Пепел сгорающих душ
Ален Лекс


Ловец #1


Далеко на севере империи Света, отгороженные от мира живых незримой преградой, простираются ледяные ущелья Бездны — места, куда бог Смерти увел созданных им когда-то существ. Не всех: часть демонов предала его, переметнувшись на сторону богини Жизни. Связанные смертельной клятвой, они вынуждены теперь служить ей. 

Ловец Хеан ненавидит сковывающую его клятву и стремится обрести свободу — любой ценой. Но, пытаясь достичь своей цели, он оказывается втянут в давнее противостояние богов… И вот уже близится миг, когда на благословенную Аэлерой землю хлынут полчища монстров, сметая все на своем пути…


Ален ЛЕКС

ПЕПЕЛ СГОРАЮЩИХ ДУШ


ПРОЛОГ


На болотах кричала шальра. Хищная птица кружилась над топью, время от времени приземляясь на торчащие из зловонной жижи кусты и оглашая своими стенаниями окрестности. Ее крик до странного напоминал плач женщины, но в этот глухой ночной час на болотах не было ни одного человека, который мог бы услышать шальру. Услышать и испугаться. Потому что крик ее предвещает смерть.

До раскинувшейся за болотами деревушки крик птицы долетал едва слышным эхом. Большинство крестьян мирно спало, не зная о дурном предвестии.

И только в одном из домов, расположенном на самом краю деревни, пробивался изза ставен свет.

— Да сколько же еще? — устало выдохнул мужчина, отирая со лба выступивший пот. В комнате было жарко натоплено, но лежащая на постели женщина все равно дрожала от озноба и куталась в одеяло.

— Скоро. Уже скоро, — повитуха коснулась его руки высушенными от старости пальцами, заставив вздрогнуть. — Лучше бы тебе снаружи подождать…

— Нет.

Ему неприятно было смотреть, как женщина извивается от приступов боли и до крови кусает и без того истерзанные губы, тщетно стараясь сдержать крик. Ее перекошенное и отекшее из-за беременности лицо ничем не напоминало лицо той прекрасной девушки, которую он увидел всего год назад. Очень хотелось шагнуть за порог, отыскать припрятанный за поленницей настой и забыть про изматывающие душу стоны. Но он слишком боялся оставить женщину наедине с повитухой, которую за глаза обвиняли в связи с Ловцами. Что, если она похитит душу младенца? Нет, лучше уж потерпеть… Он облизнул сухие губы.

Как мальчишка, повелся на красоту этой неизвестно откуда пришедшей сиротки, дал пищу и кров. Понадеялся, что она принесет уют в его одинокое жилище. Как же…

Крик младенца разорвал воспоминания, рывком возвращая его в реальный мир. Повитуха уже вытирала ребенка, кутая его в чистые тряпки.

Мужчина покосился на кровать. Женщина неподвижно замерла на окровавленных простынях — тихо, словно мертвая. Он коснулся безвольно откинутой руки.

— С ней все в порядке, — спокойно заверила его повитуха. — Рановато ей еще рожать было, вот и отключилась слегка. Отлежится пару деньков и придет в себя.

Мужчина поморщился. Еще пара дней… И опять все заботы только на его плечах. Знал бы — ни за что не взял эту сироту в свой дом.

— Чем хмуриться, лучше на сына взгляни!

Он послушно уставился на обернутый в тряпки живой комок, не решаясь взять ребенка на руки. Вот этот сморщенный уродец и есть его сын? Взгляд остановился на паре кровавых пятнышек, замаравших тряпки. Мужчину слегка замутило.

Спокойно лежавший на руках повитухи ребенок слегка шевельнулся и открыл глаза.

— Защитница Герлена! — непроизвольно выдохнул мужчина, делая шаг назад. Глаза у новорожденного были прозрачно-красные, как замерзшая во льду кровь. — Что ты сделала с моим сыном, старуха?! — Рука его потянулась к закрепленному на поясе ножу, но застыла на полпути.

— Сделала? — повитуха, подслеповато щурясь, посмотрела на ребенка. — Здоровый мальчик… Чем ты недоволен?

— Это не человек! — он резко вырвал младенца из ее рук, снова уставился ему в лицо. Нет, никакой ошибки. Это не отблеск пламени, не игра света. — Это один из демонов Киренха! Где мой сын? Когда ты их подменила?! — его пальцы задрожали, когда он сжал пятерню вокруг тоненького горла ребенка.

— Осторожней! — повитуха попыталась вырвать теплый сверток, но разве могла она сравниться по силе с мужчиной? — Ты же его задушишь!

Мужчина скрипнул зубами.

— Дура! Я и собираюсь его задушить! Не лезь не в свое дело!

Старуха испуганно охнула, прижимая руку к сердцу.

— Это же ребенок!

— Это не мой ребенок! — зло отрезал мужчина. — Это демон! И пока он еще слаб и беспомощен… Я уничтожу его, а потом разделаюсь с тобой! Не зря говорили, что ты нечиста на руку! Не думай, что тебе сойдет с рук сегодняшняя подмена! Тебя сожгут!

— Ты убьешь невинное существо? — очень тихо, одними губами прошептала старуха. — Невинное дитя?

— Демон не может быть невинным! Посмотри на его глаза! Слово в слово, как у демонов из легенд! — и он сдавил пальцы сильнее. Ребенок захрипел.

— Я уже стара. Я не вижу, что с его глазами. Что, если ты ошибся? Подожди до утра, посоветуйся с людьми…

Мужчина неприязненно усмехнулся.

— За дурака меня держишь? Надеешься поменяться местом на костре? Не выйдет!

— Пожалей дитя! Герлена проклянет тебя, и твоя собственная душа после смерти попадет во владения Киренха!

Он нахмурился. Повисла тишина, вязкая и неприятная. Только треск догорающих в очаге поленьев нарушал ее. Ребенок лежал тихо — почти так же тихо, как его потерявшая сознание мать.

— Хорошо… — принял, наконец, решение мужчина. — Я не буду его убивать. Ни его, ни тебя. Забирай этого выродка и убирайся из деревни.

— Я? — удивленно выдохнула старуха. — Но куда мне идти? И что с ним делать? Я уже не в том возрасте…

— А вот это мне безразлично, — прервал ее мужчина. — Если ты откажешься, я всем расскажу правду о подмене. Хочешь жить — выметайся немедленно!

Повитуха пожевала губами.

— Хитрый способ сохранить душу…

— Ты меня плохо расслышала?! Прочь!

Старуха осторожно взяла ребенка, еще раз попыталась заглянуть ему в лицо. Она не хотела его смерти, но убежденность мужчины заставила ее усомниться в верности собственных слов. А если действительно в чрево матери проник демон? Или — того хуже, сам Киренх?

Понукаемая злыми окриками, она ступила за порог. На душе было неспокойно.

Со стороны болот раздался протяжный крик шальры. Повитуха вздрогнула. Зря, зря она вмешалась в действия мужчины. Не ее это дело… Ей неожиданно остро вспомнилось, что она вовсе не так уж и стара. Что многие живут куда дольше… Что смерть от когтей демона…

По спине побежали мурашки озноба. Она снова сощурилась, безуспешно пытаясь разглядеть глаза младенца. Да, кажется, действительно в них мелькнуло что-то красное…

Нет, не вправе она решать человеческие судьбы. То дело богов. Вот пусть они и сделают свой выбор… А она… она пойдет своей дорогой.

Пусть шальра оплакивает чужую смерть.


* * *


Сырая почва хлюпала под копытами уставшего коня. Моросящий дождь серой пеленой обволакивал всадницу, забираясь под старый плащ и отзываясь ломотой в костях. На потертой сумке, перекинутой через плечо, едва можно было различить герб императорской почтовой службы.

Которую неделю в дороге… Всадница устала и клевала носом. Будь ее воля, она осталась бы на ночлег в недавней деревне, но единственное письмо, валявшееся на дне сумки, подгоняло не хуже кнута. Срочно! Доставить как можно быстрее и в строжайшем секрете. Свернутый в трубочку пергамент украшала личная печать императора.

И женщина понукала коня, заставляя его ускорять шаг.

Дождь все усиливался, незаметно превращаясь в ливень. Где-то вдалеке громыхнуло, еще и еще. Сквозь низкие тучи прорвалась молния, на несколько мгновений залив все вокруг мертвенно-белым светом.

Всадница моргнула и потерла глаза. Показалось? С недосыпу и не такое примерещиться может…

Полыхнула вторая молния, снова высветив странный сверток на земле. Женщина не выдержала. Дернула коня за поводья, тяжело спрыгнула на землю. Ноги увязали в болотной грязи, но сделать надо было всего несколько шагов.

Она склонилась над свертком, поспешно развернула тряпки. Ребенок издал протестующий звук и захныкал. Ему было холодно.

— Живой, хвала Герлене! — облегченно выдохнула всадница, прижимая младенца к груди. — Это какая же бессердечная тварь тебя в лесу оставила?

Она осторожно забралась на коня. Послушное обычно животное дрожало, словно испугавшись дополнительного груза.

Дождь лил уже сплошной стеной, деревья терялись в темноте. Всадница решительно потянула за уздечку. Теперь у нее не было выбора: чтобы спасти ребенка, она должна вернуться в деревню. Впрочем, оно и к лучшему… В такую погоду слишком легко сбиться с дороги. А упущенное время она наверстает завтра.

Где- то совсем близко тоскливо закричала шальра. Конь нервно всхрапнул, затанцевал на месте. Раскат грома раздался над самой головой. Почти сразу же снова ударила молния — и полыхнула огнем, растекаясь на голых ветках мертвого дерева.

Конь шарахнулся в сторону и помчал, не слушаясь поводьев. Напрасно женщина пыталась остановить его. Обезумевшее животное летело галопом, с ходу перескакивая низкий кустарник. Всаднице оставалось только держаться в седле что было сил, моля богов, чтобы не свалиться под копыта.

Женщине показалось, что прошли часы, прежде чем конь остановился, дрожа всем телом и роняя крупные хлопья пены. Она поспешно разомкнула сведенные судорогой пальцы и спрыгнула на землю. Вовремя. Измученное животное захрипело и завалилось на бок. Глаза его медленно начали стекленеть.

Дождь немного утих, снова переходя в надоедливую морось. Женщина огляделась, пытаясь определить, куда ее занесло.

За деревьями мелькнул огонек. Женщина потянулась к ножу, но почти сразу же расслабилась: то были не глаза демона, а обычный свет человеческого жилища. Впереди, на фоне хмурого неба, маячил темный силуэт одинокого дома.

— Надо же… — вполголоса пробормотала она себе под нос. — Вот странные люди. Жить в такой глуши…

Темнота и дождь мешали ей ориентироваться. Дом оказался несколько дальше, чем она решила сначала. Земля тут была чуть менее заболоченная, но все равно женщина совершенно вымоталась, пока добралась до своей цели.

Ей пришлось долго и настойчиво колотить в покосившуюся от старости дверь, прежде чем ей открыли. Хозяином оказался старик с проеденной временем плешью и изборожденным многочисленными морщинами лицом. Запавшие бусинки черных глаз уставились на незваную гостью с явным раздражением.

— Ну что еще? — прогнусавил он, освещая женщину подвешенным на клюке масляным фонарем. — Чего ты хочешь?

— Мой конь понес, и я заблудилась, — как можно более миролюбиво ответила всадница. — Скажи, нет ли тут поблизости еще людей? Я нашла в лесу ребенка…

— Ребенка? — на лице старика мелькнуло странное выражение.

— Да, — решив, что ей не верят, женщина откинула полу плаща, показывая живой сверток. Дитя мирно спало, посасывая палец. — Наверное, он голоден…

— И ты решила его спасти? — сухо уточнил он, делая шаг вперед.

Женщина не успела ни ответить, ни отстраниться. Что-то острое кольнуло в сердце, порождая болезненный спазм. Неожиданно подогнулись ставшие чужими ноги, и она медленно завалилась на землю, все еще прижимая к груди младенца.

— И напрасно решила, — продолжил свою мысль старик, наклоняясь над ней и вытирая окровавленный кинжал об ее плащ. — Он бы умер, и я получил бы его душу. Невинную душу! Я уже чувствовал ее сладкий привкус на языке… Если бы не ты…

Женщина моргнула. Фигура старика плыла у нее перед глазами, слова доносились откуда-то издалека.

— Согласно Хартии, я теперь не имею права его убить. А твоя душа — жалкие объедки по сравнению с пиром, который я предвкушал! — Он зло и коротко выругался. — Но я заставлю тебя заплатить за сегодняшнее разочарование. Ты не получишь покоя за порогом!

Его рука вытащила из-под рубахи длинную цепочку, украшенную на конце большим прозрачным кристаллом.

— Ловец!.. — в панике прошептала женщина немеющими губами.

Старик мерзко усмехнулся, обнажая гнилые зубы.

— Добро пожаловать в Бездну!

Шальра на болотах тоскливо закричала, оплакивая человеческую смерть.


ГЛАВА 1


В зеркале отражался совершенно невнушительный подросток лет пятнадцати, с обильно усыпанным веснушками носом. И ни расшитые серебром и украшенные драгоценными камнями шелковые одежды, ни тонкая диадема на лбу — знак монаршей власти, не могли придать его облику необходимого достоинства. Маэр в очередной раз глубоко вздохнул и попытался пригладить рукой непослушные волосы. Без толку. Впрочем, сам виноват. Надо было заняться ритуалом вызова сразу, а не тянуть до последнего — тогда и прическа бы не растрепалась, и одежда не выглядела бы мятой.

Разумеется, советники и не подумали принять участие в столь опасном мероприятии. Как же! Сразу выяснилось, что император — все-таки Маэр, и что он, как взрослый человек, в состоянии и сам справиться со всем необходимым.

Он кисло усмехнулся. Ходили слухи, что через свои зеркала Ловцы умеют вытягивать кусочки душ. Конечно же, только слухи — иначе кто бы разрешил им пользоваться таким способом связи? Но… все равно Маэру было страшно.

Он вытащил кинжал и быстро, словно боясь передумать, уколол палец. Из крошечного пореза вытекла алая капля, ненадолго замерла — и покатилась вниз, оставляя на коже тонкий след. Маэр коснулся испачканной в крови рукой зеркала, прочертил на холодной поверхности намертво засевший в памяти символ. Вокруг пальцев взметнулось легкое дуновение. Отражение в зеркале искривилось, подернулось рябью, на миг окунулось в непроглядную тьму — и вновь очистилось. Только теперь Маэр видел там уже не себя.

Темное, заставленное книгами помещение скудно освещала одинокая свеча. Закутанный в темный плащ силуэт качнулся, складывая руки в знак приветствия.

— Здоровья и долгих лет императору… — зашевелились губы, едва видимые в тени низко надвинутого на лицо капюшона.

Сидящая на столе черная как ночь шальра распушила перья и отскочила в сторону, издав низкий клекот. Ловец небрежно погладил любимца и замер, ожидая слов юного правителя.

Маэр незаметно прикусил губу. Раньше ему не приходилось лично разговаривать с Ловцами. Впервые за пять лет после гибели его отца возникла потребность в такой помощи… Если бы он только мог ограничиться обращением к жрецам Герлены! Но увы, их светлой силы оказалось недостаточно для восстановления Барьера, отделявшего мир живых от царства Киренха. Если не вмешаются Ловцы, Барьер лопнет, и в подвластную Маэру империю хлынет волна демонических существ, разрушая и уничтожая все на своем пути…

Сутки назад, после третьей неудачной попытки стабилизации, советники пришли к окончательному решению: призвать на помощь Ловцов.

Маэр уставился в зеркало, пытаясь разглядеть лицо собеседника. Тщетно.

— Мне нужна твоя помощь.

— Зачем? — в голосе Ловца не слышалось и толики интереса.

— Барьер истончился. Слишком опасно истончился, чтобы это можно было так оставить…

Заученная речь, над составлением которой изрядно потрудились советники, послушно ложилась на язык. Но Маэр не произнес и половины, когда понял: ничего не выйдет. Ловца не тронут красивые слова и продуманные формулировки. За помощь придется платить.

Словно в ответ на его мысли темная фигура выпростала из широких рукавов покрытые пигментными пятнами пальцы и пробарабанила по столешнице рваный ритм.

— Я понял, — воспользовавшись сделанной императором паузой, вставил Ловец. — Нет нужды в столь подробном описании. Но одного моего участия будет недостаточно, разве ты не знаешь?

— Я собирался привлечь всех Высших, — недоуменно нахмурился Маэр.

— Всех? Даже Хеана? — из-под капюшона вылетел сухой смешок. — А ты сумеешь заплатить по нашим счетам, император?

— Что ты хочешь?

Шальра взмахнула крыльями и издала неприятный клекот. Ловец отстраненно погладил ее по голове.

— А что ты можешь предложить?

Маэр вздохнул. И сказал. Сказал, отводя взгляд в сторону и старательно разглядывая резную раму зеркала.

Неважно, что тем, кому решением советников было уготовано стать пищей для Ловцов, в любом случае оставалось жить считанные дни. Неважно, что то были самые низы общества, и их исчезновение даже никем не будет замечено… Это все было неважно. Потому что душу, проданную в Бездну, ждали невообразимые муки, по сравнению с которыми любая пытка обернулась бы наслаждением. Такого наказания не заслуживал никто.

Ловец хмыкнул:

— Всего десять? Так мало?

Император скрипнул зубами. Он не умел торговаться, и сейчас особенно отчаянно жалел, что советники не пожелали принять личное участие в переговорах.

— Одиннадцать…

— Тридцать, — отрубил Ловец.

— Но…

— Если ты не согласен, я не собираюсь тратить время на дальнейший разговор. Итак? — Его пальцы опять пробежались по столу, напомнив Маэру лапы ядовитого паука.

— Я… согласен.

Ловец коротко и удовлетворенно рассмеялся. Вытащил откуда-то сбоку тонкий нож для резки бумаги. Коротким и четким движением полоснул по ладони.

Маэр послушно потянулся к своему кинжалу, чтобы обновить порез. Требование Хартии. Все договоры с Ловцами скреплялись кровью. Слов было недостаточно, чтобы удержать опасных хищников.

На невидимой для собеседников преграде растеклись кровавые росчерки, медленно загораясь холодным огнем. Сделка была заключена.

Свеча в зеркале чуть слышно зашипела и потухла. Отражение погрузилось во тьму — всего на несколько коротких ударов сердца, чтобы вновь вернуться уже привычным видом внутренних покоев императора.

Маэр снова взялся за кинжал. Еще один укол, еще одна руна, еще один разговор. Они были похожи друг на друга, как близнецы. Сумрачная комната, закутанный в темный плащ силуэт и прыгающая по столу черная шальра. Бесстрастные слова и четкие жесты, закрепляющие сделку.

Десять разговоров. И огромное количество душ, отданных ради спасения мира.

Оставался еще один разговор, одиннадцатый. Последний и самый пугающий. Потому что об этом Ловце ходили слишком чудовищные слухи.

Маэр поморщился от боли, выдавливая из изрезанной ладони еще несколько кровавых капель. На этот раз ждать пришлось долго. Очень долго. Император уже решил, что Ловец так и не ответит на его зов, когда отражение в зеркале заволокла туманная пелена — медленно и неторопливо. И так же неторопливо рассеялась, показав кладбище. Темные пятна покосившихся надгробий едва выделялись на фоне ночного неба. Лишенные листвы деревья горестно опустили голые ветви к самой земле, создавая причудливую паутину теней.

А в центре, на едва заметной тропке, давным-давно заросшей сорной травой, нестерпимо ярким пятном среди окружающей тьмы белела фигура Ловца.

Маэр моргнул. Нет, он знал, конечно же знал, как выглядит Одиннадцатый. Но все равно, слишком уж непривычным был его облик. Белая как мел кожа, снежно-белые волосы, свободной волной ниспадавшие почти до пояса, белые, без единого темного пятнышка одежды — словно насмешка над Хартией. И прозрачно-красные, как свежая кровь, глаза на бесстрастном лице. Если бы не глаза, Ловца можно было бы с легкостью спутать с призраками, обитающими по ту сторону Барьера.

— Здоровья императору! — Ловец слегка наклонил голову, без капли почтения, не скрывая усмешку в уголках бескровных губ.

Маэр неуютно поежился, первым отводя взгляд. Из глаз Ловца сочился мертвенный холод.

— Мне нужна помощь… — уже почти заученно выдавил подросток.

— Какая честь… — усмешка стала откровенно наглой. — Что именно?

Маэр повторил свой рассказ, стараясь говорить спокойно и с достоинством. Не получилось. Под холодным немигающим взглядом собеседника он то и дело начинал частить и запинаться, словно школяр, не выучивший до конца урок.

— Я… мы… готовы заплатить! — наконец выдавил он и замер, ожидая решения.

— Как любезно… — протянул Ловец. — И как удобно. Заплатить чужой шкурой за собственную безопасность…

Подросток почувствовал, как у него начинают гореть уши.

— Это отказ?

— Нет. Но для меня будет мало ворья, которым вы надеетесь откупиться. Их души дадут лишь ничтожные крохи силы. Они едва оправдают потраченное на извлечение время.

Юный император облизнул пересохшие губы. Это было ожидаемо. И нужный ответ был благоразумно заготовлен заранее. Вот только почему-то сейчас Маэр уже не был уверен, что этот ответ устроит Одиннадцатого.

— Мы… Совет… приняли решение… мы согласны отдать тебе несколько невинных душ. Пять.

На самом деле Маэр мог отдать десять. Но он опасался, что опять придется торговаться.

— Как щедро, — протянул белый призрак. — Но мне не нужно так много. Вполне достанет и одной.

Подросток за миг замер, не веря своей удаче. Всего одна?!

— К-конечно, я… я согласен, — и он поспешно вытянул окровавленные пальцы, вырисовывая свою половину нужной руны.

Ловец широко усмехнулся, продемонстрировав идеально ровные зубы, и молниеносно царапнул себя по руке.

— Мне достанет и одной невинной души, — повторил он. — Но я ее выберу сам, — и, прежде чем до Маэра дошел смысл слов собеседника, тот взмахнул пальцами, прочертив в воздухе недостающую часть символа. Капельки крови полыхнули огнем и сгорели дотла, осыпавшись черной трухой. — Договор заключен, император.


ГЛАВА 2


Луна медленно ползла по небу, играя в прятки с обрывками туч. Из распахнутых настежь ставен в келью врывался теплый летний ветер, без труда проникая под легкую мантию сидящей на подоконнике девушки.

Ночь. Время Киренха. Когда-то Сеоль боялась темноты, и жрицы неоднократно ругали ее за перерасход свечей. Если верить сказкам, именно ночью демоны выходят на свою кровавую охоту — а утром прячутся обратно, теряя свои силы под ярким светом солнца. Глупые сказки. Вот уже много сотен лет, как незримая граница Барьера навсегда разделила мир живых и мир мертвых. И пока Барьер цел, демонам нет пути в империю.

А ночь… Ночь удобна. Она прячет лица и позволяет утаить от постороннего взгляда истинные чувства, укутав их надежным покрывалом сумрака. Лишь голос способен выдать волнение, но с ответом всегда можно подождать.

Вежливый стук ядовитой змеей вполз в уютную тишину.

— Да, входите, — безучастно разрешила девушка.

Едва слышно скрипнула дверь. Келья осветилась слабыми рыжеватыми отблесками.

— Рад видеть тебя, Сеоль. Почему ты не спишь? — В голосе Такнара скользнула едва слышная нотка укора.

— Это не запрещено.

— Да, но…

Легкий шорох шагов раздался совсем близко, и она вынужденно обернулась. Жрец замер неподвижной статуей, лишь пламя одинокой свечи танцевало в его глазах. Внешне он походил на Сеоль: светловолосый, светлокожий, с правильными чертами лица. Его зеленая мантия, несмотря на поздний час, точно так же была идеально отглажена и спускалась к полу правильными складками. У плеча дорогую ткань украшала изящно вышитая серебряная ветвь остролиста — знак принадлежности к высшему жреческому сану. У Сеоль тоже имелась такая вышивка, только на ее собственной одежде остролист дополняло стилизованное изображение широко раскрытого глаза. Символ видящих. Ее дар и ее проклятье.

— Ты чем-то недоволен, жрец? — устало уточнила девушка. Она догадывалась, что этой ночью ее не оставят в покое, но говорить не хотелось.

— Нет. Зашел, чтобы поблагодарить тебя за предупреждение. Если бы не твой сон, мы узнали бы о прорыве в Барьере слишком поздно.

— Вам удалось закрыть брешь?

Такнар поморщился, теряя сходство с изваянием.

— Нет. Она слишком обширна, чтобы ликвидировать ее только силами служителей Герлены. Мы собираемся привлечь ловцов. Император уже провел предварительные переговоры.

— Ловцов… — Сеоль вздохнула.

Темное пятно на светлом фоне Храма. Странные создания, неизвестно как и откуда берущие свои силы. Существовало множество легенд об их происхождении. Она не верила ни одной.

Доподлинно не было известно, как размножается эта раса, но время от времени из разных концов империи поступали вести о необъяснимой волне массовых убийств, совершаемых с особой жестокостью. Как правило, прибывшие на место жрецы находили там очередного Ловца — еще молодого мальчишку с черной птицей на плече. Служителям Герлены почти никогда не требовалось применять силу: ловцы словно заранее знали о существовании Хартии, знали, что их не уничтожат. Пойманных доставляли в столицу, где Светлая богиня накладывала ограничивающие руны, не позволявшие бесконтрольно похищать чужие души, а затем отпускали.

Сеоль казалось, что аркан можно обмануть, но никаких внятных доказательств у нее до сих пор не было. Лишь холодная усмешка на бескровных губах очередного освобожденного ловца, долго не дававшая ей спокойно спать.

Десятка сильнейших оставалась под особым наблюдением: их уровень способностей равнялся дару высших жрецов Храма и использовался для пользы и процветания жителей империи.

Их ненавидели и боялись. Но терпели, несмотря на страшную цену, уплачиваемую за темное колдовство.

— Я бы сказал, что переговоры с ловцами прошли лучше, чем мы рассчитывали. Не идеально: Маэр слишком молод, чтобы настоять на своей позиции, но тем не менее результат удовлетворителен.

— Вы могли бы сами провести переговоры.

— Ты же понимаешь, что это исключено. Кроме того, на этот раз затребованная цена довольно невелика. Основную часть ловцов удовлетворил предложенный Маэром вариант: души преступников. Это недостойное отребье все равно рано или поздно попало бы на виселицу. А так их смерть принесет куда больше пользы.

— И куда больше боли, — тихо добавила девушка, отгоняя всплывшее из глубин памяти жуткое видение. — Даже после смерти.

— Опять ты переворачиваешь все с ног на голову…

— Нет. Но ты не договорил. Кого еще, кроме преступников, вы продали?

— Тебе незачем вникать в такие подробности, Сеоль.

— Я ведь все равно узнаю, жрец. Если мои догадки верны, то завтрашний Совет связан как раз с этой сделкой? А я обязана на нем присутствовать.

Такнар смахнул невидимую пылинку с и без того безупречно выглядевшей мантии.

— С Хеаном возникли некоторые проблемы. Он потребовал одну истинно невинную душу.

Девушка уставилась на кончики своих пальцев. Этого Ловца она слишком хорошо помнила.

Впервые их пути пересеклись шесть лет тому назад. Ей было четырнадцать. Ему, вероятно, тоже.

Светлый как лунь мальчишка в рваной одежде с чужого плеча, покрытый слоем дорожной пыли, казался призраком в идеально чистом коридоре Храма. На плече настороженно топорщила крылья странная белая шальра.

Мальчишке, вероятно, только-только наложили руны: он болезненно прижимал худую руку к остриженной голове, не замечая, как просачивается сквозь пальцы свежая кровь. Из-за этой крови Сеоль не сразу заметила, что глаза у заклейменного тоже красные: словно капли крови затекли в запавшие глазницы и застыли там мерзлыми льдинками.

— Ловцам не положено здесь находится! — пришла она в себя после минутного замешательства. — Это внутренняя территория, и лишь Высшим дозволено входить сюда.

— Высшим? Ну так я и собираюсь стать одним из них, — он надменно вздернул подбородок.

Сеоль нерешительно прокашлялась.

— Я сомневаюсь, что это осуществимо. Никто из Десяти пока еще не достиг преклонного возраста и не страдает от болезни.

Мальчишка окинул ее цепким и чересчур внимательным взглядом, надолго задержавшись на серебряной вышивке, отражавшей сан.

— Видящая, значит. У тебя плохой дар, видящая, если ты не в состоянии угадать даже такую мелочь. Я стану одним из Высших, — он хмуро сощурился, сверля ее своими жуткими глазами. — Меня зовут Хеан. Уверяю тебя, ты запомнишь этот день и это имя. А когда-нибудь я доберусь и до твоей души.

Он почти полностью сдержал слово. За шесть лет Хеан достиг невообразимых высот в мастерстве владения темной силой. Он брался за казавшиеся невыполнимыми вещи — и всегда побеждал. Иногда Сеоль даже казалось, что чем рискованней задача, тем выше шанс, что именно этот ловец не откажется ее решить.

Ради него было изменено сложившееся веками число Высших: он стал Одиннадцатым. Ему разрешили носить светлую одежду и отрастить волосы.

Год назад он в одиночку остановил выкосивший пятую часть империи страшный мор.

Сеоль знала, что количество замученных им до смерти жертв превышало убийства всех остальных Высших, вместе взятых.

Но последняя часть его обещания так навсегда и останется пустой похвальбой. Ее души Хеану уже никогда не получить.

— Кого вы ему отдали? — голос предательски дрогнул.

— Не знаю. Думаю, Одиннадцатый сделает свой выбор завтра, на Совете.

— Неужели без его участия нельзя было обойтись? Брешь не настолько велика! Я видела ее и уверена в этом. Пусть император разорвет соглашение!

— Раз уж мы вынуждены привлечь ловцов, глупо игнорировать самого сильного из них. Кроме того, Герлена не возразила против его участия. О чем тут спорить? Мы с самого начала предполагали, что придется пойти на определенные жертвы. По счастью, мы располагаем необходимым резервом.

— «Резерв»… Называть так живых людей…

Он нахмурился, тонкая морщинка прорезала высокий лоб.

— Они согласились вступить в ряды послушников добровольно. Устав предусматривает возможность принесения в жертву.

— Они были детьми…

Жрец отставил подсвечник на стол. Металл глухо стукнул о деревянную поверхность.

— Да, детьми! Но силу необходимо начинать контролировать в юном возрасте! Иначе способности так и останутся не раскрытыми полностью! Мне самому было семь, когда меня приняли! — Такнар сцепил пальцы, пряча легкую дрожь.

— Я знаю, жрец. Не кричи. Я все это знаю.

Одаренных детей рождалось не так уж и много. Тем, внешность которых подходила требованиям Храма, предлагали стать служителями Герлены. Сеоль не знала ни одного случая, чтобы избранный ответил на предложение отказом: стать жрецом Светлой богини считалось высочайшей честью, даже самые щедрые дары императора меркли по сравнению с ней. А требования устава… Когда она была ребенком, они казались такими очевидными. Такими правильными. Такими красивыми… Эта красота обернулась совершенством ледяного цветка с острыми шипами, но тогда Сеоль еще не могла про это знать.

Тем, чей облик не соответствовал канонам, приходилось хуже. Неконтролируемую силу, пользоваться которой обладатель не умел, не всегда получалось скрыть. Но если сила не служит свету, значит, служит тьме. Отдельным везунчикам удавалось спрятаться в лесах, где они и доживали свой век. Остальных… В большинстве случаев их забивали камнями, обвиняя в пособничестве Киренху. Бывало и хуже.

Сеоль хрустнула костяшками пальцев, не обращая внимания на открывшиеся из-за резкого движения порезы на запястьях.

Бывало и лучше. Ничтожно малую часть таких детей все-таки принимали в Храм. Разумеется, никто из них никогда не получал зеленой ветви, даже если способности и позволяли. Источники силы, ожидающие своего часа… Одного из них завтра принесут в жертву, спасая жизни миллионов обитателей империи. Сеоль знала: тот, кого изберут, не откажется, даже если его предупредят. Не убежит, не предаст Светлую Богиню.

«Они согласились добровольно».

Скорее всего, на Совете подстроят так, чтобы ловцы сначала увидели именно этих послушников. Тех, чья ценность в Храме ниже, кем допустимо поступиться.

Два года назад Сеоль не усомнилась бы в верности этой системы. Год назад она ее возненавидела.

— Твои руки. Ты снова их расцарапала? — Слова Такнара выдернули ее из воспоминаний.

— Какая разница, жрец? Утром я надену перчатки и этого никто не увидит. — Она покосилась на стол, где свеча бросала пляшущие блики на заполненную густой жидкостью глубокую миску: упомянутая девушкой деталь туалета требовала специфического ухода. Наверное, у Сеоль что-то отразилось на лице, потому что жрец стремительно шагнул вперед, оказываясь почти вплотную к ней.

— Слезь с подоконника, прошу. Это крыло давно не ремонтировали, а ветер довольно сильный…

— Я даже не знаю ее имени, жрец. Не знаю, как она выглядела. Иногда она мне снится: светлый силуэт с пятном на месте лица. — Сеоль медленно спустилась на пол и шагнула в сторону, стараясь не коснуться Такнара. — Не бойся, я не прыгну. Моя смерть обесценит ее жертву, а это было бы слишком жестоко.

— Тебе лучше поспать. Если хочешь, я приготовлю успокоительное.

— Ты действительно думаешь, что я соглашусь? Сегодня?

— Сеоль… тебе необходимо отвлечься.

— Не хочу. Я помню свое обещание. Помню, что дала слово жить, если смерть Сеата будет легкой. Помню, что вы сдержали свою часть сделки и даже более того. Но я не обещала стереть его из своей памяти. Хотя я сомневаюсь, что вы в состоянии это понять. Уходи, жрец.

— У меня есть имя! — На краткий миг недовольство мелькнуло в глубине его глаз.

— Для меня — нет. Хотя, если предпочитаешь, я могу называть тебя «убийца». Уходи. Разговор с тобой причиняет мне куда больше боли, чем собственные воспоминания.

Такнар с минуту молча глядел на нее и лишь затем кивнул.

— Хорошо. Оставить свет?

— Зачем? В темноте не так уж и сложно передвигаться.

— У тебя кровь на руках. Постарайся не дотрагиваться до зеркала.

— Ты тоже веришь в сказки?

— Сказки не возникают на пустом месте. А ты ценна для Храма.

— О да, — она горько усмехнулась. — Пожалуй, даже слишком.

— В любом случае, я настаиваю, чтобы ты соблюдала осторожность.

— Знаешь, жрец… Далеко не всегда душу похищают демоны.

Такнар сдвинул свечу подальше от края стола.

— Спокойной ночи, Сеоль. Не забудь, завтра тебя ждут на Совете.


ГЛАВА 3


Залитый солнечным светом Зеленый Зал храма Герлены, предназначенный для проведения официальных церемоний, имел довольно внушительные размеры. Но сейчас в нем было тесно от собравшейся толпы. Врывавшийся сквозь широко раскрытые окна летний ветерок подхватывал обрывки разговоров, смешивая их в неразборчивый гомон.

Викаима с любопытством глазела по сторонам, стараясь, однако, делать это не очень явно. Ей впервые удалось попасть на Высокий Совет. Обычно сюда допускали только жрецов, да и то — лишь тех, кто уже заслужил серебряную ветвь. Сегодняшний день был исключением. Исключением пугающим, и оттого еще более любопытным. Сегодня тут присутствовали Ловцы.

Разумеется, послушница все равно не имела права присутствовать на Совете. Но Викаиме так хотелось хоть краешком глаза глянуть на таинственных Ловцов! Раньше ей доводилось их видеть лишь на картинках из учебников, что, конечно, было совершенно не так интересно. И девушка уговорила одного из младших жрецов провести ее хотя бы на церемонию открытия, пообещав скромно стоять в самом дальнем уголке и не высовываться.

Но едва нога ее коснулась затейливой мозаики на полу Зеленого Зала, благие намерения мгновенно улетучились из головы, и Викаима устремилась к центру, осторожно огибая закутанных в длинные мантии служителей Герлены.

Один из старших жрецов, попавшихся на пути, кинул на нее быстрый взгляд и едва заметно нахмурился. Девушка покраснела и попыталась поправить прическу, сожалея о невозможности натянуть капюшон. Ее каштановые волосы, вьющиеся миллионами мелких колечек, никак не желали укладываться в положенный правилами пучок и в нарушение устава смешными завитками торчали во все стороны.

Впрочем, как только жрец отвернулся, Викаима тут же позабыла о своих кудряшках. Потому что за лесом зеленых мантий теперь можно было разглядеть несколько черных. Ловцы.

Девушка сделала шаг вперед, собираясь рассмотреть таинственных гостей поближе, и тут же почувствовала на запястье чужие пальцы.

— Туда нельзя! Разве ты забыла? — раздался над ее ухом встревоженный шепот.

— Я только чуть-чуть! — она просительно уставилась на своего спутника.

Младший жрец Эвенгир смущенно кашлянул и поспешно отпустил ее руку.

— Но ведь нельзя же! Я и так нарушил правила, проведя тебя сюда без разрешения, а ты прямо к Ловцам лезешь… Вдруг как они разозлятся?

Викаима с явным разочарованием вздохнула. Эвенгир был прав. Ее любопытство никогда не доводило до добра. Если бы она вела себя прилично и достойно, уже могла бы претендовать на мантию жрицы, а так… Как минимум еще год в послушницах — и это в самом лучшем случае.

Но глаза ее, не желая слышать доводов разума, то и дело возвращались к темным силуэтам в центре зала. Безликие, с ног до головы закутанные в мешковатые плащи, с черными шальрами на плечах, с зажатыми в руках витыми посохами — они походили друг на друга, как тени. И белая фигура на их фоне показалась Викаиме каким-то обманом зрения.

— Кто это? — ошеломленно выдохнула девушка.

Эвенгир проследил за ее взглядом и поморщился.

— Одиннадцатый Ловец. Хеан.

— А почему он одет не по правилам? И голова у него не бритая!

— Это долго объяснять. И тут неподходящее место для такой беседы, — попытался унять ее жрец.

Викаима, несомненно, спросила бы еще что-нибудь, но Ловец, почувствовав взгляд, резко развернулся — и она ахнула. Глаза у него были красные, будто залитые кровью. И эти глаза уставились прямо на нее, заставляя сердце испуганно затрепетать в груди.

Девушка нервно вцепилась в руку жреца, невольно прижимаясь к нему всем телом, словно в поисках защиты от кровавого взгляда. Она была настолько напугана, что даже не заметила, как покраснел и смутился Эвенгир.

А Ловец все не отводил глаз, и по губам у него растекалась усмешка, такая же холодная, как и его немигающий взгляд. Так на Викаиму никто и никогда не смотрел. Этот взгляд безжалостным скальпелем разрезал на кусочки, выворачивая душу наизнанку и изучая самые потаенные уголки. Она хотела отвернуться, хотела прервать странную пытку, но взгляд против воли оставался прикованным к белому лицу.

Девушка сглотнула и сделала крошечный шаг назад. Ноги дрожали и не желали слушаться. Ловец прижал к груди руку и склонил голову, обозначая поклон. А в следующий миг его заслонили фигуры в черном — и непонятное оцепенение исчезло.

Викаима потерла озябшие руки, пытаясь прийти в себя. Настроение как-то резко испортилось, и даже возможность посмотреть на церемонию открытия Совета казалась совершенно не привлекательной.

— Я хочу уйти… — с трудом выдавила она пересохшими губами.

— Хорошо, — с явным облегчением согласился жрец. — Я провожу тебя.

Девушка повернулась к выходу, но едва сделала пару шагов, как виски заломило от боли, а мир вокруг вдруг поплыл, смешиваясь в путаницу разноцветных пятен. Она покачнулась, снова хватаясь за жреца.

— Викаима, ты сегодня чересчур странная… — озадаченно заметил тот. — Ты не больна?

— Д-да… наверное… — солгала девушка.

Путь до кельи показался ей неправдоподобно длинным. И чужим. Привычные коридоры погрузились в странный полумрак, сквозь который едва-едва проникали огоньки развешенных по стенам светильников. В воздухе витали запахи сырости и болотных топей. То и дело чудилось, что мимо проносятся какие-то серые призраки, обдавая ее морозным дыханием.

Викаима вздрагивала, когда рядом мелькала очередная тень, и косилась на спокойно шагавшего рядом провожатого.

— Ты ничего необычного не замечаешь? — наконец не выдержала она.

Эвенгир остановился, аккуратно коснулся кончиками пальцев ее лба.

— Жар, как я и думал… Тебе необходимо прилечь и отдохнуть. Я позову твою наставницу.

— Ты уходишь? — растерялась она. — Но ты же обещал меня проводить…

Жрец сочувственно покачал головой.

— Неужели все так плохо? Ты же перед своей кельей.

Викаима уставилась на покрытую паутиной дверь. Тронула ручку. Серебристые нити дрогнули — и осыпались вниз, истаивая без следа. Девушка облизнула губы и шагнула внутрь, стараясь дышать ровно и спокойно. Если у нее жар, неудивительно, что ее преследуют кошмары. Незачем поднимать крик и пугать Эвенгира.

И видения словно испугались ее решимости. Снова взвихрилась круговерть цветных пятен — и привычный мир вернулся, словно и не было ничего.

Викаима вздохнула и сделала несколько шагов по маленькой комнатке, обнимая себя руками. Окно было распахнуто настежь, пропуская внутрь потоки теплого летнего солнца, но девушку ощутимо знобило. Где-то в глубине сердца замер осколок льда, никак не желавший таять.

Не раздеваясь, она забралась на узкую кровать и закуталась в одеяло. Ватным облаком навалилась сонливость. Девушка потерла слипающиеся глаза и зевнула, незаметно проваливаясь в царство грез.

Разбудил ее стук двери и громкий, бьющий по ушам окрик:

— Викаима!!!

— Что? — Она удивленно моргнула и подняла голову.

Холод исчез. Девушка не знала, сколько ей удалось проспать, но чувствовала она себя свежей и отдохнувшей. Впрочем, обрадоваться чудесному излечению мешало разгневанное лицо нависшей над кроватью жрицы.

— Тебя вызывает император! Что ты натворила?!

— Я?

Наставница глубоко вздохнула и уже спокойней уточнила:

— Я слышала, что ты пробралась на церемонию открытия Совета?

— Ну… Я просто хотела немного посмотреть… Я ничего такого не делала! — с легкой неуверенностью возразила Викаима.

Жрица устало потерла виски и взмахом руки прервала ее сбивчивые оправдания.

— Нет времени на объяснения. Приведи себя в должный вид, и поскорее! Не хватало еще заставлять императора ждать!

Девушка послушно откинула одеяло и спрыгнула на пол. Наставница поморщилась.

— Смени одежду. Эта измята до безобразия. Надень ритуальную мантию. Да торопись же, что застыла столбом! И не забудь напудрить лицо. Ты выглядишь неприлично.

Викаима покосилась на маленькое зеркальце, закрепленное на стене. Неприлично! Чего такого неприличного в самой обычной родинке над губой? До того, как девушка попала в обучение к жрицам, ей не приходилось слышать дурных слов о своей внешности. А тут — все не так! И волосы не гладкие, и кожа слишком смуглая… и родинка вот… тоже… Она мазнула кисточкой по лицу, с трудом удерживаясь, чтобы не показать своему отражению язык. Можно подумать, посыпанная белой крошкой она смотрится лучше. Пф!

— И долго ты еще будешь гримасничать? — одернул ее холодный голос.

— Все-все, я уже почти готова! — Викаима быстро сбросила измятое платье и завернулась в зеленую мантию, украшенную на рукавах тонкой серебристой вышивкой. Не дожидаясь напоминания, натянула на голову капюшон, пряча растрепавшиеся кудри.

Судя по кислому лицу старшей жрицы, особенного улучшения в облике Викаимы не произошло.

— Идем…

Только выскочив за наставницей в коридор, девушка вспомнила, что так и не успела поменять обувь, и теперь из-под подола выглядывали простенькие сандалии, нацепленные на босу ногу.

Император, к удивлению девушки, пожелал принять ее вовсе не в зале для аудиенций, а в личном кабинете. Наедине — знак наивысшего доверия.

Викаима очень старалась не отрывать взгляда от пола и вообще вести себя должным образом, но когда еще представится шанс посмотреть на императора вблизи? Раньше ей доводилось видеть правителя лишь мельком, на официальных церемониях. Окруженный пышной свитой, вознесенный высоко над толпой на золоченом паланкине, он смотрелся намного внушительнее. Сейчас перед ней стоял обычный подросток, к тому же еще и явно волнующийся.

Девушка поспешно тряхнула головой, прогоняя недостойные мысли. Как можно судить об императоре по его внешности? Да что с ней такое? Ей надо сосредоточиться, иначе…

— Ты меня слушаешь? — пробился сквозь путаницу ее мыслей вопрос.

Викаиму бросило в жар. Какой стыд!

— П-простите, ваше величество… Я… отвлеклась… — она готова была провалиться сквозь землю.

Маэр вздохнул и подошел к высокому окну, по летнему времени распахнутому настежь. Холеные пальцы пробежались по тяжелому бархату занавесок, погладили витой шнур.

— Я говорил, что скорее всего мой вопрос покажется тебе странным, — слегка запинаясь, повторил император, — но я прошу тебя ответить на него честно. — Он сделал паузу и снова сосредоточился на занавесках.

Викаима послушно ждала, не решаясь прервать ход его мыслей. Маэр вздохнул еще раз и сухо произнес, так и не отрывая взгляда от пейзажа за окном:

— Ты девственница?

Девушка моргнула, с невероятным трудом удерживая на лице выражение вежливого внимания. Она что, ослышалась?

— Простите… что?!

Император раздраженно прикусил губу и развернулся к ней.

— Ты плохо слышишь? Я спросил, девственна ли ты.

Викаима со свистом втянула воздух, сдерживая рвущееся наружу негодование. Перед ней император, и он имеет право спрашивать о чем угодно!

— Я — послушница Герлены, — как можно более спокойно ответила девушка, поднимая руки и показывая тыльную сторону ладоней. — Неужели ваше величество не помнит о правилах?

Маэр покосился на тонкий контур ветви остролиста, снежно-белый по контрасту со смуглой кожей. Метка Светлой богини. У получивших сан жрицы эта метка расцветает живой зеленью. Викаима зеленую ветвь еще не заслужила.

— Я все помню, — он качнул головой. — Но ситуации бывают разные. И ряд прецедентов мне известен.

Глаза девушки удивленно округлились. Иногда действительно случалось, что жрицы забывали об оказанной им великой чести. Конечно, они старались скрыть свое ослушание. Но метку богини обмануть было нельзя. Остролист чернел, выдавая оступившуюся, и никакая краска не могла это скрыть.

Правда, Герлена милостива даже к предавшим ее… Несколько глотков прозрачного сока алайи — и провинившаяся покидала этот мир, избегнув публичной казни — и несмываемого позора.

— Я сожалею, но мне придется это проверить, — прервал нить ее размышлений Маэр. Не обращая внимания на растерянность девушки, он дернул за колокольчик.

Тяжелые портьеры в глубине комнаты сдвинулись в сторону, пропуская сухонького старика.

— Это мой личный врач, — пояснил император. — Проследуй за ним, он тебя осмотрит.

Викаима почувствовала, как горят ее щеки.

— Но он же мужчина! — выпалила она прежде, чем успела прикусить язык.

Маэр нервно стиснул пальцы. На его скулах тоже выступили красные пятна.

— Это приказ. Я… обязан знать точно.

Девушка была ошарашена до такой степени, что позволила старику беспрепятственно взять себя за руку и увести в соседнее помещение.

Последующая процедура осмотра и проверки была до такой степени унизительной, что Викаима едва не хлопнулась в обморок. Когда ей наконец позволили одеться и вернуться к императору, она дрожала с головы до ног.

— Что… еще… угодно… вашему величеству?

Девушке безумно хотелось его ударить. Его — и проклятого старого лекаря, так нагло осмелившегося коснуться самых интимных мест на ее теле. Но слово императора — закон… Он вправе приказать что угодно, ей же надлежит подчиняться… Каким бы странным и неприятным не оказался приказ.

Маэр снова принялся разглядывать тяжелые занавеси, старательно отводя взгляд.

— Тебе выпала честь… Оказать империи огромную услугу, — он запнулся, и в кабинете опять повисла тишина.

Викаима ждала, покорно наклонив голову.

— Возможно, ты слышала о необходимости стабилизации Барьера. Ты отправишься туда в качестве помощницы одного из Ловцов. Немедленно. От твоего беспрекословного подчинения зависит успешность восстановления преграды между царством Киренха и нашим миром.

— Ааа… — невразумительно выдавила она.

— Ты плохо меня расслышала? — напряженно уточнил Маэр.

— Нет, но… почему я? — растерялась девушка. — Я же еще не жрица… и… Есть куда более способные…

— Я не собираюсь обсуждать с тобой мои решения! Ступай вниз, все ждут только тебя!

И только спустившись на залитый светом внутренний двор, Викаима вспомнила, что так и не спросила у императора, зачем нужно было проверять ее невинность.


ГЛАВА 4


Хеан с отстраненным любопытством следил, как из дворцовых ворот выбежала послушница и замерла, щурясь против солнца. Викаима, так ее звали. Имя не имело значения, но он его запомнил, как и кучу другой не очень полезной информации. А полезной было совсем немного. Послушница подходила для его целей.

