Мыс Доброй Надежды Андрей Владимирович Кивинов Олег Дудинцев Убойная сила #5 He ходите, бизнесмены, в Африку гулять! Не знавший об этом запрете предприниматель Данилов таинственным образом исчезает в одном из заповедников ЮАР. Есть все основания предполагать, что большие злые крокодилы здесь совершенно ни при чем! На поиск бизнесмена командированы сотрудники питерского ГУВД Плахов, Рогов и Уваров… Но даже покровительство одного из местных вождей не спасает ментов от происков гадкого, нехорошего, жадного злодея… Андрей Кивинов, Олег Дудинцев Мыс Доброй Надежды ПРОЛОГ Слушайте все! Мганга! Идет Великий Мганга…      Из кинофильма «Пятнадцатилетний капитан» Вождю племени баквена Мокеле Мбембе Нгуби уже не первый раз снился один и тот же сон. Он закрывал глаза, и стены его хижины почти мгновенно растворялись в густом африканском воздухе, а вместе с ними исчезали шелест травы и крики львов, выходящих на ночную охоту. …Мокеле снился далекий холодный город, который он покинул много лет назад. Серые коробки блочных домов на «Приморской», общага, рядом с ней — огромная стальная башня с пушками, повернутыми в сторону неприветливого моря, и лица нелепо одетых людей, покрасневшие от невыносимо холодного ветра. После лекций в университете Мокеле обязательно заходил в забегаловку на улице Кораблестроителей и покупал себе пол-литровую кружку «Жигулей», чей горьковато-водянистый вкус он не сможет забыть уже никогда. Он пристраивался за крайний столик и начинал с удовольствием любоваться буфетчицей — дородной беловолосой и голосистой Тамарой. Тамара и была истинной причиной того, что Мокеле превратился в завсегдатая рюмочной. Тамаре он тоже нравился, она всегда улыбалась, когда он заходил, и призывно оглядывалась на его столик, зная, что Лумумба (именно так окрестили Мокеле местные алкаши) не спускает с нее влюбленных глаз. — Здорово, Лумумба. — К столику Мокеле подошел дядя Миша, старейшина заведения. Он таинственно подмигнул и тихо спросил: — Ерша будешь? Мокеле никогда не пил ерша, но в этот раз почему-то решил попробовать. — Давай, — ответил он и подвинул к дяде Мише свою кружку. Дядя Миша взял кружку и, заговорщицки оглянувшись, под столом влил в нее изрядную порцию водки. — Ну, будь, Лумумба! — сказал он, поднимая свою кружку. — Как говорится, за крах режима апартеида! — Дай Бог, не последняя, — ответил Мокеле и сделал большой глоток. На вкус ерш, как ни странно, ничем не отличался от пива. Но вкус — одно, а воздействие, как выяснилось впоследствии, — совсем другая категория. — Вообще-то я не Лумумба, а Мокеле, — после третьего «захода» стал объяснять дяде Мише африканский студент. — Ну, Микола так Микола, — согласился дядя Миша. — Так, значит, как говорится, за это дело надо вздрогнуть, Колян! — Зачем? — Не все тонкости русского языка были доступны Мокеле. — Так надо! — сказал Миша и поднял кружку. Ко времени закрытия заведения Мокеле уже изрядно поднабрался. С его черно-синего лица не сходила счастливая улыбка, а в больших коричневых глазах мелькали озорные искорки. В этот вечер он и решился дождаться Тамару. Потом они брели по широкому проспекту, сворачивали в темный вонючий подъезд, поднимались на лифте и заходили в маленькую квартирку, где жила Тамара. Причмокивая губами во сне, вождь племени баквена вспоминал свою русскую красавицу, подарившую ему столько счастливых минут… Казалось, их счастью не будет конца, но однажды из Африки пришла телеграмма: старый вождь, отец Мокеле, тяжело заболел и ждет своего сына домой для передачи дел. Тома плакала, но забрать ее с собой Мокеле не мог. Не обещал он и вернуться: вождь должен всегда быть со своим народом и не оставлять его никогда, даже на короткое время. В Пулково, перед самой посадкой, Тамара сказала ему, вытирая слезы: — Коля, у нас маленький будет… Только в самолете Мокеле понял, о чем она говорила. Позже он узнал, что у Томы родился сын и она назвала его Петей. …И вот Мокеле вновь в огромном холодном городе, в рюмочной на Кораблях. Но Тамары за стойкой нет — там стоит высокий чернокожий парень в ритуальном бушменском балахоне и, скалясь белоснежными зубами, спрашивает Мокеле по-русски: — Что, батя, опять ерша? — Петя, ты же баквена, — укоряет сына отец. — Зачем бушменские тряпки нацепил? Сними сейчас же… — Ты, батя, очередь не держи, — отвечает Петя. — Никакой я не баквена, я гражданин РСФСР… Мокеле оборачивается и видит: за столиками рюмочной, вперемежку с местными алкашами, восседают старейшины из совета племен. Вождь сохо Шакил в леопардовой шкуре обнял дядю Мишу и пристально смотрит на Мокеле. — Ты забыл наставления предков! — говорит Шакил, вытирая с губ пивную пену. — Ты опозорил баквена! Кто будет править твоим племенем, когда ты уйдешь? Старейшины согласно кивают. Мокеле поворачивается к стойке, но Петруши за ней уже нет, там стоит Джембо, великий индун баквена — правая рука вождя. Хитро прищурившись, Джембо потрошит воблу и тихонько напевает ритуальную песню посвящения в воины. — Нет! Только не это! — кричит Мокеле и вскакивает с циновки. Он снова в своей хижине, за тростниковыми стенами шумит бескрайняя саванна и рычат львы в предчувствии доброй охоты. Глава 1 ДОБРОЙ ОХОТЫ, МИСТЕР ДАНИЛОВ Африка ужасна — да, да, да! Африка опасна — да, да, да! Не ходите в Африку, дети, никогда!      К. Чуковский. Бармалей О поездке на Черный континент Юрий Антонович Данилов мечтал с самого детства. Загадочная Африка всегда будоражила его воображение, и сейчас он, снаряженный, как Ливингстон: в высоких ботинках, шортах, пробковом шлеме, увешанный тяжелыми патронташами, с мощной длинноствольной винтовкой в руке, — усаживался в кабину угловатого «лендровера», но все никак не мог поверить, что едет на настоящее сафари. Проводить русского охотника вышел почти весь персонал лоджа «Читва-Читва» — охотничьего хозяйства в парке Крюгера. Парк располагался в сотне километров от Нелспрута, небольшого городка на северо-востоке ЮАР, в самом сердце дикой саванны. Чернокожий работник лоджа Джо, его жена Пэт и сынишка Чава, коренастый бородатый рейнджер Мартин и администратор лоджа мисс Робинсон стояли неподалеку от джипа и наблюдали за сборами Данилова. Юрий Антонович умел расположить к себе людей, это был его врожденный дар. Где бы он ни появлялся, он всегда оказывался в центре внимания, и этот раз тоже не был исключением. Его искреннее, почти детское любопытство и непосредственность, абсолютное отсутствие «белого» снобизма с первого же дня приезда расположили к нему всех обитателей лоджа. Юрий Антонович, устроившись в жестком кресле джипа, весело подмигнул губастому Чаве. Пацаненок засмеялся в ответ. Наконец появился Патрик — проводник Данилова. Он обошел джип со всех сторон, простукал ногой баллоны и, сбросив на заднее сиденье машины свою винтовку, забрался на водительское место. — Вы выглядите, как настоящий бур, мистер Данилов, — Патрик неплохо говорил по-английски, немного сдабривая свою речь экзотическими словечками из местного наречия «африкаанс». — Все леопарды будут наши, я почти в этом уверен… Юрий Антонович довольно улыбнулся. К джипу подошел Мартин: — Патрик, вчера я разговаривал с рейнджером из «Нгуни». Он видел самку леопарда с детенышами возле Крокодильего озера — там, где вышка. — Хорошая новость, мистер Данилов. — Патрик повернулся к пассажиру. — Мы туда и направимся. Я чувствую добрую охоту. На самом деле они не собирались охотиться, в парке Крюгера без специальной лицензии это запрещалось. Винтовки они взяли для безопасности. Рейнджер запустил двигатель, и джип тронулся с места. — Доброй охоты, мистер Данилов! — понеслось вслед удаляющейся машине. Юрий Антонович помахал провожающим рукой. Улыбка не сходила с его лица. Они неслись по едва различимой колее дороги, уходившей в глубину парка Крюгера. Данилов полной грудью вдыхал пряные запахи африканской саванны и, щурясь на солнце, рассматривал экзотических животных, то и дело попадавшихся на пути джипа. Юрия Антоновича не покидало ощущение, что он попал в настоящий рай. Сытая львица, прилегшая в тени раскидистого эвкалипта, проводила джип ленивым взором. Жираф, пятнистая шея которого возвышалась над густыми зарослями, окинул быстрого железного зверя равнодушным взглядом маленьких глазок и, флегматично отщипнув солидный пучок зелени с ветки, мерно задвигал челюстями. На повороте прямо из-под колес машины выпрыгнул юркий долгоног, остановился на обочине, почесал трехпалой передней лапкой свое огромное ухо, что-то недовольно пропищал и исчез в густой зелени. Впереди показалась зелено-голубая гладь Крокодильего озера, на восточном берегу которого стояла высокая деревянная вышка, предназначенная для безопасного наблюдения за дикими животными. — Мы почти приехали, мистер Данилов! — перекрывая рычание мотора, прокричал Патрик. Юрий Антонович кивнул в ответ и вдруг краем глаза заметил, как что-то резко сверкнуло на верхней площадке вышки. — Ты видел, Патрик? — успел спросить рейнджера Данилов, но ответа не услышал. Неожиданно раздался громкий хлопок лопнувшего баллона, и трехтонный джип юзом сошел с дороги, подпрыгнул и, медленно перевернувшись в воздухе, сорвался с обрыва в мутно-зеленые воды озера. Когда осели брызги, озеро выплюнуло из себя несколько воздушных пузырей и снова стало гладким и недвижимым, как дно опустевшей пивной бутылки. Бестолковые антилопы гну, пришедшие на водопой, подняли рогатые головы и настороженно посмотрели в сторону всплеска. Жажда оказалась сильнее любопытства, тем более что ничего достойного внимания животные так и не заметили. Как всегда. Питер не радовал погодой. Игорь Плахов, подперев щеку ладонью, стоял возле кабинетного окна и равнодушно наблюдал серую картину однообразных будней Суворовского проспекта. С неба капал вредный мелкий дождик, добавляя и без того убогому зрелищу совершенно невыносимый оттенок. Игорь вздохнул и повернул голову. За противоположным столом сидел Вася Рогов, беззвучно шевелил губами и что-то старательно писал. — Чего пишешь? — поинтересовался Плахов безо всякого интереса. — Ответ в прокуратуру, — ответил Рогов, почесывая затылок, — по делу о сканворде-гиганте. Вася зашуршал огромным газетным листом, покрытым густой сеткой ячеек с маленькими цветными вставками. — Почти весь разгадал, — гордо заявил старший лейтенант. — Пара слов осталась… — Какие? — Да вот… — Вася уткнулся в газету и, подвигав губами, прочитал: — Город в ЮАР… Вторая «е», предпоследняя «у». — А сколько букв? Вася зашевелил губами. — Восемь. — Понятно… — задумался Плахов и опять отвернулся к окну. Прямо посреди проспекта, под самыми окнами главка, эмоционально размахивали руками и ругались смуглые водители маршруток. На столе Игоря зазвонил телефон. Плахов поднял трубку: — Слушаю, Плахов. — Добрый день, — поприветствовал Игоря густой мужской голос. — Жданович Иван Николаевич. Секретарь передала мне, что вы хотели поговорить… — Да, здравствуйте. Мне надо у вас одну справочку взять. По нашему делу. Вы сейчас на месте? — Да. До шести я на заводе. — Хорошо, тогда я подъеду через час. — Буду ждать. Игорь положил трубку, помассировал пальцами затылок и повернулся к Рогову: — Вась, проветриться не желаешь? — Куда? — спросил Рогов, оторвавшись от газеты. — На фосфатный завод, где инкассатора грохнули. — А чего там? Это же давно было, месяца два назад… Да и раскрыли уже. Плахов глубоко вздохнул: — Следак справку о сумме похищенного посеял где-то, дело в суд не отправить. — Так пускай сам и парится, — резонно предложил Вася, возвращаясь к сканворду-гиганту. — Как же! — Плахов открыл папку, лежавшую перед ним, и достал оттуда заполненный бланк «отдельного поручения». — Проще нас припахать… — Это же черт знает где, — проворчал Рогов. — Может, ты один сгоняешь? — А я тебе город в ЮАР скажу… — Я и сам знаю, — ответил Рогов, — Кейптаун! — Ну, тогда я тебе хот-дог куплю, — нашел Плахов новый аргумент и для увесистости тихо добавил: — Двойной, Вася… И пиво. — Угрозыск за хот-дог не купишь! — с ухмылкой ответил Рогов, но все-таки отложил газету в сторону и поднялся из-за стола. — Разве что за двойной… В главном цехе фосфатного завода воняло какой-то едкой химией. Перед входом в цех вахтер заставил оперов надеть респираторы, без чего пускать оперативников внутрь он категорически отказался. Чертыхаясь, Рогов и Плахов натянули на лица поролоновые намордники с пластмассовыми пятаками и, стараясь не глядеть друг на друга, вошли внутрь. Говорить в респираторах было практически невозможно. Мало того, что поролон глушил слова, — в цеху стояло мощное гудение производственного оборудования. — Зачем мы только сюда поперлись, — недовольно заявил Рогов. — Сидели бы в приемной и ждали… Он увидел направленный на него вопросительный взгляд, и до него дошло, что ничего из сказанного Плахов не понял. — Бубу-бубу-бу-бу, — эмоционально ответил Игорь, и Васе осталось только кивнуть ему в ответ. Иван Николаевич Жданович, высокий худощавый мужчина в дорогом сером костюме, стоял в окружении коллег возле огромного агрегата и, усиленно жестикулируя, что-то обсуждал с ними. Как поняли опера, у сотрудников завода разговор в респираторах не вызывал никаких затруднений. А что тут скажешь — практика! Плахов подошел к Ждановичу и похлопал его по плечу. Директор обернулся, присмотрелся и узнал под образом «человека в маске» опера из убойного отдела главка. — Бубу-бу-бу-бу, — поприветствовал Плахова директор, и тот кивнул в ответ. Через пять минут они покинули цех и, потирая распаренные масками лица, наслаждались чистым воздухом и относительной тишиной. Жданович, вопреки слякоти ранней весны, выглядел подтянутым, отдохнувшим и загоревшим. Однако особой бодрости в его глазах опера не заметили. — А я уже вторую неделю вам звоню, Иван Николаевич, но ни вас, ни Данилова на месте нет. А без вас главбух документ наотрез подписывать отказывается… — Я, Игорь Сергеевич, только вчера из Южной Африки, — устало пояснил Жданович. — В Кейптауне были? Отдыхали? — спросил Вася, вспомнив вдруг свой суперсканворд. — А откуда вы знаете? — удивился директор, а потом, словно спохватившись, сказал: — А, ну да, у вас профессия такая… Только я не отдыхал, а искал Юру… Надеялся хоть что-то выяснить… — Данилов пропал? В Африке? — Да. Почти месяц назад, — печально вздохнул Жданович. — У полиции есть версия, но очень сомнительная. Нужно все проверять. Вот я и решил с вами встретиться, заодно обсудить это дело… Помощи хочу у вас попросить… — Какой? — насторожился Рогов. — Пройдемте в кабинет, я все расскажу. Жданович распахнул дверь кабинета, а Плахов вдруг почувствовал неприятную пустоту внизу живота. Так с ним случалось всегда, когда появлялось дурное предчувствие. Жданович нажал на кнопку селектора и попросил секретаря принести кофе. Через минуту указание было выполнено, и Жданович, упершись руками в широкую дубовую столешницу, начал рассказ. — Мы ведь с Юрой с детства дружим. — Жданович говорил тихо, словно боялся чужих ушей. — Вместе в Горном учились, и совместный бизнес у нас уже больше десяти лет. Два завода — вот этот и в Сланцах. Три года назад открыли, минеральные удобрения выпускаем. Дело налажено неплохо, грех жаловаться. Недавно закупили импортную производственную линию… — Акции у вас с Даниловым пятьдесят на пятьдесят? — поинтересовался Плахов. — Да. Все пополам, — кивнул Жданович и откинулся на спинку кресла. — Предвижу ваш вопрос. Проблем по бизнесу у нас с Юрой нет. Практически никаких. И личных нет. У него жена и дочь. Они в шоке, не знают, что и делать. Я тоже, особенно после поездки, в полнейшей растерянности… Отсутствие Данилова начинает отрицательно сказываться на бизнесе. Ведь я больше менеджер, а он — технарь, производство знает как свои пять пальцев. Здесь все на нем держалось… — Чего же его в Африку понесло? — спросил Вася. — Отдохнуть вдруг захотелось. Для меня, если честно, это было абсолютной неожиданностью. Он вообще не любитель подобных спонтанных решений, а тут вдруг в конце февраля заявляет: «Еду на десять дней в ЮАР. Устал, хочу развеяться, а там сейчас тепло…» Купил тур и улетел второго марта. Сначала на пять дней в Кейптаун, к океану, а после самолетом на сафари, в парк Крюгера. Где хищники на воле бегают. Он вообще любитель поохотиться, еще с молодости водится за ним такой грешок. Вот и поохотился — пропал… — Как это случилось? — задал вопрос Плахов. — Я в парк Крюгера на местный лодж — ну, это как у нас охотхозяйство или турбаза, — где он останавливался, съездил. Пытался там все разузнать. — Жданович опять глубоко вздохнул и, собравшись с мыслями, продолжил: — Картина складывается такая. Десятого числа он на джипе вместе с местным рейнджером отправился на сафари и не вернулся. Связь с ними прервалась через три часа после отъезда. Ночью их не искали — там это небезопасно, а с утра в озере, в полуста километрах от лоджа, нашли джип, а в кабине — обглоданные останки рейнджера. Крокодилы местные постарались… — Съели? — простодушно изумился Вася. Жданович развел руками. — Так. А Данилов? — спросил Игорь. — В том-то и дело. Никаких следов, ни костей, ни клочков одежды, ничего. Ремень на его кресле расстегнут, дверь открыта изнутри… То есть либо он выбрался из машины, либо его оттуда вытащили… — Несчастный случай? — В том-то и дело, что не несчастный — задний скат пробит пулей. Машина сошла с дороги и упала в озеро. Рейнджеру не повезло: у него за спиной стояла винтовка, и она стволом сломала ему основание черепа. Ну а крокодилы дело завершили. — Вот, значит, как, — в очередной раз изумился Рогов. — Выходит, снайпер их подстрелил… И какая версия у местной полиции? — Версия одна — стреляли беженцы из Зимбабве. Там до границы километров сорок, а в Зимбабве сейчас неспокойно, апартеид наоборот. Белые бегут в ЮАР сломя голову. Вероятно, хотели машиной завладеть, но просчитались… — Неувязочка получается, — заметил Плахов. — Если нужен джип, зачем по баллонам стрелять? К тому же беженцы со снайперской винтовкой — это странно. Нетипично, я бы сказал… Больше на заказуху похоже… — То-то и оно, — согласился Жданович. — А какая версия по исчезновению Данилова? — Считают, что он в озере остался. Но я же говорю — ни единого следа не нашли. Только винтовку. Я почти уверен, что его там нет. Чувствую, можно сказать, что он жив… — То есть вы считаете, его хотели не убить, а похитить? Жданович развел руками: — Есть факты, которые заставляют меня так думать. — Какие? — в один голос спросили опера. Иван Николаевич открыл верхний ящик своего стола и достал фотографию, на которой были изображены двое мужчин, входящих в холл дорогого отеля. Один из них, улыбающийся сухощавый брюнет — Данилов, второй — неизвестный мужчина лет пятидесяти в светлой рубашке и брюках, плотного телосложения, высокий, седой, с коротко стриженными волосами. — Вот, — сказал Жданович, указывая на фото, — Юра входит в кейптаунский отель «Парк Инн», а кто это — неизвестно. — Может, просто случайный знакомый? Тоже турист, земляк? — Возможно, и так. Но я после сафари в Кейптаун слетал, в том отеле остановится и всю обслугу расспросил. Фото оттуда. Этот «мистер Икс» два раза приезжал на синем «пежо», а Юра его у входа встречал. Затем шли в номер, там выпивали и что-то обсуждали. По несколько часов. На второй день даже ужин заказали. Стюард, когда в номер заказ приносил, видел, что они бумаги какие-то изучали. — Говорили по-русски? — Да, — ответил Жданович. — Со слов стюарда, именно так. Я этого загадочного товарища пытался найти, но не смог. И в консульство наше ездил, но они особого рвения не проявили. Пообещали — мол, поищем, наведем справки, но… Сами понимаете. — А в полиции были? — Отнес туда фотографию, — голос Ждановича звучал тихо, — они обещали отправить ее в Нелспрут, где дело заведено… — Отфутболили, — резюмировал Вася. — Для них, как я понял, вопрос решен окончательно: Юру сожрали крокодилы. Да и вообще, белые там стараются в полицию не соваться, в ней сейчас одни черные служат… — Дискриминация? — удивился Рогов. — Их испортил расовый вопрос, — грустно вздохнул Жданович. — Почти по Булгакову… После стольких лет апартеида черные теперь отрываются по полной. На столе Ждановича зазвонил селектор. — Извините. — Он нажал кнопку ответа — Что такое? — Иван Николаевич, справка готова, — доложила секретарь. — Хорошо, неси. Секретарь принесла справку. Жданович подписал ее и передал документ Плахову. Рогов задумчиво почесал переносицу и спросил: — Иван Николаевич, а вы догадались переписать тех, кто жил на этой, как ее, турбазе, когда пропал Данилов? — Зачем? — Жданович заинтересованно уставился на сыщиков. — Если это похищение или заказное убийство, — ответил за Васю Игорь, — не исключено, что тот, кто его организовал и координировал все действия, находился рядом с вашим другом. Игорь еще раз внимательно взглянул на фотографию. — Может, и этот, — сказал он, щелкнув ногтем по изображению незнакомца. — Я не подумал… — растерялся Жданович. — Вот что значит профессионалы — у вас логика по другому принципу работает. Поэтому я и прошу вас, Игорь Сергеевич, и вас, Василий Иванович, помочь мне. — Каким образом? — Предугадывая ответ, Плахов заерзал в кресле. — Съездить туда и во всем разобраться, — выдохнул Жданович. — В Африку? — Удивлению Василия не было предела. — Да, именно так. Все расходы я оплачу и с начальством вашим решу вопрос. Да, собственно говоря, я уже почти решил. Мы ведь с Сан Санычем старые друзья. Плахов напряженно молчал, осмысливая последние фразы Ждановича. Отчего-то ему совсем не хотелось в Африку — это не Эстония… Пускай бы Сан Саныч и ехал… Когда оперативники, огорошенные неожиданным предложением, вернулись в отделение, там уже сидели Макс и Жора. Виригин первым заметил, что с коллегами что-то не так. — Что-то вы мутные, ребята. Пушки потеряли? — Не потеряли. — Рогов разгребал бумаги на своем столе в поисках авторучки. — В Африку нас посылают… — Куда? — В ЮАР. Южно-Африканскую Республику. В Кейптаун. Жора Любимов по обыкновению громко рассмеялся, но когда понял, что его веселья никто не разделяет, уточнил: — Что, серьезно, мужики? Плахов утвердительно кивнул и уселся на стул, отозвавшийся жалобным скрипом. — Приключения продолжаются! — с пафосной иронией произнес Макс. — Не надоело вам еще по белому свету колесить, ребята? Что там случилось, в этой Африке? Вася и Плахов коротко рассказали коллегам историю исчезновения бизнесмена Данилова. — И что вы, интересно, там будете делать? — поинтересовался Жора. — Наверное, искать Данилова, — вздохнул Плахов. — Что же еще? — Ну-ну. А мы, значит, с Максом опять вдвоем останемся, — недовольно скривился Любимов, — чтоб за вас бумаги писать и дежурить. Нас почему-то дальше Луги никуда не отправляют. Невыездные мы какие-то… — Жора, мы же не сами туда напросились, в конце концов, — надулся Рогов. — Может, и не поедем никуда, это еще бабушка надвое сказала… — Да знаю я вашу бабушку, мужики. — Жора подошел к стоящей в углу кабинета тумбочке и включил чайник. — Давайте хоть чайком это дело спрыснем. Предложение Любимова приняли единогласно. После чаепития скользкий «африканский» вопрос в убойном отделе был закрыт до окончательного выяснения всех обстоятельств. Прошло три дня. На отдел навалились очередные проверяющие, и опера почти позабыли об экзотическом предложении Ждановича. Но упорный бизнесмен, как выяснилось, не отказался от авантюрной идеи. Незадолго до полудня, когда Вася и Игорь занимались бумажными войнами, в отдел позвонил подполковник Егоров — замначальника штаба главка. Как всегда безапелляционно он приказал; — Рогов, Плахов — в кабинет Максимова. Срочно. Опера переглянулись. — Африка? — тихо спросил Вася. — Посмотрим… В кабинете Сан Саныча они увидели Егорова и Ждановича, который порывисто поднялся навстречу оперативникам и пожал им руки. Генерал окинул подчиненных строгим взглядом и пригласил присаживаться. Когда они разместились за столом, Сан Саныч откашлялся и заговорил в своей обычной неторопливой манере: — Планируем отправить вас в Африку. Иван… Николаевич сказал мне, что у вас имеются кое-какие дельные соображения по поводу исчезновения Данилова. А значит, вам и карты в руки. Тем более опыт зарубежной работы у вас обширный — Штаты, Франция, Прибалтика и так далее… Как вы на это смотрите? — Надо так надо, — ответил за двоих Вася. Лучше уж общаться со львами, чем с проверяющими. — Хорошо, — согласно кивнул Сан Саныч. — Отдайте паспорта Ивану Николаевичу, он оформит визы. Вылет через три дня в десять. Сначала в Лондон, а там на кейптаунский пересядете. — Прямого рейса нет? — поинтересовался Плахов. — К сожалению, — ответил Жданович, — только через Лондон или Париж. — Сколько туда лететь? — Из Лондона — двенадцать часов. Прилетаете утром, разница с Питером один час. Вас встретит гид из турфирмы. Все услуги оплачены. Если деньги кончатся, не стесняйтесь, звоните. Только найдите… — Сделаем все, что сможем, — пообещал Рогов, глядя в глаза бизнесмена, — постараемся. — Но без авантюр! — приказал Сан Саныч. — Товарищ генерал, — подал голос Егоров. — Может быть, и мне с ними поехать? На всякий случай. Для организации оперативных мероприятий. В Каннах мы в связке сработали очень неплохо… Егоров повернулся к операм, ожидая от них поддержки, но те потупили взоры, уставившись в гладкую поверхность стола. Присутствие Егорова грозило превращением африканского вояжа в настоящий ад. — Да ты там изжаришься, — ответил Сан Саныч. — Для тебя и здесь дела найдутся. Вот Иван Николаевич хочет нам дежурку отремонтировать да кое-какое оборудование поменять. Так что готовь помещения. — Это и без меня сделают, — разочарованно произнес Егоров, — я ж не завхоз. — Проконтролируешь. Егоров грустно кивнул. — Ну, раз всем все понятно, давайте по местам. — Сан Саныч посмотрел на оперов. — Собирайтесь в дорогу и, как говорится, — доброго пути! Мы надеемся на вас… Через двадцать минут после встречи с генералом искатели приключений на свои милицейские задницы покинули главк и направились к троллейбусной остановке. — Надо мужикам отвальную устроить, — предложил Рогов, — а то обидятся. Мы катаемся, они воюют… — А что делать? — Плахов понял опасения напарника. — Нам приказали — мы исполняем. Да и надо помочь человеку… Вдруг там делов — всего ничего? — Что-то сомневаюсь я, Игорюха, что все так просто. — Вася покрепче обмотал клетчатый шарф вокруг шеи и зябко поежился. — Чувствую, придется нам попариться. А мужикам кокосов привезем или яиц страусиных. Хорошая закуска. — Тоже верно, — согласился Плахов. В этот момент у обочины дороги, прямо возле оперов, взвизгнул тормозами и замер ментовской «уазик». Из распахнувшейся двери сначала показалось улыбающееся лицо, густо украшенное следами двухдневной щетины, а затем — долговязая фигура Никиты Уварова, опера из милиции нравов. Не так давно «убойщики» вместе с Уваровым совершили незабываемое путешествие в одну из прибалтийских республик, где Никита показал себя как большой любитель нестандартных оперативных разработок и крепкого алкоголя. — Вот только тебя нам не хватало, — едва слышно прошипел Вася. — Здорово, «убойщики», как житуха? — радостно приветствовал оперов Никита. — Без тебя была спокойней, — недовольно ответил Вася, но руку коллеге все-таки протянул. — Здорово, — коротко поприветствовал Уварова Игорь. — Куда намылились? Может, по пивасику выступим? Я угощаю… — Не получится. Мы в командировку, — ответил Плахов. — В Африку. В ЮАР. — Ни хрена себе! — изумился Никита. — В Интерпол, что ли, перебрались? — Можно и так сказать. — Эх, мне бы с вами махнуть, — мечтательно закатив глаза, произнес Уваров. — Погреться надо, а то поясница мучает, спасу нет… — Вот только тебя нам там и не хватало. Доктор Айболит. В поликлинику ГУВД сходи, пусть банки на поясницу поставят. Уваров не обратил ни малейшего внимания на колкости Васи. — Да, кстати, у меня там, в ЮАР, принц знакомый живет — почти воспитанник. — Какой еще принц? — Плахов недоверчиво посмотрел на Никиту. — Петька Нгубиев. Есть у меня в картотека одна дамочка — Тамара, в рюмочной на Кораблях раньше работала, может, знаете? Так вот она этого Петьку еще при Советах от африканского студента родила, а студент выучился и укатил к себе в джунгли. На землю предков. Пять лет назад батя Петьку отыскал и вызвал к себе — как наследника. Оказалось, что он вождь племени. В общем, повезло парню, а то бы наверняка закрыли его. Вот такая история… В этот момент к остановке подошел как раз тот троллейбус, который ожидали опера. — Ну, все, Никита, мы поехали. — Плахов протянул руку Уварову. — Бывайте. Африке большой привет. И Петьке, если встретите… Как всегда, новость об отъезде зятя в Африку пробудила у Федора Ильича, тестя Рогова, неуемную жажду деятельности. Он принимал живейшее участие в сборе багажа, спорил с женой, одновременно читал какой-то журнал и просматривал повторение воскресной передачи «Вокруг света», которую как раз показывали в тот момент, когда Василий вернулся домой с новостью о скорейшем отъезде. — Главное, Василий, ты там смотри негров не обижай, — наставлял зятя Федор Ильич. — Веди себя скромно. Они, бедные, и так страдают. — Чего это они страдают? — удивился Вася, у которого были совсем другие сведения. — А как же? Там же режим апартеида. Им, извиняюсь за выражение, и пукнуть нельзя без разрешения белых господ… — Откуда сведения, папа? — Как же… Вот. — Тесть протянул Рогову журнал, развернутый на странице, где мрачным жирным шрифтом чернело название статьи: «Современные рабовладельцы. Хроника преступлений». — Тут такое пишут… не приведи Господь, что в этом ЮАРе творится… Вася взял журнал и внимательно пролистал его. Потом вернул тестю: — Федор Ильич, вы на год издания посмотрели? — Нет. А что? — Тесть стал листать страницы. — Вот — тысяча девятьсот шестьдесят седьмой… М-м-да… Ну ладно. Журнал быстро исчез в пачке макулатуры. — Ты средство от малярии положил? — Федор Ильич перевел разговор в практическую плоскость. — Да все уже положил… Блин, на самолет бы с вашими сборами не опоздать. — Ты смотри, Вася, ты там это… — Рогову показалось, что в глазах у тестя мелькнули слезы. — Я тут про малярию по телевизору такого наслушался, что просто ужас. Потом всю жизнь трястись будешь. Лучше проверь… — Да проверял уже, Федор Ильич… С кухни показалась теща. — Вася, ты кипятильник взял? — почти прокричала она, словно речь шла о чем-то жизненно важном. — Да нет. А зачем, мама? — Так я и знала, — всплеснула руками теща и скрылась на кухне. Оттуда послышался грохот, и вскоре теща вернулась, прижимая к груди электрокипятильник, любовно обмотанный черным проводом с вилкой. Она протянула кипятильник Васе и, всхлипнув, велела зятю: — В сумку сунь. Федор Ильич приобнял жену, и та уткнулась ему в плечо, с трудом сдерживая рыдания. — Ты ей негритянку оттуда привези, — улыбнулся Федор Ильич. — Заместо прислуги. — Ага. А тебе надсмотрщика, — парировала теща. Вася натянуто улыбнулся, обнял на прощанье родственников, взвалил на плечо тяжелую сумку и покинул родной дом. С женой он попрощался еще утром — сегодня она трудилась в вечернюю смену. Возле лифта его нагнал Федор Ильич. — Вася, — оглядываясь на дверь квартиры, прошептал он, — чуть не забыл. Тут видел по телику, что там, в Африке, есть такое растение, которое спирт вырабатывает. Если получится у тебя, ну, оказия случится, — ты семян мне обязательно привези. — Хорошо, папа, — улыбнулся Рогов. — Если будет возможность, привезу. — Ну, тогда все, Васек, с Богом. Они крепко обнялись, и Вася зашел в разъехавшиеся двери обшарпанного лифта. Африка ждала… Глава 2 БРЕМЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА Твой жребий — Бремя Белых! Как в изгнанье, пошли Своих сыновей на службу Темным сынам земли.      Р. Киплинг. Бремя Белых Злоключения оперативников начались с того, что по погодным условиям рейс Петербург-Лондон опоздал в пункт прибытия, и, когда Рогов и Плахов оказались в аэропорту Хитроу, самолет на Кейптаун уже улетел. Кляня на чем свет стоит британских авиаторов, молодые люди расположились на жестких скамейках в зале ожидания и попытались заснуть, но ничего не получилось — сказывались разница часовых поясов и суетная атмосфера огромного аэровокзала. Поэтому, как только они оказались в салоне самолета, на них навалилась тяжелая дрема. Вася успел пристегнуть ремень, выглянул в иллюминатор, за которым тянулось бесконечное бетонное поле, поливаемое мелким дождиком, вздохнул и провалился в сон без сновидений. Плахов держался чуть дольше, но в конце концов, выпив халявного вина, не выдержал и он. Стюардесса разбудила их, когда лайнер уже заходил на посадку в аэропорту Кейптауна. В иллюминатор светило яркое солнце, и открывалась захватывающая дух панорама большого города, раскинувшегося на самом краю безбрежного океана. — Смотри-ка ты, а здесь и правда лето, — заметил Рогов, расстегивая молнию на куртке. — А мы вырядились, как на Северный полюс… — Ничего, жара — не холод. — Плахов смачно зевнул, продирая глаза. Мягко плюхнувшись на посадочную полосу, лайнер британской авиакомпании «Бритиш эрвейс» «припарковался» у одной из восьми причальных галерей кейптаунского аэропорта. Стройная смуглая стюардесса в голубой форме поздравила пассажиров с прибытием, и вскоре салон самолета опустел. Минут сорок «убойщики» торчали у ленты багажного транспортера, но их сумки все никак не желали появляться. Пассажиров вокруг становилось все меньше, и Игоря вновь посетило нехорошее предчувствие. — Похоже, ушел наш багаж, — сказал он, глядя на ленту. — Чего ты каркаешь, Игорюха, куда он мог деться, здесь же заграница… — Угу… Говорил я тебе — не надо было вчера их так сильно материть. Вот и возвращаются теперь наши слова. — Ага, теперь я во всем виноват, — нервно парировал Рогов, почесывая затылок. — Ничего, сейчас приедут наши сумочки, подождем еще. Но через несколько минут самые худшие предположения подтвердились. Кое-как объяснившись на ломаном английском с представителем авиакомпании, Плахов вернулся к Рогову, скучавшему возле ленты. — Посеяли наши шмотки, Вася, — объявил Игорь. — Но уверяют, все будет «вери велл» — найдут в ближайшие два дня. — Сволочи капиталистические, — прокомментировал Василий Иванович. — Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. — Плахов устало потрепал приятеля по плечу. — Пойдем, нас, наверное, уже заждались. В центре залитой ярким солнечным светом просторной бетонной площадки стоял белый микроавтобус, возле которого покуривал долговязый белобрысый водитель. Рядом с ним беспокойно ходила стройная молодая женщина в легком платье, сжимая в руках транспарант с тщательно выведенной надписью: «Mr. РОГОВ И ПЛАХОВ». Женщина то и дело поправляла густые рыжеватые волосы и тревожно оглядывалась вокруг. Наконец она заметила оперативников, сразу опознала в них путешественников из России и с широкой улыбкой пошла им навстречу, подняв свой транспарант высоко вверх, словно на митинге. — Здравствуйте, я Даша — ваш гид, — представилась она. После непродолжительной церемонии знакомства туристы посетовали на судьбу, а точнее, на частные ее проявления — задержавшийся рейс и пропавший багаж. Даша постаралась придать своему милому липу ответственное выражение, внимательно выслушала их, кивнула и быстро скрылась в здании аэропорта. Вернулась она минут через пять. — Игорь Сергеевич, Василий Иванович, не волнуйтесь, — обрадовала она оперативников. — Ваш багаж разыщут в течение суток и доставят в отель. Что поделать, такое иногда случается… — А если нет? — После всех неурядиц Вася был склонен смотреть на вещи сквозь черные очки. — Такого не может быть, ваши вещи никому не нужны, — заверила его Даша и добавила, улыбаясь: — Я так рада, что вы приехали… — Мы тоже, — устало ответил ей Плахов, который с трудом сдерживался, чтоб не зевнуть. Несмотря на двенадцатичасовой сон в самолете, путешественникам очень хотелось спать: африканское тепло и океанский воздух сделали свое дело. — Я когда вчера вас не встретила, — продолжала щебетать Даша, — думала, меня удар хватит. Ведь вы моя первая группа. — С почином, — поздравил ее Плахов. — Спасибо. А потом в руки себя взяла и стала в Лондон звонить. Там сказали: самолет из Питера опоздал, и вы пересесть не успели. — Да, пришлось сутки в Хитроу… валандаться, — согласился Игорь. — Все бока отлежали, там лавки жесткие, — поддержал друга Вася, — и духота. Пришлось пивом спасаться. — Бедные! Но это уже позади. — Даша повернулась к микроавтобусу и сделала приглашающий жест: — Садитесь, у нас обширная программа. Надо все успеть. — Как-то неуютно без сумок. — Вася щурился от яркого света. — У нас там таблетки от малярии, спрей от комаров… — Кейптаун — не малярийная зона, — немного обиженно заявила Даша, открывая дверь машины. — Ладно, Вась, поехали, — Плахов подтолкнул приятеля, и сыщики, держа под мышками свернутые куртки, залезли в салон автобуса, где вовсю работал кондиционер. Водитель по имени Клаус оценил мрачные небритые физиономии русских туристов и приветственно улыбнулся: милости просим. Даша напористо взялась за свое дело. Опера, выпучив слипающиеся глаза, некоторое время слушали ее щебетание, но потом оно растворилось в мерном покачивании автомобиля, ласковом холоде кондиционера и легком гудении двигателя. Вася рухнул на плечо Игоря и закрыл глаза. Сквозь сон он слышал слова Даши, смысл которых до него не доходил. — …Так было положено начало Капской колонии, а из поселения, созданного голландцами у подножия Столовой горы, вырос впоследствии один из крупнейших городов и портов Африки — Кейптаун. Голландские переселенцы — буры, или африканеры. Бур — в переводе значит «крестьянин». — Даша повернулась к своим подопечным и увидела, что они подремывают. Она понизила голос и обиженно спросила: — Вам неинтересно? — Очень! — встрепенулся Игорь, локтем отодвинул от себя напарника, привел тело в вертикальное положение и стал с напускным интересом озираться по сторонам. Рогов тоже открыл глаза и посмотрел в окно. Микроавтобус проезжал мимо обширного грязного района, застроенного непрезентабельными деревянными домиками-коробками. — Жилища первых переселенцев? — кивнул на коробки Вася. — Нет, это негритянские сквоты. Современные. Но есть и более цивильные. Правда, не так много. — Могли бы и новые построить, — заметил Рогов. — Наши «хрущевки» и то лучше. — К сожалению, бедности и преступности еще хватает, — вздохнула девушка. — Последствия бархатной революции. — У нас тоже хватает, — сквозь зевок пожаловался Вася, — и без революции. — Зато флора и фауна здесь просто замечательные. — Лицо Даши снова озарилось радостной улыбкой. — Вы сами увидите… — А это что? — Игорь показал на огромные разлапистые деревья, растущие вдоль дороги. — Эвкалипты. Здесь их много. Вася полюбовался экзотической растительностью, что-то прикинул в уме и наклонился к уху Игоря: — Надо будет веников наломать. Для мужиков. Жора заценит, он большой любитель попариться… Плахов согласно кивнул напарнику и задал экскурсоводу очередной вопрос. В конце концов, они приехали сюда по делу, а дело, как известно, в долгий ящик откладывать не следует. Игорь решил начать «сбор информации» прямо сейчас. — Даша, а вы давно здесь живете? — Уже четвертый год. У меня тут муж в командировке, вертолетчик из омского авиаотряда. — Военный советник? — Нет, что вы, — улыбнулась Даша. — Они здесь пожары тушат, строительные грузы перевозят… В зависимости от того, кто наймет. А вы чем занимаетесь? Вася уже было открыл рот, но Плахов вовремя остановил его резким тычком локтя под ребра. — Мы бизнесмены, — соврал на всякий случай Игорь. — Из Питера. Вот решили приехать, посмотреть ваши места… — Чудесно. Я была в Ленинграде два раза — прекрасный город. А в Омске я модельером работала и вот теперь сюда гидом устроилась. Знали бы вы, чего мне это… — Девушка вдруг спохватилась и, сделав серьезное лицо, заговорила менторским тоном: — Итак, буры, в переводе с африкаанса — крестьяне… Сладкая дремота снова подкралась к «бизнесменам из Питера». Автобус мягко затормозил, опера открыли глаза и осмотрелись. Машина остановилась у центрального входа в отель «Парк Инн», знакомый операм по фотографии. — Площадь Грин Маркетт Инн — одна из самых красивых в Кейптауне, — пояснила Даша, повернувшись к своим подопечным. — А это ваш отель. — И что теперь? — сонно поинтересовался Плахов. — Я думаю, двух часов на отдых и размещение вам будет вполне достаточно, — Даша посмотрела на часы, — иначе можем не успеть. — Куда не успеть? — встрепенулся Вася. — На Столовую гору, а после — в Ватерфрант — туристическую зону… — Зачем в столовую? — не понял Вася. — Мы и в гостинице перекусим. И на зону нам не надо. Зоны мы видели. Даша взглянула на Рогова как на несмышленого ребенка, потом достала из сумочки несколько разноцветных листов бумаги, покрытых убористыми строчками текста, и протянула Плахову: — Вот ваша программа на весь тур. И некоторые рекомендации тем, кто впервые оказался в ЮАР. — Спасибо, Даша, — лениво зашуршал бумагой Плахов. — Но вообще-то у нас свои планы… — Как «свои»? — возмутилась девушка, и в ее голосе зазвучали стальные нотки. — Есть оплаченная программа тура, и ни о какой самодеятельности не может быть и речи! — Давай скажем, — едва слышно предложил Плахову Вася. — Погоди, — прошептал Игорь, придал лицу невинное выражение, посмотрел в глаза гиду и покорно спросил, показывая на свою куртку и толстый вязаный свитер: — А мы так не замерзнем, Даша? — Эту проблему мы решим в два счета, — уверила «бизнесменов» девушка и, повернувшись к водителю, что-то бегло сказала ему по-английски. Клаус флегматично кивнул и тронул автобус с места. Через три часа белый микроавтобус с цветной эмблемой туристического агентства на борту поднимался по извилистой дороге, идущей к подножию Столовой горы — самого высокого места Кейптауна и одной из самых главных его достопримечательностей. На вершину туристов доставлял фуникулер. Плахов и Рогов, теперь одетые в одинаковые шорты защитного цвета и светлые футболки с надписями «Саус Африка» и картой южной оконечности материка, продолжали борьбу со сном. Душ в гостинице их несколько взбодрил, но обильный завтрак вновь навеял сонное настроение. Даша, вопреки откровенному равнодушию своих клиентов, сдаваться не собиралась и обрушивала на них поток информации. Для друзей ее монотонный лепет был сродни колыбельной. — …Долгие годы «черное» большинство страны нещадно эксплуатировалось «белым» меньшинством, процветал режим апартеида, и только в тысяча девятьсот девяносто четвертом году благодаря поддержке мирового сообщества состоялись первые всеобщие выборы… В зеркальце заднего вида Даша наконец заметила, что Вася и Игорь засыпают. Нужно спасать положение, а то туристы пропустят самое интересное — такого новоиспеченный экскурсовод допустить не могла. Она замолчала, вглядываясь в проносящийся мимо пейзаж, но ничего интригующего, способного встряхнуть ленивых слушателей, не обнаружила. Вдруг ее осенила спасительная мысль. — Смотрите, лев! — восторженно завопила девушка. — Где? — встрепенулись опера и прильнули к окнам. — Ушел, — разочарованно вздохнула Даша, почесав курносый носик, — спрятался в кустах… Вон там. — Она махнула рукой в сторону густых зарослей возле дороги. — …А на выборах девяносто четвертого года первым чернокожим президентом был избран Нельсон Мандела… — И что, лучше стало? — без энтузиазма спросил Рогов, тщетно пытаясь разглядеть в кустах царя зверей. — Как вам сказать… — замешкалась Даша. — Скорее наоборот. — Что, теперь белых угнетают? — догадался Плахов. — Ну, сами посудите, — девушка повернулась к туристам, — парламент, правительство, полиция — все черные. Льготы все у черных. В результате экономика падает, а преступность растет. — А русских здесь много? — Да нет, конечно. У нас в районе несколько семей, в основном летчики. Ну, еще эмигранты. — Может, клуб русский есть? — не отставал Вася. — Или ресторан? Даша отрицательно покачала головой: — Я, по крайней мере, не знаю. В Констанции — это пригород — есть небольшая колония наших, а больше, пожалуй, и нет… Микроавтобус выбрался на просторную площадку, с которой открывалась захватывающая дух панорама океана и города, раскинувшегося далеко внизу. — Вот мы и приехали. Столовая гора! — объявила Даша. — Выходим, господа туристы. — А лев этот сюда не доберется? — Вася беспокойно озирался вокруг. — Здесь специальная защита, — успокоила Даша. — Ультразвуковые излучатели… — Понятно. — Вася нерешительно потянул на себя ручку двери. Порыв теплого воздуха, наполненного свежестью океана, ворвался в салон машины и повеял на усталых оперов пряным ароматом дальних странствий и загадочных приключений. У подножия горы раскинулся большой город с обширной гаванью, заполненной множеством грузовых судов. Солнце сияло бликами на глади неподвижного океана, переливалось в стеклах зданий отелей и развлекательных центров, сверкало на ярко-зеленой листве деревьев, растущих по всему городу. Прямо под горой возвышалась громада старого форта Виньард, над которым развевалось по ветру огромное разноцветное полотнище флага Южно-Африканской Республики. — Взгляните, какая красота! — восторгалась Даша, и в ее голосе слышалась гордость за все это великолепие, словно она сама принимала участие в его творении. — Недаром Кейптаун называют бриллиантом в короне Африки. — Эх, етишкины шишки, — тихо и благоговейно выругался Вася, пораженный открывшейся панорамой. — Фотоаппарат в багаже остался… — Ничего, Вася, открытку купишь, — повернулся к нему Плахов и, понизив голос, добавил: — Ты что, сюда фотографировать приехал? Забыл, зачем мы здесь? Турист, блин. — Спокойно, Игорюха, все под контролем. — Смотрите, смотрите! — Даша махнула рукой в сторону плоского островка милях в пяти от берега. На этом клочке суши можно было разглядеть мощные приземистые постройки. — Это Robben Island — остров Роббен, где Мандела сидел. В тюрьме сейчас музей. Если хотите, можно туда съездить, но за отдельную плату. — Тюрьмы мы уже видели, — многозначительно произнес Плахов, заглядываясь в океанский простор. — Тогда пойдемте прогуляемся по вершине, — предложила Даша и ступила на живописную дорожку, ведущую к фуникулеру. Плахов покорно поплелся за экскурсоводшей, а Вася остался на месте, продолжая сокрушаться от отсутствия фотоаппарата. Игорь прибавил шаг и догнал девушку: — Даша, а мы в Констанцию не