Бель-Роз
Амеде Ашар


Бель-Роз — такой псевдоним выбрал для себя Жак Гринедаль, сын сокольничего из провинции Артуа. Юноша влюблен в прекрасную девушку, да вот беда: он беден, а ее отец богат. Вот и пришлось Жаку отправиться на войну добывать себе славу и богатство. О приключениях отважного солдата рассказывает роман «Бель-Роз», действие которого развертывается во времена кардинала Мазарини.


Амеде Ашар

Бель-Роз


ГЛАВА 1. СЫН СОКОЛЬНИЧЕГО


В 1663 г. в нескольких сотнях шагов от Сент-Омера у большой дороги, ведущей в Париж, стоял довольно миленький домик. Живая изгородь из боярышника и бузины окружала небольшой сад, где в живописном беспорядке росли цветы и резвились козы и дети. Там же, конечно, копошились и куры с цыплятами, а уж про увешанные плодами грушевые деревья и говорить было нечего.

Описывать ли сам домик, радовавший любое сердце? Но если виноградные лозы вперемежку с плющом обвивали его стены, то стоит ли продолжать дальше? Искушенному читателю следует доверять. Внесем лишь одну необходимую деталь. Веселый шум, доносившийся из сада, был результатом совместных усилий четырех существ, обитавших там: трех детей хозяина домика Гийома Гринедаля, чьи имена были Жак, Клодина и Пьер, и петуха, имя которого до сих пор пока не установлено.

Гийом Гринедаль — папаша Гийом — был в свое время сокольничим, известным на всю провинцию Артуа. Но теперь он уже не практиковал свое искусство, а лишь подрабатывал да экономил. Главной же его заботой были дети.

Старший, Жак, лет семнадцати-восемнадцати, выглядел на все двадцать. Он не болтал, а действовал с упрямой решительностью, если был в чем-то убежден. И все подвергал сомнению. И если его можно было бросить на землю десять раз, он десять раз поднялся бы. Но если его не пугал десяток солдат короля, он заикался и бледнел перед маленькой девочкой, моложе его года на четыре. Звали её Сюзанна Мальзонвийер.

Отец Сюзанны был откупщиком, разбогатевшим во времена Фронды, когда другие разорялись. Теперь он ожидал случая сделаться бароном или кавалером. Часто отлучаясь по делам, Мальзонвийер поручал свои владения опеке Гринедаля, как самого честного управляющего в Сент-Омере. А так как у Сюзанны было много разных учителей, детям Гринедаля удалось получить лучшее образование, чем сверстникам из Сент-Омера.

Зато у Жака было любимое развлечение — соревноваться с отцом в стрельбе из аркебузы. Господин Гринедаль был отличным стрелком, впрочем, ничего, кроме удовольствия от забавы, из своего занятия не извлекавшим. А Жак к тому же старался почаще носить панцирь, да и шпагу иной раз нацеплял. Когда же по утрам его с улыбкой встречала Сюзанна, счастливей парня не было во всем мире. Они нередко прогуливались по саду Гринедаля, являя удивительный контраст. Огромный Жак сверкал черными глазами из-под белокурых кудрей. Зато Сюзанна, в пятнадцать лет выглядевшая двенадцати-тринадцатилетней, с бледным лицом и тоненькой талией, выглядела существом утонченным и нервическим. А уж её ручки и ножки казались совсем детскими. Зато взгляд больших голубых глаз не оставлял никакого сомнения в её жизненной силе и интеллигентности. Она была существом с телом девочки и улыбкой женщины. Немудрено, что один её голос уже приводил в трепет душу Жака.

За пять лет до описываемых событий, в мае 1658 года, незадолго до знаменитого сражения у Дюнэ, Жак, прогуливаясь в поле недалеко от Сент-Омера, столкнулся с каким-то бродягой в лохмотьях. Жак подумал, что это просто сельский коробейник. Тот шастал по огородам, но поравнявшись с Жаком, пристально на него взглянул и подошел поближе.

— Ты здешний, мальчик? — спросил бродяга.

— Да, мсье.

Назвать коробейника «мсье» — это, конечно, было странно, тем более для Жака, сына Гринедаля, но… Горделивый и надменный вид незнакомца был, пожалуй, почище, чем у самого господина Мальзонвийера.

— Тогда скажи мне, кто здешних мог бы совершить долгую прогулку верхом.

— Я.

— Ты? Но ты же слишком молод! Ты сможешь проскакать семь-восемь лье без остановки?

— Нужна лишь лошадь.

Улыбка слетела с лица незнакомца.

— Лошадь неподалеку.

Они пошли в ближайший лесок. Там Жак увидел красивую лошадь, куда краше лошадей Мальзонвийера. Он смело вскочил в седло.

— Знаешь, где деревушка Виттернес?

— В лье с небольшим отсюда, справа.

— Не доезжая до нее, сверни налево по ржаному полю к ферме с четырьмя окнами. Стукнешь трижды в дверь и громко скажешь:"Бергам.» Выйдет человек. Ему ты передашь эту записку.

Человек вынул из кармана клочок бумаги.

— Читать умеешь?

— Да, мсье, очень хорошо.

Незнакомец задумался. Затем все же вынул из кармана карандаш и что-то написал. Жак взглянул на текст.

— Я не понимаю.

Незнакомец улыбнулся.

— Не огорчайся, клади записку в карман и трогай. Отлично! Да ты, парень, лихач! Следи за ушами лошади. Когда она хочет прыгнуть, она ими шевелит…Смейся, смейся, но это так. И еще. Есть ли здесь где-нибудь дом, где я мог бы тебя дождаться?

Жак рассказал незнакомцу про дом своего отца.

— Черт меня побери, если меня там не будет, — ответил тот с усмешкой.

Он отпустил поводья, и лошадь поскакала, унося Жака.

Четверть часа спустя незнакомец входил в сад Гринедаля. Сокольничий при виде него, разумеется, выхватил пистолет.

— Что вам нужно?

— Гостеприимство.

— Входите. Вы его получите.

— Благодарю. Я коммерсант, иду из Арра в Лилль. Края эти мне неизвестны, поэтому из предосторожности я отправил в Виттернес моему слуге просьбу о посылке через вашего сына.

— Вы сделали правильно. Но у меня дома можете не скрывать ваш язык и манеры.

Собеседник вздрогнул и остановился.

— Нет, я не спрашиваю вашего имени, — продолжил хозяин. — Просто у меня полно детей, а они быстро разгадают фальшь. Мне же все равно, как вы себя поведете.

— Вы молодец! — воскликнул незнакомец. — Вас не проведешь, мэтр Гийом…

Прошло несколько часов. Нестала ночь. Наконец, незнакомец, уже начавший беспокоиться, двинулся к садовой калитке. Там его ожидал молчаливый Гринедаль.

— Ваш сын — честный малый? — резко спросил незнакомец.

— Как шпага.

— Тогда я боюсь за него, мэтр Гийом.

Гринедаль ничего не ответил, но даже при свете луны незнакомец заметил, как побледнело его лицо. Оба молча уставились на белую ленту дороги. Не выдержав, незнакомец прошептал:

— Я дал бы сейчас тысячу луидоров за цокот копыт.

Едва он закончил, где-то вдалеке прогремел выстрел.

— Вы слышали? Мушкет! — произнес незнакомец.

— Слышал.

Раздались ещё два выстрела. Гринедаль приложил ухо к земле.

— Ну? — спросил незнакомец.

— Пока ничего…Ничего…А, вот, слышу шум… Тихо! Вот шум опять. Скачет лошадь.

— Ваш сын молодчина! — радостно произнес незнакомец и бросился обнимать сокольничего.

Но тот со слезами на глазах принялся тихо благодарить Господа. Незнакомец отступил и снял шляпу.

Спустя некоторое время появился всадник. Отец с сыном радостно обнялись. Но тут Гринедаль заметил кровь на одежде Жака.

— Ты ранен?

— Нет, просто царапина на плече от пули.

— Да ты настоящий мужчины! — вскричал незнакомец. — Ты ещё будешь драться под знаменами его величества короля Людовика! Да, а где сумка?

— У седла.

— Бедняга Феб! Тебе трудно пришлось, правда? — спросил незнакомец, подходя к лошади. Та мордой коснулась одежды незнакомца. Потом пошевелила ушами.

— А, так за тобой гнались? — Вопрос был к лошади. Ответил Жак:

— Кучка испанских мародеров в одном лье от Виттернеса. Потом, чрез две мили, банда имперских гусар. Четверть часа они гнались за мной. Но Феб — замечательный конь. При въезде в лес они нас потеряли. Да, я забыл: Бергам дал мне для вас письмо. Вот оно.

Незнакомец быстро подошел к окну и при свете, падавшем из дома, прочел письмо.

— Отлично, мой мальчик. Не исключено, мы ещё можем встретиться у твоего гостеприимного отца мэтра Гийома.

На рассвете незнакомец вышел оседлать Феба, одетый в костюм артуанского крестьянина.

— Прощайте, Гийом, — сказал он, пожимая руку сокольничему. — Ваше гостеприимство, я знаю, не требует платы. Вот всего лишь моя рука. Но я знаю: я держу руку благородного человека. А ты, Жак, друг мой, храни вечно свою честность и храбрость, и они тебе всегда помогут. Я же, будь на то случай, так же помогу тебе, как ты помог мне.

Большие черные глаза Жака светились горделивой радостью при взгляде на незнакомца. Когда же тот подал руку, сердце его так забилось, что биение это почуял своими боками даже Феб. Конь рванул с места, и всадник быстро скрылся за садом. Жак отвел взгляд и тут заметил блестящий предмет на песке. Это был золотой медальон с узорами.

— Смотри, отец, — обратился он к сокольничему, — это же наверняка потерял он.

— Храни его, сынок. Может быть, само привидение его тебе посылает.


ГЛАВА 2. ПЕРВЫЕ СЛЕЗЫ


Этот подарок, разумеется, остался в памяти Жака на всю жизнь. В какой-то мере этому способствовала бывшая в то время война. Жак, как и каждый подросток того возраста, восхищался видом солдат и офицеров, вооруженных самым разнообразным оружием — шпагами, саблями, бердышами, пиками, кортиками, пистолетами и мушкетами. В его ушах призывно звучали слова торговца д'Арра:"Если ты завербовался в армию, иди этой дорогой до конца.» Но все тонуло в глубине его души, когда во время ежедневных прогулок маленькая ручка Сюзанны касалась его руки. За один только взгляд её голубых глаз Жак готов был без раздумий отправиться хоть на край света.

Итак, года шли в учебе, сражениях и прогулках. Кстати, о сражениях. Их вели кардинал Мазарини и партия короля против парламента, принцев и Испании. Принц Конде то побеждал, то проигрывал. При этом, правда, Сент-Омер, охраняемый сильным гарнизоном, ни разу не подвергся захвату и грабежу со стороны неприятеля. И Жак долгое время ничего не мог противопоставить своему неуклонно растущему чувству к Сюзанне. Но случай, этот великий архитектор будущего, дал ему возможность заглянуть в свою душу поглубже.

Однажды он сидел, как обычно, в углу сада, и забавлялся с кортиком. Второе — нет, лучше просто другое любимое его занятие — обожание Сюзанны — временно не удавалось: её рядом не было. Тут сзади к нему незаметно подкралась сестра Клодина и дотронулась до плеча. Жак вздрогнул.

— О ком ты думаешь?

— Ни о ком.

— Ой ли? Ты же думаешь о мадмуазель Сюзанне.

— Почему именно о ней? — Но Жак невольно сконфузился.

— Потому что Сюзанна есть Сюзанна.

— Вот еще!

— Брось, я же все понимаю.

— Что именно.

— Да ты влюблен в нее, вот и все.

Жак вскочил и схватил сестру за руку.

— Послушай, сестренка, ты же не маленькая…

— Мне пятнадцать, как тебе известно.

— Ты должна слушаться старшего брата. С чего ты взяла, что я люблю Сюзанну? Я ничего не говорил.

— Ну что тут объяснять? Я ничего не знаю, но ты влюблен.

— И ведь правда, я влюблен… — Жак внезапно сник, и его слова прозвучали тихо.

Такая перемена поразила Клодину.

— Ну хорошо, ведь ты же не огорчен этим, правда? — спросила она.

Она приподнялась на цыпочки и взглянула брату прямо в глаза.

— На твоем месте я бы радовалась, чудак. Ведь она не сестра твоя, значит, и тебя когда-нибудь полюбит.

— Спасибо, ты хорошая сестра. — И они вместе отправились к дому.

Но по пути им встретился не кто иной, как сам господин Мальзонвийер.

— Я вас ищу, — сказал Жак, обращаясь к нему. — Я хочу сказать вам нечто важное.

— Мне? Я весь внимание.

— Мсье, мне восемнадцать с небольшим. Я честный юноша. — У Жака был вид, как у иностранного посла. — Мой дядя, кюре из Пикардии, сделал меня наследником с доходом до миллиона ливров в год. Но так как состояние моего отца ничтожно, я решил передать этот доход моей сестре Клодине. Вот именно с этим условием я решил просить у вас руки вашей дочери.

Господин Мальзонвийер был явно ошеломлен.

— Ты…ты хочешь жениться?!

— Я люблю мадмуазель Сюзанну.

Ладно бы уже эти слова, но их тон! Господин Мальзонвийер не выдержал и рассмеялся. Кровь бросилась в лицо Жаку.

— Вам стало весело, мсье, от моих слов, — обиженно произнес он. — Я этого не ожидал.

— Ну, друг мой, — ответил Мальзонвийер, — я тоже не ожидал от тебя такой просьбы. Всегда ли такое встретишь? Честно слово, это просто комедия в духе Корнеля.

— Вы продолжаете смеяться, но я вам все же скажу. Вы не знаете, что я пережил с той поры, как узнал Сюзанну. Я вполне готов к женитьбе.

— Да ты, мой мальчик, с ума сошел!

— Нет, я просто честно прошу её руки у её отца.

— Ты что, серьезно?

— Очень.

— Помолчи. И больше не показывайся мне с видом несчастного пастушка. Ну пойми же меня, друг мой, ведь я просто могу лопнуть от смеха.

— Я желаю знать ваш ответ.

— Пошел ты к черту, вот мой ответ! Вот ведь какая будет парочка — дочь де Мальзонвийера и сын сокольничего!

— Не трогайте моего отца! — вспылил Жак. — Или мне придется дать ответ отцу Сюзанны!

— И какой же?

— Я его задушу.

И Жак показал это своими поднятыми руками. Мальзонвийер тоже было поднял руку, но быстро её опустил. Этот жест был хорошо понят Жаком: соперник, наконец, не смеялся. Он опустил руки, и лишь лицо его казалось слишком бледным.

— Прошу прощения, — тихо произнес он. — Но вы ведь задели мою семью…Хорошо, я не буду добиваться руки Сюзанны. Но скажите, мсье, что мне сделать, чтобы заслужить честь просить вас об этом.

И на глазах Жака выступили слезы. Мальзонвийер, в сущности, был неплохим человеком. Тщеславие затмило в нем справедливость, но не проникло в сердце. Он протянул руку Жаку.

— Не горюй, дружок, — сказал он, — не принимай все так близко к сердцу. Ты говоришь, любишь? Я тоже любил в восемнадцать, ну и что? Считай, все забыл. И ты забудешь.

Жак отрицательно покачал головой.

— Да, все так говорят, — продолжал отец Сюзанны. — И ты тоже так будешь говорить. А что касается Сюзанны…Многие из благородных семейств добиваются её руки. И что ж, предпочесть им тебя, у которого ни кола, ни двора?

Жак опустил голову. Про слезы мы и не говорим.

— Слушай. — Сердце папаши не выдержало. — Ну, станешь ты знатным и богатым — будет тебе рука моей дочери.

— Знатным и богатым? — Любое эхо звучало бы выразительнее Жака.

— Ну да.

— Хорошо, мсье, я постараюсь добиться состояния и благородного звания.

— Послушай, эти вещи не приходят быстро. Я не советую тебе жить ожиданиями.

Жак было заколебался, но потом поднял глаза и решительно взглянул на Мальзонвийера.

— С Божьей помощью, я надеюсь, мне повезет. — Он повернулся и пошел своей дорогой.

— Бедный мальчик! — пробормотал вслед ему господин Мальзонвийер.

А дорога Жака привела его туда, куда он хотел — в угол сада. там он встретил Сюзанну, бродившую с раскрытой книгой, и дрожащим голосом пересказал ей свой разговор с её отцом.

— Ваш отец, мадмуазель, (что же, тогда даже сыновья сокольничих так разговаривали с девушками) не оставил мне надежды на счастье. Вы позволите мне сделать все, чтобы его заслужить?

— Так вы меня любите?

— Я?! Да я готов отдать жизнь за свою сестру Клодину, но Бог меня простит, если я сохраню её для вас.

— И я стану когда-нибудь вашей женой!

— А я этого обязательно добьюсь!

И они впервые раскрыли друг другу объятия.

— Идите и сражайтесь за меня, — сказала Сюзанна.

Они обменялись последними обещаниями и расстались.

Жак отправился к Гийому Гринедалю.

— Мы любим друг друга, — сообщил он, — и поженимся.

Отец смотрел в небо на ласточек.

— Клятвы в любви… — Он не отрывал глаз от птиц. — Они тоже улетают… Но все же следует пуститься в путь.

Казалось, его занимали только ласточки.

— Я тоже так думаю, отец.

Тот взял сына за руку.

— Мадмуазель де Мальзонвийер слишком хороша для тебя, сынок. Тебе надо отправляться завтра же, не встречаясь с ней больше.

Жак замер в нерешительности.

— Так нужно, — твердо сказал старший.

— Я так и сделаю, — ответил младший.

Вечерний ужин за столом прошел в молчании. После прощальных слов отца трое детей отправились спать.

На рассвете семья уже провожала Жака. Пьер и Клодина тихонько всхлипывали. Нечего и говорить, лицо Жака оставалось каменным.

— Куда ты направляешься, сынок? — спросил Гринедаль.

— В Париж.

Отец обнял сына и протянул ему кошелек с золотом. Но сын решительно отвел руку.

— У меня есть руки. А золото оставь Клодине. Я накопил пятьдесят ливров. Мне пока хватит.

Тогда отец подал сыну какую-то драгоценность на ленте, которую снял с шеи.

— Это тот самый медальон, который ты нашел, сынок, пять лет назад. Найдешь господина, которому он принадлежал, — вернешь его. Может быть, это напомнит ему о нашем гостеприимстве. Ну, обнимемся напоследок.

Мужские объятия были сдержанными. А когда дошла очередь до Клодины, та бросилась на шею брату.

— За нее, — с чувством произнесла она.

Жак вздрогнул.

— Да, за нее, — повторила она. — Это она меня просила.

Жак от всего сердца обнял сестру. И с пылающим в великих надеждах душой отправился в Париж.


ГЛАВА 3. ДОРОГА В БУДУЩЕЕ


В нескольких сотнях шагов от домика сокольничего дорога довольно круто поднималась вверх по склону холма. На его вершине Жак остановился и оглянулся назад. Его отец с детьми были ещё видны. Посмотрев на них с минуту-другую, Жак ещё раз, но уже мысленно, простился с ними. Затем окинул взглядом всю округу. Пейзаж имел вид мирный и живописный. Самое суровое сердце не могло бы устоять от мысли, что с этим приходится расставаться. А ведь Жак ещё и расставался со своей любовью, хотя и не навечно, как полагал. Но мы не будем наводить грусть на читателя (хоть и приятную, но все же грусть!). А если уж ему все же захочется погрустить, пусть закроет на время нашу книгу и вспомнит что-нибудь подобное из своей жизни. Ведь у каждого были такие минуты, и мы уже второй раз полагаемся на опыт читателя.

Продолжив путь, Жак после ночи, проведенной в Фоканберге, прибыл во Фрюже. Здесь на постоялом дворе он столкнулся с группой местных жителей, бежавших от солдат из армии венгров и хорватов, нанятых испанским правительством для войны во Фландрии. Те рыскали в округе с целью поживиться какой-либо добычей. Жак осведомился у беженцев, далеко ли враг.

— Кто знает? — пожал тот плечами. — Может, в десяти лье, может, в сотне шагов. Эти разбойники рыщут повсюду.

Жаку ничего не оставалось, как двинуться наудачу в свой путь. Не встретив ни венгров, ни хорватов, он, пройдя изрядное расстояние, присел у дороги — отдохнуть в тени и пообедать. Занятый мыслями о доме, о Сюзанне, о своих будущих успехах, он не заметил, как погрузился в сон.

Проснулся Жак от шума. Его обступили шесть-семь всадников, а ещё парочка занималась его вещевым мешком. Жак было бросился на них, но сильный удар свалил его с ног, и он неподвижно распростерся на земле.

И трех минут не потребовалось парочке грабителей, чтобы отстегнуть его мешок, а заодно прихватить и одежду. Затем раздался топот копыт и все — мешок, всадники, одежда Жака — исчезло. Жак поднялся, вышел на дорогу и огляделся. Вдали стлался дым: горели две деревни. На берегу большого ручья группа кавалеристов двигалась в походном порядке. Жак никогда не видел такой униформы: белая, с желтыми отворотами куртка и черные рейтузы.

Сбоку ехал всадник, без сомнения, их командир. Повинуясь безотчетному порыву, Жак устремился к нему. В конце концов, если король испанский и император германский вели войну с королем французским, это не должно было касаться путешественников.

Раздетый юноша, двигавшийся наперерез, не мог быть не замечен командиром.

— Чего тебе? — грубо поинтересовался он.

— Справедливости, — ответил Жак.

Командир усмехнулся. Ехавшие рядом два всадника быстро обменялись несколькими словами. Их резкий гортанный выговор поразил слух Жака.

— На что ты жалуешься?

— У меня отобрали одежду, мешок, деньги, все вещи…

— На тебе же осталась кожа, а ты жалуешься, шут гороховый!

Жак понял, что ошибся в ожиданиях.

— Но я же сказал, что…

— Я тоже сказал.

Командир повернулся к своим офицерам и о чем-то поговорил с ними. После их ответа он обратился к Жаку:

— Француз?

— Да.

— Откуда?

— Из Сент-Омера.

— Тогда ты должен знать дорогу во Фландрию.

— Знаю, и очень хорошо.

— Вот и веди нас, а то твои соотечественники уносятся от нас, как стая канареек. Пошел!

Жак не двинулся с места.

— Ты слышал?

— Прекрасно.

— Тогда марш.

— Я остаюсь здесь.

— Ты действительно останешься здесь! — вскричал командир, и выхватив пистолет, толкнул Жака.

— Ну, ты пойдешь?

— Нет, против своих я служить не буду и никуда вас не поведу. — Голос Жака дрожал от решимости.

Несколько мгновений пистолет торчал перед глазами Жака, затем медленно опустился.

— Значит, ты нас не поведешь?

— Нет.

— Тогда мы тебя поведем.

Послышалась команда на незнакомом языке, и несколько солдат схватили и связали Жака.

— Ты обзаведешься прекрасным галстуком из недоуздков, — заявил командир. — К нему мы добавим самую изящную ветку на самом красивом дубе. И сделаем из тебя пример всем жителям Артуа.

Солдаты бросили Жака на свободную лошадь, как мешок, и отряд двинулся к Эсдену.

Лежа поперек лошадиного крупа и предаваясь горьким мыслям, Жак через некоторое время осознал, что положение внушает кое-какие надежды. Получилось так, что его лошадь оказалась не слишком резвой. Постепенно Жак не просто оказался в хвосте колонны, но и вообще вне поля зрения всадника, которому было приказано его сторожить. Бывает ведь и так: на войне, как в жизни, всякое случается. Улучив момент, Жак соскользнул с лошади и бросился в поле.

Пройдя с четверть часа по дороге в Сен-Поль, Жак нагнал группу кавалеристов с пехотинцами, усаженными на крупы коней. Шедший за группой часовой обернулся и с удивлением заметил Жака, идущего в одних штанах.

— Отведите меня к вашему начальнику, — обратился к нему Жак.

Начальник, щеголь с тонкими черными усиками и румяными щеками, ему сразу понравился. Он с минуту смотрел на Жака, затем улыбнулся и сказал:

— Если ты француз, ничего не бойся, ты среди французов.

— Вы приняли меня за шпиона?

— Лишь поначалу. Но ты нас не боишься, значит, просто проводишь нас на место, где покинул своих обидчиков.

— То были наемники. Они шли в монастырь Святого Георгия рядом с Бергенезом. До них сейчас не больше лье.

Начальник снабдил Жака одеждой, саблей и пистолетами.

— Ты когда-нибудь брал в руки эти игрушки? — спросил он.

— Дайте мне встретить тех бандитов, и увидите.

И две сотни всадников с гренадерами на крупах лошадей пополнились ещё одним.

— Да ты сидишь в седле, как старый кавалерист! — воскликнул начальник, скакавший рядом с Жаком.

— Этому меня научил в Сент-Омере отец.

— Так ты оттуда? А не знаешь ли ты сокольничего Гийома Гринедаля?

— Это мой отец.

Офицер пристально взглянул на юношу.

— Я часто сиживал на коленях старины Гийома. Ты, стало быть, Жак? А кто такой д'Ассонвиль, ты помнишь?

— Это же наш благодетель! — воскликнул Жак.

— А я его сын, Гастон д'Ассонвиль. Мой отец умер, но его сын — твой друг.


ГЛАВА 4. СТЫЧКА


Отряд легкой кавалерии под командой Гастона д'Ассонвиля остановился в десяти минутах пути от монастыря Святого Георгия.

— Что поделывает аббат? — С таким вопросом Гастон обратился к местному крестьянину, принесшему известие, что в монастыре мародеры.

— Долбит землю, — ответил сей муж. — Ему нужен погреб.

— Прекрасно! Ужинать будем после бала.

— Гм…Мне кажется, господин начальник, танцоров для празднества будет маловато. Ведь этих мадьяр там полно.

— Сколько же?

— Ну, сотен шесть-семь, все на лошадях и при оружии. А сейчас, в ожидании ужина, они грабят Овэн.

Рядом горела деревня и слышалась стрельба.

Гастон не медлил. Его шпага показала на горящую деревню.

— Вперед! — И под эту команду весь отряд пришел в движение.

Вскоре солдаты д'Ассонвиля достигли деревни. Многочисленный враг вступил было с ними в бой. Но всадники, окружив своих спешившихся гренадеров, которые разбились на группы по двадцать человек, смело напали на противника.

Но тут старый офицер с обеспокоенным видом обратился к д'Ассонвилю.

— Что вы делаете? Их же вдвое больше нас, и у них лучшая позиция.

— Как? Вы считаете врагов, господин Кюдрэ?

— Я делая это для короля. Нельзя так разбрасываться молодыми жизнями наших солдат.

— А вы разве не слышите, как вопиет о мщении каждая рухнувшая крыша в этой деревне? Нет, только вперед! Вперед!

Все, кто слышал эти слова, с ещё большей яростью бросились на мародеров. Завязалась схватка, и Жака впервые охватило упоение настоящим боем. Возникло острое желание мчаться, рубить, стрелять. А когда какой-то хорват выскочил перед ним, выстрелил и пуля сбила ему шляпу, это только подстегнуло Жака. Он бросился на хорвата и нанес ему удар саблей. Тот упал, раскинув руки. Первый в жизни Жака сраженный противник! Д'Ассонвиль, видевший все это, подъехал к нему и поздравил:

— Это было здорово! Считай, ты расквитался с ними за свой мешок. Да к тому же вместо одного ты спокойно можешь теперь заполучить два.

Бой закончился позорным бегством противника. Тем временем два гренадера принесли на носилках Кюдрэ.

— Граф, — обратился он к д'Ассонвилю, — вы были правы, но и я не ошибся. Мы их разбили, но зато они убили меня. Прощайте, капитан!

И с этими словами смертельно раненый Кюдрэ закрыл глаза навеки. Так Жаку пришлось впервые видеть смерть солдата.

В следующие два дня снова были стычки с противником. И снова Жаку пришлось убивать вражеских солдат.

Однажды он оказался на месте, усеянном трупами венгров. Тут он заметил среди них одного раненого, который полз к берегу реки. Жак подъехал к нему.

— Воды, воды! — бормотал венгр, обратив к нему лицо с запекшейся кровью. — Умираю…

Жак сбегал к реке и принес ему воды в шляпе. Когда венгр напился и обмыл лицо, Жак присмотрелся и узнал в нем того офицера, который собирался его повесить. Венгр тоже его узнал.

— Ну вот, — произнес он, — теперь ты можешь меня прикончить.

Жак молча с ужасом смотрел на него.

— Ведь это твое право, — продолжал венгр. — Давай, делай свое дело!

— Я не убийца.

— Смотри-ка, чистюля какой! Но мой принцип — встретил врага — пусти ему пулю в лоб…Воды, воды! У меня в печенках огонь!

Жак оставил ему воду в шляпе и отправился искать помощь. Вскоре он встретился с д'Ассонвилем.

— Ранен офицер-венгр, хотевший меня повесить по дороге в Артуа, — сказал он. — Нужна помощь…

Д'Ассонвиль дал ему двух гренадеров. Когда они подошли к венгру, тот взглянул на Жака.

— Что за сердце у тебя? — спросил он.

— Мое сердце принадлежит всем людям.

— Впервые вижу такого человека, — пробормотал венгр. Затем помедлил и сказал:

— Дай мне руку…Вот так.

— Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно.

То были последние слова старого солдата.

Через два часа после этого события Жак сидел вместе с д'Ассонвилем в одной из комнат монастыря.

— Сядь рядом со мной, — попросил его д'Ассонвиль.

— Я? Рядом с вами?

— После боя все мы только солдаты, а не господа и слуги. Сядь и расскажи о себе подробнее.

Жак рассказал ему о себе все. Д'Ассонвиль взял со стола стакан с вином.

— Пью за осуществление твоих надежд.

Жак вздохнул.

— Ты прав, вздыхая, — заметил д'Ассонвиль. — Надежда — это предатель, наносящий коварный удар.

— Я надеюсь, потому что верю.

— Ясное дело, ведь тебе всего двадцать. Надежда — украшение юности: беда тому юноше, у кого её нет.

Д'Ассонвиль положил обе руки на плечи Жака и посмотрел ему в глаза.

— Так что же ты собираешься делать? — спросил он.

— Я говорил: еду в Париж за счастьем. Не оставаться же мне с вами.

— Это мы ещё посмотрим, — произнес д'Ассонвиль. — Но допустим, что ты прибыл в Париж. Что дальше?

— По правде говоря, не знаю. Буду стучаться во все двери.

— Прекрасный способ ни в одну не войти. У тебя есть деньги?

— Двадцать ливров в мешке, который надеюсь вернуть.

— Плюс пятнадцать луидоров за твое участие в сражении. Но триста пятьдесят ливров в Париже означают всего лишь два месяца жизни. Дальше что?

— Не знаю. Но я могу стать солдатом.

— Это другое дело. Не ты и не я сделали мир таким. В наши времена надо родиться графом или бароном, а вот стать им…

— Но мне нужен Париж, — растерянно пробормотал Жак. — Иначе я ничего не достигну.

— Париж годен только для богатых. Тебе придется стать, например, домашним секретарем: в доме благоухание, улыбка у рта, тишина и покой…

— Нет. — Голос Жака стал пронзительным. Д'Ассонвиль смотрел на него, не выдавая чувств. Но в душе он смеялся: какой Жак все-таки ещё мальчик!

— Нет! — снова воскликнул Жак. — Я останусь солдатом.

Жак без слов снял с себя руки д'Ассонвиля — жест, в котором в данном случае не приходилось сомневаться — он решился!

Несколько дней спустя на пятнадцать луидоров, полученных от капитана, он купил себе хорошего коня и покинул монастырь.

— Вот тебе рекомендательное письмо, — сказал ему на прощание д'Ассонвиль. — Если захочешь вернуться, я жду тебя. Если же будешь возвращаться к Мальзонвийерам, самым коротким путем станет дорога через Лаон. Я буду там. Прощай, дорогой.

Жак пожал руку капитана и отвернулся, чтобы скрыть слезу. Ведь он уже чувствовал себя гордым солдатом!


ГЛАВА 5. В КАЗАРМЕ


Без приключений Жак прибыл в Лаон. Первый солдат, которого он встретил, указал ему дорогу к жилищу господина Нанкре. Именно ему, своему брату, написал капитан про путешественника, прося оказать ему поддержку. Это был высокий, тощий и нервный мужчина с повелительным характером. Он был на пару лет моложе брата, но на четыре года старше по виду, с каменным лицом. Нанкре прочитал письмо д'Ассонвиля и помолчал минуту, затем вторую и третью…

— Хочешь стать солдатом?

— Да, капитан.

— Это то место, где свинца больше, чем золота.

— Мне нужно пробить себе путь в жизни.

— Смотри, не ошибись. У меня в артиллерии — дисциплина строгая. За третью провинность — расстрел.

— Надеюсь, не дойдет и до первой. По крайней мере, до расстрела уж точно. Это наверняка.

— Это твое дело. С завтрашнего дня ты мой солдат. Но…Имя твоего отца… — Нанкре помедлил. — Я предпочел бы, чтобы ты его носил по заслугам. Надо ещё проверить, достоен ли ты быть его сыном.

Жак ждал.

— Для полка твое имя слишком штатское. Назовем тебя…Да оно уже написано на твоем лице.

— И какое же?

— Бель-Роз.

И Нанкре вызвал капрала и представил ему нового рекрута.

Капрал Ладерут оказался неплохим человеком.

— Наш капитан — человек суровый, — сообщил он. — Не забывай об этом. Но если стараться, он тебя быстро повысит.

— Вы, я вижу, очень старались получить нашивки?

— Как повезет. Когда в офицерах убыль, дело идет быстрее.

— Будем надеяться, противник закидает нас ядрами…

— Это не преминет случиться.

— Молодцы испанцы!

— Наш майор сделал с их помощью карьеру. У нас десяток капитанов и три майора. Так что нужно всего три-четыре ядра и пяток гранат.

— По-моему, моя должность сапера — совсем неплохая.

— Превосходная. Здесь если один офицер теряет ногу, тридцать солдат остаются без головы.

— Да ну?

Бель-Роз надолго умолк, потом наконец обратился к капралу:

— Мсье Ладерут, вы ведь говорили, что в артиллерии приобретают или успех, или смерть?

— Да.

— Сколько служите вы?

— Восемь лет.

— Дьявол!

— Не волнуйся. Месяцев через шесть ты будешь сержантом. А на меня не смотри: я долго был курьером, вот и все. Не робей!

Так беседуя, они прибыли в казармы, где для Бель-Роза началась новая жизнь.

Надо сказать, начал он довольно рьяно. Капрал Ладерут, обучая солдат, иногда попадал в затруднения, так как не очень-то был внимателен, получая инструкции от сержанта. И тут, на счастье (или беду Ладерута?) выскакивал вперед Бель-Роз со своими поправками. Надо сказать, что сначала, кроме смеха, они ничего не вызывали. Кончилось тем, что, не выдержав, Ладерут пошел к Нанкре.

— Капитан, вы говорили, что я должен обучить Бель-Роза. Но ведь это готовый инженер: он все время учит своего капрала.

— Позови мне его.

И Нанкре пришлось объяснить Бель-Розу, что без знания тригонометрии и испанского языка ему ничего не светит.

— Придется тебе приступить к ним завтра же, — добавил он.

Несколько дней назад Бель-Роз получил от д'Ассонвиля пятнадцать луидоров для платы за учебу. Он показал их Нанкре. Тот нахмурился.

— Вы мой солдат, и я сам найду учителей. А эти деньги — это ваши дела с д'Ассонвилем, и я их не касаюсь.

»— Вот вам и суровый Нанкре,» — подумал про себя Бель-Роз.

И ему пришлось засесть за теорию. Неоднократно личико Сюзанны смазывало ему углы в тригонометрии. Но его упорство было непреодолимым.

Однажды после рукопашного боя с тригонометрией Бель-Роз пошел было проветриться на улицу. Тут он столкнулся с одним солдатом, быстро взбиравшемся наверх.

— Ну и неловок же ты! — вскричал солдат.

Бель-Роз объяснил, что неловок как раз сам солдат, шедший не по той стороне, где надо.

— Да ты ещё и противоречишь! — И солдат замахнулся было на Бель-Роза, но тот предотвратил удар, сбросив солдата с лестницы на глазах у нескольких саперов. Поднявшийся с земли солдат в ярости произнес:

— Человек с такой сильной рукой наверняка знаком со шпагой! Ты мне ответишь за это.

Бель-Роз, указал ему путь на заброшенное кладбище. Но солдат по имени Бультор, пытаясь преградить ему путь, принялся нападать на него со шпагой в руке. В одной из попыток отразить нападение Бель-Роз сплоховал и пропустил выпад Бультора. Шпага противника задела его, на рубашке Бель-Роза показались капельки крови. Это разъярило его, и он напал на противника с такой быстротой, что тот не успел защититься. Бель-Роз успел ранить его в плечо, а поскольку тот не сдавался, нанес ему укол в грудь. Бультор рухнул на колени.

— Я удовлетворен, камрад, — успел произнести он и потерял сознание.

Бель-Роз вернулся домой и доложил обо всем Ладеруту.

— Это досадно, — ответил капрал, — но неизбежно. Ведь это в обычаях полка. Бультор вас прощупал. Рекрутов всегда провоцируют.

— И что будет дальше?

— Ничего. Все закроют глаза на дуэль. Бультор попадет в лазарет и будет нем, как рыба: таковы правила.

— А врач?

— Скажет, что Бультор простудился. А там — или выжил, или умер. Но только от простуды.

И видя, что Бель-Роз улыбается, добавил:

— Идите лучше спать и ни о чем не беспокойтесь.


ГЛАВА 6. ЗАБЫТЫЕ МЕЧТЫ


Все произошло, как и говорил капрал: Бультор попал в лазарет, врач объявил, что он простудился. Нанкре принял его сообщение к сведению, но однажды, встретив Бель-Роза, заявил:

— Мне известно, что ты на днях разносил простуду. Будь осторожен: я не люблю ни тех, кто её разносит, ни тех, кто её получает. На первый раз достаточно.

— Все кончено, — твердо отвечал Бель-Роз, — приступ прошел.

Нанкре усмехнулся. Бультор выздоровел, и вопросов больше не было.

Прошли месяцы, затем год, другой, третий. Бель-Роз писал в Сент-Омер, в ответ получая сувениры от Сюзанны. Он уже давно обошел Ладерута, но боев не было: испанцы тихо сидели в своих квартирах. После славных сражений наступила очередь послов. Вместо героев появились торговцы, а Людовик XIV женился.

Все это не устраивало нашего героя. Когда однажды утром, после развода, Нанкре, улыбаясь, спросил его, есть ли новости о войне, сержант Бель-Роз ответил:

— Никаких. Пришло время выдать солдатам прялки: все больше пользы будет.

— Придется посылать добровольцев во все концы Европы, — оживленно заметил Нанкре.

Но видя угрюмое выражение лица Бель-Роз, капитан поспешил сообщить ему, что ему вскоре будут даны поручения. Требовалось направить несколько небольших отрядов солдат для обслуживания укреплений в Бетюне, Перонне, Амьене, Сен-Поле и в других городишках Пикардии и Артуа.

Между тем Бель-Роз получил одно письмо от Сюзанны. Впервые она писала ему сама. Тысячу раз Бель-Роз поцеловал письмо, прежде чем вскрыл его.

Письмо не было коротким. Тогда девушки любили описывать свои чувства и не старались выглядеть мужественнее самих себя. А что уж говорить о влюбленных! Да ещё о таких, которым грозили опасности. Среди них оказалась и Сюзанна. Но мы понимаем нынешнего читателя — ему некогда. А потому лишь кратко сообщим: Сюзанну собирались выдать замуж. Уж конечно, не за сына сокольничего. Соперниками Бель-Роза оказались двое — некие граф де Понро и маркиз д'Альберготти. «— Я не тороплю тебя, дитя мое, — сказал Сюзанне отец. — Выбирай, кем хочешь быть: графиней или маркизой.»

А когда подошло время ответа, он снова спросил дочь:

»— Ну и кто же твой возлюбленный, дочь моя? Вообще-то Понро молод, а тот, другой, стар и болен. Я бы не колебался.»

»— Я ответила, — писала Сюзанна, — что мой выбор пал на Альберготти. Отец удивился, но лишь пожал плечами. Через два дня господин Альберготти нанес нам визит. Он обещал мне стать вторым отцом, чем тронул меня. Итак, вы свободны, мой любимый, а я…я окована цепью.»

Прочтя письмо, Жак поднялся и в сильном волнении зашагал к дому Нанкре. Тот принял его и спросил, что ему нужно.

— Мне нужен отпуск, — ответил сержант.

Нанкре задумался.

— Что-то случилось?

— Мне нужно быть в Сент-Омере.

— Сейчас?

— Немедленно.

— А если я не дам отпуск?

— Мне придется завещать душу Богу, тело д'Ассонвилю, а себе пустить пулю в лоб.

Минутный взгляд на Бель-Роза, и последовал вопрос:

— Но что там произошло?

— Мадмуазель Мальзонвийер выходит замуж.

— И превосходно! Ты тут при чем?

— Я её люблю.

— Ну и что?

— Я должен её видеть.

И Бель-Роз взглянул на маятниковые часы, мерно отстукивающие время.

— Не больше четверти часа? — спросил Нанкре, поняв этот взгляд.

— Всего одно лье.

Капитан подошел к столу, написал несколько слов на листке и протянул его Бель-Розу:

— Проваливай! — проворчал он.

Но тут же подал ему руку.

— Ты сын старого Гийома. Ты честен и обладаешь сильным характером.

Бель-Роз пожал руку капитана и бросился из дома.


ГЛАВА 7. КАПЛЯ НА ЛЕПЕСТКАХ ЦВЕТКА


Бель-Роз гнал на перекладных, ускоряя движение золотом. Последнюю лошадь он погнал прямо по полям к дому Мальзонвийеров. По пути его быстрый взгляд уловил некое оживленное движение. Он повернул голову и пригляделся. От церкви двигался свадебный кортеж. Седовласый господин восседал на месте новоиспеченного мужа рядом с юной красавицей. Кровь бросилась в лицо Бель-Розу. Он помчался навстречу…То была Сюзанна рядом с Альберготти! Бель-Роз остановился, как вкопанный. Какой смысл теперь во встрече с Сюзанной? Но тут она повернулась к нему, и он увидел, как она бледна. Сюзанна его будто не заметила. Не заметила она и того, как по лицу солдата скатились две крупные слезы. Бель-Роз не выдержал, круто повернулся и бросился к дому отца.

Вбежав в дом, он увидел сидящего в кресле отца, бросился к нему и с криком:» — Отец!» рухнул на пол без сознания.

Отец поднял его и положил на диван. Глаза Бель-Роза были полуоткрыты, но взгляд стал неподвижен и бесчувствен.

Так прошло около часа, пока отец молил Бога за сына. Тут тихо открылась дверь, и в комнату вошли две молодые женщины. Гийом узнал в них Сюзанну и Клодину. Сюзанна буквально подлетела к Бель-Розу и склонилась над ним. Ее взгляд был полон ужасной тоски. Гийом его перехватил.

— Он жив, — произнес он.

— Но он умирает! — воскликнула она.

— Бог поможет нам всем, — ответил отец.

— Я не обманулась! — снова вскричала она. — Я его заметила издали. Но что же теперь делать?

То была уже не прежняя девушка. Раньше такая спокойная и уверенная, теперь она являла собой крайнее возбуждение: волосы её растрепались, лицо бледнее белого платья, плечи трепетали, а руки буквально извивались в воздухе.

— Да вы вглядитесь, ведь он мертв! — снова вскричала она, падая на колени. — Он же не узнает меня!

