Маска предательства
Андреа Кейн


Гордая красавица Жаклин Холт могла бы стать принцессой высшего света Филадельфии – однако предпочла добровольное изгнание из мира тех, кого считала продажными и лживыми людьми.

Кто захочет жениться на столь опасной женщине?

Мужчина, которого она ненавидит и считает злейшим врагом!

Дэн Уэстбрук, английский аристократ, сделавший блестящую карьеру во время американской войны за независимость, давно мечтает о Жаклин – и намерен бороться за свою мечту.

Синеглазая красавица должна принадлежать ему душой и телом – чего бы это ни стоило...


Андреа Кейн

Маска предательства


Глава 1


Филадельфия, апрель 1794 года

Голоса слышались уже яснее.

Джеки застыла на месте.

Теплая апрельская ночь была светлой... пожалуй, даже слишком: на усыпанном звездами небе ярко сияла полная луна. Шаги приближающихся людей стали слышны более отчетливо, и она съежилась от страха.

Джеки уже различала силуэты двух мужчин, но благодаря темному платью сама оставалась незамеченной. Однако через мгновение ей уже не скрыться, и тогда все ее труды окажутся напрасными.

Оживленные голоса слышались уже совсем рядом. Где же спрятаться?

Она кинула взгляд вперед, на мощенную булыжником улицу, вдоль которой выстроились высокие тополя, и неслышно побежала к ним, решив скрыться в их густой тени. От страха и быстрого бега пот стекал у нее по спине, она старалась сдерживать дыхание и молилась, чтобы ей удалось благополучно добежать до укрытия.

Но было уже поздно.

Жаклин была замечена... не мужчинами, которых она так боялась, а другим существом.

Сверкающими в темноте зелеными глазами оно пристально следило за ней, инстинктивно догадавшись, где она прячется. Оно и сейчас могло незаметно к ней подкрасться... но медлило.

С острым предвкушением оно ожидало приближения своей жертвы.

И ничего не подозревающая Джеки приблизилась, вся трепеща от тревоги.

– Черт побери, Дэн, ты сегодня какой-то встрепанный! – огорченно заметил худой мужчина, вынужденный поспевать за своим более высоким собеседником мощного телосложения. – Тебя что, встревожил сегодняшний разговор? Опять этот проклятый репортер?

Пожав плечами, Дэн Уэстбрук остановился, в первый раз после того, как десять минут назад они покинули ресторан «Сити-Таверн». Он молча посмотрел на бутылку виски, которую держал в руке, затем поднес ее ко рту и сделал большой глоток. Хотя его действительно вывели из равновесия острые политические дебаты между известными людьми, которые обычно собирались в «Сити-Таверн», он чувствовал, что охватившая его тревога объясняется не только этим. Нет, была еще какая-то причина, более серьезная и непонятная.

Он беспокойно повел плечами, не в силах освободиться от зловещего предчувствия, которое владело им весь вечер и внятно предупреждало об опасности.

– Дэн? – Его приятель недоумевающе смотрел на него.– Да что с тобой наконец?

Дэн опустил бутылку и взглянул на Томаса Миллса своими пронзительными серыми глазами.

– Черт его знает! Да, конечно, злобная статья этого репортера взбесила меня. Каким-то таинственным образом ему удастся быть в курсе всего, что происходит в самых узких кругах правительства... к тому же он подвергает разгрому буквально все взгляды и решения федералистов! Но меня беспокоит что-то еще... никак не могу определить, что именно...

Он привык доверять своей интуиции, ставшей его шестым чувством и верно служившей ему все тридцать два года его жизни. Именно она сделала его тем, кем он был сегодня: богатым, влиятельным и уважаемым магнатом, владеющим крупнейшей пароходной компанией. А главное, совершенно независимым!

Дэн внимательно осмотрел тихую, пустынную улицу, темнеющие громады зданий и деревьев, но ничего не заметил. И все-таки там, в тени, кто-то скрывался. Внезапно Дэн схватил Томаса за руку:

– За нами кто-то следит!

Томас настороженно замер на месте. За пять лет их тесной дружбы он много раз становился свидетелем безошибочности врожденного инстинкта, свойственного его приятелю. Он молча ждал знака Дэна.

Дэн махнул рукой, и они с Томасом осторожно двинулись дальше.

В ту же минуту темная тень промелькнула в воздухе и метнулась к ногам Дэна и Томаса. От неожиданности Дэн выронил бутылку.

С довольным урчанием котенок стал жадно лакать содержимое разбившейся бутылки, затем, не дожидаясь, пока Дэн и Томас очнутся от удивления, облизнулся, метнулся в темноту под деревьями – и упал прямо перед испуганной молодой женщиной, которая пряталась там, распластавшись на холодной земле. Столкнувшись нос к носу, женщина и кошка беззвучно отпрянули друг от друга.

Когда Джеки сообразила, кто это, она крепко зажала рот рукой, заглушая приступ смеха. Переведя дыхание, она снова стала прислушиваться к разговору.

– Так вот кто нам угрожал! – воскликнул со смехом Томас. – Ну, Дэн, похоже, твое знаменитое чутье тебе изменяет! – Наверное, черт побери!

Это же кошка, поняла Жаклин Холт, глядя на испуганного черного котенка, который настороженно следил за ней сверкающими изумрудами глазами. Оба не знали намерений друг друга, но, опасаясь привлечь к себе внимание, никто из них не шевелился.

Наконец, встав на лапки, котенок неуверенно покачнулся, и Джеки решила, что его можно не бояться. Но не успокоилась: она чувствовала, что настоящая угроза исходит от этого высокого мужчины с низким звучным голосом, которого приятель называл Дэном... от человека, который чуял ее присутствие так же остро, как и она – его.

Джеки не сомневалась, что именно она, а не этот неожиданно возникший из темноты котенок, настораживала Дэна. Она с ужасом представила себе, что произойдет, если он действительно ее обнаружит... особенно если узнает про ее работу. Облизнув пересохшие от страха губы, она еще плотнее вжалась в землю.

– Да откуда же взялся этот голодный и шустрый кот? – с добродушной усмешкой произнес Томас. – Ну, успокойся, Дэн, кажется, больше нам ничто не угрожает. Этот дьяволенок уже получил то, за чем охотился.

Дэн искоса взглянул на Томаса.

– Тебе это кажется забавным, – сухо заметил он. – Но я все равно думаю... – Он оборвал фразу и ощупал пристальным взглядом узкую дорогу с двумя рядами деревьев, ибо чувство странной тревоги не проходило.

Сердце Джеки отчаянно забилось, хотя она видела, что он ее не заметил. Но все равно ей казалось, что он смотрит прямо на нее. Пряный запах земли, мха и виски, исходящий от мокрой шерстки котенка, щекотал ей ноздри, и она изо всех сил сдерживалась, чтобы не чихнуть и не выдать себя. Она плотно прижалась к земле, ногтями впившись в сырую почву и не отводя настороженного взгляда от силуэта этого высокого мужчины.

Несмотря на то, что он только смутно маячил в темноте, она инстинктивно чувствовала исходящую от него физическую силу и мощь, была уверена, что в случае необходимости он не замедлит ею воспользоваться. Более того, видимо, он обладал таким же острым чутьем, как и она, следовательно, мог оказаться опасным противником. От смеси страха и возбуждения у нее по спине пробежал холодок.

– Да брось ты, Дэн, – недовольно проговорил Томас. – Ничего здесь нет, кроме ветра, ну, и твоего воображения. По-моему, ты слишком переутомился на работе. Пора тебе отвлечься от нее, желательно с какой-нибудь девочкой.

– На этот счет, Томас, можешь не беспокоиться, – с усмешкой ответил немного успокоившийся Дэн. – Я никогда не страдал от недостатка женщин. – Он бросил в темноту последний взгляд. – Наверное, ты прав и я в самом деле ошибся. Во всяком случае, на этот раз. Уже поздно, а я действительно здорово устал.

Томас быстро взглянул на хронометр.

– Что касается женщин... – начал он.

– А что, мы про них говорили? – поддел его Дэн. – Странно, что-то я этого не помню. Скорее всего это ты думал о какой-то девочке.

– Думал, не спорю, и мне не хотелось бы ее разочаровывать. А если я не поспешу, то могу опоздать на... свидание.

Дэн внимательно взвесил это сообщение.

– Ты скажешь мне наконец, кто эта таинственная незнакомка?

– И не подумаю! Не хватало еще, чтобы ты, мой слишком очаровательный друг, оказался у меня в соперниках! Эту леди я намерен поберечь для себя. Ну, до свидания, Дэн!

Дэн добродушно примирился со скрытностью друга.

– Ладно, доброй тебе ночи. Хотя, насколько я понимаю, ты заранее решил, что пойдешь к ней.

– А ты что будешь делать?

– Я обещал Александру, что около девяти зайду к нему.

– Хорошо, – помедлив, ответил Томас. – Не хочу быть нудным и напоминать тебе, что, по моему мнению, ты слишком много работаешь. А вот я не такой дурак! Ладно, пока! – И, весело насвистывая, он исчез в темноте.

Кто бы ни была эта загадочная дама, с усмешкой подумал Дэн, по всему видно, для Томаса она то, что надо. Он никогда еще не был таким счастливым... особенно с тех пор, как его компания по импорту текстиля стала приносить убытки, и, похоже, дела у бедняги Томаса пойдут еще хуже, если Гамильтону удастся протащить закон о повышении импортных пошлин для поддержки текстильной промышленности Америки.

Страну раздирали бурные политические разногласия. Подобно новорожденному жеребенку правительство Америки еще нетвердо стояло на ногах, ее лидеры только начинали выстраивать политическую линию. Сложные отношения с Англией снова вошли в стадию напряженности и остро нуждались в урегулировании. Для Штатов было жизненно важно избегнуть новой войны.

Дэн быстро направился в сторону канцелярии министерства финансов.

Джеки проследила за удалявшимся мужчиной и, облегченно переведя дух, дождалась, пока шаги Дэна не затихнут вдали, после чего поднялась с земли и вышла из своего укрытия на середину улицы.

За спиной ее послышался шорох, и от испуга она чуть не подпрыгнула и круто обернулась. Рядом с ней громко шлепнулся на дорогу маленький комок меха, потревожив тишину ночи и заставив отчаянно колотиться сердце Джеки.

Облизнув усы, котенок уставился на нее окосевшими от виски глазами.

На этот раз Джеки позволила себе приглушенно рассмеяться и, присев на корточки, нежно погладила влажную шерстку котенка.

– Ах ты, разбойник! – пробормотала она, слегка почесывая у него за ушками и сморщив нос от острого запаха виски. – Ты не только едва не выдал нас, но и ухитрился весь вымокнуть в виски. Что-то скажет твой хозяин?

От ее ласки котенок блаженно прикрыл глаза. Где-то рядом сломалась ветка, и Джеки вскинула голову и напряглась. Это мог возвращаться домой рабочий с ночной смены... а может, какой-нибудь вор или пьяный! Она быстро выпрямилась, и внезапно лишенный ласки котенок испуганно вскинул мордочку.

– Мне нужно идти, – прошептала Джеки, вытирая руки об испачканное мокрой землей платье и оглядывая пустынную улицу. Казалось, непосредственная опасность миновала, но она успокоится только тогда, когда окажется там, где, по мнению отца, и находится... дома, в кровати.

Она бесшумно побежала по дороге, затем свернула в аллею вязов. Проскочив узкий переулок, девушка появилась на соседней улице. Оставалось еще несколько кварталов... теперь только один, и наконец в конце улицы показался ее дом, красивое двухэтажное строение из кирпича. На сегодня ее работа сделана!

И тут вдруг она снова услышала какой-то звук!

Она резко обернулась и едва не споткнулась о маленький черный бугорок, притаившийся у самых ее ног. Бугорок шевельнулся.

– Это опять ты! – удивленно прошептала она. Котенок только пристально смотрел ей прямо в глаза, от чего у нее дрогнуло сердце.

– Почему ты не идешь к себе домой? Где ты живешь? Иди домой! – повторила она, уже понимая, что у него нет дома. Бедное создание явно было сиротой.

Котенок моргнул круглыми зелеными глазами и смешно пискнул, скорее, икнул, потираясь спинкой о подол ее платья. Затем из его крошечного ротика вырвалось неожиданно пронзительное мяуканье, способное разбудить и мертвого.

– Тсс!

Джеки тревожно оглянулась, как будто опасалась, что в любой момент отовсюду повыскакивают люди и потребуют объяснить, почему она оказалась на улице в ночной час. И тогда ее тщательно продуманный замысел провалится!

Никого не заметив, Джеки взяла малыша на руки и обошла свой дом со стороны, оказавшись в глубине двора.

– Как же я поднимусь с тобой на дерево? – раздумывала она вслух. – На него и одной-то не так легко забраться.

Она задумалась, затем пожала плечами. Придется попробовать залезть с котенком, если она не желает допустить поражения. А Джеки никогда бы с этим не смирилась!

Заткнув полы платья между коленями, она посадила котенка себе на плечо.

– Держись, – тихо приказала она и вздрогнула, когда он вцепился когтями в платье, достав до самой кожи. Затем стала карабкаться на высоченный дуб, толстый сук которого достигал окна ее спальни.

С величайшими предосторожностями она раздвинула ставни, за которыми скрывалось открытое окно, затем влезла на подоконник и легко спрыгнула на пол. Вытирая пот со лба, она заметила, что ее платье порвано в трех местах. И как ей это объяснить дома?

Котенок неуверенно сполз с ее плеча, встряхнулся, распространив вокруг резкий запах спиртного, и огляделся.

Джеки улыбнулась:

– Да, воришка виски, в конце концов ты можешь оказаться моим спасителем!

Она внимательно осмотрела прорехи на платье... Конечно, котенок мог его вот так порвать.

Никто не усомнится в ее рассказе, когда все смогут своими глазами увидеть виновника.

И ощутить исходящий от него странный аромат!

Она помахала рукой перед лицом, отгоняя запах виски, и закашлялась, прикрыв рот рукой.

– Киска, да ты не меньше меня нуждаешься в мытье.

Она взглянула на себя в зеркало. Ее густые каштановые волосы беспорядочно разметались по спине, к вспотевшему лбу прилипли влажные локоны.

– Придется нагреть воды. Подожди меня здесь.

Стараясь не шуметь, Джеки принесла таз с нагретой водой в свою комнату, затем, намылив тряпку, кое-как смыла с себя грязь.

Накинув чистую ночную рубашку, она стала купать в мыльной воде вырывающегося котенка.

– Потерпи, а то от тебя пахнет, как от винокурни! – уговаривала она малыша, стараясь избежать его острых когтей. Затем стала его вытирать, поражаясь его худобе. – Виски, какой ты трогательный и симпатичный! И такой же смелый, как и я! Мне кажется, мы с тобой подружимся.

Котенок, неожиданно окрещенный именем Виски, икнул в ответ. Затем зевнул, обнажив маленькую розовую пасть, полную мелких острых зубов, и, вспрыгнув на мягкую кровать, свернулся на подушке в клубок и почти мгновенно заснул.

– Мудрое решение! – одобрила Джеки.

Усталость брала свое, и она чувствовала, что совсем без сил. Зевнув, она забралась на кровать, укрылась пестрым одеялом и, положив голову на подушку рядом с теплым тельцем котенка, закрыла глаза.

Но быстро заснуть не смогла.

Она всегда с трудом засыпала после выполнения своего еженедельного рейда, возбужденно переживая ночные события и размышляя о важности своего дела. И была уверена, что и сегодня эти мысли будут ее тревожить. 

Но перед ней все время вставала только высокая темная фигура человека, который прошел совсем рядом с ней, едва не раскрыв ее тайну.

На перекрестке Третьей и Честнат-стрит все было тихо, когда Дэн свернул за угол. Только полоска света проникала из-под тяжелой двери, которая вела в двухэтажное кирпичное здание канцелярии. Коротко постучав, Дэн открыл дверь и вошел внутрь.

– Я пришел!

Красивый мужчина с припудренными рыжеватыми волосами поднял голову от письменного стола, положил перо и приветствовал Дэна легкой улыбкой.

– Вижу! А что это с тобой? – Он указал на мокрые рубашку и штаны Дэна.

– У меня произошла встреча с котом, который не прочь выпить, – без улыбки пояснил Дэн. – Уже поздно, Александр, – сразу заявил он. – Тебе давно следовало бы сидеть дома с Бетси, а не работать тут всю ночь.

Александр Гамильтон устало откинулся на спинку стула.

– Это ты говоришь, Дэн, вместо того чтобы поздороваться со мной!

Дэн пересек комнату и опустился на стул.

– Прошло всего несколько месяцев после твоей болезни, и ты еще не до конца поправился, – упрямо проворчал он, оценивая бледность и заметное истощение Гамильтона. Дэн не мог забыть, что едва не лишился друга, заболевшего желтой лихорадкой, которая прошлой осенью с быстротой лесного пожара промчалась по всей Филадельфии. – Не слишком ли ты быстро забыл, что был на волосок от смерти?

Гамильтон выпрямился и уперся подбородком в сплетенные пальцы.

– Разумеется, я этого не забыл, просто я уже совсем выздоровел. К тому же у меня полно дел.

Дэн кивнул, зная, как старался Гамильтон отгородиться от политических разногласий последних нескольких лет, как мечтал возвратиться с семьей в Нью-Йорк и возобновить свою юридическую практику.

Вместе с тем Дэн понимал, что с отставкой Гамильтона страна многое теряет.

– Мы с Томасом сегодня были в «Сити-Таверн», – заговорил наконец Дэн. – Разговор шел о последней статье Лэффи в «Дженерал эдвертайзер». Он утверждает, что война с Англией неминуема...

– Президент Вашингтон попросил Джона Джея отправиться в Англию для переговоров о мире, – спокойно прервал его Гамильтон.

Дэн вскочил на ноги.

– Черт побери, Александр! Это тебе нужно было ехать, а не Джею!

Гамильтон глубоко вздохнул, не сводя с друга острого взгляда.

– Несмотря на наши личные предположения... или симпатии, – выразительно подчеркнул он, – мы должны делать то, что выгоднее для страны. Сейчас – не забудь, что идет 1794 год! – мне было бы рискованно выступать в качестве посланника Америки, и мы с тобой отлично это понимаем.

– Ты так и сказал президенту Вашингтону? – настойчиво спросил Дэн.

– Да.

– И какова была его реакция?

– Он испытал огромное облегчение, – уверенно сообщил Гамильтон.

От досады Дэн стукнул кулаком по столу. Гамильтон прав. В последнее время велось слишком много споров по поводу его управления государственными финансами. И хотя все это было полным вздором, тем не менее доверие к нему общества несколько пошатнулось.

– Я хотел, чтобы ты первым об этом узнал... до того как это станет широко известным, – продолжал Гамильтон.

– Точнее, пока решение Вашингтона не предаст огласке пресловутый Лэффи!

Гамильтон нахмурился:

– Лэффи... Да. Для нашего правительства он как бельмо на глазу. – Он провел рукой по затянутым в косичку волосам и, встав, сцепил руки за спиной. – Нам и без его ядовитых статей есть чем заняться. Они слишком возбуждают народ, преждевременно предавая огласке сведения, которые следовало бы скрывать.

– Не говоря уж о его способности добывать эти сведения до того, как их опубликует правительство, – возмущенно добавил Дэн. – Но загвоздка в том, что до сих пор никому точно не известно, кто он на самом деле.

– Я могу представить многих людей, которым не нравятся мои взгляды, – сухо ответил Гамильтон, задумчиво глядя в пол. – Особенно в «Дженерал эдвертайзер». Но ни один из них не заходит так далеко, как этот Лэффи, особенно в свете нестабильной ситуации с Англией. Дело не только в том, что Лэффи и мне, и всей партии приклеил ярлык монархистов, но ту информацию, которой он обладает, можно получить только от узкого круга чиновников, которые слишком хитры, чтобы публично обнародовать свои взгляды.

– И что будем делать? – мрачно осведомился Дэн, уловив оживленный блеск в глазах Гамильтона, который означал, что министр финансов уже знает решение.

Гамильтон задорно усмехнулся, отчего его лицо с правильными и мужественными чертами стало еще более привлекательным.

– Я собираюсь устроить небольшой званый вечер в Лонг-Рум, пригласив на него известных политиков и бизнесменов. А ты, мой очаровательный друг, должен будешь бродить между гостями и разговаривать с ними, что тебе удастся с таким блеском...

– Чтобы попытаться кое-что выведать, – с усмешкой закончил за него Дэн, невольно польщенный похвалой Александра.

– Вот именно!

– В следующую пятницу?

– Да, в восемь часов.

– Договорились!

Дэн направился к двери, но остановился с решительным видом.

– К следующей субботе мы с тобой будем знать, кто такой Джек Лэффи!

Гамильтон ответил ему суровым взглядом.

– И тогда уж постараемся сделать так, чтобы он замолчал!


Глава 2


– Дорогая моя, ты очаровательна! – Джордж Холт, сам выглядевший невероятно импозантным в своем модном вечернем облачении, восхищенно улыбнулся дочери, помогая ей сойти со ступенек кареты.

Джеки недовольно взглянула на здание «Сити-Таверн».

– Это странно слышать, папа, потому что у меня очень плохое настроение! – возразила она, поправляя шелковый плащ.

– Возможно, – усмехнулся ее отец. – Следовательно, тебе удается отлично его скрывать!

Он ласково пожал ее руку, затянутую в перчатку.

– Я очень благодарен тебе за то, что ты согласилась поехать со мной на бал министра Гамильтона.

– Хотя ты не предупредил меня заранее! – искоса взглянув на него, заметила Джеки.

Улыбка Джорджа поблекла.

– Моника не виновата, что заболела, Жаклин.

Джеки уловила в голосе отца предостерегающие нотки и промолчала. Когда дело касалось очаровательной Моники Бриссет, Джордж Холт становился упрямым, ничего не желал замечать и попросту глупел на глазах. Так повелось с самого начала, когда он впервые увидел ее в отеле «Иллер» в феврале прошлого года, во время ежегодного бала в честь дня рождения президента Вашингтона. Ничто не могло изменить чувства Джорджа... даже тщательно скрываемая Джеки антипатия, которая боролась в ее душе с огромной радостью, что наконец-то, спустя десять лет одиночества после смерти ее матери, Джордж полюбил другую женщину.

Опираясь на руку отца, Джеки молча вошла в тускло освещенный парадный подъезд «Сити-Таверн». В кофейной комнате, расположенной слева от холла, пили виски и обсуждали свои дела купцы. Впереди Джеки дамы в роскошных нарядах под руку с влиятельными мужчинами филадельфийского общества направлялись к лестнице, которая вела к бальному залу. Расправив пышные складки сиреневого платья, Джеки двинулась направо.

Но отца оказалось не так-то легко сбить с пути.

– Не сегодня, Жаклин. – Он твердо взял за локоть и отвел от комнаты для сбора подписей свою дочь, которая старалась уловить, о чем там спорят репортеры различных газет и журналов.

Джеки последовала за ним, бросив через плечо недовольный взгляд.

– Но, папа, я только хотела узнать, есть ли новости о предстоящей войне с Англией или о пошлинах на виски. Ты же не станешь возражать, если...

– Стану! – Он провел ее сквозь густую толпу и увлек на широкую деревянную лестницу. – Сегодня мы просто гости на этом светском рауте. Так что постараемся держать себя соответственно.

– Хорошо, папа, – заставила себя ответить Джеки.

Больше всего ее бесило, что на этот раз ее отец был прав. И как бы ей ни хотелось принять участие в горячих спорах о том, что делать с теми производителями виски, которые упорно отказываются платить введенные налоги, она ценила оказанную им честь быть приглашенными на бал министра Гамильтона и считала себя обязанной перед отцом соблюдать все требования приличия.

Бальный зал в Лонг-Рум был ярко освещен, в его полированном полу отражались многочисленные огоньки свечей, а вдоль стен выстроились значительные персоны. В напоенном духами воздухе зала плыли звуки менуэта Моцарта и смешивались с мелодичным женским смехом и низкими голосами мужчин. Облаченные в платья из шелка, с прическами, украшенными страусовыми перьями и лентами, леди собирались небольшими группками по четыре-пять человек, оживленно беседуя и отведывая предлагаемые закуски. Словно почувствовав присутствие Жаклин, они подняли головы, оценивая это новое и незнакомое добавление к их кругу.

Невысокая темноволосая дама в нежно-голубом платье отделилась от своей группы и приблизилась к Джеки и Джорджу.

– Мистер Холт, рада вновь увидеться с вами! – Она радушно улыбнулась ему.

Джордж Холт поклонился и нагнулся поцеловать ей руку.

– Я счастлив, миссис Гамильтон. Польщен, что вы нашли возможным пригласить меня на ваш вечер. – Он отступил в сторону, выдвинув вперед Джеки. – Могу я представить вам свою дочь Жаклин?

Опять чарующая улыбка.

– Мисс Холт, ваш отец нисколько не преувеличивал вашу красоту! Добро пожаловать!

Джеки улыбнулась в ответ, сразу проникнувшись симпатией к этой грациозной женщине с ясным и добрым лицом. 

– Благодарю вас, миссис Гамильтон, я также счастлива быть здесь сегодня.

Чувствуя на себе любопытные взгляды остальных дам, Джеки смело осмотрела зал. Бетси взяла ее за руку.

– Идемте со мной, я представлю вас остальным гостям. – Она обратилась к Джорджу: – Муж будет рад повидаться с вами. Он среди тех джентльменов, что собрались в углу. – Она указала на большую группу мужчин, среди которых Джеки узнала сенаторов, чьи политические представления совпадали с взглядами Гамильтона.

– Благодарю вас, дорогая. Я его найду. – Поймав призывный взгляд Джеки, Джордж скрыл улыбку. – Миссис Гамильтон, вы не будете возражать, если я сам представлю Джеки гостям? – С видом заговорщика он наклонился к Бетси. – Моей дочери еще нет двадцати, она очень застенчива.

Джеки с трудом удержалась от возражения, услышав эту бессовестную ложь.

Бетси с готовностью кивнула:

– Конечно, сэр. Я ее отлично понимаю. – Она взяла Джеки за руки. – Развлекайтесь, дорогая. Если вам понадобится моя помощь, прошу вас, не стесняйтесь и смело обращайтесь ко мне!

– Вы очень любезны, миссис Гамильтон, – проговорила Джеки, отчасти чувствуя смущение за небольшой обман.

– Спасибо тебе, папа, – сказала она, как только они остались одни. – Кажется, ты избавил меня от необходимости провести весь вечер в праздной болтовне.

– Я так и подумал. – Он оглядел зал. – Вижу, в данный момент наш хозяин увлечен каким-то разговором. Давай-ка я тем временем представлю тебя кое-кому, а к Гамильтону подойду позже.

Проследив за взглядом отца, Джеки едва разглядела в толпе профиль министра Гамильтона, а его собеседника вообще не увидела. Она живо кивнула отцу, и они направились в противоположную от этой группы сторону.

– Кажется, прибыли уже все гости, кроме Томаса, – понизив голос, говорил Александр Гамильтон. – Он придет?

– Сомневаюсь, Александр, – откровенно признался Дэн. – Ему приходится работать даже по ночам. Он изо всех сил пытается найти способ возместить свои убытки. – Он умолк, заметив болезненно исказившееся лицо Гамильтона.

Его друг испытывал глубокое сочувствие и отчасти свою вину в отношении финансовых потерь Томаса. Во время войны за независимость Томас служил под началом Гамильтона, бок о бок сражался с ним во время его блестящей осады Корнуоллиса у Йорктауна, и Гамильтон относился к Томасу с особой теплотой. Но никакие дружеские чувства не мешали Гамильтону выступать за повышение импортных пошлин, поскольку он придавал этому факту огромное значение в становлении экономической независимости Америки.

Гамильтон окинул взглядом переполненный зал.

– Вижу, тебе не удалось уговорить свою мать принять мое приглашение?

– Ты знаешь, Александр, она считает неприличным появляться в свете без моего отца, – помрачнев, отвечал Дэн. – А мне представляется маловероятным, чтобы он порвал связи с Англией, так что вряд ли в ее положении что-либо изменится. Так или иначе, но она просила меня передать тебе привет и сожаление, что не сможет присутствовать.

Коротко кивнув, Гамильтон тактично сменил тему беседы.

– Если мы рассчитываем достичь своей цели и сорвать маску с Лэффи, тебе придется потанцевать всего с одной дамой. Поэтому я позаботился о том, чтобы тебя не выбирали в качестве партнера для танцев. Так тебе будет легче циркулировать по залу. – Многозначительно взглянув на Дэна, он добавил: – Надеюсь, этот вечер не окажется безрезультатным!

Дэн опустошил бокал с мадерой и поставил его на поднос проходящего мимо лакея.

– Есть единственный путь это узнать, не так ли?

И он с уверенной улыбкой смешался с гостями.

– Добрый вечер, Уэстбрук, присоединяйтесь к нам. – Приглашение исходило от одного из союзников Гамильтона по конгрессу, сенатора Руфуса Кинга из Нью-Йорка.

– Джентльмены! – Дэн вошел в кружок политиков. Всех их он знал уже давно, и вряд ли среди них мог быть нужный ему человек, однако никто не был избавлен от подозрений.

– Мы только что говорили о последней статье Лэффи в «Дженерал эдвертайзер». – Кинг как будто угадал мысли Дэна. – Довольно злобная статейка, верно?

Старательно сохраняя невозмутимое выражение, Дэн неохотно ответил:

– Не более, чем его предыдущие. Лично я придаю мало значения его болтовне и считаю, что мое мнение разделяют очень многие.

Шесть пар проницательных глаз впились в него, оценивая его реакцию. Всем было известно о его дружеских отношениях с Гамильтоном.

– Значит, вы не находите, что нам угрожает реальная опасность войны с Англией? – напрямик спросил Ричард Гастингс, очень состоятельный филадельфийский купец.

Дэн скрестил руки на широкой груди.

– Угроза, конечно, существует. Всем это отлично известно. Однако...

Но Гастингс еще не закончил свой выпад.

– А если война начнется... не поставит ли это вас в противоречивое положение, Уэстбрук?

Ледяные глаза Дэна впились в толстого пожилого человека.

– Я считаю, что это будет наихудшим исходом для нашей только что созданной и ослабленной войной страны!

– Не спорю. Но если Америка ее проиграет, вас-то все равно дожидаются дома, в Англии, солидное наследство, земли и титул!

– Мой дом, Гастингс, – это Филадельфия, – вкрадчиво произнес Дэн тихим голосом, под которым скрывалась ярость. Он уже больше десяти лет назад без малейших сожалений наотрез отказался от своего наследства.

Заметив, как заиграли желваки на щеке Дэна, Гастингс поторопился оборвать разговор и ретировался в поисках мадеры.

Дэн раздраженно обернулся к оставшимся в кружке мужчинам, приняв решение постараться выяснить все, что сможет, а потом убраться отсюда ко всем чертям. Неожиданно вечер потерял для него всю свою привлекательность.

Джеки испытывала крайнее раздражение.

Единственный дельный разговор, при котором ей пока пришлось присутствовать, велся крупными бизнесменами, друзьями и конкурентами ее отца. А поскольку она отлично знала всю подноготную «Холт трейдинг компани», ей было скучно выслушивать бесконечные похвальные отзывы об извлекаемых компанией огромных доходах.

Но стоило ей покинуть общество отца, как несколько молодых джентльменов тут же стали наперебой приглашать ее на танец.

Вскоре ей стало ясно, что они не заслуживали права называться джентльменами, а танцы можно было смело охарактеризовать как непристойные заигрывания под видом безобидного скольжения по залу, и Джеки, решительно отказав двум-трем кавалерам, отправилась бродить между гостями.

– Они были бы только рады конфликту между нами и Англией, хотя уже после революции они пролили много крови! Ничто не доставило бы французам такого удовольствия, как союз с ними Америки против общего врага – Британии!

Джеки навострила уши, услышав это резкое заявление из небольшой группы профедералистически настроенных политиков, и медленно приблизилась к ним настолько, чтобы иметь возможность слышать, но вместе с тем не привлечь к себе внимания.

– Совершенно верно! – Джеки узнала голос Уильяма Ларсона, крупнейшего филадельфийского банкира, горячего сторонника Англии. – Не так ли, господин министр?

– Пожалуй, радость слишком сильно сказано, – сдержанно произнес Александр Гамильтон, взвешивая каждое слово. – Не думаю, чтобы они обрадовались перспективе новой кровопролитной войны, какие бы выгоды она им ни сулила. Каждый день корабли, прибывающие из Европы, привозят известия об очередной партии казненных на площади Революции. Думаю, что для французов первоочередной задачей является воцарение порядка в стране.

– Совершенно с вами согласен! – Джеки увидела, как к группе присоединился ее отец и ответил на дипломатичную тираду Гамильтона. – Но я не могу винить Францию за то, что она рассчитывает на наше сочувствие. В конце концов, это англичане...

– Надеюсь, – презрительно фыркнул Ларсон, – наше правительство как следует подумает, прежде чем связывать себя союзом с французами. – Насупив кустистые брови, он непреклонно потряс крупной головой. – Мы ничего не выиграем, поддерживая страну, чье правительство занято резней. Для нас будет намного полезнее укрепить торговлю с Англией... это куда более выгодная цель.

– Несмотря на то что они захватывают в Карибском море сотни американских торговых судов? – возмущенно осведомился Джордж Холт.

– В самом деле, – согласился Гораций Бенсон, один из партнеров Джорджа, разделяющий его умеренные политические взгляды. – Англичане нагло нарушают наш нейтралитет. Подумать только, они захватили больше трехсот американских судов с грузом!

– Англия нам нужна, – воинственно заявил Ларсон. – А вот во Франции мы не нуждаемся!

Джеки обратилась в слух.

– Главное то, – продолжал Ларсон, – что Англия делает все необходимое, чтобы добиться господства. И мы должны поступать так же. И если это означает идти на уступки англичанам, значит, что ж, нужно на них идти!

Незаметно для самой себя Джеки оказалась в группе спорящих, готовая ответить Ларсону гневной отповедью, когда отец случайно повернулся в ее сторону, нахмурил брови и незаметно покачал головой. Она без слов поняла, что он хотел ей сказать: «Не устраивай сцену, Жаклин, даже не думай!»

Джеки остановилась. Возмущение боролось в ней с глубоким уважением и любовью к отцу, и, чтобы успокоиться, она стала считать до десяти, но на счете пять ее терпение иссякло и она поспешила удалиться.

Музыка смолкла, и Дэн высвободился из цепких рук женщины, с которой танцевал. Она подняла на него умоляющий взгляд зеленоватых глаз.

– Прошу тебя, Дэн... Всю неделю ты не появлялся у меня... Тебе обязательно уходить?

Он собирался ответить ей, но тут его взгляд уловил в толпе гостей незнакомку в сиреневом платье. Его поразила ее юная красота... и он успел понять по ее походке и по гордо вскинутой темноволосой головке, что она чем-то возмущена... Вот она на мгновение мелькнула в арке зала, затем исчезла. Совершенно очарованный, Дэн гадал, кто эта девушка и почему он не видел ее сегодня... он не забыл бы ее, если бы его представили. В надежде снова увидеть эту редкостную красавицу он не отрывал взгляда от арки.

Но девушка не появлялась.

Не в силах противиться своему желанию, Дэн отправился на поиски прекрасной незнакомки.

– Дэн!

Дэн вспомнил о своей партнерше.

– Извини, Амелия. – Он смущенно улыбнулся. – Сегодня я не самый удачный партнер. – Он беспокойно посмотрел в сторону арки. – Меня занимают срочные дела.

– Деловые вопросы? – Амелия надула губки, не желая так легко отстать от него.

Раздумывая, куда могла отправиться незнакомка, Дэн рассеянно ответил:

– Да... очень важные деловые вопросы. Но как только я их разрешу, я сразу к тебе приду. – И без дальнейших объяснений он зашагал прочь.

Холл на втором этаже был пуст. Дэн проверил все небольшие гостиные, но безрезультатно. Оставался еще первый этаж. Он начал быстро спускаться по лестнице, но внезапно остановился.

У самых дверей комнаты для подписей спиной к нему стояла незнакомка и, по всей видимости, поправляла корсаж.

Он тихо подошел сзади.

– Я могу вам чем-то помочь?

Джеки напряженно прислушивалась к доносящимся изнутри голосам и была застигнута врасплох бархатным баритоном и этим бесцеремонным вопросом. Стремительно обернувшись, она с яростью встретила веселый взгляд молодого джентльмена.

– Что вы сказали? – надменно проговорила она. Дэну показалось, будто его оглушили. Вблизи девушка оказалась еще более прекрасной, ее красоту только подчеркивали сверкающие негодованием огромные синие глаза.

Густая масса блестящих каштановых волос обрамляла безупречное по своим чертам юное лицо и ниспадала на спину, ее платье нежно-сиреневого цвета не скрывало изящества и стройности фигуры. Но особенно притягивали ее глаза. Они сверкали на него из-под густых загнутых ресниц, глубокие, усеянные, как звездами, золотистыми искорками.

И взгляд их был убийственным.

– Вы закончили? – насмешливо осведомилась Джеки, имея в виду его пристальный осмотр.

Губы Дэна изогнулись в медленной улыбке.

– Н-нет, по-моему, я только начал.

Джеки вздрогнула. Кто бы ни был этот тип, его поведение было вызывающе неприличным.

– Если вы меня извините, сэр, я собиралась подышать свежим воздухом. – Она выразительно посмотрела на него. – В чем теперь я нуждаюсь еще больше. – Неохотно удалившись от вожделенной двери, она вышла из «Сити-Таверн».

Улица была пустынной. Джеки несколько раз вдохнула свежий воздух полной грудью и пожалела, что не захватила плащ, потому что вздрогнула от холода.

– Не угодно ли вам накинуть мой плащ? – раздался рядом низкий бархатистый голос.

– Нет, благодарю вас! – не оборачиваясь, отрезала она. – Я не нуждаюсь ни в вашем плаще, ни в вашем обществе.

Он усмехнулся:

– А многим мое общество кажется очень приятным. Но как бы там ни было, вам не стоит находиться здесь одной. В такой поздний час это небезопасно для леди.

– В самом деле? – Она повернулась к нему лицом. – А что именно заставляет вас считать меня леди?

Взгляд Дэна затуманился, оценивая ее дорогое платье и украшения, а также нежную кожу в вырезе декольте. 

– Об этом говорит весь ваш внешний вид.

– Он может быть обманчивым.

– Безусловно, – согласился он. – Что ж, если вы не та, кем кажетесь... – И без предупреждения он нагнул голову и коснулся губами пульсирующей жилки на ее горле.

Джеки отпрянула и залепила ему звонкую пощечину.

– Подлец! Если улицы небезопасны для таких леди, как я, то только из-за подобных вам джентльменов!

И она величественно проплыла мимо него, подхватив пышную юбку и надменно вскинув голову. Спустя мгновение дверь «Сити-Таверн» оглушительно захлопнулась за ней.

Дэн машинально потер горящую щеку. Он и сам себе удивлялся, не понимая, что толкнуло его на столь недопустимую вольность с этой юной красавицей. Бесспорно, она была благородного происхождения, но при этом совершенно не похожа на тех леди, с которыми ему приходилось встречаться в высшем свете. Смелая, крайне независимая и... Да, признался он, его явно задело, что ее нисколько не обезоружило его мужское обаяние, перед которым обычно пасовали все женщины. Все сводилось к одному – это был вызов, от чего Дэн Уэстбрук никогда не уклонялся.

Злорадно усмехаясь, Дэн вернулся в «Сити-Таверн» и стал подниматься по лестнице. Пора было установить личности обоих противников: неуловимого Джека Лэффи и такой же загадочной злючки с лицом ангела и языком змеи.

Остановившись в дверях Лонг-Рум, он внимательно всматривался в лица собравшихся, честно признавшись себе, что ищет не Лэффи, а эту дерзкую девчонку.

Но ее нигде не было видно. Дэн пробирался между шумными толпами гостей, не прекращая выискивать девушку. Наконец он заметил ее сиреневое платье и тут же кинулся в погоню.

Она была от него на расстоянии руки, когда дорогу ему преградил Уильям Ларсон, который к этому времени уже едва держался на ногах.

– Уэстбрук! Где т-ты б-был? – Он схватил Дэна за руку. – Нам нужно, чтобы ты выка... вы-ска-зал-ся... особенно если м-мы собираемся в-воевать, как говорит Лэффи!

Дэн вздрогнул, видя, как сиреневый цвет растворяется в толпе. Он готов был вырвать руку и броситься вдогонку, но произнесенное Ларсоном имя Лэффи заставило его опомниться.

– Я выходил подышать воздухом, Ларсон. Так что ты говоришь о Лэффи?

Словно по волшебству, их мгновенно обступила группа джентльменов.

– Мы обсуждали оценку Лэффи, данную англичанам, Уэстбрук, – пояснил ему доктор Лоренс Хариген. – И прав ли он, что их поведение в отношении наших судов закончится войной.

– Это вполне может произойти, – бесстрастно сказал Дэн, обводя взглядом собравшихся вокруг людей и подмечая на их лицах целую гамму чувств – от полного одобрения до настороженного скептицизма. – Но мы должны молиться, чтобы она не началась. Наша страна не готова к тому, чтобы обороняться против англичан. Вместе с тем пока еще мы не можем обойтись без торговли с Англией. А отсюда следует, что мы должны найти мирный способ решения этой проблемы.

– Эта проблема, как вы ее назвали, – возразил Поль Жабо, француз по происхождению, – заключается в явной и не спровоцированной нами агрессии со стороны Англии. Разве недостаточно того, что они воюют с Францией, снова угрожая свободе? Неужели нам не хватает смелости выступить за то, что мы считаем святым и правым делом? В конце концов, французы...

– Имеют право ожидать нашей поддержки!

Все обернулись на звонкий девичий голос. Раскрасневшаяся от гнева Джеки вошла в их кружок, высоко подняв голову. 

– А что? – Она уперлась сжатыми кулаками в талию. – Разве французы не поддержали нас во время нашей революции? Или мы успели уже забыть, как отчаянно старались вырваться из-под власти английской монархии? Что же произошло с нашим стремлением к свободе? Разве не все народы имеют на нее право? – Она переводила разгневанный взгляд с одного лица на другое, словно бросая им вызов. Наконец ее взгляд упал на сдержанное лицо Дэна. – Очевидно, для многих не так важны принципы, как прибыли. Что ж, это достойно сожаления!– Она обошла Дэна, стараясь не коснуться его. – Простите, – только и сказала она, прежде чем вновь скрыться в толпе гостей.

Воцарилась мертвая тишина, в продолжение которой мужчины растерянно переглядывались, пораженные невиданной смелостью женщины.

– Господи... – пробормотал доктор Хариген, изумленно оборачиваясь к Дэну.

– Кто она такая? – спросил тот.

– Понятия не имею. Я вижу ее в первый раз.

– Я тоже, – признался Жабо.

Губы Дэна изогнулись в легкой усмешке.

– А эта леди во многом права, не так ли?

– Но...

Дэн прервал Харигсна, энергично тряхнув головой:

– Извините, джентльмены, но мне нужно выпить. Если позволите... – Он решительно зашагал прочь, налил себе бренди и опустошил стакан, пристально поглядывая на зал, еще более настроенный поймать своего противника.

– Добрый вечер, Дэн, – вежливо приветствовал его Джордж Холт.

– А... Джордж... Добрый вечер. – Дэн взглянул на своего партнера, чья торговая компания частенько фрахтовала его суда для перевозки товаров в Европу и из нее.

Джордж вопросительно поднял брови.

– Ты выглядишь растерянным. Что-нибудь неладно?

– Неладно? – повторил машинально Дэн, не отрывая взгляда от пестрой толпы гостей. – Нет... Хотя, по правде сказать, я действительно озадачен... Я встретил здесь невероятно интересную девушку. Исключительно красивую, но при этом необычайно умную и обладающую собственным мнением, чего я никогда не замечал в девушках. – Он с сожалением цокнул языком. – Мне не удалось узнать ее имя, потому что она меня избегает. Но при этом она ухитрилась дважды за вечер довольно ощутимо уколоть меня своим острым язычком.

– А-а! – сухо заметил Джордж. – Судя по всему, ты встретился с моей дочерью.


Глава 3


– Она – твоя дочь?!

Джордж кивнул, осматривая зал, и почти сразу же обнаружил Джеки. Впрочем, он догадывался, где она может быть. Тогда как Дэн искал ее среди танцующих, Джордж устремил взгляд на группки возбужденно спорящих политиков, убежденный, что где-то рядом и будет его Джеки.

– Идем. – Джордж жестом пригласил Дэна следовать за собой. – Я представлю ей тебя. – Они пробрались между кучками гостей и остановились за спиной Джеки, которая не заметила их появления. – Жаклин, – прошептал Джордж и тронул ее за руку.

Джеки обернулась, готовая извиниться перед отцом за свой поступок.

– Да, папа? – неуверенно произнесла она.

Джордж отступил в сторону, и Дэн шагнул вперед.

– Хочу познакомить тебя с мистером Дэном Уэстбруком. Дэн, это моя дочь Жаклин.

Дэн? Она стояла как громом пораженная. По его высокому росту и атлетическому сложению Джеки сразу догадалась, что этот мужчина с насмешливой улыбкой и пронизывающим взглядом серых глаз, мужчина, который сегодня заговорил с ней внизу, это тот самый человек, который ночью на прошлой неделе едва не раскрыл ее тайну. И, почувствовав внезапную слабость, она постаралась принять как можно более невозмутимое выражение лица.

Жаклин? Дэн подавил желание рассмеяться при виде ее лица, на котором отразились одновременно и досада, и гнев. Она молчала и только смотрела на него, широко распахнув синие глаза.

– Мисс Холт! – Он поднес к своим губам ее безжизненную руку, ощутив нежную кожу, от которой исходил аромат свежих цветов. – Счастлив познакомиться! – Он запечатлел на ее руке теплый и нежный поцелуй. Она едва заметно задрожала, и он поднял голову, желая удостовериться, от злости или от удовольствия эта дрожь.

– Мистер Уэстбрук. – Ледяной тон Джеки развеял любые сомнения Дэна относительно ее реакции. Она попыталась высвободить свою руку, но Дэн ее не отпускал.

– Потанцуйте со мной! – Это была просьба, приглашение, приказ. Опомнившись, Дэн обернулся к Джорджу, крепко удерживая руку Джеки: – Джордж, я могу попросить разрешения танцевать с твоей дочерью?

– Конечно, – ответил Джордж.

– Нет! – вырвалось у Джеки, затем она кинула на отца умоляющий взгляд. – Я прошу прощения, мистер Уэстбрук, – поспешно добавила она, не успев придумать подходящий для отказа предлог, – но я...

– Иди же, дорогая, – вмешался Джордж, не желая допустить, чтобы она оскорбила Дэна Уэстбрука; кроме того, он предпочитал, чтобы его своенравная дочь была занята кавалером, что удержит ее от непредсказуемых поступков. – Тебе не мешает развеяться!

И Джеки ничего не оставалось, как позволить Дэну вывести ее на паркет.

– Итак... Жаклин... вот мы и познакомились, – весело констатировал Дэн, ведя ее в менуэте.

Она надменно подняла голову.

– Вы искали меня для того, чтобы отчитать за мою выходку?

Дэн медленно покачал головой, очарованный ее смелой красотой.

– Напротив. Я хотел поздравить вас с отлично подобранными аргументами.

– А... Понимаю, – неуверенно проговорила она.

– Удалось ли мне поразить вас? – усмехнулся Дэн.

– Вовсе нет! Но должна признать, вы меня удивили. Я ожидала, что вас возмутило мое поведение.

– Рассматривайте это как первый из сюрпризов, которые могут произойти между нами, – пообещал он и, обведя ее вокруг себя в очередной фигуре танца, привлек к себе и задержал на секунду дольше, чем полагалось.

Джеки насторожилась, хотя и не по тем причинам, которые предполагал Дэн. Слегка наклонив голову, она всматривалась в него, пытаясь догадаться, не намекает ли он на то, что в ту ночь он видел ее на улице. Ей необходимо было это выяснить.

– Скажите, мистер Уэстбрук, – с притворным кокетством улыбнулась она, – зачем же тогда вы искали встречи со мной? Может быть, извиниться за свой возмутительный поступок?

Загорелое лицо Дэна осветилось улыбкой.

– Ну что вы, право же, нет! Просто я искал возможности исправить произведенное мной впечатление, продемонстрировав свою способность вести себя совершенно цивилизованно!

– Ах вот как! – Джеки сдержала улыбку. – Почему-то мне не очень в это верится, мистер Уэстбрук.

– Дэн, – поправил он ее.

Джеки недоуменно подняла тонкие брови.

– Мне кажется, мистер Уэстбрук, для этого мы недостаточно с вами знакомы.

– Что мне тоже очень хотелось бы исправить.

Джеки покачала головой и против воли улыбнулась.

– Ваше поведение положительно неприлично!

– Да... помимо всего прочего. – Он незаметно погладил ее по руке. – Но и ваше не лучше!

Джеки задрожала. Он не заподозрил... не видел ее в ту ночь. Почему же тогда сердце у нее так колотится, что грозит вырваться из груди?

Она постаралась взять себя в руки, напомнить себе, что он ничем не отличается от всех прочих мужчин с их стремлением нравиться женщинам. Но тут же сама себе возразила. Прежде всего он даже внешне резко выделялся из толпы гостей на этом балу. Он не носил ни парика, ни косички, и его коротко стриженные, черные как вороново крыло волосы не были напудрены. При таком цвете волос у него были серые, в темных ресницах, глаза, правильные черты лица, и в сочетании с внушительным ростом и атлетическим сложением стройной фигуры он являл собой образец мужской красоты. А проницательный и насмешливый взгляд и волевая ямка на подбородке заставляли предполагать в нем незаурядную личность.

– И что же вы видите?

Джеки подняла взгляд на усмехающееся лицо Дэна и порозовела от смущения.

– Не понимаю, что вы имеете в виду...

– О нет, вы это отлично понимаете! – Дэн говорил так тихо, что его могла слышать только она одна, и его теплое дыхание касалось ее виска. – Сказать по правде, мне очень приятно, что вы находите мою внешность достаточно привлекательной. Потому что лично я просто сражен вашей прелестью и красотой!

В первый раз в жизни Джеки не нашлась с ответом и слегка отстранилась, чтобы вырваться из магнетического притяжения этого загадочного человека. Охваченная чувствами, которых никогда еще не испытывала и смысла которых не осознавала, она только растерянно смотрела на него, желая, чтобы поскорее закончился этот танец.

Музыканты словно услышали ее мольбы.

Мелодия менуэта смолкла, и в зале наступила тишина, нарушаемая лишь оживленными голосами гостей и позваниванием хрустальных подвесок в канделябрах. Джеки попыталась высвободить свою руку и поскорее удалиться.

Но Дэн удержал ее:

– Бесполезно, Жаклин. – Ее имя прозвучало в его устах с невероятной нежностью. – Вам не скрыться от меня... на этот раз!

Эта фраза заставила Джеки снова встревожено гадать, что он имел в виду.

Глядя на растерянную девушку, Дэн поймал прядь ее волос и многозначительно ей подмигнул:

– До скорого свидания, моя синеглазая красавица! – Он коснулся губами ее душистой пряди и отпустил ее. – До скорого!

Джеки с волнением смотрела ему вслед. Этот человек представляет опасность. Слишком хорош собой... при этом невероятно хитер и искушен... и отлично сознает свою власть над женщинами... Да, ей нужно остерегаться Дэна Уэстбрука.

– Прошу тебя, не уходи!

Томас сел и протянул руку к красивой блондинке, которая выбиралась из его кровати.

Та обернулась и одарила его ослепительной улыбкой.

– Но мне нужно идти, mon amour! Леди должна заботиться о своей репутации!

Томас разочарованно наблюдал, как она грациозно потянулась и стала одеваться. Лунный свет падал на ее полуобнаженное тело, когда она взяла со столика у кровати пачку документов и благоговейно их погладила. Первый шаг к ее будущему... и к будущему выдающегося человека, которого она боготворит!

– Нужно снять копии с этих документов и срочно переправить их в Англию, – твердо заявила она, – А тебе еще придется вернуть оригиналы в канцелярию министра Гамильтона, пока там не хватились.

– Не волнуйся об этом, дорогая. – Томас подошел к ней сзади, обнял ее за талию и уткнулся лицом в ее шею. – Я сделаю это завтра. – Он легонько укусил ее за мочку уха. – А пока давай насладимся друг другом!

Она со вздохом прислонилась к нему спиной, глядя на освещенные лунным светом документы, которые по-прежнему держала в руке.

– Хорошо, Томас. Могу ли я отказать тебе после того, как ты так великолепно справился с заданием! – Она повернулась к нему лицом. – Но как тебе удалось так легко достать эти документы?

Он зарылся лицом в ее пышные волосы, до сих пор не понимая, что для него важнее – деньги или возможность близости с этой роскошной красавицей. Прошло пять месяцев с момента их случайной встречи на зеленом берегу реки Скулкилл, а его страсть по-прежнему не угасала.

– Сегодня Гамильтон дает бал, так что я знал, что в его канцелярии никого не будет. Все получилось довольно просто.

Она поцеловала его в плечо.

– Но как ты туда проник?

– Я, так сказать, одолжил ключ у Дэна. Сегодня он не взял его с собой.

– Но если он заметит его пропажу?

– Не заметит, дорогая. – Томас с восторгом вдыхал ее аромат. – Я влез через окно в кухню Дэна и положил его на место. Я знал, что он будет на вечере у Гамильтона, поэтому ничего не заподозрит.

Она улыбнулась:

– Ты такой умница!

– Да уж, не дурак. – Он подхватил ее на руки. – Но больше я не намерен говорить ни о Гамильтоне, ни о Дэне. Я вообще не хочу разговаривать!

У нее вырвался гортанный смешок, и он отнес ее в кровать.

Входя в понедельник утром в контору пароходной компании «Уэстбрук шиппинг», Дэн весело насвистывал. Неожиданно он осознал, что свистит, и укоризненно покачал головой. Собственно, у него не было причин для такого беззаботного настроения. Вечер в пятницу закончился полной неудачей. Хотя во время бала и он, и Александр упорно приглядывались к поведению гостей и прислушивались к их разговорам, они ни на йоту не приблизились к разгадке личности Джека Лэффи. Словно он был невидимкой.

Впрочем, Дэн отлично понимал, чем вызвано его хорошее настроение, и с размягченной улыбкой в сотый раз представил себе очаровательную Жаклин Холт.

Один ее взгляд мог превратить мужчину в ее покорнейшего раба, зато одно слово из ее уст способно было заставить его пожалеть о том, что он родился на свет! А какой глубокий и проницательный ум! Ах, Жаклин! Свет не видывал такой неотразимой женщины!

После менуэта она старалась держаться вдали от него, уступая его настойчивым приглашениям на танец только из опасения скандала. Но даже и тогда по горячему румянцу, заливавшему ее нежное лицо, Дэн догадывался, сколько душевных сил стоило ей смириться с принуждением. Во время танцев она почти все время молчала, но всеми доступными средствами давала ему понять, что ее не волнует ни он сам, ни знаки его внимания. Но не так-то просто было провести Дэна! Ибо хотя каждый ее жест говорил о досаде и раздражении, тело ее говорило с ним на своем собственном языке. И то, что оно ему говорило, было восхитительно, волнующе и провоцирующе!

Нет, ее сдержанные и строгие манеры не отпугнули Дэна, напротив, он решительно вознамерился соблазнить очаровательную мисс Холт. Вопрос только когда.

Занятый мыслями о Джеки, Дэн прошел в комнату и опустился в кресло. Рассеянно взглянул на газету, валявшуюся на столе. «Дженерал эдвертайзер»! Красноречивое напоминание о неотложной проблеме!

Дэн хмуро начал листать газету и вдруг вскочил как ошпаренный.

– Что за черт! – Он пораженно просмотрел напечатанную накануне статью Лэффи, затем еще раз перечитал ее, недоверчиво покачивая головой.

Тот подробно описывал «монархическое собрание в «Сити-Таверн»», устроенное Гамильтоном, затем приводил несколько характерных отрывков разговоров, которые Дэн сам слышал на вечере.

«Откуда ему вес это известно? – размышлял Дэн, отбросив газету, и взволнованно заходил по комнате. – Я говорил с каждым человеком, который находился в Лонг-Рум. Его там не было и быть не могло! Как я мог его не обнаружить?»

Внезапно он остановился и заставил себя рассуждать логично.

«Но как мог Лэффи узнать все это, если не был на вечере?» Почти догадываясь, Дэн покачал головой.

Лэффи не смог бы точно цитировать споры, которые велись на приеме относительно разногласий между Америкой и Англией, не смог бы слово в слово передавать мнения политиков и бизнесменов по поводу возможного развязывания войны – если бы не слышал этого собственными ушами! Дэн мысленно чертыхнулся. Этот негодяй все время был там, прямо у них под носом, – и вновь ускользнул!

– Мистер Уэстбрук? – В кабинет просунул голову Джон Эдгарс, клерк Дэна. – Простите, сэр, я не постучался, но я не думал, что вы меня услышите. – Он ждал, переминаясь с ноги на ногу.

Дэн тряхнул головой, приходя в себя.

– А? Извините, Джон. Что вы сказали?

Обнадеженный сдержанным тоном хозяина, Джон вошел в кабинет.

– Сегодня понедельник, сэр, и у меня для вас несколько контрактов и целая куча корреспонденции. – И он протянул весьма внушительную кипу документов. – Но если я вам помешал... Я могу прийти попозже...

– Нет, Джон, в этом нет необходимости. – Дэн указал клерку на стул с другой стороны большого письменного стола. Эдгарс уселся, и Дэн потянулся к документам. – Что здесь требует моего внимания?

Эдгарс начал с верха кипы, куда положил самые важные и срочные бумаги.

– Вот, сэр, здесь подтверждения...

– Суда, о которых идет речь, прибыли по расписанию?

– Да, сэр. – Эдгарс передал подтверждения Дэну, который быстро просмотрел их и отложил в сторону.

– Что еще?

– Срочных писем нет, сэр. Но нужно просмотреть и подписать вот эти контракты.

– С кем они?

– Их всего два. Первый с компанией «Холт трейдинг», а второй...

Но Дэн уже не слушал его. Он резко выпрямился и выхватил контракт из рук удивленного секретаря, бормоча себе поднос:

– «Холт трейдинг»...

Эдгарс в замешательстве покашлял.

– Уверен, сэр, документы в порядке. Но если вы желаете их проверить, я могу отправить их с посыльным к мистеру Холту.

– Нет, не надо.

– Простите, сэр?

– Я говорю, этого делать не нужно. Я просмотрю контракт и сегодня же сам отнесу его мистеру Холту. – Не обращая внимания на озадаченного клерка, Дэн продолжал: – Сегодня днем мне нужно будет уйти по делам, и по дороге я завезу контракт в «Холт трейдинг».

Эдгарс принял невозмутимое выражение лица, мудро воздержавшись от каких-либо замечаний по поводу странного решения Дэна.

– Да, сэр.

– Хорошо. – Дэн просматривал контракт, который держал в руке. – Тогда, Джон, если больше ничего нет...

Поняв намек, Джон поспешно встал и положил груду бумаг на дальний конец стола.

– Нет, мистер Уэстбрук, ничего. С вашего позволения, сэр, я вернусь к своей работе.

Дэн что-то пробормотал в ответ, но, честно говоря, даже не заметил ухода своего клерка, размышляя об очень приятной перспективе, столь неожиданно открывшейся передним.

Внимательно просмотрев контракт, Дэн убедился, что он содержит вполне стандартные условия, и встал из-за стола. К чему ждать дня, когда это можно сделать и утром? Он улыбнулся, вдруг вспомнив, что ему вовсе незачем ехать в контору компании, когда дом Джорджа Холта находится на Спрус-стрит, буквально в двух шагах отсюда. С этой мыслью Дэн покинул свою контору, насвистывая так же радостно, как и час назад.


Глава 4


Джеки снился сон.

Совершенно не похожий на ее прежние сны. Последнее время чаше всего ей снилось, как она стоит перед толпой возмущенно орущих людей и требует, чтобы ее выслушали и дали возможность защитить свою невиновность – или, точнее, объяснить серьезные причины, по которым она провинилась. Но говорить ей не давали и настаивали на ее наказании, которое неминуемо приближалось...

Обычно в этот момент она внезапно просыпалась и не сразу приходила в себя, все еще тяжело дыша от овладевшего ею во сне страха, хотя все равно не собиралась бросать свое дело.

Однако в последние три ночи сны ее приняли другой оборот. Теперь она пыталась убежать, но, куда бы ни бросилась, всюду ее настигал высокий крупный мужчина. Мужчина, который ее домогался.

Легко можно было догадаться, кто этот мужчина.

С тихим стоном перевернувшись на спину и закинув руку на подушку, Джеки лежала во власти готового прерваться сна, героем которого был Дэн Уэстбрук.

Чей-то теплый язык коснулся ее губ, затем провел по щекам и лизнул в кончик носа. «Неужели это ощущения от его поцелуя?» – в полусне подумала Джеки. У нее вырвался прерывистый вздох.

Ее плеча коснулось что-то мягкое и шелковистое. Наверное, такими бы оказались на ощупь его волосы...

Затем по ее лицу провели чем-то холодным и влажным.

Джеки мгновенно проснулась. Что такое?!

Прямо ей в глаза смотрели изумрудно-зеленые глаза котенка, который душераздирающе мяукнул, нарушив тишину... и чувственный сон Джеки.

– Виски! Ты меня до смерти напугал!

Джеки села в кровати, сбросив котенка на пол. Тот упрямо вскарабкался назад и забрался хозяйке на плечо. Затем, видя, что на него не обращают внимания, он снова жалобно замяукал прямо в ухо Джеки.

– Ну хорошо, хорошо! Ты своего добился! – Джеки сняла пушистый комочек с плеча и, согнув ноги в коленях, усадила на них котенка. – Только объясни мне, как ты, такая кроха, ухитряешься орать так, что в ушах звенит!

Виски не обращал внимания на ее слова. Поудобнее устроившись у нее на коленях, он облизнулся, довольно заурчал и сонно сощурил глазки, чувствуя на своей шерстке теплые лучи утреннего солнца.

Джеки посмотрела в сторону окна.

– А солнце уже высоко. Сколько же сейчас времени?

В ответ дверь ее комнаты распахнулась, впустив крепко сбитую пожилую женщину с затянутыми в узел седыми волосами.

– Наконец-то мы проснулись! – Она прошла в комнату и раздернула шторы, от чего комнату сразу залил ослепительный солнечный свет. – Я уж думала, вы намерены весь день проспать.

Джеки спокойно взглянула на хмурую экономку:

– И когда же ты видела, Грета, чтобы я валялась в постели целый день?

– Ладно уж, поскорее вставайте и идите завтракать. Уже десять часов!

Джеки не стала спорить, сняла с колен Виски, слезла с постели и сладко потянулась.

– Хорошо, Грета, я буду через несколько минут.

– Вот и отлично! – Бросив недовольный взгляд на Виски, Грета удалилась.

Только теперь Джеки позволила себе улыбнуться. Грета жила в их семье с тех пор, как Джеки себя помнила. Воспитанная в суровой немецкой семье, Грета была великолепной экономкой, но при этом крайне строгой и требовательной. Несмотря на всю ее ворчливость и, казалось бы, полное отсутствие эмоций она была очень привязана к обоим Холтам – и к отцу, и к дочери.

За двадцать минут Джеки успела умыться и надеть желтое, с белыми кружевами, муслиновое платье, а густые блестящие волосы стянула сзади желтой лентой.

– Идем, Виски, – позвала она. – Пойдем позавтракаем и посмотрим, что интересного сегодня в газетах.

Спускаясь вниз, Джеки услышала, как Грета спорит со стоящим в дверях мужчиной.

– Герр Холт сейчас отсутствует, – непреклонно говорила она. – Так что вы можете или оставить бумаги мне, или отнести их ему в контору.

– Понимаю, – отвечал ей низкий бархатный голос. – Вы позволите мне зайти, чтобы я мог оставить мистеру Холту записку, объясняющую мой визит? После чего я сразу же уйду.

Грета загородила вход своим внушительным телом.

– Простите, сэр. У меня нет привычки впускать визитеров... особенно незнакомых.

В ответ он коротко засмеялся.

– Я деловой компаньон мистера Холта, мадам, и, могу вас заверить, абсолютно респектабельный человек.

– Ну, это еще вопрос! – ввернула Джеки из-за широкой спины Греты и положила руку ей на плечо. – Все в порядке, Грета. Я знаю мистера Уэстбрука. Можешь его впустить.

Грета отступила в сторону с недоверчивым выражением на суровом лице.

– Вы уверены, фрейлейн?

– Да, Грета, совершенно уверена.

Грета помедлила, цепким взглядом оценивая внешность Дэна, затем неохотно удалилась в кухню, что-то ворча себе под нос.

Дэн проводил ее изумленным взглядом.

– Очень любезная особа, не так ли?

– Любезность – это не самое главное, мистер Уэстбрук,– сухо отрезала Джеки. – Что я могу для вас сделать?

Дэн пристально смотрел на Джеки. При дневном свете она казалась еще прекраснее: более юной и нежной и почему-то более беззащитной. Однако ее колкость осталась прежней.

– Во-первых, можете позволить мне войти.

Джеки жестом пригласила его пройти и, закрыв дверь, повернулась к нему лицом.

– Зачем вам понадобилось видеть моего отца?

– Мне нужно, чтобы он подписал один контракт, – сказал Дэн, не сводя с нее глаз.

– Вы всегда сами разносите бумаги, мистер Уэстбрук?

– Нет, – усмехнулся он.

– Понятно. Так вот, папа находится в конторе. Уверена, что вы знаете, где она расположена, тем более что вы давно работаете друг с другом. – Она с вызывающим видом надвинулась на него.

– Да, конечно, знаю, – спокойно произнес Дэн, кладя документы на низкий столик около двери. – Впрочем, я хотел видеть вас, а не вашего отца.

Ошеломленная этим наглым заявлением, Джеки замерла на месте.

Дэн приблизился к ней:

– Я не слышу вашей резкой отповеди, очаровательная мисс Холт!

Джеки не смела поднять на него взгляд, пребывая в полном смятении.

– Итак? – Он легко коснулся ее руки.

– Мне нечего вам сказать, – наконец выговорила она.

Усмехнувшись, Дэн взял ее руку в свою.

– Трудно поверить! – Он поднес ее руку к губам. – Я скучал по вас, Жаклин!

Джеки вырвала у него руку.

– Вы меня даже не знаете!

– Вы так думаете?

Случайно брошенное замечание насторожило Джеки. Она посмотрела ему прямо в серые глаза, пытаясь проникнуть в смысл его слов – что же ему о ней известно?

– Вам лучше уйти, мистер Уэстбрук, – неуверенно сказала она.

Дэн улыбнулся, лукаво и многозначительно, не отрывая взгляда от ее потемневших синих глаз.

– Меня зовут Дэн! И я рад, что вы думали обо мне, дорогая, потому что вы тоже не выходили у меня из головы. Вы позволите мне немного задержаться? – мягко спросил он. – Я прошу немногого... чашку кофе и... возможность поговорить с вами.

– Только кофе и разговор? – саркастически уточнила она, отчаянно стараясь держаться как обычно. – Я вижу, мистер Уэстбрук, у вас довольно скромные запросы.

– Я готов принять все, что вы предложите.

Возникла двусмысленная пауза.

– Фрейлейн Холт еще не завтракала! – раздался ворчливый голос Греты, которая прошла мимо них в столовую и со стуком поставила поднос на стол. – Я подала пирог с клубникой и кофе, – объявила она, выйдя оттуда и окидывая Дэна быстрым оценивающим взглядом. – Вы тоже можете позавтракать, герр Уэстбрук, – проворчала она и, не дожидаясь ответа, зашагала прочь своей тяжелой походкой.

Джеки изумленно взглянула ей вслед.

– Должна признать, что впервые вижу Грету такой любезной!

– А это считается любезным?

– Для Греты? Да, конечно.

И снова неловкое молчание.

– Решение за вами, Жаклин... Могу я с вами позавтракать?

– Мне не стоило бы этого разрешать.

– Но вы разрешите, правда?

– Только кофе!

– И беседа! – озорно подмигнув, напомнил он.

– Ну хорошо, я могу с вами поговорить, – уступила ему Джеки.

Она быстро повернулась и первой вошла в столовую, стараясь не поддаваться его магнетическому очарованию, чувствуя в нем какую-то опасность для них обоих. Ей не нравилось, что он производит на нее такое волнующее впечатление... Все это просто романтическая чушь, которую она всегда презирала. Прогнав Виски со стула, она напомнила себе, что должна обязательно выяснить, что на самом деле он о ней знает.

– Какой кофе вы предпочитаете, мистер Уэстбрук?

– Дэн... – упрямо напомнил он и добавил: – Черный, если позволите.

От его быстрых опытных взглядов не укрылись волнение и растерянность девушки. Сдержанная мисс Холт интересовалась им гораздо больше, чем ей хотелось бы.

Джеки указала ему на стул, передала ему чашку кофе и подвинула тарелку с двумя аппетитнейшими кусками пирога Греты.

– Благодарю вас.

Они в молчании приступили кеде.

– Как случилось, что мы с вами встретились только в эту пятницу? – наконец спросил Дэн.

Джеки незаметно слизнула с пальца крошку пирога.

– Я приехала вместо... вместо папиной компаньонки. К сожалению, она заболела и не смогла быть с ним на вечере у министра Гамильтона. Можете мне поверить, в противном случае меня бы там не оказалось. – В ответ на вопросительный взгляд Дэна она пояснила: – Я редко выезжаю в свет, мистер Уэстбрук, так как не нахожу интересными для себя все эти светские развлечения.

– Вы вообще не любите светские вечера или только те, которые устраиваются политиками, чьи взгляды вы не разделяете?

– Все светские развлечения, – решительно ответила Джеки. – Объяснение очень простое: мне не нравится, когда меня обхаживают!

– Понимаю, – улыбнулся Дэн. – А что же вам нравится?

Джеки отпила глоток кофе, настороженно глядя на него.

– Вы спрашиваете о моих интересах? Должна вас предупредить, что вам они покажутся не совсем обычными для девушки.

– А я и не ожидаю от вас ничего обычного!

– Что ж! – Она положила ладони на стол и слегка подалась вперед, словно готовясь к спору. – Я очень люблю читать, и у меня обширная библиотека, в основном состоящая из произведений классиков. Кроме того, я отлично играю в вист и в шахматы. – Она с вызовом смотрела на Дэна.

– Вашими вкусами можно только восхищаться! – вкрадчиво сказал он, не поддаваясь на приманку.

Джеки чарующе улыбнулась.

– Время от времени я также люблю поставить на какую-нибудь лошадь, которая кажется мне достойной доверия.

– Как и я!

Наступил момент ошеломить Дэна Уэстбрука.

– Еще я веду бухгалтерские книги компании отца «Холт трейдинг»!

Джеки ожидала неприятно его поразить, но он только восхищенно улыбнулся.

– Вы меня приятно удивили! Вы занимаетесь делом вместе с отцом?

– Я дочь своего отца, мистер Уэстбрук, следовательно, моя фамилия Холт, что и отражено в названии компании.

– Вашему отцу чрезвычайно повезло, – ласково произнес Дэн и осторожно накрыл ее ладонь своей. – Его дочь – не только неотразимая красавица, но еще большая умница и его верная помощница!

На лице Джеки невольно отразилось замешательство. Ее смущение было вызвано не комплиментом, ибо ей приходилось слышать и более изощренные и цветистые похвалы. Но обычно они исходили от мужчин, которые стремились только к тому, чтобы жениться на ней и полностью подчинить себе. Как же ей вести себя с этим очаровательным наглецом, который не скрывает своего восхищения не только ее внешностью, но и умственными способностями? Она не была настолько наивной, чтобы доверять ему и считать его намерения благородными. Он явно стремился очаровать ее, в этом она не сомневалась. Но казалось, ему нужно было от нее нечто большее... однако она не знала, что именно. Глядя на их соединенные руки, Джеки прерывисто вздохнула.

Возможно, Дэн Уэстбрук не чувствовал себя испуганным, но Джеки явно испугалась.

– Какое прекрасное имя – Жаклин! – Дэн начал медленно поглаживать пальцы Джеки, замечая, что она зачарованно следит за его движениями, а дыхание ее слегка участилось, и ему стоило огромного труда сдерживать желание обнять ее. – Такое нежное, чарующее и благородное! Оно вам очень подходит.

– Это французское имя, так назвала меня мама, – машинально пояснила Джеки, вся во власти жара его руки.

Дэн гладил се нежные пальчики.

– У вашей матушки превосходный вкус. Она француженка по происхождению? А кстати, не потому ли вы так страстно защищали Францию?

Джеки покачала головой:

– Напротив, мсье. Мама была родом из Квебека, канадская француженка. Ее семья не симпатизировала французам, предпочитая им англичан. Нет, сэр, у меня самостоятельная точка зрения на политику.

– Вы сказали «была». Вашей матери уже нет в живых?

– Она умерла десять лет назад, – коротко ответила Джеки, и по ее лицу проскользнула тень грусти.

– Извините, Жаклин.

В его голосе прозвучало странно искреннее и глубокое сочувствие.

Удивленная Джеки подняла голову. Дэн смотрел на нее с нежностью и страстью, и у нее бешено заколотилось сердце.

– Идите ко мне!

Дэн нежно стиснул ей пальцы и, прежде чем она очнулась, встал и привлек к себе так близко, что она почувствовала на своем лице его теплое дыхание.

– С первого же момента, как я вас увидел, я хотел испробовать вкус ваших губ, – жарко прошептал он, гладя ее по шелковистым волосам.

Сердце Джеки на мгновение замерло и снова сильно забилось.

