронт наступления.

К исходу 20 сентября корпус вышел на рубеж Лохусуу — Авинурме — Мууга — Наовере — Сааре — Авандузе — Рахула.

Вечером 20 сентября по радио был передан приказ Верховного главнокомандующего № 190 с благодарностью войскам Ленинградского фронта за успешный прорыв сильно укрепленной обороны противника севернее Тарту. Среди перечислявшихся в приказе войск был упомянут Эстонский корпус, и среди отличившихся командиров корпусов первым был назван Лембит Пэрн, среди отличившихся командиров дивизий первыми были указаны Йохан Ломбак (249-я) и Карл Алликас (7-я).

В этот день в честь войск Ленинградского фронта в Москве был дан салют 20 залпами из 224 орудий[526 - «Правда». 21 сентября 1944 года.].

В ночь на 21 сентября 1944 года Л.А. Говоров поставил задачи второго этапа Таллинской операции: 2-я ударная армия наносила удар на Пярну, 8-я армия шла освобождать Таллин.

8-й Эстонский стрелковый корпус передавался из 21-й армии в 8-ю (командующий генерал-лейтенант Ф.Н. Стариков).

С утра 21 сентября корпус развернув боевые порядки фронтом на запад, начал преследование отступающих гитлеровцев. В районе озера Поркуни — Тамсалу на марше была обнаружена отступавшая из-под Нарвы[527 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 27.] колонна войск противника численностью в 1500 человек — остатки 20-й дивизии СС и 209-й пехотной дивизии. 925-й полк 249-й дивизии группу окружил и разгромил — убитыми гитлеровцы потеряли до 500 человек, около 700 были взяты в плен.

Этот встречный бой длился с 16.00 до 21.00 и стал последним серьезным столкновением частей корпуса с противником в ходе операции. Это были остатки 20-й дивизии СС, 209-й пехотной дивизии и 292-го пограничного батальона.

Разгромив колонну гитлеровцев, части 249-й дивизии освободили Тамсалу. К исходу дня главные силы корпуса вышли на линию железной дороги Тапа — Тарту.

22 сентября в этом районе, южнее г. Тапа в районе деревень Ныммкюла и Койги, части 249-й дивизии отобрали оружие у 700 эстонцев, мобилизованных в немецкую армию[528 - Эстонский народ… Том 2. С. 370; ЦАМО. Ф. 1334. Оп. 342907, Д. 7. Л. 34–36.].

Подвергшись около Поркуни обстрелу из леса, при котором был убит командир батальона 925-го полка капитан Рудольф Эрнесас, пишет Бернард Хомик, по приказу командира полка батарея 779-го полка развернулась с марша и открыла огонь по лесу. После этого стали слышны стоны и крики; ругались на эстонском языке. По своей инициативе помощник начальника штаба капитан Оскар Ваннас пошел в лес один, сказав окружающим, что выведет «этих дураков» из леса. В лесу капитан встретил офицеров противника; это были остатки эстонской дивизии СС, отступавшие из-под Нарвы, в количестве более 1100 человек. Ваннас сказал им, что если они сами не выйдут, то будет плохо. На дороге стоят тоже эстонские войска и имеют такую силу, что «сделают из них настоящую кашу». Находившиеся в лесу солдаты и офицеры вышли из леса с белыми флагами. Раненых разместили в сарае, и им медработники батальона оказали первую помощь[529 - Бернард Хомик! I Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 115; ТимбергА.И. // Указ. соч. С. 234.].

В обстановке тех дней к Таллину пробивались подвижные передовые отряды, которые формировали различные соединения армии, включая в них танковые и артиллерийские полки, стрелков, саперные части и даже подразделения гвардейских минометов. По разным дорогам к Таллину шли несколько таких мощных отрядов: 8-го Эстонского корпуса, 117-го стрелкового корпуса (два отряда), группа полковника А.Н. Ковалевского, командира 152-й танковой бригады.

Еще 10 сентября Пэрн, вернувшись с совещания у Федюнинского, был очень взволнован. Он поделился с командирами штаба корпуса своей озабоченностью тем, что корпусу не придется освобождать столицу Эстонии. Взглянув во время совещания на карту Таллинской операции на столе у командарма, он увидел, что






«красная жирная стрела нашего корпуса от Козе отворачивает влево, мимо Таллина, а на Таллин устремлены стрелы частей 8-й армии. Обидно!»[530 - Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 78; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 189.]





Пэрн в тот момент, скорее всего, возложил надежду на военное счастье:






«Многое зависело от исхода первых дней сражений. Если корпус сумеет сломать оборону врага на правом берегу Эмайыги, быстро выйти на оперативный простор где-то в районе Авинурме, то откроется возможность даже опередить соединения 8-й армии. При таком обороте дела часть сил корпуса могла бы участвовать в освобождении Таллина».





Арнольд Мери в одном из послевоенных интервью высказал предположение, что «совершенно не предполагалось участие Эстонского корпуса в освобождении Таллина». Он высказал ту мысль, что корпус «вместе со всей 8-й армией» должен был «километров за сто до Таллина свернуть налево и уходить к Хаапсалу и Пярну». Но когда корпус был в районе Пайду, в войска приехал первый секретарь ЦК Эстонской компартии Николай Каротамм. Он «вообще часто бывал» в корпусе. И, как считает Арнольд Мери, именно Каротамм «сыграл решающую роль в том, что корпус принял участие в освобождении Таллина. Будто бы он предвидел, что может быть через 50 лет, и знал, что Таллин должны освободить именно сами эстонцы»[531 - Сапожникова Г. Указ. соч. С. 60.].

Около восьми часов утра 21 сентября Пэрн доложил командующему 2-й ударной армией генералу Федюнинскому о действиях корпуса за предыдущую ночь. Командарм информировал Пэрна, что через сутки Эстонский корпус переходит в состав 8-й армии.

Вернувшись в штаб корпуса, Лембит Пэрн, у которого на этот момент не была установлена постоянная связь со штабом 8-й армии, посвятил начальника штаба корпуса генерал-майора Яана Лукаса в свой план: к утру следующего дня, 22 сентября, овладеть Таллином, направив туда сильный моторизованный отряд на базе 354-го полка[532 - Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 78; Пэрн Л.A. Указ. соч. С. 189.].

Штаб 8-й армии узнал о походе отряда Вырка от фронтовых авиаторов. Когда связь со штабом армии была налажена, то поздно вечером 21 сентября Пэрн направил командарму 8 соответствующее донесение.

21 сентября на своем командном пункте, вернувшийся из войск и ждавший встречи с Н. Каротаммом, Пэрн объявил командирам в штабе: «Я решил сегодня вечером 354-й полк направить прямо на Таллин. Завтра с утра мы выйдем в состав 8-й армии. Срам один, если не попадем в Таллин! Командующий 2-й ударной армией этот рейд одобряет»[533 - Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 84.].

По приказу командира корпуса 21 сентября в районе Амбла был в срочном порядке, к 18 часам, сформирован подвижной передовой отряд («десант»). Командовать им был назначен полковник Василий Иванович Вырк (Вэрк). Отряд состоял из: части сил 7-й стрелковой дивизии (два стрелковых батальона, рота автоматчиков, взвод разведки, взвод 45-мм противотанковых орудий, рота пулеметчиков — все из 354-го полка), 952-го самоходно-артиллерийского полка (командир — подполковник Сергей Денисович Чесноков) и 45-го отдельного танкового полка «Советская Эстония» (подполковник Эдуард Янович Куслапуу). Отряд был посажен на автомашины, и его командир получил приказ: «К утру овладеть столицей Советской Эстонии Таллином!» Поставленная задача гласила: не ввязываясь в бой, с ходу пройти через линию фронта, двигаясь через Мяэри, Вяйке — Маарья, Амбла, Ягала, Лехтметса, Роокюла, Перила, Арувалла, Лехмья, к утру 22 сентября первым из наступающих войск выйти к Таллину[534 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 242.], освободить его, водрузить флаг Советского Союза на башне «Длинный Герман»[535 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 203.].

Подвижные передовые отряды фронта в ходе Таллинской операции сыграли особо важную роль. Их быстрое продвижение с боем нарушило планы действий противника, сохранило тысячи жизней, оказало реальную помощь поднявшимся на борьбу с оккупантами эстонским патриотам-антифашистам, способствовало предотвращению уничтожения бегущими захватчиками поселков, городов, промышленных предприятий, заблаговременно и детально подготовленного немецкими войсками[536 - Сыгель Э. Вечно живые. Таллин: «Ээсти рамаат». 1984. С. 128.].

Командование Эстонского корпуса ожидало, что Таллин немцы будут уничтожать при отходе, взрывая его, как они сделали с Нарвой.

На лесной дороге у мызы Трийги в состав колонны вошли приданные бронетанковые части, и состоялся короткий митинг. Комкор Пэрн, обратившись к ждущим начала движения бойцам, не извещенным о цели рейда, сказал:

— Знайте! Утром 22 сентября Таллин должен быть освобожден, и сделаете это вы!

В ответ грянуло «Ура!». Николай Каротамм сказал воинам несколько слов о политическом, военном и историческом смысле их похода. И отряд быстро пошел на запад[537 - Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 85.].

Когда отряд ушел, Пэрн, корпус которого с 22 часов 21 сентября был переподчинен 8-й армии, информировав командующего армией об отправке подвижного отряда корпуса на Таллин, узнал от командрама, что тот выслал на Таллин и другие подвижные отряды.

Эстонские бойцы и командиры сумели быстро и незаметно добраться до Таллина. При начале движения командир полка Олав Муллас отдал приказ: «Пилотки повернуть звездочками назад, обращаться к офицерам „господин“, а не „товарищ“, замаскироваться под немцев». Маскировка была удачной — неподалеку от Тапа на одном перекрестке колонну отряда направлял немецкий регулировщик[538 - Арнольд Мери, в: Сапожникоеа Г. Указ. соч. С. 60–61.].

Когда отряд проходил участок Поркуни — Тамасалу, там только что закончился бой, который провела 249-я дивизия. В лесу Койги группа гитлеровских солдат орудийным огнем пыталась остановить продвижение отряда, но была рассеяна авангардным подразделением отряда. В наступившей темноте отряд продолжил движение с выключенными фарами. Мост через реку Ягала в Ветла оказался разрушенным, и пришлось потерять два часа на поиски брода.

У мызы Пенинги отряд встретил подразделение 152-й танковой бригады, лишившейся связи со своими, также двигавшейся к Таллину. Пошли вместе[539 - Эстонский народ… Том 2. С. 419.].

Первый бой произошел в 10 км от Таллина, на реке Пирита в районе Васкъяла. Оборонявшиеся силы противники (до 200 солдат с легким оружием) были разгромлены, захвачен мост через Пириту[540 - Там же. С. 420.].

Рассеяв мелкие группы противника, пытавшиеся препятствовать его продвижению, части Эстонского корпуса и рота 27-го отдельного танкового полка вошли в Таллин в 11 часов 30 минут 22 сентября 1944 года[541 - Эстонский народ… Том 2. С. 420.]. Приказ командира был выполнен.

Почти одновременно с подвижной группой Эстонского корпуса в Таллин вошел передовой отряд 117-го стрелкового корпуса, пишет Л. Пэрн[542 - Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 204.].

Подразделения эстонского корпуса и рота 27-го отдельного танкового полка первыми ворвались в Таллин 22 сентября.

В городе оборонялась сильная группа пехоты противника с танками, которая должна была обеспечить эвакуацию оставшихся войск и различных ценностей морем. Сопротивление противника было сломлено решительными действиями танковых и стрелковых частей. В штабе корпуса получили радиограмму от полковника В. Вырка: «Ведем бой в Таллине». Она была передана открытым текстом. Затем радиограмма: «Заняли вокзал». Следом: «На „Длинном Германе“ развивается Красный флаг». И наконец: «Бои прекратились, наводим порядок»[543 - Герои войны. Таллин, 1984. С. 13.].

Отряд В. Вырка был первой частью Красной армии, достигшей Таллина 22 сентября.

Проносясь по улицам Таллина на танках, бойцы десанта пели: «Jää vabaks Eesti meri, jää vabaks Eesti pind…»[544 - Слова из традиционной эстонской стрелковой армейской песни: «Свободно будь, море Эстонии, Свободна будь, эстонская земля…» Эдмунд Эрните // Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 339.]

Красное знамя Победы на древней башне «Длинный Герман» таллинского замка Тоомпеа подняли командир взвода 3-й роты 354-го полка лейтенант Йоханнес Т. Лумисте и ефрейтор Эльмар Нагельман из 354-го полка[545 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 243.]. А бойцы 14-го полка 72-й стрелковой Павловской Краснознаменной, ордена Суворова дивизии 8-й армии В. Воюрков и Н. Головань укрепили красный флаг на здании Президиума Верховного Совета Эстонской ССР.

Роты стрелков передового отряда корпуса очищали улицу Нийне, Балтийский вокзал, гавань.

К полудню во взаимодействии с прибывшими одновременно в город подвижными отрядами 8-й армии от врага был освобожден центр города. К вечеру — весь Таллин.

В боях в Таллине советские войска уничтожили более 500 солдат противника и больше тысячи взяли в плен[546 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 231, 243.].

С полудня 22-го сентября подразделения корпуса приступили к охране правительственных зданий, предприятий, складов и занялись обеспечением общественного порядка. Гарнизонную службу передовой отряд нес до начала октября[547 - Эстонский народ… Том 2. С. 421.].

23 сентября в Таллин со своей оперативной группой прибыл командир Эстонского корпуса Л. Пэрн. Его более сильный, чем у Вырка, мотомеханизированный отряд из 300-го полка, дивизиона «Катюш», роты танков, пяти дивизионов артиллерии. На Тоомпеа перед зданием правительства состоялся торжественный акт в виде обычного рапорта: командир полка Василий Вырк доложил командиру Эстонского корпуса генерал-лейтенанту Лембиту Пэрну о выполнении боевого приказа: Таллин свободен.

22 сентября 1944 года в Москве прогремел в честь освободителей Таллина салют «первой категории»: 24 артиллерийских залпа из 324 орудий. Приказом Верховного главнокомандующего № 191 войскам Ленинградского фронта, и в том числе Эстонскому корпусу, была объявлена благодарность за освобождение Таллина.

Почетное наименование Таллинских было присвоено 8-му Эстонскому стрелковому корпусу (командир — генерал-лейтенант Пэрн Ленбит Абрамович), 7-й стрелковой дивизии (командир — полковник Алликас Карл Адамович), 45-му отдельному танковому полку (командир — подполковник Куслапуу Эдуард Янович), 952-му самоходному артиллерийскому полку (командир — подполковник Чесноков Сергей Денисович).

Кроме того, 249-я Эстонская стрелковая дивизия была награждена орденом Красного Знамени.

Освобождение Таллина означало прекращение организованного сопротивления войск противника в Северной Эстонии.

22 сентября 8-й эстонский стрелковый корпус со средствами усиления вышел из подчинения 2-й ударной армии и вошел в состав войск 8-й армии.

После взятия Таллина войска 2-й ударной армии развернулись фронтом на запад и юго-запад и продолжали наступление. Основные силы Эстонского корпуса так же быстро продвигались вперед. К исходу 22 сентября они вышли на линию Янеда — Ярва — Яани, а к 23 сентября, пройдя 25 км, были уже на рубеже Хабая — Равила — Тухала. Утром 24 сентября подвижной отряд 7-й дивизии в составе роты автоматчиков, взвода танков 307-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, 1-го дивизиона 85-го корпусного артиллерийского полка и саперного взвода 925-го стрелкового полка с тремя танками под общим командованием майора Владимира Миллера, совместно с подвижной танковой группой 8-й армии полковника А.Н. Ковалевского (152-я танковая бригада и др.) начал действовать. К 17 часам 24 сентября он освободил гавани Хаапсалу, к исходу дня — и Рохукюла. Во всех этих пунктах было взято несколько сот тысяч пленных и большие трофеи.

25 сентября противник почти повсюду прекратил сопротивление. Корпус продвинулся еще на 35 км и к исходу дня вышел на линию Паливере — Кулламаа — Мярьямаа — Нисси — Ристи. 26 сентября авангард 7-й дивизии под командованием майора Вальтера Ханнула полностью овладел портом Виртсу и сразу же стал готовиться к десантным операциям на Моонзундские острова. Главные силы корпуса сосредоточились в прибрежных районах Лихула, Казари, Пяри, Сила.

Таким образом, за десять дней сентябрьских боев, к 26 сентября Ленинградским фронтом от оккупантов была очищена вся материковая часть Эстонской республики (за исключением островов Моонзундского архипелага). Операция закончилась за десять суток.

Потери противника составили 45 745 человек убитыми и пленными, танков и самоходных орудий — 175, орудий разных калибров — 593, самолетов — 35 и др.

В наступательных десятидневных боях за освобождение материковой части Эстонской ССР с 17 по 23 сентября корпус одержал ряд побед. Им было уничтожено более 10 тысяч фашистских солдат и офицеров.

За период операций по освобождению материковой части Эстонской ССР с 17 по 27 сентября 1944 года частями и подразделениями корпуса было взято в плен 3311 фашистских солдат и офицеров, а также большие трофеи[548 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 28.].

В среднем за сутки корпус проходил до 60 км. В виде трофеев в руках корпуса оказалось до 200 орудий и минометов, свыше 1000 пулеметов и автоматов, сотни вагонов с боеприпасами и снарядами[549 - Паульман Ф.К От Нарвы до Сырве. С. 185.]. За успешное выполнение боевых заданий частям корпуса дважды объявлялась благодарность Верховного главнокомандующего — за прорыв обороны противника на рубеже реки Эмайыги и за освобождение Таллина. За отличные боевые действия около 20 тысяч солдат и офицеров корпуса получили боевые награды[550 - Борьба за Советскую Прибалтику. Книга вторая. С. 164.].