— Встаньте, мадам, — обратился к ней Гийом, — вспомните, чье имя вы теперь носите, и не задерживайтесь здесь долго. Вашему счастью это ничего не прибавит.

— Мое счастье! Что оно мне дало? — произнесла она горько. — Он болен, он страдает, и я остаюсь, пока он меня не услышит и не простит. О, пожалейте меня, отец мой, оставьте меня с ним!

И отец с дочерью, так и не дозвавшейся Бель-Роза, отошли от него в глубину комнаты.

— Жак, — вполголоса позвала Сюзанна.

Тот оставался неподвижным.

— Боже мой, он мертв! — Новый взрыв отчаяния послышался в голосе Сюзанны.

— Приближается ночь, — произнесла Клодина. — Вас могут хватиться в замке.

— Если только захотят, — ответила Сюзанна печально. — Отец мой хотел…

— Вы можете заблудиться, а его вы все равно не спасете, — сказал Гийом.

— Но чего вы от меня хотите? — спросила она со слезами на глазах.

— Нам надо прощаться, — раздался вдруг голос Жака.

Обе женщины вздрогнули и уставились на него.

— Я притворился умирающим, чтобы выслушать все здесь сказанное. И считаю, что имею право просить об одной милости.

Сюзанна склонилась над ним.

— О чем, Жак?

— Мне нечего вам прощать. У вас были обязанности перед отцом и передо мной. Я ждал вас все это время. Я понял, что ваша боль не уступает моей. Вы овладели мной навсегда, но теперь вы маркиза д'Альберготти. Прощайте же.

— Имя не меняет сердца, — ответила Сюзанна. — Если вы умрете, я последую за вами.

Жак схватил было её руку, но в этот момент Гийом Гринедаль остановил его.

— Мадам д'Альберготти, — произнес он внушительно, — ваш муж ожидает вас.

Оба любящих существа вздрогнули и разъединили руки.

— Прощайте, — тихо сказала Сюзанна Жаку. — Я ваш друг навеки.

Жак ничего не ответил, и Сюзанна вышла вместе с Клодиной. Жак остался наедине с отцом.

На рассвете Жак покинул отчий дом. Но он решил отправиться не в Лоан, а в Аррас к д'Ассонвилю. Инстинкт подсказал ему это решение.

Он нашел молодого офицера в хорошей форме, прохаживающегося по ковру. Только взгляд его был необычно печален, да лицо бледнее обычного.

— Привели с собой саперов или канониров? — после приветствия спросил д'Ассонвиль.

— Нет, капитан, я один.

— И что же тебя привело сюда?

Жак молчал. Д'Ассонвиль вгляделся в него пристальнее.

— Да ты ли это, Бог мой?

— Сюзанны вышла замуж, — произнес Жак.

Д'Ассонвиль схватил его за руку.

— Бедняга, ведь ты же её любишь! Но у тебя гордое сердце, я знаю. Сопротивляйся своей боли, ты можешь, пойми это.

И он продолжал подбадривать Жака. Тот молча пожал руку д'Ассонвилю.

— Не поддавайся печали, слышишь? Иначе она всегда будет тебя искать.

И, рассуждая так, д'Ассонвиль продолжал ходить по комнате, поглядывая на Бель-Роза и все дольше задерживая на нем взгляд.

Наконец, он остановился и пристально взглянул на него.

— Можешь ли ты оказать мне услугу? — спросил он Бель-Роза.

— Я ваш телом и душой.

— Только обо всем молчок, даже ценой жизни.

— Обещаю.

— Прекрасно. Я подготовлю тебе распоряжения. Завтра же ты отправишься в Париж.


ГЛАВА 8. ДОМ НА УЛИЦЕ КАССЕ


Назавтра д'Ассонвиль принял у себя Бель-Роза. Хозяин сидел перед столом, заваленным бумагами.

— Я послал сообщение господину Нанкре, что нуждаюсь в твоих услугах. Ты готов отправиться в путь?

— Готов.

— Должен предупредить: в дороге у тебя будут не только трудности, но и опасности.

— Буду сожалеть, если их не будет.

Д'Ассонвиль поднял глаза на Бель-Роза. Затем меланхолически произнес:

— Да, двадцать лет…Золотой возраст, возраст забав и наслаждений.

— Тридцать лет, кажется, возраст страсти и любви. Не так ли, капитан?

— Ты полагаешь? — с усмешкой ответил д'Ассонвиль. — Мне кажется, мое сердце угасло. Впрочем, все в руке Божьей. Ну, вернемся к твоим делам. Вот тебе три письма, друг мой. В каждом из них — часть моей жизни. Береги их, как зеницу ока. По прибытии в Париж остановишься на улице Люксембург. Вечером отправляйся на улицу Кассе с самым маленьким письмом. Там на углу улицы Вожирар увидишь сад. Постучись в калитку. На третий удар она откроется. Передашь слуге записку и скажешь, что для мадмуазель Камиллы. Да спроси, дома ли она. Если нет, попроси передать её брату Киприану. Да не забудь оставить на конверте свой адрес, а потом возвращайся домой на улицу Люксембург.

— Хорошо…Камилла и Киприан.

— Если через три дня ты не получишь никакого письма, возвращайся снова к саду на улице Кассе и передай уже вот это, среднее по размерам письмо. Все сделаешь, как прежде. Если опять не получишь ответа, через три дня передашь третье письмо. Но на его конверте припиши:» — У меня только 24 часа.»

— И мне сразу отправляться назад?

— Сразу же, как только надоест торчать в Париже.

— Ясно. Еду сразу.

— Не думаю. Даже наверняка нет, если только после третьего письма тебя не отыщут.

— Мадмуазель Камилла или господин Киприан?

— Они порознь или вместе, — усмехнулся д'Ассонвиль. — Ты их выслушай и сделай все, что они скажут.

— Но как я их узнаю?

— При встрече мадмуазель Камилла скажет:"Кастильянка ждет.» Может, тебе передадут записку с этими словами. В записке тебе назначат свидание. Опасность тебе угрожать не будет, но на всякий случай захвати с собой кинжал.

— Вот как?

— Постоянно держи руки свободными и готовыми к действиям.

— Эге!

— Ну, это простая предосторожность. После исполнения обо всем доложишь мне.

— Все?

— Все. Бог тебе в помощь.

И когда Бель-Роз садился на коня, д'Ассонвиль добавил:

— Что бы со мной ни случилось, ты нем, как рыба.

Возбуждению Бель-Роза, физическому и душевному, казалось, не было предела. Лишь галоп его лошади мог отвечать его состоянию. Можно сказать, что он пулей влетел в Париж.

Остановился он в гостинице на улице По-де-Фер-Сен-Сюльпис, оплатив номер деньгами, врученными ему д'Ассонвилем. Вечером он отправился по делам.

Все происходило, как предсказывал д'Ассонвиль. Сад с калиткой окружал старый домик времен Лиги. Из его труб не вилась ни малейшая струйка дыма, а окна были закрыты ставнями.

— Дом не сдается, — ответила женщина, открывшая калитку.

— Мне нужна лишь мадмуазель Камилла. У меня для неё письмо.

Женщина пристально посмотрела на Бель-Роза.

— Ее нет, — ответила она.

— Тогда пригласите её брата.

Новый пристальный взгляд.

— Это какого брата?

— Господина Киприана.

Женщина взяла у него письмо (естественно, после очередного разглядывания Бель-Роза) и достаточно уверенно отодвинула его от калитки, закрыв её.

Через два дня хозяин гостиницы подошел к Бель-Розу:

— Вам письмо. Вот.

Бель-Роз прочел на конверте:» Бель-Розу, сержанту саперного полка из Берте.» Вскрыв его, он прочел:

«Сержант Бель-Роз нарушил дисциплину и покинул полк без разрешения на длительное отсутствие. Но ему разрешается провести всего один месяц в Париже или другом месте, если потребуется.

Виконт Жорж де Нанкре.»

— Новое дело, — пробормотал Бель-Роз. — Еще один образец тщательно скрытой доброты.

На третий день Бель-Роз получил клочок бумаги, на углу которого было написано имя «Гаспар де Вийебр.»

— Мой лейтенант! — воскликнул Бель-Роз. — Откуда он узнал обо мне?

И он вопросительно взглянул на хозяина, господина Меризе.

— Не знаю. Но он спрашивал именно вас, господин Бель-Роз. А когда узнал, что вы вышли, попросил передать эту бумажку.

Бель-Роз прочел записку до конца. Вийебр сообщал ему, что он в Париже по делам.

»— Если я вам нужен, — говорилось далее, — то в два часа дня я буду возле улицы Люксембург играть в мяч, а в три с четвертью — на Королевской площади. И адью!»

Лейтенант был с юмором.

На следующий день Бель-Роз отправился на улицу Кассе и постучался в калитку. Женщина приняла от него письмо уже без всяких слов.

Оставалось ждать ещё три дня. Бель-Роз прогуливался по Парижу, не переставая думать о Сюзанне, осыпаемый благосклонными взглядами (без взаимности) парижских гризеток и солидных дам.

На третий день, возвращаясь с прогулки домой, он встретил у дверей гостиницы Меризе.

— А у меня для вас новость, — сообщил тот Бель-Розу.

— Письмо.

— Нет, лучше.

— Визит?

— Разумеется. Да ещё какой! Самые высокие гранды нашего короля с большим удовольствием восприняли бы его.

— Что же, это дама?

— И какая красавица! Карие глаза сверкают, волосы — золотистый шелк, небольшой точеный носик, губки — лепестки розы, зубки…ах, какие зубки! Как приятно, наверно, быть ими укушенным!

— Мсье Меризе, поэтическая натура заставила вас забыть, что я перед вами.

— Послушайте, — мечтательно произнес владелец гостиницы, — вот уже двадцать два года, как я торчу на этой улице, но такой красоты не видывал…

— Кто же она, наконец? Какая-нибудь субретка?

— Субретка! Да вы что? Фу, ну надо же! Да она тянет не меньше, чем на маркизу!

— Вы хоть с ней говорили?

— Я её разгадал.

Бель-Роз улыбнулся.

— Сойдет для маркизы. Но хоть парой слов вы с ней обменялись?

— Конечно. Она сказала, что придет снова.

— Так, уже неплохо.

— А потом она села в портшез.

— И больше ничего не сказала?

— При таком очаровании разве запомнишь? Но, по-моему, она больше ничего не сказала. Словами, разумеется. Зато её вид мне сообщил, что она сожалеет о вашем отсутствии.

У Бель-Роза не оставалось сомнений, что маркиза прибыла с улицы Кассе. Следовательно, у него есть ещё сутки на ожидание.

— Ну, если кто желает меня видеть, пусть хоть что-то напишет. В мире хватает перьев.

Вечером, за два часа до того, как отправиться на старое место, он заметил, как на углу остановилась карета. В ней сидели женщина и мужчина, в котором он узнал…самого Меризе. В свою очередь Меризе заметил его и сделал знак приблизиться. Бель-Роз направился было к карете, из которой к тому времени женщина успела выйти. Но тут та его заметила. Далее последовало нечто неожиданное: женщина проворно вскочила в карету, толкнула кучера, тот дернул вожжи и…карета скрылась за углом. Меризе с досады топнул ногой:

— Пяток минут, и вы бы её перехватили.

— Так это та самая?

— Да нет.

— Что, другая?

— Да кто её знает? Она же была под вуалью!

— Вы что же, ничего не разглядели?

— Ничего, кроме ножек. Но ножек герцогини, учтите.

— Хорошо, но скажите, наконец, нужен я был ей или нет?

— Ну как же, ведь она вас искала. Но не хотела с вами говорить. Ей нужно было только вас увидеть.

Оставалось лишь ломать голову над вопросом: что это были за таинственные посещения двух дам, которых Бель-Роз не знал. Да он вообще не знал в Париже никаких дам.

Вновь он отправился на улицу Кассе. Женщина молча взяла у него письмо и ушла. Ничего нового.

На следующий день с утра он стал дожидаться конца последних суток. Обедать отправился, как обычно, в трактир на улицу Бак. Оттуда пошел прогуляться на соседнюю улицу Севре. На её углу в толпе народа он вдруг ощутил в руке клочок бумаги, который кто-то ему сунул, произнеся при этом: «Кастильянка ждет.» Голос был женский! Бель-Роз оглянулся, но никого не увидел. Он повернул назад и быстро отправился к себе, чтобы уже дома прочитать записку. Но в тот момент, как он толкнул дверь и вошел в гостиницу, к нему вдруг подошла какая-то женщина. Луч света упал на её лицо.

— Брат мой, — произнесла женщина.

— Клодина! — воскликнул Бель-Роз, и они бросились друг другу в объятия.


ГЛАВА 9. ДРУГ И ВРАГ


Бель-Роз проводил Клодину к себе и закрыл дверь, прищемив нос Меризе.

— Но это ведь та маркиза, — бормотал хозяин гостиницы, потирая свое самое любопытствующее место.

Когда прошли первые мгновения радости, брат спросил сестру:

— Не ты ли сюда уже приходила?

— Да, правда, я была тут на днях. Но потом не могла вернуться.

— Почему же ты не оставила адреса?

— Потому что прежде тебе надо было со мной обязательно встретиться.

— Ты приехала не одна?

Молчаливый утвердительный кивок.

— После приезда в Париж она заболела, — добавила Клодина.

— Я немедленно иду к ней!

— Нет, нельзя. Ты убьешь её своим присутствием. Но ты меня проводишь до её дома, вернее, дома д'Альберготти.

И они прошлись вдвоем к дому, расположенному вдали от улицы По-де-Фер-Сен-Сюльпис на улице Лозейль.

— Послезавтра в одиннадцать, у ворот Сент-Онорэ, — произнесла на прощание Клодина.

Придя домой, Бель-Роз обнаружил у себя записку такого содержания: «В следующую субботу через час после захода солнца Бель-Роз встретит у Гайонских ворот персону, которая сообщит ему обусловленный пароль. Если он последует за ней, то встретится с господином д'Ассонвилем.»

Получалось, что эта встреча должна была состояться в день встречи с Клодиной. Правда, с сестрой это было днем, с д'Ассонвилем — вечером. Об отмене же какой-либо встречи нечего было у думать. И Бель-Роз решился.

Как и было условлено, он встретил сестру и они вдвоем покатили на фиакре по дороге в Нейи. Но по дороге Бель-Роз вдруг услышал, как какой-то голос произнес его имя. Он выглянул наружу и в окне одного кабачка увидел своего лейтенанта Вийебрэ. Тот помахал ему рукой:

— Счастливого пути, Бель-Роз!

Ехали они уже долго, и потому Бель-Роз решил встретиться с лейтенантом и заодно отобедать. Он оставил сестру и зашел в кабачок. Здесь его встретил Вийебрэ, который выразил восхищение «той девочкой, что стоит у дороги.» Узнав же, что эта девочка — сестра Бель-Роза, он восхитился сначала ею, а потом…потом остроумием Бель-Роза.

— У меня тоже есть сестра, — добавил Вийебрэ. — Но она в монастыре. Так ты хочешь здесь пообедать. Слушай, я тебе дам совет, а заодно и деньги. Поезжай в Першерон, там есть кабачок «Сосновая шишка» и как следует пообедай один, а?

— Я остаюсь здесь, — хмурясь, ответил Бель-Роз.

— Жаль! Ты что же, забыл, кто я?

— Напротив, я собирался вам это напомнить.

— Ну, да ты забавен. Я тебе отрежу уши.

— Я в этом не уверен.

Вийебрэ поднял было руку, но Бель-Роз перехватил её на лету.

— Как? Ты дотронулся до меня, петушок? Да я проткну шпагой твое брюхо! — вскричал Вийебрэ.

И оба — лейтенант и сержант — схватились за свои шпаги и выскочили на улицу, где на них с изумлением воззрились кучер фиакра и Клодина.

— Господин Вийебрэ, — твердым голосом произнес Бель-Роз, — вам лучше не приближаться к моей сестре.

— Я не буду с тобой драться, — вдруг произнес тот, — я тебя повешу. Эй, кучер! Десять луидоров, если ты посадишь эту красотку в фиакр, и ещё десять, если отвезешь её в «Сосновую шишку». Я тоже туда поеду.

И он швырнул кошелек кучеру. Тот ловко поймал его и протянул было руку к упавшей на колени Клодине.

— Стоп! — раздался вдруг чей-то голос. В один миг на дороге оказался неизвестный молодой человек с благородным выражением лица и при шпаге, но в одежде студента. Он ловко подхватил стан девушки.

— Что за черт! — произнес Вийебрэ, — откуда вас принесло?

— Это уже мое дело, — хладнокровно ответил неизвестный, отталкивая сунувшегося было к Клодине кучера.

— Послушай, — сказал он ему. — Этот господин обещал тебе десять луидоров или сколько там, не знаю. Я тебе обещаю целую сотню палок. Понятно?

— Ясно, — пробурчал кучер, отходя в сторону.

— Пойдемте, мадмуазель, — произнес незнакомец, подавая руку девушке, — я провожу вас. Садитесь в фиакр. Эй, кучер! Вези мадмуазель на другую ферму.

Все было сделано так быстро, что Бель-Роз и Вийебрэ успели только проморгать эту сцену.

— Вы, стало быть, практикуете также убийство? — обратился незнакомец к лейтенанту.

Тот побледнел.

— Берегись! — вскричал он и бросился было к незнакомцу.

— Не забывайте обо мне! — воскликнул Бель-Роз и преградил ему путь.

— Я желаю драться с этим мужланом! — прошипел Вийебрэ, указывая на незнакомца.

— К вашим услугам, — ответил тот. И пока Вийебрэ в нетерпении топал ногой, заметил:

— Здесь не место для драки. Пойдемте к тем деревьям, если не возражаете.

— Пойдем! — ответил Вийебрэ.

Придя на место, они скрестили шпаги в присутствии Бель-Роза. Вскоре Вийебрэ пришлось убедиться в превосходном искусстве своего соперника владеть шпагой. Короче, после третьего выпада шпага Вийебрэ оказалась спокойно лежащей на траве. Тут вмешался Бель-Роз:

— Лейтенант, скажите лишь, что вы сожалеете о случившемся, — сказал он, — и делу конец.

Вийебрэ, не отвечая, поднял шпагу и снова вступил в бой. На этот раз он защищался осторожнее, и бой затянулся. Наконец, через десять минут поединка последовал выпад незнакомца, и Вийебрэ упал на колени. Незнакомец помог ему встать на ноги. Изо рта Вийебрэ полилась кровь. Тогда незнакомец положил его на траву.

— Может быть, вам не следует его дожидаться? — спросил незнакомец.

— Это мой лейтенант, — ответил Бель-Роз.

— Но вас же расстреляют! — ответил незнакомец. — Быстрее исчезайте.

— А моя сестра?

— Я о ней позабочусь.

— Вы обещаете?

— Вот моя рука, — ответил незнакомец, беря за руку Бель-Роза.

— Но ваше имя, господин?

— Корнелий Хогарт, граф д'Армаф из Ирландии.

Бель-Роз тоже представился.

— Прекрасно, Бель-Роз, вы мой друг. Честные люди узнаются с первого взгляда.

Бель-Роз ещё раз пожал руку ирландцу и устремился к Гийонским воротам.

Прибыв на место, он прождал минут пять. Наконец, появился маленький юноша, закутанный в испанский плащ. Увидев Бель-Роза, он направился к нему и произнес:

— Кастильянка ждет.

— Я к вашим услугам, — ответил Бель-Роз.

Паж повернул и пошел по дороге, сопровождаемый Бель-Розом. Через несколько минут он остановился и позвонил в маленький серебряный колокольчик, который вынул из кармана. У ближайшего перекрестка показалась карета и остановилась. Паж подвел к ней Бель-Роза, они вместе сели в нее, и карета покатила по дороге.


ГЛАВА 10. ДОЧЬ ЕВЫ


Они ехали час или два. Так как на дверцах кареты шторки были задернуты, Бель-Роз не разглядел ни дороги, ни направления, в котором они ехали. Его же компаньон был нем, как рыба.

Приехав на место, они остановились. Снаружи лакей открыл дверцу, и паж пригласил Бель-Роза сойти вниз. Они оказались в каком-то парке. Была уже ночь, но откуда-то, как от одинокой звезды, пробивался луч света. Паж зашагал по дорожке, Бель-Роз следовал за ним. По мере продвижения свет усиливался. Наконец стали просматриваться очертания дома. Немного погодя Бель-Роз заметил, что их сопровождают два человека, на что паж, однако, не обратил никакого внимания. Бель-Роз вспомнил наставления д'Ассонвиля и сунул руку под одежду, нащупав кинжал. Но тут он ощутил прикосновение руки пажа и обратился к нему:

— Что мне делать?

— Ничего, только подчиняться.

— Но наша карета? Она же не будет ждать слишком долго.

— Об этом не беспокойтесь.

Рука пажа, касавшаяся руки сержанта, явно дрожала.

— Вы боитесь? — спросил Бель-Роз.

— Конечно.

Они шли вперед, пока не подошли к дому. Из одного окна и шел тот свет, который Бель-Роз заметил раньше. Паж постучал в дверь, та открылась. Они вошли в дом и стали подниматься по длинной лестнице.

Наверху они вошли в богато обставленную комнату. На диване под балдахином полулежала дама в платье из малинового бархата, держа в руке веер. Лицо её, к сожалению, было скрыто маской, разумеется, черной. Рядом с диваном стояли два стула, на которые и уселись оба прибывших. Комната освещалась яркой лампой в виде шара.

Поклоны гостей были встречены кивком хозяйки. Затем прозвучал её приятный голос:

— Вас зовут Бель-Роз?

— Да, мадам.

— Вы посланы д'Ассонвилем? И давно вы его знаете?

— Мой отец служил у его отца.

— Служил? Вы, стало быть, тоже из слуг?

— Я солдат, а господин д'Ассонвиль оказал мне честь и назвал своим другом.

— Ах, вот как! — И удивление, и даже тень презрения слышались в этом возгласе.

Помолчав, она спросила:

— А почему он послал вас ко мне?

— Не знаю. Но я не лгу.

Тогда дама обратилась к проводнику Бель-Роза на каком-то иностранном языке.

— О, мадам, я не могу этого сделать, — ответил тот по-французски.

— Кто тебе мешает?

— Солдат на тропинке.

— Это фантазия, я её тебе прощаю, но тебе надо с ней расстаться. Я понятно говорю?

— Да, но почему именно я?

— Потому что я так хочу.

— А все же?

— Вздор! — воскликнула дама. — Разве ты не знаешь, что я так хочу?

Тут вмешался Бель-Роз:

— Уверен, мадам, он готов умереть у ваших ножек. Впрочем, это готовы сделать и другие. Только прикажите. — Сержанта прямо-таки захватила его собственная галантность.

— Не надо приказывать, мадам, — вмешался паж. — Его слова меня убивают.

— А, ты проявляешь милосердие, — рассмеялась дама. — Поблагодарю-ка я тогда д'Ассонвиля за то, что он прислал нам такого храброго представителя!

— Я ему тоже благодарен, — ответил Бель-Роз, — он поручил мне миссию, в которой можно пользоваться оружием.

— Что? Он разрешил вам взять кинжал?

— Он был неправ, мадам?

Дама села на диване и внимательно посмотрела на Бель-Роза.

— Прекратите это, — сказала она. — Вы можете дать мне слово, что последуете за моим пажем?

— Безусловно, мадам. Вы сомневаетесь в моем слове, я же не посмею оскорбить вас сомнением относительно вашего.

— Что же, с такими солдатами командиры всегда добьются славы.

После этого дама обменялась с пажем несколькими словами, и написав записку на услужливо придвинутом пажем столике, передала её Бель-Розу.

— Передайте этот мой ответ д'Ассонвилю и забудьте обо всем, что вы здесь видели и слышали. Но если через некоторое время вас никто не посетит, снова идите на улицу Кассе.

Кто же откажется принять так сладко пахнущую духами записку от дамы? Конечно, не Бель-Роз.

— Храни вас Бог. — Последний взгляд на Бель-Роза, и дама исчезла за портьерой.

— Пойдемте, — произнес паж.

Бель-Роз не сразу расслышал его: впечатление от только что увиденного слишком его оглушило. Наконец он очнулся и отправился с пажем наружу. Они сели в карету, паж опустил шторки, и через два часа они остановились на улице Вожирар. Здесь шторки были подняты, и Бель-Роза быстро подвезли на улицу По-де-Фер-Сен-Сюльпис, где у себя в гостинице его ждал господин Меризе.

— Я боялся, что с вами что-нибудь случилось! — произнес с тревогой Меризе.

— Вы что же, дожидались меня?

— Да, вам опять записка. Вот она.

С этими словами Меризе передал Бель-Розу клочок бумаги, на котором было написано:

«Вийебрэ жив и проболтался. Вас ждет арест. Как можно скорее покиньте Париж.

Корнелий Хогарт.»

Бель-Роз написал тут же записку д'Ассонвилю, что события не позволяют ему нанести новый визит той же даме. Записку взялся отвезти в Аррас племянник Меризе. Самому Меризе Бель-Роз вручил записку для Клодины и сообщил, что уезжает и что комнату за ним следует оставить.

— Понял. У вас дело государственной важности, — ответил Меризе.

Бель-Роз быстро собрался в путь.

»— Нанкрэ дал мне алебарду сержанта, ему я её и верну,» — сказал он себе и отправился в путь.


ГЛАВА 11. МГНОВЕННАЯ СТРАСТЬ


Бель-Роз ехал по дороге во Фландрию. В полдень ему повстречался кабачок, куда он завернул пообедать.

— На четверть часа позднее, и вам не досталось бы даже куриного яичка, — сообщила хозяйка в конце обеда. — Солдаты конной гвардии все подчистят. А, да вон они! — добавила она, указывая в окно. — Видите, они ищут какого-то солдата-дезертира.

И она подозрительно посмотрела на Бель-Роза. Тот поднялся, бросил несколько монет на стол и направился к выходу.

— Стоп! — произнесла хозяйка. — Ни шагу вперед! Как выйдете на дорогу, так вас и убьют. Идите сюда.

И она указала ему на соседнюю комнату. Едва Бель-Роз скрылся в ней, вошел солдат. Хозяйка тут же поставила ему на стол кружку вина. Затем под предлогом, что она пошла на кухню, вошла в комнату, где сидел Бель-Роз.

— Они пьют, — тихо сообщила она.

— Все?

— Все. Сплошной водопад.

Бель-Роз подошел к окну. Но тут в комнату вошел солдат.

— Ну, где ты там, моя дорогая? А, да мы не одни. Тут наверняка замешана любовь. Ну-ка, дорогой, повернись ко мне. Хотелось бы взглянуть на твое личико.

Бель-Роз вздрогнул: голос солдата показался ему знакомым. Он повернулся к солдату и узнал его. То был Бультор, служивший теперь артиллеристом при конной гвардии.

— Бель-Роз! — заорал тот. — Во, друг, какая встреча! У нас же свои счеты. Теперь моя очередь. Ты мой пленник.

— Еще чего! — ответил Бель-Роз, вспрыгивая на подоконник.

Бультор кинулся было к Бель-Розу, но тот сильным ударом свалил его на пол. Бультор поднял крик, вбежали солдаты. Бель-Роз выпрыгнул в окно и уже был далеко от дома, когда Бультор выстрелил вслед из мушкета. Пуля пролетела мимо.

— То был наш дезертир! — вопил Бультор, — и мы должны были получить за него десять луидоров.

Но хозяйка решила по-своему его успокоить.

— Ах, бедный мальчик, — заговорила она, встав у окна и глядя в поле. — Как быстро он побежал, да прямо по люцерне дядюшки Бенуа…А за ним конники…Но он уже близко от леса…Вот где-то спрятался, а они его выслеживают, как зайца…А земля-то рыхлая, а кони-то тяжелые…Вот он перепрыгивает ручьи один за другим…Лес уже совсем близко…Он прорвался в лес…Все, он исчез!

Скрывшийся Бель-Роз, подождав, пока погоня утихла, пошел сначала просто вперед, а затем вышел на дорогу. Пройдя с четверть часа, он увидел какой-то большой замок и пошел к нему. А приблизившись, увидел даму на лошади, рядом — всадника — слугу в ливрее. Дама читала письмо, которое, видимо, привез этот слуга. Его вид говорил, что он проделал долгий путь. Но тут произошло неожиданное. Дама вскрикнула и хлестнула лошадь. Та понеслась прямо к реке, не разбирая дороги. Конь под слугой тоже чего-то испугался и рванул в другую сторону. Через несколько мгновений дама на лошади оказалась уже в воде, беспомощно пытаясь выбраться на берег.

Бель-Роз не был бы самим собой, если бы хладнокровно наблюдал эту сцену. Какие-то мгновения, и он уже на мосту, с которого через перила бросается в воду и хватает лошадь под уздцы. Он тащит её к берегу, но почувствовав дно, лошадь делает рывок, натыкается на Бель-Роза и валит его с ног. Как в тумане, Бель-Роз успел сделать несколько шагов, выбрался на берег и рухнул без сознания.

Очнулся он уже в замке, в одной из роскошно убранных комнат, лежа на диване. Откуда-то донесся голос:

— Боже, ведь вы ранены! Это все лошадиная подкова виновата.

Бель-Роз повернул голову и увидел рядом даму.

— Лежите спокойно, — произнесла она. — У вас рана на голове и кровоточит рука.

Бель-Роз заметил повязку на своей левой руке, усмехнулся и опять перевел взгляд на даму. Ее амазонка была в крови, рука тоже перевязана. Волосы длинными темными прядями обрамляли лицо, глаза ярко блестели.

Увидев улыбку Бель-Роза, дама тоже улыбнулась в ответ.

— Понимаю, вы не помните, как вас переносили сюда, — сказала она. — Но, быть может, помните, как бросились спасать некую хорошенькую женщину?

Но Бель-Роз все забыл. Постепенно, однако, он стал вспоминать схватку с Бультором, свое бегство и все остальное. Разумеется, при этом он молчал, не отвечая на расспросы дамы.

— Ну, я не прошу вас раскрывать свои секреты, — по-своему отреагировала она на его молчание. — Это ваше право. Но, по совести, человек, который едва не убил господина Вийебрэ, мог бы кое-что и ответить.

Бель-Роз воззрился на неё с изумлением.

— Вийэбрэ? — спросил он.

— Вы его знаете?

— Артиллерийского офицера?

— Именно его я жду в замке. Тот, кто покушался на его жизнь, бежал. Но я его найду.

— Он перед вами, — ответил Бель-Роз.

— Но не вы же первым нанесли удар.

— Я ударил его по лицу, мы скрестили шпаги за оскорбление им женщины.

— Какой-нибудь гризетки.

— Моей сестры, мадам.

— Что за важность! Кто же ваша сестра?

— Мадам, в ваших руках моя жизнь, но не честь моих родных.

Бель-Роз приподнялся на диване в сильном возбуждении. Дама молча смотрела на него своими прекрасными глазами. Бель-Роз не выдержал.

— Мадам, — произнес он взволнованно. — Я защищаю свою сестру от вашего гнева, но я бы отказался мстить вам за своего брата.

— Что же это, одновременно и юность, и красоты, и мужество?

Помолчав, она добавила тихо:

— Да, вы имели право чуть не убить Вийебрэ.

Невозможно объяснить почему, но сердце Бель-Роз охватила огромная радость. Возможно, молодость мешала ему глубоко анализировать свои чувства.

Дама словно что-то заметила во взгляде Бель-Роза. Во всяком случае, следующий её вопрос казался несколько странен:

— Ваш удар шпагой, стало быть, очень силен?

— У меня было на то право, мадам.

Следующий вопрос был уже яснее:

— Раз вы так храбро защищали честь своей сестры, не могли бы вы таким же образом вступиться за честь своей любимой?

— Это стало бы для меня наивысшим счастьем.

— Тогда всегда охраняйте ту, которую любите.

При этом напоминании о Сюзанне Бель-Роз покраснел. Дама это заметила.

— О, так вы любите! — произнесла она с чувством.

Краска на лице Бель-Роза явно сгустилась.

В этот момент в комнату вошла камеристка.

— Карета, которую заказывала госпожа герцогиня, готова.

Бель-Роз хотел было попрощаться с герцогиней, но едва стал подниматься, как от слабости рухнул на диван.

— Господин Вийебрэ мертв, — негромко добавила камеристка.

Направлявшаяся было к двери герцогиня резко остановилась и повернулась к Бель-Розу. Лицо её побледнело.

— Я остаюсь, — глухо произнесла она.


ГЛАВА 12. МЕЧТЫ В ЛЕТНИЙ ДЕНЬ


Несколько дней Бель-Роз вынужден был провести на диване, охваченный приступом жестокой лихорадки. Все эти дни он для поднятия духа вспоминал о своей дорогой Сюзанне и чувствовал, что это ему медленно, но верно помогало. Однако иногда его посещал образ незнакомки из здешнего замка, и тогда тело его пробирала дрожь. Однажды, когда, казалось, лихорадка уже не была столь сильной, чтобы вызывать беспокойный огонь в его взгляде, он, проснувшись, приоткрыл глаза и как сквозь туман увидел женскую фигуру в белом, сидящую рядом в кресле. Думая, что это лишь продолжение сна с участием, разумеется, Сюзанны, он пробормотал её имя. Внимательно наблюдавшая незнакомка сказала:

— Я не Сюзанна.

Бель-Роз всмотрелся и узнал герцогиню.

— Так это вы? — улыбнулся он.

— Я ваш друг, который за вами ухаживает, — ответила герцогиня. — Но вы должны молчать.

И, приложив палец к губам, она мягко уложила приподнявшегося было солдата на диван.

— Вы, стало быть, любите свою Сюзанну? — спросила она мягко вибрирующим голосом.

Краска залила щеки Бель-Роза.

— Я её назвал? Простите, мадам, то была слабость.

— Что вы, мсье, не следует извиняться, раз уж я вас спросила. — Голос её снова звучал так музыкально…

Бель-Роз помолчал с минуту. Затем произнес с чувством:

— Вы правы, я её люблю.

Герцогиня взглянула прямо в глаза Бель-Розу.

— Вы с ней обручены? — прямо спросила она.

— Нет, — ответил Бель-Роз, — эту девушку я потерял.

Герцогиня ещё раз бросила жгучий взгляд своих лучистых глаз, затем призадумалась.

Герцогиня Шатофор была в то время в полном расцвете своей красоты. Высокая, стройная, с гибкой талией, эта женщина превосходно сочетала в себе грацию с достоинством, что так поразительно выделяло придворных дам во времена Людовика XIV. Вся Европа знала это их качество и восхищалась ими. Но герцогиня отличалась от них ещё тем, что обладала только ей свойственной горделивой и одновременно мягкой элегантностью, которая принималась иными за кокетство (люди часто хотят видеть в других то, что позволяет им компенсировать собственную незначительность). А между тем улыбка герцогини, её взгляд, жесты, мягкость и гордость одновременно — все это было у неё от природы, точнее от отца-француза и матери-испанки. Ее муж, герцог Шатофор, губернатор одной из провинций центральной Франции, предоставил ей полную свободу в условиях жизни в Париже. И она этим была вполне довольна. В её парижском светском окружении всегда находилось достаточно молодых людей, позволявших ей постоянно пользоваться доверием мужа. В момент, когда на её пути оказался Бель-Роз, одним из таких молодых людей, которые пробивались ко двору, был Вийебрэ.

Но и такая жизнь…как бы сказать поточнее…не надоедает, нет, но все же, поймите меня правильно, в какой-то момент заставляет вас почувствовать неудовлетворенность, пусть сначала совсем глубоко в подсознании. Но если какое-то внешнее обстоятельство окажется достаточно сильнодействующим, тогда эта неудовлетворенность потребует выхода. Появление Бель-Роза в жизни герцогини и стало таким обстоятельством. Молодой солдат пробудил в ней тысячи разных воспоминаний из её прошлой жизни, когда она ещё не погрузилась в вихрь светской жизни. Все это в сочетании с внешностью Бель-Роза — отвага и гордая уверенность в себе светились на его прекрасном лице — пробудили в мечтаниях герцогини некое чувство, похожее на любовь. Во всяком случае, это было не меньше, чем пристальное внимание. Потеряв Вийебрэ, она вычеркнула из сердца офицера и заменила его солдатом.

Однако эта новая…нет, новое увлечение не заставило герцогиню сразу забыть о гордости. Неоднократно…сотни раз она делала попытки разорвать цепи, приковывавшие её к изголовью дивана, где лежал Бель-Роз. Но в конце концов не устояла, почувствовав нежность к бедному солдату. И когда Бель-Роз в первый раз пересек порог её комнаты, она протянула руку, чтобы поддержать его.

Бель-Роз любил мадам Альберготти, но ему не были неприятны прикосновения мадам Шатофор. Да, он любил Сюзанну. Но подобно неопытным путешественникам на Антильских островах, которые в тенистой прохладе вдыхали, не ведая о том, приятные, но ядовитые запахи, он так же вдыхал аромат любви, исходивший от Женевьевы Шатофор.

Люди, служившие в замке, принимали его за господина Верваля, как наказала им называть его герцогиня. А произошло это так. Однажды, когда он прогуливался с герцогиней по саду, та полюбопытствовала, откуда у него такое странное имя — Бель-Роз.

— Если оно вам кажется необычным, зовите меня просто Жак, — ответил он.

— Это, по крайней мере, христианское имя. Ну, а дальше как?

— Жак Гринедаль.

— Вот как! Прямо как местечко во Фландрии. И как оно переводится на французский?

— Зеленая долина (по-французски «вер валь» — прим. перев.).

— Что ж, мсье Гринедаль, разрешите тогда называть вас мсье Верваль?

— Похоже, судьба моя менять имя по случаю.

— Меня не интересует ваша судьба. Просто я так хочу.

— Я подчиняюсь. Но позвольте узнать мотивы.

— Пожалуйста: мой каприз. Вам дали имя по праву командовать вами, теперь вам дают имя по праву каприза.

— Это прекрасно.

— Безусловно. Нанкре — всего лишь капитан, а я — женщина.

— Я подчиняюсь и становлюсь мсье Вервалем по вашему повелению.

— Тем самым скрыв, что вы — Бель-Роз.

Бель-Роз согласился, лакеи его приняли за дворянина Верваля, а Бультор и конная жандармерия уже не искали под этим именем артиллерийского сержанта. Бель-Роз жил эти дни с ясным образом Сюзанны в душе, который попеременно сменялся воспоминаниями о Клодине, д'Ассонвиле, Нанкре и Корнелии Хогарте. Разумеется, он им писал письма.

Жил он в одном из крыльев замка, где жила и герцогиня. Его комната была на первом этаже. Герцогиня занимала второй.

Однажды ночью Бель-Розу почему-то не спалось. Больше часа он, открыв окно, наблюдал, как на потемневшем небе выступили яркие звезды, как окутывался мрачным покрывалом тьмы парк и тишина овладевала всем миром. Внезапно он увидел вблизи яркий свет, озаривший деревья. Тот погас, вспыхнул, снова погас. Затем число вспышек стало быстро нарастать, приближаясь к дому. Стало ясно — начинался пожар. Пламя уже подступило к дому, в котором начали просыпаться люди. Послышались крики, люди забегали из комнаты в комнату. И тут Бель-Роз услышал, как женский голос сверху звал его по имени. Он бросился в ту сторону, выламывая на пути запертые двери. Наконец, последняя дверь пала под его могучими руками. Он ворвался в комнату, откуда слышал зов, и тут же языки пламени пустились в бешеную пляску вокруг, сжимая кольцо. Но он успел подхватить бесчувственное тело женщины, лежавшей на диване. То была Женевьева. Быстро заметив ещё не полыхавшую огнем лестницу, он с герцогиней на руках спустился вниз в неохваченную огнем часть дома. Пока он нес Женевьеву, та, не открывая глаз, инстинктивно обхватила его шею руками. Так они очутились в одной из комнат. Бель-Роз положил герцогиню на диван. Видя, что она приходит в себя, он взял её руки и принялся целовать их, приговаривая со слезами на глазах:

— Жива! Боже мой, она жива!

Затем, заметив, что та, наконец, открыла глаза и смотрит на него, он добавил:

— Вы очнулись. Слава Богу! Разрешите мне уйти.

Женевьева вскочила на ноги.

— Вы хотите уйти? — спросила она.

— Да, мадам, сегодня ли, завтра ли, не все ли равно, когда-то я должен уйти, — ответил он.

В комнате из-за слабого освещения царил полумрак. Мадам Шатофор, прекрасная в своем испуге, приводила в порядок складки платья на талии. По её плечам вились рассыпавшиеся пряди волос, руки были умоляюще сложены на дрожащей груди, в глазах светились страх и мольба. Никогда она не выглядела в глазах Бель-Роза такой прекрасной. В его душе зашевелились сомнения, ему уже не хотелось покидать её.

— Вы же видите, что я вас люблю, — простонала она. — И вы меня оставляете!

И опять рухнула на диван.

— Разве вы не догадались, мадам? — спросил её Бель-Роз. — Я ведь вас тоже люблю с безумством сумасшедшего и со страхом ребенка. Ваш голос меня будоражит, ваш взгляд меня зажигает. И я…

(Нет, герой наш не остановился; остановились мы. А он продолжал расписывать свои чувства. Мы их не станем воспроизводить. Поверьте, Петрарку он не превзошел, но для герцогини в тот момент никакого Петрарки не существовало. Был лишь один Бель-Роз, один на всем свете. И она слушала его, и блаженство охватывало её душу.).

… — Моя любовь к вам растет с каждым днем, — продолжал Бель-Роз. — Но кто я для вас?

(И снова мы прервемся. Мы и так знаем, что он мог про себя сказать:"бедный солдат», «дезертир», «вы такая богатая, а я…». И т. д. и т. п.).

Герцогиня его поняла, и когда он закончил словами:» — А теперь отпустите меня», она поднялась с дивана вся в слезах. Ее глаза горели, как два бриллианта.

— Идите! — вскричала она с болью в голосе. — Но я вас люблю.


ГЛАВА 13. ЗМЕЯ ПОД КОЛОДОЙ


Успокойся, читатель! Никуда Бель-Роз не ушел. Он остался в замке. Блестящей цепью, закрепившейся одним звеном в его сердце, приковала его к себе герцогиня. Или, если хотите, её красота, молодость и любовь. Да вдобавок он как раз сейчас («как раз сейчас» в данном случае звучит как «весьма кстати») получил письмо от Корнелия Хогарта. В нем сообщалось, что Вийебрэ, оставшись в живых, возобновил свои поиски Бель-Роза. Что д'Ассонвиль, добившись славных успехов в борьбе с мародерами, собирается покинуть эти края и отправляется в Париж на поправку здоровья. Что Клодина едет с госпожой д'Альберготти к герцогине Лонгвиль. В конце письма Хогарт обещал и впредь информировать Бель-Роза о действиях Вийебрэ в интересующем их направлении.

И наш герой вновь стал разгуливать по парку рука об руку с хозяйкой замка вплоть до глубокой ночи. Любовь брала свое.

Однако через несколько дней они уже не были на прогулках одни. Некий человек тихо, подобно тигру в лесной чаще, выслеживал их, следуя за ними повсюду. При появлении же стражи и слуг он успевал вовремя скрыться, так что до поры до времени никто его не замечал.

Однажды, когда влюбленная пара зашла в чащу парка, послышался хруст веток под ногами невидимого преследователя. Бель-Роз, привыкший в условиях лагерной жизни чутко прислушиваться к окружающей его тишине, повернул голову в направлении шума.

— Это косуля, — успокоила мадам Шатофор.

Но чуть позже острый глаз солдата заметил во тьме мелькнувшую тень. Всмотрелся было, но различить ничего не смог.

— Вам видятся призраки вместо моих улыбок, — отреагировала герцогиня.

Уже вечером, продолжая гулять, они вышли к стене, ограждавшей парк. Здесь в углу находилась калитка, ведущая из парка в окружающие поля.