– Вы тоже этого хотите, Жаклин! – Он просунул руку под густую массу волос и стал ласково поглаживать ее по шее. Сама того не сознавая, Джеки подалась навстречу его ласке, глаза ее закрылись, а из груди вырвался тихий вздох. – Скажите мне! – требовательно произнес он, и она распахнула глаза, в которых читались растерянность и неискушенная чувственность. – Я хочу услышать эти слова из ваших уст! – Он обнял ее чуть сильнее. – Скажите же, что хотите, чтобы я обнимал вас, чтобы я вас целовал! – Он поглаживал ее по плечам, большими пальцами касаясь пульсирующей жилки у нее на горле. – Велите мне поцеловать вас. Прикажите!

От ласкового поглаживания его теплых рук Джеки охватило незнакомое прежде чувство томления и неги, и ее знаменитая сдержанность мгновенно улетучилась. Она тонула в его потемневших серых глазах и видела, что он отлично понимает, что с ней происходит. Но он все равно ждал ее слов, а ей стало трудно дышать и говорить.

– Жаклин... – снова прошептал он.

– Д-да...

– Что – да? – Он взял ее лицо в руки и привлек к себе.

– Да... поцелуйте меня...

Глаза его мгновенно загорелись, и он приник к ее губам в страстном поцелуе. Джеки не только никогда не испытывала такого волнующего и захватывающего ощущения, она даже представить не могла ничего подобного. У нее закружилась голова, и руки ее сами собой взлетели и опустились ему на плечи. С гортанным стоном Дэн с силой прижал ее к себе, и его поцелуй стал еще более смелым и требовательным. Снова и снова он целовал ее, упрашивая, уговаривая, умоляя, чтобы она не только принимала эту восхитительно интимную ласку, но и отвечала на нее с таким же пылом.

И Джеки откликнулась на его призыв с только что проснувшейся страстью, которая поразила ее самое.

В Дэне вспыхнула кровь! Он оторвал Джеки от пола и тесно привлек к своему жаждущему телу... Да, он хотел ее, как никогда еще не хотел ни одну женщину.

Джеки потеряла чувство реальности, всем своим существом погружаясь в неведомые ей доселе упоительные ощущения, как отдавалась любому своему делу – полностью и без остатка.

Подогреваемый ее пылкостью, Дэн чувствовал, что теряет над собой контроль. Трепещущими от желания руками он гладил ее по спине, нащупывая пуговки, которые отделяли его от вожделенной прелести ее юного тела. Упиваясь нежными и смелыми поцелуями, он стремительно приближался к моменту, когда уже не смог бы сдержаться, готовый овладеть Джеки сию же минуту, здесь же, в этой столовой... не будь он уверен, что с ней это происходило впервые.

Мысль об этом заставила Дэна мгновенно вернуться к действительности.

С трудом сдерживаясь, он поднял голову и посмотрел на нес еще затуманенными от страсти глазами.

– Жаклин!

Веки ее затрепетали, затем глаза распахнулись, и она неуверенно посмотрела на него, еще не вернувшись из того нереального мира, где пребывала, и не понимая, почему он так резко отстранил свои губы.

Глядя на ее прелестное лицо, пылающее румянцем, Дэн испытал в груди странное чувство. Он опустил ее на пол и взял в ладони се лицо.

– Я понимаю вас, дорогая. Но только не сейчас... не так. Для вас это событие должно стать самым волшебным и незабываемым в жизни!

Джеки внезапно все осознала. Прижав ладони к пылающим щекам, она растерянно пробормотала:

– О Боже... Поверить не могу, что я...

Дэн положил руки на ее ладони.

– Нет, Жаклин, это не вы, а мы... Собственно, если бы на кухне не было Греты, вероятно, мы с вами зашли бы и дальше... – Несмотря на свое мучительное состояние, он весело усмехнулся.

Джеки ахнула и оглянулась назад.

– Господи, Грета! – Она в ужасе прикрыла глаза.

Но через мгновение ее возмутило собственное поведение, и она устремила на Дэна загоревшийся яростью взор.

– Мне грозит еще одна пощечина? – усмехнулся он. – Я ведь еще не совсем отошел от той, первой, которой вы меня наградили!

– Что вам от меня нужно, мистер Уэстбрук?

Дэн только засмеялся, услышав это официальное обращение.

– Прежде всего мне хотелось бы, чтобы вы называли меня по имени. Думаю, после нашей взаимной интимности это не такое уж неожиданное желание?

Джеки снова покраснела.

– Хорошо... Дэн. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Какой вопрос, дорогая? – Он уже думал о новом свидании, когда сможет сделать ее своей.

– Что вам от меня нужно? – повторила она, пытаясь высвободиться из его объятий.

– Полагаю, это достаточно ясно, Жаклин, – ответил Дэн, не выпуская се. – Мне нужны вы.

– Но вы мне не нужны! – заявила Джеки, отлично понимая, насколько нелепо это утверждение в свете только что происшедшего между ними.

– Мне горько это слышать, дорогая, но я хотел бы иметь возможность заставить вас изменить свое мнение обо мне. Не успела она ответить, как он снова поцеловал ее, на этот раз только слегка коснувшись ее губ своими. Джеки схватила его за кисти рук.

– Предлагаю допить кофе, дорогая, – мягко произнес Дэн, отпуская ее, предварительно убедившись, что она твердо стоит на ногах. – И закончим наш разговор.

«И как только этому человеку удается так легко владеть своими чувствами?» – недоумевала Джеки, обессиленно опускаясь на стул.

– Вы хорошо себя чувствуете? – ласково осведомился Дэн, вызвав у Джеки еще большее раздражение против себя.

– Отлично, мистер Уэстбрук! – уверенно заявила она, видя его насмешливо поднятые брови. – Уверяю вас, я не настолько хрупкое создание, чтобы испытать потрясение от обыкновенного поцелуя!

Оба прекрасно понимали, что происшедшее между ними никак нельзя было назвать обыкновенным поцелуем, но Дэн только заметил:

– Рад это слышать, дорогая.

Джеки отпила остывший кофе и решила, что следует немедленно сменить тему разговора.

– Вы ведь англичанин, – сказала она первое, что пришло ей в голову. Фамилия Уэстбрук частенько встречалась в бухгалтерских книгах ее отца, который как-то упомянул, что владелец этой компании родом из Англии.

Однако эта тема пришлась явно не по вкусу ее гостю. Глаза Дэна сердито сверкнули, и на мгновение перед ней предстал опасный человек, которого она видела ночью на прошлой неделе.

– Нет, американец!

Интуиция подсказывала Джеки, что надо оставить этот разговор, но она не смогла устоять перед любопытством.

– Но ведь по рождению вы англичанин!

– По рождению... да. – На щеке у Дэна заходили желваки.

– А когда вы приехали в Америку?

– Больше десяти лет назад.

Чем более сдержанными были его ответы, тем больший интерес одолевал Джеки.

– Вы получили образование в Англии?

– Я посещал Оксфорд.

– Оксфорд! Значит, ваш отец тори?

– Он маркиз.

Джеки не сразу осознала смысл этого сообщения, затем резко выпрямилась и с ужасом уставилась на него.

– Маркиз? – воскликнула она, как будто он был убийцей. – Значит, вы принадлежите к английской аристократии!

Дэн напряженно выпрямился на стуле.

– Я уже сказал вам, Жаклин, и не намерен повторяться. Я американец, такой же американец, как и вы. А кто такой мой отец, к делу не относится. Если вы еще не заметили, заявляю вам, что я вполне самостоятельная личность. Буду вам благодарен, если вы это запомните, потому что больше я не намерен говорить ни о своем отце, ни о его титуле. Я достаточно ясно выразился?

Заметив, как потемнели от гнева его глаза, Джеки почла за лучшее не спорить с ним.

– Вполне.

– Хорошо. Может, у вас имеются еще вопросы по поводу моего воспитания?

– Я не позволяла вам разговаривать со мной таким тоном, мистер Уэстбрук. Думаю, вам лучше уйти. Как бы мы с вами ни старались поддерживать обычную беседу, мы только задеваем друг друга.

Она встала, собираясь проводить его. Дэн тоже поднялся, взял ее за руку и снова притянул к себе.

– Прямолинейность и честность – прекрасные качества, любовь моя. Но если вы желаете быть со мной искренней и прямо высказывать свое мнение, я требую от вас того же права для себя. – Он мягко улыбнулся и поцеловал запястье тонкой девической руки. – А что касается характера наших с вами отношений, то вряд ли они изменятся, прелестная Жаклин. И должен заметить, mon chaton colereux, мой рыжий дикий котенок, вы и сами бы не захотели иного.

Джеки негодующе воззрилась на него, готовая пощечиной убрать с его лица эту самоуверенную улыбку.

– У, какой взгляд! – добродушно засмеялся Дэн и отпустил ее руку. – Действительно, лучше мне подобру-поздорову ретироваться, пока вы не ударили меня. – Он направился к дверям. – Поблагодарите от меня Грету за превосходный завтрак. Я непременно приду снова, чтобы еще раз им насладиться. – У выхода он задорно подмигнул ей. – До следующего раза, моя очаровательная Жаклин.

– Никакая я не ваша! – отрезала Джеки.

Дэн обвел взглядом ее спутанные волосы и припухшие от его поцелуев губы, затем неотразимо улыбнулся:

– Но будете ею, mon chaton colereux, непременно будете!


Глава 5


– Обед был замечательным, Джордж, для разнообразия я с удовольствием пообедала вне дома. Благодарю тебя. – Одарив Джорджа очаровательной улыбкой, Моника Бриссет решительно отставила чашку с недопитым кофе и откинулась на спинку изящно выгнутого стула. – Больше я не в состоянии съесть ни кусочка!

Джордж ласково улыбнулся:

– Очень рад, что тебе понравилось, дорогая. Ты заслуживаешь всего самого отборного: еды, вина...

– И мужчин? – поддразнила она, кокетливо сощурив голубые глаза. – Если ты хотел сказать именно это, то у меня уже есть самый замечательный мужчина в мире. И это ты! – Она потянулась через столик и взяла его за руку.

Джордж поднес к губам ее холеные пальчики.

– К сожалению, мы не очень часто видимся. Мне отчаянно не хватало тебя на прошлой неделе, на вечере у министра Гамильтона.

Моника ласково погладила его по щеке.

– Мне очень жаль, mon amour, – сказала она, надув губки, что, как ей было известно, неотразимо действовало на Джорджа. – Но у меня положительно не было сил идти на бал, ведь мне пришлось пролежать в постели целых два дня.

– Разумеется, дорогая моя, – согласился Джордж и озабоченно посмотрел на нее. – Но сейчас ты уже хорошо себя чувствуешь?

Она на секунду нахмурилась, затем с деланной беспечностью отвечала:

– Конечно, Джордж, мне уже совсем хорошо.

Но, как она и рассчитывала, Джордж заметил оттенок грусти и неуверенность в ее голосе и явно встревожился, за что она мысленно поздравила себя. Как им легко манипулировать, насмешливо подумала она, так же просто, как Томасом. Эти два глупца, по уши в нее влюбленные, как нельзя лучше подходили для ее целей. Впрочем, именно поэтому она и выбрала их несколько месяцев назад. Джордж – и крайне доверчивый вдовец, владелец торговой компании, благодаря чему она могла установить надежную связь с Францией. Томас – молодой, стремившийся разбогатеть холостяк, она сразу поняла, что его легко будет соблазнить и сделать своим соучастником, а ведь он был связан тесной дружбой с Гамильтоном и имел доступ в правительственные круги.

Да, чутье ее не подвело: эти двое оказались идеальными помощниками для выполнения ее задания.

Джордж встревоженно подался вперед:

– Моника, ты чувствуешь себя нездоровой?

– Нет, дорогой, конечно, нет, – заверила она его, глубоко вздохнув.

Он внимательно всматривался в ее красивое лицо, стараясь определить признаки болезни, но ничего не обнаружил.

– Ты говоришь мне правду?

Она мягко улыбнулась ему:

– Я не стала бы тебя обманывать, cheri, ты же это знаешь.

– Но что-то не в порядке, – проницательно заметил он. – Скажи, в чем дело?

Моника снова помедлила, нерешительно опустив длинные ресницы.

– Мне не хотелось бы тревожить тебя своими проблемами, дорогой Джордж.

– Все, что беспокоит тебя, так же тревожит и меня. Говори же, дорогая!

Она молча смотрела на него с тонко рассчитанной паузой.

– На этой неделе твои товары будут отгружаться в Европу?

– А что? – удивился Джордж, меньше всего ожидавший такого вопроса. – Нет, в ближайшие две недели отправки не будет. Но почему ты спрашиваешь?

Голос Моники дрогнул.

– Это... дело касается моей сестры Бриджит...

– Твоей сестры? Которая находится в Париже? Она заболела?

Она покачала головой, задумчиво глядя перед собой:

– Не физически. Только я очень за нее беспокоюсь, Джордж. Она так много потеряла в связи с революцией! Сначала у нее арестовали мужа и заключили его в тюрьму в Карме, а потом несколько раз переворачивали вверх дном весь ее дом, надеясь найти улики, которые доказывали бы и ее вину. Боюсь, что, если так пойдет и дальше, она сделает с собой что-нибудь отчаянное! – Ее голубые глаза наполнились слезами, и она промокнула их тонким батистовым платком. – Она говорит, что только мои письма придают ей силы и дарят утешение. В следующем месяце у нее будет день рождения, и я приготовила к этому дню небольшой подарок... Я надеялась, что ты сможешь... – Она резко замолчала и опустила голову. – Прости меня, Джордж, мне следовало держать себя в руках.

Джордж ласково сжал ее руку:

– Но почему ты не сказала об этом раньше?

– Не хотела тебя обременять, – прошептала она.

– Ты никогда не будешь для меня бременем, дорогая, никогда! – Он подумал, затем решительно сказал: – Принеси мне свою посылку. Я поговорю со своим компаньоном и устрою так, чтобы ее захватил ближайший корабль, который отправляется на материк. И твоя сестра получит подарок как раз к своему дню рождения! Ты довольна, дорогая?

– О, Джордж, неужели это действительно возможно? – Глаза Моники заблестели от слез и надежды. – Как мне тебя благодарить?

– Своей радостной улыбкой, – нежно отвечал он. – Другой награды мне и не надо!

Чарующая улыбка Моники осветила зал гостиницы и согрела сердце Джорджа. В свои сорок пять лет он уже не надеялся снова полюбить. Прошедшие со смерти его обожаемой жены Марии десять лет он посвятил маленькой Жаклин, в которой души не чаял. Но теперь в его жизнь вошла Моника, и он опять чувствовал себя настоящим мужчиной, безнадежно влюбленным.

– Идем, дорогая, – предложил он, не отрывая от ее прелестного лица пристального взгляда. – Давай уйдем отсюда.

Моника понимающе улыбнулась:

– Пойдем, дорогой.

Она ласково погладила его по чисто выбритой щеке... в качестве обещания на предстоящий вечер.

* * *


Утром в среду Дэн направился в канцелярию Гамильтона, где должен был состояться серьезный разговор.

В течение двух дней после визита Дэна к Жаклин он был по уши занят работой в своей компании и только сегодня смог откликнуться на настойчивое приглашение Гамильтона. Он знал, что Александр намерен обсудить с ним результаты вечера, который состоялся в пятницу, но ничего не мог ему сообщить, ибо никаких результатов не было. Но Александр уже прочитал «Дженерал эдвертайзер», который вышел в понедельник, и наверняка разозлился и на Лэффи, и на Дэна, которому так и не удалось раскрыть личность этого подстрекателя.

Дэн тоже был крайне собой недоволен и, зная, как его друг нетерпимо относится к любым неудачам, понимал, что его ожидает нелицеприятный разговор.

Но, войдя в кабинет Гамильтона, он был поражен, увидев, что тот с яростью громыхает ящиками письменного стола, выдвигая их один за другим.

– Ради Бога, что ты делаешь?

Гамильтон поднял к нему расстроенное лицо:

– Мне начинает казаться, что я выжил из ума! Я был уверен, что положил эти бумаги в верхний ящик, но их здесь нет, черт возьми!

– Бумаги? Какие именно? – встревожился Дэн.

– В которых содержатся мои инструкции Джею. Через две недели он едет в Англию, и я обрисовал ему стратегию наших переговоров, как я ее себе представляю в условиях нынешнего кризиса.

– И эти бумаги пропали? – Дэн еще больше помрачнел.

– Похоже, что так. Понимаешь, если эти документы достанутся англичанам, они будут знать наши требования еще до того, как Джей приступит к переговорам, и смогут отлично подготовиться и выставить возражения по каждому из наших условий. И тогда Джею не добиться у них никаких уступок. Все его задание будет провалено! – Гамильтон с ожесточением задвинул ящик. – Я думал, что в пятницу положил их в стол, и, по правде говоря, с тех пор не заглядывал в этот ящик. – Оба одновременно подумали о краже, но не произнесли этого слова. Гамильтон не любил делать поспешные выводы.

Дэн быстро осмотрел кабинет. В нем было мало мебели, и если бумаги находились еще здесь, их легко можно было бы найти.

Начав с того, что бросается в глаза, Дэн осмотрел открытые отделения полки над столом Гамильтона и все бумаги, что лежали на столе. Оттуда перешел к ящикам низких столиков, перевернул подушки сидений. Бумаг нигде не было.

К этому времени его беспокойство возросло, ибо он знал педантичное обращение Александра с документами.

Намереваясь закончить поиск в столе Александра, Дэн направился к нему, как вдруг тот издал радостный вскрик и вскочил на ноги.

– Да вот же они!

Дэн облегченно вздохнул:

– Слава Богу! И где же ты их нашел?

– Они оказались засунутыми между другими документами. Видно, я положил их в средний ящик, а не в верхний, как был уверен. – Гамильтон со вздохом покачал головой. – С годами я становлюсь рассеянным!

Дэн насмешливо фыркнул:

– Какие там годы! Просто ты переутомился. Ты же человек, Александр, а не Бог. Уж слишком ты многого от себя требуешь!

– И от тебя? – весело усмехнулся Александр, к которому вернулось хорошее настроение.

Дэн уселся.

– Ну, вот мы и подошли к причине, по которой ты меня вызывал. К загадочной личности этого вездесущего Джека Лэффи.

– Которую тебе так и не удалось раскрыть!

– Да. И признаться, я просто теряюсь в догадках, кто это может быть.

– Я тоже. – Гамильтон отодвинулся от стола. – Ты узнал во время бала что-нибудь важное?.. – Он выразительно помолчал. – Я имею в виду, помимо твоего знакомства с дочерью Джорджа Холта?

– Я вижу, от тебя ничто не укрылось.

– Ну, видишь ли, трудно было не заметить твоего явного увлечения этой леди. Стоило мне так стараться, чтобы дамы тебе не досаждали, – слегка поддел он друга. – Но ты, оказывается, предпочел провести вечер не в угрюмом одиночестве. – Он внимательно посмотрел на непроницаемое лицо Дэна. – А она действительно потрясающе хороша!

– Я это заметил.

Гамильтон скрыл улыбку.

– Как и все остальные мужчины на балу, хотя ты не дал им возможности ухаживать за ней.

– И не собирался, – хмуро ответил Дэн.

Гамильтон засмеялся.

– В самом деле? Могу я поинтересоваться твоими успехами с очень живой и энергичной мисс Холт?

– Чуть лучше, чем в отношении Лэффи, – неохотно признался Дэн.

Лицо Гамильтона стало серьезным.

– Содержание «Дженерал эдвертайзер» опровергает наши предположения, что его не было на вечере в пятницу.

– Ясно, что он проник туда.

Гамильтон с досадой стукнул кулаком по столу:

– Так кто же из гостей был Лэффи? Кто из моих предполагаемых «друзей» написал эту статью? Не зная, кто такой Лэффи, мы не сможем заткнуть ему рот.

– Пусть тебя эта проблема не беспокоит. Я уже придумал, как положить конец его поклепам.

– Вот как? А почему же не сказал мне об этом?

– А какой смысл? Мой план нельзя применить, пока мы не установим личность Лэффи.

– Все равно я хотел бы его выслушать. – Гамильтон посмотрел на дверь, чтобы убедиться, что она плотно закрыта, затем выжидающе взглянул на Дэна: – Расскажи мне, что ты задумал.

– Когда мы узнаем, кто из наших так называемых коллег на деле является Лэффи, мы накормим его конфиденциальной политической информацией и дождемся, чтобы он рассказал о ней в своей статье.

Гамильтон устремил на него пораженный взгляд:

– Но тем самым мы подвергнем страну опасности!

– Нет, если предоставим ему ложные факты.

По лицу Гамильтона пробежала понимающая улыбка.

– То есть мы подкинем Лэффи волнующие, но фальшивые сведения и подождем, когда они появятся в «Эдвертайзере»!

– Да, после чего мы разоблачим эти сведения как абсолютно фальшивые и таким образом дискредитируем Лэффи и его статьи перед всей Филадельфией! – Дэн победно щелкнул пальцами. – Короче, Лэффи сам сунет голову в петлю. Но для этого нам с тобой нужно узнать, кто он.

Робкий стук в дверь помешал Гамильтону ответить.

– Да?

В кабинет вошел Джон Эдгарс, нервно вытирая ладони о панталоны.

– Простите, что помешал, сэр, – начал он, глядя на Дэна.

– Джон? Что случилось? – с удивлением спросил Дэн.

Его клерк не стал бы искать его, если бы дело не требовало немедленного вмешательства патрона.

Эдгарс смущенно покашлял.

– Сегодня утром вам доставили срочную посылку от Джорджа Холта. Он просит, чтобы ее отправили на нашем судне, которое сегодня отплывает в Европу. Я не знаю, как вы решите с этим поступить...

Дэн озадаченно нахмурился:

– Это не похоже на Холта. Обычно он планирует свои поставки за несколько недель.

– Да, сэр, – кивнул Эдгарс. – Но он так настойчиво просил ее принять. Мне отказать ему?

– Пожалуй, не надо. Если Холту нужно что-то отослать на континент, думаю, мы можем ему помочь. Идите в контору и сделайте необходимые указания.

Во время их разговора Александр Гамильтон хранил молчание. Любопытно, что за время его встречи с Дэном имя Джорджа Холта всплывало уже дважды. Сначала в связи с его дочерью Жаклин, а сейчас в связи с его нарушением обычной деловой процедуры.

Гамильтон задумчиво теребил подбородок. Хотя самому ему приходилось редко иметь дело с преуспевающим владельцем «Холт трейдинг компани», он знал, что Дэн сотрудничает с ним давно и очень удачно. Также ему было известно, что Холт вращается в кругу влиятельных политиков и дружит как с федералистами, так и с республиканцами. Самому Гамильтону Холт представлялся достаточно приятным человеком, хотя настроенным слишком профранцузски.

А сейчас Холт обратился с явно необычной для него просьбой.

– Очевидно, Джордж Холт немного импульсивный человек, – осторожно выразил он вслух свое мнение, когда Эдгарс поспешил их покинуть.

Дэн недоумевающе покачал головой:

– Отнюдь! Этот человек поразительно пунктуален во всех делах. Обычно он представляет мне заявки на отгрузку своих товаров за несколько недель. Для него эта просьба крайне нетипична.

– В самом деле? – машинально проговорил Гамильтон, которого насторожил момент, выбранный Холтом для своей странной просьбы. Александр подумал о себе, что становится чересчур подозрительным. Казалось бы, какое ему дело до этого инцидента... правда, по своей природе он терпеть не мог неразрешенных вопросов. Последнее время он постоянно находился в состоянии крайнего нервного напряжения и тревоги из-за сложных отношений с Англией и статей Лэффи, которые носили явно провокационный характер и возбуждали недовольство в обществе. А тут еще он переволновался из-за предполагаемой пропажи важных документов... Он решил как следует поразмыслить над этим эпизодом, когда останется один. Если бы Дэн не был настолько поглощен предметом их прежнего разговора, он заметил бы сосредоточенный взгляд друга. Но теперь он мысленно вернулся к. Лэффи и к проблеме установления его личности.

– И что же теперь? – спросил он.

– Что?

– Что нам делать дальше? Как определить, кто из гостей был Лэффи? – в отчаянии сказал Дэн, вышагивая по кабинету.

– Дай мне подумать несколько дней, – уклончиво ответил Гамильтон. – Возможно, решение этого вопроса придет само собой.

Дэн резко остановился и устремил на друга пристальный взгляд.

– Мне казалось, ты не знаешь, кого подозревать.

– Не знаю, – подтвердил Гамильтон. – Но считаю необходимым тщательно изучить список гостей. Это должно стать первым шагом в наших поисках.

Дэн молчал, не понимая ход размышлений министра.

– Хорошо, – наконец проговорил он. – Но я намерен продолжать свои попытки установить его личность. На мой взгляд, этот наглый писака ни на минуту не задумывается о том, какой вред стране приносят его статейки, что почти ставит его на одну доску с изменником. И я буду действовать соответственно этому, – мрачно добавил он. – Этот скользкий тип от меня не уйдет!

– Я в этом не сомневаюсь, – мягко согласился Гамильтон. – Надеюсь, ты очень скоро разоблачишь его.

Прошла бесконечно долгая неделя, а Дэн так ни на шаг и не продвинулся в раскрытии тайны Джека Лэффи. Он скрытно изучил каждого подозрительного человека из числа гостей, но все безрезультатно. С досадой и злостью ему пришлось признать, что спустя месяц после бала Лэффи по-прежнему остается неуловимым.

И такой же неуловимой оказалась и Жаклин Холт.

И если неудача с разоблачением Джека Лэффи делала его раздражительным, то отсутствие прогресса в отношениях с прекрасной мисс Холт приводило его в бешенство.

Он послал ей пять записок, которые она оставила без ответа; несколько раз он пытался проникнуть в дом Холта, но каждый раз его встречала на пороге непреклонная Грета и, не особо утруждая себя вежливостью, под любым предлогом давала ему от ворот поворот. Наконец Дэн пришел к неприятно поразившему его заключению, что молодая женщина, за которой он так упорно пытается ухаживать, явно им пренебрегает. Такое случилось с ним впервые в жизни. И по иронии судьбы до сих пор ни одна женщина не возбуждала Дэна до такой степени. При одном воспоминании о Жаклин у него загоралась кровь, он думал о ней целыми днями, ее образ преследовал его по ночам. Несмотря на огромную занятость в бизнесе, несмотря на политические проблемы, требующие его самого пристального внимания, он ловил себя на том, что Жаклин постоянно присутствует в его мыслях: он вспоминал ее блестящие густые волосы, бездонную синеву ее глаз, с умилением думал о ее колкостях по отношению к нему.

А чаще всего... какой она была в его объятиях.

Этот единственный взаимный поцелуй снова и снова приходил Дэну на память. Он мечтал о том дне, когда она с такой же пылкостью только что проснувшейся страсти ответит на его любовь. Но вместе с тем он каким-то шестым чувством угадывал, что ему будет мало только физической близости с ней... что этого никогда не будет достаточно ни для него, ни для Жаклин.

Дэн отлично понимал, чего пытается добиться его своенравный дикий котенок. По своей наивности она надеялась, что если будет его избегать, делать вид, как будто его не существует, то сможет забыть, что между ними произошло... точнее, происходит. Но Дэн был далеко не так наивен, он обладал несравненно большим жизненным и сексуальным опытом и знал, что его отношениям с Жаклин далеко до конца... собственно, они только начали развиваться.

И он решил, что Жаклин тоже должна это понять.

Яркое майское солнце стояло высоко в небе, когда Джеки вышла из дома в сопровождении возбужденного Виски, который тут же бросился бежать по своим делам. Джеки постояла, подняв лицо к небу и глубоко вдыхая свежий воздух, напоенный ароматами только что распустившейся листвы. Весна была в полном разгаре, сады источали одуряющий запах сирени, и в небе звенело разноголосое пение птиц.

– Ах, я и забыла, до чего же хороша весна! – пробормотала Джеки, поправляя выбившийся из прически локон.

Конечно, нужно было надеть капор, но солнце так приятно пригревало, а она так давно не позволяла себе погулять при дневном свете.

Погруженная в свои мысли, Джеки прошла через сад и двинулась дальше по густой зеленой траве. Не то чтобы она была трусихой. В своей жизни она сталкивалась и с более опасными вызовами, чем Дэн Уэстбрук, но никогда не испытывала страха, никогда не сдавалась. И все же... Она со стыдом и возмущением вспоминала, как полностью потеряла самообладание во время поцелуя с Дэном. Такое случилось с ней впервые в жизни! Джеки питала инстинктивное отвращение к сентиментальной слабости. И если единственный способ избавиться от нежелательных чувств – это избегать встреч с Дэном, значит, так тому и быть.

По правде сказать, она не ожидала, что он окажется таким настойчивым. Его бесконечные записки и упорные попытки прорваться к ней в дом прекратились всего два дня назад, что позволило Джеки вернуться к привычному образу жизни, который она вела до внезапного появления в ней Дэна Уэстбрука. Она поздравила себя с победой, убежденная, что наконец-то заставила его отказаться от ухаживания... отмахнувшись от укола разочарования, вызванного этой мыслью.

– Добрый день, mon chaton!

Вкрадчивый мужской голос заставил ее вздрогнуть и быстро обернуться.

Выйдя из-за высокой ивы, которая закрывала его от Джеки, Дэн усмехнулся:

– Прелестная погода, не правда ли?

– Что вы здесь делаете? – сухо спросила она, недовольная тем, что опять позволила ему застать себя врасплох, и невольно отступила назад. Его появление повергло ее в сильнейшее замешательство, и она злилась и на себя, и на Дэна Уэстбрука.

– Поджидаю вас, моя прелесть. Потому что, кажется, вы не получили ни одного моего письма... или от вас скрывали мои визиты. – Он выпрямился и пытливо посмотрел ей в глаза. – Никогда бы не подумал, что ваша преданная Грета может оказаться такой забывчивой!

– Я... Я была очень занята, – запинаясь произнесла она и покраснела.

Взгляд Дэна остановился на ее губах.

– Должен признаться, вы не произвели на меня впечатление трусихи, любовь моя! – Его голос был глуховатым, полным страсти и возбуждающим.

– Я не трусиха!

– Почему же вы меня избегаете? – Дэн шагнул к ней, широкими плечами загородив от Джеки солнце.

– Потому что я не так глупа.

– То есть?

– Это значит, что я не желаю попасться на вашу удочку. Вам достаточно ясно, мистер Уэстбрук?

Дэн усмехнулся, услышав, как она намеренно назвала его по фамилии.

– Совершенно ясно... мисс Холт. – Он весело подмигнул ей, вплотную приблизился к ней и, опустив руки на ее тонкие плечи, стал их поглаживать. – Я понимаю, вы испугались того, что между нами произошло. Но вам нечего бояться. Я вовсе не желаю вам зла, прелесть моя.

– Но вы намерены соблазнить меня, – подавляя волнение, настороженно прошептала она.

– Нет. – Дэн нежно взял ее лицо в ладони, поражаясь своему страстному желанию и понимая, что его тянет к ней не только физически. – Наоборот, любовь моя. Я намереваюсь позволить вам соблазнить меня.

Джеки схватила его за кисти рук и оттолкнула их прочь, вздрагивая от охватившего ее негодования.

– Что вы сказали?!

Дэн удержал ее за руку, так что она вынуждена была выслушать eго.

– Я не отпущу вас, Жаклин, я слишком вас хочу. Более того, вы тоже меня хотите. – Она бурно запротестовала, но он не обратил на это внимания. – Но я не возьму того, чего вы мне не предложите по своей воле. Так что, как видите, дорогая, – он высвободил руку и погрузил в мягкую массу ее волос, – вам совершенно нечего бояться. Я не заставлю вас насильно лечь в мою постель. Но если вы придете ко мне по собственному желанию, я с радостью вас приму. – Он легко поцеловал ее в губы. – А вы придете ко мне, любовь моя, придете, можете мне поверить!

Джеки с силой вырвалась из его крепких рук.

– Вы надменный, самоуверенный и презренный негодяй!

Она потерла свое запястье, стараясь убрать покалывание, которое появилось не от боли, а от прикосновения руки Дэна Уэстбрука.

Дэн медленно улыбнулся.

– Тем не менее мне удалось вас возбудить!

– Вы меня взбесили! – отрезала она.

– И взбесить. – Он взял ее руку и нежно поцеловал запястье, которое она терла. – Вам больно?

– Вы меня оскорбили! – Она оттолкнула его руку.

Дэн удивленно поднял темные брови:

– Своим признанием, что хочу вас? Тем, что сказал вам, какая вы прелестная и желанная женщина? – Он приподнял ее подбородок и пристально взглянул в смятенные синие глаза. – Оскорбил вас, честно признавшись, что я мечтаю о том, чтобы заниматься с вами любовью? – тихо добавил он, проведя большим пальцем по ее нижней губе. – Нет, mon chaton, это не оскорбление, а самый большой комплимент, который только мужчина может сделать женщине!

Джеки растерянно смотрела на него, возмущенная тем, что одних речей Дэна было достаточно, чтобы привести ее в такое волнение и заставить испытывать неведомые доселе чувства, сопровождаемые дрожью всего тела, которую она никак не могла унять. Но действительно ли это было страстное желание близости с мужчиной, или ее трясет от возмущения, что ее неопытность подверглась коварному манипулированию со стороны этого опытного красавца?! Одно было верно – Джеки готова была потерять голову.

Дэн почувствовал укол совести при виде полного смятения девушки, уж слишком напористо он действовал.

– Вы вышли погулять? – поинтересовался он, неохотно отпуская се.

– Погулять? – запинаясь переспросила Джеки, ошеломленная легкостью, с какой он перешел от чувственного разговора к самым обыденным вещам.

– Да, именно это я и хотел узнать, дорогая, – мягко повторил Дэн.

Джеки с трудом возвращалась к действительности.

– Да, – хотела подышать свежим воздухом. Я не выходила из дома с... – Она замолчала и покраснела, понимая, что он отлично знает, с какого времени она не покидала дом, и даже знает почему.

Дэн не стал ее поддразнивать.

– Могу я пойти вместе с вами? Она вздохнула.

– Дэн...

– Во всяком случае, вы не забыли мое имя, – обрадовался он. – Значит, мне еще есть на что надеяться. Вообще-то я очень везучий, по секрету вам признаюсь.

– Знаете, сэр, мне кажется, вы даже змею способны уговорить отказаться от своей добычи! – не удержалась от смеха Джеки.

– А как вам кажется, получится у меня уговорить вас взять меня с собой на обычную прогулку? – не унимался Дэн, коварно усмехаясь. – Только как следует подумайте, прежде чем отказаться. Потому что иначе мне придется прибегнуть к единственному известному мне способу убеждения... то есть продолжить то, что мы с вами не так давно прервали. – Она вся порозовела, и он рассмеялся. – Но на этот раз нам не удастся воспользоваться уединением в вашей столовой и придется проделать это на лужайке перед вашим домом, – широким жестом он повел вокруг, – на виду у всех соседей! – Он с невинным видом посмотрел на Джеки: – Выбор за вами, дорогая моя.

Джеки недоверчиво воззрилась на него:

– И вы решились бы на это?!

Она посмотрела в оба конца пустынной улицы, представив себе реакцию соседей, если бы они увидели ее страстно целующейся с мужчиной среди бела дня, и едва вслух не рассмеялась.

– А почему бы и нет? И, как я понимаю, это вас нисколько не смутило бы, я прав? – с восхищением глядя на нее, спросил он.

В глазах Джеки плясали смешинки.

– То, что вы меня поцелуете, или то, что это могут увидеть посторонние?

Дэн довольно засмеялся.

– Ну, смею надеяться, мой поцелуй не оставит вас равнодушной... мягко говоря. Я имел в виду второе.

– Пожалуй, нет. – Джеки пожала плечами. – Если бы я обращала слишком много внимания на то, что думают обо мне окружающие, я стала бы такой, как другие женщины: невероятно благонравной и скучной!

– Ничего не скажешь, превосходное описание дамского пола!

– Ну, может, и не превосходное, зато точное.

– А вы, конечно, исключение.

– Конечно! – Она ослепительно ему улыбнулась.

И вдруг от ее улыбки Дэна охватила такая неистовая страсть, что у него голова закружилась.

– Подойдите ко мне, Жаклин. – Голос его прозвучал серьезно и напряженно.

Джеки покорно подошла к нему, чувствуя, как слабеет ее воля, и пытаясь уверить себя, что ей просто интересно в его обществе и что ее вовсе не влечет к нему.

И неожиданно для себя оказалась в его объятиях.

Скрытые высокими соснами, что росли у ее дома, они обменялись нетерпеливым и пылким поцелуем.

– Как я о вас тосковал! – выдохнул Дэн, приподнимая ее от земли и всем телом прижимая к себе.

Джеки обняла его за шею, принимая все, чему он ее научил в первый раз, – касание его языка, ощущение его сильного тела, страстный поцелуй.

Дэн слегка откинул назад ее голову и начал целовать ее нежное горло. Он вдыхал аромат ее волос за ушком, шептал ее имя, затем стал покусывать нежную мочку уха, пока у нее не вырвался стон. Тогда он проложил своими поцелуями пылающую дорожку к плечу и ниже, к выступающим из выреза платья нежным холмикам ее груди.

– Я хочу вас! – шептал он, чувствуя под губами учащенное биение се сердца. – Всю вас! – Подняв голову, он заглянул в ее синие глаза и, увидев в них ответную страсть, испытал радость торжества. – Жаклин... Вы должны мне принадлежать. – Дэн только сейчас понял, что весь дрожит.

– Нет... – едва смогла выговорить Джеки.

Дэн поцеловал ее в пылающую щеку.

– Да, – нежно возразил он, стараясь обуздать рвущуюся наружу страсть. – Но не сейчас. Только тогда, когда вы так же отчаянно захотите меня. Только тогда. – Он быстро наклонил голову и снова коснулся губами нежной девичьей груди, шепча: – Ваш первый раз должен быть таким же опьяняющим, таким же незабываемым и исключительным, как и вы сама!

Слова Дэна волновали, радостно возбуждали Джеки, которая придерживалась за его плечи, опасаясь потерять равновесие, так сильно кружилась у нее голова.

– Откуда вы знаете, что это будет мой первый раз?

Его взгляд был пронизан глубочайшей нежностью.

– Просто знаю, и все.

– Черт побери, Дэн Уэстбрук! – прошептала она, бессознательно гладя его по затылку. – Черт вас побери!

– С удовольствием, только бы вы были рядом! – И он привлек ее к себе и снова поцеловал.

– Остановитесь, – прошептала она, не размыкая своих рук, с глазами, прикрытыми от неги.

– Скоро остановлюсь, – пообещал он и продолжал ее целовать безумно и глубоко, что только разжигало их желание. Наконец он опустил ее на землю, и она прислонилась головой к его груди.

– Не бойтесь, дорогая, – прошептал он в ее спутанные волосы. – Я никогда не сделаю вам больно.

– Вы меня страшно смущаете, – призналась Джеки.

– Я знаю. – Он поцеловал ее в голову. – Но это скоро пройдет.

Она подняла на него взгляд:

– Вы так в себе уверены?

Дэн машинально поправил ее спутанные кудри, чтобы строгая Грета ничего не заметила. Даже если Жаклин действительно не заботилась о своей репутации, Дэн не мог позволить ей скомпрометировать себя. Наконец он покачал головой:

– Это не имеет ничего общего с моей самоуверенностью, дорогая, просто я это чувствую, вот и все.

– Но только в том случае, если я сама приду к вам, – напомнила она.

Он усмехнулся:

– Да, mon chaton colereux! Только в этом случае.

– Вы буквально излучаете вызов, сэр, – сказала Джеки, мысленно пообещав себе, что он никогда этого не добьется, а затем решила, что ей пора высвободиться из его рук... вот сейчас, еще через минутку.

Дэн поцеловал ее в кончик слегка вздернутого носика.

– И надеюсь никогда не утратить этого качества. – Он слегка отстранил ее, оставив одну руку у нее на плече.

Джеки взглянула на него и улыбнулась:

– Вам кажется, что, продолжая меня держать, вы сможете повлиять на мое решение?

Дэн засмеялся:

– Нет! Я намеренно слегка вас придерживаю, чтобы у вас не подогнулись колени и вы не упали прямо на траву.

Джеки вся ощетинилась и резко скинула его руку, но действительно покачнулась и снова за нее ухватилась.

– Так лучше, дорогая? – Он невольно усмехнулся и продел ее руку под свой локоть. – Я провожу вас до дверей.

Он сделал шаг и тут же обо что-то споткнулся. Взглянув вниз, он увидел у своих ног маленький черный комок меха, который вдруг ожил, зашипел и возмущенно выгнул спину в ответ на оскорбление.

– Это еще кто? – Дэн уставился на очаровательного котенка.

– Это мой котенок. – Джеки наклонилась, взяла Виски на руки и нежно поцеловала его в пушистую шерстку. – Все в порядке, малыш, – прошептала она. – Да, он такой большой и, наверное, наступил на тебя, и тебе было больно, но он не нарочно. – Она погладила крошечное тельце котенка, который довольно заурчал.

– Я действительно не хотел тебя обидеть, – сказал Дэн, наклоняясь, чтобы почесать Виски за ушком. – В следующий раз я буду более...

Не успел он коснуться шерстки Виски, как тот мгновенно подскочил и с яростным шипением ударил по щеке Дэна острыми коготками. Тот возмущенно охнул, а котенок спрыгнул на траву и умчался, как спасающийся от наказания шаловливый ребенок.

– Виски! – крикнула ему вслед пораженная Джеки.

– Вот чертенок! – L’y прижал пальцы к глубоким царапинам на левой щеке.

Оглянувшись вслед удирающему котенку, Джеки подошла к Дэну.

– Прошу прощения за выходку моего подопечного. – Она убрала руку Дэна и встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть царапину. – Виски никогда не позволял себе такого, он всегда такой дружелюбный по отношению к людям.

– Значит, ко мне он не испытывает дружеских чувств, – проворчал Дэн, чувствуя острую боль от глубоких порезов.

Вдруг Джеки вспомнила ту ночную сцену и с трудом подавила взрыв смеха. Это была не первая встреча Дэна с Виски... уже второй раз он напал на Дэна.

– Не понимаю, что здесь смешного? – раздраженный улыбкой Джеки, проворчал Дэн.

– Ничего, ничего, – заверила она его и увидела, что у него течет кровь по щеке. – Пойдемте в дом, я обработаю ваши царапины.

Раздражение Дэна мгновенно испарилось.

– А вот это отличная мысль!

Он позволил, чтобы его проводили в просторную гостиную Холтов, где он уселся в кресло и закрыл глаза, предоставив Джеки залечивать его раны и наслаждаясь легкими прикосновениями ее пальцев.

– Я сделала вам больно? – спросила она, решив, что он закрыл глаза от боли.

– Нет, нет, прелесть моя! Стоило так пострадать, чтобы ощутить на лице прикосновения ваших тонких пальчиков. – Он открыл лукавые серые глаза и поймал ее руку.

Покраснев, Джеки выдернула свою руку.

– Вам не следует говорить такие вещи, – упрекнула она его.

Он изумленно поднял бровь:

– В самом деле? А почему? Судя по тому, как порозовело ваше личико и заблестели ваши прелестные глазки, вам нравится их слышать. – Он снова притянул ее руку, на этот раз поднеся ее пальчики к губам.

Она ничего не возразила и руку не убрала.

– Не в этом дело.

– А в чем же? – Он поцеловал кончики ее пальцев, затем нежную ладонь. – Вы же сказали мне, что в отличие от других женщин вас совершенно не волнует мнение окружающих.

– Да... Но...

– Что – но? – спросил он, чувствуя отчаянное биение ее пульса.

– Но это совершенно немыслимо, просто невозможно! – проговорила она, подавляя приятную дрожь от ласки Дэна.

– Что именно?

– Ну, вот это... То, что между нами происходит. Мыс вами едва знакомы.

Дэн поцеловал тонкие вены на ее запястье, поднял голову и с нежностью посмотрел на Джеки:

– Некоторые вещи, моя прекрасная учительница, происходят вопреки всякой логике. И наше увлечение... точнее, наше влечение друг к другу – как раз одна из таких вещей.

– Но речь идет только о физическом влечении! – уточнила Джеки.

Дэн прижал к щеке ее руку.

– Так ли?

Они долго и молча смотрели в глаза друг другу.

Чувствуя под своей ладонью горячую щеку Дэна и прикованная взглядом его пытливых глаз, Джеки уже не помнила, о чем они говорили.

– Не хотите ли выпить? – нервно предложила она первое, что пришло ей в голову.

Пожалев девушку, Дэн освободил ее руку.

– Немного выпить было бы неплохо и для удовольствия, и в медицинских целях. – Он осторожно подвигал челюстью. – Мне представится случай не только продлить наслаждение вашим обществом, но и восстановиться после полученных ран!

– Какие же это раны, Дэн! Это всего лишь царапины, нанесенные маленьким котенком! – Он состроил разочарованную мину, и она засмеялась: – Да, мистер Уэстбрук, не так-то просто завоевать мое сочувствие.

– А также вашу привязанность. – Он наклонился и притянул ее к себе за мягкую складку платья. – Скажите же, – проговорил он, поглаживая ее талию, – если не сочувствие и не привязанность, то что именно можете вы мне предложить?

– Могу предложить вам бренди! – громко возвестила Грета, входя в комнату и протягивая Дэну стакан.

Она сердито смотрела на него, пока он не отпустил платье Джеки и не взял предложенный напиток. Затем бросила на столик рядом с ним газету и поставила маленький поднос с закусками. – Ваша газета, фрейлейн Холт, – буркнула она. – А также домашние имбирные пряники, еще теплые, для вас и вашего гостя. – Она метнула на Дэна выразительный взгляд: – Закуска утолит и вашу боль, и ваш аппетит, герр Уэстбрук! – И, укоризненно фыркнув, она покинула комнату.

– Кажется, меня отчитали... и поделом, – заметил Дэн. – На этот раз это сделала еще одна женщина из дома Холтов. – Он с удовольствием отпил бренди и отломил кусочек пряника. – Ну что ж! Хоть она и ворчит на меня, а все равно не отказала мне в угощении.

Джеки терялась в догадках относительно необычного поведения своей экономки. Грета, которая, казалось, никого не любила, на лице которой даже улыбку редко увидишь, уже второй раз отнеслась снисходительно и любезно к этому нахальному типу, который был чужим в их доме и при этом допускал неслыханные вольности с хозяйкой. Тут было чему удивиться.

Дэн сделал еще глоток бренди и поставил стакан. Его взгляд привлекла газета.

– «Дженерал эдвертайзер», – пробормотал он. – Но почему-то мне не кажется это очень странным!

– Что вы хотите сказать? – живо отозвалась Джеки.

– Я так и думал, что вас интересует именно это издание республиканцев, а не «Газетт».

– Точно также, как я уверена в том, что вы интересуетесь «Газетт», а не «Эдвертайзером». Ведь это ваш друг, министр Гамильтон, поддерживал «Газетт» в прошедшем году. Без его финансовой поддержки она бы не удержалась, а с ним она стала оказывать огромное влияние на федералистов.

– Влияние великих людей не зависит от выживания одной газеты, Жаклин. Голос Александра был бы услышан и без «Газетт».

– Но не так громко, – возразила она. – Или вы станете отрицать, что Гамильтон использует «Газетт» для выражения своих идей?

– А вы готовы отрицать, что Джефферсон делает то же с помощью «Дженерал эдвертайзер»? – сделал выпад Дэн, вставая. – Поймите, Жаклин, Джефферсон уже много лет пытается внушить всей стране профранцузские настроения.

– Он преследует определенную цель! – горячо возразила она. – Может, нам всем не мешало бы извлечь кое-какие уроки из французской революции. Большинство наших соотечественников являются не зажиточными бизнесменами, как вы сами и все ваши друзья, которые стоят за связь с Англией, а бедными фермерами, которые могут рассчитывать только на свою землю и урожай. Мы не можем строить страну, в которой все выгоды достаются только богатым!

– Точно так же невозможно создать страну без необходимого фундамента: сильного централизованного правительства и эффективной финансовой системы.

– С этим я не спорю. Но должно ли сильное централизованное правительство игнорировать нужды массы населения? Где же наше национальное единство? Разве оно тоже сбрасывается со счетов?

– Единство?! – Дэн схватил газету и стал быстро ее просматривать, пока не нашел то, что нужно. – Скажите, Жаклин, – он сунул ей газету, – вы считаете, это пишет человек, который озабочен единством нашего народа? – Он ткнул пальцем в статью Лэффи об уступках Америки англичанам, что доказывалось недавней отправкой Джея в Англию для переговоров. – Вы считаете, что эта точка зрения преследует цель просветить народ или спровоцировать его на раздоры? И чего надеется на самом деле достичь Джек Лэффи, еще больше восстанавливая одну часть населения страны против другой?!

Джеки молча смотрела на статью, затем судорожно перевела дыхание и подняла глаза на Дэна:

– До сих пор вы ничего не говорили о своей ненависти к этому... Джеку Лэффи.

Дэн пожал плечами, в его серых глазах все ещё сверкала ярость.

– Просто не было случая. Но я в самом деле ненавижу его. И когда я наконец установлю личность этого бесчестного негодяя, он получит от меня по заслугам!

Угроза, прозвучавшая в его тоне, не укрыласьот Джеки.

– А если это не вопрос бесчестья, Дэн? – тихо сказала она. – Иногда для того, чтобы просветить людей, сперва их нужно возбудить. Не принимаете ли вы патриотизм за враждебность?

Дэн громко засмеялся и отбросил газету.

– Признаюсь, мне не удается постичь логику ваших рассуждений.

– Разве не вы говорили, что некоторые вещи отрицают логику? – странным тоном спросила она.

Возможно, этот тон или ее непривычная бледность заставили Дэна успокоиться.

– Жаклин... простите меня. Я не хотел вас огорчить.

Джеки покачала головой:

– Вы меня не огорчили. Просто у нас с вами совершенно разные взгляды... слишком разные.

– Не думаю, – возразил Дэн и взял ее за руку. – Мы с вами честные американцы, озабоченные тем, чтобы наша страна процветала, верно? Просто у нас разные подходы к этой цели.

Джеки твердо встретила его взгляд.

– Я никогда не перестану выражать идеи, в которые я верю. Чего бы это ни стоило!

– И правильно! – одобрил он, целуя ее пальчики. – Но если вы думаете, что ваши прямолинейность и честность заставят меня уйти, то ошибаетесь, дорогая. – Он слегка потерся губами о ее пальцы. – Неужели вы еще не догадались, что именно ваша независимость и прямота так сильно меня привлекают?

Она молчала, храня непроницаемое выражение лица.

Он хотел ее обнять, когда сзади раздался какой-то треск.

Обернувшись, Дэн увидел, что его стакан валяется на полу, а содержимое вылилось. Сидящий на столе Виски удовлетворенно посмотрел на пол, затем легко спрыгнул вниз и принялся жадно лакать спиртное. Закончив, он тщательно облизнул усы и неверной походкой двинулся прочь.

– Что за черт!..– Дэн нахмурился, глядя ему вслед, и внезапно кое-что вспомнил. – Жаклин, вы позволяете своему котенку гулять на улице? – Он обернулся к ней и увидел, что она с трудом сдерживает смех.

– Нет, – едва выговорила она. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что прошлым месяцем...

– Просто мой Виски страшно любит спиртное, – поспешно прервала она его, – отсюда и его имя.

Дэн задумчиво посмотрел вслед котенку.

– Любопытно... – пробормотал он и снова обратился к Джеки: – Вы любите театр?

– Да, конечно, а что?

– Потому что именно туда мы с вами и отправимся в пятницу вечером.

Джеки недовольно нахмурилась:

– Но было бы приличнее спросить о моем согласии, а не просто сообщить мне об этом.

– Возможно, – усмехнулся Дэн. – Но кажется, мы с вами решили не соблюдать общепринятых приличий?

– Дэн, не думаю...

– А я думаю. – Он привлек ее к себе и запечатлел у нее на губах нежный и вместе с тем чувственный поцелуй, от чего у нее закружилась голова. Затем медленно отстранился, лаская ее взглядом. – Я заеду за вами в восемь вечера. Не заставляйте меня ждать, mon chaton.

Джеки проводила его растерянным взглядом. Ситуация между ними осложнялась. Медленно вернувшись в гостиную, она собрала разбросанные страницы «Эдвертайзера» и стала читать статью, пытаясь смотреть на ее содержание с точки зрения Дэна. И снова услышала его угрозу, увидела хищный блеск в его глазах.

Невольно ей стало не по себе.

Действительно, когда в статье говорилось об уступках Америки англичанам, тон становился язвительным, даже желчным. Для этого были свои причины, размышляла она, эти интонации были оправданными. Но она не могла отрицать справедливость обвинений Дэна...

Статья действительно сыграла провокационную роль, настраивая читателя на справедливое возмущение действиями властей.

Джеки расстроилась, потому что она не думала об этом, когда писала эту статью.


Глава 6


Последовавшие затем недели Джеки провела в непрерывном волнении и нерешительности.

Во время каждой встречи ее с Дэном, будь то посещения театра, обеды в «Сити-Таверн», танцы в отеле «Иллер» или бурные споры в ее гостиной... тем более когда она проводила несколько восхитительных моментов в его объятиях, – интуиция Джеки буквально взрывалась, предостерегая ее, что дальнейшее общение с Дэном Уэстбруком чревато самыми серьезными последствиями. Оставаясь одна, вдали от его неотразимого обаяния, она убеждала себя, что не имеет права рисковать своим делом, на которое потратила столько труда.

Джеки очень беспокоилась о сохранении секретности своей работы в газете под псевдонимом Джек Лэффи.

Еще будучи очень юной, Джеки обнаружила, что единственный человек, который способен непредвзято относиться к ее взглядам, политическим или иным другим, – это ее любимый отец. Раз за разом она испытывала глубочайшее разочарование, когда ее ставили на место, заставляя вспомнить, что она женщина, а следовательно, не имеет права на высказывание своего мнения. И делали это все без исключения мужчины, начиная от друзей и компаньонов отца и кончая ухаживающими за ней молодыми джентльменами. Считая такое положение женщины унизительным и не в силах с этим смириться, она решила бросить обществу вызов.

Так родился Джек Лэффи.

От лица Лэффи Джеки могла высказывать то, что не имела возможности говорить от своего собственного имени. Под этим псевдонимом она могла озвучивать свои тщательно обдуманные, хотя, может, в чем-то и спорные идеи, и быть уверенной, что, читают ли ее статьи соглашающиеся с ними республиканцы или подвергающие эти статьи презрению и насмешкам федералисты, каждое ее слово встречает уважение, интерес и, что самое важное, доверие.

Раз в неделю под покровом темноты Джеки добиралась до пустынного переулка и передавала написанную статью посыльному, который получал за это солидное вознаграждение. Парень доставлял статью в редакцию «Дженерал эдвертайзер», не отвечая на вопросы и не давая никаких сведений об авторе, тем более тщательно скрывая, что автором этих злободневных и едких статей является женщина.

Это продолжалось уже почти год, и ни один человек в Филадельфии не догадывался, что под фамилией Лэффи скрывалась Джеки. Правда, она намеренно держалась несколько отчужденно, не позволяя себе завести доверительных отношений с кем-либо из опасения, что ее тайна будет раскрыта.

Так было до той весенней ночи, когда во время еженедельной вылазки Джеки на встречу с посыльным судьба едва не столкнула ее с Дэном Уэстбруком.

Джеки понимала, что играет с огнем, что ей нельзя было вступать с ним в какие-либо отношения. Но трудность заключалась в том, что она не желала расставаться с Дэном Уэстбруком. Он побуждал вибрировать переполняющие ее силы жизни, бросал вызов ее уму, заставлял ее испытывать удовольствие от возможности говорить с ним на самые разные темы, уважал ее мнение и прямоту, даже язвительность и резкость.

Правда состояла в том, что втайне Джеки мечтала испытать все те неизвестные запретные ощущения, которые обещали неотразимая мужественность и сверкающие блеском глаза Дэна. Что плохого может произойти оттого, что она вкусит опыт физической близости с мужчиной и при этом сумеет сохранить свою тайну? И зачем лишать себя такого наслаждения, тем более что сердце ее останется незатронутым?

Ведь Дэн Уэстбрук стремился овладеть вовсе не ее сердцем.

Дэн точно знал, чего добивается, и сердце Джеки только отчасти было его целью. Дэн хотел Джеки.

Его неутоленная страсть разгоралась все сильнее при каждой их встрече и заставляла его невыносимо страдать, когда он оставался один. И чем дольше продолжалось это мучение, тем стремительнее истощалось его терпение, а он буквально терял голову. Будь что будет, но она должна принадлежать ему!

Но как этого добиться?

Дэн понимал, что со временем Джеки сдастся и сама к нему придет. Но физическая близость с ней лишь на время избавит его от страданий, а их отношения серьезно осложнятся.

Нечего было и думать о том, чтобы завести с ней длительную любовную связь. Жаклин Холт не та женщина, чтобы стать его любовницей, и не потому, что ее шокировало бы столь непристойное предложение... скорее, она была бы им заинтригована, поскольку ее свободная натура упрямо отвергает все условности. Но даже если бы она и согласилась, то эта идея встретила бы решительное сопротивление со стороны ее отца. Кроме того, двусмысленное положение любовницы не для этой смелой и гордой девушки, с нежностью думал Дэн. Жаклин заслуживает большего уважения – она имеет право ожидать, что овладевший ею мужчина женится на ней.

И он готов был стать этим мужчиной.

Дэн честно признался себе, что брак с Жаклин вовсе не представляется ему жертвой с его стороны. Как ни странно, ему даже доставляло удовольствие думать, о ней как о своей жене. До сих пор брак представлялся ему делом отдаленного будущего, когда молодость останется позади, когда ему захочется тепла и домашнего уюта рядом с верной женой и детишками. По иронии судьбы женщина, на которой он хотел жениться, никогда не заговаривала ни о браке, ни о детях, и, судя по всему, от нее можно было ожидать такого же спокойствия, как от пойманного в силки сокола, который всеми силами стремится вновь взмыть в высокое небо.

Но Жаклин была такой живой и порывистой, такой нежной и прекрасной, такой непредсказуемой и полной противоречий, что Дэн был словно околдован ею. Он уже не мог жить без ее огня, без ее страстного темперамента – словом, без ее исключительной личности. И ему хотелось, чтобы она его полюбила.

Потому что сам он был почти влюблен в нее.

Незадолго до полудня Джеки сидела, полностью увлеченная чтением нового номера «Дженерал эдвертайзер». Со времени яростной тирады Дэна она старалась писать как можно более сдержанно, стараясь при этом не подставить под сомнение свои идеи. Сегодняшняя статья казалась ей вполне удовлетворительной, и она продолжала читать, усевшись поудобнее и поджав под себя ноги.

Вдруг газета словно сама собой зашевелилась у нее в руках.

– Виски, перестань! – прикрикнула она, не глядя на колени, но чувствуя на коже его цепкие коготки – Виски пытался привлечь внимание хозяйки. Не добившись нужного результата, он поднял мордочку и жалобно замяукал.

Джеки отвела газету в сторону.

– Я хочу читать! – заявила она, не обращая внимания на его грустный вид. – Ты мне надоел! Ну что тебе нужно?

В ответ Виски облизнулся.

Джеки вздохнула и посмотрела на окно, за которым сияло безоблачное небо.

– А, понимаю, сегодня жарко, и ты вволю набегался. Теперь, наверное, пить хочешь?

Виски жадно вытаращил глазки.

Джеки принесла из кухни мисочку с водой и поставила ее на ковер в гостиной.

– На!

В мгновение ока Виски слетел к миске и жадно приник к воде. И вдруг замер. Подняв мордочку, он с явным отвращением посмотрел на воду, надменно развернулся и направился прочь. Около стола, на котором стояли два графина с вином, он с надеждой обернул к Джеки свои огромные зеленые глаза.

– Ни в коем случае! – решительно заявила ему Джеки. – Это самая отборная мадера папы, и уж вовсе не для кошек! – Она указала на его миску. – Придется тебе пить воду, дружок. Или воду, или ничего, сам выбирай.

Не желая сдаваться, Виски стал тереться о ноги Джеки с душераздирающим мяуканьем.

– Нет, – упрямо повторила Джеки.

Виски сдался и неохотно лизнул лишенную вкуса жидкость. Затем, словно подчеркивая свое возмущение, он поднял черную лапку и опрокинул миску на ковер.

– Виски! Ах ты, разбойник! – ахнула Джеки, увидев, что вся газета промокла от пролитой воды.

Виски ответил ей сердитым взглядом, потом задрал хвост и величественно удалился из гостиной.

Джеки хотела догнать его, но в коридоре Виски вдруг замедлил шаг, затем остановился, хищно поблескивая глазами. Выгнув спинку и приготовившись к прыжку, он громко зашипел. Джеки поняла, что он приготовился напасть на невидимую ей цель. Внезапно в коридоре возникла Грета, выговаривая Виски по-немецки и выгоняя его в кухню.

Мгновением позже готовность Виски к прыжку объяснилась появлением на пороге гостиной Дэна Уэстбрука.

– Добрый день, дорогая, – весело поздоровался Дэн, оглянувшись на поспешно изгнанного Виски.

– Привет, Дэн. – Как всегда, у Джеки взволнованно и радостно забилось сердце.

– Нет, нет! Такое приветствие меня не устраивает. – Он приподнял ее руки, заставив обнять себя за шею. – Ну-ка еще раз.

Джеки улыбнулась:

– Привет, Дэн. – Встав на цыпочки, она легко поцеловала его в подбородок.

– Привет, Жаклин, – осипшим голосом отвечал он и, притянув к себе, поцеловал ее в губы.

– Дэн!.. Грета...

– Она занята с твоим диким котом... Поцелуй меня еще раз.

– Но...

– Поцелуй!

Он смел ее протест теплым движением языка, испытав несравненную радость, когда Джеки сдалась, и упивался роскошной негой ее рта, чувствуя, что весь загорается.

– Вот так, любовь моя, правильно, – бормотал он, и оба задрожали от страсти. Месяц назад этого было бы достаточно. Обнимать ее, целовать и дразнить тем, что им предстоит... это удовлетворяло его в течение последних недель. Но больше нет. Дэн хотел ее, желал ее со страстью, которую не мог уже сдерживать. – Жаклин...

Джеки тихо простонала и откинула голову назад.

– Дэн... – В ее голосе не было страха, только волнение, отразившееся на ее живом раскрасневшемся лице. – Мы не можем...

– Я хочу тебя, невероятно хочу! – Он едва сдерживался.

– Не сейчас... и не здесь. Еще рано. – В полном смятении она покачала головой. – Дэн, прошу тебя. Я не в состоянии рассуждать, когда ты меня обнимаешь.

– А может, я не хочу, чтобы ты думала.

– Но должен же кто-то из нас думать!

– И это должна быть именно ты?! – усмехнулся Дэн. – Моя неутомимая Жаклин. – Его руки соскользнули к ее бедрам. – Скажи, что ты меня хочешь.

Джеки облизнула пересохшие губы.

– Думаю, это и так ясно.

– Нет, ты скажи. – Дэн приподнял и с силой прижал ее к себе.

– Я тебя хочу.

– А теперь скажи когда.

– Не могу, Дэн, я не знаю. – Она чувствовала, как часто бьются их сердца, как всю ее пронзила слабость от истомы, а со слабостью пришел и страх. – Опусти меня на пол!

Дэн услышал в ее голосе страсть и вместе с тем требование. Какие-то мгновения он продолжал удерживать ее на весу, вглядываясь в ее глубокие синие глаза. Он чувствовал смятение Жаклин, но не понимал его причины. Но если ее не пугает их неминуемая физическая близость и она не боится мнения окружающих, то что же ее мучает?

Джеки нервно закусила нижнюю губку. И тут он понял, что при всей ее смелости и независимости Жаклин были свойственны не только женские желания, но и женские соображения. Возможно, ей нужно было именно то, что Дэн собирался ей предложить, – гарантии будущего.

Не выпуская Джеки из объятий, он медленно опустил ее на пол.

– Жаклин, нам нужно поговорить!

– А разве мы сейчас не разговариваем?

– Нет. Вот сейчас и поговорим.

Она молча изучала его серьезное лицо.

– Хорошо. – Высвободившись из его рук, она опустилась на диван, жестом указав ему место рядом.

– Жаклин, тебе девятнадцать лет, – усевшись, начал Дэн.

– Через месяц будет уже двадцать, – уточнила она, гадая, к чему он клонит.

– Поправку принял. – Он уставился на свои начищенные сапоги, с трудом подбирая слова, которых никогда еще не произносил, решив сначала объясниться с Жаклин, а затем обратиться к ее отцу. – В любом случае ты уже не ребенок, а скорее женщина.

Джеки глубоко вздохнула, сложив руки на коленях.

– Да, Дэн, я понимаю, что ты собираешься сказать.

– Ты думаешь?

Она кивнула:

– Да. Ты хочешь сказать, что не можешь... продолжать наши отношения бесконечно. Я тебя понимаю. Как ты сказал, я не ребенок, а вполне взрослая женщина. Я понимаю твои желания. Я также полностью осознаю и свои желания... может, больше, чем любая женщина, с которой ты встречался.

Что-то в ее тоне заставило Дэна насторожиться.

– И что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать следующее. Что бы между нами ни произошло, ты должен ясно понимать, что единственный человек, кому я на самом деле принадлежу,– я сама. Независимо от того, делюсь ли я мыслями, представлениями... или своим телом с другим человеком, это ничего не может изменить. Моя личность, – она слегка усмехнулась своему выбору слова, – принадлежит мне.

В Дэне загорелась беспричинная злость.

– И где же здесь место твоему мужу?

Джеки посмотрела на него как на ненормального.

– Моему мужу? – непередаваемым презрением произнесла она.

– Да, мужу. Мужчине, за которого ты в конце концов выйдешь замуж.

Джеки засмеялась:

– А почему ты думаешь, что я собираюсь замуж? Я даже и не думала об этом!

– Это почему же? – Дэн мгновенно оказался на ногах.

– Потому, мой высокочтимый сэр, что если вы внимательно вдумаетесь в смысл брачных обетов, то поймете, что когда женщина выходит замуж, она должна отказаться от своих мыслей, от своего мнения, даже от своей души и целиком принадлежать тому мужчине, который должен стать ее мужем. А как раз это и не входит в мои намерения! – Она взглянула на него настолько рассерженная, что готова была открыть ему даже ту правду, которую скрывала. – В моей жизни... есть некоторые стороны, которые я не желаю менять ради кого бы то ни было.

– А если ты полюбишь? – Стиснув челюсти, Дэн думал только об одном.

Джеки встала, вызывающе подняв голову.

– Никак не ожидала от тебя такого романтического вопроса. Но раз уж ты спросил, то вот тебе мой ответ: надеюсь, я никогда не окажусь настолько слабой и глупой, чтобы уступить любви, но если такое со мной произойдет, это ничего не изменит. Если мне придется выйти замуж и принудить себя стать покорной женой, моя любовь очень скоро перерастет в ненависть. Так что в конце концов я снова окажусь одна.

В глазах Дэна мелькнуло какое-то смутное и болезненное воспоминание. Он по своему опыту знал, что происходит, когда супружеская любовь превращается в ненависть и в конце концов рассыпается в прах.

– Я понимаю. – Его голос был ровным, бесцветным.

Джеки удивленно посмотрела на него.

– Я так шокировала тебя, сказав это?

– Нет, не шокировала, – сдержанно ответил Дэн и посмотрел на часы. – Мне нужно идти, Жаклин, меньше чем через час у меня встреча.

– Хорошо.

Задумчиво и мрачно Дэн посмотрел на Жаклин. Ему показалось, что она хотела спросить, почему у него так резко изменилось настроение, затем передумала.

Он молча подошел к ней, приник к ее губам горячим поцелуем и не отпускал ее, пока она не ответила ему с такой же страстью. Но и потом он продолжал крепко прижимать ее к себе.

– В субботу мы идем на вечер Бингема, – сказал он, когда дыхание их выровнялось.

– Ну уж нет! – тут же возразила она. – Терпеть не могу их балы с этим показным блеском, а тем более миссис Бингем, которая ведет себя так же надменно и высокомерно, как федералисты Гамильтона... Она и ее муж ничуть не лучше английских аристократов! – И она испугалась, сообразив, что допустила бестактность.

Но Дэн только лениво усмехнулся.

– Постарайся в субботу держать это мнение при себе, irion chaton, – посоветовал он, щекоча ее волосами себе губы.

– Ты меня не слышал, Дэн? Я сказала, что не пойду! – Она попыталась оттолкнуть его от себя, но безуспешно.

– Слышал. – Он продолжал с нежностью целовать ее в душистые волосы. – Я говорил тебе, что мне очень нравится запах твоих волос? Он такой восхитительно тонкий. – Он ощутил ее дрожь и спрятал улыбку в шелковистых прядях. – Воспринимай это как повод подкрепить твою ненависть к проклятым аристократам нашего славного города. Или как способ накопить побольше снарядов для дела республиканцев. Или просто как возможность провести вечер в моих объятиях – надеюсь, ты не откажешься со мной потанцевать.

Подумав о возможности подслушать разговоры федералистов, которые были завсегдатаями балов Бингемов, и соблазненная перспективой вальсировать с Дэном, Джеки стала колебаться.

– Да! – вдруг вспомнила она. – Даже если я и соглашусь пойти, вряд ли нам удастся танцевать в одной паре.

– Почему?

– Потому что там будут выдавать билеты с номерами, а учитывая количество гостей, которое бывает на их вечерах, вполне возможно, что меня на весь вечер передадут какому-нибудь другому мужчине. – Она подняла голову и шаловливо улыбнулась Дэну. – Так что, как видите, сэр, последний аргумент не самый убедительный.

– Не будь так в этом уверена, дорогая, – насмешливо улыбнулся Дэн.

Джеки рассердилась:

– Не сможешь же ты подделать жребий!

– Вот пойдешь со мной и увидишь, – пригласил он с вызовом в сверкающих серых глазах.

– Ты неисправим!

– Вот именно. – Он легонько куснул ее за нижнюю губку. – Там будут не только преданные федералисты. Твой отец тоже собирается присутствовать.

– Да, знаю, – недовольно вздохнула Джеки. – У папы кое-какие земельные сделки с мистером Бингемом. А это значит, что пойдет и Моника Бриссет.

– Тебе не нравится папина... компаньонка?

– Вряд ли их можно назвать компаньонами... Да, не нравится.

Плечи Дэна затряслись от смеха.

– Не хотел бы я стать твоим врагом, mon chaton colereux!

– Иногда мне кажется, что ты мне враг, – против воли вырвалось у Джеки, и она рассердилась, что по глупой неосмотрительности выдала свои чувства и назвала врагом мужчину, в объятиях которого находится.

Но казалось, Дэн был нисколько не удивлен этим странным заявлением.

– Нет, дорогая, ничего подобного. Мы можем быть друг другу кем угодно, но врагами? Никогда! Я хочу узнать тебя, Жаклин, так, как никто другой. – Он помолчал, взвешивая свои слова. – И во многих смыслах я тебя уже узнал.

У Джеки от страха сердце екнуло. За последние недели она совершенно забыла о том, что Дэн мог знать, чем она занимается. И сейчас ее сомнения возвратились с прежней силой. Неужели он ее подозревает? Может, он только прикрывается своим ухаживанием? И как все это выяснить?

– Итак, в семь часов вечера, – говорил он, поглаживая ее по нежной щеке. – Я заеду за тобой. – Он ласково поцеловал ее. – Ты уже будешь готова?

Джеки только кивнула, подавленная дурными предчувствиями.

Дэн весело улыбнулся:

– Отлично! – Он подхватил ее на руки и бережно опустил на диван. – Вот, теперь можешь не бояться, что упадешь. – Он подмигнул: – До субботы, любовь моя. – Затем поцеловал внутреннюю сторону ее запястья. – Au revoir, mon chaton.

Джеки смотрела ему вслед, охваченная внезапной дрожью, сознавая, что на нее надвигается буря, которая может стоить ей жизни. Она должна была решить, встретить ли ее или укрыться.

До субботы ей нужно было о многом подумать.

Дэну тоже было о чем подумать. Шагая к своему дому, он погрузился в размышления. Ясно, что Жаклин не готова к браку с ним. Это представляло некоторые сложности, но их можно было преодолеть. Дэн отбросил мысль о своем поражении и подумал, что у него остается единственный выход – соблазнить своенравную Жаклин Холт. Возбудить в ней желание до такой степени, чтобы, забыв обо всех своих сомнениях, она сама к нему пришла. И тогда он посвятит ее во все таинства страсти, подарит ей наслаждение, глубина и сила которых сейчас находятся за пределами ее воображения.

Когда же в ней проснется настоящая женщина, познавшая незабываемую радость любить и быть любимой, он сделает ей предложение... и она ответит согласием!

«Отличный план, – с удовлетворением решил Дэн, – так и стану действовать!»


Глава 7


– Что-то ты сегодня мрачный. – Озабоченно поглядывая на Томаса, Дэн сделал глоток виски. – Опять неприятности с делами?

Томас нервно оглядел гостиную «Сити-Таверн».

– Да... помимо всего прочего.

– Помимо всего прочего, – задумчиво повторил Дэн, вертя в руках стакан. Его беспокоили появившиеся вокруг глаз друга глубокие морщинки. – А что с тем крупным платежом, которого ты ожидал?

– По-прежнему жду, – ответил Томас, беспокойно ерзая на стуле. – А тем временем мои долги растут.

– Так давай я дам тебе взаймы, – немедленно откликнулся Дэн.

– Нет, нет! – наотрез отказался Томас. Его и так уже терзало чувство вины – за то, что он предает верного друга и отличного человека, за то, что подвергает опасности свою страну, за то, что презрел все высокие нравственные принципы, усвоенные им во время войны рядом с выдающимся лидером Александром Гамильтоном. Но незаметно для себя слабый человек становится все более зависимым от соблазнов, пока не достигнет роковой точки полного крушения. И Томас определенно достиг своего момента.

Хрипло откашлявшись, он проговорил:

– Спасибо, Дэн, но я должен сам решить свои финансовые проблемы. – Он отставил в сторону стакан с виски. – И я это сделаю... скоро сделаю. – Он помолчал. – Собственно, было бы не так трудно ждать, если бы...

– Что?

– Если бы мои личные дела были получше, – неохотно закончил Томас.