заедем? — Нет, — гид удивилась: — А зачем? — Знакомые попросили нас найти здесь одного русского, вот я и подумал, может, он там живет… — К сожалению, мы по времени не уложимся. — Даша остановилась и строго посмотрела на собеседника. — У нас еще поездка на Ватерфрант. — Так давайте мы вместо него в Констанцию и заедем, — предложил Игорь. — В таком случае, мы нарушим программу, а это строго запрещено, — возразила экскурсовод. — У нас очень жесткие порядки, Игорь Сергеевич, их нельзя нарушать. — Серьезно? — улыбнулся Плахов. — Не волнуйтесь, мы вас не подставим, сами как-нибудь разберемся. — Что значит «сами»? — испугалась Даша. — О чем вы, Игорь Сергеевич? — Можно просто Игорь. Что вы так переживаете, Даша? Мы тихо-спокойно сядем на общественный транспорт и съездим в Констанцию. — Вы сошли с ума! Белые не ездят здесь на общественном транспорте! Ни в коем случае! — А на чем? На слонах? — На своих машинах, реже — на такси. И пешком по улицам здесь никто из белых не ходит. Даже днем — такие правила… — Да ладно, не сгущайте краски… Цивилизованное же государство. — Еще раз повторяю: пешком гуляют только в охраняемых местах и супермаркетах, — строго заявила Даша. — Поэтому прошу вас, без меня — ни шагу. Я за вас отвечаю. — М-да, приплыли, — разочарованно протянул Плахов. — Иначе меня уволят, Игорь, поймите. Их догнал Вася. Его восторгам не было предела, равно как и разочарованиям: — Эх, ешкин кот, фотоаппарат в багаже… Красота какая! Ведь расскажешь кому — не поверят. Эх, екарный бабай, фотоаппарат… Вот это да! В отеле на переполненного впечатлениями и надышавшегося океанским воздухом Васю вдруг накатило тревожное беспокойство. Он стал расхаживать из угла в угол номера, то и дело останавливаясь перед огромным окном, за которым открывался вид на католический собор. — Мы что, сюда тюрьмами любоваться приехали? — опять спросил он Игоря, который неподвижно лежал на своей кровати и задумчиво глядел в белоснежный потолок. — Прикинем, Вася, что делать. Не гони лошадей… — Ага, прикинем… Она нас со своей программой в могилу сведет, — недовольно пробурчал Рогов. — Надо было сразу ей сказать, что мы менты, махом бы отстала. — Погоди, не мандражируй. — Игорь приподнялся на локте. — Пусть ее муж посмотрит фотографию, может, он и видел этого мужика. Как-никак он здесь по всей стране мотается. — А я считаю, надо действовать! — Интересно, как? Ты слышал, что Даша говорила? И «Правила поведения туриста» почитай. — Плахов взял с тумбочки желтый листок и протянул его Рогову. — Тут лучше самодеятельность не разводить… — А, брось ты! Не знаешь, что ли, как эти инструкции пишутся. Нагонят жути, а делов-то — москит наплакал. — Ну да, особенно если вспомнить Штаты, — поморщившись, словно от боли, Плахов отвалился на подушку, — москит наплакал… — Кто старое помянет… — начал было Вася, но замер на середине фразы и внимательно к чему-то прислушался. — Ты чего? — Комар, — прошептал Рогов. — Слышишь? — Нет, это не комар. Это за тобой лев со Столовой горы пришел, — усмехнулся Плахов. — Или тебя глючит от недосыпа. Вася быстро достал из кармана шортов небольшой пульверизатор с огромным черным комаром на этикетке и пару раз пшикнул из баллончика в воздух. — Дрянь редкостная, но вроде должна действовать. — Ты где ее взял? — В шопе купил, пока ты шортики примерял. Нельзя здесь без этой штуки. Двух слонов за нее отдал. — Каких слонов? — Игорь недоуменно посмотрел на соратника по борьбе с мировой преступностью. — Две бумажки по двадцать рэндов, — ответил соратник. — На них слоны нарисованы, ты внимания не обращал? — А, ты в этом смысле… — Игорь наконец понял, о чем идет речь: на южноафриканских купюрах были изображены различные животные — бананы, слоны, львы, буйволы и леопарды. Вася снова подошел к окну и задумчиво посмотрел на улицу. — Время-то всего девять… — Есть какие-то предложения? — сонно спросил Плахов. — Поймать тачку, и в Констанцию! — рубанул воздух рукой Вася. — Пошукать там среди местных, что к чему. — Вспомни Америку, мой храбрый друг. Лучше не нервничай и ложись спать. С утра пораньше встанем и до приезда Даши рванем. Я карту видел — здесь недалеко. — А, ну раз так, — зевнул Рогов, — тогда я в душ и спать. Завтра подъем в семь! — Спокойной ночи, турист. — Угу… Давай, бизнесмен. В то время как офицеры милиции составляли план оперативно-розыскных мероприятий на завтра, их заботливый гид Даша сидела на кухне своей квартиры и делилась впечатлениями с любимым мужем. Володя, только что вернувшийся после двухдневной командировки на север страны, где начался большой лесной пожар, выглядел уставшим. Он неторопливо ковырялся в своей тарелке с салатом из авокадо и папайи и рассеянно слушал рассказ жены. — …Больно уж они подозрительные. — Даша встала из-за стола и взяла нож, чтобы нарезать хлеб. — Такие деньги за тур выложили, а сами ничем не интересуются, спят все время. «У нас, — говорят, — свои планы…» — Какие у них могут быть планы? — зевнул Володя. — Сюда едут, чтобы львов и пингвинов смотреть. Они что, из этих, распальцованных? — Вроде нет. Ведут себя скромно, одеты обычно, деньгами не сорят. Все про этого меня расспрашивали, просили тебе показать, может, знаешь. Володя взял со стола увеличенную фотографию седоволосого мужчины и посмотрел на нее еще раз. — Нет. Никогда не видел. Ты же меня знаешь — я бы не забыл. Зачем он им сдался? — Я же тебе уже говорила, ты что, не слушал? — возмутилась супруга. — Не говорят они ничего, даже имени его не знают. Что-то там про знакомых плетут, но я сразу поняла — врут… — Странно, — опять зевнул Володя. — Я им в консульство предложила обратиться, а маленький — Василий Иванович — говорит: «Там уже были». И когда только успели? Я ж все время с ними. — А может, они бандиты? — Кто их знает, — побледнев, прошептала Даша. — Я им на Роббен предложила съездить, так они ответили: «Тюрьмы уже видели». И зоны тоже. — Эх, Дашка, влипла ты в историю. А если они вообще какие-нибудь киллеры и приехали этого мужичка грохнуть? Сама знаешь, что у них, то есть у нас, сейчас там творится. Раздел сфер собственности, понимать надо… — Меня же тогда уволят, — перепугалась Даша. — Что делать, Володя? — А может, оно и к лучшему? Все равно я не хочу контракт больше продлевать. — Ты это серьезно? — Вот где мне эта Африка. — Володя сжал пальцами горло. — Все, хватит, выше крыши уже хапнул этой экзотики. Ты им пожар летишь тушить, а они по тебе «калашами» из джунглей. — Ты мне ничего такого раньше не рассказывая! — Даша взволнованно посмотрела на мужа. — А что рассказывать, — махнул рукой тот. — Всякое бывает… Даша взяла кусок хлеба, намазала его толстым слоем масла, а поверх положила большой кусок авокадо. После посыпала бутерброд солью и протянула Володе: — Скушай с чаем. — Опять авокадо, — поморщился любимый муж. — Сейчас бы огурчика солененького или докторской колбаски… — Зато это очень полезно. Володя нехотя откусил кусок бутерброда и запил большим глотком горячего чая. Даша, подперев подбородок ладонью, внимательно смотрела на него. — Так ты серьезно решил в Омск вернуться? — немного погодя спросила она. — Ну да… Хоть на хоккей нормальный с мужиками схожу, в бане попарюсь, снег увижу. Представляешь, Дашка? Снег… — А о Витальке подумал? Он же только втянулся в программу, стал язык более-менее понимать, а ты его оторвать хочешь, на новое место бросить… Я на работу устроилась… — Даша встала из-за стола и решительно завершила свою тираду — Нет, Володя, еще года на два нам надо здесь остаться. Муж не спеша доел бутерброд, допил чай и посмотрел на Дашу: — Поживем — увидим… Ты завтра куда со своими туристами? — На мыс Доброй Надежды, а потом на виноградники. — У меня отгул — съезжу с тобой, посмотрю на твоих субчиков. Поглядим, что за туристы. Глава 3 КАЛИНКА-МАЛИНКА, КОКОС-АБРИКОС …Ходить на экскурсии в одиночку опасно. Всегда берите кого-нибудь с собой, если собираетесь идти купаться, гулять по горам или в поход. Старайтесь не ездить в автобусах, маршрутных такси и поездах…      ЮАР. Памятка туриста С шелестом густой листвы, гудками редких автомобилей, прохладным ветерком с океана и ласковым светом африканского солнца в Кейптаун приходило утро. Выспавшиеся оперативники «убойного» отдела питерского ГУВД ранним утром выскользнули из отеля, поймали такси и уже через полчаса оказались в Констанции. Это был район малоэтажной застройки, где частные дома терялись в глубине огромных дворов, огороженных высокими заборами. Плахову так и не удалось объяснить чернокожему таксисту, чего они хотят. Тот наотрез отказывался понимать, кто такие «русские» и зачем они нужны этим двум белым. По-видимому, коренной африканец просто не различал представителей белокожей расы, да и, по большому счету, зачем ему нужно было их различать? — Да, попали, — почесал затылок Вася, глядя на широкую пустынную улицу, вдоль которой тянулись высокие заборы частных особняков. — Что делать-то будем? — Искать! — Игорь решительно шагнул к ближайшим воротам. На массивной железной калитке прямо под глазком сверкала латунная табличка с фамилией владельца дома. Это значительно облегчало поиск. — Давай так: ты по правой стороне иди, а я — по левой, — проинструктировал Рогова Игорь. — Как увидишь русскую фамилию, зови на помощь. — О'кей! Минут через десять он радостно закричал через всю улицу: — Игорюха, нашел! Плахов быстро пересек улицу и прочитал табличку, на которой латинскими буквами было четко выгравировано: «Mr & Ms Rogov». — Смотри-ка, однофамильцы, — радостно рассмеялся Вася. — Роговы, понимаешь, они и в Африке — Роговы. — А у тебя точно родственников за границей нет? — посмотрел на него Игорь. — Да ты что! Откуда им взяться… У тестя есть. На Украине. А здесь — никого. Отвечаю. — Сейчас, возможно, найдутся. — Игорь нажал на кнопку звонка. Тут же небольшая видеокамера, приделанная над дверью, провернулась и уставилась своим стеклянным глазом прямо на незваных гостей. Динамик переговорного устройства щелкнул, и из него раздался скрипучий голос: — Вот ду ю вонт? — Добрый день, — тщательно подбирая слова, по-русски сказал в микрофон Плахов. — Мы из России, ищем здесь нашего земляка, вы не могли бы нам помочь? После недолгого молчания динамик снова затрещал: — Кто вам дал наш адрес? — Никто. На табличке прочитали. Мы товарища ищем. Может быть, вы его знаете? У нас фотография есть. Посмотрите, пожалуйста. — Нам это неинтересно. — Да вы не бойтесь. Мы из России, из Петербурга. — Плахов уже исчерпал почти все аргументы. — Нам очень надо его найти… — Мне нет до вас никакого дела, — повторил голос. — Уходите отсюда, иначе я вызову полицию. — Вот черт! — не выдержал Вася. — А еще однофамильцы! В такой мелочи помочь не хотят. Неожиданно калитка скрипнула, и перед милиционерами предстала худая старуха с перекошенным от злобы лицом. В руках она держала поводок, на конце которого всем телом извивался небольшой леопард, зловеще сверкающий бусинами маслянистых глазок. Сыщики мгновенно отскочили на середину дороги. — Уходите, а то спущу, — пригрозила старуха, немного ослабив поводок. Леопард с силой дернулся в сторону пришельцев. — Ходят тут всякие, покоя от них нет… Попросят водички, а потом ружье в морду! — Наверное, власовцы какие-нибудь беглые, — предположил Рогов, отойдя от калитки на полсотни шагов. — Натуральные фашисты! — Вась, а у тебя точно родственников за границей нет? — ухмыльнулся Игорь. — Да пошел ты! — отмахнулся Рогов. — В моем роду таких уродов нет. Чего делать будем? — А что делать? — Игорь посмотрел на часы. — Скоро Даша в отель прикатит, надо возвращаться. Не стоит ее пугать, она и так нервничает. Там и определимся, где нашего неуловимого Джо искать. — Опять нас, значит, ждет этот, как его… — Вася напряженно нахмурил лоб, — Нильсон Мандалай… — Нельсон Мандела, деревня. Пора бы уже и запомнить. Ладно, пошли тачку ловить. К центральному входу отеля «Парк Инн» подкатил белый микроавтобус с разноцветной эмблемой туристического агентства на кузове. Из салона вышла Даша, посмотрела на часы и вошла в гостиницу. Следом за ней появился Володя, подозрительно огляделся вокруг, затем достал сигарету и закурил, пуская вокруг себя затейливые кольца голубого табачного дыма. Кто-то из прохожих подумал, что это фокус, и кинул ему монетку, за что чуть не получил в морду. Даша вернулась быстро очень взволнованной. — Что еще? — хмуро поинтересовался Володя. — Их нет в номере, — выдохнула Даша. — Портье говорит, что они вышли часа полтора назад, поймали такси и уехали. — Куда? — Володя бросил окурок на газон. — Наверное, в Констанцию, — предположила Даша, — они туда собирались. — Вот наглецы! — Володя раздраженно ударил кулаком по белоснежному боку микроавтобуса. Флегматичный Клаус обернулся и смерил его недовольным взглядом. — Что делать, Вова? — едва сдерживая слезы, спросила Даша. — Авокадо сушить, — мрачно ответил вертолетчик и открыл дверь автобуса. — Садись, поедем искать твоих беглецов. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Микроавтобус тронулся с места и взял направление на северо-запад города — в район Констанция. Вася и Игорь уже полчаса шагали вдоль оживленной городской трассы. Все их попытки поймать такси или остановить машину не увенчались успехом. Стальные кони надменно проносились мимо, обдавая пешеходов сизым дымком бензинового выхлопа. Плахов решительно двигался вперед, Рогов суетливо семенил за ним, отпуская вслед водителям непечатные выражения — благо, никто его не понимал. — Ты смотри, что творится, Игорь, — возмущался он. — Они тут все какие-то фашисты — не могут человека до отеля подбросить. А ведь мы же свои, белая раса! Трудно подвезти, что ли, ешкин кот? Плахов молчал, принимая все с философским спокойствием. Впереди показался стеклянный павильон остановки, возле него притормозила маршрутка — небольшой автобус с номером семнадцать на боку. — Во! — обрадовался Рогов, ускоряя шаги. — Я эту маршрутку возле отеля видел, давай быстрее, Игорь. — Подожди! — Плахов осадил коллегу. — Смотри, там одни черные. — А, ты тоже, значит, из этих… — сокрушенно закачал головой Рогов. — Не знал я, Игорь Сергеевич, что вы расист. — Не в этом дело, малыш… — начал объяснять Плахов, но Рогов прервал его на полуслове: — А раз не в этом, то какие проблемы? В конце концов, мы сколько лет в них деньги вкладывали? Пора бы и отдачу получить. Плахов обреченно кивнул головой и следом за Васей забрался в душный грязный салон. Вася оглянулся вокруг, одаривая афро-африканцев своей радужной улыбкой, а потом согнул в кулаке правую руку, поднял вверх сжатый кулак и пафосно воскликнул, сознательно коверкая русские слова: — Русиш унд ниегр — дружба навек! Игорь почувствовал пустоту в нижней части живота — предчувствие почти кричало о чем-то нехорошем, но «дать заднего» было уже невозможно. Дверь закрылась, и маршрутка тронулась с места. Несколько пар внимательных глаз пристально наблюдали за белыми пассажирами, и от этих оценивающих взглядов Плахову стало не по себе. — Русиш унд ниегр — дружба навек! «Дружба навек» принесла замечательные результаты — напарники даже не успели понять, что и как с ними произошло. В салоне вдруг началась суета, цепкие руки со всех сторон схватили и умело обшарили белых пассажиров, освобождая их от самых явных признаков принадлежности к «расе господ» — бумажников и часов. Через минуту господа уже валялись в пыли на обочине дороге, а темно-серый зад негритянской маршрутки растаял вдали. — Во, гады! — Плахов встал на ноги, поднял с земли раскуроченный бумажник и заглянул вовнутрь. — Ни копеечки не оставили, ни самого захудалого рандика… Слава Богу, хоть фотку не взяли. Помимо фотографии, в бумажнике остался еще и глянцевый календарик с изображением Эрмитажа. Игорь использовал весь свой матерный запас и убрал резко оскудевшее состояние в карман шортов. — Козлы, козлы! Бабуины! — Вася рассеянно отряхивал пыль с одежды, стараясь не смотреть на Плахова. — Даже сигареты забрали, — сокрушенно сообщил тот. — Ты бы еще громче про негров заорал. — Расисты, — резюмировал коллега. Они растерянно побрели вдоль скоростной дороги, обдумывая свое невеселое положение. Мимо пролетали автомобили, из окон которых представители «бледнолицей» части населения Южно-Африканской Республики окидывали избитых туристов презрительными взглядами. Справа показался небольшой парк, и жертвы местного произвола, не сговариваясь, присели на одну из скамеек. Город они не знали совершенно, карта осталась в маршрутке, поэтому пришлось полагаться на интуицию. Можно было, конечно, попросить какого-нибудь таксиста довезти их до отеля и там рассчитаться, но Даша предупреждала, что белых в такси тоже грабят. Рисковать второй раз не хотелось. Мимо «убойщиков» прошло несколько чернокожих парней, которые изумленно смотрели на экзотическую картину — свободно разгуливающих белых в негритянском квартале. На соседней скамейке сидел улыбчивый африканец в черных очках и, уставившись в небо, выбивал ритм на небольшом барабанчике, обтянутом толстой кожей. Периодически он выкрикивал малопонятную, но очень эмоциональную фразу — по-видимому, это была песня… — Полный дефолт, — вздохнул Рогов, глядя на музыканта. — А тебе теща в карман не зашила? — Плахов с надеждой кивнул на шорты Василия. — Так те в багаже остались. Да и немного там совсем… Придется Ждановичу звонить, чтобы высылал. — Для этого надо еще до отеля добраться… Они замолчали, и Вася вновь уставился на чернокожего барабанщика. Вдруг он решительно поднялся. — Сейчас заработаем, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Пошли! — Куда ты опять? — насторожился Игорь. — Покажем им, — зло ответил Рогов. — Соединим пролетариев всех стран. — Каких пролетариев? Объясни по-человечески! — проорал Плахов вслед Рогову, который прямиком направлялся к барабанящему в тамтам негру. — Хеллоу, — улыбаясь, приветствовал Вася музыканта. — Хай, — машинально ответил музыкант, глядя на белого поверх очков. — Дай постучать, земляк, — громко попросил Вася и ногтем побарабанил по гулкой коже тамтама. — Тебя все равно никто не слушает. Негр совершенно не понимал, чего от него хотят, и только белозубо улыбался в ответ. Вася повернулся к Игорю: — Как сказать: «дай поиграть»? — Вась, пойдем. Не надо. — Игорь взял Рогова за рукав. — Ну его… Но сбить Рогова с выбранного пути было уже невозможно. — Скажи, как? — Гив ми, плиз. Вася повернулся к музыканту, который перестал стучать и с любопытством наблюдал за перебранкой двух помятых белых. — Гив ми, плиз… тамтам, — вновь попросил Вася чернокожего. Тот пожал плечами и протянул ему барабан. Вася взвесил в руке экзотический инструмент, украшенный ломаными линиями узоров, и протянул его Игорю: — Подыграй, а я спою. — Ты что, спятил? — выпучил глаза Плахов, не ожидавший такого поворота событий. — А что такого? Кто нас здесь знает? Не хочешь? Ну, тогда я один. Вася решительно сел на скамейку, поставил барабан между ног и уже приготовился поразить мир непревзойденным шедевром, когда Плахов остановил его. — Ладно, давай сюда, — с мрачной решительностью сказал он. — Что будете петь, маэстро? — Давай «Калинку», — предложил Вася и откашлялся. — Ее везде поют. Игорь на мгновение замер над барабаном, затем принялся ритмично настукивать ритм песни. Рогов принял картинную позу и, отсчитав необходимое количество тактов, затянул: Калинка, калинка, калинка моя, В саду ягода калинка-малинка моя… Пропев этот рефрен несколько раз, он начал импровизировать, придав тексту экзотический оттенок: Кокосы-мокосы, кокосы мои, В саванне абрикосы-кокосы мои… Эх! При первых звуках Васиного пения вокруг стали собираться чернокожие граждане, пораженные небывалым зрелищем. Одни удивленно переговаривались, другие широко улыбались и, пытаясь помочь исполнителям, хлопали в ладоши. Однако никто из них не бросил ни монетки в бейсболку, которую Вася предварительно разместил на земле. Чего греха таить, пел Василий Иванович хреново. Не Элтон Джон. Краем глаза Плахов заметил, что напротив них остановился автомобиль, откуда высунулся толстый белый африканец. Он с негодованием посмотрел на невиданное шоу, сплюнул и дал по газам. Игорь вошел в раж. «Не „Бекстрит-бойз“, конечно, но для аборигенов сойдет», — подумал он, рьяно выстукивая зажигательный ритм. — Такого здесь еще не видели! — Надо тему сменить! — крикнул певец. — Денег все равно не дают. Давай этих, «татушек»! Их должны знать. В аэропорту крутили. Игорь сменил ритм, а Рогов монотонно завыл, приплясывая на месте и путая слова: Мы убежим, все будет просто: Ночь упадет, крышу уронит, И что-то там на перекрестке, И хренота нас не догонит. Небо уронит ночь на ладони. Нас не догонят, нас не догонят… Собравшиеся вокруг слушатели начали весело пританцовывать в такт музыке. Сделав паузу, певец подмигнул аккомпаниатору. — Нравится афро-африканцам! Вася улыбнулся танцующим вокруг неграм, показал пальцем на бейсболку и пропел: Мани, мани — кидай туда! Рэнды давай, рэнды! Негры наконец стали бросать деньги — мелкие купюры и монетки, которые быстро наполняли бейсболку. Неожиданно раздался резкий скрежет тормозов, и на обочине дороги, прямо напротив скамейки, где господа офицеры давали представление, остановился синий микроавтобус с надписью «TV-2 canal» на борту. Дверь машины мгновенно распахнулась, на улицу выскочили молодая высокая женщина в светлом комбинезоне с микрофоном в руках и бородатый оператор с камерой на плече. Корреспондент что-то прошептала оператору, и тот живо забегал вокруг веселого сборища, снимая с разных ракурсов оперов и их слушателей. Парочка чернокожих полицейских возникла из ближайших кустов и, поигрывая дубинками, встала прямо за спиной у «музыкантов». Игорь понизил ритм и проскрипел пританцовывающему Рогову: — Завязывай, Киркоров, пресса приехала… «Киркоров» заглох и под аплодисменты, поклонившись благодарной публике, поднял с земли бейсболку, наполненную честно заработанной валютой. — Понял, что петь надо? — Вася дружески похлопал по плечу владельца барабана и собрался было переместить содержимое бейсболки в карман шортов, как вдруг мускулистая черная рука вырвала кепку из его рук. Полицейские поняли, что их время пришло. — Алло, коллега! Осади! Это наши рэнды, — возмутился российский оперуполномоченный, вырывая бейсболку из рук южноафриканского блюстителя закона. — У вас разрешение есть? — поинтересовался африканский коп на ломаном английском языке. — Мы их напели! — кричал русский коп, ухватившись за козырек бейсболки и перетягивая ее к себе. — Слышь, френд, — поддержал Плахов, — кончай беспердельничать. В собственную безопасность стуканем. Кончай, говорю. Местному менту надоело играть в тяни-толкая с непонятливым белым, и он наградил Рогова двумя резкими ударами дубинкой. Вася сразу отстал и ухватился за ушибленный филей. Дать сдачи он, конечно, мог, но это было чревато международным конфликтом и разладом афро-российских отношений. Оставалось скромно удалиться с места происшествия. — Козлы! — дежурно выругался Василий Иванович. — Руку напрочь отсушили, прокуратуры на них нет. Полицейские поигрывали дубинками возле скамейки и, ухмыляясь, смотрели вслед удаляющимся белым. К незадачливым музыкантам подскочила женщина с микрофоном, подсунула его под нос Васе и что-то бегло залепетала по-английски. Оператор, не прерываясь, снимал оперов. — Чего она еще хочет? — поморщился Рогов. — Как звать, спрашивает. — Нельсон Манделай и екарный бабай! — рявкнул в микрофон Рогов. — Напредставлялись уже по самые помидоры, ешкин кот. — Ноу коммент, — бросил корреспондентше Игорь и увлек раненого товарища через дорогу. Представители прессы расстроенно посмотрели им вслед и, о чем-то коротко переговорив, погрузились в подъехавшую машину. Микроавтобус туристической компании, в которой трудилась Даша, остановился перед перекрестком в районе Констанции. Уже в десятый раз добросовестный гид набирала по мобильному телефону номер отеля, но всякий раз портье ледяным голосом сообщал ей, что джентльмены из России еще не вернулись. — Вот ведь свалились на мою голову! — Даша нервно захлопнула крышечку мобильника. — Какие безответственные люди! — Может, плюнем на них и домой поедем? — предложил Володя, который заранее возненавидел нерадивых подопечных жены. — Пускай сами выпутываются… — Нет, Вова, так нельзя, — строго ответила Даша. — Я за них отвечаю, и мы должны их найти. Обязательно. — Хорошо, — пробормотал Володя. — Я им фюзеляжи-то намылю, путешественникам… — Что? — не расслышала Даша. — Нет, ничего — так, песенку одну вспомнил. Время приближалось к полудню. Измотанные африканским гостеприимством российские «бизнесмены» устало перемещались в душном пространстве жемчужины Африки — Кейптауна. Кругом высились высокие заборы, поверху затянутые несколькими рядами колючей проволоки, сверху жарило беспощадное солнце. Жемчужина, она и есть. — Однако как все поменялось, — изрек Вася, потирая ушибленное полицейской дубинкой предплечье. — Сколько лет их здесь белые долбали, а теперь за заборами попрятались и сидят дрожат, как зверьки какие-то. — Это урок. — Плахова потянуло на философские обобщения. — Никогда никого нельзя загонять в угол. В результате все оборачивается именно так — заборами и проволокой. — Похоже, нас тоже загнали, — вздохнул Рогов. Из-за поворота вынырнул оранжевый таксомотор и остановился возле одного из домов. Из салона машины вышла шикарно одетая чернокожая дама, направилась к воротам своего дома. Следом за ней вылез водитель, открыл багажник и принялся доставать сумки с покупками. Он ставил их прямо на дорогу рядом с автомобилем. — Погоди-ка, Вася, я сейчас, — Игорь быстро подскочил к машине. Он выхватил сумки из-под носа растерявшегося от неожиданности водителя и потащил их к открытым воротам. Улыбаясь, Плахов пронес свою ношу в ворота мимо хозяйки, от неожиданности потерявшей дар речи. Изумленный Вася замер на месте и глядел, как его напарник исчезает в глубине большого колониального дома, стоящего посреди густых зеленых зарослей. Плахов вернулся из ворот минуты через три. Лик его сверкал торжеством, а правая рука сжимала несколько разноцветных купюр. — Вот, Вася, подхалтурил. Ты рот-то закрой, а то малярийный комар залетит. — Ну, ты даешь, Игорюха, не ожидал, — обалдел Рогов. — А у меня, кстати, появилась одна идея, — щелкнул пальцами опер-носильщик, — по поводу даниловского приятеля. Плахов подошел к водителю такси и вложил в его черную длань деньги: — Ту тиви сентре. — О'кей, гайз, — ответил тот, пересчитав деньги. — Куда это мы, Игорек? — На телевидение. — Плахов многозначительно посмотрел на брата по несчастью. — Используем нашу популярность в служебных целях. Оранжевое такси растворилось в лабиринте улиц, а мимо того места, где оно стояло буквально три минуты назад, проехал белый микроавтобус, управляемый флегматичным Клаусом. — Куда же они могли подеваться? — Даша задавала этот вопрос в десятый раз. — Куда-куда, на кудыкину гору, — ответил ей хмурый Володя. — Забурились, поди, в какой-нибудь кабак и отвисают там по полной. — Они вроде непьющие. — Ах, они еще и непьющие! Не иначе сволочи, — ругнулся Володя и полез в карман за очередной сигаретой. — Может, в полицию заявим? — Больше ничего не остается, — вздохнула Даша и повернулась к водителю: — Давайте в ближайший полицейский участок… Клаус безразлично кивнул. Сыщики-бизнесмены-певцы-носильщики покинули таксомотор на автостоянке перед кейптаунским телецентром. — Ну, и где их искать? — задал резонный вопрос Василий Иванович. — Второй канал. Я на автобусе прочитал, — ответил внимательный Игорь Сергеевич. Они уже направились ко входу в здание, когда рядом с ними затормозил синий микроавтобус, и из него выпрыгнула суетливая молодая женщина с микрофоном. Она представилась корреспондентом второго канала кейптаунского телевидения Софи Мартен и полюбопытствовала у российских путешественников, кого они ищут. Оператор с телекамерой маячил за ее спиной, с интересом разглядывая гостей из Северного полушария. — Ви фром Раша, — пояснил Игорь. — Ви а лукинг фор ю… — Раша? — удивилась Софи. — Фор ми? — Йес, — подтвердил Плахов. — Только ви инглиш так, соу-соу… Софи кивнула и обернулась к оператору: — Герт, надо найти Иржи. Он, кажется, знает русский. Оператор кивнул и достал из кармана мобильный телефон. — Вэлком, — пригласила Софи загадочных иностранцев, и те проследовали за ней в здание телецентра. Щуплый лысоватый чех Иржи зашел в студийное помещение, поздоровался с Гертом и Софи, протянул руку оперативникам: — Меня звать Иржи. Я из Праги. Здесь делаю кино для Чехии. — А мы из Петербурга. Это в России, — на всякий случай пояснил Плахов. — Сотрудники Эрмитажа. Это такой музей. Очень большой. — Я знаю. Ви приехали отдохнуть? — В командировку. По заданию нашего руководства. — Только нас черножо… черные ограбили, — вступил в разговор Вася. — Документы, деньги — все забрали. Вот мы и пришли сюда за помощью. Иржи сочувственно покачал головой и сказал что-то Софи, которая согласно закивала в ответ. — Вот все, что осталось. — Игорь достал из портмоне календарик с изображением Эрмитажа. Иржи взял календарь и, поднеся его к близоруким глазам, внимательно рассмотрел, а потом передал Софи. — А зачем ви пели в парке? — спросил он. — Ведь это небезопасно… — На такси зарабатывали, чтобы в отель вернуться. — Ви просто сенсация, — улыбнулся Иржи. — Такого никогда не видели здесь. — Слушай, Иржи, помоги нам, если можешь, — попросил Плахов. — Чем я могу помочь — ведь я не детектив. Вам надо в полицию. — Да нет, ты не так нас понял, — включился Вася. — Нам надо человека одного разыскать. Игорь, покажи ему фотку. Плахов достал фотографию седого джентльмена и протянул ее чеху. Иржи перевел просьбу музейных сотрудников кейптаунским телевизионщикам и рассмотрел фото. — Кто это? — Миллионный посетитель Эрмитажа, — без запинки соврал Плахов. — Со дня юбилея города. — О да, триста лет! — закивал чех. — Мы привезли ему приглашение, — медленно продолжил загрузку опер, давая Иржи возможность перевести его слова Софи и Герту. — От директора музея. А у нас ему чек вручат на триста тысяч долларов. И памятную медаль. Прикинь? Рогов внушительно кивнул, подтверждая слова товарища. Софи и Герт принялись живо обсуждать полученную информацию. Было заметно, что они очень заинтересовались. Журналистка что-то сказала Иржи, и тот перевел ее вопрос: — Почему вы думаете, что он здесь? — Он в группе туристов был. Как раз из Кейптауна. — Плахов забрал фото и ткнул в него пальцем. — Это камерой слежения снято. — Отличный сюжет! — улыбнулся Иржи. Софи и Герт думали точно так же. Они, перебивая друг друга, стали что-то говорить Иржи, и тот кивал им в ответ. Наконец обмен мнениями закончился. — Они согласны поговорить с редактором. — Иржи указал на Софи и Герта. — Но у них есть одно условие… — Какое еще? — Право на съемку для их канала. — Иржи понизил голос — Эксклюзив… — Съемку чего? — не понял Плахов. — Вручение приглашения миллионному посетителю и ваше интервью. — Да ради Бога, — согласился Плахов, а Вася подтвердил его решение солидным кивком. — Даже без денег, — добавил он. — Они согласны, — подтвердил Иржи телевизионщикам, и те радостно заулыбались. — Скажи им, что мы поставим сюжет в вечерние новости, — попросила чеха Софи. — Она говорит, что вашего человека покажут в вечерние новости, — перевел Иржи слова журналистки. — Спасибо, — улыбнулся Плахов и, повернувшись к Васе, тихо прошептал: — А ты говоришь, в угол загнали. Главное — не паниковать. И верить в добрую надежду. — А я чего, против? Лишь бы снова не избили. Глава 4 ДЖЕНТЛЬМЕН И ЕГО САДОВНИК Timeo Danaos et dona ferentes. (Боюсь данайцев, даже дары приносящих.)      Вергилий. Энеида Крыша микроавтобуса раскалялась под солнцем возле отеля, а его пассажиры, кажется, уже потеряли всякую надежду найти пропавших русских туристов. Даша, разбитая и потерянная, едва сдерживала слезы, а Володя одну за другой нервно курил сигареты. — Пойдем, что ли, в бар сходим, — предложил он Даше. — Выпьем по коктейлю, да и сигареты у меня кончились… — А вдруг они появятся? — И что? — А нас здесь не будет… — Дашка, завязывай дергаться. — Володя загасил окурок о каблук. — Мы сделали все, что могли. Не найдет их полиция — будем обзванивать больницы и морги. — Ой! — жалобно всхлипнула Даша. — Хватит хныкать. Клаус, мы скоро вернемся. — Вертолетчик положил руку на плечо водителю. — Остаешься за старшего. Невозмутимый Клаус флегматично кивнул в ответ. — Слушай, он вообще разговаривает? — спросил Володя жену. — Я от него еще ни одного слова не слышал. — Я тоже, — ответила Даша. Они вошли в холл отеля и свернули направо к бару. В баре, несмотря на приближающийся вечер, посетителей почти не было. Брюнетистый бармен лениво протирал стаканы, краем глаза поглядывая в экран телевизора. — Мартини с двойной водкой — два, — сказал бармену Володя. — Смешивать, но не взбалтывать. И пачку «Беломора»… Шутка. «Мальборо-лайт». Бармен принялся выполнять заказ, а Володя повернулся к жене, собираясь продолжить с ней успокоительную беседу. Даша изумленно таращилась на экран телевизора, где как раз начался выпуск городских новостей. — Это они, — прошептала она. — Смотри, Володя. Вертолетчик повернулся к экрану и увидел там странное зрелище: двое белых мужчин давали представление в одном из парков Кейптауна. Сухощавый долговязый брюнет барабанил в тамтам, а круглолицый улыбчивый весельчак скакал возле него и пел какую-то несуразицу на русском языке. Вокруг собралась большая толпа черных, которые прихлопывали в ладоши, пританцовывали и подпевали. Женский голос за кадром поведал о странном происшествии, случившемся сегодня в Кейптауне. Африканским телевизионщикам удалось узнать, что организовали эту культурную акцию сотрудники Эрмитажа, которые приурочили ее к празднованию трехсотлетия Санкт-Петербурга. Затем картинка сменилась, и во весь экран была показана та самая фотография, которую Володя разглядывал вечером накануне. — Мы разыскиваем джентльмена, изображенного на этой фотографии, — объявил диктор. — Полтора месяца назад он гостил в Санкт-Петербурге и оказался миллионным посетителем знаменитого русского музея «Эрмитаж». Неизвестного счастливца ждет чек на крупную сумму, приглашение в Санкт-Петербург и памятная медаль. Всех, знающих что-либо об этом человеке, просим позвонить по телефону студии… На экране замелькала бегущая строка с цифрами телефона. Бармен принес заказ, и супруги молча залпом выпили коктейли. Володя забрал со стойки пачку сигарет, взял жену под локоть и повел ее к выходу. — Нет, Даша, они не киллеры, — тихо казал он. — Они придурки. Ну, попадутся они мне, певцы-голубцы… Новости закончились. Вася и Игорь сидели в удобных креслах возле огромного пульта в аппаратной телецентра, неподалеку от них в таких же креслах расположились Софи и Иржи. — Теперь надо ждать, — сказал чех операм и поправил очки. — Подождем. — Игорь нервно хрустнул костяшками пальцев. В студии громко зазвонил телефон. Трубку снял Иржи. — Хэллоу… О'кей, — ответил он после небольшой паузы и протянул трубку Игорю — Это его сосед. Тоже русский… — Добрый вечер. — Игорь вслушался в густой басовитый голос на том конце провода. — Да, мы из России… Очень приятно, Илья Моисеевич, а меня зовут Игорь… Так… Подождите, я сейчас ручку возьму. — Игорь взял протянутую Иржи авторучку и лист бумаги. — Слушаю, Илья Моисеевич… Так… Войцеховский Михаил Александрович… Профессор Кейптаунского университета… Виктория-роуд, дом двенадцать… Спасибо большое… Что? Нет, не надо ему звонить, мы лучше сделаем сюрприз… Конечно, свяжемся… Да… Еще раз спасибо вам… Привет от родины. Иржи перевел Софи все сказанное Плаховым, и журналистка радостно захлопала в ладоши. Глядя на нее, Рогов глубоко вздохнул и покачал головой. — Давайте ему позвоним, давайте его обрадуем! — защебетала Софи. — Предлагает звонить сейчас, — перевел Иржи слова журналистки. — Лучше без звонка приехать, — предложил Вася. — Скажи ей, Иржи, что так интереснее. Фор интрестинг! Журналистка закивала головой. — Завтра в девять утра и отправимся, — кровожадно улыбнулся сотрудник Эрмитажа и чуть слышно добавил — Тёпленьким его возьмем, из постельки. И сразу в пресс… — О'кей! — засмеялась Софи, выслушав перевод его слов. Правда, насчет пресса она не поняла. На Кейптаун опускались сумерки. Сквозь тонированное лобовое стекло микроавтобуса Володя увидел, как возле здания отеля остановился зеленый «фольксваген-жук», откуда вышли знакомые по телерепортажу парни и какой-то лысоватый очкарик. «Пропавшие туристы» тепло попрощались с очкариком, тот сел в свой драндулет и уехал. Володя нежно потрепал по плечу задремавшую Дашу. — Кажется, твои, — тихо сказал он, — бизнесмены-эрмитажники, будь они неладны. — Где? — встрепенулась Даша и, увидев на площади Рогова и Плахова, резко дернула ручку двери. — Подожди, — остановил ее Володя, в голосе которого звучали угрожающие нотки. — Я с тобой. Опера-бизнесмены-певцы-носильщики-эрмитажевцы и т. д. неторопливо направились к отелю, который встречал их уютными огнями. На ходу они обсуждали план предстоящих оперативных мероприятий. — Подъедем часам к семи утра, — предложил свой вариант действий Плахов, — еще до телевизионщиков. — А что с Софи? — спросил Вася. — А чего с Софи? Потом дашь ей интервью, и все дела… Скажешь, ошибочка вышла, и все такое. Одной лажей больше, одной меньше. Вася собрался что-то возразить, но в этот момент перед ними возник высокий белобрысый парень. Его лицо напоминало морду обиженного носорога. — Вы на хрена сюда приехали? — завопил блондин, схватив Плахова за отвороты рубахи. — Не понял? — вырвался тот. — Ты чего, земляк? Ошалел? — Не понял?! — Носорог, как видно, был уже на пределе. — Сейчас объясню! — Ты кто такой?! — Рогов сжал кулак. — Это мой муж, — послышался голос Даши. Она появилась как раз вовремя. — Объелся груш, — автоматически вырвалось у Васи. — Володя, прекрати, — приструнила Даша мужа, и тот, сверкая глазами, как голодный леопард, опустил руки. — Василий Иванович, Игорь Сергеевич, как вам не стыдно! Мы вас весь день ищем. Уже в морги собирались звонить… — Не дождетесь, — пробубнил Вася, а Игорь нарисовал на лице раскаяние и посмотрел на взволнованного экскурсовода. — Даша, извините, так уж вышло, — прижал он руку к горячему сердцу. — Они песенки для негров распевают, — снова взорвался Володя, — а мы носимся по всему Кейптауну, как дураки на форсаже! — Я же к вам со всей душой, — обиженно произнесла Даша. — Зачем вы так? — Виноваты, — вздохнул Рогов. — Наше раскаяние не знает границ. — Хоть бы позвонили, — продолжала укорять оперов Даша. — Могли бы и мне рассказать о том, что вы из Эрмитажа, я бы вам обязательно помогла все устроить. — Вообще-то мы не из Эрмитажа, — глухо признался Плахов, посмотрев в глаза женщине. — Мы сотрудники милиции, убойный отдел главка Санкт-Петербурга. Здесь по работе. Неофициально, конечно. — Трупы, кровь, все как положено, — добавил Рогов. — Менты? — удивленно протянул Володя, мгновенно остыв. — А не гоните? — Ксивы, в смысле удостоверения, — в номере. Хотите — покажем. — Так чего же вы молчали? Мы тут чего только не думали. — Увы, раньше сказать не могли. Секретная тайна, — пояснил Вася. — Во конспираторы! — ухмыльнулся вертолетчик и повернулся к потерявшей дар речи жене. — А по ним и не скажешь… Просто цирк какой-то. — Сейчас все объясним. — Вася прислушался к окружающим звукам. — Только пойдемте внутрь, а то мало ли чего здесь. Комары вроде пищат… — Хм, комары, — усмехнулся Володя. — Короче, с вас по пузырю пива, раз такое дело. — Не вопрос, — улыбнулся Рогов, отмахиваясь рукой от невидимых кровососущих африканцев. — Это ничего не меняет, — строго заявила Даша. — Вы все равно моя группа! В отеле оперов ждал сюрприз — нашелся их потерянный багаж. На кровати в номере лежал большой букет экзотических цветов и шикарная кожаная папка. Первым делом Вася открыл свою сумку и, порывшись в ее недрах, извлек на свет трусы с пришитым карманом. Игорь открыл папку и стал изучать текст, напечатанный на гербовом бланке авиакомпании «Бритиш эрвейс». — Что пишут? — Вася пересчитывал спрятанную в кармане трусов валюту. — «Диа френдс!» — торжественно зачитал Плахов. — Дорогие друзья! «Компания „Бритиш эрвейс“»… ну, и все такое прочее… В общем, извиняются они и впредь обещают не повторять. — Пусть за моральный ущерб платят, — недовольно пробормотал Вася, — диа френдс… Наличности у нас совсем немного, Игорек. Такие дела. — Ничего, позвоню Ждановичу, уладим, — успокоил его Плахов, присел на кровать, взял ручку и стал о чем-то размышлять, рассматривая бланк авиакомпании. — Ты чего? — Рогов достал из сумки спрей от комаров и противомалярийные таблетки. — Надо для этого Войцеховского приглашение сварганить. Хоть какое-нибудь. — На фига? — Вася открыл крышку баллона и несколько раз пшикнул вокруг себя. — Для страховки. — Игорь принюхался и недовольно поморщил нос. — Вася, завязывай со своей химией, нам ведь здесь спать. — Здоровье дороже — лучше сейчас понюхать немного, чем потом всю жизнь трястись. — Кейптаун находится вне малярийной зоны, — подражая голосу Даши, съехидничал Игорь. — Ничего, береженого Бог бережет. — Ну-ну, — кивнул Плахов и углубился в составление липового приглашения в Санкт-Петербург. Ранним утром белый автобус турагентства замер у высокого бетонного забора на улице Викториа-роуд. — Это здесь, — подтвердил Плахов, изучив надпись на табличке. — Викториа-роуд, дом двенадцать, — и, окинув взглядом Васю и Дашу, предложил: — Выгружаемся? — С Богом! — Вася потянул на себя ручку двери. — Ты смотри, и эти уже здесь! — Игорь заметил на противоположной стороне улицы автобус телевизионщиков, из которого вылезали Софи, Герт и Иржи. — У них что, шестое чувство? — Придется выкручиваться, — вздохнул Рогов. — Эх, Игорек, говорил я тебе… — Ладно, Вася. После футбола ногами не машут, а до него — и подавно. — Плахов двинул навстречу пронырливым телевизионщикам и приветливо поздоровался с ними. — Мы боялись, что Войцеховский уедет, — объяснил их раннее появление Иржи. — Решили его посторожить. — Мы тоже, — улыбнулся Плахов, сжимая в руках кожаную папку «Бритиш эрвейс». — Вот, приглашение с собой взяли. Ну что, пойдем? Пестрая компания подошла к мощной стальной калитке с глазком, и Игорь надавил на кнопку звонка. Через минуту из-за забора приглушенный мужской голос прошуршал по-английски: — Кто там? — Извините, — выступил вперед Иржи, — нам нужен мистер Войцеховский. Мы с телевидения. Под металлический скрежет отпираемого замка в приоткрывшейся двери показалась бритая наголо голова мужчины лет сорока. Этот лысый, облаченный в рабочий комбинезон, по-видимому, был садовником, на что указывала рукоятка секатора, торчащая из его кармана. Он одарил незваных гостей настороженным взглядом. — Мистер Войцеховский завтракает, — объявил он. — Что ему доложить? — У нас для него приятный сюрприз. — Иржи натянул на лицо располагающую улыбку. — Пройдите. — Садовник распахнул калитку, пропуская гостей внутрь. — Пошли, — призвал Иржи своих спутников и первым проник во двор. Плахов насторожился — садовник слишком пристально разглядывал их, будто пытаясь срисовать физиономию каждого визитера. Или собирался составлять фоторобот. Вася протянул садовнику руку, и тот машинально пожал ее. — Гуд морнинг, камрад, — улыбнулся Рогов. — Гуд морнинг, — проскрипел садовник, не выпуская Васиной руки. Хозяин встретил делегацию на лужайке возле дома. Беспардонные телевизионщики сориентировались мгновенно, и Герт нацелил камеру на растерянного Войцеховского, а Софи уже что-то набалтывала в микрофон. — Что это значит? — по-английски возмутился Войцеховский. — Не волнуйтесь, Михаил Александрович, — сдержанно произнес Плахов, пытаясь выглядеть как можно солиднее перед телекамерой. — Мы из Санкт-Петербурга. Прибыли от имени и по поручению директора Государственного Эрмитажа господина Пиотровского. Как зовут Пиотровского, Игорь не помнил, поэтому ограничился фамилией. Он раскрыл свою папку и протянул ее ошарашенному Войцеховскому. Чернокожая служанка привстала на цыпочки, пытаясь из-за плеча хозяина разглядеть, что там внутри. Садовник старательно подстригал кусты, изображая полную невозмутимость, но время от времени метал в сторону компании настороженный взгляд. — Ничего не понимаю, — пробормотал Войцеховский по-русски, прочитав бумагу. — Что все это значит? — По-моему, все понятно. — Плахов указал на текст. — Вас как миллионного посетителя приглашают, и все такое… Чек на круглую сумму, памятная медаль… Вот подпись нашего директора, вот сумма. — Но я не был в Петербурге, — растерялся Войцеховский. — Вообще? — Плахов изобразил искреннее удивление. — Последний раз — лет пятнадцать назад, — Михаил Александрович задумчиво почесал висок. — У меня здесь кафедра… Это розыгрыш? — Лететь на другой конец света шутки ради? Я вас умоляю… Вот ваше фото, снятое камерой видеонаблюдения в музее. — Игорь протянул профессору его фотографию. — Уму непостижимо, — окончательно растерялся Войцеховский. — Я ничего не понимаю… Софи что-то прошептала Иржи, и тот перевел ей суть беседы. Журналистка удивленно покачала головой и попросила Герта убрать камеру. — Так, может быть, у вас есть брат-близнец? — не унимался Игорь. — Нет у меня никакого близнеца, — грустно вздохнул профессор. — Ни братьев, ни сестер. — Говорят, что у каждого есть свой двойник, — философски изрек Иржи, поправляя очки. — Это какое-то мистическое совпадение. — Ну, тогда извините, Михаил Александрович, — Плахов быстро забрал папку из рук профессора, — придется нам звонить нашему руководству и все выяснять. Мы с вами свяжемся. — Да, конечно, — закивал головой ученый, обернулся к служанке и попросил по-английски: — Лиз, проводи гостей. Процессия под предводительством гибкой улыбчивой негритянки в белоснежном фартуке понуро потянулась к воротам. Софи, Герт и Иржи обсуждали казус, с подозрением поглядывая на странных путешественников. А опера ликовали — они нашли человека, с помощью которого надеялись выйти на след пропавшего Данилова. Теперь они знают адрес профессора и наведаются к нему чуть позже, без лишних свидетелей. Едва калитка за гостями захлопнулась, добросовестный садовник отбросил в сторону ножницы и подошел к Войцеховскому. — Странная ситуация, профессор, — на чистом русском языке сказал он. — Вы не находите? — Вы думаете, это то, чего мы опасались? — Войцеховский с трудом сдерживал дрожь в голосе. — Боюсь, что так, — кивнул садовник. — Вам надо срочно уезжать. Микроавтобус летел на страусиную ферму, ловко лавируя по знакомой трассе. Питерская парочка, смирившись с неизбежной, как африканская жара, туристической программой, обсуждала визит к Войцеховскому. — Ну, чего, Киркоров? Соображения есть? — Игорь уставился в окно, рассматривая голубые эвкалиптовые рощи, которые напоминали картины какого-то импрессиониста, выставленного в Эрмитаже. — Знает что-то старый пень. — Рогов вперился в затылок компаньона, словно на нем мог прочитать ответ. — Расколем на раз. — Мей би. — Только одно меня смущает… — Что? — Игорь оторвался от созерцания пейзажа и повернулся к товарищу. — Садовник этот… Я, когда ему руку пожал, все никак не мог понять, что меня насторожило. А потом понял — ладонь… — Чего ладонь? Волосатая, что ли? — Не садовник он никакой, Игорь. — Рогов разглядывал свою правую кисть, словно на ней остался отпечаток чужой руки. — А кто? — Такие мозоли, как у него, бывают только у тех, кто имеет дело с оружием. Я тебе точно говорю. Помнишь, в Чечне мы по ладоням и предплечьям боевиков вычисляли. Вот у этого садовника такие же мозоли… — А ты не путаешь, Эркюль Пуаро? — почесал затылок Плахов. — Может, он гитарист. — Тогда я композитор. — Или от секатора мозоли. Либо он у этого Войцеховского типа телохранителя. Заодно. — Может, и так, только я понял одно: надо ухо востро держать с этой компанией. А то как Данилов… на корм крокодилам… — Мозоль тебе на язык! — Не обнаружив поблизости деревяшки, чтоб постучать по ней, Игорь три раза сплюнул через левое плечо. Напарник повторил за ним. Наблюдая эту сцену в зеркальце заднего вида, флегматичный водитель Клаус чуть не пролетел нужный поворот. — Даш, мы когда на сафари летим? — окликнул Плахов экскурсовода. — Завтра. — А сегодня вечером успеем заехать к Войцеховскому? — Успеем, — вздохнула Даша и тоном строгой учительницы добавила: — Но только после страусиной фермы и ботанического сада. — Ботанического сада? — встрепенулся Вася, вспомнив просьбу тестя. — Даш, а вы не знаете, там есть растение, которое спирт вырабатывает? Мне бы семян купить или саженцев… — Никогда о таком не слышала, — удивилась Даша. — Вот там как раз и узнаем. Пока доблестные офицеры милиции внимали эмоциональному рассказу Даши о яйценоскости страусов, дотошные телевизионщики, разочарованные утренним конфузом, решили проверить полномочия гонцов из Эрмитажа. На календарике, подаренном Игорем, чех Иржи разглядел номера телефонов музея и сейчас нажимал на кнопки телефона, пробиваясь в Санкт-Петербург. Его усилия увенчались успехом. — Господин Пиотровский, — закричал Иржи, едва не целуя трубку, — вас беспокоит Иржи Зайчек, кейптаунское телевидение, Южно-Африканская Республика! Мы помогаем вашим сотрудникам искать юбилейного посетителя… Герт и Софи не слышали, что невидимый собеседник ответил чеху, но заметили, как у Иржи вытягивается лицо. — …Миллионного посетителя… которому полагается денежный чек… — заикаясь, объяснял Иржи. — …Но у них приглашение с вашей подписью… Так… Да… Понял… Извините… Всего доброго. Иржи бережно пристроил трубку на место, вытер пот со лба и поправил очки. — Он ничего не знает, — ошарашил он замерших в ожидании телевизионщиков. — Обманули, — разочарованно выдохнула Софи. — Но зачем? — почесал густую бороду немногословный Герт. Ярко-красное солнце уже почти перевалилось за громаду Столовой горы, когда белый микроавтобус вновь притормозил у ворот профессора Войцеховского. Игорь надавил на кнопку звонка, через минуту калитка отворилась, и перед незваными гостями возникла приветливая служанка. — Мы хотим увидеть профессора, — улыбнулась Даша служанке. — Можно пройти? — Сожалею, но профессор уехал, — смущенно ответила Лиз. — Надолго? — Не знаю… — Чего она там болтает? — Рогов нетерпеливо дотронулся до Дашиной руки. — Говорит, профессор уехал. Как надолго — не знает… — А куда? — Игорь уставился на служанку, но та отвела взгляд. Даша перевела вопрос, но Лиз отрицательно покачала головой. — Не сказал, — ответила за нее Даша. — И так понятно. — Вася не старался скрыть раздражения. Калитка с лязгом захлопнулась перед их носом. — Нормальное дело… Стоило нам появиться, и он свалил, — констатировал Плахов. — Шустрый дядечка. — Значит, дело нечисто, борода у него в пуху. Они вернулись к машине, молча переваривая бездарную потерю единственного следа, ведущего к пропавшему Данилову. А в глубине большого дома Войцеховского затаились садовник и седовласый профессор. Они прислушивались к шуму двигателя туристического автобуса и надеялись, что настырные русские теперь-то уж точно оставят их в покое. — Михаил Александрович, вам нужны еще более веские подтверждения? — От зловещего тона лысого Войцеховского передернуло. — Нет. Этого вполне достаточно. — Профессор с надеждой взглянул на садовника. — У вас есть какой-нибудь план? — Я приставлю к ним своего человека. Надо выяснить, насколько серьезно они настроены. И насколько они опасны… Войцеховский шелковым платком вытер пот со лба, вытащил себя из кресла и двинулся к бару. Выбрав пузатую бутылку с неброской этикеткой, он извлек пробку и наполнил фужер коричневым маслянистым напитком. Взболтнул бокал, принюхался к терпкой жидкости и одним махом опрокинул в себя напиток. Ни вкуса, ни крепости он не почувствовал. Ранним утром следующего дня самолет местных авиалиний оторвался от бетонной полосы кейптаунского аэропорта и взял курс на северо-восток страны. Сонные опера разглядывали в иллюминаторы живописные очертания распростертого под крылом самолета утреннего Кейптауна. — Может, зря мы отсюда улетаем? — В голосе Васи звенела легкая тоска. — Может, надо было здесь копать? — Что копать? Алмазы? Пропал он не здесь, а там, — лениво отозвался Игорь. — Значит, и искать будем там. Лишь бы долететь. Не нравится мне эта этажерка… — Наливай. Глава 5 РОЖДЕННЫЙ В USSR Мой адрес — не дом и не улица, Мой адрес — Советский Союз.      