11. Освобождение Моонзундских островов. Моонзундская операция 26 сентября — 24 ноября 1944 года


Предпоследней кампанией 8-го Эстонского, теперь уже также Таллинского, стрелкового корпуса явилось участие в Моонзундской десантной операции Ленинградского фронта и Балтийского флота 27 сентября — 24 ноября 1944 года, части стратегической Прибалтийской операции 1944 года.

К освобождению четырех основных островов Моонзундского (Западно-Эстонского) архипелага советское командование приступило практически сразу же после освобождения материковой части Эстонии. В результате Таллинской операции 1944 года войска Ленинградского фронта, в том числе обе дивизии Эстонского корпуса, вышли на побережье Рижского залива, и этим были созданы благоприятные условия для высадки на Моонзундские острова. Необходимо было спешить, так как немецкое командование энергично занялось укреплением обороны островов и наращивания сил их гарнизонов.

К концу сентября 1944 года немцы собрали на островах значительные силы: части 23-й пехотной дивизии, 202-ю бригаду штурмовых орудий, 1066-й артиллерийский полк береговой обороны. 289-й и 810-й артиллерийские дивизионы, 530-й дивизион береговой обороны, 239-й морской зенитный дивизион, до 70 орудий, группа танков, легкие суда, 25 самолетов. Но силы этого 14-тысячного гарнизона были распределены неравномерно: в подавляющей части они находились на Сааремаа. На о. Вормси были лишь мелкие подразделения, и на Муху и Хийумаа — по батальону[551 - Эстонский народ… Том 2. С. 429.]. В ходе начавшихся боев корабли и суда немецкого флота доставляли на Сааремаа войсковые подкрепления из 218-й пехотной дивизии, боеприпасы, военную технику[552 - Там же.].

25 сентября 1944 года Ленинградский фронт и Балтийский флот получили приказ приступить к освобождению Моонзундских островов[553 - История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 (в шести томах). М. Том 4. С. 363; Эстонский народ… Том 2. С. 428.].

Сроки проведения операции были установлены очень небольшие: ставилась задача освободить Вормси и Муху к 29 сентября, Хийумаа к 1 октября и 3 октября высадиться на Сааремаа, чтобы освободить его к 5 октября[554 - Эстонский народ… Том 2. С. 430.].

Разработанный штабом Ленинградского фронта план операции исходил из значения владения архипелагом в соотношении сил на театре. Пока немцы удерживали острова в своих руках, они сохраняли прикрытие своей прибалтийской группировки с севера, запирали Финский залив и контролировали морские коммуникации в Рижском заливе. «От сохранения островов Моонзундского архипелага зависит удержание Риги», — отмечало гитлеровское командование[555 - История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. М. Том 4. С. 363.].

Л.А. Говоров приказал осуществить операцию силами 8-й армии (на ее командующего было возложено руководство сухопутными силами — 109-м и 8-м корпусами) и Балтийского флота при поддержке 13-й воздушной армии (375 самолетов).

План штаба фронта предусматривал десантирование 109-го корпуса на о. Хийумаа (Хиумаа, Даго) и 8-го Эстонского корпуса на о. Муху (Моон). Затем эти корпуса наносили бы одновременный двойной удар по о. Сааремаа, где предстояла основная борьба.

На подготовку операции соединениям (в том числе 8-му корпусу) давалось крайне ограниченное время — от двух до четырех дней. Эта спешка потом проявится в ходе боев.

26 сентября 1944 года корпусу была поставлена задача подготовиться к десанту на острова Западно-Эстонского архипелага. К исходу того же дня главные силы корпуса сосредоточились в окрестностях гавани Виртсу[556 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 244.], напротив о. Муху.

27 сентября 131-я стрелковая Ропшинская дивизия, получив приказ, начала операцию по освобождению о. Вормси, без овладения которым нельзя было ввести десантные суда в Моонзундский пролив. На восточный берег острова высадилась группа разведчиков — морских пехотинцев из батальона морской пехоты, доставленного из Палдиски на торпедных катерах. Силы 131-й стрелковой дивизии (482-й полк) переправились через пролив Воози-Курк из Хаапсалу на мотоботах и рыбачьих шлюпках. Действия десанта поддерживались огнем кораблей и войсковой артиллерии с побережья. К вечеру того же дня остров был очищен от сил противника.

Первоначально высадку десанта на о. Муху командующий 8-й армией перенес с 29 сентября на 30 сентября, поскольку из-за трудностей перебазирования и плотных минных полей десантные средства Балтийского флота не успевали выйти в назначенные пункты. Однако когда разведка Эстонского корпуса получила сообщения о подходе подкреплений противника к восточному побережью о. Муху, и, желая воспользоваться штилем на море, командир корпуса генерал Л. Пэрн принял решение, поддержанное членом Военного совета 8-й армии генерал-майором Зубовым В.А. (командарма 8 Старикова в этот момент в штабе не оказалось), о немедленном начале операции[557 - Пэрн Л А. Указ. соч. С. 209–210.].

Вечером, в 19 часов 15 минут 29 сентября первый отряд десантников (первый батальон 925-го полка) вышел на 11 торпедных катерах с пирса Виртсу и через пролив Суурвяйн (ширина 7–8 км) устремился к порту Куйвасту на о. Муху (Моон). Десантом командовал полковник Ханс Вирит.

На первых катерах находились начальник штаба артиллерии Эстонского корпуса полковник Федор Паульман, по радио корректировавший ведение артиллерийского огня по острову, и командир 779-го артиллерийского полка 249-й дивизии Арнольд Поолус.

Высадку десанта осложняли мелководье 8-километрового пролива, камни у берега не давали возможности торпедным катерам близко подойти к берегу.

Сразу же появились герои первой волны десанта. Высадка проходила в обстановке серьезного сопротивления противника, подвергшего подошедший десант артиллерийскому и пулеметному обстрелу. Десант понес потери, но рывком вырвался вперед, захватил плацдарм, сбил противника с занимаемых позиций на берегу и обеспечил высадку подкреплений.

Командир разведывательного взвода батальона лейтенант Георг Соо первым прыгнул с катера на причал и укрепил концы. Разведчики под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем сразу же пошли в атаку[558 - Сепп Ф.Г. Освобождение Советской Эстонии. Таллин: о-во «Знание». 1969. С.65.].

При высадке был ранен в обе руки командир взвода лейтенант Альберт Репсон. Он продолжал управлять боем, бить врага. Взвод вышел на берег, преодолевая обстрел, захватил первые траншеи, а затем организованным огнем и умелым маневром отразил контратаку гитлеровцев и заставил их бежать.

Пулеметчик младший сержант Николай Матяшин прыгнул с катера в море и с ручным пулеметом на шее стал продвигаться к берегу. Выбравшись на сушу, он уничтожил расчеты орудия и двух пулеметов. Благодаря его действиям рота успешно высадилась и с ходу пошла в наступление. Затем Матяшин подавил еще шесть фашистских огневых точек. Он был ранен, но оставался в строю и продолжал участвовать в наступлении.

Разведчик Эдуард Тяхе первым в своем взводе ворвался на пристань. Под огнем противника он устремился к дому, где засели гитлеровцы. Двумя гранатами он уничтожил и тех, кто вел стрельбу из дома, и пулемет, поставленный рядом с домом, и до 10 фашистских солдат. Взвод не отставал от Тяхе, а тот уже уничтожал гитлеровцев в следующем доме.

День прошел в ожесточенных схватках, но главное состояло в том, что десант закрепился, удержал захваченные позиции. Численность передового отряда десанта составляла 1150 человек.

К 22 часам на острове был создан надежный плацдарм, так как 925-й полк вышел на рубеж Нымме — Рана — Каури. Началась переправа главных сил 249-й дивизии. К 24 часам на остров с оперативной группой и двумя ранениями прибыл командир корпуса.

К утру 30 сентября Муху был полностью очищен от противника.

1 октября сюда-то и перебазировалась 7-я Эстонская дивизия и корпусные части.

Однако ворваться на Сааремаа на плечах отступающего врага не удалось — гитлеровцы успели взорвать трехкилометровую Ориссаарескую дамбу через пролив Вяйке-Вяйн (шириной около 3 км) в трех местах. И это несмотря на то, что захват о. Муху с ходу стал для немецкого командования полной неожиданностью.

Оно не предполагало начала советскими войсками десантных операций с ходу, едва те выйдут на побережье. Кроме того, наблюдением и авиаразведкой они не обнаруживали в порту Виртсу или поблизости от него никаких десантных средств. Наконец, они не думали, что десантную операцию начнут поздно вечером.

В эти дни на море штиль сменился штормами.

На острове Хийумаа десант 109-й стрелковой дивизии (входившей в состав 109-го корпуса), вышедший из гавани Рохукюла, был высажен на торпедных катерах 2 октября. Преодолев при поддержке штурмовой авиации сопротивление противника, пехотинцы захватили порт Хельтерма. Создав плацдарм, они обеспечили высадку двух полков дивизии с артиллерией. Одновременно один полк 131-й дивизии, пройдя по штормовому морю на рыбацких лодках, высадился в другом районе Хийумаа.

Совместными усилиями полков двух дивизий, преодолевая упорное сопротивление противника и опираясь на помощь жителей острова, 2 октября войска 109-го корпуса освободили город Кярдла и полностью овладели Хийумаа 3 октября.

Первый этап Моонзундской наступательной операции на этом завершился.

Начались бои за освобождение Сааремаа, оказавшиеся кровопролитными и длительными. Сааремаа, имеющий в длину свыше 100 км и в ширину около 60 км, контролирует весь Рижский залив, подступы к Риге и к Восточной Пруссии. Он являлся крайне важным опорным пунктом немцев в восточной части Балтийского моря. Гитлеровцы сопротивлялись на этом острове с особенным упорством.

Уже 3 октября командир Эстонского корпуса принял решение о наступлении на Сааремаа с форсированием пролива Вяйке-Вяйн ночью одновременно двумя дивизиями корпуса — 7-й и 249-й. Поскольку фактор внезапности больше не действовал, десантирование предполагалось вести на широком фронте, чтобы затруднить оборону. Командирам был дан приказ: стремительно выходить к горловине полуострова Сырве на юге Сааремаа, чтобы, как сказал Л. Пэрн, «закупорить эту бутылку». Спешным темпом саперами велось восстановление дамбы, несмотря на непрерывный артиллерийский и минометный обстрел.

5 октября стало первым днем боев за освобождение Сааремаа. Первые эстонские десантники высадились на острове в 5 часов утра. Разведывательную группу, направленную в тыл врага, возглавил командир взвода 300-го полка 7-й дивизии младший лейтенант Август Аллик.

Аллик — уроженец Вильяндиского района Эстонии, работал в Таллине составителем поездов. На фронте с начала войны, участвовал в боях на Калининском, 2-м Прибалтийском и Ленинградском фронтах.

В задачи разведгруппы входило захватить на побережье плацдарм и удерживать его. Смельчаки высадились на берег, завязали бой, прорвались через линию траншей, вышли на перекресток дорог, ведущих к центру острова, и перерезали пути сообщения противника. В ожесточенных схватках стоявшие насмерть десантники уничтожили более 150 солдат и офицеров противника. Сам Аллик был ранен в голову, но продолжал руководить боем. Несколько часов отряд дрался, не получая поддержки.

Бойцам пришлось очень трудно при удержании захваченных на восточном берегу плацдармов во второй половине дня, так как немецкое командование бросило против них большие силы, чтобы сразу же сбросить десант в море. Корпус в эти часы не имел возможности помочь своему десанту. Но десант все-таки удержался, отбивая контратаки противника.

Пока внимание немецкого командования было приковано к тому, чтобы быстрее расправиться с эстонской десантной группой, на северном побережье Сааремаа, около Лейзи, в 6 часов 30 минут утра после артиллерийской и авиационной подготовки, с острова Хийумаа высадился полк взаимодействовавшей с Эстонским корпусом 131-й дивизии.

Берег в полосе форсирования был полностью очищен от фашистов. При высадке на берег они не встретили серьезного сопротивления со стороны противника. Уничтожив гитлеровские подразделения на берегу, полк 131-й дивизии начал продвигаться на юго-восток Сааремаа, пройдя к середине дня в глубь острова до 10 км.

Теперь противник, атакующий эстонских десантников, сам оказался в затруднительном положении.

К 17.00 саперы 8-го Эстонского корпуса (командир батальона майор Эрвин Кангур), уже несколько часов работавшие в лихорадочном темпе, восстановили Ориссаарескую дамбу между Муху и Сааремаа. На восточном побережье острова уже высадились передовые подразделения двух эстонских дивизий.

К вечеру по дамбе потоком пошли стрелковые части, артиллерия и танки. Сомкнув фронт наступления, во второй половине дня три дивизии повели наступление на юго-запад. Условия островной местности способствовали активной обороне, и один лишь 300-й полк отбил 12 контратак пехоты противника с танками.

Были сформированы по приказу комкора Пэрна моторизованные подвижные отряды, ускоренным темпом продолжавшие наступление на основных направлениях, не давая противнику закрепляться на выгодных естественных рубежах. К исходу 5 октября советские войска продвинулись в глубь острова на 20–25 км и вышли на линию Вылупе — Рообака — Ратла — Аудла — Сааре.

Командующий немецкими войсками на Сааремаа генерал-лейтенант Ширмер к вечеру 5 октября сделал вывод, что оборонять весь остров он не сможет. 6 октября он отдал приказ войскам 218-й пехотной дивизии организовать оборону на полуострове Сырве. Чтобы выиграть время для отвода на Сырве складов и тылов, он приказал сдерживать наступающие советские войска на трех промежуточных оборонительных рубежах.

К вечеру 6 октября наступавшее дивизии на всем его протяжении прорвали первый из трех промежуточных рубежей обороны гитлеровцев, который проходил от залива Трийги до залива Кыйгусте по линии Лейзи — Карья — Ряэти — Вальяла — Ранна.

6 октября дивизии эстонского корпуса, продвигаясь вслед за передовым отрядом, продолжали наступление в направлении г. Курессааре. В боях они разгромили до полка пехоты.

К исходу дня корпус овладел рубежом Луулупе — Сауэ — Путла — Вальяла — река Пахна.

Передовой отряд, включавший пять танков, противотанковый артиллерийский дивизион, артиллерийскую батарею и стрелковый батальон, ведя непрерывное наступление и днем и в ночное время, выполнял приказ: под покровом ночи перейти передний край, пройти в тылу врага вперед 25 километров и, захватив важный узел дорог, удерживать его до подхода основных сил дивизии. Отряд потерял при прорыве три танка, но задачу выполнил.

В ночь на 7 октября дивизии вели бои, отбивая контратаки возрастающей силы: 249-я дивизия на рубеже Кыйяла — Вийра, 131-я дивизия на рубеже Лейзи — Арумыйза — Пуртла.

7 октября 7-я эстонская дивизия к двум часам дня с боем освободила город и порт Курессааре («столицу» Сааремаа). Полки обеих дивизий продолжали наступление, продвигаясь к западному побережью. Под прикрытием арьергардов оно начало отводить разбитые части на полуостров Сырве под прикрытие заранее построенных сильных оборонительных рубежей. Эти позиции они намеревались удерживать любой ценой и как можно дольше.

Противник отступал с боями и всегда был в выгодном положении. Он заранее строил оборонительные рубежи на более возвышенной местности, а наши войска оказывались в низинах, где невозможно было выкопать окопы — вода выступала уже на глубине тридцати сантиметров. Нельзя было появляться на открытой местности, так как с моря обстреливали корабли[559 - Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 118.].

На этом этапе боев большую роль сыграли искусные артиллеристы Эстонского корпуса.

7-ю Эстонскую дивизию 7 октября вывели из боев и передислоцировали в Таллин.

К исходу 7 октября 921-й полк вышел к северо-западному берегу в районе мызы Пидула, а передовые части 131-й дивизии 109-го корпуса — севернее этой мызы.

8 октября воины 249-й Эстонской и 131-й дивизий вышли на западное побережье острова. Этот день стал критическим. Из-за шторма подвоза боеприпасов не было два дня, и их осталось мало. Остатки своих войск, отошедших на Сааремаа с других островов, противник собрал в районе Пийриметса, чтобы с боем пробиться на полуостров Сырве, за линию оборонительных укреплений.

Прорываясь к узкому перешейку полуострова Сырве, передовой отряд 249-й дивизии подошел в ночь на 9 октября по основной дороге к деревне Техумарди и здесь натолкнулся на упорное сопротивление значительных сил противника — большой отряд пехоты с танками, на бронетранспортерах и с артиллерией, прорывавшийся на юг, к Сырве. После нескольких минут боя в темноте командир отряда ветеран корпуса командир 307-го артиллерийско-противотанкового дивизиона майор Владимир Миллер развернул подразделения и повел их в атаку. Завязалась рукопашная схватка, бой распался на десятки поединков. Но и в этой обстановке майор Миллер сумел частью сил обойти противника. Удар в тыл противника решил исход боя. Остатки немецкого отряда прорвались на полуостров. Потери составили более 300 человек. На месте сражения враг оставил три танка, два бронетранспортера, шесть самоходных и полевых орудий, шестьдесят пулеметов. Но и передовой отряд корпуса потерял много бойцов убитыми и ранеными. Погиб и командир отряда.