— Стража пользуется этим выходом? — спросил Бель-Роз.

— Нет, о нем почти никто не знает, — ответила мадам Шатофор.

— Между тем этим проходом пользуются.

— Но ни у кого нет ключа.

— Смотрите, — указал Бель-Роз на примятую мальву у стены.

Герцогине это ни о чем не говорило, однако Бель-Роз недаром почуял опасность. Дело в том, что Вийебрэ, встревоженный молчанием герцогини, не отвечавшей на его письма, решил разузнать, в чем дело. Превосходно зная местность, он заняться слежкой за герцогиней и преуспел в этом. Помогло ему то обстоятельство, что когда-то мадам Шатофор дала ему ключ от калитки, которым он теперь и воспользовался.

Каково же было его негодование, когда он узнал в сопернике Бель-Роза! Мало того, что тот тяжело его ранил, он ещё смеет ухаживать за его любимой! Поначалу он решил было с помощью властей арестовать дезертира. Но поразмыслив, вспомнил, что герцогиня, не всегда проявляя желаемое благоразумие, могла воспользоваться своим влиянием и загубить его карьеру. Тогда он изобрел иной путь.

Однажды, когда герцогиня, собираясь на охоту, садилась на лошадь, камеристка подала ей письмо.

— Прочту вечером, — отмахнулась герцогиня.

Но пока она вставляла ногу в стремя, камеристка что-то тихо ей шепнула.

— Подумаешь! — произнесла в ответ герцогиня, трогая лошадь.

Камеристка двинулась было за ней, но мадам Шатофор метнула на неё молниеносный взгляд, и та отстала. Запели рога и охотничья кавалькада скрылась между деревьев.

Некоторое время камеристка смотрела вслед, потом взглянула на письмо и заметила:

— Да, разумеется, он молод и красив. Но когда капитан рассержен, он становится подобен льву.

Охота продлилась до вечера. Когда герцогиня возвратилась, камеристка снова подала ей письмо, тихо назвав имя. Мадам Шатофор бросила письмо на туалетный столик нераспечатанным. Лишь когда уже спустилась ночь, её рука нехотя протянулась к столику. Но прочитав письмо, она побледнела и воскликнула:

— Немедленно карету!

Пораженные камеристки даже не шелохнулись.

— Мне что, вас ждать? — повторила она. — Лошадей, живо! Да шевелитесь же! И где Камилла?

Камилла вошла. По первому взгляду госпожи она поняла: у той плохие новости. Тем более, что в руке у неё распечатанное письмо.

— Когда, скажите, вы получили это письмо? — возбужденно спросила герцогиня.

— Вчера утром, мадам.

— И только сегодня оно у меня!

— Я вам подавала его дважды, и оба раза вы отказались его брать.

— И ты не могла мне его распечатать?

— Что вы, мадам! — И Камилла указала на Бель-Роза, как раз проходившего в тот момент по саду.

— Но это письмо от него, — с силой произнесла мадам Шатофор. — Оно послано вчера, и вчера же он меня ждал. И он поклялся именем матери, что если меня не дождется, то примчится сюда. Он меня не дождался, Камилла!

— А если он примчится…Боже, вы погибли, мадам! Господин герцог…

— Какое мне дело до него! Речь идет о Бель-Розе. Он больше меня не любит!

Искры сыпались из глаз герцогини. Да, это была любовь! И Камилла это поняла.

Тут открылась дверь, и в ней показался слуга, возвестивший:

— Карета готова.

Герцогиня, совсем по-детски сложив в умоляющем жесте руки, обратилась к Камилле:

— Поезжай, он наверняка в Париже. Ничего не забудь.

Тем временем Бель-Роз, захватив с собой мушкет, отправился в парк, твердо решив проверить свои подозрения. Что в парке был шпион, он не сомневался. Но полагал, что то мог быть Бультор, ищущий его, чтобы отомстить. С этой целью он покинул территорию замка и направился в соседние поля, не забыв прихватить с собой шпагу.

— Он ищет дезертира, — сказал себе Бель-Роз, — а найдет пулю.

В темноте, пройдя парк, он подошел к той калитке, о которой недавно узнал, гуляя с Женевьевой. Та оказалась отпертой. Но сделав вид, что не заметил этого, он продолжил путь. Пройдя сотню шагов, остановился и стал вслушиваться. Через три-четыре минуты калитка скрипнула. Тогда он двинулся по предполагаемому пути шпиона, более следуя предчувствиям, нежели результатам наблюдений, и вышел на тропинку, которая вела к замку, идя при этом по траве, заглушавшей его шаги. При этом он срезал путь, воспользовавшись тем, что тропинка, по которой мог идти шпион, делала поворот. Вдруг он услышал громкий возглас. Послышалось звяканье двух клинков. Он бросился в ту сторону, но не пробежал и пятнадцати шагов, как звон шпаг прекратился. Тогда Бель-Роз остановился и огляделся. Впереди при свете луны был виден человек со шпагой в руке. Мгновением позже раздался пистолетный выстрел, и мимо уха Бель-Роза прожужжала пуля. Стрелявший, не выпуская шпаги, бросился к той самой калитке на углу и захлопнул её за собой.

Тогда Бель-Роз поспешил к месту, где до того находился человек со шпагой. На траве лежал мужчина. Нагнувшись к нему, Бель-Роз увидел, как из двух ран на его теле сочилась кровь. Приподняв тело, он повернул его лицом к луне. Крик ужаса вырвался из его груди: то был д'Ассонвиль.


ГЛАВА 14. АГОНИЯ


Пистолетный выстрел услышали сторожа и бросились к месту происшествия. Там они обнаружили мсье де Верваля, который пытался остановить кровь у человека, без признаков жизни лежавшего на земле. Тело положили на носилки, кто-то бросился за врачом. Бель-Роз отправился в дом, где его с ужасом на лице встретила мадам де Шатофор.

Уже на месте в доме д'Ассонвиль стал подавать некоторые признаки жизни. Веки его дрогнули, он попытался взглянуть на окружающих, но это плохо удавалось. Наконец пришел врач и принялся ковырять своими инструментами в ранах д'Ассонвиля. В ответ на это раненый пошевелил рукой. Он даже приподнялся на миг, произнеся:» — Убийство», после чего голова бессильно упала на подушку.

Тем временем врач продолжал колдовать над ним. Прошло некоторое время. Наконец, взгляд д'Ассонвиля сделался более осмысленным. Он посмотрел на Бель-Роза и узнал его. Тот возблагодарил Бога.

— Я сначала подумал было, что вижу тебя во сне, — произнес д'Ассонвиль. — Теперь ясно, что я не умер.

— Вы не умрете, капитан! — воскликнул Бель-Роз.

— Э, подумаешь. Сегодня даже лучше, чем завтра: ведь самое трудное уже позади.

Д'Ассонвиль сделал огромное усилие, чтобы пошевелиться. Его лицо покраснело от натуги. Врач молча наблюдал за ним.

— Я должен тебе многое порассказать, — произнес раненый. — Но мой язык пересыхает. Дай пить.

Бель-Роз отвел врача в сторону.

— Что ему можно принести?

— Все, что захочет, — ответил врач.

Ответ этот поразил Бель-Роза. Он побледнел.

— Опоздал! — пробормотал он.

— Вы верите в чудеса? — спросил врач.

Бель-Роз продолжал молча смотреть на него.

— Если не верите, я ничего не могу добавить к сказанному. Если же верите, надейтесь на Бога. Наука же здесь уже не поможет.

И врач надел шляпу. Но тут раздался голос с дивана:

— Господин доктор, можно вас на пару слов?

Похоже, как это нередко бывает, умирающий почувствовал перед концом прилив сил. Оба — и врач, и Бель-Роз — разом повернулись к нему.

— Я, стало быть, проиграл? — спросил раненый.

Врач сделал было отрицательный жест, но д'Ассонвиль его остановил.

— Вы так сказали, и я это слышал. Сколько времени отпускает мне ваша наука? Ответьте мне, вы же благородный человек.

Врач взял его руку и пощупал пульс, затем взглянул ему в глаза.

— Вам осталось ждать полдня, может быть, даже целый день. Но для этого нужно делать усилия и двигаться.

— Стало быть, у меня есть время проинструктировать моего друга?

— Если это ваша исповедь займет больше часа, вам придется делать большие усилия.

— Благодарю вас, мсье.

Врач ушел. Бель-Роз приблизился к раненому.

— Садись, — попросил д'Ассонвиль. — Я верю врачу и думаю, что не умру, пока не расскажу тебе все.

— Простите меня, — произнес с чувством Бель-Роз. — Ведь они искали меня, а убили вас!

— Тебя? — с удивлением спросил д'Ассонвиль.

— Но ведь я же дезертир!

— Ба, дезертиров никто не убивает. Нет, успокойся, я своих врагов знаю. Это меня они искали.

— Вы их видели? Тогда, ради Бога, назовите имена. Я отомщу.

— Отомщу? Зачем? Возможно, мне просто оказали услугу…Нет, я не видел, но узнал его. То был Вийебрэ. Это он крикнул, когда я бежал.

— Вийебрэ? Но ведь именно он меня и искал! Разве вы не знаете, что я побил его на дуэли?

— Но вчерашний удар шпагой не стоит одной десятилетней ссоры. Я видел эту руку. Она способна на убийство.

Дрожь проняла Бель-Роза с головы до ног.

— Слушай, — продолжал, усмехнувшись, д'Ассонвиль, — я умираю. Вот когда я умру, тогда делай, что хочешь. А пока слушай.

Бель-Роз взял д'Ассонвиля за руку.

— Ты обещаешь выполнить мои последние желания? — спросил тот.

— Верьте мне.

— Понимаю. У моего брата мсье Нанкре есть для тебя письмо. Я его оставил, когда покидал армию. Я знал о твоей дуэли, но я также знал, что ты невиновен. И не обманулся. А потому я тебе во всем доверяю.

Тут приступ кашля охватил д'Ассонвиля. На губах его выступила кровавая пена.

— Вам ведь тяжело! Отдохните, утром доскажете, — произнес испуганный Бель-Роз.

— Друг мой, мертвые не говорят. Если хочешь услышать, что я скажу, слушай сейчас.

Тут новые судороги исказили лицо капитана. Снова пошла кровь изо рта. Бель-Роз, не в силах помочь, ходил по комнате, в отчаянии ломая руки. Но капитан снова подозвал его:

— Мои страдания невелики. Лучше подай пить.

Бель-Роз послушался.

— Да это простая водица! — с сожалением произнес д'Ассонвиль. — Поищи-ка лучше старого бургундского.

Бель-Роз порылся в шкафу, нашел нужное вино и подал стакан умирающему. Тот жадно выпил его и попросил второй. Выпив и его, наконец с облегчением произнес:

— Ну вот, теперь хорошо. Если придет моя смерть, я встречу её на ногах.

Он напрягся и сел. Лицо его оживилось и показалось Бель-Розу просто прекрасным. Оно напомнило того д'Ассонвиля, которого он видел во время атаки на венгров при монастыре Святого Георгия.

— Итак, — снова заговорил д'Ассонвиль, — ты сделаешь то, что я попрошу. Я буду доволен. Но я не выживу. Ты поймешь, о чем я жалею, ведь ты любишь! Больше никогда не коснуться руки любимой женщины! Такая мука! Нет, ты не все знаешь: ты никогда не носил в своем сердце дорогой подарок — любовь, подающую надежду. Когда любят, как я, а затем остаются в одиночестве, приходит смерть…И я умираю. Вот в чем причина мой смерти. А ты плачешь. Да мне не о чем жалеть. Она сначала убила мою любовь, а уж потом мое тело!

Горящие глаза д'Ассонвиля блуждали по комнате, затем остановились на лице Бель-Роза.

— Позволь, ведь это ты меня нашел и принес сюда. Как ты сам сюда попал?

Бель-Роз покраснел.

— За мной была погоня, — ответил он. — Я нашел в этом замке убежище.

— Это хорошо, но берегись: убежище может оказаться могилой.

Бель-Роз пристально посмотрел на д'Ассонвиля, который продолжал:

— Берегись! И побереги меня всего один день, потом я исчезну. Слушай. Когда мне было двадцать лет…

И д'Ассонвиль рассказал ему историю своей любви. Ему не суждено было навеки соединиться со своей любимой, о которой он рассказывал Бель-Розу так, словно только вчера влюбившийся подросток. Свою яркую речь он закончил так:

— В мое сердце вонзилась смертельная стрела: мадмуазель Ланве вышла замуж.

— Мадмуазель Ланве, — как эхо повторил Бель-Роз.

— Я её назвал? — вскричал д'Ассонвиль. — Уже много лет её имя не срывалось с моих губ. Забудь его, она ведь теперь замужем. Больше того, она уже мать.

Слова с хрипом вырывались из его горла.

— Мать. Ты слышишь, она мать. О, мое дитя!

Жалость проникла в сердце Бель-Роза. Тем временем д'Ассонвиль продолжал:

— Но мальчик, разумеется, даже не знает моего имени.

— А что же она? — спросил Бель-Роз.

— Она? Она живет в богатстве, почете и славе. Она знатная дама — вот кто она.

— Я отомщу за вас, — сказал Бель-Роз.

— Но я её люблю и желаю видеть своего ребенка, — ответил ему д'Ассонвиль.

Глаза капитана затуманились, лицо побледнело. Из глаз скатились две крупные слезы. В этот момент во дворе замка послышался шум: то въехала карета. Через некоторое время двери комнаты, где находились Бель-Роз и д'Ассонвиль, отворились, и в них показалась мадам Шатофор. Д'Ассонвиль повернул голову, увидел её и громко застонал. При этом звуке мадам Шатофор замерла на месте, смертельно побледнев. Д'Ассонвиль огромным усилием поднялся с дивана, сделал пару шагов и рухнул на пол. Он был мертв. Госпожа Шатофор встала рядом с ним на колени. Ужасное подозрение закралось в душу Бель-Роза. Он взглянул на герцогиню и глухо произнес:

— Это убийство.

— Но я здесь не при чем! — воскликнула г-жа Шатофор.

Не глядя на нее, Бель-Роз поспешно вышел из комнаты. Навстречу ему попалась камеристка герцогини.

— Как звали г-жу Шатофор до замужества? — спросил её Бель-Роз.

— Мадмуазель Ланве, — ответила Камилла, удивленно взглянув на него.


ГЛАВА 15. ШАГ К МОГИЛЕ


Камилла, войдя в комнату и увидев герцогиню, склонившуюся над трупом, сразу поняла, почему Бель-Роз задал такой вопрос. Но Ничего не сказала госпоже, а лишь помогла той добраться до её комнаты.

Накануне этого происшествия события разворачивались следующим образом. Властная и решительная, никогда не выказывавшая слабость перед людьми, госпожа Шатофор вдруг сделалась совершенно иной. В течение нескольких часов она сидела в неподвижности, о чем-то все время думая и временами роняя слезы. Затем после полудня отправилась в свой парижский дом. Но тут, всего лишь пересев в новую карету, она отправилась на улицу Кассе, где обычно встречалась с д'Ассонвилем. В этот раз они разминулись, так как д'Ассонвиль отправился к ней в замок для встречи в парке на хорошо ему известном месте. Разумеется, он предупредил об этом её слугу. И воспользовался той самой калиткой, которая оказалась открытой. С ним-то и повстречался Вийебрэ, принявший его за Бель-Роза. Дальнейшие события в парке нам уже известны.

Тем временем госпожа Шатофор, прождав в доме на улице Кассе, вдруг преисполнилась неизъяснимой тревоги и спешно вернулась в замок, где и застала д'Ассонвиля уже при смерти.

Бель-Роз воспринял гибель покровителя как хладнокровное убийство. Он попрощался с телом убитого, написал несколько слов герцогине и, приняв решение вернуться к мсье Нанкре, сел на коня и поскакал по аллее к воротам. В это время герцогиня, стараясь рассеяться после пережитых потрясений, вышла на балкон. Услыхав цокот копыт, она вгляделась и увидела незнакомого всадника в белой одежде. Сердце подсказало ей его имя. С пылающим лицом она обернулась к бывшей рядом Камилле.

— Господин Верваль! Это он! — И она повернулась было к двери, но та сама открылась перед ней. За дверью стоял слуга с письмом в руках. Она схватила конверт и, отпустив слугу, упала на софу, дрожа от волнения.

— Что с вами, мадам? — спросила Камилла. — У вас такой вид…

— Ты никогда не любила, — ответила герцогиня.

Она вскрыла конверт, но прочесть ничего не могла: глаза её были полны слез.

— Прочти, — велела она Камилле. — Я не могу. Возможно, я сошла с ума.

И закрыла лицо руками.

Между тем Камилла прочла:

«Мадам, вы лишили меня права отомстить за д'Ассонвиля, но зато я оставляю вам его тело. Дайте ему покой, который вы отняли у его сердца. Он поручил мне священную миссию. Если я когда-нибудь увижу вас, я буду готов её выполнить, то есть буду готов на все. Поступайте так, чтобы я не имел повода вас ненавидеть. Бель-Роз.»

Мадам де Шатофор осталась сидеть, бледная и неподвижная, не в силах ни говорить, ни пошевелиться.

А Бель-Роз тем временем прибыл в Камбре, где в то время находился полк мсье Нанкре, и направился прямо в кабинет, где тот работал за столом.

— Ты приехал, когда тебя уже не ждали, — сухо заметил Нанкре, — но будешь прав, если поймешь, что никогда не поздно угодить на виселицу.

— Повесьте меня, господин виконт, но знайте: это не единственный способ доставить мне удовольствие.

— Ну, знаешь ли, ты едва не заколол своего лейтенанта и дезертировал, зато воевать, как положено, ты отказался. Не мог бы остаться там, где был?

— Я и так был там слишком долго.

— Так оставался бы там навсегда…Ты слишком поздно решил стать честным человеком, негодник!

— Капитан!

— Тебе не нравится?

— Я ведь сдался. Разве этого недостаточно?

— Вполне. Вполне достаточно для дезертира. Что я теперь скажу д'Ассонвилю?

При этом имени у Бель-Роза перехватило дыхание.

— Ага, ты запнулся, — заметил Нанкре, вышагивая по комнате. — А что ты скажешь о Вийебрэ? Он скверный человек, я знаю, но он же твой офицер. Короче! Если ещё раз ты устроишь резню, я умываю руки.

— Господин виконт, — начал Бель-Роз, — все в руке Божьей, но позвольте мне оставить эту тему. У меня другие обязанности.

— Нет у тебя других, кроме как идти в тюрьму.

— Всему свое время, но позвольте мне попросить у вас письмо, оставленное д'Ассонвилем.

— Да, я и забыл. Вот он…Он, ты говоришь, дал тебе поручение. Надеюсь, недалеко от Парижа? Кстати, ты давно его видел?

Бель-Роз побледнел.

— Увы, — произнес он медленно, — д'Ассонвиль мертв.

Нанкре запнулся. Затем попросил рассказать о случившемся.

— Бедный Гастон, — произнес Нанкре, когда Бель-Роз рассказал ему все. — Но он любил! Его душа разрывалась между женщиной и маршальским жезлом, но женщина победила.

Он в ярости потряс кулаком, и, продолжая посылать проклятия в адрес судьбы своего брата, рухнул на диван и заплакал. Бель-Роз тихо подошел к нему и взял за руку. Так они оставались неподвижны несколько мгновений.

Но тут Нанкре вскочил с дивана.

— Хватит слез, — твердо заговорил он, — дисциплина прежде всего. Разнимем руки, и больше капитан и дезертир не будут вместе. Отправляйся в карцер.

Он позвонил. Вошел…все тот же капрал Ладерут.

— Капрал, вот Бель-Роз, отведите его в карцер. Потом получите мои указания о созыве военного совета. Идите.

Как только Бель-Роз и Ладерут вышли за дверь, капрал обратился к сержанту.

— Помереть мне на месте! Какая-то нелепость. Но слушай, это ещё не конец делу.

— Дня три-четыре, я думаю, пройдут.

— Да нет, всего ночь и следующий день. Есть тут одна идея…

— Ты это о чем?

— Тихо…Здесь не место для бесед. Поговорим там, где никто не помешает.

— В карцере?

— Точно. Я сбегаю к капитану, и если он мне выделит солдат из стражи, все будет в порядке.

Отведя Бель-Роза, Ладерут ушел и вскоре вернулся обратно.

— Учитывая дружеское расположение к тебе и не желая тебя долго мучить, капитан распорядился ускорить процесс вынесения приговора и его исполнения. Ты говорил о четырех днях. Нет, тебя расстреляют через сорок восемь часов.


ГЛАВА 16. ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ


Заметив, что Бель-Роз при этих словах взглянул в окно, капрал добавил:

— Вернее сказать, что тебя расстреляют, если я этого захочу. Но я командую экзекуцией. И я не я, если не спасу тебя от этих кровопийцев.

В ответ на удивленный взгляд Бель-Роза он добавил:

— Нанкре поручил мне охрану. Совет состоится завтра утром. Я все уже рассчитал. У нас есть двадцать часов времени, чтобы найти возможность бежать.

Бель-Роз схватился за спинку стула.

— Бежать?! — воскликнул он.

— Конечно. Поверь, капрал Ладерут из тех, кто не подводит друзей.

— Тебя же расстреляют!

— Да о чем ты? Ведь я бегу с тобой.

— Как, и ты тоже?

— Ну конечно. Ведь охрана будет из наших же солдат. А с ними я всегда найду общий язык. Я им все объясню, отправлю их всех спать — я ведь у них начальник, — а дальше просто открою твою дверь — и привет! Ну как, хороша моя идея?

— Она превосходна, но есть одна трудность.

— Какая?

— Я не хочу бежать.

Теперь уже наступила очередь капрала хвататься за спинку стула.

— Тебе это не подходит? Да не шути!

— Нет, я говорю серьезно. Считай, что это уже моя идея.

— Идет! У каждого — своя идея: тебе хочется остаться, мне хочется открыть дверь.

— Прекрасно. Ты побежишь один.

— Точно, удеру.

— Затем тебя поймают.

— Понимаю.

— И расстреляют.

— Понятней не бывает.

— Иди к черту!

— Нет, я лучше останусь.

Бель-Роз нервно зашагал по камере. Затем остановился, взял Ладерута за руку, и стараясь говорить помягче, произнес:

— Друг мой, то, что ты собираешься делать, называется безумием.

— Не большее безумие, чем твой отказ бежать.

— Ты что же, решился окончательно?

— Окончательно. Я таскал пику, стал капралом, буду мертвецом. Тут все ясно.

— Ну хорошо. Положим, я соглашусь. Но как ты представляешь, как мы смогли бы обойти все трудности твоей идеи?

— Да если много обо всем думать, никогда ни на что не решишься.

— Но на нашем пути стоит стража.

— Это всего лишь дополнительный риск.

— Плюс патрули, шныряющие вокруг крепостного вала.

— Их задача — искать нас, наша задача — их избегать.

— Нас поймают прежде, чем доберемся до границы.

— И хорошо!

Бель-Роз вскочил на ноги. Капрал безмятежно поигрывал большими пальцами рук.

— Так чего же ты хочешь? — вскричал выведенный из себя Бель-Роз. — Стоит тебе ошибиться, и тебя расстреляют!

— Договорились, — ответил Ладерут и поднялся со стула.

Наступило время ужина, и капрал отправился исполнять свои обязанности. Едва он вышел за дверь, как Бель-Роз поспешно набросал на бумаге несколько слов и дал записку саперу, стоявшему под окном, с просьбой отнести её Нанкре. Тот согласился.

Нанкре прочел следующее:» Капитан, капрал Ладерут предложил мне бежать. Он честный человек, и я не хочу делать его своим соучастником. Смерти я не боюсь. Прошу вас за него. Бель-Роз.»

— Передай Бель-Розу, что я сделаю, как он просит, — сказал он саперу.

»— Вот оно, сердце солдата, — думал Нанкре, вышагивая по комнате. — Он и мой брат стоят один другого. Это люди высшей пробы.»

И он принял решение. Час спустя в карцер вбежал Ладерут.

— Мы разоблачены! — вскричал он. — Капитан все знает.

— Правда? — сделал удивленное лицо Бель-Роз.

— Я ужинал, когда меня позвали к капитану. Вхожу.» — Я знаю все, — говорит он мне. — Я не палач, и ты не попадешь под трибунал. Но на три дня я тебя отправлю в жандармерию… Впрочем, если ты не покажешь себя хорошим солдатом, розог тебе не избежать.» Хорошо, что заменивший меня сержант позволил забежать сюда на минутку…Вот приключение! Надо действовать. Ночь темна, и ноги у нас быстрые.

— Но мы не можем… — начал было Бель-Роз, но его прервал стук в дверь.

— Это за мной пришли три канонира, — сказал Ладерут. — Я бегу, иначе они схватят насморк. Адье, сержант.

И они обнялись на прощание.

Когда Ладерут ушел, Бель-Роз принялся за письмо д'Ассонвиля. В нем молодой капитан просил Бель-Роза отыскать своего маленького сына, который перед этим исчез. Для этого д'Ассонвиль оставлял ему необходимые бумаги. Слезы душили Бель-Роза, когда он читал письмо, но он переборол себя.

»— Что же, теперь очередь за милостию Божьей, — подумал он. — Только о ней мне остается мечтать.» И предавшись мыслям о Сюзанне, он с тяжким вздохом сел писать письма. Первое — мадам Альберготти, затем Клодине, отцу, Корнелию Хогарту, мадам Шатофор и капитану Нанкре. Так прошло время до утра.

В начале десятого он в сопровождении караула входил в зал военного совета во главе с майором, справа от которого сидел Нанкре, казавшийся спокойным и лишь слегка бледным. Помимо стражи, в суде полно было любопытных, в основном, солдат.

Отвечая на вопросы майора, Бель-Роз рассказал обстоятельства, при которых состоялась его дуэль с Вийебрэ. Слушавшая в глубоком молчании публика была, разумеется, на стороне солдата.

После обсуждения военный совет принял решение оправдать участие Бель-Роза в дуэли как законную самозащиту, и приступил к рассмотрению обвинения в дезертирстве.

— Почему вы не вернулись в полк после дуэли? Вы были ранены? — спросил майор Бель-Роза.

— Да.

— Но после выздоровления могли вернуться?

Бель-Роз молча кивнул. Обменявшись несколькими словами с членами совета, майор спросил Бель-Роза, нет ли у него оправданий своему поведению. Получив отрицательный ответ, майор приказал караулу отвести Бель-Роза в тюрьму.

К вечеру в камеру к Бель-Розу пришел сержант.

— Вставай, камрад, пойдешь с нами.

— Куда?

— Туда, куда попадают только однажды.

— В камеру прево?

Молчаливый кивок сержанта, отведенный в сторону взгляд.

— Я готов.

И Бель-Роза отвели в камеру полкового прево, который зарегистрировал его имя в журнале. Сырое и холодное, скудно обставленное помещение не предвещало ничего хорошего. Вскоре к Бель-Розу пришли секретарь совета и заместитель майора, в сопровождении солдат. Секретарь зачитал решение совета: за дезертирство Бель-Роза приговорили к смерти.

— Вы желаете что-либо спросить по данному решению? — обратился секретарь к Бель-Розу.

— Только одно: как я буду лишен жизни?

— Учитывая ваше хорошее поведение в прошлом и настоящем совет заменил обычное в таких случаях повешение расстрелом.

— Благодарю. В котором часу экзекуция?

— Завтра, в 11 утра.

— Я буду готов, мсье.

— Не желаете побеседовать со священником?

— Да, будьте добры его пригласить.

После ухода секретаря и остальных к Бель-Розу пришел священник, которому он исповедовался.


ГЛАВА 17. РУКА ЖЕНЩИНЫ


Наутро в десять к Бель-Розу, который ещё спал, пришел прево.

— Подъем, сержант, время пришло, — произнес он.

Бель-Роз быстро поднялся. Он снял с себя одежду, полученную ещё от мадам Шатофор, и попросил прево отдать её солдатам стражи вместе с серебром, которое у него ещё оставалось. При этом пять луидоров он специально выделил солдатам-стрелкам, которым предстояло привести приговор в исполнение. Тут лейтенант — начальник караула открыл дверь и скомандовал:

— Сержант Бель-Роз, на выход!

Бель-Роз вышел наружу. Здесь уже ожидал караул из канониров его полка. Все молча отправились к месту казни. Время от времени у кого-либо из солдат скользила по лицу слеза — всем было жаль Бель-Роза, который только улыбался. Между тем дорога шла мимо городских домиков, из окон которых выглядывали любопытные жители. На углу одной улицы на балконе столпилось несколько дам. Одна из них показалась Бель-Розу очень красивой. Она поймала его взгляд и бросила ему розу из букета, который держала в руках. Бель-Роз поймал цветок и послал ей воздушный поцелуй. Заметив это, шедший рядом священник строго заметил:

— Думай о небесах, сын мой.

— Но ведь мне только двадцать лет, отец, — ответил Бель-Роз.

— Это бес тебя искушает.

— Нет, это мое сердце рвется к счастью, — ответил Бель-Роз.

В его глазах все прекрасные лица женщин в этот миг напоминали либо Сюзанну, либо Женевьеву.

Наконец улица кончилась, и процессия вышла в поле. Там уже собралось не меньше тысячи людей. Впереди на коне гарцевал де Нанкре. Затрещали барабаны, офицеры подняли шпаги, а солдаты — ружья. Неожиданно со стороны толпы послышались крики:

— Пощады! Пощады!

И сразу стало ясно, что народ выражал свое недовольство предстоящей казнью. Видя это, лейтенант, командовавший экзекуцией, приказал сомкнуть ряды и приготовить оружие к бою. Но едва этот приказ был исполнен, как со стороны Камбре показался всадник. Сам он был весь в грязи, с боков лошади сочилась кровь — явный признак спешки. Подскакав прямо к Нанкре, всадник остановил лошадь и торопливо передал ему письмо, которое выхватил из сумки. Нанкре разорвал конверт, вынул письмо и прочел. Затем поднял листок бумаги вверх и прокричал:

— Да здравствует король!

— Да здравствует король! — проревела в ответ толпа.

— Сержант Бель-Роз, — продолжал Нанкре, — марш из-под стражи!

Бель-Роз сделал навстречу ему десяток шагов.

— Жак Гринедаль, именуемый Бель-Роз, — торжественно произнес Нанкре, — сержант роты канониров, именем короля, нашего повелителя, освобождается от обвинений и тем самым от приговора к смерти за дезертирство с возвращением ему его формы и знаков отличия и с разрешением поступать согласно своей воле. Да здравствует король!

Крики радости и поздравлений послышались в ответ. В воздух взвились шляпы, и люди радостно кинулись к месту, где стоял Бель-Роз, протягивая руки. Но прежде всех к нему пробился всадник, доставивший радостное известие. Схватив Бель-Роза за руки, он произнес:

— Не обняться ли нам с вами?

Бель-Роз обернулся к нему…и оказался в объятиях Корнелия Хогарта.

Полчаса спустя Бель-Роз, Нанкре и Хогарт уже сидели в квартире капитана.

— Я вам обязан жизнью, — сказал Бель-Роз, пожимая руку благородного ирландца.

— Нет, уж если вы так считаете, то только наполовину, — ответил тот.

— Наполовину? — удивился Бель-Роз.

— Ну да. Ведь бумагу, которая спасла вам жизнь, я всего лишь привез, а не добыл.

— Неужили не вы?

— Нет, не я.

— Но кто же?

— Да тот, кто вас очень любит.

Бель-Роз покраснел.

— Вы поняли? — спросил Хогарт.

— Не очень, я думаю…

— Если подумаете, догадаетесь…Имя этой женщины…

— Маркиза д'Альберготти?

— Нет, герцогиня де Шатофор.

Бель-Роз вздрогнул, услышав это имя.

— Не будь её, вы были бы уже мертвы, — добавил Хогарт. — Чего она не сделала, чтобы спасти вас…

Бель-Роз опустил голову и погрузился в размышления.

— Где бессильны мужчины, женщины смогут все, — продолжил Хогарт. — Дело было так.

И сообщил, что получил письмо Бель-Роза из тюрьмы и бросился к Клодине. (При этом имени, как заметил Бель-Роз, лицо ирландца приняло особое выражение).

— Она направила меня к мужу мадам д'Альберготти, но того в Париже не оказалось. Тогда я бросился к министру Лувуа. В приемной министра мне сказали, что он занят и не принимает. Я стал доказывать, что я по чрезвычайно важному делу — ведь речь шла о человеческой жизни, — но все было тщетно. Тут на прием явилась дама. Слуга стал было говорить, что министр занят, но дама назвала свое имя, и слуга исчез за дверью кабинета. Я решил обратиться к ней и стал просить за некоего сержанта, которому грозит незаслуженная смерть. «Его имя?» — спросила дама. «— Бель-Роз». Дама вскрикнула и зашаталась. Я бросился к ней, но она сама подала мне руку. «— Вы пришли, чтобы его спасти? — спросила она. — Вы благородный человек». — «Это естественно, — ответил я, — ведь я люблю его сестру».

Бель-Роз поднял голову, взглянул на друга и улыбнулся, получив сдачу той же монетой.

— Похоже, я проговорился? — заметил Корнелий. — Ну что поделаешь, от этого никуда не деться. Потом дама спросила:"Что ему грозит?"» — Смерть». Она побледнела и сказала: «— Подождите меня». Как раз открылась дверь, и слуга пригласил её войти. Вскоре она вышла, неся в руке бумагу с королевской печатью. Я поинтересовался её именем. «— Герцогиня де Шатофор, но ему этого не говорите.» Она потом ещё не раз просила меня не называть её имени, но, как видите, я не сдержался. Ибо считаю, что подобная услуга стирает любую неприязнь или даже ненависть. Скажите, вы, следовательно, уже были знакомы с мадам де Шатофор?

Бель-Роз собрал волю в кулак, чтобы унять дрожь, затем, чувствуя, что не справится, вынул свою руку из руки Корнелия и тихо произнес:

— Друг мой, брат мой, прошу вас, никогда не произносите при мне это имя.

— Хорошо, я все понял, — ответил Корнелий.

В этот момент в комнату вошел отлучившийся тем временем Нанкре.

— Лейтенант, — обратился он к Бель-Розу, — нам надо отправляться: пришло время.

Бель-Роз и Корнелий воззрились на него в немом изумлении.

— Не смотрите на меня, как на сумасшедшего, — произнес Нанкре, — а прочтите это.

И подал Бель-Розу бумагу с королевским указом.

— Я нашел его сейчас среди своих бумаг, которые пришли недавно. По нему вы становитесь лейтенантом и получаете сто луидоров на экипировку.

— Шаг на моем пути к цели, — пробормотал Бель-Роз.

— Но это ещё не все, — заметил Нанкре. — Так удачно начавшийся день принес пока вам лишь половину успехов. Завтра мы отправляемся на северную границу.

— Война?!

— Да, и наш батальон прикомандирован к армии герцога Люксембургского. Утром барабаны возвестят об этом во всеуслышание.

— Что же! — воскликнул Хогарт. — Бель-Роз, а ведь фортуна продолжает с тобой игру, не так ли?

— Надеюсь, испанцы мне в этом помогут, — ответил Бель-Роз. — А что с вашей фортуной, Корнелий? Куда она вас посылает?

— Завтра в Артуа.

— И затем в Париж, разумеется?

— Никоим образом. В армию, к вам.

— Как, в наши стройные ряды?

— Ну конечно! Ирландец — наполовину француз. Сначала мы повоюем вместе, а затем я женюсь на Клодине.


ГЛАВА 18. ЛЕГКОМЫСЛИЕ СЕРЬЕЗНОГО МУЖЧИНЫ


Война 1667 года, ставшая прелюдией к большой кампании 1672 года, получила название «Гром среди ясного неба». Сотня тысяч солдат стремительно переправилась через Маас и в один миг завоевала Фландрию.

В то время Франция представляла собой великолепное зрелище. Юного и прекрасного короля, любящего все великое и славное, окружал пышный двор с блестящими именами. Мольер и Расин, Лувуа и Кольбер, Конде и Тюренн — это только самая верхушка тогдашней элиты. Начиная с 7 ноября 1659 года, когда Людовик XIV, ведомый кардиналом Мазарини, подписал соглашение о Пиренеях, он осуществил целый ряд успешных завоеваний, закончившихся самым нежным из них — рукой дочери испанского короля Марии-Терезии. После этого двум послам бывших враждующих стран оставалось лишь встретиться в Лондоне и подписать мирное соглашение, папе Александру V — открыть посольство в Париже, Англии — уступить Дюнкерк и Мардик за полмиллиона франков, возобновить союз со Швейцарией, взять в плен Марселя Лотарингского, разгромить алжирских пиратов, восстановить португальцев против Испании и послать императору Леопольду шесть тысяч добровольцев, чтобы одержать блестящую победы над турками под Сен-Готардом.

И тем не менее король Франции ещё ждал своего часа. Смерть испанского короля развязала ему руки, и он продолжил наращивать свои вооруженные силы, попутно настроив своего союзника Голландию против Англии, взамен чего выступил против Испании, требуя от неё освободить Нидерланды. Король лично отправился во Фландрию в сопровождении блестящей свиты, в которую входили Конде, Тюренн, Люксембург, Креки, Грамон и Вобан. Но уже были видны на горизонте мирные устремления уставшего народа. И Бель-Роз, который уловил эти устремления, спешил поскорее попасть на войну, рассчитывая на нее, как на последнюю надежду в своей жизни.

Наутро Нанкре предупредил Бель-Роза:

— Я двигаюсь вперед во главе своих старых солдат. Вы присоединитесь ко мне в Шарлеруа, и чем скорее, тем лучше.

Бель-Роз с удовольствием бы отправился вместе с Нанкре, но пришлось подчиниться. Тем временем его посетил капрал Ладерут и поздравил с новым званием.

— Если вы позволите мне больше с вами не расставаться, я буду самым счастливым из солдат.

Получив одобрение Бель-Роза, радостный Ладерут направился к себе, но столкнулся с Нанкре.

— Эй, любезный, ты куда направился? — спросил его Нанкре.

— К моим солдатам. Если вы дадите мне пику, я пойду с ними воевать против испанцев.

— Какую пику? У тебя есть алебарда.

— Алебарда? — спросил ошеломленный Ладерут.

— Но, кажется, я ясно выражаюсь. Разве я тебе не говорил, что тебя произвели в сержанты?

— Меня?! В сержанты?

— Три часа назад.

— Да я только что вышел из полиции.

— И туда вернешься, если не побежишь срочно исполнять свои новые обязанности. Давай галопом, или я тебя разжалую.

И бедный Ладерут помчался исполнять свои новые обязанности, по пути тщетно пытаясь понять, почему это его вдруг так неожиданно повысили.

В то время, как войска двигались к северной границе, Бель-Роз занялся своими новыми служебными обязанностями. И первый, кто попался ему на глаза при обходе строя, был все тот же Ладерут.

— Это ты, дорогой Ладерут? Ну и как тебе здесь, нравится?

— Прекрасно, благодарю. Мне кажется, у меня под ногами весь мир.

— По-моему, мир не столь уж прекрасен, судя по выражению твоего лица. Что случилось? Ты нездоров?

— Я-то здоров, но не все вокруг так уж хорошо.

— Непонятно. Ты же на войне. При чем тут эта философия?

— Я стал сержантом, почему, не знаю. Я недостоен такой участи.

Тут Бель-Роз приблизился к Ладеруту и заметил в его глазах какой-то огонек.

— Слушай. — Он посмотрел на него пронизывающим взглядом. — Ты откуда пришел?

— Да я не знаю, как вам и сказать…

— С кем ты виделся недавно?

— С капитаном Нанкре.

— Но он уже ушел в поход.

— Похоже, вы ничего не знаете.

— А что знаешь ты?

— Он в тюрьме.

— Что?! За что?

— За неисполнение приказа генерала.

— Это ты говоришь о капитане Нанкре? Да быть не может!

— Но это так. После смерти брата он стал сам не свой. Похоже, запах пудры свел его с ума…

— Факты! Факты!

— Пожалуйста. Вы знаете приказ герцога Люксембургского ни в коем случае не покидать территории вокруг нашей крепости. Но сегодня в полдень господин Нанкре решил отправиться верхом с другими офицерами в сторону Госсли. Они наткнулись на испанских разведчиков, шаставших по нашей территории, погнались за ними, увлеклись, выскочили на запретную территорию, разгромили испанский отряд и захватили их пушки, а заодно и Госсли, причем им помогли солдаты одной роты полка из Нивернэ, возвращавшиеся с учений. Господин Нанкре, как старший по званию, взял всю ответственность на себя. По возвращении он за нарушение приказа был посажен в тюрьму.

— Я отправляюсь к герцогу, — решительно заявил Бель-Роз.

— Сейчас он не принимает: этой ночью у него совет.

— Я пойду на него.

— Вы рискуете жизнью!

— Пусть! Либо я её потеряю, либо сохраню — третьего не дано.

И он решительно последовал туда, где находилась стоянка герцога. Ладерут последовал за ним. При входе в дом генерала дорогу Бель-Розу преградил часовой.

— Пароль!

— Я его не знаю.

— Тогда стойте на месте.

— Как бы не так!

И с силой оттолкнув часового, Бель-Роз ворвался в помещение. Быстро пробежав по коридору, он открыл дверь в комнату, где сидел герцог. Увидя вошедшего, герцог пробурчал:

— В чем дело? Я же приказал никого не впускать!

— Господин герцог, я нарушил ваши инструкции.

Герцог позвонил, и несколько солдат во главе с офицером вбежали в комнату быстрее молнии.

— Прошу вас, одно только слово! — воскликнул Бель-Роз, обращаясь к герцогу. — Ведь я уже и так в ваших руках.

Герцог пристально взглянул ему в глаза. Что-то он там увидел такое, что его поколебало в его решении немедленно арестовать Бель-Роза. Он махнул рукой. Все вышли, и они с Бель-Розом остались с глазу на глаз.


ГЛАВА 19. ЗЕРНО СРЕДИ ПЛЕВЕЛ


Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем генерал произнес:

— Говорите, чего вы хотите.

— С вашей стороны — милости одному заключенному.

— Его имя?

— Нанкре.

— Капитан, атаковавший сегодня Госсли?

— Превосходная акция, монсеньер!

— Вы говорите о нарушении дисциплины?

— Которая закончилась водружением знамени короля.

— Солдат должен подчиняться приказу сидеть на месте, даже если будет водружено двадцать знамен.

— Это нарушение искупила победа.

— Без дисциплины нет армии.

— Нанкре одержал первую победу без приказа.

— И последнюю.

— Монсеньер!

— К нам недавно на пополнение поступило свыше сотни молодых офицеров, а в это время им преподают урок нарушения воинской дисциплины! Нанкре умрет.

— Выслушайте же меня, монсеньер герцог, прошу вас!

— А вы кто такой?

— Бель-Роз, лейтенант артиллерии.

— Бель-Роз! Странное имя.

— Имя ни о чем не говорит.

— Разумеется, — ответил генерал, не скрывая улыбки, — но за кого вы просите? Это ваш брат, отец, друг?

— Господин Нанкре мой капитан.

— Значит, попытка заработать эполеты.

— О, монсеньер! — произнес Бель-Роз с упреком.

— Что же, это закон войны: каждый за себя, пули на всех.

— Но…

— Хватит. Я не вижу мотивов для освобождения Нанкре. Экзекуция состоится завтра же.

— Нет, монсеньер, этого не будет.

— И кто же мне в этом помешает?

— Вы сами.

— Я?! Господин Бель-Роз, будьте осторожны!

— О себе я не беспокоюсь. У меня есть право защищаться, а вот ваша юстиция будет защищать Нанкре. Храбрых офицеров не убивают за то, что они пролили кровь.

— Черт возьми!