– У тебя сложности с этой твоей таинственной незнакомкой?

– Не то чтобы сложности... Просто некоторые разногласия относительно наших отношений.

– Да ты в нее влюблен, дружище!

Томас невесело усмехнулся:

– Это еще слабо сказано!

– А она?

– Говорит, что любит, – после долгой паузы медленно ответил Томас. – Но каждый раз, когда я заговариваю о будущем, она уклоняется от этой темы. Не знаю, что и думать.

– Да, женщины умеют вывести из равновесия, – согласился Дэн. – А может, она просто еще не готова к семейной жизни? Она очень молода?

– Не настолько.

Уклончивость Томаса озадачила Дэна.

– А почему ты не хочешь нас познакомить?

Томас поставил стакан и встал из-за стола.

– Прошу тебя, Дэн, не нажимай на меня! – Одернув жилет, он взглянул на свои часы: – Ого, уже половина седьмого! Ты говорил, что в семь собирался быть у Холтов?

– Да, мы с Жаклин едем на бал к Бингемам.

– Кажется, Жаклин Холт тебя очень интересует, верно?

– Даже слишком! – Дэн усмехнулся, затем положил руку на плечо друга: – Имей в виду, Томас, если тебе понадобится моя помощь...

– Тогда я непременно к тебе обращусь, – с усталой улыбкой прервал его Томас. – Ну ладно, отправляйся к своей даме, и желаю вам как следует повеселиться.

– А ты встречаешься сегодня со своей дамой?

– Нет, сегодня нет. – Томас отвел глаза в сторону.

– Томас...

– Доброго тебе вечера, Дэн, – резко оборвал его Томас. – Мне действительно уже пора идти.

– Да, да, конечно, – кивнул Дэн, но на душе у него было неспокойно.

– Ну как, mon pere, я достаточно хорошо одета для встречи с филадельфийской аристократией? – шутливо спросила Джеки, но Джордж Холт оставался серьезным.

Глядя на кружащуюся по гостиной дочь в эффектном платье из алого шелка с золотистой отделкой, он с грустью думал, что его дочурка уже выросла и превратилась в обворожительную молодую женщину... которая, как он подозревал, была влюблена.

– Джеки, ты просто ослепительна! В этом наряде ты могла бы танцевать с самим президентом. Да, Дэну Уэстбруку очень повезло.

Джеки смутилась и с преувеличенной заботливостью стала расправлять складки пышной юбки, избегая смотреть на отца. Он всегда легко читал по глазам все ее мысли.

– Кажется, он тебе нравится, – ласковым и дружеским тоном сказал Джордж.

– Он интересует меня, – Джеки, живо подняв голову. – А главное, он принимает меня такой, какая я есть!

Джордж улыбнулся:

– И какая же ты, моя очаровательная дочь?

– Нечего меня поддразнивать, папа! Тебе это известно лучше всех, потому что я именно такая, какой ты меня вырастил, – сильная, независимая и преданная той идее, в которую верю.

Она говорила правду. С тех пор как десять лет назад внезапно умерла жена Джорджа, он решил воспитать единственную дочь так, чтобы она стала ему верным другом и деловым партнером. Поэтому в отличие от других девушек ее возраста Джеки изучала не только французский язык, музыку и прочие предметы светского воспитания, но еще и литературу, политику и экономику. И в этих областях она чувствовала себя как рыба в воде.

С подросткового возраста она стала вести бухгалтерские книги «Холт трейдинг компани», и Джордж не мог пожелать себе более внимательного и грамотного бухгалтера.

И хотя порой смелые речи Джеки и ее непреклонные политические взгляды заставляли Джорджа задуматься, не слишком ли он ей потакал, он не позволял себе на этом задерживаться, так же как взвешивать последствия ее спорного предприятия, которое она затеяла в текущем году. В некоторые вопросы лучше не вмешиваться, считал он.

С подозрительно блестящими глазами Джордж подошел ближе к дочери и взял ее за руки.

– Да, Жаклин, ты превратилась в исключительно интересную женщину. Жаль только, нет в живых твоей мамы, она порадовалась бы вместе со мной.

Сердце у Джеки сжалось. Хотя они редко говорили с отцом о матери, но она по-прежнему остро ощущала утрату.

Встав на цыпочки, Джеки поцеловала отца в гладко выбритую щеку.

– Тебе пора идти, папа, Моника будет ждать.

– Дочка, ты простишь меня, если я сыграю роль заботливого отца? Хочу дождаться, когда появится твой кавалер.

– Вам не придется долго ждать, герр Холт, – возвестила Грета, входя в гостиную. – Герр Уэстбрук уже пришел.

– Спасибо, Грета, – улыбнулась Джеки. – Пригласи мистера Уэстбрука войти.

Грета нахмурилась:

– Вам не следует находиться здесь, фрейлейн. Нужно, чтобы джентльмен дожидался, когда появится леди.

Джеки не выдержала и рассмеялась:

– Но это же нелепо, Грета! Я ведь уже готова, зачем же мне делать вид, что...

– Это неприлично для...

– Не стоит понапрасну спорить, Грета, – вмешался Джордж. Проверив время, он заметил, что Моника ждет его у себя через четверть часа. – Проводи сюда мистера Уэстбрука.

– Хорошо, сэр, – буркнула Грета и, бросив неодобрительный взгляд на Джеки, удалилась.

– Спасибо, папа! – Глаза Джеки весело сверкали. – А то мы могли проспорить с ней весь вечер.

– Именно этого я и опасался.

– Герр Уэстбрук! – громогласно объявила Грета.

Вошел Дэн, высокий, смуглый от загара, в изысканном черном костюме, и настолько красивый, что у Джеки дрогнуло сердце.

– Добрый вечер, Дэн, – протянул ему руку Джордж.

– Добрый вечер, Джордж, – машинально пожимая ее, проговорил Дэн, не в силах оторвать взгляд от стройной фигурки Джеки в алом с золотом платье. – Жаклин! Вы неотразимы! – Дэн поцеловал ей руку, едва удерживаясь от того, чтобы не наброситься на нее с поцелуями.

– Дэн! – Голос Джеки был ровным, но синие глаза обещали куда более теплое приветствие, когда они останутся наедине.

– Нам уже пора ехать. – Дэну не терпелось получить обещанную ею награду.

Подняв голову, он в первый раз с момента своего появления встретился с пристальным взглядом Джорджа Холта, который наблюдал за реакцией Дэна на Джеки с отцовской озабоченностью. Дэн понимал его чувства и на мгновение устыдился своих намерений.

– Так мы идем? – Он предложил Джеки руку.

Джеки взяла его под руку, вместе с ней принимая все, что он сможет ей предложить. Итак, жребий брошен!

– Папа, мы с тобой увидимся на балу?

– Конечно. Сейчас заберу Монику, и мы сразу отправимся к Бингемам. – Он обернулся к Дэну: – Хорошенько берегите мою Жаклин!

– Не беспокойтесь, – серьезно ответил Дэн, которому был ясен смысл этой просьбы. Он не лгал. Избранный им способ покорения Джеки был несколько необычен, но его окончательные намерения были честными и благородными, чего только и мог желать каждый отец. – Идем, Жаклин, мой экипаж ждет нас.

Они вышли из дома, где у крыльца рядом с легким изящным кабриолетом их терпеливо дожидался одетый в ливрею форейтор. Дэн назвал адрес, затем усадил Джеки в свой закрытый экипаж и уселся на сиденье напротив.

– Какая красивая обивка, – пробормотала Джеки, поглаживая шелковистую узорчатую ткань. – Мне очень нравится!

– Ах, если бы ты говорила не об этой обивке! – усмехнулся Дэн.

– Полагаю, ткань доставлена прямо из Англии?

– Нет, я купил ее у «Кларк бразерс», что на Честнат-стрит, здесь, в Филадельфии. Они приготовили для меня отрез точно такой ткани, как для президента Вашингтона. Ты хотела бы возразить еще против чего-либо, прелесть моя?

Джеки лукаво улыбнулась:

– Вечер только начался, Дэн. Возможно, я еще придумаю тему, которую мы могли бы обсудить.

– Отлично, но в данный момент я не настроен на разговоры, а предпочел бы помолчать. – Он приподнял за подбородок ее лицо. – К сожалению, наша поездка будет слишком короткой, но я намерен сполна использовать каждую минуту, – прошептал он, касаясь ее губ. – Каждую драгоценную минуту!

Не ожидая ответа, он жадно приник к ее губам, отвел ее руки, которыми она упиралась ему в грудь, и положил их себе на плечи, а потом так сильно прижал к себе Джеки, что у нее дыхание захватило.

Вплотную прижатая к широкой груди Дэна, она полностью отдалась силе и страсти его поцелуев. Мерное покачивание экипажа убаюкивало ее, иллюзия полной изолированности от остального мира опьяняла, и в ней стремительно нарастало возбуждение и желание испытать запретный вкус грядущего наслаждения.

Дэн упивался своей победой.

– Не сдерживай себя! – шептал он, касаясь ее дрожащих губ своими. – Только один раз! Расслабься. – Его губы прокладывали огненною дорожку по щеке к ушку. – Наконец-то мы одни, mon chaton! – Он погладил ее подрагивающие пальчики. – У нас всего несколько драгоценных мгновений. Прошу тебя, Жаклин, уступи своему желанию. Ты хочешь большего, чем мои поцелуи, я знаю, я это чувствую... Так позволь же мне дать тебе это. – Он опять целовал ее в губы, уговаривая, соблазняя...

У Жаклин вырвался полувздох-полустон. Ее уже обволакивали гипнотические чары чувственности, заставляя крепче обнимать Дэна, когда он уложил ее на сиденье. Она почувствовала на себе тяжесть его тела, и это показалось ей восхитительным. Она выгнулась ему навстречу, ища более тесного контакта с мужчиной, который ее обольстил и который мог подарить ей наслаждение.

Дэн был уверен, что способен контролировать свои чувства, но ошибался.

Даже через ткань платья он ощутил нежное, упругое тело Жаклин и мгновенно возбудился. Он оторвался от ее горячих губ, спустил декольте и, ослепленный страстью, стал целовать ее плечи и маленькие холмики грудей, выступающие из корсажа. Как заклинание шепча ее имя, он просунул руки ей под спину и дрожащими пальцами с трудом расстегнул первую пуговку.

Ему как раз удалось справиться с последней пуговицей и руки его скользнули под шелковистую ткань и стали ласкать ее гибкую теплую спину, как вдруг экипаж резко остановился. Забыв обо всем от счастья, что наконец они с Жаклин наедине, Дэн не сразу отозвался на ее мольбы прекратить ласки.

– Дэн! – Джеки снова отчаянно заколотила кулачками по его плечам. – Пойми, Дэн, мы уже приехали!

На этот раз ее голос проник в отуманенный страстью мозг Дэна. Застонав от боли и тяжело дыша, он поднял голову и постарался взять себя в руки. Увидев ее испуганный взгляд, Дэн устыдился своего порыва.

– Прости меня, дорогая!

Он сел, поражаясь самому себе. Он думал соблазнить ее медленно, постепенно, используя эту короткую поездку как первый шаг к окончательной близости. А вместо этого бесстыдно задрал ей юбки и едва не овладел ею! Чего же стоит его хваленая способность к самообладанию! Судя по всему, форейтор собирался спрыгнуть на землю, и Дэн поспешил застегнуть пуговицы и оправить платье Джеки.

– Очень сожалею, дорогая, – устыженный, пробормотал он снова.

– А я – нет!

Дэн замер, услышав это неожиданное заявление и совершенно искренний тон.

– Что – нет? – переспросил он, думая, что ослышался.

Джеки поправляла прическу, возбужденная и радостная после того, как побывала на краю несравненного чувственного открытия.

– Я нисколько не сожалею, – уточнила она, собирая шпильками рассыпавшиеся локоны, и подарила Дэну ослепительную улыбку. – Это было замечательно, правда?

Дэн изумленно смотрел на нее, бесконечно очарованный ее поразительной непосредственностью.

– Да, mon chaton, – с трудом выговорил он. – Замечательно! Но я думал...

– Особняк Бингемов, сэр! – донесся снаружи голос его форейтора.

Джеки покраснела.

– Кажется, мы приехали.

Дэн нежно пожал ей руку:

– Мы еще не закончили. – Он проник взглядом в глубину ее синих глаз. – Собственно, мы едва начали.

Джеки встретила его взгляд без малейшего смущения.

– Я знаю, – тихо ответила она и приготовилась выйти из кабриолета.

Полной грудью вдыхая душистый июньский воздух, Джеки успокоилась и обвела взглядом роскошный особняк Бингемов с английским садом, простирающимся от Четвертой улицы до Уиллинг-аллеи. Она с отцом только раз была на балу у Бингемов, но это роскошное здание в стиле герцога Манчестерского невозможно было забыть. Сегодня в нем были ярко освещены все окна и широко распахнуты двери для приема многочисленных гостей, представляющих сливки высшего общества Филадельфии.

И это были не просто самые знатные лица города, а федералисты, напомнила себе Джеки. Ни для кого не было секретом, что большинство членов республиканской партии избегали посещать избранное общество Энн Бингем, столь близкое по духу английской аристократии. Даже Джефферсон, близкий друг Бингемов, неохотно отзывался на приглашения посетить их ослепительно пышные вечера.

Легко представить, какие сведения можно было получить здесь!

Подогреваемая этой перспективой, Джеки внутренне вся собралась.

Однако Дэну понадобилось больше времени, чтобы окончательно прийти в себя.

Входя в зал, он испытывал болезненное напряжение всего тела и мечтал только об одном: извиниться, приведя какой-нибудь благовидный предлог, и увезти Джеки к себе.

А вместо этого ему предстояло слоняться по огромному особняку, обставленному с кричащей роскошью, по его гостиным в зеркалах, куда стекалась вся филадельфийская элита. Вечер представлялся ему бесконечным мучением.

Вспомнив о своем, он сразу подошел к хозяину дома и отвел его в сторонку.

– Добрый вечер, Уильям, – деловито приветствовал он его.

– Добро пожаловать, Дэн. – Всегда очаровательный и красноречивый собеседник, Уильям Бингем был заинтригован деловитым и озабоченным видом Дэна. – Рад, что вы с мисс Холт посетили наш вечер.

Но Дэну было не до обмена любезностями, хотя Бингем был его другом и деловым компаньоном. Преуспевающий торговец, спекулирующий землями, он придерживался федералистских взглядов и был вероятным кандидатом в члены сената. Несмотря на все свое уважение к хозяину, Дэн сразу перешел к делу:

– Кажется, вы скоро будете тянуть жребий и распределять номера на танцы?

– Да, разумеется... А почему тебя это интересует?

– Потому что я хочу, чтобы мой номер совпал с номером мисс Холт.

Удивленный Бингем улыбнулся:

– Полагаю, друг мой, это зависит только от удачи.

– Вовсе нет, если ты немного мне поможешь. – Не обращая внимания на многозначительную улыбку Бингема, Дэн обернулся посмотреть, не слышит ли его Джеки. – Уильям, ты официальный распорядитель танцев, а потому единственный, кто может кое-что изменить в процедуре вытягивания жребия.

– Изменить! Уж не хочешь ли ты меня подкупить?

Дэн и бровью не повел.

– Повторяю, мне нужен билет, который позволит мне танцевать с мисс Холт!

Бингем понимающе усмехнулся. За последние несколько месяцев настойчивое ухаживание Дэна за Жаклин Холт перестало быть секретом. Единственное, что оставалось пока неизвестным, – это каких успехов он добился.

– Понятно. И какой же, по-твоему, стимул может заставить меня внести это изменение ради тебя? – добродушно подцепил его Уильям. – А может, я сам намерен вытащить номер мисс Холт. Я бы счел это огромным везением. Она такая красивая, умная и...

– И принадлежит мне! – невозмутимо закончил за него Дэн. – Что известно всем, кроме Жаклин Холт. Так что ты понимаешь мои трудности.

– Еще бы! – рассмеялся Уильям.

– Ты можешь дать мне нужный номер просто в качестве дружеского жеста, – предложил Дэн, размышляя, – а можно и поговорить о моей новой кобыле, которая, помнится, привела тебя в такой восторг. Я говорил тебе, что она уже может принимать участие в бегах?

Бингем изумленно уставился на друга:

– Ты готов отдать мне эту изумительную лошадь только за возможность провести вечер в танцах с мисс Холт?!

– Я предпочитаю воспринимать это как торговую сделку. – Взгляд Дэна стал хищным. – Я делаю то, что приходится, чтобы получить желаемое. А я, Уильям, хочу получить Жаклин Холт! – Остановив на лице друга стальной взгляд, Дэн ждал ответа.

Тот покачал головой и протянул ему нужный билетик, сложенный пополам.

– Ты меня поразил, Уэстбрук, но мне нравится твоя решительность. – Он усмехнулся. – Оставь себе свою кобылу. У меня такое предчувствие, что сегодня я могу стать свидетелем самого захватывающего соревнования. Желаю тебе удачи!

– Она мне понадобится. – Подмигнув окончательно развеселившемуся Бингему, Дэн взял билет. – Merci, дружище.

Он поспешил найти Джеки и с раздражением увидел ее среди обступивших обожателей, от которых она безуспешно пыталась отделаться. Сдержанными кивками Дэн поздоровался со знакомыми мужчинами и увлек ее за собой.

– И кто только придумал пойти на этот вечер! – прошептал он на ухо Джеки.

Джеки засмеялась:

– Кажется, это были именно вы, сэр! А я предупреждала, что вас здесь ожидает. – Она оглядела зал. – Тем не менее я вам очень благодарна за спасение. А теперь, если позволишь...

– Куда ты собралась идти?

Джеки гордо вскинула голову:

– Цитируя тебя, я намерена «накопить побольше снарядов для дела республиканцев».

Раздражение Дэна уже растаяло.

– Другими словами, ты намерена прислушиваться к разговорам, а потом вмешаться в один из них.

– Вот именно. – Он высвободила свою руку. – Так что, с твоего разрешения, я удаляюсь. У меня остается не так много времени на просветительские дискуссии. Скоро будут розданы номера, и мне достанется партнер по танцам. – Она с досадой поморщилась: – И тогда кто-нибудь из этих блестящих и поразительно умных джентльменов превратится в слюнявого и распутного идиота, который будет мне нашептывать пошлые комплименты. А тогда уж прощай всякая надежда на интересный политический разговор!

Дэн задумчиво вертел в пальцах свой бокал с вином, тихонько посмеиваясь.

– В самом деле, перспектива ужасающая! Но не отчаивайся. Может, твоим партнером окажется человек, более достойный чести танцевать с тобой.

Джеки скептически оглядела зал:

– Судя по присутствующим, вряд ли.

– Надежда, mon chaton, не теряй надежды! – Джек жестом отпустил ее. – Тебя ждет ничего не подозревающая публика.

Джеки не стала медлить и быстро смешалась с толпой, напомнив себе о необходимости соблюдать крайнюю осторожность при сборе информации.

– Дэн, я бы посоветовал тебе убрать с лица это говорящее за себя выражение. Тем более что только что прибыл отец молодой леди, о которой идет речь, – предостерег друга Александр.

Дэн перевел взгляд и увидел входящих под руку Джорджа Холта и Монику Бриссет. Усмехнувшись, Дэн обратился к Гамильтону:

– Благодарю за мудрое предостережение, Александр. Когда ты приехал? Я не видел ни тебя, ни Бетси.

Гамильтон улыбнулся, слегка склонив голову набок:

– В самом деле? Но меня это почему-то не удивляет. Думаю, ты не заметил бы и вооруженной схватки прямо у себя под носом... поскольку ты ничего не видел вокруг, кроме этой красавицы Жаклин Холт.

Дэн нашел взглядом Джеки, которая смело приблизилась к группе мужчин, обсуждающих возможные результаты переговоров Джона Джея с англичанами.

– Да уж, Жаклин способна полностью поглотить внимание мужчины, – согласился он, и в голосе его прозвучала необычная теплота.

Гамильтон сцепил руки за спиной.

– Похоже, с этой девушкой не соскучишься, – сухо заметил он. – Она своенравная, прямая и страстно защищает свои политические взгляды, которые, кстати, являются полной противоположностью твоим. На твоем месте я бы следил за своими словами, чтобы потом не вызвать с ее стороны гневную отповедь при полном зале.

Дэн засмеялся, живо представив себе точную картину, которую вызвали в нем слова Гамильтона. Его нисколько не задело предостережение друга, ибо он понимал природу его опасений. В противоположность Джеки Бетси Гамильтон была мягкой и покладистой подругой, какую только мог желать мужчина, особенно Гамильтон.

– Ты просто не привык общаться с упрямыми женщинами, Александр, да и не женился бы на такой. Жаклин и Бетси такие разные!

Словно подтверждая его слова, до них донесся ясный и звонкий голос Жаклин:

– Будем надеяться, что Джей не сделает слишком больших уступок Англии. В конце концов, они нас обманывали, нападали на наши суда, а сейчас, добиваясь своих целей, ожидают, чтобы мы пошли на компромисс!

Гамильтон недоверчиво покачал головой:

– Я тебе не завидую, Дэн. Жаклин Холт – смелая и дерзкая особа, и сомневаюсь, что даже тебе по силам будет укротить ее!

Дэн еще громче рассмеялся, с нескрываемой гордостью наблюдая за Джеки. Хоть он не разделял взглядов Джеки и не был уверен, стоит ли так открыто их оглашать, но он очень уважал ее независимое поведение и ценил ее страстную и искреннюю любовь к своей стране.

– Может, мне и не удастся ее приручить, – весело согласился он, – но попытки сделать это могут доставить огромное удовольствие!

– Она чужда условностям, невыдержанная и слишком бойкая особа, – перечислил Гамильтон недостатки Джеки. – Верно. Но как бы ни были эти свойства неприятны в политике, они имеют свои преимущества. – Глаза Дэна весело сверкнули. – Вспомни, мой друг, как ярко те же самые страсти должны загореться где-то в другой области.

Гамильтон старательно взвесил эти слова.

– Я в этом не сомневаюсь, – наконец сказал он. – Только хотелось бы, чтобы ты осознал, стоит ли это такой цены.

Хотя он говорил шутливо, что-то в тоне Александра насторожило Дэна.

– Ты на что-то намекаешь? – с подозрением спросил он.

Гамильтон внимательно посмотрел на друга, затем покачал головой:

– Я только заметил, что ты, пожалуй, слишком очарован этой леди.

– Я и не скрываю этого, тем более от тебя.

Гамильтон кивнул:

– Верно. – Он покашлял. – Я бы ни за что не подумал, что вечер у Бингемов сможет заинтересовать мисс Холт... я имею в виду ее взгляды, совершенно противоположные тем, что разделяют люди, которые здесь собираются.

Дэн опять усмехнулся:

– Должен признаться, Жаклин и не хотела идти. Мне пришлось воззвать к ее желанию побольше узнать... помимо прочего.

Гамильтон напряженно спросил:

– А точнее?

Дэн с недоумением взглянул на него:

– Я хочу сказать, что упрямство Жаклин отступило перед ее любопытством. Она умная молодая женщина, которая не удовлетворяется уютным домашним кругом. Ну а еще я надеюсь, что ей хотелось провести этот вечер со мной... что я и намерен ей обеспечить. Слушай, да что с тобой сегодня? – вдруг спросил он.

Гамильтон задумался.

– Я не очень уверен, Дэн, но вполне возможно, что...

– Добрый вечер, господин министр. Рад вас видеть, – прервал Джордж Холт фразу Александра. – Еще раз добрый вечер, Дэн. Могу я вас спросить, где Джеки?

Дэн указал ему на безмолвную группу мужчин, которых Джеки уже посвящала в действительные причины французской революции, разворачивая перед ними список жестоких несправедливостей, совершенных французской монархией.

– Ваша очаровательная и отчаянная дочь вершит суд, – сообщил ему Дэн. – Можете присоединиться к ней.

Джордж закатил глаза в деланном ужасе:

– Нет уж, благодарю вас. Мне кажется, эти доводы я уже слышал. – Он кинул на Гамильтона извиняющийся взгляд. – Если вы хотите, чтобы я поговорил с ней...

– Не стоит! – ответил за друга Дэн. И, видя удивленный взгляд Джорджа, добавил: – Скоро огласят номера и начнутся танцы. После чего, могу вас заверить, вашей дочери будет не до участия в политических дебатах. – Он сделал глоток вина. – А мисс Бриссет сегодня с вами?

Джордж кивнул и указал на угол зала:

– Да, Моника присоединилась к дамам. Собственно, я предложил принести ей вина, так что, если вы меня извините...

– Разумеется, – сказал Дэн, которому не терпелось продолжить разговор с Александром наедине. Сегодняшнее поведение друга казалось ему весьма странным; пока Джордж стоял рядом, он не произнес ни слова, что было в высшей степени необычно для человека, который славился своим остроумием и любезностью. Не говоря уж о странном обороте, который принял их разговор до появления Джорджа.

Желая разъяснить все, Дэн обернулся, но обнаружил, что Александр тоже удалился. Очень странно, подумал Дэн, окидывая взглядом салон. Не увидев друга, он решил оставить разговор на завтра. А сегодня у него были другие интересы.

* * *


– Жаклин!

Джеки внутренне застонала от досады, услышав строгий голос отца. Она отдалилась от кружка пораженных ее смелостью джентльменов и приготовилась выслушать его нотацию.

– Да, папа? – Она одарила его очаровательной невинной улыбкой.

На этот раз этот фокус у нее не вышел. Джордж Холт недовольно покачал головой:

– Не пытайся меня отвлечь, это тебе не поможет. Теперь, когда ты научила всю партию федералов, как нужно управлять страной, может, тебе стоит вести себя поприличнее? Ты и так уже привлекла к нам обоим всеобщее внимание.

Джеки внимательно всмотрелась в лицо отца, но не увидела никакого скрытого намека. Или ей только почудились предостерегающие нотки в его голосе?

Тысячу раз за этот год Джеки задавалась вопросом, догадывается ли ее отец о том, что она и была Джеком Лэффи; тысячу раз она раздумывала, не обсудить ли с ним эту проблему. Но ее останавливало опасение, что она может ошибаться. В случае если он ни о чем не подозревает, раскрытие тайны могло испортить их отношения. Потому что Джеки и не подумала бы послушаться отца, если бы он запретил ей работать репортером.

– Извини, папа, я не хотела тебя расстраивать.

– Дело здесь вовсе не в моем огорчении, Джеки, и ты это отлично понимаешь.

Джеки подняла голову и наткнулась на твердый взгляд отца. Он знает, подумала она, испытав одновременно и тревогу, и облегчение, и послушно кивнула.

– Да, папа,– только и сказала она, но двойной смысл ее признания не ускользнул от Джорджа, который одобрительно улыбнулся и повел ее поздороваться с Моникой.

Но не укрылся он и от министра финансов, который стоял рядом, незамеченный ими. Гамильтон задумчиво смотрел вслед отцу с дочерью, оценивая их загадочный разговор.

Он решил поговорить с Дэном в понедельник, хотя у него не было доказательств, которые могли бы подтвердить его подозрения. Он мог опираться только на свою интуицию, которая редко его подводила.

– Жаклин, вы очаровательно выглядите! – Моника Бриссет одарила Джеки сияющей улыбкой, тогда как глаза ее оставались холодными.

– Благодарю вас, – вежливо отвечала Джеки.

Из уважения к отцу она всегда была любезна с Моникой, несмотря на не скрываемую француженкой антипатию. Как будто Моника чувствовала, что Джеки способна заглянуть ей в душу сквозь ее видимую наружность, и за это ее ненавидела. Много раз Джеки испытывала искушение обратить внимание Джорджа на неискренность Моники, указать ему на ее двуличность. Но она обожала отца, а Джордж полюбил Монику, как какой-нибудь неискушенный юноша. И, не желая огорчать отца, Джеки помалкивала.

– Вы тоже выглядите замечательно, Моника, – любезно добавила она.

– Это только потому, что я нахожусь рядом с самым красивым мужчиной. – Моника взяла Джорджа под руку.

Он довольно усмехнулся и указал жестом в центр салона, где Бингем начал выкликать номера.

– Ваши комплименты, Моника, пришлись не на самый удачный момент, – мягко пошутил он. – Поскольку вскоре мне придется уступить вас другому мужчине.

Джеки стало тоскливо, когда она подумала, какой партнер может ей достаться на весь вечер. Она машинально осмотрела зал в поисках Дэна и с грустью убедилась, что он беседует с Энн Бингем. Очевидно, они оказались в одной паре и готовились к первому танцу.

Оркестранты настраивали инструменты, и Джеки воспользовалась моментом и, пройдя по коридору, вышла на улицу. У нее оставалось не больше двух минут, чтобы подышать свежим воздухом, прежде чем вернуться в зал до начала танцев.

Дэн заметил уголком глаза, что Джеки исчезла.

– Простите, Энн, мне нужно идти к своей партнерше. Очевидно, она не слышала, как выкликнули ее номер.

В красивых глазах Энн блеснула улыбка.

– И почему мне кажется, что вы не случайно оказались в паре с Жаклин Холт? – вслух подумала она.

Дэн устремил на нее чистый и невинный взгляд:

– Уверяю вас, мадам, это просто рука судьбы! – Он улыбнулся и наклонился поцеловать ей руку. – Еще увидимся, очаровательная хозяйка бала.

– Разумеется. – Сверкнув улыбкой, Энн сделала величественный жест рукой в сторону двери зала: – Идите же за своей леди.

– О, повинуюсь вам, Энн, повинуюсь!

Дэн нашел Джеки там, где и предполагал: в саду, подальше от веселья.

Он подошел к ней со спины:

– Музыканты уже играют, mon chaton. Мы будем...

Джеки резко обернулась на его голос.

– Что – будем?

Он усмехнулся:

– Ах, я мог бы ответить на этот вопрос! Но пока все, что я хочу, – это танцевать с тобой.

– Ах, Дэн, но сегодня этому не бывать.

– Почему же?

Она расстроенно вздохнула:

– Потому что тебе выпал номер Энн Бинг... – Она замолчала, увидев, что Дэн протянул к ней ладонь, на которой лежал листок бумаги с номером.

– Ты хотела что-то сказать?

– Как ты это сделал, Дэн?!

– Что?

– Боже, Дэн Уэстбрук, я спрашиваю, как ты...

– А это имеет какое-то значение?

Их глаза встретились, и она замолчала.

– Нет, – наконец тихо выговорила она. Дэн мягко взял ее за руку и притянул к себе:

– Прекрасно! Так мы идем танцевать? Или ты предпочитаешь остаться здесь и закончить то, что мы начали в экипаже? – Он увидел нерешительность в ее глазах и погладил ее по щеке. – Мы успеем и то и другое. Сейчас потанцуем, а остальное позже. Тебя это устраивает?

Джеки молча кивнула, и он повел ее в зал.

Оставшиеся часы вечера прошли словно в тумане. Выразительные намеки, неуловимые ласки и разговоры шепотом сопровождали каждый захватывающий танец, усиливая чувственные чары, которые затягивали их своей волшебной паутиной. Джеки и Дэн двигались в танце, не отрывая друг от друга восхищенных радостных взглядов, зная, что каждая минута приближала их к таинственному моменту, который ждал впереди.

Они вошли в темную гостиную Холтов, освещенную только полосами лунного света.

– А твой отец? – тихо спросил Дэн.

– Папа проведет некоторое время с Моникой, а потом приедет домой, – тактично сказала она.

Дэн кивнул.

– Грета?

– Она уже спит. – Джеки подошла к дивану зажечь маленькую лампу на столике и, щелкнув выключателем, быстро оглянулась.

На фоне закрытой двери вырисовывался темный силуэт крупной фигуры Дэна. Лампа разгорелась, отбрасывая колеблющийся свет, и их напряженные взгляды встретились.

– Что-нибудь выпьешь? – Джеки вдруг занервничала.

– Нет.

– Может, хочешь есть?

– Нет, спасибо.

– Тогда, может...

– Нет. – Дэн медленно приблизился к Джеки и опустил руки ей на плечи. – Ничего не хочу... только тебя!

Закрыв глаза, Джеки откинула голову, Дэн крепко ее обнял, и, вздрагивая от предвкушения, она прижалась к нему. Она ожидала этого, знала, что вечер закончится этим, и приветствовала это всем сердцем.

Дрожащими пальцами она перебирала шелковистые волосы Дэна, чувствовала проникающее сквозь одежду его тепло, вдыхала такой влекущий запах мужского тела и со всей страстью отвечала на его неистовые поцелуи.

Кровь Дэна забурлила. Он подхватил Джеки и перенес ее на диван, а сам опустился рядом. За считанные секунды справившись с пуговицами, он спустил к талии ее платье. Затем последовала очередь рубашки, и наконец перед его восхищенным взором предстали ее юные крепкие груди, подрагивающие в такт отчаянному биению сердца.

– Джеки... – Голос его звучал глухо от сдерживаемого желания, серые глаза заволоклись дымкой.

В следующее мгновение грудей Джеки коснулись его горячие губы, она вся затрепетала, пронзенная новым для нее, невероятно сладостным ощущением, и из ее уст вырвалось потрясенное восклицание. Дэн отвечал ей тихими пылкими речами, шептал слова любви, которые еще больше разжигали в ней пожар страсти.

Дэн целовал ее в нежную ложбинку между грудями, вдыхая нежный цветочный запах ее духов, и не мог надышаться.

– Такая нежная... дивная... изумительная... – шептал он, касаясь губами ее теплой кожи. Он лег, обняв ее одной рукой и притянув к себе. – Поцелуй меня! – потребовал он.

Джеки мгновенно повиновалась, приняв его язык и постанывая от наслаждения, тогда как он нежно и сильно сжимал ей грудь. Она вздрагивала, затем вскрикнула, когда он стал поглаживать и теребить затвердевшие соски, пока ей не показалось, что она умирает от невыносимого наслаждения.

– Дэн... – выдохнула она. – Это так...

– Я знаю, дорогая. Продолжай чувствовать меня и... отвечать мне. Вот так, любимая, вот так... Правильно...

Он целовал ее, затягивая поцелуи, от которых у нее кружилась голова, и она погружалась все глубже и глубже в омут чарующего удовольствия и только все сильнее приникала к нему, время от времени беспомощно постанывая.

Дэн весь горел, изо всех сил стараясь обуздать себя, заставляя себя твердо следовать намеченному плану. Ласки его становились все более изощренными и настойчивыми, он умело возбуждал желание неопытной Джеки, то доводя ее до острого, невыносимого наслаждения, то погружая в сладостную истому. Он уже не помнил, как и когда его руки получили доступ к ее трогательно нежному телу и теперь то едва касались его, заставляя Джеки исступленно подаваться навстречу его ладоням, то властно исследовали его восхитительные изгибы и округлости. Джеки уже давно не помнила себя, все ее существо превратилось в чуткий орган, мгновенно и точно реагирующий на каждое легкое движение его пальцев. Она не замечала, как летит время, пребывая в окутывающем ее волшебном тумане непрерывного наслаждения, то острого, то полного невыразимой неги. Сердце ее то замирало, то неслось вскачь, голос ее то повышался до восторженного вскрика, то падал до истомленного шепота. Внутренний огонь снедал ее, инстинктивно понуждая ее всем телом прижиматься к Дэну, словно умоляя заглушить этот жар. Охваченный невероятной нежностью и восторгом, Дэн бережно раздувал его, постепенно приближая ее к пику наслаждения и заранее вздрагивая от знакомого предвкушения.

Ощутив его руку в самом сокровенном месте своего тела, Джеки напряглась и откинула голову назад.

– Дэн? – неуверенно прошептала она.

– Тихо, не мешай мне, дорогая. Спокойно отдайся моим ласкам. – Он скользнул по ее горячим губам своими.– Не бойся, mon chaton. Я не сделаю тебе больно. Просто я хочу тебя любить. – Он коснулся того манящего местечка меж ее бедер, чтобы вызвать теплую влажность. – Джеки, позволь мне любить тебя... – Его просьба оборвалась хрипом, дыхание резко вырывалось из груди. Он не был готов к этому моменту, к тому потрясению, которое он вызвал в его душе. Он прислушивался к вскрикам Джеки, видел, как ее глаза стали огромными от неуправляемого наслаждения, и понял, что он погиб. Как будто он впервые обнимал женщину, впервые ласкал ее. Захваченный эмоциями, Дэн притянул Джеки ближе, чувствуя, как она подрагивает, когда он гладит это чувствительное место. Он закрыл глаза, не зная, кто из них более потрясен... он или она.

– Дэн... – Как будто услышав его мысли, Джеки схватила его за плечи, чувствуя, что уже не может перенести нахлынувшие на нее чувства.

Он наклонился, вглядываясь в ее потемневшие от страсти глаза.

– Расслабься, – нежно прошептал он. – Расслабься, дорогая. Пусть твое тело пробуждается от моих ласк. Смотри, как нам чудесно вместе. Просто расслабься... и знай, что это всего лишь начало. – Он продолжал медленно ласкать ее.

– О... Боже... – Джеки подалась навстречу его рукам, возбужденная и испуганная. —... Подожди... Я не могу...

На ее приглушенные протесты Дэн покачал головой, успокаивая ее поцелуями:

– Нет, дорогая, не сопротивляйся. Не надо. Успокойся... – Она вся напряглась, и он понял, что вожделенный момент совсем близко. – Дай этому произойти, не бойся, моя ненаглядная...

Возбуждение его опытного тела вместе с экстазом впервые испытываемой Джеки страсти было настолько острым, что неистовое желание самого Дэна целиком захлестнуло его, и только огромным усилием воли он заставлял себя сдерживаться.

Он дождался, когда она ослабела и затихла в его руках, затем поднял голову и заглянул в ее затуманенные глаза.

– Я люблю тебя, Жаклин Холт, – тихо сказал он. – И хочу, чтобы ты отдалась мне всем своим телом, которое я так люблю. Я хочу этого так, что тебе трудно это представить. – Он прижал палец к ее губам, не давая ей возразить, потом медленно опустил ее юбки, снова застегнул пуговки на платье и встал. – Когда ты захочешь меня так же сильно, как я тебя, приходи ко мне. Приходи, mon chaton colereux, и я обещаю тебе... Я буду любить тебя так, что не останется никаких сомнений в том, что ты моя. – Он нежно поцеловал ее, улыбнувшись при виде ее затуманенного страстью лица. – Ты моя, Жаклин, моя навеки!


Глава 8


В понедельник Дэн быстро шагал по Честнат-стрит, и на лице его играла счастливая улыбка.

При обычных обстоятельствах его бы насторожил странно сдержанный тон короткой записки Александра, который просил его зайти рано утром, не говоря уж о том, что записка была доставлена к нему в воскресенье, что случалось крайне редко.

Но с позавчерашней субботы Дэна не оставляло странное восторженное состояние, заставляющее его бессознательно улыбаться.

Воспоминание об интимной встрече с Жаклин наполняло его незнакомой доселе нежностью. Вожделение, страстное стремление к сексуальному удовлетворению – вот что время от времени он испытывал. Но постоянное влечение только к одной, особенной женщине, желание, которое захватывало его сердце, проникало ему в душу... Нет, ничего подобного прежде он не знал. И это страстное желание странным образом пробудило в нем мужской инстинкт защитника и собственника, который могла успокоить только уверенность в том, что Жаклин всегда будет принадлежать одному ему.

Так вот какова любовь!

В который раз Дэн пытался себе представить, что чувствовала, о чем думала Джеки, и не сомневался, что она была смущена и полностью захвачена тем, что между ними произошло.

И горячо жаждала большего.

На это Дэн и рассчитывал. Зная свою страстную Джеки, он готов был поклясться, что, лишь отведав запретного плода, она была опьянена его вкусом и запахом. В конце концов, несмотря на внутреннее сопротивление, растущая жажда и любопытство подтолкнут ее еще раз испробовать этот плод.

Нет, без отчаянной борьбы Джеки не уступит ни своей свободы, ни себя, думал Дэн, но ее борьба не принесет ей успеха.

Он постучал в кабинет Гамильтона.

– Заходи, Дэн, – пригласил Гамильтон с озабоченно нахмуренным лбом. – Садись, пожалуйста.

С любопытством взглянув на него, Дэн уселся.

– Что случилось, Александр? Эта срочная встреча имеет отношение к тому, что ты начал мне говорить у Бингемов?

– Имеет.

Шестое чувство Дэна проснулось и выдало сигнал тревоги.

– Я тебя слушаю.

Гамильтон устало опустился в кресло за столом, глядя на свои сплетенные пальцы. По всему было видно, что предстоящий разговор тревожил его.

– Это касается поисков Джека Лэффи.

Дэн живо подался вперед:

– Ты его нашел?

– Возможно, но я неуверен. У меня нет доказательств, – осторожно сказал Гамильтон.

– Кто это? – требовательно спросил Дэн. Гамильтон встретил взгляд Дэна с такой же откровенностью.

– Джордж Холт.

– Джордж Холт? – Дэн вздрогнул, словно от удара. В его мозгу стремительно пронеслись воспоминания обо всех светских мероприятиях за последние месяцы, на которых он встречал Холта, и о содержании статей Лэффи. Он хмуро покачал головой. – Не сходится, Александр. Некоторые статьи Лэффи, например, после твоего вечера вЛонг-Рум, цитируют кое-какие высказывания, которых Холт просто не мог слышать. В тот вечер он почти не был рядом с нами.

– Зато была его дочь.

Дэн уставился на друга ошеломленным взглядом:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Говорю, вполне допустимо, если принять во внимание политические воззрения Холта, его возможности и... и внезапный интерес его дочери к тебе, что...

Дэн вскочил.

– Черт побери, что ты под этим подразумеваешь?

Гамильтон молча смотрел на друга. Он ожидал этой ярости. Но то, что Дэн не станет скрывать своих чувств... а также его мгновенное желание защитить дочь Холта говорило о том, что отношения Дэна с Жаклин зашли дальше, чем казалось министру.

– Я говорю, – отвечал Гамильтон, – услышал разговор между Джорджем и Жаклин Холт в субботу вечером, который заставил меня задуматься...

– Я не собираюсь это слушать! – Дэн двинулся к выходу.

– Даже если я прав?

Слова Александра заставили его остановиться и медленно обернуться.

– Какие у тебя доказательства?

– Честно говоря, их очень мало. Только этот разговор... внезапное и сильное увлечение мисс Холт тобой и мои собственные подозрения.

– Этого недостаточно.

– Согласен. Я прошу только о том, чтобы ты меня выслушал.

– Отлично. – Дэн оставался у двери, и вся его напряженная фигура ясно говорила о его чувствах.

Гамильтон тяжело вздохнул. Разговор предстоял более трудный, чем он думал, но Дэна необходимо было предупредить. Потому что если Джордж Холт действительно был Лэффи, а Жаклин помогала ему добывать информацию, Дэн должен держаться с ней настороже.

Министр сдержанно пересказал Дэну содержание разговора между отцом и дочерью, особо подчеркнув интонации, их молчаливое понимание друг друга. Затем описал ход своих рассуждений, которые привели его к подозрениям: близость Холта к взглядам республиканцев, его профранцузские настроения, дружеские и деловые связи и с федералистами, и с республиканцами, возможность свободно посещать светские мероприятия, которые устраиваются представителями обеих партий. Затем упомянул о его дочери, не скрывающей своих страстных симпатий республиканцам, и о ее внезапном вторжении в жизнь Дэна одновременно с появлением в «Дженерал эдвертайзер» обличительных статей, подписанных именем Джека Лэффи.

– С твоей стороны это только предположения, Александр. – На щеке Дэна яростно дергался желвак. – Мне не нравятся твои намеки на то, что меня используют.

– А мне – еще меньше. И ты совершенно прав... мои подозрения могут оказаться несправедливыми.

Я только прошу тебя как следует подумать над моими словами... и не забывать о них, припоминая события последних недель. – Он глубоко вздохнул. – Дэн, я последовательно исключил из списка подозреваемых остальных моих гостей. Так что пусть пока это станет для нас отправным моментом. Не станешь же ты отрицать явные политические склонности Жаклин? Как по-твоему, от кого она могла их перенять? Она еще слишком молода и не способна скрывать свои взгляды. Отец старше ее и более опытный, отсюда его сдержанность и скрытность. И заметь, он присутствовал на всех вечерах, на которые удавалось проникнуть Лэффи. И интуиция говорит мне... – Он помолчал, видя искаженное болезненной гримасой лицо Дэна. Оба знали, насколько безошибочной была интуиция Гамильтона. – Дэн, я не предлагаю тебе перестать с ней встречаться. – Александр как мог старался смягчить свое обвинение. – Только советую быть более осторожным. Следи за своими мыслями, своими словами... за своими чувствами.

Дэн угрюмо взглянул на него.

– Боюсь, для этого уже слишком поздно, – сказал он и направился к двери, желая поскорее оказаться в одиночестве. – Я выслушал тебя, Александр, и молюсь, чтобы на этот раз твоя интуиция тебя не подвела.

Дэн едва помнил, как добрался до своей конторы. Голова у него раскалывалась от подозрений Александра и от собственных сомнений. Джордж Холт – это Джек Лэффи? Возможно ли?

Да, определенно возможно. У Джорджа Холта есть доступ, политические связи и возможности. Но чтобы Жаклин была его сообщницей?!

Ему стало больно, когда он подумал, что стремительно проявившаяся страсть к нему Жаклин не была искренней. Он заставил себя взглянуть на эту мысль с рациональной точки зрения. Действительно, Жаклин оставалась рядом с ним весь первый вечер, когда они познакомились... хотя и неохотно. Их знакомство развивалось весьма бурно... и сопровождалось порой ожесточенными спорами. Она не делала секрета из своих политических взглядов, так же как не скрывала любопытства к серьезным разговорам на встречах федералистов, даже вмешивалась в них, привлекая к себе внимание. Все это могло происходить именно по тем причинам, на которые указывал Александр... ради сбора сведений для ее отца.

Но когда Дэн вспомнил, как она отвечала на его ласки, сердце его омыла теплая волна нежности. Представив себе ее лицо, Дэн решительно покачал головой. Нет и нет! Эти синие глаза, потемневшие от возбуждения, доверчиво подставленные для его поцелуя нежные губы – они не обманывали его, ее страсть была настоящей, неподдельной. Будучи человеком искушенным, Дэн легко мог отличить подлинные чувства от притворных.

А самое главное – он знал Жаклин Холт.

Александр правильно перечислил ее недостатки, но никогда Дэн не поверит, что она может оказаться лгуньей! Джордж, возможно, и виновен, только не Джеки.

Дэн оглушительно стукнул за собой дверью и потер ноющие виски. День, который начался так радостно, превратился в сущий кошмар.

– Господи, дорогой, ты выглядишь просто ужасно. Я пришла не вовремя? – Из кресла поднялась стройная, красивая женщина с иссиня-черными волосами.

Дэн удивленно воззрился на нее, совершенно не ожидая застать ее у себя в кабинете.

Он радостно улыбнулся, подошел к ней, звонко поцеловал в щеку и крепко обнял.

– Нет, дорогая, ты пришла как раз вовремя. Тебя-то мне и нужно было видеть!

Единственная женщина, которая способна была проникнуть в душу Дэна, скрытую от других насмешливостью и роковым обаянием, отступила на шаг и окинула сына быстрым оценивающим взглядом.

– Неужели? Как говорится, свежо предание, да верится с трудом! – улыбнулась Леонора Уэстбрук. – Судя по слухам, боюсь, мое положение твоей единственной дорогой женщины находится под угрозой. – Она рассмеялась, когда Дэн нахмурился. – По твоей реакции я вижу, что не ошиблась!

– Слишком уж быстро распространяются слухи. – Дэн открыл шкафчик и налил себе виски. – Ты выпьешь?

– Господи, нет, конечно! Всего десять утра! – Она озабоченно посмотрела на сына. – А что касается слухов, так нас с тобой разделяет не океан, а всего час езды от города до поместья. И неудивительно, что, когда мой сын, самый интересный мужчина Филадельфии, да к тому же холостяк, стал постоянно появляться в обществе с одной и той же женщиной, люди поспешили рассказать мне об этом.

Дэн круто обернулся к ней:

– Мама, я не хочу говорить с тобой о Жаклин... Еще рано.

Леонора удивленно подняла брови:

– Боже! Похоже, ты серьезно увлечен ею! – Жестом руки она остановила готовый вырваться у него резкий ответ. – Не волнуйся, я не стану тебя расспрашивать. – Она давно уже приучила себя не вмешиваться в личные дела сына, предоставив ему право самостоятельно устраивать свою жизнь. Мать с сыном отличались независимым складом характера, но, к несчастью, эта независимость слишком дорого им стоила.

Из-под таких же длинных и густых, как у сына, ресниц Леонора исподволь разглядывала его утомленное лицо.

– Но если у тебя появится желание поговорить, то милости прошу.

– Спасибо, я знаю. – Дэн осушил стакан и поставил его на стол. – Ты хорошо себя чувствуешь? Я собирался приехать в Гринхиллс, но... был слишком занят.

– Понимаю. У меня все в порядке, – улыбнулась она. – Кстати, я теперь тоже очень занята.

– Что еще ты задумала, мама? – насторожился Дэн.

– Ничего особенного... просто взяла на себя часть домашних дел.

– Каких дел?

Леонора беспечно пожала плечами:

– Да обычных. Покупаю провизию, готовлю еду, тренирую лошадей...

– А что же слуги? – возмутился Дэн. В их обширном поместье Гринхиллс, уединенно расположенном в лесах на берегу Скулкилла, находилось больше дюжины слуг, которые отлично справлялись и с хозяйством, и с нуждами Леоноры и заодно составляли ей компанию. Дэн старался как можно чаще навещать мать, но сам предпочитал обходиться всего одним слугой в городском доме, который находился недалеко от конторы его компании.

– Слуги? – весело переспросила Леонора. – О, они все со мной, на месте. У каждого своя работа, за которую в конце каждой недели они получают приличную плату. Я говорила тебе, что веду счета? Вот еще одно мое занятие, с которым, должна заметить, я блестяще справляюсь. Теперь я могу с гордостью похвастаться, что тружусь наравне со слугами, что Гринхиллс находится в отличном состоянии и, что самое главное, в нем не признаются классовые различия!

– Мама...

Леонора вскинула голову жестом, который за последнее время стал несколько раздражать Дэна и в матери, и в Джеки.

– Но как мы можем высказываться против рабства, когда с нашей устарелой системой найма прислуги и возмутительно низким жалованьем практически сами пользуемся рабским трудом?!

Дэн выслушал ее возмущенную тираду и засмеялся:

– Кажется, мама, я передумал. Тебе обязательно нужно встретиться с Жаклин. У меня такое чувство, что вы с ней непременно подружитесь.

Лицо Леоноры осветилось радостной улыбкой, и она стала выглядеть намного моложе своих сорока девяти лет.

– Я буду очень рада познакомиться с твоей Жаклин! Она намеренно сказала «твоя Жаклин», но Дэн решил не заострять на этом внимание.

– Хорошо. Я подготовлю Жаклин и на следующей неделе приеду с ней обедать в Гринхиллс, если не возражаешь. – Глаза его были полны юмора. – Готовить будешь, конечно, ты?

– А ты думаешь, я не умею?

– Мама, я думаю, что тебе подвластно абсолютно все! Включая умение повергать меня в полное смущение. Боюсь, с тобой и Жаклин мне не видать спокойной жизни!

– Вот как? – живо переспросила она.

– Мама! – строго произнес Дэн, и на данный момент вопрос о его чувствах к Джеки был закрыт.

Леонора искоса взглянула на Дэна, собираясь завести еще один разговор на щекотливую тему.

– Вчера я получила письмо от твоего отца.

Дэн напрягся и круто обернулся:

– Ну... и как он поживает?

– Занимается своими делами и управляет Форсгейтом. – По ее лицу пробежала тень грусти. – Стареет, чувствует себя более одиноким...

– И все такой же упрямый, – с ледяным сарказмом закончил за нее Дэн.

– Дэн, ты знаешь, я разделяю твои чувства и взгляды. Но попытайся понять...

– Я не могу этого понять! – резко ответил Дэн. – Мама, мы уже тысячу раз обсуждали этот вопрос. С тех пор как мы покинули Англию, ровным счетом ничего не изменилось. Отец по-прежнему держится неприступно, он невероятно упрям и чрезмерно самоуверен!

– Как и его сын?

– Нет, черт побери, вовсе нет! Я веду жизнь, которой могу гордиться.

– Как и он своей.

– Но я не могу оправдать такое устройство общества, где человек получает превосходство над другими только из-за своего титула – титула, который принадлежит ему от рождения! В Америке человек своим трудом зарабатывает положение в обществе и уважение к себе.

– Мне неприятно, что ты так резко говоришь об этом, – мягко сказала Леонора, положив руку на напряженно стиснутый кулак сына.

Она надеялась, что после десяти лет разлуки неприязнь Дэна к отцу несколько сгладилась. Ей самой тяжело дался вынужденный разрыв с мужем, но прошедшие годы притупили боль и заставили ее более терпимо относиться к различиям их взглядов на жизнь, которые не могли изменить ни время, ни расстояние. Но Дэн испытывал все так же остро, как в двадцать один год, когда в ярости покинул Форсгейт и все, что он олицетворяет, чтобы начать новую жизнь, которая, с его точки зрения, была достойной и честной, а с точки зрения отца – нарушением закона Божьего.

– Я вовсе не резок, мама, просто меня это возмущает.

Леонора вздохнула и понимающе кивнула. Как она могла спорить с Дэном, когда ее взгляды остались прежними? Она продолжала любить Эдвина, как любила его еще с тех пор, когда была ребенком. Но теперь она была не той впечатлительной шестнадцатилетней девушкой, на которой он женился тридцать три года назад. С возрастом в ней сформировалась женщина с сильным, независимым характером, чьи убеждения решительно противоречили убеждениям мужа. Леонора хотела петь со своего голоса, а Эдвин, неколебимо придерживающийся укоренившихся в аристократическом обществе Англии представлений о месте и роли жены маркиза, и слышать об этом не хотел, стремясь полностью подчинить ее своей воле. И тогда она решила, что должна завоевать себе право на свою свободу. В результате в 1783 году вместе с озлобленным на отца сыном уехала в Америку.

– Мама? – Встревоженный голос сына отвлек Леонору от воспоминаний. Она сжала его руки.

– Если мне придется провести в городе все утро, у тебя найдется время для ленча со мной?

На лицо Дэна вернулась добрая, чарующая улыбка.

– Для тебя у меня всегда найдется время.

Леонора улыбнулась в ответ:

– Вот и хорошо. Тогда я проедусь по магазинам. И, Дэн, я действительно очень хочу познакомиться с Жаклин. Должно быть, она необыкновенная женщина!

Дэн кивнул, едва не рассмеявшись вслух. Необыкновенная? Да, Жаклин именно необыкновенная. Бог ведает, какая еще. Он с болью вспомнил пережитые не так давно подозрения и решил увидеться с Жаклин как можно скорее.

С самой субботы Джеки не спалось.

Обе ночи она без сна ворочалась в постели, охваченная возбуждением; ей слышался взволнованный голос Дэна, который нашептывал слова любви, она чувствовала на своем теле его ласковые горячие руки. Снова и снова она переживала тот миг острейшего наслаждения, которое он в ней вызвал.

Так вот каким был этот таинственный акт близости, о котором потихоньку говорили люди, ради чего они жили и умирали, к чему стремились. Вот к чему вело желание!

«Я люблю тебя, Жаклин Холт!» – снова всплыло в голове Джеки признание Дэна.

Она была не настолько глупой, чтобы поверить, что эти нежные слова были вызваны более серьезным чувством, чем физическая страсть. Да и не хотела этого. Но их сексуальный, чувственный смысл завораживал Джеки, заставляя ее желать исполнения этой клятвы.

Она жаждала снова оказаться в объятиях Дэна, чтобы он научил ее всему, что ей так не терпелось познать. 

Дэн был прав в своем предсказании: она сама придет к нему и останется с ним, пока не познает тайны во всей ее глубине и целостности. Только в одном Дэн ошибался. Она никогда не будет ему принадлежать. С этим убеждением Джеки быстро надела платье нежно-розового цвета, которое, как она знала, очень ей шло, завязала под подбородком ленты капора и поспешила выйти на улицу, готовая принести себя в жертву собственной страсти и неуемному любопытству.

Контора «Уэстбрук шиппинг» располагалась на Маркет-стрит, пешая прогулка туда от дома Холтов была приятным и полезным для здоровья упражнением. Джеки быстро шла по улице, ни разу не остановившись, пока не достигла доков. Контора Дэна находилась прямо рядом с ними, в скромном кирпичном здании с огромными окнами. Подойдя ближе, Джеки замедлила шаг, не зная, как сообщить Дэну, что она пришла принять его предложение. Из открытого окна донесся веселый смех, и со своим обычным любопытством Джеки заглянула внутрь и замерла.

Дэн обнимал темноволосую женщину, которая, в свою очередь, любовно ерошила ему волосы. На вид она была средних лет, хотя и очень красивая.

Сердце у Джеки упало, и она поспешила уйти, пока ее не заметили, и почти бежала, всю дорогу до дома. Хрупкие нити доверия, недавно возникшие к Дэну, рвались с каждым ее шагом.

Не желая хлюпать носом, как слабая женщина, Джеки вознегодовала.

И прежде всего на себя. Как она могла подумать, что Дэн хочет именно ее! На самом деле его устраивает любое существо женского пола – доказательством может служить то, что она видела своими глазами. Ясно, что Дэн и не думал о воздержании, а тем более о верности ей.

Как можно было до такой степени увлечься им!

Весь день Джеки взволнованно металась по комнате, изобретая для Дэна всевозможные кары.

Она прекратила свой внутренний монолог только тогда, когда написала очередную статью Лэффи, которую нужно было передать сегодня вечером, и еще на время обеда, чтобы не дать Грете оснований для подозрений.

Как только сгустились сумерки, Джеки надела темное платье, спрятала в рукав свернутую статью и спустилась вниз. Погода для ее очередной вылазки была не очень благоприятной, ибо небо обещало разразиться грозой. Поднялся сильный ветер, а вдали на черном фоне уже сверкали ослепительные всполохи молний.

Джеки тихонько пробиралась по коридору и слышала, как Грета заканчивает уборку в кухне и ворчит на Виски, который вскочил на стол, чтобы стащить остатки от обеда. Джордж сегодня должен был задержаться в своей конторе, так что Джеки никто не хватится.

Она открыла наружную дверь и наткнулась прямо на Дэна.

– Привет, chaton, – сказал он странным голосом. – Куда это ты направляешься? Я бы не советовал выходить... приближается гроза.

Джеки залилась горячей краской. Как он посмел явиться к ней после того, что она видела?!

– В самом деле? – отрезала она. – Но мои дела вас не касаются! Так что прочь с дороги!

Дэн был поражен ее тоном. Он шел к ней, встревоженный разговором с Александром и не уверенный в ее настроении после их субботней встречи, но такого никак не ожидал. Джеки попыталась пройти мимо, но Дэн ухватил ее за локоть:

– Жаклин! Что случилось?

Она устремила на него гневный взгляд:

– Я не желаю с вами разговаривать, Дэн Уэстбрук! Немедленно отпустите меня!

Ее раскрасневшееся от гнева лицо и сверкающие глаза были неотразимы! Все тепло и нежность, которые пытался подавить в себе Дэн, вновь взыграли в его сердце.

Он снова притянул ее к себе.

– Вы на меня сердитесь?

Она промолчала.

– Не хотите сказать, почему?

– Нет, не желаю.

Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:

– Это из-за субботы... из-за того, что было между нами?

Джеки еще больше возмутилась.

– Между нами ничего не было. Так что можете спокойно идти к своим любовницам!

– К каким еще любовницам?

– Только не надо притворяться! Имейте смелость быть честным!

Дэн искренне недоумевал.

– Я и был с вами всегда честным, любовь моя. Понятия не имею, о чем вы говорите. После нашей встречи я не виделся ни с одной женщиной.

Джеки ощетинилась:

– А сегодня днем?

– Сегодня?

– Я видела вас, негодяй! Я видела вас с ней! Вы ее целовали, обнимали! – Она заколотила его по плечам кулачками. – Не смейте мне лгать!

Дэн даже не пытался уклониться от ее ударов, а просто внес ее в дом, затем в гостиную, где опустился на диван, а ее усадил себе на колени, тогда как она отчаянно пыталась вырваться.

– Ну-ка говорите, – спокойно сказал Дэн, не обращая внимания на ее сопротивление. – В чем дело? С какой женщиной вы якобы видели меня целующимся?

Джеки остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Позвольте мне освежить вашу память, мистер Уэстбрук. Женщина была довольно взрослой... красивые черные волосы... со вкусом одета... сегодня утром в вашей конторе. Припоминаете? – Лицо Дэна просветлело, и она продолжала: – Вижу, вы начинаете вспоминать. Хорошо. Может, теперь припомните и то, что вы ее целовали?

– Помню, конечно! – усмехнулся Дэн. – И даже несколько раз.

– Вы признаетесь? – пораженно выговорила Джеки.

– Ну да. Только мне не совсем понятно, что вы-то делали у моей конторы. Смею ли я надеяться, что вы направлялись ко мне?

– Это не имеет значения!

– Для меня имеет. – Он не удержался и поцеловал ее.

У него были серьезные основания радоваться взрыву ее искренней ревности.

Джеки отвернула лицо.

– Как вы смеете?!

– Хотите знать, кто она такая, Жаклин? – спросил Дэн, снова завладевая ее губами.

Джеки яростно затрясла головой.

– Полагаю, она всего лишь одна из ваших женщин... вероятно, жена одного из ваших компаньонов!

– Это моя мать, – успокоил он, губами касаясь ее пылающей щеки. – И у меня вовсе не много женщин... только ты одна.

Джеки затихла.

– Это была твоя мама?

– Да, представь себе, моя мама.

– Твоя мама! – повторила Джеки, чувствуя себя в идиотском положении. – Я и не знала, что она живет в Филадельфии.

– Ты еще многого обо мне не знаешь, – прошептал он, опуская ее на подушки. – Позволь мне научить тебя.

Джеки ослепленно отдалась его поцелую, руками обвив его сильную шею.

В рукаве у нее зашелестела бумага, и она вдруг вернулась к действительности.

– Нет, Дэн... Только не сейчас! – Она оттолкнула его.

– Почему? Ты мне не веришь?

– Верю, конечно, но не в этом дело. – Джеки встала, нервно оправляя платье. – Но Грета еще в кухне, а папа в любой момент может вернуться домой. Так что сейчас не время...

Он встал и обнял ее.

– Скажи, ты думала о том, что произошло в субботу? Здесь, на этом диване, когда ты была у меня в объятиях?

– Думала, – тихо призналась она.

– И я... Постоянно. – Его взгляд потемнел от сдерживаемых чувств. – А ты думала о том, что я тебе сказал... что ты придешь ко мне?

– Да.

– И... – Он поднял ее руки себе на плечи, и Джеки замерла, ощутив, как бумаги скользнули вниз, к локтю.

– Дэн, тебе пора идти.

– Почему?

– Потому что... так нужно. Мне нужно кое-чем заняться. Прямо сейчас.

– Чем именно?

– Нужно помочь Грете на кухне, – выпалила Джеки первое, что пришло в голову.

– Ты еще не обедала? Но уже почти восемь.

– Нет... Да... Я хочу сказать, что мне нужно помочь ей привести все в порядок.

– Понимаю.

– Так что тебе придется уйти. – Она потащила его к дверям.

– Когда я тебя увижу?

– Скоро... Завтра, – поспешно добавила она, когда он нахмурился.

– Завтра... А потом каждый день. Сейчас Джеки готова была пообещать ему все, что угодно, лишь бы он ушел. Она и так страшно опаздывала...

– Да, Дэн, потом каждый день.

Дэн пристально посмотрел на нее, потом кивнул:

– Хорошо, ухожу. – Он нежно поцеловал ее. – Но я вернусь, Жаклин! Запомни, завтра и потом каждый день!

Она закрыла за ним дверь и с трудом перевела дыхание. Еще немного, и она попалась бы!

Выждав пять долгих минут, Джеки решилась снова выскользнуть из дома.

На улице был настоящий потоп.

Джеки дрожала от холода, так как мгновенно промокшее платье прилипло к телу.

Сам по себе дождь не был холодным, но казался ледяным по контрасту с прогревшимся за день воздухом. В небе непрерывно грохотал гром, предшествуемый ослепительными вспышками молний, которые, казалось, раскалывали небо и упирались в самую землю.

Дождь лил все время, пока она благополучно передала статью и уже возвращалась домой, смахивая с лица влагу. Ей оставалось пройти несколько кварталов, но впереди были улицы, усаженные деревьями – отличной целью для молний.

Можно было воспользоваться серединой улицы. Обычно Джеки избегала ее из опасения быть замеченной, но кто мог увидеть ее в такой проливной дождь?

Она побежала к Спрус-стрит, стараясь держаться как можно дальше от деревьев. Конечно, она до нитки промокла, но по крайней мере можно было не бояться, что на нее свалится дерево, сраженное молнией.

Большинство домов было погружено в темноту, их жители мирно спали, ведь было уже около десяти вечера. По возможности избегая луж, Джеки бежала домой и вдруг подумала, что делает сейчас Дэн. Спит он... или бодрствует и думает о ней?

Он-то не покидал ее мыслей, особенно теперь, когда она убедилась, что ее ревность была неоправданной. Дэн сказал, что у него нет других женщин, и она поверила ему.

Как ей хотелось оказаться сейчас с ним рядом!

Впереди показалась Спрус-стрит, и она остановилась передохнуть, убирая с лица мокрые пряди волос. Из деловых книг отца она помнила, что Дэн живет на Пайн-стрит... всего в одном квартале отсюда. Джеки вглядывалась вперед сквозь сетку дождя и дрожала... но уже не от холода, а от внезапно осенившей ее отчаянно рискованной идеи.

Уже поздно. Отец и Грета уверены, что она спит, и до утра ее никто не хватится. Ее терзало любопытство... и пугала мысль провести очередную бессонную ночь. Сердце ее заколотилось... Хватит ли у нее смелости?

Это непристойно, неслыханно, безумно...

И невероятно захватывающе!

Дэн задумчиво смотрел на пылающий в камине огонь. Он редко разжигал огонь в июне, но из-за дождя в доме стало прохладно, а кроме того, он пребывал в том состоянии, когда хотелось подумать, сидя перед уютным пламенем в темной гостиной.

Потянувшись, он откинулся назад и отпил бренди в надежде унять непонятное беспокойство.

Впрочем, не такое уж оно непонятное, подумал он, допивая бренди. Тревога, изводившая все его существо, имела определенное имя: Жаклин.

Дэн встал и нервно взъерошил волосы. Бурный взрыв ее ревности в точности подтверждал то, что говорил ему инстинкт: чувства Джеки, хотя она и не желает в них признаться, на самом деле были настоящими, искренними. Как бы там ни было, но Джеки его любит.

Однако существовала проблема, что если подозрения Александра обоснованны и Джордж Холт действительно был Джеком Лэффи, то он мог собирать информацию для своих статей с помощью Жаклин. А если так, то была Джеки его добровольной или ничего не подозревающей сообщницей?

Дэн понимал, что слишком увлечен Жаклин, чтобы объективно ответить на этот вопрос. В то же время он не забыл ее странного поведения сегодня, не говоря уж о том, что в восемь вечера она собиралась одна выйти из дома и не пожелала сказать ему, куда именно. Почему?

Дэн этого не знал, но считал, что ему нужно повнимательнее следить за своей своенравной подружкой.

Часы пробили десять, и Дэн стал подумывать о том, чтобы лечь спать, хотя его страшила очередная бессонная ночь.

Развязывая пояс шелкового черного халата, он медленно подошел к окну. В бурной грозе было нечто возбуждающее. По небу прокатился долгий грохот, и, казалось, вся земля задрожала в ответ. Следом за громом вспыхнула молния, мгновенно осветив мокрую землю и...

Дэн стал напряженно всматриваться в темноту. Он успел заметить быстро промелькнувшее движение... Он ждал. Вот опять! Черт побери, кто там может быть в такую ночь?

Он собирался выйти и выяснить это, когда в дверь слабо постучали. Рывком распахнув ее, он увидел перед собой дрожащую от холода Джеки.

Обхватив себя руками, она слегка наклонила голову и прямо смотрела на него своими огромными синими глазами.

– Ты хотел, чтобы я пришла к тебе, – едва справляясь с дрожью, выговорила она. – Ну, вот я и пришла.

На какое-то мгновение Дэн оцепенел и только ошеломленно на нее смотрел. Затем очнулся и быстро втащил ее в дом.

– Да ты вся промокла! – забеспокоился он, растирая ее озябшие руки. – И замерзла. – Он покачал головой. – И что мне с тобой делать? Идем! Не хватало еще, чтобы ты простудилась.

Он оставил ее в гостиной перед камином, а сам побежал за простыней. Вернувшись, он застал Джеки съежившейся на ковре поближе к огню, она с нескрываемым любопытством осматривала комнату.

– Твой дом очень тебе соответствует, – заметила она, имея в виду элегантную мебель в стиле чиппендейл и гнутые стулья из орехового дерева. – Такой же благородный, красивый... и надежный.

Дэн обернул простыней ее плечи и привлек к себе.

– Спасибо за комплимент, chaton. – Он поцеловал ее в мокрые волосы. – Мой маленький промокший котенок... Но что заставило тебя прийти в такой ливень?

Их глаза встретились.

– Мне не терпелось, – с обезоруживающей прямотой призналась Джеки, которая решила уже не оглядываться после отчаянного шага. – Я хочу, чтобы ты любил меня.

На мгновение в комнате повисла напряженная тишина.

– Жаклин... – Дэн крепко обнял ее, согревая своим горячим телом.

Он хотел спросить, не пожалеет ли она, но вопрос застрял у него в горле. И он только внимательно всмотрелся в ее подвижное выразительное лицо, прочел на нем нескрываемую страсть и приник к ее губам нежным и вместе с тем горячим поцелуем.

Джеки прижалась к нему трепещущим телом, помня, что находится в объятиях мужчины, который однажды уже дал ей пережить незабываемое мгновение физического наслаждения.

На ковер стекала вода и впитывалась в простыню и густой ворс, но они этого не замечали. Уложив Джеки на спину и осыпая ее страстными поцелуями, Дэн стал снимать с нее мокрую одежду. Джеки блаженствовала под этим горячим дождем ласки, целиком доверившись Дэну и ожидая от него блаженного освобождения, которого жаждало ее неопытное, но готовое ко всему тело.

Тепло от огня согревало Джеки, когда Дэн стянул и отбросил в сторону ее мокрую рубашку. С бешено бьющимся сердцем она смотрела, как Дэн опустился на колени, пылающим взором глядя на ее обнаженное тело, от чего последняя дрожь в ней уступила место забвению.

– Я... Ты... У меня нет слов, – едва смог выговорить Дэн от стеснившего ему грудь восторга.

Красота ее превосходила все его ожидания, она была подобна статуе древнегреческой богини, но такой трепетно живой! Он хотел бы навечно запечатлеть в памяти безупречные линии и мягкие округлости этого юного нежного тела, на котором плясали отблески пламени и лежали легкие тени. Дэн упоенно смотрел на нее, медленно скользя взглядом по тяжелым волнистым прядям каштановых волос, служившим как бы рамой для тонкого прекрасного лица, по стройной и нежной колонне горла, по выпуклым холмикам ее грудей. Под его взглядом, словно от прикосновения его ласкающей руки, соски набухли и затвердели. Дэн прерывисто вздохнул, стараясь обуздать желание, которое рвалось наружу. И все-таки он себя сдерживал, ибо так долго ждал этого мгновения, что теперь хотел, чтобы оно длилось вечно.

Его взгляд медленно переместился ниже и остановился на тонкой талии, на плавно расширяющейся линии поясницы, на совершенной форме гладких ног, отливающих матовым блеском бедрах и, наконец, на темной поросли густых завитков, под которыми таилось самое запретное и вожделенное.

Пылкий взор Дэна возбуждал Джеки, она готова была притянуть его к себе и умолять поскорее заполнить собой ту пустоту, которую она в себе ощутила. Нисколько не стесняясь своей наготы, одолеваемая страстью, она нетерпеливо потянулась к нему.

Дэн услышал ее немую мольбу.

– Я знаю, дорогая, – хрипло прошептал он, лаская ее груди. – Я тоже этого хочу.

Как до этого глазами, теперь он кончиками пальцев ласкал восхитительную шелковистую упругость ее грудей, гладкого живота, нежнейшую кожу с внутренней стороны бедер. Губы ее приоткрылись, дыхание стало частым и прерывистым, глаза заволоклись дымкой истомы, и вся она подрагивала и извивалась под его ласками.

– Скоро, – пообещал он глухим шепотом, щекоча крутые завитки темных волос в развилке бедер. – Очень скоро, котенок.

– Нет, – нетерпеливо выдохнула она, – сейчас, скорее! Она приподнялась и настойчиво потянула его к себе.

Дэн усмехнулся ее нетерпению, но смех замер у него в горле, когда она распахнула на нем халат и коснулась его обнаженной груди. У него захватило дыхание, а Джеки продолжала изучать его тело, проводя по шелковистым завиткам на его груди, по сильным мышцам рук. Другой рукой она сбросила с него халат, чтобы увидеть размах широких плеч, вздрагивающих под ее ласками.

Дэн закрыл глаза, прикосновения Джеки разжигали в его крови такой огонь желания, что каждое новое касание могло заставить его сорваться. Он понял, что через какие-то секунды будет уже слишком поздно.

Оторвавшись от нее, он одним движением поднял Джеки и прижался к ее телу, зарычав от невероятно острого возбуждения, подобного которому не знал до сих пор.

Джеки шептала его имя, наслаждаясь полным контактом их обнаженных тел. Это было чудесно... невыносимо... но этого было мало, мало!..

Движимая инстинктом, она потерлась лицом о грудь Дэна и услышала, как он застонал, ощутила все его возбуждение и смело прильнула к нему еще плотнее, изумленная исходящим от него жаром. Она беспомощно выгнулась навстречу телу Дэна, умоляя прекратить эту муку неутоленного желания.