Это был внезапно развернувшийся ночной встречный бой. Когда завязалась перестрелка, то оружие било в упор, боевые порядки сторон перемешались, в десятках мест бушевали рукопашные схватки. Участник боя вспоминает: «Здесь нельзя было стрелять, так как можно было поразить своего, а как в темноте распознать своего от противника — научились на месте. Немецкие солдаты носили длинные волосы, по этому признаку и по погонам мы принимали быстрое решение, как действовать, а действовать приходилось только ножом и молниеносно, иначе сам окажешься жертвой.

Между собой перекликались особыми словами. У немцев, очевидно, нервы не выдержали, да и жертвы с их стороны были большие, и они стали отступать с поля боя. Кроме того, с нашей стороны был слышен рев моторов наших танков, которые спешили нам на помощь»[560 - Курме А. Мы помним Техумарди. Таллин: «Ээсти раамат». 1979. С. 75; Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 31; ШамовА.М. Я освобождал Эстонию// Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 119.].

После войны на Сааремаа на месте боя в Техумарди был поставлен монумент памяти погибших при освобождении острова воинов Эстонского корпуса. Ветераны корпуса учредили памятную медаль «Техумарди» для награждения участников ночного боя.

К вечеру 9 октября 917-й полк 249-й дивизии прорвал линию прикрытия в обороне фашистов и вышел к первому основному рубежу обороны гитлеровцев на полуострове Сырве — Сальме — Суурна — Ласси. Но не хватало боеприпасов и крупнокалиберной артиллерии. Неоднократные попытки немедленного прорыва имеющимися силами не привели к успеху. Были подведены 109-я стрелковая и 64-я гвардейская стрелковая Красносельская Краснознаменная дивизии 109-го стрелкового корпуса.

Наконец, к утру 10 октября советские войска прошли с боем весь остров и остановились у его оконечности — полуострова Сырве на юге острова, тянущегося лентой к Курляндии. Теперь путь на юг шел через узкий перешеек, за которым заняли оборону части трех пехотных дивизий противника. Позиции на перешейке являлись системой сильно укрепленных оборонительных позиций.

В то же время Балтийский флот не мог ввести в дело свои крупные надводные корабли из-за минной опасности.

10 октября закончился первый этап освобождения Моонзундских островов. Десанты были высажены на четыре острова, и три острова были освобождены без длительной подготовки, при относительно слабой артиллерийской поддержке, в быстром темпе. Эстонский корпус сыграл значительную роль в достижении столь крупной победы.

Однако отсутствие учета особого места полуострова Сырве в обороне Сааремаа, ожесточенные бои за который велись в ходе операций за овладение Моонзундским архипелагом и в Первую мировую войну, и в Великую Отечественную войну; то, что не было придано с самого начала должного серьезного значения оперативно-стратегическому положению Сырве, — все это намного затянуло освобождение этой части эстонской территории, заставило в конечном итоге уделить операции гораздо больше сил.

Сначала, 10–14 октября, предпринимались попытки с ходу прорвать глубоко эшелонированную оборону противника, но результатов они не дали. Естественные условия полуострова Сырве, соединенного с Сааремаа лишь узеньким перешейком, были в высшей степени благоприятны для противника. Немцы создали здесь мощную оборону из нескольких сильно укрепленных рубежей, сосредоточили большое количество артиллерии и огневых средств, которые дополнялись огнем мощной корабельной артиллерии подошедших сюда более двадцати военных кораблей[561 - Ирбенский пролив отделяет Сааремаа от Курземе (Курляндии).], в том числе крейсеров «Адмирал Шеер», «Лютцов» и «Принц Эуген».

Среди войск противника, собравшихся теперь на Сырве, были остатки частей 218-й пехотной дивизии — около 3500 человек, 23-й пехотной дивизии — около 2500 человек, остатки 20-й и 300-й пехотных дивизий, два батальона морской пехоты, другие части и подразделения — всего около 10 тысяч человек[562 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 259; Карл-Эдуард Оргла // Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 332.]со 126 орудиями и минометами, несколькими танками и самоходными орудиями. Немецкое командование было намерено в этот момент любой ценой удерживать в своих руках Сырве, который они называли «Балтийским Гибралтаром» и «Ирбенским щитом»[563 - Курме A.M. Мы помним Техумарди. Таллин: «Ээсти раамат». 1979. С. 75.]. Он полностью контролировал коммуникации через Ирбенский пролив, по которому шло все снабжение курляндской группировки.

10 октября 249-я дивизия захватила первую оборонительную линию немцев, выбила противника из Тийриметса, Суурна, Техумарди, Ласси, Унгру и Пагила. Но организованное сопротивление на хорошо подготовленном оборонительном рубеже Унгуру — Пагила без основательной подготовки оказалось невозможно преодолеть ни 10 октября, ни в последующие дни.

С 10 октября по 24 ноября, почти полтора месяца, шли кровопролитные бои за полуостров Сырве. Их вели 249-я дивизия Эстонского корпуса, 109-я и 132-я стрелковые и 64-я гвардейская стрелковые дивизии. До 20 октября боями руководил штаб Эстонского корпуса[564 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 259.].

12 октября попытки наступления на Сырве были временно приостановлены.

13 октября в частях и соединениях Эстонского корпуса побывал начальник штаба Ленинградского фронта генерал-полковник М.М. Попов с целью разобраться в обстановке, обсудить ее с генералом Пэрном. Командир корпуса, в частности, предложил сделать паузу, чтобы подготовиться к новому наступлению, усилив наши войска дополнительными артиллерийскими частями и обеспечив достаточное количество боеприпасов, а также проведя более тщательную разведку и дав пехоте привести себя в порядок.

14 октября Военный совет Ленинградского фронта обсудил этот вопрос. Было принято решение отложить наступление на пять суток, начать усиленный подвоз боеприпасов, направить к Сырве еще две стрелковые дивизии (109-ю и 64-ю гвардейскую), а также новые артиллерийские части[565 - Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 98.].

Неделя безуспешных действий на Сырве привела командование Ленинградского фронта к оценке положения как требующего принятие дополнительных мер для скорейшей ликвидации здесь позиций гитлеровских войск. Соответствующие распоряжения были отданы командованию Балтийского флота[566 - Ачкасов В., Вайнер Б. Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне. М., 1957. С. 328, 329.].

15 октября 249-ю дивизию на передовых позициях сменила 131-я дивизия[567 - Там же. С. 471.].

249-я дивизия снова сменила 131-ю дивизию на линии Унгру — Пагила. 19 октября она после 40-минутной артиллерийской подготовки пошла на штурм. К исходу дня позиции гитлеровцев на рубеже Унгру — Пагила были прорваны. Дивизия прошла два километра и к концу дня достигла рубежа Питсинина — Мыйзакюла — Каасику[568 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 260; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 96.]. Ночью 249-я дивизия была выведена с занимаемых позиций, ее полностью сменила 131-я дивизия 109-го корпуса (командир — генерал-майор П. Романенко).

Итак, к 20 октября в результате ожесточенных боев части 249-й дивизии выбили противника с первого оборонительного рубежа. Но попытка прорвать второй рубеж имеющимися силами успеха не имела. Попытка высадить десант на Сырве силами 300-го полка 249-й дивизии в районах Винтри и Хайнема 12 октября была недостаточно тщательно подготовлена и потерпела неудачу[569 - Эстонский народ… Том 2. С. 469.], приведя к неоправданным потерям.

С 20 октября руководство боевыми действиями на Сырве перешло к командиру 109-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанту Алферову И.П. и его штабу.

Ему временно оперативно подчинили 249-ю дивизию и артиллерийские части корпуса. Остальные эстонские части были выведены на материковую часть Эстонии в район Вирту. На этом закончился первый этап освобождения островов Моонзундского архипелага.

Фронт у Сырве стабилизировался на рубеже мыза Лыме — Кайтру. Ожесточенные бои продолжались до 27 октября.

Части 109-го корпуса вели бои в течение трех недель, не добившись каких-либо результатов. С 30 октября 249-ю дивизию во избежание потерь от непрерывного артиллерийского обстрела отвели в район Мяэ, Унгру, Юйдибе.

В конце октября, прибыв на заседание Военного совета 8-й армии, обсуждавшее положение вокруг Сырве, начальник штаба Ленинградского фронта генерал-полковник М.М. Попов тщательно разобрался с ситуацией и принял решение временно прекратить атаки. По его оценке, для успеха штурма, который бы одним ударом покончил с гитлеровцами на Сырве, нужно было в течение 15–20 суток привлечь дополнительные силы, приблизить к островам нашу авиацию, создать достаточные запасы всего, что нужно для боя — боеприпасов, горючего, продовольствия и фуража. Крайне важно было провести тщательную разведку позиций гитлеровцев. Предложенные Верховным командованием Ленинградского фронта сроки подготовки последнего удара по немецким позициям на Сырве были утверждены главнокомандующим[570 - Попов М.М. Мы вернулись! // К берегам Янтарного моря. М., 1969. С. 437–438; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 98–99.]. Началась тщательная подготовка завершающего этапа операции по освобождению Эстонии.

Стало очевидным, что для решительного прорыва обороны противника и уничтожения его группировки на полуострове Сырве необходима дополнительная подготовка.

Была произведена перегруппировка сил, оборудован плацдарм для нанесения нового удара, система обороны противника тщательно разведала на всю глубину.

Фронтовое командование подготовило детально разработанную операцию фронтального прорыва укрепленного оборонительного рубежа противника. Ее осуществляло командование 109-го корпуса, в который вошли 249-я эстонская, 64-я гвардейская, 109-я и 131-я дивизии.

В соответствии с решением Военного совета 8-й армии о подготовке новой операции были подведены четыре новых дивизии, привлечены дополнительные силы артиллерии и танков (шесть полков танков и САУ). Фарватеры были протралены, в Моонзунд вошло дополнительное количество боевых кораблей, проведены перегруппировки войск, подвезены подкрепления и т. п.

249-я дивизия с конца октября была переведена в армейский резерв, располагаясь в северной части перешейка, в районе Юйдибе, получая пополнение и проводя боевую учебу[571 - Эстонский народ… Том 2. С. 475.].

После всех этих приготовлений наступление на Сырве возобновилось, и успех был достигнут в течение недели.

18 ноября был осуществлен фронтальный прорыв укрепленного оборонительного рубежа противника Лыпе — Каймри на Сырве силами 249-й дивизии, 109-й и 131-й дивизий при поддержке танков. В этот день наступающие с боем продвинулись на 5 километров в глубь полуострова. 249-я дивизия шла за 109-й в готовности развить успех в средней части полуострова в направлении Лыопыллу и Торгу[572 - Эстонский народ… Том 2. С. 475.]. В наступлении участвовала также 64-я гвардейская стрелковая дивизия.

249-я дивизия была введена в бой вечером, предпринимая энергичные атаки на перекресток дорог в Лыопыллу, — всю ночь он переходил из рук в руки. К концу дня она вышла на линию Рахусте — Улла — Лаомарди — Инду.

Ночью 19 ноября бои не стихали, 921-й полк 249-й дивизии отбросил пошедших у Лыпе в контратаку гитлеровцев к Лыопыллу[573 - Эстонский народ… Том 2. С. 477.].

К исходу дня 19 ноября наши войска вышли к району Винтри — Ингеланди — Лыопыллу — Рахусте.

20 ноября главный удар нанесли 109-я (и освободила полуостров Рахусте) и 249-я дивизии (заняла сильно укрепленные деревни Лыопыллу, Ингеланди, Килтри). В этот день гитлеровцы отступили на последний оборонительный рубеж Тюрью — Торгу — Ийде — Мяэбе, прикрывавший начавшуюся с этого дня эвакуацию войск и боевой техники. До южной оконечности Сырве оставалось 8 километров.

Готовился окончательный штурм. Немецкое командование начало эвакуацию своих войск с полуострова; для этого сюда подошло до 80 кораблей и судов германского ВМФ, которых прикрывали огнем три крейсера.

К 21 ноября 249-я дивизия освободила Кауниспе, Карги, Ямая, Пырсса, Охесааре, Лаусама, Кару, Ярве, Соодевахе, Мыйза. В этот день она вышла к последнему рубежу обороны противника на Сырве. Соседом слева были части 109-го корпуса, они заняли Кальтси, Иыэсуу, Мясса, Калли и Мяэбе[574 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 261.].

21 и 22 ноября продолжались кровопролитные бои. Контролировавший исполнение решений Ставки Верховный главнокомандующий в ночь на 22 ноября 1944 года назвал в разговоре с генерал-полковником М.М. Поповым происходящее «затянувшейся эпопеей»[575 - Попов М.М. К берегам Янтарного моря. М., 1969. С. 444.].

Решающий успех был достигнут 23 ноября. В 13 часов части 249-й дивизии после 70-минутной артиллерийской подготовки пошли в наступление. Они захватили Торгу, Ийде, Люлле; вместе со 109-й дивизией захватили Лаадла. Рухнул последний рубеж обороны гитлеровцев, они были разгромлены, их планы упорядоченной эвакуации войск и техники сорваны. Одновременно части 109-й и 131-й стрелковых дивизий наступали вдоль юго-восточного берега полуострова.

В этом бою особенно отличилась рота под командой офицера Суме. Она действовала крайне напористо. Оставив заслон с фронта, Суме повел роту в обход населенного пункта Генга и атакой с тыла уничтожил весь немецкий гарнизон. Затем рота была посажена на танки и, действуя как десант, перерезала единственную оставшуюся у убегавших немцев дорогу[576 - Сепп Ф.Г. Освобождение Советской Эстонии. Таллин. О-во «Знание». 1969. С. 53.].

Разведка обнаружила в 3 часа ночи 24 ноября отход гитлеровцев по всему фронту. Войска немедленно перешли к преследованию бегущего врага. 925-й полк 249-й дивизии достиг южной оконечности полуострова на линии Рана — Арбья. Действовавшие вместе с эстонскими воинами части 131-й дивизии освободили маяк и Рана. 109-я дивизия вышла на побережье у Карьямаа.

Все было кончено в 10 часов утра. На пожарной вышке был поднят флаг победы. Последняя пядь эстонской земли была освобождена от фашистских захватчиков.

В боях по освобождению Моонзундских островов советские войска разгромили две пехотные дивизии гитлеровцев (23-ю и 218-ю), батальон морской пехоты «Остланд», два дивизиона береговой обороны (531-й и 532-й), 339-й морской зенитный дивизион, 141-й саперно-строительный батальон. Несколько частей понесли большие потери. Убитыми и ранеными противник потерял до 7 тысяч человек, в плен взято было около 500 солдат и офицеров[577 - Эстонский народ… Том 2. С. 479; ЦАМО. Ф. 344. Оп. 5554. Д. 1102. ЛЛ.26–27.].

24 ноября 1944 года Москва салютовала 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий освободителям острова Сааремаа (Эзель) — войскам Ленинградского фронта и среди них 8-му Эстонскому корпусу.

В приказе Верховного главнокомандующего в связи с освобождением острова Сааремаа в ряду отличившихся командиров соединений и частей названы имена генерала Пэрна, командира 7-й Эстонской стрелковой дивизии генерал — майора К. Алликаса и командира 249-й Эстонской стрелковой дивизии полковника Августа Фельдмана[578 - Сыгель Э. Вечно живые. Таллин: «Ээсти раамат». 1984. С. 158.].

За мужество в боях по освобождению Эстонской ССР в корпусе были награждены орденами и медалями 8796 человек.

Четырем воинам Эстонского корпуса за доблесть и воинское мастерство в этих боях было присвоено звание Героя Советского Союза указом 24 марта 1945 года:

— Аллик Август Августович (18.03.1920 — 21.08.1962) — младший лейтенант, командир взвода разведки 300-го полка 7-й дивизии 8-го корпуса; отличился 5 октября 1944 года в десанте на о. Сааремаа;

— Матяшин Николай Николаевич (09.05.1922, р.в. Тарту — 23.08.1988) — младший сержант, пулеметчик 925-го полка 249-й дивизии 8-го корпуса; отличился 29 сентября 1944 года в десанте на о. Муху.

— Репсон Альберт Густавович (04.11.1921 — р.в. Кировской области — 1991) — лейтенант, командир взвода 925-го полка 249-й дивизии 8-го корпуса; отличился 29 сентября 1944 года в десанте на о. Муху;

— Тяхе Эдуард Юганович, 1922 г.р., лейтенант.

Потери дивизий корпуса в боях за освобождение Советской Эстонии[579 - Все освобождение заняло: 6 дней для большей части материковой Эстонии, с 17 по 22 сентября, и 3 дня для Сааремаа (не считая Сырве), с 5 по 7 октября 1944 года.] были меньшими, чем в боях в Великих Луках[580 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 282; у него отсылка на эстонский архив: АКПЭ. Ф. 63. Оп. 63-1, Д. 21. Л. 47.]. Больше всего потерь эстонские части понесли в боях за освобождение островов[581 - Там же. Л. 46.].

В книге П.А. Ларина указывается, что раненых было 5427 человек. Из них 5069 были эвакуированы в полевые госпитали (93,4 %): 162 получили первую помощь и тут же вернулись в строй (3 %). Но 196 человек умерли от ран (3,6 %)[582 - АКПЭ. Ф. 63. Оп. 63-1, Д. 21. Л. 47.].

В победном 1944 году корпусу пять раз объявлялась благодарность Верховного главнокомандующего, корпус, дивизии и полки награждались боевыми орденами, и им присваивались почетные наименования.