Девушка сделала неуверенный шаг вперед. И без того большие карие глаза стали почти огромными, когда она рассмотрела стоявших во дворе существ. Хеан позволил себе усмехнуться. Боится…

Мало кому из живых доводилось видеть опустошенных. Ловцы не любили демонстрировать, что остается от их жертв. Слишком страшное это было зрелище. Страшное — и опасное. Оно могло спровоцировать ненужные волнения.

Человеческого в этих существах почти не осталось. Потерявшие душу походили на высушенных мумий. Потрескавшаяся серая кожа туго обтягивала пока еще нетронутые кости, рваная одежда болталась неаккуратными лохмотьями, то и дело норовя свалиться с исхудавших плеч. В опустевших глазницах плескалась тьма, едва не выливаясь за край. Покорные и преданные слуги… Они могли еще пригодиться у Барьера.

Те из них, кто дойдет, не рассыпавшись в прах.

Трое Ловцов предпочли забрать свою долю живыми, заставив императорского палача дополнительно сковать заключенных еще одной, общей цепью. Хеан считал это несусветной глупостью. Цепь… что цепь? А если среди отребья попадется удачливый воришка, способный разомкнуть кандалы? Три десятка отчаявшихся людей против одного Ловца… С хорошим шансом это окончится гибелью последнего. Случаи уже были. Неоправданно высокий риск. Да и смерть у Барьера куда чище, чем от рук обезумевших пленников.

И сейчас во дворе тихо покачивалось из стороны в сторону несколько десятков опустошенных — та часть, что досталась Хеану по договору.

Маэр просил, чтобы после ритуала тела предали земле, но, разумеется, Хеан его не послушал — ведь при заключении сделки этот пункт не оговаривался. И потерявшие душу мрачным эскортом окружали Ловца, готовясь последовать за ним в свой последний путь.

Хеан имел право превратить девчонку в одну из них — прямо сейчас, на этой солнечной брусчатке… Искушение было огромным. Ее сила сейчас ощущалась слабее, чем на Совете, но все равно Ловец чувствовал, как по коже проносятся огненные искры, пробуждая воспоминания…

Расширенные от ужаса глаза, на дне которых все еще плещутся остатки надежды… Они всегда надеются. Эта надежда угасает уже после смерти…

Мгновение до удара. Краткий миг абсолютного упоения властью… Его хочется растянуть, но когда чужая душа так близко, это практически невозможно… Привычно и удобно ложится в ладонь шершавая рукоять древнего кинжала…

Их кровь всегда кажется чересчур горячей, почти обжигающей… Наслаждение на грани боли. Все, как всегда… Но каждый новый раз — он особенный. Каждая душа — неповторима…

В голове взрывается фонтан разноцветных искр. Чужие эмоции, чужие мысли, чужие чувства… Нет. Теперь уже его, и только его.

Краденое или выторгованное — неважно. Все равно будет замирать от эйфории сердце, все равно будет танцевать в крови сила…

Ее не хочется отпускать, но это опасно. И с легким щелчком раскрывается кристалл, вбирая драгоценные излишки, укрывая до нужного часа…

Совет решил одним ударом добиться двух целей: откупиться от Ловцов и очистить переполненные тюрьмы. Формально это удалось. Грязные людишки несли в своих душах лишь слабые отголоски силы, но даже такая сделка была лучше, чем ничего.

Маэр, несомненно, думал, что его предложение невероятно щедро. Ведь согласно правилам Хартии Ловцы не имели права самовольно похищать души. И нарушить эти правила невозможно — тут же вспыхнет тревожным лиловым пламенем въевшаяся в кожу рунная татуировка, заживо поедая отступника.

Хеан усмехнулся. Нарушить правила невозможно. Но в связывавшем по рукам и ногам своде положений оказалось так много удобных лазеек… Те, кому предначертано умереть, те, по ком уже кричала шальра… Такое убийство Ловцам сходило с рук — и позволяло накопить резерв сил.

Ставка императора соответствовала трем годам кропотливой охоты и, конечно же, была слишком низка, чтобы оправдать риск вмешательства в структуру Барьера. Но за столетия, пролетевшие после подписания Хартии, Ловцы слишком хорошо научились чувствовать пределы допустимого. Большее количество жертв в этот раз им бы получить не удалось. А значит — приходилось соглашаться, делая вид, что цена приемлема. Люди не должны узнать правду. Не должны догадаться об истинных причинах, побуждавших Ловцов поддерживать защитный Барьер.

Хеан встряхнул головой и снова посмотрел на опасливо замершую подле опустошенных девушку. Может, и с ней не стоит медлить?

На плече пошевелилась шальра, распушила белые перья.

— Слишком велик риск… — мысли птицы перекатывались в его сознании колючими шариками, оставляя болезненный след. — У тебя нет никакого опыта в подобных играх. Год — это так мало! А если ничего не выйдет?

— Я всегда смогу просто убить ее, — одними губами ответил Хеан.

— Сможешь. Но тебе придется пожертвовать значительной частью защиты, а это опасно. Если послушница разгадает твой план, у нее будет слишком хороший шанс тебя уничтожить.

— Она? Разгадает? — Ловец скептически воззрился на объект обсуждения. Девушка зачем-то сняла сандалию и выставила ее перед собой, словно меч. Можно подумать, это защитит ее от мертвых. — Ты же видела ее душу.

— Даже такие, как она, способны на убийство. Во имя высокой цели.

— Свобода стоит риска.

— Смертельного?

— В какой-то степени я уже мертв…

— Я настаиваю, чтобы ты отказался от своей затеи. А если рассчитанное тобой заклинание не сработает? Об этом ты подумал? Ты ведь даже не уверен в его эффективности…

— Почему ты так сопротивляешься? Разве тебе не хочется вырваться из клетки, в которую нас загнала Герлена? Избавиться от власти клейма? Обрести практически неограниченные силы!

— До конца твоей жизни? Человеческий век короток… А потом вспоминать и сожалеть? Нет. У меня и так слишком много подобных воспоминаний. И не желаю больше говорить об этом! — Шальра взмахнула крыльями и издала раздраженный крик.

Девушка вздрогнула, выронила свою обувь и наконец-то обратила внимание на Ловца. Кажется, раньше она и вовсе его не заметила за спинами опустошенных.

— К-красные… — растерянно произнесла она. Даже голос у нее казался теплым, таким же теплым, как весь ее облик. Солнечная душа… — У птицы тоже красные глаза, — Викаима сделала паузу и вдруг стремительно выпалила: — А почему?

— Полагаешь, у тебя есть право задавать мне вопросы? — Хеан лениво изогнул бровь.

Девушка недовольно насупилась, становясь похожей на лесную белку.

— Это вашей помощницей я обязана стать?

— Помощницей? — Ловец едва сдержал ледяной смешок. — В определенном смысле, можно сказать и так.

Ах да Маэр! Как любезно со стороны императора… Так удачно и так удобно подставиться. И ведь это уже не считая ошибок при заключении договора.

Как могли министры разрешить наивному ребенку лично договариваться с Ловцами? Хеану даже не пришлось что-либо придумывать: юный император сам шагнул в открытую ловушку. Первым поднял руку, чертя руну. А согласно Хартии Ловец имел право внести некоторые уточнения. Уточнения, не меняющие сути соглашения. Одиннадцатый хмыкнул. Формально не меняющие. Фактически же… Пара слов — и согласованная цена возросла в неисчислимое количество раз. А Маэр не успел сказать «нет», не успел отдернуть замершие на прозрачной преграде пальцы. И продал совершенно невинного человека. Интересно, что будет твориться в его сердце, когда он увидит ее мертвое тело? Может, наконец поумнеет? Империя развалится, если ей будет продолжать править этот тепличный цветок, тщательно оберегаемый от тягот жизни своим окружением.

— Я должна ехать на этом монстре? — хмуро уточнила девушка, осматривая оседланного керреха. Ящер, которому явно не понравилось настолько пристальное внимание, оскалил пасть и зашипел. Хеан успокаивающе похлопал его по длинной шее. От долгого пребывания на солнце светлые чешуйки нагрелись и казалось, что под ними течет теплая кровь.

— Нет. Это мой.

По лицу Викаимы скользнула волна облегчения, но почти тотчас она снова поинтересовалась:

— А на чем поеду я?

— Ты пойдешь пешком. Вместе с остальной свитой.

Она покосилась на опустошенных и слегка побледнела. Кажется, сам Хеан пугал ее несколько меньше. Чудная… Впрочем, это удачно. При таком раскладе у него намного больше шансов выиграть.

Ловец сощурился, проверяя связывающий аркан. Силовые линии, невидимые простым смертным, полыхнули алым, беспрепятственно свиваясь в кокон вокруг сердца девушки. Последний, завершающий виток — и формирование цепи было закончено.

Теперь ей уже не избежать своей участи. Договор полностью вступил в силу.


ГЛАВА 5


Викаима покачнулась. Ледяной вихрь взметнулся вокруг тела, замораживая ее в беспомощное изваяние. Сандалия выпала из ослабевших пальцев, выбив глухой стук из камней под ногами. Мелькнули и пропали призрачные тени.

Грудь страшной тяжестью сдавили невидимые цепи, мешая вдохнуть… перед глазами снова закружилась мешанина цветных пятен. Как тогда, в храме… Но в прошлый раз не было режущей боли, от которой хотелось кричать. И она бы закричала, но из раскрытого рта вылетел только надрывный кашель.

Ноги больше не держали, и Викаима осела на нагретую солнцем брусчатку. Вокруг мягким облаком закружились белые хлопья. Туман успокаивал и навевал дрему, его прикосновения казались теплыми и уютными. Хотелось закрыть глаза и позволить затянуть себя насовсем. И она уже почти согласилась уйти в этот туман, когда чьи-то костлявые пальцы резко схватили ее под локоть и дернули вверх.

— А ну приди в себя! Это еще что за фокусы?!

Резкий окрик сопроводили несколько увесистых шлепков по щекам. Викаима вздрогнула и очнулась.

— Ты принадлежишь мне, — сухо процедил Ловец, сверля девушку бешеным взглядом. — Поняла? — и он снова встряхнул ее.

Викаима попыталась возразить, но снова закашлялась. Во рту появился неприятный солоноватый привкус. Девушка бессознательно отерла губы и недоуменно уставилась на красноватые следы на пальцах. Кровь?

— Ты больна? Что это? Чахотка?

— Нет… — на этот раз ей все-таки удалось ответить.

На плече Хеана завозилась шальра, издав стрекочущую трель. Девушка покосилась на птицу. Белая, как свежевыпавший снег, а глаза такие же красные, как у хозяина. Как у демонов Киренха. Но разве у демонов бывают теплые руки?

— Идем. Мы теряем время, — Ловец так резко разжал пальцы, что Викаима пошатнулась.

— Я иду, иду! — поспешно уверила девушка, очень стараясь не думать о возмутительности своего поведения. Если ее избрали, она должна достойно представить Храм! А не висеть на чужих руках в полуобморочном состоянии. Даже если она и в самом деле больна, необходимо собраться с силами.

— Обуться не забудь, — равнодушно посоветовал Ловец, подталкивая к ней оброненную сандалию.

Викаима еще не успела как следует затянуть ремешки, когда Хеан устроился на спине керреха и отпустил поводья. Ящер тронулся, постепенно ускоряя шаг. Уже совсем скоро девушке пришлось бежать, чтобы не отстать и не быть сбитой с ног странными созданиями с пустотой вместо глаз. Она не хотела верить, что когда-то эти высушенные мумии были людьми… В них больше не чувствовалось жизни — лишь пустая оболочка, неизвестно какими силами приведенная в движение.

Опустошенные бежали ровно и неутомимо, выбивая из сухой дороги облачка пыли. Пыль оседала в горле и скрипела на зубах, заставляя Викаиму отплевываться. В храме физическим тренировкам отводилось довольно значительное время, но все же скоро она начала уставать. Керрех двигался слишком быстро, а Ловец и не думал делать остановок.

Час, второй… Деревья по краям дороги сливались в зеленые пятна, утоптанный тракт казался бесконечным. Она смахнула со лба капельки пота, стараясь выровнять дыхание. Как же хотелось пить…

Викаима не заметила, как небо заволокли низкие тучи, спрятавшие солнце. Тяжелая холодная капля упала прямо на нос, вынудив девушку чихнуть. Слабое накрапывание стремительно переросло в сплошную стену ливня. Ледяные струи неприятно знобили, забираясь под широкий воротник, а вскоре и вовсе насквозь промочили тонкую мантию.

Непогоде потребовалось совсем немного времени, чтобы превратить удобную дорогу в вязкое болото. Девушка успела вымазаться в грязи с головы до ног, прежде чем Хеан соизволил устроить привал.

Самого Ловца дождь не затронул. Капли окутывали белую фигуру полупрозрачным плащом, но не могли пробраться внутрь.

Девушка зябко передернула плечами. Опустошенные сбились кучей возле посверкивающего зеркальной чешуей ящера, то неподвижно замирая, то начиная едва заметно покачиваться из стороны в сторону. Они ничего не говорили, но Викаиме чудилось, что от них исходит тихий гул.

— Опаздываем, — пробормотал Хеан, неприязненно косясь на разбушевавшееся небо. — Переход закроют. Жаль. — Он порылся в висящей на боку сумке и вытащил маленькое зеркало. С некоторым удивлением Викаима смотрела, как Ловец положил зеркало на плоский камень и наступил на него сапогом. С тонким звоном хрупкое стекло раскололось на множество мелких кусочков.

Хеан наклонился, небрежным движением собрал их и с силой сжал пальцы. На землю упало несколько капель крови.

Ловец подошел к безмолвно стоявшим опустошенным. Привычными, слегка небрежными движениями нарисовал на лбу каждого сложный символ. Кровь, попадая на мертвую плоть, вспыхивала черными огоньками, взгрызаясь раскаленным клеймом.

Закончив с опустошенными, Хеан обернулся.

— Подойди сюда. Твоя очередь.

Викаима с откровенной опаской покосилась на прожженные в ссохшейся коже линии.

— Это навсегда?

— У меня нет настроения для лекций.

Девушка не заметила, как он переместился, оказавшись вплотную к ней. Она попыталась отстраниться, но не смогла. Тело налилось свинцовой тяжестью, а кожу на лбу опалил огонь.

Закончив последний рисунок, Ловец раскрыл ладонь и подбросил окровавленные осколки вверх. Испачканное стекло полыхнуло белыми огоньками и зависло в воздухе, медленно раскручиваясь вокруг невидимой оси. Из центра фигуры потянуло холодом. Капельки дождя, проходя через осколки, застывали ледяной крошкой и присоединялись к разраставшейся плавной круговерти.

Шар из белого крошева сдвинулся в сторону и опустился, нижним краем задевая землю. Там, где льдинки касались травы, она замирала сосульками, покрываясь тонкой изморозью. Шар завертелся быстрее, внутри, словно тлеющие огоньки свечей, начали разгораться голубоватые искры. Постепенно их сияние нарастало, становясь слишком ярким для глаз. Викаима хотела отвернуться, но тело все еще не слушалось ее. Даже закрыть глаза она не могла. Девушка стояла и беспомощно смотрела на пылающие огоньки в белом хороводе, а из ослепленных глаз текли непрошеные слезы.

В тот миг, когда свечение стало почти невыносимым, шар начал погружаться в землю, разрывая ее ледяными осколками.

Зашелестела трава, заходила волнами, словно неспокойное море. Вокруг ног опустошенных инеем зазмеились древние руны. Что-то хлюпнуло, шар опустился еще глубже — и мертвые тоже начали проваливаться под землю, медленно, словно что-то в глубине засасывало их. Викаима вздрогнула, когда ощутила под ногами шевеление. По коже пронеслась волна холода, и девушка в ужасе почувствовала, что тоже начинает погружаться в землю, словно хоронимая заживо. Она пыталась вырваться, убежать из цепких пут ледяной магии… Тщетно…

Влажная земля шевелилась уже у ее горла, затягивая свою пленницу все глубже и глубже. Достигла носа, залепила глаза… И обратилась в пыль, без следа развеянную ледяным ветром.

— Живая? — Чья-то рука бесцеремонно рванула ее за волосы, заставив тихонько ойкнуть.

Ее окружило несколько Ловцов, закутанных в темные плащи. Капюшоны у большинства были откинуты, позволяя видеть наголо обритые головы, украшенные у левого виска сложной татуировкой: пять сплетенных воедино рун.

— Действительно, живая. — Один из Ловцов шагнул ближе, склонившись прямо к ее лицу. Викаима невольно вздрогнула, желая отодвинуться, но тот, кто держал ее за волосы, оказался сильнее.

— Пустите! — выдавила она пересохшими губами. — Я — помощница Одиннадцатого!

— Помощница?! — Ловцы расхохотались. От их холодного, мертвого смеха у девушки по спине поползли мурашки.

— Пустите… — еще менее уверенно попросила она. — Мне больно.

— Это забавно… — ухмыльнулся один из Ловцов. — Хеан всегда умел выбирать.

— Что тут забавного? — в душе полыхнул огонек злости, прорываясь сквозь страх.

— Твоя боль. Твои эмоции, — Ловец ухмыльнулся снова, еще злее. — Твоя жизнь. Мы не можем взять твою душу, но почему бы не воспользоваться всем остальным? — Он вытащил из-за пояса тонкий кинжал с темным, почти черным лезвием, и поднес к носу Викаимы. — Как думаешь, с чего бы мне начать? — Острие царапнуло кожу, рождая слабый всплеск боли.

— В-вы сошли с ума… — в панике выдавила девушка. Мысли метались вспугнутыми тенями. — Я же должна помочь с барьером!

— А ты и поможешь. — Лезвие скользнуло по носу, переместилось на щеку, оставляя за собой тонкую царапину, быстро набухавшую кровью. — Твоя смерть будет весьма кстати.

— Вам запрещено убивать! — она неловко дернулась, пытаясь уклониться от кинжала, но только оцарапалась еще глубже. Оставленный на коже след ощущался огненной нитью.

Ловцы расхохотались — на этот раз нестройно и вразнобой.

— Ты уже мертва! — Кинжал пробежал по шее, уколол в ключицу, вспорол мантию на груди. Замер напротив сердца. — Часом раньше, часом позже…

В воздухе позади Ловца взвился ледяной вихрь и рассыпался на льдинки, выпуская белый силуэт.

— О, а вот и Хеан. — Ее мучитель и не подумал убрать клинок, но в голосе его отразилось легкое разочарование.

Одиннадцатый окинул происходящее бесстрастным взором и едва заметно передернул плечами.

— Оставь ее. У нас и так мало времени, чтобы тратить его на игры.

— Ты не хочешь поменяться? — бритоголовый не торопился убирать кинжал. — Мои еще живы…

Хеан презрительно изогнул уголок рта, шагнул ближе и отцепил чужие пальцы от волос девушки.

— Любопытная шутка, — фыркнул он. — Что-то не припомню, чтобы я занимался благотворительностью. Опусти свою булавку.

— Я тоже сумел подобрать несколько любопытных экземпляров, — бритоголовый лениво провел лезвием вверх-вниз, оставляя еще одну кровоточащую царапину. — Может, посмотришь?

— Нет.

— Ты недружелюбен, Хеан. — Легкий вздох, и кинжал вернулся в ножны на поясе. — Смотри, как бы тебе это не вышло боком. Наша сила — в единстве.

— Ваша — да. Поодиночке вы вообще ничего не стоите, — Хеан оттолкнул Викаиму в сторону, выбрасывая из круга Ловцов.

Девушка нервно втянула воздух, стараясь успокоиться. Происходящее начинало напоминать какой-то кошмарный сон. Чем она должна помочь Одиннадцатому? Император не затруднил себя какими-либо пояснениями… Викаиме тогда подумалось, что Ловцам потребуется помощь Герлены. Теперь… теперь она была уже далеко в этом не уверена.

Она еще раз глубоко вдохнула. Нет, случившееся наверняка просто недоразумение. Все знают, что у Ловцов скверный характер… Возможно, они так пошутили? Викаима стянула на груди порванную мантию. Пальцы задели за свежие царапины, отозвавшиеся болезненными уколами. Странно, ей казалось, что кинжал едва коснулся кожи…

Девушка встряхнула головой и приказала себе не думать об этом. Лучше осмотреться, пока Ловцы заняты разговорами.

Лес вокруг почти не отличался от того, где она провалилась под землю. Кажется, здесь тоже недавно прошла гроза: на листьях трепетали прозрачные капли, изредка срывавшиеся на мокрую траву. Но в том, прошлом лесу не было широкой полосы сухостоя, простиравшейся на север. Между живым и мертвым лесом практически отсутствовал переход — словно Герлена по какой-то своей прихоти просто провела линию по земле, лишив то, что осталось за чертой, своей милости.

От сухостоя пахло смертью. Как руки молящих о пощаде, рвались к небу лишенные листвы кривые ветки. Голые стволы опутывали серебристые нити паутины, будто истлевший подвенечный наряд. Темными призраками между деревьев мелькали тени. Иногда они замирали, и Викаима замечала, как горят раскаленными угольками их глаза.

— Не стоит слишком пристально вглядываться в Бездну, — раздался над ее ухом спокойный голос Хеана.

Девушка отвернулась, но не смогла сдержать вопрос:

— Почему?

Одиннадцатый нехорошо усмехнулся.

— Потому что ты можешь ее заинтересовать.

Викаима старательно уставилась на траву под ногами.

— Хорошо, я не буду. — Если бы девушка не была так напугана, непременно бы попросила уточнений, но сегодня даже ее неуемное любопытство дало сбой. И Викаима только поплотнее стянула порванную мантию.

— Всегда бы так, — сухо одобрил Ловец.

Девушка поежилась, заставляя себя сосредоточиться на изучении травинок. Ей так хотелось побыстрее вернуться в храм! Подумать только, еще вчера его ежедневный распорядок казался таким рутинным…

— Да, но я же должна вам помочь! А чем? — она непроизвольно подняла взгляд и тут же пожалела об этом, встретившись с пугающе-алыми глазами Хеана. Он поморщился.

— Просто не мешай. Сейчас мы закончим подготовительные ритуалы… — он махнул рукой в сторону. Викаима проследила за жестом и вздрогнула. Там, скованные длинной цепью, стояли люди.

— Кто это?

— Жертвы, — безразлично пояснил Хеан.

Группа Ловцов распалась — девять из них отошли в сторону, оставляя подле закованных лишь одного. Викаиме показалось, что это был тот самый, кто оцарапал ее кинжалом. Отцепив от седла своего ящера длинный посох, он начал обходить людей по кругу, процарапывая в мокрой земле рваный след. Трава вокруг линии жухла, скукоживаясь черными завитками. Шальра то взмывала с плеча Ловца, то опускалась обратно, издавая неприятный клекот, чем-то напоминающий песню.

— Что он делает? — с трудом преодолевая накатившее оцепенение, спросила Викаима.

— Заткнисссь! — прошипел Хеан, не отрывая взгляда от проводимой церемонии. Пальцы его с силой сдавили плечо девушки. Викаима с трудом подавила болезненный вздох.

Бритоголовый тем временем замкнул рисунок. Из начерченных царапин поползли тонкие белые нити, распространявшие слабое мерцание. Нити медленно придвигались к сбившимся в кучу людям, оставляя за собой на траве липкие полосы. Коснулись ног и взметнулись по телам вверх, обвивая пленников серебристым коконом.

Звякнули кандалы, осыпаясь вниз бесполезной мелкой крошкой. Но люди попрежнему не шевелились, застыв неподвижными онемевшими статуями. Только в глазах у них плескался страх.

Ловец вытащил клинок. Темное лезвие стало чернее ночи, острие мелко подрагивало в воздухе. Ловец шагнул к ближайшему пленнику и стремительным, отточенным ударом вспорол его тело от живота до самого горла. Резко пахнуло кровью…

Викаима обмерла. Этого не может быть! Просто не может!

Ей хотелось заорать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Она дернулась, желая подбежать к бритоголовому, остановить его… Но пальцы Хеана сдавливали плечо не хуже тисков палача, а черный тем временем уже перешел ко второму человеку, третьему… Он убивал пленных, а они продолжали стоять, удерживаемые белесыми нитями и истекая кровью, с медленно стекленеющим взглядом. Не было ни крика, ни стона — мертвую тишину разрывал лишь шорох крыльев шальры.

Викаима медленно, преодолевая непонятное сопротивление, обернулась к Хеану. Сердце глухо стукнуло и застыло от ужаса. На лице Ловца, пристально следящего за происходящим, отражалось лишь смешанное с завистью наслаждение. Он хотел шагнуть вперед, коснуться окровавленных тел, поймать последний вздох умирающего…

И словно лопнула сдерживавшая ее нить. Девушка глухо взвизгнула и шарахнулась в сторону, разрывая хватку костлявых пальцев. Прочь, прочь… Сдвинулись навстречу окутанные паутиной деревья, лицо окатила волна холода. Перед глазами заплясали тени, рассыпая огненные искры… Она бежала, не разбирая дороги — лишь бы оказаться подальше от кровавой бойни… Дальше, еще дальше… Под ноги подвернулся выползший из земли корень. Викаима споткнулась и кубарем полетела вперед, оставляя на колючем кустарнике обрывки одежды… Она едва успела заметить полупрозрачную радужную пленку перед собой, а в следующий миг ее тело уже катилось вниз по крутому каменистому склону… От очередного удара потемнело в глазах и она, наконец, провалилась в ничто — спасительное и безопасное.


ГЛАВА 6


— Не смейте закрывать Барьер, пока я не вернусь! — бросил Хеан остальным, дополнив требование грубым ругательством.

Проклятая служительница Герлены! Если она думает, что сумеет от него ускользнуть, то очень ошибается!

Девушка мчалась с сумасшедшей скоростью, будто демоны наступали ей на пятки. Человек не может, не должен так бегать!

Он надеялся нагнать ее до Барьера, но все-таки не успел. Не хватило всего чуть-чуть. В тот самый миг, когда он уже протянул руку, чтобы схватить девушку, она упала и полетела вниз, проваливаясь во владения Киренха.

Хеан выругался еще раз и шагнул следом, пересекая запретную черту. Она принадлежит ему! И значит, только он вправе решать, как и когда ей умереть!

Мир дрогнул, распадаясь на осколки и собираясь заново. Бездна… Небо здесь висело так низко, а звезды горели так ярко, что, казалось, их можно достать рукой. Но свет их был холоден и не нес тепла. Лес исчез. Сколько хватало взгляда, вокруг громоздились разделенные ущельями обледеневшие скалы без малейшего следа растительности. Черное и серое перетекало друг в друга замершими тенями, искаженными арками нависало над головой, щерилось голодными пастями бездонных провалов… Из-под земли прорывались замерзшие сталагмиты, раскалывавшие камень сеткой опасных трещин. Под порывами холодного ветра дрожали на склонах выеденные временем камни, каждый миг грозя сорваться вниз.

Здесь заканчивалась власть Герлены. Здесь начиналось царство мертвых…

Из- за Барьера ворвалась отставшая шальра и приземлилась Ловцу на плечо.

— Глупое решение! — царапнули его мысли птицы. — Слишком опасно!

— Где она? — не удостоив шальру ответом, Хеан окинул взглядом безжизненное пространство, выискивая свою пропажу.

Девушка валялась далеко внизу. Зеленый цвет ее мантии почти скрылся под бурыми пятнами крови. Голова была запрокинута назад, из полуоткрытого рта стекала тонкая алая струйка.

Хеан чуть не сорвался на ледяном склоне, торопясь спуститься. И только нащупав на тонком горле пульсирующую вену, позволил себе перевести дух. Жива! Теперь нужно привести ее в чувство и поскорее выбираться отсюда…

Хрустальный перезвон прервал его мысли. Скалы дрогнули, завибрировав от внутреннего напряжения. Покачнулась под ногами земля. А на той стороне, откуда пришел Ловец, расцвело в воздухе ледяное кружево. Хеан ошеломленно смотрел, как множатся его узоры, сплетаясь в непроницаемую сеть.

— Я же говорила — это слишком опасно, — колючими комками перекатились мысли шальры. — Но ты так редко меня слушаешь.

— Какого… — он растерянно мигнул, будто кружево могло оказаться обманом зрения. — Но это же невозможно!

— Возможно. Ты же чувствовал, что они притащили сюда свои кристаллы.

— Что с того? Я тоже много чего принес с собой.

— Несомненно, — птица раздраженно переступила с ноги на ногу. — Только чем это поможет, если ты сейчас внутри Барьера? Закрытого Барьера, осмелюсь напомнить! Зачем ты полез за послушницей? Неужели так и не научился логически мыслить?! Или наивно полагал, что прочие будут любезно ждать твоего возвращения, переживая за твое здоровье?

— Не думал, что они рискнут меня убить, — нахмурился Хеан. Кружево закончило свои метаморфозы, изящным пологом отгородив от него мир живых. Восстановленный Барьер… Полностью восстановленный — кружево было чистейшего белого цвета. Сколько сил потребовалось Ловцам, чтобы осуществить это без участия Хеана? Сколько запечатанных душ пронесли они с собой в кристаллах? — Они же должны были использовать почти все свои запасы. И сейчас практически беспомощны, — продолжил вслух он свою мысль.

— Да, закрытие потребовало от них значительных сил. Но теперь это не имеет значения. Потому что ты — тут. И ты уже не доберешься до них. Я тебя предупреждала, что этим может кончиться! Ты первый показал им пример. Это ведь именно ты убил Раклисса, да еще и бравировал этим.

— Я тогда был ребенком, — сухо напомнил Ловец.

— И что?

— И ничего. Если бы я его не убил и не показал свою силу, я продолжал бы до сих пор гнить на болотах и жрать лягушек — до тех пор, пока однажды озлобленные крестьяне не пришли бы ко мне ночью и не прибили вилами к воротам.

— А теперь ты будешь гнить в Бездне. Намного более приятная смерть, о да.

Хеан дернул плечом, сгоняя птицу.

— Я уже был здесь. И до сих пор жив.

— Ты собираешься провести ритуал? — шальра покружилась над безжизненным телом девушки и села чуть поодаль, с неприятным скрипом царапая когтями лед. — Ее душа даст много, не отрицаю… Но кружево — белое. Ты не пробьешь его с одной стороны.

— Нет, — Ловец перевел взгляд на Викаиму. — Я не собираюсь менять свои планы из-за какой-то нелепой случайности.

— Я бы не сказала, что произошедшее случайно. Тот запас, что прочие Высшие принесли с собой… Он слишком велик для банальной предосторожности. Нападение готовилось заранее.

— Они не могли знать, что я приведу с собой девицу! Что она взбесится и мне придется бежать за ней!

— Значит, они припасли что-то еще. А ты просто облегчил им задачу.

— Заткнись! — вспылил выведенный из себя Хеан. — Сейчас не время и не место разгадывать их интриги! Они хотели от меня избавиться, но сделали только хуже для себя! Они сейчас беспомощны, как новорожденные котята, и когда я выберусь отсюда, они весьма пожалеют о своей неосмотрительности!

— Если выберешься, — холодно поправила шальра.

— Когда! — жестко отрезал он. — А послушница… Послушница еще заплатит за доставленное мне неудобство.

Хеан опустился у тела девушки и резко встряхнул ее. Безрезультатно: лишь безвольно качнулась из стороны в сторону голова, да сильнее закапала кровь с разбитого виска. Он тряхнул посильнее. Изодранная мантия соскользнула со смуглых плеч, обнажая девушку до пояса. Ловец провел пальцами вдоль свежей царапины, обрывавшейся гроздью алых брызг напротив сердца.

— Мне только кажется, или ты выбрал малоподходящее время для изучения ее тела? — съязвила птица.

— Она довольно красива, — он лениво погладил девичью грудь.

— Это таким способом ты решил заставить ее платить? Сделаешь своей наложницей?

Хеан расхохотался, порождая в горах жутковатое эхо.

— Она не настолько красива. Я не собираюсь отказываться от игры ради минутной прихоти.

— Ты еще скажи, что сможешь воспользоваться ею после смерти.

— Если захочу. Но не думаю, что оно того стоит… А теперь замолчи. Я должен понять, как нам пересечь Барьер.

— Не выйдет, — на сей раз в мыслях птицы сквозило неприкрытое напряжение. — К тебе гость.

Ловец резко вскочил, вытаскивая из-за пояса тонкий прут. С губ слетело трансформирующее заклинание, и мгновением спустя пальцы уже сжимали светящийся от спрессованной силы резной посох.

Черная точка, заслонившая звезды, быстро увеличивалась. Скоро Хеан уже мог рассмотреть шестерку черных крыльев, окутанных алыми сполохами, и раззявленную в жутковатом оскале пасть, наполненную рядами острейших игл. Глаза твари горели огоньками пламени, плавая по поверхности затопленных тьмой глазниц.

— Живой… двое живых… — из глубины пасти вырвалось тонкое жало раздвоенного языка и тут же скрылось обратно.

— Я под защитой Договора! — бросил Ловец. — Поищи себе завтрак в другом месте!

— Договор? Договор больше не существует… — тварь спустилась ниже. Теперь Хеан отчетливо ощущал исходящий от нее запах падали.

— Лжешь! Тебя развоплотят, если осмелишься причинить мне вред! Правила никто не отменял!

Тварь зашипела и плотоядно облизнулась.

— Правила не менялись… Но поменялась власть… Договор аннулирован, живой!

Черные крылья синхронно вспороли воздух, и тварь бросилась вниз, выпуская из тела заостренные когти.

— Ты умрешшшшь!

Хеан отпрыгнул в сторону. Из навершия посоха метнулась молния, но крылатый демон с легкостью увернулся и свечкой взмыл вверх. Угасли алые сполохи — и тварь затерялась на фоне темного неба, сливаясь с ним.

Ловец перехватил посох покрепче и закрутил головой, высматривая невидимого врага. Он был уверен, что сможет засечь его приближение даже сейчас. Не вышло. Слишком поздно услышал свист ветра и шорох крыльев за спиной. Острые когти вонзились в лопатку, выдирая клочья мяса. Хеан упал на спину, стараясь если не придавить, то хотя бы сбросить опасную тварь. Шальра рванулась в воздух, беспомощно вереща. Против порождений Бездны птица была бессильна, но связь мешала ей удалиться на безопасное расстояние, и она кружила рядом, невольно подставляясь под удар.

Тварь успела высвободить когти за миг до того, как Ловец коснулся земли. С раздраженным шипением крутанулась, попав под удар посоха, но почти тут же оправилась и снова бросилась на Хеана. Слишком быстро: он еще не сформировал новое заклинание, и зубы твари беспрепятственно цапнули незащищенную плоть. От укуса по телу разлилась волна удушающей слабости. Ловец с трудом заставил себя встать. Посох грозил выпасть из дрожащих рук. А тварь описала в воздухе широкую петлю и устремилась в новую атаку. Теперь она не находила нужным прятаться. Сполохи на крыльях нахально перемигивались в предчувствии скорой победы.

Собрав остаток сил, Ловец рванул с пояса гроздь кристаллов. С легким шелестом рассыпались в прах прозрачные грани, выпуская наружу своих обитателей. Бездна заволновалась, напряженно запульсировал воздух… Тоненько застонали призрачные пленники, погибая последней смертью и насыщая магический дар своего убийцы…

Из посоха взметнулось синее пламя, дотянулось до танцующей в воздухе шестикрылой твари, взгрызлось в ее плоть… Обугленными ошметками на землю полетели вырванные перья. Тварь дернулась, пытаясь убежать, скрыться от всепожирающего огня… Тщетно. Ледяные языки насквозь прожигали тело, обращая его в прах. Несколько мгновений жестокой агонии — и схватка была завершена. Только черная пыль не сразу улеглась, покружив в воздухе маленьким смерчем.

— Вот и все… — устало пробормотал Хеан, силясь подняться на ноги и стараясь не думать о боли в истерзанном теле.

— Не все… — сухим шорохом отозвалась шальра.

Ловец мигнул. Прямо напротив него стоял еще один монстр.

Когда- то, возможно, это создание было тигром. Теперь от зверя остался лишь костяной остов, обглоданный темной магией. По костям перескакивали зеленоватые искры, скрепляя их и не позволяя рассыпаться. Такие же мутно-зеленые огоньки тлели и в пустых глазницах белого черепа.

Хеан попытался сконцентрироваться, но сил уже не было даже на защиту. Ни одного кристалла не осталось в запасе. Ничего, что он мог бы противопоставить новому противнику… Даже девчонка… Он просто не успеет…

Создание неспешно сделало шаг вперед и распахнуло пасть. За неровным рядом обломанных зубов заклубились клочки темного тумана…


ГЛАВА 7


Сначала появился холод. Что-то влажное и зыбкое ползало по коже, вызывая волны неприятного озноба. Тело застыло, словно залитое свинцом, и отказывалось подчиняться.

Потом пришла боль. Она накатывала то слабыми отголосками от впившихся в спину острых обломков, то колючей россыпью ожогов от недавних ран, мешая провалиться обратно в уютную темноту.

Хеан приоткрыл глаза, медленно, с трудом преодолевая охватившее его оцепенение. Вокруг плавали туманные ошметки, время от времени соединяясь в недолговечные силуэты призраков. Из темной мути вынырнул тигриный череп и навис над Ловцом. Хеан с каким-то пугающим равнодушием отметил, что кости изобилуют сколами и трещинами, а справа зияет обширная сквозная дыра.

— Решил растянуть удовольствие? — слова вырвались глухим карканьем, больно царапая горло.

Зеленые огоньки в глазницах заколебались, как пламя свечей на ветру.

— Я уже давно не питаюсь мясом, чужак… — костяной монстр проецировал свои мысли прямо в сознание Ловца, играючи пробивая защитное поле. — А большего с тебя не взять. Твоя спутница в этом плане куда интереснее. Она хотя бы жива.

— Я тоже живой…

Тигр склонил череп ниже, почти коснувшись его лица.

— Ты пахнешь смертью, чужак… Думаешь, я не чувствую?

— Что тебе надо? — Хеан отвел глаза и принялся тщательно рассматривать дыру, пробитую в белом черепе. Внутри перемигивались болотные огоньки, кружась в неспешном танце. Обсуждать, до какой степени Ловцы еще относятся к миру живых, ему не хотелось.

Тигр клацнул зубами.

— Помощь. Твой род наделен многими дарами. Я знаю, ты умеешь искать пропавших. Ты найдешь одного из демонов.

Хеан попытался рассмеяться, но вылетевший звук больше походил на стон. Костяные лапы давили на грудь, мешая нормально дышать.

— Справляйтесь сами. У меня иные заботы.

— Меня не интересуют твои заботы, чужак. Ты поможешь мне, — мертвая лапа усилила нажим, с показной небрежностью выдавливая из легких остатки воздуха.

— Нет.

— Да. У тебя нет выбора. Если не согласишься — я убью и тебя, и твою спутницу. Мне даже не придется прилагать особенных усилий — ты слишком слаб, чтобы сопротивляться. Даже встать не способен.

— Если весть о моей смерти достигнет других Ловцов, вам не поздоровится. Что бы вы себе не возомнили, Киренху не сойдет с рук нарушение Договора.

— Барьер закрыт. Никто не узнает, умер ли ты от здешнего воздуха или же от моих зубов. А может, и вовсе оступился на утесе и случайно сломал шею. Здешние скалы так опасны для чужаков…

Хеан раздраженно нахмурился.

— Какой смысл тебя слушать? Даже если я найду пропавшего демона, разве вы отпустите меня? Зачем оставлять в живых свидетеля вашей слабости?

Зеленые огоньки в глазницах вспыхнули ярче.

— Если ты найдешь пропавшего, я помогу тебе убежать. И отведу туда, где Барьер тонок. Туда, где у тебя появится шанс пробить путь в свой мир. Соглашайся, чужак. Сам ты не найдешь это место, а дальнейший спор приведет к твоей гибели. Я уже вижу, как мертвеет кожа под моими лапами. Рожденные снаружи Барьера не в состоянии долго выдерживать прикосновения хеллан.

Это Ловец знал и сам. Слишком хорошо знал.

Далеким отголоском, с трудом пробивая затопивший разум холод, донеслись мысли шальры:

— Соглашайся. Кто знает, не представится ли шанс обмануть его по дороге. Ведь ты, в отличие от дважды мертвых, можешь лгать. Сейчас главное — освободиться и выиграть время.

Хеан сглотнул горький комок и уточнил:

— Кого именно мне надо отыскать?

— Узнаешь, но не здесь. С тобой встретятся другие и объяснят все. Говорить здесь слишком опасно, — монстр покосился на черное небо, усыпанное бесстрастными звездами. — Ты согласен?

Ловец заставил себя кивнуть головой. Костяные лапы сдвинулись, давая вздохнуть. Воздух Бездны ядовит для живых, но сейчас он показался Хеану сладчайшим из ароматов.

Пальцы нащупали резную поверхность посоха и рефлекторно сжались. С третьей попытки удалось подняться. Посох тяжело воткнулся в мерзлую землю, принимая на себя вес хозяина. Белым росчерком на фоне серых скал мелькнула шальра, возвращаясь на привычное место на плече. Царапнули сквозь одежду когти: птица тоже была вымотана и почти себя не контролировала.

Послушница все еще лежала без сознания. Сколько прошло времени? Следовало торопиться, если он хочет воспользоваться ее душой: для служителей Герлены это место куда опаснее, чем для всех прочих.

Уже не до сантиментов. Мертвый огонь невидимым потоком хлынул по связывавшей их цепи. Девушка вздрогнула, судорожно изгибаясь в тщетной попытке спрятаться, убежать от боли. Еще одна волна огня… И ресницы медленно распахнулись.

— Вставай, — приказал Хеан.

Викаима пошевелилась, стараясь принять вертикальное положение.

— Где… я?… — оцарапанные пальцы нервно стиснули обрывки мантии на груди. Глаза девушки были мутными и пустыми.

— Заткнись и иди за мной.

Костяной монстр переступил на месте, царапнув обледеневшую землю. Девушка перевела на него взгляд и вздрогнула всем телом.

— Что… это?… — она отшатнулась.

— Не время для пустых разговоров, — Ловец заставил себя пригасить раздражение. Послушница слишком ценна для него, а задуманная игра и без того тяжела, чтобы лишний раз усложнять.

— Почему вы… — она не договорила, вдруг резко прикусив губу. — Я никуда не пойду!

— Твоего желания никто не спрашивает.

— Тот, черный… Он убил их! — возмущенно выпалила девушка, делая несмелый шаг назад. Ее взгляд наконец прояснился, очистившись от дымки забытья. — Император не мог вам дозволить такого! Вам запрещено убивать людей! — она нервно облизнула разбитые в кровь губы. — Я расскажу ему и…

— И что? — безразлично уточнил Хеан. — Он сам отдал нам эти души. Часть сделки, не более того.

— Это ложь!

Шальра издала отрывистый клекот и взмахнула крыльями. Викаима отступила еще на шаг, упершись спиной в скалу, и повторила куда тише:

— Ложь… Император не мог отдать вам их… Не так… Не таким образом…

— Какая шумная… — костяной тигр мазнул по ней неприязненным взглядом и снова обернулся к Хеану. — Успокой ее.

Ловец едва заметно нахмурился. От девушки шума было куда меньше, чем от самого монстра. Кто их тут может услышать — на окраине Бездны, у самого Барьера? Лишь скованные мертвым льдом скалы да бесстрастные звезды на низком небосводе.

К тому же за метаниями девушки было любопытно наблюдать. Она походила на птицу, попавшую в силки, но еще не осознавшую этого. Слишком эмоциональна она для послушницы Герлены. Но у него слишком мало времени, чтобы сейчас изучать ее.

— Идем. Поговорить мы можем позже.

Викаима плотнее запахнула обрывки одежды.

— Я не пойду с вами, — слова были тихими-тихими, как дуновение ветерка.

— Девчонка… — Хеан шагнул к ней и схватил за руку. — У тебя нет права выбора! Твой драгоценный император продал тебя, и теперь ты обязана выполнять мои приказы!

— Не обязана! Вы нарушили правила Хартии и убили людей! Я вернусь к императору и доложу ему об этом!

— Глупо, — он усмехнулся. — Очень глупо предупреждать о подобных вещах. Разве таких гонцов отпускают живыми?

Девушка посерела.

— Вы не посмеете! Я послушница Герлены!

— Я? Посмею, но в этом нет необходимости. Ты никуда не уйдешь и никого не предупредишь. Ты принадлежишь мне, как часть сделки с императором. Как те, что уже мертвы.

— Но я ведь просто помощница… — неуверенно возразила Викаима. В расширенных глазах заметались вспугнутые тени. — При чем тут это?

Хеан зло скрипнул зубами. Не так, совершенно не так он хотел разыграть этот козырь.

— Он обманул тебя. Или недоговорил. Мне никогда не нужна была помощница. Император продал мне твою душу, светлая жрица.

— Ложь!!! — девушка резко оттолкнула его в сторону, едва не опрокинув навзничь, и побежала, оставляя на сером льду неровный алый след.

Костяной тигр зашипел, припадая на передние лапы. Зеленые огоньки вокруг его тела взвихрились метелью.

— Она нам только помешает! Я убью ее.

— Нет! — поспешно возразил Хеан. — Она устала и далеко не убежит. К тому же она потеряла свои сандалии. Скоро она изрежет себе ноги и остановится.

— И не сможет идти! А ты слишком слаб, чтобы нести ее! Почему ты так заботишься о живой? Для твоего рода это странно, чужак.

— Я не обязан тебе отвечать, — неприязненно отрезал Ловец, наблюдая за Викаимой. Тигр был прав: с разбитыми ногами она будет им мешать. Но бежать вслед за девушкой не было сил.

На счастье, совсем скоро путь послушнице преградил широкий и длинный разлом, черной пропастью расколовший мерзлую землю. Чтобы обогнуть его, Викаиме пришлось бы вернуться назад. Девушка замерла и затравленно огляделась.

Огромные глаза… Сердце нараспашку. Ловец устало потер виски. По ее лицу можно читать ничуть не хуже, чем по раскрытой книге. Напугана и дезориентирована, но все еще не хочет сдаваться. На что она надеется?

— Я никуда не пойду с вами! Я призову аагира и вернусь к императору! — Викаима резко вскинула к небу руки.

Хеан криво усмехнулся. Аагира? Находясь в Бездне, за запертым Барьером? Ну-ну. Или она до сих пор не поняла, куда попала?

Тем временем девушка опустилась на колени и что-то забормотала себе под нос. Ловцу уже доводилось видеть, как призывают светлых ящеров. И он прекрасно знал, что это требует очень много сил, а Викаима и так едва держалась на ногах.

Тяжело опираясь на посох, он приблизился на несколько шагов. Викаима не заметила этого. Глаза ее были закрыты, а сама она слегка покачивалась из стороны в сторону, впадая в транс.

— Прекрати. Ты не пробьешь Барьер.

Но девушка его уже не слышала. На кончиках ее пальцев загорелись крошечные огоньки. Зарождавшийся в них мерцающий свет пополз вверх по рукам, окутывая их тонким флером.

— Она не может отсюда воззвать к своей богине… — в мыслях шальры сквозило неприкрытое недоумение. — Она всего лишь послушница. Как же?…

Свечение набирало силу, распространяясь на все тело, заворачивая в кокон — сначала полупрозрачный, он медленно начал мутнеть, становясь похожим на драгоценное рехское стекло. Серебристые искры призрачными рыбками сновали сквозь флер, то выныривая наружу, то бесследно растворяясь в дымчатой субстанции.

Хеан сделал еще шаг и остановился.

— Почему ты медлишь? Если ее не остановить, она будет не в состоянии идти…

— А если у нее получится? — одними губами произнес Ловец, опасливо косясь на костяного тигра. — Ты ведь знаешь, я ее выбрал не случайно…

— Мы в Бездне. Только ребенок станет надеяться на такое запредельное чудо.

Хеан лишь досадливо отмахнулся. То, что послушнице удалось войти в транс, само по себе чудо. Как и то, что ее силы проснулись в этом мертвом месте. Почему бы не дать ей шанс? Конечно же, она хочет убежать одна, но если ей удастся призвать аагира…

Монстр, до того замерший неподвижной статуей из белой кости, издал низкий рык и стремительно помчался на коленопреклонную послушницу. Хеан не успел даже дернуться, как тигр достиг девушки и прыгнул ей на спину, целясь зубами в незащищенную шею.

Шальра рванулась вверх, но Ловец спохватился слишком поздно… Он уже готов был увидеть, как брызнет из перекушенной вены алый фонтан, когда невидимая рука отбросила костяного монстра прочь, словно нашкодившего котенка. С тоскливым воем тигр закувыркался в воздухе и с грохотом рухнул вниз. По серому льду побежала сеть рваных трещин.

А из сомкнутых рук девушки рванулся в низкое небо ослепительный сноп света.

На миг, томительно краткий миг Хеан успел поверить в несбыточное — что послушнице удалось проникнуть сквозь Барьер и дозваться аагиров. Но свет раскрылся над их головами серебристым цветком и бессильными каплями покатился вниз, на мертвую землю. В тонком кружеве Барьера не возникло ни единой прорехи.

Светлая богиня не слышит тех, кто попал в Бездну. Здесь начинается власть другого бога.


ГЛАВА 8


Викаима в очередной раз споткнулась, попав ногой в незамеченную щель, и едва не упала. Связанные за спиной руки противно ныли, отвлекая от петляющей среди скал тропы. Впрочем, сердце болело куда сильнее.