— Эх, монсеньер, будь вы на его месте, возможно вы бы поступили так же…

Этот пассаж заставил улыбнуться сурового герцога.

Видя, что у него что-то получается, Бель-Роз с воодушевлением рассказал подробности истории, которую ему сообщил Ладерут, бывший её свидетелем. Рассказ свой он закончил так:

— Вот что сделали бы вы, герцог и пэр Франции, и что сделал бы я, простой лейтенант.

— Ну что же, пришлось бы добавить ещё две пули на двоих. — Голос пэра оставался по-прежнему тверд.

Бель-Роза проняла дрожь: ушат холодной воды не сделал бы большего.

— Вы прекрасный защитник, — продолжал герцог, — а юности подобает отвага, и только так я оцениваю вашу попытку выручить Нанкре. Но дисциплина — высший долг всех военных. Так что завтра на рассвете Нанкре все же будет расстрелян.

И герцог помахал рукой Бель-Розу. Но тот не двинулся с места. Герцог нахмурил брови.

— Полагаю, я ясно выразился, мсье? — спросил он.

— Простите меня, монсеньер, если я слишком настойчив, но…

— Мсье Бель-Роз, я не хотел бы задевать ваши лучшие чувства, но излишняя ваша настойчивость заставляет меня напомнить вам, кто я и кто вы.

— Позвольте мне все же вам тоже напомнить, что разница между нами заключается лишь в том, что вы можете совершить хороший поступок, а я — всего лишь просить о нем.

— Поскольку вы не желаете меня понять, — ответил герцог, — мне остается лишь попросить, чтобы вас отвели в расположение артиллеристов.

И он подошел было к столу, чтобы позвонить и вызвать солдат, но Бель-Роз предупредил его, схватив за руку.

— Ради Бога! — умоляюще произнес он.

Генерал быстро схватил свободной рукой пистолет, прицелился в Бель-Роза и спустил курок. Но капсюль не сработал, и раздраженный герцог отшвырнул пистолет. От движений одежда на Бель-Розе распахнулась, и стал виден медальон на его шее. Герцог увидел его, остановился и спросил, указывая на медальон:

— Откуда он у вас?

— Я его нашел.

— Где?

— В Сент-Оноре.

— Когда?

— В 1658 году. Но при чем тут медальон, когда речь идет о жизни Нанкре?

Герцог Люксембургский уставился на Бель-Роза.

— Ну да, ведь ты не Бель-Роз. Постой, ведь тебя зовут…Жак…Жак Гринедаль. Ты же сын Гийома Гринедаля!

— Так это были вы! — вскричал Бель-Роз. — Вы, тот самый коробейник!

— Правильно, коробейник, а теперь, слава Богу, генерал на королевской службе. Времена меняются, но сердце остается прежним. Дитя мое! Ты сослужил мне великую службу. Теперь очередь за мной.

— Позвольте мне просить за это сохранить жизнь мсье Нанкре.

— Ты не изменился, — ответил герцог, вертя в руках медальон, — ты по-прежнему все тот же гордый и решительный мальчик. Идет, я сделаю для Нанкре все, что позволят мне законы военного времени.

Радостный Бель-Роз покинул генерала. Снаружи его встретил Ладерут.

— Наконец-то! — обрадовался и он. — Вот уже целый час я жду вас. Что с господином Нанкре?

— Он останется в живых.

— Вы, стало быть, видели герцога?

— Да, это храбрый человек и в то же время чувствительный, как девушка.

— Значит, вам удалось предотвратить казнь?

— Совершенно верно. Слушай, вот тебе луидор, выпей за его здоровье.

— Пойду напьюсь, лейтенант.

Утром к Бель-Розу пришел адъютант генерала и предупредил, что его ждут в большом зале совещаний. Бель-Роз, надев мундир, явился в зал. Когда он вошел, его сердце учащенно забилось. За длинным столом сидел герцог Люксембургский, по бокам — старшие офицеры. Герцог жестом пригласил Бель-Роза занять место. Через некоторое время ввели капитана Нанкре. Герцог встал с места и снял шляпу.

— Мсье Нанкре, вы, будучи офицером, не выполнили приказ. Вы отстраняетесь от должности. Сейчас же вы отдадите мне шпагу и немедленно лишаетесь эполет. Господа, приступите к исполнению своих обязанностей.

Два офицера подошли к Нанкре и сняли с него знаки различия.

— По законам военного времени вы должны умереть, — произнес далее герцог. — Можете вы что-нибудь сказать в свою защиту?

— Ничего.

— Тогда идите, мсье.

Бель-Роз закрыл лицо руками. Нанкре повернулся и двинулся к выходу, как вдруг раздался голос герцога:

— Вернитесь, мсье.

Удивленный Нанкре вернулся на место в центре зала. Бель-Роз поднял голову.

— От имени короля, — громко сделал заявление герцог, — в соответствии с данными мне полномочиями я отменяю осуждение вас на смерть.

— Вы меня прощаете? — Капитан сделал два шага вперед, разжалованный, но живой. — Но что же вы хотите от меня?

— Послушайте до конца, мсье, — ответил герцог, — вопросы потом. Вы понесли наказание согласно законам, но в то же время искупили вину кровью противника. От имени короля я отобрал у вас шпагу капитана. От имени короля я вручаю вам шпагу полковника.

Нанкре собрал всю свою волю в кулак, чтобы не дрогнуть, не подать вида, что он волнуется. Его тут же окружили офицеры. Герцог Люксембургский подозвал Бель-Роза.

— Я тебе обязан. Теперь у тебя не один, а два покровителя.

Через минуту после этого подошла очередь Нанкре.

— Я знаю, что обязан тебе всем. Мой брат был тебе другом, я заменю его.

И, пожав руку Бель-Розу, свежеиспеченный полковник отправился принимать свой полк.

Бель-Роз вернулся в роту. Здесь он натолкнулся на нового сослуживца.

— Корнелий!

— Бель-Роз! — И друзья обнялись.

— Какой счастливый день! — воскликнул Бель-Роз. — Они, значит, ещё бывают в жизни.

— Их будут ещё тысячи, — ответил Корнелий. — Я видел твоего отца. Он передал мне письмо от Клодины. Я люблю и любим, и следовательно, жизнь полна счастливых дней.

И оба отправились прогуляться в окрестностях. Но когда они довольно далеко отошли по дороге, раздался вдруг выстрел, и в двух шагах от Бель-Роза прожужжала пуля.

— Это испанские мародеры, — произнес Корнелий. — Я уверен.

— Повернем обратно, — ответил Бель-Роз. — Шпаги против ружей — слишком неравные условия.

Они осторожно, с оглядкой двинулись назад. Но через несколько сот шагов вторая пуля сбила шляпу с Корнелия. Следующая пуля задела одежду на груди Бель-Роза.

Друзья припустили к лагерю. Еще несколько пуль было послано им вдогонку, но, к счастью, вреда они не принесли. У самого лагеря к друзьям на помощь выбежали солдаты, услышавший выстрелы. Но мародеры уже не стреляли. Они успели скрыться, завидев подмогу своим несостоявшимся жертвам.

— В такой войне, — произнес Корнелий, — чести не добьешься. — И вдруг он указал Бель-Розу на человека, ведшего под уздцы коня.

— Вот там, как я полагаю, капитан мародеров.

Бель-Роз взглянул в указанную сторону. То был Вийебрэ.


ГЛАВА 20. ИГРА В КАРТЫ И ИГРА В КОСТИ


Когда Вийебрэ прибыл в лагерь, весть о нем быстро распространилась среди его обитателей. Смелость всегда поражает. Но Вийебрэ не смущало никакое внимание. Вечером в день своего прибытия он отправился туда, где собирались свободные от службы офицеры чтобы поболтать, выпить и повеселиться. Туда же Нанкре привел и Бель-Роза, чтобы познакомить его с офицерами. Вийебрэ их не заметил, прошел прямо к столу, за которым шла игра, и бросил несколько золотых монет. В этот момент карты сдавал храбрый старый капитан, который узнал Вийебрэ.

— Я ставлю десять луидоров, — сказал Вийебрэ.

— Господа, я больше не играю, — капитан бросил карты на стол.

— Мсье! — вскричал Вийебрэ, меняясь в лице и хватаясь за шпагу.

Капитан остановился, посмотрел на Вийебрэ, усмехнулся и отошел. Вместо него карты собрал молодой мушкетер, перетасовал их и произнес:

— Делайте ставки, господа.

Но перед тем, как метнуть карту, он отодвинул деньги Вийебрэ на угол стола. Вийебрэ закусил губу до крови.

— Это уже оскорбление, — сказал он, — и вам придется объясниться.

Мушкетер поднялся и наградил Вийебрэ таким же взглядом, как перед этим капитан.

— У этого стола случаются неприятные вещи, господа, — произнес он, обращаясь к офицерам, — покинем его.

Краска снова залила лицо Вийебрэ. Он поднял шум, Бель-Роз услышал и подошел поближе. Тут его узнал Вийебрэ.

— А, вот вы где! Наконец я нашел вас! — вскричал он и вытащил шпагу.

Бель-Роз тоже положил было руку на эфес шпаги, но тут его остановил Нанкре.

— Господин Гринедаль, — произнес он ледяным тоном, его величество вручил вам шпагу офицера не для того, чтобы вы её пачкали.

Бель-Роз снял руку с эфеса и офицеры разошлись, оставив Вийебрэ одного.

Через час заглянувший в игорный зал сержант Ладерут застал Вийебрэ, неподвижно сидевшего за столом, обхватив голову руками. Вынутая из ножен шпага лежала рядом.

Ладерут приблизился к нему, снял шляпу и произнес:

— Вы месье Вийебрэ?

Вийебрэ взглянул на Ладерута мутным взглядом и, хотя с трудом, но узнал его.

— Ты принес мне вызов? — спросил он.

— Нет, мсье, всего лишь приказ.

— Ты? Мне? Приказ? Абсурд! — вскричал Вийебрэ, хватаясь за шпагу. В руках у Ладерута мгновенно оказался пистолет, который он направил на Вийебрэ.

— У нас с вами игра в открытую, — произнес он. — Вы больше не мой лейтенант. Если сделаете шаг ко мне, я вас пораню, если два — прострелю голову.

Вийебрэ в отчаянии швырнул шпагу, которая со звоном ударилась о стену.

— Мсье, — произнес сержант, убирая пистолет, — господа офицеры нашего полка предупреждают вас, что если вы появитесь среди них, будь то в расположении полка или на параде, они угостят вас своими шпагами. Впрочем, для предупреждения убийства вас могут передать в руки прево.

Сказав все это, Ладерут надел шляпу и ушел. Вийебрэ остался сидеть, не двигаясь. В таком положении он пробыл целый час, затем вскочил и стал срывать с себя эполеты и знаки различия, бросая это все на пол.

Еще через час лагерь покинул одинокий всадник. Закутанный в плащ, Вийебрэ — это был он, — проскакал мимо постов, бормоча под нос одно слово: «— Месть!» Путь его лежал к бельгийской границе.

Проскакав несколько лье, Вийебрэ был остановлен испанскими часовыми. Он потребовал, чтобы его отвели к генералу. Офицер привел его к герцогу Кастель-Родриго, сидевшему за столом, на котором лежали географические карты вперемешку с игральными.

Взглянув на Вийебрэ, герцог спросил:

— Вы француз?

— Да, генерал.

— Откуда вы?

— Оттуда.

— Из французского лагеря? — воскликнул генерал.

— Да.

— И чего же вы хотите?

— Предложить вас свою шпагу и руку.

— А, стало быть, вы дезертир?

— Я должен отомстить.

Генерал пристально посмотрел на него.

— Что вам для этого нужно?

— Несколько преданных человек и право пропуска днем и ночью.

— Все это вы получите.

— Тогда я ваш.

Кастель-Родриго написал несколько слов на бумаге и передал её Вийебрэ.

— Людовик XIV прибыл в Шарлеруа? — спросил он Вийебрэ.

— Завтра он будет завтра в лагере.

Задав ещё несколько вопросов о планах французской армии, генерал отпустил Вийебрэ.

Вернулся к сопровождавшему его офицеру, тот спросил:

— Можете вы помочь мне найти в вашей армии людей, готовых на риск ради честного выигрыша?

— У нас осталось очень мало настоящих солдат. Остальные — просто бандиты.

— Проведите меня к первым.

Офицер молча повел его в расположение испанской армии. Вийебрэ увидел картину, потрясшую его. Кругом сидели солдаты, игравшие в карты на опрокинутых барабанах. Кто спал, кто пил. Везде валялись пустые бутылки, шныряли женщины. Какой-то солдат хрипло орал во всю глотку, в то время как два кирасира очищали его кошелек.

— У нас тут сброд из всяких стран, — сказал офицер. — Некоторые дезертировали по пять раз.

Вийебрэ холодно взглянул на испанца.

— Я вас понял.

Они подошли к группе солдат, где шла игра в кости.

— У меня пять дукатов, — кричал выигравший. — Кто желает их получить?

— Моя сабля за твои дукаты, — сказал проигравший и швырнул её на барабан.

— Она стоит только двух: клинок железный, эфес медный.

— Ладно, вот ещё пистолеты: они стоят десятка католиков плюс десяток гугенотов.

Рука Вийебрэ легла на плечо игрока:

— Покупаю твою саблю за десять дукатов, и даю ещё десять за руку, которая будет её держать.

— Идет! — воскликнул солдат. — Эй, Конрад, бросай же.

Конрад метнул кости и проиграл: после третьего броска ничего уже не оставалось.

— Офицер, — обратился он к Вийебрэ, — у меня тоже есть сабля и рука. Может, подойдут?

— Вот двадцать дукатов.

— Заметано, — ответил Конрад, кладя деньги в карман.

Тут к ним подошел некий гусар, справившись, не видел ли Конрад его лошади. Вийебрэ купил и его с лошадью.

Таким путем он через четверть часа набрал себе банду наемников. Но едва Вийебрэ попытался вывести её из лагеря, к нему подошел бригадир.

— Эй, вы! — закричал он. — Вы что, на службе нашего генерала герцога Аскота? Ведь только он дает разрешение на выезд.

— Он или тот, кто командует всей провинцией, — ответил Вийебрэ, подавая бригадиру свой пропуск.

Тот прочел, извинился и сослался на любовь к дисциплине.

— К дисциплине? — спросил Вийебрэ. — А может, как и эти люди, вы любите пистоли?

И бригадир, которого звали Бурк, тоже последовал за ними. Он был баварцем и внес свой вклад в разноплеменный состав банды Вийебрэ. Там уже были бойцы из Лотарингии, Франш-Комте, Пьемонта, Швейцарии и Голландии.

По дороге Вийебрэ сообщил им:

— Вы будете получать по пол-пистоля в обычный день, по пистолю — за день в походе. Ночная служба оплачивается вдвойне.

— Превосходно, — воскликнул тип из Франш-Конте, — днем я ведь сплю.

— Вот что, — обратился Вийебрэ к другому, из Лотарингии, — ты на рассвете отправишься во французский лагерь. Твоя задача — разведать расположение артиллерии. Тебе будет трудно найти лейтенанта по имени Гринедаль. Проще искать его под именем Бель-Роз.

— Я найду его.

— Ему ты передашь это письмо. — Вийебрэ дал солдату конверт без адреса. — Оно написано женщиной.

— Слово женщины — смола для мужчины.

— Верно. Скажешь ему, что автор письма будет ждать его в двух лье от лагеря, за Морланвельсом, у дерева, которое ты должен знать.

— Да, знаю, прекрасно подходит для засады.

— За это ты получишь двадцать луидоров.

На рассвете Конрад отправился в путь. Сначала он без приключений прошмыгнул мимо часовых. Но на подходе к лагерю услышал пушечный выстрел. Конрад замер на месте. Раздались крики, затрещали барабаны. В конце улицы показалась кавалькада из офицеров. Выстроившиеся на улице солдаты подняли ружья, кругом затрепетали флаги.

Пользуясь возникшей суматохой, Конрад свободно вошел в лагерь. Когда он перелезал изгородь со стороны границы, его величество Людовик XIV въезжал в лагерь со стороны Шарлеруа.


ГЛАВА 21. ХОРОШО И ПЛОХО


Был конец мая. Людовик XIV в сопровождении старшего из своих братьев приехал во Фландрию, чтобы принять на себя функции главнокомандующего. За ним следовала огромная и блестящая свита: не было ни одного дворянина во Франции, который бы не желал сражаться на глазах короля.

Королевская кавалькада двигалась по лагерю под радостные крики солдат:» — Да здравствует король!» Узнав о прибытии государя, Бель-Роз испытал такое волнение, будто с неба спустился сам Бог, хозяин мира и войны. Голландия, жертва гнева Людовика, дрожала от каждого его шага; Испания кровоточила от ран, нанесенных ей его армией; германского императора пугали его амбиции.

Король медленно ехал впереди процессии. Когда он поравнялся с полком мсье Нанкре, Бель-Роз так громко закричал:"Да здравствует король!», что тот различил его голос среди остальных и с улыбкой приветствовал такое бурное выражение чувств. Это заметила одна из следовавших в свите королевских фавориток, и бросила на юношу внимательный взгляд.

— Вот это красотка! — заметил один из офицеров полка Нанкре.

— Настоящее божество, — согласился другой.

— Вон та? — осведомился третий. — Следовало бы сказать: «богиня».

Бель-Роз прислушался к этим голосам и посмотрел на ту, о ком говорили офицеры. Лицо его побледнело, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди: то была мадам Шатофор. Она ехала в середине кавалькады, окруженная обожателями. Увидев Бель-Роза, она пошатнулась. Двадцать обожателей кинулись было ей на помощь, но она успела овладеть собой прежде, чем ей оказали помощь. Бель-Роз находился некоторое время под сильнейшим впечатлением её взгляда, полного любви и мольбы, как вдруг почувствовал, что его сердце подверглось новому потрясению. За Женевьевой ехала…его Сюзанна. Он вскрикнул рванулся было к ней, но какая-то сила удержала его на месте. Сюзанна его не заметила.

Ее присутствие в составе свиты короля объяснялось назначением господина д'Альберготти градоначальником Шарлеруа. Напротив, мадам Шатофор следовала за своим мужем, который благодаря проискам двора был смещен с должности правителя провинции.

После окончания встречи Бель-Роз, не в силах противостоять своим желаниям, отправился к дому, где жила Сюзанна. На его стук открылась дверь. На пороге стояла улыбающаяся Клодина. С радостными криками они обняли друг друга. Тут он заметил стоявшего рядом мужчину.

— Моя сестра и мой брат! — воскликнул мужчина. То был Корнелий.

От этих слов Клодина несколько смутилась.

— Господин Хогарт всего две минуты назад пришел к нам, — чересчур громко пояснила она.

Корнелий схватил руку Бель-Роза.

— Мы больше не разлучимся, — сказал он, — наши короли объединились, и наши руки тоже. Мое место солдата здесь.

— Клодина, а здесь ли мадам д'Альберготти? — спросил Бель-Роз.

При этом имени лицо Клодины потемнело.

— Да, — ответила она.

— Могу я её видеть?

Клодина отрицательно качнула головой.

— Ну всего одну минуту, одну секунду!

— Подожди здесь, — как-то строго ответила она и вошла в дом.

Через некоторое время она с бледным лицом вернулась обратно, держа в руке записку. Бель-Роз развернул её и начал читать:

«Уже четверть часа, как я за вами наблюдаю, друг мой: я вас увидела сразу, как вы вошли в сад. Перед этим сердце подсказало мне, чтобы я выглянула в окно.»

От этих слов буквы заплясали в глазах Бель-Роза. Некоторое время он ничего не видел, затем собрался с мыслями и дочитал записку до конца. В ней Сюзанна сообщала о своей тоске по любимому Бель-Розу, о том, как она страдала, узнав, что Бель-Роз хочет её видеть. Но разрешить ему посетить её означало для неё пережить такое потрясение, после которого его уход означал бы для неё просто смерть. «Когда вы покинете меня, радостный от встречи, — писала она, — я умру».

Бель-Роз прижал письмо к губам.

— Какое нежное тело и какая сильная душа! — пробормотал он.

Клодина обняла брата и повела к выходу, успокаивая по дороге. Уже выйдя из сада, они чуть не столкнулись с высшим офицером солидного возраста.

— Здравствуйте, дитя мое, — любезно сказал он Клодине, приветствуя обоих молодых людей. Проходя мимо Бель-Роза, он внимательно взглянул на него и вошел в сад. На немой вопрос Бель-Роза Клодина ответила:

— Это господин д'Альберготти.

И добавила с улыбкой:

— Я для тебя приберегла радостную весть. Корнелий, прошу вас.

— Да, друг мой, ты можешь видеть честного старого сокольничего, которого я привез из Сент-Омера в лагерь, — сказал Корнелий. Бель-Роз обнял его.

— Отец с Пьером! — воскликнул он. — Где же они?

— На стоянке артиллеристов.

И они отправились туда.

— Я привез тебе нового рекрута, — сказал отец Бель-Розу после первых объятий.

Жак с удовольствием принял под свою команду младшего брата.

Тем временем посланный Вийебрэ житель Лотарингии тщетно разыскивал Бель-Роза. В этом ему помешало прибытие короля и воцарившаяся в лагере суматоха. Наконец после долгих мытарств ему удалось обнаружить палатку Бель-Роза, и он не нашел ничего лучшего, как спрятаться за неё и ждать появления хозяина.

А Бель-Роз, выйдя от отца, которого Клодина приютила в доме д'Альберготти, столкнулся на улице с Ладерутом. Этот бывший капрал стал своего рода денщиком при бывшем сержанте. Тот и сообщил ему, что в палатке Бель-Роза ждет юный паж с известием, как было им заявлено.

— В моей палатке? — переспросил Бель-Роз.

— Так точно. С полчаса уже ждет.

Бель-Роз поспешил к себе. При его входе с чемодана встал юный паж. То была Женевьева де Шатофор.


ГЛАВА 22. ИСПОВЕДЬ МАГДАЛИНЫ


При виде герцогини Бель-Роз выглянул в окно:

— Ладерут, — окликнул он, — никого ко мне не впускай.

Получив инструкцию, Ладерут занял пост вблизи под деревом.

Бель-Роз спросил мадам Шатофор о причине её появления.

— Я пришла, — ответила герцогиня, — как виновный приходит к судье. Нет! — воскликнула она, заметив решительный жест Бель-Роза, — не отталкивайте меня! Хотя бы выслушайте.

Глядя на дрожащую герцогиню, Бель-Роз почувствовал к ней даже жалость. Наконец герцогиня, придя в себя, начала свой рассказ:

— Впервые я увидела д'Ассонвиля, когда мне было пятнадцать лет. Я тогда жила в том самом замке вблизи Экуена. Однажды я гуляла в парке одна и вдруг услышала стрельбу из мушкетов. Я испугалась и бросилась к замку, но тут на пути передо мной предстал бледный и окровавленный офицер. «— Спасите меня», — взмолился он и упал под дерево. Невдалеке был слышен топот всадников. Я устремилась к маленькой парковой калитке, но тут меня заметил их старший.

— Не видели ли вы тут офицера? — спросил он.

— Нет, нет, — ответила я, — я услыхала стрельбу и бросилась к калитке.

— Хорошо, — сказал он и поскакал в лес.

Через калитку я вернулась к раненому офицеру, лежавшему на траве. Он пытался остановить кровь, лившуюся из многочисленных ран.

— Вам больше нечего опасаться, — сказала я.

С моей помощью он добрался до ближайшего дома.

— Д'Ассонвиль говорил мне, что вы его спасли, — произнес Бель-Роз.

— И говорил вам, что я его любила?

Бель-Роз кивнул.

Она продолжала:

— Его многочисленные раны оказались не опасны. Он вскоре поправился. Мой отец был участником Фронды, и я не сообщила ему об этой истории. Мы с д'Ассонвилем полюбили друг друга. Вы должны понять, почему его смерть была для меня огромным потрясением. Ведь я стала матерью его ребенка.

На её глазах выступили слезы.

»— Бедная женщина!» — подумал Бель-Роз, чувствуя, как сжимается его сердце.

— Пришло время, когда он покинул наш замок. Вскоре моя мать умерла, а у меня родился ребенок. Я писала д'Ассонвилю двадцать раз, но ответа не получила.

Тогда я находилась под присмотром своей строгой сестры. У нас в замке жил молодой испанец, родственник моей матери. Он полюбил меня. Мы часто встречались в парке. Но эти невинные прогулки послужили причиной его гибели. Однажды он вышел из парка вместе с молодым человеком. Через час его привезли, истекающего кровью от раны шпагой. В таком состоянии его нашли в лесу. Никогда не забуду его последнего взгляда, каким он смотрел на меня. Столько в нем было любви! Тогда мне казалось, что я его тоже очень любила, и что с его смертью потеряла последнюю надежду.

— И имя его убийцы…? — спросил Бель-Роз.

— Я его узнала слишком поздно. Три дня спустя я получила письмо от д'Ассонвиля, в котором тот сообщал, что был с секретным поручением в Италии и теперь отправился в Англию по заданию кардинала Мазарини. Из письма было видно, что он любил меня по-прежнему, но его язык сделался более сухим и тяжелым. О моих письмах он не вспоминал.

Мой отец и слышать не хотел о Гастоне д'Ассонвиле. Он мечтал выдать меня за богатого придворного. А Гастон в письме назначил мне свидание в лесной сторожке. Узнав, что я стала матерью его ребенка, он очень обрадовался. И потому начал разговор с вопроса:

— Вы меня любили?

— Конечно, — ответила я, — но я это преодолела.

— Любили вы кого-нибудь за время моего отсутствия?

— Нет, никого. У меня был дорогой брат, он умер.

— Не проклинайте меня, — сказал он, — я ведь люблю вас по-прежнему. Я обвинял вас, но ведь вы мать…

У меня не оставалось времени на разговоры, и я ушла к ребенку.

— Ребенок, — произнес Бель-Роз. — Это существо связано с моей миссией.

— Ваша миссия проста, — сказала Женевьева. — Чего хотите вы, хочу и я. После той встречи я заболела. А когда выздоровела, отец сказал мне:» — Я привел вам мужа.» И представил мне герцога де Шатофора.

Что я могла поделать? Мой отец был единственным человеком, кого я боялась. После месячного колебания я вышла за герцога. С д'Ассонвилем мы встречались у кормилицы моего ребенка на улице Кассе. Но что поделаешь, я больше не любила его. Я просила его прекратить наши отношения, но он настаивал на их продолжении. Предлагал мне бежать с ним из Франции и жить втроем с нашим ребенком где-нибудь в другой части света. Я отказалась.

— Тогда я заберу ребенка! — воскликнул он.

Это меня страшно напугало и возмутило.

— Этого не будет никогда! — решительно ответила я.

Но на следующий день ребенок исчез. У д'Ассонвиля не было времени на его поиски: началась война во Фландрии и он должен был оставить Париж. Я осталась одна. Мой муж пребывал при дворе. Меня заметили в окружении короля благодаря своей молодости, красоте, обаянию. Мужчины мной восхищались, и это вскружило мне голову. Д'Ассонвиль меня возненавидел. Сколько раз я плакала целую ночь в молельне, как Магдалина у ног Христа! А наутро снова празднества и другие развлечения. Я потеряла голову и катилась по наклонной плоскости, пока не встретила вас. Помните ли вы это, Жак?

— Следы пожара ещё не стерлись, — тихо произнес Бель-Роз.

— Позвольте мне верить, что вы меня простили. Вы глубоко поразили мое сердце, я люблю вас!

— Простите, — сказал Бель-Роз, — я не могу быть вашим судьей и потому не могу ненавидеть.

Женевьева воздела руки к небу.

— Благодарю тебя, Господи, — сказала она, — он меня не отталкивает. Я постараюсь быть достойной вас. Может быть, вы когда-нибудь меня полюбите.

— Но разве я вас не любил? — вскричал Бель-Роз, едва сдерживая чувства.

На лице Женевьевы вспыхнула радость.

— Я была любима. Правда ли это?.. Все-таки, что же это было — ваша жалость или отзыв в сердце? Жак, дорогой, вашу руку! Вашу руку, прошу вас!

Жак взял в руки голову Женевьевы и поцеловал её в лоб.

Этот поцелуй воодушевил герцогиню. Она обвила руками шею Бель-Роза и воскликнула:

— Я больше не страдаю!


ГЛАВА 23. ЗАПАДНЯ


На другой день Бель-Роз, открыв глаза после сна, предался воспоминаниям о вчерашнем. Воспоминание о женских ручках, обхвативших его шею, сменялись обликом несчастной Сюзанны. На душе молодого человека скребли кошки, когда в палатку заглянул Ладерут.

— Вас ждет какой-то человек, — сообщил он.

Бель-Роз оделся и вышел наружу. К нему подошел неизвестный. То был Конрад, действовавший по заданию Вийебрэ.

— Вы лейтенант Жак Гринедаль? — спросил он и, получив утвердительный ответ, сообщил: — Вам письмо.

Вскрыв конверт, Бель-Роз узнал почерк Женевьевы и прочел:

«Следуйте за этим человеком. У меня к вам важное для нас обоих дело.»

Краткость письма несколько удивила Бель-Роза.

— Вы, стало быть, знаете, куда ехать?

— Да, мсье.

— Хорошо. Приготовь лошадь, — велел Бель-Роз Ладеруту.

— Все готово, — и Ладерут привел двух лошадей.

— Эти две лошади неразлучны, — сказал он. — Лейтенант, вы позволите, чтобы серая сопровождала черную?

— Пусть будет, как она хочет.

Тут к Бель-Розу приблизился Конрад и негромко произнес:

— Эта персона настойчиво рекомендовала, чтобы вы ехали один.

Однако у Ладерута был тонкий слух (и добавим, нюх), безотказно действовавший в подобных ситуациях.

— Друг мой, твоя персона ведь не знала, что моя серая очень не любит одиночества. Просто не переносит его, брыкается, дерется и может даже затоптать до смерти, если останется одна в стойле. Так что уж ступай, а мы за тобой. Эй, Гриппар! — обратился он к капралу, — если господин Нанкре будет нас спрашивать, скажи, что мы скоро вернемся. А если будет искать, скажи, что мы…Куда мы едем?

— В Морланвельс, — угрюмо ответил Конрад. Он сообразил, что лживый ответ может по мере их приближения к цели вызвать подозрения.

И все трое отправились в путь. Они не проехали и лье, как к палатке Бель-Роза подъехала мадам Шатофор. Узнав от Гриппара, что Бель-Роз отправился в Морланвельс, она воскликнула:

— Но ведь испанцы как раз в той стороне!

— И германцы тоже, — пробурчал Гриппар.

Тут герцогиня увидела валявшуюся на земле записку. Она подняла её, прочла и спросила:

— Лейтенант читал эту записку?

— Да, читал.

— Предательство! — воскликнула герцогиня.

Именно в этот момент к палатке подошли Корнелий Хогарт, Гийом и Пьер.

— Мадам — герцогиня де Шатофор, — представил Хогарт Женевьеву, кланяясь.

— Прекрасно, мсье, но сейчас убивают Бель-Роза.

— Что вы сказали, мадам! — вскричал старый Гийом. — Ведь я его отец!

— Он в Морланвельсе, едемте за мной. — Герцогиня решительно выхватила у Гриппара из-за пояса пистолет, вскочила на лошадь, рванула повод и помчалась вперед. Остальные, быстро наняв лошадей у драгун, кинулись следом.

Тем временем Конрад привез Бель-Роза и Ладерута в небольшую лесистую долину. Вдали виднелся замок.

— Туда, — Конрад показал на замок.

По дороге Ладеруту послышался шум в соседнем кустарнике. Он достал пистолет и предупредил Бель-Роза, что здесь может быть враг. Бель-Роз стал осматриваться вокруг. Послышался цокот конских копыт.

— А вот и кабан на железных лапах, — заметил Ладерут.

Тут Конрад выхватил пистолет из кармана и направил его на сержанта. Да только не учел одного: Ладерут давно уже следил за ним. Он тоже успел направить пистолет на Конрада, и два выстрела прозвучали почти одновременно.

Конрад промахнулся, а пуля Ладерута прострелила ему руку насквозь и попал в голову его коня. Животное понеслось вскачь к болоту, прыгнуло в него и погрузилось в тину. Конрад попытался было освободиться, но не успел. Его поглотила вода.

Тем временем из-за деревьев показалась группа всадников во главе с Вийебрэ. Тот медленно приблизился к Бель-Розу. На боку у него болталась шпага в ножнах, за поясом был заткнут пистолет.

— Сегодня я добьюсь реванша! — прокричал он Бель-Розу.

— Вы его крадете, — ответил Бель-Роз.

— Это мелочи, — ответил Вийебрэ, — главное, расплата состоится.

В этот момент послышался топот скачущих лошадей. Все посмотрели в ту сторону, откуда приближалась группа всадников во главе с женщиной. Вийебрэ узнал мадам Шатофор и побледнел, затем выхватил шпагу.

— У вас те, — произнес он, глядя на Бель-Роза и Ладерута, — а у нас — эти. — И он позвал свою банду во главе с Бурком.

Всадники сблизились, возникла напряженная пауза. Бурк, возглавлявший свою команду, схватил мадам Шатофор за руку.

— Ого, — произнес он, — глаза как изумруды! А вокруг шеи золото! Да это клад.

— Похоже, ты меня коснулся, — сказала герцогиня.

И, выхватив пистолет, выстрелила ему в голову. Это послужило началом схватки. Послышались выстрелы и удары шпаг. После первых выстрелов упали один из слуг герцогини и Хогарт. На стороне бандитов оказалось превосходство. Испуганная мадам Шатофор ломала руки. Глядя сквозь дым от выстрелов, в котором сверкали клинки, она заметила, как из-за деревьев выезжает новая группа всадников.


ГЛАВА 24. КРИК ДУШИ


Женевьева бросилась к ним. На ней была кровь Бурка, а в руке она держала пистолет.

— На французского офицера напали, — прокричала она, обращаясь ко всадникам, — друзья вы или враги, но если вы благородные люди, то должны его спасти.

Тот, кто казался главным в этой группе, махнул рукой. От всадников отделилась часть солдат с офицером, которые помчались следом за ней.

К тому времени раненый Ладерут лежал на земле. Бель-Роз, также сброшенный на землю, продолжал драться со шпагой в руке. Старый Гийом, готовый умереть рядом с сыном, сражался, как лев.

Когда подскакали гусары, ведомые герцогиней, они окружили нападавших, и те сложили оружие. Женевьева бросилась к Бель-Розу с радостным криком: — Он жив!

— Вы опять спасли мне жизнь, — сказал он, — и это уже в третий раз.

Женевьева прильнула к его плечу.

В это время герцог Кастель-Родриго — это был тот военачальник, к кому обратилась за помощью Женевьева — подъехал к ним. Он узнал Вийебрэ.

— Вы, похоже, не стали медлить с делом, — сказал он.

— Думаю, господин герцог, — ответил тот, — этих людей вы мне доверили не для мессы. А я предупредил врага о месте и времени встречи, как делали рыцари Круглого Стола.

— Мсье неплохо знает историю, — холодно заметил один из сопровождавших герцога офицеров, — наверное, он знает также, что во времена, о которых он говорит, дезертиров били палками.

Говоривший был молодой принц Оранский, со временем ставший Вильгельмом I, королем Англии.

— Достаточно, господа, — вступил в разговор герцог, — я разрешаю мсье Вийебрэ в сопровождении десятка солдат отправиться туда, где он приведет себя в порядок. Я же не отказываюсь от своей роли начальника провинции. Ваша роль закончена, мсье, я начинаю свою. Идите.

Вийебрэ медленно прошел мимо Бель-Роза и герцогини, сверля их взглядом, и удалился со своими людьми. Герцог предоставил лошадей для французов, добавив:

— Здесь нет ни испанцев, ни французов, никого, кроме благородных людей.

Бель-Роз обратился к герцогу. Но едва он произнес слова благодарности, как до него донесся слабый вздох. Он бросился к умиравшему на траве отцу. Туда же подбежали Корнелий и Пьер.

— Бог дал мне прожить семьдесят лет и умереть по-солдатски, — тихо произнес старый Гийом. — Не плачьте обо мне.

Бель-Роз не плакал, но лицо его исказило отчаяние.

— Я поручаю тебе Клодину и Пьера, — произнес отец последние слова.

Глаза Бель-Роза встретились с заплаканными глазами Женевьевы.

— Я вас очень жалею, Жак, — сказала она. — И прошу встретиться со мною. Завтра я дам знать, где.

Через несколько часов в лагерь въехал кортеж с умирающим Гийомом. Навстречу ему бросился Нанкре, предупрежденный Гриппаром. Гийома положили в доме Нанкре. Вокруг собрались все, кто его знал. Подошел герцог Люксембургский и склонился над умирающим.

— Вы меня узнаете, Гийом? — спросил он.

Старый сокольничий взглянул и глаза его осветились.

— Вы помогли, когда мне было трудно, — сказал герцог. Теперь я заменю Бель-Розу вас.

Умирающий приложил руку герцога к своим губам. Уходя, герцог крепко пожал руку Бель-Розу.

— У вас будет отец, — добавил он.

Вечером прибыл полковой священник, а ночью старый Гийом отдал душу тому, кто любит и прощает.

Через два дня некий солдат зашел в палатку Бель-Роза и сообщил, что его ждет паж. Бель-Роз вышел наружу. Перед ним стояла смеющаяся Камилла, камеристка мадам Шатофор. Она передала просьбу герцогини встретиться с ней сегодня же вечером. Бель-Роз согласился.

— И где же? — спросил он.

— Между Маршьеном и Ландели, приблизительно в двух лье отсюда. Я вас провожу.

— Тогда до вечера.

Камилла ушла. Тем временем Вийебрэ, сжигаемый ещё большей жаждой мщения после неудачной попытки расправиться с Бель-Розом, измыслил новую авантюру. Он разослал своих людей вдоль линии французских постов для наблюдения. Сам же в костюме зеленщика стал бродить по территории, занятой французскими войсками. Слоняясь вблизи лагеря, он вышел на дом герцога Шатофора. Здесь он оказался как раз в тот момент, когда мадам Шатофор садилась на коня и выезжала в сопровождении одного слуги на дорогу, ведущую в Маршьен-о-Пон. Следуя за ней, Вийебрэ сумел набрести по пути на нескольких своих людей, каждому из которых он дал задание своим путем добраться до Ландели. Сам же он продолжал следить за герцогиней.

Между тем Камилла пришла в лагерь к Бель-Розу и они вместе отправились на встречу с герцогиней. Но едва они отъехали от лагеря, как их нагнал Пьер.

— Меня послала к тебе Клодина, — сказал он.

И все трое отправились дальше. Их увидел Вийебрэ. Как же он радовался, что Бель-Роз снова попался на его пути. И был готов благодарить за это герцогиню.

Тем временем Бель-Роз, приехав на место, вошел в дом, где его ждала Женевьева.

— Речь пойдет о ребенке, который потерял отца и чья мать вам доверяет. Но здесь я и потому, что эта встреча пробуждает во мне сладкие и нежные воспоминания и грезы.

Голос Женевьевы звучал так безнадежно, что Бель-Роз взял её за руку.

— Забудьте, что вы женщина и помните, что вы мать.

— Я не могу ничего забыть, ничего! — с чувством ответил она. — Вы хотите, чтобы мы вместе присматривали за этим ребенком? Увы, это невозможно. Вспомните, вы ведь любили ту женщину, которую вы предлагаете теперь забыть. Вы тысячи раз повторяли её имя.

Женевьева продолжала говорить, и каждое её слово пронзало душу Бель-Роза.

— Вы молчите, Жак, — говорила она, — и не извиняетесь. Значит, вы прощаете меня.

Она схватила его за руки. В это время снаружи раздался ужасный крик. Он пронзил их уши и заставил задрожать. В этом крике явно чудились какие-то смертельные ноты.

— Боже мой! — произнесла герцогиня, смертельно напуганная, — уж не душа ли Гастона взывает ко мне?

Встревоженный Бель-Роз подошел к окну и открыл его. Он напряженно вглядывался во тьму ночи, положив руку на эфес шпаги.

Внезапно распахнулась дверь, и в комнату вошли Пьер и Камилла.

— Ты слышал, брат, этот крик? — обратился Пьер к Бель-Розу.

Бель-Роз снял руку со шпаги, отодвинул Женевьеву и взглянул на Пьера.

— Пошли, брат, — сказал он, и они вдвоем покинули дом.


ГЛАВА 25. ВЗЯТ СЛЕДУЮЩИЙ БАРЬЕР


Растерянная и молчаливая мадам Шатофор следовала за Бель-Розом и Пьером. Ее душа была подавлена происшедшим. Вокруг был тихий ночной пейзаж. Невдалеке блестела речная гладь. Скорбное молчание прервал Бель-Роз.

— Мы слышали крик человека, — произнес он, — и он шел с реки.

Дорога привела их к реке. Проехав вдоль нее, они заметили на берегу старую вербу, на которой висело что-то странное, погруженное в воду. Подъехав ближе, они увидели, что это было человеческое тело, зацепившееся за ветви. Время от времени тело погружалось в воду, а затем всплывало. Как ни странно, но какая-то сила (возможно, воспоминания о д'Ассонвиле) заставила герцогиню первой спуститься вниз к реке. Вглядевшись, она в ужасе вскрикнула:

— Вийебрэ!

Бель-Роз тоже спустился вниз, вытащил тело на берег и приник ухом к груди.

— Сердце не бьется, — сказал он.

Случилось вот что. Вийебрэ решил переправиться через реку на коне. Но переплывая реку, конь запутался в водорослях и стал тонуть. Вийебрэ решил от него избавиться и стал освобождаться от стремян. Но перевернувшийся к тому времени на бок конь ударил его копытом в висок. Вийебрэ потерял сознание и захлебнулся. Его труп в конце концов приплыл к вербе и зацепился за её ветви.

Когда мадам Шатофор услыхала о смерти Вийебрэ, её душа наполнилась мрачной скорбью. Вся бледная от страха, она решилась, наконец, на поступок, от которого ранее её удерживали разные сомнения. Но теперь, когда после смерти д'Ассонвиля наступила очередь Вийебрэ, она решилась. Подъехав к Бель-Розу, она достала из кармана пакет и передала его со словами:

— Здесь бумаги, касающиеся судьбы сына д'Ассонвиля. С этими документами вам передаются все права на него.

— А как же вы, Женевьева? — спросил он.

— Я? Я его поцелую. Это единственная милость, о которой я вас прошу.

Бель-Роз возвратился в лагерь. Через два дня их подняли по тревоге, и 4 июня армия была переброшена под Турнэ. Клодина и Сюзанна остались в Шарлеруа из-за болезни г-на д'Альберготти. Мадам Шатофор перебралась в свое поместье в Аррасе.

Артиллерия, где служил Бель-Роз, должна была вести осаду неприятельского форта Турнэ. Осада затянулась, и чтобы ускорить её, решено было взорвать мину под одним из бастионов. Бель-Роз вызвался возглавить операцию.

— Вернешься целым, станешь капитаном, — сказал ему Нанкре.

Бель-Роз собрал группу добровольцев, куда вошли Пьер и Ладерут. Вечером они отправились ко рвам, вырытым вблизи бастиона. Часовые, заметив их, подняли стрельбу. Пока они перезаряжали ружья, Бель-Роз прыгнул в один из рвов, неся в руке манекен в виде туго набитого мешка со шляпой, надетого на палку. Так, заставляя их стрелять по манекену и пользуясь перерывами в стрельбе, Бель-Роз прыгал из рва в ров. Люди Бель-Роза, прячась за складками местности, поддерживали его стрельбой по часовым. Бель-Роз подобрался таким путем к крепостной стене, где в течение двух часов, работая с огромным рвением, сделал подкоп, в котором могли разместиться два человека. При этом испанцы его непрерывно обстреливали, но пули попадали либо в камень, либо пролетали мимо. Четыре раза испанцы пытались подобраться к Бель-Розу, но пули его людей не дали им такой возможности.