16 декабря 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР 7-я дивизия и 921-й стрелковый полк 249-й дивизии были награждены орденом Красного Знамени; 85-й Краснознаменный Нарвский корпусной артиллерийский полк и 779-й артиллерийский полк 249-й дивизии были награждены орденом Кутузова III степени; 307-й отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион — орденом Александра Невского; 925-й и 917-й стрелковые полки 249-й дивизии и 45-й танковый Таллинский полк Эстонского корпуса — орденом Красной Звезды[583 - ЦАМО. Ф. 509. Оп. 128045. Д. 5. Л. 227–228; Эстонский народ… Том 2. С. 479.].

Эстония была освобождена полностью.

8-18 декабря части корпуса несли оборону побережья Финского залива, строили здесь оборонительные позиции, вели занятия по боевой подготовке[584 - ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 166. Л. 146; Подпрятов Н.В. С. 50; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 218.].




12. Перед боями в Курляндии. Ноябрь 1944 года — февраль 1945 года


С окончанием боев за полуостров Сырве началось сосредоточение Эстонского стрелкового корпуса под Таллином. 249-я дивизия передислоцировалась с взятого ею с боем Сырве — через Курессааре, Куйвасту, Расти — в район Кейла.

После окончания боев на Сааремаа 249-я дивизия и другие соединения и части были выведены на материк. Здесь они получали и обучали пополнение, приводили себя в порядок после длительных боев.

7-я Эстонская дивизия покинула Сааремаа еще в октябре, когда шли бои. Более месяца части дивизии были заняты на погрузочных работах в портах Куйвасту, Виртсу, Рохукюла. 7-ю дивизию также направили теперь под Таллин.

Вскоре эстонские дивизии переместили — из-под Таллина их направили на побережье, охрану которого они вели с 8 по 18 декабря: 7-я дивизия на участке от устья Ягала до Раннамыйза, 249-я — от Раннамыйза до Хаапсалу. При этом бойцы оборудовали здесь ротные районы обороны и артиллерийские позиции. Закаленные в боях опытные офицеры, имевшие опыт оборонительных и наступательных операций в разных условиях местности и обстановки, вели по напряженной программе занятия по боевой подготовке, по восстановлению боеспособности подразделений, частей и соединений. Крайняя необходимость и срочность этих занятий диктовались изменениями в личном составе корпуса. Штурм Сырве не уступал напряженности былых боев в Великих Луках, и обе дивизии понесли значительные потери. Другой вид убыли личного состава был радостным — откомандирование до 2 тысяч солдат, сержантов и офицеров на работу по уже начавшемуся восстановлению мирной жизни республики[585 - Pusta A., Izmestjev, P. Zahingutes Noukogude. Kodumaa eesti. Lk. 114; Цит. по: Эстонский народ… Том 2. С. 582.]. Но их уход ощутимо снижал боеспособность войск, повышал процент личного состава, не имевшего надлежащей военной подготовки, не говоря уже о боевом опыте. Много усилий прилагалось для обучения призванных в армию по мобилизации. Для быстрейшего проведения этой работы был развернут еще один запасный полк — 220-й, в добавление к уже действовавшему 63-му (1-му) Эстонскому запасному полку.

Продолжалось и строительство прибрежных укреплений: рытье траншей, ходов сообщения, оборудование пулеметных гнезд, блиндажей, артиллерийских и минометных позиций. Вторая очередь этих укреплений бойцами Эстонского корпуса была построена за период с 21 по 31 января 1945 года.




13. Бои в Курляндии 17 марта — 8 мая 1945 года


Корпус начинал свою последнюю стадию напряженной боевой работы в Курляндии, казалось бы, в самой благоприятной обстановке. Он прошел славный победный путь, не раз был отмечен заслуженными наградами, его генералы и офицеры, прошедшие суровый отбор войной, многократно подтверждали свое высокое воинское мастерство, а солдаты и сержанты — доблесть, стойкость и солдатское умение. Корпус был прекрасно вооружен, он освободил полностью родную республику и был окружен народной любовью.

И в то же время, как представляется, именно в этот момент у командования возникли определенные сложности, столь явно не встречавшиеся в предшествующий период. Речь идет о состоянии личного состава дивизии корпуса.

Из-за потерь, понесенных в ходе тяжелых боев на Сырве, дивизии нуждались в пополнении. Другой причиной нехватки кадров, в первую очередь командных, стала практика откомандирования боевых офицеров на работу в народном хозяйстве. Она началась сразу после освобождения Эстонии. Уже в 1944 году так были откомандированы около 2000 человек. В частности, по распоряжению командования Ленинградского фронта 25 июля 1944 года 500 человек из эстонских частей были откомандированы для работы во вновь организованных народных комиссариатах Эстонской ССР. Кроме того, 500 человек были откомандированы 23 октября 1944 года. Далее, значительное число военнослужащих корпуса были демобилизованы, не дожидаясь конца войны, по персональным заявкам руководства республики[586 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 268.].

В отличие от предшествующих лет не было недостатка в солдатах-эстонцах, поскольку в освобожденной Эстонии была проведена мобилизация. Но в этот период она привела к тому, что эстонские дивизии пополнились неподготовленными призывниками. При этом главная сложность заключалась не в их необученности военному делу — учить умели и в дивизиях, и кроме того был создан 220-й Эстонский запасной полк.

Характер поступившего пополнения из жителей оккупированной в 1941–1944 годах Эстонии потребовал усиленного внимания руководства республики. Значителен был контингент тех, кто в эти годы был вынужден служить в немецкой армии. Было решено для прохождения необходимой военной подготовки сосредоточить пополнение в запасных полках корпуса[587 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 268.].

Эффект воздействия масс новых призывников сказался в конце ноября 1944 года, когда мобилизованных из запасных полков перевели бойцами линейных частей.

Ларин П.А. пишет, что такие изменения в личном составе не отразились на морально-политическом состоянии линейного состава эстонских частей. Он объясняет это высокой преданностью воинскому долгу кадровых бойцов корпуса, выдержавших все бои — от территориального корпуса и Великих Лук вплоть до Эстонии. И, с другой стороны, зверствами, лишениями и тяготами оккупационного режима.

С сентября 1944 года офицерский состав эстонских дивизий сократился почти на 300 человек. Большая часть командиров взводов и рот были назначены только в декабре, опыта командования своими подразделениями у них не было. Рядовой состав 249-й дивизии составляли новобранцы из мобилизованных в декабре 1944 — январе 1945 года, не имевшие достаточной военной подготовки. Командиры отделений в этой дивизии на 40 % состояли из рядовых, выдвинутых в ходе боев за освобождение Эстонии. В 7-й дивизии положение было несколько более благоприятным, но опытных бойцов и командиров не хватало и там[588 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 588.].

К началу 1945 года от немецких оккупантов была освобождена вся территория СССР — кроме Курляндского (Курземского) полуострова. Там была блокирована с суши т. н. курляндская группировка — немецкая группа армий «Север» (две армии — 18-я и 16-я) в составе более 30 дивизий[589 - Сборник материалов по истории советского военного искусства в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Вып. IV. М. 1956. С. 395.].

Курляндская группировка упорно оборонялась, была очень хорошо вооружена, особенно танками и артиллерией, полностью снабжалась по морю; базируясь на нее, германский военно-морской флот мог практически беспрепятственно действовать в Балтийском море, Финском и Рижском заливах; на аэродромах в Курляндии базировались значительные силы немецкой авиации.

Советское командование поставило в этот момент высвободившимся в Прибалтике войскам задачу скорейшей ликвидации курляндской группировки.

В конце февраля 1945 года 6-я и 10-я гвардейские армии 2-го Прибалтийского фронта вели наступательные действия, стремясь прорвать оборону противника в полосе между Балтийским морем и рекой Вента. Несколько попыток захватить порт Лиепаи (Либавы) остались безрезультатными и были прекращены.

Наступление на либавскую группировку силами 6-й гвардейской и 51-й армий велось с 20 февраля 1945 года. Во втором эшелоне стояла 10-я гвардейская, готовившаяся нанести удар в развитие успеха на северо-восток по немецкой группировке восточнее реки Вента. Наступление шло успешно до 27 февраля, был достигнут прорыв на фронте в 30 километров и глубиной в 8 км. Но после этого сопротивление противника возросло и стало неодолимым. Разгромить 16-ю и 18-ю армии не удалось.

Затем командование 2-го Прибалтийского фронта перенесло основные усилия в центр Курземского фронта на направление Ауце — Салдус. Наступление предполагалось начать в середине марта 1945 года.

Но 4 февраля поступил приказ о передислокации Эстонского корпуса. Сдав построенные районы обороны 6-му стрелковому корпусу (третьего формирования), получив дополнительное пополнение из запасных полков, эстонские дивизии с 11 февраля стали железнодорожными эшелонами отбывать в Литву.

К 22 февраля 1945 года корпус полностью передислоцировался в Литву и, находясь в районе Жидикяя, Укриняя и Дапшяя, уже с 19 февраля вошел в состав резерва 2-го Прибалтийского фронта[590 - Эстонский народ… Том 2. С. 584; ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127094. Д. 7. Л. 3.].

21 февраля были вручены боевые награды 7-й дивизии, 249-й дивизии и ее отличившимся частям.

С 24 февраля по 7 марта 1945 года корпус занимался боевой подготовкой, усиленно отрабатывая наступательные действия, тактику действий на лесистой и болотистой местности, действия подразделений в составе подвижных штурмовых групп.

Были проведены дивизионные тактические учения по отработке действий войск в условиях Курляндии.

7 марта 1945 года пришел приказ о перемещении корпуса в новый район.

С 7 по 10 марта Эстонский корпус прошел маршем 80 километров в походном порядке и сосредоточился в окрестностях Ауце, в центральной полосе фронта, где успешно наступала 22-я армия. Он составил здесь второй эшелон 22-й армии.

5 февраля 1945 года пришел приказ о передислокации Эстонского корпуса. 11–22 февраля 1945 года корпус был перевезен из Эстонии по железной дороге в Литовскую ССР (район Мажейкяй, Жидикяй) и с 19 февраля вошел в состав 2-го Прибалтийского фронта.

С 13 марта 1945 года корпус вошел в состав 42-й армии (командующий — генерал-лейтенант Свиридов В.П.) 2-го Прибалтийского фронта, которая должна была провести частную наступательную операцию, чтобы сковать силы противника и не дать им возможности нанести фланговый удар по нашим войскам в Восточной Пруссии. Корпус участвовал в боях против курляндской группировки, в частности в наступлении 17 марта в районе Салдуса у Балт-озера, наступая с рубежа Клейнас — Балтярве в направлении Каулигаси. На период этой операции в состав Эстонского корпуса была введена 51-я гвардейская стрелковая Витебская ордена Ленина, Краснознаменная (Армянская) дивизия им. К.Е. Ворошилова.

В марте в Курземе началась ранняя весенняя распутица. Дороги становились практически непроезжими для автотранспорта. Траншеи и землянки заливало водой. Резко ухудшились условия подвоза и эвакуации. 42-я армия наступала на Салдус с юго-востока и востока силами 130-го Латышского и 8-го Эстонского стрелковых корпусов. Он был включен в состав армии 13 марта. Два корпуса составляли ударную группировку армии и наступали на ее правом фланге.

Передний край главной полосы немецкой обороны перед Эстонским корпусом с окопами полного профиля шел через населенные пункты Скрунда, Кулна, Кулкампыи вдоль дороги Броцены — Ремте. Это была часть второго эшелона Тукумсе — Салдуской линии обороны «Фройенбург штеллунг».

Эти позиции занимала та же немецкая 218-я пехотная дивизия, против которой корпус сражался недавно на Сааремаа. В полосе наступления Эстонского корпуса оборонялись две пехотные дивизии с большим количеством тяжелой артиллерии, танков и даже бронепоездов. Эстонский корпус был усилен танками и тяжелой артиллерией, располагал более чем 700 орудиями и минометами.

Природные условия благоприятствовали организации обороны — пересеченная местность с лесами, оврагами, озерами и болотами. Находясь в окружении, командование немецкой группировки создало и хорошо оборудовало глубоко эшелонированную оборону. Кроме того, здесь наблюдалась исключительно высокая насыщенность обороны войсками: на 200-километровой передней линии фронта у противника находились двадцать дивизий. Противник был в изобилии обеспечен боеприпасами.

Несмотря на сложные условия лесисто-болотистой местности, оттепель, бездорожье, сильную заранее подготовленную инженерную и артиллерийскую оборону, плотно занятую войсками, ожесточенное сопротивление гитлеровцев, эстонские части поставленную задачу выполнили полностью.

К моменту начала боевых действий 17 марта 1945 года в 7-й дивизии было строго 9051 человек, в 249-й — 8996[591 - Эстонский народ… Том 2. С. 594.]. Итак, с 17 марта части Эстонского корпуса начали наступательные действия в своей последней кампании войны. Наступление развивалось медленно. Из-за густого тумана и обильного снегопада войска не имели авиационной поддержки, местность благоприятствовала обороняющимся, затрудняя управление артиллерийским и минометным огнем и снижая его эффективность. Артиллерия и подразделения, оснащенные тяжелым вооружением, отстали от пехоты из-за болот и непроходимых дорог. Ввиду недостаточности времени на тщательную подготовку наступления и лесисто-болотистой местности, затруднявшей разведку целей, огонь имевшейся на позициях полковой артиллерии был малоэффективен, многие огневые точки противника остались неподавленными. Наступающая пехота, встреченная плотным огнем противника, залегла и не смогла вклиниться в оборону противника. Танки были ограничены в своих действиях бездорожьем и начавшейся распутицей. Была выдвинута на прямую наводку часть дивизионной артиллерии — но только батареи на конной тяге[592 - Тимберг А.И. Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 235–236. Полковник в отставке А.И. Тимберг в этих боях был командиром батареи 779-го артиллерийского полка.].

Тем не менее в первый день 7-я дивизия действовала активно, продвигаясь вперед с боями, медленно, но неуклонно на участке Пикули — Витени. Она перерезала железную дорогу Елгава — Лиепая. Отбив контратаку противника, поддержанную огнем прибывшего бронепоезда, части дивизии к исходу дня вышли на подступы к оборонительным узлам Пикули, Витени, Перей, вклинились во вражескую оборону до трех километров[593 - Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 3. С. 40.].

Продвижение 249-й дивизии сдерживали яростные контратаки противника, применившего бронепоезд, который вел сильный артиллерийский обстрел, а также отставание наступавших слева соседних частей. К исходу дня 17 марта дивизия достигла озера Циецере, подошла к Ерени.

В течение 18 марта дивизии корпуса отбивали контратаки и продвижения не имели. Но один полк 7-й дивизии вышел к линии Пикули — Купьи — станция Блидене. В этот день в полосе наступления 7-й дивизии в бой была введена 7-я танко-артиллерийская[594 - Эстонский народ… Том 2. С. 608.], с задачей овладеть опорным пунктом Каулицас, но успеха не имела.

Весь день 118 марта 249-я дивизия вела бои в лесах и болотах к западу от Балт-озера в тяжелых дорожных условиях и продвижения не имела.

Тем не менее бойцы 130-го Латышского, 8-го Эстонского корпусов и других соединений 42-й армии продолжали наступательные бои в течение ночи с 18 на 19 марта.

Наконец, 19 марта 121-й гвардейский стрелковый полк 43-й гвардейской Латышской дивизии, отразивший перед этим три контратаки противника из района Пилсблидене, во взаимодействии с 300-м полком 7-й Эстонской дивизии освободили станцию Блидене. В тот же день пункт мыза Каулицас после двух атак была взята 27-м полком 7-й дивизии[595 - Там же. С. 613.] и танкистами 35-й гвардейской танковой бригады (командир — полковник Д. Бурцев).

К исходу дня 19 марта 249-я дивизия, медленно продвигаясь, взломала оборону противника в районе Казинаса и Бринки, перерезала шоссе Ремте — Салдус и к вечеру вышла на берег реки в окрестностях Галинеса и Пакалны. Кроме того, она вышла на линию железной дороги и на шоссе в районе Бринки.

20 марта 249-я дивизия прорвала главную полосу обороны противника, и ей сразу же пришлось отражать сильные контратаки немецких войск в направлениях Викстраути и Випстери. 925-й полк утром освободил Бринки, и на этом рубеже продвижение приостановилось. К этому времени 8-й корпус прорвал две линии оборонительных позиций противника на фронте шириной около 6 километров и на глубину до 4 км. Но гитлеровцы перебросили к прорыву у Каулицас силы с других участков и уже вечером 20 марта контратаковали выдвинувшиеся вперед батальоны 27-го и 917-го полков. Батальоны под давлением превосходящих сил противника, наступавшего с десятью танками, стали отходить, но потом восстановили порядок и удержали свои позиции.

В бою при освобождении усадьбы и железнодорожной станции Блидене в 25 км западнее Добеле (Салдусский район) ранним утром 18 марта 1945 года совершил подвиг командир 2-го взвода 1-й роты 1-го батальона 300-го полка 7-й дивизии лейтенант Якоб Мартинович Кундер. В момент продвижения его взвода из вражеского дзота был открыт сильный фланговый огонь. Цепи атакующих залегли. Мгновенно оценив обстановку и нависшую над ротой угрозу, лейтенант скрытно приблизился к дзоту. Брошенная Кундером граната попала в амбразуру, но пулемет продолжал вести огонь. Кундер, у которого больше не осталось гранат, стал стрелять по амбразуре из пистолета, но был тяжело ранен. Тогда Кундер из последних сил сделал рывок к дзоту и своим телом закрыл амбразуру. Поднявшийся в атаку батальон овладел опорным пунктом врага, перекрестком дорог и мызой Пиле — Блидене.