Как только она могла повести себя столь постыдным образом?! Да разве так поступила бы на ее месте любая другая жрица? Ее выбрали, ее одну среди сотен других. Сочли достойной, чтобы она представила Герлену перед лицом Ловцов. Доверили участвовать в восстановлении Барьера, защищающего все живое! А она чуть не разрушила его собственными руками… Викаима, не замечая, до крови прокусила губу… То есть, конечно, навряд ли ее слабые потуги нанесли бы Барьеру хоть сколь-либо существенный вред, но сам факт попытки… Любая нормальная жрица скорее выпила бы сока алайи, чем даже помыслила о таком.

Да как только в ее голове родилась мысль призвать аагира? Неужели она забыла, что только удостоившиеся зеленой ветви имеют на это право? Викаима расстроенно слизнула с губы солоноватые капли и вздохнула… Мало ли, что она знает формулу призыва. Не по праву же! Подсмотрела тайком в книгах, которые ей читать никто не разрешал…

Викаима оторвала взгляд от узкой тропы и несколько мгновений изучала спину медленно ковыляющего впереди Одиннадцатого. Его одежда потеряла первоначальную белизну, покрывшись пылью и кровью, в нескольких местах зияли неаккуратные прорехи.

Девушка вздохнула еще раз. Да даже если Ловец не соврал! Даже если император действительно продал ее душу… Что такое ее душа по сравнению с жизнями всех обитателей империи? Она радоваться должна, что принесет такую пользу… А она…

Неудивительно, что ее до сих пор не посвятили. Почему она все время ведет себя столь дурацким образом? Неужели жрец, несколько лет назад остановивший на ней свой выбор, все-таки ошибся?

Звон серебра…

Два аагира гнут чешуйчатые шеи и косятся на безоблачное небо. Ящеры слишком молоды и еще не позабыли, что когда-то могли летать. Сейчас крылья у них обрезаны, а гибкие тела опутаны ремешками упряжи, украшенной серебром. Серебряный же узор вьется по дверцам крытой повозки, сплетаясь в ветки остролиста. Солнце отражается в начищенном до блеска металле и разбегается по земле яркими сполохами. Когда повозка едет, кажется, что остролист качается на ветру. Сейчас рисунок замер, застыл в совершенной неподвижности…

— Ваша дочь согласна? — шелестит сухой травой голос жреца.

— Не дочь… племянница… от сводной сестры… Та померла уж лет пять как… Вот мы… Приютили… — этот голос знаком. Обычно усталый и холодный, сейчас он дрожит от волнения, которое невозможно унять…

— Она согласна? — безучастно повторяет свой вопрос жрец.

— Конечно же! — неприкрытое удивление. Кто бы не согласился? Быть жрицей Светлой Богини — великая честь. Как может сравниться с такой судьбой прозябание в бедной деревушке? — Но… ее внешность… — решается он обратить внимание своего собеседника. Вдруг тот не заметил, не рассмотрел, что под слоем пыли — слишком смуглая кожа, слишком темные глаза, слишком курчавые волосы… Неподобающая внешность для храма Герлены. А он слишком честен, чтобы не сказать об этом.

Жрец лишь небрежно отмахивается худой рукой. Мелькают зеленые листья.

— Я чувствую, что у нее есть дар. Внешность — не более чем оболочка. Главное — то, что внутри. Истинная суть.

Мужчина послушно кивает. Он не понимает своего собеседника, но теперь уверен — девочку не отправят домой, когда отмоют и разглядят получше.

Жрец развязывает кошелек и опрокидывает его над дрожащими ладонями крестьянина. Звон серебра. Монеты льются сверкающим ручейком, бликуя на солнце. Идеально круглые, полновесные, без единого изъяна. Изящный контур листка остролиста на протянутой руке — храм Герлены имеет право чеканить собственную монету, и эта монета ценится куда выше имперских денег.

Серебряная струйка иссякла, холодной лужицей растеклась в чужих руках. Тридцать монет. Щедро, невероятно щедро. Но Светлая Богиня всегда с лихвой награждает тех, кто сумел воспитать достойных.

Жрец берет ее за руку. От его одежды пахнет черемухой, а пальцы у него холодные, как подтаявшие льдышки. Внутри возка темно — солнцу трудно пробраться сквозь густую вязь решеток. Аагиры трогаются плавно, едва заметно. Но дорога плохая, и повозку трясет. Бьются друг о друга окованные металлом дверцы.

Звон серебра…

Погрузившись в воспоминания, Викаима не заметила, как невольно ускорила шаг и налетела на Ловца, сбивая его с ног и падая сама. Лишенная насеста шальра с резким клекотом взмыла в воздух. Хеан громко и неприязненно выругался, заставив девушку покраснеть.

Темные скалы отозвались легким эхом. Замерший впереди скелет тигра стремительно развернулся, зеленоватые искры взметнулись вокруг костей в бешеной круговерти.

— Тишшше! — прорвались в сознание девушки чужие мысли. Викаима нервно сглотнула: мертвый зверь пугал ее. Интуиция подсказывала, что перед ней враг, и враг опасный. Вот только Хеан и слушать не пожелал об ее опасениях.

— Я же случайно… — пробормотала она, неуклюже стараясь подняться. Ноги скользили на обледеневших камнях, а связанные за спиной руки мешали удержать равновесие. — Если бы вы меня освободили… — начала девушка и тут же осеклась, встретив полный бешенства взгляд Ловца.

Конечно же, он не станет этого делать. Да и кто бы стал? Она уже успела продемонстрировать, какую опасность может представлять, оставленная на свободе…

Викаима снова до крови куснула губы. Так опозориться… Даже если она поклянется, это вряд ли что-то изменит.

— И долго ты намерена так стоять? — раздраженно поинтересовался Ловец.

— Я просто задумалась! Я уже иду!

— Тише, иначе я… — монстр угрожающе клацнул зубами.

— Но я и так говорю тихо! — не выдержала девушка. — Да и нет тут никого!

— Иди вперед, — прервал Ловец ее спор с мертвым чудовищем. Вернувшаяся на его плечо шальра сверлила Викаиму своими странными глазами, больше похожими на свежие раны. Девушка поежилась и отвернулась, старательно разглядывая камни внизу. Камни не представляли собой ничего интересного, но хотя бы не сочились кровью. Обычный камень, мертвый на много локтей вниз — она не чувствовала даже привычных отголосков силы.

Костяной монстр впереди двигался ровно и неутомимо, будто механическая игрушка. Тропа становилась все уже и уже, сжимаемая тисками рвущихся в небо черных скал, кое-где отполированных неведомой рукой до зеркального блеска. Но вместо живых людей это зеркало отражало лишь смазанные серые тени, и девушка старалась не вглядываться.

Время от времени скалы сходились над их головами, образуя странные арки. Проходя под ними, Викаима непроизвольно ускоряла шаг и втягивала голову в плечи — ей казалось, что достаточно одного сильного дуновения, и неустойчивая конструкция обрушится вниз, погребая под собой неосторожных путников.

Танец болотных огней на костях мертвого монстра тоже вызывал озноб, и Викаима пыталась смотреть только вниз, на петляющую тропу. И едва не споткнулась снова, когда тигр вдруг замер, как вкопанный, и зашипел, порождая странное эхо.

Скалы зашевелились, расползаясь в стороны. По зеркальным граням побежала ажурная вязь ледяных узоров, вырастая в пушистую бахрому. Взметнулся мокрыми щупальцами туман, в мгновение ока затопив все вокруг мутной взвесью.

А когда туман осел, она увидела демонов. Они почти сливались со скалами за своими спинами — странного покроя одежда и чешуйчатая кожа были черно-серыми, как отраженные в каменных зеркалах тени. Их выдавали лишь узкие красные глаза, удлиненные к вискам.

Когда эти глаза уставились на Викаиму, она едва сдержала крик. Из наполненных кипящей лавой расселин сочилась смерть — истинная, первородная сила Киренха.

Костяной тигр метнулся в сторону и стремительным прыжком взлетел на отвесную скалу.

— Стой! Ты обещал мне помощь! — крикнул ему вслед Хеан.

Монстр на миг обернулся и снова продолжил карабкаться вверх, цепляясь когтями за малейшие неровности камня.

— Ты еще не выполнил свою часть сделки. И значит, каждый сам за себя, — донеслось до Викаимы эхо чужих мыслей.

Один из демонов повернул голову, следя за перемещениями тигра.

— Поймать? — с небрежной ленцой полюбопытствовал он.

— Не стоит, — возразил ему второй. — Хелланы вышли из-под контроля. Нет сомнений, и этот тоже безумен. Только зря потратим силы… Дважды мертвые не нужны нам.

— Кто вы? — хмуро спросил Ловец, переключая внимание на демонов. — И зачем все это представление? Неужели вы полагаете, что меня можно напугать какой-то пространственной иллюзией?

— Нам так захотелось, — один из демонов шагнул вперед, искривляя безгубый рот в подобии улыбки. У Викаимы по спине пробежала волна озноба, — произвести наилучшее впечатление перед лицом дорогих гостей.

— У меня нет желания становиться вашим гостем.

— А мы думаем, что есть, — улыбка демона стала еще омерзительнее.

— Значит, вы ошибаетесь! — зло отрезал Хеан. — Или вы тоже решили нарушить Договор?

— Договор? — демон неторопливо вытащил из складок одежды прозрачный шарик. — Какой еще Договор? Никогда о подобном не слышал… — и чешуйчатые пальцы с хрустом раздавили шар.

В воздухе запахло гарью и смрадом. Глаза заслезились, стало трудно дышать. Тропа дрогнула, будто натянутая струна, и ушла из-под ног. Викаима шатнулась и неловко повалилась на колени, не сумев сохранить равновесие.

Девушка не сразу заметила, что Хеан тоже упал — но, в отличие от нее самой, так и остался лежать на камнях, не делая попыток подняться. А рядом с Ловцом, беспомощно раскинув белые крылья, распласталась на тропе шальра.

— Ну надо же… Как интересно… — протянул демон, рассматривая Викаиму. Быстрое движение — и его рука уже сомкнулась на запястье девушки. — Метка Герлены? — острый коготь царапнул по тыльной стороне ее ладони, повторяя контуры рисунка. — Но не жрица, раз ты все еще жива… Впрочем, даже такой метки более чем достаточно, — он широко ухмыльнулся, обнажив длинные клыки. — Реххас будет в восторге. Подобного улова у нас давно не случалось.

— А что с птицей? — другой демон небрежным жестом поднял шальру. — Это что, его любимчик? У живых такие странные привычки…

— Какой прок от птицы? Вот еще, возиться со всякой мелочью. Сверни шею и пойдем, — жесткие пальцы рванули Викаиму за собой.


ГЛАВА 9


Усыпанное звездами небо дарило иллюзию свободы. Решетка, преграждавшая к нему путь, казалась чисто символической — тонкая, не толще волоса, паутина черных нитей. Но от земли до нее было больше шести человеческих ростов, а идеально гладкие стены, охватывавшие пленника широким кольцом, не давали возможности подняться и на один.

Ловец раздраженно прошел вдоль изгибающейся стены, проводя по ней рукой. Нет… Ни выбоины, ни трещины, ни скола — неведомая сила будто расплавила горы, а затем отлила из них каменный цилиндр. Двери Хеан не видел.

— Остановись… — колючими комками перекатились в сознании Ловца мысли шальры. — Ты лишь доведешь себя до изнеможения.

— Отсюда должен быть выход. Жаль, что ты не помнишь, как мы сюда попали.

— Я не могу противостоять их магии, и с этим ничего не поделать.

— Знаю, — он резко остановился, едва не поскользнувшись на затянутом коркой льда земляном полу.

Шальра неуверенно переступила с ноги на ногу и замерла. Изломанные крылья бесполезной тряпкой мазнули по земле.

Ловец скрипнул зубами. Чужая боль скручивала внутренности, не давая нормально думать.

— Зачем демоны это сделали? Не могли они не понимать…

— Почему нет? Ведь в Договоре это не прописано, а после установки Барьера прошло неисчислимо огромное количество лет.

— Здешние твари живут куда дольше людей, — возразил Хеан.

— Дольше. Но здесь время течет с иной скоростью, чем снаружи.

— Не до такой степени!

— Точно неизвестно. Еще никому из живых не довелось пробыть здесь достаточно долго, чтобы рассчитать. Но у тебя есть уникальный шанс раскрыть эту тайну, — саркастически заметила шальра. — И унести ее с собой в могилу.

— Не вижу ничего смешного, — Хеан раздраженно ударил кулаком по гладкой стене. Рука соскользнула, словно прошлась по смазанной маслом поверхности. — Я выберусь отсюда. Тем более, что демоны не убили ни меня, ни тебя. Значит, им что-то нужно.

— Значит, они убьют тебя, когда нужда пропадет. И меня они не убили только потому, что вмешалась послушница. Теперь ты ей обязан.

— Нет. Ее никто не просил вмешиваться, — сухо заметил Ловец. — Я уже однажды терял связанного.

— Я помню, — едва слышно ответила шальра. — Такое забыть невозможно…

— И я не спятил, — закончил Хеан, игнорируя замечание птицы.

— Последнее сомнительно. С учетом твоих поступков. Твой замысел с этой девушкой…

— Ты же понимаешь! Если мне удастся заполучить душу служительницы Герлены по ее доброй воле…

— По доброй… Она боится тебя. И с каждым новым разговором пропасть между вами лишь будет шириться. Ты слишком редко и мало общаешься с людьми, чтобы у твоего безумного плана появился шанс.

— С мертвыми проще. И куда спокойней… — Ловец устало вздохнул. — Неважно! Послушница просто ко мне не привыкла. Вот увидишь, спустя некоторое время ситуация изменится.

— Еще не вернул ее, а опять предаешься мечтам… А если она уже пошла на корм демонам? Ты ведь сейчас не чувствуешь девчонку.

Хеан скрипнул зубами. Тут шальра была права. Он действительно утратил ментальную связь с послушницей и не мог восстановить ее, как ни старался.

— Но ты утверждала, что ее поимке демоны обрадовались куда больше.

— Вопрос в цели использования… — птица склонила набок голову, рассматривая его немигающими кругляшками алых глаз. — Разве ты не помнишь легенды?

— Бред, — отмахнулся Ловец. — Легенды порождаются глупыми выдумками невежественных крестьян. В них нет ни капли истины.

— Ты еще слишком молод, чтобы утверждать это.

— Довольно! Нам надо выбраться отсюда, а не обсуждать мой возраст и древние легенды.

— Ты уже пытался, — напомнила шальра. — Стены чересчур гладкие, чтобы забраться наверх. Да я и не думаю, что это хорошая идея. Слишком уж безобидной выглядит решетка.

— Значит, я найду другой способ! — оборвал ее Хеан.

— Но другого нет. Не надеешься же ты просочиться сквозь стены, словно призрак?

— Сквозь стены? Нет. А вот сквозь пол… — Ловец опустился на колени и медленно провел рукой по покрытой льдом земле. Преграждающего контура не ощущалось.

— Бред! — птица издала издевательский клекот. — Ты растерял последние силы, когда дрался с демонами. Ты истратил все взятые с собой запасы душ. И намереваешься построить переход?

— Мы же в Бездне, так? Мои способности здесь должны возрасти.

— Но это тоже легенда, — язвительно уточнила шальра. — Интересный у тебя подход: верить только в то, что удобно.

— Эту легенду мы в состоянии проверить. Чем и займемся.

Птица царапнула ледяной настил, оставив едва заметный след.

— Шансы невелики. Ты опять хочешь пойти на неоправданный риск.

Хеан сощурился, пристально рассматривая шальру.

— Боишься?

— Тебе не приходилось умирать. Ты не поймешь.

— Как сказать… — задумчиво отозвался Ловец. — Я ведь чувствую почти то же, что и ты.

— Когда ты дрался с Раклиссом, у тебя не было выбора. И ты успел найти для меня новое тело и восстановить связь меньше, чем за сутки. В тот раз тебе повезло. Невероятно повезло. А сейчас мы в Бездне. Самое большее — ты успеешь добраться до Барьера.

— Да, да… Если не погибну еще раньше — от болевого шока, — Хеан потер гудящие виски. — Но я не хочу становиться рабом Киренха. Он наверняка захочет отыграться за обман — рано или поздно.

— Ты не отвечаешь за весь род.

— Разве богов когда-нибудь беспокоили такие мелочи? — он фыркнул. — Я попробую вызвать переход. Постарайся выдержать.

Шальра неуклюже проковыляла к стене и уселась на лед, съеживаясь белым комком.

— Ты никогда меня не слушаешь…

Хеан небрежно отмахнулся. Чужие мысли и чужая боль мешали сосредоточиться — и значит, их нужно было изолировать, запереть в самом дальнем уголке сознания.

Он еще раз провел рукой по обледенелой земле. Контура нет, но нечто инородное все-таки присутствовало. Если бы определить, что… Нет, не выйдет. Слишком далеко странная сущность, слишком надежно она укрыта от вторжения. Да и какая разница? Она не сможет заблокировать переход, а все остальное не так уж и важно.

Ловец опустился на пол рядом с шальрой и протянул ей ладонь. Когти птицы прошлись острыми лезвиями, с легкостью разрезая кожу. Хеан ненадолго замер, сложив ладонь ковшиком и выжидая, пока крови наберется достаточно. А она текла медленно, словно успела замерзнуть прямо в его жилах и превратиться в лед. И казалась черной, как отполированная стена за спиной…

— Проснись! — резкий окрик заставил его встряхнуться. Несколько драгоценных капель сорвались с пальцев и полетели вниз.

— Не дергайся. Все в порядке, — возразил он спутанным мыслям птицы. — Я просто немного задумался.

— Ты теряешь контроль… — не согласилась шальра, но все-таки замолчала.

Ловец вытянул ладонь вперед и зашептал себе под нос старую формулу. Капельки крови начали подниматься в воздух, формируя замкнутую спираль. Еще несколько слов, и спираль принялась медленно кружиться, плавно расширяясь — до тех пор, пока не заняла почти треть камеры. Линии ее истончились до абсолютной прозрачности, и Хеан едва замечал легкие искажения в воздухе, порождаемые ее движением.

Боль голодным зверем рвала тело, мешая сосредоточиться. Пальцы начали дрожать, не справляясь с потоками силы. А кровь из порезанной ладони продолжала течь, вливаясь в невидимую фигуру. Мало, еще слишком мало, чтобы хватило для перехода…

Кажется, он снова отключился. Всего на миг — но этого оказалось достаточно, чтобы дрогнул сложный узор, искривляясь в неверном наклоне. Потянуло холодом, в мгновение ока пробравшим до костей. Тонкие линии покрылись слоем инея. Вращение спирали становилось все медленней, пока не замерло вовсе. С хрустальным перезвоном узор раскололся, беспомощными обломками падая на мерзлую землю и рассыпаясь в прах.

Ловец яростно выругался.

— А я ведь предупреждала… — тихо отозвалась шальра. Из полуприкрытых пленкой глаз птицы медленно катились темные капли.

— Неважно, — он скрипнул зубами, стараясь не замечать боль. — Я попробую снова…

— Не выдержишь. На этот раз точно не выдержишь.

— Не тебе решать!

Пол под ногами едва заметно качнулся, словно корабельная палуба. По ледяной корке побежала сеть трещин — тонких, больше похожих на царапины от когтей шальры. Та сущность, чьи отголоски некоторое время тому назад успел почувствовать Ловец, рвалась вверх, яростно и нетерпеливо, разбуженная ото сна магическими колебаниями.

Из трещин змеями скользнули белые нити, замерли на мгновение и поползли вверх, разветвляясь по пути тысячами отростков.

— Это что еще за дрянь? — прошипел Хеан. Было невероятно трудно не сорваться на крик: боль отравленными иглами пронзала тело и выворачивала его наизнанку.

— Кеахра, — ответ шальры едва ощущался. Птице было еще хуже, чем Ловцу, белые перья стали влажными от крови. — Она уже давно не растет в мире живых. Если верить хроникам, приближенные Киренха использовали ее для игр.

— Я про нее не слышал.

— Просто тебя никогда не интересовала Бездна.

— До такой степени — да. Эта трава опасна?

Белые отростки множились, покрывая пол камеры шевелящимся слоем и плотнее сплетаясь друг с другом.

— Для здешних обитателей — нет. Для тебя — да.

На концах побегов набухли черные шары, с вязким хлопком выпустившие из себя крошечные пасти. За острыми зубами мелькнули длинные жала раздвоенных языков.

— Кеахра никогда не нападает первой, она ждет, пока жертва проявит агрессию, — устало продолжила шальра. — Проблема в том, что ее испарения ядовиты. У тебя остался час. Быть может, два. — Из разверстых пастей поползли струйки сизого дыма. Тошнотворно запахло паленой шерстью. — Потом ты уже не сможешь сопротивляться галлюцинациям и пойдешь на ее зов. Случайно наступишь на один из отростков, и кеахра перейдет в атаку.

Хеан снова выругался, вымещая в словах свое бешенство.

Кеахра шевелилась, словно покрывало из змей, то и дело порождая новые пасти. Отростки изгибались в сторону Ловца, тщетно стремясь дотянуться, и беззвучно щелкали острыми зубами…

Стена напротив искривилась, пошла волнами и просела, образовав в своей толще овальную нишу. В ее глубине шевельнулись серые тени и шагнули вперед.

— Уже? — вырвалось у Хеана. Ему казалось, что прошло совсем немного времени.

Чешуйчатые лапы небрежно наступили на живой ковер из хищных побегов, давя его в мутную кашицу.

— А ты оригинален, гость. Решил поразвлечься? — в узких глазах демона полыхнули отблески кипящей лавы.

— Почему бы и нет? — Ловец резко вздернул подбородок, отвечая не менее яростным взглядом.

— Ну-ну. Сколько гонора! А ведь едва стоишь на ногах… Я надеюсь, твой пернатый любимец еще не издох? — демон подошел ближе и резким движением поднял птицу вверх, схватив за крыло. Та даже не успела дернуться. Демон качнул ее из стороны в сторону, равнодушно рассматривая. Хеана ожгло волной чужой боли. — Реххасу очень хочется взглянуть на настоящую шальру. Говорят, ее песня приманивает смерть…

— Немедленно прекрати над ней издеваться! — руки бессознательно сжались в кулаки.

Демон презрительно фыркнул и демонстративно усилил нажим, ломая оставшиеся в крыле кости. Некоторое время он молча наслаждался выражением лица пленника, а затем лениво протянул:

— Следуй за мной, последыш предателей. Реххас хочет с тобой поговорить.

Проем в стене вывел их в узкий коридор с многочисленными ответвлениями и с чавканьем закрылся, вновь образуя непрерывно-гладкую поверхность. Здесь сумрак был еще гуще, и фигура демона почти полностью растворялась в нем. Только светлое оперение шальры позволяло Хеану не отстать и не заблудиться в хаотичном переплетении переходов.

Потолки туннелей опускались все ниже, по стенам начала сочиться вода, соединяясь под ногами в неглубокие лужицы. С каждым новым поворотом воздух становился все более застоявшимся, и дышать было все сложнее и сложнее. У Ловца перед глазами уже поплыли мутные пятна, когда очередной коридор вдруг резко изогнулся и оборвался, выводя на круглую площадку под открытым небом. Звездный свет казался далеким и чужим.

— Прекрасный вид, не правда ли? — демон вцепился когтями в плечо пленника, рывком подтаскивая к краю. Скала обрывалась вниз рваными изломами, из прорех в каменной толще острыми иглами щетинился грязно-серый лед. Дно провала прятали густые тени. Демон вытянул руку с шальрой над пропастью и усмехнулся: — Интересно, что будет, если я разожму пальцы? Летать она уже не может.

До Хеана докатились отголоски паники, проникающие даже через выставленную защиту.

— Не разожмешь, — он зло сощурился, выдерживая пылающий взгляд монстра. — Бессмысленный блеф.

— Твоя спутница так активно убеждала не трогать твоего питомца… — медленно протянул демон. — Вероятно, он для тебя важен. Чем?

— Не твоего ума дело.

— Да-а-а? — небрежным движением демон подкинул израненную шальру в воздух — и так же небрежно поймал, в самый последний момент схватив за крыло. — Не передумал?

— Ты хотел отвести меня к Реххасу или потренироваться в ловкости?

— Знаешь, у меня сегодня что-то рука побаливает. Прямо-таки судорогой сводит. Боюсь, не удержать мне долго твою птичку. Пальцы так и разгибаются. Почему бы нам не поговорить?

— Нам не о чем говорить.

В узких глазах полыхнул огонь — единственное яркое пятно на грязно-сером фоне.

— Есть, гость. Есть… У тебя и других предателей получилось не только улизнуть от Киренха… Вам удалось выжить за Барьером. Как? До меня доходили слухи, что это связано с вашими птицами, — когти демона сжались, глубже впиваясь в плечо Ловца. — Отвечай! Или я сброшу ее вниз!

— У тебя проблемы со слухом? Нам не о чем говорить! — зло отрезал Хеан.

Демон раздраженно выдохнул, на миг его покрытое серой чешуей лицо скрылось за дымкой белого пара.

— Я могу бросить тебя обратно в карцер. Подождать, пока кеахра доведет тебя до безумия, вытащить — и повторить все заново. И так до тех пор, пока ты не утратишь остатки своего скудного разума!

Ловец выдавил неприязненный смешок, пересиливая боль.

— Ну так брось. Мне даже интересно, что с тобой за это сделает Реххас.

— Ты переоцениваешь свою значимость.

— Навряд ли. Зачем так возиться с обычным пленным?

Демон криво ухмыльнулся.

— Твой разум — наименьшая из ценностей. Может, тебе было бы неплохо и распрощаться с ним. Сдохнешь счастливым.

— То есть? — Хеану не понравились странные нотки, скользнувшие в ответе собеседника.

— Ты же не пожелал ответить на мой вопрос. С чего мне отвечать на твой? — Демон ухмыльнулся шире, демонстрируя заостренные зубы. — Кстати, гость. Не забывай, что ты в Бездне. Здесь другие правила. — Пальцы, удерживавшие шальру, медленно разжались, и птица рухнула вниз.

Хеана окатило волной чужого ужаса. Миг — и по нервам рвануло тупой болью от удара. Если бы не когти, ввинтившиеся в плечо, он бы не устоял на ногах. Ловец закашлялся, пытаясь отхаркнуть кровь.

— Нравится? В следующий раз думай, перед тем как спорить. — И прежде, чем Хеан успел ответить, чешуйчатые лапы швырнули его в пропасть.

Навстречу взметнулся ледяной порыв ветра, отбросил на отвесную скалу, протащил по острым изломам. Израненные пальцы тщетно заскользили по камням, оставляя едва заметный влажный след. Но не успел ветер как следует поразвлечься со своей новой игрушкой, как падение оборвалось: вынырнувшая из пустоты провала ледяная плита с размаху ударила снизу, подхватывая избитое тело.

Хеан тяжело закашлялся и перекатился на бок. Перед глазами мельтешили разноцветные круги. Левая рука скользнула по льду, нащупывая опору. Наткнулась на что-то теплое и слегка вздрагивающее, коснулась мокрых перьев… Связь почти не ощущалась — тонкая нить на самом дальнем уровне восприятия, и порождала волны неконтролируемой дурноты. Правая рука не желала слушаться. Ловец скосил на нее глаза и выругался сквозь зубы: перелом.

Обломок замерзшей глыбы под ногами едва заметно дрожал, продолжая свое движение вверх.

— Твое счастье, что пока ты еще нам нужен… — раздался сверху безразличный голос. Демон подождал, пока левитирующая платформа не сравняется с уровнем площадки, и небрежно переступил на нее. — Подбери свою птицу и иди за мной. Если, конечно, у тебя нет желания вернуться к кеахре или спрыгнуть вниз.

Хеан с трудом поднялся, осторожно удерживая шальру в неповрежденной руке. Птица висела окровавленной тряпкой, и только ментальный контакт позволял Ловцу верить, что она все еще жива.

— Нужен? Твоя выходка могла убить меня… — тихо произнес он. — Простая случайность, и я свернул бы себе шею.

— С такой высоты? — демон пренебрежительно фыркнул. — С равным успехом ты мог ее свернуть, и попросту споткнувшись. — Он перескочил на второй ледяной обломок, поднявшийся из провала рядом с первым.

Снизу, из путаницы теней, поднимались все новые и новые глыбы, образуя неустойчивый мост. Некоторые из обломков были столь малы, что Хеану требовалось прилагать все усилия, чтобы не соскользнуть в хищно распахнутый зев темной пропасти. Он так сосредоточился на попытках сохранить равновесие, что не сразу осознал, когда мост кончился, упершись краем последней платформы в широкую площадку. Шаг — и под ногами уже неподвижные скалы.

Ловец обернулся. Ледяные глыбы, неспешно покачиваясь, опускались вниз. Дороги назад не было.

— Что застыл, гость? Реххас не любит ждать. Не стоит тебе его злить.

Снова низкие коридоры, пропахшие затхлостью и стоячей водой, разветвляющиеся на тысячи отростков — лабиринт, в котором чужаку слишком легко заблудиться. Здесь кое-где встречались источники света — тонкие белые прожилки в стенах приглушенно мерцали, борясь с сизой мглой. На этот раз переход внутри скалы был долгим, настолько долгим, что Хеан уже едва находил в себе силы переставлять ноги.

Очередной изгиб почти под прямым углом упирался в тупик, впереди была глухая стена. Демон остановился и неторопливо прочертил в воздухе сложную руну. Та полыхнула огнем, на миг отбросив на скалы алые отблески, и погасла, осыпавшись серым прахом. Преграждавшая путь стена изогнулась и потекла вниз, распадаясь кусками трясущегося желе.

— Прошу, — демон изобразил издевательский полупоклон. — Высокого гостя ожидают.

Хеан шагнул вперед, переступая через дрожащие камни, на его глазах превращающиеся в лужицы вязкой жидкости. Провожатый не последовал за ним, без следа растворившись в полутьме коридоров.

После уже почти ставшим привычным мрака в круглом зале было слишком светло — из расставленных вдоль стен высоких светильников тонкими струями вырывались фонтаны пламени, рисующие на стенах причудливый танец теней. Сквозь проемы узких окон внутрь залетал ветер — но тут же стихал, превращаясь в едва ощутимые дуновения.

По черным плиткам пола, словно нахальная насмешка над Герленой, вился зеленый узор, настолько ядовито-зеленый, что глазам было неприятно на нем останавливаться. Узор складывался в руны, те самые, за применение которых вовне Барьера грозила смертная казнь.

Засмотревшись на сложную решетку символов, Хеан не сразу заметил, что уже не один. Демон возник неслышно, словно отделился от изгибающихся на стенах теней.

— Нагл, как и все предатели… — голос у него, как и у прочих приспешников Киренха, был слишком низким и хриплым для человека. Злым огнем полыхнули глубокие провалы удлиненных глаз на покрытом антрацитовой чешуей лице. Костяные наросты на голом черепе образовывали полукруг по затылочной части головы, от виска до виска.

Вместо привычного бесформенного балахона массивное тело покрывала тонкая кольчуга, судя по всему, из мехрилеса. Такую кольчугу на землях Герлены могли себе позволить только очень состоятельные люди: легкий и сверхпрочный мехрилес было очень тяжело обрабатывать, и ценился он ничуть не меньше золота.

Шальра шевельнулась в руках Ловца, посылая слабую мысленную картинку. Впрочем, Хеан догадался и без ее вмешательства.

— Ты — Реххас? Тот, кто до установки Барьера был правой рукой Киренха?

— И тот, кто после установки потерял этот пост, — сухо закончил демон, бесшумно подходя ближе. — Ты много знаешь.

— Читал хорошие книги.

Из глаз Реххаса тянуло тленом вскрытых могил. Этот взгляд давил, вынуждая собеседника отвернуться. Ловец уставился прямо в узкие расщелины.

— Значит, книги… Как приятно знать, что некоторые моменты истории навсегда увековечены в людской памяти, — демон сделал небольшую паузу и добавил. — Отложи птичку в сторону. Она помешает нашему разговору.

— Не понял? — Хеан нахмурился.

— А понимать тебе и не требуется. Тебе требуется только исполнять мои приказы. Если, конечно, ты еще хочешь жить, — пальцы демона стремительно сдавили запястье Ловца, вынуждая того разжать руку. Шальра попыталась вцепиться когтями в лохмотья одежды, но сил у нее не хватило, и птица безвольно рухнула вниз, белой кляксой застыв на полированных плитках.

Хеан покачнулся, не в состоянии скрыть приступ боли.

— Зачем? — с трудом выдавил он. — Ведь ты должен знать…

— Что смерть твоей птицы означает и твою? Я знаю. Именно поэтому я и сказал, что она помешает разговору. А точнее, просто его не выдержит. Я смотрю, мои люди и так несколько перестарались, — алые глаза скользнули по вздрагивающей на полу искалеченной шальре. — Но мы отвлеклись, а время дорого, не так ли? — Ловец не успел отреагировать, как внезапный удар отбросил его к стене. Один из светильников покачнулся и опрокинулся на пол, высыпав горку пылающих углей.

Хеан зашипел, хватаясь за сломанную руку.

— Слабо похоже на разговор!

— Отнюдь. Пока что это именно разговор. И советую тебе меня не злить — терпение не входит в число моих достоинств. — Демон смазанной тенью пересек зал и замер около Ловца. — Тебе нравится в Бездне?

— Что? — Хеан моргнул, полагая, что ослышался.

Реххас резко нагнулся и рывком поднял его с пола.

— Я спросил, нравится ли тебе здесь, — когтистая лапа подтолкнула Ловца к окну — узкой бойнице, вырубленной в толще камня. Снаружи простиралась каменистая равнина, мертвая и пустынная, лишь ветер завывал в расщелинах обледеневших скал. — Нравится? — когти надавили сильнее, вспарывая кожу. Хеан тяжело выдохнул.

— О чем ты? — он очень старался не показать, что чувствует боль. — Бездна всегда выглядела так.

— Бездна… Бездна была создана куда позже твоего мира. Того самого мира, само рождение которого было бы невозможным без участия Киренха. Того самого мира, из которого Киренха изгнали после того, как воспользовались его силой и сочли ненужным. Ненужным и слишком отвратительным, — слова демона капали медленно, словно густая смола. — Прекраснейшая Герлена не смогла смириться с мыслью, что в ее владениях будут разгуливать монстры. Ей это было слишком противно. И монстров отделили Барьером, внутри которого почти не действуют силы Светлой Богини. Почти… — Реххас язвительно усмехнулся. — Она думала, что этого окажется достаточно, чтобы мы погибли. Прекраснейшая просчиталась — мы выжили. Мы выжили, обретя иммунитет к отравленному воздуху. Мы выжили, несмотря на то, что среди этих скал жизнь была невозможна… Вот только мне не нравится такая жизнь! — когти впились глубже, отточенными лезвиями разрезая мышцы. Ткань на плече Ловца стала мокрой от крови.

— Всего лишь один из вариантов легенды, — не давая сорваться стону, с трудом прошептал Хеан.

— Легенда? — в алых глазах полыхнуло бешенство. — Не болтай того, в чем не разбираешься, щенок! Я лично присутствовал при том, как творилась эта легенда! Будь моя воля, Киренх не заключил бы это соглашение! А сил одной Герлены никогда не хватило бы для установки Барьера!

— И причем тут я? Некому пожаловаться на жизнь?

— Ты… — острый коготь подцепил за подбородок Хеана. Расщелины глаз демона были теперь так близко, что Ловцу казалось — он видит, как кипит на их дне раскаленная лава. — Ты — один из тех, кто предал Киренха. Тех, кто сумел ускользнуть, когда ставился Барьер. Тех, кто продался Герлене за право видеть траву и солнце. Она клеймит вас, как стадо подготовленных на убой баранов, а вы и рады. Вы покорно склоняете перед ней головы, признавая ее власть. Вы забыли, кто даровал вам силу! Где твое клеймо, предатель? Я слышал, вас заставляют брить головы — чтобы вы не могли скрыть ваш рабский знак. Ну, где же твой? — чешуйчатая рука рванула Хеана за волосы. — Говори!

От удара в живот у Ловца перехватило дыхание.

— Зачем… тебе?…

Следующий удар пришелся в челюсть, едва не выбив зубы. Во рту снова появился мерзкий привкус крови.

— Когда я спрашиваю — надо отвечать, предатель. Или твой жалкий умишко не в состоянии постичь этой простой истины?

Хеана впечатало в стену. На пол посыпались кусочки отбитой мозаики.

— Как у всех… — тяжело произнес он. — Но… при посвящении… они останавливают рост волос… На меня эти руны не подействовали…

— Любопытно. Но совершенно бесполезно. — Очередной рывок — и он беспомощно повис в лапах своего мучителя. — А как вам удается фокус с шальрой?

— Какой еще… фокус? — Ловец сплюнул кровавые сгустки и закашлялся. Демон резко тряхнул его, не заботясь об оставляемых когтями ранах.

— Твоя внешность… Я убежден, что вы достигли этого при помощи птиц!

Хеан сглотнул, в ушах омерзительно звенело. Он все меньше и меньше понимал своего собеседника.

— Что ты… имеешь… в виду?

Демон зарычал, обнажая клыки.

— Ты что, полоумный?! Вот это я имею в виду! — он сунул Хеану под нос покрытую антрацитовой чешуей лапу с изогнутыми когтями. — Или ты ослеп? Ты не видишь, что мы отличаемся от простых смертных? Отличаемся настолько, что прекраснейшая Герлена находит омерзительным один лишь наш внешний облик! Но вы… вам удалось остаться снаружи. Остаться, потому что вы смогли спрятать от глаз Герлены свою сущность. Вы стали похожи на людей, тех самых людей, которых она создавала как свои несовершенные копии. Теперь вы почти беззащитны, а вашу шкуру с легкостью прорвет даже затупленный нож. — Острый коготь резанул Ловца по щеке, оставляя кровоточащую царапину. — Но вы сохранили часть своих изначальных сил. Как вам это удалось?!

Хеан подавил тошноту. Зал перед глазами плыл, дробясь на множество искривленных отражений.

— Так ты тоже… хочешь… выглядеть человеком? Договориться… с Герленой?

— Мразь!

В боку хрустнуло, волной накатила парализующая боль.

— Бессмысленно… убивать меня… пока я… не ответил…

На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом ее разорвал лающий смех демона.

— А вы действительно поглупели, потомки предателей! Такая наивность, подумать только! — он снова расхохотался и склонился над Ловцом. — Если мне потребуется, информацию я могу добыть и у мертвого. Моя сила сопоставима с силой Киренха.

Хеан криво ухмыльнулся разбитыми в кровь губами. Сквозь заволакивающую сознание пелену он едва видел нависшего демона — но благодаря этой пелене смог выдержать пылающий взгляд.

— Сопоставима? Реххас, неужели… ты стал богом?

От следующего удара он потерял сознание.

Реххас в раздражении пнул безвольное тело и снова посмотрел за окно, где все так же перекатывал ледяные осколки ветер.

— Так слаб и так глуп… Стоит ли тратить время на этого дурака? — острые когти прошлись по разбитой настенной мозаике. — Но такие, как он, слишком редко попадают в Бездну.

Демон вздохнул и вычертил в воздухе несколько рун. Пусть. При удачном раскладе потеря времени может окупиться с лихвой. Они продолжат эту увлекательную беседу чуть позже, когда пленник будет в состоянии говорить. Реххас покосился на безразлично замершие звезды. Если бы не существовало Барьера, он мог бы сказать «на закате». Но до Бездны не доходит свет солнца.


ГЛАВА 10


Сеоль проснулась от собственного крика. Сердце бешено колотилось о ребра, словно желая проломить костяную клетку и вырваться на свободу из опостылевшего тела.

Открытые ставни не спасали от удушливой жары летней ночи. На негнущихся ногах девушка доковыляла к окну и высунулась наружу. Воздух был влажен и неподвижен, как густой кисель. Перед глазами все еще мелькали разрозненные отрывки сновидений. Оскаленные пасти, залитые свежей кровью, чередовались с мешаниной из разорванных человеческих тел. Бьющиеся на ветру золотые стяги, расшитые черными рунами, вздымались к затянутому низкими тучами грозовому небу. Рыжие сполохи пожара… Запах гари и паленой кожи…

Сеоль тяжело закашлялась, вцепившись руками в проем. Один из камней под ее пальцами покачнулся и рухнул из обветшавшей кладки. Густая поросль у подножия башни смягчила удар, и до девушки долетел лишь слабый шорох, словно по кустам скользнула осторожная змея.

Девушка потерла виски. Голова была тяжелой и звенящей, как старый колокол. Остатки жуткого сна никак не желали рассеиваться, складываясь все в новые и новые образы, выдергивая из глубин памяти незамеченные ранее детали. Реальный и призрачный мир сошлись слишком близко и переплетались друг с другом.

Хотелось пить, но травяной настой в глиняном кувшине оказался слишком теплым и лишь усилил жажду. Затылок кольнуло раскаленными иглами. Волной накатила тошнота. Она дернула за шнур, вызывая прислугу. Тишина. Ватная, давящая на сердце, отвратительно ядовитая.

Мелькнуло воспоминание об устроенном во дворе колодце. Конечно, ей не положено лично набирать воду, но духота сводила с ума.

Дверной засов показался непривычно тяжелым и поддался лишь со второй попытки. На лестнице было темно, прочие обитатели старого крыла мирно спали. Ступени опасно скользили, словно нерадивый уборщик ухитрился облить их маслом. Она сделала шаг, другой… Потянулась дрожащими пальцами, выискивая надежные перила… И шарахнулась в сторону, когда из пустоты на нее выплыла звериная морда из жуткого сна. Ноги запутались, подгибаясь в коленях, и девушка полетела вниз, пересчитывая ступени своим телом.

Боли от ушибов не было. Лишь стремительное падение, закончившееся на выложенном мозаикой каменном полу.

Со второй попытки удалось встать. Резные створки, ведущие во двор, распахнулись с тихим скрипом. Снаружи тоже властвовала темнота. Лунное светило скрылось за плотным покрывалом облаков, позволяя глухой мгле захватить землю. Сеоль не могла различить даже тропы у своих ног и шла наугад, надеясь лишь, что не ошиблась с направлением. Вероятно, во время падения сандалии слетели с ее ног: она чувствовала, как кожу царапает острый гравий.

Ей повезло, колючие камни вывели ее прямо к колодцу. Взвизгнул ворот, опуская вниз ведро. Полное, оно оказалось неожиданно тяжелым: девушка едва вытащила его наверх. Но уставшие руки подвели, и Сеоль не удержала ведро на краю колодца, опрокидывая на себя. Ледяной душ окатил девушку с головы до ног. Далекой тенью скользнула мысль о полнейшем нарушении правил Храма, и тьма окончательно задавила ее, каменным молотом размазывая в пыль остатки мыслей.

— Сеоль! — Резкий рывок за плечи сопровождался встревоженным окриком. — Что с тобой? Сеоль, ты меня слышишь?

Ей не хотелось отвечать. Но голос был знаком. Его обладатель не удовлетворится молчанием. Однако вместо слов из горла девушки вылетел хриплый кашель, а тело скрутила жгучая волна боли.

— Сеоль, что происходит? Что ты делаешь здесь в такой час и в таком виде? Ты хоть понимаешь, как выглядишь?

Она моргнула. Темнота исчезла, разогнанная бликами многочисленных фонарей. Жрецы и послушники наводнили двор, озабоченно переговариваясь вполголоса, но держась на почтительном удалении.

— Пресветлая богиня! Да ты еще и без перчаток?! — Такнар процедил сквозь зубы ругательство, а его руки уже накручивали шелковый платок вокруг ее ладони. — Решила нарушить договор? Ты хоть понимаешь, как повезло, что первым на тебя наткнулся я, а не кто-то из низших рангов?

— Я сожалею, жрец, — выдавила Сеоль. — Забыла, что не надела их.

— Забыла?! Ты шутишь? — Жрец попытался поднять ее, но девушка тряпичной куклой обвисала на его руках. Ноги не желали слушаться. — Откуда на твоей одежде кровь? Порезы на руках выглядят зажившими.

— Мне нехорошо, — призналась видящая. — Прошу, отпусти. Тошнит.

Такнар осторожно посадил ее, прислонив спиной к каменному бортику колодца.

— Ты можешь ответить?

Сеоль вдохнула ночной воздух. Теплый. Просто теплый. Где-то далеко застрекотали цикады. Кажется, до рассвета оставалось не так уж и много времени.

— Я видела сон, жрец.

— Какой? — Такнар мгновенно подобрался, в глазах его сверкнули крупинки льда. — Прошлое или будущее?

— Будущее. — Вспоминать не хотелось. Но права молчать у нее не было. — Император… — она запнулась, собираясь с духом.

— Что с ним? — подтолкнул девушку жрец. — Я был прав и общение с Ловцами не обошлось без последствий? Его характер сильно изменился за последние дни. Зеркала… Что утаил этот сопляк? Да говори же!

Его голос мешал слушать цикад. Это раздражало.

— Император будет убит.

— Что-о?! — Брови Такнара изумленно поползли вверх. — Народ любит Маэра. И для советников он удобен на троне. Зачем уничтожать полезную марионетку?

— И все же он будет убит. Несмотря на личную охрану, явную и скрытую. Несмотря на наложенные руны, — она потерла лоб кончиками пальцев. — Маэр слишком молод, и наследника у него нет. Последний из истинных правителей, чья власть подтверждена светом. Его смерть развяжет войну за трон. Страшную войну, в которой не окажется победителей. Империя распадется на провинции, каждая из которых будет мечтать перегрызть горло соседней. — Сеоль показалось, что она снова слышит звон металла, ржанье взбесившихся лошадей и треск рушащихся крыш. — Без благословения Светлой Богини никто из претендентов не удержит корону. А Герлена спит…

Такнар задумчиво побарабанил пальцами по каменной кладке.

— М-м-да…

— Это не все, жрец. Когда война достигнет своего апогея, Барьер исчезнет. Просто исчезнет, словно его никогда и не было. Из Бездны вырвутся полчища демонов, безумных от ненависти и жажды крови. Разрозненные, разобщенные люди не смогут оказать сопротивление закованным в чешуйчатую броню чудовищам. Пройдет всего месяц, и они доберутся до столицы. И на стенах Храма появятся черные руны…

Сеоль уронила голову на колени, борясь с обрывками кошмарного сна.

— Успокойся. Твои видения тем и полезны, что позволяют избежать серьезных проблем.

— Это вам предотвратить не удастся… — едва слышно произнесла она.

— Решать, что удастся, а что нет, буду я. Не ты, — сухо бросил жрец. — Что еще тебе открылось? Кто желает смерти Маэру?

— Не знаю. Я видела только руку убийцы. Изящные, тонкие пальцы. Смуглая кожа. Белый контур остролиста на тыльной стороне ладони.

На несколько долгих мгновений воцарилось молчание. Только цикады продолжали беззаботно стрекотать свою скоротечную песню.

— Бред какой-то. Послушник Храма?! Да еще и из этих? Я скорее поверю в то, что Герлена проснется! — Он пригладил растрепавшиеся на ветру волосы, сделал несколько нервных шагов, хрустя гравием. — Ты не ошиблась?

— Я никогда не ошибаюсь, жрец.

— Допустим, — Такнар понизил голос, едва слышно бормоча себе под нос. — В случайность я не верю, а служитель Храма никогда не задумал бы подобное покушение самостоятельно. Значит, крайне высок шанс, что он окажется всего лишь исполнителем…

— Ты прикажешь казнить всех послушников с темной кожей?

— Нет, исключено. Их слишком много, могут пойти нежелательные слухи. Недоверие к Храму подкосит империю куда быстрее гражданских войн. К тому же, если мои предположения верны, устранение орудия приведет только к тому, что организатор убийства просто сменит план. Неудачный вариант развития событий.

— Быть может, кто-то просто притворился послушником… — осторожно заметила Сеоль.

Такнар поморщился.

— Ты же прекрасно понимаешь, что для этого как минимум придется уничтожить одного из носителей белой ветви. А это абсолютно нереально сделать незаметно. О любой смерти, любом подозрительном исчезновении мне сразу же будет доложено. Да и руны подадут весть.

— Но ты можешь и не узнать об этом, если считаешь, что послушник уже мертв.

— Поясни, — жрец замер, сверля ее ледяным взглядом.

— Два месяца тому назад Ловцы ликвидировали разрыв в Барьере. На Совете они рассказали, что брешь оказалась существеннее, чем представлялось изначально, и один из них погиб. Одиннадцатый.

— Тебя же обрадовало это известие?

— Да, но показалось странным. Почему погиб не самый слабый, а самый сильный из них? И тела его так и не удалось найти. — Она замолчала, разглядывая отблески от далеких фонарей на мокром гравии.

— Сеоль, не тяни! К чему ты вспомнила про этот инцидент? Даже если ловцы воспользовались ситуацией для сведения личных счетов, меня это мало волнует. Они полезны, но они не более, чем посаженные на цепь звери. И разбираться в их грызне бессмысленно.

— Хеан забрал с собой к Барьеру девушку. Послушницу Храма. Ее тела ведь тоже не нашли. Или не искали? А рука из моего сна… Была похожа на женскую.

Такнар с хрустом сцепил руки.

— Я накажу ответственных за поиски.

— Это не поможет тебе поймать убийцу, жрец.

— Посмотрим. Тебе известно, когда это должно случиться? Хотя бы примерно?