Через некоторое время к Бель-Розу пробрались Пьер и Ладерут, и так втроем они работали до утра. Наконец наступил момент, когда совсем тонкая перегородка отделяла их от испанцев. Бель-Роз взял самую тяжелую кирку, и предварительно попросив своих спутников улечься на землю, сильными ударами прошиб её. В проеме показался свет и испанцы, вооруженные мушкетами. Они дали залп, но Бель-Роз успел упасть ничком. Испанцы к тому же стреляли в темноту и сквозь тучи пыли, поднявшейся после обрушения перегородки. Поэтому пули просвистели над головами французов, никого не задев.

— Встать! — скомандовал Бель-Роз, и все трое бросились на испанцев. Те в испуге побросали мушкеты и сгрудились в тупике. Пока Ладерут и Пьер держали десяток врагов на прицеле, Бель-Роз поспешно закладывал взрывчатку. Когда он закончил дело, испанцев выгнали из помещения, закрыли дверь, зажгли фитиль и все кинулись назад в проем.

Через сотню шагов все трое разом бросились на землю. Прогремел взрыв. В стене бастиона образовалась огромная брешь. Испанцы в панике его покинули. Губернатор форта выслал парламентера. Без единого выстрела отряд, выделенный Нанкре на этот случай, вошел на территорию форта и поднял над ним французский флаг.

Вечером Бель-Роз был приглашен к герцогу Люксембургскому.

— Гринедаль, — сказал ему герцог на приеме, — его величество дал мне разрешение произвести вас в капитаны. Ваш диплом на подписи. Но с вами говорил не генерал, а друг. Вот что я вам скажу. Надо ехать в Париж. Остановитесь в Шантийи, где королевский казначей выдаст вам сто тысяч ливров золотом. Затем встретитесь с Бергамом, к которому я посылал вас десять лет назад, будучи коробейником, помните?

— Помню, — ответил Бель-Роз.

— Он служит в окружении господина Лувуа и обладает важными сведениями. Он передаст тебе бумаги. Они должны достаться тебе даже силой, если понадобится.

— Но ведь он старик, — заметил Бель-Роз.

— У старого волка зубы длинные. Отправляйся завтра же.

— Я отправлюсь этой же ночью.

— Прекрасно. Бог тебе поможет. В первый раз ты, возможно, сохранил мне жизнь. На этот раз ты сохранишь мне честь.


ГЛАВА 26. ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ МИССИЯ


Бель-Роз прибыл в Париж вместе с Ладерутом, который решил от него не отлучаться. Пьер остался проходить службу при Нанкре. Наутро по прибытии Бель-Роз отправился к дому Бергама, окруженному густым садом. У ворот он оставил Ладерута с лошадьми, а сам отправился к дому.

— Где господин Бергам? — спросил он слугу.

— Вы от кого, мсье?

— От себя.

— Очень хорошо, мсье, но мсье Бергам очень занят.

— Ничего, я вижу, здесь есть где посидеть. Да кстати, за такой хороший ответ получи-ка луидор.

Вид золота изменил поведение слуги-подростка. Он пригласил Бель-Роза следовать за ним и привел в комнату, где сидя за столом что-то писал Бергам. Тот взглянул на Бель-Роза и спросил:

— Вы имеете с собой предназначенную для меня сумму?

— Да, разумеется, и вы её получите, как только я получу свое. — Голос Бель-Роза был достаточно уверенный.

Его ответ был вызван взглядом Бергама, который смотрел на него, как кот на мышь. К тому же постоянно бегающие глазки мальчика-слуги также не внушали доверия. Бель-Роз решил поостеречься, помня предупреждение герцога Люксембургского.

— Вы все получите своевременно, — сказал он. — Я лишь, с вашего позволения, пойду приготовлю деньги.

И вышел к Ладеруту.

— Слушай, пока я буду развязывать мешок, подойди к тому мальчишке и заткни ему глотку.

Но едва Ладерут приблизился к Пеппэ — так звали слугу, — тот отодвинулся на пару шагов.

Тем временем Бель-Роз взвалил мешок на спину и бросил несколько монет на землю, сказав, что это для Пеппэ. Тот кинулся к золоту. По пути Ладерут успел схватить его за горло и заткнуть кляпом рот.

Бель-Роз вернулся к Бергаму.

— Вот ваше золото, — сказал он.

— А где Пеппэ? — спросил Бергам.

— Да знаете, он привязывает моего коня, — небрежно ответил Бель-Роз.

— А где же деньги?

— Деньги за бумаги. Деньги здесь. А вот бумаги — пока там. — И Бель-Роз указал на пакет с печатью.

— Хорошо. Тогда у вас ещё должно быть рекомендательное письмо.

— Как же, есть. Вот оно. — И Бель-Роз вытащил из кармана пистолет и направил его на Бергама.

— Слово или жест — и вы мертвы.

Бергам молчал.

— Итак, вот деньги. Где же бумаги? — спросил Бель-Роз.

— Мсье, это покушение на убийство, — хладнокровно заметил Бергам.

— У вас мрачный взгляд на вещи, мсье. Это всего лишь обмен.

— Но как я все объясню Лувуа?

— Скажите, что состоялась простая коммерческая сделка.

И Бель-Роз вскрыл пакет, достал из него бумаги и быстро пробежал их глазами. Это были пожелтевшие письма и списки имен, под которыми имелись подписи Бутвиля и Конде.

— Прекрасно. Вот ваши деньги. Я забираю этот товар. — И Бель-Роз, захватив документы в обмен на деньги, вышел наружу.

Ладерут подал лошадь, затем освободил Пеппэ, и они с Бель-Розом покинули двор Бергама. Пеппэ, прибежав к хозяину, боявшемуся гнева Лувуа, получил от него приказ скакать следом за Бель-Розом и Ладерутом. Он быстро нагнал их на своей маленькой лошадке и выследил до гостиницу добрейшего Меризе. Затем Пеппэ — итальянец был шустрым малым — решил подождать, когда покажется наряд городской стражи.

Тем временем Бель-Роза и Ладерута встретил сам Меризе.

— Я вам приготовил завтрак, а вы мне за это расскажите новости.

— Хорошо, но сначала окажи мне одну услугу, — попросил Бель-Роз.

— Какую?

— Растопи камин в комнате.

— Вы не заболели? Топить в июне?

— Огонь не только греет, но и сжигает.

Меризе разжег камин и вышел. Бель-Роз развязал кипы документов и бросил бумаги в огонь. Но через некоторое время снизу раздался голос Пеппэ, Меризе и ещё кого-то. Бель-Роз подошел к окну и негромко позвал Ладерута.

— Здесь конная стража. Беги отсюда, — сказал он.

— А вы?

— Я остаюсь.

— Я тоже.

— Но мне нужно дождаться, пока сгорят бумаги, а ты должен рассказать герцогу все, что видел.

Раздался стук в дверь:

— Именем короля, отоприте!

— Лучше вышибить её, — посоветовал за дверью Пеппэ.

Раздались удары в дверь, и та вскоре рухнула. В комнату ворвался унтер-офицер. Бель-Роз ворошил остатки бумаги в камине. Пеппэ, увидев эту картину, взвыл.

— Мсье, — обратился унтер-офицер к Бель-Розу, — вот человек, который ищет бумаги, бывшие собственностью господина Бергама.

— Но, малыш, — Бель-Роз повернулся к Пеппэ, — я все это купил по-честному.

— Это бумаги господина министра Лувуа! — вскричал Пеппэ.

— Пойдемте с нами, мсье, — сказал унтер-офицер Бель-Розу. Тот с улыбкой спросил:

— Куда вы меня ведете?

— В Бастилию.


ГЛАВА 27. ДВЕ ЖЕНЩИНЫ — ДВА СЕРДЦА


Ладерут отправился из Парижа прямо в Дуэ, куда перебралась армия. Первым, кого он встретил, был Пьер.

— Скачи к ирландцу, а я пойду к Нанкре, — сказал Пьер Ладеруту.

Нанкре подумал о герцоге Люксембургском, Корнелий — о мадам Шатофор. Он поехал к ней и сообщил:

— Мадам, Бель-Роз арестован.

Когда он рассказал, что что Бель-Роз в Бастилии, герцогиня задрожала.

— Он, значит, государственный преступник! Его невозможно освободить!

— Но вы уже спасали его от смерти…

— С тех пор мое влияние упало. Вы не знаете Лувуа. Это суровый, властный и в то же время трусливый человек. Он никогда не простит Бель-Роза.

— Пусть нельзя простить, но надо освободить. Вы не можете отказать ему в этом.

— Но я не так красива и обаятельна, как три месяца назад. Взгляните сами, правда? Не говорите иначе. В окружении короля все быстро забывается.

— Так что же делать? — вскричал Корнелий.

— Я разыщу Лувуа, поговорю с ним и не отпущу, пока не уговорю. Я все-таки герцогиня де Шатофор. Если понадобится, я дойду до короля. Если женщины не воодушевляют Лувуа, они всегда могут повлиять на короля. И я найду такую женщину.

— Но вы сами, мадам, вы! — воскликнул Корнелий.

— Нет, я уже не пользуюсь успехом.

— Кроме вас, мадам, я знаю только мадам Альберготти, друга Бель-Роза и его сестры.

— Что же, с участием мадам Альберготти дело, пожалуй, выгорит.

Но при этом лицо герцогини побледнело, и голос зазвучал как-то по-особому.

— Мадам Альберготти в Компьене, — сообщил Корнелий.

— Я съезжу туда, — ответила герцогиня. И когда Корнелий покидал её, добавила:

— Рассчитывайте на меня.

Выслушав Нанкре, герцог Люксембургский со своей стороны тоже обещал помочь.

Мадам Шатофор не теряла времени. Она той же ночью отправилась в Париж, а наутро уже была в Компьене. Сюзанна хорошо знала Женевьеву, хотя они никогда не общались. Поэтому она была удивлена прибытием её в Компьен.

Услышав от Женевьевы, что случилось с Бель-Розом, она впала в отчаяние.

— Что же мне делать, чтобы помочь ему? Он мой друг и друг нашей семьи, я так страдаю, узнав о его участи.

— Но ведь он в тюрьме, ему грозит смерть, а вы спрашиваете, что вы можете сделать! — воскликнула Женевьева. — Вы можете его спасти.

— Как?

— Вы же представлены королю, а король благосклонен к маркизу. Поезжайте в Лилль и постарайтесь, чтобы король вмешался в это дело.

Сюзанна молчала.

— Он же в Бастилии! Чего вы ждете? — спросила Женевьева.

— Мсье Альберготти здесь, он при смерти — слабым голосом ответила Сюзанна.

— Но речь же идет о Бель-Розе! Вы любите и колеблетесь!

— Но здесь мой муж, и я должны быть с ним.

— Значит вот как вы его любите! Люби он меня так, как вас, я бы обо всем забыла, обо всем! Нет, вы никогда его не любили.

— Я его никогда не любила? — Сюзанна плакала навзрыд. — Да у меня и было-то счастье в жизни только с ним. Сколько я проплакала после замужества! Без него я не живу, а вы говорите, что я не люблю его!

Она говорила с таким чувством, что Женевьева уже жалела о своих словах.

— Да, да, я вижу, вы любите его! — воскликнула она, падая на колени перед Сюзанной. — Рядом с вами моя любовь ничто!

Когда Сюзанна возвратилась к господину д'Альберготти, муж заметил её бледность и заплаканные глаза.

— Вы плачете, Сюзанна, — произнес он. — В чем дело, скажите, я помогу.

— Вы очень добры и заботливы. Но речь идет о друге моего детства, сыне честного Гийома Гринедаля. Он в Бастилии.

— Что же мы можем поделать?

— Говорят, что мне следует поговорить об этом с его величеством.

— Вы честная и порядочная женщина. Позвольте предоставить вам свободу для вашего счастья.

— Но ведь вы мой муж, который постоянно обо мне заботился и меня защищал!

— Правильно, но, видите ли, я был вблизи дома, где один молодой человек был почти при смерти, а за ним ухаживали две молодых женщины. Одна была в деревенском платье, другая — замужняя дама.

Сюзанна бросилась к ногам мужа.

— Простите меня, ради Бога, простите! — рыдала она.

— Простить вас, несчастная? Да за что? Ведь я немало прожил на свете и все понимаю. Нет, вы чисты и непорочны, как и были. Как же я могу вас прощать? Встаньте, прошу вас, и положитесь на Бога. мне недолго осталось, вы станете свободны, и лишь он вам судья.

А пока в Компьене разыгрывалась эта сцена, мадам Шатофор вернулась в Париж и попала на прием к министру Лувуа.

— Однажды вы уже спасли Бель-Роза, — ответил ей министр, когда она изложила свою просьбу, — второго раза не будет.

Мадам Шатофор сделала удивленный жест.

— О, память мне не изменяет, — сказал Лувуа, — на этот раз Бель-Роз не лишил жизни человека, но на десять лет его преступление вполне потянет. Он сейчас в Бастилии, там и останется.


ГЛАВА 28. АРГУМЕНТЫ МИНИСТРА


Бель-Роз тем временем очутился в одиночной камере Бастилии. теперь он лишился свободы, но заодно и текущих забот. И он предался размышлениям о своей жизни. Мало-помалу они свелись к дилемме — как ему быть с чувствами к Сюзанне и Женевьеве. Но удалось лишь одно: он пришел к выводу, что если эти две звезды почему-либо погаснут в его жизни, угаснет и сама его жизнь.

Через некоторое время за Бель-Розом пришел конвой, и его отвели к начальнику тюрьмы. Войдя, Бель-Роз увидел, что в кабинете присутствует также Лувуа, которого он узнал по виденным ранее портретам.

— Мсье, это вы были утром у господина Бергама? — спросил его министр.

— Да, я.

— И вы забрали у него бумаги, предназначенные мне?

— Я их купил, как обычный товар.

— Но я их купил ещё раньше.

— Товар принадлежит тому, кто расплатился первым.

— Да вы смелы, — усмехнулся министр, — но я могу расправиться с вами, если того пожелаю.

— Это вы действительно можете.

— Вы сожгли бумаги?

— Да, монсеньер.

— Полностью?

— Да.

— Вы ознакомились с их содержанием?

— Нет, монсеньер.

— Но видно, что-то подозревали, раз вы их уничтожили?

— Такие подозрения могут возникнуть, судя по той поспешности, с которой меня преследуют.

— Вы не ошиблись. Иначе вас бы тут не было.

— Догадываюсь.

— Одно ваше слово, мсье, может вас убить.

— Только одно?

— Одно-единственное. Вы же видите, я позаботился о вашем тщательном содержании.

— Э, есть слова, которые стоят всего этого.

— Берегитесь, чтобы вам не замолчать окончательно. Ну, хватит. Я хотел бы знать, желаете ли вы сохранить голову или нет.

— Это угроза, монсеньер?

— Более, чем вы думаете.

— Кровь за бумаги, которые я даже не прочел? Вы расточительны, монсеньер.

— Но одно слово может вас спасти.

— Какое?

— Имя того, кто послал вас за этими бумагами.

— Есть причина, по которой я не смогу вас удовлетворить.

— Какая же?

— Если я скажу вам, что я приобрел бумаги для себя, вы мне поверите?

— Нет.

— Тогда мне остается молчать. Ведь если я что-то вам все же скажу, почему вы тогда должны мне верить?

— Это ваше последнее слово?

— Совершенно верно.

— Верно, если не применять неких превосходных инструментов для извлечения более откровенных изречений.

— Попытайтесь, — ответил Бель-Роз, замолчал и скрестил руки.

Когда его увели, начальник тюрьмы заметил, что, похоже, Бель-Роз из тех, кого не заставишь заговорить.

— Посмотрим, — пробормотал Лувуа.

На другой день смотритель, принесший ужин, сунул Бель-Розу в руку записку. Тот развернул её и прочел:"С вами старый друг.» Бель-Роз узнал почерк: то была Женевьева.

Среди ночи за ним снова пришел конвой, но повели его уже другим путем. Его привели в огромную удлиненную комнату, вид которой не оставлял сомнений: то была камера пыток. В ней, помимо секретаря, находился человек, одетый в черное. Рядом сидел начальник тюрьмы, читавший какое-то письмо, которое спрятал при появлении Бель-Роза.

— Вы здесь согласно приказанию господина Лувуа, мсье, — заявил начальник тюрьмы. — Вы по-прежнему отказываетесь назвать интересующее его имя?

— По-прежнему.

— Я обязан вас предупредить, что имею право использовать все средства, которые сочту необходимым, чтобы заставить вас разговориться.

— Это ваш долг, мсье. Я попытаюсь выполнить свой.

— Вы молоды. У вас наверняка есть мать, девушка, сестра. Одно слово, и вы свободны.

— Цена этой свободы — моя честь. Будь у вас сын, вы бы ему сказали то же самое.

— Стало быть, вы ничего не скажете?

— Ничего.

— Как хотите.

Начальник тюрьмы сделал знак, и из темноты, куда не проникал свет факелов, горевших в камере, выступили два человека. Бель-Роз поначалу их не заметил. Они подошли и раздели его, оставив только штаны и рубаху. Затем принесли нечто вроде длинного портшеза и привязали руки Бель-Роза к шестам. Один принес два больших ведра воды, зачерпнул полную кружку и поднес к губам Бель-Роза.

Пытка водой, — усмехнулся Бель-Роз.

— Да, мсье, — ответил человек в черном (Врач, — подумал Бель-Роз про себя), — и многократная. Но она не калечит.

Бель-Роз взглядом поблагодарил начальника и выпил кружку. Вторую не допил до конца. Один из палачей откинул ему голову назад и насильно влил в рот все до последней капли. Бель-Роза охватила дрожь. Новая кружка. Зубы Бель-Роза застучали после первых же глотков, и вода пролилась ему на грудь. Палач сунул ему в рот железную воронку и разжал зубы. Новая кружка. Бледный Бель-Роз вцепился в шесты. По всему его телу пробегали конвульсии. Весь мир, казалось, сошелся в воронку, из которой вливалась смерть. Но в сознании у него все ещё вспыхивали время от времени образы любимых. И, странное доле, воронка делалась меньше, а весь его организм как бы становился нечувствительным к ней. Но зато потом действие воронки становилось ещё более мучительным. Врач, наконец, приложил руку к его сердцу.

— Ну? — спросил его начальник.

— Похоже, скоро конец. Одну, от силы, две кружки. С третьей появится риск смерти.

— Слышит ли он нас?

— У нас есть средство, которое заставит его слышать в любой момент.

— Какое?

— Раскаленное железо.

— Оно готово, — произнес один из палачей. На лице начальника проступили ужас и сострадание.

— На сегодня хватит, — отрезал он. И когда носилки с Бель-Розом скрылись за дверью, пробормотал:

— Я же предупреждал, что он промолчит.


ГЛАВА 29. ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА, ТОГО ХОЧЕТ БОГ


Начальник тюрьмы информировал Лувуа о результатах допроса Бель-Роза.

— Совершенно очевидно, — сказал Лувуа, пожав плечами, — что Бель-Роз выполнял получение герцога Люксембургского. В других условиях он вел бы себя иначе.

— Как! Вы, оказывается, все знали, монсеньер!

— Да, я все знаю: пока вы вели допрос, ко мне из Фландрии прибыл курьер и рассказал всю историю этого молодого офицера.

— Но тогда, значит…

— Да, дальнейшие допросы бесполезны.

— И пленник может быть свободен?

— Нет. Я просто о нем забуду.

Ужасное значение этих слов, разумеется, было понятно начальнику.

— Вы же знаете, — продолжал министр, — то, что может быть сделано по моему приказу, не может быть сделано без моего приказа.

— Позвольте надеяться, что однажды вы предоставите мне возможность осуществить это правило на практике.

— Согласен. Этот день наступит через двадцать лет.

Наступил четвертый день пленения Бель-Роза, когда тот же тюремщик, что уже приносил ему записку, принес и вторую. Бель-Роз прочитал:"Если вы больны, оставайтесь болеть. Если нет, держитесь.»

На этот раз записка была от Сюзанны. Бель-Роз поцеловал её и прижал к сердцу.

Между тем мадам Шатофор потерпела крах в своих попытках пробиться к Лувуа. Однажды, находясь в своей молельне, она увидела, что к ней пришла мадам Альберготти, и бросилась к ней.

— Спасен? — было её первое слово.

Сюзанна отрицательно покачала головой.

— Как! И это с таким королем…

— Король — это король, — ответила Сюзанна, — со всем королевским эгоизмом.

— Он погиб! — вскричала Женевьева.

— Пока нет. Вы же видите, я надеюсь. Я уже не та, что была в Компьене. Я рискну всем для его спасения, и верю, что мы добьемся его освобождения.

Женевьева подавила вздох сомнения.

— Попытайтесь, мадам. Все, что могу, я сделаю для вас.

Сюзанна спросила, как шли дела после пленения Бель-Роза. Узнав о пытке, она пришла в ужас.

— И это позволяет Людовик XIV, король Франции! — вскричала она.

В это время вошедший лакей доложил, что у входа герцогиню ждет некий Ладерут.

— Пусть войдет, — сказала она.

— Что ты хотел получить от меня? — спросила Ладерута герцогиня, когда тот ей представился.

— Мне нужно, чтобы мой лейтенант был свободен. Надеюсь, вы хотите того же.

— Он убежит, — сказала Сюзанна.

— Из Бастилии? Бежать можно отовсюду, но не оттуда. Да там одни стены имеют двадцать футов толщины.

— Для воли нет ничего невозможного.

— Если этому помогает время. Вы разве не знаете нашего государства? Да здесь сидят шпион на шпионе, и стоит кому-нибудь сбежать, его немедленно перехватят. Нужно просидеть до седых волос, чтобы тебя не узнали, а тогда бежать. Вы хотите подождать, мадам?

— Что же делать?

— Нужен приказ министра об освобождении.

— Но к Лувуа даже не подступиться! — вскричали обе дамы.

— Попытаемся, — ответил Ладерут. — Видите ли, есть ведь ещё и маленькая Бастилия, но в провинции. Нужен лишь приказ о переезде туда. Остальное — за мной.

— О чем ты говоришь, поясни, — произнесла Сюзанна.

— Вот мой замысел. У меня есть друг, капрал Гриппар. Он командует несколькими старыми саперами, готовыми ко всему. Не забывайте также о бешеном ирландце. Вот команда, которая нанесет удар…Понятно?

— Но это же целое сражение! — воскликнула Женевьева.

— Мадам, если пуля захочет, чудо случится.

— Хорошо, — сказала Сюзанна, — я добуду приказ. Готовьтесь.

— Но нужно золото.

— Вот мои изумруды, — произнесла герцогиня.

— Прекрасно! Эти маленькие камешки делают большие дела. Пошлите лейтенанту записку, чтобы он притворялся больным. Будет легче добиться такого приказа.

В тот же день Бель-Роз получил такую записку от Сюзанны, а сама она пошла к Лувуа.

— Странно, вы опять здесь, — сказал он, увидев её входящей в его кабинет. — Ведь я, кажется, уже отказал в освобождении вашего протеже.

— Однако я пришла, будучи уверенной в вашем великодушии.

— О чем вы?

— О приказе об освобождении по состоянию здоровья или, по крайней мере, об облегчении его содержания ввиду плохого состояния здоровья.

— Он болен?

— Вы приказом обусловите ответ на этот вопрос.

— А почему вы так хлопочете за него?

— Я его невеста, — покраснев, ответила Сюзанна.

— Тогда ваше желание должно быть исполнено, — сказал Лувуа и быстро написал приказ, который тут же передал на исполнение вошедшему секретарю.

— Это все, что я могу. Он переводится в крепость Шалон. — И Лувуа поднялся с места.

Итак, приказ был на руках у Сюзанны. Тем временем Ладерут провел нужную подготовку, пользуясь средствами, предоставленными мадам Шатофор.

Через сутки ночью в камеру Бель-Роза пришел офицер и приказал ему подготовиться к немедленному переезду в Шалон. Вышедшего из камеры Бель-Роза окружила охрана. Среди солдат оказался его старый знакомый, экс-канонир Бультор. Он приветствовал Бель-Роза с усмешкой:

— По-моему, мы квиты. Я победил.

Бель-Роз не ответил ему, но, подняв глаза, увидел на лошади в качестве форейтора не кого-нибудь, а самого Ладерута, прикрывающего лицо. Бель-Роз едва сдержался от возгласа удивления.

— Ну вот, начинается вторая часть представления, — произнес Бультор. — Я побеждаю вторично.

Ладерут щелкнул кнутом.

— Эй, приятель, — сказал он унтер-офицеру, севшему рядом с Бель-Розом, — дорога плохая, будет тряска, так что держись за ремни.

— Вздор, — возразил мрачно унтер, — дорога, что паркет, и целый месяц ни капли дождя.

Зато Бель-Роз взялся за ремни: он понял. Карета тронулась с места, и они вскоре покинули Париж. Но едва отъехали от Вийежуифа, как пришлось остановиться: дорога была преграждeна с одной стороны сваленным деревом, с другой — неподвижно стоявшей повозкой.

— Эй, там в повозке человек! — прокричал Ладерут, оборачиваясь к охране.

Человек зашевелился, поднял тучу пыли от соломенной подстилки, раскинул руки и улегся снова, по-видимому, заснув.

— Мсье унтер, пошлите ваших солдат прогнать эту соню с дороги, — обратился Ладерут унтер-офицеру.

Тот выслал Бультора к повозке. Бультор, долго не думая, схватил было спящего за шиворот. Но тот оказался не таким уж спящим: в ответ он нанес сильный удар и Бультор рухнул на землю. Тотчас Ладерут пустил карету на поваленное дерево так, что она упала на ту сторону, где сидел унтер-офицер. Прятавшиеся поблизости люди подскочили на помощь Ладеруту. Вскочивший на ноги человек в повозке — то был, разумеется, Корнелий — тоже бросился им на помощь. В результат стража оказалась связанной. Их перенесли в карету («чтобы не замерзли», — пояснил Ладерут).

— Ну, молодцы, а теперь скорее в лагерь, — скомандовал Гриппар своим саперам.

На лошадях, выпряженных из тюремной кареты, Бель-Роз с друзьями отправились в путь и вскоре достигли маленькой часовни.

Ладерут постучал в дверь. Она открылась. Показались две закутанные женские фигуры.

— Спасен! — воскликнули они, увидев Бель-Роза с друзьями.

То, разумеется, были Женевьева и Сюзанна. Бель-Роз соскочил с коня, кинулся к Сюзанне и обнял её. В темноте он не успел сразу разглядеть, что там была и Женевьева, которая предусмотрительно оставила Сюзанну наедине с Бель-Розом, укрывшись в соседней комнате. Там она почти без чувств упала на стул.

— Скорее на коня! — воскликнул Ладерут. — Каждое слово сейчас стоит нам одного лье.

— Едем в лагерь! — скомандовал Бель-Роз.

— Уж лучше прямо в Бастилию, — посоветовал Ладерут.

— Но меня ждут, надеются!

— И расстреляют, — холодно добавил Ладерут.

Вмешался Корнелий, но Бель-Роз не хотел бежать без Сюзанны.

— Но я живу для того, чтобы уберечь вас, — сказала она, — и когда я получу от вас весточку, я тоже пошлю вам хорошую новость.

Тем временем Женевьева пришла в себя и принялась молиться о спасении Бель-Роза и ниспослании ему счастья в будущем. Она делала это с такой горячностью, что когда за окном послышался топот коней, не сразу поняла, в чем дело, и заломив руки, воскликнула:

— Все погибло!

Однако вошедшая Сюзанна сообщила, что это прибыла карета герцогини. Взяв себя в руки, Женевьева, наконец, успокоилась и быстро собралась в дорогу.

— Куда поедем? — спросил её кучер.

— В монастырь кармелиток, — ответила она.


ГЛАВА 30. ОГНЕННАЯ СКАЧКА


Когда, наконец, Бель-Роз уступил настояниям Ладерута и Корнелия, на башне соседнего монастыря пробило одиннадцать. Стояла тихая и темная ночь. Три беглеца обогнули Париж и направились в Кале. Там должен был вступить в действие план, разработанный Корнелием. Тот сообщил, что они отправятся в Англию.

— В Англию? — удивился Ладерут. — Чего мы там не видели?

— Там живут мои друзья.

— Ваши друзья, стало быть, англичане?

— Какое это для тебя имеет значение?

— Но мне бы хотелось испробовать иной вариант.

— Приятель, ты забыл о достоинствах Корнелия, — заметил Бель-Роз.

— Никак нет! Мсье Хогарт ирландец, а Ирландия — это французская страна. Но если не туда, то едем в Испанию.

— Это слишком далеко.

— Тогда в Лотарингию.

— Это слишком близко.

— Тогда во Фландрию.

— То есть в объятия Лувуа. А что ты имеешь против Англии? Боишься умереть там с голоду?

— Именно. Говорят, бараны там, как телята, а телята — как коровы.

— Боишься Ла-Манша?

— Я родом из Дьеппа.

— Ты воображаешь, что там вместо людей живут людоеды?

— У одного моего знакомого англичанина дочь — чудо-красавица.

— Боишься тамошних дождей?

— Мое детство прошло в Нормандии, а юность — в Шантийи.

— Так чего же ты боишься?

Ладерут хотел точно указать причину, но заметив, что Бель-Роз на него больше не смотрит, пробормотал негромко:

— Все равно я не люблю Англию.

И они продолжали путь, сильно облегченный золотом, полученным за драгоценности мадам Шатофор. Так они проскакали большую часть пути, когда в Ноайе под Бель-Розом упала лошадь.

— Придется протащиться пару лье пешком по королевской дороге, — со вздохом сказал Ладерут, осмотрев копыта животного. — Не очень-то здорово куют подковы у королевской стражи.

— Но у нас останутся две лошади, — возразил Корнелий.

— Тогда их у нас не будет, — опять со вздохом заметил Ладерут. — Ковали их всех на одной кузнице.

В Нувьоне лошадь Корнелия споткнулась о камень и рухнула на дороге.

— Ты прав, — заметил Корнелий, — вот, наконец, и пришло несчастье.

— Помолимся Богу, чтобы оно было единственным.

Перековав коня, они смогли добраться до Бернэ. Здесь у одного трактирщика они нашли старую карету. Поторговавшись, Ладерут приобрел её, и они покатили дальше уже в экипаже, а не верхом. Правил, конечно, сам Ладерут. Находясь выше остальных, он постоянно оглядывался назад. Наконец сзади на дороге появилось облачко пыли. То была группа всадников. Ладерут всмотрелся в них, затем наклонился к окошечку.

— Сзади Бультор, — сообщил он.

Бель-Роз вытащил пистолеты.

— Ничего, — сказал Ладерут, — в карете он на нас не обратит внимания.

— Все же лучше приготовиться, — возразил Бель-Роз.

— Лучше укрыться.

— Как?

— Увидите.

Ладерут свернул на дорогу, отходившую в сторону. Удары кнутом так и посыпались на бедных лошадей.

— Мы с капитаном сейчас скроемся вон за той стеной, — обратился Ладерут к ирландцу, — а вы поезжайте дальше. Вас Бультор не знает: было темно, когда вы лежали на повозке, и он вас не разглядел. Осторожно, вот они!

Бель-Роз с Ладерутом выскочили из кареты и спрятались за стену. Корнелий лихо завернул и опрокинул карету, ловко соскочив с нее. К подъехавшему вместе со своими людьми Бультору он обратился с просьбой помочь поднять карету. Пробурчав, что им некогда, Бультор повернул со своей командой назад.

Но от Бультора было не так просто отделаться. Он уже понял, что беглецы стремятся бежать в Англию и потому с тщательным рвением проверял дорогу к морю. В Кормоне ему удалось настичь беглецов. Здесь Бель-Роз надеялся найти у рыбаков лодку для переправы через Ла-Манш. Но когда они уже увидели вдали море, позади стал заметен и настигавший их Бультор.

— На землю! — скомандовал Ладерут, а сам быстро перерезал постромки.

Бель-Роз и Корнелий прыгнули на лошадей, а Ладерут ползком по земле двинулся в сторону от дороги. Бультор увидел двоих беглецов и с яростным криком бросился вслед за ними. Тем временем Ладерут, не выпускавший узды одной из лошадей, вскочил на неё и бросился к морю, тогда как Бель-Роз и Корнелий дали большой крюк в сторону. Ладерут быстро примчался на берег. Здесь ему удалось договориться с хозяином одной лодки. Старый рыбак с сыном направили лодку в то место, которое указал Ладерут. Бель-Роз и Корнелий, нещадно коля своих лошадей шпагами, бросились в воду и на лошадях поплыли к лодке. Ладерут, стоя на борту, направлял лодку им навстречу. И тут им повезло: лошадь Бультора поскользнулась, и он рухнул всего в нескольких шагах от берега. Поднявшись на ноги, он заметил, как трое беглецов удаляются в море, насмешливо приветствуя его шляпами. Бультор, однако, лишь усмехнулся.

— Еще не все потеряно, — произнес он, — грудь его у меня на мушке.

И он выстрелили в Бель-Роза. Пуля попала тому под правую руку. Бледный Корнелий кинулся к другу, пытаясь остановить кровь. Ладерут, пораженный увиденным, с минуту смотрел на рану Бель-Роза, затем прижал к ней пальцы и, вытянув окровавленные пальцы в направлении Бультора, прокричал:

— Кровь за кровь!


ГЛАВА 31. ОБРАТНАЯ СТОРОНА МЕДАЛИ


Пока Бель-Роз в компании с Корнелием и Ладерутом направлялся в Англию, Сюзанна поехала в Париж. Когда она вошла в свой дом на улице Осей, Клодина, увидев её радостные глаза, бросилась к ней в объятия. И подруги предались мечтам о тех временах, которые наступят после возвращения их возлюбленных.

Они провели так всю ночь напролет. Когда наступило утро, в дверь раздался громкий стук. Вошедший лакей сообщил, что внизу офицер из свиты министра Лувуа ждет мадам д'Альберготти.

Когда Сюзанна спустилась, офицер сообщил, что министр немедленно ждет её по важному делу. Сюзанна отправилась с ним к Лувуа.

Когда она вошла в кабинет, министр взволнованно зашагал было ей навстречу, но остановился.

— Я готовился ко всяким неожиданностям, мадам, ко всяким, — сказал он.

— Я рассчитывала на такую услугу и собиралась принять участие в поездке, но кто-то другой опередил меня.

— Этот другой — унтер-офицер королевской службы, которого ваши сообщники душили, били, пленили.

— Когда офицера королевской службы мучают, возможно, и пленяют унтер-офицера королевской службы, — парировала Сюзанна.

— Это вас может завести слишком далеко, мадам.

— Не дальше, чем это сделает король.

— Король во Фландрии, а я здесь.

Сюзанна промолчала. Она начинала понимать, что Лувуа решил всерьез взяться за дело. А то, на что он бывал способен, ей было известно. Даже ребенок мог не дождаться от него пощады.

— Я очень рассержен, мадам.

— Я ваша пленница, монсеньер.

— Я это знаю. Это ваша оплошность.

Сюзанна посмотрела на министра с удивлением.

— Я могу обещать, что поскольку вам хотелось отправить Бель-Роза подальше, вы можете последовать за ним.

— Но я пока не его жена.

— Благодарю вас за эту деталь. У меня нет Бель-Роза, стало быть, платить — вам. За преступление следует понести кару.

— Но о каком преступлении вы говорите, монсеньер, тем более о каком моем преступлении? Что я люблю Бель-Роза? Видно, вы никогда сами не любили, а то бы не угрожали женщине за такое «преступление».

Лувуа был почти взбешен.

— В моей власти отомстить каждому, кто со мной не считается. Вы ошибаетесь, если думаете, что можете мне на что-то указывать. С вашей стороны это просто безумие. У мадам Шатофор есть хотя бы преграда между мной и ею в лице её мужа. Вы же свободны, тем хуже для вас.

— Вы ошибаетесь, монсеньер, я замужем.

Лувуа закусил губу до крови. Он сел за стол и стал перебирать бумаги.

— Покончим с этим, мадам. Я не угрожаю, а просто действую. Вы спасли Бель-Роза, но он ещё не покинул предела нашего королевства.

— Он это сделает завтра.

— Об этом мне доложит Бультор.

Он позвонил. Вошел секретарь.

— Идите, мадам, и ждите от меня указаний. А вы, — обратился он к секретарю, — пригласите ко мне мсье де Шарни.

Сюзанна поднялась, простилась с Лувуа и вышла. Вошел Шарни, маленький человечек с испуганными глазками. У него был вид существа, неспособного к защите.

— Вы знаете даму, которая только что вышла от меня? — спросил его Лувуа.

— Я её разглядел.

— Вы должны её выследить.

— К вашим услугам.

Тем временем секретарь министра отвел Сюзанну в маленькую комнатку, где уже находился молодой человек благородной наружности. При виде Сюзанны он встал. Сюзанна взглянула на него. Ей показалось, что она уже его видела.

— О, маркиза! Приятно встретиться с вами, — произнес он.

Сюзанна пристально всмотрелась в него и узнала мсье Понро — знакомого их семьи, когда она ещё жила в Мальзонвийере. Она ответила поклоном, а мсье Понро воспользовался старым знакомством и поцеловал ей руку.

— Но, как я вижу, вы только что от Лувуа? — спросил он.

— Вы не ошиблись.

— Если хотите, могу предложить вам свои услуги. Ведь я в некотором родстве с Лувуа.

— Прекрасно. Ваш родственник хочет упрятать меня в тюрьму.

— Вас?! — Понро был поражен. — Это невозможно. Что же вы такое совершили, вы, кто никогда не может совершить ничего противозаконного?

— Я освободила государственного преступника.

— Да, это скверная история. Лувуа не очень-то станет разбираться. Нет, вы не попадете в тюрьму, мадам. Наконец, вы не одиноки…

— Я вдова, мсье, — ответила Сюзанна.

Тут Понро заметил, что Сюзанна одета в черное.

— Вдова! — воскликнул он. — По-моему, только от вас зависит, оставаться ли в этом состоянии.

Вошел лакей и пригласил Понро к министру.

В кабинет Лувуа он вошел в тот момент, когда оттуда выходил Шарни.

— Садитесь, — предложил министр. — Я пригласил вас с тем, чтобы дать важное поручение, которое вы начнете выполнять в назначенное время.

— Я приму его и приступлю к нему, когда вы скажете.

— Этого я от вас и ждал.

— Позвольте мне сказать вам несколько слов о деле, касающемся одной персоны, в которой я сильно заинтересован.

— Кто это?

— Маркиза д'Альберготти.

— Вы знаете, в чем она замешана?

— Да.

— И все же она вас интересует?

— Я собираюсь на ней жениться.

Лувуа не смог сдержать смеха.

— Прекрасная причина, — промолвил он. — Но тут есть загвоздка: она сильно интересуется одним несчастным по имени Бель-Роз. И даже освободила его при переезде в Шамон. Захвачены лошади, унтер-офицер стражи посажен в багажник кареты.

— Это не слишком болезненно.

— Вы находите? Я считаю, что все это заслуживает наказания. Я задержал возлюбленную до той поры, пока не получу любовника.

— И тем оказываете услугу любви, — иронически усмехнулся Понро. — Женщина в плену, мужчина на свободе — чем не рай?

— Вот вам повесы. Они воображают, что весь мир создан по их желанию.

— Мир не так уж плох, монсеньер кузен.

— Эта женщина любит всей душой, и её любимый сразу вернется, как только узнает, что она в тюрьме.

— Нет, он не вернется. Он же не дурак. Капитан не рассчитывает вперед больше, чем на час, маркиза — больше, чем на завтра.

— Хорошо, пусть так. А не подойдет ли вам роль её жениха?

— Мне?! — Понро подпрыгнул на стуле.

— Да. Вы ведь проявляете к ней интерес, виконт, не так ли?

— Что ж, идея приятная.

— Ответ дадите завтра. Но не боитесь вы Бель-Роза?

— Пустяки! На моем пути было два десятка таких Бель-Розов. В шести случаях я отправил на тот свет подобные экземпляры.

— Прекрасно. Приз — благосклонность мадам д'Альберготти. Она ваша, а я все забываю. Впрочем, она ещё может решиться на монастырь.

— Не будем терять времени на пасторали, монсеньер.

Лувуа позвал чиновника и дал ему поручение сходить за мадам д'Альберготти.

Сюзанна вошла в кабинет Лувуа.

— Я подумал, сударыня, после того, как мы расстались, — сказал министр. — И пришел к решению освободить вас, исходя из вашей молодости, а заодно забыть известный вам факт.

— Ага, теперь это всего лишь факт. Раньше это называлось преступлением, — заметила Сюзанна.

— Но появилось новое обстоятельство. Ваш знакомый мсье Понро вас введет в курс дела, а я вас покидаю. Виконт передаст мне ваш ответ.

И он вышел. Понро и Сюзанна остались одни в кабинете.


ГЛАВА 32. ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ ПРОФЕССИЯ


Лувуа, покинув кабинет, направился в соседнюю комнату, где его ждал Шарни.

— Я готов, монсеньер, — встрепенулся тот.

— Еще не время.

— Что вы собираетесь делать?

— Очень просто: я женюсь на мадам д'Альберготти.

Удивлению Шарни ставило пределы лишь одно: перед ним был все-таки могущественный министр. Заметив это, министр добавил:

— Я её предоставил мсье Понро.

— Понро! Вы подбросили соломы в огонь!

— Он любит слишком много и потому никого не любит.

— И все же тюрьма лучше свадьбы.

— Избавьтесь от страха, и перейдем к моей мести. Она любит и от этого умрет. Монастырь — всего лишь монастырь, брак же есть могила.

Тем временем повеса Понро вел разговор с Сюзанной.

— Вы слышали, что сказал министр, — произнес он. — Вы свободны.

— Но он поставил мне условие.

— По правде сказать, иного я не ожидал, хотя и хотел бы, чтобы оно было выполнено.

— Объяснитесь.

— Видите ли…Да уж лучше сказать все начистоту. Господин Лувуа желает, чтобы вы вышли за меня замуж.

Мадам д'Альберготти сильно покраснела и даже вскрикнула.

— Это безумие!

— Для вас — да, для меня — нет.

— И он всерьез желает, чтобы я стала вашей женой?

— Или чтобы я стал вашим мужем, если угодно.

— И это условие моего освобождения?

— Единственное.

Недоумение Сюзанны росло с каждым ответом Понро.

— Похоже, что вы с ним согласны? — спросила она.

— Безусловно. Если перед вами открываются двери в рай, их не закрывают.

— Вы забыли, сударь, что я здесь почти что в тюрьме.

— Разрешите мне верить, что вы здесь больше не останетесь.

— Я вижу, ваш кузен вам ничего не сказал про меня. Говорил он, что я невеста своего протеже?

— Да.

— И что мы любим друг друга?

— Да, мадам.

— Вы лжете! — воскликнула Сюзанна.

— Никоим образом. Я вам говорю самые правдивые на свете вещи.

— Мсье, мы, кажется, друг друга не понимаем. Я вам говорю, что…

— Не надо повторяться. Я могу вам повторить все, что вы мне сообщили.

— И вы все же действительно желаете, чтобы я…

— Действительно желаю, верьте моему слову. И что тут удивительного? Мы оба молоды и благородного происхождения. Чего же проще?

— Но, мсье, мое сердце не принадлежит мне, — с чувством произнесла Сюзанна.

— Да ведь мы живем не в буколические времена. Женятся ради женитьбы, а не ради сентиментов. Со своей стороны я спокоен на этот счет. Когда-нибудь вы меня полюбите, и мы станем обыкновенной семьей.

Никогда подобные мысли не посещали Сюзанну. Она схватилась за голову и задумалась. Сердце её бешено билось.

