Предсказание звезд
Алекс Райдер








Чтобы наказать столичного красавца, которому безоглядно поверила, юная Катриона Макнейл разыграла целый спектакль. Но в ответ получила еще более изощренное представление… А как же предсказание звезд — встретит ли она настоящую любовь?






Алекс Райдер

Предсказание звезд





ГЛАВА ПЕРВАЯ


Катриона едва не подавилась кофе, увидев фотографию в утренней воскресной газете. Она со стуком поставила чашку на блюдце и еле сдержала стон. Ну, что ж, телефонного звонка не будет. Это был всего лишь сон, и пусть он отныне хранится в самом дальнем уголке ее памяти. Сердце болезненно сжалось, она отодвинула в сторону тарелку с завтраком.

Сидевшая напротив Мадж посмотрела на нее утомленными, опухшими после бессонной ночи глазами.

— Что случилось? Очередной скандал в высшем свете?

Катриона пристально разглядывала человека на снимке. Несомненно, это он! Высокий, широкоплечий и безупречно одетый. Крутой изгиб темных бровей, изящный точеный нос, крупный, красивый рот и та же приветливая улыбка.

На мгновение у нее закружилась голова, а сердце глухо забилось при воспоминании о том, что она чувствовала, впервые оказавшись в его объятиях. Она задрожала, снова переживая сладостный, щекочущий нервы миг, когда его губы коснулись ее губ… и потом, когда эти сильные, чувственные пальцы начали медленно раздевать ее…

Она резко оборвала свои воспоминания и, стараясь взять себя в руки, пробормотала:

— Ничего… ничего, Мадж.

— Хм! Довольно странно ты реагируешь на такой пустяк. Дай-ка мне посмотреть. — Она протянула руку и взяла у Катрионы газету. Внимательно рассмотрев фотографию, она прочитала заметку вслух. — «Ветреный Райан Хайнд, широко известный бизнесмен в сфере недвижимости, и мисс Дайана Рис-Бутлер были замечены за поздним ужином вдвоем в ресторане «Кардини» в Вест-Энде. Дайана — последняя в бесконечной цепи привлекательных молодых девушек, появлявшихся в ночных ресторанах в обществе самого популярного холостяка Лондона. Неужели появилась надежда, что в ближайшем будущем состоится свадьба года? Переведите дух». — Мадж уронила газету и молча посмотрела на Катриону, а потом умоляюще подняла глаза к потолку. — Только, пожалуйста, не говори мне, что ты связалась с этим жалким подобием мужчины! Каждая мать видит его в ночных кошмарах. Я не должна была уезжать и оставлять тебя одну. — Она снова сочувственно вздохнула: — Ну, ладно, юная леди. Расскажите мне обо всем.

Тяжело сознавать, что она была такой дурой, еще труднее признаться в этом кому-то, особенно Мадж, которая заботится о ней, как о родной дочери.

— Я… я познакомилась с ним две недели назад, — приглушенным голосом начала Катриона. — Он… он был таким обаятельным… сама не знаю, как это получилось, но я приняла его приглашение поужинать вместе. — Она повертела в руках чашку, не желая продолжать дальше.

— Ну? — нетерпеливо спросила Мадж. — Что же произошло потом?

Девушка сделала глубокий вдох и решительно продолжила:

— Он прислал за мной машину к половине восьмого. Ужин был великолепным. Потом он… он привел меня в свой номер и… и мы провели ночь вместе. — Она смотрела на Мадж, ее глаза молили о снисхождении. — Он был таким добрым и… и просто великолепным, он заставил меня почувствовать, что для него в мире нет ничего важнее меня. — Катриона сделала паузу и сглотнула, пытаясь избавиться от горького привкуса во рту. — Утром, когда я проснулась, его не было. На тумбочке рядом с кроватью лежала записка, в которой он объяснял, что ему пришлось уйти рано, чтобы успеть на самолет в Париж, что он обязательно позвонит через несколько дней, как только вернется назад. Там еще было двадцать фунтов на такси до дома. — Она снова сглотнула. — Я… я ведь действительно поверила, что он позвонит мне, как только вернется из Франции. А теперь… — Она указала дрожащим пальцем на газету. — Вот он тут собственной персоной с… с другой!

Мадж пожала плечами.

— Ну и что? Теперь ты знаешь, что он собой представляет. Я советую тебе просто забыть о нем. Поверь мне, тебе повезло, что ты избавилась от этого негодяя. От него одни неприятности.

У Катрионы перехватило дыхание, когда до нее постепенно дошел смысл случившегося. Все эти произнесенные шепотом нежности, — обещания и заверения в вечной любви оказались лишь пустой ложью!

Она стиснула кулаки, холодная ярость сначала сжала сердце, а потом пронзила его насквозь. На мгновение слова застряли в горле, затем она с шумом выдохнула.

— До него у меня не было ни одного мужчины! Он обманул меня, а теперь еще и унизил! И ты думаешь, что я его забуду? — Она горько рассмеялась. — Конечно, мне некого винить, кроме себя самой. В двадцать один год надо быть умнее. Теперь я понимаю, что имела в виду мама, когда отговаривала меня ехать в Лондон.

Мадж в изумлении уставилась на нее, не веря своим ушам, потом взяла еще одну таблетку аспирина и запила большим глотком черного кофе, закурила новую сигарету, хрипло кашлянула и выпалила:

— Ты хочешь сказать, что была девственницей? В двадцать один год! Боже мой! Неужели в этом твоем шотландском городке, название которого невозможно выговорить, не было ни одного настоящего мужчины?

— Киндарох, — пробормотала она. — А Макнейлы из Киндароха никогда не прощают обиды. Если кто-нибудь из моих близких когда-нибудь узнает, что сделал этот человек, то лишит его способности делать это впредь с другими женщинами.

Мадж вздрогнула.

— И поделом ему… Ну, я-то рассталась со своей девственностью еще в юрский период. Он был барабанщиком в рок-группе, а я… — Она помолчала и застенчиво улыбнулась. — Я превращаюсь в занудную старую кошелку. Я ведь тебе уже рассказывала об этом?

Катриона снисходительно кивнула.

— Да, Мадж, рассказывала. У тебя была интересная жизнь. Об этом стоит когда-нибудь написать книгу.

Мадж захохотала, и пепел от сигареты посыпался на ее халат.

— Моя дорогая девочка, в этом городе многие заплатили бы мне целое состояние только за то, чтобы я никогда ее не написала. Но я не болтушка. — Она искоса посмотрела на соседку сквозь клубы дыма. — Я должна была рассказать тебе о Райане Хайнде. Его репутация в Лондоне ни для кого не секрет.

Катриона все еще не могла поверить в происходящее, ее голубые глаза умоляюще смотрели на Мадж сквозь влажную пелену. Надежда есть всегда, не правда ли?

— Ты… ты уверена, Мадж? Он действительно такой… такой плохой, как ты говоришь? Мне трудно в это поверить. Он показался мне таким искренним.

Мадж задумчиво посмотрела на нее и вздохнула:

— Я должна была понять это сразу. Ты влюбилась в него, да? — Получив в ответ жалкий кивок, она озадаченно продолжила: — Старомодная любовь с первого взгляда. Я-то думала, это уже вышло из моды, и теперь понимаю, почему в двадцать один год ты все еще оставалась девственницей. Ты слишком принципиальна, чтобы принять секс просто как удовольствие. Ты сначала должна была влюбиться. И, конечно, поверить, что тебя любят. Боюсь, что твой мистер Хайнд полностью соответствует своей дурной репутации. Ни одно мероприятие в городе не обходится без того, чтобы он не появился на нем под руку с очередной юной красоткой. И учти, ни с одной из них он не приходит дважды. А в это время его серые акульи глаза уже высматривают следующую жертву. Этот мужчина — самый последний бабник. — Она молча наблюдала за реакцией Катрионы, потом пожала плечами и пробормотала: — Жаль, что меня не было здесь, я бы предупредила тебя.

Катриона помотала головой.

— Тебе нужно было немного отдохнуть и погреться на солнышке. А я должна была сама о себе позаботиться.

— Да ладно, не суди себя слишком строго, — утешила ее Мадж. — Возможно, и я бы в твоем возрасте попалась ему на крючок. Он, кажется, причинил Лондону столько же вреда, сколько пандемия чумы. Но, должна признать, он чертовски красив. Его называют Золотой Ланью[1 - Golden Hind — золотая лань, персонаж английских сказок, ударом копытца она высекала золото.]. Но это не из-за его способности делать деньги. «Золотая лань» — так назывался корабль сэра Фрэнсиса Дрейка[2 - Сэр Фрэнсис Дрейк (1540–1596) — английский мореплаватель, грабивший галеоны, доставлявшие в Испанию сокровища Нового Света. Английская королева Елизавета пожаловала ему дворянство.], а всем известно, каким отъявленным пиратом он был. — Мадж снова взглянула на свою сигарету и проговорила, растягивая слова: — В Вест-Энде ходят слухи, что он либо делает это на спор, либо просто хочет узнать, сколько женщин в год может соблазнить. Старается поставить личный рекорд, что-то вроде этого. Лично я считаю, что его надо оскопить.

— Ну что же, он совершил ошибку, когда включил в этот список меня, — мрачно пробормотала Катриона. Она подняла газету и еще раз посмотрела на снимок. Ярость снова закипела у нее в груди, и она с горечью произнесла: — Ресторан «Кардини»! Туда он пригласил меня в ту ночь, когда… в ту ночь, когда это случилось.

— Он водит туда всех, — обыденно произнесла Мадж. — Это его любимый ресторан. У него там постоянно заказан столик, а метрдотелю Хамфри приказано стрелять без предупреждения в любого нежданного гостя.

Катриона внимательно изучала фотографию девушки, стоявшей рядом с Райаном: стройная блондинка, повисшая на его руке, смотрела на него с явным обожанием.

— Я уверена, что уже видела эту девушку, — сказала она.

— Должно быть. Она из завсегдатаев Челси, — пренебрежительно сказала Мадж. — Они все периодически заходят в мой магазин, покупают костюмы от известных портных и шифоновые шарфы. Стараются выглядеть как хорошо обеспеченные деловые женщины, но я сомневаюсь, что хотя бы у одной из них хватит на это ума. Когда Золотой Хайнд выбросит ее на свалку, мне ничуть не будет ее жалко.

— Ну, а мне будет, — возразила Катриона. — Ни одна девушка не заслуживает такого обращения. У всех есть чувства. Мы ведь не инструмент для удовлетворения его похоти. Он всего лишь моральный урод, который заслуживает возмездия, и я отомщу, если мне представится хотя бы малейший шанс.

Мадж вскинула изящные брови.

— Лично я никогда не утруждала себя мыслями о последствиях. Несомненно, грешникам вроде меня уготовано какое-то специальное место, но когда еще это будет…

— Мне все равно, Мадж, какую жизнь ты вела, — ответила Катриона с искренним уважением. — Для меня ты всегда будешь ангелом. До встречи с тобой я была в отчаянии и собиралась, поджав хвост, вернуться домой. Но ты дала мне приличную работу и даже кров. Я всегда буду благодарна тебе за это.

— У тебя было такое честное лицо… — улыбнулась Мадж. — В наши дни в Лондоне такие нечасто встретишь. Сейчас, да еще в моем возрасте, нужно уметь видеть грязь за километр, а не то потом не отмоешься.

— Да, — пробормотала Катриона. — Именно это и произошло со мной.

— Эй, девочка, не падай духом! Это еще не конец света. У тебя разбито сердце, и поэтому мир кажется пустыней. Но все пройдет. Ты молода и учишься быстро, так что последуй моему совету: забудь об этом. И ты преуспеешь в жизни.

Катриона опустила глаза. Ей не хотелось обижать Мадж, но та просто ее не понимала. Райан Хайнд втоптал ее чувства в грязь, и он заплатит за это так или иначе. Она еще не решила, что будет делать, но этот человек пожалеет о том, что он вообще остановил на ней свой взгляд.

Увидев, что Мадж снова потянулась за аспирином, Катриона отодвинула стул и поднялась из-за стола.

— Ты вчера поздно вернулась с вечеринки и еще не пришла в себя. Не беспокойся, я справлюсь с инвентаризацией одна. А ты полежи сегодня.

Мадж с благодарностью посмотрела на нее.

— Как это мило с твоей стороны, дорогая. Боюсь, что мне уже не под силу выдерживать бессонные ночи, как раньше. Я, пожалуй, и правда отдохну сегодня. Но до тех пор, пока мои батарейки способны подзаряжаться, я намерена веселиться и не поддаваться наступающей старости, так что не спеши покупать мне инвалидное кресло.

Катриона сначала вымыла посуду, потом прибрала в гостиной. Довольная своей работой, она в последний раз оглядела все вокруг и улыбнулась. Когда Мадж предложила ей поселиться в свободной комнате в ее квартире за крохотную плату, она не ожидала, что квартира окажется такой великолепной!

У Мадж был вкус и стиль. Антикварная мебель, шикарные ковры на полу и чудесный вид на реку через застекленные двери, ведущие из гостиной на балкон.

Глядя на мост, Катриона на мгновение почувствовала легкий приступ ностальгии по безлюдным морским берегам и суровому великолепию гор, окружающих Киндарох, и глубоко вздохнула. Только неудачники позволяют себе сетовать на судьбу и тосковать по дому.

Первые несколько недель в Лондоне были бесконечной чередой унизительных, низкооплачиваемых заработков и поиском более или менее пристойного жилья, а деньги таяли на глазах. Она выстояла только благодаря вере в предсказание Мораг, что должна встретить того, кто станет ей настоящим другом.

Мораг обещала, что она встретит богатого, красивого мужчину, но не предупредила ее, что он окажется лживой, развратной свиньей. Ведь тогда она была бы осторожнее. Прошло всего лишь около двух месяцев с тех пор, как она решила покинуть Киндарох, а сейчас казалось, что все это было так давно…




Большинство жителей Киндароха скорее решились бы пройтись босиком по битому стеклу, чем переступить порог стоящего на холме домика Мораг, но Катриона делала это совершенно спокойно.

Люди старшего поколения, даже ее собственная мать, всегда переходили на шепот, когда говорили о Мораг, и оглядывались, нет ли ее поблизости. Мораг была седьмой дочерью седьмой дочери, так что никого не удивляло, что у нее был дар ясновидения и она умела предсказывать будущее по звездам. Это все довольно легко укладывалось в рамки местной культуры, в которой древние мифы и легенды мирно соседствовали со спутниковым телевидением и микроволновыми печами. Ходили слухи, что Мораг умеет читать мысли человека, поэтому, естественно, люди опасались ее (ведь у каждого есть свои маленькие секреты) и старались по возможности не встречаться с ней глазами.

Катриону это не волновало. Насколько ей было известно, старая Мораг никогда в жизни не причинила вреда ни одному живому существу, чего не скажешь о большинстве людей.

Катриона возвращалась домой с почты, когда увидела впереди себя Мораг, согнувшуюся под тяжестью сумок с покупками. Она догнала ее и предложила свою помощь. А когда они добрались до коттеджа, ей показалось невежливым отказаться от приглашения Мораг войти в дом и выпить чашку чая.

Мораг сняла шаль и с благодарностью улыбнулась.

— Оставь сумки на полу, Катриона, и располагайся поудобнее, а я пока пойду в кухню.

Девушка села на стул за выскобленным сосновым столом и с любопытством стала разглядывать крошечную комнату. Из окна виднелась гавань, которая сейчас была пуста, если не считать нескольких чаек, терпеливо сидевших на дамбе в ожидании рыбачьей шхуны. На юге, у подернутого дымкой горизонта, были едва различимы темные зубчатые пики горы Скай.

Сама комната сначала показалась ей немного загадочной. Чисто прибрано, все отполировано до блеска, но так… так старомодно! Такое ощущение, что ты попал в прошлое. Казалось, все вещи здесь относятся к двадцатым или тридцатым годам.

Она вспомнила истории, которые рассказывали про Мораг. Говорили, что она родом с одного из островов, откуда однажды туманным утром приплыла в гавань на лодке. Тогда она была темноволосой семнадцатилетней девушкой с мягким голосом. Она влюбилась в красивого молодого рыбака из Киндароха, и не прошло и месяца, как они поженились.

Потом случилось несчастье. Через два дня после свадьбы шхуна, на которой был ее муж, попала в шторм, и вся команда погибла. С того страшного дня она жила здесь одна, и люди рассказывали, что целыми днями она сидит у окна, дожидаясь возвращения своего любимого.

Эта история всегда трогала душу Катрионы, но она часто спрашивала себя: если у Мораг действительно есть «дар», то почему она не предупредила своего мужа, чтобы он в тот день не выходил в море? Правда, некоторые считали, что именно несчастье пробудило дремавшие в ней способности.

Девушка снова задумчиво оглядела комнату. Наверно, она выглядела точно так же много лет назад, когда Мораг обставляла свой новый дом. Ничего не изменилось с той поры. Все сохранено, окруженное заботой и любовью. Похоже на алтарь…

Внезапно Катриона вспомнила кое-что еще. Ей было тогда лет пять, и она с целой толпой ребятишек играла в гавани. Джейми Рейд сделал рогатку, и они испытывали ее, стреляя по чайкам. Внезапно к ним подошла Мораг.

— Джейми Рейд, — с сожалением сказала она своим мягким голосом, — разве ты не знаешь, что у каждой чайки есть душа? Это душа утонувшего моряка, которая ожидает нового рождения.

Вряд ли восьмилетний мальчик задумывался о таких вещах, но с тех пор никто никогда не видел рогатки в его руках.

Из кухни вышла Мораг с подносом.

— Давайте помогу, — вежливо предложила Катриона.

Старушка улыбнулась.

— Ты уже и так помогла мне. Я еще не настолько стара и могу поухаживать за гостьей.

Катриона молча смотрела, как Мораг наливает чай. Суставы на скрюченных руках распухли от подагры, и она подумала: сколько же на самом деле лет Мораг? По крайней мере, лет семьдесят пять. Ее лицо было изрезано морщинами, но, несмотря на внешнюю хрупкость, в ней чувствовалась внутренняя сила и бурлящая энергия.

— Ну, что ж… — сказала Мораг, осторожно опускаясь в кресло напротив Катрионы. — Я давно не видела тебя, Катриона. Теперь ты уже юная леди. Двадцать один, да?

— Да. Исполнилось месяц назад.

Мораг кивнула и улыбнулась.

— Ты всегда была симпатичной девочкой, но сейчас стала еще красивее. У тебя небесно-голубые глаза, унаследованные от матери, и отцовские волосы. Все Макнейлы, которых мне доводилось встречать, рыжие. Как они оба поживают сейчас?

— У них все хорошо, Мораг. Как и все, они надеются на хороший улов, чтобы появилось побольше денег в карманах.

— Да… — вздохнула Мораг и посмотрела в окно. — Тяжелые времена, это правда. Думаю, они сначала немного расстроятся, когда ты скажешь им, что уезжаешь.

Чашка, которую Катриона подносила ко рту, замерла на полдороге, и девушка заморгала в изумлении. Она никому не рассказывала о разочаровании и безысходности, которые терзали ее уже несколько лет. Но только сегодня утром, стоя в очереди на почте, она наконец решила уехать из Киндароха и попытать свою удачу где-нибудь на юге.

— Откуда… откуда ты узнала? — с трудом выговорила она.

Глаза Мораг блеснули.

— Давай назовем это догадкой. Всякому понятно, что такая девушка, как ты, не должна сидеть в этом болоте и надеяться на лучшее. За последние десять лет каждый, у кого было хоть на грамм амбиций, уезжал на юг, где можно чего-то достичь. Здесь нет работы и не слишком много шансов найти мужа.

Катриона спрятала свое смущение за робким смешком:

— Честно говоря, я об этом не слишком задумывалась.

— Неужели? — спросила Мораг добродушно. — Ну, если ты так говоришь… Но я думаю, что где-то далеко богатый и красивый мужчина только и ждет, чтобы влюбиться в такую девушку, как ты.

Катриона застенчиво улыбнулась.

— Да ну тебя! Ты просто дразнишь меня. Ему не нужно быть богатым… и даже таким уж красивым. Главное, чтоб у него было доброе сердце, красивые зубы и чувство юмора.

Мораг одобрительно кивнула.

— Да… Я с тобой согласна. Так куда ты решила отправиться?

— Не знаю точно. В Эдинбург или Глазго, наверное. Это не так далеко, и я смогу приезжать домой и навещать родителей, когда соскучусь.

Мораг покачала головой.

— Ты найдешь то, что ищешь, в Лондоне, и тебе будет некогда скучать по дому.

— Лондон?! — Голубые глаза Катрионы распахнулись от удивления. Это же на юге Англии! Все равно, что на другой планете. Она едва не отвергла эту идею сразу же, но что-то ее остановило. — Почему Лондон? — осторожно спросила она. — Я там ни души не знаю.

Мораг только улыбнулась:

— Доналд сможет подбросить тебя до Инвернесса в следующий раз, когда повезет туда рыбу. Там ты сядешь на ночной поезд и утром будешь в Лондоне.

Катриона все еще сомневалась.

— Я… не знаю… Я скопила немного денег, но, говорят, жизнь там ужасно дорогая.

Мораг прикрыла глаза, глубоко задумавшись, потом открыла их снова и сказала со спокойной уверенностью:

— Ты справишься. Вначале тебе будет трудно, но я еще не знала ни одного Макнейла, который испугался бы трудностей. Кроме того, ты встретишь человека, который станет тебе настоящим другом и поможет встать на ноги.

Катрионе не слишком понравилась первая часть, и она насупилась.

— Прости, Мораг, а что конкретно ты имеешь в виду под трудностями?

Мораг наклонилась к ней через стол и с симпатией погладила по руке.

— Я просто хотела сказать, что всегда бывает нелегко, когда оказываешься в чужом месте, среди незнакомых людей. — Она снова посмотрела в окно отрешенным взглядом. — Я помню, что чувствовала, когда приехала сюда с островов.

Катриона не могла решить, воспринимать ли все это всерьез. Может быть, нужно отшутиться и подыграть этой странной, но очень милой старушке, а потом уйти? Ведь доброе дело она сегодня уже сделала.

— Да. Думаю, в этом что-то есть, Мораг, — согласилась она. — Я ведь знаю, что не бывает роз без шипов. — Она допила чай, встала и радостно сказала: — Возможно, я и поеду в Лондон. И если встречу там того замечательного мужчину, который, как ты обещала, ждет меня, обязательно напишу тебе.

Странная улыбка играла на губах Мораг.

— В этом нет необходимости, Катриона. Я и так буду знать, что происходит. А теперь возвращайся домой и сообщи эту новость родителям.




Так получилось, что Катриона собралась поговорить с родителями только вечером, после ужина. Они оба молча уставились на нее, и единственным звуком, нарушавшим тишину, внезапно воцарившуюся в комнате, стало тиканье часов на камине.

Девушка вздохнула:

— Почему вы так удивились? Вы ведь должны были знать, что я давно об этом думала.

Родители покорно посмотрели друг на друга, а потом отец кивнул.

— Да, девочка. Нельзя сказать, что это большой сюрприз для нас. — Он покрутил в руках трубку и прокашлялся. — Куда ты думаешь отправиться?

— В Лондон.

— В Лондон?! — в ужасе воскликнула мать. — Но ведь это так далеко! — Она обратилась к мужу: — Скажи, чтобы она не уезжала. Ты ведь ее отец. Она наш единственный ребенок!

— Я уже взрослая, — мягко напомнила ей Катриона.

Мать шмыгнула носом.

— Взрослая! Для меня ты все еще ребенок.

— Да? — улыбнулась Катриона. — А ты не забыла, что тебе было всего лишь восемнадцать, когда вы с папой поженились? Уверена, что бабушка говорила про тебя то же самое.

Отец фыркнул:

— Она тебя подловила, Джин. — И улыбнулся дочери. — Не беспокойся, девочка. Твоя мать думает, что ты не готова к встрече с Лондоном, а мне интересно, готов ли Лондон к встрече с тобой.

— Я слышала, что это ужасно дурное место, — с тревогой заговорила мать. — Там гангстеры, и наркотики, и отвратительная вода из-под крана, которую нужно фильтровать, прежде чем пить. В любом случае ты ведь родилась и выросла здесь. И здесь все твои друзья.

— И мы все в одной лодке, — ответила она. — Работы здесь нет, а я и так слишком засиделась на вашей шее. Я не могу позволить, чтобы вы содержали меня всю жизнь. — Она улыбнулась им и спокойно продолжила: — Кроме того, мне бы не хотелось остаться старой девой. Вы ведь захотите внуков, правда?

— Да… — тоскливо произнесла мать. — Но я надеялась, что в один прекрасный день вы с Джейми Рейдом…

Катриона фыркнула, выражая этим свое отношение к парню, который до сих пор позволяет своей престарелой матери таскать уголь из сарая.

— Она права, — согласился отец. — В Киндарохе нет ни одного молодого мужчины, которого я бы хотел видеть своим зятем. Все достойные парни используют любую возможность, чтобы удрать отсюда. Они знают, что у рыбацкого промысла нет будущего. Они уезжают на юг, чтобы устроиться в банк или на завод…

Мать вздохнула.

— Думаю, ты прав. Ходят даже слухи, что гостиница в гавани скоро пойдет на продажу. Торговля идет очень плохо. — Она с грустью посмотрела на Катриону. — Бесполезно убеждать тебя, чтобы ты изменила свое решение. Ты такая же, как твой отец. Макнейлы всегда славились упрямством.

Катриона поцеловала ее в щеку и обняла.

— Поэтому ты и вышла за него замуж, да? Может быть, мне повезет так же, как тебе. И старая Мораг так считает.

Она произнесла это совершенно нечаянно, но ее мать испугалась и широко раскрыла от удивления глаза.

— Когда ты видела Мораг? Это она вбила тебе в голову, что надо уехать?

— Конечно, нет, — ответила Катриона, не задумываясь. — Я помогла ей донести домой сумки с продуктами, а она пригласила меня зайти и выпить чашку чая.

Родители молчали, пораженные.

— Ты была у нее дома?

— Да. И, смею сказать, вы поступили бы так же, если бы она вас пригласила. Все равно, я к тому моменту уже решила уехать, хотя никому об этом не говорила. Но она знала.

Отец удивленно почесал в голове.

— Да… Вот тебе и Мораг. Не многое из происходящего здесь ускользает от ее внимания.

— Она ясновидящая, это точно, — уважительным шепотом согласилась с ним мать. — Неудивительно, что наш бедный священник всякий раз пропускает рюмочку, если нечаянно встретится с ней. — Она помолчала, а потом спросила приглушенным голосом: — А как выглядит ее дом внутри?

Катриона успокоила ее:

— Ну… он очень старомодный, но все чисто и блестит. И там не было ни черной кошки, ни хрустального шара, ни черных свечей, если ты спрашиваешь об этом.

— А-а… — разочарованно протянула мать. — Так что именно она тебе сказала?

— Она просто сказала, что мне не о чем беспокоиться, потому что я из рода Макнейлов, а Макнейлы никогда не пропадут.

И снова мать выглядела удивленной.

— И это все?

— Разве этого не достаточно? — спросила Катриона, тщательно избегая прямого ответа. — Разве не ты всегда говорила, что у нее есть «дар» и она из тех, кому можно доверять?

— С меня хватит, — твердо сказал отец. Он смирился с неизбежным, сохранив при этом самообладание. — Мы устроим тебе небольшую прощальную вечеринку в баре гостиницы, когда ты соберешься уезжать.

Мать прикусила губу, потом кивнула и устало улыбнулась.

— Да… думаю, ты права, Катриона. Я всегда знала, что этот день наступит. Но ты ведь будешь часто приезжать к нам, правда?

— Конечно, буду, мама. — Она обняла и поцеловала их обоих, потом развернулась и быстро убежала, чтобы они не увидели ее слез.




ГЛАВА ВТОРАЯ


Прибрав квартиру, Катриона осталась довольна результатами своей работы. Она заглянула в комнату Мадж и, увидев, что та мирно посапывает, не стала беспокоить ее. Потом надела пальто и вышла, закрыв дверь на ключ.

Магазин находился всего в десяти минутах ходьбы. День был воскресный, поэтому Катриона надела свободный белый свитер и джинсы. Несмотря на сжимавшую сердце обиду, она дружелюбно обменивалась приветствиями с встречавшимися ей знакомыми. Старушка Нелли, владевшая соседним с ними цветочным магазином, размещала на тротуаре свою прелестную экспозицию. Катриона заказала у нее букет цветов, предупредив, что заберет его по дороге домой.

Она приготовила себе чашку кофе, затем, вооружившись инвентарным списком, занялась учетом товаров, хранившихся в кладовой.

Веселая, беззаботная улыбка, которую она нацепила, когда шла сюда, была лишь фасадом. Теперь, когда она осталась одна, маска соскользнула, и в ее глазах и опущенных уголках губ застыла горечь.

Она старалась изо всех сил, но уже через десять минут поняла, что придется бросить свое занятие. Обычно с учетом товара она легко справлялась за полчаса, но в это утро никак не могла сосредоточиться. Голова ее была занята мрачными мыслями о предательстве, а в душе кипел гнев.

Как она могла быть такой глупой и влюбиться в этого дьявола? Итак, Макнейлы никогда не пропадут. Ну что же, вот вам наивная дурочка, которая явно не способна за себя постоять. Неужели она так легко поддалась искушению потому, что была всего лишь доверчивой деревенской девчонкой с гор, которая все еще верила в предания своего народа? В сказки о волшебстве, о верных возлюбленных и старухах, которые могут предсказывать будущее. Ей хотелось верить, что Райан Хайнд — это тот мужчина, которого судьба предназначила ей в мужья, и именно поэтому она так безрассудно влюбилась в него и сама оказалась своим врагом…

Рука судьбы, которая свела их, приняла облик подростка, стремительно мчавшегося по тротуару на роликовых коньках, пугая прохожих.

Катрионе удалось вовремя отскочить в сторону, чтобы не оказаться сбитой с ног, и удар пришелся сбоку. Но зато она столкнулась с высоким незнакомцем, который в эту секунду выходил из дверей агентства по недвижимости.

Его руки крепко схватили ее, и она пробормотала извинения узлу его шелкового галстука, поскольку это было единственное, что она видела в тот момент.

— Извините… мне очень жаль, что так получилось.

Низкий, звучный голос дружелюбно ответил:

— А мне нет. Это самое приятное событие за сегодняшний день. Вы можете падать в мои объятия каждый раз, когда захотите.

Она уже собиралась решительно сказать ему, что вполне способна стоять на ногах самостоятельно и что нет необходимости так крепко ее держать, но когда подняла голову, то передумала. Он был потрясающе красив! Взгляд живых светлосерых глаз под темными, насмешливо изогнутыми бровями поразил ее. При виде этого лица перед глазами невольно возникали картины романтических любовных свиданий под звездными небесами в безлюдном уголке.

— Вы не ушиблись? — с беспокойством спросил он.

От звука этого голоса по телу Катрионы снова пробежала дрожь, и она попыталась покачать головой. Она чувствовала исходивший от него тонкий аромат лосьона, запах свежей, ослепительно белой сорочки.

До ее слуха доносился шум машин, которыми была заполнена улица в час пик, вокруг сновали прохожие, спешащие по домам после рабочего дня. И только они вдвоем стояли, словно в пустыне, пораженные и не в состоянии вымолвить ни слова.

Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза, и во рту у нее пересохло.

— Будем надеяться, что этот юный головорез сломает ногу, прежде чем кто-нибудь серьезно пострадает из-за него, — с досадой заметил мужчина.