— Не знаю, — она вздохнула. — Вероятно, скоро. В моем сне император выглядел старше, но не намного. Думаю, не больше года.

— Год? Вполне достаточно. Сегодня же Маэру будет представлен список девушек из достойных семей для выбора.

— Храм не имеет права вмешиваться. Подобные рекомендации должны исходить от личных советников. А если рассказать им правду, начнется паника…

— Сеоль… — Такнар небрежно отмахнулся. — Я и не собирался посвящать их в курс дела. Уверяю тебя, они почтут за высочайшую честь выполнить мое пожелание.

— Они так боятся тебя, жрец? — Девушка уставилась на мокрый гравий, следя за медленно впитывавшейся водой. — Я не знала. Но даже если император выберет себе супругу, природа не всегда…

— Династия не прервется. Во всяком случае, официально. Это позволит избежать конфликта интересов со стороны остальных претендующих на трон. Никто не поддержит их против избранника Светлой богини.


ГЛАВА 11


Стены и потолок огромной комнаты тонули в полумраке. Вода была темной и непрозрачной, как разлитые чернила. И так же мерзко пахнущей. Но она заглушала ноющую в теле боль, и Хеану не хотелось из нее вылезать.

Ловец поднял руку, задумчиво наблюдая, как скатываются вниз крошечные капли, маслянисто бликуя в скудном свете одинокой лампы. В ладони вода казалась бесцветной. На вкус жидкость была еще гаже, чем на запах — когда его силой заталкивали в выдолбленную в полу ванну, Хеан успел преизрядно наглотаться.

Чуть слышно цокнули по гладким плиткам когти медленно приковылявшей шальры. Состояние птицы внушало Ловцу серьезные опасения. Демоны явно получили приказ не убивать ее, но отголоски долетающей боли свидетельствовали, что чужое вмешательство может и не потребоваться. И это несмотря на то, что по неизвестной Хеану причине птицу пытались лечить: некогда белое оперение было покрыто слоем серой мази, а сломанные крылья жестко зафиксированы в лубках. Впрочем, свои опасения он предпочел оставить при себе.

— Мне незнаком состав, — прошелестела шальра, рассматривая темную воду.

Ловец покосился на дальний угол. Серые тени не шевелились, выдавая себя этой неподвижностью. Трое. Не слишком ли много для одного избитого пленника? К счастью, демоны стояли слишком далеко, чтобы услышать его ответы птице.

— Ты напрасно так доверчиво относишься к этой… жидкости, — настойчиво повторила та. — Как знать, что туда добавлено кроме обезболивающих средств.

— Не иначе, мышиный помет, — Хеан поморщился: неприятный привкус все еще оставался на языке. — Нет никакого резона травить меня столь замысловатым способом — когти любого демона выпотрошат жертву куда быстрее. Но я им все еще нужен. Нужен настолько, что они решили подлечить мою шкуру. Как, впрочем, и твою.

— Это еще ничего не доказывает. Мне известно несколько ядов, которые в определенной смеси действуют весьма схожим образом. А потом вызывают смерть, и довольно неприглядную, надо сказать.

Хеан откинул голову на широкий каменный бортик и прикрыл глаза. Теперь сконцентрироваться на мыслях птицы стало проще.

— Какая разница? Я все равно не в состоянии сопротивляться. Здесь нет ни единой человеческой души, а мои руки против их когтей — что клюв птенца против зубов аагира.

— А послушница? — после небольшой заминки уточнила шальра. — Полагаешь, мертва?

— Надеюсь, что нет, — устало выдохнул Ловец. — Но я все еще ее не чувствую. Однако… теоретически демон уровня Реххаса мог и разорвать нашу связь. Или заблокировать.

— Опять безумные надежды.

— Я всего лишь собираюсь отсюда выбраться.

— Если послушница жива, необходимо как можно скорее найти ее и воспользоваться заключенной с императором сделкой. Ее душа даст тебе хотя бы мизерный шанс.

— Разве что в крайнем случае. Пока я попытаюсь договориться с Реххасом.

— Он ведь убежден, что вытянет у тебя интересующие его сведения и без твоего согласия.

— Я помню, ты говорила. Но он ошибается.

— И что? Тебе от этого легче? Да, у него не получится задействовать посмертную магию, твое тело — всего-навсего тело человека. Но ты не сможешь насладиться осознанием своей правоты — потому что будешь мертв! — Птица взъерошила мокрые перья и резко клацнула клювом. — Или показная пытка так впечатлила, что ты решил рассказать ему все по собственной доброй воле?

— Посмотрим. Я еще не решил.

— Тут нечего решать. Я не дам тебе раскрыть правду о нашей связи. Это слишком опасно.

— С каких пор ты стала так трепетно заботиться о прочих представителях рода? Не иначе, после недавнего избиения повредилась разумом?

Шальра издала недовольный клекот.

— Ты практически обречен! Если этот план провалится… Неужели не понимаешь, что произойдет, когда Реххас докопается до истины? В такой ситуации я обязана думать не только о тебе.

— Плевать! — Хеан резко сел, расплескивая черную воду. — Ловцы заперли меня в Бездне, приговорив к смерти! Так с какой радости я должен беспокоиться об их участи? Если приспешникам Киренха удастся прорваться за Барьер, они при любом раскладе постараются уничтожить Ловцов. Особенно, если возглавлять атаку будет Реххас.

— Незачем давать противнику лишние сведения. Это будет тяжелый бой…

— Бой? О каком бое ты говоришь?! — Ловец уже почти кричал, не замечая этого. — С таким неравенством сил? Неужели ты думаешь, что Герлена освободит нас?! — он нервно прикоснулся к затылку, где под волосами прятались руны, выжженные много лет назад. — Да для нее это будет прекрасный повод избавиться от давних врагов чужими руками!

— Мальчишка… — шальра опустилась на пол, поджав лапы. — Герлена далеко не один век управляет миром живых. Не тебе считать богиню дурой. Ловцы нужны ей. Какой смысл отказываться от столь весомой подконтрольной силы? Если у Герлены было желание нас ликвидировать, она просто не вмешалась бы в бойню после установки Барьера. Даже не пришлось бы мараться — озлобленные люди сделали бы все сами. Я могу тебе показать… кое-что из того времени. Люди гибли тысячами, но каждые несколько тысяч уносили с собой и одного из нас. В большой стае даже крыса может оказаться смертельно опасной.

— Но именно Ловцы настояли на подписании Хартии! Не Герлена сделала первый шаг!

— Разумеется. Она очень хорошо умеет управлять — даже врагами. Герлена создала ситуацию, когда иной выход для нас оказался попросту невозможен. Кто-то согласился, кто-то отказался. Ничтожной части удалось выскользнуть из ловушки и рассеяться по стране. Хеан, ты не жил в то время. Тебе сложно понять… Ограничения были так размыты, что казались чисто символическими, особенно по сравнению с окончательной смертью.

— Все, довольно. — Ловец устало взмахнул рукой и покосился на дальний угол. Показалось — или тени шевельнулись? — Я не хочу вновь с тобой спорить.

— Ты ведь тоже выбрал жизнь… Не тебе осуждать, — шальра склонила голову, бесстрастно изучая его налитыми кровью глазами. — Не совершай опрометчивых поступков. Откровенность с Реххасом не в твоих интересах.

— Я. Решу. Сам, — отчеканил Хеан, выдерживая ее мертвый взгляд.

— Как знаешь. Я предупредила, — она нахохлилась, отворачиваясь в сторону. — Тебе стоило бы залезть обратно в эту сомнительную жидкость и помолчать. Слуги Реххаса желают тебя проведать.

Серые тени придвинулись ближе — теперь Ловец уже не сомневался в этом. Они скользили совершенно беззвучно, словно под когтистыми лапами стелилось невидимое покрывало.

Ловец передернул плечами и медленно погрузился назад. Нарываться на очередное избиение было не самой разумной идеей.

— Время вышло, — один из демонов склонился над ним.

Хеан недоуменно нахмурился.

— Время водных процедур — вышло, — с нотой раздражения уточнил демон. — Полагаю, ходить ты уже в состоянии. Вот, возьми, — он швырнул на пол сложенную стопкой черную ткань. Сверху красовалась вышитая алыми нитками руна «хель», вписанная в пентаграмму, — символ Киренха.

— Зачем мне это?

Демон фыркнул, выпустив из ноздрей тонкие струйки пара.

— Желаешь разгуливать голым? Твоя собственная одежда годится уже только на половые тряпки.

Ловец провел пальцами по ткани. Нет, ничего подозрительного. Разве только сам символ… Навряд ли здесь он красуется на каждом отрезе.

— Вы так гостеприимны, у меня прямо нет слов, — саркастически протянул Хеан, принимая «дар». И только разворачивая одежду, с запозданием понял, что держит ее двумя руками. Раздробленные кости соединились, оставив лишь ноющую боль в мышцах.

— Магия исцеления? — едва слышно пробормотал Ловец, настороженно ощупывая правую руку. — Но Киренху она неподвластна…

— Я же говорила… — мысли птицы были весьма далеки от довольства. — Эта проклятая вода… Прошли века! Мы не знаем, что творилось все это время в Бездне.

Хеан тряхнул головой. Тяжелые капли сорвались с длинных волос и замерли на полу влажными пятнами.

— Выясним, — по бледным губам Ловца скользнула неприятная улыбка.

Демоны с неприкрытым нетерпением дождались, пока пленник оденется, после чего приказали следовать за собой. Шальру Хеан вернул на привычное место на плече, где она с трудом и устроилась, неуверенно цепляясь за скользкую ткань.

Идти пришлось недолго — едва сделав пару поворотов по привычным уже для Ловца темным коридорам, один из демонов выплел в воздухе сложный символ из сплетенных рун, и протолкнул Хеана прямо сквозь стену, ставшую вязкой, как кисель. От неожиданности Ловец споткнулся и весьма неудачно рухнул на колени, едва не растянувшись на зеркально-алом полу навзничь.

— Как приятно, наконец, видеть с твоей стороны подобающее поведение, — гулкий голос демона отразился от стен, породив искаженное эхо.

Хеан скрипнул зубами и поспешил принять вертикальное положение.

Реххас восседал во главе длинного стола, с демонстративной небрежностью откинувшись на высокую спинку кресла. Гнутые когти лениво выбивали из кованого подлокотника неровную дробь.

А по правую руку от демона сидела Викаима, напряженно выпрямив спину и бездумно уставившись в пустую тарелку перед собой. Хеан с явным облегчением выдохнул. Жива! Жива — и значит, у него еще есть шанс выиграть.

Более пристальный взгляд показал, что глубокая царапина на виске послушницы исчезла без следа. Значит, ее тоже лечили. Но откуда тогда свежий синяк на скуле? Хеан чуть заметно нахмурился — неужели это из-за наряда? Как глупо вздорить по такому ничтожному поводу. Слишком открытое и излишне облегающее платье откровенно противоречило уставу Храма, но все равно укрывало больше, чем жалкие лохмотья, в которые превратилась ее мантия после падения в Бездну. К тому же на платье, в отличие от его собственных одежд, не было рун Киренха, единственного, что оправдывало бы сопротивление послушницы.

Хеан неосознанно перевел взгляд на рукав собственной рубашки. Девушке черный цвет шел, выгодно подчеркивая ее смуглую кожу. Ему — нет. На темном фоне меловобелые пальцы казались принадлежащими покойнику. Развалившийся в кресле демон и то сейчас выглядел более живым, чем Ловец.

Хеан раздраженно потер запястье и повернулся к Реххасу, старательно сохраняя бесстрастную маску на лице. Что на этот раз от него хочет бывший помощник Киренха?

Демон широко осклабился, демонстрируя острые кончики клыков, и приглашающим жестом указал на стул напротив послушницы.

— Присаживайся, гость. Тебе выпала честь разделить со мной трапезу.

Девушка вздрогнула от хриплого голоса, на миг вскинула глаза — и тут же опустила. Хеан так и не успел понять, как она отнеслась к его появлению.

Ловец устроился на указанном ему месте, тронул рукой расставленные приборы. Странный отблеск… Неужели опять мехрилес? Даже императору не пришло бы в голову ковать посуду из такого драгоценного металла.

— Нравится? — вкрадчиво полюбопытствовал Реххас.

Хеан покрутил в пальцах непривычно легкую вилку, скользнул взглядом по сложной гравировке, обвивающей инкрустированную в ручку россыпь мелких рубинов.

— Не очень. Не люблю облизывать обломки чужих доспехов.

— Что делать. Обломков твоих доспехов нам отыскать не удалось, — в голосе Реххаса легкой нотой скользнуло и пропало раздражение. — Что ж, раз все приглашенные на месте, не пора ли нам начать? — он щелкнул пальцами.

Тени на стенах ожили, придвигаясь ближе к столу. Перед Ловцом появилась тарелка, доверху заполненная кусками дымящегося мяса. Кто-то, не спрашивая, поспешил наполнить ему кубок.

— Приятного аппетита, гость… — прозвучало над ухом. Хеан обернулся, но увидел лишь легкое колебание воздуха.

— Мои слуги достаточно хорошо выдрессированы, чтобы не мешать, — с усмешкой пояснил Реххас.

Ловец неопределенно пожал плечами и нацепил на вилку небольшой кусочек. Мясо выглядело непривычно, но выбора ему никто не предлагал. Шальра с легким недовольством пошевелилась на плече.

— Осторожней. Неизвестно, что тебе подсунули.

Хеан небрежно отмахнулся от чужих мыслей. Травить его не будут, а смысла голодать он не видел. Неизвестно, когда в следующий раз «любезным хозяевам» придет в голову покормить нежданных гостей. Конечно, определенное время он в состоянии протянуть и вовсе без пищи, если вспомнить, перед слиянием он провел на воде почти две недели, но для побега потребуются силы.

Вкус мяса почти полностью забивали какие-то травы, мешая Ловцу понять, что именно он ест.

— Я смотрю, твоей спутнице не по нраву мое угощение… — лениво протянул демон.

Ловец кинул взгляд на девушку. Викаима действительно не притронулась к пище, а руки ее нервно теребили край салфетки. Хеан подавил вздох. Верно, она же послушница Герлены. И значит, не имеет права есть трупы живых существ. Правда, насколько ему было известно, данное ослушание не являлось особенно тяжким, и смерть за него не грозила, но тем не менее, в уставе храма значилось. А для послушницы, скорее всего, этот устав был чем-то незыблемым. Плохо.

— Я не голодна, — тихо выдавила из себя девушка, отводя глаза в сторону.

— Но почему бы тебе не попробовать? — совершенно нейтральным тоном поинтересовался Реххас. — Ты ведь не желаешь выказать неуважение?

— Я… — она запнулась, сминая в пальцах салфетку, — я нехорошо себя чувствую. Мне лучше воздержаться от еды.

— Печально. Остается надеяться, твое недомогание быстро пройдет, — он снова щелкнул пальцами. За спиной Викаимы мелькнула серая тень, поставив рядом с девушкой высокий бокал. — Это лекарство, — любезным тоном пояснил Реххас. — Очень способствует улучшению самочувствия.

Девушка потянулась дрожащей рукой к бокалу. Но едва она дотронулась до витой ножки, рисунок остролиста на ее ладони полыхнул багровым. Викаима отшатнулась назад, с грохотом опрокидывая стул.

— Что-то не так? — с преувеличенным недоумением спросил демон. — Неужели ты решила, что там яд?

Послушница скосила глаза на свою руку.

— Что вы хотите? — едва слышно произнесла она.

— Я же сказал, это лекарство. Прими его, и тебе сразу же станет лучше. Кстати, — он повернулся к Ловцу, — тебе тоже стоит выпить. Твои переломы еще не до конца срослись, да и здешний воздух пагубно воздействует на чужаков. А мне слишком дорого ваше общество, чтобы расстаться с ним из-за такой малости.

Хеан хмуро покосился на мутную жидкость со вспыхивающими на поверхности болотными огоньками. Проклятье, чего же добивается демон?

— К чему эта игра в званый ужин? — не выдержал Ловец. — Почему бы просто не влить нам эту дрянь силой?

— Зачем? — картинно удивился Реххас. — Это лекарство. Самое обычное лекарство. Если бы я хотел вас убить, я мог давным-давно сделать это. Но пока я больше настроен на мирные переговоры. Если, разумеется, вы не будете продолжать шарахаться от любого моего жеста. Знаете ли, очень неприятно, когда на проявление гостеприимства отвечают черной неблагодарностью.

— Гостеприимства?! — зло перебил Хеан. — Это так ты привык называть свои пытки?

Глаза демона сощурились, превратившись в узкие алые щели.

— Кажется, мой гость кое о чем позабыл, — бесстрастно произнес он. — Ведь вы нарушили Договор и без разрешения пересекли линию Барьера.

— Случайность не является нарушением!

— Не верю в случайности, — Реххас усмехнулся, показав клыки. — А за нарушения надо платить. Я мог бы уничтожить вас, но решил проявить милосердие. Несмотря на то, что вы без спроса проникли в Бездну, напали на демона из вымирающего рода и убили его, я сохранил ваши жизни. Вместо того, чтобы устроить развлечение для своих подданных и бросить вас в заросли кеахры, распорядился вылечить ваши раны. Накормить вас. И что же? Теперь, когда я предлагаю вам лекарство, способное адаптировать ваш организм к местному воздуху, вы кривите нос и строите из себя обиженных.

Девушка нервно расправила складки платья. Реххас побарабанил когтями по полированной столешнице.

— Полагаешь, я лгу? — в его голосе появились металлические нотки. — Почему ты молчишь?

— Но… — Викаима опасливо покосилась на погасшую уже метку богини.

Демон стремительным движением подхватил бокал и сделал пару глотков:

— Видишь? Яда нет, — нацепив на лицо маску показного благодушия, он протянул напиток послушнице. — Пей!

Хеан поморщился. Если состав безвреден для Реххаса, это еще совершенно не значит, что он безвреден для живых. Но какой смысл спорить? Несмотря на все витиеватые речи, если демону потребуется, чтобы пленники проглотили отраву, он найдет тысячу способов их заставить.

Насколько Ловец мог судить по выражению лица послушницы, ее сомнения тоже ничуть не уменьшились. Но благовидного предлога отказаться она найти не смогла и послушно пригубила напиток. На сей раз рисунок не загорелся. Успокоенная этим обстоятельством, девушка быстро осушила бокал.

С кислым вздохом Ловец сделал несколько глотков из своего. «Лекарство» оказалось совершенно безвкусным. Если бы не цвет, Хеан запросто мог решить, что пьет обычную воду. В голове мелькнул далекий отголосок мыслей шальры — быстрая тень, которую он не успел разобрать как следует. И сразу же упала невидимая стена, блокирующая эмоции птицы.

Хеан нахмурился. Реххас может вмешиваться в их связь? Но как, если про симбиоз он ничего не знает? Ловец попытался сломать неожиданную преграду, но от усилия лишь зашумело в ушах, а перед глазами поплыли радужные пятна.

Смазанная тень за спиной послушницы беззвучно подняла опрокинутый стул, усаживая Викаиму обратно. Девушка все еще вертела пустой бокал в тонких пальцах, не решаясь опустить его обратно. Другая тень заменила стоящую перед ней тарелку.

— Я приказал слугам приготовить что-нибудь полегче, — уточнил Реххас в ответ на ее недоумение. — Это овощи. Не хотелось бы, чтобы мои гости начали падать в обморок от голода.

Ловец раздраженно нацепил на вилку очередной кусок. Чего добивается этот проклятый демон? Или просто растягивает удовольствие? Как сытый кот, играющий с мышью. «Гости»! Хеан фыркнул. Это же просто смешно!

Викаима нерешительно уставилась на новую перемену, неловко звякнула приборами. Хеан перевел на девушку неприязненный взгляд. Если бы ей не вздумалось убегать за Барьер, насколько спокойнее сложилась бы его жизнь! Возможно, шальра права, и надо было воспользоваться выторгованным у императора правом сразу же, не замахиваясь на большее? Девчонке-то что… Сидит, как ни в чем не бывало. Даже выпендриваться силы появились… Надо полагать, ее по стенам не швыряли, и кости не ломали. Одна беда — в платье не того цвета нарядили. Да как служителям Герлены вообще пришло в голову принять ее в послушницы — с такой-то внешностью?

Лишенные заколки каштановые волосы водопадом непокорных завитков рассыпались по обнаженным плечам. Маленькая родинка привлекала внимание к чувственному изгибу влажных губ. В прозрачных глазах пляской саламандр отражалось неровное пламя разожженных светильников. Сполохи изгибались, то свиваясь золотыми кольцами, то рассыпаясь белой пылью, а через миг снова возрождались в затягивающей круговерти обжигающих искр. Саламандры смеялись, заманивая колдовским танцем в свой раскаленный круг.

Его взгляд скользнул по плавному изгибу тонкой шеи, следуя за бьющейся под кожей жилкой. Спустился вниз, задержавшись в глубоком вырезе платья, оставлявшего слишком мало простора для воображения.

Девушка вздрогнула, перехватив его взгляд, и залилась пунцовой краской, тщетно пытаясь подтянуть лиф повыше. Грудь мягко качнулась, вздымаясь от участившегося дыхания…

Звон упавшей вилки показался грохотом в зависшей тишине. Хеан дернулся, с трудом преодолевая желание вскочить. Он что, спятил?!

Реххас с негромким стуком опустил на столешницу свой бокал.

— Если мои гости насытились, я бы предложил завершить ужин, — его хриплый голос царапнул тысячей игл, порождая головную боль. — День был долгий и тяжелый, необходимо отдохнуть. Слуги отведут вас в подготовленные комнаты.

Ловец медленно поднялся. Ноги дрожали, по телу волнами раскатывалась дурнота. Он до боли в костяшках вцепился в кованую спинку стула, пытаясь совладать со своим телом. Завозилась на плече шальра, но достучаться до ее сознания Хеан попрежнему не мог. Повисшая между ними невидимая преграда пугала, и Ловец старался о ней не думать.

Из паутины теней выступили два демона, согнулись в подобострастном поклоне. Реххас широко ухмыльнулся, демонстрируя заточенные клыки, и отсалютовал бокалом:

— Приятной ночи, Ловец. Приятной ночи, служительница Герлены.

Викаима неловко вскочила, едва опять не опрокинув стул. Девушку бил озноб. Один из демонов подхватил ее под руку, принуждая следовать за собой. В воздухе снова расцвел сложный рисунок заклинания.

Хеан не стал дожидаться, пока его тоже потащат силой, и послушно шагнул за своим проводником сквозь ставшую податливой стену.

Вместо ожидаемой камеры Ловца привели в изысканно обставленную комнату. Узкие светильники на витых ножках давали ровное пламя, роняя яркие блики на витиеватую мозаику напольных плиток. Широкая кровать, готовая принять усталого путника, оказала бы честь и императорской спальне.

Поверхность стены, пропустив гостя, вновь превратилась в неприступный камень.

Хеан осторожно присел на краешек разобранной постели, провел рукой по мягкому ворсу покрывала. Голова кружилась все сильнее, вызывая тошнотные позывы. Было душно, но в комнате, как назло, не оказалось окон, лишь глухие стены, отполированные до блеска. Кривое зеркало, в котором отражение Ловца походило на тень демона.

Он ссадил шальру на маленький прикроватный столик. Птица нахохлилась и царапнула когтями каменную столешницу.

— Ты меня слышишь? — Хеан мягко коснулся ее перьев, стараясь не причинить боль. — Эй?

Шальра повернула голову в сторону, не желая реагировать на его призыв. Ловец недоуменно нахмурился. Ну хорошо, он ее не слышит. Допустим, демон сделал чтото, мешающее птице воспринимать и его речь. Но она же не ослепла! И должна видеть, что Ловец зовет ее!

— Нам надо поговорить! — он стиснул пернатое тельце, не давая шальре снова отвернуться, заглянул в кровавые глаза. Птица издала недовольный клекот и изо всех сил долбанула его клювом, едва не раздробив запястье. Хеан выругался и разжал пальцы. — Да что здесь происходит?

Ответом ему была тишина. Глаза шальры оставались бесстрастны, словно принадлежали мастерски изваянной статуе, а не живому существу.

Надо было разобраться, куда клонит Реххас, но голова звенела, не позволяя сосредоточиться. Мысли разбегались верткими крысами, прячась в глубокие норы сознания. И еще эта всепоглощающая духота… Хеан рванул воротник рубашки, не замечая, как застучали по полу отлетевшие пуговицы. Пресветлая Герлена, как же ему хотелось сейчас оказаться снаружи и хотя бы пару раз глотнуть свежего воздуха…

Отполированные стены лениво отражали пламя светильников. Ловец хотел погасить их, в надежде, что так уменьшит жару. Но зачарованное пламя не желало гаснуть, будто в насмешку разгораясь все ярче и ярче — до тех пор, пока у Хеана не заслезились глаза.

Вымотанный бессмысленной борьбой, он снова опустился на кровать. Мягкие подушки манили, обещая покой и отдых. Может, действительно стоит поспать хотя бы пару часов? Ведь прямо сейчас ему ничего не грозит. Вот только откуда эта проклятая слабость? Ловец откинулся на спину, утопая во взбитой перине.

Мысли прыгали, не давая поймать себя за хвост, и весело клацали зубами. Серые грызуны, похожие друг на друга, как близнецы. Нет, сейчас он не в силах в них разобраться…

Хеан не заметил, как опустились отяжелевшие веки и утащили его в царство снов.

Массивный стол, залитый кровью. Бьющаяся в зажимах умирающая птица…

Чужая боль пожирает тело, раскалывая разум.

— За что?

Глубоко запавшие бусинки глаз похожи на гнилые вишни.

— Неужели ты думал, я воспитывал для себя преемника? — старческий смех наждачной бумагой царапает кожу. — Думал, я простил тебе самовольное проведение ритуала?

— Меня вынудили… — пересохший язык почти не слушается.

— Нееет. Я видел, как ты голодным волком следишь за мной. Но ты слишком рано похоронил меня, а я не преминул этим воспользоваться. Глупец! Ты даже не представляешь, сколько мне на самом деле лет.

— Отпусти…

— Нееет, маленькое отродье… Я поглощу твою жизнь, и мое время увеличится многократно…

Потрескавшиеся губы маячат перед лицом, обдавая смрадным дыханием. Нет сил не только отодвинуться, даже просто отвернуться.

— Ты не понимаешь, как тяжело прятаться в здешних болотах, тайком выискивая неосторожную жертву, — лихорадочный шепот отдается гулом в ушах. — Как сложно скрывать все твои выходки, молодой щенок. Но теперь… теперь ты мне заплатишь… заплатишь по всем счетам.

Острие кинжала дрожит, словно язык гадюки. Черное лезвие поглощает свет — осколок первородной Тьмы. Тяжело, надрывно кричит шальра, чувствуя близость смерти… Для нее эта песня тоже будет последней.

— Нет! — в памяти всплывают ускользающие отрывки заклинаний, сплетаясь в путаный клубок.

— Прекрати вертеться! — Скрюченные пальцы ледяной хваткой впиваются в плечо, оставляя глубокие царапины. — Ты уже мертв! Этого не изменить!

Глаза птицы стекленеют, затягиваясь серой дымкой. Капает кровь из вспоротой груди.

Он закусывает губу, из последних сил заставляя руки пошевелиться. В воздухе взрываются алые сполохи искаженных рун…

Отдача швырнула его на стену, впечатав в полированную поверхность. Хеан тяжело закашлялся и протер глаза. Светильники погасли, но по комнате плыло мягкое свечение, разгоняя сумрак.

Ловец потер левое плечо. Прикосновение холодных пальцев было так похоже на настоящее… Вот только кошмаров ему сейчас и не хватало. Хеан облизнул губы. Попрежнему было душно и невыносимо хотелось пить. Сколько он спал?

— Я не хотела вас пугать, господин… — чужой голос, раздавшийся в тишине комнаты, заставил его вздрогнуть. — Простите.

Чуть заметно колыхнулись тени у противоположной стены, рядом с разбитой заклинанием мозаикой. Ловец сощурился, рассматривая визитера.

Девушка?

Обычная человеческая девушка, только почти совсем раздетая — по сравнению с ее нарядом платье Викаимы было верхом скромности. Светлые волосы, правильные черты лица, точеная фигура… Хеан потер виски. Проклятье, да когда же перестанет кружиться голова?

— Господин? Я могу подойти ближе? — в хрипловатом голосе явные нотки испуга. Ах да, руны… Он же принял ее за продолжение кошмара.

Но что живая делает в этом месте?

— Кто ты? — заставил он выдавить себя вопрос, с трудом отрываясь от белеющих в длинном разрезе стройных ножек.

Девушка неуверенно шагнула вперед и нагнула голову в легком поклоне.

— Меня зовут Шаарель. Мне приказано развлекать вас, господин.

— Кем приказано?

— Властителем Реххасом. — Еще один шажок. До Хеана долетело сладкое дуновение цветочного аромата.

Ловец нахмурился. С каких пор опальный помощник бога присвоил титул последнего? Если хроники не лгут, за подобную попытку грозило немедленное развоплощение.

Девушка замерла у его постели, неуверенно присела на краешек.

— Что-то не так, господин? — она старалась говорить ровно, но голос дрожал, выдавая истинные чувства. Вот только никак не сочетались с этим испуганным голосом совершенная безмятежность красивого лица и откровенно зовущее выражение серых глаз. Словно надетая маска комедианта… Маска?!

Хеан рванулся к сознанию мирно спавшей шальры. Птица издала низкий клекот, попыталась взмахнуть закрепленными в лубках крыльями. Снова возникло ощущение невидимой преграды, даже не преграды, а явного сопротивления, но Ловец был уже слишком близко, чтобы отступить. И в следующий миг глядел на незнакомку сквозь призму чужого восприятия.

Она все- таки немного была похожа на человека: кое-где антрацитовая чешуя на ее теле исчезала, уступая место обыкновенной коже. Полоски чешуи даже можно было бы принять за сложную татуировку, но костяные наросты на голом черепе и узкие расщелины удлиненных к вискам глаз слишком явно свидетельствовали, что перед ним именно демон.

С надрывным криком шальра вытолкнула Ловца из своего сознания, вновь отгораживаясь глухой стеной. Царапнули по столешнице острые когти.

И иллюзия вернулась обратно, словно и не было ничего.

Хеан схватил гостью за руку, провел пальцами… Чуть теплая кожа чередовалась с ледяным холодом гладких чешуй.

— Сними морок! — зло приказал он, сверля ее взглядом.

Лицо Шаарель осталось спокойным, но тонкая рука в руке Ловца предательски задрожала.

— Я не понимаю, о чем господин говорит… — тихо прошептала она.

— Не понимаешь?! — напряжение последних дней всколыхнулось волной бешенства. Хеан наотмашь ударил девушку по лицу, опрокинув ее на кровать. — Зачем это представление?! Отвечай! — он наощупь зашарил рукой по ее телу. Так и есть, на поясе нашлись хитро спрятанные ножны с маленьким кинжалом. Ловец резко обнажил клинок. Свет полыхнул на остро заточенном лезвии. — Что тебе приказали сделать? — прошипел он, приставляя оружие к обнаженному горлу Шаарель.

— Господин, пожалуйста! Это ошибка! — слова испуганными бабочками слетали с ее губ. — Я не собиралась причинять вам вред!

— А нож взяла с собой совершенно случайно? — саркастически уточнил Ловец, и не думая освобождать ее.

— Нет! — она судорожно сглотнула. — Но это же мой знак… Нельзя ведь без символа рода…

Хеан недоуменно покосился на клинок. Да, по лезвию действительно шла сложная геральдическая вязь, но это еще ничего не доказывало…

— Я видел твое истинное лицо! Или и здесь будешь утверждать, что так принято в твоем роду?!

Она дернулась, пытаясь отодвинуться в сторону. На простыни слетело несколько капель крови.

— Умоляю вас, господин! Я не хотела ничего дурного…

Ловец помотал головой. Запах ее духов казался слишком сладким и мешал сосредоточиться. Он сильнее сжал пальцы на рукояти кинжала. Клинок лежал как влитой, словно ковался под его руку.

— Я не отпущу тебя, пока не расскажешь, что задумывала!

— Я сказала правду! — лихорадочно выпалила Шаарель. — Меня действительно прислали развлечь вас!

— Ложь! — Он склонился ниже к ее лицу, тщась рассмотреть сквозь искусно наложенную иллюзию истинный облик. Теперь к цветочному аромату примешивались запахи корицы и горного меда. Хеан провел свободной рукой по шее девушки, наслаждаясь прерывистым биением пульса под пальцами. Ее кожа была так восхитительно прохладна…

— Почему ты упорствуешь? Не боишься смерти? — Одно резкое движение, и отточенное лезвие вспорет тонкое кольцо антрацитовой чешуи, заставив ее захлебнуться собственной кровью. Ощущение власти ударяло в голову.

Шаарель тоненько всхлипнула.

— Господин, не надо… Умоляю…

— Сними морок! — он усилил нажим клинка, чувствуя, как болезненно дернулось тело демоницы. Жаль, нельзя увидеть ее глаз… И свое отражение в них.

— Я не могу, — жалобно прошептала она. — Властитель Реххас лично формировал искажение… Он сказал, вам будет приятно…

— Приятно? — Хеан нехорошо усмехнулся. От сладкого запаха путались мысли. Интересно, можно ли отнять душу у демона? Но даже если нет, что ему мешает попробовать? Вот только почему он никак не может вспомнить нужные руны?

Ловец отвлекся всего на несколько мгновений, но для Шаарель этого оказалось достаточно. Извернувшись змеей, она скользнула в сторону, сильным ударом выбивая кинжал из его пальцев. С переливчатым звоном клинок покатился по мозаике пола, отлетая в другой конец комнаты.

Хеан яростно взвыл, когда когти демона прошлись по предплечью, глубоко вспарывая тело.

— Дрянь! — он отбросил ее резким движением, не обращая внимания на полыхающую боль. Ловцу нужен был клинок, без оружия невозможно провести ритуал.

Но Шаарель уже снова цеплялась за него, мешая дотянуться до кинжала.

— Если я не выполню приказа, Реххас уничтожит весь мой род! — Теперь в ее голосе сплетались отчаяние и гнев. — У меня нет выбора!

Голова кружилась. Хеан уже не мог понять — от жары или от источаемого девушкой благоухания. Он скрипнул зубами. Тело не желало подчиняться доводам рассудка.

— Я все равно доберусь до твоей души! — почти беззвучно процедил он. А руки уже рвали по шву тонкую ткань платья и лихорадочно скользили по дарящей прохладу коже.

Все- таки она была слишком похожа на человека. И сейчас его уже не боялась.


ГЛАВА 12


Это пробуждение было еще хуже предыдущего. Хеан чувствовал себя так, словно его снова отбросили в ранее детство, сразу после завершения слияния.

Раздражавшая духота бесследно исчезла, сменившись безумным холодом. Ему казалось, что стены вот-вот покроет слой густого инея.

Хеан с трудом встал, стараясь не обращать внимания на ноющую головную боль. Тысячи невидимых молоточков с отвратительной настойчивостью били по затылку, будто желая расколоть череп.

Шаарель исчезла, пока он спал. Если бы не кровавые пятна на разворошенной постели да не следы от когтей на плече, он бы решил, что девушка тоже была сном. Но опухшие порезы убеждали в обратном.

Ловец устало вздохнул. Почему он так странно отреагировал? И что только на него нашло?

— Освободи меня от повязок… — колючим шорохом прокатились мысли шальры. — Кажется, кости уже срослись…

Хеан подошел к прикроватному столику. Птица, нахохлившись, уставилась на него немигающим взглядом.

— Зачем ты блокировала связь? — сухо поинтересовался он, снимая лубки.

— Так было лучше для тебя. И для меня. — Шальра расправила крылья и несколько раз взмахнула ими, проверяя, оправданны ли ее ощущения.

— Что за бред?

— Это не бред! Ты не в состоянии адекватно оценить ситуацию.

Ловец фыркнул, отбрасывая назад спутанные со сна волосы.

— А ты, выходит, в состоянии? Да ты даже не дала мне как следует рассмотреть, кого прислал Реххас!

— Зачем? Тебе приятней было бы спать с демоном?

— Да это вообще случайность! — отмахнулся Хеан. — Если бы она не выбила нож… А она бы его не выбила, если бы я дрался не вслепую!

— Ты абсолютно ничего не понимаешь.

— То есть?

— Во-первых, ты забываешь, что она куда сильнее обычной женщины. И, скорее всего, сильнее тебя. Соответственно, шансы ее убить были весьма… сомнительны. Во-вторых. Даже если бы тебе и удалась твоя сумасшедшая затея, ты не смог бы воспользоваться ее результатом. Как ты помнишь, для поимки души необходима крайне высокая концентрация, а напиток, которым тебя угостили, помешал бы ее достичь. Видишь ли, состав его довольно специфичен.

— Все-таки яд? — насторожился Ловец. — Но почему ты тогда не предупредила меня?

— Потому что я сочла, что Реххас хочет насладиться твоими мучениями. Если бы ты узнал правду, то, скорее всего, отказался бы пить. В то время как мучения от принятия напитка куда слабее, чем процесс превращения тебя в мясной фарш. Я слишком устала от боли, чтобы добровольно провоцировать ее увеличение. К тому же ситуация оказалась лучше, чем я предполагала вначале.

— Поясни. Я тебя не понимаю.

— Этот состав насчитывает многие века использования. Демоны любили его применять для наказания неугодных. Препарат вызывает сильное физиологическое вожделение, которое нарастает до того момента, пока не будет удовлетворено. Если жертва выпивает состав добровольно, его действие проходит более мягко и без болезненных побочных эффектов. Если нет — человек чувствует себя так, словно с него живьем содрали кожу. Во втором случае шанс сохранить рассудок очень и очень мал.

Когда демонов удовлетворяют мучения жертвы, они разрешают… снять напряжение. Я думала, что Реххас затянет пытку, но он проявил странное великодушие.

— Подожди… — Хеан потер виски. — Что-то вроде афродизиака? Но ты могла бы так и сказать… — он осекся, осененный неприятной догадкой. — Викаима!

— Совершенно верно. — Шальра щелкнула клювом. — Ты бы не согласился на… хм… порчу своего имущества. В итоге тебя бы избили, а с ней все равно поступили, как было задумано. А я, как уже говорила, устала от постоянной боли.

Хеан витиевато выругался и долбанул кулаком по столешнице.

— Не стоит так нервничать, — флегматично заметила шальра. — Все равно ты не смог бы ничего изменить.

— Но зачем им это?!

— Это же очевидно. Самый красивый вариант издевки — заставить служительницу Герлены нарушить свои клятвы по собственной доброй воле.

Ловец сделал несколько нервных шагов по комнате.

— Ее надо найти! И поскорее!

Птица недоуменно воззрилась на него.

— Прошло несколько часов. Никто не в состоянии так долго сопротивляться данному напитку.

— Да причем тут напиток! Они же не ожидают, что я сейчас побегу искать ее, верно? Значит, именно так и надо сделать. И закончить уже с этой сделкой.

— С учетом случившегося… тебе не хватит ее души, чтобы вырваться отсюда.

— Если промедлить, они скорее всего попросту ее уничтожат, и тогда я и вовсе останусь ни с чем! Чтоб им издохнуть… Да разве мог я догадаться, что они оставили ее в живых только для своего развлечения? — горестно выдохнул он. — Теперь все мои старые планы теряют всякий смысл.

— Твой новый план ничуть не разумней старого, — холодно заметила шальра. — Если вдруг случайно забыл, ты — пленник, запертый в четырех стенах. Как ты собираешься искать ее? Да еще и совершать ритуал — при том, что у тебя отобрали оружие.

Хеан изогнул уголок рта в усмешке, продолжая разглядывать напольную мозаику.

— Мое — да. Но, кажется, моя недавняя гостья слишком торопилась сбежать. И кое-что забыла, — он нагнулся, выдергивая застрявший между плитками тонкий кинжал. А искать… попробую повторить те руны, что рисовал мой проводник.

Шальра издала протестующий крик.

— Ты уже пробовал и допустил ошибку!

— В темнице? Но там стояла защита, и защита крайне мощная. А здесь я не чувствую даже тени подобного. Значит, если я подберу правильный ключ…

— Но у тебя больше нет запаса сил! Ты растратил абсолютно все! Если рискнешь снова… Это же самое настоящее самоубийство! Даже если удастся преодолеть стены, ты погибнешь сразу, как закончится магия рун!

Ловец поморщился.

— Необязательно… Если верить книгам, один шанс у меня будет…

Птица нервно взмахнула крыльями, но осталась на месте.

— Книгам! Книгам, а не опыту твоих предшественников! За все время, прошедшее после установки Барьера, не было ни одного успешного случая такого восстановления!

— Ну, во-первых, точно ты это знать не можешь. Ты помнишь только то, что произошло с твоими спутниками, а не с каждым из Ловцов. А, во-вторых, никто ведь и не пытался.

— Дурак… — прокатились в сознании мысли шальры. — Тебе так часто и так много везло, что ты уверовал в свое бессмертие… Когда же ты прекратишь играть с огнем?

— Да если бы я продолжал слепо следовать твоим советам, то давным-давно был бы мертв! И никакое везение бы не помогло! Именно благодаря этим моим «играм с огнем», как ты изволила выразиться, я достиг высот! И достигну еще большего, когда выберусь отсюда.

— Если не упокоишься, — съязвила шальра.

— Я сразу же восстановлюсь, заполучив душу девчонки. Кроме того, раз Реххас солгал и напиток не является противоядием от здешнего воздуха, медлить уже опасней, чем действовать. Если я не сбился со счета, мне осталось совсем мало времени, прежде чем отравление станет необратимым.

Птица неуверенно клацнула когтями по столешнице.

— А если послушницу охраняют? — спросила она. — Или тебя? Ты же не видишь, что происходит снаружи. Бывший помощник Киренха хитер. Я не верю, что отсутствие преграждающего контура — случайность.

— Рискнем! — не слушая доводов шальры, Ловец стремительно полоснул по ладони острием кинжала и зашептал нужное заклинание.

Руна, создаваемая капельками крови, формировалась медленно и нехотя, забирая последние крохи жизненных сил. Если ему удастся пробить переход, то только один раз и только в одну сторону. Хеан закусил губу, прогоняя опасные мысли. У него получится.

Наконец одна из стен дрогнула, поддаваясь настойчивому воздействию. Алые сполохи стайкой светлячков порхнули в образовавшийся лаз, указывая путь.

Удача сопутствовала ему — переход оказался коротким. Сполохи еще даже не начали тускнеть, когда, пройдя сквозь очередную стену, Ловец оказался в «темнице» Викаимы. И едва успел отскочить в сторону, уворачиваясь от направленной силовой волны.

— Прочь!

Послушница забилась в самый дальний угол кровати, вытянув вперед руку с подрагивающими на кончиках пальцев зелеными огоньками. Второй рукой она судорожно сжимала разодранное на груди платье.

Ловец замер, ошарашенно уставившись на огоньки. Она ведь должна была потерять всю свою силу! Огоньки слепили, мешая ему рассмотреть ладонь девушки.

— Что здесь происходит? — как можно более спокойно поинтересовался он.

— Г-господин Ловец? — неуверенно уточнила Викаима, встречаясь с ним взглядом. Зеленые искры полыхнули еще раз и погасли. Девушка всхлипнула, зажимая рот. Теперь Хеан мог увидеть метку богини — тонкий контур ветви остролиста. Белый контур, лилейно-белый.

Сердце дрогнуло, пропуская удар, пальцы непроизвольно сжали резную рукоять кинжала. В сознании стремительным потоком промчались удивленные мысли шальры.

— Везение, говоришь? — не удержался он от подколки. — Неоправданный риск?

— Этого не может быть… — растерянно прошелестела птица. — Как ей удалось?

— Может, на служителей Храма напиток действует по-иному? — пробормотал себе под нос Хеан.

— Сомневаюсь, что Реххас не знал бы об этом. Тут что-то не так.

— Неважно.

— Она явно с кем-то дралась. А я не верю, что послушница могла запросто одержать верх над демоном. Даже с ее потенциалом.

Хеан покосился на сжавшуюся в комочек девушку. Тихие всхлипы постепенно перешли в неприкрытые рыдания, по смуглым щекам заструились слезы.

— Почему нет? Если наш чрезмерно гостеприимный хозяин не отдавал приказа убивать… И потом, мы не знаем, какого ранга демон навестил ее.

— Сейчас не время спорить! Поторопись и забери ее душу! — нетерпеливо прервала его птица. — Разве ты забыл, какую цену заплатил за переход? Если немедленно не восполнить потери…

— Не мешай. Девчонка явно еще в силах драться. А я — уже нет, — хмуро возразил Ловец. — Сомневаюсь, что она так запросто согласится умереть.

— А цепь? Договор с Маэром в силе…

— Но я ее почти не чувствую, и тебе это известно. Значит, контроль ослаблен.

Хеан шагнул вперед, размышляя, как лучше отвлечь внимание девушки. Ритуал изъятия душ требует времени. Но когда до кровати оставалось всего несколько шагов, Викаима неожиданно дернулась и стремительно спрыгнула ему навстречу.

— Вы… вы говорили, что император, — она всхлипнула и едва слышно закончила, — отдал вам мою душу…

Ловец напрягся. Неудачно… Лучше бы она продолжала плакать.

— Это так, — медленно ответил он. — Ты, наконец, поверила моим словам?

Девушка нервно куснула губу и отвела глаза.

— Я не знаю… Но… Если вы не лгали… Почему вы до сих пор… не воспользовались?

Хеан небрежно пожал плечами.

— По условиям Хартии у меня есть год. Я вправе сам выбирать, когда привести договор в исполнение.

Она глубоко вздохнула и вдруг вцепилась в рубашку у него на груди, Ловец даже не успел отстраниться.

— Вам, наверное, покажется это непозволительной наглостью… Но не могла бы я вас попросить… — она запнулась, облизнула губы и стремительно выпалила: — Убейте меня прямо сейчас! Умоляю!

Наверное, Хеан удивился бы куда меньше, если бы девушка неожиданно растворилась в воздухе, а на ее месте возник огнедышащий аагир.

— Что ты сказала?!

— Пожалуйста… Я не могу так больше! Это место… мне нельзя здесь находиться… Вы… вы не видели… Ночью ко мне приходили странные существа. Они выглядели совсем как люди, но внутри у них горела смерть. Они… пытались заставить меня сделать… ужасные вещи. Я боюсь! Что, если в следующий раз у меня не хватит сил воспротивиться? Я не переживу такого позора!

Шальра запрокинула голову назад и издала булькающее клекотание, перешедшее в хриплый крик. Звук отразился от стен жутковатым эхом, никак не желавшим затихать. Послушница испуганно прервала свою путаную речь и воззрилась на птицу.

— Чт-то это?

У Хеана возникло сильное желание сжать шальре горло и как следует придушить — подумать только, нашла время смеяться! Проклятье, ему тоже хотелось заорать от радости — Ловец и надеяться не мог на такой подарок судьбы, но послушница не должна понять, что происходит. Ни в коем случае — сейчас у него уже нет права на проигрыш!

И Хеан лишь спокойно пригладил взъерошенные белые перья, старательно удерживая на своем лице бесстрастное выражение.

— Ей крыло сломали. Видишь, как мучается, бедная…

— А-а… — в глазах Викаимы мелькнуло сочувствие.

— Твоя просьба… — вернул он диалог в нужное русло. — Она несколько нарушает мои планы.

Девушка посерела и начала оседать на колени.

— Господин Ловец, молю вас… Я… мне нечего вам предложить и я могу лишь надеяться на вашу добросердечность… На ваше милосердие… Если вы мне откажете, мне придется покончить с этим самой… и…

— Ты пытаешься меня шантажировать? — с ленивой небрежностью уточнил он.

— Нет! Конечно нет, — поспешно возразила Викаима. — Но я… я не смогу же жить… Если эти… — она вцепилась в края разорванного лифа, удерживая их на месте. — Вы же знаете… наш устав… Мне не будет пути обратно… А если вы заберете мою душу… я смогу принести хоть какую-то пользу…

Хеан выдержал достаточно долгую паузу, откровенно наслаждаясь. Пожалуй, он растянул бы разговор, но время подгоняло. Да и демоны могли вернуться.

— Хорошо, — он изобразил легкое недовольство. — Конечно, это очень несвоевременно, но я тебя понимаю.

Она подняла мокрые от слез глаза.

— Так вы… согласны?

— Да, я же сказал. Встань, мне неудобно с тобой говорить. — Девушка послушно поднялась, будто завороженная змеей птица. — И сними платье. Мне нужно нанести на твое тело ряд знаков.

Викаима немного замешкалась, но все-таки беспрекословно потянулась к уцелевшим застежкам. Черная ткань мягко скользнула к ее ногам.

Хеан задумчиво повертел в руках позаимствованный кинжал, не обращая особенного внимания на зардевшуюся от смущения девушку. Да, с ритуальным клинком было бы куда быстрее и эффективнее, но хорошо, что хотя бы такой есть. С учетом ситуации жалеть о небольшой потере силы было недопустимой роскошью.

— Не шевелись, — приказал он, поднося острие к ямке между ключицами. — Процесс очень болезненный, но тебе придется терпеть.

Викаима молча кивнула и зажмурилась. Конечно, превратиться в неподвижную статую не получилось, ее колотил озноб, а грудь вздымалась от учащенного дыхания. Последнее несколько отвлекало Ловца. Вероятно, сказывалось остаточное воздействие напитка.