А Понро все говорил и говорил. Его понесло, как талантливого пустомелю.

— По-моему, мадам, — говорил он, — ваш отказ подвергает вас большой опасности, о которой вы и не подозреваете.

— Какой же?

— Я в вас влюблюсь.

Сюзанна засмеялась и передернула плечами.

— Мадам, не следует над этим смеяться. Если вы не выйдете за меня замуж, опасность окажется весьма реальной.

— Но если это опасность, попросите вашего кузена отправить меня подальше от нее.

— Это меня прямо бесит. Тюрьма ради тюрьмы, на вашем месте я предпочел бы брак. Итак, решайтесь. Вы в когтях моего кузена. Заметьте, я готов на все, чтобы вас освободить.

Час спустя господин Лувуа встретился с Понро.

— Ну что, крепость сдалась? — спросил он.

— Как бы не так.

— Стало быть, неудача?

— Полная.

— Тогда вам остается лишь рассчитывать на мою помощь. Я её запру в тюрьме.

— Учтите, что поскольку она мне отказала, я теперь действительно её люблю. Так неужели вы пойдете на это?

— Я дважды не повторяю.

— Вы ужасный человек, монсеньер.

— Наоборот, вы убедитесь в моей снисходительности. Я вас уберегу.

Потрясенный тем, как это было сказано, Понро вышел из кабинета.

Через некоторое время Лувуа встретился с Шарни.

— Она ему отказала.

— Значит, предпочла могилу, — спокойно заметил Шарни.

— Остается ещё монастырь.

— Келья — все равно, что гроб.

Вскоре слуга, пришедший к мадам д'Альберготти, сообщил, что пришло время отправиться в дорогу. Она вышла во двор, её посадили в карету. Рядом сел Шарни.

— Куда вы меня везете? — спросила она.

— В монастырь бенедиктинок на улице Шерше-Миди, — последовал ответ.


ГЛАВА 33. МОНАСТЫРЬ НА УЛИЦЕ ШЕРШЕ-МИДИ


Монастырь бенедиктинок на улице Шерше-Миди славился в те времена своей строгостью. К квадратному зданию примыкали два крыла. Мрачное здание было окружено прекрасным садом. Возникало впечатление могилы в раю.

Шарни ввел Сюзанну в приемную, где предстояло дождаться настоятельницы.

— Мне приказано сделать все, что понадобится. Мсье Лувуа предоставляет вам это убежище, чтобы скрыть вас от разлагающего мира, нанесшего однажды удар вашей чистоте. Подождите здесь немного. А пока вот вам письмо от мсье Лувуа.

В письме четко и ясно излагались инструкции по её поведению.

— Передайте мсье Лувуа, что его инструкции будут выполнены.

— Смею заверить вас, мадам, что вы пока мало знаете о снисходительности мсье Лувуа. Некоторая испорченность для молодой особы вовсе не непреодолима. Советую вам проявлять достаточную осмотрительность, и тогда для вас все будет в порядке.

Поговорив ещё несколько минут подобным образом, Шарни исчез. Через некоторое время в приемную вошла настоятельница, мать Еванжелика дю Кер-де-Мари, ранее в миру известная под именем мадам Рьеж. Она была представительной женщиной лет сорока пяти, с остатками былой красоты, с черными глазами, тонкими бесцветными губами, красивыми руками и тонкой талией. Быстрый холодный взгляд, которым она пронзила Сюзанну, поразил её. В сердце Сюзанны рядом с чувством омерзения к Лувуа поселилась теперь неприязнь к этой женщине — по одному только её виду.

— Дочь моя, — сказала игуменья, — мсье Лувуа рекомендовал вас для проживания в нашей святой обители. Рада за вас, ибо ваше пребывание здесь сулит вам удачу.

— Мадам, меня привезли сюда силой. Как я понимаю, это своего рода Бастилия.

Мать Еванжелика поджала губы, но голос её оставался по-прежнему мягок.

— Нет, дочь моя, вы не в тюрьме. Это Божий дом, и вы здесь под защитой святой Богоматери. Вы молоды и потому подвержены мирскому влиянию. Но восприняв наш мир достаточно глубоко, вы не пожалеете. Я уверена, что однажды вы вступите на святую тропу, ведомая Господом.

Игуменья ещё долго продолжала разговор с Сюзанной, наставляя её в новой жизни. Под конец она сказала:

— Мсье Лувуа направил вас ко мне для покаяния. Нашу святую Богородицу я призываю ниспослать на вас благодать. До свиданья, дочь моя.

После ухода настоятельницы пришла сестра-монахиня, проводившая Сюзанну в её комнату.

Пока развивались все эти события, у себя дома Клодина ожидала возвращения Сюзанны. В полдень, не дождавшись её, Клодина заявилась к Лувуа. Ей объяснили лишь, что Сюзанна отправилась в карете в неизвестном направлении, сопровождаемая человеком из свиты мсье Лувуа. Клодина в растерянности стояла посреди двора, как вдруг кто-то её окликнул. Она оглянулась и увидела капрала Гриппара.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

— Ищу Сюзанну, то есть мадам д'Альберготти. Вы не поможете мне отыскать ее?

— Что ж, пожалуй, я опрошу знакомых солдат и слуг. Поверьте, у меня прекрасные ноги и достаточно неплохой язык.

— И вы не забудете ни на минуту о моей просьбе?

— Ни на секунду.

И Гриппар энергично взялся за дело. К сожалению, он не обладал достаточной для таких дел хитростью. Он просто встал у дома Лувуа и принялся расспрашивать всякого человека из обслуги. Так он делал ежедневно и так же ежедневно доносил о своих результатах Клодине. Однако полученные им сведения были явно недостаточны. Однажды он проявил в очередной раз свою прыть. столкнувшись лицом к лицу с Бультором. Гриппар видел Бультора в схватке у Вийежуифа, зато Бультор его тогда не приметил. Капрал, не колеблясь, решил заговорить.

— Привет, бригадир, — сказал он Бультору.

— Сержант, если тебе угодно, — надменно ответил Бультор.

— Ба! Да мы растем!

— Именно мсье Лувуа, к которому я иду, добился повышения. И оно не последнее. Да ещё министр дал мне двадцать луидоров.

Гриппар решил, что здесь можно разжиться информацией. Он вскрыл прихваченную на такой случай бутылку и разлил вино в два стакана, служивших той же цели.

— За что такие почести?

— Я убил Бель-Роза.

Гриппар выронил стакан из рук.

— Ты его убил?!

— Ну, я не уверен, что убил сразу. Но что он вскоре умрет, это уж точно. Итак, мужчина почти мертв, женщина пристроена…

— Какая женщина? — Гриппар изо всех сил старался выглядеть равнодушным.

— Да мадам д'Альберготти. Она попала в монастырь, вот так-то.

— Какой монастырь?

— Не знаю. Монастырь как монастырь. Да и какая разница?

— И то правда, — согласился Гриппар.

Гриппар все рассказал Клодине. Потом спросил:

— Что вы собираетесь делать?

— Ехать в Англию.

— Одна? Такая молодая?

— Мой брат ранен, болен, страдает. Где же я должна быть, по-вашему?

Гриппар тут же предложил свои услуги и Клодина согласилась.

Лувуа тем временем вызвал Понро, которому сообщил о предполагаемой смерти Бель-Роза.

— И если теперь мадам д'Альберготти станет вашей супругой, я буду отомщен, — добавил он.

— Благодарю, кузен, лучше вы не могли придумать.

— Как! Вы теперь засомневались?

— По правде говоря, я не слишком этим ободрен. Уж если женщина во что-то верит, она способна на крайности. Она любили человека живого, мертвого она будет обожествлять.

— Посмотрим, мсье виконт, отречетесь ли вы от нее?

— Я — отрекусь? Нет! Просто я из тех героев, что сначала считают врагов, а потом с ними сражаются.

В ответ на это Лувуа, одобрительно усмехнувшись, вручил Понро письмо для настоятельницы монастыря бенедиктинок.

Мадам д'Альберготти приняла Понро в монастырской приемной.

— Вы принесли мне добрую весть? — спросила она.

— Увы, мадам, ведь я от партии Лувуа. А ему подчиняется конная полиция, которая вмешалась в события. Но есть другой способ разрубить гордиев узел. И поверьте мне, здесь вы выигрываете больше, чем я. Ибо вы освободитесь, а я попаду в неволю.

— Я должна вас благодарить? — улыбнулась на эти слова мадам д'Альберготти.

— Послушайте, мадам, поговорим серьезно.

Согласно Понро, серьезно было лишь одно: согласие Сюзанны на брак с ним. И только тогда Сюзанна могла быть свободной. Все это он говорил и раньше, но теперь она видела новое: на этот раз он был действительно серьезен.

— Что же, мсье, благодарю. Вижу, что у вас действительно доброе сердце. И, следовательно, вы меня сможете понять: я связана с Бель-Розом, жив ли он или нет. Я не обольщаюсь относительно тех трудностей, которые мне уготовил Лувуа. Но скажу вам прямо: мой отказ не повлечет за собой больших трудностей, чем согласие. Вы должны меня понять: в дальнейшем прошу этого вопроса не касаться.

Понро поклонился.

— Вы благородная женщина и это блестяще доказали.

Он вышел и вызвал на минуту настоятельницу, чтобы попросить передать мадам д'Альберготти принесенную им новость. Пересекая двор, он вдруг услышал душераздирающий крик. Сердце его чуть не выскочило из груди.


ГЛАВА 34. БЕЛАЯ НОЧЬ


Сообщение о предполагаемой смерти Бель-Роза как громом поразило Сюзанну. Она упала без чувств, и её отнесли в комнату. Придя в себя, она, однако, обдумав все, решила, что в смерть Бель-Роза верить ей не следует. И мысль эта в ней все больше укреплялась.

Так прошло три дня. На четвертый ей сообщили, что Понро снова желает встретиться с ней. Первой её реакцией было отказать, но рассудив, что хуже быть не может, она согласилась.

Увидев, как она переменилась, он непроизвольно воскликнул:

— Вы убьете себя, мадам!

— Безысходность — ещё не самоубийство.

— Но, мадам, я заставлю вас улыбнуться. Бель-Роз жив!

Слезы брызнули из её глаз, Сюзанна зарыдала, как ребенок, нисколько не стесняясь Понро. Успокоившись, она действительно улыбнулась.

— Благодарю! Вам не понять, как вы меня обрадовали.

— Ну, мне бы следовало призадуматься над тем, как я теперь должен быть огорчен…Но я все же верю, что вы мне тоже отплатите добром.

— Кто же вам сообщил такую прекрасную весть?

— Мой великий кузен получил её из Англии, где пребывает Бель-Роз. Он начинает верить, что у Бель-Роза есть тайный амулет, который его постоянно хранит. Как бы то ни было, он жив, и этот факт улучшает ваше положение, мадам, и ухудшает мое.

— Вы ничего не потеряли. — Улыбка Сюзанны стала ещё ослепительней.

— Вы правы, я вас люблю по-прежнему.

— Да нет, вы не о том. Я хочу сказать, вы выиграли.

— Как?

— Вы завоевали мою признательность.

— Что ж, во всяком случае, это уже к лучшему. кратчайшая дорога. Со своей стороны, хочу вам предложить свою постоянную преданность.

Визит Понро сделал Сюзанну снова спокойной и уверенной в себе. Этому способствовало и одно её новое знакомство. В монастыре находилась семнадцатилетняя девушка по имени Габриэла — сущий ангел, как обликом, так и душой. Между ними завязалась настоящая дружба. Когда Сюзанна страдала, Габриэла находилась при ней, всеми силами стараясь её утешить. Сюзанна, со своей стороны, всегда подбадривала Габриэлу.

Однажды ночью Сюзанна услышала легкий шум у себя в комнате. Открыв глаза, она увидела Габриэлу.

— Я боюсь, — со страхом созналась девушка.

— Боже, чего?

— Не знаю. Но я скоро умру!

Сюзанна стала успокаивать подругу.

— Но в чем же дело? — спросила она.

— Этой ночью во сне я увидела свою умершую сестру. Она была в белом, плакала и смотрела на меня. Я проснулась, но словно ощутила её ледяное дыхание. От страха я зажмурила глаза и бросилась сюда. Она здесь, в монастыре, я знаю.

— Бедная девочка, у вас есть родители?

— Мать моя умерла, а отец…Он мне является во сне…Его волосы белеют в ночи…Является труп королевского офицера…Он смотрит…ждет…

— А брат, родственники у вас есть?

— Родственники? Их много…Может быть, слишком много…Мы были богаты, у нас было много завистников. Это ужасно…ужасно!

И Габриэла рассказала свою историю. Ее мать умерла первой, будучи молодой и красивой. Она чахла каждый день, слегла и больше не встала. Затем настала очередь сестры и маленького брата. Они умерли от той же непонятной болезни, что и мать.

— Во Франции полно ядов, — вздохнула девушка, — яд в каждой семье, повсюду, в воде, воздухе, еде. Этот невидимый враг проник в самое сердце королевства, он здесь хозяин и король!

— Берегите себя! — воскликнула Сюзанна. — Ваш отец попросит вас вернуться.

— Покинуть монастырь — для меня самоубийство. Я последняя наследница. Нет, я не уйду отсюда. Умереть в семнадцать лет? Боже мой, я хочу жить!

Она долго плакала, затем, устав, уснула рядом с Сюзанной. А Сюзанна не могла закрыть глаза до утра. В ушах её вновь и вновь звучали слова Габриэлы:

— Яд, яд! Повсюду яд!


ГЛАВА 35. ОТРЕЧЕНИЕ ОТ МИРА


Той ночью бедная девушка открыла свое сердце подруге, которую послало Провидение. Теперь они уже не расставались. И Габриэла стала меньше бояться будущего.

К ней иногда приходила некая дама, которую Габриэла называла тетей. Та словно появилась из времен Анны Австрийской, и Сюзанна никак не могла избавиться от чувства холодности к ней.

Однажды Сюзанна стала расспрашивать Габриэлу, кто все-таки эта дама.

— Очень целенаправленная женщина, я это знаю с детства, — пояснила Габриэла.

— И она любит что-нибудь еще, кроме своей цели?

— Нет, но ко мне искренне привязана: этим утром она плакала из-за меня, и казалась такой печальной.

— Она не хочет забрать тебя отсюда?

— Хочет, но что она может, бедная?

— Вот как? Она бедна?

Сюзанне все это казалось подозрительным, но она не решалась выказывать свои мысли в отношении человека, которого она не знала.

— Моя тетя всегда была подле нас, когда в доме случалось несчастье. Но наши чувства не всегда нас слушаются. Я не могла преодолеть своей настороженности.

После таких слов девушки Сюзанна решила присмотреться к тетке Габриэлы.

События не заставили себя ждать. Однажды, когда к Габриэле опять пришла тетя, девушка обнаружила в своем часослове записку:"Примите постриг или поручите душу Богу.»

Почерк Габриэле знаком не был. Полная ужаса, она прибежала к Сюзанне.

— А ваша тетя сегодня утром приходила? — спросила Сюзанна.

— Приходила.

— Бог меня простит за этот вопрос: вы уверены её расположении?

— Вы её подозреваете?! Я тоже, — упавшим голосом ответила Габриэла.

Сюзанна обняла девушку.

— На кого же мне рассчитывать? — продолжала та. — Из всей семьи остался лишь престарелый отец. Когда я возношу молитвы, мне хочется спокойно умереть.

Ничто не могло изменить решения Габриэлы оставаться в монастыре: страх и отчаяние владели ею одновременно.

Тем временем игуменья приказала ей подготовиться к церемонии пострижения. Накануне этого дня мадам д'Альберготти сообщили, что в приемной её ждет Шарни.

— Вот уже больше месяца вы здесь, — сказал тот, — и мсье Лувуа очень сожалеет, что не может вас здесь посетить из-за государственных дел.

— Тогда он мог бы меня отсюда выпустить.

— Ах, мадам, вы же знаете, какие у нас суровые законы! Но мсье Лувуа надеется, что здешняя обстановка поможет вам решиться принять постриг. Впрочем, вы имеете возможность отказаться.

— Я полагаю, что сама могу принимать решения.

— Разумеется, мадам, но бывает ещё государственная необходимость.

— Это для такой-то жалкой персоны, как я?

— Кругом вооруженные враги короля, мадам, которые постоянно нападают на выдающихся людей. Учитывай вы это, не обвиняли бы мсье Лувуа, постоянно стремящегося к добру. Но ваши постоянные отказы могут привести вас только к новым бедам.

— Я ко всему готова, так и передайте монсеньеру министру.

— Мадам, — откланялся Шарни, — я буду иметь честь посетить вас через месяц. Надеюсь, ваше решение изменится.

В день пострига Габриэла казалась очень бледной.

— Еще есть время отказаться, — напомнила Сюзанна.

— Нет! Мне придется испить чашу до дна, — ответила Габриэла.

Тут вошла тетушка. Она пыталась всплакнуть, но ей это давалось с трудом. Добрая женщина встала рядом с племянницей, демонстрируя свою заботливость. Габриэла позволила ей это сделать, но обернувшись к Сюзанне, произнесла с печальной улыбкой:

— Новая капля в чашу!

В такой день барьеры монастырей рушились для родителей. К Габриэле пришел отец, прямо в её келью. Сюзанна, увидев его, поняла Габриэлу. Действительно, очень дряхлый старик с дрожащим голосом. И хотя раньше он явно был видным мужчиной, при взгляде на него становилось ясно: старый солдат капитулировал.

Однако, увидев слезы на щеках дочери, он все же нашел силы произнести:

— Если ты несчастлива, дочь моя, сбрось эти одежды и следуй за мной.

Добрая тетушка содрогнулась.

— Отец, — ответила Габриэла, — я страдаю из-за расставания с вами, но я хочу принести свою жизнь в жертву Господу.

— Увы, дитя мое, в иные времена этой жертвы не понадобилось бы. Но у меня нет сил тебя защитить. Если твое призвание — отречься от мира, Господь тебя вознаградит.

Габриэла встала на колени. Отец заплакал. Его поддержала добрая тетушка.

Затем все отправились на церемонию. Та проходила весьма торжественно и заняла много времени. Завершала процедуру стрижка длинных волос Габриэлы. Когда последняя их прядь была срезана, мать Еванжелика возложила на голову Габриэлы покрывало монахини. Раздалось пение монастырского хора. Все узы были порваны, и Габриэла больше не принадлежала миру.


ГЛАВА 36. ПОСЛЕДНИЙ ЧАС


Вскоре с Сюзанной произошла новая история. Накануне она увидела на галерее монастыря мсье Шарни, шарахнувшегося от нее, словно ребенок, увидевший змею. Они лишь обменялись поклонами. В монастыре существовал обычай: ключ в комнату оставался в двери на всю ночь. На другой день после встречи, проснувшись, Сюзанна обнаружила, что её одежда исчезла, а взамен была положена другая: монашеское платье, покрывало, четки. От природы не склонная скандалить по пустякам, она все же надела это платье, но позже обратилась к настоятельнице, которую по-прежнему называла «мадам», а не «матушка», с протестом против такого насилия. Та ей ответила, что сделано это было не по её инициативе.

— Мсье Лувуа и Шарни, мадам?

— Вы сами их назвали. Сожалею, что вы не поняли их благих намерений, но надеюсь, вы ещё одумаетесь.

— Храните ваши надежды, мадам, а я буду хранить свои убеждения.

— Благодать снизойдет на вас, дочь моя.

— Вера защищает меня от святотатства. Вы сами не посоветуете мне обратить к Богу сердце, если не принадлежишь ему всем существом.

— Богу принадлежит все, дочь моя.

Сюзанна не ответила и с поклоном рассталась с матерью Еванжеликой. Но чем упорнее её преследовали, тем сильнее и увереннее она себя ощущала.

Когда Габриэла, теперь сестра Габриэла де Ларедампсьон, её увидела, то всплеснула руками:

— Как, и вы тоже?

— Одежда не изменила моего сердца, — ответила Сюзанна. — оно как принадлежало Бель-Розу, так и принадлежит.

— Кто любит, тот не боится! — воскликнула Габриэла и бросилась на шею Сюзанне.

После принятия пострига здоровье Габриэлы, и до того не блестящее, стало ухудшаться все быстрее. Лицо осунулось, щеки становились все бледнее, а руки — все тоньше. В присутствии Сюзанны она ещё принимала лекарство, но старалась вылить его, когда Сюзанны не было. И когда Сюзанна это заметила, Габриэла, указывая на свою грудь, сказала:

— Смерть уже там. Вы продлеваете мою жизнь лишь на несколько часов. Нет, жить может только тот, кто любит и свободен.

К вечеру ей стало хуже, и врач сказал, что завтрашнего дня бедняжка не переживет.

Под утро она повернулась в сторону Сюзанны, долго смотрела на нее, затем медленно закрыла глаза и сложила руки так, как это часто изображают на надгробиях.

— Она соединилась с ангелами, — сказала, опускаясь на колени, молоденькая сестра, бывшая у её изголовья.

На ночь Сюзанна осталась одна в келье Габриэлы. Она долго смотрела на нее, затем подошла к ней и склонилась, как мать над дитятей. Когда она уже собралась уходить, Габриэла подняла руки и обвила ими шею Сюзанны.

— Останьтесь со мной, — попросила она слабым голосом.

Сюзанна села на край кровати.

— Я хочу вас спросить: вы меня не порицаете?

— Габриэла, вы чисты, как солнечный день. Как я могу вас порицать, когда я вас люблю?

Габриэла приподнялась, пошарила под подушкой и вынула из-под неё маленькую коробочку. Раскрыв её, она достала оттуда письмо и прижала его к губам.

— Вот уже три года, как это письмо у меня. Теперь я умираю, а он и не знает об этом.

— О, Габриэла, тот, кого так любят, спасет тебя!

— Но если он будет меня искать ради женитьбы, ему придется умереть. Я предпочла умереть сама.

И Габриэла рассказала историю своей единственной любви к молодому шевалье д'Аррэну, который однажды гостил у них в семье несколько дней, об их совместных прогулках. Случилось так, что сделав признание в любви, он на другой день уехал, оставив ей письмо, где повторил то, что сказал накануне. С той поры никаких вестей от шевалье не поступало. Бедную девушку стали преследовать несчастья в жизни и дурные видения во сне.

— Теперь вы знаете, как я сюда попала, — печально закончила свой рассказ Габриэла. — Когда вы выйдете отсюда — вы непременно выйдете, я уверена, — найдите как-нибудь его. Передайте ему вот это письмо.

И она протянула клочок бумаги.

— Если захотите, расскажите ему о моей участи. И если он проронит слезу, мне будет казаться, что мы не расстались навеки…

Сюзанна спрятала под одежду письмо и продолжала сидеть рядом, держа её руку в своей. Габриэла сильно устала от своего рассказа и лежала, закрыв глаза. К полудню она их открыла и произнесла:

— Наступает время прощания. Я ухожу. Попросите священника.

Сюзанна сообщила настоятельнице о желании умирающей. Зазвонили колокола монастыря, с величавой печалью сообщая миру о несчастной судьбе девушки. К умирающей пришел священник. Ее исповедь была короткой, как и её жизнь.

К умирающей пришли проститься сестры во главе с настоятельницей. Отыскав глазами Сюзанну, Габриэла ей улыбнулась, затем подняла глаза к небу, поцеловала крест и умерла. Сюзанна закрыла ей глаза, положила на лицо покрывало и окропила тело святой водой. Все преклонили колени.


ГЛАВА 37. УДАЧНЫЙ СЛУЧАЙ


Добравшись в обществе Гриппара до Англии, Клодина нашла Бель-Роза и его спутников в хорошем состоянии. Рана Бель-Роза оказалась не слишком тяжелой. Однако Корнелий все же уговорил Клодину не сообщать Бель-Розу об участи Сюзанны, боясь, что эта новость ему навредит. Бель-Роз, не получая известий от Сюзанны, все больше беспокоился. Видя это, Ладерут принял решение.

Однажды он появился перед Корнелием и Клодиной, одетый по-дорожному, с рапирой на боку и чемоданом в руке.

— Куда это вы собрались?

— В Париж. Я узнаю для моего капитана, что сделал Лувуа с Сюзанной, освобожу её или оставлю там шкуру. Клочок бумаги со словами мадам д'Альберготти для капитана гораздо важнее, чем все ваши пилюли и микстуры.

Со всем этим приходилось согласиться. Корнелий и Клодина пожали руку Ладеруту.

— Надеюсь, я проложу дорожку для капитана, — сказал он после добрых напутствий.

— Какую ещё дорожку? — изумленно спросил Корнелий.

— Вы что же, думаете, мой капитан останется в Дувре, когда узнает, что мадам д'Альберготти в монастыре?

И с этим тоже пришлось согласиться.

Бель-Розу Ладерут сказал, что едет в Париж по своим делам.

Однажды вечером, когда Корнелий, Бель-Роз и Клодина сидели дома и беседовали, с улицы донеслись крики и лязг оружия. Корнелий бросился к двери со шпагой в руке, за ним Бель-Роз, не обращавший внимания на просьбы Клодины остаться, поскольку он ещё не оправился от раны. На улице четверо напали на одного, загнав его в угол. Тот отчаянно отбивался шпагой в правой руке, левой же, обмотанной плащом, защищался от ударов. Не ожидавшие атаки сзади, нападающие бросили свою жертву и пустились наутек. Бель-Роз и Корнелий кинулись было их преследовать, но незнакомец их остановил:

— Стойте, не надо. Я их знаю.

И объяснил удивленным друзьям:

— Это маленькая ссора в своем кругу. Мы просто разогревались.

Бель-Роз и Корнелий проводили незнакомца к себе домой, по дороге узнав, что он француз и что зовут его граф де Понро.

— Я выполняю поручение мсье де Лувуа, — добавил он.

Бель-Роз и Корнелий переглянулись.

— Я тоже француз, как и вы, — сказал Бель-Роз, — но, надеюсь, вы извините меня за то, что по самым серьезным причинам я не могу назвать вам свое имя.

— Я видел ваше благородное поведение, — ответил Понро, — остальное меня не касается.

Клодина, узнав Понро, который бывал когда-то в Мальзонвийере, постаралась держаться в тени и вскоре ушла.

Понро, оставшись с мужчинами, естественно, завел речь о женщинах и об интрижках, которые уже успел завести в Англии. При этом он сообщил, что по возвращении домой намерен жениться.

— Пикантно, господа, что моя избранница вовсе не желает быть моей женой. Но здесь мне помогает мсье Лувуа, который держит эту женщину в монастыре.

Корнелий насторожился. Понро продолжал:

— Это месть со стороны министра, а дама — невеста некоего беглеца по имени Бель-Роз.

Бель-Роз вздрогнул.

— Бель-Роз! — воскликнул он.

— Вы его знаете? — спросил граф.

Корнелий незаметно коснулся колена Бель-Роза.

— Да, я знал его по Фландрии, — ответил Бель-Роз. — И что же, эта дама его любит?

— Ну что вы, для женщины это невероятно. Так я считал всегда. Но мадам д'Альберготти заставила меня отказаться от таких взглядов.

— Благородное сердце, — заметил Бель-Роз.

— Я того же мнения, — ответил Понро. — Но в монастыре ей нелегко. Ее опекает посланец Лувуа, некий Шарни.

— Шарни? — переспросил Бель-Роз.

— Да, жалкая личность. Но без таких помощников в подобных делах не обойтись. Я же сказал, что мсье Лувуа в ней очень заинтересован.

Подошло время прощаться. В самых изысканных выражениях Понро выразил желание оказать во Франции услуги своим новым знакомым.

После его ухода Бель-Роз вызвал Клодину.

— Сестра, завтра мы отправляемся в дорогу, — заявил он ей. — Я знаю все.


ГЛАВА 38. МОНАСТЫРЬ НАЙДЕН


Бель-Роз, Корнелий и Клодина прибыли в Париж без приключений. Естественно, пришлось принять меры, чтобы их не узнали.

К моменту их приезда Ладерут находился в Париже уже целых пятнадцать дней, и не терял ни минуты. Прежде всего нужно было найти, в каком монастыре заточена мадам д'Альберготти. Наконец ему на глаза попался Гриппар. Тот сообщил, что Бультор, к которому он вошел в доверие, рассказывал о поручении Лувуа посетить монастырь и передать туда депешу.

— Я его выслежу, — заверил Ладерут.

На другой день он, одетый в ливрею лакея, караулил казарму, где квартировал Бультор, и проводил его до разыскиваемого монастыря. Мощные стены монастыря казались непреодолимым препятствием.

— Если она здесь, то должна время от времени прогуливаться в саду, — думал Ладерут, соображая, как бы заглянуть внутрь.

Рядом с монастырем стоял высокий дом. Ладерут сумел быстро договориться с хозяйкой и снял комнату на чердаке с окном, выходящим в сторону сада.

Впрочем, первые трое суток наблюдения за монастырским садом результата не дали. Но на четвертый день ЛАдеруту повезло. Он долго следил за монахиней, вышедшей в сад, которая поначалу прогуливалась так, что лица её не было видно. Но вот она обернулась, и Ладерут вздрогнул. Он узнал мадам д'Альберготти.

— Я знаю, где она. — заявил он Бель-Розу при встрече.

Тот обнял товарища и твердо заявил:

— Ничто меня не остановит ради её освобождения!

Для подготовки к похищению решено было снять комнату. Они отправились в гостиницу на улице По-де-Фер-Сен-Сюльпис, где хозяином по-прежнему был любезный Бель-Розу Меризе. Тот удивился:

— Отсюда в Бастилию?

— Почему в Бастилию? Я её покинул.

— Наверняка?

— Вы же видите, — сказал Бель-Роз, улыбаясь.

— Ну да, теперь вижу. Но надо было проверить. А то ведь есть похожие люди.

— Итак, я снимаю у вас комнату. Но вы меня не знаете, разумеется.

— Конечно.

Тем временем возник план проникновения в монастырь, чтобы установить связь с Сюзанной. Корнелий и Клодина переоделись ирландцами и прибыли в карете к монастырю. Ладерут спросил у привратницы, можно ли вызвать в приемную настоятельницу для переговоров.

— У вас срочное дело? — спросила привратница.

— Речь идет о желании молодой женщины стать вашей послушницей. Я её брат, иностранец, — сообщил Корнелий, напирая на свой ирландский акцент.

Привратница удалилась, затем вернулась и провела Корнелия и Клодину в приемную. Их встретила мать Еванжелика.

— Мы не отказываем никому, решившему посвятить себя Господу.

— Благодарю вас, матушка, — ответила Клодина, тоже стараясь воспроизвести ирландский акцент. — Мы приехали к вам за помощью.

Так начался разговор «ирландца Рафа Хастинга и его сестры Харриет Хастинг» с настоятельницей матерью Еванжеликой относительно желания «Харриет» поселиться на некоторое время в монастыре, разумеется, под благовидным предлогом и, разумеется, за приличное вознаграждение. И Корнелий отбыл домой, оставив Клодину в монастыре.

Той не сразу удалось встретиться с Сюзанной. Лишь на другой день во время утренней молитвы радостно засветились глаза подруг. Однако встречи их проходили непросто: нельзя было явно демонстрировать близость.

Наконец на следующий день, пользуясь разрешением гулять по саду и тем, что сестры-монахини далеко вглубь не заходили, они смогли встретиться и обнять друг друга.


ГЛАВА 39. ПЛЕМЯННИК САДОВНИКА


— Где Бель-Роз? — были первые слова Сюзанны.

— Где же ему быть, как не здесь? Да все мы здесь: мой брат, Корнелий, Ладерут и наш друг Гриппар — вся компания.

И Сюзанна засыпала вопросами Клодину, которой пришлось умолять подругу не спешить так, ибо она не успевает отвечать.

— Не будем терять сейчас времени, оно драгоценно, — сказала Клодина. — Бель-Роз все тебе расскажет. Надо думать только, как тебя вызволить отсюда.

И Клодина стала расспрашивать Сюзанну, как расположена её комната.

— Можно ли для спуска из окна связать узлом одеяла? — спросила она.

— Можно, но есть две собаки.

— Кастор и Поллукс.

— Ты уже знаешь? Их ведь на ночь спускают с цепи. И ещё есть садовники.

— Ну, они-то наверняка будут спать.

— А стены?

— Через них можно перелезть.

— А Лувуа?

— Наплевать.

— А Шарни?

— А мой брат на что?

— Нет, Клодина, — поспешно проговорила Сюзанна, которая страшно боялась своих врагов, и высокопоставленных, и тех, что не очень, — нет, я не убегу и останусь здесь до могилы.

— Если за пятнадцать дней ты не покинешь монастырь, Жак сам отправится в Бастилию. Итак, у тебя нет выбора — только побег. Через два дня жди в приемной Корнелия. Я выкраду ключи у привратницы, познакомлюсь с Кастором и Поллуксом, дам денег садовникам — и все будет готово к побегу.

— Вот идет сестра! — прошептала Сюзанна, указывая на вышедшую на прогулку монахиню.

И подруги поспешно разошлись в противоположные стороны.

В тот же день Ладерут неожиданно встретился с Гриппаром в гостинице «Царь Давид». На том был костюм чиновника.

— Ух ты! — воскликнул Ладерут. — Да ты преуспел!

— Да, я стал членом жюри. Но это ещё не все. Я тут приобрел тридцать бутылок аржантойского и устроил четыре обеда с Бультором. Наговорил ему, что я хотел бы убрать Бель-Роза — мне он, видите ли, не нравится, — и он пожал мне руку. Потом достал из кармана бумагу, которую я подписал. Так что теперь я королевский стрелок.

— Совсем неплохо, — заметил Ладерут.

— Стало известно, — продолжал Гриппар, — что Бель-Роз покинул Англию. Бультор получил задание обшарить окрестности монастыря.

Распрощавшись с Гриппаром — не без зависти к нему, — Ладерут отправился в гостиницу Меризе, по пути составив не одну сотню проектов, как проникнуть в прекрасный монастырский сад.

Придя в гостиницу, он застал там Корнелия и Бель-Роза и рассказал им о встрече с Гриппаром. Корнелий передал ему письмо Клодины. Та сообщала, что завтра в монастырь приедет племянник садовника Амбруаз Патю, и что надо использовать этот случай. «Он уроженец Божанси, белокурый, простоватый и во всем новичок» — добавляла Клодина.

Для Ладерута это показалось находкой, и он воскликнул:

— Прекрасно, я и поеду!

— Ну нет, это все для меня, — произнес Бель-Роз.

— Для вас? И вы оденетесь в одежду садовника?

— Конечно.

— Да ведь любая монашка сразу распознает в вас дворянина.

— Друг мой, я ведь работал садовым ножом.

— Но сейчас вы носите шпагу. Послушайте, капитан, что я вам скажу. Не знаю, что нас всех ожидает, но попав однажды в эту каменную клетку, никогда нельзя быть уверенным, что оттуда выберешься. Если вас разоблачат, что вы будете делать?

— Меня убьют до того, как схватят.

— Для вас это прекрасный выход, я понимаю. Но что будет с мадам д'Альберготти?

Бель-Роз молчал.

— Вы прекрасно понимаете, что она этого не переживет. Если же погибну я, моя смерть — только моя, а вы сможете меня заменить.

Бель-Роз подал руку своему боевому товарищу.

Ладерут дважды не повторял сказанного. Он тут же отправился в гостиницу «Черный конь», где должен был остановиться Амбруаз Патю. Чтобы сойти за ремесленника, он оделся соответствующим образом. В сумерках, идя по улице, он встретил высокого юношу с чемоданчиком в руке. Юноша шел медленно, с любопытством взирая вокруг на все, что попадалось на глаза. Белокурые волосы в беспорядке свисали на лоб.

— Вот это да! — воскликнул Ладерут. — Амбруаз Патю!

Глаза юноши округлились, чемоданчик выпал из рук.

— Вы меня знаете?

— Да я же тебя назвал, кажется!

— Да, но я вас, к сожалению, не знаю.

— Понятно. Я потом все объясню. Но ты точно тот, кого я назвал?

— Ну, если вы ищете Амбруаза Патю, это как раз я и есть.

— Видишь ли, в наших краях немало обманщиков.

— Я не из таких.

— Значит, ты Амбруаз Патю, который собирается стать помощником садовника в монастыре бенедиктинских монашек на улице Шерше-Миди?

— Верно. Мой дядя Жером Патю там работает.

— Правильно. Ты ищешь гостиницу «Черный конь». А завтра собираешься в монастырь с письмом своей уважаемой матушки.

— Да, вот и письмо. — Юноша вынул конверт из кармана.

— Прекрасно, — ответил Ладерут, пряча руки за спину, чтобы воспрепятствовать им, негодникам, незаметно выкрасть письмо, — значит, ты меня не обманываешь. Тогда иди со мной. Гостиница тут рядом.

И юноша отправился за своим попечителем без колебаний. Ведь тот все знал!

Вскоре они пришли в гостиницу. Ладерут снял комнату и заказал обед на двоих с превосходным вином. За столом он предложил юноше сообщить ему все свои новости.

— Но, дорогой друг, вы так меня хорошо знаете, а я вас нет. Расскажите о себе хоть немного.

— Ты прав, друг мой. Я, видишь ли, также один из Патю.

— Вот как!

— Да, но я Патю из другой ветви, Патю из Суассона. Я кузен вашего дяди Жерома.

— Патю действительно есть в Божанси и в Суассоне.

— Да, я Антуан Патю, по прозвищу «Блондин». Видишь, я такой же блондин, как и ты.

— И правда.

— Так вот, твой дядя мне и поручил о тебе позаботиться. И добавил: передай ему, то есть тебе, чтобы он возвращался домой. Иначе станет монахом.

— Что такое?! — Юноша чуть не упал со стула. — Но мне говорили, что я буду садовником.

— Правильно говорили. Но то было раньше. Недавно король издал новый указ: все, кто работает в монастырях, должны стать монахами.

— Это ужасно.

— Ты прав, но ведь то король!

— Что же скажет Катрин, когда я вернусь?

— Ну да, ведь она, кажется, обещала тебя дождаться? Не дождется: ты ведь станешь монахом. — Ладерут налил юноше ещё стакан.

— Да вы что! — вскричал бедняга. — Я же обещал Катрин жениться на ней!

— На такой красавице и я бы женился.

— Вы разве её видели?

— Да, и не где-нибудь, а в Париже.

— И надо же, ведь какое хорошее место! Сто двадцать ливров плюс полное обеспечение.

— Конечно, плюс монашеские сандалеты.

— С чем же я теперь вернусь домой? С пустыми руками?

— Ну нет, дядя Жером все предусмотрел. Он ведь передал тебе вот эти двадцать экю…да ещё шесть ливров… — Ладерут пристально посмотрел на юношу. — Да ещё вот четыре луидора.

— Это все мне? — спросил юноша. Его глаза расширились.

— Что ж он, не дядя тебе, что ли? Только тебе. А вот этот двойной луидор — для красавицы Катрин. Кстати, ты хорошо слышишь?

— Да, а что?

— Дай мне, пожалуйста, письмо твоей матери.

— Зачем?

— А ты разве сам не догадался? Но как же мне отчитаться перед дядей Жеромом? Ведь он дал мне для тебя деньги, и немалые.

— Да, вы правы. Вот оно.

На рассвете Ладерут поспешил к монастырю.

— Кто вы? — спросил его садовник, вызванный привратницей.

— Дядюшка, — ответил Ладерут с глуповатой улыбкой, — перед вами ваш племянник, который хочет стать садовником.


ГЛАВА 40. УДАР КИНЖАЛОМ


Жером принял «племянника» в объятия: ведь тот был такой же белокурый и простодушный, как и вся его родня. Ладерут поселился в монастыре и стал заводить знакомства. Первыми, кто доверил ему свою дружбу, были Кастор и Поллукс: приносимые им лакомства, по их мнению, были вполне достойны такой большой награды.

Работа садовника позволила ему хорошо изучить местность. В первый же день дядя Жером поводил его по саду, показывая все его уголки и расспрашивая о родственниках. Ладерут предоставил своей фантазии полную свободу, ограниченную лишь здравым смыслом. К вечеру он знал каждую тропинку и каждый уголок в саду.

— Посмотри туда, — вдруг сказал Жером Ладеруту, — какая красавица!

Ладерут взглянул в указанном Жеромом направлении и увидел Клодину. Та едва удерживалась от смеха, видя, как сержант одной рукой сжимал шляпу, а другой почесывал ухо. Проходя мимо Клодины, он тихо и быстро шепнул ей:

— Готовьтесь, время не ждет.

Клодина, услыхав это, поспешила к Сюзанне и сообщила ей о встрече с Ладерутом.

— А я встречалась с Шарни, — ответила Сюзанна. — И если через три дня я не выйду отсюда, все погибло. Лувуа велел мне либо стать монахиней, либо выйти замуж не позднее, чем через три дня.

— Но ты же можешь отказаться и от того, и от другого!

— Естественно, я так и делаю, но сколько может продолжаться моя жизнь в этой тюрьме? И твой брат, и твой жених — благородные сердца, но что они могут сделать против министра?

— Против министра их укрепляет любовь, — ответила Клодина. — Я не права?

Тут раздался звон монастырского колокола, призывающий сестер в молельню, и подруги расстались.

Час спустя Корнелий, слонявшийся вокруг монастыря для ознакомления с обстановкой, столкнулся с неким дворянином, который шел на улицу Кассе со стороны улицы Вожирар. От толчка с обоих слетели шляпы.

— Проклятье! — И незнакомец было схватился за шпагу, но затем отпустил её со словами:

— Вы же из Дувра! — То был мсье Понро. — Вот уж не ожидал такой встречи. А я чуть не заколол вас.

— Да, по вечерам с вами явно лучше не сталкиваться: тогда вы вечером сражались сразу с четырьмя приятелями, сегодня хотели убить ещё одного. И тогда бы лопнули все мои замыслы.

— Послушайте, — продолжил Понро, — ведь я вам говорил о мадам д'Альберготти? Наверняка говорил, потому что о ней я говорил уже всем. Вы понимаете, она до сих пор отказывается выйти за меня. Если любящего дворянина не любят, это для него унизительно.

— Вы правы.

— Я только что встречался с ней в приемной монастыря. Легче добиться согласия у статуи Бенуа, чем у нее. На мои слова она лишь улыбалась и говорила:» — Как будет Богу угодно.» Вот что, давайте поужинаем вместе и я вам кое-что расскажу.

И они отправились на улицу Дракона, где в то время был расположен превосходный трактир. Понро внушительным голосом спросил хороший ужин с лучшим вином («— Да чтоб без обмана у меня!»), далее на стол легла его обнаженная шпага. Получив желаемое, он отпустил слугу словами:

— Это почти то, что нужно. Иди, я тебя благодарю.

Начался ужин, началась и беседа.

— Знаете, что я скажу? — произнес Понро. — Прежде всего, мадам д'Альберготти думает, что у неё только два выбора — или монашество или замужество. Я ей предложил замужество с выездом в мой замок, где бы она могла жить самостоятельно. Я бы даже не совался туда без её разрешения. Но нет!

— Отказалась?

— Лувуа полностью высмеял мою идею. Но самое любопытное то, что если я не становлюсь мужем мадам д'Альберготти, я делаюсь её тираном.

— Да что вы!

— Это уже идея Лувуа. Через три дня я возглавлю эскорт, который отправится неизвестно куда. Мне уготована роль Синей Бороды. «— Граф, осторожнее, не поддавайтесь её чарам, — сказал дядя. — Обманите и покиньте, это очень важно для вашего реноме.» Что же, будем полагать, что я людоед, подстерегающий свою жертву.

Они закончили ужин. Перед уходом Понро сказал:

— Я вас прошу, мсье ирландец, при малейшей потребности во мне обратитесь в мой дом на улице Руа-де-Сисиль.