Она наконец смогла говорить:

— Да. Сейчас… опасно ходить по улицам. Некоторые люди так невнимательны, не правда ли? — Вот уж поистине тонкое наблюдение! — отругала она себя. Но так трудно быть спокойной и загадочной, когда вся горишь и возбуждена, а он все так же крепко сжимает тебя в объятиях.

— Вы немного бледны и еще не пришли в себя, — заметил незнакомец, а потом добавил тоном, не терпящим возражений: — Вам нужно выпить рюмку коньяка. Пошли.

Катриона открыла рот, пытаясь изобразить отказ, но это у нее не получилось, и она позволила проводить себя до ближайшего бара. И только оказавшись за уединенным столиком, она нервно пробормотала:

— Я… я не люблю коньяк. И я, право, не думаю…

— Тогда виски? Я настаиваю, чтобы вы чего-нибудь выпили. — Он покровительственно посмотрел на нее. — Только в медицинских целях.

Катриона слабо улыбнулась, поддавшись силе его обаяния.

— Ну, хорошо. «Гленливет» и минеральной воды, пожалуйста. — Так пили виски английские туристы в баре около гавани Киндароха, к вящему удивлению местной публики, и она запомнила.

Он подозвал официанта, сделал заказ и сел напротив нее. Протянув руку через стол, представился:

— Райан Хайнд. А вас как зовут?

— Катриона Макнейл, — вежливо промурлыкала она. Его ладонь была крепкой и прохладной, и у нее по руке побежали мурашки.

— Очень мило. Великолепно вам подходит, — улыбнулся Райан.

Она была крайне обеспокоена тем, как он разглядывает ее, и у нее промелькнула мысль, что такой мужчина, как он, ни за что бы не удостоил ее взглядом, если бы они встретились раньше. Мадж взяла ее под свое крыло и дала несколько советов, касающихся стиля и моды. Именно Мадж купила ей одежду, утверждая, что дело тут вовсе не в доброте, а в имидже ее магазина.

В тот день на ней был свободный жакет жемчужного цвета и шелковая кремовая блузка, а рыжие волосы были тщательно уложены и обрамляли лицо, легкой волной спадая на плечи.

Райан продолжал молча изучать ее, и она смутилась еще сильнее. Все умные мысли вылетели из головы, а левая нога вдруг начала нервно подрагивать. Бог знает, какое впечатление я произвела на него, в отчаянии думала Катриона. Школьница и то оказалась бы более сообразительной в такой ситуации.

— Здесь… здесь довольно мило, правда? — спросила она, отчаянно пытаясь найти тему для разговора. — Я прохожу мимо каждый день, но попала сюда в первый раз. — О, Господи! Лучше бы она вообще не раскрывала рта.

Он заинтересованно поднял темную бровь.

— Вы живете здесь, в Челси?

— Да. В Палмерстон-Корт. В нескольких минутах ходьбы отсюда.

— Я знаю. Там очень дорогая и пользующаяся спросом недвижимость. Я и сам подумывал о том, чтобы купить там квартиру. Вы можете порекомендовать мне сделать это, скажем, в качестве вложения капитала?

Она начала собираться с мыслями. Неужели этот потрясающий мужчина на самом деле интересуется ею? Это казалось неправдоподобным, и все же… Она вспомнила те несколько минут, которые прошли с момента их встречи. Только что она спешила домой, занятая своими собственными делами, и вот уже падает в его объятия. Трудно поверить, что это могло стать началом серьезных отношений, но случаются и более странные вещи. Он мог просто вежливо улыбнуться, отпустить ее и уйти, не сказав ни слова. Но он этого не сделал. Он крепко держал ее, потом привел ее сюда, чтобы выпить, спросил, как ее зовут, сделал ей комплимент и поинтересовался, где она живет. А теперь он спрашивает ее совета! О, конечно, никаких сомнений. Это Он, ошибки быть не может. Если это не любовь, то почему она чувствует себя так, слово парит над землей?

Райан все еще ждал ее ответа, и она смущенно улыбнулась:

— Я не слишком разбираюсь в недвижимости. Вам лучше узнать мнение эксперта.

Это предложение вызвало у него усмешку.

— В наши дни в вопросах недвижимости не существует такого понятия, как «эксперт». Я убедился, что информацию лучше получать от людей, которые живут в данном месте. Возможно, у вас как-нибудь найдется время, чтобы показать мне, где вы живете? Вам нужно спросить согласия соседки по квартире или… родителей?

— Мои родители живут в Шотландии, — быстро ответила Катриона, а затем добавила, словно обороняясь: — Я уже взрослая и сама могу о себе позаботиться.

Это замечание, казалось, развеселило его.

— Уверен, что это так, Катриона. Я восхищаюсь вашим независимым духом. Значит, вы живете в Лондоне совершенно одна, так?

Поскольку в то время Мадж уехала отдыхать, Катриона осталась одна, и словно какой-то бес заставил ее умолчать о Мадж и представить себя в роли зрелой и уверенной в себе женщины. Слава Богу, ей не пришлось открыто лгать, потому что подошел официант, который принес их заказ.

Чтобы избежать дальнейших вопросов на эту тему, она стала наливать минеральную воду в бокал с виски.

Серые глаза наблюдали за ней с живым любопытством, потом Райан одобрительно сказал:

— Мне нравится, что вы не заказали какой-нибудь ужасный коктейль с бумажным зонтиком. Вместо этого — настоящее хорошее виски. Вы леди со вкусом.

Комплимент вызвал у нее легкий румянец. Он говорил такие прекрасные вещи… и так искренне. Леди со вкусом, не меньше! И у него были такие чудесные белые зубы, когда он улыбался. Нет, это уж слишком. У него должна быть подружка. Быстро прогнав прочь неприятную мысль, она взяла свой бокал и отпила из него гораздо больше, чем собиралась. Виски тотчас ударило ей в голову. Вода смягчила крепость напитка, и она не закашлялась.

— У вас много друзей в Челси? — как бы между прочим спросил он. — У такой привлекательной девушки, как вы, наверняка есть друг.

— О, нет, — быстро заверила она. Возможно, слишком быстро. Она подождала и, изобразив беззаботность, добавила: — По крайней мере ничего такого, о чем стоит написать домой.

— Так у вас нет никого, к кому бы вы были особенно привязаны?

Она пожала плечами.

— В общем, нет. — Сердце в груди у нее отчаянно колотилось.

— В Лондон порой чувствуешь себя очень одиноко, — спокойно прокомментировал он. — Конечно, вы ведете светскую жизнь?

Катрионе не хотелось, чтобы у него создалось впечатление, будто она какая-то деревенщина, поэтому она беспечно сказала:

— Ну, обычный набор развлечений. Вы же знаете, что такое жизнь в Челси. Всегда что-нибудь происходит.

Райан усмехнулся и, по-видимому, был удовлетворен ответом. Внезапно он взглянул на дорогие золотые часы, и она почувствовала укол ледяного разочарования. Он допьет свой бокал, извинится и уйдет — и она никогда больше его не увидит. Неужели она сказала что-то не то? Или он почувствовал, что она лжет… хотя ведь это совсем невинная ложь.

Что делает женщина в таком случае? — в отчаянии задавала она себе вопрос. Просто забывает о своем разочаровании, утешая себя мыслью, что, значит, это был не он? Возможно, судьба приберегла для нее кого-то другого, но это обидно, потому что этот мужчина ей понравился. После столь короткого знакомства было бы глупо вообразить, что она уже безнадежно влюбилась, но чем еще можно объяснить это сумасшедшее биение сердца?

Его взгляд по-прежнему был странным, пронизывающим и изучающим, внезапно он спросил:

— Вы уверены, что у вас все в порядке, Катриона?

Она постаралась изобразить ослепительную улыбку.

— Да. Все в порядке, спасибо.

— Хорошо, рад это слышать. — Он с сожалением вздохнул. — Я бы с удовольствием провел здесь целый день, разговаривая с вами, но мне пора идти. У меня назначена встреча с клиентом через пятнадцать минут.

Так она и знала. Все хорошее кончается всегда слишком быстро. Она снова заставила себя жизнерадостно улыбнуться.

— Конечно, не буду отвлекать вас от работы. Вы были очень добры, и я признательна вам, мистер Хайнд.

— Хорошо. Тогда, возможно, вы согласились бы выразить свою признательность, поужинав со мной сегодня вечером?

Она передвинула по столу свой бокал, тупо глядя на него в течение нескольких секунд, а потом подняла голову, чтобы убедиться, что он не шутит.

— Се-сегодня вечером? — заикаясь, спросила она.

— Через два часа, если говорить точнее, — любезно сказал он. — Но, если этого времени вам недостаточно, мы можем встретиться позже.

— Нет! — быстро ответила она. — То есть… Я уверена, что смогу все уладить.

— Хорошо, — живо отозвался он. Затем с обезоруживающей улыбкой добавил: — Сегодня выдался тяжелый день. Но ужин с вами восполнит все.

В голове у нее царил сумбур. Что ей надеть? Есть у нее что-нибудь подходящее для свидания и ресторана?

— Я оставляю выбор за вами, Катриона, — галантно сказал он. — Обычно я ужинаю в «Кардини», но, может быть, вы предпочитаете французскую кухню… или итальянскую?

— «Кардини» вполне подходит, мистер Хайнд, — деликатно сказала она. Она понятия не имела, что такое «Кардини», но, если такой холеный и стильный мужчина посещает его регулярно, можно быть уверенным, что это первоклассный ресторан.

Он снова ослепительно улыбнулся.

— Вы можете называть меня просто Райан. Она надеялась, что не слишком сильно покраснела, улыбаясь ему в ответ.

— Очень хорошо… Райан. — Увидев, что он снова взглянул на часы, она торопливо допила свой бокал и сказала: — Мне тоже пора идти.

Он слегка сжал ее руку, провожая до двери, а у выхода сказал:

— Я пришлю за вами машину к семи тридцати, если вы дадите свой адрес.

— Да… — ее голос был хрипловатым от возбуждения. — Я… я предупрежу охранника в подъезде, — сказала она, доставая визитку.

Она смотрела, как он удаляется, и долго не могла двинуться с места, с трудом веря в то, что случилось.

Охваченная внезапным приступом вдохновения, девушка поспешила назад, в магазин. Говоря себе, что Мадж поняла бы ее, она направилась в угол кладовой, где висели бракованные вещи.

Катриона нашла платье из бледно-зеленого китайского шелка, без бретелей, на этикетке которого значилось имя известного модельера, а цена соответствовала цене подержанной машины в хорошем состоянии.

Непосвященный взгляд счел бы его совершенным творением, достойным такой цены, но от зоркого взора Мадж не укрылся небольшой дефект подшивки подола, так что, по ее мнению, платье ничего не стоило. Обычно Мадж отдавала такие вещи в благотворительные магазины в Ист-Энде. Ее забавляла мысль о том, что какая-нибудь бедная уборщица будет ходить на работу в пальто стоимостью в пятьсот фунтов, которое она приобрела за бесценок.

Катриона подобрала подходящую шелковую накидку, завернула все, вышла из магазина и поспешила домой.

Внутренний телефон зазвонил ровно в семь тридцать. У нее перехватило дыхание, когда она взяла трубку, потом она бросилась к окну и увидела длинный черный лимузин, стоящий внизу перед входом. Затем, стараясь дышать глубже, чтобы успокоиться, она бросила на себя взгляд в зеркало.

Когда Катриона примерила платье, она в отчаянии уставилась на свое отражение. У нее не хватит смелости выйти в этом! Проблема заключалась в том, что всеобщему обозрению открывались участки тела, которые прилично показывать лишь мужу или врачу. Но выглядело платье потрясающе, это точно.

Накидка и позаимствованное у Мадж пальто завершили наряд, после чего Катриона спустилась на лифте в фойе, и охранник сначала даже не узнал ее, а затем улыбнулся и пожелал приятно провести вечер.

Сидя на заднем сиденье автомобиля, она еще раз взглянула на себя в маленькое зеркальце. Она не стала пользоваться никакой косметикой, только слегка подкрасила губы. На щеках играл румянец. Это все нервы, сказала она себе. Напряжены, как струна. Ей необходимо расслабиться.

Она должна постараться быть умной и загадочной, как те женщины, которые приходят в магазин. Они растягивали слова и называли всех «ми-и-лочка», в них было то, что она считала стилем.

Сможет ли она продержаться или все испортит? Неужели она так и просидит весь вечер испуганная и косноязычная, пока ее общество до смерти ему не наскучит?

Она посмотрела на свое отражение, и вдруг мурашки пробежали у нее по шее, когда в ушах зазвучал шепот Мораг:

— Я до сих пор не встречала ни одного Макнейла, который побоялся бы принять вызов. — Она моргнула и сделала глубокий вдох. Ей мерещатся голоса? Только этого не хватало! И все-таки Мораг была права. Это вызов, и независимо от того, победит она или проиграет, она использует свой шанс полностью.

Движение в Вест-Энде, как обычно, напоминало вселенский хаос, но они довольно быстро добрались до ресторана. Шофер открыл ей дверцу, а когда она ступила на тротуар, из дверей ресторана вышел швейцар и приподнял фуражку.

— Мисс Макнейл?

— Да.

— Мистер Хайнд ждет вас.

Он проводил Катриону в фойе, где гардеробщик взял у нее накидку и пальто, а затем провел в зал ресторана и передал важному метрдотелю. И уже тот провел ее через весь зал к маленькому уединенному столику.

Когда она увидела, в какой обстановке очутилась, то почувствовала легкое головокружение. Спокойное, утонченное благородство ресторана было почти пугающим. Блеск серебра, свечи, приглушенный звук разговоров, тихий звон бокалов с вином, шикарная отделка в викторианском стиле…

А вот и он сам, ослепительно красивый в своем смокинге. Райан поднялся из-за стола с приветливой улыбкой.

— Катриона. — Он одобрительно оглядел ее. — Вы потрясающе выглядите в этом платье!

— Спасибо, — пробормотала она, внутренне ликуя от комплимента. Окрыленная его реакцией, она улыбнулась, присаживаясь за столик. — Я рада, что вам оно понравилось. Мне было так трудно на чем-нибудь остановить выбор. Я решила надеть это платье в самый последний момент. Ах ты, глупая маленькая лгунья! — отругала она себя. Ей самой не верилось, что она это сказала.

Официант подал ей меню, но она отложила его в сторону.

— Я оставляю выбор за вами, Райан. Что бы вы рекомендовали?

Его губы изогнулись в улыбке, выражая шутливую признательность за доверие, и он быстро произнес:

— Утку в апельсиновом соусе. Это фирменное блюдо шеф-повара. — Когда официант принял заказ и удалился, Райан продолжил: — Я взял на себя смелость заказать вино до вашего прихода. Если на ваш вкус оно слишком сухое, я попрошу принести другое.

Ей все равно, будь это даже холодная вода из-под крана, подумала Катриона, наблюдая, как он наполняет ее бокал. Поднеся его к губам, она сделала крохотный глоток, задержала вино во рту, пробуя вкус, затем кивнула и грациозно промокнула губы салфеткой.

— Очень приятное, — промурлыкала она, — как раз то, что я люблю.

Вы только послушайте ее! Она же не отличит бордо от хереса! — возмутилась она про себя.

Однако с того момента, как приняла приглашение, девушка чувствовала себя обязанной сделать все возможное, чтобы не испортить ему вечер. Она должна постараться быть интересной и приятной ему. И у нее это получалось, потому что Райан почти не отрывал взгляда от ее лица.

Был один скользкий момент, когда он спросил, где именно в Шотландии живут ее родители.

— О, вы об этом городке никогда и не слышали, — сказала она как ни в чем не бывало. — Он называется Киндарох. Это на западе. Ничем особенным он не знаменит.

— Именно поэтому вы решили приехать в Лондон и обосноваться здесь? — предположил он с понимающей улыбкой. — Вы явно не похожи на человека, увлекающегося охотой, стрельбой и рыбной ловлей. Я как-то не могу представить себе вас разгуливающей по своим владениям в резиновых сапогах и с собакой типа Лабрадора.

По своим владениям? — удивилась она. А разве кто-то говорил о владениях? Впрочем, если ему хочется думать, что она принадлежит к шотландской аристократии, она не станет его разубеждать. Когда они лучше узнают друг друга, то вместе посмеются над этим. В конце концов, это только подтверждает, что у нее есть «стиль».

Какие у него красивые руки, думала Катриона, глядя, как он наполняет бокал. Прекрасной формы, ухоженные, сильные и уверенные. На мизинце было золотое кольцо с рубином.

Еще она вдруг начала ощущать исходившую от него ауру. Его присутствие, казалось, завораживало все. Застывшие в ожидании официанты, готовые в любой момент, повинуясь малейшему жесту, подать новую бутылку или чистую салфетку. И не было женщины в зале, не бросившей на него призывного взгляда.

Теперь, оглядываясь назад, Катриона так и не могла толком объяснить, как очутилась у него в номере. Вино ударило ей в голову, но она вспоминала, что с энтузиазмом согласилась с Райаном, когда после ужина он сказал, что еще слишком рано и было бы обидно, если бы их только что начавшаяся дружба на этом закончилась. Он сказал что-то в этом роде, и она была очарована… восхищена… порабощена… И мысль о последствиях даже не приходила ей в голову.

Только когда они оказались в его просторном, шикарном номере и он снял пиджак и галстук и предложил ей скинуть туфли и располагаться удобнее, она впервые почувствовала некоторую тревогу.

Но ведь уже слишком поздно, успокоила она себя. И, кроме того, он джентльмен, это каждому ясно. Если он станет чересчур назойливым, она сможет дать ему понять, что он не за ту ее принимает, и он не будет настаивать. Он, наверное, даже будет еще больше уважать ее, так ведь?

Достав из бара напитки и наливая их в бокалы, Райан нажал на пульт. Свет стал приглушенным, а из скрытых динамиков полилась нежная музыка. Осмотревшись, Катриона была поражена размерами и роскошью номера.

— Вы всегда останавливаетесь в таких отелях? — спросила она, нахмурившись. — Это, должно быть, ужасно дорого. Разве не дешевле жить в своей квартире?

— Да, дешевле, — согласился он. — Но не так удобно. — Он подал ей бокал и погладил ее по волосам. — Мужчине только тогда нужен дом, когда у него появляется желание пустить корни, Катриона. А это случается только в том случае, если ему повезет и он встретит совершенно особенную женщину. Женщину, с которой он разделит свою жизнь и мечты о семье.

Кончики его пальцев слегка поглаживали нежную кожу ее шеи, и бокал в ее руке задрожал.

— Я… я уверена, что так и будет, Райан, — сказала она, и дыхание у нее перехватило.

— Да… — нежно проговорил он на вдохе. — Возможно, я уже встретил ее, Катриона. Сегодня я вновь обрел надежду.

— П-правда?

— А почему я расспрашивал тебя о квартирах в Палмерстон-Корт, как ты думаешь?

Она сглотнула.

— В… в качестве инвестиций, вы сказали…

Он улыбнулся ее наивности.

— Давай просто признаемся, что это судьба бросила тебя в мои объятья. Я знаю, что мои мечты были не напрасны. — Он осторожно забрал бокал из ее дрожащей руки и поставил на столик рядом со своим, затем взял ее за плечи и посмотрел прямо в огромные голубые глаза.

В голове у нее царил страшный хаос. Правда ли, что он хочет сказать ей, что она и есть та самая «особенная» женщина? Ну, а почему нет? Бывает же любовь с первого взгляда, так ведь? Пусть говорят, что это все романтические мечты и сказки, но так случается. Ведь с ней это случилось, почему же не может случиться с ним? Эти немыслимо ясные и блестящие серые глаза заслонили все, а разумные доводы поглотила потребность поверить ему.

Внезапно его голос стал низким и хриплым от желания.

— Ты очень красивая женщина, Катриона. Я никогда не видел губ, которые были бы такими искушающими и созданными для поцелуев, как твои. Они способны довести мужчину до безумия.

Он притягивал ее ближе к себе, пока она не прижалась к нему так тесно, что почувствовала сильное биение в его груди, потом ее собственное сердце замерло и снова бешено забилось — его губы медленно прижались к ее губам. От их теплого, нежного и требовательного прикосновения из головы улетучились последние мысли, и она отдалась во власть возбуждения, которое вызвал в ней его чувственный призыв. Тихий стон вырвался из ее горла, когда он провел языком по ее губам, поднимая к прежде неизвестным вершинам страсти.

Поцелуй ошеломил ее, она не могла дышать и положила голову на его плечо, чтобы опомниться. Продолжая держать ее в крепких объятьях, Райан прижался губами к ее уху.

Хриплым голосом он шептал ей:

— Я не был бы мужчиной, если бы не признался тебе, что ты свела меня с ума. Никогда прежде ни одна женщина не заставляла меня почувствовать это. Ты так красива, что я не могу устоять. Я хочу дать тебе все, что у меня есть, это будет прекрасно! Мы можем доставить друг другу удовольствие и радость. Я хочу обладать тобой и никогда, никогда не позволю тебе уйти.

Девушка крепко зажмурила глаза и прикусила свою уже распухшую губу. Разве она может противиться этой страстной мольбе, идущей из его сердца, или не заметить обещания, звучащего в его словах? Разве она может позволить своему старомодному сознанию встать на пути так честно высказанной любви?

Выбор был очень простым. Она могла со слезами отказаться, схватить пальто и убежать, как трусливый кролик. Или могла выбрать любовь и сделать то, чего требовал каждый дрожащий и ноющий нерв в ее теле.

Она почувствовала слабый рывок, это он расстегивал молнию на ее спине. Шелковое платье соскользнуло и с шорохом упало к ногам. Она подняла лицо, снова ища его губы, и была совершенно уверена, что все это было предсказано звездами.




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Мадж, появившись в магазине, увела Катриону на ленч, оставив работающую у них по совместительству женщину оборонять крепость в течение ближайших двух часов.

Еда в ресторане «Уитсхиф» была, как всегда, великолепной, но для Катрионы обед был отравлен разговором двух женщин за соседним столиком.

— …отослала ему эту дурацкую штуку назад, ми-илочка. Я хочу сказать… он знал, что я хотела, чтобы для разъездов у меня был джип. Сейчас все ездят на полноприводных машинах…

— …красивая фигура, я тебе точно говорю. Но кто она такая, черт побери? Я слышала, что у ее отца свиноферма в Эссексе!

— …лысый и в постели ничего не может, но у него потрясающая шикарная яхта на Средиземном море. Так что, естественно, я…

От этих слов Катриону передернуло. Если вы бываете в этой части Лондона, то сразу распознаете подобный тип женщин. Обычно им лет двадцать с небольшим, они ужасно манерны и претенциозны, их жизнь пуста, а мысли вращаются только вокруг положения в обществе, денег и секса — именно в таком порядке.

Когда они наконец ушли, Катриона посмотрела на сидевшую напротив нее Мадж и раздраженно спросила:

— Ты слышала? Какая демонстрация тщеславия, высокомерия и ничтожества…

— Да, дорогая, — спокойно сказала Мадж. — Я думаю, их слышали все, а теперь все слышат и тебя.

— Хм! Мне все равно. Станет лучше, если я выскажусь. — Цыпленок в имбирно-медовом соусе показался ей теперь более съедобным, и она посмаковала кусочек, а затем горько прокомментировала: — Ты не поверишь, Мадж, но я ведь старалась копировать поведение таких женщин, когда была с Райаном Хайндом. Я думала, что именно так можно привлечь внимание мужчины. Я старалась быть умной и загадочной.

— Ну, тебе ведь действительно удалось привлечь его внимание, разве нет? — Мадж кинула на Катриону жесткий, неодобрительный взгляд, но потом смягчилась. — Извини. Я сказала грубость. Но прошло больше месяца с тех пор, как ты узнала правду. Ты уже должна была успокоиться.

Катриона вздохнула и мрачно уставилась в свою тарелку.

— Я старалась все забыть… считать это приобретенным опытом, как ты посоветовала… но я не могу. Ночью, когда я… я лежу в постели, он появляется в темноте и нашептывает мне свои лживые слова. А когда я закрываю глаза, то вижу его лицо и предательскую улыбку. Если же мне удается заснуть, он все равно возникает в моих снах.

Мадж сухо посмотрела на нее.

— Мне кажется, что ты все еще влюблена в этого красавчика.

Катриона испуганно взмахнула ресницами:

— Влюблена в него! — надтреснутым голосом запротестовала она. — После того, как он со мной обошелся?!

— О, глупость некоторых женщин просто удивительна, — заявила Мадж, делая большой глоток водки с томатным соком. — Им просто нравится играть с огнем. Чем хуже репутация мужчины, тем сильнее его притягательность. Они тешат себя верой в то, что любовь по-настоящему хорошей женщины может заставить его изменить свой образ жизни.

Катриона опустила глаза и сердито воткнула вилку в кусочек курицы, желая, чтобы на его месте оказалось сердце Райана Хайнда. Все еще влюблена в него! Что за глупость!

— Послушай… — сказала она спустя минуту.

Я уверена, что ты пригласила меня сюда не только для того, чтобы сидеть и выслушивать мои жалобы.

— Ошибаешься, — с улыбкой возразила Мадж. — Именно за этим я тебя сюда и привела. Но прежде чем мы перейдем к… — Она порылась в своей сумке и положила на столик маленькую коробочку, завернутую в красивую бумагу. — Это тебе, дорогая. Маленький знак моей признательности. Сегодня утром я встречалась с моим бухгалтером, — продолжала Мадж. — Он подтвердил, что с тех пор, как ты стала у меня работать, выручка увеличилась на двадцать процентов.

— Неужели? Ну что же, это хорошая новость, но я уверена, что не могу приписать все заслуги одной себе, — скромно сказала Катриона. — Думаю, это благодаря новой коллекции итальянских костюмов. Они расходятся очень хорошо.

Мадж остановила ее возражения взмахом наманикюренных пальцев.

— Заслуги воздаются тому, кто их заслужил. Ты нравишься покупателям, моя дорогая. Я наблюдала, как ты работаешь. Ты не давишь на них и всегда вежлива. Но самое важное то, что у тебя от природы прекрасный вкус. Если покупатель выбирает вещь, которая ему не подходит, ты говоришь ему об этом прямо. — Она кашлянула. — Конечно, некоторые из них злятся и уходят — ты же понимаешь, что они не привыкли к такому, обычно продавщицы так себя не ведут. Но через несколько дней они возвращаются и рассказывают своим знакомым, что нашли наконец магазин, который ставит свою репутацию выше, чем количество проданных вещей.

— Ну, что же… если ты так считаешь, — довольно пробормотала Катриона. Она уже сняла обертку и открыла коробку. Ее глаза распахнулись, а сердце замерло: на обтянутом черным бархатом ложе лежал сверкающий золотой браслет. — Какой красивый! — Она смущенно посмотрела на Мадж. — Он, должно быть, ужасно дорогой. Нельзя делать такие подарки!

— Не учите меня, что мне делать, юная леди, — пожурила ее Мадж с доброй улыбкой. — Эта безделушка, надеюсь, тебя приободрит. Что-то в последнее время не видно обычного блеска в твоих глазах. И причина очевидна, не так ли? — Мадж помедлила, задумчиво посмотрела на нее, затем сухо заявила: — Должно быть, это действительно была запоминающаяся ночь, если спустя столько времени у тебя все тот же остекленевший взгляд. — Она наклонилась через столик и понизила голос. — Ну, скажи мне… как женщина женщине… все, что я о нем слышала, это правда?

— Что слышала? — осторожно спросила Катриона.

— Он действительно так хорош в постели, как об этом говорят?

Еще месяц назад такой вопрос шокировал бы ее, настолько наивной и невинной была ее жизнь в Киндарохе. Но в Лондоне Катриона быстро набирала опыт.

— Не могли бы мы обсудить это вечером, дома? — спросила она сдавленным шепотом.

— Нет. Я собираюсь уехать на пару дней. Вечером улетаю в Париж. Предмет моей давней страсти пригласил меня к себе, чтобы согреть его гнездышко. Он только что купил виллу.

Катриона улыбнулась. Пламени страсти Мадж было бы достаточно, чтобы разжечь костер в мокром лесу под дождем.

— Звучит заманчиво, — сказала она. — Надеюсь, ты приятно проведешь время.

— Обещаю, — заверила ее Мадж. — Он очень милый старичок. А теперь ответь на мой вопрос, удовлетвори мое любопытство. Какую отметку ты бы поставила Райану Хайнду как любовнику?

— Не знаю, — скупо сказала Катриона. — Он был моим первым и, возможно, последним любовником, так что мне не с кем сравнивать.

Мадж осторожно кашлянула.

— Прости меня. Я забыла. Хорошо, давай подойдем с другой стороны. Правда ли, что земля уходила у тебя из-под ног, как пишут в романах? Тебе не нужно вдаваться в подробности. Достаточно общего впечатления.

Когда Мадж хотела чего-то, она была как терьер, охотящийся на кролика. Катриона едва не полыхала от смущения, но постаралась сохранить спокойствие, несмотря на все эмоции, которые пробудил в ней этот вопрос.

Самым сильным было чувство вины за то желание, которому она поддалась.

Его прикосновения были похожи на электрические разряды, а когда его руки ласкали ее тело, скользили по нему, она закрыла глаза и позволила себе погрузиться в теплое море чувственной радости и восторга. Она чувствовала, как нарастает его желание, и сама судорожно вцепилась в него, он поднял ее на руки и отнес в спальню.

Он не спешил и тщательно контролировал свои действия, так что пламя постепенно все ярче и ярче разгоралось внутри нее, зажигая каждый нерв…

Удивленный голос Мадж внезапно вернул ее на землю:

— Ну, ладно! Мечтательное выражение твоего лица говорит само за себя. Выходит, истории о его необыкновенном мастерстве — это правда?

Катриона прочистила горло и ответила:

— В эту ночь я была всего лишь послушным орудием в его руках. Но он явно знал, что делает.

Мадж подняла брови.

— Ни капельки в этом не сомневаюсь, если учесть, какая у него обширная практика.

Катриона поиграла вилкой, мечтая, чтобы Мадж сменила тему, но та не унималась.

— Что мне непонятно, — продолжала она, — так это почему ты так удивилась, когда увидела его фотографию в газете и узнала, что у него есть другая. Ведь у тебя наверняка должны были появиться подозрения на этот счет, когда ты проснулась утром и обнаружила на столике деньги на такси. То есть… разве намек был не достаточно прозрачным?

Катриона закусила губу, беспомощно глядя на Мадж, и покачала головой, удивляясь собственной наивности.

— Нет… я не поняла. Он говорил мне раньше, что у него много дел, и я подумала, что он решил не беспокоить меня, раз я спала. И, кроме того, там была записка, в которой он обещал связаться со мной, как только вернется. — Она горько рассмеялась над собой. — Это лишь показывает, какая я была дура, да?

Мадж с сожалением подвела итог:

— Тебе не повезло, что ты в него влюбилась. Любая другая поняла бы, что ему просто нужна была девушка на одну ночь, но ты такая простодушная и невинная! Мне неприятно это говорить, дорогая, но ты проявишь еще большую глупость, если будешь продолжать думать о нем. У тебя впереди целая жизнь. Не все мужчины такие, как Райан Хайнд. Ты еще встретишь достойного человека, который действительно будет любить тебя. Вы поженитесь, и у вас будет чудесная семья.

— А как я смогу понять, что это достойный мужчина, а не… подонок вроде него? — горячо возразила Катриона. — Я ошиблась один раз и могу ошибиться снова, разве нет? — Ее лицо стало жестким. — Нет уж, следующего раза не будет. Я в этом абсолютно уверена.

Мадж вздохнула с отчаянием.