Хеан сосредоточился, собирая жалкие крохи неиспользованного до конца путевого заклинания и преобразовывая их. Лезвие кинжала подернулось черной дымкой. Ловец медленно, тщательно выверяя движения, провел клинком вниз, оставляя на смуглой коже глубокий кровоточащий след. Девушка слабо дернулась и прикусила губу, сдерживая невольный крик. Он едва заметил ее реакцию, продолжая чертить на коже сложный рисунок из сплетающихся над сердцем рун, с каждым новым изгибом углубляя разрезы. Капли теплой крови, стекая по клинку, обращались в черный пепел и облачной спиралью обвивали тело жертвы.

— Открой глаза! Тебе необходимо глядеть на меня.

Это не было частью ритуала. Но Хеану нравилось смотреть, как смешиваются в глазах обреченных боль и ужас, скрывая плещущиеся на самом дне остатки надежды. В ее взгляде тоже была надежда, несмотря на то, что она сама согласилась умереть.

Еще один штрих, и сложный рисунок завершен. Огоньки темного пламени устремились по кровоточащим разрезам, с каждым сполохом подбираясь все ближе и ближе к сердцу. Миг до удара. Голова кружилась от упоения властью и предвкушения запредельного, невыразимого наслаждения.

— Теперь ты должна мне помочь. Возьми. — Ловец сжал мелко подрагивающие пальцы на рукояти кинжала и сдвинул его так, чтобы острие оказалось прямо напротив центра соединившихся рун. — Последний удар тебе придется нанести самой.

Она непонимающе округлила подернутые дымкой страдания глаза. Терзавшая тело боль мешала связно мыслить. Мешала понять, что требуемое действие практически ничем не отличается от самого обычного самоубийства.

— Один удар. Это несложно. У тебя получится, — он ласково огладил ее пальцы, стараясь сдержать волнение в голосе. — Ты же сама хотела, верно? Давай. Я обещаю, все сразу же кончится.

Она кивнула, не в силах оторвать от него взгляда. Пойманная в смертельную ловушку певчая птица, сама слетающая в руки охотника. Тонкие пальцы судорожно стиснули рукоять. Короткий замах…

С протяжным звоном клинок ударился о невидимую преграду и разбился на тысячи крошечных осколков. Не успели они долететь до пола, как исказились, проседая, стены, и в маленькую комнату дуновением ледяного ветра скользнули смазанные тени.

— Давно я так приятно не проводил время, — раздался хриплый голос Реххаса.

Хеан пошатнулся, еще не в состоянии поверить в случившееся. Нет! Не так, не сейчас… Невозможно!.. Он ведь уже чувствовал ее душу — сладкое предвкусие в крови. Уже видел, как она изгибается туманной дымкой, уже почти схватил ее! Дурман чужой жизни уже почти мелькнул перед его взором… Оставалось меньше, чем миг!

Девушка вскрикнула и безжизненным кулем осела на пол, потеряв сознание. Незавершенное заклинание угасало, распадаясь черными хлопьями.

— А ты действительно умеешь развлечь, гость. Я и ожидать не мог, что это окажется настолько забавно, — демон издал короткий смешок.

Ловец дернулся, как от удара кнутом, и резко развернулся в сторону Реххаса. Тот стоял, лениво облокотившись о стойку кровати, и с откровенным любопытством разглядывал процарапанный на груди послушницы рисунок.

— Да как ты посмел?! — Слова с трудом прорывались сквозь рождавшийся в груди звериный рык. Эта добыча принадлежала ему! Ему и никому больше! Никто не вправе прерывать ритуал! Волна бешенства захлестнула Ловца с головой, сметая последние остатки здравого смысла. — Убью!!!

— Остановись! — Шальра попыталась вмешаться, но Ловец не желал ее слушать. Резкий толчок — и надоедливая птица сброшена с плеча.

Хеан прыгнул на своего обидчика, выставив вперед скрюченные судорогой пальцы. Нет ножа? Плевать! Он руками задушит эту мразь, осмелившуюся встать у него на пути! Он сотрет эту самодовольную ухмылку с чешуйчатой рожи и заставит навсегда погаснуть зарево лесного пожара в нечеловеческих глазах!

Бешенство придало ему сил — и скорости. Ловцу даже удалось опрокинуть своего обидчика на спину — прежде, чем подоспевшая свита оттащила наглеца назад, скручивая за спиной руки.

— Прекрасно! — Реххас расхохотался, наблюдая за безуспешными попытками Хеана вырваться. — Просто прекрасно! Пожалуй, мне стоит позаботиться, чтобы ты задержался у нас подольше.

— Подлец! — в бессильной ярости прошипел Хеан. — Решил сделать из меня шута? Не выйдет!

— Уже вышло, — насмешливо протянул демон. — Тебе лучше смириться, гость. Только силы зря тратишь.

Хеан с неприкрытой ненавистью уставился на него. Едва не сбив с ног, накатила волна предательской слабости. Его время заканчивалось.

— Один раз — быть может… Но повторить это у тебя не получится.

— Почему нет?

— Потому что даже демоны не властны над всеми мертвыми, — с толикой горького наслаждения бросил ему Ловец.

Реххас хмыкнул.

— Сколько пафоса. Хотя информация не безынтересная. Я проверю ее. Позже. — Чешуйчатые пальцы неторопливо вытащили из кармана маленький кристалл, наполненный мягким свечением. — Что-то ты неважно выглядишь, гость мой. Не иначе, переутомился, забавляя нас.

Хеан сглотнул, глядя, как перекатывается на ладони демона хрупкая вещица.

— Откуда?… — слетело с его губ непрошеное слово.

— Ты не первый, кто заглядывает в наши владения, — фыркнул Реххас, швыряя кристалл в сторону пленника. Тонкие грани зазвенели, перекатываясь по полу.

Ловец прикрыл глаза, не желая видеть остановившуюся у его ног подачку.

— Так как, гость? Или предпочтешь героически покинуть нас? — Повинуясь безмолвному приказу, демоны ослабили хватку, позволяя Хеану высвободить руки.

Ловец подавил вздох. Кристалл мерцал, переливаясь лиловыми искрами. Всего одна душа… Целая душа. Наверное, так чувствуют себя приговоренные к казни, когда на эшафоте им зачитывают помилование. Но какова цена?

— Чего ты добиваешься? — процедил он.

— Какая разница? — вопросом на вопрос ответил Реххас. — Я предоставил тебе выбор. Тебя по-прежнему что-то не устраивает? Кстати, чуть не забыл… — демон скользнул к лежащей без сознания послушнице. — Твоя спутница весьма важна для тебя, не так ли? У меня родилась интересная мысль…

— Меня не интересуют твои мысли.

— Врешь. Но это несущественно. — Демон подцепил когтем длинную прядь каштановых волос и накрутил себе на палец. — У тебя неплохо получилось развеять мою скуку. Если ты приложишь еще немного усилий — я не трону служительницу Герлены.

— То есть? — Ловец нахмурился.

— Завтра мы празднуем одно достойное событие… По традиции, будут устроены бои между демонами низшего круга. Я желаю, чтобы ты принял участие в представлении. Разумеется, не с пустыми руками — этот кристалл у меня не последний. Одна схватка. Если выиграешь — я отдам тебе девушку. И не буду препятствовать твоим забавным опытам. Если нет — что ж, значит, тебе не повезло. Что скажешь?

— А если я откажусь?

Реххас выпрямился, надменно вскинув голову. В провалах нечеловеческих глазниц полыхнуло пламя.

— Тогда ее убьют немедленно.

Хеан скрипнул зубами. Да, послушница для него — единственный шанс вырваться из Бездны. Но где гарантия, что это не очередная ловушка?

— Я жду твоего ответа, — напомнил демон.

Ловец нагнулся, подбирая брошенный кристалл.

— Будь по-твоему, Реххас. Посмотрим, держишь ли ты слово. — Прозрачные грани треснули в его пальцах, рассыпаясь в прах.


ГЛАВА 13


Пахло цветами. Цветы украсили стены домов, цветы укутали мостовую, цветы пестрели в прическах высыпавших на улицы горожан. Столица с восторгом приветствовала невесту императора.

Мягко шествовали аагиры, сминая цветы тяжелыми лапами. Звон серебряной упряжи терялся за шумом толпы. Легкая повозка на тонких осях казалась почти невесомой, сотканной из солнечных нитей. Кроме будущей императрицы, там был лишь юный послушник Храма, удостоившийся высокой чести управлять ящерами в этот знаменательный день. Охраны не было. Она не требовалась: разодетая в легкие шелка юная девушка все еще была никем. Обряд еще только предстоит.

Толпа ликовала, осыпая повозку ароматными лепестками. Лепестки льнули к светлым волосам невесты, пестрыми бабочками замирали на шелке одежд, легким облаком укрывали ритуальные сандалии. Она была прекрасна, как одна из жриц Храма — Сын Света достоин только самого лучшего.

— Счастья и долгих лет императору!

Будущей императрице пожеланий не досталось. Зачем? Ведь она только цветок.

Такнар отвернулся. Повозка сделает круг по городу, после чего снова остановится у ворот Храма, где и будет проведена церемония — на закате, когда алые лучи солнца зальют ступени своим теплом. Еще как минимум три, а то и четыре часа.

Но император по традиции уже должен ожидать свою невесту. А его все нет.

Жрец нахмурился. После памятных переговоров с Ловцами Маэр изменился. Ранее покорный, как ручной котенок, он начал выказывать своеволие, а на дне прозрачных глаз все чаще мелькали неясные тени. Разговор о свадьбе вызвал неожиданное и совершенно непонятное сопротивление, которое удалось сломить с определенным трудом.

Легкое движение пальцами, и подле Такнара согнулся в поклоне юный послушник.

— Где Маэр? — в голосе жреца не отразилось и капли волнения.

Послушник нервно облизал губы.

— Его величество… Возникли небольшие проблемы… Кто-то подрезал упряжь аагира… Виновных уже ищут…

Такнар не дослушал, торопливо спускаясь к выходу. Покушение? Так рано? Неужели они все-таки опоздали?

Дорога до дворца обычно занимала у жреца не менее получаса. Сейчас он потратил едва ли с десяток минут. У стойл ящеров, расположенных позади основного комплекса, царило чрезмерное оживление, только усилившееся при появлении жреца Герлены.

— Что тут происходит? — Такнар схватил за плечо первого попавшегося служку. Тот мгновенно посерел, на лбу у него проступили бисеринки пота.

— Мы не виноваты! Все было сделано, как положено! — зачастил служка, перепрыгивая с первого на второе и то и дело путаясь в собственных же словах.

Упряжь на аагире императора оказалась подрезанной. Снаружи это было совершенно незаметно, множество маленьких разрывов надежно пряталось под парадными кисточками. Надрезы делались опытной рукой и чрезвычайно хитро: рассматривая снятые ремни, Такнар отметил, что лопнули бы они никак не раньше середины положенного традицией шествия, как раз посреди взбудораженной толпы.

Да, охранникам отдавался приказ быть начеку, но успели бы они прикрыть от удара Сына Света? Почуявший нежданную свободу ящер, не контролируемый служителем Храма, мог и сам растоптать Маэра… Да и в возникшей неразберихе, прикрываясь взбесившейся тварью, добраться до императора казалось не таким уж нереальным.

Покушение сорвала случайность. Несмотря на то, что аагир не выказывал никаких признаков беспокойства, Маэр внезапно решил, что несколько ремней перетянуто, и приказал проверить их.

Слугу, ответственного за упряжь, и второго, запрягавшего ящера, нашли мертвыми. По словам остальных, к аагирам никто из посторонних не приближался.

Такнар раздраженно поправил волосы. В воздухе носились обрывки незнакомых ему заклинаний, уже почти рассеявшихся и оттого совершенно бесполезных. Жрец не мог настичь предусмотрительного убийцу: прошло слишком много времени.

Ему пришлось приложить ощутимое усилие, чтобы не дать вырваться истинным чувствам.

— Где сейчас император?

— Т-там… — служка неопределенно махнул рукой в сторону и с откровенным испугом добавил: — Он приказал охране не подходить близко.

— Вот как?

— И снял с аагира привязь, — совсем тихо закончил служка.

Жрец подумал, что ослышался. Переспросил. По спине поползли ледяные мурашки. Только этого еще не хватало!

Белый ящер сверкал в лучах заходящего солнца, отбрасывая вокруг себя мириады солнечных зайчиков. Ослепленный их танцем, Такнар не сразу заметил императора. Маэр небрежно облокотился на чешуйчатую тушу и смотрел куда-то вдаль, поверх жреца. Одежда его пребывала в неподобающем беспорядке, а драгоценная диадема — символ власти — довольно заметно съехала набок.

Аагир пошевелился и зевнул, широко распахнув полную острейших зубов пасть. Потянулся к плечу императора…

Жрец рванул вперед, путаясь в складках слишком длинной мантии и понимая, что не успевает. Он все еще слишком далеко, чтобы остановить это живое орудие смерти.

Крупная голова на длинной шее изящно изогнулась, проскальзывая под монаршей дланью. Холеные пальцы погладили одну из надбровных дуг, ящер зажмурился и издал вибрирующий рык. Такнар споткнулся и едва не упал.

— Ваше величество! — руки жреца, сложенные в приветственном жесте, слабо подрагивали.

— Ты выглядишь взволнованным, светлейший… — в безразлично-вежливый тон Маэра опасной тенью вплелся сарказм. — Неужели что-то случилось?

Такнару на миг показалось, что глаза у него ярко-красные, до краев залитые кровью. Но едва жрец встряхнул головой, как наваждение рассеялось без следа. Наверное, просто отразились отблески заката, а он излишне нервничает после предсказания Сеоль.

— Отойдите в сторону. Аагир может навредить вам.

— Неужели? — пальцы императора демонстративно погладили роговой нарост на лбу ящера. — С чего бы?

Такнар медленно и глубоко вдохнул, приказывая себе расслабиться. Если аагир не напал раньше, скорее всего, он не нападет вовсе. Да, разумеется, это неслыханный случай, когда освобожденный от пут ящер позволил прикоснуться к себе кому-либо помимо служителей Храма, но, возможно, данный аагир попросту болен или и на него повлияла магия неудавшегося убийцы. Того, кто разрешил императору снять с ящера еще и намордник, он накажет потом.

— Позвольте слугам надеть новую упряжь. Вы и так уже почти опаздываете. Ваша невеста будет волноваться. — Такнар предпочел бы приказать, но формально его ранг не давал права на подобную вольность.

— Она настолько корыстолюбива?

Жрец потер гудящие виски.

— Ваше величество, ваша будущая супруга обладает мягким характером, чиста и непорочна. Вам нет необходимости подозревать ее в подобных интересах.

— Жаль.

— Простите?

— Жаль, что непорочна. Не люблю причинять боль. — Маэр отвернулся, лишая жреца возможности рассмотреть выражение его лица. — В отличие от тебя и твоих собратьев. Интересно, что вы чувствуете, когда призываете аагиров? Если бы ящеры знали, что с ними собираются сделать… — Его пальцы скользнули по чешуйчатому боку, вдоль тонкого шрама, едва заметного среди сверкающей белизны. — Вы могли бы использовать керрехов…

— Этих исчадий Бездны, питающихся падалью?! — жрец не совладал с негодованием. — Пусть ловцы прикасаются к этим ядовитым тварям!

— Ловцы хотя бы не обрубают крылья. Видишь ли, это очень больно, светлейший. Когда пойманному в рунную ловушку аагиру ломают кости, навсегда лишая возможности летать.

— Ваше величество, вы ошибаетесь. Эта процедура совершенно безболезненна для ящеров и проводится исключительно для того, чтобы ими могли пользоваться не только достигшие ранга серебряной ветви.

— Каждый третий аагир умирает.

— Вы преувеличиваете.

В глазах Маэра скользнула злость.

— У меня хорошая библиотека, светлейший. Более чем. В ней хранятся крайне любопытные сведения. Их нужно только сопоставить. Туфельки из кожи аагира пользуются высочайшим спросом у столичных модниц. Но так быстро теряют свои необычные свойства!

— Торговля таким товаром запрещена, и вы это знаете. — Такнар поправил складки своей мантии. — Не думаете ли вы, что Храм Герлены втайне занимается столь неблаговидным делом?

— Я думаю, что если бы вы не ловили аагиров, ничего этого просто не было бы.

— Они могут преодолевать весьма большие расстояния с очень высокой скоростью. Не говоря уже о том, что по традиции вам не положено ездить на чем-либо ином. Народ не поймет, если вы пожелаете прокатиться на керрехе, — жрец стряхнул с рукава небольшую пылинку и продолжил: — Ваше величество, мы опаздываем. К чему это ненужное оттягивание церемонии?

— Я выбирал другую невесту, — пальцы императора медленно прошлись по костяному гребню ящера.

— Да, разумеется. Но ваша избранница неожиданно заболела. Ее состояние внушало серьезные опасения и мы взяли на себя смелость посоветовать вам другую кандидатуру. Вы же согласились, не так ли?

— А я мог отказаться? — Маэр невесело усмехнулся. — Та, первая… На портрете у нее был добрый взгляд… Она будет жить? Чем вы ее отравили? Служители Храма так хорошо разбираются в ядах… И так быстро устраняют тех, кого считают ненужным.

Брови Такнара поползли на лоб. Ему совершенно перестало нравиться направление их разговора. Что за оса укусила мальчишку? Неужели в старых сказках о зеркалах все-таки есть крупица правды? Империи однозначно необходим новый правитель. И чем быстрей, тем лучше. Управлять Маэром становилось все сложнее и сложнее.

Первая избранница императора была отвернута Такнаром по весьма прозаической причине: девушка оказалась слишком молодой и худенькой, чтобы гарантировать успешное рождение наследника. Разумеется, ни о каком яде речи не шло, хватило небольшого письма с рекомендацией выехать в южные провинции для поправки здоровья. Семья кандидатки не посмела перечить служителям Герлены.

— Вы взволнованы предстоящим обрядом, и потому говорите странные вещи. Вам следует успокоиться.

— Ваш яд незаметен, не имеет цвета и запаха. Его просто подмешать в воду или подсыпать в пищу. Жертва засыпает и не просыпается. Провинившиеся перед лицом Герлены служители почти никогда не отказываются от этого яда.

— Ваше величество, вы перепутали. Оступившиеся сами выбирают свой путь. Мы никого не травим. Мы предлагаем.

— Мне вы тоже предлагали. Вот только выбор предстает весьма ограниченный. Больно ли пить этот яд, светлейший?

— Разумеется, нет. Герлена милостива и не желает излишних мучений — даже тем, кто предал ее.

— Это хорошо. Не хотелось бы умирать с перекошенным лицом.

— Я прикажу вашему врачу осмотреть вас после церемонии. Вы нездоровы.

— Да нет… — Маэр наконец отстранился от излучавшего довольство аагира и шагнул в сторону. — Куклы не умеют болеть. Впрочем, мы действительно теряем время. Идем, светлейший.

Легкий порыв ледяного ветра, совершенно неуместного в этот жаркий день угасающего лета, скользнул по коже Такнара как раз в тот миг, когда император поравнялся с ним.

— Идем же. Не будем заставлять толпу ждать.


ГЛАВА 14


Обруч диадемы, образованный искусно переплетенными нитями мехрилеса, казался непропорционально тонким по сравнению с закрепленным в центре огромным золотистым пиритом. Осколок солнца, угодивший в темную паутину и навеки застывший там потускневшим от яда мертвым камнем. Черными брызгами на безупречных гранях растеклась руна «хель».

Реххас с невыразимой осторожностью коснулся возлежащего на мягкой подушке украшения. Помедлил, поглаживая пирит, прикрыл глаза. Из ноздрей вылетели облачка пара, выдавая волнение.

Нет, ничего не случилось. Обруч не рассыпался в пыль, не взорвался комком всепожирающего огня, не перекинулся гадюкой. Ничего. Пирит безучастно сверкал, отражая огни светильников. Самое обычное украшение, одно из тысячи.

Диадема охватила его череп, как влитая, — не зря лучшие ювелиры Бездны не один месяц корпели над ней, изгибая по волоску, подгоняя под нужный размер. Ни скола, ни мельчайшей трещины не появилось в темной путанице нитей, словно с самого начала именно для Реххаса и предназначался обруч.

Разумеется, ювелиры работали в условиях строжайшей тайны, а после выполнения заказа были умерщвлены, вместе с младшим слугой, которому «повезло» случайно наткнуться на брошенное украшение. Останки Реххас приказал сжечь, ему требовалась абсолютная гарантия молчания. Слишком высоко поднялись ставки, чтобы он мог позволить себе малейшую небрежность.

Его подданным будет известна только одна версия. Та, что сейчас объявят глашатаи. Реххас добыл драгоценный обруч в бою, и камень сам согласился признать победителя своим хозяином.

Демон криво усмехнулся. Бой… В схватке один на один с Киренхом никаких шансов у него бы не было, и потому он собирался напасть тайно, во главе тщательно подобранного и натренированного отряда, в преданности которого не сомневался.

Но внезапное и необъяснимое исчезновение бога Смерти спутало все планы, долгие годы кропотливо выстраиваемые бывшим помощником. Развязывать войну, имея за спиной непобежденного врага… Врага, который — как знать — не переметнется ли на сторону Герлены? Ведь уже один раз тот предал свой народ, уступив самодовольной нахалке… Реххас клацнул зубами, не в силах сдержаться. Да если бы Киренх захотел, Герлена ползала бы перед ним в пыли, вымаливая о милости! Его сил с лихвой хватило бы на это! Нет… Не захотел. Позволил себя изуродовать и собственными руками замкнул внутренний круг Барьера, обрекая все свои порождения на медленную смерть от отравленного воздуха.

Реххас не знал, что послужило причиной давнего решения. Никто не знал. Бог Смерти не пожелал объяснить свои действия. А первого помощника, осмелившегося возразить своему господину и повелителю, постигла жесточайшая опала, едва не закончившаяся публичной казнью.

Медным гулом разнеслись удары далекого гонга. Пора. Гонг знаменовал начало нового дня, дня триумфа и победы. Еще не окончательной, но Реххас достигнет и ее. Киренх же… Имя недостойного будет забыто, навсегда похоронено в отголосках древних времен. Близится новое время, которое пройдет под знаменами другой власти. Время, когда демоны обретут то, чего были так долго лишены, и займут наконец положенное им от начала веков место. И уже именем Реххаса, а не Киренха будут пугать живых.

Барьер скоро рухнет — без участия бога Смерти ему не простоять. Заклинания, поддерживавшие его изнутри, тают. Надо лишь немного ускорить этот процесс, и толпы преданных Реххасу слуг вырвутся на земли Герлены и поставят наглую богиню на колени. Власть вернется к тем, кто этого заслуживает.

Осталось только справиться с последствиями многовекового воздействия яда…

Реххас резким движением откинул занавес и шагнул на балкон. Далеко внизу простиралась огромная арена, окруженная высеченными в скалах многоярусными ступенями. Калирашш.

Сейчас на ступенях было тесно от тысяч собравшихся демонов. Алые росчерки их глаз своим количеством могли соперничать со звездами на низко нависшем небе, вот только были далеко не так бесстрастны. Скорее всего, внизу стоял невообразимый гвалт, но до балкона Реххаса долетали лишь едва слышные отголоски.

Бывший помощник Киренха цепким взглядом скользнул по беснующейся толпе, высматривая, запоминая. Предосторожность никогда не бывает излишней. Слишком высоки ставки, чтобы проиграть. И потому он мирился с телохранителями, смазанными тенями рассыпавшимися позади него по балкону. Мирился с неудобной кольчугой из мехрилеса. Мирился с ненавистью тех, кто не захотел предать бога Смерти…

Приветственная речь продумывалась до мелочей. Каждое слово и звук должны были убедить собравшихся внизу в неоспоримом праве Реххаса вести за собой народ и развеять последние сомнения в сердцах самых недоверчивых.

Очередной удар гонга, надрывный скрип поднимающихся решеток, и на арену выскочили несколько костяных тигров, окутанных сполохами болотных огней. Хелланы. Личные «зверушки» Киренха, дважды мертвые. Этих созданий не удалось ни запугать, ни покорить, они были фанатично преданы своему создателю. Значит, их требовалось уничтожить.

Выпущенные звери считались самыми слабыми из тех, что удалось поймать отрядам Реххаса. Прочих убивали на месте, не рискуя затягивать поединок. А этих оставили, чтобы они напоследок развлекли публику и доказали торжество новой власти. При Киренхе никто и помыслить не смел тронуть хеллана. Те же, пользуясь абсолютной безнаказанностью, успели досадить очень и очень многим. Слухи о том, что хелланы безумны, распространились быстрее молнии и были приняты практически без сомнений.

Под барабанную дробь на арену вылетел десяток низших демонов верхом на вертких ящерах. Хелланы сбились в центре, взрывая серый песок лишенными плоти лапами. Танцевавшие на костях огни светились совсем слабо — магия, пробудившая дважды мертвых, истекала, делая их беспомощнее котят.

Щелкнули длинные кнуты, синхронно поднятые всадниками. В воздухе взорвались фонтаны ледяных искр. Один из хеллан издал низкий рык и с места взвился вверх, стараясь выбить демона из седла. Мимо. Ящерица успела вильнуть в сторону, и костяные челюсти поймали лишь пустоту. Второй прыжок, еще более неудачный. Ядовитой лентой выстрелила плеть, спутывая зверю задние лапы. Хеллан попытался извернуться, перекусить сжигающую кости нить. Тщетно. Плеть лишь туже сжала свои кольца. Свистнул кнут второго демона, обвиваясь вокруг шейных позвонков. Рывок — и мертвое тело распалось на бесполезные обломки, а болотные огни в пустых глазницах разбитого черепа погасли навсегда.

Реххас следил за представлением вполглаза, куда больше внимания уделяя трибунам. То, что происходит на арене, он знал и так. «Охота» на хеллан репетировалась и должна была пройти без осложнений. У ослабленных зверей не имелось ни малейшей возможности нарушить заготовленный заранее сценарий.

Вот уже остался только один хеллан, в панике мечущийся среди разбросанных по серому песку останков своих сородичей. Всадники окружили его, настойчивыми щелчками кнутов умело подталкивая в нужном направлении. Зверь прыгал из стороны в сторону, описывая хаотические круги по арене, с каждым новым витком все ближе и ближе подбираясь к ее краю. Один из демонов замешкался, создавая хеллану благоприятную возможность, и тот не замедлил ею воспользоваться, рванувшись к нижнему ряду трибун.

Реххас с долей наслаждения отметил ряд встревоженных возгласов. Кто-то вскочил, хватаясь за ножи. Но в замысел представления входило только напугать зрителей, и в самый, казалось бы, последний момент ядовитая лента кнута спеленала измученного гонкой зверя, опрокидывая его наземь.

Удар гонга оповестил о завершении первой части зрелищ. Всадники под одобрительный рык трибун описали широкий круг почета и покинули арену. Незаметными тенями скользнули по песку младшие слуги, торопливо убирая следы побоища.

Реххас облокотился о балюстраду. Вторая часть игр предполагалась куда более любопытной.

С тихим скрежетом из центра поля выполз каменный столб. Когда песок осыпался, зрители смогли рассмотреть прикованную к нему обнаженную девушку. Руки ее были жестко закреплены над головой, открывая горящую белым огнем метку Герлены на тыльной стороне ладони. Трибуны отозвались возбужденным гулом, вызывая у Реххаса довольную ухмылку. Да, сегодняшний день заставит большинство из собравшихся безоглядно поверить новому властителю, затрепетать перед его мощью. Даже Киренх не мог затащить в Бездну служительницу богини Жизни. А Реххас — смог! Разве не показатель это истинной силы?! А ведь это еще не все…

Сквозь толстые прутья Хеан видел все, что происходит на арене. Пожалуй, даже слишком хорошо видел. Но пока решетку не подняли, вмешаться был не в состоянии. Оставалось лишь беспомощно наблюдать, как развлекается взбудораженная толпа, швыряясь в послушницу ножами.

Ловец раздраженно выругался и долбанул кулаком по прутьям. Как глупо было с его стороны поверить слову демона!

Шальра пошевелилась у него на плече, переступая лапами.

— Ее жизнь сейчас вне опасности… Пока горит метка Богини, девчонка защитит себя.

— Она уже потратила безумно много сил. Не всякая жрица способна продемонстрировать такое. А ведь у нее только белая ветвь, не зеленая. Еще немного, и она попросту сожжет себя заживо. К чему мне такой расклад?

Ответить шальра не успела. Решетка, преграждавшая путь на арену, дрогнула и с протяжным скрипом поползла вверх. Хеан глубоко вздохнул и шагнул вперед.

Трибуны взорвались восторженным ревом. Ловец старался не смотреть на них: многотысячные полчища демонов, усыпавшие каменные ступени, заставляли чувствовать себя ничтожной букашкой. Даже с учетом поглощенных душ, он не продержится против «зрителей» и четверти часа.

Хеан передернул плечами, прогоняя из головы крайне неприятную картину: что случится, если однажды не удастся удержать Барьер. Каждый из демонов мог шутя справиться не с одним десятком воинов.

Удар гонга настиг его на полпути к столбу с прикованной послушницей. Воздух у краев арены загустел, выпуская на песок четверку легких колесниц, запряженных сотканными из мглы скакунами. На каждой стояло по двое демонов — возница и лучник, уже державший взведенный арбалет.

Ловец бросил косой взгляд на возносившийся над трибунами балкон. Снизу Реххас казался крошечной антрацитовой тенью с горящими точками глаз.

— Решил устроить на меня охоту? — процедил Хеан сквозь зубы, крепче стискивая возвращенный посох. — Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, недодавленная ящерица!

Щелкнули арбалеты. Ловец крутанул посох перед собой, напитывая его магией сожженных душ. Прозрачный щит оттолкнул смертельные снаряды, отбрасывая их на песок.

Хеан рванулся вперед, кувырком проскальзывая под колесами ближайшей упряжки. Демоны не ожидали этого. Промедления оказалось достаточно — Ловец успел метнуть нож. Лучник захрипел, пуская горлом алые пузыри, и скатился на песок, пятная его свежей кровью. Второй демон рванул поводья, останавливая колесницу. Зря.

Хеан белой птицей взлетел на легкую повозку. Из навершия посоха вылетел рой ледяных искр, в мгновение ока облепивших демона живым коконом. Возница захрипел: искры намертво забили нос и глотку, не давая вдохнуть, едкой желчью лезли в глаза. Ловец вырвал из чешуйчатых рук поводья и полоснул ножом по брюшным пластинам. Отточенное лезвие без труда вспороло доспех, проникая вовнутрь. Возница пошатнулся — и повторил судьбу своего напарника, вылетев из повозки. Сотканные из мглы скакуны прянули в сторону, огибая выпотрошенное тело. Арбалетный болт свистнул прямо перед самым носом Хеана, второй звякнул о гнутые поручни: остальные наездники уже успели перезарядить оружие.

Ловец резко развернул колесницу, едва не опрокинув ее. Еще два болта взбили фонтаны серого песка на том месте, где только что был Хеан.

С гортанным криком взмыла в воздух шальра, целясь когтями в глаза одного из возничих. Тот дернулся в сторону, уклоняясь от хищной птицы, и задел колесом слишком близко оказавшуюся вторую колесницу. Со скрежетом сцепились тонкие спицы, переламывая друг друга. Повозки опрокинулись набок, выбрасывая демонов на арену. Замелькали в воздухе копыта взбесившихся скакунов, давя в кровавый фарш тела своих недавних хозяев.

— Дурачье… — презрительно бросил Хеан, краем глаза отслеживая последнюю повозку. — Они думают, я совсем ничего не умею?

Тяжелый болт злой осой впился в предплечье, едва не заставив выпустить поводья. Один из демонов, припадая на поврежденную ногу, торопливо перезаряжал уцелевший в столкновении арбалет.

— Мразь! — Ловец направил колесницу прямо на нежданного противника. Из посоха рванулась шаровая молния. Разрыв — и демон отлетел к подножию каменного столба, обращая к темному небу опаленное до костей лицо. Послушница дернулась в цепях, срываясь на истошный крик.

Мимо Хеана бешенным аллюром пронеслась повозка, тренькнула спущенная тетива. Он едва уклонился — болт ожег щеку, оставив глубокую царапину. Ловец щелкнул поводьями, устремляясь вдогонку за врагом. Успеть, теперь главное успеть, пока демон перезаряжает арбалет. Навершие посоха неровно пульсировало, аккумулируя энергию. Порожденный мглой скакун выбивался из сил, настигая своего близнеца.

Он почти успел. Когда колесницы поравнялись, противники выстрелили одновременно. Тяжелый болт прошиб синее зарево заклинания, вонзившись Ловцу под ребра. Хеан не удержал поводьев и покатился по серому песку арены, оставляя кровавый след. Но демонам тоже не удалось уйти — синяя хмарь окутала их тела, стремительно выедая живую плоть.

Ловец приподнялся на локтях. Руки дрожали, бок отдавал колючей болью при малейшем движении. Медленно кружась, рядом опустилась шальра.

— Они мертвы? — уточнил Хеан. Голова все еще кружилась.

— Они — да, — в мыслях птицы не было и доли энтузиазма.

— Чем ты недовольна? Я выиграл. Реххас должен сдержать слово и отдать мне девчонку. — Скрипнув зубами, он заставил себя сесть. Птица глядела на него неподвижно-алыми глазами, бесстрастными, как осколки цветного стекла.

— Ты до сих пор не понял?

— Что еще я должен был понять? Сейчас не самое подходящее время для твоих многозначительных намеков! — огрызнулся Хеан.

Шальра встряхнулась и перевела взгляд на трибуны. Оттуда волнами раскатывался разноголосый гул.

— Они не пользовались рунами. Против тебя выставили самых обыкновенных воинов, совершенно не сведущих в магии. Как думаешь, почему?

Ловец нашарил на песке посох, к счастью, недалеко отлетевший во время падения, и попробовал встать, опираясь на него, как на клюку.

— Какая разница? — тяжело произнес он. — Я победил.

— Посмотри налево.

Хеан повернулся. В каком-то десятке шагов от него возвышался монстр — огромное создание ростом не менее двенадцати локтей, темно-красное, как насыпь прогорающих углей. Торс его покрывали роговые наросты, заострявшиеся к краям до толщины бритвы, а венчавшие пальцы гнутые когти по размерам не уступали серпу. Чудовище, поймав его взгляд, довольно хрюкнуло и выдохнуло струю раскаленного пламени. Ловец шарахнулся в сторону. Ребра отозвались взрывом боли, уронив его на колени. Посох выпал из ослабевших пальцев. Хеан закрыл глаза и грубо выругался.

Отголоски поглощенных душ еще будоражили кровь, но то были жалкие остатки. Ловец истратил почти все, сражаясь с колесницами, и теперь остался почти беспомощен. Нет, какое-то время он еще продержится, но вот одолеть огненного монстра уже выше его сил. То, что его противник наполнен магией под завязку, Хеан чувствовал и сам, без подсказки шальры.

Реххас в очередной раз солгал. Не было нужды смотреть на балкон, разглядывая далекую фигуру демона. И так было понятно, что тот не собирается прерывать поединок. Интересно, кого еще он припас в своих тайниках на случай, если бы Хеану удалось победить краснокожее чудовище?

— Как глупо… Неужели я ему нужен был лишь как экзотический зверек, чтобы развлечь всю эту чешуйчатую толпу? — невольно сорвалось с губ. — Месть за то, что я не пожелал рассказать о связи добровольно? Он не поверил мне и решил вытянуть информацию из моего трупа…

— Слишком очевидное предположение, — прошелестели мысли шальры. — И потому, скорее всего, неверное. Бывший помощник Киренха слишком хитер для такой простой комбинации.

Реххас с удовлетворением глядел, как созданная им тварь сгребла в охапку маленькую белую фигурку и с размаху швырнула ее на песок, взметнув облако серой пыли. Шальра, издавая пронзительные звуки, кружила в безопасном удалении, не рискуя приблизиться к распластанному ничком хозяину. У Реххаса проскальзывала мысль приказать изувечить птицу, но в прошлый раз она едва не издохла, а огненный монстр очень плохо умел соразмерять свои силы. Даже в отношении Ловца он явно перестарался — наложенные на тело пленника невидимые руны свидетельствовали о крайне плачевном состоянии организма.

Реххас еще некоторое время полюбовался безжизненным телом. Пленник напоминал ему фарфоровую куклу, которыми так любила окружать себя Герлена: те же тонкие черты лица, та же белизна кожи и та же не укладывающаяся в разуме любого нормального демона хрупкость: несколько не самых сильных ударов, и кукла приходит в полнейшую негодность. Реххасу хотелось расколотить эту куклу на мельчайшие кусочки. Алые глаза Ловца казались наглейшей из насмешек над созданиями Киренха. Но время для окончательной расправы еще не наступило, и демон подал сигнал унести с арены ставшую бесполезной игрушку. Свою роль на сегодня она выполнила: казнила ту часть не пожелавших подчиниться предателей, что поверили в сказку о помиловании.

Бывший помощник Киренха покосился на все еще возвышающийся в центре поля столб. Да, а вот с послушницей все оказалось не так гладко, как хотелось бы. На ее ладони все еще полыхала белым огнем метка богини, подпитывая защитный контур. Этот контур, как показали недавние события, был в состоянии отклонить не только ножи, но и испепелить дотла не самого слабого демона.

Конечно, с одной стороны, это имело плюсы — полыхающая метка яснее всяких слов кричала о том, кем является ее обладательница. Но пока она горела, обесчестить послушницу не представлялось возможным.

Реххас вздохнул. Жаль, конечно. Это было бы крайне эффектным эпизодом представления. Однако в ожидании тоже есть своя прелесть. Да и не затянется оно, слишком уж ядовит для чужих местный воздух.

Гулко отзвучал гонг, оповещая о начале последней части намеченных торжеств. Казнь тех, кто не пожелал признать новую власть. Вольнодумцев оказалось не так уж и много, но Реххас все равно решил умертвить их публично — в назидание прочим. Тех, что поглупее, натравили на Ловца. Наступала очередь оставшихся.

Незаметный поворот рычага (к чему зря тратить магические силы?), и сквозь серый песок взметнулся частокол из отполированных до блеска столбов — точные копии того, к которому была прикована послушница. Но на этих столбах извивались демоны, жадно глотая распахнутыми пастями воздух — еще бы, им пришлось провести в песке весьма солидное время.

Дальше представление опять потекло по накатанной колее. Подождав, пока пленники откашляются и отплюются от забившего их глотки песка, глашатай зачитал смертный приговор. Вперед выступили палачи, вооруженные ритуальными клинками. Мягко, почти невесомо скользя над землей, они перемещались от столба к столбу, безупречно выверенными взмахами вспарывая животы приговоренным, орошая песок брызгами крови. Кричать те не могли, еще накануне Реххас приказал вырвать им языки. Разумная предосторожность: никогда нельзя знать, какая пламенная речь родится в черепах отступников. К чему провоцировать волнения?

Он опять сосредоточился на изучении трибун, высматривая, не дернется ли чьянибудь бровь, не отразится ли на лице сочувствие к страдающим от мучительной казни преступникам. Разумеется, такие находились. Разумеется, Реххас запоминал их лица, чтобы позже отдать соответствующий приказ своей личной гвардии.

Но вот, наконец, тело последнего предателя безжизненным кулем обвисло на цепях. Торжества завершались.


ГЛАВА 15


Викаима сидела на кровати, поджав ноги и зябко кутаясь в тонкую простыню. Сквозь низкое окно, густо забранное решеткой, виднелись звезды. Вечная ночь…

Послушница поежилась, обнимая себя руками. Она чувствовала себя странно: приступы удушающего жара хаотично чередовались с приступами озноба. Порезы от незавершенного ритуала по-прежнему кровоточили, отдаваясь болезненными покалываниями. После недавнего кошмарного дня к ним прибавились синяки на лодыжках и запястьях и несколько царапин от брошенных ножей — Викаима не умела поддерживать щиты непрерывно. Такому учат только удостоившихся зеленой ветви.

Девушке было холодно и страшно, а в голову все чаще закрадывались порочные мысли. Она не знала, что делать. Как истинной служительнице Герлены положено вести себя в плену у демонов?

Все чаще хотелось умереть. Выбраться отсюда навряд ли получится, ее сил для этого недостаточно. А терпеть постоянные издевательства уже не было никаких сил. Наверное, она действительно недостойна носить метку богини, раз готова так просто нарушить устав Храма и приказ императора… Послушница вздохнула и потерла озябшие ладошки. Нет, необходимо собраться. Она не должна уронить честь Храма.

Одна из стен дрогнула, пропуская визитера. На первый взгляд вошедшая походила на человеческую женщину, но морок вокруг колебался и таял, а сквозь него проглядывали пугающие черты чешуйчатой демоницы. В руках она держала поднос с высоким гравированным кубком.

Викаима облизнула внезапно пересохшие губы и вытянула вперед дрожащую руку, призывая данную ей силу. В висках тяжело застучало. Что будет, когда у нее не получится зажечь метку?

— Я не причиню тебе зла, чужая, — в хриплом голосе сквозила печаль. Демоница аккуратно поставила поднос на прикроватный столик и повернулась к пленнице.

Послушница сдвинулась вглубь кровати, не торопясь отпускать появившиеся на кончиках пальцев зеленые искры.

— Зачем тебя прислали? Я не стану ничего больше пить! — Невольно вернулись воспоминания. В прошлый раз она едва не умерла после «угощения». Наверное, только милость Герлены спасла ее…

— Это для другого человека. — Демоница устремила взгляд на перечеркнутое решеткой небо. — Конечно, ты не поверишь… Но мне жаль тебя.

— Жаль?! — Викаима чуть не задохнулась от возмущения. — Ты — демон!

— Шаарель. Это мое имя. — Та провела когтистой лапой по стене, гладя мертвые камни. — А как тебя зовут?

— Не скажу, — насупилась Викаима. — Я не собираюсь давать тебе власть над собой.

— Ты веришь в сказки? Мы не умеем подчинять человеческий разум.

— Ты — демон, — упрямо повторила девушка. — Чтобы выжить, тебе нужно питаться чужой смертью. Ты пришла убить меня?

— Нет. Хотя для тебя было бы лучше, если бы убила. — Шаарель вздохнула, выпуская из ноздрей тонкие струйки пара. — То, что с тобой хотят сделать, намного хуже смерти.

Послушница вздрогнула, вспомнив кошмарную ночь после ужина, и то, во что превратились «гости». К горлу подкатил тошнотворный комок.

— У вас ничего не получится, — тихо прошептала она. — Моя богиня защитит меня.

— А если не сможет?

— Тогда я сама убью себя. Мертвых вы не пожираете.

— Как только метка погаснет, ты окажешься полностью в их власти. Если ты готова умереть — сделай это сейчас. Это твой единственный шанс выскользнуть из лап Реххаса. — Шаарель снова погладила стену. Алый огонь в провалах раскосых глаз потускнел, словно выцветшая на солнце тряпка. — Я завидую тебе. У меня нет и такой возможности. Я даже не знаю, сдержит ли на этот раз Властитель данное слово, — она говорила, глядя прямо перед собой и ничего не видя. — Не так давно мой род занимал почетное положение, нам завидовали и поклонялись. Но мы оказались недостаточно хитры и гибки. И слишком преданы Киренху. Мы не поверили, что наш бог бросил нас… У тебя есть братья, чужая?

— Что? — недоуменно переспросила сбитая с толку Викаима. — Братья? Ну, точно не знаю… Наверное, нет.

— И у меня нет. Больше — нет. Реххас сказал, я мало стараюсь… Мне не разрешили даже попрощаться. Они были на арене… — Шаарель прижалась лбом к камням, плечи ее мелко вздрагивали. — Мне не дали даже увидеть их последний миг, не дали оценить их мужество и храбрость перед лицом смерти. Лишь потом, когда все завершилось, Властитель приказал проводить меня к их телам. Он сказал, если я не буду слушаться беспрекословно, мой род будет полностью уничтожен. А бежать некуда — теперь, после официальной коронации Реххас достаточно силен, чтобы отыскать нас в любом уголке Бездны…

Поколебавшись, Викаима медленно опустила руку. Зеленые искорки на пальцах начали угасать. Она смотрела на застывшую под зарешеченным окном демоницу и не очень понимала, что ответить. Не был ли рассказ очередной уловкой, чтобы войти к ней в доверие? Ведь демон всегда остается демоном. Но в алых глазах плескалась такая тоска…

Пауза затягивалась, царапая тишиной по натянутым нервам.

Шум у стены, возвестивший об очередном визитере, вызвал у послушницы облегченный вздох. Даже если на нее попытаются напасть, обороняться против демонов было куда проще, чем разговаривать с ними.

Однако, вопреки ожиданиям Викаимы, в камере появился Хеан. Девушка с легким недоверием воззрилась на Ловца: она думала, что уже не увидит его живым. На арене, после того, как краснокожий демон швырнул Ловца оземь, тот затих и не шевелился, тряпичной куклой замерев в луже свежей крови. С учетом того, что во время предыдущей схватки в него попало несколько арбалетных болтов… А сейчас он, словно и не было никакого сражения, преспокойно стоял на ногах, облачившись в свежую одежду и перебросив через плечо длинную белую косу. Кажется, волосы были мокрыми — на пол с них слетело несколько капель. На плече Ловца привычно топорщила перья шальра.

Разве что лицо выдавало его усталость: у губ обозначилась легкая сетка морщин, а под глазами серели тени. Ловец как-то вдруг показался ей старше на несколько лет.

— Господин! — Шаарель развернулась к нему и сложила руки в приветственном жесте. На лице Хеана мелькнуло неприкрытое отвращение.

— Что ты здесь делаешь?

— Меня прислали развлечь вас, — демоница наклонила голову.

— Я не в настроении. Предпочту несколько часов сна, — сухо отрезал Ловец, отстраняя ее и делая шаг к кровати. Викаиму он заметил только сейчас, и глаза его удивленно округлились. Послушница попыталась отползти еще дальше, но уткнулась спиной в каменную стену. Неподобающий внешний вид сильно смущал ее: одежду Викаиме так и не вернули, а простыня, в которую куталась девушка, была слишком тонкой.

Хеан хотел что-то спросить, однако в этот момент Шаарель коснулась его запястья.

— Господин, простите меня, но я настаиваю. Я не могу не исполнить приказ.

— Какая трогательная забота! — он брезгливо сбросил ее пальцы и скрестил руки на груди. — И что же будет, если я не соглашусь? Заставишь меня силой?

Демоница вздохнула и кинула косой взгляд на кубок, сиротливо возвышавшийся на столике. Ловец проследил за поворотом ее головы. Губы его искривила неприятная усмешка.

— Ах так, значит. Развлечение любой ценой. — Он шагнул к ней вплотную и прикоснулся к тонкому горлу. — Тебе придется рассказать о причинах столь странной настойчивости. Иначе я придушу тебя.

— Я сильнее вас, — чуть слышно возразила Шаарель.

Хеан нехорошо ухмыльнулся.

— Не будь дурой. Я еще не растратил все поглощенные души, о чем твой Реххас даже и не догадывается. Сейчас я сильнее!

Она отвернулась, рассматривая мозаику на полу.

— Даже если и так, вы не успеете убить. На меня наложены сторожевые руны, разве вы не чувствуете? Если моей жизни будет угрожать серьезная опасность, они подадут сигнал, и здесь мгновенно появится вооруженный отряд. Вы лишь зря потеряете силы.

— Тебя не беспокоит, что я могу колдовать? — Хеан удивленно изогнул бровь.

— Мне не приказывали доносить о вашем состоянии. Мне приказывали заставить вас выпить то, что я принесла, и развлечь.

— Не понимаю… — Ловец покосился на переминавшуюся на плече шальру. Птица взмахнула крыльями и спланировала на столик — Шаарель едва успела схватить кубок, чтобы он не перевернулся. — Бред какой-то. Это вид местной пытки? Изувечить, вылечить, подсунуть девицу, снова изувечить? Усиление эффекта контрастами?

— Господин, прошу вас… Мне отвели не так много времени на выполнение приказа. — Она протянула ему кубок. Внутри плеснулась уже знакомая мутная жидкость, пропитанная искрами.

Ловец бросил быстрый взгляд на Викаиму и снова повернулся к демонице.

— Ее ты тоже напоила?

Шаарель качнула головой:

— Нет. Но Властитель хотел, чтобы она присутствовала…

— Даже так?

— Господин, я не вправе ничего объяснить.

— Чудненько, — Хеан резко выхватил из ее рук кубок и стремительно осушил его. — Хорошо, сыграем еще раз по твоим правилам.

Викаима сжалась в комок в противоположном углу комнаты, куда ее бесцеремонно отогнал Ловец, и старалась не слушать доносящиеся с кровати стоны. Однако заткнуть уши оказалось куда сложнее, чем зажмуриться, и краска стыда неумолимо заливала ее лицо. Девушка не понимала, почему ее не заперли отдельно, как было раньше. Или демоны таким представлением хотят подорвать ее веру?

Металлический звук удара и болезненный крик рывком выдернули ее из размышлений, невольно заставив распахнуть глаза.

Демоница неподвижно валялась посреди разворошенной кровати, алые глаза подернулись антрацитовой пленкой, а с правого виска ленивой струйкой капала кровь. Дышала ли она? Послушнице показалось, что нет.

— Вы ее… убили? — вырвалось у Викаимы.

Лихорадочно натягивавший одежду Ловец дернулся и обернулся к девушке.