Популярная песня В Нелспруте, небольшом городке неподалеку от границы с Мозамбиком, самолет приземлился через два с небольшим часа. Даша тщетно пыталась растолкать своих подопечных, чтобы они полюбовались удивительными пейзажами Южной Африки, проносящимися внизу. Плахов и Рогов окончательно проснулись только в огромном джипе, в который они поместились вместе с группой голландских туристов, супружеской четой из Германии и одиноким чернокожим туристом, направлявшимися на лодж «Читва-Читва». Детективы уставились в окно, обмениваясь впечатлениями от увиденного. Джип летел по лесным дорогам, словно по тоннелю, сводом которого служили сплетенные ветви вековых деревьев, потом выскакивал на обширные равнины, где бродили ленивые рогатые звери — антилопы и буйволы. На пути в парк Крюгера им попадались не только африканские деревни из первобытных тростниковых хижин, но и вполне цивильные городки с супермаркетами и сувенирными лавками. Взрослое население относилось к проезжающим туристам с почти тем же равнодушием, что и к буйволам, которых аборигены лицезрели каждый день. Но африканские детишки без конца путались под ногами, пытаясь выклянчить у богатых путешественников монетку или шоколадку. — Вот он где, апартеид, — грустно отметил Вася, купив в одной из лавок деревянного жирафа на казенные деньги. — Как жили, так и живут… Резервация. — Не хуже наших, я думаю. — Игорь прищурился на солнце. — А что — все вокруг цветет, подошел — банан скушал, кокосом закусил и отдыхай. Мяса захотел — антилопу завалил… Джип пересек границу парка Крюгера. Началась саванна, или «буш», как ее называли местные жители. Даша, до этого молча сидевшая на переднем сиденье, повернулась к сыщикам-туристам и затараторила, словно кто-то нажал невидимую кнопку у нее в мозгу: — Парк Крюгера находится в восточной части Трансвааля, у самой границы с Зимбабве. В парке обитают не менее тридцати трех видов земноводных, сто четырнадцать рептилий, пятьсот семь видов птиц и сто сорок семь видов млекопитающих. Из крупных животных здесь насчитывается сто две тысячи антилоп, две тысячи белых носорогов, двести черных носорогов, а также две тысячи львов, семь тысяч семьсот слонов, более тысячи леопардов и двести гепардов. По многообразию живущей здесь живности парк Крюгера напоминает Ноев ковчег… — Ничего себе, — присвистнул Вася. — Где же они все здесь помещаются? — Места здесь вполне достаточно, — улыбнулась Даша. — Есть где разгуляться… — И потеряться. — Игорь вспомнил о Данилове. — Скажите, Даша, парк, случайно, назван не в честь Фредди Крюгера? — А кто это? — «Кошмар на улице Вязов». — Нет, что вы! В честь Пауля Крюгера — президента Трансвааля, который убедил парламент сделать здесь заповедник. Сейчас парк Крюгера входит в десятку лучших парков мира. Через час джип, тяжело вздохнув нагревшимся двигателем, остановился напротив центрального бунгало лоджа «Читва-Читва» — того самого, откуда отправился в свое загадочное путешествие петербургский предприниматель Юрий Антонович Данилов. Весь персонал лоджа «Читва-Читва» вышел встречать вновь прибывших туристов. Осторожно озираясь по сторонам, приезжие по одному выходили из джипа и сразу попадали под заботливую опеку служанки Пэт, работника Джо и администратора мисс Робинсон. Вася достал из багажника свою спортивную сумку и собрался было взвалить ее на плечо, как к нему подскочил сухощавый Джо и, широко улыбаясь, предложил донести поклажу до бунгало. — Чего ему надо? — подозрительно поинтересовался Рогов у Даши. — Хочет сумку поднести… — Ноу, ноу, я сам, — замахал руками Вася. — Здесь так принято, — попыталась убедить упрямого опера Даша. — Знаю. А потом два дня искать придется. Джо сообразил, что убедить упрямого белого не получится, и предложил свои услуги Плахову и Даше. Взвалив на себя их сумки, он быстро, словно опасался, что гости передумают, потащил вещи в сторону главного бунгало, служившего административным помещением, рестораном и местом сбора перед отправкой на сафари по парку Крюгера. Здесь же имелся небольшой сувенирный магазинчик, где туристы могли потратить свои кровные на деревянных жирафов, пластмассовых бегемотов и прочие не менее полезные в хозяйстве предметы. Джо пристроил багаж у стойки, где гостей уже поджидала приветливая мисс Робинсон. Даша обменялась с ней парой фраз и повернулась к операм. — Давайте паспорта, — попросила она. Путешественники вручили документы мисс Робинсон, которая ловко забарабанила по клавиатуре компьютера на ее рабочем столе. Пока она возилась с паспортами, занося данные в свою базу, друзья изучали помещение. — Так, телефон есть, — прошептал Игорь Сергеевич. — И факс, и даже Интернет, — добавил Василий Иванович. — Без связи не останемся, — резюмировал Плахов и повернулся к Даше: — Когда на сафари? — Поедем к вечернему водопою, днем животные прячутся, — ответила Даша, заглянув в свою шпаргалку, то бишь программу, где был расписан каждый шаг и вздох ее подопечных. Когда мисс Робинсон, обнажив в улыбке великолепные зубы, вернула паспорта, Джо повел «белых масса» в их бунгало, возведенное на краю лоджа в двух сотнях метров от небольшого озера. Вода призывно искрилась и сверкала, отражая яркий солнечный свет. Перед тем как войти в помещение, Рогов придирчиво осмотрел входную дверь и с возмущением обнаружил, что она не запирается. — Замки могли бы и поставить, — проворчал он. — А кому здесь воровать? Разве что бабуинам. Зато обстановка бунгало впечатляла, особенно опускающийся полог над огромной кроватью и большая открытая терраса за раздвижными дверьми из матового стекла. — Да! Ничего себе шалашик, — восторгался Вася, пряча в шкаф свою огромную сумку. — Жить можно. Плахов вышел на террасу и потянулся, глубоко вдыхая влажный воздух, наполненный необычным ароматом. С террасы открывался шикарный вид на озеро, на поверхности которого лоснились черные спины релаксирующих гиппопотамов. — Мы живем на Занзибаре, в Калахари и Сахаре, — процитировал старший оперуполномоченный. — …Где гуляет гиппопо по широкой Лимпопо, — подхватил напарник, который тоже выглянул на террасу. Вдруг Плахов заметил небольшого комарика, похожего на крошечный истребитель. Гнус деловито прошелестел мимо, не обращая внимания на туристов. — А вот здесь, Вася, точно малярия. Прекрасная, к слову, болезнь: три дня в лихорадке, месяц в отходняке. Кайф! Я спросил у Даши — местные все переболели. — Черт, забыл! — взвился Рогов, метнувшись к сумке. Через секунду он уже распылял по помещению вонючий антималярийный спрей и даже несколько раз пшикнул из баллончика на себя. Коллега по борьбе от предложенной санитарной обработки отказался. — Ты заметил, все данные на проживающих заносятся в компьютер. — Игорь развалился в удобном шезлонге. — Значит, надо туда влезть и посмотреть. — Попробуем после ужина. — Угу, — согласился Василий. Он беспокойно побродил по комнате, после достал из шкафа большое махровое полотенце с фирменными эмблемами лоджа «Читва-Читва», нацепил на ноги резиновые тапочки. — Ты куда, турист? — Да пойду окунусь с дорожки. А то пекло такое, хоть в холодильник лезь. Ты как? — Нет, меня что-то не тянет, — ответил Игорь, глядя на лоснящиеся спины отдыхающих в озере бегемотов. Бодро насвистывая песенку из сказки про Айболита, Рогов направился в сторону озера. Кругом щебетали невидимые птицы, под ногами шмыгали огромные пестрые ящерицы, и все это вместе создавало потрясающее ощущение приобщения к дикой первозданной природе Черного континента. Вася почти добрался до небольшого песчаного пляжика на берегу озера, когда у него за спиной раздались громкие крики. Рогов обернулся: к нему, эмоционально жестикулируя и что-то возмущенно вопя, со скоростью гепарда мчался слуга Джо. — Ноу ентерс! — выдохнул чернокожий, подлетев к Рогову. — Денджерс! Вери денджерс! — Да чего ты! — заулыбался Василий и похлопал чернокожего по плечу. — Не трону я твоих зверей! Я сам природу люблю. Так, окунусь просто. — Ноу! Денджерс! — продолжал долдонить свое непонятливый Джо, изображая руками зубастые челюсти. — Да ты чего! — рассмеялся Рогов. — Откуда здесь акулы? Сзади подбежала взволнованная Даша: — Вы куда собрались, Василий Иванович? — Искупнуться. Жарковато сегодня. А этот на меня набросился — говорит, в озере акулы. Совсем, что ли, за дурака держит? — Не акулы, а бегемоты. — Даша крепко схватила Рогова за локоть. — Ни с места! — Ну и что? — вырвался Вася. — Они ж травоядные. — Это очень опасные животные, — строгим учительским тоном, тщательно выговаривая каждое слово, заявила Даша. — Тупые и агрессивные. Кроме того, здесь еще есть крокодилы. Хотите купаться — идите в бассейн. Лицо Рогова мгновенно изменилось. — Сразу предупреждать надо, — пробормотал он и медленно поплелся в сторону своего бунгало. Даша и Джо последовали за ним, опасаясь, что турист снова свернет не туда, куда надо. — Здешние бегемоты недавно молодую пару растерзали, — пояснила заботливая девушка. — Они очень вспыльчивые животные, хуже львов и крокодилов. Те хоть съедят, не так обидно, а эти просто убьют и бросят. Чернокожий Джо, хотя и не понял ни слова, согласно кивал, вслушиваясь в звуки незнакомой речи. — Ночью они сюда выползают, — предупредил он по-английски. — Едят траву. Поэтому из дома выходить нельзя, только с рейнджером. Даже в ресторан. — Чего он сказал? — Ночью из дома не выходить, — перевела Даша. — Бегемоты могут напасть. — А теперь еще и леопард появился, — добавил Джо. — Один раз даже в номер забрался. — И еще леопарды здесь иногда пошаливают. — Вот, ешкин кот, — почесал затылок Рогов, — и не отдохнешь по-человечески. — Отдыхать можно на террасе или возле бассейна, — предупредила девушка. — И только днем. Ночью сюда приходят гиены. — Какая прелесть… Ранним вечером туристы, проживающие в лодже, выдвинулись на первое сафари. Все расселись в большом джипе, специально приспособленном для поездок по бездорожью. К бортам машины были приварены мощные стальные стойки, поверх которых приделана толстая решетка. Управлял машиной Мартин — бородатый молчаливый рейнджер. Прежде чем сесть за руль, он прикрепил на приборную панель длинноствольный карабин, способный остановить даже бегущего слоника. Плавно покачиваясь на мягких рессорах, джип катил по специальным дорожкам, проложенным в желто-зеленой бескрайней саванне. Сыщики развалились на передних сиденьях, у них за спиной села Даша. Она комментировала происходящее. — …Все звери обитают здесь в естественных условиях. Люди в их жизнь практически не вмешиваются… — То есть едят друг друга? — спросил Вася. — К несчастью, — грустно подтвердила жена вертолетчика. — Если нам повезет, мы увидим большую пятерку самых популярных африканских животных — слона, льва, носорога, буйвола и леопарда. — Лучше бы Данилова, — едва слышно произнес Плахов, внимательно глядя по сторонам. — Только прошу вас, — продолжила Даша, — когда встретим животных, не шумите. Туристы согласно кивнули. — А чьи это гнезда? — Вася кивнул на многочисленные овальные птичьи домики, развешанные на ветках деревьев, словно новогодние игрушки на елках. — Птички вива. Самцы плетут гнезда, а самочки выбирают самое красивое. Какое понравится, там и откладывает яйца. — Брак по расчету. Ну, точно, блин, как у людей! В этот момент джип выскочил на открытую поляну, в центре которой бликовало небольшое озеро. В воде плескалось семейство африканских слонов, поодаль паслось стадо антилоп. Животные пришли на водопой, а сейчас купались и утоляли жажду после жаркого дня. Джип притормозил в пятидесяти метрах от слонов, и путешественники защелкали затворами фотоаппаратов. Слоны с любопытством поглядывали на своих новых соседей и даже, как показалось Рогову, позировали перед объективами, пуская хоботами фонтаны воды. — Совсем не боятся, — подметил Вася, поглядывая на карабин рейнджера. — Они принимают наш джип за животное, — пояснила Даша. — Несъедобное, но и неопасное. — А людей? — на всякий случай уточнил Плахов. В ответ Даша только сдержанно улыбнулась. После обильного ужина с хорошим южноафриканским вином господа офицеры, наконец вспомнили, зачем они сюда приехали. Сафари — это прекрасно, но надо ж и совесть иметь. Для начала необходимо взломать компьютерную базу. Вася выступал в качестве приманки. Когда все туристы попрятались по бунгало, он решительно вошел на ресепшн, где за стойкой сидела мисс Робинсон. — Э…скьюзми, — начал он, широко улыбаясь и указывая рукой на магазинчик сувениров, продавцом которого была та же мисс Робинсон. — Я вонт шоп… Шоп… Андестенд ми? — О, иес! — приветливо кивнула мисс Робинсон и вышла из-за стойки. — О'кей! Ноу проблем. Она принялась демонстрировать товар дотошному русскому туристу, а Плахов тем временем прокрался к компьютеру и с третьей попытки влез в базу данных. Вася внимательно разглядывал пробковый шлем, потом подошел к зеркалу и, примерив головной убор, повернулся к мисс Робинсон: — Ну как? Похож я на колонизатора? — Вот? — не поняла администратор. — Хау мач? — стал прицениваться Рогов. — Ту хандрит фифти рэндс, — ответила девушка. — Ноу андестенд. — Рогов пустил в ход весь свой словарный запас. — На бумажке напишите. Он жестами изобразил, чего хочет. Мисс Робинсон кивнула и нарисовала стоимость шлема на листке блокнота. Вася прочитал и отрицательно замотал головой. — Сенкью. — Он снял шлем. — Фасон не тот. Я лучше футболки посмотрю. Во! Вот эту примерю. Рогов выбрал черную футболку с изображением оскалившегося льва и вернулся к зеркалу. В этот момент в дверь магазинчика заглянул Плахов: — Вась, ты скоро? — А что? — повернулся к приятелю Рогов. — Все готово, — ответил Игорь, приветствуя мисс Робинсон. — А, ну ладно, сейчас иду, — ответил Вася и повернулся к девушке — Экскьюз ми, меня ждут. Закуплюсь в следующий раз. Мисс Робинсон проводила его своей неизменной улыбкой. Вася нагнал Игоря на дорожке, ведущей в их бунгало. — Ну как? Достал? — Все нормально. — Плахов хлопнул себя по нагрудному карману. — Сделал распечатку. Сейчас посмотрим. В этот момент из-за поворота дорожки, за которым находился их домик, вывернул чернокожий турист, приехавший вместе с ними. Увидев оперов, он сначала смутился, а потом широко улыбнулся, ускорил шаги, быстро прошмыгнул мимо и скрылся. — Чего он тут забыл? — Рогов подозрительно посмотрел вслед негру, но развить свою мысль не успел. — Смотри, Вася, какие-то следы. — Напарник показал на четкие отпечатки лап большой кошки, видневшиеся на песке. — Леопард, — прошептал Рогов и со скоростью молнии влетел в бунгало. Через полчаса парк Крюгера погрузился в темноту. Гиены вышли на охоту. Держа перед собой перочинный ножик, Василий Иванович принялся осматривать бунгало, а Игорь упал в кресло и стал внимательно изучать распечатку с данными посетителей лоджа «Читва-Читва». Кровати под пологами уже были расстелены, жалюзи на окнах опущены и закрыты на мощные защелки. Рогов поднял с пола баллончик с антималярийным спреем и задумчиво изрек: — Игорь, у нас кто-то был… — Думаешь? — спокойно отреагировал коллега, раскладывая на коленях бумаги. — Уверен. Этот черный, — предположил Вася, потом понизил голос, опасливо осмотрелся и шепотом добавил: — Или леопард. Баллончик на столе стоял, я точно помню… — Ага. Леопард и постели нам расстелил, и окна закрыл. — Игорь привстал в кресле и жестом поманил Рогова. — Смотри сюда, кажись, нашел. Вот наш Данилов. Место рождения Ленинград… Домашний адрес… Прибыл девятого… А вот остальные… Семь человек. — Все иностранцы, — разочарованно протянул Рогов. — Все, да не все. Смотри. — Игорь ткнул в пятую строчку списка. — Эндрю Фишер, — прочитал Василий по слогам, — воз борн… Тысяча девятьсот шестьдесят пятый, Энгельс, УССР… Хохол, что ли? — УССР — СССР по-нашему, — объяснил эрудированный Плахов. — А этот Эндрю, скорее всего, какой-нибудь Рыбаков или Рыбкин. — Или Рыбалко, если хохол. Или Рыбкине, если латыш. — Короче, он свалил из лоджа в день пропажи Данилова, двенадцатого числа. Живет в Кейптауне… адрес… телефон… — Надо нашим срочно звонить, чтобы пробивали этого Фишера по учетам! — Сегодня уже поздно. — Игорь взглянул на настенные часы. — Завтра с утра организуем это дело. А сейчас можно в города поиграть. Зачем обязательно нажираться?.. На следующий день за несколько десятков тысяч километров от лоджа «Читва-Читва» в кабинете убойного отдела Жора Любимов и Макс Виригин «пробивали» данные на уроженца СССР Эндрю Фишера, параллельно доигрывая партию в нарды. Закончив разговор по телефону, Любимов опустил трубку и посмотрел на брата по оружию. — Ну что? — поинтересовался брат. — Нашелся? — Рыбаков Андрей Борисович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, уроженец города Энгельса, прописан в Москве, адрес и телефон имеются. — Жора зачитал текст, надиктованный ему оператором паспортной службы. — Давай тогда звони, только не представляйся. Майор Любимов одной рукой поднял еще не остывшую трубку телефона, второй метнул кости на игровой стол… Вечером этого же дня их доблестные сослуживцы и верная Даша ужинали в ресторане лоджа, наслаждаясь прекрасной кухней и рычанием дикого зверья, доносившимся из саванны. В ресторации, обставленной массивной мебелью в английском стиле и увешанной охотничьими трофеями, негромко играла африканская музыка, создавая ощущение полной отрешенности от далекого цивилизованного мира. — Ну как, вам здесь нравится? — Даша старательно разделывала на тарелке свой любимый авокадо. — Очень. — Плахов опрокинул в рот очередную пинту красного вина. — Только леопарды снятся все время. И бегемоты в окна заглядывают. — Они такие красивые, — задумчиво произнесла Даша. — Кто? Бегемоты? — не понял Рогов. — Кому как… — Нет. Леопарды. Хорошо бы их встретить. Я, сколько здесь бываю, видела их всего несколько раз. Но не успели опера насладиться экзотическими ощущениями и приятной беседой, как цивилизация в лице мисс Робинсон напомнила о себе. Девушка вошла в ресторан, держа в руках свернутый в рулончик лист с перфорацией по краям: — Факс для мистера Плахова. — Сенкью, — поблагодарил тот девушку и развернул факс. С листа на него смотрело рубленое скуластое лицо абсолютно лысого мужика. — Так это же… Узнаешь? — чуть не закричал Рогов. — Тихо, Киркоров, не привлекай лишнего внимания, здесь не сцена… — Садовник профессора. Только помоложе, — зашептал несостоявшийся певец. — Во дела! Говорил я тебе — с ним нечисто. Даша, разделавшись с авокадо, обернулась к своим подопечным и попыталась заглянуть в листок. Игорь предусмотрительно сложил его и спрятал в карман. — Что-то случилось? — Нас представили к орденам «Дружбы народов», — улыбнулся конспиратор, — заочно. Я, наверное, пойду к себе. Утомился на сафари, тяжело морально. Зверья много, а стрелять нельзя. Я же охотник… — Я, пожалуй, тоже пойду, — поднялся из-за стола Рогов. — А то стемнеет, еще попадешь под бегемота… Российские путешественники раскланялись с гостями и, захватив с собой недопитую бутылку вина, покинули ресторан. Вслед им пристально смотрел чернокожий турист, сидевший за соседним столиком. В его глазах мелькнули недобрые искорки. Видимо, белые господа забыли пожелать ему приятного аппетита… — Посмотрим, что за фрукт, — сказал Игорь и начал читать вслух, развалившись в кресле бунгало: — Рыбаков Андрей Борисович, родился в городе Энгельсе, прописан в Москве, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, русский… Плахов на мгновение замолчал, и неторопливый Вася подтолкнул его локтем: — Что там? Читай дальше… — …Бывший военный советник в Анголе, старший лейтенант. Пропал без вести в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Признан умершим. — Ну, что я говорил! — гордо воскликнул Вася. — Профессионал! Я сразу его расколол, с одного рукопожатия! — Да тише ты, Ломброзо!.. Что же это за фрукт такой свалился на наши ушибленные головы? — Не знаю, что за фрукт, но Данилов пропал не без его помощи. Факт! — Очень может быть, — согласился любитель южноафриканского вина и снова уставился на портрет Рыбакова. — Знаешь, все эти советники… Половина из них или разведка, или ГРУ. Говорят, некоторые сюда из Анголы бежали. За лучшей долей. — Выходит, он предатель? — Выходит, если это не гэрэушная комбинация. С внедрением. Тогда можно вляпаться. — И чего теперь делать? — растерялся Рогов. — Возвращаться назад? — Знать бы, кто он на самом деле, — вслух размышлял Игорь, не обращая внимания на вопросы напарника. — В ГРУ хрен расскажут. Даже Сан Санычу… — Его еще найти надо. По повесточке он вряд ли придет. — Да, — кивнул Плахов и вдруг, вспомнив о чем-то, воодушевился: — Может, нам принц пособит? — Какой принц? — не понял Вася. — Ну, этот — уваровский крестник. Нам бы с ним связаться… — Попробуй… Проще сказать, чем сделать. Пасут нас наверняка, я же говорил тебе, не зря этот гэрэушник вокруг Данилова вился. А если догадался о чем-то после нашего визита, то как пить дать к нам кого-нибудь приставил… Например, того черного. А может, и Дашу зарядил. Мы ее особо-то не знаем — чего она всюду лезет? — При таком раскладе вполне вероятно. Значит, все хвосты надо срочно обрубать. Связаться с Питером и попросить помощи в установлении контакта с «коренным населением» решили утром. Операция по поискам пропавшего бизнесмена вступала в решающую стадию. И это надо было срочно отпраздновать. Глава 6 ПЕТРУХА — ВОЖДЬ, СЫН ВОЖДЯ На птице, глядите, сидит Айболит. Он шляпою машет и громко кричит: «Да здравствует милая Африка!»      К. Чуковский. Айболит На улице накрапывал мрачный апрельский дождик. Сан Санычу порой казалось, что в этом году дождь никогда не заканчивался, а все так и накрапывал изо дня в день, выдалбливая в душе мрачную, бездонную пустоту. Генерал вздохнул, задернул штору и вернулся в свое кресло. Егоров и Уваров молча наблюдали за перемещениями руководства. Максимов окинул их усталым взглядом и достал из стола трубку. Курить он бросил уже давно, но старая привычка держать трубку в руках была настолько сильной, что справиться с ней генерал так и не смог. — Ну что, Никита, позвонил своему принцу? — Вишневым мундштуком Сан Саныч легонько постучал по столу, как бы выбивая остатки пепла. — Позвонить-то позвонил… — В голосе опера из милиции нравов слышалась явная досада. — И что, отказал твой принц? — В общем-то, нет, — потупил взгляд Уваров, — но он просит, чтобы я сам прилетел. — Это еще зачем? — Трубка генерала вычертила в пространстве мудреный крендель, похожий на вопросительный знак. — Говорит: тебя-то я знаю, а вот других… — Уваров посмотрел на генерала и развел руками. — Я уж его так и эдак уламывал, а он ни в какую. С противоположного конца стола раздался саркастический смешок пока молчавшего Егорова. — Что-то ты темнишь, дружок, — по-ленински хитро сощурился он, смахивая пылинку с кителя. — Темнишь… — Мне-то какой резон? — изобразил возмущение Уваров и кивнул на стоящий поблизости телефон. — Можете сами убедиться, товарищ подполковник. — Небось договорились? — бубнил недоверчивый замначальника штаба. — Знаю я вас. — Зачем? У меня и своей работы по горло. Опять же — поясница болит, мне б отлежаться недельку, а не в Африку. Но если надо… — На какие средства? — строго спросил генерал. — Да мне только на билет, товарищ генерал, — ответил Уваров, чувствуя, что вопрос почти решен. — А там Петька все оплатит. Поговорите с фабрикантом. — Ладно, посмотрим. — Сан Саныч спрятал трубку в ящик стола. — Можете идти. Егоров и Уваров поднялись почти одновременно и направились к дверям. — Уваров, подожди, — окликнул Максимов. — Да, товарищ генерал. — Ты бы хоть побрился, а то с бабуином перепутают. В Африку с такой щетиной тебя санитарная служба не пустит. Там этого дела и так хватает… — Есть побриться! — по-военному гаркнул Никита, хотя и не понял, какого такого «дела» хватает в Африке. Но начальство, как известно, знает что говорит. Операцию под кодовым названием «Иа», — в память об ослике из сказки, потерявшем в лесу свой хвост, — детективы решили осуществить в аэропорту Йоханнесбурга. Нужно было отцепить ненужный хвост по имени Даша. Девушке сообщили, что из Питера пришел срочный вызов, и они, к величайшему сожалению, должны немедленно отбыть в Россию. Но так просто отвязаться от настойчивой экскурсоводши не удалось — она настояла на своем и поехала провожать подопечных в аэропорт. Перед входом в аэровокзал произошла заминка. В глазах наставницы поблескивали прощальные слезы. — Даша, спасибо вам за все, — поблагодарил Плахов. — Дальше мы сами. — Не волнуйтесь, это моя обязанность. Я вас до самолета доведу… — Да что мы, маленькие? — возмутился Рогов. — Сами как-нибудь дойдем! — Я за вас отвечаю, — строго парировала выпад Даша. — В аэропорту всякое может случиться… — Да ничего не случится. — Игорь едва сдерживал раздражение, поскольку избавиться от назойливого гида опять не получалось. — А у вас и без нас дел хватает. — Нет-нет, я должна вас довести до регистрации, — продолжала долдонить ответственная Даша. — О'кей, — вдруг заторопился куда-то Вася, — нам еще сувениры надо купить да сходить на дорожку… Все. Пока. Он взвалил на плечо сумку и скрылся за зеркальными дверьми аэровокзала. — Даша, всех благ вам, — быстро проговорил Игорь. — Привет Володе. Будете в Питере — милости просим. Сходим в Эрмитаж. Последнюю фразу оборвали задвинувшиеся створки автоматических дверей. Даша, подготовившая своим первым туристам теплую прощальную речь, застыла в недоумении. Мимо нее расслабленной походкой прошел чернокожий мужчина в белоснежной рубашке. Девушка не обратила на него внимания, но если бы она присмотрелась, то смогла бы узнать в этом негре туриста из парка Крюгера. Поздно вечером чернокожий турист вышел из здания аэровокзала и сел в старенькую белую «тойоту», припаркованную у самого выезда с паркинга. Он огляделся, достал из кармана рубашки плоскую упаковку бумаги для сигарет, выудил оттуда небольшой листочек, что-то насыпал внутрь и свернул аккуратную самокрутку. Вспыхнул и тут же погас огонек бензиновой зажигалки. Чернокожий глубоко затянулся, на несколько секунд задержал дым в себе, а потом с силой выпустил его наружу. Закончив курить, он выбросил окурок на улицу, извлек из перчаточного отделения мобильный телефон и набрал семизначный номер. В трубке раздались гудки, затем щелчок. — Это я — Сэм, — заговорил чернокожий по-английски. — Они так и не улетели… Да… Я проверил все рейсы… Да, мистер Эндрю… О'кей. Африканец вставил ключ в замок зажигания, и двигатель старенькой «тойоты» завелся с пол-оборота. Шурша стертыми покрышками, машина выехала с паркинга, провожаемая бездушными стеклянными глазками видеокамер наблюдения. — Понял теперь? — спросил Вася, когда опера забрались в такси. — Пас нас этот чернявый, я ж тебе говорил. — Сэм. — Плахов выудил из пачки сигарету и задумчиво крутил ее в руках, словно видел впервые. — Самуэль Мурунди. — Какое «мурунди», Игорек, ты чего? — Его зовут Самуэль Мурунди, Сэм, я на всякий пожарный данные наших соседей по лоджу из компьютера тоже скачал. — Молодец, — одобрил Рогов. — Грамотно. Не зря пропиваешь командировочные Ждановича. — Веа ту гоу? — К операм повернулся таксист, устав слушать непонятный разговор пассажиров. — Ту хотел (в отель). — Игорь наконец прикурил сигарету, выдыхая дым в открытое окно. — Нот експенсив хотел. (Недорогой отель.) — О'кей, — кивнул таксист и надавил на педаль газа. — Только подешевле, — очнулся Вася. — Нам еще пять дней куковать… Где-то в районе экватора, на высоте девяти тысяч метров над Атлантическим океаном, в салоне авиалайнера клевал носом гроза питерских проституток Никита Андреевич Уваров. За шесть часов полета он уже успел опустошить десятка полтора маленьких бутылочек с различными сортами крепких напитков и теперь, отягощенный вкусовыми впечатлениями и отсутствием общения, чувствовал себя явно не в своей бутылке. В смысле, тарелке. За бортом набухала безбрежная тьма холодного пространства, гул турбин убаюкивал, но заснуть Уварову отчего-то не удавалось. Не было у него удовлетворения от прожитого дня. Дорогие напитки и чопорные лица иностранных пассажиров — все это казалось таким неродным и враждебным, что в усталом уваровском мозгу всплыли строки из песни: «Я прошу, хоть ненадолго… Боль моя, ты покинь меня…» Но петь здесь тоже не стоило — могли оштрафовать. И надо же: как раз в тот момент, когда Никите наконец удалось рухнуть в объятия Морфея, в салон вошла стройная бортпроводница в голубом костюме и, попросив минуту внимания, стала объяснять правила пользования спасательным жилетом. — …Достаньте из своего кресла жилет, — улыбаясь, вещала она, открывая пустое кресло справа от себя и извлекая из него маленький оранжевый пакет, — наденьте его на себя вот таким образом, — из развернутого пакета она вытащила жилет и натянула его через голову, — и застегните, — раздалось короткое щелканье кнопок… Уваров дремал, сквозь сон улавливая какие-то английские фразы и непонятные звуки. Он услышал щелчки кнопок, приоткрыл слегка опухшие глаза и увидел прямо перед собой стюардессу в оранжевом спасательном жилете, сбоку которого свисал маленький красный шнурок. Над шнурком надпись: «PUSH». — …Оказавшись в воде, первым делом вы должны… «Пуш так пуш», — гулко пронеслось в голове у Никиты, и он резко дернул за шнурок. Послышалась громкое шипение, жилет в мгновение ока раздулся и обхватил шею испуганной стюардессы, как толстое оранжевое ярмо, вроде тех, которые надевали ломовым лошадям. «Вот тебе и „пуш“, — подумал Уваров, — купайся, бэби, не утонешь…» Стюардесса что-то долго пыталась объяснить ему, но языка он не знал и снова провалился в сон. «Облаком, сизым облаком… Ты полети к родному дому… Отсюда к родному дому…» А ранним утром, провожаемый улыбкой той самой стюардессы, которая испытала на себе силу сжатого воздуха, Никитушка вывалился из распахнутых дверей авиалайнера в широкую металлическую галерею, ведущую прямо в Африку, а точнее — в аэропорт славного города Йоханнесбурга. Рядом с ним о чем-то болтали розовощекие туристы в светлых рубашках и шортах, чинно вышагивали строгие клерки в деловых костюмах и семенили пожилые дамы с собачками на руках. Питерский опер смотрелся среди них, как гость из другого мира: коричневая летная куртка, свитер с высоким воротом, вытертые джинсы и ботинки на толстой подошве делали его похожим на участника полярной экспедиции Папанина. Щетина, уничтоженная перед вылетом по приказу генерала, снова настойчиво выбивалась на подбородке черными густыми иголками. Голова гудела от акклиматизации, впереди ждала африканская неизвестность. Но стоило страдальцу заметить за стойкой паспортного контроля сослуживцев — и чужая земля засверкала родными красками. «Африканцы», а именно так звали теперь Плахова и Рогова в главке, выглядели вполне по-африкански. Легкие рубашки, шорты, загорелые лица и даже некоторый налет «белого снобства» на лицах — все это выдавало в них опытных «колонизаторов». Через пятнадцать минут они втроем выходили из здания аэропорта. — Когда Сан Саныч сказал, что ты летишь, — усмехнулся Плахов, — мы с Васей так и отпали. Ну, думаем, жук… — Чего ж халяву упускать? Тем более Петруха зовет. Да и вам подсоблю. — Что я говорил? — спросил Вася у Игоря. — Так и есть, надинамил начальство. — Да ладно, Вась. — Уваров примирительно приобнял Рогова за плечо. — Солнце для всех одно… Никита посмотрел по сторонам и глубоко вздохнул. — Хорошо у вас здесь, — удовлетворенно произнес он. — Тепло. А в Питере колотун и дождик все время долбит. Живем там, как корюшка на Сенном рынке… — Смотри не перегрейся с непривычки, — напутствовал Вася, не переставая с подозрением коситься на коллегу. — Может, спину подлечу, — продолжал мечтать Уваров, потирая поясницу. — Вы-то где живете? — В клоповнике одном остановились… — Ничего, Петруха нас устроит — он здесь в авторитете, — Уваров продолжал озираться. — Что-то не видать его… А обещал встретить. — За антилопами бегает твой Петруха, — съехидничал Рогов. В этот момент буквально в трех метрах от них бесшумно притормозил белоснежный лакированный лимузин. Передняя дверца беззвучно отворилась, и перед изумленными операми предстал высокий чернокожий парень в светлом костюме и широкополой шляпе с гербом Советского Союза. — Никита Андреевич! — на чистом русском языке закричал чернокожий, широко улыбаясь. — С приездом вас! — Петруччо! — обрадовался Уваров, раскрывая парню объятия. — Тебя и не узнать! Вырос, похорошел! — Человека место красит, — философски ответил Петр, обнимая Уварова. — Мои друзья — Вася, Игорь, — представил Уваров оперов, и те по очереди крепко пожали руку черного Петра. — Все, — объявил Петруха, когда церемония встречи и знакомства завершилась. — Поедем ко мне, там побазарим. — Куда? — осторожно поинтересовался Вася. — В племя? — Домой, — коротко бросил Нгубиев, открывая дверцу лимузина. Опера сели в салон, внутри которого пахло ароматным табаком, и огромная машина с тонированными стеклами понеслась куда-то в глубь Йоханнесбурга. Автомобиль двигался так, что ощущение скорости совершенно пропало. Нгубиев вручил операм по банке отличного холодного пива, которое нашлось в мини-баре лимузина, и, развалившись на широком диване, рассказывал дорогим гостям историю своего венценосного семейства. — …Мой дед еще в семидесятых раскрутился. В Африке тогда казино не было, закон запрещал. А один фраер придумал, как его обойти. Он с моим дедом и еще с Шакилом — вождем племени сохо — тему перетер и выстроил на их землях, в саванне, отель с казино. Сан-Сити — слышали, может. Бабла, конечно, вбухал немерено. Там ведь и почва, и пальмы, и вода — все привозное. Зато после лавэ посыпалось, — Петруха изобразил рукой нажатие на рычаг игрового автомата, — как с куста… — Смотрю, язык блатной не забыл, — добродушно заметил Уваров, отхлебнув пива. — Хоть с вами душу отведу, — Петруха приложил руку к сердцу. — А то не с кем. Все на инглиш. — Я слышал, что Сан-Сити — это африканский Лас-Вегас, — сказал Игорь. — Сейчас, да, — с гордостью заявил Нгубиев. — Он, ну фраер этот, после еще три отеля отгрохал. С казино и всякими наворотами. А «Палас» в первую мировую пятерку входит. Тридцать рэндов, чтобы просто зайти посмотреть. А пожить — три тонны зеленых в сутки. Майкл Джексон там гужевать любил… Правда, здесь он не в авторитете. — Деду-то что осталось? — полюбопытствовал Вася. — Нам за аренду земли платят. Три четверти Шакилу, четверть — мне. И еще вся обслуга из наших людей. Такой уговор. — Почему четверть? — проявил Рогов свою традиционную дотошность. — Тут не попрешь, — вздохнул Петруха, доставая из кармана пиджака огромную сигару в жестяном футляре. — Сохо — одно из самых крутых племен. У них и земли больше, и людей. — А твое-то племя как называется? — Уваров взмок от жары, только сейчас сообразив вылезти из куртки. — Баквена, — ответил Петруха и подкурил сигару зажигалкой, встроенной в ручку кресла. — Племя крокодилов. Салон заполнился ароматным туманом дорогого табачного дыма, и Нгубиев включил кондиционер. Сразу похолодало. Уваров снова накинул куртку и взял из бара очередную банку пива. — Значит, ты теперь крокодил? — Он пшикнул колечком банки. — Вождь, — поправив шляпу, важно представился Нгубиев. — Питер из династии Нгуби. Короче, Петр Первый… — Как же тебя угораздило? — удивился Плахов. — Деда отец мой сменил, хотя и не рвался особо. — Петруха пристроил сигару в пепельнице и достал из холодильника банку пива. — Он инженер-строитель, свое дело любил, но дед приказал. А у бати всего один сын был, остальные девки. От разных жен. И когда этого наследника лев задрал, тут он обо мне вспомнил. И уломал приехать. — Недолго уламывал, — хитро прищурившись, заметил Уваров. — Если честно, то да. У меня как раз проблемы со следствием намечались… Спасибо Никите Андреичу, выручил. Никита кивнул. — А как там пацаны? — поинтересовался вождь. — Еще сидят, — вздохнул Уваров и сделал большой глоток пива. — Во, бля, Фемида хренова! — возмутился Петруха. — Мы ж с того козла свой долг требовали! — Питер, не бередите старые раны, для здоровья вредно, — иронично посоветовал Уваров. — Вам еще баквенами управлять. — Надо пацанам дачки закинуть, — откликнулся Петр Первый и, глянув в окно, объявил: — Почти приехали. — А батя-то твой где? — проявил заинтересованность Вася. — Три года как умер. От пневмонии… Лимузин притормозил перед высоким белым забором, за которым виднелась черепичная крыша огромного особняка. Выбравшись из машины, Василий очень удивился, не заметив на заборе привычной колючей проволоки. — Меня в Йоханнесбурге не тронут, — объяснил вождь. Плавно отворилась калитка, и навстречу хозяину и гостям выплыла стройная чернокожая горничная в аккуратном платьице и белом фартуке. — Милости прошу в мою скромную хату. Горничная приветливо улыбалась. Уваров снова снял куртку. Интернациональная компания расположилась в шикарной гостиной особняка, обставленной в немного странном стиле: колониальная провинциальность уживалась здесь с сверхсовременным хай-теком и африканской экзотикой. Друзья оккупировали стол, заставленный радующими глаз закусками и напитками. Вождь собственноручно разлил по бокалам огненную воду неизвестного происхождения и уселся во главе стола, словно именинник в ожидании поздравлений. Уваров вдруг спохватился и метнулся к своей сумке, вспомнив про гостинцы для Петрухи. — Как домик? — Петр Первый не скрывал гордости за жилище. — Два лимона за него выложил… — Не хило у вас вожди живут. — Вася оглядывал безразмерную гостиную. — Я в детстве нахлебался, — парировал Нгубиев. — Имею право… — А племя твое где? — Игорь отправил в рот кусок мяса, отдаленно напоминавшего курицу. — Племя в степях под Сан-Сити. Им нравится, а я не идиот, чтоб в шалаше жить. И бате говорил: «Не спи на земле», а он: «Так обычай требует». Вот и схватил пневмонию. — Как же ты управляешь? — Там великий индун рулит. Мой зам. А я за неделю пару раз нагряну — финансы проверить или праздник какой отметить, и баста. Иногда заночую. Петруха взялся за бокал и оглянулся на роющегося в сумке Уварова. — Народ не ропщет? — спросил Рогов. — Пусть только попробуют! — Петруха изобразил на добродушном лице зверское выражение. — Сразу на костер! Реально! Наконец Уваров подтянулся к столу, выкладывая питерские гостинцы. — Это тебе от матери, — сказал Никита. — Письмо, варенье черничное, грибы, леденцы… — Мамуля моя дорогая. Заботится. Любимое лакомство. — Петруха ловко сорвал целлофан с леденца — петушка на палочке. — Спасибо, Никита Андреич. — Носки она сама тебе вязала. — Уваров плюхнулся на стул рядом с вождем, производя беглый смотр закускам и напиткам. — Чтоб, значит, босиком не ходил… — А нам что-нибудь привез? — оборвал коллегу Игорь. — А как же, — кивнул Никита, — папку по Рыбакову — все, что смогли собрать. Потом возьмешь. Петруха поднял бокал. — Давайте за встречу, — провозгласил он, чокаясь с друзьями. — И за маму. Мелодичный звон бокалов сменила методичная работа челюстей. Выдержав паузу, хозяин полюбопытствовал: — У вас-то что за проблемы? Я по телефону не въехал. — Нам, Петр, нужно двух типов найти, — разъяснил Плахов. — Профессора Кейптаунского университета по фамилии Войцеховский и его садовника Рыбакова. Он — бывший вояка, возможно, в прошлом гэрэушник… — А может, и действующий, — поправил Василий. — Потеряшки наши живут в Кейптауне, — уточнил Игорь. — Мы там засветились, и они исчезли. А ты человек со связями… — Страна большая, — призадумался Петруха, наполняя бокалы. — Поди тут найди… — У профессора служанка черная, она-то никуда не испарилась. Видно, дом сторожит, — предположил Рогов. — Наверняка она в курсе. Мы когда на второй день приехали… — Уже лучше, — обрадовался вождь. — Из какого она племени? — Без понятия. Она не говорила. Звать — Лиза. — Понятно, — кивнул Нгубиев, достал из кармана мобильник и протянул его Васе: — Набирай. Плахов выудил из кармана бумажку с телефоном Войцеховского и протянул напарнику. Набрав номер, Василий прижал трубку к уху и, услышав тоненький девичий голосок, пропевший «Хэллоу», вручил аппарат Нгубиеву. Вождь затараторил по-английски, и его сотрапезники напряглись, пытаясь уловить смысл словесного потока. Лучше всех это удавалось Плахову. — Привет, это Лиз? — строго спросил Петруха. — Да. — А я Питер Нгуби — вождь баквены. — Я вас не знаю, — испуганно пропищала девушка. — Ты, милая, из какого племени? — Из цвана… — А Тукана знаешь? — Конечно. Он наш вождь… — Ну, тогда жди, черноголовая, — пообещал Нгубиев. — Сейчас он тебе позвонит. Петруха отключил трубку. — Она из цвана, — доложил он гостям. — Придется Тукана просить, чтоб он ей звякнул… Вы пока угощайтесь, я все улажу. Петруха выбрался из-за стола и скрылся в другой комнате. — Вот что значит — содействие местного населения, — изрек Василий, подхватив с огромного блюда какой-то ароматный местный фрукт. Он вспомнил просьбу тестя и негромко добавил: — Надо будет про спиртовое дерево спросить… — Что за дерево? — встрепенулся Уваров, которого уже стала накрывать волна африканской сонливости. — Да, говорят, водка у них на деревьях растет. — Ух ты! Доложите подробнее, старший лейтенант… Пока коллеги вели околоботанические диспуты, Игорь изучал папку Рыбакова. Прервав содержательную беседу о дереве-мечте, он вернул папку Никите: — Что скажешь? — Сан Саныч решил на Минобороны не выходить, поэтому и папочка такая тонкая. Жора с Максом позвонили жене этого Рыбакова, ничего ей толком не объяснили, вот и все. Судя по всему, она не в курсе. Другого давно нашла. А Рыбаков наш ей до лампы. — Правильно сделали, что к военным не полезли, — одобрил Игорь. — Если это гэрэушники, нам бы по лапам дали… В гостиную вернулся Нгубиев, успевший переодеться в широкополый шелковый халат с африканскими узорами. Вождь расплылся в улыбке. — Узнал?! — с надеждой подскочил к нему Рогов. — Обижаешь, начальник. Я — да не узнаю. Профессор ваш в Сан-Сити уехал, вместе с садовником. — Вместе, значит, — сделал глубокий вывод Плахов. — Хоть в чем-то повезло. — Молодец, Петя, — похвалил «крестника» Уваров. — Теперь надо брать их и колоть! — Легко, — согласился с Никитой Петруха. — Прикажу, и мои ночью их упакуют. А уж в племени потолкуем. По законам баквены. — А если этот Рыбаков — разведчик? — предположил Плахов. — Тогда нас крокодилам скормят, — обнадежил Вася, и все четверо синхронно постучали по деревянной столешнице. — Значит, придется мне собой жертвовать, раз такое дело, — вздохнул нравственный полицейский. — Готов пожить в Сан-Сити и все выяснить… — Да уж, ты выяснишь, — недовольно покосился на него Рогов. — Вас-то они уже видели, — ничуть не смутившись, заявил Уваров и повернулся к вождю — Петя, номер устроишь? — Легко. У меня там свой «люкс». Всегда под парами… — Придется в «люксе», раз простого нет, — тяжело вздохнул Уваров. — Ладно, — согласился Плахов. — Походишь за ними денек-другой, послушаешь… Только без экспромтов, Никита. — О'кей, — улыбнулся Уваров. — Не дрейфьте, мужики… Все будет тип-топ. — Никита Андреевич, я вас отвезу, — предложил вождь. — А после — в племя. А вы, — Нгубиев повернулся к Рогову и Плахову, — можете здесь остаться… — Нет, мы уж лучше с тобой. — Вася кивнул на Уварова. — К нему поближе… — Отлично, — обрадовался вождь крокодилов, — вот и посмотрите, как здесь народ живет! Где еще такое увидишь? Глава 7 0,5 МГНОВЕНИЙ УВАРОВА В работе разведки существует один-единственный нравственный закон: цель оправдывает средства.      