— Именно этого я и боялась. — Она твердо сжала губы и объявила: — Вам, юная леди, грозит опасность превратиться в лишенную иллюзий прокисшую старую деву. Но мы должны что-то сделать, прежде чем это произойдет, правда?

Катриона молча смотрела на Мадж, в ее голубых глазах застыла растерянность. Это ее личная проблема, которую она создала сама, по собственной глупости. Почему же Мадж ведет себя так, будто это ее предали?

— У тебя кризис личности, — безжалостно продолжала Мадж. — Ты теряешь присущие тебе блеск и юную жизнерадостность, а это плохо для бизнеса.

Плохо для бизнеса? Она посмотрела на Мадж долгим, изучающим взглядом, затем криво улыбнулась.

— Ты ужасная лгунья, Мадж. Причина ведь совсем не в этом, правда?

Мадж улыбнулась в ответ и пожала плечами.

— Ну, лгунья. Но иногда стесняюсь признаваться в этом.

— Ну! Сомневаюсь, что ты когда-нибудь в жизни чего-либо стеснялась.

— Нет. Конечно, нет, — весело согласилась Мадж. — Просто я с опозданием пытаюсь кое-что исправить. — Она помолчала, и на мгновение в ее глазах появилась печаль, отчего она показалась Катрионе очень ранимой, затем лицо Мадж просветлело. — Смотри на меня как на старую добрую крестную из сказки, которая не хочет видеть тебя несчастной.

Катриону смутило это признание, и ее глаза увлажнились.

— У тебя прекрасная душа, Мадж, и ты самый лучший друг, который только может быть, но я не хочу, чтобы ты в этом участвовала. Я справлюсь сама.

— Ах, да, возмездие! Ты ведь так сказала, да? — Мадж сделала еще глоток из своего бокала и вздрогнула: — Мне привиделись шотландцы в меховых накидках, марширующие к границе и размахивающие своими спорранами[3 - Спорран — шотландская сумка мехом наружу.] и палашами. Надеюсь, что до этого не дойдет.

— Поверь моему слову, не дойдет, — заверила ее Катриона. — Никаких марширующих шотландцев! Ни одна живая душа дома не узнает о ее поступке.

— Я сама никогда особенно не верила в возмездие, — задумчиво сказала Мадж. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на удовлетворение таких безумных амбиций. По моим наблюдениям, людей вроде Райана Хайнда возмездие обычно настигает без помощи их жертв. Но я бы сказала, что в твоем случае в этой идее есть некий смысл. Таким образом ты убьешь сразу двух зайцев: выбросишь его из головы и вернешь себе самоуважение. Так что, чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Сначала надо изучить его слабости и найти лучший способ их использовать.

Катриона в отчаянии покачала головой.

— Я практически ничего не знаю о нем, Мадж. Я даже не могу вспомнить название отеля, в который он меня привел.

Мадж подняла руку.

— Благословляю тебя, дитя мое. Тебе повезло, что я пришла на помощь. Последние несколько недель я занималась тем, что собирала информацию о нашем друге мистере Хайнде.

Катриона удивленно заморгала.

— Ты мне ничего не говорила.

— Я надеялась, что это не понадобится, дорогая. — Мадж подкрепилась еще одним глотком из своего бокала и приступила к делу: — Райану Хайнду тридцать два года. Весьма успешно занимается недвижимостью. Специализируется в области развлечений и отдыха, и, по-видимому, у него чутье на те районы, которые созрели для инвестиций. Либо так, либо у него есть шпионы в местных органах власти.

— Я склоняюсь ко второму, — пробормотала Катриона.

— Он никогда не был женат, — продолжала Мадж. — Насколько известно, даже никогда не имел постоянной подружки. Родился в богатой семье, его родители владели поместьем в Суррее, провел четыре года в Кембриджском университете, затем пошел на службу в армию, в разведку. Был награжден парой медалей, но четыре года назад подал в отставку и занялся бизнесом.

Катриона шмыгнула носом.

— Полагаю, его застали в постели с женой командира.

— Нет. Говорят, он отказался выполнить какой-то приказ.

— Ну, что ж, это неудивительно. Не могу представить себе, чтобы он исполнял чьи-то приказы. — При мысли об этом она сердито нахмурилась. — Готова поспорить, что он был единственным ребенком в семье. У него не может быть сестры, это точно, иначе он бы относился к женщинам с большим уважением.

Мадж согласно кивнула.

— Тем не менее у него был младший брат. Когда его отец умер, мать вышла замуж второй раз. Его младшего брата звали Малькольм Грант. Я говорю «звали», потому что два года назад он погиб в автомобильной аварии. Говорят, он был многообещающим гонщиком и мог бы стать следующим олимпийским чемпионом. Райан воспринял его смерть очень тяжело.

Катриона закусила губу. Она не хотела слышать такие вещи. Она должна быть защищена броней от любых естественных чувств или симпатии. Ведь ничего не оправдывает его бессердечного поведения по отношению к ней.

— Зачем мне нужно все это знать?

— Информация, моя дорогая, — терпеливо произнесла Мадж. — Никогда не знаешь, какая крошечная, на первый взгляд неважная деталь может пригодиться.

Катриона со вздохом сдалась.

— Да… Пожалуй, ты права. — Она сделала глоток минеральной воды и постаралась припомнить все, что он ей рассказывал, что могло бы указать на слабое место в его броне, но это была напрасная трата времени. У таких людей, как Райан Хайнд, нет слабых мест. Они как хладнокровные хищники в океане жизни.

Интересно, что бы она стала делать, если бы он прямо сейчас вошел со своей очередной подружкой? Она закрыла глаза, отпустив на свободу свое воображение…

Вот он помедлил в дверях, и шум разговора затих, одного лишь его появления было достаточно, чтобы зарядить атмосферу. Женщины стали дышать быстрее, их глаза заблестели под воздействием его обаяния. Его серые глаза бесстрастно озирали зал до тех пор, пока не увидели ее, и тогда… невероятно… он улыбнулся! Стук сердца отдавался у нее в ушах, пока он приближался к их столику. Сейчас он скажет, что просто забыл, где она живет, и неустанно разыскивал ее все эти недели! Райан был уже рядом, и тут она увидела его настоящую улыбку — холодную и отчужденную, как признание того, что они однажды мельком встречались. Потрясенная, она наблюдала, как он без слов проходит мимо. Он и его спутница расположились за соседним столиком. Вот он наклонился к девушке и что-то прошептал ей на ухо. Девушка бросила взгляд на Катриону, ухмыльнулась и что-то прошептала ему в ответ, и оба они рассмеялись. В ярости Катриона вскочила на ноги, подошла к ним, схватила со стола графин с водой и вылила ему на голову…

— Извини! — раздался вдруг голос. — Ты заснула?

Она открыла глаза и смущенно улыбнулась Мадж.

— Прости… Я грезила наяву.

— Хмм… Мы обсуждали Райана Хайнда, помнишь?

— Как я могу забыть? Чем больше я о нем думаю, тем злее становлюсь. Если бы я каким-то образом могла дотянуться до его шеи… — Она едва не заскрипела зубами, и ее глаза превратились в щелки. — Иногда мне хочется быть мужчиной.

— Это всем хочется, моя дорогая. Но, раз уж мы женщины, превосходство нашего разума должно вступить в борьбу с превосходством их мускулов. Так написано в книге жизни. Поэтому давай сосредоточимся на решении проблемы, а не будем потворствовать фантазиям.

Катриона решительно кивнула.

— Одну вещь мы знаем наверняка. Мы знаем, что он каждый вечер обедает в «Кардини». Что, если я заявлюсь туда, подойду прямо к его столику и… и вылью ему на голову графин с водой?

Мадж эта мысль не слишком вдохновила.

— Чересчур примитивно, — заметила она и задумалась. — Тем не менее это открывает кое-какие возможности. Ты действительно хочешь унизить этого негодяя?

— Чертовски верно, хочу. И чтобы людей вокруг было как можно больше. — Ее глаза засверкали от такой перспективы. — Лучшего места, чем переполненный ресторан, не найти! Но не просто ресторан, заметь, а «Кардини», куда ходят только сливки общества.

На губах Мадж заиграла плутовская улыбка.

— «Кардини» — это здорово, но я думаю, что ты могла бы сыграть и перед более многочисленной аудиторией. Лондонские газеты с удовольствием опубликуют снимок Райана Хайнда, получающего по заслугам от руки обманутой им женщины. Это увеличит их тираж по крайней мере на полмиллиона экземпляров.

Катриона широко раскрыла глаза.

— Но… но как?

— О, это я легко смогу устроить, — беззаботно сказала Мадж. — Мой старый добрый друг из агентства новостей пришлет одного из своих фотографов, чтобы запечатлеть эту сцену для потомства. — Она улыбнулась, кашлянула и прибавила: — Хотя нужно придумать что-то более оригинальное, чем графин с водой. Что-нибудь, о чем будет говорить весь город. Я знаю женщину, которой однажды представился случай публично унизить обидчика. Он был уважаемым членом парламента, но после ее выступления ему пришлось подать в отставку… Хотя я сомневаюсь, что тебе удастся зайти так далеко.

— Почему? — возмущенно спросила Катриона. — Макнейлов нелегко рассердить, но, если уж решились, мы не брезгуем никакими средствами, чтобы нанести удар.

— Хмм… — сказала Мадж, задумчиво глядя на нее. — После этого тебе, возможно, придется на пару недель уехать из Лондона. Пока пыль не осядет. Я дам тебе знать, когда можно будет вернуться.

Катриона осторожно посмотрела на старшую подругу.

— Ничего незаконного? Я не стану участвовать в…

— Все в рамках закона, но это потребует настоящего актерского мастерства.

Катриона нетерпеливо произнесла:

— Я играла Офелию в школьной постановке «Гамлета».

Рот Мадж изогнулся в усмешке.

— У женщины, роль которой тебе придется сыграть, темперамент такой, что бедной Офелии и не снилось.

Катриона вздохнула и пожала плечами.

— Все равно я смогу.

Мадж еще мгновение изучала ее, затем решительно закончила:

— Посмотрим. Обсудим все через пару дней, когда я вернусь из Франции. — Она подняла свой бокал и улыбнулась. — За потопление «Золотой Лани».




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


От ледяного вечернего воздуха Катриону бил озноб. Стоять на сквозняке в дверях магазина было холодно и неуютно, а ее наряд, который больше подошел бы для показа высокой моды в Париже, оставлял открытым больше, чем закрывал.

Когда Мадж вернулась из Франции и принялась объяснять ей свой план, Катриону охватили недобрые предчувствия, а уж когда она увидела туалет, который ей предстояло надеть для исполнения этого плана, то едва не взбунтовалась. С ярко-красными туфлями на шпильке она еще могла смириться, и подходящая к ним кожаная сумочка смотрелась неплохо. Но белые брючки с кружевными вставками и крошечный топ, в котором она выглядела практически обнаженной, заставили ее содрогнуться. А вершиной всего был парик платинового цвета с розоватым оттенком. Ничего более вульгарного ей в жизни не приходилось видеть.

Она вопросительно посмотрела на Мадж и попыталась протестовать:

— Это нелепо! Если я не умру от холода, то меня арестуют за неприличное поведение в общественном месте!

— Ничего подобного, не арестуют. В Вест-Энде полно девушек, одетых гораздо более вызывающе. К тому же чем непристойнее ты будешь выглядеть, тем лучше. Когда ты вплывешь в «Кардини», ни у кого из посетителей не должно остаться сомнений, чем ты зарабатываешь себе на жизнь. И не забудь о макияже, когда ты туда отправишься. Много туши и ярко-красная губная помада. В таком виде, да еще в парике, тебя родная мама не узнает.

Слава Богу, с облегчением подумала девушка. И тут же с сомнением посмотрела на Мадж.

— Но это значит, что и Райан Хайнд может меня не узнать!

— Будем надеяться, что нет.

— Но почему? — со вздохом спросила она, разочарованная. — Я хочу, чтобы он знал, что это я. Это… это трусость — прятаться под чужой внешностью.

— Да… Но говорят, что осмотрительность — родная сестра героизма. Поверь мне, моя дорогая, так безопаснее. Райан Хайнд будет очень и очень рассержен. — Она приложила указательный палец к щеке Катрионы, повернула ее голову набок и улыбнулась. — Мы назовем тебя Трикси Троттер. Как тебе это нравится?

— Омерзительно.

— То, что надо… Нам понадобится еще несколько дней, чтобы все организовать, а ты пока можешь поучиться кокни, на котором говорят уличные девчонки.




Наконец все встало на свои места. Мадж каким-то образом удалось узнать, что вечером Райан будет ужинать не один, и фотограф уже занял стратегически выгодную позицию.

Катриона сама ее выбрала для наблюдения, потому что она располагалась прямо напротив дверей ресторана «Кардини» и отсюда было хорошо видно всех выходящих из машин. Желудок ее сжал нервный спазм. И как она в это ввязалась!.. Хотела удивить Мадж своей решимостью или просто доказать себе, что у нее хватит храбрости и способностей, достойных Макнейлов?

Самым сложным было не обращать внимание на взгляды прохожих. Хотя она находилась здесь всего около десяти Минут, к ней уже подошли два «клиента». В первый раз ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, о чем речь, и подавить естественное побуждение стукнуть его по голове сумочкой.

— Извините, — ледяным тоном сказала она, я жду своего мужа.

Точно так же ей удалось отделаться и от второго. Девушка пожала плечами. Никогда бы не подумала, что такие респектабельные с виду мужчины могут вести себя столь омерзительно.

Ее внимание привлекло очередное такси, остановившееся напротив входа в ресторан. Швейцар бросился открывать дверцу, Катриона зажмурилась от радости: это был Райан!

Ее сердце начало бешено стучать, она напряглась, ощущая странную смесь возбуждения и беспокойства. Даже с такого расстояния не узнать его было невозможно. Безукоризненно одетый, в белом смокинге и черных брюках, высокий, в каждом движении его стройного тела чувствовалась сила и грация красивого животного. Во рту у Катрионы пересохло. Если бы только предсказание Мораг было правдой! Если бы только он полюбил ее всем сердцем, а не просто переспал с ней. Но у него нет сердца. Он эгоистичный, вероломный, жестокий и пустой искатель приключений.

Райан галантно подал руку своей спутнице, выходившей из машины. Она была высокой и стройной, с длинными темными волосами. Неожиданно Катриона почувствовала укол ревности, хотя ей было жалко эту девушку. Наверняка и та о чем-то мечтала.

— Добрый вечер, мисс.

Подойдя почти вплотную, к ней обращался мужчина средних лет.

— Вы это мне?

Он был так поглощен разглядыванием ее фигуры, что, не заметив ледяного тона, наклонился ближе и промурлыкал:

— Тут за углом есть небольшой уютный бар. Не хотите присоединиться ко мне и выпить пару рюмочек?

У него наверняка есть жена, дети и наполовину выплаченная закладная на дом, подумала Катриона. Ну что же, по крайней мере это доказывает, что она выглядит так, как надо. Но сможет ли она сыграть свою роль? Самое время попробовать.

Взмахнув фальшивыми ресницами и призывно улыбнувшись, Катриона заговорила низким, хриплым голосом:

— У меня изысканный вкус, дружок. Ты можешь позволить себе шампанское?

— Самое лучшее. — Он ухмыльнулся и похлопал по карману, где, как предполагалось, должен был находиться бумажник. — Увидишь, я очень щедрый. Все, что захочешь.

Она положила руку на бедро, одарила его озорной улыбкой и промурлыкала:

— Ну что же, тогда все в порядке. Обожаю мужчин, которые любят тратить денежки. — Прекрасно, она ничуть не смутилась, а этот болван готов поверить во что угодно. — Меня зовут Трикси, — выдохнула она, — а тебя?

— Фредди. Зови меня просто Фредди. — Он нервно огляделся вокруг. — Может, мы… э-э-э… пойдем?

Теперь он беспокоился, как бы кто-нибудь не узнал его. Ну уж нет, подумала она, пусть этот козлик помучается.

— Это зависит от того, что у тебя еще на уме помимо бокала шампанского, Фредди, — подбодрила она его низким и страстным голосом.

Мужчина призывно подмигнул.

— Я знаю тут неподалеку маленькую гостиницу. Они с пониманием относятся к таким вещам. Мы можем прихватить с собой пару бутылок и… насладиться общением друг с другом наедине.

Она многообещающе улыбнулась:

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «насладиться» общением друг с другом, Фредди?

Он удивленно заморгал и снова нервно оглянулся вокруг. Она импровизировала, и было ясно, что вопросы кажутся ему подозрительными. Одарив его очередным призывным взглядом, девушка поддразнила:

— Ты плохой мальчик, Фредди. На самом деле ты ведь хочешь затащить меня в постель, да? Ты уверен, что мне стоит это делать?

— Конечно, — настаивал он, задыхаясь от нетерпения. — Я же говорил тебе, что я очень щедрый!

— Да, Фредди, в самом деле, ты говорил. — Внезапно Катриона перестала улыбаться, а в голосе появились командные нотки. — Возможно, судья учтет это, но я сомневаюсь. — Она дотронулась до своей сумочки. — Если вы хотите посмотреть на мое удостоверение, с удовольствием его предъявлю. Я констебль Джордан из отдела полиции нравов отряда «Метрополитен». Вам будет предъявлено обвинение в приставании с непристойными намерениями.

Его лицо исказилось и стало землисто-серым.

— Я н-н-ничего не сделал. Я… я только…

— Дышите глубже, — холодно оборвала его она. — Вечер не удался, Фредди. Во всем районе осуществляется съемка скрытыми камерами. — Теперь она получала удовольствие от своей игры. Пока что она успешно справляется со своей ролью. Во всяком случае, Фредди ей поверил. Обидно только, что новые туфли тесны. — Так вот, Фредди… — бодро продолжила Катриона. — Вы — уже четвертый, кого мы задержали за последние полчаса. С минуты на минуту здесь будет фургон, который заберет вас и всех остальных. Пока он не приедет, стойте здесь лицом к стене. Я должна сообщить о вас своему начальнику, который находится на другой стороне улицы. Предупреждаю: если попытаетесь уйти, будете немедленно арестованы и вам будет предъявлено обвинение в попытке к бегству. Помните, что за вами все время следят камеры.

Фредди выглядел как смертельно больной.

— Об эт-том будет напечатано в газетах?

— Я не удивлюсь, если это будет сегодня вечером в телевизионных новостях, — презрительно сказала она. — Надеюсь, впредь это послужит вам уроком.

Она дождалась, пока он покорно повернется лицом к стене, еще раз предупредила его о попытке к бегству и перешла через дорогу.

Она не чувствовала никакой неловкости, даже скорее гордилась своим представлением. Ей явно удалось нагнать страху на этого труса, и, возможно, он так и простоит, дрожа, как осиновый лист, часов до двух ночи, дожидаясь, пока его арестуют.

Несомненно, в один прекрасный день она будет вспоминать то, что случилось сегодня, и удивится происшедшей в ней перемене. Мягкость и невинность юности полностью исчезли. В этом была виновата жизнь в Лондоне. С другой стороны, успех с Фредди придал ей уверенности в том, что она справится и с предстоящим делом.

Первой преградой на ее пути стал швейцар, на лице которого была написана решимость не допустить, чтобы уличная девка осквернила своим присутствием священные стены ресторана «Кардини».

Он преградил ей дорогу и сурово произнес:

— Прошу прощения, мисс. Без сопровождения… — он посмотрел по сторонам, словно подыскивая подходящее слово, — дамам вход не разрешается. Если вы голодны, поищите закусочную.

Вздохнув и виновато улыбнувшись, Катриона кивнула.

— Так я и знала! Я… я и правда выгляжу чересчур в этой одежде, да? Но дело в том, что это всего лишь для шутки. Понимаете, я студентка и подрабатываю рассыльной в агентстве поздравлений. Я знаю, что здесь ужинает мистер Райан Хайнд. У него сегодня день рождения, и его коллеги наняли меня, чтобы поздравить его и вручить довольно дорогой подарок.

Выражение решительности на лице швейцара сменилось неуверенностью, и Катриона, продолжая наступление, снова вздохнула.

— Я на работе. И если мне придется вернуться и сказать начальству, что мне не разрешили войти, заказчики будут ужасно разочарованы… как и мистер Хайнд, когда он узнает об этом. Но что поделаешь? Тут уж ничем не поможешь. Вы ведь тоже выполняете свою работу, правда?

Она развернулась и собралась уходить, но швейцар, прочистив горло, сказал неуверенно:

— Прошу прощения, мисс. Я не совсем разобрался в ситуации. Конечно, мистер Хайнд — наш давний клиент, и я уверен, что могу сделать исключение. — Он приподнял фуражку и открыл девушке дверь.

Она ожидала, что ей придется разыгрывать всю сцену снова перед метрдотелем, но этого не потребовалось: он находился в дальнем конце зала и стоял к ней спиной, обсуждая меню с посетителями. Катриона точно знала, где искать свою жертву: Райан сидел за укромным столиком, оживленно беседуя и разливая вино по бокалам. Она едва не бросилась к нему через весь зал, но остановилась и вспомнила совет Мадж.

— Учти, нужно не просто пройти по залу, — говорила она. — Это должно быть шествие. Ты должна стать центром внимания всего зала, моя дорогая. Когда ты будешь разбираться с ним, все глаза должны быть направлены на тебя.

— А как я смогу это сделать? — с сомнением спросила Катриона.

— Единственное, чего ты не должна делать, так это быть Катрионой Макнейл, играющей роль Трикси Троттер. Ты должна влезть в ее кожу и понять, что ею движет. Только так ты сможешь заставить публику поверить тебе.

— Как? — снова спросила она.

— А это уж твое дело. Трикси будет такой, какой ты ее создашь. Просто помни, что, если она зарабатывает себе на жизнь на улице, это не значит, что она просто дрянь. Возможно, муж бросил ее с двумя детьми и овдовевшей матерью. Все они живут в убогой квартире, и старая мать с гордостью думает, что ее дочь работает официанткой в одном из клубов в Вест-Энде и хорошо зарабатывает. Трикси экономит каждое пенни, чтобы у детей жизнь была лучше, чем у нее самой. Жизнь на улице сделала ее грубой и циничной, но она из тех, кто найдет время, чтобы накормить и приласкать бродячую кошку.

Вспомнив этот совет, Катриона положила одну руку на сумку, другой подбоченилась, выпятила вперед грудь и, демонстрируя себя со всех сторон, начала извилистый путь между столиками.

За ее спиной немедленно раздались возгласы и негодующий шепот. Кто-то закашлялся и разлил напиток, кто-то со стуком уронил нож. Официант, держа в руках поднос с бокалами, с разинутым ртом смотрел, как она хлопает ресницами, проходя мимо него.

Жужжание голосов становилось все громче, и когда Райан увидел ее, она уже была в нескольких метрах от столика. Едва глаза их встретились, Катриона снова оказалась под влиянием его магнетизма. Но теперь она могла с собой справиться, потому что знала, что кроется за его обаянием.

Если не считать легкого любопытства на его лице, он выглядел совершенно спокойным, чего никак нельзя было сказать о его спутнице, на лице которой отразились тревога и любопытство одновременно.

Вокруг воцарилось молчание, люди в ожидании скандала разворачивались, вытягивали шеи и, затаив дыхание, ждали, что произойдет дальше.

Катриона подплыла к столику и остановилась. Выпятила обтянутое брючками бедро, затем, по-прежнему держа одну руку на талии, шутливо погрозила мужчине:

— Райан Хайнд, ты совершенно испорченный человек! — Ее громкий и звонкий голос доносился до середины зала. — Ты опять это сделал, да? Ушел сегодня днем и не заплатил мне, как обычно! Я слегка задремала, а когда проснулась, ты уже ушел. И нигде ни чека, ни конверта… Чем прикажешь мне платить за квартиру?

Он смотрел на нее в ледяном молчании, но ей казалось, что в глубине его серых глаз она заметила вспышку ярости. Это продолжалось одну-две секунды, затем он отвернулся и, как ни в чем не бывало, сделал глоток из своего бокала.

Издав глубокий, страдальческий вздох, Катриона обратилась к его спутнице:

— Он всегда так поступает. Я просто хочу тебя предупредить, милочка. Приглядывай за ним. Я не хочу сказать, что он скупердяй и не любит расставаться со своими денежками, ни одна девушка не обвинит его в этом. Просто… — Она сделала плавный жест рукой. — Ты хоть знаешь, сколько они дерут здесь за еду? Боже мой! Хотела бы я, чтобы все мои дружки были такими же щедрыми, как Райан. — Она одарила его терпеливой, всепрощающей улыбкой. — Просто иногда он забывает о таких пустяках, как расплатиться с тобой. Он очень занят тем, что делает деньги, милочка. Встречи с клиентами… консультации с адвокатами… Я ему как раз сегодня днем говорила, когда он раздевался, что удивляюсь, как он ухитряется во всем этом разобраться!

Спутница Райана в смятении и ужасе уставилась на Катриону, беззвучно открывая рот, потом прошипела через стол:

— Райан! Ты… ты действительно знаком с этой… этой особой?

Катриона визгливо рассмеялась, как будто только что услышала самую лучшую шутку в своей жизни.

— Знаком ли он со мной? Вот здорово-то! Я — Трикси Троттер. Меня все знают. Мы с Райаном уже сто лет дружим, правда, Райан? Скажи ей. Помнишь, мне тогда было всего шестнадцать, а ты был одним из моих первых клиентов.

Несколько мгновений Райан брезгливо смотрел на нее, потом тихо произнес угрожающим тоном:

— Не знаю, кто вы, мисс Троттер, но вы достаточно повеселились, так что теперь будьте хорошей девочкой, уходите отсюда и перестаньте нам надоедать, а не то вы об этом пожалеете.

Катриона проигнорировала угрозу и изобразила страшную обиду, но тут же разразилась хохотом.

— Ой… ты такой любитель подразнить, Райан, это точно. Большой любитель. С тобой не соскучишься. — Улыбнувшись ему плутовской улыбкой, она достала из сумочки яркие боксерские трусы и подняла их вверх. — Ты оставил их у меня на прошлой неделе, помнишь? Когда-нибудь ты забудешь надеть брюки. Ладно, я их выстирала и погладила, как обычно. — Она подняла трусы повыше, чтобы всем было видно. — Потрясающие, правда? — обратилась она к девушке. — Ярко-красные, с желтыми медвежатами. А еще у него есть с дельфинами и с маленькими зелеными лягушатами. Думаю, что в душе он большое дитя.

Несколько раз сверкнула вспышка, Катриона бросила трусы ему на колени и надула губы:

— Черт! Там кто-то фотографирует. Надеюсь, моя старушка мама у себя в Хэкни эту газету не увидит.

Губы Райана были плотно сжаты, но она чувствовала, как острым взглядом он изучает ее маскарад. В ответ в ее глазах засветился триумф и возникло желание снять этот нелепый парик, накладные ресницы и смыть макияж. Ей страстно захотелось увидеть выражение его лица, когда он поймет, кто она такая на самом деле, но тогда бы ее тщательно продуманный план стал пустой тратой времени. В любом случае пора было совершать отходной маневр. Происходящее привлекло наконец внимание метрдотеля, и он уже направлялся к ним через зал.

Катриона одарила Райана на прощание еще одной фальшивой улыбкой и с вызывающим видом прошла к выходу мимо сидевших с открытыми ртами посетителей.

Когда она покинула теплое фойе ресторана и вышла на тротуар, то задрожала от холода. Швейцар улыбнулся ей.

— Ну что, мисс? Как все прошло? Мистер Хайнд оценил сюрприз?

Она улыбнулась в ответ.

— По правде говоря, он был не слишком разговорчив. Думаю, чувства так переполняли его, что он не сумел выразить их.

— Лишь бы он был доволен, мисс. Мы делаем все, чтобы наши гости приятно провели здесь время.

— Уверена в этом. И я уверена, что этот вечер мистер Хайнд не скоро забудет. Не могли бы вы вызвать мне такси?

Швейцар подозвал такси с ближайшей стоянки, открыл перед ней заднюю дверцу и приподнял фуражку, когда она достала из сумки и дала ему фунтовую монету. Катриона назвала водителю адрес, расположилась на сиденье и удовлетворенно улыбнулась. Она справилась! И ей не терпелось скорее добраться домой и рассказать обо всем Мадж.

Когда такси отъехало от ресторана, она посмотрела через дорогу и увидела, что Фредди все еще стоит у стены. Все они одинаковы, подумала она с презрением. Ладно, сегодня вечером она преподала урок двум из них. Теперь Райан Хайнд узнает, что чувствует человек, когда его унижают. Едва фотографии появятся в газетах, он станет посмешищем всего Лондона, и ни одна девушка в здравом уме отныне не появится в его обществе.

С чувством облегчения она сняла шутовской парик, и ее рыжие волосы рассыпались по плечам.




ГЛАВА ПЯТАЯ


На следующий день снимок опубликовали в вечерней газете, и Мадж с удовольствием прочла вслух заголовок:

— «В меню «Кардини» это не было указано». — Она поднесла газету ближе к глазам и прочитала текст, набранный мелкими буквами: — «Мисс Трикси Троттер, откровенная девушка с улицы, вытаскивает наружу грязное белье в одном из лучших лондонских ресторанов. Ее предполагаемый клиент, мистер Райан Хайнд, отказался прокомментировать заявление о том, что он должен заплатить ей за «оказанные услуги»».

Катриона уже видела статью и лишь горько улыбнулась:

— Они правы, черт побери, ему нечего было сказать. Да и кто ему поверит? Явно не та девушка, с которой он был. Бедняжка вся посинела и была на грани истерики. Мне жаль, что я так ее смутила, но тут уж ничего не поделаешь. — Она отхлебнула кофе и добавила: — Надеюсь, пройдет еще немало времени, прежде чем мистер Казанова Хайнд решится снова там показаться.

Мадж все еще внимательно изучала фотографию. Наконец она удовлетворенно кивнула и отложила газету в сторону.

— Ну что ж, первое действие нашего спектакля прошло успешно. А ты абсолютно уверена, что он не узнал тебя?

— Ни капельки не сомневаюсь. Как бы он смог — в таком маскараде? Ты же сама говорила, что меня бы родная мама не узнала.

— А ты уверена, что не сказала ничего такого… или не сделала ни малейшего намека на что-нибудь, что помогло бы ему найти какую-нибудь связь?

Катриона поставила чашку и пожала плечами. К чему эти вопросы? И почему Мадж выглядит такой озабоченной?

— Что случилось? — требовательно спросила она. — Слушай, мне совершенно безразлично, даже если он меня действительно узнал. Он не сможет причинить мне вреда большего, чем уже причинил.

— У тебя было трудное время, моя дорогая. Когда мы в первый раз обсуждали с тобой эту идею, я предупреждала, что тебе, возможно, придется уехать из Лондона и подождать, пока пыль уляжется. Я думаю, время пришло.

— Какая пыль? — подозрительно спросила Катриона.

Мадж улыбнулась и бодро произнесла:

— Будь умницей. Ты заслужила каникулы. Возьми отпуск и поезжай навестить своих родителей. Я уверена, что они по тебе соскучились.

— Какая пыль? — снова спросила Катриона, с вызовом глядя на старшую подругу голубыми глазами.

Мадж прикурила сигарету. Поскольку она потушила предыдущую всего лишь минуту назад, было понятно, что она о чем-то задумалась. Наконец она произнесла:

— Ты и вправду здорово насолила Райану Хайнду, так что можно поклясться, что он будет рыть землю, чтобы узнать, кто же такая на самом деле Трикси Троттер, и если обнаружит…

— Ну и черт с ним! — прошипела Катриона. — Я тебе говорила… мне все равно.