— Нет. Если Реххас действительно повесил маяки, ее смерть ничего бы мне не дала — стража появилась бы почти мгновенно. Пришлось пожертвовать частью оставшихся сил, чтобы вырубить эту шлюху. — Он холодно и неприятно усмехнулся, приглаживая перья вернувшейся на плечо шальры. — Реххас предполагал, что я буду драться до последнего. Будем надеяться, что хотя бы на этот раз мне удалось его одурачить.

— О чем вы?

— Чем задавать ненужные вопросы, лучше следи, чтобы она не очнулась. На, — Хеан протянул девушке пустой кубок, с одной стороны вымазанный свежей кровью. — Если увидишь, что зашевелилась, бей изо всех сил.

Викаима сглотнула и сделала шаг назад.

— Наш устав не позволяет… Беспомощное существо…

— Ты что, совсем сдурела?! — рявкнул Хеан. — «Беспомощное существо»?! Это один из тех самых демонов, от которых ты обязана оберегать мир живых!

— Но… Так же нельзя… Вы же только что… — она замялась и нерешительно добавила. — Это слишком жестоко.

— Держи, — он сухо впихнул в ее руки кубок. — И прекрати пререкаться, мне сейчас не до того. Я собираюсь выбраться отсюда, прежде чем другие «беспомощные существа» покрошат нас на фарш для собственного развлечения и возвышения. — Не слушая слабых возражений, Хеан подтолкнул ее к кровати, а сам стал напротив окна. Шальра белым росчерком скользнула над его ладонью, вспарывая кожу. Неровные царапины начали быстро набухать алым. Пальцы Ловца затанцевали в воздухе, выплетая из кровавых капель сложную вязь. Последний штрих, ажурная паутинка осветилась изнутри и рванулась к решетке, заслонявшей ночное небо. Толстые, казавшиеся незыблемыми прутья дрогнули и грязными каплями потекли вниз, как тающий воск.

Когда от решетки остались лишь небольшие оплавленные пеньки в основании окна, заклинание погасло. Хеан схватил одну из простыней и резкими движениями принялся рвать ее на лоскуты, связывая в подобие веревки. Его руки мелькали с сумасшедшей скоростью. Викаима не успела и оглянуться, как Ловец уже перетащил под окно массивный прикроватный столик и, забравшись на него, крепил импровизированную веревку за уцелевшие остатки прутьев.

— Что застыла? Полезай! — зло бросил он оцепеневшей Викаиме, вышвырнув наружу свободный конец.

— Прямо так? — она нерешительно коснулась пальцами тонкой ткани, в которую куталась.

— Предпочитаешь раздеться? — неприязненно уточнил Ловец.

— Там холодно, — не нашла ничего умнее возразить девушка. — И у меня отобрали обувь…

— Хорошо, тогда ты остаешься здесь, — он схватился за край проема и белой птицей выпорхнул наружу. Шальра метнулась за ним.

Викаима ошарашенно уставилась ему вслед, промедлила несколько мгновений, покосилась на все еще лежавшую без сознания Шаарель… Но ведь не ее дело, что будет с демоном, так ведь? И она неловко потянулась к нижнему краю проема, выбираясь вслед за Ловцом.

Снаружи буйствовал ветер. Простынь скользила, как живая, стремясь вывернуться из непослушных пальцев. Ледяные порывы швыряли веревку из стороны в сторону, безжалостно колотя прицепившихся к ней существ об острые выступы на скалах.

Викаима медленно ползла, стараясь сосредоточиться на движении. Избитое тело отвечало всплеском боли при каждом новом ударе. Холодный воздух першил в горле, вызывая непрошеный кашель. Хотелось разжать пальцы и рухнуть в пропасть, в надежде обрести долгожданное успокоение. Если бы не приказ императора…

Почувствовав, что Ловец остановился, девушка тоже замерла и опасливо покосилась на него. Далеко внизу клубился туман. Слишком далеко — сплетенная из простыней веревка оказалась чересчур коротка, чтобы дотянуться до дна пропасти.

— Как же мы теперь? — растерянно пробормотала Викаима. — Разве вы не видели, какая нужна длина?

В алых глазах Хеана полыхнуло бешенство.

— Как я мог это узнать?! Да и толку-то? Единственная тряпка, которую я не использовал — на тебе!

— Мы разобьемся? — тоскливо уточнила девушка, чувствуя, как натянулась под их весом веревка. Сколько еще выдержат простыни, прежде чем порвутся?

— Ты — вероятно. Не уверен, что моих сил хватит для обеспечения безопасного спуска. А твое тело смягчит удар.

— Вы… для этого хотели, чтобы я последовала за вами? — Сердце болезненно сжалось.

— Ты принадлежишь мне, — сухо напомнил Ловец. — Твой долг — подчиняться. И… — Он замолчал, оборвав себя на полуслове.

— И что? — грустно переспросила Викаима.

— Заткнись! Птицы… — Хеан сощурился, разглядывая что-то в клубящемся далеко внизу тумане. Девушка проследила за его взглядом, но смогла различить лишь крохотные вспышки света, временами прорывающиеся сквозь зыбкую муть. — Это же хеллан, верно?

Шальра с низким криком сорвалась с плеча и, сложив крылья, рухнула в пропасть. Ловец закусил губу и сдавленно выругался от боли.

Птица отсутствовала недолго. Викаима не успела еще облечь в вежливую форму свой вопрос, когда шальра вынырнула из тумана и метнулась обратно, с сумасшедшей скоростью вспарывая крыльями воздух. Но вернулась она не одна. Следом за птицей из пропасти взмыло странное создание: скелет огромного крылатого ящера, окутанный мириадами зеленых огней.

Ящер неспешно подлетел ближе и вцепился в отвесную скалу буквально на расстоянии вытянутой руки от болтавшихся на веревке беглецов. У Викаимы по спине поползли мурашки — от хеллана слишком сильно веяло смертью.

— Твоя птица помешала мне… — длинная шея изогнулась, обратив к Ловцу пустые провалы выбеленного черепа. — Я вправе уничтожить тебя, чужак.

— Ты ничего не выиграешь, убив нас, — поспешно возразил Хеан. — Я не хотел мешать, но мне необходима помощь.

— Помощь? — из распахнутой пасти вылетело несколько клочков мглы. — Ты — из тех, кто живет на землях Герлены. И ты осмеливаешься просить меня о помощи?!

— Послушай, мы на одной стороне… Вы ведь так и не признали новую власть.

— И что? — Хеллан плотнее прижался к отвесной скале, словно пригревшаяся на солнце ящерица.

— Разве тебе не хочется отомстить? Если ты окажешь мне услугу…

— Глупец. Ты хотел убежать от Реххаса? Но если ты действительно имеешь для него некую ценность, мне куда удобней попросту убить тебя. Такая месть проще и быстрее. — Костяной хвост хлестнул по камням, выбив брызги ледяных осколков. — Достаточно лишь дотронуться до твоего тела, и остатки жизни покинут его.

Ловец раздраженно зашипел: один из отлетевших осколков царапнул его по щеке.

— Ты забываешь, что Реххас может кое-что вытянуть и из мертвых! Думаю, он весьма обрадуется, узнав еще об одном месте, где прячутся хелланы.

— Угрожаешь? — Скелет пошевелился, придвигаясь ближе. Провалы пустых глазниц зависли прямо напротив лица Хеана.

— А если и так? — зло бросил тот. — Тут крутится слишком много представителей вашего рода. Не иначе, затеваете что-то. Не сомневаюсь, вмешательство нового Властителя доставит вам массу проблем.

Танцующие на костях хеллана болотные огни замерли на миг и вновь возобновили свою хаотичную пляску.

— Хорошо, чужак. Ты хочешь спуститься? Я отнесу тебя, но взамен… Ты кое-что для меня сделаешь. Только молчания будет недостаточно за мою услугу. Согласен?

— Сначала расскажи, что я должен буду сделать, — неприязненно уточнил Ловец.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться, — ящер издал нечто, отдаленно походящее на смешок. — Либо ты принимаешь мои условия, либо я сброшу тебя вниз. Думаю, если Реххас не найдет труп, ему не удастся с тобой поговорить.

— Найдет. Я слышал, после коронации его способности возросли многократно.

— Я рискну, — лениво протянул хеллан. — Твое слово?

— Чтоб ты сдох! — Ловец сплюнул. — Ладно, будь по твоему.

— К твоему сведению, «сдох» я уже дважды, — хмыкнул ящер. Вытянутые челюсти сомкнулись на веревке. Резкий рывок — и простыни не выдержали, оставив в зубах хеллана небольшой огрызок с беспомощно повисшими беглецами.

Скелет распахнул останки крыльев, окутанные роем искр, и отцепился от скалы.

Ящер спускался медленно и неторопливо, планируя в потоках холодного воздуха. Порывы начавшего слабеть ветра покачивали его из стороны в сторону, заставляя Викаиму до боли в костяшках стискивать дрожащие пальцы на ненадежной веревке. Ей казалось, что мертвое существо в любой момент может передумать и выпустить неудобный груз. Или уполовинить его, ведь только Ловец был зачем-то нужен хеллану.

Но опасения девушки оказались беспочвенными. Ящер разжал зубы, лишь приземлившись на затянутое зыбким туманом плато. Где-то высоко над их головами мелькали зеленоватые точки, выдавая других крылатых тварей.

Туман мокрыми щупальцами скользнул по озябшей коже, поглаживая ее, словно разумное существо. Викаиму передернуло от отвращения.

— Итак? — Ловец с показной небрежностью скрестил руки на груди. Девушка заметила, что он тоже дрожит, хотя старается и не выдать своего состояния.

— Видишь тот утес? — Ящер кивнул головой, указывая направление. — Я хочу, чтобы ты его уничтожил.

— Гору?! — ошалело уточнил Ловец. — Зачем?

— Не гору, — с откровенным раздражением возразил хеллан. — То, что внутри. Никто из нашего рода не в силах подобраться туда достаточно близко. Мы чувствуем там печать Реххаса, но…

— Если там защита, я ее не пробью. Я не в лучшей форме. К тому же, если тут замешан Реххас, наверняка установлены маяки на прорыв.

— У тебя должно получиться. Ты еще жив, чужак. Но если ты вздумаешь нарушить условия нашей сделки, ты умрешь. Думаю, ты знаешь, насколько это будет мучительно. Да и в любом случае… — Ящер потянулся, сворачиваясь огромным костяным клубком. — С этого плато другого выхода попросту нет.

Хеан выругался, чем вызвал у скелета очередной смешок.

— Иди, чужак. Прекраснейшая не оставит тебя в беде, не так ли?

До утеса оказалось не так близко, как сначала решила Викаима. Туман искажал расстояния и контуры, то и дело сбивая их с нужного направления. Беглецы продвигались медленно, тщательно выверяя каждый шаг: плато изобиловало опасными расщелинами, едва заметными в зыбкой мгле. Земля под ногами отдавала мертвым холодом, казалось, стремящимся сквозь израненные ступни незаметно просочиться в тело и сдавить в невидимых путах сердце, высасывая из него теплую жизнь.

Викаима беспомощно куталась в тонкую ткань, уже давным-давно пропитавшуюся сыростью и переставшую согревать. Дыхание вырывалось изо рта белыми облачками пара, тут же присоединявшегося к окружающему туману. Идущий впереди Ловец сутулился и постоянно тер мерзнущие ладони. Шальра неподвижным комком перьев замерла у него не плече, не издавая ни малейшего звука, будто мастерски наложенная иллюзия.

Когда беглецы приблизились наконец к своей цели, у девушки уже не попадал зуб на зуб. Споткнувшись на очередной незаметной во мгле неровности, она едва не врезалась в резко уходящий вверх бок утеса, заставив Хеана поспешно отскочить в сторону.

— Она горячая! — изумленно вырвалось у Викаимы. — Скала…

Ловец провел пальцами по каменной поверхности.

— Тебе кажется.

— Да нет же! — она снова прикоснулась к утесу. От камней исходил ощутимый жар, обжигающий ладони. Слишком сильный, чтобы просто погреться. Разве что через ткань…

— Назад! — Хеан дернул ее за руку, бесцеремонно отшвыривая прочь.

Вовремя. Та часть скалы, о которую она грела пальцы, дрогнула, покрылась мелкой сеткой алых трещин и осыпалась вниз, как гнилая шелуха, серым пеплом растворяясь в тумане. Теперь перед ними открывался узкий лаз, наклонно убегавшийся вглубь еще минуту назад казавшегося монолитным массива.

— Любопытно, — усмехнулся Ловец, рассматривая что-то в его черных недрах. — Как ты это сделала, послушница?

Викаима смущенно уставилась на свои руки.

— Но я ничего не делала. Просто камни были теплые…

— «Теплые камни»? — в глазах Хеана мелькнула зависть. — Ты сняла защиту такого уровня и даже не заметила этого?!

— Я… я просто замерзла, — тихо призналась девушка. — Я как раз молилась Герлене о том, чтобы она послала мне хоть немного тепла…

— М-м-да… — отстраненно протянул Ловец. — Ладно, посмотрим, что они здесь прячут.

— Но ящер ведь требовал только уничтожить это место, — неуверенно возразила Викаима. Хеан фыркнул:

— Я что, похож на дурака?! Давай, спускайся внутрь.

— Почему я?

— Потому что там должны быть ловушки. И твои способности будут очень кстати.

Внутрь не залетали порывы ветра, и оттого там казалось немного теплее. Вскоре исчезла и сковывавшая камни наледь под ногами, и уже не требовалось с безумной осторожностью выверять каждый шаг, чтобы не скатиться вниз по слишком крутому спуску. Судя по всему, проход вел глубоко под плато, еще дальше от места, где кружили хелланы.

Идти приходилось на ощупь: слабый свет, проникавший сквозь наружное отверстие, сопровождал их лишь до первого поворота. Впрочем, Викаиме это в чем-то даже нравилось: стены узкого коридора явственно излучали тепло. Когда лаз оборвался, выведя беглецов в просторный грот, она уже практически согрелась. И оттого открывшийся ей вид показался даже в чем-то красивым. До тех пор, пока она не разглядела детали.

С потолка пещеры свисали огромные толстые коконы, свитые из мерцающих полупрозрачных волокон. Света от них было совсем немного, уже на расстоянии вытянутой руки от кокона все затапливала чернильная мгла. Но вблизи мерцание слепило, и Викаима не сразу поняла, что внутри коконов скрыты обнаженные тела демониц. Судя по вздымавшимся животам, большинство из них в самом скором времени должны были родить детенышей. Демоницы казались мирно спящими, пугающий огонь глаз затягивала антрацитовая пленка. У всех них была одна странность: привычная для обитателей Бездны чешуя покрывала тело лишь местами, чередуясь участками оголенной кожи.

От кокона к кокону тянулись то тонкие нити, то целые обрывки паутины, местами провисавшие до самого пола. Иногда нити вздрагивали, и Викаима успевала рассмотреть скользящих по ним небольших змей.

— Хотел бы я знать, зачем Реххас все это устроил, — задумчиво пробормотал Ловец, рассматривая одну из демониц.

— Плохое место, — тихо обронила послушница. — Очень плохое. Здесь слишком много смерти.

— Здесь везде много смерти! — отмахнулся Хеан. — Это вообще-то Бездна, а не Храм Герлены.

— Нет, я не про то… Эта паутина… Она будто их убивает. Я чувствую. Им… больно. Правда!

— У тебя очередной приступ любви ко всему шевелящемуся? — уколол он. — Настоятельно тебе советую ни к чему не прикасаться. Мне совершенно не улыбается ввязаться в бой с освобожденными тобой тварями.

Его речь прервал странный звук: не то крик, не то стон, похожий и одновременно непохожий на человеческий. Девушка вздрогнула.

— Там кто-то есть!

— Слышу… — безразлично пожал плечами Ловец, продолжая изучение облюбованного кокона.

— Но его же мучают, разве вы не понимаете? — она дернула его за рукав и тут же залилась краской, встретив недовольный взгляд. — Почему вы не хотите помочь?

— Не вижу смысла растрачивать запас своих сил. У демонов очень хорошее чутье. Если он до сих пор не напал на нас, значит, мы его не интересуем. Ввязываться в чужую схватку крайне глупо.

Викаима сделала осторожный шаг в сторону. Ловец не обратил на ее передвижение ни малейшего внимания. Если просто тихо посмотреть, что там… Слишком уж жалобными были крики. Она ведь тоже может попытаться отшвырнуть демона…

На кончиках пальцев вспыхнули слабые искры — медленно и неуверенно, словно продираясь сквозь невидимую преграду. Девушка поежилась. Хватит ли этого, чтобы отразиться атаку?

Викаима двигалась вперед с величайшей осторожностью, не забывая оглядываться на Хеана. Но, кажется, Ловца слишком поглотило изучение этих отвратительных конструкций…

Чем дальше она уходила, тем меньше коконов становилось вокруг. Рождаемый ими свет слабел, пожираемый вязким сумраком. Стонов девушка больше не слышала, и оттого сердце сдавливал неприятный страх. Не опоздала ли она?

Только наткнувшись руками на шершавые камни, Викаима поняла, что дошла до противоположного края пещеры. Демонов вокруг не оказалось. Мелькнула мысль, что она спутала направление, и, лишь пристально оглядевшись, девушка заметила, что не одна.

У стены, неподалеку от остановившейся послушницы, неподвижно лежал закутанный в лохмотья худой подросток, бессильно уронив голову на камни. Длинные черные волосы спутанной паклей падали на лицо. В скудном освещении Викаиме на миг показалось, что волосы эти едва заметно шевелятся, временами растворяясь в плавающей вокруг полумгле.

Девушка рухнула на колени рядом с казавшимся безжизненным телом, торопливо гася опасные искры. Что эти отвратительные демоны сделали с ребенком?!

— Мы тебя вытащим, обязательно… — она бережно потянулась к подростку. Но едва коснулась кончиками пальцев тощей руки, как он вздрогнул всем телом. — Не бойся меня, я не причиню тебе зла…

— Светлая? — найденыш шевельнулся, приподнимая голову. Его голос рассыпался перезвоном бьющегося хрусталя. — Что ты здесь делаешь?

— Долгая история, — отмахнулась Викаима. — Давай, я помогу тебе встать.

— Не надо. Я сам, — он отстранился от ее руки и плавно поднялся.

— Ты не ранен? — удивилась девушка. Слишком легким уж получилось движение.

— Нет. Просто прячусь.

— Здесь? — Викаима озадаченно окинула взглядом жуткий грот.

— Редко кому приходит в голову искать потерянную вещь прямо у себя под носом. А стянутые сюда энергетические потоки позволят замаскировать практически что угодно, не вызывая ни малейших подозрений.

— Я думала, тебя били… — несколько растерялась она. — Мне послышался крик.

— Это они кричат… — он махнул в сторону мерцающих в отдалении коконов и едва слышно добавил: — Реххас создал слишком высокий уровень концентрации сил. Как следствие, спровоцировал практически непрерывный болевой спазм. Большая часть их снова погибнет, не продержавшись и нескольких дней. Очередная попытка перехитрить собственную сущность. Он все еще не хочет сдаваться… Впрочем, неважно. Для тебя это совершенно неважно, светлая. Поторопись и оставь это опасное место.

— Я не собираюсь оставлять тебя в лапах чудовищ! — искренне возмутилась девушка. — Они и так, верно, успели поиздеваться над тобой. Ты едва дышишь! — Викаима схватила его за руку, намереваясь потащить за собой. Конечно же, он не в себе. Вот и кожа холодная, как лед!

Подросток стиснул ее пальцы и едва слышно рассмеялся.

— Светлая-светлая… Ну куда я с тобой пойду? — он качнул головой, отбрасывая длинную челку. В воздухе над худым плечом расцвел золотисто-огненный цветок. Света он давал не очень много, но все же больше, чем мерцающие коконы, и Викаима смогла наконец рассмотреть найденыша. И похолодеть от ужаса.

Правую половину его лица сплошь покрывала рваная путаница толстых шрамов, сплетающихся уродливыми узлами. Левая… левая была похожа на лицо человека, если бы не удлиненный к виску единственный глаз, залитый до краев мертвенно-ледяным светом болотных огней. Старый плащ едва прикрывал плечи, обнажая зеркальночерные, как у каменной статуи, руки, от запястий до локтей покрытые отвратительными пятнами кровоточащих язв.

— Ох… — Викаима невольно шагнула назад, пытаясь высвободиться. Бесполезно: ей не удалось даже чуть-чуть разомкнуть его хватку.

Подросток вздохнул.

— Не хотел тебя пугать.

— Т-ты тоже демон?

Он усмехнулся неповрежденной стороной рта.

— Нет.

— Н-но ты выглядишь…

— Я знаю. Внешность очень важна для последователей Герлены, верно?

Сжатые найденышем пальцы она уже едва чувствовала. Рука онемела и казалась чужой.

— Пусти! Что тебе от меня надо?

Он мигнул, словно пробуждаясь ото сна. Медленно, будто нехотя, раскрыл ладонь.

— Ты чересчур живая, хотя и не принадлежишь самой себе. Я не удержался, извини. У меня не было права красть твое время, даже если его и осталось совсем немного.

— Что ты имеешь в виду? — Викаима опасливо покосилась на найденыша, растирая непослушные пальцы. Странный он…

— Не важно, — подросток взъерошил волосы. Отблески света отразились в незаживших ранах, на миг превратив их в огненную татуировку. Узор… В нем было что-то знакомое девушке… — Ты добра, и мне жаль, что нам опять придется встретиться. Действительно жаль, — он запнулся и вдруг нахмурился, вглядываясь ей в лицо. — Знаешь, а ты ведь совершенно не похожа на Герлену. Раньше таких не принимали в служительницы.

Викаима вспыхнула, невольно вспоминая и куда более значительные огрехи, не соответствовавшие уставу Храма, — в своем поведении.

— Я понимаю оказанное мне доверие и стараюсь не уронить чести Храма… — пробормотала она себе под нос, смущенно отводя взгляд.

— И на тебя наложили мертвый аркан, — продолжил он, не слушая ее бормотания. — Не верю, что это случайное совпадение. Но…

Неожиданный шорох за спиной едва не заставил девушку подпрыгнуть на месте.

— Я не давал тебе разрешения уходить! — в голосе Хеана плескалось бешенство. — Как ты посмела?!

Викаима обернулась. Глаза Ловца полыхали огнем — не хуже, чем у самого настоящего демона.

— Что ты забыла в этом грязном углу?

— Я… вот… нашла… — девушка кивнула в сторону подростка, — думала, ему плохо…

— О чем ты? — светлая бровь Хеана поползла вверх. Сидящая на его плече шальра переступила с ноги на ногу, начала раскрывать крылья — почему-то медленномедленно, словно во сне. — Пошли отсю… — он потянул к ней руку, но так и не довершил жеста, застыв в совершенно нелепой позе.

— Любопытная птица… — найденыш шагнул вперед, едва не утыкаясь носом в объект своего интереса. — Никогда бы не подумал, что такой вариант окажется эффективным…

— Ты их заколдовал?

— Да нет, зачем? Самая обычная временная петля. Не хочу рисковать. До постановки Барьера его род был одним из сильнейших. Кажется, они растеряли весьма значимую часть силы, если он не увидел меня сразу, но тем не менее…

— Но он не собирался нападать, — с некоторой неуверенностью возразила девушка.

Подросток хмыкнул.

— Думаешь, я испугался?

— Я вовсе не это имела в виду!

— Волнуешься за него? Не стоит. У меня нет желания забирать его жизнь. Во всяком случае, не сейчас… — Он провел черными пальцами по встопорщенным перьям шальры. — Однако пора заканчивать наш разговор. Ты разорвала маскировочные сети, и скоро здесь станет слишком шумно. — Найденыш сделал небольшую паузу и добавил: — Ты была добра ко мне, юная послушница. Не в моей власти менять судьбы, но я сделаю тебе небольшой подарок. Рано или поздно он тебе пригодится. — Тень усмешки скользнула по изуродованному лицу. — Светлого пути!

Ледяная паутина тонкими нитями коснулась ее тела, заставив испуганно дернуться. Хмурая пещера взорвалась разноцветьем огней — только для того, чтобы миг спустя погрузиться в еще больший мрак. Мир вокруг дрогнул и поплыл. Краски таяли, слой за слоем смываемые с неосторожно оставленного холста проливным дождем, исчезая с пугающей быстротой. Первыми пропали свисающие с потолка коконы, оставив после себя легкие серые тени. Потекли скалы, обнажая скрытые в своих глубинах золотоносные жилы. Казалось, достаточно легонько ткнуть пальцем, и баснословное богатство само осыпется к ногам, не удержавшись в ослабевшей породе. Замерцали россыпи драгоценных камней, соперничая своей холодной красотой со светом звезд, чей свет уже прорвался сквозь ставшими тоньше бумажного листа горы.

Неожиданно подогнулись в коленях ноги, и Викаима бессильно бухнулась наземь. Из горла рванулся злой кашель, выворачивая тело наизнанку. Брызнувшая на камни кровь выглядела неправдоподобно яркой, ненастоящей.

Качнулся небесный свод, пропуская сквозь себя тонкий узор. Белое кружево, серое, черное… И сложные завитки осыпались невесомым прахом, открывая проход.

— Постой! — онемевшие губы не желали слушаться. — Раны на твоих руках… Я не сразу поняла… Это ведь рисунок остролиста!

В воздухе разлился хрустальный перезвон, и Бездна окончательно вышвырнула незваную гостью.


ГЛАВА 16


От бросившего наземь удара у Викаимы перехватило дыхание. А когда она поднялась на дрожащие ноги, нежный перезвон уже утих, а белое кружево позади бесследно растворилось в воздухе, оставив после себя едва заметную радужную пленку — будто лучи солнца запутались в паутине, раскинутой на сухих ветвях.

Здесь слишком пахло смертью, и девушка поспешно рванулась вперед, преодолевая невидимую границу между живым и мертвым лесом.

Прохладный ветер бросил ей в лицо горсть опавших листьев. Желтые, алые, бурые… Самые обычные осенние листья. Викаима недоуменно уставилась на яркий ковер у себя под ногами, подняла один лист, потерла в пальцах. Обжившаяся на листе гусеница поспешно скользнула вниз, убегая от нежданного врага. Где-то рядом зачирикала пичужка. Лес вокруг дышал покоем и умиротворенностью.

Девушка сделала еще несколько шагов вперед, неуверенно коснулась ладонью толстого ствола раскидистого дуба. Кожу слабо кольнула сила, отзываясь на жизненные токи дерева. Этот лес не даст в обиду служительницу Светлой Богини… Вот только когда же успела наступить осень? Неужели она настолько потеряла счет времени? Викаиме казалось, что она провела в Бездне всего несколько дней.

Она обернулась. Полоса сухостоя не изменилась, там увядать было нечему. Лишенные листвы мертвые деревья тянули к ней изогнутые лапы, будто досадуя, что упустили добычу. Викаима обхватила себя руками, потирая озябшие плечи. Кошмар кончился слишком неожиданно, и она все никак не могла в это поверить. Снова покосилась на мертвый лес, вглядываясь в едва заметное покачивание паутинных нитей. Если тот странный подросток так легко вытолкнул ее из Бездны, почему же демоны не воспользуются тем же способом? Но погони не было, лишь сами собой шевелились тени меж сухих ветвей, перетекая друг в друга. Время от времени в их глубине вспыхивали алые угольки, когда-то показавшиеся ей похожими на глаза демонов. Теперь старое впечатление выглядело смешным. Танец далеких огней не имел ничего общего с той лавой, что кипела в глазницах настоящих чудовищ.

Закрыт ли Барьер? Викаима не знала. Послушниц не учили таким сложным вещам. Наверное, будь рядом с ней Одиннадцатый, он бы сразу определил это. Но ловца она почему-то не видела. Неужели найденыш выпустил лишь ее одну? Но зачем? Мысли прыгали с одного на другое, путаясь все больше и больше.

Ей надо вернуться в Храм и рассказать о случившемся. Наставники, конечно же, и без Викаимы знают про Бездну, но вдруг в ее словах будет что-то ценное… Во всяком случае, жрецы наверняка помогут девушке разобраться с той мешаниной чувств, что воцарилась сейчас в душе.

Разум не преминул напомнить ей о приказе императора. Вернувшись, она нарушит его… Или не нарушит? Ловца здесь нет… А следовать за ним в Бездну от нее никто не стал бы требовать…

Викаима подняла глаза к серому небу, по которому изредка пробегали кудрявые облака. Вернуться в Храм… Столица находилась на юге от Барьера. Девушка не знала, сколько времени может занять путь: в книгах ей встречались лишь расплывчатые упоминания о нескольких неделях пути. Следовало добраться до ближайшей деревни и расспросить жителей. Хотя, наверное, и до этой деревни придется пройти весьма и весьма немало — близко от Барьера не было никаких поселений.

Викаима встряхнула головой, покрепче затянула ободранную простыню на груди и углубилась в пестревший золотыми и багряными красками лес.

Чем дальше она уходила на юг, тем гуще становилась лесная поросль, постепенно превращаясь в почти непролазный бурелом. От попыток обернуть ступни обрывками ткани не было никакого толку, и привыкшие к обуви ножки быстро покрылись царапинами и порезами. Каждый шаг давался с трудом, а лечить Викаима еще не умела. Она, правда, все-таки сделала несколько попыток, но заработала лишь сильнейшую головную боль и кровотечение из носа.

Погода портилась, солнце показывалось все реже и реже, а низкие тучи то и дело проливались ледяным дождем. Простыня — единственное одеяние девушки — уже давно утратила свой белый цвет и совершенно не грела. Разводимый на стоянках огонь отгонял холод, но утром его приходилось гасить и двигаться дальше.

Ее оптимизма хватило на четыре дня. Утром пятого Викаима уже с трудом поднялась на ноги — и была вынуждена сразу же сесть. Правая лодыжка, подвернутая накануне при спуске с крутого оврага, опухла и не желала слушаться.

С сожалением вспомнилось, как быстро она попала сюда, ведомая ловцом. Конечно же, сама послушница пройти таким путем не могла: Одиннадцатый использовал магию крови.

В очередной раз всплыла крамольная мысль, все эти дни блуждавшая на дне ее сознания, и до сего часа успешно отгоняемая прочь. Аагир. Если бы ей удалось… У нее ведь почти получилось там, в Бездне… Вдруг получится сейчас?

Викаима прикусила губу, массируя ноющую лодыжку. Призыв противоречил правилам Храма. Только жрецы могли использовать это заклинание. Если про это узнают, ее накажут, и весьма строго… Опять закапала мерзкая морось, заставив девушку чихнуть. Быть может, ей удастся все объяснить? Ведь в таких обстоятельствах у нее нет другого выбора.

Она еще додумывала, а руки уже взлетали к хмурому небу, складываясь в памятном жесте. Подушечки пальцев уютно кольнуло светлой силой, контур остролиста затрепетал, как живой. В этот раз все получалось куда проще, будто она уже делала это сотни и тысячи раз. Сила не сопротивлялась, послушным зверем ластясь к рукам Викаимы. Взметнувшийся ввысь фонтан белого света оказался настолько ярок, что вынудил девушку зажмуриться.

Появление аагира она прозевала. Когда Викаима догадалась осмотреться, порыв ветра уже стих, а приземлившийся ящер опасливо косился в ее сторону, щуря горящие серебром глаза. Он оказался совсем маленьким — едва крупнее коня, куда меньше тех аагиров, что она видела в столице. И почему-то не снежно-белым, а зеленым, как весенняя листва.

Аагир осторожно повернул к ней удлиненную морду на изящной шее, втянул тонкими ноздрями воздух. И вдруг рванулся вперед, одним скачком преодолевая разделявшее их пространство. Викаима отшатнулась, вжимаясь в корявый ствол дерева. Совершенно невовремя вспомнилось, что призвать-то аагира может любой жрец. А вот укротить — только высший.

«Разорвет» — мелькнула обреченная мысль.

Ящер потерся чешуйчатой мордой о ее ладонь и удовлетворенно мурлыкнул, делая попытку обвить ноги девушки своим хвостом.

— Х-хороший зверек… — неуверенно пробормотала Викаима, пытаясь сообразить, что ей делать дальше. В книгах она подсмотрела только само заклинание. Аагир мурлыкнул еще раз и блаженно прикрыл глаза. Судя по всему, его ситуация вполне устраивала и он вознамерился просидеть так как минимум до начала зимы.

Первая попытка забраться на ящера верхом с треском провалилась: чешуя аагира неожиданно оказалась более чем скользкой, и Викаима лишь набила несколько новых синяков. Может, на них и вовсе нельзя ездить без упряжи? Но на второй раз ей удалось схватиться за спинные выросты и предотвратить позорное падение. Аагир не возражал против ее упражнений, но взлетать явно не собирался.

— Ну ящерка, пожалуйста… Мне надо в столицу. — Она попыталась похлопать рукой по его шее и едва не потеряла с таким трудом обретенное равновесие. — Ты же ведь хороший, верно?

Аагир мурлыкнул, выражая свое полное согласие с последним пунктом, и ласково ткнулся мордой ей в плечо. Силу удара он не рассчитал: Викаима пискнула и во второй раз съехала на землю.

— Ящерка… — Девушка расстроенно обхватила доверчиво потянувшуюся к ней голову и устало прижалась к костяным выростам на лбу аагира. — Ну как же мне объяснить?

Зверь издал протестующий звук и попытался высвободиться. Острая кость царапнула Викаиму по щеке, вызвав неожиданно острую боль. Девушка поспешно разжала руки и сделала шаг назад. Несколько капелек крови на зеленой чешуе казались неправдоподобно яркими, как драгоценные рубины.

Аагир мотнул головой и тоненько заскулил. Узкие щели вертикальных зрачков распахнулись темными колодцами.

Девушка механически коснулась раненой щеки, ощущая пальцами теплую влагу. Кажется, ящеры ненавидят кровь… Что же она наделала? Ведь все так хорошо начиналось!

Глаза аагира уставились прямо на нее, завораживая своей неподвижностью. В голову сумасшедшими вихрями ворвались странные мысли, непонятные и пугающие в своей чуждости. Лес обрел новые цвета, запахи стали невыносимо острыми. По спине скользнула волна жаркого тепла, растекаясь на все тело, закутывая невидимым коконом. Девушка согнулась в неожиданно накатившем приступе кашля, сплевывая на пестрые листья все новые и новые капли крови. Сознание ускользало, рассыпаясь на бесчисленное множество разноцветных бабочек. Она старалась взять в себя в руки, но разве можно приказать бабочкам не летать? И они вспорхнули ввысь, растворяясь в повисшей после дождя радуге.

Очнулась Викаима уже после полудня. Плотный слой облаков распался, образовав прорехи, чем не преминуло воспользоваться упрямое солнце.

Странные ощущения исчезли, да и вообще она почему-то чувствовала себя довольно отдохнувшей, чего с ней уже очень давно не случалось.

Аагир не улетел. Свернувшись в огромный чешуйчатый клубок, зеленый ящер грелся в солнечных лучах. Почувствовав пробуждение девушки, ящер миролюбиво потерся о ее руку и снова замер драгоценной статуей.

Викаима осторожно, чтобы снова не порезаться, погладила его по крупной голове, и предприняла еще одну попытку забраться верхом. То ли она привыкла к скользким чешуям, то ли они на солнце меняли свои свойства, но на этот раз все получилось без малейших проблем.

Девушка еще только раздумывала, как бы убедить аагира взлететь, когда тот плавно распахнул свои полупрозрачные крылья и мягко взмыл в небо. На миг сердце кольнула тень страха — а вдруг не удержится? Но страх тут же исчез, смытый сладостной эйфорией полета. Освежающим глотком рванулся в лицо ветер, принеся с собой запахи недавнего дождя и мокрой листвы. Небрежно скрепленные косы широким плащом разметались за спиной, вызвав у девушки смешок. Хорошо, что ее не видят сейчас наставники Храма — в обморок бы упали, не иначе.

Воспоминание мелькнуло и исчезло, как совершенно неважное. Здесь Викаиму не достать, небо принадлежит ей и только ей. Девушке казалось, что не аагир, а она сама покачивается на невесомых воздушных потоках, планируя с одного на другой, стремительно несется по ним, забираясь все выше и выше — туда, через облака, к ослепительно сияющему солнцу…

Сверху лес казался разноцветным лоскутным покрывалом. Яркие пятна сменяли друг друга, соединяясь и распадаясь в сказочном красоты узоре. Империя Света, раскинувшаяся так широко, что даже отсюда, с неба, ее невозможно охватить взглядом. Требовались многие и многие недели пути, чтобы пройти от высоких гор на западе, неприступно влетающих вверх, до низких гор на востоке, за которыми нет ничего, кроме безлюдных болот, населенных ядовитыми гадами.

На миг ей стало интересно, как выглядит отсюда Бездна. Но на севере, за узкой полосой мертвого леса, зияла пустота. Лишь в воздухе танцевали редкие радужные блики: неутомимое солнце все тщилось проникнуть за невидимый Барьер. Оттуда тянуло холодом и тленом, и Викаима поспешила отвернуться.

Лес расступился, поредел, уступая место человеческим селениям. Поползли маленькие и большие городки, перемежаясь россыпью деревень. Чем дальше от Бездны, тем ниже становились заборы, тем богаче постройки, тем ярче краски на покатых крышах. Вскоре среди домов замелькали и серебристо-зеркальные шпили — местные резиденции служителей Герлены. Конечно, до совершенства столичного Храма этим было невообразимо далеко, но все же и они поражали изяществом своих пропорций и светлой силой, дарующей мир и покой каждому страждущему.

Если миновать столицу и отправиться дальше на юг, то за плодородными степями, на которых трава так высока, что без труда прячет взрослого человека, можно достичь Великого Океана, где добывают драгоценный жемчуг и удивительный янтарь. Селения там малочисленны: океан капризен и жесток, и за свои сокровища требует дорогую плату. Викаиме никогда не доводилось там бывать. Ее даже не отпускали в затерявшуюся в лесах на окраине небогатой провинции родную деревню: для избранников Герлены не существует прошлой жизни. Их семьей становится Храм.

Но если сделать сейчас небольшой крюк… Ее аагир летит так быстро! Это ведь займет совсем немного времени, никто и не заметит… Викаима лишь одним глазком глянет, как там ее дядя, и сразу же отправится в столицу.

Ящер изогнулся, послушно поворачивая направо.

Нужное место удалось найти с превеликим трудом, с высоты полета аагира все деревеньки походили одна на другую как две капли воды. К тому же она явно переоценила скорость передвижения ящера: потребовалось больше суток, чтобы добраться до западных провинций. Под утро девушка с трудом удерживалась на спине аагира и наверняка заснула бы, если бы не колючий осенний ветер, вновь напомнивший о своих правах.

Викаима не знала, как отреагирует призванный ею аагир на других людей, и из предосторожности приземлилась в некотором отдалении, на опушке реденького леса.

— Зверек, ты подожди меня, ладно? — девушка погладила теплую чешую на доверчиво подставленной шее. — Не улетай. А то вдруг еще один раз у меня не получится…

Аагир посмотрел на нее своими серебристыми глазами и свернулся уже привычным клубком, обвив длинный хвост вокруг тела. В рассветных лучах его чешуя блестела, будто мокрая листва после дождя.

Викаима бросила на него последний взгляд и направилась к маячившим через деревья низким крышам. И уже спустя всего несколько шагов пожалела, что не подлетела поближе: утихшая было подвернутая нога напомнила о себе всплеском резкой боли.

Дом ее приемных родителей стоял с самого краю, отгороженный от леса невысоким покосившимся забором. Правда, ей казалось, что он был куда выше и куда прочней… Но все же это тот самый дом, нет никаких сомнений.

Девушка медленно провела пальцами по подгнившим прутьям, не решаясь подойти ближе. Не было ли ошибкой появляться здесь? Прошло столько лет… Когда ее забирали, послушница была маленьким ребенком, да еще и неродным. Скорее всего, ее уже и не помнят… К тому же прийти в таком виде… Викаима нервно поправила замаранную простынь на груди и попыталась заплести донельзя растрепанные волосы. Да уж, совершенно неподобающее облик для служительницы Храма. Чего доброго, еще примут за воровку… Лучше скрыться, пока не прогнали камнями.

Скрипнула дверь сарая, выпуская дородную женщину в некрашеной одежде с тяжелыми ведрами в руках. Викаима замерла, боясь и убежать, и пошевелиться. Имя рвалось с губ, но страх сковывал их крепче любого замка.

Женщина сделала несколько шагов, подняла голову, почувствовав на себе чужой взгляд, и охнула, хватаясь за сердце. С глухим стуком покатились по земле ведра, расплескивая свежее молоко.

— Викки? Да что же это… Викки, кровиночка моя! — и она помчалась вперед, к разделявшему их тоненькому забору.

— Тетя Ири…

Калитка оказалась совсем рядом. И едва миновав ее, девушка оказалась в кольце полных рук. Неосознанно, по привычке, ткнулась носом в мягкое плечо. Правда, теперь ей для этого пришлось наклоняться. Пахло золой и топленым маслом. Домом.

— Детонька моя, да кто же это тебя? Да как же? Да ты же вся стылая, как камни! Нешто обидел кто? Ох, да это ж кровь на тебе! Кто посмел? Да я их! — продолжая удерживать гостью одной рукой, Ири сложила вторую в увесистый кулак и погрозила невидимому противнику. — Да что же мы тут стоим, когда ты босая да голая? Идем, идем скорее! У меня по счастью и вода как раз согрета. Не для того, но чего уж там… Тебе нужнее, а то того и гляди захвораешь. — Слова вылетали шумной скороговоркой, словно стремясь опередить друг друга. От непривычного, немного неправильного говора резало слух. — Скидай эту тряпицу, я тебя помою…

— Я сама, не надо… — попыталась было запротестовать Викаима, но Ири и не подумала слушать.

— Помню я твое «сама». То пальцы в земле, то спина грязная… Да и устала ты поди. Давай-ка полезай в бадью. — Женщина ловко вывернула гостью из драной простыни и уже спустя несколько минут усердно намыливала ей плечи, не обращая ни малейшего внимания на робкие возражения.

— А худая-то, худая! Одни кости! — сокрушалась чуть позже Ири. — Не кормят вас там совсем? Поди, от харчей-то таких и сбежала? Говорила я мужу, чтоб не слушал он этого гнусного старикашку! А он все одно заладил — «там лучше» да «там лучше». Какое ж «лучше», когда тебя избили всю? Вот вернется с торга, получит уже у меня! Да ты кушай, кровиночка! — и она придвигала к послушнице очередную тарелку.

Одолженная одежда оказалась слишком просторной: сводные сестры Викаимы пошли в мать. Грубая, во многих местах штопаная ткань слегка царапала привыкшую к шелку кожу: служители Храма должны были выглядеть наилучшим образом. Но почему-то эта деревенская одежда была такой уютной…

Викаима приканчивала третью порцию, когда в избу ввалилась целая толпа разновозрастных детей, за которыми спешили старавшиеся держать лицо взрослые. Кто-то все-таки заметил снижающегося аагира.

Они замерли у порога, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь начать разговор. Виданое ли дело — служительница Храма!

— А как там, в столице? — нервно облизнув губы, выпалил взъерошенный мальчишка, самый смелый из всех. — Говорят, трава и вовсе не растет, одни камни да камни кругом.

Послушница улыбнулась, вспоминая ровные дороги, выложенные полированной брусчаткой и раскрашенные яркими красками дома. Окна, оплетенные цветущими вьюнками, тщательно подстриженные невысокие деревья во дворах зажиточных горожан. И Храм, гордо возносящий к небу свои зеркальные шпили.

— Там красиво.

— А твой рисунок — он жжется? — встрял в разговор второй мальчишка, пожирая жадными глазами ее руку. — Я вижу, он горит весь! Больно, да?

— Нет, совсем нет. Это просто знак богини.

— А можно, можно потрогать? Ну чуть-чуть? — И, не дожидаясь разрешения, он ткнул в белую ветвь и опасливо отскочил в сторону, изучая палец на предмет кошмарных повреждений. Викаима не сдержалась и хихикнула. Убедившись, что метка не кусается, ее рукой тут же завладел еще один подросток, чуть ли не носом уткнувшись в контур остролиста.

— А император? Какой он? Ты его видела? У него и вправду в глазах светится солнце? И куда глянет, там сразу пожар?

— Император… — Девушка едва заметно нахмурилась. Это воспоминание горчило. Слова ловца все еще звучали в ее ушах, заставляя болезненно сжиматься сердце. «Император продал мне твою душу, светлая…» Викаима до сих пор не знала, правда ли это. Но Маэр имел право так поступить, и имел право не ставить послушницу в известность. Ради блага империи, ради жизней людей, ее населяющих. Душа Викаимы — маленькая искра посреди огромного океана. Оправданная жертва… — Император мудрый человек.

— Ну да, да, мудрый… А выглядит как?

Девушка вздохнула. Вряд ли ей поверят, что Маэр ничем не отличается от обычного подростка, а нос у него усыпан веснушками. Она и сама не верила в это, пока не столкнулась с ним лицом к лицу.

— Как подобает Сыну Света.

— А ловцы? Они страшные, да? Я слышал, у них глаз нет, а оттудова черви торчат!

Викаиму слегка передернуло от подобной картины.

— Нет, глаза у них обычные. То есть почти обычные. — В памяти всплыл худой профиль с развевающимися на ветру длинными белыми волосами. — У всех, кроме одного. Его глаза алые, будто свежая кровь, а сам он светлый, как лунь. Одиннадцатый ловец, самый сильный из всех.

— Ух ты! — мальчишка восхищенно выдохнул. — Совсем как демон, да? Болтают, они злющие, похуже бешеной собаки!

Послушница уставилась в пустую тарелку. Отвечать не хотелось.

Одиннадцатый постоянно кричал на нее, попрекая в нерасторопности и глупости. Был груб и резок, не обращал внимания на ее раны. Заставил открывать для него проход в горах, напугав до полусмерти.

Но ведь ловец не хотел убивать Викаиму, и лишь по ее просьбе начал проводить ритуал. Так и не смог нанести последний удар, а руки у него дрожали.

А красные глаза… Если подумать, не такие уж они и страшные. И ничуть не похожи на злобное пламя, вырывающееся из глазниц демонов.

Жив ли он еще?

— Я не знаю… — нерешительно прошептала девушка.

— А правду говорят, что они через зеркала могут забрать душу? Ты смелая, раз видела их! Я бы не смог!

— Эй, хватит уже про ловцов! — вмешался в разговор кто-то из взрослых. — Что радости слушать про зверства да убийства? Вот бы про аагиров! Дед болтал, что в желудке у каждого скрыт самоцветный камень и мешок золотых монет, и если ты понравишься ему, аагир может чем-нибудь и поделиться.

— Нет, лучше расскажи про Храм!

— А на что похожа Богиня Света?

— Все, все, довольно! — прервала нескончаемый поток вопросов Ири. — Не видите, притомилась она с дороги? Брысь отседова! Вот передохнет, так приходите трещать! А то понабежали тут…

От сытной еды и тепла девушку разморило и она лишь сонно мигала, выслушивая смущенные извинения крестьян. Как их Ири выгнала за порог, Викаима уже не заметила, погрузившись в дрему. В полусне почувствовала, как ее укутывают одеялом, а под голову подталкивают подушку. Впервые за долгое время девушке снилось что-то спокойное. Не хотелось ни просыпаться, ни улетать. Отсюда столица казалась чем-то невыразимо странным и далеким.


ГЛАВА 17


— И долго ты намерен еще изображать героя? — Хрустальный перезвон был едва различим. Пульсирующая в висках кровь отдавалась тяжелыми ударами молота, мешая сосредоточиться на чем-либо. — Что же ты молчишь? Неужели заснул?

Зашевелились кости хеллана, мертвой петлей удерживавшие лодыжки жертвы у свода пещеры. Пытка длилась долго, слишком долго. Ловец потерял счет времени. Ног он почти не чувствовал. Голова раскалывалась от запредельной боли, Хеану казалось, что она вот-вот лопнет, как перезрелый плод.

— Еще немного, и глаза вытекут, не выдержав давления. Ты необратимо ослепнешь. И к тому же это будет крайне несимпатично…

Ослепнет? Ловец думал, что это уже произошло: вокруг плескалась непроглядная тьма.

— Какая разница? — с хрипом вырвалось изо рта. — Ты же все равно убьешь меня…

— А если нет? — обладатель хрустального голоса помедлил и приказал в сторону: — Опустить!

Хватка на лодыжках ослабла, роняя обессиленное тело вниз — в предусмотрительно подставленные лапы второго хеллана. На голову обрушился поток ледяной воды, смешанной с нерастаявшим снегом, прогоняя темноту перед глазами.

Скованные толстым слоем льда стены огромной пещеры отвесно уходили вверх, к маячившему высоко над головой каменному своду, где мерцающей грудой костей замер крылатый хеллан, надежно вцепившись когтями в мерзлые камни. Рядом с ним, густо запорошенные изморозью, в странных позах изогнулись статуи двух аагиров. Если бы не абсолютная неподвижность, ловец решил бы, что они живые — с такой тщательностью были выполнены изваяния.

Кое- где сквозь лед из стен выступали странные каменные обломки, напоминавшие покореженные обломки колоннады. Пол пещеры покрывала белая пыль, не намокавшая в воде. При малейшем движении она взмывала мелкой взвесью в воздух, стремясь забить нос и рот. Вот и сейчас, едва Хеан успел стряхнуть с себя остатки мокрого снега, как снова почувствовал неприятное першение в горле.