И Дэн словно потерял голову.

Не слыша радостного восклицания Джеки, он опрокинул ее на ковер и упал сверху. Он мечтал бережно и медленно посвятить ее в тайны любви, чтобы их обретение друг друга стало бесконечно долгим торжеством. Но этому помешала неопытная страсть Джеки, подталкивающая ее соблазнять Дэна своим юным роскошным телом. И теперь у него уже не было сил сдерживаться.

С восторгом и нежностью он взял ее лицо в ладони, чувствуя, как пылают у нее щеки, видя в ее глазах отражение снедающей его жажды.

– Джеки... Я... боюсь сделать тебе больно... – Он еще нерешительно медлил.

– Дэн... Прошу тебя... Пожалуйста... – Джеки приподняла бедра, смело призывая его к себе, не в силах переносить эту сладостную муку предвкушения.

Кровь бросилась Дэну в голову, заглушив все доводы рассудка, и он бешено рванулся в нее и тут же замер от ее слабого вскрика.

– Джеки... Любовь моя... прости...

Она жадно обхватила его за влажную от пота спину.

– Прошу тебя... не оставляй меня... не сейчас...

– Никогда! – выдохнул он. – Никогда...

Одним рывком он овладел ею, и в то же мгновение весь мир перестал для него существовать, оставив его наедине с пылающей и нежной Жаклин и с головокружительным осознанием, что она принадлежит ему, только ему!

Джеки тонула в ослепительно остром наслаждении, с восторгом переживая каждое мгновение этой восхитительной близости, инстинктивно подаваясь навстречу Дэну, горячо выдыхая его имя, когда ей казалось, что она больше не выдержит, что вот-вот умрет.

Не помня себя, Дэн зарылся лицом в ее влажные волосы, целиком отдавшись во власть инстинкта, который руководил неистовыми движениями его тела, пока из груди Джеки не вырвался потрясенный крик, который будет помниться ему всю жизнь... По ней пробежала резкая конвульсивная дрожь, и она устремила на Дэна взгляд своих бездонных синих глаз, сверкающих от радостных и благодарных слез, и блаженно-торжествующе улыбнулась припухшими от его поцелуев губами. Дэн нежно погладил ее воспаленное лицо, словно извиняясь за то, что сейчас произойдет, и уже через несколько мгновений, в свою очередь, взлетел на вершину блаженства.

– Жаклин... Господи... Джеки...

От каждого его движения, каждого слова Джеки словно омывало все новыми волнами наслаждения. Она лежала в полном изнеможении, с ликованием в душе переживая только что испытанный величественный и восторженный момент их соединения.

Прошло много времени, прежде чем вихрь ощущений утих и дыхание их успокоилось. Дэн зарылся лицом в ее влажное плечо.

– Я знал, что все будет именно так, – благоговейно прошептал он. – Я в жизни не испытывал ничего подобного, но с тобой... Я был уверен, что мы с тобой достигнем высшего блаженства... так оно и случилось... И так будет всегда. – Он глубоко вздохнул. – Помоги мне Господи, но я люблю тебя, Джеки, и хочу, чтобы ты всегда была моей.

При этом признании Джеки ужаснулась – она лишь теперь осознала не только свою власть над этим сильным мужчиной... но и его власть над собой.


Глава 9


Дэн понял, что она ушла, еще до того, как открыл глаза.

Его разбудил какой-то внутренний толчок, и он обнаружил, что лежит на ковре в холодной и темной гостиной, а в камине угольки едва тлеют.

Чертыхнувшись, он бросился к окну и стал всматриваться в темноту. Было уже за полночь, гроза прекратилась, оставив после себя чистое звездное небо и прохладный ветерок... а Жаклин не было!

Он остро почувствовал пустоту в сердце, проклинал ее за трусость, за то, что она сбежала.

Но она не могла уйти далеко.

Дэн взбежал наверх, схватил панталоны и рубашку, собираясь догнать Джеки и вбить немного здравого смысла в ее упрямую голову.

Дэн закрыл глаза, потрясенный смесью самых противоречивых чувств: невероятной нежности, гнева и ярости. Ему хотелось оказаться с ней рядом, обнять ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо, будет так, как и должно быть.

Поспешно натянув на себя одежду, он бросился в ночь. Он должен найти ее, удостовериться, что она в безопасности.

Он тихо обошел вокруг дома Холтов, не решаясь постучаться в такой час. Но ему необходимо было убедиться, что Джеки находится у себя.

У ствола высокого дуба, что рос у самого дома, Дэн заметил болтающийся кусочек сорванной коры. Подняв голову, он увидел слабо освещенное окно в комнате на втором этаже, куда легко можно было добраться по дереву.

Облегченно вздохнув, Дэн понял, что, как бы ему ни хотелось, сейчас он не может явиться к ней, иначе они перебудят весь дом. Но завтра утром он войдет к ней в гостиную и положит конец этой игре в кошки-мышки. Сегодняшняя ночь определила ее судьбу. Нравится это Жаклин Холт или нет, но она теперь принадлежит ему.

– Она не примет вас, герр Уэстбрук.

Грета загородила своей массивной фигурой дверной проем, хотя в ее голосе слышались сочувствующие нотки.

– Нет, примет, черт побери! – Дэн взъерошил волосы, его серые глаза сверкнули яростью. – Потому что я не уйду, пока наконец не увижу ее! – И он с такой силой ударил по косяку, что тот задрожал. – Передайте своей хозяйке мои слова, Грета, – попросил он экономку, которая невозмутимо поправляла стянутые в пучок седые волосы. – Скажите ей, что я намерен положить конец ее ребячливости. Скажите, что мое терпение иссякло. Скажите ей, что я буду торчать здесь всю ночь, если придется. А если и это не поможет, я разнесу эту проклятую дверь в щепки! Но я намерен увидеть ее... сегодня же!

– Хорошо, герр Уэстбрук, – не обращая внимания на его гнев, невозмутимо ответила Грета, заправила последнюю упрямую прядь волос и пошла выполнить его поручение, оставив после себя запах таких терпких духов, что у Дэна заслезились глаза.

Чтобы избавиться от назойливого запаха, Дэн решил ждать в саду, где неустанно расхаживал взад-вперед, пока не протоптал в траве тропинку. В сотый раз с этой ночной грозы он проклинал себя за то, что позволил Джеки ускользнуть. Ему следовало догадаться, что при первой же возможности она убежит... особенно после этой бурной ночи, которая наверняка оставила в ее душе глубокий след. Но он был не в состоянии рассуждать, а невероятная нежность к Джеки усыпила его бдительность. Обнимая еще пылающее тело Джеки, чувствуя на спине жар от огня в камине, он испытывал такое блаженное умиротворение и счастье, что незаметно для себя уснул.

Каким же он оказался ослом!

Зная Джеки, он должен был догадаться, что, уступив своей страсти и физически отдавшись ему, она станет еще более строго защищать свою независимость.

Но Дэн точно знал, чувствовал: в те ослепительные моменты наслаждения, когда они слились воедино, она принадлежала ему целиком, вся – не только телом, но и душой. И Джеки это тоже поняла, вот почему она убежала.

Черт! Он должен увидеть ее и убедить, что ей нечего бояться.

– Он все еще ждет, фрейлейн.

Джеки отпустила штору на окне своей спальни и повернулась к экономке, стоящей в дверях с укоризненным видом.

– Я знаю, Грета. Я его вижу.

– И что вы намерены делать?

Джеки потерла воспаленные после бессонной ночи глаза.

– Я разберусь с мистером Уэстбруком.

– Когда? – настаивала Грета. – Уже темнеет, а герр Уэстбрук весь день провел в вашем саду! И не собирается уходить. В конце концов, фрейлейн, вам придется как-то разрешить это недоразумение...

– Довольно! – Джеки и без того смертельно устала. – Это «недоразумение» произошло между мной и мистером Уэстбруком... так что не вмешивайся, Грета! – Экономка пораженно ахнула, но Джеки это не испугало, На этот раз Грета перешла все границы. – Пожалуйста, пойди и займись своими делами. И не нужно мне читать лекцию о моем поведении. Хотя... порой я задаюсь вопросом, кому ты на самом деле сочувствуешь – мне или Дэну?

Грета так сжала губы, что они превратились в тонкую линию.

– Я поняла вас, фрейлейн. Если позволите, я вернусь к своим делам. – С напряженно выпрямленной спиной Грета вышла из комнаты, закрыв за собой дверь – чуть более громко, чем обычно.

Вздохнув, Джеки снова осторожно выглянула в окно. Последние лучи солнца заливали сад и внушительную фигуру Дэна неистовым оранжевым сиянием.

Было видно, что Дэн и не собирался покидать свой пост, который занял десять часов назад. А Джеки до сих пор не удавалось справиться с обуревавшими ее эмоциями. Она закрыла глаза, пытаясь вернуть свойственное ей самообладание и спокойно во всем разобраться. В ту бурную грозовую ночь она явилась к Дэну всего лишь для того, чтобы постичь тайну физической страсти, понять смутные желания своего тела, удовлетворить мучившую ее жажду. Это казалось таким простым и понятным. И она достигла всего этого...

Но вместе с тем в ее душе произошло нечто невообразимое и непонятное, что, она это инстинктивно чувствовала, угрожало ее личности. «Ты его любишь», – утверждал ее разум. Что ж, это только естественно. Она никогда не отдалась бы мужчине, к которому не испытывает никаких чувств. Но ее пугала именно сила этих чувств, которые и теперь бушевали в ее сердце, стремясь вырваться наружу, за стену, которой она издавна отгородилась от мира.

Растерянная, испуганная, чувствуя себя беспомощной, она устало опустилась на кровать. «Мама, если бы ты была жива, ты подсказала бы мне, что делать; ты объяснила бы мне, что со мной происходит!» Джеки тряхнула головой, отгоняя образ матери, воспоминание о которой всегда сопровождалось щемящей болью. За ним скрывалось слишком много подавленных эмоций, и осознать, а тем более преодолеть их ей не хватало духа.

Она прижалась к пушистой шерстке Виски.

– Понимаешь, малыш, на всю эту неразбериху есть только один ответ. Я не могу допустить, чтобы наши отношения продолжались... по многим причинам. Это слишком опасно. Я должна разорвать их. И чем скорее, тем лучше!

Виски согласно заурчал и ударил лапкой по листу бумаги, валявшемуся на кровати.

Джеки рассеянно смотрела на него, чувствуя в душе безнадежную пустоту. Ей казалось ужасным, невыносимым отказаться от Дэна, но...

Вдруг взгляд Джеки сосредоточился на листе бумаги, который рвал когтями Виски.

«Господи! Сегодня же понедельник! – Она опустила Виски на пол и схватила лист. – Мне нужно отнести статью!»

Взглянув на окно, она увидела, что уже стемнело. Дэн продолжал свое дежурство, но уже не был одиноким. К нему подоспела помощь в виде Греты, которая вынесла ему поднос с едой. Джеки поняла, что из-за предательского содействия экономки Дэн намерен остаться здесь на весь вечер, если не на всю ночь, и мозг ее отчаянно заработал.

Она может опоздать на встречу с посыльным, и тогда наутро «Дженерал эдвертайзер» выйдет без ее статьи, чего она не могла допустить. Оставалось только постараться незаметно ускользнуть от Дэна, а значит, воспользоваться задней дверью.

Джеки заправила за уши вспотевшие пряди волос, преодолевая последний отрезок на пути к дому. Давно уже пробило десять часов, и в этот безлунный вечер на улицах царила кромешная тьма, что не мешало Джеки ориентироваться.

Тщательно вглядевшись и прислушавшись, она убедилась, что в саду никого нет, и испытала облегчение, смешанное с разочарованием. Как обычно, она завернула за угол Спрус-стрит, чтобы подойти к своему дому. Потом подхватила юбки и побежала к заветному старому дубу... и в темноте наткнулась на чью-то мощную грудь.

Сильные руки схватили ее. Стараясь вырваться, она хотела закричать, но чья-то рука зажала ей рот.

– Жаклин! Наконец-то!

Она узнала Дэна раньше, чем он заговорил, и немного успокоилась.

Как только Дэн почувствовал, что она перестала сопротивляться, он отпустил руки... тем самым допустив ошибку.

Она отпрянула в сторону и возмущенно прошептала:

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя. – Он был раздражен упорным нежеланием Джеки встречаться с ним, а еще больше – ее загадочным отсутствием. Но от радости, что наконец-то встретился с любимой женщиной, забыл обо всем и заботливо спросил: – С тобой все в порядке?

– Да, конечно. – Она взглянула на дуб, затем снова на Дэна, поняв, что он ее дожидался. – А откуда ты знаешь?.. 

– Как я узнал про твой таинственный способ покидать дом и возвращаться? Я тогда пошел за тобой... после той ночи. – В его голосе звучала огромная нежность и любовь.

Лицо Джеки загорелось.

– А почему ты еще здесь?

– Скажи, почему ты тогда ушла от меня? – нетерпеливо спросил Дэн, не обратив внимания на ее вопрос.

Джеки потупила взгляд, чтобы не выдать себя.

– Ты сам знаешь.

Он поднял ее лицо к себе.

– Да, знаю, – мягко сказал он. – Но мне было интересно, знаешь ли ты, что я знаю.

Она отвела взгляд в сторону:

– Между нами все кончено.

– Нет, дорогая, мы только начали. И если ты думаешь, что ушла именно из-за этого, то обманываешь и меня, и себя.

Джеки шагнула в сторону.

– Дэн, мне нужно идти.

– А где ты была?

– Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Жаклин, ты действительно думаешь, что можешь сделать вид, как будто ничего не изменилось и что твоя жизнь будет идти по-прежнему? – Он притянул ее к себе. – Я тоскую по тебе, – прошептал он. – Я лежу в постели без сна и переживаю каждый момент той ночи, когда мы были вместе. Я словно наяву вижу тебя, чувствую запах твоих духов. Я помню каждый твой вздох, каждое словечко, каждый шепоток. Я помню каждое твое прикосновение, каждую ласку, каждое движение твоего тела.

Джеки закрыла глаза, неосознанно вцепившись в его рубашку.

– Замолчи!

– Нет.

– Больше это не повторится.

– Ты не сможешь этому помешать.

– Боже мой! – с болью прошептала она, не в состоянии преодолеть обуревающие ее чувства.

Дэн обнял ее еще крепче, ощущая ее сопротивление и чувствуя ее страдания.

– Пойдем ко мне, – прошептал он. – Заполни пустоту в моей душе, которая возникла из-за тебя... Ты одна способна ее заполнить!

Она напряглась.

– Я не могу. Мне нужно вернуться домой, пока меня не хватились.

– А откуда ты возвращаешься в такой поздний час? – снова спросил он, на этот раз более требовательно. Джеки не пожелала отвечать, и подавляемые сомнения Дэна вновь ожили. – Почему ты отказываешься говорить со мной о своих вылазках, chaton? Просто из гордости... или для этого есть какая-то более серьезная причина?

Она встревожилась:

– Какое это имеет значение?

Он продолжал нежно поглаживать ее по спине, хотя тон его стал резким.

– Час довольно поздний для прогулок, не так ли? Возможно ли, что ты что-то от меня скрываешь?

Одним резким движением Джеки вырвалась у него из рук.

– Я не намерена тебе отвечать, Дэн. Так что прекрати свой допрос!

– Допрос? Вряд ли можно назвать мой интерес к тому, куда ты ходила в такой поздний вечер... и при этом совершенно одна, допросом!

– Может, я была с другим мужчиной!

Он резко схватил ее за руку и рванул к себе.

– Тогда мне придется его убить!

Она не сомневалась, что он способен на это. Немного испуганная реакцией Дэна, она тем не менее и не думала сдаваться. 

– Так получилось, что я была одна. А что касается того, где я была... Я не обязана говорить тебе, Дэн.

– Вот как? – Его лицо исказилось от гнева. – Значит, ты не считаешь, что связана со мной, после того, что произошло между нами?

«Больше, чем могу себе позволить», – хотелось ей выкрикнуть, но она только покачала головой:

– Я не хочу быть твоей любовницей.

– Кажется, я и не просил тебя об этом. Ее пронзила боль.

– Да, верно. Тогда ты, наверное, согласишься, что будет лучше прекратить наши отношения.

– И не надейся, котенок, ни за что не соглашусь. – Он нагнулся и приник к ее губам.

Джеки хотела было отвернуться, но Дэн ее удержал. Она зажмурилась, словно отрицая этот поцелуй.

– Все кончено, Дэн, – удалось выговорить ей в последней попытке оттолкнуть его.

Он впился в ее губы долгим жадным поцелуем, пока она не сдалась и не ослабела в его руках.

– Это никогда не кончится, Жаклин.

– Я больше не увижусь с тобой, – прошептала она.

– Правда? – Он слегка откинул голову. – А если ты поймешь, что носишь моего ребенка?

Их глаза встретились, и Джеки тут же опустила голову, но он успел заметить в них ответную реакцию.

– Ах, Жаклин, ты так неумело лжешь! – поддразнил он ее, гладя ее по щекам и опять целуя в губы.

На этот раз Джеки не сопротивлялась, а отвечала ему со всей страстью, которая бурлила у нее в душе.

– Я хочу тебя больше, чем прежде, – осипшим голосом признался Дэн, медленно проводя руками по всему ее телу, от чего у нее ослабели колени. – Теперь, когда мы испытали то... разлука с тобой стала невыносимой. Ты нужна мне, Жаклин! Ты нужна мне вся! А остальное не имеет значения.

– Я тоже тебя хочу, – дрогнувшим голосом ответила Джеки.

– Я это знаю. – Он выразительно взглянул на ее грудь.

– Дэн, мне нужно идти!

Джеки вся дрожала. Она понимала, что вот-вот пренебрежет своим решением и тайной и отдастся ему прямо на этой душистой траве.

Дэн не отвечал. Продолжая удерживать ее, он осыпал горячими поцелуями ее лицо, шею, отчаянно бьющуюся жилку у нее на горле, а потом опять страстно приник к ее губам. Наконец он поднял голову и долго смотрел ей в глаза, пока ее ресницы не затрепетали, открыв таинственно поблескивающие в темноте глаза. Он провел пальцем по ее припухшим от поцелуев губам.

– Ты скажешь мне, где была? – наконец сказал он. Джеки прерывисто вздохнула.

– Нет!

Он замер, затем схватил ее за густые волосы и прошептал:

– Ты оберегаешь свою независимость, chaton, или у тебя есть от меня какая-то зловещая тайна?

Требовательный тон Дэна и его жесткая хватка мгновенно остудили жар, охвативший Джеки, и вернули ее решимость.

– Прощай, Дэн.

Она ловко вывернулась у него из рук, приподняла платье и подошла к дубу, крепко ухватившись за нижнюю ветку.

– Спокойной ночи, Жаклин, – поправил он, затем подхватил ее и легко подсадил на более высокую ветку. – Позволь мне помочь тебе, – обманчиво шелковым голосом произнес он. Он крепко держал ее за талию, не обращая внимания на ее возражения, и отпустил, только когда она крепко ухватилась за сук. Но не ушел, как ожидала того Джеки, а продолжал стоять под дубом, и, не глядя на него, она знала, что в глазах его были сожаление и укор. – Пусть тебе приснится сон обо мне, – прошептал он обволакивающим голосом. – Потому что ты наверняка будешь мне сниться. Я буду мечтать о нашей следующей встрече... когда ты снова отдашься мне. Слышишь? Ты сама сделала выбор, любимая, сама ко мне пришла. – Он нарочно говорил так дерзко, потому что сходил с ума от желания, чтобы она целиком, со всеми ее тайнами, принадлежала ему.

– Дэн... Прекрати!

Ее беспомощная мольба заставила его очнуться, и ему стало стыдно.

– Не сопротивляйся мне, chaton, – голосом сказал он. – Ты не сможешь изменить судьбу, которая связала нас. Нравится тебе или нет, но ты моя.

Он ждал, сцепив руки за спиной, пока она не овладела собой настолько, чтобы посмотреть вниз, а затем быстро забралась наверх, как спасающаяся от голодного волка испуганная белка, и скрылась в своей спальне.

– Мистер Уэстбрук!

Слуга Дэна Стиверс резко распахнул дверь.

– В чем дело? – удивленно спросил Дэн, увидя его встревоженное лицо. Обычно к этому времени Стиверс уходил к себе, так как Дэн пользовался его услугами только днем.

– У вас гость, сэр. Он ждет вас уже некоторое время. Я не хотел уходить, пока вы не вернетесь.

– Такой поздний гость? – Дэн быстро взглянул на часы: был двенадцатый час ночи. – Кто это, Стиверс?

– Министр Гамильтон, сэр. Он сказал, что ему крайне необходимо сегодня же видеть вас.

Дэн встревожился. Александр не пришел бы к нему в такой час, если бы не произошло что-то серьезное.

– Благодарю вас, Стиверс, и спасибо, что вы меня дождались. А теперь идите домой и постарайтесь выспаться.

– Хорошо, сэр. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Стивере. Дэн закрыл за ним дверь и прошел в гостиную, где перед камином нетерпеливо расхаживал Александр. Услышав шаги Дэна, он воскликнул:

– Наконец-то! Он выглядел утомленным, вокруг рта обозначились резкие морщины.

– Что случилось?

– Мы получили известия от Джея.

– Он уже встречался с англичанами?

– Да.

– И что же?

– Переговоры затянутся на несколько недель, если не месяцев. Однако тот прием, который был оказан Джею министром иностранных дел Англии... – Александр взволнованно провел рукой по волосам. – Такое впечатление, что Гренвилл заранее знал все наши требования и в результате приготовился встретить их такими контрдоводами, которые сводят на нет все наши усилия.

– Джей так и сказал? – спросил пораженный Дэн.

– Не совсем в этих выражениях. Но это точно доказывается поведением Гренвилла. Он отражает наши требования пункт за пунктом, обходит вопрос о компенсации за наши захваченные суда, стремится ограничить нашу торговлю с Вест-Индией и предложил свой проект договора о торговле, который сильно отличается от того, который наш кабинет подготовил в апреле.

Дэн сразу представил себе все последствия ответа англичан.

– Республиканцы сейчас крайне враждебно относятся к Англии и будут яростно возражать против их предложений, – мрачно сказал он.

– В том-то и дело. Поэтому мы должны выработать условия компромисса, которые удовлетворили бы обе страны и помешали бы развязыванию военных действий. Однако, – сурово продолжал Гамильтон,– для нас более важны непосредственные выводы из сообщения Джея.

– Но каким образом англичане узнали о его тактике переговоров?

Гамильтон снова взволнованно заходил по гостиной.

– Англия не могла так быстро подготовить свои контрпредложения, если заранее не знала о позиции, которую мы намеревались занять во время переговоров.

– Но как они могли о ней узнать? Это возможно только в том случае, если кто-то представил им план переговоров, который ты передал Джею перед отъездом.

– Вот именно. – Гамильтон резко остановился и устремил на Дэна немигающий взгляд, выжидая, когда друг осознает страшную истину.

– Те документы, которые мы не могли найти, – медленно сказал Дэн и побледнел. – Мы еще подумали, что ты не туда их положил. – Сраженный собственной догадкой, он опустился в кресло и крепко стиснул руки на коленях.

Гамильтон сдержанно кивнул:

– Мы нашли их не в том ящике, куда я их положил, как отлично помню.

Дэн судорожно сглотнул.

– Ты считаешь, что кто-то их брал для того, чтобы информировать англичан еще до прибытия Джея?

– Да.

– И ты догадываешься, кто мог это сделать?

– Да.

– Кто же?

Тяжело вздохнув, Гамильтон приступил к тяжелому разговору:

– Ты помнишь наш разговор относительно Лэффи?

– Да, конечно, – насторожился Дэн.

– Ты о нем думал?

– Вообще-то да... Но какое это имеет отношение к Джею?

Гамильтон оставил его вопрос без ответа.

– Так каково твое мнение относительно моих подозрений в адрес Джорджа Холта?

Дэн недоумевал, какая может быть связь между Лэффи и более серьезным вопросом похищения документов.

– Вполне возможно, что Джордж – это и есть Лэффи. Твои доводы, что он виновен, вполне обоснованны и подтверждаются политическими симпатиями Джорджа. Но я все равно не верю, что Жаклин в этом участвует, – быстро добавил он, не обращая внимания на скептический взгляд Гамильтона. – Не только потому, что она мне небезразлична, Александр, но потому, что это бессмысленно. Холт обожает дочь. Он не стал бы подвергать ее опасности, отправляя ее одну из дома среди ночи, чтобы собирать информацию для его статей...

– А Жаклин выходит одна по ночам? – немедленно спросил Гамильтон. – Ты в этом уверен?

– Я ее видел, – неохотно ответил Дэн. – Но это не может служить достаточным обоснованием...

– Если только статьи Лэффи – часть дела Холта, – прервал его Гамильтон.

Дэн изумленно уставился на него.

– Что?..

– Ты помнишь тот день, после моего апрельского бала? – продолжал Гамильтон, стараясь оттянуть взрыв гнева со стороны Дэна, чтобы успеть изложить ему ход своих рассуждений. – Когда мы с тобой встретились у меня в кабинете, чтобы обсудить личность Лэффи? Тогда еще твой клерк прервал наш разговор. Он сказал, что Джорджу Холту нужно немедленно отправить в Англию срочную посылку. Я был озадачен... Нет, даже встревожен этим фактом, ведь ты сам описал мне его как человека очень организованного и строго придерживающегося установленного порядка. Но в тот момент я отмел эти подозрения как чрезмерные и необоснованные. Сейчас я уже не так в этом уверен. Потому что если в его посылке было нечто более серьезное, чем...

– Ты отдаешь себе отчет, в чем ты его обвиняешь? – тихо спросил Дэн.

– Я ни в чем его не обвиняю, у меня нет для этого доказательств. Я просто рассуждаю. Но выслушай меня до конца. Известно, что Холт тесно поддерживает республиканцев в их симпатиях к французам и революции. Что, если он считает, что срыв наших переговоров с англичанами подтолкнет нас к союзу с Францией? Он может воспринимать свои действия как патриотические, а не изменнические. – Он глубоко вздохнул. – Что приводит нас к Жаклин. Ты знаешь ее чувства к английской монархии... и к французской революции. Ты говоришь мне, что она совершает одна по ночам таинственные вылазки из дома. Не кажется ли тебе, что...

– Нет, не кажется! – Дэн вскочил на ноги.

Но Гамильтон был готов к его реакции.

– Так или иначе, Дэн, но мы должны быть уверены.

За время отсутствия Дэна Гамильтон тщательно рассмотрел этот вопрос и пришел к выводу, что существует единственный способ убедиться в невиновности или виновности Холта... Дэн должен расследовать его деятельность, используя свои отношения с Жаклин, чтобы раскрыть правду. Поскольку он проводит с Жаклин много времени, этот план был легко выполнимым, но с одним существенным изъяном. Если Жаклин участвовала в измене своей стране, ее разоблачение должно было глубоко ранить Дэна.

Однако другого выхода не было, и Гамильтон подавил возникшее ощущение вины перед Дэном. Да, Дэн был его другом, но ни его чувства к Жаклин, ни дружеские отношения Гамильтона с Дэном не могли помешать министру прежде всего заботиться о национальных интересах.

– Я точно знаю, что ты надумал, – холодно сказал Дэн. – Я на это не пойду.

– У тебя нет выбора, мой друг. – Взгляд Гамильтона выражал глубочайшее сочувствие.

Дэн стукнул кулаком по стене:

– Черт побери! Она никогда бы такого не сделала!

– Тогда куда же она ходит по ночам?

– Она любит свою страну.

– А ты любишь се.

Дэн прерывисто вздохнул.

– Да, люблю.

Гамильтон положил руку на плечо другу.

– Мне очень жаль, Дэн. Больше, чем кто-либо другой, я надеюсь, что ошибаюсь.

– Но думаешь, что ты прав.

– Да...

Повисла гнетущая пауза.

– Ну, ты все сказал, – наконец промолвил Дэн. – А теперь мне нужно побыть одному.

– Хорошо. – Гамильтон чувствовал себя вконец опустошенным. Он направился к выходу, но в дверях задержался. – Завтра я весь день буду у себя в кабинете.

Затем он ушел, оставив Дэна наедине с его мыслями.

Джеки смотрела в зеркало на свое измученное лицо. До того как в ее жизнь ворвался Дэн Уэстбрук, она жила так просто и спокойно. А теперь все пошло кувырком.

Она стала расчесывать спутанные волосы, чувствуя волнение, которое ее не отпускало, и проклинала Дэна. Почему он заставляет ее чувствовать себя беспомощным листиком, подчиняющимся могучему порыву ветра? Почему она не в состоянии его забыть?

Но он прав... Она не может не думать о нем.

Отложив в сторону щетку для волос, Джеки посмотрела на свое тело, скрытое ночной рубашкой, как будто видела его впервые. Она, которая считала себя такой отважной и независимой, оказалась просто глупым ребенком. Пока в руках Дэна не стала женщиной.

Но ее поведение оставалось по-детски глупым. Потому что она бежала от нежности, которую видела в его глазах... даже больше, чем от тех бурных чувств, которые он в ней вызывал.

Нет, она ничего не забыла из той грозовой ночи. Ни неистовства их страсти, ни высшего наслаждения, когда лежала потом в его объятиях.

Какой же она была наивной, когда думала удовлетвориться одной этой ночью, когда считала, что покинет его дом такой же, какой была до этого! Она не может быть прежней... без Дэна.

Эта мысль испугала Джеки. Значит, она сильно изменилась, навсегда изменилась и больше никогда не станет прежней Джеки. Разве возможно с такой страстью желать Дэна и оставаться по-прежнему независимым и самостоятельным человеком?

Он уверял ее, что принимает ее такой, какая она есть, что не попытается ее изменить. Но он не понимал, что говорит, потому что на самом деле не знал ее.

Или знал?

Нет, если бы он знал, он не стал бы так настойчиво расспрашивать ее сегодня. Может, он что-то подозревал? Возможно, но маловероятно. Она не позволит ему раскрыть свою тайну, потому что он сразу же скажет об этом Гамильтону, который найдет способ лишить ее работы или просто заставит Бейча отказаться печатать ее статьи. А с этим она никогда не смирится, ибо свято убеждена в том, что люди имеют право знать правду и что ее долг – обеспечить это право.

Она не может предать свои принципы. Не может отказаться от Дэна.

Но она никогда не сможет сохранить и свои принципы, и Дэна.

С тихим стоном она уронила руки. Бесполезно и пытаться.

Глухой стук, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть и очнуться от размышлений. Она уставилась в зеркало, не веря своим глазам.

– Привет, chaton! – Дэн выпрямился после прыжка и двинулся к ней.

– Дэн... Что ты здесь делаешь? – Она круто обернулась к нему.

Он навис над ней смутно темнеющей громадой, и в глазах его сверкали не то возбуждение, не то ярость, а может, и то и другое.

– Думаю, ты и сама знаешь, любовь моя. – Он обжигал ее полуобнаженное тело своим горящим взглядом. – Я пришел убедить тебя в свершившемся факте... Убедить тебя в том, что ты стала моей. А поскольку ты так любезно оставила окно открытым, я просто воспользовался твоим тайным способом проникновения в твою спальню... и к тебе.

Он сорвал с ее плеч бретельки рубашки и прижался к ее рту губами.

Задрожав от его поцелуя, Джеки тем не менее не решалась позволить происходить этому под крышей отцовского дома. Вместе с тем она невольно заметила, что Дэн ведет себя как-то странно, что он не такой, каким был всего некоторое время назад.

– Дэн... – попыталась она прервать его.

Но он продолжал ее целовать, и когда коснулся ее груди, у нее вырвался решительный протест.

– Дэн... Мы не можем... Мой отец...

– Да, твой отец. – Он крепко, чуть ли не до боли сжал ее руку. – Что ж, chaton, твой заботливый отец сейчас находится в одном из нескольких мест: или трудится в своей конторе, или где-нибудь на вечере с очаровательной мисс Бриссет, или крепко спит у себя в комнате. – Он поднял голову и посмотрел на нее с загадочным выражением. – Не так ли, дорогая? Ведь это единственные места, где он может находиться в такой поздний час, верно? – Он всматривался в ее лицо в поисках ответа, которого, похоже, не дождется, затем издал низкий жаждущий стон.

– Но сегодня, Жаклин, это не важно. Сегодня ничто, кроме смерти, не помешает мне взять то, что я хочу. Ничто и никто! – Он пожирал ее жадным взглядом, пробуждая в ней желание. – Я был с тобой терпелив, Жаклин, слишком терпелив. Мне надоело ждать, когда ты наконец примиришься с неизбежным, надоело ждать, когда ты откажешься от своей проклятой независимости... и тщательно оберегаемых тайн. – Он прерывисто вздохнул. – Настала моя очередь. Настал мой час выяснить все, что я должен знать. Мне нужно от тебя все, мой котенок, все, что ты можешь дать, все, что у тебя есть. И, черт побери, Жаклин, ты дашь мне это...

Не успела она и слово вымолвить, как он одним рывком разорвал на ней рубашку на куски и отшвырнул их в сторону.

Не веря своим глазам, Джеки взглянула на себя, затем на взбешенного Дэна.

– Ты сошел с ума?

Дэн резко засмеялся и схватил ее в объятия.

– Верно, сошел. – Он лег с ней в кровать. – А знаешь, почему? – Он поднял ее лицо к себе и осыпал его иссушающими поцелуями. – Потому что однажды, в апреле, передо мной предстало волшебное видение в сиреневом, роскошная шалунья с телом богини и с лицом ангела... и с тайнами, глубокими, как море. – Он стал ее целовать, властно требуя ответа, в котором так нуждался.

Джеки уколол страх, когда до нее дошел смысл его слов. Но его смыло нестерпимое желание, возникшее под яростными ласками Дэна. И внезапно в ней словно что-то прорвалось, и она без оглядки отдалась неистовому порыву страсти. Словно стремясь забыть о действительности с ее неразрешимыми проблемами, она обвила руками шею Дэна и жадно потянулась к его губам.

Она стала торопливо срывать с Дэна одежду, и через мгновение Дэн предстал перед ней обнаженным.

– Ты... великолепен! – с благоговейным восторгом прошептала Джеки, любуясь его словно вылепленным из бронзы мускулистым и стройным телом.

Издав гортанный стон, Дэн бросился на нее.

Он овладел ею сразу же, и Джеки только обрадовалась этому, отвечая на его порывы с таким же неистовством и жаром.

Через несколько мгновений вселенная вокруг них раскололась с ослепляющим взрывом.

Джеки изо всех сил прижалась к нему, чтобы полнее ощутить это волшебное мгновение, и он приник к ее рту, заглушая ее крики.

В комнате слышалось только их частое дыхание.

Дэн уткнулся лицом в изгиб шеи Джеки, чувствуя себя совершенно опустошенным и физически, и эмоционально. Она пошевелилась под ним, и Дэн почувствовал, какая она маленькая и хрупкая. Поцеловав ее влажные кудри, он перевернулся вместе с ней на бок.

– Тебе было больно, котенок?

– Нет, – еле слышно ответила она.

Дэн рассердился на себя: разумеется, ей было больно. В конце концов, она всего второй раз...

– Жаклин... Ты хорошо себя чувствуешь?

Она вздохнула у его груди.

– Кажется, да.

Он немного отвел назад ее голову.

– Прости, любимая. После прошлой недели... Я обещал, что буду делать все медленно, чтобы доставить тебе настоящее наслаждение. Но каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, я теряю над собой контроль и веду себя как сопливый юнец. – Он поцеловал ее в горячую щеку. – Прости меня.

Слабая улыбка коснулась губ Джеки, и она закрыла глаза, внезапно охваченная усталостью.

– Мне нечего прощать, все было великолепно. – Она подавила зевок. – Ох, Дэн, я так устала, – тихо промолвила она. Устала от борьбы, от необходимости решать, что правильно, устала от усилий быть сильной. Она опустила голову ему на грудь.

Он обнял ее, словно защищая от всех трудностей.

– Я знаю, дорогая, знаю. – Он погладил ее по спутанным волосам, затем натянул одеяло повыше. – Да, ты устала. Спи же, дорогая. – Он почувствовал, как она вся напряглась, как будто не хотела принять его поддержку. – Не противься мне, котенок, не надо. Пусть эта ночь станет нашей, оставим борьбу до утра. На рассвете я уйду. А пока спи у меня в руках. Будь моей... полностью моей... хотя бы на эту ночь. – Он легонько коснулся губами ее теплого плеча и обрадованно улыбнулся в темноте, когда она уютно прижалась к нему. – Я люблю тебя, Джеки, – прошептал он, чувствуя, что дыхание ее становится все глубже и медленнее, что она засыпает.

Во сне она была такой беспомощной, такой трогательно юной и прекрасной, что Дэн ни о чем не хотел думать, только держать ее в объятиях и чувствовать ее в своем сердце.

Он охранял ее сон, но не уставал размышлять. Нет, Джеки не могла быть замешанной в измену... какие бы основания для этого у нее ни были. Несмотря на свои политические взгляды, она никогда бы не предала ни свою страну... ни его самого.

Охваченный нежностью, Дэн сильнее прижал к себе Джеки и, успокоенный своей верой, задремал.

Они не слышали, как Джордж Холт вернулся домой.


Глава 10


Погруженный в невеселые мысли, Джордж тяжело поднимался в свою комнату. Монику что-то беспокоило. Он давно уже это подозревал, но сегодня окончательно в этом убедился. Он пригласил ее в прекрасный «Новый театр» на Честнат-стрит в надежде, что развлечение развеет ее. Но во время замечательного спектакля «Ричард III» она нервно ерзала в кресле и беспрестанно оглядывала зал, и ее рука лежала в его ладони безжизненная и холодная.

Позже, когда они оказались наедине, она пребывала в дурном настроении и, казалось, мысленно отсутствовала. Обеспокоенный Джордж надеялся, что в постели она станет прежней, очаровательной и любящей Моникой.

Но и это не помогло. Как и прежде, она шептала ему нежные слова и отдалась ему с той же пылкостью, к которой он уже привык... но все равно казалась чужой, и он испытывал в груди странное чувство пустоты, как будто обладал только ее телом, но не душой.

«Может, у нее появился другой мужчина?» – спрашивал он себя в сотый раз. Но сердце его отрицало эту возможность.

В то время как ум продолжал терзаться сомнениями.

Тихое поскрипывание и приглушенный вскрик заставили его очнуться от грустных мыслей. Джордж озадаченно двинулся на звук и установил, что он исходил из комнаты Джеки.

Рядом сидел Виски, который раздраженно царапался в плотно закрытую дверь. Услышав приближающиеся шаги Джорджа, он удвоил свои усилия и жалобно замяукал.

Джордж улыбнулся:

– Что случилось, Виски? Бедняжка! Я вижу, Джеки про тебя забыла. – Он подошел ближе и почесал ему за ушами.

Обычно Джеки оставляла дверь приоткрытой, чтобы котенок мог войти в ее комнату, когда ему захочется спать. Видно, сегодня она забыла это сделать. Но эта беда поправима.

Джордж выпрямился и повернул ручку, бесшумно впустив Виски. Вместе с Виски из коридора упал луч света, осветив темную комнату и кровать с двумя спящими.

Два человека?

У Джорджа перехватило дыхание, и в следующую секунду из его груди вырвался яростный крик.

– Что это значит? – загремел он, врываясь в комнату. Дэн мгновенно проснулся, инстинктивно прикрыв Джеки своим телом.

– Джордж, – проговорил он растерянно. Он не мог ничего отрицать, настолько очевидной была ситуация.

– Черт побери, Уэстбрук! Что вы себе позволяете?

Джеки сонно моргала и пыталась сообразить, что происходит.

– Папа?

Дэн быстро прикрыл одеялом ее плечи, и Джеки окончательно проснулась.

– Проклятие! – пробормотала она, прижимая к себе одеяло. Даже широкие плечи Дэна не могли заслонить ее от искаженного болью, обвиняющего взгляда отца. – О Боже! – в испуге воскликнула она.

– Поздно уже молиться, Жаклин! – Охваченный тревогой за дочь, Джордж перевел гневный взгляд с обнаженной дочери на всклокоченного со сна мужчину.

Дэн бросился защищать любимую женщину:

– Жаклин ни в чем не виновата, Холт, это все из-за меня. Это я ее соблазнил. И если вы позволите мне одеться... – он потянулся за валяющимися на ковре панталонами, – то я готов принять на себя весь ваш гнев.

– Это очень благородно с твоей стороны, Дэн, – прервала его Джеки, ужас которой быстро перешел в раздражение, а смущение и растерянность уступили место возмущению. – Но ты представляешь все в неверном свете. Это не ты затащил меня в постель. Не слишком ли быстро ты забыл, что я сама явилась к тебе, умоляла тебя не останавливаться, я...

– Ради Бога, избавь меня от подробностей! – воскликнул Джордж и обратился к Дэну: – Одевайтесь и немедленно спускайтесь ко мне в кабинет!

Джеки пожалела, что так и не научилась сдерживать свой язык и темперамент.

– Никогда его таким не видела, – пробормотала она, глядя вслед ушедшему отцу. – Господи, Дэн, что я ему сделала?

Услышав этот поразительный по своей наивности вопрос, Дэн едва удержался от смеха, но прозвучавшая в ее голосе боль смахнула улыбку с его лица, кольнув его прямо в сердце. Он отбросил панталоны, повернулся и взял ее за плечи.

– Жаклин, не вздумай изменить себе! Во-первых, ты ничего не сделала, это сделали мы. Во-вторых, нам нечего стыдиться. Мы с тобой знаем, что нас связывают открытые и настоящие чувства... и знаешь что, Жаклин... выходи за меня замуж! – Она устремила на него пораженный взгляд, и он ласково погладил ее по плечу. – Я тоже не ожидал, котенок, что вот так сделаю тебе предложение. Я бы предпочел сделать это в более романтичной обстановке... например, во время прогулки на закате по благоухающему саду или... – зубы его блеснули в озорной улыбке, – лежа рядом у горящего камина. – Он провел руками по ее густым волосам и, подняв к себе ее лицо, с теплым юмором взглянул ей в глаза. – Но, принимая во внимание тот факт, что твой отец готовит сейчас оружие, чтобы разделаться со мной, думаю, медлить не стоит.

Она продолжала молчать, все также пораженно глядя на него, и он нахмурился:

– Ну, не так уж должно было тебя удивить мое предложение, Жаклин! Бог видит, что мы с тобой не просто любовники. Мы просто не можем жить друг без друга! И не можем же мы продолжать жить как сейчас. – Он выразительно посмотрел на ее слегка прикрытое одеялом тело. – Что ведет нас к единственному выходу, то есть к браку. – Он успокаивающе погладил ее по щекам. – Я знаю, что ты думаешь... то есть думала о браке. Но теперь ты точно знаешь, что я не намерен заставлять тебя измениться, я не стану отнимать у тебя твою независимость. – Он выдержал многозначительную паузу. – Все, что мне от тебя нужно,– это твое уважение... и честность. Но ведь у нас есть и то и другое, не так ли?

Джеки медленно осознала смысл его слов и судорожно перевела дыхание.

– Жаклин?

Она не сводила с него взгляда, обуреваемая противоречивыми мыслями. Она была поражена внезапно сделанным предложением Дэна, испугана собственной радостной реакцией на него... и больно задета его последними словами.

Честность. С этим последним словом Джеки вернулась к действительности, забыв обо всем, что сегодня произошло. Потому что она знала, что на деле между ними не может быть полной честности. А значит, и ничего другого.

Дэн читал все чувства по ее глазам: смущение, боль, борьбу... и вину.

Последнее больно ранило его сердце.

– Жаклин... В чем дело? Раз и навсегда открой мне, что ты от меня скрываешь! Я имею право это знать! – И он энергично встряхнул ее.

Она отвела взгляд, не желая смотреть в его гневные глаза, не в силах не думать о справедливости его слов. Да, если он станет ее мужем, он будет иметь право все знать о ней. Но если она не подчинится этому требованию, если по-прежнему будет скрывать от него свое занятие, сколько времени понадобится такому проницательному человеку, как Дэн, чтобы узнать правду? В любом случае это будет означать конец Джека Лэффи. В качестве ее мужа Дэн будет иметь право запретить ей писать статьи и добьется, чего бы это ни стоило, выполнения своего приказа. Нет, она не может стать женой Дэна! Более того, теперь, когда их обнаружили вместе в постели, они не смогут быть просто любовниками. Оставалось только расстаться с ним.

Медленно, но решительно Джеки отняла его руки от своего лица.

– Ты прав, Дэн, – ответила она со спокойной решимостью. – Дальше мы не можем так продолжать. Точнее, мы совсем не можем продолжать наши отношения. – Она отодвинулась от него и завернулась в одеяло, словно подчеркивая свое отчуждение. – Эта ночь была иллюзией, – сказала она, стараясь говорить бесстрастно. – Но наступившее утро разрушило ее, потому что оно – реальность. Я понимаю, что ты действовал благородно, видя ярость отца, но, уверяю тебя, тебе незачем беспокоиться. Папа очень меня любит, и хотя сейчас он, конечно, возмущен, в конце концов он простит меня. А что касается брака, для нас было бы нелепо жениться из-за неправильно понятого чувства долга. Я уже говорила тебе, что не собираюсь выходить замуж... что, как ты только что подчеркнул, я отношусь к браку по меньшей мере скептически. – Джеки с трудом выговорила последние слова, потому что в горле у нее словно комок встал. – Короче, я снова вынуждена повторить то, что сказала тебе на прошлой неделе... – Она решительно подняла голову. – То, что сегодня между нами произошло, снова не случится никогда.

Дэн готов был ударить ее, настолько был возмущен. Он не поверил ни единому ее слову. Но почему она все равно ему отказывает? Если ею движет только стремление сохранить свою независимость, то это казалось слабым предлогом для такого решительного ответа. Что влияет на Жаклин более сильно, чем ее любовь к нему? «Ты знаешь ее чувства к английской монархии... и к французской революции, – вспомнил он слова Александра. – Ты говоришь мне, что она совершает одна по ночам таинственные вылазки из дома. Не кажется ли тебе...» Дэн в ужасе закрыл глаза, впервые осознав смысл этих слов. Да, кажется, и с каждой минутой все больше. Все сходилось: политические симпатии Джеки, ее необъяснимые ночные прогулки, ее отказ связать с ним свою жизнь, хотя он отлично знает, что она любит его.

Дэн до боли стиснул кулаки, пытаясь удержать бурлящие в груди эмоции. Жаклин Холт была или крайне гордой девчонкой, не желающей отказаться от своей независимости, или... кровь в жилах Дэна застыла, когда он осознал другое предположение... или была не более чем неуловимой интриганкой и – Господи, не допусти! – предательницей!

Выяснить это было можно только одним способом.

Придя к решению, Дэн встал и быстро оделся, презирая себя за подозрения, какими бы обоснованными они ни казались, презирая Жаклин за ее возможный обман, с ненавистью думая о мерах, которые он вынужден был принять для разрешения этой ужасающей ситуации.

Внешне спокойный, но кипя от ярости, Дэн обернулся и медленно приблизился к кровати, где застыла Джеки. Он молча сел рядом, чувствуя, как напряжен в нем каждый мускул. После тяжелой паузы он провел ладонью по ее пульсирующей на горле жилке, затем по тонкому плечу, затем по груди. Джеки задрожала, не в силах сдержать реакцию своего тела на его прикосновения.

Дэн сразу понял, что ему делать дальше.

– Никогда, Джеки? – пробормотал он и, нагнувшись, слегка коснулся ее губ. – Кажется, ты так сказала? – Он почувствовал пробежавшую по ней дрожь и вознаградил ее более долгим и чувственным поцелуем, от которого у нее захватило дыхание. – Ты уверена... никогда? – Он положил руки ей на груди и стал легонько касаться ее напрягшихся сосков, от чего у Джеки вырвался тихий стон, и она притянула его к себе.

Дэн поднял голову, в его глазах сверкало торжество.

– Я уже говорил, Жаклин, что ты не умеешь лгать, – мягко уколол он ее. – Я требую, чтобы ты сказала мне сейчас... когда ты вся дрожишь и просишь моей ласки... Скажи мне, что ты меня не хочешь, что я не могу взять тебя прямо сейчас, когда внизу меня ждет твой отец, а простыни еще не просохли от нашей прежней страсти. Скажи мне это!

Возмущенная его мстительным тоном, Джеки инстинктивно подняла руку, чтобы дать ему пощечину, но он перехватил ее руку и устремил на нее стальной взгляд.

– Отлично, дорогая, давай поговорим о правде... которую ты склонна сильно искажать. А правда состоит в том, что ты вряд ли хочешь положить конец нашей страсти. Не правда ли, котенок? – Он поймал налету ее вторую руку и крепко сжал. – Ты считаешь, Жаклин, что выиграла, но борьба только началась. Ты сказала, что сегодняшняя ночь была всего лишь иллюзией. А я говорю, что это единственное реальное, что есть между нами. Но скоро наступит и другая реальность. Хочешь узнать, какая? – Он прижал ее к себе, и дыхание ее стало прерывистым и частым. Он мрачно улыбнулся: – Ты выйдешь за меня замуж, mon chaton colereux! Это я тебе обещаю. А как тебе известно, я всегда держу свои обещания, не так ли?

Джеки ответила новой попыткой вырваться из его рук. Дэн сжал ее еще сильнее.

– Молчишь? Тогда позволь освежить твою память. Помнишь, я обещал тебе, что ты сама ко мне придешь? Ты так и сделала, верно, дорогая? Ты пришла ко мне и просила... нет, умоляла меня... – его холодный взгляд с оскорбительным одобрением остановился на ее обнаженном теле, – любить тебя. Дважды, насколько я помню. – Джеки по-прежнему молчала, только глаза ее метали стрелы в Дэна, который оставался невозмутимым. – А теперь выслушай и как следует запомни мое новое обещание. Ты выйдешь за меня замуж, Жаклин, даже если мне придется силой тащить тебя к алтарю. А когда ты станешь моей женой, я не остановлюсь, пока не раскрою все твои тайны, одну за другой, пока твоя душа не будет лежать передо мной обнаженной, как сейчас твое тело. – И он скрепил свою клятву сильным и властным поцелуем.

– Негодяй, как ты смеешь?! – задыхаясь, прошипела она, когда он поднял голову.

Дэн довольно усмехнулся:

– Скоро ты поймешь, мой очаровательный котенок, что я не привык отступать. И эта моя черта тебе очень нравится... как и те ощущения, которые я вызываю у тебя. Скажи, что это не так, Жаклин. – Он нагнулся поцеловать ее.

– Нет... не так, – выдохнула она, хотя ее пронизывало острое наслаждение от его поцелуя. – Я... только... хочу... чтобы ты... отпустил... меня...

– А я уже давно не держу тебя, – протянул он насмешливым тоном.

Джеки только теперь это осознала и метнула на него мстительный взгляд.

– Черт тебя побери!

Она соскочила с кровати, бросилась к гардеробу, выхватила платье и с трудом натянула на себя трясущимися от злости руками. Все это время Дэн лежал, наблюдая за ней с задумчивым и насмешливым видом.

– Убирайся вон! – Джеки распахнула дверь и застыла в ожидании. – Тебя ждет мой отец!

Удовлетворенный исходом их поединка, Дэн не спеша встал. Он еще раз доказал Джеки и самому себе, что между ними возникла связь, которую просто невозможно ни отрицать, ни игнорировать. Он подошел к Джеки.

Она была великолепна в ярости. Ее синие глаза сверкали, щеки пылали, воинственно поднятую голову обрамляли разметавшиеся локоны. Но в глубине этих разгневанных глаз он угадывал страх и уязвимость.

– Не нужно так, котенок, – пробормотал он в последней попытке сбросить покров ее тайны. Он зарылся лицом в ее душистые волосы, позволяя своему сердцу говорить вопреки разуму. – То, каким будет наш брак, зависит только от тебя.

– Никакого брака между нами не будет! – решительно отрезала Джеки.

– Повторяю то, что сказал... Подари мне свое уважение, полное доверие и правдивость, и я буду тебе верным и преданным мужем на всю жизнь. – Он приподнял ее лицо и серьезно заглянул ей в глаза: – Довольно притворяться, моя прекрасная, моя отчаянная Жаклин! Мы оба знаем, что ты что-то скрываешь от меня. Клянусь, что бы это ни было, я поддержу тебя всеми своими силами и защищу тебя от любых последствий. – Казалось, он хотел сказать что-то еще, но удержался. – Больше не стану заставлять ждать твоего отца. Да! Предоставляю тебе самой решить, как лучше устроить наше обручение и свадьбу.

Джеки откинула голову и крепко стиснула кулаки.

– Последний раз говорю тебе, Дэн: я не выйду за тебя замуж!

Дэн усмехнулся:

– А мое последнее слово, Жаклин, что ты выйдешь! – Он прошел мимо нее, задержавшись на секунду, чтобы поднести к губам ее сжатую в кулак руку. – Доброй ночи, котенок. – Он вышел в коридор, с властным одобрением окинув ее взглядом. – Тебе необыкновенно идет белый цвет!

Она захлопнула дверь у него перед носом.

Джордж Холт резко остановился посреди кабинета, когда появился Дэн, который выглядел спокойным и невозмутимым, как будто пришел с деловой встречи, а не с пылкого свидания с дочерью Джорджа. Мужчины настороженно смотрели друг на друга; Джордж – обвиняюще, Дэн – честно и открыто.

– Даже не знаю, как начать, – упавшим голосом проговорил Джордж со страдальчески искаженным лицом.– Как вы могли так поступить?

Дэн глубоко сочувствовал и понимал Джорджа, который обожал свою единственную дочь и теперь считал ее обесчещенной.

– Прежде всего хочу повторить, что в этом не было вины Жаклин. Это я...

– Я уже слышал ваши благородные признания, – нахмурясь, прервал его Джордж, – и то, что вы признаете себя ответственным за совращение Жаклин, нисколько меня не утешает. Во-первых, по чьей бы инициативе это ни произошло, результат один и тот же. А во-вторых, – и он метнул на Дэна острый взгляд, – я хорошо знаю свою дочь, Уэстбрук, очень хорошо. И могу вас заверить, что, каким бы искушенным человеком вы ни были, она не уступила бы вам, если бы сама этого не захотела. Скажу больше – не будь на то ее воля, вам ни за что не удалось бы силой взять ее, она сражалась бы с вами как дикая кошка. Так что мне ясно, что моя дочь питает к вам сильные чувства.

Губы Дэна изогнулись в улыбке.

– Вы совершенно правы, Холт. – Он решительно скрестил на груди руки. – Хочу быть с вами таким же откровенным, как и вы. Дело в том, что я хотел Жаклин с первой нашей встречи и всеми силами стремился соблазнить ее. Признаюсь, я испытываю глубочайшее удовлетворение и восторг, что мне это удалось. – Он поднял руку, останавливая возражения Холта. – Позвольте мне договорить. Но вы еще не все знаете. Дело в том, что вместе с тем я глубоко разочарован.

– Что вы несете?! – пораженный наглостью этого заявления, воскликнул Джордж. Налив себе бренди, Джордж молил Всевышнего дать ему силы. – Насколько я понимаю, вы взяли у Жаклин все, что она могла вам дать и к чему вы стремились. – У него так тряслись руки, что он расплескал бренди.

– Увы, Холт, я хочу гораздо больше, чем ваша дочь готова мне дать. Я хочу, чтобы Жаклин была мне не любовницей, а женой.

Джордж круто обернулся:

– Вашей женой? Но я не понимаю... если вы хотите жениться на Жаклин, тогда почему...

– Всего две минуты назад вы сами ответили на этот вопрос, – сухо заметил Дэн. – Если Жаклин чего-то не желает, ее и силой не принудишь это сделать.

Должен с глубоким сожалением признаться, что ваша дочь самым решительным образом отвергла мое предложение.

– Понятно. – Джордж осушил стакан, затем уставился на него, как если бы оценивал ситуацию.

Дэн напряженно ждал его ответа, уверенный, что он многое прояснит. Если между ними действительно очень близкие отношения, Холт должен знать истинные причины, которые лежат за отказом Жаклин: только ли ее стремление сохранить свою независимость или нечто более серьезное и зловещее?

Джордж хрипло откашлялся.

– Могу я спросить о ваших чувствах к Жаклин?

На этот вопрос Дэн мог ответить немедленно и без малейших колебаний.

– Я полюбил Жаклин с первого дня, как только ее увидел.

Лицо Джорджа расслабилось от облегчения.

– Я так и думал... Подозреваю, что Жаклин тоже вас любит.

Дэн радостно улыбнулся:

– Она пытается убедить меня в обратном, но мне кажется, вы правы. – Пока он это произносил, его как ударом молнии пронзила страшная мысль, и улыбка мгновенно слетела с его лица.

Он вдруг осознал, что готов жениться на Жаклин, какой бы ни оказалась скрываемая ею тайна. И если Жаклин замешана в измену своей стране, они окажутся по разные стороны пропасти, а его жизнь превратится в сущий ад, потому что он никогда не сможет ее забыть, потому что обречен любить ее всю свою жизнь!

Потрясенный этим открытием, Дэн подошел к столу, без приглашения налил себе бренди и тут же его выпил. Забавно, с бессильной горечью подумалось ему. Он, который с юных лет шел своей дорогой, своим трудом заработал состояние, положение в обществе, уважение окружающих, вдруг превратился в игрушку в руках женщины. Ничего не скажешь, потрясающий жизненный итог!

Он снова наполнил свой стакан.

Джордж недоумевающе следил за Дэном.

– Вы недовольны тем, что Жаклин вас любит?

Дэн принужденно рассмеялся:

– Нет, нет, Холт, я не просто доволен, я счастлив! Только ведь это ничего не меняет. Она не хочет выходить за меня замуж. Так что вы понимаете, в каком положении я оказался.

Джордж кивнул и налил себе еще порцию бренди.

– Да, Уэстбрук. Как я сказал, я знаю свою дочь. – Он уставился на напиток, явно смущаясь и подбирая слова. – Могу я предположить... может ли быть у Жаклин... ребенок?

– Вполне возможно. Я ничего не делал, чтобы это предотвратить.

На щеках Джорджа загорелись красные пятна, и он с силой стиснул стакан.

– Следовательно, нам нужно заставить ее изменить отказ на согласие, не так ли?

– Именно так. Значит, я могу рассчитывать на вашу поддержку?

– Мою поддержку? Думаю, вы несколько запоздали с просьбой о моем благословении, Уэстбрук. После происшедшего мне остается только дать согласие на брак между вами и моей импульсивной и своенравной Жаклин. Вы с ней сами все решили и, насколько я понимаю, соединили свои судьбы. Сейчас Джеки принадлежит вам по всем основаниям, кроме законных уз брака.

– Так оно и есть. – Дэн понимал, что это прозвучало слишком самодовольно, но ничем не мог обуздать свою радость, тем более что с каждой секундой победа казалась все ближе. – Однако Жаклин с этим не согласна и не намерена стать моей невестой.

– Я поговорю с ней, – решительно сказал Джордж, отставляя свой стакан.

– Давайте вместе с ней поговорим.

– Нет. – Холт энергично потряс головой. – Я должен поговорить с Жаклин наедине. Вы не все в ней понимаете, Уэстбрук, только я могу подойти к этому.

Дэн настороженно вскинул голову.

– Ваша дочь, Холт, скоро станет моей женой. Разве я не могу быть в курсе всего, что ее касается?

– Разумеется... в свое время. Но сегодня позвольте мне одному поговорить с ней.

Дэну стоило огромных усилий сдержаться, понимая, что сегодня он ни на шаг не приблизится к тайне Жаклин.

– Хорошо, Джордж. – Дэн направился к двери. – Я даю вам время до завтрашнего дня, чтобы вы заставили Жаклин образумиться. – Он помедлил, крепко стиснув челюсти. – Но потом я вернусь и, как бы там ни было, объявлю ее своей невестой.

– Последний раз говорю, папа, – я не выйду замуж за Дэна Уэстбрука! – Вконец рассерженная, Джеки с размаху опустилась на кровать, так что дремавший там Виски взлетел в воздух, а затем плавно приземлился на неубранную постель. Понюхав подушку, которой касалась голова Дэна, он брезгливо сморщился и перебрался на подушку Джеки.

Расстроенный, Джордж прислонился к двери.

– Твое поведение совершенно безрассудно, Жаклин, и вовсе на тебя не похоже!

– Потому что ты просишь от меня невозможного, – упрямо возразила она. – Мне очень жаль, что ты застал у меня Дэна. Я этого не хотела. Я вообще не хотела ничего, что произошло сегодня ночью. Но так уж получилось. Только я все равно не намерена пожертвовать всей своей жизнью из-за одного опрометчивого поступка.

Джордж подошел и сел с ней рядом.

– Ты отлично понимаешь, что речь идет не просто об опрометчивом поступке, – мягко укорил он ее. – Ты знаешь, я все простил бы тебе... даже такое... и не стал бы требовать, чтобы ты жертвовала своей жизнью. Но то, что сегодня произошло, касается не только твоей невинности. Речь идет о твоем сердце.

Джеки отвела взгляд в сторону.

– Папа, я не могу за него выйти.

– Ну, вот мы и подошли к главному. «Не могу» или «не хочу»? Скажи, ты его любишь?

– Он мне небезразличен.

– Ну, я бы сказал, далеко не безразличен. Во всяком случае, ты не побоялась возможности получить от него ребенка.

Джеки вся сжалась.

– Не думаю, что так быстро можно завести ребенка.

Джордж обнял ее за плечи:

– А если ты ошибаешься? Ты хочешь лишить своего ребенка отца, лишить его права любить и быть любимым, как любим мы с тобой друг друга?

– Это несправедливо, папа! – с болью прошептала она.

– Возможно, но тем не менее это правда. – Он нежно погладил Джеки по волосам. – Ты с самого начала была мне счастьем и блаженством. Любому своему внуку я пожелал бы, чтобы он был таким же желанным для его родителей, какой была ты для меня и твоей матери, – с любовной теплотой сказал он. – Знаешь, когда ты только что родилась, Мария не могла на тебя наглядеться и все время твердила, что ты удивительный ребенок и когда-нибудь станешь выдающейся женщиной. Она говорила с такой убежденностью, что мне оставалось только ей верить. И время доказало ее правоту. К трем годам ты уже подвергала сомнению вещи, которые другие дети принимают без вопросов: почему ночь становится днем? Зачем люди спят, когда за это время можно узнать столько интересного?.. – Он устремил вдаль затуманившийся воспоминаниями взгляд. – В пять лет ты уже умела читать, а потом обнаружила мою библиотеку и так увлеклась чтением, что тебя невозможно было оторвать от книги. Ты старалась читать сама, а если книга оказывалась слишком трудной, требовала, чтобы я тебе читал. Ты росла, и твои интересы росли вместе с тобой... и твои вопросы становились все глубже и серьезнее.

– Помню, я была ужасно непослушной, – тихо перебила его Джеки. – Меня часто удивляло, почему вы с мамой не наказывали меня. Особенно мама. Она была так привержена традициям, была такой любящей, такой... довольной всем.

– Мария души в тебе не чаяла. Она рано поняла, что характером ты не в нее, но ее это даже радовало. Ах, Джеки, если бы она была сейчас жива, как бы она тобой гордилась!

Джеки прислонилась головой к плечу отца.

– Надеюсь, что это так, – дрогнувшим голосом пробормотала она.

– Я это точно знаю. Она любила тебя больше всего на свете.

– Я ее тоже очень любила...– Джеки охватила горечь, как всегда, когда она решалась подумать о матери. Прошедшие годы не ослабили ни ее горя, ни чувства одиночества. – Мне ее так не хватает, – едва слышно прошептала она, но Джордж услышал ее. Он знал, как сильно внезапная смерть Марии подействовала на живую и восприимчивую десятилетнюю девочку, которая так и не поняла, почему ее любимая мама, являвшаяся средоточием вселенной, так неожиданно и навсегда ее покинула.

С того дня Джеки не пролила ни слезинки, но очень изменилась.

Она скрывалась в своей комнате, в одиночестве перенося боль и горе, и долгие месяцы сторонилась всех, даже любимого отца. Со временем она покинула свое уединение, но в ее отношении к отцу появились сдержанность и настороженность, как у дикого зверька, который не решается выказать привязанность к человеку.

Джордж уже никогда не встречал ее прежнего взгляда, полного радостной доверчивости и открытой любви.

Но Джордж, сердце которого тоже было разбито утратой обожаемой жены, понимал переживания дочки и не обижался, мудро полагая, что со временем снова сумеет завоевать ее доверие и стать ей близким и надежным другом.

– Я тоже по ней тоскую, малышка, – пробормотал он и замолчал, взвешивая те важные слова, которые собирался ей сказать. – Мы с Марией очень преданно и глубоко любили друг друга, и я знаю, что она всем сердцем желала тебе встретить такую же любовь... чтобы ты полюбила такого же исключительного мужчину, как ты сама, мужчину, который не только очень любил бы тебя, но и стал бы тебе верным другом, а не просто властным мужем. Дэн Уэстбрук – именно такой мужчина, Жаклин. И ты это знаешь. И помни, твоя мама хотела бы, чтобы ты вышла за такого человека замуж... чтобы ты узнала счастье в любви и замужестве.

Джеки внезапно выпрямилась, обуреваемая противоречивыми чувствами.

– На карте стоит нечто большее, чем мое счастье.

– А! – задумчиво сказал Джордж. – Ты говоришь о пресловутом Джеке Лэффи.

Джеки медленно обернулась к отцу:

– Выходит, ты об этом знаешь!

Джордж усмехнулся:

– Я был бы невероятным глупцом, если бы не обратил внимания на загадочное совпадение политических взглядов моей дочери, которая, кстати, в последнее время стала по ночам куда-то исчезать, со взглядами скандально известного Jacques la fille, правда? – Джордж произнес псевдоним, который изобрела Джеки, используя французское написание имени Жаклин: Жак-девушка. – Посмотрим, какие у нас есть доказательства. В Лонг-Рум ты прислушиваешься к серьезным дискуссиям джентльменов вместо того, чтобы танцевать, как другие леди. Ты читаешь от корки до корки каждый номер газеты, а именно «Дженерал эдвертайзер», тогда как другие девушки зачитываются любовными романами. На балах тебя тянет к политикам, которые обсуждают обязательства Америки, и бесцеремонно отвергаешь молодых людей, добивающихся твоего внимания. – Он умолк, но глаза его все еще смеялись. – Хочешь, чтобы я продолжил?

– И что ты чувствуешь в связи с моей тайной? – с настороженным любопытством поинтересовалась она.

– Гордость... Тревогу. Желание оберечь тебя. – Его лицо выражало отеческую гордость. – Ты можешь винить меня в этих чувствах?

Джеки покачала головой, все еще потрясенная признанием отца. Подумать только, он все время знал!

Джордж вздохнул и медленно встал, глядя на свою замечательную дочь.

– Я постоянно читаю твои статьи и, должен сказать, изумлен твоим пониманием политики, а еще больше отвагой. Ни одна другая женщина не посмела бы высказываться так откровенно.

– Бейч сразу отказал бы мне в работе, если бы узнал, что под псевдонимом «Лэффи» скрывается женщина. Он думает, что это пишет республиканский политик... мужчина с сильными связями, имеющий постоянный доступ к самым влиятельным кругам правительства. Только поэтому он и принимает мои статьи.

– Я знаю, – серьезно согласился Джордж. – Вот почему я не стал тебя отговаривать... хотя очень тревожусь за твою безопасность.

– За мою безопасность?

Джордж поднял к себе ее лицо:

– Жаклин... Я много раз видел, как ночью ты уходишь из дома. Несколько раз я незаметно провожал тебя, чтобы убедиться, что с тобой ничего не случилось. Но я не всегда могу с тобой быть, поэтому очень тревожусь.

– Я думала, что делаю все так скрытно, а ты давно уже все знал! – Джеки с досадой усмехнулась.

– Да, и с тех пор никак не могу решить, как мне поступить.

Джеки побледнела.

– Папа, не пытайся меня остановить. Прошу тебя, папа, для меня это так важно...

– Я понимаю, Джеки. Но сейчас очень трудный момент... Принимая во внимание напряженные отношения Америки с Англией и то, что во Франции все еще проливается кровь... боюсь, ты очень рискуешь.

– Я уверена во всех фактах и излагаю в статьях свое мнение, нисколько себе не изменяя.

Джордж покачал головой:

– Я не подвергаю сомнению твою независимость, ma petite. Меня беспокоит влияние твоих статей на общественное мнение... Подстрекают ли они людей и таким образом вносят более глубокие разногласия внутрь нашей страны, не говоря уже о том, что вызывают более непримиримое отношение к Англии? Или они служат только целям ознакомления народа с политической обстановкой и в таком случае являются необходимыми в наше время, когда и без того слишком много тайн? Я просто не знаю.

– Ты рассуждаешь точно так же, как Дэн, – не подумав, заявила Джеки. – Его это тоже беспокоит.

– Дэн знает, чем ты занимаешься? Знает, что Лэффи – это ты?!

– Нет... Конечно, нет, – возразила она, взволнованно вскакивая на ноги. – Хотя я часто задумываюсь, не подозревает ли он чего-либо. – Но тут же решительно покачала головой: – Но должно быть, я ошибаюсь, потому что если Дэн заподозрит, что Лэффи и я – одно лицо, он не станет со мной встречаться. Дэн ненавидит Лэффи и взгляды, которые он выражает.

– Естественно. Дэн и министр Гамильтон очень близкие друзья и убежденные федералисты.

Джеки молча кивнула, и в глазах ее промелькнуло выражение боли.

– Так как же я могу стать его женой, папа? У нас с ним совершенно разные взгляды. Дэн лишит меня всего, во что я верю.

– Ты так думаешь? А мне кажется, он готов предоставить тебе гораздо больше свободы, чем другие мужья.

Джеки встретила его сообщение скептическим взглядом.

– Но это ни о чем не говорит. Просто, возможно, Дэн не такой тиран, как большинство мужчин.

– А на мой взгляд, это говорит о многом, – возразил Джордж, стараясь заставить Джеки понять истину. – Не обманывай себя, думая, что его снисходительность к тебе показывает его слабость, Жаклин. Могу тебя заверить, что он вовсе не слабый человек: это доказывает его манера руководить компанией.

– Папа, а у Дэна было много женщин? – неожиданно спросила Джеки.

Джордж смущенно закашлялся.

– Я не посвящен в личную жизнь Дэна, Жаклин. Скажем так, что между леди, которых я видел с ним под руку, и историями, о которых рассказывают... – Он опять покашлял. – Да, конечно, у него были женщины, – сказал Джордж и обрадовался, увидев сверкнувшие ревностью глаза дочери.

– Так я и думала, – заметила Джеки, стараясь скрыть боль от отцовского признания.

– Так вот, моя дорогая, наоборот, Дэн – один из самых сильных и самых уважаемых мужчин, которых я знаю... и может быть опасным врагом. Да, Джеки, могу тебя заверить, Дэн Уэстбрук – это сила, с которой стоит считаться, человек, который не имеет слабостей... за исключением тебя.

– Меня?! – Джеки деланно рассмеялась. – Боюсь, папа, ты преувеличиваешь значение моей скромной особы для Дэна. Мы с ним постоянно ссоримся. – Джордж недоверчиво выгнул брови, и она поспешила оправдаться: – Людей может связывать страсть, но она не может быть серьезным основанием для брака.

– Я говорю не о страсти, а о любви.

Джеки плотно сжала губы, сердце ее бешено заколотилось.

– Дэн Уэстбрук любит тебя, ma petite, – мягко продолжал Джордж. – Он сам мне это сказал.

Джеки отвернулась, вспомнив, при каких обстоятельствах Дэн впервые сделал ей это признание.

– Если даже и так, придется ему как-нибудь это пережить. Потому что...

– И ты его любишь.

Джеки вздрогнула и напряглась.

– Это невозможно, папа. Я не могу любить Дэна... Я никогда себе этого не позволю.

В голосе ее прозвучала боль, и Джордж снова подошел к ней и заставил посмотреть себе в глаза.

– Мы не всегда можем владеть своими чувствами, дорогая... Уж мне-то это известно, как никому.

– Ты говоришь о Монике? – удивилась Джеки, поскольку отец редко упоминал при ней о своих чувствах.

Джордж кивнул.

– Но ты ведь ее любишь, папа?

– Да, Жаклин, очень люблю. – И прибавил мысленно: «Хотя временами жалею об этом», – припомнив странное поведение Моники в последнее время.

– Так же, как ты любил маму? – после неуверенной паузы спросила Джеки.

– Нет, – сразу ответил он. – Такая любовь, какую я чувствовал к Марии, приходит к человеку только раз в жизни. Никто не сможет занять в моем сердце ее место. Мои чувства к Монике... сложные... совсем другие. Она играет в моей жизни большое значение, заполняя пустоту, от которой я столько лет страдал. Но это не та всепоглощающая любовь, какой я любил твою мать... и какая, мне кажется, послана судьбой вам с Дэном.

Оба некоторое время молчали.

Затем Джеки тихо вздохнула:

– Ах, папа, жизнь так сложна! Кажется, судьба намерена помешать нашему союзу с Дэном.

Джордж сжал ее пальцы.

– Разве для тебя статьи Лэффи – единственный способ изложить свои взгляды? – осторожно спросил он.

Джеки встретила его взгляд.

– Нет, но разве люди смогут отнестись серьезно к взглядам, которые излагает женщина? Думаю, что нет. – Она грустно посмотрела на отца. – Ты хочешь, чтобы я отказалась от этого занятия?

– Я хочу, чтобы ты жила спокойно и счастливо.

– Не думаю, папа, чтобы мне было дано наслаждаться одновременно и тем, и другим. Я не могу отказаться от Лэффи. Но кажется, не смогу отказаться и от Дэна. – Последние слова были выговорены дрожащим шепотом, и отец понял, что стоило для Джеки это признание.

Он ласково погладил ее по щеке:

– Подумай как следует, ma petite. Я не хочу заставлять тебя выйти замуж за Дэна против желания. Но подумай хорошенько, прежде чем лишить себя столь редкого шанса на счастье. Подумай о своих чувствах, о своем будущем, о... – он выразительно посмотрел на смятую постель, – о будущем своих детей. Но главное – доверься своему сердцу, моя сугубо практичная дочь. И оно сослужит тебе добрую службу. – Он легко коснулся губами ее лба. – Завтра днем Дэн вернется за твоим решением.