— Даже если он попытается подать на тебя в суд? — спокойно спросила Мадж.

Катриона моргнула, потом сделала глубокий вдох и спокойно посмотрела на нее.

— Как он сможет это сделать? Я не совершила ничего противозаконного, так ведь? Ты помнишь, я ведь спрашивала тебя в самом начале, нет ли…

— Ну, в прямом смысле — нет. Это нельзя назвать незаконным, — сказала Мадж уклончиво. — Но Райан Хайнд может оказаться мстительным типом. Он может предъявить тебе иск за клевету.

Катриона в молчании уставилась на Мадж, потом решительно фыркнула.

— Ничего хорошего у него из этого не выйдет. Если он подаст на меня в суд, я откровенно расскажу, почему я это сделала. Он предстанет перед всеми отпетым негодяем, каким и является на самом деле. Бессовестный, лживый, вероломный обольститель невинных девушек.

— К сожалению, обольщение не может быть предъявлено в качестве обвинения, зато клевета может, — мрачно констатировала Мадж. — И давай не будем забывать, что он достаточно богат, чтобы позволить себе нанять самого лучшего адвоката. Я знаю, что это несправедливо, но мы живем в таком мире.

— И все-таки мне наплевать. Пусть делает, что хочет.

Мадж с сомнением посмотрела на нее.

— Если дойдет до суда, это может попасть в национальную прессу. Твои родители ведь читают газеты, я полагаю? Вероятнее всего, ничего подобного не случится, — успокаивающе сказала Мадж. — Это самый худший вариант. Но я считаю, что незачем испытывать судьбу. Ты совершила свое возмездие, так что спрячься в укромное место и пригни голову. В любом случае отпуск пойдет тебе на пользу. — Она ободряюще улыбнулась. — Я пока найму еще одну временную продавщицу. Ветер утихнет, и ты вернешься. — Она посмотрела на часы. — Сейчас только половина восьмого. У тебя достаточно времени, чтобы собрать чемодан и успеть на ночной поезд.

Катриона вздохнула.

— Ладно… если ты действительно считаешь, что я должна уехать. Но не думай, что я сбегаю от него. Его я не боюсь. Я делаю это только ради тебя.

На лице Мадж появилась улыбка облегчения.

— Хорошо. Поскольку у тебя теперь много новых красивых вещей, которые ты можешь показать своим родителям, я помогу тебе собрать чемоданы, а потом вызовем такси.

Катриона решила не ехать прямым поездом до Инвернесса, иначе ей пришлось бы провести там два дня, потому что автобус в Киндарох ходил лишь два раза в неделю. Вместо этого она сделала пересадку в Глазго и села на поезд до Обана, шумного рыболовного порта на западном побережье.

В Обане она сразу отправилась в гавань и попросила, чтобы одна из рыбацких лодок, направляющихся на север, подбросила ее до Киндароха, где она и оказалась на следующий вечер.

Конечно, родители были удивлены и обрадованы, увидев ее, и весь остаток ночи ей пришлось отвечать на их вопросы, рассказывать о работе… о Мадж… о шикарной квартире, в которой она живет… Но, естественно, она ни словом не обмолвилась о Райане Хайнде и своей недавней выходке. Они были бы шокированы и возмущены и, возможно, посадили бы ее под замок, чтобы она не смогла вернуться в Лондон.

Весь следующий день Катриона навещала своих друзей, но от Мораг намеренно держалась подальше. Отныне ее судьба находится в ее собственных руках, а не зависит от ясновидящей.

Утром третьего дня солнце ярко светило с безоблачного неба. Рыбаки на дамбе смотрели на горизонт и нюхали воздух, единодушно соглашаясь, что жаркая погода установилась надолго.

Воодушевленная этим, девушка решила посвятить целый день отдыху и поплавать. Она наполнила термос чаем, сложила в сумку несколько сандвичей и купальник и отправилась в маленькую песчаную бухту в четырех километрах от городка.

Катриона провела чудесный день, то ныряя в прибое, то нежась на солнце, лежа на серебристом песке. Воспоминания о Райане Хайнде медленно начали тускнеть. Мадж была права, дав ей совет выкинуть его из своей жизни. К тому времени, когда она вернется в Лондон, он станет просто неприятным воспоминанием, как свинка, которой она болела в детстве.

В пять часов вечера она в последний раз искупалась, сняла купальник и растерлась полотенцем, затем оделась и отправилась домой.

В Киндарохе, где местные жители ездили на стареньких, побитых грузовичках или ржавых пикапах, вид сверкающей дорогой спортивной машины вызвал повышенный интерес окружающих. Но сильнее всех была удивлена Катриона, когда увидела ее возле своего дома.

Пытаясь угадать, кто бы это мог нанести им визит, она вошла в гостиную. Не веря своим глазам, она в изумлении раскрыла рот, и кровь застыла у нее в жилах. Не может быть! Это невозможно!

— Катриона! — с улыбкой обратилась к ней мать. — Вот так сюрприз! Твой друг из Лондона приехал с тобой повидаться.

Серые глаза Райана Хайнда насмешливо заблестели, когда он с улыбкой поднялся ей навстречу.

— Привет, Катриона. Ты даже не представляешь, как я рад снова тебя увидеть.

Потеряв от удивления дар речи, она стояла, уставившись на него, пока мать не пригласила всех за стол. Потом, словно издалека, до нее донесся голос отца:

— Райан нам рассказывал, какой великолепный вечер вы с ним провели в шикарном ресторане в Вест-Энде.

— В «Кардини», — протяжно произнес Райан и с невинной улыбкой посмотрел через стол на Катриону. — Я уверен, что ты помнишь тот вечер, Катриона. Но мы ведь встречались еще раз, правда?

Она уже оправилась от первого потрясения и начала потихоньку соображать. Она сжала руки в кулаки под столом и холодно посмотрела на него.

— Разве?

Он весело рассмеялся.

— Конечно. Как ты могла забыть? Ты ходила на бал-маскарад, и на тебе был белый парик и весьма соблазнительный кружевной наряд. Ты должна помнить.

Как он смог найти ее здесь? Она припомнила, что он спрашивал, откуда она родом, и она ответила…

— Райан рассказал нам, что занимается вложениями в недвижимость, — чтобы заполнить паузу, вступил в разговор ее отец. — Я сказал ему, что в Киндарохе нет недвижимости, в которую стоило бы вкладывать деньги. Здесь время остановилось.

— Ладно, посмотрим, — доверительно ответил Райан. — Я поживу в гостинице несколько дней. — И он вкрадчиво улыбнулся Катрионе. — Что мне действительно нужно, так это чтобы кто-нибудь показал мне окрестности. Уверен, раз уж мы такие добрые друзья, ты ведь не откажешься помочь мне в этом, Катриона?

Мать ответила за нее:

— Ну, конечно, не откажется, Райан. Она с удовольствием это сделает. Правда, Катриона?

Было заметно ее удивление тем, почему дочь ведет себя так неприветливо. Такой красивый молодой человек, богатый, судя по его машине, с хорошими манерами! Невооруженным глазом видно, что она ему нравится, а она даже не улыбнулась ни разу!

Катриона не понимала, какую игру он затеял. Преодолевая тошноту, она выдавила из себя улыбку и сказала:

— Ничего не имею против. В конце концов, у меня отпуск, а здесь трудно найти какое-нибудь развлечение.

Райан усмехнулся, но она одна заметила, как язвительно изогнулись его губы.

— Не может быть, чтобы ты скучала, Катриона. Девушка с таким талантом! Я точно знаю, что ты очень хорошая актриса. Разве здесь нет местного театра, где ты могла бы играть?

Замечание прошло мимо ушей родителей, но она понимала, что должна скорее увести его из дома и потребовать объяснений, что за игру он затеял.

— Как только вы допьете чай, я провожу вас до гостиницы, — сказала она с ледяной вежливостью. — По дороге мы поговорим о том, что вы хотите посмотреть.

— Хорошая мысль, — усмехнулся Райан. — Но спешить некуда. До того, как ты пришла, твоя мама рассказывала мне о тебе. Похоже, в школе ты была не самым примерным ребенком. Вечно попадала в разные переделки.

Катриона посмотрела на него с холодным безразличием, хотя злость закипала у нее в душе.

— Я была ничуть не хуже других, мистер Хайнд. Матери склонны преувеличивать.

— Не в этом случае, — сказал он с легкой улыбкой. — Вероятно, виноваты твои чудесные рыжие волосы. Ты ведь знаешь, что говорят про рыжих?

Она ответила ледяным взглядом.

— Нет, не знаю. Что же говорят о рыжих, мистер Хайнд?

Мать вмешалась в разговор:

— Эти волосы у нее от отца. Хотите еще булочку с маслом, Райан? — Протягивая ему тарелку, она бросила на Катриону неодобрительный взгляд.

Катриона не обратила на это внимания, ее волновало лишь то, как ему удалось узнать ее. Все равно, какая разница? — сказала она себе наконец. Теперь надо беспокоиться о том, что у него на уме. Ничего, кроме неприятностей и возможного позора для себя и своей семьи, она не ожидала.

— После Лондона жизнь здесь покажется вам очень странной, Райан, — сказал ее отец.

Райан, который чувствовал себя спокойно и уверенно так, словно этот дом принадлежал ему, слегка улыбнулся.

— Не такой уж странной, мистер Макнейл. После окончания университета я провел шесть месяцев в Ассинте.

Ее отец удивленно посмотрел на него.

— Это дикая местность, принадлежавшая клану Маклеодов. Там несколько лагерей армейской спецподготовки.

— Да… Булочки необыкновенно вкусные, миссис Макнейл. Я совершенно забыл вкус настоящей домашней выпечки. Спасибо вам.

— Катриона очень хорошо готовит, — быстро сказала ее мать. — Может быть, вам удастся попробовать что-нибудь до возвращения в Лондон. Я слышала, что еда в нашей гостинице не самая лучшая. У них нет настоящего шеф-повара, потому что посетителей мало, даже летом.

Катриона стиснула зубы. Еще минута, и ее мать предложит этому негодяю остановиться у них. Надо поскорей объяснить, что Райан Хайнд — совсем не тот мужчина.

Райан посмотрел на нее с дразнящей усмешкой, затем серьезно сказал:

— Если ее кулинарные способности так же хороши, как и другие ее таланты, то я бы очень хотел попробовать.

— А как вы с Катрионой познакомились? — спросил отец тоном заботливого родителя, расспрашивающего предполагаемого зятя, которому нравится его дочь.

— Мы познакомились совершенно случайно, — жизнерадостно объявил Райан. — Можно сказать, что Катриона в буквальном смысле упала в мои объятия. Мы вместе посидели в баре… потом я пригласил ее на ужин, и мы стали… — его глаза смотрели холодным, насмешливым взглядом, — добрыми друзьями. Правда, Катриона?

Она оставила при себе замечание, которое хотела сделать, и кивнула, стараясь, чтобы это не выглядело слишком грубо. Подумать только, ее жизнь превратилась в такое унижение из-за какого-то идиота на роликовых коньках! Вполне достаточно, чтобы разрыдаться.

— Ну что же, я очень рада, что она познакомилась с таким респектабельным человеком, как вы, — прощебетала ее мать. — Рассказывают столько историй о молодых девушках, которые одни отправились в Лондон, связались с сомнительными личностями и впутались в неприятности. Я уверена, вы понимаете, что я имею в виду, мистер Хайнд.

— Конечно, понимаю, — с чувством ответил он. — Как и во всех больших городах, в Лондоне достаточно людей с сомнительной репутацией, которые только и ждут, чтобы воспользоваться юностью и невинностью девушек, приехавших туда в поисках приключений.

Катриона взглянула на него. Она в отчаянии подумала, что больше не выдержит. Он уже одурачил ее. Теперь он собирается одурачить еще и ее родителей?

— Так уж случилось, мистер Хайнд, что мне действительно пришлось познакомиться в Лондоне с весьма грязным типом, — холодно сказала она. Она понимала, что может вызвать любопытство своих родителей, но тем не менее продолжала: — Уверена, вы знаете, о ком я говорю. О человеке, который лжет и хитрит и говорит что угодно, лишь бы добиться своей цели.

Мать внимательно посмотрела на нее.

— Надеюсь, ты дала ему достойный отпор.

Райан засмеялся.

— Не думаю, что вам стоит беспокоиться на этот счет, миссис Макнейл. Уверен, ваша дочь вполне способна за себя постоять. Она весьма изобретательная юная леди. — Он улыбнулся Катрионе. — Ты ведь дала ему достойный отпор, правда?

В ее голубых глазах сверкал огонь, но ей удалось скрыть горечь, когда она ответила:

— Ну… на какое-то время ему удалось меня одурачить, но когда я узнала о нем правду, то отомстила за себя.

— Это хорошо, — с одобрением сказал Райан. — Будем надеяться, что ты больше о нем не услышишь. Некоторые люди бывают очень настойчивыми, особенно когда чувствуют, что могут взять реванш. — Он с невинным видом обернулся к ее матери. — Могу ли я попросить у вас еще чашку вашего великолепного чая, миссис Макнейл?

Катриона в отчаянии наблюдала, как мать из кожи вон лезет, чтобы угодить ему. Как долго он собирается пробыть в Киндарохе? Несколько дней? История, которую он наплел ее отцу, объясняя, зачем приехал сюда, — очередная ложь. Только ей известна истинная причина — наказать ее. Но почему он не поручил это своим проклятым адвокатам?

Ради спокойствия родителей она нацепила на лицо улыбку, но ее ждало новое испытание: мать пошла к шкафу и вернулась, гордо держа в руках альбом с фотографиями.

— Мама! — в отчаянии закричала Катриона. — Пожалуйста. Я уверена, что у мистера Хайнда нет на это времени.

— Ой, не будь дурочкой, Катриона, — пожурила ее мать. — Ты была очень красивой малышкой. Я уверена, что Райан захочет увидеть несколько фотографий. — Открыв альбом, она положила его перед Райаном. — Вот здесь ей три года…

Катриона чуть не зарычала и вжалась в стул.

Альбом был не таким уж большим, но за то время, которое понадобилось матери, чтобы его показать, можно было прочитать полное собрание сочинений Шекспира. Каждую фотографию она изучала и обсуждала в деталях: когда она была снята, где, кто связал ей этот свитер, что за люди рядом… Хоть бы Райан Хайнд умер от скуки! — злорадно подумала она. Однако этого не случилось. Как опытный лжец и актер, он умело изображал, что поглощен разглядыванием фотографий, пока альбом не закончился и не был возвращен на свое место в ящик шкафа.

Наконец Райан поднялся, а она разглядывала его. Он явно умеет одеваться по ситуации, подумала она. В горах Шотландии был бы неуместен шикарный деловой костюм, и сейчас на нем поверх белой рубашки был надет темно-синий твидовый пиджак. Хотя, какое право он имел носить галстук из шотландки с цветами Стюартов, она не знала. Клан Стюартов отрекся бы от такого подлеца, как он.

— Вы ведь еще не уходите? — запротестовала ее мать и повернулась к мужу. — Отец, где же твое гостеприимство? Ты до сих пор даже не предложил мистеру Хайнду стаканчик виски.

Катриона снова зарычала. Если ее отец достанет бутылку, это может затянуться надолго! Вскочив, она выразительно посмотрела на мать и запротестовала:

— Я уверена, что у мистера Хайнда много дел. А я обещала проводить его до гостиницы и поговорить о том, какие места он хочет посмотреть. Надо сделать это, пока не стемнеет.

Райан улыбнулся:

— Катриона совершенно права. Вы были слишком добры, я уверен, что мы еще увидимся до моего возвращения в Лондон.

Когда все прощальные слова были сказаны и они оказались на улице, Катриона дождалась, пока их не будет видно из дома, затем остановилась и в ярости набросилась на него:

— Так что, мистер Хайнд, какого черта вы тут делаете?!

Он хмуро улыбнулся и изобразил удивление.

— Неужели ты всех гостей встречаешь так холодно? А я-то уж подумал, что ты будешь безумно рада увидеть меня снова.

— Не шути со мной, подонок, — прошипела девушка. — Ты можешь одурачить моих родителей, но я-то знаю тебе цену.

В его глазах сверкнула ярость, но он сухо заметил:

— Ты изменилась. Стала еще красивее, я бы сказал, но в твоем разговоре появилась резкость, которой не было раньше. И я предлагаю тебе говорить тише, если ты не хочешь, чтобы наш дружеский разговор услышала вся деревня.

Катриона сердито посмотрела на него и прошипела:

— Ты — жалкое создание. Даже и думать не смей, что я боюсь таких, как ты.

Он презрительно поднял бровь.

— Нет? Тогда почему ты уехала из Лондона?

— А это не твое дело. — Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. — Я тебя предупреждаю. Держись подальше от моих родителей. Они порядочные и честные люди. Я понимаю, ты не знаешь, что значат слова «честность» и «порядочность», но тем не менее не смей возвращаться сюда.

Прежде чем она успела увернуться, Райан схватил ее запястье, и она оказалась в кольце его рук. В ярости подняв голову и глядя на него, она, задыхаясь, прошипела:

— Отпусти меня, невежа! — И попыталась лягнуть его ногой, но не смогла поднять ее достаточно высоко.

— Ну, просто дикая кошка! — с насмешкой заметил Райан. — Наверное, в местной воде что-то такое содержится. Ты была гораздо дружелюбнее, когда мы впервые встретились в Лондоне. Насколько я помню, мне не пришлось слишком настаивать, чтобы затащить тебя в постель. Казалось, ты сама к этому стремилась.

Она безуспешно пыталась освободиться и, переполненная отчаянием и яростью, забрасывала его обвинениями.

— Тогда я не знала, какой ты негодяй. А сейчас, если ты немедленно меня не отпустишь, я…

Не дав ей возможности закончить, он рывком поднял ее, прижал к себе и впился губами в ее губы. Онемев от шока и его наглости, Катриона терпела это унижение, пока он не отпустил ее.

— По крайней мере, губы все такие же сладкие и нежные, — с мрачным юмором отметил он. — Изнываю от нетерпения выяснить, как там все остальное твое сладкое и восхитительное маленькое тело.

Она едва верила своим ушам и раздраженно проговорила сквозь зубы:

— Придется тебе подождать, пока рак на горе свистнет.

Райан позволил ей освободиться из его объятий и ровным голосом произнес:

— Ну, я не думаю, что это так затянется, Катриона. У меня такое чувство, что ты будешь готова к сотрудничеству в этом вопросе, хочешь ты этого или нет. — Он усмехнулся. — Кто знает? Может быть, тебе даже понравится, как и в прошлый раз.

Это невероятно! Он говорил настолько уверенно, что она неожиданно подумала…

— Помечтай, — съязвила Катриона и стряхнула с одежды воображаемую грязь, потом прищурила глаза и спокойно добавила: — Ты, должно быть, сумасшедший. Ты понимаешь, что испытываешь судьбу, появившись здесь? Отсюда до Обана у меня по крайней мере дюжина двоюродных братьев и дядей. Если они узнают, как ты со мной поступил, то могут сделать из тебя наживку для омара.

Он пренебрежительно пожал плечами, отмахнувшись от угрозы.

— Сомневаюсь. Если бы я взял тебя против твоей воли, это было бы другое дело, но, как я уже говорил, никакой борьбы не было, ты настойчиво стремилась воспользоваться своим бесспорным очарованием.

Она сердито откинула с лица волосы и пошла в сторону гавани.

— Ты обманул меня, — пробормотала она. — Ты намеренно меня увлекал и заставил поверить, что… что… — сказала она, запинаясь, а потом прошипела: — Ты понимаешь, о чем я говорю. Не пытайся это отрицать.

— Я пока еще ничего не отрицал, — раздраженно ответил Райан. — И не угрожай мне снова. У тебя и так крупные неприятности. Пострадавшая сторона здесь я, а не ты. Просто запомни это на будущее.

— Ты — пострадавшая сторона?! — вскричала Катриона.

— Ты хочешь, чтобы весь городок услышал нашу беседу? Давай пойдем ко мне в гостиницу и повесим на двери табличку «Не беспокоить».

— У тебя примерно столько же шансов снова затащить меня к себе в гостиницу, сколько дождаться, пока у тебя вырастут крылья, — с чувством ответила девушка. — Мы можем продолжить наш разговор у входа в гавань. Там нас никто не потревожит.

С мрачным лицом она повела его мимо пустого рыбного рынка, вдоль набережной на гранитную дамбу. Вечернее солнце окрасило необычно спокойное море в цвет расплавленного золота, пара чаек описывала ленивые круги у них над головой. В детстве это было одно из самых любимых мест Катрионы. В долгие летние дни она сидела здесь босая, забросив в воду леску с прикрепленной к ней раковиной и крючком. Она ни разу не поймала ничего, но ей нравилось просто сидеть и предаваться своим фантазиям. И вот она здесь со своим врагом.

Когда они достигли конца дамбы, девушка остановилась, уперла руки в бока и резко начала:

— Здесь нам никто не помешает, мистер Хайнд, так что давайте поставим точки над «i». Насколько я понимаю, мы квиты. Хотя мне кажется, что вы еще легко отделались. Единственное, о чем я вас прошу сейчас, это оставить меня в покое. Садитесь в свою машину и убирайтесь прочь из моей жизни навсегда.

Поставив ногу на швартовую тумбу, Райан задумчиво разглядывал Катриону.

— Я не собираюсь оставлять тебя в покое, Катриона. Ты должна загладить свою вину, и я не уеду из Киндароха, пока это не случится.

Она надменно покачала головой.

— В таком случае приготовьтесь к тому, что вам придется остаться здесь навсегда.

Он усмехнулся, блеснув белоснежными зубами.

— Возможно, мне все равно придется это сделать. Поскольку ты успешно подорвала мою репутацию в Лондоне, мне приходится искать другие места, где я смогу заниматься бизнесом. У этого сонного маленького городка хорошие перспективы для развития, и я с удовольствием стал бы твоим соседом.

Катриона была ошеломлена. Он шутит. Конечно, шутит. Мысль о том, что он поселится здесь и станет постоянной опасностью, была непереносимой.

— Мы могли бы стать друзьями, — с мрачным сарказмом предложил он. — Подумай об этом. Мы могли бы устраивать приемы в гостиничном баре. Ты бы развлекала публику, исполняя роль Трикси Троттер. Уверен, ничего подобного здесь не видели. Знаешь, ты была очень хороша. Ты превосходно сыграла свою роль, и все были совершенно одурачены.

Она с усилием взяла себя в руки и задала мучивший ее вопрос:

— Если я провела тебя, как же ты узнал, что это была я?

Он пожал плечами.

— Это было легко. Швейцар запомнил водителя такси, который отвозил тебя домой. Нужно было просто дождаться, пока он снова окажется там на следующий вечер, и спросить у него, где он тебя высадил. Как только он упомянул Палмерстон-Корт в Челси, я понял, что это ты. Водитель даже запомнил, что, когда ты сняла парик, под ним оказались рыжие волосы. — Райан любезно улыбнулся ей. — Когда я обходил квартиры, чтобы найти тебя, охранник в подъезде сказал, что ты уехала в отпуск домой, в Шотландию. К счастью, у меня хорошая память, и я вспомнил, что ты говорила мне, как называется это место.

Сама виновата, печально подумала она.

— Что конкретно ты имел в виду, говоря, что я должна загладить свою вину? Если ты хочешь, чтобы я публично принесла извинения, можешь об этом забыть. Я ни капли не раскаиваюсь в своем поступке. По правде говоря, я бы сделала это снова, если бы представилась возможность.

Его рот искривился, то ли от злости, то ли от смеха, она не поняла, но голос был угрожающим:

— Извинения бесполезны. Ты можешь ползти на четвереньках, целуя мне ноги, тебе это все равно не поможет. Не думай, что тебе удастся отделаться так легко.

— Понимаю… — напряженно сказала Катриона. — Значит, ты собираешься подать на меня в суд за клевету.

Он снова засмеялся, потом помотал головой.

— Сомневаюсь, что в этом есть смысл. Какой прок сажать тебя за решетку? Ведь ты не сможешь выплатить мне компенсацию, которую присудит суд.

У нее появилось нехорошее предчувствие относительно его намерений, и она подозрительно посмотрела на него:

— В таком случае будь любезен сообщить мне, что же ты намереваешься потребовать?

Серые глаза оглядели ее с оскорбительной дерзостью, затем он снова улыбнулся, обнажив белые зубы.

— Трикси Троттер ни на минуту не усомнилась бы в моих желаниях.

Она задохнулась от возмущения и уставилась на него.

— Ты сошел с ума. Это омерзительно.

Его взгляд снова стал жестким, он испытующе и язвительно разглядывал ее.

— Я привык получать простые и абсолютно естественные жизненные удовольствия, причем регулярно. Но благодаря твоему небольшому показательному выступлению в ресторане эти удовольствия стали мне на некоторое время недоступны. Так что я считаю справедливым, если ты будешь удовлетворять мои физические потребности, пока все не встанет на свои места. Я уверен, это не слишком большая плата. И, в конце концов, это ведь так естественно, не правда ли?

Хладнокровие этого человека просто поразительно, подумала Катриона. Она посмотрела ему прямо в глаза и спокойно сказала:

— Исчезни.

Он покачал головой с притворным сожалением, потом опустил руку во внутренний карман пиджака и устало произнес:

— Я принял некоторые меры предосторожности и прихватил с собой вот это. — С улыбкой сожаления он передал ей сложенную газетную страницу.

Она развернула ее и внезапно почувствовала дурноту, увидев фотографию и статью.

— Хорошо получилось, да? — заметил он. Конечно, когда ты знаешь, кто такая Трикси Троттер на самом деле, то не сложно обнаружить значительное сходство. Здесь ведь не получают лондонские газеты, так что не думаю, чтобы кто-нибудь в деревне это видел.

Она взглянула на него, затем быстро скомкала газету и бросила ее в воду.

Райан проследил за ней взглядом и молча смотрел, как газета медленно намокает и тонет, затем пожал плечами.

— Хорошо, что я прихватил с собой несколько номеров. Они в моем чемодане в гостинице.

Катриона вздрогнула и на минуту застыла, в отчаянии опустив голову, затем холодно посмотрела на него.

— Что ты собираешься с ними делать?

Он продолжал, словно не слышал ее:

— Мы назовем это «Тайная жизнь Катрионы Макнейл». Она уехала из Киндароха в Лондон в поисках славы и богатства, но, как и многие другие, стала уличной проституткой. Кто бы мог подумать, что она кончит этим? Конечно, не ее добрые, трудолюбивые и богобоязненные родители. Посмею сказать, что это разбило бы их сердца. Ты можешь все отвергать, но не думаю, что кто-нибудь тебе поверит. — Его серые глаза смотрели на нее холодно. — Только сегодня днем твоя мать рассказывала мне о твоей замечательной работе, о квартире, в которой ты живешь, и о красивых вещах, которые у тебя неожиданно появились. Если она увидит эту фотографию, то все поймет, не так ли?

— Я работаю в бутике в Челси, — мрачно парировала девушка.

— Конечно, конечно. Я тебе верю, Катриона. Но поверит ли твоя мама? А остальные? Ты лучше других должна понимать, как скандал может повредить репутации. Людям всегда нравится думать самое худшее о своих соседях. Это позволяет им ощущать свое превосходство.

Каждое сказанное Райаном слово было правдой, мучительно призналась она себе, не в силах поднять глаз. Закусив губу, Катриона смотрела на дома и магазины, видневшиеся за гаванью. Здесь она чувствовала себя в безопасности, с родителями и среди друзей. Все ее детские воспоминания были связаны с Киндарохом. А теперь этот человек собирается все уничтожить. Единственное, что ей остается, это убежать ночью, тайком, как вор, и спрятаться где-нибудь. Он знает, где найти ее, если она вернется в Лондон, так что придется искать другое место, где она сможет начать все сначала. Может быть, сменить имя?

— Ты действительно собираешься это сделать, да? — спросила она устало и огорченно.

— Ну, а чего же еще ждать от такого презренного типа, как я? — проговорил он с кривой усмешкой. — Я должен соответствовать своему имиджу, так ведь?

— Значит, либо я… я соглашусь спать с тобой, когда бы тебе этого ни захотелось, либо ты распространяешь обо мне эту ложь.

— Абсолютно верно, — согласился он, изогнув губы в иронической ухмылке. — Точнее не скажешь.

— Это называется шантаж, — заключила Катриона, с презрением оглядывая его. — Ты еще гнуснее, чем я думала.

Он пожал плечами.

— Ты всегда можешь пойти в полицию, если считаешь, что от этого будет толк. Но почему-то я думаю, что ты этого не сделаешь. — Он посмотрел на чаек, кружившихся над головой, и спокойно произнес: — Что же касается того, чтобы спать со мной… об этом мы поговорим позже. Все, что мне нужно от тебя сейчас, это дружелюбная улыбка и обещание показать окрестности. Теперь, когда я увидел это место, я и вправду думаю, что оно нуждается в ком-то вроде меня, пора вдохнуть в него жизнь. Надеюсь, у тебя есть водительские права?

Она кивнула, сердито глядя на него.

— Хорошо. — Райан выпрямился и передал ей ключи от машины. — Моя машина осталась возле вашего дома. Будь добра, доставь ее к гостинице завтра утром после завтрака. — Он развернулся и пошел по дамбе к гостинице, оставив Катриону одну.

Через несколько минут он вошел в бар, приветливо кивнул вечерним завсегдатаям, затем сел за стойку и заказал большую порцию виски. Жизнь полна маленьких сюрпризов, думал Райан. Решение приехать сюда было принято внезапно, продиктованное гневом. Здравый смысл подсказывал ему, что самым разумным было бы просто забыть обо всем, провести здесь ночь и завтра вернуться в Лондон. Но впервые в жизни он не мог вести себя разумно.

Эта Катриона Макнейл была совсем не похожа на ту, с которой он познакомился в Лондоне. Это была не женщина, а дикая кошка, и ей надо было преподать урок. Кроме того, было что-то такое в этих огромных голубых глазах, что заинтриговало его и чему было трудно сопротивляться.




ГЛАВА ШЕСТАЯ


Почти всю ночь Катриона не могла сомкнуть глаз, она беспокойно металась и заснула только под утро. Была ли у нее хотя бы одна спокойная ночь с тех пор, как она встретила этого человека? Она не могла припомнить ни одной. Голова и все тело были словно налиты тяжестью, и только контрастный душ помог ей немного прийти в себя. Она выглянула из окна, чтобы посмотреть, какая погода. Похоже, будет еще один жаркий день. Она надела легкую хлопчатобумажную юбку и блузку без рукавов в веселую полоску, расчесала волосы и спустилась в кухню, приветствуя мать.

— Я сама собиралась приготовить завтрак, мама. Не думала, что вы уже встали. Почему бы тебе не посидеть, я все сделаю сама.

Продолжая помешивать кашу, мать неодобрительно сказала:

— Уже почти семь часов. Жизнь в Лондоне тебя разбаловала. Когда ты жила здесь, то ровно в шесть уже была на ногах, как и все остальные. — Она кивком указала на дверь черного хода. — Отец ушел полчаса назад, он чинит ловушки для омаров.

Катриона налила себе чашку чая и села за стол. Если бы она сказала матери, что некоторые люди в Лондоне встают в половине шестого, чтобы вовремя добраться до работы, та все равно бы ей не поверила. Она бы и сама не поверила, если бы своими глазами не видела очереди на автобусы и в метро.

— Надеюсь, сегодня утром у тебя настроение лучше, чем было вчера, — недовольным тоном сказала мать. — Из тебя и слова не вытянешь. А от выражения твоего лица молоко бы прокисло.