— Н-ну? — Склонившееся над ним наполовину изуродованное юное лицо казалось маской, страшной в своей безмятежности. — Как насчет сделки, о мой неожиданный гость? Хотя ты можешь не спешить с ответом. Я никуда не тороплюсь, а беседа с тобой доставляет мне неподдельное наслаждение, — краешек рта изогнулся в полуулыбке.

— Чего ты добиваешься? — Хеан бессознательно отер капавшую из носа кровь.

— Развлекаюсь. Видишь ли, в последнее время здесь немного скучновато. Соседи совсем перестали нас навещать. А иногда так хочется посидеть, поговорить…

— Я не буду тебе ничего рассказывать.

— Трагично, — черные пальцы небрежным жестом взъерошили перья шальры. Ловца окатило волной чужой боли. — Ты не находишь, что мог бы проявить и чуть больше уважения к своему создателю?

— Я не демон. И не подчиняюсь тебе, Киренх.

— Не совсем демон, — поправил подросток, с откровенным любопытством изучая белую птицу. — Как твое истинное имя, Ловец? То, что дала тебе Бездна?

— У меня только одно имя.

— Мгм… Хорошо, продолжим нашу разминку, — он махнул рукой застывшим в небольшом отдалении костяным ящерам. Шальра дернулась, как от удара.

— Скажи… Ты не выдержишь… — скользнула в сознании усталая мысль. — Ты мог надеяться выстоять против помощника бога, но не против него самого…

Костяные лапы вцепились в окровавленные ноги, вызвав ледяную судорогу. Чужие воспоминания, подернутые паутиной времени, мелькнули перед глазами.

— Анарешш. Третий круг, — послушно повторил он.

Неповрежденная бровь Киренха изумленно надломилась.

— Всего-то? А гонору, гонору…

— Сколько есть, — тяжело выдохнул Ловец. Чужая память захлестывала, топя под собой человеческую сущность.

— О чем говорить, я даже не помню тебя.

— Крайне удивительно! — не удержался от сарказма Хеан. — Нас было почти пять сотен.

— И осталось бы столько же, если бы не предательство… — безразлично добавил Киренх. — Вместо того, чтобы предупредить меня об изменении планов Герлены, вы предпочли перейти на ее сторону. Тебе нравится подчиняться ей, демон третьего круга? Ты получил то, ради чего поставил на кон свою жизнь?

— Я все еще жив…

— Относительно. Запихнуть разум столь совершенного создания, каким были Ловцы, вот в этих куриц, — он подцепил шальру за лапу и небрежно встряхнул, — и променять собственные крылья на жалкую шкуру человека… Мои соглядатаи утверждают, что тебя захватил рядовой отряд стражи, а у Барьера ты с трудом справился с крыланом. Позор…

— Но я могу существовать за Барьером! — раздраженно прошипел Хеан. — А ты — нет!

— Я-то как раз могу… Я бессмертен. А вот мои создания действительно погибнут, если не успеют вовремя вернуться в Бездну, утолив свой голод. — Киренх резко отвернулся и провел рукой по ледяной корке, из-под которой виднелся краешек барельефа. — Знаешь, что это за место? Раньше здесь была столица. До того, как демонов изгнали из мира живых. Не делай такое лицо, я уже знаю, что ты ничего не помнишь. Во всяком случае, та твоя часть, с которой я разговариваю. — Бог сделал несколько медленных шагов в сторону и уселся на остатки разбитой колонны. Черные волосы змеями перетекли вперед, пряча изуродованную часть лица. — Мы заключили сделку и не оговорили деталей. Непростительная оплошность с моей стороны… Оплошность, за которую заплатили жизнью тысячи моих созданий. Они приползали к моим ногам и умирали, затихая, как остывающие угли. Белая пыль, что усыпает здесь землю — единственное, что осталось от их тел. Тебе нравится стоять на чужих костях, ловец? — Единственный глаз Киренха подернулся тонкой черной пленкой. — Чтобы преодолеть яд в воздухе, демонам пришлось измениться. Измениться настолько, что сейчас их организм уже не может существовать за пределами Барьера. На это потребовалось очень много времени…

— И это говорит всесильное божество! — фыркнул Ловец.

— Повежливей. — Меньше, чем за удар сердца, Киренх оказался рядом с ним. Ледяные пальцы мягко скользнули по шее Хеана, ласково поглаживая. Невидимая петля туго пережала горло, не давая вдохнуть. — Твое единственное преимущество в том, что я не контролирую созданий Герлены. А именно созданную ей шкурку ты позаимствовал для своего пристанища. Однако убить тебя я вправе. Ты сейчас на моей территории.

— Угрозы… Реххас тоже сыпал ими.

— Реххас? Надо же. Мой доблестный помощник умнее, чем я думал. Интересно, а он спрашивал тебя про вот этот шрам? — Пальцы Киренха скользнули ниже, оставляя на коже ловца скользкий след. Замерли над сердцем и легонько пробежались вдоль тонкой линии, разрубавшей напополам полустертое клеймо.

Жгучая боль скрутила тело напополам, выдавив низкий стон.

…

Жарко. Проклятое солнце зависло в зените, заливая редкий лес своими палящими лучами. Кожа на спине и руках уже давно горела, как ошпаренная. Собранный хворост приходилось волочь по земле, пачкая в грязи и траве. В ушах тяжелым эхом отдавался недавний крик шальры, странный и неурочный: эти хищные птицы редко поют днем.

Чужака он заметил не сразу — закутанный в темное рванье, тот почти полностью сливался с уютной тенью под разлапистым деревом.

— Мальчик… Подойди сюда… — старческий голос скрипел, как рассохшаяся дверь. — Помоги мне добраться до деревни… Я болен и не в силах идти сам…

— Я спешу. — Хеан с неприязнью покосился на ясное, без единого облачка, небо. Опять будут ожоги.

— Я заплачу тебе, мальчик. Хорошо заплачу…

Он кисло усмехнулся, невольно касаясь старого шрама на груди.

— Зачем рабу деньги?

— Клеймо? Не волнуйся, я способен стереть его.

— Да ну? — Хеан фыркнул. — Нарастишь мне новую кожу? Никак ты жрец Пресветлой Герлены?

— Нет, мальчик… Куда лучше. Я ловец. Мне подвластна такая магия, о которой ты и представления не имеешь. А если осмелишься бросить меня, я поглощу твою душу.

— Ну и поглоти, — он пожал плечами и тут же поморщился от боли. — Нашел, чем испугать. Между прочим, мой хозяин тоже ловец. И я прекрасно знаю, что вся ваша магия и яйца раздавленного не стоит… Стали бы вы иначе прятаться по болотам. Падальщики несчастные… — Хеан сплюнул.

— И все же я могу поклясться, что уничтожу клеймо. И помогу скрыться от твоего нынешнего хозяина. Раз ты так много знаешь о ловцах, ты должен был слышать и о договоре крови… Его невозможно нарушить.

Про договор крови Хеан знал. Раклиссу иногда становилось скучно, и он забавлялся, играя в мудрого наставника со своим рабом.

Но все же колебался, сам не зная почему.

— Сначала клятва.

— Хорошо. Но подай мой нож, чтобы я мог оцарапать руку. Поищи там, чуть в стороне.

Клинок действительно валялся неподалеку в траве — наверное, старик выронил его, когда почувствовал себя дурно. Лезвие было странным — иссиня-черное и чуть вибрирующее, как жало змеи.

— А где твоя птица? — поинтересовался он, протягивая старику оружие.

— Здесь, на дереве, — по иссохшим губам скользнула улыбка. — Разве ты не слышал ее песню?

Отодвинуться Хеан не успел: слишком стремительным оказалось движение. Резкая боль отравленной иглой прошила грудь, вырвав глухой стон. Остро и неожиданно мелькнуло сожаление о собственной глупости, а палящее солнце показалось таким прекрасным…

— Глупый мальчишка! — склонившиеся над ним старческое лицо вызывало отвращение. — Не шевелись и слушай меня внимательно. Ты хочешь жить?

— Издеваешься? — едва слышно ответил Хеан.

— Удар, нанесенный этим ножом, смертелен для человека. Но не для ловца. Если ты откажешься стать одним из нас, ты умрешь.

— Зачем… так?

— Я не собираюсь отвечать на твои вопросы! Ты хочешь жить?

Насмешки и свист кнута от хозяина, камни от деревенских жителей, ожоги от бесстрастной природы… Дни, заполненные болью и страданиями… В таком существовании нет ничего ценного… Так просто было бы сдаться и убежать в уютную темноту смерти…

— Да.

В тусклых глазах старика отразилось облегчение. Он торопливо зашептал на незнакомом Хеану языке, порождая вокруг себя полыхающие мертвым огнем искривленные знаки. Их шевелящиеся отростки напоминали щупальца насекомых, почуявшие долгожданную добычу. Пахнуло сыростью и болотной вонью, по коже рванулся колючий ветер, обдавая холодом.

Лицо старика начал покрывать иней. Сначала тонкими, едва заметными штришками, затем все более резкими и уверенными, он прятал дряблую кожу под ледяной коркой. Коснулся глаз — и заморозил их, превратив в бессмысленные стекляшки. В последний раз шевельнулись белые губы, выдохнув облачко невесомого пара, и тело ловца запрокинулось навзничь, ледяной статуей падая на густую траву.

Черной тенью с ветвей спикировала шальра, вцепилась мощными когтями в рукоятку засевшего в груди клинка и рванула его прочь.

На этот раз боли не было, только тянущее ощущение пустоты и глубокой печали, на миг нахлынувшее и убежавшее без следа…

— Идем, — чужие мысли царапающими комками прокатились в сознании. Шальра нетерпеливо подпрыгнула на месте, сверля его бусинками темных глаз. — Идем, здесь нельзя оставаться. Это тело сослужило свою службу.

— Не понимаю… — пальцы коснулись ноющей груди, нащупав лишь неглубокий порез — как раз на том месте, где должен был красоваться след от клейма.

— Вставай, вставай! Тебе нужна пища. Все объяснения потом.

Конечно же, она так никогда и не объяснила случившееся. Но Хеан догадался и сам. Когда оказалось уже слишком поздно.

…

— Просто шрам… — Хеан заставил себя небрежно пожать плечами. — Поранился в детстве.

— Значит, просто шрам. Выглядит мило. При случае я украшу такими парочку своих созданий… — Киренх задумчиво провел пальцами по его щеке, заставив поморщиться. — Ты все еще так наивен. Сколько лет тебе было до того, как ты пересек Барьер?

— Какая разница?

— Это тоже тайна? Ты смешной, человеческий детеныш.

— На себя посмотри! — взвился Хеан. — Во всяком случае, уж выгляжу я точно тебя старше!

— Смешной… Знаешь, почему ты все еще жив? У тебя любопытные глаза. Они напоминают о твоей настоящей сущности. Так ты ответишь на вопрос или опять подвесить тебя к потолку?

Ловец смог выдержать его ледяной взгляд всего минуту: слишком неравные были силы.

— Двадцать.

— Я думал, меньше. Реххас относился к тебе довольно бережно.

— Ч-что?! — Хеан чуть не задохнулся от возмущения.

— Ты еще не понял? Бездна украла у тебя около пяти лет. Цена за выздоровление от ран. На твоей коже следы магии изменений, их невозможно не заметить.

— Проклятый состав… — пробормотал себе под нос ловец. — Шальра была права…

— Состав? Временную магию невозможно ни заметить, ни почувствовать. Разве что увидеть последствия.

— Считаешь меня глупцом?! Как можно «не заметить» целую лужу этой черной дряни, в которой меня заставляли сидеть?!

— А, ночная алайя… Это яд.

— То есть? Я жив!

— Да, да. Я помню, знаешь ли. Нет никакой необходимости так настойчиво повторять. А алайя адаптирует твой организм к местному воздуху. Ненадолго, конечно. Хотя, если бы не она, твое последние утверждение явно не соответствовало бы истине и ты пополнил бы коллекцию моих хелланов. — Киренх устремил взгляд на одного из костяных ящеров, неподвижно замерших в отдалении. — Кстати, действие этой травки скоро закончится, а у меня под рукой нет необходимого запаса. Ты не думаешь, что тебе стоит проявить сговорчивость и ускорить наш неторопливый диалог? Как насчет предложенной сделки?

— Я не буду ничего рассказывать.

Киренх расхохотался. Под сводами пещеры рассыпались хрустальные перезвоны, неуместно веселые для царства смерти.

— К чему мне твои рассказы? Твой симбиоз интересен, но я нахожу его крайне неудачным. Даже опыты Реххаса более рациональны.

Ловец недоуменно сощурился.

— Так что тебе надо?

— Одну безделушку. Я позабыл забрать ее с собой, когда ставился Барьер. Думаю, у тебя не составит труда достать ее и передать мне. Симпатичный кулончик из прозрачного кристалла на тонкой серебряной цепочке. Ты же не откажешь мне в такой мелочи?

Хеан потер лицо, не замечая, как размазывает по нему кровь.

— Я устал от твоих шуток, бог Смерти.

— О, это не шутка. Я действительно хочу получить это украшение. Вот только снять тебе его придется с шеи Герлены. Ты мне кулончик — я тебе жизнь. Как тебе такой расклад, гость?

— И сколько я проживу после падения Барьера? Лучше уж убей сейчас.

— Уверяю тебя, это украшение никак не связано с Барьером. И не приведет к его исчезновению. Я даже готов поклясться, если моих слов недостаточно.

— Не верю. Зачем тебе бессмысленная безделушка?

— Как память об одном давнем обещании, не более того. — Киренх задумчиво уставился на пыль у своих ног. — Я не могу нарушить договор и снять Барьер. Иначе вот это причинит мне значительные неудобства, — он вытянул вперед руки, показывая узор из незаживающих ран.

— Сомневаюсь, что ты не в состоянии пережить небольшую боль.

— Я в состоянии пережить любую боль, человеческий детеныш. Но эта будет столь велика, что меня оставит разум. И неизвестно, что тогда станет с теми, кого я сотворил.

— Чушь!

— Отнюдь. Я уже попробовал однажды, когда понял, как сильно меня обманули… Раньше на моих руках был всего лишь рисунок. Что-то вроде твоей татуировки. — Киренх провел пальцами по кровоточащим язвам. — Благодаря собственной глупости я не в силах выпустить демонов из Бездны.

— Скажи это своим прихвостням! Твой Реххас спит и видит, как бы поскорее вырваться отсюда!

— Но я ведь не могу запретить ему мечтать, не так ли? — уголок рта бога искривился в едва заметной усмешке. — Конечно же, я не одобряю его действий. Я даже лишил его должности и своего расположения.

— Не сильно-то это помогло, как я вижу. Что же ты не остановишь его приготовления? Или скажешь, что ничего о них не знаешь?

— Но останавливать каждого демона я не обязан. Мало ли что взбредет в голову сумасшедшим. К тому же я сейчас так ослаб… — Его ухмылка стала шире, открыв острые клыки. — Последнее время в Бездну попадает слишком мало душ, знаешь ли. Реххас же, в отличие от меня, питается не только ими.

— Увертки…

— Вовсе нет. — Киренх скользнул взглядом по замершему на потолке хеллану. — Я даже пожертвовал весьма существенным количеством своих зверушек, чтобы попытаться остановить его… Но мы отвлеклись. Ты ничем не рискуешь, соглашаясь на предложенную сделку. Более того… Если захочешь, ты можешь и передумать — потом, когда выберешься отсюда. Конечно, в этом случае ты умрешь, но зато проживешь на несколько дней дольше, чем если откажешься вовсе.

— Соглашайся, почему ты медлишь? Какая разница, зачем Киренху эта вещь? Нам подворачивается уникальный шанс спастись…

Ловец вздохнул. Шальра… она всегда хочет жить. Любой ценой.

— Подобраться к Герлене невозможно…

В единственном глазе Киренха полыхнули яркие искры.

— Я бы наложил на тебя защитные чары, но моя магия слишком заметна. Служители Герлены почувствуют ее куда раньше, чем она успеет принести тебе пользу. Не хочу подвергать замысел излишней опасности, он и без того сложен.

— Он невыполним.

— Демон, когда-то сумевший обмануть двух богов, не может не справиться с такой элементарной задачей.

Хеан невольно потянулся к левому виску, где под волосами прятались намертво прогрызшие плоть руны. Если бы утверждение Киренха было правдой…

— Да соглашайся же! — неприятно царапнули колючие мысли шальры. — Ты теряешь время! О свободе подумаешь позже!

Ловец на миг прикрыл глаза, стараясь выбросить из головы чужое сознание. Не получилось, как никогда не получалось и раньше.

— Позже… — одними губами прошептал он. — Но каждый новый договор лишь укрепляет прутья клетки…

— Что ты сказал? — нахмурился Киренх.

— Ничего, просто мысли. Я согласен на твою сделку, бог Смерти.

— Наконец-то! — В черных пальцах сверкнул обнаженный кинжал. Короткое движение — и ладонь ловца пересекла алая царапина. Спустя миг такая же украсила руку Киренха. Капельки крови взмыли вверх, расцветая сложным переплетением рун. Несколько мгновений они покружились в воздухе, полыхая ледяным огнем, пока не прогорели дотла и не рассыпались невесомой трухой, тут же смешавшейся с вездесущей костяной пылью. — Договор заключен.

— Заключен, — эхом отозвался Хеан. — Выпусти меня отсюда.

Киренх лизнул кровоточащую царапину и лениво ухмыльнулся.

— Видишь ли… По условиям договора с Герленой я не имею права выпустить из Бездны ни одного демона. А ты все-таки еще демон, хоть и неимоверно слабый. Конечно, я мог бы выбросить наружу твою человеческую ипостась, но без птицы ты погибнешь куда раньше, чем сможешь выполнить нашу сделку. Поэтому выбираться тебе придется самостоятельно.

— Что за бред ты несешь? Мне не хватит сил пробить Барьер самому!

— Тебе придется. Уверен, ты что-нибудь придумаешь. Ты же хочешь жить, верно?

— Сволочь! — в бешенстве прорычал ловец.

— Как невежливо, дитя мое. Впрочем, я сегодня добрый. К тому же я вспомнил об одном неотложном деле… Поэтому толику почтения я вобью в тебя при нашей следующей встрече. Удачи с Герленой! — Киренх рассмеялся.

И не успела еще отзвенеть до конца тонкая хрустальная мелодия, как бог исчез, бесследно растворившись во взметнувшейся пелене белой пыли. Только окровавленный нож остался лежать на разбитых камнях.

Ловец долго и витиевато выругался, выпуская накопившееся раздражение. Хелланы бесстрастно смотрели на него пустыми провалами черепов, не делая ни малейшего движения — будто с уходом Киренха действительно превратились в костяные статуи.

— Ну и как мне отсюда выбираться? — процедил он, изучая взглядом погруженные в толщу льда обломки.

— В любом случае, пока выход только один, — шальра качнула головой в сторону узкого туннеля, косо пробившего одну из замороженных стен. — Надо подняться на поверхность, а там уже решать.

— Что решать?! Как я пройду через Барьер?!

— У тебя остался небольшой запас сил. Ты благоразумно не стал драться с Киренхом и не истратил их.

— Издеваешься? Чтобы пробить брешь, требуется в разы больше! И ты прекрасно это знаешь.

— Когда мы только попали сюда, один из дважды мертвых обмолвился о тонких местах в Барьере. Полагаю, одно из таких мест должно находиться неподалеку. Киренх всегда отличался странностями, но никогда не был безумен. Если он хочет, чтобы ты выполнил сделку, значит, у тебя есть шанс отсюда выбраться.

— Так почему он не сказал об этом?

— Вероятно, не мог. Если я правильно его поняла, договор с Герленой вынуждает его вести сложную игру. — Шальра взмыла в воздух, сделала круг под потолком пещеры и плавно приземлилась на плечо Хеана. — Идем. Нет смысла задерживаться в этом месте.

— Боишься костяных ящериц? — кисло усмехнулся Хеан, подбирая брошенный Киренхом клинок и осторожно пробираясь через каменные завалы к чернеющему зеву прохода. Ободранные ноги дрожали и едва слушались. Голова все еще тяжело гудела, а капающая из носа кровь не желала останавливаться, едва заметной нитью выдавая его путь.

Коридор оказался еще уже, чем ловец решил изначально. Идти в нем пришлось полусогнувшись и то и дело царапая бока острыми ледышками. Шальра, на долю которой тоже пришелся ряд ударов, раздраженно клекотала, но от комментариев воздерживалась. В темноте она видела ничуть не лучше человека.

Спустя пару поворотов пол резко пошел вверх, заставляя ловца снова и снова пробовать на прочность трофейный нож, чтобы удержаться на скользком склоне.

Проход вывел его еще в одну пещеру, погруженную в полумрак. Здесь тоже потолок украшали статуи аагиров, а вдоль стен в мерзлой породе были выбиты неровные ниши. Хеан шагнул ближе и испытал желание протереть глаза. На каждой из ниш мягко светились тоненькие кристаллы, рассортированные кучками по несколько штук.

— Проклятье… — он коснулся пальцами одного из кристаллов, ощутив привычный всплеск силы глубоко внутри. — Да здесь же столько душ, сколько мне не удалось собрать и за всю жизнь…

— Ты преувеличиваешь. Подозреваю, что их будет достаточно, чтобы прорвать Барьер, но недостаточно, чтобы аннулировать сделку с Киренхом. К тому же тебе придется потратить часть сил, чтобы покинуть эту пещеру. Прямого выхода на поверхность здесь все-таки нет, это тупик.

— Посмотрим, — нервно выдохнул Хеан, бережно касаясь то одного, то другого кристалла, и все не решаясь раздавить хотя бы один. — Это похоже на сон…

— На кошмар? — съязвила шальра. — Довольно облизываться. Не думаю, что подобное хранилище оставлено без присмотра. Активируй кристаллы и уходим отсюда.

Они пели, когда ловец разбивал их темницу, вырывая из временного заточения. Тонко и надрывно, громко и негодующе, насмешливо и зло… Многоголосый хор чужих душ, погибающих последней смертью. Призрачные эмоции наполнили сердце, чтобы почти сразу же исчезнуть, превращаясь в спрессованную волну силы.

Мерзлые камни качнулись, растекаясь жидким киселем. С пола взметнулся рой ледяных обломков, широкой спиралью окутывая ловца. Миг — и спираль рванулась вниз, взрывая казавшиеся монолитными камни. А впереди уже звенело кружево, сквозь прорехи в котором можно было разглядеть осенний лес.


ГЛАВА 18


Демоны неслышными тенями просочились сквозь каменную толщу стен, заставив напряженно ожидавшую Шаарель вздрогнуть. Руна «хель», вплетенная в колючий многоугольник, свидетельствовала об их принадлежности к личной страже Реххаса.

— Властитель желает тебя видеть, — бесстрастно произнес один из визитеров.

Шаарель недоуменно нахмурилась. Она просила об аудиенции несколько часов назад, но почему ответ доставили воины, а не слуги?

— Поторопись. — Демон демонстративно положил лапу на рукоять оттягивавшего пояс длинного клинка.

Ей не оставалось иного выбора, кроме как послушно встать и последовать за ними. Руны стражники чертили сами, пробивая горы кратчайшим из возможных путей. Втолкнув Шаарель в просторную залу, они поспешили ретироваться, оставив ее наедине с восседавшим в дальнем конце Реххасом.

В воздухе пахло кровью. По гладким плиткам пола, перечеркивая узорную зеленую вязь, разливались алые потеки. Чем ближе к трону, тем больше становилось этих пятен, пока они полностью не скрыли под собой остальные цвета.

— Ближе, — холодным ветром пронесся по залу приказ Властителя.

Шаарель осторожно шагнула вперед. Хлюпающая под лапами кровь делала пол слишком скользким, а этикет не допускал размахивания руками для поддержания равновесия.

— Еще ближе… Я желаю кое-что показать тебе, недостойная.

Огни расставленных вдоль стен светильников отражались в его начищенной до зеркального блеска кольчуге и слепили глаза. Шаарель не сразу заметила, что руки Реххаса от кончиков когтей до предплечий тоже покрыты алыми пятнами.

— В слепоте своей я был настолько милостив, что дал тебе шанс искупить ошибки рода. Но ты проявила недостаточно тщания…

— Я как раз хотела сказать вам… — торопливо начала она, стараясь унять нервную дрожь в голосе.

— Молчать! — резким шипением оборвал ее Властитель. — Тебе не давали права голоса!

— Но… я… — Шаарель сглотнула. — Я же просила об аудиенции…

— Я сказал, молчать! Дрянь… — он стремительно поднялся с трона, делая шаг навстречу. Украшавшая череп диадема на миг шевельнулась, словно свернувшаяся кольцом змея. Тонкий узор подернулся слоем черной изморози. — Можно подумать, от тебя требовали чего-то запредельного! Но нет, даже эту работу ты не пожелала сделать. Ты придумывала отговорку за отговоркой, лишь бы не выполнять приказ. Полагаю, тебя обрадует моя новость. Тебе больше не придется шевелить жалкими зачатками своего мозга. Завтра на тебя наденут кольцо подчинения.

Шаарель с трудом заставила себя остаться на месте.

— За что? Я же…

— Мое терпение закончилось, — сухо проронил Реххас. — Оставлять тебе свободу было очевидной ошибкой. Равно как и рассчитывать, что беспокойство за судьбу рода заставит тебя беспрекословно слушаться. Мне следовало приставить к пленнику из внешнего мира кого-нибудь еще. Менее наивного. Того, кого он не сумел бы обхитрить и использовать для побега.

— Я не ожидала… Я не думала, что он… — слова оправдания вязли на языке.

— Разумеется, ты же слишком глупа! Мне стоило подвергнуть тебя пыткам и публично казнить, но ты пока еще можешь принести пользу. В отличие от других женщин твоего рода.

— Что? — сердце ударилось о ребра и заколотилось часто-часто.

Реххас небрежно взмахнул рукой, отряхивая с когтей свежую кровь.

— Ты не выполнила договора. Всех остальных я уничтожил.

Россыпь мелких капель коснулась луж на полу, породив едва заметные круги. Шаарель рухнула на колени, расплескивая алую жидкость.

— Нет… — беспомощно прошептала она. — Вы же обещали… Вы же давали слово!

Светильники продолжали свой безразличный танец, яркими огоньками поблескивая на мокрых плитках.

— Я никогда не говорил, что буду ждать вечно. Поиски пленника ничего не дали. Вероятно, его загрыз один из спятивших хелланов. Следовательно, ты потеряла свой последний шанс. Или ты собиралась самолично прорвать Барьер и привести ко мне еще пару-тройку ловцов? — в узких расщелинах глаз полыхнули ядовитые искры.

Шаарель не достало сил ответить. Пальцы невольно коснулись живота. Если бы он сразу согласился принять ее! Если бы она успела на несколько часов раньше! Кровь на полу еще сохраняла тепло… Но теперь все это бессмысленно. Полностью и совершенно бессмысленно. Ее охватило странное оцепенение, словно все вокруг было не более чем сном.

— Вы должны были убить меня, не их… — медленно прошептала демоница.

— Ты вознамерилась мне указывать? — когтистые пальцы схватили ее за подбородок, рывком поднимая с полу. — Я все равно уничтожил бы твой род, рано или поздно. Предателям не место рядом со мной.

— Мы были верны Киренху…

— Киренх мертв! — в бешенстве прорычал Властитель. — Мертв и уже никогда не восстанет из пепла! Или ты не видишь вот это? — он ткнул пальцем в закрепленный на диадеме пирит. Черная руна шевелилась, перебирая тонкими паучьими лапами.

— Киренх бог. Он бессмертен.

Реххас отшвырнул ее в сторону, сшибая расставленные у стены светильники. Тлеющие угли с шипением утонули в кровавых лужах. Над полом пополз серый дым.

— Я убил его! И никто — слышишь? — никто не вправе больше упоминать его имя! — Злая ругань искаженным эхом многократно отразилась под сводами залы. — Если бы ты не была так ценна, я бы давным-давно прикончил тебя, как и всех прочих! Но эта мутация… Очень редкая мутация… — Длинные когти снова вонзились ей в лицо, оставляя глубокий порез в том месте, где антрацитовая чешуя сходила на нет, обнажая тонкий слой кожи. — Если мои предположения верны, твой организм способен породить существо, для которого воздух за Барьером будет просто воздухом. Я превзойду Киренха! Я создам то, что не удалось ему! Новых, сильных демонов, которые поработят мир живых и останутся пировать на его развалинах! Я выведу мой народ из заточения в этом ядовитом склепе и позволю ему наконец достигнуть тех высот, что были предназначены! А когда Герлена на коленях приползет умолять меня о милости, я заставлю ее испытать боль куда сильнее той, на которую она обрекла Киренха… — бушующий огонь рвался из его глаз.

— Вы безумны, — безразлично прошептала Шаарель. — Я слабейшая из рода. А если мутация усилится…

— Молчать! — Когти вспороли щеку, вырвав тонкий лоскут. — Молчать… Меня не интересует твое мнение. И если надеешься разозлить меня и призвать смерть, то ты еще глупее, чем я полагал. Ты послужишь для исполнения моего плана, даже если сама того не желаешь. И убью я тебя не раньше, чем получу с десяток опытных образцов! Когда меня удовлетворит их качество и ты уже не будешь мне нужна, я вспорю твои внутренности и повешу под окнами церемониального зала на всеобщее обозрение. Эта казнь будет долгой и мучительной, как ничья другая. Ты успеешь многократно пожалеть, что посмела возражать своему властелину!

Шаарель не ответила. Кровь медленно стекала с раненой щеки, легкими брызгами долетая до луж на полированных плитках.

Реххас отпустил ее голову и с брезгливостью отер испачканную руку о плащ.

— А до тех пор, — куда спокойнее продолжил он, — ты будешь носить кольцо и беспрекословно повиноваться каждому моему слову. Полагаю, стоит вырвать тебе язык, чтобы не болтала лишнего. Нет, лучше прикажу самой вырвать его. Это будет забавней, не так ли? — Демон оставил ее и вернулся на трон, с небрежностью облокотившись на резную спинку. — Все, на сегодня ты свободна. Можешь удалиться.

Она коснулась исцарапанного лица. Эта кровь тоже казалась теплой — всего чутьчуть теплее той, что заливала пол.

— Вы не вызовете стражу?

— Зачем? — Реххас фыркнул, выдувая из ноздрей тонкие струйки пара. — Ты вознамерилась убежать? Так беги! Будет даже интересней… Я давно не охотился.

Убежать… Демоница вздохнула. Бездна не так велика, как кажется с первого взгляда. И никакие скалы и льды не помогут ей скрыться от магии Властителя. Побег лишь оттянет исполнение приговора. Побег развлечет Реххаса.

Но ее род не умел сдаваться. Любой шанс должен быть использован, даже если цена за ошибку неоправданно высока.

Шаарель подняла руку, вычерчивая в воздухе нужную руну. Линии вспыхнули черным пламенем, прожигая в замороженных горах узкий туннель.

— Удачной охоты, Властитель.


ГЛАВА 19


Пыль, грязь и крысы. Что привлекло в его дом последних, Хеан не знал, но несколько грызунов серыми кляксами метнулись в стороны, едва он распахнул двери.

Слуг не было. Впрочем, этого он ожидал: за время пребывания внутри Барьера в мире живых успело пройти несколько месяцев, в течение которых ловец считался погибшим, и слуги предпочли покинуть опасный дом — разумеется, постаравшись утащить с собой все, на чем остановился взгляд. Те вещи, что украсть было слишком сложно (или невозможно сбыть), оказались изуродованными.

— Я же говорила, не стоило нанимать этих крестьян… — коснулись его ворчливые мысли шальры. — Никто и никогда из нашего рода не полагался на людей. Они только и ждут, чтобы нанести удар в спину…

— При чем тут удары, — поморщился Хеан, тщетно пытаясь найти хотя бы одно неповрежденное кресло. — Они работали за деньги. Нет серебра — нет работы. Все очевидно.

— Ну да. Что-то я не припомню ни одной подобной истории с обычными жителями империи. Хорошо еще, не добрались до хранилища душ и остатков сбережений.

Хеан покосился на обрывок когда-то белого плаща, зацепившийся за распахнутую створку окна и трепетавший на ветру, словно беспокойный призрак.

— Не важно. Слуги все равно меняются часто. Найду новых.

Шальра спланировала на расчищенный от грязи стол и недовольно сощурилась. Хеан небрежно отмахнулся. Ему было безразлично мнение птицы.

Ловцу нравилось наблюдать, как расширяются от ужаса зрачки этих людей, стоит им встретиться взглядом со своим нанимателем. Нравилось чувствовать власть над живыми игрушками, смотреть, как борются в их душе страх и жажда серебра. Он хорошо платил своим слугам, но никто из них все равно не выдерживал долго: слишком сильный запах смерти пропитывал это место. Слуги не могли видеть души умерших, но отголоски их песни жалобным эхом метались под высокими сводами, сплетаясь со свистом ледяного ветра.

Ущерб, нанесенный их поспешным побегом, был значителен, но Хеана он почти не расстроил. То, что он поймает воров, не подлежало сомнению. И боль, которую он заставит их испытать, многократно перекроет временное неудобство от разорения. Он едва заметно улыбнулся, предвкушая этот момент. Люди… им нечего противопоставить его власти.

По- настоящему жаль было только разбитых зеркал. На изготовление новых уйдут время и силы, а сейчас у него и то, и другое было в существенном недостатке. Уцелело только каменное зеркало в кабинете, вмурованное в стену, но и его придется заново полировать, чтобы устранить многочисленные царапины.

Зато кладбище, где так любил отдыхать Хеан, оказалось нетронутым. Люди слишком сильно боялись этого места, чтобы осмелиться потревожить его покой. Плиты неаккуратно установленных надгробий привычно темнели сквозь склонявшиеся к самой земле ветви деревьев. Золотой ковер облетевшей листвы спрятал под собой заросшие сорной травой узкие тропки.

Хеан лениво растянулся на нагретой солнцем старой плите и прикрыл уставшие от яркого света глаза. Среди мертвых уютнее. И удобнее.

Иногда он развлекался, заставляя опустошенных копать себе могилы. Формально этого не требовалось: после утраты души большинство из жертв существовало недолго и рассыпалось мелким прахом, для которого подошла бы и небольшая урна. Но ловцу нравилось наблюдать, как увеличивается число надгробий в этом глухом уголке.

Шрам на руке — напоминание о договоре с Киренхом — все еще кровоточил, не желая закрываться. Странная сделка. И запредельно опасная… Даже если при краже принадлежащего Герлене украшения не сработают наложенные ей руны, заживо сжигая ловца, высшие жрецы наверняка объявят на него охоту. А один против всех Хеан долго не продержится, несмотря на все свои знания и умения.

Шальра не вмешивалась в его мысли, устроившись на ветвях высохшего дерева. Красные глаза блестели стеклянными шариками. Анарешш. Имя было чужим. Оно скользнуло в голове Хеана лишь на миг, принеся рваные клочки воспоминаний, так и не сложившиеся в цельную картинку.

Ловец потер лоб и постарался сосредоточиться на планах проникновения во внутренние помещения Храма. Выполнить сделку с богом Смерти для него сейчас важнее, чем разбираться с лживой птицей. Но додумать Хеану не удалось. Холодная волна Зова мертвой рукой погладила по спине, вынуждая вернуться в реальный мир.

— Кто? — неприязненно вскинулся он, уставившись на источник раздражения.

В воздухе растеклась блестящая клякса, быстро принявшая форму овала, подернулась рябью, стремительно чернея. Когда рябь исчезла, по ту сторону замаячил полутемный кабинет. Сидевший за столом ловец устало потер пульсирующие у виска руны.

— Я бы хотел поговорить, — показательно безразлично произнес он.

— Решил покаяться, Клесс? — сухо уточнил Одиннадцатый. — А почему только один?

— Ты недружелюбен. Впрочем, как всегда. Но я смотрю, ты в хорошей форме. Попрежнему позволяешь себе не пользоваться зеркалами.

— Завидуешь? — еще суше поинтересовался Хеан. — Еще бы, ты почти старик, а не способен на такое.

— Это излишний перерасход силы, — Клесс сцепил перед собой покрытые пигментными пятнами пальцы и погрузился в их детальное изучение.

— Излишний перерасход — это поддержание канала ради пустой болтовни! Зачем ты искал меня?

— Мне… нет, всем Высшим… требуется твоя помощь.

— Что?! — Хеан не удержался и расхохотался в голос, заставив нервно вздрогнуть прикорнувшую шальру. — Да не сошел ли ты с ума? Или думаешь, что у меня начался склероз и я позабыл о случившимся у Барьера небольшом инциденте? О какой помощи вы просите после того, как пытались запечатать меня в Бездне?!

— Мы не могли держать брешь открытой длительное время. Она расширялась, и с минуты на минуту могла привлечь внимание демонов. Мы ждали больше двух суток, но ты так и не вернулся. Естественно было предположить, что ты погиб: ведь для того, чтобы вытащить обратно подаренную Маэром послушницу, явно не требовалось так много времени.

— Чушь полнейшая! — Хеан поморщился. — Думаешь, я поверю в подобную небылицу? Вы закрыли Барьер, не выждав и пары минут!

— Мне говорили, в Бездне время течет с другой скоростью, — вкрадчиво заметил бритоголовый. — А мои слова ты можешь с легкостью проверить, ознакомившись с теми отчетами, что мы предоставили императору. Не думаешь же ты, что мы вернулись в столицу и несколько дней прятались — только для того, чтобы подтасовать срок?

— Почему нет? По сравнению с разработкой плана убийства пара дней в подвале — не стоящая упоминания мелочь. Но вы просчитались. Как видишь, я жив, здоров и полон сил. А вот вас порядком потрепало. Я чувствую, как дрожит установленный тобой канал.

— Ты пытаешься выдать желаемое за действительное. Если бы мы действительно замышляли что-то против тебя, я бы не стал сейчас с тобой связываться.

— Думаю, ты попросту решил проверить, не ошиблись ли доносчики, которых ты приставил к моему дому. Можешь начинать бояться, Клесс. Я собираюсь достойно поблагодарить тебя и прочих Высших за увлекательную прогулку по Бездне. Вы надолго запомните мою благодарность.

— Хеан, ты забываешься.

— Ничуть! — он скрестил руки на груди и наклонился вперед, не давая собеседнику отвести взгляд.

— И все же я изложу тебе нашу просьбу. Мы много думали над сложившейся в стране ситуацией и пришли к выводу, что Маэр недостоин занимать императорский трон.

— Вот уж что меня меньше всего интересует, так это политические интриги!

— «Каждый сам за себя»? Твой девиз не всегда оправдан, Одиннадцатый.

— Ничего, до настоящего времени он меня вполне устраивал, — бросил Хеан.

— Но даже если и так… Неужели тебе никогда не хотелось получить больше прав и больше власти? Пересмотреть положения Хартии? — Клесс несколько раз согнул и разогнул пальцы, разминая их. — Ты прячешь свое клеймо под волосами, но ты тоже раб…

Хеан замер, уставившись на собеседника немигающим взглядом.

— Никто и никогда не вправе называть меня рабом… — едва слышно процедил он. — Слышишь, ты, несостоявшийся убийца?

По высохшим губам Клесса скользнула тень улыбки.

— То есть тебя все устраивает? А у нас сейчас есть хороший шанс возвести на трон свою марионетку. Которая будет куда меньше прислушиваться к указаниям Храма…

— Бред. Кого вы прочите в императоры? Народ не признает самозванца. Только тот, в ком течет кровь Детей Света, сможет взойти на престол. А у Маэра нет наследников.

— Пока нет. Жрецы Герлены проявили излишнюю предусмотрительность, поторопившись со свадьбой. Это немного смешивает карты, мы не собирались начинать так рано. Но теперь просто нет иного выхода. Что же касается крови… Отец Маэра был вовсе не так добродетелен, как принято полагать. Наш кандидат сможет одеть корону.

— Допустим, ты не лжешь. Но я не собираюсь во все это ввязываться. Не намерен рисковать своей жизнью ради вашего блага, в то время как вы сами будете ждать последствий переворота в надежном убежище.

— Тебе и не справиться в одиночку. — Клесс снова размял пальцы. — Нам нужен помощник, а не исполнитель. Разумеется, если ты заинтересован в изменениях Хартии. Если нет, мы попробуем справиться и сами, хотя расстановка сил, откровенно говоря, не самая обнадеживающая. Но тогда в случае нашего успеха ты окажешься еще в худшем положении, чем сейчас.

— Как мило. Считаешь, меня можно шантажировать?

— Считаю, что ты глуп и недальновиден! — Ловец резко поднялся из-за стола и шагнул взад-вперед. Темные одеяния рваной тенью разметались в воздухе. — Почему ты не желаешь видеть дальше собственного носа? В конце концов, у тебя как раз есть причины ненавидеть Маэра куда больше, чем у всех нас, вместе взятых!

— Это еще что за новости? — Хеан удивленно вскинул бровь. — С чего бы? Мы с ним вполне мило общались… Сопляк боится меня до дрожи в коленках, и его очень просто подтолкнуть к выгодной сделке. С предыдущим императором было сложнее.

— Но ведь он тебя обманул, Одиннадцатый. Этот «сопляк», как ты верноподданнически выразился, с легкостью обвел тебя вокруг пальца. Пообещал алмазные горы, а когда надобность в твоих услугах отпала, забрал свои слова назад.

— Старость пагубно сказывается на твоих мозгах, Клесс. Ты бредишь.

— Я? Ты не знаешь последние новости? Ах да, ты же наверняка счел ниже своего достоинства появляться в Храме… Может, мне лучше промолчать? Наверное, тебя и не интересует, что там творится.

— Договаривай. Ты не в том состоянии, чтобы ехидничать и тянуть время.

— Как пожелаешь, Хеан. Император обещал тебе душу послушницы, не так ли? Ты доволен состоявшейся сделкой? Или так и не успел вкусить от этого свежего плода?

— Я не собираюсь докладываться, что я успел вкусить, а что нет. Моя жизнь тебя не касается.

— Не перебивай. Так вот, я все-таки думаю, что тебе не удалось забрать невинную душу. Просто потому, что я видел твою несостоявшуюся добычу. И она выглядела куда более живой и здоровой, чем ты сам.

Попавшая под руку Хеана ветка хрустнула напополам.

— Это невозможно!

— Проверь. Но не думаю, что тебе позволят воспользоваться девушкой.

— Что значит «не позволят»? Девчонка принадлежит мне! Год еще не истек.

— Так попробуй напомнить Маэру о договоре. Что-то мне подсказывает, что тебя ждет неприятный сюрприз… — Клесс накинул на бритую голову капюшон, скрывая лицо. — Если передумаешь насчет участия в нашем плане, дай знать. Но советую поторопиться, времени осталось всего ничего.

Висящая в воздухе проекция пошла рябью, с каждым всплеском все больше погружаясь в темноту. Хеан раздраженно швырнул в почерневший овал комок силы, заставив канал полыхнуть изнутри. Маловероятно, что волна дойдет до Клесса, но легкие ожоги тому все же гарантированы.

— Не вздумай поддаваться на провокацию, — царапнули мысли спикировавшей не плечо шальры. — Совершенно очевидно, что он лжет. Если бы послушница была жива, ты бы уже давно почувствовал.

— А если нет? — Ловец уставился на растворяющиеся в воздухе темные брызги. — Киренх с легкостью мог разорвать нашу связь!

— Допустим. Но это лишь еще один аргумент, чтобы не лезть в столицу. С учетом ситуации, девушку мог выпустить из Бездны только он, и неизвестно, с какими целями.

— Да какая разница?!

— Разница принципиальна. Ты рискуешь стать пешкой в чужой игре, причем пешкой с завязанными глазами. Не самый удачный расклад.

— Как быстро ты сменила свое мнение! Уже успела позабыть, как верещала, умоляя принять предложение Киренха? Да еще «поскорее»!

— Если бы не заключение договора, ты уже превратился бы в труп. Разумеется, скорость имела значение. Сейчас же, когда тебе не грозит смерть от яда, есть время подумать над сложившейся ситуацией. Выполнение условия Киренха крайне сложно и неразумно отягощать его неуместными поисками послушницы.

— Неуместными?! — Хеан дернул плечом, вынуждая птицу взлететь. — Что ты несешь? Сила, которую я получу…

— Не так велика, — перебила его шальра. — Или ты все еще надеешься, что послушница добровольно принесет себя в жертву? После всего случившегося?

— Почему нет?

— Она наивна, но не настолько же! Даже она должна понимать, что ты использовал ее вместо живого щита, когда взламывал лабораторию Реххаса. Да, девчонка боится тебя, но страха недостаточно, чтобы подтолкнуть ее в нужную сторону.

— Однажды этого уже хватило. Если бы не случайность… — Он до боли в костяшках стиснул пальцы.

— Случайностью было как раз ее решение. Или ты планируешь еще раз посетить с ней Бездну? — уколола шальра.

— Девчонка принадлежит мне! Смогу я или нет воспользоваться ее наивностью, вопрос десятый.

— Если она жива и Клесс не лгал. Но разумней сначала разобраться с украшением, которое желал получить Киренх, а уж потом думать, почему служители Храма решили спрятать твою несостоявшуюся жертву.

— Храм? Клесс говорил про императора…

— Ты устал и плохо соображаешь. — Шальра мягко спланировала на усыпанную палыми листьями плиту. — Император ребенок, который ничего не решает сам. Разве что совершает глупости при заключении сделок с ловцами. Да и не отдал бы он тебе так легко послушницу, если бы был в ней заинтересован. Клессу требовалось твое согласие на участие в задуманной авантюре, потому он и связал эти нити.

— Я собирался мстить им, а не помогать. Ты что, поверила в случайность у Барьера?

— Нет. Но, вероятно, Клесс счел, что твое стремление достичь свободы одержит верх над желанием насладиться местью. В принципе, если у них действительно не хватает сил, это логично. Хотя всю правду он тебе явно не сказал.

— Меня не интересует их мелкая возня. Никакой переворот не позволит полностью отменить Хартию.

— Он и не говорил об отмене. Только о смягчении условий.

— Тем более! Такое меня и вовсе не интересует. Клетка все равно останется клеткой, пусть прутья и покроют серебром.

— Если за исчезновением послушницы стоят служители Герлены, искать ее слишком опасно…

— Мне же все равно необходимо проникнуть в Храм, — пожал плечами ловец. — Убью сразу двух зайцев.

— Ты убьешь остатки своих сил, если и дальше собираешься действовать подобным образом! — царапнули колючие мысли. — Необходимо все тщательнейшим образом продумать, прежде чем соваться в пасть жрецам.

— Не считай меня дураком. Разумеется, я составлю план. — Хеан задумчиво сощурился, наблюдая, как из затянувших солнце облаков падает вниз редкая белая крупа. На севере империи, вероятно, уже зима… — Но медлить не стоит.

— Если бы еще твои планы не были столь рискованны… — вздохнула птица.


ГЛАВА 20


Ветер бросал в лицо обломки льда, царапая израненную кожу и безвредно соскальзывая по полоскам антрацитовой чешуи.

Какой это был переход? Шаарель давно сбилась со счета. Реххас играл с ней, как с загнанным хелланом, раз за разом давая ускользнуть. Но силы не бесконечны, и каждый новый переход становился короче предыдущего. Скоро ей придется остановиться и принять свою судьбу. Отсрочка, наверняка изрядно позабавившая Властителя, заканчивалась.

Позади раздался шорох множества крыльев. Шаарель вздрогнула и обернулась. С десяток летучих тварей вырвалось из портала и устремилось к ней, раззявив утыканные иглами кривые пасти. Алые огни танцевали на черных перьях, отражаясь в темной мгле голых глазниц.

— Попаласссь… Попаласссь… — довольно зашипели они, высовывая наружу тонкие жала. — Влассститель будет сссчассстлив…

Демоница без труда справилась бы с двумя или тремя подобными созданиями, но сейчас крылатых оказалось слишком много. Призванные обычно выследить и запугать, в случае сопротивления они могли и прикончить загнанную дичь.

Твари окружили ее полукольцом, оттесняя назад. Шаарель раздраженно ударила когтями по покрытым льдом камням, оставляя глубокие царапины. Отступать ей было особенно некуда. В тщетной попытке убежать от неминуемого она забралась слишком далеко на юг, и сейчас за ее спиной плавали радужные переливы Барьера. Чтобы открыть очередную скалу, ей требовалось удалиться от опасного места — иначе велик шанс, что руны исказятся и горы раздавят неумелую беглянку.

— Попаласссь… — Шестикрылая тварь цапнула зубами у Шаарель перед носом и с легкостью уклонилась от ответного удара. — Сссдавайссся…

Да, другого выхода не существовало. Следуя за летучими загонщиками, здесь скоро окажется и личная стража Реххаса. Или, быть может, и сам Властитель, если ему захочется поразмяться. А потом наденут кольцо повиновения, и она превратится в живую куклу, лишенную разума. До того, как ее сочтут бесполезной и решат уничтожить…

Демоница сделала еще один шаг назад. Барьер предупреждающе кольнул в спину острыми иголками. Неужели он так близко? Шаарель обернулась. Сквозь радужные разводы проступила кружевная вязь. Черная… Значит, здесь скоро появится брешь.

Безумие — надеяться прорваться сквозь преграду с ее силами. Барьер испепелит ее в мгновения ока. Трусость — бежать от своей судьбы… Но ей было уже все равно.