15 мая 1946 года Якобу Кундеру посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Он похоронен в районе станции Блидене. На месте его подвига был восстановлен дзот. В Хаапсалу была установлена мемориальная доска.

21 марта 300-й полк 7-й дивизии освободил Купьи, Калну, Гравиеки, продвинувшись за день на два километра. Части обеих дивизий вели бой весь день, но желаемого успеха не добились. Усилилось огневое воздействие немецкой артиллерии, были подтянуты дополнительные силы танков и штурмовых орудий. Наша артиллерия была не в силах дать достаточный отпор.

22 марта в бой на правом фланге корпуса была введена 51-я гвардейская стрелковая дивизия, временно входившая в состав Эстонского корпуса. К исходу дня в своем продвижении на северо-восток соединения корпуса вышли на подступы к Какараги и Викстраути в 9 км северо-восточнее Салдуса[596 - Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 3. С. 42.]. Главная полоса обороны противника была прорвана.

Однако, используя заранее подготовленные сильные позиции и выгодные для обороны условия местности, немецко-фашистские войска оказывали все возрастающее сопротивление. Сказывалась и весенняя распутица. После 20 марта дороги окончательно стали непроезжими, почти полностью стал невозможен подвоз боеприпасов.

Корпус прорвал к исходу 21 марта две линии оборонительных позиций врага на фронте шириной около 6 км, на глубину до 4 км. Были взяты господствующие высота с укрепленным пунктом Каулицас, станция Блидене, участок дороги Ремте — Салдус.

22 марта 7-я дивизия продолжила наступление, продвигаясь вперед и отбивая контратаки, поддержанные танками. 249-я дивизия, подвергшаяся концентрическим контратакам, весь день вела бой в лесу, отбивая их. В ходе напряженного боя на своем командном пункте был ранен командир 921-го полка полковник Олав Муллас. 354-й полк стремительной атакой захватил высоту 133,1.

К утру 23 марта Эстонский корпус вышел на линию Типас — Скайуни и глубоко вклинился в оборону врага. Фронт корпуса удлинился почти вдвое.

23 марта командование армии приказало Эстонскому корпусу временно приостановить наступательные действия, организовать оборону, привести подразделения в порядок. За неделю непрерывных боев стрелковые подразделения и части понесли серьезные потери в живой силе. Из строя выбыли многие командиры взводов, рот и батальонов. Полки пришлось переформировать, сведя людей в два двухротных батальона[597 - Эстонский народ… Том 2. С. 622.].

354-му полку пришлось три раза отбивать контратаки немцев, пытавшихся вернуть высоту 133,1.

Цель частной армейской операции была достигнута. Гитлеровцы, опасаясь расширения фронта прорыва, с 21 марта стали подтягивать из других районов крупные силы, в том числе 19-ю латышскую дивизию СС.

По сравнению со своими соседями Эстонский корпус в наступлении продвинулся дальше, глубоко вклинившись в оборону противника. Но соседи отстали, и поэтому части Эстонского корпуса с 23 марта прекратили наступательные действия.

24 марта Эстонский корпус получил приказ закрепиться на достигнутых рубежах и перейти к обороне.

С 25 марта левофланговые войска 42-й армии перешли к обороне на рубеже Яун-Лачи — Типас — Каулаци — Пакалны — Аусекли.

В ходе боевых действий в марте 1945 года в Курляндии 7-я дивизия потеряла 158 офицеров, 624 сержанта и 2323 солдат, то есть итого 3105 человек. Из них 643 человека были убиты, 2275 ранены, 81 пропал без вести, 12 заболели и выбыли по другим причинам[598 - ЦАМО. Ф. 1058. On. 1, Д. 3, Л. 67.].

За период с 17 по 30 марта эстонские части уничтожили до 2400 вражеских солдат и офицеров, 13 танков, 7 штурмовых орудий, 5 бронетранспортеров, 37 орудий, 11 минометов, 222 пулемета и др. За это время было взято 105 пленных, в качестве трофеев захвачены 3 танка, 2 штурмовых орудия и многое другое[599 - Эстонский народ… Том 2. С 627.].

В мартовских боях дивизии корпуса вклинились на шестикилометровом участке фронта в оборону врага на глубину до семи километров. Прорыв затянулся, и были понесены большие потери. Для развития успеха сил уже не хватило.

В то же время вклинение корпуса в оборону гитлеровцев в районе расположения тыловых позиций тукумс-салдусского оборонительного рубежа противника создало благоприятные предпосылки для наступления других войск. И они были использованы, когда 21 марта 1-я ударная и 22-я армии перешли в наступление и успешно развивали его до 2 апреля. Освободив более 100 населенных пунктов в полосе фронта между рекой Абава и Братужи, они вышли на южный берег реки Виезате.

30 марта корпус был переведен во второй эшелон 42-й армии[600 - Ларин П.А. Указ. Соч. С. 293.]. В это же время корпус был отведен в тыл. Когда корпус получил приказ о перемещении в тыл, свой участок обороны он передал 332-й Ивановско-Полоцкой ордена Суворова дивизии имени М.В. Фрунзе и 85-й стрелковой Павловской Краснознаменной дивизии (второго формирования) в ночь на 2 апреля.

Начиная с 30 марта, наступило некоторое затишье. 25–31 марта корпус строил оборонительные сооружения. Затем он был выведен в резерв, передав свой участок обороны частям 42-й армии.

3 апреля 1945 года войска фронта на Курляндском полуострове перешли к обороне и приступили к подготовке новой операции.

Приказом по Ленинградскому фронту от 12 апреля 1945 года корпус был переведен в состав 1-й ударной армии. С 14 апреля 1945 года он вошел в состав 1-й ударной армии (командующий генерал-лейтенант В.Н. Разуваев). Корпус был сосредоточен в районе Упесмуйжа — Блидиене. Велись занятия по боевой подготовке по теме: наступление в условиях лесисто-болотистой местности[601 - Ларин П.А. Указ. Соч. С. 293.].

Расположившись в 8-12 км от линии фронта, корпус сразу занялся приведением своих сил в порядок, получением пополнения. 113 солдатам, проходившим в боях практику курсантам учебной роты, были вручены сержантские погоны.

В эти дни была повышена боевая оснащенность корпуса. В его противотанковых дивизионах (283-м и 307-м) заменили 45-мм пушки на 76-мм, причем с новыми транспортными средствами. К корпусу подошли и влились в его состав 221-й Пярнуский танковый полк и 1503-й Даугавский самоходно-артиллерийский полк[602 - ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127094. Д. 9. ЛЛ. 10–12.].

15 апреля 1945 года штаб 1-й ударной армии подготовил директиву, согласно которой Эстонский корпус (подчиненный этой армии с 4 мая) должен был к 8 мая закончить подготовку к прорыву обороны противника на линии мыза Мазанте — Поде. Затем корпус развивал бы наступление на Иманту и достигал линии Скудрес — Ремте[603 - Ларин П.А. Указ. Соч. С. 295.].

По разработанному штабом армии плану «последней операции по разгрому курляндской группировки», корпус 9 мая наносил вспомогательный удар на левом фланге армии, «сматывая оборону» противника на запад[604 - ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6782. Д. 750. Л. 13–18; Бердников. Указ. соч. С. 238.].

С апреля 1945 года командование Ленинградского фронта разрабатывало и готовило решительную операцию разгрома курляндской группировки противника. Операция намечалась на начало второй декады мая. Однако события пошли с ускорением, и проводить эту операцию не пришлось.

Весь апрель и начало мая корпус готовился к решающему наступлению. Исходной полосой для него была намечена линия реки Виезате между мызой Вевервезес и Клапкалнсом. Планы были составлены, заканчивалась практическая подготовка к боям.






«Подготовка к наступлению велась тщательно. Хорошо оборудовали свои боевые порядки, вели очень тщательную разведку обороны и целей противника. Полностью была спланирована артиллерийская подготовка и ожидали команды на начало выступления».





Приказ сосредоточиться в районе Струтеле, занять позиции во втором эшелоне 1-й ударной армии, быть готовым к наступательным действиям поступил 7 мая. Исполняя приказ, Эстонский корпус начал марш к месту сосредоточения.

В момент нахождения корпуса в пути поступил новый приказ: Эстонский корпус вводился в состав 42-й армии, место сосредоточения — под Ремте, быть готовым сменить стоявшие там в обороне правофланговые дивизии 122-го стрелкового корпуса и перейти в наступление на Гайки.

Этот приказ выполнен не был — корпус не успел выдвинуться на исходные позиции, поскольку курляндская группировка в полном составе капитулировала. События последних часов войны развивались следующим образом.

8 мая Говоров запретил вводить 8-й Эстонский корпус в бой и изъял его и 3-й механизированный корпус из состава армии[605 - История… Ленинградского военного округа. М.: Воениздат. 1988. С. 348; Бердников Г.И. Первая ударная. М.: Воениздат. 1985. С. 241.]. В ночь на 9 мая, когда корпус находился в пути для занятия исходного положения для атаки на рубеже Крузас — Яунземе — Телкурсинеки — Плавниеки — Нерзас, около 3 часов ночи 9 мая радиостанции корпуса приняли официальное сообщение советского правительства о безоговорочной капитуляции армии фашистской Германии. Война окончилась.

На следующий день начался прием войск капитулировавшей курляндской группировки, продолжавшийся с 9 по 13 мая. С 11 по 12 мая корпус вел операции по прочесыванию лесов севернее и северо-восточнее Салдуса — в районе Ремте, Гайки, станция Броцены, Эвадте, Руйас, Пиле и станция Блидене.

Кое-где бойцы корпуса вели бой с отдельными группами фашистов, еще оказывавших сопротивление, разоружали капитулировавших гитлеровцев, собирали брошенную технику и вооружение. Части корпуса передали комендатурам и на специальные сборные пункты 7 немецких генералов, 420 офицеров, 54 600 солдат и унтер-офицеров, 58 танков, около 100 орудий, 700 минометов и много других трофеев[606 - Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 106.]. Корпус передал комендатурам 320 трофейных автомашин, которые пошли в общий фонд фронта. А потом корпусу, чтобы облегчить возвращение в родные края, было выделено 85 автомашин.

16 мая командир корпуса предоставил всему личному составу четырехдневный отдых по случаю победы над Германией.

Завершив миссию в Курляндии, части корпуса стали готовиться к возвращению на родину.

За героизм в ходе боев в Курляндии 7045 воинов корпуса были удостоены правительственных наград[607 - Сыгель Э. Указ. соч. С. 69–70.]. За подвиг в боях в Курляндии Я. Кундеру посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В этих боях частями 8-го корпуса было уничтожено около 2,5 тысячи солдат и офицеров противника, 25 танков, самоходно-артиллерийских установок и бронетранспортеров, 37 орудий и минометов, свыше 200 огневых точек противника, было захвачено значительное количество пленных[608 - Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 34.].




14. Возвращение на Родину. Расформирование


28 мая 1945 года Эстонскому корпусу был отдан приказ начать марш в Таллин.

29 мая 1945 года началось возвращение Эстонского корпуса в Советскую Эстонию. Воинам предстояло пройти походным порядком более 500 километров. Корпус шел колонной длиной в 50 километров. 2 июня он прошел через Ригу.

7 июня в 9 часов вечера первая колонна эстонских частей пересекла границу республики в районе Икла, где ее встречали представители руководства республики. Марш воинов-эстонцев по родной земле вылился в сплошное торжественное и праздничное шествие.

От границы дивизии корпуса шли двумя маршрутами. 7-я двигалась через Килинги — Нымме, Синди, Кергу, Рапла. 249-я шла через Пярну и Мярьямаа. Дорога до Таллина стала для возвращающихся с войны солдат путем цветов, радостных встреч, счастливых объятий.

16 июня дивизии корпуса сосредоточились в районе Мяннику — Валдеку — Ярве и подготовились к вступлению в столицу.

17 июня состоялся парад корпуса победителей в Таллине. Ровно в 15 часов колонна корпуса вошла в центр столицы. На коне, в парадном мундире, под аплодисменты и крики «ура!» жителей Таллина впереди ехал командир корпуса генерал-лейтенант Лембит Пэрн. Площадь была усеяна цветами, люди, не скрывая слез, плакали от радости. Победители под развернутыми знаменами торжественным маршем прошли по площади Победы. Через несколько дней, 24 июня 1945 года, сводный взвод корпуса (40 рядовых и сержантов и 5 офицеров) принял участие в Параде Победы в Москве.

Приказом наркома обороны СССР 28 июня 1945 года[609 - Эстонский народ… Том 2. С. 636.], через десять дней после возвращения корпуса в Таллин, он был за проявленные героизм и отвагу, стойкость и мужество, дисциплину, организованность и умелое выполнение заданий командования в боях с фашистскими захватчиками преобразован в 41-й гвардейский стрелковый Эстонский Таллинской корпус, 7-я дивизия — в 118-ю гвардейскую стрелковую Эстонскую Таллинскую Краснознаменную дивизию, 249-я дивизия — в 122-ю гвардейскую стрелковую Эстонскую Краснознаменную дивизию. Это было последнее преобразование стрелковых соединений в гвардейские в ходе Великой Отечественной войны. Таким образом, генерал-лейтенант Л.A. Пэрн командовал корпусом в составе двух последних гвардейских дивизий войны. И он же в 1941 году, полковником, был начальником штаба 2-го Особого стрелкового корпуса, входившие в состав которого две дивизии были в числе самых первых гвардейских дивизий: 100-я дивизия стала Первой гвардейской, а 161-я дивизия — Четвертой гвардейской. За время Великой Отечественной войны эстонские национальные соединения Красной армии, в которых воевало в общей сложности около 70 тысяч человек, прошли славный боевой путь.

Сформированный в 1942 году Эстонский стрелковый корпус находился в составе действующей армии 916 дней, с 6 ноября 1942 года по 9 мая 1945 года. В полном составе он вел наступательные бои в течение 123 дней, из них под Великими Луками 37 дней, при освобождении Советской Эстонии — 69 и в Курляндии — 17 дней. Кроме того, артиллерийские и танковые части корпуса более пяти месяцев участвовали в боях в составе других соединений. В непосредственном соприкосновении с противником соединения и части корпуса находились в общей сложности 344 дня[610 - Курчавов И. Указ. соч. С. 18; Ару К, Паульман И. Указ. соч. С. 107.]. Корпус сражался в составе войск Калининского, 2-го Прибалтийского, Ленинградского фронтов. Он принял участие в освобождении девяти городов (Таллин, Великие Луки, Невель, Новосокольники, Нарва, Калласте, Муствеэ, Хаапсалу, Куресааре), пяти портов (Рохукюла, Виртсу, Куйвасту, Роомассааре и Кихельконна) и до 4100 населенных пунктов. В целом эстонские национальные воинские части прошли с боями почти 900 км, всего пешим порядком до 3030 км. Весь путь корпуса за время войны составил 7000 км[611 - Эстонский народ… Том 2. С. 731.].

Эстонские национальные части форсировали под огнем противника водные преграды, такие как реки Ловать, Нарва, Омеду, Суур-Эмайыги, проливы Суур-Вяйн и Вяйке-Вяйн, Суур Кател и другие.

За весь период Великой Отечественной войны части корпуса во взаимодействии с другими частями Советской армии разбили 26 пехотных, охранных и моторизованных полков, 7 охранных, фузилерных и саперных батальонов, 6 артиллерийских полков, 5 артиллерийских дивизионов и более 30 других отдельных частей и подразделений врага. Эстонский стрелковый корпус уничтожил 24 994 и взял в плен 5534 вражеских солдата и офицера[612 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 300.], не считая плененных в дни капитуляции около 85 ООО вражеских солдат и офицеров.

Боевые потери корпуса оцениваются в 15–16 тысяч человек, то есть за двух погибших воинов корпуса враг платил жизнями трех фашистов. Если же учесть военнопленных, то соотношение потерь станет еще более благоприятным[613 - Иванов В.Е. Указ. соч. С. 71; Сыгель Э. Сквозь призму личных впечатлений. Таллин, 1985. С. 52.]. В боях против гитлеровских захватчиков за время войны было ранено 19 603 бойца корпуса. В полевые госпитали из них было отправлено 18 808 человек, до эвакуации в госпитали умерли 283 человека (1,5 %)[614 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 301.]. Более 70 % всех раненых после выздоровления вернулись в строй.

Приказами Верховного главнокомандующего были присвоены почетные наименования:

Таллинских — 8-му Эстонскому стрелковому корпусу, 7-й Эстонской стрелковой дивизии, 45-му отдельному танковому полку;

Нарвского — 85-му артполку корпуса;

Пярнуского — 221-му отдельному танковому полку.

За образцовое выполнение заданий командования, отвагу и мужество, проявленные в борьбе против фашистских захватчиков, Указами Президиума Верховного Совета СССР были награждены: обе дивизии и десять частей корпуса:

орденом Красного Знамени — 7-я Эстонская Таллинская стрелковая дивизия; 249-я Эстонская стрелковая дивизия, 921-й стрелковый полк, 85-й Нарвский артиллерийский полк корпуса и 952-й отдельный Таллинский самоходный артиллерийский полк; орденом Суворова II степени — 23-й артиллерийский полк; орденом Кутузова III степени — 779-й артиллерийский полк, 85-й Нарвский Краснознаменный артиллерийский полк;

орденом Александра Невского — 307-й отдельный противотанковый артиллерийский дивизион;

орденом Красной Звезды — 917-й стрелковый полк, 925-й стрелковый полк, 45-й отдельный танковый полк.

Всего орденами и медалями за отвагу на полях боев награждены 20 042 воина корпуса[615 - Курчавов И. Указ. соч. С. 18.].