— Я… мне очень жаль, мама, — пробормотала Катриона извиняющимся тоном. — У меня болела голова.

— Хмм! — Это оправдание не убедило мать. — У всех болит голова, но это не служит оправданием для плохих манер. Только мы с твоим отцом старались поддерживать разговор. Вполне естественно, что нам интересны твои новые друзья. Мы же твои родители, в конце концов.

Катриона вздохнула.

— Я же извинилась, мама. Давай больше не будем это обсуждать, ладно? Головная боль еще не прошла.

— Даже слепой заметил бы, что ты нравишься мистеру Хайнду, — продолжала мать, не обращая на ее просьбу никакого внимания.

Она старалась не прислушиваться к комплиментам в адрес Райана Хайнда, в которых рассыпалась мать, но это было все равно, что не замечать зубную боль. Райан Хайнд производил на людей благоприятное впечатление, особенно на женщин — независимо от возраста. Он казался великолепным образцом романтического героя: мужественный, обаятельный, вежливый, внимательный… Казалось, в нем есть все качества, которые женщина хотела бы видеть в мужчине. А когда открывается его истинная сущность, уже слишком поздно.

Если бы только у нее хватило присутствия духа прямо сейчас рассказать матери, как она заблуждается! Но если она расскажет им правду, они будут убиты. Она попала в безвыходную ситуацию. Нельзя рассказать и нельзя не рассказать.

Если бы здесь была Мадж, она бы придумала, что делать с Райаном Хайндом и его возмутительной попыткой шантажировать ее. Но, Боже мой, как бы отнеслась ее мать к Мадж, которая непрерывно курит и пьет, а иногда выражается довольно резко? Что сказал бы преподобный Макфи, она точно знала.

Спасибо еще, что мать не слишком углублялась в обсуждение этого вопроса. Она считала Мадж просто добросердечной пожилой женщиной, которая предложила Катрионе работу в своем магазине и свободную комнату в своей квартире.

Конечно, можно позвонить Мадж в любой момент и спросить ее совета. Но злоупотреблять дружбой нельзя. Мадж и так сделала для нее больше, чем можно было ожидать. Либо она сама справится с этой проблемой, либо она не имеет права считать себя взрослым и независимым человеком, который способен позаботиться о себе.

— Катриона!

Она очнулась.

— Извини, мама. Я… я задумалась.

— Да. Я вижу. Пойди скажи отцу, что завтрак готов. Проверь, чтобы он снял ботинки, прежде чем войдет в кухню.

После завтрака Катриона взяла на себя мытье посуды и уборку. Она растягивала это занятие, как могла. Потом предложила матери помочь по хозяйству, но к десяти часам вся работа была сделана, и она поняла, что отступать некуда.

Сжав в руке ключи от машины Райана, она вышла из дому. Машина раскалилась от палящего солнца, и находиться внутри было невыносимо, поэтому девушка открыла окно и дверцу и подождала несколько минут. Когда в машине стало немного прохладнее, она села за руль. Ей пришлось отрегулировать кресло, чтобы ноги доставали до педалей, потом она захлопнула дверцу и включила зажигание. Утробно рыча, двигатель ожил, а она какое-то время внимательно изучала панель. Она не знала назначения половины из этих кнопок и не понимала, что на них написано. Чтобы заставить эту машину двигаться, нужно иметь диплом летчика, подумала она. В салоне пахло новой кожей и освежителем воздуха с запахом сосны. Затаив дыхание, Катриона выжала сцепление, переключила коробку передач на первую скорость и сняла машину с ручного тормоза.

К ее удивлению, вести эту машину оказалось гораздо легче, чем любую из тех, что ей приходилось водить прежде, и она направилась в сторону гавани, теша себя мыслью о том, чтобы выпрыгнуть из машины в последнюю секунду, пустив ее катиться с горы прямо на шестиметровую глубину. Чтобы Райан увидел, как она относится к нему и к его угрозам.

Она припарковала машину рядом с гостиницей и вошла в бар.

— Доброе утро, Донни. Не мог бы ты передать мистеру Хайнду, что я за ним приехала?

Бармен Донни ухмыльнулся.

— Поднимись наверх и сама ему скажи. Он в большой комнате в начале коридора.

Делать нечего, Катриона поднялась по лестнице и постучала в дверь его комнаты.

— Входите, — скомандовал глубокий, резонирующий голос.

Расправив плечи и сделав глубокий вдох, она открыла дверь и увидела, что Райан стоит перед зеркалом и завязывает галстук. Он повернулся, оглядел ее, как мужчина в автосалоне, оценивающий новую модель машины, которую собирается приобрести, затем удовлетворенно улыбнулся и любезно поприветствовал:

— Доброе утро, Катриона. Тебе очень идет эта блузка. Ну, не стой там. Входи и закрой за собой дверь.

Она посмотрела на него ледяным взглядом.

— Ни за что. Я слишком хорошо помню, что случилось, когда я последний раз была с тобой в гостиничном номере. Я подожду внизу, у машины. — Она поспешно развернулась и спустилась вниз.

Если он и обиделся на ее выходку, то ничем не показал этого, когда спустя пять минут вышел на улицу. Он снова оглядел ее с головы до ног, затем похлопал рукой по крыше машины.

— Ты легко освоила эту машину?

Катриона стояла, сложив на груди руки и прислонившись спиной к дверце. В ответ на его вопрос она безразлично пожала плечами.

— Как видишь, она пока цела!

— Вижу. Хорошо. Тогда ты можешь быть моим шофером.

— Я не буду твоим никем, — сообщила она ломающимся голосом. — Сам садись за руль.

На его губах осталась дружелюбная улыбка, но в глазах внезапно появился ледяной блеск, и он мягко сказал:

— Это прискорбно, что ты, по-видимому, не до конца поняла меня, Катриона. Я думал что вчера достаточно четко объяснил тебе свою позицию. Поскольку ты, вероятно, запамятовала, я воспользуюсь возможностью напомнить тебе… — Со стороны могло показаться, что он дружески похлопал ее по плечу, затем он продолжил: — Пока я нахожусь здесь, твоя единственная задача — доставлять мне удовольствие… удовлетворять любое мое желание и при этом выглядеть счастливой. Если тебе это не под силу, ты должна быть готова к наказанию. Итак… это хорошо уложилось в твоей маленькой славной головке?

Девушка с негодованием посмотрела на него, потом проглотила горький комок, вставший в горле, и пробормотала:

— Хорошо… будь ты проклят.

Он с грустью покачал головой.

— Недостаточно хорошо, Катриона. Правильно было бы сказать: «Конечно, Райан. Как скажешь, Райан».

В ее голубых глазах сверкала ярость, и она прошипела в ответ:

— Не испытывай судьбу. Я ведь могу решить, что игра не стоит свеч.

Он еще несколько мгновений наблюдал за ней, словно взвешивая и оценивая ее намерения, затем кивнул:

— Ты слишком вспыльчива. Смотри не обожгись. — Потом открыл переднюю дверцу машины и жестом указал ей на водительское место. — Я хочу, чтобы ты вела машину, потому что ты знаешь здешние дороги лучше меня.

Катриона видела, что Донни наблюдает за ними из окна бара, и понимала, что продолжать спор опасно. Если у Донни появится хоть малейший повод подумать, что что-то неладно, об этом будет известно каждому жителю деревни еще до закрытия бара. Тогда ей придется отвечать на неприятные вопросы. Прежде всего своей матери.

Когда они сели, она угрюмо спросила:

— Куда конкретно ты хочешь ехать? Здесь нет ничего, кроме вересковых пустошей, гор и озер. Я не думаю, что ты относишься к тем, кто способен оценить подобные пейзажи.

— Это говорит только о том, насколько мало ты меня знаешь, — пробормотал он и раскрыл карту. — Когда ты наконец смягчишься и прекратишь искать повод к ссоре, то сможешь узнать обо мне больше.

— Спасибо, с меня хватит того, что я уже знаю о тебе, — возразила девушка. — Ты приехал сюда с единственной целью, и инвестиции в недвижимость тут совсем ни при чем. Это просто легенда для моих родителей, так что передо мной ты можешь не стараться.

Он отложил карту в сторону и оживленно заметил:

— Совершенно верно. Если хочешь, мы можем просто вернуться в гостиницу, в мой номер… — Она негодующе посмотрела на него, но заметила дразнящую усмешку в его глазах и молча поджала губы. Он рассмеялся и непринужденно продолжил: — Ты права, так и есть. Я приехал сюда с единственной мыслью, но когда увидел, что гостиницу скоро выставят на продажу, мой деловой инстинкт взял верх. — Он нежно похлопал ее по коленке. — Это не отразится на наших отношениях. Я никогда не смешиваю работу и удовольствие.

Девушка оттолкнула его руку и закусила губу. Мысль о том, что все в Киндарохе может оказаться в его руках, привела ее в ужас. Тогда ей больше никогда не удастся чувствовать себя здесь как дома. Он всегда будет как бельмо в глазу. Как напоминание о неблагоразумном поступке…

— Несколько поколений Маклинзов владело этой гостиницей, — язвительно заметила она. — Если они не могут содержать ее, то какие шансы у постороннего, вроде тебя?

— Может быть, свежие идеи? — предложил он. — Желание принять тот факт, что мир быстро меняется, и умение приспособиться к этому?

— А говорят, что скромность — лучшее украшение человека.

Он проигнорировал ее саркастическое замечание и указал вперед сквозь лобовое стекло.

— Вон домик на холме. Ты знаешь, кто там живет?

Она внимательно посмотрела на него.

— Зачем тебе это?

— Потому что это самый лучший вид в Киндарохе.

— Советую перестать им интересоваться, — язвительно посоветовала Катриона. — Этот дом принадлежит старой Мораг, и тебе не стоит с ней связываться. Она ведьма и может превратить человека в червяка. — Она хмыкнула и пробормотала: — Тебе, правда, это пошло бы на пользу.

Он продолжал смотреть на холм, словно завороженный, потом с усмешкой взглянул на девушку.

— Я же занимаюсь недвижимостью, ты забыла? Можно заработать состояние, если построить там загородный дом. Как ты думаешь, она заинтересуется предложением продать его?

Катриона улыбнулась холодной, довольной улыбкой.

— Никогда. Можешь об этом забыть.

Он задумчиво подергал мочку уха и произнес, растягивая слова:

— Ты же знаешь: все имеет свою цену. Она не может быть очень обеспечена, так что, если я сделаю ей выгодное предложение…

— Это нормально для людей вроде тебя, правда? — выпалила она и передразнила его: — «Ты же знаешь: все имеет свою цену». Ну так вот, к твоему сведению, здесь есть люди, которых нельзя купить. И Мораг — одна из них. Деньги ее не интересуют. Ни твои, ни чьи-либо еще.

Райан посмотрел на нее странным, вопросительным взглядом и проворчал:

— Ты, похоже, неплохо ее знаешь.

— Послушай… Не трогай Мораг. Она старая женщина и… и пусть доживет остаток своих дней в этом доме. С ним связана одна история, но вряд ли бесчувственный чурбан вроде тебя ее поймет.

Он продолжал молча смотреть на коттедж, потом, вздохнув, обернулся.

— Это несправедливо. Расскажи мне эту историю, а я уж сам решу.

Не стоит и пытаться, с сомнением сказала она себе. Он такой жесткий и бессердечный. Разве что крошечная капелька благородства осталась на дне его темной души? Задумчиво глядя на коттедж, она коротко рассказала ему все, что знала: о том, как Мораг юной девушкой приехала с островов и влюбилась в одного из молодых деревенских рыбаков, и как он погиб в шторм всего через два дня после свадьбы, как она оставила все в доме так же, как было в тот день, когда он утонул, как она постоянно сидит у окна, веря, что однажды море вернет ей Сеймуса.

Она была совершенно уверена, что Райан высмеет эту историю и назовет ее чепухой, и удивилась, увидев его задумчивый взгляд. Некоторое время он сидел, словно размышляя об этой истории, а затем тихо спросил:

— Сеймус — это по-гаэльски[4 - Гаэльский язык — язык шотландских кельтов.] Джеймс?

Она удивленно посмотрела на него.

— Верно. Здесь у многих пожилых людей гаэльские имена.

Райан продолжал смотреть на домик, и она точно знала, что сейчас у него на уме. Сколько потребуется, чтобы договориться с Мораг, и сколько он сможет получить, если будет сдавать его в аренду в качестве загородного дома какой-нибудь состоятельной паре с юга Англии? Неудивительно, что его прозвали Золотой Ланью. Он просто безжалостный, алчный пират!

Наконец он бросил свой пиджак на заднее сиденье и бросил через плечо:

— Хорошо. Поезжай по дороге на север примерно миль пять, а затем поедем в глубь района. И не спеши, времени у нас достаточно. — Когда Катриона тронула машину с места, он включил кондиционер и откинулся на сиденье с довольным и благодушным видом.

Солнце поднималось все выше в ясном голубом небе, и западная часть Шотландских гор была необыкновенно красива. Расстилавшаяся перед ними узкая лесистая долина, с обеих сторон окруженная горами, была раскрашена в золотой, зеленый и пурпурный цвета. Слева у подножия горы паслось стадо оленей, а высоко над ними кружил орел, готовый камнем упасть вниз на ничего не подозревающего горного зайца, ощипывающего молодые побеги вереска и березовую кору.

Зимой здесь царит ледяное безмолвие, которое решится нарушить разве что какой-нибудь сорвиголова, но в такой день, как сегодня, эти места казались раем, и оставалось только пожалеть тех бедняг, которые вынуждены жить в душных городских норах. Единственный, недостаток этих мест, — отсутствие возможности заработать на достойную жизнь, с грустью подумала Катриона. Приходится уезжать отсюда и искать удачи в другом месте, рискуя столкнуться с людьми вроде Райана Хайнда.

Он резко оборвал ее размышления:

— Если верить карте, где-то здесь большой загородный особняк. Ты знаешь, как туда добраться?

— Это старый дом герцога. Туда бесполезно ехать. Одни развалины. Крыша наполовину разрушена.

— И все-таки мне бы хотелось взглянуть на него. Конечно, если ты предпочитаешь заняться чем-нибудь другим…

Она поспешно указала на кучу деревьев примерно в полумиле от них:

— Он вон там.

Дорожка, ведущая к дому, медленно, но неуклонно зарастала, и едва можно было разглядеть, как она вьется между мощными березами и шотландскими соснами. Наконец они поднялись наверх, и Катриона выключила двигатель.

— Ну, вот и приехали. Не говори, что я тебя не предупреждала.

Райан достал блокнот и ручку.

— Не беспокойся. Не буду. А теперь можешь выйти и размять ноги, пока я все осмотрю.

Двухэтажный дом был выстроен из местного гранита, дверь висела на одной петле, окна когда-то давным-давно были для безопасности заколочены досками. И хотя дом выглядел заброшенным, от него веяло прочностью и долговечностью. Он будет стоять здесь и через пятьсот лет.

Когда Райан начал делать в блокноте зарисовки, она заглянула через его плечо, невольно заинтересовавшись.

— Ты не знаешь, кому он принадлежит, Катриона?

Она пожала плечами.

— Это место пустует с незапамятных времен. Отец как-то говорил мне, что он был построен в прошлом веке как охотничий домик для какого-то герцога.

Когда Райан вошел в дом, толкнув скрипучую дверь, заинтригованная Катриона пошла за ним — она никогда раньше не бывала внутри. В полумраке она разглядела, что со стен содраны панели, а на центральной лестнице не хватает половины перил, но Райана это, казалось, не волновало. Он потопал ногой по полу в главном зале, прислушиваясь к звуку. Так он обошел весь дом, делая пометки и наброски, затем, выйдя наружу, окинул дом оценивающим взглядом.

Наконец он удовлетворенно хмыкнул.

— Пожалуй, хватит. Я бы мог восстановить его в прежнем блеске за шесть месяцев.

Девушка посмотрела на него как на помешанного.

— А что бы ты стал делать с ним потом? Если ты хочешь пустить деньги на ветер, твое дело, но кто, кроме отшельника, захочет жить в такой дыре? Здесь вокруг на двадцать миль ни одной живой души.

— Я об этом осведомлен, мисс Всезнайка, — с раздражающей снисходительной улыбкой сказал он. — Это его главное достоинство для моих целей.

Она саркастически кивнула, как будто ее вдруг осенило:

— А, я знаю, что это будет. Ты собираешься построить гарем для всех своих подружек. Тогда тебе придется окружить его колючей проволокой и голодными доберманами, чтобы они не смогли сбежать.

Он посмотрел на нее долгим взглядом. Поначалу он удивился ее попытке публично высмеять его, но сейчас он подумал, что ею руководила не обида на то, как он с ней обошелся, а ревность.

Эта мысль показалась ему лестной, ведь он впервые столкнулся с такой женщиной, как Катриона Макнейл… и, возможно, как раз вовремя.

Он решил бросить пробный камень. Нацепив зазывную улыбку, с энтузиазмом сказал:

— Эта мысль меня привлекает. Но изгородь будет слушать для того, чтобы никто не помешал нам провести зиму наедине. Представь себе занесенные снегом дороги и ледяной ветер, свистящий над долинами. А мы здесь, в тепле и уюте, перед камином, в котором пылают дрова… занимаемся любовью на коврах из овечьих шкур, когда нам захочется… — И посмотрел прямо ей в глаза.

Катрионе потребовалось огромное усилие, чтобы отвернуться. Казалось, он парализует и лишает тебя воли. Этого мужчины следует опасаться, вяло подумала она. Если она не будет осторожной, то попадется в его сети во второй раз. Кинув на него испепеляющий взгляд, она твердо сказала:

— Скоро время ленча, а ближайшее жилье в двадцати пяти милях отсюда.

Его взгляд задержался еще на мгновение, затем он последний раз взглянул на дом и окружающий пейзаж и скомандовал:

— Ладно, поехали. Я не хочу, чтобы ты обвинила меня еще и в том, что я заставляю тебя голодать.

Когда Катриона завела машину, он посмотрел на карту.

— Впереди есть гостиница. Мы едем туда.

— Угу, — пробурчала девушка, не скрывая плохого настроения. — «Пайн Лодж». Только не спрашивай меня, чем там кормят. Я там никогда не была. Она рядом с рекой, где всегда полно адвокатов и банковских служащих из Инвернесса, которые приезжают ловить лосося.

Райан отложил карту в сторону и сказал как ни в чем не бывало:

— Если там вполне прилично, то мы можем продолжить поездку по окрестностям до вечера и забронировать комнату на ночь.

Ее руки сжали руль, и она остановила машину на ближайшем разъезде. Глядя застывшим взглядом сквозь лобовое стекло, она спокойно объявила:

— Если хочешь остановиться в гостинице, забронируй две комнаты, а не одну.

Райан развернулся на своем сиденье и вздохнул.

— Зачем ты все усложняешь? Я надеялся, что мы пришли к согласию.

— Единственное, что я согласилась сделать, это показать тебе окрестности, — холодно напомнила Катриона.

Он на минуту нахмурился, затем его лицо прояснилось.

— Ты права! Я вспомнил. Я сказал, что мы обсудим прочие твои обязательства позже. — Он протянул руку и провел по ее волосам. — Ну что же, сейчас как раз самое время установить основные правила.

Она сердито скинула его руку.

— Прекрати. Мне не нравится, когда ты до меня дотрагиваешься.

— Почему же тогда ты внезапно перестала дышать? — мягко произнес он ей прямо в ухо. — И почему покраснела? — Его прохладные пальцы погладили нежную кожу ее шеи. — Ты горишь. У тебя что-то вроде лихорадки?

Дыхание у нее перехватило, она сглотнула и сказала прерывающимся голосом:

— Нет, черт возьми! Ты прекрасно знаешь, что это от злости.

— На мой взгляд, это больше похоже на желание. Классические симптомы возбуждения. — Теперь он говорил низким, соблазняющим шепотом, и как она ни старалась не обращать внимания, его слова вызвали у нее дрожь. — Почему бы тебе не поступить разумно? Давай забудем обиды. Забудь все истории, которые ты обо мне слышала, а я забуду о Трикси Троттер.

Райан пристально разглядывал ее. Заметив, что ее нижняя губа слегка дрожит, улыбнулся.

— Послушай… — мягко продолжал он. — Давай представим, что мы только что познакомились. Мы начнем все сначала и…

Она кинула на него быстрый взгляд и презрительно фыркнула:

— Я лучше представлю, что мы не встретимся с тобой больше никогда. Встреча с тобой — первое самое плохое событие в моей жизни. Второе — твой приезд.

Ну что же, она явно не стесняется в выражении своих чувств, подумал Райан. Ему это нравилось. Приятная неожиданность — встретить девушку, обладающую настоящим характером, это даже более привлекательно, чем красивая внешность. Когда он смотрел в ее ясные голубые глаза, он чувствовал какую-то необъяснимую теплоту в сердце…

Такое уже случилось с ним однажды, в университете, но было это давно и закончилось грустно. Что-то подсказывало ему, что на этот раз все может быть иначе.

Он снова погладил ее волосы, и когда его пальцы слегка коснулись шеи Катрионы, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не задрожать, как осиновый листок. Раздраженно нахмурившись, она освободилась от его рук и включила зажигание.

На ближайшие две мили воцарилось благословенное молчание, во время которого она почти пришла в себя, но он внезапно заговорил:

— Кто такая Мадж, о которой мне рассказывала твоя мать? Твоя подруга?

— Я у нее работаю, — спокойно ответила Катриона. — Ей принадлежит модный магазин на Кинг-роуд. Она дала мне работу и жилье.

— Так это ее квартира на Палмерстон-Корт?

— Совершенно верно. А теперь помолчи и дай мне сосредоточиться на дороге.

— Ты прекрасно справляешься, — пробурчал Райан. — Расскажи мне об этой женщине. И на этот раз правду. Мне больше не нужна ложь.

Катриона на мгновение оторвала взгляд от дороги и с нескрываемой яростью посмотрела на него.

— Моя ложь?! — взорвалась она. — У тебя хватает наглости сидеть здесь и обвинять меня во лжи? — Она снова посмотрела на дорогу и сбавила скорость, так как по обочине шли горные овцы. — Именно ты лгал все время! Возможно, даже не осознавая того, что делаешь. У такого лжеца, как ты, это вторая натура.

Он сидел неподвижно, а когда ее тирада закончилась, задумчиво заметил:

— Эта идея с переодеванием в Трикси Троттер и фотограф, который должен был оказаться за соседним столиком… должно быть, это потребовало изрядной подготовки. Тебе необходима была помощь, чтобы это организовать, и, как я догадываюсь, помогла твоя подруга Мадж. Я прав?

Костяшки ее пальцев, сжимавших руль, побелели. Если она будет это отрицать, то тогда его обвинение во лжи будет справедливым, поэтому она пробормотала:

— Ну и что, если так?

— Тогда я бы сказал, что она оказывает дурное влияние на глупую и впечатлительную…

— Вот тут ты прав, — прошипела девушка. — Я была глупой и впечатлительной, но единственное плохое влияние на меня оказал ты. Больше всего я сожалею, что Мадж не было в то время, чтобы предостеречь меня. Она знала о твоей репутации… бабника.

— Она знала? — вслух размышлял он. — А что еще она знает?

— Она знает, что тебя вышвырнули из армии, — злобно ответила Катриона.

— Я подал в отставку, — поправил он.

— Только затем, чтобы тебя не отдали под трибунал за неподчинение приказу. Это ведь одно и то же, не правда ли? — с презрением сказала она.

Райан оставил замечание без ответа и угрюмо рассмеялся.

— Твоя подруга, по-видимому, замечательно информирована. Или собирает старые сплетни, если посмотреть с другой стороны.

Катрионе это не понравилось, и она встала на защиту Мадж.

— Следи за своим языком. Ты недостоин произносить ее имя. Может, у нее и есть недостатки, но, по крайней мере, она настоящая, чего о тебе не скажешь.

Райан ухмыльнулся и поднял руки вверх.

— Ладно! Сдаюсь. Я тебе верю. Не буду больше упоминать ее имя.

Она снова успокоилась, и следующие несколько миль они проехали молча. Несмотря на включенный кондиционер, она опустила окно и наслаждалась прохладным ветерком, развевавшим ее волосы. Украдкой бросая взгляды на Райана, она видела, что он делает какие-то заметки в блокноте и вглядывается в лежавшую у него на коленях карту. Чем бы он ни занимался, он явно делал это профессионально.

На мгновение их глаза встретились, и она тотчас уставилась на дорогу. Легкая юбка слишком высоко задралась на бедрах, она поерзала на сиденье и натянула ее почти до колен.

Скоро они будут в гостинице. При мысли об этом ее сердце учащенно забилось. Что она будет делать, если он закажет одну комнату? Должна ли она уступить, сказав себе, что делает это против своей воли из-за его угрозы? Но это ведь будет неправдой, так? Правда заключалась в том, что ее что-то смущало… Что-то, напоминающее о той ночи в Лондоне.

Она старалась не обращать внимания, но это чувство не уходило, а наоборот, становилось все сильнее и настойчивее. Предположим, она действительно согласится провести с ним ночь, как он требует. Это ведь единственное, что ему нужно. Когда все закончится, он потеряет к ней всякий интерес и найдет другую. Но сможет ли она после этого жить в мире с самой собой, зная, что уступила по собственному желанию, поддавшись страху? Хуже всего было сознавать, что он выиграл, а все ее клятвы и планы мести обратились в прах. Она просто станет очередной его жертвой, только использованной дважды.

То, что она хотя бы мысленно позволила ему снова поступить с ней так же, наполнило ее презрением к самой себе за слабость характера и недостаток воли. Конечно, ни один мужчина, каким бы сексуально привлекательным он ни был, не должен оказывать на женщину такое давление! Если у нее хватает разума, она должна помнить, что отношения складываются из чего-то большего, чем секс.

Райан взглянул на приборную доску, чтобы посмотреть, сколько миль они проехали, и проворчал:

— Мы должны быть там через десять минут. Надеюсь, что в меню есть что-нибудь пристойное. Ты проголодалась, Катриона?

— Не особенно, — пробормотала она, не сводя глаз с дороги.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Гостиница «Пайн Лодж» располагалась в величественном здании раннего викторианского стиля, построенном в качестве летней резиденции для какого-то богатого промышленника из средней Англии. Хотя интерьер подвергся модернизации, фасад сохранил арочные своды окон и длинную галерею, которые были молчаливыми свидетелями эпохи элегантности и утонченности. К гостинице вела широкая дорога, а позади нее бежал широкий, быстрый ручей.

Катриона въехала на стоянку и припарковала машину между «рейнджровером» и «вольво», вынула ключи и отдала их Райану. Этот символический жест должен был означать, что больше он не должен рассчитывать на ее услуги.

Они оба отстегнули ремни безопасности, и она уже собиралась открыть дверцу, но помедлила и тихо спросила:

— Послушай… Я не взяла с собой сумочку, а волосы у меня ужасно растрепались. У тебя случайно нет расчески?

Он взглянул на нее.

— Не стоило открывать окно. Конечно, ты не можешь пойти на ленч в таком виде, словно цыганка после драки с егерем. — Он взял пиджак с заднего сиденья и порылся во внутреннем кармане. — Вот.

Она терпеть не могла пользоваться чужими вещами и поэтому с подозрением разглядывала расческу. Слава Богу, хотя ничего удивительного в этом не было, она оказалась безупречно чистой. Пробормотав «спасибо», Катриона принялась расчесывать свои длинные волосы. Закончив, она вернула расческу и заметила:

— Если бы я знала, что мы остановимся на ленч в таком месте, я бы надела что-нибудь подходящее.

И снова он оглядел ее своим дерзким взглядом, взглядом, от которого она залилась краской.

— По-моему, ты выглядишь совершенно очаровательно, — сказал он с неподдельной искренностью. — Воплощение юной невинности, как сказал бы ваш священник.

Она могла бы ответить ему язвительной репликой, но удержалась и молча проследовала за ним ко входу. Ей ужасно хотелось пить. Чего угодно, в большом стакане и со льдом, чтобы избавиться от сухости в горле.

Райан подошел к столу регистрации, а она оглядывала просторный холл. Здесь располагался бутик и неизбежный магазинчик сувениров, а также еще один, исключительно с предметами для рыбной ловли. Над огромным камином висело чучело лосося размером с детеныша акулы, помещенное в стеклянную витрину. Надпись на латунной табличке сообщала о том, что эта рыбина была поймана в 1960 году в местной реке. Лучше не придумаешь, чтобы вдохновить постояльцев провести здесь несколько лишних дней.

Она посмотрела, как Райан болтает с хорошенькой блондинкой за стойкой, которая с трудом сохраняла спокойствие и деловитость и непрерывно касалась кончиком розового язычка своих полных губ. Бедная дурочка, подумала Катриона. Если бы она только знала, на кого старается произвести впечатление! Гроза Лондона… Джек Раздеватель.

Наконец он с довольным видом подошел к Катрионе.

— Здесь сейчас наполовину пусто, так что проблем с размещением нет. Ресторан откроется только вечером, на ужин, но они подают ленч из бара в гостиную.

При слове «размещение» у нее едва не подкосились ноги, и она в нерешительности посмотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. А он взял ее за руку и повел в гостиную.

Они заняли столик у окна с видом на реку, и тут же появился официант. Райан заказал виски с содовой для себя и лаймовый сок со льдом для нее, и они занялись изучением меню.

— Я попробую стейк из оленины, — сказал он. — В этой местности его должны хорошо готовить.

Катриона заказала себе салат без огурцов и, когда официант удалился, постаралась сосредоточиться. Оглядев комнату, она увидела, что основная часть посетителей — это мужчины среднего возраста, в основном охотники и рыболовы. Несколько женщин, которых ей удалось заметить, были одеты в твидовые костюмы и спортивные ботинки. Скучноватая, но вполне респектабельная публика. Они бы в ужасе всплеснули руками, если бы узнали, что происходит за этим столиком, подумала она. Шантаж, секс и скандал, ни больше ни меньше.

Когда принесли напитки, она сделала поспешный глоток из своего бокала. От холода у нее заболели виски, но зато ее посетило вдохновение, и она невинно улыбнулась.

— В здешних местах не найти гостиниц, в которых размещают гостей, прибывающих без багажа.

— Даже если они платят вперед? — так же невинно осведомился он.

Она пожала плечами.

— Особенно если они предлагают заплатить вперед. В отличие от лондонских отелей, в которых ты часто останавливаешься, здесь очень старомодно относятся к такому типу гостей. — Она посмотрела на свою левую руку и сухо добавила: — Совершенно очевидно для каждого, что мы не женаты.

На минуту Райан нахмурился, словно встретил фантастическое препятствие, затем его взгляд просветлел, и он оживленно произнес:

— Нам повезло, у меня в багажнике все еще лежит мой большой чемодан. Правда, в нем только мои чистые рубашки, носки и белье, но сомневаюсь, что они зайдут так далеко, чтобы заглядывать внутрь. И на обручальные кольца они не будут обращать внимания. В гостиницах не любят смущать своих постояльцев, задавая им неловкие вопросы. В любом случае, если ты не будешь размахивать у всех перед носом левой рукой, никто и не догадается.

Девушка сердито уставилась в его дразнящие серые глаза.

— А что я надену? У меня ничего нет, кроме того, что на мне. Видит Бог, у меня даже расчески нет!