Завтра днем. Сердце Джеки сжалось, когда она пожелала отцу спокойной ночи, закрыла за ним дверь и прислонилась пылающим лбом к раме окна.

Для того чтобы решить свою судьбу, у нее оставалось всего двенадцать часов.


Глава 11


В спальню Джеки проник солнечный луч, возвещая о приходе утра. Но ей не нужно было это напоминание:

вся ночь прошла в мучительных раздумьях, которые так и не смогли навести ее на какое-либо решение.

Джеки уныло уставилась в потолок, не видя выхода и перебирая в уме факты, которые невозможно было изменить.

Дэн знал, что она скрывает от него какую-то тайну, – прошлой ночью он поклялся, что раскроет ее. Если они поженятся, он решительно этим займется, чего Джеки не могла допустить. Нет, дело для нее главное в жизни. И потому ее личное положение было безнадежным: она не могла стать женой Дэна Уэстбрука.

В который раз осознав печальную правду, Джеки перевернулась и зарылась лицом в подушку. И ее снова обнял запах Дэна, властно напомнив о пережитой здесь ночи их страсти. Джеки сжала в пальцах простыню, проклиная Дэна, который поставил ее в безвыходное положение, когда она не в силах забыть его и вместе с тем не может снова стать самой собой.

Джеки страшила мысль, что больше она не увидит Дэна рядом с собой, не услышит его страстные любовные признания, не испытает его дивных ласк, от которых погружается в такое невыразимое блаженство. При этом она старалась не думать о своей возможной беременности... и без того душа ее была полна смятения. «Ты выйдешь за меня замуж, Жаклин, даже если мне придется силой тащить тебя к алтарю. А когда ты станешь моей женой, я не остановлюсь, пока не раскрою все твои тайны, одну за другой, пока твоя душа не будет лежать передо мной обнаженной, как сейчас твое тело».

Вдруг Джеки быстро села в кровати. Какой же она была глупой и слепой! Ответ на ее проблемы был рядом, как будто только дожидался, чтобы она его увидела.

Дэн с самого начала знал, какое она примет решение. Оно скрывалось там... в тех словах, которые он сказал, в том тоне, каким он их произносил. Ей следовало бы сразу догадаться о его намерении, но она была слишком взволнована и ничего не поняла.

Но сейчас, подобно грому с ясного неба, Джеки живо угадала брошенный ей Дэном вызов... Он был уверен, что она не устоит и примет его.

С торжествующим смехом Джеки встала и взяла на руки Виски, который уютно дремал на кровати. То, что минуту назад казалось ей петлей на шее, стало просто серьезным вызовом ее гордой натуре.

– Ох, Виски, кажется, это будет моим величайшим приключением! – сообщила она сонному котенку, который широко зевнул и недовольно мяукнул. Джеки прижала котенка к груди. – Маленький мой, в ближайшем будущем нас с тобой ждут кое-какие перемены. У меня появится новая фамилия, а у тебя – новый дом. – Она уложила Виски на одеяло и усмехнулась своему отражению в зеркале. – Да, Дэн, я намерена принять твое предложение и стать твоей женой... и хозяйкой твоего дома. – Джеки сбросила шелковый халат. – Я выйду за тебя замуж и буду вовсю наслаждаться твоими ласками. – Она гордо откинула голову и медленно проговорила: – Но советую вам, мистер Уэстбрук, как следует подумать, если вы собираетесь докопаться до моих секретов. Потому что они все равно останутся при мне! – Она надела свежую рубашку. – Ты думаешь, Дэн, у меня это не получится? Так я докажу тебе, что получится! Ты бросил мне вызов, и я принимаю его. И тогда начнется наше с тобой соревнование.

Закончив одеваться, Джеки тщательно расчесала волосы.

– Нам нужно как следует приготовиться, дружок, – обратилась она к Виски, – потому что нас ждет захватывающее сражение! – Взгляд Джеки упал на перо, которое она держала на ночном столике, она погладила его и торжествующе улыбнулась: – Может, уже через месяц, Виски, мы с тобой начнем новую жизнь – ты, я и... Джек Лэффи!

Джордж сложил газету и сунул ее рядом с тарелкой, на которой оставался не съеденный им завтрак. Почти всю ночь он провел без сна. Будучи прагматиком, Джордж считал пустой тратой нервов отчаиваться по поводу утраченной невинности Джеки. Его дочь никогда не придерживалась условностей; как могла она повести себя иначе, когда дело дошло до страсти к мужчине?

Нет, Джордж не мог уснуть не потому, что его терзали ярость и сожаления. Он просто тревожился за будущее своей дочери.

Из опасения, что независимая и упрямая Джеки откажется даже говорить о браке с Дэном, он не решался слишком на нее давить. Вместе с тем при сложившихся обстоятельствах его терпимость и мягкость могли сослужить Джеки дурную службу. Как бы ни сопротивлялось ее сердце, она любит Дэна, но пока еще не понимает, что только он способен избавить ее от прошлого и вернуть ей ту открытую жизнерадостность и доверчивость, которую она утратила со смертью матери. К тому же у нее может быть ребенок!

Нет, решительно подумал Джордж, об отказе не может быть и речи!

– Доброе утро, папа. – В комнату вплыла Джеки. Она выглядела несколько возбужденной, но свежей и очаровательной в лимонно-желтом платье... а глаза у нее решительно сверкали, от чего Джордж еще больше встревожился.

– Жаклин, – заговорил он, не дождавшись, пока она усядется. – У меня было много времени подумать... как и у тебя. – Джеки вызывающе подняла лицо, и Джордж приготовился к решительной борьбе. – Я понимаю, как много значит для тебя независимость, как огорчает тебя мысль утратить ее и... – быстро оглянулся, чтобы удостовериться, что Греты нет в столовой, – возможно, потерять свою работу в газете. Так что я понимаю твое нежелание выходить замуж за Дэна. Однако, принимая во внимание обстоятельства, я считаю себя в высшей степени обязанным настаивать на этом браке. – Он замолчал, ожидая взрыва протеста со стороны дочери.

– Я согласна. – Джеки налила себе кофе и взяла кусочек только что испеченного пирога с клубникой.

– Прости... Что ты сказала? – растерянно заморгал Джордж.

– Я сказала – хорошо. – Джеки откусила кусочек пирога и вытерла с губ крошки тонкой льняной салфеткой.

– Я говорил о том, что ты должна выйти замуж за Дэна, – повторил Джордж, думая, что она его не поняла.

– Да, я поняла. И я согласна. – Джеки невозмутимо отпила кофе. – Я стану женой Дэна.

– Ты говоришь это серьезно? Джеки весело ему улыбнулась:

– Да, папа, серьезно. Так что можешь не волноваться и спокойно поесть. Не хватало еще, чтобы ты заболел... Ведь мне нужна твоя сильная рука, когда ты поведешь меня к алтарю.

– Что ты задумала, Джеки? – подозрительно вглядываясь в лицо дочери, спросил Джордж.

– Я? – Она продолжала есть с совершенно невинным видом. – Ничего, папа. Я просто делаю то, что хочешь ты... и мой нареченный. – Она нежно сжала руку отца. – Так что оставь свои тревоги. Все будет хорошо. – Закончив пить кофе, она поднялась. – Пожалуйста, скажи Грете, чтобы она позвала меня, когда придет Дэн.

Джордж ошеломленно смотрел ей вслед, затем по его лицу расплылась улыбка. Что бы ни стояло за внезапным согласием его дочери, одно было точно: Дэн Уэстбрук оказался перед самым серьезным вызовом за всю его жизнь.

* * *


И Дэн первым бы с этим согласился.

Покинув дом Холта, он провел остаток ночи в крайнем волнении, которое пытался успокоить с помощью виски. И вот, невыспавшийся и взволнованный, он направлялся в контору Гамильтона, с ужасом думая о том, что должен сделать, и ясно понимая, что иначе поступить не может.

Коротко постучав и услышав приглашение Гамильтона, он вошел в его кабинет. Войдя, он остановился, увидев сидящего напротив Александра Томаса.

– Доброе утро. – Гамильтон откинулся назад, отметив утомленное лица Дэна.

Дэн поздоровался с обоими.

– Извини, Александр, я не знал, что у тебя назначена встреча. Я не вовремя?

Томас смущенно покашлял и встал.

– Нет, конечно! Я просто забежал сюда на минутку по дороге в контору, чтобы немного поговорить... Мы уже давно не виделись.

– Конечно. – Дэн принял это объяснение без вопросов, зная преданность и глубокое уважение Томаса к своему бывшему командиру. – Но даже лучше, что я застал вас обоих. – Дэн вошел в кабинет. – В конце концов, вы мои ближайшие друзья и должны первыми узнать мои новости.

Гамильтон настороженно следил за Дэном.

– Что произошло? – тихо спросил он.

– Ты выглядишь ужасно, – добавил Томас, обеспокоенно глядя на бледное лицо Дэна.

– Ужасно? С чего бы это? Новости у меня приятные, – возразил Дэн, наливая всем по порции бренди. – И за них стоит выпить. – Он передал друзьям стаканы. – Джентльмены, вы видите перед собой человека, который вскоре женится. Если мне повезет, то уже к вечеру мое обручение будет свершившимся фактом.

– Твое обручение? – удивленно переспросил Томас. – С Жаклин Холт?

– Именно с ней! – Дэн поднял свой стакан и усмехнулся.

– Надеюсь, Дэн, ты думаешь, что делаешь. – Гамильтон медленно встал, не притронувшись к своему стакану.

– А что? – Дэн отпил щедрый глоток бренди и ощутил в желудке приятное жжение. – По-моему, я разрешаю все наши проблемы, Александр.

Томас недоумевающе перевел взгляд с каменного лица Гамильтона на горькую усмешку Дэна.

– О чем вы толкуете?

Дэн заметил едва уловимое покачивание головой Гамильтона.

– Александр очень обо мне беспокоится, Томас, – сказал он, что отчасти было правдой. – Кажется, он никогда не ожидал, что меня может так захватить одна женщина. Тем более именно эта.

Томас криво усмехнулся:

– Судя по тому, что ты мне говорил, Жаклин совершенно не похожа на всех твоих прежних красоток.

Напряженные складки вокруг рта Дэна мгновенно разгладились.

– К счастью, да. Жаклин – девушка невероятно прямая и смелая.

– И правдивая? – мягко уточнил Гамильтон. Казалось, в комнате помрачнело от смутно ощутимой угрозы.

– Ну, выяснить это – мое дело, не так ли? – с горечью сказал Дэн.

Томас почувствовал, что их разговор имеет двойной смысл, ускользающий от него.

– А что, разве Жаклин не рада вашему предстоящему браку? – спросил он.

Дэн одним глотком осушил свой стакан.

– Я не побоялся бы проиграть пари, заявив, что Жаклин предпочла бы выйти за самого сатану!

– Вы с ней ссоритесь?

– Постоянно.

– Тогда к чему тебе жениться на ней? – вырвалось у Томаса.

Глядя на пустой стакан, Дэн усмехнулся, как будто наслаждался своей шуткой.

– Скажем просто, что нас с Жаклин объединяет одна общая страсть – к другу и к нашей стране. – По лицу его пробежала тень боли, обнажив на мгновение чувства, скрываемые за насмешливой миной. – Во всяком случае, я на это надеюсь.

Томасу показалось, что он понял ситуацию. Очевидно, что-то в поведении Жаклин Холт вызвало подозрения Гамильтона, от чего Дэну было крайне не по себе. Давно зная Дэна, Томас сомневался, что речь шла о чувствах Жаклин. Женщины, обожавшие Дэна, тянулись к нему, как мошки к огню. Было сомнительно, чтобы Джеки оказалась женщиной, не доступной чарам Дэна. Но если ее страсть к Дэну не подвергалась сомнению, оставалось только одно... ее отношение к стране.

В сердце Томаса ожила надежда.

– Ты очень увлечен Жаклин? – осторожно высказался он.

– Очень, – кивнул Дэн.

– И она тобой?

– Да... к ее сожалению. – По губам Дэна скользнула мрачная улыбка.

– Тебя тревожит то, что у вас различные политические взгляды? – быстро сделал вывод Томас.

Очевидно, он попал в точку, потому что Дэн и Александр быстро переглянулись.

– Само по себе не такая уж это проблема, – осторожно ответил Дэн. – Если только Жаклин не доведет разницу в наших убеждениях до крайности.

Скрытая боль в заявлении Дэна вкупе с озабоченным взглядом, который он остановил на Гамильтоне, подтвердили подозрения Томаса.

У него имелся на это ответ.

– Позволь мне первым поздравить тебя, Дэн, – сказал он, неожиданно проявляя намерение уйти и с облегчением пожимая его руку. – Желаю тебе всего самого доброго... и Жаклин тоже! Надеюсь увидеть твою будущую невесту в самом ближайшем будущем.

Дэн кивнул:

– Спасибо, Томас. А что касается твоей встречи с Жаклин... Я собираюсь устроить обручение как можно скорее... по разным причинам. Буду рад, если ты согласишься быть моим шафером.

– Я польщен! – Томас хлопнул Дэна по плечу и протянул руку Гамильтону: – Спасибо, что согласились меня принять, господин министр. Считаю это за честь для себя. – Он направился к двери. – Мне пора идти, я не могу пренебрегать своими делами... Не так уж они процветают. – Он выдавил улыбку. – До свидания, джентльмены.

Дэн дождался, когда за Томасом закроется дверь, и обратился к Гамильтону, уже не пытаясь скрыть своих переживаний:

– В свете твоих подозрений, Александр, я даже рад, что твое женатое состояние мешает мне пригласить тебя в качестве шафера. Этот брак и без того сопровождается достаточной двусмысленностью.

Гамильтон смотрел на друга с пониманием и тревогой.

– Ты уверен, Дэн, что поступаешь правильно?

– Да, конечно.

– А ты подумал...

– К черту, Александр! – Дэн с силой стукнул по столу, и на шее у него вздулись жилы. – Я делаю то, что ты просил меня сделать... проверяю Холтов. И достаточно! – Он зашагал к двери, но там остановился и повернулся со сверкающими глазами: – Но запомни! Что бы я ни выяснил, Жаклин Холт все равно станет моей женой. Помоги Господи тому, кто об этом забудет!

* * *


Томас весь трепетал от предвкушения, торопливо поднимаясь по ступеням лестницы скромного дома Моники на Уолнат-стрит. Нетерпеливо позвонив в дверь, он беспокойно расхаживал по узкому тротуару, пока Моника не открыла ему.

– Томас? – Она была явно поражена его появлением и быстро окинула взглядом улицу. – Зачем ты пришел? И средь бела дня!

Томас быстро прошел мимо нее в коридор.

– Тогда тебе лучше поскорее впустить меня! – поддразнил он ее, нежно целуя ее руку. – Успокойся, дорогая, еще рано, так что никто меня не видел.

Моника быстро захлопнула дверь.

– В чем дело? – властно спросила она.

– Дело очень важное, cherie, – мягко ответил он, гладя ее по щеке, – иначе я бы не пришел. А теперь, может, ты со мной поздороваешься?

Моника неохотно улыбнулась.

– Я не могу перед тобой устоять, Томас, – пробормотала она, приближаясь к нему и поднимая лицо для поцелуя.

– Это замечательно. – Он приник к ее губам, но когда захотел продлить поцелуй, Моника отстранилась и покачала головой:

– Потом, cheri. – Она погладила его пальчиком по губам. – Сначала объясни свой неожиданный визит. – Несмотря на улыбку, в ее тоне слышались строгие нотки. – Если нас кто-нибудь увидит, это испортит все, ради чего мы работаем.

– У меня такое чувство, что этот «кто-нибудь» ищет не в том месте, – весело возразил ей Томас.

– Ты что-то узнал?

Томас усмехнулся:

– Очень много и гораздо легче, чем думал, и по иронии судьбы не от моей встречи с министром Гамильтоном... а от Дэна!

– От Дэна? Ты имеешь в виду Дэна Уэстбрука? – Моника недовольно поджала губы. – А я думала, что ты пошел к Гамильтону, чтобы выяснить его реакцию на неудачные переговоры Джея с Гренвиллом.

– Я и был у него.

– И что ты выяснил? Ведь Гамильтон сам составлял перечень условий Америки. Он знает, что англичане ловко возражали по каждому пункту, и должен был что-то заподозрить!

– Так оно и случилось, и у меня есть серьезные основания предполагать, на кого именно он обратил подозрения.

– На кого же? Говори, наконец!

– На Жаклин Холт!

Моника резко побледнела.

– Жаклин Холт? Ты думаешь, что Гамильтон и Дэн Уэстбрук подозревают Жаклин Холт в том, что это она передала их сведения англичанам? Но она всего-навсего юная девушка...

Томас пожал плечами:

– Вряд ли они думают, что она действует одна, без сообщника. Кто знает? Может, они считают, что в этом участвует и ее отец.

– Боже! – Монике казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Скрывая дрожь, она судорожно вцепилась в юбку. – Ты в этом уверен, Томас?

– В наше время ни в чем нельзя быть уверенным, Моника. – Он тяжело вздохнул. – Но инстинкт говорит мне, что я прав. – Он искоса посмотрел на нее, недоумевая, почему она не радуется, что подозрение пало на других. – Судя по всему, Дэн подозревает Жаклин и даже собирается жениться на ней, чтобы все разузнать. – Он нахмурился, когда у Моники вырвалось испуганное восклицание. – А почему это тебя так тревожит?

– Жениться на ней!– Моника в страхе уставилась на него. – Ты сказал, что Дэн Уэстбрук собирается жениться на Жаклин Холт?

– Да, именно так я и сказал. – Томас стал раздраженным. – А какое это имеет значение для тебя? Ты даже не знаешь Жаклин Холт!

Моника отвернулась и закрыла лицо руками. Она угодила в сеть обмана, сплетенную собственными руками, и в результате может погубить все свое дело. До сих пор ей удавалось поддерживать веру Томаса в то, что их единственной целью было похищение секретных документов американцев в обмен на деньги, скрывать от него, что она обольстила Джорджа Холта, чтобы вместе с его товарами переправлять во Францию свои донесения.

До сих пор она намеренно препятствовала встречам Томаса и Джорджа. Но предстоящий брак Дэна Уэстбрука и Жаклин Холт вынужденно заставит пересечься эти концентрические окружности, что может привести к катастрофе.

Моника отчаянно пыталась найти выход из положения.

– Моника! – Подойдя к ней сзади, Томас обнял ее за талию. – Что случилось?

– Я знаю Жаклин Холт, и ее отца... очень хорошо. – Моника повернулась к Томасу, полностью обретя самообладание и очень серьезная. Не обращая внимания на его удивленный взгляд, она преподнесла ему тонко рассчитанное подобие правды: – Мы с Холтами давние друзья. Несколько лет назад на балу мне представили Джорджа, а потом и Жаклин. Мыс Джорджем вращаемся в одном обществе, что неудивительно, принимая во внимание наши общие взгляды на важность политического альянса Америки с Францией.

Томас настороженно вслушивался в ее слова.

– Ты никогда не говорила о том, что знаешь Холтов.

– Просто не было причин. А теперь они появились. Если Жаклин Холт выйдет замуж, мне придется присутствовать на ее свадьбе. А вот ты не должен туда идти.

Томас недоверчиво посмотрел на нее.

– Но, Моника, Дэн мой близкий друг! Несмотря на то, что я ему сделал, – с горечью добавил он. – И я уже согласился быть его шафером. Разумеется, я должен буду пойти на свадьбу... У меня нет выбора.

В голубых глазах Моники вспыхнул огонь.

– Как ты не понимаешь, что нас не должны видеть вместе!

– Почему это? – возмущенно воскликнул Томас, схватив ее за плечи. – Мы уже несколько месяцев скрываем наши отношения, и мне это надоело. Почему о нас никто не должен знать?

– Выслушай меня, Томас, и как можно более внимательно! – Моника уперлась ему в грудь стиснутыми кулаками. – Мы не можем допустить, чтобы нас воспринимали как пару... в любом смысле. Мы уже почти достигли нашей цели. И ничто не может нас остановить, ты понимаешь? – Ее буквально трясло.

– О, понимаю! – он, проклиная себя за слабость. – Мои деньги и твое дело... Что может быть важнее? – Он провел руками по ее волосам. – Скажи, Моника, что будет с нами после того, как мы выполним свое задание?

Моника с трудом обуздала себя и, погладив Томаса по груди, обвила его шею руками.

– Ах, Томас! Когда мы его выполним, перед нами откроется весь мир! Мы можем покинуть Америку и начать жить вместе. – Она поцеловала его и удовлетворенно улыбнулась, когда по нему пробежала дрожь. – Не будем больше тратить время на пустые разговоры... Лучше воспользуемся твоим нежданным приходом, хорошо?

Томас покрепче обнял ее и закрыл глаза, не в силах противиться желанию. Отбросив все свои подозрения, он подхватил Монику на руки и понес в спальню.

– Грета, пожалуйста, скажите Жаклин, что я пришел увидеться с ней.

Дэн застыл в дверях, настроенный решительно и мрачно.

Грета радушно кивнула, пригладив по-новому убранные волосы и изобразив на лице то, что Дэн счел бы улыбкой, если бы не был так поглощен своими мыслями.

– Конечно, герр Уэстбрук. Не угодно ли войти?

– Благодарю вас. – Дэн вошел и остановился перед открытой дверью гостиной. – Я подожду ее здесь.

– Конечно. – Грета направилась к лестнице. – Я оставила для вас несколько кусочков пирога с клубникой и подам их, после того как сообщу фрейлейн Холт о вашем приходе.

Дэн машинально кивнул. Он несколько раз обошел гостиную, прежде чем остановился перед диваном, где впервые обнимал Джеки. Воспоминания привели его в ярость, но он прогнал ее, не желая осложнять и без того непростой разговор.

– Доброе утро, Дэн. Ты что-то рано появился.

Дэн круто обернулся, всматриваясь в женщину, которую любил, но которой не доверял, приготовившись к борьбе.

– Не вижу смысла ждать, Жаклин. Лишний час ничего не изменит.

– Верно, – согласилась Жаклин, глядя на Грету, вплывшую с тяжелым подносом, уставленным тарелками с нарезанным пирогом, чашками и большим кофейником. Поставив его на стол, Грета не спешила выйти.

– Это все, Грета, – твердо заявила Джеки. – Мы с мистером Уэстбруком хотели бы поговорить... наедине.

Грета недовольно поджала губы.

– Хорошо, фрейлейн. – Она искоса взглянула на Дэна. – Если вам еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

– До свидания, Грета. – Джеки указала ей на дверь.

Грета ощетинилась и нехотя удалилась.

– Хочешь кофе? – любезно предложила Джеки, усаживаясь в удобное кресло рядом с диваном.

– Нет. – Дэн взял ее за локти и оттащил от кресла. – Нечего со мной играть. Я желаю получить ответ на свой вопрос.

Джеки чарующе улыбнулась:

– На какой именно?

– Черт побери, Жаклин...

– Прилично ли так говорить со своей невестой? – нежно проворковала она.

– Что-о?!

– Кажется, ты сделал мне предложение. Я не ошибаюсь?

– Да, и несколько раз. Так ты согласна?

– Вы бросили мне вызов, мистер Уэстбрук. Но вы это понимали, не так ли?

Дэн невольно улыбнулся:

– Что верно, то верно.

– А я не из тех, кто отказывается от вызова... но вы ведь и это понимали, да?

– Совершенно верно.

Джеки положила руку ему на грудь:

– И не надо отказываться оттого, что ждет нас, когда мы будем вместе, правда?

– Правда. – Дэн уже улыбался, предвкушая победу. Джеки пристально смотрела на него.

– Если мы поженимся, у нас будет много таких ночей, как прошедшая? – В глазах ее заплясали озорные огоньки, а щеки запылали румянцем.

– Ах, мисс Холт! – воскликнул он, гладя ее по шелковистым волосам. – Когда мы поженимся, я обещаю вам бесконечное множество таких жарких ночей! – Он нежно поцеловал ее в губы. – Я научу тебя, мой озорной котенок, такому, о чем ты и представления не имеешь! Я буду любить тебя так жадно и ненасытно, что ты сама попросишь меня остановиться.

– А если я этого не сделаю? – прошептала она.

– Тогда мы будем любить друг друга, пока не умрем. – Он опустил голову, и их губы слились в таком пылком поцелуе, который, казалось, растопил все то напряженное недоверие, что было между ними. – Скажи «да», Жаклин. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

Джеки пристально посмотрела в сияющие серые глаза Дэна, принимая его предложение и вызов с присущими ей дерзостью и отвагой.

– Да!


Глава 12


– Не волнуйся, котенок. Я нисколько не сомневаюсь, что моя мать тебя полюбит. – Дэн откинулся на спинку сиденья в экипаже, ласково глядя на сидящую напротив Джеки.

– Я вовсе не волнуюсь, – возразила она, в который раз нервно оправляя платье.

– Вот и отлично! – Дэн пересел к Джеки и обнял ее. – Потому что мне не хотелось бы тратить впустую этот редкий час, когда мы с тобой наедине. – Он зарылся лицом в ее густые локоны. – Мне кажется, его можно провести гораздо более приятно.

– Ты совсем сошел с ума?! – возмущенно отпрянула Джеки. – Мы вот-вот должны встретиться с твоей матерью!

– Успокойся, дорога до Гринхиллса займет у нас в лучшем случае около часа. – Он снова придвинулся к ней и поцеловал в ушко под прядью душистых волос. – Так что я намерен от души воспользоваться этим временем. – Он задернул занавески коляски. – Эти две недели мы почти не виделись с тобой... после того как объявили о своей помолвке. – Он поцеловал ее в плечо. – Я страшно тебя хочу, дорогая. – И он прильнул к ее губам.

– Дэн... Не надо!– Джеки уперлась ему в грудь руками. Она тоже очень по нему соскучилась, но сегодня ей нужно быть в форме, а она слишком хорошо знала, куда ведут эти поцелуи.

Дэн понимающе улыбнулся:

– Ну хорошо, не буду. – Он погладил ее по щеке и полез в карман сюртука. – Я только хотел обнять тебя и... подарить тебе вот это. – Он достал маленькую коробочку и со щелчком открыл крышку.

На бархатной подушечке в окружении сияющих бриллиантов сверкал крупный изумруд.

Дэн достал кольцо из углубления и надел на палец Джеки.

– Ослепительные драгоценности для моей ослепительной кошечки, – пробормотал он, поднося ее пальцы к губам.

– Дэн! Какое прелестное кольцо! – Она с восхищением смотрела на кольцо и на Дэна, который терся щекой о ее руку. – Только, боюсь, оно слишком экстравагантное.

Дэн улыбнулся:

– Тебе не подошло бы скромное обручальное кольцо, моя дорогая возлюбленная. А это – как раз для тебя. Такое же яркое и броское! – Он поцеловал ее в ладонь. – Я уже боялся, что так и не успею подарить его до свадьбы.

– Прости меня, Дэн, – вздохнула Джеки. – Я сама просто замучилась с этими портнихами, которые не дают мне ни минуты покоя! Да тут еще Грета буквально одолевает меня своими советами, я не говорю уж об отце. Он так нервничает, что мне приходится все время его утешать. По правде говоря, я и не думала, что подготовка к свадьбе такое утомительное и хлопотливое дело... Если бы только... – грустно проговорила она и вдруг замолчала, высвободила у него руку и крепко сжала руки на коленях. – Но вообще не я одна виновата, что почти все это время мы с тобой не виделись. Кажется, ты тоже был очень занят работой.

Дэн не ответил, втайне убежденный, что Джеки только что готова была открыть ему тайну, которая объяснила бы ее первоначальное нежелание принять его предложение. Но она снова замкнулась в себе, и Дэн задумчиво смотрел на нее, пытаясь угадать, о чем она думает.

Замечание Джеки вызвало в нем чувство стыда. Нет, «Уэстбрук шиппинг» вовсе не отнимала у него столько времени, сколько он говорил. Большую часть вечеров он провел в наблюдении за домом Холтов, ожидая, не совершат ли Джеки или Джордж что-либо подозрительное.

Но ничего такого не происходило, и Дэн начинал чувствовать себя подлецом.

В сотый раз он молился, чтобы подозрения Александра оказались необоснованными. Ведь от Джея больше не поступало настораживающих извещений, кроме того, что он продолжает вести с англичанами сложные переговоры. Могли ли англичане почти дословно предугадать каждое условие, которое выдвинет им Джей? Нет, это совершенно невероятно! Просто среди близких к правительству людей скрывался предатель.

Но Дэн по-прежнему не допускал мысли, что этим предателем могла быть Джеки.

Он посмотрел на Джеки, с трудом скрывающую волнение перед встречей со своей будущей свекровью, и сочувственно обнял ее за плечи и прижал к себе:

– Все будет хорошо, котенок. Постарайся поскорее привыкнуть доверяться мне.

Джеки закрыла глаза, позволив себе... лишь на мгновение... довериться Дэну. Рядом с его теплым и сильным телом ей было так приятно, так уютно и спокойно.

– Дэн, расскажи мне о своей маме.

Дэн усмехнулся:

– О, моя мама совершенно необыкновенная женщина! Настоящая мятежница! В ней столько энергии, что порой я даже забываю о се возрасте. Вы с ней отлично поладите, я уверен.

Джеки с любопытством посмотрела ему в лицо:

– Она была поражена, когда узнала, что мы обручились?

– Поражена? Вовсе нет! – улыбнулся, вспомнив, как мать с радостью воскликнула: «Наконец-то! Я уж думала, что ты никогда не поймешь своего чувства к этой девушке, а тем более не решишься сделать предложение!» – Нет, Джеки, она была очень довольна.

– Ты ей много рассказывал обо мне?

Дэна слегка смутил этот вопрос – что он мог рассказать о Джеки, которую сам не до конца знал?

– Я не виделся с мамой с тех пор, как ездил к ней рассказать о предстоящей свадьбе, – уклончиво ответил он. – Вот тогда она и пригласила нас приехать в Гринхиллс. Так что сегодня ты сама с ней поговоришь.

– Понятно. – Джеки снова расправила складки пышной юбки. – Должно быть, она очень скучает по твоему отцу.

– Я уже сказал тебе, что не хочу о нем говорить. И понятия не имею, думает ли о нем моя мать. Знаю только, что сам я о нем не вспоминаю.

Тон Дэна был ледяным, как и в прошлый раз, когда Джеки впервые заговорила о его отце. Но за последние месяцы она лучше узнала Дэна и вместо того, чтобы обидеться, инстинктивно почувствовала боль, которая заставляла его говорить с такой горечью.

– Чем же он вызвал у тебя такую ненависть? – мягко спросила она.

Дэн вскинул голову, и его глаза стали стальными.

– Прошу тебя, Жаклин, оставим эту тему.

Джеки ласково коснулась его щеки:

– Я только хотела тебе помочь.

От этой неожиданной ласки в груди Дэна что-то растаяло, и он притянул ее к себе на колени, пряча свою боль под страстью.

– Ты можешь помочь мне только этим, – пробормотал он, касаясь ее губ своими. – Только этим.

К тому времени, когда экипаж свернул на подъездную дорожку, ведущую к Гринхиллсу, они были в объятиях друг друга и целовались со страстью и нежностью, которые говорили сами за себя. Почувствовав, что лошади замедлили шаг, они отпрянули в стороны и поспешно привели себя в порядок.

– Что только подумает твоя мама? – ужасалась Джеки, все еще прерывисто дыша.

Дэн посмотрел на ее нежное раскрасневшееся лицо и припухшие губы, отчетливо понимая, что любовь к ней приведет его к катастрофе, и сказал:

– Она подумает, что у меня исключительный вкус и что мне было трудно удержаться от того, чтобы не обнимать свою очаровательную невесту. И не ошибется.

Но Леонора Уэстбрук с первого взгляда угадала в красавице Жаклин Холт незаурядную натуру и нашла ее идеальной парой для своего сильного и властного сына.

– Жаклин! Рада наконец с вами познакомиться. – Леонора встретила их на дорожке, что вилась через сад. Поцеловав в щеку Дэна, она с улыбкой взяла Джеки за руки и сердечно их сжала.

Захваченная врасплох этим неожиданным проявлением чувств, Джеки нерешительно ответила на обаятельную улыбку Леоноры, отметив ее удивительное сходство с сыном. Только цвет их глаз был разным: у Дэна серо-стальные, а у Леоноры – светло-карие, но такие умные и проницательные.

– Я тоже очень рада с вами познакомиться, миссис Уэстбрук. – Она помедлила, затем добавила со своей обычной прямотой: – Простите, но я не знаю, как к вам обращаться. Может быть, вы предпочли бы «миледи»?

Леонора чистосердечно рассмеялась – ей показалось забавным откровенно ироническое выражение лица Джеки. Определенно эта молодая женщина весьма импульсивна и не очень умеет скрывать свои чувства.

– Вовсе нет! Я давно уже отвыкла от своего титула, с тех пор как мы с Дэном приехали в Америку. – В глазах ее промелькнули веселые огоньки. – Однако «миссис Уэстбрук» тоже не очень удобно, не правда ли? Ведь всего через несколько недель вы тоже станете миссис Уэстбрук! – Интуитивно чувствуя, что дружбу и доверие Джеки будет нелегко завоевать, она сделала первый шаг на этом пути, мягко предложив: – Может быть, остановимся на «Леоноре»?

Джеки растерялась, затем искренне улыбнулась:

– Хорошо... Леонора.

– Отлично! – Леонора взяла Джеки за руку, и они направились к дому. – Ну а теперь, когда мы уладили формальности, нам предстоит обсудить более важные дела. Я покажу вам дом, а вы определите, какая комната больше подходит для приема гостей.

– Что? – совершенно растерялась Джеки и оглянулась на шедшего позади Дэна, который только пожал плечами.

– О Боже, я же вас не спросила! – Леонора остановилась и улыбнулась молодым людям. – Я была бы счастлива, если бы вы решили провести свадьбу в Гринхиллсе. У нас замечательный сад, так что при хорошей погоде можно устроить прием на открытом воздухе. А кроме того, в доме не меньше десятка просторных комнат, где можно разместить множество гостей... а еще достаточное количество относительно небольших комнат, если вы надумаете устроить более скромный прием для самых близких друзей. – Она помолчала, глядя на удивленное лицо Джеки. – Простите, Жаклин, но я не хочу вас принуждать. Возможно, вы уже определились, и я не знаю, насколько подходит для этих целей Гринхиллс. Прошу вас, ничего из-за меня не меняйте; это ваша свадьба, и пусть она пройдет так, как вам этого хочется.

– Честно говоря, я совершенно растерялась, когда на меня обрушились все эти проблемы, – призналась Джеки. – Даже не знаю, с чего начать.

Леонора услышала в ее голосе ту же грусть, какая поразила немного раньше Дэна. Но, будучи женщиной и матерью, она поняла ее причины и даже знала, как избавить от нее Джеки.

– Жаклин, – мягко сказала она, – Дэн – мой единственный ребенок. И мне не довелось испытывать радостное волнение, хлопоча о свадьбе своей дочери. Если можно, доставьте мне эту радость и позвольте помочь вам. Прошу вас!

Чувство огромного облегчения охватило Джеки, и она с теплой признательностью взглянула на красивую пожилую женщину.

– Благодарю вас... Леонора. Я была бы вам очень благодарна за помощь. – Она оглянулась на ухоженный сад, испещренный яркими цветами, и вдруг живо представила себя здесь в роли жены Дэна, среди этих роскошных цветов, напоминающих их любовь. Она улыбнулась матери Дэна: – Думаю, было бы просто великолепно устроить нашу свадьбу в Гринхиллсе!

Леонора просияла:

– Замечательно! Тогда сразу же начнем составлять план приема. – Она весело улыбнулась Дэну: – Дорогой, ты можешь чем-нибудь заняться на час-полтора? Нам с Жаклин нужно обсудить множество вопросов.

Дэн бросил на мать пристальный взгляд. Видя, как Жаклин оттаивает от искреннего, хотя и осторожного внимания и чуткости, он понял, что его мать находится на пути к успеху.

– На часок, мама? Что ж, думаю, на такое короткое время я найду чем заняться. – Дэн посмотрел в сторону конюшни. – Пожалуй, прикажу оседлать Шедоу и немного проедусь верхом. Не сомневаюсь, что он соскучился по нашим бешеным скачкам по полям Гринхиллса.

– Можешь не беспокоиться, – немедленно возразила ему Леонора. – Шедоу отлично тренирован, и мы с ним носимся по полям так же, как и ты, только я намного легче тебя, так что он совершенно без тебя не скучал!

Дэн довольно засмеялся и взглянул на Джеки, в глазах которой при ответе Леоноры сверкнула торжествующая улыбка.

– Вот видишь, котенок? – Он вздохнул с наигранным сожалением. – Я же сказал, у тебя с моей матерью много общего. Так что желаю вам познакомиться поближе и не сомневаюсь, что вы обе получите удовольствие. – Он ласково подмигнул Джеки и покинул дам.

Леонора наблюдала за сменой эмоций на лице Джеки, которая смотрела ему вслед.

– Вы любите моего сына, – невольно вырвалось у нее, и она тут же упрекнула себя за опрометчивость: глаза Джеки стали непроницаемыми, и вся она отчужденно напряглась.

– Простите меня, Жаклин, – поспешно сказала Леонора. – Время от времени во мне говорят материнские чувства, заглушая голос разума. Вы понимаете, я желаю счастья своему Дэну. – Она улыбнулась. – И думаю, что с вами оно ему обеспечено. Больше того, я думаю, что ваш союз будет счастливым для каждого из вас.

Преграда была поколеблена, и в холодном взгляде Джеки появилось сомнение.

– Надеюсь, вы правы, – проговорила она, уверенная, что желание Леоноры неосуществимо. Они с Дэном никогда не будут по-настоящему счастливы... ведь между ними стоит обман. Они могут стать мужем и женой, поддерживать огонь страсти... но без взаимного доверия им не видать счастливой семейной жизни.

– Пойдемте, – продолжала Леонора, – выпьем чаю и кое-что обсудим.

Джеки была протянута оливковая ветвь, и она приняла ее.

– Эту будет прекрасно, Леонора. – Ей даже стало легче произносить ее имя.

Гринхиллс был великолепным загородным домом в английском стиле, убедилась Джеки, проходя по холлам, украшенным колоннадами. Леонора нисколько не преувеличивала ни количества, ни размеров помещений, которые были убраны с присущим хозяйке вкусом и изяществом. Пол первого этажа был выложен светлыми мраморными плитами, свет проникал сюда сквозь высокие овальные окна, в глубине холла плавный изгиб широкой мраморной лестницы вел вверх, над пролетом ее высился огромный стеклянный купол. В роскошном особняке преобладал классический стиль, хотя убранство его было весьма современным, и Джеки сразу прониклась его очарованием. Высокая и статная Леонора со своим умным красивым лицом и строгим, но изящным платьем удивительно гармонировала с окружающей обстановкой, размышляла Джеки, усаживаясь рядом с хозяйкой на диван, обтянутый ситцем в узкую полоску.

– Скажите, дорогая, – обратилась к Джеки Леонора, – вы планируете устроить большой прием? У вас в Филадельфии много родственников?

– Нет, к сожалению. Только я и мой отец. И конечно, Грета, наша экономка, которая стала вроде члена семьи. Она живет у нас с самого моего детства и одновременно исполняет роли управительницы дома, поварихи и строгой воспитательницы.

– Понятно. – Леонора обратила внимание, что Джеки не отводила Грете роль матери. – Так вы с отцом и с Гретой уже думали, как устроить свадьбу в соответствии с принятыми обычаями?

Глаза Джеки весело сверкнули.

– Боюсь, вам предстоит не слишком приятное открытие, что я не строго придерживаюсь принятых обычаев!

Но против ожиданий Джеки Леонора одобрительно улыбнулась:

– Стало быть, вы из тех редких и независимых по натуре женщин, которые не боятся высказывать свое мнение. Что ж, это замечательно!

Джеки только усмехнулась в ответ.

– Возможно, этот факт не доставит вам такое уж удовольствие, если вы узнаете мое мнение о некоторых вещах, – предостерегла она.

– В самом деле? Например?

Почему-то в вопросе Леоноры Джеки послышался вызов – и этим она напомнила ей Дэна, когда между ними вспыхивали частые споры.

Леоноре предстояло перенести сильный шок.

– Ну, прежде всего свадьба – это мечта каждой девушки, – начала Джеки.

– Но не ваша?

Джеки готова была ответить Леоноре со всей искренностью.

– Но я всего лишь жалкая песчинка в крайне сложном и огромном мире. Пока мы с вами беседуем, во Франции погибают сотни людей, сражаясь за правительство, которое заботится обо всем народе, а не только о состоятельных и знатных его представителях. В нашей собственной стране идет ожесточенная борьба между понятиями о чести и суровым прагматизмом, она балансирует на грани войны с Англией, не в состоянии взглянуть со стороны на зверства англичан. – Джеки смотрела вниз, на свои скрещенные пальцы. – Принимая во внимание сложную и ненадежную обстановку в мире, бесконечное кровопролитие и жестокость, могу ли я думать только о своем счастье?!

– Я глубоко сочувствую вашим взглядам, – заявила Леонора. – Но они не могут лишить вас права испытывать радость от такого значительного события в вашей жизни!

В этот момент в гостиной появилась коренастая служанка с румяным лицом, которая внесла поднос с чаем и горячими лепешками с медом. Поставив его на стол, она почтительно осведомилась:

– Еще что-нибудь, мэм?

– Нет, спасибо, Дора. Этого вполне достаточно.

Служанка с улыбкой поклонилась и быстро ретировалась.

– Ну что ж, Жаклин, прошу вас, продолжайте свои дерзкие признания, – сказала Леонора, разливая чай. – Уверена, что, помимо таких качеств, как ум и патриотизм, которые можно только пожелать каждому гражданину Америки, вы выкажете еще и такие, которые кажутся предосудительными нашему обществу и осуждаются им.

Джеки приняла приглашение Леоноры.

– Полагаю, у вас достаточное количество слуг? – Дождавшись утвердительного кивка Леоноры, она продолжала: – Так вот, я не согласна с разделением общества на классы. Я глубоко убеждена, что со слугами, как и с женами, нельзя обращаться как с движимым имуществом. Жена – это партнер мужа, а слуги – рабочие, нанятые на службу за оправдывающее их услуги жалованье.

– Жены? – вежливо уточнила Леонора, передавая Джеки чашку с чаем. – Или только слуги?

– Простите?

– Меня интересует, распространяется ли ваше мнение об оплате услуг только на слуг, или вы считаете, что жены тоже должны получать соответствующее жалованье?

Джеки опешила.

– Нет, разумеется, нет! Я хотела сказать...

– А собственно, почему? – спокойно продолжала Леонора, отхлебывая чай. – Если принять во внимание круг обязанностей жены... вести дом, нанимать и увольнять слуг, обучать персонал, рожать и растить детей, делить с мужем постель... – Леонора задумчиво поджала губы. – Дайте подумать... Получается, что она и стюард, и надзиратель, и экономка, и хозяйка, и гувернер, и компаньонка, и супруга. Семь занятий – таким образом, по вашей теории, она должна получать семь жалований. – Она нахмурилась. – Впрочем, вероятно, все-таки не семь. Не думаю, что женщина должна получать деньги за то, что занимается с мужем любовью. Прежде всего это принижает ее до роли проститутки, а во-вторых, поскольку любовь в постели – удовольствие обоюдное, это не может рассматриваться как работа. Итого она должна получать в шесть раз больше, чем квалифицированный и надежный слуга. – Она одобрительно кивнула, отставляя чашку на поднос. – А вы знаете, Жаклин, мне ваша идея пришлась по душе. Нужно будет рассказать о ней Дэну.

Секунду помолчав от растерянности, Джеки рассмеялась:

– Ну, Леонора, думаю, что Дэн прав – мы с вами отлично поладим друг с другом. – Она с шутливой заботой подалась вперед. – Жутко подумать, как наши преданные традициям лидеры отреагировали бы на эти взгляды!

Леонора беспечно пожала плечами:

– Наши лидеры – прежде всего мужчины, а потому их можно извинить за неумение мыслить логически.

– По-моему, меня только что жестоко осудили!

Женщины не заметили, как в комнату вошел Дэн. Он пристально посмотрел на Джеки и на мать, затем усмехнулся:

– Приятно было узнать, что, по мнению моей нареченной и матери, женщины далеко превосходят мужчин в их способности рассуждать.

Дэн отказался от чая и налил себе бренди.

– Не в самой способности, а в степени ее развития, – уточнила Леонора. – Женщины более глубоко рассуждают о вещах, тогда как мужчины только скользят по поверхности. – Леонора с заговорщицким видом подмигнула Джеки: – Это тяжелая ноша, которую вынуждены нести мы, женщины!

Возмущенный Дэн демонстративно поставил стакан.

– Я готов к обеду. – Подойдя к Джеки, он протянул ей руку: – И к перемене темы разговора. Так идем?

Джеки и Леонора засмеялись и, приняв прозрачный намек Дэна, поднялись, в глубине души радуясь первым признакам возникшего между ними доверия.

Через несколько часов на парадном крыльце Гринхиллса Леонора прощалась с веселой и довольной Джеки. 

– Мы с вами станем большими друзьями, Жаклин. – Леонора взяла ее руки в свои, высказав мысли, которые Джеки не успела озвучить.

Дэн посмотрел на сияющую Джеки, которая стала спускаться по ступеням, затем обернулся и поцеловал мать в щеку.

– Спасибо, мама, – просто сказал он.

Леонора не стала делать вид, что не понимает его.

– Это тебе спасибо.

– За что?

– За то, что подарил мне дочь.

Дэн с признательностью обнял ее за плечи и поспешил за Джеки.

– В конце недели я приеду в город! – крикнула им вслед Леонора. – Тогда я смогу проследить, как вам сошьют свадебное платье, и в то же время мы займемся рассылкой приглашений.

– Замечательно! – согласилась Джеки.

– До свадьбы осталось всего несколько недель... Да, а вы собираетесь в свадебное путешествие?

Джеки вопросительно посмотрела на Дэна:

– Не знаю, мы еще об этом не думали.

Леонора помолчала, затем решилась высказать свою затаенную надежду.

– В это время года Англия просто восхитительна, – с чувством проговорила она.

– Сейчас мне не время уезжать... по многим причинам, – сдержанно ответил Дэн и отвернулся, старательно скрывая волнение. – В западной Пенсильвании нарастают волнения. Производители виски открыто отказываются платить налоги на спиртное. Эти протесты ширятся, так что ситуация становится весьма опасной. Я могу понадобиться.

– Ты опасаешься жестокого бунта и его безжалостного подавления? – Несмотря на сдержанный тон Дэна, Джеки мгновенно насторожилась.

Дэн сразу вспомнил о разделяющем их недоверии.

– Не знаю, – уклончиво ответил он. – Но лучше на время отложить любые поездки. И знаешь, мама, мы с Джеки все обдумаем и сами решим, где провести свадебное путешествие.

Леонора молча кивнула. Но Джеки заметила решительный огонек в ее глазах и поняла, что предложение ехать в Англию не связано с ее климатом и живописными видами.

Джеки с любопытством посмотрела на Дэна, который вдруг заторопился уезжать, гадая, почему у него внезапно испортилось настроение. Из-за того, что Леонора напомнила ему о прошлом, или из-за проявленного Джеки интереса к повстанцам?

– Идем, Джеки, нужно приехать домой до наступления темноты, – заторопил ее Дэн.

Кинув на Леонору растерянный взгляд, Джеки пошла за ним.

– Мы увидим тебя в конце недели, мама? – крикнул Дэн, не поворачивая головы.

Леонора улыбнулась, нисколько не обескураженная его тоном.

– Конечно, Дэн. Я увижусь с вами обоими.

С легким сердцем она возвратилась в дом, ибо, наблюдая за Дэном и Джеки с высоты своего жизненного опыта, она пришла к убеждению, что все у них будет хорошо.


Глава 13


Одиннадцать часов утра. До начала свадебной церемонии оставалось менее получаса.

В Гринхиллсе, в спальне, отделанной светло-розовым штофом, невеста надевала свадебное платье. А тем временем жених взволнованно расхаживал посаду, залитому ярким солнечным светом, и считал минуты, отделяющие его от соединения со своей нареченной. Леонора с удовлетворением осмотрела празднично убранную гостиную и поспешила к лестнице, чтобы помочь невесте одеться, где наткнулась на застывшего в ожидании дочери Джорджа Холта. Облаченная в парадное платье из темного муслина, Грета громовым голосом отдала последние распоряжения сбившимся с ног слугам, после чего поднялась к своей хозяйке.

– Гости уже прибыли! – возвестила она, распахивая двери спальни. – Все готово, и можно начинать.

Джеки стояла перед зеркалом, любуясь своим белоснежным свадебным нарядом, на который падал из окна ослепительно яркий солнечный свет.

Она так и знала, что этот знаменательный день будет ясным и солнечным. В то время как ее отец и Грета постоянно опасались, что церемонию в саду может испортить дождь, Джеки и Леонора полагались на погоду, более свойственную июлю.

Но Джеки никак не ожидала, что будет так волноваться.

– Я говорю, уже время, фрейлейн! – еще раз ворчливо напомнила Грета хозяйке.

Джеки кивнула, не обращая внимания на ее тон. Грету всегда крайне смущали любые проявления чувств, но Джеки подозревала, что старуха по-своему взволнована предстоящей церемонией. Это было единственным объяснением для ее странного поведения в последние недели. Например, вчера вечером Джеки обыскала весь дом в поисках Греты и наконец выяснила, что она у себя в комнате, но на стук не отзывается.

– Кстати, что ты делала вчера у себя в спальне?

Грета возмущенно фыркнула.

– А что я могла там делать, фрейлейн? Готовилась к нашему переезду.

– К нашему переезду?!

Грета холодно посмотрела на Джеки:

– Конечно. Вы же не сомневались в том, что я перееду с вами в ваш новый дом?

По правде говоря, Джеки даже не задумывалась о положении Греты после своего замужества. Грета стала неотъемлемой принадлежностью дома Холтов, и Джеки казалось, что так оно и будет продолжаться.

– Ведь не могу же я оставаться там одна... с вашим отцом, – продолжала Грета. – К тому же я должна заботиться о вас и о герре Уэстбруке. Он-то все и устроил. Кто же еще испечет ему пироге клубникой, который он так любит?! Так что все уже решено. – И с этими словами она гордо сложила руки под объемистым бюстом.

Джеки подавила желание рассмеяться. Так вот в чем дело! И как она сама не догадалась! Ведь с некоторых пор Дэн явно стал любимчиком Греты.

– Разумеется, Грета, – серьезно сказала она. – Я и не представляла себе, что может быть иначе.

Грета возмущенно усмехнулась при мысли, что ее новый статус мог быть подвергнут сомнению.

– Да, но как же отец, Грета? Кто о нем позаботится? – спохватилась Джеки, не желая и мысли допустить, что этим человеком может стать Моника.

– Об этом уже подумали, – ответила Грета. – Герр Уэстбрук посоветовался со своим слугой, и оказалось, что у герра Стиверса есть приятель, который обладает достаточным опытом в работе по дому. Так что герр Реддинг сразу же займет свое новое место службы.

– Понятно, – пробормотала Джеки, не подозревавшая о заботливой предусмотрительности Дэна.

– Мои вещи перевезут в дом герра Уэстбрука сегодня утром, а сама я переберусь туда сразу после церемонии, – заявила Грета. – Только заеду в дом герра Холта забрать вашего нахального котенка, который тоже будет жить с нами, если я не ошибаюсь.

Джеки усмехнулась при мысли о непримиримой антипатии между котенком и ее будущим мужем.

– Разумеется, Виски будет жить со мной.

– Отлично. Тогда мы с ним будем ждать вашего приезда с мужем. – Грета смущенно уставилась на ковер. – Надеюсь, фрейлейн, вы будете счастливы. – Она переминалась с ноги на ногу, искоса поглядывая на Джеки. – Вы такая очаровательная, – ворчливо проговорила она.

– Спасибо, Грета. – Джеки отлично понимала Грету, так как и сама смущалась при проявлении сантиментов. – Ну что ж, я готова!

Двери спальни вновь распахнулись, и в комнату вплыла Леонора, которая выглядела поразительно экстравагантной в шелковом платье светло-голубого цвета. При взгляде на Джеки она восторженно ахнула;

– Боже мой! – Она подошла ближе, любуясь девушкой. Белоснежное шелковое платье невесты, отделанное тончайшими кружевами, и изящный головной убор с белыми розами придавали ослепительной красоте Джеки трогательную нежность и подчеркивали ее юность. И хотя Леонора сама принимала участие в выборе ткани и фасона платья, эффект поразил ее.

– В жизни не видела такой утонченной прелести! – с восторженной улыбкой заявила она. – Моему сыну удивительно повезло.

Джеки с шутливым недоверием подняла брови:

– Не уверена, что Дэн с вами согласится.

– Почему бы нам не предоставить самому ему об этом судить? – Леонора стряхнула воображаемую пылинку с корсажа Джеки и взяла ее за руки. – Желаю вам счастья, Жаклин! Если я вам понадоблюсь, я всегда буду рядом! – Она смахнула выступившие слезы. – Пойду подготовлю вашего отца, а то он, бедняга, сам не свой от волнения.

Когда наконец Джеки спустилась вниз, Джордж замер на месте, устремив на нее изумленный взгляд.

– Джеки?! Господи, как же ты хороша! – Он сглотнул комок в горле. – Жаклин... Мне столько нужно тебе сказать... Чувства буквально меня переполняют... – Он ласково приподнял к себе ее лицо. – Этот брак...

Ты его хочешь, ma petite? Имей в виду, если ты не хочешь выходить замуж за Дэна Уэстбрука...

– Папа, – нежно прошептала Джеки, прижав пальчик к его губам. – Я очень, очень хочу этого брака! Выбор оставался за мной, и я его сделала. Я ни о чем не жалею.

Он ласково поцеловал ее ладонь.

– Тогда желаю тебе счастья! И помни, что мама сейчас рядом с нами... если не телом, то душой!

У Джеки задрожали губы.

– Я знаю. – Она взяла отца под руку. – Идем, папа?

Когда в саду появилась невеста под руку с отцом, воцарилась внезапная тишина. Сотни глаз старались разглядеть поразительно красивую девушку, которой удалось покорить сердце Дэна Уэстбрука. Сопровождаемая восторженными восклицаниями и одобрительным шепотом, Джеки медленно шествовала между двумя рядами скамей к алтарю, где ее ожидал жених.

Джеки подняла сияющие глаза на Дэна, который с нежностью и благоговением встретил ее взгляд. Он был под стать своей невесте, стройный и широкоплечий, в строгом черном костюме с ослепительно белой кружевной манишкой, которая подчеркивала его смуглое от загара, выразительное лицо с чеканными чертами. Исходящее от него притягательное обаяние наполняло сердце Джеки счастливыми волнующим предвкушением будущего.

Дэн зачарованно смотрел на медленно приближающееся к нему волшебное видение в белом, охваченный наплывом таких глубоких и острых чувств, что сердце у него защемило. В нем бурлили восхищение и гордость ее несравненной прелестью, но прежде всего любовь и невероятная нежность к ней, так что ему хотелось броситься навстречу. Но он заставил себя терпеливо дождаться, пока она не приблизилась и не встала рядом с ним, сияя застенчивой улыбкой.

Они громко произнесли слова брачного обета, связавшие их на всю жизнь. Священник провозгласил их мужем и женой, и счастливый Дэн надел кольцо на безымянный палец левой руки Джеки, затем привлек ее к себе и прошептал:

– Наконец-то вы моя, миссис Уэстбрук. – И он коснулся ее губ своими.

– В самом деле? – с улыбкой прошептала она в ответ, чувствуя, как от счастья кружится голова. – Однако, мистер Уэстбрук, раньше ваши поцелуи были более выразительными.

Дэн слегка подался назад, насмешливо изогнув бровь:

– Вы так считаете? Ну что ж...

Прежде чем она успела возразить, он обнял ее за талию, привлек к себе и под одобрительный гул гостей запечатлел у нее на губах чувственный поцелуй.

Нежное лицо Джеки порозовело от смущения.

– Так лучше, моя требовательная женушка? – глазами спросил Дэн.

– Пожалуй... на данный момент, – ответила Джеки, не желая сдаваться.

Дэн предложил ей руку.

– Кажется, теперь мне полагается проводить тебя назад... К тому же, если твоя рука будет в моей, ты не сможешь ответить на мой поцелуй привычным для тебя жестом! – поддразнил он жену. – Ведь ты бы не хотела поставить себя в неловкое положение перед гостями, верно?

Она метнула на него притворно грозный взгляд, и Дэн с довольным смехом повел ее в дом.

Оказавшись внутри, он стал серьезным и крепко притянул к себе Джеки.

– Через минуту гости набросятся на нас с поздравлениями. – Он взял ее лицо в ладони. – Мы еще не скоро окажемся наедине, так что мне требуется небольшая поддержка.

Он нагнулся, и их уста слились в глубоком и страстном поцелуе. Когда Дэн поднял голову, дыхание его было прерывистым и возбужденным.

– Должен подчеркнуть, миссис Уэстбрук, что ваш поцелуй после нашего бракосочетания стал бесконечно более чувственным!

– Согласна, и это касается не только моих поцелуев. – Джеки скользнула по его фигуре выразительным взглядом.

В глазах Дэна зажегся огонь, и только шум приближающихся шагов гостей заставил его отказаться от желания немедленно уединиться с Джеки в спальне.

– Жаклин, не искушай меня, – предостерег он жену.

– О, а я именно этим и собираюсь заняться... только позднее, – с соблазнительной улыбкой пообещала ему Джеки. – Сегодня ночью. – И она отошла от него.

– Могу я первым поздравить тебя и твою очаровательную жену? – Томас с преувеличенной горячностью пожал руку Дэна, голос его звучал возбужденно, а глаза подозрительно блестели.

– Спасибо, Томас, и благодарю тебя за то, что сегодня ты был со мной. – Дэн крепко пожал руку друга, гадая, с чего это Томас успел так напиться.

Томас поцеловал Джеки руку.

– Дэн нисколько не преувеличивал вашу красоту!

– Уверена, что он не преувеличивал и все остальное, касающееся меня. – Джеки невинно посмотрела на Томаса.

Томас растерянно моргнул, как будто был не уверен, правильно ли он ее понял, затем шагнул в сторону, чтобы взять с подноса бокал шампанского.

– Веди себя прилично, – прошептал Дэн на ухо Джеки, слегка сжав ей талию. – Нечего запугивать гостей!

– Дэн, позволь и мне тебя поздравить!

Улыбка слетела с лица Дэна, и он обернулся навстречу холодному взгляду Гамильтона.

– Благодарю тебя, Александр! – сдержанно проговорил он, и его рука, лежавшая на талии Джеки, инстинктивно напряглась.

– Миссис Уэстбрук... – Александр на мгновение запнулся, произнося ее имя. – Примите мои поздравления. – Он поклонился и слегка коснулся губами руки Джеки.

Джеки опустила темные ресницы, затем удивила Дэна, одарив Гамильтона светской улыбкой.

– Благодарю вас, господин министр. – Ее улыбка стала искренней, когда она увидела Бетси Гамильтон. – Миссис Гамильтон! Очень рада, что вы посетили наше скромное торжество.

Бетси взяла ее руки в свои.

– Я с удовольствием приняла ваше приглашение. Желаю вам с мистером Уэстбруком счастливой жизни, миссис Уэстбрук! – Она тепло улыбнулась.

Пока женщины разговаривали, Гамильтон исподволь рассматривал новобрачную. Эта поразительно красивая молодая женщина обладала ясным умом и смелой речью. Неудивительно, что Дэн безнадежно ею очарован. Гамильтон озабоченно нахмурился. Он мог только молиться, чтобы личные чувства Дэна не помешали ему раскрыть тайны жены... и воздействовать на них.

– Добрый вечер, господин министр... миссис Гамильтон. Вы позволите мне прервать вас, чтобы я мог поцеловать свою дочь? – К ним подошли Джордж Холт с улыбающейся Моникой.

– Конечно, мистер Холт! – воскликнула Бетси, отстраняясь от Джеки.

Гамильтон взял Бетси под руку.

– Мы уступаем место другим гостям, чтобы они принесли новобрачным свои поздравления. – На мгновение он встретился взглядом с Дэном: – Поговорим с тобой позже. – И он повел Бетси в празднично убранную гостиную.

Джордж шагнул к Джеки и крепко сжал ее плечи, охваченный внезапным желанием поддержать свою маленькую дочку... в то же время понимая, что теперь она принадлежит не только ему. Он поцеловал ее в высокий чистый лоб.

– Будь счастлива, малышка! Я тебя очень люблю!

– Спасибо, папа. – Джеки погладила отца по гладко выбритой щеке. – Я постараюсь.

– Да, Жаклин, пусть в супружеской жизни тебе постоянно сопутствует счастье! – сказала Моника, слегка касаясь щекой лица Джеки. – И вам мистер Уэстбрук!

Дэн заметил, как Джеки непроизвольно вздрогнула от прикосновения Моники, и поразился ее неприязненному отношению к француженке, но решил позже выяснить причины этого.

– Благодарю вас, мисс Бриссет, – вслух сказал он. – Не сомневаюсь, что мы с Жаклин будем счастливы. – Он встретил озабоченный взгляд Холта и в который раз был растроган нескрываемой любовью Холта к дочери. – Жаклин ни в чем не будет нуждаться. – Эта клятва предназначалась для ее отца.

И Джордж это понял. С увлажнившимися глазами он кивнул и взял Монику под руку.

– Пойдем, cherie. Присоединимся костальным.

Он повел Монику в гостиную, и они остановились на пороге, восхищаясь ее убранством, на которое Леонора потратила столько труда и изобретательности.

Повсюду были развешаны гирлянды из свежесрезанных цветов, по сияющему паркету бесшумно скользили слуги, высоко подняв над головой подносы со свежими фруктами, изысканными закусками и хрустальными бокалами, в которых сверкало янтарем шампанское. В ближайшем к кухне дверном проеме возвышалась величественная фигура Греты, которая отдавала слугам повелительные распоряжения. Те беспрекословно выполняли указания новоявленной экономки, недоумевая, почему она позволила себе нарядиться как гостья. В одном углу гостиной трое музыкантов исполняли на струнных инструментах соответствующие случаю пьесы, наполнявшие помещение мелодичными звуками. Все время в гостиную входили люди, смеясь и переговариваясь, довольные прелестным приемом в Гринхиллсе. 

– Маркизе удалось поразить убранством дома, – заметила Моника, быстро осмотрев зал. Поймав на себе пристальный взгляд Томаса, она насторожилась. Нельзя было допустить, чтобы он воспылал ревностью к Джорджу, вместе с тем и Джордж не должен был заподозрить о ее связи с Томасом. До успеха ее миссии, когда переговоры Джея закончатся полным провалом, после чего Америка окажется на грани войны с Англией, оставалось ждать совсем недолго.

Невольно мысли Моники обратились к родной стране. Революционные беспорядки во Франции все еще продолжались. После их подавления стране потребуются время и средства. Процесс восстановления пойдет гораздо безболезненнее, если Америка встанет на сторону Франции и объединится с ней против общего врага – Англии. И тогда ослабленная революционными потрясениями Франция сможет снова стать сильным и могущественным государством, управляемым выдающимся человеком своего времени!

Моника вздрогнула, осознав, что к ней обращается Джордж.

– Из слов Джеки я понял, что тебе не стоит называть Леонору Уэстбрук по титулу, – говорил ей Джордж. – Очевидно, она его не употребляет. – Он нежно улыбнулся Монике. – Я говорил тебе, как прекрасно ты сегодня выглядишь?

– Да... Несколько раз, cheri! – Моника с трудом заставила себя рассмеяться. – Я не привыкла к такому количеству лести за один день. – Мягко, но твердо она высвободила свою руку, что не осталось незамеченным ее кавалером.

– В чем дело, Моника?

– Да, дорогой? – Мысленно выругав себя за неосторожность, Моника снова продела руку ему под локоть и незаметно погладила по руке.

Застывший у противоположной стены Томас, который не сводил с них взгляда, машинально осушил очередной бокал шампанского. Моника сказала, что Джордж – ее давнишний знакомый, и вполне возможно, что она уделяет ему внимание из высших соображений, но Томаса эти рассуждения не успокаивали. Ее партнер не скрывал восхищения своей дамой. Исполненный горечи взгляд Томаса встретился с невинными голубыми глазами Моники. Не подавая виду, что узнала его, она обернулась к мужчине, который держал ее под руку.

Понимая, что сейчас не время для выяснения отношений, Томас продолжал пить, чтобы заглушить ревность и раздражение.

Гамильтон тоже исподволь посматривал на Монику и Джорджа. В какой-то момент между ними возникла скованность, которая быстро исчезла, уступив место теплому вниманию друг к другу. В надежде наткнуться на какой-нибудь след Гамильтон продолжал следить за ними.

Но либо из уважения к свадьбе дочери, либо на вечере не присутствовал нужный Холту человек, но поведение его было совершенно естественным и невинным. Прием близился к окончанию, а министру по-прежнему не удавалось заметить ничего подозрительного.

– Успокойся, скоро вы с Джеки сможете покинуть гостей, – сказала Леонора, подойдя к Дэну, который поминутно поглядывал на часы на стене гостиной.

Дэн резко обернулся на голос матери:

– Мое нетерпение настолько заметно?

– Думаю, это бросается в глаза не только мне! – засмеялась Леонора.

Дэн усмехнулся:

– Ничего не скажешь – ответ прямой и честный! – Жадным взглядом он отыскал Джеки, которая оживленно разговаривала с Гретой. – А как скоро, ты считаешь?

Леонора сочувственно сжала его локоть:

– Пойду помогу твоей новобрачной избавиться от горничной. – Она направилась к Джеки, рядом с которой напряженно застыла хмурая Грета. – Жаклин! Извините, дорогая, можно вас на пару слов? – вежливо спросила Леонора.

Джеки искренне обрадовалась ее вмешательству. Она только что закончила спорить с Гретой, которую глубоко оскорбило решительное требование Джеки, чтобы экономка и Виски уехали сразу по окончании приема. Грета вбила себе в голову, что Джеки не обойдется без ее помощи при подготовке к брачной ночи. Джеки так же твердо уверяла, что не нуждается в услугах горничной.

– Да, разумеется, Леонора. – Она метнула на Грету предостерегающий взгляд. – Мы с Гретой уже закончили свой спор, не так ли, Грета? – В ее голосе прозвучали повелительные нотки.

Оскорбленно фыркнув, Грета выпрямилась во весь свой рост и сложила руки на груди.

– Да, фрейлейн, – процедила она сквозь зубы, затем, осознав свою ошибку, поправилась: – Простите... фрау Уэстбрук.

Джеки, на которую нескрываемое раздражение старой служанки не произвело никакого впечатления, весело засмеялась.

– Думаю, я не скоро еще привыкну к своему новому имени. – Она похлопала Грету по руке: – Выпей бокал шампанского и постарайся успокоиться Грета.

– Я предпочитаю заняться делом, – сурово ответила Грета.

Леонора поспешила вмешаться, быстро оценив ситуацию.

– Грета, вы оказали бы мне неоценимую услугу, если бы согласились проследить, чтобы по окончании вечера слуги привели все в порядок. – Она мило улыбнулась Грете. – У вас куда больше опыта, чем у любого слуги в Гринхиллсе.

Лицо Греты чуть потеплело.

– С удовольствием, мэм.

– Замечательно! После разговора с Жаклин я вернусь, и мы вместе обсудим, что нужно будет сделать. – Леонора взяла Джеки под руку и повела в сторону. – На уборку потребуется не меньше десяти или даже двенадцати часов, не правда ли? – прошептала Леонора на ухо Джеки.

Губы Джеки дрогнули в улыбке.

– Спасибо вам за содействие, Леонора!

– Всегда рада вам помочь. – Леонора целеустремленно повела ее к дверям зала. – Вы уже попрощались с отцом?

Джеки оглядела комнату и поймала взгляд отца, который с любовью подмигнул ей.

– Да, – с трудом проговорила она, чувствуя, вставший в горле комок. – Уже попрощалась.

– Отлично. – Леонора отвела Джеки в сторону. – Жаклин, я знаю, что вы с отцом очень близки, но не уверена, что ему было удобно обсуждать с вами некоторые интимные вопросы. – Она внимательно наблюдала за лицом Джеки. – Я не стану морочить вам голову глупыми эвфемизмами, а лучше прямо спрошу... вас кто-либо подготовил к тому, что предстоит вам этой ночью?

Джеки закусила губы, сдерживая улыбку.

– Да, Леонора, благодарю вас за заботу. Я вполне к этому подготовлена.

– Понятно. Почему-то я подозреваю, что вы получили эту «подготовку» из первых рук и, уж конечно, не от вашего отца?

– Возможно, потому, что вы хорошо знаете своего сына, – смущенно засмеялась Джеки.

В светло-ореховых глазах Леоноры заплясали веселые огоньки.

– Очевидно, не так хорошо, как вы. – Она оглянулась на Дэна, который в волнении расхаживал у дверей. – Ох, дорогая, боюсь, терпение вашего супруга истощается! – Она взяла Джеки за руку. – Не будем же его испытывать. 

Дэн поднял голову, когда увидел приближающуюся к нему мать, которая вела с собой Джеки.

– Как я и обещала! – засмеялась Леонора, подталкивая Джеки вперед. – Получай свою новобрачную!

Дэна охватило чувство невероятного торжества. Его новобрачная! Наконец-то свершилось!

Он погладил Джеки по изящным обнаженным плечам.

– Ну что ж, идемте, миссис Уэстбрук?

От его хрипловатого, исполненного желания голоса Джеки охватила дрожь.

– Да.

Дэн с трудом оторвал от нее взгляд.

– Мама, ты за нас извинишься?

– С удовольствием! – кивнула Леонора, тронутая неподдельной страстью, притягивающей их друг к другу.

– Хорошо.– Дэн увлек Джеки в холл.

На ступенях парадного крыльца Леонора с чувством поцеловала обоих.

– Пусть ваш жизненный путь будет усеян только счастьем и радостью! – сказала она, стараясь удержать слезы. – Всегда обращайтесь друг к другу за утешением и поддержкой, – наконец выговорила она. – Делитесь своими чувствами и мыслями. Почитайте друг друга и будьте честными друг с другом и с собой. Это самые важные вещи, которые делают брак долговечным и надежным. – На мгновение в ее глазах промелькнуло грустное облачко. – Ну, идите. – Она поспешно сморгнула слезы и подтолкнула их к ожидающему экипажу. – Я не надеюсь, что вы скоро дадите о себе знать, – шутливым тоном продолжала она. – Да, думаю, сегодня вам не понадобятся услуги Греты. Я рассчитываю на ее помощь до самого позднего вечера. – Она бросила на Джеки невинный взгляд: – Вы не возражаете?

Джеки с трудом удержалась от смеха.

– Нисколько, Леонора! – Она импульсивно обняла ее и прошептала: – Спасибо! – Затем с помощью мужа поднялась в экипаж.

Лакей захлопнул за ними дверцу, и лошади помчали карету в Филадельфию.

Дэн с озорной усмешкой смотрел на порозовевшую от волнения Джеки.

– Твое поразительно красивое платье не очень подходит для поездки, верно?

Джеки расправила складки пышной юбки, занимающей почти все сиденье и ниспадающей до пола.

– Пожалуй. – Она пожала плечами. – Но мне не хотелось тратить время на переодевание.

– Ничего, я бы подождал.

Джеки подняла на него смеющиеся синие глаза:

– Вряд ли ты настроен ждать... Да и я не больше.

Дэн сразу воспламенился:

– Что верно, то верно! – Он хотел было обнять ее, но резко отстранился. – Боже, как я тебя хочу! – выдохнул он, стискивая кулаки. – Но стоит мне тебя коснуться, и я уже не смогу остановиться. – Он в раздражении откинулся на спинку сиденья. – Черт! Эта поездка кажется просто бесконечной!

Они едва смогли дождаться, когда лошади наконец остановятся перед домом Дэна на Пайн-стрит. Оба хранили молчание, пока лакей помогал им выйти из экипажа.

В доме никого не было – Стиверсу был предоставлен выходной. Дэн повел Джеки наверх, остановившись перед своей комнатой, которая отныне стала их спальней.

– Может, хочешь немного побыть одна? – возбужденным шепотом спросил он.

Джеки медленно вошла в свое новое обиталище. Ее вещи уже перевезли в дом, и Джеки отложила на более позднее время их разборку.

– Жаклин, мне оставить тебя, чтобы ты устроилась?

Джеки обернулась к мужу:

– Нет, иди сюда.

И Дэн мгновенно оказался рядом, обняв Джеки и ногой захлопнув за собой дверь. Осыпая ее жаркими поцелуями, он нетерпеливо раздевал ее, и Джеки помогала ему справиться с многочисленными предметами дамского туалета. Наконец он освободил ее от кружевной рубашки и отнес в кровать. Там он выдернул одну за одной шпильки, сдерживающие ее волосы, и они роскошной волной упали на ее белые плечи.

Теперь настала очередь Джеки помочь мужу сбросить с себя одежду, после чего он лег на нее своим сильным телом и прильнул к ее губам в долгом, красноречивом поцелуе.

– Что же ты медлишь? – жарко выдохнула Джеки.

– Так надо, мой котенок! – ответил он.

– Почему? – удивленно уставилась на него Джеки.

Подавляя желание немедленно ею овладеть, Дэн нежно куснул ее за губы.

– Потому что теперь, когда ты стала моей женой, я хочу подарить тебе наслаждение, достойное тебя! – Он поцеловал ее в нетерпеливо раскрытые губы. – Я буду ласкать и лелеять всю тебя. – Он осыпал горячими поцелуями ее нежную шею. – Дюйм за дюймом. – Он поцеловал ее в ямку у основания горла, и по телу Джеки пробежала приятная дрожь. – Пока тебе не покажется, что ты умираешь от этого, – прошептал он, вдыхая слабый аромат ее духов. – Умираешь без этого... умираешь ради этого. – Он поднял ее руки и переплелся с ней пальцами, с жадным восхищением глядя на ее обнаженное тело.