Шесть воинов Эстонского корпуса за особые боевые заслуги удостоились звания Героя Советского Союза: младший лейтенант Август Августович Аллик (18.03.1920-21.08.1962, звание присвоено 24.03.1945); лейтенант Якоб Мартинович Кундер (1921 — погиб в бою 18.03. 1945, звание присвоено 15.03. 1946 года посмертно); младший сержант Николай Николаевич Матяшин (09.05.1922-23.08.1988, звание присвоено 24.03.1945); заместитель политрука роты Арнольд Константинович Мери (01.07.1919-27.03.2009, звание присвоено 15.08.1941 года); лейтенант Альберт Репсон (04.11.1921–1995, звание присвоено 24.043.1945 года)[616 - Лейтенант Тяхе Эдуард Юганович, которому звание Героя Советского Союза было присвоено Указом 24.03.1945 года, был его лишен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 января 1952 года в соответствии со ст. 40 «Общего положения об орденах, медалях и почетных званиях СССР» от 07.05. 1936. См. Кавалеры трех степеней ордена Славы. М., Воениздат. 2000. С. 698.].

Всего за годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза были удостоены 14 солдат и офицеров — эстонцев[617 - Военно-исторический журнал. 1990. № 6. С. 19.]. В 7-й стрелковой дивизии получила первую военную подготовку Леэн Кульман (1920–1943), будущая мужественная разведчица Краснознаменного Балтийского флота, Герой Советского Союза (звание присвоено 08.05. 1965 года посмертно).

Воспитанниками национального корпуса являлись также Иван Андреевич Башманов (1923–1970), звание Героя Советского Союза присвоено 15.05.1946 года; Гейнрих Гиндреус [Генрих Иосифович Гендреус] (1922 —?), звание Героя Советского Союза присвоено 15.01.1944 года.

Из эстонцев, сражавшихся на других фронтах, это самое почетное звание получили (приводятся воинские звания на момент присвоения звания, дата Указа, написание имени и фамилии награжденного в Указе, если она отличается от принятой в настоящее время):

— Людвиг Иванович Курист (1905–1995), гвардии подполковник, 31 мая 1945 года;

— Иосиф Иосифович Лаар (1905-07.08.1943), гвардии рядовой, 25 октября 1943 года посмертно (Йоозеп Лаар);

— Арнольд Оскарович Папель (1922–1993), гвардии сержант, 26 октября 1943 года (Паппель);

— Эндель Карлович Пусэп (1909–1996), майор, 20 июня 1942 года.

В 1944 году Верховный главнокомандующий пять раз объявлял благодарность войскам 8-го Эстонского стрелкового корпуса:

29 января за освобождение города Новосокольники,

26 июля за освобождение Нарвы,

20 сентября за прорыв сильно укрепленной обороны врага на реке Эмайыги,

22 сентября за освобождение Таллина и

24 ноября за освобождение острова Сааремаа и за полное освобождение территории Советской Эстонии.

В боях за освобождение своей родины — Эстонской ССР — 8-й Эстонский стрелковый корпус не был главной силой. Но он сыграл весьма значительную роль. Он был более полно укомплектован, чем другие стрелковые соединения, находившиеся на передовой длительное время. Воины корпуса стремились проявлять в боях за освобождение своей отчизны максимальное мужество. Высокую оценку мужеству и воинскому мастерству бойцов корпуса давали полководцы, в чьем подчинении они находились или с кем взаимодействовали (генералы Г.К. Жуков, И. Федюнинский, А. Белобородое) и боевые соратники. «Эстонцы, — говорили моряки-балтийцы, — дерутся как львы. Они делают честь своему народу»[618 - «Рахва Хяэль», 14 октября 1944 года. Цит. по: Эндель Сыгель. Вечно живые. Таллин: «Ээсти раамат». 1984. С. 166.].

По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1945 года началась демобилизация военнослужащих старших возрастов. По этому указу демобилизовались 3687 воинов корпуса[619 - Ларин П.А. Указ. соч. С. 304.], 25 сентября 1945 года последовал указ о дальнейшей демобилизации, и на этот раз к мирной жизни вернулись 4175 человек[620 - Там же.].

Увольнение из рядов корпуса проводилось в торжественной обстановке, на проводах демобилизованных командир корпуса лично благодарил каждого уходящего в мирную жизнь воина за доблестную службу.

12 мая 1946 года поступила директива Генштаба о расформировании 41-го гвардейского Эстонского стрелкового корпуса и 122-й гвардейской Эстонской стрелковой (бывшая 249-я) дивизии. 118-я гвардейская Эстонская стрелковая дивизия (бывшая 7-я) переводилась на штат кадровой дивизии мирного времени (5500 человек), в ее состав включался 224-й отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион из 122-й гвардейской дивизии[621 - ЦАМО. Ф. 1334. Оп.1. Д. 5. Л. 1.]. Расформирование корпуса было закончено к августу 1946 года. В ходе мероприятий военной реформы 1956 года 118-я гвардейская дивизия была расформирована в июле 1956 года.

Эстонский корпус Советских вооруженных сил, смело и беспощадно дравшийся на фронтах Великой Отечественной войны против гитлеровцев и с боями вернувшийся домой, стал материальным воплощением в жизнь вклада эстонского народа, жителей Эстонии в усилия держав антигитлеровской нации по разгрому нацизма.




Фотоархив








Орудие сержанта Р. Смилги ведет огонь по неприятелю (февраль 1943 года)







Без промаха бьет по фашистам пулеметчица Е. Сергеевайте







Секретарь политотдела М. Тринкунайте оформляет партийные документы (1943 год)







Бойцам Литовской дивизии не страшен мороз







А. Уршбас, В. Карвялис и А. Шуркус (слева направо) уточняют боевую задачу (Орловский фронт)







Минометный расчет сержанта И. Балтрунаса ведет огонь по врагу







Группа саперов перед выходом на боевое задание







Отражение вражеской атаки в районе Орла







Герой Советского Союза Вацловас Бернотенас ставит боевую задачу своим разведчикам







Задание выполнено, «язык» взят







Бойцы Литовской дивизии в освобожденной белорусской деревне







Гаубичный расчет сержанта К. Станисловайтиса на огневой позиции







Герой Советского Союза В.Л. Вuленскuй







Вильнюс, улица Горького, июль 1944 года







Герой Советского Союза А. Репсон













В учебном лагере (1943 год)







Командир Эстонского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Л. Пэрн







Командир 925-го ордена Красной Звезды стрелкового полка X. Вирит (в центре), замполит А. Пальм (справа), командир хозвзвода полка Н. Королл







В перерывах между учебными занятиями







Бойцы 249-й дивизии в строю







В походе







После тактических занятий













Пулеметчики на учебных занятиях







Стрелки на учебных занятиях







Учебные занятия по преодолению водной преграды













Переправа через Теплое озеро







Десантники направляются на остров Сааремаа







Первомайский митинг в 925-м полку, 1945 год


notes



Примечания





1


«Известия» ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 193.




2


В августе 1941 г. документация оформлялась на название «Латышская». В приказе о преобразовании 201-й дивизии в 43-ю гвардейскую также было применено название «Латышская». Дивизионная газета с 1941 года называлась «Латвийский стрелок» и издавалась на латышском языке; с августа 1943 года она издавалась также на русском и выходила под названием «Латышский стрелок». — Примеч. авт.




3


История Латвийской ССР. Том III. Рига, 1958. С. 528.




4


В настоящее время — г. Нижний Новгород. — Примеч. авт.




5


Командующий генерал-лейтенант Шевалдин Т.И., комиссар Окороков А.Д., начальник штаба генерал-майор Кокорев П.И. — Примеч. авт.




6


Захаров И.З. Второй Латышский полк рабочей гвардии в боях за город Ленина. Рига, 1969. С. 27–29.




7


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 185. Л. 3, 65, 70, 80. Цит. по: Кирсанов Н.А. В боевом строю народов-братьев. М.: Мысль, 1984. С. 55, 253.




8


История Латвийской ССР. Том III. Рига, 1958. С. 528.




9


Очерки истории КП Латвии. Том III. Рига, 1980. С. 122.




10


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 162. Л. 7, 10.




11


Рижские гвардейские / Сборник военно-исторических очерков. Рига: Лиесма, 1972. С. 101.




12


Борьба латышского народа в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. Рига: Зинатне, 1970. С. 172.




13


Там же. С. 172.




14


Борьба латышского народа… С. 111–112.




15


Там же. С. 123.




16


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 162. Л. 7, 10.




17


Шпонберг Г.К. Заметки о 1 — м отдельном запасном Латвийском стрелковом полку / В дни войны. (Из истории Латвии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.). Сборник статей // Под ред. академика А.А. Дризула. Рига: Изд-во АН Латвийской ССР, 1964. С. 216.




18


Там же. С. 218; Артемьев А.П. Братский боевой союз народов СССР в Великой Отечественной войне. М.: Мысль, 1975. С. 53.




19


Борьба латышского народа… С. 172.




20


Савченко В.И. Латышские формирования на фронтах Великой Отечественной войны. Рига: Зинатне, 1975. С. 292.




21


Самсон В.П. Народная борьба в тылу врага // Известия Академии наук Латвийской ССР, 1975. № 6. С. 5; Очерки истории Коммунистической партии Латвии. Часть III: 1940–1959. Рига: Авотс, 1980. С. 184.




22


Очерки истории Коммунистической партии Латвии. Часть III: 1940–1959. Рига: Авотс, 1980. С. 153.




23


«Известия» ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 216.




24


Борьба латышского народа… С. 174.




25


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 197. Л. 24.




26


Борьба латышского народа… С. 175.




27


ЦАМО. Ф. 301, Оп. 6782. Д. 1. Л. 3–4.




28


Борьба латышского народа… С. 178–179.




29


Борьба латышского народа… С. 179.




30


Борьба латышского народа… С. 181.




31


Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945. Кн. 1. Рига: Лиесма, 1966. С. 206.




32


Кирсанов Н.А. Боевое содружество народов СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. / Великая Отечественная война (историография). М., 1995. С. 80, 255.




33


Красная звезда. 1942 г., 6 янв.




34


Борьба латышского народа… С. 87.




35


Борьба за Советскую Прибалтику… С. 209.




36


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 197. Л. 1–2, 16, 28.




37


Там же.




38


Савченко В.И. Указ. соч. С. 146.




39


Ликас А.Л. Братья сражаются вместе. М.: Воениздат, 1973. С. 39.




40


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 197. Л. 30; Великая Отечественная война / Историография. Сборник обзоров. М.: ИНИОН РАН, 1995. С. 182.




41


Великая Отечественная война… С. 195.




42


Борьба латышского народа… С. 193.




43


На правый бой, на смертный бой. Сборник воспоминаний и документов о вооруженной борьбе латышского народа против фашистских захватчиков. Том I. Июнь 1941 г. — декабрь 1943 г. Рига: Лиесма, 1968. С. 242.




44


Савченко В.И. Указ. соч. С. 146.




45


На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 34–35.




46


Русский архив. Великая Отечественная. Ставка ВГК: Документы и материалы. 1942 год. Т. 16. (5–2). М.: Терра, 1996. С. 78.




47


ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6782. Д. 19. Л. 117.




48


На правый бой… Т. 1. С. 166.




49


На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 83.




50


Бердников Г.И. Первая ударная: Боевой путь 1-й удар, армии в Вел. Отеч. войне. М.: Воениздат, 1985. С. 65.




51


Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М.: Наука, 1973. С. 130.




52


Савченко В.И. Указ. соч. С. 154.




53


ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6782. Д. 28. Л. 473.




54


Там же. Оп. 1.Д. 20. Л. 71.




55


На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 84.




56


Савченко В.И. Указ. соч. С. 157.




57


Там же. С. 158.




58


Борьба латышского народа… С. 196.




59


ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6790, Д. 143, Л. 205.




60


Статья И. Эренбурга // Красная звезда. 1942 г. 20 мар.




61


4 марта 1942 г. // Сообщения Совинформбюро. Том 2. С. 139.




62


Типпельскирх К. История Второй мировой войны. // Перевод с немецкого. М.: Иностранная литература, 1956. С. 206.




63


Русский архив… С. 114.




64


Кузнецов П.Т. Дни боевые. М.: Воениздат, 1959. С. 108.




65


Русский архив… С. 120–121.




66


Борьба латышского народа… С. 197; Савченко В.И. Указ. соч. С. 163.




67


Т.е. бойцов, находившихся в прямом соприкосновении с противником: стрелков, автоматчиков, пулеметчиков, минометчиков. — Примеч. авт.




68


ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6790. Д. 30. Л. 45.




69


Названную по фамилии командующего. — Примеч. авт.




70


Кузнецов П.Г. Дни боевые. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1964. С. 109.




71


Калпинь В. Тем, кто не вернулся. Рига: Лиесма, 1970. С. 26.




72


Бердников П.И. Указ. соч. С. 90, 91.




73


Русский архив… С. 216.




74


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 15. Л. 23.




75


Там же.




76


Бердников Г.К Указ. соч. С. 92.




77


Бердников Г.И. Указ. соч. С. 102.




78


Русский архив… С. 233.




79


Борьба латышского народа… С. 205.




80


Там же.




81


Там же.




82


Бердников Г.И. Указ. соч. С. 103.




83


Борьба латышского народа… С. 213.




84


Военно-исторический журнал. 1964. № 12. С. 34.




85


ЦАМО. Ф 11 43. On. 1. Д. 15. Л. 51.




86


Там же. Л. 53.




87


Савченко В.И. Указ. соч. С. 328–329.




88


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 37. Л. 37, 73.




89


Там же.




90


ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1394. Д. 84. Л. 146, 147.




91


Борьба латышского народа… С. 206.




92


Там же. С. 211–212.




93


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 85, 255.




94


На Северо-Западном фронте (1941–1943). Сборник. М.: Наука, 1969. С. 11.




95


Борьба латышского народа… С. 217.




96


Савченко В.И. Указ. соч. С. 209.




97


Борьба латышского народа… С. 220.




98


Там же.




99


Известия. 1942 г. 24 окт.




100


Кузнецов П.Г. Дни боевые. 2-е изд., доп. М.: Воениздат, 1964. С. 142.




101


Русский архив… С. 450.




102


Савченко В.И. Указ. соч. С. 217.




103


Борьба за Советскую Прибалтику… С. 217.




104


Савченко В.И. Указ. соч. С. 326.




105


Баграмян И.Х. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1988. С. 483.




106


Калпинь В. Указ. соч. С. 32.




107


Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Латышский авиационный полк. Рига: Лиесма, 1975. С. 30.




108


Очерки истории ИП Латвии. Том III. Рига, 1980. С. 146.




109


Борьба латышского народа… С. 236.




110


Савченко В.И. 1591-й зенитный артиллерийский полк в боях против немецко-фашистских захватчиков (1943–1945 гг.) // В дни войны: Сб. статей. Рига, 1964. С. 238–252.




111


В 1943 году в 53-й армии сменились четыре командующих. — Примеч. авт.




112


Борьба за Советскую Прибалтику… С. 219; ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 1. Л. 5.




113


История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Том II. М.: Воениздат, 1963. С. 474.




114


Русский архив… С. 282–283.




115


Абатуров В.В., Морозов М.Э. Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед. М.: Эксмо, 2008. С. 347–348.




116


Борьба за Советскую Прибалтику… С. 221.




117


Салтыков Н.Д. Докладываю в Генеральный штаб. М.: Воениздат, 1983. С. 191.




118


Савченко В.И. Указ. соч. С. 251, 252, 259.




119


Борьба латышского народа… С. 256–257.




120


15 лет Советской Латвии. Рига: Латвийское государственное издательство, 1955.




121


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 1. Л. 43.




122


Там же.




123


Савченко В.И. Указ. соч. С. 289–290.




124


Там же.




125


Там же. С. 298.




126


Там же. С. 300.




127


308-я дивизия (II формирования) 29 сентября 1943 года была преобразована в 120-ю гвардейскую стрелковую дивизию. — Примеч. авт.




128


Зильманович Д.Я. Указ. соч. С. 38.




129


Там же. С. 42.




130


Там же. С. 48–49.




131


Райнс А.В. и др. В воздухе Латышский Режицкий… Латышские летчики в Великой Отечественной войне. Рига: Лиесма, 1965. С. 6.




132


Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 49.




133


242-я ночная бомбардировочная авиационная Люблинская Краснознаменная ордена Суворова дивизия: командир-полковник Д.А. Абанин. — Примеч. авт.




134


Командующий — генерал-лейтенант авиации Ф.П. Полынин. — Примеч. авт.




135


Зильманович Д.Я., Элъвих П.Е. Указ. соч. С. 73.




136


Райнс А.В. Указ. соч. С. 104.




137


Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 82–97.




138


На правый бой, на смертный бой. Сборник воспоминаний и документов о вооруженной борьбе латышского народа против фашистских захватчиков. Том II. Рига: Лиесма, 1972. С. 109.




139


Савченко В. И. Указ. соч. С. 339.




140


Награжден тремя Георгиевскими крестами. — Примеч. авт.




141


Савченко В.И. Указ. соч. С. 340.




142


Борьба латышского народа..С. 604.




143


Шпонберг Г.К. Боевой путь 130-го Латышского ордена Суворова стрелкового корпуса. Рига, 1963. С. 23.




144


Савченко В.И. Указ. соч. С. 342–343.




145


Она же Режицко-Двинская. — Примеч. авт.




146


Она же река Синяя; поэтому немецкий оборонительный рубеж, проходивший по рекам Зилупе и Сарьянка, назывался «Блау». — Примеч. авт.