— Уверен, что в гостинице найдется все необходимое. В холле есть магазины. Когда мы закажем номер, ты сможешь выбрать то, что тебе нужно, и включить это в счет. — Он сделал глоток виски, и внезапно в его голосе появились угрожающие нотки. — Ты изо всех сил стараешься придумать любую причину, чтобы предотвратить неизбежное, но у тебя ничего не получится, так что лучше не испытывай мое терпение. — Он вынул из кармана ключи от машины и положил на столик. — Ты можешь сделать свой выбор прямо сейчас, Катриона. Либо ты соглашаешься провести здесь ночь со мной, либо везешь меня обратно в Киндарох сразу после ленча. Когда мы вернемся туда, я соберу свои вещи и навсегда исчезну из твоей жизни, но сначала развешу копии той фотографии в гостиничном баре, на почте и на доске объявлений в церкви.

Посмотрев в его суровые глаза, она поняла, что это не пустая угроза, это ультиматум. На мгновение она сжала руки в кулаки, но потом ярость оставила ее, уступив место странному чувству облегчения. Теперь она честно могла сказать себе, что сделала все, что могла. Что бы теперь ни случилось, ее совесть чиста.

— Хорошо, — сказала она усталым, покорным голосом. — Ты добился, чего хотел. Но я не позволю тебе разбить сердца моих родителей. У всех есть совесть, Райан. Даже у тебя. Надеюсь, что придет день, и ты поймешь, что угрызения совести — не пустая выдумка. Это и будет заслуженная кара.

Он посмотрел на нее с легкой, язвительной усмешкой.

— Не думаю. Совесть моя спокойна, а сердце наполнено предвкушением удовольствия. Уверен, что я пронесу сквозь годы нежные воспоминания об этой ночи. — Он поднял свой бокал и, словно дразня ее, провозгласил тост: — За сладость возмездия. Ты, должно быть, думала о том же, когда сделала из меня посмешище в «Кардини».

Ей нечего было ответить, поэтому она поерзала на стуле, старательно избегая смотреть на него.

Принесли еду, и она долго ковыряла вилкой свой салат, стараясь протянуть время. Он покончил со своим блюдом десять минут назад и молча, с интересом наблюдал, как она охотится за последней маринованной луковицей, оставшейся на тарелке. Внезапно он протянул руку, взял луковицу и, держа большим и указательным пальцем, поднес к ее губам. Их глаза встретились, они не отрываясь смотрели друг на друга, и наконец она разжала губы.

Он улыбнулся и небрежно заметил:

— Некоторым мужчинам не нравится целовать девушку, если от нее пахнет луком. По своему опыту могу сказать, что меня это никогда не смущало. Думаю, тебе повезло.

— Вот как? — сухо спросила она. — Возможно, мне следовало заказать чеснок.

Он ядовито усмехнулся.

— Чеснок — это защита от вампиров. Но тебе не стоит беспокоиться. Я не буду кусать тебя в шею сегодня ночью. Однако не могу дать гарантии насчет других частей тела.

Она покраснела и зашипела на него:

— Прекрати говорить такие вещи! Это… это… — она старалась подобрать подходящее слово, но он вмешался:

— Ты очень волнуешься? Да, я вижу. — Он улыбнулся. — Ну что же, просто на одну ночь вообрази, что ты Трикси Троттер. Ее бы это ни капли не смутило, правда?

И Катриона поняла, что гораздо разумнее было бы просто не раскрывать рта. А так, получалось, что она только давала ему повод лишний раз посмеяться над ней.

Они вышли в холл. Показав в сторону магазинов, он обронил:

— Посмотри и выбери все, что тебе нужно. Я принесу чемодан из машины и зарегистрирую нас.

Он удалился, оставив ее, как будто все было решено. Несколько секунд она беспомощно смотрела ему вслед, затем, напоминая себе, что обратной дороги нет, сделала глубокий вдох и отправилась по магазинам.

В первом из них она купила расческу, зубную щетку и зубную пасту, а также прочие туалетные принадлежности, которые ей могли понадобиться. Но именно в бутике она по-настоящему разошлась. В конце концов, платит он, и если он хочет, чтобы она вела себя как Трикси Троттер, она и деньги тратить будет, как Трикси Троттер.

К тому моменту, когда Райан вернулся, она уже ждала его возле горы пакетов на прилавке.

Взяв поспешно выписанный счет у взволнованной продавщицы, Катриона с невинной улыбкой отдала ему.

— Ты позаботишься об этом, правда, дорогой?

— Конечно, драгоценная моя. — Он достал чековую книжку и с юмором заметил: — Я рад, что лечение наконец подействовало. — Затем наклонился к кассе и доверительным шепотом, который было слышно за сто метров, сказал продавщице: — Она одержима покупками. Совершенно безнадежный случай. Последствия бедного детства. Ее совсем нельзя оставлять одну.

Катриона смерила его ледяным взглядом, схватила пару пакетов и зашагала к выходу. Портье сел с ними в лифт, проводил их до номера, получил от Райана щедрые чаевые и плотно закрыл за собой дверь.

Комната была обставлена хорошей мебелью, на полу лежал ковер, а из окна открывался великолепный вид на долину. Катриона обследовала ванную комнату, сверкающую чистотой. Встав на цыпочки, она провела пальцем по поверхности светильника, висевшего над раковиной. Вернувшись в комнату, она сделала то же самое с подоконниками и спинками стульев.

Когда она закончила проверку, Райан сухо сказал:

— А верхний край картины? Я тебя подниму, если хочешь.

— Ненавижу небрежную уборку, — спокойно ответила девушка. — Поскольку большую часть времени ты живешь в отелях, то, вероятно, не обращаешь на это внимания, но мне небезразлично, где спать. — Она подошла к кровати и подняла одеяло. Простыни выглядели белоснежными и хрустящими.

— Ну?.. — полюбопытствовал он. — Тебе подходит? Или ты предпочитаешь, чтобы мы сначала их испытали, а потом примешь решение?

Проигнорировав его замечание, она бросила последний взгляд вокруг и объявила:

— Я приму душ и переоденусь. Предлагаю тебе испариться примерно на полчаса. Спустись в бар или прогуляйся. — Райан не двинулся с места, и она повторила это еще раз резким тоном и прибавила: — Ну, давай! Нечего здесь стоять.

Глядя на этот решительный маленький рот и гордо вскинутую голову, Райан утвердился в своем намерении пробиться сквозь эту колючую оболочку и добраться до мягкого и очень женственного создания, скрывающегося под ней.

— Спешить некуда, — беззаботно произнес он. — Я считаю, что сейчас самое подходящее время присесть и поговорить.

Он усмехнулся про себя, увидев подозрение в ее глазах, когда она спросила:

— О чем?

— О том о сем. — Он беспечно пожал плечами. — Мы ведь можем обменяться взглядами, как цивилизованные люди, не правда ли?

— Мне уже известны твои взгляды, — колко возразила девушка. — Особенно в отношении женщин. И они явно далеки от цивилизованных.

— Послушай, — терпеливо начал он. — Не будь такой рассерженной маленькой фурией. — Он замолчал, поняв по ее реакции, что снова потянул не за ту ниточку.

— Разве удивительно, что я рассержена? — горячо заговорила Катриона. — Сначала ты… а теперь ты…

Он вполуха слушал ее тираду, в которой она сравнивала его со всеми историческими персонажами, прославившимися своим распутством, но наблюдал за ней с восхищением.

Она продолжала обвинять его во всех смертных грехах, а он улыбался.

— …ничего для тебя не значит, — задыхаясь, говорила она. — У тебя только одно в голове. Ты это знаешь, и я это знаю. Сначала ты меня шантажировал, теперь ты хочешь, чтобы я сидела и слушала твои очередные измышления, и надеешься, что я настолько глупа, что… что… — Она сделала глубокий вдох и указала на дверь дрожащим пальцем. — А сейчас, пожалуйста, выйди и позволь мне принять душ.

Он снова улыбнулся. Есть много способов укротить дикую кошку. Мисс Катрионе Макнейл следовало слегка подрезать коготки.

Он медленно снял пиджак и ослабил галстук.

— Что это ты делаешь? — спросила она, в недоумении глядя на него.

Он уже расстегивал рубашку.

— Раздеваюсь, само собой. Мы можем принять душ вместе.

Глаза у нее округлились от страха.

— Душ вместе! — Она сглотнула. — Конечно, нет! Это… это…

Она собиралась сказать «неприлично», но он опередил ее.

— Это практично. Мы можем потереть друг другу спину. — Он медленно приблизился к ней, нежно положил руки ей на плечи и заглянул в ее глаза. — Я уверен, что тебе это понравится.

Их губы были рядом. Ноги Катрионы подкосились. Голосом, который больше походил на писк, она пролепетала:

— Душ… слишком мал для нас двоих. Это и дураку понятно.

— Это будет даже интимнее, — сказал он хриплым голосом, в котором звучало предвкушение удовольствия. Теперь его пальцы медленно расстегивали ее блузку, затем он протянул руки ей за спину и ловко расстегнул лифчик. Она едва успела вдохнуть, как он впился губами в ее губы, и она почувствовала, как его теплая рука ласкает ей грудь. Тело задрожало от его нежных и возбуждающих прикосновений, и она прижалась к нему.

— Вот так-то лучше, — пробормотал Райан, отрывая свои губы от ее губ и глядя на нее своими дымчато-серыми глазами. Он начал ласкать ее сосок, который набух от первого же прикосновения, и его губы изогнулись в понимающей улыбке. — Язык может солгать, Катриона, но тело — никогда. Оно жаждет любви, правда? Есть только один способ утолить наше страстное влечение друг к другу.

Она смотрела на него с отчаянием, в тишине раздавался только стук ее сердца. Где-то глубоко-глубоко, в темноте и хаосе ее сознания холодный голос разума предупреждал ее, что если она сдастся без борьбы, то больше никогда не сможет снова взглянуть на себя в зеркало без презрения к себе. Стоило ли это нескольких минут удовольствия? Она ни на шаг не приблизилась к ответу на этот вопрос за последний час и уже не могла противиться искушению.

— На этот раз ты потеряла дар речи? — спросил он хриплым шепотом. — Ты даже не можешь заставить себя отрицать правду. — Ее юбка приземлилась у ног, едва он расстегнул молнию, а бешеные удары сердца отдавались в ушах, когда он начал покрывать поцелуями ее шею.

Руки Катрионы, до сих пор беспомощно висевшие вдоль тела, предприняли слабую попытку оттолкнуть его, но вдруг зажили своей собственной жизнью и обхватили его за талию. Она ощущала теплоту и силу под тонкой хлопковой рубашкой, и ее пальцы заскользили по мускулистой спине.

От предчувствия, что она вот-вот сдастся, из его горла вырвался рокот удовольствия, и он нежно стянул с ее бедер трусики, так что ей осталось только переступить через них. Предостерегающий голос в ее голове затих, ему на смену пришло радостное ощущение безудержного желания. Он был лжецом, обманщиком и бабником, и еще Бог знает кем, но ей было наплевать. Ее сердце отчаянно колотилось, и кровь стучала в ушах. Она не могла оттолкнуть его.

Она понимала, что ничуть не лучше тех глупых женщин, про которых говорила ей Мадж, кого притягивают беспринципные дьяволы вроде него. Но ей было все равно. Никто бы не смог противостоять такому неуемному желанию.

Она жадно впилась в его губы, крепче прижимаясь к нему, и по ее телу прошла дрожь экстаза — это он погладил ее твердые, напряженные соски.

Их поцелуи были наполнены яростной, голодной страстью, жаждой обладать друг другом, и ее пальцы судорожно царапали ремень его брюк.

— Ты хочешь меня, Катриона, да? — хрипло спросил он. — Скажи!

Он что, сошел с ума? Конечно, она хочет его! Разве он не видит?

— Да, да, Райан. Хочу, — простонала она прерывающимся голосом.

— Хорошо… — сказал он. — Значит, меня нельзя обвинить в том, что я заставил тебя, правда? Сейчас ты так же хочешь заняться со мной любовью, как и в ту первую ночь.

Что-то в голосе Райана отрезвило ее, и она в недоумении посмотрела на ядовитую усмешку, искривившую его губы.

— Конечно, ты совершенно права, — протянул он. — Кабинка душа слишком мала и тесна для такого занятия. Ты можешь поскользнуться на мыле и сломать ногу. Исключительно из соображений безопасности разумнее будет подождать. Для наших целей вполне подходит кровать.

Эти слова окатили ее, словно ушат ледяной воды. Несколько мгновений в молчаливой ярости она раскрывала рот, пока не испустила глухой вопль.

— Ты… ты свинья! Ты подлый… бесчувственный подонок! Я… я…

Он погасил этот взрыв поцелуем, затем развернул ее и легонько шлепнул по мягкому месту.

— Леди не должна употреблять такие слова. А теперь иди и прими душ. Я вернусь через полчаса. — С этими словами он подтолкнул ее в направлении душа и вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, девушка с негодованием смотрела на эту дверь, а потом ударила себя по лбу сжатой в кулак рукой. Он расчетливое, манипулирующее людьми чудовище. Он специально расставил ловушку, чтобы показать всю бесплодность ее притворства, и она с такой легкостью попалась в эту ловушку! Если он намеренно сделал это, чтобы убить в ней уважение к себе и заставить мечтать только об одном: свернуться в клубочек и умереть, — то в этом он преуспел.

Душ остудил ее, и злость утихла, пока она одевалась. Она тщательно срезала все этикетки с нового белья и успела надеть лишь лифчик и трусики, когда дверь открылась.

Райан остановился, шумно выразив свое восхищение:

— Чистый шелк? Ты выглядишь очень сексуально, Катриона. Жаль, что тебе придется надеть что-нибудь сверху. Ты бы произвела такой же фурор, как и в «Кардини».

Она старалась не обращать на него внимания и облачилась в светло-зеленые хлопковые брюки, но долго игнорировать его не удалось. Краешком глаза она увидела, как он начал раздеваться. Сначала ботинки, потом носки и рубашка. А потом брюки, которые он, аккуратно сложив, повесил на спинку стула.

Ее беспокоило то, с каким беззаботным и безразличным видом он это делает. Либо совсем нет стыда, либо он намеренно демонстрирует свое полное пренебрежение к ее чувствам. Когда он наконец спокойно снял плавки, она покраснела, поймав его взгляд, поспешно отвернулась и надела блузку. Посмеиваясь, Райан направился в душ.

Она мрачно смотрела в окно, сложив на груди руки и притопывая ногой. Через пять минут он появился из душа.

— Теперь можешь повернуться, и не красней: я выгляжу пристойно.

Презрительно фыркнув, она повернулась, готовая сказать какую-нибудь колкость, но удивленно заморгала и едва удержалась от смеха, увидев на нем боксерские трусы.

— Ты их узнала, — усмехнулся Райан. — Желтые медвежата на ярко-красном фоне. Это те, что ты бросила мне на колени в «Кардини». Вообще-то это не мой стиль, но я решил сохранить их на память.

— Ты сказал, что выглядишь пристойно, — сердито пробурчала она. — Надевай брюки.

Наслаждаясь ее замешательством, он начал одеваться, мурлыкая что-то себе под нос, а она с высокомерным видом промаршировала к двери и холодно объявила:

— Я буду ждать тебя внизу, в холле.

Спустившись по лестнице, она расположилась на одном из удобных диванчиков, взяла первый попавшийся журнал из лежащей на столике стопки и бесцельно перелистала страницы. Не в состоянии сосредоточиться на чем-то, она положила его обратно на столик, и тут ее взгляд упал на телефонный аппарат. Катриона подумала, что надо бы позвонить матери и предупредить, что она не вернется домой сегодня вечером. Но как она это объяснит? Ни в коем случае нельзя говорить правду, иначе весь клан Макнейлов примчится сюда спасать ее, а это только подольет масла в огонь. Нужно придумать какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы никто не беспокоился.

Будь он проклят за все беды и мучения, которые причинил ей! А сколько еще судеб он покалечил в своей неустанной погоне за удовольствиями? Он когда-нибудь задумывался об этом? Нет, конечно, нет. Он просто шагает своей дорогой, не обращая внимания на отчаянные крики и разбитые сердца, оставленные позади.

Она все еще испытывала горечь унижения, которому он подверг ее. И не один раз, подумала она. Не слишком приятное испытание для достоинства девушки, когда мужчина вынуждает ее признаться в страстном желании, а потом говорит, что воспользуется им позже. Это по меньшей мере неделикатно.

Либо этот мужчина обладает железной силой воли, либо секс для него всего лишь игра. Игра, в которую он играет исключительно ради своего удовольствия.

Она мрачно смотрела себе под ноги и подняла голову как раз в тот момент, когда он подошел к ней.

Он остановился и одобрительно оглядел ее, когда она поднималась с дивана, но прежде чем он успел что-либо сказать, Катриона протянула руку:

— Одолжи мне несколько монет, чтобы позвонить. Мама будет беспокоиться, если я не вернусь вечером домой.

Он опустил руку в карман и с невинным видом предложил:

— Хочешь, я сам ей все объясню?

Выхватив монеты у него из рук, она прошипела:

— Нет, спасибо. — И поспешила к телефону, приготовив правдоподобную историю о машине, которая сломалась в Инвернессе, и о том, что нужные детали будут только завтра.

Когда эта неприятная обязанность была выполнена, она вышла к нему на террасу.

— Итак, что будем делать? — спокойно спросила она, оглядывая расстилающийся перед ними пейзаж. — Проведем приятный денек, любуясь видом на реку?

Он снова вручил ей ключи от машины и дал указания:

— Я хочу осмотреть как можно больше окрестностей, а ты поведешь машину.

Безразлично пожав плечами, она последовала за ним на стоянку. Катрионе ужасно хотелось узнать, что интересного он нашел в таком диком и удаленном месте, как это, но она скорее откусила бы себе язык, чем стала бы его расспрашивать. Если ему не жаль своего времени, она не собирается его останавливать. По крайней мере у него хватает ума не играть у нее на нервах, пока она ведет машину.

Выслушав указания, в каком направлении ехать, она повернула прямо на узкую дорогу в полутора километрах от гостиницы. Снизив скорость едва ли не до пешего шага, чтобы обогнуть огромные ямы на разбитом проселке, она засомневалась:

— Не думаю, что эта дорога куда-нибудь приведет. Она совсем заброшена.

С трудом оторвавшись от карты, Райан проворчал:

— Я скажу, когда остановиться.

Вокруг не было ничего, кроме редких домишек, ютившихся среди вереска и папоротника у подножия горы, несчастные жители которых едва сводили концы с концами: у них и были только коровы, овцы и куры, да несколько акров обрабатываемой земли.

Когда они проезжали мимо одной из таких усадеб, Райан попросил остановить машину, чтобы выйти и размять ноги. Она огляделась вокруг и тихо заметила:

— Не слишком похоже на Кинг-роуд в субботу днем, да? Я предупреждала тебя, что вряд ли эта дорога куда-нибудь ведет. Нам лучше вернуться назад.

Он жадно вдыхал воздух, а серые глаза, прищурившись, оглядывали и изучали окрестности.

— За нами кто-то наблюдает.

Девушка заморгала и огляделась.

— Кто? Я никого не вижу.

— Потому что он, кто бы это ни был, прячется в зарослях вереска.

Она еще раз огляделась и недоверчиво посмотрела на него.

— Здесь никого, кроме нас, нет. Ты просто хочешь меня напугать, да?

— Это он напуган, — мягко произнес Райан. — Поэтому и прячется. Наверное, это браконьер, который думает, что мы — представители власти. — Он взял ее за руку и улыбнулся. — Пойдем побеседуем с ним.

Она позволила отвести себя к узкому ручейку торфяного цвета, протекавшему метрах в тридцати от дороги, и увидела фигурку маленького мальчика, спрятавшегося в подлеске. Виднелось только его испачканное грязью лицо и копна черных кудрявых волос. Когда они подошли, ребенок поднялся и с беспокойством смотрел на них, готовый в любой момент удрать.

Райан улыбнулся и поднял самодельную удочку, лежавшую у ног мальчика.

— Клюет, малыш?

Мальчик по очереди оглядел их обоих, потом, решив, что опасность ему не грозит, помотал головой.

Райан взглянул на медленно бегущий поток.

— Здесь должно быть много форели. На что ты ловишь? На червей?

Мальчик кивнул.

— Ага. — Он вытер нос тыльной стороной ладони, затем пожал плечами. — А на что же еще? Ведь больше не на что.

Катриона улыбнулась ему. Наверное, он из того дома, что виден отсюда. На его джинсах были аккуратные заплатки, а потертая рубаха знавала лучшие времена.

— Чтобы поймать форель, червяк не нужен, сынок, — сказал Райан со спокойной улыбкой. — Достаточно одной руки. Разве папа тебе не показывал этот фокус?

Мальчик покачал головой и пробормотал:

— Моего отца убили. Он был солдатом. Райан молча посмотрел на него, потом взъерошил копну темных волос и тихо предложил:

— Я могу тебе показать этот прием прямо сейчас, если хочешь научиться.

Мальчик нетерпеливо кивнул, и Райан улыбнулся.

— Хорошо. Давай поищем подходящее местечко.

Они не спеша побрели вдоль ручья. Внезапно Райан посмотрел на них и прижал к губам палец, призывая замолчать. Сняв рубашку, он лег на землю под прямым углом к потоку и осторожно опустил руку на дно ладонью кверху. Катриона и мальчик присели на корточки и увидели большую пятнистую форель, легко плывущую против течения. Когда она оказалась прямо над ладонью Райана, он пошевелил пальцами, слегка поглаживая брюшко рыбы. Форель, которой явно понравились новые ощущения, остановилась. Райн продолжал поглаживать ее еще несколько секунд, затем резко вскинул руку вверх, и форель, пролетев у них над головами, приземлилась на траву.

Паренек издал радостный вопль, а Райан встал на ноги.

— Видишь, как это просто, сынок. Теперь пойдем в другое место, и ты сам попробуешь. Только помни, что хватать рыбу не надо, иначе она выскользнет у тебя из руки, как кусок мокрого мыла. Просто зачерпни ее одним махом.

Через час они вернулись к машине, и Райан, улыбаясь Катрионе, кивнул на отдаленный дом:

— Сегодня вечером у этой семьи будет приличный ужин из жареной форели.

В его словах не было хвастовства, только удовольствие оттого, что он кому-то помог. Девушка с удивлением посмотрела на него. И вспомнила, какое обожание было на лице паренька, когда он благодарил Райана, прежде чем припустить домой со связкой из трех форелей. Она и сама готова была его расцеловать.

Снова сев за руль, она сказала:

— Я видела, как это делается. Это называется «обманка», очень старый браконьерский трюк. Где ты ему научился?

— В армии. Мы проходили испытания на выживание примерно в тридцати километрах к югу отсюда. Тебя сбрасывают с вертолета посреди ночи, с собой нет ничего, кроме карты, компаса, ножа и кремня. Потом высылают за тобой отряд преследователей. Ты должен оставаться на свободе и выжить в течение двадцати одного дня, — на ностальгической ноте закончил он, словно скучал по той жизни.

Катриона еще раз посмотрела на него — на профиль, словно выточенный из камня, на сильный и решительный подбородок. Он был мужчиной на сто десять процентов. Больше того, он из тех, кто выживает. А если так, что это означает для нее? Какие у нее, слабой женщины, шансы против таких, как он? Никаких. Ну что же, по крайней мере интересно было об этом узнать.

Понимая, что ее реакция должна быть как можно более спокойной, она тем не менее настолько заинтересовалась, что неожиданно для себя спросила:

— Если тебе так нравилось в армии, почему ты отказался выполнять приказы?

Она была готова к резкой отповеди, что это не ее ума дело, но, к ее удивлению, оказалось, что он был рад поговорить об этом.

— Это произошло во время одной из гражданских войн на юге Европы, — с горечью ответил он. — Во имя религии соседи убивали друг друга. ООН добилась остановки военных действий, но повстанцы продолжали вести огонь из деревни, находившейся поблизости от нашего лагеря. Своими беспорядочными ударами они уничтожили несколько сотен человек. Мои люди хотели стереть с лица земли их орудие, но у нас был строгий приказ не нарушать границы. — Райан помолчал минуту и устало провел рукой по лбу, прежде чем продолжить: — Когда снаряд попал в местный детский сад, мы не выдержали. Послали к черту наблюдателя из ООН, перешли границу и уничтожили это орудие.

Она медленно остановила машину, повернулась и уставилась на него.

— И за это они отправили тебя в отставку? — спросила она с возмущением.

Он пожал плечами.

— Кого-то нужно было принести в жертву, чтобы успокоить политиков.

Несколько секунд она молча шевелила губами, а потом выпалила:

— Идиоты! Я бы наградила тебя медалью.

Он посмотрел на нее своими спокойными серыми глазами:

— Почему?

— Потому что я поступила бы точно так же!

Его глаза продолжали изучать ее, потом он кивнул и широко улыбнулся.

— Думаю, ты именно так и поступила бы, Катриона. Нравится тебе это или нет, но мы с тобой во многом похожи, разве не так?

У нее появилось внезапное предчувствие, что она вступает на довольно зыбкую почву, и она посмотрела в другую сторону, чувствуя себя неуютно.

— Ну… Я в этом сомневаюсь.

Он поднял руку, притянул ее за волосы и поцеловал долгим, крепким, щекочущим нервы поцелуем. Затем отпустил и сказал с грубоватым вызовом:

— Ты — девушка, которая готова пойти на все, чтобы совершить возмездие или устранить несправедливость. Что же, и я такой. В нашем маленьком состязании может быть только один победитель, Катриона. Осталось выяснить единственный вопрос: как ты собираешься смириться с поражением?

Она с трудом сглотнула и сказала единственное, что ей пришло в голову:

— Я… я не знаю, Райан. Думаю, это зависит от того, насколько милостив победитель.

Его губы были изогнуты в усмешке, а взгляд серых глаз сеял смятение в ее и без того растревоженной душе.

— А насколько милостивым ты бы хотела видеть меня, Катриона? Должен ли я просто взять причитающуюся мне добычу и довольствоваться этим?

Она пыталась выдавить слова из пересохшего горла:

— Только… только оставь мне хоть капельку уважения к самой себе. Это все, о чем я прошу, Райан. Уничтожь эти фотографии, чтобы никто здесь никогда не узнал правду. Дай мне шанс жить спокойной жизнью, когда ты уедешь.

Его темные брови слегка изогнулись, но глаза смотрели беспощадно.

— И это все? Я разочарован, Катриона. Я думал, что ты выше этого. В конце концов, ты ведь влюблена в меня, правда?

Вопрос ошеломил ее. Не только своей прямотой, но еще тем, что внезапно повернул ее лицом к тому, о чем она старательно избегала думать. Еще около часа назад чувства к нему было достаточно легко объяснить грубым сексуальным влечением, если ты не настолько глупа, чтобы считать богатство и власть самым важным. Но теперь она увидела Райана с другой стороны. Она увидела мужчину с благородной душой и настолько гуманного, что он пожертвовал карьерой, лишь бы не мириться с несправедливостью и варварством.

Его глаза все еще неотрывно смотрели на нее, пытаясь проникнуть в душу и ожидая ответа. Огромным усилием воли девушка отвела взгляд и тупо уставилась в ветровое стекло. Наконец, обретя голос, она жестко сказала:

— Женщина, которая влюбилась бы в тебя, была бы дурой, Райан. Ты бы никогда не был верен ей, так ведь? По твоему собственному признанию, ты предпочитаешь случайные связи. Ты использовал фразу «на регулярной основе». Я это совершенно четко запомнила. Твои представления о влюбленности отличаются от моих. Тебя влечет только физическое удовольствие. Все остальное для тебя не имеет значения.

Душу Райана внезапно наполнили разочарование и безысходность. Это ее мнение он изо всех сил старался разрушить, но, очевидно, напрасно тратил время.

Тем не менее у него промелькнула одна утешительная мысль: вместо того, чтобы отрицать, что она все-таки влюблена в него, она просто ушла от ответа. Сказала только, что была бы дурой, если бы влюбилась в такого типа, как он. Она готова сдаться? Он это скоро установит, как только позволят время и место. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что не хочет ее потерять. Теперь, когда он наконец нашел эту великолепную женщину, он не позволит Катрионе Макнейл исчезнуть — чего бы это ни стоило.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Как только они расположились в тихом уголке коктейль-бара, к ним подошел элегантно одетый официант и достал книжечку, чтобы принять заказ. Райан заказал аперитив и попросил принести меню.

Мягкая музыка и рассеянный свет в зале, без сомнения, должны были способствовать умиротворению и приятному настроению, но на Катриону это не действовало. Она была взвинчена и напряжена, как струна. Райан, наоборот, излучал обычную спокойную уверенность, а выражение его лица, на котором было написано радостное предвкушение предстоящего, только раздражало ее. Может, он и выиграл эту игру и обеспечил себе ночь страсти, но разве нужно при этом так явно демонстрировать свою победу?

Когда принесли напитки и меню, Райан улыбнулся ей.

— «Гленливет» с минеральной водой. Я помню, это твой любимый напиток. Или это, как и все остальное, ты сказала только затем, чтобы произвести на меня впечатление?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотала она смущенно.

— Лгунья.

— Не смей называть меня лгуньей! — прошипела Катриона.

Он с удивлением посмотрел на нее.

— А почему нет? Это тебе подходит. — Взгляд его серых глаз, в котором злость смешалась с весельем, приглашал ее к спору, но она лишь молча смотрела на него, так что он наконец вздохнул и демонстративно раскрыл меню. — Итак, что ты будешь есть? Как насчет отварного лосося? Думаю, в этих краях любой шеф-повар сможет приготовить кулинарный шедевр из свежевыловленного лосося.

— Я не настолько голодна, — ответила она, понемногу приходя в себя и разглядывая свои ногти. — У меня, кажется, пропал аппетит.

— Выпей аперитив, — предложил он с нежной улыбкой преувеличенного сочувствия. — Аппетит придет. — Не советуясь с ней больше, он жестом подозвал официанта и сделал заказ. — После ужина мы прогуляемся по берегу реки и насладимся вечерней свежестью, — весело объявил он. — Наступает конец чудесного летнего дня, скоро появятся звезды. Это должно настроить тебя на романтический лад.

Романтика? — с горечью подумала Катриона. Он так это называет? Она сделала небольшой глоток из своего бокала, поставила его, медленно подняла глаза и с вызовом спросила:

— Как долго ты намереваешься оставаться в Киндарохе?

Он изобразил удивление:

— Я думал, что все объяснил тебе вчера. Эта часть страны созрела для развития. Единственное, что ей нужно, это чтобы кто-то перенес ее в двадцать первый век.

— И этот кто-то ты, не так ли?

Он пожал плечами.

— А почему бы нет? Это как раз то, что я лучше всего делаю. В любом случае это благодаря тебе я оказался здесь, так что ты не имеешь права жаловаться.

— У меня есть полное право жаловаться, возразила она. — Если бы ты относился к женщинам с большим уважением и не использовал их в качестве инструмента для удовлетворения своей похоти, ничего подобного не произошло бы.

— Может быть, ты и права, — безразлично ответил Райан. — Но что касается всех этих женщин, о которых ты так беспокоишься, они получили именно то, чего заслуживали. Большинство из них играли и проигрывали, но ни одна потом не жаловалась. До тех пор, пока на сцене не появилась ты.

Она с трудом верила своим ушам. По сравнению с ним Дон Жуан был просто святым. Самонадеянный, заносчивый…

— Ты хочешь сказать, что я заслужила такое обращение? — с негодованием спросила она.

— В то время я считал, что заслуживаешь, — ответил Райан уклончиво. Он поднял свой бокал в шутливом тосте. — В любом случае, не пострадало ничего, кроме твоей гордости, так что давай выпьем за твое доброе здоровье.