Дж. Ле Карре. Шпион, пришедший с холода Тем временем, пока черный «геленваген» германского происхождения вез веселую компанию в направлении игорной столицы Южно-Африканской Республики, профессор Войцеховский и «садовник» Фишер-Рыбаков прогуливались по тенистым аллеям Сан-Сити и негромко беседовали. Михаил Александрович нервничал: после странного исчезновения Данилова он не знал покоя, каждый день ожидая каких-нибудь зловещих событий. — Сколько мы еще прятаться будем, Андрей Борисович? — Профессор огляделся по сторонам. — Когда все это закончится? — Михаил Александрович, мы же на эту тему уже говорили. — Рыбаков глубоко вдохнул прохладный воздух и улыбнулся: — Отдыхайте, воздухом дышите. Разве здесь плохо? Смотрите, какая красота. С этим трудно было поспорить. Несмотря на новомодную архитектуру, все здания города-казино настолько хорошо вписывались в окружающий ландшафт, что сами казались чудесным творением дикой природы Южной Африки. Невозможно представить, что на этом месте когда-то была унылая высохшая саванна. Теперь в густых рощах, окружающих казино и отели, прятались небольшие озерца, населенные рыбой, сюда без боязни заходили антилопы, на ветвях резвились мартышки, которыми любовались многочисленные гости Сан-Сити. Для гостей хозяева отелей даже вырыли настоящее озеро, наполнив его привозной водой. Фантазия капиталистов не знала пределов. Каждый час в самом центре комплекса происходило искусственное землетрясение — с грохотом, дымом и прочими развлечениями. — Да, наверное, вы правы, — согласился с Рыбаковым профессор. — Но ведь у меня лекции в университете… — А вы думаете, у меня мало забот? Вот разберемся до конца с этими музейщиками, — уверенно пообещал «садовник», — тогда и вернетесь… — Все-таки кто они такие? Это удалось выяснить? — Не могу посвящать вас в детали, — отвел взгляд Рыбаков. — Одно скажу точно — это негодяи, готовые торговать интересами родины. В отличие от Юрия Антоновича. Поверьте мне на слово, Михаил Александрович. — И они имеют отношение к его исчезновению? — спросил Войцеховский. — Самое непосредственное — кивнул Рыбаков. — Поэтому мы за вас и тревожимся. — Но я-то им зачем? — недоуменно спросил Михаил Александрович. — Я же вам уже объяснял. Вы встречались с Даниловым и обсуждали его дела. Так? — Обсуждали, — вздохнул профессор. — Значит, для них вы — носитель информации, — резюмировал Рыбаков. — И информации очень важной. Теперь с вами может случиться что угодно. Они вышли к небольшой рощице, где в тени деревьев стояла ажурная беседка. — Давайте присядем здесь, — предложил Войцеховский, и собеседники разместились на удобных скамейках. — Ответьте мне на один вопрос, Андрей Борисович. — Войцеховский понизил голос и слегка наклонился в сторону собеседника. — Если это возможно, конечно… — Слушаю вас, — Рыбаков пристально посмотрел на профессора. — Вы давно в России не были? — Давно, — кивнул «садовник». — С февраля восемьдесят восьмого. — Примерно как и я, — задумчиво отметил Войцеховский. — Что же вас, в таком случае, с ней связывает? Полагаю, не только шифры и пароли… Хотя я, конечно, в этом деле полный профан. — А зачем вам это? — Интересно понять. Столько лет жить на чужбине, в постоянном напряжении, рискуя жизнью. Что-то ведь должно питать ваши силы. Рыбаков подумал и ответил: — Как ни банально это звучит — долг. Есть такое слово. — Долг перед кем? — удивился Войцеховский. — Ведь там же все поменялось. И люди, и жизненные ценности. Раньше какая-никакая идея была. А сейчас-то что там может вдохновлять? — Я как-то к философствованию не склонен, — искренне улыбнулся Рыбаков, — я офицер. Это в крови. — Понимаю, — вздохнул профессор. — Я вас разочаровал? — Что вы! — задумчиво улыбнувшись, ответил Войцеховский. — Меня вот, например, память связывает. Очень крепко. Верите — даже партсобрания в Горном с нежностью вспоминаю. — Зачем же тогда уехали? — удивился Рыбаков. — Вы же известный ученый. — Сам удивляюсь. Предложили интересную работу, — Войцеховский опустил глаза, — все условия для нее создали… Тогда я не смог отказаться. — Ну так вернитесь. — Уже не могу, — вздохнул профессор. — Во-первых, жена здесь похоронена, а во-вторых… боюсь, Андрей Борисович. — Кого? — снова удивился Рыбаков. — Возможных разочарований. Вдруг воспоминания с реальностью разойдутся? В моем возрасте такое, знаете ли, вполне возможно… Они молчали, вслушиваясь в шелест африканских деревьев, и вспоминали далекую Россию — каждый свою. В поселок племени баквена Нгубиев, Рогов и Плахов приехали уже под вечер. Для этого случая Петруха специально нарядился в «костюм вождя» — надел некое подобие плаща, сшитого из леопардовых шкур, с мощной золотой застежкой в форме головы льва, белые штаны и ритуальную шапочку-таблетку тоже белого цвета с прикрепленной на макушке челюстью крокодила. В руках Петр Первый держал деревянный посох с мощным круглым набалдашником, якобы из золота. Рогов с Плаховым, увидев преображение Петрухи, долгое время не могли вымолвить ни слова, настолько сильное он производил впечатление. Нгубиев даже немного смутился: — Что, как клоун выгляжу? — Почти как Юдашкин… — Так ведь обычай такой — без этого мне в племя нельзя… Традиции предков. Оперативники понимающе кивнули. Оставив «геленваген» на окраине поселка, гости в сопровождении вождя ступили на широкую улицу, тянущуюся через все поселение племени баквена. Они медленно шли, наблюдая картины жизни туземцев: женщины, одетые в цветастые платья, мололи кукурузную муку возле больших хижин из тростника, им помогали маленькие девочки; чернокожие мальчишки забавлялись дракой на палках и бросанием на меткость маленьких копий, а несколько суровых воинов-охранников азартно резались в карты, составив копья шалашиком. Обстановка вокруг дышала благостью и спокойствием. При появлении вождя все приветствовали его глубоким почтительным поклоном, на что Петруха отвечал высокомерным кивком. Картежники похватали копья и прокричали приветствие. Нгубиев даже как-то внешне изменился, вступив на землю племени: приосанился, напустил на лицо важность и слегка оттопырил нижнюю губу. — Ты не переигрываешь, Петя? — полюбопытствовал Вася. — Так положено, — важно ответил Нгубиев, окидывая подданных строгим взглядом. — Сейчас в бар зайдем — расслабимся. — Здесь и бар есть? — А как же. В гостевом домике, мы там и заночуем, — указал вождь на самый высокий шалаш. — Это еще батя для меня выстроил. Со всеми удобствами. — А племя у тебя большое? — Приличное, — важно кивнул Петруха. — Здесь только те, кто по старым понятиям живут, а остальные в города сбежали. — Это которые в сквотах живут? — вспомнил Вася свои первые впечатления от ЮАР. — Они самые, — подтвердил его догадку вождь. — Воруют там, беспредельничают, садятся, конечно, в конце концов… Некоторые, правда, работают — хотя бы в Сан-Сити. И неплохо зарабатывают… Вот это дом шамана, еще две хижины, и мы на месте… Во дворе круглого глиняного дома, который принадлежал шаману племени, гости застали странный ритуал. В центре двора в земляную кучу был закопан мужчина — так, что наружу выглядывала только его кудрявая голова. Вокруг него медленно пританцовывал хозяин дома, шаман, — крепкий мужичок в набедренной повязке из звериной шкуры. На голове танцора возвышался экзотический убор из разноцветных перьев, а в руках была глиняная чашка с каким-то белым порошком, которым он периодически посыпал голову закопанного. Сцену окружали несколько мужчин и женщин, которые негромко напевали однообразную заунывную мелодию. У Васи от этих звуков стали сразу слипаться глаза. — Чего это он? — Рогов зевнул в сторону шамана. — А, малярию прогоняет, — махнул рукой Нгубиев. — Обычное дело. — И как, помогает? — Конечно! Сначала танцы, потом антибиотики. Цивилизация! — заржал Нгубиев и, подумав, добавил: — Вообще-то мне шаман знатный достался — сообразительный мужик. Надо будет Никиту Андреича ему показать, чтобы поясницей его занялся. Вдруг шаман заметил новых зрителей, резко остановился и обвел сверкающим взглядом вождя и вновь прибывших. В следующее мгновение он рухнул на землю и безмолвно затих, уткнув голову в колени. Его примеру последовали и остальные баквена. Даже закопанный в землю больной малярией опустил вниз глаза, приветствуя вождя и его белых гостей. — Чего это они? — насторожился Вася. — Обкурились? — Приветствуют, чего же еще, — пояснил Петруха. — Здрассте, — коротко кивнул туземцам Вася и, постояв немного, побежал за удаляющимися друзьями. На террасе следующей хижины сидела симпатичная девушка лет восемнадцати в красивых разноцветных одеждах и высоком головном уборе. Негритянская красавица читала английскую книгу. При виде приближающихся гостей она порывисто вскочила и, улыбаясь, подбежала к Петрухе. — Моя сестренка — Тэя, — представил ее Нгубиев. — Вот эта штука у нее на голове вплетена в волосы. Она и спит в ней. — Неудобно же. — Такая жизнь. Обычаи… Тэя, услышав звуки русской речи, заулыбалась еще сильнее. — Васья, Игор, — повторила она имена оперов и быстро, почти без акцента, мило протараторила: — Ленинград, Дворцовая площадь, пивбар «Жигули»… — Умная, — похвалил сестру вождь. — Отец ей всякого здесь порассказал, так она меня достала. Хочу в Россию, говорит, в институт. — Ну и отдай учиться, — посоветовал Игорь. — Деньги-то есть. — На фиг ей это надо, — поморщился Нгубиев, показывая сестре, чтобы она возвращалась на место. — Лучше замуж выдам, пусть воинов рожает. Наконец они подошли к высокому каменному бунгало со стеклопакетами, над дверью которого опера увидели пиратскую эмблему — череп на фоне пересеченных костей. — А это зачем? — на всякий случай уточнил Вася. — Табу, — пояснил хозяин. — Запрет на вход под страхом смерти. Территория вождя. Действует круче всяких замков. Заходите, мужики. Петруха открыл дверь и запустил дорогих гостей внутрь. В первые мгновения их посетило ощущение, что они оказались в дорогой рюмочной где-нибудь на Петроградской стороне. — Ничего себе, у тебя батя реальный строитель был, — одобрительно присвистнул Рогов. — Практически евростандарт! — Я здесь праздники отмечаю, — скромно заметил Нгубиев. — Люблю это место. Есть в нем что-то питерское… — А что за праздники? — поинтересовался Плахов, присаживаясь на широкий диван. — День баквены, сезон дождей и прочую лабуду. Первое мая. — Петруха открыл большой холодильник. — Что пить будете? — Воду со льдом, — за двоих ответил Плахов. — Трезво — нормость жизни! — Пожалуй, я тоже, — согласился вождь. — Мне еще правосудие вершить… Эх, видели бы меня пацаны! Громко похохатывая, Петруха достал из морозилки лед и наколол его в высокие бокалы. — Язык-то африканский выучил? — спросил Вася. — Только инглиш, — покачал головой Нгубиев. — На местный индун переводит. И тут в двери бунгало кто-то осторожно постучал. На людях Войцеховский и Рыбаков предпочитали разговаривать по-английски, дабы не привлекать к себе излишнего внимания со стороны прочих обитателей отеля. Ранним вечером они ужинали на открытой террасе ресторана. Несмотря на свой специфический опыт, Рыбаков не обратил внимания на плотного небритого мужчину в серой футболке с надписью «BOSS», который в гордом одиночестве сидел за соседним столиком и молча пил пиво. Уваров знал толк в конспирации или, по крайней мере, считал, что так оно и есть. В данном случае действительно так оно и было. Ни Рыбаков, ни тем более Войцеховский не предполагали, что за ними ведется наблюдение, но, к сожалению, Уваров очень слабо знал английский, и потому его выгодная позиция в момент потеряла всякий смысл. — Может, в казино вечером сходим? — предложил профессору Рыбаков. — Если честно, я не любитель игры, — ответил Войцеховский, смущенно улыбаясь. — Тогда на мюзикл? — Сходите один, Андрей Борисович, а я поработаю. — Иногда необходимо расслабиться, — попытался убедить профессора Рыбаков, но Войцеховский был непреклонен. — Не могу, — отвечал он. — Это уже в крови. Как и у вас. Профессор поднялся из-за стола, следом за ним встал и Рыбаков. Они вышли из ресторана под пристальным взглядом раздраженного Уварова. — Полиглоты, мазафака, — процедил Никита сквозь зубы и залпом допил пиво. В его голове уже созревал оригинальный план. Традиционный еженедельный разбор текущих дел племени баквена происходил на центральной площади селения. Недалеко от большого костра, яркими языками тянущегося к темнеющему небу, на специальном помосте был установлен трон вождя, на который воссел Петруха, скорчив серьезную рожу. Пред его светлыми очами собралось все мужское население деревни, исключая малолетних пацанов, еще не посвященных в воины. Плахов и Рогов, словно верные советники, заняли места сразу за троном. Индун Джембо, долговязый негр с лисьим взглядом и вкрадчивой речью, коротко изложил Нгубиеву «программу» вечера. — Сначала суд, потом внутренние разборки, — коротко перевел операм слова Джембо Петруха. — Что-то он мне доложить хочет… Такой пройдоха! Джембо сделал знак рукой, на запястье которой Плахов заметил блестящий браслет навороченного «Ролекса», и к трону вождя с разных сторон вышли два аборигена. Для Плахова и Рогова были они, что называется, на одно лицо, но в этом случае нельзя было не заметить, что лицо того, что справа, пребывает в весьма помятом состоянии. Джембо очень эмоционально, выразительным голосом доложил вождю суть дела. Петруха тут же перевел заинтригованным гостям: — Короче, вот тот осел, — указал на негра слева, — дал тому козлу в долг мешок муки, а он не вернул. Тогда этот с братом ему по рогам настучал и корову увел. Племя ждет моего мудрого решения… — Чистейший грабеж, — выразил свое мнение Вася. — Это по вашему кодексу, — не согласился Петруха. — А ты на чем базируешься? На понятиях? — улыбнулся Плахов. — На справедливости, — гордо ответил вождь и, подозвав пальцем Джембо, указал на кредитора: — Муку ему вернуть! Джембо перевел решение вождя на язык баквена. Племя одобрительно зашумело. — …И корову оставить! — продолжил вынесение справедливого приговора Петруха. Теперь радостно шумела только одна половина племени, другая же недовольно роптала. Джембо что-то эмоционально прокричал вождю. Он был возмущен. — Он же, говорит, ее украл, — ухмыльнувшись, перевел его слова Нгубиев. — Кража, говорит, самый тяжкий из грехов… Нгубиев резко ответил Джембо, и тот опустил глаза. Петруха привстал на троне, набалдашником слегка постучал по голове индуна и снова прокричал что-то резкое. Баквена затихли. Джембо понуро повернулся к племени и перевел слова вождя. — Я ему велел сказать, что корова остается этому мужику за моральный ущерб, — объяснил Нгубиев операм. — А этот хорек Джембо совсем оборзел, пришлось его немного прессануть. Баквена на площади снова начали роптать. Джембо снова обратился к Нгубиеву. — Говорит, недоволен народ, — перевел Петруха. — А только хрен им — пусть знает, козлина, как долги не отдавать! Нгубиев величественно поднялся из кресла и, вытянув вперед свой жезл, указал его наконечником на должника. Он отдал Джембо очередной приказ, и сейчас же из толпы вышли два мускулистых парня, схватили должника за руки и куда-то поволокли. Тот, понурив голову, обреченно поплелся с ними. Нгубиев ударил жезлом о помост, и баквена начали покорно расходиться по своим хижинам. — Ты что, — на всякий случай уточнил вождя Вася, — казнить его приказал? — Конечно! На костер наглеца!.. Шутка. Велел десять палок по пяткам всыпать, чтобы не мутил народ. — Да ты сатрап… — По-другому нельзя. Иначе на голову сядут. Из темноты к помосту медленно подошел Джембо и наклонил голову перед вождем, прося уделить ему внимание. — У меня неприятные новости… — начал было индун, но в его доклад вторглась тонкая трель звонка мобильного телефона. Петруха выудил трубку из леопардовых недр и нажал кнопку ответа. — Да? — сказал он по-английски, но, услышав ответ, перешел на русский. — Никита Андреевич? Да, рядом… Передаю. Вождь баквена протянул трубку Плахову, а сам повернулся к индуну. Нгубиеву не терпелось услышать, какие же неприятности свалились на его голову. Уваров осторожно, чтобы не задеть проводом телефона батарею пивных бутылок, расставленных на столе, взял в руки аппарат и расслабленно развалился в кожаном кресле. — Короче, Игорь, полный облом, — доложил он, услышав голос Плахова. — Они между собой по-английски бакланят. — Ты хоть что-то понимаешь? — Так… Отдельные слова, — уклончиво ответил Уваров. — Общие места… — А чем они занимаются? — Гуляют, едят… Вечером ходили на мюзикл. Ничего особенного не делают. Отвисают. — Все ясно. Ты тогда сворачивайся, а утром мы за тобой заедем. — Подожди, Игорь, — чуть пьяным голосом прохрипел Никита. — У меня тут возникла идея одной комбинации. — Идея? — насторожился Плахов, вспомнив предыдущий опыт совместной работы с Уваровым. — Опять бредовая? — Дайте мне пару дней, — проигнорировал вопрос Никита. — Я их раскручу, голубчиков. Главное, из равновесия их вывести… Все. Я позвоню. — Никита, завязывай! В трубке раздались долгие гудки. Уваров отключился. Вася, внимательно слушавший весь разговор, тревожно посмотрел на Плахова: — Что там? — Говорит, идея у него. Пару дней просит… — Так я и знал! — недовольно воскликнул Рогов. — Пусти бегемота в огород… Он же Сан-Сити разнесет! — Все равно, Вась, — вздохнул Плахов. — Кроме этого, никаких вариантов у нас больше нет. С этим доводом старшему лейтенанту пришлось согласиться. К гостям вернулся взволнованный Петруха, закончивший разговор с индуном: — Как там Никита Андреич? — Ничего, — неопределенно махнул рукой Игорь. — Комбинирует… А у тебя? — Джембо говорит, что эта старая обезьяна забрала мои бабки! — Петруха зло сплюнул на траву. — Шакил, вождь сохо! Долю мою за Сан-Сити урезал! В два раза! — Почему? — в унисон спросили опера. — Предъяву мне реальную кинул, — мрачно сообщил вождь, глядя в затухающий костер. — Ничего, я ему стрелку забью… Казалось, что безбрежный шатер небес обнимает засыпающую деревню баквена со всех сторон. Звезды, словно глаза добрых предков, ушедших за облака, ласково смотрели на хижины аборигенов, желая им приятных сновидений, доброй еды и хорошей погоды. Только вождю не спится. Он с белыми друзьями снова идет в секретное бунгало и начинает размышлять о судьбах своего народа. Вождь не спит — баквена могут спать спокойно. По крайней мере пока в баре есть виски… С мюзикла, который давала заезжая труппа в одном из огромных залов казино Сан-Сити, Рыбаков и Войцеховский вернулись поздно. Андрею Борисовичу представление не понравилось — уж больно попахивало от действа душком разлагающегося империализма. Безыдейного творчества Рыбаков терпеть не мог с детства, так уж был воспитан. Войцеховский вообще почти не слушал и не следил за тем, что происходило на сцене. Старый профессор был полностью погружен в свои научные идеи. Сидя в зрительном зале, он глядел куда-то в пустоту перед собой и тихо улыбался. Рыбаков открыл дверь номера, по привычке осторожно заглянул внутрь и переступил через порог. Следом вошел Войцеховский. — Что это? — вдруг застыл профессор, указывая на белый конверт, лежащий сразу за порогом. Рыбаков мысленно отругал себя за невнимательность и поднял конверт с пола. Прежде чем вскрыть послание, «садовник» двумя пальцами нежно ощупал его, затем понюхал и только после этого надорвал уголок. Записка была написана по-русски крупными печатными буквами. Она гласила: «Юстасу. Закладка в тайник произведена. Груз примите ночью. Координаты: бассейн. Вторая пальма от вышки спасателя. Поздравляю с присвоением внеочередного звания. Алекс». — Что-то случилось? — спросил Войцеховский, глядя на побледневшего Рыбакова. — Пока не пойму, — ответил тот и, спрятав письмо в карман пиджака, принялся за осмотр номера. Следов присутствия посторонних он не обнаружил, зато на письменном столе наткнулся на стопку писчей бумаги. В верхнем правом углу каждого листка стоял красиво нарисованный логотип отеля. Рыбаков достал из кармана письмо и сравнил бумагу, на которой оно было написано, с той, что лежала на столе. Его догадка подтвердилась — письмо мог написать только живущий или работающий в отеле… Вождь племени баквена Петруха, приняв изрядную дозу виски, жаловался гостям, сонно потягивавшим пиво из банок, на свою тяжелую царскую жизнь. — Прикиньте, мужики, какой расклад мне сегодня Джембо выдал. — Нгубиев размахивал стаканом. — Говорит, Шакил прав — ты, мол, нарушаешь традиции! — А ты ему? — деликатно зевнул Вася. — А я ему: ну и вали к своему Шакилу, падла! — Петруха отхлебнул вискаря. — А он заменжевался сразу: я, говорит, баквена… А я ему: а я — вождь, болтать много будешь — язык отрежу! — Реально можешь отрезать? — сонно поинтересовался Плахов. — Легко, — бравируя, схватился Петруха за кухонный нож. — Оборзел он совсем. Раньше никто был, с копьем по саванне бегал! Я его индуном сделал, и он же меня учит. — А что с этим, как его… Шакилом — договорились? — встрепенулся Рогов. — Куда он, на фиг, денется? — вдруг погрустнел Нгубиев. — Никуда он не денется… Глубокой ночью, после того как Войцеховский забылся крепким сном, Рыбаков решил проверить координаты, указанные в письме. Он осторожно выскользнул в коридор, закрыл за собой дверь на два оборота и, оглядевшись вокруг, направился к лифту. В холле тенью проскользнул мимо дремлющего охранника-швейцара и вышел на улицу. Пройдя к бассейну, в котором плескалась бирюзовая вода, подсвеченная яркими фонарями, он остановился у спасательной вышки и отсчитал от нее вторую пальму. Рыбаков снова осмотрелся, осторожно подошел к дереву и носком ботинка стал ковырять дерн возле его корневища. Пласт срезанного дерна отъехал в сторону, и Рыбаков заметил неглубокую ямку, аккуратно вырытую в земле. «Садовник» загнул манжет рубашки и сунул правую руку в тайник. Пальцы нащупали какой-то продолговатый твердый и холодный предмет. Через секунду Рыбаков держал в руке бутылку «Столичной» и недоуменно рассматривал ее. Золотые буковки этикетки аппетитно поблескивали в ярком свете уличных фонарей. Но Рыбакову не хотелось выпивать. Он не мог понять, что происходит и кто разыгрывает с ним эти сумасшедшие шутки. Андрей Борисович вернулся к стойке администрации отеля. Портье услужливо посмотрел на лысого джентльмена с бутылкой водки в руках и вежливо поинтересовался: — Чем я могу быть вам полезен? — Извините, в нашем отеле живут русские? — в свою очередь задал вопрос Рыбаков. — Точно не знаю, кажется, да. — Посмотрите, пожалуйста, — вежливо попросил Рыбаков. — Для меня это очень важно. Надо срочно отправить письмо в Россию… Портье защелкал клавишами компьютера и через минуту выдал информацию: — Да. Есть трое. Вчера приехали. Господин Смирнов с двумя дамами. — Отлично, — улыбнулся Рыбаков. — В каком они номере? — Номер двести двадцать. «Садовник» поблагодарил и собрался было подниматься к себе, когда портье остановил его. — Извините, а как ваше имя? — поинтересовался портье. — Фишер. Эндрю Фишер. — Тогда это вам, мистер Фишер. — Портье протянул Рыбакову запечатанный конверт. — От кого? — Не знаю, мистер Фишер. В надписанном по-английски конверте оказалась открытка с фотографией одного из отелей Сан-Сити. Текст на обратной стороне снова поставил Рыбакова в тупик: «Юстасу. Срочно сообщите маме о получении груза. У нас выпал первый снег. Берегите себя. Алекс». Рыбаков занервничал. С утра в ресторане отеля было многолюдно. Войцеховский и Рыбаков вошли в зал, и профессор очень удивился, когда Андрей Борисович предложил им разместиться не за их обычным столиком на террасе, а сесть почти в центре зала, рядом с искусственным водопадом. — Так надо, Михаил Александрович. Профессор не спорил. За соседним столиком завтракала веселая русская компания. Там были крепкий голосистый мужчина с золотой цепью вместо шеи и две молоденькие девушки — высокая брюнетка с надменным взглядом и глуповатая полненькая блондиночка. Войцеховский чуть не выдал себя, обернувшись на знакомые звуки русской речи, но Рыбаков вовремя остановил его. Сам он, казалось, был абсолютно равнодушен к соседству с земляками. Разговор соседей был им прекрасно слышен — те совсем не стеснялись присутствия посторонних. — Мотя, ты сколько вчера просадил в казино? — устало спросила мужчину надменная брюнетка. — А я чё, помню, в натуре? — сквозь здоровое аппетитное чавканье ответил Мотя. — Я же бухой был вдрабадан… — Тонн пять, не меньше, — томно предположила блондинка и глупо хихикнула. — Еще пойдешь? — Брюнетка окинула подругу уничижительным взглядом. — А як же, — рассмеялся Мотя. — Щас на пляж, после по сотке под крокодилье мясо пропустим, и к станку. — А когда львов поедем стрелять? — снова хихикнула блондинка. — Вот банк сорву, — основательно заявил Мотя, — тогда и поедем. В этот момент Рыбаков встал и подошел к столику русских. Войцеховский недоуменно наблюдал за ним со своего места. — Можно попросить у вас соли? — по-английски обратился он к мужику с цепью. — Чего ему? — Мотя обернулся к брюнетке. — Соль просит, — перевела та, одним взглядом оценив Рыбакова и сразу потеряв к нему всякий интерес. — Бери, мужик. — Мотя указал на солонку сосископодобным волосатым пальцем с огромным перстнем. — Не жалко. Рыбаков взял со стола солонку, улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Моте: — Говорят, у вас выпал снег? — Чего еще ему? — Про снег какой-то спрашивает, — раздраженно ответила девица. — Нет снега, мужик. — Мотя развел руками. — Жарко, солнце — понял? — Сестренка, — вступила в разговор блондинка, — скажи ему, что снег в холодильнике. Брюнетка перевела ее слова Рыбакову, а тот молча поставил солонку обратно на столик и вернулся на свое место. — Псих какой-то, — хихикнула ему вслед блондинка. — Во народ, — покрутил пальцем у виска Мотя. — Все есть, так еще и снег подавай! Уроды! Натуральные уроды! Профессор пребывал в растерянности, но лишних вопросов своему компаньону задавать не стал. Впрочем, Рыбаков бы на них пока все равно не ответил. Глава 8 СЕЗОН БОЛЬШИХ РАЗБОРОК Если вьетконговцы не прекратят агрессию, то мы отбомбимся так, что они снова окажутся в каменном веке…      Генерал Э. Макартур Вася и Игорь неплохо выспались в бунгало вождя племени баквена и наутро чувствовали себя просто замечательно. На улице светило яркое солнце, и опера, плотно позавтракавшие горячими кукурузными лепешками с ароматным медом и соком манго, с удовольствием потянулись и вышли из домика. Мужчин не было видно, пацаны продолжали свои игры с копьями и палками, женщины суетливо хозяйничали возле хижин. Из загонов слышалось бодрое блеяние и кудахтанье скота, в глубине бездонного бирюзового неба медленно проплывали мелкие кудрявые облака. Петруху они не видели, тот куда-то ушел рано утром. — Что, пойдем прогуляемся? — предложил Вася. — Посмотрим, как здесь люди живут? — Пойдем, — осторожно согласился Плахов. — Только ты, Вася, не чуди сильно. А то перед людьми стыдно. Как брякнешь что-нибудь… Рогов утвердительно кивнул, и они неторопливо двинулись по улице поселка. На пороге соседнего с бунгало дома в своей неснимаемой шапке сидела Тэя, сестра Нгубиева. Увидев белых гостей, она белозубо заулыбалась. — Игор, Васья, — сказала она, — добри утро, в натьюре! — Привет, — поздоровались гости. Тэя молола кукурузу, и опера остановились посмотреть на этот процесс. Девушка ловко управлялась с тяжелым каменным пестиком, и из тонкого желобка на дне большой тяжелой ступки в тазик, стоящий рядом, сбегала аккуратная струйка ярко-желтой муки. Рядом лежал томик Шопенгауэра. — Глянь, Игорюха, — удивился Рогов. — Каменный век, кому расскажешь, не поверят… — А ты сам попробуй, — посоветовал Плахов. — Гив ми, плиз, ступка. — Вася показал пальцем на ступку. — Гив ми, плиз, Тэя, попробовать дай. Тэя рассмеялась и протянула Васе тяжелый пестик, отполированный руками до блеска. — Тяжелый, — уважительно сказал Рогов, взвешивая его в руке. — Килограмма два, не меньше. Он сел на порог, вставил древний снаряд в ступку и принялся с силой давить на кукурузные семена, начавшие громко похрустывать. Из нижней дырочки ничего не посыпалось. Тэя стояла рядом и смеялась, глядя на усердного Рогова. — Ну как? — через минуту спросил раскрасневшийся Вася. — Много наколбасил? — Ничего. — Плахов протянул руку: — Давай я попробую. — Как ничего? — не поверил другу Вася и заглянул в тазик. Увидев, что его не обманывают, Рогов снова решительно взялся за пестик. — Подожди, — буркнул он и стал давить на зерна с удвоенной силой. Кукуруза захрустела так, словно очень грузный человек пытался идти по глубокому сугробу. Мальчишки забросили свои игры и разинув рты остановились в отдалении, чтобы поглазеть на иноземцев. Некоторые из них тихо переговаривались и похихикивали в кулачки. Вася еще раз убедился в том, что его старания напрасны, и забросил это занятие. Его место хотел занять Плахов, но тут в конце улицы появился взволнованный Нгубиев, за которым вихляющей походкой плелся индун Джембо. Деревенские пацаны в одно мгновение разбежались, а Тэя быстро скрылась в доме, прихватив Шопенгауэра. Петруха подошел к операм и коротко поздоровался. Джембо, бросая на белых чужаков неприветливые взгляды, остановился поодаль. — Ты чего такой запаренный, Петя? — Вася помассировал истертые пестиком руки. — Придется к нему ехать, — пожаловался Петруха. — К кому? — К Шакилу, блин… За ним сила. — Шансы-то есть с ним все грамотно развести? — поинтересовался Игорь. — Постараюсь отмазаться, — без энтузиазма предположил Нгубиев. — Эх, мне бы бойцов побольше… — Сочувствуем, старина. Нгубиев кивнул и внимательно посмотрел на них. Неожиданно в его глазах мелькнули искорки надежды. — Слушайте, мужики, а может, со мной съездите? — На стрелку? — удивился Рогов. — А что? — широко улыбнулся Нгубиев. — Шакил такого явно не ждет. — Мы у себя наездились, — вяло попытался возразить Игорь. — Прошу вас как вождь баквена. — Петруха приложил руку к сердцу. — У нас оружия нет. — А вам и не надо. У вас харизма. В полдень Рыбаков рискнул проникнуть в номер Смирнова и поискать в его вещах какое-либо свидетельство причастности Моти к странным посланиям. По его расчетам, как раз в это время теплая компания должна была закусывать крокодильим мясом. Он приблизился к двери номера двести двадцать и громко постучал. Ему, разумеется, не открыли. Рыбаков достал из кармана небольшую универсальную карточку-отмычку и быстро справился с замком. Раздался щелчок, военный советник толкнул дверь, быстро проник в помещение и беззвучно затворил ее за собой. Рыбаков провел поверхностный осмотр, но ничего интересного для себя не обнаружил. После чего взялся за сумки русских туристов. Едва он расстегнул молнию шикарной кожаной сумки, как раздался звук открываемого замка, и в номер ввалился Мотя в сопровождении своих спутниц. Рыбаков замер от неожиданности и увидел, как удлиняются от удивления лица накрашенных девиц и наливается кровью округлая рожа господина Смирнова. — Не, я не понял… Ты чё, мужик, обурел? — грозно сдвинул широкие брови Мотя. — Наверное, снег ищет, — презрительно предположила брюнетка. — Да он нас грабит! — манерно взвизгнула блондинка. — Я зашел за солью, — по-английски ляпнул Рыбаков первое, что пришло в голову. — За солью. — Чё он там бормочет? — Мотя медленно надвигался всей мощной тушей на незваного гостя. — Соль спрашивает, — ухмыльнулась брюнетка. — Точно, псих, — резюмировала блондинка и, сделав губки бантиком, предложила: — Может, охрану позовем? — Это западло, — увесисто ответил Смирнов. — Я его сам вылечу… Он указал «грабителю» пальцем на дверь: — Давай катись отсюда. Рыбаков порывисто встал и, извиняясь, направился к двери. Девицы расступились и пропустили его. Мотя пошел следом, на пороге схватил визитера за плечо, резко развернул к себе и смачно приложился кулаком к его носу. Рыбаков вылетел из номера. Дверь номера двести двадцать громко захлопнулась. Рыбаков встал, отряхнул костюм, потрогал рукой переносицу и, поморщившись, шагнул к лифту. Увидев разбитое лицо Рыбакова, профессор очень встревожился. Ничего не объясняя, Андрей Борисович подошел к зеркалу и приложил к распухшему носу бок тяжелой металлической пепельницы, стоявшей на тумбочке. — Кто это вас так? — встал за его спиной Войцеховский. — Один идиот пьяный набросился, — холодно пояснил бывший военный советник. — Но вы же должны специальными приемами владеть на такой случай, — недоумевал профессор. — Или я не прав? — Правы. — Помню, студент у меня был, — ностальгически вздохнул Михаил Александрович, — мастер спорта по самбо. Так он в кафе пятерых уложил. Правда, его отчислить пришлось. По просьбе милиции. — Я б тоже уложил, но профессионал не должен высовываться, — Андрей Борисович, прижимая к лицу пепельницу, повернулся к профессору. — Только в крайнем случае. Мы ведь почему с вами по-английски разговариваем на людях?.. — Понимаю, — философски изрек Войцеховский и достал из шкафа свою сумку. — Я вам пластырь дам, у меня есть. Быстрее заживет. Рыбаков грузно опустился в кресло и уставился в пустоту. Похоже, что его методы поиска автора писем оказались не совсем эффективными. Значит, как завещал великий Ленин, надо идти другим путем… Черный «геленваген» Нгубиева въехал в деревню сохо, когда солнце уже перевалило через верхушку неба и стало медленно сползать к западу. Деревня словно вымерла. По-видимому, здесь ждали визита важного гостя. Петруха, напряженно молчавший всю дорогу, по всем признакам был настроен решительно. Мощный джип, урча дизелем, вылетел на центральную площадь деревни, вздохнул безупречными тормозами и как вкопанный остановился напротив дома вождя. Сутулый Шакил, обряженный в одеяние из львиных шкур, с грозной и медлительной величественностью направился к приехавшим гостям, поднимая дорожную пыль босыми пятками. Его хищное лицо, которое казалось вырезанным из цельного куска черного дерева, не предвещало ничего хорошего для Петрухи. Шакила сопровождали несколько мощных накачанных парней с равнодушными лицами. Они были вооружены самыми популярными в мире автоматами Калашникова. Парни держали их стволами вверх. В позах явно чувствовалось тлетворное влияние голливудского кинематографа. — Понты дешевые, — сквозь зубы процедил Петруха. Он решил брать быка за рога. — Петя, а они нас не съедят? — шепотом спросил Рогов. — В Трансваале нет людоедов, — успокоил его Нгубиев. — Поджарить могут, а жрать — нет. Не будут. Шакил приблизился и надменно поздоровался с Петрухой. Вождь баквена отплатил ему той же монетой. — Шакил, это беспредел, — без предисловий объявил Нгубиев, переходя на инглиш. — Так дела не делаются. У вас же с дедом договор был. — Твой дед и отец были настоящими воинами, а ты… Шакил гневно завращал белками глаз, пытаясь подобрать подходящую формулировку, но Петруха прервал его: — Только без оскорблений! — Он приподнял свой жезл. Опера не поняли из разговора ничего, однако заметили, что после слов Петрухи накачанные парни с автоматами заметно напряглись. — Ты даже не знаешь своего языка, — продолжал обвинительную речь Шакил. — К твоим годам выучу, — нагло парировал наезд Нгубиев. — Москва не сразу строилась… — На что идут твои деньги? — не слушал возражений оппонента обозленный Шакил. — Дома, машины, виски… Видел бы это твой дед! — Я знаю, кто напевает тебе эти песни, — насупился Нгубиев. — Мой индуин настучал? — Люди говорят. — А у тебя самого счет в банке, — нанес ответный удар Петруха. — Врешь! — закричал Шакил, потрясая своим жезлом, украшенным золотой головой слона. — Я трачу деньги на медицину, школы строю, адвокатов нанимаю! — А у меня шаман лечит! Бесплатно! И лучше всяких врачей! — Похоже, грузит он его по полной, — прошептал Вася Игорю. — Как бы не переборщил, а то попадем под раздачу. Плахов кивнул в ответ. Шакил внимательно посмотрел на сопровождающих вождя баквена. Кто это такие, он не знал, и они ему явно не нравились. — Ты два года обряд посвящения в мужчин не проводил! — продолжал бушевать Шакил. — Это позор для баквена! Будешь получать половину! Я все сказал! Петруха поднял посох и с силой ударил им по земле. Все вокруг притихли, и питерские представители поняли, что произошло нечто серьезное. Шакил в недоумении уставился на дерзкого вождя баквена, а стволы автоматов телохранителей стали медленно опускаться вниз — по направлению к визитерам. — Шакил, кончай меня грузить! — проорал Петруха по-русски и повторил то же самое на инглиш. Повисла долгая пауза. — Ты мне угрожаешь? — прошипел Шакил. — Ты знаешь, кто эти люди? — Нгубиев показал на Рогова и Плахова, с делано равнодушными лицами стоящих у него за спиной. Шакилу очень хотелось это узнать. Он молча таращился на белых. — Они из русской мафии, — заявил Петруха. — Ко мне прилетели. Услышав это, охранники синхронно опустили стволы автоматов и направили их на русских мафиози. Шакил жестом остановил их. — Игорь, дай удостоверение. — Нгубиев повернулся к Плахову. — Ты чего гонишь, Петя? Чего они так напряглись? — Потом объясню. — Нгубиев повторил свою просьбу. Игорь выудил из кармана рубашки красную книжицу и передал Петрухе. Петруха раскрыл удостоверение и поднес его к лицу Шакила. — Они там в полиции служат. Для прикрытия. И у меня с ними договор. Теперь понял? — грозно объявил Петруха и добавил по-русски: — Старый бабуин. — Ты там не очень заливай, — сказал Нгубиеву догадливый Вася. — И ксиву верни, — добавил Плахов. Петруха повернулся к ним, подмигнул, а потом, придав лицу жуткое выражение, посмотрел на Шакила. — У них в Мозамбике десять вертолетов команды ждут, — «перевел» Петруха слова оперов. — Говорят, в случае чего здесь все сожгут. С Шакила сразу же сошла вся спесь. Некоторое время он растерянно пялился то на Нгубиева, то на его спутников, а потом вежливо пригласил их в свое жилище. Парни с автоматами, поигрывая мышцами, проводили их недовольными взглядами. Пострелять сегодня у них так и не получилось, хотя очень хотелось. Но против вертолетов не попрешь. Пораскинув военными мозгами и заклеив пластырем следы своего поражения, Рыбаков решил продолжить поиск автора письма. Последнее послание было написано на открытке с видом отеля. Андрей Борисович видел такие в небольшой сувенирной лавочке, стоящей как раз напротив стойки администратора. Молодая чернокожая продавщица, одетая в традиционный африканский наряд, любезно улыбалась клиенту. — Пожалуйста, вспомните, кто вчера купил эту открытку? — Рыбаков достал из кармана таинственное послание и продемонстрировал его девушке. — Ну что вы, — растерялась продавщица, — у нас столько клиентов… — Очень вас прошу, — ласково улыбнулся Рыбаков. — Человек мне сюрприз сделал. Хочу его отблагодарить. Продавщица задумчиво посмотрела на открытку, затем на Рыбакова. — Возможно, что тот, кто покупал ее, был русским, — добавил Андрей Борисович. — Ах да, — вспомнила продавщица и снова заулыбалась. — Был один такой, объяснялся жестами… — Как он выглядел? — Плотный шатен лет сорока, — ответила девушка, еще немного подумала и добавила: — Высокий. — А во что он был одет? — В шорты и серую футболку. На ней еще была какая-то надпись… Да, вспомнила: на ней было написано «BOSS». — Большое спасибо, — поблагодарил девушку Рыбаков. В благодарность он оставил на витрине коричневую купюру со слоном — двадцать рэндов. Рыбаков вышел из отеля и направился к бассейну, где его ждал Войцеховский. По дороге он вспоминал, где же видел человека в серой футболке с надписью «BOSS». А в доме Шакила продолжалась межплеменная разборка. Правда, она уже приняла более теплый и сердечный характер: хозяин усадил гостей на циновки, симпатичные прислужницы принесли чай и фрукты. — Шакил, я не хочу войны, — примирительно провозгласил Нгубиев. — Нашим народам нечего делить, и война принесет только лишние расходы… — Это мудро, — согласился Шакил, делая маленький глоток душистого чая. — На твою долю я не претендую, — продолжал лечить вождя сохо Петруха. — Давай решать все полюбовно. — Я согласен. — Шакил натянуто улыбнулся русским «мафиози», расслабленно попивавшим чаек. — Ты возвращаешь мне деньги, — подвел итоги переговоров Нгубиев, — а я покупаю одноразовые шприцы, посвящаю своих парней в воины, отдаю сестру в институт и начинаю учить язык предков. Нормально? — Дед бы тебя похвалил, — степенно кивнул Шакил. — Со временем ты станешь знаменитым вождем, Питер Нгуби. — Чего он сказал? — осторожно спросил Вася. — Говорит, старый хрыч, что я крутой, — похвастался Нгубиев. — Вот пройдоха. — Значит, все развели? — задал вопрос Игорь. — Все пучком, мужики, — улыбнулся Нгубиев. — С меня поляна. — Что они сказали? — Шакил внимательно посмотрел на Нгубиева. — Они рады, что им довелось познакомиться с великим человеком, — «перевел» Петруха слова оперов. — Они благодарны тебе за теплый прием. Шакил величественно поклонился Васе и Игорю. Они ответили тем же. Мир между племенами сохо и баквена был на время восстановлен. Войцеховский сидел на топчане возле бассейна и, низко опустив на лоб шляпу, внимательно изучал какую-то книгу по геологии. — Вы не видели здесь мужчину в серой футболке с надписью «BOSS»? — тихо спросил Рыбаков профессора, подойдя к нему. Войцеховский оторвался от чтения. — Что? — рассеянно переспросил он, и Рыбаков повторил свой вопрос. — Если честно, я не обращал внимания. Здесь так много людей, извините… — Хорошо, — кивнул Андрей Борисович. — Но если вы вдруг заметите такого, скажите мне. — Договорились. — Войцеховский вновь уткнулся в книгу. — Чем вы так увлеклись? — поинтересовался Рыбаков. — Последняя книга профессора Томпсона. Его теория о происхождении кимберлитов. — И как? — Рыбаков стал раздеваться. — С вашей совпадает? — Весьма сомнительная, — скептически заметил Войцеховский. — Да-с… Весьма. Когда Рыбаков остался в одних плавках и собрался уже прыгнуть в бассейн, мимо них лениво прошел коренастый мужчина в серой футболке. На плече у него висело махровое полотенце, ноги в резиновых шлепанцах бодро хлюпали по керамической плитке. Мужчина, по-видимому, находился в хорошем настроении — он весело насвистывал какой-то мотивчик. Рыбаков машинально прислушался и обмер — мелодию из кинофильма «Семнадцать мгновений весны» спутать с чем-либо иным было невозможно. Профессор тоже оторвался от книги и недоуменно осматривался по сторонам, пытаясь обнаружить источник знакомых звуков. — Вот он, ваш «BOSS», — тихо шепнул он Рыбакову, но тот и сам уже все понял. Плотный шатен бросил свое полотенце на топчан, быстро разделся и, громко фыркая и брызгаясь, прыгнул в бирюзовую воду. — Пойду сполоснусь, — сказал Рыбаков профессору, тоже прыгнул в бассейн и рыбкой ушел под воду, почти не подняв брызг. Уваров, который решил идти ва-банк и частично раскрыть карты перед «шпионом», как он про себя называл Фишера, медленно плавал в центре бассейна. Неожиданно в полуметре от него на поверхности воды показалась знакомая бритая голова. Рыбаков что-то спросил Уварова по-английски, но словарного запаса Никиты не хватило для того, чтобы понять, чего от него хотят. — Извините, — широко улыбнулся он, — не понимаю… Рыбаков опять повторил фразу, и в его голосе слышалась угроза. Уваров продолжал улыбаться. — Если можно, по-русски. — Никита остановился на месте и лег на спину. — Я турист из России. Рыбаков произнес что-то ругательное и поплыл к бортику. — Вам привет из Центра! — бодро крикнул ему вслед Никита и злорадно ухмыльнулся. Взбешенный «шпион» не оборачивался. Он и профессор быстро