– Нет!

– Да. – Он впился в ее губы, требуя, чтобы она согласилась на его условия.

– Дэн... прошу тебя, – прошептала она.

– Скоро... а пока еще рано, – сказал он, подавляя их общее желание.

– Но зачем все это?

Наивность вопроса напомнила Дэну, что его жена, несмотря на то что они уже принадлежали друг другу, была совершенно неопытной в вопросах наслаждения актом любви. Растроганный, он нежно поцеловал ее и мысленно поклялся себе, что эта ночь станет для Джеки незабываемой.

– Дэн? – снова прошептала она. – Ты добиваешься, чтобы я упрашивала тебя?

– Нет, никогда! – Он лизнул ей мочку уха, и Джеки поежилась от удовольствия.

– Тогда зачем же ждать?

– Чтобы усилить наслаждение, дорогая. – Он убрал поцелуем морщинки с ее лба. – Я хочу, чтобы ты увидела солнце и звезды... чтобы каждое мое прикосновение рождало в тебе ослепляющее наслаждение... – Он закрыл глаза, возбужденный собственными словами.

– Но я уже не девственница, Дэн, – возмутилась она. – И знаю, чего ожидать.

Он только загадочно усмехнулся:

– Ты так думаешь?

И он заглушил ее возражения неистовыми поцелуями, пока она не ослабела под ним, пока голова у нее не закружилась от любовных признаний, которые он шептал ей, касаясь ее рта, ее волос, ее благоухающей кожи.

Скромный опыт интимной близости не мог подготовить Джеки к бесконечной муке наслаждения, которой умело подвергал ее Дэн. Длительной, искусной лаской он пробуждал в ней каждый нерв, касаясь ее тела легкими горячими поцелуями, пока Джеки не захлестнули волны мощного желания, не давая ей вздохнуть. Но Дэн продолжал эту изощренную пытку, не поддаваясь на их общую жажду слияния. Он крепко удерживал в одной руке руки Джеки, тогда как другой рукой ласкал ее тело, помогая ей поцелуями.

– Ты божественна!

С чувственным восторгом он смотрел на ее груди с напряженными сосками. Джеки тихо застонала и подалась навстречу ему, и Дэн ответил на мольбу, опустив голову и с такой силой забрав в рот ее сосок, что у Джеки вырвался крик. 

– Больше не надо, – едва выдохнула она. – Дэн... я больше не могу...

К ее облегчению, он развел ей ноги, и его рука скользнула между ее бедер.

– Не можешь? – прошептал он, целуя ее и касаясь рукой горячей влажности в развилке бедер, которая выразительно говорила о силе ее желания. – О Джеки!.. – Он прижался лицом к ее нежному гладкому животу, испытывая неистовое желание забыть обо всем и немедленно овладеть ею.

– Скорее... скорей же... – твердила она, полностью открываясь его ласкам, ликуя, что уже через мгновение он наполнит пустоту в ее теле, затушит снедающее ее пламя.

Но вместо этого он только еще больше его разжег.

Он скользнул вниз и неожиданно обхватил ее за круглые крепкие ягодицы и приподнял ее к себе.

– Дэн?..

Ее сконфуженный шепот перешел в резкий крик наслаждения, когда губы Дэна коснулись лона, источающего сладость, сотворенную им самим. Потрясенную Джеки омывали волны неистового, невообразимого наслаждения. Она беспомощно откинула назад голову, как молитву повторяя его имя.

Дэн забыл обо всем, кроме восхитительного вкушения нежного благоухающего тела своей жены, а ее крики отдавались у него в голове, заставляя содрогаться от острого непреодолимого желания.

Больше он не мог сдерживаться.

Мгновенно оказавшись сверху, он встретил ее искаженный мукой наслаждения взгляд. И одним резким движением овладел ею. У нее вырвался резкий выдох, и он заставил себя остановиться.

– Я сделал тебе больно? – спросил он.

Джеки не могла говорить. Она была на грани такого острого небывалого наслаждения, что все ее существо сосредоточилось на достижении этого мгновения. Когда Дэн остановился, ей показалось, что она умирает. Она впилась пальцами в его спину, выгнулась навстречу ему, молчаливо умоляя не отдаляться от нее.

Дэн понял ее просьбу, и, в восторге выкрикивая ее имя, он отдал ей всего себя с любовью, которая переполняла его сердце.

Потом они долгое время лежали неподвижно. Наконец Дэн приподнялся и откинул с лица Джеки влажные пряди волос.

– Миссис Уэстбрук! – Он поцеловал ее в закрытые глаза. – Жаклин, ты моя осуществленная мечта!

Веки Джеки дрогнули, и она устремила на Дэна взгляд, исполненный неги и блаженства.

– А у тебя, видно, был достаточный опыт, чтобы об этом судить.

Он усмехнулся, лег рядом и прижал ее к себе.

– Ты по-прежнему думаешь, что больше тебя не ожидают никакие сюрпризы в супружеской постели?

Джеки еще теснее прильнула к нему.

– Пожалуй, придется мне изменить свое мнение, – пробормотала она, поглаживая его по спине.

– Рад это слышать. – Он вдохнул тонкий запах ее волос, уже представляя себе восхитительные возможности, которые таила в себе длинная ночь.

– Дэн? – приглушенно прошептала она, зарывшись лицом ему в грудь.

– А?

– Сколько еще ждать?

Он непонимающе взглянул на нее.

– Чего?

Она скользнула выразительным взглядом по их тесно сплетенным телам.

– Этого!

Неожиданным для Дэна интимным движением маленькой шелковистой ступни она погладила его по ноге, встретив сопротивление курчавых волосков, и засмеялась. Дэн недоверчиво покачал головой, чувствуя, как его снова накрывает волна желания.

– Ты меня поражаешь!

Он поднял ее лицо для поцелуя.

– Почему? – Она обвила руками его шею и призывно посмотрела на него: – Разве так ведут себя не все новобрачные?

Дэн перевернулся на спину, заставив Джеки лечь сверху.

– Мне наплевать на всех новобрачных, – хрипло сказал он, обхватив ее за ягодицы и показывая ей, как надо двигаться, – кроме той, которая принадлежит мне.

Джеки покачала головой:

– Я тебе не...

– Нет, chaton, принадлежишь.

Дэн притянул ее голову к себе, чтобы встретиться с ее губами, отвергая ее возражения эротическим вращением бедер и заставляя Джеки стонать.

– По закону! Физически! Полностью!

Он прижался к ней, с восторгом глядя на ее прелестное лицо, освещенное счастливой улыбкой.

– Ты моя, Жаклин, – выдохнул он, повторяя слова, которые он произнес, овладев ею в первый раз. – Моя!

И они забыли обо всем, кроме неудержимого стремления снова слиться в единое существо.


Глава 14


– Прошу прощения, мадам, но я работаю у мистера Уэстбрука уже пять лет и отлично знаю, что он не ест на завтрак сладкого! – прогремел на весь дом раздраженный голос Стиверса.

Находившийся в кабинете Дэн тяжело вздохнул, в который раз пытаясь вникнуть в содержание контрактов своей компании.

– А я знаю, что вы ошибаетесь, герр Стиверс! – отрезала Грета. – Герр Уэстбрук обожает мои пироги в любое время дня! Ну-ка пропустите меня, я отнесу ему поднос. Он слишком много работает, ему нужно поддерживать силы!

Дверь кухни захлопнулась с таким треском, что Дэн невольно вздрогнул. Он отложил перо и начал массировать виски. За прошедшую со дня свадьбы неделю привычные тишина и покой покинули его дом. Впрочем, он этого ожидал.

– Войдите, Грета, – с усмешкой ответил он на громкий стук в дверь.

Он встал около стола, глядя, как вошедшая Грета бесцеремонно опустила на документы поднос, полный пирогов с клубникой.

– Вы, наверное, проголодались, герр Уэстбрук, – заявила Грета, уперев руки в крутые бока.

– Вообще-то да, Грета, – ответил он, удивленный тем, что действительно хочет есть. – А который час?

– Уже половина одиннадцатого, – ответила она, заправляя под чепчик выбившиеся волосы. – Я собираюсь на рынок, но не могла уйти, зная, что вы ничего не ели с самой ночи.

И даже раньше, подумал Дэн. Что бы сказала Грета, если бы узнала, что он пренебрег ужином, который она специально для него разогрела, а главное... почему. Еда, которую готовила Грета, была превосходной, но соблазнительность его молодой жены была куда более аппетитной.

– Жаклин уже встала?

– Да, сэр. Фрау Уэстбрук одевается.

– Хорошо. – Дэн направился к двери. – В таком случае я подожду ее, чтобы позавтракать вместе. – Он одарил Грету чарующей улыбкой. – Грета, вы не могли бы принести пироги в столовую, чтобы жена тоже их отведала? Они так вкусно пахнут!

Покраснев от удовольствия, Грета забрала поднос.

– Конечно, гepp Уэстбрук, сейчас и отнесу.

– Спасибо, Грета. Без вас просто не обойдешься! – похвалил ее Дэн, выходя вслед за ней в холл.

– Среди всего прочего, – пробормотала Джеки тихонько, останавливаясь у подножия лестницы и провожая взглядом важно шествующую в столовую Грету.

Дэн подошел к жене:

– Доброе утро. – Он разгладил пальцем морщинки, собравшиеся у нее над переносицей. – Ты выглядишь взволнованной, дорогая.

– По-моему, моя экономка вообразила, что влюбилась в тебя! Просто противно смотреть, как она вокруг тебя увивается.

– Ревнуешь, любимая? – Он провел по ее губам пальцем, с усмешкой заметив ядовитый взгляд, которым она ответила. – Не бойся, ее внимание не превратит меня в самодовольного идиота. А вот твое расстроенное лицо меня беспокоит. – Он нежно поцеловал ее. – После прошедшей ночи я не ожидал такой встречи.

– А стоило! Ты дал мне поспать не больше трех часов, и у меня до сих пор все тело ноет!

– Пойдем снова приляжем, и я сниму всю твою боль.

Джеки решительно удержала его руки.

– Дэн... уже почти одиннадцать. Разве тебе не пора в контору? – Она с трудом скрывала неудовольствие, опасаясь, что Дэн нарушит все ее планы, если останется дома.

Джеки потерла пальцы, ей просто не терпелось продолжить статью, которую она начала ночью.

– Не могу дождаться, когда снова окажусь в своем кабинете, – словно угадав ее мысли, сказал Дэн и нахмурился, вспомнив о нетронутой пачке контрактов. – К сожалению, у меня скопилось слишком много работы.

– Может, тебе нанять дополнительных служащих? – предложила Джеки, понимая, что придется подождать.

Она приняла протянутую ей руку Дэна, и они направились в столовую.

Дэн пожал плечами:

– Трудно найти человека, достаточно честного и умного, которому я мог бы поручить свои дела.

– А как насчет женщин?

Дэн резко остановился.

– Что ты сказала?

Глаза Джеки весело блеснули.

– Я спрашиваю, как насчет женщин, обладающих и умом, и честностью? – Она взволнованно схватила его за руку: – Дэн, позволь мне работать в «Уэстбрук шиппинг»! Я могу вести бухгалтерские книги лучше любого наемного служащего. – В глазах Дэна промелькнула нерешительность, и она вспыхнула. – Понятно, – сказала она, отворачиваясь. – Ты говоришь, что одобряешь мою самостоятельность... но когда доходит до дела, становится ясно, что это только слова!

Дэн молча смотрел на оскорбленную Джеки, повернувшуюся к нему спиной. Он не сомневался в ее способностях, и его колебания были вызваны вовсе не ее принадлежностью к женскому полу. Но он считал опрометчивым доверить работу в компании жене, которая по-прежнему скрывала от него какую-то тайну.

Ему невольно вспомнились прошедшие ночи, та искренняя страсть, с которой она отдавалась ему... и его решимость поколебалась. Как мог он сомневаться в ней, когда она всеми способами доказывала ему свою любовь? И сам он любил ее всем сердцем. Так может ли он отказать ей?

– Жаклин! – Он повернул ее к себе. – Зачем тебе вести мои дела? Ты уже ведешь бухгалтерские книги в «Холт трейдинг».

– Но как долго это будет продолжаться? – с горечью спросила она. – Моника непременно найдет способ избавить меня от этой ответственности.

Дэн приподнял ее лицо и задал ей вопрос, который не давал ему покоя со дня их свадьбы:

– Почему ты так не любишь Монику Бриссет? Мне казалось, ты должна была бы радоваться счастью отца.

Лицо Джеки стало замкнутым и строгим.

– Я бы и радовалась... если бы считала, что Моника стоит его любви. Но я ей не доверяю, Дэн, и знаю, что она использует моего отца... и может нанести ему огромный вред.

– Но почему? Каким образом?

– Просто у меня такое чувство... основанное только на интуиции. – Она опустила глаза. – Я понимаю, как нелепо это звучит.

– Нет, вовсе нет! – удивил ее Дэн своим ответом. – Я всем сердцем верю в необходимость прислушиваться к внутреннему голосу. – Он поразился, когда ему пришла в голову неожиданная мысль, что и его доверие к Джеки тоже основано только на интуиции.

Дэн притянул Джеки к себе, от души надеясь, что он не играет роль мужа, ослепленного любовью.

– Хорошо, котенок. Если ты хочешь помочь мне с делами, для меня будет большой честью, что ты станешь работать в компании.

Джеки живо подняла к нему осветившееся улыбкой лицо.

– Это правда?

– Ты отлично знаешь, что я говорю только правду. Какое жалованье тебе предложить?

– Ну, думаю, мы договоримся о приемлемых для нас обоих условиях... как в отношении жалованья... так и других форм оплаты.

Дэн крепче обнял ее, чувствуя соблазнительный подтекст в ее словах.

– Говори! – приказал он.

Джеки покачала головой и ловко вывернулась у него из рук.

– Нет, сэр, я не могу принять никакой оплаты, пока не докажу, что я ее стою. Кроме того, – она стала отступать в сторону столовой, – на пустой желудок я работать не способна. Так что разговор об оплате придется отложить до... – Она рассмеялась, когда Дэн бросился к ней, и, спасаясь от него, опрометью влетела в столовую.

Грета и Стиверс ошеломленно смотрели, как хозяин и хозяйка ворвались в комнату, дважды обежали стол и наконец столкнулись у буфета, задыхаясь от хохота. Стиверс застыл на месте, не зная, как себя вести, когда мистер Уэстбрук обнял жену и начал страстно целовать ее... а она его... при свете дня и при свидетелях!

Однако Грету это нисколько не смутило.

– Пироги остывают! – прогремел ее голос у них над головой.

Дэн и не подумал освободить жену.

– Спасибо, Грета. – Он восхищенно смотрел на раскрасневшееся лицо жены. – Кажется, chaton, ты говорила, что проголодалась?

– Ужасно!

Дэн бережно усадил ее на стул.

– Пусть никто не посмеет сказать, что я позволяю моей жене... и бухгалтеру моей компании умирать с голоду, – с шутливой серьезностью заявил он. Он опустился на свой стул и тут же подскочил, когда из черного клубка шерсти вырвалось злое шипение. – Черт бы тебя побрал! – Дэн круто обернулся к ненавистному оскорбителю.

Виски плавно приземлился на ковер, тут же выгнул спину и снова яростно зашипел, сверкая зелеными глазами.

– Ах ты, негодяй! – заорал Дэн. – Ну, довольно я тебя терпел, гаденыш... теперь я сверну тебе шею!

– Дэн, не смей! – Джеки вскочила на ноги и бросилась между разъяренным мужем и шипящим котенком. – Он не нарочно!

– Черта с два! Он хотел вырвать клок кожи у меня со спины!

– Потому что ты едва не раздавил его! – спокойно возразила Джеки, указывая на стул. – Иначе он бы ни за что... – Вот как? Тогда как объяснить, что сегодня ночью он бросился мне прямо к лицу, растопырив свои проклятые когти, и попытался стащить меня с кровати?

Джеки едва удерживалась от смеха.

– Потому что он обычно спит со мной, а к тебе еще не привык.

– Что ж, если он хочет жить, придется ему поскорее к этому привыкнуть!

– Он привыкнет. Правда, Виски?

Виски заурчал еще громче.

– Виски!

На этот раз котенок отступил и вылетел из комнаты с непримиримым выражением на мордочке, которое сказало Дэну, что их война далеко не закончена.

– Я умираю от голода! Пироги Греты пахнут просто божественно!

Дэн постепенно успокоился.

– Ладно, на этот раз прощаю его. – Он помог Джеки опуститься на стул. – Но я не понимаю, почему ты так привязана к этому чертенку! У него отвратительный характер... если не считать тех случаев, когда ему удается запустить язык в мое виски. Когда он напьется, то становится очень ласковым. – Дэн внимательно взглянул на свой стул, чтобы убедиться, что котенка там нет, затем уселся завтракать.

– Во всяком случае, Виски разбирается в хороших напитках, – весело заявила Джеки.

– Это верно. Поэтому мне придется закупить дополнительное количество спиртного, чтобы удовлетворить странные вкусы твоего кота.

– В таком случае фермерам придется платить дополнительные налоги, основанные на системе, которую предложил твой друг министр Гамильтон.

Дэн с размаху поставил свою чашку, расплескав кофе.

– Джеки, не начинай!

Джеки невозмутимо отломила кусочек пирога.

– Хочешь сказать: «Не лезь туда, куда не положено», да?

Дэн раздраженно скомкал салфетку.

– Я почти все утро выслушивал, как твоя экономка, отчитывала моего ни в чем не повинного слугу. Затем меня заставили выслушать твои теории о моем отношении к женщинам и к их способностям, не говоря уж о том, что без конца изводили вопросами, останусь ли я работать в своем собственном доме. Потом на меня набросился твой пьяница-кот, а теперь ты собираешься приступить к изложению своих совершенно нереальных радикальных взглядов! – Он вскочил. – В конце концов, ты права, и мне стоит заняться оставшейся работой в конторе. По крайней мере там я найду покой. Если не умственный, то хотя бы душевный!

– Хорошая мысль! – живо и, пожалуй, слишком поспешно одобрила Джеки.

Дэн кинул на нее подозрительный взгляд.

– А чем ты намерена заняться днем, моя благодушная жена?

Джеки беспечно пожала плечами.

– О, я подумала, может, навещу папу. Я не видела его со дня свадьбы.

– Действительно. – Дэн одернул жилет. – Я провожу тебя до конторы твоего отца по дороге к себе.

Джеки побледнела.

– Нет!.. То есть... я еще не одета.

– На мой взгляд, ты и так выглядишь прекрасно. Но я подожду, пока ты оденешься. – Дэн небрежно прислонился к стене, искоса поглядывая на жену. – Я провожу тебя к отцу, оставлю тебя там, пока не закончу возиться с контрактами, а на обратном пути захвачу тебя домой. Здорово получается, верно? – И он одарил ее обезоруживающей улыбкой.

Джеки кивнула:

– Хорошо, Дэн, я спущусь через несколько минут. – Она спокойно вышла из столовой, поднялась по лестнице, но как только скрылась из виду, стремительно метнулась в свою комнату. Схватив статью, она торопливо дописала несколько предложений, затем, хмурясь, перечитала ее. Стоило бы еще поработать над статьей и кое-что добавить, но времени не было. Сейчас или никогда!

Аккуратно сложив листки бумаги, Джеки спрятала их под корсаж. Ей предстояло еще одно важное дело – убедить отца, что он должен помочь сохранить жизнь Джеку Лэффи.

– Жаклин, да ты с ума сошла?

Джордж плотно закрыл дверь, чтобы их не могли подслушать. Проведя восхитительные два часа в обществе любимой дочери, он совершенно не был готов к ее возмутительному требованию.

Он повернулся к ней, делая вид, что не замечает ее ярости.

– То, что ты предлагаешь, совершенно абсурдно! Об этом не может и речи идти!

– Почему, папа? Почему? – возмутилась Джеки. – Ты ожидал, что с моим замужеством Джек Лэффи мирно скончается?

– Ты не вышла бы замуж, если бы Дэн узнал, чем ты занимаешься! '

– И он ничего не узнает! Поэтому я и прошу тебя сделать то, что сама я не могу.

Джордж растерянно потер ладони.

– Папа! – Джеки подошла к нему и взяла его за руки. – Ты же сам одобрял и мой брак, и мои взгляды.

– Но я никогда не думал, что ты станешь обманывать мужа!

Лицо Джеки приняло упрямое выражение.

– Я не могу поступить иначе!

– Нет, можешь! Ты можешь рассказать ему правду.

– И он сразу потребует, чтобы я перестала писать в газету.

– Естественно!

– Но я не могу с этим согласиться! Сейчас, когда такое происходит... не только в Европе, но и в нашей стране. – Она решительно покачала головой: – Нет, Лэффи должен продолжать свое дело. – С этими словами она достала из-за корсажа сложенные листки. – Вот статья для номера на этой неделе.

Джордж неохотно взял статью и быстро пробежал глазами.

– Эта статья заденет многих важных людей, – коротко заметил он.

– Не в первый раз! Но я не могу молчать; когда пенсильванские фермеры, и так находящиеся на грани выживания, вынуждены платить бешеные налоги, которые их попросту разоряют. Налоги устанавливаются чиновниками, пекущимися только о богатых. – Она погладила отца по щеке: – Прошу тебя, mon pere! Я прошу тебя только передать статью посыльному. Я не снимаю с себя ответственности и готова отвечать за все возможные последствия. – Она умоляюще взглянула на него. – Когда фермеры победят, у меня уже не будет такой необходимости высказывать свою точку зрения.

– Уверяю тебя, что тогда появятся другие, такие же важные вопросы, – скептически заметил Джордж.

– Я подумаю о том, как сказать правду Дэну.

– В самом деле?

Джеки кивнула, надеясь, что провидение избавит ее от необходимости выполнить свое обещание.

– Да, а пока ты согласен мне помочь?

Джордж вздохнул.

– Когда я мог тебе отказать?

Джеки с благодарностью сжала его пальцы.

– Спасибо, папа! Поскольку ты незаметно сопровождал меня во время моих вылазок, полагаю, тебе известно место и время встречи?

Джордж нахмурился, припоминая пустынное место, где он был несколько раз, украдкой сопровождая свою упрямую дочь.

– В переулке... за зданием суда и кладбищем, сразу после Маркет-стрит. Сегодня вечером, в восемь часов. – Он положил бумаги в карман сюртука. – И не благодари меня, Жаклин! Меня просто в дрожь бросает, когда я представлю себе реакцию Дэна на нашу договоренность!

– Уверяю тебя, от меня он об этом не узнает! Папа?

– Я тоже ничего ему не скажу. Предоставляю тебе уладить эту ситуацию со своим мужем.

Дэн собирался постучать в дверь, но рука его замерла в воздухе. Последние слова разговора, который велся в кабинете Джорджа, словно кинжалом пронзили его сердце.

«Сегодня вечером... Ситуацию со своим мужем... Нашу договоренность...»

Дэн медленно опустил кулак, сжав его с такой силой, что суставы побелели. Он подозревал об этой ужасной правде, хотя старался отгонять свои подозрения. Бог свидетель, Александр пытался приготовить его своими предостережениями. Так почему же он чувствует себя преданным?

Он должен узнать больше... узнать, до какой степени дошло предательство его жены. Прижавшись ухом к двери, Дэн начал прислушиваться, но голоса стали тише, и отдельные фразы, которые ему удалось уловить, были совершенно невинными.

Овладев собой, он постучал.

После минутной паузы послышался голос Джорджа:

– Да?

Дэн вошел в кабинет.

– Я пришел за своей женой. – Как он ни старался, голос его прозвучал сухо.

Джордж нервно облизнул губы, на его лице застыло странное выражение. Чувствует за собой вину?

– Разумеется, Дэн. Мы с Джеки славно провели время.

Джеки, напротив, вся светилась от счастья. Встав на цыпочки, она поцеловала отца в щеку.

– Была очень рада повидаться с тобой, папа. Приходи к нам как-нибудь пообедать. Да, и, конечно, Монику мы тоже приглашаем.

Они пешком возвращались домой, Дэн хранил молчание, и Джеки время от времени поглядывала на него, пытаясь угадать причину его странного, задумчивого вида.

– Ты закончил свою работу? – наконец спросила она.

– Более или менее.

– Возникли какие-то проблемы?

– Нет, никаких.

– Так в чем же дело? – спросила она, останавливаясь у крыльца их дома.

Дэн застыл на месте, сурово глядя на жену, от чего у нее по спине пробежал холодок.

– Скажи ты.

Джеки судорожно перевела дыхание.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Неужели? – Взгляд Дэна помрачнел.

Джеки медленно покачала головой, исполненная самых дурных предчувствий.

Дэн тяжело задышал, чувствуя, что вот-вот взорвется от гнева. Он хотел выкрикнуть ей в лицо всю правду о своей боли и ее предательстве, хотел смахнуть лживые слова с губ Джеки, уколоть ее так же больно, как она его.

И вместе с тем он жаждал, чтобы она стала отрицать свою вину, объяснила ему правду, с корнем вырвала бы прошлое.

Чтобы она любила его так, как он любит ее!

Приглушенно чертыхнувшись, Дэн схватил Джеки за руку и втащил в дом.

– Отправляйтесь домой, Стиверс! – приказал он удивленному слуге, который застыл в холле. – Вы понадобитесь мне только завтра.

– Хорошо, сэр. Желаю вам приятного вечера.

Дэн ничего не ответил. Он уже добрался до верха лестницы, таща за собой упирающуюся Джеки.

– Дэн, что происходит? – Она попыталась выдернуть свою руку, немного испуганная вселившимся в ее мужа дьяволом.

Дэн втолкнул ее в комнату и захлопнул дверь.

– Мы идем в такое место, где ты не сможешь лгать ни мне, ни себе. В нашу постель!

Не обращая внимания на ее протесты, он почти сорвал с них обоих одежду, торопясь убедиться в том, что было между ними настоящего и что не мог стереть ее обман.

– Дэн, прекрати! – Джеки уперлась ему в грудь руками, когда он опустился с ней на мягкий матрас. – Объясни, что тебя так разозлило!

Он резко поднял ее лицо, заставив ее смотреть ему в сверкающие яростью глаза, которые обвиняли ее.

– На самом деле ты ведь не хочешь, чтобы я тебе ответил, верно? – угрожающим шепотом проговорил он. Джеки молчала, и он разразился горьким хохотом. – Думаю, я прав. Так что лучше сама мне все объясни! Скажи мне, как ты меня хочешь, как жаждешь моих объятий, моих ласк. – Он вкрадчиво погладил ее по спине, мрачно улыбнувшись, когда она невольно задрожала от удовольствия. – Подари мне эту правду, Жаклин... единственную правду, которая нас соединяет. Скажи мне, что ты чувствуешь, когда мы сливаемся воедино, когда для тебя весь мир перестает существовать и ты выкрикиваешь мое имя и умоляешь меня не останавливаться! Скажи это, моя прекрасная жена. – Он насильно раздвинул ей губы, грубо вторгаясь в ее рот языком. – Растай же для меня, мой котенок. Подари мне свою страсть, свой огонь! Докажи мне то единственное настоящее, что для нас является общим и взаимным. – Он потерся о нее телом. – Ну же, Жаклин, покажи мне это!

Джеки не стала раздумывать, умоляет он или приказывает. Подталкиваемая инстинктивным пониманием, что Дэн что-то узнал о ее тайне и это грозит навсегда порвать возникшую между ними связь, она отвечала ему без колебаний, так же сильно, как и он, желая убедиться в их страсти. Потому что, несмотря на овладевшую ее мужем ярость, несмотря на все нелады их брака, она отчаянно хотела его.

Джеки с готовностью изогнулась ему навстречу, и в глазах Дэна на мгновение промелькнуло удивление, но тут же сменилось страстью. Он набросился на нее с низким рычанием.

– Жаклин! – только раз с невыразимой болью произнес он ее имя, и больше слов не было. Осаждаемый слишком острыми эмоциями, Дэн дал Джеки почувствовать всю силу своей мучительной любви и невыносимую боль от сознания ее предательства, и Джеки со страстью и любовью отвечала ему, подавляя терзающий ее страх.

Наступивший пик наслаждения был бурным и более красноречивым, чем любые слова.

Минуты текли одна за другой, но они не хотели размыкать тесные объятия. Наконец Дэн оторвался от теплого тела Джеки и спустился на пол. Натянув панталоны, он распахнул окно и угрюмо уставился в сумеречное небо, с горечью осознавая, что, какой бы сильной ни была их страсть, она не могла изгнать всю ложь, которая маячила между ними.

Джеки открыла глаза, чувствуя себя расслабленной и пресыщенной, но вместе с тем ужасно одинокой. Она молча смотрела на напряженно застывшую фигуру Дэна, резко очерченную на фоне неба, освещенного оранжевыми лучами заходящего солнца. И к сердцу ее внезапно прилила волна горячей нежности, ей захотелось подойти к Дэну и во всем ему признаться, а там будь что будет.

«А вдруг он уже все знает?» – мелькнула у нее мысль.

Она перевернулась на бок, гадая, о чем думает Дэн. Обычно после акта любви Дэн продолжал ее обнимать, шептал ей нежные слона и заставлял ее чувствовать себя любимой и желанной. Но на этот раз он стал таким отчужденным.

Джеки долго раздумывала и наконец решила, что сейчас не стоит с ним заговаривать, лучше дождаться, когда он снова ляжет.

Ее вдруг стала одолевать сонливость, и она натянула на себя одеяло. Перед тем как окончательно заснуть, она подумала, что скоро отец передаст ее статью посыльному.

Дэн долго прислушивался к ровному дыханию Джеки, представляя себе, как она уютно свернулась в клубочек, а по подушке живописно разметались ее кудри. Он с досадой скрипнул зубами, отчаянно пытаясь отделить правду ото лжи, принять тяжелое решение, которое больше не мог откладывать. Какой бы всепоглощающей ни была его любовь к жене, он не допустит, чтобы она затронула его независимость и нанесла вред его стране. Он должен действовать... и немедленно!

Заставив себя отойти от окна, Дэн медленно приблизился к кровати и посмотрел на прекрасную спящую женщину, завладевшую его сердцем. Он невольно коснулся шелковистого локона и даже хотел было разбудить Джеки и выложить ей свои подозрения. Но тут же отбросил эту мысль, уверенный, что она станет все отрицать, тем самым увеличив ложь, которая таилась в их браке, которая заставит его презирать ее... и еще больше – себя. Скоро она узнает, что планы ее отца... и ее самой раскрыты, что их предательству положен конец и что ей придется нести ответственность за свое преступление.

Он стоял словно окаменевший, в который раз задавая себе проклятый вопрос: почему, убежденный в страшном преступлении жены, он все равно страстно желает защитить ее?

Тяжело вздохнув, он тихо отошел от кровати и быстро оделся. Кинув последний взгляд на Джеки, он направился на улицу, на мгновение задержавшись, чтобы прикрепить к ремню нож... на всякий случай.

И все время в его голове звучали слова, произнесенные Джорджем: «Сегодня вечером, в восемь часов... в переулке... за зданием суда и кладбищем... сразу после Маркет-стрит».

Через час Джордж Холт собирается встретиться с каким-то человеком, чтобы передать ему тайную информацию. Холт и его связной будут больше чем удивлены, обнаружив, что Дэн тоже ждет там... и станет неоспоримым свидетелем предательства Холта!

Дэн ускорил шаги, отлично понимая, что в течение часа прояснит все свои сомнения... и что его независимая и страстная жена станет испытывать к нему одну только ненависть.

Джеки внезапно проснулась, охваченная непонятным тревожным волнением. Она быстро окинула взглядом комнату, но мужа не увидела.

Она спустилась на пол, но колени у нее подогнулись, и ей пришлось ухватиться за столбик кровати. Она чувствовала себя ослабевшей после бешеного акта любви... в котором сошлись желание, страсть и мука.

И ярость, которую Дэн впервые обнаружил перед ней и которая могла возникнуть из-за подозрений... но скорее – на основании конкретных фактов.

А если Дэн подслушал ее разговор с отцом... и узнал о сегодняшней встрече?!

Она в ужасе посмотрела на часы: без четверти восемь.

Джеки бросилась к гардеробу и, сдернув с вешалки первое попавшееся темное платье, моментально натянула его на себя. Трясущиеся пальцы с трудом справлялись с пуговицами, потом она торопливо натянула чулки, сунула ноги в легкие туфли и бросилась к дверям, проклиная себя за то, что потратила столько времени на одевание.

Было уже без десяти восемь.

Дэн шевельнулся, нетерпеливо дожидаясь появления Холта и молясь, чтобы он не пришел. Мольба оказалась напрасной, потому что именно в это мгновение в переулке послышались приближающиеся шаги... немного неуверенные... вот они затихли... затем снова стали слышнее. Дэн отступил в густую тень, ожидая, когда смутный лунный свет откроет ему личность прибывшего человека. Через секунду он различил лицо молодого парня, очевидно, связного Джорджа.

Дэн стиснул кулаки, понимая, что в ближайшие мгновения все встанет на свои места.

Раздались звуки других шагов, каждый из которых болью отдавался в душе Дэна.

– Мисс Холт? – Парень шагнул вперед и резко остановился, увидев вместо нее Джорджа.

– Стойте! – Ожидая реакции связного, Джордж крепко схватил его за рукав. – Я работаю с мисс Холт. Я ее...– Он замолчал. – Я пришел по ее просьбе. При мне бумаги, за которыми вы пришли, – вот они.

Парень перестал вырываться, при свете луны различив знакомый почерк Джеки.

– Вас послала мисс Холт? – Он пристально всматривался в Джорджа, взяв у него один лист.

Джордж напряженно кивнул:

– Да. Полагаю, вам известно, что делать дальше?

На этот раз парень тоже кивнул:

– Да, сэр, знаю... Я делаю это уже больше года.

– Но больше ты не будешь этим заниматься! – прорезал темноту ночи резкий голос Дэна. Он выступил из тени, не обращая внимания на испуганное восклицание Джорджа, и требовательно протянул руку к парню: – Дайте мне бумаги! Немедленно!

Парень попятился, испуганный гневным взором незнакомца.

– Кто вы такой?

– Дай мне бумаги!

– Нет! – Джордж яростно затряс головой. Что бы Дэн ни подозревал, не таким образом он должен был узнать правду о Джеки. – Беги, парень! Хватай бумаги и беги!

Парня не нужно было подгонять. Круто развернувшись, он пулей понесся прочь и через мгновение исчез в темноте.

Дэн хотел было кинуться за ним, но передумал. Как бы он ни хотел завладеть документами, он не мог позволить сбежать Холту. Теперь ему оставалось только вытянуть информацию у Джорджа. А что касается парня, то он был просто сообщником, его будет несложно выследить и захватить документы... но позднее. Настоящий предатель сейчас молча стоял перед Дэном и ждал.

Дэн обернулся к нему с суровым взглядом.

– Наконец-то мы добрались до правды, Холт! Не знаю, кого мне больше хочется задушить... вас или мою жену!

– Джеки не имеет к этому никакого отношения.

– Вот как? Странно, но я слышал, как мальчишка назвал ее имя. Если только это не какая-нибудь другая мисс Холт.

Джордж решил защищать Джеки любой ценой.

– Она не больше как мой посыльный, Дэн. Вам придется обсудить все со мной.

– Обсудить? – Дэн недоверчиво уставился на него. – Помилуй Бог, Холт, что вы говорите! Вы предаете свою страну, издеваетесь надо всем, за что она борется, и называете выявление вашего предательства обсуждением?

– Как... Что вы сказали? Предаю свою страну? – в свою очередь, был поражен Джордж. Он приготовился отвечать за свою вину, защитить Джеки от естественного гнева мужа... Но это?! – Я думал, что уж вы-то, Уэстбрук, проявите большее понимание. С каких это пор свобода слова является предательством?

– Не пытайтесь сбить меня с толку, Холт! Ваши провокационные статьи лишь малая составляющая вашего преступления.

– Моего преступления?! Писать статьи, честно информируя население о решениях политиков, – это уже преступление?!

– Ах, честно информировать?! Не справедливее ли было бы сказать – подстрекать это население к безрассудным поступкам?

– Американский народ имеет право знать соображения, которыми руководствуется его правительство. Я только даю ему возможность ознакомиться с этой информацией.

Дэн ухватился за его слова.

– Значит, вы признаете, что вы и Джек Лэффи – одно и то же лицо?

Джордж молчал, вникая в серьезность обвинения Дэна.

– Да... Я Джек Лэффи.

Дэн угрожающе на него надвинулся.

– И признаете, что вы с Жаклин передали англичанам сведения, которые фактически сорвали переговоры Джея?

– Что?!

– Прекратите, Холт! Вы уже пойманы. Так что не стоит запираться! – Дэн схватил Джорджа за лацканы сюртука. – Говорите, как вы с Джеки ухитрились доставить украденные документы англичанам, как вы использовали свои статьи... и меня... чтобы продолжать свое грязное дело. – Он сильно встряхнул его. – Тогда скажите, что в этих бумагах, которые вы только что передали! Дополнительная информация для Гренвилла?

– Да вы с ума сошли! – Джордж попытался высвободиться. – Я такой же предатель, как и вы!

Дэн еще крепче держал его.

– Но я не Джек Лэффи!

– И не он!

Звонкий голос Джеки заставил мужчин вздрогнуть. Никто из них не заметил, как она появилась рядом.

– Жаклин... это тебя не касается! – Джордж не был уверен, что удалось услышать Джеки и знала ли она, в чем обвиняет его Дэн. – Предоставь во всем разобраться мне, а сама отправляйся домой.

Джеки энергично тряхнула головой, похожая на мужа огнем, пылающим в ее глазах.

– Отпусти моего отца, негодяй!

Дэн возмущенно уставился на нее.

– Послушайся отца, Жаклин... Иди домой. Уходи, пока я не сделал того, о чем потом пожалею!

– Давай! Делай! – выпалила она, вцепившись ему в руку. – Но со мной, а не с моим отцом! Это я тебя рассердила! Это меня ты проклинаешь! Так направь свою ярость на меня, а не на него!

– Жаклин! – В хриплом голосе Джорджа звучали предостережение и мольба.

Дэн изо всех сил сопротивлялся желанию ударить Джеки.

– Предупреждаю тебя, жена! Я сам не знаю, что сейчас могу натворить!

– И не знаешь, на что способна я!

Это было уж слишком. Отпустив Джорджа, Дэн с силой дернул к себе Джеки.

– Напротив, дорогая, я аплодирую твоему великому обману! Тебе и... – он метнул на Джорджа угрожающий взгляд, – и Джеку Лэффи!

– Мой отец не Джек Лэффи. – Джеки вцепилась в сюртук Дэна.

– Глупышка! Он сам в этом признался!

– Только для того, чтобы скрыть от тебя правду!

– Жаклин! Сейчас не время! – в последний раз попытался успокоить ее Джордж.

– Правду? – Не обращая внимания на Джорджа, Дэн устремил горящий взор на жену. – Какую правду?

Джеки гордо вскинула голову:

– Джек Лэффи – это я!


Глава 15


Дэна настолько ошеломило невероятное признание Джеки, что он едва не поперхнулся и с трудом перевел дыхание. Но уже в следующую секунду с насмешкой над собой подумал, что уж ему-то стоило сообразить, что Жаклин никогда бы не удовлетворилась пассивной ролью сообщника. Нет, кто-кто, а она должна быть в самом центре событий!

Он холодно взглянул на сияющее гордостью лицо Джеки.

– Значит, Джек Лэффи – это ты, – повторил он, не сразу найдясь с ответом.

– Если произносить по-французски, то Jacques la fille, – с самодовольной улыбкой уточнила она, – в переводе означает...

– Джек-девушка, – закончил за нее Дэн, и в его глазах промелькнуло невольное восхищение. – Что ж, очень остроумно! А вот с моей стороны глупо было не догадаться.

– А мне казалось, что ты догадывался об этом, во всяком случае, что-то подозревал. Но теперь выясняется, что ты придавал моей деятельности слишком зловещее значение.

– Ты хочешь сказать, что я несправедливо тебя обвиняю?

– Я ничего не хочу сказать, – отрезала она, вырывая у него свою руку. – Думай, что тебе хочется.

– Джеки, умоляю тебя! – вмешался Джордж. – Скажи ему правду! Ведь он думает...

– Я слышала, папа, что он думает! И я не намерена оправдываться... ни сейчас, ни когда-либо потом.

– Жаклин... – снова попытался утихомирить дочь Джордж.

– Оставьте нас, Холт, – тихо сказал Дэн, не отводя взгляда от Джеки. – Это касается меня и моей жены.

– Нет, Уэстбрук, я не оставлю дочь наедине с вами, когда вы находитесь в таком состоянии!

– Если я до сих пор не ударил ее, то и не ударю, – процедил Дэн сквозь стиснутые зубы.

Джеки гневно смотрела ему прямо в глаза.

– Делай, как говорит Дэн, папа. Не волнуйся, я не дам себя в обиду.

– Я не думаю...

– Пожалуйста, mon pere! – прервала она его и ободряюще ему улыбнулась. – Дай мне самой в этом разобраться.

Джордж закашлялся.

– Но если я тебе нужен...

– Нет, спасибо.

– Что ж! – Он угрожающе взглянул на Дэна: – Если вы обидите мою дочь, то ответите мне за это!

– Я вас понял... Кстати, Холт! Советую вам оставаться... в городе!

Джордж побледнел.

– Я буду у себя дома, мистер Уэстбрук. – Он бросил последний взгляд на дочь и на ее разъяренного мужа и неохотно покинул их.

Дэн подождал, пока его шаги не стихнут в ночи. Затем бросился к Джеки и схватил ее за плечи.

– Мне нужно знать правду! Ты признаешь себя виновной в том, что подталкиваешь нас к войне с Англией?

– Ты не заслуживаешь правды! – выпалила она, пытаясь вырваться. – Ведь ты уже решил, что мы с папой виновны.

Дэн еще крепче стиснул ее плечи.

– Ты представляешь себе, как часто... и как отчаянно я надеялся, что ошибаюсь? – с искаженным от боли лицом спросил он.

Джеки вдруг пришла в голову страшная мысль.

– Такты поэтому так настаивал на нашем браке?! – Она изо всех сил уперлась руками в грудь Дэна. – Чтобы выяснить, не предательница ли я?

– Нет, ты ничего не поняла! Я женился на тебе именно вопреки своим подозрениям!

– Я тебе не верю! – Она с силой оттолкнула его. – Ты просто лживый лицемер! – стараясь скрыть свою боль, выкрикнула она.

– Я? Это ты лгала мне... постоянно... с самой первой встречи!

– А если бы я сказала тебе правду? – возразила она с подозрительно блестящими глазами. – Как бы ты ее воспринял? Захотел бы жениться на девушке, которая пишет под псевдонимом Джек Лэффи? Или потребовал бы... Нет, запретил бы мне писать статьи в газету?

Дэн разрывался между злостью на жену и желанием утешить ее.

– Ты так ничего и не поняла, Жаклин? Несмотря на все то, что между нами было, ты по-прежнему думаешь, что я хочу взять у тебя абсолютно все? Лишить тебя независимости или отвернуться от тебя такой, какая ты есть... Значит, для тебя не имеют никакого значения наши отношения, раз ты все равно не хочешь мне доверять.

– А разве ты мне доверяешь? – упавшим голосом спросила Джеки.

– Я ничего от тебя не утаиваю.

– Да, если не считать такой мелочи, что подозреваешь меня в предательстве!

Дэном овладело непереносимое желание прижать ее к себе, вычеркнуть из жизни этот проклятый час, который принес ей столько душевной боли.

– Поди сюда, Джеки. – Он протянул к ней руку.

Но она отступила назад.

– Нет, Дэн. Мы не можем закрыть этот разрыв своими телами. – К своему ужасу, она почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы. – Я не стану с тобой объясняться, – дрожащим голосом прошептала она. – Я не желаю вымаливать у тебя понимание и одобрение моих поступков... Обойдусь и без тебя! – неожиданно для себя воскликнула она, отворачиваясь от него.

Прежде чем Дэн успел что-либо ответить, она убежала прочь... от своего мужа... и от чувств, которые больше не могла сдерживать.

Выйдя из экипажа, Джеки вглядывалась в темнеющую громаду Гринхиллса, сама не понимая, почему приехала именно сюда. Она рассеянно отпустила возчика и побрела по аллее к особняку.

Пойти к отцу ей не позволяла гордость – ведь она так уверенно заявила, что сама справится со своими проблемами.

С Дэном она определенно не хотела встречаться. Так что оставался только Гринхиллс и его очаровательная хозяйка... которая, к сожалению, была матерью Дэна.

Джеки нерешительно остановилась на ступенях крыльца. Да, Леонора была матерью Дэна, но, кроме того, и другом Джеки. Инстинкт говорил Джеки, что здесь ей не откажут в гостеприимстве.

На стук в дверь ответила сама Леонора.

– Жаклин? – На ее красивом лице отразилось искреннее удивление... и только. – Что случилось?

Джеки решительно подняла голову:

– Ничего не случилось.

– Что-нибудь с Дэном?

– Нет, нет! Дэн жив и здоров, с ним все в порядке... То есть... Просто мне нужно поговорить, и я подумала... – Она растерянно смолкла... Ей впервые приходилось о чем-то просить.

Поняв, что ничего страшного не случилось, Леонора сразу успокоилась и пригласила Джеки в дом.

– Ну конечно, дорогая, заходите! Я вам очень рада. – Она тактично не упомянула ни о позднем для визита часе, ни о странном отсутствии Дэна, уверенная, что Джеки сама все объяснит.

Джеки остановилась в холле.

– Вряд ли вы так обрадовались бы, если бы знали, что именно меня к вам привело, – предупредила она.

Леонора улыбнулась, подтолкнула Джеки впереди закрыла за ней дверь.

– Не думаю, дорогая. В моем возрасте человека трудно чем-либо поразить. – Она провела Джеки в кухню. – Ну вот, сейчас мы с вами выпьем чаю и поболтаем.

Джеки опустилась на стул, глядя, как Леонора хлопочет у плиты.

– Мне так неловко доставлять вам хлопоты.

– Ничего страшного, успокойтесь. Полагаю, ваш приезд имеет какое-то отношение к Дэну?

Джеки потупила голову:

– Я такое натворила, Леонора... Я не понимаю вашего сына... Впрочем, я и себя уже перестала понимать.

Леонора налила две чашки горячего чаю и провела Джеки в гостиную.

– Зато я очень хорошо понимаю Дэна, – сказала она, усаживаясь напротив Джеки. – Никогда я не видела его таким счастливым, как со времени вашего знакомства!

– Думаю, вы не сказали бы так, если бы увидели его несколько часов назад, когда он обвинил меня в предательстве.

Леонора быстро поставила на стол чашку.

– В каком предательстве?

– Дэн считает, что мы с папой передаем англичанам информацию, которая приведет к войне с Америкой.

Леонора тихо ахнула.

– Жаклин! Я беру назад свои слова. Оказывается, меня еще можно поразить!

– Я так и думала, – грустно кивнула Джеки.

– Но как могла взбрести Дэну в голову столь невероятная мысль?

– Наверное, его навели на подозрения мои... довольно необычные поступки.

– Вот что, Жаклин, мне кажется, будет лучше, если вы все подробно расскажете.

И Джеки рассказала обо всем, включая и то, что она и Джек Лэффи – одно лицо. Леонора внимательно ее выслушала.

– Что ж, Жаклин, по крайней мере никто не сможет обвинить вас в праздности. – Леонора отставила чашку.

– Вас это не ужасает?

– А вы думали, что я ужаснусь?

– Откровенно говоря, да.

Леонора грустно улыбнулась:

– Вы забыли, что разговариваете с женщиной, которая в свое время совершила поступок, вызвавший в обществе настоящий скандал, – бросила своего мужа и прежнюю жизнь, чтобы начать новую – в незнакомой стране, где у нее не было ничего, кроме ее принципов... и замечательного и преданного сына, который поехал с ней.

Джеки осторожно сказала:

– Я ничего не знаю о том, как вы жили в Англии. Дэн не хочет говорить об этом... и о своем отце.

Леонора задумчиво разгладила складки юбки.

– Что ж, видимо, настало время поговорить и об этом. Джеки кивнула, чувствуя, что этот неожиданный поворот темы многое для нее прояснит.

– Отец Дэна – прекрасный, очень хороший человек... – заговорила Леонора. – Но английское общество резко отличается от американского, там отношения между классами гораздо более строго и даже жестко регламентированы, особенно среди аристократии.

– Я знаю, что отец Дэна – маркиз, – вставила Джеки.

– Да, маркиз Форсгейт. И настоящий Форсгейт во всем, что это собой олицетворяет, – без тени осуждения пояснила Леонора. – Я вышла замуж за Эдвина по любви. Мои родители, оба благородного происхождения, горячо одобряли этот брак. Когда мы поженились, мне было шестнадцать, а через год родился Дэн. Я считала, что жизнь моя удалась... у меня был обожаемый муж и замечательный сын. Что еще нужно женщине?

Джеки было что на это ответить, но она тактично промолчала.

Леонора прямо встретила взгляд Джеки.

– В течение многих лет мой образ жизни устраивал меня... точнее, я постаралась к нему приспособиться. Правда, мне всегда казалось, что требования Эдвина ко мне как к его супруге давно уже устарели... Мне хотелось иметь право высказывать свое мнение, самой принимать какие-то решения. Но мы принадлежали к высшему обществу, и я скоро поняла, что мой муж, как и все остальные мужчины, только строго придерживается принятых издавна норм поведения, тогда как необычными являются именно мои взгляды. Поэтому я оставалась покорной женой, всегда помнила о том, что должна играть роль его супруги, маркизы, соглашалась со всем, что говорил или делал Эдвин, старалась стать достойной хозяйкой дома и вынуждена была предоставить право растить своего единственного ребенка чужим людям – няне и гувернерам. – Лицо Леоноры исказилось от боли. – Из всех требований Эдвина именно это больше всего меня возмущало. Я хотела сама нянчить и растить Дэна, хотела, чтобы его детство прошло рядом с любящей мамой, которая сразу придет ему на помощь, когда он заболеет или чего-нибудь испугается. Короче, я мечтала стать для него самым близким человеком и настоящим другом. А вместо этого... выкормила Дэна кормилица, растили его гувернеры, а потом его отослали в школу. – Она вздохнула. – Я знаю, Эдвин желал ему добра, но все равно разлука с сыном стала для меня большим горем.

Джеки импульсивно сжала руку Леоноры. Леонора благодарно улыбнулась ей.

– Все пошло еще хуже, когда Дэн вырос. Он всегда был волевым и очень самостоятельным ребенком, но к этому времени обнаружил, что его взгляды прямо противоположны убеждениям его отца. Эдвин гордился своим положением маркиза и принадлежностью к аристократии и ожидал того же от сына. А Дэна возмущало то, что уважение общества отцу обеспечено его титулом, возмущала существующая в Форсгейте система иерархии, бросающаяся в глаза разница между нашим роскошным образом жизни и жалким существованием наших слуг и арендаторов... Короче, вопреки надеждам отца он решительно отказался посвятить всю жизнь заботам о Форсгейте и со временем заняться его бизнесом. И чем тверже стоял на своем Дэн, тем большее раздражение и даже злость вызывал он у Эдвина. Наконец они стали такими непримиримыми врагами, что уже не выносили общества друг друга. Ужаснее всего было то, что я сочувствовала взглядам Дэна и защищала его, так что между мной и Эдвином постоянно возникали ссоры. Стоило мне только высказать свое мнение, как он с яростью восставал против него. И постепенно, несмотря на нашу любовь, уважение и доверие, между нами образовалась пропасть... и с каждым днем она становилась все страшнее и глубже... пока я не почувствовала, что больше не в силах это выносить. – Леонора положила на руку Джеки свою. – Это произошло, когда Дэн окончил Оксфорд и заявил о своем решении уехать в Америку. Он настойчиво звал меня с собой. Я долго раздумывала над своей жизнью, над своими целями, как я их себе представляла, и наконец решилась. Решение нелегко мне далось... потому что я понимала, что Эдвин никогда не простит меня и не позволит мне вернуться. Но я больше не могла жить в этой тюрьме, которая называлась нашим домом. И вот я уехала. – В ее больших светло-карих глазах заблестели слезы. – И до сих пор очень тоскую об Эдвине. В моем сердце никто не сможет занять его место.

– Вы все еще любите его, – проговорила Джеки, потрясенная глубиной переживаний Леоноры.

– Да, и буду любить его всю жизнь.

– А вы его простили?

Леонора кивнула:

– Да, я простила. Но Дэн – нет. – Она не заметила, как по ее щеке скользнула слезинка. – А без этого мой сын никогда не будет иметь покоя. Понимаете, Жаклин, хотя Дэн упорно это отрицает, он очень любит отца и тяжело переживает разрыв с ним. По иронии судьбы каждый из них отстаивает свободу своих взглядов; но если они не уладят свои разногласия, ни тот ни другой не станет по-настоящему свободным. – В глазах Леоноры появилось выражение горечи, но она отмахнулась от нее, озабоченная отношениями Дэна и Жаклин. – Эдвин – продукт того общества, в котором он вырос, и я не могу осуждать его убеждения, хотя и не разделяю их. Так что, Жаклин, отвечая на ваш вопрос... да, я простила Эдвина... и давно уже. Но любви и прощения еще недостаточно. Для счастливого брака необходимы доверие, уважение и понимание, которые поддерживают любовь и страсть. Я не уверена, что у Эдвина есть эти качества... – Она помолчала. – Но уверена, что они есть у Дэна.

Джеки судорожно вздохнула.

– Выдумаете, мне следовало рассказать Дэну правду о Джеке Лэффи и рассчитывать, что он меня поймет?

– Я думаю, что вам следует дать Дэну и себе самой шанс, прежде чем доводить ваш брак до разрыва. – Она проницательно посмотрела на Джеки. – Или вы именно этого и боитесь? Что ваш брак может оказаться удачным?

– Что вы имеете в виду?

– Вы хотите, чтобы я сказала правду?

– Да, – ответила Джеки, хотя сердце ее было против.

– Хорошо... Очевидно, вы очень гордитесь своей независимостью и цените ее. Любовь к Дэну... или любому другому мужчине... означает для вас утрату независимости, а потому для вас нежелательна. Признайтесь мне, не чувствуете ли вы некоторого облегчения после вашей сегодняшней ссоры с Дэном? Как если бы вы ожидали, что он в вас сомневается и таким образом оправдывает ваши представления о браке? – Леонора заставила себя остановиться, хотя многое могла бы добавить. То, что говорил ей Дэн, привело ее к убеждению, что у Джеки сопротивление любви имело более глубокие корни, чем страстная потребность в независимости. В душе Жаклин была юной девушкой, чьи воспоминания о любви неразрывно связаны с воспоминаниями об утрате родного человека и об одиночестве. Но до тех пор, пока Джеки не попросит помощи, Леонора считала себя не вправе касаться этой деликатной темы.

Тщательно подбирая слова, Леонора сжала руку девушки.

– Не делайте этого, Жаклин. Не отталкивайте Дэна своим отказом не любить его, не верить в то, что он вас любит. Подумайте, готовы ли вы пожертвовать своим счастьем ради сохранения независимости?

Джеки потупила голову, чувствуя, как комок встал у нее в горле.

– Вы не обязаны отвечать мне, Жаклин... Но прошу вас, спросите сами себя. Вы заслуживаете права быть счастливой. И Дэн – тоже.

Дэн! В голове Джеки, бешено сменяя друг друга, всплывали картины ее близости с Дэном, его горячие и нежные признания, которые стали более значительными в свете того, что она сейчас услышала.

«Я не намерен заставлять тебя измениться, я не стану отнимать у тебя независимость. Все, что мне от тебя нужно, – это твое уважение... и честность. Но ведь у нас есть и то и другое, не так ли?»

«Я люблю тебя... Ты моя и всегда будешь мне принадлежать».

Она закрыла глаза, вспоминая о том, какой болью исказилось лицо ее мужа, когда он узнал, что она обманывала его, не доверяла ему... как она невольно заставила его подозревать ее в более серьезном преступлении.

Воспоминание о его обвинении словно ножом вонзилось в сердце Джеки.

– Но он подозревает меня в измене собственной стране, – прошептала она.

– Дэн не считает вас предательницей, Жаклин, – мягко возразила Леонора. – Вероятно, у него возникали какие-либо подозрения, но разве вы со своей стороны не сделали ничего такого, что заставило его подозревать вас?

Жаклин растерянно посмотрела на нее:

– Наверное, сделала... Не знаю, что и думать.

– Тогда сегодня больше ни о чем не думайте. – Леонора поднялась. – Уже поздно, а вы и без того слишком утомлены. Вам нужно как следует отдохнуть. Кстати, а Дэн знает, что вы уехали ко мне?

Джеки покачала головой.

– Так он сейчас с ума сходит от тревоги!

– Я не вернусь домой... сейчас, – сразу заявила Джеки.

– Я и не прошу вас об этом. Я только прошу вашего разрешения сообщить Дэну, где вы находитесь и что вы в безопасности. Уверяю вас, он поймет, что вы не желаете нарушать свое уединение... пока не будете к этому готовы. И одновременно я отправлю такую же записку вашему отцу, потому что он тоже наверняка места себе не находит. Вы согласны?

У Джеки не было сил спорить, она просто кивнула. Ей смертельно хотелось спать, чтобы успокоиться и восстановить силы. Ведь неизбежная встреча с Дэном будет нелегкой.

Дэн в волнении расхаживал по гостиной, раздумывая, не заявить ли в полицию об исчезновении Джеки. Он уже побывал у Холта с требованием, чтобы Джеки немедленно вернулась домой. Но Джордж весь побледнел от ужаса и заверил его, что Джеки у него не появлялась. Видя крайнюю тревогу Джорджа, Дэн поверил ему. И когда Холт принялся так же горячо настаивать на том, что они с дочерью и мысли не держали об измене, он решил серьезно принять это к сведению.

Ибо в глубине души Дэн был уверен, что, хотя его упрямая и гордая жена оказалась репортером, печатающимся под псевдонимом злосчастного Джека Лэффи, на ней не было никакой вины. Одно только мучило его – почему она не доверила ему свою тайну?

Но сейчас нужно было прежде всего выяснить, где она может находиться.

Он бросился к выходу, объятый тревогой, которая заслонила собой все остальное. «С ней все в порядке. Жаклин не занимать сообразительности и изобретательности. Она привыкла избегать опасностей и способна сама себя защитить», – пытался он снова и снова себя успокоить.

А если с ней все-таки что-нибудь случилось?!

В дверях Дэн столкнулся с посыльным.

– Простите, сэр. – Невысокий человек нервно одернул куртку.

– Да... В чем дело? – Дэну не терпелось кинуться на поиски Жаклин, а этот незнакомец только задерживал его.

– Вы мистер Уэстбрук? – робко спросил человек. – У меня для вас записка, сэр.

– Давайте ее! – Дэн выхватил записку из рук посыльного, который растерянно попятился.

Когда, прочтя записку, Дэн поднял голову, ни посыльного, ни его экипажа у дома уже не было.

Вернувшись в холл, Дэн еще раз прочитал загадочное послание матери: «Жаклин жива и здорова и находится у меня. Если сейчас ты появишься в Гринхиллсе и увезешь ее домой, ты разрушишь все, чего мне удалось добиться. Пусть твоя жена сама вернется к тебе. Доверься мне. Мама».

Чертыхнувшись, Дэн скомкал записку и швырнул ее через весь холл. Слава Богу, Джеки в безопасности, но почему она уехала в Гринхиллс и сколько намеревается там пробыть? И что она сказала его матери? В каком она состоянии?

Он потер воспаленные глаза, вернулся в гостиную и налил себе солидную порцию виски.

В гостиную проник луч яркого солнца, и в голове Дэна вспыхнула острая боль. Он застонал, крепко зажмурился и схватился за голову.

– Доброе утро, гepp Уэстбрук!

Раздвинув тяжелые портьеры, Грета остановилась у окна. От ее зычного голоса у Дэна снова застучало в голове, и он скрипнул зубами.

– Сколько времени, Грета?

– Половина десятого. – Она громко фыркнула. – Очевидно, фрау Уэстбрук уже встала.

Услышав имя Джеки и мгновенно вспомнив события прошедшей ночи, Дэн стремительно вскочил с дивана, но тут же покачнулся и ухватился за его спинку.

– Кофе, – едва выдавил он. – Мне нужен крепкий кофе, Грета, скорее.

– Кофе готов... Он в столовой, – выразительно сказала Грета, подозрительно всматриваясь в растрепанного Дэна. – Вместе с обильным завтраком. Я приготовила взбитые сливки, жареный бекон, свежий хлеб с маслом...

– Прекратите! – Дэна затошнило. Поймав неодобрительный взгляд Греты, он понял, что она отлично представляла, какое действие должен был произвести на него разговор о еде.

– Фрау Уэстбрук будет завтракать с вами? Значит, все-таки Грету прежде всего волнует Жаклин.

Что ж, она будет рада это узнать.

– Нет, Грета. – Дэн кое-как встал и посмотрел ей в глаза. – Фрау Уэстбрук не будет со мной завтракать. Она уехала на несколько дней в Гринхиллс. – Он в ярости уставился на экономку налитыми кровью глазами.

– Понятно.

– Это все? – спросил Дэн, которому не терпелось принять ванну и сменить одежду.

– Нет, – буркнула в ответ Грета. – Вам принесли записку от министра Гамильтона. – Она достала ее из кармана передника. – Вот она.

Дэн устало потер лоб и развернул записку. Александр просил его зайти как можно скорее. Дэн крепко стиснул челюсти. Что ж, он и сам хотел видеть Александра и рассказать ему, к чему привели его подозрения, а главное, внушить ему, что, хотя Джеки и оказалась этим пресловутым Джеком Лэффи, во всем другом она не виновата. Пусть Гамильтон поищет предателя где-нибудь в другом месте.

– Его статьи с каждой неделей становятся все более провокационными! – Гамильтон швырнул номер «Дженерал эдвертайзер» на стол.

Дэн взял газету, быстро просмотрел содержание статьи, затем положил ее на место.

– Да, – спокойно сказал он. – В свете происходящих в западной Пенсильвании событий она в лучшем случае несвоевременна. – Он прислонился к стене, сложив руки на груди. – Ты из-за нее хотел меня видеть?

– Отчасти да, – отвечал Гамильтон, озадаченный невозмутимой реакцией Дэна. – Статьи Лэффи, да и вся эта проклятая газета Бейча, только разжигают волнения в Питсбурге. Настроения там доходят уже до взрывной точки. Фермеры убеждены, что имеют право отказываться платить установленные налоги. Их подбивают на бурные восстания радикальные республиканцы, которые только и мечтают о том, чтобы вытеснить все федеральные власти.

– Да, я знаю, – произнес Дэн.

– Фермеры избивают акцизных чиновников, разоряют хозяйства тех производителей виски, которые подчиняются закону и платят налоги. Только на прошлой неделе группа вооруженных людей напала на почтовую карету и захватила всю почту. – Он раздраженно взмахнул рукой: – Мы не можем допустить, чтобы эти безобразия продолжались! Они уже достигли такого размаха, что мы вынуждены как-то противодействовать.

– И как именно ты себе это представляешь?

Гамильтон нерешительно повертел в руках перо, затем поднял на Дэна холодный взгляд:

– Если собрать крупные военные силы, это само по себе может привести к устрашению повстанцев и предотвратить дальнейшее кровопролитие. Президент Вашингтон уже распространил прокламацию, в которой требует от мятежников прекратить бунт и предупреждает, что в противном случае объявит о мобилизации войск и в середине сентября выдвинет их в Пенсильванию, чтобы силой обеспечить исполнение законов. – Он вздохнул. – Так уж получилось, что Генри Нокс, наш военный министр, только что ушел в отпуск, и до его возвращения придется мне выполнять его функции.

Дэн тихо чертыхнулся, понимая, что внутренние разногласия в пору нестабильной международной обстановки только осложнят положение Америки. А что касается самой стратегии действий и нового назначения Гамильтона, то Дэн целиком их одобрял: президент Вашингтон не мог выбрать более подходящей кандидатуры для выполнения столь серьезной задачи.

– Нам грозит серьезная опасность гражданской войны, Дэн, – озвучил Гамильтон размышления Дэна. – И это в самый трудный момент, принимая во внимание тяжелые переговоры с Англией. Мы должны установить личности Лэффи и предателя раньше, чем внутренние волнения зайдут слишком далеко. А эта задача снова заставляет меня думать о Джордже Холте и... о твоей жене.

– Вот здесь остановись, Александр!

Гамильтон только сейчас заметил напряженную позу друга и сообразил, что она показалась ему странной еще до того, как он сообщил ему волнующие политические новости.

– Дэн, в чем дело?

– Дело в том, что Жаклин ушла.

– Ушла? – насторожился Гамильтон.

– Не бойся, мой друг! – с горечью усмехнулся Дэн. – Она не сбежала, прихватив с собой национальные секреты. Она находится в Гринхиллсе, у моей матери.

– Почему?

– Потому что я обвинил ее в предательстве, в том, что она передает англичанам секретные сведения. Она не смогла перенести такие обвинения от своего мужа.

– Ты выступил против нее? – Гамильтон был поражен.

– Да. И она не виновна... по крайней мере в предательстве. – Дэн проигнорировал скептический взгляд Гамильтона. – Думай что хочешь, Александр. Моя жена не предавала свою страну. Однако ей удалось направить нас по ложному следу. – Он едва заметно усмехнулся, представив себе гордое лицо Джеки, когда она заявила ему о своем занятии.

– Откуда ты знаешь, что она невиновна?

– Оттуда же, откуда ты считаешь ее виновной. Инстинктивно. В данном случае мой инстинкт говорил правду, а твой – ошибался.

– Понятно. – Гамильтон был озадачен решительным заявлением Дэна. Однако он давно уже убедился в безошибочности инстинкта Дэна, чтобы отмахнуться от него на этот раз... И все же... – В таком случае как ты объясняешь странные ночные вылазки Жаклин? И что ты имеешь в виду, когда говоришь, что она направила нас по ложному следу?

Дэн крепко стиснул челюсти. Он знал, что разговор будет нелегким.

– Я могу ответить на оба вопроса как на один. Ночные вылазки Жаклин преследовали единственную цель – втайне от всех передавать результаты своей работы посыльному, тщательно скрывая сам характер работы, поскольку она совершенно не доверяет своему мужу... Говорю об этом с глубоким сожалением, потому что в остальном моя жена обладает множеством положительных качеств... – Лицо Дэна помрачнело. – Короче, я только что открыл ее тайну.

– Ну, говори же!

– Она и Джек Лэффи – одно и то же лицо.

Гамильтон ошеломленно уставился на него.

– Джек Лэффи Жаклин?

– Да, Жаклин. Моя собственная Jacques la fille. Мы с тобой были настолько уверены, что этим несчастным репортером был Джордж Холт, что просмотрели очевидное... хотя она была все время у нас на глазах!

– Jacques la fille! – повторил Гамильтон и внезапно все понял. Как он мог просмотреть столь точный перевод? Джек-девушка. Но Лэффи – женщина?! Гамильтон с трудом осознавал этот факт. – Жаклин сама тебе это сказала?

– Да.

– И ты считаешь, что ее единственная вина – статьи Лэффи?

– Я это знаю наверняка. – Лицо Дэна мучительно исказилось. – Нужно было видеть ее лицо... и лицо Джорджа, когда я обвинил их в предательстве. Как будто их ударили! Такой шок невозможно подделать, Александр! Ни у Жаклин, ни у ее отца нет доступа к тому, о чем мы с тобой говорим. Да, я совершенно уверен, что тайное занятие моей жены является ее единственным прегрешением. – Он нервно поменял положение и взглянул в окно... в сторону Гринхиллса. – Жаль только, что она не решилась мне довериться.

Александр в изумлении покачал головой:

– Выходит, за этот месяц мы ни на шаг не приблизились к раскрытию личности предателя. – Он нахмурился. – Чертовски досадно! Слава Богу, мы решили хоть одну часть нашей проблемы! Наконец-то мы сможем прекратить подстрекательства Лэффи.

Дэн поднял брови:

– Ты так считаешь?

– Боже мой, Дэн, это же твоя жена!

– Не стану отрицать, – подтвердил Дэн, представив себе лицо Джеки, объясняющей свои поступки.

– Значит, ты можешь просто запретить ей писать и покончить с этим Джеком Лэффи!

– Ты полагаешь, могу? – спросил Дэн и глубоко задумался.

Да, если он настоит на своем, то Лэффи замолчит, волнение населения несколько успокоится и одновременно прекратятся опасные ночные вылазки Джеки. Было только логично так поступить, ибо так поступил бы на его месте любой муж. И именно этого и ожидала от него Джеки.

Но Дэн не собирался это делать.


Глава 16


Считая, что на сегодня он выпил уже достаточно, Дэн отодвинул стакан с виски и заказал чашку черного кофе. Ему предстоял серьезный разговор с Джеки, а для этого требовалась свежая голова. Откинувшись на спинку кресла, Дэн устало прикрыл глаза. В кофейной комнате «Сити-Таверн» не было никого, кроме него самого и сонного официанта, который лениво подошел убрать стакан с виски и поставить на стол чашку кофе.

Дэн взвешивал в уме все варианты, которые помогли бы ему как можно безболезненнее выйти из затруднительного положения. Александр ясно дал ему понять, что категорически возражает против продолжения работы Жаклин.

Дэн решительно этому воспротивился. В тот день, когда он попросил Джеки стать его женой, он поклялся уважать ее личность, принять ее независимые взгляды. Если сейчас он воспользуется правом супруга и прикажет ей оставить работу в газете, то нарушит свое обещание, И таким образом подтвердит все обвинения, которые она бросала ему в лицо.

С другой стороны, Джеки его обманывала, вела свою, скрытую, жизнь и упорно верила самому худшему в нем, потому что была непреклонной бунтаркой... Которая любила своего мужа.

Дэн улыбнулся. Он уже давно это подозревал, но прошлой ночью окончательно понял по выражению ее глаз. Она его любит, однако по каким-то непонятным причинам боится его любить. Дэн мог только догадываться об этих причинах, но осознавал, что любовь к нему Жаклин зародилась совсем недавно и пока еще очень хрупка. Он не допустит, чтобы она погибла.

– Дэн?

Дэн открыл глаза.

– А, привет, Томас!

– Я увидел тебя издали, но не был уверен. – Томас уселся рядом с другом. – А почему ты в середине дня не в своей конторе? Что-нибудь случилось?

Дэн хотел ответить отрицательно, но тут же передумал. Он очень нуждался в объективном мнении и в друге.

– Да, Томас. Кое-что случилось. Но это не имеет отношения к компании.

Томас жестом попросил себе кофе, затем переключил внимание на друга.

– Значит, дело в Жаклин?

– В общем, да.

– Это неудивительно, – усмехнулся Томас. – Твоя жена весьма серьезная дама. Буду рад выслушать тебя и помочь, если смогу.

– Боюсь, это посерьезнее, чем обычная супружеская ссора. – Дэн помедлил. – Томас, дай мне слово, что этот разговор останется между нами.

– Конечно. – Томас принял от официанта кофе и кивком поблагодарил его. – Так в какую передрягу попала твоя Жаклин?

– В «Дженерал эдвертайзер».

– Как это понимать?

– Понимай так, что моя жена связалась с этой газетой.

– То есть написала для нее какую-нибудь статью?

– И не одну. – Дэн криво усмехнулся. – Только не упади со стула, Томас. Жаклин и есть Джек Лэффи.

Томас ошарашен но уставился на него:

– Что ты сказал?!

– То, что слышал. Моя жена – не кто иной, как Джек Лэффи, а правильнее – Jacques la fille. Каждую неделю она пишет по статье, а ночью потихоньку исчезает из дома, чтобы передать ее посыльному, который относит их в редакцию. Так что понимаешь, в чем мои проблемы?

– Жаклин – Лэффи?! – никак не мог опомниться Томас.

– Ты воспринял это так же, как Александр.

– А министр об этом знает? – живо спросил Томас.

– Я сказал ему об этом. Он очень интересовался моей женой и ее поведением.

«Это мне отлично известно»; – подумал Томас, вспомнив разговор между Дэном и Гамильтоном, свидетелем которого он стал незадолго до женитьбы друга. Очевидно, Томас не ошибся в своем заключении, что Гамильтон подозревает Холтов в предательстве. И хотя он был до крайности поражен сообщением Дэна, вместе с тем его охватило невероятное облегчение. Все встало на свои места. Установление личности Джека Лэффи даст Гамильтону еще больше оснований сомневаться в лояльности Жаклин и отвлечет его от истинного положения вещей.

Томас с трудом скрывал свою радость.

– И как ты намерен поступить с Жаклин?

– Понимаешь, никак не могу решить, сохранить ли за ней право вести самостоятельную жизнь или запретить ей это, таким образом лишив ее самой жизни.

– Да, тяжелый вопрос!

– Куда уж хуже, – хмуро согласился Дэн.

Томас испытал невольное сочувствие. Дэн Уэстбрук не мог найти момента хуже, чтобы влюбиться. Томас лучше иных представлял себе, какую боль может принести любовь.

Томас недолго раздумывал, прежде чем решил предать Дэна ради своего будущего. Последнее время он пребывал в радостном волнении, ожидая, что со дня на день переговоры Джея с англичанами будут прерваны. Тогда Америка окажется в состоянии войны с Англией и будет вынуждена заключить союз с Францией. На этом работа Томаса закончится, он получит деньги и возможность начать новую жизнь, а главное – с Моникой! Больше всего его пугала мысль потерять ее.

– Она стала твоей женой, Дэн, значит, она тебе небезразлична, верно? – вкрадчиво заговорил он, видя искаженное болью лицо Дэна и подавляя охвативший его стыд.– Я не знаю, что двигало Жаклин. Но я хорошо знаю женщин... а ты и того больше, чтобы позволить жене завладеть твоим сердцем. Бог знает, что еще и почему она утаивает от тебя. На твоем месте, Дэн, я бы повнимательнее следил за Жаклин.