Она сжала кулаки и очень медленно сосчитала до десяти, затем постаралась говорить как можно спокойнее:

— Думаю, будет лучше, если я вернусь в Лондон. Я уеду в конце недели.

Он на минуту задумался, затем с сомнением покачал головой.

— Это было бы ужасной ошибкой, Катриона. Это нарушило бы мои планы. И вообще, вспомни, что случилось с тобой, когда ты оказалась в Лондоне. Ты же была овечкой в стае волков.

Он был прав, но ей не хотелось соглашаться.

— В прошлый раз я послушалась неверного совета. На этот раз я не буду такой глупой.

— Все так говорят, — возразил он. — Но продолжают совершать те же самые ошибки. — Он перегнулся через столик и по-отечески погладил ее по руке. — Поверь моему слову: оставаться здесь со мной гораздо безопаснее. Как говорит старая пословица, «неизвестность — худший враг».

До сих пор она даже не представляла себе, что такое отчаяние. Редко случалось, чтобы она не могла найти слов, но сейчас был именно такой случай. С ним невозможно спорить! А если пытаешься уязвить его, он просто улыбается и отвечает тем же. У нее появилось смутное ощущение, что он намеренно старается ее вывести из себя. Зачем? Неужели ему недостаточно, что она фактически в услужении у него? Он что, вынашивает садистские планы превратить ее в нервнобольную развалину?

Нет! Это глупо. Она видела хорошие и добрые стороны его натуры. Значит, дело в чем-то другом.

С безразличным видом она рисовала стаканом круги на скатерти, потом подняла голову и подозрительно посмотрела на него.

— А что конкретно ты хочешь здесь делать? Ты ведь не собираешься реставрировать охотничий домик старого герцога и жить в нем?

Он усмехнулся.

— А почему нет? Разве из меня получился бы плохой феодал?

— Я бы сказала, что мужчине вроде тебя будет слишком скучно, — язвительно улыбнулась она. — Только представь: никакого «Кардини», ни одной молоденькой красотки… Больше месяца ты не выдержишь.

Он снова усмехнулся.

— Но я бы не стал здесь жить, у меня другие планы. — Несколько мгновений он задумчиво изучал свой бокал, затем совершенно серьезно произнес: — Недавно ко мне обратились старые знакомые из моего отряда. Сержанты. Хорошие люди, стойкие и верные. Сейчас они на гражданке, но не хотят, чтобы пропадали впустую навыки спецподготовки, которыми они владеют. У них был план создания центра выживания в экстремальных ситуациях. Эту идею уже пытались воплотить, и она работает. Большие международные компании посылают перспективных молодых сотрудников на курсы подготовки руководителей. Мои товарищи предложили мне стать их партнером и подыскать подходящее место. Охотничий домик расположен в одном из самых больших необжитых регионов Европы. Для наших целей это место подходит идеально.

Ей хотелось найти в этом плане какой-нибудь изъян, но она не смогла и мрачно сказала:

— Полагаю, это может получиться.

— Я абсолютно уверен, что получится, — жизнерадостно подхватил Райан. — Нам понадобится довольно большой штат. Обычно людей набирают из разных мест и предоставляют жилье. — Его серые глаза невинно уставились на нее. — Ты бы не хотела руководить питанием?

Проигнорировав последний вопрос, Катриона спросила:

— А как насчет Киндароха? Ты действительно собираешься купить гостиницу?

— Завтра из Инвернесса приедет инспектор и осмотрит ее. Я хочу расширить гостиницу и добавить еще двадцать комнат.

— Но зачем? — спросила она, совершенно озадаченная. — Сюда приезжает мало туристов. Если бы не доходы от бара по выходным, гостиница уже давно закрылась бы.

— Это потому, что здесь нет ничего, что могло бы туристов привлечь. Если все оставить как есть, то через двадцать лет от Киндароха останутся одни воспоминания.

Он говорил то, что знали все в Киндарохе, но боялись в этом признаться.

— И ты, я полагаю, собираешься все изменить? — спросила она с легкой иронической улыбкой.

— Ты ведь не возражаешь, если я попробую, правда? — парировал он.

— Только если ты оставишь в покое старую Мораг, — твердо сказала Катриона. — Я видела, как ты смотрел на ее дом. — Самый лучший вид в Киндарохе, сказал ты. Не терпится протянуть к нему свои загребущие руки, да?

Несколько мгновений он сидел и молча смотрел на нее. Нет, не на нее. Как будто он смотрел сквозь… Она почувствовала, как по руке поползли мурашки… Их взгляды скрестились.

— Твоей старой подруге нечего меня бояться, Катриона. Я даже хотел бы сам сказать ей об этом. Я бы хотел, чтобы ты познакомила меня с ней.

— Я это сделаю. — И прослежу, чтобы ты записал все свои обещания на бумаге, сурово подумала девушка. — Ну, и как именно ты собираешься перенести мой городок в двадцать первый век? — потребовала она ответа.

— Я собираюсь превратить его в самый прекрасный порт к северу от Средиземноморья, — как ни в чем не бывало заявил Райан. — Здесь уже все есть: одна из самых безопасных гаваней на западном побережье и огромные пространства для строительства. Через три года ты это место не узнаешь.

Она вздрогнула.

— Ты этого не сделаешь! Одно время к нам на выходные приходили шикарные яхты и моторные катера. Пассажиры высаживались на берег и чувствовали себя хозяевами. Они привозили с собой свою дурацкую еду и напитки, так что от них не было никакого прока местным жителям, а после их отъезда оставались горы мусора на берегу и загаженное море. — Она с насмешкой посмотрела на него. — Никто тебе спасибо за это не скажет.

— Я этого и не жду, — терпеливо ответил он. — Я хочу привлечь сюда постоянных жителей: руководители компаний с семьями. Им понравится красота и спокойствие западной Шотландии. Охота, стрельба, рыбная ловля, катание на лодках — и всего в двух шагах от дома.

Она едва не рассмеялась вслух. Слабое место этого плана было видно невооруженным глазом.

— А как эти руководители будут добираться до своих лондонских офисов? Ты здесь и взлетную полосу собираешься построить? — язвительно спросила она. — К тому моменту, когда они доберутся домой, уже пора будет ложиться спать.

— Им никуда не надо добираться, — спокойно парировал Райан. — Мы живем в век компьютеров. Представитель среднего руководящего звена в Лондоне при помощи сотового телефона и ноутбука, делает столько же работы, стоя в пробке на улице, сколько в своем офисе. Он может находиться в постоянном контакте со своей секретаршей в Манчестере или с руководителем торгового отдела в Токио. Кончилось время обязательного присутствия в офисе. Это слишком дорого и требует слишком много дополнительной площади. — Он усмехнулся, увидев ее удивленную улыбку. — В Киндарохе будет бизнес-центр с самой современной техникой. Там будет все, что только может понадобиться. Подумай, сколько рабочих мест здесь появится!

У нее перехватило дыхание. Кем бы он ни был, воображение у него работало отлично. Не оставалось ни малейших сомнений, что он сможет все это осуществить. Если в бизнесе он так же безжалостен и решителен, как в преследовании женщин, то ему обеспечен успех.

— Ну что же, если тебе это удастся, жители здешних мест, наверное, поставят тебе памятник в гавани, — с горечью сказала она. — Ты извинишь меня, если я не приду на его торжественное открытие, ладно?

Дразнящая усмешка снова заиграла на его губах.

— Брось, Катриона, не будь такой врединой. В конце концов, если меня и будут за что-то благодарить, то я настою на том, чтобы ты разделила эту благодарность со мной. Если бы не ты, я бы никогда не услышал о Киндарохе.

— Не напоминай мне об этом, — пробурчала она.

Во время обеда Райан не делал попыток втянуть ее в разговор, и хотя бы за это девушка была ему благодарна. Это дало ей время разобраться в ситуации. Потом ей в голову пришла мысль, что с его стороны это был продуманный план: просто заставить ее вариться в собственном соку. Когда речь шла о настоящей мести, Катриона Макнейл ничему не могла его научить. По отношению к себе она всю жизнь была безжалостно честной и вынуждена была признать, что желание заняться с ним любовью постоянно преследует ее и в горле пересыхает от предвкушения. Она легко могла оправдать себя, говоря, что делает это только затем, чтобы спасти от позора свою семью. Но это было лишь благовидным предлогом.

А теперь возникла новая проблема. Если бы он вернулся в Лондон, получив то, чего добивался, и исчез навсегда, она бы к этому приспособилась. Но он не собирался уезжать. Из тех планов, которыми он с ней поделился, следовало, что он намеревается поселиться здесь и не позволит ей самой уехать. В чем, черт возьми, состоит его план? Он собирается сделать ее вечной наложницей, всегда готовой к услугам по первому его желанию?

Вместо того чтобы выпить кофе после ужина, Райан снова привел ее в бар и заказал еще виски.

— Ты намерен меня напоить? — спокойно спросила она, когда они сели.

— Выкинь эту мысль из головы. Не думаю, что в этом есть необходимость. Решительное выражение на твоем лице во время обеда сказало мне все, что я хотел знать. — Он оскалил зубы в усмешке сатира. — Но у меня есть предчувствие, что, несмотря на кислую мину, твое маленькое сердечко исступленно бьется в предвкушении ожидаемого удовольствия.

Она отвела взгляд.

— Ты невозможен. Ты позоришь весь мужской род.

— Пусть так, — искренне признал он. — Я не ангел, но я по крайней мере честен… В отличие от некоторых я никогда не притворялся тем, кем на самом деле не являюсь.

В его фразе безошибочно угадывалось обвинение в ее адрес, и она колюче взглянула на него.

— Полагаю, ты опять хочешь воскресить из мертвых Трикси Троттер?

Он ответил ей таким же раздраженным взглядом.

— Я думал не об этом, моя дорогая девочка. Я вспоминал разговор при нашей первой встрече. — Его лицо стало непроницаемым, и он тихо продолжил: — Это было всего несколько недель назад, Катриона. Ты, конечно, не забыла его начало и ту ложь, которую ты мне наговорила?

Она сидела прямо, побледнев от гнева, и уже заметила, что на них смотрят.

— Сегодня ты уже в третий раз обвиняешь меня во лжи! — яростно сказала она. — Меня это оскорбляет. Либо ты извинишься прямо сейчас, либо я… я…

— Что — ты? — спросил он с вызовом, поддразнивая ее.

Некоторое время она сидела и молча смотрела на него, затем отодвинула стул, вскочила на ноги и бросилась к выходу.

Он догнал ее в холле и крепко схватив за руку, повел на террасу. Там он остановился и посмотрел на ее горящее, рассерженное лицо.

— Хорошо. Успокойся, маленькая вспыльчивая драчунья. Я приношу извинения. Очевидно, вместо того, чтобы утверждать, что ты солгала мне, я должен был сказать, что ты ввела меня в заблуждение. Тебе от этого будет легче?

— Ничего подобного! — Она кипела от злости.

— Тогда попробуем это. — Он резко, так, что она испуганно замерла, запрокинул ее голову назад и впился поцелуем ей в губы.

Постепенно приходя в себя, Катриона старалась оттолкнуть его, но ей не хватало сил сопротивляться. Решив не отвечать на поцелуй, она вся зажалась и стиснула губы, но постепенно жар нарастающей страсти растопил ее, и она почувствовала, как подкашиваются ноги.

Наконец он ослабил объятия, заглянул в ошеломленные глаза и цинично заметил:

— Ты не можешь решить, чему отдаться: желанию или гневу, да? Я должен был предвидеть это, ведь у тебя рыжие волосы, зато теперь я знаю, как справляться с твоими вспышками в будущем. Думаю, я получу удовольствие, обучая тебя, как нужно себя вести.

Она перевела дыхание и сердито выпалила:

— Ты отвратителен.

— А ты — воплощение красоты, — серьезно произнес он. — Особенно, когда возбуждена. — Он взял ее за подбородок указательным пальцем и поднял ее голову вверх, так что она вынуждена была встретиться с ним взглядом. — Твоя кожа приобретает нежный розовый оттенок, а в этих голубых глазах горит огонь. — Его голос стал низким и хрипловатым. — Ты очень красивая женщина, Катриона. Я никогда не встречал таких искушающих губ, созданных для поцелуев, как у тебя.

Слова всколыхнули ее память, и в голове прозвенел тревожный звонок. Она оттолкнула его руку и насмешливо фыркнула:

— Это, должно быть, твоя обычная песня? Ты уже испытывал ее на мне в Лондоне. Но полагаю, что у такого распутника, как ты, при том количестве женщин, которое у тебя было, волей-неволей забудешь, что кому говорил.

— Нет… — он не смутился. — Мне было любопытно проверить, насколько хорошо ты помнишь ту ночь в Лондоне. — Он снова взял ее за руку и сказал дружелюбно: — А теперь давай прогуляемся по набережной и узнаем, что еще ты запомнила.

Катриона была рада уйти с террасы, так как слишком много любопытных глаз следили за ними.

— Ты можешь отпустить мою руку, — спокойно сказала она. — Здесь ведь некуда бежать, правда?

Хотя солнце опустилось уже довольно низко, вечер был приятным и теплым, а воздух наполнен пьянящим ароматом, присущим западной Шотландии. Широкая, бегущая быстрым потоком река журчала и перекатывалась через валуны, временами останавливаясь на отдых в глубоких темно-коричневых заводях.

Трава была мягкой и пружинила под ногами, когда они медленно двигались вдоль берега вверх по течению, и девушка держалась на почтительном расстоянии от него на случай, если ему вдруг опять придет в голову ее поцеловать.

В молчании они прошли несколько сот метров, и вдруг под темно-зеленым сводом шотландской сосны он остановился и медленно обвел глазами открывающуюся картину. Катриона отступила назад и недоверчиво посмотрела на него. Так она и знала! Его сверхактивные гормоны опять взыграли, он не может дождаться ночи.

Наконец взгляд его серых глаз остановился на ней, и она сделала глубокий вдох.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она предательски задрожавшим голосом.

— Как?

Удивленное выражение его лица ни на секунду не обмануло ее.

— Ты знаешь, как, — нерешительно сказала она. — Ни о чем другом ты думать не можешь, да? Твои мысли работают только в одном направлении.

Его глаза сверкнули весельем, а удивление сменилось язвительной ухмылкой, когда он понял, о чем она говорит.

— Мне кажется, это у тебя мысли работают в одном направлении, — протянул он. — Сначала ты соблазняла меня в душе, а теперь снова взялась за свое, да еще на виду у любого, кто случайно может пройти мимо! Вы очень неразборчивая юная леди, Катриона Макнейл. Уверен, ваша мама была бы шокирована, если бы узнала об этом. — Он печально и с неохотой покачал головой и вздохнул. — И снова я вынужден отложить удовольствие из соображений безопасности. Если мы позволим себе заняться этим здесь, то всю оставшуюся ночь мне придется вынимать сосновые иголки из твоих нежных, маленьких ягодиц.

Она открыла рот от возмущения. О Боже, лучше бы она просто провалилась сквозь землю! Если он и вправду собирался выставить ее дурочкой, то она облегчила эту задачу.

Собрав остатки собственного достоинства, она спокойно посмотрела ему в лицо.

— Если я неверно истолковала причину, по которой ты остановился в этом месте, то в этом виноват ты сам. Не думаю, что найдется женщина, которая в твоей компании может чувствовать себя в безопасности.

— Некоторым женщинам это нравится, — бодро ответил он. — Иначе зачем они используют духи, макияж и надевают красивую одежду?

Она знала, что на этот типично мужской аргумент есть ответ. Просто ужасно обидно, что он не пришел ей в голову. Вместо этого ей пришлось удовольствоваться колкостью:

— Ну, что ж, я к ним не принадлежу.

Он мрачно рассмеялся.

— Тогда зачем же ты явилась на наше первое свидание разодетая, словно со страниц журнала мод?

Она удивленно вскинула брови.

— А в чем же я должна была явиться? Это был ужин в ресторане в Вест-Энде, не так ли? Я бы выглядела нелепо, если бы пришла в мешковатом свитере и джинсах, правда? И не говори мне, что тебе было все равно. — Она отбросила упавшие на глаза волосы. — Ты пригласил меня на ужин, и я просто оказала тебе любезность, одевшись подобающим случаю образом.

Взгляд Райана стал жестким, и он скептически хмыкнул, повернулся к ней спиной и пошел вперед.

Она возмущенно смотрела ему вслед, затем обогнала его и преградила дорогу. Расставив ноги в стороны, уперев руки в бока и выпятив вперед подбородок, она горячо потребовала:

— Если ты хочешь меня в чем-то обвинить, то сделай это, а не уходи просто так. Я не умею читать мысли.

Он оглядел ее с ног до головы, только еще сильнее этим разозлив, а затем нахмурился.

— У тебя очередная вспышка? Ты помнишь, что случилось в последний раз?

Она нервно отступила назад.

— У меня нет никакой вспышки. Я просто хочу знать, что плохого в том, как я была одета. Тогда тебе, кажется, понравилось. Или это была очередная ложь?

— Нет, не ложь. На самом деле, ты выглядела совершенно потрясающе, — с готовностью признал он. — Но, конечно, я ведь не знал тогда, кто вы такая, мисс Макнейл.

В ее голубых глазах появилось недоумение.

— А какое это имеет значение? Ты знал мое имя, и где я жила, разве нет? Разве этого не достаточно?

— Насколько я понимаю, платье было из чистого шелка и авторской работы, — размышлял он вслух. — И стоило, должно быть, целое состояние. И надела ты его не затем, чтобы оказать мне любезность, как ты сказала. Оно было выбрано с явным намерением сделать тебя еще более привлекательной.

У нее появилось нехорошее предчувствие: он к чему-то вел.

— Кстати, где ты его взяла? — спросил он. — Позаимствовала в магазине, где работаешь?

У нее опустились руки от стыда.

— Оно… оно было бракованное, — пробормотала она и добавила, хотя это было слабое оправдание: — Там был дефект на подоле.

— Понимаю… — Теперь он обращался к ней с унизительной веселостью. — Хотя тогда ты мне об этом не сказала, правда? Я также припоминаю, что, когда я сделал комплимент твоему платью, ты сказала… — Он задумчиво почесал ухо, стараясь точно вспомнить ее слова. — Да… ты сказала, что не знала, что надеть, и решила только в последнюю минуту. Ведь женщина не станет говорить так, если не хочет, чтобы у мужчины создалось впечатление, что таких шмоток у нее полный гардероб.

Она сглотнула и возразила с негодованием:

— Но это всего лишь платье, черт побери! Не знаю, из-за чего весь сыр-бор. — Она с упреком посмотрела на него. — Может быть, я кое-что и придумала, но это пустяки по сравнению с тем, что сделал со мной ты.

Он пожал плечами.

— Как я уже говорил, ты должна винить в этом только себя. — Она протестующе открыла рот, но он взглядом предупредил ее и сердито прорычал: — Я знаю, что ты неглупая девушка, Катриона. Почему ты не можешь понять, что свое падение ты спровоцировала сама? Если бы ты не старалась изобразить то, чем на самом деле не являлась, между нами все могло быть иначе.

Она изумленно посмотрела на него, потом в отчаянии покачала головой.

— Извини. Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Ты должен объяснить.

Райан кивком головы пригласил ее следовать за ним, и они продолжили свою прогулку вдоль берега реки. Солнце опустилось еще ниже, готовое сесть за горами, где небо стало ярко-красным.

— Платье было лишь частью мистификации, — спокойно объяснил он. — Но вместе с другими вещами, о которых ты сказала или не сказала, ты создала такой образ, который был весьма далек от правды. — Он рассмеялся. — Ты была столь убедительна, что когда я приехал в Киндарох, то спросил, как проехать в поместье Макнейлов. Естественно, никто о таком и не слыхал. А единственной Катрионой Макнейл оказалась ты собственной персоной, так что мне указали дорогу к дому твоих родителей. Только тогда я понял, как ты меня одурачила.

Она была уязвлена и покраснела. Все, что он сказал, было правдой. Есть множество способов солгать без слов. Создать впечатление, ввести в заблуждение. Ведь это то же самое, что ложь, не так ли? Она позволила ему поверить, что шикарная квартира на Палмерстон-Корт принадлежит ей, хотя должна была сказать ему, что всего лишь живет там.

Внезапно он повернулся, схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул.

— Зачем ты это сделала? — Он встряхнул ее еще раз, так, что у нее застучали зубы. — Объясни мне, почему ты так глупо себя вела?

Она вырвалась и сердито закричала на него:

— Потому что я хотела произвести на тебя впечатление. Да, ты прав, я хотела привлечь твое внимание. Я не могла поверить, что такой мужчина, как ты, сможет заинтересоваться кем-то вроде меня. Я старалась быть элегантной и загадочной, как женщины, которые приходят в наш магазин. — Она закусила губу и отвернулась. — Надеюсь, теперь ты удовлетворен. Я хотела, чтобы ты полюбил меня, но получила только бесконечные унижения. А теперь сделай одолжение всему миру: привяжи камень на шею и прыгни в реку.

Он начал хохотать. Сначала это было просто покашливание, словно все происходящее казалось ему веселым, потом смех стал нарастать, пока не зазвучал в ее ушах жестокой насмешкой, а на сердце стало тяжело от отчаяния. Она раскрыла ему свою душу… а он счел это смешным! Презрительно взглянув на него, девушка отвернулась и устало двинулась к гостинице.

Спустя минуту Райан нагнал ее и пошел рядом.

— Дай мне руку, Катриона, — сказал он, протягивая свою.

Она оттолкнула ее и пробурчала:

— Оставь меня в покое. Я тебя ненавижу.

— Ты ведешь себя, как ребенок, — заметил он.

Она даже не потрудилась ответить и ускорила шаг, а в ее глазах стояли слезы.

Когда они вошли в холл гостиницы, он направился было в сторону бара, но она остановилась.

— Нет, спасибо, я устала и хочу подняться в комнату.

Он крепче сжал ее руку и прорычал:

— Мне еще нужно кое-что обсудить.

— Не со мной, это точно, — ответила она, решительно покачав головой. — Единственный человек, с которым мне нужно кое-что обсудить, это я сама, а для этого мне нужна тишина и покой. — Она освободила руку и пошла к лифту.




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


В комнате было темно. Катриона неподвижно стояла у окна, с грустью наблюдая, как на багряном небе одна за другой загораются звезды. Она не обратила внимания на тихий скрип открывшейся двери и полоску света, пробившегося из коридора. Дверь снова закрылась. Послышался стук поставленного на столик подноса и щелчок выключателя, и в комнате зажегся приглушенный свет.

— Я принес вино и сандвичи с цыпленком, вдруг мы проголодаемся и захотим перекусить попозже вечером, — сказал Райан. — Я подумал, что не стоит беспокоить прислугу.

Она продолжала смотреть в окно, не желая снова затевать перебранку, хотя понимала, что рано или поздно это неизбежно произойдет.

— Не стоило беспокоиться, — устало произнесла она. — Я не голодна.

— Звучит не слишком дружелюбно, — заметил он, вынимая пробку из бутылки. — Ничего. Пара бокалов вина — и все будет в порядке.

Он снова за свое! Самонадеянно полагает, что стоит ему щелкнуть пальцами, и она выполнит команду «К ноге!», с горечью подумала Катриона. Нет уж, хватит. Она с самого начала не должна была позволять ему стать хозяином положения. Но еще не поздно. Она устала плясать под его дудку, и чаша терпения переполнилась.

Она медленно повернулась, ее лицо выражало одновременно покорность и решимость.

— Если хочешь, можешь лечь на кровати. Я буду спать на диване. Я бы предпочла переехать в другой номер, но мне тоже не хочется причинять лишнее беспокойство персоналу гостиницы.

Он равнодушно посмотрел на нее и пожал плечами.

— Это их работа. Все можно легко устроить. Я позвоню в регистрацию прямо сейчас, если ты действительно этого хочешь. Они только обрадуются возможности сдать еще один номер. — Он налил вино в два бокала и протянул один ей. — Так ты считаешь, что мои угрозы — это просто блеф, да?

Она взяла предложенный бокал и вызывающе посмотрела на него.

— Может, да, а может — нет, но меня это больше не волнует. Завтра я вернусь в Киндарох и сделаю то, что должна была сделать сразу, когда ты появился, — расскажу правду. Я расскажу родителям, что была настолько глупа, что на первом же свидании легла с тобой в постель. — Она закусила губу. — Это причинит им боль, но тут ничего не поделаешь. После этого я расскажу им, как пыталась отомстить, когда ты бросил меня, и как ты приехал сюда, чтобы меня шантажировать.

Он задумчиво поджал губы и кивнул.

— Это выход! Я хочу сказать, что они, конечно, скорее поверят своему, чем постороннему человеку.

Она снова увидела в его глазах этот веселый блеск, как будто он про себя смеется над ней, и холодно возразила:

— Ты хочешь сказать, что они скорее поверят правде.

— Ты удивишься, Катриона, как слепы бывают люди к правде, — с иронией заметил он. — Даже ты сама. Ты считаешь, что проще судить о человеке по его репутации, чем по личному опыту.

Она с горечью хмыкнула.

— Ну, у меня был личный опыт, а ты вполне соответствуешь своей репутации. Больше всего я жалею о том, что опыт появился раньше. — Она твердой походкой прошла мимо него и поставила свой бокал на столик.

Он сделал шаг вперед и осторожно положил руки ей на плечи.

— Я уверен, что мы сможем уладить наши разногласия.

У нее перехватило дыхание, и она задрожала, несмотря на легкость прикосновения.

— Ты… ты не заставишь меня передумать, Райан.

Его губы нежно прикоснулись к ее губам, и на секунду у нее закружилась голова, но она нашла в себе силы отклониться в сторону.

— Нет… — сдавленно сказала она. — Отпусти, черт тебя побери!

Его руки сжали ее сильнее, а губы снова нашли ее губы. На этот раз поцелуй был сильнее, требовательнее, и она боролась с искушением немедленно сдаться. Заставить свое тело не реагировать на его прикосновения было все равно что не обращать внимания на раскаленную плиту. Когда он крепко прижал ее к своему стройному, мускулистому телу, она почувствовала нарастающую силу его желания и из последних сил попыталась высвободиться.

С горящими глазами и задыхаясь, она отступила назад.

— Это… это нехорошо, Райан. Я не поддамся. Хотя бы раз в жизни я поступлю правильно.

В тусклом свете лампы плохо было видно выражение его лица, но в голосе не было ни следа злости или расстройства.

— Не надейся победить природу, Катриона. Хочешь поцеловать меня еще раз и проверить?

Ее сердце снова бешено заколотилось. Еще один такой поцелуй, и это будет полная его победа. Она покачала головой.

— Нет. П-пожалуйста, отойди от меня.

Воцарилось молчание, и она увидела, что он снимает пиджак и галстук. Он не посмеет! Или посмеет? Она почувствовала спазм внизу живота, когда он взял со столика ее бокал и протянул ей.

— Выпей, — спокойно приказал он. — У нас будет долгий разговор.

Она с неохотой взяла бокал и пробормотала:

— Вино ничего не изменит. Как и разговоры. Я тебе уже сказала. Я приняла решение.

— Тогда, возможно, я смогу его изменить, Катриона.

Никогда прежде она не видела такого выражения в его глазах. Искренность? Похоже, а может быть, просто игра света, подумала она.

— Хорошо, попробуй, если хочешь, но это будет пустая трата времени. Все равно уже поздно, и я устала, так что высказывайся и давай покончим с этим.

— А если я скажу, что люблю тебя? — спросил он низким, хрипловатым голосом.

— Не глупи, — устало ответила она. — Не знаешь, как отступить, да?

— А если я скажу, что хочу провести жизнь с тобой и только с тобой, Катриона? — Он протянул руку и нежно погладил ее волосы. — Я хочу, чтобы у нас были дети, и мы растили их вместе. И я хочу, чтобы мы вместе встретили старость.

Ее рука, державшая бокал, задрожала, но голос остался твердым.

— Я бы не поверила тебе. — Он сочинит что угодно, лишь бы затащить меня в постель, подумала она. — Ты же наверняка не думаешь, что я поверю тому, что ты наговоришь, правда?

— На этот раз все иначе. — Его голос был низким, в нем звучала решимость. — Никогда в жизни я не был более серьезным. Когда мы завтра вернемся в Киндарох, я попрошу у твоего отца согласие на наш брак. Кажется, так принято поступать? А потом мы начнем готовиться к самой грандиозной свадьбе, которую когда-либо видели в Киндарохе.

У нее перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы. Разве он не понимает, сколько боли он уже причинил ей? Что за удовольствие он получает, подвергая ее таким душевным мукам?

С трудом удерживая себя в руках, она сказала ровным голосом:

— Извини, Райан. Даже если бы я тебе поверила, го никогда не вышла бы за тебя замуж. Я отношусь к тем старомодным девушкам, которые считают, что муж и жена должны хранить верность друг другу. При всем моем желании я не могу представить, чтобы ты долго выполнял клятву, данную перед алтарем. — Она с сожалением пожала плечами. — Я не осуждаю тебя. Если ты хочешь вести такую жизнь, это твое право. Но без меня, пожалуйста.

Он вздохнул.

— Вот опять. Ты судишь обо мне по моей репутации.

— Не совсем, — безжалостно напомнила она. — С твоими методами я ознакомилась из первых рук.

— Я не сожалею о том, что делал… За исключением того, что обидел.

— Надеюсь, ты не собираешься оскорблять мои чувства, приводя оправдания своему поведению?

— Никаких оправданий. Только причины, — мрачно сказал он. — Единственное, о чем я тебя прошу, это выслушать меня и дать мне шанс объясниться.

Катриона сделала глоток вина, скептически глядя на него поверх бокала. Это у него хорошо получится, подумала она. Наверное, у него в кармане лежит практическое пособие «Руководство по обольщению и выдумыванию благовидных предлогов».

— Ладно, начинай. Я слушаю.

В его глазах, казалось, мелькнуло удивление, потом он нахмурился, подошел к окну и стал смотреть на ночное небо.

Она наблюдала за ним с вполне объяснимым сарказмом. Гораздо легче лгать, стоя спиной к человеку и спрятав лицо. Она не понимала, зачем напрасно тратить время.

Трудно было сказать, как долго он стоял молча, глядя на звезды. Черпает вдохновение, это точно, подумала она. Сочиняет историю, которая тронет ее душу и сломит сопротивление. Что же, это должно быть настоящее произведение ораторского искусства.

Когда он наконец заговорил, голос звучал так тихо, что она напряглась, прислушиваясь.

— Та ночь, когда мне позвонили из полиции, была такой же ясной и звездной… — Он на минуту замолчал, а потом повернулся к ней лицом. — Лучше мне начать сначала, — извиняющимся тоном сказал он. — Когда мне было двадцать лет, моя мама, она была вдовой, вышла замуж во второй раз, и у меня появился сводный брат. Малькольму было всего десять лет. Замечательный парень. Он всегда смеялся и воспринимал все, как игру. Мы стали очень дружны.

Катриона чуть не застонала. Она вспомнила, как Мадж рассказывала ей, что младший брат Райана погиб, и он очень тяжело переживал это. Но зачем он рассказывает ей об этом? Какое это может иметь отношение к сложившейся ситуации?

— Произошел несчастный случай, — продолжал Райан. — Машина Малькольма на большой скорости врезалась в бетонную опору моста. К счастью, никто больше не пострадал, но я не мог понять, как это случилось. Малькольм был одним из самых многообещающих автогонщиков в стране. Он не пил, и, как сказали в полиции, машина была в полной исправности.

Райан устало провел рукой по лбу, словно стараясь отогнать печальные воспоминания.

— Послушай… Мне очень жаль твоего брата, правда… Но…

— Позволь мне закончить, ладно?