Корнелий вернулся к Бель-Розу, который беседовал с Гриппаром. Тот сообщил, что Бультор с семью вооруженными солдатами дежурят вокруг монастыря днем и ночью. Вблизи на улице Сен-Маюр также караулят несколько всадников, готовых выехать по тревоге.

— Итак, — спросил Бель-Роз, — дела идут?

— Они пойдут завтра же, — ответил ирландец.

И сообщил все, что узнал от Понро. Началось обсуждение деталей подготовки к освобождению Сюзанны. В этот момент к ним вошел Меризе. Немного послушав, предложил для участия в предстоящей операции своего племянника.

— Что ж, Гриппар проводит его на место. Пусть достанет нам лошадей. Потом ему укажут, где держать их наготове. В качестве компенсации за труды ваш племянник получит десять луидоров.

Меризе пообещал передать это предложение и ушел. А Гриппар отправился на встречу с Бультором.

На другой день Корнелий собрался в монастырь. Огромный лакей, бывший с ним, доставил пожертвование — два красивых серебряных подсвечника. Дар был благосклонно принят матерью Еванжеликой, а Корнелий смог встретиться в приемной с Клодиной, которая получила инструкции для Сюзанны. Подсвечники позволили ей заодно получить разрешение настоятельницы на прогулки ночью по саду (но при ясной луне!). Около полудня Клодина встретилась с Ладерутом, который сообщил:

— В сумерках будьте за ореховой рощей, у изгиба стены.

В семь часов Клодина и Сюзанна вышли в парк и быстро скрылись за деревьями. Придя на место, указанное Ладерутом, они нашли его уже дожидавшимся.

— Ждите меня здесь, — Ладерут зашагал вдоль стены, а затем по ветвям деревьев вскарабкался на нее. Он шел почти в полной темноте: большие облака то и дело закрывали луну. Он прислушался, и решил, что шагах в десяти слышен чей-то шепот. Сев верхом на стену, Ладерут спустился вниз по выступам камней, торчавшим из стены, затем повернул направо. Но тут к нему кинулись двое.

— Проваливай! — крикнул один из них, который оказался Гриппаром. Второй же нанес удар кинжалом. То был Бультор. Но Ладерут успел отпрыгнуть, и удар пришелся по его одежде.

Бультор атаковал вновь, но Ладерут скрылся за углом стены. Пробежав шагов сто, он быстро вскарабкался на ближайшее дерево, по его толстым веткам перебрался на стену и оттуда спустился в монастырский сад.

— Прекрасно, мсье Бультор, — пробормотал он, — ваш удар я вам верну.


ГЛАВА 41. ПОМОЩЬ НА ПОЖАРЕ


Когда Сюзанна и Клодина услышали крик Гриппара, они поняли, что их бегство сорвалось. Через некоторое время к ним подбежал Ладерут, чьи гимнастические способности позволили ему преодолевать стены монастыря, как привычные снаряды для упражнений.

— Дело провалилось. Срочно уходите, — прошептал он обеим женщинам.

— А что с Бель-Розом, Корнелием?

— Все в порядке. Идите к себе. Даю слово сержанта, я вас отсюда вызволю.

Все разошлись по местам. В свою очередь Бультор и Гриппар продолжали рыскать вдоль монастырских стен, первый — на ходу рассыпая угрозы, второй — резонерствуя.

— Проклятье! — вскричал Бультор, вытирая листьями несколько капель крови на кинжале. — Это прямо какой-то колдун — исчез, и все.

— Да пусть, — ответил Гриппар, — все равно сдохнет: вы ж его крепко долбанули.

И они отправились дальше вдоль стены. Через некоторое время Бультор наткнулся на неподвижное тело мужчины, лежавшее у дорожного столба головой к монастырской стене.

— Вот он! — воскликнул Бультор, разглядывая тело. — Хороший удар, прямо в глотку.

Он вынул свиток из кармана и свистнул. Прибежавшие полицейские сообщили, что ничего не видели и не слышали. Впрочем, один из них сказал, что примерно четверть часа назад он пропустил двух человек, закутанных в плащи, поскольку те сказали пароль.

— Наверняка это те, кто его убил, — сказал Гриппар.

На самом деле было вот что. Утром этого дня Бультор встретился с племянником Меризе, ведя за собой четырех лошадей.

— Во, какие красавцы! — сказал Бультор, указывая на лошадей. — Что скажешь, Кристоф? Две сотни пистолей, и они перейдут к твоему дяде.

— У меня в карманах ни гроша, — вздохнул Кристоф. — Правда, один господин обещал вечером десять или двадцать пистолей.

— Какой господин?

— Он живет у папаши Меризе, говорит, как герцог, и платит, как король.

— А тому господину не нужны четыре лошади?

— Мне поручено найти сильных и проворных.

Бультор не забыл, что Бель-Роз жил в гостинице папаши Меризе. Предложив распить бутылочку-другую, он засыпал Кристофа вопросами. А потом помчался к Гриппару, которому все рассказал.

— Таким образом, я их выследил, — сказал он. — Правда, у меня нет при себе пистолетов. Пойду к оружейнику.

Но по пути Бультор свернул на улицу По-де-Фер-Сен-Сюльпис. Тем временем Гриппар побежал в гостиницу «Царь Давид», где нашел Корнелия.

— Слава Богу, вы здесь! — перевел он дух.

— Я жду Кристофа с лошадьми, — ответил Корнелий.

— Возле монастыря — десяток человек, все вооружены. Они имеют приказ открыть огонь.

— Хорошо, — сказал внезапно вошедший к ним Бель-Роз, — наймем пяток храбрецов и устроим славную драку.

— А дамы? — парировал Гриппар. — Они что, будут под огнем?

— Хорошо, — ответил Бель-Роз, — двинемся в путь наперекор обстоятельствам. Поздно предупреждать Ладерута.

Ночью они отправились к монастырю, рассчитывая встретить на углу сержанта.

— По крайней мере, надо его предупредить, — решил Бель-Роз.

Сказав пароль, они подошли к стене. Бель-Роз собрался было перекинуть шелковую веревку с крюком за стену, как на него бросился человек, следивший за ними из ниши. Бель-Роз одной рукой оттолкнул его, другой вонзил ему в горло кинжал. Человек упал без единого крика. Но тут Гриппар издал вопль, когда увидел Ладерута. Бель-Роз и Корнелий быстро оттащили тело в сторону, а Ладерут взлетел на стену. Бель-Роз с Корнелием направились было назад к гостинице, но их остановил окрик «Кто идет?» Они не ответили. Последовал вторичный окрик и раздался выстрел. Они побежали. Люди Бультора погнались за ними, но друзья сумели, пользуясь темнотой, скрыться.

Корнелий привел друга в дом Понро на улице Руа-де-Сисиль.

— Куда ты привел меня? — смеясь, спросил Бель-Роз.

— Мы у нашего врага Понро. Здесь мы под лучшей защитой, чем у друга Меризе.

В эту ночь к Бультору пришел мсье Шарни, который посетил гостиницу Меризе.

— Птички улетели, — сообщил он Бультору, — но они вернутся.

На другой день Ладерут рубил ветки в парке, наблюдая искоса за дверью, откуда выходила в парк Клодина. Наконец около полудня Клодина, осмотревшись, приблизилась к Ладеруту.

— Вы слышали выстрел? — спросила Клодина, остановившись неподалеку от него и разглядывая вишневые деревья. — Никто из наших не ранен?

— Никто. Бультор был зол, как черт, я это успел заметить, стало быть, у него были одни неудачи. А что собираются предпринять с мадам д'Альберготти?

— Этой ночью её увезут, не знаю, куда, возможно, в Бастилию. Так сказала мать Еванжелика. Надо предупредить Бель-Роза и Корнелия.

— Предупрежу. Будьте вечером наготове.

Ладерут взял большой красный платок, забрался на высокую вишню и повесил его.

— Что это ты делаешь? — спросил его Жером.

— Воробьи склевали половину вишен. Хочу сохранить остальные.

— Хорошая идея.

— У меня их тысячи.

А Бель-Рз с Корнелием, пробыв некоторое время в доме Понро, покинули его совершенно преображенными. Бель-Роз отправился на чердак наблюдать за монастырем, Корнелий же пошел к «Царю Давиду» искать Гриппара. Как только Бель-Роз увидел красную тряпку на дереве, он быстро сбежал вниз и помчался на улицу Франк-Бурже-Сен-Мишель.

— Ладерут вывесил красную тряпку, — сообщил он Корнелию и Гриппару.

— Готовься к вечеру, — сказал Корнелий Гриппару.

— Прекрасно! У меня есть пистолет. Не Бог весть что, но тем интереснее победить таким оружием. — Гриппар любил философию, это точно.

Тем временем Кристоф готовился доставить лошадей к назначенному времени и месту. Ладерут, собираясь в поход, положил в карманы пару пистолетов, а под одеждой спрятал кинжал.

»— Надо спешить, — думал он, — пока не вернулся истинный Амбруаз Патю.»

Настал вечер. Ладерут вышел в огороды. Там он обнаружил сарай со старой мебелью и несколькими коровами, которых держали монахини. Сарай был метров тридцати в длину.

Ладерут присел за углом, достал из кармана трут и огниво, распалил трут и сунул его в кучу соломы рядом с сараем. Через пару минут взвилось пламя. Ладерут помог ему, размахивая снятой курткой. Пламя стало распространяться по стенам. Немного подождав и убедившись, что все идет как нужно, он вбежал в сарай, выгнал наружу коров и помчался к монастырю, крича во все горло:

— Пожар! Пожар!

Первым, кто откликнулся, был Жером. Услыхав только, что кричит его «племянник», он поднял ещё больший шум. В это время монахини служили вечерню. Услышав крики, матушка настоятельница подошла к окну и увидела отблески пламени. Женская интуиция сработала быстро.

— Горит монастырь! — закричала она.

Поднялась суматоха. Привратница открыла дверь. В общей суете Клодина действовала более целеустремленно. Помня предупреждение Ладерута, она кинулась в келью Сюзанны, схватила ту за руку и, предварительно закутав лицо, вывела вниз. Монахини же метались по монастырю, крича и плача, но ничего не предпринимая. Ладерут метался по двору с криками, будоражившими всю округу, а не только монахинь. Жители квартала, привлеченные криками Жерома и Ладерута и заревом пламени, побежали к монастырю. Они скорее взломали, нежели открыли ворота, и во двор ввалилась толпа, спешившая на помощь. Ладеруту только этого и надо было. Он бросился во вест опор к условленному месту, где забрал ждавших его Клодину и Сюзанну и вместе с ними побежал к воротам. На пути их перехватили Бель-Роз и Корнелий, появившиеся во дворе вместе с толпой. На бегу с Ладерута слетела шляпа. И тут находившийся во дворе Бультор узнал во мнимом садовнике своего врага.

— Ладерут! — вскричал тот и хотел было броситься следом, но живой вал преградил ему дорогу, что привело Бультора в бессильную ярость.

Тем не менее Ладерут все же подвергся нападению. Мсье Шарни тоже оказался в толпе, так как направлялся в монастырь для ежедневной проверки. Услышав крик Бультора, он заметил Ладерута и бросился к нему, на ходу вытащив кинжал. Но сержант был начеку. Перехватив руку Шарни с кинжалом, он другой вцепился ему в горло. Глаза Шарни выкатились, колени подогнулись и он рухнул на землю.

Больше никаких препятствий на пути к воротам не было. Их встретил Гриппар и повел скорым шагом к месту, где стояли четыре лошади Кристофа. Дальше они помчались галопом. Бель-Роз и Корнелий держали возлюбленных в руках. Сзади вдруг послышался гул. Все оглянулись: пламя взметнулось вверх, озаряя все небо.

— Рухнул сарай, — спокойно заметил Ладерут. — Я знал, что он наделает больше страху, чем вреда.

— Я в долгу перед тобой, — произнес Бель-Роз, нежно поддерживая Сюзанну, которая лежала в его объятиях, обхватив его шею.

— Ладно, ладно, — недовольно буркнул Ладерут. — Гриппар, стой, поехали сзади. Нам ещё надо последить за Бультором.


ГЛАВА 42. БРОДЯГА


Между тем Бультор, оставив своих людей, метавшимися между прочими во дворе монастыря, рвался сквозь толпу, чтобы догнать Ладерута. По пути он увидел Шарни, лежавшего без сознания на земле. Он наклонился к нему, и тут Шарни пришел в себя.

— Где они? — спросил он.

Бультор молча, безнадежным жестом указал на открытые ворота.

— По коням! — вскричал фаворит министра.

Они помчались с несколькими людьми Бультора на улицу Сен-Маюр, где была конюшня. Бультор побежал вперед, Шарни, как штатский, задержался. И тут он увидел гарцевавшего на коне Понро, прискакавшего полюбоваться на зрелище. Тот обратился к нему:

— Что это вы тут пасетесь?

— Да дело небольшое: похитить вашу невесту.

— Мадам д'Альберготти?

— Ее самую. Она с Бель-Розом убегают верхом. Вас надули, — ответил Шарни.

У Понро было достаточно самолюбия, чтобы щеки его порозовели. Он даже вздыбил своего коня. Но остался так же немногословен:

— Они удрали?!

— Бедная вдова подожгла монастырь, чтобы справить свою вторую свадьбу. — Насмешки дворянина Шарни над дворянином Понро, как видите, не отличались особой культурой.

Но настоящий дворянин, как известно, больше всего боится именно насмешки.

— Каким путем они поехали?

Стало ясно: не миновать погони.

Шарни указал дорогу. По знаку Понро один из его лакеев отдал свою лошадь Шарни. Естественно, им приходилось спрашивать про четырех всадников с двумя женщинами, на что уходило драгоценное время.

Тем временем добравшийся до конюшни Бультор со своими людьми тоже бросился в погоню, теряя время на расспросы. Эти задержки только распаляли злость Бультора, как вдруг он заметил отсутствие Гриппара.

— Где Гриппар? — воскликнул он.

— Его нет с нами, — был ответ. — Но час назад его видели в конюшне.

— Двойной предатель! — проревел Бультор. — Да я ему…его…Ну, попадись он мне!

Между тем беглецы держали путь на улицу Фур. Подъезжая к воротам Сен-Дени, они столкнулись с группой кавалеристов, предводительствуемых офицером.

— А-а, похищение красоток, как я вижу, — заметил он игриво.

Корнелий схватился было за шпагу, но Ладерут остановил его.

— Этот тип с розовым плюмажем отлично поужинал. — Ладерут видел, что офицер пьян.

— Не мешайте, это не ваше дело, — отвечал ирландец.

— Ну, черт возьми, — продолжал офицер, — я вижу, девицы в восторге. И я не против разделить с ними радость.

— Получай! — ответил Ладерут, и выхватив пистолет, нанес сильный удар рукояткой по физиономии любителя повеселиться. Тот рухнул на землю.

Пистолет проделал тем временем пируэт в воздухе и уже дулом уставился на кавалеристов, не успевших должным образом отреагировать на происходящее.

— Кто шевельнется, ляжет рядом! — Голос Ладерута не оставлял в этом сомнений.

Гриппар повторил этот маневр. Видя все это, четверо солдат поостереглись вступать в дело.

Проскакав Сен-Дени, наши друзья добрались до перекрестка. Ладерут остановился.

— Не нравится мне эта дорога, — заметил он. — Здесь сначала моего капитана остановил Бультор, а потом он чуть не лишился жизни. Свернем налево.

— А больше у тебя нет никаких предчувствий? — улыбаясь, спросил Корнелий.

— Это, по крайне мере, предосторожность. Нам лучше разделиться: мы с Гриппаром поедем направо.

— Но это твоя нелюбимая дорога, — сказал Бель-Роз.

— По ней-то и поскачут Бультор с Шарни. Мы их задержим, а вы получите выигрыш во времени.

— Прекрасная идея! — восхищенно воскликнул Гриппар.

— Прекрасная, нечего сказать, — возразил Бель-Роз. — Вы подвергаетесь опасности для нашей безопасности.

— Нет, — пробормотал сержант, — время умирать ещё не наступило.

— Вот что, — сказал Бель-Роз. — До этого мы риск делили вместе. Поэтому незачем нам сейчас разделяться. Есть только две возможности: или ты с нами, или мы с тобой.

Ладерут молча пожал руку капитану, и все отправились налево.

Идея беглецов была проста: найти какую-нибудь ферму за городом, переночевать, а наутро вернуться в Париж. Оттуда при первой же возможности отправиться к герцогу Люксембургскому под его защиту.

Дорога привела их через Понтуаз во Франконвиль, где они ненадолго остановились в трактире, а затем продолжили путь.

Тем временем их преследовал Бультор, за которым следом ехали Шарни и Понро с несколькими слугами. По пути они спрашивали о беглецах.

— Клянусь, негодяй не лжет! — воскликнул Понро, услышав сообщение офицера, которого Ладерут сбил удачным ударом с лошади.

— И охота вам за ними гнаться? — спросил офицер.

— Либо я их догоню, либо мой конь падет.

— Тогда я поеду с вами, и вы увидите, на что способен капитан Ролан де Брегибуль.

И он поскакал за преследователями вместе со своими солдатами.

— Теперь нас десять против четырех, — сказал Понро. — Это чересчур.

— Это моя месть, — заявил капитан, — вы наблюдайте, а я сам с ними справлюсь. Да, именно — я один!

На дорожной развилке они остановились. Куда ехать? Кругом было множество следов, поровну на обеих дорогах. Пока преследователи совещались, со стороны Сен-Дени послышался лошадиный топот. Подъехали всадники во главе с Бультором. Тот выглядел мрачным и грозным, как тигр.

— Гром и молния! — прорычал он. — На этот раз он поплатится жизнью или я поплачусь своей.

— По-моему, — сказал Понро, — раз нас уже двадцать, лучше всего разделиться по десять на дорогу.

— Э, нет, — вмешался Брегибуль. — Он мой, как же я могу его упустить?

— Правильно, — поддержал его Шарни.

Обсуждение продолжалось, но тут вдруг появилось новое действующее лицо. Это был незаметно подошедший человек с сердитым лицом и тяжелым посохом, одетый в изношенный плащ.

— Как я понял, вы ищете четырех всадников?

— Ты их видел? — спросил Бультор.

— Мчались четверо, двое держали на руках женщин.

— Куда же они направились?

— Прошу — человек протянул руку.

— Вот тебе золото, — метнул ему кошелек Понро, — но ты легко можешь получить и свинец.

— Зачем мне врать? — спросил бродяга. — Соврав, я совершу грех и упущу доход.

— Быстрее! — закричал Шарни.

— Берите влево. — И бродяга указал палкой в направлении Понтуаза.

Через полчаса лошади команды Бультора отстали, у них показалась кровавая пена: сказывалась долгая скачка.

Тем временем беглецы достигли Пьереля и остановились. Вдруг лошадь, несшая Бель-Роза и Сюзанну, раздула ноздри и громко заржала. Ладерут прыгнул в седло.

— Нас преследуют, — негромко произнес он.

— Я тоже так думаю, — ответил Гриппар.

Ладерут кинулся к Бель-Розу. Приближавшийся полным аллюром Понро тоже услыхал ржание, прозвучавшее впереди, и навострил уши.

— Впереди всадники, — он пришпорил коня.

Бель-Роз и Корнелий, вскочив на лошадей, продолжили бешеную скачку. Но их лошади были в пути уже восемь часов. Они начали спотыкаться, пока, наконец, лошадь Корнелия не упала на колени. Шпоры обоих всадников поправили положение. Издалека долетело новое ржание.

— Через десять минут, — сказал Ладерут, — они окажутся у нас на хвосте.

Двойная ноша лошадей Бель-Роза и Корнелия сказывалась на скорости всей группы. Теперь они обогнули Понтуаз и приближались к Эннерю. Ладерут снова услышал ржание, а когда обернулся, заметил на дороге темную точку, увеличивавшуюся каждую минуту.


ГЛАВА 43. АББАТИССА МОНАСТЫРЯ СЕН-КЛЕР


Ближе всего к беглецам оказался граф Понро. Ладерут его узнал, в очередной раз обернувшись назад. Оценив расстояние, он решил, что наступил момент для одной операции. И указал Бель-Розу на Понро.

— За ним скачут четверо.

Бель-Роз повернулся к Корнелию.

— Я вам доверю Сюзанну.

— Я вам доверю Клодину, — ответил тот.

В этот момент Понро уже нагнал их. Ладерут, заранее вытащивший пистолет, успел выстрелить, но пуля лишь сбила шляпу Понро. Проскакав мимо Ладерута, Понро нагнал лошадь Бель-Роза и выхватил шпагу. Но прежде чем клинки скрестились, Понро узнал знакомого из Дувра.

— Эй! Да ведь именно вам я обязан жизнью. — И он опустил шпагу.

Однако Бель-Роз продолжал с ним сближаться.

— Забудем, что было, и покончим с этим делом, — предложил он.

Тем не менее граф убрал шпагу на место и отсалютовал рукой.

— На моем месте вы бы поступили так же, — произнес он. — Я вспомнил: впереди меня ждет реванш и потому я должен поберечь свою жизнь.

Это поразило Бель-Роза и он бросил шпагу на землю. В ответ на это Понро схватил свою шпагу двумя руками, сломал клинок и бросил на землю.

— Что вы делаете? — удивился Бель-Роз.

— Вы меня победили и обезоружили, вот и все.

Сюзанна подала графу руку, и Понро её учтиво поцеловал. Приказав подскакавшим лакеям бросить мушкеты, граф подошел к Бель-Розу и Корнелию.

— Поезжайте налево, в монастырь, где вас наверняка примут. Здесь не задерживайтесь! Слышите?

Не далее, чем в четверти лье, был слышен конский галоп.

— Вы благороднейший человек, — сказал Корнелий.

— Чего же вы хотите, ведь порядочность означает оплату долгов!

Тут Ладерут принял свое решение.

— мсье, — обратился он к Понро в свою очередь, — я в вас стрелял.

— А, это ты, кто изуродовал мне шляпу.

— Я целился в голову, но если бы не промахнулся, то никогда бы не простил себе.

— И я тоже, — добавил Гриппар.

Понро улыбнулся и помахал им вслед рукой. Беглецы отправились прямо по полям. Едва они проскакали пятьсот шагов, как к Понро подъехали Шарни и Бультор с солдатами.

— Ну, вы их захватили? — спросил Шарни, остановившись на дороге.

— Кого?

— Да Бель-Роза с бандой!

— По-моему, они уехали.

— Они уехали, а вы остались на месте?!

— У меня свой расчет, дорогой мсье Шарни. Моя шпага сломана, шляпа изорвана и, по-моему, в моей одежде два куска железа.

— Проклятие! Вперед! — закричал Бультор.

— Вперед, вы следом! — крикнул Шарни лакеям.

Но вперед бросился Понро, загородив лакеям дорогу.

— Никто из вас не сделает ни шагу! — воскликнул он. И добавил, повернувшись к Шарни:

— Я дал слово своему сопернику. Идите одни, мы все выступим как свидетели.

Шарни бросил на графа пренебрежительный взгляд и отъехал.

— Полагаю, — сказал он, — эти два куска железа были лишь в вашем воображении.

— Прекрасно, — ответил Понро, — если бы они вошли под вашу кожу, вы бы, конечно, лишились всякого воображения.

Надо заметить, всю дорогу Понро мечтал о схватке, но, нашел силы отказаться от неё в последний момент. В эту минуту подъехал капитан Брегибуль. Понро было ясно, что это враг Бель-Роза и мадам д'Альберготти, и потому он вполне мог его удовлетворить. Он остановил капитана.

— Что вам угодно, мсье? — спросил капитан.

— Немного — проткнуть вас шпагой.

— Вы меня вызываете?

— Капитан, да у вас умишко-то ленивый!

Капитан спрыгнул на землю со шпагой в руке. Понро взял шпагу у одного из своих людей. Началась дуэль в окружении свидетелей с обеих сторон. У капитана была сильная рука, но рука Понро оказалась ловчее. Он успел нанести два укола в грудь сопернику, и только грубый широкий плащ помог капитану обойтись без ранений.

— Ей-Богу, сударь, хоть у вас ум и ленивый, но с предосторожностью вы знакомы, — заметил граф.

Это вызвало прилив ярости у капитана. Он бросился вперед, и шпага Понро проткнула его горло. Через три минуты капитан испустил дух.

— Итак, вы остались без начальника, — сказал граф солдатам, — если хотите, переходите на службу ко мне.

Пока шла дуэль, Бультор гнался за беглецами. По пути Ладерут и Гриппар поменялись лошадьми с вконец уставшими скакунами Бель-Роза и Корнелия.

Уже стали видны стены монастыря. Бультор, мчавшийся на сотню шагов впереди своих солдат, тоже заметил его и понял намерения беглецов. Кольнув шпагой коня, он прибавил ходу. Ладерут понял, что Бель-Роз не успеет: Бультор его нагонит.

— Момент настал, — сказал он себе и соскочил с лошади, держа в руках мушкет. Когда оставалось тридцать шагов, Ладерут выстрелил. Голова Бультора упала на шею коня, который пронесся мимо, доскакав до Бель-Роза, который, услышав выстрел, остановился. Остановился и конь, и окровавленный труп Бультора свалился к ногам Буль-Роза.

Следом скакал Шарни со стрелками. Гриппар, наблюдавший за действиями Ладерута, решил поискать славы и для себя. Он тоже схватил мушкет и, улучив момент, выстрелил в Шарни. Но ему повезло меньше. Пуля попала в лошадь Шарни, и всадник оказался на земле, но цел и невредим.

Понро со своими старыми и новыми людьми подъехал к Шарни; повторилась прежняя сцена.

— Вы упали и я испугался, мсье, — сказал Понро, — но вы даже не ранены.

— Ничуть, — проворчал Шарни.

— Вам повезло, — усмехнулся граф. — Не то, что Бультору.

— Вам, кажется, тоже? — ехидно заметил Шарни. — Ведь вы, по-моему, неважно скакали.

— Чего же вы хотите? Ведь я дал тем людям слово дворянина, а мы, дворяне, — люди иного сорта.

Шарни пересел на другого коня, скомандовал своим, и все поскакали вперед.

Хоть и с трудом, но беглецам удалось добраться до монастыря. Когда все они оказались за его воротами, Сюзанна пала на колени и возблагодарила Господа, а Клодина плакала и смеялась в объятиях то брата, то Корнелия. Пока они радовались, раздался стук в ворота. Это Шарни решил попытать счастья.

— Именем короля, откройте! — кричал он.

Аббатиса успела уже отвести беглецов в приемную и успокоила их заверениями, что монастырь предоставит им надежное убежище.

— Скажите господину, который стучит, — обратилась она к одной из сестер, — что настоятельница монастыря придет с ним побеседовать.

Сестра передала Шарни эти слова. Он поморщился: приходилось ждать. Неприятность положения усиливалась тем, что подъехавший к этому времени граф все видел и слышал и усмехался с видимым желанием задеть Шарни. Он даже поинтересовался, много ли удовольствия доставляет руководство конной полицией.

— Но я что-то не вижу капитана Брегибуля, — возразил Шарни, — где он, не знаете?

— Кажется, — небрежно бросил граф, — я с ним сражался.

Шарни посмотрел на графа и все понял.

Наконец ворота открылись, и вся группа всадников во главе с Шарни и Понро приготовились въехать во двор. В этот момент показалась торжественная процессия монахинь со свечами, пламя которых дрожало в их руках подобно тысячам звезд в ночном воздухе. Аббатиса шла одна с серебряным крестом в руках, а перед ней стройно вышагивали монахини с хоругвями. Когда аббатиса ступила на границу аббатства, пение прекратилось и монахини преклонили колена. Понро слез с коня и снял шляпу, в то время как Шарни оставался верхом, в шляпе, положа руку на шпагу. Стрелки неуверенно последовали примеру Понро. За монахинями находились беглецы. Шарни увидел их и тронул коня. Но на пути его оказалась аббатиса. Она подняла крест навстречу Шарни, а другой рукой указала на беглецов.

— Это Божий дом, — сказала она, — и Бог защищает тех, кого вы ищете. А теперь идите, если отважитесь.

Шарни попятился назад. Когда он отъехал шагов на двадцать, ворота медленно закрылись. Аббатиса откинула покрывало и повернулась к беглецам. На них смотрела Женевьева Ланве, герцогиня де Шатофор.


ГЛАВА 44. ГНЕЗДО В МОНАСТЫРЕ


— Ну, а теперь, когда все кончилось, не думаете ли вы, что самое время поужинать? — обратился Понро к Шарни.

— Нет, я еду в Париж.

— К моему славному кузену, разумеется.

— Я верну мсье Лувуа ту часть отряда, которую вы мне так «любезно» предоставили во время этой операции. Не сомневаюсь, вам не придется быть свидетелем его живейшего удовлетворения по этому поводу.

— Дорогой Шарни, я рассчитываю на вашу дружбу и надеюсь, что вы первый доставите мне эту новость.

Шарни собрал солдат, и они тронулись в обратный путь. Понро продолжал отпускать колкости в адрес Шарни, едучи рядом с ним. Захватив по пути трупы Бультора и Брегибуля, они направились в Понтуаз. Здесь Шарни и Понро расстались. Один на почтовых направился в Париж, второй нашел трактир, где познал все радости мира.

Прибыв в Париж, Шарни и отправился на прием к Лувуа, которому рассказал обо всем, притом весьма подробно, как просил министр.

— Король не любит вмешиваться в дела церкви, — сказал Лувуа, — эта область для него священна и неприкосновенна. Придется ждать. Но ждать — не значит забыть. Через месяц или через год Бель-Роз и мадам д'Альберготти должны будут покинуть аббатство. Это будет наш день. Их защитники мадам де Шатофор и герцог Люксембургский где-нибудь проявят неосторожность. Понимаете?

— Да.

— Что же касается Понро, я заставлю его убедиться, что рыцарство ныне не в моде.

— Я верю, что он был ранен, мсье, — произнес Шарни. — И он все же дал слово.

— Его слово стоит его головы, мсье Шарни, — закончил беседу министр.

Бель-Роз и Сюзанна были чрезвычайно удивлены, увидев мадам Шатофор в роли настоятельницы монастыря. Она со спокойной улыбкой подошла к ним. Но внешне она довольно сильно изменилась. На заметно поблекшем лице появилась неземная печаль. Она походила на святую Магдалину, своими волосами утершую ноги Спасителя.

— Не беспокойтесь, — обратилась она к беглецам, — этот дом — ваш, и вас отделает рука Господа от тех, кто вас ненавидит.

Она обнялась с Сюзанной и Клодиной и мягко улыбнулась Бель-Розу. Тот не нашел, что ответить.

Женевьева, поселившись в аббатстве, нашла здесь свое предназначение. Она забыла такие чувства, как обида, ненависть, желание мстить. И получала радость, оказывая помощь тем, кто в ней нуждается.

Мужчины разместились во флигеле, Сюзанну и Клодину Женевьева взяла к себе, сказав:

— Позвольте мне считать себя вашей матерью. Ведь с тех пор, как вы поселились здесь, вы стали моими дочерьми, не так ли?

На другой день в полдень она разговаривала с Бель-Розом в молельне, окно которой выходило в сад. Вдали река Луара живописно вилась по долине. На горизонте белели колокольни Овера и Эронвиля. Пейзаж очень нравился Бель-Розу. Однако Женевьеву волновал сам Бель-Роз. Видя его, она не могла сдержать волнения. В глазах её стояли слезы.

— Позвольте мне поговорить с вами, как с братом, Жак? Бог полностью овладел моим сердцем. Но не проходило дня, когда бы я не обращалась к Нему с мольбой хранить вас. Вы не поверите, ваше имя срывалось с моих губ только со священным трепетом.

Бель-Роз взял её за руку.

— Вы моя сестра, Женевьева, — ответил он, — и мне было бы горько жить без вас.

Женевьева ответила ему мягким рукопожатием.

— Ваши слова ласкают мне сердце, и мне хотелось бы поговорить вами по-душам, если разрешите.

— Говорите.

— Всю ночь я проговорила с Сюзанной. Девушка не мыслит жизни без вас. Вы, я знаю, испытываете к ней такие же чувства. И вы не можете покинуть это убежище без благословения вашей любви. Другими словами, у вас есть возможность под этой крышей стать супругами.

— Если Сюзанна этого желает, я согласен.

— Сюзанна согласна тоже. Через три дня вы поженитесь.

Бель-Роз ушел, охваченный радостным волнением. Мадам Шатофор, бледная, со скрещенными руками, осталась одна.

— Боже, благослови и сделай их счастливыми! — с мольбой произнесла она.

Аббатиса монастыря Сен-Клер д'Еннерю послала извещение епископу Мантскому, что она обещала брачное благословение молодым парам. При этом было решено, что супругами одновременно станут и Хогарт с Клодиной. И для всей четверки начались счастливые дни ожидания.

Что касается Ладерута и Гриппара, казалось, их мало тревожила святость места пребывания. Во всяком случае, экстравагантность Ладерута и подражавшего ему Гриппара всегда находила себе выход и в новых условиях.

Накануне же дна брачной церемонии в монастырь приехал мсье Понро. Бель-Роз с Корнелием заключили молодого графа в объятия.

— Вот, — сказал он, — когда я решаюсь на что-то плохое, происходит хорошее. Я собирался ненавидеть вас всей душой, а в результате люблю всем сердцем, друзья! Расскажите мне, как идут ваши дела.

Корнелий сообщил о готовящемся бракосочетании.

— Согласно существующему порядку, мы должны совершить обряд в приходской церкви.

— Как! Без охраны?

— Только сами. Но мы намерены убедить вас присутствовать с нами. Скажите, вы видели в окрестностях хотя бы одного солдата конной полиции?

— Ни одного, и это меня настораживает. Если не заметно никаких действий со стороны Шарни, можно быть уверенным, что он готовится к ним тайно. Наверняка вокруг аббатства толпа шпионов. Решайте.

— Благодарим вас за это сообщение, — ответил Бель-Роз. — Вы что же, предлагаете нам наняться к себе же в охрану?

— Это лучше, чем ничего.

— Прекрасно. — вмешался Ладерут. — У нас ещё есть и порох и пули.

И он тут же направился заряжать мушкеты и пистолеты.

Наутро в монастырь прибыл епископ Мантский. Алтарь был усыпан цветами. Перед ним стояли на коленях Клодина с Корнелием и Сюзанна с Бель-Розом. Всем ходом церемонии руководила прекрасная аббатиса.

По окончании церемонии Женевьева первой расписалась в качестве свидетельницы. Сюзанна взяла её за руку.

— Я вам обязана своим счастьем, — сказала она. — Как я могу вам отплатить за него?

— Любите меня, — ответила Женевьева, — и мы будем квиты.

Молодым супругам был предоставлен домик на территории монастыря. После церемонии к ним зашел Понро. На столике он обнаружил маленькую коробочку, сильно его заинтересовавшую.

— Как попала к вам эта коробочка? — спросил он Сюзанну. — Кто вам дал ее?

— Габриэла де Мэзль, бедная девушка, умершая в монастыре бенедиктинок.

— Она умерла?! — вскричал Понро.

— Да, и при последнем дыхании произнесла имя, написанное на коробочке.

— Шевалье д'Аррене! Она его любила до конца.

— Вы его знаете?

— Бог мой! Да это я и есть!

Граф рухнул в кресло и закрыл лицо руками.


ГЛАВА 45. ШЕВАЛЬЕ Д'АРРЕНЕ


Итак, вместо веселого и легкомысленного человека, каким всегда до этого был граф, перед присутствующими предстал иной Понро — печальный и даже слегка постаревший мужчина.

Сюзанна открыла коробочку, вынула оттуда письмо и подала его Понро.

— Вот все, что оставила Габриэла, — добавила она.

Понро взял письмо и прижал его к губам. Потом прочел, и слезы показались на его глазах. Затем он взял за руки Сюзанну и Бель-Роза.

— Друзья, я люблю смеяться, — произнес он упавшим голосом, — но я могу и плакать, как ребенок. Мне кажется, в вашем присутствии я могу это сделать.

— Нет добрых сердец, не способных страдать, — мягко отозвалась Сюзанна.

— Такая юная и красивая! — продолжал Понро. — И она умерла. Что я наделал! Ведь это я обрек её на страдания!

— На этот счет она была обратного мнения, — заметила Сюзанна.

— Нет, все это ужасно! Я помню скромную, но красивую, счастливую и розовощекую Габриэлу. А уже через три года она умерла.

И он прижал к губам локон Габриэлы, произнеся с тоской:

— Это все, что она мне оставила.

Он ещё долго говорил о ней. А прощаясь, в знак признательности просил у молодоженов чести стать их другом.

— Сегодня у нас счастливый день, — заметила Сюзанна, — мы четверо снова встретились и вместе обрели нового друга.

Покинув аббатство, Понро направился в Париж к Лувуа.

— А-а, дорогой кузен, вы все-таки вернулись? — спросил его министр.

— Похоже, да, — ответил граф, — и полагаю, вы оцените тот факт, что первый свой визит я нанес именно вам.

— Это великолепно! Я вам благодарен, дорогой граф.

— Ну, не у в каждой же семье есть такие кузены…

— Я всегда рассчитывал на вашу преданность.

— Вы мне льстите, монсеньер.

— Нет, это не так: в окрестностях Эннерю вы покрыли себя славой, верно?

— Вы, я вижу, принимали у себя мсье Шарни?

— Да.

— Ну до чего ж хорош наш друг Шарни! На все способен…

— От меня ничего не скроется и кому, если не мне, аплодировать вам за вашу храбрость. Жаль, однако, что ваша шпага лопнула в такой критический момент, когда сердце вашего врага было так недалеко от её острия. — И министр продолжал выговаривать кузену в том же духе. Понро не оставался в долгу, парируя уколы Лувуа.

— А ваша схватка с Брегибулем? Что это?

— Монсеньер, просто мне вспомнились наши родственники…

— Благодарите Бога, что ваша шпага не сломалась.

— Просто фортуна предоставила мне реванш.

— Это могу сделать только я, а не фортуна. Что вы скажете, если я дам вам серьезное поручение? При этом вы больше не будете достойны благосклонности его величества, а получите мою протекцию.

— А что скажете вы, если я его не выполню всерьез?

— Я вас арестую.

— Меня ждет Бастилия? Я отказываюсь от поручения.

— А если я прикажу?

— Меня возьмет под защиту принц Конде как своего офицера. А он принц крови.

— У вас сказочный покровитель!

— А, так вы любите сказки. Но иногда они вполне реальны. Смотрите!

Понро подошел к окну, открыл его и указал на ждавшую его во дворе карету. Рядом с ней стоял лакей в цветах принца Конде. На самой карете были вензеля принца крови.

— Эй, Эпине! — прокричал Понро.

Лакей подошел к окну.

— Передай Бургиньону, мы отправляемся.

И Понро обратился к Лувуа:

— Надеюсь, вы все видели? Прощайте, монсеньер.

Он направился было к двери, но министр остановил его со словами:

— Раз вы отправляетесь к Конде, мой храбрый кузен, даю вам совет: там и оставайтесь.

— Он исходит от вас, и я постараюсь его забыть.

И, низко поклонившись, Понро вышел. Министр проследил за его уходом, затем схватил вазу севрского фарфора и швырнул её об стену.

Потянулись дни счастливой жизни новых семейных пар в стенах монастыря бенедиктинских монахинь.

Но вот пришло время, и Бель-Роз почувствовал, как внутренний голос стал обвинять его в бездействии. Как-то, помучившись в очередной раз, он решился; к тому же был повод. В углу монастырского сада он нашел Ладерута с Гриппаром, забавлявшихся стрижкой газона.

— Эй, Ладерут, — произнес он, — завтра утром прибывает епископ Мантский. Вечером же мы должны будем отправиться отсюда.

— Да здравствует король! — Это было выражение высшей радости со стороны Ладерута.


ГЛАВА 46. ПО ГОРАМ И ДОЛАМ


И Бель-Роз поведал Ладеруту о своем плане. В свите епископа будет много людей. Нужно к ним присоединиться и вместе покинуть монастырь. Естественно, переодевшись соответствующим образом.

Наутро епископ прибыл в монастырь. Ладерут взялся обработать кучера кареты епископа, очень любившего, как оказалось, слушать разные истории про войну. «— Да ещё смакуя орлеанское вино!» — добавил Ладерут и повел кучера к себе позавтракать. Тем временем Гриппар занялся стражником, а Бель-Роз сел писать письмо Сюзанне.

Вечером, когда начались приготовления к отъезду епископа, к Бель-Розу подошел Ладерут.

— Путешествие состоится, — доложил он. — Можете убедиться сами.

И повел Бель-Роза в свою комнату, где представил ему мирно храпящего кучера. Бель-Роз быстро переоделся в его одежду, чему способствовало сходство их фигур.

Выезд его в качестве кучера состоялся вполне благополучно. Кортеж епископа прибыл в Мант. Первым человеком, которого Бель-Роз встретил во дворе епископского дворца, был, разумеется, Ладерут, одетый в форму стражника. После возгласа удивления и радости Бель-Роз — только для порядка — спросил:

— А что со стражником?

— Он дрыхнет вместе с кучером.

С трудом понимая происшедшее, Сюзанна, наконец, нашла записку, оставленную Бель-Розом.

«Ни о чем не беспокойся. Буду через три-четыре дня. Я всего в десяти лье отсюда.»

Ни Клодина, ни Корнелий не смогли ей ничего объяснить. Но оба успокаивали ее: они верили в Бель-Роза.

Ночью Бель-Роз с Ладерутом покинули епископский двор, переодевшись и добыв лошадей.

— Ну-с, теперь, когда путешествие началось, может быть, вы скажете, куда мы направляемся? — осведомился Ладерут.

— В Рошфор — деревушку недалеко от Рамбуйе.

— А зачем?

— Чтобы, поехав туда вдвоем, вернуться втроем, с ребенком. И этот ребенок — племянник мсье Нанкре. Кстати, он уже солдат легкой кавалерии.

— Стало быть, у нас в руках будущий маршал Франции!

В Рамбуйе они остановились в гостинице. Случилось так, что Ладерут вышел на несколько минут, а вернувшись, поспешил с докладом.

— Тут, знаете, попался мне один кадетик, потерявший все свои деньги. Я предложил ему двадцать пистолей, а он мне дал за них свою экипировку — шпагу и пистолеты. Я остаюсь в лакейских обносках.

Нацепив амуницию, Бель-Роз с Ладерутом отправились в Рошфор и через несколько часов вышли к первым домам деревни. Тут они заметили маленького мальчика, собиравшего у изгороди дикие ягоды. Бель-Роз предложил ему пистоль, если он укажет жилище старого Симона.

— Следуйте за мной, — сказал мальчик, — и смотрите не потеряйте мой пистоль.

Через четверть часа он подвел их к маленькому домику, окруженному садом. Весь вид жилища напомнил Бель-Розу его дом в Сент-Омере. Навстречу им вышел старый гвардеец.

— Вот, папа, два незнакомца ищут тебя, — сказал мальчик.

— Чем могу служить? — спросил гвардеец.

Бель-Роз объяснил, что речь идет о мальчике, которого ему временно доверили на воспитание.

— Кто вас послал? — осведомился гвардеец.

Бель-Роз представил бумаги Женевьевы.

— Я его отведу в монастырь Сен-Клер-д'Эннерю.

Услышав это, гвардеец вздрогнул. Но после некоторого колебания все же согласился:

— Хорошо, я передам вам Гастона.

«Имя как у д'Ассонвиля!» — подумал Бель-Роз.

— Гастон, — позвал гвардеец мальчика, — вот тот воин, который поведет тебя в первый поход.

— После первого похода за вами ещё останется первая битва, мсье, — ответил Гастон.


ГЛАВА 47. ВОЛЧОНОК


До возвращения в монастырь Бель-Розу нужно было заехать в Париж, чтобы оформить бумаги, закреплявших за Гастоном его имущество. Бумаги оставались у мсье Меризе, который уже верил, что его вечный постоялец Бель-Роз когда-нибудь станет первым министром.