Томас встал, чувствуя себя последним подлецом, и, не смея смотреть в глаза Дэну, взглянул на свой хронометр, напоминая себе о счастливом свидании.

– К сожалению, мне пора идти... Я уже опаздываю на деловую встречу. – Он нерешительно положил руку на плечо Дэну, сожалея, что иначе не может достичь того, чего так жаждет.

– Спасибо, Томас, за твою заботу. – Не замечая внутренних терзаний Томаса, Дэн допил свой кофе и отставил пустую чашку. – Мне тоже нужно идти. Мне предстоит долгий разговор с женой.

Моника торопливо схватила записку от Томаса и отослала посыльного, с досадой думая, что еще взбрело ему в голову. Ей некогда было уделять внимание его романтическим бредням, потому что как раз сейчас она продумывала очередные пункты своего быстро осуществлявшегося плана. И так уж удивительно было, как ей удавалось выполнять свою миссию, когда, с одной стороны, ей не давал покоя страстно влюбившийся в нее Томас, а с другой – докучал своей нежностью и признаниями в любви Джордж. С каждым днем ее жизнь в Америке становилась все более напряженной.

Вскрыв конверт, она прочитала записку, и ее голубые глаза зажглись интересом. Выходит, своевольная дочурка Джорджа и была тем радикальным репортером «Дженерал эдвертайзер»! Это значительно меняло дело.

Моника прошла в гостиную и уселась на диван, машинально потирая виски. Нужно было тщательно обдумать эту новость. Она еще дважды перечитала записку. Томас правильно предполагал, что участие Жаклин в издании республиканской газеты заставит Гамильтона серьезнее, чем прежде, предполагать, что она и есть предательница, которая пересылает англичанам секретные сведения. Это выведет Томаса и Монику из-под подозрений, и они смогут спокойно закончить свою работу и отослать донесения в Англию. Все устраивалось просто замечательно!

Затем Моника стала размышлять о более серьезной проблеме, о которой ей напомнила предполагаемая вина Жаклин, – относительно связи с Францией. По мере того как благодаря шпионским действиям Моники Америка все больше приближалась к началу войны с Англией, ей необходимо было все чаще пересылать информацию об этом на родину. Ибо, когда Америка наконец вступит в союз с Францией, не только Франция завоюет давно заслуженное господствующее положение в мире, но и выдающийся человек, который скоро встанет во главе Франции, человек, которого Моника любила преданно и самоотверженно.

Но как ее сообщения окажутся у Бонапарта, если их нельзя будет пересылать вместе с товарами Джорджа Холта?

Моника озабоченно нахмурилась, уверенная, что если в измене подозревают Жаклин, то и за Джорджем будет установлена тщательная слежка. Удастся ли ей по-прежнему использовать Джорджа для отсылки важных сведений во Францию? Это слишком рискованно! С другой стороны, как найти другой способ? Не могла же она просить Томаса использовать его связи с Францией! Она не смела заговорить с Томасом о затруднительном положении, опасаясь выдать свои отношения с Джорджем. Но и Джордж не должен был узнать о ее отношениях с Томасом. Иначе рухнет весь ее хитроумно спланированный замысел.

Моника глубоко задумалась над поисками выхода...

– Вы уверены, что готовы к встрече с Дэном? – спросила Леонора, направляясь с Джеки к ожидавшей их карете.

Джеки кивнула:

– Да. Я вам очень благодарна, Леонора, за все, что вы сделали, но не могу же я вечно скрываться в вашем доме. Хотя я не очень уверена в том, какой прием ожидает меня дома.

Леонора остановилась и взяла Джеки под руку.

– Жаклин, помните о нашем разговоре. Дэн – человек сильного характера и строгих принципов. Он может не соглашаться с вашими взглядами, но глубоко вас любит и уважает. Не относитесь к этому легкомысленно, потому что тогда вы окажетесь в очень сложном положении. Отстаивайте свою независимость, но считайтесь и с независимостью Дэна. Самое главное, не бойтесь своих чувств, – тихо добавила она, коснувшись главного вопроса, который ее беспокоил. – Любить и быть любимой – величайшее счастье, которое только может подарить нам жизнь!

– И которое в любой момент может исчезнуть... и без предупреждения, – с грустью ответила Джеки.

– Возможно. Но без любви жить еще труднее. – Леонора обрадовалась, что ей удалось смягчить сдержанность Джеки. – Потому что без нее, Жаклин, жизнь представляется пустой и бесцельной, и сердце человека не можете этим смириться.

Джеки задумчиво вслушивалась в слова Леоноры.

– И помните, Джеки, – ласково улыбнулась Леонора, – если вам понадобится помощь, в Гринхиллсе для вас всегда найдется уютный уголок!

Джеки была глубоко взволнована.

– Благодарю вас, Леонора, – неловко произнесла она, жалея, что не может найти более прочувствованных слов.

Леонора помедлила, затем решительно заговорила:

– Дэн сказал мне, что в юном возрасте вы потеряли свою мать... Я знаю, никому не занять ее место в вашей душе. И все же надеюсь, что когда-нибудь вы подумаете обо мне не как о своей любимой маме, которую знали с детства, а как о близком друге и матери, которую вы приобрели, будучи уже взрослой женщиной.

Лицо Джеки отражало полное смятение. Она подняла взгляд на неуверенное лицо Леоноры, и ее окатило волной теплого чувства.

– Я тоже надеюсь на это, – искренне проговорила Джеки, сердце которой подталкивало ее полюбить Леонору.

И вдруг ее осенило! Она знала, как ответить взаимностью на доброту Леоноры, как вселить радость в ее сердце... и в жизнь Дэна.

Ее охватило нетерпение.

Джеки порывисто обняла Леонору, затем быстро поднялась в экипаж.

– Передайте Дэну, что я его люблю! – крикнула Леонора.

– Если мы с ним договоримся, – осторожно заметила Джеки.

Леонора засмеялась:

– Желаю вам удачи!

– Спасибо!

Экипаж отъехал, Джеки помахала Леоноре рукой и уселась поудобнее. Для подготовки к встрече с Дэном у нее был час езды.

Час, который она использует для послания, которое ей так хочется отправить.

* * *


– Ну все! Достаточно! Я еду за ней! – вслух пробормотал Дэн, расхаживая по гостиной.

Исполнительный Стиверс, как всегда, убирался на втором этаже дома, а Грета, которая после завтрака ни к чему не притронулась, только что вернулась к себе после своего очередного ритуала. На протяжении всего утра она через каждые пятнадцать минут появлялась в гостиной, с обвиняющим видом выгладывала в окно и неистово взбивала подушки на диване, как подозревал Дэн, представляя вместо них его голову и что-то бормоча себе под нос про фрейлейн. Затем кидала на Дэна уничтожающий взгляд и, тяжело ступая, выходила, чтобы через четверть часа снова вернуться.

Терпение Дэна истощилось, и он решительно устремился вниз, намереваясь вернуть домой строптивую жену. Он почти дошел до парадной двери, как вдруг она распахнулась и на пороге появилась Джеки. Увидев мужа, Джеки остановилась и нерешительно произнесла:

– Здравствуй, Дэн.

– С тобой все в порядке?

Джеки наклонила голову:

– Разве ты не получил записку из Гринхиллса?

– Получил... вчера ночью.

– Тогда ты знаешь, что я была у твоей матери. – Джеки едва заметно улыбнулась. – Леонора была так добра ко мне.

– Нам нужно поговорить. – Дэн не желал терять ни минуты.

– Да, конечно.

Дэн указал на гостиную, и, не поднимая на мужа глаз, Джеки прошла вперед и опустилась на диван, но сразу потонула в подушках.

– Что-то я не помню, чтобы на этом диване было столько подушек.

Дэн закрыл за собой дверь и, подтащив стул, уселся напротив.

– Да нет, их всегда было много, только сегодня твоя экономка постоянно взбивала их... По-моему, таким образом она вымещала на них свою злость и желание поколотить меня.

– А... понятно. – Джеки рассмеялась бы, не будь она настроена так серьезно.

– Жаклин, – начал Дэн, – у меня к тебе два вопроса. Первый – есть ли у тебя еще какие-то тайны от меня? И второй – почему ты скрывала от меня, что пишешь статьи в газету? – Он торопливо продолжал, видя, что она хочет его прервать: – Я знаю, мой первый вопрос тебя рассердил, но если ты непредвзято оценишь свои поступки, думаю, ты согласишься, что он вполне оправдан.

Сдерживая волнение, Джеки сложила руки на коленях.

– Со вчерашней ночи я только и думала о своем поведении. И отвечу тебе на оба вопроса. Но сначала, если не возражаешь, я бы тоже хотела спросить тебя.

– Пожалуйста.

Впервые с момента появления в доме она посмотрела Дэну прямо в глаза.

– Ты считаешь меня предательницей?

– Нет! – без малейших колебаний ответил Дэн.

Ее лицо сразу расслабилось.

– Спасибо тебе. А что касается твоих вопросов... Да, теперь ты знаешь все. Разве ты не понимаешь, почему я это скрывала?

– Ты думала, что я запрещу тебе писать в газету.

– А разве нет? Разве ты разозлился на меня не потому, что я оказалась Лэффи?

– Нет, не поэтому. Я разозлился, потому что ты мне не доверяешь, не хочешь верить моим обещаниям. Как может наш брак стать счастливым, если ты совершенно не желаешь мне верить?

Джеки не поднимала взгляда от переплетенных на коленях пальцев.

– Мне нелегко кому-то довериться, Дэн. – Она искоса взглянула на него: – Так ты не станешь требовать, чтобы я отказалась от своей работы?

– Я буду с тобой спорить, но вовсе не по тем причинам, о которых ты думаешь. Я чертовски горжусь твоими способностями... и той независимостью, с которой ты излагаешь свои взгляды.

– Но?

– Но я очень тревожусь за стабильность в стране, да и за тебя. Твои статьи у многих вызывают бешенство, и ты окажешься в опасном положении, если будет установлено твое авторство. – Он задумчиво потер подбородок. – Но теперь, когда я об этом знаю, я смогу защитить тебя.

– Ты намерен поддерживать меня в работе?

– Это тебя удивляет?

– Конечно! – Она недоверчиво покачала головой.

– Не понимаю почему. Мне кажется, я дал ясно понять, что не собираюсь запрещать тебе писать статьи.

– Вынужденное согласие на мою работу совсем не означает, что ты ее одобряешь... особенно когда наши взгляды противоречат один другому. Я никогда не думала...

– Значит, ты ошибалась, верно?

Джеки растерялась.

– Дэн, а что, если об этом узнают министр Гамильтон и все твои друзья-федералисты?

– Александру я уже обо всем рассказал.

– Что?! И как он отреагировал?

– Он приказал мне запретить тебе работу в газете.

– И ты открыто отказался подчиниться его требованию?

– Уж не думаешь ли ты, что ты у нас одна такая независимая особа? – мягко поинтересовался он.

– Нет, конечно. Просто я думала...

– Что я предпочту поддержать своего друга, а не жену, да?

Джеки поднялась с кушетки и отвернулась от Дэна.

– Порой ты ставишь меня в тупик, – пробормотала она, теребя складки платья.

Дэн тоже встал, обнял жену за талию и зарылся лицом в ее густые волосы.

– Ты мне это уже давно говорила, – охрипшим голосом прошептал он. – Но вообще-то меня очень просто понять, я самый обыкновенный и простой человек.

Невольно улыбнувшись, Джеки повернулась к нему лицом.

– Не так-то ты прост, Дэн Уэстбрук.

Он нежно взял в ладони ее лицо.

– Дай нам шанс, chaton. Доверься мне.

– Я попытаюсь, – судорожно выдохнула Джеки. Он нагнул голову, чтобы поцеловать ее, но Джеки уперлась ему в грудь руками.

– Дэн, я знаю, тебе неприятно это слышать, но твой друг министр Гамильтон не из тех людей, которые мирятся с поражением. Если он хочет, чтобы я перестала работать, он не остановится, пока этого не добьется.

– Согласен.

– Он может сообщить Бейчу, кто является Джеком Лэффи. И что тогда?

– Думаю, в таком случае ты можешь потерять работу. – Дэн слегка коснулся ее губ своими.

Джеки отпрянула:

– Дэн! Ты же сказал...

Он улыбнулся и еще ближе притянул ее к себе.

– Бейчем я сам займусь... А если это не даст результата, куплю у него газету.

– У тебя ничего не получится!

– Ты так думаешь?

– Он ни за что не...

– А он об этом и не узнает. У меня много друзей, дорогая, и среди республиканцев, и среди федералистов. Успокойся, твоей работе ничто не грозит. – Он ласково провел рукой по ее волосам. – И тебе тоже, поскольку я знаю, против чего мы выступаем. – Серые глаза Дэна потемнели от страсти. – Полагаю, прелесть моя, мы ответили друг другу на все вопросы. Теперь мне хотелось бы продолжить наш обмен мнениями наверху, в спальне... если тебя это устраивает, моя упрямая и своевольная женушка.

– Нам еще так много нужно обсудить, – неуверенно проговорила Джеки.

– Да, конечно. – Дэн подхватил Джеки на руки и направился к лестнице. – Мы подробно поговорим обо всем... только позднее. Знаешь, без тебя эта ночь показалась мне бесконечной...

Джеки уловила исходящий от него знакомый запах, и ее решимость мгновенно испарилась.

– Мы не сможем разрешить все наши вопросы в постели, Дэн, – слабо возразила она.

– Верно. – Дэн не останавливался. – Зато сможем любить друг друга. Сейчас мне больше всего хочется...

– Фрейлейн! Простите, фрау Уэстбрук!

Громкое восклицание Греты, появившейся в холле, помешало высказаться Дэну.

– Наконец-то вы дома! – Грета остановилась у подножия лестницы, нисколько не смущенная интимной сценой.

– Да, Грета, фрау Уэстбрук дома, – ответил Дэн, намеренно подчеркивая обращение Греты к хозяйке. Он решительно протиснулся со своей ношей мимо массивной фигуры Греты и стал быстро подниматься по лестнице. – Возьмите со Стиверсом отдых до конца дня. – На его голос на площадку второго этажа выскочил Стиверс. – До завтра вы нам не понадобитесь, – сообщил Дэн ошеломленным слугам и озорно засмеялся, когда Джеки спрятала у него на груди смущенное лицо.

Перед распахнутыми дверями спальни он остановился.

– Желаю хорошенько отдохнуть, Стиверс! – весело крикнул он. – И не забудьте запереть за собой дверь.

– Да, мистер Уэстбрук.

Дэн подошел к кровати и бережно опустил на нее Джеки.

– Ох, Дэн, что подумают Стиверс и Грета?

Дэн начал раздеваться.

– А что они могут подумать? – Дэн быстро сбросил одежду и лег рядом с Джеки. – Я безумно хочу тебя, котенок! Безумно! Забудь про вчерашнюю ночь, – ласково попросил он, помогая ей снять платье. – Забудь о своей работе, о наших спорах, обо всем забудь. – Он прижался к ее губам в страстном поцелуе.

И Джеки с радостью подчинилась его ласковому приказу.

Потом она лежала, прижавшись к его горячему сильному телу, встревоженная своими ощущениями. Физически ничто не изменилось, их любовный акт оказался таким же неистовым и полным, как и прежде. Но ей этого казалось недостаточно, она хотела оставаться в объятиях мужа, продлить ощущение покоя, слышать его признания в любви.

– Что с тобой, котенок? – Дэн потерся подбородком об ее макушку, почувствовав ее неожиданное напряжение.

Джеки закрыла глаза.

– Я была так расстроена, когда в тот... в последний раз ты ушел от меня, – выговорила она.

Дэн понял... даже больше того, что она хотела ему сказать. Он приподнял ее лицо и поцеловал в нежно зардевшуюся щеку.

– Я тоже. Больше я тебя не покину. Я так тосковал по тебе, котенок. Так тосковал... – Дэн молча смотрел на ее потупленную голову, затем вздохнул, сдаваясь. – Мне стоило бы догадаться, моя смелая и неукротимая женушка, что твою душу не так легко победить, как твое тело, – проговорил он, притворяясь, что ничего не понимает. – Ты уже опять размышляешь над современными мировыми проблемами?

Новая тема разговора была безопаснее той, о которой вдруг задумалась Джеки.

– Да... меня беспокоит будущее Америки.

– И меня очень беспокоит. – Дэн снова хотел было завести речь о настоящей причине беспокойства Джеки, но передумал. Видно, она еще не готова справиться со своими чувствами к нему. Так что будет лучше, если она сама заговорит на эту тему, а пока пусть все остается по-прежнему.

Дэн поцеловал ее в душистую макушку и поудобнее устроил ее у себя на груди.

– Ну что ж, моя очаровательная учительница, продолжим наш спор.

– Начнем с Лэффи. – Джеки оперлась на локоть и серьезно посмотрела на него.

– Хорошо, начнем с Лэффи. – Он закинул руки за голову.

– Я намерена продолжать работу под его именем.

– Согласен... но только при одном условии. Ты должна показывать мне эти статьи до того, как переправишь их в газету.

– Зачем?

– Чтобы я мог подготовиться к последствиям. Жаклин, я не буду ограничивать твою независимость... Так не отказывай же мне в праве защищать тебя. Ты моя жена, и я очень тобой дорожу!

– Но ты обещаешь не влиять на содержание моих статей?

– Обещаю!

Она кивнула:

– Я верю тебе и принимаю твое условие.

Дэн улыбнулся.

– Я понимаю твою озабоченность моими статьями, особенно теми, где говорится о налогах на виски. Но понятия не имею, откуда у меня может быть информация, которая, как ты думаешь, могла бы заинтересовать англичан.

Дэн продолжал машинально поглаживать ее по голове.

– Я доверяю тебе, Жаклин, – внушительно и серьезно сказал он. – Поэтому расскажу о том, что произошло, и почему я уверен, что среди нас есть предатель.

Дэн подробно рассказал о том, как перед самым отправлением Джея в Англию из стола Гамильтона таинственно исчезли инструкции для переговоров, которые были обнаружены совсем в другом месте его кабинета; о том, что Гренвилл проявил настораживающую осведомленность о каждом требовании американской стороны; о сложных переговорах, которые Джей все еще продолжал вести в Англии.

– Твои еженедельные ночные вылазки из дома и открытые профранцузские взгляды заставили Александра подозревать тебя, – признался Дэн. – Он решил, что ты действуешь по поручению своего отца. Мы уже предполагали, что под именем Джека Лэффи скрывается твой отец, поскольку он имеет возможность появляться на всех мероприятиях, которые посещают самые видные политики, чьи высказывания затем появлялись в статьях Лэффи. К тому же как раз в тот день, когда у Гамильтона пропали бумаги, твой отец выразил необычную для него просьбу. – Дэн пересказал историю с просьбой Джорджа срочно отправить в Европу некую посылку. – Так что, как видишь, улики, хотя, и косвенные, казались нам очень убедительными. Мы думали, что если твой отец не является автором статей – Джеком Лэффи, то наверняка он – предатель. А ты могла быть его сообщницей.

– Понимаю. – Джеки хотела очистить свою семью от подозрений, для чего нужно было установить личность действительного предателя. – Ясно, что министр Гамильтон не ошибается, когда считает, что кто-то передает англичанам секретные сведения. Думаю, ты уверен, что это делается для того, чтобы втянуть нас в войну с ними?

– Конечно.

– Тогда остается выяснить один вопрос – какую цель преследует предатель? Хочет ли он обеспечить превосходство Англии или стремится к союзу Америки с Францией? Раз мы с тобой согласились, что ни я, ни отец с нашими профранцузскими настроениями не замешаны в предательстве, последняя цель уже не является определенной.

– Ты не перестаешь восхищать меня, котенок, – с гордостью сказал он. – Поздравляю тебя с острым прозрением, ты совершенно права.

– Только дай мне время, и я придумаю, как раскрыть заговор и его мотивы.

Дэн едва не подскочил на постели.

– Что ты сказала?!

Джеки удивленно посмотрела на него:

– Я только сказала...

– Да я слышал! – Дэн схватил ее за плечи и пристально вгляделся в ее лицо. – Я запрещаю тебе, слышишь? Запрещаю! Ты не будешь разрабатывать план, как нам поймать изменника, и не будешь принимать участие в его осуществлении! – Он мягко встряхнул ее. – Даже и не думай об этом, Жаклин! Я требую, чтобы ты держалась в стороне! Ты понимаешь?

Джеки упрямо задрала голову.

– Жаклин... Предупреждаю! – зловещим тоном произнес Дэн. – Если придется, я свяжу тебя и запру в комнате, но не позволю тебе подвергаться опасности. Это ясно?

Она молчала.

– Жаклин!

– Хорошо, хорошо, – неохотно ответила Джеки.

– Черт побери... Ты меня с ума сводишь! – Он натянул одеяло повыше. – Довольно разговоров. Не знаю, как ты, а я устал... Вчера я не столько спал, сколько впал в отупение от выпитого. – Он поудобнее устроился и привлек ее к себе.

– Дэн, да сейчас день в самом разгаре! Нам нужно...

– Нам нужно поспать, Жаклин. Ты просто невозможная женщина. И почему только я тебя люблю?.. – сонным голосом пробормотал он.

Джеки чувствовала себя невероятно счастливой.


Глава 17


– Просто ушам своим не верю! – Министр Гамильтон ударил кулаком по столу. – Дэн, ты что, совсем с ума сошел?!

Дэн резко выпрямился.

– Можешь не беспокоиться за мой ум, Александр, с ним все в порядке. Я просто не могу запретить жене писать свои статьи. Эта работа слишком много для нее значит.

– А ты подумал о том, как они влияют на положение в Америке?

– Я указал Жаклин на некоторую резкость и подстрекательский тон ее заявлений. Но я ей полностью доверяю и знаю, что она сможет несколько умерить тон статей, не предавая своих взглядов.

– Ты ей доверяешь?! После всей ее лжи ты еще способен употребить именно это слово?!

– Да, доверяю!

Их взгляды встретились.

– Я могу положить конец деятельности Лэффи, предав огласке, кто скрывается под этим псевдонимом, – тихо сказал Гамильтон.

– Можешь... но не сделаешь этого. Если ты попытаешься, я сделаю все от меня зависящее, чтобы помешать тебе, – так же тихо ответил Дэн.

– Ты настолько ей веришь?

– Настолько я ее люблю.

Гамильтон медленно покачал головой:

– Я не понимаю любви, которая делает мужчину слабым.

– Не слабым, Александр, а цельным. И не слепым. Я знаю недостатки моей жены: видит Бог, я достаточно часто испытывал их на себе. Но я не стану отрицать и ее достоинств. Она прямая, принципиальная и, безусловно, предана своей стране.

– И тебе?

Дэн слегка улыбнулся:

– И мне. Хотя, кажется, не может еще с этим смириться.

Гамильтон задумался.

– Дэн, мы с тобой давно знаем друг друга.

– Да уж больше семи лет.

– Когда мы с тобой познакомились, я только что приехал из Нью-Йорка и вошел в состав конгресса. Я был не очень в себе уверен, потому что не видел вокруг себя единомышленников. Меня обзывали монархистом, тогда как я просто придерживался практической точки зрения на государственное устройство нашей страны. – Он улыбнулся, вспоминая те времена. – И однажды ты сам подошел ко мне и предложил свою поддержку.

– На меня тогда произвели большое впечатление твои искренние и убедительные доводы в пользу сильного национального правительства. Я сразу и полностью согласился с тобой.

– Но множество людей не доверяли моим высказываниям, и их по-прежнему еще достаточно.

– Тебе следовало бы знать, что на меня эти люди не оказали влияния. Я всегда придерживаюсь собственных взглядов на проблемы.

– Как и я. – Гамильтон поднял голову и устремил на друга ясный и решительный взгляд. – Если ты так доверяешь своей Жаклин, то быть по сему. Я не стану вмешиваться... если она не даст мне для этого повода.

Дэн приблизился к столу и протянул другу руку.

– Спасибо, Александр.

Гамильтон пожал ее.

– А тебе я сочувствую. – Его губы дрогнули в улыбке. – Твоя жена обладает редким очарованием, способным помочь забыть о ее ошибках!

Дэн открыто улыбнулся.

– Верно замечено, дружище! С твоего разрешения, пойду в контору, чтобы пораньше вернуться домой и вкусить это очарование.

Гамильтон смотрел вслед ушедшему Дэну и размышлял о сильном чувстве, овладевшем его другом. Он понимал, насколько это осложнила жизнь Дэна. Сам он никогда не женился бы на такой пылкой и неукротимой женщине.

Тем не менее Александр доверял инстинкту Дэна. Поэтому он и согласился с открыто высказанным убеждением Дэна, что Джеки неповинна в предательстве и что, работая в газете, она руководствуется честными и благородными целями. И все-таки Гамильтона сильно беспокоило влияние ее статей на настроение населения. Жаль, что она не может направить их на более...

Гамильтона вдруг осенило. И как он раньше до этого не додумался?!

Он поспешно уселся за стол, схватил перо и начал набрасывать записку.

– Вы хотели меня видеть, господин министр?

Джеки остановилась в дверях, дожидаясь приглашения войти. Получив записку от Гамильтона, она долго раздумывала, отозваться или нет на его просьбу срочно зайти к нему. В конце концов победило любопытство.

Гамильтон стремительно встал:

– Миссис Уэстбрук! – Он пошел к ней навстречу. – С вашей стороны очень любезно так быстро откликнуться на мою просьбу. – В его глазах поблескивали веселые искорки.

– Честно говоря, я не сразу ей уступила, – возразила Джеки.

– В самом деле? – Он поцеловал ее руку. – В таком случае очень рад, что вы передумали.

– А в чем дело, господин министр? – Джеки высвободила руку и пристально посмотрела на Гамильтона. – В своей записке вы упомянули о том, что дело касается национальной безопасности. Зная, что вы разговаривали с Дэном, я делаю заключение, что мое появление здесь имеет отношение к этому разговору.

Гамильтон задумчиво потер подбородок, рассматривая красивую жену Дэна. Тот сказал, она очень открытая и прямая... Что ж, это бесспорно.

– Да, миссис Уэстбрук, мы с Дэном тут поговорили... И поэтому я вас и пригласил.

– В таком случае дело обстоит следующим образом: вам известно, что Джек Лэффи – мой псевдоним, а мне известно, что вы его терпеть не можете. При всем своем уважении к вам, сэр, если вы пригласили меня, чтобы убедить прекратить заниматься работой в газете, вы только напрасно потратите время.

С едва заметной улыбкой Гамильтон указал ей на кресло:

– Не угодно ли присесть?

Джеки настороженно взглянула на него и опустилась на стул. Гамильтон вернулся в кресло за письменным столом. Сплетя пальцы, он уперся в них подбородком и устремил на Джеки серьезный взгляд.

– Вы были со мной откровенны, и я отплачу вам тем же. Да, я действительно знаю, что вы и есть Джек Лэффи, хотя сначала поверил в это с трудом. Однако сейчас, разговаривая с вами, я чувствую, как быстро испаряется мое недоверие. Я пригласил вас вовсе не для того, чтобы запретить вам заниматься интересующим вас делом. Даже наоборот. Я хочу попросить вас, чтобы вы писали еще более противоречивые и возмущающие умы статьи, чем до сих пор.

– Я вас не понимаю.

– Миссис Уэстбрук... Могу я называть вас Жаклин? – Джеки кивнула, и он продолжал: – Так вот, Жаклин, не знаю, говорил ли вам Дэн о наших подозрениях.

– Вы считаете, что существует некий предатель, который снабжает англичан необходимой для них информацией. Исходя из приведенных Дэном доказательств, я с вами согласна. Однако этот преступник – не я и не мой отец.

– Я вас в этом не обвиняю, дорогая.

– В самом деле? Что же заставило вас изменить свое мнение? – саркастически поинтересовалась Джеки.

Гамильтон не мог не восхититься отвагой Джеки.

– Это Дэн заставил меня его изменить. Мы с вашим мужем, Жаклин, старые друзья. И он обладает удивительно тонким и безошибочным инстинктом.

– Я с вами согласна.

– Дэн совершенно убежден в вашей непричастности к предательству.

– Вам достаточно его слова?

И снова улыбка министра.

– Не совсем. Больше, чем его инстинкту, я доверяю инстинкту...

– Кого именно?

– Моему собственному. И во время нашей короткой беседы я убедился, что мой инстинкт говорит мне то же, что и Дэну.

– О!.. Понимаю.

– Я вас удивил?

Настала очередь Джеки улыбнуться.

– Нет, господин министр. Это не удавалось даже Дэну. – Заметив на лице Гамильтона понимающую усмешку, она покраснела и потупила взгляд.

Странно тронутый ее неожиданной застенчивостью, Гамильтон внезапно понял корни чрезмерной привязанности Дэна к своей молодой жене. В Жаклин волнующе соседствовали отвага и невинность, пылкость и женственность, которые сливались в неотразимый вызов для каждого мужчины, тем более для Дэна.

Желая ободрить Джеки, Гамильтон прибегнул к своей способности очаровывать собеседника и, встав из-за стола, с улыбкой приблизился к ней.

– Что касается причин, побудивших меня пригласить вас, буду с вами откровенным. Мне нужна ваша помощь, Жаклин.

– Моя помощь?

– Точнее, помощь Джека Лэффи.

Джеки искренне заинтересовалась.

– Какой именно помощи вы от меня просите? Гамильтон наклонился к ней с заговорщицким видом:

– Я хочу, чтобы вы помогли нам раскрыть предателя.

– Я? Но каким образом?

– Если мы с Дэном рассуждаем правильно, наш заговорщик украл из моего кабинета документы, касающиеся позиции, которую должна была занять американская сторона во время переговоров Джея с англичанами. Видимо, Гренвилл увидел эти бумаги до приезда Джея, и вследствие этого позиция Америки была серьезно ослаблена.

– Понимаю.

– А если предатель узнает, что теперь мы составляем совершенно новый перечень пунктов для переговоров, готовим полностью пересмотренный документ, который будет тайно доставлен Джею в течение ближайших двух недель?

Джеки сосредоточенно размышляла.

– Но если это так, то вы должны держать эту информацию в строжайшем секрете!

– Да, безусловно. Но ведь, кажется, Джек Лэффи каким-то таинственным образом узнает самые тщательно охраняемые тайны нашего правительства?

Джеки молча раздумывала над этим утверждением.

– Я начинаю понимать вас. Новый документ на самом деле вовсе не готовится, так ведь?

– Совершенно верно.

Джеки вскинула на него взволнованный взгляд.

– Значит, вы хотите, чтобы я написала статью, содержащую ложную информацию, в надежде, что это спровоцирует предателя на какие-то действия?

– Вот именно! Вы можете туманно намекнуть, что я составляю для Джея крайне важный документ и что его содержание никому, кроме меня, не известно.

– Но этот намек может поставить вас в крайне опасное положение, – заметила Джеки.

– Возможно. – Гамильтон пожал плечами. – Но если это поможет схватить предателя, то я готов рискнуть.

– Значит, я обману своих читателей, – пробормотала Джеки.

– Но с какой целью? Чтобы защитить страну, Жаклин! Разве ее безопасность не стоит того?

Она посмотрела в его горящие патриотическим пылом глаза, вспомнила о Дэне и о себе. В конце концов, не так уж многое их разделяет, подумала она. Ведь какими бы разными средствами они ни пользовались, цель у них была одна и та же.

– Ну, что скажете, Жаклин?

– Я согласна. – Она решилась без колебаний и сожалений. – Да, господин министр, я это сделаю.

– Нет! – Дэн стремительно заметался по спальне. – Нет, ты не станешь это делать!

Джеки укоризненно взглянула на него и обмакнула перо в чернильницу.

– Разумеется, сделаю. – И она вернулась к писанию.

– Жаклин... – В два шага он оказался рядом и рывком поставил ее на ноги. – Да ты представляешь, как это опасно? А что, если предатель, которого ты пытаешься вывести на чистую воду, узнает, что ты и Джек Лэффи – одно и то же лицо, и подумает, что у тебя есть информация, на которую ты намекаешь? Что тогда? – Дэн резко встряхнул ее. – О чем только думает Александр!

– О нашей стране. – Джеки высвободилась из рук Дэна и попыталась урезонить его: – Дэн, я должна это сделать... Неужели ты не понимаешь? Не только ради Америки, но и ради моего отца. До тех пор, пока мы не узнаем, кто на самом деле является предателем, на нашей семье будет лежать тень подозрения.

– Но это же нелепо! – закричал Дэн. – Я знаю, что ты невиновна, и этого достаточно! Тебе нечего доказывать, Жаклин, нечего!

– Спасибо тебе, – тихо сказала она, и нежное выражение смягчило ее серьезное лицо. – Твоя вера в меня... для меня это очень важно. Но я должна сделать это для себя.

– Черт побери! – в отчаянии вскричал Дэн, готовый любой ценой защитить ее от опасности.

– Дэн, ну как ты не понимаешь? Наконец-то мне представился случай совершить невероятно важное дело – неслыханное для женщины!– По лицу Дэна она угадала, что задела его. – Мне ничто не грозит, – заявила она, стараясь себя в этом убедить. – А вот кто действительно может оказаться в опасности, так это министр.

– Все равно мне это не по вкусу.

– Я знаю, но обязана это сделать. Ты ведь обещал не вмешиваться в то, что я пишу. Помнишь?

– Помню, – хмуро ответил Дэн.

– И что же?

Дэн мысленно чертыхнулся. Он опять оказался в тупике. Если он позволит Джеки выполнить этот возмутительно легкомысленный план, ее жизнь окажется под угрозой. Но если запретит ей участвовать в плане поимки шпиона, если отречется отданного ей обещания, то разрушит хрупкое доверие, которого он добился с таким трудом.

От безвыходности своего положения он снова выругался.

На губах Джеки играла улыбка женщины, сознающей свою победу.

– Спасибо, Дэн. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его в крепко сжатые губы. – Я понимаю, меня не назовешь примерной женой, – призналась она, – но я попытаюсь стать примерной... в будущем.

Несмотря на тревогу, Дэн не мог не улыбнуться.

– И каким же образом? Она обвила его шею руками.

– Когда это испытание останется позади, я постараюсь исполнять роль настоящей жены, о чем ты так мечтаешь.

Он обнял ее за талию.

– Ты меня заинтриговала. И что же ты задумала?

– Как – что? Конечно, научусь у Греты печь пироги с клубникой!

Дэн посмотрел на ее задорное лицо и сразу посерьезнел. Джеки, в свою очередь, испытующе смотрела на Дэна.

– Не волнуйся, Дэн, со мной все будет в порядке. Я тебе обещаю.

Но ни обещание Джеки, ни ощущение рядом ее теплого гибкого тела не могли успокоить волнение Дэна. И в последующие дни предчувствие чего-то плохого ни на минуту его не оставляло.

В темноте ночи одинокая фигура женщины незаметно проскользнула в пустой переулок. Она остановилась, быстро огляделась и, никого не заметив, поспешила дальше. Затем снова остановилась и стала ждать.

Из густой тени деревьев появился мужчина и тихо к ней приблизился.

– Моника? – прошептал он.

Моника откинула с головы капюшон и посмотрела на Томаса сверкающими в темноте глазами.

– Кто же еще! Чего ради ты вызвал меня в такую глухую ночь?

Томас нахмурился, но не стал обращать внимание на ее неприязненный тон. Он сунул ей газету и чиркнул спичкой, чтобы она могла разобрать слова.

– Прочти это.

Моника нетерпеливо выхватила у него газету и стала читать. Затем подняла на него изумленный взгляд:

– Что это значит?

– Только то, что там сказано. Как видишь, Гамильтон готовит новые инструкции для переговоров Джея.

– Но какие еще вопросы он думает поднять на переговорах?

– Откуда мне знать, черт возьми?! – Томас ткнул пальцем в статью Лэффи: – Ты же сама видела. Единственный, кому известно содержание этой инструкции, – это сам Гамильтон. – Он взволнованно взъерошил волосы. – Вопрос в том, как добыть у него эту информацию.

Моника нахмурилась, нервно постукивая ножкой. Она уже приготовила донесение в Париж, где описывала внутреннее положение в Америке как очень напряженное и близкое к взрыву и сообщала о безуспешных переговорах в Англии. Ничто не сможет теперь остановить Монику на ее пути к цели... Ничто!

– Нужно действовать. – Она решительно сжала губы. – Но не можем же мы опять проникнуть в кабинет Гамильтона. Это слишком рискованно!

– Что же делать? Нам позарез необходим этот документ! И больше никто...

– Нет, есть еще кое-кто! – прервала его Моника и улыбнулась.

– Кто?

– Тот самый человек, который так любезно предоставил нам это сообщение... Джек Лэффи!

– Ты думаешь узнать все у нее... у Жаклин?!

– Нет, это ты будешь ее допрашивать!

– Я? Но как я смогу...

Моника отмахнулась от его возражений.

– Я слишком хорошо знакома с Жаклин, Томас. Она сразу меня узнает. А вот ты встречался с ней только один раз... у нее на свадьбе. Если ты получше замаскируешься, например, в мой капюшон, Жаклин никогда не догадается, кто ты такой.

– Еще и маскироваться?! – Томасу стало страшно.

– Да. – Моника взяла его за руку и горячо заговорила: – Ты не можешь оставить меня сейчас, cheri! Ведь успех так близко!

Томас судорожно вздохнул.

– Но она жена Дэна. Я не хочу причинить ей вред.

– А этого и не нужно... Ты должен просто убедить ее. – Видя замешательство Томаса, Моника решила прибегнуть к более действенным мерам. Оглянувшись, она схватила Томаса за руку: – Идем, mon amour! Пойдем ко мне и... поговорим. Ведь мы сможем с тобой договориться, не так ли? – Она одарила его многообещающей улыбкой.

Томас колебался, пытаясь сохранить остатки воли и самоуважения, но, как всегда, не нашел в себе сил устоять перед соблазном. В руках Моники он становился ее послушной марионеткой, и знал это.

Кивнув, он схватил ее за руку и увлек за собой.

– Знаю, Виски, знаю, ты хочешь есть.

Грета уже скоро вернется.

Джеки отдернула портьеру и в третий раз за утро выглянула из окна гостиной. Грета никогда так не задерживалась, ведь скоро наступит время обеда... если только из-за плохой погоды. Джеки напрягала зрение, стараясь разглядеть людей на улице сквозь тонкую пелену дождя.

«Кажется, дождь стал потише, – подумала она. – Всю прошлую неделю постоянно шли дожди с грозами, хочется увидеть чистое небо!»

Сидящий у ног Джеки Виски громко мяукнул и облизнул усы, напоминая, что уже одиннадцать часов, а обычно его кормят гораздо раньше.

Джеки тяжело вздохнула.

– Знаешь, дружок, ты стал слишком избалованным! Еще недавно ты был уличным попрошайкой, а теперь живешь как король. И при этом жалуешься на любое неудобство. – Джеки вспомнила необычные обстоятельства своей встречи с Виски. – А ведь в тот раз я могла уйти и оставить тебя на разъяренного Дэна. Ты слишком напился и не смог бы защититься. Одному Богу известно, что сделал бы с тобой Дэн! И где бы ты тогда был сейчас?

Виски только невозмутимо облизывал лапки.

– Ты испорченный и неблагодарный котенок, вот ты кто!

В это время раздался стук в дверь. Джеки вскочила на ноги.

– Должно быть, у Греты руки заняты. А у Стиверса сегодня свободное утро. Пойду впущу ее. – Джеки поспешила к двери, обогнав Виски. – Наконец-то ты вернулась, Грета! – радостно воскликнула она, распахивая дверь. – Я уже стала беспокоиться... – Слова застряли в горле Джеки, когда внутрь ворвался человек в капюшоне. Он быстро захлопнул за собой дверь и направил на нее дуло пистолета. – Кто вы такой? Что вам нужно? – храбро заявила Джеки, хотя сердце у нее отчаянно заколотилось и она инстинктивно отпрянула назад.

Продолжая угрожающе надвигаться на Джеки, неизвестный ничего не ответил, сверля ее из-под капюшона темными мрачными глазами.

– Если вам нужны деньги, забирайте все и убирайтесь вон! – выкрикнула Джеки, стараясь скрыть охвативший ее страх.

– Мне нужны не деньги, а вы, – прохрипел ворвавшийся.

– Я?! – «Надо же было, чтобы именно сегодня Дэн решил поработать в конторе! И Греты все нет!»

– Именно вы! – Незнакомец навел на нее дуло пистолета.

Джеки постаралась овладеть собой. С минуты на минуту должна вернуться Грета. Если ей удастся задержать мужчину...

Как будто прочитав ее мысли, незнакомец покачал головой:

– Нет, мы немедленно уходим отсюда. Слышите, немедленно!

– Куда? – проговорила она онемевшими губами.

Мужчина положил палец на курок:

– Скорее!

Вдруг он вздрогнул, услышав яростное хриплое шипение. За спиной Джеки он увидел напряженно сгорбившегося черного котенка. В следующее мгновение, растопырив когти, Виски взвился в воздух и вцепился в ногу незнакомца.

Извергая хриплые яростные проклятия, незнакомец стал отдирать Виски.

– Не бейте его! – закричала Джеки и схватила разъяренного котенка.

– Тогда унесите его прочь! – свирепым шепотом приказал ей похититель.

Мозг Джеки отчаянно работал в поисках выхода. На негнущихся от страха ногах она отнесла Виски в гостиную, держась спиной к незнакомцу.

– Успокойся, Виски, – громко сказала она, поглаживая его взъерошенную шерстку. – Все хорошо. – Она быстро оглядела комнату в поисках какого-нибудь предмета, который можно было использовать как оружие. Но ничего не подворачивалось, а сопротивляться сильному вооруженному мужчине было просто глупо.

Взгляд Джеки упал на ее платье. Стараясь делать это незаметно, она вытянула ленточку из отделки рукава и быстро обмотала ее вокруг шеи котенка, уверенная, что незнакомец не обратит на нее внимания, но что она не останется незамеченной для Дэна. Котенок вырвался и удрал с оскорбленным видом.

Джеки медленно повернулась к похитителю:

– Ну вот, больше котенок не заставит вас волноваться.

– Идите! – Незнакомец нетерпеливо указал на дверь. «Господи, где же Грета?» Покачиваясь, Джеки двинулась вперед, делая вид, что вот-вот свалится в обморок.

Очевидно, ее игра выглядела убедительной, потому что мужчина вдруг грубо схватил ее за руку:

– В чем дело?

– Я... – Джеки слабо провела рукой по лбу. – Вы... вы меня испугали... Я едва... – Колени у нее подогнулись.

Проклиная все на свете, мужчина потащил ее к буфету и стал поспешно искать спиртное. Удерживая Джеки одной рукой, другой он выхватил бутылку виски и налил его в стакан.

– Вот, выпейте! – приказал он.

Джеки приняла у него стакан и сделала большой глоток, но поперхнулась и сильно закашлялась.

Мужчина напряженно оглянулся и вдруг понял намерение Джеки. Он схватил ее за локоть и снова поднял пистолет к ее лицу:

– Нечего тянуть время! Живее!

Джеки охватила паника. Времени у нее уже не было, а Грета так и не появилась. Что же делать?

Уголком глаза она увидела сидящего в коридоре Виски, который облизывался, уставившись жадным взглядом на стакан со спиртным, который держала в руке хозяйка. Джеки осенила идея... Последняя надежда!

Повернувшись и сделав вид, что подчиняется приказу похитителя, она разжала пальцы, и стакан упал на пол и разбился, обрызгав виски все вокруг, включая платье Джеки.

Последнее, что успела заметить Джеки перед тем, как незнакомец вытолкал ее из дома, был Виски, который осторожно крался в гостиную, не отводя взгляда от лужи виски... а потом вдруг поднял голову и проводил горящими зелеными глазами Джеки, против воли покидающую дом.

– Добрый вечер, гepp Уэстбрук. – Грета встретила Дэна в дверях, приняла от него плащ и тут же вручила ему стакан с бренди. – Я вижу, дождь наконец прекратился.

– Да, слава Богу! – Дэн взял у нее стакан. – Хотя на улице стоят такие лужи, что я едва добрался до дома.

Грета встряхнула мокрый плащ Дэна.

– Ваш плащ насквозь промок! Вы можете заболеть! Сейчас принесу вам еще бренди. – Она быстро двинулась к кухне.

– Спасибо, Грета, – остановил ее Дэн. – Достаточно и одной порции. – Он невольно улыбнулся про себя. С тех пор как две недели назад Джеки вернулась из Гринхиллса, экономка стала по-прежнему проявлять к нему повышенное внимание и заботу.

Со стаканом в руке Дэн шел по коридору.

– Скоро будет готов обед, Грета?

– Как только захотите вы и фрау Уэстбрук.

Дэн окинул взглядом холл, затем перевел его на лестницу:

– А что, Жаклин отдыхает?

– Нет, сэр, фрау Уэстбрук еще не вернулась.

– Как это не вернулась? Откуда?

– Но я не знаю, сэр.

– Что значит «не знаете»? – Дэн встревожился. С момента опубликования статьи Лэффи Джеки обещала ему не выходить одна из дома.

Грета нахмурилась:

– Я была на рынке, герр Уэстбрук, когда ваша жена ушла.

– Черт побери! – Дэн треснул по стене кулаком, так что Грета вздрогнула. – Куда она могла пойти в такую погоду? 

– Извините меня за смелость, герр Уэстбрук, – заявила Грета, вся ощетинившись, – но я считаю, что вы слишком беспокоитесь о ней и без причины волнуетесь. Я знаю фрау Уэстбрук с детства, и у нее нет обыкновения сообщать кому бы то ни было о своих намерениях.

Дэн почти не слышал ее, встревоженный дурными предчувствиями.

– Во сколько вы вернулись с рынка?

– Кажется, вскоре после одиннадцати. Я задержалась из-за дождя.

– То есть около одиннадцати?! – Дэн взглянул на часы и побледнел. Было почти пять вечера. Джеки отсутствовала уже почти шесть часов. – Она не оставила никакой записки?

– Нет, сэр.

– А где моя карета?

– В каретном сарае. Она весь день там стоит. Значит, Гринхиллс исключается.

Дэн сунул стакан в руки Греты.

– Вы куда, герр Уэстбрук? – поспешая за ним, спросила Грета.

– Поеду к Джорджу Холту, – спускаясь на тротуар, бросил через плечо Дэн. – Если Жаклин придет домой раньше меня, заприте ее в доме и никуда не выпускайте!


Глава 18


Новый слуга Джорджа Холта, Реддинг, раскрасневшийся и запыхавшийся, вбежал в столовую.

– Мистер Холт!

Удивленный Холт поставил чашку. С тех пор как Джеки перебралась жить к мужу, вечерние часы в доме проходили в грустной тишине.

– Что случилось, Реддинг?

– Извините, сэр, но пришел мистер Уэстбрук и настаивает...

– Джордж, Жаклин у вас? – ворвался в комнату Дэн.

Джордж встал из-за стола.

– У меня? Нет...

– А она приходила к вам сегодня?

– Нет, я не видел ее весь день!

– Черт побери! – Дэн с досадой стукнул кулаком по своей ладони.

– Реддинг, вы свободны, – сразу отпустил Холт слугу, догадавшись, что дальнейший разговор будет сугубо личным. Когда тот удалился, Джордж с тревогой обернулся к Дэну: – Что случилось, Дэн?

Дэн беспокойно заметался по столовой.

– Ее целый день нет дома. Вы ее не видели, Грета тоже...

Напряжение Джорджа несколько ослабло.

– Но, Дэн, это же так похоже на Джеки. Должно быть, она куда-то ушла.

– В такой дождь?!

– Ну, погода Джеки никогда не пугала.

– Вы читали в последнем номере статью Лэффи? – спросил Дэн, останавливаясь.

– Разумеется, читал. – Джордж снова насторожился. – А какое отношение может иметь местонахождение Джеки к содержанию статьи?

– Это была приманка.

– Что именно?

– Да содержание статьи, – нетерпеливо взмахнул рукой Дэн. – О том, что Александр якобы готовит новые инструкции для переговоров Джея.

– И вы предполагаете, что Джеки сфабриковала информацию, настолько важную для Америки?!

– Не предполагаю, а знаю это наверняка.

Джордж вспылил:

– Я не намерен слушать, как вы обвиняете мою дочь в...

– Джордж! – Дэн с силой вцепился в спинку стула. – Вы пропустили самое главное! Поступок Жаклин вовсе не безнравственный и не беззаконный, а полностью патриотический! Фактически она поставила себя под удар, чтобы защитить свою страну!

– Я не понимаю...

– Статья написана по просьбе Александра и в полной тайне. Жаклин должна была поместить в «Дженерал эдвертайзер» ложную информацию с целью выманить на свет истинного предателя. Александр просил Джеки никому об этом не говорить, поэтому она и скрыла это от вас.

Когда смысл затеянного дошел до Джорджа, он смертельно побледнел.

– А что, если этот... предатель на все готов, чтобы завладеть документами?

– Рассуждая логически, он должен был пойти к тем людям, которые могли знать подробное содержание инструкции, к Александру или Лэффи. Надеюсь, что все-таки к Александру!

– Да, к министру Гамильтону, – ухватился за эту мысль Джордж, но не мог отмахнуться и от другой возможности. – Мыс вами не единственные, кто знает о личности Джека Лэффи. Остается еще тот парнишка, который передает в редакцию статьи Жаклин, а также те, кому он мог рассказать об этом.

– Вот именно! – Дэн снова стремительно заходил по комнате, сцепив руки за спиной. – Если по какой-то вероятности преступник знает, что Жаклин – это Лэффи... – Он не смог продолжить эту пугающую мысль.

– А вы не могли убедить ее отказаться писать эту статью? – спросил Джордж, но сразу понял, что вопрос просто нелепый.

Дэн горько рассмеялся:

– Вашу дочь просто невозможно в чем-либо убедить, Джордж! Она никого не слушает, никому не доверяет и полагается только на самое себя. И как бы я ни пытался ее переубедить, я не смог пробиться сквозь ее проклятую уверенность в себе.

– Вы ее очень любите... – тихо проговорил Джордж.

– Всем сердцем! – так же тихо ответил Дэн. – И постоянно доказываю ей, что она может мне доверять, и знаю, что она этого хотела. И все равно не позволяла себе довериться мне... Как будто боялась этого.

Джордж устремил на него задумчивый взгляд, вспомнив первый вечер, когда Дэн признался ему в любви к его дочери. Обратившись к Джорджу со всем уважением и искренностью, Дэн уже тогда стремился понять свою невесту, задавая Джорджу вопросы, на которые тот предпочел не отвечать, надеясь, что Джеки сама на них ответит. Но она этого не сделала. Так что ее отцу приходилось сделать это за нее.

– Джеки говорила с вами о своей матери? – тихо спросил Джордж.

Что-то в его тоне заставило Дэна остановиться и посмотреть Джорджу в глаза.

– Нет, никогда.

– Я так и думал. Даже со мной она редко заговаривала о Марии.

– Мне известно, что ваша жена умерла, когда Джеки была еще маленькой.

– Ей было десять, это очень сложный возраст... С одной стороны, она уже понимала, что значит любовь матери, а с другой – относилась к ней с безотчетной детской привязанностью.

– Они были близки?

– Невероятно! Мария была замечательной женой и матерью: исполненной любви и жизни, воспитанной в духе традиций, но при этом достаточно мудрой, чтобы понять и оценить все своеобразие личности Джеки. Она даже предвидела, что уникальный склад характера Джеки не позволит ей удовлетвориться только семейным кругом, что она будет стремиться к участию в общественной жизни.

– Отчего умерла ваша жена?

По лицу Джорджа пробежала болезненная судорога.

– Это произошло так внезапно... для всех нас! У Марии всегда было очень слабое здоровье. И вдруг у нее началась горячка... и ничто ей не помогало. Она умерла всего через два дня.

– Джеки... – Дэн понял, каким это было потрясением для Джеки.

Джордж ответил на его незаданный вопрос:

– Вы не знали Джеки до смерти Марии. Она была совершенно иной: открытой, веселой и доверчивой девочкой. А потом все резко переменилось.

– Да, она перенесла огромное горе.

– Она была потрясена, опустошена. Когда я сказал ей о смерти Марии, она не произнесла ни слова и не пролила ни одной слезинки, просто заперлась в своей комнате и почти не выходила. Когда наконец она стала по-прежнему есть и заниматься, она уже нисколько не напоминала ту резвую и живую девочку, какой была раньше. Только через много месяцев мы с Гретой смогли как-то вернуть ее к жизни. – Он печально покачал головой. – К сожалению, рана, нанесенная ее душе смертью обожаемой матери, была слишком глубокой.

– Это не так, – взволнованно возразил Дэн. – Вы были с ней рядом, вы ее любили, разделяли с ней горе, утешали ее, когда она плакала.

– Нет, Дэн. В том-то и беда. Джеки не плакала. Ни тогда, ни потом. Со смерти Марии она ни разу не пролила слез... по любой причине.

Дэн вздрогнул и вспомнил, что действительно никогда не видел, чтобы Джеки плакала. Какой бы разгневанной или огорченной она ни была, она ни разу не заплакала... даже когда ее обвинили в предательстве.

– Она любит вас, Дэн, – мягко сказал Джордж. – Джеки любовь представляется ужасной слабостью. За долгие годы она приучила себя быть независимой от кого бы то ни было. Видимо, она считает, что, если ее покинут, так ей будет легче это пережить. Это ее своеобразная защита от глубокой личной утраты.

– Меня она никогда не потеряет, – горячо ответил Дэн.

– Я это знаю. И думаю, Джеки это тоже знает.

– Джордж, мне нужно найти ее. Если с ней что-нибудь случится...

Джордж покачал головой, отвергая страхи Дэна.

– Мы должны сохранять спокойствие, Дэн! Зная Джеки, могу предположить, что ей просто надоело сидеть взаперти и, когда дождь немного утих, она решила погулять. Да, может, она уже вернулась домой, пока мы здесь разговариваем! – Он нахмурился. – Но только для того, чтобы быть уверенным, я потихоньку начну поиски. Вы уже проверяли, нет ли ее у вашей матери? – Дэн покачал головой, и Джордж продолжал: – Понятно. Я сам свяжусь с Леонорой. А вы отправляйтесь к министру Гамильтону. Тот факт, что он самая вероятная жертва и до сих пор еще не подвергся нападению, заставляет меня думать, что Джеки просто вышла погулять и находится где-нибудь неподалеку. А потом я зайду к вам.

Дэн кивнул, нисколько не успокоенный – он был почти уверен, что Джеки попала в беду... и что, несмотря на свою проклятую самостоятельность, отчаянно нуждается в его помощи.

– Вы нашли фрау Уэстбрук у ее отца? – спросила Грета, выбегая в холл.

У Дэна сердце упало: вопрос Греты уничтожил его последнюю надежду.

– Нет, Грета. Отец не видел ее весь день. А мне не приносили никаких сообщений? Например, от министра Гамильтона?

– Нет, ничего не было. – Грета казалась расстроенной. – У вас есть причины предполагать, что фрау Уэстбрук в опасности?

– Не знаю. Но я намерен это выяснить.

Тут в воздухе пронесся черный клубок шерсти и бросился Дэну в ноги.

– Убирайся, мне не до тебя! – Дэн сердито взглянул на Виски.

Но Виски ответил на это необычным шипением, а неожиданно стал тереться о сапоги Дэна и жалобно мяукать.

– Нет у меня спиртного, и мне не до игр с тобой. Так что лучше... – Вдруг внимание Дэна привлекла яркая зеленая ленточка на совершенно черной шерсти котенка. – А это у тебя что? – Дэн присел на корточки и снял с шеи котенка ленточку. – Это же лента от платья, в котором сегодня была Джеки!

Грета старательно вгляделась.

– Да, это она. – Она побледнела. – Я только сейчас вспомнила, что с самого утра в первый раз вижу котенка фрау Уэстбрук. Он не приходил ко мне в кухню... не просил поесть.

Дэн крутил в руках ленточку, вспоминая, как утром он лежал в кровати и наблюдал за одевающейся Джеки.

Он крепко сжал ленточку в ладони, словно она приближала его к Джеки.

Виски снова замяукал и нетерпеливо потерся о колени присевшего на корточки Дэна.

Дэн нагнулся к нему.

– Ты был с Жаклин, малыш? – тихо спросил он. – Ты это хочешь мне сказать?

Виски замер и моргнул огромными зелеными глазами. Дэн втянул воздух и закашлялся.

– Господи, от тебя так и разит виски!

– Видно, отведал его еще утром, – сказала Грета. – Когда я вернулась с рынка, на полу в гостиной валялся разбитый стакан, и весь пол и буфет были забрызганы виски.

Дэн стремительно выпрямился.

– Разбитый стакан? Чей?

– Я думала, ваш, – растерянно сказала Грета.

– Нет, я сегодня ничего не пил. И это не может быть Джеки... ведь она не пьет виски. – Дэн прошел посмотреть в гостиную. – Значит, здесь был кто-то еще. – Он осмотрел все вокруг буфета. – Кто же это мог быть? И знает ли этот человек, где находится Джеки?

Из холла послышалось громкое настойчивое мяуканье. Они бросились туда и увидели Виски, сидящего у входной двери и повернувшего к ним голову.

Дэн насторожился:

– Можно подумать, что этот проклятый кот знает, где Джеки.

– Герр Уэстбрук, это вполне возможно! Кошки невероятно умные животные. Если Виски был рядом с фрау Уэстбрук, когда она вышла, он может знать, где она находится. А если это так, то он отведет вас к ней!

Дэн недоверчиво хмыкнул:

– Вряд ли! – Он снова посмотрел на Виски, который продолжал жалобно и словно с упреком мяукать. – С другой стороны, мы уже перебрали все возможности. Если вы правы, Грета... – Дэн прошел в свой кабинет, достал из письменного стола пистолет и поспешно вернулся в холл. Распахнув дверь, он скомандовал: – Ну-ка, Виски, веди меня к Джеки!

Виски мгновенно вылетел наружу и сбежал по лестнице, задержавшись только для того, чтобы посмотреть, следует ли за ним Дэн, затем исчез за поворотом.

– Приведите ее домой целой и невредимой, герр Уэстбрук! – крикнула вслед Грета, нервно комкая передник.

– Приведу, Грета! Любой ценой приведу!

Сидя на жестком деревянном стуле, Джеки отчаянно пыталась вырваться из стягивающих ее веревок, но они не поддавались.

Она провела в этом маленьком деревенском домике уже много часов. Кончики пальцев у нее онемели, а в кисти рук и щиколотки больно врезались веревки.

Первый парализующий страх уже отступил, но оставалось недоумение по поводу странного поведения похитителя.

Для преступника он подозрительно сильно нервничал. Правда, он ловко вывел Джеки из дома, прижав к ее ребрам пистолет, чтобы она не вздумала сбежать или позвать на помощь. Затем он провел ее по пустынным из-за сильного дождя улицам, а после они очень долго пробирались по мокрому лесу, пока не оказались в этом домишке. Здесь он толкнул ее на стул и связал ей ноги и руки.

Но после этого его поведение резко изменилось. Он удалился в дальний конец комнаты, расхаживая, как возбужденное животное, и стараясь держаться подальше от Джеки. Было ясно, что он и не думает убивать свою пленницу.

Что же ему нужно?

Наконец он перестал метаться и заговорил, и Джеки все поняла.

Ему нужна была не Жаклин Уэстбрук, а Джек Лэффи.

– Мне нужны факты, и немедленно, Лэффи, – прошипел человек, стирая со лба обильный пот.

Джеки смотрела на него, понимая, что человек, который знает о ее работе в газете, и есть тот предатель, которого ищет Гамильтон. Как он это выяснил, гадать было некогда. Джеки всегда понимала, что риск быть разоблаченной со временем становился все больше. И вот этот день наконец настал, и преступник привел ее в этот дом, чтобы узнать подробности якобы готовящихся инструкций Гамильтона для Джея.

– Вы располагаете новыми документами, которые будут направлены Джею в Лондон. Расскажите мне о них. – И похититель подкрепил свое требование угрожающим взмахом пистолета.

Либо его явное волнение, либо патриотизм Джеки придали ей отваги. Так или иначе, но она уставилась на человека, лицо которого скрывали низко надвинутый капюшон и маска с прорезями для глаз, совершенно невинным взглядом.

– Не имею представления, о чем вы говорите и зачем притащили меня сюда. Кто такой этот Лэффи? Меня зовут Жаклин Уэстбрук, и я требую, чтобы меня немедленно освободили.

В его темных глазах промелькнуло какое-то выражение – удивление или восхищение?

– У меня нет времени на пустые разговоры, Лэффи, – угрожающе проворчал он.

– А почему вы так уверены, что я и есть этот Лэффи? – Джеки тянула время, надеясь, что ключ к ее местонахождению уже заметили. Она могла поклясться, что Виски бежал за ними, когда ее тащили по лесу, но не осмелилась обернуться из опасения выдать себя. Но она надеялась, что не ошиблась и что, следуя за запахом спиртного, Виски добежал до домика и, не сумев проникнуть внутрь, поспешил домой за Дэном.

И еще Джеки отчаянно надеялась, что Дэн обратит внимание на расплескавшееся в гостиной виски и на ленточку, повязанную вокруг шеи котенка.

Похититель Джеки выругался и еще крепче стиснул рукоятку оружия.

– Мне известно, кто вы такая, и я не намерен шутить! – хрипло заявил он, но его голос прозвучал скорее отчаянно, чем угрожающе.

Джеки наклонила голову набок:

– Вы меня убьете?

– Если придется.

– А что вы хотите узнать?

– Я уже сказал... Инструкции, которые министр Гамильтон готовит для Джея.

Джеки нахмурила лоб:

– А я думала, что Джей уже в Англии.

– Вы отлично знаете, что он действительно там.

– Тогда я вас не понимаю. Разве у него не было инструкций по проведению переговоров, когда он уезжал?

Мужчина судорожно вздохнул, и в его глазах промелькнуло какое-то смущение.

– Почему вы решили допрашивать меня в этом месте? – продолжала Джеки, пользуясь временным преимуществом. – И сколько еще вы намерены держать меня здесь?

– Сколько понадобится!

– Разве вы не можете раздобыть нужные вам сведения где-нибудь в другом месте?

Он энергично тряхнул головой:

– Вы единственная, кто может ответить на наши вопросы.

«Наши вопросы? Значит, похититель действует не в одиночку! Тогда необходимо установить его сообщника».

– И где же ваши помощники?

Он взвился:

– А кто сказал, что у меня есть помощники?

– Вы сами, вот только что, когда упомянули, что вам нужны ответы на «ваши» вопросы. Естественно, я подумала...

– Здесь я задаю вопросы, Лэффи! – проревел он.

– Хорошо. – Она смерила его спокойным взглядом, затем решила на время отказаться от попытки выяснить имена его сообщников и задумчиво посмотрела на его пистолет. – Простите мою смелость, сэр, но если вы намерены пустить в ход оружие, то как вы получите нужные вам ответы, убив меня?

Он выглядел положительно смятенным.

– Я так не думаю. – И он покачал головой, скрытой под капюшоном.

Джеки испытала огромное облегчение, поняв, что он не намерен стрелять. Следовательно, ее жизни не грозит немедленная опасность. Если только к нему на помощь не примчится какой-нибудь менее выдержанный сообщник. Но Джеки оставалось только смириться с таким риском. Сейчас ей нужно было тянуть время и надеяться, что Дэну не изменит его вещий инстинкт.

Прошел еще час, и ее похититель злобно треснул кулаком по стене:

– Мне надоело тратить время на пустые разговоры, Лэффи! Мое терпение иссякло. – Он угрожающе приблизился к Джеки. – Больше никаких обманов, говорите только правду.

Джеки шевельнулась, поморщившись от боли, когда веревки врезались ей в руки.

– Я сказала вам правду. Я не знаю, кто такой Лэффи, и не обладаю нужной вам информацией. У меня почти совсем онемели руки и ноги, а веревки врезаются в тело. Пожалуйста, отпустите меня.

Он поколебался, затем зашел ей за спину и слегка ослабил веревки.

– Освободить вас я не могу.

– Но я так хочу есть... и пить! – пробормотала Джеки.

– Хорошо, я принесу вам еды, может, она освежит вашу память. – Он вышел, старательно скрывая лицо под капюшоном.

Джеки облегченно вздохнула. Она не знала, куда направился ее похититель и сколько времени будет отсутствовать. Но была уверена, что каждая минута приближала момент ее спасения... или гибели.

Она решительно запретила себе думать об этом. Дэн обязательно найдет ее! Разве он не поклялся всегда и везде защищать ее?

Вдруг она осознала смысл случившегося. С каких это пор она стала такой романтичной дурочкой? Как она позволила себе верить обещаниям своего мужа? Разве она не привыкла надеяться только на себя?

Она с трудом сглотнула подступивший к горлу комок. «Прошу тебя, Дэн, найди меня! – умоляло ее сердце, пренебрегая доводами разума. – Ты мне так нужен!»

Минуты текли одна задругой... а веревки так и не поддавались.

Прошло несколько часов, прежде чем Джеки услышала шаги возвращающегося похитителя. Измученная и расстроенная безуспешными попытками высвободиться, Джеки настороженно смотрела на своего врага, пытаясь угадать его намерения.

Он явился с хлебом, сыром, портвейном и... с набором вопросов, на которые Джеки не собиралась отвечать.

– Я думал, что проведенное в одиночестве время развяжет вам язык, – пробормотал он, разворачивая пакет с едой.

Джеки облизнула пересохшие губы.

– Я так проголодалась, что была не в состоянии думать.

– Ладно, – кивнул он и хотел было развязать ей руки, но передумал. Вместо этого он подошел ближе, наломал на кусочки хлеб и сыр и поднес к ее рту.

Джеки с благодарностью поела, считая глупостью отказываться от возможности поддержать свои силы, не зная, что ждет ее впереди.

– Теперь пить, – попросила она.

Он молча поднес к ее губам бутылку. Джеки сделала несколько жадных глотков.

– Спасибо. – Она слизнула с губ капли вина. Горло у нее все еще горело от жажды, но она боялась захмелеть.

– Еще? – угрюмо спросил он.

– Нет, спасибо.

Он выпрямился и стал нервно расхаживать по комнате, стиснув кулаки.

Внезапно он круто обернулся к ней.

– Ну вот, вы удовлетворили и голод, и жажду. А теперь отвечайте на мои вопросы, черт побери!

У Джеки гулко заколотилось сердце.

– Но я не могу дать вам информацию, которой не располагаю.

Она вздрогнула, когда он со всей силой треснул кулаком по спинке стула, испугавшись, что теперь он примется ее избивать. Но он отошел в другой конец комнаты и, повернувшись к ней спиной, закинул голову и опрокинул в глотку полбутылки вина.

Джеки облегченно вздохнула. Ей очень хотелось спросить у него, сколько сейчас времени, но она подавила это желание, опасаясь возбудить в нем подозрения, что надеется на помощь. Она быстро оглянулась через плечо. Судя по серому свету, проникавшему в крошечное окошко, день уже клонился к вечеру.

Сколько еще времени ей удастся удерживать этого человека от решительных действий?

– Я иду, иду, Виски!

Дэн быстро пробирался по лесной тропинке, довольный, что дождь перестал, а сумерки еще не скоро. Уже около часу он следовал за Виски, и тот ни разу не сбился с пути. Дэн не сомневался, что сегодня утром котенок шел этой же тропинкой: на рыхлой из-за дождя почве четко отпечатались следы его лапок.

Но куда ведет этот след и где находится Джеки?

При мысли о самом страшном у Дэна холодок пробегал по спине. Он старался не поддаваться страху, потому что инстинкт говорил ему, что Джеки все еще жива и здорова и что Виски ведет его прямо к ней.

Итак, Дэн шел вслед за Виски, которого вело чутье.

Внезапно котенок замер на месте и настороженно выгнул спинку. Затем припал к земле и заскользил вперед, утробно урча. Дэн осторожно крался за ним, стиснув в руке пистолет, но вскоре остановился.

Он увидел небольшой домик, едва заметный из-за окружающих его деревьев.

Дэн настороженно вглядывался в это уединенное строение – казалось, там никого не было. Он быстро двинулся вперед и остановился рядом с Виски, на расстоянии броска от домика.

– Джеки здесь? – спросил он Виски сквозь стиснутые зубы. Он чувствовал ее присутствие, как если бы она позвала его.

Затем он услышал доносящийся из домика голос – мужской, грубый, который произнес что-то непонятное... а после – женский голос.

Это Джеки!

В голове Дэна словно что-то щелкнуло. Тремя прыжками он оказался у двери и ударил в нее всем своим весом.

– Жаклин!

– Дэн! Я здесь! – закричала она, не думая о последствиях.

Ее похититель вздрогнул и напрягся. Затем со страхом уставился на дверь, которая стала поддаваться под ударами Дэна. В следующий момент человек в маске попятился, бросился к заднему окошку, разбил локтем стекло, с трудом протиснулся в него и исчез в лесу.

– Дэн! Он убегает! – закричала Джеки.

Но муж либо ее не расслышал, либо не придал значения побегу преступника и продолжал выбивать дверь.

Наконец дверь с оглушительным треском рухнула и внутрь ворвался Дэн с поднятым пистолетом. В сумраке комнаты он увидел Джеки и бросился к ней.

– Ты в порядке? – встревоженно спросил он, торопливо развязывая веревки.

– Да, все хорошо. Он не причинил мне вреда. – Она вздрогнула, когда в освобожденных от веревок руках и ногах появилась резкая боль. – Но, Дэн, он сбежал! – Она указала на разбитое окно.

Дэн подбежал к окну и выглянул в него, но ничего, кроме деревьев, не разглядел. Уже темнело, и обыскивать лес было бесполезно.

– Ничего, мы его найдем, – заверил он Джеки, возвращаясь к ней. – А сейчас я должен позаботиться о тебе. – Он начал осторожно растирать ее онемевшие руки, с болью глядя на глубокие следы от веревок у нее на запястьях. Затем занялся восстановлением кровообращения в щиколотках, но Виски терся своим пушистым тельцем о ноги Джеки и мешал ему.

– Виски! – улыбнулась Джеки котенку. – Я знала, что твой крестный, поможет тебе найти меня.

Услышав это странное заявление, растиравший ей ноги Дэн на секунду поднял удивленный взгляд, но потом снова занялся своим делом – у них еще будет время поговорить.

– Попробуй теперь встать на ноги, котенок. Я тебе помогу.

Джеки неуверенно поднялась, держась за плечо Дэна.

– Хорошо! – похвалил он. – А теперь попробуй идти. Он обхватил ее за талию и стал водить по комнате, пока она не почувствовала, что уверенно стоит на ногах.

– Дэн, спасибо тебе. – Она остановилась посреди комнаты, придерживаясь за плащ Дэна, и подняла взгляд на его озабоченное лицо. – Я здорова и невредима, правда. – Она улыбнулась ему. – Мой тюремщик даже накормил меня.

Дэн ласково взъерошил ее кудри:

– Я готов убить тебя, но не сейчас. – Он погладил ее по спине, как будто желая удостовериться, что она здорова и невредима. – Мне стало так легко на душе, я так рад, так счастлив... – У него перехватило горло.

У Джеки дрогнуло сердце, и она подалась вперед, в объятия мужа, закинув руки ему на шею.

– Я знала, что ты меня найдешь, – тихо прошептала она, прислонившись лицом к его груди.

Ее неожиданное, впервые произнесенное признание в доверии исполнило Дэна такой радости и любви, что у него защемило сердце. Он с силой прижал ее к себе, захваченный глубоким чувством, которого не желал скрывать.

– Больше я глаз с тебя не спущу! – Он поцеловал ее в спутанные волосы.

Его угроза подействовала на Джеки как обещание рая.

– Пойдем домой? – усталым голосом спросила она. Дэн кивнул, на время сдерживая обуревавшие его чувства. Он нагнулся и подхватил Джеки на руки.

– Что ты делаешь?

Дэн вышел с ней в дверной проем и углубился в лес, а Виски ни на шаг от них не отставал.

– Несу тебя домой, родная. Потому что сама ты не сможешь преодолеть такое расстояние.

– И? – спросила Джеки, заподозрив еще одну причину для этого.

– И потому, что в таком случае я буду уверен, что ты никуда снова не сбежишь от меня.

Она вздохнула, опустив голову на широкое плечо Дэна, и закрыла глаза. Несмотря на показную браваду, случившееся отразилось на душевном состоянии Джеки. Ей было так приятно прижаться к сильному телу Дэна.

И будь проклят здравый смысл!

– Скорее! Они дома!

Радостный крик Греты разнесся по дому Уэстбруков.

Через минуту в холле оказалось множество сияющих лиц, когда торжественно шествующий Виски привел домой хозяина и хозяйку.

Джордж очнулся первым, буквально оттолкнув Грету, чтобы обнять дочь.

– Джеки... малышка моя... С тобой все в порядке?

Джеки спустилась с рук Дэна на пол и кинулась к отцу.

– Все в порядке, папа, правда, не волнуйся!

– Слава Богу! – Он прижал ее к себе, встретившись увлажненным слезами взглядом с глазами Дэна. – Я тебе так благодарен!

Дэн не успел ничего ответить, так как Грета, убедившись в нормальном состояний Джеки и принимая во внимание поздний час, начала громогласно распоряжаться Стиверсом и Реддингом. Мужчины поспешили за ней в кухню, чтобы приготовить горячую пищу для хозяев дома.

Оставшись в кругу семьи, Леонора погладила Джеки по спутанным волосам.

– Я так рада, что вы уже дома. Когда я получила записку от вашего отца... – Она метнула взгляд на сына: – Это ведь было не просто исчезновение, верно, Дэн?

Дэн нахмурился.

– В данный момент, мама, не имею права говорить тебе что-либо, – честно сказал он. – Достаточно сказать, что жизнь Джеки подвергалась опасности и что больше я такого не допущу!

Джеки с улыбкой сжала руку Леоноры:

– Ваш сын героически спас меня. Если бы вы его видели, вы бы им гордились.