Она отступила назад, смущенная этим мягким укором, и закусила губу. Все пошло не так, как она ожидала.

Теперь его голос стал тверже, в нем появились нотки ярости.

— Похороны должны были пройти в кругу семьи, но в церковь пробралась какая-то девушка и села на заднюю скамью. Я видел, что она плачет, а после службы она подошла ко мне и сказала, что знает правду об этой аварии. Я пригласил ее на чашку кофе и услышал одну из самых страшных историй в своей жизни. — Он снова замолчал, и Катриона была поражена выражением лютой злобы на его лице.

— Похоже, в тот вечер Малькольм был на вечеринке в Челси, — с горечью сказал он. — Там было полно обычных светских стрекоз, слетающихся на такие мероприятия. Их можно встретить в любой день в кафе и барах Челси. Они сидят там, сплетничают и плетут интриги друг против друга. У них одна цель в жизни — встретить какого-нибудь богача и выйти за него замуж, чтобы вести ту жизнь, к которой они привыкли.

Катриона с удивлением взглянула на него. Она прекрасно знала тип женщин, который он описывал.

Теперь она вся обратилась в слух, а Райан продолжал:

— Как рассказала та девушка, Малькольм отшил парочку из них, когда приставания стали слишком назойливыми, и тогда они решили проучить его. Когда он встал из-за столика и пошел танцевать, они подсыпали наркотик ему в бокал. Вот будет весело, думали они, когда красивый и честолюбивый молодой автогонщик врежется куда-нибудь и у него отберут водительские права.

Катриона была потрясена, и у нее непроизвольно вырвалось:

— Это… это зверство!

Райан с горечью кивнул.

— Да… я тоже так считаю. В их тупые головы не приходила мысль о том, что они подвергают опасности его жизнь.

— А девушка, которая рассказала тебе это? Она была одной из них?

— Она поклялась, что нет. И я ей поверил. Хотя, конечно, она знала о том, что произошло, и ее мучили угрызения совести. Мне так и не удалось найти настоящих виновников, но я посчитал, что виноваты они все. Единственное, что мне действительно удалось сделать, так это составить список тех женщин, которые постоянно ошиваются на вечеринках такого рода.

Если бы Катриона не была так потрясена его рассказом, она могла бы предположить, что последовало дальше, но она только оцепенело смотрела на него.

— Не только Макнейлы готовы мстить за обиду, Катриона. Именно это я имел в виду, когда сказал, что мы с тобой во многом похожи. Те женщины использовали моего брата, чтобы развлечься, я решил использовать их. Они понятия не имели, что Малькольм мой сводный брат. Я был — цитируя титул, который был присвоен мне светской хроникой, — «самым завидным холостяком Лондона». У них слюни текли от перспективы бездельничать всю оставшуюся жизнь. Так что я брал то, что хотел, и переходил к следующей. — Он снова пожал плечами. — Это был мой способ унизить их. — Он помолчал и вопросительно посмотрел на нее. — Но я не думаю, что ты это одобряешь.

Катриона старалась найти подходящий ответ, но тут ее осенила ужасная догадка. Она с трудом сглотнула, и ее глаза широко раскрылись.

— И ты решил, что я одна из… них!

Он в раскаянии развел руки.

— Тебя не было в списке, но ты так убедительно играла свою роль! Ты уже призналась, что старалась подражать им, потому что наивно предполагала, что меня привлекает именно такой тип. Ты даже заставила меня поверить, что постоянно посещаешь вечеринки в Челси.

Она присела на краешек кровати, почувствовав, что у нее кружится голова. Такую историю нельзя придумать на ходу. Он прав, она сама подстроила себе ловушку.

— Ладно, — медленно проговорила она, с подозрением глядя на него. — В эту часть истории я верю. А как насчет остального? Как насчет тех фотографий, которые ты привез и собирался продемонстрировать всем, если я не сделаю так, как ты хочешь?

— Это была пустая угроза, — признал он. — Блеф. Была только одна фотография, которую ты выбросила в гавани, помнишь? Можешь обыскать мой багаж, когда мы вернемся в Киндарох, и успокоиться.

— Я это сделаю, — пообещала Катриона. — Можешь быть абсолютно уверен. — Она продолжала с опаской смотреть на него, сердце отчаянно хотело верить, а разум все еще сопротивлялся. — Откуда мне знать, что ты не лжешь, говоря, что любишь меня?

Он умоляюще развел руками и спокойно сказал:

— Тебе просто придется поверить мне на слово, Катриона.

— Угу! — Она разочарованно покачала головой. — У тебя странная манера обращаться с теми, кого ты любишь. Тебе приходило в голову, сколько боли и волнений ты мне причинил? Странный способ доказать свою любовь.

Он шагнул к ней и аккуратно поднял на ноги. Нежно поцеловал в лоб и, глядя в обеспокоенные глаза, объяснил:

— Когда я приехал сюда, то ожидал увидеть богатую, испорченную девушку, с которой познакомился в Лондоне, и собирался расквитаться с ней за Трикси Троттер. — Он взял ее лицо в свои руки и легко поцеловал в губы, а потом продолжил: — Вместо этого я встретил тебя. И ты была как глоток свежего воздуха после удушающего лицемерия женщин, с которыми я общался. Мне ничего не оставалось, кроме как безнадежно влюбиться в тебя.

Она отчаянно искала взглядом его глаза, а сердце рвалось из груди.

— Если… если это правда, то почему ты мне сразу об этом не сказал, вместо того, чтобы так… мучить меня?

Он виновато вздохнул и кивнул.

— Ты с такой неприязнью встретила меня, что я решил разыграть роль того негодяя, за которого ты меня принимала. Я думал, ты сумеешь разглядеть за этой маской мое настоящее лицо, и тогда мы вместе посмеемся и поладим. Но я недооценил глубину твоей неприязни, и события вышли из-под контроля.

Ее колени снова задрожали, и она с трудом выговорила:

— Райан… Ты правда хочешь на мне жениться?

Он поцеловал ее в губы, затем уткнулся носом ей в ухо и прошептал:

— Больше всего на свете! До сих пор я не понимал, как пуста моя жизнь. Поверь мне, дорогая. Мы начнем готовиться к свадьбе, как только вернемся в Киндарох.

Она слегка вздрогнула, когда его руки скользнули под ее блузку. О Боже! Она жаждала поверить ему, но сколько других ушей слышали от него те же самые слова? Теперь его руки ласкали ее грудь. Она должна решить, пока не поздно. Ее оборона уже слабела под нежным и искушающим натиском.

Катриона сделала попытку освободиться, но он обхватил губами ее рот, и горячий поток крови застучал у нее в ушах. Дрожь наслаждения прошла по ее телу, когда его руки начали блуждать по изгибам ее тела. Она чувствовала, как громко стучит его сердце, а запах его тела разжигал желание. Его пальцы быстро расстегнули блузку, и когда она упала с ее плеч, он опустил голову и нежно приник к ее груди.

Она выгнулась, с губ сорвался тихий стон удовольствия от легких укусов его зубов, и ее руки нашли его голову, пальцы вплелись в его темные волосы. Она и не заметила, как оба оказались обнажены.

— Боже! Ты прекрасна, милая, — шептал он ей на ухо. — Ни с одной женщиной в мире я не испытывал такого прежде.

Его слова прорвали пелену чувственного наслаждения и разбудили воспоминание. Именно эти слова он говорил ей тогда, в Лондоне!

Болезненные сомнения вернулись и снова стали терзать ее. Значит, эти слова — ложь. Неужели она едва не повторила самую большую ошибку в своей жизни? Ее ум лихорадочно работал. Есть только один способ узнать правду. Если он снова обманул ее, она не сможет это пережить.

Девушка постаралась как можно осторожнее высвободиться из объятий и сделала шаг назад. Болезненно стесняясь своей наготы, она быстро оделась и села на краешек кровати, смущенно глядя на него.

— Извини, Райан. Я не хочу, чтобы это зашло дальше. Не сегодня.

В его глазах светилось желание.

— В чем дело? Я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

Она с трудом сглотнула.

— Ты прав. Я хочу этого. Но я… я не могу. Пока. — Она прикусила губу и сделала глубокий вдох. — Когда мы занимались любовью в Лондоне, у меня это было в первый раз. Я… я всегда чувствовала себя виноватой за это. Я уже пообещала себе, что отныне буду хранить себя для своего мужа, до нашей первой брачной ночи. — Она умоляюще посмотрела на него. — Я знаю, это звучит глупо, но чувствую, что могла бы хоть этим облегчить свою совесть.

Она смущенно опустила глаза. Несколько мгновений Райан молчал, потом поднялся на ноги, и она медленно подняла голову, наблюдая за его реакцией. На его напряженном лице читалось разочарование, но этого следовало ожидать. Но злости в этом взгляде не было. Как не было и малейшего намерения достичь своей цели, попытавшись еще раз разрушить ее слабую оборону.

— Мне… мне жаль, дорогой, — пробормотала она. — Ты считаешь меня дурочкой?

— Ты самая чудесная девушка, которую создал Бог. — Он протянул руки и помог ей встать. — А теперь иди чистить зубы, а я пока утащу одно из твоих одеял.




Комната была залита ярким лунным светом, и Катриона не могла сомкнуть глаз. Судя по звукам, доносившимся с дивана, с Райаном происходило то же самое. Она снова и снова прокручивала в голове его историю, ища несоответствия… любую зацепку, которая докажет его обман, но ничего не находила.

— Райан… ты не спишь?

— Нет.

Она прикусила губу и снова легла, уставившись в потолок.

— Извини меня за то представление в «Кардини».

Он ответил не сразу, кашлянув.

— Забудь об этом.

— Я… я не могу. Твоя деловая репутация… Я не имела права так поступать.

— Ничего, — спокойно сказал он. — На следующее утро я связался с газетой и объяснил, что так называемая Трикси Троттер — моя бывшая сотрудница, которую я недавно уволил за непорядочное поведение. Конечно, я не упоминал имен. Редактор был столь любезен, что опубликовал мое заявление в следующем номере.

Первой реакцией Катрионы на его признание была ярость. Опять солгал! Но она подумала и придержала язык. В конце концов, если бы газета не опубликовала этого объяснения, то незаслуженные обвинения действительно причинили бы ему большой вред.

Еще одна мысль пришла ей в голову, и она спокойно сказала:

— Если твоя репутация не затронута, значит, тебя ничто не удерживает и ты можешь вернуться в Лондон?

— Могу, Катриона, — мягко согласился он. — Но предпочитаю провести свою жизнь здесь, рядом с тобой.

Она несколько минут молча лежала, глядя в темноту, потом пробормотала:

— Райан?..

— Я все еще не сплю.

— Мне холодно, милый, и тебе, должно быть, тоже. Думаю, разумнее будет, если ты принесешь свое одеяло сюда, и мы оба согреемся.

Сначала ей показалось, что он не собирается отвечать, и она затаила дыхание. Она не сможет посмотреть ему утром в глаза, если он сейчас отвергнет ее. Неужели она совершила еще одну из своих ужасных ошибок?

Наконец она услышала скрип дивана и увидела, как он встал и направился к ней. Его обнаженная фигура в лунном свете выглядела волшебно, и она откинула одеяло и раскрыла объятия.

Он лег рядом с ней и, когда их тела соприкоснулись, нежно прошептал:

— Тебе никогда больше не будет холодно, моя дорогая. Я обещаю.




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


На свадьбу собралась вся деревня, люди заполнили крошечную церковь, а те, кто не смог попасть внутрь, ждали снаружи, чтобы поприветствовать жениха и невесту и осыпать их конфетти, когда они выйдут.

А потом в большом зале гостиницы начался традиционный праздник. Танцы под шотландскую музыку будут продолжаться до следующего утра, а может, и дольше, если хватит запаса виски, но к тому времени Райан и Катриона уже отправятся в свой медовый месяц. Месяц полного блаженства на уединенном острове в Карибском море.

Катриона, которая уже сменила свадебный наряд на расклешенную юбку и легкую хлопковую блузку, присела в уголке отдышаться после очередного зажигательного танца и понаблюдать, как веселятся гости.

— Привет, миссис Хайнд. Вот вы где прячетесь! — раздался голос рядом с ней.

Она улыбнулась Райану. Как он великолепно выглядит! Самый красивый мужчина в зале. Нет… не только в зале, на целой планете, даже во Вселенной! Ее сердце наполнила гордость.

— Я протанцевала подряд шесть танцев, — объяснила она с улыбкой. — Моим ногам требуется передышка, а то они устроят забастовку.

Райан улыбнулся.

— Я не ожидал, что соберется такая толпа. Вы пользуетесь большой популярностью в этих краях, миссис Хайнд. Все пытаются сказать мне, какой я счастливчик, хотя мне это объяснять не надо.

— И вы пользуетесь большой популярностью, мистер Хайнд, — ответила Катриона. Она потянулась к нему и звучно поцеловала. — Особенно у меня. Вы представляете себе, как я безумно счастлива?

— Нет. — В его серых глазах светилось веселье. — Вы не хотели бы прошептать мне это на ухо?

— Хотела бы. Но это затянется на всю ночь. И в конце концов я сжую мочку твоего уха, она выглядит такой аппетитной. — Катриона увидела в его глазах бесконечную нежность, и на этот раз комок у нее в горле имел вполне понятное объяснение. Но ведь это будет ужасно, если она сейчас расплачется и все испортит!

Его руки обвились вокруг ее талии, и он игриво поцеловал ее в кончик носа.

— Звучит заманчиво. Я в нетерпении. Язык тела всегда надежней, чем слова. — Он хотел поцеловать ее снова, но тут, пробивая себе дорогу локтями, перед ними появилась Мадж.

— Эй, попугайчики-неразлучники, вы что, собираетесь стоять здесь весь вечер, уставившись друг на друга, как парочка глупых детишек? — Она шутливо толкнула Райана пальцем в грудь и сказала: — Целый час я старюсь заполучить тебя на танец, но меня все время кто-нибудь опережает. — И она потянула его в толпу танцующих. Одарив Катриону милой улыбкой, она бросила: — Не беспокойся, я не собираюсь его похищать. Просто хочу позаимствовать на пять минут. Тебе он достается на всю оставшуюся жизнь, ведь ты — везунчик.

Катриона засмеялась, увидев беспомощное, извиняющееся выражение на лице Райана.

Мадж и Райан танцевали, демонстрируя собственную версию шотландских деревенских танцев, к радости и восторгу других гостей, а Катриона заметила старую Мораг, одиноко сидевшую в другом конце комнаты.

Она пробралась сквозь толпу и с любовью посмотрела на нее.

— Привет, Мораг. Как тебе нравится кейли? Хочешь еще выпить? А может быть, кусочек холодного цыпленка?

Мораг улыбнулась ей.

— Очень мило с твоей стороны, Катриона. — Она протянула свой пустой бокал. — Немного виски с водой, пожалуйста. Оно вливает новую жизнь в эти старые, усталые кости.

Катриона взяла бокал и понимающе улыбнулась.

— Я сейчас вернусь. — Она подошла к двум длинным столам, составленным вместе и сгибающимся под тяжестью ветчины, ростбифа, телятины, оленины, утки, копченого лосося и браконьерски пойманных тетеревов, от которых сержант полиции Маккейб отводил взгляд, хотя не мог удержаться от того, чтобы не отрезать себе кусочек-другой, к всеобщему веселью.

Донни, который разливал напитки, наполнил бокал, и Катриона отнесла его Мораг и присела около нее. Они смотрели на кружащиеся пары, потом Мораг сделала глоток и улыбнулась.

— Твоя подруга из Лондона очень веселая женщина.

Катриона кивнула, соглашаясь:

— Да. Мадж относится к тем людям, из которых жизнь бьет ключом, и она не растерялась бы, даже если б оказалась на необитаемом острове в компании с преподобным Макфи. Она была очень добра ко мне, когда у меня были трудные времена в Лондоне. Настоящий друг. Она была единственной, кто… — внезапно Катриона замолчала. Конечно, тебе не нужно это рассказывать. Это ведь ты сказала мне еще до моего отъезда, что я встречу человека, который мне поможет. Только я сначала не поняла, что это будет женщина. И еще ты сказала, что я встречу богатого и красивого мужчину, который в меня влюбится. Ну, что же, все, все исполнилось, Мораг. Я в этом ни на минуту не сомневалась.

Мораг внимательно посмотрела на нее.

— И Райан оправдал твои ожидания?

Катриона снова почувствовала, как комок встает у нее в горле, и кивнула.

— Он… он лучше, чем я могла надеяться, Мораг. Даже в самых смелых мечтах. Он самый чудесный мужчина на свете, и я буду безумно любить его до конца своей жизни. — Она помолчала и сказала с застенчивой усмешкой: — Знаешь, сначала у нас были некоторые проблемы, но теперь все уладилось.

— Да… — спокойно сказала Мораг. — Он красивый мужчина, это правда, но ты ему не уступаешь в этом. У меня такое чувство, что вы созданы друг для друга. Он будет хорошим и добрым мужем.

— Теперь я это знаю, — подтвердила Катриона. Все ошибки и недоразумения благополучно забыты. Только будущее имеет значение. Многообещающее будущее.

— Я рада, что вы навестили меня вчера, — сказала Мораг. — Чья это была идея, Катриона? Твоя или его?

Странный вопрос, подумала она, озадаченно глядя на Мораг.

— Ну, по правде говоря, его. Когда Райан впервые увидел твой дом на холме, он, казалось, не мог глаз от него оторвать, а потом спросил меня, кто там живет. Я рассказала ему о тебе, и он… он сказал, что хочет познакомиться с тобой. Я сначала думала, что он интересуется только покупкой твоего дома из-за его расположения.

Взгляд Мораг внезапно стал отстраненным и загадочным, она кивнула и спокойно сказала:

— Да, конечно, ему понравился вид, это правда. И, похоже, ему понравились все мои старинные вещи и мебель. Я думаю, он почувствовал себя как дома. — Ее глаза оживились от удовольствия, и она с чувством погладила ладонь Катрионы. — И он сказал, что надеется, что я проживу еще много лет в покое и радости и что, если мне что-то понадобится, я просто должна дать ему знать. Разве это не щедрое обещание от чужого для меня человека?

— Райан — очень щедрый, — сказала Катриона, понимая теперь, как никогда ранее, насколько ошибочно судила о нем сначала.

Танец закончился, и к ним подошли Мадж и Райан. Лицо Мадж раскраснелось, она провела рукой по лбу и, задыхаясь, проговорила:

— Эти люди знают толк в вечеринках. — Она улыбнулась Катрионе. — Думаю, мне нужно проследовать в направлении бара, чтобы подзарядить батарейки. — Она ласково потрепала Райана по щеке и сказала: — Ты только помни, что я тебе говорила. Ты должен быть добрым и любящим мужем, а не то будешь иметь дело с тетушкой Мадж.

Оркестр заиграл снова, но теперь это был очень медленный и романтический вальс. Райан повернулся, потом взглянул на Мораг и галантно склонился перед ней.

— Мораг, — начал он с изысканной вежливостью, — вы окажете мне честь, разрешив пригласить вас на этот танец?

Катриона нахмурилась. Надо было подумать, прежде чем спрашивать! Мораг слишком стара и немощна, чтобы танцевать. Она едва не бросилась на помощь старушке, но та взглянула на Райана, отставила в сторону свой бокал и протянула ему руку, поднимаясь с места.

— Да… — мягко сказала она. — С удовольствием.

Они были первой парой, вышедшей на площадку, и все остальные замерли. Как и Катриона, они стояли молча, широко раскрыв глаза. Старая Мораг танцует? Все с беспокойством переглядывались и качали головами от удивления.

Затем кто-то, наверное, бармен Донни, погасил верхний свет, и неяркий луч прожектора высветил пару. Все смотрели затаив дыхание, как Мораг словно волшебным образом помолодела… Ее плечи распрямились, она стала выше ростом, а ее движения — грациознее, и совсем нетрудно было представить, какой красавицей она была в свои юные годы.

Когда вальс закончился, все восхищенно зааплодировали, пока Райан вел Мораг на место.

Катриона с беспокойством присматривалась к ней, помогая опуститься на стул.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Мораг? Голова не кружится?

— Я прекрасно себя чувствую, не волнуйся, — ответила Мораг с довольным видом. — Твой муж великолепно танцует, и скажи мне, что плохого может произойти с женщиной, если ее поддерживают такие сильные руки? — Она опустошила свой бокал и предложила Райану: — Я думаю, вам надо сбежать отсюда. Свежий воздух вам полезен, а у тебя будет возможность сказать ей, как сильно ты ее любишь.




Поцелуй Райана был таким же теплым и нежным, как сама ночь, и Катриона мечтательно положила голову ему на плечо:

— То, что ты сделал, было просто чудесно, — мечтательно пробормотала она.

Он нежно провел руками по ее волосам и улыбнулся.

— Этот день предназначен для чудесных вещей. Например, я надел кольцо тебе на палец. Но что ты имеешь в виду?

Она снова поцеловала его.

— Я говорю о том, что ты пригласил на танец старую Мораг. Наверняка никто из присутствующих никогда не видел ее такой счастливой. И теперь я рада, что ты подумал об этом.

На этот раз у Райана был озадаченный вид, и он задумчиво подергал себя за ухо.

— Странно, что ты заговорила об этом. Дело в том, что я собирался пригласить тебя, и вдруг почувствовал странный порыв пригласить Мораг. Я сам себе удивился.

Она рассмеялась.

— Да. Мораг иногда имеет на людей такое влияние.

Они снова, обнявшись, пошли вдоль берега, пока Райан не остановился и показал рукой.

— Вот здесь будет наш дом.

Она возбужденно осмотрелась вокруг.

— Где? Покажи.

Взяв ее за руку, Райан повел ее к ровному островку земли, покрытому мягкой весенней травой и окруженному серебристыми березами и соснами.

— Вот здесь, — с воодушевлением сказал он. — Как ты считаешь?

Она кивнула.

— Мы играли здесь, когда были детьми. Без мальчиков. Только девочки. Мы называли это место садом фей, потому что оно спрятано от дороги деревьями. Лучшего места ты не смог бы выбрать. Это будет наш маленький рай на земле.

Довольный ее реакцией, он сжал ее руку и сказал:

— Завтра начнут закладывать фундамент. — Он определил направление, сделал несколько шагов и сказал: — Итак, здесь будет главная гостиная, выходящая во дворик, за которым будет большой сад. А вот здесь будет кухня с…

— Забудь о кухне, — сказала она, останавливая его на полуслове, и потянула в сторону. — Я сейчас не могу думать о кухне, покажи мне, где будет наша спальня.

— Ты стоишь прямо в центре ее.

Катриона посмотрела под ноги и сделала маленький шаг в сторону.

— Хммм… Мне нравится ковер. И шторы. — Она сделала еще несколько шагов, открыла воображаемую дверь и радостно воскликнула: — А здесь будет ванная комната и душ. Это прекрасно.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Нет, здесь будет встроенный шкаф. Дверь будет здесь. — Он чуть-чуть отступил влево и открыл другую воображаемую дверь.

— О, да… так еще красивее.

— Я рад, что тебе нравится. Тебе нравится мраморный пол, бледно-зеленый кафель и позолоченные краны?

— Позолоченные краны! Боже! Мы экстравагантны, не так ли?

— А большая ванна с джакузи?

— У меня захватывает дух. — Она огляделась вокруг. — А детские комнаты? Где они?

Он прошел еще несколько шагов и показал:

— Одна здесь, другая там, рядом с большим кустом папоротника.

Она разочарованно воскликнула:

— Только две?

— Ну, это очень большие комнаты, как ты видишь. Я думаю, одна для девочек, другая для мальчиков. — Райан снова поцеловал ее горячим и долгим поцелуем и прошептал на ухо: — Мы легко можем увеличить число комнат, когда возникнет необходимость.

— А, ладно, тогда хорошо, — счастливо прошептала она. — Кто у нас будет первым, мальчик или девочка?

— А кого ты хочешь, дорогая?

Она на минуту задумалась и посмотрела на падающую звезду.

— Думаю, мальчика. С темными волосами и красивыми серыми глазами, как у тебя. С другой стороны, девочка тоже хорошо. Иногда мальчикам нужна старшая сестра, чтобы их воспитывать.

Еще одна звезда упала с неба, и Райан заметил:

— У кого-то там наверху вечеринка. Это хороший знак. — Нежно взяв Катриону за руку, он отвел ее на несколько шагов в сторону. — Входная дверь здесь. А вот здесь дорожка, ведущая в сад.

Она порывисто бросилась к нему и обхватила за шею.

— Это чудесно, дорогой, и я сделаю так, что ты сможешь гордиться этим домом.

Он крепко обнял ее.

— Я знаю, дорогая. — Он провел губами по ее лбу, глазам, щеке, затем по губам и пробормотал: — До сих пор удивляюсь, что встретил такую девушку, как ты. Я ничего не сделал, чтобы заслужить тебя.

— Вот смешно, — счастливо вздохнула она. — Я точно то же самое думала о тебе. Возможно, это просто судьба.

— Да. Трижды слава судьбе.

— Но начало было не слишком удачным, да? — с сожалением напомнила она.

Он усмехнулся.

— Забудь. Мы вспомним об этом когда-нибудь и посмеемся. Подожди, вот я расскажу нашей дочери о том вечере, когда ее мама переоделась Трикси Троттер.

— Ты не посмеешь, — сказала она, тыча кулачком ему в ребра.

— Хммм… Я думаю, нам лучше сменить тему. — Он поцеловал ее снова, долго и страстно, и она почувствовала, как внутри нее разгорается желание. Он начал щекотать ее языком, и она с готовностью раскрыла губы для поцелуя. Скользнув руками под пиджак, она обхватила его и крепко прижалась, так что их тела слились, и волны жаркой страсти проходили по ее телу.

Но вот он отстранился, посмотрел на лунный свет, отражавшийся на волосах, и нежно погладил ее по щеке. Этот простой жест сказал ей больше, чем тысяча слов любви.

— Я все еще не могу поверить, что это не сон. Ты как прекрасная богиня, ожившая в лунном свете.

Она прижалась губами к его губам, покусывая их, и прошептала:

— Я не богиня. Меня зовут Катриона Хайнд, верная жена и полная собственность мистера Райана Хайнда. Я его покорная рабыня, и он может делать со мной все что пожелает, в любое время и в любом месте. — Она улыбнулась и смущенно опустила глаза. — Даже здесь.

— Это звучит как приглашение, и было бы грубо с моей стороны отказаться, — заметил он голосом, хриплым от волнения. — А как же феи?

— О, феи в Киндарох очень понятливы, — с улыбкой прошептала Катриона. — Кроме того, они хорошо воспитаны и просто сделают вид, что нас здесь нет. Все равно наш медовый месяц уже начался, так что нам нечего стыдиться.

— Ну, хорошо, тогда… — Он начал целовать ее в шею и расстегивать блузку, но внезапно остановился и улыбнулся: — Ты понимаешь, что мы стоим прямо в прихожей? Не лучше ли заняться этим в спальне?

Она мечтательно вздохнула:

— Тогда отнеси меня туда, дорогой. Я устала от танцев.

Он легко поднял ее на руки. Он такой же сумасшедший, как я, подумала Катриона. Она прижалась к нему и смотрела в его глаза, пока он нес ее, а потом аккуратно опускал на мягкую траву.

Там, под звездами, они слились в порыве любви. Любви, которая была больше, чем только физическое наслаждение. Ощущение его рук на обнаженной коже, сладкая дрожь, проходившая по телу, когда его губы утоляли ее собственное желание, пульсирующая мощь мужской плоти, ощущение захватывающего дух удовольствия и неослабевающие волны экстаза, и восхитительное освобождение, после которого они застыли, слившись друг с другом.

Так они лежали, счастливые и опустошенные, и стук их бьющихся сердец постепенно заглушался умиротворенным шорохом прибрежных волн. Потом Райан поцеловал ее снова, так сладко и нежно, что ей захотелось плакать от счастья, такого огромного, что оно почти причиняло боль.

— Хочешь вернуться? — мягко спросил он.

— Нет, милый. Пока нет. — Ей хотелось остаться здесь навечно.

— Я тоже. — Он снова нежно поцеловал ее, перевернулся на спину и стал смотреть в небо. — Почему мы не могли встретиться много лет назад? Пока я жив, я никогда не забуду эту ночь.

Она оперлась на локоть и кончиками пальцев прошлась по гладкой коже на его груди.

— Я знаю, что не забудешь. Но «много лет назад» я была всего лишь веснушчатой школьницей, на которую ты не обратил бы внимания. — Ее пальцы игриво двинулись к низу его живота.

Он потянулся к ней и начал целовать ее грудь, заставляя дрожать от наслаждения. А когда его губы обхватили сосок, она прикусила нижнюю губу, сдерживая стон…

Она открыла глаза и увидела звезды, потом повернула голову и посмотрела на Райана. Спустя мгновение она села, не отрывая от него глаз. Как он красив, как прекрасно это стройное, мускулистое тело! Словно молодой греческий бог лежал перед ней в лунном свете. До встречи с ним она даже ни с кем не целовалась по-настоящему, и все же в глубине души она была уверена, что никогда и ни с кем не могла бы испытать ничего подобного. Ни с кем, до конца своей жизни.

Как случилось, что из всех мужчин, которых она могла встретить в своей жизни, именно он оказался в нужное время в нужном месте? Чистая случайность? Возможно. Или это было предопределено звездами с самого начала.

Она снова легла рядом с ним, положив голову ему на грудь. Закрыв глаза, она вслушивалась в успокаивающее и завораживающее биение его сердца.

Звезды улыбались им сверху, а звук моря, ласкающего пляж, сливался со сладкими вздохами любовников.




Мораг тихо ускользнула домой, ни с кем не попрощавшись, и теперь сидела у огня с чашкой горячего, сладкого чая и улыбалась.

Когда море похитило Сеймуса, она взяло только его физическую оболочку. Его любовь осталась, потому что любовь не умирает никогда. Как не умирает душа. Она ждет своего нового рождения и начала новой жизни на земле. Эта мудрость была известна ей благодаря «дару».

Именно этот дар послал ей видение, в котором была переполненная церковь и крошечное дитя, крещенное именем Райан Хайнд. Это было более тридцати лет назад, и многие годы она наблюдала, как мужает этот ребенок. Он был сильным и смелым, как Сеймус, он был мужчиной, способным на глубокую любовь и преданность. Но она также ощущала горечь и трагедию его жизни: он искал единственную женщину, которая сможет подарить ему любовь и преданность в ответ на его любовь и уважение.

Катриона была именно такой. У Катрионы были характер и сила, равные ему, и она тоже была способна на безграничную любовь и нежность. Они словно были созданы друг для друга.

Ну что же, Мораг удалось соединить их, и теперь они были мужем и женой. Да, Райан будет прекрасным мужем, каким мог бы стать Сеймус.

Она прихлебывала чай и задумчиво вглядывалась в звезды за окном, вспоминая, что на краткий миг, когда Райан пригласил ее на танец, она снова стала юной девушкой.

Теперь ее жизненный путь подходил к концу, но она знала, что увидит первенца Катрионы и Райана. Это будет мальчик с темными волосами и голубыми глазами. И его имя будет Сеймус.


notes



Примечания





1


Golden Hind — золотая лань, персонаж английских сказок, ударом копытца она высекала золото.




2


Сэр Фрэнсис Дрейк (1540–1596) — английский мореплаватель, грабивший галеоны, доставлявшие в Испанию сокровища Нового Света. Английская королева Елизавета пожаловала ему дворянство.




3


Спорран — шотландская сумка мехом наружу.




4


Гаэльский язык — язык шотландских кельтов.