Руны сорвались с кончиков ее пальцев языками дикого огня и понеслись вперед, разрывая в клочки тонкое кружево. Демоница бросилась вслед за трепещущим пламенем, зажмурившись от первобытного страха. Жар охватил со всех сторон, вызывая головокружение и мешая дышать. Пятки жгло, словно она бежала по непотушенному костру.

— Остановись…

— Нет! — заорала она невидимому собеседнику.

— Ты сгоришь…

— Но свободной!

— Я вытащу и защищу тебя. Вернись…

— Нет!

Она сходит с ума и разговаривает с дымом? Пусть так. Огонь подбирался все ближе, заставляя ее ускорять и ускорять бег. Что-то тонкое мазнуло по лицо, будто паутинные нити. Шаарель сорвала их, отбросила в сторону… И покатилась вниз, захлебываясь снегом.

Несильный удар в живот остановил падение. Демоница замерла, слушая, как бешено бьется сердце, и нерешительно открыла глаза.

Радужная пленка трепетала за ее спиной, полоща в воздухе обрывки кружева. А над головой покачивал голыми ветками спящий лес, живой и нестерпимо чуждый.

Реххас не станет пересекать Барьер, сбежавшая не настолько ценна для него, чтобы Властитель стал рисковать собственной безопасностью. Но демоны не могут долго находиться в мире живых, их тела слишком привыкли к яду Бездны. Человеческая кровь продлевает этот срок, но очень ненамного.

Шаарель коснулась пальцами живота и втянула носом морозный воздух. Хватит ли ей отведенного времени?

До первой деревни пришлось добираться почти полные сутки. Поселение оказалось маленьким, не больше десятка домов, отгородившихся от глухого леса шатким забором.

Шаарель затаилась, зарывшись в сугроб и дожидаясь ночи. Солнце пугало демоницу, его свет казался слишком ярким привыкшим к вечной тьме глазам. Ветер доносил человеческие запахи, дразня и разжигая голод.

Но вот наконец солнце коснулось багровым краем верхушек деревьев и медленно закатилось за горизонт. Шаарель скользнула к домам, одним слитным движением перемахнув невысокую ограду. Она старалась двигаться как можно быстрее: антрацитовая чешуя была слишком хорошо видна на белом снегу.

Почуявшие неладное собаки разразились хриплым разноголосым лаем и бросились на врага. Но, имевшие раньше дело лишь с лесными хищниками, они недооценили силу демона. Несколько резких ударов — и стая с трусливым визгом ринулась прочь, оставив на месте схватки несколько трупов с переломанными спинами.

Шум привлек внимание крестьян. За прикрытыми ставнями замельтешили огоньки.

Шаарель раздраженно зарычала и прыгнула к ближайшему дому. Дверь оказалась прочной и поддалась не сразу. Брызнувшие во все стороны щепки задели демоницу по лицу, едва не попав в глаза. Она встряхнулась и шагнула внутрь.

Тоненькая девушка, почти девочка, уставилась на нее огромными от испуга глазами. Дешевый светильничек дрожал в худой руке, грозя погаснуть.

— Мамочка… — тихо прошептала крестьянка. — Нет… не подходи… — Она судорожно зашарила по стене свободной рукой, пытаясь схватить вилы.

Шаарель выбила их в одно мгновение, словно тонкий прут, и нерешительно потянулась когтями к шее девушки. Пульс бился часто-часто, как пойманная птица.

— Не убивай… — жалобно слетело с посеревших губ. — За что?

Рука дрогнула, оставив на теплой коже глубокие царапины. Слабый запах крови хлестнул по натянутым нервам, вызвав приступ жажды. Шаарель непроизвольно облизнулась. Крестьянка дернулась и вдруг завизжала, громко и нестерпимо противно.

— Замолчи! — Демоница надавила на горло, сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее, заставляя визг захлебнуться. — Да замолчи же! — Шаарель не поняла, когда девушка обмякла в ее руках, перестав сопротивляться. Тишина ударила тяжелым обухом. Тихо, слишком тихо… Тряхнула неподвижное тело, но голова лишь безвольно мотнулась из стороны в сторону. Пульса под пальцами не было.

Захотелось завыть, словно раненый зверь… А из царапин скатилось еще несколько алых капель, дразня и притягивая…

Шаарель скрипнула зубами. Если бы речь шла только о ней! Но ребенок… Вдруг времени все-таки хватит?

Когти рванули мягкую плоть, вспарывая желудок. Дальше было проще…

Стоило выпустить голод из под контроля, как все начало получаться словно само собой. Следующей жертве в глаза она уже не смотрела.

К утру в деревеньке не осталось ни одной живой души, а в белоснежном покрывале, укрывавшем землю, появились грязные проплешины, проеденные лужами горячей крови. Но даже этих смертей не хватило, чтобы утолить терзающий тело голод, и демоница устремилась дальше на юг, ведомая инстинктами.

Если не приглядываться, деревеньки казались похожими друг на друга, как падающие с неба снежинки. До того, как Шаарель покидала их, оставляя после себя алый след.

Как- то раз она попыталась остановиться, но разум тотчас же наполнили тяжелые мысли, и демоница поспешила прогнать их прочь, возобновляя свою охоту. Не имеет значения, какая цена будет уплачена за жизнь ее ребенка. Пусть даже полукровка, но он не даст угаснуть ее роду.

Крестьяне почти не сопротивлялись, страх парализовывал их крепче любых пут, и им нечего было противопоставить силе и скорости демона. Лишь однажды какой-то кузнец попытался защитить свою семью, размахивая тяжелым топором. Крестьянин выглядел неповоротливым, но оказался на удивление ловок, и даже несколько раз задел шкуру Шаарель, нанеся глубокие порезы. В тот раз ей пришлось убежать, бросив чересчур опасную добычу.

То, что в роли добычи может оказаться и она сама, демонице даже не приходило в голову. На скользнувший в воздухе посторонний запах Шаарель просто не обратила должного внимания, погрузившись в смакование недавней охоты. В этом селении она уничтожила всех, и причин соблюдать осторожность не было. А когда игнорировать всплеск чужой силы стало невозможно, скрыться она уже не успевала.

Мокрыми брызгами взорвались сугробы, взвихрившись на миг краткой метелью, и выпустили из себя десять закутанных в темное фигур с черными птицами на плечах. Шаарель уже доводилось видеть похожую птицу, только та была белой.

— Какая чудная… — рассмеялся один из ловцов, откидывая назад капюшон. Выжженные на голове руны едва заметно светились, мешая сосредоточиться на зажатом в руках посохе. — Половины чешуи нет.

— Облезает, — отозвался второй. — Больная, наверное…

Шаарель низко зарычала, выпуская когти. Кто бы они ни были, так просто она не сдастся.

— Эй, демон! Ты ведь понимаешь нас, верно? Скажи что-нибудь, — сухие пальцы взъерошили перья устроившейся на плече шальры.

— Я не говорю с врагами! — отрезала она, стараясь не потерять из виду ни одной из темных фигур.

— Враги? Но мы не сделали тебе ничего дурного. Пока. — Ловец с выражением полнейшего безразличия на лице подцепил посохом валявшиеся на окровавленном снегу внутренности и лениво приподнял их повыше, словно собираясь получше рассмотреть.

Шаарель подозрительно сощурилась. Запах крови дразнил обоняние, не давая нормально думать.

— Так что вам от меня надо?

— Мы тут подумали, что ты можешь оказаться полезной… — протянул он. — Маленькая услуга с твоей стороны — в обмен на жизнь.

Демоница напряглась.

— Вам не победить меня!

— Да? Ну так попробуй уйти отсюда, — неприятно усмехнулся бритоголовый, обнажая желтые зубы. В воздухе разлился мелодичный перезвон. По коже Шаарель скользнула волна чужой силы. Эта сила была слишком близка демонице, и тешить себя иллюзиями не имело смысла. Крови недавних жертв не хватит, чтобы одержать верх.

— Какая… услуга? — вынужденно уточнила она.

— Убить одного человека. Он нам мешает.

— Вы не можете убить живого? — не удержалась от изумленного возгласа Шаарель.

— Нам не вполне удобно это сделать. Мы связаны договором, — фальшиво улыбнулся ловец. — А вот для тебя нападение не составит проблем. Конечно, придется еще прорваться через охрану, а они не так слабы, как беспомощные крестьяне, — он пнул концом посоха выпотрошенный труп, — но мы обеспечим тебя хорошей кольчугой и всем прочим.

— Охрану? Он жрец? — опасливо сощурилась демоница.

— Нет. Обычный человек, только крайне высокопоставленный. Император. Не самая простая задача, но разве ты не желаешь остаться в живых?

— Вы же служите ему…

— Мы служим себе. И не собираемся пояснять мотивы предлагаемой сделки. Ты либо соглашаешься — и тогда после успешного покушения мы даем тебе возможность вернуться в Бездну, либо отказываешься — и тогда мы уничтожим тебя.

— В Бездну? А если я не хочу?

Ловец рассмеялся, холодно и неприятно.

— Демон, не наглей. Не думаешь ли ты, что мы будем спокойно ждать, пока ты не сожрешь половину империи или того больше? Мы и так чересчур щедры.

Шаарель вздохнула, выдувая в холодный воздух клубы пара. В Бездне ее ждет Реххас и кольцо повиновения… Ей нельзя возвращаться.

— Недостаточно!

— На что ты надеешься? — нахмурился бритоголовый. — Мы сильнее!

— Когда-то говорили, что с моим уровнем невозможно прорвать Барьер. Я рискну проверить вашу силу, — она хищно оскалила зубы.

— Все-таки вы не больше, чем обычные животные, лишенные разума, — раздраженно бросил ловец. — Чем ты собралась рисковать, когда мы уже спеленали тебя по рукам и ногам? — Он щелкнул пальцами. Шаарель не успела дернуться, как воздух вокруг нее загустел, превращаясь в вязкий кисель. — Ну? Не желаешь передумать? Учти, мы ведь еще и не сами покончим с тобой, а отдадим жрецам Храма. Как думаешь, будет ли легкой твоя смерть?

— Смотря с чем сравнивать, — горько усмехнулась демоница.


ГЛАВА 21


Ряды идеально ровных мозаичных плиток сплетались в совершенный рисунок ветвей остролиста. Белое, зеленое, серебристое… Опал, изумруд, мехрилес…

В сокровищнице самого императора не было столько драгоценных камней, сколько ушло на отделку этой залы. Несколько лет каторжного труда в западных горах, тысячи и тысячи людей, погибших в обвалившихся и затопленных штольнях… Об истинной цене этого совершенства знали очень немногие. Те, которым Такнар мог доверять. Даже высшие жрецы не догадывались, что камни, из которых сложен орнамент, настоящие, а не поддельные, как значилось в официальных документах.

Возможно, сейчас Такнар и смог бы в одиночку настоять на утверждении подобного проекта. Но семь лет назад, когда ему пришла в голову эта идея, он только-только получил серебряную ветвь и удостоился чести быть допущенным в святая святых Храма. Семь лет назад он был никем. И приказы о срочной разработке новых шахт отправлялись тайно, подкупленными гонцами. Если бы высшие жрецы узнали, что один из них подделывает императорскую печать, его немедленно уничтожили бы. Никакие оправдания и мотивы не отменили бы смертный приговор.

Но риск того стоил. Потому что Светлейшая, увидев новое убранство своих покоев, улыбнулась — впервые на памяти Такнара. И улыбка эта была куда драгоценнее всех политых кровью сокровищ, брошенных к ее ногам.

Солнце свободно проникало сквозь огромные окна, порождая в драгоценном узоре танец золотистых искр. Несмотря на осень, вокруг каждого проема вились упругие зеленые стебли, усыпанные белоснежными цветами. На уход за капризным растением уходило немало средств, но Такнар не желал сокращать эту статью затрат. Обычно богиня просыпалась только раз в году, весной, когда здесь и без того властвовало изобилие пробуждающихся цветов, но вдруг ей захочется открыть глаза посреди холодной зимы? Жрец не мог допустить, чтобы вид голых стен огорчил Герлену.

Такнар провел мягкой тканью по подоконнику, стирая прилетевшую пылинку. Обычные слуги не допускались в это священное место. Только высшие жрецы могли переступить порог залы, где в центре под слоем кристально-прозрачной воды спала богиня Света.

Ему уже давно полагалось закончить уборку и приступить к повседневным делам, но жрец медлил, любуясь совершенством божественных черт. Это было нарушением устава, но Такнар не желал вспоминать об этом.

Каждая прядь длинных волос переливалась светом, словно отлитая из хрусталя. Тени пушистых ресниц нежной вуалью ложились на щеки. Легкое платье водопадом живой листвы укрывало белую кожу, покачиваясь на невидимых глазу подводных течениях. Слишком прекрасная, чтобы являться настоящей — но все же она была тут, совсем близко. И невыразимо далеко…

Осторожный стук в двери резким диссонансом ворвался в мысли Такнара, заставив его нервно вздрогнуть. Уходить жрец не хотел. Но никто не посмел бы побеспокоить его здесь, не случись чего-то крайне важного. И он поспешил оставить святилище, подавляя тяжелый вздох.

Источником беспокойства оказался ловец, меряющий гулкими шагами залу аудиенций. Белая шальра кружила под потолком, то и дело оглашая воздух своим отвратительным криком.

— Одиннадцатый, что вы себе позволяете?

— Я?! — Хеан остановился так резко, что белые одежды взметнулись вокруг него плотным облаком. — Нет, что вы себе позволяете? Или вы полагаете, что я полнейший глупец?

Такнар раздраженно поправил складки мантии, избегая встречаться взглядом со своим собеседником. Меньше всего на свете он хотел заглядывать в эти истекающие кровью глаза.

— Мне безразлично, глупы вы или умны. Мы полагали, что вы погибли у Барьера. И вот вы вдруг заявляетесь в Храм — без какого-либо предварительного разрешения — и устраиваете здесь совершенно недопустимый переполох, вместо того, чтобы предоставить императору отчет о ваших действиях.

— Я уже говорил с императором! — Хеан саданул кулаком по изящному столику, едва не опрокинув его на пол. — Я желаю получить назад принадлежащую мне вещь! На каком основании вы прячете ее от меня?!

— Вы обвиняете жрецов Герлены в краже? — идеально правильные брови Такнара поползли вверх. — Вы в своем уме?!

— Я говорю о послушнице, ты, пустоголовый осел! — резко отбросил последние остатки вежливости ловец. — По условиям договора с Маэром ее душа отдана мне. Каких демонов вы ее заперли в Храме и не даете забрать?!

— Ты забываешься, отродье Киренха! Храм ничего не забирал у тебя!

— И все же она здесь! Я видел это собственными глазами.

Такнар неприязненно поморщился. Его собеседник лгал. Одиннадцатый не мог видеть послушницу, она уже вторую неделю находилась в заключении. А ловец, по донесениям доверенных людей, всего три дня как появился в столице.

— Ты обознался, — сухо процедил жрец.

— Я не могу обознаться! Я чувствую, что она где-то здесь!

— Уходи. Твой крик вызывает у меня головную боль.

— Она принадлежит мне! — низко прорычал Хеан. — Это нарушение договора!

— Да ты должен быть благодарен Герлене уже за то, что все еще жив! А ты осмеливаешься ввалиться сюда и требовать, чтобы мы отдали тебе удостоившуюся света?!

Ловец отшвырнул в сторону попавшийся на его пути стул.

— Значит, не отдашь? Ну, так я возьму силой!

Такнар усмехнулся, скрещивая на груди руки.

— Попробуй…

Хеан рванул с пояса разноцветную россыпь кристаллов. В воздухе разлился многоголосый стон. Им было больно, невольным помощникам ловца. Но Такнар ничего не мог для них сделать… Разве что только достойно отомстить убийце.

Светлая сила кольнула жрецу кончики пальцев. Невидимые глазу потоки заструились вдоль стен, пробуждая дремлющие ловушки. Эта комната не случайно предназначалась для переговоров: собранная здесь энергия могла обезоружить любого противника даже без личного участия служителей Храма.

В руках ловца закрутился тонкий прут, плавно трансформируясь в боевой посох. Такнар высокомерно улыбнулся. Неужели его противник так наивен, что надеется победить?

Солнечные зайчики затанцевали на полированных плитках, набрасывая на ловца прозрачную паутину. Тот только-только сгруппировался в стойку, а упругие нити уже окутали его тело, крепче любой цепи приковывая к стенам.

— Не желаешь признать поражение? — небрежно обронил жрец.

— Я превращу тебя в кучку мокрого пепла… — с ненавистью отозвался Хеан, делая шаг вперед. Паутина дрогнула, отбрасывая назад неосторожного гостя, нити ее натянулись, рассыпая сполохи искр. Ловец выругался, пытаясь очертить посохом круг. Неудачно: синяя линия оборвалась, не успев замкнуться.

Такнар стряхнул с рукава невидимую пылинку. Кажется, эта схватка окажется куда проще, чем он предполагал. Полыхнувший на миг в глазах Хеана мертвый огонь жрец не заметил.

— Советую подумать над убедительностью извинений, Одиннадцатый, — заметил он, лениво наблюдая, как бьется в невидимых путах ловец.

— Не слишком ли ты торопишься? — прошипел Хеан.

Стремительно мелькнул под потолком белый росчерк. Хищная птица вырвалась из ловушки и спикировала вниз, целясь когтями Такнару в шею. Жрец едва успел уклониться, но выставленный им щит не отбросил птицу, а лишь замедлил ее движения. Щеку ожгло огнем: шальра все-таки успела дотянулась до противника.

Взвыл ветер, бросая Такнару в лицо черную пыль. Несколько крупинок мазнуло по свежей царапине и метнулось назад, возвращаясь к ловцу. Там, где они задевали натянутую до предела паутину, оставался мерзлый след. Тонкие нити зазвенели, покрываясь сосульками, и рухнули вниз, разбиваясь в ледяное крошево.

Шальра медленно спланировала ловцу на плечо и демонстративно почистила клюв.

— А вы не так уж и страшны, жрецы света…

Такнар раздраженно стиснул пальцы. Да как этот наглец смеет?!

Жрец прикрыл глаза, сливаясь с дарованной Герленой силой. Солнечные лучи проходили сквозь его тело и устремлялись вниз. Пол вокруг Хеана покрылся сетью трещин, пропуская тонкие зеленые ростки.

Ловец отшатнулся, закручивая в воздухе дымную спираль. Ростки рванулись вверх, сплетаясь и прорастая друг в друга, разворачивая маслянистые листья и яркожелтые бутоны. Спираль хлестнула по живой изгороди, тщась пробить ее насквозь, — но лишь несколько цветов истлевшей пылью облетело к ногам Хеана.

— Тебе не победить, — с долей напряжения произнес Такнар. Удерживание преграды требовало от него слишком большой концентрации.

Хеан скривил губы в подобии улыбки, рука его снова потянулась к поясу. В воздух взлетели новые осколки кристаллов, выпуская умирающие души. Посох покрыли червоточины, исторгающие темные капли. Снова запахло кровью.

Такнар нахмурился. Его противник тратил слишком много сил… Но душа послушницы не окупит этих трат. В чем истинная ценность этой девушки?

Темные струи скользнули к зеленой преграде, оплели ее.

Жрец попытался отбросить странную субстанцию, но она настойчиво лезла вверх, медленно преодолевая его сопротивление. Вот уже отвратительные темные точки покрыли каждый листок, каждую ветвь. В лицо Такнара полыхнуло огнем, едва не опалив брови. Живой барьер покачнулся, пожираемый ядовитыми потеками. Языки пламени танцевали вокруг, подхватывая падающие лозы и обращая их в пыль.

— Так что ты говорил про победу? — язвительной насмешкой прорвался сквозь треск пожара вопрос ловца. — Может, попробуешь драться сам, не полагаясь на заплесневевшие капканы? — Темная молния рванулась с навершия посоха, метя жрецу в сердце.

Такнар встряхнул пальцами, разбрасывая снопы искр. Сотканный из света хлыст вспорол воздух, отбивая удар. Тьма распалась на рваные клочья, чернильными пятнами стекшие вниз. Хеан выругался и бросился вперед, ловя хлыст руками. Солнечные нити зашипели, прожигая мертвенно-белую кожу.

— Ты решил покончить самоубийством? — вздернул бровь Такнар.

— Я уступлю очередь тебе! — Резкий рывок вырвал хлыст из ладони зазевавшегося жреца. В тот же миг тяжелый посох заехал ему по ребрам, отбросив на пол.

Такнар дернулся в сторону, уворачиваясь от рухнувшей сверху шальры. Почти успел: птица смогла лишь несильно оцарапать ему лоб. Колючий смех противника отразился от стен гулким эхом.

— Это все, что ты можешь, жрец света?

Такнар отер кровь с разбитого лица. С губ рвались неподобающие жрецу Храма речи. Одиннадцатый оказался слишком силен. Куда сильнее, чем это было допустимо. А значит, он должен умереть. Игры кончились.

Метка на руке наполнилась теплом, разливая во все стороны яркие лучи. Хеан отшатнулся, закрываясь локтем от слепящего сияния. Посох в его руках померк, теряя свою силу. Теперь это была не более, чем обычная палка. А дерево прекрасно горит…

Пламя занялось почти мгновенно, наполнив все вокруг клубами едкого дыма. Ловец тяжело закашлялся и сделал еще один шаг назад. Остатки защитной ловушки ударили его по ногам, сшибая наземь. Уцелевшая зеленая лоза оплела лодыжки, не давая встать.

Такнар неторопливо подошел к поверженному противнику и небрежно наступил ногой тому на грудь.

— Смерти никогда не победить жизнь, прихвостень Киренха!

— Спорный вопрос, — выдавил ловец, хрипло и тяжело дыша. Воздуха ему не хватало. — Ты ведь тоже умрешь, рано или поздно… Я вспомню наш разговор, когда приду полежать на твоей надгробной плите.

— Напрасные мечты. Ты умрешь первым! — бросил жрец, воздевая над головой скрещенные руки. Призываемая сила оплела его пальцы, концентрируясь для последнего удара. Еще чуть-чуть…

— Да что ты говоришь, — попытался ухмыльнуться Хеан. С тоненьким звоном треснуло зеркало, зажатое им в ладони. Окрашенные кровью осколки взмыли вверх, колючей метелью окутывая тело ловца. Потянуло холодом, словно кто-то разом распахнул все ставни. — Счастливо оставаться! — Ледяной вихрь толкнул Такнара в грудь, отбрасывая в сторону. Ответный удар жрец нанести не успел: на том месте, где секунду назад лежал истекающий кровью противник, пушистым облаком рассыпалась гора белого снега.

С глухим стуком распахнулись двери, принося с собой дыхание свежего ветра.

— Светлейший! — внутрь ворвалось несколько перепуганных младших жрецов. — Вы живы? Вы не ранены?

Такнар схватил горсть снега, отбросил в сторону. Прикрыл мокрой рукой лицо, надевая привычную маску. Не должно удостоившемуся серебряной ветви показывать низменные эмоции.

— Я не разрешал меня беспокоить, — голос его был почти абсолютно спокоен.

Вошедшие разом побледнели.

— Но шум! — рискнул заметить один из них. — В священном месте!

— Не более, чем преподание урока недостойному. — Такнар отряхнул налипший на мантию пепел. Жест был данью привычки: одежду требовалось сменить, эта пестрела прожженными дырами. — Возвращайтесь к своим делам… Хотя нет. Ты, — цепкий взгляд его задержался на стоявшем позади всех юноше. — Именно ты ведь сегодня должен был дежурить у камеры оступившейся?

Остальные жрецы зелеными тенями выскользнули прочь, оставляя их наедине.

— Н-нет… — замялся молодой человек. — То есть да, но я поменялся… Я дежурил вчера.

— Замены должны согласовываться со мной. Как твое имя?

— Эвенгир…

— Я запомню его. Постарайся не допускать в будущем подобных оплошностей, — Такнар поморщился, отметив и некоторую небрежность в одежде провинившегося. — Я еще не ознакомился с отчетами. Есть ли изменения?

— Светлейший… — Эвенгир отвел взгляд, уставившись на изрядно пострадавший пол. — Зачем вы так ее мучаете?

Такнар чуть не поперхнулся.

— Мучаю?! Я всего лишь требую, чтобы послушница рассказала мне правду! А слышу только глупые отговорки и увертки.

— Вы так уверены в этом…

— Разумеется, я уверен! Ложь сочится из каждого ее слова. Дошло до того, что она утверждает, что смогла призвать аагира! С ее-то рангом!

— Но… я тоже могу.

— И удержать? — саркастически уточнил Такнар. — А она говорит, что смогла приручить ящера. Летать на нем! Неужели полагает, что я поверю? Ведь даже заклинание, которое, по ее же словам, было использовано для призыва — ошибочно!

— Может, она хотела похвастаться… — нерешительно заметил Эвенгир. — Чтобы вы поскорее позволили ей получить зеленую ветвь.

— Она побывала за Барьером. Ее тело хранит на себе печать Бездны!

— А как же… Когда я приносил ей еду… Я видел метку. Она белая, не черная!

— Причем тут метка, — Такнар поморщился. — На нее наложены какие-то чары. От них несет изначальной силой смерти. Это ощущение невозможно перепутать ни с каким другим. Если бы она просто наврала про аагира, дело кончилось бы поркой и исправительными работами. Но с ней что-то случилось в Бездне… Что-то крайне опасное… И я обязан выяснить, что.

— Она очень исхудала, — тихо прошептал Эвенгир. — Стала похожа на бледную тень. Неужели обязательно заковывать ее в цепи?

Такнар всмотрелся в лицо своего собеседника. Гладкий лоб пересекла тонкая морщинка. Мальчишка проявляет излишнее благодушие. Надо будет проследить, чтобы его отстранили от дежурств. И на время перевели для служб в какую-нибудь провинцию, подальше от столицы.

— Я подумаю, что можно сделать. Вероятно, и в самом деле стоит изменить условия ее содержания.

— Спасибо! — просиял Эвенгир.

Такнар провел пальцами по царапине на щеке, стирая кровь. Условия… действительно необходимо изменить. Они и так уже слишком долго терпят молчание этой послушницы. Простое пребывание в карцере не дает нужного эффекта. Следует перейти к более жестким методам.


ГЛАВА 22


Сколько она уже не спала? Викаима не помнила. Дни путались, сливаясь в бесконечную череду страданий.

Каменный пол источал сырость. Ледяные капли скатывались по стенам, скапливаясь небольшими лужицами в выщербленных плитках. Но до этой воды девушка не могла дотянуться, и ее журчание лишь усиливало жажду.

Затхлый запах вызывал тошноту и резь в глазах. Слишком короткие цепи не давали даже сесть, а стоять уже давно не было сил. И она висела в кандалах безвольной тряпкой, уронив тяжелую голову на грудь. Но едва усталость перевешивала боль, и глаза начинали закрываться, тишину камеры разбивал резкий звук гонга, вынуждая пленницу нервно вздрагивать.

Израненная спина отзывалась колючими уколами на любую попытку пошевелиться, пальцы рук и ног, разбитые в тисках, практически не слушались. Бурые пятна засохшей крови давно скрыли под собой рисунок на ладони, словно его там никогда и не было.

Раньше к ней заходили жрецы, и иногда даже приносили пищу. В последнее время их сменили молчаливые люди в серых балахонах, предпочитавшие выкручивать суставы и ломать кости.

Послушнице хотелось умереть, но умереть ей тоже не давали. Как только тело переставало выдерживать вытворяемые над ним изуверства, и Викаима начинала проваливаться в спасительное беспамятство, пытка останавливалась. Пару раз девушку даже навещали высшие, сращивая раздробленные кости и закрывая истекающие кровью раны. А потом все начиналось заново.

Скрипнула дверь, поворачиваясь на плохо смазанных петлях. Викаима сощурилась, пытаясь разглядеть вошедшего.

— Мое терпение истощается, — раздался холодный голос. Принесенный светильник с непривычки слепил послушницу, и она не сразу заметила серебристую вышивку у плеча. — Не надумала говорить?

— Я же все рассказала… — пересохший от жажды язык едва шевелился, но она все еще старалась говорить громко. Те, серые, не любили переспрашивать. И каждый уточняющий вопрос сопровождался свистом кнута.

— Ложь. А я желаю услышать правду.

— Я не лгу, светлейший. Почему вы мне не верите? — тоскливо протянула девушка.

— В твои рассказы может поверить только абсолютно ненормальный! Очевидно же, что демоны должны были первым делом уничтожить тебя. Служители Храма — их главнейшие враги! Порождения смерти всей своей сущностью ненавидят Герлену и все, что с нею связано. Но ты жива… Что ты посулила этим тварям, чтобы сохранить свою шкуру?

— Как жестоко… — хотелось плакать, но все слезы давным-давно кончились. Глаза жгло изнутри, разъедая болью. — Я не предавала Храм.

— Кто и с какой целью наложил на тебя чары?

— Не было никаких чар… — ледяная капля сорвалась с потолка ей на спину, заставив дернуться. — Я говорю правду.

— Мы пытались тебе поверить, — сухо заметил жрец. — И даже предоставили тебе возможность доказать истинность своих слов. И что же?

Викаима куснула губу, не замечая, как срывает запекшуюся корку.

— Я не знаю! Я делала все так же, как и в лесу… Аагир должен был прилететь.

— Ты повторила неполное заклинание! Ящеры не отзываются на подобное! С равным успехом ты могла бы спеть гимн солнца.

— Но я же не придумала его… Это призыв из книги… — беспомощно возразила девушка. — То есть я, конечно, не должна была читать ее, но…

Жрец поморщился и поправил и без того абсолютно безупречно выглядевшую мантию.

— По сравнению с остальными твоими проступками этот не стоит и упоминания. Ложь — вот главный твой грех. Ложь, в которой ты погрязла, стараясь спасти свою жизнь.

— Он правда был зеленый… Мне не показалось!

— О да, — жрец фыркнул. — С учетом того, что ты никого не призывала, вполне можно утверждать, что «явившийся» аагир был желтым или черным. Общеизвестный факт, что на зов откликаются только белые, разумеется, к тебе не относится. Быть может, ты обладаешь уникальными способностями и огромной силой? Но что же тогда воспитавшая тебя наставница ни словом не обмолвилась об этом? Неужели проглядела?

— Я вовсе не утверждала… — в горле запершило, и девушка закашлялась, не закончив фразу. Во рту остался солоноватый привкус. — Не утверждала, что у меня есть способности… Я старалась учиться, но зеленой ветви мне не дали.

— Я это знаю. Но из твоих больных фантазий вытекает совершенно другой вывод. Либо твои умения превышают ранг высших жрецов, либо ты лжешь, чтобы отвлечь внимание от того, что действительно случилось в Бездне. И я лично склонен выбрать последний вариант.

— Почему вы не убьете меня, если считаете подобным чудовищем? — чуть слышно прошептала Викаима.

— Я не могу допустить, чтобы та, которую когда-то избрали служить Светлой богине, умерла нераскаявшейся в своих проступках. Быть может, твою душу еще можно спасти…

— Ловец… Одиннадцатый… говорил, что моя душа принадлежит ему. Часть сделки, которую он заключил с императором.

Жрец высокомерно поджал губы.

— Ты предпочитаешь верить не мне, а прислужнику Киренха? Поистине, безумие коснулось твоего разума.

— Но вы никогда раньше не опровергали этого… — растерянно сказала девушка.

— И не подтверждал. Мне казалось, ты в состоянии и сама догадаться, что Герлена не позволила бы случиться подобному. Храм не торгует своими служителями! — его слова ложились ровно и без запинки.

Раньше Викаима непременно поверила бы ему. И устыдилась бы одолевавших сердце сомнений. Однако сейчас… Послушникам не положено поднимать взгляд на высших жрецов, это нарушение устава. Но девушка не имела сил следовать правилам, и потому смотрела прямо в лицо собеседнику, в стылые, как зимняя вода, глаза. Эти глаза лгали…

— Я дам тебе еще один шанс и приду завтра, после казни. Надеюсь, ты все-таки примешь верное решение.

Снова заскрипела дверь.

— После казни? — ошеломленно переспросила послушница. Но жрец уже вышел, уступив место двум в сером, тащившим за собой закованное в цепи чешуйчатое чудовище.

— Нам сказали, тебе скучно. Приказали организовать компанию, — желчно хмыкнул один, заметив ужас на лице Викаимы. — Всего на одну ночь, так что пользуйся случаем! Посмотрим, насколько разговорчивей ты станешь утром.

Пылающие алым расщелины глаз уставились на послушницу, на миг утратив безразличность.

— Чужая? — хрипло прошептала демоница. — Как странно любит пошутить судьба. Опять вместе в одной клетке…

Серые удивленно переглянулись:

— О-о! Так вы знакомы?

Послушница вздохнула, отворачиваясь в сторону. Теперь уж точно никто и никогда не поверит, что она не делала в Бездне ничего дурного… Впрочем, демоница тоже не спешила пояснять свои слова, снова впав в холодную отстраненность.

— Ладно, пусть Такнар сам разбирается с этим, — после небольшой паузы решили серые. — В конце концов, допрашивать тварей Киренха нам не поручали…

Они сноровисто приковали демоницу всего в нескольких шагах от Викаимы, намертво распяв ее у стены, и вышли, оставляя пленниц наедине.

Алые глаза Шаарель казались языками тлеющего пламени в воцарившейся темноте. Контур остролиста на удерживавших ее освященных оковах горел куда слабее — едва заметным проблеском.

— Ты пахнешь кровью, чужая. Герлена начала охотиться на собственных служителей?

— Нет, — устало выдавила послушница.

— Тогда почему ты здесь?

— Не знаю…

— Я вижу, как ты дрожишь. Из-за меня?

Викаима прикрыла глаза.

— Да.

— Раньше ты не боялась.

— Раньше я не чувствовала в тебе смерть… — тихо призналась девушка. — Ты изменилась…

— Мне пришлось. — Глаза демоницы полыхнули ярче, словно кто-то подбросил в огонь дров. — Я хотела спасти своего нерожденного ребенка. Ему требовалась свежая кровь.

— Это… неправильно.

— Неправильно?! — В ее голосе прорезался низкий рык, цепи со звоном стукнулись друг о друга. — Да что ты можешь знать об этом? Ты, которую Герлена навсегда лишила подобной возможности?!

— Смерть не в силах породить жизнь… Только отобрать.

— Именно этим девизом вы руководствовались, когда заперли нас за Барьером? Только за то, что мы покрыты чешуей и наши зубы чересчур остры?

— Вы хищники… Светлая богиня хотела защитить людей.

— Ценой уничтожения демонов? Не ты ли только что осуждала убийц?

Викаима попыталась поднять голову. Боль тяжелым свинцом заливала тело, превращая его в непослушную и чужую оболочку. Думать не получалось. Слова демоницы запутали ее.

— Я обычная послушница… Откуда мне знать все резоны богини? Уверена, на то были серьезные причины.

— Двойная мораль? — демоница клацнула зубами. — То, что позволено светлым, не позволено темным? Вы такие же, как и мы. Я начинаю думать, что кое в чем Реххас оказался прав. Вы обманули Киренха, спрятав свою истинную сущность под беззащитным обликом и использовав ловцов для грязной работы. Печально, что я поняла это слишком поздно… Если бы я могла вернуться в Бездну! Но эти цепи слишком крепки, а остролист жжет кожу…

— Мне жаль, что все так вышло… — чуть слышно произнесла Викаима. Демоница встретила ее слова злым смехом.

— Надеюсь, что скоро сожалеть будешь не только ты! Когда Барьер падет, вы будете уничтожены в считанные дни!

— Герлена не допустит подобного.

— Вы слишком слабы, чтобы надеяться выжить! Вам потребовалось целых десять ловцов, чтобы поймать меня, а ведь мои способности очень слабы! Кто защитит вас от тысяч и тысяч демонов? Молчишь? Правильно, молчи… Когда ты говоришь, я чувствую, как капает кровь с твоих губ, и тоже жалею. О том, что цепь слишком коротка. — В ее хохоте скользили нотки безумия.

Викаима старалась не слушать. Иногда это получилось, и девушка проваливалась в полузабытье, но грубое рычание слишком быстро возвращало ее обратно. Однако под утро накопившаяся усталость все-таки одержала верх, и она окончательно утонула в уютной темноте.

Когда серые увели демоницу, послушница не видела. В себя она пришла от удара о пол: освобожденное от цепей обессиленное тело не удержалось на ногах.

— Не спать! — Резкий тычок под ребра она едва ощутила. — Приказано на время перевести тебя в другое место. Дать подышать свежим воздухом. Эй, ты меня слышишь?

— Да. — Перед глазами плыли темные пятна, то и дело заслоняя склонившиеся над ней хмурые лица.

— О побеге можешь не мечтать, — предупредили серые, связывая ей руки. — И не вздумай сопротивляться. Если не пойдешь сама, потащим волоком.

Викаима молча кивнула, надеясь, что этого будет достаточно. Говорить было тяжело.

Вели ее долго. Скрытые в стенах переходы сменялись полутемными коридорами, упирались в неожиданно возникающие тупики и крутыми лестницами убегали вверх. Серые шли медленно, не подгоняя. Девушка радовалась этому, у нее совсем не оставалось сил. Ноги кололо болью на каждом шаге, казалось, будто по полу рассыпали битое стекло.

В новой камере имелось окно. Прямо около него Викаиму и приковали, закрепив кандалы рук по обе стороны от проема. Солнце еще только всходило, и площадь, на которую выходило окно, заливали рассветные лучи, окрашивая выпавший за ночь снег в нежно-розовый цвет.

Черный столб в центре, обложенный хворостом, казался слишком грубым и неуместным. Таким же неуместным, как и прикованное к нему извивающееся чудовище с алыми расщелинами вместо человеческих глаз.

Дрова Викаима заметила не сразу. Слишком светлые, в розовых бликах они сливались со снегом. Для таких костров полагалось использовать особенное, священное дерево.

Два круга охраны отгораживали столб от собиравшейся понемногу толпы. Внутренний состоял из жрецов Храма, их украшенные серебром зеленые плащи чуть заметно трепетали за ветру. Внешний образовывала гвардия императора. Их задачей было следить, чтобы толпа не подходила слишком близко, во избежание несчастных случаев среди мирных жителей.

Солнце поднималось. Розовые блики сменились золотыми, тени стали короче, а свет ярче. Из поленницы дров неторопливо выползли тонкие струйки белого дыма и потянулись к небу. Зажженное жрецами пламя казалось почти прозрачным, и лишь колебание воздуха выдавало его танец. Первые языки лизнули ноги прикованной, заставив ее рвануться в тщетной попытке разорвать цепи. Но освященный Герленой мехрилес не по силам сломать даже демону.

Викаима не хотела это видеть. Но едва она прикрыла глаза, как позади коротко взвизгнул хлыст, и спину огрела острая боль.

— Не спать! — Серый схватил ее за волосы, оттягивая голову назад. — Тебя не для того сюда привели!

Огонь разгорался, распускаясь, как прекрасный цветок. Лепестки разворачивались широким кольцом, слегка опадали и снова рвались вверх, легкой вуалью скрывая корчившееся на столбе тело.

В воздухе пахло ванилью: Храм не мог допустить, чтобы пришедшие посмотреть на казнь люди испытали неудобство или неприязнь. За пределы зеленого круга не вылетало ни плача, ни стона. Невидимый полог непроницаемой преградой отгородил бьющегося на столбе демона.

— Кому сказано, смотреть! — Новый удар пришелся по свежевспоротой царапине. По замерзшей на зимнем ветре коже скатилось несколько горячих капель.

— Ей больно…

Послушнице раньше не доводилось присутствовать на подобной казни. Когда она читала о них в книгах, они казались правильными и верными. Наверное, высший жрец прав… С ней действительно что-то случилось в Бездне, если она начала жалеть демонов…

Медленно, будто нехотя, полыхнули полоски антрацитовой чешуи, осыпаясь вниз мертвыми листьями. Белый дым уплотнился, витой спиралью охватывая опаленное тело. Резко рванулось вверх прозрачное пламя, вгрызаясь в беспомощную жертву. Алые расщелины глаз подернулись черным и потухли.

Над площадью потекла музыка. Традиция: казнь чудовищ заканчивалась под очищающие звуки гимна Храма.

Светлый огонь полыхнул в последний раз и утих, засыпая на тлеющих углях. Взметнувшийся ветер подхватил черный пепел и развеял его в воздухе, стирая последнюю память о демоне.

Солнце безмятежно сияло в зените, заливая город яркими лучами.


ГЛАВА 23


Полуприкрытые ставни жалобно скрипели на ветру, словно сетуя на что-то.

— Будет метель.

Такнар покосился на чистое, без единого облачка, небо и перевел недоуменный взгляд на императора. Маэр стоял у окна и ловил рукой редкие снежинки, приносимые ветром.

— Аагир умирает, — пояснил император, рассматривая, как очередная снежинка капелькой воды скатывается с его ладони. — Вечером будет метель.

Жрец поправил складки своей мантии, подавляя вздох. В последнее время Маэр слишком часто был не в себе. Вот и сейчас…

— Ваше величество, это просто легенда. Во-первых, крайне сомнительно, чтобы погода так резко испортилась. Во-вторых, все аагиры Храма живы и здоровы, и никто из них не умирает.

— Тот, которого вы поймали позавчера. И которому уже успели отрубить крылья. Маленький белый ящер с серебристой звездочкой на лбу. Он умирает. Слишком молод, чтобы перенести такую боль. Разве ты не слышишь, как он кричит от боли?

— Вы слышите ветер. Я пришлю слугу поправить ставни. И отойдите, пожалуйста, от окна, вы слишком легко одеты и рискуете простудиться.

— Вы слепы и глухи, служители Герлены. Так же слепы и глухи, как ваша спящая богиня. Неужели вам действительно так нравиться рубить крылья? — Ветер ерошил длинные волосы императора, мешая заглянуть ему в лицо.

— Вы вызвали меня, чтобы рассказать про аагира? — старательно сохраняя вежливое выражение, уточнил Такнар.

— Нет. Хотел узнать новости про демонов, прорвавшихся сквозь Барьер. Я заключил договора с высшими ловцами еще две недели назад, — Маэр вздохнул, выдувая в стылый воздух клубы легкого пара. — Я вынужден был отдать этим убийцам двадцать душ за поимку монстра, но результата до сих пор нет… Почему бездействуют жрецы?

— Ваше величество, мы ведь уже обсуждали данный вопрос. Служителям Герлены нет никакой необходимости вмешиваться. Наша сила направлена на созидание, а не на убийство, пусть даже и чудовища. Ловцы прекрасно справятся и сами.

— Но они не справляются! — император раздраженно ударил ладонью по подоконнику, сметая налетевший снег. — А пока ты сидишь здесь, в тепле и уюте, на севере продолжают гибнуть люди!

Такнар поправил прическу, слегка нарушенную порывами залетавшего ветра. Именно он счел разумным рекомендовать Маэру призвать сразу всех высших ловцов, чтобы справиться с ситуацией в кратчайшие сроки. Но две недели — это слишком мало даже для них. Ведь Одиннадцатый отказался заключить сделку.

Сначала думали, что прорвавшийся был один. Ошибка выяснилась только после его поимки. Этот демон оказался весьма неловок, а на его теле обнаружилось несколько неглубоких ран, оставленных сопротивлявшимися жертвами. Судя по отчетам, нескольким крестьянам даже удалось сбежать.

Второй явно был сильнее. Сильнее настолько, что осмеливался охотиться прямо перед носом ловцов, и ускользать в самый последний момент, когда те уже считали ловушку захлопнувшейся. Разумеется, для успешной поимки этого монстра требовалось время.

Однако сейчас, судя по всему, император не в состоянии воспринимать логические доводы. И Такнар спокойно ответил:

— Если демон не будет устранен в течение ближайших суток, мы обратимся с молитвой к Герлене, чтобы богиня дала нам нужные силы. Вас устроит такой вариант, ваше величество?

— Нет. Но это ничего не изменит, не так ли? — Маэр снова сосредоточился на ловле снежинок. — Ты свободен, светлейший.

— Еще одну минуту, если позволите. Я захватил с собой приказ, на котором необходима ваша подпись.

— О чем? — безразлично поинтересовался император.

— Одна из наших послушниц оступилась и пошла неверной тропой. К сожалению, Герлена не может больше видеть ее среди своих служителей. — Такнар протянул свернутый узкой трубкой пергамент.

Маэр небрежно развернул украшенный остролистом документ, пробежал его глазами.

— Казнь без права помилования… Почему так жестоко, светлейший?

Жрец прокашлялся.

— Видите ли… Глубина совершенного поступка не позволяет предложить девушке алайю…

— Черная метка? Но даже с ней вам случается оправдывать тех, кто вам действительно нужен.

— Ваше величество заблуждается. Ничто не может оправдать предательство.

— Разве? Мне вспомнился один случай… — Император побарабанил пальцами по скрипучей ставне. — Год назад. Нет, полтора года… Это было летом. Призванный аагир напал на одну из жриц.

Такнар нервно сглотнул. Великая богиня, но откуда Маэру известно про случившееся? На площадке были только жрецы Храма… Возможно ли, что среди них затесался недостойный?

— Я не понимаю, что вы хотите сказать. Ящеры далеко не всегда дружелюбны, и я уже не один раз советовал не приближаться к ним в одиночестве.

— Вы способны обмануть людей. Быть может, и служителей Герлены. Но не в ваших силах обмануть аагира. Они видят не глазами, светлейший. Сердцем. Им не важно, сколько краски ушло на перерисовку метки.

— Я готов поклясться, что никакой краски не было, — вежливо улыбнулся жрец. Кто бы ни донес императору о досадном происшествии, правды он не знал. — Каким бы толстым слоем не наложить грим, черный рисунок все равно проступит наружу. Но, в любом случае, это давняя история, и она не имеет никакого отношения к приказу, что вы держите в руках.

Маэр замял в пальцах уголок пергамента.

— Подай перо. Там, на столе, — не глядя, он протянул руку.

— Ваше величество… На весу не вполне удобно подписывать документы, — рискнул заметить Такнар. Еще не хватало, чтобы из-за снега растеклись чернила.

Не обращая на него внимания, Маэр куснул пушистый кончик пера, тут же посадив синюю кляксу на подоконник.

— Викаима… имя знакомое. Кто она?

Жрецу очень захотелось сказать нечто неподобающее. Какое дело императору до внутренних порядков Храма? Да, его подпись обязана скрепить приказ, но это не более, чем традиционная формальность!

С пера сползла еще одна капля и полетела вниз, запятнав шелковые одежды правителя. Маэр не обратил внимания.

— Почему ты молчишь, светлейший? Я знаю эту девушку?

— Вы ее видели, — нехотя процедил Такнар. — Именно ее душу выбрал Одиннадцатый в качестве платы за восстановление Барьера.

— Кудрявые волосы и родинка над губой… — протянул император. — Я вспомнил. Но как она может быть жива? Разве ловец отказался? Так почему же мне не доложили?

— Одиннадцатый не выполнил договор. Он не участвовал в восстановлении Барьера.

— Пусть так. Но в чем провинилась послушница?

— Она побывала в Бездне. И отказалась рассказать о виденном там.

— Ну и что? Она еще совсем ребенок! Наверняка просто испугалась. Молчание не наказывают казнью!

Такнар подавил желание напомнить, что обсуждаемая послушница была на три года старше императора.

— Дело не в молчании. На нее там наложили чары, суть которых мы не в состоянии постичь. В них чувствуется след бога Смерти. Подобная магия может быть смертельна как для служителей Герлены, так и для простых людей. Риск слишком велик, чтобы оставить послушницу в живых. Поверьте мне, я готовил этот приказ скрепя сердце. Мне искренне жаль девочку, — он вздохнул. — Жрецы предприняли многочисленные попытки снять чары, но ничего не получилось. Другого выхода попросту нет.

— Гладко говоришь, светлейший. — Тонкий синий крест лег поверх приказа, перечеркивая аккуратно выписанные строки. — Я должен лично убедиться в истинности твоих слов.

Такнар ошарашенно смотрел, как испорченный пергамент подхватило ветром и вынесло наружу.

— Ваше величество, я не могу допустить подобного! Девушка опасна!

— Ну, ты же не позволишь, чтобы она причинила мне вред, не так ли? — Маэр наконец отвернулся от окна, впервые за весь разговор взглянув на собеседника.

Такнару пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не отшатнуться. В падавшем из окна полуденном свете глаза императора были очень хорошо видны. Прозрачные, как родниковая вода, с узкими щелями вертикальных зрачков.

У людей не бывает таких глаз.

Нет, легенда о зеркалах больше не может считаться вымыслом. Вот оно, живое подтверждение ее истинности, прямо перед ним. Что за сущность спряталась на самом деле в облике человека? И насколько эта сущность опасна?

Быть может, и хорошо, что предсказано покушение? Даже если императрица не успеет забеременеть, неуправляемый демон на троне принесет империи куда больше бед, чем коронация ребенка, не принадлежащего по крови к детям Света.

Сердце Такнара стиснула ледяная рука. Странная послушница, у которой получилось вернуться из-за Барьера, несмотря на упрямое молчание, все еще подчинялась приказам жрецов. Маэр явно благодушно настроен к ней. Девушка не вызовет подозрений и с легкостью подберется вплотную, а в Храме императора не окружает охрана…

Сеоль никогда не ошибается в свои снах. Могло ли быть так, что приказ об убийстве отдаст он сам?

— Как прикажет ваше величество, — жрец согнулся в поклоне. — Когда вы желаете увидеть послушницу?