собрались и покинули зону отдыха. Уваров был доволен собой — противник выведен из равновесия. Еще немного, и из него можно будет вить веревки… Долго плескаться Уваров не стал — боялся, что может простудить поясницу. В холодильнике нгубиевского «люкса» опера ожидало холодное пиво… А Войцеховского в номере ждал совсем другой сюрприз. — Михаил Александрович, вам придется уехать, — жестко заявил Рыбаков. — Ваше пребывание здесь становится небезопасным… — Куда же я поеду? Домой в Кейптаун? — Нет. Там тоже засада. — Андрей Борисович провел ладонью по своей лысой голове так, словно разглаживал волосы. — Поживете у моих друзей в Йоханнесбурге. Ночью вас отвезут. — А вы? — Я останусь. — Рыбаков сел в кресло. — Надо мне уравнение с одним известным решить. — Это связано с тем письмом? — стал строить догадки профессор. — Да. — Может быть, я останусь и помогу вам? — Нет, вы должны уехать. — Рыбаков пристально посмотрел на профессора. — Думаю, я справлюсь сам… Утром следующего дня Уваров, с гудящей от вчерашнего вечернего пива головой, спустился к завтраку в ресторан отеля, надеясь снова встретить там «сладкую парочку» своих подопечных. Разжевывая омлет с мясом страуса, нравственный полицейский оглядывался по сторонам, пытаясь загнать похмельные ощущения в глубь организма. Получалось у него не очень хорошо. Не хватало допинга. Очень хотелось пива, но Никита всеми силами сдерживал себя. Он все-таки был на службе. Рыбаков появился позднее обычного. Он набрал со шведского стола тарелку снеди и уселся на свое место, окидывая зал проницательным взглядом. Заметив Уварова, зло поморщился и повернулся к нему спиной. Никита довольно усмехнулся. Но его ликование длилось недолго — профессор Войцеховский все не появлялся, и Уваров заволновался. Тем же утром в деревне баквена бурно отпраздновавший вчерашнюю победу вождь Питер Нгуби отдал шаману распоряжение о подготовке к обряду посвящения в воины. Шаман почтительно выслушал вождя, что-то коротко ответил и покинул царское бунгало, где принимал его Петр Первый. Нгубиев взял со стола стакан свежевыжатого сока, выпил его залпом и, отдышавшись, повернулся к операм: — Короче, мужики. У меня к вам еще одно дело есть… — Какое? — насторожился Вася. — Сегодня обряд будет. Посвящение в воины баквена. Ну, там, шуры-муры, костер, танцы и все такое… — Понятно, — оборвал вождя Плахов. — От нас-то что требуется? — Ну, короче, в воины вас надо посвятить. Так надо. — Зачем? — Чтобы Шакил, падла, не подумал свое решение изменять. Если среди моих баквена будут русские «мафиози», то он не пикнет больше, железно. — Да ты с ума сошел! — воскликнул Вася. — Ну, ты, Петя, даешь… А в невесты нас не надо посвящать? — Да вы что, мужики, это реальная процедура, все очень просто! Грудину вам разрисуют, потом воинское зелье выпьете, потанцуете малька — и все дела. — Что за зелье? — Лечебное, — вскочил Петруха. — Полезное, на травках местных. Болеть не будете, силы прибавит и все такое… — Поди, наркота какая-нибудь, — усомнился Рогов в словах вождя. — Ну конечно, малька оно торкает, — согласился Петр, — но только самый децл, как пива попить. Соглашайтесь, мужики! Представьте, какая экзотика… Все в России от зависти умрут. — Лишь бы здесь самим не умереть. — Не умрете. — Ладно, Петр, кончай агитировать, — согласился Плахов, подумав. — Мы не против. — А почему бы и нет? — Рогов широко улыбнулся. — Вот расскажу тестю, он не поверит! — Ну и ладушки, мужики, — обрадовался Нгубиев. — Пусть Шакил знает, что у нас все реально. В этот момент у Петрухи зазвонил телефон. — А, Никита Андреич, здрасте… Сейчас передаю… Плахов взял трубку и услышал в ней взволнованный голос Уварова: — Игорек, ты? — Да. Привет. — Слушай, здесь такая ерунда, — издалека начал Никита. — Короче, профессор пропал. — Как пропал? — На завтрак сегодня Рыбаков один приперся. Я сразу в регистратуру, а мне там говорят — съехал Войцеховский. Может, он домой?.. — Доигрался, — раздраженно бросил Игорь. — А Рыбаков остался? — Этот на месте, — вздохнул Уваров. — Короче, заканчивай, Никита! Все, хватит, сворачивай лавочку. — Что-то тебя слышно плохо! — заорал в трубку Уваров. — До завтра ждите, я перезвоню! Трубка разразилась короткими гудками. — Что, профессор свалил? — спросил Рогов. — Да, — зло подтвердил Плахов. — Наверняка спугнул он их. Говорил я, не надо было его посылать. — Так, может, свинтим этого шпиона, притащим в племя да потолкуем с ним здесь? — предложил Нгубиев. — Я обслуге скомандую, они махом сделают… — Погоди немного, — успокоил его Игорь. — Подождем до завтра. Если профессор не объявится, так и сделаем. За стенами бунгало раздалась мерная барабанная дробь, и стройный хор мощных мужских голосов затянул ритмичную песню. — Скоро церемония начнется, — вспомнил Нгубиев. — Так что готовьтесь, мужики. А я сейчас позвоню своим людям в Сан-Сити и попрошу, чтобы они за Никитой Андреичем присмотрели. Ничего с ним не случится. — Боюсь, не поможет… Плахов сидел понурив голову. Никаких новых данных о пропавшем Данилове собрать не удалось. Игоря уже не раз посещала мысль, что поиски напрасны, и им давно уже пора вернуться в Питер и предложить Ждановичу подыскивать себе нового компаньона. Однако он твердо решил, что вернется домой либо с Даниловым, либо с проверенной информацией о том, что в действительности произошло с русским бизнесменом в парке Крюгера. Пока это дело очень смахивало на стопудовый «глухарь», но в любой момент ситуация могла измениться кардинально. Оставалось только ждать, когда это произойдет. Уваров понял, что теперь они с Рыбаковым поменялись ролями. Следовательно, не надо больше беспокоиться о том, чтобы не упустить из виду лысый «объект», а можно заниматься тем, что душе угодно. Никуда он теперь не денется, голубчик, будет ходить следом как привязанный. Внутренне усмехаясь, Никита курил на мостике, переброшенном через небольшой пруд возле крокодиловой фермы Сан-Сити, и кормил ленивых рептилий булкой, захваченной из ресторана. Булку крокодилы кушали, но с неохотой — наверное, слишком мягкой была эта пища для их острых зубов. Извивающиеся темно-зеленые тела, покрытые воинственными шипами, беззвучно перемещались по поверхности озерка, оставляя на воде мягкие разводы. Это зрелище Уварову нравилось, и, хотя похмелье еще сжимало грудь и голову стальными клещами, хватка эта уже ослабла настолько, что Никита мог сказать, что чувствует себя относительно хорошо. Вообще, при всей силе его характера и здоровья (если не считать проблем со спиной), похмелье никогда не было для него проблемой. Он считал это не болезнью, а лишь временным недомоганием, что выдавало в нем неисправимого оптимиста. Уваров украдкой огляделся по сторонам и заметил господина Фишера, наблюдавшего за ним из-за кустов. Белый костюм и лысая голова шпиона отнюдь не способствовали хорошей маскировке. «А может быть, он и не прячется? — подумал „человек из Центра“. — Зачем ему это, в конце концов? Надо проверить…» Никита решил продолжить серию издевательств, которым уже подверг слегка очумевшего военного советника. Еще раз оглянувшись по сторонам и сделав вид, что ничего не происходит, Уваров достал из кармана пачку сигарет, напустил на лицо выражение крайней озабоченности и поднес пачку к уху. — Алло! Товарищ полковник? — «громко» зашептал Никита. — Это я. Воображаемый полковник разразился долгой тирадой, не давая своему подчиненному вставить в разговор хотя бы одно слово. — Так точно. Все как положено, — снова доложил Уваров, кивая. — И пароль назвал. Никак не реагирует. Совершенно. Разговаривает со мной только по-английски… Чем занимается?.. Уваров изобразил на лице задумчивость и развернулся к кустам, где затаился Рыбаков, подслушивая секретный разговор. — …Да ничем — загорает возле бассейна с каким-то дедом… Ходит в варьете… Может быть, и перевербовали, кто его знает… Так точно… Понял… По варианту «бис». Все. До связи. Уваров спрятал «рацию» обратно в карман и шагнул к пруду. Небольшой крокодил подплыл к мосту, нацелил на Никиту маленькие глазки. Уваров кинул ему остаток булки, но пупырчатый не обратил на нее никакого внимания, продолжая сверлить человека голодным взглядом. — Не дождешься, Гена, — ласково сплюнул человек. Уловив движение у себя за спиной, Никита обернулся и пересекся взглядом с Рыбаковым, который подкрался к нему почти вплотную. В стальных глазах «шпиона» он прочитал мрачную решимость («Не думай о секундах свысока…»). Еще мгновение, и Рыбаков швырнул бы Уварова прямо в пасть к крокодилам. Но осуществить коварный замысел он не успел. Видимо, темнокожая Фортуна в Сан-Сити в очередной раз показала бывшему офицеру Советской Армии шоколадный зад. Уваров ехидно подмигнул оппоненту и быстро ретировался. Рыбаков облокотился на перила, прожигая взглядом спину врага и собираясь с мыслями. Проклятой Фортуне невольно подыграли господин Смирнов со своими приживалками, которые так некстати для Фишера направились полюбоваться на рептилий. Мотя, выдавая очередной увлекательный монолог, заметил Рыбакова, только когда взошел на мостик. — А этот чего здесь пасет? — набычился авторитетный турист, сжимая кулаки. — Похоже, крокодильчиков кормит, — хихикнула блондинка. — Ты его не сильно долбанул в последний раз? — Брюнетка нежно погладила спонсора по руке. Рыбаков медленно повернулся и окинул троицу ничего не выражающим взглядом. Мотя приблизился к Фишеру и пощелкал пальцами перед его слегка распухшим носом. — Реакция есть. Только фэйс я ему немного помял. — Смирнов явно гордился собой. — Сестренка, — обратилась блондинка к брюнетке, — ты скажи ему, что крокодилы злые, укусить могут. И захихикала, не обращая внимания на презрительный взгляд соперницы, которой пришлось переводить ее тупую шутку. — Сенкью, — поблагодарил брюнетку Рыбаков, не меняя позы. — Злые, но вкусные. Даже без соли! — подняв вверх большой палец, засмеялся Мотя. — Вот такая закусь, лучше свинины. Иди, мужик, в ресторане пожуй. Может, полегчает. Смирнов слегка подтолкнул Рыбакова в сторону ресторана, и веселая компания удалилась. «Все. Хватит, — твердо решил шпион. — Больше никаких проколов. Надо только разобраться с этим BOSSom… Интересно, он как-нибудь связан с людьми из „Эрмитажа“? Сегодня же выясню». Глава 9 ВОИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ Мимоходом тенью смертной Я твоих коснулась щек, А тебе и незаметно, Что на них сухой снежок.      А. Твардовский. Василий Теркин Барабанный стук и бодрое пение за стенами хижины внезапно затихли. Петруха напрягся, меняясь в лице. — Пора, — тихо произнес вождь, поднимаясь из-за стола. Он подошел к стойке бара, открыл шкафчик, извлек странный головной убор, по форме напоминающий срезанное горлышко бутылки из-под пива. Из горла бутылки торчало несколько разноцветных перьев, довольно потрепанных, словно хвост ощипанного павлина. — Ритуальная шапка, — объяснил Петруха, стряхивая пыль с перьев. — Раздевайтесь. — Что, догола? — испугался Вася. — Да нет, до пояса. Так обычай велит. — А если москит ужалит? — Не боись, Василий, во время обряда не кусают. Давайте шустрей, идти пора. Встанете у меня за троном, а потом шаман скажет, что делать. — А ты чего, Петя, так разволновался? — Игорь нехотя расстегивал рубашку. — Может, что недоговариваешь? — Да нет, все нормально. — Голос Петрухи слегка дрогнул. — Просто я… Ну, короче, не по себе иногда бывает на этих шоу… — Это почему? — насторожился Вася. — Ну, не знаю, — уклончиво ответил Петруха. — Батя мне говорил, что это память предков, типа, они стращают вождей баквена, чтобы те не косячили против своего народа. — Что за предки такие, мертвецы, что ли? — Плахов наконец снял рубашку и аккуратно повесил на плетеное кресло. — Крокодилы, — нервно усмехнулся Нгубиев, водружая на голову ритуальную шапку. — Готовы? Тогда пошли. Вождь накинул на плечи мохнатую шкуру неведомого зверя и покинул бунгало первым. Опера последовали за ним. Вокруг стояла удручающая тишина. Безмолвную деревню окутали ранние сумерки. Яркие звезды уже начинали поблескивать на темно-синем небе. Плахов только сейчас заметил — светила расположены как-то непривычно. — Смотри, Игорек, — прошептал Вася. — А звезды-то здесь совсем другие, я только сейчас увидел… — Я тоже, — тихо ответил Игорь. — Здесь неба больше, чем земли. Племя баквена замерло в ожидании. В центре главной деревенской площади полыхал огромный костер, вокруг которого выстроились похожие на изваяния воины. Отблески пламени играли на неподвижных, словно выточенных из эбонита лицах. Разноцветные набедренные повязки, длинные копья и причудливые шапки, увенчанные зубастыми мордами крокодилов, наводили на мысль о путешествии в прошлое или витиеватом кошмаре, посетившем невоздержанного страдальца после бурной вечеринки. Отблески огня играли на наконечниках копий, придавая крокодильей коже зловещий оранжевый оттенок. Завидев вождя, воины ожили и синхронно склонили головы, отчего пасти сушеных рептилий нацелились на Петруху со товарищи. — Ни хрена себе цирк, — прошептал Вася. — А чего так тихо? — Я и сам не знаю, — сквозь зубы процедил Петруха. — Спрашивать как-то неудобняк было. Но это ненадолго. Щас начнется. За спинами воинов застыли женщины, укутанные в пестрые накидки. Длинные волосы украшали гирлянды блестящих бус. Нгубиев взгромоздился на трон, друзья, как преданные телохранители, пристроились за ним, прикрывая тыл — а вернее, прикрываясь Петрухой. И тут тишину взорвал низкий заунывный вой, постепенно набирающий обороты, — добросовестные баквенки начали ритуальные песнопения. Когда завывания достигли высшей точки, их поддержал барабан. — Эта бодяга еще минут сорок продлится, — прокомментировал Нгубиев. — Потом выведут пацанов, которых в воины надо посвящать. Затем сам ритуал. Я его упростил. — Как это? — Изнемогая от баквенских воплей, Плахов с трудом подавил желание заткнуть уши — вдруг аборигены обидятся… — Ну, раньше новых воинов в джунгли на двое суток отправляли. Без харчей. Кто выживет, тот и воин. Я это дело отменил — чего пацанам умирать зазря? — Гуманно, — похвалил Игорь. — А предки твои что на это сказали? — прошептал Вася. — Пока молчат, — неуверенно произнес Петруха. — А второй акт долго продлится? В смысле, пацанов в воины посвящать? — Плахов щелчком пальцев сбросил со своей груди какого-то паразита. — Часа два как минимум, — вздохнул Нгубиев. — Это как народ решит. Бывает, начнут плясать, так и не остановишь… Сами увидите. Языки пламени выстреливали в синее небо снопы ярких искр, зубастые крокодильи рыла и мощные копья мускулистых воинов нагоняли на детективов смутную тоску и ностальгию. В огромном зале игровых автоматов казино «Сан-Сити» Уваров терзал однорукого бандита. Бандит не поддавался, но Никита не отступал, упорно высиживая свою удачу. В напряженный поединок внезапно вклинился третий лишний, появившийся за уваровской спиной. Шкурой ощутив присутствие врага, Никита надавил кнопку автомата, резко обернулся и встретился взглядом с мистером Фишером. — Привет, — оскалился Рыбаков. — С судьбой играешь? За Никиту ответил автомат, разразившись радостным звяканьем выигрышных жетонов. Уваров оторвался от созерцания стальных глаз неприятеля и стал выгребать жетоны из лотка. — Наконец-то по-русски заговорил! — Сияющий Никита наполнил карманы и повернулся к соотечественнику. — А то, думаю, совсем парень от родины оторвался, даже родную речь забыл. — Ну, рассказывай, — прошипел тот, сверля любимца фортуны немигающими глазами. — Сначала отзыв скажи, — нагло заявил Уваров, расправив плечи и выпятив грудь, обтянутую серой футболкой с надписью «BOSS». — Ты кто такой? — Рыбаков схватил Уварова за плечо. — Спокойно, — ответил Уваров, поводя плечом. — Клешню убери… Рыбаков просьбу проигнорировал, и Никита, дернув плечом, сбросил руку оппонента. — Не нервничай. Я из Центра… — Из какого, на хрен, Центра?! — Рыбаков покраснел от злости. — Ну хватит, капитан, — заговорщическим тоном произнес Никита. — У нас один Центр… Кожаной моды. — Чего ты мелешь? — взорвался Рыбаков. — Какой моды? Из глубины зала возник мощный чернолицый охранник, занял позицию в проходе между автоматами. В петлице пиджака бодигарда Уваров разглядел маленький значок в виде золотого крокодильчика. Никита незаметно подмигнул баквена, и тот кивнул ему в ответ. — Тихо, тихо, — тоном терпеливого психиатра убеждал опер. — Нельзя здесь шуметь. Давай лучше возьмем по пузырю и все обсудим. А ты пока отзыв вспомнишь. — Где? — У Рыбакова начал подергиваться уголок рта. — У меня в номере. Часика через полтора. — Нет… Лучше у меня. — Лады, — согласился Уваров. — Ты водку пьешь или на виски перешел? — Не твое дело! — огрызнулся разведчик. — Тогда до встречи. Ты только закуси какой-нибудь приготовь. А то мы на ужин, наверное, опоздаем. — Потеряв интерес к собеседнику, Уваров повернулся к игровому автомату. «Будет тебе закусь, — злорадствовал Рыбаков, поднимаясь в номер. — Только не подавись…» Он так и не смог понять, что за птица этот BOSS. В списках обитателей гостиницы он не значился. С какого рожна русский «клеится» к нему, он так и не въехал. В голове у него роились смутные подозрения, что появление «босса», равно как и визит странной парочки из «Эрмитажа», — звенья одной цепи. И наверняка они связаны с Даниловым. «Ну что ж, — решил Рыбаков, — пускай поищут… На дне озера. Крокодилы — известные гурманы…» В пустом лифте Андрей Борисович выудил из кармана мобильный телефон и набрал номер. — Слушаю, мистер Эндрю, — ответил приглушенный голос Сэма. — К восьми часам приедешь в Сан-Сити, — четко выговаривая каждое слово, приказал Рыбаков. — Отель «Шаттл», жди около пятьсот второго номера. Позову, когда понадобишься. — С оружием, мистер Эндрю? — Разумеется. И ничего не кури — дело серьезное. — Это все? — Все. Рыбаков отключил телефон. Двери лифта плавно разъехались в стороны, и «шпион» проследовал в свой номер. Женщины выли все тише, а ритмичный бой барабанов, наоборот, набирал силу. В яркий круг, очерченный светом костра, по очереди выходили воины с крокодилами на головах, за ними следовали десять молодых людей, нервно озиравшихся вокруг. — Отцы этих пацанят, — объяснил Нгубиев. — Сейчас им наденут амулеты воина, а затем начнется боевой танец. — А мы чего? — промямлил Вася, чувствуя себя, как крокодил на сковородке. — Сейчас шаман нарисуется, все растолкует. Из темноты, словно зловещее привидение, возник шаман, притормозил перед троном вождя. Петруха почтительно наклонил голову. Накачанное тело шамана украшали причудливые рисунки, белки глаз таинственно сверкали. От его пристального взгляда оперов пробрала легкая дрожь, словно в груди у каждого завелся моторчик, взболтавший внутренности. Шаман что-то гортанно прокричал и взмахом руки поманил их к себе. — Идите уже, — подбодрил Петруха. — Не дрейфь, мужики. Еще увидимся. «Что это значит? В джунгли на двое суток? Без харчей? Дикие буйволы. Львы. Бегемоты…» — В голове Василия всплывали обрывки фраз, но он не мог произнести ни слова, впав в непонятное эйфорическое оцепенение. Судя по отстраненному выражению плаховского лица, с напарником происходило нечто подобное. Бледнолицые покорно встали в один ряд с юношами баквена и застыли, тупо глядя куда-то вдаль. Шаман что-то прокричал, и воины с крокодилами приблизились к молодым баквена, чтобы повесить им на шеи амулеты — маленьких железных крокодильчиков. Белых проигнорировали. Васе почему-то вспомнилось, как его принимали в октябрята. Из-за роста пионервожатая, или как ее там, пропустила Рогова, забыв нацепить ему на худенькую грудь блестящую звездочку. «Ну вот, опять обошли, — всплыла в мозгу легкая обида. — Забыли». Но тут шаман словно прочитал его мысли и обратился к вождю, указывая жезлом на гостей племени. Петруха встрепенулся, поднялся с трона и подошел к Игорю и Васе. Порывшись в недрах своей шкуры, достал оттуда два амулета — золотых крокодильчиков с красными рубиновыми глазками. — Извиняйте, мужики, запамятовал. — Вождь повесил друзьям амулеты. — Носите на здоровье. «Всегда готов!» — подумал Вася, отдавая салют. Ритм барабанов усиливался. Шаман кружил вокруг молодых баквена со все нарастающей скоростью. Обряд посвящения начался… …Казалось, шаман танцевал целую вечность. Опера впали в какое-то странное оцепенение, будто зависли в космической невесомости, потеряв ощущение времени и пространства. Окружающее вдруг стало казаться родным и знакомым — они словно сбросили старые оболочки, превратившись в настоящих баквена с эбонитовой кожей. Причем друзей сие обстоятельство ничуть не беспокоило. Все поглотило чувство слияния с природой, племенем и вечностью. Неутомимый шаман перешел к следующей стадии посвящения. Он подхватил протянутую ему соплеменником глиняную чашку с краской и, не прекращая танца, легкими мазками тонкой кисти принялся разрисовывать тела молодых воинов. Через десять минут торсы молодых баквена и питерских ментов украшали геометрические узоры, напоминающие крокодилью кожу. Ритуал продолжился «хороводом»: шаман дал отмашку, и воины пустились в танец вокруг костра, синхронно подпрыгивая. Посвященные остались на месте — им предстояло выпить воинское зелье. Вася покорно принял из рук шамана черную чашу с бело-зеленой жидкостью и, втянув в себя пряный запах чужеродного зелья, резко выдохнул и отхлебнул напиток. Шаман улыбнулся и одобрительно закивал. Рогов передал чашу Игорю. — Ну как, Вася? — прошептал Плахов. — Терпимо. Только вяжет немного. Плахов сделал большой глоток и передал чашу следующему воину. Уваров постучал в номер к Рыбакову с небольшим опозданием. Андрей Борисович сидел за столом, который украшали початая бутылка виски и два стакана. Уваров хмыкнул и выставил на стол литровую бутылку водки. Никакого особого плана у него не имелось. Он рассчитывал банально напоить собеседника, дабы тот под воздействием алкоголя развязал язычок. Примерно то же самое задумал и хозяин номера. Оставалось ждать, кто кого перепьет. Каждый заранее считал себя в этом деле чемпионом, как и подобает русскому человеку. — Закуска есть? — В холодильнике посмотри, — разрешил Эндрю. Никита открыл холодильник, но обнаружил только большую чашку колотого льда. — Мы люди не гордые, — улыбнулся Уваров. — И льдом захрумкаем. Никита с ходу налил себе стакан водки, не обращая внимания на мрачную физиономию собеседника. — Прозит! — произнес он тост. — За знакомство! Рыбаков отпил глоток из своего стакана, Уваров единым махом опрокинул в себя водку и захрустел льдом. — Ты мне внятно можешь сказать, кто ты такой и чего хочешь? — Лысый раздраженно уставился на собеседника. — Неужели сам еще не понял? — А что я должен понять?! — О-о-о… Я считал, ты умнее, — протянул Уваров, посасывая кусочек льда. — Ты подумай, капитан… — Плевать мне, что ты считаешь! — повысил голос Эндрю. — С кем это ты по телефону болтал? Там, у крокодилов. — Не кипешись, братишка… Сам знаешь, в нашем деле главное — выдержка, трезвая голова и здоровая печень. Дойдем и до полковника. Между первой и второй. Ну, как говорится… Уваров до краев наполнил стакан Рыбакова. Фишер тот же номер повторил с водкой. — Давай, Андрюха, за родину, которая ждет. — Посуровев, Уваров молча влил в себя огненную воду. Оппонент последовал его примеру. — Закусь мог бы и получше приготовить, — пожурил Уваров, отправляя в рот кубик льда. — Отвык небось на чужбине от соленых огурцов. — Хорош водку мутить. Или ты Балда из сказки? — Плохо ты, капитан, обо мне думаешь, — вздохнул Уваров. — Ой плохо… Я к тебе с душой, а ты… Нехорошо. — Тогда ты — мент, — не унимался Рыбаков. — Ага. Из Анголы, — нагло ухмыльнулся Уваров. Андрей Борисович потихоньку закипал, с трудом подавляя желание накинуться на неприятеля. — Так какого черта тебе надо?! Вряд ли Уваров смог бы сейчас четко ответить на этот вопрос, но он и не собирался. Пока. «Всему свое время. И каждому свое, — пропел он про себя. — Уварову — водку, а Фишеру… а Фишеру…» Не придумав подходящей рифмы, Никита снова потянулся к бутылке: — Ты отзыв вспомнил? Вспомнил, Андрюша? — Кончай в шпионов играть, — глухо простонал Рыбаков. — Какие уж тут игры. Давай лучше вздрогнем для полного взаимопонимания… Самуэль Мурунди подъехал на стоянку отеля «Шаттл» точно в условленное время. Он проверил свой автоматический кольт, заткнул его за ремень под рубашкой и выбрался из машины. Обещания ничего не курить перед операцией Сэм не сдержал. Душа просила травки. Что сразу же просек охранник отеля, преградивший Сэму путь наверх. — Ты здесь живешь, земляк? — вежливо поинтересовался бодигард. — Нет, — отвел глаза Сэм, уставившись на носки черных лакированных ботинок. — Я иду в гости к другу. Пятьсот второй номер. — Пусть он сам тебя встретит, — предложил охранник. — Можешь ему позвонить. Недовольный Сэм вернулся на улицу и достал мобильник. Он долго тыкался в кнопки, пока наконец не нашел в записной книжке номер телефона мистера Эндрю Фишера. Вася Рогов лежал на теплой африканской земле, ощущая в каждой клеточке своего тела мягкую пульсацию. Воины все скакали вокруг костра в исступленном танце, к ним уже присоединились молодые баквена, и только белые товарищи, сраженные зельем, были по указанию вождя перенесены в тихое место. Васе вдруг почудилось, что какая-то бессмертная его часть, душа или как ее там, отрывается от тела и взлетает высоко в небо, медленно паря в безвоздушном пространстве. Свет ярких звезд струился вниз, освещая мрачную землю. Вдруг где-то в нескольких километрах под собой он заметил огни, и непреодолимая сила потянула его вниз. Вася испугался, что не сможет вернуться обратно в свое тело (вдруг чужое подвернется, менее симпатичное), но страх вскоре сменился любопытством, перетекая в железное спокойствие и полное осознание своих безграничных возможностей. Огоньки при ближайшем рассмотрении оказались деревней какого-то племени. Возле хижин Вася (или его блуждающая душа) разглядел черных воинов, вооруженных карабинами. Дверь одной из хижин отворилась, и из нее вышел вождь в леопардовой накидке — толстый негр с круглым лицом, обезображенным глубоким шрамом. За вождем вышел белый мужчина в рубашке и шортах. Его лицо, заросшее густой щетиной, и нечто во взгляде, на пару секунд обратившемся к звездному небу, показалось Васе знакомым. Но вспомнить, где он его видел, Рогов не смог. Вождь злобно прокричал что-то белому, тот коротко ответил. Один из воинов вскочил с земли, подбежал к белому и, подталкивая его прикладом карабина, увел в темноту… Вася очнулся рядом с Игорем и не сразу понял, проснулся он или все еще грезит, телепатически скитаясь по незнакомым племенам. Плахов мечтательно улыбался и смотрел в небо. Судя по всему, он тоже где-то летал. — Игорек, ты как? — Василий с трудом ворочал неповоротливым, словно окаменевшим языком. — Нормально, — чужим голосом прошелестел Игорь. — Вася, а можно тебе один вопрос задать? — Давай. — Ты в милицию зачем пошел работать? — Ну, так и не скажешь сразу, — протяжно, по слогам, будто иностранец, с трудом освоивший азы русского языка, выговорил Вася. — Но если честно, я пошел в милицию правду защищать. Ну и еще жилплощадь улучшить. — Понятно, — так же медленно протянул Игорь. — Только ты больше никому об этом не рассказывай… Насчет правды. Вася согласно кивнул и снова улегся на землю. Дробь тамтамов постепенно сходила на нет. Обряд посвящения в воины племени баквена подходил к концу. Бутылки на столе в номере Рыбакова уже наполовину опустели, а кубики льда в металлической плошке превратились в холодную водичку. Закуска закончилась, но застолье продолжало набирать обороты. Уваров, подперев подбородок рукой, смотрел на Рыбакова влюбленными глазами. Нрав шпиона тоже смягчился под влиянием виски — он поймал себя на мысли, что ему нравится выпивать с Никитой. После успешного прохождения стадии «Ты меня уважаешь?» Рыбаков вновь попытался вернуть разговор в нужное ему русло. — Так кто же этот полковник, Никита? — спросил он, слегка запинаясь на согласных. — Скажи мне наконец. — Слушай, Андрюша, — Уваров полез за льдом, но только замочил пальцы и тут же аккуратно вытер их об обивку кресла, — ну чего ты привязался, а? Хрен-то с этим полковником. Мы ж с тобой нормальные мужики. Офицеры. Все вопросы решим. Согласен? — Йес, — кивнул Рыбаков, покачнувшись. — Оф кос. — Вот скажи, если родина прикажет нажраться — нажрешься? — Йес! — Тогда пей! — А ты что, родина? — Да, я — родина. Еще по сотне граммов перетекли из бутылок в желудки офицеров. — А хочешь, споем? — предложил Уваров. — Нашу. Боевую. Он крепко ухватился правой рукой за столешницу, подался вперед, закатил глаза и уже был готов затянуть что-то щемящее и пронзительное, пахнущее березовыми, вениками, снегом и баней. — Не надо песен. — Рыбаков отрицательно замотал лысой головой. — Давай лучше разговаривать, Никита. — Ну, тогда говори мне как на духу, — Уваров смачно ударил кулаком по столу так, что оставшаяся ото льда водичка залила дорогую полировку. — Как на инквизи… Тьфу ты — как на исповеди. Йес? — Йес, — покачнулся Рыбаков, окунув в лужицу манжет рубашки. — И ты мне. — Шалишь, брателло, — рассмеялся Уваров и погрозил Рыбакову пальцем. — Я первым спросил. Рыбаков, потеряв на мгновение ритм беседы, тупо уставился на мокрый рукав. — Вот черт! — ругнулся он, и словно в подтверждение его слов раздался звонок мобильника. — Что? Где? — Рыбаков вскочил на ноги и лихорадочно принялся искать телефон. — Вот он, Андрюша, — подсказал Уваров, показывая на стол. — Прямо перед тобой. — Ага. — Рыбаков схватил телефон, нажал кнопку ответа и заговорил по-английски: — Алло… Кто это? А, это ты… Кто не пускает? Хорошо, жди там. — Подруга беспокоит? — поинтересовался Уваров, когда Андрей Борисович закончил разговор. В ответ Рыбаков отрицательно мотнул головой. — И правильно, Андрюша. Тебя жена дома ждет. — Как она там? — тоскливо спросил Рыбаков. — Скучает. — Уваров поднял рюмку и опять предложил тост: — Как говорится — за наши тылы! Они чокнулись и выпили, как старые друзья. Уваров снова потянулся за льдом и снова вытер мокрую руку об обивку. — Слушай, — удивленно сказал он. — Так ведь можно и не закусывать. Макаешь руку в холодную воду, и у тебя рецепторы сразу на нее переключаются. А она тем временем незаметно внутрь проскальзывает. Как по маслу. — Кто «она»? — не понял Рыбаков. — Вода? — Водочка, Андрюша, водочка. — Уваров широко улыбнулся. — Ну давай, рассказывай теперь… — Что рассказывать? — Все! — Уваров рубанул рукой воздух, но по столу бить не стал. На Рыбакова вдруг навалилась непонятная тоска. Еще немного, и он бы завыл. Рогов и Плахов, закутавшись в теплые шерстяные пледы, сидели в бунгало Нгубиева. Вождь баквена пытался расспросить их о впечатлениях от ритуала, но вновь посвященные отвечали тягуче и односложно, не проявляя никакого желания вступать в беседу. Тогда Петруха заварил крепкого чаю и заставил белых воинов выпить по большой кружке. Терпкий душистый напиток постепенно возвращал их к жизни. — Позвони Никите, вождь, — попросил Рогов Нгубиева. — Узнай, как он там? — Уже звонил, минут пять назад. И до того. Не отвечает он. Мои парни из отеля сказали, что он к этому шпиону в номер с бутылкой пошел. Уже часа полтора прошло. — Большая бутылка? — уточнил Плахов. — Говорят, литр. Игорь попытался подсчитать в уме, с какой скоростью действует алкоголь на восьмидесятикилограммовое тело. Ум подчинялся команде с трудом, распадался, словно желе, из которого нерадивый скульптор пытается вылепить некую форму. — Он еще должен быть на ногах. Как бы его этот Рыбаков в номере не того… Все трое одновременно три раза постучали по деревянной столешнице. Правда, у Нгубиева это получилось гораздо быстрее. Конечности сыщиков подчинялись им с трудом. — Чего мучиться? — предложил Петруха. — Сейчас звоню, и через час ваш шпион будет на костре висеть. С дырками в ушах. И Никиту Андреича привезут заодно. Ну что, звонить? — Другого не остается. Только без помпы, вождь, — попросил Игорь, собираясь повернуться к напарнику, но без сил рухнул лицом вниз, успев выдать напутствие: — Готовься, воин. В комнате надсадно гудел заблудившийся комар, но воин племени баквена старший лейтенант милиции Василий Рогов не обращал на него никакого внимания. Бутылки в номере Рыбакова уже были осушены до дна. Миска для льда валялась под столом. Периодически то Рыбаков, то Уваров задевали ее ногами, и она жалобно позвякивала о дубовый паркет. — Я так и не въехал, Андрюха, — задвигал онемевшим языком Уваров, — ты что в Африке-то делаешь? — А ты сам что делаешь? — В поддержку Фишера под столом лязгнула миска, подчеркнув философскую многозначность вопроса. — Спину грею, — промычал Уваров и глубоко задумался над смыслом сказанного. — И я спину грею, — повторил Рыбаков, похлопал себя по карманам, осмотрелся вокруг, со второй попытки поднялся и, держась за стену, направился к двери. — Ты куда, брат? — Уваров выжал из пустой бутылки последние капли, причем все — точно в стакан. Профи, он и в Африке профи. — Погоди… Мне надо. Сейчас вернусь… Попи… сать… Рыбаков, оторвавшись от стены, вывалился в коридор. Уваров опрокинул в себя последнюю порцию. — Ух ты ж, херня какая, — поморщился он, поднялся из кресла, переполз к дивану и упал на него лицом вниз. Через пять секунд он уже спал. В коридоре Рыбаков попытался взять себя в руки. Получалось неубедительно. Он огляделся вокруг и вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшую никелированную коробочку. Щелкнула крышка, на ладонь Андрея Борисовича скатилась небольшая синяя таблетка, которую он тут же проглотил, хищно двинув кадыком. Через три минуты Рыбаков — практически трезвый и подтянутый — вышел из дверей лифта в холле отеля. Советская химическая промышленность до сих пор исправно служила интересам разведки… Сэм с сиротливым видом сидел на диване возле стойки администратора. — Это ко мне, — бросил портье Рыбаков и рукой поманил Сэма за собой. В лифте Андрей Борисович внимательно посмотрел в глаза чернокожего помощника. — Ты опять не в себе, — раздраженно накатил он. — Я же говорил, чтобы ты не курил. — Я и не курил, мистер Эндрю. — Сэм сделал невинное лицо. — Это простуда. — Лечись, — усмехнулся Рыбаков, после чего строгим голосом объяснил задачу — В моем номере человек, он уже готов. Вывезешь его в Растенбург, в мастерскую, там его подрихтуют. Для вечности. Я еще ненадолго останусь здесь. — Сделаю, мистер Эндрю, — кивнул Сэм. Они вышли из лифта и направились к номеру пятьсот два. Рыбакова удивило, что дверь номера чуть-чуть приотворена. Предчувствуя недоброе, он осторожно заглянул внутрь и увидел, что кандидата в вечность в номере нет. Рыбаков был твердо убежден, что оставил Никиту в полной отключке, но, судя по всему, противника он недооценил. Он от души выругался по-русски и, повернувшись к Сэму, приказал: — Пока останешься здесь. Он еще может вернуться… Чернокожий наемник кивнул головой и осторожно присел на краешек кресла. Кольт, заткнутый за пояс, больно уперся ребристым боком в его спину. Нгубиев отключил телефон и довольно посмотрел на оперов: — Подъезжают. Через три минуты будут здесь. Пойдем встречать? — Все в порядке? — спросил Плахов. — Вроде да… Везут вашего шпиона из пятьсот второго номера. Говорят, без труда повязали. Он никакой был — две бутылки выжрал. Я бы тоже сломался. — А Никита где? — Говорят, что его там не было, а «люкс» закрыт… Отдыхает, наверное… На улице послышался шум мотора. Все трое вышли из бунгало. Над ними горели яркие звезды Южного полушария, похожие на глаза внимательных предков, следящих из космической пустоты за своими потомками. Из-за поворота появился джип и остановился напротив парадного подъезда. Мягко хлопнула дверца, и вождю поклонился высокий чернокожий парень, одетый в европейский костюм. Вася и Игорь заметили, что на обшлаге пиджака у парня приколот маленький золотой крокодильчик. Нгубиев кивнул в ответ и жестом велел открыть багажник. Чернокожий вернулся к машине, немного повозился с замком и поднял вверх люк багажного отделения. Через секунду оттуда выпало тело, расслабленно ударившись о камни, словно куль со слоновьим дерьмом. — Ешкин кот, — только и смог выговорить Вася. — Предупреждал же я… На земле баквена, подложив руки под небритую щеку, сладко спал Уваров. Глава 10 СОЛДАТЫ НЕУДАЧ Сто страниц минуло в книжке, Впереди — неблизкий путь. Стой-ка, брат. Без передышки Невозможно. Дай вздохнуть.      А. Твардовский. Василий Теркин Никита очнулся под утро. Сжимая ладонями бешено пульсирующие виски, он с трудом сел на топчан и осоловелыми глазами осмотрелся. Окружающая обстановка была незнакомой, но в поле зрения Уварова попала большая пластиковая бутылка, наполненная нежно-зеленой жидкостью, которая полностью поглотила его внимание. Бутылка стояла рядом на столе, но дотянуться до нее Уваров не смог — руки отказывались подчиняться. — Смотрите, мужики, очнулся, — послышался знакомый голос откуда-то сбоку. Перед Никитой возник расплывчатый силуэт Петрухи. — Никита Андреич, как вы? — Плохо мне, Петя, — едва смог выдавить из себя Уваров, с трудом двигая распухшим сухим и шершавым, как наждак, языком. — Попить дай… — Попить ему, — послышался недовольный голос Рогова. — Попил уже, ешкин кот… Нгубиев взял со стола бутыль и протянул Уварову, который принял напиток как величайшую драгоценность и трясущимися пальцами стал отвинчивать пробку. — С похмелья эта штука лучше рассола, — авторитетно заявил вождь баквена. — За полчаса на ноги ставит. Шаман мой большой специалист по этому делу. — А как называется? — заинтересовался Вася, у которого время от времени возникали те же проблемы. — Сок марулы. Плод такой, типа финика, только спирт содержит. Слоны его любят. Нажрутся и гоняют всех по саванне. — Неужели спирт? — Отвечаю, — уверенно кивнул Петруха. — Оборотов пятнадцать. Потом попробуешь. — Значит, не соврал твой тесть. — К ним подошел Плахов. — Смотрите, он опять вырубился… Уваров, уничтожив половину бутылки волшебного напитка, снова провалился в забытье. — Меня тесть просил как раз такое растение найти, — поведал Вася, — чтоб на даче посадить. — У нас климат не тот, — усомнился прагматичный Плахов. — Не вырастет. — Зато люди те. Ничего, он парник поставит, — убежденно заверил Вася. — Ты папу не знаешь. — Никита Андреич! — попытался растолкать Уварова Нгубиев. — Никита Андреич! — Бесполезно, — вынес свой приговор Плахов. — Теперь он вернется к нам только через полчаса. — Минут через сорок, не раньше, — сказал Вася. — Вот человечище, — глубоко вздохнул Нгубиев. В бунгало вождя повисла напряженная тишина, пропитанная легким ароматом сивушных масел. Спустя сорок минут, как и предсказывал Рогов, Уваров снова открыл глаза и резко сел на кровати. — С добрым утром, — мрачно поприветствовал его Плахов. — А Андрюша где? — осторожно спросил Уваров, протирая ладонями небритое лицо. — Хороший вопрос, — усмехнулся Рогов. — Только это тебя спросить надо. Нгубиев молча протянул Уварову бутылку, и тот сделал несколько жадных глотков. Сок марулы начал действовать почти сразу: под щетиной на щеках проступил легкий румянец, в широко раскрытых глазах заблестели искорки. — Я ж его почти расколол, — заявил Уваров, бодро вскакивая с царского ложа и потягиваясь. — Ста граммов не хватило… На хрен вы влезли? Компаньоны на мгновение растерялись от такой наглости. Первым опомнился Плахов: — Ах, значит, мы во всем виноваты? — Где Рыбаков? — жестко спросил Рогов. Уваров вновь потянулся к бутылке, как теленок к соску матери, и отпил еще несколько глотков. Глубоко вздохнув, он почесал небритый подбородок и, не глядя на товарищей, принялся вспоминать вчерашнюю эпопею: — Пили… Мы допили, и он ушел. Я думал, за водкой… А я?.. Я остался. Прилег и… — Уваров поднял верх палец: — Все нормально, мужики, вспомнил! — Что вспомнил? Но Уваров, ничего не объясняя, засунул ноги в тапочки, стоящие у его кровати, одернул свой помятый BOSS и взял со стола бутылку сока. — Я пойду, — объявил он. — Куда еще? — Он уже вернулся, надо партию доиграть! — Хватит, гроссмейстер, — раздраженно бросил Вася. — Профессора прозевал, теперь и этого. — Ты хоть что-то узнал? — мрачно спросил Плахов. — Конечно. Не наш он, — уверенно заявил Уваров. — В смысле, не засланный. — С чего ты взял? Никита выдержал паузу. — Водку совсем не пьет. Только виски. Плахов удрученно вздохнул. — Сейчас съезжу и все узнаю, — вступил в разговор Нгубиев. — Если он на месте, дам команду — его махом доставят. — Я с тобой. — Уваров порывисто поднялся с кровати. — Спать ложись лучше, Каспаров недоделанный… — Сказал, поеду, — отрубил Никита, зажал под мышкой бутылку и шагнул к выходу из бунгало. — Ты только из машины его не выпускай, Петя, — тихо попросил Плахов, когда Уваров исчез на улице. Нгубиев пообещал, но без гарантии. Яркое утреннее солнце пробивалось сквозь шторы, освещая поле вчерашнего бурного застолья. В номере уже всё было прибрано, и подтянутый загорелый Рыбаков разговаривал с Сэмом, который только что вернулся с поисков пропавшего Никиты. Рыбаков чувствовал себя собранно и уверенно. — Он же не мог далеко уйти. Ты в ресторане спрашивал? — Конечно, мистер Фишер. — А в баре около бассейна? — продолжил Рыбаков. Сэм отрицательно покачал головой: — Там его тоже нет, мистер Эндрю… — Неужели придуривался? — наморщил лысину Рыбаков. Затем хлопнул себя по коленкам и, переведя взгляд на Сэма, велел: — Иди к его номеру и жди. В дверь сильно постучали. От резкого стука Сэм вздрогнул, а Рыбаков, заметив это, презрительно улыбнулся. Он знаками велел негру задвинуть шторы и спрятаться за одной из них. Когда приказ был исполнен, Андрей Борисович подошел к двери и распахнул ее. Перед ним возникла улыбающаяся небритая физиономия Никиты. Птичка вернулась в клетку. Рыбаков холодно улыбнулся. От Никиты дохнуло ностальгическим запахом водочного перегара. Андрей Борисович заметил у него в руке большую бутыль со светло-зеленой жидкостью. — Привет, братишка! — Собутыльник радостно раскинул объятия. — Как самочувствие? — Ты куда вчера подевался? — спросил Рыбаков, пропуская гостя в комнату. Никита по-хозяйски прошел к столу, поставил бутылку, выложил из кармана шоколадный батончик, взял из бара стаканы и, удовлетворенно вздохнув, развалился в кресле. — Я тебя ждал, ждал, а потом искать пошел, — стал он объяснять причину своего таинственного исчезновения. — У фонтана присел и вырубился. Сам не заметил как… — А говоришь, из Центра. — Тонкие губы Рыбакова растянулись в презрительной улыбке. — В центрах таких не держат. — Обижаешь, Андрюша, — делано насупился Уваров. — С кем не бывает… Ты лучше посмотри, что я притаранил: мечта разведчика! — Что это? — с легкой брезгливостью в голосе покосился на бутыль Рыбаков. — Самогон? — Да откуда ему здесь взяться! — рассмеялся Никита. — Это настойка целебная. Африканское народное средство. Мертвого поднимает. — Да мне и так хорошо. — Рыбаков сел во второе кресло и закинул ногу на ногу. — Тогда давай за виски сгоняю, — с готовностью приподнялся со своего места Уваров. — Мигом, туда и обратно. — Ладно, банкуй эту, — жестом остановил его Андрей Борисович. — Попробуем твою настоечку. — Не пожалеешь, Эндрю, — хитро подмигнул Уваров и аккуратно разлил напиток по стаканам. Уваров поднял свой стакан и приготовился сказать похмельный тост: «За то, чтоб хотелось и моглось». Но на этот раз выпить Никите не пришлось. Рыбаков резко кивнул, глядя куда-то за спину опера. Никита услышал легкий шорох и через мгновение почувствовал, что в его затылок уперлось что-то неприятно-холодное. — Если дернется, стреляй, — по-английски приказал Рыбаков своему невидимому сообщнику. До Никиты сразу дошел смысл этой фразы. Уваров зябко поежился. — Только без резких движений. Руки за голову, ноги врозь. — Эндрюшенька, ты чего? — прошептал Никитушка. — Я сказал, руки за голову! — угрожающе прошипел Рыбаков, и ствол револьвера болезненно ткнулся в шею опера. Никита вздохнул, неудобно раскорячил ноги и осторожно положил ладони на затылок. При этом он стал похож на огромного рака с оборванными клешнями. Рыбаков внимательно проследил за всеми действиями опера, отвернулся, достал из кармана маленькую никелированную фляжку, отвинтил крышку и намочил салфетку, которую взял со стола. Резко обернувшись, он прижал салфетку к мясистому уваровскому носу, так что бедняга не успел ничего сообразить. Тело капитана мгновенно обмякло, и он как куль свалился на пол. Послышалось бодрое посапывание. Никита снова заснул. — Возьми его за ноги, — велел Рыбаков Сэму и наклонился над Никитой. Они с трудом переложили грузное тело сотрудника полиции нравов на тот самый диван, откуда он вчера исчез волшебным образом. — Что теперь, мистер Эндрю? — Сэм воткнул револьвер за пояс. — Вывезем его, как стемнеет. Я поеду с тобой… Сэм согласно кивнул кучерявой головой. Его бегающие глазки не останавливались ни на секунду. «Послал Бог помощничка, — подумал Рыбаков. — Но выбирать сейчас не приходится». — Где твоя машина? — На стоянке отеля, — ответил Сэм. — Место D-IV. — Давай ключи. Сэм порылся в карманах и протянул Рыбакову ключи с огромным просверленным когтем вместо брелка. — Это что за зверь? — Коготь льва! «А я думал, гиены», — подумал Рыбаков, а вслух сказал: — Пойду перегоню машину к пожарному выходу. Уже у двери он вспомнил что-то и вернулся. — Если очнется, еще добавь ему вот этого, — Рыбаков поставил никелированную фляжку на стол, — и дверь никому не открывай. В коридоре Андрей Борисович заметил двоих служащих отеля в компании с каким-то молодым человеком в шикарном белом костюме и широкополой шляпе. Рыбакову не понравился взгляд этого чернокожего — в нем было слишком много высокомерия и наглости. — Совсем оборзели черномазые, — по-русски прошипел он, заходя в лифт. — Сам баран лысый, — заочно ответил Рыбакову Петруха, когда за «шпионом» закрылись двери лифта. Вождь обернулся к молодым баквена в форме служащих отеля — Джо и Патрику, почтительно стоящим рядом с ним: — Куда это он? За водкой, что ли, намылился? А где тогда Никита Андреич? В ответ парни только пожали плечами. — Ну, пойдем посмотрим, что там у них за шахматы. — Нгубиев направился к номеру Рыбакова. За дверью, на ручке которой висела табличка «Не беспокоить», стояла мертвая тишина. Нгубиев несколько раз постучал и, не дождавшись ответа, велел Патрику открыть замок. Чернокожий кивнул, достал из кармана пластиковую карточку — ключ, подходящий ко всем замкам