147


Борьба латышского народа… С. 606, 607.




148


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 230, 262.




149


Савченко В.К Указ. соч. С. 346.




150


В разное время в оперативное подчинение командиру 130-го Латышского стрелкового корпуса передавалась также 26, 56 (И формирования), 202 и 332-я стрелковые дивизии. — См. Савченко В.И. Указ. соч. С. 342.




151


Шпонберг Г. К. Заметки о 1-м отдельном запасном Латвийском стрелковом полку / В дни войны: Из истории Латвии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Сборник статей // Под ред. академика А.А. Дризула. — Рига: Изд-во АН Латвийской ССР, 1964. С. 237.




152


Микельсон В.И. Краснознаменная Латышская стрелковая дивизия. Рига, 1969. С. 6.




153


Там же. С. 9, 11–12.




154


Борьба латышского народа… С. 609.




155


Микельсон В.и. Указ. соч. С. 12.




156


Еременко А.И. Годы возмездия. 1943–1945. М.: Наука, 1969. С. 394–396.




157


Савченко В.И. Указ. соч. С. 349.




158


Там же.




159


Кацен А.В. Кавалеры Золотой Звезды. Рига: Латгосиздат, 1948. С. 32.




160


Борьба латышского народа… С. 613.




161


Там же.




162


Борьба латышского народа… С. 615.




163


Борьба латышского народа… С. 616.




164


Микельсон В.И. Указ. соч. С. 14.




165


История Латвийской ССР. Том III. Рига, 1969. С. 573.




166


Еременко А.И. Указ. соч. С. 302.




167


Савченко В.И. Указ. соч. С. 371.




168


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 234, 262.




169


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 235, 262.




170


Савченко В.И. Указ. соч. С. 379.




171


Савченко В.К Указ. соч. С. 385–393.




172


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 236, 262.




173


Всего у противника здесь на 1 сентября 1944 года имелось 1216 танков и штурмовых орудий. — См. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. Том 4. М.: Воениздат, 1962. С. 344.




174


Савченко В.И Указ. соч. С. 398.




175


Борьба латышского народа… С. 688.




176


Борьба латышского народа… С. 690.




177


Там же. С. 694.




178


ЦАМО, Ф. 1616. On. 1. Д. 15. Л. 6 об., 32, 39, 40, 45 об., 46.




179


Русский архив. Великая Отечественная: Освобождение Прибалтики. Документы и материалы. Т. 15 (А—10). М.: Терра, 2001. С. 11–12.




180


Борьба латышского народа… С. 696.




181


Там же. С. 696, 698




182


Бердников Г.И. Указ. соч. С. 208–209.




183


В дни войны: Из истории Латвии периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Рига, 1964, с.168–169.




184


Савченко В.И. Указ. соч. С. 418–419.




185


Борьба латышского народа… С. 419.




186


Там же.




187


Сандалов Л.M. Трудные рубежи. М.: Воениздат, 1965. С. 132.




188


Савченко В. И. Указ. соч. С. 430.




189


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 239, 262.




190


Борьба латышского народа… С. 705.




191


ЦАМО. Ф. 1616. On. 1. Д. 3. Л. 7.; Ф. 1143 on. 1. Д. 1. Л. 34.




192


ЦАМО. Ф. 1143. On. 1. Д. 1. Л. 34; Цит. по: Подпрягов Н.В. Роль национальных воинских формирований в годы Гражданской войны на восточном театре военных действий. Автореф. дис. канд. ист. наук. Пермь, 1994. С. 54.




193


Райнс А.В. и др. Указ. соч. С. 190.




194


Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 113.




195


Там же. С. 197.




196


Там же. С. 119.




197


Райнс А.В. и др. Указ. соч. С. 213.




198


Савченко В.И. Указ. соч. С. 444.




199


Кононихин Н. Борьба за советскую Прибалтику. Таллин, 1948. С. 45.




200


ЦАМО, Ф. 1616, On. 1, Д. 2, Л.6 об., 32, 39, 40,45 об., 46.




201


Горшков С.Г., Портнов С.И., Карвелис Л.A. и др. В сражениях за Советскую Латвию. Военно-исторический очерк. Рига: Лиесма, 1975. С. 185.




202


Там же. С. 188.




203


Борьба латышского народа… С. 803.




204


Борьба латышского народа… С. 802.




205


Савченко В.И. Указ. соч. С. 416.




206


Борьба латышского народа… С. 781.




207


Савченко В.И. Указ. соч. С. 463.




208


Борьба латышского народа… С. 809.




209


ЦАМО. Ф. 1616. Оп.1. Д. 15. Л. 6 об., 32, 39, 40, 45 об., 46.




210


Latvju enciklopedija / red. A. Svabe. II sej. Stokholma. 1952–1953. P. 1138.




211


Борьба латышского народа… С. 808.




212


Борьба латышского народа… С. 809.




213


Там же. С. 811.




214


Савченко В.И. Указ. соч. С. 474–476.




215


Савченко В.И. Указ. соч. С. 482.




216


Савченко В.И. Указ. соч. С. 486.




217


ЦАМО. Ф. 1616. On. 1. Д. 2. Л. 1, 3, 4, 8, 10.




218


Борьба латышского народа… С. 820.




219


Сандалов Л.М. / Советская Латвия. 1965. 7 мая. (Сандалов Л.М. (1900–1987), генерал-полковник, начальник штаба 2-го Прибалтийского фронта в октябре 1943 — апреле 1945 года. — Примеч. авт.).




220


Зильманович Д.Я., Эльвих П.Е. Указ. соч. С. 170. (Командиры 284-й авиадивизии: полковник И.А. Трушкин, полковник П.К. Маричев. — Примеч. авт.).




221


Там же. С. 171.




222


Там же. С. 170.




223


Бердников Г.И. Указ. соч. С. 235.




224


Ганкевич В.М. Конец группы Норд. Л.: Лениздат, 1965. С. 223–224.




225


История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Том V. М.: Воениздат, 1964. С. 354.




226


Савченко В.И. Указ. соч. С. 537.




227


Пароль — «Победа!». Воспоминания участников битвы за Ленинград. Л.: Лениздат, 1969. С. 588.

Старший лейтенант корпуса И.М. Аугустон, переводчик на этих переговорах, вспоминал, что гитлеровский генерал, подписав условия капитуляции, тут же из избы, где это происходило, по коммуникатору отдавал приказы своим войскам явиться на сборные пункты для сдачи оружия. Последние слова об окончании войны передал этот аппарат. Аугастон уговорил хозяина хаты отдать ему коммуникатор и увез его в Ригу, где жил после окончания войны. — См.: Я вспоминаю: Воспоминания евреев-ветеранов Великой Отечественной войны. М.: Союз евреев-инвалидов и ветеранов войны (СБИВ), 1994. С. 18.




228


Борьба латышского народа… С. 915.




229


Советская Латвия. 1965 г. 15 апр.




230


ЦАМО. Ф. 217. Оп. 1221. Д. 5557. Л. 328.




231


Борьба латышского народа… С. 915.




232


Кирсанов Н.А. Указ. соч. С. 240, 262.




233


Борьба латышского народа… С. 829.




234


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41842. Д.1. Л.1; Ф. 16. On. 1. Д.З. Л. 9. Номер 16 был дан соединению как дивизии второго формирования. В кадрах Вооруженных Сил имелась расформированная в 1941 году 16-я стрелковая Ульяновская Краснознаменная дивизия имени В.И. Киквидзе.




235


Добровольскас К.В. Литовские воины на фронтах Великой Отечественной войны. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Вильнюс, 1965. С. 7.




236


«Известия» ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 210–211.




237


В настоящее время — Самара. — Примеч. авт.




238


Палецкис Ю. Родина зовет. Из воспоминаний // «Советская Литва». 1974. 7 мая. С. 2; Петронис П. В боевом строю // «Советская Литва». 1976. 18 декабря. С. 4.




239


16-я Литовская. Книга воспоминаний. Вильнюс, 2008. с. 243–244.




240


Государственный архив Горьковской области. Ф. 5344. On. 1. Д. 125. Л. 20.




241


Там же. Д. 129. Л. 1; Д. 125. Л. 38.




242


Яцовскис Е.Я. Забвению не подлежит. М.: Воениздат, 1985. С. 52.




243


Там же. С. 92.




244


Там же. С. 11.




245


Там же. С. 44.




246


Наумова Р., Бедалянц В. Коммунистическая партия Литвы — организатор борьбы литовского народа против немецко-фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Каунас, 1975. С. 38.




247


Кирсанов Н.А. В боевом строю народов-братьев. М., 1984. С. 57, 253.




248


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 156.




249


Карвялис В. Освобождение Литовской ССР от гитлеровской оккупации (1944–1945). Вильнюс, «Минтис», 1975. С. 135; ЦАМО. Ф. 817. Оп. 41842. Д.1.Л. 4.




250


3 мая 1942 года Ф. Балтушису-Жемайтису было присвоено звание генерал-майора.




251


Добровольскас И.В. Указ. соч. С. 1—12.




252


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 156.




253


ЦАМО. Ф. 135. Оп. 31336. Д. 8. Л. 2,




254


ЦАМО. Ф.1079. Оп.1. Д.З. Л. 2, 3.




255


ЦАМО. Ф.1079. Оп.1. Д.4. Л. 40.




256


Добровольскас И.В. Указ. соч. С. 8.




257


Там же.




258


Там же.




259


ЦАМО. Ф. 507. Оп. 41842. Д. 1. Л. 71.




260


Там же.




261


Мацияускас Й. Родина зовет. М.: Воениздат, 1960. С. 83.




262


16-я Литовская… С. 330.




263


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 203330. Д.1. Л. 30.




264


Ветераны дивизии — участники этих маршей описывают их подробно. См.: 16-я Литовская. С. 350–351, 366.




265


16-я Литовская… С. 252.




266


Там же. С. 252.




267


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 103; Ликас А.Л. Братья сражаются вместе. М.: Воениздат, 1973. С. 64.




268


Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945 / Книга первая. Рига, 1966. С. 196.




269


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 91. Л. 110.




270


16-я Литовская… С. 246.




271


Там же. С. 355.




272


Яцовскис Е.Я. Указ. соч. С. 96–97.




273


Там же. С. 91.




274


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 203330. Д. 1. Л. 30.




275


С 13 марта она входила в Центральный фронт (второго формирования). — Примеч. авт.




276


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 9, 28–29.




277


16-я Литовская… С. 318.




278


С 1943 года и до конца войны он был преподавателем Военной академии Генерального штаба. — Примеч. авт.




279


ЦАМО. Ф. 484. Оп. 9677. Д. 42. Л. 104.




280


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 554390. Д. 1. Л. 13.




281


ЦАМО. Ф. 48А. Оп. 9637. Д. 73. Л. 39.




282


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203339. Д. 1. Л. 159, 164.




283


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 9.




284


ЦАМО. Ф.16 лсд. Оп. 203339. Д. 1. Л. 159, 164, 209.




285


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41841. Д. 4. Л. 56. См.: Плесцов КМ Люди высокого подвига. М. 1962. С. 45; Засвитаускас В., Яценявичюс В.// «Советская Литва». 1968. 15 февраля; Пересыпкин К.Т. [Маршал войск связи]…А в бою еще важней. М., 1970. С. 168–169; ЦАМО. Ф. 33. Оп. 793756. Д. 59. Л. 152; в Указе от 4 июня 1944 года о присвоении ему звания Героя Советского Союза он назван как Яценевич Виктор Антонович.




286


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 30.




287


Щекотихин Е.Е. Орловская битва — два года: Факты, статистика, анализ. В 2-х кн. Орел. 2006. Кн. II. С. 534–535. Цит. по: 16-я Литовская… С. 256–257.




288


ЦАМО. Ф. 42 ск. Оп. 92103. Д. 4. Л. 2.




289


К берегам Янтарного моря. М.: Воениздат, 1969. С. 99.




290


ЦАМО, Ф.16 лсд. Оп. 41841. Д. 4. Л. 145.




291


Там же. Л. 209.




292


ЦАМО. Ф.1079. Оп.1. Д.З. Л. 10, 30.




293


Яцовскис Е. Я. Указ. соч. С. 134–135.




294


16-я Литовская… С. 366.




295


ЦАМО. Ф. 239. Оп. 2224. Д. 18. Л. 112.




296


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 554320. Д. 4. Л. 7.




297


ЦАМО. Ф. 1389. Оп. 41841. Д. 4. Л. 186.




298


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41841. Д. 4. Л. 208–209.




299


16-я Литовская… С. 344.




300


Добровольскас К.В. Указ. соч. С. 86.




301


'ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 1.Д. З.Л. 10, 11.




302


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 203334. Д. 1. Л. 374.




303


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 34. Л. 2, 10, 18–19.




304


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 114. Л. 81, 87.




305


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 554390. Д. 11. Д. 28.




306


ЦАМО. Ф. 807. Оп. 41841. Д. 4. Л. 192.




307


Чербаускас Р. 16-я Литовская… С. 319.




308


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 10.




309


История Литовской ССР. Вильнюс: «Мокслас», 1978. С. 472.




310


Станчикас. 16-я Литовская. С. 262.




311


История Литовской ССР… С. 472.




312


Декснис Юлюс-Ленгинас. Записки разведчика // 16-я Литовская… С. 420–421.




313


Бернатавичюс П.Н. Военно-организаторская и идейно-политическая работа Коммунистической партии Литвы по созданию литовских частей Красной армии. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1967. С. 13–14.




314


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 35;




315


Борьба за Советскую Прибалтику. Кн. II. Рига, 1967. С. 78.




316


ЦАМО. Ф.1079. On. 1. Д. 3. Л.20.




317


Борьба за Советскую Прибалтику… Кн. II. С. 78.




318


ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д.40. Л. 242об.




319


ЦАМО. Ф. 303. Оп. 4005. Д. 443. Л. 147.




320


ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 40. Л. 103.




321


ЦАМО. Ф. 355. Оп. 5113. Д. 359. Л. 41.




322


Карвялис В.А. Освобождение Литовской ССР от гитлеровских оккупантов (1944–1945). Вильнюс: «Минтис», 1975. С. 161.




323


Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза. М., 1975. С. 244.




324


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 4005. Д. 440. Л. 14.




325


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 139; ЦАМО. Ф. 942. Оп. 127004. Д. 22. Л. 126.




326


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 140.




327


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 2. Л. 18.




328


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 140.




329


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1. Л. 96.




330


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1. Л. 156.




331


ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 2. Л. 19.




332


ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 2. Л. 19; ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 141.




333


Берега Балтики помнят. М.: Политиздат, 1966. С. 221–229; К берегам Янтарного моря… С. 133–139; Повороты судьбы. Книга воспоминаний. Иерусалим, 1986.




334


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 141.




335


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203333. Д. 1. Л. 143.




336


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1. Л. 30.




337


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 530541. Д. 1.Л. 80.




338


16-я Литовская… С. 398.




339


«Боевой натиск» [Ежедневная красноармейская газета 6-й гвардейской армии]. 21 июля 1945 г. С. 2.




340


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 289870. Д. 6. Л. 20.




341


16-я Литовская… С. 318.




342


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 5. Л. 2.




343


Борьба за Советскую Прибалтику. Кн. III. Рига, 1969. С. 50.




344


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203330. Д. 5. Л. 53.




345


Борьба за Советскую Прибалтику. Кн. III. С. 54.




346


ЦАМО. Ф. 16 лсд. Оп. 203300. Д. 5. Л. 55.




347


16-я дивизия… С. 318.




348


«Советская Литва». 1945. 30 января. С. 3.




349


«Советская Литва». 1945. 30 января. С. 3.




350


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 3. Л. 24.




351


ЦАМО. Ф. 16 лсд. On. 1. Д. 3. Л. 12.




352


Там же.




353


ЦАМО. Ф. 1079. On. 1. Д. 5. Л. 5.




354


«Советская Литва». 1960. 4 сентября. С. 4.




355


Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945. Том 1. Таллин, 1973. С. 310.




356


7-я стрелковая (первого формирования) Черниговская трижды Краснознаменная, ордена Трудового Красного Знамени дивизия им. М.В. Фрунзе была переформирована 12 сентября 1941 года из 7-й моторизованной дивизии. В действующей армии числилась до 27.12.1941 года. Одна из старейших дивизий, в боях участвовала с первого дня войны.




357


Эстонский народ… Том 1. С. 310–311.




358


Ларин П.А. Эстонский народ в Великой Отечественной войне 1941–1945. Пер. с эст. Таллин: АН ЭССР. 1964. С. 116.




359


Там же. С. 312.




360


Во имя Родины. 2-е изд. М.: Политиздат. 1982. С. 206–218




361


Эстонский народ… Том 1. С. 312.




362


Ларин П.А. Цит. соч. С. 120.




363


Эстонский народ…Том 1. С. 315.




364


Сапожникова Г. С. 53–54.




365


ЦАМО. Ф. 1058. Оп.1. Д. 19. Л. 1.




366


«Красная звезда». 1942. 29 марта; Сепп Ф.Г. О боевом пути 41-го гвардейского Эстонского Таллинского стрелкового корпуса. (Материал для лектора). Таллин: о-во «Знание». 1967. С. 9.




367


Ларин П.А. Указ. соч. С. 121.




368


Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 240. Галицкий Кузьма Никитович (1897–1973), генерал армии (1955), в сентябре 1942 года — ноябре 1943 года командующий 3-й ударной армией.




369


Ару Карл, Паульман Федор. Наш генерал. Таллин: «Ээсти раамат». 1983. С. 52.