– Не сомневаюсь. – Она поцеловала Джеки в лоб. – Я горжусь вами обоими. – Она вгляделась в измученное лицо Джеки, в темные круги вокруг глаз и повернулась к Джорджу: – Вечер был таким длинным, и я буквально падаю с ног от усталости. Если моя карета неподалеку, вы проводите меня домой, Джордж?

– Сейчас? Извините, Леонора, но мне хотелось побыть с Джеки, пока я не буду уверен... – Он замолчал, с опозданием поняв смысл просьбы Леоноры. – О, понимаю... – Он медлил с ответом.

– Папа, не волнуйся, я действительно чувствую себя хорошо,– заверила его Джеки. – Только очень устала. – Она потерла виски. – Ты не будешь возражать, если мы поговорим завтра? Мне нужно как следует отдохнуть. – Она посмотрела в сторону кухни: – Лучше поговори с Гретой. Объясни ей, что я съем целую гору еды... только завтра... после того как отдохну.

Джордж смягчился:

– Ну конечно! Отправляйся поскорее в постель, а я провожу мать Дэна в Гринхиллс, а потом вернусь домой. Для всех нас этот день оказался очень тяжелым.

– Спасибо, – с благодарностью произнесла Джеки.

Дэн обнял ее за талию:

– Пойдем, котенок, я отведу тебя наверх. – Он повел ее к лестнице, обратившись по дороге к матери и Джорджу: – Мы ждем вас завтра утром.

– Но не раньше двенадцати, – твердо заявила Леонора.

Встревоженный Джордж обернулся к ней.

– Вы думаете, что Джеки так измучена, что проспит до полудня? – спросил он, когда Дэн и Джеки уже не могли его слышать.

– Вовсе нет! Думаю, через какие-нибудь пару часов Джеки уже оправится, – его Леонора. – И хотя мне неизвестны все обстоятельства ее исчезновения... – Она многозначительно покашляла. – Думаю, вы знаете больше меня. Но Жаклин выглядит очень утомленной, и только.

– Почему же вы откладываете наш визит на позднее утро?

– Потому что полагаю, что нашим детям нужно побыть наедине, сэр, – веселой улыбкой отвечала ему Леонора. – Внутренний голос говорит мне, что Дэн и Джеки находятся на краю самого восхитительного открытия, о котором я молила небеса. – Она взглянула наверх и решительно кивнула: – Да, уверена, что лучше всего будет появиться завтра днем!

Джордж широко улыбнулся ей.

– Кажется, я начинаю понимать, от кого Дэн унаследовал свой поразительный инстинкт.

Их прервали громкие голоса, доносящиеся из кухни.

– Я больше не собираюсь спорить с вами относительно моих пирогов, герр Стиверс! – гремел голос Греты.

Леонора вздрогнула, а Джордж громко рассмеялся.

– Я уже давно привык к решительным манерам Греты, – галантно сказал он. – Так что, пока вы пошлете за своей каретой, пойду сообщу, что ей придется отложить до завтра все, что она готовит.

Дэн бережно уложил Джеки в кровать и раздел ее, оставив только рубашку. К тому моменту, когда он улегся рядом и натянул одеяло, она уже почти спала.

– Дэн... мы должны его найти... Он предатель... – пробормотала она с закрытыми глазами.

– Тихо, любимая. – Он убрал упавшие ей на лоб пряди спутанных волос. – Потом об этом поговорим, а сейчас спи. – Он поцеловал ее в лоб, и, вздохнув, она закрыла глаза.

Дэн сидел рядом, глядя, как она засыпает, и радуясь, что она уже дома. Чуть позднее в комнату проскользнул Виски и вспрыгнул на кровать. Видя, что Джеки уснула, он свернулся рядом с ней в клубок, помаргивая на Дэна зелеными глазами.

– Я не возражаю, дружище, – успокоил его Дэн. – Сегодня ты заслужил право спать здесь.

В ответ Виски облизнулся и зажмурил глазки.

Перевозбужденный сегодняшними переживаниями, Дэн продолжал сидеть рядом, погрузившись в размышления. По дороге домой Джеки подробно рассказала о своем похищении, но из ее рассказа Дэн не смог извлечь ничего, что указывало бы на личность негодяя. По ее словам, это был рослый и не старый еще мужчина, с темными глазами, который странно нервничал, и у него имелись сообщники. Но этого было явно недостаточно.

Вместе с тем Дэн восхищался изобретательностью, с какой она уклонялась от ответов на вопросы незнакомца, затягивая время, а также оценил ее выдумку с ленточкой от платья, которая помогла Дэну найти ее. Если бы не ее сообразительность... Дэн даже думать не хотел о том, что могло бы с ней случиться.

Он встал и начал расхаживать по спальне, пытаясь найти отгадку на головоломку.

– Дэн? – сонно прошептала Джеки.

– Ты уже проснулась, милая? – Он взглянул на часы и поразился тому, как незаметно пролетели два часа.

Она села на постели и сладко потянулась.

– Мне намного лучше.

– Рад это слышать, – улыбнулся он.

Их взгляды встретились в наполненной ночным сумраком комнате.

– Ты спас мне жизнь, – прошептала она.

– Это ты – моя жизнь! – горячо возразил он.

Она протянула к нему руки:

– О Дэн!

Больше ей не нужно было ничего говорить.

Он подошел, прижал жену к себе и приник к ее губам. Джеки с пылкостью ответила на его жадный поцелуй и вскоре ощутила, как Дэн задрожал от страсти.

Она стала поспешно помогать ему освободиться от одежды, трепеща от желания ощутить рядом его сильное горячее тело. Под тонкой рубашкой выступили ее возбужденные соски, и Дэн перевел взгляд на это чудо.

– Господи, как ты прекрасна! – прошептал он и стал горячо целовать выступающую из выреза рубашки грудь. Затем спустился на пол и встал на колени. – Знаешь, я в жизни не испытывал такого ужаса, как сегодня! Больше всего меня пугает мысль потерять тебя. – Он не отрывал от нее взгляда, и Джеки замерла. – Я и не знал, каково это – так зависеть от другого человека. И признаюсь, меньше всего ожидал, что она придаст мне силы, а не ослабит меня.

Он перецеловал ей каждый пальчик, ладони, багровые следы от веревок на кистях рук. Затем приподнял ее маленькую ножку и коснулся губами красных отметин на щиколотках.

– Ты не представляешь, как ты мне нужна! – шептал он, целуя ее и чувствуя, как его горячие поцелуи рождают в ней ответную дрожь. – Джеки... – Он наклонился и поцеловал ее тонкие гладкие колени. – Ты больше чем прекрасна, моя любимая! Ты божественна!

Не в силах справиться с вихрем чувств, он мгновенно оказался рядом и овладел ею со всей страстью и любовью, которые его переполняли. Джеки отдалась ему с удивившей ее самое глубиной чувств, о которой она и не подозревала.

– Люби меня! – умолял и требовал он, выдыхая эти слова ей в горячие губы. – Никогда не покидай меня, не пугай так снова!

Видя в его глазах нескрываемую любовь, Джеки прошептала:

– Не покину, не бойся.

– Люби меня, – прошептал он в страстной неуемной мольбе.

Она обвилась вокруг него, всем телом прижалась к нему, вбирая его как можно глубже в себя.

– Я люблю, – выдохнула она.

Это долгожданное признание заставило его загореться.

Он утонул в ее теле и в море своих ощущений и стремительно приближался к концу, жаждая испытать его одновременно с женой.

И освобождение пришло как взрыв, одновременно вознося их к небесам, заставляя выкрикивать имена друг друга и парить вне земного притяжения.

Потом они лежали рядом, ослепленные и изнуренные страстью. – Скажи еще раз. – Дэн поднял голову и взглянул на Джеки, откинув с ее лба влажную от пота прядь волос. – Я хочу снова услышать твое признание, уже не в приступе страсти... Скажи, Джеки!.. Видит Бог, я ждал его целую вечность!

Веки Джеки затрепетали, и Дэн затаил дыхание при виде сильного чувства, зажегшегося в глубине ее синих глаз. Она медлила, в глазах ее промелькнули и пропали опасение и уязвимость, затем она положила руку на щеку мужа.

– Я люблю тебя, – шепотом произнесла она вслух то, что уже давно к нему чувствовала. – Меня это немного пугает, но я тебя очень люблю.

Дэн поцеловал ее ладонь.

– Ничего не бойся, мой ласковый котенок! Я никогда тебя не покину. Мы будем с тобой вместе всю жизнь. – Он легко коснулся ее губ своими. – Теперь слушай меня, Джеки. Я всегда буду тебя любить. И так же, как ты принадлежишь мне, я принадлежу тебе!


Глава 19


– Неужели это всегда будет таким чудесным? – прошептала Джеки, имея в виду их долгую страстную ночь. 

– Всегда, chaton, всю жизнь! – Дэн поднес к губам ее локон, позолоченный первыми лучами солнца.

Джеки молчала.

– Жаклин! – Дэн посмотрел на нее. – Я знаю, как ты боишься будущего. Даже знаю почему. – И в ответ на ее удивленный взгляд сказал: – Мы с твоим отцом разговаривали... о твоем детстве и твоей маме.

Джеки опустила глаза, но Дэн не дал ей уйти в себя. Мягко подняв ее лицо к себе, он заставил ее смотреть ему в глаза.

– Я знаю, какую пустоту ты ощутила после ее смерти. Хотелось бы мне в тот момент быть рядом с тобой, сказать тебе, что со временем эта боль пройдет, обещать, что никогда тебя не оставлю, что тебе больше не придется испытывать такое горе утраты. Но меня не было. Поэтому я говорю тебе это теперь. Я люблю тебя, Жаклин. Ты можешь рассчитывать на мою любовь, потому что она принадлежит тебе навечно и без всяких условий. Я сильный, здоровый и совершенно уверен в своих чувствах.

Он погладил ее по щеке, желая вычеркнуть из ее души последние крохи сомнения.

– Разве я обманывал тебя, когда говорил, что всегда буду принимать тебя такой, какая ты есть, и не попытаюсь тебя изменить?

– Нет.

– Вот и сейчас я тебя не обманываю. – Он переплелся с ней пальцами и прижал их к своей груди. – Мы созданы друг для друга, дорогая, и ничто на свете не сможет ни разлучить нас, ни изменить мои чувства. Даю тебе в этом слово.

Джеки слегка улыбнулась:

– Слово джентльмена?

Он засмеялся:

– Нет! Слово мужа. Оно бесконечно надежнее, чем слово джентльмена.

– Это хорошо! Потому что за прошедшие месяцы ты показал себя не совсем джентльменом.

– Потому что ты, котенок, заставляла меня забыть о благородном поведении. Ты постоянно бросаешь мне вызов.

– Кстати, кажется, ты поклялся убить меня! – шутливо напомнила она.

Дэн задумчиво кивнул:

– В самом деле! – нахмурился, вспомнив, при каких обстоятельствах произнес эту угрозу. – Вчера ты меня до смерти напугала.

Джеки оперлась подбородком ему на грудь.

– Мне очень стыдно, правда! В следующий раз обещаю тебе быть более осторожной.

Дэн резко сел на постели, едва не сбросив Джеки на пол.

– В какой еще следующий раз?!

Джеки смущенно подобрала одеяло и завернулась в него.

– Ну, я имею в виду... Я же сказала, что мой похититель именно тот предатель, которого разыскивает министр Гамильтон. К сожалению, ему удалось сбежать. Поэтому нам нужно продумать меры, которые помогут раскрыть не только его, но и его сообщников. А поскольку Лэффи является для них самой вероятной целью...

– Только через мой труп! – в гневе вскричал Дэн, спрыгнул на пол и взволнованно заметался по комнате. – И думать не смей, чтобы снова использовать как приманку статьи Лэффи!

– Но, Дэн, я не...

– Нет и нет! Даже и не думай!

– Отличная идея! – воскликнул Гамильтон.

– Ты тоже сошел с ума, Александр? Как и моя жена? – возмутился Дэн.

– Я так и думала, что вы согласитесь, – сказала Джеки, не обращая внимания на замечание мужа. – По-моему, принимая во внимание обстоятельства, это наш единственный выход.

Дэн стукнул кулаком по столу Гамильтона:

– Если ты позволишь появиться такой же статье, как прошлая, ты навлечешь на Джеки повторное похищение! А я этого не допущу! Мне наплевать на нашу дружбу и на патриотизм! – Он метнул взгляд на Джеки: – И будь прокляты все мои обещания! На этот раз я этого не допущу, Жаклин, ты не напишешь такую статью.

Джеки шагнула к нему и застыла в воинственной позе.

– Ты запрещаешь мне писать?

– Черт побери, вот именно – запрещаю!

– А я отказываюсь подчиняться этому приказу.

– Позвольте сказать мне, – мягко вмешался Гамильтон, скрывая улыбку при виде хрупкой девушки, храбро противостоявшей несгибаемому Дэну Уэстбруку. – Я собирался предложить Лэффи несколько иной подход. Он должен спровоцировать предателя на определенные действия и вместе с тем никак не подвергнуть опасности Жаклин. Не желаете ли послушать? – Он весело улыбнулся. – Или так и будете насквозь прожигать друг друга яростными взглядами?

– Я слушаю, – буркнул Дэн, не оборачиваясь к нему.

– Я тоже. – Джеки и не думала сдаваться.

– Вижу! – усмехнулся Гамильтон и присел на край стола. – В последней статье Джеки сослалась на слухи о том, что я готовлю новые инструкции для переговоров Джея.

– Вот именно, и из-за этого ее едва не убили, – мрачно подтвердил Дэн.

– Но в следующей статье я предлагаю известить читателей, что новый план переговоров уже готов и только ждет ближайшего транспорта в Англию. Далее Лэффи должен упомянуть, что подробности этого плана не известны ни ему, ни кому-либо другому. То есть их знает только тот человек, который составил этот план.

– То есть вы. – Джеки взглянула на министра с явным интересом и восхищением.

– Разумеется. Поэтому допрашивать вас, Жаклин, преступникам уже не будет надобности: во-первых, потому, что эта новая статья убедит их, что вы не лгали похитителю о своем полном незнании плана переговоров, а во-вторых, по той причине, что они не рискнут организовать новое похищение – появление Дэна в том домике показало, что придется иметь дело и с ним.

– А в какое положение это ставит тебя, Александр, ты не подумал? – наконец обернулся к другу Дэн.

– Я считаю, что мне совершенно нечего опасаться. – Гамильтон улыбнулся. – Поскольку из статьи Лэффи будет ясно, что документ тщательно спрятан в моем кабинете, я буду проводить дома большую часть рабочего дня. А Дэн, вы и я будем по очереди снаружи следить за моим кабинетом.

– Но поверят ли предатели этой информации? – засомневалась Джеки.

– Безусловно, если вам удастся преподнести ее в убедительной, но достаточно уклончивой форме, – с озорной усмешкой произнес министр. – Вы же, кажется, хвастались, что вы неплохой писатель?

– Да, сэр, – немедленно ответила Джеки и нахмурилась. – Но если ваш план удастся, эти негодяи проникнут в ваш кабинет, чтобы отыскать документы.

– На это я и рассчитываю.

– Но, господин министр, ведь этого документа не существует!

– Да, но он появится! – Гамильтон обошел стол и помахал исписанными листами бумаги. – К тому времени, когда выйдет ваша статья, в одном из ящиков моего стола будет спрятано письмо, чье содержание будет полностью отличаться от того, которым сейчас руководствуется Джей во время переговоров с Гренвиллом.

Джеки подошла к столу:

– Вы намерены направить Джею инструкции, которые изменят его тактику переговоров?

– Нет. Я хочу направить преступников по ложному пути, заставив их так думать. Поймите, Жаклин, если это письмо не будет решительно отличаться от предыдущих инструкций Джею, мы не будем уверены, что изменники немедленно предпримут какие-то действия. Да, нам нужно их схватить, но также необходимо выяснить, на кого они работают – на Англию или на Францию. – Он задумчиво потер подбородок. – В первоначальных инструкциях я настаивал, чтобы Джей потребовал возмещения за американские суда, захваченные англичанами, а также обеспечил защиту американских судов и договорился о благоприятных условиях торговли с Британией. В теперешнем же письме я посоветую Джею поддерживать мир с англичанами любой ценой, соглашаться на любые их условия, только чтобы избежать войны.

– Если предатели англичане, это их порадует, – ответил Дэн. – Они доставят копию этого письма на первый же пароход, который отправится в Англию из Филадельфии. И когда Гренвилл прочтет этот документ, он поймет, что Америка готова сдать свои позиции, и станет решительно настаивать на своих требованиях.

– Но если предатели французы, – вмешалась Джеки, – они тоже поспешат выкрасть письмо и срочно доставить его во Францию, чтобы их правительство как можно быстрее выработало план действий с целью разрушить союз Америки и Англии!

Но тут ей пришло в голову, как легко это осуществить! За солидную мзду можно будет подкупить сколько угодно английских морских разбойников, которые будут захватывать американские корабли, и таким образом будут разорваны неустойчивые мирные отношения, пока еще связывающие Америку и Англию, и обе страны будут втянуты в войну.

– Вот именно, – согласился Гамильтон. – Таким образом, будь наши предатели англичане или французы, мы раскроем не только их, но и их задание. – Он вопросительно посмотрел на Дэна и Джеки: – Так что, попробуем?

Джеки обернулась к Дэну:

– Да.

– Да, но с определенными условиями.

– Вечно у тебя условия, – вздохнула Джеки.

– Первое условие – я пишу эту статью вместе с тобой, Жаклин. Не потому, что сомневаюсь в твоих способностях, но я больше посвящен в работу Джея и имею кое-какой опыт в военных вопросах. Во-вторых, пока преступники не будут схвачены, я требую, чтобы ты дала слово не выходить одна из дома и не открывать дверь незнакомым тебе людям! – Он многозначительно взглянул на нее. – И в-третьих, за кабинетом Александра будем следить только мы с ним, он – во время работы, а я – во время его отсутствия. И никто больше! Ну как, мой упрямый мистер Лэффи, вы по-прежнему согласны?

Джеки задумалась. Дэн, безусловно, исходил из благородного стремления защитить ее, но может ли она позволить ему принять участие в своей работе?

– Соглашайся, chaton, – тихо попросил Дэн, протягивая ей руку. – Ведь я только забочусь о тебе и вовсе не думаю повелевать! – Он затаил дыхание, ожидая, готова ли его жена на такой серьезный шаг.

Джеки улыбнулась и приняла его руку.

– Да, Дэн, я все равно согласна.

Дэн ожесточенно растирал ноющие от напряжения шею и плечи. В который раз за эту сырую августовскую ночь он пытался найти более удобное положение, скорчившись в мокрых зарослях деревьев, что служили ему укрытием, напротив канцелярии Гамильтона. Он напряженно вглядывался в сумрак, но вокруг все было тихо и мирно.

Дэн потер утомленные глаза. Новая статья Лэффи вышла в свет три дня назад, и с тех пор сон стал для него недостижимой мечтой. Каждый час бодрствования Дэн проводил или на перекрестке Третьей и Честнат-стрит, наблюдая за конторой Александра, или, покидая свой пост с появлением Александра, бдительно сторожил Джеки.

План Гамильтона быстро терял свою привлекательность.

Вдруг Дэн насторожился и стал еще более пристально вглядываться в темноту. Кто-то приближался.

Приготовившийся к рывку вперед, Дэн совершенно не ожидал приглушенного звука и какого-то движения за своей спиной, но мгновенно обернулся и бросился на темную фигуру. Схватив неизвестного за горло, он подтащил к себе его мягкое тело.

– Кто вы такой? – сквозь зубы спросил он, сбивая шляпу с дергающейся головы незнакомца.

На руку Дэна упала масса густых волос, а рука незнакомца вцепилась в его бицепс.

– Дэн... ты меня задушишь!

– Джеки?! – Дэн отдернул руки и быстро пригнул ее голову к траве, чтобы их не могли заметить. – Черт побери, Джеки! – прошипел он. – Какого черта ты здесь?

Джеки осторожно потерла горло и села на землю.

– Ты не спал уже три дня, и я пришла помочь тебе. Не бойся, я в точности исполнила твои распоряжения!

– Жаклин... – Он присел рядом, напомнив ей готовую к прыжку пантеру.

– Я ушла не одна, со мной была Грета, – быстро объяснила Джеки. – Мы даже взяли экипаж. Я велела вознице высадить меня на Уолнат-стрит, в квартале отсюда. А потом он поехал отвезти Грету домой. – Джеки вздохнула, видя, как ходят желваки на щеке Дэна. – Я понимаю, что нарушила третье условие, что следить за конторой будете только вы с министром. Но это не так уж страшно, правда? – Она с надеждой улыбнулась Дэну.

Дэн схватил ее за плечо:

– Я немедленно отправлю тебя домой!

– Ой, ты делаешь мне больно, – нарочито пожаловалась Джеки, чтобы отвлечь его.

Дэн погладил ее по горлу.

– Я же мог выстрелить в тебя, Джеки! Да ты понимаешь, что я мог тебя убить?

– Никогда! Тебе не позволил бы это сделать твой инстинкт. Ты бы сразу сообразил, что это я.

Дэн усмехнулся, поражаясь тому, как ловко жене удается его успокоить.

– Твоя вера в меня просто потрясает, – пробормотал он. – Только скажи: если уж мой инстинкт такой непогрешимый, почему я его не послушался и давно уже не убил тебя?

Джеки улыбнулась:

– Потому что твоя рассудительность превосходит даже твой знаменитый инстинкт. Не говоря уж о твоей необычайной способности оценивать мои таланты!

Дэн засмеялся:

– Верно, котенок. Не стану с тобой спорить.

Джеки посмотрела в сторону конторы Гамильтона:

– Никого не заметил?

– Нет, все тихо. Кажется, ты собираешься оставаться со мной?

– Если ты настаиваешь, я уйду, но только в этом случае.

Дэн улыбнулся:

– Но ты можешь обещать, что все время будешь держаться за моей спиной?

– Обещаю!

– Я серьезно, Жаклин.

– Я тоже.

Он легонько поцеловал ее в кончик носа.

– Ну ладно, прощаю. Тем более что ты добросовестно выполнила два моих требования.

– Я тебя люблю, Дэн.

– Я знаю, – с нежностью прошептал он, глядя ей в глаза. – А вооруженные нашей любовью, мы с тобой сделаем все на свете!

Дэн устроил Джеки рядом, обнял ее за плечи и снова стал следить за пустынной улицей.

Время тянулось медленно.

В самый глухой час Дэн снова почувствовал острое ощущение надвигающейся опасности. Он напрягся и сжал плечи Джеки, предостерегая.

Джеки сразу очнулась от легкой дремоты и стала вглядываться в темноту, гадая, что мог услышать или увидеть Дэн. Ей казалось, что все по-прежнему тихо. Тем не менее она не шелохнулась, доверяя безошибочному инстинкту Дэна.

Через несколько минут она расслышала звук шагов... осторожных, почти беззвучных. Шаги замедлились, затем возобновились и стали еще тише и медленнее, когда человек завернул за угол улицы. Джеки затаила дыхание, пристально наблюдая за освещенной смутным лунным светом фигурой в капюшоне... Вот человек осторожно, но настойчиво постучал в дверь конторы Гамильтона.

Джеки и Дэн не двигались. Незнакомец склонился к замку, повозился с ним, через некоторое время выпрямился и открыл дверь. Он отступил на тротуар и быстро посмотрел в оба конца улицы, чтобы убедиться, что его никто не видит.

Джеки неотрывно смотрела на человека. Его рост... телосложение... осанка... манера двигаться... Она прижала ладонь ко рту, заглушая восклицание.

– В чем дело? – еле слышно спросил Дэн.

– Это тот самый человек, который меня похитил.

– Ты уверена?

Джеки закивала:

– Абсолютно! Что будем делать?

Дэн пристально следил за незнакомцем, подавляя желание схватить и убить того, кто покушался на жизнь Джеки.

Незнакомец проник в контору.

– Будем ждать, – прошептал Дэн. – Сколько бы ни потребовалось...

Казалось, прошла целая вечность, тогда как на деле всего полчаса, в течение которых Джеки и Дэн настороженно скрывались в тени деревьев. Они следили за слабым огоньком свечи, который сопровождал передвижение незнакомца по кабинету. Тот метался взад-вперед, пока не замер в дальнем углу кабинета, где стоял шкаф министра.

– Кажется, предатель нашел свою добычу, – пробормотал Дэн.

Почти сразу после этого огонек погас и дверь приоткрылась. Человек осторожно вышел на улицу. Джеки рванулась вперед.

– Стой! – Дэн крепко схватил се за руку.

Джеки снова пригнулась рядом с мужем – она и не подумала его ослушаться, сознавая важность дела.

Незнакомец дошел уже до середины улицы, когда Дэн отпустил руку жены.

– Пора, – тихо скомандовал он. – Держись за моей спиной, поняла?

Она кивнула.

– Молодец. – Он медленно поднялся. – Идем. Медленно и бесшумно Дэн следовал за своей жертвой, держась на безопасной дистанции. Время от времени он останавливался, чтобы убедиться, что Джеки не отстала.

Им не пришлось далеко идти.

Не дойдя до Уолнат-стрит, незнакомец резко свернул к маленькому строению и быстро поднялся по ступенькам. Хозяин дома, очевидно, ждал его, потому что дверь сразу открылась, впустив гостя, после чего быстро захлопнулась.

– Господи! – с ужасом выдохнула Джеки, вглядываясь вперед из-за спины мужа.

Дэн быстро повернулся к ней.

– А что такое?

– Этот дом... В нем живет Моника!

– Моника?!

– Да. – Джеки с ужасом уставилась на Дэна. – Неужели и Моника в это замешана? Неужели она сообщница предателя?

– Очень даже возможно, – с горечью согласился с женой Дэн. – А иначе зачем предателю заходить к ней? Очевидно, твое недоверие к мисс Бриссет имело основание.

– Бедный отец! Он так ее любит!

– Да, знаю. – Дэн ласково погладил Джеки по щеке. – Но он справится с этим ударом, дорогая, мы ему поможем. А сегодня... – Дэн ощупал спрятанный в кармане сюртука пистолет.

Джеки все поняла. Они приближались к кульминационному моменту раскрытия тайны!

– Мы сейчас на них нападем?

Дэн покачал головой:

– Дадим им время прочесть письмо и сделать с него копию. Мы вступим в дело, когда они выйдут из дома. – Он всмотрелся в напряженное лицо Джеки и подтащил ее ближе к стене дома. – Садись, милая, ты устала. Думаю, до рассвета они не появятся, а до него... – он сверился с карманными часами, – еще два часа. – Он присел рядом с ней, спрятав в ладони ее озябшие пальцы. – Мы уже недалеко от развязки. Нужно только еще немного подождать.

Джеки встретила его нежный, заботливый взгляд.

– Не бойся, мой муж. Я готова подождать.

Ближе к рассвету Джеки задремала. Продрогнув, она теснее прижалась к теплому боку Дэна.

Ожидание казалось бесконечным.

Почувствовав, как легкое тело жены ослабело во сне, Дэн взглянул на нее и улыбнулся. Кое-как стянув с себя плащ, он накинул его на плечи Джеки, покрепче ее обнял. Довольно пробормотав что-то, Джеки прислонилась головой к его груди и заснула.

Дэн посматривал на постепенно светлеющее небо, настороженно прислушиваясь к каждому звуку и пытаясь сложить вместе кусочки головоломки. Участие в деле Моники Бриссет давало основание подозревать, что она шпионка Франции. Является ли ее сообщник тоже французом? Жаклин говорила, что ее похититель говорил без акцента. Но вместе с тем он говорил необычным голосом, а хриплым. Значит, он старался замаскировать свой голос. Да и не важно, был ли он французом, ведь на стороне Франции были не только французы по рождению.

Дэн откинул голову назад. Ему надоели бесконечные вопросы... пора бы получить на них ответы!

Как будто услышав его мысли, дверь в доме открылась и послышались приглушенные голоса.

Дэн мгновенно насторожился и осторожно толкнул жену.

– Джеки, пора! – тихонько прошептал он.

Джеки распахнула глаза и заморгала: уже совсем рассвело.

– Что... – было она, но Дэн прижал палец к ее губам, и она сразу все вспомнила. Она кивнула, давая мужу понять, что совсем проснулась и сознает ситуацию.

Дэн медленно поднялся, потянув за собой Джеки. Затем, держа ее за руку, он подкрался к дому и на углу его остановился. Заглянув за угол, Дэн дал знак Джеки двигаться, довольный, что они остаются незамеченными, но могут все видеть и даже отчетливо слышать голоса людей, приближавшихся к тротуару.

– ...на ближайшем судне, – говорил мужчина.

– Я так и собираюсь сделать. – Женский голос с явным французским акцентом принадлежал Монике.

– Я верну письмо на место, – ответил мужчина, одновременно появляясь в поле зрения Дэна.

Дэн дернулся, как от удара, заглушив крик, не веря своим глазам и ушам. Он услышал резкий вздох Джеки, которая тоже увидела лицо мужчины и крепко сжала руку Дэна.

– Только поспеши, – сказала Моника, вцепившись в лацканы сюртука Томаса. – Уже рассвело, и в любой момент может появиться Гамильтон. – Она быстро огляделась вокруг. – Мне нужно идти в дом, Томас... Нас могут увидеть.

– Когда же наконец мы сможем быть вместе? – нетерпеливо спросил он, удерживая ее за руку.

Моника вырвала свою руку.

– Не знаю, – отрезала она. – Прежде всего мне нужно выполнить задание. Да и тебе тоже.

– Я не забыл об этом, – с горечью ответил Томас. – Но после того, как все будет закончено, я хочу поговорить о нашем будущем.

– Если мы провалимся, у нас не будет никакого будущего! – Моника оттолкнула его. – Иди же! – И она быстро скрылась в доме.

С искаженным от боли лицом Томас посмотрел на закрытую дверь, затем перевел взгляд на капюшон, который смял в руках. Вдруг он с проклятием швырнул его на землю. Потом извлек из кармана письмо Гамильтона и устремил на него взгляд, исполненный невыразимого презрения. В последний раз оглянувшись на дом Моники, он поспешил прочь.

– Господи! – Смертельно побледнев, Дэн прислонился к стене дома.

– Идем за ним? – тихо спросила Джеки.

– Нет, – покачал Дэн головой. – И не потому, что он мой друг, – пояснил он, видя недоумевающее лицо Джеки, – а потому, что это ничего нам не даст. Ясно, что Томас собирается вернуть письмо на место. Он не знает, что кто-то был свидетелем его кражи, так что ему нет смысла скрываться. Теперь, когда с письма сделана копия, Томас просто положит его на место и вернется к своим делам. А сейчас нужно выяснить, куда Моника понесет копию письма и кто переправит его в Европу.

– Дэн, мне так жаль. – Джеки погладила его по руке. Лицо его было напряженным.

– Мне не меньше. Как я мог ничего не подозревать?

– Но ведь он был твоим другом.

Дэн горько рассмеялся.

– А ты еще так верила в мой инстинкт!

– И продолжаю верить. Дэн, ты не единственный, кого обманули. Видно, министр Гамильтон тоже ничего не подозревал.

– Томас обожал Александра. Он сражался с ним плечом к плечу. Что же случилось? Как он мог...

– Может, из-за денег?

– Деньги... Да, с деньгами у него было очень плохо. – Дэн готов был схватиться за соломинку.

– Или из-за женщины, – предположила Джеки.

– Из-за женщины. – Дэн взглянул в сторону дома, и в его глазах сверкнула ненависть, когда он вспомнил, с каким восторгом и обожанием говорил Томас о своей загадочной даме сердца. Он не сомневался, что огромная любовь Томаса могла подтолкнуть его на совершение предательства. Из-за одних денег Томас на это не пошел бы... он стал предателем из-за нее.

– Из-за женщины, которая способна предать не только свою страну, но и мужчину... даже двоих мужчин, которые так ее любят: несчастного Томаса и моего отца, который ничего не подозревал. – Джеки вздрогнула при мысли, что ей придется сказать отцу, что обожаемая им Моника не только ему изменяла, но и оказалась шпионкой. – Мне кажется, я готова задушить ее собственными руками!

– У тебя будет такая возможность, – заверил ее Дэн. – Вскоре мисс Бриссет покинет дом, направляясь к кораблю, о котором она сказала Томасу. А мы с тобой будем ее ждать.

– Теперь я понимаю, почему мой похититель так скрывал свое лицо и изменял голос.

– Да, – мрачно ответил Дэн. – Томас опасался, что ты его узнаешь... Господи, да ведь я сам сказал ему про тебя! Я, проклятый дурак, признался ему, что ты и Лэффи – одно лицо! – Дэн стиснул кулаки в бессильной ярости. – Хорош же я: требую, чтобы ты соблюдала осторожность, а сам собственными руками толкаю тебя в руки похитителя!

– Глупости! – возразила Джеки. – Если ошибочное мнение можно считать преступлением, то уж большей преступницы, чем я, не найдешь. Я спокойно смотрела, как мой отец превращается в круглого дурака, ухаживая за мошенницей и преступницей! Я ничего не видела!

– Но ты всегда с неприязнью относилась к Монике,– напомнил ей Дэн.

Джеки пожала плечами:

– Просто считала ее властной и алчной. Но такое мне и в голову не могло прийти!

Дэн вытащил пистолет, и глаза его зажглись холодной решимостью.

– Планам мисс Бриссет не суждено осуществиться. И она скоро об этом узнает.

Моника осторожно прикрыла за собой дверь и внимательно огляделась. Было семь часов утра, и, как она и рассчитывала, на улице не было видно ни одного пешехода.

Крепко зажав в руках маленькую коробочку, она спустилась на тротуар, мысленно репетируя свой разговор с Джорджем. Ей нужно говорить как можно более убедительно, в противном случае у него могут возникнуть подозрения, и тогда рухнет ее расчет быстро передать донесение Бонапарту.

Томас, конечно, думает, что она отправит письмо в Англию срочной почтой. Но по мнению Моники, Англия ещё успеет узнать о готовности американцев на любые уступки. Главное – как можно скорее сообщить об этом во Францию.

Если бы у нее была какая-нибудь другая возможность срочно доставить письмо Бонапарту! Посылать письмо Гамильтона с одним из кораблей Джорджа было рискованно, поскольку за Жаклин и ее семьей со времени ее неудачного похищения наверняка тщательно следили.

Но у Моники не было выбора. Вчера ночью, когда Томас обыскивал кабинет Гамильтона, Моника отправилась на пристань посмотреть расписание морских рейсов. На этой неделе во Францию отправлялось только одно судно – именно сегодня, и оно принадлежало «Уэстбрук шиллинг», а его груз – компании «Холт трейдинг».

Значит, необходимо убедить Джорджа взять ее посылку.

Торопливо идя по улице, Моника озабоченно хмурилась. Ей придется взывать к доброму сердцу Джорджа, убедить его, что ее любимая сестра снова впала в глубокую депрессию и отчаянно нуждается в срочной поддержке.

Внезапно ее лоб разгладился. Посылка с письмами – вот это что. Она скажет Джорджу что к ней вернулись все ее письма к сестре с пометкой, что адресат не найден. В то же время она якобы получила отчаянное письмо от Бриджит, в котором говорится, какой одинокой она чувствует себя без поддержки сестры, без ее теплых посланий!

На губах Моники заиграла удовлетворенная улыбка. Джордж так ее любит... Ее хитроумная уловка не может не сработать!

– Еще рано. – Дэн удержал Джеки.

– Но она убежит! – возразила Джеки, которой не терпелось схватить шпионку.

– Никуда она не денется. А вот если она нас заметит, то откажется от своего плана и все наше ожидание пойдет прахом. – Дэн пристально следил за торопливо идущей Моникой. – Терпение, котенок! – Он дождался, пока Моника почти исчезла из виду, затем кивнул: – Идем!

В столь ранний час на улицах только изредка встречались прохожие и не было ни одного экипажа. Дэн с Джеки незаметно преследовали Монику, не зная, куда она направляется; их недоумению суждено было разрешиться весьма неожиданным образом.

Дом, к которому быстро приблизилась Моника, был конторой «Холт трейдинг».

Джеки замерла на месте, стиснув руку Дэна, когда Моника проскользнула внутрь.

– Зачем она сюда пришла? С кем она может там встретиться?

Дэн задумчиво потер подбородок.

– Рассвет только наступил. Подумай как следует, Джеки. Кто из служащих твоего отца так рано приходит на работу? 

– Мне и думать не нужно! Должно быть, мы ошибались, когда решили, с какой целью шла сюда Моника. Единственный человек, кого она может здесь застать... – Она вдруг побледнела.

– Джеки! Мы обязаны выяснить правду!

– Только не рассчитывай, чтобы я поверила, что она несет это письмо отцу! Он никогда не стал бы участвовать в такой подлости!

Дэн ласково погладил ее по щеке:

– Ты же репортер, котенок. Неужели ты еще не научилась сначала проверять факты, а уж затем делать выводы?

Джеки облизнула пересохшие от волнения губы и кивнула, успокоенная тоном Дэна.

– Ну вот и хорошо. А теперь идем.

Дэн приблизился к двери и прижался к ней ухом. Ничего не услышав, он дал Джеки знак подойти, и они осторожно вошли в контору. Передняя комната была пустой, но из-за закрытой двери кабинета Джорджа доносились голоса.

Дэн ворвался к кабинет.

Джордж испуганно вскинул голову. Он стоял, опершись спиной на стол и сложив руки на груди, очевидно, увлеченный разговором с Моникой. Она сидела рядом на краешке стола, держа на коленях коробочку и умоляюще заглядывая в лицо Джорджа. При виде Дэна глаза ее широко распахнулись от удивления... и страха.

– Дэн? Что это значит? – Джордж резко выпрямился.

– Я могу задать вам такой же вопрос, – ответил Дэн. – Но лучше я задам его мисс Бриссет.

Лицо Моники приобрело невозмутимое выражение.

– Не думаю, что я вас понимаю, мистер Уэстбрук.

– А я думаю, отлично понимаете, мисс Бриссет! – Джеки выступила из-за спины мужа и встала перед женщиной, которая исковеркала всю их жизнь.

– Джеки? – удивленно воскликнул Джордж.

– Папа, что она здесь делает? – потребовала ответа Джеки.

– Я пришла просто повидаться с вашим отцом, – с полным самообладанием ответила Моника, небрежно поправляя белокурые волосы.

– В семь утра? – язвительно уточнил Дэн.

– По-моему, я не обязана отчитываться перед вами в своих поступках!

– Но вам придется за них отчитаться перед американским народом! – выпалила Джеки.

Моника побледнела.

– Я не сделала ничего...

– Ничего? – Джеки подошла так близко, что заглянула прямо в глаза Моники. – Кража бумаг из кабинета министра Гамильтона – это, по-вашему, ничего?

– Что ты говоришь, Жаклин?! – воскликнул Джордж. – Моника пришла просто попросить, не смогу ли я отправить со своими товарами ее посылку во Францию!

– Ах, она уже успела попросить! – Дэн угрожающе подошел к Монике. – А что у вас в этой коробочке, мисс Бриссет?

– Это вас не касается, мистер Уэстбрук! – На щеках Моники загорелись красные пятна. – Но если желаете знать, я отправляю письма своей сестре... Что вы делаете?! – в ярости закричала она, когда Дэн выхватил у нее коробочку. – Как вы смеете?! Я пожалуюсь властям!

Дэн саркастически усмехнулся:

– Очень в этом сомневаюсь. – Он разорвал упаковку, не обращая внимания на крики Моники и требования Джорджа остановиться.

– Отдайте! – Откинув все притворство, Моника бросилась к Дэну, отчаянно пытаясь завладеть компрометирующим ее документом.

Дэн остановил ее.

– Ну-ка посмотрим, что у нас тут такое, – пробормотал он, доставая копию письма Александра. – Письма к вашей сестре, мисс Бриссет? Непохоже!

– Отдайте его мне, негодяй! – прошипела Моника. – Ради этого я работала долгие месяцы... и вам с вашей женушкой не вырвать у меня победу!

– Вес кончено, Моника! – Дэн схватил ее за руку. – Нам все известно... о ваших с Томасом планах, о деньгах, которые вам платили...

– Деньги? – Моника с презрением оттолкнула руку Дэна. – Вы думаете, я делала это ради денег? Нет, monsieur, это ваш бедный друг Томас стремился разбогатеть, но только не я! – Ее глаза сверкали от ярости и ненависти. – Я сделала это ради него и ради своей страны! Ему предназначено возвеличить Францию с Америкой в качестве ее союзника!

– Он? – прервала ее Джеки. – Кто это?

Моника гордо вздернула голову:

– Разумеется, не этот слабодушный идиот Томас! А может, вы думаете, я имела в виду вашего любвеобильного папашу, Жаклин? – Она метнула насмешливый взгляд на посеревшее лицо Джорджа. – Нет! Они оба были моими орудиями, до такой степени ослепленными любовью, что готовы были на все, о чем бы я их ни попросила! Нет, Жаклин, я говорю о генерале Бонапарте... о мужчине, а не о сопливом мальчишке.

– Подлая интриганка! – Джеки потеряла самообладание, и только Дэн помешал ей презрительно плюнуть в лицо Моники.

– Не надо, котенок. Она этого не стоит. А кроме того, – он с брезгливостью взглянул на Монику, – она только что дала нам в руки недостающую часть головоломки. Теперь мы знаем, куда и кому направлялось письмо Александра. И с какой целью!

– Я найду способ! – истерично выкрикнула Моника, мгновенно выхватила у Дэна письмо и бросилась к двери.

– Но из тюрьмы не убежите! – возразил Дэн и взял ее на прицел своего пистолета.

Услышав многозначительный щелчок курка, Моника остановилась как вкопанная, раздумывая, стоит ли рисковать.

– Успокойтесь, мадам! – сказал Дэн, словно угадав ее мысли. – Даже если бы вам удалось переправить это письмо Бонапарту, оно ничем не помогло бы ему. Дело в том, что все, что здесь написано министром Гамильтоном, – это обыкновенная фальшивка с целью заманить вас в ловушку, заставить выкрасть письмо и таким образом выдать себя... что вы и сделали, к нашему удовольствию!

Моника побледнела.

– То есть... содержание письма... сфабриковано?

– Каждое его слово.

– Значит, для Джея не составлялись никакие новые инструкции и министр Гамильтон...

– Просто положил конец вашим предательским замыслам. – Дэн наклонил голову в сторону Джеки. – С помощью Джека Лэффи, конечно.

Моника ослабела, и Дэн подошел, не сводя с нее нацеленного пистолета, и крепко схватил за руку.

– А сейчас идемте к властям, мисс Бриссет, – сообщил он ей, после чего обратился к Джеки: – Хочешь остаться здесь, chaton? – Он указал на Джорджа, который не двинулся и не проронил ни слова после яростной тирады Моники.

– Да. – Джеки встревоженно посмотрела на отца. – Я надолго не задержусь.

Дэн кивнул:

– Я доставлю мисс Бриссет к Александру. А потом сделаю еще одно неприятное дело, чтобы покончить с этим вопросом.

Джеки сразу поняла, что он намерен встретиться с Томасом.

– С тобой все будет в порядке?

Дэн посмотрел в ее озабоченное лицо.

– Конечно, – нежно ответил он. – Как всегда.

Дверь за ним закрылась.

Джеки обернулась к отцу, который потухшим взглядом смотрел вслед Монике.

– Папа... – Она мягко погладила его по щеке. – Чем я могу тебе помочь?

Джордж отвлекся от своих смятенных размышлений.

– Ты давно узнала... об этом?

– Нет, папа, всего несколько часов назад. Мы с Дэном видели, как мой похититель выкрал письмо из кабинета министра Гамильтона, и следили за ним. Он отправился сразу к Монике.

– Он был в маске?

– Да, вчера ночью. Но сегодня утром, когда он вышел из дома Моники, маски на нем не было. Это Томас Миллс.

– Как он смог сделать такую подлость по отношению к Дэну?! Из-за денег?

– Нет, папа. Не только из-за денег. Томас любил Монику.

– Это я слышал.

Джеки глубоко вздохнула.

– Папа, их отношения не ограничивались делом.

– Это я тоже понял. – Лицо Джорджа исказила гримаса горя... но не удивления, как ожидала Джеки.

– Ты знал?

Джордж пожал плечами:

– Ты уже поняла, Жаклин, что любовь не всегда означает только приятные чувства.

– Моника не любила тебя, папа.

– И это я знаю. – Он вздохнул. – Отвечая на твой вопрос, могу сказать, что уже некоторое время подозревал, что у Моники связь с другим мужчиной. Но предательство? С моей помощью? – Он развел руки в беспомощном жесте. – Каким же я был олухом! Я и не думал... – Он поник головой.

– Мне так жаль, папа. Я все бы сделала, чтобы избавить тебя от этого страдания.

Джордж поднял голову и нежно погладил дочь по щеке.

– Я знаю, дочка. – Он вглядывался в ее обеспокоенное лицо, и в его глазах промелькнуло новое выражение. – Ты так повзрослела за последние несколько месяцев, ma petite! Любящая открытая девочка, которая, как я думал, навсегда потеряна, вернулась ко мне. Только теперь ты стала женщиной... Очень умной и верной. – Он мягко улыбнулся. – Ты наконец приняла в сердце Дэна, да?

Джеки без колебаний ответила:

– Я люблю его, папа.

– И он тебя любит. – Несмотря на пережитую боль, Джордж испытывал величайшее счастье отца, который знает, что его дитя нашло свое счастье. – Не волнуйся обо мне, – сказал Джордж, шутливо дернув Джеки за локон. – Я, как и моя дочь, умею быстро восстанавливаться. Обещаю, что вскоре я совсем оправлюсь от этого удара.

Джеки обняла отца:

– Папа...

– Ни слова больше! – Он поцеловал ее в лоб. – Пусть прошлое остается прошлым. Настал момент отвести тебя домой, к твоему будущему.

– Дэн, что ты здесь делаешь?

Сидящий за письменным столом Томас поднял голову и взглянул на появившегося в дверях Дэна.

– Я заходил к тебе в контору, но мне сказали, что сегодня ты работаешь дома. – Дэн вошел в кабинет Томаса. – Входная дверь была не заперта, вот я и вошел.

Томас почувствовал странное ощущение страха, но решительно отмахнулся от него, отнеся это к своему нервному состоянию и полной измотанности. Он совсем не спал две ночи подряд, и хотя было только десять часов утра, ему казалось, что уже полночь.

– Тебе нужно было повидать меня?

Дэн молчал, теребя перо на столе Томаса.

– Разговор может быть легким или тяжелым, – деревянным голосом произнес он. – Зависит от тебя, дружище.

Томас медленно встал, и на его лбу заблестели капельки пота. Он сразу распознал хищную повадку Дэна.

– О чем ты?

Дэн поднял на него холодный взгляд.

– Если бы ты сделал это только ради денег, я бы переломал тебе все кости! – тихо сказал он. – Ты отлично знаешь, что мы с Александром готовы были помочь тебе всем, чем угодно. Но деньги играли здесь только небольшую роль, верно, Томас? Настоящей причиной была женщина. Что ж, это я могу понять, хоть и не простить. Я знаю, что значит настолько сильно любить женщину, что ради нее готов убить кого-то или сам умереть! – Дэн стукнул кулаком по столу, и Томас вздрогнул. Но ты коснулся своими грязными руками моей жены – женщины, которую я люблю.

– Я бы никогда не причинил вреда Жаклин, – умоляющим тоном произнес Томас. – Тебе следовало бы это знать.

Дэн не обратил внимания на его слова.

– Ты предал меня, предал Александра, ты предал свою страну! И все ради женщины, которая попросту использовала тебя в своих целях. Женщину, которая собиралась избавиться от тебя и... от Джорджа Холта. – В глазах Томаса проскользнуло осознание правды, и Дэн продолжал: – Да, бросить вас обоих, как только она достигла бы своей цели – возвеличения Франции и генерала Бонапарта.

– Что?!

– Моника и не думала отправлять это письмо в Англию, Томас. Она собиралась отправить его с товарами Джорджа Холта, которые отгружались во Францию. Правда, это не сослужило бы ей хорошую службу. – Дэн коротко пересказал Томасу замысел Гамильтона, и тот побледнел.

– Дэн, я...

– Нет, – твердо покачал головой Дэн. – Не оскорбляй меня отрицанием своего участия и не унижай нас обоих признанием. Лучше ничего не говори.

На горле Томаса судорожно задергалось адамово яблоко.

– Полагаю, Монику вы арестовали, – с трудом проговорил он.

– Арестовали.

Томас снял со спинки стула свой плащ.

– Я готов идти, – тихо сказал он и со слезами на глазах посмотрел на Дэна. – Ты веришь, что я глубоко сожалею обо всем?

– Верю.

– Спасибо. – Томас удрученно покачал головой и направился к двери, но остановился. – Кажется, я даже испытываю какое-то облегчение. – Он провел по лицу дрожащей рукой. – Мне становилось все труднее оставаться наедине с собой.

– Понимаю.

Они молча дошли до конторы Гамильтона. Здесь Томас удержал Дэна.

– Окажи мне маленькую услугу, – попросил он. – Дай мне вынести одному это унижение.

– Хорошо, – кивнул Дэн и хотел уйти.

– Дэн!

Дэн задержался.

– Прислушайся к человеку, которого когда-то ты называл своим другом, – волнением проговорил Томас. – Иди домой и скажи Жаклин, что ты ее любишь. И потом считайте счастьем каждый прожитый день, каждый час своей жизни! И без конца благодарите судьбу за вашу встречу! – Он постучал в дверь кабинета Гамильтона, затем с грустной бравадой махнул Дэну рукой: – Au revoir, друг мой.

Услышав, как стукнула входная дверь, Джеки вскочила с дивана и побежала в холл.

– Дэн!

– Привет, котенок. – Он подхватил жену на руки и зарылся лицом в ее душистые волосы.

– Все в порядке? – прошептала она.

– Теперь – да. – Он откинулся назад, вглядываясь в ее сияющие синие глаза, в которых отражались его мечты и заключалась вся его жизнь. – Как отец? – тихо спросил он.

– Ничего, со временем папа оправится. – Она заботливо всматривалась в его лицо. – Очень было тяжело?

– Все позади. А это главное. – Он коснулся ее губ своими, вспоминая слова Томаса. – Жаклин, я люблю тебя!

Джеки счастливо улыбнулась:

– И я тебя очень люблю... на всю жизнь.


Глава 20


– По первоначальным отчетам Лэффи кажется, что разработанный Александром план противостояния мятежникам водочного бунта пока что осуществляется успешно, – сообщил Дэн, врываясь в кухню и читая первый параграф статьи Лэффи в номере от 30 октября.

– В самом деле? – Джеки хлопотала у стола, впервые пытаясь без помощи Греты приготовить пироги с клубникой.

– Да, в самом деле. – Дэн вернулся к чтению. По правде говоря, ему доставляло огромное удовольствие увидеть напечатанной новую статью Лэффи. Продление карьеры Лэффи стоило Дэну больших усилий. Во-первых, ему пришлось уговорить Гамильтона в качестве награды за храбрость Джеки сохранить в тайне ее работу и не вмешиваться в нее. Затем он заплатил значительную сумму молодому посыльному Джеки, чтобы он хранил молчание. Парень с радостью согласился и сразу же уволился, так что теперь Дэн сам еженедельно доставлял статьи Джеки в редакцию «Дженерал эдвертайзер». И наконец, Дэн лично заверил Бейча, что достоверность статей Лэффи остается прежней, несмотря на временное сотрудничество с министром Гамильтоном в течение нескольких недель, предшествовавших аресту Моники и Томаса. Лэффи всегда будет, с тайным сожалением сообщил Дэн Бейчу, стойким и последовательным республиканцем. И Бейч, который отлично знал о серьезном положении Дэна в обществе, с готовностью предоставил Лэффи возможность и дальше анонимно заниматься своей работой. И хотя Бейчу страшно хотелось узнать, откуда у Дэна сведения про таинственного и скрытного Джека Лэффи, он предпочел не задавать вопросов.

Оставалась угроза раскрытия личности Лэффи со стороны Моники и Томаса. Но Дэн перекрыл и эти возможности. Молчание Моники было обеспечено: будучи осужденной за измену, она была депортирована во Францию со строжайшим запретом въезда в Америку. Томаса также признали виновным, но благодаря заступничеству Александра приговорили всего к нескольким годам заключения. Дэн навестил Томаса в тюрьме, его интересовал единственный вопрос: как Томас поведет себя по отношению к Лэффи? Удивленный Томас поклялся, что не намерен связываться с Джеком Лэффи ни при каких обстоятельствах.

Таким образом, Лэффи снова вернулся к своей работе.

Опустив газету, Дэн с озорной усмешкой обратился к жене:

– Судя по этому отчету об экспедиции Гамильтона в западную Пенсильванию, можно подумать, что Лэффи просто обожает нашего министра финансов.

Джеки выпрямилась и уперла руки в талию:

– Лэффи только бесстрастно излагает события! А Гамильтон действительно показал себя блестящим человеком, как в качестве военного министра, так и министра финансов, поэтому заслуживает похвалы. Он командует сотнями солдат, но до сих пор не было произведено ни одного выстрела. Ясно, что мятежников напугала демонстрация сил военного ополчения.

– Ну а как же право фермеров протестовать против несправедливого закона? – поддразнил ее Дэн.

– Одно дело – право, а другое – гражданская война.

– Согласен. – Дэн снова стал читать статью и вдруг встревоженно воскликнул: – Черт побери, что это значит?

– Видно, ты читаешь тот параграф, который я дописала поздно вечером, так что ты не успел его прочитать перед тем, как отнести статью в редакцию? Где я пишу про ниспровержение Робеспьера и про возможное подписание Договора Джея?

– У тебя получается так, как будто Америка воспользовалась уязвимым положением Франции, чтобы укрепить наши связи с Англией!

– Ну и что? А разве не поэтому подписание Договора Джея кажется близким, несмотря на бескомпромиссное отношение Гренвилла? Франция может праздновать свободу... но она все равно не уверена в своем будущем. Разве не поэтому наше правительство решило, что для нас гораздо важнее укрепить связи с Англией?

– Жаклин! – Дэн в досаде отшвырнул газету.

– Главное – компромисс, муж мой, помнишь? – Джеки рассмеялась, защищаясь от нападения Дэна.

Он со вздохом обнял ее.

– Если бы я не любил тебя так сильно...

– А ты любишь! – Она закинула ему руки на плечи и звучно чмокнула в губы. – И я тебя!

Дэн прильнул к ее губам в страстном поцелуе, сожалея, что они уже договорились сегодня ехать в Гринхиллс.

– Дэн! – Джеки отстранилась от него. – Твоя мама ждет нас в два часа, а я еще должна успеть испечь пироги.

Дэн скептически посмотрел на неуклюже слепленные пироги.

– Что-то они не очень напоминают пироги Греты...

– А разве мне еще не удалось убедить тебя, как обманчив бывает внешний вид? – защищала Джеки свою работу.

– Очень даже удалось, – усмехнулся Дэн.

– Вот и хорошо. – Джеки положила один дымящийся пирог на тарелку и направилась в гостиную. – Я пекла их для твоей мамы, но этот достанется нам... Я же знаю, как ты их любишь. Пойдем попробуем, что получилось. – Она уже почти дошла до дверей, когда раздавшийся в гостиной грохот заставил их поспешно вбежать в нее. Виски взглянул на них, невинно моргнул и невозмутимо продолжил свое занятие: лакать содержимое разбившейся бутылки с виски.

Дэн вздохнул:

– Что ж, перевоспитать твоего кота я уже не надеюсь, видно, придется мне с ним просто смириться.

– Рада это слышать. – Джеки поставила пирог на стол и выглянула в окно. Нервно вытерев руки о фартук, она двинулась в коридор. – Потому что я хотела тебе кое-что сказать. – Она открыла дверь и пригласила кого-то войти: – Милости просим, заходите.

В дом царственной походкой вошла белая пушистая кошка с высоко поднятой головкой. На мгновение остановившись, она надменно взглянула на Джеки, затем обернулась назад. Успокоенная тем, что увидела, она продолжила путь в гостиную, где сидел гордый Виски.

Дэну не пришлось долго гадать, почему у него такой гордый вид. За белой кошкой ковыляли пять крошечных котят, в разной степени окрашенных в белый и черный цвета. Можно было не сомневаться, кто их родители.

– Сюрприз! Наш Виски стал отцом! – гордо сообщила Джеки.

– Это я понял, – сухо заметил Дэн.

В туже секунду идущий последним черный, как уголь, котенок насторожился и поспешил к отцу, путаясь в собственных лапках. Затем без колебаний принялся жадно лакать оставшееся на полу виски.

Дэн застонал:

– Теперь-то я точно знаю, чей это котенок!

Джеки улыбнулась:

– Он напоминает мне Виски, когда мы впервые встретились с ним в ту ночь.

– В какую еще ночь? – не понял Дэн.

– В ту самую ночь, когда я усыновила Виски и в первый раз увидела недоступного Дэна Уэстбрука. – Джеки шаловливо улыбнулась. – Вы с Томасом шли по улице со своими стаканами, а я возвращалась с моей ночной вылазки. И Виски выбил стакан у тебя из рук как раз в тот момент, когда ты собирался сказать, что чувствуешь опасность, а Томас убедил тебя, что ты ошибаешься. Но это не так. Под деревьями скрывалась я, стараясь остаться незамеченной.

Дэн сразу вспомнил ту ночь.

– Так это была ты?

– Конечно! Я страшно боялась, что ты меня заметишь, кстати, именно поэтому я так испугалась тебя, когда мы встретились на балу у министра Гамильтона.

– Ты боялась, что я могу тебя узнать! – Он удивленно смотрел на нее. – А я-то подумал, что ты просто поражена моим вниманием.

– Ну, и это тоже, – засмеялась Джеки, вспомнив уверенное поведение Дэна в «Сити-Таверн». – Я действительно нашла твое поведение в высшей степени дерзким и неприличным.

Дэн представил себе Джеки, скорчившуюся в тени деревьев, и изумленно покачал головой:

– Я тоже не шутил, когда сказал, что твое поведение не лучше! А ведь в то время я еще ничего не знал! – Он взял руку Джеки, повернул вверх ладонью и поцеловал ее. – Ну, женушка, может, желаешь раскрыть мне еще какие-нибудь тайны? Помимо твоей двойной личности, нашей первой встречи и целой армии котят, произведенной на свет твоим любителем выпить?

Джеки ослепительно улыбнулась ему.

– Я? Но как я могу хранить что-либо в тайне от своего мужа? Когда ты попросил меня выйти замуж, разве ты не поклялся все их раскрыть?

– Действительно.

Джеки нежно погладила его лицо:

– Тогда вопрос закрыт.

– Я заметил, что ты не ответила на него, дорогая! Жаклин! У тебя есть еще какие-то секреты?

Отчаянный писк одного из котят прервал его выговор. Дэн присел на корточки, извлек из-под кресла застрявшего там малыша и выпустил на пол. Котенок огляделся, затем заметил что-то интересное, заковылял к боковому столику и стал нетерпеливо царапать его ножку.

– Кажется, ему хочется пирога, милая, – засмеялся Дэн. Он отломил маленький кусочек и угостил котенка. – На, кроха, с тебя и этого довольно, а остальное – нам.

Котенок страшно обрадовался и открыл розовый ротик, затем обнюхал кусочек и вдруг замер, глядя на пирог с явным отвращением. Затем содрогнулся, сморщил носик и пошел прочь.

Дэн разразился хохотом.

– Может, нам попросить Грету испечь вместо него другой для Гринхиллса, дорогая? А то матушка навсегда прогонит нас из своего дома.

– А я все утро возилась с ними, – сокрушенно пожаловалась Джеки. – Понятия не имею, что не так...Я делала все точно так, как учила Грета!

Дэн привлек ее к себе и обнял:

– С меня вполне достаточно твоих талантов, дорогая, и без умения печь пироги с клубникой. – Он подмигнул ей. – Самое сладкое угощение, которое я получаю каждое утро, в кухне не найдешь!

– Дэн! – Джеки едва удерживалась от смеха. – Если даже кошка отказывается есть мой пирог, на что я могу надеяться?

Дэн молча подхватил ее на руки и направился к лестнице.

– Раз уж нам незачем тратить оставшиеся полчаса на пироги, я покажу тебе, какие именно у тебя есть достоинства. – Он заглушил ее смех поцелуем. – Уверен, мама нас поймет, если мы немного опоздаем. – Он ногой захлопнул за собой дверь спальни.

– До чего же в Гринхиллсе красиво осенью! – сказала Джеки, любуясь из окна кареты яркими красками леса. – Могу понять твою маму, которая предпочитает жить здесь.

Карета остановилась перед роскошным особняком.

– К сожалению, дорогая, не думаю, что моя матушка не любит посещать светские развлечения лишь потому, что в Гринхиллсе красивая природа.

– Ты думаешь, она все еще тоскует по твоему отцу?

– Я это точно знаю. – Как всегда, когда речь заходила об Эдвине Уэстбруке, тон Дэна был сухим и напряженным.

Пока Дэн помогал Джеки спуститься из экипажа, она молча гадала, принесут ли плоды посеянные ею семена.

– Как я рада вас видеть! – Навстречу по дорожке бежала Леонора. Она встала на цыпочки и поцеловала сына, а затем нежно обняла Джеки, которая ответила ей с такой же теплотой. – Расскажите мне обо всех новостях, – оживленно говорила Леонора, идя рядом с ними к дому. – Сегодня такая замечательная погода, что я велела накрыть стол в саду.

– Отлично! – воскликнул Дэн. – Мы привезли имбирные пряники, еще теплые, их приготовила Грета. Она достала их из печки перед самым нашим отъездом.

Джеки метнула на него мстительный взгляд.

– Сегодня утром я впервые испекла пирог с клубникой, – пояснила она, когда Леонора удивленно посмотрела на нее. – Но он оказался совершенно неудачным.

– Скажу вам по секрету, дорогая, я терпеть не могу пироги с клубникой, – шепотом призналась ей Леонора.

– А мне так хотелось чем-нибудь вас порадовать! Но оказалось, у меня совершенно нет способностей к кулинарии.

– Есть один подарок, который мне очень хочется получить от вас! – заявила Леонора. – И я уверена, что это вы сделаете отлично и будете наслаждаться каждым моментом, пока будете над ним трудиться!

– И что же это за подарок? – недоверчиво поинтересовалась Джеки.

– Внук! – засмеялась Леонора.

Джеки смутилась, а Дэн весело засмеялся:

– Мама, мы с удовольствием доставим тебе эту радость... и постараемся сделать это как можно скорее!

– Замечательно! Вот этой проблемой и займитесь, а Грете предоставьте заниматься ее делом. А сейчас поспешим к столу, а то все остынет!

За лососем, сладким горошком и жареными лепешками из риса Дэн и Джеки рассказали Леоноре о депортации Моники, об условиях заключения Томаса и о замечательном выздоровлении Джорджа от страсти к Монике.

– Ваш отец – замечательный и сильный человек, – сказала Леонора. – Когда-нибудь он встретит женщину, которая будет его достойна.

– Я знаю, – с теплой улыбкой сказала Джеки.

– А пока Джордж постоянно намекает, что ждет от нас такого же подарка, как и ты, мама.

– Значит, еще больше оснований порадовать нас, – ответила Леонора и обратилась к Джеки: – А как дела у Джека Лэффи?

Джеки засияла от гордости:

– Благодаря Дэну Лэффи вернулся к работе и остался таким же независимым, как и прежде.

Женщины весело засмеялись.

Они уже перешли к кофе и к имбирным пряникам, когда на дорожку, ведущую к имению, свернула большая карета.

– Кто это может быть? – удивилась Леонора. – Сегодня я больше никого не жду.

Дэн пожал плечами:

– Может, кто-нибудь просто заблудился. – Он встал. – Пойду выясню.

Джеки ничего не сказала, только напряженно выпрямилась и застыла в ожидании.

Сердце ее учащенно забилось, когда карета приблизилась и стало видно, что внутри находится единственный седок – мужчина пожилого возраста. Вот он спустился на землю. Высокий и изящный джентльмен с темными волосами, сильно поседевшими на висках. В молчаливой мольбе Джеки крепко стиснула руки на коленях.

Пораженное восклицание, вырвавшееся из груди Леоноры, подсказало ей, что ее мольбы услышаны. Леонора быстро встала, прижав руки к горлу, и неотрывно смотрела на приближающегося мужчину.

Может, тот услышал возглас Леоноры, или просто что-то почувствовал, но вдруг резко остановился и стал издали пристально вглядываться в женщин.

Джеки видела, как внезапно напрягся и замер Дэн.

– Да, сэр, могу я чем-то помочь вам? – Дворецкий Джарвис поспешно вышел из дверей особняка навстречу незнакомцу.

С огромным трудом незнакомец перевел взгляд с Леоноры на слугу.

– Простите? – осипшим голосом переспросил он.

– Я могу вам помочь? – повторил Джарвис.

– Да, – откашлялся незнакомец. – Я приехал повидать маркизу.

– Простите, кого? – не понял Джарвис.

– Маркизу Форсгейт, – повторил тот, затем выпрямился, решительно вздохнул и снова объявил: – Я приехал повидать миссис Уэстбрук.

– Как мне вас представить, сэр?

Он склонил голову набок, издали глядя на Леонору.

– Ее муж.

– Ее... как вы сказали, сэр? – растерянно переспросил Джарвис.

– Все в порядке, Джарвис! – крикнула ему Леонора. – Маркиз может подойти к нам.

Дэн невольно шагнул вперед, словно собираясь вмешаться, но Джеки удержала его.

– Не надо, Дэн, прошу тебя, – тихо сказала она.

Леонора взглянула на Дэна, неуверенная и испуганная, как девочка. Она знала, что Дэн не посоветовал бы ей принять это самое важное решение; он не мог оставаться бесстрастным, не мог понять чувства женщины. Леонора перевела взгляд на Джеки, которую последнее время воспринимала как свою дочь. Она молча просила ее поддержки, готовая предпринять решительный шаг.

Джеки улыбнулась и ободряюще ей кивнула.

– Да, – на ее невысказанный вопрос, – идите... мама. – Голос ее дрогнул.

У Леоноры взволнованно задрожали губы.

– Спасибо, Джеки, – прошептала она и повернулась навстречу своей судьбе.

Эдвин Уэстбрук приблизился и остановился перед своей женой.

– Леонора!

С огромным трудом Леонора овладела собой.

– Эдвин!.. Признаться, не ожидала!

– Я тоже. – Он слегка улыбнулся, и жесткие черты его все еще красивого лица несколько смягчились. – Но мне все труднее было оставаться вдали от тебя. – Он неловко взял ее руку, и было видно, как тяжело ему дается признание. – Я скучал по тебе.

На глазах Леоноры заблестели слезы.

– Прошло уже десять лет. Почему же именно теперь?

– Что поделаешь! Столько лет мне понадобилось, чтобы понять, каким упрямым ослом я был! Я приехал слишком поздно? – напрямик спросил он.

– Не знаю... – Леонора смахнула слезы со щеки. – Я давно уже не та женщина, которая уехала из Форсгейта. Я изменилась.

– Понимаю... Но и я уже не прежний. Я стал старше, мудрее и теперь уже точно знаю, что для меня самое главное. 

– И что же это?

– Моя семья. Желание жить с ней одной жизнью, – сказал Эдвин достаточно громко, чтобы это услышал Дэн, хотя старался и не смотреть на сына. – Леонора, я не могу тебе обещать, что разделю твои взгляды, но обещаю попытаться понять их. Можешь ли ты обещать мне то же самое?

– Могу... Но это не имеет значения, потому что нас будет разделять океан. – Она твердо качнула головой, когда Эдвин попытался заговорить. – Я не уеду из Филадельфии, не предлагай мне этого. Это мой дом, и я провела здесь жизнь, Эдвин. Я не могу покинуть его только потому, что ты этого хочешь. – Она печально улыбнулась. – Десятилетие способно изменить не только людей, но и обстоятельства.

Эдвин кивнул.

– Совсем недавно я узнал одно слово, – тихо сказал он. – Компромисс. Для меня это совершенно новое понятие, которое растолковал мне один мудрый человек. И я очень хотел бы проверить его на деле. А ты?

– Компромисс? Какой именно?

– Полгода в Филадельфии, полгода в Форсгейте. Разве это не было бы справедливым компромиссом?

Леонора ахнула от удивления:

– И ты готов каждые полгода жить в Америке? Ради меня?

– Да... ради тебя. – Его усмешка напоминала мальчишескую. – Короче, если ты принимаешь эти условия, я готов сразу же начать свое полугодовое пребывание в Америке. Как только ты согласишься, я велю слугам принести мой багаж.

Леонора насмешливо улыбнулась:

– Даже если я и соглашусь на твое предложение, мои слуги не понесут твой багаж. В Гринхиллсе, Эдвин, вы просто мистер Уэстбрук, а не маркиз Форсгейт. Я работаю бок о бок со своими слугами... без классовых различий. Так что придется тебе самому позаботиться о своем багаже.

Он только растерянно покачал головой.

– Согласен, – наконец ответил он, чем несказанно удивил жену. – Так ты рассмотришь мое предложение?

По лицу Леоноры скользнула мимолетная улыбка, и она снова стала серьезной.

– Если ты помнишь, я не одна уехала из Форсгейта!

Эдвин позволил себе взглянуть настрого выпрямившегося Дэна, который стоял рядом с Джеки. Только едва заметно дергающийся мускул на щеке выдавал его волнение.

– Здравствуй, сын! – Эдвин рассматривал высокого крупного мужчину, своего единственного ребенка. В обоих чувствовались невероятные напряжение и скованность. – Ты достиг всего, о чем мечтал, когда уезжал в Америку: независимости, уважения, состояния, добытого собственным трудом. Письма твоей матери были полны гордости, когда она рассказывала об «Уэстбрук шиппинг» и ее процветании. Должно быть, ты не меньше ее гордишься своими успехами.

– Безусловно. Как там Форсгейт?

Эдвин вздрогнул, уловив горечь в голосе Дэна.

– Форсгейт по-прежнему процветает... Но как я понял, это всего лишь маленький уголок земли, который не может служить утешением человеку, когда он достиг преклонного возраста. – Он поднял голову и устремил на сына взгляд таких же правдивых и проницательных серых глаз. – Тот же самый мудрый человек, который познакомил меня со смыслом слова «компромисс», научил меня, как угадать приближение времени, когда человек должен произнести свое последнее «прости». И этот час настал, Дэн, час и шанс для всех нас провести в радости предстоящие годы жизни, сбросив с себя тяжелое бремя будущего. – Лицо Эдвина еще более смягчилось. – И тот же человек научил меня еще одной вещи: что человек должен обладать смелостью, чтобы признать свои ошибки... и еще большим великодушием, которое позволит ему простить другого, забыть о его вине и по-прежнему верить ему. – Эдвин протянул сыну сильную красивую руку. – Я был неправ, сын мой, и очень об этом сожалею. У нас с тобой зачастую противоположные взгляды, но ты взрослый и умный человек и имеешь такое же право на собственную точку зрения, как и я. К тому же ты мой сын, которого я очень люблю. – Он стоял и ждал, не убирая протянутой руки.

Дэн смотрел на руку отца с непостижимым выражением лица. Затем поднял голову, встретился взглядом с отцом и прочел в его глазах ту же боль, как в себе самом. Дэн молча принял руку отца и крепко ее стиснул.

– Добро пожаловать в Филадельфию, отец.

Сердце Джеки преисполнилось радости, и она мысленно возблагодарила судьбу за исполнение ее самых страстных молений.

– Спасибо, Дэн, – скрывая радость под сдержанным тоном, сказал Эдвин. – Большое спасибо. – Он кашлянул, взглянул на Джеки, стоящую за спиной мужа, и с широкой улыбкой указал на нес: – Здесь есть еще одна особа, с которой я должен познакомиться.

Дэн быстро обернулся:

– Извини, отец, это...

– Жаклин! – Эдвин подошел к Джеки и, к удивлению Дэна, обнял ее. – Вы точно такая красавица, как я себе представлял!

– Добро пожаловать, милорд, – тепло ответила она.

– «Милорд»?! – усмехнулся Эдвин. – Вот уж не ожидал такого официального приветствия, особенно после ваших выговоров.

Дэн совершенно растерялся.

– Жаклин – моя жена! – поспешил он уточнить.

– Да, Дэн, я это знаю, – подмигнув, ответил Эдвин. – И она точно такая, какой была твоя мать... и какой она осталась: самостоятельная в мышлении, открытая и прямая и неотразимо прелестная! – Он посерьезнел. – Я у нее в неоплатном долгу!

– В каком еще долгу? – недоуменно спросил Дэн.

– Твой отец ошибается, – нежно сказала Джеки, переводя сияющий взгляд на Дэна. – Он ничего мне не должен. Я только написала ему письмо, излагая все те замечательные вещи, которые узнала от тебя и от Леоноры. Это был мой последний секрет от тебя, единственный подарок, которым я могла выразить вам свою благодарность за все, что вы мне дали. И точно так же, как твое верное сердце и нежная душа изменили всю мою жизнь, я знаю, они изменят и жизнь твоего отца. Потому что, – Джеки обернулась к Леоноре, которая уже не скрывала слез радости, – фактически это вы наделили маркиза мудростью, которую он сейчас проявил. Вы научили меня, как важно найти и принять компромисс, дали мне силу преодолеть мое прошлое и с невероятным терпением предлагали мне свою дружбу, доверие, а главное, – она встала рядом с Дэном, – любовь. – Она ласково переплела с его пальцами свои. – Так что, муж мой, это я в долгу.

Дэн был настолько захвачен бескорыстием и искренностью слов Джеки, что буквально онемел. Как он мог объяснить ей, что она вернула в его жизнь нечто такое, утраты чего он даже не сознавал? Он честно старался подыскать слова, чтобы высказать чувства, которые переполняли его сердце: что ее любовь была его настоящим и будущим, что она возвратила ему прошлое. Задыхаясь от избытка чувств, Дэн взял ее лицо в ладони и привлек к себе. И внезапно понял, что ему ничего не нужно говорить.

Сверкающие в синих глазах Джеки слезы сказали ему, что она все уже поняла.