отеля, — приложил ее к полоске электронного декодера и разблокировал замок. Раздался легкий щелчок. Нгубиев толкнул дверь. Патрик вежливо задержал вождя и вошел в номер первым. Следом за ним последовал Нгубиев, а замыкал шествие Джо, который, как только они оказались внутри, бесшумно закрыл дверь. Никита, заботливо укрытый клетчатым пледом, сладко посапывал на диване. — Когда это он успел? — обалдел Петр Первый и осмотрелся. Его внимание привлекла миниатюрная никелированная фляжка, стоящая на столе. Нгубиев взял ее в руки, отвинтил крышку, осторожно понюхал содержимое и поморщился. — Ну и дрянь! Как они такое пьют? — Петруха бросил фляжку обратно на стол. Тем временем молодые баквена начали осматривать номер, не забывая при этом наблюдать за своим вождем. — Откройте шторы, парни, — Петруха уселся в кресло. Джо подошел к окну, резко отдернул занавеску и оказался лицом к лицу с Сэмом, который, выпучив глаза, сжимал в руках кольт. Джо среагировал мгновенно и, выбив оружие из рук чернокожего наемника, мощным ударом кулака отправил Сэма в нокаут. — А это что за хорек? — вскочил Нгубиев. — Ты ему не мало дал, Джо? Джо, как обычно, невозмутимо пожал плечами. В этот момент на диване зашевелился Уваров. Рыбаков перегнал старую «тойоту» Сэма к пожарному выходу отеля, на ходу обдумывая наилучший способ выноса наружу тяжелого «тела» плененного Никиты. Решение снизошло внезапно. Выйдя из машины, Андрей Борисович вернулся к главному входу и, пройдя через просторный холл, остановился у стойки администратора: — Скажите, у вас есть инвалидные коляски? — Да, конечно, — участливо отозвался портье. — Я бы хотел взять одну на время, — озабоченно попросил Андрей Борисович. — Мой друг повредил ногу. Я живу в пятьсот втором номере. Доставьте ее туда, если не затруднит. — О'кей, сделаем, — кивнул портье и тут же поднял трубку телефона. — Коляску оставят возле номера. Мы можем также предоставить врача и специализированную машину. — Нет, спасибо, только коляску, — поблагодарил Рыбаков. — Со всем остальным я справлюсь сам. Полусонный Уваров сидел на диване и периодически прикладывался к бутылке с соком марулы. — Ох, — глубоко вздыхал он после каждого «захода», потирая свободной от бутылки рукой переносицу и виски, — силы уже не те. Старею… — Что, совсем плохо, Никита Андреич? — Уже лучше. — Уваров кивнул на револьвер, который Петруха крутил в руках. — Настоящий? — Реальный ствол, — подтвердил тот. — Кольт сорок пять. И маслят полная обойма. — Понятно. А что этот лопочет? Куда Эндрю свалил? — Никита кивнул на неподвижного Сэма, лежащего на ковре со скрученными за спиной руками. — Пока ничего не сказал, — развел руками Петруха. — Джо его слишком крепко приложил. Андреич, а если он не придет? Уже полчаса прошло. — Должен. — Так давайте пока этого черта отвезем! — не унимался вождь. — Слушай, Петя, не в обиду, помолчи немного, а то в башке как молотками стучат. — Уваров изобразил молоток, бьющий его по черепной коробке. Нгубиев понимающе замолчал. Послышалось легкое бульканье — Никита Андреевич продолжал похмеляться. Выйдя из лифта и направляясь к цели по широкому, мягко освещенному коридору отеля, Рыбаков сразу заметил сложенную инвалидную коляску, прислоненную к стене у двери его номера. Он порадовался оперативности служб отеля, так быстро выполнивших просьбу гостя. Даже прожив вдали от родины больше десяти лет, Андрей Борисович не преставал удивляться разным бытовым мелочам. Правда, удалось ему увидеть и изнанку этой жизни — сожженные деревни, разоренные города и горы трупов во время бесконечных войн в Анголе, Мозамбике и Зимбабве. Когда-то он был впечатлительным молодым офицером, которого его коллеги, советники Народной Армии Анголы, называли не иначе как Андрюша Рыбаков. Но через год он резко изменился. Приехав домой в отпуск, он не смог долго оставаться в Москве — все происходящее вокруг показалось ему фальшивым и ненастоящим. Иное дело здесь, в Африке. В конце концов, когда стало понятно, что Союз вот-вот развалится, он «пропал без вести», как делали некоторые из его коллег, перебежал в ЮАР и в компании таких же «потерянных» воинов из разных стран стал «солдатом удачи» — наемником-профессионалом. Он сменил и фамилию — Рыбаков на Фишер. Потребность в таких людях всегда очень высока. Вскоре нашлись серьезные хозяева, готовые хорошо оплачивать услуги Рыбакова. Жизнь бывшего офицера Советской Армии стабилизировалась и была относительно спокойной и прогнозируемой, пока не произошла эта досадная история, которой Андрей Борисович все еще не мог найти объяснения, а только строил догадки. Приблизившись к двери номера, Рыбаков заметил, что табличка «Не беспокоить» на ручке замка висит совсем не так, как он ее оставил. Андрей Борисович осторожно приложил ухо к двери и прислушался. Внутри стояла мертвая тишина, но Рыбаков ей не поверил. Он отошел в конец коридора, достал мобильный телефон и набрал номер Сэма. На столе беззвучно задергался телефон. Уваров поднял красные глаза и с ненавистью посмотрел на трубку. Медленно сползая к краю стола, телефон продолжал подрагивать мелкой дрожью. — Отвечать или нет? — засуетился Нгубиев. — Подожди, — поднял руку Уваров, продолжая гипнотизировать телефон. — Может, этому дать? — Петруха кивнул на валявшегося на полу связанного Сэма, который уже разлепил веки и с ненавистью вращал налитыми кровью глазами. — Не надо, Петя, — остановил его Уваров, и телефон, посигналив еще некоторое время, замолчал, так и не добравшись до края стола. А в коридоре Фишер-Рыбаков спрятал телефон в карман, огляделся по сторонам и неторопливой пружинящей прходкой направился к пожарному выходу. Через пять минут он уже сидел в «тойоте» Сэма, которая уносила его по широкой трассе в сторону Йоханнесбурга. Судьба чернокожего наемника беспокоила его сейчас меньше всего. С ним Рыбаков работал втемную, и, даже если бы тот развязал язык, это не грозило бы Андрею Борисовичу фатальными последствиями. Африка большая — поди найди его… Нгубиев и Уваров с пленным Самуэлем Мурунди в багажнике джипа добрались до поселка баквена уже ночью. Рогов и Плахов, разумеется, не ложились, дожидаясь их приезда. Основные подробности произошедшего сегодня в отеле «Шаттл» им уже были известны из телефонных переговоров. Услышав о бегстве Фишера, Вася выдал в прямой эфир тираду, обычно заглушаемую звуком «пи-и-и-б». Плахов оставался спокойным. Весь негативный запал к возвращению Никиты уже перегорел. Теперь им приходилось довольствоваться тем, что есть. А ничего, кроме Сэма, у них не было, и они планировали раскрутить его по полной. Но черный наемник, которого они сначала затащили в бунгало и пытались разговорить, используя Нгубиева как переводчика, колоться категорически отказывался, ссылаясь на апартеид. — Говорит, не понимает, сука, о чем идет речь. И что мы его, козла, угнетаем! — возмутился Нгубиев, а затем предложил: — Давайте, мужики, его шаману моему отдадим — он и глухонемого говорить заставит. «Убойщики» согласились с этим предложением сразу, но Уваров недоуменно посмотрел на них: — Вы чего, мужики? Какой шаман? Мы же европейцы! Пара ударов по почкам — и явка с повинной на столе! Уваров кровожадно усмехнулся и врезал кулаком о кулак. — Ты не в России. Здесь Африка. Свои законы, — возразил Рогов. — Законы, может, и другие, а почки у него там же! Я человек добрый, но злоупотреблять этим не позволю! — Действительно, Никита, завязывай, не позорь державу, — поддержал Васю Плахов. — Ты свою работу уже выполнил — теперь сиди, хлебай марулу. Уваров сделал вид, что обиделся, и демонстративно налил себе большой стакан чудесного сока. «А ведь сочок-то шаман делал, — вдруг вспомнил Уваров, наслаждаясь терпким кисло-сладким вкусом. — Видать, дельный мужичок. Ну, пусть попробует поколоть, посмотрим, что из этого выйдет…» — Значит, ты так ничего и не вспомнил? — в последний раз спросил Нгубиев привязанного к стулу Сэма. — Я ничего не знаю, — нагло повторил тот, выпучив глаза. Нгубиев вышел из бунгало и велел двум воинам, которые дежурили снаружи, оттащить Сэма к хижине шамана. Затем вернулся и попросил сотрудников правоохранительных органов в процесс не вмешиваться. — Ты, это, Петруха, не сильно его там, — попросил вождя Плахов. — Нам его еще в полицию сдавать. Без жертв, короче, постарайся. — Все будет по закону, — успокоил его Нгубиев. — Что мы, звери, что ли? Цивилизованные же люди. Вскоре после того, как Нгубиев ушел, опера услышали глухой бой тамтамов, доносившийся со стороны хижины шамана. Плахов и Рогов тревожно переглянулись, а Уваров налил себе очередной стакан. Первым делом шаман, четко уяснив поставленную перед ним руководством задачу, велел закопать Сэма в землю, оставив наружи только голову. Когда черного наемника воткнули в узкую ямку и стали засыпать землей, наглое выражение постепенно сползло с его лица, но говорить он по-прежнему отказался. — Продолжай, — скомандовал шаману Нгубиев, и тот расставил вокруг головы допрашиваемого глиняные плошки, в каждую из которых насыпал по изрядной горсти серого порошка. По знаку шамана его помощники начали бить в барабаны, а он сам, приплясывая вокруг головы Сэма, головешкой из костра зажег порошок в плошках. Порошок начал тлеть, испуская удушливый дым. Голову наемника со всех сторон окутал сизый туман, рассеяться которому не давал шаман, сгоняя его в один плотный клубок своим быстрым и плавным танцем. Нгубиев завороженно наблюдал за этим процессом, в глубине души поражаясь происходящему. Из темноты появился индун Джембо и наклонил голову в приветствии. — Чего тебе? — спросил Нгубиев. — Питер, что это за человек? — Джембо показывал на едва заметную в дыму голову Сэма. — Не твое дело, — отмахнулся от индуна Петруха. — Он не из сохо? — Какая разница, Джембо? — стал раздражаться Нгубиев. — Шакил деньги отдал? — Отдал, — кивнул Джембо. — Ну вот иди к себе и считай, — приказал индуну вождь баквена, — а здесь я сам разберусь… Джембо растворился в темноте так же незаметно, как и появился. Нгубиев продолжал наблюдать за ходом «допроса». Сэм вдруг истошно заорал, шаман дал отмашку, и барабаны замолчали. Дым вокруг головы наемника рассеялся. — Я все скажу, — увидев Нгубиева, заверещал Сэм. — Только больше не надо этого! В его голосе звучал животный ужас. Шаман плотоядно улыбнулся. Опера услышали, как неожиданно замолкли тамтамы, и посмотрели друг на друга. — Что-то Петьки долго нет, — забеспокоился Плахов, — как бы не перестарался сгоряча. Загубят единственного свидетеля, на фиг. — Может, сходить посмотреть? — предложил Рогов и уже встал из-за стола, но Уваров его остановил. — Не волнуйся, Василий, — покровительственно заявил изрядно «подлечившийся» нравственный полицейский. — Петруха с головой дружит. — Как и ты… — Не ждал я от шпиона подобной подляны, — вздохнул Уваров. — Честное слово, мужики, еще немного, и я бы его дожал. — Угу, диваном… У вас в полиции нравов все так бухают? Уваров не успел ответить. Только он раскрыл рот, как в бунгало бодрой походкой ворвался довольный Нгубиев. — Порядок! — улыбаясь, объявил он. — Этот живой? — спросил человеколюбивый Плахов. — Пальцем не тронули! — Петруха сел за стол и, живо жестикулируя, продолжил: — Шаман поколдовал — и полный расклад. Короче, Рыбаков его нанял. Киллером. — А Рыбаков кто такой? — Божится, что не знает. Тот его втемную использовал… А Войцеховского он вообще никогда не видел. Вас, — Петруха кивнул Игорю и Васе, — он тоже пас по заданию Рыбакова. Тот боялся, что вы нос начнете свой совать не туда, куда положено. А вчера он его вызвал, чтобы Никиту Андреича увезти в Растенбург — говорит, у него там какие-то друзья есть. — Что за городишко? — Жуткое место, — поморщился Нгубиев, — сплошные сквоты. Вот и тусуются там всякие отморозки. — Да, зря я ему сока принес, — грустно улыбнулся Уваров. — Эх, Андрюша, Андрюша… — Данилов — их работа? — задал Плахов очередной вопрос. — Их. Но там не срослось. Сэм со своим братом за Даниловым поехал, а когда те возле озера остановились, огонь открыл. Рейнджера успел снять, а Данилов выпрыгнул — и ходу. Они погнались, но потеряли. — Не врет? — Вася вскочил с царского трона. — Духами предков клянется. А это у них самая крутая клятва, — заверил Петруха так, что все сразу поняли, что Сэм действительно не соврал. — Значит, Данилова, скорее всего, звери задрали, — грустно резюмировал Плахов, — иначе бы объявился. — Слушай, Петя, — спросил Рогов, — а в тех краях, где Данилов пропал, живет кто-нибудь? — А черт его знает, — пожал плечами вождь баквена. — Надо у индуна узнать. У него и карта есть. — Зови его, — попросил Плахов, и Нгубиев, подойдя к двери, выглянул наружу и отдал распоряжение охране. — Ну и за каким бесом беглый военный советник хотел убрать питерского фабриканта Данилова? — Плахов потер ухо, которое едва не прокололи шипом акации во время посвящения в воины — хорошо, вождь вмешался и наложил вето… — Смотри сам, — подумав, выдвинул свою версию Вася. — У Данилова были какие-то дела с Войцеховским. Так? Рыбаков — садовник Войцеховского. Так? Рыбаков нанимает киллера на Данилова — значит, у того были нелады с профессором… — И что дальше? — А дальше надо искать профессора. Мы же не знаем, какие дела у Данилова были с Войцеховским, и тот ли он вообще, за кого себя выдает. — Думаешь, он гений преступного мира? — спросил Игорь. — Доктор Мориарти из Южной Африки? — А чего он тогда сразу сбежал, как только мы на него вышли? — переспросил Вася. — Нет, тут явно что-то не так… — Его мог и Жданович заказать, — вдруг заявил Уваров. — А чего? На него-то очень трудно стрелы двинуть. Может, он сюда для того и летал, чтобы всех, кого надо, замазать. А нас сюда закинул, чтобы продемонстрировать, как он заботится о судьбе своего компаньона… Вы что, их отношения знаете? — Не очень… — Короче, надо домой собираться, — подвел черту Плахов. — Киллера в полицию сдадим, пусть раскручивают. И Рыбакова ловят. А с Даниловым, похоже, все ясно. — Что ясно-то, Игорь? — горячо возразил Вася. — Его мертвым никто не видел. — Так как увидеть, если одни кости остались? Глянь, сколько костей в саванне. Дверь бунгало скрипнула, и на пороге показался индун. Под мышкой он нес свернутую в рулон карту. — Разворачивай, — велел индуну Петруха, показав на стол, и опера сдвинули в сторону посуду, расчищая место для карты. — Вот лодж «Читва-Читва», — быстро сориентировался Плахов и ткнул пальцем в точку на карте, — вот Крокодилье озеро. И сплошные дебри кругом. — Да, даже деревень никаких нет, — согласился Рогов. Нгубиев посмотрел на Джембо, внимательно прислушивающегося к незнакомой речи. — Здесь люди есть? — Петруха очертил пальцем приблизительный район исчезновения Данилова. — Да, вот тут, в Зимбабве, — кивнул Джембо. — Племя бакубонгов. Бегемотов. Их на карте нет. — Большое? — Человек двести. Они во время войны от англичан ушли и живут там по своим законам. — Ну что, мужики, — обратился к операм Нгубиев, — он говорит, что здесь рядом, в Зимбабве, какие-то бегемоты живут. Человек двести. — Не людоеды? — уточнил Вася. Нгубиев перевел вопрос Рогова индуну. — Нет, — замотал головой Джембо. — Они мирные. Землю пашут. — Говорит, нормальные бегемоты. Людей не жрут. — Тогда бы они Данилова отпустили, — заметил Плахов. — Значит, все-таки звери… — Надо проверить, Игорь, — твердо заявил Вася. — Для очистки совести. — В натуре, мужики, — поддержал Рогова вождь баквена. — Куда торопиться? Давайте прокатимся к бегемотам. Заодно пикничок сбацаем, шашлыков из бородавочника пожарим. Мангал у меня есть, а мясо и все остальное в ресторане купим. Давно я на природе не был. — Я — за! — подал голос Уваров. — Еще бы, — усмехнулся Плахов. — Ты, Игорек, чего, по службе соскучился? Бумажки давно не писал? С проверяющими не общался?.. Потолкуем с этими бегемотами, трубку мира выкурим. Может, что и узнаем. — А киллера индун в полицию сдаст, — привел еще один веский аргумент Петруха. — Сколько туда ехать? — спросил Нгубиева Игорь. — До «Читва-Читва» часов восемь, а там спросим… В принципе, недалеко… — Да, но здесь же граница с Зимбабве. — Рогов обвел пальцем вдоль извивающегося красного пунктира. — Там вместо погранцов львы да гиены, — усмехнулся Петруха, — больше никого. — Ладно, едем, — согласился Плахов. — Вот и хорошо, — обрадовался Уваров и налил себе стаканчик веселящего сока. — Так, может, и девчонок с собой возьмем? — подмигнул операм Нгубиев. — Не возражаю, — оживился Никита Андреевич. — Наша справка, — холодно сообщил Рогов. — ЮАР занимает первое место в мире по числу больных СПИДом. — Тогда обойдемся, — успокоился Уваров и, повернувшись к Нгубиеву, радостно провозгласил: — И да поможет нам, Петя, дух шашлыка! — И дух моих предков, — добавил Нгубиев. Глава 11 МАРШ КРОКОДИЛОВ Днем еще туда-сюда — все же ты в компании. Но когда кругом ни зги, только слышишь сапоги — Только буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь.      Р. Киплинг. Пехота в Африке К полудню следующего дня джип Нгубиева, преодолев семьсот километров африканской территории, затормозил у главного бунгало лоджа «Читва-Читва». Экспедиция заехала сюда, чтобы узнать у местных рейнджеров дорогу до границы с Зимбабве и дальше — к стоянке племени бакубонгов. Солнце припекало по-взрослому, но зверья возле озера не наблюдалось. Животные прятались от жары в саванне. Лишь несколько больших птиц выхаживали вдоль берега, рискуя стать добычей крокодилов. Рогов с Плаховым вылезли из джипа, прислонились к его раскаленному боку и залюбовались окружающей красотой. — Слышишь, Игорек? — насторожился Вася. — Кто-то ползет… Игорь прислушался и действительно уловил легкий шорох травы, доносившийся откуда-то со стороны раскидистого баобаба, который рос метрах в пятнадцати от стоянки. — Змея? — предположил Плахов. Рогов пожал плечами и на цыпочках направился в сторону непонятного шороха. Он раздвинул ветки какого-то кустарника у края стоянки и быстро отскочил в сторону. — Змея, — кивнул он и широко развел руки в стороны: — Вот такенная! Черная с красными крапинками. Уползла сразу. Это была вайн снейк, или винная змея, — одна из самых ядовитых в мире. Она напоминала виноградную лозу, за что и получила свое название. Человек умирает через десять секунд после ее укуса. Но Рогов, слава Богу, об этом не знал. Иначе бы обрадовался и заразил своей радостью других. Он спокойно вернулся обратно к машине. — Слушай, Игорек, я вот сейчас подумал — а как мы с тобой ее услышали? Ведь такой гомон вокруг. — Не знаю… Может, и правда воинами стали?.. Дверца джипа открылась, и изнутри показалась заспанная физиономия Уварова. — Где это мы? — спросил он, потягиваясь и зевая. — В Занзибаре и Сахаре. Вон озерцо, видишь? Там бегемоты живут. — Да ну, — не поверил Уваров и, прищурив глаза, уставился в указанную Роговым сторону. — Где? Как по заказу, над поверхностью озера всплыла черная туша гиппопотама. Монстр разинул огромную пасть, равнодушно зевая, и снова с громким плеском ушел под воду. — Эх, если бы не спина, сплавать бы к ним! — Не стоит, — отсоветовал Плахов. — Они запаха перегара не переносят. — Плыви, плыви… А мы посмотрим, кто заплыв выиграет — ты или крокодильчики. Со стороны лоджа показался Петруха в сопровождении бородатого рейнджера Мартина. Рейнджер держал развернутую карту местности и на ходу что-то объяснял вождю баквена на беглом инглиш. — …Поедете по этой дороге, потом свернете — и прямо к границе Зимбабве. Здесь всего километров тридцать. — Он говорит, что до границы здесь всего полчаса езды, километров тридцать, — перевел Петруха, когда они приблизились к сыщикам. — А до бегемотов этих? — спросил Вася. Нгубиев перевел вопрос рейнджеру. — Зачем они вам? — насторожился Мартин, узнавший русских туристов. — Они чуть севернее, там есть их пограничные деревья, но соваться к ним я бы не советовал. — Да мы поговорить с ними хотим, ты не волнуйся, — улыбнулся Нгубиев и жестом опытного шулера засунул в нагрудный карман Мартина крупную купюру. — Спасибо тебе, брат. Говорит, племя там найти можно запросто, просто надо от этой дороги взять чуть севернее, а там их пограничные деревья будут, — повернулся Нгубиев к своим белым землякам. — Ну что, поедем? — Они очень не любят чужаков, — глухо предупредил Мартин. — Да не переживай ты, — весело подмигнул Нгубиев. — Разберемся… — Возьмите это, — ответил ему рейнджер, возвращая деньги, — не надо… — Вот чудак-человек! — удивился вождь. — Бери, у меня еще есть! — Чего это он? — спросил Уваров. — Лавэ брать не хочет — не надо, говорит… — Так мне отдай… Я всегда хочу. — Ладно, поехали. — Нгубиев забрал деньги у Мартина и забрался в машину. Туристы на прощание помахали рукой бородатому рейнджеру и тоже залезли в джип. Пока лодж «Читва-Читва» не растворился в густой зелени, через заднее окно они видели высокую фигуру чернокожего охотника, пристально смотревшего вслед удаляющейся машине. Петруха ловко управлялся с внедорожником. Каким-то внутренним чутьем, доставшимся ему от древних предков, он находил путь в густых колючих зарослях. Уваров, придерживая на коленях карту, ощущал себя настоящим штурманом, изредка комментируя действия Нгубиева словечками «так», «нормально», «молодец, брат». Чувства собственной значимости добавил Никите и автоматический карабин, лежавший у его ног. Джип выехал из леса и покатил по безбрежному бушу, уходящему в бесконечность горизонта серо-зеленым ковром. Величественный пейзаж казался неподвластным влиянию времени и цивилизации. Спасибо старику Паулю Крюгеру… — Чего-то зверей не видно, — прищурил глаз Уваров, оглядываясь вокруг. — Жарко сейчас, они все кемарят где-нибудь в норах или под деревьями, — пояснил Нгубиев. — Попрохладнее станет, так и поползут. Дорога, обогнув небольшую лощину, сделала поворот. Петруха плавно провернул баранку и тут же нажал по тормозам. Машина, подняв клуб оранжевой пыли, замерла на месте. — Что за дела? — возмутился Уваров и тут же заткнулся, разглядев причину неожиданной остановки. В десяти-двенадцати метрах от переднего бампера джипа лежал огромный лев. Он уставился внимательными желтыми глазами на черное вонючее чудовище, появившееся перед ним. Не спуская с машины взгляда, лев несколько раз покатался на спине, затем, опершись на передние лапы, томно потянулся и зевнул, показывая крепкие желтые клыки. Пару минут в салоне джипа стояло гробовое молчание. Первым пришел в себя Петруха, который легонько толкнул локтем оцепеневшего Уварова и прошептал: — Никита Андреич, ружье достаньте… Пугнем его. А то не проехать. Уваров медленно сполз с кресла, ухватился рукой за ствол карабина и осторожно вытянул его из-под сиденья. Лев словно почувствовал угрозу, резко вскочил на лапы и напряг свое мускулистое тело, как будто приготовился к прыжку. Из розовой пасти животного раздалось громкое рычание, и хищник, посчитав дальнейшее общение с вонючим зверем бесперспективным, скрылся в густых зарослях травы. Нгубиев отхлебнул из фляги и провернул в замке ключ зажигания. Мотор «гелена» отозвался щелчком и мягко загудел. Безбрежные пространства африканского вельда вновь понеслись навстречу сумасшедшим путешественникам. — Вроде границу пересекли, — минут через пять обрадовал Нгубиев, глядя на спидометр. — Что там по карте, Никита Андреич? Уваров, насупив брови, уставился в карту и через минуту авторитетно заявил, что они уже в Зимбабве, замечательной стране, президент которой издал закон — мочить белых, пока не почернеют. — Я же говорил, — повернулся Нгубиев к Васе и Игорю, — ни столбов, ни погранцов с ружьями, ни контрольной полосы. Красота! — Ага, — кивнул Рогов, который все еще находился под впечатлением от встречи с царем зверей. — Только львы. — Главное, никакой таможни, — обрадовался Никита. — Не то что в Эстонии, — Уваров обернулся к Плахову, — водки хоть цистерну вези. Да, Игорь? — Уваров, не порти мне экскурсию. — А что там было? — полюбопытствовал Нгубиев. — После расскажу, — подмигнул ему Уваров и спросил: — Слушай, Петь, а чего ты не женишься? — Мне и так в кайф, — усмехнулся Нгубиев. — А как же наследник? Кому трон-то передашь? — продолжал гнуть свою линию Уваров. — Давай мы тебя к бегемотам сосватаем? И приданое возьмем. — Лучше б девчонок с собой взяли. СПИДа бояться — в буш не ходить, ха-ха-ха… — Может, в племени познакомимся, — в такт захохотал Уваров. — Человек ты авторитетный. Один прикид чего стоит. — Ты давай за картой следи, — напомнил Плахов, — отдел нравов… — Да расслабьтесь, мужики. — Никита деятельно зашуршал картой. — Мы же на отдыхе… А в карте этой только черт разберется! — Интересно, рейнджер нас узнал? — тихо спросил Плахова Вася. — Похоже… А чего бы ему так пялиться? На нас узоров нет, и цветы не растут. Джип снова въехал в заросли, прорезанные узкой полоской дороги. — У следующей развилки сверни налево, — указал Уваров Петрухе, глядя в карту. — Там еще километра три, и остановимся: надо осмотреться… Вождь баквена, не спуская с дороги сосредоточенного взгляда, коротко кивнул в ответ. Нгубиев остановил джип на обочине дороги, выбрав удобное место возле небольшой каменистой полянки, в центре которой виднелось выложенное из камней нечто похожее на кострище. Петруха вылез из машины и огляделся. Держа карабин наперевес, следом за ним осторожно выбрался Уваров. Вася и Игорь опустили стекла и остались сидеть в салоне, из своего убежища наблюдая за компаньонами. — А вот и пограничное дерево! — радостно закричал Петруха и указал на сухой коряжистый ствол, торчащий из земли у края дороги. На коре дерева красовался уродливый бегемот, искусно вырезанный местным умельцем. Рисованный зверь, очевидно, был призван обозначать принадлежность этой земли к великому племени бакубонгов. Рядом с деревом начиналась узкая, хорошо утоптанная тропинка, ведущая в глубь густых зарослей. — Это дорожка к ним, — предположил Петруха, разглядывая кости каких-то животных, аккуратно сложенные в кучу возле кострища. — К бегемотам. Они, наверное, тоже сюда на шашлыки выбираются. — А похавать они не дураки. — Уваров оценивающим взглядом окинул костяную горку и, подойдя поближе, поковырялся в ней стволом карабина. — Вроде не человеческие — и то слава Богу… — Чего ждете? — крикнул Нгубиев ментам, засевшим в джипе. — Выходите, мужики! — А звери как же? — осторожно отозвался Вася. — Вась, ты ж теперь воин баквена, — засмеялся Нгубиев. — Ты их за версту должен учуять! Напарники переглянулись, вспомнив свою встречу со змеей возле лоджа, но аргумент Нгубиева был недостаточно убедительным. — Вот видите, ни одного следа. — Петька указал на землю. — Хищники так близко к жилью не подходят, а деревня бакубонгов здесь, по-видимому, совсем рядом. А если костер запалим, так и вообще не сунутся. — Ты уверен? — Меня этому еще в средней школе учили, на уроках зоологии, — обиделся Нгубиев. — Ясное дело, уверен. Вася открыл дверь и неторопливо выбрался из машины. Игорь последовал за ним. — Так, может, сразу в племя сходим? — предложил Плахов. — Чего ждать? Нгубиев покачал головой: — На фиг нам шашлыками делиться? Еще налетят с голодухи… — Мудро, ваше величество, — поддержал его Уваров, с карабином на плече картинно стоявший возле костяной кучи. — Мы к ним лучше на дискотеку съездим. Вася вздохнул, еще раз внимательно посмотрел по сторонам, открыл багажник и стал по-хозяйски выгружать из машины набор туриста: большую кастрюлю с мясом бородавочника, ящик виски, несколько упаковок пива и прочую снедь. — Вот это по-нашему, — в предвкушении праздника потер ладони Нгубиев, — по-баквенски! — Куда это вы столько пойла взяли? — Плахов неодобрительно посмотрел на ящик виски. — Огненная вода для установления интимной близости с местным населением, — ответил Уваров и пропел: — «Идем с утра, ни пуха ни пера — тури-тура-моральные уроды…» Игорь с сомнением покачал головой и пошел помочь Васе, который уже возился с костром. — Вы, мужики, пока мясо жарьте, — предложил Нгубиев, — а я переоденусь и к ним схожу. Насчет дискотеки договорюсь и про Данилова вашего узнаю. — Я с тобой, — вызвался Уваров. — Умник, — поднял голову Вася. — А дрова я буду таскать? — А кто — я? — Конечно. — Это почему еще? — Потому что я мегазвезда, а ты всего лишь супер. — Да, Никита, вождь и без тебя справится, — поддержал коллегу Плахов. — Ты возьми топорик и поищи здесь что-нибудь посуше… — Я ж для подстраховки. — Уваров снял карабин с плеча. — Для психологической поддержки, так сказать… — Петя и без тебя справится, — заверил Плахов. Никита покорно взял топор и, бросив ружье на землю, пошел «по дрова». Рогов выложил в центре кострища невысокую пирамидку из сухих веток и запалил огонь. — Никита, давай быстрее, — поторопил Уварова Игорь, и до оперов донесся бодрый стук топора. «В лесу раздавался топор дровосека. А что, у…» — Вспомнить стишок Васе помешал дикий вопль Петра Первого. Плахов сориентировался быстрее: схватил ружье, передернул затвор и, вытянув шею, увидел вождя, который, размахивая руками, что-то эмоционально объяснял Уварову. Вася на всякий случай вооружился толстой веткой, валявшейся возле костра. — Что там, Игорек? — А ты что, не слышишь?.. — …Нельзя его рубить, Никита Андреич! — орал Нгубиев. — Они нас за это реально порвать могут! Глубокие свежие засечки на стволе пограничного дерева красноречиво иллюстрировали его слова. — Да ладно, Петя, не переживай, — махнул рукой Уваров. — Ничего страшного — подумаешь, рубанул разок… Стоит-то крепко. Для убедительности Уваров оперся о сухое дерево рукой. Оно звонко треснуло, переломилось и упало на землю. — О, е… Это ж священное дерево бегемотов!.. — схватился за голову вождь баквена. Уваров почесал затылок и озадаченно посмотрел на результат своих трудов: — Ничего, тут их много… Не обеднеют. — Короче, руби его до конца — до самого корня, — велел Петруха. — Чтоб следа не осталось. Может, не заметят… В голосе вождя не было уверенности. — Что же ты, Никита, творишь? — пожурил товарища Плахов. — У тебя хоть что-нибудь святое за душой есть? — Конечно, — серьезно ответил Уваров. — Родина. — Вот видишь, — улыбнулся Игорь, — Родина… У тебя — родина, а у них, у бегемотов, — дерево. Думать надо. Уваров проводил Плахова долгим взглядом, поплевал на ладони и продолжил начатое. Вскоре священное дерево бакубонгов таяло в огне, превращаясь в угли, без которых, как известно, шашлыка не зажаришь… Звонок с лоджа «Читва-Читва» застал Дашу за приготовлением обеда. Накануне она проводила домой группу россиян, которые приезжали в Кейптаун на деловую встречу, и теперь наслаждалась заслуженным выходным, посвятив себя домашним хлопотам. Выходной был и у Володи, маячившего на кухне и в который раз пытавшегося убедить жену вернуться в Россию. Даша почти всегда соглашалась со всеми его доводами, но умудрялась настоять на своем, твердо усвоив мамин урок: мужчина — голова, а женщина — шея… На экране мобильного телефона высветился знакомый номер телефона лоджа «Читва-Читва». Даша удивилась — никаких мероприятий в парке Крюгера у нее в ближайшее время не намечалось. — Миссис Воронова? — Даша узнала голос мисс Робинсон. — Да, слушаю вас, Эллис. — Ваши русские туристы, господа Рогов и Плахов, с которыми вы приезжали в последний раз, — где они сейчас, знаете? — Я проводила их домой, в Россию, — забеспокоилась Даша. — А что случилось? — Передаю телефон нашему рейнджеру Мартину. — В трубке послышался резкий щелчок. — Миссис Воронова? — послышался густой бас рейнджера. — Я видел ваших парней сегодня утром. Они приезжали на лодж с вождем баквена Питером Нгуби и еще одним белым. — Вы не ошиблись? — не могла поверить Даша. — Точно, миссис Воронова. Они собрались ехать в Зимбабве, в племя бакубонгов. Это очень опасно, бакубонги не любят чужаков, и я решил позвонить вам. Там ведь недалеко погиб Патрик и пропал тот русский… — Да, я знаю, Мартин. Спасибо. — Даша отключила телефон и тяжело опустилась на стул. — Ты чего, Даш? — Володя заметил, как побледнела жена. — Не улетели… Сбежали… — растерянно сказала супруга. — Как же так? — Кто сбежал? — Игорь с Васей. — Это менты, что ли? — Да. Два часа назад они были на «Читва-Читва», спрашивали дорогу в Зимбабве. Это оттуда звонили, — взволнованно произнесла Даша. — Что же делать? — Тебе-то чего нервничать? — Володя не разделял тревоги жены. — А если их арестуют? Или убьют? — Даша, спохватившись, постучала по деревянному подоконнику. — Не переживай, — бодро ответил муж. — Хороший мент — мертвый мент… — Володя, как ты можешь? — Даша, они же взрослые люди… Раз поехали, значит, так надо. — Ты представляешь, что будет? — В голосе жены послышались истерические нотки. — Я ведь их в самолет не посадила, а должна была до самого трапа довести и ручкой помахать! — Конечно. И в ватерклозет их не сводила, — раздраженно заметил Володя. — Но это ж моя группа, как ты не понимаешь? — захныкала Даша. — Я за них отвечаю… — Достали твои туристы, — резко отрубил вертолетчик и, помолчав, добавил: — Все, хватит! Пора в Омск. В баню… Петруха осторожно ступал по узенькой тропинке, раздвигая посохом преграждавшие путь заросли. Вокруг стояла подозрительная тишина, если не считать верещавшую в глубине леса птицу. Преломляясь в листве, солнечные блики прыгали по дорожке, делая ее похожей на шкуру леопарда. Пару раз тропинку перебежали несколько юрких грызунов, которые, смерив пришельца любопытными глазками-бусинками, быстро убирались прочь. Петруха ловко обошел несколько хитрых ловушек, расставленных бакубонгами, и мысленно похвалил себя за находчивость. Все-таки не зря в нем текла кровь охотника. Тропинка постепенно поднималась вверх, и вскоре перед взглядом вождя открылась равнина, в центре которой возвышался большой каменистый холм с плоской вершиной. Петруха разглядел жидкие дымки, поднимающиеся из очагов хижин бакубонгов. Тропинка расширялась, плавно переходя в узкую дорогу, посыпанную желтым песком. По ее краям на одинаковом расстоянии были воткнуты в землю деревянные столбики с черепами. Что особо радовало — человеческими… Появление Нгубиева на «аллее черепов» не осталось незамеченным. Петруха услышал со стороны деревни гортанные крики и громкий топот ног. Через минуту к вождю баквена подбежали два дюжих бакубонга в набедренных повязках. Они были вооружены древними ружьями. Полуголые вояки, не говоря ни слова, грубо схватили пришельца за руки и быстро поволокли в деревню. — Э, вы чё, обурели? — Петруха попробовал на них силу «великого и могучего», а затем и инглиша: — Вотс ай хел ай ю, придурки? Я — вождь баквена! Воины бакубонгов остались равнодушными к тираде, не обращая внимания на возмущение гостя. Нгубиева приволокли в деревню, где его окружили местные мужики, явно не относящиеся к поклонникам великого вождя крокодилов. Аборигены показывали на него пальцами и что-то громко и злобно выкрикивали. Петруха заметил, что многие из них вооружены винтовками времен Второй мировой и луками. Индун Джембо, по-видимому, был не совсем правильно информирован о дружелюбности местных жителей. У хижины вождя Нгубиева уже ждал мордатый толстый негр в потертых львиных шкурах. Он что-то грозно прорычал сопровождающим Нгубиева, в ответ те сильно сжали его запястья. Петруха охнул от боли. — Ты, что ли, здесь за старшего? — по-английски обратился он к мордатому. — Скажи своим парням, чтобы отпустили меня. — Кто ты такой?! — на ломаном английском грубо спросил тот. Видимо, шеф бакубонгов был образованным человеком. — Я вам не пацан зеленый. Питер Нгуби — вождь баквена, — гордо поднял голову Петруха, скривившись от боли. — Пришел потолковать, а твои бойцы меня прихватили. Ты им объясни, в натуре… Толстяк величественно махнул рукой, и охранники отпустили пришельца. Нгубиев заметил на запястье вождя дорогие золотые часы с питым браслетом. — Я Тонго, вождь бакубонгов, — провозгласил старший. — Где же твое племя и что ты делаешь на нашей земле? — Мои воины там, недалеко от Сан-Сити. — Приосанившись, Петруха указал направление плавным движением руки. — У меня много воинов. На моей земле отели с казино стоят, народ отдыхает… — Так, значит, ты белым служишь? — сдвинул брови Тонго. — И что такого? Туристам — не западло. Лучше, чем за косулями бегать… Тонго усмехнулся и смерил Нгубиева презрительным взглядом. Он громко крикнул что-то на своем гортанном наречии, и воины, заполнившие площадь перед хижиной вождя, заголосили с удвоенной силой. Скорей всего, черепа на аллее славы принадлежали белым. — Тонго, ты кончай пальцы гнуть! — пытаясь перекричать воинов-бегемотов, завопил Нгубиев. — Давай спокойно побазарим. — С тобой мне не о чем говорить. — Тонго наклонил к Нгубиеву покрытое шрамами лицо. — Забудь сюда дорогу, слуга белых… Иначе будешь гореть на костре. Петруху снова подхватили сильные руки и потащили — на этот раз вон из деревни. — Вы, чё, оборзели, в натуре? Я своих бойцов приведу, в капусту пошинкуем! — орал что есть сил вождь баквена, но его крик потонул в зловещем вое боевой песни, которую затянули бакубонги. Охранники доволокли Петруху до леса, поставили на тропинку и подтолкнули в спину. Понурив голову, обиженный до глубины души Нгубиев сквозь дебри побрел к своим соотечественникам. Игорь присел на складной стульчик возле мангала и с нескрываемым удовольствием наблюдал, как над ярко-оранжевыми углями подрумяниваются нанизанные на шампуры большие куски нежно-розового мяса. Свинина, точнее, мясо бородавочника шипело и истекало соком, источая прекрасный аромат, который буквально гипнотизировал проголодавшегося опера. Игорь привстал, пошуровал в мангале палкой, равномерно разгоняя по его дну угли, затем аккуратно, по очереди, перевернул шампуры и спрыснул скворчащее мясо соком марулы из бутылки, отобранной у Никиты. Уваров, бросая ревнивые взгляды на бутылку, неторопливо и трепетно сервировал маленький походный столик, развернутый у джипа. — Как там у тебя дела, «масса Плахов»? — Взяв со стола бутылку виски, он взболтнул ее и посмотрел сквозь нее на свет. — Почти готовы, «масса Уваров». — Игорь терпеливо обмахивал шашлыки небольшой картонкой. — Еще минут пять, не больше… — Что-то Петрухи долго нет, — забеспокоился Уваров, вернул на стол виски и подошел к мангалу. — Поди, трубку мира курит с бегемотами, — улыбнулся Игорь. — Запах-то какой, чуешь? — Реальный. — Уваров глубоко втянул щекочущий ноздри аромат и блаженно улыбнулся. Из зарослей на полянку вывалилась взъерошенная мегазвезда, отряженная на поиски сухих дров. — А дрова-то где, товарищ старший лейтенант? — Там лев, — прошептал Вася, подбегая к кулинарам и показывая рукой на кусты. Плахов за секунду собрал шампуры в «букет» и коротко бросил: — Валим в джип! Быстро! Никита, возьми ружье. — Вы чего, мужики? — усмехнулся Уваров. — Петруха же сказал… В кустах опять зашумело, и из зарослей показалась гривастая голова царя зверей. Еще через пару секунд опера уже сидели в машине, плотно захлопнув двери и подняв стекла. Лев осторожно вышел на поляну и, подняв морду к небу, задвигал чутким носом. — Жрать-то всем охота, — прошептал Уваров, — но на всех не хватит… Естественный отбор… — Надо его гнать отсюда. — Плахов, не отрываясь, смотрел на хищника. — Петруха может вот-вот вернуться, да и шашлычок еще не дошел. Ты, Никита, в воздух пальни через окошко. Уваров кивнул, передернул затвор карабина, опустил стекло, выставил ствол наружу и нажал на спусковой крючок. Звук выстрела гулко разнесся над лесом, вспугнув птиц, которые громко захлопали крыльями и темной тучей взвились над лесом. Хищник не стал играть с судьбой, поджал хвост и быстро скрылся в чаще. — Наше вам с кисточкой, — попрощался Вася. — Повезло ему, — добавил Уваров. — В чем? — В том, что у меня настроение хорошее… Обратная дорога показалась Нгубиеву очень длинной. Сбивая ритуальным посохом листья деревьев и кустарников, проклиная тупорогих бегемотов, вождь баквена пробирался по тропинке и думал над тем, что скажет своим гостям. Теперь ему было предельно понятно — вряд ли Данилов мог попасть в это племя, а если даже и мог, то едва ли его оставили в живых. Где-то недалеко раздался резкий винтовочный выстрел. Петруха остановился, прислушался и, недоуменно пожав плечами, прибавил ходу. Он почувствовал близость стоянки по запаху шашлыка, пропитавшему всю округу, и божественный аромат жареного мяса немного успокоил его. Возле костра, однако, никто не сидел, а из закрытого джипа слышались глухие голоса. Петруха приблизился к «геленвагену» и заглянул в опущенное стекло. Вася, Игорь и Никита, сжимая в руках пластиковые стаканчики и шампуры с мясом, благостно улыбнулись вождю. — А почему не на природе? — О, Петя! — махнул шампуром Уваров, слегка царапнув острым кончиком обивку салона. — А мы уже по сотке врезали. Для храбрости. — Могли бы и меня дождаться, — проворчал Нгубиев. — А чего вы в тачке-то? — Сейчас и тебе нальем. — Уваров протянул Рогову пустой стаканчик: — Давай, Вась… Штрафную вождю… — Нас тут чуть лев не сожрал, Петя. — Вася выверенными движениями аккуратно налил виски и протянул стаканчик Нгубиеву. Плахов вручил вождю румяный шашлычок. — Так это вы из ружья палили… — догадался Нгубиев. — Пришлось пугануть. Иначе б без закуси остались… — Это он запах мяса учуял, — авторитетно заявил Петруха. — Надо было головешку в него запустить. — В следующий раз так и сделаем. — Уваров снова резко рубанул воздух шампуром. — Петь, ну что там, в племени? — спросил Игорь. — Дайте сначала горло промочить. Петруха поднял стакан, выдохнул воздух и со смаком проглотил жгучий напиток, отдающий легким привкусом сивухи. Кусок сочного мяса заглушил это дело, создав во рту вождя непередаваемые вкусовые ощущения. — Полный аут, — выдохнул Петруха. — С дискотекой? — игриво поинтересовался Никита. — С бегемотами, — махнул рукой Петруха. — Еле вырвался от них. — Они же мирные, — удивился Вася, — твой индун сказал… — Отморозки голимые… А вождь их вообще безбашенный. Хуже Шакила в тысячу раз. С тем хоть говорить можно, а этот полный тормоз. И белых ненавидит. Меня чуть не грохнули, в натуре. — За что? — За то, что белый!.. Ну, в смысле, за то, что на белых пашу, — Петруха протянул Васе пустой стаканчик. — Я им про Сан-Сити рассказал. — А о Данилове-то спросил? — Какое там! — махнул рукой Петруха. — Эти б его точно в живых не оставили… Звери, одно слово. В салоне джипа повисло тяжелое молчание. Вася неторопливо разлил по стаканам виски. — Давайте хоть помянем его, — тихо предложил Уваров, и они выпили не чокаясь. — Да, вот судьба у мужика, — вздохнул Игорь, доставая из бумажника фотографию Данилова, на которой тот был снят вместе с Войцеховским. — Поехал отдохнуть… — Дай глянуть хоть на него. — Нгубиев взял у Плахова фотографию. — Да, породистый мужик… Он уже собирался вернуть фото обратно, как вдруг резко отдернул руку и снова вгляделся в снимок. — О, е-мое! — закричал он. — Ты смотри!.. — Чего там? — вздрогнул Рогов, а Уваров схватился за карабин. — Часы! Часы, мужики! — Нгубиев тыкал пальцем в часы на запястье Данилова. — Я их на руке у вождя видел. Подумал еще — зверек вроде, а часы за две тысячи бакинских на руке таскает… — Вот оно, — выдохнул Игорь. — Может, мы зря его раньше времени хороним? — Ну, это вряд ли, — снова погрустнел Петруха. — Говорю же, эти звери его бы живым не выпустили. Точняк… Там черепов на кольях, как у дурака фантиков. Игорь вылез из машины и зарядил вторую партию шашлыка, хотя аппетит резко уменьшился. Плахову казалось, что их путешествие уже подошло к концу. Он очень заблуждался. Глава 12 В ПЛЕНУ У БЕГЕМОТОВ — Я был богатым, как раджа. — А я был беден. — Но на тот свет без багажа Мы оба едем.      