370


Пэрн Л.A. В вихре военных лет. Таллин. Изд. 2. 1976. С. 140.




371


ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 107. Л. 5.




372


Там же. Д. 4. Л. 67, 68.




373


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 149–151.




374


Сапожникова Г. Указ. соч. С. 53.




375


ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 1.




376


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 135.




377


Там же. С. 137.




378


Ларин П.А. Указ. соч. С. 126.




379


Эстонский народ… Том 1. С. 322.




380


ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 139.




381


ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 66, 68.




382


П. Ларин. Танки идут вперед. Таллин: «Ээсти раамат». 1973.




383


ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 20.




384


Эстонский народ… Том 1. С. 319, 320.




385


Ару К., Паульман Ф. Наш генерал. Таллин: «Ээсти раамат». 1983. С. 39.




386


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 135.




387


История Эстонской ССР. Том III. Таллин: «Ээсти раамат». 1974. С. 635; Пэрн Л. В вихре военных лет. 2-е изд. Таллин: «Ээсти раамат». 1976. С. 131, 135.




388


Хейно Хейнло. Опаленные войной. Таллин: Союз ветеранских организаций Эстонской Республики. 2006. С. 346–348.




389


Сапожникова Г. Указ. соч. С. 52–54.




390


ЦАМО. Ф. 1334. Оп. 2. Д. 7. Л. 25. Д. 107. Л. 42.




391


Ларин П.А. Указ. соч. С. 124.




392


ЦАМО. Ф. 1334. On. 1. Д. 4. Л. 90, 92, 94, 103.




393


Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941–1945. Книга 1. Рига, 1966. С. 193.




394


Очерки истории Коммунистической партии Эстонии. Часть III. Таллин: «Ээсти раамат». 1970. С. 140.




395


Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1968. С. 52.




396


Пэрн Л. А. Указ. соч. С. 140.




397


Эстонский народ… Том 1. С. 323.




398


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 151.




399


ЦАМО. Ф. 10580. On. 1. Д. 19. Л. 1.




400


Борьба за… Книга 1. С. 193; Ару К., Паульман Ф. Наш генерал. Таллин: «Ээсти раамат». 1983. С. 49; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 152.




401


Борьба за… Книга 1-я. С. 193; Паулъман Ф.И. В боях за Великие Луки. Таллин: «Ээсти раамат». 1973. С. 37.




402


Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 183.




403


Эстонский народ… Том 1. С. 326.




404


Борьба за… Книга 1. С. 198.




405


Там же.




406


Паульман Ф.И. В боях за Великие Луки. Таллин: «Ээсти Раамат». 1973. С. 38.




407


Сыгель Э. Сквозь призму личных впечатлений. Таллин: «Ээсти раамат». 1985. С. 52.




408


Свидетельство Лембита Пэрна. См.: История Эстонской ССР. Том III. Таллин: «Ээсти раамат». 1974. С. 641.




409


Ларин П.А. Указ. соч. С. 132.




410


Там же.




411


Там же.




412


Там же. С. 139.




413


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 181.




414


Там же. С. 152–153.




415


Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М.: Воениздат. 1973. С. 241.




416


Паульман Ф.К Указ. соч. С. 41–42.




417


Ларин П.А. Указ. соч. С. 129. До 17 марта 1942 года именовалась 366-й стрелковой дивизией (I формирования).




418


Ларин П.А. Указ. соч. С. 156; Эстонский народ… Том 1. С. 354.




419


Ларин П.А. Указ. соч. С. 156.




420


Ларин П.А. Указ. соч. С. 157; Эстонский народ… Том 1. С. 357.




421


Семенов Г.Г. Наступает ударная. Изд. 2-е. М., 1986. С. 56–57, 58, 83, 84. Генерал-лейтенант Семенов Г.Г. в годы войны был офицером штаба 3-й ударной армии.




422


Ларин П.А. Указ. соч. С. 157–158; Эстонский народ… Том 1. С. 357.




423


Курчавое И. Гвардия Эстонии. Таллин: ГИЗ «Политическая литература». 1946. С. И.




424


Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 235.




425


Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 64; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 138.




426


Ару К, Паулъман Ф. Указ. соч. С. 52.




427


Ларин П.А. Указ. соч. С. 130.




428


Там же. С. 136.




429


Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 241; Ларин П.А. Указ. соч. С. 134.




430


Эстонский народ… Том 1. С. 362.




431


Эстонский народ… Том 1. С. 362; Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 1-я. С. 222, 223; Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 236, 237,241.




432


Эстонский народ… Том 1. С. 367.




433


Там же. С. 368.




434


Паульман Ф.К. Указ. соч. С. 127.




435


Эстонский народ… Том 1. С. 374; Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 1.С. 225.




436


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 159.




437


Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 1. С. 225.




438


К Ару, Паульман Ф. Указ. соч. С. 56.




439


Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 1. С. 226; Паульман Ф.К. Указ. соч. С. 161–162; Ларин П. Указ. соч. С. 172.




440


Пульман Ф.К. Указ. соч. С. 166.




441


Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 1. С. 227; Эстонский народ… Том 1.С. 337.




442


Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 1. С. 227; Эстонский народ… Том 1.С. 379.




443


Ларин П.А. Указ. соч. С. 175; Эстонский народ…Том 1. С. 379.




444


Там же. С. 381.




445


Там же.




446


Там же.




447


Эстонский народ… Том 1. С. 382.




448


Ларин П.А. Указ. соч. С. 178; Эстонский народ… Том 1. С. 383.




449


Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 271; Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1956. С. 270.




450


Ларин П.А. Указ. соч. С. 179; Пэрн Л.А. Указ соч. С. 170.




451


Ару А.К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 59.




452


Галицкий К.Н. Указ. соч. С. 278; Пэрн Л.A. В вихре военных лет. Таллин, 1976. С. 153–154.




453


83-я, 291-я пехотные; 20-я моторизованная; 8-я, 11-я танковые; 3-я горнострелковая.




454


205-я, 331-я.




455


История Эстонской ССР. Том 3. Таллин, 1974. С. 639.




456


ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 107. Л. 61.




457


ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 107. Л. 54.




458


ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127093. Сд. Хр. 4. Л. 59; Эстонский народ в годы… Том 1.С. 393.




459


Освобождение Советской Эстонии. Л., 1944. С. 6.




460


Пэрн Л.А. Указ. соч. Таллин, 1976. С. 171.




461


Там же.




462


Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 57–58; Курчавое И. Гвардия Эстонии. Таллин, 1946. С. 12.




463


Ларин Л.А. Указ. соч. С. 186.




464


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 181–182.




465


Ларин П.А. Указ. соч. С. 181–182.




466


Ларин П.А. Указ. соч. С. 188.




467


Эстонский народ… Том 1. С. 393.




468


Эстонский народ…Том 1. С. 393; Ларин П.А. Указ. соч. С. 186.




469


Ларин П.А. Указ. соч. С. 265.




470


Эстонский народ…Том 1. С. 392.




471


Ларин П.А. Указ. соч. С. 186; Лембит Пэрн. Указ. соч. С. 173.




472


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 18.




473


Ларин П.А. Указ. соч. С. 190.




474


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 174.




475


Арук А., Паульман Ф. Указ. соч. С. 64, 66.




476


Эстонский народ… Том 1. С. 397.




477


Создан 20 октября 1943 года путем переименования Прибалтийского фронта (образованного 10 октября 1943 года на базе полевого управления Брянского фронта).




478


С апреля 1944 года генерал-полковник.




479


Эстонский народ… Том 1. С. 397.




480


Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 2. С. 230; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 67–69; Эстонский народ… Том 1. С. 398.




481


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 20.




482


Эстонский народ… Том 1. С. 399.




483


Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 2. С. 230; Ларин П.А. Указ. соч. С. 193.




484


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 90; Ларин П.А. Указ. соч. С. 194; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 69.




485


Ларин П.А. Указ. соч. С. 194.




486


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 174.




487


Эстонский народ… Том 2. С. 240.




488


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 177.




489


Ару К. Паульман Ф. Указ. соч. С. 71.




490


Эстонский народ… Том 2. С. 213.




491


Эстонский народ… Том 2. С. 243–247.




492


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 22.




493


Эстонский народ… Том 2. С. 248.




494


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 177–178.




495


Эстонский народ… Том 2. С. 252.




496


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 177–178.




497


Эстонский народ… Том 2. С. 251.




498


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 181.




499


Эстонский народ… Том 2. С. 228.




500


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 179.




501


Эстонский народ… Том 2. С. 266.




502


Вторая ударная в битве за Ленинград. С. 306–307.




503


Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 315.




504


Освобождение городов. Справочник. М.: Воениздат. 1985. С. 163; Эстонский народ…Том 2. С. 264.




505


Эстонский народ…Том 2. С. 272.




506


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 180.




507


Там же. С. 185; Эстонский народ…Том. 2. С. 268.




508


История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М.: Воениздат. 1988. С. 322.




509


Ару К., Паульман Ф. Вторая ударная в битве за Ленинград. С. 307.




510


Борьба за Советскую Прибалтику… Книга 2. С. 159.




511


История… Ленинградского военного округа… С. 327.




512


Эстонский народ… Том 2. С. 354.




513


Там же. С. 355.




514


Эстонский народ… Том 2. С. 397.




515


История… Ленинградского военного округа… С. 328.




516


Паульман Ф.И. От Нарвы до Сырве. Таллин, 1980. С. 150–151.




517


Эстонский народ… Том 2. С. 361.




518


Паульман Ф.К От Нарвы до Сырве. Таллин, 1980. С. 150–151.




519


Освобождение Советской Эстонии… С. 23.




520


Гв. ст. лейтенант в отставке Бернгард Хомик // Опаленные войной (воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны). Таллин, 2006. С. 114.




521


Паульман Ф.И. От Нарвы до Сырве. Таллин, 1980. С. 163.




522


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 197.




523


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 196, 197.




524


Эстонский народ… Том 2..С. 412; Паульман Ф.К. Указ. соч. С. 168.




525


ЦАМО. Ф. 309. Оп. 4073. Д. 479. Л. 35.




526


«Правда». 21 сентября 1944 года.




527


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 27.




528


Эстонский народ… Том 2. С. 370; ЦАМО. Ф. 1334. Оп. 342907, Д. 7. Л. 34–36.




529


Бернард Хомик! I Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 115; ТимбергА.И. // Указ. соч. С. 234.




530


Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 78; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 189.




531


Сапожникова Г. Указ. соч. С. 60.




532


Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 78; Пэрн Л.A. Указ. соч. С. 189.




533


Ару К, Паульман Ф. Указ. соч. С. 84.




534


Ларин П.А. Указ. соч. С. 242.




535


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 203.




536


Сыгель Э. Вечно живые. Таллин: «Ээсти рамаат». 1984. С. 128.




537


Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 85.




538


Арнольд Мери, в: Сапожникоеа Г. Указ. соч. С. 60–61.




539


Эстонский народ… Том 2. С. 419.




540


Там же. С. 420.




541


Эстонский народ… Том 2. С. 420.




542


Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 204.




543


Герои войны. Таллин, 1984. С. 13.




544


Слова из традиционной эстонской стрелковой армейской песни: «Свободно будь, море Эстонии, Свободна будь, эстонская земля…» Эдмунд Эрните // Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 339.




545


Ларин П.А. Указ. соч. С. 243.




546


Ларин П.А. Указ. соч. С. 231, 243.




547


Эстонский народ… Том 2. С. 421.




548


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 28.




549


Паульман Ф.К От Нарвы до Сырве. С. 185.




550


Борьба за Советскую Прибалтику. Книга вторая. С. 164.




551


Эстонский народ… Том 2. С. 429.




552


Там же.




553


История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 (в шести томах). М. Том 4. С. 363; Эстонский народ… Том 2. С. 428.




554


Эстонский народ… Том 2. С. 430.




555


История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. М. Том 4. С. 363.




556


Ларин П.А. Указ. соч. С. 244.




557


Пэрн Л А. Указ. соч. С. 209–210.




558


Сепп Ф.Г. Освобождение Советской Эстонии. Таллин: о-во «Знание». 1969. С.65.




559


Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 118.




560


Курме А. Мы помним Техумарди. Таллин: «Ээсти раамат». 1979. С. 75; Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 31; ШамовА.М. Я освобождал Эстонию// Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 119.




561


Ирбенский пролив отделяет Сааремаа от Курземе (Курляндии).




562


Ларин П.А. Указ. соч. С. 259; Карл-Эдуард Оргла // Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 332.




563


Курме A.M. Мы помним Техумарди. Таллин: «Ээсти раамат». 1979. С. 75.




564


Ларин П.А. Указ. соч. С. 259.




565


Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 98.




566


Ачкасов В., Вайнер Б. Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне. М., 1957. С. 328, 329.




567


Там же. С. 471.




568


Ларин П.А. Указ. соч. С. 260; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 96.




569


Эстонский народ… Том 2. С. 469.




570


Попов М.М. Мы вернулись! // К берегам Янтарного моря. М., 1969. С. 437–438; Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 98–99.




571


Эстонский народ… Том 2. С. 475.




572


Эстонский народ… Том 2. С. 475.




573


Эстонский народ… Том 2. С. 477.




574


Ларин П.А. Указ. соч. С. 261.




575


Попов М.М. К берегам Янтарного моря. М., 1969. С. 444.




576


Сепп Ф.Г. Освобождение Советской Эстонии. Таллин. О-во «Знание». 1969. С. 53.




577


Эстонский народ… Том 2. С. 479; ЦАМО. Ф. 344. Оп. 5554. Д. 1102. ЛЛ.26–27.




578


Сыгель Э. Вечно живые. Таллин: «Ээсти раамат». 1984. С. 158.




579


Все освобождение заняло: 6 дней для большей части материковой Эстонии, с 17 по 22 сентября, и 3 дня для Сааремаа (не считая Сырве), с 5 по 7 октября 1944 года.




580


Ларин П.А. Указ. соч. С. 282; у него отсылка на эстонский архив: АКПЭ. Ф. 63. Оп. 63-1, Д. 21. Л. 47.




581


Там же. Л. 46.




582


АКПЭ. Ф. 63. Оп. 63-1, Д. 21. Л. 47.




583


ЦАМО. Ф. 509. Оп. 128045. Д. 5. Л. 227–228; Эстонский народ… Том 2. С. 479.




584


ЦАМО. Ф. 1058. On. 1. Д. 166. Л. 146; Подпрятов Н.В. С. 50; Пэрн Л.А. Указ. соч. С. 218.




585


Pusta A., Izmestjev, P. Zahingutes Noukogude. Kodumaa eesti. Lk. 114; Цит. по: Эстонский народ… Том 2. С. 582.




586


Ларин П.А. Указ. соч. С. 268.




587


Ларин П.А. Указ. соч. С. 268.




588


Ларин П.А. Указ. соч. С. 588.




589


Сборник материалов по истории советского военного искусства в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Вып. IV. М. 1956. С. 395.




590


Эстонский народ… Том 2. С. 584; ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127094. Д. 7. Л. 3.




591


Эстонский народ… Том 2. С. 594.




592


Тимберг А.И. Опаленные войной. Таллин, 2006. С. 235–236. Полковник в отставке А.И. Тимберг в этих боях был командиром батареи 779-го артиллерийского полка.




593


Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 3. С. 40.




594


Эстонский народ… Том 2. С. 608.




595


Там же. С. 613.




596


Борьба за Советскую Прибалтику. Книга 3. С. 42.




597


Эстонский народ… Том 2. С. 622.




598


ЦАМО. Ф. 1058. On. 1, Д. 3, Л. 67.




599


Эстонский народ… Том 2. С 627.




600


Ларин П.А. Указ. Соч. С. 293.




601


Ларин П.А. Указ. Соч. С. 293.




602


ЦАМО. Ф. 509. Оп. 127094. Д. 9. ЛЛ. 10–12.




603


Ларин П.А. Указ. Соч. С. 295.




604


ЦАМО. Ф. 301. Оп. 6782. Д. 750. Л. 13–18; Бердников. Указ. соч. С. 238.




605


История… Ленинградского военного округа. М.: Воениздат. 1988. С. 348; Бердников Г.И. Первая ударная. М.: Воениздат. 1985. С. 241.




606


Ару К., Паульман Ф. Указ. соч. С. 106.




607


Сыгель Э. Указ. соч. С. 69–70.




608


Сепп Ф.Г. Указ. соч. С. 34.




609


Эстонский народ… Том 2. С. 636.




610


Курчавов И. Указ. соч. С. 18; Ару К, Паульман И. Указ. соч. С. 107.




611


Эстонский народ… Том 2. С. 731.




612


Ларин П.А. Указ. соч. С. 300.




613


Иванов В.Е. Указ. соч. С. 71; Сыгель Э. Сквозь призму личных впечатлений. Таллин, 1985. С. 52.




614


Ларин П.А. Указ. соч. С. 301.




615


Курчавов И. Указ. соч. С. 18.




616


Лейтенант Тяхе Эдуард Юганович, которому звание Героя Советского Союза было присвоено Указом 24.03.1945 года, был его лишен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 января 1952 года в соответствии со ст. 40 «Общего положения об орденах, медалях и почетных званиях СССР» от 07.05. 1936. См. Кавалеры трех степеней ордена Славы. М., Воениздат. 2000. С. 698.




617


Военно-исторический журнал. 1990. № 6. С. 19.




618


«Рахва Хяэль», 14 октября 1944 года. Цит. по: Эндель Сыгель. Вечно живые. Таллин: «Ээсти раамат». 1984. С. 166.




619


Ларин П.А. Указ. соч. С. 304.




620


Там же.




621


ЦАМО. Ф. 1334. Оп.1. Д. 5. Л. 1.