Мальчик быстро подружился с Бель-Розом и Ладерутом. Он оказался очень смышленым, ловким и смелым. За какие-нибудь четверть часа он освоил обращение с пистолетом. Ладерут нашел для него даже маленькую лошадь.

Наконец наступил день отъезда в Париж.

— Вы с Гастоном отправитесь к мсье Понро, а я поеду в гостиницу Меризе.

Бель-Роз появился у Меризе глубокой ночью, закутавшись в плащ. По пути ему встретился спавший на улице человек с надвинутой на лицо шляпой. Решив, что это какой-то пьяный лакей, Бель-Роз прошел мимо. Но когда он постучал в дверь гостиницы, «лакей» встал и направился к нему. И теперь стало видно, что под плащом у него рапира и пара пистолетов. Однако Бель-Роз стоял к нему спиной и ни о чем не догадывался.

— Кто там? — спросил Меризе.

— Посмотри и скорее открой, — ответил Бель-Роз, открывая лицо.

»— Это он,» — воскликнул про себя шпион.

Он быстро побежал на улицу Вье-Колонбьер, вытащил из кармана свиток и тихонько свистнул. Но никто не отозвался.

— Мерзавец, — прошипел шпион, — наверняка нажрался в каком-нибудь кабаке.

Шпион вернулся к гостинице, лег у стены и остался неподвижным.

Тем временем Бель-Роз получил у Меризе необходимые бумаги и вышел из гостиницы. Твердым шагом он направился сначала по улице Канетте к перекрестку Бюси. Его вид убедил следовавшего за ним шпиона, что Бель-Роз не искал убежище, а шел к намеченной цели.

Некоторое время Бель-Роз ничего не замечал, но в конце моста Сен-Мишель обнаружил черную тень, двигавшуюся вдоль парапета.

»— За мной следят,» — заметил про себя Бель-Роз.

Ему пришлось ускорить шаг и сделать маневр, скрывшись за углом, после чего он направился к мосту Нотр-Дам, приготовившись к возможному нападению. Шпион бросился было вслед, но, завернув за угол на улицу Лалантерн, неожиданно столкнулся с приятелем.

— Эй, Гаргуйль, — прошептал он ему на ухо, — я напал на след. Беги к мсье Шарни и разбуди его. Скажи: наш приятель отправился к Понро.

Между тем Бель-Роз приготовился. Держа кинжал, он стоял за углом на улице Кокилье. И едва шпион свернул на нее, он нанес смертельный удар. Человек упал, даже не вскрикнув.

Через три минуты Бель-Роз уже был перед домом Понро, где его ждал хозяин, предупрежденный Ладерутом. Он быстро забрался на балкон и открыл окно в комнату, где сидел Понро. В этот момент с улицы раздался выстрел, и пуля ударила в стену рядом с Бель-Розом. Понро схватился было за шпагу, но, увидев друга в окне, бросился к нему с протянутыми руками.

— Бель-Роз! — воскликнул он.

Тот бросил окровавленный кинжал на ковер.

— Господин граф, — сказал он, — я пришел во имя Габриэлы просить у вас убежища.


ГЛАВА 48. ПОБЕДИТЬ ИЛИ УМЕРЕТЬ


Понро оценил слова Бель-Роза по достоинству: для храброго человека, каким Понро считал Бель-Роза, они действительно означали крайнюю опасность. Он протянул гостю руку.

В этот момент Ладерут выскочил на балкон и стал прислушиваться. До него долетело несколько слов, сказанных вполголоса людьми на улице. Стало ясно, что люди Шарни окружили дом. Убитый Бель-Розом шпион успел передать им адрес убежища.

— Там бандиты, — сообщил Ладерут, сверкая глазами. — Дайте мне пистолеты и я их перебью.

— Осада пока ещё не началась, — улыбнулся Понро. — Нам надо потолковать перед боем.

Ладерут снова подошел к окну и, спрятавшись за ставень, принялся наблюдать: это ему хоть как-то напоминало боевую обстановку.

— А что с Гастоном? — осведомился у него Бель-Роз.

— Он будет спать двадцать четыре часа, если мы ему не помешаем.

Тут Ладерута прервал цокот копыт, донесшийся с улицы. Острый глаз Ладерута разглядел в темноте всадника.

— Это Шарни, — пробормотал Ладерут.

Раздался громкий и нетерпеливый стук в дверь.

— Жан, — обратился граф к одному из слуг, — пойди приведи сюда того, кто стучит. Да чтоб он был один. Никого больше не впускай.

— Как, вы впускаете врага внутрь крепости? — спросил Ладерут.

— Да, и арестую гарнизон.

— Что?!

— Идите туда.

И граф открыл потайную дверь за портьерой, где они увидели маленькую комнатку.

— Идите и молчите, пока я вас не позову, — добавил он.

Бель-Роз с Ладерутом вошли в комнату. Тут послышался шум на лестнице, и лакей возвестил о приходе г-на Шарни.

— Немного поздновато для визита, — произнес Понро, здороваясь с Шарни, — но вы посещаете меня столь редко, что любопытство пересилило мой сон. Рад видеть вас.

— Полагаю, что вам известна причина, по которой я вас побеспокоил в столь поздний час? — спросил Шарни.

— Мсье Шарни, вы ведь блестящий политик и должны понимать, что я таковым не являюсь вовсе. Ну как я могу угадать эту тайну?

Понро прекрасно понимал игру графа, но вынужден был ему подыгрывать.

— У вас этой ночью укрылся один человек.

— Простите, уточним: меня посетил один из моих друзей.

— Этот человек нарушил королевский закон: выступил против министра, представляющего короля.

— Позвольте заметить, что и вас невозможно обвинить в почтении к королю.

— Кроме того, — продолжал Шарни, — он убил одного из солдат его величества.

— Позвольте, вы уверены насчет солдата? Но когда был издан королем указ, чтобы солдаты шпионили по ночам за людьми? Я что-то не помню.

— Совершено убийство.

— Дуэль, мсье.

— Он укрылся в вашем доме.

— Но вы же убедились, что я открываю дверь всякому, кто в неё стучит.

— Сейчас, господин граф, я здесь для того, чтобы арестовать государственного преступника. Извольте мне его выдать немедленно.

Сказав это, Шарни встал. Граф остался в кресле. Изобразив на лице крайнее изумление, он произнес:

— Но это какая-то роковая ошибка. Предоставьте мне ещё пару минут на объяснения.

— Говорите, мсье.

— Вы ведь мсье Шарни, не так ли?

Шарни плюхнулся обратно в кресло.

— Вы опять за свои шутки, мсье…

— Шутки, которые никому не угрожают. А вот есть шутки, когда, не будучи ни лейтенантом полиции, ни прокурором в Шатле, не имея в руках обвинения со стороны органов правосудия, тем не менее заявляют, что пришли арестовать человека. Прошу вас, предъявите мне ордер на арест.

Бледный от ярости, Шарни снова поднялся.

— Стало быть, вы отказываетесь выполнить требование министра?

— Я его не вижу.

— Берегитесь, граф, вы затеяли опасную игру. Через час монсеньер министр будет знать о её подробностях и тогда речь пойдет о вашей голове, мсье граф.

При этих словах дверь, за которой находился Бель-Роз, открылась, и сам он показался в проеме. Он все слышал и не мог допустить, чтобы Понро оказался в опасности.

— Благодарю вас, граф, — произнес он, пожимая руку Понро, — вы выполнили свой долг, я исполню свой. — И повернувшись к Шарни, добавил:

— Я к вашим услугам, но берегитесь: свой первый шаг за дверью я сделаю со шпагой в одной руке и пистолетом в другой.

Шарни победно усмехнулся, надел шляпу и двинулся к двери, но ходу бросив Бель-Розу:

— Следуйте за мной, мсье.

Но тут между ним и Бель-Розом оказался Понро.

— Вы мой гость, и если хоть один волос упадет с вашей головы, я буду обесчещен. Прошу вас остаться.

— Вы опять?! — закричал в бешенстве Шарни.

— Вы же отвечаете головой, — произнес Бель-Роз, обращаясь к Понро.

— Вам она нравится больше моей чести?

Бель-Роз промолчал. Молчали и остальные. Наконец заговорил Шарни:

— Я сейчас позову свою стражу!

— А я — своих вооруженных слуг, — парировал граф.

Шарни умолк.

— Я вижу, мы в патовой ситуации, — заговорил граф. — У меня идея, как её разрешить.

Все взгляды повернулись в его сторону.

— Между господами Шарни и Бель-Розом возникло недоразумение, — объявил он. — Каждый из них при шпаге. Я и Ладерут — секунданты, все остальное — также по законам чести.

Бель-Роз потянулся за шпагой, но Шарни выразил сомнение:

— А если я откажусь от дуэли?

— Это самый простой вариант: я вас буду считать неизвестным мне лицом (с трусами я знакомств не веду), в связи с чем, считая вас бандитом, обманом проникшим ко мне, приму надлежащие меры: вызову слуг, которые вас просто задушат. Впрочем, вот наш друг Ладерут готов мне в этом помочь.

— Безусловно, — подтвердил Ладерут.

Шарни ничего не оставалось, как взяться за шпагу. К удивлению Понро, он оказался искусным фехтовальщиком, особенно по части уходов. Наконец Бель-Роз, приспособившись к его манере, нанес такой удар, что шпага вылетела из рук Шарни. Он побледнел как труп, но Ладерут вернул ему шпагу. Затем последовал второй удар Бель-Роза и шпага Шарни снова упала на пол. После третьего разоруженный Шарни упал на колени.

— Бейте, наконец! — гневно воскликнул он.

— Шпионов не убивают, — произнес Бель-Роз.

Он поднял шпагу Шарни и переломил её о колено. Шарни обессиленно упал в кресло.

— По-моему, вы побеждены, — сказал ему Понро. — Разрешите мне действовать с вами, как с мертвым.

Он позвонил лакею и велел приказать кучеру готовить карету.

— Мы едем в Шантийи, — добавил он.

— Полагаю, вы едете один? — поинтересовался Шарни.

— А вы, мсье, кажется, мертвы? Впрочем, отвечу вам, что я не люблю ездить в одиночку. Поэтому со мной поедут мои друзья Бель-Роз и Ладерут.

— Это слишком, я этого не позволю. — И Шарни кинулся к окну.

Его остановил Понро.

— Послушайте, мсье, — твердым голосом заявил он, — здесь хозяин я, а вы у меня без разрешения и без приказа. Вы сражались, вас, по моему разумению, убили и потому извольте подчиняться моим условиям. Если вы поднимете шум, я прострелю вам башку.

И Понро вытащил пистолет, направив его на Шарни. Тот сел на место.

По знаку Бель-Роза Ладерут исчез на минуту и вернулся со спящим Гастоном на руках.

Понро приказал слугам выпустить Шарни только через час после их отъезда. Сам он с друзьями сел в карету с вензелями принца Конде и поехал в сопровождении стражи, выкликавшей по дороге «Дорогу карете монсеньера принца Конде!»

— И все же, — сказал Понро, когда они оставили за углом улицу Руа-де-Сисиль, — лучше бы вы убили Шарни.


ГЛАВА 49. ВЕСНА 1672 ГОДА


По пути Шантийи карета миновала Сен-Дени и свернула в направлении на Понтуаз. Солнце светило уже пару часов, когда они прибыли к монастырю.

Бель-Роз сообщил Сюзанне, что именно Понро помог ему вернуться.

— Вы по-прежнему щедры на самопожертвование, — заметила Сюзанна.

— Что делать, — ответил Понро, — как только мне взбредает в голову сделать доброе дело, я оказываюсь в убытке.

Бель-Роз отправился в приемную на встречу с аббатисой, захватив с собой Гастона, которого оставил в соседней комнате.

— Вы отсутствовали, Жак, — сказала ему аббатиса на встрече, — забыв, что ваша жизнь больше вам не принадлежит.

— Моя жизнь принадлежит тем, кого я оберегаю, стало быть, и вам тоже.

Что-то в его голосе показалось Женевьеве странным.

— Вы хотите мне сообщить что-то важное?

— Перед отъездом Сюзанна сказала мне, что она собирается стать матерью. Моей обязанностью является забота о другой матери.

— Боже! Вы привезли Гастона? Он здесь?

Бель-Роз отодвинул портьеру и вывел Гастона за руку. Женевьева с радостным криком метнулась к сыну и обняла его. Гастон узнал её и бросился к ней на шею. Но он называл её своим другом, а не матерью.

— Это наша общая мать, — сказал ему Бель-Роз. — Называй её мамой.

Женевьева взглядом поблагодарила его.

Прошло несколько месяцев. Безмятежная жизнь стала беспокоить Бель-Роза. Он не мог к ней привыкнуть. Его душа рвалась к боевой походной обстановке. Он с тоской наблюдал за тем, как однажды мимо монастыря проехал эскадрон гусар, сверкающих оружием и униформой и веселящих глаз боевыми знаменами. Ладерут бросил в этот момент войну с газонными цитаделями и тоже долго смотрел вслед эскадрону, приговаривая:

— Эх, повезло этим молодцам! Они идут драться. Какое счастье!

За это время Сюзанна родила чудесную девочку. Появление ребенка для Бель-Роза явилось радостным событием, чуть было не вытеснившим его тоску полностью. Но новый объект любви Бель-Роза, принесший ему также чувство новых обязанностей, все же не смог до конца примирить его сердце солдата. Неужели весь мир его теперь будет ограничен монастырским садом? Да и не только его. Не должен ли он, давший жизнь новому существу, дать ему и свободу? Но Сюзанна с маленькой Женевьевой цепко держали его сердце в своих руках.

Время шло, наступила весна 1672 г. Франция была в расцвете сил. К началу 1668 года она разгромила войска четверного союза Испании, Голландии, Англии и Швеции. Однако плоды победы оказались невелики: стержень завоеваний согласно мирному договору в Лашапели был ею потерян. Но Людовик XIV ничего не забывал. Он жаждал мести, тем более, что в его адрес враги не щадили насмешек и оскорблений. До весны 1672 г. шли приготовления. Франция захватила все дороги в провинции Франш-Конте и в Нидерландах. Это было уже многое, но не все.

Итак, все дышало войной. Понро, посетивший как-то Бель-Роза, рассказал о том, что говорят в Версале и Шантийи о замыслах короля, разогрев тем самым кровь Бель-Роза. Занятый подготовкой к войне, Лувуа, похоже, забыл о нем. Сам же Бель-Роз все больше укреплялся во мнении, что армия — его семья, а война — отечество. О Ладеруте и Гриппаре нечего было и говорить: ведь у них не было даже того, что имел Бель-Роз — Сюзанны и двух Женевьев. Даже слегка флегматичный по природе, Корнелий мечтал о том же, что и Бель-Роз.

Жены догадывались об их намерениях. Все решил последний приезд Понро в конце апреля.

— Экипажи принца Конде готовы, — сообщил он, — через три дня он отправляется во Фландрию.

Глаза Бель-Роза встретились с горящим взглядом Ладерута.

— Король отправляется 27-го, — продолжал Понро. — В Шарлеруа его ждут мушкетеры.

— В Шарлеруа! — воскликнул Ладерут. С этим названием его терпение подошло к концу.

— Надеюсь вас там увидеть. — Понро был невозмутим.

— Завтра вы меня найдете в Шантийи, — только и ответил Бель-Роз.

Когда Понро уехал, Бель-Роз повернулся к Ладеруту.

— Завтра, не знаю как, но мы едем, — сказал он.

— Да здравствует король!

Про Корнелия и Гриппара нечего было говорить. Пока они все вместе обсуждали отъезд, перед воротами аббатства остановилась карета: приехал господин Шарни. Это был уже не первый его приезд: под различными предлогами он наносил визиты аббатисе. Но на этот раз визит его не предвещал ничего хорошего. Шарни не забыл ничего. Он подкупил в аббатстве двух работников, которые следили за беглецами и обо всем ему доносили. Едучи сюда, Шарни имел возможность подозревать о многом.

Но, как известно, у Ладерута был нюх на шпионов. Он тоже кое-что уже подозревал. И во время обсуждения плана отъезда тщательно прислушивался и присматривался. Вскоре он заметил некое шевеление в кустах. Незаметно подкравшись, он кошкой бросился на шпиона. Свалив его и пригрозив зарезать, если тот закричит, он обыскал его карманы и нашел свисток. Потом тихонько свистнул. В кустах показалась вторая голова, в которую Ладерут нацелил пистолет.

Условия спасения жизни для второго сообщника остались прежними. Оба оказались связанными, с кляпами во рту. Вместе с Гриппаром Ладерут перенес их в сарай и запер на ключ, после чего оба направились в конюшню. Здесь они попутно раздели ещё какого-то лакея.

Действуя таким образом, они обеспечили Бель-Роза и Корнелия нужной одеждой. Итак, для Шарни была подготовлена карета и прислуга из двух человек (в результате предыдущих операций в неё вошли Ладерут и Гриппар).

Вскоре на конюшне появился Шарни.

— Зажгите фонари, — приказал он «слугам», — поехали.

Все было сделано, как он приказал. В наступившей ночной темноте было хорошо слышно, как карета выехала со двора. Вскоре за ней раздался топот выезжавших лошадей. Сюзанна, прислушивавшаяся весь вечер, обо всем догадалась. Когда захлопнулись ворота монастыря, она с мольбой упала на колени. А через пять минут поднялась со словами:

— Боже, храни их!


ГЛАВА 50. УВЕСЕЛИТЕЛЬНАЯ ПРОГУЛКА


Вскоре после отъезда к карете, мчавшейся во весь опор, подъехало с каждой стороны по всаднику, которые продолжили путь рядом с окошками. Первыми их узнали, конечно, Ладерут и Гриппар. И лишь через четверть часа Шарни удосужился взглянуть в окно.

— Эй, Грендорж! — воскликнул он.

— К вашим услугам, — ответил «Грендорж» и открыл лицо. То был Бель-Роз.

Со вторым окном было нечто подобное, хотя Шарни на этот раз увидел Корнелия.

— Осторожно, — предупредил его Бель-Роз. — Не решайтесь на непродуманные шаги. Вы здесь один. Впереди Ладерут и Гриппар.

И Бель-Роз взял на себя задачу не дать скучать мсье Шарни, занимая его в дороге рассуждениями, касающимися всего спектра их отношений. Разумеется, тон его рассуждений был в высшей степени спокойный, а потому не лишенный убедительности даже для такой недоверчивой личности, как Шарни.

— По-моему, — сказал под конец Бель-Роз, — вы меня понимаете. Но все же позвольте дать вам один совет: после того, как мы расстанемся, сделайте так, чтобы никогда с нами не встречаться. Иначе такая встреча окажется для вас роковой.

— Ясно, по крайней мере, что такой она будет для одного из нас, — мрачно заметил Шарни.

В его тоне слышалась угроза министерского фаворита, что несколько удивило Бель-Роза.

— Смена лошадей! — прокричал Ладерут.

Они подъезжали к станции. От Бель-Роза не укрылось, что Шарни стал пристально вглядываться в окошко.

— Мсье, — заметил Бель-Роз, — если вы что-то задумали, учтите: дуэли не будет, ибо я просто изобью вас, как собаку.

После смены лошадей карета продолжила путь в Париж. Через пятьсот шагов Бель-Роз отсалютовал рукой Шарни.

— Наш эскорт вам больше не потребуется. Я оставляю вам жизнь, только не попадайтесь больше.

Ладерут и Гриппар, наставив пистолеты на форейторов, заставили отдать им по лошади. Вся четверка направилась в Шантийи к Понро, радостно их встретившему.

— Надо вам было все же пристрелить Шарни. — Эта любимая идея Понро пока ещё владела его воображением. — Но вы прибыли кстати. Завтра поход. Король с принцами присоединится к нам в Компьене.

На другой день в полдень все отправились в поход. Более радостных лиц, чем у новоприбывшей четверки, ехавшей в компании с Понро, было не найти. А когда Ладерут увидел пушки, он заметил, что будь он королем Франции, он бы приказал время от времени палить из пушек, ибо лучшей музыки он никогда не слышал.

Все их путешествие до Фландрии составило сплошной праздник. Повсюду их встречали криками восторга и воздушными (иногда и не только) поцелуями. Но так было лишь до границы. Во Фландрии их встретили штыками.

Армия остановилась в Шарлеруа. Здесь Бель-Роз узнал, что герцог Люксембургский расположился в Маршьенне, и решил отправиться к нему. Двор резиденции герцога он нашел весь забитый солдатами, пушками, повозками и спешащими курьерами. Пока Бель-Роз и Ладерут слезали с коней и приводили себя в порядок, во двор въехала группа офицеров, один из которых привлек их внимание.

— Полковник! — воскликнул Ладерут.

Услышав крик, полковник Нанкре обернулся и увидел Бель-Роза с Ладерутом. Он быстро соскочил с лошади, подошел к ним и крепко обнял Бель-Роза.

— Наконец ты вернулся. — Нанкре светился от удовольствия.

— Но, можно сказать, я снова сбежал, только теперь в армию.

— Прекрасно, ведь армия — это приют беглецов.

Прихватив Бель-Роза, Нанкре отправился на прием к герцогу Люксембургскому. Увидев Бель-Роза, герцог обрадованно заключил его в объятия. Они разговорились.

— Пожар у бенедиктинок и освобождение мадам д'Альберготти остановили мои попытки к удачному завершению дела: все знают, как король относится к таким делам. Но ты здесь, а шпага все поправит.

И герцог углубился в чтение депеш, которые ему доставил Нанкре.

— Господа! — воскликнул он, сверкая глазами, — это война! Мы немедленно направляемся на границу.

Когда Бель-Роз с Ладерутом вышли от герцога, эта новость уже распространилась по войскам. Всюду были видны радостные лица, среди которых немало знакомых Бель-Роза и Ладерута. На ночь счастливый Ладерут устроился спать под пушкой.


ГЛАВА 51. РЕЙН


Вторжение в Голландию в 1672 г. было, как известно, названо «ударом грома среди ясного неба». Перейдя Самбру и Маас, стотысячное войско вторглось в Нидерланды. Французская армия овладела рядом городов и преследовала отступающего противника. 12 июня на берега Рейна прибыл Людовик XIV, а с ним — и принц Конде. Герцог Люксембургский присоединился к высшим офицерам. Если бы Рейн был форсирован, между королем и Амстердамом оставалась бы лишь река Изель.

Охваченный всеобщим порывом, Бель-Роз как-то ночью, не в состоянии заснуть, встал и пошел на берег Рейна. Величественное зрелище реки, на берегу которой раздавались лишь голоса часовых и светились сторожевые костры, поразил Бель-Роза. Он было задумался, но неожиданно услышал голос Ладерута:

— Что вы тут делаете, капитан?

— Мне не дает покоя одна фраза, — ответил Бель-Роз.

— Какая?

— «Ищи и найдешь».

— И что это значит?

— То, что я искал и нашел-таки.

Капитан не умер и даже не был ранен: остальное Ладерута не волновало.

Наутро принц Конде приказал подготовить наплавной мост: король собирался изучить вражеские позиции.

Для поддержки этой операции потребовалось выбрать позицию для поддерживающей её артиллерии. Герцог Люксембургский подъехал к принцу Конде и изложил ему свои соображения. Принц ими заинтересовался.

— Есть ли надежный человек? — спросил он.

— Надежен, как я.

— Прекрасно, пусть попытается.

Герцог подозвал Бель-Роза:

— Принц Конде дает тебе возможность сделать то, чего ты так всегда желал.

— Да, мсье, — добавил принц, — это дело может не дать никакого результата, кроме одного — лишения вас жизни. Поэтому оно годится только для храбрых.

— Дайте мне десяток людей, принц, если сможете, — ответил Бель-Роз.

— Вы получите два десятка.

Бель-Розу дали десять кирасиров и десять гвардейцев под командой трех офицеров. К ним присоединились Корнелий, Ладерут и Гриппар.

Во время приготовлений к ним подъехал всадник в блестящем мундире — не кто иной, как Понро. С ним было несколько офицеров.

— Куда вы собрались? — спросил он.

— Туда. — И Бель-Роз указал на противоположный берег.

— Через Рейн?

— Несомненно.

— На лошадях?

— А на чем же еще?

— Это невозможно! — воскликнул один из офицеров.

— Зато сразу.

— Если бы это было легко, зачем за это браться? — поддержал Бель-Роза граф.

— Вперед! — воскликнули остальные офицеры, обнажая шпаги.

И маленький отряд направился к воде. Ладерут первым вступил в неё и, пройдя несколько шагов, радостно воскликнул:

— А вот и брод!

— Не иначе, как ты, наконец, уверовал в Евангелие, — заметил Бель-Роз.

Все с радостными криками бросились в воду. По-видимому, радость этих сорока человек была такой, что вода забурлила.

— Если мы и умрем, то от веселья, — пробормотал Понро.

Отряд, потеряв по пути пару солдат, приблизилось к правому берегу Рейна, занятому войсками принца Оранского. Навстречу французам к берегу подошли три голландских эскадрона. Видя это, принц Конде подал знак, и в Рейн стали входить кирасиры. Свое дело войско Бель-Роза сделало: переправа через Рейн больше не выглядела проблемой.

— Этот храбрый солдат сделал свое дело, — заметил Конде. — Его следует представить королю, — обратился он к герцогу Люксембургскому.

Голландцы уже подошли к Рейну и вошли в воду навстречу французам. Сорок человек во главе с Бель-Розом смело вступили в бой. Засверкали клинки, раздались пистолетные выстрелы.

— Мы в воде и в огне, — восхищенно произнес Ладерут.

— Лучше погасить одно, чем напиться другого, — ответил Понро.

Крепость открыла огонь по французам. В бой пошли новые силы французов и голландцев. Река покрылась трупами, крики людей и выстрелы разносились над водой.

Бель-Роз носился вдоль берега, бросаясь от одной группы дерущихся к другой и лично увлекая солдат в схватку. Вскоре крепость Тольхюз, представлявшая собой по существу одну башню, прекратила огонь. Голландцы, не выдержав боя, начали отступать.

Но тут произошло неожиданное. Несколько голландских офицеров, бежавших в поля, воспользовались отсутствием преследования со стороны французов и собрали в боевой порядок свои разрозненные отряды. Им удалось незаметно приблизиться и ударить французам в тыл. Под обстрел попали несколько десятков офицеров, сопровождавших Конде. Заметив это, Бель-Роз кинулся к ним и прикрыл собой принца. Его лошадь была сражена пулей. Другая пуля попала в руку Конде, и он выронил шпагу. Бель-Роз подал свою и Конде, схватив её левой рукой, вскричал:

— Вперед, господа! Покажем этим канальям, что железо крепче свинца!

И сам бросился на врага. Не выдержав натиска французов, голландцы пустились наутек. Наступил момент, когда герцог Люксембургский, взглянув на горизонт, произнес:

— Утрехт наш.

Бой закончился. Начали собирать тела погибших, раненых понесли в лазарет. Бель-Роз, не видя Понро в свите принца, испугался, бросился искать и вскоре наткнулся на Ладерута, которые нес графа на руках.

— Я не собираюсь умирать, не пожав вам руку, — едва слышно произнес тот, увидев Бель-Роза.

Он обнял Бель-Роза и Корнелия, стиснул руку Ладеруту и попытался улыбнуться.

— Мне кажется, смерть — это пробуждение, — сказал он напоследок. — Она собирает воедино, что разделила жизнь.

Его глаза закрылись. Граф прошептал имя Габриэлы и умер. В этот момент тысячи криков сотрясли воздух, вверх взлетели шляпы, по полям разнеслась барабанная дробь: Людовик XIV переправился через Рейн.


ГЛАВА 52. ЛУЧ СОЛНЦА


К ночи уже вся французская армия переправилась через Рейн и разбила лагерь на правом берегу. Впереди расстилались огромные поля Голландии. Армия ликовала, и Людовику XIV уже снился Амстердам. Он ещё не понимал, что между ним и столицей Голландии находился Вильгельм Оранский. Весь в упоении победы, он осведомился у окружающих:

— Господа, как зовут того дворянина, который первый перешел Рейн?

— Сир, — ответил герцог Люксембургский, — это офицер вашей армии, но он не дворянин.

— Ну и что? — возразил король. — Раз я так его назвал, значит, он им должен быть. Его имя?

— Бель-Роз, Фертского артиллерийского полка, сир.

— Кажется, я что-то припоминаю. Уж не он ли замешан в инциденте с монастырем и в похищении монахини?

— Нет, сир. Лицо, которое вашему величеству о нем докладывало, грубо исказило факты. Бель-Роз освободил невесту, заключенную в монастырь против её воли.

Людовик XIV не был бы велик, если бы не заботился о своей репутации. Лишний раз проявить акт справедливости, ничем не рискуя — это так заманчиво!

— Прекрасно! Завтра вы мне его представите, — объявил он.

Наутро Бель-Роз был уже у короля. Сердце его билось гораздо сильнее, чем от грома пушек: ведь перед ним был грозный король, потрясавший всю Европу. Он преклонил колено и молча ждал решения.

— Встаньте, мсье (Бель-Роз поднялся) и примите мою благодарность за ваш подвиг, — произнес король. — Тем, кем вы являетесь сейчас, вы больше не будете. Вы поедете в Париж тем, кем я вас сделаю.

— Ваше величество, — произнес герцог Люксембургский, — в Париже его будет ненавидеть господин Лувуа.

— Не забывайте, что он мой протеже, — ответил король. — Вы отправитесь немедленно, — обратился он к Бель-Розу, — и доложите Лувуа о нашей победе. Идите и помните, что ваше место — среди нас.

Через час, простившись со всеми и оставив Пьера в лагере с Корнелием, Бель-Роз с депешами отправился в Париж. Ладерут, естественно, последовал за ним, а с Ладерутом, разумеется, Гриппар.

Прибыв в Париж, Бель-Роз явился к Лувуа, который как раз беседовал с Шарни.

— Капитан Бель-Роз! — удивился министр. — Вы ко мне? Вы весьма неосторожны, мсье.

— Не думаю, — ответил Бель-Роз.

— Вы что же, потеряли память? Тогда я могу вам кое-что напомнить.

— Правильнее будет, полагаю, если я доложу вам о деле, по которому я к вам явился. Разве вам не доложили, что я здесь от имени его величества короля?

Лувуа усмехнулся.

— Король в Голландии.

— Монсеньер, вот депеши, которые его величество доверил мне.

Бель-Роз вынул из кармана пакет и протянул его министру. Шарни встал и отошел к окну, молча в него уставясь. Лувуа распечатал пакет и углубился в чтение. Когда он закончил, то поднялся с сияющими глазами.

— Голландия открыта, взяты десять городов и форсирован Рейн! — радостно произнес он. — Вот и видно, что республика не имеет сил для существования. Кстати, Эммерик и Реез наши?

— Герцог Люксембургский захватил их. Армия движется на Утрехт.

— И Утрехт, и Амстердам, и вся Голландия будут наши.

— Включая Вильгельма Оранского.

— Его победят, мсье.

— Надеюсь, монсеньер.

— Итак, с делами королевства покончено. Перейдем к вашим, мсье.

— Вы ещё не все прочли, — ответил Бель-Роз и достал очередной документ для министра.

Лувуа сломал печать и прочел, затем тяжело плюхнулся в кресло. Шарни подошел к нему.

— Читайте, — вздохнул министр.

Шарни прочел. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.

— Прошу вас, месье, выйти в соседнюю комнату, — обратился Лувуа к Бель-Розу. — Я вас позову.

Бель-Роз вышел.

— Итак? — спросил министр.

— Итак, мы побеждены, монсеньер, — ответил Шарни.

— На титуле Мальзонвийеров — полковник и виконт! И все сразу, вплоть до дворянства! Что теперь делать?

— Мы ничего сделать не сможем. За нас поработает несчастный случай.

Министр остановился и пристально посмотрел на Шарни.

— Против случая бессильно все, — произнес он.

По лицу Шарни скользнула хитрая улыбка. Министр позвонил и пригласил Бель-Роза.

Когда тот вернулся, Лувуа обратился к нему со словами:

— Его величество щедро и по заслугам наградил вас. Вы полковник; эту радостную весть вы захотите, разумеется, отправить в Сент-Клер-д'Эннерю, но перед тем, как предоставить вам свободу, позвольте мне дать вам одно поручение.

— Говорите, монсеньер.

— Напишите и отправьте письмо вашей жене, а сами составьте мне донесение, которое я должен направить губернатором провинций.

Бель-Роз согласился. Он написал письмо Сюзанне, запечатал его и отдал слуге. Пока он писал, Шарни покинул кабинет.

Дождавшись выхода слуги, он забрал у него письмо под предлогом, что сам его отправит.

Поджидавшие во дворе Ладерут и Гриппар видели, как Шарни сел в карету. До них донеслось:» — Застава Сен-Дени.»

И упряжка двинулась на рысях.


ГЛАВА 53. УЛИЦА АРБР-СЕК


Ладерут с Гриппаром буквально заждались Бель-Роза во дворе Лувуа. Гриппар наконец не выдержал и заснул. Ладерут нервно ходил по двору, пока не обратился с вопросом к привратнику, где Бель-Роз. Тот ответил, что Бель-Роз пишет донесение губернаторам о переходе через Рейн. Успокоившись, Ладерут стал ломать голову, зачем Шарни понадобилось в Сен-Дени.

»— Дорога в Сен-Дени, — думал он, — ведь она же ведет и в Сен-Клер-д'Эннерю.»

— Мой господин ничего мне не передавал? — спросил он на всякий случай у привратника.

— Нет, но он написал другое письмо. Его забрал господин Шарни.

Ладерут вспомнил, каким торжеством светилось лицо Шарни, когда тот садился в карету. Он быстро принял решение и разбудил Гриппара.

— Когда мсье Бель-Роз спустится вниз, скажи, что я поехал в Сент-Клер-д'Эннерю.

И Ладерут поспешно поскакал следом за Шарни. А тот, действительно, поехал туда, как и думал Ладерут. Но не доезжая полулье до аббатства, вышел из кареты и пешком отправился к хижине, где продавалось вино и «живая вода». Вблизи неё он встретил какого-то крестьянина.

— Хочешь заработать пару экю? — спросил он.

— Лучше три, если можно.

— Хорошо.

Шарни вернулся к карете и взял оттуда корзиночку, тщательно обернутую тонким полотном, вынул из кармана письмо Бель-Роза и положил его в корзиночку, затем передал крестьянину и попросил отнести аббатисе монастыря бенедиктинок.

— Если она спросит, от кого, скажи, что от слуги, лошадь которого находится у ворот монастыря. Получишь четыре экю, если вернешься через четыре часа.

— Да меня уже нет здесь!

Все было исполнено: корзиночка была отдана привратнице монастыря. Шарни с сияющими глазами отсчитал крестьянину четыре экю.

Когда Шарни прибыл во Франковиль, он заметил облако пыли на дороге со стороны Парижа. Вглядевшись, он узнал Ладерута, промчавшегося, как вихрь, мимо его кареты.

»— На этот раз он опоздал,» — подумал Шарни.

Следует все же сказать, что Ладерут обладал одним секретом: скорость его передвижения, по мере того, как угасал его пыл, не уменьшалась, а возрастала. Он давно миновал дом, где отдыхал Шарни при смене лошадей, как вдруг у него лопнул стремянный ремешок. Он соскочил на землю и оглянулся. На глаза ему попался парень сельского вида.

— Может, у вас поручение в аббатство? — спросил парень, позвякивая четырьмя экю в кармане. — Я его выполню и вернусь, пока вы будете менять ремень.

— Ты что, так быстро ходишь? Не верю.

— Да я только что пулей слетал туда и обратно и заработал двадцать ливров.

Ладерут схватил парня за воротник.

— Зачем ты туда бегал?

Парень все рассказал, как было и кто дал ему поручение. Он добавил, что в корзинке были также цветы и фрукты, от которых исходил такой запах…

Выслушав его рассказ, Ладерут оттолкнул парня, вскочил на круп лошади и помчался к аббатству полями. Сердце рвалось у него из груди. Пулей примчался он к монастырю. Испуганная привратница едва удержалась на ногах, когда он влетел мимо неё в ворота. Корзинка была получена мадам Шатофор, которая вскрыла её и отправилась предупредить Сюзанну. С собой она прихватила дивно пахнущий апельсин из корзинки и очистила его. Она увидела письмо Бель-Роза и не сомневалась, что оно не ей. Сюзанна с Клодиной и двумя детьми прогуливалась в конце сада. Когда Сюзанна прочла письмо, слезы брызнули у неё из глаз.

— О Боже! Победа и свобода! Он виделся с королем, и тот сделал его полковником!

Все бурно радовались известию, однако Женевьева уже почувствовала какое-то жжение в груди. Корзинка стояла на столике рядом. Луч солнца упал на нее; содержимое, столь благоуханное, окрасилось золотом, поскольку оно было посыпано какой-то пыльцой. Сюзанна взяла из корзинки розу и понюхала её. Затем принялась за апельсин, очистила его и собралась было поднести дольку ко рту, как вдруг распахнулась дверь и ворвался Ладерут, который кинулся к Сюзанне и выхватил апельсин из её рук.

— Что такое?! — вскричала Сюзанна.

— Не трогать! — заорал Ладерут, указывая на корзинку. — Там отрава от Шарни!

Тут смертельно побледневшая Женевьева упала на колени.

— Какая боль! — прошептала она, хватаясь за грудь. — Воды, воды! Нет, лучше приведите Гастона.

Прибежавший доктор подтвердил подозрения Ладерута: Женевьеву отравили.

— Бог выбрал меня, — шептала она, — Он наказывает тех, кого любит.

Она улыбнулась Сюзанне и с невыразимой нежностью посмотрела на Гастона. Колокола аббатства жалобно зазвонили.

Пока совершались все эти события, Бель-Роз закончил писать послание для губернаторов. Лувуа, оставшись один, обдумывал сложившееся положение. Король, конечно, не позволит ему стать на пути своего фаворита. Лувуа уже сомневался, что его политика мелкой мести стоит той опасности, которой он теперь мог себя подвергнуть.

Вошел Бель-Роз и подал написанный им документ. Лувуа прочел и кивком головы одобрил его.

— Вы храбры в бою и скромны в письме, — заметил он. — Вы солдат, я министр, и оба служим королю. Прошлое — это только наше личное. Дайте руку и верьте, что вы больше не обнаружите меня между вами и фортуной.

Бель-Роз принял руку министра и вышел под необычным впечатлением, что министр смог управлять не только делами, но и своими чувствами.

Покончив с делами, Бель-Роз оставил Париж, чтобы отправиться в монастырь. Гриппар подготовил лошадей. Всю ночь они добирались до места. но подъезжая к монастырю, услышали непрерывный колокольный звон.

— Давно звонят? — спросил Бель-Роз шедшую по дороге девушку.

— Да уже часа три, — ответила та.

Голос смерти слышался в этом звоне. Бель-Роз заторопился. В монастыре его проводили в комнату, где лежала умирающая. Увидев Бель-Роза, она медленно приподнялась, взглядом попросила Сюзанну поднять её руку и соединить с рукой Бель-Роза. Увидев в его глазах слезы, Женевьева с нежной улыбкой произнесла:

— Не надо плакать. Это искупительный конец.

Затем она обвила шею Сюзанны:

— Я умираю. Оставайся за меня матерью Гастону.

И глядя с мольбой на Сюзанну, Бель-Роза и Гастона, стоявшего между ними, она закрыла глаза и упокоилась навеки. Сердце Бель-Роза сжалось в дикой тоске, какую он ещё никогда не испытывал.

После окончания похоронной церемонии Бель-Роз решил поговорить с Сюзанной о делах. Взяв её руки в свои, он обратился к ней со словами:

— Теперь тебе с двумя детьми надо отдохнуть. Завтра я вас с Клодиной перевезу в Париж, в дом на улице Роан.

— А ты, Жак?

— Мое место в армии. Со мной поедет и Гастон.

— Но он же совсем мал!

— Я сын солдата, — раздался голос стоявшего рядом мальчика.

— Сын солдата и дворянина, — добавил Бель-Роз. — Завтра мы отправляемся вместе, и его госпожой будет война.

Вечером Бель-Роз подозвал Ладерута и велел ему вместе с Гриппаром подготовить лошадей и оружие. Когда все было готово, все трое отправились в Париж. Там в лавке они приобрели для себя маски, затем отправились к дому Лувуа. Здесь, спрятавшись у входа в тени стены, они принялись ждать, неподвижные, как статуи. Через некоторое время из ворот выехала карета. Впереди рядом с кучером сидел лакей с зажженным фонарем. Из окошка высунулось бледное лицо и раздался голос:

— К Вуазену!

Это был Шарни.

Все трое последовали за каретой. Изрядно поколесив, экипаж выехал на улицу Арбр-Сек, пустынную и темную. Бель-Роз быстро опередил карету и встал поперек дороги. Ладерут схватил лошадей под уздцы, Гриппар пристроился рядом с лакеями. Все разом остановились.

— Гони лошадей! — прокричал Шарни.

— Гони, и ты умрешь, — произнес Ладерут, направляя пистолет на кучера.

Лакей, бывший рядом с Гриппаром, однако не растерялся и ударил его по голове охотничьим ножом. Огромная шляпа капрала смягчила удар, и он нанес ответный удар в живот лакея, который рухнул под копыта лошади. Та в испуге рванула карету. От неожиданности кучер выронил кнут. Остановить лошадей было делом нескольких секунд. Тут из окна высунулся Шарни и увидел людей в масках.

— Если вам нужно золото, — прокричал он, — вот мой кошелек, — и швырнул его. Бель-Роз бросил кошель на землю. Шарни заподозрил неладное.

— Кто вы? — спросил он.

— Ваша судьба, — ответил Бель-Роз.

— Стало быть, вы обыкновенный убийца?

Бель-Роз побледнел под маской.

— Каждый из нас при шпаге, мсье. Вылезайте.

Шарни вышел из кареты.

— Я вас не знаю, мсье, — произнес он.

— Узнаете, когда один из нас окажется на земле.

— А если я откажусь драться на дуэли?

— Даю вам три минуты на размышления. Если вы не начнете дуэли, этот человек — он указал на Ладерута — прострелит вам череп, как ядовитой змее.

Шарни решил тянуть время. Но на исходе третьей минуты, видя, что ничего не поможет, заявил:

— Я готов.

Он ещё был уверен в себе, и это было видно по его первым выпадам в схватке. Но на Бель-Роза нашло вдохновение. Всю свою ненависть к злу, воплотившемуся в этом человеке, он направил против своего врага. Лишь искусство Шарни позволяло ему оказывать сопротивление. Его левая рука опиралась на бедро, но постепенно подвигалась к карману панталон. Еще несколько мгновений…еще…Мгновенное движение и…выстрел. Но в последний момент Бель-Роз успел повернуться. Пуля скользнула по его груди и вонзилась в левую руку.

— Мерзавец! — закричал Бель-Роз и как молния бросился на Шарни.

Ничто уже не могло его остановить. На этот раз рука его была столь же тверда, как сталь шпаги. Первый же его выпад закончился тем, что шпага пронзила грудь Шарни. Второй пришелся тому в горло. Шарни упал. Бель-Роз сорвал с лица маску и склонился над ним.

— Ты отравил Женевьеву де Шатофор, — с яростью произнес он. — Проклятый убийца!

Лицо Шарни исказилось ужасом, с губ сорвался последний стон, и он испустил дух.

Все трое вскочили на лошадей и во весь опор понеслись в Сент-Клер-д'Эннерю. На рассвете они уже въезжали во двор монастыря, где не находила места от тревоги Сюзанна. Увидев Бель-Роза, она воскликнула:

— У тебя кровь!

— Ничего, — ответил её муж-солдат, — я убил змею.