Р. Киплинг. Эпитафии После разговора с Мартином Даша, так и не закончив приготовление обеда, быстро собралась и отправилась в свое агентство, где хотела навести справки о своих бывших подопечных. Володя остался один. Он погрузился в мечты о студеной водочке, жаркой бане и соленом огурчике, включил телевизор, но быстро выключил его, потому что российского кино здесь не показывали… Зазвонил телефон. Володя не спеша поднялся с дивана и снял трубку. — Вован, — услышал он хриплый голос командира отряда. — Ты в норме? — Обижаешь, Михалыч, — ответил вертолетчик. — Я при свете дня не квашу… — А и хорошо! — обрадовался Михалыч. — Надо вылетать. В Грин Пойнте опять пожар… Местные задницы рвут, названивают мне каждые пять минут — им самим не справиться. — Нет нам покоя даже в выходной… Сверхурочные будут? — Договоримся, — пообещал Михалыч. — Серега уже в дороге, Никодимов под парами стоит. Небо открыли… — А Мишка мой на месте? — спросил Володя про своего техника. — Да, он уже твою птичку подготовил. И водой заправил. Ну, короче, ты давай, жду. Через сорок минут Володя, облаченный в оранжевый летный комбинезон и форменное кепи со значком русского авиаотряда, стоял у своей дюралевой птицы и получал последние инструкции от Михалыча. — Короче, поведешь звено вот до этой деревни. — Командир ткнул в точку на карте, заправленной в планшет Володи. — Сольете воду на очаг, заправитесь здесь — тут какая-то лужа есть… Три захода максимум делаете и назад, вас подменят парни из Йоханнесбурга. В кармане комбинезона Володи завибрировал мобильник. — Давай, не тяни, а то тушить нечего будет. Володя достал телефон. Звонила Даша. — Чего опять стряслось? — Вова, надо лететь их искать, — жалобным голосом затараторила Даша. — О них здесь никто ничего не знает. Пропадут ведь… — Не могу, Даш. Меня срочно сдернули — на пожар летим, в Грин Пойнт. Если к ночи освобожусь, решим, что делать. — Как же так? — не отставала Даша. — Они же там пропадут! — А что я могу? — закипал Володя. — Ничего с ними не стрясется. Все. Пока. Может, они водопад Виктория поехали смотреть. Володя с силой надавил на кнопку питания и отключил телефон от сети. — Твоя? — сочувственно спросил Михалыч. — Пилит? — А… — Володя махнул рукой. — Ладно, чего там еще? — Ты когда воду набирать будешь, — предупредил Михалыч, — смотри лоханкой крокодила не зацепи. Никодимов в прошлый раз ухитрился. — Какого крокодила? — не понял Володя, все еще не отошедший после разговора с женой. — Зеленого, — ухмыльнулся Михалыч. — Это шутка, Вован, понял? — А-а-а, — протянул Володя и рассеянно кивнул. — Смешно, Михалыч… — Ну, тогда ни пуха ни пера. — К черту, Михалыч. — Володя по приставному трапу быстро забрался в дюралевое брюхо своей белоснежной «стрекозы». Опера и Нгубиев кружком расселись вокруг мангала. Петруха и Уваров уже изрядно набрались, а Игорь и Вася решили пока приостановить распитие, чтобы, по крайней мере, контролировать действия собутыльников, которые по пьяной лавочке могли начать вести себя непредсказуемым образом. Особенно это касалось Уварова. — Я своего индуна на шашлык пущу! — пообещал Петруха, поднимая стаканчик с виски. — Так выпьем же за Африку без отморозков! — Правильно, Петь, — поддержал его Уваров. — За таких вождей, как ты. Никита проглотил напиток, поморщился, отхватил солидный кусок мяса и, прожевав его, выпалил: — Надо «языка» взять! — Тебе чего, этого мало? — удивился Василий, кивнув на мангал, где еще оставалось несколько щедрых шампуров. — Пленного, — пояснил Уваров. — И все у него выпытать. Пусть скажет, бегемотище, куда Данилова дели. — Ты в своем уме? — покрутил пальцем у виска Плахов. — Ты на каком языке с ним объясняться будешь? Этот вопрос поставил Уварова в тупик, но совсем ненадолго. — На языке жестов. — Никита резко поднялся. — Можете оставаться, только фотографию дай. Петруха, ты пойдешь? — Не вопрос, Никита Андреич, — охотно согласился Нгубиев. — Я и дорогу туда хорошо изучил. — Тогда карабин прихвати, — попросил Уваров, — и мешок какой-нибудь, из тряпки… Нгубиев вскочил со своего места и, слегка пошатываясь, направился к джипу. Более трезвые участники экспедиции поняли, что остановить их теперь не удастся. — Нельзя их вдвоем отпускать, — Игорь поднялся со своего места. — Я тоже пойду, — предложил Рогов. — Нет, ты здесь оставайся и машину наготове держи. Чувствую, пригодится она нам. Вскоре охотники на бакубонгов скрылись в густых зарослях леса, а оставшийся на поляне Вася опасливо поглядел по сторонам и, прихватив из мангала последний шашлык, забрался на водительское сиденье джипа. Приближался вечер, хищники выходили на охоту… Нгубиев решил не вести оперов прежним маршрутом, опасаясь, что там их может поджидать засада, а взял чуточку левее — так, чтобы выйти на небольшую возвышенность, стоящую как раз напротив деревни бакубонгов. По дороге Уваров нарвал каких-то длинных листьев и сплел из них подобие индейского головного убора. Эта штука, надетая на голову, отлично скрывала наблюдателя от посторонних глаз, и Плахов с Нгубиевым, оценив изобретение Никиты, тоже замаскировались подобным способом. — Все, теперь тихо, — прошептал Нгубиев, когда они вышли на вершину холма, заросшего колючим кустарником. — Ложитесь. Разведчики залегли за кустами и, периодически высовывая головы, стали рассматривать стоянку бакубонгов, благо находилась она от них всего метрах в двухстах-трехстах. Бегемоты занимались своими будничными делами. На небольших делянках возле деревни работали женщины, а мужчин почти не было видно — они либо отдыхали в домах, либо охотились. По единственной улице поселка носилась стайка малолетних пацанов, которые мутузили друг друга короткими палками или стреляли из луков по маленьким птичкам. — Что-то нет никого подходящего, — прошептал Нгубиев, поворачиваясь к Уварову. — Валить надо, мужики, — прошептал Плахов в надежде, что Никиту уже «отпустило» и к нему вернулся разум. — Кого валить? — Да не кого, а отсюда… Пока не засекли. — Погодите, — отмахнулся от них Уваров, в котором проснулся охотничий инстинкт. — Петруха, ты кричать умеешь? — В смысле? — не понял Нгубиев. — Ну, животным подражать, понимаешь? — Только ослу и собаке… — Это не то, — отмахнулся Уваров и призадумался. — Ладно, — прошептал он после паузы. — Я попробую, меня на охоте мужики из отдела учили. Никита глубоко вздохнул, сложил ладони лодочкой, поднес их ко рту и жалобно закрякал, изображая обиженную жизнью утку — так, по крайней мере, показалось Петрухе и Плахову. — Ты смотри — бежит. — Игорь увидел, как из крайней хижины выбежал худой пацаненок лет двенадцати и, подняв лук, направился к засаде. — Кончайте крякать, Никита Андреич, — прошептал Петруха. — Идет добыча. — Готовь мешок, Петя, — скомандовал Уваров и отложил в сторону карабин. — Я его сейчас поймаю… — Смотри, чтоб в задницу тебе из лука не зарядил, — предостерег Плахов. — Не зарядит. У меня к детям подход. Ой, Петь, у тебя гостинцев матушкиных не осталось? Петруха пошарил по карманам, извлек петушка на палочке и протянул его Уварову. Никита привстал и, согнувшись, перебежал за куст, растущий прямо возле тропинки. Через минуту у куста появился мальчонка. Он замер, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Уваров появился неожиданно. Напустив на свою небритую физиономию добрую улыбку, он вышел из-за куста и поманил мальчика рукой. — Привет, мальчик… Ком цу мир, киндер, — протянул Уваров петушка. — Конфетку хочешь? Млеко, яйки… Хенде хох… На этом словарный запас опера полиции нравов исчерпался. Мальчонка, потеряв дар речи от такого зрелища, растерянно замер на месте. Уваров медленно подбирался к нему, продолжая лепетать несуразицу. За спиной Никита сжимал холщовый мешок и веревку. Но в последний момент, когда до цели оставалось не больше одного шага, мальчонка очнулся и заорал во всю силу своих негритянских легких. — Ты чего орешь, обезьяна? — замахал на него руками Уваров, но пацан сорвался с места и резво побежал к деревне, не переставая истошно орать. Бакубонги зашевелились. — Е-мое, — обомлел Нгубиев, увидев толпу вооруженных мужчин на улице деревни. — Надо валить, пока не поздно! Словно услышав его слова, бакубонги растянулись в цепь и с криками понеслись прямо на холм, где прятались лазутчики. …Подгоняемые воплями бакубонгов, Петя, Никита и Игорь неслись, не чувствуя под собой земли. Топот ног, хлесткие удары колючих веток по лицу, плотный горячий воздух, тяжелое прерывистое дыхание и злобные крики за спиной — все это в один момент смешалось для них в бешеной кутерьме погони. Пока разведчики были «в глубоком поиске за линией фронта», Василий Иванович свернул лагерь, аккуратно сложил в пакеты мусор, а кости, оставшиеся от шашлыка, раскидал по кустам. После этого, оставшись вполне удовлетворен результатами своего труда, он забрался в джип и включил радио. Заиграла ритмичная музыка, и стройный хор мужских голосов затянул заунывную негритянскую песню, от которой на душе у Васи стало не по себе. Он посмотрел на часы и выключил приемник. Через открытое окно до него донеслись звуки ружейных выстрелов и дикие крики как раз с той стороны, в которую ушли разведчики. — Ешкин кот! — Вася громко икнул и провернул ключ зажигания. Немецкий дизель ровно загудел под капотом. Рогов, не убирая ног с педалей, оглянулся назад. Из кустов сначала выскочил распаренный Уваров, за ним — запыхавшийся и побледневший Игорь, а замыкал бегство Петруха, жадно ловящий ртом воздух. — Ф-ф-перед, — только и смог выговорить Уваров, грузно впрыгивая в салон машины. Игорь и Нгубиев тоже не заставили себя долго ждать. Вася нажал на газ, и «геленваген», подняв густое облако оранжевой пыли, сорвался с места. В зеркало заднего вида Рогов увидел, как из леса вывалила толпа чернокожих парней с ружьями и луками наперевес. Послышались выстрелы. Рогов вдруг почувствовал, что машина отказывается слушаться руля, норовя юзом съехать с дороги. — Похоже, колесо профигачили! — Давай, Вася, рули, — подбадривал его Нгубиев, — рули… Пропадем, на хрен! — Как тут рулить, когда руль не слушается! Чего им от нас надо? — Картошечки жареной!.. Главное — оторваться! Давай! — Петруха оглянулся назад. — Давай, Вася… — Докрякались. — Игорь мрачно покосился на Уварова. — Мы еще вернемся! — закричал Петруха, грозя кулаком невидимым бакубонгам. В этот самый момент джип соскочил с дороги, с грохотом завалился в придорожную канаву, несколько раз дернулся и замолчал, жалобно выпустив в воздух сизый дымок выхлопа. Потревоженные неожиданным вторжением, из-под внедорожника разбежались пестрые ящерицы. — Все целы? — Плахов потер ушибленный локоть. — Вроде да, — прокряхтел Уваров, потирая спину. — Вася, ты где водить учился? — Сам бы попробовал, — недовольно огрызнулся Рогов, — на пробитом колесе такую дуру в колее удержать. — Вылазим, мужики. — Петруха посмотрел в заднее стекло. — Эти уроды вроде отстали. Чертыхаясь и сопя, они вылезли из машины и осмотрели повреждения. От правой задней покрышки остались одни лохмотья, стыдливо свисающие с блестящего диска. — У меня запаска есть, — успокоил Нгубиев. — И лебедка. Сейчас зацепим за дерево и вытащим на дорогу. — Погоди, Петя. — Вася поднял указательный палец и прислушался. Напрягся и Плахов. — Бегут! — услышал Игорь. — Уже близко, — кивнул Рогов. — Успеем? — тревожно спросил Петруха. — Ни хрена! — заорал Уваров, оглянувшись назад. — Бегемоты чертовы! Из-за поворота дороги, потрясая в воздухе копьями, показались неутомимые бакубонги. Увидев свою «дичь», они разразились победными воплями. — Давай в лес! — заорал Нгубиев и подал пример остальным. «…Нас не догонят, нас не догонят, нас не догонят…» Вася летел, не разбирая дороги, стараясь не упустить из виду мелькающую впереди пятнистую спину Игоря, одетого в камуфляжную футболку. Бегать Рогов никогда не умел и сейчас на чем свет стоит клял себя за то, что не уделял должного внимания своей общефизической подготовке. Он вспомнил каждую бутылку пива, проставленную начспорту главка за нормальные оценки в полугодовых зачетках, вспомнил Егорова, который в Москве на конкурсе лучших работников органов уличил его в подлоге результатов соревнований. Вася задыхался, цеплялся за острые колючки и вдруг понял, что не видит перед собой спины Игоря. Вопли дикарей становились все громче. Неожиданно плеча Рогова коснулась чья-то ладонь. Вася вздрогнул на ходу и уже хотел упасть и сделать подсечку противнику, но успокоился, услышав над ухом прерывистый голос Нгубиева: — В-в-в-а-ся, где н-наши? — Т-там, — выдохнул Рогов и махнул рукой вперед. Они побежали вместе. Бакубонги, казалось, не знали усталости, что и понятно — дикаря ноги кормят. На Васю вдруг навалилось странное безразличие ко всему происходящему. Дыхание сбилось, а ноги, сбитые о корни растений, стали предательски заплетаться. Он ждал, когда откроется второе дыхание, но оно предательски не открывалось. Неожиданно он почувствовал, что его нога повисла в воздухе, потеряв опору, в груди что-то звонко екнуло — и Вася провалился в пустоту… Время замедлилось, и Рогов почувствовал, как медленно падает куда-то вниз, различая при этом самые мелкие детали: беспечного паучка, ползущего по своим делам, бледный корень, торчащий из земли, как рука мертвеца. Глухой сильный удар вернул Рогова к реальности, и он понял, что находится в глубокой яме, а рядом с ним, раскинув руки, лицом вниз лежит Петруха. — Петя, живой? — Вася затормошил вождя за плечо. Нгубиев зашевелился, охнул и сел на корточки. — Попали мы под раздачу, — подытожил он забег на длинную дистанцию. — Похоже. — Рогов увидел, как над краем ямы показались черные лица преследователей. Бакубонги нацелили на добычу копья, переговариваясь между собой на зловещем гортанном наречии. «Какая несправедливость, — промелькнула у Рогова мысль, — я, офицер милиции цивилизованного государства, должен умереть от копья каких-то необразованных туземцев… Нонсенс! Скажи мне кто такое месяц назад…» Рядом с пленниками на дно ямы упал конец толстой веревки. Их приглашали подняться наверх. Уваров, несмотря на крупное телосложение, заметно вырвался вперед, намного обогнав Игоря, отставшего от него уже минут через пять. Звуки погони затихли позади, и Никита остановился, оперся о корявое дерево и нагнулся, жадно глотая ртом влажный лесной воздух. Через минуту показался Плахов. Он упал на землю, оглянулся назад и, тяжело дыша, спросил: — Наши где? — Сзади бежали… Должны вот-вот быть… Игорь отдышался и вслушался в окружающие звуки. Африканская саванна звучала именно так, как должна звучать африканская саванна, — никаких посторонних звуков, кроме громкого сопения Никиты. Ну, еще рычание хищников где-то впереди. — Нету их… И бегемотов тоже не слышно… — Оторвались, — облегченно выдохнул Уваров и, распрямив спину, громко охнул. — Ты чего? — Поясница стрельнула, — пояснил Уваров, прижав руку к филейному месту, — главное, чтобы не скрутило… — Только этого не хватало. — Плахов поднялся с земли. — Пошли. Они двинулись в обратном направлении, осторожно выглядывая из-за каждого куста. Где-то внутри в них стали просыпаться древние инстинкты выживания. Убедившись, что погоня отстала, Игорь сложил руки рупором и тихонько позвал: — Вася! Петя! Саванна ответила шелестом травы. — Игорек, иди сюда, — позвал Уваров. Плахов увидел, что Никита стоит на краю глубокой ямы, рядом с которой раскиданы большие листья папоротника, служившие, видимо, маскировкой. Трава вокруг ямы была сильно утоптана, и на мягкой земле опера заметили отпечатки босых ног. — Смотри, — показал пальцем Уваров. — Там, внизу… Игорь осторожно приблизился к краю и увидел на дне ямы маленький желтый баллончик с черным комаром на боку — антималярийный спрей Васи. — Попали, пацаны, — вздохнул Уваров. — Здесь их и повязали… — Дрянь дело, — мрачно изрек Плахов, не отводя взгляда от проклятого баллончика. — Перестрелять бы их всех, бегемотов драных. — Надо в полицию звонить, — предложил Плахов. — Ага, сейчас только автомат найдем… Лучше уж бойцов Петькиных поднять — он же их вождь, пускай отбивают. — Ближайший телефон на лодже… — Погнали джип искать, — Уваров носком ботинка скинул на дно ямы кусок дерна, — он здесь недалеко. Плахов кивнул, и оба направились в сторону дороги. Уваров очень жалел, что с ними нет взвода ОМОНа. Он бы чувствовал себя намного комфортнее… Били их сильно, но недолго и так, чтобы они могли идти на своих двоих. Петруха пытался что-то кричать бакубонгам, но все было напрасно. После того, как их вытащили из ямы и Вася понял, что сейчас начнется самое приятное, он упал на землю, закрыл руками лицо, прижал колени к животу и, получив несколько хлестких ударов по спине и ногам, в принципе, понял, что отделался относительно легко. А Петруха из-за своей говорливости пострадал немного больше — ему разбили губу и нос. Потом их заставили подняться с земли и, подгоняя увесистыми пинками, погнали уже знакомым Нгубиеву маршрутом в деревню. Радовало только одно: обнаружив их в яме, бакубонги прекратили погоню, а значит, Игорь и Уваров скрылись от них и обязательно вернутся с подмогой. Вот только когда это будет, ни Вася, ни Нгубиев не представляли, целиком надеясь на свою счастливую звезду и расторопность товарищей. На глазах у пленных бегемоты раскурочили дорогущий «геленваген» — вытащили из него все вещи, ножами порезали покрышки, а один особенно злобный бегемот ударами палки выбил в «гелене» все стекла. Петруха, глядя на это варварство, только тихо постанывал, прикусив разбитую губу. Он уже понял, что сила слова на этих дикарей не действует, а в марках машин они не разбираются. Им что «мерин», что «жигуль». Курочат с одинаковым успехом. У того места, где путешественники готовили шашлыки, бакубонги снова остановились. Вася мысленно обругал Уварова последними словами за то, что тот так и не удосужился замести следы своего преступления: обрубок пограничного дерева бакубонгов продолжал торчать у края полянки, как бельмо на глазу. Бегемоты увидели это варварство и, потрясая копьями, двинулись на пленников, но старший из них, высокий абориген со свернутым набок носом, остановил расправу. Он что-то прокричал соплеменникам, и те, бросая злобные взгляды на Васю и Нгубиева, немного успокоились. Правда, пинки по спинам пленных после этого случая стали чаще и болезненнее. — Ты как, Петя? — Рогов посмотрел на Петрухин нос и тут же получил звонкую затрещину от идущего позади бегемота. — Ты чего, гамадрил? — обернулся Рогов к обидчику, но тот, мерзко улыбаясь, приставил к его щеке острие копья и с силой надавил. — Не дергайся, Вася, — прокричал ему Петруха, — а то не доведут нас! Резкий удар прикладом в спину оборвал его слова, и пленники больше не пытались переговариваться. Лес расступился, и впереди показалась деревня. Процессию сразу окружили жители деревни — голосистые (от слова голос, а не…) бабы и пацаны, которые швыряли в пойманных комьями сырой глины, норовя попасть в лицо. Никто им в этом не препятствовал. Рогову оставалось только догадываться, что натворили здесь его компаньоны, коль скоро местные жители встречают их так вдохновенно. Их подвели к хижине вождя. Предводитель отряда, склонившись в почтительном поклоне, отправился на доклад к начальству, и вскоре к пленникам вышел Тонго. Этот жирный витязь в леопардовой шкуре держал в правой руке огромную кость, с которой свисали серые лохмотья мяса. По небритому подбородку вождя стекали лоснящиеся струйки жира. Тонго презрительно посмотрел на пленников и смачно отрыгнул. Бакубонги разом замолчали. — Напрасно мы тебя отпустили. — Вождь ткнул костью в грудь Нгубиева. — Ну и что ты нам сделаешь? — с вызовом спросил Петруха, оттопыривая распухшую губу. — Вы хотели убить бакубонга, — предъявил Тонго. — Это страшное преступление. — Не хотели мы никого убивать! — отчаянно запротестовал Петруха. — Мы хотели про одного белого узнать. Ты же не стал говорить… — Врешь! — Тонго замахнулся костью. — Петя, скажи ему, что я из русской мафии! — заволновался Вася, глядя на толстого дикаря. — Думаешь, этот урод о ней слышал? К Тонго подскочил абориген и, показывая копьем в сторону саванны, что-то возмущенно проорал. Густые брови Тонго полезли наверх от удивления, а губы затряслись в негодовании. Вождь отбросил в сторону кость и вытер руки о свою одежду. Золотые часы Данилова ярко сверкнули на солнце. — Вы сожгли наше пограничное дерево! Вы объявили войну бакубонгам! — Какое еще дерево? — включил дурака Петруха. — Там, у дороги! — Тонго показал рукой в сторону леса. — Вы ответите за все! Пусть теперь говорит мой народ! Тонго повернулся к воинам и задал им какой-то вопрос на своем диалекте. Бакубонги, потрясая оружием, громко закричали нечто страшное и злобное. Тонго удовлетворенно кивнул головой и повернулся к пленникам. — Вы тоже будете сожжены, — объявил он. — Так решил мой народ. — Ты соображай, что болтаешь! — возмутился Петруха. — Тогда придет мой народ и все здесь спалит. Понял? Так что давай развязывай, и мы уйдем по-хорошему! — Бакубонги никого не боятся, — ответил Тонго, презрительно усмехнувшись. — Вот чурка! — по-русски выругался Нгубиев и сплюнул на землю. — Скинхедов на тебя нету. Тонго сделал знак рукой, к пленникам подбежали воины, схватили их под руки и потащили к двум деревянным столбам, стоящим посреди деревенской площади. — Вечером будете на костре! — вслед им прокричал Тонго и засмеялся… — Чего он хочет? — спросил Вася, который ни слова не понял из разговора Нгубиева с вождем бакубонгов. — Шашлык из нас сделать, — глухо ответил Петруха, — сволочь. Только сейчас Вася заметил, что вдоль всего периметра деревенской площади в землю воткнуты длинные деревянные жерди, на которые сверху насажены человеческие черепа с остатками волос. И это были не муляжи. Игорь и Никита пробирались по лесу с осторожностью опытных охотников и наконец вышли на обочину дороги. В канаве скучал перевернутый «гелен». — Давай подождем немного, — шепнул Уваров Плахову. — Вдруг засада… Игорь кивнул, и они залегли в высокой траве, прикрывшись ветками кустарника. Пролежав десять минут и окончательно убедившись, что кроме них здесь никого нет, опера вышли из леса и осторожно направились к машине. — Черт, все раздолбали, — разочарованно констатировал Никита, глядя на покореженный автомобиль. — Покрышки порезали… Предусмотрительные, гады. Хрен теперь его продашь. Только на запчасти. — Какие еще запчасти, что ты плетешь? — Игорь спустился в канаву и заглянул в салон. — Чего там? — Ничего, — развел руками Плахов. — Все сперли. Ни еды, ни воды, ни карабина. — Посмотри, там мобила в бардачке была, — с надеждой сказал Никита. — Может, не заметили? — Эта? — Плахов бросил к ногам Уварова расплющенный в лепешку телефон. — Вот сволочные бегемоты! — выругался Никита Андреевич. — И что теперь делать? — Придется на своих двоих. — Игорь вылез из канавы, отряхнулся и посмотрел на дорогу. — Здесь ловить нечего. — Тридцать кэмэ? — заканючил Уваров. — Пешкодралом? — У тебя есть другие варианты? — Не глядя на Никиту, Плахов выбрался из канавы и по солнцу выбрал направление. — Туда! Уваров с горечью посмотрел на останки несчастного джипа, вздохнул, сплюнул и побежал следом за быстро удаляющимся Плаховым: — Погоди, Игорек… Плахов, не оборачиваясь, продолжал идти вперед. Никита догнал его, и они молча двинулись по дороге, поднимая оранжевую пыль подошвами ботинок. Путь им предстоял неблизкий. И не совсем приятный… Глава 13 ВЕЛИКИЙ КОЛДУН Нет здесь воды, и всюду камень. Камень, и нет воды, и в песках дорога. Дорога, которая вьется все выше в горы. Горы эти из камня, и нет в них воды.      Т. С. Элиот. Так сказал гром Рогова и Нгубиева поставили спинами к деревянным столбам и плотно притянули к ним грубыми веревками, так что пленники не могли пошевелить ни рукой ни ногой. Вася ошарашенно крутил головой, разглядывая мрачные декорации дикарского капища, а Нгубиев, все еще не потерявший надежды договориться с вождем бакубонгов, вытянул шею и пытался привлечь к себе внимание Тонго, крича ему что-то по-английски. Наконец вождь бакубонгов услышал вопли Петрухи, подошел к пленникам и, проверив надежность веревок, остановился напротив: — Чего ты еще хочешь? — Тонго, хочешь, я дам тебе денег? — предложил взятку Петр Первый. — У моего папашки денег видимо-невидимо! Позвоню — и сразу привезут. Сколько надо? — От денег все зло, — нахмурился вождь. — Бакубонгам не нужны деньги. — Деньги всем нужны, коллега. Ты вон часики-то нацепил, а они тонны на две тянут. Тонго презрительно посмотрел на вождя крокодилов, потом повернулся к своим воинам и что-то громко сказал. Те дружно засмеялись. — Не хочешь денег, — продолжил торговаться Петруха, — давай договоримся о чем-нибудь другом. Я все могу достать! — Бакубонги не договариваются с врагами, — пафосно ответил Тонго. — Ты привел сюда этих белых, а белые ради золота и алмазов убивали наших предков и выгнали их со своих земель. И бакубонги пришли сюда. — Это когда было? Ты еще про Васко да Гаму вспомни, — раздраженно возразил Петруха. — Ты оглянись вокруг, Тонго, сегодня двадцать первый век в саванне. Вождь бакубонгов степенно осмотрелся вокруг и усмехнулся. — Да, это было давно, но это ничего не меняет. Мы живем обычаями предков, и время не властно над нами. — Он же твоих предков не выгонял. — Петруха мотнул головой в сторону Васи. — Я тоже. Какие к нам-то предъявы? — Ты служишь им. — Тонго указал пальцем на побледневшего Васю. — А они ненавидят бакубонгов. — Чего он? — забеспокоился Вася. — Говорит, ты бегемотов ненавидишь, — ответил Петруха и снова обратился к Тонго. — Да он вообще из другой страны! Своего знакомого ищет. Давай мы тебе новое дерево посадим. — Гражданин бегемот, — закричал по-русски Вася. — Я за мир между народами! Отпустите нас! — Бесполезно, не трать сил. Все равно ничего не понимает, обезьяна… Тонго повернулся к своим воинам, которые снова начали громко хохотать. — Вот собаки черномазые, — зло прошипел Вася и сплюнул на землю. Смех сразу затих. Тонго подошел к Рогову и, приблизив к нему свое лицо, заорал, брызгая слюной: — Как ты смеешь осквернять священную землю бакубонгов, белая собака? — Чего он? — поморщившись от смрадного запаха, исходившего изо рта Тонго, спросил Вася. — Не плюйся, говорит, — перевел Петруха. — Западло… Тонго распрямился и, резко повернувшись на пятках, пошел прочь от пленников. — Зубы чистить надо, — бросил ему вслед Вася, — «Колгейтом». А то от кариеса загнешься. — Бесполезняк, — расстроенно вздохнул Петруха. — Боюсь, сожгут… — Да ладно… Помучат и отпустят. Что, из-за какого-то дерева? Нгубиев промолчал. — Где же наши? — вздохнул Рогов, и вдруг ему показалось, что все это он уже где-то видел. Вот только где и когда? Красное круглое солнце, нависшее над горизонтом, равнодушно смотрело на пленников. Васе подумалось, что, возможно, они видят его в последний раз. Или в предпоследний… Игорь и Никита медленно брели по колючему бушу, нещадно палимые африканским солнцем, которое хотя и коснулось горизонта, но меньше припекать не стало. Уваров, уже показавший себя мастером по изготовлению нестандартных головных уборов, соорудил на голове чалму из футболки. Плахов сначала скептически посмотрел на него, но через пять минут последовал примеру попутчика. — Интересно, сколько еще идти? — Уваров вытер с лица оранжевую пыль, которая, казалось, пропитала все вокруг. — Думаю, половину уже прошли. Или не прошли. У меня спидометра нет. — Не могу больше. — Уваров присел на обочине небольшой песчаной дороги. — В глотке все пересохло, и еще эта пыль… — Могу сухарик предложить, — Игорь остановился рядом с Никитой и поправил свою пятнистую чалму, — или корешок погрызи. — Спасибо… — Вставай, пошли, надо до темноты дойти, иначе вилы. Уваров, покряхтывая, медленно поднялся. Они промучились еще метров сто, как вдруг Никита радостно завопил, показывая рукой на дерево метрах в двадцати от дороги: — Марула! Смотри, Игорек, сейчас напьемся. — Ты напьешься, — тихо пробормотал Плахов. Глядя, как Уваров поскакал к дереву, буквально усыпанному небольшими зелеными плодами, он вспомнил старую поговорку о свинье, которая всегда найдет то, что ей надо. Уваров по-обезьяньи ловко забрался на дерево, сорвал с головы футболку и, завязав рукава, стал набивать импровизированный мешок плодами. Он сразу же надкусил один из них и, блаженно прищурившись, задвигал челюстями. Плахов тоже подошел к дереву, подобрал с земли большую зеленую ягоду и с наслаждением впился в нежную розовую мякоть. — Смотри — окосеешь, — предупредил он Никиту. — Будешь, как слон, по саванне гонять… — В нем градусов-то, — прочавкал Уваров, — меньше, чем в сушняке. Это ж не виски. — Тебе хватит… Все, давай спускайся. — Угу, — кивнул Никита, лежавший на большой ветке. Он тихонечко пополз к стволу, но неожиданно громко взвизгнул: — Ай, сволочь!.. — Чего еще? — Плахов поднял голову. Уваров побледнел и зажмурился от боли. — Скрутило, — едва слышно прошептал он. — Прямо как гвоздем раскаленным в бочину дало… Теперь все… Помоги спуститься… Плахов выбросил огрызок марулы и стал примериваться, как бы помочь висящему в трех метрах над землей радикулитнику. — Ты сам вообще не можешь? Тот отрицательно замотал головой: — Никак… Больно очень… — Маразм! — мысленно проклиная Африку, Уварова, марулу и вообще всю свою жизнь, Плахов полез на дерево. Оказавшись на одной ветке с Никитой, он схватил его за ногу и потянул на себя. Уваров жалобно заверещал, взмахнул руками, соскользнул и спиной грузно бухнулся на землю, нежно прижимая к груди футболку, набитую драгоценными плодами. — Жив? — испуганно спросил Игорь, спрыгнувший следом. — Нормально, — выдохнул Уваров. — Не почувствовал даже ничего. Он запустил руку в свой мешок, достал оттуда зеленую ягоду и откусил половину. — Сам идти сможешь, раненый? Уваров, скорчив героическую гримасу, попытался подняться, но тут же, громко ойкнув, опять свалился на землю. — Никак… Больно… — Понятно. — Плахов прикинул размеры ноши, наклонился и, положив руку Уварова себе на плечо, стал поднимать его с земли. Восемьдесят кило живого веса — это не рюкзачок с картошкой. Но выкинуть нельзя, обидится еще, когда гиены найдут… — Я тебя тоже когда-нибудь понесу, — Уваров надкусил очередной плод, — если в ногу ранят. Обещаю. — Над ухом не чавкай, противно… — Чего? — не расслышал Никита. — Заткнись, говорю, — повторил Плахов. — Угу… Ты не спеши, Игорек… До темноты все равно не успеем. Больше Плахов ему замечаний не делал — на это не хватало сил. Когда воины бакубонгов начали носить хворост и складывать его прямо под ногами пленников, Рогов поверил, что Тонго не собирается их пугать. Он всерьез настроился сжечь неугодных пришельцев. — Я в костер не хочу, — задергался на столбе Вася, стараясь повернуться к Петрухе. — Петь, позови толстяка, пообещай ему еще что-нибудь! — Чего? Зубной пасты, что ли? Я ему уже что только ни предлагал — не ведется, падла. Глухой он… — Тихо! — Приговоренный к смерти вдруг замер, услышав что-то необычное. — Ты чего, Вася? Рогов только мотнул головой в ответ, давая понять вождю баквена, чтобы тот заткнулся. — Матерится кто-то, — через минуту тихо сообщил он, не переставая вслушиваться. — Слышишь, Петруха? — Тебя, Вась, от жары глючит, — сочувственно произнес Петруха. — Кому здесь материться, у этих бегемотов? Они же дикие… — Да точно говорю. По-русски! — повторил опер и громко заорал — Эй, кто здесь русский?!! Здесь русские есть?!! Воин бакубонгов швырнул хворост на землю, подскочил к Рогову, сильно толкнул его в плечо и что-то злобно прорычал на своем бегемотском языке. Но Васе было уже на все наплевать — он заметил худого белокожего человека в длинных шортах и порванной рубашке, ковыляющего по направлению к узникам. На шее у него болталась толстая цепь с тяжелым камнем, который незнакомец тащил в руках. — Русский?! — заорал Вася, глядя на мужика, за что получил еще один удар в плечо. Петруха от удивления потерял дар речи. — Братцы… — выдохнул мужик с камнем, остановившись метрах в трех от пленников. — Братцы! Родные мои… По его заросшим щетиной щекам побежали слезы. — Русский! — в один голос восторженно воскликнули приговоренные. — Ты русский? Чернокожий воин с тупым упорством снова ткнул Васю в плечо. Рогов наконец обратил на него внимание. — Чего тычешь? — раздраженно закричал он. — Видишь, земляка встретил! Негр, махнув рукой, отправился за очередной вязанкой хвороста. Русский подковылял к столбам и, грустно улыбаясь, стал молча разглядывать пленников. Вася всмотрелся в его изможденное лицо и вдруг узнал. — Вы Данилов? Юрий Антонович? — Да! — удивленно подтвердил мужик. — А откуда вы знаете? — Так мы вас ищем, — официально, насколько это возможно в его положении, приосанился Вася. — Уже давно. — Кто вы? — Я Рогов, Вася, убойный отдел главка. Из Питера, — представился Вася и кивнул в сторону Петрухи. — А это Петя Нгубиев, вождь племени баквена, приятель мой… Мы от Ждановича. — Ивана? Он тоже здесь? — Сейчас нет. Но он был в ЮАР две недели назад. Искал вас, но не нашел. Попросил нас. А мы вот… Сами понимаете… — Да-да, — закивал головой Данилов. — А сколько вас? — Вообще четверо было, — ответил Нгубиев. — Нас двоих поймали. Мы к ним по-мирному пришли разобраться, а они подлянку замутили, бегемоты позорные, а теперь еще и сжечь хотят, чурки! Никаких понятий! — Вы прекрасно говорите по-русски, Петр, — удивился Данилов. — Учились в России? — Наш он, питерский, — пояснил Вася. Только речь сейчас не об этом, Юрий Антонович. — Извините, — смутился Данилов. — Просто отвык от родной речи… Да. Об этом потом. Сейчас главное — вас от костра спасти. — Нам хотя бы время выиграть. Наши скоро будут здесь, — обнадежил Петруха, но тут же осторожно добавил: — Наверное… Данилов кивнул и, схватив в руки свой камень, заковылял в сторону хижины вождя. Васе опять показалось, что все это он уже где-то видел… — Ничего себе расклад, — обалдел Петруха. — Выходит, не зря мы сюда приперлись? Вася промолчал, думая о том, как хорошо было бы побыстрее отсюда свалить. Юрий Антонович Данилов откинул кожаный полог, прикрывающий вход в хижину вождя, и, склонив голову, вошел внутрь. Тонго развалился на шкуре в углу хижины и сосредоточенно жевал кусок лепешки, макая его в глиняную миску с какой-то вонючей дрянью. — Чего тебе, земляной червяк? — нахмурился он. — Тонго, тот белый у столба, — обратился Данилов по-английски, — он из моего племени. — Ну и что? Они хотели убить бакубонга и сожгли священное дерево. — Тонго откусил очередной кусок лепешки. — Они будут наказаны. — Этого белого зовут Водяной Бык, и он великий колдун, — вкрадчиво произнес Данилов, подняв вверх указательный палец. — Я его знаю. Его в моей стране все знают. — Зачем он здесь? — Тонго прекратил жевать и подозрительно уставился на Данилова. — Его попросили найти меня, — соврал Данилов. — Как видишь, его колдовство очень сильное. Прошу тебя, не казни их. Тонго покачал головой: — Так требуют наши законы… — Но он может помочь племени! Он очень могучий колдун, этот Водяной Бык… — Чем может помочь нам этот бледный червяк? — надменно спросил Тонго и сел на своем ложе. — Не обзывай его червяком. Водяной Бык умеет вызывать дождь, — объявил Данилов. — Почему я должен тебе верить? — Тонго вскочил на ноги и подошел к Данилову, сверля его покрасневшими глазами. — Я же тебя не обманул, великий вождь, я нашел воду, — напомнил Данилов и, чувствуя, что дикарь сомневается, добавил: — Тонго, смотри, какая засуха. Урожая не будет — не будет доброй еды. И твоих любимых лепешек. — Пойдем к ним, земляной червь, — приказал Тонго, подталкивая Данилова к выходу из хижины. — Пусть этот колдун сам все расскажет. Они вышли на площадь и направились к ритуальным столбам, где их с тревогой ожидали привязанные. Данилов обогнал вождя, который остановился о чем-то переговорить со своими воинами, и подойдя к пленникам, шепнул Васе: — Я сказал, что вы колдун Водяной Бык и можете вызывать дождь. — Ешкин кот! — выдохнул Вася. — И что теперь? — Соглашайтесь на все! Подошедший Тонго грубо оттолкнул Данилова и, указав пальцем на Васю, грозно спросил: — Ты можешь вызвать дождь, бледный червяк? Данилов перевел вопрос. — Йес, — гордо подтвердил Вася. — Оф кос! — Точно, — заверил Нгубиев с соседнего столба. — Реальный колдун. Век воли не видать. — Хорошо, — согласился Тонго. — Пусть вызовет прямо сейчас! Данилов перевел вопрос Васе, но Водяной Бык покачал головой: — Пусть время даст, Юрий Антонович. Чем больше, тем лучше… — Ему нужно время, — перевел геолог. — Дождь вызвать — не костер развести. Дело непростое. Тонго махнул рукой, и воины, стоящие рядом с ним, отвязали Васю от столба. Рогов потянулся, разминая затекшие мышцы и прикидывая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. — Даю ему один день, — Тонго показал Васе указательный палец. — Один! — Его тоже освободи, — Данилов кивнул на Петруху. — Он помощник. — Я все сказал, — отрезал Тонго и величественно пошел к своей хижине. На небе не было видно даже жалкого облачка. Рогов понял, что ему предстоит сложная задача. Дождь повесточкой не вызовешь, это не свидетель. Игорь, мысленно отсчитывая шаги, впал в нечто вроде транса: тело практически не чувствовало тяжести Уварова, а ноги уже шли сами по себе. Это было странно. Ведь Плахов никогда не считал себя особенно выносливым, а тут — тащит на себе восемьдесят килограммов пьяного мяса, и хоть бы хны… Никита, кемаривший от мерного покачивания на спине Игоря, вдруг проснулся и вспомнил про спасительную марулу. — Хорош жрать! — раздраженно сказал Игорь и сразу ощутил весь вес своей ноши. — Куда в тебя только лезет? — Ты сам попробуй, Игорек. — Уваров протянул фрукт. — Они же силы прибавляют. — Тебе они только перегара прибавляют! Уваров понял, что носильщика лучше не злить, и замолчал. Солнце уже спряталось за горизонт, и саванну окутали легкие сумерки. Где-то впереди послышались протяжный вой и визгливое тявканье. — О, почти дошли! — обрадовался Уваров. — Уже собачки гавкают. — Это гиены на охоту вышли, — мрачно изрек Игорь. — Их время… — Да-а-а? — понизил голос Никита. — А они на людей нападают? — Особенно на таких, как ты, любителей фруктов… У них мясо нежнее. Плахов вдруг остановился и скинул Никиту на землю, показав знаками, чтобы тот заткнулся. Прямо перед ними, стуча копытами, через дорогу на огромной скорости промчалось что-то полосатое. Опера замерли, затаив дыхание. Снова зашуршала трава, и на дорогу выскочила гибкая приземистая тень. Послышалось тихое рычание, и тень скрылась в том же направлении, что и первая. — Понял теперь, — прошептал Плахов, — кто здесь кого жрет? — Да, мы явно чужие на этом празднике жизни, — кивнул мгновенно протрезвевший Уваров. — Надо валить отсюда. Он оперся руками о землю и бодро вскочил на ноги. От удивления у Плахова округлились глаза. — Ха, — обрадовался Никита, хлопнув себя по пояснице. — Вроде отпустило… — А может быть, тебя уже давно отпустило? А я тут корячусь. — Нет, только что, — заверил Уваров и протянул товарищу руку. — Пошли, а то еще загрызут, на хрен… Здесь не зоопарк, решеток и смотрителей нет. — Не каркай, оракул! — прошипел Игорь. Деревьев рядом не было, и он трижды сплюнул через левое плечо. Они прошли еще полкилометра, нарвались на стадо буйволов, которое едва их не затоптало, и наконец очутились возле родного, мрачно сверкающего при свете звезд Крокодильего озера. На берегу, метрах в пяти от воды, торчала деревянная башня. Звуки ночной саванны становились все более зловещими, и уставшие путники решили разбить свой лагерь на верхней площадке вышки, куда зверям было не добраться. Измотанный Плахов вырубился почти сразу, слыша сквозь сон, как жует марулу его исцелившийся собрат по несчастью. Ночью ему снились огромные малярийные комары. Ночь опустилась и на деревню бакубонгов. Племя без энтузиазма восприняло новость об отмене намеченного на вечер праздника, посвященного казни наглых агрессоров. Народ можно было понять — такой неожиданный праздник был ярким событием в их серой полудикой жизни. А спалить живьем белого — вообще редкое счастье… Тонго был мудрым вождем и понимал недовольство народа, а поэтому, чтобы не давать лишнего повода к возмущениям, велел спрятать именитого колдуна в хижину на краю деревни. Все равно ночью дождь вызывать бесполезно — водяные звери не видят в темноте. Так что Рогову было велено отдыхать и поправлять здоровье перед завтрашним колдовским дебютом. Поздно вечером его навестил Данилов. Охранник сначала не хотел впускать его, но Юрий Антонович заявил, что пришел по личному разрешению вождя, и конвойный пропустил его внутрь. — Как вы, Вася? — Данилов присел рядом с Роговым на земляной пол. — Нормально. Петрухе хуже. — Он уснул, — сообщил Данилов. — Я его напоил, покормил немного, а потом смотрю — уже храпит. Крепкие нервы у парня… — Да уж, — вздохнул Рогов. — Вы-то как здесь очутились? — Случайно. Я поехал на сафари с Патриком, — сбивчиво начал рассказ Данилов. — Подъехали к Крокодильему озеру, там еще вышка есть… Вдруг вижу, с верхней площадки вспышка или блик… Тут машину повело — и в озеро… Как я успел выбраться, сам не знаю… Рванул в чащу… Бежал, пока силы не кончились. Да, видимо, не в ту сторону. Ночь на дереве просидел. А утром, когда спустился, на этих наткнулся… — Гляжу, они вас не трогают, — заметил Вася. — В авторитете? — Какое там! — усмехнулся Данилов, лязгнув цепью. — Сначала тоже казнить хотели, но я им пообещал воду найти. А потом колодец вырыл. Я все же геолог. Теперь вот на цепи сижу. Такого ценного кадра они не выпустят. — А бежать не пытались? — Куда тут убежишь? Кругом саванна. Да еще с этим довеском… За месяц ни одного самолета не пролетело. — Вся надежда теперь на мужиков, — вздохнул Рогов. — Они вернутся, я уверен. — Южноафриканская полиция сюда не сунется, — закачал головой Данилов, — а в Зимбабве такое творится — не приведи Господь… А как, кстати, вы меня нашли? — Узнали, что вы сбежали, стали прикидывать… Решили прокатиться. — От кого узнали? — удивился Данилов. — Так мы киллера, который в вас стрелял, повязали, — пояснил Вася. — Он уже в полиции. — Здорово! — восхитился Данилов. — А еще говорят, что милиция работать не умеет. — Вот только Рыбаков удрал. Чтоб его самого на цепь… — Кто это? — Заказчик ваш — Фишер, который на «Читва-Читва» жил. — Эндрю? — удивился Данилов. — Зачем ему? В хижину заглянул вооруженный конвоир, молча взял Данилова за локоть и потащил к выходу. Не исключено, что на расстрел. За ненадобностью. — Это вам виднее, Юрий Антонович! — Вслед Данилову прокричал Вася. — Он бывший советник из Анголы. Сейчас в ЮАР живет. Вот и думайте… — Подумаю. — На пороге хижины Данилов вырвался из цепких рук конвоира и обернулся к Рогову — Завтра обсудим. Спокойной… Черная рука выдернула геолога на улицу, и он растворился в чернильной тьме африканской ночи. Рогов зевнул и лег на пол. В воздухе гудели комары, но Вася не обращал на них никакого внимания — по сравнению с тем, что происходило с ним сейчас, малярия казалась просто детской забавой… Игорь проснулся от какого-то мягкого толчка. Он открыл глаза и увидел перед собой свернувшегося калачиком Уварова, который мирно посапывал и видел безмятежные сны. Толчок повторился. Игорь привстал и выглянул за ограждение площадки. — Подъем! — тихо скомандовал он, легонько пиная ногой Никиту. — Ну, еще чуток… Успеем, — не открывая глаз, капризно отозвался тот. — Еще чуть-чуть… — Вставай, говорю. — Плахов ударил посильнее. Уваров зашевелился и, поеживаясь от утренней прохлады, сел на пол. — Чего толкаешься? — протер он глаза. — Встаю я уже… Игорюха, это Африка или где? Дубак, как в морге. В Питере теплее. — Сейчас согреешься, — обернулся к нему Плахов. — Сюда смотри… — Чего еще? — Уваров нехотя поднялся и выглянул за ограждение. Прямо под основанием вышки уютно расположилось целое семейство львов, которые расслабленно зевали и бросали короткие взгляды на верхнюю площадку. Гривастый «папаша» семейства, фыркая от удовольствия, энергично потирал о вышку свой облезлый бок. — Мать честная! — прошептал Уваров, поворачиваясь к Игорю. — Принесла нелегкая. — Это они на запах шашлыка пришли, — предположил Плахов. — Они теперь здесь надолго обосновались. Над Крокодильим озером стояла призрачная дымка, из глубины которой до оперов иногда доносились тихие всплески и резкие крики птиц. Африканская саванна вступала в новый день. Васю растолкали с рассветом и вытащили на улицу. Конвоиры привязали его веревкой к столбу возле входа в хижину и поставили перед ним большую глиняную миску с водой. Рогов сам вчера попросил их сделать это, решив начать свой обряд с «опрыскивания» местности. А заодно чтобы утолить жажду. Зябко поеживаясь, Вася принялся разбрызгивать воду вокруг себя и бормотать: «Ешкинкото-ешкинкотоешкинкот…» Охранники, положив ружья на землю, почтительно наблюдали за ним. Через полчаса появился Данилов. Слава Богу, его не расстреляли. Он почтительно поклонился Василию Ивановичу, чем еще более поднял рейтинг «великого Водяного Быка» в глазах местного населения. Юрий Антонович погремел цепью и устроился рядом с Васей. — Зараза, — посетовал Рогов, — ни единого облачка. — До вечера еще время есть, а там посмотрим, — обнадежил его Данилов. — Надо что-то посолиднее придумать, с барабанами… — Вы меня насчет Фишера спрашивали, — сказал Данилов, возвращаясь к вчерашнему разговору. — Есть у меня кое-какие соображения. — Давайте, — кивнул Рогов, продолжая окроплять землю бакубонгов. — Около года назад двое геофизиков, Мосин и Арцыбашев, проводили исследования в Ленобласти и обнаружили магнитную аномалию, схожую по параметрам с кимберлитом. — Что это? — спросил Вася. — Кимберлитовые трубки — выбросы магмы через разломы в коре, — объяснил Данилов. — В них алмазы содержатся. — Алмазы в Ленобласти? — удивился Рогов. — Серьезно? — Ничего удивительного. Они везде могут быть. У нас и на Урале, и в Архангельске добывают. Вы об этом знаете? — Я думал, только в Якутии. Ну, еще в ЮАР. — Так вот, один из разломов тянется как раз от Архангельска через Карелию и до Ленобласти, — продолжил Данилов свою лекцию. — Короче, геологи о своей находке никому не сказали, решили сами разведать. Только денег у них не было — на лицензию, на технику. До трубки еще добуриться надо. Вот и пришли ко мне с предложением. — Почему именно к вам? — Слышали, что у меня бизнес солидный. — Данилов поправил цепь. — Кроме того, я геолог, могу перспективу оценить… Один из охранников, почуяв неладное, приблизился к белым и осторожно ткнул Рогова дулом ружья в бок. — Ешкинкотешкинкотешкинкот! — бешено вращая глазами, прокричал на него Вася, и испуганный негр отскочил метра на три, взяв оружие на изготовку. Удостоверившись, что Водяной Бык не собирается его убивать, бакубонг вернулся на свое место и решил больше не трогать колдуна. Его товарищ усмехнулся над бедолагой. — Ловко вы его, — похвалил Данилов. — Магия, — ухмыльнулся Вася. — Ну ладно, что там дальше? Дали вы им денег? — Дал, — кивнул Данилов. — Свои личные. И фирму зарегистрировал, и лицензию получил. Они с того момента и бурят. Мне-то некогда. — Чего ж, Жданович не знает? — Никто не знает, даже самые близкие. — Данилов невольно понизил голос до шепота. — Сейчас почти вся геологоразведка в частных руках, поэтому лучше молчать. Это бизнес. К тому же Иван не геолог, а финансист. — Но вы же лицензию получали. — У меня знакомый в Минприроды, — замялся Данилов. — Он один в курсе. — Понятно, — кивнул Вася, продолжая разбрызгивать воду. — Так нашли алмазы? — Две трубки, правда, пустые. Они ведь не все алмазные. Но главное, они есть, а остальное — дело времени. — Кто же тогда вас заказал? — Рогов остановился и внимательно посмотрел на Данилова. — Очевидно, «Даймонд корпорейшн», — тяжело вздохнул Юрий Антонович. — Одна из крупнейших в мире компаний по добыче алмазов. У нее офис в Кейптауне. Скорее всего, Фишер — их человек. — Не слышал о такой. — Вася вернулся к колдовскому обряду. — Я только «Де Бирс» знаю. — Они конкуренты, — звякнул цепью Данилов. — В Питер месяца два назад прилетал их представитель, некий мистер Саливан, и предлагал сделку. На этот раз наглого вторжения в обряд вызова дождя не потерпел второй охранник, настроенный более решительно. Он схватил Данилова за цепь и стал оттаскивать от «колдуна». — Потом доскажу, — пообещал Данилов, но Вася уже и так понял, откуда дует ветер. Жалко, что этот ветер не надувал дождя. «Эх, хотя бы махонькая тучка прилетела…» — ностальгически подумал Вася, вспоминая промозглый Питер. — Ешкинкотешкинкотешкинкот! — неслось над деревней бакубонгов, вселяя надежду и страх в души суеверных дикарей. Глава 14 ХРОНИКА ПИКИРУЮЩЕГО ВОДОВОЗА — Сержант, посмотри, у нас мигалка работает? — Работает. Не работает. Работает. Не работает…      Очень старый анекдот Львы, расслабившись на утреннем солнышке, и не думали уходить. Вышка им явно приглянулась, хотя запертые на верхней площадке опера склонны были считать, что именно они, а не сооружение, являются объектом главного интереса наглых хищников. Плахов снял футболку и снова соорудил у себя на голове тюрбан. Запасы марулы кончились еще вчера, хотя Игорь и не понял, как такое количество фруктов могло бесследно исчезнуть в желудке Уварова. Никита на все вопросы только пожимал плечами. — Что это у тебя за штука такая? — Уваров указал на золотого крокодильчика, болтающегося на груди Плахова. — Руками не трогать, — предупредил Игорь. — Это знак воина баквена, подарок вождя. — Ты смотри, — удивился Уваров. — Классная штука, надо будет Петруху на такую же развести. — Отдыхай, блюститель нравов. Ты посвящения не проходил, воинское зелье не пил, так что об-ло-мись. — Ну-ну, крокодил, — осуждающе покачал головой Уваров. — Так если ты такой крутой — львов прогони. А то там бегемоты из мужиков котлет нашинкуют. Если уже не нашинковали. — Типун тебе на язык… Плахов вдруг резко вскочил на ноги и посмотрел вниз. Львы продолжали спокойно дремать в тени вышки. — Петька говорил, они огня боятся! Попробую шугануть. У тебя зажигалка есть? Игорь выломал палку из ограждения вышки и обмотал ее своей футболкой. Импровизированный факел быстро разгорелся и, размахнувшись, Плахов бросил его поближе ко львам. Животные лениво посмотрели на тлеющую головешку и равнодушно отвернулись. — Ноль на фазе, — констатировал Уваров. — Паразиты, — сквозь зубы процедил Плахов. — Футболку жалко… — Хоть бы проехал кто, — размечтался Никита. — А то жрать уже охота. — Куда тебе опять жрать? — возмутился Игорь. — Там же наши в плену. По твоей, между прочим, милости. — Хочешь, чтоб я их отвлек? — Уваров кивнул на хищников. Игорь промолчал, хотя это предложение стоило обдумать. Осада продолжалась. К середине дня Васе удалось наколдовать всего одно маленькое облачко, которое даже с большой натяжкой нельзя было назвать тучей. Оно сиротливо примостилось на краю неба, как бы говоря Водяному Быку: «Колдуй, Вася…» Вернулся Данилов. Он сел рядом с Роговым, посмотрел на небо и глубоко вздохнул: — Постараюсь уговорить Тонго. Может, еще пару дней даст… — Хорошо бы. — Вася вылил на землю горсть воды, закрыл глаза и прижал подбородок к груди, изображая погружение в мистический транс. — Так что там у вас с «Даймондом»? — В общем, встретился я с этим Саливаном, — продолжил Данилов прерванный рассказ, — и он предложил продать им контрольный пакет нашей фирмы. За два миллиона долларов. — Ничего себе! — присвистнул Вася. — Как же они пронюхали? — Не знаю, но они владеют всей информацией по этим работам. — А этот, из Минприроды, не мог? — предположил Рогов. — За долю малую? — Вполне, хотя и не признался. Но это не суть. — Данилов осторожно посмотрел на охранников колдуна. — Я им все равно отказал. — В цене не сошлись? — Нет. Хочется самому месторождение открыть. С одной стороны, престиж и опять же прибыль, а с другой, хотите — верьте, — хотите нет, — патриотизм взыграл. Думаю, да пошли вы… Мало вам своего. Они ведь запросто могли купить, а разведку заморозить. Чтоб конкурентов похоронить. — Компаньоны вас поддержали? — Вася не переставал опрыскивать землю. — Да они-то как раз не против продажи были, — вздохнул Данилов. — Ребята молодые, деньги нужны, но я разубедил. А потом, у них всего тридцать процентов пая. — Значит, если бы вас не стало, — стал рассуждать Вася, — и жена наследство получила, они б ее уломали? — Думаю, да, — понуро ответил Юрий Антонович. — И они знали о том, что вы в Африку едете? — Конечно. Я к Войцеховскому летел, моему бывшему преподавателю. За консультацией. А сафари так, для отвода глаз. — Мы его видели, — сказал Вася, — и Фишера вместе с ним. — Как такое может быть? — удивился Данилов. — Войцеховский — ученый с мировым именем. Специалист по разведке и добыче алмазов. Его еще лет пятнадцать назад в ЮАР зазвали. Зачем ему водиться с этим наемником? Не понимаю… Диалог прервали громкие крики, доносившиеся со стороны деревенской площади. Пленные увидели приближающуюся толпу воинов во главе с разъяренным Тонго. — Ты меня обманул! — бросил вождь в лицо Данилова. — Тонго, дай еще несколько дней, — умоляюще попросил Данилов и показал рукой на облачко, висящее на краю неба. — Видишь, уже и тучи появились. — Время прошло, а дождя нет, — заявил Тонго и сделал знак рукой. Бакубонги схватили Васю и потащили его на площадь, где уже почти сутки вялился привязанный к столбу Нгубиев. Вася громко орал, но его голос потонул в зловещем стуке тамтамов и утробном пении дикарей. Праздник бегемотов начинался. Через приоткрытое окошко в кабину вертолета врывался холодный воздух. Даша, прильнув к стеклу, смотрела вниз, на проплывающие бесконечные просторы саванны. Володя сосредоточенно обозревал местность, время от времени бросая короткие взгляды на приборы. — Ну, и где твое племя, штурман? — перекрывая рев двигателей, прокричал Володя. — Где-то в этом районе, — Даша показывала пальцем вниз. — Мы уже на границе с Зимбабве, — объявил Володя, заглядывая в карту. — Дальше лететь опасно. — Тогда вдоль границы лети, — попросила Даша. — Может, чего заметим… Серебристая дюралевая стрекоза плавно развернулась и, хлюпая лопастями, понеслась в направлении, заданном пилотом. — Нам кердык, Петя, — обрадовал Рогов чернокожего земляка. — Натуральный кердык. — Лучше б пристрелили, — мечтательно простонал Нгубиев, — не так мучиться… — Не дождемся, — вздохнул Рогов. — Мы им жареными нужны. Вязанки сухого хвороста, уложенные вокруг пленников, доставали им почти до груди. Воины бакубонгов танцевали финальный танец, после которого враги племени должны быть сожжены. Пленники все еще надеялись на чудо и бросали полные отчаяния взгляды в сторону хижины вождя, возле которой Данилов разговаривал с Тонгой. — Тонго, если ты их убьешь, год не будет дождя, — попытался угрозой пронять вождя Юрий Антонович. — Мы принесем их в жертву духу огня, и он пошлет нам влагу, — довольно усмехнулся кровожадный Тонго. — Так учили предки. — Тогда я не буду искать в земле воду, — Данилов привел последний аргумент. — Ты много говоришь, земляной червяк, — сурово заявил Тонго и велел воинам увести с площади непокорного раба. Рогов увидел, как утаскивают Данилова, и понял, что их последние надежды рухнули. — Кажись, все. Прощай, брат Петруха! Послышался гортанный крик Тонго, и чернокожий воин с факелом в руке, пританцовывая, медленно двинулся к кострищу. — Слышишь? — поднял голову Рогов. — Чего? — Нгубиев завороженно таращился на медленно приближающийся огонь. — Вертолет… Точно — вертолет! — заорал Вася. — Наши! — Где? — завертел головой Петруха, но ничего не увидел. Дюралевая птица подобралась к деревне на маленькой высоте и совершенно неожиданно, пугая бакубонгов громким воем двигателей, сделала большой круг над поселком кровожадных бегемотов. — Наши! — Приговоренные рвались на столбах, но страшный огонь уже начал лизать своим прожорливым языком сухой хворост у их ног. — Быстрее!!! — Чего творите, падлы?! — орал Петруха на растерянных бегемотов. — Сейчас вас всех здесь покрошат, на хер! Тушите! Гоу! Но тушить огонь никто не собирался. Пленники чувствовали, что их ноги уже начало припекать. Вертолет все не возвращался… После первого захода на деревню бакубонгов Даша, нацелив вниз бинокль, сразу разглядела Василия Ивановича, висевшего на столбе посреди деревни, и какого-то чернокожего, привязанного рядом с ним. Пленники были обложены хворостом, что вызвало у экскурсовода ассоциацию со средневековой казнью ведьм или последними минутами несчастной ясновидящей девы Жанны д'Арк. Когда вертолет замер над площадью, Даша тоже замерла от ужаса — к кострищу приближался дикарь с факелом в руке. Это могло означать только одно: несчастных пленников сейчас предадут мучительной казни. Доброе сердце Даши сжалось от ужаса, включив материнский инстинкт и призывая спасать слабых и беззащитных. — Володя, это они! — завопила Даша, дергая мужа за рукав. — К столбам привязаны! Бедненькие! Их поджигают! Быстрее! — Не успеем, — вынес приговор Володя, взвесив шансы на спасение бедолаг. — Сделай хоть что-нибудь! Это же наши, русские! — Даша уже орала нечеловеческим голосом, взывая к мужниному патриотизму. — Их же убивают у нас на глазах! — Я не бомбардировщик, — буркнул Володя, выводя «восьмерку» на очередной заход. — У меня ни бомб, ни ракет… Заводя машину на цель, он прикинул, сколько воды осталось в его «лоханке», подвешенной под фюзеляжем после возвращения с пожара в Грин Пойнте. — Эх, была не была! — сказал Володя и, заложив лихой вираж, вывел вертолет прямо на центр площади. — Горят уже! — закричала Даша. — Что же делать?! Володя зажал штурвал между ног и нажал на рычаг сброса воды. Облегченный вертолет резво подпрыгнул. — Стоять, дружище! — Вертолетчик плотно обхватил ладонями баранку штурвала. Машина уверенно подчинилась команде. Володя заложил вираж и понесся прочь от деревни бакубонгов, держа курс на лодж «Читва-Читва». Даша гордо улыбалась, глядя на мужа. В ее глазах он стал настоящим героем, метким и бесстрашным. Впрочем, так оно и было на самом деле. — Что, понял теперь, урод? — орал мокрый Петруха в лицо вождю бакубонгов: главный бегемот подбежал к кострищу и с благоговейным ужасом оглядывался вокруг. — Будешь знать, падла, как сжигать великого колдуна! Вася глупо улыбался, все еще не веря в спасение. После дружеского «налета» о продолжении казни не могло быть и речи — кострище, как, впрочем, и вся площадь, превратилось в натуральное болото. Перепуганные бакубонги метались вокруг, не понимая, что происходит. Тонго велел растерянным воинам отвязать пленников от столбов и отвести их в одну из хижин. По-видимому, чары этого червяка оказались сильнее традиций бакубонгов — против железных птиц бледнолицых с томагавками не попрешь. Это наводило на определенные мысли: связываться с колдовством белых дикарей — себе дороже… Ленивые львы по-прежнему несли свою вахту рядом с вышкой в надежде на кусок деликатеса, а яркое африканское солнце жалило оперов безжалостными лучами. Это напоминало изощренную пытку, но ничего не попишешь — природа оказалась сильнее цивилизации, которую представляли здесь Плахов и Уваров. Опера то и дело бросали полные надежд взгляды на близлежащую дорогу, но она оставалась пустой. Уваров перегнулся через ограждение и выдал бешеный матерный залп по поводу наглости и цинизма львов, которые хладнокровно внимали ему, поводя ушами. Их реакция на брань этим и ограничилась. — Вот гады, — сплюнул под ноги Никита, поднял глаза на дорогу и вдруг заорал во всю глотку: — Едут, Игорек! Смотри! Плахов встрепенулся и, глянув вдаль, увидел джип, на большой скорости летевший к Крокодильему озеру. — Сюда, сюда! — заорали опера. Уваров, стянув футболку, стал призывно размахивать ею. Джип свернул в их сторону, и осажденные поняли, что злоключения окончились. Однако суровая реальность преподнесла очередной сюрпризец… Внедорожник, вздымая широкими колесами клубы буро-коричневой пыли, резво приближался к вышке. Львы насторожились. А когда из машины сухо протрещала автоматная очередь, хищники трусливо поджали хвосты и быстро ретировались подальше от опасного места. Опера провожали львов восторженным улюлюканьем, пока не разглядели в салоне джипа Рыбакова и Сэма Мурунди. По сравнению с этими ребятами хищники показались страдальцам мягкими игрушками. Андрей Борисович мерзко ухмылялся. Он вылез из притормозившего около вышки внедорожника и, держа наперевес автомат, посмотрел наверх. — На ловца и зверь бежит, — щурясь в лучах яркого света, сказал Рыбаков. — А мы уж думали, не найдем вас. — Привет, братишка. — Уваров рассеянно потирал затылок. — Ты откуда? — От верблюда. — Рыбаков направил ствол автомата на оперов. — Давай-ка вниз, — приказал он Никите. Уваров открыл люк на дне площадки и стал медленно спускаться по лестнице. За ним подался было и Плахов. — Ты, искусствовед, там останься, — остановил его Рыбаков. — Пока… Присматривать за Плаховым военный советник поручил Сэму. Наемник вылез из машины и, передернув затвор карабина, направил оружие на Игоря. Уваров продолжал медленно спускаться с вышки. — Ты раньше резвее был, — заметил мистер Фишер. — Что, укатали сивку крутые горки? — Плохое питание, — ответил Уваров, спустившись наконец вниз, и кивнул на Сэма: — А кореш твой чего не в тюрьме? — Индун сжалился, — сказал Рыбаков. — И, кстати, шепнул, где вас искать. Главное — подход к человеку найти. — Вот сука. — Уваров сплюнул на землю. — Карманы выверни, — приказал Рыбаков, ткнув оппонента дулом автомата. — Андрюша, кончай дурить. Давай лучше вискаря дернем и все обсудим. Ствол «калаша» уставился в голову собеседнику. — Я сказал — карманы выворачивай. Больше повторять не буду. Никита вздохнул и вывернул карманы джинсов. На сухую траву прямо под ноги Рыбакову выпал сморщенный плод марулы. — Смотри, Андрейка, даже закусь есть, — кивнул на ягоду Никита. — Давай по-хорошему, капитан. — А друзья твои где? — усмехнулся Рыбаков. — Из Центра? — Тебе нас мало? — нагло парировал Уваров. Рыбаков мягко надавил на спусковой крючок и выстрелил поверх головы Уварова. Никита присел от неожиданности: — Ты чё творишь, Эндрю? — Руки вверх! — заорал Фишер. — Э-э, не шали, разведка. — Уваров нехотя поднял руки. — Мы их за бутылкой послали. Рыбаков придавил Уварова ледяным взглядом. Никита сообразил, что бывший гэрэушни настроен серьезно. — Ну, тогда пошли, Штирлиц. — Военный советник указал направление стволом автомата. — К озеру. — Андрюшка, ты чего, искупаться решил? — обернулся к конвоиру Уваров. — Нет. Ты один поплаваешь, — объяснил Рыбаков. — В компании местной фауны. А я посмотрю… Свесившись с вышки, Плахов наблюдал, как уроженец города Энгельса под дулом автомата вел Никиту к берегу озера. Но помочь он ничем не мог — снизу на него пялился черный зрачок карабина Сэма. «Я следующий», — грустно подумал Игорь. В магазинчике сувениров лоджа «Читва-Читва» Мотя Смирнов приобрел себе и своим спутницам пробковые шлемы. Примерив головной убор колонизатора, Мотя остался доволен собой. Он внимательно разглядывал в зеркале свой загорелый задумчивый фэйс. Его спутницы, завидев папика в таком мужественном головном уборе, почти одновременно выдохнули: «Круто!» Винтовку с оптическим прицелом, дополнившую образ африканского охотника, Смирнову выдал Мартин. Мотя уверенно принял оружие, вытащил магазин, передернул затвор, заглянул в ствол и довольно хмыкнул. Мартин понял, что этот русский знает толк в оружии, поэтому разъяснять ему ничего не надо. Еще Мотя захватил с собой на охоту литровую бутылку водки, которую стал хлебать из горла сразу после того, как джип выехал за ворота лоджа. Такого Мартин никогда еще не видел и в очередной раз подивился тому, какие непредсказуемые люди эти русские туристы. Причем их странности выросли в геометрической прогрессии после того, как погиб Патрик и пропал мистер Данилов. Смирнов и его девушки расположились на заднем сиденье джипа. В руках блондинки был огромный бинокль, в который она обозревала окрестности, а брюнетка, переводя взгляд с соперницы на свои длинные ногти, брезгливо морщила носик. — Алло, ковбой, где здесь твои звери? Уже битый час мотаемся. Я за что платил, в натуре? Брюнетка перевела слова Моти рейнджеру. — Скоро водопой, — пообещал Мартин, не отрывая глаз от дороги. — Поедем к озеру. — Говорит, на водопой надо, — перевела брюнетка, недоуменно подняв брови. — Какой еще водопой — у нас все с собой. — Мотя сделал большой глоток водки, сочно выдохнул и занюхал волосами блондинки. — Ой, щекотно, Мотя! — захохотала та. — У зверей водопой, — пояснил Мартин. — Говорит — звери на водопое, — перевела брюнетка. — Правильно, а мы люди, — хохотнул Мотя. — У нас всегда с собой есть! Блондинка захихикала, брюнетка скривилась. — Скажи ему, если косулю не завалим, я его седло на вертеле зажарю, — обрадовал Смирнов рейнджера. — Я чё, зря лицензию на отстрел покупал? Прямо по курсу показалось Крокодилье озеро. Его зеркальная гладь отливала металлом в лучах утреннего солнца. Приближалось время водопоя… — Братишка, полковник тебя не поймет. — Уваров покосился на конвоира. — Руководство не одобрит. Он остановился у самой кромки воды и повернулся к Рыбакову. За его спиной резвились милые бегемоты, поднимая горы брызг. Крокодилов, слава Богу, на поверхности не наблюдалось, но проверять их наличие на собственном организме Никите совсем не хотелось. — Иди в воду, клоун, — мрачно приказал Рыбаков. — Или все выкладывай. — Сдурел, что ли? — с опаской взглянул на воду Никита. — Это ж не Финский залив. Рыбаков снова направил ствол автомата в голову Уварова и положил палец на спусковой крючок. — Ладно, ладно, — закивал опер. — Дай хоть кроссовки снять, а то подавятся. — Снимай, — кивнул Рыбаков. Никита сел на землю и начал медленно развязывать шнурки. — Слушай, уж коль пошла такая пьянка, — он посмотрел на Рыбакова, — скажи откровенно, ты здесь по заданию родины или по своей воле? — Нет, по твоей, — усмехнулся Рыбаков. Что-что, а отвечать на вопросы он умел. — Дезертир, значит, — горько вздохнул Никита. — Так я и думал. Было видно, что Рыбакова покоробили эти слова. Дезертиром себя он явно не считал. — Я не идиот на пенсию в сто баксов жить, — прошипел он, с трудом сдерживая гнев. — Ты не прав, коллега, — закачал головой Уваров. — А бесплатный проезд в метро? А льготы? А, в конце концов, салют на похоронах? — Будет тебе салют, — с мрачной решимостью пообещал Рыбаков. — Вставай! — Да не гони ты, я не заводной. — Никита продолжал неторопливо стягивать кроссовки. — Вставай, я сказал! — заорал Рыбаков и выстрелил в землю прямо у ног Уварова. — В озеро, быстро! Дезертир, говоришь! Льготы! Страну угробили, гады! Союз развалили! Ты развалил! Ты!.. С советником началась истерика. Никита испуганно попятился к озеру. Пятки коснулись теплой воды. Бегемоты насторожились. Они не любили посторонних на своей территории. — Ладно, успокойся! — сдался оперуполномоченный. — Хрен с тобой. Скажу, где парень наш. — Ну? — Лысину Андрея Борисовича покрыли блестящие бусинки пота. — В Москве он, в Генштабе. Про тебя докладывает. — Опять сочиняешь? — прорычал Рыбаков, поводя стволом автомата. — Они ведь не знают, что ты жив, — исподлобья посмотрел Уваров. — Так что жди, Андрюша, черную метку. Из Центра. — Испугал дикобраза голой задницей! — засмеялся Рыбаков и мрачно скомандовал: — Вперед, сказочник, в воду! Уваров заметил, что в паре сотен метров от них притормозил джип, и из окна салона заиграли оптические блики — кто-то внимательно наблюдал за происходящей разборкой. Никита осторожно шагнул в воду. Ступня коснулась склизкого, как бок крокодила, мягкого дна. — Вот Крокодилье озеро, — объявил Мартин пассажирам, не спуская глаз с дороги. Брюнетка перевела слова рейнджера. — Ищи зверье, — велел Смирнов блондинке. — Сейчас постреляем. Девица прильнула к биноклю. Несколько секунд она пялилась на буш, высматривая подходящую дичь, и вдруг испуганно ойкнула. — Чего там? — насторожился Мотя. — Тигр, что ли? — Опять этот псих. — Блондинка протянула спонсору бинокль. — Ну, лысый, который в номер к нам залез. С ружьем… — Дай-ка. — Мотя направил бинокль в сторону озера. Сквозь гудение двигателя джипа послышался резкий щелчок выстрела. Девицы завизжали, машинально пригнувшись. Мартин нажал на тормоза и схватился за карабин. Смирнов пялился в бинокль и едва не выпал из машины, когда джип резко замер на месте. — Во, блин, гад нерусский, и сюда пробрался. — Смирнов передал бинокль Мартину, вскинул карабин и припал к окуляру оптики. — Мужика кончает. Совсем крышняк съехал. Щас… Девицы сползли под сиденье и зажмурились. Когда прогремел винтовочный выстрел, Уваров стоял по колено в воде. Пуля ударила в ствольную крышку автомата Рыбакова и выбила оружие у него из рук. Жалобно лязгнув, разбитое оружие отлетело метра на три. Обалдевший Рыбаков резко обернулся на звук выстрела, и в этот момент Никита, выставив вперед голову, ринулся на врага. Обезоруженный шпион не успел увернуться и получил резкий удар в живот Никитушкиной репой, которая хоть и не была квадратной, но некоторой тупостью и тяжестью обладала. В смысле, конечно, формы и веса. — Ах ты, сука, — зашипел он, впиваясь в Уварова руками. По берегу озера покатился матерящийся клубок из двух намертво сцепившихся мужиков. Покрутившись на суше, клубок свалился в воду, поднимая веер брызг. Кто возьмет верх в этой кутерьме — молодость или опыт, предсказать не взялся бы никто. В любом случае, ни Рыбаков, ни Уваров уступать друг другу не собирались. Каждый решил победить, но победить мог только один. На худой конец, оставались шансы на ничью. Если судьями будут крокодилы. Сэм услышал выстрел и обернулся. Этого мгновения Плахову вполне хватило, чтобы ловко проскользнуть в люк смотровой площадки, слететь вниз по лестнице и оказаться на земле. Перед Сэмом стоял нелегкий выбор — помогать хозяину или караулить пленника. Но мудрый африканец выбрал третий путь, самый правильный. Он опустил карабин и в одно мгновение ловко запрыгнул в кабину джипа. Машина, подняв пыльное облако, сорвалась с места и быстро скрылась из виду за ближайшим поворотом дороги. Сами разбирайтесь, белые носороги, гуд лак. Плахов, не ожидавший такого подарка судьбы, помчался к берегу озера, где под пристальными взглядами крокодилов с переменным успехом мутузили друг друга опер полиции нравов и бывший офицер Советской Армии. Рыбакову на секунду удалось отцепиться, он вскочил на ноги, но снова был опрокинут в озеро слоновьим ударом русского богатыря. Крокодилы зафиксировали нокдаун. Игорь на ходу поднял с земли автомат, подбежал к плюющимся водой противникам, примерился и нанес подлый выверенный удар по темечку военного советника, прервав поединок на самом интересном месте. Зрители возмущенно зарычали и захлопали хвостами. Андрей Борисович охнул и обмяк. Плахов схватил его за воротник рубашки и с помощью тяжело дышащего Никиты вытянул на берег. — Спасибо, Игорек, — задыхаясь, поблагодарил Никита, опустился на колени и стал жадно глотать ртом воду из озера, — хотя я б его и сам добил, кабы не спина… — Не пей сырой воды, крокодильчиком станешь. — Зато зубы крепкими будут. — Давай свяжем его, — предложил Игорь, когда Уваров утолил жажду. Они вынули из рыбаковских брюк ремень и крепко стянули его руки за спиной. Возле них, крякнув тормозными колодками, остановился синий джип с лоджа «Читва-Читва». Смирнов, держа карабин наперевес, спрыгнул с высокой подножки машины и важно направился к незнакомцам. Следом за ним шел Мартин. Девицы поначалу предпочли наблюдать за происходящим из джипа, но любопытство взяло верх, и они тоже спрыгнули на землю. — Чё тут за разборки? — приосанился Мотя, подойдя к веселой троице. — Это ты стрелял? — не удивившись тому, что перед ним русский, уточнил Уваров. — Или рейнджер? — Ну, я, — лениво кивнул Смирнов, — а чё, претензии есть? — Молодец, — тихо похвалил Плахов, — ворошиловец. — Ой, вы русские, — удивилась блондинка, выглядывая из-за широкой спины Моти. — Цыц, Светка, — оборвал подружку Смирнов и снова посмотрел на Уварова. — Так чё за дела, в натуре? — Да приятель чудит. — Тот подтолкнул ногой Рыбакова. — Так мы этого урода знаем. Полный клин. В Африке снег ищет… А вы откуда сами будете, пацаны? — Из Зимбабве, — ответил Игорь. — Беженцы. Уже вторые сутки бежим. — Дела-а… — протянул Мотя и повернулся к блондинке: — Пузырь из машины принеси. Девушка убежала и быстро вернулась, неся в руках бутылку водки. Мотя резким движением свернул крышку и протянул огненную воду Уварову: — На, глотни, братан. — Спасибо, сейчас не могу — на кремлевской диете. Плахов протянул руку рейнджеру: — Хай, Мартин. — Игорь с трудом подбирал английские слова. — Он убил вашего рейнджера. — Я его знаю, — кивнул Мартин, — мистер Фишер… Он был у нас на сафари. — Нам нужно на «Читва-Читва», — попросил Плахов, указывая на джип. — Конечно. Только с клиентом договоритесь. Плахов обернулся к Смирнову, но в этот момент зашевелился связанный Рыбаков. Кряхтя, он перевалился на бок и окинул присутствующих чумовым взглядом. — Здорово, психушка, — радостно поприветствовал его Смирнов. — Мы тебе снежка привезли. Надменная брюнетка автоматом перевела его слова на английский. Глава 15 ВОЗВРАЩЕНИЕ ХОЗЯИНА ДОЖДЯ Пожалели дети Бармалея, Крокодилу дети говорят: — Отпусти его, пожалуйста, скорее! Мы возьмем его с собою — в Ленинград.      К. Чуковский. Бармалей Поднимая вокруг себя порывы ураганного ветра, вертолет мягко плюхнулся на зеленую полянку напротив главного бунгало лоджа «Читва-Читва». Встречать русскую «стрекозу» вышла нервно улыбающаяся мисс Робинсон. Володя с Дашей выскочили из машины, не дожидаясь, когда остановится несущий винт. — Как дела? — озабоченно спросила мисс Робинсон, когда они вошли в бунгало. — Вы нашли их? — Да, — подтвердила бледная от переживаний Даша. — Нам срочно нужен телефон полиции Нелспрута! — Ноу проблем. Ноль-два. Володя быстро набрал номер, продиктованный мисс Робинсон. Он представился и кратко обрисовал дежурному ситуацию, сложившуюся с русскими туристами. Дежурный по участку, сначала проявивший живой интерес к рассказу Володи, сразу же остыл, когда узнал, что русские потерялись в Зимбабве. — Это не наше дело, — отфутболил он, — не наша территория, не наши туристы. Весьма сожалею. Звоните в Зимбабве. — А как туда звонить? — Узнайте по ноль-девять. Справка платная. Володя резко бросил трубку на рычаг: — Прямо как у нас — футболисты чертовы! Говорят, звоните в Зимбабве! — Господи, что же делать? — всплеснула руками Даша. — Их же сожгут! — Попробую связаться с консулом. — Володя снова взял трубку телефона. — Может, он знает, как позвонить в Зимбабве. — Старина, до базы не подкинешь? — попросил у Смирнова Плахов, снимая с плеча автомат Рыбакова. — А чё, водила ваш смылся? — Стрельбы испугался, — улыбнулся Плахов. — Ну как, подкинешь? — Не слушай ты их! — подал голос очнувшийся Рыбаков. — Ой, Моть, этот псих тоже наш, — испуганно пролепетала брюнетка. — Сама ты дура, — огрызнулся Фишер и посмотрел в глаза изумленного Мота. — Земляк, это ж менты из Питера. Меня пропасли. А завтра и тебя так же. Помоги. — Как менты? Какие менты? Чё, в натуре? — Тебе-то какое дело? В саванне все равны, — сказал Уваров. — Ты нас только до базы подбрось, и все. — Извини, не могу, — развел руками Смирнов и сделал большой глоток из бутылки. — Тебе что, жалко? Тут ехать всего ничего… — Пацаны дома узнают, что ментам помогал, не поймут. Западло. Косяк. — Мотя провел ребром ладони по горлу. — Другую тачку ловите. — Да кто узнает? Мотя промолчал и, взяв под руки своих девушек, направился к джипу. Уваров с досадой сплюнул на землю. — Братан, меня-то возьми! — закричал вслед удаляющемуся Смирнову Рыбаков. — Я хорошо заплачу! — Нашел шестерку. Я чё тебе, таксист? — обернулся Мотя и смерил «психического» презрительным взглядом. — Понятия не продаются, господа, — назидательно подняв палец, изрек Уваров. — Пош-шел ты, — зло прошипел Рыбаков. — Поехали, — Мотя махнул рукой рейнджеру. — Гоу! Мартин понял, что его клиент отказал русским, поймавшим убийцу его друга, и предложил: — Я могу отвести вас на лодж короткой дорогой. Через час будем там. — Хорошо, Мартин, спасибо, — кивнул Игорь и повернулся к Уварову — Говорит, отведет нас короткой дорогой. — Короткими дорогами вымощена дорога в ад, — философски изрек Уваров и поднял с земли извивающегося Рыбакова. Рейнджер положил карабин на плечо и направился по узенькой тропинке, бегущей к зарослям. Следом за ним, волоча упирающегося Рыбакова, двинулись опера. — Э, ты куда? — заорал ему вслед возмущенный Мотя. — А вы пока антилоп ждите, — на ходу обернулся рейнджер. — Они скоро придут. Смирнов внимательно выслушал перевод и удовлетворенно кивнул: — Другой базар. — Он передернул затвор и отпил из бутылки. Блондинка тихо хихикнула. Через час Уваров и Плахов, запыхавшиеся после быстрой ходьбы по просторам саванны, стояли возле вертолета и слушали сбивчивый рассказ Даши о героическом налете на деревню бакубонгов. — Слава Богу, живы мужики, — выдохнул с облегчением Плахов. — Три часа назад были живы, — буркнул Володя. — Я консулу звонил, его нет на месте, а полиция местная говорит, что это не их дело. — Может, за Петькиными людьми слетаем? — предложил Уваров. — Это сколько по времени? — Смотря куда. — В район Сан-Сити. — Часа три, не меньше, — прикинул Володя. — Только, боюсь, у меня на обратную дорогу горючки не хватит… — А если их снова на костер? — дрожащим голосом предположила Даша. — А до бакубонгов у тебя горючего хватит? — спросил Плахов. — Вполне, — кивнул вертолетчик. — До них всего полчаса лета. — Тогда надо лететь. Договориться попробуем. Выкуп предложим, огненную воду, одеяла, еще что-нибудь… — На крайняк отобьем, — бодро предложил Уваров. — Без оружия? — усомнился Володя. — У Мартина возьмем. — Никита кивнул на рейнджера, стоящего чуть поодаль. Мартин, заметив это, подошел поближе. — Мартин, одолжите нам карабин, — обратилась к рейнджеру Даша. — Мы к бакубонгам летим. У них наши туристы. Хотите, расписку напишем. — Я немного их знаю, — пригладил бороду рейнджер. — Могу помочь с ними договориться… — Ну чего, даст стволы? — Уварову не терпелось открыть огонь по мирным гражданам чужой страны. — Он сам с нами хочет полететь — говорит, что знает бакубонгов. — Молоток. Это по-нашему, по-бразильски… — Ладно, — махнул рукой Володя. — Тогда в машину. Даша, ты останешься здесь. — Как же так? — задохнулась от возмущения экскурсовод. — Я же… Я же… — Так будет действительно лучше, — согласился Плахов. — Оставайтесь на лодже и ждите нашего возвращения. Даша обиженно отошла на край поляны. — А этого куда? — Володя кивнул на связанного Рыбакова, лежащего на песчаной дорожке возле главного бунгало. — Да кончить его при попытке к бегству, и все дела. — Никита, мы не в России. — Тогда с собой возьмем. — Уваров направился к пленнику. Через пять минут серебристая стрекоза резво взмыла над лоджем «Читва-Читва» и, опустив вперед округлый нос, понеслась на северо-восток — к деревне кровожадных бакубонгов. Даша стерла со щеки набежавшую слезу и быстро перекрестила удаляющуюся машину. Корпус вертолета мелко вибрировал, в салоне стоял громкий гул двигателя. Плахов, сжимая в руках охотничий карабин, смотрел в иллюминатор. Внизу проплывала земля цвета южноафриканского флага — зеленая, красная, черная… Уваров общался со связанным Рыбаковым, беспомощно лежащим на куче брезентовых мешков. — Ну что, Эндрю, теперь мы банкуем? — прокричал Никита, подняв вверх большой палец. — Пошел ты, — огрызнулся военный советник. — Еще посмотрим, чья возьмет. — За что Данилова заказали? — Уваров поближе подсел к пленнику. — Давай говори, не нервируй меня. — А ты у него спроси, — нагло ухмыльнулся Рыбаков. — Он точно должен знать. — Не груби, — грозно предупредил Уваров. — А то я по старой дружбе тебя вниз головой спущу, за мной не заржавеет… — Кишка тонка. Это тебе не вискарь хлестать. С ледяной водичкой… — Тогда готовься! — Остынь, Уваров, не заводись, — остановил его Игорь. — После его раскрутим. — Если получится, — злорадно усмехнулся Рыбаков. — Данилова нет, негр сбежал, а остальное все лирика. Доказательств у вас — ноль. — Андрюша, — Уваров напустил на лицо серьезное выражение и посмотрел в глаза Рыбакова, — ты же разведчик, умей проигрывать. — Тоже мне, игроки, — презрительно бросил Рыбаков и демонстративно отвернулся к ребристому борту вертолета. Пока последнее слово осталось за ним. Граждане суверенной России, снятые со столбов, но окончательно не расконвоированные, сидели на еще не просохшей после «налета» земле и тихо обсуждали с Даниловым линию дальнейшего поведения. Обсуждение прервал знакомый шум двигателя. — Летят! Вася оглянулся вокруг и, видя, что охрана пристально наблюдает за ним, опять вытянул руки к небу и пронзительно заорал свою магическую формулу: — Ешкинкотешкинкотешкинкот! На шум из хижины вышел Тонго. Над центральной площадью с гулом и свистом пронесся серебристый вертолет. Он прошел на маленькой высоте, обдав деревню волной теплого ветра. — Зачем он позвал вертолет? — Тонго грозно ткнул пальцем в Рогова и посмотрел на Данилова. — Это не просто вертолет. Ты когда-нибудь видел, чтоб с вертолета шел дождь? Винтокрылая машина, сделав еще один разворот, стала медленно опускаться на ровную каменистую площадку неподалеку от деревни. — Зачем они садятся? — заволновался Тонго. — Водяной Бык хочет договориться с Хозяином Дождя, — Данилов указал на бормочущего под нос свой «ешкинкот» Васю и почтительно наклонил голову. — О чем? — Чтобы он каждый день поливал поля бакубонгов. Я же обещал тебе это, Тонго, а ты не поверил. В нашей стране каждый ребенок знает, как он умеет лить воду. Вождь бегемотов задумчиво посмотрел на медленно опускающийся на землю вертолет и что-то приказал своим воинам, замершим в настороженном ожидании посреди деревенской площади. Бакубонги ответили вождю воинственным возгласом и, взяв на изготовку оружие, осторожно двинулись к приземлившейся «стрекозе». Как только из кабины пилотов высунулся Мартин и объявил, что вертолет приближается к деревне, Уваров и Плахов прильнули к иллюминаторам. — Ишь, замандражировали бегемоты, — довольно потер руки Никита, глядя, как засуетились внизу жители деревни при виде железной птицы. — Где же наши? Вертолет сделал еще один заход и плавно опустился на землю неподалеку от деревни. — Вон они — смотри! — радостно закричал Игорь. — Возле столбов сидят! — Вижу. Держитесь, мужики! Со стороны деревни выдвинулся отряд чернокожих воинов. Они стали осторожно подбираться к вертолету. — Так, а вот и гости — глодать кости. Милости просим. — Уваров передернул затвор карабина. Володя и Мартин вышли из кабины. — Подождите, я поговорю с ними. — Рейнджер отложил в сторону свой карабин. — Он русского не знает, — поднялся Уваров. — Я с ним. — Вам нельзя, — остановил его Володя. — Вы здесь уже наследили, парни. Я пойду. — Без тебя мы не взлетим, ежели что. — Плахов тоже встал со скамьи. — Давай лучше я, чем черт не шутит. Мы же для них на одно лицо… — Нет, — Володя щелкнул пальцами по своим погонам с золотыми поперечными лычками. — У меня вид повнушительнее. Вертолетчик прошел в хвост салона, порылся в каком-то ящике и достал оттуда белую фуражку с разноцветной кокардой. — Ну, ты вообще… — оценил его наряд Никита. — Прямо генерал! — Местная форма, — скромно пояснил Володя и кивнул Мартину: — Пошли. Вертолет плотным кольцом обступили бакубонги. Они молча смотрели, как открылась дверь и на землю спрыгнул высокий белый человек в белом головном уборе с блестящей бляхой. «Хозяин Дождя», — пронесся тихий шепот среди воинов, и дикари почтительно склонили головы. Следом за блистательным волшебником из вертолета выпрыгнул чернокожий рейнджер Мартин, которого хорошо знал Тонго. Мартин служил белым, но бакубонги уважали его — он был великим охотником. Воины пропустили гостей и последовали за ними в деревню, соблюдая почтительную дистанцию. Возле своей хижины пришельцев уже ждал Тонго, ради такого случая нацепивший на голову ритуальный головной убор, причудливо скроенный из засаленных шкурок какого-то грызуна. — Приветствую тебя, вождь бакубонгов! — почтительно поздоровался Мартин. — Пусть процветает твой народ. Пока старые знакомые обменивались приветствиями, Вася скороговоркой изложил Володе суть дела. — Мы им сказали, что я Водяной Бык, колдун, умею вызывать воду, а ты — Хозяин Дождя, мой небесный кореш. — Понял, — кивнул Володя, степенно поправляя свою блистательную фуражку. — Зачем вы прилетели на нашу землю? — спросил Тонго рейнджера. Мартин собрался ответить, но Володя остановил его. Он вышел вперед и принял важную позу. Фуражка с высокой тульей, надвинутая на лоб, делала его похожим на гестаповца из фильмов про войну. Тонго про гестаповцев, к счастью, ничего не слышал. — Я Хозяин Дождя, — четко и громко выговаривая по-английски каждое слово, объявил Володя. — Я прилетел по зову Водяного Быка. Вертолетчик почтительно наклонил голову в сторону Васи. Рогов, почесывая ногу, натертую шершавой веревкой, надменно кивнул в ответ. — Зачем он вызвал тебя? — спросил Тонго, не спуская глаз с фуражки вертолетчика. — Скажи ему, что каждый день поля поливать будешь, — шепнул Володе Петруха, — если отпустит нас. — Если ты их отпустишь, — повторил Володя, — я буду каждый день привозить вам дождь. — Почему я должен вам верить? — начал торговаться Тонго. — В нашей стране никто не врет. Тебе мало моего слова? — удивился Хозяин Дождя. — Мало, — ответил хитрый вождь. — Я не был в вашей стране. Пусть один из вас останется на земле бакубонгов. Если ты не прилетишь, мы сожжем его. Если вы попытаетесь отбить его, он умрет первым! Так я сказал! — Мне надо подумать, — изменился в лице Володя и быстро вернулся к вертолету. Мартин остался рядом с Тонго. Тот сделал знак рукой, и следом за Хозяином Дождя двинулось несколько воинов. Володя поднялся по ступенькам трапа и заглянул внутрь машины. — Ну, чего там? — взволнованно спросил Плахов, сжимая в руках карабин. — Там Данилов у них, — огорошил его неожиданной новостью Володя. — Вот это да! Живой? — Ну не мертвый же. Исхудал, конечно, на местной диете… — Чего эти хотят? — К двери приблизился Уваров. — Они отпустят их, если я каждый день буду возить сюда воду. — Так обещай им что угодно! Лишь бы отпустили! Тебе что, с ними детей крестить? — Вождь не дурак, — покачал головой Володя. — Хочет хотя бы одного оставить. Как заложника. — Так пусть Данилов и останется, — предложил Никита. — А завтра прилетим и отобьем. — Насчет этого вождь тоже предупредил. Если что, заложника убьют. Плахов и Уваров переглянулись. Им в головы пришла одна и та же гениальная идея. Игорь коротко кивнул Никите, и тот понял его без слов. — Так что делать, мужики? — нетерпеливо спросил Володя. — Давайте решать быстрее. — Будет им заложник. Вова, зови конвой. — Уваров поднялся с жесткого сиденья и скрылся в глубине салона. Никита подошел к лежащему на мешках Рыбакову и, резко перевернув пленника на живот, стал развязывать тугие путы. — Чего это ты? — заподозрил неладное Андрей Борисович. — Повезло тебе, Эндрю, — горестно вздохнул Никита. — Местный вождь за тебя вписался. — Гроссмейстеры, — злорадно рассмеялся Рыбаков, потирая затекшие руки. — Говорил я вам — не по себе ношу берете, менты. Никита еще раз вздохнул и ткнул Рыбакова стволом карабина в бок: — Иди уже, тебя ждут. Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании. Обмен пленных произошел возле вертолета. Сначала из двери машины показался улыбающийся Уваров, прищуривший глаз от яркого солнца. На него с грозным любопытством уставились несколько сотен пар внимательных глаз. Тонго, оглядев Рыбакова, удовлетворенно кивнул головой: заложник ему понравился. Вождь взмахнул рукой, и к вертолету подвели пленников бакубонгов, уже освобожденных от цепей и веревок. Проходя мимо стоящего в окружении дикарей Рыбакова, Данилов остановился. — Здравствуйте, Андрей Борисович, — любезно поздоровался он. — Как поживаете? — Здрас-сте, — машинально ответил ошарашенный Рыбаков, глядя округлившимися глазами на ожившего мертвеца. — Ничего… — Ну, тогда удачи вам. — Взявшись за протянутую Володей ладонь, Данилов забрался в салон вертолета. — Ты их шибко не зли, они вспыльчивые, — посоветовал Фишеру Вася. — Если что, и спалить могут, — добавил Нгубиев. — Они, беспредельщики, в натуре. Андрей Борисович Рыбаков, бывший офицер Советской Армии, сотрудник по особым поручениям компании «Даймонд корпорейшн», окруженный полуголыми бакубонгами, смотрел, как серебристая стрекоза взмыла в небо и быстро скрылась из виду, оставив после себя только сладковатый запах керосина. Когда его грубо схватили под руки и потащили в деревню, заставленную деревянными жердями с нанизанными на них человеческими черепами, Рыбаков вдруг понял, что возвращаться за ним не будут. Тонго объявил народу, что сегодня будет большой праздник — бакубонги заключили великий союз с Хозяином Дождя. Петруха медленно брел по пустынной улице деревни баквена, и ему казалось, что он не был здесь целую вечность, хотя со времени его отъезда прошло всего двое суток. Возвращаться домой всегда приятно. И сейчас Нгубиев ощущал это особенно остро. С площади донесся тугой ритм тамтамов. «Опять танцуют, — подумал Петр Первый. — Что за народ! Только вождь за порог, они сразу давай отплясывать…» Но в этот раз на площади никто не танцевал. Понурые баквена стояли вокруг костра и хмуро глядели на трон вождя, который оседлал индун Джембо, алчно озирающий все вокруг своими бегающими маслянистыми глазками. Петруха, заинтригованный зрелищем, замер в тени ближайшей к вождю хижины. За спиной у индуна пристроился крестьянин, у которого на последнем собрании племени Петр отсудил корову и долг. Там же, понурив голову, стоял и кредитор, набивший морду нерадивому соплеменнику. Джембо, величественно подняв свою худую руку, что-то прокричал на языке баквена, и два дюжих воина схватили кредитора под руки и потащили в темноту. — А у тебя неплохо получается, Джембо. — Настоящий вождь вышел из тени. На его леопардовой накидке и золотом набалдашнике посоха засверкали отблески пламени. Джембо, увидев начальника, тихо сполз с трона и упал на колени. — Но с копьем было лучше… — Петруха подошел к индуну, схватил его за толстую связку разноцветных бус и, притянув к себе, заорал по-русски: — Что ж ты, падла, творишь? У нас в России за такие подставы на месте гасят! Андэстэнд? Напуганный до полусмерти Джембо быстро закивал головой. К Петрухе приблизился шаман и склонил голову в почтительном поклоне. — Джембо сказал, вы погибли, — глухим голосом произнес он. — И занял ваше место… — Это он меня убить хотел! — Петруха ткнул индуна пяткой. Шаман повернулся к баквена и перевел им слова вождя. Народ негодующе загудел, послышались громкие крики, как на заседании Государственной Думы. Петруха поднял жезл, и все стихло. — Джембо, ты прошел обряд посвящения в воины? Джембо отрицательно замотал головой. — Как же так? — Петруха повернулся к шаману: — Непорядок! Займись этим немедленно. Причем по полной программе. — Но ты же отменил это испытание! — испуганно заголосил Джембо. — Прояви милость, Нгуби… — Был не прав, погорячился… — простодушно усмехнулся вождь и приказал шаману: — Отвезете его в самую глушь, пусть выбирается. Шаман почтительно кивнул. Джембо, трясясь мелкой дрожью, уполз в темноту. — Я на месяц в Россию слетаю, сестру учиться определю. Остаешься за старшего, — объявил Петруха шаману. — И хорош танцевать. Чтоб к моему приезду все английский знали. Я Шакилу обещал. Словарь в моем бунгало. Шаман повернулся к баквена и громким голосом объявил указания вождя. Племя безропотно согласилось. «Дискотеку» Петруха решил не отменять, и крокодилы веселились до утра, бодро отплясывая под ритмичный долбеж тамтамов. Жизнь племени шла своим чередом. — В тысяча четыреста восемьдесят восьмом году португальский мореплаватель Барталомеу Диас открыл южную оконечность африканского континента, но из-за сильной бури высадиться не смог и поэтому назвал это место мысом Бурь. А через десять лет сюда впервые ступила нога Васко да Гама, и мыс был переименован в мыс Доброй Надежды. Взгляните, какая красота! Даша восторженно обернулась в сторону океана. Опера, пораженные видом, открывавшимся с этой гигантской врезающейся в океан скалы, смотрели, затаив дыхание. — Обалдеть, — выдохнул Вася. — Это же край земли! Дальше некуда… — Впечатляет, — согласился Плахов. — Ничего так мысик, — вставил свое веское слово Уваров. — Здесь бы шашлычки замутить… — Кому что, а вшивому баня. — Вася достал из футляра фотоаппарат и защелкал затвором. — Как ваша спина? — участливо спросила Уварова Даша. — Прошла, — улыбнулся Никита. — Один знакомый шаман поколдовал, и все как рукой сняло. Никита засунул руку в карман и достал темно-зеленый плод марулы. — Теперь вот за печень опасаюсь. — Он протянул волшебную ягоду Васе. — Вот, возьми — тестю на семена. — Я уже припас, — ответил Рогов. — Спасибо. — Ну, как знаешь. — Никита впился зубами в нежную мякоть марулы. Его небритое лицо осветила блаженная улыбка. — Кстати, с тебя двадцать баксов, — напомнил Игорь, подходя к Никите. — С чего это? — искренне удивился Уваров. — У нас тур оплачен, а ты на халяву. Вася навел на товарищей объектив фотоаппарата и на века запечатлел их на фоне бушующего океана. Изо рта Уварова предательски торчал темно-зеленый бок экзотического фрукта, Даша широко улыбалась, а Игорь грустно смотрел в бесконечную даль. Чуть в стороне от оперов, на краю скалы, разговаривали Данилов и Войцеховский. Их беседа была радостной и тяжелой одновременно. — Простите, Юра, — извинялся профессор. — Поверьте, если б я знал… Я был уверен, что он разведчик. — Я все понимаю, Михал Алексаныч, — мягко улыбнулся Данилов. — Я все понимаю… — Он ведь и документ свой показал — Комитета государственной безопасности, — вздохнул Войцеховский. — И так убедительно говорил про долг перед родиной… — Комитета государственной безопасности давно нет. Вернее, есть, но это уже не комитет. Рыбаков работал на «Даймонд». — Почему же они меня не тронули? — недоуменно спросил Войцеховский. — Наверное, побоялись, — предположил Данилов. — Ведь вы — известный человек. — Возможно, и так, — согласился профессор. — А вот со своими компаньонами, — вздохнул Данилов, — мне еще предстоит разобраться. — Если нужна моя помощь, — Войцеховский прижал руку к сердцу, — готов приехать. Правда, стреляю я неважно. — Да я ж не в том смысле… Где-то внизу шумели огромные волны, разбиваясь о край земли на миллионы сверкающих капелек, среди которых повисла разноцветная дуга огромной радуги — радуги Доброй Надежды. ЭПИЛОГ Далеко-далеко от российских берегов, в жаркой безбрежной саванне белый человек, закованный в тяжелые цепи, рыл колодец, долбя сухую африканскую землю тяжелой каменной мотыгой. Недалеко от него в тени баобаба сидели три чернокожих аборигена — два взрослых воина с луками в руках и маленький мальчик. Человек с неимоверным трудом поднимал мотыгу и безвольно бросал ее вниз. Чувствовалось, что он занимается этим рабским трудом не первый день и силы вот-вот оставят его. После очередного удара мотыга вылетела из его усталых рук, а он сам свалился рядом с ямой. — Какая тут, на хрен, вода? — простонал он по-русски, посыпав песком загоревшую лысину. — Идиоты… — Копай, копай! — жестом показал один из мужчин и приложил стрелу к тетиве лука. — Иначе сожжем! Человек встал на колени, запрокинул голову и громко завыл, глядя на огромное безжалостное солнце. По лицу его бежали слезы. Мальчик засмеялся и передразнил его, покрутив в руке леденец на палочке.